Очередной рабочий день внештатного Агентства Дрянных Услуг начинался, как и все другие предыдущие нудные рабочие дни. В офис на тридцать девятом уровне, нижнего слоя тонкого мира, стекались сотрудники всех мастей и статусов по должности и всех разновидностей по сущности.

Отдел Жалоб, Обличений, Претензий состоял из шести сотрудников – сущностей. Они были женского типа и разного премерзкого характера, но взаимодействовали между собой сносно, в меру склочно и истерично. Миралинда Грифововна Скат – начальница данного отдела – сущность, имевшая за спиной три вселения в тела человечков, и три же изгнания из оных, представляла из себя сверхдеятельную натуру. Деятельность и инициатива её же распространялась на всех её подчиненных, которые в силу подчиненности и строгой субординации и слова поперек вымолвить не смели. Обычно, раздав с утра всем указания, она удалялась в свой застекленный “кубрик” и рубилась там до посинения в тетрис. Посинение было действительным и реальным оттенком её слегка мерцающей субстанции, по причине того, что принудительное изгнание из тела просто так не проходит, а оставляет всякие разные отпечатки на сущностях. Вот и приходилось Миралинде Грифововне отливать всеми тонами синего.

Остальные сотрудники маленького, но такого необходимого, отдела были сущностями помельче и опытом послабее. Но сплачивала их одна и единственная сила – ненависть к остальным сотрудникам агентства, что бесконечно приходили в отдел с вопросами, просьбами, делами и вообще, как к себе домой.

Улиана Колоноговна Пыщева заведовала огромной штамповой печатью, которая проставлялась на все кляузы, жалобы, претензии, что кипами приносились курьерами сумрачной службы, дабы принять сию жуткую корреспонденцию в дело и передать к регистрации.

Регистраторами отдела были две пигалицы – вертихвостки: Жожиада Зимунодовна Кричащая и Дорна Викуловна Утех. Эти сидели на своих рабочих местах и глаз не поднимали от монитора. Правда всегда находили время пошушукаться всласть и обсудить какую-нибудь очередную новость, что случалась в агентстве, али вообще в сумрачном мире. Были в курсе всех дел, абсолютно никак с работой не связанных.

Канцелярию же вела дородная “дама” в годах, Нюанида Бругоровна Бойнова – можно сказать, что она была прирожденная лярва конфликтов, споров, противоречий. Поэтому на ней держался весь пласт переписки по претензионной работе.

Распорядительным блоком ведала молоденькая сущность несбывшейся любви – Атлета Угрохова, красотулечка и умничка, но с жутким мстительным характером. Если кто посмотрит не так, или кто чего скажет не с той интонацией – сразу проклинает, а ещё хуже, наябедничает высшему Харе, и тот приказик какой издаст, и смотришь, а кому-то уже и в командировочку неприятненькую ехать надо наверх, вселяться в человечка, да не на месяц-два, а на годы. Вот такая вот сво… своеобразная была Атлета Нитаровна, племянница самого высшего Харя.

Харь, Имадундил Спирулович, и по сущности своей был харей – высшим харей эгоцентризма. За множеством своих подселений в человечков, он уже подзабыл каково это быть свободной сущностью. Иногда у него проскальзывали характерные черты того, или иного индивидуума, в которого он когда-то удачно был подселен. И тогда, держитесь все в АДУ, когда, в сущности высшего Харя, проявлялся суровый начальник.

По-хорошему, у сущностей и подселенцев не было детей, а тем более уж семейных или родственных отношений, как таковых, но пародируя своих носителей, все сущности в тонком мире старались играть по правилам большого физического мира. И группировались в семьи, устраивали себе праздники имянарекания, выбирали партнеров для совместного житья-бытья.

Даже была создана специальная Канцелярия именотчествфамилий. “Шутником” и по совместительству присвоенцем имен там работал харя тонких изощрений. И именно из-за его буйной фантазии у всех сущностей имена, придуманные и вписанные во все регистрационные книги, были такими… такими вот.

А рабочий то день продолжался, как и все предыдущие нудные рабочие дни. Клерки сновали туда-сюда по офисному пространству, перенося кипы организационной документации из одного отдела в другой. Технические надзиратели следили за исправностью счетной и пишущей техники. Курьеры мотались, принося из верхнего слоя материализованные самые мерзкие и низменные желания человечков. Их то как раз и передавали в отдел Миралинды Грифововны. Там документы сортировались, проштамповывались, регистрировались и по тематике распределялись между исполнительными отделами. А исполнительные отделы и претворяли в жизнь материализованные желания. Правда человечки то и не ведали, что они что-то пожелали, но навязчивые идеи потом внедрялись в их пробитую и раненную ауру с помощью откомандированной сущности. И уж там, в плотном мире, кто как мог, тот и выполнял свою задачу. Или питался негативными эмоциями, или же проецировал мыслеформы разной категории и определенной параноидальной направленности. И человечки начинали абсолютную и непредсказуемую жизнь вести, в зависимости от присосавшейся сущности. По окончании командировки сущности сдавали отчет о проделанной работе. Удачное завершение работы сущностей – психологическое разложение человечков. Тогда командировка считалась успешной, и тем, что осталось от “существовавшего”, занимались уже совсем другие ведомства. За хорошо проделанную работу сущности-исполнители получали бонусы.

