Начало долгого пути

Ветер оторвал тонкий слой блуждающего снега и поднял его высоко. Потоки воздуха с невероятной скоростью уносили за собой мелкие кристаллики льда. Они летели через перевал большого горного хребта и миновав его, оказывались в чистом поле. А дальше… Дальше снег ударялся в высокую стальную стену, и, прилипая к ней, таял. Стекая и вновь замерзая у подножья защитного соображения, снег превращался в наледь, словно скорлупа.

За высокой стальной стеной располагалось единственное теплое ныне место. Город, названий у которого множество, завлекал к себе всех проходимцев с замерзших пустошей. Завлекал… но не впускал. Хозяева отгородились от всех, трепетно защищая свой клочок райской жизни. Год за годом стена охраняла мир внутри от ветра и внешних врагов, беспрестанно неся свою службу. И все это происходило под пристальным взором высокого шпиля, расположенного в самом центе теплого круга. Шпиль гордо возвышался, задевая макушкой небеса. Приметное место. Очень.

Теплый город кипел, поднимая в воздух клубы пара и дыма. Шли годы, десятилетия, пока на самом краю, в самой холодной части города не произошло нечто странное. Под покровом темноты, освещенные лишь газовой горелкой, в тесном жилом контейнере сидели двое.

– Лита! – судорожно вскрикивал парень, держа свою красавицу жену за руку. – Держись. Как только ребенок выйдет, для нас все измениться!

– Да заткнись ты! Ты хоть представляешь, как мне больно?

– Я представляю дорогая… Но мы сейчас единственная надежда города! – рука Сэма посинела от того, насколько сильно Лита вцепилась в нее, но будущий отец, словно, не замечал этого.

– Сэм, да никогда дети не рождались сами! – девушка переводила дух, а потом вновь начинала тужиться. А потом вновь переводила дух. – С чего ты решил, что у нас это выйдет?

– Он не умер внутриутробно…

– О, Боги, как больно!!! – надрывалась Лита. – Я ненавижу тебя, Сэм! И себя ненавижу, за то, что согласилась на все это!

– Лита, прости, но это наш шанс. Тебе самой-то не надоело сидеть в этом болоте?

Край кольца был, действительно, паршивым местом. Самые низшие рабочие классы обитали тут, среди контейнерных застроек. Сэм и Лита были не исключением. Их контейнер стоял в бесконечном раду, вторым этажом, над другими такими же контейнерами. И внутри каждого контейнера была другая пара людей, которая точно так же хотела бы отсюда уйти. Ближе к центру. Ближе к теплу.

Грязь и сырость не высыхали, ведь тут почти никогда не светило солнце, а земля грела, так слабо, что по ночам на лужах появлялась корка льда. Редкий, почти незримый снег долетал до земли и тут же перемешивался с непроглядной черно-коричневой кашей.

Двести тысяч людей окруженный стеной, даже не догадывались, что скоро появиться двести тысяч первый. Он будет рожден не так как остальные. Он будет самым настоящим человеком, без всех этих родильных камер и искусственного создания эмбриона. Хоть база ДНК в человеческих конвейерах и была большой, но такого разнообразия, как будущий ребенок, она представить не могла. Он особенный, потому что зачат и рожден будет естественным путем. Тем путем, который люди утратили давным-давно.

– …и даже сейчас, Лита, я верю, что мы справимся. Мы же всегда справлялись. Всегда вместе!

– Мы вместе, потому что росли в соседних мешках. Просто так совпало! Нас и поселили вместе лишь поэтому!

– Нет, Лита. Это судьба, – уверенно отвечал Сэм.

Лите всегда казалось, что Сэм не далекого ума, а потом вспоминала, что они из одной партии, и старалась спрятать свои мысли подальше. Боялась опорочить ими и себя. Но в тот день, когда она поняла, что беременна, она почему-то положилась на Сэма. Быть может, в его словах была, та надежда, которой ей не хватало.

Вот только сначала нужно родить ребенка. До этого момента не было смысла обращаться к хранителям. Они бы просто списали это на затяжной выкидыш и помогли бы, чтобы не началось серьезное осложнение.

– Блядь, Сэм, где врач?

– Я оставил заявку еще вчера!

– Я сейчас умру! Сделай же что-нибудь!

Стук в дверь принес облегчение. Сэм сделал два шага и уже преодолел все пространство контейнера. Дверь открылась и на пороге стоял седой мужчина в перепачканной белой робе.

– Вызывали? – спокойным голосом поинтересовался врач.

– Да! Прошу, быстрее! – Сэм дернул того за рукав. – Она рожает!

Врач закатил глаза, отказываясь в это верить. – Да какие роды? Это, или осложнение, или опухоль!

– Да наплевать! – закричала девушка. – Помогите уже мне! Врач Вы или кто?

Стоило только доктору подойти к кровати и выхватить из света горелки силуэт, как он тут же обомлел. Он несколько секунд стоял, словно перебирая в голове все знания, полученные до этого момента. Доктор в прострации закатал рукава своей белой робы.

– Воду неси.

– Чего? – переспросил испуганный Сэм.

– Воду, говорю, неси. Кипяченую. Теплую. Быстрее!

Парень, как заведенный, начал метаться по контейнеру. Благо кастрюля была недавно подогрета, и Сэм понадеялся, что этого хватит.

– Вот. Держите!

– Мало. Еще грей!

Суета продолжилась. Пока Сэм набирал на улице воду из общей колонки водопровода, врач использовал то что есть. Он ополоснул руки и протянул их к Лите.

– Тужься со всех сил. Я знаю, что делаю.

– Откуда? – тяжело вздыхала девушка.

– Много читал про давние времена.

Лита начала судорожно выдавливать из себя ребенка. Она со всех сил толкала его к свету, пока не перестала двигаться и не обмякла прямо на глазах доктора.

– Блядь. Сознание потеряла, – выругался мужчина, открывая свой стерильный чемоданчик.

Сэм в панике трясся, озираясь по сторонам. Он стоял в утоптанной, влажной грязи, перекрывая вентиль крана, через который лилась ледяная вода. Еще чуть-чуть и он вернется наверх, кинет в кастрюлю кипятильник и примется ждать, пока вода не нагреется. Долго. Ему хотелось, чтобы было намного быстрее.

Шаг, потом второй, Сэм преодолел хлипкую, сваренную наспех лестницу. Дверь открылась и перед его глазами оказался доктор, который уже во всю накладывал стежки на разрезанный поперек живота девушки. Кастрюля выпала из рук, и Сэм в ярости бросился к врачу. Тут в свою очередь, аккуратно отрезал нитку и выставил руку перед Сэмом, давая понять, что лучше ему сейчас остановиться. Врач промокнул шов, смоченной в теплой воде тряпкой, разглядывая плоды своего труда.

– А ребенок? – в ужасе поинтересовался парень, чуть ли не пища, словно маленькая мышь.

– Вот же он, – врач поднял малыша что уже успокоился. – Мальчик.

Ребенок тихо лежал, завернутый в простыни. Врач обмыл его теплой водой, что была перемешана с кровью матери и отдал на руки непутевому отцу.

– Как Вы это все… они же не рождались никогда?

– Я много читал.

– Стоп, а что с Литой?

– Скоро очнется. Я не профессионал. Делал то, что казалось верным. Но шов нужно будет обрабатывать. У вас ведь есть дотация на спирт?

– Есть. Я не пью.

– Вот и славно, – врач аккуратно прикоснулся к лицу Литы, и та с тяжестью открыла глаза. – Это тоже очень хорошо. Все прошло успешно, девушка. Поздравляю.

– Это первый живорожденный? – чуть ли, не выворачиваясь от боли, спросила Лита.

– Да. Я и сам поверить не могу в это. Секунду… – врач достал заправленный шприц и сделал несколько уколов вокруг шва. Обезволивающее.

– Все еще очень больно… Но спасибо

– Это Вам спасибо. После такого, в мою честь больницу, небось, назовут.

Врач собрал чемоданчик трясущимися руками. Вытер пот рукавом своей робы и поклонившись вышел на улицу.

– А дальше-то что? – вырвалось у Сэма. Он сам не ожидал, что получиться так громко.

– Вызовем хранителей. Они должны помочь.

Сэм в шоке присел на край залитой кровью кровати. Его супруга тихо постанывала от боли, а малыш на руках начал издавать звуки, которые вскоре переросли в плач. Парень в ужасе смотрел на ребенка, абсолютно не манимая, как это случилось. Ему доводилось держать детей. Вот только не таких драгоценных. Не собственных.

Новорожденных систематически отдавали в семьи для воспитания, и в зависимости от возраста пары, число детей варьировалось, но это было обязательной традицией. Вот и Сэм с Литой однажды растили ребенка. Девочку. Как только ей исполнилось три года, ее забрали в подготовительное учреждение, и они ее больше не видели.

Сэм надеялся, что этого ребенка у них не заберут.

Не прошло и нескольких часов, как в дверь вновь постучались. Сэм устало открыл дверь и отшагнул назад. Все произошло быстрее, чем он планировал. На пороге стояли хранители. В пластиковой броне, с оружием, недоступным обычным жителям. Группа из пяти крупных, специально выращенных для этой работы мужчин, стояла перед входом в контейнер.

– Ты, должно быть, Сэм?

– В-верно… А Вы…

– Доктор доложил. Про ребенка. Хорошо хоть он только нам рассказал, а то тут такое бы было.

– Это да…

– Ты чего грустный такой? Пойдем! Собирай себя, жену, ребенка. Нам нужно в мэрию. Мэр должен это увидеть.

– Но Лита, она не может идти!

– Да, брось! – человек достал нагрудную аптечку, открыл ее и вынул прозрачный пластиковый пузырек, с иголкой на конце.

– Стойте! – Сэм пытался остановить хранителя, но тот аккуратно его отодвинул.

Лита, хоть и проснулась, но была в омерзительном состоянии, чтобы сопротивляться. Хранитель, не задирая ее одежду, воткнул в предплечье иголку и сдавил пузырек, впрыснув содержимое в тело девушки.

– Не переживайте. Это простой стимулятор. Морфин, адреналин, еще что-то там было, – хранитель улыбнулся. – Мертвого поднимет! Вы нам живыми нужны! Не просто же так я столь дорогую вещь на вас перевожу!

– Простите… – неуклюже мялся хозяин контейнера.

– Сэм, – окликнула мужа Лита. – Все хорошо?

Девушка привстала на кровати, словно и не было никакой раны на ее животе.

– Лита!

– Все в порядке. Это и вправду удивительно, но я чувствую себя хорошо.

Хранитель аккуратно подхватил девушку за подмышку. – Тогда в путь. Не переживайте, мы Вас довезем!

– Точно, я же слышал технику, – потер затылок Сэм.

Аккуратно, в кромешной темноте, пытаясь не разбудить невероятно громкого ребенка Сэм тащился за своей женой. Они медленно спустились по лестнице и, чавкая грязью, залезли в фургон. Дверь скользнула и защелкнулась. Три хранителя в кузове, два на передних сиденьях. Лита придерживала рану на животе ладонью, она хоть и затянулась, но была еще совсем свежей. Пусть стимулятор и действовал, но здравомыслие никуда не делось.

Машина тронулась, выдавливая из-под крупных колес грязь. Техника была лишь у хранителей порядка. Простым людям такие блага не нужны, да и содержание такого чуда стоит очень дорого. Даже те, что были у правительства, и то уже обветшали и с трудом запускались. Вот уж такого приема Сэм не ожидал. Он невольно улыбался, глядя в окно. Лита смотрела на мужа и тоже отпускала свои тревоги. Они оба, примерно так, и представляли себе начало новой жизни.

Дети в этом городе не появлялись сами. Они выращивались искусственно. Это проклятье висело над поселением так долго, что никто и не помнит даже рассказов о том, что дети тут вообще рождались. Зато такое положение дел помогало поддерживать численность население.

Машина отдалялась от стены и звездное небо над головой становилось шире. Раньше его заслоняла стены, но теперь, отдалившись от нее, Сэм и Лита старались любоваться всем, что видят. Они, конечно, бывали в центральной части города, но сейчас, на машине, видно, как меняется уровень жизни. Контейнерные фавелы становились реже, на их место приходили дома покрупнее. Сначала железные, потом каменные постройки. Открытое окно фургона доносило не только звуки рычащего мотора, но и теплый ветер. Чем дальше от дома были Сэм со своей женой, тем теплее становилось за бортом.

– Что с нами будет? – спросила девушка сидящего рядом с ней парня.

Пластиковая броня проскрипела, и хранитель развернулся к Лите. – Мэр сам все расскажет. Но скорее всего – наградят. Может быть, проведут обследование.

– Вы наша надежда! – раздался голос с переднего сиденья. – Мы, хоть и простая служба безопасности, но проинструктированы. Мы знаем, как поступать с такими как вы. Город всегда ждет чуда. И сегодня мы это чудо обрели.

Лита устало улыбнулась. Для нее все это было невыносимо. Столько дней она ходила с этим животом, а теперь еще и после родов куда-то едет. Сознание порой ускользало далеко из тела. Девушке казалось, будто ее только что выпотрошили, хотя, фактически, так и было. Свет прожекторов с высокого шпиля начал попадать на машину, а значит центр уже близко.

Всего двадцать минут, и машина уже добралась до подножья башни. Огромное основание занимало так много места на площади, да еще и прирастило к себе множество других построек. По сравнению с контейнером, в котором жили новоиспеченные родители, в центре города все было просто гигантским. Шпиль раньше не казался таким большим, но вот находясь прямо под ним, Сэм чуть ли не падал, пытаясь задрать голову так, чтобы увидеть верхушку. Но увидеть ее было нельзя.

Машина юркнула в гараж и ворота закрылись.

– Все, можем не скрываться от местных жителей. Тут все уже в курсе. Спокойно выходим и двигаемся за нами! – говорил тот, что сидел спереди.

Сэм одной рукой аккуратно держал ребенка, другой приподнял супругу. Они медленно выбрались из фургона и последовали за группой хранителей.

– Сэм, мне плохо.

– Я знаю. Потерпи чуть-чуть.

– Сэм, мне правда плохо!

После этих слов из соседнего коридора появился человек с автоматическим инъектором, и, небрежно поклонившись паре, подошел. Он тоже не задрал рукав. Лишь ввел очередную порцию стимулятора девушке. Секунда – другая и Лита вновь могла спокойно передвигаться. В этот раз доза была больше. Намного.

– Никогда себя так хорошо не чувствовала! – усмехнулась девушка.

– Это радует, – улыбнулся в ответ Сэм.

Приятные каменные коридоры, покрашенные яркими красками, провожали семью наверх, на пару этажей выше. Широкие лестницы, деревянные двери. Такая роскошь и не снилась жителям внешней части города. А еще тут горели лампы. Не горелки, а настоящие диодные лампы. Электричество тут было постоянно, не по расписанию, в очередной раз доказывая, что это здание – самая важная часть города.

Широкие двустворчатые двери распахнулись и перед парой оказался просторный кабинет. Он был в десятки раз больше их жилища. Теплые желтые краски на стенах. Идеально белый потолок. Кожаная мебель. Литу усадили в кресло, а Сэм сел в другое, соседнее. Кожа скрипела под ними, привлекая к себе внимание.

Старая грязная одежда, которую стирали редко не от лени, а от бережливости, контрастировала с помещением. И Сэму становилось не по себе. Он смотрел на свои рваные рукава, и пытался подогнуть их так, чтобы было не видно. Сидя в столь богатом кабинете он понять не мог только одного. Почему тут так пусто?

Дверь резко распахнулась, и, скрипя паркетом, на пороге появился грузный мужчина. – Я вскочил посреди ночи, лишь бы встретить вас самым первым! И вот я тут! Я Теодор Барнс. Мэр.

Барнс быстро сократил дистанцию и уже во всю жал руку Сэму. Тот попытался встать, но мэр остановил его, давая понять, что это совсем не обязательно. Барнс подошел к Лите и взял ее ослабшую руку.

– Спасибо! – произнес мужчина и поцеловал дрожащую кисть.

Чуть отдышавшись и заняв место за своим громоздким деревянным столом, Мэр затих, собираясь с мыслями.

– Как у вас это вышло?

– Ну… – Сэм приподнял ребенка. – Я не знаю, он… вот. Родился.

– И вы скрывали беременность все это время?

– Да.

– Но почему?

– Мы боялись, что прервется, вот и не наводили панику.

– Мисс, вы согласны с мужем?

– Да, – ответила подкошенная препаратами Лита.

– Не многословно. Ладно, дорогие мои. Я рад, что именно я дожил до этого момента! – Мэр достал прозрачный стакан самого высшего качества и плеснул в него прозрачную коричневую жидкость. – Это будет бокал за вас! Мои предки веками хранили этот напиток! Наконец, и я в праве выпить этой прекрасной жидкости. И на моем веку появился повод!

– Простите, а что дальше-то?

– А дальше – счастье и успех. Мы выходим вас и вашего ребенка. Мы подготовим людей к этой новости. Мы все сделаем, лишь бы с вами все было хорошо. Сокровище нашего города прямо передо мной! – глава города ткнул пальцем в сверток. – У вас в руках!

– Да, бросьте!

– Нет, парень! Раньше у нас была только теплая земля, но теперь, мы имеем еще и чудо рождения. Город чудес, прямо. Эдем!

– Спасибо за столь теплые слова… – Сэм провел рукой по плечу своей жены. – Что нам делать дальше? Лита чувствует себя не очень. Надо бы отдохнуть.

– Несомненно! Отдых – это обязательно! Однако, сначала мы отправим вас за пределы города. В рекреацию. Там все подготовлено на такой случай, и даже дежурят люди. И, как ты понял, секретность должна быть на уровне! Ты хоть представляешь, что будет, если неподготовленное население начнет распускать слухи?

– Ну… нет.

– Начнется ужас. Попытки завести детей, выкидыши, болезни, осложнения. Не дай бог, или боги, из-за всей этой неразберихи начнутся эпидемии! Не пойми неправильно, но сжигать половину города, как это было триста лет назад, я не хочу.

– Я понял. Там далеко идти?

– Нет. Пару километров. Даже твоя жена справится. Да и вам все расскажут ребята, что будут сопровождать до выхода.

– Так выход из кольца есть?

– Ну, а ты как думал? Конечно есть!

Мэр встал. Поднял руку с наполненным бокалом вверх и громко произнес. – За Вас! За будущее!

Двери открылись и в комнату вошли те же люди, что и привели Сэма с Литой сюда. Они аккуратно помогли девушке встать на ноги и выпроводили из комнаты. Дверь захлопнулась.

Барнс наполнил рот крепким алкоголем, и тут же выплюнул его на пол. – Гадость…

Машина вновь резво мчалась через город, только в этот раз на запад. Стена вновь начала возвышаться, и казалось, будто она непреодолима. Большой ангар, пристроенный к стальному кольцу, проскрипел воротами, и машина оказалась внутри. Тусклый свет зажегся, лениво прорисовывая буферную зону.

– Вот, – хранитель протянул два тряпичных плаща-накидки. – Это чтоб не замерзли.

– Спасибо…

– А это, чтобы не потерялись. Стрелка должна смотреть за будку «З», – стеклянный компас лег в руку Сэма.

Лита немного оклемалась к тому моменту, как Сэм надел на нее накидку. Девушка взяла на руки ребенка и прижала его к груди, закрыв сверху плащом. Серая, мягкая ткань была очень теплой, да и к тому же – абсолютно новой. Не ношенной.

– Что ж, герои вы наши, пора! Я уверен, что скоро мы увидимся! – человек из сопровождения щелкнул электронным замком и дверь смиренно пискнула динамиком.

– Да! Ждите нас! Мы скоро!

Едва ли ростом с человека, толстое полотно стали отворилось, стоило только толкнуть его, и Сэм сделал шаг наружу. Он никогда и не думал о таком. О том, что выберется за пределы кольца. Сейчас для него это была самая большая привилегия. Снег хрустнул, и нога по щиколотку провалилась. Легкая обувь тут же намокла. Забеспокоившись, Сэм посмотрел на хранителей.

– Да не парься ты, тут идти совсем немного. Не успеешь замерзнуть, – ответил один из них.

– Пойдем, – бодрым голосом прошептала Лита. – Быстрее выйдем – быстрее придем.

– Точно.

Шаг. Потом второй. Высокая стена отошла на пару метров назад, и тяжелая дверь закрылась за спиной молодой семьи. Теперь оставалось лишь предвкушать то, что ждет в рекреации. Сэм мечтал о теплой, вкусной еде, приготовленной из нормального мяса и овощей. Лита же мечтала прилечь и залечить эту ужасную рану на животе. Пусть шов девушку сейчас и не беспокоил, но она отчетливо понимала, что двигаться в таком состоянии не нормально.

Там, спустя пару километров, ждет теплая зона, подготовленная прямо для них. Все самое лучшее: врачи, медикаменты, еда, няньки. От таких мыслей Сэм чуть ли не вприпрыжку носился вокруг жены, пока холодный ветер трепал его накидку, выдувая из-под нее все тепло. Парень, время от времени, подхватывал жену за талию, пытаясь помочь ей идти, но от этого становилось только хуже. Лита начинала путаться в шагах, пытаясь удержать и ребенка, и свой собственный вес.

– Может мне понести его?

– Нет, я там уже нагрела. Нам обязательно нужно донести его, иначе все без толку.

– Да, ты права. Давай поспешим, а то ноги подмерзают.

– Сэм.

– Что?

– Да… Холодно мне.

– Ничего. Скоро придем. По ощущениям уже вот-вот!

Лита смотрела под ноги, пытаясь контролировать свои движения. Боль в животе усиливалась, но она все равно чеканила шаг, мысленно сопровождая каждое движение. Чем дольше они шли, тем тише становился Сэм. Небо начало светлеть и за спиной было уже почти что голубым. Яркие звезды отходили на второй план и начинали тускнеть. Время, что стремительно неслось в начале пути, вдруг начало замедляться.

Веселые подбадривания Сэма окончательно стихли, и он оторвался чуть вперед. Свою накидку он уже давно отдал супруге, оставшись в одном комбинезоне. Стрелка компаса подрагивала, указывая заданное направление. Лита слегка приподняла взгляд, пытаясь разглядеть мужа. Мысли переключились с шага, и девушка оступилась, громко охнув. Она удержалась на ногах, пусть и остановившись.

– Лита! – обернулся Сэм.

Перед его глазами, в прорывающихся лучах рассвета, стояла его жена. Все штаны были залиты густой, едкой кровью, что пропитывала даже снег, стекая по штанинам. Шов уже давно разошелся, но парень был занят тем, что впереди, совсем не оборачиваясь назад. Ему вдруг стало страшно. Сэм рванул к своей супруге, успев подхватить ее в последний момент. Он подлетел к ней, упав на колени, а сверху, на его замерзшие ноги, приземлилась и Лита, не в силах держать себя.

– Лита, вставай, нам нужно идти!

– Я не могу.

– Можешь! Давай!

– Сэм! Ноги! Они ничего не чувствуют.

– Это от усталости! Давай, сейчас поднимемся! – он попытался выкинул компас из руки, чтобы поднять жену, но пальцы не разогнулись.

Он как мог пытался поднять девушку из снега, но все попытки провалились еще тогда, когда он хотел разогнуть свои собственные ноги.

– Ну же! Лита! Давай!

– Сэм.

– Встаем! Надо идти!

– Сэм!

Лита уткнулась в плечо своего мужа носом. Наваждение развеялось, и Сэм тут же ощутил, как воет ледяной ветер, срывая тонкий слой снега, и увлекая его за собой вверх. Ветер ударялся в его комбинезон, но холода уже не нес, только усталость. Никто так и не заметил, как потерялись последние крупицы тепла. Замерзшими, посиневшими руками Сэм обнял свою жену. Лита, что всю дорогу шла, не поднимая взгляда, даже сейчас отказывалась смотреть вперед.

– Сэм… Там ведь нет ничего?

– Нет, вот, я уже вижу другую стену… – до последнего врал парень.

– Хах. Совсем чуть-чуть, да?

– Да.

– И красивая жизнь там?

– Да.

– И все эти страдания, и этот чертов ребенок, все не напрасно?

– Да. И он не чертов. Он наша надежда! – Сэм попытался прикоснуться руками к лицу своей жены, но они предательски застыли на месте, сцепившись за спиной девушки неуклюжими обмороженными кистями.

– Ладно. Давай подождем чуть-чуть. Согреемся, и пойдем… – говорила Лита, оставляя на коленях Сэма красное пятно. Кровь жадно впитывалось комбезом, словно губкой, и Сэм это чувствовал.

– Давай.

Солнце со всей своей силы ударило в лицо Сэма. Такое яркое, без всех этих стен и преград, солнце пыталось подарить чуть-чуть тепла парню, что поставил на кон все, ради призрачной надежды на светлое будущее. Сэм никогда не видел такое солнце, такое свободное, парящее над горизонтом. И путь глаза его были открыты, но они уже никак на него не реагировали.

– Сэм, – говорила в тишину Лита, прекрасно понимая, что на этом выдохе все и закончится. – Прости, за то, что поверила в твою мечту.

Два замерзших трупа зажали между собой ребенка. Он молчал, впитывая остатки тепла от тел своих родителей, даже не понимая, что происходит. Солнце поднялось еще выше, но так и не смогло пробиться через толстые накидки к малышу. Вдруг вой ветра перемешался с неестественным для этого места скрипом снега, и мальчик завыл, как только мог.

Шорох. Звук ломающихся пальцев Сэма. Тяжелая и сильная рука оторвала труп отца, освобождая ребенка. Человек в черном плаще поднял сверток, пристально вглядываясь в свою находку.

– Нашел же я на свою голову… – грубо пробормотал бородатый мужчина, расстегивая свою куртку.

Малыш, услышав чужую речь, замолк, а стоило ему оказаться под теплым пуховиком – радостно гукнул.

– М-да… И что мне с тобой делать?

Ребенок издавал звуки, что еле пробивались из-под куртки, накрытой плотным плащом. Ему было тепло. Большой человек с досадой окинул взглядом пространство вокруг себя. С десяток замерзших семей, что доходили до этого места, и лишь один выживший ребенок.

– Может, съем тебя, как подрастешь… – рассмеялся мужчина, и повернул ключ на панели своего снегохода.

Узы

– Дед, мы лежим тут уже пол светового дня, я все брюхо себе отморозил! Где твоя «Колорофаун»? Язык же можно сломать, какое название ты ей дал! – возмущался парень, лежа в снегу на границе старого, мертвого леса и бесконечной белой пустыни, пытаясь разглядеть что-то на просторах слепящего солнцем поля.

Если смотреть с высоты, то двух мужчин вряд ли можно было бы отличить от упавших веток, некогда мощных и сильных деревьев. Укутавшись в теплые вещи, нацепив на глаза пластиковые маски, защищающие от метели и холода они терпеливо топили почву под собой, углубляясь в нее по несколько миллиметров в час, и заметаясь мелким блуждающим снегом.

Черные плащи-накидки полностью укрывали мужчин. Толстая ткань не пропускала воздух и влагу, помогая сохранять тепло. Даже сейчас, распластавшись на снегу, под этими плащами мальчишка и старик были словно в палатках. Ни рукавов, ни замков, лишь капюшон и пара лямок. Такие плащи были самым отличительным знаком людей, что обитают в бескрайних заснеженных землях.

– Мимикрирует…

– Что делает?

– Мимикрирует! Ты что, идиот, Исаак? Если да, то почему ты столько лет мне об этом не говорил? – полушепотом сказал Юрий, пытаясь не спугнуть добычу. – Мимикрировать, это значит маскироваться, менять цвет, может, форму, в зависимости от окружения. Вон она летает! Будь тише.

– Я не вижу никого и ничего, и солнце слепит как безумное, стоит только взгляд поднять! И та тетка назвала меня Айзек!

– Вот, держи глаз древних. Но включи его не больше, чем на минуту, иначе обратно по темноте мы пойдем совсем без зрения, – прошептал дед, на ощупь доставая из рюкзака тепловизор.

– Это безумие какое-то! Как она это делает? – вскрикивая от удивления, Айзек пялился в окуляры тепловизора. – Почему мы не охотились на нее раньше? Вон она какая большая!

– Это животное – одиночка, с четким периодом миграций. И не видел ты ее раньше по своей собственной вине! Нечего было болеть! – недовольно бурчал старик, – Пожалуйста, Исаак, просто наблюдай и болтай поменьше…

Через тепловизор Айзек наблюдал за тварью, парящей в небе кругами, пытаясь понять, птица это, или зверь, ведь судя по форме, она была больше похожа на снежного караала, чем на птицу. «Тупомордая, длиннохвостая и красная» – такой она виднелась, через технологию древних богов, что была у Айзека в руках.

Стоило ему взглянуть наверх своими глазами – ничего, будто и нет там никого. Лишь спустя время, немного привыкнув к свету, он начал замечать то, о чем говорил его старик. Словно муть в глазной жиже, что плавает внутри глазного яблока, маленьким, еле заметным пятном она перемещалась по бескрайне голубому небу. Как только парень смог сфокусироваться, он тут же начал различать очертания летающего зверя. Айзек впервые видел что-то настолько удивительное, не понимая, как зверь может становиться почти невидимым. Он пытался растолкать Юрия, чтобы тот объяснил ему, но тот лишь отмахнулся, сказав, что Айзек должен понять это сам, когда они поймают животное.

– Стоп! Поймаем? Да как такое возможно, оно же ни фига как высоко! Да и как целиться-то в него? Ладно глухого горлуна я подстрелить могу, он не успевает свалить от стрелы. Но эта тварь явно шустрее!

Юрий никак не реагировал на шумного мальчишку, лишь смотрел вверх, стараясь не щуриться от солнца, что давалось его старым глазам с трудом, из-за чего он иногда вытирал слезу со щеки. Столько лет он таскал пацана на охоту, уча его добывать еду – тот никогда не вел себя подобающе. До сих пор шумный, резкий, нетерпеливый, хотя каждый раз он напарывался на плоды своей опрометчивости. И не сосчитать сколько раз он проваливался под лед, в лунку серой олуши, а сколько раз его цапал длинношерстный караал, да и обычный караал цапал – тоже не сосчитать. И вот опять: он сидит и шумит, шевелиться, елозит, хотя сказано было – вести себя тихо.

Вдруг ход мыслей прервался, когда чуткий взор заметил резкое движение колорофауна. Это по-настоящему удивительное зрелище, которое Юрий так хотел показать мальчику, отчего резко отвесил ему подзатыльник и ткнул пальцем в горизонт, – Туда смотри!

Маскировка зверя была на высоте, и пока он следил за окружением с высоты – ни одно существо в этой снежной пустыне не смогло бы его найти, иначе сидела бы колорофаун голодной. Резко рванув вниз, зверь потерял свое преимущество на стыке неба и земли, синий и белый цвета перемешались и ее стало видно. Не так хорошо, как хотелось бы, но достаточно, чтобы разобрать ее движения. Зверь камнем падал на землю, и лишь у самой земли, на уровне гуляющего снега, резко махнул крыльями, сменив траекторию, пробилась в сугроб, подняв в воздух еще не слипшиеся снежинки. Звук был такой, будто в рыхлый, пушистый снег кидают доску: вроде бы как хлопок, но такой мягкий и гулкий.

Не прошло и секунды, как вверх из того же снега вырвался столб белой пыли, и лишь видно было полевку, летящую к небесам. Полевка стремительно набирала высоту, сделала пару переворотов и исчезла.

– Съела… – довольно сказал Юрий, – а теперь смотри и запомни это на всю жизнь!

Старик поворошил снег перед собой, и нащупав шнурок, медленно начал его вытягивать. Приглядевшись к земле, Айзек увидел, как под снегом бежит маленький бугорок. Юрий медленно тащил шнурок, поглядывая время от времени наверх, и как только он заметил, что колорофаун начала падать – ускорился, да так, что сам удивлялся ловкости своих рук.

В миг, когда тварь ударилась о снег, большой капкан сомкнулся. Стальная дуга с острыми как бритва зубами замерла, переломав необычное существо в нескольких местах и разбрызгав алую, теплую кровь вокруг.

– Полевка в комплекте! – радостно подпрыгнул Юрий, побежав к капкану. – Чего лежишь, Исаак? Не ты ли хотел встать?

Айзек лежал, открыв рот. Сколько он себя помнил – дед таскал его на охоту, показывая, какими изощренными способами он добывает дичь. И каждый раз Айзека сворачивало внутри, от осознания того, что на его глазах погубили нечто столь прекрасное. Хоть парень и не мог с этим смириться, он прекрасно понимал, что все эти звери охотиться точно так же: у каждого своя тактика и свои хитрости, и они точно, как и все, подчиняются правилу «Выживает сильнейший». Мысль о том, что они со стариком до сих пор на вершине пищевой цепи – его, на самом деле, радовала. Айзек надеялся остаться там на подольше, хоть и был близок, время от времени, к тому, что его сместят.

Подойдя ближе к капкану, залитому кровью, парень удивленно открыл глаза, стягивая с лица походную маску. Зверь, что лежал перед ним, был по истине удивительным. Толстые, широкие, жесткие, перья, вперемешку с мягким подшерстком не имели цвета, были абсолютно прозрачны. Волокно пера было странным, и в мертвом состоянии выдавало все цвета радуги в те, светлые, места, что не были залиты теплой, густой кровью.

При жизни зверь мог с легкостью менять свой цвет, подбирая его в зависимости от того, как сильно он напряг или натянул свою кожу. Айзек любопытно вглядывался в зверя, пока старик выковыривал его из капкана, злобно кряхтя, когда его руки соскальзывали с железок, что в очередной раз чавкали добычей, расплескивая кровь везде. Мертвая морда была тупорылая, мелкие зубы почти не использовались ей по назначению, так как миниатюрная добыча прогладывалась целиком.

Парень присел на корточки, разглядывая необычное животное, подмечая для себя все, что бросилось ему в глаза. Будь то маленькие ушки, почти на затылке, или же перепончатые крылья, разительно отличающиеся от представителей полностью пернатого вида. Длинный и тонкий хвост, с мясной шишкой на хвосте, не ловил потоки ветра, а рывками менял направление движения тела в пространстве. Вся его форма говорила, что это представитель некогда обитавших в густых лесах зверей. Цепкие когти, длинные лапы, гибкий и сильный хвост, вот отличительные черты зверей, вышедших из лесного ореола.

– Все рассмотрел? – Юрий с улыбкой вытирал кровь с лица, что разбрызгал капкан, попав и в глаза, и в густую седую бороду, – Есть ведь что обсудить по пути домой? Это самое редкое, что я когда-либо видел. И, честно говоря, я поймал его впервые. Все предыдущие попытки провалились. Но они, правда, были еще до твоего рождения. Да и я боялся, что ты опять все запорешь.

– «Опять»? – удрученно переспросил Айзек, после чего обвязал капкан шнурком и перекинул через плечо, надежно зафиксировав поверх плаща.

Мужчины вернулись к кромке леса, и начали в спешке разбирать временную палатку, разведя ненадолго костер, чтобы хоть чуть-чуть согреться перед длинной дорогой. Напрямик, через лес, обратный путь занимает всю ночь, около шестнадцати часов, и отдых перед таким броском – никогда не лишний.

Сидя у костра и играя на его свету пером колорофауна, Айзек задумался, стоило ли убивать столь прекрасное существо? В нем почти нет мяса. Был ли это спортивный интерес старика, или может это его последняя прихоть? Юрий уже стар, и не всегда сам бывает внимателен, а два дурака в команде из двух – беда. Парень прекрасно понимал, что постоянно спешит, не всегда продумает свои шаги, часто ошибается с выбором позиции. Юноша все прекрасно знал про свою сноровку, но успокаивал себя тем, что опыта у него в этих делах до сих пор очень мало по причине его юного возраста. Будучи совсем мелким, наблюдая за стариком, мальчишке казалось, что все легко и просто, и что стоит ему только взять в руки лук, или пневмо-винтовку, то все будет с легкостью и сразу. Переворачивая перо и ловя новый цвет, преломленный странными гранями волокна, словно в диафильме вспоминалась вся лажа, которую он творил на охоте: как рвал тетиву, терял стрелы, клинил плунжер винтовки. Может не стоит оно того? Может не его это? Свалить в деревню и выращивать потат было бы намного проще. «Бля, да в кого же я такой?» – пронеслось в его голове.

– Уснул, что ли? Проверь аккум у ГД и туши костер, ночь будет длинная. – уверенно сказал Юрий, примотав к себе всю снарягу, что грел у костра, накинув сверху широченный плащ-палатку.

Айзек убрал перо в нагрудный карман, достал тепловизор и направил его на старика. Он посмотрел пару секунд, проверив интерфейс, и передал устройство старшему, – Твой тепловой след отлично читается. Индикатор показывает сорок процентов заряда. На ночь хватит, если особо не транжирить.

Юрий высунул из-под плаща руку, спрятанную в огромную рукавицу, и забрал у парня тепловизор. Как только солнце село за горизонт и практически не отбрасывало свет ни на небо, ни на снежные поля, мужчины, аккуратно закидав костер снегом, шагнули в непроглядную темноту леса. Сделав с десяток шагов между лысых, промерзших деревьев, Юрий достал прибор, что закрепил на рукавице, оглядел через блестящие в темноте окуляры все свое окружение, и вновь спрятал тепловизор под плащ. Старик натянул до носа специальный воротник своего термобелья, натянул на глаза прозрачную маску, грубо протер ее смахивая налетевший снег и продолжил уверенное движение в темноту. Юрий двигался, наращивая иней на капюшоне и воротнике своим крепким и уверенным дыханием, которому позавидует любой мужчина в возрасте шестидесяти с лишним циклов.

– Почему я опять не слышу энтузиазма в твоем голосе? Давай веселее, все только впереди!

– Иду, дедуль, не волнуйся. – приняв скупое подбадривание ухмылкой, Айзек замотал голову шарфом, поверх своей маски, и направился за стариком. След вставал точно в след.

Густой темный лес, осветить который не могли даже редкие звезды на небе, служил одновременно и укрытием, и охотничьими угодьями. Осторожность Юрия при перемещениях между деревьями давала понять, что угодья эти, отнюдь, принадлежат не людям. Люди, на самом деле, очень редкий зверь в этих местах. И для многих обитателей этого леса – самая вкусная и питательная добыча, а зная повадки некоторых животных, то еще и веселое развлечение.

Когда Айзек был еще маленьким, Юрий показал ему книжку, она была старая и ржавая. Дед называл ее «Энциклопедия животного мира», и хоть название и текст в ней были совсем непонятны, но он на слух помнил название каждого животного в ней. Жаль, что этих зверей не существует уже огромное количество лет. Старик говорил, что книга досталась ему от его деда, а его деду, от его деда, а тому, от прадеда, и судя по состоянию, то книге уже давно было пора на покой. Диопластина потрескалась от холода, который книга пережила, а проецируемое изображение потеряло цветность и было почти серым. Аккумулятор тоже не держал заряд, и хоть в лучшие времена она часами могла радовать Айзека, то сейчас, включая ее ненадолго, он наблюдал, как быстро садится батарея. Так Юрий и начал называть зверей, что они встречали на пути, ведь пока он был один и влачил свое существование в одиночестве, то ему и не надо было никого и никак называть, все эти животные были лишь пищей, которую надо ухитриться поймать.

Лишь редкие существа, наподобие того, что они поймали сегодня, будоражили старика, ведь в той книге, что его семья передает из поколения в поколения, устно рассказывая про представителей фауны, таких не было. Караал на картинке был похож на пухлую, короткошерстную кошку, выглядел безобидно, и с какой-то стороны даже мило, но тот зверь, которого так назвал дед, был совсем другим: крупный, быстрый, с острыми когтями и свирепым воем, он перемещался по веткам деревьев, словно между ними были натянуты мосты, и на первый взгляд, совсем не чувствовал усталости. Под длинной серо-белой шерстью скрывалась толстенная шкура, которую мальчишка, вроде Айзека, никогда бы не проткнул, как сильно бы не был наточен нож. При первой встрече с ним зверь напал со спины, повалив тогда еще совсем маленького мальчика и вцепившись в толстый слой одежды, попытался уволочь его на дерево. Хорошо, что Юрий был рядом и наблюдал за этим, не дав представлению далеко зайти. И так было со всеми животными, которых проецировал из книги на реальную жизнь дед. Милый зверь на картинке, в реалиях же оказывался жестоким хищником, зачастую приобретая то один комплект глаз, то лап, то невероятную стойкость к пулям, стрелам или даже взрывам.

Энциклопедия хоть и разнилась с животным миром современности, но позволяла провести максимально полный брифинг перед вылазкой в пустоши, давая мальчику хоть какие-то шансы на выживание. Юрий был суровым учителем, не позволял паясничать в походах, и уж тем более веселиться. Однако, он позволял совершать ошибки, особенно те, в которых можно было отделаться легким испугом, на своей шкуре осознав, какую глупость творит Айзек. Старик никогда не давал мальчика в обиду, и не ругал его за потерянное в бою снаряжение, промоченные или порванные вещи. Не ругал и за вопросы, которыми его закидывал пацан.

Перед каждой вылазкой Айзеку говорили: «Нет ничего ценнее жизни! Ты можешь выбросить все, что имеешь, если это поможет тебе унести ноги подальше от опасности». Эта фраза добавляла уверенности, ведь снаряжение весило очень много, и поначалу заставляла полностью выдыхаться за километр пути по неглубокому снегу. Но больше всего добавлял уверенности сам Юрий. Айзек всегда видел его высоким, крепким, невероятно выносливым человеком, способным один броском преодолеть десятки километров, какой бы снег ни был под ногами. Знаниями и навыками он превосходил всех, с кем когда-либо встречался парень.

Холодный и рассудительный охотник всегда приучал мальчика думать и действовать в соответствии с ситуацией, хотя иногда, огромный мужчина позволял себе некоторый юмор, который многим был совершенно непонятен, и каждый раз, поднимая перед собой маленького Айзека за ногу, он говорил ему: «Когда ты подрастешь и окрепнешь – я тебя съем», отчего тот начинал плакать, а Юрий начинал смеяться, параллельно пытаясь его успокоить. Даже сейчас, когда борода Юрия поменяла цвет, а движения утратили силу и ловкость, несмотря на то, что старик начал сутулиться и выдыхаться за десять часов пути, Айзек видел в нем все того же непоколебимого, крепкого и большого мужчину, что растил его и обучал, показывая, как бороться с суровым миром.

Два охотника шли через чащу старого мертвого леса. Укутавшись в свои черные плащи, они распинывали снег крупными тяжелыми ботинками, перемотанными тканью до самых колен, защищавшей ноги от снега. Толстые дутые штаны были сделаны из грубой ткани, на удивление, не издающей никаких звуков при ходьбе.

Мужчины двигались через заросли высушенных деревьев, как две тени. Юрий, время от времени доставал руку с примотанным к варежке тепловизором, протирал маску от налетевшего и растаявшего снега, с пару секунд смотрел в оптику, потом вновь возобновлял шаг. Белый нарост инея на шарфах и воротниках становился все крупнее, и через время им вновь придется либо соскабливать его, либо разводить костер и наспех просушивать некоторые вещи.

К вещам всегда было особое отношение. Человек сам по себе слаб, и к жизни в снегах не приспособлен. В отличие от зверья у него нет ни шерсти, ни толстого слоя жира, ни острых клыков, да и будь это все – зачем тогда были бы все эти трудности с выживанием и использованием технологии? В свою защиту человек пользуется головой, за многие годы выучив, как правильно сохранять тепло, распределять вес снаряжения и оборудования, как и когда передвигаться. А главное: когда нужно прятаться, и когда бежать.

В поселении, недалеко от которого живет Юрий, люди с легкостью считают, что охота и добыча еды – простая работа: пришел, подстрелил, утащил. Но это всегда было заблуждением. Добыть мясо очень сложно, но еще сложнее – это подготовиться к походу. Некогда богатый на технологии мир практически ничего после себя не оставил. Люди по памяти собирали примитивное оружие, наподобие пневматических винтовок, луков и капканов. Огнестрельного оружия почти не осталось, а паралитическое, энергетическое и рельсовое кануло давным-давно, по словам стариков. Одежда… да и та редкость. Юрий тщательно осматривает свою экипировку, на предмет трещин в защитных слоях и притертостей, вовремя штопая их, используя, то купленную ткань, то, за неимением оной, шкуры убитых зверей, ревностно подбирая по структуре и свойствам. Штаны, которые он выкинул год назад, на девяносто процентов состояли из заплаток, и уже плохо держали тепло. Благо Айзек перестал расти, и теперь можно было сэкономить на его комплекте, даже при учете того, что вещи покупали ему на огромный вырост.

Первый год ношения ботинок мальчишка промерзал в них, так как внутри гулял ветер, на второй год было хорошо, а на третий он постоянно ковырял свои кровавые мозоли, упрашивая старика купить новую пару. Бартер был непрост, и постоянных торговцев приходилось просить достать необходимую вещь с трудом, да и приносили они ее лишь через месяц, а то и два. И каждый раз старик скулил, что ценник за вещи на пацана гораздо больше, чем для него самого.

Юрий в очередной раз смотрел в оптику тепловизора. В этот раз он остановился надолго, разглядывая маленькие красные точки, мельтешащие у корней деревьев. Были точки и покрупнее, но они тихо сидели на ветках. Попался на редкость оживленный участок леса: мыши, что копошатся у корней, в поисках давно опавших семян или еще чего съестного, и птицы, ждущие рассвета, чтобы вновь ловить мышей, или еще какую мелкую дичь.

Старик всегда говорил, что однажды эти деревья вновь станут зелеными. Зелеными, как листья потата, что выращивали у себя селяне, обвешав его кучей разных ламп. Айзек никогда в это не верил. В его представлении деревья были живыми, словно звери или люди, ведь однажды даже видел, как замерзший труп отогревается и встает, будто ничего и не произошло. Это была давняя и странная история…

Проходя через этот лес, юноша на самом деле грустил, что ни он, ни дед, ни даже его самые далекие и древние родственники не застали настоящих живых деревьев. Да и застанут ли будущие поколения? Шаг за шагом мужчины приближались к опушке леса, густые заросли сменялись редкими деревьями, а небо уже вовсю желтело рассветом. Четырнадцать часов пути были позади.

– Наконец-то выбрались из зарослей! – радостно пробормотал в промокший шарф парень, – Привал? Или напрямик домой? Устал?

До дома оставалось часов пять ходу, через открытое поле, туда к рассвету, к скалистому перевалу, под которым разместилась в пещере хижина Юрия.

– Только вышли из леса, а ты уже болтаешь. Я в порядке, так что топаем!

Юрий аккуратно отцепил мигающий красной лампочкой тепловизор и убрал его в рюкзак. Расталкивая снег, уже через пару минут они вышли на открытое пространство. Юрий остановился отдышаться, стянул с бороды воротник и сдвинул с глаз маску, чтобы почесать зудящие лоб и нос.

– Дедуль, ты точно в порядке? Ты сам всегда говоришь: «Устал – отдохни, силы тебе еще понадобятся».

– Думаешь, окреп и теперь можешь старика учить? Хах! Да я тебя еще переплюну, мелкий!

– Мелкий? Да я ростом с тебя уже. Кого ты там переплюнешь?

– Тебя.

– Старый и слабый зверь уступает место молодому и сильному в стае.

– Ахахаха. Двое – не стая! – заливался Юрий.

Мужчины весело начали спорить, подшучивая друг над другом, отгоняя усталость после долгой ночи. Они оба жутко хотели спать, но дом был совсем близко, так что ни желания, ни сил разбивать лагерь у них не было.

Совсем потеряв бдительность, и Юрий, и Айзек слишком поздно заметили, поднимающуюся гору снега, шагах в сорока от них. И лишь громкий выдох чудовищного зверя, расправляющего свое тело, напомнил им, что они еще не дома, и вылазка не закончится, пока они не вернутся. Зверь среагировал на шум, но еще не успел отряхнуть морду от снега и открыть глаза. Дед называл это чудовище «засадным», иногда «подснежником», и эти названия тоже с трудом его могли описать.

Шерсть зверя была серая и плотная, будто она являлась его естественной броней. Шкура с желтыми пятнами от мочи и пота, а вокруг пасти были багровые разводы. Если бы он выпрямился и встал на задние лапы, то почти в два раза был бы выше среднестатистического человека. В те времена, когда Айзек наблюдал на них в бинокль – подмечал, что скорость их передвижения по снегу значительно больше, чем может показаться, на первый взгляд, и что добычу они перекусывают сразу, не давая и шанса спастись. Свои мощные передние лапы, оснащенные длинными желтыми когтями, они используют исключительно, когда встают в полный рост, и то, лишь для того, чтобы напугать кого-либо. Особенно во время борьбы за самку в брачный период.

Дед всю дорогу пялился в тепловизор, пытаясь не попасться в лапы к этой твари, но она оказалась не там, где должна была быть. Единственный способ выжить при встрече с ней – не встречаться с ней. Тварь, обычно, пряталась в лесу, ожидая пробегающую мимо нее собаку или караала. Вот только, не в этот раз.

– Быстрей в лес! – опустевшим от страха голоса сказал старик и начал ускорять в сторону редких деревьев, стоявших на опушке.

– А дальше что?

– Разделимся.

– Старик, ты охренел? Я не дам тебе подохнуть, отвлекая эту тварь!

– Еще как дашь! Глупый мальчишка! – стоило только Юрию произнести эти слова, как ноги подкосились, и он упал в рыхлый снег, – я подвернул ее, это шанс! Беги быстрее!

– Еще чего! – трясущимися руками Айзек придавил тело старика в снег и начал его закапывать, быстро накидав на него целый сугроб, – Есть план, все будет хорошо!

Юрий оцепенел. Он, как старый и мудрый хозяин пустошей впервые так облажался. Но старания парня вернули его в чувства, и вот старик лежал под толстым слоем снега, полностью скрыв свое присутствие от чудовища. Юрий верил в мальца, ведь это он воспитал в нем настоящего охотника, правда, самопожертвованию он его никогда не учил, а значит, план у пацана уже действительно есть.

Айзек стоял и наблюдал за тем, как здоровенная туша трясет шкурой, скидывая с себя снег. Огромные черные глаза открылись, второй комплект век соскользнул со зрачка, и зверь увидел стоящего перед ним юношу. Монстр подкинул себя передними лапами вверх и встал в свой ужасающий полный рост. Громкий рев раздался на всю округу, от чего еще спящие в утреннем полумраке птицы резко вспорхнули вверх, образовав над лесом темную тучу.

– Рааааааааааааа! – в ответ дрожащим голосом изо всех сил прокричал юноша, и тут же резко бросился в сторону леса.

Он бежал так быстро, как мог, сбросив с себя шарф и маску, что так мешали дышать и ориентироваться. «Дерево, мне нужно самое большое, блядь, дерево! Ну, где же ты?» – крутилось в его голове. Парень несся как угорелый, но каждый раз оборачиваясь он замечал, что зверь сокращает дистанцию. Адреналин в крови затуманивал его мысли и нагонял резкость на взгляд, из-за чего ориентироваться было невероятно тяжело. Широкий обзор моментально сузился от нахлынувшей в голову крови и каждый удар бешеного сердца отдавался в барабанных перепонках звоном молота.

Одно, второе, Айзек осматривал все деревья, на которые он мог взобраться, но на опушке они были мелкими, так как лес, переходящий в открытое поле, был редким и слабым. В поисках того самого спасительного дерева он бежал, пока не наткнулся на нужное.

– Сойдет, – выдохнул он, сняв с себя рюкзак и швырнув его через плечо в зверя, который с удовольствием остановился, придавив его лапой к снегу и начав обнюхивать, – Развлекайся, сволочь. Когда ты закончишь, то уже не сможешь меня достать!

Никогда Айзек не лазил по деревьям так быстро. Он смело подпрыгивал на ветках, хватаясь за те, что сверху, с легкостью подтягивался, отталкиваясь скользящими ногами от ствола и даже цепляясь плащом и штанами, он ни на секунду не замедлялся, отрывая куски ткани от экипировки. Ствол становился тоньше, и парень посмотрел в низ.

Увиденное повергло его в шок, разрушив все ожидания. Это провал. Зверь с легкостью нагонял его, карабкаясь по дереву, словно ему было плевать на то, сколько он весит, и хоть ветки под ним и ломались – он с спокойно компенсировал это острыми и длинными когтями, вгрызаясь ими в ствол дерева.

– Пиздец. Плохой был план.

Глядя в огромную морду зверя, осознавая неминуемую гибель, дрожащими руками он снял варежки, бросив их в чудовищную пасть, и нащупал за спиной на поясе, скрытую плащом и практически никогда недоставаемую приспособу. Он дернул ее так сильно, что, оборвав лямки, крепившие оружие на поясе, сам чуть не полетел вниз с дерева по инерции.

Старик запрещал пользоваться этим предметом при любых обстоятельствах, и никогда не показывал, какой эффект он несет, обосновывая тем, что патроны к этой штуке стоят многолетнего заработка охотника на любую дичь. Благо он учил Айзека, как ей пользоваться, хоть и без патронов. Два коротких толстых железных ствола крепким шарниром соединялись с деревянным прикладом, выструганным на коленке. Два курка, два спусковых крючка. Дед говорил, что это самый примитивный вид огнестрельного оружия, отец всего, что было придумано на основе использования пороха и пороховых газов, и место боеприпасам на такую красотку – в музее. Два патрона в оружии, два в кармане внутри плаща, больше нет и никогда не будет.

Большая злобная пасть приближалась к Айзеку, севшему на корточки на вершине ветки. Из уважения к старику взведен был лишь один курок, и он ожидал цель. Промах равносилен смерти. Как только зверь подобрался на расстояние вытянутой руки, палец нажал на спусковой крючок. Правый ствол пыхнул и задымился. Никакого выстрела не последовало. Если это оружие так и работает, то это конец. Зверь замер на секунду и было уже хотел полоснуть оцепеневшего парня, как сзади раздался грохот.

Бабах! Выстрел в небо издал такой шум, что с нескольких деревьев посыпался снег. Звук ударил зверя, и тот обернулся. У разорванного рюкзака стоял Юрий с вытянутой в небо рукой. Звук ударил и по Айзеку, выведя его из оцепенения.

– Я понял.

Выстрел, отвлекший зверя, дал необходимые секунды. Второй курок взведен и… Бабах!. Мелкая картечь прилетела монстру прямо в морду, всюду разлетались ошметки кожи и капли крови. Передние зубы превратились в мелкую крошку и перемешались с мясом на кровавой морде. Кровавое облако повисло над головой твари, попав всюду. Айзек, успев проморгать красную пелену, оставившую разводы на глазах, смотрел вниз, под себя. Зверь не упал, а лишь взвыл. «Мало. Слишком слабая убойная сила.» – мелькнуло в мыслях Айзека. Бир сдвинул с окровавленного левого глаза рваное внутренне веко и с яростью уставился на парня. Айзек нажал большим пальцем на фиксатор ствола и тот щелкнул, откинувшись вниз, выбрасывая две красных пластиковых гильзы в воздух. Отточенным практикой движением левой руки он достал из внутреннего кармана два красных патрона, явно проигрывая в скорости разъяренному животному. Бабах! Юрий снова отвлек зверя на себя. Звук выстрела в этот раз испугал монстра еще сильнее и к тому моменту, как он повернулся к своей добыче, Айзек был готов.

Оглушающий взрыв сотряс лес, пустошь, небо. В этот раз в ход пошли сразу оба ствола, и морда чудовища была ободрана картечью до самых костей черепа. На ней не осталось ни носа, ни пасти, ни даже глаз. Ужасный рев раздался на всю округу, и окровавленная туша полетела вниз, ломая под собой все ветки, что встречались на его пути. С грохотом приземлившись, и издавая истошный вой, зверь помчался наугад, врезаясь голой, кровавой костью черепа в деревья. Даже этого было мало, чтобы убить его. Айзек сидел на той же ветке, обняв ствол дерева, скинув на землю оружие. Он моргал веками, ожидая, когда слезы выведут остатки прилетевшей в глаза крови. Он просидел так минут десять, собираясь с мыслями. Юрий тоже молчал, сидя под деревом, в красном от крови снегу. Такого на его веку еще не случалось.

Когда Айзек спустился с дерева, небо уже приобретало привычные голубые тона. В полной тишине он перемотал ногу старика, сделав импровизированную шину и отвалившихся веток, собрал свой разорванный рюкзак, бросил его в кровавый снег у дерева и развел небольшой костер, чтобы отогреться и перевести дух. Собрав все разбросанные вещи, он аккуратно вывесил их у костра. Ворочаясь перед огнем, он грел то пах, то задницу, отказываясь признавать, что он слишком сильно испугался и теперь дорога домой будет совсем некомфортной.

