Пиппа знала, где проживало это семейство.

В Литтл-Килтоне о них знал каждый.

Их жилище давно снискало дурную славу. Соседи, проходя мимо, понижали голос, а то и вовсе замолкали и старались ускорить шаг. Местная ребятня по пути из школы собиралась стайками у злосчастного дома. Шумно споря, дети подначивали друг друга добежать и дотронуться до ворот. Можно было подумать, что в этом старом доме живут привидения.

Никаких привидений, разумеется, там не водилось. Ни внезапно вспыхивающих огней, ни произвольно падающих стульев… Лишь красовалось выведенное на фасаде черным маркером ругательство да зияли разбитые окна. А за ними трое несчастных людей пытались жить по-старому.

Пиппа всегда удивлялась, почему они до сих пор не уехали. Не то чтобы их к этому вынуждали. Они ни в чем ни перед кем не провинились. И все же девушка не представляла, как можно так жить.

Пиппа много читала и много знала. Например, что гиппопотомонстросесквипедалиофобия – термин, обозначающий боязнь длинных слов; что младенцы рождаются без коленных чашечек. Она наизусть цитировала Платона и Катона; знала, что существует более четырех тысяч сортов картофеля. Однако ей было совершенно непонятно, как семейству Сингхов хватало силы духа продолжать жить в этом маленьком городишке, где их повсюду провожали удивленно-брезгливые взгляды, знакомые намеренно громко перешептывались у них за спиной, а соседи при встрече лишь из вежливости здоровались и старались поскорее ретироваться.

По закону подлости общеобразовательная школа Литтл-Килтона находилась совсем близко от злосчастного дома. Та самая школа, в которой учились Энди Белл и Сэл Сингх, и куда Пиппе предстояло вернуться через несколько недель, когда ласковое августовское солнышко превратится в осеннее.

Пиппа остановилась у забора, положила руку на ворота – невиданная храбрость. Половина местных ребятишек на такое ни за что бы не решилась. Она в задумчивости скользнула взглядом по тропинке до входной двери. Казалось бы, всего несколько футов. На самом же деле между домом и тем местом, где сейчас стояла Пиппа, пролегала невидимая пропасть. Наверное, затея никуда не годится. Солнце уже начинало припекать, и она почувствовала, как джинсы липнут к коленкам. Точнее, затея-то, может, и не плохая, но очень рискованная. Величайшие умы человечества, как известно, испокон веков советовали рисковать, если сомневаешься. Только таким девизом можно оправдать любой самый глупый поступок.

Преодолев пропасть, девушка подошла ко входу и, собравшись с духом, постучала три раза. Увидела свое отражение в стеклянной двери. Длинные темные волосы с выцветшими кончиками, бледное лицо, хотя она целую неделю провела на юге Франции. Пиппа застыла в напряженном ожидании, словно готовясь к нападению. Глаза болотного цвета уставились прямо перед собой.

Послышалось звяканье сбрасываемой дверной цепочки, дважды повернулся ключ. На пороге, придерживая одной рукой полуотворенную дверь, стоял молодой парень.

– Здравствуй, – приветствовал он.

Пиппа заморгала, чтобы не смущать собеседника слишком пристальным взглядом. Но это не помогло – она просто не могла не таращиться на парня. Как он похож на Сэла! Такого, каким она видела его в новостях по телевизору и на газетных фотографиях. Вживую Сэла она уже почти не помнила. У Рави были такие же, как у брата, зачесанные набок непослушные темные волосы, густые брови домиком и смуглая кожа.

– Здравствуй, – повторил он.

Застигнутая врасплох, Пиппа не успела «включить обаяшку». Слишком отвлеклась на разглядывание давнего знакомого. Она отметила, что в отличие от Сэла на подбородке у брата есть ямочка (прямо как у нее самой). И он заметно подрос с их последней встречи.

– Э-э, привет, Рави. – Пиппа неуклюже махнула рукой в знак приветствия и тут же смутилась еще больше.

– Привет. Ты кто?

– Я… ты меня не знаешь… меня зовут Пиппа Фитц-Амоби. Мы с тобой когда-то учились вместе в школе. Правда, я на два года младше.

– Ясно…

– Хотела узнать, не мог бы ты уделить мне буквально одно мгновение. Ну, то есть не одно, конечно… Кстати, ты знаешь, что миг – это одна сотая доля секунды? В общем… не мог бы ты мне уделить несколько мгновений?

Вот так всегда! Когда сильно нервничала или чувствовала себя припертой к стенке, Пиппа, чтобы казаться остроумной, начинала совершенно не к месту бросаться никому не нужными фактами. Мало того, тон ее, как назло, становился при этом страшно высокомерным. Словно она хотела выпендриться и показать себя умней и утонченнее, чем на самом деле. Этакой девушкой из высшего общества. Просто смешно! Она и припомнить не смогла бы, когда в последний раз произносила слово «миг».

– Что? – сконфуженно переспросил Рави.

– Да ничего. Извини, – ответила Пиппа. – Я просто делаю ВКП в школе и…

– Что такое ВКП?

– Выпускной квалификационный проект. Это проект, над которым работаешь самостоятельно в последнем классе. Его нужно представить в конце года для получения аттестата о полном общем образовании. Тему можно выбрать по желанию.

– А, понятно. Я до такого не доучился. Ушел, как только смог.

– Хм, ну так вот: хотела спросить, не согласишься ли ты дать мне интервью для проекта?

– А о чем он? – густые брови парня поползли к переносице.

– Э-э… о том, что случилось пять лет назад.

Рави шумно выдохнул и поджал губы, словно сдерживая гнев.

– Зачем тебе это? – спросил он.

– Потому что я считаю, что твой брат невиновен, и попробую это доказать.

Журнал расследования предназначен для того, чтобы описывать в нем все встречающиеся в ходе работы трудности, отмечать прогресс и обозначить конечные цели. Мой журнал будет несколько отличаться от обычного. Я собираюсь описывать свое расследование во всех подробностях, отмечать малейшие детали, как существенные, с моей точки зрения, так и не очень. Сейчас еще непонятно, что в конце концов окажется наиболее важным и о чем я напишу в заключении. Конечная цель пока тоже не ясна. К чему приведет мое расследование, покажет время. Тогда и буду думать, о чем сообщить в финальном докладе. А пока нужно набраться терпения и работать. (Выходит, это будет что-то вроде дневника?!)

Пиппа оторвалась от клавиатуры, выпрямилась и прислушалась – снизу доносился какой-то шум. Что-то со стуком упало, и тут же раздался громкий топот, а потом скрежет когтей и безудержный мальчишеский хохот. Буквально через секунду все стало ясно.

– Джошуа! Почему на собаке моя рубашка?! – зычный вопль Виктора просачивался прямо из-под ковра на полу в комнате Пиппы.

Девушка усмехнулась себе под нос, сохранила последние записи и захлопнула крышку ноутбука. Каждый божий день повторялось одно и то же – как только папа, возвратившись с работы, показывался на пороге, его было слышно во всем доме. Это превратилось уже в нечто само собой разумеющееся. Если он пытался говорить шепотом, на другом конце комнаты было слышно каждое слово, а уж когда покатывался со смеху, люди просто-напросто вздрагивали. И каждый год, сколько Пиппа себя помнила, в ночь перед Рождеством она просыпалась от его «тихого» топота на лестнице, когда он нес в детскую наполненные подарками от Санты рождественские чулки.

Отчим был прямо-таки живым воплощением деликатности.

Пиппа спустилась вниз и застала действие в самом разгаре. Джошуа с хохотом носился из комнаты в комнату – из кухни в коридор, а оттуда в гостиную и обратно по кругу.

За ним по пятам, неуклюже поскальзываясь на гладком полу и повизгивая от восторга, бежал золотистый ретривер Барни. На собаке красовалась самая яркая папина рубашка – ядовито-зеленая с узорами, которую тот купил во время последней поездки в Нигерию.

Замыкающим был Виктор. Огромный и солидный в темно-сером костюме-тройке, он со всех ног мчался за мальчиком и собакой, оглашая дом раскатами громогласного хохота. Зрелище очень походило на самодельную сцену из мультика про Скуби-Ду.

– Ну вот… а я уроки делать собралась. Какое там… – сказала Пиппа, отскакивая в сторону, чтоб ее не сбили с ног. Барни приостановился, боднул ее в ногу и тут же бросился догонять Виктора с Джошем, которые с размаху дружно плюхнулись на диван.

– Ну здравствуй, солнышко! – сказал Виктор и хлопнул рядом с собой, приглашая дочку сесть.

– Привет, пап. Ты так тихо вошел! Совсем неслышно!

– Пиппетка-конфетка, до чего же ты у меня умная! Хватит уже одни и те же шутки шутить.

Пиппа присела с ними рядом. Джош и папа так тяжело дышали, что диванные подушки ходили ходуном.

Джош начал ковырять в носу. Виктор, заметив это, потянулся и шлепнул мальчика по руке.

– Как ваш день прошел? Рассказывайте.

Джош тут же принялся в подробностях описывать сыгранные за день футбольные матчи.

Пиппа ушла в свои мысли. Ей уже пришлось выслушивать все эти подробности в машине по дороге домой, когда забирала брата из футбольного клуба. Она и тогда особо не вникала – все никак не могла забыть пораженный взгляд временно подменявшего тренера, когда она, такая светлокожая, показала, кого пришла забирать, и как ни в чем не бывало заявила:

– Я сестра Джошуа.

Пора бы ей уже привыкнуть к долгим взглядам незнакомцев, усиленно пытающихся разобраться в ее семейных узах. Разгадать замысловатые цифры и имена, начертанные на родовом древе семьи. Огромного роста нигериец, понятно, приходился ей отчимом, а Джошуа – сводным братом. Однако Пиппу бесили подобные уточнения – бездушные технические обозначения. Больше ничего. Близкие люди не должны вписываться в математическую формулу. Родство не исчисляется десятичными дробями. Виктор с Джошем не на три восьмых и не на сорок процентов приходились ей родней. Они целиком и полностью были ее семьей. Папой и озорным маленьким братишкой.

Родной отец Пиппы, от которого ей досталась первая часть фамилии, погиб в аварии, когда девочке было всего десять месяцев. Мама иногда, бывало, спрашивала, помнит ли дочка, как папа всегда гудел что-то себе под нос, когда чистил зубы, или как смеялся, когда вторым внятно выговоренным словом у Пиппы получилась «кака». Девочка улыбалась и согласно кивала, хотя на самом деле, конечно, отца не помнила. Бывают моменты, когда просто необходимо соврать. Ложь во спасение. Мы ведь делаем это не для себя, а ради близких. Каждому бывает нужно разделить с родным человеком свои воспоминания.

– Как твой проект, Пип? – обернулся к ней Виктор, одновременно расстегивая на собаке рубашку.

– Продвигается, – ответила она. – Пока собираю и записываю все необходимые сведения. Сегодня утром вот с Рави Сингхом встречалась.

– Ух ты, ну и как?

– Он был занят, но мы договорились на пятницу.

– Я бы к ним не пошел, – опасливо заметил Джош.

– Потому что ты несмышленыш. До сих пор веришь, что в светофоре настоящие человечки живут. Не дорос еще до зрелых рассуждений. – Пиппа укоризненно посмотрела на брата. – Сингхи никому не причинили зла.

– Джошуа, представь, что все вокруг сторонились бы тебя за проступок сестры, – вставил свое слово Виктор.

– Да что Пип может натворить?! Она только и знает, что уроки делать!

Пиппа со всего размаха треснула Джоша по лицу диванной подушкой. Виктор скрутил мальчишке руки за спиной, мешая дать сдачи, и защекотал.

– Что-то мамы долго нет. Почему, как думаете? – Пиппа, дразня, поднесла к лицу обезоруженного брата ногу в пушистом носке.

– Отправилась после работы в книжный клуб для уставших мамочек, – ответил Виктор.

– Значит… можно пиццу на ужин заказать? – спросила Пиппа.

Топор войны был мгновенно закопан, и они с Джошем снова оказались по одну сторону баррикад. Мальчик вскочил, схватил сестру за руку и умоляюще взглянул на папу.

– Конечно, – кивнул Виктор, с улыбкой шлепнув сына по попке. – Нужно укреплять свои тылы!

– Пап, – недовольно процедила Пиппа. Угораздило же ее научить его выражению про тылы…

В газетах даются очень отрывочные сведения о расследовании дела Энди Белл. Придется пока заполнять пробелы слухами и собственными догадками. Запланировала еще несколько важных бесед. Надеюсь, картина вскоре прояснится. Думаю, Рави и Наоми (одна из лучших подруг Сэла) обязательно расскажут что-то стоящее.

Судя по словам Анджелы, полиция, скорее всего, сначала допросила членов семьи, обыскала дом, а затем стала интересоваться друзьями Энди.

После тщательнейшего изучения страницы Энди в Фейсбуке я пришла к выводу, что у пропавшей были две лучшие подруги – Хлоя Берч и Эмма Хаттон. Вот доказательство:

Пост за две недели до исчезновения Энди. Судя по всему, Хлоя и Эмма уже не живут в Литтл-Килтоне. (Напишу им в личку. Может, согласятся по телефону на несколько вопросов ответить?)

В первые же выходные после случившегося (21–22 апреля) Хлоя с Эммой сделали все, чтобы оповестить об этом в Твиттере как можно больше народу и таким образом помочь полиции округа Темза-Вэлли с поисками. Поэтому с Эммой и Хлоей полицейские наверняка связались в пятницу вечером или в субботу утром. О чем девушки говорили на допросе, мне неизвестно. Надеюсь, удастся выяснить.

Тогда же допросили и парня Энди – Сэла Сингха. Они тогда учились вместе в выпускном классе.

В субботу (время точно неизвестно) Сэлу позвонили из полиции.

«Инспектор Ричард Хокинс подтвердил, что сотрудники полиции допросили Салила Сингха в субботу, 21 апреля. Спрашивали, где он был накануне ночью. Особо их интересовал тот промежуток времени, когда предположительно пропала Энди»[7].

Той ночью Сэл тусовался у друга – Макса Хастингса. Собралась целая компания. Помимо него там были четверо его лучших друзей: Наоми Уорд, Джейк Лоуренс, Милли Симпсон и Макс.

Уточню у Наоми, но говорят, Сэл сообщил полицейским, что ушел от Макса примерно в 12:15 ночи. Он отправился домой. Отец (Мохан Сингх) это подтвердил: «Сэл вернулся примерно без десяти час»[8]. Примечание: согласно Гугл-картам, от дома Макса (Тюдор-Лейн) до дома Сэла (Гроув-Плейс) пешком минут тридцать.

Полиция проверила алиби Сэла и подтвердила, что он провел выходные с друзьями.

По округе были расклеены объявления о розыске. В воскресенье стали опрашивать соседей[9].

В понедельник 100 волонтеров вместе с полицейскими прочесали местную лесопосадку. Я видела новостные выпуски: люди разошлись по всей площади леса и звали Энди в надежде, что она отзовется. Позже в тот день соседи видели, как к дому семейства Белл подъезжали несколько оперативных групп[10].

А во вторник ситуация резко изменилась.

Думаю, лучше излагать факты последовательно, хотя местные жители узнавали обо всем, что случилось дальше, урывками, с чужих слов.

Утром Наоми Уорд, Макс Хастингс, Джейк Лоуренс и Милли Симпсон позвонили в полицию из школы и признались в даче ложных показаний. Сказали, что на самом деле в ночь, когда пропала Энди, Сэл вышел от Макса в 22:30, а их по-дружески попросил соврать.

Не знаю, как в таких случаях обязана поступать полиция, какие предписания. Могу только предположить, что с того момента Сэл стал главным подозреваемым.

Но его нигде не могли найти. Ни в школе, ни дома он не объявлялся, на звонки не отвечал.

Правда, чуть позже обнаружилось, что тем утром Сэл отправил своему отцу сообщение, хотя все звонки упорно игнорировал. В прессе это сообщение окрестили «признанием»[11].

Во вторник вечером одна из полицейских бригад, занимавшихся поисками Энди, нашла в лесу труп юноши.

Им оказался Сэл.

Он покончил с собой.

Полицейские не сообщали официально, каким именно способом Сэл совершил самоубийство, но благодаря всемогущим школьным слухам мне известны все подробности (каждый тогдашний школьник Литтл-Килтона об этом знал).

Прямо за домом Сингхов начинается лес. Сэл ушел туда, принял горсть снотворных таблеток, надел себе на голову пластиковый пакет, затянул его резинкой на шее, потерял сознание и задохнулся.

На пресс-конференции с представителями полиции тем вечером о случившемся ни словом не обмолвились. Упоминалось лишь о записях с камер видеонаблюдения, где четко видно, как Энди отъехала от своего дома в 22:40[12].

В среду машину Энди нашли припаркованной в одном из переулков (тупик Роумер).

Лишь в следующий понедельник представитель полиции выступила с официальным заявлением. Сказала буквально следующее: «Появились новости по делу Энди Белл. Опираясь на оперативные сведения и данные, собранные криминалистами, у нас есть все основания полагать, что восемнадцатилетний молодой человек по имени Салил Сингх причастен к похищению и убийству Энди. Собранных вещественных доказательств было бы достаточно, чтобы арестовать подозреваемого и предъявить ему обвинения, однако подозреваемый умер до того, как против него успели возбудить уголовное дело. На данный момент полиция приостановила поиск причастных к похищению. Саму Энди мы по-прежнему будем искать. Хотим выразить наше глубочайшее сочувствие семье Белл. Мы прекрасно понимаем, каким ударом станет для вас эта новость. Держитесь. Мы с вами».

«Достаточными вещественными доказательствами» послужило следующее:

Рядом с телом Сэла нашли телефон Энди.

Как показала экспертиза, под ногтями его указательного и среднего пальцев правой руки обнаружились частицы крови Энди.

Следы крови девушки были также найдены в багажнике ее машины, а на руле и приборной панели – отпечатки пальцев не только Энди и других членов семьи Белл, но и Сэла[13].

Полиция утверждает, что собранных улик было бы достаточно для предъявления Сэлу обвинения и – как им очень бы хотелось думать – для вынесения обвинительного приговора в суде. Однако, поскольку Сэл погиб, дело против него не возбуждали. Не было ни обвинения, ни защиты.

Поиски продолжались еще несколько недель. Волонтеры и полиция прочесывали все лесопосадки в пределах города и его окрестностях. Воспользовались даже поисковыми собаками. Водолазы обследовали дно реки Килборн. Тело Энди так и не нашли.

Производство по делу об исчезновении Энди Белл официально приостановили в середине июня 2012 года[14]. Уголовное дело может быть «официально приостановлено» только если в «подтверждающей документации содержатся сведения, явно указывающие на то, что обвиняемый виновен в преступлении, но судить его невозможно, так как он погиб до завершения расследования». Дело «может быть возобновлено, как только обнаружатся новые вещественные доказательства или улики»[15].

Через пятнадцать минут уходим в кино. Очередной фильм про супергероя. Джош заманивал нас на него всеми правдами и неправдами и уговорил-таки.

Вот только в истории Энди Белл – Сэла Сингха есть еще один заключительный эпизод, о котором не могу не рассказать.

Спустя восемнадцать месяцев после закрытия дела полиция направила отчет местному коронеру. В подобных случаях именно коронер должен решить, необходимо ли расследование обстоятельств гибели. Опираться при этом он должен на заявление полиции о том, что пропавший, скорее всего, мертв и что с момента исчезновения прошло уже достаточное для такого заключения количество времени.

Затем коронер, согласно статье 15 Закона о коронерах 1988 года, подает рапорт министру юстиции о необходимости проведения коронерского расследования при отсутствии тела. Когда тело пострадавшего отсутствует, расследование проводят, опираясь преимущественно на предоставленные полицией вещественные доказательства и выводы сотрудников, руководивших первоначальным расследованием.

Коронерское расследование представляет собой изучение результатов медэкспертизы и предполагаемых обстоятельств гибели. При этом «никому не могут быть предъявлены обвинения, и ни на кого не может быть возложена уголовная ответственность за случившееся»[16].

По окончании расследования, в январе 2014 года, коронер вынес вердикт о «незаконном лишении жизни». Родным было выдано свидетельство о смерти Энди Белл[17]. Когда выносится такой вердикт, буквально это означает, что «человек погиб в результате “противоправного деяния” по отношению к нему со стороны другого лица». А если точнее – вследствие умышленного или неумышленного убийства, детоубийства или при опасном вождении»[18].

На этом история заканчивается.

Энди Белл официально признали погибшей, хотя ее тела так и не нашли. Учитывая все вышеперечисленные обстоятельства, несложно заключить, что под «противоправным деянием» в данном случае подразумевается убийство. После коронерского расследования Королевская прокурорская служба выступила с заявлением, в котором говорилось: «Уголовное дело в отношении Салила Сингха было бы возбуждено на основании косвенных улик и данных судебно-медицинской экспертизы. Королевская прокурорская служба не уполномочена выносить заключение о виновности или невиновности Салила Сингха в убийстве Энди Белл. Этим должны заниматься присяжные»[19].

Судебного разбирательства так и не последовало. Старшине присяжных не пришлось торжественно подниматься со своего места и, будучи преисполненным священного трепета, с мокрыми от волнения ладонями провозглашать: «Мы, присяжные, считаем подсудимого виновным». Сэл не имел возможности защититься, и тем не менее его обвинили. Не по суду, но это не имело никакого значения.

Если спросить любого жителя нашего города, что случилось с Энди Белл, каждый без колебаний ответит: «Ее убил Салил Сингх». Без «возможно», «наверное», «будто бы». Без тени сомнения…

Это сделал он – и точка. Сэл Сингх убил Энди. Все без исключения так утверждают.

А вот я не уверена…

(Далее опишу предположительную версию обвинения Сэла, как если бы против него реально было возбуждено дело, а потом возьмусь по крупице эту самую версию опровергать.)

Пришло сообщение. Случилось нечто ужасное. Всего одно слово: «Беда!» Пиппа сразу поняла, что к чему.

Она схватила ключи от машины, на ходу крикнула «Пока!» маме с Джошем и выскочила за порог.

По дороге пришлось заехать в магазин за огромной плиткой шоколада – лучшим лекарством от разбитого сердца Лорен.

Подъезжая к дому подруги, Пиппа увидела Кару. Та будто мысли ее прочитала – вооружилась тем же беспроигрышным оружием. Правда, Кара прихватила с собой еще целый набор «неотложной помощи»: пачку бумажных платочков, чипсы, соус и несколько пачек разноцветных масок для лица.

– Готова к бою? – спросила Пиппа, дружески толкнув подругу бедром в знак приветствия.

– Да. Истерику наверняка смогу остановить. – Кара демонстративно подняла пачку с платочками, которая тут же зацепилась краешком за ее пепельные кудряшки.

Пиппа помогла подружке распутать непослушные пряди и нажала на звонок. Громко заиграла скрипучая мелодия. Девушки вздрогнули от неожиданности.

Дверь открыла мама Лорен.

– Ага, «тяжелая артиллерия» подтянулась, – улыбнулась она. – Поднимайтесь наверх. Она у себя…

Лорен одним большим коконом лежала на кровати, с головой закутавшись в одеяло. Только выбившаяся наружу прядка рыжих волос выдавала присутствие живого человека. Подружкам целую минуту пришлось уговаривать и выманивать ее наружу шоколадкой.

– Во-первых, – Кара вырвала у Лорен из рук телефон, – тебе запрещается смотреть вот на это следующие двадцать четыре часа.

– Он по эсэмэс со мной расстался! – взвыла Лорен, выдувая в тонюсенький платочек целый пушечный залп.

– Парни – козлы. Слава богу, я с ними дел не имею. – Кара приобняла подругу, уткнувшись той в плечо своим острым подбородком. – Ло, ты достойна лучшего.

– Конечно, – поддакнула Пиппа, отламывая для Лорен очередной кусочек шоколадки. – Плюс Том вечно вместо «специфически» выговаривал «пацифически».

Кара подскочила, прищелкнула пальцами и согласно закивала.

– Весомый недостаток.

– Я пацифически уверена, что тебе такой не нужен, – сказала Пиппа.

– Я атлантически с тобой согласна, – добавила Кара.

Лорен, захлюпав носом, рассмеялась, а Кара подмигнула Пиппе – негласная победа одержана. Они с самого начала знали, что вдвоем быстро смогут утешить подругу.

– Спасибо, что пришли, девчонки, – сказала Лорен заплаканным голосом. – Думала, не придете. Как с Томом стала встречаться, я совсем от вас отдалилась. На целых полгода пропала. А вот теперь спохватилась. Третий лишний. Я понимаю… Не хочу мешать вашей дружбе.

– Глупости не говори! – сказала Кара. – Мы все лучшие друзья.

– Ага, – кивнула Пиппа, – и еще тех троих не забудьте, которых мы соблаговолили удостоить своим приятным обществом.

Подружки рассмеялись. Речь шла про Энта, Зака и Коннора – недостающих членов дружной школьной компашки. Сейчас мальчики разъехались на каникулы.

Пиппа знала Кару дольше всех своих друзей и, пожалуй, была ей ближе остальных. У них само собой так вышло. Девочки дружили с того самого дня, когда однажды шестилетняя Кара подошла к одиноко стоявшей в сторонке малышке Пиппе, приобняла ее и спросила: «Тебе тоже кролики нравятся?» Они поддерживали друг друга в самые тяжелые времена, когда было не справиться в одиночку. Пиппа, будучи сама десятилетним ребенком, всячески поддерживала Кару во время болезни матери, а потом и после ее смерти. И когда Кара пару лет назад открылась, что ей нравятся девочки, Пиппа оставалась рядом. Она всегда ободряюще улыбалась подруге, могла до рассвета проболтать с ней по телефону, давая возможность высказаться. Пиппа любила Кару как родную сестру.

Семья Кары стала для Пиппы вторым домом. Эллиот, или мистер Уорд, как его следовало называть в школе, был их учителем истории, а для Пиппы еще и воплощением фигуры отца. Третьим после Виктора и давно забытого биологического папы. Девочка так часто гостила у семейства Уорд, что у нее появилась там даже своя кружка, а рядом с тапочками Кары и ее старшей сестры Наоми неизменно стояла еще одна пара.

– Итак, – Кара потянулась за пультом от телевизора, – комедию посмотрим или один из боевиков, где крутые парни мочат друг друга?

Пришлось несколько раз до конца прокрутить список душещипательных мелодрам на Нетфликсе, прежде чем Лорен сказала наконец, что ей хочется.

– Мне надо постричься, – заявила она. – Так ведь всегда делают в тяжелых жизненных ситуациях.

– Я всегда говорила, тебе пойдет короткая стрижка, – сказала Кара.

– А нос проколоть? Как думаете?

– О, да-а, – закивала Кара.

– Не понимаю, зачем делать в носу еще одну дырку. Их там и так уже две, – сказала Пиппа.

– Очередная потрясающая цитата от Пип. Хоть в книжку вставляй. – Кара торжественно вывела пальцем в воздухе закорючки. – Какую ты еще недавно выдала?

– Про колбасу, – вздохнула Пиппа.

– А, точно, – засмеялась Кара. – Представляешь, Ло, спрашиваю у Пип, какую пижаму она хочет. Она как ни в чем не бывало говорит: «Мне что колбаса, что сосиски». А потом не понимает, что такого странного в ее ответе.

– Ничего странного, – сказала Пиппа. – Бабушка с дедушкой по отцу у меня из Германии. Немцы постоянно говорят: «Что колбаса, что сосиски». Значит – мне без разницы.

– А может, ты на сосисках просто слишком зациклилась, – рассмеялась Лорен.

– И это мне говорит дочь порнозвезды, – язвительно парировала Пиппа.

– Пфф. Да он всего-то одну обнаженную фотосессию сделал когда-то в восьмидесятые.

– Давайте-ка в наше время вернемся, – скомандовала Кара, дружески толкнув Пиппу в плечо. – Ты уже виделась с Рави Сингхом?

– Да уж… плавно сменили тему. Ничего не скажешь. И да, виделась. Мы с ним договорились встретиться завтра и подробно все обсудить.

– Ты уже начала проект делать? С ума сойти, – насмешливо сказала Лорен, ныряя обратно в постель. – Я вот уже тему сменить хочу. Про голод писать слишком тоскливо.

– Ты наверняка собираешься и с Наоми поговорить? – Кара многозначительно посмотрела на Пиппу.

– Конечно. Предупреди ее, пожалуйста, что я, возможно, загляну к вам на следующей неделе с диктофоном.

– Ладно, – буркнула Кара и задумалась. – Она, конечно, согласится и все такое, но ты уж с ней полегче, хорошо? Как вспомнит… все еще очень переживает. Он ведь был одним из ее лучших друзей. Чуть ли не самым лучшим.

– Ну конечно же, – улыбнулась Пиппа. – Ты что думаешь, я ее к стенке припру и буду выколачивать нужную информацию?

– А с Рави ты так будешь завтра общаться?

– Нет уж.

Лорен снова села на кровати и так громко высморкалась, что заставила Кару вздрогнуть.

– Ты к нему домой пойдешь? – спросила она.

– Да.

– Понятно, но… а если кто-нибудь увидит, как ты подходишь к дому Рави Сингха?

– Мне до колбасы.

Я предвзято смотрю на это дело. Совершенно точно. Всякий раз, перечитывая прошлые записи, воочию представляю себя непосредственным участником судебного заседания. Перед мысленным взором разыгрываются нешуточные страсти: я в роли расфуфыренного адвоката вскакиваю с места и бросаюсь защищать подсудимого; украдкой подмигиваю Сэлу, шелестя бумажками, когда обвинение попадается на мою хитрую уловку; подбегаю к кафедре судей и, стуча по ней кулаком, истошно кричу: «Ваша честь, он этого не делал!»

По необъяснимым даже для меня самой причинам я хочу, чтобы Сэл Сингх оказался невиновен. Причины эти таились у меня в душе с тех самых пор, когда мне было двенадцать. Мысли о явных противоречиях не дают мне покоя все эти пять лет.

Теперь, зная о своей предвзятости, я должна поговорить с человеком, который абсолютно уверен в виновности Сэла. Я написала Стэнли Форбсу – журналисту из «Килтон мейл», и он мне только что ответил. Сказал, можно ему позвонить сегодня в любое время. Он широко освещал дело Энди Белл в местной прессе и даже присутствовал при коронерском расследовании. Откровенно говоря, по-моему, он дрянной журналист. Уверена, Сингхи могли бы с дюжину исков на него подать за оскорбления и клевету. Запись нашего с ним разговора привожу далее.

Это нечто!

Запись разговора со Стэнли Форбсом – журналистом газеты «Килтон мейл»

Стэнли: Алло.

Пиппа: Привет, Стэнли, это Пиппа. Мы с вами списывались…

Стэнли: Да-да, помню. Хотите меня расспросить о деле Энди Белл и Салила Сингха, так?

Пиппа: Да, верно.

Стэнли: Что ж, вперед!

Пиппа: Спасибо. М-м, ну, во-первых, когда проводилось коронерское расследование, вы ведь на всех мероприятиях присутствовали?

Стэнли: Естественно, деточка.

Пиппа: В национальной прессе подробности не освещались. Только окончательный вердикт и заявление Королевской прокурорской службы. Вот я и решила к вам обратиться. Не могли бы вы рассказать, какие вещественные доказательства полиция предоставила коронеру?

Стэнли: О, там много всякого было.

Пиппа: Ясно. Расскажите, пожалуйста, что конкретно они делали.

Стэнли: Ну-у, главный следователь по делу Энди подробно описал ее исчезновение… временные интервалы и все прочее. А потом перешли к вещественным доказательствам, указывающим на то, что Салил причастен к убийству девушки. Особое внимание обратили на следы крови в багажнике ее машины. По словам полицейских, наличие этих пятен – явный признак того, что Энди убили, погрузили тело в багажник, увезли в укромное место и там от него избавились. Подводя итог, коронер сказал что-то вроде: «Очевидно, Энди стала жертвой убийства на сексуальной почве. Виновный приложил немало усилий, чтобы избавиться от ее тела».

Пиппа: А инспектор Ричард Хокинс или кто-нибудь еще из полицейских описал, как, по их мнению, развивались события той ночью и каким образом Сэл предположительно убил Энди?

Стэнли: Да, рассказывали. Вроде того. Энди ехала из дома на своей машине. Сэл в это время пешком возвращался домой. Где-то по пути он ее остановил, отвез в безлюдное место (кто из них вел при этом машину, не установлено) и убил. Затем парень положил тело Энди в багажник и увез неизвестно куда, чтобы спрятать труп или избавиться от него. Парень, надо сказать, постарался – за пять лет найти не смогли. Далеко запрятал. Потом он бросил машину в переулке (тупик Роумер вроде называется), где ее позже и обнаружили, а сам пешком отправился домой.

Пиппа: Выходит, из-за найденных в багажнике пятен крови полицейские решили, что Энди убили в одном месте, а от тела избавились совсем в другом?

Стэнли: Ага.

Пиппа: Ясно. Во многих ваших статьях, посвященных этому делу, вы называете Сэла «убийцей», «душегубом» и даже «монстром». Вам ведь хорошо известно, что до вынесения официального приговора при описании такого рода историй принято вставлять слово «предположительно», где только возможно.

Стэнли: Смею заметить, мне не нужны советы детишек о том, как я должен делать свою работу. В любом случае очевидно, что именно он виноват. Каждый подтвердит. Убил, а потом из-за чувства вины покончил с собой.

Пиппа: Понятно. А почему вы так уверены, что Сэл виновен?

Стэнли: На то слишком много причин. Даже если не брать в расчет вещественные доказательства, он ведь приходился жертве бойфрендом, так? А чаще всего убивают именно бойфренды. Ну или бывшие бойфренды. И кроме того, Сэл был индийцем.

Пиппа: М-м… ну, вообще-то Сэл родился и вырос в Великобритании, хотя вы в своих статьях часто упоминаете, что он индиец.

Стэнли: Да по сути так оно и есть. По крови-то он индиец.

Пиппа: А какое это имеет значение?

Стэнли: Я, конечно, не эксперт по национальным вопросам, но у них же совсем другой уклад жизни! И отношение к женщинам отличается от нашего. Женщина в их понимании – собственность мужчины. Вот я и предполагаю, может, Энди решила с ним расстаться или что-то типа того. Он в порыве гнева взял и убил ее, потому что, в его представлении, она принадлежит только ему.

Пиппа: Ого… Уф… Вы… Честно говоря, я удивляюсь, Стэнли, что никто на вас в суд не подал за оскорбление чести и достоинства.

Стэнли: Потому что каждый подтвердит, что я прав.

Пиппа: А вот и нет. Я, например, категорически не согласна. По-моему, крайне безответственно называть человека убийцей и ни разу не вставить слова «подозреваемый» или «предположительно» в рассказе о нем, если даже не было возбуждено уголовное дело. Или еще хуже… монстром называть. Если говорить о корректности высказываний, очень интересно сравнить с тем, как вы писали о деле Болотного Душителя. Парень убил пять человек и признал себя виновным в суде. А вы в заголовке к своей статье написали, что ему «не хватало любви». Это потому, что он белый?

Стэнли: Дело Салила здесь совершенно ни при чем. Просто называю вещи своими именами. Остыньте. Какая разница, как люди его теперь зовут? Он мертв. Ему уже все равно.

Пиппа: Его семья жива. Вот почему я волнуюсь.

Стэнли: Да вы, похоже, считаете, он и вовсе невиновен. Несмотря на все экспертные заключения сотрудников полиции.

Пиппа: Думаю, в деле Сэла, будь оно возбуждено, оказалось бы слишком много пробелов и нестыковок.

Стэнли: Ну да. Если бы парень не порешил себя еще до того, как его успели арестовать, мы бы наверняка устранили все пробелы.

Пиппа: Так говорить просто бессердечно с вашей стороны.

Стэнли: Это с его стороны бессердечно убивать свою девушку, белокурую милашку, и прятать ее останки.

Пиппа: Предположительно!

Стэнли: Вам мало доказательств, что этот парень убийца?! А вы прям его поклонница… Нам запретили это обнародовать, но надежный источник в полиции сообщил мне, что они нашли в школьном шкафчике Энди записку с угрозами. Он угрожал ей, а потом исполнил свои угрозы. Вот и все. И вы по-прежнему искренне уверены, что парень невиновен?

Пиппа: Да. А еще я считаю, что вы – расист, фанатичный пустозвон, козел…

(Стэнли бросил трубку.)

Да уж, похоже, со Стэнли мы не подружимся.

Тем не менее благодаря нашей беседе я узнала два новых факта. Первое: полиция считает, Энди убили в одном месте, погрузили в багажник ее собственной машины и спрятали где-то еще.

Второй важный факт, которым Стэнли так щедро со мной поделился, – секретная информация о записке с угрозами.

Ни в статьях, ни в официальных заявлениях полиции об этом не упоминается. На то наверняка есть причина: возможно, полицейские не сочли информацию существенной. А может, не смогли доказать, что записку написал Сэл. Или же Стэнли просто-напросто выдумал эту историю. В любом случае нужно будет о ней упомянуть в разговоре с друзьями Энди.

Итак, теперь, когда мне известно (вроде как), что полиция думает о случившемся той ночью, и я примерно представляю себе, какой была бы версия обвинения, самое время нарисовать КАРТУ УБИЙСТВА.

Но только после ужина, потому что мама сейчас уже позовет. На счет: три… два… и вот пожалуйста…

Ужин уничтожен за одиннадцать минут. Личный рекорд. К большой радости папы. Мама-то, конечно, недовольна. Зато карта уже готова.

Выглядит профессионально. Даже слишком. Зато очень помогает наглядно представить официальную версию событий. Пришлось, правда, в процессе сделать несколько допущений. Во-первых, от дома Макса до дома Сэла можно дойти разными путями. Выбрала маршрут, проходящий по центральной улице, так как, согласно Гуглу, это самый короткий путь. Кроме того, полагаю, большинство людей предпочитает ночью ходить по хорошо освещенным улицам.

И еще, на этом маршруте очень легко можно найти место, где Энди предположительно остановилась и подобрала Сэла. На Уайвил-роуд. Если руководствоваться полицейской логикой, то недалеко от Уайвил-роуд находится много жилых кварталов с тихими улочками, а дальше – ферма. Одно из таких тихих, безлюдных мест (обведены) могло потенциально стать местом убийства (согласно версии полиции).

Я не берусь предполагать, куда убийца спрятал тело Энди, потому что у меня (как, впрочем, и у любого другого человека на планете) нет ни малейших оснований для догадок. Учитывая, что от тупика Роумер, где нашли машину, до дома Сэла в Гроув-плейс пешком идти восемнадцать минут, предположительно в окрестностях Уайвил-роуд он оказался в 00:20 ночи. Выходит, если Энди с Сэлом встретились около 22:45, у Сэла был час и тридцать пять минут на то, чтобы убить подругу и спрятать труп. То есть, судя по времени, такой вариант развития событий представляется вполне возможным. Все логично, но тут же в голове возникает миллион вопросов «зачем» и «почему».

И Энди, и Сэл вышли из тех мест, где находились, в 22:30. Значит, они планировали встретиться, так? Уж слишком странным совпадением представляется их встреча, если они о ней заранее не договаривались. Полицейские нигде и никогда не упоминали о звонках или сообщениях между Сэлом и Энди. А если они обсуждали это в школе, где разговоры, как известно, не фиксируются никак, почему было не условиться, что Энди заберет Сэла прямо от дома Макса? Очень странно.

Что-то я слишком долго топчусь на месте. Уже два часа ночи, и я только что съела половинку шоколадного батончика. Вот, наверно, почему.

Все тело Пиппы звенело, точно исполняя неведомую мелодию. Руки дрожали, по шее ползли мурашки – замысловатый получился бит. Девушка закашлялась, прочищая пересохшее горло, – к «ритм-секции» добавился хриплый «аккорд». А потом сверху еще наложилась неровная трель дыхания. Вдруг ее накрыло жуткое осознание неизбежности: раз услышала собственное дыхание, теперь до конца дней своих будет ощущать в себе его ритм.

Она сверлила взглядом дверь, надеясь, что та наконец откроется. Секунды медленно плавились в вязком, тяжелом воздухе. Пока дверь ее переигрывала, оставаясь все такой же неприступной. Минуты утекали в бесконечность. Сколько их уже прошло с тех пор, как Пиппа постучала? Не в силах больше терпеть, она вынула из-под мышки запотевший пакет со свежими пончиками, развернулась и пошла прочь. Дом-призрак сегодня был явно не готов к приему гостей. Пиппу накрыла горячая волна разочарования.

Отойдя всего на несколько шагов, она вдруг услышала за спиной лязг и скрежет замка, обернулась и увидела на пороге Рави Сингха. Весь всклокоченный, он со смущенной гримасой уставился на девушку.

– О! – выпалила Пиппа писклявым, будто не своим, голосом. – Извини. Мы вроде договорились в пятницу встретиться. Сегодня пятница. Вот я и пришла.

– Ах да. Точно, – пробормотал Рави, почесывая затылок и опуская глаза. – Но… честно говоря, я думал, ты пошутила. Разыграть меня решила. Не ожидал, что вернешься.

– М-м, жаль… – Пиппа изо всех сил постаралась не выдать обиды. – Никаких розыгрышей. Все на полном серьезе.

– Да ты, похоже, серьезная девушка.

При этих словах Рави принялся усиленно чесать затылок. Что-то там явно свербело. Или это защитная реакция наподобие привычки Пиппы сообщать ненужные факты. Своеобразная броня, а рыцарь под ней весь трясется от страха.

– Даже чересчур серьезная, – Пиппа улыбнулась и протянула Рави пакет. – Я вот пончиков напекла.

– Это типа подкуп? Пончики для умасливания?

– Ага. В рецепте так и говорилось.

Рави скривил губы в подобие улыбки. Пиппа только теперь осознала, как тяжело ему жить в их маленьком городке. Ведь он так похож на своего погибшего брата! Просто одно лицо! Неудивительно, что ему с трудом давалась улыбка.

– Так мне можно войти? – спросила Пиппа, поджимая нижнюю губу и глядя на парня широко раскрытыми умоляющими глазами. Как сказал бы папа: такую гримасу скорчила, будто неделю не какала.

– Да, хорошо, – ответил Рави после убийственно долгой паузы. – Только не делай такое лицо. – Он отступил от двери, приглашая гостью войти.

– Спасибо… спасибо! – затараторила Пиппа, суетливо шагнула через порог и тут же споткнулась.

Рави удивленно повел бровью, закрыл дверь и предложил ей чаю.

– Да, спасибо. – Пиппа встала посреди коридора, неловко переминаясь с ноги на ногу, будто пыталась занять собой поменьше места. – Просто черный, пожалуйста.

– Никогда не доверял людям, которые черный чай без всего пьют.

Он жестом позвал гостью за собой на кухню – просторную и необычайно светлую. Заднюю стену занимали большие раздвижные стеклянные двери, за которыми простирался пышущий всеми красками лета и увитый дивными виноградными лозами длинный сад. Сказочное зрелище.

– А ты с чем чай пьешь? – спросила Пиппа, опуская рюкзак на один из стульев.

– Молока побольше и три ложки сахара, – громко сказал Рави, пытаясь перекричать адски пыхтевший и булькавший чайник.

– Три ложки? Три?!

– Знаю-знаю. Ничего пока не слиплось. Не беспокойся.

Пип молча наблюдала, как Рави хозяйничает на кухне. Кипящий чайник заполнял неловкую тишину. Парень достал жестяную банку, нервно постукивая пальцами по краю, выудил пару пакетиков, залил кипятком, себе добавил сахар, молоко. Нервозность передалась и Пиппе. Сердце ее учащенно забилось, вторя перестуку пальцев Рави.

Он принес две кружки. Ту, что предназначалась Пиппе, нес в ладони, держа прямо за раскаленное дно, чтобы она могла взяться за ручку. Ее кружку украшала мультяшная улыбка, а ниже – надпись: «Главный повод сходить к дантисту – зубная боль».

– Родителей дома нет? – спросила Пиппа, опуская кружку на стол.

– Не-а, – ответил парень, хлебнув чаю. Пиппу очень обрадовало, что он при этом громко не чавкает. – Если бы они были дома, я б тебя не позвал. Мы стараемся не говорить про Сэла – мама очень расстраивается. Да и всем нам тяжело, честно говоря.

– Даже представить боюсь, – тихо ответила Пиппа. Прошедшие пять лет ничего не изменили, Рави до сих пор переживал. По лицу видно.

– Дело не в том, что его больше нет с нами. А просто… из-за всего случившегося нам вроде как запрещено о нем горевать. И если бы вдруг мне хватило смелости сказать, что скучаю по брату, я просто монстром бы себя выставил.

– Я так не считаю.

– Согласен. Только мы с тобой в меньшинстве.

Чтобы заполнить неловкую паузу, Пиппа хлебнула чаю и тут же обожглась. В глазах защипало. Выступили слезы.

– Уже плачешь? Мы еще даже до грустной части не дошли. – Правая бровь Рави поползла вверх.

– Чай горячий, – сказала Пиппа, чувствуя, как обожженный язык опухает во рту.

– Пусть остынет. Буквально один миг. Одну сотую долю секунды, если точнее. Ну, ты знаешь…

– Смотри-ка, запомнил!

– Такое забудешь! Оригинальная у тебя манера знакомиться. Так о чем ты хотела спросить?

Пиппа бросила взгляд на лежавший у нее на коленях телефон и сказала:

– Во-первых, не будешь против, если я запишу наш разговор, чтобы потом все спокойно перепечатать?

– Занимательный пятничный вечер намечается…

– Так, если ты не против, я приступлю… – Пиппа открыла свой медного цвета рюкзак и достала оттуда заметки.

– Это еще что? – спросил он.

– Заранее приготовленные вопросы. – Она зашелестела бумагой, собирая листы в одну аккуратную стопку.

– Ого! А ты основательно за дело взялась! – сказал он не то удивленно, не то скептически.

– Ага.

– Мне уже начинать волноваться?

– Пока нет, – сказала Пиппа. Она еще раз внимательно посмотрела на парня и нажала на диктофоне кнопку «Запись».

Пиппа: Итак, сколько тебе лет?

Рави: А тебе зачем?

Пиппа: Просто хочу собрать все факты.

Рави: Есть, сержант. Мне недавно исполнилось двадцать.

Пиппа: (Смеется.) (Пометки на полях: Боже! Как омерзительно звучит в записи мой смех! Больше ни в жизни…) Ты на три года младше Сэла?

Рави: Да.

Пиппа: Не помнишь, 20 апреля 2012 года он не вел себя как-то странно?

Рави: Ух ты, с места в карьер. М-м, да нет. Мы в тот день рано поужинали… часов примерно в семь, а потом папа подвез его к Максу. Он болтал с нами как ни в чем не бывало. Если и замышлял убийство, мы этого не заметили. Сэл был… радостным. Вот лучшее определение, по-моему.

Пиппа: А когда вернулся от Макса, как он себя вел?

Рави: Я к тому времени уже спал. На следующее утро, помню, он пребывал в очень хорошем настроении. Сэл – ранняя пташка. Он проснулся, приготовил завтрак на всю семью, а потом ему вдруг позвонил кто-то из друзей Энди. Тогда-то мы и узнали, что она пропала. Естественно, радость с брата как рукой сняло. Он очень забеспокоился.

Пиппа: Значит, ни полиция, ни родители не звонили ему той ночью?

Рави: Насколько мне известно – нет. Родители Энди вообще не знали Сэла лично. Они нигде не пересекались, и в доме у них он не бывал. Энди либо сама заходила к нам, либо они вместе тусовались в школе и на вечеринках.

Пиппа: Как долго они встречались?

Рави: Познакомились перед Рождеством. Выходит, где-то около четырех месяцев. У Сэла потом обнаружилась пара неотвеченных звонков от одной из лучших подруг Энди. Примерно в два часа ночи. Но у него звук на телефоне был отключен – он и не услышал.

Пиппа: А что дальше происходило в ту субботу?

Рави: Ну, как только узнал, что Энди пропала, Сэл в буквальном смысле не слезал с телефона. Звонил ей каждые несколько минут. Постоянно срабатывал автоответчик, но он решил, что если она наконец ответит, то первым должна услышать его голос.

Пиппа: Погоди-ка. Так Сэл сам звонил Энди?

Рави: Да. Миллион раз. Все выходные, а потом еще и в понедельник.

Пиппа: Если убил человека, явно не станешь ему названивать. Понятно же, что никто не ответит.

Рави: Особенно если у тебя в кармане или в комнате запрятан телефон этого самого человека.

Пиппа: Тем более. Что еще происходило в тот день?

Рави: Родители отговорили Сэла идти к Энди, потому что дом наверняка обыскивала полиция. Так что он просто пытался ей дозвониться. Я еще спросил у него, где она может быть. Он понятия не имел, зато сказал одну вещь, которую я хорошо запомнил. По его словам, Энди всегда действовала обдуманно. Могла специально убежать из дома, чтобы кое-кого проучить. К концу выходных он, конечно, понял, что это не тот случай.

Пиппа: Кого бы Энди решила наказать? Его?

Рави: Не знаю. Не стал выспрашивать. Я Энди не особо хорошо знал – она всего пару раз заходила в гости. Хотя предположил тогда, что этот «кое-кто» – ее отец.

Пиппа: Джейсон Белл? Почему?

Рави: Так, доводилось слышать их разговоры, когда она приходила. Насколько я понял, у них с отцом не самые лучшие отношения. Никакой специфики припомнить не могу.

(Уф! Хоть этот не путает «специфику» с «пацификой».)

Пиппа: Мне сейчас очень нужна специфика. А когда полицейские связались с Сэлом?

Рави: В субботу днем. Позвонили, попросили зайти в отделение поговорить. Они приехали к нам часа в три-четыре. Мы с родителями ушли на кухню, чтобы им не мешать. Так что о чем шла речь, не слышали.

Пиппа: А Сэл рассказывал?

Рави: Немного. Он очень разозлился, что разговор записывали и…

Пиппа: Полицейские вели запись? А это допустимо?

Рави: Откуда мне знать? Ты ведь у нас сержант.

(Примечание: может, это и странно, но мне очень нравится такая кличка.)

Сказали, стандартная процедура. Потом спросили, где и с кем он провел прошлую ночь и в каких отношениях состоял с Энди.

Пиппа: А какие у них были отношения?

Рави: Ну, я его младший брат. Мало чего видел. Знаю точно одно: она ему очень нравилась. Он гордился, что встречается с самой красивой и популярной девушкой в классе. Только Энди вечно из всего делала проблему.

Пиппа: То есть?

Рави: Даже не знаю, как объяснить. Думаю, просто она из тех людей, которым спокойно не живется.

Пиппа: А родителям вашим она нравилась?

Рави: Да. Родители с ней отлично ладили. Да она и повода не давала как-то иначе к ней относиться.

Пиппа: Понятно. А потом? Когда полицейские его допросили?

Рави: Э-э, вечером пришли друзья – узнать, как дела.

Пиппа: Тогда-то он и попросил их соврать, чтобы алиби себе обеспечить?

Рави: Наверно.

Пиппа: Как думаешь, почему он так поступил?

Рави: Даже не знаю. Может, взвинчен был после допроса. Или испугался, что станет подозреваемым, и решил таким образом подстраховаться. Не знаю.

Пиппа: Если мы условимся считать Сэла невиновным, у тебя есть какие-то предположения, где он мог быть в промежуток времени между уходом от Макса в половине одиннадцатого и приходом домой без десяти час?

Рави: Нет. Потому что нам он сказал, что вышел от Макса в четверть первого. Может, заходил куда-то один и потому знал: если скажет правду, у него не будет алиби. Не очень хорошая картина вырисовывается, правда?

Пиппа: Да уж. И врать полиции, а потом подговаривать друзей, конечно, не стоило. Только это не доказывает его причастность к смерти Энди. Ладно, пойдем дальше. Что происходило в воскресенье?

Рави: В воскресенье днем мы с Сэлом и его друзьями помогали распространять листовки о пропаже. Раздавали прохожим в городе. В понедельник в школе он просидел тише воды ниже травы. Тяжело ему приходилось – кругом все только об исчезновении Энди и говорили.

Пиппа: Помню.

Рави: И полицейские заявились. Я видел, как они шкафчик Энди осматривали. Ну а вечером он был какой-то подавленный. Тихий, но встревоженный. Оно и понятно – у него девушка пропала. А на следующий день…

Пиппа: Если не хочешь, про следующий день можешь не рассказывать.

Рави: (после паузы) Все нормально. Расскажу. Мы вместе пошли в школу. Я ушел вперед, Сэл задержался на парковке. Хотел посидеть пару минут один на свежем воздухе. Тогда мы с ним виделись в последний раз. Я просто бросил: «Увидимся». Мне сказали, что полиция уже в школе. Ходили слухи, что они допрашивают друзей Сэла. Где-то около двух часов я увидел пропущенный звонок от мамы и пошел домой. Родители спросили, где Сэл. Сказали, полицейским срочно надо с ним поговорить. Думаю, те в это время обыскивали его спальню. Я тоже попытался дозвониться Сэлу, только он не брал трубку. Папа показал мне последнее сообщение от Сэла.

Пиппа: Помнишь, что там было написано?

Рави: Да. «Это сделал я. Мне очень жаль». И… (небольшая пауза) позже, к вечеру, снова пришли полицейские. Родители пошли открывать, а я остался здесь. Слушал, о чем они там говорят. Когда сообщили, что в лесу найдено тело, я подумал, речь идет об Энди.

Пиппа: А… я не хочу показаться бестактной, а таблетки…

Рави: Да-да. Снотворное он у отца взял. Отец себе простить не может. С тех пор больше ничего не принимает. Да и не спит толком.

Пиппа: А раньше, до трагедии, ты не замечал у Сэла суицидальных наклонностей?

Рави: Никогда. Сэл был без преувеличения самым счастливым человеком из всех, кого я знаю. Вечно смеялся и дурачился. Наверно, прозвучит слишком пошло, но могу точно сказать: он один из тех людей, которые будто озаряют собой окружающее пространство. За что бы ни взялся, всегда во всем преуспевал. Золотой ребенок моих родителей. Их гордость. Круглый отличник. И вот теперь у них остался только я.

Пиппа: Извини, здесь я вынуждена задать главный вопрос: ты веришь, что Сэл убил Энди?

Рави: Я… Нет. Нет. Не знаю. В голове просто не укладывается. Добрее Сэла в целом мире не найдешь. Как бы я его ни доставал, он никогда не выходил из себя. Никогда не ввязывался в драки. Лучший старший брат. О таком только мечтать… А в самые трудные моменты он всегда приходил мне на помощь. Был самым человечным из всех, кого я знаю. Так что я в полной растерянности. Правда, порой… начинаю сомневаться. Полицейские себя вели так уверенно. Да и доказательства… все сложилось против Сэла. И все равно я никогда не поверю, что брат на такое способен.

Пиппа: Понимаю. Пока на этом все.

Рави: (Откидывается на спинку стула и тяжко вздыхает.) Что ж, Пиппа…

Пиппа: Можешь называть меня Пип.

Рави: Пип. Школьный проект, говоришь?

Пиппа: Да.

Рави: А почему ты решила именно об этом написать? Зачем? Допустим, ты считаешь, что Сэл невиновен, но с чего тебе вдруг вздумалось доказывать свое мнение? Все без исключения в этом городе тут же поверили, что Сэл был монстром. И живут дальше. Не заморачиваются.

Пиппа: Моя лучшая подруга Кара – сестра Наоми Уорд.

Рави: А, Наоми… очень мило со мной всегда общалась. Постоянно у нас околачивалась. Ходила за Сэлом хвостом. Сто процентов втюрилась в него.

Пиппа: Серьезно?

Рави: Мне всегда так казалось. Смеялась вечно надо всем, что он говорил. Даже когда было несмешно. Взаимностью он не отвечал.

Пиппа: Хм.

Рави: Так ты этим ради Наоми занимаешься? Что-то я никак не пойму.

Пиппа: Нет. Дело не в ней. Понимаешь… я знала Сэла.

Рави: Правда?

Пиппа: Да. Мы с ним часто в одно и то же время гостили у Уордов. Однажды он разрешил нам с Карой посмотреть комедию «пятнадцать плюс», хотя нам тогда только по двенадцать было. Никогда не забуду, как я смеялась! До колик. И не сказать, чтобы смысл особо поняла. Просто Сэл так заразительно хохотал!

Рави: Звонко и заливисто.

Пиппа: Точно. А когда мне исполнилось десять, он как бы невзначай научил меня первому бранному слову. Это слово «дерьмо», кстати. А потом еще научил переворачивать блины на лету. У меня паршиво получалось, но из упрямства я никому не позволяла помогать.

Рави: Он был отличным учителем.

Пиппа: А в первом классе меня двое мальчишек дразнить стали, потому что у меня папа нигериец. Сэл увидел, подошел и сказал очень спокойно: «Учтите, когда вас за травлю исключат, в другую школу неблизко добираться придется. Полчаса. Если вас туда еще примут. Начинать с нуля в совершенно новой школе… подумайте, вам это надо?» Больше они никогда меня не задирали. А Сэл потом подошел ко мне, присел рядом и угостил «Киткатом», чтобы не грустила. С тех пор я… ладно. Не важно.

Рави: Да уж ладно тебе. Говори. Отвечаю же я на твои вопросы, хотя пончики не очень люблю.

Пиппа: С тех пор Сэл для меня – герой. Просто не могу поверить, что он мог такое натворить.

Думаю, можно запросить в полиции округа Темза-Вэлли копию допроса Сэла согласно Закону о свободе информации. Два часа изучала этот вопрос.

Пиппе было не по себе. Казалось, воздух в комнате становится все плотнее. Скапливается в огромные вязкие сгустки, поэтому его трудно вдыхать. За все годы знакомства с Наоми она в первый раз так волновалась перед встречей.

Пиппа обнадеживающе улыбнулась, мимоходом пошутила о том, как много шерсти Барни налипло у нее на легинсах. Наоми бледно улыбнулась, провела руками по своим непослушным мелированным прядям.

Девушки расположились в кабинете Эллиота Уорда. Пиппа – на крутящемся стуле, Наоми – напротив нее в темно-красном кожаном кресле. Наоми не смотрела на Пиппу. Она пристально разглядывала семейные портреты на дальней стене. Три огромных полотна с навеки запечатленными сценами семейной идиллии. На первом – семейство Наоми в осеннем саду. На втором – Эллиот пил что-то из дымящейся кружки. А на третьем – маленькие Наоми с Карой катались на качелях. Все три нарисовала их мама перед смертью. Последнее мамино слово – ее финальный след в этом мире. Пиппа знала, как дороги картины Уордам. Все члены семьи благоговейно обращали к ним свой взор в самые радостные и печальные моменты жизни. Пиппа помнила, что раньше в комнате висело еще два полотна. Возможно, Эллиот спрятал их, держит где-нибудь в кладовке. Хочет подарить дочерям, когда те вырастут и наступит пора уезжать из дома.

Семь лет назад, после смерти матери, Наоми стала ходить к психотерапевту. Ей с большим трудом удалось побороть свою тревожность (буквально за волосы вытащили) и не бросить университет. Потом она устроилась на работу в Лондоне. А несколько месяцев назад у нее на новом месте случилась паническая атака. Пришлось уволиться и вернуться домой, жить с отцом и сестрой.

Наоми была на грани. Пиппа изо всех сил старалась не наступить случайно на больную мозоль. Но, краем глаза взглянув на таймер диктофона, она поняла – тянуть дальше некуда. Натикало уже немало.

– Расскажи, пожалуйста, чем вы в тот вечер занимались у Макса? – мягко спросила она.

Наоми неловко заерзала, опустила глаза.

– М-м, ну, мы болтали, выпивали, играли на Xbox. Ничего особенного.

– И фотографировались. У тебя на страничке в Фейсбуке несколько снимков с того вечера.

– Ну да. Фоткались. Так… дурачились просто, – отмахнулась Наоми.

– Сэла на снимках нет.

– Ну, наверно, он ушел до того, как мы начали фоткаться.

– А Сэл себя не вел как-то странно перед уходом? – спросила Пиппа.

– М-м, я… нет, не думаю.

– Он вообще говорил об Энди?