И все дела текли в агентстве спокойно и профессионально, и дальше, если б не один маленький сбой. Не в то время, не в том месте, не ту сущность подселили не в того человечка. А из-за чего – и непонятно, то ли высший Харя, на днях продувшись в карты, был наутро небрежен и задумчив и допустил двусмысленность в приказе, то ли Атлета, готовя приказ к исполнению, не там запятую поставила, но откомандированная по этому приказу сущность вселилась в прекраснейшего и всеми уважаемого, просто святого человека. Скандал в прессе, сумятица в обществе. Ужасающий позор в высших политических кругах. А все из-за сущности издевок. Человечек, всеми уважаемый, стал вести себя неподобающим образом, что могло сказаться на равновесии мировых сил.

И тут, конечно, на арену вышли “бдители”. В общем-то, ни в чем не виноватая, сущность скорейшим образом была изгнана из человечка, и распылена в астрале, чтобы прецедента больше не случилось, а самого человечка отправили в срочном порядке на длительный отдых, поправлять психическое здоровье.

Затем был спущен указ по всему тонкому миру привести дела в порядок, учесть все, что учитывается, упорядочить все, что упорядочивается. Грядет проверка сверху.

И вот принесла нелегкая, но в отдел ЖОП нагрянул проверяющий, да не простой из своих, сумрачных, а из самой, что ни на есть, небесной канцелярии. Ангел. Высокий, широкоплечий, голубоглазый. Невозмутимый.

В отделе наступила благоговейная тишина. Вертихвостки приосанились, выглянули из-за своих мониторов. Миралинда высунулась из своего “кубрика”, отбросив тетрис и засветилась приветственно всей своей синевой, даже Нюанида Бругоровна, спешно поправив несуществующий локон на шиньоне, приняла вид благочестивой девы. Среди тишины раздавалось монотонное шлепанье штамповой печати. Это Улиана, уставившись с открытым ртом на прибывшего, завороженно продолжала штамповать один и тот же документ. Одна Атлета сосредоточенно и спокойно набирала текст приказа на клавиатуре. И в сторону даже ухом не повела. Вдруг кто-то рядом с ней красивым баритоном произнес:

– Прошу выдать мне командировочные приказы от числа 25, года …надцатого, под литерой С.

– Формуляр! – не гладя на говорившего, изрекла Атлета, продолжая тюкать пальцами по кнопкам.

– У меня есть кое-что получше! – и ей под нос сунули большой жетон с 14-лучевой звездой.

Здесь Атлета изволила поднять голову и взглянуть на нахала. Нахал оказался очень даже привлекательным. Атлета долго смотрела своими фиолетовыми глазами в его голубые. Потом вздохнула, мягко соскользнула с кресла и грациозно протекла к офисным шкафам с приказами. Пока она там выдвигала ящики и рылась в них в поисках необходимых приказов, сама привлекательность стоял и следил за её действиями, или за ней. Или нет.

Жожиада сразу окрестила ангела прозвищем Ангел. И шепотком прокомментировала своей соседке:

– Смотри-ка Ангел то начал глазки нашей Атлеточке строить, – на ушко шушукнула Дорне.

Дорна кивнула и сделалась туманной.

Атлета со своего места услышала провокационное шушуканье в свой адрес и метнула в тот угол искру-проклятье заикания. Искра попала прямо в цель. Теперь Жожиада неделю будет тянуть гласные и стопориться на согласных.

– Ннну чтооо тты, в саааммом ддеееле, – проблеяла обижено Жожиада из своего угла. Но более аргументов не нашла и умолкла до поры. Дорна вообще из туманной стала дымчатой. Зато Миралинда выплыла на первый план и, улыбаясь во весь свой оскал заправской хищницы, выдала:

– Как мы Вас ждали!

Ангел переключил внимание с Атлеты на более близкий объект и удивленно спросил:

– Ждали проверку?

– Да какую проверку, мы так давно ждали, чтобы нас посетил такой вот…мужчина, – затрепетав накладными ресницами Миралинда Грифововна старалась казаться интригующей. – А то, знаете, у нас тут сплошные хари. Ни одного приятного вида.

– Понимаю, – ободряюще улыбнулся ангел.

В этот момент Атлета откопала нужные приказы и, вернувшись к своему месту и соответственно ангелу, шлепнула их перед ним на стол.

– Получите, распишитесь! – чопорно произнесла она и умостилась в свое кресло. И только хотела приступить с печатанью, как снова услышала вопрос:

– Где расписаться?

– Это было образное выражение, проверяющим приказы выдаются по устному запросу. – Атлета все-таки оторвалась от своего занятия и теперь, приняв непринужденно-надменную позу, сидела в кресле. И по мере того, как всматривалась в стоящего рядом…мужчину, все более и более во всей её сущности оживала тема несбывшейся любви. Помимо воли и логики, невзирая на строгие запреты и несовместимость взглядов.

И глубоко внутри Атлеты возникала доселе неведомая тяга к прекрасному и неизведанному чувству. До такой степени тяга, что вся её мерцающая субстанция начала сгущаться до степени материализации. И перед глазами удивленного ангела постепенно проявлялась неестественно притягательных форм и изгибов женская форма. Да, Атлета потрясающе была хороша.

И чистая и светлая зачаточная энергетика зарождающегося чувства сформировавшимся импульсом отделилась от Атлеты и прямехонько полетела в рядом стоящего ангела. И если б это сглаз был или проклятие, ангельская оболочка не пропустила бы такого. Защита сработала бы. А тут от светлого кто откажется, вот и впитался этот импульс и угнездился внутри ангела.

И на секунду показалось, что одни они в целом мире и существуют. Но странное мгновение промелькнуло и сгинуло. Атлета моргнула и отвела взгляд от ангела. Ангел же вздохнул и вернулся к своей невозмутимости. Никто в отделе ничего и заметить не успел. А Миралинда Грифововна продолжала свою активную атаку на проверяющего.