– Плохой был план, честно говоря, не находишь? – с полной опустошенностью в голосе разорвал тишину Юрий.

– Кто ж знал, что он так лазить горазд, черт его побери. – устало ответил ему Айзек.

– Сколько патронов ты потратил?

– Четыре, один из них был испорчен.

– И я два. Это все, что у нас были. – старик немного помолчал, после чего раздосадовано добавил, – Походу мы разорены.

– Угу.

Солнце поднялось над горизонтом на два пальца, когда был затушен костер, и, все вещи были нагреты и высушены. Из-за рваного рюкзака некоторое тряпье Айзек переложил в сумку к деду, которую позже накинул на себя, придавив капкан еще сильнее к себе. Сам же старик немного пообвыкся с новой негнущейся ногой и не придавая особого значения, начал двигаться в сторону дома, аккуратно опираясь на импровизированный костыль, который то и дело предательски проваливался слишком глубоко в снег.

– Старик, я, конечно, охренел, но сейчас могу сказать, что это было чертовски круто. Знай я на что способна та маленькая штучка, палил бы из нее без разбору! – немного отойдя от произошедшего весело завел свою шарманку юноша.

– Поэтому я и примотал ее к тебе намертво и настрого запретил ее доставать! Балбес!

Мужчины вновь начали расслабленно перешучиваться. Звонкий смех разносился острыми осколками снега, что гонял по полю ветер, дорога хоть и должна была стать чуть длиннее, но теперь она безопасна, ведь такой грохот и вой отпугнули все живое на очень большом расстоянии.

Идя через обреченных

– Старик, ты сам то не понимаешь, что с ногой нужно что-то делать? Простой вывих так не опухает!

– Да все нормально со мной, хватит уже сопли мне подтирать! Еще пару дней и пройдет.

– Ты неделю лежишь! Таскаешь с собой палку эту долбанную, кряхтишь, стонешь во сне. Ты, неужели, не думаешь, что дальше будет только хуже? Семь дней! Вывих уже бы прошел.

Спор эхом разносился по стенам небольшого углубления в скале, в котором Юрий уже давным-давно обустроил свое жилище. Полумрак, царивший здесь, успокаивал нервы уставших охотников, лишь изредка развеиваясь светом пары искусственных ламп и топкой печи, которую Айзек открывал, чтобы кинуть туда новое полено. Очередной закат перестал мерцать в окне, что висело над дверью тамбура, и в пещере стало немного темнее.

В небольшом помещении, глубиной, от силы, метров десять, располагалось все, что нужно для комфортной жизни в суровом мире. Длинная печь, служившая и обогревателем, и плитой для приготовления еды, от старости начала облезать, слой за слоем скидывая хлопья ржавчины, особенно в тех местах, что грели докрасна. Труба, висевшая над ней, выводила дым прямиком на улицу, оставляя сажевый след на снежной шапке над входом, проходя, и невзначай обогревая, нужник, что находился в тамбуре, и маленький гараж-коробку, в котором хранили электроснегоход. Шкафы и кровати, выстроганные прямо тут, устали не меньше печи и от светлого древесного цвета осталась лишь серость. Постоянно впитывая влагу, а потом отдавая ее в моменты долгого отсутствия хозяев, дерево день за днем, незаметно для владельцев становилось все более и более невзрачным. Иногда, когда Айзек что-либо ронял и оставлял глубокую рану на шкафу или кровати – он долго смотрел, пытаясь вспомнить, всегда ли цвет был такой. И вот год за годом все то, что когда-то так трепетно собирал Юрий, ветшало, и сейчас создавало антураж старого обжитого дома.

Шкуры на стенах не давали теплу уходить в скалу, собирая пыль и плесень. Доски, лежавшие на полу, с вытоптанными на них тропинками перемещений охотников, поглощали растаявший снег и кровь убитых животных, набухая и закрывая щели между собой. Импровизированная проводка держала две светодиодные лампы, которые зажигали, лишь когда был полностью заряжен аккумулятор, и использовали в основном для сбора и ремонта снаряжений, да для разделывания тушь добытых зверей.

Нужник находился чуть выше всего остального, и с обратной стороны имел дверцу, за которой хранился металлический тазик. Две деревянных перегородки с тамбуром отделяли жилое пространство от владений вечной мерзлоты. А там, на заснеженном маленьком плато, перед входом в пещеру, аккуратно составленные бревна, время от времени, превращались сначала в дрова, а после в пламя, что обогревало это небольшое убежище.

Мелкие ветряки с наскоро смотанными проводами лениво вращались, заряжая небольшой аккумулятор дома, и аккумулятор поменьше, что находился в снегоходе. Спрятанный от лишних глаз и ненастий погоды, он укромно томился в небольшом гараже. Старик тщательно ухаживал за снегоходом, регулярно запуская его и давая пробежаться разок-другой по плато. Это была его гордость.

Этот снегоход, как и многие другие вещи, достался ему от его предков, но в отличие от всего остального – он был ценен не только для Юрия, но и для многих обитателей этих земель, поэтому увидеть его в полях было невозможно, старик, банально, его не использовал. Стоило только засветить такую технику в пустошах – начнется охота, и скорее всего, тот кто рискнет выследить охотника и его богатство, вряд ли оставит в живых обитателей этого скромного дома. Так, день за днем в постоянной боевой готовности, снегоход коротал время в небольшом ящике, подогреваемый печной трубой, чтобы аккумулятор не умер от холода и переразряда.

– Исаак, я…

– Я ничего не собираюсь слушать! Собирайся сам, или я потащу тебя силой, – надрывался юноша.

Айзек достал все теплые вещи Юрия и начал помогать ему собираться. Верх Юрий в состоянии был надеть сам, а вот оба комплекта штанов надевал уже Айзек. Старик беззвучно выл, когда парень дотрагивался до его левой голени.

– Дожили, блин, скоро ты еще и кормить меня с ложечки будешь! – возмущался Юрий.

– Если будет необходимо, то и с ложки покормлю.

– Не хотел бы я застать этот момент…

Только Юрий был готов – Айзек накинул свою куртку, укутался в плащ и вышел на улицу. Он оглядел окрестности, осмотрел будущий маршрут через бинокль и начал доставать снегоход.

– Сдурел что ли? Мало нам одной ноги, так ты еще и две больные головы добавить решил? – окрикнул его Юрий, уже успевший выйти из дома.

– Ты не дойдешь до поселения сам!

– Конечно, нет! Но и снегоход взять тебе не дам! Да на него же все местные шакалы слететься! Бери сани, и поехали.

– Быстро ты от нежелания переться в деревню в сани меня запряг, старик! Ну уж лучше так, чем ты подох бы от кривой ноги, лежа на кровати.

Юноша явно был рад, что препирания закончились, пусть даже и тащить ему старика на санях до самой деревни. Юрий улегся в длинные сани и накрылся меховым одеялом, надел на лицо теплый шарф, маску и просигналил Айзеку о полной готовности. Тот же, в свою очередь, раздраженно махнул головой, выругался и начала потихоньку толкать свою ношу вниз со склона их плато, крепко ухватившись за рукоять позади. Он то вставал на лыжины, то притормаживал сани ногами, преодолевая расстояние со склона с невероятной скоростью. Старик же крепко вцепился в плетеное дерево, отказываясь привыкать к резкости движений, что выдавал молодой парень.

Как только склон закончился – сани остановились, отъехав от подножья совсем немного, и хоть скорость их была довольно высока – без движущей силы они бы не сдвинулись и с места. Айзек нехотя спешился, обошел лежащего старика и схватился за веревку, что была привязана к носу саней. Демонстративно размявшись и стерев налетевший снег с маски, он перекинул веревку через плечо и проваливаясь в снег, начал путь к деревне.

Дым, поднимавшийся у горизонта, и был его пунктом назначения, и хоть жили они довольно близко – путь предстоял тяжелый. Вновь передвижения они осуществляли по темноте, вот только в этот раз, наспех собираясь. Снаряжение осталось дома, ожидая, когда его вновь соберут в охапку, рассуют по карманам и поясам и применят на очередной охоте. Ни тепловизора, ни винтовки. Но этот маршрут был ими протоптан очень много лет назад. Он был безопасен, ведь в чистом поле не водятся ни мыши, ни птицы, да и чудовище, напавшее на охотников недавно, было огромным исключением, хотя, фактически, и не покидало территорию леса.

Тяжелые капли пота стекали по вискам Айзека, уходя вглубь одежды, и перемешиваясь с теплым воздухом, оседали на нательном белье. Он скинул шарф, так мешающий ему дышать, и натянул маску на лоб, не боясь застудить лицо. Стекла в маске предательски потели и лишалиа видимости в и без того непроглядной темноте.

Огоньки прямо по курсу становились все крупнее и четче. Юрий спал всю дорогу, лишь изредка просыпаясь, чтобы предложить парню отдохнуть, но тот был непоколебим. Это меньшее, чем мог отплатить Айзек своему наставнику. И хоть он и поддразнивал старика, что спас его от чудовища – прекрасно понимал, что спасли именно его. И таких ситуаций было бесчисленное множество, не говоря о том, что Юрий был ему как отец, вырастивший его и обучивший всему, что нужно, чтобы жить в этих местах.

Подойдя к стене, слепленной из снега, которая едва ли достигала в высоту пару-тройку метров, Айзек спокойно открыл ворота и зашел внутрь поселения, закатив сани со спящим в них Юрием. Это был Повал. Вокруг этого, некогда, временного поселения, находился лес редких пород дерева, белые стволы деревьев, вперемешку с пестрыми прорезями на коре были признаком восхитительной древесины, которая служила отличным топливом для всего, что могло быть обогревателем жилого пространства. Отсюда и повелось – «Повал».

Очень давно группа молодых людей обустроила тут поселения, выкорчевывая и продавая дерево караванам, что курсировали тут. Когда дерево закончилось – жизнь уже была налажена, и уходить-то и не особо хотелось. К тому моменту, как Айзек впервые оказался здесь, молодые люди уже сильно повзрослели и освоили местный быт. Конечно, многие ушли отсюда, с окончанием вырубки леса, но, оставшиеся тут, мирно сосуществовали с природой и окружающими их группами поселенцев, наладив, заодно, еще и торговлю.

Охраны тут нет уже давным-давно, то ли от того, что местные не особо-то и переживают за свое добро, то ли оттого, что охранять, банально, некому. Внутри стен было тихо и спокойно, горели редкие огни в деревянных избах, а по протоптанным дорожкам гулял блуждающий снег. Ветра тут почти не было, большую его часть срезала стена, оттого казалось, что тут, хоть и ненамного, но теплее, чем снаружи.

Айзек шел по тропинке, скрипя уже давно придавленным снегом. Он проходил мимо маленьких домов, с занавешенными окнами, мимо домов в которых топили печи, прошел мимо столбов – ветряков, что жадно ловили степной ветер, заряжая аккумуляторы, от которых, питалось и освещение, и фермы, и прочие удобства деревни. Фермы были большие и яркие: длинные теплицы, сделанные в основном из дерева, были стеклянными сверху, чтобы редкое и слабое солнце могло освещать растения, что были внутри. Ночью же растения питались искусственным светом, что через крупные окошки в крыше стоял столбом над деревней. В отличие от снегохода Юрия – теплицы не представляли ни для кого ценности, многим было выгоднее обменять продукты, нежели заморачиваться и захватывать аграрные комплексы, в которых потом же и придется вкалывать.

Айзек прошел и мимо теплицы с овощами и фруктами, и мимо теплицы с потатом, прошел даже мимо конюшен, где диких животных приручали и раздаивали, получая от них молоко. Многие представители этой фауны уже не встречаются снаружи, существуя лишь как тепличные экземпляры, размножаясь и умирая тогда, когда это удобно человеку. Вопрос с продовольствием в этом поселке был решен и поставлен на поток. Овощи выращивали здесь, соль и специи привозили торговцы из других регионов, а мясо добывали охотники, и хоть таких, как Юрий и Айзек было несколько, но именно на этих двоих падала самая большая доля добычи, что привозили в Повал.

Лазарет находился в противоположном конце деревни и Айзек, не теряя времени, шел прямо к нему. Добравшись, он распахнул толстую деревянную дверь и из последних сил вволок сани в тамбур здания. Везде горел тусклый свет, поддерживаемый ветряками. И пусть аккумуляторы еще не успели разрядиться – эти лампочки горели тускло.

Айзек нашел хозяйку этого заведения. Мария была взрослой женщиной, быть может, даже одного возраста с его стариком, но в отличие от Юрия в ее волосах не было седины. Они с Айзеком уложили полусонного старика на кушетку, сняли с него штаны и Мария принялась колдовать над его ногой. Долго ругаясь и обзывая обоих идиотами, она обколола раненую ногу обезболивающим и выгнала Айзека ожидать снаружи, в комнате для гостей. Свет в кабинете зажегся необыкновенно ярко, и юноша вышел.

Сидя в просторном зале для посетителей, он в очередной раз удивлялся, как эти люди умудряются поддерживать тепло на такой площади. Для них топить пещеру та еще морока, а тут места раз в шесть больше, да и много окон, что отдают тепло, и шкур на стенах не висит.

Скамейки, на которых были натянуты кожаные сиденья, поскрипывали от любого движения на них, а на столике, что стоял посреди комнаты, была пара голокнижек, которые Айзек прочитал, побывав тут совсем ребенком. Это место, это поселение, единственное с кем он контактировал, помимо наставника. Сколько он себя помнит – старик таскал его сюда, каждый раз, когда он заболеет, и постоянно ворчал при этом, однако стоило Юрию ступить на территорию – он замолкал. Парень никогда не понимал его молчания, да и не особо расспрашивал, ведь упрямый дед вряд ли бы ответил ему, спроси он прямо. Тем не менее, спустя много времени, Айзек начал чувствовать, что жизнь потихоньку меняется, и, хотя бы это нужно узнать.

Парень сидел, думая, как расспросить старика обо всем, но ему абсолютно ничего не приходило в голову. Несколько часов Айзек провел в полной тишине, в окружении тусклых ламп. Расстегнутая куртка успела просохнуть, а снег на ботинках испарился, не оставив и следа.

– Долго они, – пробормотал парень, разглядывая в сотый раз интерьер в лазарете.

– Думаешь? – ответила ему Мария, стоя в проходе в коридор, ведущий к операционной, – Я минут двадцать так стою, а ты и внимания на меня не обратил. Вот и не хотела отвлекать тебя от размышлений.

– Я совсем ничего о нем не знаю… Почему?

– Ничего себе ты разогнался! Давай-ка сначала я отчитаю тебя за произошедшее, потому что тот идиот уснул от наркоза, и отдуваться за него придется теперь тебе! – Мария спокойной походкой подошла к скамье, на которой сидел юноша, и придвинула соседнюю так, чтобы они стояли почти напротив друг друга. После, немного побродив по залу, она достала две кружки и налила в них отвар кореньев, что таился в термосе, лежавшим на стойке с медицинскими записями. – Вы – два упрямых дебила, извини меня за грубость! Как такое вообще произошло, что ты уговорил этого молчуна прийти сюда за помощью?

– Я, можно сказать, угрожал ему…

– Это был риторический вопрос. Понятно, что вы бы сюда приперлись, но хорошо, что раньше, а то нож Листона у меня всегда наготове. Думаешь вы первые, кому приходится отрезать конечности? У него тяжелый перелом, и благо ты притащил его вовремя, кость уже начала срастаться. Мне пришлось вновь сломать ее, чтобы выставить в нормальное положение. Если бы она заросла так, как была, то он никогда в жизни больше не смог встать на ногу полноценно. И говоря о ноже Листона – он пришел бы за ним сам! – на одном дыхании выдавала женщина. – Я в очередной раз очень зла на вас, но на удивление, в этот раз я говорю это тебе! Насколько помню в кабинете с переломами и переохлаждениями обычно лежал именно ты. Иногда со рваными ранами, конечно… Как я замучилась зашивать твою задницу, извини за выражение! Как так получилось, что теперь там этот упрямый дурак? Высоко подпрыгнул или пытался бежать быстрее себя самого?

– Мы нарвались на засадное чудовище, на кромке западного леса. Неожиданно было. Он резко развернулся…

– И сломал ногу, свернув кость! Ладно хоть ты разговорчивее старика. Что ж, я немного успокоилась. Сейчас я расскажу, что будет и сколько это будет стоить…

Юноша кивнул, понимая, что от такой резвой тетки ему уже никуда не деться. Скованность в общении с людьми досталась ему от наставника и сейчас он, как всегда, испытывал смущение от нахождения в обществе не сильно знакомых ему людей. Старик, приводя его сюда, всегда просил болтать с местными как можно меньше. Он не сильно стремился к общению с ними, но почему так вышло – умалчивал. Юрий мало говорил о себе, да и о людях в мире, в целом, тоже мало говорил. Для него они все были, скорее, как представители одного вида, а не друзья или товарищи. И сюда старик приходил не от большого желания, а от большой нужды, в основном, потому что некоторые раны на пацане заживали очень плохо и не поддавались лечению в домашних условиях.

– Ноге сейчас нужен покой, кость срастаться будет долго, особенно при учете, что Юрий уже охренеть какой старый, извини за выражение! Многие процессы в его организме замедлились. Жить он, конечно, будет, но для этого ему придется провести тут какое-то время. Содержание его я взять на себя не смогу, и бесплатно помочь тоже не получится, – словно умещая все эти слова в один вдох, тараторила Мария. – Так вот, чтобы не было накладно, на его содержание нужно угадай что?

– Что-то ценное.

– Верно! Мясо или шкуры. Не пойми неправильно, будь ты растителем – просила бы потат, или еще какой-нибудь фрукт. Но вы со стариком много лет снабжаете нас мясом, Юрий даже торговать начал с местными караванами! А теперь перед тем как перейти к сути твоего первого вопроса я обязана спросить, понял ли ты? А то вдруг ты такой же тугой, как и твой товарищ.

– Угу, – зажато ответил Айзек, -Я думаю мясо не проблема, старик, как придет в себя, я поставлю его в известность, да посоветуюсь.

– Старик? Ахаха! – громко гоготала женщина. – Стоит мне его так назвать, то он начинает верещать что-то вроде: «На себя посмотри, сама старуха» или «Какого черта? Мы с тобой одного возраста, ведьма!»

– Правда? Одного возраста?

– А вот этого я тебе не расскажу.

– Что ж, старик говорил мне про этикет. И говорил, что бабы возраст не называют из принципа, а я из принципа не должен спрашивать.

– Бабы? Хотя… Забудь! Я на секунду забыла, кто тебя воспитывал… – сделав большой глоток из своей кружки, Мария грустно улыбнулась и продолжила. – Вижу, ты немного расслабился, так что давай к твоему вопросу. Я не знаю до нас или после нас Юрий появился в этих краях, но Исаак, судя по говору ты уже должен был догадаться, что мы из одного с ним поселения. Вот как пять или шесть сотен лет назад начался холод, так и стоит этот славный город Восток. Он был полностью готовым к проживанию, в нем, не поверишь, даже магазины были. Одну секунду, а что вообще рассказывал тебе Юрий?

– Ничего.

– А историю его города? Может какие геополитические байки?

– Только то, что поможет выжить.

– Пиздец… Извини за выражение. Ох, блин, попробую вкратце и сначала: много лет назад началось похолодание. Люди, некогда жившие порознь, объединились и возвели городов…

– Нет, вот это я знаю.

– Это так на закуску. Суть: многие города за это время сгинули, многие обмельчали, и осталось их, не сказать, что много. Восток, что б ты понял, находясь отсюда далеко на северо-востоке, остался одним из трех крупнейших городов ближайших земель. Сателлиты-поселения, такие как наш, разбросаны по подконтрольной ему территории и добывают лес, руду и прочие полезные ресурсы не так давно, лет, может, сорок. Так вот, я, правда не знаю, как давно тут Юрий. Когда мы жили в Востоке – он был обычным плотником. Продавал то, что делал и кормил на эти деньги семью. Наверное, зря я тебе это все рассказываю, раз уж он сам не рассказал.

– Ничего, я буду держать это в секрете.

– Как знаешь… но не все из этого будет чистой правдой. Отнесись с пониманием. У него были два сына лет десяти, и хоть рождены они были не так, как ты, но содержали часть набора ДНК Юрия, и его жены Анны. Это были, самые настоящие, их дети, он добивался этого с огромным трудом. Я знаю это потому, что еще до отъезда сюда, порой заходила к нему, как и многие люди, жившие с ним в одном районе. Отличная, добрая семья…

– Ага?

– …в один не прекрасный момент умерла. В доме устроили кровавую резню, и трое погибли. Юрия заточили под стражу, как первого подозреваемого. Он надолго пропал. Говорили, что все как обычно: пытки, моральное насилие, чтобы на суде он признался и спокойно отправился на эшафот. Но похожие убийства повторились еще два раза и Юрия отпустили. Меня уже не было в городе, когда это происходило. Эту историю из слухов собрала моя мать. Так вот: только Юрия отпустили – он снова пропал. С десяток ночей он не объявлялся нигде. Из-за шумихи вокруг дела он уже был у всех на слуху, и, скажу тебе, не самом лестном. Убийства повторились один раз. А потом в складском комплексе нашли четыре замерзших повешенных трупа, мужчин средних лет, это, вроде, были местные наркоманы. Я не могу сказать тебе, кто убил этих людей, но расправы с семьями после этого прекратились. А кульминация: через пятнадцать лет, или около того, он притащил тебя в мою больницу. Где он тебя достал? Он хоть это тебе рассказывал?

– Да, говорит моих родителей убили, и он забрал меня еще младенцем, в пустошах.

– У Пан Оптикума.

– Где? Старик просто всегда говорил, что мать и отец были убиты, и когда он нашел их – я был почти что труп. Судом выжил. Он забрал меня и притащил к Вам.

– Исаак, я думаю, что эту историю он расскажет тебе сам, если ты попросишь. Думаю, она чуть более странная, чем тебе кажется.

История, собранная из слухов и переданная Айзеку, вгоняла его в тоску, хотя, на самом деле, по отрешенности от мира старик кого угодно обгонит, и для парня это было вполне ожидаемо. Юрий не перегружал парня лишней информацией о мире. Сначала он не думал, что пацан у него задержится, и рассчитывал, что его дернут к себе местные жители. Потом, после пары рваных ран на Айзеке, он думал, что малец долго не протянет. А на данный момент уже поздно учить пацана истории мира, которая, как и все истории, собрана из слухов.

Айзек постоянно чувствовал, что мир немного больше того, который рисовал его наставник. Теперь, поняв, что Юрий однажды просто замкнулся в себе, мир вдруг начал расти и расширяться, начиная с самого близкого окружения. Может, поэтому старик не хотел, чтобы пацан говорил с местными, давая ему краткую и исчерпывающую информацию по каждому вопросу, превращая его из потенциального человека в простого охотника.

Досада пронзала юношу, от понимания ущербности своего кругозора. Он знал историю мира вкратце: что люди мерзнут много сотен лет, что из исторических записей остались лишь редкие голокнижки. Одни книги со всякой дурью, другие с голыми бабами. Знал, что некогда великая цивилизация, имеющая в своем арсенале невероятные технологии, позволяющие, чуть ли не оживлять мертвых пала, перед натиском природы. Один незакрытый вопрос.

– Что значит рождены не как я?

Мария, только набрав в рот отвар, резко выплюнула его на пол, превратив в водяную пыль от удивления. – Пиздец! Да этот старый идиот совсем, что ли издевается?

– Исаак, ты никогда не думал, почему тут нет детей? Это не потому, что тут холодно или опасно. Я удивлена, что старик тебе не рассказал этого, но мы, простые люди, в отличие от животных, с трудом можем размножаться сами, – Мария слегка задрала свою кофту, чтобы видно было живот. Вместо пупка красовался большой шрам, размером с кулак. – Вот так выглядит мой пупок. Сравни со своим.

Айзек задрал свою куртку. – Ага…

– Ты был рожден естественным путем. Я – нет. Яйцеклетка зреет в пробирке, после чего ее помещают в искусственную матку, системы жизнеобеспечения поддерживают правильное развитие, доставляя питательный бульон по трубам к плоду. Когда ребенок готов и созрел – его извлекают. Я, как врач, который из поколения в поколение передает всю мудрость репродукции человека, скажу тебе: твой случай уникален, ты был выношен в животе живой женщины, зачат при этом естественным путем. Этот естественный путь люди обычно используют просто для развлечения. Ну ты наверно уже знаешь про это… – Мария хлопнула по плечу покрасневшего парня и направилась проверить пациента, благо сегодня он был единственным. Женщина, уходя, обернулась к Айзеку. – А вообще, сделаю вывод за тебя: еще лет пять-десять, и это поселение вымрет, как и многое другое. Оно выполнило функцию. Новых людей сюда уже не отправят. Валил бы ты отсюда.

Раны, что не заживут никогда

Удивительный разговор по душам. Невероятная искренность Марии повергла парня в шок. Он столько лет знал ее, но знал лишь как полезного человека, который штопал и лечил его тогда, когда Юрий сам уже справиться не мог. Каждый раз, когда она накладывала гипс или зашивала рваную рану на его голени, старик стоял рядом и пристально смотрел. Может он, действительно не хотел, чтобы о нем говорили? Боялся, что его очернят в глазах Айзека. Но сам Айзек ни на секунду не сомневался в своем наставнике. Да он был грубым и черствым, но это не мешало ему быть хорошим человеком, так как все, что он делал – было на благо парня. Возможно, он рассчитывал, что Айзек будет помогать ему в старости, а может, просто хотел поделиться знаниями, ведь исходя из истории Марии – он так и не успел. Кровати и шкафы в их скромном жилище, действительно, были сделаны Юрием, и лишь оттого, что Айзек ни с чем и никогда их не сравнивал, не понимал, насколько они были хорошими.

Хоть Айзек и был озадачен разговором, он отложил свои душевные терзания на долгую дорогу обратно. Ему еще предстояло добыть хоть что-то, чтобы содержание старика тут окупилось. Лекарства и обезболивающие в цене были на вес драгоценных металлов, а работа Марии ценилась и того дороже. Айзек чувствовал себя в долгу, и думая об этом, он представлял, каково было Юрию, когда тот приносил полуживого пацана в лазарет.

Удивительно, но каждый раз они появлялись тут под покровом темноты, и уходили до рассвета. Может в конспирации Юрия действительно, был подтекст, и он всеми возможными способами избегает контакта с соотечественниками, особенно с теми, что застали его там, в прошлой жизни. Вот и сейчас, под покровом темноты Айзек собрался покинуть это место, ведь чем быстрее он разделается с поручением, тем быстрее вернется назад и сможет отдохнуть, да и дорога до их охотничьих угодий проще преодолевается в дневное время.

Айзек дождался пробуждения Юрия, которого немного укачало от непривычного количества обезболивающих. Юрий был крайне недоволен, что парень провел тут так много времени совсем один, в окружении свободно гуляющих местных жителей. И, в первую очередь, начал расспрашивать об этом, но Айзек успокоил его, соврав, что проспал все это время, из-за того, что вымотался, волоча старика сюда.

Айзек плохо врал, ведь его мало кто этому учил. Старик все сразу понял, но оценил попытку парня научиться чему-то новому и соврал в ответ, сделав вид, что поверил, рассчитывая отыграться на Марии. Обсуждение сильно затянулось, вместе два охотника думали где быстро достать мяса с избытком. Валюта, которая была очень ценна, не валялась просто так в полях и лесах. Добывая по одной маленькой птичке, Айзек вряд ли бы собрал достаточно даже за пару дней. И хоть со сроками их не торопили, но действовать хотелось так, чтобы было как можно меньше возни. Айзек, конечно, уже знал, что хочет делать, и предложил свою безумную идею Юрию. Не так уж долго пришлось уговаривать старика. Он тоже понимал, что отплатить им придется. Оставалось только дополнить план.

– На верхней правой полке шкафа стоит сверток, с зубами морского гиганта. Заточи, сверни и помести в жир, которым мы мазали лица при вылазке на южные угодья. Главное, чтобы все хорошо замерзло, – как по методичке читал Юрий, надеясь, что парень сообразит, как работает данная ловушка. – И запомни, будь предельно осторожен! Прям максимум концентрации, иначе ни хрена не выйдет.

– Я понял, постараюсь управиться поскорее. Старик, ты главное – тут не скучай без меня.

Айзек повторял последовательность действий в своей голове. Одно за другим, иногда, сам того не замечая, помогал голове руками, выводя в воздухе жесты. Так он добрался до зала со скамейками, оделся, замотал лицо, робко окинул взглядом Марию, уставившуюся в какую-то научную книгу, и краем глаза высмотрел Юрия в перекрестье дверей холла и лечебного кабинета. Тот сразу же почувствовал на себе взгляд и поднял голову.

Перед ним стоял юноша, высокого роста, полностью укутанный во все черное, с ног до головы его одежда была перетянута кожаными ремнями с креплениями для различной экипировки, и как только он накинул свой длинный плащ с капюшоном, все тонкости его снаряжения пропали. Сейчас в его арсенале не было ничего примечательного, ведь шли они сюда не на вылазку, но его внешний вид все равно вызывал трепет.

Ясные, светло-серые глаза пристально наблюдали через прозрачный пластик маски. Это единственная часть тела, которую можно было в нем увидеть, но эти серые глаза, пронзающим взглядом заставили старика задуматься. Во-первых, о том, что он впервые увидел в пацане сильную фигуру. Во-вторых, что вырастил он не приемника или опору в будущем, а какого-то хищника, пусть даже и не сильно опытного, но хладнокровного и рассудительного. Мысль о том, что пора бы относиться к ребенку с должным уважением, зацепила гордость Юрия, и он попытался ее прогнать, но осознание того, что он впервые отправляет своего ученика так далеко одного, не давало ему покоя. Юрий впервые за, почти двадцать циклов, дал слабину.

– Эй, погоди! – кричал он из кабинета так громко, что даже собранная и спокойная Мария вздрогнула. – Снегоход тебе пригодиться, можешь его взять. На этот раз.

Айзек улыбнулся. Он был рад, что в кой то веке ему начали немного доверять. Но больше радости доставляло то, что теперь не придется скрывать следы использования столь редкой техники. Он открыл плотно забитую деревянную дверь, выволок сани и, вновь взвалив веревку на плечо, направился домой, к своей горе. Моментально миновав плотно стоящие домики и светящиеся теплицы, проводив лопасти ветряка взглядом, он вырвался за пределы Повала, в родные, бескрайние снежные поля.

Непередаваемое ощущение свободы и самостоятельности толкало парня вперед. Ему доверились. Возложили на него ответственность. Радость от этого заставляла Айзека, чуть ли не вприпрыжку, мчаться домой. А самое главное – никто не будет недовольно жужжать над ухом. Собрать все свое добро нужно было до рассвета, и времени оставалось мало, небо начинало желтеть по левую руку от парня.

Солнце кинуло первые лучи на простирающееся до горизонта поле, Айзек оставил сани у подножья горы, а сам по узкой тропинке поднялся вверх. Поднимаясь, он разглядывал след, оставленный санями, и думал, что в этот раз он был как-то неаккуратен. Не надо было так кантовать старика. На обратном пути надо быть нежнее.

Поднявшись к площадке, он по привычке набрал горсть поленьев, сложенных аккуратно у входа и пройдя через две плотных деревянных двери, зашел внутрь. Солнце еще не попадало внутрь, и Айзек соединил провод, включающий освещение. Привыкшей к жару печи рукой он открыл топку и кинул на красные угли три полена. Воздух, что залетал через открытую дверцу в печь, раззадорил шаявшие внутри угольки, и через пару минут поленья вспыхнули, осветив комнату рыжим светом. Шерсть на шкурах весело блестела и принимала тепло света в себя.

Там, где и сказал Юрий, парень нашел зубы огромного морского зверя. Гибкие и длинные как спицы для вязания они были слегка плоскими, и совсем неострыми. Но они были невероятно упругими и свернув их в плотную спираль, Айзек сразу понял, что за интересную штуку придумал старик. Хитрости Юрию было не занимать, но эта идея была не его, она пришла от его народа. Когда-то давным-давно он лишь услышал это, но попробовать так и не успел, не было ни острой нужды в мясе, ни в адреналине. Приключение, что принял на себя парень, таило много опасности, о которой он, естественно, догадывался.

Зуб был заточен с обеих сторон так остро, что мог проткнуть кожу на ладони, стоило только сильнее надавить. Жир странных хрюкающих зверей Юрий аккуратно собирал в большой пластиковой канистре, обрезанной сверху, ведь эта странная скользкая масса спасала кожу от обморожения, давая слой, пусть и не человеческого, но все-таки жира. Свернув несколько зубов, он залепил их стуженым жиром и обмотал бинтом, чтобы те держали форму, после чего кинул на мороз. За несколько подходов у него были готовы шесть желтых шариков, размером не больше кулака. Вонь, исходившая от этой ловушки, уменьшилась, стоило ей замерзнуть на улице, но руки продолжали противно пахнуть.

– Блядь, надо было сначала вещи собрать! Все шмотки щас этим провоняют, – раздраженно говорил Айзек, вытирая руки о тряпку, лежавшую у разделочного стола, красную и твердую, от засохшей на ней крови. – Старик с меня шкуру спустит, как вернется.

Пока шарики из жира ждали своего часа на улице, парень начал собирать свою экипировку. Пару ножей он положил в кобуру на правом бедре. Тепловизор – в большой нагрудный карман куртки, чтобы ему было потеплее, и он сохранил заряд хотя бы на день. Фонарь аккуратно был повешен на пояс, туда же попали и запасные краги. Оружие хоть и было в дефиците, но оставаться совсем беззащитным Айзеку не хотелось, и он решил взять старенькую пневматическую винтовку. Пару раз качнув рычаг подачи давления, он оценил состояние плунжера и пневмотрассы, посмотрел не пропускает ли баллон и заправил в нее магазин с мелкими стальными шариками. Два других магазина для винтовки он убрал в карман плаща, в котором раньше лежали патроны с картечью. Длинный моток толстой нити он зацепил под курткой, чтобы она не мешала ему при движении.

Рюкзак брать было плохой идеей и пришлось тщательно выбирать среди огромного разнообразия охотничьего хлама, большая часть из которого даже в растопку печи была непригодна, не говоря уже об охоте. Бинт он положил в карман штанов, надеясь не притрагиваться к нему в своем небольшом путешествии. Порывшись в заначке старика, он нашел один патрон для той маленькой пушки, которой он размозжил морду зверя в последнем походе. Заправив правый ствол своего секретного оружия, он вновь поместил его за спину, на пояс, вот только в этот раз он не приматывал его намертво, ясно понимая, что это его единственный шанс на спасение от настоящих чудовищ.

Готово. Все самое важное было экипировано. Айзек вновь проверил шнуровку на обуви, состояние рукавиц, куртки, вновь убеждаясь, что починил все с прошлого раза. Парень накинул свой плащ и вышел на улицу. Глубоко вдохнув свежий воздух, он обмотал лицо шарфом, натянул маску и накинул поверх головы капюшон.

Все шарики, что лежали на улице в снегу, были освобождены от бинта и аккуратно сложены в тряпичный мешок с длинной тесемкой. Юноша перекинул мешок через плечо, положив его поверх плаща, застегнулся и двинулся в путь, на запад, в сторону леса. Туда – пешком.

Следы недельной давности еще не до конца замело, а значит охота имела шансы на успех. Солнце было невероятно высоко. Оно висело ярким, светящимся до ожогов на глазах, пятном, освещая все вокруг. Снег слепил очень сильно, давая миллионы бликов на маске, засвечивая изображение мира. Если бы около парня было хоть что-то цветное, то Айзек бы обратил внимание, что глаз от такого яркого света перестают воспринимать краски, добавляя в них скудную серость. Но из цветного было только голубое небо, огромным куполом нависшее над парнем. Он редко смотрел на него, боясь обжечь глаза. Лишь изредка, ночью, любуясь переливами сотен звезд.

То небо, что попадало в поле зрения парня, было почти белым, градиентом спустившемся до самого горизонта, на котором впереди мелькал черный высушенный лес. Долгая дорога намного короче, когда в голове есть мысли. А вот мысли у Айзека были, и в полном объеме. Проваливаясь по щиколотку в снег и выгребая его из образовавшегося от ноги кратера, он думал над словами Марии. А как бы он поступил на месте Юрия? Месть и злоба подхватывали его, он всей душой болел за наставника, хоть и с трудом понимал, какого это жить обычной жизнью, с женой и детьми. Есть вкусную еду, приготовленную женщиной, выменивать продукты и вещи, не уходя на несколько тысяч шагов от дома. Иногда парень терял эту мысль и думал о себе. Старик всегда говорил, что его родителей просто убили, а Айзека, еще ребенком, просто нашли в снегу. Но, причем тут Пан Оптикум, и что это вообще за страшное название?

Айзек представлял огромное одноглазое чудовище, интуитивно воспринимая звучание нового слова. Обидно было за то, что все могут вспомнить своих родителей: отца, мать, кто-то вспоминает братьев и сестер, но только не Айзек. Юрий был ему и отцом, и матерью, и другом, но вот настоящих родителей парень не знал никогда. Ему очень хотелось взглянуть на них хоть раз, спросить их, почему так и не дали ребенку имя, откуда он родом, как поживают бабушка и дедушка, и как так получилось, что он рожден естественным путем. Много ли в их родном городе таких детей? Но ответов на эти вопросы он не получит уже никогда, парень понимает, что значит смерть, она бесповоротна и бесконечна, умерев однажды, уже никогда не сможешь ни вздохнуть этот воздух, ни посмотреть на закат или звезды. Юрий всегда говорил, что смерть – это просто бесконечная темнота, без единой мысли, рожденной сознанием человека. Айзек пытался остановить ход этих самых мыслей, закрывая глаза, представляя себе смерть, но каждый раз ловил себя на том, что это нереально, но вот слово «бесконечный» его по-настоящему пугало.

Даже имя мальчишке дала Мария, в ту самую ночь, когда Юрий впервые притащил его в Повал. «Айзек», так она назвала его, но Юрий, постоянно коверкая на свой родной диалект, всегда называл его Исаак, потом и Мария подхватила это, ведь и ей так было проще в силу укоренивших особенностей происхождения. Но она всегда говорила, что люди с дальних городов никогда не выговорят «Исаак». Размышляя о тех давних днях, которых он и не помнил, Айзек уткнулся в дерево, корни которого были обильно залиты кровью. Время за раздумьями, действительно, пролетело быстро.

– Хоть бы ты уже сдох… – с нескрываемым страхом в голосе произнес парень, но шарф по обыкновению заглушил звук, и даже если бы кто-то услышал это, то вряд ли бы разобрал сказанное. Теперь осталось только найти чудовище и завершить начатое.

Оглядев деревья вокруг, Айзек заменил кровавые шлепки на стволах, как раз на том уровне, где была морда чудовища. Местами на деревьях остались клочки шерсти, но все следы уверенно вели вглубь леса. Юноша достал тепловизор и закрепил его на левой рукавице. Один короткий взгляд в окуляры, и он начал продвигаться в самую чащу. Красными пятнами на ветках подсвечивались птицы. Взгляд человеческих глаз ловил их с трудом, так складно они сидели, что казалось, будто они часть дерева. Маленькие мохнатые комочки, с невероятно длинными клювами. А в клюве острые маленькие зубы, словно ножовка, выросшая у этой мелочи из головы.

Пухлые, пернатые хищники сидели, нахохлившись, спрятав лапы под толстым покровом из перьев и меха. У них всегда было малое количество активных действий: поймал мышь, съел, сохранил тепло и энергию. Размножались они, как и все существа их вида: самка откладывала яйца в выбитом в дереве домике, укутывала их рваными клочками мышиного меха да древесной стружкой, и сидела, практически не покидая гнездо до момента появления птенцов. Но сейчас на ветках сидели самцы, сами того не понимая, они добывали пищу своим супругам-птицам, и тащили в гнездо. Как они об этом договаривались, почему никто никого не бросал – Айзек не думал, для него эта вещь была обыденной, он даже и не представлял никогда, что кто-то может бросить свое потомство. В мире этих диких зверей такого не происходило. Хитрая хищная птица тратит свою жизнь, чтобы поймать несмышленую маленькую полевку и отдать ее на съедение будущему поколению хищных птиц, понимая, что, когда на смену ему придут другие – он уже не сможет конкурировать с ними за ореол обитания и покинет эти места, навсегда отдав свою жизнь либо пустоши, либо зверю по ловчее и смышленее. Например, человеку.

Сколько шагов уже было сделано вглубь. Аккуратно и недоверчиво, шаг за шагом Айзек двигался навстречу зверю. В скором времени явные следы, оставленные в панике раненым чудовищем, перестали попадаться в глаза. Теперь только редкий мех, мелкими клочками висел на коре, да почти занесенная тропа, которой зверь скрывался от опасности. Вскоре и та пропала.

Находясь в сердце хищного леса, Айзек почувствовал тревогу. Он встал на колени и опустил взгляд на уровень снега, пытаясь выловить неровности, чтобы продолжить свой путь. Иногда следы, оставленные птицами, сбивали его, и он возвращался назад, начиная свой путь заново. То и дело, тепловизор вплотную прислонялся к стеклу маски, чтобы не упустить ничего важного.

Затихшие мыши еле виднелись через слой снега на корнях. Небо, опутанное паутиной из веток деревьев, вновь начало смеркаться. В сумерках Айзек успевал разглядеть борозды в снегу, оставленные зверем и аккуратно, чуть ли не на корточках следовал вперед, проверяя взглядом каждое дерево на предмет оставленных следов. Тепловизор подсвечивал лишь мелочь, что водилась в лесу, дорога вглубь зарослей мертвых деревьев становилась все темнее и опаснее. Внезапное нападение пусть даже ослепшего и ослабшего чудовища будет смертельно, ведь человек мал и немощен перед лицом природы, и единственное его оружие это развитый мозг, котором Айзек планировал воспользоваться сегодня.

В тепловизоре замаячило огромное скопление красных точек, все ветки деревьев были усыпаны ими. Вжавшись еще сильнее в снег, Айзек обогнул толстый ствол дерева перед ним и увидел огромную белую тушу, лежавшую на снегу. Тварь свернулась в клубок, закрывая раненную голову массивными шерстяными лапами. Шерсти на голове не было, а значит, мерзла она сильнее, что приносило зверю нестерпимую боль. Несмотря на это чудовище лежало тихо, ритмично двигая пузом, заглатывая холодный воздух. Зверь просто ждал, когда заживет рана.

Оглядев окружение, Айзек встал в полный рост. Он мысленно пытался занять доминирующую позицию, надеясь, что хоть так отгонит жуткий страх, сковывающий его по рукам и ногам при виде снежного монстра.

– Надеюсь, нос у тебя еще работает, потому что эта дрянь воняет так, что тебе точно понравится, – подобравшись чуть ближе, на расстояние броска Айзек достал из мешочка шарик и швырнул его твари прямо под морду, но реакции не последовало. – Спишь что ли?

Второй, третий, и даже четвертый шарики из жира, лежащие перед мордой чудища не смогли разбудить его своим резким ароматом. Айзек решил идти на рискованные меры. Со всего размаху он швырнул затвердевший тяжелый шарик прямо в брюхо животному. Зверь резко вскочил со снега, рыча и оглядываясь по сторонам, забывая, что теперь его ждет сплошная темнота.

Звери удивительны тем, что они никогда не предают значения своей неполноценности, будь то отсутствие глаза, уха или лапы. Они не замечают того, что отличаются от себе подобных, а те не замечают этого в ответ. Люди так не могут. Каждый, кто потерял руку или ногу в этих пустошах стыдится этого, особенно люди из обычных поселений, вроде Повала, которых Айзек видел так часто. В его представлении, ближе всех к зверям подобрались охотники, ведь скольких бы он не встречал – все были либо без пальцев на руках, либо без ушей или кончиков носов. Суровые условия вынудили их забыть о том, что в них чего-то не хватает, ведь жизнь на этом не заканчивается. Грубые, суровые люди тянули Айзеку свои беспалые руки, чтобы поздороваться, абсолютно забывая, что выглядят они необычно, особенно в глазах ребенка, который ни разу в жизни не встречал такого. Спустя время, конечно, Айзек привык и к этому, и начал относиться спокойно даже к своим травмам и шрамам.

Зверь, потоптавшись на месте, переключился на свой нос и уши, пытаясь найти врага по запаху и звуку, но все в лесу сидели тихо и наблюдали за ним. Шестой шарик парень бросил к остальным, и зверь злобно клацнул беззубой пастью в сторону снега. Принюхался и начал жадно заглатывать добычу. Один за другим он съел, по-видимому, все шарики.

В представлении охотника зверь должен был лечь и тихо остыть, ведь стоило жировому шарику очутиться в желудке, как он тут же бы растаял, освободив зуб морского зверя, который был достаточно упругий и острый, чтобы распороть желудок жертвы. Полчаса ожидания и пристального наблюдения немного расслабили парня, поэтому стоило только зверю подпрыгнуть и начать выть, Айзек подпрыгнул вместе с ним. Чудовище металось из стороны в сторону, то убегая вглубь зарослей, то резко меняя траекторию в сторону выхода из леса. Воя на всю округу, зверь бегал назад и вперед, аккуратно лавируя возле деревьев. Парень шел след в след, постоянно озираясь по сторонам и не поднимая ног из снега, чтобы не издавать лишний шум. Несколько часов он не выпускал жертву из поля зрения, следуя за ней по пятам, повторяя все его ходы. Если зверь умудрялся скрыться среди зарослей деревьев – снег предательски выдавал его маршрут. Все шло согласно плану, пока в один из моментов преследования, идя вслепую по разрытому снегу, Айзек не столкнулся с мордой чудовища, резко сменившего свой маршрут.

 Разодранная до костей морда была украшена рваными ушами, шерсть вокруг голого черепа была коричневой от засохшей крови, а кость, будучи при их первой встрече белой – пожелтела. Все, что было органами на этой морде, превратилось в одну большую черную коросту. Тварь была абсолютно слепа и не имела возможности нормально преследовать свою добычу, оттого и агрессивна. Парень, испугавшись, решил скрыться за толстым стволом дерева, чтобы никак не привлекать внимания шатающегося зверя, но сделав шаг – громко хрустнул снегом.

Чудище бросилось в сторону звука и уже было собралось встать, чтобы раздавить юношу своими массивными лапами, как врезалось в дерево, спугнув всех сидевших на нем летающих зверей. Шум крыльев дезориентировал тварь, и она побрела в противоположную сторону. Айзек стоял за стволом и не двигался. Он совсем не ожидал такого поворота событий, и просто оцепенел от ужаса.

Спустя десяток минут зверь лег и Айзек вновь начал наблюдать за ним через тепловизор. Монстр лежал, как огромная куча снега, изредка вздыхая и постанывая. Глядя на это, Айзеку было жаль, что зверь умирает в таких мучениях, и, если бы, охотник был в силах убить его быстро и сразу – он бы это сделал. Зверь был слишком большим и сильным, поэтому его судьба была умереть так. Маленькие полевки не мучаются, птицы не мучаются, а вот ему придется потерпеть. Смерть от холода не такая уж и страшная, ни боли, ни страха. Жаль, что умирает он не совсем от холода.

Лишь по прошествии пары часов, температура тела чудовища начала снижаться. Айзек встал, в очередной раз протер расцарапанную маску, оглядел окрестности в тепловизор и пошел назад. Теперь ему нужна была техника и инструменты, чтобы уволочь эту тушу в Повал. По ранее установленным Юрием правилам юный охотник шел через лес, постоянно поглядывая в тепловизор. Эта маленькая штучка давала невероятное преимущество в выживании, позволяя видеть свое живое окружение даже в темноте. Красные тепловые следы всегда предупреждали об опасности.

Юрий и вправду считал, что древние с их великолепными технологиями, видели мир таким, когда им это было удобно, а то что досталось охотникам в форме маленькой коробочки с двумя окулярами – лишь средство для людей, лишенных прелести всего спектра зрения. Своего рода костыль для глаз.

Как и снегоходом, Юрий не кичился этим имуществом, прекрасно понимая, что остальные представители профессии справляются по старинке, своими глазами и фонариком. Быть может, поэтому из огромного числа охотников в этом регионе, осталось едва ли десять, даже беря в расчет юного Айзека. Вообще, стоило только Юрию понять, что Айзек был рожден особенным ребенком, он начал подозревать, что потомок древних существ пробудит в себе огромное количество способностей, такие как зрение в темноте, сверхчеловеческая сила, научится заживлять свои раны силой мысли. Полет фантазии в те года у старика был на высоте и он, как и любое свое богатство, старался не показывать Айзека. Стараясь не привлекать к нему внимание. Но ничего из этого не произошло, юноша рос обычным ребенком и не имел никаких экстраординарных способностей и, только поняв это, Юрий поумерил свой пыл и начал кропотливо обучать парня всему, что понадобиться ему для жизни, немного разочаровавшись в этом мире.

Вспоминая людей древности, люди современные верили, что они были подобны богам, способны на удивительные вещи, даже на управление погодой. И все мечтали, что древние вернуться и пощадят ущербных новых людей, даруя им жизнь на теплой земле, но шли века и ничего не менялось.

Преодолев длинный путь обратно, Айзек выкатил снегоход из его коробки, достал из тайника старика ключ и вставил его в замок зажигания причудливой техники. Заряд батареи был полным, его с лихвой хватит на весь путь, даже при учете того, что груз будет очень тяжелым. Проверив ремни генератора для рекуперации и убедившись в том, что на гусенице нет разрывов, а лыжи целы и смазаны, Айзек повернул замок в положение «ВКЛ» и перевел рычажок в положение «ЭКО». Дед говорил, что ездить нужно только на этом режиме, остальные расходуют энергию очень сильно, отдавая лишнее электричество на приводной двигатель, на усилитель руля и подогрев сиденья и ручек управления. В тех суровых условиях, в которых обитали охотники все это было лишь роскошью, крадущей эффективность. Вот и парень, понимая абсурдность обогревателей на этой технике, не стал исключением. Он аккуратно тронулся, работая акселератором на рукояти машины, тихонько поворачивая тяжелый руль в сторону спуска. На сиденье позади него, примотанный сеткой к снегоходу красовалась длинная сумка, в которую он аккуратно запаковал пару ножовок и топор для мяса. Ночь еще не закончилась и обещала быть трудной.

Сани, оставленные у подножья горы, были крепко примотаны к буксировочному крюку снегохода, и как только парень отправился на запад в сторону леса – сани последовали за ним. Резко сбрасывая скорость, Айзек постоянно бил санями по пластиковому крылу над гусеницей, которое закостенев от старости вскоре отвалилось под градом ударов. Парень глядел на это и ему становилось страшно за свою жизнь, ведь он никогда не мог понять, кого дед любит больше, его или снегоход.

Ветер, некогда спокойный по ночам, со всей злобой бил в маску юноши, срывая с него то шарф, то капюшон. Но это незабываемое ощущение свободы, которое испытывал Айзек, перекрывало все негативные ощущения, что он испытывал. Никогда в жизни он не ездил на этой штуке так далеко. Старик запрещал брать ее, и никогда не брал на охоту сам. Эта реликвия просто хранилась у него, как знак былой роскоши. Древние люди перемещались именно так, без трудностей ходьбы по высоким снегам. Но сейчас! Сейчас парень мчался через поле, которое он преодолевал часами и уже видел чернеющий впереди лес, хотя прошло от силы пару минут. Айзек то ускорялся, то тормозил, чтобы почувствовать на себе эти невероятные перегрузки. Он впервые чувствовал скорость. Впервые столкнулся с такой невообразимой силой, что толкала его вперед, не требуя ничего взамен. Никакой усталости, никакой одышки, даже пот с лица вытирать не нужно. Единственная мысль крутилась в голове молодого охотника: «Вот бы всегда путешествовать так».

С трудом проехав через опушку, снегоход остался стоять у деревьев, на кромке плотных зарослей. Сани было легче дотащить вручную до туши, передвигаясь в таких неудобных условиях. Отцепив их от техники, Айзек бросил мешок с инструментом в сани, вновь взвалив веревку на плечо. И снова за старое: он волок сани меж деревьев, пыхтел, вытирал время от времени пот и поглядывал в тепловизор. Ноги тонули в снегу, но он шел по своим старым следам, оставленным несколькими часами ранее. Хоть он и подмечал, что передвижения без старика стали намного быстрее, но теперь он не чувствовал себя в безопасности.

Всю ночь Айзек шатался за монстром по лесу, шел до дома за снегоходом, ехал обратно. Целая ночь без минуты покоя, не говоря уж о том, что и весь световой день до этого он провел в пути. И даже сейчас, когда небо начало менять цвет, он все еще тащит сани к туше мертвого, как он надеется, животного.

Монстр, на самом деле был мертв, но его тушу уже потрошили лесные псы, да кровожадные птицы. Птицами этих существ назвать было трудно: то ли шерстяные, то ли пернатые мелкие звери, что сидят на ветках и ждут, когда какая-нибудь тварь подохнет у них на виду. Если с псами все было понятно, то крылатые подтянулись слишком рано. Они практически не ели плоть, предпочитая разбивать кости своим длинным клювом и маленьким языком доставать мозг из кости. В отличие от собакоподобных, эти заметили Айзека и пристально смотрели на него, сидя на окровавленной голове туши. Близко посаженные черные глаза блестели в рассветном мраке, но было понятно: теперь они следят за парнем, в надежде, что их пир будет длиться долго.

Айзек не шумел, передвигаясь по лесу и, конечно, знал, что на туше уже началась трапеза. Он планировал отогнать птиц, но три серых шакала с длинными злобными мордами вряд ли дадут просто так забрать добычу. Парень выхватил из-за плеча винтовку, которую он не снимал с самого выхода из дома и уставился в открытый прицел. Поглядел, подумал и убрал оружие за спину.

Юноша в последний момент вспомнил, что его горячность выходит боком при каждом удобном случае и решил провернуть старый трюк. Вот уж про этих он точно знал, что на дерево они не полезут, напротив, будут стоять снизу и выть, что облегчит ему задачу.

Аккуратно и тихо вскарабкавшись на черное дерево он заприметил, что сам вряд ли бросается в глаза, с легкостью сливаясь с окружением. Черная одежда помогала прятаться в лесах, в которых водится живность, а в полях давала редкий шанс, что тебя найдут лежащим, но еще не успевшим умереть от холода. Оперевшись спиной на толстое дерево, он сидел невысоко над землей, явно понимая, что тут его уже не достанут псы. Хоть в прицел их было видно, но сумрак брал свое, и глаза плохо воспринимали обстановку. Винтовка была до нельзя простой, плунжер, что качал давление в корпус и маленький бак, поршень, что приводился в движение давлением, накопившимся в баке воздухом и магазин, оснащенный пружинами, толкающими шарик в пластиковую ловушку, в которой он находится до тех пор, пока его с безумной силой не вытолкнет поршень. Простота и удобство, жаль, что масло иногда подмерзает в плунжере и стравливает давление.

Айзек качнул рычаг два раза, беря поправку на дальность и необходимость бить сильно, чтобы хоть кого-то прогнать или убить. Снял маску, чтобы она не мешала ему целиться и положил палец на спусковой крючок. Старик учил нажимать на него плавно, говорил, что выстрел должен тебя удивить, и только в этом случае то, что ты видишь в прицеле, будет поражено. Никакой хитрой оптики, самодельный пристреленный прицел, но и его хватало, чтобы дед валил этих собак с расстояния намного большего чем сейчас. Звонкий щелчок отправил стальной шарик прямо в собаку, угодив ей в челюстной сустав, пробив голову, отчего собака, не издав ни звука, упала на тушу засадного чудовища. Ее сородичи хоть и почуяли неладное, но особого значения этому не придали. Айзек улыбался, ведь впервые он так хорошо справляется с этой задачей. Он качал воздух в винтовку, предвкушая, как будет рассказывать это старику.

Снова прильнув к прицелу, юноша нажал на крючок, но винтовка громко свистнула, так ничего и не отправив в полет. Собаки услышав это тут же заметили парня и помчались к нему, понимая, что вдвоем они смогут загрызть человека без проблем.

– Вот же ж старое говно! – доставал из винтовки магазин Айзек, планируя поправить поршень, который не вернулся в исходную позицию для стрельбы. – Да откуда, блядь, тут масло-то?

Все руки были измазаны маслом, холодным и скользким, парень тряс ладонью, чтобы сбросить излишки смазочного материала. Он поправил поршень и вернул магазин на место, когда собаки уже вовсю рвали когтями кору на дереве, на котором он сидел. Качнув пару раз рычаг, он совершил выстрел, уже не сильно придавая значения прицеливанию и полностью разочаровавшись в винтовке. Собака взвизгнула и упала на землю.