– Я, э-э… да, может, вскользь упомянул. – Наоми заерзала в кресле. Кожаное сиденье громко заскрипело, когда она стала отлеплять от него ноги. Братишку Пиппы это бы здорово рассмешило. Да и сама она позабавилась бы при других обстоятельствах.

– А что он говорил? – спросила Пиппа.

– М-м… – Наоми задумалась и принялась теребить заусенец на большом пальце. – Он… э-э, у них, по-моему, какая-то размолвка вышла. Сэл сказал, отойдет ненадолго – с ней поговорить.

– По какому поводу?

– Точно не помню. Энди вообще была… несдержанная. Из-за малейшего пустяка с ним ругалась. Он никогда не шел на поводу. Предпочитал молча дать ей время остыть.

– Из-за чего у них возникали ссоры?

– Из-за полнейшей ерунды. Например, потому, что он ей не сразу на сообщение ответил. Все в таком духе. Я… никогда ему не говорила, но всегда считала Энди слишком взбалмошной. Если бы тогда сказала, что думаю, может, все обернулось бы в конце концов по-другому.

Наоми совсем помрачнела. Пиппа видела, как сильно дрожит ее верхняя губа. Нужно было срочно что-то делать, пока девушка окончательно не закрылась и не ушла в себя.

– Сэл предупреждал в тот вечер, что уйдет пораньше?

– Нет.

– И во сколько он вышел от Макса?

– Мы все думаем, примерно в половине одиннадцатого.

– А он перед уходом что-нибудь сказал?

Наоми снова поерзала, закрыла глаза. Пиппа с другого конца комнаты видела, как сильно дрожат крепко сжатые веки.

– Да, – наконец произнесла Наоми. – Сказал, что не в настроении. Что прогуляется пешком до дома и заляжет спать.

– А ты во сколько от Макса ушла?

– Я осталась. Мы с Милли переночевали в свободной комнате. А утром меня папа забрал.

– Во сколько вы спать легли?

– Наверное, где-то около половины двенадцатого. Я не уверена.

Вдруг раздались три отрывистых стука. Дверь приоткрылась. В образовавшийся проем просунулась голова Кары. Разлохмаченный пучок волос зацепился за косяк, и девушка громко взвизгнула.

– Уйди. Я записываю… – сказала Пиппа.

– Извини. Одну секундочку. Это срочно, – сказала говорящая голова. – Наоми, куда подевалось печенье «Джемми Доджер»?

– Не знаю.

– Я вчера лично видела, как папа целую пачку распаковывал. Куда оно пропало?

– Не знаю я. У него спроси.

– Он еще с работы не вернулся.

– Кара, – возмутилась Пиппа, недовольно вскидывая брови.

– Да-да. Извини. Ухожу. – Подруга отцепила запутавшиеся волосы и притворила за собой дверь.

– Ну так вот, – продолжила Пиппа, стараясь не потерять нить разговора. – Когда ты узнала, что Энди пропала?

– Если не ошибаюсь, Сэл написал мне в субботу. Перед полуднем.

– И что ты подумала? Где она могла быть? Что первое пришло в голову?

– Не знаю. – Наоми в первый раз за все время разговора пожала плечами. – У Энди было много знакомых. Такой уж она человек. Наверное, я подумала, она с другой компанией зависает где-то и не хочет, чтоб об этом знали.

Пиппа глубоко вздохнула, заглянула в свои записи. Следующий вопрос надо задавать очень осторожно.

– Можешь сказать, когда Сэл попросил тебя соврать о времени своего ухода?

Наоми открыла было рот, но, казалось, не могла подобрать слов. В маленькой комнате повисла гробовая тишина. У Пиппы даже в ушах зазвенело.

– Ну-у, – наконец вымолвила Наоми дрогнувшим голосом. – Мы в субботу вечером пошли его проведать. Узнать, как дела. Обсудить случившееся. Сэл сказал, что очень волнуется. К нему уже приходили полицейские. Задавали вопросы. А поскольку он был парнем Энди, подумал, на него теперь всех собак спустят. Вот он и попросил нас выручить – сказать, что ушел от Макса чуть позже. Примерно в пятнадцать минут первого. Чтобы полицейские перестали его преследовать и вплотную занялись поисками Энди. Это не показалось… м-м… я тогда ничего плохого не подумала. Решила, что он заботится о том, чтобы ускорить поиски Энди.

– А он объяснил, где находился между половиной одиннадцатого и пятнадцатью минутами первого?

– Не помню. Наверное, нет.

– А вы спрашивали? Интересовались?

– Я не помню, Пип. Извини, – сказала Наоми, шмыгнув носом.

– Ничего страшного. – Пиппа вдруг поняла, что, задавая последний вопрос, вся подалась вперед. Она снова выпрямилась, поправила стопку листочков. – Вам позвонили из полиции в воскресенье, так? И вы сказали, что Сэл вышел от Макса в двенадцать пятнадцать?

– Да.

– Так почему вы все четверо передумали и во вторник сообщили полиции, что у Сэла фальшивое алиби?

– Я… наверно потому, что поняли – если ложь обнаружится, у нас будут проблемы. Никому из нас и в голову не приходило, что Сэл может быть причастен к исчезновению Энди. Поэтому сказать полицейским правду казалось совершенно безопасным.

– Перед тем как это сделать, вы договаривались все вместе о том, что скажете?

– Да. Созвонились в понедельник вечером и обо всем договорились.

– А Сэлу не сказали?

– М-м. – Наоми снова провела руками по волосам. – Нет. Не хотели его расстраивать.

– Хорошо. Последний вопрос. – Пиппа заметила, как при этих словах лицо Наоми разгладилось. На нем читалось явное облегчение. – Думаешь, Сэл той ночью убил Энди?

– Нет, тот Сэл, которого я знала, не мог, – сказала она. – Он был самым добрым… самым хорошим. Вечно дурачился и смешил всех. И так хорошо к Энди относился, хотя она того, может, и не заслуживала. Поэтому уж не знаю, в чем там дело и кто ее убил, но не могу поверить, что это он.

– Хорошо. Закончили. – Пиппа улыбнулась, остановила запись на телефоне. – Спасибо, что согласилась поговорить, Наоми. Знаю, это непросто.

– Да все нормально. – Та кивнула и поднялась с кресла. Сиденье снова громко скрипнуло.

– Подожди, еще кое-что, – сказала Пиппа. – Макс, Джейк и Милли сейчас в городе? Мне с ними тоже надо поговорить.

– Милли улетела в Австралию. Путешествует. Джейк живет со своей девушкой в Девоне. У них совсем недавно ребенок родился. Макс сейчас в Килтоне. Только-только университет закончил, вернулся домой. Теперь, как и я, работу ищет.

– Как думаешь, согласится он со мной немного побеседовать? – спросила Пиппа.

– Я тебе его номер дам. Позвони, спроси. – Наоми придержала дверь, пропуская гостью вперед.

На кухне они застали Эллиота и Кару, которая пыталась запихнуть в рот одновременно два тоста. Их отец только что вернулся с работы. Стоял в своей бледно-желтой, до боли знакомой рубашке и протирал стол. Услышав шаги, он обернулся. При свете кухонных лампочек в каштановой шевелюре блеснули седые прядки. На стеклах очков с роговой оправой заплясали блики.

– Закончили, девчонки? – улыбнулся он. – Как раз вовремя. Я только что чайник поставил.

Только что вернулась от Макса Хастингса. Будто на реконструкции места преступления побывала. Странное чувство. Обстановка та же, что на снимках пятилетней давности, в ту роковую ночь, после которой наш город больше никогда не будет прежним. Макс совсем не изменился: высокий, с непослушной копной светлых волос. Рот кажется слишком большим на угловатом лице. И все такой же надменный. Хотя сказал, что меня помнит. Очень мило с его стороны.

– Так, нам понадобятся: замороженный горошек, помидоры и хрен, – прочла мама Пиппы. Чтобы лучше разобрать каракули Виктора, она держала список покупок в вытянутой руке.

– Тут написано «хлеб», – сказала Пиппа.

– Ой, точно. Ты права, – захихикала Лиэнн. – Вот интересные бы сэндвичи получились…

– Очки надеть не пробовала? – Пиппа достала с полки упакованную буханку, швырнула ее в корзину.

– Не-а. Я пока не сдаюсь. Очки старят, – заявила Лиэнн, открывая холодильник с заморозкой.

– Ну так и должно быть. Ты уже не молода, – сказала Пиппа и тут же получила по рукам упаковкой замороженного горошка. Она трагически скорчилась, изображая смертельное ранение, и вдруг заметила краем глаза, что в сторонке стоит Рави и внимательно за ней наблюдает. На нем была белая футболка и джинсы. Он стоял и тихонько смеялся, прикрыв рот ладонью.

– Рави! – радостно окликнула Пиппа, направляясь к нему по проходу. – Привет.

– Привет, – ответил парень, улыбнулся и смущенно почесал затылок. Пиппа уже поняла, что это у него привычка такая.

– Я тебя здесь раньше никогда не видела.

«Здесь» значило в единственном супермаркете Литтл-Килтона – крошечном домишке, примостившемся у вокзала.

– Мы обычно за городом закупаемся. Просто молоко срочно понадобилось, – сказал он, протягивая вперед большую бутыль с надписью «обезжиренное».

– Вот пил бы просто черный чай, не пришлось бы заморачиваться.

– Ну уж нет. Никогда не перейду на темную сторону, – сказал он, бросив пристальный взгляд вдоль прохода, по которому к ним приближалась мама Пиппы с полной корзиной продуктов. Рави приветливо ей улыбнулся.

– Мам, это Рави, – представила их Пиппа. – Рави, это моя мама, Лиэнн.

– Приятно познакомиться, – сказал парень и, прижав к груди бутыль с молоком, протянул правую руку для приветствия.

– Мне тоже, – сказала Лиэнн, пожимая протянутую ладонь. – На самом деле мы однажды уже виделись. Я раньше агентом по недвижимости работала. Продавала твоим родителям дом. Боже, подумать только… с тех пор прошло пятнадцать лет. Не меньше. Тебе тогда лет пять было. Ты все время наряжался в костюм Пикачу, а сверху еще пачку натягивал.

У Рави зарделись щеки. Пиппа усиленно сдерживала смех, пока не заметила, что парень заулыбался.

– Представляете, тренд так и не прижился, – с шутливой усмешкой сказал он.

– Ну, Ван Гога при жизни тоже недооценивали, – заметила Пиппа.

Тем временем они все вместе подошли к кассе.

– Проходи, – сказала Лиэнн, пропуская Рави вперед. – Нам долго разгружаться.

– Да? Спасибо.

Рави подошел к кассе, широко улыбнулся продавщице, опустил молоко на ленту и сказал:

– Только вот это, пожалуйста.

Пип заметила, как лицо кассирши скривилось от отвращения. Она холодно и презрительно взглянула на Рави и отсканировала молоко. Благо взглядом убить его не смогла. Рави опустил глаза в пол, уставился себе под ноги, делая вид, что ничего не заметил, но Пиппа знала – это не так.

Внутри закипал дикий, первобытный гнев. Поначалу ее стало немного подташнивать. Огненный ком ярости все рос, и в конце концов даже кончики ушей запылали.

– Фунт сорок восемь, – прошипела кассирша.

Рави вытащил пятифунтовую купюру и протянул ей. Она вдруг вздрогнула и быстро отдернула руку. Бумажка, словно осенний листочек, медленно спланировала на пол. Пиппа сорвалась.

– Эй, – громко сказала она, подходя к кассе и вставая рядом с Рави. – Какие-то проблемы?

– Пип, не надо, – шепнул Рави.

– Извините, Лесли. – Пиппа нарочито медленно, язвительным тоном прочитала имя на нагрудной бирке. – Еще раз спрашиваю, у вас проблемы какие-то?

– Да, – ответила кассирша. – Не хочу до него дотрагиваться.

– Думаю, можно с уверенностью сказать, он этого тоже совсем не хочет, Лесли. Глупость бывает заразна.

– Я сейчас менеджера позову.

– Позовите-позовите. Я ему вкратце расскажу, о чем напишу в многочисленных жалобных письмах к вашему начальству.

Рави поднял пятифунтовую купюру, положил ее на кассовую стойку, взял свое молоко и молча пошел к выходу.

– Рави? – позвала Пиппа. Тот даже не оглянулся.

– Эй-эй, потише. – Мама Пиппы выступила вперед, встала между дочерью и пылающей от смущения Лесли и примирительно вскинула руки.

Пип повернулась на месте кругом. Кеды громко скрипнули на надраенном до блеска полу. Подбегая к двери, она снова обернулась и крикнула:

– Да, Лесли, вам обязательно надо с кем-нибудь посоветоваться, как от свиного рыла избавиться и нормальное лицо вернуть.

Выскочив на улицу, Пиппа увидела Рави футах в тридцати. Он быстрым шагом спускался вниз с пригорка. Пиппа, которая, что бы ни случилось, ни разу в жизни не ускорила шаг, побежала за ним бегом.

– Ты в порядке? – спросила она, обогнав и остановив парня.

– Нет. – Он обогнул ее и пошел дальше. Огромная бутылка билась ему о бок.

– Я что-то не так сделала?

Рави обернулся, темные глаза его заблестели.

– Послушай, – сказал он, – мне совершенно ни к чему, чтобы малознакомая девчонка за меня заступалась. Я не хочу доставлять тебе неприятности, Пиппа. Сама их себе не создавай. Только хуже сделаешь.

С этими словами Рави повернулся и зашагал прочь. Пиппа еще долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, поглощенный тенью от летней веранды кафе. Она стояла, тяжело переводя дух, и чувствовала, как гнев медленно возвращается в берега, а затем и вовсе уходит. Когда злость окончательно улетучилась, девушка почувствовала себя полностью опустошенной.

Да не упрекнет никто и никогда Пиппу Фитц-Амоби в том, что она не умеет воспользоваться удобным случаем. Мы с Лорен сегодня снова торчали у Кары. Мальчишки тоже подтянулись, правда, они очень уж просили футбол не выключать. Оставить фоном. Папа Кары, Эллиот, как обычно что-то рассказывал, и вдруг меня осенило: он ведь очень хорошо знал Сэла! И не только как друга дочери, а как ученика. Друзья и брат мне уже про Сэла рассказали (как люди одного с ним поколения). Я подумала, папа Кары мог бы описать мне его с точки зрения взрослого человека. Возможно, откроется что-то новое.

На следующий день Пиппа сидела у себя в комнате и в последний раз перед отправкой перечитывала письмо с запросом в полицию округа Темза-Вэлли. Было очень душно. Солнце, словно пойманное в ловушку, плавилось в четырех стенах вместе с Пиппой, хотя она настежь открыла окно, чтобы выпустить его на свободу.

Далеко внизу раздался стук в дверь. В это самое время Пиппа как раз вслух вынесла свой окончательный вердикт: «Да, пойдет» – и нажала на кнопку отправки. Один короткий щелчок – и двадцать рабочих дней ожидания. Она ненавидела ждать. Да к тому же на дворе суббота. Так что периода ожидания еще тоже надо будет дожидаться.

– Пиппетка, – раздался голос Виктора c первого этажа. – К тебе пришли.

Спускаясь по лестнице, Пиппа чувствовала, как воздух с каждым шагом становится все свежее. Адская жара постепенно сменилась вполне терпимым теплом. Девушка очень торопилась, на повороте даже поскользнулась и чуть не упала. И вдруг она резко застыла на месте как вкопанная – на пороге стоял Рави Сингх. Виктор оживленно что-то ему рассказывал. Жар снова ударил Пиппе в голову.

– Хм, привет, – сказала она, направляясь к двери. Вдруг сзади раздался быстрый топот, скрежет когтей по дереву. Барни стрелой пронесся мимо Пиппы и со всего маху ткнулся мордой в живот гостю.

– Барни, нет! Перестань. Уйди! – закричала Пиппа, одергивая пса. – Извини, он у нас слишком общительный.

– Разве можно так на отца наговаривать? – отозвался Виктор.

Пип недовольно вскинула брови.

– Ладно-ладно. Удаляюсь, – сказал он, повернулся и ушел на кухню.

Рави наклонился и стал гладить Барни. Тот усиленно завилял хвостом, словно веером обмахивая колени Пиппы.

– Откуда ты узнал, где я живу? – спросила она.

– Спросил в агентстве недвижимости, где твоя мама работает, – ответил Рави, выпрямляясь. – Дом у вас, конечно, шикарный… настоящий дворец.

– Ну, вон тот странный человек, который дверь тебе открыл, – успешный юрисконсульт.

– А я думал, король.

– Это тоже. Только по праздникам, – сказала она.

Рави опустил голову и крепко сжал губы, стараясь подавить улыбку, но все же не выдержал и засмеялся. А до Пиппы вдруг дошло, во что она одета и как по-дурацки должна выглядеть. Мешковатый джинсовый комбинезон и белая футболка с надписью на груди: «КЛУБНИЧКА ДЛЯ БОТАНОВ».

– Ты… э-э, чего пришел? – спросила она и тут же почувствовала, как от волнения сводит живот.

– Я… Я пришел извиниться. – Он посмотрел на нее своими большими печальными глазами и смущенно нахмурился. – Разозлился и наговорил чего не следовало. Ты не просто какая-то там малознакомая девчонка. Извини.

– Да все нормально, – сказала Пиппа. – Я тоже хочу извиниться. Не стоило смущать тебя при людях. Я не подумала. Просто хотела помочь, поставить дамочку на место. Дать понять, что нельзя так себя вести. Иногда меня начинает заносить… говорю, а потом думаю.

– Ну не знаю, не знаю. Про свиное рыло очень метко получилось, – заметил он.

– Ты слышал?

– Пиппу в гневе слышно далеко.

– Мне говорили, и не только в гневе. На школьных викторинах, например, тоже. Или когда кто-нибудь ошибки грамматические допускает. Ну, так что… мир?

– Мир. – Он улыбнулся и снова посмотрел на пса. – Мы с твоим дружком полностью согласны.

– Я как раз собиралась с собакой гулять. Не хочешь присоединиться?

– Да, конечно, – согласился он, почесывая Барни за ушами. – Как отказать такой мордашке.

Пиппа чуть было не ляпнула: «Не вгоняй меня в краску», да вовремя прикусила язык.

– Хорошо. Сейчас только обуюсь. Барни, жди.

Пиппа побежала на кухню. Дверь в сад была открыта. Родители возились с цветами. Джош, как всегда, играл в свой любимый мяч.

– Пойду с Барни гулять. Скоро буду, – крикнула Пиппа, выглянув наружу. Мама в ответ махнула рукой в садовой перчатке.

Пиппа быстро натянула кеды, которые ни в коем случае не разрешалось оставлять на кухне и которые, естественно, именно там и оказались, и по пути обратно в прихожую прихватила поводок.

– Я готова. Пошли, – сказала она, пристегивая поводок к ошейнику Барни и захлопывая входную дверь.

Выйдя со двора, они перешли дорогу и направились в расположенный прямо напротив лес. Узорная тень листьев приятно холодила разгоряченное лицо Пиппы. Она спустила Барни с поводка, и пес стрелой умчался вперед.

– Всегда хотел собаку завести, – сказал Рави с улыбкой. Барни тем временем, сделав большой круг, уже мчался назад, чтобы их поторопить. Он остановился, замер, задвигал челюстями, пережевывая свою молчаливую собачью мысль. – У Сэла аллергия была. Поэтому мы никогда не могли…

– А. – Пиппа не знала, что сказать.

– У хозяина бара, где я работаю, есть собака. Слюнявый немецкий дог по кличке Арахис. Иногда втихаря, как бы невзначай роняю для него кусочки еды.

– Я тоже своего иногда такими «случайными» угощениями балую, – сказала Пиппа. – Ты в каком баре работаешь?

– «Георгий со змеем» в Амершеме. Это не то, чем я всю жизнь хотел бы заниматься. Просто деньги коплю, чтоб подальше из Литтл-Килтона уехать.

Пиппе вдруг стало невыразимо жалко парня. Ком подступил к горлу.

– А чем ты хотел бы заниматься?

– Когда-то мечтал стать юристом.

– А почему когда-то? – Пиппа слегка подтолкнула его локтем. – Думаю, у тебя бы получилось.

– Вряд ли. «Недоумок» – вот моя единственная выпускная оценка. С тем я из школы и ушел.

Он отшучивался, но Пиппа знала, насколько тяжело ему об этом говорить. После смерти Энди и Сэла школа превратилась для Рави в сущий ад. Пиппа своими глазами видела, через какие жуткие издевательства ему пришлось пройти. На шкафчике в раздевалке ему красной краской написали: «Брат от брата». А однажды зимним морозным утром восемь старших парней повалили его на снег и опрокинули ему на голову четыре полных мусорницы. Отчаянный взгляд шестнадцатилетнего Рави она запомнила навсегда. Навсегда.

Вдруг Пиппу прошиб озноб. Только сейчас до нее дошло, где они находятся.

– О боже, – выдохнула она, закрывая лицо руками. – Прости! Я совсем забыла… в этом лесу как раз нашли Сэла…

– Все нормально, – перебил ее Рави. – Правда, перестань. Ты же не виновата, что этот лес рядом с твоим домом. К тому же мне любое место в Литтл-Килтоне о нем напоминает.

Пиппа стояла и наблюдала, как Барни принес палочку и положил у ног Рави. Тот несколько раз делал вид, что бросает, гоняя пса туда-сюда, а потом наконец зашвырнул ее подальше.

Некоторое время они шли молча. Тишина не была тягостной. Каждый думал о своих переживаниях, и вдруг оказалось, что мыслили они в одном направлении. Где-то в невидимой точке их размышления пересеклись.

– Когда ты в первый раз приходила, я с недоверием к тебе отнесся, – сказал Рави. – Ты правда считаешь, что Сэл не убивал?

– Просто мне не верится, – сказала она, перешагивая через старое поваленное дерево. – Никак не могла выбросить эту историю из головы. А тут как раз в школе проект подвернулся. Вот я и ухватилась за возможность перепроверить это дело.

– Отличный повод, – кивнул он. – Мне такой возможности не представилось.

– Что ты имеешь в виду? – обернулась к нему Пиппа, теребя поводок.

– Я еще три года назад пытался проделать то, чем ты сейчас занимаешься. Родители советовали оставить эту затею. Говорили, только себе хуже сделаю. Но я никак не мог смириться…

– Попытался провести расследование?

– Так точно, сержант, – рявкнул он и в шутку отдал честь.

Снова он спрятался в свою броню – острил, чтобы не показаться слишком уязвимым.

– К сожалению, я ничего не добился, – продолжал Рави. – Не смог. Наоми Уорд тогда в университете училась. Я ей позвонил. Она расплакалась и сказала, что не может об этом говорить. Макс Хастингс и Джейк Лоуренс так и не ответили на мои сообщения. Я попытался связаться с лучшими друзьями Энди, но как только им представлялся, они тут же бросали трубку. Брат убийцы – не самый приятный собеседник. К семье Энди, ясное дело, и не мечтал подступиться. Меня воспринимали как непосредственного участника дела, и я прекрасно это осознавал. Уж слишком похож на брата. То есть, по мнению очень многих, на убийцу. И сослаться на школьный проект, как понимаешь, не мог.

– Мне очень жаль, – прошептала Пиппа, удрученная такой несправедливостью.

– Не переживай. – Он легонько толкнул ее локтем в бок. – Нас же теперь двое. Рассказывай, какие у тебя версии? – С этими словами он поднял обслюнявленную палочку Барни и забросил ее далеко в кусты.

Пиппа замешкалась.

– Ну? Говори. – Глаза его задорно блеснули, бровь поползла вверх. Неужели он ее на прочность решил проверить?

– Ладно, слушай. У меня их четыре, – сказала она, впервые озвучивая свои предположения вслух. – Разумеется, путь наименьшего сопротивления – общепринятая версия: Сэл убил девушку, а потом из чувства вины свел счеты с жизнью. Полицейские бы, конечно, заявили: в деле остались белые пятна только потому, что Энди не нашли, а Сэл мертв и, соответственно, не может рассказать, как все случилось. Моя же версия номер один, – сказала она, загибая один палец и стараясь, чтобы это не выглядело слишком пафосно, – это что Энди убил кто-то третий, а Сэл был к этому причастен. Выступил пособником. Потом он, опять же из чувства вины, покончил с собой. Найденные на нем вещественные доказательства указывают на то, что преступник именно он, хотя на самом деле убил девушку кто-то другой. И сейчас этот настоящий убийца до сих пор разгуливает на свободе.

– У меня тоже было такое предположение, но оно мне не очень нравится. Давай дальше.

– Версия номер два: кто-то третий убил Энди. Сэл никакого отношения к этому не имеет и вообще ничего не знал. На самоубийство он решился не из чувства вины, а из-за совокупности множества факторов. Среди прочего – стресс после исчезновения любимой девушки. Найденные на нем улики – кровь и телефон – не свидетельствуют о связи с убийством и имеют совершенно невинное объяснение.

Рави задумчиво кивнул.

– Мне все равно не верится, что Сэл мог это сделать, но допустим. А третья версия?

– Третья версия. – Пиппа судорожно сглотнула – в горле пересохло, язык лип к небу. – Энди убили в пятницу. Убийца знал, что Сэл ее бойфренд, а значит, идеальный подозреваемый. Тем более у него, как выяснилось, не было алиби. Убийца расправился с Сэлом и инсценировал самоубийство – кровь… телефон. В общем, сделал все, чтобы Сэла сочли виновным. И план удался.

Рави на миг остановился.

– Ты правда допускаешь, что Сэла могли убить?

Она поняла по взгляду – именно этому варианту он и надеялся найти подтверждение.

– Думаю, теоретически есть такая вероятность, – кивнула Пиппа. – А четвертая версия откровенно притянута за уши. – Она глубоко вздохнула и выдала на одном дыхании: – Энди Белл никто не убивал. Она инсценировала собственное исчезновение, потом выманила Сэла в лес, убила его и представила это как самоубийство. Измазала его своей кровью и подкинула телефон, чтобы все поверили, что она мертва. Зачем? Может, ей по какой-то причине понадобилось исчезнуть из города. Боялась за свою жизнь и, чтобы ее не преследовали, решила заранее разыграть собственную гибель. Возможно, у нее был сообщник.

Снова помолчали. Пиппа переводила дыхание, а Рави, сосредоточенно покусывая губы, обмозговывал только что услышанное.

Их прогулка подходила к концу – они обошли весь лес и теперь возвратились туда, откуда пришли. Впереди меж деревьев показалась залитая солнцем дорога. Пиппа подозвала Барни и взяла его на поводок. Они перешли дорогу и направились к парадной двери.

Пиппа замялась на пороге, не зная, стоит ли пригласить Рави в дом. Парень как будто чего-то выжидал.

– Ну так вот, – сказал он, одной рукой почесывая свой затылок, другой – Барни за ухом. – Я пришел договориться…

– Договориться? О чем?

– Да. Хочу помогать тебе в расследовании, – сказал он дрогнувшим голосом. – У меня ничего не вышло. Глядишь, получится у тебя. Ты человек со стороны. И школьный проект – отличный повод достучаться до нужных нам людей. Тебе не откажут. А я так долго ждал шанса узнать, что же на самом деле случилось с братом!

Лицо Пиппы снова запылало. От дрожащего голоса Рави у нее защемило в груди. Он искренне надеялся на ее помощь. Когда задумывала свой проект, она и представить не могла, что все так обернется. Рави Сингх станет ее напарником. Вот ведь неожиданность!

– Я согласна, – улыбнулась она, протягивая руку.

– Договорились, – сказал он, мягко сжимая ее ладонь в своей, теплой и слегка влажной. – Я кое-что принес. – Он бережно достал из заднего кармана джинсов старый айфон и протянул ей.

– М-м, вообще-то, у меня уже есть, – протянула Пиппа.

– Это телефон Сэла.

– Что? – Пиппа разинула рот от удивления.

В ответ Рави лишь слегка потряс телефоном в протянутой руке.

– Телефон Сэла?! – переспросила Пиппа. – Как ты его достал?

– Полицейские вернули через несколько месяцев после закрытия дела.

У Пиппы по шее поползли мурашки.

– Можно… можно я посмотрю? – спросила она.

– Конечно, – рассмеялся Рави. – Я его для этого и принес. Чудик…

Пип вдруг накрыла волна дикой, безудержной энергии. Захотелось действовать. Аж голова пошла кругом.

– Святые пепперони! – выдохнула она, судорожно открывая дверь. – Пойдем ко мне на базу. Там посмотрим.

Она вместе с Барни бегом забежала в дом, а шагов Рави за спиной не услышала. Пиппа резко обернулась.

– Эй, ты чего лыбишься? Идем!

– Извини. Ты такая забавная, когда становишься серьезной.

– Скорее, – поторопила она, увлекая его за собой к лестнице. – Смотри не урони.

– Не уроню.

Пиппа бегом взбежала по ступенькам. Рави неуверенно последовал за ней. Пока он поднимался, девушка быстро окинула взглядом комнату – нужно скорее прибраться, чтоб не опозориться в случае чего. Она увидела на стуле гору свежевыстиранных бюстгальтеров, схватила их в охапку, поскорее запихала в комод и плотно захлопнула дверцу. В это время на пороге как раз показался Рави. Она жестом предложила ему сесть на рабочий стул, а сама осталась стоять – слишком была взволнована.

– База, значит? – спросил он.

– Ага, – сказала она. – Некоторые работают у себя в спальне, а я сплю на рабочем месте. Большая разница, между прочим.

– Вот, держи. Я его зарядил сегодня ночью.

С этими словами он протянул ей телефон. Пиппа очень бережно взяла его двумя руками. Так она перед Рождеством распаковывала доставшиеся от первого отца немецкие елочные игрушки.

– Ты в него уже заглядывал? – спросила Пиппа, проводя по экрану пальцем, чтобы разблокировать. Со своими собственными телефонами она обращалась куда менее осторожно. Даже с совсем новыми.

– Конечно. Облазил вдоль и поперек. Теперь ваша очередь, сержант. С чего начнете?

– С журнала звонков, – сказала она, нажимая на зеленую клавишу.

Она стала просматривать список пропущенных вызовов. Во вторник 24 апреля, то есть в день гибели Сэла, их было очень много. Звонки от папы, мамы, Рави, Наоми, Джейка и еще множество несохраненных номеров – наверняка из разыскивающей его полиции.

Пип прокрутила список вниз, до дня исчезновения Энди. За тот день в телефоне стояли два пропущенных звонка. Один, в 19:19, от Макса. Вероятно, тот звонил уточнить, когда Сэл к нему придет. А второй – в 20:54 – от Энди. Сердце Пиппы замерло в груди при виде этого имени.

– Энди звонила ему той ночью, – сказала она вслух. – Около девяти вечера.

Рави кивнул.

– Но Сэл не ответил.

– Пип! – раздался с первого этажа полушутливый окрик Виктора. – Никаких мальчиков в спальне!

Пиппа почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Она отвернулась, чтобы Рави не заметил, и прокричала:

– Мы над проектом работаем! Дверь открыта!

– Ладно! Тогда порядок! – послышалось в ответ.

Пиппа оглянулась на Рави и увидела, что тот снова ухмыляется.

– Перестань надо мной смеяться, – сказала она и опять уставилась в телефон.

На очереди – исходящие вызовы. Здесь бесконечной очередью повторялось имя Энди. Иногда проскакивали звонки на домашний номер и папе. В субботу он один раз позвонил Наоми. Пиппа не поленилась посчитать, сколько раз был набран номер Энди. C 22:30 вечера субботы до 7:20 утра вторника Сэл позвонил ей 112 раз. Каждый звонок длился две-три секунды, а затем срабатывал автоответчик.

– Он ей больше сотни раз позвонил, – сказал Рави, по лицу понимая, о чем она думает.

– Зачем бы ему столько раз ей звонить, если он сам ее убил и спрятал где-то ее телефон? – спросила Пиппа.

– Много лет назад я позвонил в полицию и задал им этот вопрос. Сотрудник сказал, Сэл умышленно названивал жертве, чтобы показаться невиновным.

– Чушь, – возразила Пиппа. – Если он пытался показаться невиновным и избежать ареста, почему не избавился от телефона Энди? Мог бы спрятать вместе с телом. И его бы никогда не нашли. Зачем сохранять главную улику против себя, если усиленно пытаешься избежать задержания? А если все же решился в конце концов на самоубийство, для чего эту главную улику возле себя оставлять?

Рави сложил пальцы пистолетом и направил на нее.

– В полиции мне на это тоже ничего не смогли ответить.

– А переписку Сэла с Энди ты просматривал? – спросила она.

– Да. Можешь взглянуть. Не волнуйся, там ничего интимного.

Пиппа вернулась на домашний экран, открыла журнал сообщений и кликнула на иконку с именем Энди. Она прямо-таки путешественницей во времени себя почувствовала.

После того как Энди пропала, Сэл отправил ей два сообщения. Первое – в воскресенье утром: «энди вернись домой все волнуются». И второе – в понедельник днем: «позвони кому-нибудь скажи что ты в порядке».

Перед этими двумя, в пятницу в 21:01, то есть накануне исчезновения Энди, Сэл отправил ей еще одно сообщение: «пока не прекратишь я с тобой не разговариваю».

Пиппа показала Рави только что прочитанное сообщение.

– Он написал это после того, как проигнорировал ее звонок. Не знаешь, из-за чего они могли поссориться? Что Сэл хотел, чтобы Энди перестала делать?

– Без понятия.

– Можно я перепишу все это? Вставлю в работу, – сказала Пиппа, потянувшись за ноутбуком. Она приземлилась на кровать и перепечатала сообщения как есть… с грамматическими ошибками и прочим.

– А теперь взгляни на последнее сообщение, которое он отцу отправил, – сказал Рави. – То, что его «признанием» считается.

Пип открыла это сообщение. В свое последнее утро – во вторник в 10:17 – Сэл написал отцу: «это сделал я. мне очень жаль». Пиппа несколько раз пробежала глазами текст, все пристальнее всматриваясь в слова. В сочетании этих букв и точек таилась загадка. И чтобы ее расшифровать, требовалось отключить логику – перестать смотреть и начать видеть.

– Заметила?… – Рави не спускал с Пиппы глаз.

– Грамматика? – спросила она, ища в его взгляде подтверждение своей догадке.

– Сэл был самым умным из всех, кого я знаю, – ответил он, – а сообщения писал совершенно безграмотно. Вечно спешил. Ни знаков препинания, ни заглавных букв…

– Очевидно, Т9 он не пользовался. Тем не менее в этом сообщении точки расставлены. Хотя все с маленькой буквы написано.

– О чем это говорит, как считаешь? – спросил Рави.

– Ну, знаешь ли, я привыкла мыслить масштабно. Если уж делаю предположения, то самые что ни на есть рискованные. Мне кажется, это сообщение писал кто-то другой. Этот кто-то и расставил точки, потому что сам привык так писать. А когда перечитывал, решил, что выглядит вполне правдоподобно – ведь с маленькой буквы написано.

– Я тоже сразу так подумал. Полицейские послали меня куда подальше. Родители тоже не хотели ничего слышать, – вздохнул он. – Думаю, они боятся ложной надежды. Да, честно говоря, и я тоже.

Пиппа продолжала исследовать телефон. В ту роковую ночь и за все время после исчезновения Энди он не сделал ни одной фотографии. Она даже папку «Удаленные» проверила для достоверности. В напоминаниях забиты даты сдачи сочинений. В одном говорилось, что надо маме подарок на день рождения купить.

– В заметках есть кое-что интересное, – сказал Рави. Он развернулся на своем крутящемся стуле и нажал на иконку приложения.

Все записи сделаны довольно давно: старый пароль от Wi-Fi, список упражнений на пресс, перечень мест, куда можно пойти на стажировку. И самая последняя заметка – от 18 апреля 2012 года. Пиппа открыла ее. Там стояло: R009 KKJ. И больше ничего.

– Номер машины? Так ведь? – спросил Рави.

– Похоже на то. Он написал эту заметку за два дня до исчезновения Энди. Номер незнакомый?

Рави отрицательно мотнул головой.

– В поисковике его забил – пытался найти владельца. Не получилось.

Пиппа на всякий случай переписала его к себе, а также отметила дату, когда заметку в последний раз редактировали.

– Вот и все, – сказал Рави. – Больше я ничего не нашел.

Бросив последний задумчивый взгляд на телефон, Пиппа отдала его Рави.

– Разочарована? – спросил он.

– Надеялась на что-нибудь посущественнее. То, за что можно зацепиться. Несоответствие грамматики и множество звонков Энди, конечно, указывают на его невиновность. Только новых зацепок от этого не прибавляется.

– Пока нет, – подтвердил он. – Но тебе в любом случае следовало взглянуть… А ты сама уже что-то разузнала? Можешь поделиться?

Пиппа замешкалась. Конечно, у нее уже кое-что было. Помимо всего прочего – предположение о возможной причастности Наоми. Инстинкт самосохранения восстал и требовал держать язык за зубами. Однако раз уж они договорились быть напарниками, придется до конца друг другу доверять. Иначе не бывает. Она открыла свои записи, перелистала на начало и передала ноутбук Рави.

– Пока только вот это, – сказала она.

Он прочел журнал и с задумчивым видом вернул компьютер.

– Ясно. Значит, алиби Сэла подтвердить невозможно. После того как ушел от Макса в десять тридцать, он гулял где-то один. Поэтому после испугался и попросил друзей соврать. Может, вообще сидел на скамейке по дороге домой и играл в каких-нибудь Angry Birds?

– Согласна, – подтвердила Пиппа. – Скорее всего, он был один, поэтому у него и нет алиби. Это единственное разумное объяснение. Так что дальше копать в этом направлении не имеет смысла. Следующим шагом нужно как можно больше узнать об Энди и в процессе выяснить, у кого из ее родных и знакомых мог быть мотив для убийства.

– Читаете мои мысли, сержант, – сказал Рави. – Возможно, стоит начать с лучших подруг Энди, Эммы Хаттон и Хлои Берч. Они наверняка согласятся с тобой поговорить.

– Уже написала обеим. Пока без ответа.

– Хорошо. В разговоре с журналистом, – он кивнул в сторону ноутбука, – ты рассуждала о противоречиях в этом деле. Там еще есть какие-нибудь неувязки?

– Ну, когда убил человека, ты уж постараешься как следует смыть с себя все следы. В том числе ногти вычистишь. Тем более если у тебя нет алиби и ты много раз после звонишь жертве, чтобы выставить себя невиновным. Неужели не додумаешься в прямом смысле смыть с рук кровь, чтоб не быть пойманным, так сказать, с поличным?

– Да уж. Сэл точно не такой дурак был, чтоб этого не понимать. А как же отпечатки его пальцев в машине Энди?

– Они же встречались. Естественно, у нее в машине будут его отпечатки, – сказала Пиппа. – Возраст отпечатков пальцев точно установить невозможно.

– А где тело спрятано, как думаешь? – Рави подался вперед. – Судя по здешней местности, можно предположить, что ее похоронили где-то в лесу. В городе или поблизости.

– Именно, – кивнула Пиппа. – Причем глубоко – чтоб наверняка не нашли. Когда Сэл успел бы выкопать глубокую яму голыми руками? Это лопатой-то не просто сделать.

– Выходит, ее, может, и вовсе не закапывали.

– А чтобы другими способами избавиться от тела, нужно побольше времени и гораздо больше усилий, – подхватила Пиппа.

– И это то, что ты назвала «путем наименьшего сопротивления».

– Да. Пока не начнешь задаваться вопросами: где, что и как.

Родители тихо переругивались внизу в гостиной. Наверняка думали, что Пиппа их не слышит. Но она-то давно научилась сквозь любые стены свое имя слышать.

Из доносившихся из-за приоткрытой двери обрывков фраз можно было легко понять, в чем весь сыр-бор. Мама возмущалась, что Пиппа так много времени тратит летом на школьное задание. Папе не понравилось ее возмущение по этому поводу. Мама еще больше разгорячилась – ей показалось, Виктор неправильно ее понял. Она-то имела в виду, что вредно для здоровья на одной теме так зацикливаться. А папа стал критиковать маму – мол, та не дает Пиппе на своих собственных ошибках учиться.

Пиппа закрыла дверь. Она прекрасно знала – этот их бестолковый спор скоро сам собой утихнет. Вмешиваться ни к чему. К тому же требовалось срочно сделать очень важный звонок.

На прошлой неделе она написала в Фейсбуке личные сообщения обеим лучшим подругам Энди. Эмма Хаттон ответила несколько часов назад. Оставила свой номер и сказала, что будет не против сегодня вечером, в восемь, ответить на несколько вопросов. Когда Пиппа сообщила об этом Рави, он ответил кучей радостных смайликов.

Она взглянула на часы на мониторе. Цифры замерли на 19:58 и, казалось, не собираются меняться. Девушка неотрывно сверлила их взглядом в напряженном ожидании.

– Ну давай же, – сказала она вслух, когда даже спустя двадцать секунд восьмерка упорно не хотела превращаться в девятку.

Наконец, целую вечность спустя, это свершилось.

– Уже почти, – сказала Пиппа и нажала на диктофоне кнопку записи. Она набрала номер Эммы. От волнения у нее по всему телу забегали мурашки. Ответили после третьего гудка.

– Алло, – раздался на том конце высокий приятный женский голос.

– Привет, Эмма. Это Пиппа.

– Ах да, привет. Подожди минутку, я поднимусь к себе.

Пиппа нетерпеливо вслушивалась, как Эмма взбегает по ступенькам.

– Все, пришла, – наконец сказала девушка. – Так ты проект об Энди пишешь?

– Вроде того. О расследовании ее исчезновения и о роли в нем окружения. В общем, своего рода тематическое исследование провожу.

– Ясно, – неуверенно сказала Эмма. – Не знаю даже, чем я-то могу помочь?

– Не волнуйся. У меня всего несколько простых вопросов о тогдашних событиях. Посмотрим, что тебе запомнилось, – сказала Пиппа. – Во-первых, когда ты узнала об исчезновении Энди?

– Хм… примерно в час ночи. Ее родители позвонили мне и Хлое Берч. Мы ведь были лучшими подругами. Я сказала, что ее не видела, мы не списывались и не созванивались, потом я пообещала им перезвонить и сразу набрала Сэла Сингха, но он до утра не брал трубку.

– А полицейские с тобой разговаривали? – спросила Пиппа.

– Да. Приходили в субботу утром, задавали вопросы.

– Что ты им сказала?

– То же, что и родителям Энди. Сказала, понятия не имею, где она. Она не говорила, что куда-то собирается той ночью. И про парня Энди спрашивали. Ну, я рассказала им о Сэле. И о том, что уже позвонила и сообщила ему о ее исчезновении.

– Что ты им про Сэла рассказывала?

– Ну, что они на той неделе ссорились. Я сама видела. В четверг и пятницу постоянно о чем-то препирались. И что очень странно – обычно Энди на него наезжала, а он отмалчивался. А в тот раз Сэл просто взбесился.

– Из-за чего? – спросила Пиппа. Ей вдруг стало понятно, почему полицейские сочли необходимым срочно допросить Сэла.

– Не знаю. Честно. У Энди спросила – она сказала только, что Сэл разозлился и не в духе.

Пиппа очень удивилась.

– Ясно, – сказала она. – Значит, в пятницу Энди не собиралась встречаться с Сэлом?

– Нет. Она вообще ничего такого не планировала. Хотела дома остаться.

– Почему? – Пиппа напряженно выпрямилась.

– Не знаю, стоит об этом говорить или нет…

– Не волнуйся, – сказала Пиппа, стараясь не выдавать волнения, – если то, что ты скажешь, не относится к делу, я не буду об этом писать в своей работе. Просто возможно, ты поможешь мне лучше понять обстоятельства исчезновения Энди.

– Ладно. За несколько недель до трагедии младшая сестренка Энди, Бекка, пыталась покончить с собой. Попала в больницу. Родители в тот вечер уходили в гости и попросили Энди остаться, чтобы присмотреть за сестрой.

– Вот как, – только и смогла ответить Пиппа.

– Да… знаю. Бедняжка… Только Энди ее все-таки оставила. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как тяжело было иметь такую старшую сестру.

– Что ты имеешь в виду?

– М-м, просто… О мертвых плохо не говорят, но… пять лет прошло. Я с тех пор повзрослела и многое осознала. Вспоминаю себя прежнюю, во время дружбы с Энди, и меня передергивает.

– Она была плохой подругой?

– И да, и нет. Очень сложно объяснить, – вздохнула Эмма. – Дружба с Энди меня разрушала. Я от нее зависела. Мне хотелось во всем ей подражать. Ты ведь этого не будешь писать?

– Конечно нет. (Маленькая ложь.)

– Энди была красивой, популярной, веселой. Быть ее подругой считалось очень лестно. Ведь она выделила тебя из всех, захотела с тобой общаться… Значит, ты особенная. А потом в один прекрасный момент ее отношение резко менялось. Она начинала обесценивать и высмеивать твои достоинства. Все, чем ты гордился. Старалась уколоть побольнее. И все же мы оставались с ней рядом. Ждали, когда она снова соизволит обратить на нас свое внимание, чтобы опять радостно за ней бегать. Иногда она вела себя прекрасно, а иногда – отвратительно. И никогда нельзя было предугадать, с какой из этих двух Энди тебе сегодня предстоит общаться. Я удивляюсь, как вообще моя самооценка уцелела.

– Энди со всеми так обращалась?

– Ну, со мной и с Хлоей. Она нечасто нас в свой дом пускала, но я видела, как она к Бекке относится. Тоже ничего хорошего. Иногда очень жестоко с сестрой поступала. – Эмма помолчала. – Я все это говорю не потому, что считаю, будто Энди заслужила то, что с ней произошло. Нет. Совсем нет. Никто не заслуживает, чтобы его убили и закопали неизвестно где. Просто, осознавая сейчас, каким человеком была Энди, я понимаю, почему Сэл ее убил. Она могла сначала заставить тебя почувствовать себя очень хорошо, а потом очень-очень плохо. Рано или поздно это должно было закончиться трагедией.

Эмма захлюпала носом, и Пиппа поняла, что разговор пора заканчивать. Эмма не смогла сдержаться, расплакалась и даже не попыталась этого скрыть.

– Больше у меня нет вопросов. Спасибо за помощь.

– Да пожалуйста, – сказала Эмма. – Извини, я думала, уже отпустило… Похоже, еще нет.

– Это ты меня извини, что заставила вспомнить… Я, кстати, еще написала Хлое Берч, попросила поговорить, она мне пока не ответила. Вы с ней продолжаете общаться?

– Нет. По большому счету нет. Я поздравляю с днем рождения, но… после смерти Энди и окончания школы наши пути разошлись. Думаю, мы подсознательно хотели этого – избавиться от людей, которые связывают с прошлым, и начать жизнь с чистого листа.

Пиппа поблагодарила ее еще раз и нажала на «отбой». Она глубоко вздохнула и с минуту сидела, задумчиво глядя на телефон. Из разговоров с окружением Энди ясно, что та считалась красивой и популярной. Как всякий, кто когда-либо ходил в среднюю школу, Пиппа знала, что у популярных людей часто есть свои странности. Но такого она не ожидала. Эмма до сих пор корила себя за то, что обожала свою мучительницу.

Какой же на самом деле была Энди Белл? Голливудская улыбка… сияющие голубые глаза… что таилось за этим идеальным образом? Неужели все ходили очарованные, ослепленные ею и не замечали темной стороны ее натуры, пока не становилось слишком поздно?

Примечание: Я попробовала разузнать, как можно найти владельца машины с номером R009 KKJ, записанным у Сэла в заметках. Рави прав: чтобы отправить запрос в Агентство лицензирования автомобилей и транспортных средств, надо знать модель и марку автомобиля. Думаю, с этим ничего не выйдет.

– Ненавижу кемпинг, – пробурчала Лорен, спотыкаясь о мятый брезент.

– Ну это мой день рождения. И я очень даже люблю походы, – заявила Кара, внимательно изучая инструкцию. Даже кончик языка высунула от напряжения.

Подходила к концу последняя пятница летних каникул. Неразлучная троица собралась на полянке в буковом лесу на окраине города. Затея Кары. Она решила заранее собрать друзей на природе, отметить свое восемнадцатилетие. Спать под открытым небом… в туалет ходить за ближайшее дерево… романтика. Пиппа тоже была не в восторге – она просто не понимала, зачем возвращаться в первобытные условия, если можно этого не делать, но умела хорошо притворяться.

– Вообще-то по закону палатки можно ставить только в специально разрешенных местах, – сказала Лорен, с досады пиная злосчастный брезент.

– Будем надеяться, полиция не просматривает мой Инстаграм. Я всему миру поведала, где мы собираемся. А теперь потише, – сказала Кара. – Я читаю…

– Хм, Кара, – нерешительно сказала Пиппа, – а ты знаешь, что это не палатка, а шатер?

– Без разницы. Зато все поместимся – и мы, и ребята.

– Тут же пола нет. – Пиппа ткнула пальцем на картинку в инструкции.

– А у тебя чердака… – сказала Кара, отпихивая подругу. – Отец мой нам отдельно подстилку дал.

– Когда ребята здесь будут? – спросила Лорен.

– Две минуты назад написали, что выезжают. И мы не будем их ждать. Даже не надейся, Лорен. Сами все соберем, – отрезала Кара.

– Я не это имела в виду.

Кара хрустнула костяшками пальцев.

– Долой патриархат! Палатку на раз соберем.

– Шатер, – поправила Пиппа.

– Я тебя сейчас стукну.

– Не надо.

Десять минут спустя посреди лесной поляны высился совершенно не вписывавшийся в окружающую обстановку огромный белый шатер. Все оказалось проще простого – каркас раскрывался автоматически. Пиппа заглянула в телефон проверить время. Половина седьмого. Приложение обещало, что через пятнадцать минут наступит закат. А потом, до полного наступления темноты, еще два часа продлятся сумерки.

– Весело будет. – Кара отошла в сторону, чтобы полюбоваться своей работой. – Обожаю кемпинг. Буду пить джин и объедаться клубничными мармеладками, пока не стошнит. Так, чтобы завтра ничегошеньки не помнить.

– Прекрасная цель, – подбодрила Пиппа. – Вы бы сходили вдвоем, забрали еду из машины, а я пока тут спальные мешки расстелю и брезент по бокам от крыши натяну.

Машина Кары стояла на крошечной парковке в двухстах ярдах[21] от места их стоянки. Лорен с Карой отправились туда прямо сквозь заросли, озаренные рыжим предзакатным солнцем.

– И фонарики не забудьте, – крикнула им вдогонку Пиппа. Подруги тем временем уже скрылись из виду.

Пиппа принялась натягивать брезент. В одном месте перепутала стороны и не смогла застегнуть липучку – пришлось, выругавшись, снимать и переворачивать. Затем она взялась за подстилку. Вдруг заслышала хруст веточек на тропинке. Решила, это Кара и Лорен возвращаются. Пошла было их встречать, но никого не увидела. Лишь сорока дразнила ее из темноты ветвей своим резким, скрипучим карканьем. Пиппа нехотя поприветствовала птичку и вернулась к работе – стала расстилать в ряд спальные мешки, стараясь не думать о том, что где-то здесь, в лесу, глубоко в земле, возможно, сейчас лежит Энди Белл.

Расправляясь с последним мешком, Пиппа услышала треск сучьев. Раздался хохот, крики. Это могло значить только одно – прибыли мальчишки. Она приветственно замахала им и вернувшимся с полными сумками девчонкам. Новоприбывшими были Энт, который со времени их знакомства в двенадцать лет почти не вырос (недаром его имя значит «муравей»), Зак Чен, живший почти по соседству с семейством Амоби, и Коннор, которого Пиппа и Кара знали с начальной школы. В последнее время он стал уделять Пиппе что-то слишком много внимания. Она надеялась, это скоро закончится. Перегорит, как другая его недавно угасшая страсть – он всерьез собирался стать кошачьим психологом.

– Привет, – на ходу поздоровался Коннор. Они с Заком тащили к шатру переносной холодильник. – Вот черт! У девчонок лучшие спальные места. Ловко они нас обставили. Опипенно!

Как ни странно, Пиппа слышала эту шутку не впервые.

– Очень остроумно, Кон, – резко бросила она, убирая волосы со лба.

– Не расстраивайся, Коннор, – вмешался Энт. – Вот если бы ты домашней работой был, она б за тебя мигом взялась.

– Или Рави Сингхом, – заговорщицки подмигнула ей Кара.

– От домашнего задания гораздо больше толку, – сказала Пиппа, пихнув Кару локтем в бок. – А ты лучше б уж молчал, Энт, у тебя сексуальная жизнь, как у головоногого моллюска.

– То есть? – Энт непонимающе развел руки.

– Ну, у головоногого моллюска при половом акте отваливается пенис. Поэтому сексом он занимается всего раз в жизни.

– Это точно про него, – сказала Лорен, у которой в прошлом году наклевывалась с Энтом интрижка, но ничего так и не получилось.

Все дружно рассмеялись, а Зак успокаивающе хлопнул Энта по спине.

– Дикари, – фыркнул Коннор.

На лес опустилась серебристая мгла, окутав шатер, который как волшебный фонарь озарял поляну. Внутри ребята расставили два больших переносных светильника, а между – еще три карманных фонарика.

Полил сильный дождь. Хотя густая листва надежно укрывала их стоянку, Пиппа все же порадовалась, что успели вовремя залезть внутрь. Расселись кружком. В центре организовали самодельный стол с выпивкой и закусками. Брезентовые створки шатра с двух сторон закатали наверх – чтобы запах мальчишек лучше выветривался.

Пиппа сидела, до пояса укутавшись в расписанный звездами спальный мешок, и попивала пиво. Вообще-то она гораздо больше жаловала чипсы с соусом, а выпивать не любила – не нравилось терять над собой контроль.

Энт рассказывал страшную историю. В свете фонаря лицо его казалось причудливо искаженным. История как раз о шестерых друзьях – трех мальчиках и трех девочках, которые выехали на природу и расположились в шатре на лесной поляне.

– Именинница, – театрально прошептал он, – приканчивает целую пачку клубничных мармеладок. Красные конфеты липнут к подбородку, словно струйки крови.

– Заткнись, – буркнула Кара с набитым ртом.

– Она говорит симпатичному парню с фонариком «Заткнись». Вдруг раздается ужасный скрежет. Кто-то снаружи скребет ногтями по брезенту. Постепенно этот кто-то проделывает огромные дыры. Раздается девичий голос: «Веселитесь тут, ребятки?» С этими словами нежданная гостья врывается в шатер, одним движением вспарывает горло парню в клетчатой рубашке. «Соскучились?!» – кричит она истошным голосом, и те, кому посчастливилось уцелеть, наконец видят, что это гниющий и жаждущий возмездия зомби-труп Энди Белл…

– Заткнись, Энт, – сказала Пиппа, пихнув парня в бок. – Совсем не смешно.

– Так почему все смеются?

– Потому что ты ведешь себя как идиот. Убитая девушка – неудачный объект для твоих дебильных насмешек.

– А для выпускного проекта она удачный объект? – вмешался Зак.

– Это другое.

– А я как раз хотел дальше рассказать про тайного пожилого любовника-убийцу, – заявил Энт.

Пиппа заморгала от неожиданности, потом бросила на него гневный взгляд.

– Мне Лорен рассказала, – поспешил сказать он.

– А мне Кара, – тут же вставила Лорен, проглатывая окончания слов.

– Кара? – развернулась к подруге Пиппа.

– Извини, – запинаясь, ответила та – уже хорошенько приложилась. Целых восемь порций джина выпила. – Не знала, что это секрет. Только Наоми и Лорен сказала. И попросила больше никому… – Она качнулась, укоризненно ткнув пальцем в Лорен.

И правда, Пиппа не просила ее сохранить это в секрете. Думала, и так понятно. Больше такой ошибки допускать нельзя.

– Я проект делаю не для сплетен, – процедила сквозь зубы Пиппа, едва сдерживая гнев. Она переводила взгляд с Кары на Лорен, на Энта и обратно. Даже блестевшие пьяным блеском, глаза Кары выражали сожаление.

– Ничего страшного не произошло, – сказал Энт. – Да половина класса знает, что ты про Энди Белл проект делаешь. И вообще, чего это мы про домашнее задание разговор затеяли в последнюю вольную пятницу? Зак, тащи свою доску.

– Какую еще доску? – спросила Кара.

– Я спиритическую доску купил. Круто, правда? – сказал Зак. Он подтянул к себе рюкзак, вытащил оттуда липкую пластиковую дощечку с алфавитом, сверху закрепил еще одну поменьше, с маленьким пластиковым окошечком посередине, сквозь которое полагалось смотреть на буквы, и положил всю эту конструкцию в круг.

– Ну нет, – заявила Лорен, недовольно скрещивая руки на груди. – Это уже чересчур. Истории – еще туда-сюда, а доска… реально страшно.

Пиппа потеряла всякий интерес к парням, уговаривавшим Лорен присоединиться к очередной их затее. Наверняка опять что-нибудь про Энди Белл. Внешне она изображала полное безразличие, а внутри все кипело от раздражения. На друзей. На себя. Она потянулась за чипсами и вдруг… заметила, как в деревьях промелькнула вспышка света.

Она приподнялась, села на корточки и сморгнула. И снова повторилось то же самое. Вдалеке тьму прорезала квадратная вспышка. Так экран телефона загорается, когда его разблокируешь, а потом свет снова гаснет.

Пиппа ждала, но больше странная вспышка не появлялась. Во тьме слышался лишь шум дождя, да силуэты деревьев серебрились в лунном свете.

И вдруг одно из деревьев шевельнулось.

– Ребят, – прошептала Пиппа, легонько шлепнув Энта по ноге, чтобы тот замолчал. – Не оборачивайтесь; по-моему, за нами кто-то наблюдает.

– Где? – одними губами спросил Коннор, глядя на Пиппу.

– На десять часов от меня, – прошептала она в ответ, внезапно похолодев от страха. Все, словно по команде, распахнули глаза.

Коннор, издав воинственный клич, схватил фонарик и вскочил на ноги.

– Эй, извращенец! – с неожиданной храбростью прокричал он, выбежал из шатра и бросился в темноту. Луч света заметался между деревьями.

– Коннор! – Пиппа выпуталась из спального мешка, вырвала фонарь у опешившего Энта и помчалась следом за другом. – Коннор, подожди!

Со всех сторон ее окружили черные паукообразные тени; фонарь дрожал в руках, выхватывая из темноты стволы деревьев. Ноги месили грязь. В воздухе висели капли дождя.

– Коннор! – прокричала она снова, догоняя единственный признак, выдающий его присутствие, – лучик света в вязкой тьме.

Позади слышался треск сучьев под ногами; кто-то звал Пиппу по имени. Завизжала одна из девушек.

От быстрого бега у Пиппы закололо в боку; адреналин взбодрил ее и уничтожил остатки алкогольного отупения. Энергия била через край, девушка чувствовала себя готовой к действиям.

– Пип! – проорал кто-то прямо над ухом. Это Энт догнал ее, светя телефоном под ноги. – Где Кон? – тяжело дыша, спросил он.

В легких Пиппы не осталось воздуха, и она молча показала на мерцающий впереди огонек. Энт ринулся вперед и обогнал ее.

Позади по-прежнему слышались шаги. Она обернулась, но увидела только светящуюся белую точку, которая постепенно увеличивалась.

Пиппа вновь устремилась вперед, луч фонарика высветил две съежившиеся фигуры. Она резко свернула, чтобы не врезаться в них, и упала на колени.

– Пип, ты не ушиблась? – тяжело дыша, спросил Энт и протянул ей руку.

– Нет. – Она жадно втягивала в себя сырой воздух, от которого судорогой сводило грудь. – Какого черта, Коннор?

– Я его упустил. – Парень пытался отдышаться, опустив голову ниже колен. – Чуть ли не сразу.

– Ты его разглядел? Это мужчина? – спросила Пиппа.

– Не разглядел, – помотал головой Коннор. – Но точно мужчина. В чем-то темном, с капюшоном. Только попадал в свет фонарика – сразу нырял в сторону. Ничего не оставалось, кроме как тупо нестись следом.

– Тупо было за ним вообще гнаться, – сердито сказала Пиппа. – Одному.

– А что оставалось делать? Какой-то маньяк ночью посреди леса подсматривает за нами. Наверное, трогает себя. Я хотел ему врезать.