– А надолго Вы к нам? А не хотели бы Вы осмотреть наш офис?

– Не так чтобы очень. Мне необходимо встретиться с руководством вашего агентства. – ангел отвечал Миралинде, но смотреть продолжал на Атлету. А та уже повернулась к клавиатуре и с трудом сосредоточилась на очередном приказе.

– Не могли бы вы проводить меня к начальству? – спросил ангел, все также адресуясь к Атлете.

– Да, конечно, с удовольствием! – оживилась Миралинда. – Я могу…

– Не вы, а вот это милое создание. – ангел наконец-то соизволил бросить взгляд на Миралинду, но тут же повернул голову снова к Атлете.

– Атлета тоже с удовольствием проводит вас! – кисло произнесла Миралинда и демонстративно удалилась в свой “кубрик”.

– Я? Да, провожу, – Атлета оторвалась от своего занятия. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Также грациозно поднялась с кресла и направилась к выходу. За ней последовал и ангел, попрощавшись с оставшимися.

После их ухода в отделе, как будто, прорвало словесную плотину. Жожиада пыталась говорить быстро, что получалось у неё не совсем удачно, с наложенным проклятьем:

– Ддддааа вы воооббщее ттаккооее ввидделии? – мычала и блеяла она.

– Какой красавец, – вздохнула Дорна, и из дымчатой стала мутной.

– Ох, девочки, в мое время, ангелы так просто к нам и не захаживали, – задумчиво произнесла Нюанида Бругоровна. – Да и внимания не обращали на каких-то там сущностей, вроде нас.

– Все меняется. – высказалась наконец-то и Улиана, оторвавшись от штамповки.

Из “кубрика” вылетела возмущенная Миралинда.

– Так, трещотки, работать, у нас нет высокопоставленного дяди, если что!

– Да при чем здесь дядя, Атлета и так сделает себе скоро карьеру, – убедительно произнесла Дорна. – С такими- то данными, ни один даже ангел не устоит.

– Дддаааа ууужжж, вввоот одддиииииин ии неее усссстояяяялл, – многозначительно протянула Жожиада.

– А что ты хотела, у неё неразделенная любовная энергетика бьёт через край, куда нам с нашими сплетнями и пересудами. – сказала Дорна.

– Я же говорю, все меняется, – повторилась Улиана и с неимоверной силой припечатала какой-то документ.

– Работать! – зло бросила Миралинда и вернулась в свой “кубрик”. Там она с неистовством начала рубится в тетрис. Ей и так, через нежелание, пришлось взять в свой отдел не кого-то со стороны, по своему выбору, а саму родственницу высшего Харя. И Атлета давно стояла у неё поперек горла. Хотя у Миралинды на всех имелся зуб. И тут в голове у неё созрел провокационный план, как подпортить жизнь Атлете. Ну не смогла удержаться, сказывалась специализация на лживых наветах. Только бы добраться до высшего Харя. Уж там она нальет ему в уши всякого непотребного про Атлету и ангела. И прощай, красотулечка и умничка. Вышвырнут в большой мир на подселение и моргнуть не успеет.

А Атлета и ангел молча перемещались мимо технических помещений, кабинетов сотрудников, конференц-залов к огромному начальственному кабинету высшего Харя. В приемной, перед дверью руководителя, сидела его секретарша – Агонийя Фирулетовна Струйзь. Эта сущность была настоящей лярвищей чувства вины. Даже у сущностей, которые появлялись здесь, чтобы предстать пред грозные очи Имадундила Спируловича, вид Агонийи вызывал неимоверную, неизбавимую вину за все что сделали, или не сделали. Да вообще, просто все вокруг виноватые, что сюда пришли и нарушили покой её ненаглядного руководителя.

Увидев такую необычную пару у себя в приемной, Агонийя нацепила профессиональную улыбку “добро пожаловать, но вас не ждали”. И вопросительно посмотрела на Атлету.

Ангел застопорился в дверях, превозмогая накатившую вину за вторжение. Но включились защитные механизмы, и он освободился от скованности. Атлета же подошла прямо к секретарскому столу и хмуро проговорила:

– Привет, дряхлый эйдос, нам бы к дяде.

– Здравствуй, милочка, что-то ты сегодня неважно выглядишь, вон и прыщичик на лобике вскочил, – проворковала мстительно Агонийя. – А кто это с тобой такой привлекательный…мужчинка?

Тут ангел тоже подошел к столу и произнес невозмутимо:

– Я ангел, проверяющий, оттуда. – и многозначительно показал… жетон со звездой.

Улыбка Агонийи померкла и стекла с её физиономии прямо под стол. Потом она молча указала на огромную дверь в кабинет начальника и ткнув пальцем в переговорное устройство прошипела тихо:

– Имадундил Спирулович, тут к вам Атлеточка, да и еще проверяющий прямо сверху, да.

Потом ангелу и Атлете:

– Проходите!

– Спасибо, – вежливо поблагодарил ангел, – и всех вам благ!

От такого пожелания физиономия Агонийи стала совсем мрачной.

– И вам век сумрака не видать! – бросила она уже им вслед.

Кабинет высшего Харя поражал своей огромностью и величавостью. Большой дубовый стол, большое удобное кресло. Большой и сам Имадундил Спирулович, который даже и не привстал с этого кресла, чтобы встретить входящих. Только кивнул приветственно и проговорил:

– А, Атлеточка, здравствуй, моя девочка, как поживаешь?

– Приветствую, дядя, всё отлично. Тут к тебе проверяющий хотел зайти. Так я его привела. Все пока, я к себе. – Атлета сделала насмешливый реверанс и уже собралась упорхнуть обратно в свой отдел, как, вдруг, ангел спросил:

– Атлета, могу я к вам ещё зайти, в отдел, необходимо уточнить кое-что, потом?