– Да подожди ты, – говорил он собаке, что все еще пыталась его достать. Параллельно он вновь вынимал магазин и поправлял залитый замерзшим маслом поршень.

Третий выстрел угодил псу прямо в нос, зверь начал чихать, кашлять и выть одновременно, схрюкивая кровь на снег, пытаясь лапами сбить боль с носа. Как только, парень был готов стрелять – пес помчался со всех ног как можно дальше.

– Мне че, и за тобой потом возвращаться? – стреляя вдогонку бормотал парень, но так ни разу и не попав бросил это дело.

Зверь ранен и вряд ли вернется бороться с доминирующей особью, пока не заживут его раны. Спрыгнув с дерева, Айзек обратил внимание, что собака, которую он подстрелил второй все еще жива. Выстрел перебил ей позвоночник, и отказавшие задние лапы предательски волочились за зверем, пока тот тонул в снегу, пытаясь догнать бросившего его товарища. Айзек достал нож и попытался взять раненое животное за голову, но псина резко извернулась и вцепилась в левое предплечье юноши. Резким движением охотник вспорол шею собаке, которая всеми силами пыталась спастись от своей судьбы.

Даже из последних сил озлобленная пасть не смогла прокусить толстый, многослойный рукав черной куртки. Это была не жестокость, а акт милосердия, ведь отпусти он этого зверя – вряд ли бы жизнь собаки продлилась больше одного дня. Мелкие лесные псы были не сильным противником, но в некотором роде могли доставить проблем.

Подтащив сани поближе к туше, Айзек отогнал жадных птичек, что вовсю долбили костяную башку мертвого монстра, с аппетитом озираясь на собачий труп. Достав из мешка ножовку, Айзек принялся отделять голову от огромного тела. Еще теплую плоть он разделывал ножом, с большими усилиями разрезая волосатую шкуру, которая путалась и тупила лезвие, а когда дело было сделано он начал пилить ножовкой позвоночник, глухо жужжа мелкими зубьями по кости. Голову он откатил в сторону и на нее тут же слетелись птицы, начав выстукивать по ней свои ритмы.

Кое-как скантовав мертвое тело на спину, Айзек принялся разрезать огромное, но на удивление лысое брюхо. Жир и почти застывшая кровь брызгали во все стороны, попадая на рукоять ножа, отчего тот начинал скользить в рукавице. Охотник моментально устал, ведь контролировать такой нож и резать настолько толстую шкуру было для него в новинку, он бы с большим удовольствием распотрошил бы собак, но их в сани можно закинуть без лишних манипуляций. Скользкие и запутанные кишки упали на снег. Парень долго думал, стоит ли их брать с собой, но попытавшись поднять и загрузить их в сани выругался и бросил затею.

С десяток метров скользкой кишки извивались в его руках, пытаясь свалиться на землю, слизь моментально пропитала варежки, отчего они тут же остыли и уже еле держали тепло. Руки начали мерзнуть, а значит, и о шкуре стоило бы забыть. Айзек плохо свежевал животных, ему всегда было противно это занятие, и даже сейчас он сдерживал рвотные позывы, пытаясь не вывалить остатки вчерашнего ужина. Если он и шарф замочит, то с таким ветром во время езды он не дотянет до Повала.

Убрав грязную ножовку и скользкий нож в мешок, Айзек достал топор, и, решив не церемониться, начал отрубать зверю лапы, наплевав и на шкуру, и на осколки костей в мясе. Рубил так, словно это дерево, косыми ударами и после первой же лапы понял, что идея была плохая. Четкие и ровные проникающие удары имели куда больший эффект.

Недостаток опыта брал свое, и потратив на разделывание чудовища целый час, парень начал загружать все в сани. С лапами проблем не возникло, но как только он начал перекатывать тушу – чуть не надорвал спину, его ноги подкосились, и он упал на снег. Парень сел, оперившись на мертвое животное, в надежде перевести дух, собрать остатки сил, которых и так оставалось немного.

Отдышавшись, он, кряхтя и все время поскальзываясь, взвалил туловище на сани, отчего те начали трещать, но выдержали и дали надежду довезти это все до поселения. Собакам головы отрубить получилось с одного удара на каждую, и они были брошены туда же, где уже вовсю шел пир. Птицы разбрызгивали мозги весело щебеча, слизывали их друг с друга и совсем не обращали на юношу внимания. Поглядев на эту вакханалию, Айзек отодвинул шарф и сплюнул подступающую огромным потоком слюну на снег.

– Какая мерзость…

Тернистый путь через лес вывел Айзека и его неподъемные сани к снегоходу. Он из последних сил примотал веревку к транспорту. Варежки теперь больше морозили руки, чем грели, и было решено их сменить. Скользкие и сырые рукавицы улетели в тот же мешок с грязным инструментом, а новые он снял с ремня и положил на приборную панель снегохода. Впервые за долгие годы в снегах, воздуха в легких было мало. Айзек стянул с себя шарф, маску, скинул даже капюшон с шапкой, и ловил короткими волосами ветер, что так приятно остужал его раскаленную голову. Глубокие и редкие вдохи вернули в кровь кислород, и рассудок приснился. Надев на себя все свое теплое барахло, Айзек закрепил сумку, протер маску и направился в Повал, держа курс на северо-восток, минуя путь до дома.

Силы покинули уставшее тело, солнце было уже довольно высоко и снегоход, весело жужжа, мчался вперед, попутно закидывая снегом из-под сломанного крыла и собак, и лапы монстра, и его тушу, аккуратно сваленные в санях. Шум ветра приносил Айзеку покой, он думал только о том, как вернется сегодня домой и хорошенько выспится. Миновав ворота, проезжая мимо теплиц и поразевавших рты местных жителей, он припарковался у лазарета, в окно уже наблюдала Мария и готова была его встречать. Юноша достал ключ из снегохода и зашел внутрь, но стоило только потянуться к двери, что ведет в чистые и уютные кабинеты, как Мария толкнула ее, чуть не сбив парня с ног.

– Только попробуй зайти сюда в этой одежде! Немедленно сними ее и оставь тут!

Айзек оглядел себя. С него свисали ошметки плоти, белели куски костей, по рукавам стекал жир чудовища. Отодвинув шарф, пропитанный человеческим запахом, охотник понял, что вся дрянь, налипшая на него, воняет, да так, как не воняла ни одна мерзость за всю его жизнь. Он тут же начал аккуратно скидывать с себя вещи, мечтая больше никогда их не надеть. Хоть парень и желал побыстрее избавиться от шмотья, знатно пропитавшимся останками зверя, он аккуратно складывал вещи, понимая, что вновь их наденет, как только они немного просохнут.

Будучи очень уставшим, Айзек не заморачивался и не снимал ничего с ремней для экипировки, даже не опустошал карманы, просто сложил все вещи на пол. Оставшись в одном нательном белье, он зашел внутрь и направился к старику. Тот спал как убитый, видимо, Мария дала ему успокоительное, чтоб не шарахался тут и не ворчал.

Поняв, что поговорить с наставником не выйдет, он присел на скамейку в зале и дождался Марию. Он рассказал ей, что именно привез, отчего ее глаза полезли на лоб. Провернуть такое в одиночку, даже с раненым чудовищем – невероятно. Да пусть даже и раненым – начал и закончил это дело Айзек сам. Мария стояла, не в силах отойти от удивления. Она тут же позвала своих помощников, и скомандовала им растащить мясо и спрятать сани вместе со снегоходом. Сама же отправилась за вещами парнишки. Посреди дня в маленьком поселении было на редкость оживленно.

– Исаак, я сложила все твои побрякушки в коробку… – не успела женщина договорить, как заметила, что парень уже крепко спит, сидя на скамейке, вцепившись рукой в кружку с отваром, и зависнув на полудействии. – М-да, ты и вправду невероятен.

Когда все карты на руках

Жуткая боль от затекших ног разбудила молодого охотника, он находился все там же, на скамейке вестибюля, в лазарете поселения Повал.

– Да нет там никаких древних, и богов там тоже нет! – доносился глухой голос старика аж до другого конца лазарета.

– Откуда тебе знать? Ты был там? Сам видел? – Мария вела какой-то оживленный спор.

– Он живой пример!

– Именно это я тебе и толкую!

Спор быстро перерос в ругань и Айзек решил прервать его ненадолго. Очень хотелось есть, да и белый шум в ногах не давал ему покоя. Кое-как, передвигая онемевшие конечности, он добрался до комнаты, из которой раздавались голоса.

– У них теплая земля! Ты сам это знаешь! – голос женщины становился все громче.

Дернув дверь, парень попал в комнату, в которой располагалась обеденная зона. Стол, выструганная из дерева кухня. Электрическая плитка, на которой стоит кастрюля. Вся мебель была грубо сделана, совсем не так, как в доме Юрия, и это сразу же бросалось в глаза. За окном был день. Ясный, солнечный день. Пара часов сна пошли парню на пользу и сейчас он чувствовал себя более-менее свежим. Беспокоили лишь пара вопросов: где мясо и где снегоход? Но форсировать события было плохой идеей, и заметив, что Юрий и Мария внезапно замолчали, Айзек подошел к большому столу, выдвинул стул и сел.

– Старик, ты как? – с неподдельным интересом спрашивал юноша.

– Нормально, сам-то как? Видел я гору трупов, что ты привез. И сломанное крыло снегохода, аккуратнее-то не мог? – по своему обыкновению, недовольно и неловко отвечал Юрий.

Мария, принеся миску с тушеным мясом и овощами, вклинилась в их неуклюжий диалог. – Ты совсем крышей поехал, старый? Почему ты не можешь его просто похвалить?

– Ничего страшного, – прервал ее Айзек. – Он всегда так меня хвалит, я привык. Это чтобы я не зазнался.

– Да что же у вас двоих за отношения-то такие?

– Нормальные, – буркнул дед, протянув руки к еде. – Самые обычные отношения!

Тишина вновь повисла в комнате. Все черпали в деревянные ложки свое тушеное мясо. Айзек был на седьмом небе от счастья, ведь нормальная еда не попадала к нему уже очень давно. Кто бы что ни говорил, а жрать одно мясо уже надоело. Разнообразие вкусов отвлекло его от течения времени вокруг, и он просто наслаждался едой. Сколько же тут овощей? Кажется, одно лишь это блюдо стоило всех усилий, потраченных прошлой ночью.

Пока он ел, Мария рассказала и про то, куда дели мясо, и про то, как Юрий отгонял снегоход, поставив его заряжаться, и про то, как негодовал, рассмотрев сломанное крыло. Парень хоть и не пропускал это мимо ушей, но молчал, полностью концентрируясь на еде.

– Хватит ему на ухо садиться, не видишь, что ли? Ест пацан! – зашел на кухню Юрий.

– О, Боги! Тебе не надоело еще ворчать, злобный ты старик?

Слово за слово, спор вновь начался. Создавалось такое ощущение, что эти двое просто не могут находиться тут вместе. Они вечно что-то делят, вечно грызутся из-за какой-то ерунды, которую Айзек совсем не понимал, но догадывался, что поймет, если ему объяснят. С одной стороны – он сильно хотел быть в курсе разговора, с другой же – понимал, что за этим могут последовать не самые приятные последствия. По дрожи в голосе старика Айзек чувствовал, что тема для него эта крайне неприятная и болезненная, и не сильно хотел доставать его расспросами.

Серьезные темы редко, когда обсуждались спокойно и без конфликта. Но принимая во внимание, что за последнее время Юрий начал чаще полагаться на парня, вывод, что отношение старика меняется, напрашивался сам собой. Айзек не решался вклиниться в диалог, обрывки которого он слышал из-за двери. Он был совсем неглуп и понимал, что речь шла о нем.

– Мария, спасибо Вам за вкусную еду, но я наверно отправлюсь домой, нужно поддерживать тепло, чтобы жилище не промерзло. Да и технику угнать нужно отсюда, – отодвигая миску, вполне естественно и спокойно говорил Айзек.

– Исаак, прости, но это вряд ли. Вся твоя одежда постирана и сейчас сохнет. Да и высохнет не раньше, чем к утру. Я хотела тебя предупредить, но ты уже спал.

Внезапно, из вестибюля Марию кто-то окрикнул, и она поспешила удалиться, оставив двух мужчин наедине. И вновь неловкое молчание повисло в воздухе. Айзек попивал отвар из трав, что растили местные фермеры, а Юрий недовольно мял бедро больной ноги, сходя сума от зуда, что прятался под повязкой. И казалось, будто после последних событий этим двоим вовсе не о чем говорить, но все было совсем наоборот, и никто не знал, с какой стороны подойти к теме. Юрий мялся, боясь, рассказывать парню все, что он знает, ведь влияние религиозных людей, вроде Марии было очень сильно. Айзек же боялся, что, подняв тему, будет просто послан в неизвестном направлении и потеряет то небольшое доверие, которое начал выказывать ему старик. Но вдруг случилось необъяснимое.

– Исаак, есть очень странный разговор, который я откладывал по неизвестной причине, –глядя в стол, начал Юрий. – С моим образом жизни люди долго не живут и поэтому пора бы тебе рассказать все, что я могу о том, откуда ты такой появился в этом регионе.

Айзек слушал Юрия не перебивая, ведь любое отступление от темы может в корне поменять настроение старика, и он просто плюнет на эту затею и отложит в долгий ящик, как и многие разговоры до этого.

– Около двадцати лет назад я возвращался из Востока, забрав оставшиеся вещи из моего прошлого дома. Вещи эти были мне дороги, поэтому я совсем не боялся использовать тот снегоход для преодоления расстояния, и вот после остановки на подзарядку у моего старого религиозного товарища я услышал одну очень забавную историю. Он говорил, что люди из Пан Оптикума начинают выходить наружу, что это потомки древних людей, обладающие великой силой и мудростью и, хрен его знает, чем еще. Я тогда совсем не верил в это, да и сейчас в это не верю, но суть была примерно такая. – Юрий замялся, обдумывая каждое слово, чтобы создать максимально полную картину. – Знаешь, Пан Оптикум – это самый большой город из ныне существующих. Его не перепутать ни с одним другим, стоит тебе его однажды увидеть. И я однажды был рядом с ним. Он закрыт от мира невероятно высокой стеной, а в центре него торчит высоченный шпиль, который светится в темноте, и наблюдая за тем городом издалека становилось ясно, что там, за этими стенами, тепло. Многие аборигены, вроде нас, взращенные суровым миром считают, что это постарались боги. Они одарили древних людей этой благодатью и прочая подобная ересь. Ну или люди там до фига умные и сами себе тепло в таких масштабах делают. И вот пока Мария не успела тебе налить в уши всякой ерунды я хочу успеть расставить все по своим местам.

Юрий рассказывал про этот город с презрением и дрожью в голосе, а когда замолкал или делал паузы, создавалось ощущение, что весь Повал пристально его слушает, такой захватывающей и занимательной была история. Видно было, что с каждым словом ему труднее выдавить из себя эту историю и он вот-вот сорвется.

– Я просто к чему это все. Ты такой же, как и я. Слабый, трусливый, обычный человек, со своими тараканами в голове. Я всегда боялся, что твое происхождение плохо отразиться на тебе и твоем окружении, вот, например, у этой старой дуры аж слюни потекли, когда я впервые тебя принес сюда, осознав свою безрукость в плане содержания грудничка. А там, в том городе, я не знаю, как с людьми, сомневаюсь, что они есть там в привычном нам понимании и восприятии. Айзек, ты вырос невероятно умным парнем, и я, на самом деле горжусь тобой.

Рассказ становился все неувереннее и запутаннее, Юрий то терял свою мысль, то находил. Его отвращение к этой истории росло с каждым сказанным им словом. Старика всего трясло, стоило ему только приблизиться к теме разговора. Напор спадал быстро, и Айзек догадывался, что главного он так и не услышит.

– Я заехал через перевал туда, к ним. За грядой все усыпано старыми высохшими трупами, оставшимися с тех пор, как люди из снегов пытались пробиться туда, за стены. Так вот я ехал и наткнулся на… Блядь, да я не понимаю, как можно поступить так с явлением, которого ждут миллионы людей на этом свете, когда это такая, блядь, редкость! – старик перевел дух. – Исаак, рожденных как ты мало. Их очень мало, и лишь они способны продолжать род естественным путем. Как древние. Как люди, чьи технологии меняли мир. И загнали его в такой холод. Я же уже говорил: около пяти сотен лет назад произошло событие, которого не помнит никто из ныне живущих! Мир в одночасье погрузился в холод. Мои предки передавали истории о зеленой траве из поколения в поколение, но никто и никогда ее тут не видел. И все дегенераты которых я встречал, как один говорят, что те, кто живут в Пан Оптикуме – приложили к этому руку. Исаак…

Юрий затих. Он молча сидел, пытаясь выдавить из себя то, что он хотел рассказать, но быстро сдался. Достав из кармана ключ от снегохода, он протянул его Айзеку.

– Беды, что сыпаться на тебя как проклятье, всегда пересекались с твоей невероятной удачей. Если в тебе и есть какая необычная сила, то это она. Крайности твоей судьбы – это просто нечто. Я не могу рассказать тебе, как я тебя нашел, но я могу нарисовать карту. Свой взгляд на все это ты должен иметь сам. Это не то, что я могу решить за тебя. У меня есть мнение по поводу всего, что там. Пусть и ты обретешь свое.

Взяв старую потрепанную тканевую салфетку, Юрий начал царапать на ней кусочком угля маршрут, отмеряя расстояние в часах езды на снегоходе, попутно рассказывая Айзеку о том, что ему там ждать. И о том, что он должен найти. После, кряхтя и с трудом переваливаясь на костылях, Юрий добрался до своей куртки и из внутреннего кармана достал блестящую вещицу. Это был компас, что много лет назад он забрал у отца маленького мальчика. Старик отдал его Айзеку, сказав, что наследство пришло к нему внезапно. После чего ужасно усмехнулся и замолчал, а на руках у Айзека осталась импровизированная карта. Теперь, чтобы узнать про своих родителей хоть что-то – он должен решиться.

А вот решимости-то у него и не было. Для него все эти слова, про родителей, людей, что могут рожать других людей – лишь слова. Он никогда не сталкивался со всем этим, живя, может, и не в полной изоляции, но в явном недостатке общения. Те, кто страдали от этого, всегда проходили мимо юноши, но на миг, представляя, что это поселение могло бы иметь будущее, Айзеку становилось не по себе. Если бы наша жизнь была как у животных, и поколение одних людей приходило на смену поколению других людей, быть может, мир бы и не остановился в той точке, в которой он сейчас находится. Не замерз бы.

Даже после того, как стемнело и разговор был давно окончен, Айзек, лежа в выделенной ему койке, смотрел в деревянный потолок и думал. О том, какие люди живут в том славном городе? Какими были его родители? Кто и как их убил? Что если они несли чудо рождения в этот замерзший мир, но встретили снежных пиратов на пути, которые обокрали их, бросив замерзать? Или, может их разодрала какая живность? Не может же зло жить так хорошо, существуя за закрытыми стенами. Ведь если бы там жили злые люди – они давно бы убили друг друга, и стены бы рухнули. Вопросы появлялись сами собой, и готовность отправиться в путь тоже увеличивалась. Судя по карте, что дал ему дед, ехать было, ну не сказать, что много. Заряда должно было хватить ровно туда и обратно, а это, считай – везение. Обдумывая свою поездку, Айзек провалился в сон. Глубокий и тревожный сон.

Живя по своим внутренним часам, парень редко спал всю ночь, выкраивая время для отдыха тогда, когда ему это было удобно, будь то томительное ожидание добычи в пустошах или теплый вечер у печки, дома.

Айзек открыл глаза, удивляясь тому, как он проспал целую ночь, длившуюся почти полтора десятка часов в это время года. Выйдя из комнаты, он поздоровался со своим стариком и молча отправился на кухню, глотнуть воды, чтобы смочить засохшее горло. Мария, сидевшая там и читающая свои книги тут же начала расспрашивать парня про то, что рассказал ему старик и услышав ответ, была сильно возмущена. Айзек попросил ее не придавать этому значения, ведь он сам прочувствовал на своей шкуре, как тяжело было Юрию обсуждать это.

Парень сидел, попивая отвар и пялясь в стену, когда к нему присоединился Юрий. Он аккуратно подобрался к столу, и неуклюжими движениями усадил себя на табурет.

– Вот ты, как всегда! Как глупости творить, так решаешься быстро, а тут, вроде скататься-то недалеко, а решимости нет! Ты едешь? Если нет, то верни мне ключ.

– Еду. Щас попью, оденусь и еду. Я хочу вернуться до следующего рассвета. Если все пойдет по плану, буду там, пока еще светло.

– Что ж, тогда не буду тебе мешать. Напутствий тоже не жди. После вчерашнего улова все, кому не лень, тюкают меня, что я отношусь к тебе как к ребенку. Хотя ты и есть ребенок!

Вещи были высушены и постираны. Рваный левый рукав хоть и не был зашит, но не должен был причинить неудобств. В этот, как и в любой другой, раз Айзек тщательно проверил свое снаряжение, ведь от этого зависит его жизнь. Недолго размышляя, он надел шапку, накинул капюшон и натянул маску на глаза. Все было готово. Он попрощался с Марией, пообещав ей скоро вернуться, и вновь поблагодарил ее за заботу о старике. Попрощался с Юрием скупым мужским рукопожатием, но тот внезапно прищурился, глядя в лицо парня.

– И давно это ты бриться начал? – с удивлением спросил Юрий, после чего получил легкий подзатыльник от Марии.

– Давно, – улыбнулся Айзек.

Снегоход ждал под ветряками, аккуратно накрытый непромокаемой тканью. Два зачищенных провода блестели медью на клеммах аккумулятора, а на панели красовалась индикация полного заряда. Отцепив провода, Айзек вновь повернул ключ, приведя снегоход в готовность. Юноша намотал на себя шарф и надел рукавицы. Карта, что была у него в нагрудном кармане, уже утратила свою четкость, скинув черную угольную пыль, но она нужна была больше для уверенности, нежели для точности маршрута. Охотник по привычке отпечатал у себя ее в голове, к тому же: там была всего пара зарисовок, совсем нетрудная задача для молодого ума. Сытый и отдохнувший Айзек направил снегоход к выходу из деревни, после чего свернул на восток и помчался вдаль.

Двигаясь вдоль горного хребта, на котором, кстати, располагалось и жилище Юрия, Айзек высматривал брешь. Проход между скал. По словам наставника, он был достаточно широким, и пропустить его никак не получится. Ветер залетал под плащ, раздувая его. А снег, летевший в маску, не успевал таять на пластике, она даже не успевала запотеть, настолько быстро ехал Айзек. Клубы снега, что поднимались за ним, были очень редким явлением в этих местах, и парень старался проделать свой путь как можно скорее ведь охота на такую технику – действительно стоящее занятие. Даже дилетант, наткнувшись на след от этого агрегата, поймет, что на другом конце может быть большой куш.

Солнце уже тянулось к закату, и до горизонта ему оставалась всего ладонь. Брешь между горами показалась неожиданно, белый проезд, среди двух белых стен. Неудивительно, что люди сюда нечасто захаживают, могло бы показаться сначала. Но все было совсем наоборот.

Притормозив и осмотревшись, молодой охотник обратил внимание, что глубоко под снегом, изредка выбираясь на поверхность, располагались деревянные конструкции, по всей видимости, в давние времена, собиравшиеся в нечто похожее на лестницу, только с большим масштабом. Это значит, что люди тут все-таки бывали. По крайней мере, раньше. Трудно сказать, сколько лет это тут лежит. В замерзшем, остановившемся мире древность вещей трудно установить. Даже приспособлениям Юрия редко дашь и полсотни лет, а все почти переваливают за пятьсот.

Глубоко вдохнув, Айзек направился внутрь, и через пару минут уже преодолел всю длину перевала, по ровной, расчищенной дороге, пусть и невероятно старой. То, что предстало перед ним, повергало в шок. Огромный, невиданных размеров шпиль торчал из земли, словно протыкая небо, зловещее перекрестье на его конце наводило странное чувство тревоги, а высокие стены были видны даже издалека. Если Айзек решит доехать до этого города, то ни за что не успеет вернуться до рассвета. От перевала, если идти привычным, пешим способом, то потратишь часов десять, не меньше.

Черно-серая конструкция, не поддавшаяся коррозии от времени, величественно виднелась в горизонте, а на десятки километров вокруг, ее окружал стена горной гряды. Масштаб был намного больше, чем говорил Юрий. Вокруг шпиля стена из стали, защищавшая людей от холода, а вокруг стены из стали, в невероятной дали о кольцевалась стена из скал, словно сама природа прятала это место. Острые быстрые ветра, обильные, но редкие осадки, все это обходило стороной этот природный вольер, это чудо посреди замерзшего мира. Айзек нехотя стал восхищаться, допуская мысль о том, что там, действительно, живут древние люди, подобные богам.

Карта в памяти повела его направо от прорубленной в скале дороги. «Двадцать градусов круга» – так сказал ему старик. И пока Айзек проворачивал в голове этот круг – солнце совсем приблизилось к горизонту. Прекрасное место, безопасность и уют исходили от всей этой обстановки. Абсолютная тишина, лишь дым оживленно поднимался над некоторыми частями города. Башня, казавшаяся по началу страшной, начала манить к себе, словно нашептывая Айзеку уйти от проблем, и пойти жить на теплой земле, под основанием пика. Сбавив ход, дорисовывав свои двадцать градусов от оборота скалы, Айзек снял маску, по привычке глядя в тепловизор время от времени.

Вся картина мира посыпалась в одночасье. Ладонь, в которой Айзек держал компас, моментально сжалась в кулак. Это не рай. Это самый настоящий ад. Перед ним, ровно там, где и сказал наставник, стоя на коленях, неуклюже облокотились друг на друга два замерзших тела. Женщина и мужчина. Сломанные пальцы левой руки, что когда-то держали тот же компас, что держит сейчас Айзек, были одним из описаний, того, что должен найти парень, по словам старика. Женщина, как и было ему обещано, сидела в двух плащах, поверх легкой прогулочной, как тогда показалось Айзеку, одежды.

Не проронив ни слова, Айзек стоял и смотрел на них, не зная, что он сейчас должен сделать. Он рисовал в голове картину, как их отправляют на верную смерть, в одежде, которая просто неспособна спасти от холода этих мест. Высокий, крепкий юноша, облаченный в своего рода броню, защищающую его от природы, стоял над трупами двух беззаботных людей, которые, скорее всего, даже не поняли, как умерли, оставляя между собой место для маленького ребенка.

Присев перед ними, Айзек сунул руки туда, где был он сам в объятиях матери, а потом поднес их к себе, прикидывая каким маленьким он был. Сейчас, разглядывая лица своих родителей, он хотел представить, какими они были, но время превратило их в замерзшие мумии, лишь слегка позволяя разобрать очертания. Волосы от отца, а брови от матери. Нос тоже от матери, а челюсть похожа на отцовскую. Это все, что он смог понять, хотя и этого ему было вполне достаточно. Он не знал ни их имен, ни то, кем они были. Но то, что он увидел, давало ему понять, что это люди, которые дали ему жизнь. «Интересно, а любили ли они меня?» – пронеслось в его голове. Но ответа в мыслях он не нашел, просто надеясь на лучший расклад.

Сняв с замерзшей матери накидки, он кинул их сверху, на свой плащ. Пусть даже и взятые в долгую холодную дорогу, эти накидки были абсолютно непригодны для целей, в которых их использовали. Серая, промокающая ткань была продуваема ветром, и никак не могла служить защитой от холода. Но вот если надеть одну из таких накидок под плотный, непромокаемый плащ, в котором ходил Айзек, то смысла от них было бы намного больше. Именно поэтому Айзек снял их с мертвого тела. Но в первую очередь, он хотел оставить что-либо на память, об этом месте. Об этих людях.

Маленькая, красно-белая вышивка «К-1» красовалась на воротниках накидок. Но для Айзека это совсем ничего не значило. Он лишь стоял и смотрел на поле, усеянное другими такими же трупами, какими были и его родители. Кто-то лежал, кто-то также сидел, но никто не дошел так далеко, как те двое, что стояли на коленях перед молодым охотником, воспитанным совсем другими людьми, выросшим в условиях, которых и представить не могли эти люди.

Огромная братская могила, семьи с маленькими грудными детьми. Айзек не был уверен в том, что каждый держал ребенка, но его духу бы не хватило проверить даже одного, ведь то, что сводило с ума его наставника, сейчас скоблило изнутри череп и самого юноши. В голове так и рисовалась картина, как сотни пар, с их неврожденными детьми, были обмануты и выброшены за порог, обреченные на верную смерть. Ведь никто, понимая, что его просто вышвырнули и шагу бы не сделал от тех стен, вечно оставаясь рядом и крича проклятья, даже будучи замерзшим трупом.

Айзек достал тепловизор, и вновь оглядел могильник перед ним, но ни одного теплового следа обнаружить не получилось. – Ты прав был, старик: мое невезенье сопоставимо лишь с моей удачей.

Двигаясь обратно, Айзек даже не поворачивал голову в сторону огромного шпиля, что с наступлением темноты начал подсвечиваться со всех сторон и в ответ подсвечивать землю под собой, гирлянда бесконечных огоньков зажигалась там, далеко, в загоне проклятых чудовищ, которые для Айзека были в миллион раз омерзительней и страшнее, чем те, которых он встречал в замерзших пустошах. Движение в обратном направлении набирало ход, и в душе у парня чувствовался привкус легкого отвращения к рассказам Марии о древних, богах и прочему мусору. Теперь все встало на свои места.

Старик Юрий видит мир такими же глазами, что и мальчишка. Это то, что он мечтал передать своим потомкам, но отдал безымянному ребенку, по счастливой случайности найденному в поле. В поле, в котором ребенок оказался из-за большого несчастья.

То, что стоит дороже жизни

В кромешной темноте ночи, шелестя приводом снегохода, Айзек влетел в поселение. Оставив его в том же месте, что и взял, он трепетно подцепил провода для зарядки обратно к технике и бегом помчался в лазарет. Свет в окнах горел, когда Айзек приблизился к домику. Юрий ждал его, все то время, что парня не было, сидел в ожидании, иногда прерываясь на сон. Старый охотник понимал, что парень сейчас будет не в самом хорошем положении духа, ведь там, за горой, совсем рядом от Повала, происходят вещи, которые никогда не дадутся логике человека из пустошей. Теплая земля, которая в силах кормить миллионы человек принадлежит уродам, пострашнее местных грабителей и убийц. И стоило только древним богам послать этим уродам чудо – они открестились от него, пытаясь спрятать и забыть, как можно быстрее.

Глядя через запотевшую маску, Айзек держался за дверной косяк, что был частью прохода в кухню, в которой сидел Юрий. Парень не стал ни разуваться, ни снимать верхнюю одежду. В руках он держал две серых накидки.

– Я смотрю, ты еще больший циник, чем я! – ткнув пальцев в накидки, с некоторой долей иронии произнес старик.

Айзек не стал отвечать, лишь стянул с себя маску, и шарф, бросив их вместе с накидками на пол, и сел за стол. Уперев руки ладонями в столешницу, он всем своим видом показывал, что увиденное потрясло его до глубины души. Его взгляд еще никогда не был настолько диким и озлобленным. Он пару секунд посмотрел на Юрия, оглядел уставшего старика, пытаясь собраться с мыслями, чтобы не дай Боги, не выдать ничего лишнего.

– Сколько мертвых семей ты видел там, когда был в последний раз?

– Четыре, и все они были очень старыми, за исключением твоей. Сколько их теперь?

– Больше сотни. Есть свежие трупы. Когда я посмотрел на них через глаза древних – все были мертвы. «Тепловых следов не обнаружено». Ты ведь знал про это…

– Исаак…

– Блядь, три с лишним сотни людей подохли на морозе! А ты знал, что их выгоняют туда и молчал!

– Хватит, Исаак…

– Если б я знал про это, то ездил бы туда каждый, долбанный, день! Я бы не позволил им подохнуть так бессмысленно!

– Заткнись, ТЫ, глупый мальчишка! – Юрий со всей силы ударил по столу так, что деревянные ложки вмиг подпрыгнули на нем. – Да кого бы, блядь, спас? Иди! Попробуй! Да ты жизнь свою отдашь, в призрачной надежде встретить хоть кого-то живого! Если не от голода сдохнешь, то пристрелят тебя уроды, что там живут. Я снегоход не таскал, еще и потому что боялся, что они пойдут за мной! За тобой! До сих пор дырки от рельсовых винтовок свистят, небось на ветру!

– Старик!

– Исаак, да пойми ты: за то, что ты добрый и хороший человек тебе не заплатят, ни товаром, ни деньгами! Если ты подумаешь холодной головой, то вспомнишь, что даже вдвоем, мы все свое время тратили на поиски добычи. Чтобы выжить. А ты других спасать собрался!

– Ты день назад мне рассказывал, как необычно и удивительно это все, быть рожденным живыми людьми! А теперь заднюю даешь, дурак старый? Я всем расскажу в поселении, мы придумаем что делать! Мы выставим дежурства, будем караулить…

– И что, наладишь поставки младенцев в большие и богатые города? Тогда чем ты лучше них? Их забирать раньше надо, не когда родители уже сдохли, а от стен подбирать. А туда тебя не подпустят! – старик немного успокоился. Как взрослый и мудрый человек он должен был донести до мальчишки верную мысль. – Исаак, мальчик мой, не по силам это нам. Ни тебе, ни мне, ни местным. Может и есть в этом мире сила, куда более превосходящая нас всех, но ей это не интересно.

Молчание вновь опустилось на комнату. Айзек сидел, вцепившись пальцами в волосы, хмуро висел над столом. Ужас, что он испытывал, не поддавался никакому объяснению. В его, до недавнего, полностью животном мире, никто не поступал так жестоко. Если и есть в мире самый отвратительней зверь, то это – человек.

Старик виновато смотрел на юношу, раздираемого тревогой и злостью. Он никогда не видел парня в таком состоянии, может оттого, что повода не было, а может оттого, что не обращал внимания на его чувствительную сторону, отдавая ее на откуп охоте и выживанию. Сейчас, на как наставник, он дал парню самую важную наводку, о которой уже жалел и надеялся, что мальчишка не поймет, о чем он говорит. Хоть Юрий и был против того, чтобы спасать этих людей, но душой он понимал, с какой несправедливостью столкнулись те, кто был выброшен в этот жестокий мир. Всех до одного в Пан Оптикуме, считая монстрами, недостойными жизни, он в своей голове даровал очищение и прощение тем, кого бросили и предали, оставив на произвол судьбы.

– Сила, про которую ты говоришь, это ведь большие города? – вытирая слезы обиды, юноша поднял голову на своего наставника.

– Да… – пожалел о своей наводке старик. – Именно они. И если ты считаешь, что наладить поставки выживших хорошая идея, то, во-первых, начинать надо с крупных поселений.

– А во-вторых?

– У нас нет снаряжения для дальних путешествий. Снегоход проедет лишь четверть пути и встанет намертво посреди замерзшей пустыни.

– И что мне делать? Я тебя не понимаю.

– Эх ты… рано я начал воспринимать тебя как равного себе. Мальчишка, если это все не пустой треп, то твое путешествие на дальний север начнется совсем скоро. Собирай свои вещи. Караван через три дня.

– На север, в Ред Вотер? Но почему не Восток? – в одно мгновение отчаяние и злоба сменились на удивление и полное непонимание. Юноша был в недоумении. Старик, упрямый донельзя, только что принял такое иррациональное решение, с которым теперь и жить-то не сможет. Айзеку стало немного грустно, что он накинулся на наставника со своими обвинениями, но это было не главное. Главное, что теперь есть шанс спасти людей. А заодно и повидать мир.

– Потому что промысел масел, что горят в моторах машин дальнего следования именно в Рэд Вотер. Они часто гоняют машины мимо Повала. Иди отдохни, приведи мысли в порядок. Старуха, как пожрать приготовит – я тебя позову. Мы расскажем тебе то немногое, что знаем о том месте. Чтобы ты не пропал там сразу.

– Спасибо, Юрий. – Айзек встал из-за стола и протянул наставнику свою руку, в надежде, что тот пожмет ее. – Я никогда не знал своего отца, но я всегда знал тебя.

– Очень странное высказывание, прям в дрожь бросает, – Юрий пожал руку и добавил. – Исаак, мальчик мой, если ты и впрямь хочешь помочь этим людям, то тебе придется постараться.

Сон, что шел рывками, казалось, совсем не прибавлял сил, а напротив, заставлял напрягаться, лишь бы провалиться в темноту сновидении. Койка, что была выделена парню на время его пребывания здесь, стояла прямо под маленьким окошком, в палате на пятерых, и пусть посетителей тут не было, спокойнее от этого не становилось.

Айзек, в минуты редкого сна, оказывался дома. В замерзшей пещере, тускло освещенной одним лишь солнечным светом, пробившимся через окошко над тамбуром. Шкуры и кровати давно задубели, а каменные стены промерзли, забрав весь уют из этого места. Айзек стоял посреди брошенного дома и в груди его появлялась такая нестерпимая тоска, что становилось больно. Замерзшая печь больше не грела, влага в лампах осела на прозрачном пластике инеем, охотничья утварь вмерзла в шкафы. Кто теперь будет это использовать? Один лишь Юрий? Обидно становилось и за старика. Всю жизнь он растил Айзека, обучал его, пусть и не сказать, что он был хорошим наставником, но он заботился о мальчике. Мысль, что ради незнакомых людей придется бросить своего учителя, появилась внезапно, наведенная снами.

Айзек резко вскочил, не в силах больше терпеть издевательства своего собственного мозга. Светлый и ясный день близился к концу, на улице начинало темнеть. Сунув ноги в валяные из шерсти тапочки, Айзек вышел из комнаты, в необычайно светлый коридор. Шум и голоса с кухни сразу направили его вперед. Стоило юноше заглянуть в дверной проем, как его, чуть ли не за шкирку, затащили внутрь и посадили на табурет. Пять стариков, один старше другого громко спорили, пытаясь донести до не слышащих ушей друг друга одну и туже перефразированную мысль – «Мальцу надо помочь». Юрий сидел во главе стола, и по нему видно было, что он невероятно рад, что не стал таким же старым маразматиком в силу возраста.

 Совет стариков был собран из тех, что когда-то бывали в Ред Вотер, и ездили маршрутом каравана, и пусть сейчас не все из них это помнят. Мария позвала их на чашечку отвара, в надежде на хоть какие-то внятные рассказы. И лишь судя по их красным лицам Айзек догадался, что в кружках уже не отвар, а дистиллят с этих самых трав, и толкового разговора не выйдет. Юрий же сидел трезвый, ведь как он мог позволить себе такую слабость перед самым важным событием его последних лет. Он все еще не был уверен, что пацан справится, и казалось, ему, что быть охотником не так уж и плохо. Мирная и спокойная жизнь тут намного перспективнее непонятного путешествия, подкрепленного одними лишь догадками.

– Ну вот и посмотрели мы на тебя. Зови меня старик Том, Том это имя, а старик, это потому что я уже старый. – говорил лысый мужик, сидя по правую руку от Юрия, – то вас двоих днем с огнем не сыщешь, ты вы три дня подряд тут сидите, вылазки свои делаете, местных диковинной техникой пугаете! Я тут, вроде, за главного. Слежу за всеми, да и за вами в том числе. Все охотники на пересчет, но таких умелых вряд ли найдешь, при учете того, что у вас все пальцы на руках имеются! – старик расхохотался, выставив вперед свою трехпалую левую руку.

– Лысый, ты накидался с полкружки, ну как так-то? Хватит парня пугать! – говорил его друг, сидящий рядом. Хотя длинная белая борода уже тоже была сырая от выпивки, и голос казался мягким и расслабленным, что было не в быту у грубого и сдержанного местного населения. – Эх пацан, удивил же ты нас, такую тушу приволок! Грех не помочь! Ты вот только скажи, как ворчун Юрий-то на это согласился? До Р-Вотер путь неблизкий, и порой опасный. Я если что Александр, и по грубому имени можно догадаться, что я тоже с Востока, как Юрий и Мария. Эхх! Были времена…

– Да завязывайте вы уже! – подскочив на здоровой ноге, крикнул Юрий. – Давайте еще байки травить начнете, как и кто сюда приезжал. Вас тут собрали не для этого!

– Да успокойся ты, бремя рассказчика все равно падает на меня, эти двое уже не в состоянии связать мысль. Да и тебе не помешало бы выпить, – заговорил, казалось бы, самый молодой из всех, его волосы не съела седина, а значит, старость не добралась до него так быстро, как до остальных представителей. Мужчина протянул Юрию стакан с резко пахнущей настойкой и вновь встал у кухонного гарнитура, наливая новую порцию в свою кружку. Теперь он обратился уже к Айзеку. – Ты так много имен-то вообще сможешь запомнить, пацан? Хотя это не столь важно! Но, на всякий случай, я – Артем. Выпьешь? Хотя нет, молод еще!

Громко посмеявшись Артем хлопнул Айзека по плечу. – Смотри: из тех, кто помнит Р-Вотер я и мой брат Алексей в самом здравом уме. Но остальных спускать со счетов не будем. Пока они были трезвые, рассказали все, что могло быть интересным. Ты готов выслушать, или сначала взбодришься и поболтаешь?

– Готов, – в легком недоумении протирал сонные глаза Айзек.

– Будет долго и емко, так что терпи, пацан. Начнем с того, что говор местного населения не сможет сказать: «Исаак», они назовут тебя «Айзек», так что не пугайся. Это заведено с давних времен, еще до этого проклятого похолодания. Вообще, речь, поначалу, будет казаться странной из-за их родного наречия, но ты привыкнешь. Еще из интересных фактов: Ред Вотер, с древнего языка переводиться как «Красная Вода», раздолбанный лед на побережье города всегда красный, так как там процветает промысел, по добыче морских зверей. В основном огромных. Гигантские корабли долбят лед, уходя еще дальше на север, а потом волокут мертвые туши к городу, где кранами их скидывают на верфь. Кровь течет в воду, окрашивая береговую линию в красный, ну вот отсюда и название.

– Это поселение большое?

– Это место уже и не назвать поселением! С каждым днем оно разрастается, и мощности по производству новых людей они собирают со всей округи. Иногда выкупая у более мелких городов, иногда просто находя в древних развалинах, а иногда просто воруя и отвоевывая, что редкость. Город большой, потеряешься – сто процентов, но там есть высокая башня, охренеть какой длинный шпиль, пронзающий небо. Я описывал его Юрию, и он сказал, что ты такое уже видел. Так вот вся движуха происходит около него. Там есть свое управление и люди, что следят за порядком. Я уже и не знаю, как выглядят их «порядчики», но, думаю, ты их увидишь. Вот они тебе и нужны, как только найдешь такого – обращайся к нему. Это из основного. По мелочи – там вкусное мясо морских животных, и, если твой старик расщедрится в дорогу, авось попробуешь. – складно говорил Артем, изредка попивая крепкую настойку. Старики сидели молча и лишь кивали в знак согласия. Долгий поучительный разговор продолжался очень долго. Старцы по очереди рассказывали свои небольшие истории, про то, как они бывали в удивительном городе, а Айзек, в свою очередь, сидел и думал, как правильно сформулировать свой вопрос.

– Почему, если там есть шпиль, то нет теплой земли, как в Пан Оптикуме? – поверг всех в шок юноша. Тишина внезапно навалилась на всех, и все уставились на мальчишку с задумчивым видом.

– Ну то древни боги, а то обычные люди! – чуть ли не хором сказали все, кроме Юрия, он вообще старался не встревать в разговор. – Ты бы лучше подумал, как добираться туда будешь, караванщики ведь денег попросят, а доставить человека – стоит дороже, чем вещицу.

– Кстати, да, – вновь заговорил Артем, явно догоняя своих товарищей по состоянию опьянения. – здесь есть один нюанс, караванщики любят сильных и крепких ребят, но я думаю мы сможем замолвить словечко за тебя. Ты вроде парень не промах, Юрия уж точно переплюнул.

– Да что ж ты грустный то сидишь? Давай веселее, это же так завораживает, первое дальнее путешествие! Столько всего нового и необычного! На! Пей! – Том протянул свой стакан Айзеку, и тот аккуратно глотнул. Всеми силами, пытаясь сдержать напиток во рту, парень проглотил его и окосел. Лицо сморщилось, как старый потат. Невозможность вздохнуть ртом нагнала на него панику. Старики смеялись, а Айзек, поначалу, и не понял даже, почему они пьют эту гадость. Лишь после нескольких подходов до него наконец дошло.

 Мигом опьяневший Айзек с огромным удовольствием слушал своих старших товарищей, впитывая слово за словом о том чудном месте, которое ему предстоит посетить. Время от времени, поглядывая на такого же пьяного наставника, юноше становилось спокойно. Вот если бы всегда было так тепло и хорошо. Может и не пришлось бы никуда ехать, спасать кого-то. Заметно покраснев парень было потянулся за еще одной порцией, но тяжелая рука Артема, заведующего колбой с напитком остановила его. – Много не пей. – сказал тот, отодвинув кружку от парня.

Вся усталость прошедших дней улетучилась в мгновение ока, Айзек, некогда скромный и сдержанный в угоду воспитания, начал болтать со всеми стариками, рассказывая им о том, что видел, как завалил того огромного монстра, и что он увидал у Пан Оптикума, места, в которые даже местные не хотят соваться. Старики же в ответ рассказывали ему, как десятки поколений назад люди пытались силой забрать эти теплые места, но высоченные стены не оставляли и шанса, даруя непоколебимую защиту жителям этого благословенного кольца.

Разговоры длились долго, старики уже начали засыпать, и глядя на их беспомощность, Айзек заплакал. Сейчас, в порыве эмоций и чувств, ему стало обидно, что нет тут никаких будущих поколений, все эти люди стареют и умирают в одиночестве. Никто им даже не поможет в старости. Новые люди, что могли бы тут появиться, были призрачным шансом на спасение и процветание этих мест. И лишь представляя, как опустеет и замерзнет деревня, а ветряки остановятся навсегда, оттого что некому их обслуживать, Айзеку становилось страшно. За всех тех, кто сейчас тут: за Марию, за Юрия, за этих странных, болтливых стариков.

Айзек сидел с красным лицом и окосевшими глазами и думал: «А вот пропаду я, что с Юрием-то будет?». После чего парень встал, подошел к наставнику и обнял его. Скупая мужская слеза текла по щеке парня. Старики тут же захохотали, кто-то даже проснулся, а Юрий сидел с непоколебимым лицом, делая вид, что совсем не понимает того, что происходит.

– Ироды, довели пацана, несите его отсыпаться! – в перерывах между хохотом кричал Том, громко икая, то ли от алкоголя, то ли от смеха.

 Мужчины с трудом оторвали рыдающего пацана от своего наставника и потащили в комнату, вспоминая добрым словом Артема, что вовремя остановил Айзека, от еще большего стыда, с которым он столкнется, уже только, когда выспится. Такие расслабленные бестолковые дни для Айзека были в новинку. Он никогда не позволял себе провести и пары часов с весельем, а потом беззаботно лечь спать. Частенько он ловил себя на мысли, что жизнь в Повале не так уж и трудна, и те грубые лица, что носят местные, нужны лишь для отвода глаз, чтобы не понабежало таких, как парень, навстречу легкой жизни и вечноцветущему потату. До каравана в Ред Вотер оставались лишь пара дней, и крепко уснув, юноша, кажется, начал мириться со своей судьбой.

 Пара дней пролетели как за час, спешка, сборы, неимоверная куча наставлений. Кажется, что уже все в деревне знали о цели путешествия Айзека, выказывая ему поддержку. Кто-то принесет мешочек травы, кто-то мешочек потата. Мария собрала небольшой конверт с лекарствами, которые могут пригодиться ему в дороге. Обезболивающие, жаропонижающие, все, чем выхаживала она его, когда мальчик, будучи совсем слабым и мелким, болел. Вся одежда перед дальней дорогой была постирана и починена. Юрий лично занимался подготовкой снаряжения, поснимал лишние ремни, заштопал недавние дырки в плаще, так и не сказав про них Айзеку. В очередной раз перепроверил все, что могло быть порвано и истерто. Кромсая одну из серых накидок на утеплитель для куртки Айзека, Юрий удивлялся, насколько качественно и ладно сделана серая ткань. Вроде тонкая, а такая пушистая и теплая. Это позволяло избавиться от кучи слежавшегося пуха в утеплении штанов, сделав их чуточку легче и подвижнее, правда теперь придется подматывать к ним боты куда крепче, чтобы снег и ветер не залетали.

 Родной дом Айзек так и не посетил, то ли оттого, что брать там было в дорогу особо нечего, то ли оттого, что сам был занят приготовлениями. В очередной раз, полируя свою маску от царапин и замутненности, он наблюдал, как Артем ковыряется в ветряках, сидя на спрессованном снегу, по новой скручивая провода на стыке с накопителем энергии. Люди в городке были заняты своими делами: чистили снег, налетевший на тропинки, протирали стеклянные крыши теплиц от сажи, выкладывали то, что могло бы пригодиться каравану. Тревога в сердце юноши росла с каждой минутой ожидания сигнала, о приближении торговцев. Айзек видел вереницу техники лишь издалека, редко приближаясь к ним. Юрий говорил, что если подойти к ним слишком близко, когда они мчатся через заснеженную пустыню, то могут и пристрелить. Никому неохота рисковать ценным грузом, намного проще ликвидировать угрозу и забыть себе. Именно поэтому Айзек всегда представлял их как кучу огромных мужиков, до зубов, вооруженных и готовых вести бой в любую минуту времени.

Когда на горизонте замаячили столбы черного дыма – приготовления были закончены, и все причастные уже переместились за пределы города, в место, куда обычно причаливает торговец. Айзек стоял и смотрел вдаль, как от вереницы машин отделяется одна и, высекая огромные клубы черной копоти, мчится прямо на них, разрезая снег острым клювом-ковшом. Чем ближе подбиралась машина, тем массивнее она становилась, и парень от удивления даже сделал пару шагов назад, где в спину его встретила рука Артема. – Не ссы, все нормально.

 Огромные стальные гусеницы перемалывали снег, прессуя его чуть ли не до состояния льда. Кабина, по размерам, едва ли меньше дома, была облеплена листами брони, а окна завешаны сеткой поверх толстенного стекла, с прорезанной узкой бойницей посередине. Нос машины был увенчан клин-ковшом, закрепленным на цилиндрах гидравлического привода, позволяя ему менять свое положение над землей, не давая зарывать машину в резкие сугробы. Целая пачка прожекторов висела на черно-рыжей кабине, прямо над стеклом водителя, готовая выжигать кромешную темноту ночи. Все это дело гремело и тарахтело как самое настоящее движущееся землетрясение. За длинной кабиной, в которой судя по паре боковых окон, умещалось целое жилище, располагалась силовая установка, огромный, весь измазанный сажей и маслом двигатель ритмично стучал, и как только машина остановилась, мотор тряхнуло, и он остановился. Хоть Айзек и не видел, как эта гремящая штуковина передает силу на гусеницы машины, но он примерно представлял кучу валов, которые распределяют усилие на все приводные звезды тягача. И на ведущую гусеницу самой машины, и на треугольную рулевую гусеницу, и даже на гусеницу прицепа-цистерны, которая диаметром была выше человеческого роста, а длинной достигала десяти метров. Такая же черно-рыжая, как и кабина, бочка – с явными следами коррозии и подтеков маслянистой жидкости давила на снег сильнее, чем весь тягач впереди нее. То, что везли там, было невероятно тяжелым.

 На верхушке бочки заливная горловина была обшита листами стали, и лежала словно в гнезде, из железа и колючей проволоки. В этом гнезда сидел человек в такой же маске, как у Айзека и держал в руках длинный полуавтоматический карабин. Судя по размерам магазина – патрон был большой. Человек, услышав, что мотор заглох, встал в полный рост и потянулся к небу, разминая затекшую спину. Следом за машиной, еле слышно примчался снегоход. Его мотор работал на электричестве и мало отличался от того, на котором катался Айзек в последние несколько дней.

 Два мужика, с зацарапанными масками и длинными черными плащами подошли к толпе, тот, что был поменьше и приехал сюда на снегоходе, стянул с лица всю защиту и ехидно улыбнулся беззубой улыбкой старику Тому. Шрам на правой скуле создавал впечатление закаленного в бою солдата, хотя вполне мог быть оставлен в обычно пьяной драке. Второй же человек, не расправляя плаща, стоял позади, маску он так и не снимал, но через мутное стекло было видно ярко-рыжие брови и зеленые глаза. Редкость для здешних мест. Под плащом, крепко держа карабин, он присел на сиденье снегохода, пытаясь не создавать напряженной ситуации с огнестрельным оружием, но одновременно и контролировать ход торгов. Остальной караван, в котором оставалось еще шесть машин, заметно сбавил ход, но не остановился. Этим ребятам придется нагонять.

– Старина Томас, каждый раз еду мимо и думаю: «А жив ли ты еще?» – мужчина сначала широко раскинул руки в знак радости от долгожданной встречи, а потом протянул ладонь, для должного рукопожатия Тому. – Ваш потат вкуснее, чем у любого поселения на пути в Рытые Земли. Даже не знаю, как буду жить, когда вы прикроете лавочку!

– Размечтался старый торгаш! Все так же торгуешь налево продукцией, что дает тебе город? Не отвечай, я и так знаю! – Том похлопал по толстому тряпичному мешку, набитому свежими круглыми кореньями, что были собраны сегодня с грядок. А потом и по второму, в котором лежали и другие овощи. В кульминацию он достал сверток, пропитанный кровью, уже явно задубевший на морозе. – Подарок за счет заведения! Мясо засадного монстра!

– Да ты шутишь старик? Небось голова уже помутнела на старости! – человек взял в руки кусок мяса, и развернул ткань. Айзек увидел, что кусок шерсти и жира намеренно не отделяли от толстого куска вырезки, предположительно с бедра твари. Самое наглядное доказательство. – Да тут на всю команду хватит! Откуда такая щедрость?

– Ну, вообще-то, у меня есть к тебе серьезный разговор. Он не займет много времени, вряд ли отстанете от основной группы.

 Мужчина почесал светлую бороду махнул своему товарищу, сидевшему на снегоходе, отчего тот тут же вскочил, одернул плащ и перекинул винтовку через грудь, придавив накидку, которая явно мешала работать руками. Пока две статных фигуры разговаривали поодаль, Айзек наблюдал, как Артем подошел вместе с вооруженным парнем к задней части цистерны, передав железное ведро. С торца бочки располагалась труба с запорным рычагом, и стоило только человеку приоткрыть затвор, как в ведро посыпались маленькие блестящие шарики. Сталь в зернах. В Рытых Землях добывали железо, копая в земле невероятной глубины ямы. Там люди работали и прятались от мороза. Все выживали как могли. Это самое краткое описание, которое давал юноше Юрий, но и его хватило, чтобы сделать заключение. Сталь нужна всем. Из нее делаются инструменты, чинится утварь и техника. Клепается оружие. Как только половина ведра была заполнена Артем, еле передвигая ноги, поволок его в сторону Повала, краем глаза поглядывая на разговаривающего по душам Томаса.

 Человек с винтовкой взял два мешка, приготовленных на обмен, и положил на заднюю часть сиденья снегохода. Мужчина трепетно обмотал товар фиксирующей сеткой. Свистнув в сторону своего, явного, руководителя он резко кивнул головой и полез обратно на цистерну, заняв место в своем гнезде, вернув плащ в исходное положение. Ярко-зеленые глаза наблюдали за всем с высоты, кинув неодобрительный взгляд в сторону толпы.

Айзек обернулся и увидел своего старика, пришедшего в одной лишь куртке на голое тело. Нога, перемотанная до колена, не позволяла ему одеться нормально, но проводить юношу он все же пришел. Стоило только ему приблизиться к Айзеку, как тягач издал громкий протяжный гудок, от грохота которого все находившиеся там люди практически присели. Мотор изрыгнул черный дым и ритмично затарахтел. Беззубый снял правую перчатку и пожал руку Тому, после чего направил указательный палец в сторону Айзека и щелкнул пальцами.

– Новенький, ты нанят! Меня зовут Регал, в сторожке Дан, а в кабине Берси. Запрыгивай, я навещу тебя чуть позже, когда нагоним конвой! – резко и без особых объяснение сказал Регал, пробежав мимо толпы и сев на свой снегоход. – Парни, будьте понежнее с новеньким.