– Опасно и бессмысленно. Ты ничего бы не доказал.

Боковым зрением Пиппа увидела белую вспышку, а следом появился Зак, чуть не налетев на нее и Энта с разбега.

– Что за черт? – спросил он. В этот момент все услышали визг. – Чтоб тебя! – Он повернулся на пятках и унесся в ту же сторону, откуда только что возник.

– Кара! Лорен! – Пиппа крепче сжала фонарик и бросилась вслед за Заком. Другие не отставали. Жуткие черные пальцы деревьев снова хватали ее за волосы; боль в боку усиливалась с каждым шагом.

Спустя полминуты они догнали Зака. Он направил телефон на стоящих рука об руку девушек. Лорен плакала.

– Что случилось? – Пиппа обняла их за плечи. Девушки дрожали, хотя ночь была теплой. – Почему кричали?

– Мы заблудились. Уронили фонарик и разбили. И еще мы пьяные, – пробормотала Кара.

– Чего вы не остались в шатре? – спросил Коннор.

– Вы же нас бросили, – сквозь слезы произнесла Лорен.

– О’кей, все позади, – сказала Пиппа. – Мы все слегка перевозбудились. Теперь нужно вернуться в шатер. Кто бы это ни был, он убежал. Все шестеро на месте, все мы в порядке. – Она вытерла слезы со щеки Лорен.

Дорогу к шатру искали почти четверть часа, даже с фонарями. Ночью в лесу все как на другой планете. Пришлось открыть карту на телефоне Зака, чтобы выяснить, в какой стороне дорога. И только увидев вдалеке между стволами белый брезент и желтый свет кемпинговой лампы, они замедлили шаг.

Не говоря почти ни слова, они торопливо побросали пустые банки из-под пива и упаковку от еды в пакет для мусора, освобождая место для спальных мешков. Шатер полностью завесили и наконец оказались в безопасности, в четырех брезентовых стенах. Лишь в единственном, заделанном пластиком окошке виднелись деревья.

Мальчишки уже начали подшучивать над ночной пробежкой по лесу, однако Лорен было не до смеха. Пиппа положила ее спальник между собой и Карой и помогла подруге забраться внутрь, не в силах смотреть, как Лорен пьяно возится с молнией.

– Так значит, спиритическую доску побоку? – спросил Энт.

– Нас сегодня уже попугали. Хватит, – ответила Пиппа.

Она немного посидела рядом с Карой, заставив ту выпить воды и отвлекая ее внимание рассказом о падении Римской империи. Лорен уже начала посапывать; Зак в мешке напротив последовал ее примеру.

С каждым взмахом веки Кары опускались все ниже. Пиппа перебралась на свое место. Энт с Коннором еще перешептывались, но ей уже хотелось спать – или по крайней мере лежать в ожидании сна. Когда Пиппа скользнула в спальник, под ее правой ступней что-то зашуршало. Подтянув колени к груди, она пошарила внутри и нащупала какую-то бумажку.

Наверное, упаковка от еды случайно попала в спальник. Пиппа потянулась и достала сложенный пополам лист бумаги.

Она развернула его; поперек листа крупным шрифтом были напечатаны три слова: «Прекрати копать, Пиппа».

Листок выпал из рук, и Пиппа тупо уставилась на него. Дыхание снова участилось, будто она перенеслась назад во времени: снова погоня в темноте и силуэты деревьев, выхваченные из темноты лучом фонарика. Недоумение сменилось страхом, а спустя еще пять секунд съежилось и обернулось гневом.

– Какого черта? – с возмущением набросилась она на ребят.

– Тсс! – прошептал один из них. – Девчонки заснули.

– По-вашему, это смешно? – Пиппа взяла записку и помахала ею в воздухе. – Совсем сдурели!

– О чем ты? – уставился на нее Энт.

– О письме, которое ты мне подбросил.

– Ничего я тебе не подбрасывал. – Энт потянулся к записке.

Пиппа отдернула руку.

– Так я тебе и поверила! А вся история с маньяком в кустах тоже инсценировка? Часть вашей шутки? Кто это был? Твой друг Джордж?

– Нет, Пип. – Энт смотрел ей в глаза. – Честное слово, понятия не имею, о чем ты. Что в записке?

– Не изображай из себя невинность. Коннор, может, тебе есть что добавить?

– Пип, ты считаешь, стал бы я гоняться за каким-то извращенцем по всему лесу, будь это всего лишь идиотский розыгрыш? Уверяю тебя, мы тут ни при чем.

– То есть никто из вас не оставлял мне записку?

Оба помотали головами.

– Ну вы и гады. – Она демонстративно отвернулась.

– Честно, Пип, это не мы, – сказал Коннор.

Не удостоив его вниманием, Пиппа втиснулась в спальник, производя больше шума, чем надо.

Она улеглась, подсунула под голову свернутый джемпер вместо подушки и положила записку рядом с собой. Затем повернула голову и уставилась на нее, не реагируя на свое имя, которое раза четыре шепотом повторили Энт и Коннор.

Вскоре Пиппа осталась единственной, кто еще не спал. Она поняла это по дыханию друзей.

Из пепла ее гнева восстало новое чувство – нечто среднее между ужасом и сомнением, между хаосом и логикой.

Она вновь и вновь повторяла в голове слова записки, пока они не стали тягучими и резиновыми, словно написанными на иностранном языке.

Прекрати копать, Пиппа.

Не может быть. Это всего лишь шутка. Жестокая, но шутка.

Она неотрывно всматривалась в контуры черных печатных букв.

И глухой полночный лес казался ей живым.

Из чащобы доносились хлопанье крыльев, треск сучьев, вопли и вскрики. Может быть, пронзительные звуки издавали лисы или олени. А может, Энди Белл взывала к ней из небытия сквозь толщу времени?

Прекрати копать, Пиппа.

Пиппа ерзала на стуле, не зная, чем занять руки, и надеялась, что увлеченная болтовней Кара ничего не заметит. Впервые приходилось что-то скрывать от подруги. Нервы натянулись, как струны, желудок свело от спазмов.

На третий день занятий учителя наконец перестали рассказывать, как и чему собираются учить, и начали учить по-настоящему. Пиппа зашла к Уордам после школы, и подруги уселись на кухне якобы делать домашние задания. Вот только Кара, как выяснилось, переживала экзистенциальный кризис.

– Я ему говорю: пока не знаю, что хочу изучать в универе. Куда хочу поступать – тем более. Он опять за свое: «Кара, время идет». А меня это напрягает. Тебя тоже родители достают?

– Да, пару дней назад был разговор. Я выбрала Королевский колледж в Кембридже.

– Филология?

– Ага.

– С тобой только жизненные планы обсуждать, – фыркнула Кара. – Могу поспорить, ты уже решила, кем хочешь стать.

– А как же. Луи Теру[22], Хизер Брук[23] и Мишель Обамой в одном флаконе.

– Твоя целеустремленность меня убивает.

Из телефона Пиппы послышался громкий паровозный гудок.

– Кто это? – спросила Кара.

– Рави Сингх. Интересуется, есть ли подвижки в расследовании.

– Ага, мы уже обмениваемся сообщениями? Может, на следующей неделе уже и с датой свадьбы определитесь?

Пиппа швырнула в подругу шариковой ручкой. Кара ловко увернулась.

– Ладно, прости. Так у тебя есть новости по делу Энди Белл?

– Нет, – ответила Пиппа. – Никаких.

От собственной лжи спазмы в желудке усилились.

Энт и Коннор так и не сознались в авторстве подброшенной в спальный мешок записки. Пытались убедить Пиппу, что это сделали Зак или одна из девчонок. Само собой, отрицание вины не может считаться надежным доказательством, и все же надо рассмотреть и другую версию: а если кто-то, причастный к делу Энди Белл, пытается припугнуть ее и заставить отказаться от проекта? И этому человеку есть что терять, если она продолжит расследование.

Она никому не рассказала о записке: ни подругам, ни родителям, ни даже Рави. Чего доброго забеспокоятся и зарубят ее проект на корню. Утечки информации допустить нельзя. Тем более что есть у кого поучиться хранить секреты: Энди Белл в свое время в этом преуспела.

– А твоего папы нет дома? – спросила она Кару.

– Как всегда. Забежал четверть часа назад и отправился на очередной урок.

– Ах да.

Вот что значит запутаться во лжи! Совсем забыла: Эллиот три раза в неделю занимается репетиторством; в семье Уордов привыкли к его отлучкам, и Пиппа прекрасно это знала. Да, взвинченные нервы до добра не доведут. Кара того и гляди заметит – она слишком хорошо знает подругу. Надо успокоиться; она пришла сюда не просто так. Стоит чуть зазеваться – и все, пиши пропало.

Из соседней комнаты доносились звуки работающего телевизора – сплошные «ба-бах» и «черт побери». Наоми смотрела какой-то американский боевик.

Самое время действовать.

– Слушай, можно твой ноут на пару секунд? – Пиппа постаралась расслабить мышцы лица, чтобы не выдать себя. – Хочу посмотреть одну книгу.

– Пожалуйста. – Кара передвинула к ней компьютер. – Только мои вкладки не закрывай.

– Конечно.

Пиппа повернула ноутбук экраном к себе. В висках застучало, кровь прилила к лицу. Наклонив голову, чтобы Кара не видела покрасневшие щеки, Пиппа открыла панель управления.

Последние три ночи она почти не спала; проклятое «а если» не давало покоя. Она прочесала интернет в поисках инструкций к беспроводным принтерам и пролистала массу форумов с коряво сформулированными вопросами.

Кто-то отправился в лес, выследил ее и вместе с друзьями выманил из шатра, чтобы оставить записку. А в списке подозреваемых лиц есть только один человек, который точно знал, где находился лагерь: Наоми. И было бы глупо сбрасывать Наоми со счетов лишь потому, что Пиппа ее хорошо знала – то есть думала, что знала. Наоми могла солгать, что в ночь гибели Энди не отлучалась из дома Макса. А если она была влюблена в Сэла? И ненавидела Энди настолько, чтобы решиться на убийство?

Проведя за компьютером долгие часы, Пиппа выяснила, что нет способа узнать, какие документы распечатаны на принтере ранее. Никому в здравом уме не придет в голову сохранять такую информацию. Так что бессмысленно копаться в ноутбуке Наоми. Однако кое-что можно сделать.

Пиппа открыла на панели управления «Устройства и принтеры» и занесла курсор над принтером, которому кто-то из семейства Уордов присвоил имя «Фредди-младший». Затем кликнула правой кнопкой мыши, вызвала окно «Свойства» и перешла на вкладку «Дополнительно».

Она хорошо запомнила пошаговую инструкцию из интернета со схематичными иллюстрациями. Теперь осталось только поставить галочку в пункте «Сохранять документы после печати» и кликнуть мышью на «Применить». Готово! Пиппа закрыла панель управления и вернула на экран домашнее задание Кары.

– Спасибо. – Она передвинула ноутбук на сторону подруги. Сердце колотилось так, словно на груди закрепили динамики.

– Всегда пожалуйста.

Теперь в компьютере Кары сохранится информация обо всех распечатанных документах. И если Пиппа получит очередное послание, она сможет узнать, причастна ли к этому Наоми.

Дверь распахнулась. В кухню ворвался грохот взрыва в Белом доме, федеральные агенты завопили «Вали отсюда!» и «Спасайся!». На пороге стояла Наоми.

– Сестренка, – поморщилась Кара, – сделай потише, мы занимаемся.

– Прости. Мне пить захотелось, – ответила Наоми шепотом, словно пытаясь компенсировать громкость включенного на всю катушку телевизора. – Что с тобой? – Она озадаченно смотрела на Пиппу, и та лишь теперь поняла, что пялится на Наоми, как на привидение.

– Я… э-э… ты меня немного напугала, – пробормотала Пиппа. От неестественно широкой улыбки у нее свело щеки.

Пиппа: Спасибо, что согласилась снова поговорить со мной. На этот раз обещаю быть краткой.

Эмма: Да ничего.

Пиппа: Спасибо. Итак, начнем. Я расспросила об Энди других людей и хотела бы кое-что уточнить у тебя. Ходят слухи, будто Энди могла встречаться с кем-то еще, кроме Сэла. С кем-то постарше. Ты ничего об этом не слышала?

Эмма: Кто тебе такое сказал?

Пиппа: Извини. Мой источник просил его не называть.

Эмма: Хлоя Берч?

Пиппа: Еще раз извини – я обещала молчать.

Эмма: Больше некому. Кроме нас с Хлоей никто не знал.

Пиппа: Стало быть, все правда? Энди встречалась с мужчиной постарше, причем одновременно с ним и с Сэлом?

Эмма: Да. И больше ничего. Его имя она не называла.

Пиппа: А как долго продолжались их отношения? Хотя бы примерно?

Эмма: Я думаю, недолго. Незадолго до того, как она исчезла. Примерно с марта. Хотя это лишь мои предположения.

Пиппа: И кто же он?

Эмма: Понятия не имею. Энди любила водить нас за нос.

Пиппа: А тебе не приходило в голову, что подобные сведения представляют интерес для полиции?

Эмма: Нет. Честно говоря, подробностей мы не знали. И я даже предполагала, Энди выдумала другого любовника. Чтобы набить себе цену.

Пиппа: А после того как Сэла обвинили в убийстве, тебе не приходило в голову заявить в полицию? Мотив вполне подходящий.

Эмма: Нет. Повторяю, я не верила в существование другого мужчины. И Энди не была такой дурой, чтобы рассказывать о нем Сэлу.

Пиппа: А если Сэл каким-то образом разузнал?

Эмма: Хм… Вряд ли. Энди умела держать язык за зубами.

Пиппа: Ладно. Перейдем к последнему вопросу. Известно ли тебе о каких-либо ссорах Энди с Наоми Уорд? Возможно, они были в натянутых отношениях?

Эмма: Наоми Уорд, которая дружила с Сэлом?

Пиппа: Да.

Эмма: Нет. Тут я пас.

Пиппа: Энди не упоминала о трениях с Наоми? Или, может, распространяла о той грязные сплетни?

Эмма: Нет. Хотя… Ты упомянула Уордов, и я кое-что вспомнила. Она ненавидела одного из них, но точно не Наоми.

Пиппа: Ого! И кого же?

Эмма: Ты ведь знаешь мистера Уорда, учителя истории? Возможно, он до сих пор преподает в школе Литтл-Килтона. Энди его терпеть не могла. Называла козлом, а то и похуже.

Пиппа: Ничего себе! И когда это было?

Эмма: Э-э… Точно не помню, кажется, на Пасху. Незадолго до случившегося.

Пиппа: Ведь Энди не выбрала историю в качестве профильного предмета?

Эмма: Нет. Там было что-то другое. Уорд сделал ей замечание по поводу слишком короткой юбки или что-то типа того.

Пиппа: О’кей. Это все. Спасибо еще раз за помощь, Эмма.

Эмма: Не стоит благодарности. Пока.

Должно быть, правая рука Пиппы обладала собственным разумом, независимым от мозга.

Мистер Уорд произносил:

– Однако после вторжения Красной Армии в Закавказье в 1921 году Ленин не одобрил политику Сталина в отношении Грузии.

Пальцы Пиппы работали слаженно и конспектировали речь учителя, не забывая подчеркивать даты. При этом она его не слушала.

Внутри нее продолжалась война. Две части разума ссорились и пререкались друг с другом. Стоит ли расспрашивать Эллиота об Энди или это только навредит расследованию? Не покажутся ли ему оскорбительными провокационные вопросы о погибших старшеклассниках? А может, ничего страшного? Обычный «пиппизм», вполне простительный?

Прозвенел звонок на ланч; все разом бросились отодвигать стулья и застегивать рюкзаки. Эллиот, слегка повысив голос, объявил:

– К следующему уроку вы должны прочесть третью главу, о Ленине и Сталине. А кто считает себя особо продвинутым, может проработать и четвертую. Так сказать, замахнуться на Троцкого.

Он тихонько засмеялся собственной шутке.

– Пип, идем обедать? – спросил Коннор, закидывая на спину рюкзак.

– Иди, я догоню тебя через минуту. Только задам один вопрос мистеру Уорду.

– Ты хочешь задать мне вопрос? – услышал Эллиот. – Звучит угрожающе. Неужели начала думать о курсовой работе?

– Нет. То есть да, начала. Только сейчас я хочу спросить вас не об этом.

Она дождалась, пока они не остались в классе вдвоем.

– Что случилось? – Эллиот посмотрел на часы. – У тебя десять минут. Иначе я умру с голоду.

– Да, простите. – Пиппа попыталась собрать все свое мужество, которое, однако, упорно от нее ускользало. – Дело в том…

– У тебя проблемы? – Эллиот вновь сел за стол и скрестил руки. – Переживаешь по поводу заявления в университет? Мы можем найти время и еще раз пробежаться по твоей вступительной работе, если…

– Нет, у меня другая проблема. – Она сделала глубокий вдох. – Я… когда я расспрашивала вас об Энди, вы сказали, что не общались с ней в последние два года ее учебы в школе.

– Да, верно, – кивнул Эллиот. – Она не выбрала историю в качестве профильного предмета.

– Но… – Мужество наконец вернулось, и слова хлынули из Пиппы одно за другим. – Одна из ее подруг сообщила, что за неделю до исчезновения Энди называла вас козлом и многими другими нехорошими словами.

Вопрос «почему» совершенно очевидно, хотя и негласно, повис в воздухе.

– Уф. – Эллиот пригладил волосы и со вздохом посмотрел на Пиппу. – Я надеялся, до этого не дойдет. Не вижу смысла сейчас ворошить прошлое. Однако я вижу, ты очень серьезно отнеслась к своему проекту.

Пиппа кивнула, беззвучно умоляя его продолжать.

– Не очень-то прилично говорить нелицеприятные вещи о девушке, которой нет в живых. – Он бросил взгляд на открытую дверь классной комнаты, затем быстро встал и захлопнул ее. – Действительно, я практически не общался с Энди в школе, однако же как отец Наоми знал о ней многое.

– И?…

– Хотелось бы выразиться помягче, но то, чем она занималась… В общем, это называется буллинг. Травля в отношении одноклассницы. Не помню, как ее звали. Какая-то португальская фамилия. Так вот, Энди выложила в интернет некое грязное видео.

Пиппа вздрогнула от неожиданности, в то же время ничуть не удивившись. Жизнь Энди Белл представлялась ей запутанным клубком. Словно палимпсест[24] поверх палимпсеста. И настоящая Энди только начала проявляться сквозь все наслоения. Вот и сейчас Пиппа потянула еще за одну нить.

– Я прекрасно понимал, что Энди светят большие неприятности как в школе, так и в полиции, – продолжал Эллиот. – И я… мне стало ее жаль. Потому что закончилась пасхальная неделя, и Энди предстояли выпускные экзамены. Экзамены, от которых зависело ее будущее. – Он вздохнул. – Конечно, я обязан был поставить в известность старшего преподавателя. Но школа ввела политику нулевой толерантности по отношению к буллингу, в том числе и в интернете. Энди грозило немедленное исключение. А значит, прощай, выпускные экзамены, прощай, университет. Я не смог поступить подобным образом. Как жить дальше, зная, что ты лишил девушку будущего?

– И что же вы сделали?

– Я узнал телефон ее отца и позвонил. В первый же день после пасхальных каникул.

– То есть в понедельник? Перед ее исчезновением?

– Да. Я позвонил Джейсону Беллу, рассказал все, что мне было известно, и предложил серьезно поговорить с дочерью о том, какие последствия может иметь буллинг. Запретить ей доступ к интернету. Короче говоря, перепоручил проблему ему. И добавил, что в противном случае мне придется проинформировать руководство школы, и тогда Энди не избежать исключения.

– И что он ответил?

– Он поблагодарил меня. За то, что я дал его дочери второй шанс, которого она, возможно, не заслужила. И еще пообещал поговорить с ней и все уладить. Полагаю, мистер Белл в разговоре с Энди упомянул меня в качестве источника информации. Вот откуда нехорошие слова в мой адрес. Впрочем, я не был удивлен. Скорее разочарован.

Пиппа вздохнула с непритворным облегчением.

– Ты ожидала чего-то другого?

– Просто рада. Я предполагала худшее.

– Ты читаешь слишком много детективов, Пип. Почему бы тебе не перейти на биографическую литературу? – улыбнулся Эллиот.

– Да, биографии бывают не менее захватывающими… – Она запнулась. – А вы раньше никому не рассказывали… о буллинге?

– Конечно же, нет. После всего произошедшего это казалось мне бессмысленным и жестоким. – Он почесал подбородок. – Я старался не думать об этом, иначе мог бы погрязнуть в разных теориях. Ты ведь знаешь, что такое «эффект бабочки»? Допустим, я доложил в школе о проступке Энди и ее исключили. Последовательность событий нарушилась, и Сэл не совершил убийство… Вдруг они оба были бы сейчас живы?

– Да, в кроличью нору лучше не соваться, – согласилась Пиппа. – А вы точно не помните девушку, которую Эдди подвергла травле?

– Увы, не помню. Ты можешь спросить у Наоми. Правда, я не понимаю, какое отношение это имеет к изучению роли прессы в расследовании уголовного преступления, – несколько ворчливо добавил Эллиот.

– Я еще не решила окончательно, какое заглавие дать своей работе, – улыбнулась в ответ Пиппа.

– Дерзай. Только сама не провались в кроличью нору. – Он погрозил ей пальцем. – Пора бежать, а то мне не достанется даже сэндвича с тунцом и сыром.

Эллиот торопливо выскочил в коридор, и Пиппе сразу стало легче. Вместо дерзкой гипотезы, уводящей далеко в сторону, у нее в руках оказалась другая, реальная нить. И список подозреваемых сократился на одно имя. Может, тенденция сохранится?

Однако нить снова ведет к Наоми. И Пиппе придется взглянуть той в глаза как ни в чем не бывало. И лучше даже не думать, что они могут скрывать.

Пиппа: Запись включена. Так вот, по словам твоего отца, Энди занималась кибербуллингом в отношении одноклассницы. Выложила в сеть некое грязное видео. Тебе что-нибудь об этом известно?

Наоми: Да уж, Энди умела создавать проблемы.

Пиппа: Можешь рассказать подробности?

Наоми: С нами училась девочка по имени Натали да Сильва. Хорошенькая, светловолосая. Они с Энди были чем-то похожи. Вероятно, Энди почувствовала угрозу для себя и с самого начала учебного года постоянно выискивала поводы унизить соперницу, распространяя о той всякие слухи.

Пиппа: Откуда тебе это известно, если Сэл и Энди начали встречаться только в декабре?

Наоми: Мы с Нэт дружили. У нас был общий предмет – биология.

Пиппа: Ага. Так что за слухи распространяла Энди?

Наоми: Отвратительные. Такое только тинейджеры могут сочинить. Будто бы в семье у Нэт случался инцест, а сама она подсматривает за другими в раздевалке и при этом трогает себя.

Пиппа: Ты считаешь, Энди поступала так, потому что воспринимала Нэт как соперницу? Из-за ее внешности?

Наоми: О да. Вполне в ее духе до такого додуматься. Энди воображала себя девушкой, которую хотят все мальчишки в классе. Нэт стала конкуренткой, а значит, ее надо унизить.

Пиппа: Так тебе известно, что в том видео?

Наоми: Да. Видео распространилось по всем соцсетям. Его убрали лишь через несколько дней, когда кто-то пожаловался на неприемлемый контент.

Пиппа: Когда именно?

Наоми: На пасхальных каникулах. Ладно хоть не во время занятий, иначе Нэт пришлось бы еще хуже.

Пиппа: Ясно. Так о чем оно?

Наоми: Насколько мне известно, вокруг Энди образовалась тусовка. Там выделялись две ее фаворитки.

Пиппа: Хлоя Берч и Эмма Хаттон?

Наоми: Да. И еще несколько ребят. Ни Сэла, ни других из нас в ту компанию не приглашали. Зато там был один парень по имени Крис Паркс. И Нэт на него запала. Я не знаю всех подробностей – то ли Энди взяла его телефон, то ли Крис действовал по ее указке, но они начали слать Нэт сообщения. Типа Крис с ней заигрывает. И она отвечала. Думала, и правда Крис. Тогда Энди от имени Криса попросила Нэт прислать свое видео топлес, и чтобы лицо было видно.

Пиппа: И Нэт согласилась?

Наоми: Да. Наивно с ее стороны, но ведь она поверила! Потом мы узнали, что Энди и другие выложили видео в интернет и оно гуляет по соцсетям. Посыпались мерзкие комменты. Почти весь класс успел посмотреть, прежде чем видео убрали. Бедная Нэт даже прогуляла два дня сразу после Пасхи. Еще бы, такое унижение!

Пиппа: Сэл знал, что это выходка Энди?

Наоми: А как же! Я ему все выложила. Он такое, само собой, не одобрил, сказал только: «Пусть Энди развлекается как хочет, а я тут ни при чем». Сэл, как правило, самоустранялся от таких вещей.

Пиппа: Между Нэт и Энди еще что-нибудь случалось?

Наоми: Еще как случалось. Тоже мерзость. Наверное, кроме меня никто не знал, потому что Нэт плакала на биологии.

Пиппа: Подробнее.

Наоми: Осенью в школе решили поставить, если не ошибаюсь, пьесу Артура Миллера «Суровое испытание». После прослушиваний главную роль получила Нэт.

Пиппа: Роль Абигейл?

Наоми: Кажется. А Энди, по всей видимости, сама нацелилась на роль и реально взбесилась. Когда объявили состав участников, она зажала Нэт в углу и…

Пиппа: Продолжай!

Наоми: Прости, я сначала должна рассказать предысторию. Дэниел, брат Нэт – он лет на пять старше нас, – подрабатывал у нас в школе, в хозчасти. За год до тех событий уволился, нашел себе другое занятие.

Пиппа: И?…

Наоми: Так вот, Энди зажала Нэт в углу и говорит: «Когда твой брат работал в школе, он занимался со мной сексом, а мне в то время было пятнадцать. Если не откажешься от роли, я заявлю в полицию, что он меня неоднократно насиловал». Нэт перепугалась и уступила роль Энди.

Пиппа: А Энди действительно занималась этим с братом Нэт?

Наоми: Понятия не имею. Нэт сама не знала наверняка, иначе не отказалась бы от роли. И вряд ли она расспрашивала брата.

Пиппа: А где сейчас Нэт? С ней можно пообщаться?

Наоми: Знаю, что она вернулась к родителям. Мы с ней не контактируем. Хотя кое-что я слышала.

Пиппа: И что?

Наоми: Вроде бы в университете она устроила драку и какое-то время провела в тюрьме. По обвинению в нанесении легких телесных повреждений.

Пиппа: Ничего себе!

Наоми: Да уж.

Пиппа: Можешь дать мне ее номер?

Рави вышел открывать дверь в зеленой фланелевой рубашке в клетку и джинсах.

– О, сержант, вы облачились в парадную форму ради визита ко мне? – удивленно спросил он.

– Не обольщайся. Я прямо из школы. Мне нужна твоя помощь. – Она хлопнула в ладоши. – Обувайся и пошли.

– Тайная миссия? – Рави отступил за порог и начал копаться в куче поношенных кроссовок, валяющихся в холле. – Мне следует захватить с собой прибор ночного видения? Или звездочки из арсенала ниндзя?

– В другой раз, – улыбнулась Пиппа и заторопилась по дорожке через сад.

Рави запер дверь и поспешил за ней.

– Куда идем?

– Туда, где прошло детство двух потенциальных убийц Энди. Одна из них недавно из тюрьмы. Отсидела срок за «насильственные действия с причинением легких телесных повреждений», – продекламировала Пиппа, на каждом слове поочередно загибая пальцы. – Я побеседую с подозреваемой, а ты меня прикроешь.

– То есть? – Рави наконец догнал ее.

– То есть ты будешь рядом. И когда услышишь мои крики, бросишься на помощь.

– Подожди, Пип. – Он ухватил ее за запястье. – Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Реальной опасности. И Сэл тоже не захотел бы.

– Да брось ты, – отмахнулась Пиппа. – Ничто не заставит меня отказаться от выполнения домашнего задания. Даже небольшая опасность. Встречаюсь с подозреваемой и совершенно спокойно задаю ей несколько вопросов. Вот и все.

– Ладно, уговорила. Но только потому, что это «она», а не «он».

Пиппа двинула Рави рюкзаком в плечо.

– Чтоб я такого больше не слышала! Женщины могут быть не менее опасными, чем мужчины.

– Верю, верю! – охнул он, потирая руку. – У тебя там что, кирпичи?

Похожая на букашку машина Пиппы произвела на Рави неизгладимое впечатление. Отсмеявшись, он пристегнул ремни; Пиппа тем временем вбила адрес в навигатор и завела мотор. По пути она рассказала Рави о том, что узнала в последнее время. Разумеется, кроме ночного происшествия и найденной в спальном мешке записки. Расследование много значит для Рави; а узнав о возможной опасности, он, чего доброго, потребует от Пиппы все прекратить. А ей не хотелось ставить его перед выбором.

– Энди – та еще штучка, – сказал Рави, когда Пиппа закончила. – При этом все с легкостью поверили, что Сэл – монстр! – Он повернулся к ней. – Какая глубокая мысль! Можешь вставить в свой проект.

– И, разумеется, дать сноску с упоминанием твоего авторства.

– Ага. – Он начал писать пальцами в воздухе. – Афоризм, пришедший в голову Рави Сингху в похожей на букашку машине Пиппы. Год 2017.

– Мы как раз сегодня на семинаре целый час изучали правила проставления сносок. – Пиппа снова перевела взгляд на дорогу. – Можно подумать, мне это не известно. Да я уже в материнской утробе знала, как оформляются научные работы.

– Редкая суперспособность! Тебе следует позвонить на студию «Марвел».

Механический голос навигатора в телефоне Пиппы сообщил, что до места назначения осталось пятьсот ярдов[25].

– Вот ее дом. – Она затормозила и прижалась к бордюру. – С ярко-голубой дверью, как и говорила Наоми. – Я вчера дважды звонила Натали. В первый раз она положила трубку, едва услышав слова «учебный проект». А во второй вообще сбросила вызов. Будем надеяться, она откроет нам дверь. Ты со мной?

– Стоит ли? Я ведь «брат убийцы». Без меня ты сможешь вытянуть из нее больше.

– Ну…

– А если я постою в стороне? Вон там, за поворотом? – Рави указал на бетонные плиты по границе участка. Дорожка круто поворачивала влево и вела ко входу. – Она меня не увидит, но если что, я рядом.

Они вышли из машины. Рави приподнял рюкзак Пиппы, чтобы подать ей, взвесил в руке и удивленно хмыкнул. Она направилась ко входу и два раза коротко позвонила, нервно теребя воротничок форменного блейзера.

– Держись за меня. – Пиппа наклонилась к брату.

Они втроем двинулись через улицу – потная ладошка Джоша в правой руке сестры, в левую врезался поводок тянущего вперед Барни.

На тротуаре напротив кафе Пиппа привязала Барни к ножке уличного столика и потрепала по голове.

– Сидеть! Хороший мальчик!

Пес открыл пасть и вывалил наружу язык, что означало улыбку.

– Я тоже хороший мальчик! – заявил Джош, когда они вошли в кафе.

– Хороший-прехороший! – Пиппа, занятая изучением витрины, на ощупь погладила его по макушке. Наконец она выбрала четыре разных вида сэндвичей: с сыром бри и беконом, само собой, для папы; просто с сыром и ветчиной – «без противных кусочков!» – для Джоша.

– Здравствуй, Джеки, – улыбнулась она кассирше, выкладывая перед той гору сэндвичей.

– Здравствуй, золотко. В семействе Амоби большой ланч?

– Мы обустраиваем территорию. Садовую мебель собираем. – Пиппа протянула деньги. – Все устали. Нужно чем-то накормить голодную орду.

– Вижу, вижу, – ответила Джеки. – Передай маме, я заскочу к ней на следующей неделе со швейной машинкой.

– Спасибо, непременно. – Пиппа взяла бумажный пакет с покупками и повернулась к Джошу. – Идем, озорник.

Пиппа заметила ее, уже направляясь к выходу. Она сидела за столиком в одиночестве, обхватив ладонями стаканчик с кофе. В городе ее несколько лет не видели; Пиппа полагала, она все еще учится в университете. Сейчас ей, вероятно, двадцать один или двадцать два. И она всего в нескольких шагах сидит и водит пальцами по рельефной надписи на стакане «Осторожно, горячее», как никогда похожая на Энди.

Она заметно похудела и стала искусственной блондинкой – осветлила волосы, как когда-то сестра. Хотя ее волосы подстрижены выше плеч, а Энди отпускала их до пояса. И все же, несмотря на внешнее сходство, Бекка Белл не обладала магией своей сестры, которая выглядела так, словно сошла с картины художника.

Пиппа понимала, что этого делать нельзя; что это неправильно и бестактно, и припомнила остальные слова, которые не раз повторяла миссис Морган: «Направление твоего проекта меня беспокоит». И хотя благоразумие и рациональность взывали к ее разуму, какая-то часть Пиппы уже приняла решение. Доля безрассудства, живущая внутри, взяла верх над всем остальным.

– Джош, – она вручила брату пакет с сэндвичами, – можешь немножко посидеть на улице с Барни? Я задержусь на минутку.

Он умоляюще вскинул голову.

– Так и быть, разрешу поиграть на своем телефоне. – Она полезла в карман.

– Ура! – триумфально воскликнул Джош и понесся к выходу, на ходу пролистывая экран и при этом чуть не врезавшись лбом в дверь.

Сердце Пиппы трепетало от волнения. Она буквально ощущала у себя в груди турбулентные потоки, будто туда поместили часы с бешено вращающимися стрелками.

– Привет! Бекка, неужели ты? – Она подошла ближе и оперлась руками о спинку свободного стула.

– Я тебя знаю? – Бекка посмотрела на нее исподлобья.

– Нет, вряд ли. – Она постаралась изобразить свою самую радушную улыбку, однако вместо нее вышла жалкая гримаса. – Меня зовут Пиппа. Я живу здесь, в Килтоне, учусь в выпускном классе.

– Подожди, – Бекка заерзала на стуле, – дай сообразить. Ты та самая девочка, которая пишет проект о моей сестре, верно?

– А… – запнулась Пиппа. – Откуда ты знаешь?

– Я… э-э… – Бекка помедлила. – Я и Стэнли Форбс… не знаю, как это назвать… – Она пожала плечами. – Мы типа как встречаемся.

Пиппа кашлянула, пытаясь скрыть изумление.

– О! Приятный молодой человек.

– Да. – Бекка уставилась в свой стаканчик. – Я как раз закончила учебу, буду стажироваться в «Килтон мейл».

– Ух ты, круто! А я, кстати, тоже хочу стать журналистом и заниматься расследованиями.

– Так вот почему ты делаешь проект об Энди? – Бекка вновь принялась водить пальцем по ободку стакана.

– Именно, – подтвердила Пиппа. – Извини, что беспокою… Конечно, можешь послать меня куда подальше, но я подумала… Не могла бы ты ответить на несколько вопросов о сестре?

Бекка закашлялась и подалась вперед. Волосы упали ей на лицо.

– И какие же вопросы?

Вопросов накопилось слишком много; и все они разом хлынули наружу.

– Например, давали ли родители вам с Энди деньги? – выпалила Пиппа.

Бекка озадаченно наморщила лоб.

– Хм. Такого вопроса я не ожидала. Нет, не давали. Родители предпочитали сами покупать нам все необходимое. Почему тебя это интересует?

– Просто… заполняю некоторые пробелы. А у твоей сестры случались конфликты с отцом?

Как только прозвучало слово «отец», Бекка опустила глаза и уставилась в пол.

– Так, – хрипло произнесла она и приподнялась с места, не выпуская из рук стакан. Отодвигаемый стул заскрежетал по керамической плитке. – Вообще-то я не думаю, что это хорошая идея. – Она почесала нос. – Прости, но…

– Нет, я сама виновата. – Пиппа отступила назад. – Не стоило заводить разговор.

– Все в порядке. Просто наша жизнь наконец-то вошла в нормальное русло. Мы с мамой смирились со сложившимися обстоятельствами, и дела пошли на лад. Я не думаю, что цепляться за прошлое… за то время, когда Энди была с нами… полезно нам обеим. Особенно маме. Так что… – Она пожала плечами. – Занимайся своим проектом, если тебе так хочется, а нас в него не втягивай.

– Обещаю. Извини еще раз.

– Всего доброго. – Бекка неуверенно кивнула и бочком протиснулась к двери.

Пиппа выждала несколько секунд и последовала за ней. Хорошо еще, что перед походом в кафе переоделась – иначе на серой футболке сейчас проступили бы огромные пятна пота.

– Вот и я! – Она отвязала Барни. – Идем домой.

– Мне кажется, ты не понравилась той леди, Гиппо-Пиппо, – пробормотал Джош, не отрывая взгляда от скачущих по экрану телефона мультяшных фигурок. – Ты ей что, нагрубила?

Знаю, я здорово рисковала, расспрашивая Бекку. Так нельзя. Но разве можно справиться с искушением, когда она сидит рядом, в двух шагах! Последняя, кто видел Энди живой – не считая, конечно, убийцу.

Дверь изменилась. Последний раз, полтора месяца назад, была коричневой, а теперь стала белой; впрочем, сквозь неровные мазки свежей краски местами проступала старая.

Пиппа постучала снова, на этот раз настойчивее. Изнутри доносилось негромкое гудение вакуумного пылесоса; возможно, ее не слышат?

Внезапно гудение прекратилось и за несколько секунд стихло до нуля – словно рой насекомых снялся с дерева и улетел прочь. Затем по полу процокали каблуки, дверь открылась, и на пороге появилась элегантно одетая женщина.

– Здравствуйте. Я к Максу. Он дома?

– Здравствуйте. – Женщина улыбнулась, обнажив испачканные вишневой помадой зубы, и посторонилась, чтобы впустить Пиппу. – Конечно, дома. Проходите…

– Меня зовут Пиппа.

– Проходите, Пиппа. Макс в гостиной. Ворчит, когда я прихожу к нему в комнату пропылесосить, а он играет в свои стрелялки. Прерваться, видите ли, не может.

Мама Макса проводила Пиппу в гостиную, отделенную от холла арочным проемом.

Макс, одетый в клетчатые пижамные брюки и белую футболку, разлегся на диване, вцепившись обеими руками в контроллер, и лихорадочно давил на кнопку большим пальцем.

Мама покашляла, и он поднял глаза.

– А, Пиппа Ну-и-Фамилия! – с придыханием произнес он и снова уставился на экран. – Что привело тебя сюда?

Пиппа непроизвольно едва не скорчила рожу в ответ, но сдержалась и натянуто улыбнулась.

– Ничего серьезного. – Она небрежно повела плечами. – Просто хочу спросить, насколько близко ты на самом деле знал Энди Белл.

Макс резко поставил игру на паузу, выпрямился и посмотрел на Пиппу. Затем на миг взглянул на мать и снова уставился на Пиппу.

– Кто-нибудь хочет чаю? – спросила мама.

– Нет, мы не хотим. – Макс встал с дивана. – Пиппа, наверх.

Он протопал босиком через холл к широкой лестнице. Пиппа вежливо кивнула матери и направилась следом. На втором этаже Макс распахнул дверь спальни и жестом пригласил Пиппу войти.

Она занесла ступню над свежевычищенным ковром и помедлила. Не рискованно ли ей оставаться с Максом наедине?

Макс нетерпеливо мотнул головой.

Мама всего лишь этажом ниже; вероятно, никакой опасности нет. Пиппа поставила ногу на ковер и вошла в спальню.

– Вот спасибо, – сказал Макс, закрывая дверь. – Маме лучше не знать, что я опять болтаю про Энди и Сэла. Эта женщина – настоящий бладхаунд, ничего не выпускает.

– Питбуль, – поправила его Пиппа. – Это питбули ничего не выпускают.

Макс улегся на бордовое покрывало.

– Какая разница? Выкладывай, что тебе надо?

– Я уже сказала. Насколько близко ты на самом деле знал Энди?

– А я уже ответил. – Он оперся на локоть и бросил взгляд куда-то через плечо Пиппы. – Я едва ее знал.

– Хм. – Пиппа прислонилась к двери. – Просто знакомая, а?

– Да, именно так. – Он почесал нос. – Откровенно говоря, твой тон начинает меня слегка раздражать.

– Ну-ну. – Она проследила за взглядом Макса. На дальней стене висела пробковая доска, еле видная за постерами, фотографиями и всякими другими бумажками. – А меня все больше начинает интриговать твоя ложь.

– Какая еще ложь? Повторяю, я едва знал Энди.

– Интересно. У меня был разговор со свидетельницей, которая присутствовала на том самом отрыве в марте двенадцатого года. Она сообщила, что несколько раз видела вас наедине, и вы смотрелись как сладкая парочка.

– Кто эта свидетельница?

Еще один мгновенный взгляд на доску.

– Я не раскрываю свои источники информации.

– Бог ты мой! – Макс разразился низким гортанным смехом. – А девчонка-то реально возомнила себя полицейским! Очнись, красавица!

– Не увиливай. Отвечай, ты действительно тайно встречался с Энди за спиной у Сэла?

Макс снова расхохотался.

– Сэл был моим лучшим другом.

– Это не ответ. – Пиппа скрестила руки.

– Нет, я не встречался с Энди Белл. Еще раз говорю, я едва ее знал.

– Однако свидетельница видела вас вместе, причем вы вели себя так, что она приняла тебя за бойфренда Энди! Как ты это объяснишь?

Макс закатил глаза, и Пиппа улучила момент, чтобы рассмотреть доску. Записки и напоминалки покрывали ее в несколько слоев, уголки местами завернулись. Добрую половину доски занимал большой постер «Бешеных псов»; в верхней части были приколоты глянцевые фото – Макс на лыжах, Макс занимается серфингом.

– Не знаю, кто твоя свидетельница, только она заблуждается. Наверное, спьяну показалось. Так что твой источник ненадежен.

– Ладно. – Пиппа прошлась вправо, затем вернулась обратно, постепенно приближаясь к доске, но так, чтобы Макс ни о чем не догадался. – Продолжим. – Она сделала еще шаг, подбираясь все ближе к цели. – Значит, ты утверждаешь, что на том отрыве ни разу не беседовал с Энди с глазу на глаз?

– Насчет «ни разу» – теперь не вспомню, однако это не то, на что ты намекаешь.

– О’кей. – Пиппа стояла уже в паре футов от доски. – А почему ты все время пялишься сюда? – Она повернулась на каблуках и начала перебирать приколотые к ней листки.

– Эй, прекрати!

Кровать издала громкий стон – это Макс вскочил на ноги.

Глаза и пальцы Пиппы сканировали доску. Напоминалки, листочки с названиями фирм и списками выпускников, флаеры, детские фото Макса на больничной койке…

За спиной тяжело затопали босые ноги.

– Это личное!

И тут она увидела уголок белой бумаги, торчащий из-под «Бешеных псов». Она успела выдернуть листок за миг до того, как Макс схватил ее запястье. Пиппа развернулась, и оба уставились на фото в ее руке.

Пиппа разинула рот.

– Чтоб тебя! – Макс отпустил ее руку и взъерошил свою нечесаную шевелюру.

– Просто знакомая? – выдохнула Пиппа.

– И кто ты после этого? Явилась и роешься в моих бумагах!

– Просто знакомая? – повторила она и сунула фото прямо ему в лицо.

Энди сфоткала свое отражение в зеркале, стоя на полу в белую и красную плитку. Поднятая правая рука сжимает телефон, пухлые губы выпячены вперед, глаза смотрят прямо в камеру; из одежды только черные трусики.

– Не желаешь объяснить?

– Нет.

– О, ты предпочитаешь сначала объясниться с полицией? Я могу это организовать. – Пиппа смотрела на него в упор, делая вид, что отступает к двери.

– Не надо драматизировать. – Макс выдержал ее взгляд. Его прозрачно-голубые глаза словно остекленели. – Фото не имеет ничего общего с исчезновением Энди.

– Вот пусть полиция и разберется.

– Нет, Пиппа. – Он преградил ей путь. – Не делай поспешных выводов. Энди не давала мне свое фото. Я его нашел.

– Нашел? И где же?

– В школе. Валялось на полу. Я его нашел и сохранил. Энди ничего не знала. – Макс уже почти умолял.

– Фото обнаженной Энди вот так просто валялось на полу? – Пиппа всем своим видом выражала недоверие.

– Да. В углу классной комнаты. Клянусь.

– И ты никому не рассказал, что нашел его? Даже самой Энди?

– Нет. Я просто взял его себе.

– И почему?

– Не знаю. – Он повысил голос. – Мне захотелось его сохранить. Потому что Энди… сексапильная. А потом… мне показалось неправильным выбросить его… после… Не осуждай меня. Энди сделала это фото; она явно хотела, чтобы ее увидели такой.

– Думаешь, я поверю? Просто нашел фото обнаженной Энди, девушки, с которой ты обжимался на вечеринках…

– Это совершенно разные вещи. Я шушукался с Энди на вечеринках не потому, что мы были любовниками, и храню ее фото тоже не потому, что мы встречались. Мы действительно не были вместе. Никогда.

– Значит, ты подтверждаешь, что на той вечеринке говорил с Энди наедине? – с триумфом выпалила Пиппа.

Макс на несколько секунд уронил лицо в ладони и надавил пальцами на глаза.

– Хорошо, – почти прошептал он, – если я сознаюсь, ты оставишь меня в покое? И пожалуйста, никакой полиции.

– Зависит от того, что ты скажешь.

– Так вот. Я действительно знал ее ближе, чем просто знакомую. Еще до того, как она замутила с Сэлом. Но я не был ее любовником. Я был покупателем.

Пиппа смотрела на него в замешательстве, переваривая последние слова.

– Ты покупал у нее… наркотики?

Макс кивнул.

– Траву и иногда колеса. Тяжелые наркотики – никогда.

– С-святые пепперони! Постой. – Пиппа выставила вперед ладонь, давая своим мозгам время на обдумывание. – Значит, Энди Белл торговала наркотиками?

– Да. Но только на отрывах и еще когда мы выбирались в какой-нибудь клуб. И только по чуть-чуть. Проверенным клиентам. Она не была настоящим дилером. – Он помедлил. – Энди работала с дилером из города. Получала товар и распространяла в школе. На взаимовыгодных условиях.

– Так вот почему у нее всегда водились деньги… – Пиппа практически слышала, как у нее в голове со щелчком складываются элементы пазла. – Она сама употребляла?

– Практически нет. Похоже, она занималась этим ради денег. Ради денег и власти, которую они давали. Я бы сказал, тащилась от этого.

– А Сэл знал, что она торгует наркотой?

– О нет, что ты! – рассмеялся Макс. – Сэл ненавидел наркотики. Он бы такого не одобрил. Энди скрывала от него свою деятельность; что-что, а хранить тайны она умела. Кроме ее покупателей, никто ни о чем не догадывался. А Сэла я всегда считал немного наивным. Иначе как он мог проморгать такое?

– И как долго она этим занималась? – Пиппа вздрогнула от охватившего ее недоброго предчувствия.

– Довольно долго. – Макс возвел глаза к потолку; его зрачки вращались, словно это помогало вспоминать. – По-моему, впервые я купил у Энди траву в начале одиннадцатого года. Ей тогда было всего шестнадцать. Вероятно, тогда все и началось.

– И кто являлся ее дилером? Кто поставлял товар?

Макс пожал плечами.

– Не знаю. Я его ни разу не видел. Я только покупал товар у Энди, информацией она со мной не делилась.

Пиппа с шумом выдохнула.

– Ничего не знаешь? И что же, после убийства Энди ты ни разу не покупал наркотики в Килтоне?

– Нет. – Он снова пожал плечами. – Больше ничем не могу тебе помочь.

– А другие участники тусовок? Кто-то из них до сих пор употребляет? Где они берут наркоту?

– Не знаю, Пиппа, – произнес Макс почти по слогам. – Я тебе все рассказал. А теперь уходи.

Он шагнул вперед и выхватил фото у Пиппы, надавив большим пальцем прямо на лицо Энди. Снимок промялся, разорвав ее изображение пополам.

Пиппа отвлеклась от разговоров за столом и прислушалась к фоновому саундтреку кафетерия. Басы сдвигаемых стульев и громкий разговор группы мальчишек, голоса которых колебались в широком диапазоне: от низкого тенора до визгливого сопрано. Мелодичное скольжение подносов вдоль стойки с раздачей, позвякивание салатниц и суповых чашек в гармонии с шелестом упаковок от чипсов и субботними сплетнями.

Пиппа заметила Энта первой и помахала ему рукой. Он вразвалочку направился к ним, прижимая к груди две упаковки сэндвичей.

– Привет, ребята. – Энт плюхнулся рядом с Карой, на ходу вгрызаясь в первый сэндвич.

– Как прошла тренировка? – спросила Пиппа.

Энт уставился на нее с подозрением – даже рот приоткрыл, выставив на всеобщее обозрение непрожеванный ланч.

– Прекрасно. – Он наконец проглотил. – А к чему такая любезность? Ты что-то от меня хочешь?

– Ничего, – засмеялась она. – Просто расспрашиваю о футболе.

– Нет, – вмешался Зак. – Для тебя это слишком доброжелательно. Тут что-то не так. Не иначе как баобаб на дворе вырос.

– Ничего подобного. – Она повела плечом. – Растут только государственный долг и уровень мирового океана.

– Это у нее гормоны, – сказал Энт.

Пиппа вскинула руку и показала средний палец. Быстро же они ее раскусили!

Она выждала целых пять минут, пока компания обсуждала последний эпизод сериала про зомби, а Коннор, который еще не посмотрел его, заткнул уши и громко и фальшиво запел.

– Энт, – решилась Пиппа на вторую попытку, – ты ведь хорошо знаешь Джорджа, своего приятеля по футбольной команде?

– Да, я хорошо знаю Джорджа, моего приятеля по футбольной команде, – ответил Энт, явно ожидая подвоха.

– Он вроде бы из тех, кто ходит на отрывы?

– Да, – кивнул Энт. – И представь себе, очередная тусовка состоится у него дома. Родители уезжают за границу, на какой-то юбилей.

– В эти выходные?

– Да.

– А как насчет… – Пиппа подалась вперед, упершись локтями в стол. – Как насчет того, чтобы ты организовал для всех нас приглашение?

Друзья разом повернулись к ней и выпучили глаза.

– Кто ты и что сделала с Пиппой Фитц-Амоби? – спросила Кара.

– А что такого? – Пиппа приготовилась к обороне заранее; она держала на медленном огне четыре беспроигрышных аргумента и теперь выложила их разом. – Это наш последний год в школе. Можем позволить себе оттянуться. И время подходящее. Пока еще далеко до курсовых, дедлайнов, пробных экзаменов.

– Ух ты! Пиппично! – захохотал Коннор.

– Ты и правда хочешь пойти на отрыв? – Энт многозначительно сощурился.

– Ага.

– Все пьяные в хлам и под кайфом, блюют на пол, а потом падают и отключаются посреди блевотины. Не твоя стихия, Пип.

– О, это же своего рода культурное явление. Я горю желанием поучаствовать.

– Твоя взяла. – Энт хлопнул в ладоши. – Мы идем.

По дороге из школы Пиппа забежала к Рави, который угостил ее черным чаем, не забыв упомянуть, что ждать, пока тот остынет, не придется – он предусмотрительно добавил в кружку холодной воды.

– О’кей. Так ты считаешь, что человек, поставлявший ей товар, попадает под подозрение? – Рави покачал головой, то ли соглашаясь, то ли отрицая. Он тщетно пытался представить Энди – миловидную блондинку с кукольным лицом – в образе торговки наркотиками.

– Да. Тот, кто пал настолько низко, чтобы впаривать наркоту подросткам, вполне может быть предрасположен и к убийству.

– Твоя логика понятна. Только как мы на него выйдем?

Пиппа с громким стуком поставила кружку на стол и прищурилась.

– Я буду работать под прикрытием.

– Это же вечеринка, зачем ты раскрашиваешь меня как пантомима! – Пиппа пыталась вырваться из рук Кары, однако подруга не сдавалась и завладела ее лицом насильно.

– Да. Но тебе повезло с лицом: тени для век подходят идеально. Прекрати дергаться, я почти закончила.

Пиппа вздохнула и обмякла, покорившись принудительному ритуалу наведения красоты. Она все еще дулась на подруг, которые заставили ее вылезти из джинсового комбинезона и надеть платье Лорен, настолько короткое, что вполне могло сойти за футболку. А Кара с Лорен еще и посмеялись, когда она пожаловалась на неподобающую длину!

– Девочки, – крикнула снизу мама, – вам лучше поторопиться. Виктор начал учить Лорен своим танцам.

– О, ужас. Я уже могу встать? Ее нужно срочно спасать!

Кара наклонилась и дунула ей в лицо.

– Готово.

– Отлично. – Пиппа схватила рюкзачок и еще раз проверила зарядку телефона. Сто процентов. – Пошли.

– Постой, солнышко! – Громкий папин голос остановил их с Карой на лестнице. – Мы с Лорен решили, что мне тоже стоит посетить ваш обрыв.

– Отрыв, папа! И только когда мне откажет мозг!

Виктор подошел к ней и обхватил ее за плечи.

– Наша маленькая Пипси идет на вечеринку!

– Представляю себе, – широко улыбнулась мама. – Алкоголь, мальчики…

– Да уж. – Виктор отпустил плечи и перевел взгляд на Пиппу. Затем поднял палец и с серьезной миной произнес:

– Пип, последнее наставление: немного безответственности тебе не повредит.

– Ты прав. – Пиппа схватила ключи от машины и устремилась к выходу. – Мы пошли. Прощайте, мои несовременные и ненормальные родители.

– Счастливого пути! – Виктор оперся о перила и театрально помахал рукой вслед уходящим подросткам, словно они покидали тонущий корабль, а он, героический капитан, решил погибнуть вместе с судном.

…Музыка гремела так, что казалось, вибрировал даже тротуар. Они втроем подошли ко входу. Пиппа подняла сжатую в кулак руку, собираясь постучать. Дверь тут же распахнулась, и подруг окатила какофония низких басов, писклявой мелодии, неразличимых голосов и тусклого света.

Пиппа неуверенно шагнула внутрь. Первый же вдох наполнил ее легкие противным металлическим запахом водки с полутонами пота и легчайшей примесью блевотины. Она нашла глазами Джорджа, хозяина дома и приятеля Энта, который обжимался с девушкой, учившейся классом младше. Его открытые глаза с неподвижными зрачками уставились на вновь пришедших, и, не прерывая поцелуя, он махнул им рукой, подзывая к себе.

Пиппа не могла позволить себе участвовать в этом, так сказать, приветствии. Она проигнорировала его и двинулась дальше по коридору. Кара и Лорен шли по обе стороны от подруги; Лорен пришлось перешагнуть через своего одноклассника Пола, который привалился к стене и легонько похрапывал.

– Вот что некоторые понимают под развлечением, – пробормотала Пиппа себе под нос, входя в гостиную с открытой планировкой. Тинейджеры устроили здесь настоящий хаос: извивающиеся в такт музыке тела, башни пивных бутылок, пьяные монологи о смысле жизни, мокрые пятна на коврах, почесывания в паху у всех на виду, обнимающиеся у стен парочки.

– Теперь видишь, куда ты так отчаянно рвалась? – сказала Лорен, махнув рукой девушкам, вместе с которыми посещала театральную студию.

– Да. И сегодняшняя Пиппа да не осудит решений Пиппы из прошлого.

Тем временем Энт, Коннор и Зак заметили девушек и начали пробиваться к ним сквозь толпу.

– Все нормально? – спросил Коннор, неуклюже приобняв каждую. – Что-то вы опоздали.

– Мы переодевали Пиппу, – сообщила Лорен.

Пиппа никак не могла взять в толк, почему кого-то смущали ее джинсы, если уж даже тупые механические движения подруг Лорен по студии были абсолютно приемлемы.

– А стаканы тут есть? – спросила Кара, держа в руках бутылки с водкой и лимонадом.

– Идем, покажу.

Энт повел Кару на кухню. Вскоре она вернулась с выпивкой. Пиппа присоединилась к оживленной беседе, делая вид, что отпивает по глотку, и при первой же возможности украдкой подошла к раковине, вылила алкоголь и наполнила свой стакан водой.

Чуть позже Зак предложил «освежить»; пришлось провернуть тот же трюк. По пути Пиппу прижал к стенке Джо Кинг, который сидел позади нее на уроках английского. Его юмор не отличался разнообразием: высказать какую-нибудь глупость, вдоволь насладиться недоумением жертвы и заявить: «Юмор в стиле джо-кинг».

После троекратного повтора на бис одной и той же шутки Пиппа нашла повод удалиться и спряталась в укромном уголке. Оставшись наконец в одиночестве, она принялась изучать помещение. Вглядывалась в танцующих и целующихся взасос, искала признаки ловкой передачи наркотиков из рук в руки. Высматривала стиснутые челюсти или расширенные зрачки. Все, что могло бы привести ее к тому самому наркодилеру.

Прошло минут десять, а Пиппа так и не заметила ничего подозрительного. Разве что парень по имени Стивен разбил пульт от телевизора и запрятал улики в вазу для цветов. Затем он достал из кармана пачку сигарет и направился в длинный коридор, ведущий к задней двери.

Ну конечно же!

Первым делом надо искать на улице, среди курильщиков! Пиппа выставила вперед локти и начала пробиваться через толпу.

Народу на улице было немного. Несколько человек топтались у батута в дальнем конце сада; заплаканная Стелла Чапман изливала душу кому-то по телефону, стоя возле пустого контейнера для компоста; еще две одноклассницы устроились на детских качелях и были заняты, судя по всему, очень серьезным разговором – обе то и дело ахали, прикрывая рты ладонями. И еще Стивен, по фамилии не то Томпсон, не то Тимпсон, – тот самый, который обычно сидел позади Пиппы на уроках математики. Сейчас он, взгромоздившись на каменное садовое ограждение, держал во рту незажженную сигарету и обеими руками шарил в многочисленных карманах. Пиппа подошла и уселась рядом.

– Привет.

– Привет. – Стивен вынул сигарету изо рта. – Как дела?

– Как обычно. Вот вышла поискать Мэри Джейн.

– Извини, не знаю, кто такая. – Он наконец извлек из кармана зажигалку цвета «зеленый металлик».

– Не кто, а что. – Пиппа многозначительно посмотрела ему в глаза. – Я ищу чего покурить.

– Не понял?…

Утром Пиппа целый час изучала словарь сленга, чтобы быть в теме.

Она понизила голос до шепота.

– Понимаешь, я ищу траву. План, дурь, пластилин, шмаль, табакерку. В общем, анашу.

– Ну ни фига себе! – расхохотался Стивен. – Ты, что ли, напилась?

– Еще как! – Она попыталась изобразить пьяный хохот – получился всего лишь жалкий смешок. – Так у тебя есть?

Стивен отсмеялся и смерил Пиппу с ног до головы долгим изучающим взглядом. Его глаза совершенно недвусмысленно задержались на ее груди и незагорелых ногах выше колен. Она внутренне напряглась, ощутив смесь отвращения и стыда, и мысленно дала отпор Стивену, однако при этом даже не пошевелила губами. Она же под прикрытием!

– Ага. – Он прикусил нижнюю губу. – На один косячок найдется. – Он снова обшарил карманы и достал маленький пакетик травы и свернутые в рулончик бумажки.

– Ух! Как ловко ты его сворачиваешь! – Пиппа чувствовала одновременно тревогу, возбуждение и легкую дурноту. – Здорово получается! Прямо как… крупье с шариком.

Он снова засмеялся и лизнул уголок бумажки, высунув пупырчатый розовый язык и стараясь не спускать глаз с Пиппы. Она отвела взгляд. В мозгу пронеслось – может, она зашла слишком далеко со своим проектом? Но ведь это уже больше чем проект. Она занимается им для Сэла, для Рави. Ради них она должна узнать правду.

Стивен щелкнул зажигалкой, два раза глубоко затянулся и передал косячок Пиппе. Она неловко зажала его между средним и указательным пальцами и поднесла к губам. Затем резко повернула голову, так что волосы закрыли лицо, и сделала вид, что тоже вдыхает дым.