– Заходите, уточняйте, – немного удивленно ответствовала Атлета, уже выбираясь за дверь.

Ангел, улыбнувшись, кивнул самому себе и обратил свой невозмутимый взор на высшего Харя.

– Добрый день! Я ознакомился с вашими приказами и остальными отчетами по тому внештатному происшествию. С сущностью мы разобрались. И с человечком все будет хорошо. Но чтобы такого больше не повторялось, некоторое время я буду наблюдающим за формальностями при прохождении приказов и действий по подселению сущностей.

– Да всегда пожалуйста, нам скрывать нечего, лицензия в порядке, срок продления ещё даже не приблизился к критическому числу. Да и сбой был всего один. Проклятое солнечное затмение в знаке Тельца. Энергии – ноль. Все на нервах. Вот и прокралась ошибочка. Учтем, приносим извинения, сделаем выводы, накажем виновных. Кстати, вот прямо сейчас и скажу секретарше записать в личное дело Атлеточки, кровиночки моей, административное нарушение.

– В смысле Атлете? По бумагам приказ издавали вы, Атлета только печатала. – ангел сосредоточенно посмотрел на Харя.

– Так грамотно то надобно подходить к написанию то, – напыщенно произнес Имадундил Спирулович. – Вот, что получается то, если не о работе думать.

– Не уверен, что так необходимо это административное внушение. – ангел был настойчив, по непонятной пока даже ему причине.

– А как скажете, как скажете, – сразу согласился высший Харя. – Так и не будем делать внушения. А разойдемся полюбовно, как говорят. Тем более дело сделано, и хорошо, что хорошо закончилось.

– Чего ж хорошего, пострадала невинная сущность. – Ангел строго посмотрел на начальника.

– А не велика потеря то, – заулыбался Имадундил Спирулович. – для нас урок, чтобы неповадно другим было, на наших ошибках пусть учатся. А то сейчас, как разойдется то новость по другим агентствам, там сразу поймут, тут шутки не шутят, раз и пресекут прямо на корню. И всех накажут. И справедливо, ведь, никто не обижен. Чего ж обижаться то за правильность.

Ангелу этот нелепый словопоток уже начал надоедать, но терпение то ангельское, поэтому стоял, слушал. А Имадундила Спируловича понесло:

– Я сам всегда за справедливость, как-никак. Чтобы у меня тут какая мокрица проскочила – нет. Все учтено и упорядочено. Сотрудники, как на подбор. Лично знакомлюсь с личными делами. Ночей не сплю, думаю, как организовать, чтобы все винтики крутились и колесики двигались. Оптимизируем, реорганизуем, но добьемся результативных показателей. Все ещё будут гордиться, что работают в АДУ!

Пока ангел, уже долгое время, выслушивал длительные изречения высшего Харя, Атлета вернулась в отдел на свое место задумчивая. Взялась было за печатанье приказа, но остановилась, и сидела, уставившись в одну точку. Внутри у неё, где у обычных человечков находится сердце, что-то приятно грело и свербило.

Вдруг неожиданно на пороге их отдела снова возник знакомый привлекательный облик. Видать, беседа ангела с высшим Харей закончилась успешно для них обоих, и ангел возвратился, как и обещал. Подойдя, к столу Атлеты, он с улыбкой обратился к ней:

– Атлета, не уделите мне минутку вашего внимания, мне бы хотелось обсудить тонкости распорядительного дела, но где-нибудь в более непринужденной обстановке?

– Конечно, всегда рада обсудить дела. – кивнула, вставая, Атлета. – Можно проследовать в комнату отдыха. Там удобные диваны.

Все проводили удаляющихся удивленными, а кто и завистливыми взглядами.

А Миралинда с решительным видом вышла из своего застеколья и направилась куда-то. А именно к начальству. План то созрел в её голове и требовал действий.

Проходя мимо стола секретарши, она бросила коротко:

– Мне к Самому, по важному делу!

Секретарша в этот момент ползала под столом, безрезультатно пытаясь отыскать закатившуюся куда-то дежурную улыбку.

Через некоторое время Миралинда вышла из начальственного кабинета довольно улыбаясь и отправилась восвояси. А из-за двери неслись громкие крики:

– Уволю, развею, сошлю к чертовой бабушке, подселю на всю жизнь в человечка! Ах, Атлетка, ах, вот бестия! И с кем? С этим!? Агонийя! Срочно сюда, приказ надиктую!

Ничего не подозревающие, Атлета и ангел сидели в комнате отдыха и вели тихую беседу, отнюдь не на рабочую тему. Атлета узнала, что ангела зовут Анегеил. И что он недавно на должности проверяющего. Да это вообще единственное его задание, пока. И он безумно рад, что в этом сумрачном мире есть такие “светлые” личности, как Атлета. От его речей Атлета мерцала всеми красками, и глаза её лучились той непревзойденной энергетикой, что так притягивает противоположный…пол. И можно сказать, в атмосфере висела какая-то наэлектризованность. Это у человечков в отношениях все долго и медленно развивается. А у астральных существ все ускорено. Хотя ни у Атлеты, ни, тем более, у ангела и в мыслях не было ничего их порочащего. На тот момент.

И не ведали они, что над головой Атлеты уже нависло неисправимое наказание, за ужасающий проступок, который, по навету Миралинды, якобы она совершила. И никто не стал и проверять виновата она или нет. Вердикт был вынесен, наказания вступили в силу. Официальные бумаги проведены. Механизмы запустились.