 Айзек испугался внезапности, он ожидал, что они постоят, познакомятся, по-человечески попрощаются, и ни разу не рассчитывал, что все будет так сумбурно. Он глянул на своего учителя, в надежде, что хоть тот скажет какую-нибудь обнадеживающую вещь, но стоило им встретиться взглядами – старик одобряюще кивнул. Айзеку тут же стало легче. На что он рассчитывал? Юрий никогда не был излишне эмоционален. Айзек кивнул в ответ и бросился к двери грузовика. Запрыгнул на подножку, схватившись левой рукой за поручень, и начал дергать ручку, которая никак не поддавалась.

– Поверни рукоять! – крикнул Дан, наблюдавший за этим с гнезда.

 Айзек так и сделал. Тяжелая дверь, изнутри увешанная шкурами, открылась, чуть не столкнув парня на снег, но совладав с равновесием, он закинул свой рюкзак внутрь, после чего залез и сам. Просторная и теплая кабина была наполнена едким дымом папирос, что курил коротко стриженный водитель, держа руку на длинном рычаге справа от себя. Он смотрел на юношу и улыбался.

– Держись крепче, мы отчаливаем. – выдохнув голубой дым, мужчина толкнул рычаг вперед, щелкнув шестернями под кабиной машины. Та плавно тронулась, после чего начала ускорять с невероятной для ее масштабов силой. Айзек шатнулся, упав в длинный ряд сидений в конце кабины, туда, где были свалены куртки и другие вещи хозяина этого дома. Длинная дорога пугала парня, но именно сейчас он не мог сдержать улыбку.

Змей, что режет пустыню

Крепкий, коренастый мужчина держал кольцо руля полностью расслабленной рукой, другой же, скидывал пепел в стальную. Кружку, что стояла над приборной панелью. В закидываемое снегом лобовое стекло было видно, как резво техника нагоняет своих товарищей. В кабине, со всех сторон увешанной разноцветными шкурами было тепло, и маска на лице Айзека тут же запотела. Он снял ее и в глаза ударил резкий запах дыма, они тут же заслезились, но, проморгавшись пару секунд, юноша привык и продолжил разглядывать технику.

Четыре большие педали красовались под ногами водителя. Две слева от рулевой колонки, протыкающей пол, и две справа, на одной из которых постоянно была нога водителя. Высокий рычаг, торчавший справа от рулевого, был увенчан фиксатором, который выжимался каждый раз, как рычаг начинал перемешивать шестеренки внутри машины. Либо взад, либо вперед, всего два положения рычага. С десяток датчиков на панели горели оранжевым светом, все стрелки смотрели строго вверх, кроме тех, что были перед носом водителя. Они плавали в своем аквариуме по-своему собственному желанию, и именно им уделялось больше всего желания.

Берси, сидевший за штурвалом грузовика выглядел совсем обычно, Айзеку на секунду показалось, что это помолодевший Юрий. Сильно помолодевший. В яркой недельной щетине на лице становилось ясно, что Берси не сильно старше своего нового соседа по кабине. Подпрыгивая в стуле с пружинно-гидравлической опорой, тот постоянно курил папиросы, пропитывая все вокруг своеобразным запахом. Руки были украшены синими татуировками со слабовыраженными контурами. Линии и геометрические фигуры превращались в кашу, стоило перестать на них фокусироваться. Айзек никогда не видел татуировок. Для него это было таким же открытием, как и вся эта техника, в целом и сейчас. Сидя на красном кожаном кресте заднего ряда сидений, он не мог оторвать взгляда от рук водителя.

– Догнали, ну вот теперь можно и расслабиться, – водитель толкнул рычаг вперед, вибрация за спиной новичка чуть ослабла, и машина сбавила свой сумасшедший ход, уткнувшись в колонну впереди. Татуированная рука вытянула рычажок из панели, после чего педаль газа уже полностью была отпущена, впервые за все то время, что Айзек тут сидел. – Что ж, – развернулся водитель к своему пассажиру, изредка поглядывая вперед. – Я Берси. А тебя как звать?

– Исаак, или Айзек, тут как удобнее. – робко произнес юноша, протягивая ладонь, чтобы обозначить свои благие намерения.

– Значит, Айзек, – Берси пожал ему руку, после чего добавил. – Ваши Восточные протяжные «а» у меня не получаются. Ну так какими судьбами?

– Я еду в Ред Вотер. Хочу найти людей, что помогут поселению.

– Да ну? Там-то помогут? Там всем нужна хорошая финансовая причина для помощи. Насмешил ты меня, конечно. Ладно, щас дождемся Регала, посмотрим, че скажет. Ты смотри за ним внимательнее. Я уверен, что дернули тебя как пассажира, но он точно тебя припашет.

– А это плохо?

– Плохо. Тебе же не платят.

Спереди было всего одно сиденье, и сесть рядом с Берси не было возможным, поэтому Айзек разместился сзади, чувствуя себя не в своей тарелке. Хоть Водитель и сидел в одной лишь майке – Айзек держался до последнего, пока не начал сыреть от пота. Он скинул свой плащ, серую накидку своей матери, и даже куртку, оставшись в одном нательном белье. Все свое добро он свалил в общую кучу, сомневаясь, что кто-то вообще решить перепутать его старье с теми новенькими комбезами, что лежали в стопке. Плавно покачиваясь в сиденье и прислонившись к моторному щиту, Айзек ловил черепом вибрации двигателя, борясь с подступающей тошнотой.

– А вот и он, – ткнул пальцем в правое боковое зеркало Берси.

Айзек привстал, чтобы разглядеть происходящее: снегоход вез двоих, и как только подкрался к самой двери пассажир встал и прыгнул на кузов, помахав рукой Дану, сидящему на цистерне. Гулкий грохот шагов по крыше давал понять, что сейчас, и Дан присоединится к ним в кабине. Берси дернул бардачок и оттуда вывалился серебристый термос. Дверь открылась моментально, остудив пространство. Сырое нательное белье Айзека замерзло, отчего тот вновь взял накидку и набросил на себя сверху.

Две фигуры в черных плащах стояли в огромной кабине в полный рост, отряхая ноги от снега у вентилятора, что располагался под панелью, сразу возле двери. Сняв с себя шарфы и маски, они тут же начали открывать термос. Сразу было видно, что на улице они находятся очень давно. Немного успокоившись и сняв с себя одежду, перед Айзеком предстали два разновозрастных мужчины. Регал был бородатый и беззубый, но коренастый и очень крепкий. Выдержка говорила за него. Он точно был самым опытным среди всех тут собравшихся, возрастом, едва перешагнувшим Юрия. А вот Дан был хоть и высокий, но худой, такой же молодой как Берси, с рыжей головой, бородой и бровями он очень сильно бросался в глаза и судя по его недовольному лицо – был очень этому не рад.

– Ну здарова, пассажир!  – протянул Айзеку руку Регал.

– Дан, – последовало приветствие рыжего.

– Я, наверное, Айзек. Ну, в смысле, или Айзек, или Исаак. Тут как вам удобнее.

– Значит, будешь «Айзек», длинные «а» удел дуболомов с Востока, – вынес вердикт Регал, после чего все трое караванщиков усмехнулись, то ли от странности имени, то ли насмехаясь над родным наречием города Востока. – Значица будешь ты у нас тут до самого Ред Вотер. Ничего, работенку мы тебе найдем.

– Вот про это я и говорил!

– А ну, цыц! Тут я главный, и мне решать, будет он помогать каравану, или только помешает.

– Да помешает он, че не ясно вам что ли? Он же трясется весь, отстаньте от парня. – начал высказывать свое мнение Дан, но Регал остановил его, положив руку на плечо.

– Можно подумать ты не трясся в своей первой поездке, а малыш Дан? Да и парнишка-то не так прост. Кто из вас смельчаков убивал засадное чудовище? То-то и оно. А он убивал.

– Ты гонишь, бородатый, – чуть ли не хором сказали молодые парни. – Сам то в это веришь?

– Местные так сказали, да и мясца я вашу порцию приволок, уж эту шерсть я никак не спутаю. – Регал достал из кармана сверток и кинул на панель, после чего налил из термоса в кружку горячий отвар и глотнул, глядя на Айзека. – Но вот как ты это сделал – для меня загадка.

– Вот этим. – парень достал из-за пояса свой необычный пистолет. – Правда, не с первого раза, один патрон так и не выстрелил.

Дан выхватил его из рук Айзека, и открыл ствол, достав оттуда синий патрон. – Да он гонит, старый обрез с отсыревшим патроном. Этот тоже не выстрелит. Пшикнет только, даже не напугает никого! – Дан открыл бойницу и высунул дуло на улицу. Щелчок курка повел за собой вспышку и дым полез в кабину из оружия. Выстрела не было.

Айзек в шоке упал обратно на сиденье. Патроны, что так бережно хранили они с дедом, были его последним шансом на спасение, и вот последний из них был предательски выкинул на улицу.

– Не спеши ты Дан, думаю, парень не врет. Если история кажется тебе абсурдной и очевидной ложью – вполне вероятно, что она будет правдивой. Ну, по крайней мере, в этот раз.

– Бля, последний патрон… – расстроился было Айзек, но Регал вытянул из-под сиденья две коробки, в одной из которых были навалены синие и красные гильзы, сродни той, что была в стволе обреза, так бережно охраняемая Айзеком.

– Ну вот тебе и первое задание, начиняй патроны. Лентяй Дан тебе поможет. Только не подорви тут ничего. Заодно и свой восстанови. Так хотя бы будет из чего стрелять.

– Слышь, бородатый, а не слишком ли ты щедрый? – возмутился Дан. На что Регал только рассмеялся, похлопав его по спине.

– Да не ревнуй ты, мальчишка, спишем его патрон с организации, скажем, что пришлось пострелять по дороге! – громко хохотал старший, явно выпячивая свою хитрую и жульническую натуру. – Айзек, прими знания, но не перенимай повадки у этого молокососа, а то жизнь станет грубой и жестокой по отношению к тебе. Я-то уж знаю, что все вы, молодые, импульсивные и горячные. Вот Берси молодец – молчит, стареть начал. Ахахах!

Регал слегка поклонился, после чего дернул ручку двери грузовика, едущего на приличной скорости, и вывалился наружу. За окном мелькнул снегоход и умчался вперед, в голову каравана.

– Куда это он? – спросил Айзек.

– В главную машину, его пост там, – ответил Берси, затягиваясь очередной самокруткой.

Дан разложил столик, закрепленный на стене кабины и поставил банки и специальную машинку, что лежали в одной из коробок на него. – Так все-таки, как ты завалил засадного монстра?

Айзек признался, что образ ему только помог. Рассказал все, начиная от того как он сидел на дереве в ожидании смерти, до того момента, как зверь упал замертво, раненый изнутри хитрой ловушкой, что придумал его старик. Дан и Берси громко смеялись, слушая историю о том, как парень обоссался, чуть не умерев, сидя на ветке. Зато история получилась честной и красочной. Ребята больше не сомневались в правдивости рассказа, потому что придумать такое вряд ли бы получилось с ходу. Разговорившись со своими одногодками, Айзек расслабился, и уже не чувствовал себя так некомфортно. Дан показывал, как снаряжать патроны, скрупулезно отмеривая на весах все, что он начинял.

– Смотри, Айз, вот это – порох, его должно быть ровно два грамма. Показываю на примере вот этих патронов, потом сам, – Дан крутил в руках две пустые гильзы, совершенно не обращая внимания на качку в кабине. – Достаешь старый капсюль, потом берешь из коробки новый, запрессовываешь его сюда. Далее – порох. Отмеренный, засыпь вот так и придави сверху пыж, чтобы он сидел плотно. Воздух и влага вредят выстрелу. Далее идет то, чем ты хочешь стрелять, тут все зависит от ситуации. Вот, например, стреляй ты в чудовище пулей – умер бы. Она бьет далеко, хоть и не очень точно, и ее удар сконцентрирован в одной точке. Удар получается неслабый. Человека бьет насквозь. Дробь, в свою очередь, ты уже видел в действии. Она эффективна при ударе по площади, особенно хороша против мелкой дичи, в которую пулей не попадешь. В этот положим дробь. Ее количество зависит от типа ствола, что у тебя. Твоя рука болела после выстрела?

– Я думал, что сломал запястье.

– То-то и оно. Фишка в том, что твой патрон не рассчитан под твое оружие. Данный боеприпас очень гибок в исполнении и использовании. Поэтому каждый начиняет его сам. В твоем случае дробин должно быть меньше, иначе масса патрона несопоставима с массой ружья. Хотя твою фиговину и ружьем-то не назовешь, тем не менее штука очень полезная.

– Дан, погодь, а откуда ты вообще это все знаешь?

– Да батя мой, с самого моего детства заставляет меня этим заниматься. Я с восьми лет, наверное, езжу на этих машинах, и стреляю налево и направо. Коробка под тобой – настреляна мной и Берси за этот год.

– А если не секрет, твой отец сейчас тут?

– Да, это Регал.

– Ну вот теперь понял, что у вас за отношения.

– Давай без этого. –отмахнулся Дан. – Поверх дроби или пули кладешь прокладку, а потом закатываешь патрон на этой машинке. Показываю еще раз, потом сам.

Дан был невероятно сконцентрирован на деле. Для него огнестрельное оружие было сродни охоте для Айзека. Он понимал в этом и имел огромный опыт. Ему было интересно заниматься тем, чему его научил отец, и всем своим видом он давал понять, что преуспел, и в какой-то мере преумножил семейное дело.

Айзек был рад попасть в компанию людей, так похожих на него, ведь он, в свою очередь, знал про охоту, если не все, то очень многое, отдавая предпочтение ловушкам, и пневматическому оружию. И как только Дан закончил демонстрацию – предал все в руки Айзека, пристально наблюдая за его действиями. Айзек снаряжал пули, вместо дроби, потому что того требовала ситуация, и спустя десяток штук уже мастерски справлялся с этой задачей, понемногу привыкая к раскачиванию кабины. В лобовом стекле виднелась цистерна впереди идущей машины, и Берси, по своему обыкновению, сидел и курил, полулежа, ведь машина шла на установленной конвоем скорости и не отставала от впереди идущей. Так небо начало потихоньку темнеть и снег впереди машины начал подсвечиваться фонарями.

Берси подозвал Дана и передал ему управление. Сам встал и начал одеваться. Все как обычно, и как у всех в этих местах: нательное белье, теплый комбез, большие ботинки. Два комплекта крагов и длинный плащ, что защищал от резкого ветра. Закинув винтовку за спину, Берси натянул на лицо маску и шарф, махнул Айзеку и вышел наружу. По крыше вновь раздались гулкие шаги.

– Смена по четыре часа. Потом меняемся. Быть может в итоге ты немного нас разгрузишь, может даже поесть приготовим. – сказал Дан, не отрываясь от дороги, лишь тыча пальцем в кусок мяса, что лежал на панели.

– Это-то я понял, но вот важный вопрос: а как он курить-то там будет?

– Ахахах. Никак, поэтому курит за двоих тут.

Темная ночь нависала вокруг конвоя. Тревога Айзека понемногу усиливалась, но глядя на спокойного соседа тут же отступала. Быть может, ночь для них, это просто ночь, и нет в ней никаких опасностей. Хрип рации с наступлением темноты начал раздаваться все чаще, означая то, что контроль над движением конвоя усилился. Дан сидел полусонный за рулем, ведь время, отведенное на отдых, он потратил на Айзека. Могло показаться, что он был этому не сильно рад, но ему, как и самому охотнику, выпала редкая возможность пообщаться с близким по духу человеком. Быть может, именно поэтому Регал определил Айзека именно сюда, в замыкающий звено грузовик. Разрезая темное заснеженное поле, излучая в разные стороны лучи желтого света огромный железный змей несся на север. Грохоча и разбрасывая клубы черного дыма, он старался не прекращать движение ни на минуту. Слишком уж это было опасно

Многие караванщики, задолго до появления и Регала, и тем более Дана рассказывали истории о том, как остановившиеся машины застревали навсегда, с заглохшими и умершими моторами, или же проваливались под лед, остановившись и продавив его своим весом. В движении была жизнь, и останавливать движение, равно как и останавливать жизнь никому не хотелось. Десятки лет прошли в таком темпе. И пройдут еще десятки. Машины гнали в цистернах сталь с Рытых Земель на север, в Ред Вотер, а оттуда, обратно, гнали топливо, добытое из переработанного жира убитых морских животных. Имея лишь пару дней на передышку в каждом из городов, эти люди вновь отправлялись в путь, обслужив и укрепив свои верные машины. Техника, что вела людей через мертвую Великую пустыню, была одним из даров древних людей, оставивших ее прямо перед наступлением холодов. Эти грузовики не были личной вещью людей в конвое. Они принадлежали городам, что гоняли их между собой. Половина от Ред Вотер, половина от Ямы, в Рытых Землях.

Закончив, Айзек нехотя дремал, оперевшись о бок кабины. Он не хотел показывать Дану, что совсем расслабился, боясь обидеть его, ведь тот, свою очередь на отдых пропустил. И теперь отдохнуть сможет лишь после очередного дежурства в гнезде. Вскоре темную ночь сменит утро, а за ним и светлый день, и так по кругу.

– Кстати, Дан, а сколько, вообще на еще ехать?

– Странно, что ты не в курсе. Около шести дней.

– Вот бля. Я вообще переживу это?

– Да хрен его знает.

Тошнота от укачивания прошла, стоило только Айзеку разместиться на койке, что была выше заднего ряда сидений, и складывалась, когда была не нужна. Через пару часов вернется Берси, и место нужно будет уступить ему. Дан предположил, что использовать Айзека для того, чтобы упростить жизнь команде этой машины будет несильным отступлением от правил конвоя. Научить его сидеть в гнезде будет не проблемой, а вот научить рулить придется просить разрешения Регала. Благо машина была замыкающей, и никаких особых трудностей быть не должно, но все это Дан планировал провернуть днем, когда будет светло. Молодой охотник лежал на койке, укрывшись своей накидкой и плащом и думал о том, что уезжает невероятно далеко, и возможно, вернуться будет намного труднее. А пока что сон подкрадывался постепенно, и Айзек поддался ему полностью.

Конвой утроен был так, что из семи машин наблюдатели в гнезда выставлялись таким образом, что контроль велся постоянно. Позволяя выкраивать по паре часов на сон. Водители были не сильно загружены, поэтому готовка ложилась на их плечи. Нехитрое сушеное мясо размачивалось в горячей воде из бойлеров, что стояли у моторного щита. Туда же кидались и злаковые с потатом. Потат готовить было проще всего. Его резали на части и клали в кастрюлю с горячей водой, там он настаивался, становился рыхлым и вкусным. Оставалось лишь посолить и смешать с мясом. Это была самая простая еда из той, что употребляли местные путешественники. Лапша из злаковых тоже была в почете, но являлась, скорее, деликатесом, нежели постоянной частью рациона. Что было еще большей редкостью, так это свежее мясо. Его не брали по двум причинам: высокой стоимости и необходимости готовить. Но если и брали, то готовили как подобает. Один из команды жертвовал своим сном, чтобы приготовить его, хорошенько прожарив в электрической печке, которые были в каждой машине, на случай, если засидеться в транспорте придется надолго.

Тут хоть и топорно, но все было сделано для длительного проживания. Место для сна было лишь полкой, готовить приходилось не в самых удобных условиях, а в туалет ходили за кабину, стоя на раме грузовика. Все работало многие поколения. Простота и эффективность брали свое. Машины ехали, и ехали сносно. Каждая из кабин была увенчана грядкой прожекторов, а на переднем бампере красовался клин, оставляющий в снегу траншею, что помогала гусеницам техники не тонуть в снегу и держать приличную скорость. Снег подбрасывался в небо с невероятной силой, отчего издалека, казалось, что мчится целая снежная буря, изредка мелькая своими железными внутренностями.

Айзек начал просыпаться, как только услышал шаги прямо у своей головы, что грохотали по стальной пластине на крыше грузовика. Берси открыл дверь и Айзек соскочил, ударившись о потолок с наклеенной на него шкурой животного. Грохот тут же привлек внимание, и парни громко засмеялись, глядя на неуклюжую попытку молодого охотника, слезть с полки.

– Да сидел бы уж, я все равно собирался готовить.

– Да че-то не спится мне. Берси, а ты умеешь готовить?

– А как без этого. Мне почти тридцать, я уже много что умею, и готовить в том числе. Этому меня научила мать, пока была еще жива. Я люблю это занятие. Она всегда говорила – работать с едой, значит быть сытым.

– Справедливо звучит.

– Но мы работаем, по сути, с топливом и металлом, так что банчить приходиться ими! – Берси усмехнулся, и взял кусок мяса, лежавший на панели. Температура в комнате дала мясу отмерзнуть и размякнуть. Коренастый Берси выдвинул столик, на котором недавно стояли патроны и начал резать на квадратные кусочки то, что некогда было засадным чудовищем. – Знаешь, Айзек, уж ты-то должен меня понять. Есть мясо – одно удовольствие. Ты, наверное, каждый день им питаешься. Всю живность уже перепробовал небось.

– Да не то чтобы. – сказал Айзек, явно скрывая свое холодное отношение к мясу животных, которым он уже давно насытился. Потат и прочие овощи представляли куда больший интерес. Их нельзя было добыть в лесу, только вырастить, потратив кучу времени и сил.

– Странный ты. Я, вот, мясо люблю. Не морских животных, его я наелся в детстве. А вот этих, на лапах и с шерстью. Оно, знаешь, такое… конкретное. Хм… – задумался Берси. – Не знаю, как даже объяснить. Нескользкое, что ли. Собранно такое, не разваливается после обработки в кашу.

– Да завязывай, Берси, жрать охота, я без сна и от руля-то оторваться не могу. Всем уже ясно, что ты мясо любишь. Я тоже его люблю. Так что давай поскорее! – раздраженно сказал Дан, повернув свою сонную голову в кабину.

– Да че ж ты ворчливый такой? Бери пример со старика своего. Ему помирать скоро, а он жизни радуется. Вот как надо! – Берси дорезал мясо на ровные кубики и замолчал.

Айзек наблюдал за магией, что творит его новый товарищ. Аккуратно срезав кожу, не повредив жировую прослойку, Берси положил мясо жиром вверх на заранее подготовленные сушеные листья, устеленные на дно большой керамической миски. Аккуратно почистив и порезав потат, он натер его крупной солью, разложив кусочки между мясом. Берси был мастером своего дела. Он достал луковицу, ловко очистил ее, оставив даже зеленый слой, что обычно выкидывался вместе с кожурой и, нарезав кольцами, уложил по бокам, стараясь не закрывать мясо. В завершение он посыпал все это черным порошком и сунул в дверцу печки, что укромно стояла за водительским сиденьем, в узком и высоком шкафу. Щелкнув тумблером, маленькая диодная лампочка на печи загорелась белым светом, сигнализируя о том, что, нагрев пошел. Берси сел на красный диван и начал ждать.

– Айзек, у тебя есть часы? Я думал вздремнуть, пока готовиться.

– Нет. Они были у старика, мне они ни к чему.

– Так ты из тех, кто никуда не спешит? – с некой важностью заговорил Берси.

– Да брось, Берси, сам-то их только в Яме купил! – одернул его Дан. – Ты хоть пользоваться ими-то умеешь?

– Умею! Не только наш командир часы теперь имеет в запасе! Вот, гляди Айзек! – Берси задрал рукав, показав цифровые часы, что висели у него на запястье. Большие и громоздкие, они, явно были собраны на коленке. Цифры, сложенные из мелких диодов, горели с разной яркостью, не говоря уже о том, что каждый набор диодов имел в себе те, что отличались по цвету. Совсем отличались от тех, что были у Юрия. Те были круглые. Со стрелками. Юрий говорил, что они заряжаются от солнца, и не имеют в себе пружинных механизмов, полностью подчиняясь электричеству. Толстое стекло защищало тонкие стрелки от воздействия внешнего мира, даже когда старик надевал их поверх рукава своей одежды. Они не замерзали и черпали силу от света дня. Удивительная вещица. Юрий объяснил мальчику, как они работают. Как отмеряют расстояние, скорость, и как помогают ориентироваться в пространстве, рисуя под юношей циферблат часов и указывая ему направление цифрами. Айзек мечтал, что однажды эти часы достанутся и ему. Старик говорил, что эти никакая не реликвия, и купить их можно без особого труда, хоть и за большие деньги.

– Берси, – перевел на себя внимание Дан. – Сколько сейчас времени?

– Шестнадцать десять. Проверяешь меня? Умею я их читать!

– Да я не про это… – Дан потянулся к рации, что висела у него над головой и щелкнул кнопкой на переговорном устройстве. – Бать! Сколько сейчас времени?

Рация покряхтела и через пару секунд раздался голос Регала. – Двадцать, ноль три.

– Берси, настрой хотя бы их! – сказал Дан, после чего кабина заполнилась гробовой тишиной, которую протыкал безмолвный злобный взгляд Берси. Он пытался прожечь рыжего пацана, не прибегая к лишнему телодвижению. Дан, естественно, это заметил. – Понятно все с тобой…

Берси посидел немного, подулся, умудрился настроить часы после чего передал Айзеку часы и попросил толкнуть его, когда второй ноль сменится на пятерку. А сам полез наверх, отдохнуть и погреться.

Тарелка шкварчала в печи, разнося небывалый аромат по кабине, от которого невольно, текли слюни. Айзек смотрел на печку и удивлялся тому, как гармонично ее сюда вписали. Мотор давал движение на генератор, а тот, в свою очередь, подпитывал электричеством аккумуляторы, давая напряжение и на это кухонное чудо. Айзек пытался расспросить Дана про то, как устроена эта машина, но тот сказал, что Берси явно лучше объяснит, так как в их команде он отвечает за технику. А Дан за оборону и оружие. Роли распределены были в зависимости от сильных сторон ребят, и потому как Дан относился к своей винтовке и набору патронов это было очевидно.

Чудесная техника не только везла груз и людей, но и светила, и грела, и даже готовила еду. Продуманность до каждой мелочи вновь и вновь толкала Айзека к расспросам, но поначалу он очень стеснялся, и вот теперь, видимо, набрался смелости.

Как только ноль, минуя все следующие цифры, превратился в пятерку, Айзек толкнул Берси, тот недовольно закряхтел и начал спускаться. Но стоило ему только открыть печку, как он вмиг очнулся ото сна. Пар повалил в кабину, и запах усилился. Берси положил горячую тарелку на столик и начал доставать приборы, попутно наливая из термоса отвар в глиняные кружки. Картофель размяк на пару, получив рыжую корку на своих макушках, а мясо из красного стало серым, с легким бардовым отливом. Лук запекся и больше не был бледным, где-то его и съела чернота, но в основном он был золотистым и хрустящим. Запах, что шел от тарелки, был не сравним, с тем, как Айзек готовил дома. Словно новыми красками мясо мертвого зверя заиграло перед ним, он еле успевал ловить накопившуюся слюну во рту.

– Налетай Айзек. Дан присоединится позже, как отлипнет от руля.

– А можно?

– А ты рассчитываешь шесть дней не есть?

Айзек без лишних расспросов взялся за вилку и начал потрошить мясо прямо в тарелке, так же, как делал это Берси. Нежное, расслаивающееся во рту мясо контрастировало с потатом по вкусу и консистенции. Вся еда была пропитана ароматом неизвестных Айзеку специй и пряностей, что лежали на дне, но ему это было и неважно. Он ел и думал о том, что даже самое вкусное в его жизни блюдо явно не дотягивало до того, что сотворил Берси. «Этому парню не водителем работать надо!» – думал Айзек. Берси моментально съел треть тарелки и собрался уже лезть, досыпать, как рация прохрипела, и Дан радостно воскликнул, что смена закончилась. Разочарованный Берси нехотя сел за руль, а Дан принялся поглощать то, что приготовил его напарник. Айзек ел не так быстро, и к тому моменту, как присоединился Дан, его треть была еще достаточно целой. Дан протер вилку, которой орудовал Берси, сетуя на то, что приборов теперь маловато, и принялся уплетать ужин.

– Знаешь че, Айзек? Вот кто бы что ни говорил про Берси, а готовить у него получается восхитительно. Даже из всякого сушеного говна он делает еду.

– Про сушеное не знаю, но это просто охренеть как вкусно! Берси, этому тебя мать научила?

– Ну типа того. Она научила разбираться в еде, и том, как ее готовить. А дальше оно уже все само как-то, интуитивно.

– Кстати, Айзек, а от чего конкретно ты собираешься спасать Повал? Ну ты говорил, что помочь им, хотел.

– Не совсем Повал. Это, грубо говоря. Если начну сначала, то будет очень долго. Вам как, историю целиком?

– Ну у меня сейчас дежурство в смотровой, так что я выслушаю ее всю. Особенно если ты скажешь, что она захватывающая и интересная!

Айзек грустно улыбнулся и начал свой рассказ с самого начала. Он рассказал о том, как старик нашел его, как вырастил, как молчал все эти годы, пытаясь забыть то, что видел. Рассказал про природу своего происхождения. Когда ребята ему не поверили, он тут же показал свой живот, что резко поменяло нить повествования. Рассказал о том, как побывал в легендарном Пан Оптикуме. О таких же живорожденных людях, о том, как бесчеловечно с ними поступают, обманом выгоняя за пределы.

Все молчали и слушали его внимательно, а Айзек пытался отточить эту историю, понимая, что рассказывать ее теперь, придется часто. И в завершение он рассказал о том, что «Поставка людей», как выражался старик, может изменить ход всего на многие поколения вперед. Спасет и Ред Вотер, и Повал, и другие города этого мира. Что Дан, что развернувшийся вполоборота Берси, смотрели на него как на безумца, а тот все продолжал свою историю. Стоило только Айзеку закончить, как Дан молча встал, оделся, и закинул на плечо свою винтовку.

– Знаешь, Айзек, вот слушаю я тебя и удивляюсь: откуда у тебя такое большое и наивное сердце. Как по мне, да пусть хоть все сдохнут в этом чудном городе, от своих благ и удобств, пока мы тут выживаем, как можем. Но ты извини меня, за это, это просто мое мнение, – Дан натянул на глаза маску и вышел наружу, в воющий ночной снег и ветер.

Айзек сидел и молчал. Он не такой реакции ждал, рассчитывая, что услышит слова поддержки, но в очередной раз столкнулся с полным непониманием. Ладно взрослые, но дети то их чем заслужили такую участь? Берси смотрел на дорогу, пока Айзек пытался устроиться поудобнее, в попытке скоротать время за сном. Он долго думал, пытаясь сформулировать фразу так, чтобы Айзек все понял.

– Айзек, люди во всех городах платят за то, чтобы им выдали ребенка. Так, дети появляются только у хороших родителей, в хороших семьях. То, что ты рассказал кажется бредом. Но если это, все же не бред, то это очень грустно. Не потому, что они умирают и все такое, я тоже класть хотел на Пан Оптикум и его обитателей, а потому, что дети достаются идиотам, которые с легкостью выходят наружу, подвергая опасности и себя и ребенка. Айзек. Я надеюсь, в Ред Вотере тебе помогут. Но, почему то, сильно в этом сомневаюсь.

Змей, что победил ураган

Трое суток длинный караван разрезал спящий снег, прогребая себе путь домой. Айзек ел, пил, спал и дежурил так же, как и все остальные в караване. Он старался окупить себя, ведь ему было неудобно оттого, что за ним тут и присматривают, и кормят, да еще и везут туда, куда ему надо. Думая о том, что сказал Берси, Айзек немного поубавил пыл, начиная готовиться к плохому раскладу, но внутри, надежда грела его сердце, и пока это происходило – Айзек был полон сил.

Дан влетел в кабину и крикнул всем срочно одеваться, после чего щелкнул рацией, вытянув длинный пружинистый кабель над головой Берси.

– Бать, слышишь меня? Буря идет с северо-запада. Какие команды?

Рация похрипела, и через минуту раздался голос Регала. – Курс на бурю, следуйте за ведущей машиной. Опустить ковши и закрыть лобовые стекла. Всем включить проблесковые маячки! За работу! Буря третьего класса, если остановимся – выкапывать уже нет смысла!

Айзек, слушая переговоры моментально оделся, после чего перехватил руль у Берси и дал время собраться и ему. Дан выпрыгнул наружу и забрался на ковш. Между ковшом и кабиной, на специальных направляющих крепились стальные листы, с прорезью для обзора. Он вытянул вверх сначала один лист, и закрепил его на правом лобовом стекле, а потом вытянул и левый, так что в кабине моментально потемнело. Берси нащупал на панели маленький тумблер и щелкнул им, стоило только Дану оказаться в кабине. Машину тряхнуло и гулкий грохот дал понять, что ковш опустился до уровня гусениц.

– Ну Айзек, будем надеяться, что это не тебя пытаются остановить Боги. – с веселой улыбкой сказал Берси. По нему было видно, что он нервничает, но никаких признаков паники. Четкие, слаженные действия. Вот только теперь он держал руль двумя руками, вглядываясь в прорезь на лобовом стекле, под которую иногда залетал снег и предательски там застревал. Берси выгонял его дворниками и продолжал смотреть вперед, на часто мигающий яркий огонек, который видно было даже через плотный снег.

Машины набрали расстояние между друг другом и чуть снизили скорость. Чувствовалось, как огромная длинная змея начала брать курс на северо-восток, двигаясь по большой дуге. Все в кабине сидели одетые, ловя нервные взгляды друг друга. Айзек впервые оказался в такой ситуации, и совсем не понимал, чего теперь ждать.

– Каково это? Оказаться в буре?

– Вот каково! – Дан ткнул пальцем в окно правой двери. Дневной свет пропал мгновенно, сменившись кромешной темнотой, которая тут же повисла и в кабине. Непроглядная тьма и жуткий грохот. Ветер раскачивал кабину с такой силой, что, казалось, будто оторвет ее от земли и подкинет так высоко, что и птицы позавидуют. Жуткий вой ветра, порывы, что пытались оторвать двери и крышу, выковыривая стальные пластины от лобового стекла, дребезжа и постукивая ими по машине.

Среди непроглядной темноты виднелись лишь приборы, тусклое моргание маячка впереди идущей машины. Берси держал руль так крепко, как только мог, пытаясь уследить за тем, что происходит впереди. Сотни тонн снега мчались, движимые ветром, с невероятной скоростью, придавливая машину к земле. Вес этот ощущался всем телом, и казалось, что спасения от такого нет и не будет, но на удивление – машина продолжала ехать. Пусть стрелка индикации скорости и спустилась ниже обычного, но техника ехала и ехала исправно. Айзек всем своим нутром чувствовал, что если остановятся, то моментально окажутся под снежным завалом, и не факт, что даже смогут дверь открыть. Жуткая молчаливая атмосфера, тишина, разбавляемая грохотом снаружи. Ребята сидели, держась кто за что может.

Берси резко начал сбавлять ход, ведь маячок впереди внезапно начал приближать, и стоило только рации подать голос – Берси ударил в тормоз что было сил.

– Ковш обломило! – крикнул кто-то в рацию. Вместе с его криком в машине начался сущий бардак. В кромешной темноте, от резкого торможения, со всех возможных полок посыпалась разного рода утварь, сваливаясь в кучи в проходах, на сиденьях, падая даже на приборную панель. Грохоча и отскакивая от поверхностей, мелочь дождем обрушилась на Айзека и Дана, сидевших рядом с полками и шкафчиками. Самих ребят хоть и здорово тряхнуло, но они удержались на месте, ухватившись за сиденья да поручни.

Машина встала, и чувствовалось, как ее заметает тяжелым снегом, добавляет веса, окутывает, лишая шансов выбраться. И стоило только отчаянью начать зарождать в безмолвной тишине, как за окном моментально посветлело и яркое солнце снова брызнуло в окно своими лучами. Парни переглянулись, и не глуша двигатель, посыпались на улицу, с трудом открыв дверь, что предательски пустила кучу снега в салон. Спрыгнуть на землю не представлялось возможным, из-за огромного слоя снега, что прибил машину. Его было так много, что в нем запросто можно было утонуть, поэтому парни карабкались наверх, на крышу кабины.

Непроглядная тьма отступала, забирая с собой остатки острого ветра, что потрошил плащи. Стоя на крыше и глядя вперед, можно было вновь увидеть бесконечную пустыню белого, не тронутого красками, снега. И среди этой бескрайней пустоши торчали хребты заваленных снегом машин, четыре фаланги длинной змеи зарылись в снег, вибрируя и дымя черным трубами. Трое, что оторвались уже, были так далеко, что, казалось, будто они бросили конвой и поехали по своим делам, но не тут-то было. Лидирующая машина заложила огромную дугу на разворот и помчалась в сторону отставших. Регал возвращался назад, чтобы оценить повреждения. Две другие машины остановились, и слегка сдали назад, чтобы был разгон для старта. Начать резать толстый снег ковшами было не самой легкой задачей, и хоть Регал своим грузовиком сделал разгонную полосу, но надеяться набрать ход за такой короткий промежуток пути не приходилось. Позже, от оторвавшихся машин отделились два снегохода, полностью загруженные людьми.

Высокое солнце, висевшее над головами, невероятно всех радовало, ведь случись такое ночью, то пришлось ждать бы до утра, и снег, налетевший на технику, твердел бы несколько часов, создавая кучу проблем для расчистки. Оглядев место происшествия, троица спустилась за кабину и достала огромные деревянные лопаты. Широкие, большие ковши этих лопат оставались последней надеждой, на то, что конвой продолжит свой путь до наступления темноты. Да и вообще, что продолжит путь.

Регал осмотрел территорию, прогребаясь сквозь снег на своих двоих, и дал команду откапываться. Снегоходы тоже уже подоспели и куча людей, снаряженные лопатами принялись за работу. Каждый копал свою машину. И стоило только парням десантироваться в глубокий, пока еще пухлый снег, как они тут же принялись отбрасывать его в стороны, освобождая ковш, гусеницы и борта от холодного плена. Айзек махал лопатой, покрываясь потом. Действие было для него не самое привычное и руки быстро уставали, а мозоли, что появились моментально, начали болеть, создавая ощущение, что варежки наполняются водой. Он рыл левую гусеницу, что приводила машину в движение уже полчаса, а звенья так и не появлялись из-под снега. За спиной парня уже создалась огромная куча, которую он накидывал через плечо, роя длинную траншею вдоль левой части машины. Дан расчищал правую сторону, а Берси принялся освобождать от плена прицеп, взяв на себя большую часть работы.

Долго и беспрестанно Айзек рыл мягкий снег, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться. Всего пара секунд остановки во время бури и такой результат. Природа всегда удивляла молодого охотника, но то, что он увидел сегодня, не шло ни в какое сравнение с тихими краями, в которых он жил. Первая же в его жизни буря остановила конвой, создав невиданную и невероятно тяжелую кучу проблем.

Докопавшись до клин-ковша и освободив всю левую часть привода от снега, Айзек столкнулся с Даном, что уже вовсю орудовал на носу машины. Тот махнул Айзеку рукой, давая понять, что решил сделать перерыв, парни прорылись друг до друга, и скинув маски устало переглянулись. Дан оттянул шарф с рыжей щетины и харкнул на снег тяжелый комок слюны. Видно было, что не одному Айзеку тяжело заниматься такими делами. Пот лил ручьем даже с бывалого путешественника.

– Я все. Берси тоже. У тебя как?

– Я все. Гусеницу уже видно. Между ними тоже почистил.

Только ребята отдышались, как к ним тут же подошла толпа из восьми человек, во главе которой стоял Регал.

– Так парни, ковш четвертой машины зарылся в мерзлоту, так что план меняется. Сдаем назад, откапывайте себе дорогу для заднего хода. Мы поможем. – Регал уставшим голосом монотонно произносил слова, по нему тоже было видно, что такая работа дается ему нелегко. Он взял лопату наперевес и начал раскидывать снег между машинами, чтобы шестая и пятая тоже могли сдать назад.

Берси, Дан и Айзек вновь махали лопатами, только теперь позади машины. Руки опускались, ноги предательски подкашивались, но через час уже была готова площадка, чтобы сдать назад хотя бы метров на двадцать. Дан махнул Регалу и скомандовал всем лезть обратно. Отряхнув ноги и плащи от налипшего, на теплую одежу, снега, все разбрелись по машинам. Регал стоял сбоку конвоя и следил затем что происходит. Рация прокряхтела.

– Ведущий, сдавай назад.

Берси дважды толкнул рычаг передач назад и, дал так много оборов двигателю, что казалось, будто машина борется со стихией, словно два больших монстра, рычат друг на друга. Медленно, с огромным трудом техника тронулась назад и Берси тут же начал поглядывать в свое зеркало, следя за тем, как ведет себя прицеп. Как только расчищенная площадка кончилась – Регал скомандовал остановку и Берси выжал педаль тормоза, после чего выбрался наружу, вернуть лобовые щиты в исходное положение, ведь про них уже все благополучно забыли.

Машины по очереди отодвинулись назад, и лишь у четвертой с ее застрявшим ковшом, возникли проблемы. Мужчины столпились вокруг нее, разглядывая поломку, заодно пытаясь решить, что со всем этим делать. Большой ковш впился в землю, словно нож. Петли и гидроцилиндры были порваны и погнуты, и железный нос не поддавался автоматике, оставаясь в земле неподвижно. Машина пару раз попробовала вытащить его, сдавая назад, но перенапрягшись глохла, оставаясь на месте.

– Снимаем. Придется бросить его тут. – командовал лидер конвоя. И мужики, достав все свои инструменты, тут же начали откручивать погнутый элемент машины. Все болты, гайки, куски отпавшего железа бережно складывали в машину. Потерять ковш было очень дорогим и малоприятным удовольствием. Теперь эта машина больше не являлась самостоятельной единицей, и оказавшись в одиночестве среди этих бескрайних полей – не смогла бы продолжить путь. Своего рода большой механический инвалид. Словно потеряв свой хищный клюв, техника на глазах переменилась, став безобидной и слабой, но зато свободной.

Солнце приблизилось к горизонту, когда все машины были готовы ехать. Расклад поменялся, и беззубая машина теперь замыкающая, а Айзек, Дан и Берси сместились на одну позицию вперед. Это никого не радовало, ведь потеря такого дорого элемента конструкции большая утрата для всех, кто был в пути. Дан рассказал Айзеку, что затраты на восстановление придется делить на всех, ведь виноватых в этой ситуации фактически нет. Но вычет из оплаты никого, особо, и не тревожил, ведь все знали, что пройдет пара дней, и новый ковш изготовят, чтобы машины вновь могли отправиться в путь.

Машины впереди тронулась и прорезала в снегу траншею, в обход ковша, стоявшего прямо на дороге. Берси толкнул рычаг вперед и начал набирать скорость, стараясь как можно ближе прижаться к машине, что теперь будет позади них. Пролетев мимо и расчистив путь беззубому напарнику, ребята миновали ковш, воткнутый в землю, провожая его взглядом. Боевые раны на теле большого железного змея сами затянутся, теперь лишь нужно добраться до города.

– С этого момента придется пристегивать страховку, – сокрушался Дан. – Как же это муторно!

Небо вновь сменило цвет на темный, конвой засиял огромным количеством огней, продолжая свой долгий путь. До Ред Вотер оставалось совсем немного и Айзеку, даже становилось обидно, что придется покинуть такую отличную и слаженную команду. Теперь он думал о том, доведется ли ему вновь проехаться с ними, уповая на то, что обратным путем он отправится точно так же. Машина двигалась, а в окне, на самом краю горизонта скользнул высокий шпиль, подпирая своим черным силуэтом рыжий горизонт. Раскидывая снег, Айзек впервые не смотрел вдаль, но теперь, заметив эту штуку – по спине пробежал холод.

– Преследует меня, что ли?

– Чего? – услышал его бормотание Дан

– Да ничего, сам с собой.

Да найдется место

Айзек напросился сидеть в гнезде, как только на горизонте замаячил огромный шпиль. Ред Вотер был так близко, что постройки было отчетливо видно даже с цистерны, на которой сидел парень. От края до края простирались серые дома разной высоты, наращивая свою плотность ближе к башне. Такая же, как в Пан Оптикуме. Но тепла в городе не было никогда. Существуя несколько сотен лет, город привык обходиться тем, что есть. Смог, стоявший над домами, был такой плотный, что скрадывал цвета у рассветного неба, а его запах ощущался даже в поле, которое резал конвой.

Чем ближе становился город, тем больше становились дома. Серые, черные, они выделялись на фоне снега, который пусть и посерел за столько лет, но все равно был интуитивно белым. Высокие здания, трубы, расчищенные дороги. Айзек мчался по широкой улице, мимо построек из бетона, стекла и железа. Мимо людей в серых, черных одеждах, которые словно не обращали на него внимания. Длинная железная змея никого тут не удивляла.

Трубы некоторых домов коптили небо черным, пытаясь согреться от вечного мороза. Провода опутывали строения, словно ловя их в сети. Ни птиц, ни зверей, тут царствовали люди. И пусть Айзек увидел лишь часть города, но он понимал, что масштабы куда больше, чем кажется, на первый взгляд. Проезжая мимо высокого шпиля трудно было не задрать голову, в попытке рассмотреть его весь, от самого подножья. Но люди не замечали и этот шпиль. Для них все было обыденно, и лишь Айзек удивлялся каждой мелочи. Тут он впервые увидел так много стекла. Так много серого камня, железа, ветряки на крышах домов ловили вонючий ветер, разгоняя по проводам электричество. Так много черного дыма, несвойственного горящему дереву. Молодые мужчины, женщины, дети – все они были одеты так, словно и нет никакой вечной мерзлоты. Легкие одежды, никаких масок на лицах, даже плащей нет. Шапки да куртки, вот и вся местная зима. Это удивляло не меньше, чем все остальное, особенно того, кто всегда следил за качеством своей одежды, ведь в тех местах, где жил Айзек – это зачастую спасало жизнь.

Конвой сделал пару поворотов, проехав через центральную часть города, и свернул в район, где трубы достигали почти что самого неба. Протиснувшись в узкую щель ворот, в сплошной стене стального забора, машины встали на длинную платформу, висевшую над землей. Платформа была перфорирована, а под ней виднелись припорошенные снегом желоба для сбора железа. Вот и конец поездки. Машины остановились и из них потихоньку начали выбираться их команды. Айзек спрыгнул на решетчатую платформу и начал разглядывать окружение, пока Дан и Берси собирались вылезать.

Стены здания были увешаны зеркальными панелями. Черными, блестящими, солнечными панелями, про которые изредка рассказывал Юрий. Тут энергию собирали не только ветряки, но и такие удивительные устройства. Солнце забиралось все выше на небо и вместе с ним грохот на фабрике усиливался. Айзек сразу понял, что тут отливают изделия из металла, но какие – не знал, и хотел он было расспросить ребят об этом, но заметил, как все идут в сторону небольшой двери, сбиваясь в кучу у входа на фабрику.

– Айзек, – одернул его Дан, не дойдя до общей массы караванщиков. – Дальше тебе нет смысла тратить время. Это толкучка на сдачу сырья, там тебе делать нечего.

– Понял. Получается, все? Приехали?

– Получается так. – раздосадовано ответил Дан. – Ты придумал, что делать дальше?

– Пока что нет. Думаю, пойду туда, где побольше людей, да поспрашиваю.

– Иди к подножью шпиля. Там увидишь людей в броне, это местное самоуправление, охраняют тут город. Обратись к ним. – Дан почесал затылок, словно собираясь с мыслями. – Я все еще не уверен, что ты правильно поступаешь, но… удачи тебе. Я был рад, что ты помогал нам в пути.

– И я, это было круто.

– Надеюсь, еще как-нибудь проедемся, – Дан достал из кармана синий патрон и протянул его Айзеку. – Пусть будет три. На удачу.

– Спасибо!

Парни пожали друг другу руки. Скупо, по-мужски, без особых эмоций. Айзеку на минуту показалось, что он что-то недоговорил. Как-то сухо все это происходило, ведь за те семь дней пути, возникает ощущение, что Айзек, Берси и Дан стали, своего рода, друзьями, которых у молодого охотника никогда не было. Обнадеживало лишь то, что они систематически проезжают мимо Повала, и в теории Айзек сможет с ними встретиться при следующем их появлении. А пока что стоит рассчитывать уехать из города с людьми, что вызовутся помочь. Слоило Айзеку доковылять до ворот предприятия, как со спины его окрикнули. Обернувшись, он увидел, что вся большая команда машет ему на прощанье, во главе с Берси и Регалом. Невольно улыбнувшись и помахав в ответ, он понял, что забыл попрощаться со всеми лично, пусть со многими он общался лишь чуть-чуть, выкапывая грузовики из снега.

Длинный черный шпиль нависал над парнем, давя на голову. Обычно над ним был лишь склон горы, в которой они ютились со стариком, но тут было нечто необычное. Необъяснимое. Эта высокая башня одновременно и манила и пугала. Что там внутри? Помещение местного главы? Или склад? Может быть, там производства? Айзек шел навстречу шпилю и крутил в голове варианты ответа, но ни один не казался ему приемлемым. Чем ближе он подбирался, тем больше в основании становилась эта штука. Теперь она стала шире всего повала, а он, по меркам охотника, и без того был не маленьким.

Люди, что попадались на пути, пристально вглядывались в юношу, по привычке нацепившего все свои теплые вещи. Кто-то бросал беглый взгляд, кто-то пристально таращился с полным недоумения лицом. Как город для Айзека, так и сам Айзек для местных жителей казался необычным и контрастным, на фоне всего вокруг. Длинный плащ и капюшон не могли скрыть того, что парень казался крепче остальных людей. Чуть выше, чуть шире. В целом такой же, но его аура делала его крупнее. Опыт жизни в смертельных условиях заставлял его держаться ровнее, и пусть ему было не комфортно от такого количества людей, он все же старался не показывать этого.

Большая площадь показалась перед ним, ровно на его пути к башне. Дан был прав, идя сюда – трудно промахнуться. Оглядевшись по сторонам, он моментально нашел людей, что выделялись из толпы, блестя пластиковой нагрудной броней. Трое крепких мужчин, явно больше местных и даже самого Айзека, разговаривали с группой мелких, тощих доходяг, одетых в бардовые плащи. Ни секунды не думая Айзек направился в их сторону. Репетируя то, что он скажет людям в броне, ведь от этого зависит множество жизней, в том числе и городов-поселений.

– Извините, мне бы поговорить с местным управителем, – робко, но громко сказал Айзек, подойди к ребятам в броне со спины, отчего те аж вздрогнули и резко обернулись. Айзек привлек внимание даже мимо проходивших людей, что ввело его в некоторый ступор.

– Че надо? – сказал самый крупный. Люди в багровых плащах начали таращиться на эту ситуацию своими выпученными глазами. Казалось, будто они живут в вечном удивлении и трепете, и от дрожи во всем теле при виде подобных людей они худеют и сутулятся, становясь еще меньше всех остальных. Даже для приезжего Айзека выглядели эти багровые плащи чудаковато.

– Эмм… – Айзек немного растерялся от такого обращения. – Из Пан Оптикума начали выгонять людей с детьми, рожденными естественным путем. Нужно им помочь.

– Да вы, блядь, издеваетесь, больные фанатики! – выругался порядчик. Стило только Айзеку произнести свои слова, как толпа багровых плащей взвыла на всю площадь, а мужики в броне достали свои дубинки. – Всех сейчас заберем, особенно этого здорового. Огроменный, просто, улов нарушителей спокойствия.

Ребята в плащах, несмотря на всю свою хрупкость начали разбегаться кто куда. Из-под развевающихся на бегу плащей было видно, что их одежда настолько легкая, что в ней будет холодно, даже в доме у печи или обогревателя.

– Пророк пришел и принес весть! – верещал истошно тот, что был ближе всех к бронированным, упав при этом на колени и протянув руки к вершине шпиля. – Потомки древних возвращаются в мир, грядет ВЕСНА!

От такого цирка Айзеку стало не по себе. Сборище каких-то шумных, непонятных людей окружало его. Суета и крики, пристальные взгляды местных, перешептывающихся на ходу. Он еле успевал ловить глазами происходящее. Все вокруг суетились сильнее, чем мыши у корней деревьев, чьи норы начали ковырять хищники. Мужики в броне было рванули ловить тех, кто убегает, но вскоре смекнули, что ошарашенного Айзека надо брать быстрее, и забирать вместе с безумцем, что стоит на коленях, пока люди не начали собираться вокруг. Один ударил дубиной орущего безумца по хребту, отчего щуплый мужичок тут же потерял сознание. Другой ударил Айзека, но тот успел развернуться и поймать дубинку предплечьем, кряхтя от внезапной боли.

– Вот это ты охренел, пацан! – сказал, тот что бил и замахнулся вновь. Удар пришелся по ноге, и Айзек повалился на твердый, спрессованный снег. Все трое тут же навалились на него, уложив на живот и ударив пару раз носом об землю, чтобы тот оказывал как можно меньше сопротивления. Теплая кровь маленьким ручейком полилась по лицу. Скинув с его рук варежки, бойцы связали пластиковой стяжкой его указательные пальцы. Руки оказались за спиной в очень неудобной позе, но как бы сильно Айзек ни старался освободиться – выходило плохо и лишь резало кожу. Подняв парня за подмышки, мужики начали толкать его в сторону домов, что находились на другом конце площади, так что все проходящие мимо люди глазели на него как на преступника, беря во внимание его окровавленное лицо. Смотрели пристально не только на Айзека, но и на мужичка в легкой одежде, которого нес на плече один из бойцов.

– Блядь, куда вы меня ведете? Что я того сделал-то? – брызгал затекающей в рот кровью Айзек, оставляя красные крапинки на сером снегу.

– Да завались ты, долбанный фанатик. Щас посидишь в клетке, остынешь немного. – ругался бронированный, явно запыхавшись от всего этого действа. – Где они тебя такого здорового взяли-то? Че, вот, твои дружки попрятались-то? Ща бы всех одним тросиком связали и стройным рядом отволокли для профилактики в отдел.

Здание, с решетками на окнах находилось недалеко от площади. Туда-то и провели Айзека, вместе с его новым приятелем. Пройдя по узким коридорам, мимо других людей, увешанных дубинками и пластиковой броней, юношу вывели в зал, половина которого была отгорожена решеткой. Камера временного заключения была набита разного рода подозрительными личностями и Айзек тут же понял, что к чему. Он пытался было объяснить, что произошла ошибка, но никто его даже не стал слушать.

Спящего похлопали по одежде и решили не ковыряться в его личных вещах, а вот Айзека обыскали по полной, сложив в коробку и маску, и шапку, и два ножа, что он прихватил из дома, и синий патрон, что дал Дан. Найдя оружие, припрятанное на поясе, представители правопорядка переглянулись. Видеть такое у гражданских было, как минимум странно. И это их не воодушевило. Мужчины начали шептаться, время от времени поглядывая на молодого парня.

– Ты понимаешь, что это такое? – спросил полушепотом один из мужчин у Айзека.

– Да. Это мое оружие.

– Где ты его взял?

– Дома.

– Где твой дом? Есть там еще оружие?

– Мой дом у подножья горы, рядом с поселением под названием Повал.

– Как ты попал сюда? Зачем носишь оружие, и как стал поклонистом древних?

– Я приехал на утреннем караване. И я никакой не поклонист. Я вообще у вас тут впервые! – начал надрываться Айзек, находясь, явно, не в восторге от ситуации. – Я же говорил, мне нужно встретиться с представителем власти или правления в этом городе! Это очень важно!

Ответа не последовало и одного в камеру завели, другого аккуратно занесли. Айзек стоял и окидывал взглядом людей, что сидели на скамье, стоявшей вдоль стены. Шестеро людей осматривали Айзека в ответ. Молодой охотник казался людям намного подозрительней, чем он считал сам.

– Поди сюда, снимем тебе пластик. – сказал лысый паренек, по-видимому, едва ли не младше Айзека. Он перекусил зубами стяжку, что соединяла пальцы и охотник вновь смог двигать руками, одна из которых уже ощутимо опухла от пойманного ранее удара. – Сам то откуда бушь?

– Живу рядом с Повалом. На юге отсюда. – Айзек тут же начал нащупывать свой нос, попутно отколупывая засохшую кровь с лица и вытирая свежую.

– Эт че, район новый у города, там же промзона начиналась? – пристально разглядывая Айзека продолжал свой расспрос лысый. – Ты сам-то, кем будешь?

– Ты специально на него нарываешься? Явно же понял, что он не местный. – прервала наигранный диалог девушка, что сидела в углу, на самом краю скамейки. – Ты, если продолжишь, то и этот настучит тебе по лысой голове и уйдет отсюда через час, а ты так и будешь сидеть и выть. Задолбал уже!