– М-м, отличная травка. – Она вернула косячок Стивену. – Конопля!

– А ты сегодня супер! – Стивен затянулся еще раз.

Снова пришла очередь Пиппы. Она попыталась взять самокрутку, не соприкоснувшись со Стивеном пальцами. Еще одна ложная затяжка. На этот раз она невольно вдохнула едкий дым и закашлялась.

– Слушай, а где мне раздобыть такое?

– Я могу с тобой поделиться.

– Нет. Я имею в виду, у кого ты покупаешь? Чтобы я могла сама достать.

– Есть один парень в городе. – Стивен придвинулся ближе. – Зовут его Хоуи.

– И где он живет? – Пиппа вернула самокрутку, не упустив повод отодвинуться.

– Не знаю. Он дома не торгует. Я с ним встречаюсь на парковке у вокзала. В дальнем конце, где камер нет.

– По вечерам?

– Чаще всего да. А вообще он обычно присылает сообщение.

– И у тебя есть его номер? – Пиппа полезла в сумку за телефоном. – Можешь дать мне?

Стивен покачал головой.

– Он мне голову оторвет, если узнает. Да тебе и не надо к нему ходить; передашь деньги, а я сам куплю. Еще и со скидкой, – подмигнул он.

– Я бы предпочла брать напрямую. – От досады Пиппу бросило в жар.

– Не могу. – Он покачал головой, пялясь на ее губы.

Пиппа быстро отвернулась, используя свои длинные темные волосы как завесу. Какая досада! Похоже, Стивена не переубедить. И тут ее осенила идея.

– Ладно. А как я буду покупать через тебя? Ведь ты даже номера моего не знаешь.

– Ах, какой позор, – произнес Стивен мерзким голосом. Слова вытекали у него изо рта, словно слюни. Он достал телефон из заднего кармана, ткнул пальцем в экран и ввел пароль. – Вот. Добавь свой номер. – Он протянул трубку Пиппе.

– О’кей. – Она открыла список контактов и привстала, чтобы Стивен не мог подсмотреть. Затем начала вводить в строке поиска «хоу…». Тут же выскочил единственный результат: Хоуи Бауэрс.

Пиппа всмотрелась в последовательность цифр. Черт, этого в жизни не запомнить! У нее тут же родилась новая идея. А что, если сделать снимок экрана? Ее телефон лежит рядом, вот только Стивен стоит и смотрит. Нужно его как-то отвлечь.

Она резко наклонилась вперед, и косяк отлетел далеко в траву.

– Ой. Показалось, по мне кто-то ползет.

– Ничего страшного. Сейчас принесу.

Он спрыгнул с ограждения. У Пиппы было всего несколько секунд. Она схватила свой телефон, левой рукой включила камеру и нацелила на экран Стивена. Сердце колотилось как бешеное, грудь сдавило.

Камера искала фокус, пожирая драгоценное время.

Палец Пиппы завис над кнопкой.

Изображение стало четким; она сделала снимок и опустила телефон на колени. Как раз в этот момент Стивен обернулся.

– Даже не потух! – Он снова уселся на ограждение, на этот раз совсем близко к Пиппе.

Она вернула ему телефон.

– Э-э… прости, наверное, мне не стоит давать тебе свой номер. Я решила, что наркотики не для меня.

– Динамить вздумала? – Стивен ухватил руку Пиппы вместе с телефоном и прислонился к ней.

– Нет, спасибо. Мне пора вернуться в дом.

Она отстранилась, однако Стивен положил руку ей на затылок и рывком притянул ближе, стараясь повернуть лицом к себе. Пиппа извернулась и толкнула его – так сильно, что он свалился с ограждения, отлетел фута на три и шлепнулся в мокрую траву.

– Ах ты тупая шлюха! – Стивен вскочил и начал отряхивать брюки.

– А ты тупая развратная обезьяна. Сказала же – нет!

И тут до нее дошло: она не заметила, как и когда это случилось, но в саду они остались одни.

В одно мгновение ее охватил страх, кожа покрылась мурашками.

Стивен уже перебрался через ограждение, и Пиппа заторопилась к двери в дом.

– Эй, все путем, давай немного поговорим! – Он поймал ее за руку и рванул на себя.

– Пусти меня! – выкрикнула она.

– Но…

Свободной рукой Пиппа поймала его запястье и вонзила ногти в кожу. Стивен сдавленно ойкнул и отпустил ее. Она рванула к дому, с шумом влетела в дверь и закрыла ее за собой на задвижку.

Внутри она снова попала на импровизированный танцпол на персидском ковре. Несколько раз ее толкнули. Она заметалась среди извивающихся тел и потных смеющихся физиономий, отыскивая лицо Кары, чтобы ощутить себя наконец в безопасности.

В спертом воздухе, среди разгоряченной толпы было душно и жарко. Однако Пиппу трясло. Ее голые колени стучали друг о друга. Тело трясло в ознобе.

Обновление: сегодня вечером четыре часа просидела в своей машине у вокзала Марилебон. В дальнем конце парковки камер нет, я проверила. Мимо меня непрерывно шли два раздельных потока пассажиров, отъезжающих и прибывающих. Где-то среди них был и папа. К счастью, моей машины он не заметил.

Пиппа заканчивала тринадцатую главу, читая при резком белом свете телефона, когда в ее поле зрения появилась одинокая фигура. Машина Пиппы стояла в дальнем конце привокзальной парковки; каждые полчаса раздавался скрип тормозов и перестук рельсов – это проходили поезда на Лондон или в направлении Эйлсбери.

Уличное освещение включили около часа назад, когда солнце опустилось к горизонту, погрузив Литтл-Килтон в сгущающуюся синеву. Фонари заливали город агрессивным желто-оранжевым светом, создававшим иллюзию искусственного зарева.

Человек как раз проходил под фонарем, и Пиппа сощурилась. Мужчина в темно-зеленой куртке с ярко-оранжевыми вставками и отделанным мехом капюшоном. На его лицо падала тень, к тому же поднятый капюшон оставлял на виду только подсвеченный треугольник носа.

Пиппа поспешно выключила фонарик и закинула «Большие надежды» на пассажирское сиденье, а водительское сдвинула назад, чтобы сползти на пол, укрыться за дверцей и наблюдать за происходящим через стекло.

Мужчина прошелся до границы парковки и прислонился к забору между двумя столбами – в самом темном месте, куда не доставали конусы света от двух соседних фонарей. Пиппа затаила дыхание, чтобы стекло не запотевало и не мешало ей следить за незнакомцем.

Не поднимая головы, мужчина достал из кармана телефон. Экран вспыхнул, и Пиппа впервые смогла рассмотреть его лицо: худощавый, угловатые черты, легкая небритость. Пиппа не очень хорошо умела определять возраст; на глаз мужчине было приблизительно лет тридцать.

Собственно говоря, она уже не впервые за сегодняшний вечер решила, что засекла Хоуи Бауэрса. Уже дважды в поле ее зрения оказывались мужчины, так что приходилось прятаться и наблюдать. Первый сразу же сел в убитую тачку и уехал. Второй остановился покурить, заставив Пиппу поволноваться. Затем он погасил сигарету, нажал на брелок сигнализации и тоже отбыл. Однако в этих двух случаях что-то не сходилось: оба мужчины были прилично одеты и явно ездили прошвырнуться в Лондон. Третий отличался от них. Одет в джинсы и короткую парку и, несомненно, чего-то ждет. Или кого-то.

Незнакомец продолжал тыкать пальцем в телефон. Сообщает клиенту, что он на месте? Или это обыкновенный пиппизм, и она бежит впереди паровоза? Однако есть один надежный способ убедиться, что человек в зеленой куртке – тот самый Хоуи. Пиппа достала телефон, опустив его пониже, чтобы снаружи не увидели подсветку экрана, пролистала список контактов, нашла Хоуи Бауэрса и нажала на вызов.

Занеся палец над красной кнопкой отмены, она смотрела сквозь стекло и ждала. Нервы напряглись до предела.

Наконец она услышала рингтон.

Намного более громкий, чем сигнал исходящего вызова ее собственного телефона.

В руках мужчины закрякала механическая утка. Он коснулся экрана и поднес трубку к уху.

– Алло! – донесся приглушенный стеклом голос. Через долю секунды тот же самый звук раздался из динамика телефона Пиппы. Голос Хоуи. Подтверждение получено!

Пиппа скинула вызов. Хоуи Бауэрс опустил телефон и уставился на него, приподняв густые, на удивление прямые брови. Затем нажал большим пальцем на экран и снова поднес трубку к уху.

– Черт! – прошептала Пиппа и экстренно перевела телефон в беззвучный режим. Менее чем через секунду экран вспыхнул. Входящий звонок от Хоуи Бауэрса. Пиппа заблокировала телефон. Ее пульс зашкаливал. Близко, слишком близко! Как же тупо с ее стороны не скрыть свой номер!

Хоуи убрал телефон и стоял, опустив голову и засунув руки в карманы. Теперь она точно знала – незнакомец и есть Хоуи Бауэрс. Однако пока не удалось подтвердить, что именно он поставлял наркотики Энди. Налицо один факт: Хоуи в настоящее время продает товар в школе, тому же контингенту, которым его обеспечила Энди. А если совпадение? Хоуи Бауэрс может оказаться вовсе не тем, с кем Энди работала пять лет назад. Хотя Килтон не настолько большой город, чтобы слишком доверять совпадениям…

И тут Хоуи вскинул голову и кому-то кивнул. Пиппа услышала стук шагов по асфальту, все ближе и громче. Она не решалась пошевелиться, чтобы взглянуть, кто это, внутренне вздрагивая с каждым его шагом. Наконец человек оказался в поле ее зрения.

Высокий мужчина в длинном бежевом пальто и элегантных черных ботинках, блестящих и явно новых. Волосы темные, коротко подстриженные. Оказавшись рядом с Хоуи, он развернулся и оперся о забор. Пиппа на секунду напрягла глаза, всмотрелась повнимательнее и ахнула.

Она его знала! Знала его лицо по фотографиям журналистов на сайте «Килтон мейл». Знала его голос по тому самому, нелегкому телефонному разговору. Это был Стэнли Форбс.

Стэнли Форбс, аутсайдер расследования Пиппы, неожиданно засветился во второй раз. Бекка Белл сказала, они «типа как встречаются», и вот он здесь, общается с человеком, возможно, снабжавшим сестру Бекки наркотиками.

Ни один из мужчин до сих пор не сказал ни слова. Стэнли почесал нос, извлек из кармана толстый конверт и ткнул им в грудь Хоуи. Только теперь Пиппа заметила, что его лицо раскраснелось, а руки трясутся. Она подняла телефон выше, отключила вспышку и сделала несколько снимков.

– Сегодня последний раз. Понял? – со злостью произнес Стэнли, не стараясь даже понизить голос. Пиппа слышала почти все, даже сквозь стекло. – И больше не проси; денег у меня нет.

Хоуи говорил намного тише, и Пиппа разобрала лишь начало и конец фразы:

– Но я… расскажу.

– Не посмеешь! – отрезал Стэнли.

Они напряженно смотрели друг на друга несколько мучительных мгновений; затем Стэнли развернулся и быстро пошел прочь. Пальто развевалось на ветру.

Хоуи изучил содержимое конверта и сунул его во внутренний карман. Пиппа тем временем сделала еще несколько снимков. Впрочем, Хоуи, похоже, и не собирался уходить. Он снова принялся копаться в телефоне, будто ждал кого-то еще.

И спустя несколько минут этот кто-то появился. Скорчившись в своем укрытии, Пиппа наблюдала, как через парковку прошагал паренек и махнул Хоуи рукой. И его она тоже узнала: учится классом младше и играет в футбол вместе с Энтом. Кажется, зовут его Робин.

Вторая встреча продлилась так же недолго. Робин вручил Хоуи деньги; тот пересчитал их, а затем извлек из кармана скрученный в трубочку бумажный пакетик. Пиппа сделала еще пять снимков, запечатлев, как Хоуи передает пакет Робину и прячет деньги.

Она видела, как двигаются их губы, но не могла разобрать ни слова. Хоуи хохотнул и похлопал паренька по спине. Робин, засунув пакет в рюкзак, направился к выходу с парковки. Проходя мимо машины Пиппы, он негромко проговорил: «Увидимся». Голос прозвучал буквально над ухом у Пиппы, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Наклонившись, Пиппа пролистала недавние фото; по крайней мере на трех лицо Хоуи просматривалось вполне отчетливо. И еще она знала имя недавнего покупателя. Прямо как в учебнике по применению «рычага давления» – если допустить, что где-то существует руководство «как шантажировать наркодилера»!

Услышав шаги, Пиппа замерла. Кто-то, насвистывая, шаркающей походкой обходил ее машину сзади. Она выждала двадцать секунд и подняла голову. Хоуи направлялся к вокзалу.

Она заколебалась. Хоуи передвигался пешком; преследовать его на машине нельзя. Однако она до ужаса не хотела вылезать из-под крылышек своей уютной букашки ради преследования какого-то уголовника и остаться без надежного прикрытия «фольксвагена».

От страха у нее сначала свело живот, а затем в голове закрутилась мысль: вот так когда-то Энди Белл ушла в темноту и больше не вернулась… Эту мысль Пиппа прогнала – вернее, выдохнула вместе со страхом – и выбралась из машины, захлопнув дверь с максимальной осторожностью. Ей нужно узнать об этом мужчине как можно больше. Возможно, он тот, кто снабжал Энди наркотиками, и тот, кто действительно ее убил.

Хоуи шел впереди, шагах в сорока. Он опустил капюшон и благодаря оранжевым вставкам на куртке легко выделялся в темноте. Пиппа старалась держать дистанцию. Сердце успевало сделать четыре удара на каждый ее шаг.

Когда они приблизились к ярко освещенному участку с круговым движением, Пиппа замедлилась. Не стоит подбираться слишком близко. Хоуи свернул направо, к минимаркету, она последовала за ним. Он перешел дорогу и двигался теперь налево вдоль Хай-стрит, в сторону, противоположную школе и дому Рави.

Она преследовала его всю дорогу вверх по Уайвил-роуд, через мост над железнодорожными путями. За мостом Хоуи свернул на тропинку, вьющуюся между пожелтевшей живой изгородью.

Пиппа выждала, пока он несколько удалится, и тоже двинулась по тропинке, которая вела на узкую и темную улицу на окраине, стараясь не выпускать из виду оранжевый капюшон, мелькающий впереди, в пятидесяти футах от нее. Темнота оказалась лучшей маскировкой; даже обычные предметы становились незнакомыми и таинственными. Только миновав указатель, Пиппа поняла, на какой улице они находятся.

Тупик Роумер.

Сердце отреагировало моментально, делая теперь уже шесть ударов на каждый шаг. Тупик Роумер. Та самая улица, где нашли машину Энди Белл после исчезновения.

Хоуи резко повернул, и Пиппа метнулась за дерево. Он направился к небольшому бунгало, достал ключи и начал отпирать замок. Когда дверь захлопнулась, Пиппа покинула укрытие и подошла ближе. Тупик Роумер, дом номер 25.

Низкий и широкий кирпичный дом на две семьи с поросшей мхом шиферной крышей. Плотные жалюзи на выходящих на улицу окнах. В одном из них сквозь щели вспыхнули желтые полосы – это Хоуи включил свет. На посыпанной гравием небольшой площадке у входа стояла обшарпанная бордовая машина. Пиппа присмотрелась внимательнее. На этот раз опознание не заняло много времени. Девушка разинула рот. Содержимое желудка устремилось вверх, наполнив рот тошнотворным вкусом полупереваренного сэндвича, который она съела, сидя в засаде.

– О ужас…

Она отошла в сторонку, достала телефон и, пролистав список недавних вызовов, набрала Рави.

– Только, пожалуйста, не говори, что ты на работе!

– Как раз пришел домой. В чем дело?

– Ты мне нужен. Прямо сейчас. Тупик Роумер.

Со времен рисования карты Пиппа знала, что путь от дома до тупика Роумер должен занять у Рави примерно восемнадцать минут. Однако он уложился в четырнадцать, а заметив Пиппу, перешел на бег.

– Что произошло? – спросил он, слегка задыхаясь, и откинул со лба прядь волос.

– Произошло много всего. Даже не знаю, с чего начать.

– Ты меня пугаешь. – Его глаза забегали по лицу Пиппы.

– Я и сама себя испугала. – Она сделала глубокий вдох и постаралась вернуть на место желудок. – Так вот, я искала наркодилера, получив зацепку на отрыве. Сегодня дилер появился на парковке с товаром, и я выследила, где он живет. Он живет здесь, Рави. На той самой улице, где нашли машину Энди.

Рави с беспокойством огляделся по сторонам.

– Но откуда ты можешь знать, что именно он – поставщик Энди?

– Я не знаю наверняка. Как раз этим сейчас и занимаюсь. И я должна сказать тебе еще кое-что. Только не злись.

– А почему я должен разозлиться? – Рави посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо вмиг стало серьезным.

– Потому что… я тебе наврала. – Пиппа опустила глаза и уставилась себе на ноги. – Я сказала, что еще не получила ответ из полиции на мой запрос по поводу свидетельских показаний Сэла. Ответ пришел. Больше двух недель назад.

– Что? – тихо проговорил Рави. Непритворное страдание затуманило его взгляд.

– Прости. Я перечитала его показания и решила, что тебе лучше их не видеть.

– Почему?

– Потому что для Сэла в них ничего хорошего. – Она сглотнула. – Он уклончиво отвечал на вопросы полиции и прямо заявил, что отказывается называть причину ссоры с Энди в четверг и пятницу. Похоже, он пытался скрыть свои мотивы. И я испугалась – а вдруг ее убил действительно он? Не хотелось тебя огорчать.

Она решилась взглянуть Рави в глаза. В его несчастные глаза.

– И теперь ты считаешь Сэла виновным?

– Нет. Я просто какое-то время сомневалась. Стало страшно – как ты к этому отнесешься? Прости, я не должна была так поступать. Не имела права. И вообще, сомневаться в невиновности Сэла оказалось в корне неправильным.

Рави почесал в затылке.

– О’кей. Я тебя понял. Так что все-таки случилось?

– Я только что выяснила, почему Сэл так странно и уклончиво вел себя в разговоре с полицией и почему они с Энди поссорились. Идем.

Она поманила его и указала на бунгало.

– Это дом наркодилера. А вот его машина.

Она проследила за лицом Рави. Он переводил глаза с ветрового стекла на капот и с одной фары на другую, пока не уперся взглядом в номерной знак. И тут его взгляд застыл. Рави водил глазами – слева направо, затем справа налево.

– О нет!

– О да, – кивнула Пиппа.

– Кажется, пора вспомнить «святые пепперони».

Оба снова уставились на номерной знак. R009 KKJ.

– Сэл записал этот номер в телефоне, – сказала Пиппа. – В среду 18 апреля, примерно в семь сорок пять вечера. Он что-то заподозрил, возможно, в школе ходили слухи. И в тот вечер проследил за Энди. Вероятно, увидел ее в машине Хоуи и догадался, чем она занимается.

– Вот почему они ссорились за день до исчезновения Энди. Сэл ненавидел наркотики.

– И когда полиция начала расспрашивать его о причинах ссоры, – продолжила Пиппа, – Сэл уклонился от ответа не для того, чтобы скрыть свой мотив. Он защищал Энди, не зная, что она мертва. Он полагал, она жива и вернется домой. Потому и не хотел навлекать на девушку неприятности. Помнишь последнее сообщение, отправленное им вечером в пятницу?

– «Пока не прекратишь я с тобой не разговариваю».

– Знаешь, – улыбнулась Пиппа, – твой брат еще никогда не выглядел таким невиновным, как сейчас.

– Спасибо. – Он тоже ответил ей улыбкой. – Я еще ни одной девушке не говорил такого… но я рад, что ты явилась словно ниоткуда и постучала в мою дверь.

– Как сейчас помню – ты велел мне проваливать.

– От тебя трудно отделаться.

– Такая уж я есть. Прошу любить и жаловать, – поклонилась она. – Ну что, готов совершить со мной наезд на кое-кого?

– Постой… Как это? – ошарашенно спросил Рави.

– Да брось, – она широкими шагами направилась ко входу в бунгало, – тебе давно пора перейти к действиям.

– Послушай, может, обойдемся без намеков? – Рави едва успевал за ней. – Погоди, Пип, что ты делаешь? Он не станет с нами разговаривать.

– Куда он денется? – Пиппа махнула телефоном. – У меня есть рычаги давления на него.

– Рычаги давления? – Рави догнал ее у самой двери.

Она обернулась, прищурилась и одарила его улыбкой. А затем взяла за руку. И прежде чем Рави смог вырваться, три раза постучала.

Он выпучил глаза и поднял палец в молчаливом несогласии. Внутри кто-то зашаркал ногами; послышался кашель, и спустя несколько секунд дверь резко распахнулась.

Хоуи стоял на пороге и хлопал глазами. Теперь он был в испачканной синей футболке и босиком. Из дома пахнуло табачным дымом и затхлостью.

– Хоуи Бауэрс? – спросила Пиппа. – Скажите, пожалуйста, у вас можно купить наркотики?

– Вы кто такие, нахрен? – опешил Хоуи.

– Я, нахрен, та, которая сегодня сделала несколько чудесных снимков. – Пиппа сунула ему в лицо телефон и пролистала всю недавнюю фотосессию. – Интересный факт: мне знаком мальчишка, которому ты продал товар. Его зовут Робин. Что, если я прямо сейчас позвоню его родителям и посоветую обыскать рюкзак? И что, если они найдут там маленький бумажный пакетик с веселящим порошком? Сколько времени понадобится полиции, чтобы явиться сюда, особенно если я подскажу им твой адрес?

Она дала Хоуи время переварить услышанное. Его взгляд заметался между телефоном, Рави и Пиппой.

– Чего ты хочешь? – хмуро проговорил он.

– Я хочу, чтобы ты пригласил нас в дом и ответил на несколько вопросов. И тогда мы не пойдем в полицию.

– Что за вопросы? – Хоуи ковырнул в зубах ногтем.

– Насчет Энди Белл.

Лицо Хоуи вытянулось, выдавая плохо скрытое замешательство.

– Той самой девушки, которой ты поставлял наркотики для продажи в школе. Той самой девушки, которая была убита пять лет назад. Припоминаешь? Если нет, то полиция наверняка поможет.

– Ладно. – Хоуи отступил назад, перешагнув через кучу пластиковых пакетов. – Можете войти.

– Отлично. – Пиппа через плечо обернулась к Рави и прошептала: – Ну как? Рычаги давления действуют! – Он закатил глаза; однако едва Пиппа сдвинулась с места, опередил ее и вошел в дом, не спуская глаз с Хоуи, пока тот не повернулся и не направился вперед по узкому коридору.

Пиппа закрыла дверь изнутри и последовала за Рави.

– Сюда, – буркнул Хоуи и скрылся в гостиной.

Там он опустился в потертое кресло, на подлокотнике которого стояла открытая банка пива. Рави сдвинул груду одежды и уселся на самый край дивана напротив хозяина, неестественно выпрямив спину. Пиппа пристроилась рядом и скрестила руки.

Хоуи указал на Рави рукой с зажатой в ней банкой пива.

– Ты брат того парня, который ее убил.

– Предположительно, – в один голос сказали Пиппа и Рави.

Напряжение в комнате начало зашкаливать; стоило кому-то из троих потерять зрительный контакт с остальными, как между ними словно протягивались невидимые клейкие щупальца.

– Тебе понятно, что если мы не получим ответа на вопросы об Энди, то пойдем в полицию с этими фото? – Пиппа разглядывала банку пива, очевидно не первую для Хоуи с момента возвращения домой.

– Да, дорогуша, – с присвистом ухмыльнулся Хоуи. – Ты намекнула довольно прозрачно.

– Хорошо. Я постараюсь, чтобы мои вопросы прозвучали также вежливо и понятно. Когда Энди начала работать с тобой? И как она вообще на тебя вышла?

– Не помню. – Он сделал большой глоток пива. – Может, где-то в начале 2011 года. Она обратилась ко мне сама. Пробивная девка. Подвалила ко мне на парковке, заявила, что обеспечит хорошие продажи, если возьму ее в долю. Сказала, хочет денег заработать. А у меня тот же интерес. Понятия не имею, откуда она обо мне прознала.

– То есть ты подтверждаешь, что она предложила тебе работать вместе?

– Ну да. Обещала, будет продавать товар молодняку, к которому мне не подступиться. Баш на баш.

– А потом?

Хоуи впился глазами в Рави, и Пиппа почувствовала, как тот напрягся.

– Я объяснил ей основные правила: заначки и деньги прятать как следует, шифроваться, имен не называть. Спросил, какой товар у них в школе самый ходовой. Дал ей телефон отдельно для бизнеса. Вроде бы все. И отправил ее в большой мир.

Хоуи злорадно ухмыльнулся. Его лицо и небритый подбородок исказились пугающе симметрично.

– У Энди был второй телефон?

– Само собой. Разве можно вести дела по телефону, за который предки платят? Я купил ей одноразовый, за наличные. Даже два. Второй понадобился, когда на первом деньги закончились. За пару месяцев до того, как ее убили.

– Где Энди хранила наркотики на продажу? – спросил Рави.

– Это одно из основных правил игры. – Хоуи расслабился и приставил банку ко рту, как рупор. – Я пояснил, куда может завести маленький рискованный бизнес, если она не будет прятать от родителей заначку и второй телефон. Энди заверила меня, что у нее есть надежное место, о котором никто не знает.

– А именно?

– Э-э… – Он почесал подбородок. – Вроде как незакрепленная доска на полу во встроенном шкафу. Предки ее понятия не имели о тайнике, и Энди держала там всякие свои штучки-дрючки.

– Так, значит, телефон может до сих пор находиться в спальне Энди? – спросила Пиппа.

– Не знаю. Если только его не было при ней, когда… – Хоуи издал горловой звук и резко провел пальцем по шее.

Прежде чем задать следующий вопрос, Пиппа взглянула на Рави. Он напряг челюсть и заскрипел зубами, по-прежнему не спуская глаз с Хоуи. Словно таким образом старался удержать его на месте.

– О’кей. А какие именно наркотики Энди продавала на вечеринках?

Хоуи смял пустую банку и швырнул на пол.

– Сперва обычную траву. А к концу много чего разного.

– Она спросила, какие именно наркотики продавала Энди, – вмешался Рави. – Перечисли.

– Ну что ж, получайте, – рявкнул Хоуи. Затем выпрямился и вцепился в футболку, пытаясь оттереть с нее бурое пятно. – Она продавала траву, иногда экстази, мефедрон, кетамин. Несколько постоянных клиентов покупали у нее рогипнол.

– Рогипнол? – ошарашенно повторила Пиппа. – Который еще называют руфи? Энди торговала руфи на школьных вечеринках?

– Да. Вообще-то руфи был для тех, кто типа как завязал. Не то, о чем все думают.

– Ты знаешь, кто покупал у Энди рогипнол? – спросила она.

– Хм… Был такой парень, с понтами. Вроде она его упоминала. А так не знаю, – покачал головой Хоуи.

– С понтами? – У Пиппы в голове моментально нарисовался портрет: худощавое лицо, презрительная улыбка, грива светлых волос. – Он блондин?

Хоуи тупо уставился на нее и пожал плечами.

– Отвечай, или мы идем в полицию, – вмешался Рави.

– Ну… может, и блондин.

Пиппа откашлялась, чтобы дать себе время подумать.

– О’кей. Как часто вы с Энди встречались?

– Всякий раз, когда требовалось. Когда она набирала заказы, или когда ей нужно было передать мне деньги. Примерно раз в неделю. Иногда реже, иногда чаще.

– И где вы встречались? – спросил Рави.

– Или на вокзале, или она сюда приходила.

– Ты и Энди… – Пиппа помедлила. – Тебя и Энди связывали романтические отношения?

Хоуи фыркнул, затем резко выпрямился и хлопнул себя по уху, словно обнаружил комара.

– Какого хрена?… Нет, конечно! – Хоуи засмеялся, однако не смог полностью скрыть раздражение. По его лицу пошли красные пятна.

– Уверен?

– Да, уверен. – Он уже больше не пытался изображать веселье.

– Тогда чего ты так напрягся?

– Еще бы мне не напрягаться! Двое малолеток явились ко мне домой, выспрашивают о делах столетней давности, угрожают полицией!

Он пнул ногой сплющенную банку из-под пива, так что она отлетела к противоположной стене и со стуком ударилась о жалюзи, чуть не задев голову Пиппы.

Рави соскочил с дивана и встал перед Пиппой.

– И что ты собираешься делать? – Хоуи искоса взглянул на него и переступил с ноги на ногу. – Не шути со мной, парень.

– Так, успокойтесь оба! – Пиппа тоже встала. – Мы почти закончили. Осталось честно ответить на один вопрос: ты состоял в интимных отношениях с…

– Нет! Разве я уже не сказал, что нет? – Кровь бросилась ему в лицо; даже кожа под бородой покраснела.

– Ты хотел иметь интимные отношения с ней?

– Нет! – Он уже кричал. – Меня связывал с ней только бизнес. Как и ее со мной. Ясно? Не надо все усложнять!

– Где ты был в ту ночь, когда ее убили? – спросил Рави.

– Валялся пьяный, вот на этом диване.

– Ты знаешь, кто ее убил?

– А как же. Его брат. – Хоуи вызывающе ткнул пальцем в сторону Рави. – Ну и дела. Никак решил доказать, что твой братец, на котором клейма ставить негде, невиновен?

Рави весь напрягся и сжал кулаки, уставившись на побелевшие костяшки пальцев. Затем поймал взгляд Пиппы и сунул руки в карманы, качая головой.

– О’кей, на этом все. – Пиппа положила руку на плечо Рави. – Идем.

– Нет, я так не считаю! – Хоуи в два прыжка оказался у двери и преградил им дорогу.

– Извини, Говард, – сказала Пиппа. Ее беспокойство сменилось испугом.

– Нет, нет, нет. – Он затряс головой. – Я вас не выпущу.

Рави шагнул вперед.

– Дорогу.

– Я выполнил твою просьбу. – Хоуи повернулся к Пиппе. – Теперь ты должна стереть все фото.

Пиппа несколько успокоилась.

– О’кей. Так будет по-честному. – Она подняла телефон выше и показала Хоуи, как по одному удаляет сделанные на парковке снимки, пока на экране не появилось фото Барни и Джоша, спящих вместе на собачьем коврике. – Готово.

Хоуи отступил в сторону и позволил гостям выйти.

Пиппа толкнула дверь, и они вдохнули свежий вечерний воздух. И тут Хоуи снова заговорил:

– Девочка, если ты ходишь и задаешь опасные вопросы, ты можешь получить такие же опасные ответы.

Рави с шумом захлопнул дверь. Выждал, когда они отойдут от дома шагов на двадцать, и лишь тогда заговорил:

– Ну что ж, неплохо развлеклись. Первый шантаж – это что-то. Спасибо за приглашение.

– Милости просим! У меня тоже первый. Результат есть: мы узнали, что у Энди был второй телефон, Хоуи испытывал к ней сложные чувства, а Макс Хастингс подсел на рогипнол. – Она достала телефон и открыла галерею. – Осталось восстановить удаленные снимки, на случай если снова понадобятся рычаги воздействия на Хоуи.

– Фантастика! Может, теперь я могу добавить в резюме «владение техникой шантажа» как особый навык.

– А ты заметил, что используешь юмор как защитный механизм, когда волнуешься? – улыбнулась Пиппа, пропуская Рави вперед через проем в живой изгороди.

– Ага. А ты в подобных случаях начинаешь командовать и понтуешь.

Он обернулся и задержал на ней взгляд. Пиппа сломалась первой. Они начали хохотать и не могли остановиться. Адреналин понизился и вызвал истерику. Пиппа вытирала слезы, рывками хватая воздух между приступами хохота. У Рави даже лицо перекосилось; он согнулся пополам от смеха и держался за живот.

В конце концов у Пиппы свело челюсти, а живот скрутило от боли.

Но попытки отдышаться закончились тем, что их снова начало разбирать.

Мне следует всерьез сосредоточиться на поступлении в университет; срок сдачи вступительной работы в Кембридж истекает через неделю. Еще немного, и придется трубить в рог и трясти оперением перед приемной комиссией.

Получается, у Хоуи Бауэрса нет алиби на тот вечер, когда исчезла Энди. Он утверждает, что «валялся пьяный» у себя дома. Что вполне может оказаться легендой, не подкрепленной фактами. Он взрослый мужчина, и Энди могла разрушить его жизнь, заявив в полицию о наркоторговле. Отношения Хоуи с Энди завязаны на криминале, а еще, судя по его реакции, предположительно имеют сексуальный подтекст. К тому же машину – в багажнике которой, как считает полиция, вывезли труп девушки – нашли недалеко от дома Хоуи.

А вот у Макса, как известно, алиби на тот вечер есть. Хотя оно не лучше, чем у Сэла, который попросил друзей его прикрыть. Позволю себе думать вслух: похищение Энди попадает во временное окно от 22:40 до 00:45. И Макс имел возможность уложиться в этот отрезок времени – а именно в последний час. Его родители были в отъезде; Джейк и Сэл ушли; Милли и Наоми легли спать в гостевой комнате «около половины двенадцатого». Макс спокойно мог покинуть дом незамеченным. Наоми, кстати, тоже. А если они ушли вместе?

Макс хранил у себя фото обнаженной жертвы, с которой, как он утверждает, не имел романтических отношений. Для нее он фактически взрослый. И он регулярно покупал у нее наркотики, в том числе руфи. Этот типчик с понтами, Макс Хастингс, больше не выглядит таким уж невинным. Может, стоит взять в разработку линию рогипнола? Подозреваю, что найдутся и другие улики. (А почему бы и нет? Он покупал руфи, черт возьми!)

Однако непохоже, чтобы Макс и Хоуи работали в команде, хотя каждый выглядит подозрительным. Макс покупал наркотики у Энди, а Хоуи лишь в общих чертах, через нее, знал о его существовании и потребительских вкусах.

Но самая важная наводка от Хоуи – одноразовый телефон Энди. Это самая приоритетная задача. Второй телефон, весьма вероятно, содержит контакты покупателей наркоты. Или подтверждение характера ее отношений с Хоуи. А если не Хоуи был ее тайным дружком, то Энди могла использовать второй телефон для связи с тем мужчиной, чтобы сохранять их отношения в тайне. Основной телефон девушки полиция нашла рядом с телом Сэла; если бы он содержал улики, указывающие на какую-то тайную связь, они потянули бы за эту ниточку.

Если мы найдем второй телефон, то, может, найдем и ее тайного любовника. Найдем убийцу Энди. И тогда все закончится. Есть три очевидных кандидата на его роль: Макс, Хоуи и Дэниел да Сильва. Если одноразовый телефон укажет на одного из них, у нас будет с чем пойти в полицию.

А может, это тот, кого мы еще не знаем? Он стоит за кулисами и ждет своего выхода на сцену, готовый сыграть главную роль. Допустим, Стэнли Форбс? Я не вижу непосредственной связи между ним и Энди и не включила его в свой список. Только не слишком ли много совпадений? Журналист, который писал злобные статьи о «бойфренде-киллере», встречается теперь с младшей сестрой жертвы, да еще и – сама видела! – передает деньги наркодилеру, который поставлял Энди товар? Неужели опять случайность? Не верю!

– Барни-Барни-Барни… Хоп! – нараспев повторяла Пиппа, держа пса за передние лапы. Они танцевали вокруг обеденного стола. Но тут мамин старый диск заскрежетал и запнулся на полуслове.

– Проваливай, Дже… Дже… Дже… Дже… Дже…[27]

– Ужасный звук. – Лиэнн, мама Пиппы, внесла в комнату блюдо жареной картошки. – Переключи на следующую песню, Пип. – Она опустила блюдо на подставку и снова вышла.

Пиппа поставила Барни на все четыре лапы и потыкала кнопку проигрывателя компакт-дисков, одного из последних реликтов двадцатого столетия, с которыми Лиэнн не готова была расстаться и заменить на сенсорные экраны и блютус-колонки. Неудивительно – ведь даже смотреть, как она обращается с пультом от телевизора, совершенно невыносимо.

– Ты разделал цыпленка, Вик? – крикнула Лиэнн, возвращаясь из кухни с дымящейся миской брокколи и гороха. На вершине груды овощей плавился кусочек масла.

– Птичка готова, моя прекрасная леди.

– Джош, ужин на столе!

Пиппа помогла отцу принести тарелки и разложить в них жаркое из цыпленка. Джош вбежал за ними следом.

– Ты сделал уроки, радость моя? – спросила Лиэнн у Джоша, когда все расселись по местам. Место Барни находилось на полу рядом с Пиппой, и они состояли в сговоре – стоило родителям отвернуться, как она тут же роняла псу кусочек мяса.

Пиппа протянула руку и сумела ухватить блюдо, прежде чем Виктор опередил ее. Оба были большими ценителями картошки.

– Джошуа, ты мог бы одарить своего отца соусом «Бисто»?

Когда тарелки наполнились и все увлеченно принялись за еду, Лиэнн с вилкой в руке повернулась к Пиппе.

– Когда у тебя последний день отправки вступительной работы в Кембридж?

– Пятнадцатого. Постараюсь закончить через несколько дней. Чуть-чуть раньше срока.

– Ты уделяешь подготовке к поступлению достаточно времени? А то я гляжу, ты ничем, кроме ВКП, не занимаешься.

– Разве мне никогда не приходилось делать кучу дел сразу? – Пиппа подцепила переросший вилок брокколи – настоящее дерево среди капусты, секвойядендрон гигантеум. – Если я когда-нибудь не успею к сроку, значит, апокалипсис близок.

– О’кей. Ты дашь нам с папой почитать твою работу после ужина?

– Ага. Я распечатаю копию.

Внезапно раздался гудок паровоза – это ожил телефон Пиппы, заставив Барни подпрыгнуть. Мама нахмурилась.

– Никаких гаджетов за едой.

– Прошу прощения. Сейчас отключу звук.

Скорее всего, Кара надумала разродиться очередным длинным монологом и отправляет строку за строкой. Сейчас поезда начнут прибывать один за другим в бешеном темпе. А может, Рави? Пиппа положила телефон на колени и взглянула на экран, готовясь нажать кнопку отключения звука.

Кровь в один миг отлила у нее от лица.

Жар стек по спине, пролился внутрь и вспенился, выталкивая обед назад. Страх клещами сдавил горло.

– Пип?…

– Э-э… я… мне срочно надо пописать. – Она вскочила со стула, едва не споткнувшись о собаку, и стрелой выскочила в холл. Толстые шерстяные носки заскользили по натертому дубовому паркету, и Пиппа упала, приземлившись на локоть.

– Пиппа! – послышался голос Виктора.

– Все в порядке. – Она поднялась с пола. – Занесло на повороте.

Закрыв дверь туалета на задвижку, она опустила крышку унитаза, села на нее и дрожащими руками открыла сообщение в телефоне.

Тупая сучка, остановись, пока не поздно.

Номер отправителя неизвестен.

Не могу уснуть.

– Зачем мы здесь? – спросил Рави, поймав взгляд Пиппы.

– Тсс, – шикнула она, схватила его за рукав и снова утянула за дерево. Затем высунула голову из-за ствола и продолжила наблюдение за домом через улицу напротив.

– Разве ты не должна быть в школе?

– Я прикинулась больной. И не заставляй меня чувствовать угрызения совести. И так хреново.

– А ты что, до сих пор ни разу не симулировала?

– Я пропустила всего четыре дня. За все время учебы. Из-за ветрянки. – Пиппа не сводила глаз с большого, стоящего особняком коттеджа. Стены из старого кирпича всех оттенков, от бледно-желтого до красновато-коричневого. Плющ до самой крыши, над которой торчали три высокие трубы. Ослепительно белая дверь гаража сверкала на утреннем осеннем солнце. Самый крайний дом на улице; далее дорога поднималась выше, к церкви.

– Что мы здесь делаем? – Рави высунулся из-за дерева с другой стороны, чтобы видеть лицо Пиппы.

– Я заступила на пост в начале девятого, – затараторила она, почти не делая пауз, чтобы вдохнуть. – Бекка покинула дом примерно двадцать минут назад; она стажируется в редакции «Килтон мейл». Дон ушла почти сразу после моего прихода. Моя мама рассказывала, она работает неполный день в главном офисе какой-то благотворительной организации в Уикоме. Сейчас четверть десятого, так что вряд ли скоро вернется. А сигнализации вроде не видно.

Пиппа не сдержала зевок. Ночью она почти не спала. То и дело вскакивала, чтобы еще раз взглянуть на сообщение от Невидимки, пока слова не отпечатались на внутренней стороне ее век и напоминали о себе всякий раз, когда она закрывала глаза.

– Пип, – продолжал упорствовать Рави, – все-таки зачем мы здесь? – Он явно уже приготовился дать ей взбучку. – Скажи мне, что я ошибаюсь!

– Чтобы совершить проникновение в дом. Ты угадал. Мы должны найти одноразовый телефон Энди.

– Так я и знал! – простонал Рави.

– Это реальная улика. Реальная вещественная улика, доказывающая, что Энди вместе с Хоуи занималась торговлей наркотиками. И возможно, улика укажет нам на тайного взрослого любовника. Если мы найдем телефон, то сможем анонимно слить информацию полиции, и тогда они, возможно, возобновят расследование и вычислят настоящего убийцу.

– Всего одно беглое замечание. – Рави поднял палец. – Ты предлагаешь мне, брату человека, которого все считают убийцей Энди Белл, вломиться в дом жертвы? Не говоря уже о том, что у меня и так будет масса проблем. Как у любого цветного, посягнувшего на неприкосновенность жилища белых.

– Вот зараза! – Пиппа отступила от дерева, чуть не поперхнувшись от досады. – Прости. Не подумала.

Действительно не подумала; убежденная, что в этом доме их ждет истина, она не догадалась взглянуть на ситуацию глазами Рави. Само собой, ему нельзя идти с ней; этот город уже заклеймил его как уголовника – и будет намного хуже, если они попадутся.

С раннего детства отец обращал внимание Пиппы на то, что в мире их воспринимают по-разному: когда на него подозрительно смотрели в магазине, когда спрашивали, куда это он ведет белого ребенка, когда в офисе принимали за охранника, а не за полноправного партнера фирмы. Пиппа росла, зная, что нельзя закрывать на это глаза.

Однако сегодня утром она поступила глупо. И разозлилась на себя – да так, что в желудке начался ураган.

– Я виновата, – повторила она еще раз. – Я просто дура. Ясно, что тебе нельзя так рисковать. Пойду одна. Может, ты постоишь здесь на всякий случай? На стреме?

– Нет. – Он задумчиво взъерошил волосы. – Если мы собираемся вернуть доброе имя Сэлу, я должен участвовать. Стоит рискнуть. Это настолько важно… Я все еще считаю это безрассудством, и мне не по себе, но… – Он замялся и одарил ее улыбкой. – В конце концов, мы же партнеры в расследовании уголовного дела. Это значит, партнеры во всем.

– Уверен? – Пиппа резко дернулась, и лямка ее рюкзака сползла до локтя.

– Уверен. – Рави протянул руку и поправил лямку.

– О’кей. – Пиппа еще раз внимательно посмотрела на опустевший дом. – Если тебя это утешит: в мои планы не входит попасться.

– И какой у тебя план? Разбить окно?

– Ни в коем случае, – снова зевнула Пиппа. – Я воспользуюсь ключом. Мы живем в Килтоне; здесь каждый хранит запасной ключ где-нибудь снаружи.

– Ух ты… и правда. Разрешите обследовать объект, сержант? – Рави пристально посмотрел на нее, делая вид, что готов выполнить полную последовательность воинских приветствий. Она только отмахнулась.

Пиппа первой пересекла дорогу и очутилась на лужайке перед домом. К счастью, Беллы жили в самом конце тихой улочки; вокруг никого не было. От двери она обернулась; Рави стрелой бросился за ней, не поднимая головы.

Сперва они поискали под ковриком – в семье Пиппы запасной ключ клали именно туда. Безуспешно. Рави встал на цыпочки и пошарил над дверью, однако лишь замарал пальцы пылью и сажей.

– О’кей. Ты посмотри под тем кустом, а я под этим.

Под кустами ключа не оказалось; у оснований садовых светильников и подпорок для стелющегося плюща – тоже.

– Неужели и тут не найдем? – Рави показал пальцем на висящую сбоку от двери «музыку ветра» и осторожно ощупал металлические цилиндрики. Два из них соприкоснулись, издав мелодичный звук.

– Рави, – отчаянно зашептала Пиппа, – что ты…

Он снял какой-то предмет с небольшого деревянного кружка, висящего по центру, и протянул ей ключ, прилепленный маленьким кусочком липучки.

– Ага! Ученики становятся спецами. Если ты сержант, то я старший инспектор.

– Замолчи, Сингх.

Пиппа сбросила с плеча сумку и опустила на землю, затем пошарила внутри. Ее пальцы тут же натолкнулись на гладкую виниловую текстуру. Она достала ярко-желтые резиновые перчатки.

– Что… Нет, даже спрашивать не хочу! – Рави затряс головой от смеха.

– Я иду на преступление и не хочу оставлять своих отпечатков. Для тебя тоже пара найдется.

Она протянула свою ладонь цвета желтый металлик, и Рави положил в нее ключ, затем наклонился, порылся в ее сумке и извлек другую пару перчаток – ярко-розовых в цветочек.

– Это чьи ж такие?

– Мама надевает, когда работает в саду. Как видишь, у меня было не много времени на подготовку к налету.

– Понял.

– Самые большие из тех, что нашлись в доме. Просто надень.

– Настоящие мужчины идут на дело в розовом! – Рави натянул перчатки и похлопал в ладоши.

Пиппа повесила сумку на плечо и шагнула к двери. Сделала вдох, задержала дыхание, вставила ключ в замочную скважину и повернула его, держась другой рукой за косяк.

Солнечный свет ворвался следом за Пиппой и Рави в дом, отбросив длинную яркую полосу на выложенный плиткой пол. Когда они переступили через порог, луч вырезал на полу их силуэты – одну длинную тень с двумя головами и спутанным клубком движущихся рук и ног.

Рави закрыл дверь, и они медленно прошли в вестибюль. Пиппа не решалась идти иначе как на цыпочках, хотя в доме никого не было. Раньше она видела этот коттедж много раз, на сделанных под разными углами снимках, в окружении множества полицейских в черном и в светоотражающей одежде. Но только снаружи. Внутрь удавалось заглянуть лишь в те редкие моменты, когда дверь была открыта, а фотограф как раз нажимал на кнопку.

Разница между атмосферой снаружи и внутри ощущалась физически.

Рави испытывал те же чувства – судя по тому, как он затаил дыхание. Тяжесть буквально висела в воздухе. Немые тайны плавали по дому, словно невидимые частицы пыли. Пиппа даже думать боялась слишком громко, чтобы не нарушить безмолвие. Здесь Энди в последний раз видели живой. Тогда она была всего на несколько месяцев старше Пиппы. Сам дом вошел в историю Килтона как часть неразгаданной тайны.

По пути к лестнице они заглянули направо, в роскошную гостиную, а затем налево, в просторную, отделанную под старину кухню с мебелью модного сизого оттенка под названием «утиное яйцо» и островом с массивной деревянной столешницей.

Внезапно наверху послышался чей-то топот.

Пиппа замерла.

Рави схватил ее за руку.

Снова топот, на этот раз ближе, прямо над головами.

Пиппа оглянулась на дверь. Есть ли у них время сбежать?

Топот участился и превратился в один безумный залп, а спустя несколько секунд на верху лестницы появился большой черный кот.

– Тьфу ты, черт! – Рави опустил плечи и выдохнул с таким облегчением, что, казалось, даже воздух зарябил.

Пиппа шмыгнула носом и попыталась изобразить улыбку. Ладони в перчатках вспотели. Кот запрыгал вниз по ступенькам; на полпути остановился и громко мяукнул, приветствуя гостей. Пиппа, родившаяся и выросшая в семье собачников, не знала, как реагировать.

– Привет, киса, – прошептала она. Кот спустился ниже, мягко ступая на подушечки лап, и начал увиваться вокруг ее ног.

– Пип, я не люблю кошек! – Рави с отвращением смотрел на животное, которое принялось тереться пушистой головой о его ноги. Пиппа наклонилась и легонько погладила кота перчаткой. Он вернулся к ней и заурчал.

– Пошли!

Пытаясь не споткнуться о кота, Пиппа двинулась к лестнице, Рави за ней. Кот замяукал и припустил за ними, норовя стрелой проскочить между ног Рави.

– Пип… – Парень был близок к истерике; он старался не наступить на животное. Пиппа пнула кота ногой; он отскочил, рысью понесся вниз и укрылся в кухне. – Я вообще-то не испугался, – неубедительно добавил Рави.

Пиппа преодолела остаток лестницы, держась за перила, и чуть не столкнула вниз лежащие на верхней стойке ноутбук и USB-накопитель. Странное место для хранения таких вещей!

Наконец оба оказались на втором этаже. Пиппа изучила выходящие на площадку многочисленные открытые двери. Последняя спальня справа никак не могла принадлежать Энди: покрывало с цветочным рисунком смято, в углу кресла пара носков… Спальня по центру – тоже: на полу домашний халат, на прикроватном столике стакан воды.

Рави догадался первым. Он тронул Пиппу за руку и указал на единственную закрытую дверь. Пиппа взялась за позолоченную ручку и повернула ее.

Никаких сомнений – это ее комната.

Все здесь выглядело каким-то постановочным. Хотя признаки девичьей спальни явно присутствовали – на одном фото Энди стоит между Эммой и Хлоей, у всех пальцы буквой V; на другом Энди и Сэл едят сахарную вату; на постели потрепанный плюшевый мишка, укрытый одеялом, рядом с ним пузатая бутылочка; на столе раздутая косметичка, – однако обстановка не казалась подлинной. Комната словно была погребена под пятью годами скорби.

Пиппа ступила на кремовый плюшевый ковер.

Ее глаза забегали по комнате. Сиреневые обои, мебель светлого дерева – все сверкало чистотой, ковер недавно пропылесосили. Хозяйка поддерживала порядок в спальне погибшей дочери, ничего не изменив после того, как Энди покинула комнату в последний раз. И пусть дочери не было на свете, но у Дон оставалось место, где Энди засыпала и просыпалась, где она одевалась, смеялась, плакала и захлопывала за собой дверь, где мать желала ей спокойной ночи и выключала свет. А может, Пиппа все это придумала, наполнив пустую комнату жизнью, бурлившей здесь когда-то. Снаружи, за дверью, шло время, а комната застыла в ожидании той, которая никогда не вернется.

Пиппа взглянула на Рави и без труда поняла – почти такая же комната есть и в доме Сингхов.

И хотя Пиппа шла сюда с уверенностью, что знает Энди, похороненную со всеми ее тайнами, лишь в этой спальне она восприняла девушку как реального человека. Когда они с Рави подошли к дверям платяного шкафа, Пиппа молча пообещала комнате найти истину. Не только ради Сэла, но и ради Энди.

Весьма вероятно, истина скрывалась именно здесь.

– Готова? – прошептал Рави.

Пиппа кивнула.

Он открыл встроенный шкаф. На вешалке теснились платья и свитера на деревянных плечиках. С краю висела старая школьная форма Энди, притиснутая к стене юбками и топами. Одежды столько, что не оставалось ни одного свободного дюйма.

Пиппа с усилием вытащила телефон из кармана джинсов – ей мешали резиновые перчатки – и включила фонарик. Они с Рави опустились на колени, вползли под вешалки с одеждой, освещая фонариком пол, и начали ощупывать доски, обводя каждую пальцами по контуру и пытаясь приподнять за уголки.

Незакрепленную дощечку нашел Рави – слева, у самой стены.

Он надавил на один конец, и другой со щелчком приподнялся. Пиппа подалась вперед и осторожно вытащила доску. Держа телефон у виска, она заглянула в тайник.

– Нет!

Она всунула телефон внутрь, чтобы убедиться окончательно, и осветила каждый угол поочередно. Ничего. Лишь пыль, которая заклубилась от дыхания.

Пусто! Ни телефона, ни денег, ни наркоты. Вообще ничего.

– Она прятала их не здесь, – произнес Рави.

От разочарования в теле Пиппы образовалась физическая пустота, и в нее незамедлительно хлынул страх.

– Я так надеялся здесь что-нибудь найти, – добавил Рави.

Пиппа рассчитывала на то же самое. Вот посветят они телефоном в тайник и узнают имя убийцы, а все остальное сделает полиция. Невидимка больше не будет ей угрожать, и на этом все закончится. У нее сжалось горло – верный признак, что слезы близко.

Она втолкнула дощечку на место и, пятясь задом, выползла из шкафа. Волосы цеплялись за молнию длинного платья. Закрыв двери, она повернулась к Рави.

– И где же тогда искать одноразовый телефон? – спросил он.

– А может, он был у Энди с собой, когда ее убили? И убийца похоронил его вместе с телом или просто уничтожил.

– Или, – Рави всмотрелся в разложенные на столе предметы, – кто-то знал, где спрятан телефон, и этот кто-то забрал его после исчезновения Энди, потому что понимал – в противном случае полиция сможет его вычислить.

– Вполне возможно, – кивнула Пиппа. – Только нам это не поможет.

Она тоже начала изучать стол. Рядом с косметичкой лежала щетка, в которой запутались несколько длинных светлых волосков. Внимание Пиппы привлек школьный ежедневник за 2011/12 учебный год, почти такой же, как у нее самой. Энди изрисовала обложку под пластиком сердечками и звездочками, а еще наклеила крошечные фото супермоделей.

Пиппа пролистала несколько страниц. Домашние задания, курсовые… В ноябре и декабре перечислены дни открытых дверей в университетах. За неделю до Рождества – напоминание: «купить Сэлу подарок». Даты и места проведения отрывов, сроки сдачи работ в школе, дни рождения… А кое-где непонятные буквы и рядом время.

– Смотри, везде какие-то странные инициалы. Как думаешь, что это?

Рави на секунду задумался, оперевшись подбородком на руку в садовой перчатке. Затем нахмурился.

– Помнишь, что говорил нам Хоуи Бауэрс? Он велел Энди использовать коды вместо имен.

– Может, это и есть коды. – Пиппа обвела пальцем в перчатке несколько букв. – Нужно задокументировать.

Она положила ежедневник и снова достала телефон. Рави помог ей стянуть одну из перчаток, и Пиппа включила камеру. Затем он пролистал страницы назад, до февраля 2012 года, и она сфотографировала каждую двойную страницу, вплоть до апреля, той недели после пасхальных каникул, когда Энди сделала последнюю запись: «Французский – начать готовиться к экзамену». Всего одиннадцать фото.

– Готово. – Пиппа засунула телефон в карман и снова влезла в перчатку. – Мы…

Внизу хлопнула входная дверь.

Рави резко повернулся. В зрачках застыл ужас.

Пиппа положила ежедневник на место, мотнула головой в сторону шкафа и прошептала:

– Залезай обратно!

Она открыла двери, заползла внутрь и оглянулась на Рави.

Он так и стоял на коленях снаружи. Пиппа вжалась в стену, освобождая для него место. Почему он медлит?

Она высунулась из шкафа, схватила Рави и силой втащила внутрь. Наконец он встряхнулся, ожил и бесшумно закрыл двери изнутри.

В холле послышался перестук каблуков. Неужели Дон так рано вернулась с работы?

– Привет, Монти! – донеслось снизу. Бекка!

Рави пробирала дрожь; Пиппа чувствовала ее кожей. Она взяла его руку. Резиновые перчатки соприкоснулись и зашуршали.

Бекка поднималась по лестнице; каблуки цокали по ступенькам все громче. Вторя им, позвякивал кошачий ошейник. На верхней площадке шаги стихли.

– Ах, так вот где я оставила свой ноут!

Пиппа сжимала пальцы Рави, надеясь, что он ощутит, как она раскаивается. Он должен понимать – если их поймают, она возьмет вину на себя.

– Монти, это ты сюда заходил? – Голос Бекки раздался совсем близко.

Рави зажмурился.

– Ведь знаешь, что тебе не позволено бывать в этой комнате!

Пиппа уткнулась в плечо Рави.

Бекка уже стояла рядом со шкафом. Они слышали ее дыхание, слышали, как она причмокивает язычком. Снова шаги, приглушенные ворсом ковра. Наконец дверь спальни закрылась.

– Пока, Монти! – Голос Бекки удалялся.

Рави медленно открыл глаза и сжал ладонь Пиппы. Ее волосы колыхались от его судорожного дыхания.

Входная дверь с шумом захлопнулась.

Я думала, мне потребуется чашек шесть кофе, чтобы не заснуть до вечера. Однако инцидент с Беккой подействовал ничуть не хуже кофеина. Рави тоже отправился на работу, так толком и не придя в себя. Не могу поверить, что мы были так близки к провалу! И одноразовый телефон не нашли… однако все же рисковали не напрасно.

Я отправила себе на почту фото ежедневника Энди, чтобы открыть на ноуте. Пересмотрела каждое с десяток раз. И, кажется, кое-что накопала.

Неделя после пасхальных каникул. Та неделя, когда исчезла Энди. На одной этой странице много чего примечательного. Например, запись счета: Нэт да Сильва – Энди 0:3. Запись сделана сразу после того, как Энди запостила в онлайне обнаженку с Нэт. По словам Нэт, она вернулась в школу только в среду, 18 апреля, и Энди в коридоре назвала ее шлюхой, за что получила записку с угрозами, подброшенную в шкафчик.

Однако оценим этот комментарий как есть: похоже, Энди торжествовала по поводу трех побед в своих извращенных играх. Допустим, топлес видео – одно очко, а шантаж с целью заставить Нэт отказаться от роли в «Суровом испытании» – второе. А что тогда – третье? Какой еще пакостью в отношении Нэт упивалась Энди? Может, именно та выходка сломала Нэт и превратила ее в убийцу?

Еще одна важная заметка на странице от 18 апреля: «ВП 7:30».

Если Рави прав, и Энди пользовалась кодами, то один я расшифровала. Все очень просто.

ВП = парковка. Парковка на вокзале. Похоже, Энди сделала пометку, чтобы не забыть: вечером она встречается на парковке с Хоуи. И мне известно: она действительно встретилась с ним, потому что в ту самую среду в 7:42 вечера Сэл записал номер машины Хоуи в свой телефон.

«ВП» появляется еще много раз на фото, и время указано примерно одинаковое. Можно с уверенностью говорить, что это отсылки к «бизнесу» Энди, и она, выполняя инструкции Хоуи, применяла коды, чтобы скрывать свою деятельность от любопытных глаз. При этом, как все тинейджеры, она страдала забывчивостью (особенно по части планов на ближайшее время) и записывала время и место встречи в ежедневнике, куда обязательно заглядывала на каждом уроке.

Один код взломан; но в ежедневнике есть и другие сокращения с указанием времени.

Неделя в середине марта. В четверг, 15-го, Энди записала: «ЗД в 8».

Здесь я оказалась в тупике. Если это код, должно быть два слова: (З… Д…)

Если зашифровано место, у меня нет никакой идеи. Ничего с таким названием я в Килтоне не знаю. А если чье-то имя? ЗД на фото встречается три раза.

Есть еще подобная заметка, встречающаяся намного чаще: «ДХ в 6». А в записи от 17 марта Энди добавила ниже «Перед отрыв.» и подчеркнула. «Отрыв» и так понятно. А «ДХ», вероятно, означает «дом Хоуи», и Энди заходила туда за партией наркоты для вечеринки.

Разворот от начала марта тоже весьма занимателен. Ряд цифр, накарябанный прямо над записью от 8 марта и затем зачеркнутый, – явно номер телефона. 11 цифр, начинается с 07; иначе быть не может. Над этим стоит поразмышлять: зачем Энди понадобилось записывать чей-то номер в ежедневник? Само собой, ежедневник почти всегда под рукой и в школе, и после занятий, как и у меня. Мой точно так же – постоянная принадлежность сумки. Но если ей кто-то дал свой новый номер, почему бы сразу не внести его в список контактов? Разве что она не хотела светить этот номер в легальном телефоне. Может, у нее в тот момент не было с собой одноразового? Мог ли это быть телефон тайного любовника? Или ее собственный новый номер для Хоуи? Или телефон нового покупателя наркотиков? И после того как Энди внесла номер в контакты своего второго телефона, она перечеркнула его в ежедневнике, чтобы замести следы.