Где-то в середине беседы, Атлета вдруг почувствовала непреодолимое влечение куда-то. И отнюдь не в объятия привлекательному, сидевшему рядом ангелу. Тянуло её в сторонний мир, прямо засасывало с неимоверной силой, всей сущностью своей она стремилась вдаль, и когда была достигнута критическая точка этого стремления, Атлета распроецировалась и растаяла в дымке.

Ангел же так и остался сидеть один на диване в комнате отдыха, пока ещё не понимая, что случилось такого ужасного…

Катерина печально ходила по своей маленькой квартирке из угла в угол. Ей так хорошо думалось, когда она, вышагивая, мерила метры своей однокомнатушки с кухонькой. А думы у неё были все тягостные. “Никто не любит меня, никто даже не смотрит в мою сторону заинтересовано”, – думала она.

Катерина была девушкой выдающихся размеров. Не толстая, нет. Просто высокая ростом и крупная телом. Еще в школе все дразнили её медведицей. Да она и косолапила вдобавок. Жизнь Катерины и в институте была не лучше. А выбрала она институт физкультуры, так как со школы занималась академической греблей. И даже в своей команде гребцов она выделялась габаритами. На всех институтских тусовках и дискотеках никто не обращал внимания на неё. Хотя, не заметить то как раз её было проблематично. В плане симпатий никто не обращал внимания. А парня у Катерины и не заводилось никогда, вот все по этой же причине. Но Катерина сама влюбилась однажды. Безумно и безответно, в преподавателя культурологии. Сидела у него на лекциях и мечтала о своем о девичьем. И все у неё пролетало мимо ушей. Поэтому по культурологии у неё всегда был неуд. Недоучившись в институте положенного времени, Катерина бросила и его и спорт соответственно. А устроилась учителем физкультуры младших классов в ближайшую к дому школу. Так и прозябала она на учительскую зарплату, в маленькой квартирке, оставшейся после смерти бабушки. Одна, с кошкой Мусей.

Было ранее субботнее промозглое осеннее утро. Тягостные мысли бродили в голове Катерины, также медленно и печально, как она бродила по своей квартирке. И все вместе они добрели до шкафчика в кухне, где хранились лекарства. А там и феназепам откопался. Прописывали как-то его от бессоницы. А в холодильнике вчерашнее, полбутылки, вино затерялось. И вот когда тягостные мысли слились в одну, что жизнь – отстой. А сама Катерина присела на табуретку в кухне и уже собралась, высыпав себе в рот практически весь набор таблеток, запить это все вином…Внутри неё что-то отчаянно воспротивилось такому глупому и преждевременному методу ухода из жизни. Реально воспротивилось, да ещё и высказалось по этому поводу нелицеприятно в адрес Катерины: “Ты что это задумала, дрянь такая? Ты хочешь лишить меня существования? Да как ты смеешь, человечка, приземленная, такие поступки совершать, со мной, не посоветовавшись? А ну, марш в туалет, выплевывай всю эту гадость!”

Катерина вдруг встрепенулась всем своим крупным телом, выплюнула, не добежав до туалета, все таблетки прямо на кухонный пол. “Господи! Что ж это я творю то?” – подумала тревожно. И пошла в ванную за тряпкой, подтереть выплюнутое.

“Именно, что творишь? Тебе хорошо, ты дохлая будешь лежать и плевать значит тебе на тех, кто тут с тобой жить должен в наказание”. – голос внутри все не унимался. Хотя, Катерина не то, чтобы его слышала. Просто, как будто, это её “я” раздвоилось и сейчас говорило само с собой. “Так что, давай, соберись, размазня, и существуй дальше, и страдай молча, – голос внутри все не унимался, – а то мне силы необходимы”.

Катерина, протерла пол, унесла и прополоскала тряпку в ванной, потом повесила её на батарею, чтобы просохла. И задумчиво вернулась на кухню, приготовить себе ромашковый чай. Присела на ту же табуретку и только тут вздохнула с облегчением: “Спасибо, тебе, господи! От такой беды меня спас. Как же это я так!”

“Да какой, там, господи, это я тебя отвратила от беды, – голос внутри был сердитый, – ты у меня ещё поживешь долго, помаешься! Это я тебе гарантирую, не будь я Атлетой!”

Ангел метеорным ураганом ворвался в кабинет высшего Харя, вообще не реагируя на порыв Агонийи его туда не пустить. Захлопнув дверь практически перед носом секретарши, он направился прямиком к столу Имадундила Спируловича. И встал перед ним в позе сурового укора.

– Где Атлета?

– Соскучились? А Атлеточка по делам отправилась, да, вот дела какие-то у неё быстро так нарисовались, даже со мной не попрощалась, кровиночка моя. – Имадундил Спирулович посмотрел на ангела и почесал свой…носовой выступ.

– Какие дела? Я почувствовал насильственное энергетическое вмешательство. – ангел потихоньку начинал испытывать отнюдь не ангельские эмоции. А именно гнев. – Так куда вы её сослали и за какие – такие прегрешения?

– Да никоим образом, даже не думали никогда так поступить с кровиночкой моей, единственной, только вот понимаете, порядки у нас тут такие строгие, что ни-ни. А если вдруг кто-то да-да, то соответственно и среагировать надо должным образом. Опять же ответственность на мне высокая, за всех ведь радею, ночами не сплю. Мне все здесь, как родные. Но что бы кто-то вдруг оступился, такого не потерпим. Мы и сами приняли меры, а то нам проверяющих, ой как хватило вот по тому случаю. А здесь вот какой. – Имадундил Спирулович немного приостановился в своем словесном по…повествовании, чтобы набрать побольше воздуха и продолжить. Но ангел его опередил:

– Ты мне скажешь, козья харя, куда дел Атлету?