– Сука, да заткнись ты! – подскочил дерзкий паренек, собравшись было кинуться в сторону девушки, но Айзек смекнул, что происходит и преградил ему путь. Для него человек был не опаснее снежной собаки, но с непривычки внутри молодого охотника все сжималось, а сердце вдруг начало колотиться сильнее. Старик учил драться с людьми, но практиковаться никогда не получалось. Да и на ком? На стариках из Повала?

Айзек вновь оказался крупнее местного, и тот немного отшатнулся в сторону, сжав кулаки. И собрался он было кинуться на Айзека, доказывая свое сомнительное доминантное положение, как щуплый мужичек в красном плаще очнулся и заорал что есть мочи.

– Древние боги возвращаются! Хватит сидеть и ждать, мы заслужили прощенье! Восславьте…

Все сидевшие тут же взялись за головы и начали упрашивать охранников вновь выключить этого горластого идиота. Но тем не было дела до происходящего в камере, пока не доходит до кровопролития, в любом случае профилактические беседы еще не начались.

– Эй, мужик, да хорош орать. О чем ты вообще? – присел на корточки рядом с безумцем Айзек

– Парень не расспрашивай его. А то мы все сума сойдем от его рассказов! – высказался кто-то из сидевших, но было уже поздно.

Сидя на холодном бетонном полу, мужик подмял под себя свой плащ и начал вещать, не особо обращая внимания на недовольные возгласы. Абсолютно игнорируя лысого парня, который минуту назад был центром внимания, а теперь недовольно глядел на Айзека и доходягу. – Ты что, парень. Совсем темный? Тебе с детства должны были говорить про древних богов. Про людей, что жили до нас!

– Ну, было такое, но сути я не знаю. – явно зацепившись интересом за тему, спросил Айзек. Его удивило, как один лишь короткий отрывок истории взбудоражил целую группу людей? Может это и есть та сила, про которую говорил Юрий?

– Ужас, да где вас таких только растят-то? Сотни лет назад боги, что жили среди нас, разгневались на людей, за их жадность и алчность. Пронзая землю сотнями ножей, наподобие того, под которым мы сейчас все живем, они ушли. Оставив землю умирать, медленно остывая. Те, кто называются людьми, это мы с тобой, парень, были нужны, лишь чтобы развлекать богов, даруя им видимость целого общества! Они не давали нам главного – права продолжить род, хороня грехи и поступки в каждом, кто их получил, не передавая своим детям. Сами же древние имели право быть любимыми своими детьми, но уйдя от нас в свои неизвестные места, они больше не разбавляли нас, людей, и умирая от старости, мы смогли воссоздать себе подобных, выращивая их в камерах. Многие говорят, что это последний подарок древних богов. НО ОНИ ВРУТ! Это мы, сами карабкаемся вверх, пытаясь показать нашим создателям, что мы готовы учиться и развиваться, что им пора вернуться и вынуть свои клинки из матери-земли. Они вернут нам тепло, когда мы будем готовы!

Слушая в сотый раз одну и ту же историю, все находившиеся в камере замолчали, словно выказывая дань уважения потугам безумца. Никто особо в это и не верил, принимая учение старика лишь за интересную байку. Все тихо молчали, не перебивая, ведь уж лучше так, чем слушать лысого выскочку, который так и норовит, показаться главным.

– Да видел я твоих древних. – с нескрываемой злобой оскалился Айзек. – Это не люди, и уж тем более не боги. Это уроды, что бросают себе подобных на произвол судьбы, выгоняя их из теплого дома.

– Ты лжешь! – вцепился безумец в плащ Айзека, отчего тот уже готовился нанести удар по ополоумевшей голове, лишь бы прекратить этот бессмысленный бред. Сейчас, глядя на этого человека, Айзек отчетливо понимал, что просить о помощи его бессмысленно. Безумец и есть безумец, и отбрасывая вуаль таинственности его веры, можно увидеть лишь человека, что легко одевается, совсем забывая, что за пределами его города, в котором он прикормился – холод. Холод, что мгновенно отбирает жизни у таких людей. Наивность, неприсущая жителям замерзших пустынь пугала и одновременно раздражала молодого охотника. Доходяга все не сдавался. –Расскажи мне, что ты видел, парень. Какие они, боги?

– Э, охрана, тут щас такое начнется, выпустите меня поссать, не хочу в этом участвовать! – кричал лысый, просовывая руки через решетку.

– Ты тупой, что ли? В сотый раз тебе говорю: выпускаем только баб, всем остальным ходить в ведро! Ты баба?

– Никак нет.

– Иди в ведро и перестань шуметь!

Ситуация накалялась, и взгляды, что были устремлены на Айзека, которого за плащ держал безумец, становились все пронзительней. Айзек поднял саднящую руку и сжал кулак. Для него, особенно для его непоколебимых мыслей о ценности жизни, рассказы и нападки полоумного были настоящей угрозой, и как бы того не хотел юноша – он готов был ударить, пусть даже и того, кто слаб. Злость кипела внутри него. Злость на глупость и безалаберность старика. Злость на его дурацкую историю. Злость на слепую веру в тех, кто, по его же истории, и обрек весь мир на гибель.

– Эй, не переборщи. – мягкая, легкая рука упала на плечо Айзека. – Я догадалась, что ты не местный и не знаком с такими, как он, но пожалей ты его. Он же дурачок – фанатик. Не будь таким злым.

Стоило Айзеку услышать за спиной столь спокойный и холодный голос, как вся его злость начала потихоньку угасать. Он аккуратно взял безумца за руки, и медленным, но сильным движением отцепил их от своего плаща. Встав и обернувшись назад, он увидел девушку, что была ниже его на целую голову. Она серьезно смотрела на него, словно пытаясь запугать его своим взглядом. Айзек же пытался побороть слезы, что подступали к глазам от обиды за проделанный путь, и не мог адекватно рассмотреть никого в камере заключения, то и дело отводя взгляд в сторону, чтобы не дай Боги, кто-то в этой темноте не разглядел его обиду.

– Эй ты, друг безумного фанатика. – произнес один из мужчин в броне. – Мы связались с конвоем, что зашел утром. Они подтвердили, что ты безобидный охотник, с юга. Регал замолвил за тебя слово. Свободен.

Айзек метнулся к решетке, в удивлении от того, как быстро разрешилась эта ситуация. – Регал? Вы с ним знакомы?

– Типа того. Город хоть и большой, но завсегдатаев этого заведения запомнить можно. Ты тоже залетай, если что. Места тут всем хватит.

Клетка открылась, и Айзека вывели наружу, вручив ему ящик, с его личными вещами. Ребята в броне долго мялись, перед тем, как отдать ему огнестрельное оружие, но в итоге нехотя сунули пистолет в больную руку. В другую руку сунули патроны, что извлекли из оружия, перестраховывая свою безопасность. Никаких извинений не последовало. Никто из присутствующих не считал случившееся недоразумением, поэтому чувства вины перед парнем не испытывал, даже не смотря да подбитое предплечье и, явно сломанный, нос.

Дверь отделения открылась, и Айзек вновь оказался на морозном, пахнущем гарью воздухе. Сев на скамейку у входа, он набрал грязного снега и приложил к лицу, пытаясь охладить и оттереть его. Серый снег не сделал лицо чище, лишь наоборот, размазал кровь, перемешав ее с попавшей в комок сажей. Сидя Айзек задумался о цели своего путешествия, и о том, что выполнить поставленную задачу теперь, кажется невероятно трудным. Самое простое – поговорить с людьми, но сейчас это казалось невыполнимым, ведь первая же попытка обернулась полным провалом. Айзек встал. Походил из стороны в сторону, озираясь по сторонам и пугая местных перепачканным лицом. Отошел за угол, облегчился и вновь вернулся к скамейке, на которой уже сидела какая-то девушка.

– А вот и ты! Так и думала, что далеко не уйдешь, – Айзек тут же узнал голос, что говорил с ним там, в камере. – Мой начальник внес за меня штраф, так что теперь я свободна.

– Ты та преступница!

– Если кража сладостей для бедных детей – это преступление, то да. Я преступница! –отшучивалась девушка. – Чувствуется мне, что тебе нужна помощь. Как минимум, тебя надо умыть! А то похож на все наше побережье, перепачкан кровью и сажей. Пойдем, не садись. Я Ханна. Рада знакомству.

– Я Айзек, или Исаак. Как тебе удобнее.

Девушка дернула юношу за плащ, и потянула за собой, вглубь плотной каменной застройки Ред Вотер. Айзек плелся за ней и думал: «Может это она, та сила у которой нужно просить помощь?»

Всем нужна причина

Айзек плелся за Ханной, что лавировала между узкими переулками. Плотная застройка не давала и шанса разглядеть горизонт и синее небо, к которому так привык Айзек, но девушка чувствовала себя комфортно. Светлые волосы, что свисали до плеч, были прижаты к голове легкой шапкой. Серая куртка и черные штаны были явно легче, чем носил парень, но их хватало для такого большого и плотного города, равно как и небольших ботинок, которые даже не были примотаны к штанам, для защиты от снега и ветра. С самой первой минуты нахождения здесь Айзек подметил, что воздух хоть пахнет плохо, но намного теплее, чем везде, где он бывал. Дома стояли так высоко и близко друг к другу, что город даже не был окружен стеной, чтобы защититься от ветра.

– Почему ты помогаешь мне? – спросил Айзек, выковыривая из носа застывшую кровь, пока девушка увлеченно смотрит вперед.

– Ну, ты готов был за меня заступиться. Мне показалось, что ты неплохой человек.

– Но ведь это не причина. Вокруг много неплохих людей.

– А ты сам-то веришь в свои слова? – обернулась на ковыряющегося в носу Айзека девушка и усмехнулась от увиденной картины. Тот моментально вытащил палец из ноздри и еле заметно обтер его об внутреннюю часть плаща. – Если я правильно поняла, то первое, что с тобой тут случилось, это драка с порядчиками. Ты, может, и подумал, что тебе просто не повезло, но тут везде так.

– Но я-то тут при чем? С чего ты взяла, что я не такой же, как они? Да и разве они не защищают вас, простых жителей?

– Не знаю, – улыбнулась девушка. – Может я, просто, хочу пообщаться с тем, кто не из этих мест? Такое, знаешь, ли редко доводиться. Я бы сказала, почти никогда. Да и к тому же. Повторюсь: ты не испугался прийти мне на помощь, хоть я и сама в этом была виновата.

– Хм…

– Ты пойми, таких людей, как тот лысый, невероятно много. Все пытаются выжить, дерутся за любую работу. Обманывают друг друга. Воруют. Если ты шел сюда, в поисках красивой жизни, то ты ошибся городом, – Ханна отвернулась и продолжила путь. – Быть может, я помогу тебе, а потом, когда-нибудь, ты поможешь мне.

– Эх, ладно, сойдет за ответ. Плохо сойдет, но сойдет. Так куда мы идем?

– А я не сказала? Ко мне на работу. Моя смена уже началась!

– А вот это точно не ответ.

Ханна взяла Айзека за плащ и дернула посильнее, давая понять, что спешит, и Айзек должен спешить вместе с ней. Ускорив шаг, они преодолели с десяток домов, пока не добрались до низкого, разукрашенного здания. Цвета были хоть и выцветшие, и отсыревшие, но было видно, что пару сотен лет назад люди, все-таки, постарались. Здание плотно стояло к другим, что были на пару этажей выше, и выглядело так, словно его пытаются задавить. Лишь привыкнув к обстановке, юноша начал замечать, что абсолютно все здания стоят косо. То ли покосились от времени, то ли изначально так были построены, но среди тех, что он видел – не было новых. Все они были ветеранами, появившимися настолько давно, что и угадать сложно, насколько.

Деревянная дверь на крыльце из пары ступеней открылась и Айзек с Ханной зашли в двухэтажное здание. Ни вывесок, ни названия на нем не было, и Айзеку оставалось лишь гадать, что же там. Миновав спящего за столом у входа мужчину, покрытого сединой, ребята прошли внутрь, прошли по коридорам, пару раз повернули и оказались в раздевалке. Ханна скинула с себя куртку, под которой красовалась белая майка, оголяя ее светлые плечи. Сняла теплые ботинки, сменив их на легкие тапочки, и посмотрела на краснеющего Айзека.

– Что стоишь? Снимай давай грязноту свою, а то вспотеешь. – абсолютно не понимая отчего раскраснелся Айзек, сказала Ханна и продолжила приготовления. – Я покажу, где умывальник, но ты особо не шатайся тут. Как смена закончится – пойдем куда-нибудь.

– Зачем я тут? Я мог остаться и снаружи, – без сил оторвать взгляд от Ханны говорил Айзек.

– Потому что ты потеряешься!

Парень пожал плечами, словно соглашаясь с высказыванием, и начал снимать с себя верхнюю одежду, кинув рюкзак в сторону. Он аккуратно сложил плащ и куртку в шкафчик, что принадлежал Ханне. Туда же положил шарф, шапку и свою маску, что всю дорогу была на его лбу и собирала сажу, витавшую в воздухе. Проверив содержимое своего рюкзака, сунул туда и его.

– Вот это все тоже убирай, а то напугаешь мне их! – Ханна ткнула пальцем на ножи и пистолет.

Хоть Айзек и сильно задавался вопросом, кого это он напугает, но расспрашивать не решил. Просто пошел за девушкой, что вела его к умывальнику. Приспособление для умывания оказалось хитрее, чем думал парень. Вместо ведерка с водой, висевшего над тазиком или снегом, перед ним предстала настоящая раковина, с причудливой трубой над ней. Ханна повернула два вентиля, заметив явное недоумение в глазах парня, и проверила воду.

– Наслаждайся, пустынный человек.

Айзек поднес руки к воде и удивился. Она была теплая. Теплую воду со стариком они готовили лишь в дни, когда пора было мыться, а тут она лилась по одной только прихоти. Сделав вид, что совсем не удивился этому, парень принялся отмывать лицо. Иногда поглядывая в зеркало, висевшее напротив него на стене. Сажа смылась быстро, а вот кровь предательски оставалась на лице, вцепившись в кожу. Бросив нежные поглаживания теплой водой, Айзек принялся ногтями скоблить лицо, отрывая засохшие красные кусочки, что торчали из носа и щетины, появившейся за несколько дней пути. Готово.

Айзек разглядывал свое лицо в зеркале, невероятно тонкой работы. Все, что были в Повале, явно искажали изображение, но это зеркало было четким и ровным, и даже покачав в нем головой, Айзек не заметил ни одного искривления. Заметил лишь то, что его нос очень сильно опух и покраснел, а на маленькой горбинке красовалась небольшая рваная рана. Это было для него удивительным, ведь зверье, с которым он встречался в своей жизни – никогда не целилось в лицо. В шею – да, но не в лицо, и это, будет его первым шрамом, оставленным другими людьми.

– Уснул что ли? Или пригрелся? Давай, пойдем! – Ханна дернула Айзека за рукав его кофты, не давая вытереть лишнюю воду с лица, и потащила за собой. Айзек успел лишь пару раз провести свободным рукавом по лицу, чтобы глаза быстрее освободились от влаги.

Открыв небольшую легкую дверь, Ханна завела Айзека в просторную комнату, сочетавшей в себе так много крайностей. Тут тебе и куча маленьких столиков, и целая кухня в углу, а через проем в другую комнату просматривались двухъярусные кровати. Везде были разбросаны цветные игрушки, разной степени изношенности, а стены украшены рисунками и яркими картинками. Яркий, синеватый, свет из заледеневших окон падал в комнату, перемешиваясь с желтым свечением ламп. Пахло едой и было невероятно тепло, настолько, что Айзек мысленно начал сравнивать это место со своим домом. Посреди комнаты лежал толстый ковер, красного цвета, а на ковре сидели дети, пристально разглядывая Айзека.

– Дети, знакомьтесь, это дядя Айзек. Он приехал из далекой страны и хочет поведать вам о том, как живут люди за пределами нашего с вами чудесного города! – весело и задорно произнесла Ханна, отчего у Айзека даже отвисла челюсть.

Он впервые видел детей так близко, не осознавая, что когда-то был таким же. В этот момент, он боялся их даже больше, чем любого зверя в пустошах. Засадное чудовище сейчас испугало бы его не так сильно. Дети подпрыгнули и облепили юношу, крича ему приветствия. Их было много, да так, что при их постоянном мельтешении Айзек не мог их даже сосчитать. Они радостно прыгали вокруг недоумевающего и испуганного парня, но стоило только Ханне скомандовать, как они мирно уселись полукругом на ковер и затихли.

– Дядя Айзек, а про что вы нам расскажете? – спросил мальчик, сидевший в самом центре. Айзек подумал, что это вожак выводка и не стал с ним препираться. Лишь ушел в свои мысли, пытаясь осмыслить то, что происходит. Ханна принесла стул и поставила позади Айзека, после чего надавила на его плечо, и ошарашенный юноша сел на стул, сам того не понимая.

– Айзек, извини меня за это. Я, просто, хочу, чтобы эти дети услышали и увидели что-то интересное. Что-то помимо этого грязного города. – прошептала девушка на ухо Айзеку, отчего его ход мыслей резко поменялся, и он вновь покраснел.

Айзек потер ладони, разглядывая ребят. Всем им было не больше шести – восьми лет, разные волосы, разный цвет глаз, разный оттенок кожи. Все они были разными. Девочки и мальчики смотрели с нетерпением, в то время, пока Айзек пытался вспомнить хоть одну историю, в которой не было крови. Хотя бы его крови. Почесав подбородок и приложив холодные пальцы к опухшему носу, он еле заметно кивнул.

– Я расскажу вам о тех местах, в которых я живу. Живу я очень далеко отсюда, в месте, где нет ни одного высокого дома, а бескрайнее синее небо огромным куполом висит над головой.

– Что такое купол? – поднял руку один из детей.

– Это полусфера, что обычно накрывает что-либо.

– О, Боги, Айзек, – отвлеклась от готовки Ханна. – будь проще, они же дети!

Айзек вновь задумался, а потом продолжил свой рассказ. Он рассказывал про то, как он жил со своим наставником в пещере, что располагалась на длинном горном хребте. Рассказывал о бескрайних полях, по которым гуляет, гонимый ветрами, снег. О небе, таком высоком и бескрайнем. Потом бесконечно долго рассказывал обо всех животных, что видел в этом мире. Дети слушали его не прерывая. Иногда просили зарисовать описанное, ведь их фантазия была неспособна нарисовать то, что рассказывал юноша. Тогда Айзек брал мелок и рисовал на черной доске, висящей на стене то, о чем говорил, пытаясь дополнять свой рассказ картинками.

Он рассказывал так много и долго, что в горле запершило. Никогда в жизни он так много не говорил, а его так усердно не слушали. Рассказывал про зверей, что еле видны, без глаз древних. Рассказывал про технику, что использовал в своем ремесле. Даже сбегал до своей куртки, достав перо колорофауна, что таскал с собой уже очень давно, и дал его детям, отчего они были в невероятном восторге. Рассказал про засадных чудовищ, и что даже победил одного такого, умолчав о куче крови и страхе, что испытал тогда. Несколько часов, не переставая говорил Айзек, пока все вместе они не уселись есть.

– Айзек, а что самое необычное ты встречал? – спросила маленькая девочка, подгибая под себя ноги и покачиваясь на стуле.

– Необычное, говоришь… Что ж. Было одно. Я был еще маленьким, прям как вы, – произнес Айзек, отчего дети тут же нахмурились и собирались, было начать спорить с парнем на тему своего возраста, но тот помахал пальцем, явно давая понять, что если сейчас отвлечется, то потеряет нить истории, которую с трудом вспомнил и достал из самой глубины головы. – Мы ставили палатку в большом поле, и, как водится, разгребали рыхлый снег, чтобы развести костер. Я тогда переусердствовал и докопался до льда, что странно, ведь это поле точно не было водоемом. Лед был грязный, вперемежку с землей, вмерзшей в него. Так вот, как только я начал складывать тонкие ветки, чтобы быстрее развести огонь – заметил в замерзшей грязи, или льду, так и не понял, что это было, очертания странной формы. Это был замерзший зверек. Он был не больше человеческой головы. Да что там человеческой, тогда я сравнивал со своей, так что не больше вашей. – Дети начали трогать головы друг друга, пытаясь понять размеры существа, о котором говорил Айзек. – Мощные задние лапы занимали половину всего тела зверя, а передние были нужны лишь для опоры, гладкая голова с торчащими по бокам глазами. На этой штуке не видно было ни шерсти, ни зубов, ни когтей, то есть: смотрелась она совсем безобидно. Старик увидел, что я разгадываю что-то странное, и подошел поближе. Он назвал эту штуку «прыгалем». Говорил, что они не умирают от холода, и что стоит ему оттаять, как он снова оживет, но опережая мой вопрос, сказал, что нужно оставить прыгаля тут, чтобы он ждал прихода теплых времен и продолжил свою жизнь тогда же, когда продолжит ее и весь мир. Я тогда не понимал этой фразы, хотя и сейчас представляю, как эта маленькая штука прыгала и резвилась в теплом мире, среди травы и воды, а по земле вместо нас ходили древние люди. И вот она подождала, уснув на долгие сотни лет, и застанет уже наших потомков, людей новых. Пережив всех, кто существовал на нашей земле. Так вот не об этом история. Я был маленький и слушать старика, который не разрешал мне веселиться и играть с разного рода вещами, не хотел. Я выковырял своим ножном прыгаля из земли и положил в рюкзак. Это было очень странное решение.

– Зверек ожил? – хором спросили дети.

– Да и это было очень странно. Спустя пару дней мы вернулись домой, и я скинул сумку, совсем забыв про прыгаля. Мы разложили и разделали мясо, что добыли во время вылазки. Почистили инструмент и даже развешали сушиться одежду. Так вот я точно помню, что не было прыгаля, когда я вешал куртку и свой рюкзак, но я был таким уставшим, что даже не подумал о нем в тот момент. Закончив все свои дела, мы легли спать и уже погасили свет. В глубине темной ночи нас с Юрием разбудил сильный грохот. И ладно бы просто что-то упало, нет, слышно было, как по всей пещере летают вещи, отскакивая от шкур и деревянного пола. Кружки, ножи, ложки. Оружие и инструменты звенели громче всего. Я тогда так испугался. Сразу подумал, что в дом забрел дикий зверь или грабитель, а я вот, беззащитный лежу на кровати в одних трусах да майке. Старик вскочил и моментально включил свет. Я еще удивился, как быстро он добрался до выключателя. И стоило только свету загореться – грохот стих. На столе для разделки мяса сидел прыгаль. Сырой и живой. Он смотрел своими глазами бусинами на меня, прямо в душу, так глубоко внутрь головы. Все это подкреплялось страхом, что я испытал. Я до сих пор думаю, что эта бессмертная тварь преследует меня по пятам.

– Он напал на вас?

– Не. Старик схватил его за башку и кинул на улицу. Я видел его потом, он снова замерз, не успев отойти далеко от двери. Он до сих пор там, лежит за ящиком для снегохода. Я иногда даже поглядываю на него, не преследует ли он меня. Ох уж этот взгляд. Жуть. Старик мне, конечно, навалял, но это было не так страшно, как проснуться в ночи и увидеть эти глаза. Скользкая голова, без шерсти, и торчавшие черные шарики – глаза. Бррр… страшно.

– Ребята. Обед. Садитесь по своим местам! – сказала Ханна, закончив расставлять тарелки. – А ты, Айзек, садись вот сюда. Рядом с Брауном и Эльзой.

Сидя за маленьким столом, на маленьком стульчике перед тарелкой горячей похлебки, Айзек понял, что сильно выдохся. Его длинный рассказ отнял так много сил, словно целый переход через поле до Повала от собственного дома. Осознав, что рассказал так много о своей жизни, юноша невольно задумался о том, как там его старик, выздоровел ли, ведь от всего удивительно и необычного, что было встречено на столь коротком пути, парень совсем забывал вспоминать о доме, сосредоточившись на том, что видит.

Он думал о доме ровно до тех пор, пока не взял в руки ложку и не черпнул суп. Вкусно. С каждым новым человеком еда становилась все вкуснее и вкуснее. Сначала еда Марии из Повала. Потом Берси с его кулинарным талантом, который он губит, работая на конвой. А теперь Ханна, что каждый день готовит для этих детей. Так много овощей в супе и так мало мяса, которое было основным рационом Айзека. Удивительно, но получилось очень наваристо и ароматно. Всю трапезу молодой охотник только и думал о том, что пора бы и ему научиться так вкусно готовить, а то старик скоро совсем ослабнет, и нужно будет баловать его, хоть иногда.

Дети доели, и уже начали баловаться, и кричать Айзеку о том, что они хотят продолжения его рассказов, и желательно, с картинками. Ханна хлопнула в ладоши, и дети с грустным лицом направились в комнату с кроватями, явно не желая прерывать ход истории от гостя.

– Хоть они и не любят дневной сон, но уж очень послушные, – оправдывала раздосадованных детей Ханна, собирая грязную посуду.

– Дядя Айзек, а сколько вам лет? Мне вот столько! – ребенок, одернувший Айзека за рукав, неуклюже показал шесть пальцев.

– Шесть, значит. А мне вот столько! – весело ответил Айзек, два раза растопырив обе ладони. – Это двадцать. Ну или около того.

– Ого. А у Ханны на два пальца больше.

– Что это такое? А, ну-ка быстро в кровать! Нельзя рассказывать всем про возраст девушки! – явно наигранно ругалась Ханна.

Все дети до единого ушли в комнату и разлеглись по своим маленьким кроватям. Айзек и Ханна остались вдвоем, и выглядели очень уставшими, но оба улыбались. Видеть столько детей для Айзека было странным, но в этом месте он почувствовал некую доброту, которой не ощущал за пределами этого здания. Серый и грязный город внутри оказался чутка лучше, хотя, быть может, это единичный случай. Ханна намывала тарелки и мычала мелодию себе под нос, но как только закончила, то налила суп себе и села перед Айзеком, прихватив кружку холодной воды.

– Так вот зачем ты меня сюда привела, – ухмылялся парень, наблюдая, как Ханна набивает рот супом, пока дети не видят.

– И ни на фекунду не рафкаиваюфь! – сквозь еду отвечала девушка. – Ты первый человек, который принес им улыбки. Они даже не уснули от твоих историй. Это удивительно.

– Что это вообще за место. Это твои дети?

Ханна чуть не брызнула суп обратно в тарелку и сильно покраснела. – С ума сошел? Конечно, это не мои дети. У вас что, нет домов дневного содержания?

– Нет. Там, где я живу нет детей. Я был последним.

– Печально это, – вытерла губы девушка. – Быть последним.

– То есть это дети людей, что не могут сидеть с ними целый день? И это твоя работа? Работа девушки, что еще сутра сидела вместе с преступниками в камере?

– Сказал парень, выдавший такую интересную историю, хотя тоже с утра сидел с преступниками в камере.

– И то верно.

Ребята долго смеялись над абсурдностью ситуации, подшучивая друг над другом. Айзек впервые в жизни почувствовал странное тепло в груди. То ли это было от уюта в этом месте, то ли оттого, что впервые встретил девушку, своего возраста, с которой он мог поговорить на равных. Ханна отправилась прибираться в помещении, а Айзек принялся разглядывать детские игрушки, подмечая, что у самого таких никогда не было. Тут и цветные кубики с буквами, и металлический конструктор, из которого дети собирали разные штуковины, похожие то ли на дом, то ли на машину. Ханна во время работы была не сильно настроена на разговор, поэтому попросила Айзека подождать, пока все дети не разойдутся по домам и ее работа не будет закончена, уповая на то, что завтра она целый день свободна и сможет показать Айзеку местные красоты, называя их так с некоторой иронией.

День пролетел незаметно. Дети проснулись и снова уговорили Айзека рассказать про тот мир, в котором он жил. И стоило только истории дойти до Пан Оптикума, как Айзек затих и повернул повествование в другое русло, сразу перейдя к удивительному путешествию с караваном. Рассказ длился долго, и время от времени начали заходить родители, забирая своих детей, которые всеми силами пытались остаться и дослушать рассказ Айзека. Некоторые взрослые останавливались и тоже слушали парня, улыбаясь оттого, что впервые за долгое время услышали что-то необычное, иногда задавая вопросы. За окном смеркалось и свет в комнате сменился на желтый, искусственный.

– Ну вот и все, Атли был последним, но ты продолжай, мне тоже интересно.

– Да брось, не так уж это и интересно. – Айзек устало выдохнул, сев на маленький стульчик. – И так, куда мы пойдем дальше? Или у вас не принято бродить по ночам?

– Подозреваю, что идти тебе некуда. Не хочу показаться странной, и не подумай, что я со всеми так поступаю, но можешь заночевать у меня. Комната хоть и небольшая, но спальное место тебе организую. Обычно там ночует только моя сестра, и то, когда поругается с матерью.

– У тебя есть мать?

– И сестра, представляешь! – с легкой издевкой ответила Ханна.

Забрав все свои вещи и накинув плащ лишь на одно плечо, Айзек придавил его лямкой рюкзака, и они вместе с Ханной устало пошли в сторону ее дома, пройдя мимо пары лавок и купив немного готовой еды. В Ред Вотер люди расплачивались стальными жетонами с гравировкой в виде морского животного с одной стороны и пламени с другой. Жетоны отличались по номиналу, и указано это было в центре штампованного огня. Айзек подметил это сразу, ведь в его родных местах процветал лишь бартер, а монеты, которые он видел, были старыми и принадлежали городу Востоку. Тут было иначе. Люди давали монетку, а взамен получали овощи, мясо, или готовую еду. Мяса, кстати, было мало. Айзек обратил на это внимание еще во время обеда. «Неужели тут нет охотников?», думал он, но стоило спросить Ханну, как она рассказала, что даже зверей тут выращивают в специальных ангарах, и в охоте нет такой большой нужды. Животного мяса, действительно было мало, но вот овощей и травы – навалом. Лавки ломились от потата, луковиц разных кореньев, даже белый порошок, из которого делают лепешки, продавался отдельно.

Ханна долго стояла перед прилавком, что был ярко освещен в сумерках вечера, и выбирала еду. Кивнув, она ткнула пальцем и здоровенный мужик, стоящий в своем ларьке в одной лишь футболке, ловким движением черпнул что-то длинное и скользкое и кинул в коробочку. Ханна дала ему две маленьким монетки и снова кивнула в знак благодарности. Айзек по инерции кивнул продавцу следом.

– Ханна, какого это: жить тут?

– А какого жить там, где ты живешь? – Ханна обернулась к Айзеку, не сбавляя ход и мило улыбнулась. – Можешь не отвечать. Ты скажешь «не знаю», потому что тебе не с чем сравнить. Большее на что ты способен, это сказать: «нормально». Это был странный вопрос, согласен?

– Да, только сейчас это понял. Тогда так: давно ты работаешь с детьми?

– Лет с пятнадцати, как появилась нужда в деньгах. Мать не могла тянуть нас с сестрой, поэтому я ушла. Недалеко, но ушла. И вот пришла сюда, – Ханна вытянула руку вперед. – Вот мой дом. Не весь, конечно.

Зайдя в маленькую комнату на третьем этаже здания, что стояло в ряду таких же, совсем неотличимых друг от друга домов, Ханна включила свет, и перед глазами Айзека предстала самая настоящая девчачья комната. Увешанная картинками и цветными ткаными тряпками, на которых красовались невиданные звери и цветы. Цветы тут тоже были, но пластиковые, живых в этом мире больше не было, от них остались лишь рассказы. Маленькая комната, с одним окном и деревянной кроватью в углу у столика. Тонкий, прохудившийся ковер, лежал на полу, поверх деревянных мозаик паркета, что поскрипывали при каждом шаге. Свет тускло мерцал, потому что другие жильцы дома тоже его использовали и электричества хватало на всех с трудом. Окно сейчас не давало света, да и, само по себе, было завешано шторой, через которую еле проблескивали очертания других окон, что были видны, напротив. Комната имела лишь одно дополнительное помещение, в котором располагался туалет и поддон с трубой, в котором, как выяснилось, можно даже помыться, хоть и не сейчас, а с утра, когда в дома гонят теплую воду. Айзек, конечно, мог помыться и холодной, но после того чуда с раковиной в здании с детьми, он даже не рассматривал такой вариант. Ханна выдвинула столик и положила на него бумажную коробочку с готовой едой.

– Я угощаю. Ты сильно помог мне сегодня, – она разворачивала еду, после чего достала две кружки и налила воды из-под крана, которая отдавала железом и была мутной, совсем не такой, как талый снег, который всю жизнь использовал Айзек. Сам же парень вновь ощущал себя не комфортно оттого, что находился с девушкой наедине, да еще и в такой тесной комнате.

Только сейчас, когда она смогла переодеться в домашнюю одежду, он смог ее разглядеть. Маленькая, стройная, с прямыми светлыми волосами она была самым настоящим контрастом для измазанного сажей города. Короткий чуть вздернутый нос, аккуратные линии лица и острый подбородок. Еле заметная россыпь веснушек на лице казались чем-то необычным, чем-то с чем парень никогда в жизни не сталкивался. Худые плечи и тонкие руки были на удивление сильными, об этом Айзек вспоминал, перебирая те моменты, когда она его касалась. Глядя на Ханну, юноше становилось жарко, но ничего, кроме теплой кофты, у него с собой не было, и он прел в ней, пока Ханна это не заметила и не предложила ему одну из своих футболок, которые были невероятно большого для нее размера. Держа одну такую футболку в руках, Айзек думал о том, что вполне возможно, у Ханны уже есть друг, с которым она проводит время, и который оставляет тут свои вещи. Айзек повернулся спиной и снял кофту.

– Охренеть, сколько же на тебе шрамов! Надо было это детям показать, они любят такое! – закрыв от удивления рот рукой, чуть ли не взвизгнула девушка, но стоило Айзеку повернуться к ней лицом, как ее взгляд моментально изменился, и вместе с этим поменялось ее отношение. Взгляд стал, словно серьезнее и девушка достала бутылку мутной воды, что хранила в своем шкафу под горой одежды. Она вылила из кружек воду и налила туда жидкость. Айзек принюхался к ней и понял, что это сродни той настойки, которой напоили его старики. Он отлично помнил свое поведение, и было пытался отказаться, но Ханна со всей своей серьезностью настояла, не оставив парню выбора. Он глотнул, поморщился и закусил лапшой, что лежала в коробочке, перемешанная с овощами. Тепло растеклось по всему телу, и парню стало еще жарче, чем было. В этот раз он не планировал налегать на настойку, рассчитывая сохранить холодный ум.

– Может, и ты расскажешь о себе, а, Ханна? Я, вроде все про себя уже рассказал, – смущенно спросил юноша, про себя подметив, что ее поведение резко поменялось?

– Нет, Айзек. Не все. Самое интересное ты пропустил. И, честно говоря, это мне кажется намного интереснее того, что ты рассказывал ребятишкам. Где твой шрам от камеры, и почему ты приехал сюда? Этого ты не рассказал! – Ханна опрокинула содержимое стакана в рот и уставилась на Айзека. Она смотрела хищным, полным любопытством взглядом и Айзек понял, что деваться ему некуда.

– Есть такое место, оно называется «Пан Оптикум», там тепло, и по заверениям местных, именно так живут те древние, о которых кричат ваши безумцы… – Айзек начал рассказ издалека, рассказал про город, про отношение к нему, о том, как он устроен и про невероятно высокую стену, что окружает гигантскую территорию. Выпив еще чуть-чуть, он смог рассказать и о том, как побывал в пределах горного хребта, что защищает город, и том, что видел там. О людях, которых выгоняли на улицу, лишь потому, что они смогли произвести на свет себе подобных без помощи машин. Рассказывал о том, как он ненавидит всех внутри железного кольца из стен. Как презирает людей, что, не пачкая своих рук, обманом выгоняют своих товарищей на мороз. Даже показал накидку, что забрал с трупов около того города, что некогда держали в руках замерзающего младенца, после чего вновь задрал футболку, будучи уже изрядно пьяным, и сказал. – Я был тем младенцем, рожденным внутри этого проклятого города. И я ищу тех, кто поможет спасти остальных таких детей!

Айзек пристально глядел в лицо девушке, побледневшей от услышанного. Он ждал ответа, которого все не следовало, ждал ее реакции на услышанное, с каждой секундой понимая, что лишь напугал ее. Она смотрела на него, на его живот, после чего подобралась ближе и положила руку туда, где должен быть шрам от искусственной матери. После чего вновь налила в свою кружку мутную жидкость и одним движением выпила все, что там было. Несколько минут она сидела молча, переваривая услышанное.

– Айзек, тут сотни лет не было людей, рожденных естественным путем. Да и тех что были, по рассказам старших поколений отправляли на исследования, пытались ассимилировать. Это же чистая случайность. Один случай на миллион. И вот он ты, – девушка вытерла проступивший на шее пот. – Живой, живорожденный, сидишь тут и рассказываешь о себе так просто, словно и нет ничего этого. А что если безумец прав, и ты реально потомок древних богов, что укрылись в теплых краях?

– Да бред это все! Если бы там жили боги, они бы так не поступили, зачем им выгонять себе подобных. Да и вообще, – настойчиво придвинулся к столу Айзек и уставился на девушку. – свою часть договоренности я выполнил. Расскажи о себе. Желательно все.

– Ладно, ладно, – Ханна уже, явно, была пьяна. – Последний вопрос. У тебя есть какие-нибудь необычные способности?

Айзек ударил себя ладонью по лбу и зажмурился, громко смеясь. Это был самый идиотский вопрос, который он слышал уже во второй раз. Не было у него никаких способностей, и он знал это, и знал, что это было очевидно. Но Ханна все-таки это спросила, и Айзеку пришлось помотать головой, показывая, что этот вопрос был действительно абсурдным. Чем больше Айзек пил, тем веселее ему становилось, тем меньше болели нос и рука, и тем больше он хотел узнать Ханну.

Та, что хочет увидеть мир

– Я родилась, как и все здесь – в мешке искусственной матери. Мои отец и мать работали на верфи, что добывала морских животных, а потом перерабатывала их на мясо и топливо. До трех лет я была единственным ребенком, но потом родители смогли оплатить еще одного. Мать и отец были не самыми богатыми людьми. Обычными. Так у меня появилась моя младшая сестренка.

Пока она была маленькой – мать сидела с нами, а отец работал за двоих, не появляясь дома по несколько дней. Для него это было трудно, ведь тянуть еще и второго ребенка оказалось сложнее. Я помню те редкие дни, когда он гулял со мной маленькой. Отчетливо помню, как мы гуляли по рабочей зоне, когда он брал меня показать места, где трудится. Не самое приятное зрелище для маленькой девочки. Неизгладимое впечатление оставили залитые кровью и измазанные сажей порты. Разбитый лед сменял сам себя, но красная краска все никак не могла сойти с него. Животных убивали в воде, после чего кранами поднимали вверх на конвейер. Их смерть несла людям еду и тепло. Мне было их очень жалко. Громадные туши со вскрытыми животами, они, казалось, были больше самих зданий, что стояли у берега. И все мертвые. Пустые безжизненные глаза, огромные длинные, сложенные как расческа для волос, зубы. Они были удивительными, но мертвыми.

Я всегда хотела посмотреть на живого, резвящегося под толщей льда морского зверя. Но их можно было увидеть лишь на разделочной площадке, – рассказывала, покрасневшая от алкоголя Ханна, сидя за маленьким столиком напротив Айзека. Она изредка подливала мутную жидкость в стаканы, пытаясь не упускать это ощущение опьянения, но, кажется, лишь погружалась в пучины беспамятства. – А потом отец умер. И мать осталась одна. Мне было десять, а сестре семь. Благо детей любят эксплуатировать, как дешевую рабочую силу, и я начала помогать матери. Она вернулась на вервь, на которой погиб отец, а я начала работать в теплице. Выдергивала сорную траву, удобряла то, что выращивали там, иногда собирала урожай. Это был тяжелый и кропотливый труд. Чтоб ты понимал: сотня таких комнат, как эта, и это лишь часть теплицы, и за всем этим надо было следить. Я до сих пор ненавижу эту работу! Растить эти чертовы овощи. Смотреть за ними. Носить тяжеленую воду, чтобы полить. Многие дети играют со сверстниками, веселятся, учатся. А я работала… Иногда мне кажется, что я пропустила свое детство, и сразу стала взрослой. Оборачиваясь назад мне становится грустно и одиноко. Ты, как никто другой должен меня понять, ты ведь тоже был один.

– Я был не один, со мной всегда был старик, – Айзек сидел уже изрядно пьяный, пытаясь сконцентрировать, ведь он так хотел послушать ее историю.

– Да нет, ты не понял! – Ханна покачивала стакан, гоняя жидкость от стенки к стенке. – Вот у тебя друзья есть? Нету. Ты же один. Вот ты, именно в таком исполнении, в своем собственном поколении, ты в своих родных местах один! Ты не играл с другими детьми, не развивался вместе с ними. Не заводил друзей, что будут с тобой до конца жизни. Вот и я так же. Сижу здесь, каждый долбанный день, совсем одна, и даже короткие, недолгие отношения с другими людьми быстро проходят. Я и рассказываю-то тебе это, только потому, что знаю, что скоро ты уйдешь, а я вновь останусь тут. Я и пью то, потому что мне трудно общаться с людьми, будучи трезвой. А тут еще и ты со своей историей, своей необычностью и индивидуальность. Даешь мне жалкую надежду, что наша встреча неслучайна.

– Но ведь все встречи неслучайны…

– О, Боги! Да ты опять меня не понял. Вот об этом я тебе говорю! Мы не росли вместе, видели разные места и людей. Мы даже мыслим по-разному. Ты, наивная душа, без зазрения совести, не думая, вывалил свою проблему первым встречным, пусть и представителям закона. Я бы так никогда не поступила, ведь я знаю, что тут всем на всех плевать. Но только не тебе. Ты же у нас спаситель. Отправился в такой путь, чтобы спасти людей, которых ты даже знать не знаешь! – нахмурилась Ханна. Айзек было хотел возразить, но не успел, и девушка вновь продолжила свой монолог. – Ты и так жил, рискуя жизнью, а теперь рискуешь ей еще больше, без страха пересекая пустыню, попадая в переделки, а что дальше то будет – вообще неясно! Я успела подумать над всем, что ты мне рассказал. Мне страшно. Ты для меня как дикий зверь, которого я никогда не видела. Стремишься куда-то далеко. Среди всех людей, что я встречала – ты один к чему-то стремишься. А не пытаешься выжить.

– Ханна… – не успел парень договорить, как девушка резко встала и подошла к нему, потянув вверх за вытянутый рукав футболки, отчего тот стал, вновь оказавшись на голову выше хрупкой девушки.

– Вот тебе новый опыт Айзек, пусть хоть кто-то становится опытнее… – Ханна обняла Айзека, сомкнув руки за его спиной, и прижалась лицом к его плечу. – Тебя ведь никогда не обнимала девушка?

Айзек стоял, пошатываясь от выпитого, но находился в здравом рассудке. Внутри него кипела кровь, и казалось, что каждый выдох обжигает губы и нос. Сердце колотилось, как бешеное, и парень боялся, что девушка это почувствует, но она внезапно прижалась к нему еще сильнее и он обратил внимание, что в ее груди бьется такое же сильное и резвое сердце. От этого факта, буквально на секунду, но ему стало легче. Он словно забывал, что она такой же простой человек, как и он, списывая ее необычность на то, что она совсем из других мест, и с абсолютно другими взглядами на жизнь.

– Ханна, это не честно, ты опять говорила только обо мне… – в этот момент девушка аккуратно взяла руки Айзека и завела их за свою спину, словно пыталась утонуть в объятиях, что так неуклюже давал ей парень.

– Меня зовут Ханна Хакало, я дочь Илмы Хакало и Микана Хакало. Мне двадцать два. Я работаю с детьми уже больше пяти лет и получаю счастье, понимая, что даю, хоть иногда, им другой взгляд на жизнь, показывая чудиков вроде тебя. Я мечтаю увидеть мир, и посмотреть на все необычное, что в нем есть. Вроде все.

Айзек, краснея от ситуации, в которой оказался, не нашел ничего лучше, чем подхватить инициативу девушки. – Меня зовут Исаак, по наречию моего наставника. Я был воспитан Юрием, если не ошибаюсь, Орловым, и всю свою жизнь охотился и добывал живность, чтобы прожить подольше, не умерев с голоду. Я, как и ты мало видел в жизни. Я мечтаю помочь людям, правда, уже не понимаю каким. Наверное, теперь – всем.

– Плохо у тебя получилось… – девушка прижалась к его груди еще сильнее, так что ее слова теперь были еле различимы. – Я надеюсь, что ты моя счастливая монетка. Когда-нибудь покажи мне мир, или хотя бы часть него.

– Угу, – не разобрав и половины, ответил парень, вновь впадая в опьянение. Для него быть пьяным было так же ново и удивительно, как и попасть в этот город. И пусть теперь, в состоянии невероятной легкости он ему не казался таким злым, он все еще думал о том, как исполнить задуманное. Даже пара спасенных жизней – это огромный успех.

Так они простояли пару минут, и все это время Айзек думал о том, какое же у Ханны горячее дыхание, ощущая его свои левым плечом. С его телом творились невероятные метаморфозы, он никогда не чувствовал себя таким живым и счастливым, мозг получал раскаленную кровь, полностью отключая ощущение жестокой реальности, словно вся та боль, которую он испытал за жизнь, сейчас сгорала в его собственном пламени, очищая молодую, неокрепшую душу от зла и обиды. Он стоял и думал о том, что делают люди дальше, и вспоминая скупые и грубые лекции старика – ему становилось не по себе. Он одновременно находился между двух состояний: предвкушения и испуга. Айзек стоял и думал, что, действительно, впервые в жизни обнимает девушку. И о том, что только что, вроде, даже согласился показать ей мир, хотя полного отчета в своем обещании он себе не отдавал.

– Айзек. Пойдем спать. Завтра я покажу тебе город, – Ханна отлипла от парня и неуклюже сдвинув столик, освободила место для человека на полу. Кружки, что упали со стола, расплескали капли мутной жидкости, моментально впитавшиеся в ковер. Девушка посмотрела на это безобразие и безразлично махнула рукой, доставая из шкафа второй комплект спальных принадлежностей. – Спать будешь тут.

Ханна расстелила спальное место, положив матрац у противоположной от ее кровати стены, так что ноги бы перегораживали вход в душевую. Девушка окинула взглядом комнату и пошла в душевую, закрыв ее изнутри, и включила воду. Айзек сел на постеленное для него место и, сгорая от внутреннего огня, начал прислушиваться к плескающейся за стенкой воде. Пьяный, заблудившийся в неизвестном городе, парень впервые ночевал в таком странном доме, да еще и с человеком, которого впервые видит, его инстинкты притупились, и он полностью отдался на волю случая. Очень красивого и манящего случая, что заставлял его витать в облаках, которых на замерзшем и невероятно высоком небе он практически и не встречал.

Ханна вышла из душевой и села на свою кровать. Тяжелые холодные капли стекали по ее уставшему лицу. Айзек глядя на нее невольно задумался о том, что она так долго там делала. Ханна же, в свою очередь, поймала пристальный взгляд и вновь встала с кровати, немного отдышавшись. Она подошла к юноше и села перед ним, изящно подогнув ноги так, что ее колени начали поблескивать в свете тусклых ламп. Она протянула руки к лицу Айзека и положила ладони на его щеки, которые уже вовсю горели красным.

– Айзек, прости, но я не делаю этого на первом свидании, – она потянулась к его лицу своим губами, отчего Айзек, в ожидании чуда закрыл глаза. Он отчетливо ощущал через опущенные веки, как лицо девушки приближается к его лицу, и внезапно почувствовал мягки горячие губы своим лбом. – Это аванс, Айзек.

Парень глубоко вздохнул и наконец-то расслабился, невольная легкая улыбка растекалась по его лицу. Когда он открыл, глаза лицо Ханны все еще было перед ним. Она ухмылялась, глядя на довольное лицо юноши. Двое встретились взглядами и просидели так всего чуть-чуть, словно проверяя терпение друг друга. Ханна не выдержала и снисходительно покачав головой вновь протянула руки к щекам Айзека, поцеловав его, теперь уже в щеку. Коротки, быстрый и неуклюжий поцелуй, но его хватило, чтобы Айзек окончательно окаменел, потеряв связь с реальностью. Словно моментально трезвея он пытался отпечатать в памяти этот миг, который неизбежно ускользал от него. Парень ненавидел себя за то, что сейчас он такой пьяный, и за то, что совершенно не понимает, что делать дальше. Ханна, ощутив, что момент слабости прошел, встала и вернулась на свою кровать. Она с мягкой улыбкой пожелала Айзеку спокойной ночи и укуталась в теплое одеяло, отвернувшись к стене. Айзек щелкнул выключателем, что был у него над головой и комнату поглотила темнота, лишь чуть-чуть нарушаемая отблесками света в окне. Парень лег и отвернулся к стене, ненавидя себя за то, что не смог прочувствовать момент. Он со всей силы зажмуривал глаза, в мыслях проигрывая момент, задаваясь вопросом: «А как теперь уснуть-то вообще?». Он ворочался несколько минут, иногда поглядывая в сторону Ханны, но она совсем не подавала признаков бодрствования, пока вдруг полушепотом не начала говорить с парнем, не отворачиваясь от стены. Приглушенный шепот отражался от бетона, еле слышно доносясь до Айзека.

– Айзек, извини. Давай начнем с правильного места. Ты будешь моим другом? Надолго.

Айзек привстал над своей постелью, оперевшись на локоть, и смотрел в сторону Ханны, которая так к нему и не развернулась. Он пытался понять смысл сказанного, но, расписавшись в своем бессилии просто ответил. – Буду…

От одного этого слова ему стало легче, как будто они и вправду начали с правильной точки завязки их отношений. Она предложила ему дружбу. Парню, которому никогда такого еще не предлагали. Сотрудничество и кооперация встречались в его жизни, а вот дружбы там не было. Может, разве что, старик не попадал под категорию «коллеги», но на то он и старик.

Айзек уснул, провалившись в теплый и крепкий сон, впервые за долгое время, не испытывая дикую качку. Этот сон теперь не закончится через пару часов, после которых он выползет на холодную продуваемую крышу цистерны. Но даже провалившись в глубину ночи где-то в голове, парень разрывался между желанием выполнить свою маленькую миссию и остаться с Ханной еще хотя бы на день. Или два. Или на всю жизнь…

Солнце вовсю уже освещало комнату, когда шум воды из-за стены заставил парня открыть глаза. Он перевернулся на другой бок, пытаясь собрать в голове все, что произошло вчерашним вечером. Пока Ханна закрылась в соседней комнате, Айзек всеми силами вдавливал себя в кровать, укутавшись в одеяло. Впервые в жизни он не готов был вставать с кровати, надеясь остаться тут навсегда, сгорая от стыда за произошедшее. Молодой охотник думал о том, как сейчас смотреть в глаза Ханне и не мог придумать для себя адекватного ответа. Вода за стеной стихла, и Ханна легким движением перешагнула через ноги Айзека, выходя из душевой с обернутыми полотенцем волосами.

– Да не прикидывайся ты, вижу же, что проснулся! – девушка стояла над Айзеком, легонько толкая его ногой. – Ну, как спалось?

– Хорошо.

– Немногословен. Снова. Я вот долго уснуть не могла. Иди помойся, да пойдем прогуляемся, я же обещала тебе показать город.

От услышанного Айзек уперся лицом в подушку, осознав, что упустил шанс целых три раза. Вся эта игра казалась для него невероятно сложной, и он в ней явно проигрывал. Ничего не говоря он встал и, было направился в комнату с душем, как Ханна одернула его, сунув мягкое, пусть и небольшое, полотенце. Айзек зашел в комнату, в которой было тепло и сыро, и принялся раздеваться. Для него такое было впервые, он повернул вентиль и из крана полилась горячая как огонь вода, пощупав которую он внезапно выругался. Второй вентиль добавил холода до приемлемого уровня, и парень залез в поддон, встав под струю теплой воды. Он задернул шторку, сделанную из ткани, сродни той, из которой и его плащ. Взявшись за большой кусок мыла, он натер свои руки и голову, усиленно взбивая хилую пену. Намылил волосы, лицо, смыл с себя недельный слой пота, думая о том, что неприлично, даже надевать теперь грязную одежду, и было уже закончил мыться, как представил, что Ханна тут проделывала те же самые действия. Вновь раскрасневшись он выключил воду и вытерся маленьким полотенцем, которое оставило его практически сырым.

– А ты не переборщил с температурой воды? Вон какой красный! – подшучивала над ним девушка, которая уже успела прибрать свою комнату. Стрелки на маленьких часах, стоявшие у ее кровати показывали на цифру десять.

– Есть немного, – Айзек задумался на секунду. – Это ваша теплая вода что-то с чем-то. Домой бы такое.

– Так оставайся, каждый день будешь плескаться.

– Да не…

– Вот значит, как! – вновь нахмурилась Ханна, явно подкалывая юношу, чего тот даже не понимал. – Значит, воспользовался мной и слинять решил! Все с тобой ясно, Айзек.

– Да я не в этом смысле, я к тому, что… – парень не успел оправдаться и звонкий смех девушки наполнил комнату, давая понять, что все это была лишь шутка.

Попив странной на вкус воды из-под крана, ребята начали собираться. Айзек вновь как застывший разглядывал Ханну, которая переодевалась, даже не пряча себя. Она же, в свою очередь, пристально смотрела на Айзека, пытаясь разглядеть на нем каждую вмятину, оставленную тяжелой жизнью. Ребята запаковались в свои привычные одежды, которые полностью скрывали их истинное положение духа и закрыли за собой входную дверь, щелкнув замком.

Серый, перепачканный город, и спертый воздух давили на Айзека намного меньше, чем вчера. Сказывалось хорошее настроение, которым он готов был поделиться и с девушкой, но пока что не знал как. Улицы, полные людей, вновь окружили его, но он, словно не замечал их, глядя в спину Ханне, которая, ловко уворачиваясь, скользила между прохожими. Грустные, хмурые лица на местных теперь не сильно беспокоили Айзека, он думал лишь о том, как же ему теперь быть. Остаться ли еще ненадолго? Он прокручивал в голове сценарии того, как за время подготовки к обратному пути, уже в составе большой группы добровольцев, он будет проводить время с Ханной. Надеялся теперь, что собираться, добровольцы будут чуть-чуть подольше, но не настолько, чтобы опоздать.

– Айзек, не отставай!

– А куда мы вообще?

– Для начала нужно поесть. Так и быть, угощу тебя и сегодня. У тебя ведь нет денег? Давай пошли быстрее! – Ханна замедлилась, дождавшись Айзека, и взяла его за руку, которая была спрятана в толстую варежку, сшитую из шкур животных. Девушка с укором посмотрела на охотника. – Да сними ты ее, не так уж и холодно!

Айзек в спешке снял одну рукавицу, убрав ее в карман куртки, и взялся за маленькую ладонь Ханны. Теплая, чуть влажная ладонь девушки была настолько уютной и нежной, что в голове пролетела мысль: «Вот бы никогда ее не отпускать». В этот момент все вновь стало таким незначительным, тревога отступила на второй план, и в полном расположении духа он, словно прицеп огромного грузовика, полетел за ней, по узким улицам Ред Вотер.

Ты сам

Ханна и Айзек сидели за столиком в месте, которая она назвала «Охотничий домик». Свет тут горел даже днем и простояв очередь у длинного прилавка с готовыми, подогретыми блюдами ребята заняли места у большого окна, от которого веяло прохладой в теплое помещение. Стены в столовой были окрашены на манер дерева, создавая ощущение фальшивого уюта. Пара картин на стенах. Даже выпотрошенная и набитая опилом голова снежной собаки. Мелкие предметы интерьера пытались добавить близости к охоте. Тут тебе и винтажная винтовка, тут длинный клинок. Вот тут набитые трупы птиц восседают на ветке. Пародии капканов, висящие на стене, не имели ни пружин, ни заточки зубьев. Зачем Ханна привела Айзека сюда, оставалось загадкой.

– Что это шумит? – спросил Айзек, указывая пальцем на деревянную коробку с черной дырой-прорезью в середине.

– Это радио. Ну? Радио же! У вас нет радио?

– Нет. Нам там некого слушать.

– А мы вот слушаем объявления городские. Музыку. Даже погоду рассказывают. Странные вы там. Даже радио нет.

– Ну вот как-то так.

– Кстати, Айзек, это место похоже на то, в котором ты живешь?

– Нет.

– Совсем нет?

– Совсем.

– Жаль. Я-то уж надеялась, что угадала с интерьером. Хотя, если подумать, в твоих рассказах все было более мрачно.