Я уже добрых полчаса разглядываю эти каракули. Мне кажется, первые восемь цифр – 07700900. Возможно, что последние две цифры из этой группы – восьмерки, хотя по-моему, это они так зачеркнуты. А вот с последними тремя знаками еще веселее. Третья с конца цифра похожа на семерку или девятку – снизу ножка, сверху крючок. Следующая – или семерка, или единица, судя по прямой линии, тянущейся вверх. Осталась последняя, с закруглением. Следовательно – шестерка, ноль, или восьмерка.

Что дает нам двенадцать возможных комбинаций:

07700900776 07700900976 07700900716 07700900916

07700900770 07700900970 07700900710 07700900910

07700900778 07700900978 07700900718 07700900918

Попыталась обзвонить первую колонку. На все звонки получила ответ от робота: «Набранный вами номер не существует. Пожалуйста, проверьте правильность набора номера и перезвоните».

Во второй колонке попала на пожилую даму из Манчестера, которая никогда не была в Килтоне и даже не слышала о нем. Еще по разу «номер не существует» и «номер не обслуживается». Третья колонка дважды выдала «не существует» и один раз переадресовала на голосовую почту провайдера. Последние три варианта: голосовая почта инженера котельной по имени Гарретт Смит – судя по жуткому акценту, уроженца Ньюкасла, – один «не обслуживается» и голосовая почта провайдера.

Да уж, гоняться за этим номером телефона – дело дохлое. Последние три цифры я практически не разобрала, к тому же самому номеру больше пяти лет и он, скорее всего, не используется. Снова попытаюсь дозвониться по номерам, переадресующим на голосовую почту, – на всякий случай. Однако мне реально нужно: а) как следует выспаться; б) покончить с заявлением в Кембридж.

Список подозреваемых:

Джейсон Белл

Наоми Уорд

Тайный взрослый любовник

Нэт да Сильва

Дэниел да Сильва

Макс Хастингс

Хоуи Бауэрс

Пиппа Фитц-Амоби

ВКП 11.10.2017

Журнал расследования – Запись 26

Заявление в Кембридж отправлено сегодня утром. Школа зарегистрировала меня на предварительный экзамен на 2 ноября, для поступающих на филологическое отделение. Сегодня у меня образовалось «окно», и я начала просматривать свои эссе, выбирать, что можно предъявить комиссии. Одно из них, о Тони Моррисоне, мне нравится. Вот его и вышлю. Остальные недостаточно хороши. А значит, нужно написать новое. Пожалуй, выберу Маргарет Этвуд.

Следует поторопиться с эссе, однако мир Энди Белл никак меня не отпускает, и вместо чистого листа в редакторе я опять открыла файл проекта. Страницы ежедневника Энди перечитаны столько раз, что я могу практически повторить наизусть ее расписание с февраля по апрель.

Одну вещь я уяснила совершенно определенно: во всем, что касается домашних заданий, Энди Белл не торопилась.

По поводу двух сокращений я практически однозначно склоняюсь к предположению: ВП означает встречу с наркодилером на вокзальной парковке, а ДХ – дом Хоуи.

А вот что делать с ЗД, я пока ума не приложу. Сокращение встречается всего три раза: четверг 15 марта в 8 часов, пятница 23 марта в 9 часов и четверг 29 марта в 9 часов.

В отличие от ВП и ДХ, которым всегда соответствует разное время, ЗД имело место один раз в восемь и два раза в девять.

Рави тоже работает над этим. Только что прислал имейл со списком подходящих имен или мест, которые могли обозначаться как ЗД. Причем Рави расширил зону поиска за пределы Килтона и распространил ее на соседние города и деревни, до чего я сама не додумалась.

Вот его список:

«За деревней», ночной клуб в Амершеме;

Отель «Зеленый дом» в Литтл-Чалфонте;

Зоя Дэвис, девяностолетняя жительница Чесхема;

Фотостудия в Уэндовере под названием «3Д» (три-дэ).

О’кей, пошла гуглить.

Согласно веб-сайту ночного клуба, он открылся в 2010 году. Судя по спутниковой карте, расположен у черта на куличках – бетонная коробка с парковкой, а вокруг сплошняком пиксели зеленой травы. Каждую среду и пятницу вечера для студентов, а еще регулярные мероприятия типа «Ночь для леди». Собственник клуба – некий Роб Хьюитт. Вполне возможно, Энди распространяла там наркотики. Стоит пойти и заглянуть туда, возможно, расспросить владельца.

Отель «Зеленый дом» не имеет своего сайта, но есть страница на TripAdvisor. Всего две с половиной звезды. Небольшая семейная гостиница с завтраками, сдаются четыре номера, расположена в Чалфонте рядом с вокзалом. Судя по нескольким фото на сайте, домик оригинальный и уютный, хотя, как сообщает Carmel672, «если вам надо выспаться, имейте в виду – стоит прямо на оживленной магистрали». А Trevor59 остался совершенно недоволен: номер забронировали дважды, и ему пришлось искать другое жилье. T9Jones заявила: «Хозяева очень милые», при этом «ванная убогая и зачуханная, кругом ошметки грязи». Она даже запостила в отзыве несколько фоток, чтобы не быть голословной.

ЧЕРТ!

Боже, боже, боже. Я твержу вслух полминуты, и мне все мало; нужно напечатать. Боже правый!

И Рави, чтоб его, не отвечает на мои звонки!

Пальцы не успевают за мыслями. T9Jones запостила два фото ванны с близкого расстояния, под разными углами, а затем ванную комнату полностью. Рядом с ванной на стене зеркало в полный рост; в нем – T9Jones собственной персоной и вспышка ее телефона. В кадр попало все помещение, от кремового потолка с точечными светильниками до выложенного кафельной плиткой пола. Красной и белой плиткой в шахматном порядке.

Если я ошибаюсь, я съем свою шляпу… свою мохнатую шапку с лисьей мордой. НО!!! Я почти уверена – это тот же самый пол и та же самая плитка, что и на нечетком снимке, приколотом к доске за постером «Бешеных псов» в спальне Макса Хастингса. Обнаженная Энди в черных трусиках, надув губки, смотрится в зеркало. В то самое зеркало… в отеле «Зеленый дом», Литтл-Чалфонт.

Если я права, Энди посещала этот отель минимум три раза за три недели. С кем она там встречалась? С Максом? С тайным взрослым любовником?

Похоже, завтра после школы я отправляюсь в Литтл-Чалфонт.

Поезд тронулся с приглушенным визгом и начал набирать скорость. Ручка Пиппы подпрыгнула и вычертила кривую линию через всю страницу. Пиппа со вздохом вырвала лист из блокнота, скомкала и бросила в рюкзак. Все равно ничего путного не получилось.

Она сидела в поезде до Литтл-Чалфонта. Рави обещал подъехать туда прямо с работы. Пиппа решила провести одиннадцать минут с пользой и набросать черновик эссе о Маргарет Этвуд. Однако, перечитав свой собственный текст, осталась недовольна. Она знала, что хочет сказать; отчетливо сформулировала и буквально вылепила каждую мысль, но на ум приходили совсем неподходящие слова, да и те терялись по пути от мозга до пальцев. Разум никак не мог выбраться из тупика по имени Энди Белл.

Голос из динамика объявил, что следующая остановка – Чалфонт, и Пиппа с радостью закрыла похудевший блокнот формата А4 и затолкала его в рюкзак. Поезд замедлил скорость и с пронзительным механическим вздохом остановился. Она соскочила на платформу и скормила билет турникету.

Рави уже поджидал ее.

– Сержант, – он откинул со лба челку, – я только что сочинил саундтрек, сопровождающий наш выход на бой с преступностью. Начинаю я – нежные скрипки, флейта Пана… А затем вступаешь ты, с трубой Дарт Вейдера.

– Почему это я с трубой?

– Потому что у тебя походка как у трубача; прости, если тебе до сих пор этого никто не говорил.

Пиппа достала телефон и вбила адрес отеля «Зеленый дом». На экране высветилась линия, и они двинулись в заданном направлении. Голубой кружок заскользил по проложенному маршруту и спустя три минуты слился с красной точкой.

Пиппа подняла глаза и увидела небольшую деревянную вывеску с полустертой надписью «Зеленый дом». Крутая, посыпанная гравием дорожка поднималась к зданию из красного кирпича, почти полностью утонувшему в зелени. Плющ покрыл стены настолько плотно, что казалось, дом озяб и закутался в листву.

Шурша ногами по гравию, они направились ко входу. Пиппа заприметила припаркованный рядом автомобиль, означавший, что дома кто-то есть. Оставалось надеяться, это хозяева, а не постояльцы. Она ткнула пальцем в холодную металлическую кнопку. Прозвучал один длинный звонок.

Изнутри послышался тихий голос и шарканье шагов; затем дверь распахнулась. Занавес из плюща колыхнулся. За порогом стояла улыбающаяся старушка – пушистые седые волосы, очки с толстыми стеклами и джемпер с неуместным в это время года рождественским рисунком.

– Добро пожаловать. Я и не знала, что мы ждем гостей. На кого забронирован номер? – Она впустила Пиппу и Рави внутрь и закрыла дверь.

Они оказались в тускло освещенном квадратном вестибюле, с диваном и кофейным столиком слева и белоснежной лестницей на второй этаж в дальнем конце.

– Простите нас, – обратилась Пиппа к женщине, – вообще-то мы ничего не бронировали.

– О, вам повезло. Наш отель сейчас не переполнен, так что…

– …Извините, – прервала ее Пиппа, смущенно покосившись на Рави, – я хотела сказать, мы не собираемся здесь останавливаться. Мы ищем… у нас есть несколько вопросов к владельцам отеля. Вероятно, к вам?

– Да, это мой отель, – произнесла женщина, озабоченно рассматривая что-то слева от Пиппы. – Мы с Дэвидом управляли отелем двадцать лет; правда, в основном муж всем занимался. Недавно он меня покинул, и так тяжело стало. К счастью, внуки здесь, со мной, помогают, возят меня повсюду. Генри сейчас наверху, наводит порядок.

– Так значит, пять лет назад отелем владели вы с мужем? – спросил Рави.

Старушка кивнула и задержала взгляд на нем.

– Какой красавчик! – Она повернулась к Пиппе. – Девушка, вам повезло.

– Нет, мы не… – Пиппа снова покосилась на Рави. Ох, лучше бы она этого не делала! Пользуясь тем, что старушка опять смотрела в сторону, он оживленно затряс плечами, словно танцевал шимми, ткнул в себя пальцем и одними губами прошептал: «Я красавчик!»

– Вы не желаете присесть? – Старушка указала на обитый зеленым бархатом диван у окна. – Я вот желаю. – Она шаркающей походкой направилась к кожаному креслу.

Пиппа последовала за ней, мимоходом намеренно наступив Рави на ногу. Она устроилась напротив хозяйки, Рави, все с той же озорной улыбкой на лице, втиснулся рядом.

– Где же мои… – Старушка похлопала по карманам джемпера и брюк, близоруко щуря глаза.

– Нас интересует, – Пиппа постаралась вновь завладеть ее вниманием, – ведете ли вы запись постояльцев?

– Теперь все делается на этом… как его… на компьютере, правильно? Иногда на телефоне. Обычно Дэвид занимался учетом. А теперь Генри меня заменяет.

– Так как вы отслеживаете бронирование? – спросила Пиппа, заранее зная, что ответа не получит.

– Мой Дэвид отслеживал. Распечатывал график на неделю. – Женщина пожала плечами, не отрываясь от окна.

– А у вас сохранились записи пятилетней давности? – спросил Рави.

– Нет, что вы. Иначе мы бы потонули в бумагах.

– Но ведь на компьютере документы остались?

– О нет. После того как Дэвида не стало, мы выбросили его компьютер. Такая была медлительная штука, прямо как я. Теперь мой Генри вместо меня все делает.

– Можно вас спросить кое о чем? – Пиппа расстегнула рюкзак, достала сложенный лист бумаги, развернула и вручила старушке. – Вы помните эту девушку? Она останавливалась здесь когда-либо?

Женщина уставилась на фото Энди, в свое время опубликованное во множестве газет. Поднесла к лицу, отставила на длину руки, затем снова приблизила к глазам.

– Да. – Она перевела взгляд с Пиппы на Рави, потом на фото. – Я ее знаю. Она заходила.

У Пиппы от предчувствия побежали мурашки по коже.

– То есть вы помните девушку, которая останавливалась здесь пять лет назад? А мужчину, который был с ней, припоминаете? Как он выглядел?

Женщина растерянно посмотрела на Пиппу, ее глаза забегали по сторонам.

– Нет, – нерешительно проговорила она. – Не пять лет назад. Я видела эту девушку. Она сюда заходила.

– В 2012 году?

– Нет, нет. – Женщина смотрела куда-то мимо Пиппы. – Всего пару недель назад. Я точно помню.

Сердце Пиппы упало куда-то в глубокую яму.

– Это невозможно. Она уже пять лет как мертва.

– Но я… – Женщина покачала головой, морщины вокруг глаз стали отчетливее. – Но я-то помню. Она была здесь. Останавливалась у нас.

– Пять лет назад? – подсказал Рави.

– Нет. – В ее голосе чувствовались нотки раздражения. – Я же помню! Я ведь не…

– Бабуля! – послышалось сверху. По ступенями застучали тяжелые шаги, и в вестибюль спустился светловолосый мужчина.

– Здравствуйте! – он протянул руку для приветствия. – Я Генри Хилл.

Рави встал и пожал ему руку.

– Меня зовут Рави, а это Пиппа.

– Чем можем вам помочь?

– Мы как раз задали вашей бабушке пару вопросов о людях, которые гостили у вас пять лет назад.

Пиппа обернулась и взглянула на старую женщину. Та плакала. Слезы катились вниз по пергаментной коже и капали с подбородка прямо на фото Энди.

От внимания внука это тоже не ускользнуло. Он обнял старушку за плечи и взял листок из дрожащей руки.

– Бабуль, а почему бы тебе не вскипятить чайник и не заварить нам чаю? Я сам поговорю с нашими гостями, не беспокойся.

Он помог ей подняться с кресла и проводил к выходу из холла, попутно вернув Пиппе фото Энди. Рави с Пиппой молча переглянулись. Спустя несколько секунд Генри вернулся и закрыл дверь, чтобы приглушить шум закипающего чайника.

– Извините, – с грустной улыбкой произнес он. – Она очень переживает, когда начинает забываться. Альцгеймер, ничего не поделаешь… и с каждым днем все хуже. Я навожу в отеле порядок, чтобы выставить на продажу. А бабушка постоянно забывает об этом.

– Простите, – сказала Пиппа. – Следовало догадаться. Мы не хотели ее расстраивать.

– Что вы, я все понимаю. Так чем я могу вам помочь?

– Мы расспрашиваем об этой девушке. – Пиппа подала ему фото. – Останавливалась ли она здесь пять лет назад?

– А что вам сказала бабушка?

– Она считает, что видела ее недавно, несколько недель назад. – Пиппа сглотнула. – А девушка умерла в 2012 году.

– С бабулей такое часто случается. – Генри отвел глаза. – Путает то время, то место. Порой думает, что дедушка еще жив. Возможно, бабушка просто вспомнила события пятилетней давности. Вы уверены, что ваша девушка действительно здесь останавливалась?

– Я полагаю, да, – сказала Пиппа.

– Жаль, больше ничем не могу вам помочь. Я не располагаю сведениями, кто гостил в отеле пять лет назад; старые журналы регистрации мы не храним. Но раз бабуля ее узнала, вы получили ответ на свой вопрос?

– Да. Простите, что расстроили бабушку.

– Надеюсь, не сильно? – спросил Рави.

– Да что вы! Чашка чаю творит чудеса.

Когда они шли домой с вокзала Килтона, время перевалило за шесть часов. Солнце скатилось к западу, и над городом сгущались сумерки.

Мозг Пиппы работал, как центрифуга, вращая фрагменты жизни Энди, сортируя их и вновь собирая в различных комбинациях.

– Подведем итог, – сказала Пиппа. – Думаю, мы можем с уверенностью утверждать, что Энди останавливалась в «Зеленом доме». – Она решила, что плитки в ванной и смутных воспоминаний старой хозяйки отеля достаточно. Однако доказательства были шаткими и весьма отрывочными.

Они свернули на парковку, где их ждала машина Пиппы, по пути обсуждая многочисленные «если» и «значит».

– Если Энди приходила в отель, – говорил Рави, – то, возможно, там она встречалась с тайным любовником, и они старались, чтобы их не застукали.

– Значит, – соглашалась Пиппа, – кем бы ни был этот мужчина, он не мог привести Энди к себе домой. И наиболее вероятная причина – он женат или живет с семьей.

Это многое меняло.

– Дэниел да Сильва в 2012 уже женился, – продолжала Пиппа, – а Макс Хастингс жил с родителями, хорошо знавшими Сэла. Если кто-то из них поддерживал тайную связь с Энди, им пришлось бы встречаться с ней подальше от дома. К тому же – не забываем – Макс хранил у себя фото обнаженной Энди, сделанное в номере «Зеленого дома». Которое он якобы «нашел», – она жестом изобразила кавычки.

– Да. Зато Хоуи Бауэрс жил один. И если Энди тайно встречалась именно с ним, у них не было необходимости останавливаться в отеле.

– Я как раз об этом подумала. Отсюда следует, мы можем вычеркнуть Хоуи из списка кандидатов на роль тайного любовника. Хотя это и не означает, что он не может быть убийцей.

– Верно, – согласился Рави. – Зато картина начинает проясняться. В марте Энди встречалась за спиной у Сэла не с Хоуи, и не его она грозилась уничтожить.

Они упражнялись в дедукции всю дорогу до машины. Пиппа нажала на брелок, открыла водительскую дверцу и затолкала внутрь рюкзак, Рави сел на пассажирское сиденье и положил его на колени. Еще не успев забраться в машину, Пиппа заметила человека в зеленой парке с оранжевыми вставками, прислонившегося к ограждению примерно в шестидесяти футах от них. Хоуи Бауэрс, прикрывая лицо капюшоном, разговаривал с другим мужчиной.

Этот человек яростно жестикулировал руками, а его губы шевелились, вероятно, извергая поток ругательств. Блондин в дорогом шерстяном пальто.

Макс Хастингс.

Пиппа пригнулась и юркнула в машину.

– Что такое, сержант?

– Смотри. – Она показала в сторону ограждения, где стояли мужчины.

Макс Хастингс, которого она уже не раз поймала на лжи, утверждал, что никогда не покупал наркотики у Хоуи после исчезновения Энди и вообще понятия не имел, кто ее дилер. И вот теперь он стоял и препирался с тем самым дилером, хотя издалека и на ветру слов было не разобрать.

– Ого! – воскликнул Рави.

Пиппа поспешно завела мотор и тронулась с места, пока эти двое их не заметили. И пока ее руки не начали дрожать слишком сильно.

Макс и Хоуи знакомы друг с другом.

Очередной тектонический сдвиг в мире Энди Белл.

Макс Хастингс. Если кого и следует выделить жирным шрифтом в списке подозреваемых, так это его. Джейсон Белл лишился титула подозреваемого номер один, а Макс занял его место. Он дважды солгал, когда дело касалось Энди. Лжет тот, кому есть что скрывать.

Пиппа церемонно скрестила на тарелке нож и вилку и посмотрела на маму.

– Теперь я могу выйти из-за стола?

– Не понимаю, к чему такая спешка. – Мама нахмурила брови.

– Я как раз в половине ВКП и хочу выполнить план на сегодня, прежде чем лягу спать.

– Я тебя отпускаю, солнышко, – улыбнулся Виктор, перекладывая остатки еды с тарелки Пиппы на свою.

– Вик! – Мама обратила свое недовольство на мужа. Пиппа встала и аккуратно придвинула стул.

– Дорогая, некоторым людям приходится переживать, когда их дети сбегают с ужина, чтобы вколоть себе дозу героина. Радуйся, у нас всего лишь домашнее задание.

Пиппа вышла из комнаты.

– А что такое героин? – донесся до нее голос Джоша.

Пиппа взбежала по лестнице, прыгая через две ступеньки, даже не уделив внимания своему вечному спутнику Барни. Пес в недоумении повел мордой, глядя, как она удаляется на второй этаж, куда вход собакам запрещен.

За ужином у Пиппы была возможность продумать план действий в отношении Нэнси Танготитс, и в голову пришла одна идея.

Запершись в спальне, она достала телефон и набрала знакомый номер.

– Алло, мучача! – пропела Кара в ответ.

– Привет. Ты как там, сильно погрязла в «Даунтауне»? Или есть пара минут, помочь подруге осуществить один коварный план?

– Коварный? Всегда пожалуйста! Что от меня требуется?

– Наоми дома?

– Нет, в Лондон поехала. А что? – Судя по голосу, Кара начала что-то подозревать.

– Поклянись хранить тайну!

– Как всегда! Так в чем дело?

– Дошли до меня некоторые слухи о прежних отрывах. Возможно, есть зацепка для моего ВКП. Осталось только найти доказательства. А их иначе как хитростью не добыть.

Пиппа надеялась, что сыграла верно, не упомянув Макса и сгладив шероховатости, чтобы не дать Каре повод для беспокойства о сестре и в то же время оставить достаточно намеков и заинтриговать ее.

– Ух ты! А что за слухи?

Пиппа слишком хорошо знала подругу.

– Ничего существенного. Просто надо бросить взгляд на фотки со старых сборищ. Без тебя никак.

– О’кей, выкладывай.

– Аккаунт Макса Хастингса – липовый, для работы и универа. А настоящий – под вымышленным именем, и там реально жесткие настройки безопасности. Я могу посмотреть только то, что Наоми пометила тегами.

– Значит, ты хочешь залогиниться как Наоми, чтобы посмотреть старые фотки Макса?

– Бинго! – Пиппа села на кровать и подтащила к себе ноутбук.

– Будет сделано! – Голос Кары дрожал от возбуждения. – Фактически мы даже не шпионим за Наоми, как тогда – помнишь того рыжего, который на Бенедикта Камбербэтча похож? Позарез нужно было узнать, стал он ее новым бойфрендом или нет. А теперь мы, считай, никаких правил не нарушаем. К тому же Наоми надо научить хоть иногда менять пароль; у нее один и тот же на все про все.

– Ты можешь включить ее ноут?

– Как раз этим и занимаюсь.

Паузу заполнил стук клавиш и щелчки мышью. Пиппа воочию представила Кару – в пижаме и с нелепым хвостом, завязанным на самой макушке. Дома она ходила в таком виде часто – то есть практически всегда, когда предоставлялась возможность.

– О’кей, аккаунт прежний. Я вошла.

– Можешь кликнуть на настройки безопасности?

– Есть.

– Убери галочку в поле предупреждения о входе в аккаунт с нового устройства. Она не должна знать, что я залогинилась со своего ноута.

– Готово.

– О’кей, вот и весь хакинг.

– Вот досада, – вздохнула Кара. – Это более захватывающе, чем все мои изыскания при работе над ВКП.

– Нечего было выбирать шаблонную тему.

Кара продиктовала имейл сестры, и Пиппа вбила его в поле для логина.

– Пароль Isobel0610, – добавила Кара.

– Отлично. – Пиппа ввела пароль. – Спасибо, товарищ. Вы свободны.

– Рада стараться. Хотя если Наоми прознает, я тебя сдам в два счета.

– Догадываюсь и отношусь с пониманием.

– Все в порядке, Плопс. Если найдешь что интересное, поделись.

– А как же, – согласилась Пиппа, хотя точно знала: не поделится.

Она отложила телефон, склонилась над ноутбуком и кликнула на кнопку входа в Фейсбук.

Бегло просмотрев ленту новостей Наоми, Пиппа отметила ее сходство со своей – котики в различных позах, видеорецепты, безграмотные посты с мотивирующими цитатами и фото закатов.

Она вбила в поисковик «Нэнси Танготитс» и щелкнула мышкой. Загрузилась страница Макса. Хронология пестрела улыбающимися лицами.

Пиппа тут же поняла, почему Макс завел два профиля. Он ни в коем случае не мог позволить родителям увидеть, что творил вне дома. На многочисленных фото из баров и ночных клубов одно и тоже – волосы прилипли к потному лбу, челюсть напряжена, взгляд пустой и бессмысленный… Позирует в обнимку с девушками, высунув пупырчатый язык, рубашка в пятнах от пролитых напитков. И это лишь последние снимки!

Пиппа кликнула на фото и отправилась в долгое путешествие назад во времени, к 2012 году. Примерно через каждые восемьдесят снимков приходилось ждать, пока очередной процесс загрузки унесет ее еще глубже в прошлое Нэнси Танготитс. Там происходило то же самое: клубы, бары, мутные глаза. Случались короткие передышки от ночной активности: например, серия снимков с лыжной прогулки, где Макс стоял на снегу, одетый лишь в манкини.

Прокрутка затянулась надолго; Пиппа приподняла телефон и включила с середины эпизод детективного сериала, который не досмотрела в прошлый раз. Наконец «наступил» 2012 год. Она начала с января, тщательно изучая каждый снимок.

На большинстве снимков Макс или улыбался на переднем плане, или дурачился, окруженный весело смеющейся компанией. В основном его партнерами по съемочной площадке были Наоми, Джейк, Милли и Сэл. Пиппа надолго зависла над одним фото, где Сэл ослепительно улыбался, а Макс лизал его щеку – оба пьяные и счастливые. Она искала хоть какой-то сохранившийся в пикселях отпечаток мрачной тайны, связывающей друзей.

Особого внимания Пиппы удостоились групповые снимки – она искала на заднем плане лицо Энди, искала хоть что-то подозрительное в руках Макса, когда он подкрадывался слишком близко к напиткам девушек. Снова и снова просматривала фото с отрывов, так что ее глаза, уставшие от мерцания экрана, превратили их в книжку с бегущими картинками – пока курсор не уперся в фото с той ночи. И тогда все вновь остановилось и обрело резкость.

Пиппа подалась вперед.

Макс загрузил в сеть десять фото, сделанных в ночь исчезновения Энди. Пиппа мгновенно узнала мебель из его дома и одежду всех присутствующих. Вместе с тремя снимками Наоми и шестью – Милли, всего насчитывалось девятнадцать фото. Девятнадцать мгновений, промелькнувших параллельно последним часам жизни Энди Белл.

Пиппа почувствовала озноб и укрыла ноги пуховым одеялом. Фото Макса мало отличались от тех, что выложили Милли и Наоми: Макс с Джейком вцепились в контроллеры и уставились куда-то за кадр, Милли и Макс позируют, скрыв лица забавными масками, Наоми на заднем плане смотрит в телефон, не замечая, что у нее за спиной разыгрывают сценку. Четверка лучших друзей. А где же пятый? Неужели отправился убивать, вместо того чтобы дурачиться вместе со всеми?

И тут она заметила… Все трое выложили фото той ночи в понедельник 23 апреля, между половиной десятого и десятью вечера. Ладно бы только Милли и Наоми – можно списать на совпадение. Но когда и у Макса то же самое – это уже похоже на сговор. И разве не странно, что среди всеобщего помешательства, вызванного исчезновением Энди, они почти одновременно решили запостить эти снимки? А для чего вообще их понадобилось выкладывать? Наоми сказала, в понедельник они договорились рассказать полиции правду и не прикрывать больше Сэла; неужели обнародование снимков стало первым шагом в отказе подтверждать его фальшивое алиби?

Пиппа сделала несколько заметок о «совпадении», сохранила файл и закрыла ноутбук. Затем пошла готовиться ко сну, но тут же вернулась из ванной с зубной щеткой во рту и написала себе напоминалку на завтра, три раза подчеркнув «закончить эссе о Маргарет Этвуд».

Улегшись в постель, она взялась за текущую книгу и прочитала три главы, пока от усталости слова не начали казаться странными и незнакомыми. И, едва успев выключить свет, провалилась в сон.

Пиппа вздрогнула во сне, будто ее кто-то дернул за ногу, и села на постели. Прислонившись к спинке кровати, она принялась тереть глаза, пока мозг не вернулся к бодрствованию. Нажала кнопку телефона; экран вспыхнул и ослепил ее. Четыре сорок семь утра.

Что ее разбудило? Тявканье лисиц в лесу? Или всего лишь дурной сон?

Впрочем, какая-то мысль вертелась на кончике языка и в голове. Что-то неуловимое, расплывчатое и сжатое в точку, непрерывно меняющее форму и невыразимое словами, неподвластное ее едва пробудившемуся разуму. Однако Пиппа поняла, в чем дело.

Она выскользнула из постели. Тело тут же обдало холодом; дыхание перехватило. Схватила ноутбук и опять нырнула под одеяло, закутавшись в него с головы до ног. Серебристое мерцание экрана вновь ослепило ее. Прищурившись, она открыла Фейсбук, по-прежнему залогиненный от имени Наоми, перешла на страницу Макса и снова прошла путь до фотографий той ночи.

Пиппа просмотрела их одну за другой, затем вернулась назад и решила начать все с начала, немного медленнее. На предпоследнем снимке она надолго задержала взгляд. На фото присутствовали все четверо. Наоми сидела спиной к камере, глядя куда-то вниз. Хотя она находилась на заднем плане, можно было рассмотреть в ее руках телефон и крошечные белые цифры на заблокированном экране. Камера сфокусировалась на Максе, Милли и Джейке. Милли стояла по центру, положив руки на плечи парням. Макс держал в свободной руке контроллер; вторая рука Джейка в кадр не поместилась.

Пиппа снова вздрогнула. В этот раз не от холода.

Камера должна располагаться не менее чем в пяти футах от улыбающейся троицы, чтобы все они попали в кадр.

И в мертвой тишине ночи Пиппа прошептала:

– Кто сделал это фото?

Сэл.

Больше некому.

Несмотря на холод, сердце Пиппы безумно стучало и разгоняло горячую кровь по телу.

Она двигалась механически, мысли плыли в потоке сознания и перебивали друг друга, но руки сами знали, что делать. Спустя несколько минут она загрузила пробную версию фотошопа, сохранила фото Макса и открыла в программе. Следуя онлайн-инструкциям мужчины с бархатистым ирландским акцентом, увеличила изображение и изменила контрастность.

Ее бросило в жар, затем в холод. Она откинулась назад, жадно хватая воздух.

Никаких сомнений. Часы на телефоне Наоми показывали 00:09.

Друзья заявили, что Сэл ушел в половине одиннадцатого, однако почему-то в девять минут первого они все оказались в кадре; никто из четверки не мог сделать этот снимок.

Родителей Макса не было дома, никого из посторонних тоже. Так они всегда повторяли. Они веселились впятером до половины одиннадцатого, а потом Сэл ушел убивать свою девушку.

И вот теперь Пиппа своими глазами видела доказательство, что все это ложь. После полуночи в доме находился пятый. И кто еще им мог быть, кроме Сэла?

Пиппа вывела на экран верхнюю часть увеличенного снимка. Вот окно на дальней стене за диваном; в центральной створке отразилась вспышка камеры. Различить фигуру держащего телефон человека на фоне черного стекла невозможно, однако прямо над ярким белым пятном наблюдается слабое синее гало. Синее. Такого же оттенка, как рубашка, в которую Сэл был одет в тот вечер и которую Рави до сих пор иногда носит. У Пиппы внутри все перевернулось, когда она про себя проговорила его имя и представила, как он будет смотреть на фото.

Она сохранила увеличенное фото целиком и отдельно два фрагмента – на одном Наоми с телефоном, на другом отражение вспышки в окне, – затем вместе с оригиналом отправила на беспроводной принтер и смотрела с кровати, как он, негромко фыркая, выплевывает листы один за другим. Слушая этот тихий звук – словно вагоны движутся по рельсам, – Пиппа прикрыла глаза. Лишь на мгновение.

– Пип, я могу войти и пропылесосить?

Пиппа открыла глаза и поморщилась. Она заснула в скрюченной позе, и правая сторона тела онемела от бедра до шеи.

– Ты все еще в постели, лежебока? – спросила мама, открывая дверь. – Между прочим, половина первого. Я думала, ты уже встала.

– Нет… я… – В горле у Пиппы пересохло, и слова давались с трудом. – Я просто устала и не очень хорошо себя чувствую. Может, ты сначала пропылесосишь у Джоша?

Мама обеспокоенно посмотрела на нее.

– Не слишком ли ты много работаешь? Мы с тобой ведь уже говорили…

– Нет, уверяю тебя.

Мама закрыла дверь. Пиппа сползла с кровати, чуть не уронив ноутбук. Она торопливо умылась, натянула джинсовый комбинезон и темно-зеленый свитер, с яростью расчесала спутанные волосы. Сложила три распечатанных фото в пластиковый файл и сунула в рюкзак. Затем пролистала последние звонки в телефоне и набрала номер.

– Рави!

– Что случилось, сержант?

– Встречаемся через десять минут у твоего дома. Я буду в машине.

– О’кей. Что у нас сегодня в меню, опять шантаж? А на гарнир? Взлом и проникно…

– Я серьезно. Жди через десять минут.

Сидя на пассажирском сиденье и едва не упираясь головой в крышу, Рави с открытым ртом таращился на фото.

Он заговорил не сразу. Они сидели молча; Пиппа смотрела, как Рави водит пальцем по смазанному синему пятну в дальнем окне комнаты.

– Сэл никогда не лгал полиции, – наконец произнес он.

– Нет, не лгал. Думаю, он действительно ушел от Макса в четверть первого. Солгали его друзья. Не знаю почему, но во вторник они опровергли его алиби.

– Пип, это значит, Сэл невиновен. – Рави взглянул на нее округлившимися глазами.

– Вот мы сейчас и проверим. Идем.

Она открыла дверцу и вышла из машины. От дома Рави они приехали прямо сюда, на Уайвил-роуд, и припарковались на поросшей травой обочине, включив аварийку. Рави закрыл свою дверь и последовал за Пиппой.

– И как же проверим?

– Рави, мы сами должны быть точно уверены. – Пиппа замедлила шаг. – И единственный способ подтвердить свою правоту – устроить следственный эксперимент. Теперь, когда мы знаем, в котором часу Сэл ушел из дома Макса, можно проверить, достаточно ли у него было времени на убийство Энди.

Они свернули налево и побрели по Тюдор-Лейн, мимо особняка Макса Хастингса, где все и началось пять с половиной лет назад. Пиппа достала телефон.

– Воображаемой стороне обвинения нужно предъявить доказательство невиновности Сэла. Допустим, он ушел от Макса сразу, как щелкнул ту фотку, в десять минут первого. Напомни, в какое время он вернулся домой?

– Примерно в двенадцать пятьдесят.

– О’кей. Позволим некоторую погрешность и будем считать, что Сэл вернулся самое позднее в двенадцать пятьдесят пять. Значит, путь от двери до двери у него занял сорок пять минут. Рави, мы должны передвигаться как можно быстрее и потратить минимально возможное время на то, чтобы убить Энди и избавиться от тела.

– Нормальные тинейджеры по воскресеньям сидят дома и смотрят телевизор.

– Рави, я включаю таймер… Пуск!

Пиппа развернулась и направилась в ту сторону, откуда они пришли. Рави старался не отставать. Она придерживалась темпа где-то между быстрым шагом и бегом трусцой. Спустя восемь минут сорок пять секунд они вернулись к машине. Сердце Пиппы взволнованно забилось. Вот она, точка пересечения.

– О’кей. – Она повернула ключ зажигания и задним ходом выехала на дорогу. – Это машина Энди, она только что подобрала Сэла. Допустим, она оказалась на месте раньше него. Теперь нужно найти ближайшее тихое местечко, где теоретически могло произойти убийство.

Далеко они не уехали; Рави показал на узкую грязную дорогу.

– Сворачивай. Здесь довольно тихо и безлюдно.

По обеим сторонам извилистой однополосной дороги росла высокая живая изгородь; указатель сообщал, что она ведет к какой-то ферме. Пиппа остановилась на площадке, где дорога образовывала карман, чтобы встречные машины могли разъехаться.

– Выходим. Внутри машины следов крови не нашли, только в багажнике.

Рави обошел вокруг капота. Пиппа тем временем взглянула на таймер: 15:29, 15:30…

– О’кей. Допустим, теперь они ссорятся. Обстановка накалилась; вероятно, речь зашла о торговле наркотиками и тайном любовнике. Сэл вышел из себя. Энди отпирается, кричит на него. – Пиппа начала бормотать про себя и размахивать руками, разыгрывая воображаемую сценку. – Теперь Сэл подобрал с дороги камень или взял что-то тяжелое из машины Энди. А может, вообще обошелся без орудия. Даем ему минимум сорок секунд на убийство.

Они выждали еще некоторое время.

– Все, Энди мертва. – Пиппа указала на дорожное покрытие. – Сэл открывает багажник, – Пиппа открыла багажник, – и заталкивает в него труп. – Она наклонилась, вытянула руки и немного постояла так, делая вид, что поднимает невидимое тело. – Кровь обнаружили внутри. – Она приложила ладони к коврику, затем отступила назад и захлопнула багажник.

– Садимся в машину, – произнес Рави.

Пиппа взглянула на таймер – 20:02, 20:03… Затем дала задний ход и вернулась на главную дорогу.

– Теперь за рулем Сэл. Его отпечатки пальцев найдены на руле и приборной панели. Сейчас его волнует одна мысль: как избавиться от тела. Ближайший лесной массив – Лоджвуд. Возможно, он съехал с Уайвил-роуд здесь. – Она свернула налево. Впереди показался лес.

– Однако ему требуется подогнать машину поближе к деревьям.

Несколько минут они выбирали подходящее место. Наконец, чуть далее, деревья подступили к дороге с обеих сторон, образовав своего рода туннель.

– Сюда, – произнесли они одновременно. Пиппа включила поворотник и съехала на поросшую травой опушку.

– Не сомневаюсь, полиция тут сто раз все перерыла. Это ближайший к дому Макса лес. Однако все же допустим, что он как-то умудрился спрятать труп именно здесь.

Пиппа и Рави снова вышли из машины.

– Итак, Сэл открывает багажник и вытаскивает тело. – Пиппа воспроизвела заданное действие. От ее взгляда не ускользнуло, как мышцы на лице Рави напряглись и снова расслабились. Наверняка эта сцена является ему в кошмарах – как его добрый старший брат волочит по лесу окровавленное тело. Может, сегодня Рави наконец избавится от видения?

– Сэлу требовалось оттащить ее как можно дальше. – Пиппа наклонилась и медленно двинулась задом наперед.

– Достаточно! Нас совсем не видно с дороги! – остановил ее Рави, когда они углубились в лес футов на двести.

– Уф. Пожалуй. – Она опустила «Энди» на землю.

– О’кей. А вот что всегда ставило меня в тупик: как он сумел за короткое время вырыть яму достаточной глубины? Теперь и нам это предстоит. – Пиппа огляделась вокруг. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, образуя на земле пестрый фон. – Смотри, сколько поваленных деревьев. Возможно, ему и не потребовалось долго копать. Допустим, он нашел готовое углубление. Например, вот это. – Она указала на большую выемку в земле, оплетенную высохшими корнями давно упавшего дерева.

– Ему надо было углубить яму, – сказал Рави. – Ведь Энди так и не нашли. Добавим еще три или четыре минуты.

– Согласна.

Когда время истекло, Пиппа притащила «тело» в яму.

– Теперь Сэл должен закопать труп и набросать сверху земли и веток.

– Значит, и мы так сделаем. – К Рави вернулась решительность. Он ковырнул землю носком ботинка и пинком сбросил комья в яму.

Пиппа последовала его примеру и начала забрасывать углубление почвой, листвой и ветками. Рави опустился на колени и принялся сгребать землю горстями, укрывая «Энди» с головой.

– Готово. – Пиппа окинула взглядом то, что некогда было ямой, а теперь совершенно не выделялось на фоне лесной почвы. – Тело зарыто, Сэлу пора возвращаться.

Они рысцой припустили к машине и забрались в нее, натащив ошметки грязи. Пиппе удалось развернуться лишь в три приема. Ее бросило в пот, когда позади засигналил нетерпеливый водитель внедорожника – да так, что потом всю дорогу звенело в ушах.

Наконец они вернулись на Уайвил-роуд.

– О’кей. Отсюда Сэл направляется в тупик Роумер. Как раз туда, где живет Хоуи Бауэрс. Там он бросит машину Энди.

Спустя еще несколько минут они свернули в тупик. Пиппа припарковалась так, чтобы машину не было видно из бунгало Хоуи. Они вышли, и она нажала на брелок сигнализации.

– Теперь идем пешком к моему дому. – Рави почти перешел на бег, стараясь не отстать от Пиппы. Оба сосредоточились на движении и экономили на словах, глядя себе под ноги и повторяя предполагаемый путь Сэла пятилетней давности.

К дому Сингхов они добрались, совершенно выдохшись. На верхней губе Пиппы блестели капельки пота. Она вытерла лицо рукавом, достала телефон и остановила таймер. Цифры ошеломили ее. Она подняла глаза, внутренне вздрогнув.

– Что? – Рави испытующе посмотрел на нее.

– Итак, – объявила Пиппа, – мы дали Сэлу максимум времени – сорок пять минут. Выбрали места действия, удаленные на минимально возможное расстояние, и действовали с почти недостижимой быстротой.

– Да уж, самое стремительное убийство в истории. И?…

Пиппа продемонстрировала ему таймер.

– Пятьдесят восемь минут девятнадцать секунд, – вслух прочитал Рави.

– Да, Рави! – Имя прозвучало необыкновенно весело, и Пиппа невольно улыбнулась. – Сэл ни при каких обстоятельствах не смог бы совершить убийство. Он невиновен; и фото тому доказательство.

– Черт! – Рави прикрыл рот ладонью и затряс головой. – Сэл не убивал! Сэл невиновен!

Он издал какой-то странный и скрипучий звук. Из горла вырвался – нет, не смех, а короткий хриплый лай. Потом губы медленно начали растягиваться в улыбке; казалось, мускул за мускулом расправляется. Он вновь засмеялся, и теперь смех был чистым и теплым; у Пиппы даже щеки раскраснелись от жара.

Затем, все еще улыбаясь, Рави поднял глаза к небу. Солнце озарило его лицо, и смех перешел в вой. Он начал кричать, запрокинув голову и зажмурив глаза.

Люди на противоположной стороне улицы оборачивались на него; в окнах зашевелились шторы. Но Пиппа знала, что ему все равно. Ее тоже не смущало, что она присутствует рядом в интимный момент счастья и боли.

Рави посмотрел на нее, и вопль снова перешел в смех. Он подхватил Пиппу на руки, и у нее внутри радостно екнуло. Она смеялась со слезами на глазах, а он кружил ее снова и снова.

– Мы справились! – Он поставил ее так неуклюже, что чуть не уронил, и отступил на шаг, внезапно смутившись. – Мы реально справились! – Он вытер глаза. – Этого достаточно? Можем идти в полицию с нашим фото?

– Не знаю. – Пиппа не хотела отбирать у него ощущение победы – она действительно не знала. – Возможно, этого достаточно, чтобы убедить их вновь открыть дело, а может, и нет. Мы сами должны найти ответ. Выяснить, почему друзья Сэла лгали. Зачем опровергли его алиби. Пошли.

Рави помедлил.

– Куда? К Наоми?

Пиппа кивнула.

– Ты пойдешь одна. – Рави отступил назад. – При мне Наоми не скажет ни слова. Просто физически не сможет. Я в прошлом году с ней случайно столкнулся, так она увидела меня и тут же в слезы.

– Уверен? – спросила Пиппа. – Ты ведь в первую очередь заслужил право знать, почему они лгали.

– По-другому не прокатит. Будь осторожнее, сержант.

– О’кей. Позвоню тебе сразу.

Пиппа не знала, как правильно распрощаться с Рави. Она коснулась его руки, торопливо отвернулась и ушла прочь, унося с собой его взгляд.

Пиппа вернулась к своей машине в тупике Роумер. Обратная дорога показалась ей намного легче. Легче, потому что теперь она знала наверняка и повторяла, как мантру, в такт шагам – Сэл Сингх не убивал Энди Белл!

Она набрала номер Кары.

– А, привет, подружка!

– Чем занимаешься? – спросила Пиппа.

– У нас с Наоми и Максом клуб домашней работы. Они сочиняют резюме, а я бьюсь над своим ВКП. Ты же знаешь – не могу заниматься одна, вечно на что-то отвлекаюсь.

Пиппа напряглась.

– Макс и Наоми оба у тебя?

– Ага.

– А твой папа дома?

– Не-е, отправился к тетушке Лили, на весь вечер.

– Слушай, я к тебе подъеду? Минут через десять.

– Заметано. Я скопирую какие-нибудь твои приемчики.

Пиппа дала отбой, чувствуя укор совести по отношению к подруге. Что бы ни случилось сегодня вечером, теперь и Кара будет вовлечена в происходящее. Потому что Пиппа придет не с «приемчиками». Она приготовила ловушку.

Кара открыла дверь, стоя в пижаме с пингвинами и тапочках в виде медвежьих лап с когтями.

– Чика! – Подруга взъерошила и без того растрепанные волосы Пиппы. – Сегодня воскресенье! Мио клуб доместико работо эс ту клуб доместико работо!

Пиппа прошла в дом следом за Карой.

– Мы постановили: за разговоры – бан. И по клаве громко не стучать, не брать пример с Макса.

Пиппа вошла в кухню. Макс и Наоми сидели рядышком, уткнувшись в экраны и разложив перед собой бумаги. В руках у них дымились кружки со свежезаваренным чаем. Кара устроилась напротив. Ее рабочее место напоминало свалку: листы бумаги, тетради и ручки в беспорядке валялись прямо на клавиатуре ноутбука.

– Привет, Пип, – улыбнулась Наоми. – Как дела?

– Спасибо, хорошо, – выдавила из себя Пиппа неожиданно хриплым голосом и взглянула на Макса. Он тут же отвел взгляд и уставился в свою кружку. Чай был красивого насыщенного цвета.

– Привет, Макс, – многозначительно произнесла она, вынуждая его посмотреть ей в глаза.

Он улыбнулся, не разжимая губ; для Кары и Наоми это, возможно, сошло бы за приветствие, но Пиппа безошибочно угадала гримасу.

Она обошла стол и со стуком уронила рюкзак прямо напротив Макса. Крышки всех трех ноутбуков затряслись.

– Пиппа обожает домашние задания, – объяснила Кара для Макса и поводила мышью по коврику, возвращая компьютер к жизни. – Как увидит, так сразу набрасывается. Садись, подруга.

Она подтолкнула к Пиппе стул. Ножки громко заскрипели по полу.

– Что с тобой, Пип? – спросила Наоми. – Чаю хочешь?

– Чего уставилась? – буркнул Макс.

– Макс! – Наоми стукнула его по руке стопкой бумаги.

Боковым зрением Пиппа видела недоуменное лицо Кары и все же продолжала буравить взглядом Наоми и Макса. Ее охватил гнев; даже ноздри раздулись. Пока Пиппа не увидела воочию эту парочку, она не знала, что способна на такие ощущения. Думала, что испытает облегчение – потому что все позади, они с Рави завершили расследование. Однако увидев их лица, она буквально закипела. Это уже не маленькие недоговорки и невинные провалы в памяти. Это уже хладнокровная, преднамеренная ложь. От пикселей на фото ничего не скрыть, даже предательство. И она не отведет взгляд и не сядет за стол, пока не узнает почему.

– Я пришла в первую очередь сюда, но исключительно из вежливости. – Ее голос дрогнул. – Наоми, ты всю жизнь была мне как сестра. А вот тебе, Макс, я ничем не обязана.

– Пип, ты о чем? – В голосе Кары послышались признаки беспокойства.

Пиппа достала из рюкзака пластиковую папку, вынула из нее три распечатки и разложила на столе между Максом и Наоми.

– У вас есть шанс все объяснить, прежде чем я пойду в полицию. Что ты можешь сказать, Нэнси Танготитс? – Она свирепо взглянула на Макса.

– Что за чушь? – фыркнул он.

– Вот твое фото, Нэнси. Снято в ночь, когда исчезла Энди, верно?

– Да, – тихо ответила Наоми. – А почему ты…

– В ту ночь Сэл ушел из дома Макса в половине одиннадцатого и убил Энди?

– Все правильно, – процедил Макс. – Что ты пытаешься доказать?

– Если ты хоть на секунду прекратишь ерничать и посмотришь на фото, сам догадаешься. Очевидно, ты не приверженец деталей, иначе не выложил бы фото в сеть. Что ж, объясню сама. На снимке присутствуют, кроме тебя, Наоми, Милли и Джейк.

– Да, и что?

– Нэнси, и кто же тогда сфоткал вас четверых?

Наоми выпучила глаза и слегка приоткрыла рот.

– О’кей, – сдался Макс, – может, это и Сэл. Мы ведь не утверждали, что его с нами не было. Наверное, он сфоткал нас пораньше, до ухода.

– Чудесная отмазка, – сказала Пиппа, – но…

– Мой телефон. – Наоми изменилась в лице и взяла снимок в руки. – Время на моем телефоне!

Макс притих и опустил голову. Его челюсть напряглась.

– Да тут цифры еле видны. Может, ты сама подделала!

– Нет, Макс. Я вытащила фото из твоего Фейсбука как есть. Не беспокойся, я изучила вопрос: полиция получит доступ, даже если ты сейчас удалишь снимок. Уверена, он их заинтересует.

Наоми повернулась к Максу, ее щеки пылали.

– Почему ты как следует не проверил?

– Заткнись! – тихо, но решительно приложил ее он.

– Нам придется ей все рассказать. – Наоми откатила кресло назад. Скрип резанул прямо по сердцу Пиппы.

– Заткнись, Наоми, – повторил Макс.

– Боже. – Наоми встала и начала ходить вдоль стола. – Мы должны рассказать ей…

– Замолчи! – Макс тоже вскочил и схватил ее за плечи. – Ни слова больше!

– Макс, она пойдет в полицию. Тебе это надо? – По щекам Наоми текли слезы. – Мы должны признаться!

Макс глубоко и судорожно дышал, его взгляд метался между Наоми и Пиппой.

– Твою же мать! – прохрипел он, отпустил Наоми и пнул ножку стола.

– Черт, да что происходит? – Кара потянула Пиппу за рукав.

– Наоми, выкладывай! – потребовала Пиппа.

Макс снова опустился в кресло; волосы упали ему на лицо.

– Зачем тебе это? Почему не оставишь все как есть?

Пиппа проигнорировала его вопрос.

– Наоми, выкладывай! Сэл ушел от Макса не в половине одиннадцатого, верно? Он ушел в четверть первого, как и сказал полиции. Он никогда не просил вас врать, чтобы обеспечить ему алиби; оно у него и так было. Он провел весь вечер с вами и никогда не лгал полиции; а вот вы все во вторник солгали. Вы опровергли его алиби.

Наоми зажмурилась. Слезы застилали ей глаза. Потом посмотрела на Кару, медленно перевела взгляд на Пиппу и кивнула.

– Говори же!

Наоми продолжала молча смотреть на свои ноги.

– Зачем? – повторила Пиппа.

– Нас заставили, – шмыгнула носом Наоми. – Нас заставили это сделать.

– Что значит «заставили»?

– Мы – то есть я, Макс, Джейк и Милли – в понедельник вечером получили одинаковые эсэмэски. Номер не определялся. От нас потребовали удалить все фото, сделанные в ночь исчезновения Энди, на которых присутствовал Сэл, и выложить в сеть остальные, как обычно; а во вторник попросить старшего преподавателя позвонить в полицию и сказать, что мы готовы сделать заявление. В полиции мы должны были «признаться», будто бы Сэл на самом деле ушел от Макса в половине одиннадцатого, а нас попросил его прикрыть.

– Но почему вы это сделали?

– Потому что… – Наоми старалась сдержать рыдания, – потому что этот кто-то знал, что мы натворили.

Она не могла больше сдерживаться и закрыла лицо руками. Между пальцев катились слезы. Побледневшая от испуга Кара вскочила с места и обхватила сестру за талию, сердито взглянув на Пиппу.

– Макс? – Пиппа переключила внимание на него.

Макс откашлялся и начал, не зная, куда деть руки:

– Мы… В общем, на сочельник 2011 года кое-что случилось. Очень плохое. По нашей вине.

– Мы? – вскинулась Наоми. – Мы, Макс? Это ведь только твоя вина. Ты нас во все втянул и потом заставил бросить его на дороге.

– Ложь! Мы все тогда согласились!

– Я испугалась и была в шоке.

– Наоми? – Пиппа повернулась к ней.

– Мы… э-э… мы поехали в один паршивый клуб в Амершеме.

– «За деревней»?

– Да. Мы все тогда выпили лишнего. Клуб закрывался, поймать такси было нереально; мы оказались примерно семнадцатыми в очереди, а на улице ужасный холод. И Макс, который и привез нас туда, заявил, что не так уж и пьян и в состоянии вести машину. Он уговорил нас сесть к нему в тачку. Как же глупо… Если бы хоть раз в жизни что-то можно было исправить, я выбрала бы именно этот момент… – Она умолкла.

– Сэла с вами не было? – спросила Пиппа.

– Нет. Эх, если бы… Он бы нам не позволил совершить такую ошибку. Сэл провел тот вечер со своим братом. Макс, такой же пьяный, как и все мы, помчался на скорости по шоссе А413. Было около четырех часов ночи, дорога совершенно пустая. А затем… – у нее на глаза опять навернулись слезы, – затем…

– Этот человек выскочил, как из ниоткуда, – сказал Макс.

– Неправда, Макс. Он стоял на обочине, спиной к нам. Я помню. И ты не справился с управлением.

– Ну вот, почему-то наши воспоминания сильно отличаются. Мы сбили его; а потом машину занесло. Когда наконец остановились, я съехал на обочину и мы увидели, что произошло.

– Ужасно много крови, – всхлипнула Наоми. – И ноги сломаны. Очень нехорошо сломаны.

– Он выглядел как мертвец. Так ведь? – продолжил Макс. – Мы подошли посмотреть, дышит ли он, и нам показалось, что не дышит. И мы решили, что слишком поздно вызывать скорую, ему уже не помочь. А мы все пьяные, и ясно, что огребем по полной. Уголовное дело, тюрьма. И мы решили бросить его. Все согласились.

– Макс уговорил нас, – сказала Наоми. – Задурил нам головы, припугнул. Потому что знал – реальные проблемы будут у него. И мы согласились.

– Мы все согласились, Наоми. Все четверо! – завопил Макс. Его лицо пошло красными пятнами. – Мы поехали ко мне домой; родители были в Дубае. Отмыли машину, а затем врезались в дерево рядом с нашей подъездной дорожкой. Родители ничего не заподозрили и через пару недель купили мне новую.

Теперь плакала и Кара, старательно вытирая слезы, чтобы Наоми не заметила.

– Он умер? – спросила Пиппа.

Наоми покачала головой.

– Он пролежал несколько недель в коме и тем не менее сумел выкарабкаться. Только… вот… – Ее лицо страдальчески сморщилось. – Он парализован. Ездит в инвалидном кресле. И во всем виноваты мы. Нельзя было его бросать.

Все слушали ее молча. В перерывах между всхлипываниями Наоми жадно хватала воздух.

– Кто-то, – наконец заговорил Макс, – узнал про случившееся. И написал, что, если мы не выполним его требования, он сдаст нас полиции. Мы его послушались. Удалили фото и солгали насчет Сэла.

– Тогда каким образом этот кто-то пронюхал о ДТП и о том, что вы бросили пострадавшего?

– Не знаем, – сказала Наоми. – Мы поклялись друг другу молчать. Я никому не проболталась.

– Я тоже, – добавил Макс.

Наоми сквозь слезы взглянула на него с издевкой.

– Ты чего? – насупился он.

– Мы с Джейком и Милли всегда думали на тебя.

– Да неужели?

– А кто из нас почти каждый вечер никакой?

– Я никому ничего не говорил. – Он снова повернулся к Пиппе. – Понятия не имею, как нас могли вычислить.

– Похоже, у тебя вошло в привычку выбалтывать секреты, – сказала Пиппа. – Наоми, Макс как-то проговорился, что ты в ночь гибели Энди сама на время исчезала с радаров. Где ты была? Я хочу знать правду.

– С Сэлом. Он решил поговорить со мной наедине по поводу Энди, и мы поднялись наверх. Она что-то натворила – он не сказал, что именно, – и Сэл очень рассердился. Когда они вдвоем, Энди совсем другая, а как она обращается с людьми – просто ужасно, он не мог больше с этим мириться. В тот вечер он решил порвать с ней. И, кажется… даже испытывал облегчение.

– Итак, подведем итоги, – сказала Пиппа. – В ночь исчезновения Энди Сэл находился у Макса до четверти первого. В понедельник некто угрозами заставил вас пойти в полицию, заявить, что Сэл ушел в половине одиннадцатого, а потом подчистить все следы. Днем позже Сэла нашли в лесу мертвым. Вы хоть понимаете, что это значит?

Макс опустил голову и принялся ковырять под ногтями. Наоми снова закрыла лицо руками.

– Сэл невиновен.

– Мы же не знали этого наверняка, – буркнул Макс.

– Сэл невиновен. Убийца Энди расправился с ним, предварительно организовав, чтобы преступление однозначно повесили на Сэла. Ваш лучший друг невиновен, и вы пять лет это знали.

– Мне так жаль, – запричитала Наоми. – Так жаль. Мы не знали, что делать. Влипли по уши. Нам и в голову не пришло, что Сэл погибнет. Думали, потянем время, потом полиция найдет настоящего убийцу, и Сэла оправдают. И у нас опять все будет хорошо. Убедили себя, что это лишь маленькая ложь. Сами не понимали, что творим.

– Из-за вашей маленькой лжи Сэл погиб. – У Пиппы внутри все перевернулось от ярости.

– Мы же не знаем наверняка, – пролепетал Макс. – Ведь Сэл все-таки мог быть замешан в том, что случилось с Энди.

– Нет. У него не хватило бы времени.

– Что ты собираешься сделать с фото? – спросил Макс.

Пиппа перевела взгляд на Наоми, на ее багровое измученное лицо. Кара держала сестру за руку и смотрела на Пиппу; по щекам подруги текли слезы.

– Макс, скажи, это ты убил Энди?

– Что? – Он вскочил и откинул с лица спутанные волосы. – Я всю ночь пробыл дома!

– Ты вполне мог уйти, когда Наоми и Милли уснули.

– Мог, но не уходил. Ясно?

– Тебе известно, что случилось с Энди?

– Нет, не известно.

– Пип, – вмешалась Кара. – Пожалуйста, не передавай фото полиции. Пожалуйста! Я не хочу, чтобы у меня отняли сестру, так же как маму. – Ее нижняя губа задрожала, лицо исказилось от сдерживаемых рыданий. Наоми обняла ее за плечи.

От такой безрадостной картины у Пиппы ком подступил к горлу. Что делать? Ведь нельзя утверждать, что полиция примет фото всерьез. А если да, то Кара останется одна, и по вине Пиппы. Нельзя поступить так с подругой. А как же Рави? Сэл невиновен, и это нельзя оставить просто так. Остается одно…

– Я не пойду в полицию.

Макс с облегчением выдохнул. Пиппа с отвращением смотрела, как он старается скрыть легкую улыбку.

– Не ради тебя, Макс. Ради Наоми. Ведь это ты ее втянул. Сомневаюсь, что чувство вины тебе знакомо, и все же надеюсь, ты когда-нибудь поплатишься за все.

– Это и моя ошибка, – прошептала Наоми. – Я тоже замешана.

Кара подошла к Пиппе, обняла подругу и вытерла слезы о ее свитер.

Макс, не говоря ни слова, упаковал ноутбук и все свои бумаги в сумку, закинул ее на плечо и направился к двери.

В кухне повисла тишина. Кара подошла к раковине, умылась и налила сестре стакан воды. Наоми наконец прервала молчание.

– Я виновата…

– Знаю. Виновата. Я не пойду в полицию с фото, хотя так было бы намного проще. Мне не нужно алиби Сэла, чтобы доказать его невиновность. Я пойду другим путем.

– Что ты имеешь в виду? – Наоми шмыгнула носом.