– Ну зачем сразу так официально? Можно по-простому, по-соседски, по имени отчеству. У нас ведь схожие ведомства. Нам надо держаться вместе. Мы – внедряем, вы – изгоняете. Вот все и взаимосвязано. Мы – без вас, вы – без нас, что рыба без глаз. Работнику работа, руководителю забота. А забота у меня обо всех. По мере сил и возможностей своих забочусь обо всех и каждом в отдельности. Вот и Атлеточка, кровиночка моя, уж так заботился, так лелеял её, и вот что учудила мне на старости лет…

И тут ангел осатанел…

Он ринулся к высшему Харе и, схватив того за грудки, поднял практически до уровня своих глаз, которые сейчас метали почти что молнии.

– Последний раз спрашиваю! Где Атлета? – и потряс руководителя агентства ещё так значимо.

– Ну что вы, в самом деле. Надо было сразу вот так нормально спросить. – Имадундил Спирулович, вися объемной грушей в руках ангела, приосанился и проговорил. – Наверху она, в какой-то человечке, трудно сказать в какой, подбирали быстрым методом, с помощью генератора случайных человечков.

– Что ж вы за су…сущности то такие! – в сердцах бросил ангел, и слова, и Имадундила Спируловича. – Ничего, я найду её.

Ангел развернулся и выбежал из кабинета высшего Хари. И не слышал он фразы, произнесенной ему вслед.

– Ну, это, батенька, проблематично будет, да. Там ещё и отвращающее проклятие наложено…

– А это опять вы?! Да заходите, не стесняйтесь, будьте как дома! – Имадундил Спирулович даже и не удивился очередному посещению ангелом своего кабинета.

– Вот, как раз об этом я и хотел поговорить! – ангел серьезно подошел к столу высшего Харя.

– Ну что опять? Какие печали, или радости заставили вас опять посетить нас? – Имадундил Спирулович был теперь сама учтивость.

– Вы же знаете смысл проблемы. – ангел пристально смотрел на начальника агентства.

Тот посмотрел пристально в ответ и нажал кнопку на переговорном устройстве:

– Агонийя! Принесите- ка нам что-нибудь бодрящее, пожалуйста!

Секретарша через некоторое время вошла и внесла поднос с напитками. Для высшего Харя – напиток сумрачной дури, ангелу – воду.

– Агонийя, будьте так любезны, замените это вот на то. – ангел показал на стакан с водой и на бокал дури.

– Ах вот оно как?! – Имадундил Спирулович даже встал со своего удобного кресла и подошел к ангелу. – Вы значит?

– Да, я значит так… – ангел смело взял принесенную замену и, выдохнув в сторону, запрокинул себе в рот одним махом сумрачное пойло.

Почти час из-за двери кабинета начальника Агонийя слышала часто повторяющееся “ну будем” и несмолкаемый, басовитый начальственный хохоток и тягостный то ли смех, то ли вздох ангела. Вдруг дверь в кабинет распахнулась и на её пороге возникла фигура босса, а за ним немного пошатывающийся, с непривычки, ангел.

– Мы кутить! Подшей эти бумаги в дело! – громко высказался Имадундил Спирулович, икнул и подхватив под локоть немного окосевшего ангела, уволок его в сторону злачных мест. Агонийя проводила эту пару, застывшим в непонимании ситуации, взглядом. Потом посмотрела на переданные бумаги – там был договор и подпись ангела. Падшего…

Тюрьма общего режима стала пристанищем для Августо Перьяти на долгие пять лет. Связавшись с плохими парнями у себя в районе Бонола большого города Милана, Августо попал под их влияние и однажды его взяли с собой на дело, т.е. ограбление магазина. Ограбление было с отягчающими последствиями. Хозяина подстрелили. И хотя Августо не нажимал на курок, его все равно засудили на пять лет за грабеж и попытку угрозы жизни. Шли последние месяцы отсидки и Августо должны были вскоре выпустить на волю. Однажды, его вызвали в комнату посещений. Августо очень удивился этому, т.к. мать посещала его в определенные дни месяца. А сейчас было как раз не то время. Когда он подошел к переговорному стеклу, то увидел за ним миленькое личико молоденькой девушки. Удивленный, он присел на стул и взялся за трубку.

– Ну привет, милое созданье, что ты тут забыла? – Августо старался принять эту ситуацию спокойно.

– Здравствуй, Августо, я Илона, я работаю в библиотеке, и мне попалось твое письмо.

– Ах это? Ну да мы пишем письма на волю, это вроде профилактики от одиночества. А чего? Что-то не так?

– Нет, к нам в библиотеку зашел преподобный и оставил письма на стойке. Может кто-то захочет поддержать тех бедолаг, кто отбывает свой срок. Ну я вот взяла наобум первое попавшееся и вот решила тебя навестить. Ты там хорошо пишешь, слог у тебя складный.

– Ну школу то я закончил. – усмехнулся Августо. – да и читать люблю.

– О! Я могу приносить тебе книги из библиотеки! – обрадованно отозвалась Илона.

– Да здесь есть вроде чтиво. Но если хочешь. Я люблю фантастику.

– А как же классика? Грация Деледда и её роман “Пепел”? Или Джузеппе Понтиджа “Исчез перед рассветом”! Я зачитывалась их романами! Такой глубокий смысл.

– Угу, девчоночьи сопли! Лучше космические войны и приключения Пола Вилсона.

– Хорошо я сделаю подборку. – Илона смущенно улыбнулась и от этого стала ещё милее.