Еда была не такой вкусной, с резким и непривычным запахом, совсем не такая, как готовила Ханна. Но время, что парень проводил с ней, казалось, делало в этом мире все намного лучше. И тут его осенило. Старик же тоже был счастлив, живя с семьей в Востоке. И люди, что никогда не выходят из своих городов. Они тоже счастливы. Находят себе людей, что украшают их жизнь. Берут детей. Живут и умирают. И не надо им никого спасать. Все что нужно – у них уже есть. Юрий бы тоже никогда не пришел к Повалу, будь у него семья. Жил бы счастливо, растил бы детей. Не доставлял бы сейчас хлопот Марии. И не оказался бы вовремя за хребтом Пан Оптикума.

Ход мыслей вернулся в нормальное русло, отрезвив Айзека. Он наконец-то понял чувства своего старика, и то, почему он никогда не говорил о семье. Айзек представил, как на его глазах с Ханной происходит страшное и побледнел. Он знал ее всего день, а уже боялся представить то, как они расстаются навсегда. А Юрий не представлял. Он расстался.

– Эй, ты чего? Еда невкусная? Она из морских животных! – спросила зависшего над столом Айзека Ханна.

– Да нет, просто подумал, что нужно извиниться перед своим стариком.

– Это ты как к такому пришел? – усмехнулась девушка, не отрываясь от черпания похлебки из деревянной миски.

– Дай-ка подумать, как объяснить… У старика до меня семья была, в Востоке. Жена и двое детей. Их не стало. Я узнал об этом совсем недавно, и все время с этого момента задавался вопросом: «А почему он молчал, и никогда мне о них не рассказывал?»

– А теперь понял?

– А теперь понял.

– Быстро ты уже представил меня женой. Да и дети – это какая-то спешка. Особенно при учете, что я плачу за завтрак, – подкалывала Айзека девушка, не сбавляя обороты.

– Да я не в этом смысле, – пытался извернуться раскрасневшийся вновь парень.

То время, что Айзек проводил с Ханной, было для него настолько необычным, что он и сравнить ни с чем, не мог. Сколько раз она вгоняла его в краску. При всем этом он никак не мог отыграться, словно она была с таким багажом опыта, что парню с ней и не сравниться. Это немного удручало, но Айзек пытался отложить этот вопрос на потом. Мысли вновь были направлены на людей из Пан Оптикума.

Закончив поздний завтрак, Ханна, как и обещала, отправилась с Айзеком в город, она хотела показать ему это место, которое сама же и не считала красивым. Проходя мимо зданий разных размеров, Айзек заглядывался вверх, удивляясь тому, как люди умудрялись возводить такие большие дома. Проходя мимо новых, строящихся зданий парень наблюдал, как большой техникой маленькие люди складывают бетонные плиты, обвязывают их железом, сверкают сваркой, складывая один этаж за другим. Для него это было очень познавательно, ведь в тех местах, откуда он родом стояли лишь мелкие деревянные домики.

Ханна говорила, что город растет, расширяясь в пустошь, но люди находили место и внутри, поближе к центру, засовывая очередной дом между других, создавая лабиринт из узких коридоров, по которым не мог гулять ветер. Иногда со столбов было слышно голос диктора, который рассказывал, что в город пришла очередная партия ценных металлов, из которых будут сделаны проводники и полупроводники разного номинала. Слышно было, как добыча на морском промысле за этот сезон превышала показатели предыдущего, связывая это с нерестом. Город жил, двигался, развивался. Айзек смотрел, как люди, словно мыши у корней замерзших деревьев, суетятся под высокой башней, объединившей вокруг себя кучу серых домов.

– Пришли. Вот то, что я хотела тебе показать.

Красный берег. Расколотый лед, из которого кранами поднимают водоплавающих. Больших выносили на сушу крюком, тех, что меньше – в сетях. Кровь стекала с верфи в воду, окрашивая ее так сильно, что даже лед, что нарастал, приобретал красный оттенок. Айзек стоял и смотрел, без сил оторвать взгляд. Картина, что он увидел, завораживала. Ясное голубое небо градиентом уходило не в привычный белый снег, а в красную, перепачканную сажей рваную воду. Казалось, будто это не лед взорвали, чтобы доставать ресурсы, а ранили саму землю, и она истекает кровью. Невольно в голове всплыли слова безумца, что древние воткнули свои ножи в землю.

Побродив по городу, Айзек немного обвыкся, впитывая в себя все, что видел. Подмечая разные полезные для него вещи, он обратил внимание, что город абсолютно плоский, ни холмов, ни других перепадов высот тут нет, да и дома не строят выше пяти этажей. Он хотел представить, как ветер пытается уцепиться за город, но так и не смог. Все продумано до мелочей. Одни люди тянут провода по небу, другие закапывают пластиковые трубы глубоко под землю, разогревая ее, чтобы можно было углубиться. Структура этого мира отличалась от привычной. Вот он, вроде, серый, этот Ред Вотер, но то, что происходит, то как живет и разрастается, этот город, кажется таким ярким и необычным.

– Айзек, ну как тебе?

– Удивительно!

– Да ты бредишь, тут же все серое и грязное! Как человек, что рассказывал про такой красивый мир, называет это удивительным? – недоумевала девушка, прижав к себе плечо Айзека.

– Но ведь это тоже часть мира. Какая-никакая. Ваши дома, сделанные из камня. Промысел, что красит горизонт в красный. Я же ничего подобного не видел.

– Странный же ты. Как бы ты описал это все другим людям, что такого не видели.

Айзек задумался. Изложив увиденное на свой манер, он посмотрел на Ханну. Она удивленно хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Город, который описал парень, был другим, совсем не таким, каким видела его она. Для нее серые дома были лишь серыми домами, когда Айзек видел в них настоящие произведения искусства. Девушка, что прожила всю свою жизнь тут, никогда не думала об этом, лишь изредка заглядываясь на голубое небо, что маячило между крышами.

– Эх, ты. Дураки видят мир иначе. Ладно, я обещала тебе помочь, так что пойдем к башне. Там здание местного самоуправления. Если и начинать, то оттуда.

– Так как все-таки мне добиться их расположения? В прошлый раз меня отправили в ту клетку.

– Айзек, я не зря сказала, что ты дурак. Твоя счастливая монетка – это ты сам. Понимаю, что холодно, но покажи ты свой живот – люди сразу поймут, что ты не похож на них. Многие, хоть и не причисляют себя к фанатикам, но в древних богов все-же верят.

– Да ну тебя! – парень разочарованно потер лоб. То, что он сам до этого не догадался, он списывал на спешку при его первом появлении тут.

Охранники, что сидели вы невысоком, двухэтажном здании желтого, выцветшего цвета косо посмотрели на парня, что зашел внутрь. Ханна осталась снаружи, объяснив это тем, что внутри ей делать нечего, и она будет только мешать. Представившись как следует людям, что сидели на охране входа в здании, Айзек вывалил всю свою ношу, как есть, на что должной реакции не последовало. Ничуть не удивляясь скептицизму местных, парень начал расстегивать куртку, но тут же был неправильно понят, и бравые бойцы подскочили на своих местах. Но в этот раз Айзек прочувствовал ситуацию. Этот город научил его, что прямолинейность бывает лишней. Они вспомнил слова старика про спешку и, чуть разведя руки, остановился, подождав, когда бойцы приготовятся и медленно продолжил.

Задрав кофту до груди, он показал свой живот. Те, что увидели это, переглянулись и кивнули друг другу. Они вернулись на свое место и нажали желтую кнопку на интеркоме.

– Господин Оккер, к вам посетитель. С дальнего юга. Рожденный.

Интерком похрипел, разрывая тишину, после чего разразился крепким четким голосом. – Ну так чего там ждете, ведите ко мне!

Айзека провели по длинному коридору, мимо картин, висящих на стенах, с изображениями мертвых морских животных. Мимо слепленных из камня колонн, мимо тусклых желтых ламп. Украшенный синими цветами потолок, вперемешку с тускло рыжими стенами, создавал ощущение, что над головой нет крыши. Поднявшись по старым, вытертым ступеням парень оказался перед двустворчатой, широкой дверью. Охранник постучал и открыл дверь, впуская юношу внутрь.

– Показывай! – сказал грузный мужчина, сидящей на деревянном стуле, перед большим и широким столом, заваленным голокнигами. Именно тут Айзек увидел компьютер, о котором рассказывал его старик. Неосязаемый монитор размазывал изображение с обратной стороны от пользователя, но было понятно, что на синем фоне бегают белые цифры и буквы.

Айзек вновь задрал кофту. Показав то, что он живорожденный человек, и желает принести этому городу и людям процветание.

– Что ж. Рад приветствовать тебя в нашем славном красном городе, молодой человек. Меня зовут Гарольд Оккер, я управитель, и я очень рад таким людям, как ты! –мужчина встал над столом и протянул Айзеку руку. – В каком поколении ты рожден таким образом?

– Простите. Не знаю. Моих родителей выгнали из Пан Оптикума, когда я был еще младенцем.

– Да уж. Печальная история. Хочешь найти приют в нашем маленьком городке? Как тебя зовут-то хоть?

– Я Айзек. И нет, простите, хоть Ваш город и выглядит восхитительно и необычно, но я тут, чтобы попросить Вас о помощи.

Мужчина сел на свой стул и свернул окна с цифрами, что маячили на мониторе. – Думаю это не проблема. Рассказывай. Чем больше расскажешь, тем проще мне будет представить полную картину. Ты один из немногих людей, что лестно отозвались об этом городе, считай, что ты меня уже подкупил. Мало кто видит город таким красивым, какой он есть.

– Я заметил, что местные не так его восхваляют. Попробую описать все как можно лучше, – парень подошел ближе к столу, чтобы его речь не терялась в огромной глубине комнаты, по обыкновению обвешанной разными трофеями: начиная от плавников разных морских существ, заканчивая головами диких зверей, среди которых он нашел и голову засадного чудовища. Она висела в самом центре, прямо над господином Оккером, словно говоря, что два самых сильных зверя находятся тут.

Айзек поведал историю с самого своего рождения. Упустив моменты, что не касались проблемы непосредственно. За эти несколько дней он так много рассказывал о себе, что уже, немного устал. Оккер слушал его не перебивая, изредка делая зарисовки в свой электронный блокнот. Закончив слушать Айзека, мужчина сидел неподвижно и молчал, задумавшись о происходящем. Движением, свойственным для больших людей, он достал два прозрачных стеклянных бокала и налил в них жидкость янтарного цвета. Предложив юноше, отчего тот подумал, что пить в этом городе любят, а заодно и любят спаивать приезжих. Айзек не отказался из дипломатического уважения, ведь было бы грубо не составить компанию человеку, которого, явно, задела история.

– Сегодня я обсужу эту историю с советом. Не пойми неправильно, один я не могу распоряжаться ресурсами города. Да и просто так людей-то мы не сможем забрать. Да и вообще, не докажи ты, что живорожденный, тебя бы даже не стали слушать.

– Я заметил.

– К черту, ты завтра нам будешь нужен на совете. Сегодня я, так сказать, смажу беседу. А завтра придешь ты. Еще раз все расскажешь. Мы обсудим это и подумаем, как выводить людей, – Оккер глотнул янтарную жидкость и поморщился. – Вот тебе история на одну минутку. Мои далекие предки, одни из тех, что развивали этот город, рассказывали мне, как ходили походами на Пан Оптикум. К тому моменту уже была возведена стальная стена, хотя я и представить не могу, где они взяли столько железа. Так вот. Сотни людей умерли в попытках попасть в этот город. Казалось, словно их оружие и меры защиты намного лучше наших, словно там живут эти самые древние боги. Я не религиозен, не верю в искупление грехов человеческих перед древними, но я уверен, что никто не заслуживает быть выгнанным на холод с грудным ребенком.

Мужчина грустно смотрел в свой стол. Видно было, как он нервничает оттого, что услышал. Внезапно он вышел из оцепенения и, мигом преодолев всю комнату, начал копаться в шкафу, предварительно открыв его незамысловатым ключом.

– Да где же она? – усиленно рылся среди хитрых приспособлений Оккер, после чего достал переговорное устройство с длинной антенной. – Вот! ИНТЕРКОМ! Будь рядом с этой штукой, и заряди ее дома, на всякий случай. Ты ведь где-то остановился, правильно? Я свяжусь с тобой, как закончу часть своих приготовлений!

– Ого! Огромное Вам спасибо! Я и не надеялся, что Вы вызоветесь помочь так сразу! Рассчитывал ходить сюда каждый день, пока Вы не сдадитесь!

– Тебя бы просто арестовали.

– Да, и то верно. План был плохой. Но теперь, у меня появилась надежда! Еще раз: большое Вам спасибо! – Айзек вышел за дверь, вернувшись прежним маршрутом обратно, к выходу из здания. Настоящее чувство выполненного долга подхватило его, неся на улицу, чтобы рассказать об этом Ханне. Он был рад и за людей, что готовы спасти местные жители, и за себя, что сможет побыть с Ханной еще какое-то время. Все прошло как нельзя лучше. Теперь осталось лишь придумать хороший план, как подхватывать выброшенных людей, пока они не замерзли, не привлекая особого внимания от вооруженного и защищенного города с чудовищами, что живут там. Минуя охранников, он радостно кивнул им, выйдя на улицу.

На улице было пусто. Айзек оглядывался по сторонам, явно нервничая. Ханны нигде не наблюдалось, и он пристально начал разглядывать следы на грязном снегу. В этой грязной каше нельзя было разглядеть совсем ничего, поэтому Айзек оставался на месте, надеясь, что Ханна внезапно появится из-за угла, объяснив это тем, что отлучалась по своим делам. Прошло несколько минут, но возвращения девушки не последовало, и прикинув направление ее дома, он быстро направился туда, в надежде застать Ханну на пути.

Скользя по переулкам, Айзек оглядывался по сторонам, в надежде увидеть знакомую серую куртку, как вдруг легким движение руки его затащили в узкий проем между домами, темный и совсем не освещенный голубым небом. Поддавшись знакомому потягиванию рукава, Айзек оказался за мусорными баками, в глухом переулке. Напротив него стояла Ханна, с заплаканным лицом. Ничего не говоря, она начала снимать с Айзека его верхнюю одежду, скидывая все в кучу. Шапку, шарф, его длинную куртку, даже рукавицы. Айзек опешил от скорости, с которой это происходило.

– Ханна, что ты собираешься сделать? Подожди чуть-чуть. Не здесь! – вновь все неправильно поняв Айзек чуть ли не завизжал, вновь приобретая красный цвет лица.

Девушка резким ударом ладони оставила отпечаток на его щеке. Пощечина моментально охладила пыл юноши, и он застыл с каменным лицом, словно потеряв все эмоции.

– Блядь, Айзек, ты не о том думаешь! О, Боги, да как я так облажалась? – корила себя Ханна. – Айзек, это же просто пиздец!

– Да объясни ты!

– Пиздец, пиздец, пиздец… – повторяла она, не обращая ни на что внимания.

Айзек схватил ее худые руки, которые в суете скидывали с него одежу. Ханна попыталась вырваться и продолжить, но это оказалось тщетно. Она посмотрела в его глаза, словно показывая, что чувствует вину за происходящее, но не сумев выдержать давления, уперлась лбом в горячую грудь Айзека.

– Они ищут нас. Уже должны были начать!

– Успокойся! С чего ты взяла?

– Я была там. Зашла погреться. А эти дегенераты получили сообщение. Чтобы нашли тебя, и всех, с кем ты был. И желательно убить на месте. Без шума. Айзек. Я не понимаю почему так. Что ты им сделал? Что ты им наговорил?

– То же, что и тебе, не больше!

– Тогда почему? Плевать! На! Надевай! – Ханна протянула Айзеку багровый плащ, что носили последователи культа древних.

– Где ты это взяла?

– Одолжила у твоих друзей. Считай это подарок от них.

– Ладно, наплевать! Пойдем.

Айзек накинул на себя багровый плащ и натянул на голову капюшон. Ханна собрала все его вещи, и свернув в комок, приложила его к груди. Она обхватила одежду Айзек, словно, это ее собственный ребенок, и подхватив порыв юноши уйти прочь – последовала за ним.

Петляя узкими переулками, они уходили все дальше и дальше от дома Ханны. На все ее расспросы Айзек лишь отвечал, что запутывает преследователей. И каждый раз останавливаясь отдышаться или проверить, преследуют ли их, они натыкались на порядчиков. Закованные в черную пластиковую броню, все до единого встреченные группы рыскали взглядом, пытаясь найти нарушителя, вглядываясь в каждого, кто подвернется. Айзек, уже привыкнув делать блаженное выражение лица, пытаясь сойти за фанатика, не мог поверить, что в условиях этого запутанного города можно кого-то найти. Прошло уже больше часа, а они так и не оторвались. Наоборот, казалось, что их вот-вот поймают.

– Они не идут по следу… – Айзек начал рыться в комке одежды.

– Что?

– Если бы шли по следу – догнали бы. Есть у меня одна идея! – парень терзал свои скомканные вещи, пытаясь не создавать много шуму.

– Поаккуратнее с ним, он же заплачет! – пошутила Ханна. Айзек посмотрел на нее полным недоумения взглядом. Он искренне не ожидал, что кто-то, находясь в такой ситуации, вообще может совладать с юмором. И только поняв, что девушка пытается разрядить обстановку, улыбнулся.

Айзек достал интерком, что дал ему Оккер, и повертев его перед собой, открыл заднюю крышку, достав черный прямоугольник-аккумулятор. Огоньки на интеркоме потухли, и ребята вновь продолжили путь, петляя по городу. В этот раз, где бы они ни останавливались, преследователей было не видно. Побродив кругами для перестраховки Айзек и Ханна направились домой. Теперь парень точно был уверен, что Ханна ему не соврала, но до сих пор не понимал того, во что вляпался.

Зайдя в маленькую и теплую комнату, Айзек тут же скинул глупый красный плащ и сел на кровать Ханны. Он крутил в голове слова Берси, который оказался намного проницательней, чем показалось сначала. Отчаяние вновь поглотило юношу. Он сидел и думал, что лучше бы вообще не ездил к своим родителям. Лучше бы не видел всего того, что видел. Сидел бы сейчас в своей пещере, да охотился на разную дичь. Состарился бы и умер. И к черту все эти бескрайние поля, эти чудные машины, снежные бури и красные берега. И к черту эту…

– Я за едой! – недолго думая, сказала Ханна и щелкнула дверным замком, оставив парня одного со своими мыслями.

Айзек лег на кровать и начал смотреть в белый потолок, что уже приобретал желтые оттенки заката. Теплая комната, мягкая постель. Становилось ясно, что оставаться в этом городе, он уже не сможет. Ни в городе, ни с Ханной, ни с этими чудными людьми.

– М-да… – дрожащий голос вырвался из его рта. Глаза предательски наполнялись слезами, которые он ни за что не показал бы Ханне.

С тобой хоть на край мира

Айзек с Ханной сидели в комнате, уставившись друг на друга. Гробовая тишина иногда нарушалась шумом из-за окна. Ребята смотрели друг на друга и ухмылялись. Парень уже успокоился, осмыслив ситуацию, теперь ему оставалось лишь понять настроение девушки, а дальше – решить, что делать.

– Ну ты даешь, Айзек. Тебя так кинули, а ты сидишь и лыбишься.

– Ну, знаешь, отчаяние тут тоже не сильно-то полезно. Я уже, вроде, свыкся с мыслью.

– И какой же?

– Нам надо валить!

– Нам? Да ты смеешься надо мной?

– А что? Сама же хотела мир посмотреть! Вот и посмотришь.

– Айзек, я не думаю, что смогу вот так просто…

– Да я все понимаю.

– Нет, Айзек, ты выслушай! Я не могу бросить родных, работу, детей. Я не готова, у меня и одежды-то такой нет. Даже маску, как у тебя, я вряд ли найду в этом городе.

– Ханна…

– Это опасно, я не умею ничего, о чем ты рассказывал, и выдыхаюсь, пройди пару шагов…

– Ханна! – прикрикнул парень. – Я же сказал, что все понимаю. Я и сам не знаю, зачем это предложил. Просто хотел попробовать. Ну мало ли…

– Не умеешь ты прощупывать почву, Айзек. Ох, как не умеешь. Ты сейчас, считай, по тонкому льду ходишь! Айзек, я хочу. Но не могу.

– Да понял я, понял. Но и ты пойми – мне, в любом случае, нужно уйти. Вдруг эта штука все еще следит за нами? – Айзек потряс коробочку-интерком.

– Ты че, ее не выкинул? С ума сошел? Выбрось ее, живо!

– Нет. Она мне может пригодиться!

– Да ты издеваешься!

– Да нет.

Айзек встал и начал проверять содержимое рюкзака. Все было на месте, он так ничего из него и не доставал, словно и не было нужды. Для вылазки не хватало главного – палатки. Возможность отдыха теперь кажется сомнительной. Парень накидал в рюкзак готовой еды, что щедро предоставила ему Ханна, налил во флягу воды из-под крана, что пахла железом, и сложил все у выхода. Прощаться ему не хотелось.

– Куда ты теперь? – озадаченно спросила девушка. Она наблюдала за тем, как Айзек собирается, и не могла понять, как вообще с таким запасом можно куда-то идти.

– Восток, – Айзек достал компас отца. – Вот прямо туда.

– Но туда не ходят караваны. Да и вообще ничего не ходит.

– Я же говорил, так нельзя. Проверят все, что выходит из города. Никто ведь не ожидает, что я уйду на своих двоих.

– А ты сможешь?

– Да. По рассказу старика, отсюда нужно идти на восток-юго-восток. Город недалеко, пять дней пешего пути.

– Да ты совсем сдурел? Пять дней в пустыне из снега и льда! Сам-то понимаешь, что говоришь?

– Прозвучит странно, но – да. Я все прекрасно понимаю.

– Ладно, а дальше то план какой?

– Снова ломанусь к главному. Только теперь я понимаю, что за этим следует. И буду аккуратнее.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– А что если ты найдешь там новую подругу?

– Обещаю, что не буду искать новую подругу.

– Обещай, что не найдешь!

– Обещаю, что не найду!

Девушка весело хихикнула и подпрыгнула к Айзеку. Она обняла его, пытаясь продавиться через толстый слой одежды. Он вздрогнул от неожиданности, но ответил ей, обняв ее тоже.

– Странно это как-то, – сказал Айзек, крепко держа в объятиях Ханну. – Вот, вроде, знаю тебя всего два дня, а ощущение такое, что всю жизнь с тобой знаком.

– Да, странно это. Айзек… Ты помнишь, что обещал мне показать мир?

– Помню.

– Так вот знай – свой мир я тебе уже показала. Дело теперь за тобой!

Ханна поцеловала Айзека в щетинистую щеку и сделала шаг назад. Парень, не отворачиваясь от девушки, сделал шаг, придвинулся к двери, и поднял рюкзак, кинув его поверх плаща. Он аккуратно щелкнул замком, и в последний раз окинув Ханну взглядом, вышел. Лишь стоило ему притворить дверь, как из комнаты, еле слышно и очень приглушенно он услышал слова Ханны.

– Ты опять упускаешь такой идеальный шанс…

Айзек с горечью вздохнул и захлопнул за собой дверь. На прощанье он достал из кармана блестящее перо, и, бесшумно сунув его в щель двери, направился прочь. Миновав парадную, он оказался на ночной улице, скупо освещенной фонарями. Сверившись с компасом – быстрым шагом направился прочь, пытаясь не думать о том, что оставляет тут. Теперь он был вынужден думать и о безопасности девушки тоже.

Пройдя с десяток высоких, запутавшихся в проводах, домов. Миновав пару скверов и мелких зданий, Айзек вышел к краю города. Заледеневшие панели домов, что были направленны в сторону пустыни, служили для города необходимой жертвой, в защите от холодных ветров. А поле ветряков, что было впереди, изо всех сил махало лопастями, словно приветствуя и, одновременно, провожая парня, разгоняя перед ним морозный воздух.

Вот так и получилось. Один шаг. Потом другой. Ноги быстро привыкли разгребать снег, что скрывал ботинок по щиколотку и юноша увеличил темп. Идя под огромными мельницами, Айзек достал из кармана интерком, в надежде, что связь тут еще ловит, и вернул в него аккумулятор. Короткий писк просигналил, что устройство вошло в сеть. Теперь осталось лишь увести его подальше от города.

– Айзек? Айзек! Слышишь меня? – моментально раздался голос из интеркома. – Так и знал, что сядет. Ты зарядил интерком? Где ты сейчас? У меня важные новости!

– Да бросьте вы все это! – Айзек остановился прямо под лопастями, что будто пыталась снести ему голову.

– Айзек! Ты слышишь?

– Слышу!

– Если что, то на светящуюся кнопку нужно нажать и говорить, пока она нажата.

Айзек раздраженно сжал в руке интерком, но все-же нажал кнопку, раз уж он решился выйти на связь. – Слышу!

– Я уж переживал. Где ты?

– Вы ведь и так знаете где я. Я ведь еще не вышел из зоны покрытия?

Тишина повисла в эфире, после чего раздался голос Оккера, который явно поменял манеру речи. – Нет. Не вышел.

– Раз уж мы можем поговорить честно, ответьте мне: почему вы так поступаете с людьми? Поговаривают, что это из-за денег, что платят за детей.

– С чего ты взял, что мы можем поговорить честно? Кто ты такой, чтобы я тебе что-то рассказывал?

– Справедливо… – Айзек отпустил кнопку и интерком, скользнув по его рукавице, беззвучно упал в снег. Он сжал варежку в кулак и сунул в карман, дав плащу обнять себя. Коробочка из-под снега что-то бубнила, но отдаляясь от нее, парень уже не мог разобрать ни слова, а позже уже и вовсе ее не слышал.

– Глупо было на это рассчитывать, – говорил он сам себе. – Действительно, кто я такой?

Айзек вновь шел один в кромешной темноте. Темно-синее небо сверкало звездами. Долгий путь, что был впереди, вгонял его в тоску и он, стараясь об этом не думать, начал представлять, как хорошо было бы вновь оказаться в этой темной комнатушке с Ханной. Он готов был развернуться и пойти назад, но отдавал себе отчет, что это закончится лишь его смертью, в лучшем случае. В худшем – смертью и Ханны тоже. Теперь только вперед.

Бесконечные снежные просторы окружили юношу. Изредка доставая компас, Айзек двигался без единой остановки и движение это было утомительным. Встретив рассвет, парень не увидел на горизонте абсолютно ничего. Лишь редкие клочки изодранного леса медленно проползали мимо. Монотонное движение вогнало его в некий анабиоз. Разум спал, пока ноги двигали тело вперед. Старик рассказывал, что люди умирают не от истощения или холода, а от страха оказаться посреди пустыни, без надежды на спасение. Айзеку надежда была не нужна, он словно перешел в режим экономии энергии, и шел, без единой остановки на отдых. Так прошел целый день, и вечер вновь накрывал небо темно-синим куполом, мелькнув рыжей полосой на закатном горизонте, позади юноши.

И вновь темнота. И вновь Айзек вглядывался то в небо, то в компас, кладя его в теплый карман, чтобы жидкость в нем не замерзла. Звезды над головой медленно плыли. Их движение было еле заметно, и неподготовленному человеку могло показаться, что они и вовсе стоят, но это было не так. Лишь зная это, можно было с уверенностью сказать, что для точности маршрута человеку нужен компас. Как ни крути, а магнитные поля никуда не двигаются. Сознание в голове молодого охотника все еще дремало, не желая оказываться в полном одиночестве, неизвестно где. Ни мыслей о доме, ни о людях, что там остались. Движение. Только движение. Время пролетало моментально. Словно необычная способность, которую даровали Айзеку Боги, помогала ему в пути, но все это лишь влияние старика и его дальние походы. С самого детства забираться далеко ради интересной и прибыльной добычи – самый лучший способ продержаться на плаву. И пусть мяса не всегда было много – оно было дорогое. Путь реализации был прост, и мясо, что отдавали в Повал охотники, зачастую весьма удачно уезжало в города побольше. Каждый в цепочке имел прибыль и был доволен.

И вновь небо начало светлеть. Сутки проносились безумно быстро. Постоянный шаг не давал замерзнуть. Разум вышел из оцепенения, как только по левую руку, на горизонте моргнул красный огонек. Это первый раз, когда парень остановился. С трудом осознав происходящее, он вгляделся вдаль, сняв мутную маску с глаз. Почти на краю земли, что простиралась перед ним, вновь торчала зловещая башня, упираясь своим острием в небо.

– Опять ты! – охрипшим от непрерывного молчания голосом сказал Айзек, и глянув на компас, сменил направление движения. Он не сильно задумывался о том, куда идет. Будут там люди и поселение, или не будет абсолютно ничего – его мало волновало. Он, словно машина, двигался туда, куда наметил себе маршрут. Словно нечто манило его туда, к этой страшной, неестественной для этого мира конструкции.

Ясный, солнечный день, сменил полумрак утра. По небу, впервые за долгое время, пробежали мелкие, прозрачные облака. Это было необычно, для мира, в котором вода не поднимается к небу, но все-таки имело место. Небо становилось светлее, а башня на горизонте все больше. Теперь уже можно было разглядеть тень, что очерчивала полукруг, медленно переползая с одной стороны шпиля, до другой.

К тому моменту, как башня всей свой громадностью нависла над Айзеком, он уже пришел в чувства, осматривая ее. Обойти ее заняло бы слишком много времени и парень просто смотрел на нее. Больше семиста шагов в диаметре. Массивное основание примыкало к земле, словно и не было никакого фундамента, будто детскую игрушку просто поставили на снег. Будь это клинок древних богов, он бы точно оставил бугор из земли, выталкивая почву вверх.

Парень стоял у самого основания, укутанный тенью, что отбрасывала башня. Вокруг ни души. Ни поселения, ни случайных людей. Тут даже нет признаков того, что кто-то пытался с этим шпилем взаимодействовать. Совершенно один, посреди бескрайнего поля. Айзек сделал с тридцать шагов влево, после – вправо, но ничего не нашел, словно керамический монолит, эта башня не имела ни дверей, ни окон. Постояв так пару минут, молодой охотник осознал, что зря свернул с маршрута, и начал возвращаться на прежний курс, выискивая свои же следы.

– Хоть бы дверь открыли, что ли… – бормотал Айзек, отдаляясь от шпиля.

Внезапно под его ногами нарисовалась красная сетка, на краю которой он сейчас находился, отойдя на приличное расстояние. Он тут же обернулся, но так и не смог понять, откуда проецируется эта сетка, пробродив по ней, ловя лазеры руками, он вышел. Красный моментально сменился на зеленый. Окинув взглядом нарисованный на земле прямоугольник, с полосатой штриховкой внутри, парень не мог понять, что это все такое, но как только башня фыркнула сжатым воздухом – на ней проступил едва различимый след. Контур невероятно высокой двери тонкой черной полоской рисовал силуэт. Высокая. Явно выше всех домов Рэд Вотер. Дверь начала двигаться. Ее верхняя часть начала отдаляться от башни, медленно приближаясь к Айзеку, который должен был оказаться чуть в стороне от нее, судя по зеленому прямоугольнику на земле.

– Охренеть! – вырвалось от удивления.

Невероятно массивный трап опускался на землю, имея свое начало на высоте человеческого роста. Верхний край был острый, и больше походил на лезвие. Пласт железа приблизился к земле, и ударил по ней, издав жуткий грохот. Земля задрожала и разъехалась, а трещины моментально заполнила вода. Трап проломил лед, на котором стоял Айзек и чуть не утянул его под воду. Испугавшись, парень начал метаться от одной льдины к другой, но быстро потерял равновесие и полетел вниз.

– Это точно конец! – промелькнуло в его голове, ведь он уже был по пояс в воде и изо всех сил держался за трап, что остановился, лишь слегка погрузив свой конец в воду. В этот момент он думал лишь о том, что теперь, когда он намочил свои вещи, шансов больше нет. Тем не менее, хоть его разум уже потерял надежду – тело сдаваться отказывалось. Он подтянул себя на металлический трап и начал на корячках карабкаться вверх по небольшому уклону. К этому моменту ледяная вода уже просочилась через штанины, натекла в ботинки. Чувствовалось, как холод поднимается вверх по кофте, обволакивая тело.

Штаны предательски примерзали к холодному металлу и отрывать их приходилось с силой. Айзек вскочил на ноги и побежал в темноту, что скрывалась за трапом. Замерзшая сталь не сулила никаких надежд, но тело неслось наверх, внутрь башни. Сердце от выброса адреналина колотилось, как бешеное, картинка в глазах вновь становилась резкой и темной, страх смерти вновь обуздал Айзека, но в этот раз, видимо, не зря.

Большое, темное пространство. Пара механизмов, которых Айзек в жизни не видел. Открытая дверь на полу, и канатная платформа, что некогда спускалась вниз.

– Здравствуйте //НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ// и добро пожаловать! –Раздался голос из глубины помещения. Холодный и бесчувственный он, явно, не принадлежал человеку. Айзек вгляделся вглубь, но ничего не смог разглядеть в темноте.

– Кто ты? – испуганно озирался по сторонам юноша, замерзая насмерть от воды, что моментально забрала тепло.

– Я Интеллектуальная Система Помощи – ИСП «Финланд». Чем могу Вам помочь, //НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ//?

– Не человек?

– Я Интеллектуальная Система Помощи – ИСП «Финланд». Чем могу Вам помочь, //НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ//? – бесчувственно повторил голос.

– Черт с тобой. Тут есть где высушить вещи? Есть тепло?

– Инициировать включение тепловой завесы разгрузочной секции?

– Да.

Весь проем трапа загудел, и фыркнув пылью, погнал воздух. Спустя пару секунд воздушная стена начала стремительно теплеть и Айзек скинул с себя куртку, обдуваемый теплым ветром. Осознание происходящего было так далеко от него, и парень продолжал снимать с себя сырые вещи, стоя босыми ногами на своей куртке. Вся вода, что стекала с одежды, падая на металлический пол, моментально замерзала, и мысль об этом засела в голове юноши. Он смотрел на эти капли испуганными глазами, ясно отдавая себе отчет, что на их месте должен быть он. Солнце тонкой полоской начало закрадываться в помещение, близясь к закату.

– Ты можешь закрыть дверь?

– Инициирую закрытие основного шлюза.

Трап с грохотом поднялся и примкнулся к стене помещения. Солнечный свет больше не попадал внутрь и на минуту внутри воцарилась полная темнота. Айзек ощущал, как сильные потоки воздуха обдувают его, но мрак начал закрадываться в него самого, и парень начал паниковать.

Оранжевые огоньки загорелись на стенах, полу и потолке. Мелкие лампочки тускло светили, но этого света хватало, чтобы различать очертания предметов в помещении, и Айзек начал вглядываться вглубь. Большой, просторный зал был сделан из металла, потерявшего свой блеск от возраста, накопившего слой пыли. Он сел на свою куртку, не имея возможности сдвинуться с места по холодному полу, будучи без обуви. Он смотрел по сторонам, находясь в недоумении. Весь пол был завален разного рода мусором. Бумага, щепки, обломки досок. Где-то лежало битое стекло, где-то обрывки стальных канатов. В центре комнаты находилась платформа, что, по-видимому, могла спускаться вниз, состоявшая из металлического профиля. В тусклом свете можно было разглядеть, что платформа имеет две стороны, сделанные из железа. Никаких ограждений. Толстая напольная плита, и толстая плита, стоящая вертикально, находящаяся в пазе стены и затертая явно сильнее нижней. А рядом с платформой, так же в стальном основании помещения, красовался проем, похожий на дверной, узкой стороной примкнутый к той же стене, на которой была и вертикальная часть платформы. Проем светился, словно прорубь, в которой плавают светлячки, и Айзеку жутко захотелось подойти и посмотреть, но он не мог.

– Где я?

– Вы на //ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА//, чувствуйте себя как дома.

– Что значит «данные повреждены»?

– //ДОСТУПНЫ ТОЛЬКО ЛОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ИСП// – бездушно повторял голос, который, по-видимому, имитировал молодую девушку, в этот раз он не пытался создать ощущение дружелюбности. Лишь сухо констатировал свои факты.

– Ну и дела. Ладно… – Айзек подумал, как сформулировать вопрос, разговаривая с представителем другого вида разумных существ. – Почему ты меня впустила?

– //НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ// дал команду к открытию шлюза.

– Что значит «незарегистрированный пользователь»?

– //ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА// – вновь задал неправильный вопрос парень, нарвавшись на бессмысленный ответ.

– Почему я незарегистрированный? – обдумав формулировку, спросил Айзек.

– //НЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ// не попадает под вариативность репродуктивной функции системы.

– Ни хрена же непонятно! – подскочил на своей куртке Айзек, отчаянно крича в темноту, -Ну и какого, тогда, черта, ты впустила меня, незарегистрированного? Ты же, блядь, считай убила меня! Я без этих долбанных шмоток подохну за час!

– Приоритет доступа был изменен //ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА// дней назад. Лицо, внесшее изменения в приоритет доступа – //ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА//. – механический голос сделал паузу. – До полного высыхания термоизоляционного слоя //ТРИ// часа. Ускорение высыхания разрядит резервные источники питания по причине //ПОТЕРЯ ЦЕЛОСТНОСТИ ИЗОЛЯЦИИ НА СОРОКА ПРОЦЕНТАХ ТЕПЛОНАГРЕВАТЕЛЬНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ//.

Айзек дотянулся до двух обломков досок, и встав на них сырыми ногами, пошел в сторону светящегося люка. Он шоркал по грязному полу двумя досочками, вцепившись в них пальцами ног, боясь потерять их, и прилипнуть к железу навсегда. Выйдя из тепловой завесы, он ощутил, что в остальном помещении ничуть не теплее, чем на улице, а значит – надо быстрее вернуться к трапу. Быстрыми и резкими шажками он добрался до люка и заглянул внутрь.

Толстый слой льда был ровно на том же уровне, что и на улице, только этот лед был прозрачным и незанесенным снегом. Под ним в слегка мутной воде, виднелась длинная полоса маленьких рыжих лампочек, что сопровождали вертикальную лестницу, с кучей горизонтальных перекладин. Хоть лестницу через пару метров подо льдом уже и не было видно, по огонькам можно было судить, что до самого низа добирать придется чуть ли не целый день.

– Что это за помещение?

– //НЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ// находится в отсеке номер //СТО ТРИ//.

– Называй меня Айзек.

– Принято, Айзек. //ДОЛГОСРОЧНАЯ ЗАПИСЬ НЕВОЗМОЖНА/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА//

– Серверный отсек, он под каким номером?

– Серверный отсек располагается впереди. Его номер //СЕМЬ//

– До него можно добраться?

– Инициирую проверку систем, – машина вновь взяла паузу. Тишина, стоявшая не больше минуты, гнетуще давила на Айзека, который уже во всю шоркал досочками в сторону своей сухой и теплой куртки. За то время, что машина думала, он вновь попробовал отжать остатки воды из своей одежды и постарался расположить ее так, чтобы она высохла быстрее, закрепив на дефлекторах тепловой завесы, отчего его штаны и кофта начали болтаться на ветру как безумные. Вскоре машина вновь очнулась. – Доступ к серверному отсеку невозможен, Айзек //ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА//. Доступ к коридору сообщения также невозможен //ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ КОРИДОРА СООБЩЕНИЯ//. Доступ к межсекционному травелатору закрыт //ПРИЧИНА/ВЫХОД ИЗ СТРОЯ МЕЖСЕКЦИОННОГО ТРАВЕЛАТОРА/ПРИЧИНА/ВЫХОД ИЗ СТРОЯ ТАГОВЫХ УСТОНОВОК/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ//.

– Ты говоришь, что затопление – это причина. А в чем причина затопления? – Айзек вновь стоял на своей куртке, выливая ледяную воду из рюкзака и оценивая то, что удастся спасти.

– Причина затопления //НАРУШЕНИЕ ГЕРМЕТИЧНОСТИ КОРПУСА//, ремонт не является целесообразным в данных условиях.

– А зачем тогда строили такую башню под водой?

– //НЕ ВЕРНАЯ ЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ/ПЕРЕАДРЕСАНИЯ/БАЗА ДАННЫХ/ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ/ПРИЧИНА/ЗАТОПЛЕНИЕ СЕРВЕРНОГО ОТСЕКА//.

Айзек раздосадовано вздохнул, поняв, что ответов на свои вопросы он не услышит, и сел на свою куртку, достав из рюкзака коробочку с лапшой. Вылив воду из коробки, Айзек достал блюдо, которое замерзло и превратилось в один большой комок длинных полосок, что когда-то были очень сытными и вкусными. Сейчас они совсем не представляли интереса. Парень положил еду под потоки теплого воздуха, ловя себя на мысли, что все это хотя бы не придется греть под курткой.

– Я так понимаю, ловить мне тут нечего? – спросил Айзек, но голос проигнорировал непонятный вопрос. Айзек сидел, в замерзшей стальной башне, которая, как оказалось, не только высокая, но еще и очень глубокая, и тем не менее все его мысли сходились лишь к одному – он вновь выжил. В этот раз, действительно, чудом.

– Да блядь! Опять патроны отсыреют! – выругался он, тыча пальцем в размякшую лапшу.

Г

лава 14

Души, что продолжают слабо светить

– Открывай. Только не касайся дверью земли.

– Инициирую открытие трапа.

Трап открылся, осветив закатным небом все, что находилось внутри. Мусор. Один лишь мусор. Айзек порылся пару минут среди хлама, но не нашел ничего. Глянув на зеркало тающего льда в отверстиях пола, и усмотрев длинные дорожки рыжих огоньков, уходящие вглубь, в очередной раз, парень понял, что как бы он ни старался – добраться вниз не получится. Все здание было затоплено, а доступа к верхнему уровню из помещения не было.

Платформа, отогнувшись от края здания, приблизилась ко льду, что находился на улице, и остановилась в паре миллиметров от него. Все, что было разбито несколькими часами ранее, уже срослось, вод воздействием холодных ветров. Айзек встал на краю Трапа и со всей силы швырнул рюкзак вдаль, подальше от места разлома. Взяв разгон, он прыгнул так далеко, как мог, приземляясь и отталкиваясь от тонкого льда очень мягко, чтобы не продавить его и быстро миновать опасный участок.

– Закрой дверь! – Айзек уже не слышал ответ башни, лишь наблюдал, как дверь поднимается вверх, гася рыжие лампы внутри. В черном проеме вновь воцарилась тишина и темнота.

Посмотрев на компас и отыскав свои следы, он направился обратно к тому месту, с которого свернул, планируя продолжить свой путь оттуда, где остановился. Удивительное явление, что Айзек нашел посреди безжизненной пустыни, оставалось позади, медленно отдаляясь от него. Шаги вновь набрали привычный темп и движение вперед стало машинальным. Вот только теперь в голове разразилась война. Часть парня желала отправиться на поиски другой башни, той, что не была затоплена, другая же часть Айзека все еще жаждала помочь людям, основываясь на том, что это дело нужно закончить.

Этот высокий шпиль представлялся в голове юноши, словно кладезь сокровищ и знаний. Если бы этот голос мог рассказать ему хоть что-то, не ссылаясь на потоп, то невероятное количество интересной информации, что получил бы парень, можно было бы использовать. Как минимум, чтобы спасти людей. Правда, Айзек еще не понимал, как информация может ему помочь, но искренне верил, что придумает. Жаль, что в этой башне, кроме пыли и мусора, не было ничего. Лишь глубокие тоннели, уходящие непроглядно вниз, полностью затопленные ледяной водой.

Мысль о том, что скрывается в глубине, беспокоила, но впереди был долгий путь, и решено было вновь переходить в состояние сохранения энергии, особенно при учете того, что Айзек успел вздремнуть, пока сохли его вещи. Почти два дня пути за спиной. Оставалось лишь надеяться, что старик не ошибся с длительностью маршрута.

Долгая дорога, вновь мелькающие мимо леса да холмы, покрытые снегом. Солнце то вставало, то садилось. Айзек перекладывал еду из рюкзака под куртку, и изредка останавливался, чтобы перекусить и напиться холодной воды. Странный вкус, что имела вода, возвращал его в Ред Вотер, в маленькую комнату Ханны. Теперь, немного успокоившись, Айзек жалел, что не остался там, хотя бы на пару часов.

– Интересно, она даст мне еще шанс? – размышлял парень, глядя в светлое небо. В его руке была фляга с холодной, дурно пахнущей водой. И если для любого другого эта вода показалась бы противной, то Айзек испытывал ностальгию, смакуя ее странный вкус.

Вновь вернувшись в свой сон, на пути в Восток парень отключил свои мысли. Мозг ел много энергии, и отказаться от него, пусть даже опираясь на интуицию, сейчас было хорошим решением. День начал сменяться ночью и на горизонте замаячили огни. Будь сейчас светлый день, то Айзек и не заметил бы их.

– Чуть-чуть промахнулся направлением, – снимал он маску, чтобы разглядеть получше силуэты поселения, подсвеченные вдалеке. – Ладно хоть старик ошибся в меньшую сторону.

Старик не ошибся. Люди, что ходили пешими маршрутами, зачастую имели поклажу и останавливались на длительные привалы. Айзек же не делал остановок, он словно безумный двигался вперед, не давая себе останавливаться. Да, мышцы болели, голова гудела, стоило ему только об этом подумать, но он дошел. За пару часов, сократив дистанцию до Востока, он оказался у высокой стены изо льда.

– Как старик и говорил. Ледяное заграждение на месте! – Айзек глядел вверх, на толстую ледяную стену, что возвышалась метров на десять вверх. Собрана она была давно, но кубики льда, из которых ее сложили, все еще отчетливо виднелись в кладке. Свет, что испускал город, преломлялся и отражался от льда, и, казалось, будто вся стена светится. Блеск исходил отовсюду, оставляя свет даже на ночном снегу. Это место с трудом можно было заметить днем, даже несмотря на струйки дыма, что отличался от дыма в Ред Вотер, и парень был рад, что оказался тут именно на закате. В нос снова бил непривычный для воздуха запах, но этот был лучше, чем в предыдущем городе. Там топили жиром и прочими составляющими. Тут топят деревом. Этот запах юноша не спутает ни с чем. Потянувшись и размяв мышцы, что он не использовал в пути, парень направился искать вход.

Высокие стены стояли вокруг города, и чтобы найти вход, пришлось прилично пройтись. В разрыве между стен, шириной в десять шагов, стояли люди, в руках которых были старенькие карабины. Одеты они были почти так же, как и Айзек, ничего примечательного: маска на лице, шарфы и плащи темных цветов, высокая обувь и толстые штаны. Истоптанный снег под ногами свидетельствовал о том, что люди тут ходят часто. Старик говорил, что Восток был транзитным городом, при движении во многие направления, и во времена его богатства и процветания был способен организовывать поселения, вроде Повала, которые добывают для него сырье и ресурсы. Но, параллельно с упадком Востока, в Повале закончились доступные леса и маршрут между городами перестал быть востребован. И хоть люди в Повале и поговаривали, что Восток – это отпечаток своей былой роскоши, но выглядел он, все же внушительно.

– Добрый вечер, – поприветствовал охранников Айзек, просачиваясь между ними, но остановился и все-таки спросил. – Вы не подскажете, где я могу поговорить с местным главой?

– Добрый, – кивнули они ему в ответ, окинув взглядом молодого парня. Один из охранников сошел со своего натоптанного места и ткнул пальцем в стену следующего кольца ледяных стен, словно указывая сквозь нее. – В том направлении центр и площадь, иди по разрывам в стенах туда. Здание в три этажа, оно одно такое там.

– Большое спасибо!

– Поспеши. Градоначальник хоть и сидит допоздна, но ты можешь его не застать.

Айзек благодарно кивнул и направился в указанном направлении. Между внешними кольцами было очень маленькое расстояние, едва ли проедет техника, но добравшись до разрыва второго кольца, он вновь лицезрел перед собой стену. Прикинув диаметр города, нетрудно было предположить, что весь город состоит из колец с разрывами, и чем ближе к центру, тем меньше их радиус. Между вторым и третьим кольцами расстояние было больше, и начинались жилые постройки, все в два этажа, стояли ровно в ряд, опираясь на ледяную стену. На стену же были закреплены и провода с лампами, что подсвечивали улицу, которая дугой заворачивала за внутреннее кольцо. Айзек вновь побрел в сторону, в поисках разрыва. Найдя разрыв, заметил, что картина повторяется, и за третьим кольцом есть четверное, и точно так же стоят дома, и точно так же улица подсвечена фонарями. Дома, еле видно, дымили, и к каждому из них был пристроен дровяник. На некоторых из них были красочные вывески, зазывающие то перекусить, то купить оружие, то заказать строительство и многое другое…

Домов, действительно было много, но можно было заметить, что все они выглядят потрепанными. Время обесцветило дерево, из которого они были сложены, и покосило некоторые крыши. Бредя по городу, Айзек нашел даже целую линию, что сгорела дотла, расплавив и стену. Череда домов, что светила лишь обугленными костями тянулась от одного разрыва в стене до другого, так и не перекинувшись на соседние постройки. Город не спешил восстанавливать ни жилую линию, ни стену. Было видно, что людям совсем не до этого. Юноше казалось странным, что такой большой город приходит в упадок, а ведь размеры и вправду завораживали. Восток был шире, чем Ред Вотер, судя по тому, что за те полчаса, что Айзек шел, он мог пройти город красных берегов уже на половину, а тут и не пахло тем, что он окажется в центе, огибая по кольцевым улицам большую дугу, чтобы найти проход в следующую зону города. Чем ближе к центру, тем дома становились красивее, и даже выше. На улицах начинало пахнуть едой и живот сводило от голода.

Айзек очень долго шел до самого цента, и не надеялся застать людей, которые ему были нужны. Ночь окончательно опустилась и в свете городских фонарей небо, казалось непроглядно черным, не являя даже свои многочисленные звезды. Здание стояло ровно там, где и сказал охранник – не промахнешься. Односкатная крыша, три этажа, дом, сложенный из дерева, стоял ровно, без намека на то, что он старый и вот-вот развалиться. Окна на третьем этаже светились, а значит надежда еще была.

Тяжелая деревянная дверь открылась наружу, скрипя старыми петлями. Айзек тут же уткнулся в лестницу, что вела выше, и не пытаясь выловить из темноты очертания первого этажа, пошел наверх. Ступени, ветхие, потертые, скрипели под ногами. Они были разбухшими от снега, что постоянно на них таял. Где-то доски уже были поменяны на новые, а где-то вот-вот проломятся, забрав с собой, как минимум ботинок. Минуя второй этаж, парень оказался там, где и надо, свернув направо, по единственно возможному пути он гремел гулким деревянным полом на все здание, быстро шагая. В темном, почти неосвещенном коридоре не было ни души, лишь в самом конце, чуть приоткрытая дверь отбрасывала светлую полоску на стену и пол перед ней.

– Извините, можно пойти? – Айзек постучал по приоткрытой двери.

– Зайдите.

Айзек открыл дверь. Перед его взором предстал маленький кабинет, с высокой стойкой перед входом, на которой лежали голокниги. Людей тут не было и парень, поначалу испугался, но вскоре голос раздался вновь, вот только теперь из двери, что находилась совсем рядом с ним. Табличка на двери гласила «Градоначальник», а под должностью было затертое поле, на котором можно было различить с десяток затертых и переписанных имен.

– Здравствуйте, – Айзек слегка приклонил голову, оказавшись в просторном помещении, в котором полукругом стояли небольшие столы. Множество шкафов, картонных папок, стопки металлических голокнижек, сложенные одна на другую так, словно их предназначение было именно в этом. Ровно стыкуясь, они занимали все полки. За самым крайним слева столом сидел старик, седая борода, седая голова, черный свитер, самый обычный на вид старик. Он курил самокрутку прямо в кабинете, оставляя в воздухе вензеля дыма. Белый, неестественный свет, что был заряжен в плафоны на потолке, был холодным, но глядя на этого мужика, Айзеку на подсознательном уровне становилось теплее, словно было в нем что-то знакомое. И хоть Айзек переживал, что и тут его вновь развернут обратно, но не попробовать не мог, тем более – он знал, что говорить, а чего говорить не стоит.

– Ну-с… С чем пожаловал, паренек? – не отвлекаясь от расчетов на желтом листе бумаги, что была большой редкостью во внешнем мире, сказал старик.

Айзек сел за стол, напротив старика. Усталость, что копилась в нем всю дорогу, начала вытекать наружу и голова стала тяжелеть. – Меня зовут Айзек, ну или Исаак, если Вам удобно. Я наткнулся на место, где появляются люди, рожденные живыми. Ребенок и два родителя. Живых я не видел, только замерзшие трупы, но точно уверен, что все они свежие и их очень много.

– Вот как… – старик затушил одну папиросу и тут же поджег другую, словно зная, что разговор будет долгим и трудным.

– Да. Вот я и подумал, может, Вы можете помочь? Люди никогда не бывают лишними.

– Где это? Откуда они такие идут, что аж замерзают?

– Пан Оптикум, за их горной грядой. Через северный перевал, потом направо.

– Когда-то давно наши предки ходили на Пан Оптикум, в надежде его захватить. Те времена прошли, и, честно говоря, я не хочу, чтобы они начинались вновь.

– Но ведь живые люди…

– Пойми правильно, мальчик, город нуждается не в людях. Эх, как бы это все понятно-то сделать… Город нуждается в материалах, в средствах, в топливе и многом другом. Людей тут стало меньше, потому что перспектива родительства подразумевает огромные траты. Многим это не по силам. Молодые бегут отсюда. Техника ломается. Редкие люди платят за то, чтобы им сделали дитя, – старик потушил самокрутку в керамической тарелке и, отодвинув в сторону бумагу, встал. – Ты ведь не отдыхал с дороги? Пойдем перекусим, может, хоть так я пойму, почему для тебя это так важно. Не хочу сегодня тут засиживаться. Надоело мне, старому, каждый день одно и то же делать.

Мужчина открыл шкаф и лениво достал оттуда свою куртку. Она была темно-зеленого цвета, тканевая, и по ней было видно, что она промокнет, стоит ей коснуться воды. Айзек смотрел усталым взглядом, понимая, что сейчас снова придется вставать на ноги, которые начали гудеть от долгого пути.

– Ох, прости. Подумав, что ты местный, я так и не представился. Меня зовут Александр. Те, кто постарше зовут меня Саша. Но думаю тебе и Александра хватит. Ты выглядишь приличным молодым человеком, надеюсь, я не ошибся с компанией для ужина. Не ошибся ведь?

– Надеюсь, нет, – Айзек с трудом поднялся на ноги, и, поправив рюкзак, вышел вслед за Александром. Тот потушил везде свет и на ощупь выбрался из здания на улицу.

Мужчина был старше всех, с кем Айзек успел познакомиться за свою недолгую жизнь. Старик хромал на правую ногу и шел до безобразия медленно, но юноша, войдя в его положение, продолжал плестись вслед за ним, думая о том, что сейчас ему надо было искать ночлег, а не метаться с вопросом, который и без того ждал двадцать с лишним лет.

– Вот. Тут готовят, не то чтобы вкусно, зато порции большие, – мужчина, совсем не оборачиваясь к Айзеку, открыл деревянную дверь со стеклянными вставками и зашел в заведение, над входом, в которое красовалась вывеска «Как дома»

Столы, на которых, кверху лапами, было уложено по четыре стула, стояли пустыми, то ли потому, что вечер, то ли потому, что место не пользовалось успехом. Деревянный затертый пол, брусья потолка красовались под односкатной крышей, звуки легкой приглушенной музыки, и все это в коричневом цвете дерева, что хоть было старым, но пропитка не позволяла ему сереть. За длинной стойкой выдачи еды появилась такая же седая и скрюченная фигура, что и привела юношу в это место.

– Сашка, а кто это с тобой? – спросил мужчина, накидывая на себя поварской фартук.

– Путешественник забрел. Не бросать же его на улице. Верно, Сема? – Александр отодвинул стул и сел за старенький столик, что находился у большого окна. Чистые стекла пропускали весь свет, что разбегался по прозрачным стенам лабиринта под названием Восток. Старик сел так, чтобы видеть все, что происходит снаружи, завороженно глядя в окно.

– У нас как раз много сегодня осталось! – радостно начал копошиться в кухне Семен.

– Исаак, это место, это заведение, оно хоть и не самое вкусное, но оно олицетворяет наш, теперь уже, небольшой город. Попробуй понять. Семен ждет меня каждый день, иногда до самой ночи, оставляет для меня еду. Если еды не остается – он готовит ее для меня. Я же, в свою очередь, каждый день иду к нему, чтобы купить у него то, что он не смог продать за день. Я плачу ему как за нормальное блюдо, хотя зачастую это остывшие объедки. Мы всегда сидим тут по вечерам и ужинаем вместе. Ты чувствуешь к чему я?