– Ты просишь меня скрыть правду о тебе. Но я не стану скрывать правду о Сэле. – Она сглотнула, и пересохшее горло засаднило. – Я найду того, кто на самом деле убил его и Энди. Это единственный способ вернуть Сэлу доброе имя и в то же время защитить тебя.

Наоми уткнулась заплаканным лицом в плечо Пиппы.

– Пожалуйста, сделай это ради нас, – чуть слышно проговорила она. – Сэл невиновен, и с тех пор я каждый день казню себя.

Пиппа погладила Наоми по волосам, затем повернулась к своей лучшей подруге и опустила плечи, словно на них положили груз. Ей было тяжело, как никогда.

Сэл невиновен!

Весь день в школе эти два слова крутились в моей голове телеграфной лентой. Мой проект уже давно не попытка доказать оптимистичную гипотезу, как в самом начале. Не потакание внутреннему инстинкту ради своих детских впечатлений о Сэле, который был добр ко мне и защищал, когда меня обижали. И для Рави это не надежда, вопреки всему, что Сэл всегда оставался именно таким, каким он его любил. Все «может», «вероятно», «предположительно» разлетелись в клочья. Сэл Сингх не убивал Энди Белл. И не покончил с собой.

Его насильственно лишили жизни, а весь город объявил его монстром, превратил в преступника. Однако если кого-то можно заклеймить преступником, то можно запустить и обратный процесс. Пять с половиной лет назад в Литтл-Килтоне кто-то убил двух подростков. И у нас есть улики, которые позволят найти убийцу: мы с Рави и вот этот вордовский документ, все время прибавляющий в объеме.

После школы я отправилась к Рави и только что явилась домой. Мы бродили по парку три часа, до самой темноты, и разговаривали. Он разозлился, узнав, почему друзья Сэла опровергли его алиби. И то был молчаливый гнев. Несправедливо, что Наоми и Макс Хастингс предпочли выйти сухими из воды, в то время как Сэла, который никому не причинил зла, убили и обвинили в убийстве Энди. Несправедливо – не то слово; о справедливости тут и речи нет. Однако Наоми никогда не желала Сэлу зла. Достаточно посмотреть ей в лицо, вспомнить, что с тех пор она ходила по жизни словно на цыпочках, и все станет ясно. Она поступила так из страха, и я ее понимаю. Рави тоже понимает; вот только простить вряд ли сможет.

Он буквально изменился в лице, когда я сказала, что не знаю, сочтет ли полиция наше фото достаточно убедительным для повторного открытия дела; я блефовала, чтобы заставить Наоми и Макса говорить. Полиция вполне может решить, что я подправила изображение «Фотошопом», и откажется выдать ордер на проверку профиля Макса. Само собой, фото Макс уже удалил. Рави полагает, я внушаю полиции большее доверие, чем он, хотя я сама так не считаю. Кто я? Девчонка, которая вылавливает блох на старом фото. Под каким углом снято, да что там за мелкие циферки на экране телефона… В то время как против Сэла есть веские улики. А если нарвусь на Дэниела да Сильву, уж он-то точно даст мне от ворот поворот.

И еще: Рави долго не мог взять в толк, почему я защищаю Наоми. Пришлось объяснять, что Кара и Наоми мне как сестры. Пусть Наоми оказалась причастна к случившемуся, но ведь Кара ни в чем не виновата! Она лишилась матери, а если теперь из-за меня потеряет еще и сестру, что я буду делать? Я пообещала Рави, что это не отступление и что нам не нужно алиби Сэла для доказательства его невиновности; мы просто должны найти настоящего убийцу. И мы пришли к соглашению: даем себе еще три недели. Три недели на то, чтобы найти убийцу или веские доказательства против одного из подозреваемых. Если к тому времени мы с Рави ничего не добьемся, значит, идем в полицию с фото. Тогда и узнаем, примут ли нас всерьез.

Вот такие дела. Теперь у меня есть три недели на вычисление убийцы, иначе жизнь Кары и Наоми полетит под откос. А может, я поступаю нехорошо по отношению к Рави? Заставить его ждать три недели, после того как он уже прождал так долго? Я разрываюсь между Уордами и Сингхами. Я уже не знаю, что хорошо и что плохо – все так запутано. А ведь когда-то считала себя хорошей девочкой… И где она теперь, эта девочка?

Однако хватит тратить время на глупые мысли! Итак, в списке подозреваемых осталось пять человек. Наоми я вычеркнула. Причины подозревать ее – отсутствовала неизвестно где и затруднялась отвечать на вопросы о Сэле – теперь устранены.

У меня получилась схема, связывающая всех подозреваемых:

Наряду с запиской и присланными сообщениями теперь у меня появилась еще одна зацепка, ведущая к убийце: ему было известно о ДТП. Макс, что совершенно очевидно, знал о ДТП – он сам его и устроил. Точно так же он мог послать эсэмэски с угрозами друзьям и самому себе, чтобы повесить убийство Энди на Сэла.

Однако, как говорила Наоми, Макс постоянно отрывался на вечеринках, где накачивался алкоголем и наркотиками. В таком состоянии он легко мог проболтаться о ДТП кому угодно. Кому-то из знакомых, например Нэт да Сильве или Хоуи Бауэрсу. Или даже самой Энди Белл, которая, в свою очередь, поделилась с вышеназванными. Дэниел да Сильва работал в полиции и выезжал на подобные происшествия; ему не составило труда сложить два и два. А если один из пятерки оказался в ту ночь на той самой дороге и стал свидетелем? Вполне правдоподобно, что он мог воспользоваться случаем в своих интересах. Все же Макс остается главным подозреваемым.

У него формально есть алиби на временное окно исчезновения Энди, но я Максу не верю. Ему ничто не мешало уйти из дома, когда Наоми и Милли уснули, и перехватить Энди до 00:45, до того как она должна была забрать родителей из гостей. А может, Макс помог Хоуи завершить начатое? Не покидал дом… Не верю! Он полагал, я блефую. Знал ведь, что я не наведу полицию на Наоми, так зачем со мной откровенничать? Безвыходная ситуация: чтобы защитить Наоми, я должна одновременно защитить и Макса.

Другая зацепка: убийце известны номера телефонов Макса, Наоми, Милли и Джейка. И мой номер, кстати. Однако это не сужает круг подозреваемых. Макс, само собой, знает все номера и мог поделиться с Хоуи. Нэт да Сильва, вероятно, тоже, ведь она дружила с Наоми. А Дэниел мог узнать их от сестры. Джейсон Белл на их фоне выглядит черной овцой, НО! Если он убил Энди, то взял ее телефон, а в нем сохранены все контакты!

Жуть. Время идет, список подозреваемых не изменился… Нужно потянуть за каждую нить, найти взаимосвязи и распутать этот клубок. И закончить наконец проклятое эссе о Маргарет Этвуд!

Пиппа отперла входную дверь. Барни выскочил ей навстречу и сопроводил в гостиную, откуда доносились знакомые голоса.

– Ты пришла, солнышко? – спросил Виктор, когда она просунула голову в дверь. – Мы тебя только что вспоминали. Я соображаю ужин для себя и мамы; Джошуа поел у Сэма. А тебя у Кары покормили?

– Покормили, – ответила Пиппа. Они действительно поужинали, но практически весь вечер молчали. Кара всю неделю в школе ходила как в воду опущенная. Ничего удивительного: этот проект мог разрушить их семью, и теперь дальнейшая жизнь Кары зависела от того, выяснит ли Пиппа правду. В воскресенье, после ухода Макса, Кара и Наоми забросали Пиппу вопросами – кого она подозревает? Она ничего не рассказала, только предупредила Наоми, чтобы та держалась от Макса подальше. Делиться с сестрами Уорд секретами Энди слишком рискованно – ее тайны шли бок о бок с угрозами от убийцы. Нет уж, эта ноша для одной Пиппы.

– Как прошло родительское собрание?

– Чудесно. – Лиэнн потрепала сына по макушке. – У нас намечаются успехи по естественным наукам и математике. Правда, Джош?

Джош, который собирал лего за кофейным столиком, кивнул головой.

– Правда, мисс Спеллер считает, у тебя есть все шансы стать главным клоуном в классе. – Виктор посмотрел на Джоша с деланой серьезностью.

– Ума не приложу, где он этого набрался. И главное, от кого? – Пиппа, изобразив такую же мину на лице, повернулась к отцу.

– Наша девочка дерзит! – воскликнул Виктор, хлопнув себя по коленям.

– У меня на дерзости времени нет. Нужно позаниматься еще пару часиков перед сном. – Она направилась к лестнице.

– Ты слишком много работаешь, милая, – вздохнула Лиэнн.

– Ничего, я справляюсь! – Пиппа обернулась и махнула им рукой.

На лестничной площадке она остановилась и внимательно осмотрелась. Заметила, что дверь спальни слегка приоткрыта. Пиппа прокрутила в голове утренние события и обнаружила некоторые расхождения с тем, что видела сейчас. Она помнила, как перед уходом в школу Джош напялил на себя ковбойскую шляпу, стащил у Виктора два флакона лосьона после бритья и, держа по одному в каждой руке, разбрызгивал лосьон по холлу второго этажа с криком: «Рути-тути-фрути, этот дом слишком тесен для нас двоих, Пиппо!» Девушка поторопилась закрыть дверь своей комнаты, иначе потом все пропахнет тошнотворной смесью ароматов «Брейв» и «Пур Ом». Или это происходило вчера? Всю неделю она толком не высыпалась, и все дни слились в один.

– Ко мне кто-нибудь заходил? – спросила она, свесившись с лестницы.

– Нет, мы сами недавно вернулись, – крикнула в ответ мама.

Пиппа вошла в спальню, бросила рюкзак на кровать и окинула взглядом стол. Что-то не так… Ноутбук открыт, экран наклонен назад. Пиппа всегда – всегда! – перед уходом опускала крышку. Она нажала кнопку. Ноутбук, коротко пискнув, ожил. Теперь она заметила, что стопка распечаток, всегда аккуратная, лежит веером, а верхний лист перевернут.

То самое фото! Важная улика, подтверждающая алиби Сэла. Только ведь Пиппа оставила ее в другом месте…

Ноутбук пропел несколько нот, приветствуя хозяйку, и загрузил рабочий стол. Все как всегда: на панели задач вордовский документ журнала расследования с последней записью; рядом свернутое окно браузера. Пиппа кликнула на журнал расследования. Открылась страница, следующая за нарисованной вчера схемой.

Пиппа ахнула.

Ниже последнего абзаца кто-то допечатал: «ТЫ ДОЛЖНА ВСЕ ПРЕКРАТИТЬ, ПИППА».

Фраза повторялась сотни раз и заняла целых четыре листа формата А4.

У Пиппы по телу забегали – нет, не мурашки, а тысячи гудящих жуков. Она отдернула руки от клавиатуры и тупо уставилась на нее. Убийца проник сюда, в ее комнату. Рылся в ее вещах. Читал журнал расследования. Нажимал кнопки.

В ее собственном доме!

Пиппа оттолкнулась от стола и сбежала вниз.

– Мама! – Она задыхалась от ужаса, изо всех сил стараясь говорить обычным голосом. – Сегодня к нам кто-нибудь приходил?

– Не знаю, я весь день провела на работе, а оттуда пошла прямо на родительское собрание. А в чем дело?

– Да так, ничего особенного. – Пиппа бросилась импровизировать на ходу. – Я заказала одну книгу и подумала, может, принесли без меня. И, кстати, еще кое-что. В школе ходят слухи, будто в несколько домов в городе забрались воры; похоже, открыли двери запасными ключами. Может, не стоит пока хранить наш ключ под ковриком?

– В самом деле? – Лиэнн посмотрела на дочь. – Если так, то действительно не стоит.

– Пойду принесу. – Пиппа ринулась к выходу. Ее едва не занесло на повороте.

Она толкнула дверь. Свежий ночной воздух обжег разгоряченное лицо. Затем она наклонилась, приподняла уголок коврика и сразу же увидела блеснувший в электрическом свете ключ. Он не был вдавлен в землю, хотя рядом виднелся четкий отпечаток. Пиппа взяла ключ, ощутив ладонью холодный металл.

Пиппа лежала под одеялом, вытянувшись в струнку. Ее всю трясло. Она закрыла глаза и прислушалась. В доме раздавалось поскрипывание. Кто-то пытается пробраться внутрь? Или это всего лишь ива, которая порой стучит в окно родительской спальни?

Со стороны улицы послышался глухой стук. Пиппа подпрыгнула. Сосед хлопнул дверцей машины? Или кто-то ломится в дом?

В семнадцатый раз она встала с кровати, подошла к окну и отодвинула уголок шторы. Темнота. Луна припорошила машины на подъездной дорожке серебристой пылью. Иссиня-черная ночь что-то явно таила в себе. Кто там стоит в темноте и подсматривает за домом? Пиппа вглядывалась в ночь, ожидая увидеть какой-то знак – вдруг сейчас промелькнет тень и превратится в человека?

Она вновь завесила штору и вернулась в постель. Одеяло предательски остыло и не сохранило тепло ее тела. Она дрожала от холода, наблюдая за временем на телефоне. Вот оно изменилось с 02:59 на 03:00 и двинулось дальше.

В окно ударил порыв ветра, стекла задребезжали. Сердце Пиппы екнуло от страха. Она снова отбросила одеяло и спустила ноги на пол, однако на этот раз на цыпочках вышла на площадку и приоткрыла дверь комнаты Джоша. Судя по дыханию, брат спал; его безмятежное лицо озарял голубоватый свет ночника, который проецировал на потолок звездочки.

Пиппа подкралась к его кровати, взобралась на нее и осторожно подползла к подушке, стараясь не потревожить брата. Он не проснулся, а всего лишь слегка простонал, когда Пиппа потянула на себя одеяло. В его постели оказалось так тепло! Теперь Джош под присмотром сестры, в безопасности.

Она лежала, слушая глубокое дыхание брата, и согревалась в его уютном гнездышке. Глаза слипались, завороженные мягким голубым свечением вращающегося звездного неба.

– Наоми стала несколько нервной, с тех пор как… ну, ты понимаешь, – сказала Кара по пути к шкафчикам. Между подругами все еще сохранялась неловкость в общении. Ледяная глыба только-только начала подтаивать по краям, хотя обе делали вид, что ничего не случилось.

Пиппа не нашла что ответить.

– Правда, она всегда была такой, но теперь совсем дерганая, – продолжила Кара. – Вчера папа окликнул ее из другой комнаты, она резко вскочила и уронила телефон, да так, что он через всю кухню пролетел. Корпус вдребезги. Сегодня утром пришлось отдать в ремонт.

– Ничего себе. – Пиппа открыла шкафчик и сложила туда книги. – А… может, ей нужен запасной? Мама недавно приобрела новый, а старый лежит без дела.

– Нет, все в порядке. Наоми отыскала какой-то древний телефон. Правда, ее симка к нему не подходит, зато мы нашли другую, с предоплаченным тарифом, и даже кое-какие деньги на счету остались. На время сойдет.

– А как она вообще? Пришла в себя?

– Не знаю… Думаю, она не может прийти в себя уже давно. Если точнее, с маминой смерти. И мне всегда казалось, дело не только в этом. Ее гнетет что-то еще.

Пиппа закрыла шкафчик. Она надеялась, Кара не заметит замаскированные тональным кремом темные круги под ее глазами и красные прожилки на роговице. Сон больше не помогал. Пиппа отправила в Кембридж эссе и взялась за подготовку к вступительному экзамену. Однако срок, который она сама себе назначила, чтобы не втягивать в расследование Наоми и Кару, приближался с каждой секундой. Стоило Пиппе задремать, как во сне являлась темная фигура и наблюдала за ней.

– Все будет хорошо, – заверила она Кару. – Обещаю.

Кара сжала ее руку. Следующий урок был у них в разных аудиториях, и подруги расстались.

Не дойдя до кабинета английского, Пиппа резко остановилась – даже подошвы заскрипели. Знакомая фигура топала по коридору ей навстречу. Светлые волосы, стрижка, как у эльфа, подведенные глаза…

– Нэт?… – Пиппа махнула рукой.

Нэт да Сильва затормозила и остановилась прямо перед Пиппой. Она не улыбнулась, не поприветствовала в ответ. Вообще едва удостоила взглядом.

– Что ты делаешь в школе? – спросила Пиппа, заметив прикрытый носком электронный браслет на лодыжке девушки, чуть выше кроссовок.

– Совсем забыла, что ты решила совать нос во все подробности моей жизни, Пенни.

– Пиппа.

– Без разницы! – со злостью бросила Нэт, презрительно выпятив верхнюю губу. – Так и напиши в своем поганом проекте – я официально опустилась на дно. Родители содержать не хотят, на работу никто не берет. Сегодня пришла на поклон к этому ублюдку, старшему преподавателю, попроситься в хозчасть, где брат раньше работал. Хотя с моей статьей вряд ли возьмут – как же, насильственное преступление! Вот тебе тема для анализа: отсроченный эффект Энди Белл. Как будто она до сих пор играет в свои игры, а я расплачиваюсь!

– Сожалею.

– Ха! Так я тебе и поверила! – Нэт притопнула ногой и удалилась прочь. Поток воздуха взъерошил волосы Пиппы.

После ланча Пиппа вернулась к шкафчику за учебником истории России. Открыв дверцу, прямо на стопке книг она сразу увидела это. Лист бумаги для принтера, сложенный пополам. Вероятно, его просунули через щель.

Ее прошибло холодным потом. Пиппа огляделась по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, достала записку.

«Последнее предупреждение, Пиппа. Не лезь не в свое дело».

Она снова перечитала текст, набранный крупными буквами, сложила листок пополам и сунула под обложку. И, держа учебник двумя руками, направилась в аудиторию.

Теперь все ясно. Кто-то дает понять, что ей не укрыться от него ни дома, ни в школе. Хочет запугать. Что ж, это ему удалось; страх лишил ее сна, заставил две ночи пялиться в темноту за окном. Однако Пиппа дневная мыслила более рационально, чем Пиппа ночная. Если некто действительно собрался причинить вред ей или ее семье, почему он до сих пор этого не сделал? Она не может отступиться, просто так взять и бросить Сэла и Рави, Кару и Наоми. Она слишком глубоко погрязла в деле, и обратной дороги нет.

В Литтл-Килтоне скрывается убийца. Он читал последние записи из журнала расследования и теперь перешел к действию. А значит, Пиппа на верном пути. Предупреждение получено, она должна в это поверить, должна не забывать бессонными ночами. И если Невидимка где-то рядом, то и она подбирается к нему все ближе.

Пиппа толкнула дверь кабинета корешком учебника – как оказалось, слишком сильно.

– Ой! – За порогом стоял Эллиот, потирая ушибленный локоть.

Дверь вновь начала закрываться и ударила Пиппу. Она отпрянула и уронила учебник. Книга с громким стуком приземлилась на пол.

– Простите, Эл… мистер Уорд! Я не знала, что вы здесь!

– Все нормально, – улыбнулся он. – Будем считать, это рвение к учебе, а не попытка покушения.

– Да, мы как раз изучаем Россию тридцатых годов.

– Вижу. – Он наклонился и поднял книгу. – Так значит, практическая демонстрация?

Записка выпорхнула из-под обложки и упала на пол, в полете развернувшись текстом вверх. Пиппа рванулась вперед и скомкала листок в ладони.

– Пип?

От Пиппы не ускользнуло, что Эллиот пытается удерживать зрительный контакт, и она постаралась смотреть прямо перед собой.

– Пип, ты в порядке?

– Да, – пробормотала она и улыбнулась, не раздвигая губ. Так улыбаются, когда кто-то спрашивает, хорошо ли ты себя чувствуешь, а ты чувствуешь себя хуже некуда. – В полном порядке.

– Послушай, – тихо проговорил он, – если тебя кто-то запугивает, последнее дело держать все в себе.

– Мне никто не угрожает, – она повернулась к нему. – И я действительно в полном порядке.

– Пип?

– У меня все прекрасно, мистер Уорд.

Первая группа школьников потянулась в кабинет, на ходу переговариваясь.

Пиппа взяла книгу из рук Эллиота и прошла на свое место, чувствуя спиной взгляд учителя.

– Пип! – Коннор бросил свой рюкзак на стул рядом с ней. – А я тебя после ланча потерял. – Он уселся и добавил шепотом: – А чего это вы с Карой как неродные? Поцапались, что ли?

– Нет, у нас все хорошо. Просто замечательно!

Пиппа подходила к редакции, ощущая каждый нерв в своем теле – внутри словно шипы покалывали. Небольшое офисное здание со стеклянной входной дверью и металлической вывеской «Килтон мейл» выглядело пустым и безлюдным, несмотря на утро понедельника. Ни за одним из низких окон не наблюдалось признаков жизни.

Пиппа нажала кнопку у входа. Внутри противно заверещал звонок. Она дослушала его до конца; секундой позже приглушенный механический голос из динамика спросил:

– Кто там?

– Здравствуйте. Я бы хотела поговорить с Беккой Белл.

– О’кей, открываю. Только дайте двери хорошего пинка, она у нас с придурью.

Прозвучал резкий сигнал. Пиппа навалилась на дверь и изо всех сил толкнула ее бедром. Раздался щелчок; дверь распахнулась внутрь. Девушка оказалась в тесном холодном вестибюле. Там стояли три диванчика и несколько кофейных столиков, и не было ни души.

– Есть тут кто?

Одна из дверей открылась и выпустила мужчину в длинном бежевом пальто. Он на ходу поднимал воротник. Прямые темные волосы, зачесанные на одну сторону, пепельная кожа… Стэнли Форбс!

– О!.. – Он остановился, заметив ее. – А я как раз ухожу… Вы кто?

Он разглядывал ее, прищурив глаза и выпятив вперед нижнюю губу. У Пиппы по спине пробежали мурашки. Все же в вестибюле было слишком холодно.

– Я бы хотела поговорить с Беккой.

– Ах да. – Он улыбнулся одними губами. – Сегодня все работают в дальней комнате. В остальных отопление накрылось. Вам туда. – Он ткнул пальцем в сторону двери, из которой только что вышел.

– Спасибо, – поблагодарила Пиппа, однако Стэнли уже почти вышел. И в ответ на «спасибо» лишь дверь проскрипела «о-о-о» и со стуком захлопнулась.

Пиппа двинулась в указанном направлении. Короткий коридор привел ее в просторное помещение с четырьмя столами у каждой стены, заваленными кипами бумаг. За компьютерами работали три женщины. Комнату наполнял перестук клавиш, поэтому Пиппу никто не заметил.

Бекка Белл сегодня зачесала волосы назад и собрала их в короткий, напоминающий обрубок, хвост. Пиппа кашлянула и произнесла:

– Здравствуй, Бекка.

Бекка крутнулась на стуле; две другие женщины подняли глаза.

– О, так вот кто хотел меня увидеть! А разве ты не должна быть в школе?

– Вообще-то у нас сейчас каникулы. – Пиппа нервно переступила с ноги на ногу, вспомнив, как Бекка едва не поймала ее и Рави в своем доме. Ее внимание привлек текст на экране компьютера.

Бекка проследила за взглядом Пиппы и поспешно свернула документ.

– Прости, это моя первая статья для газеты. Жалкий черновой набросок, – улыбнулась она.

– О чем статья? – спросила Пиппа.

– Да так, ничего особенного. По поводу заброшенной фермы, где уже одиннадцать лет никто не живет. Той самой, что в Кленовой балке, за окраиной Килтона. Ее никак не могут продать. – Она подняла глаза. – Некоторые из соседей подумывают выкупить ферму, попытаться переоформить ее и устроить там паб. А я хочу написать, что эта идея просто ужасна.

Женщина напротив вмешалась в разговор:

– А мой брат как раз живет неподалеку и вовсе не считает затею ужасной. Более того, он в диком восторге! Еще бы – пиво на розлив у самой дороги!

Она издала короткий смешок и взглянула на коллегу, приглашая присоединиться к обсуждению.

Бекка пожала плечами и уставилась на свои ладони, затем поправила рукав свитера.

– Я просто считаю, это место однажды еще сможет стать домом для какой-нибудь семьи. Мой отец в свое время едва не купил ферму. Хотел отреставрировать, а потом все закрутилось… В конце концов передумал. А я размышляю, как могла бы сложиться наша жизнь при ином раскладе.

Две клавиатуры разом умолкли.

– О, Бекка, дорогая, – воскликнула женщина. – Я понятия не имела, что у тебя есть такая веская причина. Мне даже как-то неловко стало. – Она хлопнула себя по лбу. – Обязуюсь сегодня до конца дня заваривать чай!

– Не переживай, все в порядке. – Бекка выдавила из себя улыбку.

Коллеги вновь уткнулись в компьютеры.

– Пиппа… так в чем дело? – тихо проговорила Бекка. – Разве я могу тебе чем-то помочь? Мы уже все обсудили, и ты знаешь, что я не хочу в этом участвовать.

– Поверь мне, Бекка. – Пиппа понизила голос до шепота. – Это важно. Очень важно. Пожалуйста.

Огромные голубые глазищи Бекки смотрели на нее несколько долгих секунд.

– Ладно. Выйдем отсюда.

На этот раз вестибюль показался еще более холодным. Бекка села на диван и скрестила ноги. Пиппа устроилась на противоположном краю.

– Так вот… дело в том… – Ее энтузиазм куда-то улетучился. Пиппа не знала, как лучше сформулировать фразу, и не знала, насколько можно быть откровенной с Беккой. Поэтому тянула время, глядя в ее кукольное лицо, так похожее на лицо Энди.

– И в чем же?

Пиппа наконец обрела голос.

– Так вот, в ходе расследования я обнаружила, что Энди могла быть связана с наркодилерами и продавать наркотики во время их отрывов.

Брови Бекки поползли вверх. Она бросила на Пиппу недоверчивый взгляд.

– Нет. Такого быть не может.

– Сожалею, но факты – вещь упрямая. Особенно факты, подтвержденные разными источниками.

– Энди не могла докатиться до такого.

– Человек, поставлявший Энди наркотики, выдал ей одноразовый второй телефон для секретной связи, – продолжала Пиппа, не обращая внимания на протесты Бекки. – Он сознался, что она прятала его во встроенном шкафу, вместе с товаром.

– Прости, по-моему, тебя кто-то дурачит. – Бекка покачала головой. – Моя сестра однозначно не могла торговать наркотиками.

– Понимаю, тебе нелегко слышать такое. Однако у Энди было множество тайн. И это всего лишь одна из них. Полиция не нашла одноразовый телефон в доме, и я пытаюсь выяснить, кто мог иметь доступ в комнату Энди после ее исчезновения.

– Да… но… – бессвязно забормотала Бекка, продолжая мотать головой. – Никто не мог туда войти. Полиция оцепила дом.

– А до приезда полиции? После того как Энди уехала из дома и до того момента, когда родители ее хватились? Могло так случиться, что кто-то проник в дом без твоего ведома? Например, когда ты спала?

– Я… я… – голос надламывался, – я не знаю. Я не спала, смотрела телевизор на первом этаже. А ты…

– Ты знакома с Максом Хастингсом? – спросила Пиппа, не давая Бекке опомниться.

Бекка уставилась на нее в замешательстве, хлопая глазами.

– Э-э… да… с другом Сэла, что ли? Такой блондинистый парень?

– Не замечала, чтобы он околачивался возле вашего дома после исчезновения Энди?

– Нет, – поспешно возразила она. – А почему…

– Теперь насчет Дэниела да Сильвы. Его ты знала? – Пиппа засып ала ее градом вопросов, надеясь, что подобная тактика сработает и Бекка ответит прежде, чем подумает.

– Дэниел? Да, знаю. Он дружил с отцом.

Пиппа удивленно сощурилась.

– Дэниел да Сильва дружил с твоим отцом?

– Да. – Бекка шмыгнула носом. – Дэниел работал у него некоторое время, после того как уволился из школы. Отец был владельцем клининговой компании. Он проявил участие к Дэниелу, продвигал по службе. Подыскал место у себя в офисе. Именно отец убедил Дэниела попробовать устроиться в полицию и поддерживал, пока тот учился. Не знаю, общаются ли они сейчас; я с отцом не разговариваю.

– Значит, ты часто видела Дэниела?

– А как же! Он постоянно к нам заходил, иногда на обед оставался. А какое отношение это имеет к моей сестре?

– Дэниел уже работал в полиции, когда она исчезла. Он участвовал в расследовании?

– Конечно. Одним из первых приехал, когда отец заявил о случившемся.

Пиппа невольно подалась вперед и чуть не съехала с дивана – настолько зацепили ее слова Бекки.

– Он обыскивал дом?

– Да. Они с женщиной-полицейским приняли заявление и произвели первичный осмотр дома.

– А комнату Энди осматривал тоже он?

– Возможно. – Бекка пожала плечами. – Не понимаю, куда ты клонишь. Все-таки тебя ввели в заблуждение. Энди не имела отношения к наркотикам.

– Итак, Дэниел да Сильва первым имел доступ к комнате Энди! – провозгласила Пиппа. Скорее для себя, чем для Бекки.

– И что с того? – В голосе Бекки почувствовалось раздражение. – Нам известно, что случилось той ночью. Мы знаем, что мою сестру убил Сэл. Какая теперь разница, что делала Энди или кто-то еще?

– А я вот не уверена, – заявила Пиппа и сделала круглые глаза, старательно изображая многозначительный намек. – Я не уверена, что Сэл убийца. И в ближайшее время это докажу.

– …И по-прежнему слишком много молодежи болтается по улицам вечерами, – брюзжала пожилая женщина, жестикулируя рукой.

– Эту тему мы затрагивали на прошлой встрече, миссис Фейверсхем, – ответила женщина-полицейский с длинными вьющимися локонами. – Они не совершают никаких антисоциальных поступков. Просто играют в футбол после школы.

Пиппа сидела на ярко-желтом пластмассовом стуле в темной и душной аудитории, вдыхая волшебный запах старых книг и кислый запах старых людей. Кроме нее в помещении библиотеки находилось не более двенадцати человек.

Мероприятие оказалось скучным и затянутым, но Пиппа была начеку и ни с кого глаз не спускала. Всего присутствовали трое полицейских, в том числе Дэниел да Сильва. Выше ростом, чем Пиппа себе представляла. Одет в белую рубашку и черную униформу, светло-каштановые волосы зачесаны назад. Чисто выбрит. Нос маленький, вздернутый; губы полные. Она старалась не разглядывать его долго, чтобы не вызвать подозрения.

Среди собравшихся встретился еще один знакомый. Он сидел через три стула от Пиппы и как раз в этот момент встал и поднял руку.

– Стэнли Форбс, «Килтон мейл», – представился он. – Некоторые из моих читателей выражают недовольство тем, что автомобилисты продолжают ездить по Хай-стрит на слишком большой скорости. Вы намереваетесь как-то решать этот вопрос?

Дэниел шагнул вперед и кивком предложил Стэнли занять свое место.

– Благодарю, Стэн. Мы уже предприняли некоторые меры по регулированию трафика на данной улице и готовы рассмотреть дальнейшее ограничение скоростного режима. Если люди обеспокоены, буду рад дополнительно обсудить проблему с моим начальством.

Миссис Фейверсхем высказала еще две жалобы, и на том встреча завершилась.

– У кого остались еще вопросы, – взял слово третий полицейский, старательно избегая зрительного контакта со старухой, – заполните, пожалуйста, анкеты. – Он жестом указал на стол в конце комнаты. – А если кто-то желает побеседовать с одним из нас лично, мы задержимся здесь еще минут на десять.

Пиппа некоторое время посидела на месте, не желая выглядеть слишком назойливой. Дождавшись, пока Дэниел закончит разговор с волонтером из библиотеки, она вскочила со стула и подошла к нему.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – улыбнулся он. – Вы очень молоды для подобных мероприятий. На несколько десятков лет моложе завсегдатаев.

Пиппа пожала плечами.

– Меня интересует соблюдение законов и уголовные преступления.

– В Килтоне для вас мало что найдется. Разве что болтающаяся без дела детвора и превышающие скорость водители.

Ах, если бы!

– Значит, вам никого не случалось задерживать по подозрению в незаконном обороте лосося? – она нервно усмехнулась.

Дэниел озадаченно уставился на нее.

– О, да ведь это же… один из действующих законов Британии! – Она почувствовала, что краснеет. Почему бы просто не намотать на палец прядь волос или повертеть что-нибудь в руке, как делают все нормальные люди, когда волнуются? – «Закон о лососе» 1986 года гласит, что нелегальный… ладно, не обращайте внимания. – Она тряхнула головой. – Я просто хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Валяйте. Только не о лососе.

– Обещаю. – Она кашлянула в кулак и подняла глаза. – Помните ли вы заявление в полицию, пяти- или шестилетней давности, по поводу того, что на домашних вечеринках старшеклассники употребляют наркотики и подсыпают их девушкам в напитки?

Он напряг челюсть и задумался, покусывая губу.

– Нет. Не припоминаю. Вы хотите сообщить о преступлении?

– Нет. А вы знаете Макса Хастингса?

– Я немного знаком с их семьей, – пожал плечами Дэниел. – Провел у них свой первый самостоятельный выезд на происшествие, сразу после окончания учебы.

– И что за происшествие?

– О, ничего серьезного. Сын Хастингсов врезался в дерево прямо перед домом и разбил машину. Ему требовалась справка от полиции для страховой компании. А в чем дело?

– Да так, ерунда, – с нарочитой небрежностью сказала Пиппа. От нее не укрылось, как Дэниел переступил с ноги на ногу, готовясь удрать. – Меня интересует еще кое-что.

– Я слушаю…

– Когда исчезла Энди Белл, вы одним из первых приехали на вызов и провели первичный обыск в ее доме.

Дэниел кивнул и помрачнел еще больше.

– Не имел ли место в данном случае конфликт интересов? Ведь вы тесно общались с отцом Энди.

– Нет, ничего подобного. Когда я надеваю форму, то в первую очередь думаю о своих профессиональных обязанностях. И должен сказать, не люблю, когда мне задают такие вопросы. Простите.

Он отступил еще на несколько дюймов. В этот момент из-за его спины вынырнула женщина и вклинилась между ним и Пиппой. У нее были длинные светлые волосы, веснушчатый нос и огромный, выпирающий из-под платья живот. Не менее семи месяцев беременности.

– Здравствуйте, – наигранно приветливым тоном обратилась она к Пиппе. – Я жена Дэниела. Как необычно! Не ожидала застать мужа с молодой девушкой. К тому же вы не его типаж.

– Ким, – Дэниел приобнял ее за талию, – нам пора.

– Кто она?

– Обычная девушка, пришла на мероприятие. Я с ней незнаком.

На выходе из библиотеки Пиппа еще раз обернулась. Дэниел и его жена беседовали с миссис Фейверсхем, преднамеренно не глядя по сторонам. Пиппа толкнула дверь. Холодный воздух окутал ее, и она плотнее запахнула пальто цвета хаки. Рави дожидался неподалеку, напротив кафе.

– Ты был прав, когда решил не идти на встречу, – сказала она, едва приблизившись. – Он меня-то фактически отшил. Да еще и Стэнли Форбс явился собственной персоной.

– Тот еще фрукт, – саркастично заметил Рави, пряча озябшие руки в карманы. – Значит, сегодня по нулям?

– О, не сказать. – Пиппа подошла ближе, используя Рави как живой щит от ледяного ветра. – Он допустил одну оговорку; наверное, и сам не догадался.

– Хватит делать театральные паузы.

– Извини. Дэниел подтвердил свое знакомство с Хастингсами, рассказав, что именно он составлял полицейский протокол, когда Макс разбил машину о дерево прямо перед домом.

– Ого! – Рави даже рот разинул. – Так значит… он мог знать о ДТП?

– Вполне.

У Пиппы так замерзли руки, что она непроизвольно сжала кулаки и впилась ногтями в ладони. Она уже собралась предложить вернуться домой, когда Рави замер на месте, уставившись на что-то позади нее.

Она обернулась.

Дэниел да Сильва и Стэнли Форбс как раз выходили из библиотеки; за ними хлопнула дверь. Оба были увлечены разговором. Дэниел доказывал что-то, усиленно жестикулируя. Стэнли огляделся по сторонам и заметил Пиппу и Рави.

Его глаза забегали, поочередно стреляя молниями то в Рави, то в Пиппу. Дэниел тоже увидел их, однако его взгляд, острый и гневный, был обращен только на Пиппу.

– Идем. – Рави взял ее за руку.

– Ладно, песик, иди побегай. – Пиппа наклонилась и отцепила поводок от ошейника Барни.

Он посмотрел на нее снизу вверх, скосил глаза и улыбнулся. Когда Пиппа выпрямилась, пес уже вприпрыжку мчался вперед по лесной тропинке, петляя между стволами, как привык делать еще щенком.

Мама права: поздновато для прогулки. В гуще деревьев уже стемнело, сквозь пеструю осеннюю листву проглядывало грязно-серое небо. Сейчас без четверти шесть; приложение на телефоне сообщало, что солнце зайдет через две минуты. Пиппа не собиралась задерживаться надолго; ей просто необходимо было хоть на время оторваться от компьютера, подышать воздухом, ощутить пространство.

Целый день она разрывалась между подготовкой к экзамену и изучением списка подозреваемых. Она так долго всматривалась в текст, что глаза буквально окосели. Зрение рисовало воображаемые кривые, которые брали начало от кончиков букв одного имени и обвивались вокруг других, пока весь список не превратился в хаотичное нагромождение линий и закорючек.

Она не знала, что делать. Может, попытаться поговорить с женой Дэниела да Сильвы? Между супругами определенно имеются трения. Почему? Есть ли на это тайная причина? Или лучше сосредоточиться на одноразовом телефоне? Рассмотреть возможность проникновения домой к подозреваемым и попробовать найти его?

Хватит!

Пиппа отправилась на прогулку, чтобы проветриться и выбросить из головы Энди Белл. Она достала из кармана наушники, размотала и вставила в уши. Затем включила подкаст о расследовании реальных уголовных дел и продолжила слушать с того места, где остановилась. Облетевшая листва шуршала под резиновыми сапогами, и звук пришлось прибавить.

Слушая историю о другой убитой девушке, Пиппа пыталась забыть об Энди.

Она сделала небольшой круг по лесу. Тени становились все бледнее, по мере того как мир погружался во тьму. Когда сумерки окончательно сгустились, Пиппа свернула с тропинки, чтобы выйти к дороге напрямик и сократить путь. Скоро в просвете между стволами, футах в тридцати, показался асфальт. Пора звать Барни.

Выйдя на дорогу, она поставила подкаст на паузу и смотала наушники.

– Барни, ко мне!

По дороге пронесся автомобиль, ослепив ее фарами.

– Песик! – снова позвала Пиппа, на этот раз громче. – Ко мне!

Однако вокруг стояли только темные молчаливые деревья.

Пиппа облизала губы и свистнула.

– Барни! Барни, сюда!

Ни шороха листвы под лапами, ни золотистого пятна среди деревьев. Ничего.

Липкий страх начал подниматься вверх от кончиков пальцев ног.

– Барни! – прохрипела она и бросилась обратно в лес, в гущу черных деревьев. – Барни!

Под ногами трещали сучья, пустой поводок качался, описывая в воздухе широкую дугу.

– Мама, папа! – Пиппа толкнула дверь, споткнулась о коврик и упала на колени. Ее глаза щипало от слез. – Папа!

Из кухни появился Виктор.

– Пип? Солнышко, что случилось?

Увидев, как Пиппа старается подняться с пола, он заторопился к ней.

– Барни сбежал. Я звала, а он не вернулся! Весь лес обегала. Он пропал! Что делать, папа? Я его потеряла!

Мама и Джош тоже вышли в холл.

Виктор сжал ее руку.

– Все хорошо, солнышко. Мы найдем его, не переживай! – Его голос звучал обнадеживающе.

Виктор достал из шкафа под лестницей теплую куртку с подстежкой и два фонаря, а затем заставил Пиппу надеть перчатки.

Они вернулись в лес; уже совсем стемнело, небо покрыли тучи. Пиппа повела отца той же тропинкой. Свет фонарей разрезал темноту надвое.

– Барни! – прокричал Виктор. Его бас эхом отразился от деревьев.

Двумя часами позже и двумя часами холоднее Виктор решил, что пора домой.

– Мы не можем пойти домой, пока его не найдем! – шмыгнула носом Пиппа.

– Послушай, – обернулся к ней Виктор, опустив фонарь. – Уже слишком темно. Мы продолжим поиски утром. Барни убежал слишком далеко. Ничего не случится, если он переночует в лесу.

После позднего ужина, прошедшего в молчании, Пиппа сразу отправилась спать. Родители поднялись к ней и присели на край кровати. Мама погладила ее по волосам, и Пиппа еле сдержала слезы.

– Я виновата. Я так виновата!

– Ты здесь ни при чем, милая, – произнесла Лиэнн. – Не волнуйся. Он отыщет дорогу домой. Постарайся заснуть.

Уснуть не получалось. В голове засела одна мысль: а если она действительно виновата? Виновата, потому что проигнорировала последнее предупреждение? Что, если Барни не просто потерялся? Если его похитили? Ну куда она смотрела?

Утром семья спустилась в кухню. Они проглотили ранний завтрак, хотя есть никому не хотелось. Виктор, который выглядел так, словно тоже провел ночь без сна, позвонил на работу и взял отгул. Между глотками хлопьев он огласил план действий: он и Пиппа возвращаются в лес, затем расширяют круг поисков и стучат в двери к соседям, расспрашивают людей; Лиэнн и Джош остаются дома и печатают объявления о пропаже, а потом выходят на Хай-стрит, развешивают и раздают в руки. После этого все встречаются и осматривают лесопосадки в другой части города.

Из кустов послышался лай, и сердце Пиппы радостно подпрыгнуло. Однако это какое-то семейство выгуливало двух биглей и еще одного пса, помесь лабрадора с пуделем. Они сказали, что не встречали потерявшегося золотистого ретривера, но теперь будут внимательны.

Пиппа с отцом обошли лес по второму кругу; за это время девушка совсем потеряла голос. Расспросы соседей в районе Мартинсенда тоже не дали результата. Никто не видел пропавшей собаки.

Миновал полдень. Из кармана Пиппы послышался рингтон. Гудок паровоза гулко разнесся в лесной тишине.

– Мама? – спросил Виктор.

– Нет. – Пиппа открыла сообщение. – Это Рави.

«Привет, я только что видел в городе листовки о пропаже Барни. Ты как? Помощь нужна?»

Ее пальцы настолько окоченели, что она не смогла напечатать ответ.

Они с Виктором остановились подкрепиться сэндвичами и продолжили поиски. Теперь к ним присоединились мама с Джошем. Вчетвером они бродили среди лесопосадок и фермерских угодий, хором окликая Барни. Ветер далеко разносил их голоса.

Солнце обошло положенный круг, и снова стемнело.

Они вернулись домой. Промокшая и усталая Пиппа вяло ковырялась в тарелке с едой из тайского ресторана, которую Виктор прихватил по пути. Мама включила диснеевский фильм, чтобы поднять настроение, но Пиппа продолжала тупо пялиться на лапшу, обмотавшуюся вокруг зубцов вилки подобно червям.

Послышался гудок паровоза, и телефон в кармане завибрировал. Пиппа уронила вилку.

Она поставила тарелку на кофейный столик и торопливо достала телефон. Экран призывно засветился… Пиппа изо всех сил постаралась скрыть ужас и вернуть челюсть на место. Изобразив отсутствующий взгляд, она положила телефон на диван экраном вниз.

– Кто это? – спросила мама.

– Кара.

Если бы… Послание пришло от Невидимки:

«Хочешь снова увидеть свою собаку?»

Следующее сообщение пришло только к одиннадцати утра.

Виктор остался работать из дома; около восьми он зашел к Пиппе в комнату и сказал, что все вновь отправляются на поиски и вернутся к обеду.

– Тебе нужно остаться дома и позаниматься. Экзамен очень важен. А Барни доверь нам.

Пиппа кивнула. Она в некотором смысле успокоилась. Да и как можно бродить по лесу вместе с семьей и выкликать имя Барни, зная, что его все равно не найти? Потому что он не потерялся. Его похитили. Его похитил убийца Энди.

А значит, хватит прохлаждаться и ненавидеть себя, вопрошая, почему не прислушалась к угрозам, почему поверила сдуру в свою непобедимость. Сейчас важно одно – вернуть Барни. Остальное – ерунда.

Пару часов спустя раздался рингтон, заставив Пиппу вздрогнуть и пролить кофе на одеяло. Она схватила телефон. Прочла сообщение несколько раз.

«Возьми компьютер, все флешки и жесткие диски. Все, на чем у тебя сохранен проект. Принеси на парковку у теннисного клуба. Отсчитай сто шагов направо, в сторону лесопосадки. Приходи одна, никому не рассказывай. Будешь следовать моим инструкциям, получишь свою собаку обратно».

Пиппа подпрыгнула и выплеснула на постель остатки кофе. Нужно действовать быстро, пока страх ее не парализовал. Она сбросила пижаму и натянула джинсы и свитер; затем схватила рюкзак и вытряхнула оттуда все содержимое. Учебники и тетради разлетелись по полу. Она отключила от сети ноутбук и затолкала в рюкзак вместе с зарядкой. Нашарила в среднем ящике стола две флешки, на которые сохраняла проект, и бросила туда же.

На ходу закидывая рюкзак за спину, Пиппа понеслась вниз по лестнице и едва не споткнулась. Быстро сунула ноги в сапоги, сорвала с вешалки куртку, взяла ключи от машины со столика в холле. Времени на размышления не было. Если она остановится и начнет думать, то не решится выполнить условия и потеряет пса навсегда.

На ветру шея и пальцы тут же заледенели. Девушка забралась в машину, взялась за руль липкими дрожащими ладонями. Вырулила на дорогу.

Путь до теннисного клуба занял пять минут. Она добралась бы быстрее, однако какой-то водитель-«чайник» полз впереди и не давал себя обогнать, несмотря на то, что она ему отчаянно сигналила.

Свернув на парковку за кортами, Пиппа нашла свободное место, заглушила мотор. Затем схватила рюкзак с пассажирского сиденья и направилась к лесопосадке.

Прежде чем сойти с асфальта на тропинку, Пиппа остановилась и оглянулась через плечо. На корте тренировалась какая-то детская команда. Доносились крики и звучные удары мяча об ограду. Несколько мам с заливисто орущими малышами стояли на парковке и болтали. За Пиппой никто не следил. Ни одной знакомой машины, ни одного знакомого лица. Если за ней кто-то и наблюдал, он умело замаскировался.

Пиппа двинулась в сторону лесопосадки, про себя отсчитывая шаги и уже начиная паниковать – вдруг шаги окажутся слишком широкими или слишком маленькими, и она окажется не в том месте?

На тридцатом шаге ее сердце заколотилось так, что перехватило дыхание.

На шестьдесят седьмом ее прошиб пот, и под мышками защипало.

На девяносто четвертом она сбивчивым шепотом взмолилась: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Сто шагов. Пиппа остановилась под деревом и огляделась.

Никого. Только пунктирные тени полуоблетевших деревьев и опавшая листва всех оттенков, от красного до бледно-желтого.

Прямо над головой послышался долгий протяжный свист, который затем распался на четыре коротких хлопка. Пиппа подняла глаза и увидела алого воздушного змея; контуры крыльев отчетливо вырисовывались на фоне неяркого неба. Спустя несколько секунд диковинная птица исчезла из поля зрения, и Пиппа вновь осталась одна.

Прошла почти минута, прежде чем телефон в кармане подал голос. Она торопливо достала его и прочитала:

«Разбей все гаджеты и оставь под деревом. Никому не рассказывай о том, что разузнала. Больше никаких расспросов об Энди. На этом все».

Пиппа перечитала сообщение еще и еще раз. Затем выдохнула и убрала телефон. Ее кожа горела от взгляда убийцы, неведомо откуда наблюдавшего за ней.

Она опустилась на колени, поставила рюкзак на землю и достала из него ноутбук, зарядку и обе карты памяти. Разложив все на листве, она открыла крышку компьютера.

Затем выпрямилась и наступила каблуком на первую флешку. Перед глазами все поплыло. Половинка пластикового корпуса с треском отскочила в сторону. Металлический разъем согнулся. Она ударила каблуком еще раз, потом наступила левой ногой на вторую, и попрыгала на обеих ногах, пока флешки не рассыпались на части.

Теперь пришла очередь ноутбука. Экран блеснул, отражая тусклый солнечный свет. Она занесла ногу и ударила по своему силуэту. Экран развернулся в одну плоскость с клавиатурой; его обезобразила большая, похожая на паучье гнездо, сетка трещин.

Первая слезинка скатилась на подбородок. Пиппа ударила снова, на этот раз по клавиатуре. Несколько клавиш с буквами отлетели в грязь. Она наступила на экран, продавив подошвой стекло.

Пиппа прыгала снова и снова; слезинки катились по ее щекам, догоняя друг друга.

Корпус клавиатуры совсем развалился, обнажив материнскую плату и вентилятор под ней. Печатная плата с зеленым защитным покрытием под каблуком Пиппы раскололась на части, вентилятор выпал наружу. Она подпрыгнула еще раз, споткнулась об искореженный компьютер и упала навзничь в мягкую листву.

Пиппа всхлипнула, затем села, подняла ноутбук с висящим на одной петле разбитым экраном, и с размаху треснула им о ствол ближайшего дерева. С глухим стуком отскочив от ствола, он упал на землю, развалился на части и остался лежать среди корневищ грудой мертвых деталей.

Пиппа закашлялась, жадно глотая воздух ртом. Лицо горело от соленых слез.

Она ждала, не зная, что должна делать дальше. Все, что от нее требовали, выполнено; значит, Барни вот-вот отпустят и он прибежит сюда? Или нужно ждать очередного сообщения? Она звала пса по имени и продолжала ждать.

Прошло более получаса. Ничего. Ни сообщения. Ни Барни. Ни звука. Только с корта долетали детские крики.

Пиппа встала на ноги. Ступни болели – возможно, она натерла мозоли. Она взяла пустой рюкзак и пошла прочь, бросив последний взгляд на искореженный ноутбук.

– Где ты была? – спросил Виктор, открывая дверь.

Прежде чем поехать домой, Пиппа еще некоторое время посидела в машине на парковке, дожидаясь, пока покрасневшие от слез глаза придут в норму.

– Я не могла сосредоточиться, – устало проговорила она, – и решила позаниматься в кафе.

– Понимаю, – тепло улыбнулся он. – Иногда смена обстановки помогает.

Пиппа ненавидела ложь, но куда деваться?

– А в кафе, папа, кое-что случилось. Не знаю, как так вышло. Я отлучилась в туалет, всего на минуту, а когда вернулась, мой ноутбук исчез. Никто ничего не видел. Украли.

Она опустила глаза, разглядывая стоптанные сапоги.

– Прости. Я не должна была оставлять его без присмотра…

Виктор не дал ей договорить и обнял. Именно то, чего ей сейчас так не хватало!

– Не глупи. Вещи – не главное. Купим новый. Главное, ты сама в порядке. Верно?

– Верно. Я в порядке. Как поиски?

– Пока ничего. Джош и мама вечером снова отправятся в лес, а я собираюсь обзвонить местные приюты для животных. Мы найдем его, солнышко.

Она кивнула, высвобождаясь из объятий. Они найдут Барни; она ведь выполнила то, что от нее требовали. Выполнила условия сделки. Как бы хотелось рассказать все семье, пусть они хоть немного расслабятся! Но нет, нельзя. Вот еще одна тайна Энди Белл, которая и саму Пиппу поймала в ловушку.

Сможет ли она теперь бросить проект? Отступиться, зная о невиновности Сэла? Зная, что убийца ходит где-то рядом, по тем же улицам Килтона? А ведь придется. Ради Барни, которого она любила десять лет и который десять лет отвечал ей еще большей любовью. Ради безопасности своей семьи. А еще Рави… Как убедить его? Он должен отречься от брата; иначе в следующий раз в лесу найдут его тело. Выбора нет. Придется принять решение, как это ни тяжело. Пиппе казалось, будто обломки разбитого ноутбука вонзились в грудь и при каждом вдохе вызывают мучительную боль.

Пиппа поднялась наверх и просмотрела свои записи для подготовки к экзамену. Вечерело; она зажгла настольную лампу в форме гриба. Включила на телефоне саундтрек к «Гладиатору» и принялась за работу, постукивая ручкой в такт музыке. В дверь поскреблись; она поставила музыку на паузу и развернулась вместе с креслом.

– Да!

Виктор вошел и прикрыл за собой дверь.

– Вся в работе, солнышко?

Пиппа кивнула. Он оперся спиной о стол и скрестил ноги.

– Послушай меня, Пип. Барни только что нашли.

Воздух застрял у нее в горле.

– П-почему ты не рад?

– Его нашли в реке. – Виктор взял Пиппу за руку. – Мне жаль, милая. Он утонул.

Она откатилась назад и затрясла головой.

– Нет. Он не мог утонуть… Это не… Он не мог…

– Прости, солнышко. – Нижняя губа Виктора дрожала. – Барни погиб. Завтра мы похороним его. В саду.

– Нет, так не должно быть! – Пиппа вскочила и оттолкнула Виктора, пытавшегося ее обнять. – Он жив. Это нечестно! – Горячие слезы брызнули у нее из глаз и покатились вниз по щекам. – Он не мог погибнуть. Это невозможно! Я не… не…

Она осела на пол и обхватила руками колени. Внутри словно разверзлась черная зияющая пропасть.

– Я виновата во всем. – Она уткнулась лицом в колени. – Это все я… Как же мне теперь жить…

Отец сел рядом и заключил ее в объятия.

– Пип, тебе не стоит укорять себя, ни единой секунды. Не твоя вина, что он убежал от тебя.

– Это несправедливо, папа. – Она уткнулась ему в грудь. – Как такое могло случиться? Барни не должен был умереть. Я хочу, чтобы Барни жил.

– Я тоже, – прошептал Виктор.

Они сидели на полу и плакали. Пиппа даже не услышала, как в спальню вошли мама и брат, пока они не втиснулись рядом и Джош не положил голову на плечо сестры.

– Так быть не должно…

Они похоронили Барни после полудня. Пиппа с Джошем решили весной посадить на могиле подсолнухи – такие же золотистые и счастливые, каким был пес.

Ненадолго забежали Кара и Лорен. Кара явилась нагруженная печеньем, которое сама испекла. Пиппа почти не могла говорить; стоило произнести хоть слово, как на глаза наворачивались слезы, а из горла вырывался крик боли. Невыносимое ощущение, когда тоску и гнев нельзя выплеснуть одновременно. Подруги не стали засиживаться.

К вечеру тоска усилилась; у Пиппы звенело в ушах, она чувствовала себя выжатой, как лимон. Барни не вернется, и даже ни с кем нельзя поделиться, почему так случилось. Хранить тайну, как и осознание своей виновности в его гибели, оказалось самым тяжелым.

В дверь спальни тихонько постучали. Пиппа уронила ручку на чистую страницу и хриплым голосом проговорила:

– Войдите!

Дверь открылась, и в комнате появился Рави.

– Привет. – Он отбросил со лба челку. – Как ты?

– Так себе. А что ты здесь делаешь?

– Ты не отвечала на сообщения, и я забеспокоился. И листовки с утра уже не висят. Твой отец рассказал мне о случившемся. – Рави закрыл за собой дверь и прислонился к косяку. – Прими мои соболезнования, Пип. Знаю, словами горю не поможешь, но люди всегда так говорят. Мне очень жаль.

– И есть только один человек, который во всем виноват. – Пиппа продолжала смотреть на белый лист бумаги.

– Так бывает всегда, когда умирает тот, кого мы любим, – вздохнул Рави. – Мы обвиняем себя. Со мной тоже так было, Пип. И прошло много времени, чтобы понять – не я виноват; в жизни порой случаются ужасные вещи. И мне стало легче. Надеюсь, ты пройдешь через это быстрее.

Пиппа пожала плечами.

– А еще я хотел сказать, – он откашлялся, – не переживай по поводу срока, который мы себе назначили. Не страшно, что он близится. Знаю, как для тебя важно защитить Наоми и Кару. Можем дать себе больше времени. Ты и так перенапряглась, после всех этих событий нужен перерыв. Да еще и экзамен на носу. – Он почесал в затылке, и волосы вновь упали на глаза. – Мой брат невиновен, и не важно, что пока об этом никто больше не знает. Я ждал пять лет; могу подождать еще немного. А между делом обдумаю, что нам уже удалось накопать.

Пиппа ощутила пустоту в груди. Сейчас она причинит Рави боль. Другого выхода нет. Единственный способ заставить его отступиться ради его же безопасности. Убийца Энди и Сэла, кто бы он ни был, уже доказал свою готовность убивать снова. И нельзя допустить, чтобы Рави стал следующим.

Она не смогла посмотреть на него. Такое же, как у брата, бесхитростное лицо и добрая улыбка, а глаза темные и настолько глубокие, что в них можно упасть. И потому опустила взгляд.

– Я больше не занимаюсь проектом. Я от него отказалась.

Он резко выпрямился.

– Что это значит?

– Это значит, я отказалась от расследования. Я уже написала своему руководителю и сообщила, что либо меняю тему, либо вообще бросаю работу. С меня хватит.

– Но… я не понимаю. – В его голосе зазвучала обида. – Это же не только проект, Пип. Ты ведь хотела узнать правду о моем брате и о тех событиях. Ты не можешь просто так взять и бросить все. А как же Сэл?

Сэл… Если она о ком-то и думала, так это о нем. Разве Сэл пожелал бы своему младшему брату умереть под деревом, как и он сам?

– Прости, я больше не могу.

– Я не… что… Да посмотри же на меня! – выкрикнул он.

Только не это.

Рави подошел к столу и, присев на корточки, уставился на Пиппу снизу вверх.

– Что происходит? Я вижу, что-то не то. Ты никогда не поступила бы таким образом. Если…

– Просто у меня нет сил, Рави. – Она впервые взглянула на него и тут же об этом пожалела: стало только тяжелее. – Я не могу продолжать расследование. Я не знаю, кто убил Энди и Сэла. Я не смогу справиться с задачей. С меня хватит.

– Мы сможем, – отчаянно выкрикнул он. – Вдвоем мы справимся!

– Я пас. Не забывай, я обычная девчонка.

– Какой идиот тебе это сказал? Ты не какая-то там обычная девчонка, ты, черт возьми, Пиппа Фитц-Амоби! – Он улыбнулся. Более печального зрелища ей не доводилось видеть. – В целом мире нет подобной тебе! Если ты смеешься над моими шутками, значит, с тобой что-то не так. Мы так близки к разгадке, Пип. Мы знаем, что Сэл невиновен; что кто-то повесил на него убийство Энди и убил его самого. Ты не можешь остановиться. Ты поклялась. Ты хочешь найти убийцу, так же как и я.

– Я раздумала, – отрезала она. – И ты меня не переубедишь. Слышать не могу обо всем этом. И об Энди, и о Сэле.

– Но ведь Сэл невиновен?

– Доказывать это – не мое дело.

– Это твое дело! Ты сама так решила! – Рави уперся руками в колени и встал. Теперь его голос доносился сверху. – Ты ворвалась в мою жизнь, дала надежду, которой у меня до сих пор не было. И ты не можешь просто так взять и отобрать ее; ты знаешь, как мне это нужно! Ты не можешь сдаться, иначе это не ты.

– Мне жаль.

Они надолго замолчали. Пиппа не поднимала глаз.

– Ладно, – ледяным тоном произнес Рави. – Не знаю, почему ты так поступаешь, но с меня хватит. Я сам пойду в полицию с фото, подтверждающим алиби Сэла. Перешли мне файл.

– Не могу. Мой ноутбук украли.

Рави окинул взглядом стол. Затем в отчаянии бросился к нему и начал перекладывать с места на место заметки к экзамену и прочие бумаги.

– Где распечатка? – Он повернулся к Пиппе, скомкав в руке пачку листов.

Снова придется лгать. И на этот раз Рави может не выдержать.

– Я ее уничтожила. И выбросила.

Рави едва не испепелил ее взглядом. Пиппа застыла, как парализованная.

– Что ты наделала? Зачем? – Бумаги выскользнули из его рук и разлетелись по полу, как отрубленные крылья. Несколько листков приземлились Пиппе на ноги.