– Ладно, пока, а то время посещения ограничено!

– Если не против, я буду отвечать на твои письма и книги приносить.

– Да всегда пожалуйста, мне не жалко. – Августо поднялся и проследовал за надзирателем обратно в камеру. Но немного застопорился при выходе. Обернулся и странно посмотрел на все ещё сидящую Илону.

“Анегеил, черт тебя подери! Что ты забыл в тюрьме? И как тебя угораздило вселиться в уголовника? – Атлета от удивления даже опешила. – Ты же ангел? Тебе подвластны чистые душой! А всякая шушера отторгается!

“ Теперь нет! – падший ангел вздохнул и спросил. – А как ты меня нашла?”

“ Да я теперь за километры могу чувствовать твои эманации, кстати очень похожие на мои, что ты сделал?”

“Да, мы поговорили кое о чем с твоим дядей!” – кратко объяснил Анегеил.

“ Ты с ума сошел? Зачем? Ты ж ведь стал?” – догадалась Атлета.

“Да, Атлета, я стал падшим…”

У Илоны было тяжелое и несчастливое детство. Мать – наркоманка, отец – заядлый алкоголик. Когда он напивался до потери памяти, то частенько поколачивал и жену, и маленькую дочурку. Вскоре, доведенные своими пагубными привычками до края бездны, они сгинули со свету и из жизни Илоны. Если бы не бабушка, то Илоне пришлось бы мыкаться по приютам и вряд ли что-либо путное из неё получилось на тот момент. Но бабушка взяла внучку под опеку и обихаживала Илону все эти годы, и помогла устроиться в приходскую школу, где Илона смогла получить образование. А приходской священник посоветовал Илоне, да и помог, получить место в местной библиотеке. Кстати, библиотека эта находилась в нескольких кварталах от тюрьмы. Илоне нравилось заниматься с книгами, она любила читать и читала много всю свою жизнь, от бульварной прессы до классических романов. Книги были помощниками в её становлении в жизни, как личности. Читая, она представляла себя на месте героев книжных романов, и мечтала о принце, который уведет её из этой скучной и унылой жизни в радостную страну грез. Так и жила по сей день Илона с несбывшейся мечтой о большой и светлой любви.

По необъяснимым причинам Атлету занесло именно в тело Илоны. И поначалу Атлета уныло прозябала внутри этой девушки, пока не уловила флюиды где-то рядом находящегося Анегеила. Теперь, по странному стечению обстоятельств, Атлета могла его чувствовать на расстоянии. Пока Анегеил не объяснил причину.

И Атлета взялась действовать и довела все свои действия до закономерного посещения Илоной тюрьмы, где содержался как раз Августо, а в нем и, теперь падший, ангел. И дело оставалось за малым. Подогреть интерес этих двоих друг к другу.

В оставшиеся до освобождения месяцы Августо много и часто писал Илоне. А она с удовольствием отвечала на письма, и несколько раз приходила к нему и приносила книги. В письмах они обсуждали прочитанное, потом делились сокровенным. Однажды Илона получила письмо от Августо полностью написанное стихами. Там были запомнившиеся ей строки, очень похожие на Илиаду Гомера:

Воины дружной лавиной оружье нацелили грозно.

Вот протрубил рог воинственной сечи начало.

Дрогнули в страхе отряды презренных и жалких лигуров,

Враг был повержен, и просто развеян по полю…

Илона показала стихотворение преподобному. Тот тоже оценил написанное и предложил Илоне отнести текст в местное издательство. Вдруг им понравиться, и они смогут напечатать сборник. Все ж какая-то материальная поддержка будет парню, когда выйдет из тюрьмы. Илона изложила эти мысли в следующем письме. И Августо с энтузиазмом подхватил идею напечатать собственный сборник стихов. Неделями он с головой уходил в написание элегий. Получалось в начале трудно. Но когда он перестал себя насиловать рифмами, то стихотворные строфы, как будто сами стали ложиться на бумагу. Писалось легко. Написанное он передавал Илоне. А она уже относила его труды в издательство. Там ухватились за идею напечатать сборник стихов тюремного поэта. Только предложили взять псевдоним, и Августо придумал, что будет подписывать свои произведения как Августо Илони. Издательство вначале предложило издать сборник малым тиражом в 500 экземпляров и посмотреть, как они разойдутся в местечковых магазинах. Если спрос будет высокий, тогда заключенный контракт продлевается и тираж вырастает до нескольких тысяч. Илоне нравилась вся эта суета. Она чувствовала себя нужной, полезной. Что она может помочь исправиться оступившемуся раз парню. Такие мысли были, конечно, благодатны, но не устраивали Атлету, как конечную цель их с ангелом плана.

“Ну что за детский сад! – возмущалась Атлета, когда Илона в очередной раз пришла на свидание с Августо, – у этой девочки в голове одни благие намерения! Я уже неуютно себя чувствую в ней. Если бы не детские психологические травмы, меня давно тут не было бы, я бы иссякла, без подпитки!”

“Атлеточка, радость моя, наберись терпения, мы доведем это дело до конца, я тебе обещаю”. – ангел пытался вселить убежденность в Атлету.

“Кстати, что это за литературные изыски? Твои происки? Лучшего не мог изобрести?”

“Ну да, развлекаюсь немного! А что, у парня хороший слог! – ангел усмехнулся, – Может в будущем что и получится”.

“Ну конечно, прямо второй Петрарка! Только бы он не пошел по его стопам, воспевая впустую свою Лауру”. – Атлета вздохнула.

“Не думаю, что у сегодняшней молодежи, на уме сплошное благообразие. И не забывай, я теперь совсем не тот ангел!”