– Вы держитесь друг за друга?

– Ну и это тоже. Жизнь тут имеет свой порядок. Она устоялась, приобрела цикл. Спокойствие и стабильность, как ни крути, очень важны для людей. Вот, например, ты. Ты же не всю жизнь идешь этим путем? Когда-то, будучи ребенком, ты жил спокойно, не знал ни бед, ни ужасов мира. Тебе нравилось это.

Айзек задумался, вспоминая все годы, когда каждый день он делал одно и то же, под чутким руководством Юрия, который, в любом случае, не даст юноше пропасть. – Ну… Если подумать, то да, наверное…

– Вот, пусть и неуверенно, но ты это признал.

– Готово, Саш. Двигайтесь, – Семен в одной руке ловко принес три тарелки, и, сняв свой фартук, присел рядом с Айзеком. Он тоже был седой, но бороды у него не было. Гладкое старое лицо. Пара темных пятен красовались на его щеках, и обратив внимание на то, как годы забирают жизнь у людей, Айзеку стало грустно. Семен придвинул к парню тарелку, а позже принес стакан с горячим отваром.

– Простите, но у меня нет денег.

– Это объедки, парень. Не обольщайся, – с доброй улыбкой произнес хозяин заведения.

На тарелке, и вправду, было не пойми что. Тут тебе мясо одного животного, а рядом уже другого. Соусы разных цветов. Макароны, жареный потат и толченый потат лежали тремя разными горками. В уголке тарелки красовалась красная большая ягода. Айзек от всей души поблагодарил стариков и принялся уплетать все, что лежало на тарелке. И только доев все, что лежало перед ним, парень понял, что если бы Александр не рассказал ему про это место, про то как оно существует и держится за каждого человека, про то, как добрые старики заботятся друг о друге, то еда не показалась бы такой вкусной.

Эта магия человеческих отношений была непонятна юноше до этого момента. Быть может, поэтому вся еда рядом с Ханной была такой вкусной? Еда Берси тоже была вкусной. И старик готовил хорошо. И лишь еда в чистом поле, при долгих переходах и спешке была просто едой, нужной, чтобы дать энергию мозгу и мышцам. Сейчас парень утолял голод души.

– Ну так что, Исаак. Расскажи хоть, как так получилось-то? – спросил Александр, и Семен с интересом тоже отвлекся от еды, поставив на первый план парня.

– Как? Да не знаю. Просто людей из Пан Оптикума выгоняют на улицу, вместе с их новорожденными детьми, – начал сначала Айзек, понимая, что хоть так он отплатит старику Семену за еду. – Я был там, около пятнадцати дней назад. Около сотни мертвых семей. Они выходили из железной стены и шли вперед. Пока не умирали. А я стоял и смотрел на эти трупы. И думал…

– Так о чем же? – не дожидаясь, когда Айзек соберется с мыслями, спросил Семен.

– Несправедливо это. Ну то, что они вот так глупо умирают. Они хотели давать жизнь, а у них хотели ее отобрать. Просто… если бы этих людей можно было отправить, ну хоть в тот же Повал. Медленно умирающие старики были бы разбавлены молодыми людьми, девушками, мелкими ребятишками. Я живу рядом с этим поселением, и вижу, что с каждым годом людей все меньше и меньше.

– Так ты не о мертвых все же думаешь? – переспросил градоначальник.

– Не знаю. Это помогло бы всем. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Я-то уж думал, что ты дурачок, что увидел впервые трупы и испугался. Знаешь, Исаак, то, что ты заботишься о близких тебе людях это здорово.

– Но ведь есть «но»?

– Но благими намерениями дорожка в ад выстлана.

– Ад? – переспросил Айзек, услышав новое слово.

– Место, куда по поверьям очень древней религии попадают грешники.

– Аааа… Так мы уже в аду!

Старики громко рассмеялись, и переглянувшись сказали. – Да какой же это ад, парень. Теплая еда и питье, безопасный город на краю мира. Люди, с которыми ты можешь пообщаться, которые помогут тебе и поделят с тобой тревоги. Это не ад! Это, просто, наша жизнь.

– За последнее время я очень сомневаюсь, что окружающим интересные чужие проблемы. Например, та, с которой пришел я.

– Ну почему же ты так? – продолжал диалог Александр, пока Семен принялся убирать со стола.

– Все, с кем я это обсуждал, говорили одно и то же, что эти люди тут никому не нужны.

Семен перебил юношу. – Но ведь Исаак, это так и есть. Я, как владелец своего дела скажу тебе это наверняка. Приведи ты ко мне человека, да еще и двух, да еще и с ребенком. Куда я сними? Готовить они не умеют. Жить в холоде они не умеют. Ребенок требует сил и времени. Все это ляжет на мои плечи. Да и к тому же. Что ты вообще знаешь о людях из Пан Оптикума?

– Ничего, – честно признался парень. – А Вы?

– В том то и дело, что ничего. А что, если они вообще говорят на другом языке? Тогда весь твой план рухнет сразу же. А что, если они переносчики редких болезней? Тогда не только план, но и поселения рухнут.

Айзек было хотел возразить, но понял, что лишний раз выдавать себя – плохая идея. И просто кивнул. Александр, увидев, что парню стало не по себе, выругался на Семена, за столь резкие слова, и решил подбодрить юношу.

– Исаак. Знаешь по какому принципу живет наш город? По принципу «Всем помочь невозможно». Поэтому мы помогаем тем, кому можем: друзьям, родственникам, знакомым. А они помогают свои близким людям. А те своим. И эта цепочка добирается до каждого, и каждый в нее вовлечен. Все мы пленники этих высоких стен.

– То есть, помощи мне ждать неоткуда?

– Извини, Исаак, но я хотел быть честным с тобой, – Александр, с трудом переносящий напряжение, встал и удалился в уборную, оставив Семена приглядеть за Айзеком. Парень сидел, уперев голову в стол и укрывшись руками. Ему хотелось рыдать от безысходности, но усталость не оставила в нем сил заниматься даже такими простыми вещами.

– Исаак. Извини меня за грубые слова. Давай зайдем с другой стороны к твоему вопросу.

– Опять скажете, что никак не выйдет?

– Опять. Но ты послушай! Что я, что Александр за столь долгую жизнь потеряли многих людей, которых любили. Мои дети разбрелись по миру. А его погибли в экспедиции, но мы оба чувствуем одинаковую пустоту, словно больше никогда с ним не встретимся. Дома нас ждут наши старые жены, и это одна из немногих радостей наших жизней. Да и их тоже.

Айзек поднял голову. Ему казалось, что столько откровенную историю надо слушать, глядя на собеседника. Как минимум из уважения.

– А теперь представь, Исаак, что ты заберешь нас с собой, оторвав от нашего быта, от наших поредевших семей. Мы будем спасать тех, кто для нас ничего не значит. Перестанем колоть дрова, топить печи, готовить еду. Бросим все заботы и помчимся спасать людей, от которых жизнь легче не станет. Мир слишком суров, в нем слишком много забот, чтобы бездумно помогать всем. Выкинь одну – шанс будет. Да и, по секрету: ни одному городу не будет выгодно, чтобы люди рождались сами. Это я, как приближенный к власти, тебе говорю. Только тссс… Люди покупают детей. Отсеиваются в процессе. Ублюдки и маргиналы ни за что не смогут продолжить свой род, выпадая из отбора. Хорошие люди имеют много детей. Плохие – нет.

– Но ведь это зависит от денег.

– А деньги зависят от качеств личности. Подумай на досуге!

– Засиделся я на твоем белом камне! Ну так что, Семен, – громко и весело спросил Александр. – Куда мы его, ко мне, к тебе, или на улицу вышвырнем?

Айзек спокойно на это отреагировал, ведь оказаться на улице он был, вполне готов. Тут не дует ветер, да и среди деревянных построек он уж точно найдет где вздремнуть. Его пугал лишь путь в Повал. Теперь ему казалось, что это слишком далеко. На технике он ехал семь дней. Пешком – целая вечность.

– Давай его ко мне, – сказал Семен. – Я и накормить, и припахать смогу.

– Тогда решено!

Александр положил на стол шесть монет, две из которых были разрезаны пополам, видимо, для удобства оплаты. Эти монеты юноша узнал. Вот их то и показывал ему Юрий давным-давно. Старики обнялись на прощание, и Семен закрыл дверь заведения на ключ. Ступенчатое расположение дома предполагало наличие второго этажа, который вдвое меньше первого. Там располагались жилые комнаты, и как только хозяин показал Айзеку его новые хоромы – покинул парня, оставив его наедине с самим собой. Юноша сел на кровать, скинув с себя все теплые вещи, и хотел было поразмыслить над ситуацией, как внезапно склонился на мягкий матрац и без сил провалился в сон.

Добро пожаловать в Ад

Айзек открыл глаза, когда на улице уже было светло. Свет проникал в комнатку через маленькое окно, что выходило на людную улицу. Там, снаружи, люди топали ногами, громко говорили, смеялись, и даже не вставая с кровати, Айзек почувствовал, что при свете дня город оживает. Проснувшись в той же позе, что и уснул вчера, он подметил, что такого сна ему и не хватало, за те несколько дней пути. Усталость, хоть и не вся, ушла, и на ее место пришли затекшие и опухшие ноги, ноющая спина, и совершенно пустая голова. Такие длительные переходы так просто не даются, даже тем, кто в них часто бывает.

Сев на кровати, посреди совершенно пустой комнаты, Айзек достал из рюкзака коробочку лапши и принялся уплетать ее руками, не особо обращая внимания на вкус. Пустой стол у окна, со стареньким стулом, пустые полки, на удивление чистые от пыли. Такое ощущение, что эту комнату систематически давали на ночлег, людям, вроде Айзека. Истоптанный ковер, на котором юноша оставил свои ботинки, от времени потерял цвета, и, слившись в одно целое, рисунок превратился в грязную кашу. Плесень под потолком разрослась настолько, что казалось, будто в скором времени захватит дом целиком.

Судя по звукам снизу заведение уже вовсю работало, обслуживая своих постоянных клиентов. Жизнь в большом городе кипела и Айзек решил кипеть вместе с ней. Его совершенно не устраивали результаты вчерашнего разговора, хотя он и понял, что просить у людей тратить их жизни на его безумные затеи – пустая трата времени. Нужно было домой, оставался лишь вопрос «как?».

Доброе утро, Семен. Спасибо за ночлег, – Айзек уже успел спуститься, оставив свои вещи наверху. Он присел за высокий стул, что располагался у стойки для заказов и принялся наблюдать за работой семена, который в одиночку умудрялся прикладывать руку сразу к дюжине кастрюль и сковород. – Как мне отплатить Вам? Нужна помощь?

– О, Исаак, доброго утра! Нет. Пока нет, – отвечал Семен, ни на минуту не останавливая свой бег по кухне, что была на виду у всего обеденного зала. – Что будешь есть?

– Да я уже перекусил.

– Ну ты даешь! Ты давай, сходи до Сашки, отвлеки его от работы! Тебе же нужно знать, как вернуться домой. Через Ред Вотер ты пойдешь или придумаешь другой вариант – он тебе авось че подскажет.

– Да, хорошая идея. А где можно взять воды? Пить хочется.

– На! – Семен, не выходя из своего танца, моментально поставил прозрачный стеклянный стакан перед носом у Айзека. – И вот если ты тут надолго, то так и быть, поработаешь тут со мной. Руки лишними не бывают.

– Спасибо. Даже не знаю, что бы без Вас делал, – Айзек отхлебнул чистой воды и принялся разглядывать стакан, что был на удивление хорошо сделан.

– Да не за что! Кстати, стекло тоже у нас делают. Ну, точнее делали… Эх, да не важно. Дуй давай!

Айзек накинул куртку и вышел на улицу. Светлый, красивый и чистый город предстал перед глазами юноши, и хоть сейчас он видел лишь одну длинную круглую улицу, где-то в среднем радиусе города, но и по ней можно было сказать о разнице двух поселений-гигантов. Грязный, чумазый город красных берегов отдавал гарью, пачкал всем, чем к тебе прикасался, отбирал краски у неба, заслоняя его плотной постройкой. Восток это небо принимал в себя, отражая его в своих прозрачных стенах, разделявших город на кольцевые улицы. Тут светло. Даже очень светло. Люди хоть и не ходят в легкой одежде, но выглядят довольными и согретыми. Та душа города, которую показали Айзеку старики, она была вот тут, прямо перед ним.

Добрые лица. Люди, идя по улицам, улыбались, глядя на странно одетого парня, не бросая на него осуждающие взгляды.

Пройдя по улицам, глядя, то вверх, то по сторонам Айзек не мог не насладиться красотой, что давала необычная архитектура. Если ночью, казалось, что город умирает, то сейчас все выглядело совсем наоборот.

– Показать бы это Ханне… – думал вслух юноша, дойдя до здания местной администрации.

Даже в здании кипела жизнь. Первый этаж был наполнен шумом работы, в коридорах горели лампы, а из кабинетов сочился белый солнечный свет. Второй этаж не уступал, и слышны были разговоры, заглушавшие скрип лестницы. Пройдя по длинному коридору, прямо до самого кабинета Александра, Айзек то и дело заглядывал в щели, оставленные работниками. Люди в разноцветных, пусть и неярких одеждах усердно делали свои дела, перекладывая бумагу и голограммы с места на место.

– Мы из-за этого урода машину потеряли! Ты хоть понимаешь, старый, на что он способен? Он специально крюк сделал, и лед разломал, чтобы нас утопить! Взрывал он его или нет это хрен с ним! – звучал грубый раздраженный голос из кабинета. Айзек замер на месте, пытаясь как можно лучше разобрать слова. – Я тебе еще раз, Саша, говорю: снег штука удобная, для таких, как я. Он не прячет следы.

– То есть, вы всей кодлой. На машинах. С оружием. Не смогли догнать одного пацана? Позор вам! Мои охотники за головами так не лажали… – с упреком сказал Александр, приглушенным лабиринтом стен и перегородок голосом.

– Твоих охотников больше нет! Ты не забыл про протекторат «Красных берегов»? Что ты, что Яма у нас под ладонью! Был приказ – найти. Живым или мертвым. И чем дольше ты пререкаешься и покрываешь его, тем быстрее мы найдем его мертвым.

– Не было его тут.

– Да сколько раз говорить, старый? Он к тебе должен был приди. Вчера! – грохот раздался из кабинета. – Его следы теряются на улице!

Рука хлопнула по плечу Айзека, отчего тот вздрогнул и резко обернулся. – Ты как сюда просочился? На минуту всего отвернулась! Беги! Живо! – шепотом говорила длинноволосая женщина, на вид не сильно старше самого юноши, указывая рукой в сторону выхода.

Айзек без лишних вопросов пошел в сторону лестницы, стараясь не издавать лишних звуков, и стоило ему ступить на заснеженную площадь, он побежал так быстро, как только мог. Он бежал, прижимаясь к серым домам, в надежде, что так его будет труднее заметить случайным прохожим, и, не дай боги, тем, кто объявил на него охоту.

– Блядь! Да зачем они здесь? Я же свалил из города! Оставил Оккера с его делами. Бросил Ханну! – размышлял Айзек, перебирая в голове все возможные варианты событий.

Мигом залетев в заведение Семена, он прыгнул на второй этаж, словно и не было там никакой лестницы и ступеней. Вломился в комнату, скидал в рюкзак все, что раскладывал, даже мусор оставленный от еды и перемотав свои ботинки лентой ткани быстро вернулся в обеденный зал, не обращая внимания на удивленные лица посетителей. На нем уже красовалась маска и черный шарф, подвязанные под привычным черным плащом с капюшоном. Люди видели лишь его глаза, и от этого парню становилось немного легче, ведь нет ничего омерзительнее гримасы ужаса и страха, что была сейчас натянута не его лицо под всей этой кучей ткани. Он побежал к выходу.

– А ну, стоять! – хлопнул ладонью по стойке выдачи Семен. – Минута у тебя есть. Подойди.

Айзек молча подошел к старику, пытаясь сдерживать тремор, что пробирал его тело.

– Пришли за тобой, да? – спокойным голосом спросил Семен, и как только Айзек ему кивнул тот продолжил, достав из-за прилавка увесистый мешок. – Ожидаемо… Ну что ж. Выходи через западный просвет. Там в двух часах ходьбы лес, оставленный как ловушка для ветра. Там и скроешься, а уж дальше – как пойдет. Хочешь – вернись. Не хочешь – иди дальше.

– Спасибо. Огромное. Вы добрые люди! – ответил Айзек, закидывая на плечо собранный в дорогу мешок, прекрасно понимая, что старик отдает ему в дорогу еду.

– Это все, что я могу сейчас для тебя сделать. Головорезы-то че, у Сашки?

– Да.

– Тогда беги, – говорил Семен, уже убегающему через зал Айзеку. – И это… Надеюсь, Юра хорошо тебя обучил!

Айзека хоть и удивили слова Семена, но он уже не мог оставаться там. Он опять подвергал опасности простых людей, которые были добры к нему. Он мчался через город, боясь, что когда покинет его, то уже никогда не найдет спокойного и безопасного места. Оккер знал, что парень живет рядом с Повалом, и рано или поздно они наведаются туда.

Снова снег. В этот раз сознание отключать было нельзя. Айзек мчался как угорелый, чувствуя, как воздух обжигает горло. Он бежал в сторону чернеющего леса, надеясь, что за ним туда никто не отправится. Но как только он перешагнул следы от гусениц большой машины, что приехала по его душу, понял, что надеяться на лучшее не стоит. Он быстро подобрался к опушке леса, пересек границу плотных зарослей и побрел в самую чащу, временами оглядываясь назад. Он шел, скользя между деревьев, выдыхая раскаленный воздух через шарф, как вдруг остановился.

– А дальше-то что? – думал он. – Они приперлись в такую даль за мной, даже при учете, что потеряли машину. Оторвусь в лесу – нагонят у дома. Останусь тут – будут караулить. Попрусь в Восток – найдут там. Живым или мертвым? Ну уж лучше живым.

Айзек прислонился спиной к дереву, находясь в паре сотен метров от кромки леса, и сполз на рыхлый снег. Время от времени он поглядывал в сторону города, обдумывая то, как правильнее будет сдаться, чтобы ему сохранили жизнь. А жить так хотелось. Где-то далеко его ждали люди, которые о нем беспокоятся. А он сидел тут, посреди черного леса, понимая, что ситуация безвыходная. Александр отчетливо дал понять, что эти люди опасны и вооружены. Сейчас становилось ясно, что проговаривал это он для своей помощницы, которую попросил остановить юношу, если он туда придет.

– И все-таки он мне помог. А ведь не хотел… – усмехнулся Айзек, краем уха ловя звуки рычащей техники.

Машина пробралась через редкие деревья, с хрустом уронив несколько и остановилась у самого края леса. Айзек, со своего расстояния, наблюдал через сетку деревьев, как из машины выходят три здоровых мужика. Он смотрел на них с ужасом, словно слыша, как на их перевязях и поясах звенят карабины. Что это было за оружие разглядеть было невозможно, но Айзек понимал, что, если в него прилетит хоть одна пуля – он труп. И не будет никаких спасенных жизней. Юрия с Марией в родных местах. Леса, по которому он скучает. Не будет красных берегов, что захватывали дух. И не будет Ханны, о которой он думал постоянно.

– Эй ты, живчик, выходи! Обещаю, что не буду стрелять! – начали свой путь в лес головорезы, взяв оружие на изготовку. – Ты же умный парень, все прекрасно понимаешь! Мы просто привезем тебя туда, где ты очень нужен.

Трое крепких парней, на расстоянии пары метров друг от друга приближались к Айзеку, по следам, оставленным на снегу. Айзек, потеряв всякое желание к сопротивлению, встал и вышел из-за дерева, за которым прятался, оказавшись в тридцати шагах от мужиков. Лес почти не закрывал обзор, и его тут же заметили. Тот, что был по центру, опустил свою винтовку и развел руками.

– Ну вот видишь, как все было просто. Сразу бы так! – продолжал сотрясать воздух мужчина, еле заметно кивнув своим бойцам. – Сейчас бы не был таким уставшим и замученным. А мы бы не потеряли машину.

Бойцы, по обе стороны от главаря, сделали пару шагов вперед, и были перед Айзеком как на ладони. Он перед ними тоже. Резко вскинув винтовку, они нацелились на юношу, что пытались загнать, словно раненую дичь. Холод пробежал по спине молодого охотника, он тут же узнал это ощущение. Ощущение неминуемой смерти резко вдавило его в землю, отчего он присел и две пули просвистели над ним, ударившись в деревья. Громкие хлопки раздались в лесу, сбивая засидевшийся на ветках снег и распугивая местных пернатых. Айзек ломанулся что есть мочи, лавируя между деревьями. Грохот за его спиной продолжался, не прекращаясь, а он скакал от дерева к дереву, молясь, что его не заденет. Главарь махнул рукой, и бойцы взяли два разных направления в попытке окружить парня.

Айзек был быстрее, он на бегу перекладывал запасы еды в свой рюкзак. То в приседе, то в полный рост он мчался между узко стоящих деревьев. Выстрелы стихли, стоило ему увеличить разрыв, но он видел, как мелькают в дали фигуры, берущие его в клещи.

– Суки, живым я им не нужен, значит, – Айзек кинул полупустой мешок на снег, и начал брать курс правее. За спиной кто-то протяжно свистнул. Старик так же сигналил, когда цель меняла курс. Три коротких – вправо. Три длинных – влево. Сейчас он слышал три коротких посвистывания, а значит, загоняющий его видит. – Блядь, да че же делать?

Айзек пытался сконцентрироваться, не делать поспешных решений, взвесить ситуацию, даже несмотря на ту кучу адреналина, что впрыскивался в его кровь. И вдруг его осенило. Сейчас все бойцы сменили направление, развернув клещи вправо. Охотники так загоняют раненую дичь. Но Айзек не был ранен, напротив, он был полон сил и даже успел отдохнуть. Он всю жизнь носился по лесам, тут его преимущество. Он скинул сумку, а значит дал знак противнику, что устал и скоро расслабится, значит противник не повернет назад, в надежде перехватить его с той стороны леса. Они будут идти за ним до конца.

Айзек начал набирать темп, дерево за деревом он начал отталкивать от себя руками, провожая толстые стволы мимо себя. Скорость росла, а значит настало время для маневра. Идти в атаку на людей с оружием бессмысленно. Парень, уже долго бегал по лесу, и немного привыкнув к страху, что поначалу сковывал движения, решился свернуть, чувствуя, что почти вышел из поля зрения. Теперь Айзек понимал, что чувствует дичь, на которую объявлена охота, и это ему совсем не нравилось.

Огромный крюк, что Айзек рисовал почти час, был закончен, теперь оставалось лишь ускориться в сторону выхода. Он вел преследователей на расстоянии так, чтобы им казалось, будто они вот-вот догонят его. Поводов развернуться и идти обратным путем у них не было, да и наперерез они пойти уже не могли.

Айзек взял курс параллельно тому, который поначалу, заводил бойцов в лес. Шаг за шагом он набирал скорость, быстрее. Еще быстрее! Он толкал деревья, толкал землю, распугивал птиц. Он мчался так быстро, как будто от этого зависела его жизнь. А она и зависела. План был плохой и примитивный, но другого и не могло быть. Быть загнанным превосходящими силами, которые были хорошо скоординированы – самый ожидаемый исход.

Словно безумная птица, что решила испытать свою скорость между деревьями, Айзек вылетел в чистое поле, а по правую руку от него вдалеке виднелась маленькая машинка, что коптила небо.

– Блядь, слишком далеко! – парень развернулся и ринулся к машине, надеясь, что его не догонят. Бежать по открытому пространству было проще. Хоть на опушке и росли редкие деревья – они ему не мешали, а скорее наоборот, ими он пытался скрыться из виду тех, кто мог остаться в машине. Сейчас Айзек как никто другой понимал, что, если в машине водитель будет не один – он труп. Если ему пошли наперерез раньше, чем он планировал – он труп. Если тот, кто сидит в машине, увидит его раньше, чем Айзек подберется – он, тоже, труп. Слишком много плохих раскладов. Нервная улыбка растягивала лицо юноши, уже совсем не скрываемая шарфом. – Как же хорошо, что старик облегчил эти чертовы штаны.

Когда до машины оставалось не больше сорока шагов, дверь открылась. Черная фигура вскинула черное дуло оружия и направила его на парня. Айзек был готов, и выхватил из-за пояса свой маленький дробовик, взведя оба курка.

Бах! Оба ствола, на удивление выстрелили. Боги услышали молитвы парня, и патроны оказались рабочими. Словно по колоколу мелкая дробь ударила по железному кузову машины. Водитель выронил винтовку, схватившись за лицо. Айзек знал, что с такого расстояния выстрел будет не смертельным, и рассчитывал, что его хватит, чтобы залететь внутрь машины.

Айзек влетел в салон с разбегу, не сбавляя хода. Он врезался в водителя, и они со всей силы, пролетев через салон, ударились о кузов изнутри. Водитель кричал от боли, закрывая лицо руками. Айзек быстро собрался с мыслями, вскочил на ноги и перезарядил оружие, закрыв за собой дверь.

– Трогай! – кричал он, направляя на водителя оружие. Когда Айзек понял, что пилот не обращает на него внимания, он схватил его за куртку и усадил в кресло, уперевшись стволом ему в лицо. – Трогай, я сказал!

– Да хрен тебе! – сквозь закрытое руками окровавленное лицо мычал водитель.

За спиной, в окошке начали маячить три фигуры, которые на всех парах мчались к машине. Айзек выиграл себе всего полминуты, но и их хватило, чтобы оказаться внутри. Но этого было мало.

Последний патрон. Айзек отвел ствол в сторону, направив на бронепластину слева от водителя и вновь нажал на спусковой крючок. Оглушающий выстрел сотряс воздух с такой силой, что боль в ушах лишила парня возможности слышать. Дробь отскочила от пластины и разлетелась по просторному салону машины, вот только в этот раз она прилетела и в Айзека. Он знал, что чем-то придется пожертвовать, но не думал, что это будет так больно. Пара дробин прилетела ему в лицо, разбив маску и угодив чуть выше левого глаза. Он костью почувствовал два железных шарика, что прилетели в него. Дробь прилетела и в руку, что держала пистолет, лишив парня возможности двигать пальцами. Последний патрон вылетел. Теперь оставалось лишь надеяться, что эффект будет подходящим.

Пилот кричал как не в себя. Оглушенный взрывом, что произошел прямо перед его лицом. Все его вещи были сырые от крови, она стекала по плащу на штаны, с них на ботинки, оставляла следы крупных капель на железном полу машины. Пилот был ослеплен и оглушен. Но Айзеку было его не жаль, ведь буквально час назад по нему чуть ли не очередями палили друзья этого парня, и пусть он в этом не участвовал, но вскинув винтовку и направив ее на Айзека, он моментально записался в ряды недоброжелателей.

Айзек наклонился к уху водителя и пытаясь сказать так, чтобы даже самому слышно было, прокричал. – Следующий патрон я всажу тебе в голову и уеду сам!

Водитель услышал и понял. Он выжал сцепление и дернул рычаг передач на себя. С трудом контролируя машину, он резко дернулся и автомобиля помчался назад, спиной сшибая мелкую поросль, что вибрациями отдавалась по кузову. Увидев, что машина тронулась, трое преследователей начали колошматить по ней из всего оружия, что у них было. Айзек присел, в надежде, что никого не зацепит. Он искал, чем прикрыть ослепшего водителя, но так и не нашел.

Сам он не знал, как трогаться на этой технике, и лишившись пилота – застрял бы там надолго. Достаточно долго, чтобы его убили. Умирать никто не хотел, особенно пилот, что обеими руками закрывал лицо, пытаясь остановить поток крови. Айзеку было жаль его, но он оправдывал себя тем, что ему не оставили выбора. Да и с такого расстояния вряд ли в лицо попало много дроби, а что касается тела – одежда точно остановила маленькие шарики, приняв удар на себя. Максимум синяки.

– А теперь едь вперед! – кричал Айзек на ухо водителю, заметив, что машина выехала с опушки, отдалившись от всех стоящих впереди деревьев. Тот послушно остановил машину, переткнул передачу и тронулся вперед. Машина плавно начала двигаться обратно, к бойцам, что уже встали на тропу преследования. – Быстрее!

Как только пилот переключил передачу, Айзек перегнулся через него и открыл водительскую дверь, нащупав ручку, рядом с коленом водителя. Парень сделал шаг назад и со всей силы толкнул раненного в проем так, чтобы он, миновав гусеницу, упал на мягкий снег. Так и получилось. Молодой охотник быстро занял его место, сев на намокшее от крови сидение, и выжав педаль сцепления, переключил передачу выше. Машина продолжила набирать скорость.

Теперь Айзек должен был обогнуть лес, и встать на юго-западное направление, чтобы вернуться домой. Пусть даже ненадолго. Он хлопнул дверью и промчался мимо головорезов, закрываясь за водительской бронепластиной. Он не слышал ни выстрелов, ни дроби, ни пуль, лишь чувствовал, как по корпусу машины что-то сильно бьет, его уши звенели с такой силой, что парню хотелось воткнуть в них спицы, лишь бы это прекратилось.

Маска заполнялась кровью из рассеченной брови. Парень скинул ее, брызнув скопившейся в ней жидкостью на железный пол. Лицо жутко болело, но больше всего болели пальцы правой руки. Выйдя на равнину снежной пустоши, Айзек нащупал левой рукой рычажок, что в свое время вытаскивал Берси, отвлекаясь от вождения, и потянул его на себя. Теперь, отпуская правую педаль газа – машина не сбавляла ход. Айзек мог заняться своими ранами. Он дрожащими руками достал из рюкзака мешочек с бинтами и лекарствами, что ему положила Мария и начал его потрошить. Бинты и таблетки. Стеклянная бутылка с водой, что оставил Семен. Маленький флакон резко пахнущей обеззараживающей жидкости.

В углу салона, лежа на полу, бренчал пистолет Айзека, покачиваясь из стороны в сторону. Катались две синие гильзы, и запах пороха все никак не выветривался.

– Ай, блядь! Сука, сука. Сука! – парень поливал окровавленную руку водой, чтобы рассмотреть повреждения. Рука занемела и не двигалась. В каждом пальце по дробине, в каких-то по две. Айзек отчетливо понимал, что кости сломаны сильным ударом. – Ну хоть не оторвало. Надеюсь, Мария их не отрежет.

Парень старался разговаривать сам с собой, боясь потерять сознание от болевого шока. Облив руку жгучим спиртом, он взвыл словно раненная снежная собака, и начал скулить, прижав больную руку к себе. Неуклюже намотав бинт на нее, он немного успокоился. Кровь начала пропитывать белую ткань, но вскоре остановилась. Немного посидев и переведя дух, Айзек почувствовал, как волнение подступает к горлу, и пусть во время безумного бега он мог себя сдержать, то теперь был не в силах. Он толкнул водительскую дверь и выпустил комок рвоты, что упал на гусеницу, быстро кружащуюся прямо под открытой дверью. Шок и ужас вышли наружу, и стало немного легче.

– Раз, два. Жесть. – Айзек нащупывал дробины, что разбили его маску и угодили в бровь, застряв в кости черепа. – Еще бы чуть-чуть и остался бы без глаза. Или головы. Дурак.

Взяв в руки конвертик, на котором углем было нацарапано еле видное «при ранениях», парень достал из него две крупные таблетки, и закинув их в рот обильно залил водой. Мария оставила ему антибиотики в надежде, что они ему не пригодятся, но просчиталась, и домой эти драгоценные таблетки он не вернет. Парень сидел, скрючившись, думая о том, как достать из себя все эти стальные шарики, пока машина несла его вдаль по чистому полю. Когда закончится топливо – ему придется идти пешком, а к этому моменту нужно быть готовым. Айзек достал привычную для него обезболивающую таблетку и разжевал, наполняя рот омерзительным горьким вкусом, приводящим его в сознание. Он откинулся на сиденье, чувствуя, что устал сильнее, чем за все дни его путешествия.

– Блядь, да еще и там… – прислонился парень сырой от крови одеждой к спинке сиденья.

Долгая дорога домой началась ужаснейшим образом. Айзек лишь надеялся на то, что обратно, он доедет быстрее, чем грузовики до Ред Вотер. И что раненому окажут должную помощь. Немного расслабившись, он понял, что слюна подступает к горлу словно волна.

Манящее безумие

Стальной фургон мчался через бескрайнюю пустошь, изредка минуя черные пятна камней и валунов, что редко встречались на пути. Гусеницы вгрызались в снег, слегка проваливаясь, но не прекращали свой бег. Высоко задранная морда машины разрезала сугробы и снежные барханы, раскачиваясь, будто на воде.

Айзек открыл глаза, щурясь от яркого света, что ломился в машину через лобовое стекло. Машина ехала сама по себе, ровные поля позволяли бросить управление и сидеть, предавшись бредовому состоянию. Раны, что парень получил недавно, уже не болели. На место боли, пришло ощущение постоянного жара. Рука опухла до неузнаваемости, лицо стало шире и горячее, а что было со спиной парень и знать не хотел. Айзек мучился, то скидывая с себя накидку, то вновь надевая ее, борясь сначала с ознобом, а потом с невыносимым жаром. Слабость не давала охотнику встать и достать еду из своего рюкзака. Полуоткрытые глаза лишь устало ловили свет, с трудом напрягаясь, чтобы сфокусироваться хоть на чем-то.

– Зовешь меня, да? – пересохшим ртом произносил слова Айзек, адресованные проползающей вдалеке башне – шпилю. На горизонте, справа от него маячили стразу несколько острых, невероятно высоких построек, появляясь одна за другой. – У вас там пусто, я знаю. Тут никто не живет.

Айзек то терял сознание, то вновь приходил в него, и если первые дни пути он мог есть и пить, то сейчас силы его покинули. Он находился где-то не тут, далеко, или высоко, но не в машине, несущейся вперед. Чавкая отсыревшей от крови, больной спиной, он елозил на сиденье, хоть как-то пытаясь контролировать ситуацию, пусть даже его заплывшие глаза ничего и не видели. Дни сменялись ночами, принося кромешную темноту. Свет Айзек включать не умел, да и желания учиться у него уже не было. Он не думал ни о жизни, ни о смерти, медленно опускаясь в забвение.

– Аааау… – Айзек пытался развязать на руке бинты, которые начали очень сильно сдавливать опухшую кисть. Он хотел, было их поменять, но тремор не позволил. Он с трудом положил руку себе на живот и продолжил смотреть вдаль. Чем дольше парень смотрел, тем меньше он видел.

День за днем становилось только хуже. Айзек больше находился в полусне, чем бодрствовал, пока на горизонте не замаячили знакомые ветряки. Из последних сил он поднял левую руку и положил ее на руль. Поставить ноги на педали было нереальной задачей, и все возможные попытки просто-напросто провалились. Ветряки становились все ближе и ближе, и, если бы Айзек вел счет времени, он бы удивился, как, на самом деле, быстро он добрался, минуя все возможные трудности пути. Для самого же Айзека прошла целая вечность. В агонии он был заперт в стальной коробке, останови он которую, уже бы не двинулся дальше.

Айзек изо всех сил надавил на рычажок контроля движения, чуть замедлив ход. Парень отлип от грязного сырого сиденья, выжал среднюю педаль, и машина стала замедляться еще сильнее, пока не заглохла, совсем чуть-чуть не доехав до снежной стены. Повал был перед ним, осталось только пробраться внутрь. Айзек, совсем не отдавая себе отчета, развернулся, уперев обе ноги в сторону двери, через которую он вошел, совсем не понимая, что выйти он, мог и слева от себя, не прилагая таких колоссальных усилий. Стоило ему только встать, как ноги тут же подкосились, и он рухнул на стальной пол фургона, потеряв последнюю крупицу сознания.

Темнота длилась недолго.

– Его же ищут! – словно через толщу воды пробивался встревоженный голос Марии. – Давай подстрижем его, или перекрасим. Ну не встанет он быстро на ноги!

– Ты дура что ли? Думаешь те, кто его так отделали совсем тупые? Единственный раненый парень, в поселении с припаркованной машиной. Угнанной машиной! И ладно бы его зверье отделало, или обморозил чего. Ранения от огнестрела! – негодовал где-то в глубине черной, не отпускающей Айзека жижи Юрий.

– Так сделай что-нибудь. Отгони!

– Да черт с тобой. Отгоню! Только поставь его на ноги!

Голоса стихли и вновь воцарилась тишина. Айзек плавал в теплой воде, без сил вдохнуть или пошевелить конечностями. Он был подвешен посреди абсолютного ничто, потеряв даже самого себя. Не было ни боли, ни печали. Даже злость и страх внезапно испарились. Внутри прошли дни, затем месяцы, и, казалось, будто в этой трясине, посреди пустоты, быстро начали мелькать года, пока однажды Айзек не вспомнил себя.

Он начал рваться вверх, пытаясь грести руками над собой, судорожно приближался к свету, оставляя темноту внизу, и стоило ему почти коснуться света, воздуха, бескрайнего неба, что был перед ним, он уперся в лед. Айзек колотил руками из-под воды, ловя свое собственное отражение, ударяя по нему кулаками, что начали кровоточить. Воздуха становилось все меньше и там, за льдом, в пределах обозримого сознанием мира, он увидел иглы шпилей, что начали выситься над ним, разрывая в клочья небо. Воздух кончился, и парень начал брыкаться, дергаться из стороны в сторону, поддавшись панике.

Если бы Айзек мог вскрикнуть охрипшим горлом, то он обязательно бы закричал. Сипло выдавив из себя воздух, он открыл глаза, оказавшись в темной, не освещенной комнате.

– Мммм… – проверял свои голосовые связки Айзек. – Кхм! Кхм! Эй. Есть тут кто?

Айзек быстро оценил свои силы. Подняться сразу он не мог, и, лежа на болящей спине, он был рад, что весь этот бред отступил. Он вспоминал себя там, в машине, и понимал, насколько же ему было плохо. Насколько он был близок к смерти. Он поднял перед собой перемотанную свежими бинтами руку, все еще ее не ощущая, но видно было, что кисть на месте. Выдох облегчения сопровождался болью в спине, и это парня радовало больше, чем липкий, скользкий жар, который был ранее. Уж лучше так, это чувство ему было понятнее. Левой рукой он задел повязку на своей голове и, не нащупав там шариков дроби, улыбнулся. Выжил.

– Исаак? – послышался в темноте голос Марии. Она зашла в комнату и щелкнула выключателем. – О, Боги! Ты пришел в себя. Айзек прости. Это я уговорила старика отпустить тебя.

– Да ничего, – прохрипел парень.

– Нет… – повторяла Мария, обняв обессилевшего юношу. – Ты же весь израненный! Ты чуть не умер, пока мы тебя волокли. Сердце почти не билось. Еще и рука эта твоя.

– Не чувствую.

– Она под обезболом. Там была просто каша из опухшего мяса и разбитых костей. Я собрала ее по кусочкам. Почти всю.

– Почти?

– Безымянного пальца больше нет. Начался сепсис, его пришлось убрать.

– Жаль.

– Я так рада, что ты очнулся. Ты два дня лежал, не выходя из этого состояния.

Айзек устало улыбнулся, чувствуя, что страшное позади. – Старик тут?

– Нет, он вчера уехал отгонять машину, что ты притащил. Должен вернуться уже скоро.

– А нога?

– Да черт с его ногой! И без нее обойдется. Ты лежи, я сейчас принесу поесть. Тебе сейчас это очень надо. – Мария вышла из комнаты, слышно было только, как она столкнулась с кем-то в коридоре, откуда глухо послышалось. – Да, можешь зайти.

В двери показалась рыжая голова Дана. Он сделал шаг внутрь и ехидно улыбнулся. – В натуре не сдох.

– Вот блядь. – Айзек напрягся и попытался резко встать, чуя угрозу.

– Стой, стой, стой! – Дан сделал шаг назад, вытянув вперед пустые руки в знак доказательства мирных намерений. – Я не за этим! Я вот вообще за другим здесь. Расслабься.

– Да ну тебя. – Айзек снова упал на свою койку. – Че ты вообще тут делаешь?

– Долгая история, – отмахнулся Дан, и Айзек было хотел начать его расспрашивать, но тот продолжил сам. – Кароче. Пока ждали ковш, нагрянули порядчики, всех в кучу и на допрос. Понятное дело, никто про тебя, кроме нас с Берси, и не знал. Берси то сразу смекнул, чем пахнет, меня подбил тут же. Мы ничего не сказали. Они покараулили нас два дня, ждали, что ты придешь и попробуешь свалить тем же путем. А потом дали команду уезжать, чтобы простоя не было. Батя сказал взять тачку, что потеряла ковш, и прождать еще день, мол ремонт затянулся. Ты не пришел, и мы поехали. Думали все, пропал. А оно вон как, приехали в Повал, а ты уже тут. Как так быстро-то? Ты че, в натуре, потомок древних богов?

– Да чушь это. Я приехал сюда на машине.

– Да знаю я. Видел. Вся в крови и блевотине, будто ты там фейерверк из своих внутренностей устраивал. Твой старик как раз отгонял ее вчера. Мы с ним обмолвились парой слов, – Дан сделал короткую паузу, пытаясь подойти к кульминации. – Короче, полный бак мы тебе заправили. Поправляйся.

– Дан… Спасибо за патрон.

– Патрон?

– Ну, тот, что ты дал мне в дорогу. Он мне жизнь спас.

– Ну тогда считай, что должен мне, потом сочтемся.

– Хах. Договорились.

– Слушай, я как тебя увидел – думал, не выкарабкаешься. Как так-то? Это все, действительно, из-за твоего происхождения?

– Да. Оккер отправил за мной головорезов.

– И ты убил их?

– Конечно, нет. Кто я по-твоему такой? Суперсолдат, что ли?

– Смотри какой разговорчивый стал. Ладно, не горячись. – Дан немного помялся, стоя в проходе, а потом подошел поближе, протянув левую руку Айзеку. – Рад, что ты жив. И извини, что отправили тебя в логово этого зверя.

– Да брось. Виню только себя.

– Ладно, Айзек, нам надо нагонять конвой. Они на день нас опережают. Уже, даже на два. Кстати, тебе привет от Берси, он сторожит машину. – Дан, помахал рукой и пятясь назад вышел в дверь, через которую вошел. Тишина длилась пару секунд, и рыжая голова вновь показалась в проеме. – И еще: там девчонка просила тебя найти. Ханна, или как ее там. Подружка, что ли?

– Я бы так не сказал.

– Ну вот, снова неразговорчивый. В себя пришел? – Дан усмехнулся и теперь уже насовсем скрылся из виду, оставив Айзека лежать в тишине.

Молодой охотник лежал, осмысливая все произошедшее в том лесу. В дороге у него не было возможности подумать, но теперь он начал сомневаться в том, что его старик – простой плотник. Да и откуда его знают высшие чины города? Обычный плотник никогда бы не удостоился такой чести. Город большой, а людей там было немерено, но Семен попал в точку. С огромным удовольствием Айзек цеплялся за трезвые мысли, доводя свои догадки до полированного идеала. Теперь осталось лишь встретиться со стариком. Парень жутко соскучился по дому, старику и блаженному спокойствию. Старик все не появлялся, и даже на следующий день его не было.

Айзек бродил по клинике, разминая ноги, метался из угла в угол, ожидая очередного подарка судьбы, в виде головорезов. Парень понимал, что своей выходкой с интеркомом он разозлил Оккера. Потом разозлил, сам того не зная, утопив машину. А теперь еще и угнал вторую, ранив бойца. Он точно это не оставит безнаказанным. Тревога усиливалась с каждым часом, особенно учитывая, что техника этих убийц намного быстрее, чем грузовик Дана.  Хождение из стороны в сторону Айзеку совсем не помогало, и он было хотел найти свои вещи, чтобы выбраться наружу, но зайдя в комнату для стирки и сушки одежды, он оказался шокирован. Старик сидел и штопал его дырявую куртку, бесшумно просочившись в здание. Он не обращал внимания на парня, что стоял в двери, а лишь методично прокалывал иголкой ткань, стежок за стежком, закрепляя маленькую заплатку.

– И давно ты здесь?

Старик покачал ладонью. – Не сильно.

– Ты что, прячешься от меня?

– А что, похоже?

– Очень.

– Тогда да, прячусь.

Айзек сел рядом и достал из коробки с вещами свою разбитую маску. Кровь в ней засохла и походила на толстый слой краски. Он смотрел на эту маску, на то, как аккуратно проделано отверстие от двух шариков и вновь удивлялся своему везению. Сам того не понимая Айзек потянулся за ниткой с иголкой, но, уткнувшись перемотанной донельзя рукой, понял, что помочь старику не выйдет.

– Да брось, Юрий. Поговори со мной! Ты ведь даже не пришел, когда я очнулся, – Айзек кинул маску обратно в ящик. – Да что с тобой?

– Что со мной? Это что с тобой? Ты весь в ранах, чуть не лишился руки! Да что там руки, ты чуть не умер! Потому что я дал слабину и позволил тебе уйти. Думаешь, я просто так тебя прятал все эти годы?

– Я жив, здоров. Вот он я, перед тобой! Хватит винить себя!

– Я не виню себя. Я виню эту дуру Марию. Наивная думала, что ты спасение для всех нас, а в итоге ты чуть не помер. Я же знал, что таких, как ты не любят. Даже представить не мог, что это все еще продолжается.

Два мужчины кричали друг на друга так громко, что испуганная Мария моментально прибежала, но так и не решилась зайти, оставаясь снаружи, за тонкой деревянной стеной. Двое, что вечно молчали, сейчас кричали как не в себя, огрызаясь друг на друга, обвиняя всех вокруг, только не себя самих.

– Ты же все эти годы жил, загоняя и выслеживая добычу, словно ты все еще там, в Востоке, сильный и славный головорез, преследуешь неугодных твоему хозяину, или я не прав?

– Я не такой, как те, что напали на тебя. Мы служили городу и защищали людей.

– Защищали одних, убивая других?

Старик замолчал.

– Тогда чем ты отличаешься от них? – Айзек устало выдохнул, и потеряв все силы, сел рядом с Юрием. – Они же меня по лесу тогда гнали, прямо как мы с тобой раненых зверей! Посвистывали, меняли курс, задавали направление. Хреново быть на месте жертвы…

Юрий неуклюже обнял парня, стараясь не дотрагиваться до раненой спины. – Прости. Я плохо о тебе заботился. Я же думал, что ты мое искупление. Но так и не смог быть с тобой честным.

– Да, нет. Если б не твои уроки, я бы не выжил, старик. – Айзек похлопал Юрия по спине здоровой рукой. – Знаешь, у меня есть время. Может, ты расскажешь о себе? Я раньше боялся спросить, но теперь, мне кажется, уже не страшно.

– Да, ты стрелянный воробей. – посмеялся старик.

– Кто?

Они оба вышли из прачечной, пройдя мимо вжавшейся в стену Марии. Разговор был тяжелый, и хотелось бы провести его в другом, более спокойном месте. Женщина, сгорая от любопытства и страха одновременно, не могла не пойти за ними, и как только оцепенение спало она отлипла от стены и пошла на кухню. Юрий уже разлил по стаканам отвар, и сел напротив юноши. Айзек держал на коленях свой потрепанный рюкзак и копошился в нем одной рукой. Он усердно рылся, пока не достал с самого дна клочок бумаги.

– Это тебе. Семен сунул. Я не читал, – сказал парень, протягивая записку Юрию.

Юрий прочитал написанное и усмехнувшись скомкал бумагу, бросив ее в мусорное ведро. – Вот же старый дурак.

– Что там? Семен написал что-то смешное?

– Да. Пишет, что я хреново о тебе забочусь.

– А кто он? Откуда вы знакомы.

– Ты точно хочешь это знать?

– Думаю да. Лучше так, чем я догадаюсь сам.

– Справедливо. Семен был моим боевым командиром. Это было двадцать лет назад. Я и с десяток других бойцов состояли в специальном городском формировании. Его называли «Карательным отрядом». Мы, и вправду преследовали и загоняли добычу. Только это были, в основном, люди.

Бандиты, пираты, воры и убийцы. Кого-то приходилось убить, кого-то брали живьем. Александр давал указания. Мы их выполняли. Это была рутина. Все было справедливо и честно, каждый раз это были плохие, прогнившие люди.

– Как я?

– Теперь мне кажется, что да. Как ты. Я с рождения был приписан к этому роду деятельности. Был куплен и оплачен городом. У меня не было родителей, которые обо мне заботятся. Да ни у кого из нас не было. Был Семен, он заменял нам грозного отца, будучи выходцем из нашего же положения. Испокон веков мы защищали город, но именно на нашем поколении все и закончилось. Влияние «Красных берегов», шайки политиков из Ред Вотер, набирало силу на западе, и, получив контроль над своим городом, они нацелились на наш.

Александр отказался передавать запрошенные производственные мощности. Восток был городом дерева. Бумага, доски, мебель, утварь. Все из дерева. Медицина, конвейеры по производству техники. Город был огромным и сильным. И не добившись согласия, протекторат начал действовать. Открытые боевые действия вряд ли бы сохранили город и его знания. Под раздачу попали мы, люди, что защищали город, ведь избавься протекторат от нас – город остался бы беззащитен. Убили много моих товарищи, тихо, во сне. Вырезали всех за одну ночь. Остались лишь пару человек. Семен тут же прогнал своих детей из города, опасаясь за их безопасность. Оставшиеся в живых члены карательного отряда держались до последнего, чего не скажешь про градоначальника. Он потерял двух сыновей в первую же ночь резни. Он обезумел от горя, превратился в слабоумного старика. Отдал город без боя. Нас преследовали, меня, и еще пару человек. Семен, дал команду бежать из города, ведь ничего, кроме смерти, нас там не ждало.

– И ты убежал?

– Да. И бегу до сих пор. Мария уже проболталась, что у меня была семья. Так вот, ее убили. Я был на дежурстве в первую ночь их нападения, а потом прятался по баракам, скрываясь, как можно дольше. Я не сбежал сразу. Я превратился в некого городского духа. Призрака карательного отряда. Время от времени я выслеживал приезжих и убивал их, вообще без разбора. Были они военными или мирными делегациями – мне было плевать. В основном во сне. Все шишки падали на Александра, ведь, понятное дело, что под подозрением будут его подчиненные, но мне было по барабану. Старик проиграл, а я еще нет. Протекторату, видимо, это надоело, и они перестали присылать мирных людей. Теперь начали приезжать машины, типа той, что ты пригнал. Они патрулировали город, даже ездили по улицам.

Кульминацией стало то, что я напал на такую машину. Если без подробностей, то закинул взрывчатку в салон, а потом перерезал всех оглушенных в ней людей. Тут-то меня и поймал Семен. Он разбил мне морду так сильно, что я не мог нормально видеть. Меня отчитали как маленького заигравшегося мальчика. Но во мне была лишь злоба, я не сильно его слушал, он отчетливо дал мне понять, что сохранит мне жизнь, если я свалю из города. Дал мне снегоход, и кинул сверху аккумуляторный блок, что стоит у нас дома. Знаешь, как он смог пробудить мой обезумевший разум?

– Как?

– Он сказал, что теперь я должен охранять дочернее поселение. Повал.

Я, почему-то, увидел в этом смысл. Сейчас я невероятно ему благодарен, Семену. Он, наверное, один из немногих, кто сохранял рассудок в те тяжелые времена. Даже когда город начали растаскивать по частям, воруя производственные мощности. Повал перестал добывать лес не потому, что он кончился. Потому, что он больше не нужен. Повал не стационарен, он перемещается из места в место, организуя свою работу автономно.

Я ехал сюда пять дней, везя тяжелые новости для местных. И за эти пять дней я осознал, какие ужасные вещи я творил, оставив в стороне даже свою семью. Я не похоронил ни жену, ни сыновей. Я как безумец побежал мстить. Вся эта история ужасна и омерзительна. Я никогда не думал, что расскажу ее тебе.

– А в какой момент в ней появился я?

– Спустя месяц, после того как я прибыл в эти края. Я производил разведку подконтрольной территории. Через перевал пересек гряду Пан Оптикума. Был уже день, когда я осматривал трупы. Я не смотрел через глаза древних. Ты сам подал голос. Меня как током прошибло. Я держал тебя, замерзающего, на своих руках и видел свое искупление. Я хотел вырастить тебя не убийцей, каким был сам, а защитником. Чтобы ты всегда был подспорьем для людей. И пусть защищать уже никого и не надо было, мы переключились на простую мелкую помощь, я и мелкий ты. Быть может, поэтому, я решил тебя отпустить. Я хотел, чтобы ты помогал людям, но боялся показывать тебя им, прекрасно понимая, что ты будешь чьей-то целью, как когда-то был и я, и те люди, на которых я «охотился»! – Юрий замолчал, прогнав через свои легкие массу воздуха. – Ну? Что думаешь?

– Думаю, что это самый длинный рассказ, что я от тебя слышал, – Айзек ткнул на Марию, что стояла неподвижно с кружкой отвара все это время. – Подозреваю, что и она тоже.

– Стоп! Так ты не плотник? – спросила Мария.

– Понятия не имею, с чего ты это взяла. То, что на досуге я делал мебель, не делает меня плотником.

Все трое уселись за столом, обсуждая приключения Айзека, он рассказал про все, что видел. Про людей, с которыми познакомился. Даже про то, что побывал внутри шпиля. Это удивило и насторожило, что Марию, что Юрия, которые, как и многие другие даже не представляли, что внутри что-то есть. Но Айзек так и не смог ответить ни на один вопрос. Он сам мало что понимал. И хоть эти странные, пугающие строения его манили, он прекрасно понимал, что задача у него сейчас другая.

Сон лечил парня очень быстро, с каждой ночью ему становилось все лучше и лучше, и на третий день Мария сняла швы с его лба и спины. Айзек уже не чувствовал саднящие раны, лишь рука изредка ныла. С нее швы и бинты снимать было пока что рано, поэтому решено было дождаться ее полного заживления. На третий день Айзеку перестали давать антибиотики, он шел на поправку быстро и уверенно. Мария очень сильно этому удивлялась, пытаясь приплести сюда его происхождение. Айзек отмахивался и ждал. В голове он прокручивал все варианты появления головорезов, хоть местные и уверили его, что приложат все усилия, чтобы спрятать парня в городе.

Айзек не мог себя успокоить. Люди хоть и готовы были покрывать его, но он знал, что они в любом случае подвергнуться угрозе. Оккер не перед чем не остановиться, обыщут каждый дом, и уж лучше, если они никого не найдут. «Чем раньше уйду, тем быстрее заметет следы.» – думал парень. С каждым проведенным тут днем становилось все труднее держать себя в руках. Каждый день он ходил из стороны в сторону, глядя в окно, прислушиваясь к звукам снаружи.

В середине дня, когда солнце поднялось на самую верхушку неба, Айзек не выдержал. Он принялся одеваться, пусть с одной рукой у него выходило плохо. Нательное белье, штаны, кофта. Все было постирано и высушено. Все дыры были зашиты, а некоторые запаяны. Он вновь собирался в дорогу, и на самом деле, его это радовало. Пусть было больно и страшно, но то, что он чувствовал, то новое, что он видел, не давало ему покоя. Там, впереди, еще много всего. Он представлял, как спасет людей, выработает систему, будет ездить туда, может, даже организует пункт караула. Или вообще договориться с демонами за стеной, о том, что будет забирать неугодных. Разбитая маска села на лоб. Айзек заклеил ее кусочком бумаги, чтобы ветер не задувал в глаза, но постоянно думал о том, чем бы ее заменить.

Юрий ворвался в комнату. – Ты охренел? Куда ты собрался?

– Дальше. Попробую забрать хоть одну семью.

– Сиди и выздоравливай, глупый мальчишка!

– Да брось, ты ведь и сам сидишь на иголках, ожидая гостей! – Айзек глядел своими серыми, блестящими глазами на старика, что пытался загородить проход.

– Тебе же сказали, что спрячут, если будет необходимость!

– Не могу я так!

– Да ты обезумел. Я же вижу это!

– А ты нет? От своего горя! – парень постарался смягчить голос, понимая, что говорит не самые приятные вещи. – А Оккер от власти? А Александр с Семеном, от безысходности? Головорезы от жажды убийства. Религиозные фанатики. Люди, что сидят тут и ждут, когда город вымрет. Даже девушка Ханна, про которую я рассказывал, была безумна.

– Исаак…

– Юрий. Я видел достаточно, чтобы сложить впечатление. И плохого было больше.

– Но ведь ты не хочешь сдаваться?