– Потому что я больше не желаю участвовать в этой истории! Не стоило и начинать.

– Это нечестно! – У Рави на шее вздулись вены. – Мой брат невиновен, а ты избавилась от единственной нашей улики. Ты самоустранилась от расследования. И кто ты теперь, Пип? Чем ты лучше всех других жителей Килтона, которые пишут на стенах нашего дома слово «твари»? Которые разбивают нам окна? Которые издевались надо мной в школе, которые смотрят на меня… сама знаешь как. Нет, ты еще хуже. Они, по крайней мере, не сомневаются в виновности Сэла.

– Прости, – еле слышно произнесла она.

– Нет, это ты меня прости! – его голос сорвался. Он провел рукавом по лицу, смахивая злые слезы, и бросился к двери. – Прости, что ошибся в тебе. Ты всего лишь девчонка. Такая же бессердечная, как Энди Белл!

Рави закрыл лицо руками, выскочил из комнаты и метнулся к лестнице.

Пиппа в последний раз смотрела ему вслед.

Когда внизу хлопнула входная дверь, она сжала ладонь в кулак и ударила по столу. Стакан с ручками и карандашами подпрыгнул; ручки рассыпались в стороны.

Пиппа поднесла ладони ко рту и беззвучно закричала.

Рави ненавидит ее. Зато теперь ему ничто не угрожает.

Пиппа сидела в гостиной с Джошем, учила его играть в шахматы. Первый матч подходил к концу, и, несмотря на все усилия Пиппы, брат остался с королем и двумя пешками, которые он упорно называл «плешками».

В дверь постучали. Пиппа с новой остротой ощутила отсутствие Барни. Сейчас пес бросился бы к двери, цокая когтями по паркету – он так обожал приветствовать гостей!

Мама пошла отпирать дверь. В гостиную вплыл ее голос:

– А, Рави! Заходи!

Пиппу чуть не стошнило.

Она поставила коня на доску и выскочила из гостиной. Смущение граничило с паникой. Как он мог вернуться после вчерашнего? Как ему не претило смотреть ей в глаза? Неужели он в таком отчаянии, что пришел выложить все ее родителям и вынудить ее пойти в полицию? Ну уж нет! Хватит с нее смертей!

Рави стоял у двери и открывал вместительный спортивный рюкзак.

– Мама приносит вам свои соболезнования. – Он достал из рюкзака два больших пластмассовых контейнера. – Она пожарила цыпленка карри, на случай если вы не в состоянии готовить.

– О, как это мило с ее стороны! – Лиэнн взяла контейнеры из рук Рави. – Спасибо! Заходи, не стой у двери. Если дашь мне телефон своей мамы, я поблагодарю ее лично.

– Рави… – произнесла Пиппа.

– Привет, тридцать три несчастья, – ласково поздоровался он. – Можно с тобой поговорить?

Они прошли в ее комнату. Рави прикрыл дверь и поставил сумку на ковер.

– Э-э… – Пиппа запнулась, пытаясь догадаться по его лицу, в чем дело. – Я не понимаю… Зачем ты пришел?

Он придвинулся на шаг.

– Я всю ночь ломал голову. В буквальном смысле всю ночь; только под утро наконец уснул. И вот до чего додумался: есть лишь одна причина, которая объясняет твой поступок. Я слишком хорошо тебя знаю и не мог ошибиться.

– Я не…

– Кто-то похитил Барни, верно? Кто-то угрожал тебе, похитил твою собаку и убил ее, чтобы заставить тебя отказаться от расследования дела Энди и Сэла.

В комнате повисла вязкая тишина.

Пиппа кивнула; на ее глаза тут же навернулись слезы.

– Не плачь. – Рави торопливо шагнул вперед, привлек Пиппу к себе и заключил в объятия. – Я здесь. Я с тобой.

Пиппа прижалась к нему. И внезапно все муки, все тайны, которые она держала в себе, высвободились – словно испарились от жара. Она впилась ногтями в ладони, чтобы сдержать слезы.

– Теперь рассказывай, что случилось. – Он наконец отпустил ее.

Пиппа не находила слов; язык заплетался. И она молча протянула Рави телефон.

– Ого! – Рави быстро проглядел сообщения от Невидимки и широко распахнул глаза. – Пип, тут кто угодно испугается.

– Он обманул меня. – Она шмыгнула носом. – Обещал вернуть Барни, а потом все равно убил.

– Слушай, так это ведь не первая угроза? – Рави прокрутил экран. – Вот еще послание, от 8-го октября.

– И оно тоже не первое. – Пиппа открыла нижний ящик стола и вручила Рави два листа с печатным текстом. – Одно подбросили мне в спальный мешок 1-го сентября, когда мы с ребятами ночевали в лесу. Тогда за нами кто-то подсматривал. А другое я нашла в школе у себя в шкафчике, на прошлой неделе. Я проигнорировала угрозы и продолжила расследование. Барни погиб из-за моей самонадеянности. Я вообразила себя непобедимой, а ведь это не так. Мы должны остановиться. Вчера… прости, я не знала, как еще убедить тебя, разве что наговорить такого, чтобы ты меня возненавидел. Чем дальше от меня, тем безопаснее.

– От меня так просто не отделаться. – Рави поднял глаза. – И дело не закончено.

– Нет, закончено. – Пиппа взяла у него бумаги и положила на стол. – Барни убит. А кто следующий? Ты? Я? Убийца был здесь, в моем доме, в моей комнате. В доме, где живет мой девятилетний брат. Читал мои записи в компьютере и оставил предупреждение в журнале расследования. Рави, если мы не остановимся, то подвергнем опасности многих людей. Твои родители могут лишиться и последнего оставшегося у них сына… – Она запнулась, представив его мертвое тело на земле среди осенней листвы, а рядом с ним Джоша. – Убийце известно все, что известно нам. Он нанес удар, а ведь нам есть что терять. Мне очень жаль, но это значит, я должна отречься от Сэла. Прости меня.

– Почему ты раньше не рассказала мне об угрозах?

Она пожала плечами.

– Вначале я решила, это розыгрыш. И не захотела признаваться тебе. Вдруг заставишь остановиться? А потом уже влипла и решила держать все в секрете. Подумаешь, угрозы! Сама справлюсь! Поступила, как дура, и вот теперь расплачиваюсь.

– Никакая ты не дура; ты с самого начала была права насчет Сэла. Мы знаем, он невиновен. Только этого недостаточно. Мой брат заслужил, чтобы все знали: он до конца оставался хорошим и достойным человеком. Мои родители должны знать! А у нас теперь даже нет того фото, чтобы доказать его алиби.

– Фото есть, – возразила Пиппа, доставая распечатку из нижнего ящика стола. – Как я могла его уничтожить? Вот только оно нам не поможет.

– Почему?

– Убийца следит за мной, Рави. Следит за нами обоими. Допустим, мы пойдем в полицию, а они нам не поверят, скажут, это фотошоп. Тогда – все. Мы собираемся зайти с последней карты, а она недостаточно сильна. И что дальше? Похитят Джоша? Или тебя? Кто еще погибнет? – Она уселась на кровать и принялась теребить носки. – У нас нет неопровержимой улики. Снимок – еще не доказательство; его можно интерпретировать по-разному, да к тому же он удален из сети. Кто мы такие, чтобы нам поверили? Брат Сэла и семнадцатилетняя школьница. Я и сама-то с трудом себе верю. Все, чем мы располагаем, – это неправдоподобные истории об убитой девушке. А еще ты знаешь, как полиция относится к Сэлу. Как и весь город. Нельзя ставить наши жизни на кон, имея единственное фото.

– Нельзя, – кивнул Рави. – Ты права. Да тут еще и один из главных в списке подозреваемых – полицейский. Это неразумно. Даже если в полиции нам вдруг поверят и вновь откроют дело, поимка настоящего убийцы может занять много времени. А его у нас нет. – Он подкатил кресло к кровати, уселся на него верхом и посмотрел Пиппе в глаза. – Значит, остается единственный вариант – найти убийцу самим.

– Мы не… – начала Пиппа.

– Ты всерьез считаешь, что самоустраниться – лучший выход? Как ты сможешь дальше жить в Килтоне и чувствовать себя в безопасности, зная, что человек, убивший Энди, Сэла и твою собаку, ходит по тем же улицам и следит за тобой?

– Как-нибудь.

– Ты умная девушка, а сейчас поступаешь как идиотка. – Он положил руки на спинку кресла и оперся на них подбородком.

– Он убил моего пса, – напомнила Пиппа.

– А еще он убил моего брата. Что мы с этим будем делать? – Рави выпрямился; в его темных глазах вспыхнула искра. – Забудем про все, спрячемся в нору? Будем продолжать жить, а убийца пусть гуляет и следит за нами? Или будем бороться? Вычислим его и покараем? Отправим за решетку, чтобы больше никому не причинил зла?

– Ведь он узнает, что мы продолжаем расследование.

– Не узнает. Мы проявим осторожность. Больше никаких разговоров с подозреваемыми из твоего списка. Вообще никаких разговоров. В школе заявишь, что отказываешься от проекта. Будем знать только ты и я. Отгадка где-то рядом, она кроется в том, что нам уже известно.

Пиппа молчала.

– Если недостаточно аргументов, вот тебе последний. – Рави повернулся к рюкзаку. – Я принес свой ноут. Пока мы не закончим, он твой. – Он достал ноутбук из рюкзака и помахал им.

– Но…

– Он твой. Можешь использовать для подготовки к экзамену, можешь печатать все, что вспомнишь из журнала расследования. Записи бесед и так далее. Я уже оставил кое-какие заметки. Все твои записи пропали, но…

– Мои записи не пропали.

– То есть?

– Я отправляла файлы себе на почту, на всякий случай. – Она полюбовалась, как губы Рави расплываются в улыбке. – Ты за кого меня держишь? За полную дуру?

– Что ты, сержант. Я знаю, ты предусмотрительная умница. Так значит, да? Или мне принести еще и кексов, умаслить тебя?

Пиппа выхватила у него ноутбук.

– Хватит рассиживаться! У нас двойное убийство!

Они распечатали все: записи из журнала расследования, копии страниц из ежедневника Энди, фото подозреваемых, множество других снимков – встречу Хоуи со Стэнли Форбсом на парковке, Джейсона Белла с новой женой, отель «Зеленый дом», дом Макса Хастингса, фото Энди из газет, семейство Белл в трауре, подмигивающего прямо в камеру Сэла; переписку Пиппы с Эммой Хаттон, имейлы о наркотиках на вечеринках от имени вымышленного репортера Би-би-си, статьи из интернета о действии рогипнола и одноразовых телефонах; фото средней школы Килтона, фото Дэниела да Сильвы, обыскивающего дом Энди в числе других полицейских; статьи Стэнли Форбса о Сэле, фото Нэт да Сильвы рядом с информацией о «насильственных действиях с причинением легких телесных повреждений», черный «Пежо-206» на фоне фрагмента карты города с тупиком Роумер и домом Хоуи, заметки из газет о ДТП на трассе А413 в сочельник 2011 года, скриншоты сообщений от Невидимки и сканы записок с угрозами с указанием места и времени.

– Не очень-то ответственно с точки зрения экологии, – произнес Рави, обводя глазами усеянный распечатками пол. – Только я всегда хотел иметь доску с материалами расследования.

– Я тоже. Вот заранее подготовилась, запаслась канцтоварами. – Она извлекла из ящика стола баночку с цветными канцелярскими кнопками-гвоздиками и катушку красных ниток.

– И конечно, красные нитки завалялись у тебя случайно?

– У меня завалялись нитки всяких цветов.

– Кто бы сомневался.

Пиппа сняла висевшую над столом пробковую доску и сняла все приколотые к ней бумаги – фото Пиппы в одиночку, с друзьями, с Джошем и Барни, расписания уроков, цитаты из Майи Энджелоу[29]. Теперь можно было приступать к сортировке распечаток.

Усевшись на пол, они прикрепляли распечатки к доске блестящими кнопками вокруг фотографий соответствующих подозреваемых. В центре расположили Энди и Сэла. Когда они начали прокладывать связи с помощью ниток и цветных фломастеров, зазвонил телефон Пиппы. Номер в списке контактов не значился.

Она нажала зеленую кнопку.

– Алло!

– Привет, Пип. Это Наоми.

– Привет. Странно, у меня не сохранен твой номер.

– О, так ведь я свой телефон разбила. Жду, пока починят. А сейчас звоню с временного.

– Ах да, Кара мне говорила. В чем дело?

– Я провела выходные у друзей, и Кара только что рассказала мне о Барни. Мне очень жаль, Пип. Как ты сама?

– Пока не очень. Хотя справлюсь.

– Понимаю, тебе сейчас не до того, но я узнала, что двоюродный брат моей подруги тоже учился в Кембридже. Если хочешь, я могу договориться, и он напишет тебе – как проходят экзамены, собеседования и все такое прочее.

– Да, пожалуйста! Очень интересно! – оживилась Пиппа. – Это может мне помочь. Я тут несколько забросила подготовку к поступлению. – Она многозначительно посмотрела на Рави, склонившегося над стендом.

– О’кей, отлично. Я попрошу подругу связаться с братом. Экзамен в четверг?

– Да.

– Ну что ж, если до тех пор не увидимся, желаю удачи. Покажи им класс.

– Итак, – сказал Рави, когда Пиппа дала отбой, – осталось несколько зацепок, к которым не ведут нити: отель «Зеленый дом», перечеркнутый номер телефона в ежедневнике Энди, – он ткнул пальцем в доску, – и одноразовый телефон. А еще мы так и не выяснили, кто одновременно знал о ДТП, знал номера телефонов друзей Сэла и твой номер. Пип, а может, мы напрасно усложняем? По-моему, все указывает на одного человека.

– Макса?

– Давай сосредоточимся на неопровержимых фактах. Никаких «если» и «может быть». Макс – единственный, кто имел непосредственное отношение к ДТП.

– Верно.

– К тому же он единственный, кто знал номера телефонов Наоми, Милли и Джейка. И разумеется, свой собственный.

– Нэт и Хоуи тоже могли это знать.

– Именно что «могли». А мы работаем с фактами. – Он ткнул пальцем в сектор Макса на доске. – Макс уверяет, что якобы нашел фото обнаженной Энди, снятое в «Зеленом доме». А на деле она могла встречаться там именно с ним. Он покупал у Энди рогипнол; девушкам на вечеринках подсыпали наркотики; возможно, Макс потом насиловал девушек. Он по уши в дерьме, Пип.

Рави пришел к тем же выводам, что и Пиппа чуть раньше, и она понимала – сейчас он упрется в стену.

– А еще, – продолжил Рави, – он единственный, кто точно знал твой номер.

– Вообще-то не он один. Нэт тоже знает; я сперва пыталась расспросить ее по телефону. И Хоуи: я забыла скрыть свой номер, когда на парковке хотела удостовериться, что это он. А первые угрозы от Невидимки пришли сразу после того.

– Ого!

– Однако нам известно: когда исчез Сэл, Макс был в школе и давал показания полиции.

Рави сел на пол.

– Наверняка мы что-то упускаем.

– Продолжаем работу! – Пиппа потрясла баночкой с кнопками.

Парень отрезал еще красных ниток.

– О’кей. Двое да Сильва безусловно связаны. Дэниел связан еще и с отцом Энди, а также с Максом, потому что он оформлял протокол, когда тот разбил машину, и мог знать о ДТП.

– Верно, – добавила Пиппа, – и не исключено, что он прикрывал тех, кто подсыпал наркотики в напитки девушкам.

– О’кей, – согласился Рави, усердно обматывая нитку вокруг кнопки, и вдруг сдавленно вскрикнул – кнопка вонзилась ему в большой палец. Сквозь кожу тут же проступила крошечная алая бусинка.

– Пожалуйста, прекрати истекать кровью прямо над доской, – попросила Пиппа.

Рави сделал вид, что бросает в нее кнопку.

– Макс также знаком с Хоуи. Они оба вместе с Энди были вовлечены в торговлю наркотиками. – Рави обвел пальцем все три лица.

– Ага. А еще Макс знал Нэт, они вместе учились. И не забываем про слухи о том, что ее опоили.

Красные нити опутали доску, словно паутина; практически все они пересекались друг с другом.

– Итак, вот что мы имеем. – Рави поднял глаза на Пиппу. – Все подозреваемые косвенно связаны друг с другом, начиная с Хоуи и заканчивая Джейсоном Беллом. Может, наша пятерка провернула дело вместе?

– Ты еще приплети какого-нибудь злобного двойника.

На следующий день в школе друзья носились с Пиппой как с писаной торбой, при этом не упоминали Барни и вообще старались обходить эту тему стороной. Лорен поделилась с подругой последним апельсиновым кексом; Коннор в кафетерии уступил место по центру стола, чтобы та не сидела с краю, как отверженная. Кара не отходила от нее, безошибочно угадывая, когда говорить, а когда лучше помолчать. Друзья даже смеялись не слишком громко и каждый раз оглядывались при этом на Пиппу.

Она же большую часть дня просидела молча и глаз не поднимала от учебников, пытаясь думать только об экзамене и выбросить из головы все остальное. Ради тренировки она писала сочинения в уме, делая вид, будто слушает учителей – мистера Уорда на уроке истории и мисс Уэлш на уроке политологии. Миссис Морган встретила ее в коридоре, зажала в угол и с мрачным лицом огласила список причин, по которым менять тему ВКП уже поздно. Пиппа буркнула в ответ «Я понимаю» и удалилась прочь, слыша, как за спиной руководительница со вздохом проговорила: «Ох уж эти дети!»

Дома она первым делом направилась на «базу» и открыла ноутбук Рави. Подготовка к экзамену подождет, еще вся ночь впереди. И наплевать, что под глазами у нее уже проступили темные круги. Мама думает, она не спит из-за Барни; на самом деле на сон у Пиппы просто не оставалось времени.

Она открыла в браузере страницу отеля «Зеленый дом». Они с Рави решили разделить обязанности: пока Пиппа прорабатывает отель, Рави занимается номером телефона из ежедневника. Девушка уже отправила сообщения некоторым бывшим постояльцам «Зеленого дома», запостившим отзывы в марте-апреле 2012 года – вдруг кто-то вспомнит яркую блондинку? Однако пока что ответов не было.

Потом она перешла по ссылке на сайт, осуществляющий бронирование. На странице «Контакты» имелся номер телефона с заманчивым предложением «Звоните нам в любое время!». Надо рискнуть и представиться родственницей старой хозяйки отеля; возможно, она сумеет как-нибудь заполучить информацию пятилетней давности. Вероятно, из этой затеи ничего не выйдет; но попытаться стоит. Вдруг потянет за ниточку и вытащит тайного взрослого любовника…

Пиппа разблокировала телефон и нажала зеленую кнопку. Открылся список последних звонков. Она начала вбивать номер компании, и вдруг палец сам собой завис над клавиатурой – в голове промелькнула какая-то мысль. Глаза уставились на экран. От ставшей уже четкой мысли закружилась голова.

– Постой-ка, – произнесла Пиппа вслух и вернула список последних звонков.

Вот он, верхний номер. С него вчера звонила Наоми. С временной симки. Пиппа всмотрелась в цифры; внутри у нее зародилось жуткое и одновременно странное чувство.

Она вскочила с кресла так быстро, что оно крутанулось и ударилось о стол. Не выпуская из рук телефон, опустилась на колени и вытащила из-под кровати пробковую доску. В самом центре доски улыбалась Энди, окруженная множеством распечаток.

Вот она, страница из ежедневника. На самом верху зачеркнутый номер телефона. Пиппа перевела взгляд с каракулей на временный номер Наоми.

07700900476

Номер не совпадал ни с одной из двенадцати возможных комбинаций, но был к ним очень близок. В свое время Пиппа решила, что третья с конца цифра либо семерка, либо девятка. А если она ошибочно приняла петлю за часть цифры, и третья с конца – четверка?

Она вновь опустилась на пол. Абсолютной уверенности нет. Нельзя стереть каракули и увидеть, что под ними. Только уж больно старый номер Наоми похож на номер в ежедневнике Энди. Случайное совпадение? Верится с трудом… Номер тот же, иначе быть не может. А дальше что? Если это очередная никуда не ведущая нить? Подумаешь, Энди для чего-то записала телефон лучшей подруги своего бойфренда. Улика та еще.

Тогда откуда же такая пустота внутри?

Потому что если Макс – подходящий кандидат на роль убийцы, то Наоми походит еще больше. Она знала о ДТП. Знала телефоны Макса, Милли и Джейка. Знала телефон Пиппы. Могла ускользнуть из дома Макса, пока Милли спала, и перехватить Энди той ночью. Наоми давно дружила с Сэлом. Она знала, где устроили кемпинг Пиппа и Кара. Знала, где Пиппа обычно прогуливается с Барни. В той же лесополосе, где убили Сэла.

Наоми есть что терять, если откроется правда о ДТП. А вдруг она может потерять еще больше? Вдруг она причастна к смерти Энди и Сэла?

Пиппа бежала впереди паровоза, и возможно, ее усталые мозги допустили осечку. Всего лишь номер телефона, записанный Энди. Это не указывает на причастность Наоми к чему бы то ни было. Однако когда Пиппа догнала свои мозги, она поняла, что делать.

После того как она вычеркнула Наоми из списка подозреваемых, пришла еще одна распечатанная записка с угрозами: та, которую подбросили в шкафчик. В начале сентября Пиппа изменила настройки ноутбука Кары, и теперь он сохраняет все документы, которые печатает принтер Уордов.

Если Наоми имеет отношение к запискам, то есть надежный способ это подтвердить.

При виде ножа в руке Наоми Пиппа отпрянула.

– Осторожнее!

– Тьфу! – Наоми с досадой тряхнула головой. – Глаза получились разные.

Она повернула тыкву «лицом» к Пиппе и Каре.

– Слегка смахивает на Трампа, – хихикнула Кара.

– А я вырезала «злую кошку». – Наоми положила нож на стол, рядом с внутренностями тыквы.

– Продолжай в том же духе. Отличная работа. – Кара вытерла руки и направилась к буфету.

– Как раз работы у меня и нет.

– Черт, да что такое? – проворчала Кара, встав на цыпочки и обшаривая верхнюю полку буфета. – Куда подевались две пачки печенья? Мы с папой два дня назад вместе покупали.

– Не знаю. Я их не ела. – Наоми подошла к Пиппе и восхищенно посмотрела на ее изделие. – А на что похожа твоя тыква, Пип?

– На глаз Саурона.

– Или на вагину в огне. – Вместо печенья Кара достала банан.

– Ужас какой, – засмеялась Наоми.

Нет, ужас был в другом.

К тому времени, как Кара с Пиппой вернулись из школы, Наоми уже запаслась тыквами и приготовила ножи. Что ж, отступать некуда.

– Наоми, – начала Пиппа, – спасибо тебе за звонок насчет Кембриджа. Я получила имейл от двоюродного брата твоей подруги. Масса полезной информации.

– Я рада, – улыбнулась та. – Не стоит благодарности.

– Твой телефон скоро починят?

– В сервисе клянутся, что завтра уже точно. И сколько можно тянуть?

Пиппа кивнула, старательно изображая сочувствие.

– Что ж, по крайней мере, у тебя есть старый телефон с рабочей симкой. Какое счастье, что ты ее сохранила.

– Счастье, что у папы завалялась запасная микро-симка с предоплаченным тарифом. Да еще и бонус: на ней восемнадцать фунтов осталось. А на моей как раз кредитный лимит заканчивается.

Пиппа чуть не выронила нож. У нее зазвенело в ушах.

– Симка твоего папы?

– Ага, – ответила Наоми и вонзила нож в тыкву, высунув язык от усердия. – Кара нашла у него в столе. На дне ящика для всякой всячины. Знаешь, в любой семье есть такой ящик, с кучей старых зарядок, иностранных монет и прочим хламом.

Звон в ушах усилился, голова загудела, как колокол. Пиппу замутило, во рту появился металлический привкус.

Номер телефона принадлежал Эллиоту.

В ежедневнике Энди записан старый телефон Эллиота.

В последнюю неделю жизни Энди назвала мистера Уорда козлом.

Эллиот.

– Пип, что с тобой? – спросила Кара, вставляя внутрь тыквы зажженную свечу.

– Все нормально, – усиленно замотала головой Пиппа. – Просто… просто есть хочется.

Тыква Кары засветилась и словно ожила.

– Я хотела предложить тебе печенья, да оно, как всегда, исчезло. Может, гренки сделать?

– Э-э… спасибо, нет.

– Я кормлю тебя, потому что люблю.

Рот Пиппы наполнился вязкой слюной. То, что она сейчас подумала… нет, не может быть. Вероятно, Эллиот предложил Энди позаниматься с ней дополнительно, и она записала его телефон. Наверняка так и было. Он не убийца. Нужно успокоиться. Глубоко вдохнуть. Номер телефона еще ничего не доказывает.

Однако есть способ доказать.

– А давайте включим под Хэллоуин какую-нибудь жуткую музыку! Кара, я возьму твой ноут?

– Да, поднимись в спальню, он на кровати.

Пиппа вышла из кухни и закрыла дверь. Затем бросилась вверх по лестнице в комнату Кары и через несколько секунд уже спускалась вниз с ноутбуком под мышкой. Ее сердце бешено колотилось, заглушая даже звон в ушах.

Она проскользнула в кабинет Эллиота и плотно закрыла дверь, покосившись на стоящий на столе принтер. С картин Изобель Уорд на нее смотрели люди в ярких одеждах. Пиппа положила ноутбук Кары на кресло с кроваво-красной обивкой, опустилась перед ним на колени и открыла крышку.

Компьютер ожил; она открыла панель управления и перешла на вкладку «Устройства и принтеры». Занесла курсор над принтером «Фредди-младший», кликнула правой кнопкой и, затаив дыхание, выбрала в контекстном меню верхний пункт: «Просмотр очереди печати».

Появилось окно в синей рамке. Внутри таблица с шестью столбцами: имя документа; состояние; владелец; число страниц; размер; поставлено в очередь.

Документов было множество. Вчера Кара распечатала «Личное заявление черновик 2». Пару дней назад с компьютера Эллиота пришел файл «Рецепт печенья без глютена». Несколько документов подряд от Наоми: «Резюме 2017», «Заявление о приеме на благотворительную работу», «Сопроводительное письмо», «Сопроводительное письмо 2».

Записку подбросили в шкафчик в пятницу двадцатого октября. Не отрывая взгляда от столбца «поставлено в очередь», она пролистала таблицу вниз.

На 19 октября ее пальцы замерли. За двадцать минут до полуночи Эллиот отправил на печать вордовский документ.

Безымянный и несохраненный.

Пиппа кликнула на документ. Ладони вспотели; на коврике для мыши остались влажные следы. Появилось еще одно выпадающее меню. Сердце бешено застучало. Пиппа прикусила язык и выбрала опцию «Повторить печать».

Принтер за спиной крякнул, заставив ее вздрогнуть.

Она повернулась на носках. Принтер зашуршал и втянул в себя верхний лист из лотка.

Пиппа выпрямилась. Принтер, пофыркивая, начал толчками выталкивать из себя бумагу.

Она двинулась к нему. Один шаг – один щелчок.

Из принтера начал выползать распечатанный лист. На обратной стороне просвечивали свежие чернила.

Принтер закончил печать и выплюнул лист полностью.

Пиппа взяла лист.

Перевернула его.

«Последнее предупреждение, Пиппа. Не лезь не в свое дело».

Пиппа не могла вымолвить ни слова.

Только молча смотрела на распечатку и мотала головой.

Ее охватило примитивное, невыразимое никакими словами чувство. Оцепенение смешалось с ужасом. Пиппа словно истекала кровью оттого, что ее предали.

Она поднялась с колен, пошатываясь, и уставилась в заоконный мрак.

Эллиот Уорд – Невидимка.

Эллиот – убийца. Убийца Энди, Сэла и Барни.

Полуоблетевшие деревья колыхались на ветру. Глядя на свое отражение в оконном стекле, Пиппа воссоздала недавние эпизодические события. Вот она толкнула мистера Уорда при входе в кабинет, записка выскользнула из книги и упала на пол. Записка, которую Эллиот сам ей подбросил. Его обманчиво доброе лицо. Он еще спросил, не обижают ли Пиппу в школе. А в день похорон Барни Кара принесла печенья, чтобы утешить семью Амоби. Печенья, которые она пекла вместе с Эллиотом.

Ложь. Все было ложью. Эллиот, которого она с раннего детства практически считала отцом. Тот самый человек, который детально разработал и организовал для них в саду занимательную игру «охота на мусор». Тот самый человек, который купил Пиппе тапочки с медвежьими когтями, подобрав по размеру, чтобы та носила их в доме Уордов. Человек, который так искрометно шутил и заразительно смеялся. Он убийца. Волк в овечьей шкуре, светлой рубашке и очках в массивной оправе.

Кара окликнула ее из кухни.

Пиппа сложила распечатку и сунула в карман.

– Мы тебя потеряли, – сказала Кара, когда Пиппа вернулась.

– Пришлось зайти в туалет. – Она поставила ноутбук перед подругой. – Слушай, что-то я себя не очень хорошо чувствую. И позаниматься нужно, до экзамена всего два дня. Короче говоря, я пошла домой.

– Ой, как жаль, – нахмурилась Кара. – А я думала… Скоро Лорен придет, все вместе посмотрим «Ведьму из Блэр»… Мы даже папу уговорили, а он вообще ужастиков боится; вот смеху-то будет!

– А где твой папа? У него сегодня урок?

– Да что ты как не родная? Он занимается репетиторством по понедельникам, средам и четвергам. Наверное, просто в школе задержался.

– Ах да. Прости, у меня все дни перепутались. – Пиппа помедлила и задумчиво проговорила: – Я всегда удивлялась, почему он берет дополнительную нагрузку; явно ведь не ради заработка.

– Откуда такой вопрос? На деньги маминой родни, что ли, намекаешь?

– Угадала.

– Мне кажется, ему это доставляет удовольствие, – сказала Наоми, вставляя зажженную свечку в рот тыквы. – Наверное, сам готов заплатить ученикам, лишь бы иметь возможность потрепаться на исторические темы.

– Не могу вспомнить, когда он начал давать уроки, – сказала Пиппа.

– Хм-м… – Наоми закатила глаза. – Кажется, перед тем как я в универ поступила.

– То есть больше пяти лет назад?

– Приблизительно. А почему бы тебе не спросить его самого? Машина только что подъехала.

Пиппа застыла на месте. Кожа моментально покрылась пупырышками.

– Ладно, как-нибудь потом. А то мне пора. Не обижайся. – Она схватила рюкзак и взглянула в окно. Фары как раз потухли.

– Да брось ты, – поморщилась Кара. – Я тебя понимаю. А давай повторим Хэллоуин, когда все закончится?

– Давай.

В замке повернулся ключ. Хлопнула задняя дверь. В коридоре послышались шаги.

В дверном проеме возник Эллиот в запотевших очках. Он улыбнулся и положил на стол портфель и пластиковый пакет.

– Привет всем! Черт возьми, как же учителя любят слушать свой собственный голос! В жизни не был на таком долгом собрании.

Пиппа вымученно хихикнула.

– Ух ты, вот это тыквы! – Его лицо озарила широкая улыбка. – Пип, на ужин останешься? Смотрите, какую леденящую кровь картошку я на Хэллоуин отхватил!

Он помахал пакетом с замороженными овощами и изобразил замогильный вой.

Когда Пиппа вернулась домой, родители вместе с Джошем в костюме Гарри Поттера как раз собирались пройтись по соседям и потребовать угощения в честь Хэллоуина.

– Идем с нами, солнышко, – предложил Виктор, пока Лиэнн облачала его в костюм зефирного человека из «Охотников за привидениями».

– Мне нужно позаниматься, – вздохнула Пиппа. – Желаю успехов!

– Неужели нельзя хотя бы один вечерок выкроить? – спросила Лиэнн.

– Ну правда никак.

– Ладно, конфетка. Пакет с конфетами у двери, – засмеялась своей шутке мама.

– Смешно. До скорого.

Джош взмахнул рукой и выкрикнул:

– Акцио[30] леденцы!

Виктор надел шляпу зефирного человека и вышел вслед за сыном. Лиэнн задержалась и поцеловала Пиппу в макушку.

Дверь закрылась; Пиппа дождалась, пока семья скроется за углом, схватила телефон и отправила сообщение Рави: «НЕМЕДЛЕННО КО МНЕ!»

Рави уставился в зажатую в ладонях кружку.

– Мистер Уорд? – наконец произнес он. – Не может быть.

– Как выяснилось, может, – сказала Пиппа, нервно дергая ногой под столом. – У него нет алиби на ту ночь, когда исчезла Энди. Я знаю точно. Одна из его дочерей ночевала в доме Макса, а другая спала в одной комнате со мной.

Рави выдохнул; по поверхности чая с молоком пробежала рябь. Напиток в его кружке наверняка давно остыл, как и у Пиппы.

– На вторник, когда погиб Сэл, у Эллиота тоже нет алиби, – продолжила Пиппа. – Он позвонил на работу и сказался больным. Я знаю это лично от него.

– А ведь Сэл любил мистера Уорда. – Пиппа еще ни разу не слышала, чтобы Рави говорил таким слабым голосом.

– Знаю.

Стол между ними внезапно стал слишком широким.

– Так значит, он и есть тот самый тайный взрослый любовник? – наконец нарушил молчание Рави. – И именно с ним Энди встречалась в «Зеленом доме»?

– Возможно. Энди угрожала разрушить жизнь этому человеку; а Эллиот работал не кем-то, а учителем! Он бы огреб по полной программе, расскажи Энди кому-нибудь об их отношениях. Ему светило уголовное дело и реальный срок. – Она посмотрела на нетронутый чай и колеблющееся на его поверхности свое отражение. – Энди в присутствии подруг назвала Эллиота козлом незадолго до своего исчезновения. Уорд подготовил объяснение: якобы он сообщил отцу Энди о буллинге и топлес видео. Как выяснилось, дело совсем в другом.

– А как он узнал о ДТП? Неужели Наоми проболталась?

– Не думаю. Она уверяет, что никому ничего не говорила. У меня нет версий.

– В наших рассуждениях есть пробелы.

– Знаю. Однако он угрожал мне и убил Барни. Рави, это Эллиот.

– О’кей. – Рави взглянул на нее широко открытыми, воспаленными глазами. – И как мы докажем?

Пиппа сдвинула чашку в сторону и облокотилась на стол.

– Три раза в неделю Эллиот занимается репетиторством. Никогда до сих пор не задумывалась, насколько это странно. Уордам не нужно беспокоиться о деньгах; они получают страховку покойной жены Эллиота, а родители Изобель еще живы и очень богаты. К тому же Эллиот – завуч в школе; должно быть, зарплата нехилая. А давать уроки он начал более пяти лет назад, в 2012 году.

– Ну и?

– А что, если три раза в неделю он не уроки дает, а… Ну не знаю, может, ездит туда, где закопал Энди? Посещает ее могилу. Типа покаяние приносит.

Лицо Рави вытянулось. Он в недоумении наморщил лоб.

– По три раза в неделю???

– Да, это слишком, – признала Пиппа. – А что, если он посещает… ее? – Мысль едва начала формироваться в голове, а слова уже нашлись. – Что, если Энди жива и он где-то ее прячет? И ездит проведать три раза в неделю.

Лицо Рави вытянулось еще больше.

Разум Пиппы выхватил из забвения несколько почти забытых фактов.

– Исчезающие печенья, – пробормотала она.

– Что?

Зрачки Пиппы забегали вправо-влево, выдавая работу мысли.

– Исчезающие печенья, – повторила она. – Кара постоянно замечает, что в доме пропадает еда. Продукты, которые отец покупал у нее на глазах. О боже… Он держит Энди взаперти и ездит кормить.

– Не слишком ли поспешное умозаключение, сержант?

– Мы должны выяснить, куда он ездит. – Пиппа выпрямилась, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. – Завтра как раз среда.

– А если он действительно дает уроки?

– А если нет?

– Мы сядем ему на хвост?

– Нет. – Ее внезапно осенило. – У меня есть идея получше. Дай-ка свой телефон.

Рави молча порылся в кармане и передал ей телефон.

– Пароль?

– 1122. Что ты делаешь?

– Подключаю опцию «Найти моих друзей». – Она щелкнула по иконке и отправила приглашение. Затем разблокировала свой телефон и приняла его. – Теперь мы всегда будем знать местоположение друг друга. Это называется устройство для трекинга.

– Ты начинаешь меня пугать.

– Завтра после школы постараюсь подбросить телефон к нему в машину.

– И как?

– Что-нибудь придумаю.

– Никуда не езди с ним одна, Пип. – Рави подался вперед и заглянул ей в глаза. – Прошу тебя.

В этот момент снизу послышался громкий стук.

Пиппа подпрыгнула и бросилась вниз, Рави за ней. Прихватив миску со сладостями, она открыла дверь.

– Сладость или гадость? – заверещали детские голоса.

– Ну и ну! – Пиппа распознала в двух вампирах ребят из семьи Ярдли, живущей через три дома. – А вы все такие страшные?

Она протянула детворе миску. Все шестеро наперебой кинулись к ней и принялись хватать конфеты.

Пиппа увидела позади галдящей ребятни группу родителей и улыбнулась им. А потом приметила еще кое-что: взрослые помрачнели и уставились за плечо Пиппы – туда, где стоял Рави.

Две женщины разом зыркнули на него глазами и что-то зашептали друг другу, прикрывая ладонями рты.

– Как тебя угораздило? – спросила Кара.

– Сама не знаю. Спускалась по лестнице и оступилась. Похоже на растяжение связок. – Пиппа сделала неуверенный шаг, изображая хромоту. – А я сегодня без машины. Пришла в школу пешком. И у мамы, как назло, встреча с клиентом.

– Мы с папой можем тебя подвезти. – Кара взяла подругу под руку и помогла переложить учебники в шкафчик. – Не понимаю, зачем добровольно идти пешком, когда есть машина, причем твоя личная. Я вот, увы, безлошадная, пока Наоми дома.

– Просто захотелось прогуляться. Без Барни больше нет повода на улицу выйти.

Кара с состраданием взглянула на нее и закрыла шкафчик.

– Идем, помогу тебе доковылять до парковки. К счастью, у меня сильные мышцы. Вчера целых девять раз отжалась!

– Девять раз? – улыбнулась Пиппа.

– Представь себе. Заходи с правильных карт и получишь мускулы, как у качка! – Она согнула руку в локте и зарычала.

У Пиппы сердце обливалось кровью. Она вновь и вновь повторяла про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, пусть Кара останется такой же милой и непосредственной, что бы ни случилось потом».

Они преодолели коридор и направились к выходу.

В лицо ударил холодный ветер; Пиппа сощурила глаза. Они медленно свернули за угол и двинулись к парковке для учителей. По пути Кара развлекала Пиппу подробностями вчерашнего вечера – в честь Хэллоуина они устроили просмотр фильмов ужасов. Всякий раз, когда подруга упоминала отца, Пиппа напрягалась.

Эллиот уже сидел в машине и ожидал их.

– Наконец-то. Что случилось?

– Растяжение лодыжки, – сообщила Кара, открывая заднюю дверь. – А Лиэнн работает допоздна. Мы подвезем Пиппу?

– Конечно. – Эллиот взял Пиппу за руку и помог забраться на сиденье.

Он к ней прикоснулся!

Пиппе пришлось собрать все свое мужество, чтобы не отдернуть руку.

Положив рюкзак рядом с собой, она наблюдала, как Эллиот закрывает заднюю дверцу и усаживается на водительское сиденье. Они с Карой пристегнулись, и он завел мотор.

– Так что с ногой, Пип? – спросил Эллиот, пережидая, пока группа детворы перейдет улицу.

– Сама не пойму. Я споткнулась и неудачно приземлилась.

– Может, отвезти тебя в травмпункт? – Он вырулил с парковки на дорогу.

– Нет. Я уверена, через пару дней пройдет. – Пиппа достала телефон и еще раз убедилась, что он находится в беззвучном режиме. Большую часть дня аппарат был выключен и практически не разрядился.

Кара начала крутить настройки радио, но Эллиот легонько стукнул ее по руке.

– Моя машина, моя музыка. Пип!

Она подскочила, чуть не выронив телефон.

– Твоя лодыжка отекла?

– А… сейчас проверю… – Она нагнулась, не выпуская телефон из руки, и сделала вид, что ощупывает ногу. Затем вывернула запястье и толкнула трубку под сиденье. – Немного есть. – Она выпрямилась, ощущая, как кровь прилила к лицу. – Все не так плохо.

– О’кей, – кивнул Эллиот, лавируя в плотном трафике на Хай-стрит. – Сегодня вечером постарайся держать ногу в приподнятом положении.

– Непременно, – согласилась она и поймала его взгляд в зеркале заднего вида. Затем добавила: – До меня только сейчас дошло, что вы сегодня даете уроки. Я не слишком вас задержала? Далеко вам ехать?

– О, не переживай. – Он вырулил на улицу, где жила Пиппа. – Это совсем рядом, в Олд-Амершеме. Никаких проблем.

– Уф! Тогда ладно.

Кара начала было спрашивать насчет ужина, но Эллиот уже притормаживал, сворачивая на подъездную дорожку.

– Пип, а твоя мама-то дома! – Он кивком указал на машину Лиэнн.

– Неужели? – У Пиппы от испуга сердце застучало так, что даже воздух вокруг завибрировал. – Наверное, клиент отменил встречу в последнюю минуту. Простите меня. Нужно было перезвонить маме.

– Не глупи. – Эллиот повернулся к ней. – Помочь дойти до порога?

– Нет, – поспешно выпалила она, хватая рюкзак. – Большое спасибо, я сама.

Она толкнула дверь и начала выбираться из машины.

– Постой, – вдруг сказала Кара.

Пиппа обмерла и взмолилась про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, ну пусть она не заметит телефон».

– Мы с тобой увидимся завтра перед экзаменом?

– О, нет. – Пиппа с облегчением выдохнула. – Я пойду в аудиторию сразу как зарегистрируюсь.

– О’кей. Тогда ни пу-у-уха ни пера-а-а, – проговорила Кара, потешно растягивая слова. – Ты справишься на отлично. Я уверена. Увидимся после экзамена.

– Да, Пип, удачи тебе, – улыбнулся Эллиот. – Я бы предложил сплюнуть через плечо, да в машине как-то нехорошо.

Пиппа расхохоталась. Правда, смех вышел каким-то замогильным.

– Спасибо. И за то, что подвезли, тоже. – Она закрыла дверцу и поковыляла ко входу, слыша, как позади заурчал мотор. Ее уши горели.

Войдя в дом, она тут же прекратила хромать.

– Привет, – крикнула Лиэнн из кухни. – Чай будешь?

– Э-э… Нет, спасибо! – ответила Пиппа, замешкавшись в дверях. – С минуты на минуту придет Рави, помогать мне готовиться к экзамену.

– Что-о?

У мамы глаза на лоб полезли.

– А я-то думала, что хорошо знаю свою дочь. – Лиэнн откинула грибы на дуршлаг. – Она всегда работает в одиночку, и у нее такая репутация, что другие дети плачут. – Ну что ж, занимайтесь. – Она еще раз посмотрела в глаза дочери. – Только дверь не закрывай.

– Ох, ну конечно же.

Едва она начала подниматься наверх, как раздался стук в дверь. У порога маячила тень Рави.

Пиппа впустила его в дом и тут же увлекла к лестнице; он едва успел поздороваться с Лиэнн.

– Дверь не закрываем, – предупредила Пиппа, усевшись на кровать по-турецки. Рави подкатил кресло и устроился рядом.

– Все удалось?

– Ага. Телефон под задним сиденьем.

– О’кей.

Он разблокировал телефон и открыл приложение «Найти моих друзей». Пиппа подалась вперед. Они вдвоем уставились на карту, почти соприкасаясь лбами.

Крошечный оранжевый аватар Пиппы припарковался у дома Уордов в Хогг-Хилл. Рави обновил страницу, но значок не сдвинулся с места.

– Еще не выехал.

Тут они услышали, как по коридору кто-то крадется, и в дверях показался Джош.

– Пиппо, – протянул брат, накручивая на палец прядь кучерявых волос, – а пусть Рави со мной поиграет в футбол на компе!

Рави с Пиппой переглянулись.

– Э-э… не сейчас, Джош. Мы реально заняты, – сказала Пиппа.

– Я попозже спущусь вниз и поиграю с тобой. Ладно, приятель?

– О’кей. – Джош разочарованно заковылял прочь.

– Машина тронулась, – сообщил Рави, обновив карту.

– Куда?

– Пока Эллиот еще в Хогг-Хилл, до круговой развязки не добрался.

Аватар перемещался с задержкой; приходилось снова и снова обновлять карту и ждать, пока оранжевый кружок перепрыгнет в новую позицию. Теперь он замер прямо у развязки.

– Обновляй же, – нетерпеливо требовала Пиппа. – Если свернет налево, значит, точно не в Амершем.

Рави нажал кнопку обновления. Загрузка. Еще раз – загрузка. Наконец экран обновился; однако оранжевый кружок исчез.

– Куда он делся? – воскликнула Пиппа.

Рави уменьшил масштаб.

– Стоп! – Пиппа заметила кружок первой. – Вот он. Направляется к северу по А413.

Они переглянулись.

– Амершем в другой стороне.

– Он едет явно не туда.

Следующие одиннадцать минут они наблюдали, как Эллиот движется по трассе. Оранжевый кружок скачками перемещался по карте всякий раз, когда Рави нажимал на кнопку со стрелочкой.

– Он приближается к Уэндоверу, – сообщил Рави и, увидев изменившееся лицо Пиппы, переспросил: – Что такое?

– Уорды раньше жили в Уэндовере, до того как приобрели в Килтоне дом побольше. Как раз тогда мы с ними познакомились.

– Он поворачивает, – сказал Рави, и Пиппа снова прилипла к экрану. – Едет по улице. Называется Милл-Энд-роуд.

Оранжевая точка застыла среди белых пикселей дороги.

– Обнови, – попросила Пиппа.

– Я уже. Она не движется. – Он снова нажал на кнопку; загрузка продлилась не более секунды, и оранжевая точка осталась на прежнем месте. Он обновил карту еще и еще раз, однако точка не сдвинулась.

– Он остановился. – Пиппа сжала запястье Рави и отвела от экрана, чтобы лучше видеть. Затем встала, схватила ноутбук со стола и пристроила себе на колени. – Сейчас узнаем, где именно.

Она запустила браузер и открыла Гугл-карты. Вбила в поисковик Милл-Энд-роуд, Уэндовер. Затем переключила карту в спутниковый режим.

– Где он сейчас находится? Примерно здесь? – Она ткнула в экран.

– Я бы сказал, чуть левее.

– О’кей. – Пиппа перетащила в центр карты маленького оранжевого человечка. Открылся просмотр улиц.

Узкая сельская дорога вилась среди залитых солнцем деревьев и высоких кустарников. Пиппа щелкала мышью и поворачивала панораму для лучшего ракурса. Улица была застроена лишь с одной стороны; дома располагались в некотором отдалении от дороги.

– Как ты считаешь, он вот здесь? – Она указала на небольшой кирпичный домик с белыми гаражными воротами, едва различимый за деревьями и телефонными столбами.

– Хм. – Рави перевел взгляд с телефона на экран ноутбука. – Или в этом доме, или в соседнем. Который левее.

Пиппа пригляделась к номерам домов.

– Или сорок два, или сорок четыре.

– Они жили раньше именно здесь? – спросил Рави. Пиппа в ответ пожала плечами. – Можешь выяснить у Кары?

– Запросто. Что-что, а врать и притворяться я наловчилась. – Она внутренне вздрогнула, к горлу подступил комок. – Кара моя лучшая подруга. Это ее убьет. И вообще разрушит все и всех.

Рави вложил руку в ее ладонь.

– Скоро все закончится.

– Уже практически закончилось. Мы должны поехать туда и выяснить, где скрывается Эллиот. Возможно, найдем там живую Энди.

– Это всего лишь гипотеза.

– У нас все расследование построено на гипотезах. – У Пиппы уже гудела голова. – Я хочу, чтобы оно поскорее завершилось.

– Хорошо, – осторожно возразил Рави. – Мы покончим с этим. Просто не сегодня. Завтра. Ты уточнишь у Кары адрес. Нужно убедиться, действительно ли Эллиот ездит в свой старый дом. А вечером после школы, когда его там не будет, можем отправиться в Уэндовер и посмотреть, что там творится. Или анонимно позвоним в полицию и отправим их по тому адресу. Согласна? Только не сейчас, Пип. Ты не можешь вот так ломать свою жизнь. Я тебе не позволю. Я не позволю тебе рисковать Кембриджем. Прямо сейчас ты возьмешься за подготовку к экзамену, а потом как следует выспишься. О’кей?

– Но…

– Никаких «но», сержант. – Он внезапно стал серьезным. – Мистер Уорд уже погубил слишком многих. Он не должен разрушить еще и твою жизнь. Верно?

– Верно, – проговорила она.

– Отлично. – Он взял ее за руку, стащил с кровати и усадил в кресло, а затем подкатил к столу. – На следующие восемнадцать часов ты забываешь об Энди Белл и о Сэле. А в десять тридцать приказываю тебе лечь в постель и отключиться.

Пиппа заглянула в его серьезное лицо и добрые глаза, не зная, что говорить и что чувствовать. Она словно шла по лезвию бритвы и не знала, смеяться ей или плакать.

«Все нижеследующие стихотворения и взятые из прозаических произведений отрывки дают представление о виновности. Тексты расположены в хронологическом порядке по дате публикации. Внимательно перечитайте их и выполните предложенные ниже задания».

Тиканье часов эхом отдавалось у Пиппы в голове. Она открыла буклет для записи ответов и в последний раз огляделась. Экзаменатор положил ноги на стол и уткнулся в потрепанную книгу. Пиппа сидела за маленьким шатким столом в центре пустой аудитории, рассчитанной человек на тридцать. Три минуты уже истекли.

Она наклонила голову, приказала мозгу не воспринимать тиканье часов и поднесла ручку к листу бумаги.

Когда объявили, что время истекло, Пиппа уже сорок пять секунд как закончила работу и наблюдала за секундной стрелкой, торжественно завершающей последний оборот. Затем закрыла буклет, вручила его экзаменатору и вышла из аудитории.

В своей работе Пиппа описала, как в различных текстах используется страдательный залог для манипуляции мнением читателей о том, кто виновен в совершении действия. Она спала почти семь часов и была уверена, что справилась с заданием.

Приближалось время обеда. Свернув в коридор, она услышала, как ее окликнула Кара.

– Пип!

Пиппа лишь в последнюю секунду спохватилась, что нужно хромать.

– Ну как? – догнала ее Кара.

– Похоже, все путем.

– Ура, теперь ты свободна! – Кара взяла руку Пиппы и триумфально приподняла ее. – Нога беспокоит?

– Уже почти не больно. А завтра будет еще лучше.

– Ах да, – Кара принялась хлопать по карманам, – ты и правда умудрилась оставить телефон в папиной машине. Вот, держи. Под задним сиденьем валялся.

– Ума не приложу, когда я его выронила?

– Надо отметить твое освобождение. Завтра приглашаю всех к нам. Устроим вечер видеоигр? – затараторила Кара.

– Может быть.

Пиппа выждала, пока наступит временное затишье, и как бы невзначай спросила:

– Слушай, а мама сегодня показывает покупателям какой-то дом в Уэндовере на Милл-Энд-роуд. Случайно, не ваш? Вы ведь раньше как раз там жили?

– Ага. Забавно.

– Номер сорок четыре.

– Нет, у нас был номер сорок два.

– А твой папа туда ездит? – спросила Пиппа с напускным безразличием в голосе.

– Нет, дом давно продан. Когда мы переехали сюда, то вначале сохранили его за собой, потому что мама как раз получила большое наследство от своей бабушки. Родители сдавали дом за хорошие деньги, а мама тем временем рисовала свои картины. А потом папа его продал. Через пару лет после маминой смерти.

Пиппа кивнула. Эллиот однозначно лгал дочерям долгое время. Если точнее, пять лет.

Обед прошел как в тумане. Когда они поели и собирались разойтись по разным кабинетам, Пиппа обогнала Кару и обняла ее.

– Ну ладно, хватит нежностей. – Кара попыталась высвободиться. – Что это на тебя нашло?

– Ничего. – Та наконец отпустила подругу.

Следующим был урок истории. Коннор проявил инициативу и помог Пиппе подняться по лестнице, несмотря на протесты. Мистер Уорд уже сидел за столом, одетый в светло-зеленую рубашку. Пиппа, не глядя на него, прокралась мимо своего обычного места и устроилась в самом конце классной комнаты.

Урок казался бесконечным. Часы на стене словно издевались над Пиппой, а она поглядывала на них часто – куда угодно, только не на Эллиота. На него – просто не могла. Даже воздух казался вязким; она буквально задыхалась.

– Интересный факт, – произнес Эллиот. – Около шести лет назад были опубликованы дневники Александра Мясникова, одного из личных врачей Сталина. Мясников писал, что Сталин страдал заболеванием мозга, которое могло негативно повлиять на способность к принятию решений и стать причиной паранойи. Таким образом…

Звонок на перемену прервал его.

Пиппа вскочила со стула. Когда Эллиот произнес «дневники», у нее в голове что-то щелкнуло. Она повторила слово еще и еще раз. И все стало на свои места.

Одноклассники побросали в рюкзаки книги и тетради и потянулись к выходу. Пиппа, сидящая в последнем ряду и «как бы хромая», замешкалась.

– Постой, Пиппа, – остановил ее голос Эллиота.

Она неохотно подчинилась.

– Как прошел экзамен?

– О, все хорошо.

– Я рад, – улыбнулся он. – Теперь можешь расслабиться.

Пиппа выдавила в ответ неискреннюю улыбку и поковыляла в коридор. Оказавшись вне поля зрения Эллиота, она бросила хромать и перешла на бег. Последним уроком в расписании значилась политология, но она забила на нее. Произнесенное Эллиотом слово будто преследовало ее по пятам. Дневники. Пиппа перевела дух, только захлопнув за собой дверцу машины и взявшись за рычаг переключения скоростей.

– Пип, что ты здесь делаешь? – Наоми стояла на пороге. – Разве ты не должна быть в школе?

– У меня сейчас окно, – ответила Пиппа, пытаясь отдышаться. – Мне нужно срочно задать тебе один вопрос.

– Пип, с тобой все в порядке?

– Ты ведь посещала психотерапевта после смерти матери? – выпалила Пиппа. Сейчас ей было не до учтивости. – Из-за депрессии и тревожности?

Наоми недоуменно посмотрела на Пиппу; ее глаза заблестели.

– Да.

– И твой доктор велел тебе вести дневник?

Наоми кивнула.

– Это хороший способ управлять стрессом. Мне помогло. Я вела дневник с семнадцати лет.

– И о том ДТП ты писала?

Наоми уставилась на нее, прищурившись.

– Конечно, я обо всем писала. Такое потрясение, и ни с кем нельзя поделиться. Но моего дневника никто не видел.

Пиппа облегченно выдохнула и поторопилась прикрыть рот ладонью.

– Ты, наверное, хотела спросить, как тот человек узнал о ДТП? – Наоми покачала головой. – Нет, это невозможно. Я храню дневник у себя в комнате и надежно прячу.

– Извини, – сказала Пиппа. – Мне пора.

Она развернулась и бросилась к своей машине. Наоми что-то кричала вслед, но Пиппа ее не слушала.

Когда Пиппа вернулась домой, мамина машина уже стояла на дорожке. Однако в доме было тихо; Лиэнн ее даже не окликнула. Пробираясь через холл, Пиппа сквозь стук сердца услышала другой звук: мама плакала.

Войдя в гостиную, она остановилась. Мама сидела на диване спиной к двери, держа обеими руками телефон, из которого доносились негромкие голоса. Она смотрела какое-то видео.

– Мам?

– Ой, милая, ты меня напугала. – Лиэнн поставила видео на паузу и торопливо вытерла глаза. – Ты сегодня рано. Как прошел экзамен? Все хорошо? – Она энергично похлопала по диванной подушке рядом с собой и провела ладонью по лицу. – Садись, поговорим. Какая тема сочинения попалась?

– Мама, что с тобой?

– Ничего. Правда ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Просто решила взглянуть на старые фото Барни и наткнулась на видео с Рождества. Помнишь, тогда Барни бегал вокруг стола и приносил всем обувь? Смотрю и не могу остановиться.

Пиппа обошла вокруг дивана, обняла маму сзади и прошептала ей на ухо:

– Извини, что помешала. Понимаю, тебе грустно.

– Я не грустная. Я счастливая. Он был такой хороший.

Пиппа села рядом и они вдвоем еще раз пересмотрели фото и видео, на которых Барни забавно подпрыгивал в воздух, пытался есть снег, облаивал пылесос и валялся на полу, раскинув лапы, пока маленький Джош чесал ему живот, а Пиппа гладила уши… Наконец мама спохватилась, что пора ехать за Джошем.

– О’кей. А я пойду немного вздремну, – в очередной раз солгала Пиппа, поднялась к себе и принялась расхаживать по комнате, то и дело глядя на часы. Она выжидала. Страх уступил место ярости, и если бы Пиппа не двигалась, она начала бы кричать от переполнявшего ее гнева. Сегодня четверг, и Эллиот должен уехать как бы на урок. Значит, она застанет его в старом доме.

Пять часов. Время вышло. Пиппа отключила телефон от зарядки и надела куртку цвета хаки.

– Я к Лорен, на пару часиков, – крикнула она маме, которая в этот момент на кухне помогала Джошу с математикой. – До скорого.

Выйдя на улицу, она села в машину, подобрала волосы и завязала их в хвост. Затем, перечитав вереницу сообщений от Рави, написала ответ: «Спасибо, все прошло хорошо. Я приду к тебе после ужина, и мы позвоним в полицию». Снова ложь; однако Пиппа в этом поднаторела. Рави ей бы сейчас только помешал.

Она открыла карту в телефоне и вбила адрес.

Резкий механический голос произнес: «Построение маршрута: дом сорок два, Милл-Энд-роуд, Уэндовер».

Милл-Энд-роуд оказалась узкой улицей и походила на темный туннель между разросшихся по обеим сторонам деревьев. Миновав дом номер сорок, Пиппа свернула на зеленую лужайку и погасила фары.

Ее охватил панический страх; все тело до последнего волоска было словно наэлектризовано.

Она достала телефон, пристроила его в подстаканник и набрала 999.

– Алло, оператор экстренной службы слушает. С кем вас связать?

– С полицией.

– Соединяю.

– Алло! – На конце линии раздался другой голос. – Полиция слушает. Чем могу вам помочь?

– Меня зовут Пиппа Фитц-Амоби, – дрожащим голоском начала она. – Я из Литтл-Килтона. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Нужно послать наряд в дом сорок два, Милл-Энд-роуд, Уэндовер. В доме находится человек, его зовут Эллиот Уорд. Пять лет назад в Килтоне Эллиот похитил девушку по имени Энди Белл. Он удерживает ее в этом доме. Еще он убил парня по имени Сэл Сингх. Свяжитесь с инспектором Ричардом Хокинсом, который вел дело Энди Белл, и сообщите ему: я убеждена, что Энди жива и находится в доме взаперти. Прямо сейчас я войду и окажусь лицом к лицу с Эллиотом Уордом. Возможно, мне угрожает опасность. Пришлите наряд побыстрее.

– Постойте, Пиппа. Откуда вы звоните?

– Я нахожусь рядом с домом и собираюсь войти.

– Оставайтесь на улице. Наряд будет выслан к вам. Пиппа, вы можете…

– Я вхожу в дом. Пожалуйста, поторопитесь.

– Пиппа, не входите туда!

– Простите, я должна.

Пиппа опустила телефон, не дослушав голос диспетчера, и дала отбой.

Она вышла из машины. Пересекла лужайку и направилась в сторону подъездной дорожки к дому номер сорок два. Машина Эллиота стояла перед небольшим коттеджем из красного кирпича. Два окна на первом этаже светились, разгоняя сгущающуюся тьму.

Сработал датчик движения, и дорожку залило ослепительно ярким светом. Пиппа прикрыла глаза и двинулась ко входу, таща за собой гигантскую, высотой с дерево, тень.

Три раза громко постучала в дверь.