“Утешил, ладно, давай понаблюдаем куда все это приведет”. – проговорила Атлета.

Авантюра с издательством стихов на удивление дала многообещающие плоды. И уже через два-три месяца Августо Илони знали в Милане, как начинающего, и подающего надежды современного поэта, сочиняющего свои элегии в свободном эпическом стиле. За это время Августо не только писал стихи, но и много прочитал исторических произведений, готических романов, классических военных рассказов. Все прочитанное трансформировалось у него в своеобразный стиль написания его стихов. Они вроде и были романтические, но с ноткой исторических событий, которые, например, запали ему в душу. Такая свежая струя необычного преподнесения в стихотворной форме некоторых событий исторической давности заинтересовала падкий на новинки стиля и моды Милан. Тиражи стихотворных сборников расходились уже миллионные. И оставалось немного времени до того, как Августо сможет навсегда покинуть стены тюрьмы. Илона с нетерпением ожидала встречи с ним уже на воле. Она трепетно дорожила их, такими вот, отношениями, сама ещё не понимая, что потихоньку, понемножку внутри неё растет то большое и светлое, к которому она так стремилась. Но осознавать это ей упорно помогал её внутренний голос…Очень упорно и настойчиво.

Августо же настолько увлекся своим новым положением, что вроде и не обращал внимания на отвлекающие моменты, даже такие, как приходящая Илона. Но и тут на страже своих интересов стоял ангел. По вечерам, после отбоя Августо все-таки задумывался ненароком про отношения с Илоной. Да и навеянные сны у него были насыщенные… Ангел ведь стал уже и совсем не ангельский.

День выхода Августо из исправительного учреждения общего назначения совпадал с национальным праздником – Днем республики. Он отмечался ежегодно 2 июня и считался выходным днем. Поэтому тюремные власти решили выпустить такого, теперь знаменитого, заключенного накануне. На радостях от такой неожиданности, Августо даже весточки никому не успел отправить, ни матери, ни тем более Илоне. Выйдя за тюремные ворота, он постоял немного, глядя в солнечное небо, а потом сосредоточенно прошел к автобусной остановке и укатил в неизвестном направлении…

      На следующий день Илона пришла пораньше на площадь перед воротами тюрьмы и замерла в ожидании. Город готовился к празднику и на улицах было оживленно и торжественно. Дома и улицы украсились флагами. Все готовились к параду и вечернему фейерверку. По улицам проходили массовые шествия людей с флажками и шариками. Вокруг звучала музыка. Илона ждала.

Время близилось к обеду, уже прошли все военные парады во всех крупных и мелких городах. Люди собирались на пикники в парках и скверах. Или проводили время дома в кругу семьи. Илона ждала.

Вечерние фейерверки осветили половину района, и оглушительная канонада салюта подняла в потемневшее небо феерический калейдоскоп красок. Илона смотрела в яркое небо, подсвеченное всполохами салюта, и по её щекам текли слезы. Медленно и печально она направилась в сторону библиотеки. Домой не хотелось. Несправедливая и незаслуженная обида горьким комом вставала в горле.

Вдруг, уже при подходе к дверям библиотеки, Илону привлек громкий сигнал автомобиля. По улице в её направлении двигался абсолютно белый Мазерати Леванте. Этот нереальный автомобиль притормозил прямо около Илоны. И как в сказке оттуда вышел прекрасный принц и бросился к Илоне с восклицанием:

– Я успел! Я сделал это для нас, дорогая Илона! Посмотри, как небо радуется за нас! – Августо радостно подбежал к Илоне и заключил её в объятия.

Вокруг, конечно, сразу начала собираться толпа зевак. Салют уже был позабыт, и все смотрели только на эту необычную пару – великолепного молодого человека, одетого по последнему слову моды, из шикарной машины, и Илону, в старом потрепанном платьице и прошлогодних стоптанных босоножках.

– Дорогая, я хотел сделать сюрприз, чтобы ты видела, чего мы с тобой добились за эти несколько месяцев! И это все благодаря тебе! И вот! – Августо встал на одно колено и преподнес Илоне открытую коробочку, а там конечно же обручальное кольцо с огромным бриллиантом, – Илона! Я очень хочу спросить тебя! Ты выйдешь за меня замуж?

Илона стояла и завороженно глядела в глаза Августо и видела там столько любви и благодарности, и потом это же правда, как в сказке, и она тихо прошептала:

–Да!

“Твоя работа?” – Атлета скептически осмотрела эту сцену.

“Ну да, а что в этом плохого? Парень хотел сделать сюрприз, мотанул сразу к адвокатам, официально принял все обязательства. Потом в банк, и машину с такими деньгами купить то ничего не стоит, оказывается! – ангел торжествовал. – Ну и кольцо ещё”.

“Да уж, ничего не скажешь, сюрприз!”

Августо надел на палец Илоны кольцо, притянул нежно к себе в объятия и поцеловал. Зрители вокруг захлопали в ладоши от радости и засвистели.

Алета уже было напряглась, что её сейчас опять сметет из тела энергетическим выбросом куда-нибудь вообще в другую вселенную. Ангел тоже насторожился, зная, что может последовать за этим. Но ничего такого ужасного не произошло. Их плавно вытянуло из тел человечков. И они зависли в воздухе мерцающей субстанцией.

“Ух ты! Получилось, милый!” – воскликнула Атлета.

“Получилось, дорогая! Ну что, полетели домой?” – падший ангел улыбался.

“Да, а любовь у этих человечков все-таки странная штука!”

“Ну это же так очевидно”.

“Да нет, абсолютно невероятно!”