Внутри послышался шум, однако ничего не последовало.

Она ударила в дверь кулаком еще и еще раз.

Внутри вспыхнул свет, и за матовым стеклом показалась чья-то фигура.

Звякнула цепочка; затем проскрежетал засов, и дверь с глухим щелчком приоткрылась.

На Пиппу уставился Эллиот. Он был в той же самой светло-зеленой рубашке, что и в школе; с плеча свисали кухонные рукавицы.

– Пип? – Его голос от ужаса сорвался на хрип. – Что… что ты здесь делаешь?

Она взглянула в его увеличенные стеклами очков глаза.

– Я… – прохрипел он. – Я просто…

Пиппа тряхнула головой.

– Полиция приедет через десять минут. У вас есть время мне все объяснить. – Она переступила порог. – Объясните, и тогда я помогу вашим дочерям пройти через все. И Сингхи должны наконец узнать правду.

Кровь отхлынула от его лица. Он отшатнулся, едва не ударившись о стену. Затем закрыл глаза ладонями и выдохнул.

– Все кончено. Я погиб.

– Время истекает, Эллиот.

Собственный голос казался Пиппе более храбрым, чем звучал на самом деле.

– О’кей. Ты войдешь?

Пиппа помедлила; желудок сжался и прилип к позвоночнику. Однако полиция уже едет; значит, можно не бояться. Она должна войти.

– Мы оставим дверь открытой. Для полиции, – сказала она и последовала за ним через холл, сохраняя дистанцию в три шага.

Они свернули направо и оказались на кухне, где не было абсолютно никакой мебели, кроме большого стола, заваленного продуктами и кухонной утварью; имелась даже полочка со специями. Рядом с пакетом макарон поблескивал маленький ключик. Эллиот наклонился и выключил плиту. Пиппа отошла к противоположной стене, стараясь держаться от него как можно дальше.

– Не прикасайтесь к ножам!

– Пип, я не собираюсь…

– Руки прочь от ножей!

Эллиот попятился назад.

– Она здесь, верно? Энди жива и находится здесь?

– Да.

Пиппу затрясло, хотя она была в теплой куртке.

– Вы с Энди встречались в марте 2012 года. Рассказывайте все с самого начала, Эллиот; у нас немного времени.

– Это с-совсем не т-то… – застонал он и опустил голову. – Это…

– Эллиот!

Он шмыгнул носом и выпрямился.

– О’кей. В конце февраля Энди начала… уделять мне внимание. Я у нее не преподавал – она не выбрала историю в качестве профильного предмета. Однако старалась поймать меня в вестибюле, спрашивала, как прошел день. И я не знаю почему… знаки внимания с ее стороны казались мне… приятными. После смерти Изобель я чувствовал себя таким одиноким! А затем Энди принялась выпытывать у меня номер телефона. На тот момент между нами ничего не было; мы не целовались, и вообще ничего такого. Она не унималась. Я сказал, что это неприемлемо. Однако вскоре после того неожиданно для себя зашел в магазин и купил вторую симку, чтобы иметь возможность тайно общаться с Энди. Сам не знаю, почему я так поступил; возможно, рассудок помрачился из-за потери Изобель. Просто хотелось найти кого-то, чтобы поговорить. Я вставлял симку в телефон поздно вечером, чтобы Наоми не догадалась, и мы начали переписываться. Энди вела себя тактично; позволяла мне выговориться – о моей жене и о том, как я переживаю за Наоми и Кару.

– Вы забываете о времени, – бесстрастно напомнила Пиппа.

– Да. – Он снова шмыгнул носом. – Затем Энди взялась уговаривать меня устроить свидание где-нибудь на нейтральной территории. Например, в отеле. Я отказал ей в категорической форме. Однако в момент безумия… в момент слабости… я вдруг забронировал номер. О, Энди умела убеждать! Мы согласовали дату и время, однако в последнюю минуту пришлось отменить бронирование, потому что Кара заболела ветрянкой. Я пытался покончить со всем этим, пока дело не зашло слишком далеко, но Энди не унималась. И на следующей неделе я снова заказал номер в отеле.

– Отель «Зеленый дом» в Чалфонте.

Он кивнул.

– Тогда это и случилось в первый раз. – От стыда его голос стал совсем тихим. – Мы провели в отеле всего несколько часов; я не мог оставить девочек одних на ночь.

– Вы спали с ней?

Эллиот промолчал.

– Ей было семнадцать лет! Ровесница вашей дочери! И вы, учитель, воспользовались ее слабостью! Вы взрослый человек и должны были понимать!

– Ты не можешь представить, насколько я сам себе противен. И ничто не заставит меня испытывать большее отвращение. Я сказал ей, что это не должно повториться. Однако Энди не желала меня отпускать. Начала угрожать полицией. Однажды вызвала с урока и прошептала, что припрятала в классной комнате свое фото в обнаженном виде, и я должен найти его, пока снимок не попался на глаза кому-то другому. Так она меня запугивала. И через неделю я снова оказался в «Зеленом доме», потому что не знал, что она еще может выкинуть, если не получит своего. Думал, в конце концов ей надоест, и она отвяжется.

Он замолчал и почесал в затылке.

– Это было наше второе и последнее свидание. А потом наступили пасхальные каникулы. Мы с девочками целую неделю гостили у родителей Изобель. И там, вдали от Килтона, я опомнился и написал Энди: между нами все кончено, и пусть она сдает меня в полицию, если хочет. Она ответила, что после каникул уничтожит меня, если не выполню ее требований. Я не знал, что ей надо. И тут мне неожиданно повезло: выпал шанс остановить ее. Я узнал о кибербуллинге в отношении той девочки и, как тебе уже известно, позвонил отцу Энди. Сказал ему, что, если он не примет меры, я вынужден буду доложить руководству школы, и его дочь отчислят. Само собой, Энди понимала, что это значит: гарантированное взаимоуничтожение. Она может засадить меня в тюрьму, однако я могу добиться ее исключения из школы и разрушу ей будущее. Мы загнали друг друга в угол. Я решил, что все позади.

– Зачем вы похитили Энди в ту пятницу 20 апреля?

– Это не… Не было никакого похищения. Энди заявилась ко мне домой около десяти вечера. Она словно с цепи сорвалась. Начала кричать, какой я нудный и отвратительный, и что она прикасалась ко мне только ради поступления в Оксфорд – ведь я помогал Сэлу. Энди не хотела, чтобы Сэл уехал учиться один. Вопила, что должна бежать из дома и вообще из Килтона, потому что здешняя обстановка ее убивает. Я пытался ее успокоить – куда там! И она точно знала, как сделать мне больно.

Эллиот заморгал.

– Энди бросилась ко мне в кабинет и начала уничтожать картины Изобель, которые та рисовала перед смертью. С радугой. Разорвала в клочья две работы. Я потребовал прекратить, и тут она схватила мою любимую картину… И я… я толкнул Энди. Я не хотел причинить ей вреда. Она упала и ударилась головой о стол. Очень сильно. И… – он всхлипнул, – вот она лежит на полу, в крови. Сознания не потеряла, однако язык заплетается. Я помчался за аптечкой, а когда вернулся, Энди сбежала, оставив дверь открытой. Она ушла пешком – машины у дома не обнаружилось, звука мотора я не слышал. Ушла и не вернулась. Ее телефон я нашел на полу в кабинете, она выронила его во время ссоры.

Эллиот перевел дух и продолжил:

– На следующий день Наоми рассказала об исчезновении Энди. Она убежала, с раненной головой и истекающая кровью; и как выяснилось, так и не вернулась. После выходных я запаниковал. Решил, что убил ее. Что, если она вышла от меня в спутанном сознании, заблудилась и умерла от раны? И тело лежит где-нибудь в канаве – и его непременно найдут, это лишь вопрос времени. А на теле могут оказаться улики, которые приведут ко мне: волокна, отпечатки пальцев. И я понимал: единственное, что можно сделать – это подбросить следствию другого подозреваемого. Чтобы защитить себя. Защитить моих девочек. Я знал, если меня посадят за убийство Энди, Наоми этого не переживет. А Каре было тогда всего двенадцать. И они остались без матери.

– Нет времени искать оправдания, – сказала Пиппа. – Итак, вы подставили Сэла Сингха. О ДТП узнали из дневника Наоми.

– Конечно же, я читал ее дневник! Я должен был убедиться, что моя девочка не собирается ничего с собой сделать!

– И вы заставили дочь и ее друзей опровергнуть алиби Сэла. А что произошло дальше, во вторник?

– Я отвез девочек в школу, а сам сказался больным. Дождался, пока Сэл остался на парковке один, и заговорил с ним. Он был в отчаянии. И я предложил вернуться к нему домой и побеседовать об исчезновении Энди. Сначала я планировал взять у него дома нож и воспользоваться им. Но затем в ванной мне попалось на глаза снотворное, и я решил увести Сэла в лес; так будет менее жестоко. Не хотелось, чтобы семья обнаружила тело. Мы выпили чаю, и я дал ему первые три таблетки; солгал, что от головной боли. Убедил его пойти в лес и самим поискать Энди; таким образом помочь ему не чувствовать себя беспомощным. Он поверил. Даже не поинтересовался, почему я не снял в помещении кожаные перчатки. Я взял на кухне пластиковый пакет, и мы отправились в лес. У меня был с собой перочинный нож, и когда мы удалились от дома на достаточное расстояние, я приставил его к горлу Сэла, чтобы заставить проглотить еще несколько таблеток.

Голос Эллиота задрожал, глаза увлажнились. Одинокая слезинка скатилась по щеке.

– Я сказал, что помогаю ему. Якобы он не попадет под подозрение, если все будет выглядеть так, словно и на него напали. Он начал сопротивляться. Я повалил его на землю и силой затолкал таблетки в рот. Когда его сморил сон, я начал рассказывать об Оксфорде, о его великолепных библиотеках и обеденных залах, о том, как прекрасно город выглядит весной. Чтобы он отключился, думая о чем-то хорошем. Когда Сэл потерял сознание, я надел ему на голову пакет и держал за руку до самого конца.

Пиппа не испытывала сострадания к Эллиоту. Одиннадцать лет словно испарились из памяти, и перед ней стоял совершенно незнакомый человек.

– Потом вы отправили с телефона Сэла сообщение его отцу с признанием в убийстве.

Эллиот кивнул, утирая глаза тыльной стороной ладони.

– А как же кровь Энди?

– Я протер пол не очень тщательно, немного крови осталось. И я пинцетом засунул ее Сэлу под ногти. А под конец положил телефон Энди ему в карман. Я не хотел убивать его. Я просто пытался спасти своих девочек; на их долю и так выпало много горестей. Сэл не заслужил смерти, но и мои дочери тоже. Мне пришлось сделать чудовищный выбор.

Пиппа подняла глаза, чтобы не расплакаться. Не было времени доказывать, как он неправ.

– А спустя несколько дней, – зарыдал Эллиот, – я понял, какую непоправимую ошибку совершил. Если Энди умерла от раны, ее тело уже должны были найти. А обнаружили только машину со следами крови в багажнике. Значит, она чувствовала себя не настолько плохо, даже смогла сесть за руль и куда-то уехать. Я запаниковал преждевременно, когда решил, что ее рана смертельна. Однако было уже поздно что-то изменить. Сэл мертв, и я превратил его в убийцу. Дело закрыли; жизнь пошла своим чередом.

– А как получилось, что вы заперли Энди в этом доме? – выкрикнула Пиппа.

Эллиот вздрогнул.

– Это произошло в конце июля. Я ехал домой и внезапно увидел ее. Энди плелась по обочине шоссе из Уикома в направлении Килтона. Я остановился. Было очевидно, что она употребляла наркотики… ночевала под открытым небом… Исхудавшая, вся в грязи. Так это и случилось. Я не мог позволить ей вернуться домой – тогда все поняли бы, что Сэл убит. Энди была перевозбуждена и невменяема. Я затолкал ее в машину. Объяснил, почему не могу отпустить. И дал понять, что позабочусь о ней. Я как раз выставил этот дом на продажу, а когда привез ее сюда, сразу же убрал объявление.

– И где она провела несколько месяцев? Что произошло в ту ночь? – Пиппа понимала, что истекают последние минуты, и усилила нажим.

– Подробностей она не помнит; полагаю, причина тому сотрясение мозга. Говорит, что просто хотела отдохнуть от всего и всех. Пошла к другу, который торговал наркотиками, он отвел ее к каким-то своим знакомым. Однако она не чувствовала себя там в безопасности и в конце концов сбежала и отправилась домой. Энди не любит вспоминать то время.

– Хоуи Бауэрс, – вслух уточнила Пиппа. – Где Энди, Эллиот?

– На чердаке. – Он перевел взгляд на стол, где лежал ключ. – Мы там все для нее оборудовали. Я утеплил помещение, обил стены фанерой, сделал хороший потолок. Она сама поклеила обои. Окон нет, зато есть много светильников. Пип, ты, наверное, считаешь меня монстром, но с того вечера в «Зеленом доме» я к ней ни разу не прикоснулся. У нас другие отношения. И Энди совсем не такая, как прежде: она стала спокойной и очень благодарна мне. На чердаке у нее всегда есть еда. Три раза в течение недели и один раз в выходные я приезжаю, готовлю ей поесть и разрешаю спуститься вниз, принять душ. А потом мы просто сидим и вместе смотрим телевизор. Она не скучает.

– Она заперта наверху? Это ключ от чердака? – мотнула головой Пиппа, указывая на стол.

Эллиот кивнул. С улицы послышался визг тормозов.

– Сейчас полиция прервет нас, – заторопилась Пиппа. – Не говорите им ничего о ДТП и алиби Сэла. После вашего признания оно ему будет ни к чему. А Кара не должна потерять всю семью и остаться одна. Теперь я позабочусь о ней и Наоми.

Хлопнула дверца машины. Затем еще раз.

– Может, я и пойму, зачем вы так поступили. Но никогда не прощу. Вы лишили Сэла жизни ради спасения собственной шкуры. Принесли горе в его семью.

– Ни с места! Полиция! – послышалось через открытую входную дверь.

– И семья Беллов целых пять лет оплакивала дочь. Вы угрожали мне и моей семье; вломились в наш дом, чтобы запугать меня.

– Прости…

Тяжелые шаги в холле.

– Вы убили Барни.

Лицо Эллиота вытянулось.

– Пип, не понимаю, о чем ты. Я не…

– Полиция! – В кухню ворвался человек в форме. На фуражке блеснул электрический свет. Следом вбежала его напарница. Ее глаза заметались от Эллиота к Пиппе и обратно; туго завязанный на макушке хвост повторял движения.

– Что здесь происходит? – выкрикнула женщина.

Пиппа подняла глаза и встретилась взглядом с Эллиотом. Он распрямился и выставил вперед запястья.

– Вы явились арестовать меня за похищение и насильственное лишение свободы Энди Белл, – сказал он, не сводя глаз с Пиппы.

– И за убийство Сэла Сингха, – добавила Пиппа.

Полицейские переглянулись; затем мужчина кивнул. Женщина направилась к Эллиоту, а ее напарник нажал кнопку на рации, вышел в холл и начал докладывать.

Воспользовавшись тем, что оба повернулись к ней спиной, Пиппа метнулась к столу, схватила ключ и бросилась наверх.

– Эй! – крикнул вслед мужчина.

Взлетев на второй этаж, Пиппа увидела в потолке белую крышку люка. Через задвижку и ввинченное в деревянную раму металлическое кольцо были продеты дужки большого висячего замка. Под люком стояла небольшая, из двух ступенек, лестница.

Она взобралась на лестницу, дотянулась до замка, вставила ключ и повернула его. Замок лязгнул и с шумом упал на пол. Пиппа отодвинула засов и пригнулась, чтобы откинувшаяся крышка не задела ее.

Из отверстия люка хлынул электрический свет. К нему присоединились звуки: тревожная музыка, взрывы, голоса людей, выкрикивавших что-то с американским акцентом. Пиппа оттолкнула лестницу, и та свалилась на пол.

– Постойте! – окликнул ее полицейский. Он уже почти поднялся на второй этаж.

Пиппа полезла наверх, хватаясь липкими ладонями за металлические кольца.

Она просунула голову в люк и огляделась. Помещение освещали несколько потолочных светильников; стены украшали наклейки с цветочным орнаментом. С одной стороны мини-холодильник, на нем чайник и микроволновка; рядом стеллажи с книгами и продуктами. В центре розовый коврик с длинным ворсом, у дальней стены большой телевизор с плоским экраном. Фильм только что поставили на паузу.

На кровати, скрестив ноги по-турецки и обложившись цветастыми подушками, сидела она. В голубой пижаме с пингвинами, точно такой же, как у Кары и Наоми. Девушка испуганно уставилась на Пиппу широко открытыми глазами. Она стала старше и немного располнела. Волосы потускнели, а кожа выглядела бледнее. Она уставилась на Пиппу с открытым ртом, держа в руке пульт от телевизора, а на коленях пачку печенья «Джемми Доджер».

– Привет. Я Пиппа.

– Привет. А я Энди.

Однако это была не Энди.

Пиппа подошла ближе и стояла теперь в конусе желтоватого света от лампы. Она судорожно втянула в себя воздух, стараясь не замечать шум в голове и восстановить способность думать. Затем прищурилась и всмотрелась в сидящую перед ней девушку повнимательнее.

С близкого расстояния были заметны явные отличия. Изгиб пухлых губ, низко посаженные глаза, более узкие скулы. Черты лица, которые не меняются с годами.

В последние месяцы Пиппа столько раз рассматривала фото Энди, что выучила наизусть ее лицо – вплоть до каждой ямочки.

Это не она.

У Пиппы земля ушла из-под ног. Она потеряла способность воспринимать окружающее.

– Ты не Энди, – пробормотала она, когда полицейский наконец поднялся на чердак и положил ей руку на плечо.

Ветер завывал в кронах деревьев. Пульсирующий свет мигалок выхватывал из темноты дом номер сорок два по Милл-Энд-роуд. На подъездной дорожке стояли уже четыре полицейские машины. Только что подъехал инспектор Ричард Хокинс; Пиппа узнала его по старым фото – он был в том же самом черном пальто, что и на пресс-конференциях пятилетней давности.

Пиппа уже не слушала женщину-полицейского, которая опрашивала ее; слова воспринимались как последовательность отдельных слогов. Она пыталась сосредоточиться на дыхании, жадно втягивая в себя свежий воздух. В этот момент из дома появился Эллиот – в наручниках и под конвоем двух полицейских. Он плакал, на мокрых щеках отражались проблески мигалок. Его рыдания, напоминающие стоны раненого зверя, пробудили в ней какой-то первобытный страх. Этот человек понимал – его жизнь кончена. Неужели он и вправду верил, что девушка у него на чердаке – настоящая Энди? И упорно цеплялся за свою уверенность целых пять лет? Полицейские нагнули Эллиоту голову и усадили в автомобиль. Пиппа проводила его взглядом, пока он не скрылся за деревьями.

Диктуя свой номер телефона женщине-полицейскому, она услышала, как позади хлопнула дверца машины.

– Пип!

В груди у Пиппы что-то екнуло, и она помчалась к подъездной дорожке на голос Рави. Он раскинул руки и поймал Пиппу. Порыв ветра стал ей не страшен.

– Ты как? – Он чуть отступил, чтобы видеть ее лицо.

– Ничего. А ты здесь откуда?

– Я? – Он ткнул себя в грудь. – Ты куда-то пропала, и я начал разыскивать тебя через приложение «Найти моих друзей». Зачем ты потащилась сюда одна? – Он окинул взглядом полицейские машины и множество людей в форме.

– Я должна была пойти. Должна была задать ему вопрос – почему? Иначе неизвестно, сколько еще тебе пришлось бы ждать, пока выяснится правда.

Она открыла рот. Затем второй и третий раз. Лишь после того наконец нашлись слова, и она рассказала Рави, как умер его брат. Они стояли под деревьями в мерцающем свете мигалок. По щекам Рави текли слезы, Пиппа едва смогла вымолвить «не плачь». Что еще она могла сказать? Ковшом море не вычерпаешь.

– Не буду. – Он улыбнулся сквозь слезы. – Я понимаю, его не вернуть. Но кое-что мы все-таки можем сделать. Можем вернуть ему доброе имя. Сэла убили, и он невиновен. Теперь об этом узнают все.

Они обернулись к дому. Инспектор Ричард Хокинс как раз выводил девушку, закутанную в сиреневое одеяло.

– Это и правда не она? – спросил Рави.

– Нет. Хотя очень похожа.

Девушка с изумлением озиралась вокруг, заново открывая для себя мир, существующий за пределами чердака. Хокинс усадил ее на заднее сиденье автомобиля и сам сел рядом. Еще двое полицейских заняли места впереди.

Пиппа не понимала, как Эллиот умудрился принять найденную им на обочине девушку за Энди. Было ли это помутнением рассудка? Или он внушил себе, что Энди не умерла, – своего рода искупление за убийство Сэла, на которого он повесил ее смерть? Или его ослепил страх?

Рави предположил: Эллиот перепугался, что Энди Белл жива и может вернуться домой и тогда он пойдет под суд за убийство Сэла. Его разум помутился; все, что требовалось в этом состоянии, – это светловолосая девушка, очень похожая на Энди. Он убедил себя в том, что нашел ее. Запер девушку на чердаке и вместе с ней запер там свой страх перед разоблачением.

Пиппа согласилась.

– Думаю, девушка с нужным цветом волос и чертами лица просто оказалась не в том месте и попалась на глаза не тому человеку.

Она удержалась от другого насущного вопроса: а что же случилось с настоящей Энди Белл, после того как та выбежала из дома Уорда?

Женщина, которая опрашивала ее, подошла и ласково спросила:

– Милая, тебя подвезти?

– Нет, я на машине.

Пиппа заставила Рави сесть к себе в машину – нельзя было отпускать его одного, парня сильно трясло. Кроме того, втайне она сама не хотела оставаться одна.

Пиппа повернула ключ зажигания и бросила взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида. Осунувшееся, посеревшее лицо, темные круги под горящими глазами… Она устала. Чудовищно устала.

– Наконец я могу рассказать обо всем родителям, – произнес Рави, когда они выехали из Уэндовера. – Только не знаю, с чего начать.

Фары высветили знак «Добро пожаловать в Литтл-Килтон». Машина свернула; рельефные буквы отбросили тени. Пиппа двинулась по Хай-стрит к дому Рави. У въезда на кольцо она притормозила, чтобы пропустить другую машину. Ослепительно-белый свет фар ударил Пиппе в глаза. Однако водитель стоял на месте, хотя право преимущественного проезда было за ним.

– Почему он стоит? – Пиппа перевела взгляд на темную машину впереди.

– Не знаю, – ответил Рави. – Давай проезжай.

Она медленно тронулась с места. Другая машина по-прежнему не двигалась. Когда они подъехали ближе и свет фар перестал бить в глаза, Пиппа с любопытством выглянула из окна. Ее нога опустилась на педаль газа.

– О, черт! – воскликнул Рави.

В машине сидела семья Беллов. Все трое. Джейсон за рулем. Слезы катились по его багровому лицу. Он хлопал ладонью по рулевому колесу, губы шевелились, извергая ругательства. Рядом, съежившись, сидела Дон. Приоткрыв рот, женщина судорожно втягивала в себя воздух.

Они поравнялись, и на заднем сиденье Пиппа узнала Бекку. Девушка приникла лицом к стеклу. Бледная, губы полуоткрыты, брови нахмурены… Она отрешенно смотрела вперед, явно находясь где-то в другом мире.

Внезапно глаза Бекки сфокусировались на Пиппе, и в них вспыхнула искра. Во взгляде было что-то тяжелое, напоминавшее страх.

Они разъехались, и Рави наконец выдохнул.

– Получается, им сообщили?

– А ты как думаешь? Девушка упорно называет себя Энди Белл. Семья должна приехать и официально подтвердить, что это не она.

Пиппа взглянула в зеркало заднего вида. Беллы наконец миновали кольцо и двинулись навстречу призрачной надежде вновь увидеть пропавшую дочь.

Пиппа допоздна засиделась в родительской спальне. Пересказать историю оказалось не намного легче, чем ее пережить.

Самое тяжелое – как поступить с Карой? Когда время перевалило за десять вечера, Пиппа поняла, что дальше тянуть нельзя. Она занесла палец над кнопкой вызова – и не смогла ее нажать. Не могла произнести вслух те самые слова и услышать в ответ, как жизнь лучшей подруги меняется навсегда и в самую худшую сторону. Пиппа надеялась, что сумеет справиться, однако понимала – ее стойкости есть предел, и она сама может сломаться. Поэтому вместо звонка набрала сообщение:

«Я должна была позвонить тебе и рассказать все, но не думаю, что смогу выдержать твой голос на другом конце линии. Можешь обвинить меня в трусости. Я узнала страшную вещь. Сэла Сингха убил твой отец. И еще он удерживал в вашем старом доме в Уэндовере девушку, принимая ее за Энди Белл. Он арестован. Наоми ничто не угрожает, даю слово. Я знаю, зачем он это сделал, и расскажу, когда ты будешь готова выслушать… Мне безумно жаль. Как бы я хотела избавить тебя от всего! Я люблю тебя».

Она еще раз перечитала написанное и нажала кнопку «Отправить». Слезы капали прямо на экран, и пришлось подставить под них ладонь.

Пиппа проспала до двух часов дня. Затем мама накормила ее завтраком. О том, чтобы пойти в школу, речи и быть не могло. Они больше не обсуждали произошедшее; все уже было сказано. Однако последняя загадка Энди Белл до сих пор крутилась у Пиппы в голове.

Она раз семнадцать пыталась дозвониться до Кары – подруга не отвечала. Наоми тоже.

Ближе к вечеру Лиэнн отправилась в школу за Джошем и на обратном пути заехала к Уордам. Вернувшись, она сообщила, что дома никого нет и машина на дорожке не стоит.

– Наверное, они у тетушки Лили, – предположила Пиппа, снова нажимая «Повтор вызова».

Виктор пришел с работы пораньше. Они всей семьей уселись в гостиной и начали смотреть телевикторину. Раньше Пиппа с отцом, перебивая друг друга, спешили выкрикнуть ответ, но сейчас молчали и только украдкой переглядывались через голову Джоша. В воздухе повисло напряжение и немой вопрос – что теперь будет?

В дверь постучали, и Пиппа вскочила – хоть какой-то повод покинуть комнату и разрядить тягостную обстановку. Она помчалась открывать дверь, как была, в «вареной» пижаме. Ледяной воздух обжег ноги.

На пороге стояли Рави и его родители – все трое выстроились в ряд, словно позировали.

– Приветствую, сержант! – Рави заметил ее цветастую пижаму и хмыкнул. – Это Ниша, моя мама. – Он представлял гостей, как ведущий телешоу. Ниша улыбнулась. Ее темные волосы были заплетены в две косы. – А это мой папа Мохан. – Мохан кивнул, задев подбородком огромный букет цветов, который держал в руках. Из-под мышки у него торчала коробка шоколадных конфет. – Папа, мама, а это та самая Пиппа.

Пиппа вежливо пробормотала «Здравствуйте», но ее приветствие потонуло в бурных возгласах всех остальных.

– Так вот, – сообщил Рави. – Нас сегодня пригласили в отделение полиции и все рассказали. Все, что мы уже знали. А затем добавили, что после предъявления обвинений мистеру Уорду они соберут пресс-конференцию и сделают официальное заявление о невиновности Сэла.

Пиппа услышала за спиной шаги отца и мамы. Рави вновь представил родителей Виктору; с Лиэнн они уже были знакомы – пятнадцать лет назад она продала им дом.

– И потому, – продолжил Рави, – мы решили прийти и поблагодарить тебя, Пип. Без тебя ничего этого не случилось бы.

– У меня просто нет слов, – произнесла Ниша. Ее лучистые, как у Рави и Сэла, глаза сияли. – То, что вы сделали вместе с Рави… Вы вернули нам нашего мальчика. Невозможно выразить словами, как много для нас это значит.

– Это тебе! – Мохан наклонился и вручил Пиппе цветы и конфеты. – Прости, мы не знали, как еще отблагодарить того, кто помог вернуть доброе имя погибшему сыну.

– Гугл не особо помог, – добавил Рави.

– Спасибо. Вы зайдете?

– Да-да, проходите, пожалуйста, – сказала Лиэнн. – Я заварю чай.

Войдя в дом, Рави взял Пиппу за руку, притянул к себе и заключил в объятия вместе с букетом. Он смеялся ей в волосы. После Рави пришла очередь Ниши; ее сладковатые духи напомнили Пиппе домашний уют, тепло маминых рук и летние вечера… А затем неожиданно все начали обниматься, все шестеро. Они обнимались, смеясь сквозь слезы.

И как-то само собой, после карусели объятий, оказалось, что Сингхи пришли и разогнали наполнявшую дом тоску. Словно открылась дверь и призраков выпустили наружу – по крайней мере на время. Потому что хотя бы что-то закончилось хорошо: Сэла признали невиновным. Его семья освободилась от гнета, который несла на себе долгие годы. И несмотря на всю боль и сомнения, оно того стоило.

Они и не заметили, как подкрался Джош и недоуменно пролепетал:

– А что это вы делаете?

Они уселись в гостиной. Лиэнн наскоро соорудила импровизированный ужин.

– Слушайте, – спросил Виктор, – вы идете завтра на фейерверки?

– И правда. – Ниша перевела взгляд с мужа на сына. – Я думаю, в этом году мы можем себе позволить. Впервые с тех пор, как… ну вы понимаете. Теперь все изменилось. И это только начало.

– Конечно, – добавил Рави. – Я с удовольствием. Из дома ничего толком не видно.

– Соус потрясающий! – зааплодировал Виктор. – А давайте встретимся завтра? Допустим, в семь часов, у шатра с напитками?

Джош вскочил, торопливо дожевал сэндвич и продекламировал:

– Я помню не зря пятый день ноября и заговор пороховой. Проходят века, но скорбь и тоска всегда остаются со мной![31]

Литтл-Килтон о празднике не забыл, только постановил перенести его на четвертое ноября – потому что продавцы барбекю решили, что в субботу выручка больше. А вот Пиппа не была уверена, что готова находиться среди людей и ловить на себе их вопросительные взгляды.

– Пойду заварю еще чаю, – сказала она и отправилась на кухню.

Она включила электрочайник и уставилась на свое перекошенное отражение в хромированном корпусе. Внезапно позади возник такой же искаженный Рави.

– Ты какая-то тихая. Что творится в твоей умной голове? Хотя можно не спрашивать. Я и так знаю, что ты скажешь. Энди не дает покоя?

– Я не могу притворяться, что все позади. Расследование не закончено.

– Послушай, Пип. Ты сделала все, что могла. Мы знаем – Сэл невиновен. Знаем, как он погиб.

– Но мы не знаем, что произошло с Энди. В тот вечер она убежала из дома Эллиота, и больше ее никто не видел.

– Это уже не твоя забота, Пип. Полиция вновь открыла ее дело. Пусть они выполняют свою работу. Ты и так постаралась.

– Знаю, – ответила Пиппа и не солгала. Она устала. Ей нужно было освободиться от всего. Заняться своими проблемами. И разгадка последней тайны Энди Белл – больше не ее задача.

Рави прав. Она свою миссию выполнила.

Нужно выбросить все, сказала она себе.

Выкинуть доску с приколотыми распечатками. Расследование окончено. Пришло время демонтировать леса вокруг мавзолея Энди Белл и посмотреть, что осталось от самой Пиппы. Она начала неплохо: принесла корзину для мусора, начала откалывать от доски бумаги и складывать их в стопку.

И вдруг неожиданно для себя обнаружила, что просматривает их заново: перечитывает записи из журнала расследования, проводит пальцами вдоль красных нитей, вглядывается в лица подозреваемых, пытаясь распознать убийцу.

Она была настолько уверена, что покончила со всем! Не позволяла себе даже думать об Энди, когда играла в настольные игры с Джошем и смотрела несколько серий подряд американского ситкома, когда пекла пирожные вместе с мамой, украдкой запихивая в рот кусочки масла. Однако стоило случайно бросить взгляд на фото Энди, как та нашла способ снова завладеть ее разумом!

Давно пора было переодеваться, чтобы идти смотреть фейерверки, а Пиппа так и сидела на коленях перед доской. Некоторые из распечаток действительно просились в мусорную корзину: например, все улики, указывающие на Эллиота Уорда – отель «Зеленый дом», номер телефона в ежедневнике, ДТП, опровергнутое алиби Сэла, фото обнаженной Энди, найденной Максом в углу классной комнаты, записки и сканы сообщений от Невидимки.

Однако на доску требовалось кое-что и добавить, потому что теперь Пиппа знала больше о перемещениях Энди в ночь исчезновения. Она схватила карту Килтона и синий маркер.

Энди отправилась домой к Уорду и спустя непродолжительное время вышла оттуда с травмой головы, предположительно серьезной. Пиппа обвела кружком дом Уордов в Хогг-Хилл. Эллиот заявил, что все произошло около десяти, но, похоже, тут он слегка напутал. Его утверждение не совпадает с показаниями Бекки, которые подтверждены записями с камер видеонаблюдения: Энди проехала по Хай-стрит в десять сорок вечера. Тогда она, вероятно, и направлялась к Уорду. Пиппа провела на карте пунктирную линию и подписала время. Конечно же, Эллиот ошибся, в противном случае Энди пришлось бы вернуться домой с пробитой головой, прежде чем снова уехать. И тогда Бекка сообщила бы эту деталь полиции. Значит, сестра больше не последний человек, видевший Энди живой. Ее место занял Эллиот.

Однако… Пиппа задумалась и принялась грызть конец маркера. Эллиот утверждает, что Энди не приезжала к нему на машине, а пришла пешком. Посмотрев на карту, Пиппа решила, что это вполне логично. Дома Беллов и Уордов находятся недалеко друг от друга; пешком вполне можно сократить путь, пройдя мимо церкви и далее через пешеходный мост. Может, получится даже быстрее, чем на машине. Пиппа почесала в затылке. Однако же камеры видеонаблюдения засекли машину Энди. Значит, она все-таки приехала и решила припарковаться в стороне от дома Эллиота.

А что же произошло с ней потом? С того момента до последней минуты жизни? От Хогг-Хилл до брошенной у дома Хоуи машины с кровью в багажнике?

Пиппа ткнула маркером в карту и вновь уставилась на фото, переводя взгляд с Хоуи на Макса, потом на Нэт, Дэниела и Джейсона. А ведь в Килтоне было два убийцы: один решил, что Энди мертва, и расправился с Сэлом, чтобы прикрыть себя; а второй действительно убил Энди. Какое из этих пяти лиц, что смотрят сейчас на нее, принадлежит убийце?

Два убийцы. И только один из них пытался заставить Пиппу остановиться. А это значит…

Стоп.

Пиппа замерла и прикрыла глаза, стараясь на некоторое время отвлечься и ни о чем не думать. Мысли упорхнули прочь, а затем… Вдруг перед ней все предстало в другом свете. Всплыла картина: лицо Эллиота в тот момент, когда в дом ворвалась полиция. Когда Пиппа сказала, что никогда не простит ему убийства Барни. Помятое, напряженное. Теперь она вспомнила: раскаяния на лице не было. Только недоумение.

И слова, которые Эллиот не договорил тогда: «Пип, не понимаю, о чем ты. Я не…»

«Я не убивал Барни», закончила вместо него Пиппа.

Она выругалась про себя и перевернула корзину для мусора вверх дном. Собрала выброшенные бумаги, торопливо перелистала их и разложила вокруг себя. Затем взяла в одну руку записки из спального мешка и шкафчика, а в другую распечатки скриншотов.

Совершенно очевидно – они написаны двумя разными людьми!

Послания отличались не только по форме, но и по тону. В бумажных записках Эллиот обращался к ней по имени, а угрозы были завуалированы. Записи, напечатанные в журнале расследования, аналогичны. А вот в присланных сообщениях Невидимка называл ее «тупой сучкой» и угрожал совершенно недвусмысленно: сначала велел уничтожить ноутбук, а затем убил собаку.

Она села на пол и позволила себе выдохнуть. Двое разных людей. Эллиот не Невидимка и не убивал Барни. Это сделал настоящий убийца Энди.

– Пип, собирайся! Фейерверки уже начались! – послышался снизу голос Виктора.

Пиппа подскочила к двери и приоткрыла ее на щелку.

– Э-э… идите без меня. Я вас догоню.

– Что? Нет, Пипси, не выдумывай, спускайся.

– Я только… Хочу еще пару раз попробовать дозвониться до Кары, пап. Мне правда нужно поговорить с ней. Задержусь ненадолго. Пожалуйста. Я потом вас найду.

– Ладно, солнышко.

– Обещаю через двадцать минут выйти.

– О’кей, позвони, если разминемся.

Входная дверь захлопнулась. Пиппа села рядом с пробковой доской, держа распечатки сообщений от Невидимки в дрожащих руках. Затем просмотрела записи в журнале, пытаясь сообразить, на каком этапе расследования получала угрозы. Первая угроза пришла сразу после того, как она вычислила Хоуи Бауэрса и они с Рави узнали от него о «бизнесе» Энди и о том, что Макс покупал рогипнол. Затем, во время каникул, похитили Барни. Между этими двумя событиями произошло много чего: Пиппа два раза натолкнулась на Стэнли Форбса, приходила на работу к Бекке и побеседовала с Дэниелом на встрече с полицией.

Пиппа скомкала бумаги и расшвыряла их по комнате. Она рвала и метала, чего раньше за ней не замечалось. По-прежнему слишком много подозреваемых. А теперь, когда Эллиот разоблачен и Сэла оправдают, – будет ли убийца мстить? Исполнит ли он свои угрозы? Может ли Пиппа чувствовать себя дома в безопасности?

Она нахмурилась и посмотрела на фото. Затем взяла синий маркер и жирным крестом перечеркнула Джейсона. Он не убийца. Она видела его лицо тогда в машине, после того как Беллам позвонили из полиции. И Джейсона, и Дон. Слезы, гнев, смятение… Однако в их глазах скрывалось еще кое-что – а именно проблеск надежды. Возможно, хотя им сообщили, что обнаруженная в доме Эллиота девушка не их дочь, какой-то частью души они надеялись – это не так. Джейсон не смог бы сымитировать подобную реакцию. У него все было написано на лице.

Написано на лице…

Пиппа схватила фото Энди с родителями и Беккой. Посмотрела им в глаза.

Ее внезапно осенило.

Словно яркие точки вспыхнули в голове.

Разрозненные фрагменты воспоминаний выстроились в линию.

Она сорвала с доски несколько распечаток.

Запись 3: разговор со Стэнли Форбсом. Запись 10: первый разговор с Эммой Хаттон. Запись 20: разговор с Джесс Уокер о семье Беллов. Запись 21: о том, что Макс покупал у Энди наркотики. Запись 23: о Хоуи и его бизнесе с Энди. Записи 28 и 29: о том, как на вечеринках девушкам подмешивали наркотики. Записка рукой Рави, прописными буквами: кто мог взять одноразовый телефон? И время, в которое, по словам Эллиота, Энди от него убежала.

Она еще раз просмотрела их. Теперь она знала убийцу.

Знала в лицо и по имени.

Последний человек, который видел Энди живой.

Требовал подтверждения только один факт. Пиппа достала телефон, пролистала список контактов и набрала номер.

– Алло!

– Макс? Я должна задать тебе один вопрос.

– Мне не интересно. Как видишь, насчет меня ты заблуждалась. Я наслышан. Убийца – мистер Уорд.

– Отлично. В таком случае тебе известно, что теперь полиция мне доверяет. Я велела Уорду помалкивать о ДТП, но если ты мне не ответишь, сама позвоню в полицию и все им расскажу.

– Не посмеешь.

– Посмею. Жизнь Наоми и так разрушена; не думай больше, что меня это остановит. – Она блефовала.

– Что тебе надо? – выкрикнул он.

Пиппа помедлила. Она включила громкую связь и открыла приложение «Диктофон». Затем нажала кнопку записи, громко шмыгнув носом, чтобы заглушить звуковой сигнал.

– Макс, скажи, на одном из ваших отрывов 2012 года ты подсыпал наркотики Бекке Белл и изнасиловал ее?

– Какого хрена… Нет!

– МАКС! – заорала Пиппа. – Не лги мне! Или, клянусь, я тебя в порошок сотру! Ты подсыпал рогипнол Бекке в напиток и занимался с ней сексом?

Он закашлялся.

– Да, но… это не было изнасилованием. Она не говорила «нет».

– Потому что ты накачал ее наркотиками. Подлая развратная скотина! Ты даже не понимаешь, что натворил!

Она дала отбой, остановила запись и заблокировала телефон. Затем взглянула на свое отражение в темном экране.

Последний человек, который видел Энди живой? Бекка. Снова Бекка!

Пиппа подмигнула своему отражению. Решение принято.

Машина наехала на бордюр, и ее сильно тряхнуло. Пиппа вышла и направилась ко входу в дом.

Постучала в дверь.

Сгущались сумерки; «музыка ветра» колыхалась в вечернем бризе, непрерывно издавая мелодичное позвякивание.

Дверь приоткрылась, и в щелку выглянула Бекка. Увидев Пиппу, она распахнула дверь полностью.

– А, Пиппа! Здравствуй!

– Здравствуй, Бекка. Я… зашла узнать, как ты, после четверга. Я видела тебя в машине, и…

– Да, – кивнула Бекка. – В полиции нам рассказали, это ты разоблачила мистера Уорда. И все остальное тоже.

– Ты уж извини…

– Хочешь войти? – Бекка отступила от порога.

– Спасибо.

Пиппа прошла в холл, тот самый, куда они с Рави проникли несколько недель назад. Бекка улыбнулась и жестом пригласила ее в кухню, с мебелью модного оттенка «утиное яйцо».

– Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Уверена? А я только что себе вскипятила.

– Уговорила. Пожалуйста, черный. Благодарю.

Пиппа села за стол, выпрямив спину и сомкнув колени. Бекка тем временем достала из буфета две кружки с цветочным принтом, положила в них чайные пакетики и налила кипяток.

– Извини, пойду возьму носовой платок.

Из кармана Пиппы послышался гудок паровоза. Сообщение от Рави: «Сержант, ты где?» Она перевела телефон в беззвучный режим, снова убрала в карман и застегнула его на молнию.

Вернулась Бекка, засовывая платочек в рукав. Перенесла кружки на стол и подвинула одну из них Пиппе.

– Спасибо. – Та отпила глоток. К счастью, чай оказался не очень горячим, и у нее было чем занять дрожащие руки.

Заявился черный кот, важно прошел по кухне, задрав хвост, и принялся тереться головой о ноги Пиппы, пока Бекка его не шуганула.

– Как твои родители? – спросила Пиппа.

– Так себе. После того как мы подтвердили, что это не Энди, мама записалась на реабилитацию после душевной травмы. А отец грозится всех засудить.

– Они узнали, кто та девушка на самом деле? – спросила Пиппа, уткнувшись носом в кружку.

– Да, отцу сегодня звонили из полиции. Девушка числилась в списках без вести пропавших. Айла Джордан, двадцати трех лет, из Милтон-Кинса. Необучаемая, умственное развитие на уровне двенадцати лет. Подвергалась домашнему насилию, склонна к побегам и злоупотреблению наркотиками. – Бекка накрутила на палец прядку волос. – Сказали, девушка до сих пор не в себе. Она довольно долго так жила – изображая Энди, чтобы угодить мистеру Уорду, – и на самом деле поверила, что ее зовут Энди Белл и она из Литтл-Килтона.

Пиппа отпила большой глоток, чтобы как-то заполнить паузу, пока составляла в уме фразы, рассыпая их на отдельные слова и собирая в другом порядке. У нее во рту пересохло, а губы дрожали в такт учащенному сердцебиению. Она подняла кружку и разом прикончила чай.

– Девушка очень похожа на Энди, – наконец произнесла Пиппа. – В первые секунды я была уверена, что это она. А в лицах твоих родителей я увидела надежду, что, возможно, и я, и полиция ошиблись, и Энди жива. И только ты уже знала правду, верно?

Бекка отставила свою кружку и посмотрела на Пиппу.

– У тебя на лице застыл испуг, ты была в замешательстве. Ведь ты точно знала, что та девушка – не твоя сестра. Потому что свою сестру ты убила. Я права?

Бекка не шелохнулась. Кот вспрыгнул на стол рядом с ней, а та и пальцем не пошевелила.

– В марте 2012 года, – продолжила Пиппа, – ты вместе со своей подругой Джесс Уокер отправилась на очередной отрыв. И там с тобой кое-что случилось. Ты ничего не помнила, однако, очнувшись утром, догадалась – что-то не так. Ты попросила Джесс пойти с тобой и купить таблетки – те, которые принимают «после», – а когда она начала расспрашивать, с кем ты переспала, отказалась отвечать. Потому что, как предположила Джесс, ты стыдилась – ведь ты ничего не помнила. Не знала, кто и как это сделал. У тебя была антероградная амнезия – кто-то подмешал рогипнол тебе в напиток и затем изнасиловал.

Бекка сидела молча, как неживая – будто облеченный в плоть манекен. Словно боялась пошевелиться и потревожить призрак своей сестры, а именно его теневую сторону. Затем расплакалась. Слезы безмолвно катились по ее щекам блестящими рыбными чешуйками, подбородок судорожно подергивался. Пиппа ощутила боль в груди – будто чья-то холодная рука сжала сердце, – когда она заглянула Бекке в глаза и увидела в них правду. Потому что правда не означала победу; настолько жуткой и разрушительной она оказалась.

– Не могу представить, как страшно и одиноко ты себя чувствовала, – проговорила Пиппа. Ее саму вело. – Не помнить, что случилось, только осознавать – что-то очень плохое. А помощи ждать не от кого. И ведь ты не делала ничего предосудительного, тебе нечего стыдиться. Полагаю, тогда ты не справилась с отчаянием, и дело кончилось больницей. А потом? Ты наверняка решила выяснить, что произошло и кто виновен?

Бекка едва заметно кивнула.

– Думаю, ты догадалась, что тебе подмешали наркотик. И какими были твои дальнейшие действия? Ты начала расспрашивать у всех – кто на вечеринках покупал наркоту и у кого. А расспросы привели к твоей сестре. Бекка, так что же произошло в пятницу 20 апреля? После того как Энди вернулась от Уорда?

– Мне удалось выяснить одно: некоторые в разное время покупали траву и экстази у Энди. – Бекка опустила взгляд, сдерживая слезы. – И когда сестра ушла из дома, я обыскала ее комнату и нашла, где она прячет второй телефон и наркоту. Я изучила телефон: все имена в списке контактов состояли из одной буквы, однако, прочитав сообщения, догадалась, кто покупал рогипнол. В одном из сообщений Энди назвала его по имени.

– Макс Хастингс.

– И я решила, – всхлипнула Бекка, – я решила, что теперь, когда я все знаю, мы сможем выяснить отношения и помириться. Подумала, вот Энди придет домой, я выговорюсь, и она позволит мне накричать на себя, а потом признает свою вину, и тогда мы вместе сообразим, как заставить Макса расплатиться. Она же моя старшая сестра! Я так в ней нуждалась! Наконец освободиться, рассказать обо всем…

Пиппа вытерла глаза. Она внезапно ослабела и чувствовала себя как выжатый лимон.

– И вот Энди пришла домой, – продолжила Бекка.

– С пробитой головой?

– В тот момент я этого не знала. Энди направилась на кухню, и я не могла больше ждать. Я должна была ей рассказать. – Голос Бекки надламывался. – И когда я начала говорить, она посмотрела на меня и заявила, что ей наплевать. Я пыталась объяснить, она не слушала. Сказала только, чтобы я не вздумала проболтаться еще кому-нибудь, а то у нее будут проблемы. Потом хотела выйти из кухни, и я преградила ей путь. Тогда она выкрикнула – мол, я должна быть благодарна, что меня хоть кто-то захотел, потому что я всего лишь толстая и уродливая копия сестры. И попыталась отпихнуть меня с дороги. Я не могла поверить. Неужели она может поступать так жестоко? Я вцепилась в нее и снова начала объяснять. Мы начали кричать друг на друга, я замахнулась и толкнула ее, а потом… все произошло очень быстро.

Энди упала на спину. Я не думала, что ударила ее настолько сильно. Сестра закатила глаза, а потом ее начало тошнить. Рвота залила лицо и волосы. – Бекка зарыдала. – А затем оказалось, что ее рот тоже забит, она захрипела и начала задыхаться. А я… словно приросла к полу. Я не помнила себя от ярости. Теперь уже и не знаю, осознанно я действовала или нет. Кажется, вообще была не в состоянии думать – просто стояла и не двигалась. Наверное, понимала, что она умирает, и все же ничего не предпринимала.

Бекка покосилась в сторону двери. Вероятно, там все и случилось.

– Когда Энди затихла, до меня дошло, что я натворила. Я в панике бросилась очищать ей рот… Как бы я хотела отыграть все назад! И сейчас хочу. Нет, слишком поздно. Только потом я заметила кровь на голове у сестры и решила, что рана – моих рук дело; пять лет я в этом не сомневалась. И только два дня назад узнала, что Энди поранилась в доме Уорда. Вот почему она потеряла сознание, вот отчего рвота. Хотя какая разница? Ведь это я дала ей умереть. Смотрела, как Энди задыхается, и ничего не сделала. Однако у нее на руках были царапины от моих ногтей, следы борьбы, и любой – даже родители – сочли бы это умышленным убийством. Потому что Энди всегда была намного лучше меня. Родители любили ее больше.

– И ты запихнула тело сестры в багажник ее машины? – спросила Пиппа, опершись подбородком на руки. Ее голова внезапно стала тяжелой и клонилась вперед.

– Машина стояла в гараже. Не знаю, откуда взялись силы ее туда перетащить. Я действовала как в тумане. Потом тщательно отмыла пол; уж чего-чего, а уголовной хроники я насмотрелась достаточно и знала, какой тип отбеливателя использовать.

– И ты выехала из дома около десяти сорока. Камеры видеонаблюдения на Хай-стрит засекли за рулем машины Энди именно тебя. Ты отвезла ее… я думаю, ты отвезла ее к старому фермерскому дому в Кленовой балке, о котором написала в статье, потому что не хотела, чтобы соседи купили его и перестроили. Ты закопала тело там?

– Не закопала, – всхлипнула Бекка. – Я бросила ее в септик.

Пиппа через силу кивнула. Ее голова, словно зажатая в тиски, не могла осознать посмертную участь Энди.

– Потом ты отправилась домой, бросив машину в тупике Роумер. А почему именно там?

– Я изучила второй телефон сестры и узнала, где живет ее дилер. Решила, что полиция свяжет одно с другим, и он будет главным подозреваемым.

– А что ты подумала, когда внезапно Сэла признали виновным и дело закрыли?

Бекка пожала плечами.

– Я сочла это своего рода знаком. Что я прощена. Хотя сама себя так и не простила.

– И вот прошло пять лет, и я начала копать. Ты нашла мой номер в телефоне Стэнли.

– Он сказал мне, какая-то девчонка работает над проектом и считает Сэла невиновным. Я запаниковала. Допустим, ты докажешь его непричастность – и что, мне придется искать другого подозреваемого? Из одноразового телефона Энди я узнала о ее тайном любовнике: там имелось несколько сообщений от контакта по имени «Э» насчет свиданий в отеле «Зеленый дом». Я отправилась туда с целью выведать, кто этот мужчина. Ничего из моей затеи не вышло – старуха, владелица отеля, совсем выжила из ума. А пару недель спустя я приметила, что ты ошиваешься на вокзальной парковке – там, где у дилера Энди была точка. Ты села ему на хвост, а я, в свою очередь, следила за тобой. Видела, как ты входила в его дом вместе с братом Сэла. Я просто хотела тебя припугнуть.

– И тогда ты отправила первое сообщение. Однако я не остановилась. Пришла к тебе на работу и продолжила расспросы об одноразовом телефоне и Максе Хастингсе. Ты решила, что я подобралась совсем близко и почти вычислила тебя. И ты убила мою собаку и заставила уничтожить все материалы расследования.

– Я не хотела. – Бекка опустила голову. – Не собиралась убивать твоего пса. Я его отпустила, клянусь. Наверное, он в темноте не разглядел дороги и случайно упал в реку.

У Пиппы перехватило дыхание. Случайно или нет, Барни все равно не вернуть.

– Я так любила его… – Голова кружилась все сильнее. – Однако я решила простить тебя. Вот зачем я здесь. Уж если мне удалось тебя вычислить, то и полиция скоро придет к тем же выводам, поскольку они вновь открыли дело. Признания мистера Уорда выявят пробелы в твоих показаниях. – Пиппа говорила торопливо и сбивчиво, язык заплетался. – Ты совершила ужасную ошибку, позволив сестре умереть. И ты это знаешь. И с тобой судьба обошлась несправедливо. Ты того не заслужила. А правосудие не знает сострадания. Я пришла предупредить тебя. Ты должна бежать. Уезжай за границу, устрой свою жизнь в другой стране. Потому что за тобой скоро придут.

Пиппа смотрела на Бекку, и та, кажется, что-то говорила, но внезапно все звуки в мире исчезли, и только в голове словно жужжал рой насекомых. Стол между ней и Беккой трансформировался и вздулся куполом; какая-то незримая тяжесть давила на веки Пиппы.

– М-м-мне… – Мир начал гаснуть. Единственным ярким предметом оставалась пустая кружка на столе; да и та вдруг стала пластичной. Рисунок стекал с нее и испарялся в воздухе. – Ты мне… что ты м-мне… п-подсыпала в чай?

– У Энди в тайнике оставалось немного Максовых таблеток. Я их сохранила.

Голос Бекки – оглушительно громкий, словно истеричный шутовской хохот, – ударял то в одно, то в другое ухо.

Пиппа попыталась встать со стула, однако левая нога не захотела слушаться и подвернулась. Пиппа врезалась в кухонный остров. Что-то разбилось; осколки разлетелись, как рваные облака, поднимаясь все выше и выше. Голова кружилась.

Пол накренился; Пиппа, шатаясь, подошла к раковине, склонилась над ней и сунула в рот два пальца. Ее вырвало чем-то бурым и едким; горло засаднило, и ее затошнило снова. Где-то совсем рядом и в то же время очень далеко прозвучало:

– Ты не оставила мне выбора, пришлось принять меры. Улик нет. Обо всем знаем только ты и я. Прости, я не хотела. Если бы ты вовремя остановилась…

Пиппа оттолкнулась от раковины и вытерла рот. Кухня снова крутанулась; теперь перед глазами стояла Бекка, широко раскинув трясущиеся руки.

– Нет! – хотела крикнуть Пиппа, но голос так и не вырвался наружу. Она попятилась, чтобы укрыться за кухонным островом. Пальцы наткнулись на один из барных стульев; это помогло ей удержаться на ногах. Она схватила его, замахнулась и ударила Бекку по ногам. Раздался оглушительный грохот.

Пиппа бросилась в холл и врезалась в стену. В ушах зазвенело, плечи завибрировали. Она прислонилась к стене и прикинула расстояние до входной двери. Дверь не открывалась; когда Пиппа моргнула, дверь просто исчезла, и девушка оказалась снаружи.

Там было темно и все вращалось, а еще в небе творилось что-то странное: яркие разноцветные грибы, купола, фонтаны. Фейерверки взрывались с оглушительным треском. Пиппа оторвала ноги от земли и бросилась в лес, навстречу огням.

Деревья танцевали свой лесной тустеп. Ступни Пиппы онемели. Она перестала их чувствовать. Очередная вспышка ослепила ее.

Пиппа выставила руки вперед, и они стали ее глазами. Снова раздался треск. Впереди вдруг возникла Бекка и толкнула ее.

Пиппа упала навзничь, в мягкую листву. Бекка нависла над ней, растопырив руки, и… Пиппа собралась с силами, перенаправила всю энергию в ноги и ударила. Бекка тоже упала на землю и исчезла в бурой листве.

– Я п-пыт-талась п-помочь тебе, – выдавила из себя Пиппа.

Она перевернулась и поползла. Ноги стали руками, а руки ногами. Она приподнялась, не чувствуя ступней, и побежала прочь от Бекки, в сторону церкви.

Позади взорвалось еще много бомб, и наступил конец света. Небо падало. Пиппа цеплялась за деревья, а они кружились в танце. Она прикоснулась к стволу и ощутила ладонями человеческую кожу.

Дерево набросилось на нее и схватило двумя руками. Они вместе упали и покатились по земле. Пиппа ударилась головой о ствол. По лицу поползла струйка жидкости, во рту появился металлический привкус. Мир вновь померк, перед глазами поплыли красные круги. Бекка сидела на ней, а вокруг горла обвивалось что-то холодное. Пиппа протянула руку и нащупала чьи-то пальцы. Ее собственные пальцы отказывались действовать.

– Пожалуйста… – выдохнула она.

И не смогла больше вдохнуть.

Руки застряли в листве и не хотели слушаться. Не хотели двигаться.

Пиппа посмотрела в глаза Бекке. Бекка знает, где спрятать тело, чтобы его никогда не нашли. В темнейшем из темных мест, там, где лежат кости Энди Белл.

Руки и ноги исчезли. Скоро придет очередь всего тела, и Пиппы не станет.

– Почему у меня нет такой подруги, как ты? – воскликнула Бекка. – У меня была только Энди. Единственное спасение от отца. Единственная надежда после Макса. А она на меня плевала. Всю жизнь. Я не хочу поступать так с собой. Я запуталась, у меня нет другого выхода. Прости.

Пиппа забыла, как дышать.

Тьма поглощала Литтл-Килтон. Зато сполохи всех цветов радуги в ночном небе были прекрасны. Последнее прекрасное видение перед тем, как опустится тьма.

И когда тьма наступила, холодные пальцы разжались и отпустили ее.

Первый вдох обжег легкие и чуть не разорвал их. Темнота отступила, в мир хлынули звуки.

– Я не могу… – Бекка обхватила себя руками. – Не могу.

Затем прошуршали чьи-то шаги. Над ними нависла тень и утянула Бекку. Новые звуки – крики, визги. И вдруг:

– Все хорошо, солнышко.

Пиппа повернула голову. Отец прижимал к земле Бекку, которая визжала и сопротивлялась.

Кто-то другой возник за спиной Пиппы и попытался ее усадить, но она стала рекой и не могла держаться вертикально.

– Дыши, сержант. – Рави гладил ее волосы. – Мы здесь. Мы с тобой.

– Рави, что с ней?

– Гипнол, – прошептала Пиппа. – Рогипнол в… в чае.

– Рави, вызывай скорую. И полицию.

Звуки вновь исчезли. Остались только цвета, да голос Рави вибрировал в груди и отдавал в спину, где-то за гранью восприятия.

– Она дала Энди умереть, – сказала Пиппа. Или подумала, что сказала. – Но ее надо отпустить. Иначе это неспра… ведливо. Неспра… ведливо.

Килтон вспыхнул и погас.

– Я могу забыть. У меня… как это……незия. Она в септике. Фермерский дом. Кленовая… балка. Это там, где…

– Все хорошо, Пип. – Рави удерживал ее в этом мире и не давал исчезнуть. – Все позади. Теперь уже точно. Я нашел тебя.

– Н-нашел м-меня?

– Твое устройство для трекинга по-прежнему включено. – В руке у Рави прыгал экран телефона с мерцающей оранжевой точкой на карте. – Я увидел, где ты, и сразу все понял.

Килтон вспыхнул и погас.

– Все хорошо, Пип. Я нашел тебя. Сейчас тебе станет легче.

Вспышка.

Они что-то говорили – Рави и папа. Только до нее доходили не слова, а буквы, и буквы ползли, как муравьи. Она больше ничего не видела. Ее глаза стали небом, и в нем взрывались фейерверки. Огненные брызги армагеддона. Все стало красным. Красные вспышки, красное зарево.

Затем Пиппа вновь ощутила себя в человеческом теле. Она лежала на холодной сырой земле, и Рави дышал в ухо. За деревьями вращались синие мигалки, которые извергали из себя людей в черной полицейской форме.

Пиппа видела их – мигалки и фейерверки, а слышала только свое хриплое дыхание.

Красные сполохи в небе и синие вспышки на земле.

Красные и синие.

Краны с инеем

С белым инеем

заинде-вели

Энди

Белл