– Нет. Я думаю, что надо попробовать. Хорошего и так осталось мало, в этом злобном мире. Я должен попробовать сделать хоть что-то.

– Ты стал оживленнее. Меня это радует.

– И одновременно пугает, да?

– Да.

– Ну тогда я пошел. Я вернусь через несколько дней, независимо от результата. Не переживай, старик, все будет хорошо.

– Исаак… – не в силах спорить с парнем Юрий отошел от двери, которую преграждал собой. – Ты только борись со своим безумием. Оно застилает тебе глаза, и однажды ты перестанешь видеть реальную картину мира. Это я тебе, как опытный, говорю.

– Спасибо, что беспокоишься. Я пошел!

– Погоди, – Юрий хромая добрался до своей куртки, что висела в коридоре и достал из кармана свою целую маску. – Я буду тебе только мешаться из-за ноги, возьми хоть ее.

Айзек положил больную руку на плечо старика, а указательным пальцем левой руки ткнул в свою маску, что была уже на голове. – Я думаю, что моя, все-таки, выглядит круче.

Парень усмехнулся и вышел из клиники, пытаясь избежать разговора с Марией, которая точно закатила бы скандал. Юрий его понимал, хоть и был против такого решения. Он знал, что Семен использовал Повал как предлог, чтобы залатать раненую душу солдата, но пытался не упускать из виду безопасность городка.

Айзек шел домой. Впервые он так долго отсутствовал. Следы Юрия, что пару дней назад бывал там, уже занесло снегом и сравняло с общей гладью пустыни. Он рисовал в голове, как люди будут рады его видеть, как он привезет их в Повал, начнет знакомить с местными. Как они начнут работать, воспитывать детей, жизнь закрутится вновь.

Сначала одних, потом других. Так, мало-помалу, он спасет столько, сколько сможет, а вскоре они и сами начнут себе помогать. Нужно только начать. Старик сказал, где стоит машина. Он проверил все, что было внутри, и Айзек уже придумал план, как воспользоваться тем немногим, что досталось вместе с трофеем. Парень взобрался на гору, зашел в свой родной, опустевший и промерзший дом, в котором больше не тлели угли и не светили лампы. Парень взял в дорогу подмерзшую еду, что хранилась у них в ящике у входа, взял котелок, пару поленьев, на всякий случай и погрузил это все в машину, проверяя, как открываются задние двери фургона. Он осмотрел технику, пересчитав все следы от пуль, которые так и не смогли пробить тяжелый железный корпус и принялся ждать темноты, не забыв заглянуть за деревянный ящик, скрывавший прыгаля, которого медленно заносило снегом.

– А тут ничего не меняется, – улыбнулся парень.

Подняв все тумблеры, что находились на приборной панели, Айзек вдавил пальцем небольшую черную кнопку. Машина лениво затряслась, но вскоре ритм набрал обороты и мотор заработал, прогревая себя от долгого холодного сна. Несколько минут парень сидел в холоде, но печка начала гонять теплый воздух, и он снял с себя капюшон. В три подхода, несколько раз остановив мотор, своими небрежными движениями Айзек развернулся на маленьком плато у входа в пещеру и начал спускаться с горы. Быстро минуя все неровности, он выскочил на гладкую дорогу, и уже освещая путь светом мощных фар, помчался вперед, огибая горный хребет. Он перещелкивал передачи вверх, испытывая невероятное наслаждение, впервые осознанно ведя такую необычную технику. Мощность большого двигателя, рычащего на всю округу, не шла ни в какое сравнение со снегоходом, что устало жужжал, лениво проворачивая пластиковую гусеницу. Тут гусеницы были стальные, тяжелые, но резво крутясь они давали понять, как много сил у этой машины.

– Вот бы мне столько неиссякаемой силы, – думал про себя Айзек. Его завораживало то, как хорошо откликается техника на любое нажатие педалей, как плавно переключались шестеренки, под полом машины. В его голове, в самом плохом исходе, он мчался бы на снегоходе, в надежде встретить в кольце гор хоть одну живую душу. Но сейчас все шло как нельзя лучше, теперь он точно знал, что техника вывезет всех, кого он сможет найти.

За несколько часов он подобрался к перевалу, который давал доступ к сокрытому за горами. Небо было еще темное, хотя до рассвета оставалось не так много времени. Айзек выключил фары и поехал, как можно медленнее, двигаясь с внутренней стороны хребта, будучи в природном кольце Пан Оптикума. Место, где стальные и каменные кольца почти соприкоснулись, он выбрал отправной точкой, и заняв нужную позицию, в паре километров от места предполагаемого выхода людей. Айзек окопал белым снегом темные, бросающиеся в глаза гусеницы, завешал украденными простынями правый борт машины и отошел подальше, чтобы убедиться, что машина не бросается в глаза. Оставалось только надеяться, что в столь ранний час никто его не видит.

Айзек даже не знал, следят ли за периметром местные, но сделал все, чтобы быть незамеченным. Набросав под машину как можно больше снега, он придавил простыни и вернулся внутрь, наблюдая через небольшую прорезь в белой ткани, что как раз попала на пассажирское правое окно. Мотор заглох и в кабине стало холодно. Айзек укутался теплее, вглядываясь вдаль.

В темноте ночи было трудно разобрать, прибавилось ли тел, но парня это сейчас мало волновало. Он ждал. Ждал, когда его не найдут в Повале. Ждал, когда станет безопасно. И больше всего он ждал людей, что будут ему благодарны, за спасенные жизни.

– Интересно, как там Ханна…. Даже ведь до Дана добралась, чтобы про меня узнать. Надо будет передать ей записку, что ли, как закончу тут, – Айзек сидел на пассажирском сидении, поглаживая правую израненную руку, которая на холоде стала болеть чуть меньше. Казалось, будто скоро можно будет снять бинты. Айзек поднял руку перед лицом, пытаясь вглядеться, покуда отрезан его пялец. – Эххх… Не надеть мне обручальное кольцо, про которое говорил когда-то старик.

Любящие родители

Дни пролетали мимо, сменяя друг друга в спешке. При свете дня Айзек спал, а вот по ночам он смотрел в оба глаза, не мелькнет ли чего у стены. Дымовые шашки, что старик нашел в этой машине, всегда были под рукой. Парень от скуки перерыл все, что было в кузове, изучив до мельчайших деталей. Тут и вещи, вроде запасных ботинок или штанов. Автомобильный хлам: цепи, наборы с инструментами, канистры с топливом. Даже все, что нужно, чтобы прожить пару дней в кузове, вроде сухого горючего, маленькой печки и запаса вяленого мяса.

Айзек ел немного, разогревая еду на приборной панели по ночам, когда можно было запустить мотор, не боясь, что кто-то увидит сизый дым. Время под звездным небом тянулось медленно, а солнечные дни пролетали в мгновение ока. Айзек, почему-то, искренне верил рассуждениям старика, что людей выгоняют только по ночам, и ждал их именно в темноте. Но никто не появлялся. Четыре дня пролетели. Коросты на брови и спине начинали жутко чесаться, и Айзек иногда скидывал с себя куртку, чтобы проветрить свою спину. Этому научил его Юрий, ведь без доступа воздуха раны затягиваться будут очень плохо, а Айзек сейчас относился к этому очень серьезно. Без одной руки было очень трудно, но труднее было бы без глаза, да еще и спины в довесок.

В редкие минуты любопытства парень наблюдал, как над высокой стеной клубится дым. Он сидел и думал о том, каков же быт там, внутри. Как живут люди, чем они занимаются, и что же такое они делают, чтобы земля оставалась теплой. Айзек и представить не мог, сколько же там людей. Да, масштабы были не очень схожи с Ред Вотер или Востоком, эта стена сразу задавала высокую планку, давая понять, что город невероятно большой. Даже все это железо для стены нужно было где-то найти, а было его тут немерено.

Вокруг было так тихо, словно в окружении этих гор веками ничего не происходит, лишь этот город, спрятанный ото всех, создавал ощущение жизни. Словно кастрюля с водой, что закипала, город подбрасывал в воздух дым и пар. Айзеку приятно было представлять, будто там, в огромном котле кипят уроды, что бросают своих на погибель. Что прячут от мира теплые земли, которые можно было бы засадить плантациями еды, и всему человечеству бы этого хватило. Ночь сменила день, и пар, что висел над городом, начал подсвечиваться самой башней.

– Понеслась! – охрипшим неразмятым горлом выдавил из себя Айзек. Вдалеке свет мелькнул у стены. Глаза не смогли уловить того, что произошло, но Айзеку это было и не нужно. Главное, что кто-то вышел.

Тумблеры, кнопка, звук ревущего мотора. Айзек резко бросил педаль сцепления, почувствовав, как зарылись гусеницы от внезапного старта. Он положил дымовые шашки на колени, неуклюже щелкая передачи левой рукой, постоянно отрываясь на рычаг, что стоял справа. Раз, два, три, на четвертом щелчке машина приобрела невиданную скорость. Простыни слетели, оставшись где-то позади. Это был ключевой момент во всем путешествии. С самого начала не надо было никуда идти. Надо было делать все самому. Сразу. От волнения Айзека пробирала дрожь, он приближался к людям, что маячили впереди.

Взяв крюк, чтобы скинуть дымовые шашки, он сначала свернул к стене, открыл дверь и, выдернув из зажатых между коленями стальных банок два кольца, ловко бросил их наружу. Дым пошел моментально, затянув даже салон. Айзек включил фары и уже отчетливо различал вдалеке двух людей. Глядя в зеркало на водительской двери, было видно, как в кромешной темноте поднимаются толстые клубы белого дыма.

– Восемь дней! Восемь! Да, черт возьми! – Айзек ликовал, приближаясь к людям.

Машина объехала пару и остановилась. Айзек распахнул задние двери и протянул людям руку. – Быстрее, садитесь, я спасу вас!

Никто не сдвинулся и с места. Люди смотрели на парня в разбитой маске с ужасом и отвращением, прижимаясь друг к другу, трясясь от холода, что витал вокруг них.

– Вы че, не слышите? Быстрее!

– Вали отсюда дикарь! Либо я зову хранителей! – раздался дрожащий голос мужчины, что встал между Айзеком, и девушкой, державшей в руках сверток. – Если не уйдешь – с тобой не будут церемониться!

– Да ты че, не понимаешь, что вас на убой выгнали?

– Убой? Да мы живого ребенка на свет породили. Весь город встанет на нашу защиту! Тебя в клочья порвут, урод! Свали с дороги!

– Слышь ты! Сам сдохнуть хочешь – твое дело. Ребенка отдай! Ему умирать еще рано.

– Ага! Так я тебе и отдал билет в лучшую жизнь.

– Ах ты, сука, – Айзек выпрыгнул из фургона, будучи готовым забрать ребенка силой. То, что он слышал, расходилось с любым его понятием человечности. – Там впереди кладбище, таких идиотов как вы, там же лежат и мои…

Сталь просвистела над головой, уносясь вдаль. Айзек встал на четвереньки, надеясь не попасть под пули. Следующая шлепнула по спине мужика, что стоял перед парнем, тот, брызнув горячей кровью на снег замертво упал, не успев издать и звука.

– Блядь, да вы издеваетесь? Там же дым! – юноша подбежал к девушке, но стоило ему коснуться ее плеча, как следующая пуля пробила ей шею.

Молодая девушка со светло-русыми волосами бросила сверток на снег и всеми силами стала закрывать горло руками. Перешагнув ребенка, она побежала в машину, выплескивая литры алой, свежей крови. Айзек резво прыгнул, чтобы подобрать малыша, и пуля прошла ровно там, где секунду назад была его голова. Пару мгновений перезарядки оружия парень ждать не планировал, и, втолкнув девушку в салон, залетел в него и сам, не закрывая заднюю дверь, ведь обстрел все еще продолжался. Он прыгнул за руль, держа малыша на коленях и резко тронулся, грохоча по салону валящимися со всех сторон вещами. Айзек взял курс на перевал, перекрыв кузовом проем двери, которую теперь можно было закрыть, не боясь обстрела. Он положил сверток на сиденье и побежал назад.

Перешагнув лежащую на полу девушку, Айзек резко дернул дверь, громко захлопнув ее. В салоне фургона воцарилась тишина. Айзек наклонился к раненой. Она хрипела, пульсируя кровью, которая без остановки лилась из ее шеи. Она шевелила посиневшими губами, издавая еле слышные звуки.

Парень наклонился к ней, прижимая ее руки сильнее к ране, и попытался расслышать то, что она говорит. Девушка напряглась, собрав остатки воздуха в залитых кровью легких. – Ублюдок.

Айзек в ужасе отскочил от нее, сам того не понимая, как так все получилось. Он смотрел в ее полные ненависти глаза. Пристально наблюдая, как они стекленеют. Минуты, что отсчитывал в голове Айзек, отмеряя время до перевала, остановились. Жуткая тряска и грохот, которые чуть не перевернули машину вернули его в сознание, и он бросился к рулю, корректируя курс. Он включил фары и начал менять направление, чтобы окончательно не уйти на скалистый хребет, разбив машину и загубив еще больше жизней.

Перевал остался позади, Айзек сидел молча, лишь держал сверток с маленьким ребенком на руках. Голова была пустая, его словно окатили ледяной водой и выгнали на улицу. Он мчал в Повал, надеясь, что головорезы уже ушли оттуда, так никого и не найдя. Чем скорее он доберется, тем быстрее ребенку окажут помощь, накормят его и осмотрят.

– Потерпи малыш, Мария и тебе идиотское имя придумает. Тоже знать не будешь, как правильно оно произносится, – бормотал немного надломленный Айзек.

Ночь начала светлеть, когда парень добрался обратно, он остановил технику у входа, что был прорезан в снежной стене и побежал внутрь. Совершенно не обращая внимания на все вокруг, он пролетел через поселение, оказавшись у госпиталя. Пусть и хреново, но у него получилось. Он спас ребенка, хотя бы одну жизнь. Старик будет рад нянчиться еще с одним.

– Мария! Старик! Я вернулся! – Айзек попал в кромешную темноту госпиталя. Он нащупал на стене выключатель и щелкнул. Свет загорелся в холле, и парень побежал будить свою подмогу, ориентируясь по тусклым отсветам в коридоре. Айзек забежал в комнату в которой спал Юрий, и не включая резко свет, чтобы не тревожить старые, начал его тормошить. – Старик…

Рука, замотанная в толстую повязку, коснулась старика, и в этот момент Айзек отшатнулся к стене. Одного прикосновения хватило, чтобы понять ужас происходящего. Зрения начало привыкать к темноте, но Айзек не хотел этого видеть. Во мраке, огромным красным пятном жизнь Юрия растеклась по простыням и покрывалу. Стеклянные глаза блестели, глядя испуганно в потолок. Он из последних сил пытался зажать перерезанное горло, но так и не смог сохранить хоть частичку жизни. Айзек вдохнул ледяной воздух, что висел в комнате и подошел поближе. Он положил переломанные пальцы на веки старика, и хотел было закрыть ему глаза, но рука скользнула по заледеневшей коже, так и не сумев ничего исправить. Безмолвный крик ужаса и боли не разбудил младенца. Айзек, не понимая того, что происходит, взял старика за руку, которая была покрыта заледеневшей кровью, но так и не смог выдавить из себя и слова. Теперь оставалось ждать, когда остальные жители проснутся, чтобы разобраться в том, как это произошло.

Айзек не заходил в комнату к Марии. Он бы не выдержал еще и этого, он лишь направился на кухню, в поисках сухой молочной смеси, перерывая ящик за ящиком, собирая все нужное. Пустые глаза безжизненно осматривали содержимое шкафов. Сломанная рука, не чувствуя боли, складывала продукты в лежащий на столе, развернутый мешок. Айзек просто не мог воспринять эту ситуацию. Он находился в каком-то кошмарном сне, надеясь, что сейчас встанет солнце и это все закончится.

Не закончилось. Солнце было уже высоко над горизонтом. Оно освещало пустые улицы города. Тишина висела в холодном воздухе, который больше не пах горящим в печах деревом. Айзек не стал заходить в дома, лишь направился к машине. Он прогрел мотор и положил младенца на сиденье так, чтобы его обдувала печка. Охотник достал окоченевший труп мертвой матери, и понес его в город, положив на скамейку у одного из домов. Ни похорон, ни кремации, словно это и не человек был вовсе. Как посылку, брошенную у входа, он оставил девушку в безмолвном городе.

Не описать словами то, что было внутри юноши. С трудом глотая воздух сдавленной грудью, он сидел на распахнутом пороге задних дверей своего фургона. Мясо, что он держал в руках, выглядело плохо, но он все равно уплетал его, понимая, что организму нужна еда. Он съел один кусок, затем второй. Его внезапно вырвало на белый снег, но вытерев лицо рукавом, он продолжил поедать мясо, пока ребенок тихонько лежал на нагретом сиденье. Он просидел целый день, абсолютно не понимая, что ему нужно двигаться дальше. Время для него остановилось, Айзек просто ждал, когда проснется от кошмара, словно вновь пытаясь выбраться из черной, бесконечной воды.

Громкий гудок заставил его безжизненные глаза посмотреть в сторону. Блестя новым клином-ковшом, в его сторону мчалась большая машина, возвращавшаяся из Ямы. Тяжелый грузовик со скрежетом остановился рядом с фургоном, заглушив огромный громкий двигатель. Дверь открылась и на снег спрыгнули двое. Регал и Дан огляделись по сторонам и направились к Айзеку, удивляясь тому, что никто их не встречает. Берси встал в полный рост, находясь в гнезде на цистерне и пристально глядел за стену. Он свистнул своим напарникам и ткнул пальцем в направлении Повала.

– Айзек, друг мой, чего кислый такой? Что стряслось? – спросил юношу Регал.

Айзек не ответил, лишь кивнул головой в сторону входа, продолжая жевать мясо.

Дан зашел в город, следом за ним Регал. Пяти минут хватило, чтобы они все поняли. Дан пулей вылетел из городка, упав на четвереньки, он сорвал с себя шарф и начал вываливать на снег содержимое своего желудка. Айзек сидел над точно такой же лужей и ухмылялся, пожевывая вяленое мясо.

– Судя по состоянию, убили их дня три назад, – констатировал Регал, подойдя обратно к Айзеку. – Есть идеи, кто это мог быть? Айзек! Ты вообще слышишь?

– Да слышу я. – парень кинул на снег недоеденный кусок и встал, ткнув пальцем в занесенную снегом колею от гусеничных машин, уходящую на юг. – Вот.

Регал смотрел вдаль, следуя взглядом по колее, что ближе к горизонту пересекалась с ухавшим вперед караваном. Он понял, что произошло, но из личных соображений не начал это озвучивать. Ему жуть как не хотелось оказаться на месте бедных жителей повала.

– Пиздец, Айзек, ты как? – тяжело дыша и вытирая рот от рвоты спросил Дан.

Регал тут же отвесил ему смычный подзатыльник, всем своим видом давая понять, что вопрос это неуместный. Тупой и бестактный.

– Прости. Я могу тебе как-нибудь помочь?

Айзек утвердительно закивал головой. – Можешь.

Взяв сверток с маленьким ребенком с переднего сиденья, он протянул его Дану. – Отвези Ханне. Со мной ему небезопасно.

Дайн приоткрыл покрывало, которым был завернут малыш.

– Но Айзек, ребенок уже… – Дан, было, хотел выговориться, но Регал его остановил, прижав сверток сильнее к груди своего сына.

– Да, еда. Вот. – Айзек передал мешок в руки Регалу и благодарно улыбнулся.

– Ты тоже уедешь, да? – спросил Регал.

– Да, – Айзек, как болванчик, кивал. – Чуть-чуть потащусь у вас на хвосте. Но не переживайте, нам не по пути.

– Тогда двинули. Уже пора.

Айзек притоптал вяленое мясо, и захлопнув двери фургона, прыгнул в прогретую машину. Никто даже не задал ему вопрос про похороны. Все прекрасно понимали, что юноша этого не выдержит. По нему было видно, что он из последних сил сохраняет крупицы рассудка, еле держась на ногах.

Грузовик затарахтел и тронулся. Айзек тронулся следом, плавно набирая ход, стараясь не догнать грузовик. Берси пристально смотрел на него из своего гнезда, не решаясь даже выйти с ним на контакт. Машины догнали строй и было уже темно. Айзек освещал яркими фарами заднюю раму цистерны, ловя взглядом вьющийся снег. Он положил голову на стойку двери, которая постоянным потряхиванием била по черепу, не давая уходить в себя. Айзек жутко разозлился на эту дверь и начал колотить ее головой в ответ, причиняя себе нестерпимую боль.

– Да сука, блядь! – закричал он что было сил, срывая горло. – Да знаю я, что он мертвый уже!

Колонист

Айзек, вглядывался в даль, в небо, что отдавало красками на рассвете. Он выключил фары, чтобы выхватить как можно больше утреннего света. Невероятно красивый вид на горизонт. Ровные снежные поля, редкие деревья, черные пятна скал. Своим сознанием парень бродил где-то там, далеко, переваливая мыслями за горизонт. В машине оставалась лишь пустая оболочка, которая болела. Айзек уходил от самого себя, пытаясь не думать о потерянном. Для него длинная дорога закончилась, и плелся вперед он уже по инерции. Конвой прорезал снег, по которому теперь резво мчалась и украденная Айзеком машина. Пятна крови и рвоты в салоне за три долгих дня не просто отмерзли, а начали вонять, и парень ехал с открытой бойницей водительской двери, ловя грудью холодный воздух.

Редкие птицы кружили в небе, серые снежные собаки носились между кусками разодранного леса. Айзек по старой памяти вырывал их из гармоничной картины мира. Но сколько бы он ни смотрел вдаль, для него все оставалось серым, пустым. Он абсолютно не понимал, что же ему делать дальше. Апатия поселилась внутри и не давала делать никаких осмысленных движений. Заклеенная клочком бумаги, маска дребезжала на панели машины, печально маяча перед глазами. Айзек надеялся, что и другая башня откроет ему свои двери, но даже не думал о том, что он будет делать дальше. Он больше не доверял своей фантазии и в его голове, за высоким стальным трапом шпиля была лишь темнота.

Спина, мало-помалу, переставала чесаться от заживающих ран. Опухлость со лба спала, и он вновь мог двигать бровью. Посмотрев в зеркало, парень подметил, что пока он лежал в отключке, там в доме Марии, его умудрились подстричь, и даже побрить, и длинная черная щетина уже не так закрывала лицо. На лбу, прямо над левым краем брови красовалась рваная рана, через которую доставали стальные шарики дроби, и когда она зарастет – останется малоприятный шрам. Механическими, безжизненными движениями Айзек размотал повязку на правой руке, стараясь отстраниться от боли. Он хотел проветрить швы, посмотреть, все ли с рукой в порядке, хоть она его и не беспокоила.

Еще опухшая рука издавала омерзительный запах. Так много ран под плотной повязкой начинали тухнуть, хоть и не воспалялись. Парень прекрасно понимал, как это все работает, и заботился о себе теперь уже сам, не понимая, зачем он так держится за жизнь. Просто потому, что так надо. Другой причины он придумать, увы, не мог. Он осмотрел израненную руку. Короткие стежки на самой длинной фаланге указательного пальца держали разорванную вскользь кожу. Палец хоть и двигался, но с трудом. Опухшая плоть превратила его в подобие сосиски, в которой перемолотое мясо забивают в кишку животного, для удобства готовки. Ощущения хоть и были неприятными, но на перелом это не смахивало, чего не скажешь про средний палец. Отметины от дроби хоть и не разорвали его, но чувствовалось, что переломанная кость ноет. Айзек даже представить не мог, как Мария, ковыряясь спицами в узкой фаланге, собирала кость воедино. А дальше пальца не было. Безымянный был срезан почти под корень и аккуратно зашит, тут даже и рассматривать было нечего. Единственное, что было целым на всей его кисти, так это маленький мизинец. По нему не прилетело вообще ничего, он был как новый, на фоне разодранного и заштопанного кулака и остальных пальцев.

Айзек достал флягу, что грел у печки. Он промыл теплой водой свои раны, смывая застоявшийся пот и грязь. Запах стек на металлический пол и рука чувствовала себя намного лучше. В очередной раз удивившись тому, какую глупость сотворил парень он принялся заматывать кисть новой, свежей повязкой, что забрал из Повала. Теперь ему казалось, что правильнее было бы пристрелить того водителя, особенно сейчас, когда он с легкостью управлял здоровой и мощной машиной без чьей-либо помощи. Он прокручивал в голове тот момент, вспоминая звон, что стоял в ушах, и больше не испытывал жалости к людям, что так поступили с ним. Он и людей-то в них уже не видел. Теперь, выпади ему шанс оказаться в такой же ситуации, он, скорее всего, дрался бы с ними насмерть, пусть, даже оружия у него теперь и не было, в кармане штанов остался лишь нож, который он толком и не доставал.

По просторному салону валялась всякая мелочь, нудно звенели гаечные ключи, рассыпавшиеся повсюду, дребезжали задние двери, гудел выхлоп автомобиля. Уши, что недавно повредил Айзек, ловили звуки чуть хуже, чем в лучшие их времена. Это скоро пройдет, а пока, создавалось ощущение, что толстая шапка скрадывает звуки, доносящиеся из-за спины.

Айзек поймал взглядом торчащий вдалеке шпиль, что едва виднелся из-за горизонта. Парень приметил его в прошлый раз, но тогда, уносимый возвышенной целью, не придал значения. Левая рука подоткнула передачу ниже, и гулко ударившись о снежный вал, оставленный грузовиками, машина выпрыгнула не непаханое поле, разбрасывая в стороны белую пыль. Мотор зарычал сильнее и техника начала ускоряться. Дан просигналил парой протяжных гудков, после чего его подхватили и остальные грузовики. Берси стоял в гнезде, в полный рост, пристегнутый к трубе черным ремнем безопасности и провожал взглядом Айзека, щурясь от восходящего солнца.

Машина мягко качалась на рыхлом покрытии. В отличие от больших грузовиков, с острыми ковшами-клювами техника Айзека была устроена иначе, и ее морда, больше похожая на лодочную, скорее поднимала технику над снегом, пропуская его под днищем, нежели прокапывала себе дорогу. Будучи заправленным до полного бака, с доброй руки Регала, Айзек летел на всех парах к башне, в самых далеких и укромных уголках души, надеясь найти там хоть что-нибудь, что оправдает его опустевшую жизнь. То, что, хотя бы, сможет оправдать тот голос в голове, который скребся внутри черепа, прося привезти его туда, к этой высокой башне.

Техника залетела в длинную тень, оставленную шпилем. Айзек вновь чувствовал давление, которое уже испытывал, некогда, подбираясь к похожей конструкции. Но это давление теперь казалось таким глупым и бессмысленным, что парень ни на секунду не колебался, подъезжая все ближе. Башня была точно такой же, как и предыдущая, странная форма, абсолютно гладкая снаружи, черный, бликующий на солнце цвет, и никаких зазоров между пластинами, создающими стены башни. Айзек остановился в паре метров от основания, и подметил для себя, что почва под ногами была не ровная, что давало надежду. Провалиться в воду вновь совсем не хотелось.

– Открой дверь, – безжизненно сказал Айзек, глядя на черную стену, что была перед ним. Оглядевшись вокруг, он не заметил никаких признаков движения. Ни лазеров, ни нарисовавшихся проемов трапа не было.

Айзек облокотился на теплый капот автомобиля, а начал вглядываться в верхушку, которую с его позиции было почти не видно. Утренняя тишина витала в воздухе, на многие километры вокруг тут не было ничего. Лишь бескрайнее небо, что отдавало последние желтые оттенки обратно горизонту и белый снег, хрустящий под ногами при каждом движении. Легкая вибрация сотрясла воздух, и парень прыгнул обратно в машину. Двигаясь вдоль стены едва ли больше минуты, он, как и планировал, наткнулся на опустившуюся пластину, что приглашала его войти. Айзек взял небольшой крюк, чтобы прицелиться на въезд, но как только он был на финишной прямой он остановился. Дверь была на востоке башни, и свет солнца полностью освещал все внутренне пространство. Черная комната, невероятно высокая и глубокая, изнутри так же была обшита блестящими, светлыми металлическими панелями, она была совсем некруглой, как показалось бы, глядя на само основание башни. Напротив, полукруглую форму имели лишь две стены: та что была напротив входи, и та, что входом являлась. Остальные грани были усечены. На стенах виднелись различные незамысловатые символы, которые ловили свет и отдавали его стократ в глаза парню. Большие цифры, большие буквы, схемы складирования ящиков, все это переливалось так словно само излучало этот свет.

Парень медленно начал отпускать педаль сцепления, и машина тронулась. Медленно, боясь повредить трап или ненароком снести что-нибудь внутри, Айзек начал взбираться на широкую и длинную платформу, провожающую его вверх. Машина сменила угол движения, и мотор начал задыхаться от тяжести подъема. Стоило только машине полностью оказаться внутри, как парень остановил ее, заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью, которая породила звонкое эхо.

– Тут кто-нибудь есть?

– Приветствую //НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ//, я ИСП «Норман-Эмпайр», чем могу быть полезна?

– Меня зовут Айзек. Расскажи мне, что это за место.

– Поняла Вас, Айзек. Устанавливаю связь с библиотекой данных, – машина замолчала.

Айзек побродил по огромному пространству, что вновь окружало его. И тут то же самое. Везде мусор, пыль, стекло, куски дерева. По полу разбросаны гайки и прочие металлические изделия. Оборудование, что стояло вдалеке у срезанной части круглой стены, собирало пыль, не давая признаков жизни. Все это было непонятно для парня. Он и в прошлый раз не смог узнать, за что же отвечают все эти устройства, на которых были маркировки, обозначающие то высокое напряжение, то опасность работы шестеренок. Точно так же над оборудованием красовался неизвестный ему знак, похожий на солнце, что отдает свои широкие лучи в три разных угла треугольника.

Платформа стояла на том же месте, и дыра в полу тоже. Айзек аккуратно подошел, но отсутствие освещение не позволяло посмотреть глубже пары метров. Парень толкнул болт, что был рядом с проемом и принялся слушать, как он, ударяясь о стены, летит вниз, постепенно теряя громкость своего звона.

– //СОЕДИНЕНИЕ УСТАНОВЛЕННО//. «Норман-Эмпайр-01» – корабль класса Колонист для межзвездных путешествий. Является частью второй колониальной экспедиции, основанной в три тысячи шестьсот тридцать пятом году силами союза по спасению Земли. Дата сборки: три тысячи сто семьдесят седьмой год. Дата постановки на учет в экспедиционном корпусе: три тысячи шестьсот семьдесят седьмой год. Дата запуска: три тысячи шестьсот семьдесят седьмой год. Орбита сборки – Земля.

Айзек слушал машину, абсолютно не понимая, о чем идет речь. Космос, планеты, непонятные для него даты и термины в голове оставались лишь звоном.

– Так это здание, на самом деле некий корабль для путешествия? В космосе? – он оглядывался, пытаясь найти хоть что-то корабельное в своем окружении.

– Верно, – бесстрастно отвечал голос.

– И все другие такие здания – то же?

– Верно.

– Сколько их?

– //ЗАПРОС/ОТВЕТ// по данным опроса корабельных модулей, на связь вышли сто восемь из ста одиннадцати.

– Что такое орбита? Почему они никуда не улетели? – представлял себе огромны завод по производству кораблей парень, с трудом связывая с тем, что машина, способная летать, теперь прикопана землей.

– В данный момент «Норман-Эмпайр-01» является опорным пунктом колонизаторов экзопланеты первого класса терраформирования.

– То есть улетели?

– Статус миссии //ВЫПОЛНЕНО//.

– То есть – улетели… – Айзек, выйдя из своей меланхолии, скатился по борту машины, на который опирался, и сел на пол.

– Верно. Статус миссии отмечен шестьсот сорок два года назад.

Айзек сидел, не в силах уложить в свою голову все сказанное. Он выкрадывал редкие воспоминания о том, что старик рассказывал ему о небе, звездах, том что находится там, высоко над головой, но лишь представляя лицо Юрия, вновь испытывал боль. Базовые, простейшие знания: планета, солнце, звезды, вакуум. Космос… Даже из рассказов он был невероятно далекий и недосягаемый, и парень бросил думать о нем совсем в юном возрасте, сосредоточившись на выживании. Но сейчас. Пытаясь осознать сказанное, своей опустевшей головой, он не мог понять, что происходит. Мир для него перевернулся с ног на голову.

– ИСП, как много людей могло поместиться в таком пространстве?

– Вариативность набора ген была рассчитана на три миллиона человек.

– Три миллиона? – Айзек не мог представить это число, но, окинув взглядом окружающее пространство, он смог уместить в воображении лишь тысячу, прикинув окружение по шагам. – Но сюда не поместиться так много! Тут слишком мало места.

– Неверно. То, что Вы наблюдаете, лишь два процента от общего рабочего объема корабля.

– Даже так, все равно мало!

Юноша осознал, что задает неправильные вопросы. Машина была прямолинейна и не могла отвечать так, как привык воспринимать Айзек. Парень задумался, о том, как нужно спрашивать то, о чем они говорили. Он вновь встал и пошел вглубь зала, освещенного белым солнечным светом. Выкрадывать информацию каждый раз, задавая узкий вопрос, было не удобно. Айзек тыкал мертвые кнопки большого подъемника, что мягко щелкали, обдумывая вариант вопроса, при котором получит все и сразу. Нужен был хороший, точный ответ. Лишь черная бездна, что располагалась под стальной плитой лифта, манила его, сбивая с толку. Но про это он спрашивать не спешил.

– Расскажи о том, как должна проходить экспедиция.

– //ДОСТУП/ПРОТОКОЛ ЭКСПЕДИЦИИ/ПЛАН ЭКСПЕДИЦИИ// План экспедиции представляет собой погрузку необходимых ресурсов на корабли класса Колонист, с последующей доставкой до заявленной экзопланеты.

Борт включает в себя необходимое медицинское оборудование. Модульные жилые станции. Станции очистки воды и воздуха. Оборудование горнодобывающего комплекса. Оборудование деревообрабатывающего комплекса. Оборудование металлургического комплекса. Оборудование сельскохозяйственного комплекса. Оборудование военно-промышленного комплекса. Оборудование машиностроительного комплекса. Комплекс по добыче и обогащению ядерного, химического топлива. Протоколы и ключи к инструментам тарраформирования. Провизию. Оружие. Технику. Костюмы химической и радиационной защиты. Библиотеку ДНК людей и некоторых видов животных…

Слушая перечисления всевозможного оборудования, с которым Айзек никогда не встречался, он вдруг понял, что спешить ему некуда. Вновь вспомнив, что его единственный дом теперь безвозвратно утерян, он пошел к машине и начал ковыряться в своих запасах. Спустя пару минут он уже сидел на задней части фургона, аккуратно открыв двери, чтобы их шум не разносился по башне эхом, портя интересный рассказ. Пытаясь переварить все то, что рассказывала ИСП, он отстранялся от своей печали, и становилось немного легче. Голова сейчас была занята поглощением информации.

– Доставка оборудования и ДНК будущих колонистов возлагается на команду корабля, вместимостью сорок человек и расчетом регенерируемого воздуха и провизии сроком на тысячу лет. За время путешествия команда корабля обязана поддерживать работоспособность всего необходимого оборудования, сменяясь по мере преемственности поколений. Допустимый разброс численности команды от одного до восьмидесяти человек…

Запивая старые, черствые сухари теплой водой Айзек не мог нащупать их вкус, словно и не было его совсем. Он вслушивался в звенящую речь ИСП и начинал привыкать к ней. Понемногу, ощущение того, что с ним говорит неживой человек, пропадало. Жуткое и странное чувство накрыло внезапно. Ей же больше тысячи лет! Эта машина родилась на далекой от сюда планете и проделала длинный путь, чтобы принести новую жизнь. Но по какой-то причине, будучи брошенной на долгие годы, она теперь рассказывает свои истории мальчишке, которого, как и ее, бросил мир на произвол судьбы.

– По достижении цели, – продолжал голос, разносившийся по всему помещению. – Не ранее двадцати и не позднее восемнадцати человеческих циклов, экипажу необходимо запустить //ПРОТОКОЛ ЭКСПАНСИИ//.

– Что такое протокол экспансии? – дожевывал последний кусок вареного потата парень. Вопрос о провизии теперь поднялся как нельзя остро.

– //ДОСТУП/ПРОТОКОЛ ЭКСПАНСИИ/ПЛАН ЭКСПАНСИИ// По достижении цели, не ранее двадцати и не позднее восемнадцати человеческих циклов, экипажу необходимо запустить системы репродукции человечества. Загруженность команды рассчитана на тысячу человеческих особей, с учетом необходимости их воспитания и обучения.

По мере готовности новых колонистов, корабли, согласно протоколу стыковки, обязаны выпустить десантные модули максимально близко к зоне, отмеченной как точка приземления основного судна. Анализ атмосферы экзопланеты должен показывать индекс подобия земли не ниже //НОЛЬ ЦЕЛЫХ/ДЕВЯНОСТО ПЯТЬ СОТЫХ//. В этом случае высадка считается разрешенной. Капитан эскадры инициирует спуск всех кораблей класса Колонист. При успешной высадке миссия считается выполненной. Допустимые потери не более двадцати процентов от общей материальной составляющей флота. Далее, новое человечество само решает, как поступить с научно-технической базой экспедиции.

– Жесть! Ладно, я тут вспомнил. Почему я незарегистрированный пользователь? И почему имею доступ? – Айзек отряхнул руку, которой до этого держал потат о штаны и встал, запив напоследок старую, почти протухшую еду, водой. Этот вопрос волновал его, наверное, больше других. Безымянный юноша с окраины мира теперь находился внутри загадочной башни, к которым люди даже приближаться, зачастую, боялись. А многие вообще считали, что это кара древних богов, что обрушилась на весь мир.

– Приоритет доступа был изменен шестьсот девятнадцать земных лет назад. Идентификатор: Капитан Алан МакКрей. Приложена аудиозапись запись. Воспроизвести?

– Да.

Проклятье первого

– Кхм-кхм. Приветствую тебя, человек, рожденный естественным путем. Привели тебя силой, или же ты пришел сам – знай, я лишь защищал светлое будущее. В случае, если привели силой, то ты и так, наверное, все уже знаешь. Если же – нет, – голос немного замялся, слышно было, как на фоне что-то шуршит. – Я лишь, надеюсь, что прошло не так уж и много времени с тех пор, как корабли были закрыты. Сейчас я поступлю как настоящее чудовище, но выслушай меня.

Все пошло не по плану еще сто семьдесят лет назад, когда «Канаду-01» повредил алмазный астероид, что вышел из поля расчета компьютера эскадры. Этот пункт отлично отмечен в дневнике капитана. Дальше сюрпризы начались в мою смену: начав плодить колонистов, выращивая невероятными темпами сотни людей, мы поняли, что справиться с этой задачей – непосильная ноша. Капитанов готовили быть капитанами, а не няньками. Мне самому тогда было всего двадцать, когда появились первые дети. Пока они требовали лишь ухода – не страшно, но вскоре их нужно было социализировать, обучить. Это нереально! Это как опасная банда, что сбивается в кучу и терроризирует всех вокруг. Блядь, это было ужасно, это самый большой провал! – срывался на крик голос. – Они были абсолютно не обучаемы! Сколько бы их ни держали в аудиториях, сколько бы фильмов и лекций им ни показывали, намного интереснее было общаться со сверстниками, проявлять себя не в самых лучших начинаниях. В итоге к тому моменту, как пришла пора применять свои знания на практике, едва ли пять процентов из них представляли собой что-то стоящее. Я рос и смотрел, как люди, ровно на одно поколение младше меня губят миссию.

Да, и речи быть не может о разнице в воспитании и обучении. Меня растили капитаном, я грамотен, предприимчив, имею крепкий характер и большой опыт. Который загнал меня сюда… Их растили как стадо, кидая в них шмат информации. Один за другим. Не только на моем судне. Похожая тенденция была везде. Как бы ни старались команды кораблей, какими бы совершенными ни были технологии и методы обучения – это был самый первый и самый серьезный провал.

Дальше хуже. Во время высадки произошел сбой системы орбитального сканирования, и один из кораблей провалился под толщу льда, утонув, не выдержав давления воды на глубине. Связь оборвалась. Это первый процент потерь. Понесший за собой серьезные последствия. О них позже.

Несчастная «Канада-01» не была готова к посадке, но смысла оставлять корабль на орбите не было. Оплавление корпуса активной зоны хим-ядерного реактора, вызванное повреждением реакторного отсека, не позволяло сомкнуть створки саркофага до конца и погасить реакцию. Нет саркофага – нет защиты от повреждений при приземлении. Этот контейнер должен был защищать активную зону при перегрузках и ударах во время посадки. Мы смогли понизить мощность реактора до одного процента, но герметичности не было. Я рискнул опустить эту термоядерную боеголовку на планету и проиграл. «Канада-01» оборвала связь, как только коснулась земли. Подозреваю, оставив при этом воронку от взрыва в несколько километров, заполненную продуктами полураспада и актиноидов. Я не отправлял туда экспедиции, ведь в худшем случае, прибывшие умрут от облучения, даже не подобравшись близко к кратеру. Жаль, что орбитальное сканирование было уже не доступно. «Канада-01», в общем… Это был второй процент потерь.

Много сбоев систем, при приземлении. Много сбоев связи, брак кремниевых полупроводников десантных кораблей, брак системы мониторинга заболеваемости и эпидемий. Словно те, кто строил эти корабли, не рассчитывали дожить до этого момента. Нет, ну вообще-то они и не дожили, но создается ощущение, что руководствовались они фразой «после нас хоть потоп». Из грустного: связь с материнской планетой, Землей, была потеряна на девятисотом году пути, за триста лет до моего рождения, если не вдаваться в цифры. Консультаций и поддержки больше не было.

А знаешь, что произошло потом, дорогой мой друг? – слышно было, как рассказчик тяжело затягивается папиросой. – Все эти толпы людей, что упали на планету рядом со своими кораблями, эти кучи неотесанных идиотов и безграмотных детей, осознав то, в какой ситуации оказались, начали грызню. Члены экипажа, что должны были стать серьезной помощью в вопросах выживания, были проигнорированы, а где-то, даже убиты. Вся эта мелюзга начала тащить с кораблей только то, что считала нужным, игнорируя любые протоколы и инструкции. Сначала одежду, потом еду, а потом и оружие. Хрен его знает зачем тут было оружие. Хоть и немного, но его хватило. Усугубляло ситуацию то, что «Финланд», корабль одноименной страны-корпорации, был затоплен, и челноки с его людьми приземлились у соседнего судна, создав дефицит всего, что было им необходимо. Да и жители «Канады-01» тоже сделали свое дело, озадачив соседей. В общем, не везде все шло гладко. Некоторые из кораблей приземлились в местах, не сильно пригодных для жизни, например, в скалистых горах или пустынных полях, не дав должной защиты от природных условий.

А, вот еще что! Экспедиция началась, когда индекс соответствия планеты был равен единице, то есть, абсолютная схожесть с материнской планетой. Вот только, за тысячу лет пути эффект от бомбардировок химическими терраформирователями спал. И планета погрузилась в ледяной сон. Это не удивительно, ведь между отправкой ракет, с химикатами и системой создания флоры и фауны, и прибытием наших кораблей прошло около двух с половиной тысяч лет. Много, да? Я вот даже представить себе не могу, сколько это.

Конечно, на подлете мы уже знали с чем столкнемся, но этого не было в прогнозах тех, кто нас отправлял, и средств защиты всем не хватало.

Грызня продолжалась долго, многие годы, даже когда все уже растащили, и нехотя наладили некоторые производства, например, в центральном секторе планеты. Теперь, горнодобывающие комплексы стали интересны и тем, кто их не возводил, суля неплохую добычу, при создании металла, техники, оружия. Даже старый добрый бартер был бы куда приятнее с промышленным подспорьем. Сначала эти дети сражались за еду, потом за ресурсы, потом за производства, развивая варварское мышление. Но самая омерзительная война была впереди. Это, считай, кульминация.

За долгие годы в космосе, еще первыми членами экипажа была потеряна репродуктивная функция. Это все влияние космической радиации. Я сам пробовал – не вышло. Первое поколение колонистов тоже росло в космосе, и мы наивно полагали, что с прибытием на «Землю» все изменится. Что те, кто будут созданы в условиях гравитации и низкого радиационного фона, без хим-ядерных реакторов под боком дадут здоровое потомство и начнут новое человечество. Положив на алтарь предыдущее, первое поколение, и бесчисленные команды экипажей, что были до них. Вот тут-то и начался ад. Подросшее второе поколение тоже не имело сил плодить себе подобных. Репродуктивная функция была утрачена. Радиация нарушила ДНК, что хранились на корабле, в герметичных и защищенных секциях. Это был двадцатый год после высадки.

Эти чудовища тут же начали растаскивать остатки «искусственных матерей», а потом переключились на чужие производственные мощности, отбирая инкубатории у более слабых поселений. Так и получилось, что основной необходимый ресурс для существования оказался в руках монополистов, обрекая другие мелкие колонии на вымирание. Вот никто не мог представить, что инкубаторы станут разменной монетой. Протоколы экспедиции гласили, что они нужны для создания всего лишь двух поколений людей. Теперь это было главное средство для выживания, а еще для удержания власти. Мы, остатки членов экипажа, были не в силах бороться с этими варварами.

Это не все. Потеря репродуктивной функции, по сути своей, являлась мутацией. Это показывали немногочисленные исследования. Но вскоре, абсолютно случайным образом, у очень малого процента поселенцев второго поколения начали рождаться дети. Это тоже была мутация. Ответная. А ведь производства детей уже были налажены, упорядочены монополистами и держателями нового мира.

Детей и родителей начали убивать. Они вредили «бизнесу», ведь кому нужно покупать овцу, если он может сделать свою? У меня просто не осталось выбора.

Эти корабли, класса «Колонист», являются самой важной материально-технической и научной базой. Технологии, что применены при их создании это шаг в будущее всей планеты. Это техника. Технология. Неотделимые от корабля производства, требующие высокой точности, по типу кремниевых и ламповых полупроводников. Я еще раз повторюсь! – мужчина повысил голос, после чего ненадолго закашлялся. – Это будущее! Не будет развито технологий без этих кораблей. По одной простой причине: первые поселенцы взяли лишь то, что могли потрогать, забыв самое важно – знания. И вторые поселенцы пошли по их стопам. Я ни разу не видел, чтобы хоть кто-то из этих дураков читал. Они даже научные фильмы не смотрят. Вот! Передо мной куча книг, хоть бы одну открывали с момента прилета. Нет. И не откроют, пока не придет нужда. А для этого им надо повзрослеть.

Я хочу, чтобы в будущее шагнуло чистое, не изуродованное общество. Я закрываю корабли до тех пор, пока человеческие дети не перестанут быть товаром. Пока живорожденных не перестанут истреблять, словно мутантов. Пока люди не прозреют, и не начнут искать знаний.

Да простят меня те ученые, что сейчас кропотливо трудятся внутри этих кораблей. Простите безумного старика, вы умрете вместе со мной. Запертыми тут. В самой настоящей сокровищнице знаний.

Мои предки, предыдущие капитаны, мечтали оказаться тут, зная, что родились в коробке, летящей сквозь звезды к недосягаемому для них миру. Зная, что на этой коробке они умрут, так никуда и не прилетев. – старик на записи звучал так, словно он вот-вот зарыдает. Казалось, будто он прямо сейчас вытирает слезы обиды. За себя, за всех, кто жил и умер ради этой планеты. Он сделал паузу и продолжил, адресовав свои слова компьютеру. – ИСП, поставь запрет на все функции систем и подсистем корабля для комбинаторно вычисленных вариантов компоновки ДНК, хранящихся на всех кораблях, включая архивные записи «Финланд» и «Канада-01». Поставь запрет на доступ к серверам. Запрет на доступ во все отсеки кораблей, включая разгрузочный. Запри все двери, переведи электропитание в режим «до востребования». Разреши «ограниченный» доступ для любого человека, не находящегося в поле вариации ДНК кораблей, начиная со второго порядка. Разошли эти протоколы всем кораблям. Долби этими протоколами «Финланд» и «Канаду-01» так часто, чтобы даже мертвые услышали. Останови эту запись через две минуты. И приложи ее к ответу о правах доступа. Выполняй.

Как последний капитан экспедиции, которая в давние времена называлась «Надежда человечества», я с гордостью заявляю, что в списке задач экипажа во всех графах стоит отметка «выполнено»! И пусть я отчаялся, но я не потерял надежду. Так пусть эта надежда ведет вас, несмотря на безумие мира, который теперь всех окружает. Не поддавайтесь ему, ребята, вы – будущее. Вы те, кто построит будущее. Построит новый мир. И пусть я ухожу на второй план, но я все еще в вас верю!

И сколько бы ни прошло времени. Десять лет. Двадцать, или даже тридцать!

– Шестьсот, – прошептал Айзек.

– Я буду вас ждать. С вами был тридцать шестой капитан экспедиции, Алан МакКрей. Похороните меня рядом с командой, когда найдете. Прощайте!

Запись хрипела еще минуту, и слышно было, как где-то вдалеке плачет немощный старик. Он шуршал бумагой, сворачивая самокрутки, щелкал зажигалкой и медленно умирал, оставив свое детище спрятанным от безумия внешнего мира.

– Господин Айзек, мной зафиксирован высокий уровень стресса, усугубивший общее истощение организма, – говорила ИСП парню, что стоял посреди комнаты, не в силах справиться с услышанным. Он словно пережил все слова старика. Каждая мелочь, каждая незначительная деталь повторялась до сих пор. Все это безумие не прекращалось никогда. ИСП же не оценила рассказ старика, давно вычеркнутого из списков доступа, и она вновь подала голос. – Зафиксирован высокий уровень стресса, усугубивший общее истощение организма…

– Блядь! И что ты предлагаешь? – раздраженно ответил Айзек, вырванный настырным компьютером из своих мыслей.

– Отдых.

Чрево зверя

Лампочки, что были натыканы на всех поверхностях, загорелись желтым цветом. Появился свет в шахте подъемника и в шахте аварийной лестницы. На полу под ногами Айзека появились бегающие зеленые огоньки, словно сопровождающие его к платформе, что висела над некогда черной пропастью. Распинывая мусор на своем пути, он встал на платформу, наблюдая, как шлюз выгрузки закрывается, отрезая солнечный свет. Платформа загудела, резко дернулась и тут же остановилась, проехав всего пару сантиметров.

– //РАЗРЯДКА /АВАРИЙНОГО/ ИСТОЧНИКА ПИТАНИЯ/СМЕНА ПРИОРИТЕТА// – безжизненные слова ИСП заставили одну зеленую полосу на полу исчезнуть, а вслед за этим появилась другая. Она вела в люк на полу, к той самой длинной лестнице, что так хотел избежать Айзек.

– Что случилось? – обеспокоено спросил парень.

– Недостаточно энергии для использования подъемника. Следуйте указанному маршруту.

Айзек смотрел вниз, вдоль длинной лестницы, что вела так глубоко, что он не мог увидеть дна корабля. – Да ты издеваешься? Умру ведь!

Стоило юноше поставить ногу на перекладину, как прошипев пневматикой, в десятке метров под ним был перекрыт шлюз. Теперь, соскользни Айзек с лестницы, не пролетел бы до самого низа. Ухватившись левой рукой,

как можно сильнее за вертикальную перекладину, он начал судорожно перебирать ногами, спускаясь вниз. За его спиной горели пульсирующие огоньки, что вели его глубоко вниз, сворачивая, если повезет, на середине корабля.

– Стоит использовать страховочную привязь при эксплуатации аварийной лестницы. –сказала ИСП, как только Айзек занял уверенную позицию на лестнице.

– И где мне ее взять?

– //РАСПОЛОЖЕНИЕ/СТРАХОВОЧНОЙ ПРИВЯЗИ/НЕ НАЙДЕНО//

– М-да…

Парень, спускался вниз, минуя широкие раздвижные двери, подобно створкам шлюзов под ним. Двери располагались симметрично справа и слева, но дотянуться до них рукой было проблематично. Сгорая от любопытства, Айзек спросил ИСП о том, что же там такое, но она сухо отвечала, констатируя лишь названия секций. Медчасть и лаборатория, по левую руку от Айзека, склад медикаментов по правую. Айзек с трудом представлял то, что там находится, и не отвлекаясь спускался дальше вниз. За зелеными огоньками.

Один шлюз под ногами Айзека открылся, зато закрылся следующий, на десяток метров ниже, не оставляя возможности разбиться насмерть об дно корабля. И вновь двери в секции. Справа и слева. Большие и широкие раздвижные двери. Они стояли так, что если бы Айзек коснулся страховочных створок под ним, то оказался бы точно перед дверями, с полной возможностью зайти туда. Но огоньки звали его ниже. Он оборачивался на них через плечо, любуясь протертой до блеска стальной пластиной, за его спиной, на которой располагались огоньки.

– Что за этими дверями? – спросил Айзек, минуя проходы в неизвестные ему секции.

– Слева от Вас располагается инкубаторная секция, смежная со спальнями, смежная с лекционными классами. Справа от Вас располагается склад провизии.

– То есть по правую руку всегда склады? По левую – комнаты людей?

– Верно. Соотношение складских помещений к бытовым семьдесят пять процентов к двадцати пяти.

Айзек тут же представил себе цилиндр, стоящий вертикально. Его неуклюжим движением топора разделили не на две равные части, а промахнулись, отхватив лишь четверть. Левый кусок – бытовой. Правый – складской. «Так вот куда вел подъемник.» – подумал парень. Но глядя, как створки под его ногами то закрываются, то открываются, цилиндр в его голове начал делиться еще и поперек, оставляя толстые шайбы, с разными приоритетами важности. Вот шайба с медикаментами. Вот шайба с инкубаторами и провизией. Вот тебе шайба…

– А что ниже?

– Слева – столовая и спальни. Справа – склад технологического оборудования?

– Технологического оборудования?

– Проще говоря – заводы.

– Надо же. А не кажется, что все это немного неудобно? Неужели люди каждый раз так лазили?

– Удобство и вариативность пространства рассчитана лучшими инженерами Земли.

– Ладно, я понял, – парень опять усомнился в своих навыках задавать вопросы машине.

Айзек устало спускался вниз. Казалось, что прошла целая вечность, его левая рука ныла и кровоточила от мозолей. Он начал использовать и правую, что была замотана в бинты, но толку от нее было мало и поэтому она лишь помогала держать равновесие. Изрезанный вдоль и поперек цилиндр все увеличивался в длине, находясь в голове юноши. Ему становилась страшно от того, какие масштабы его окружают.

– Подожди. Спальни и столовые. Нам же сюда?

– Неверно. Все оборудование и провизия были вывезены по завершении экспедиции.

– Тогда куда мы?

– В секцию персонала. Каюты команды корабля.

Айзек миновал еще одни страховочные створки и обернулся посмотреть, куда ведут огоньки. Они останавливались ровно на уровне нижней страховочной площадки. Дверь слева была открыта. Парень обрадовался, что наконец-то дополз. Руки и ноги ужасно болели, Айзек никогда в жизни не лазил по таким длинным лестницам. На радостях парень вернулся к своему исходному положению, как внезапно его нога соскользнула. Сырые от снега ботинки больше не прилипали к перекладинам и потеряли сцепление по мере увеличения температуры в глубине башни. Левая рука не смогла удержать парня, и он полетел вниз, навстречу платформе.

Парень извернулся в воздухе, как дикий зверь, не довернув до нужного ему положения совсем чуть-чуть. На его счастье, теперь он летел не спиной вниз, готовясь принять удар о твердую поверхность своим плечом. Страховочный люк стремительно приближался, и испуганный Айзек заранее пересчитывал сломанные кости. Все произошло мгновенно, не было и шанса избежать удара, но как только юноша приблизился к «полу» створки разъехались, и он полетел еще ниже, устремляясь в кромешную темноту следующей секции. Дополнительная секунда размышлений подарила ему возможность понять, что для него это конец. Вся его короткая жизнь пролетела перед глазами. Айзек зажмурился перед лицом страха и неминуемой гибели.

Айзек с грохотом приземлился на нижнем уровне. Желтые огоньки начали лениво загораться. Удар выбил весь воздух из легких юноши, и сейчас он жадно хватал его обратно, пытаясь вздохнуть отбитой грудью. Затем появился кашель, и только через минуту, отойдя от шока, глаза начали видеть. Страх словно ослепил парня перед смертью, даруя ему блаженное неведенье. Теперь же, Айзек видел, что лежит в куче всякого хлама, подобно тому, который он скидывал вниз, будучи еще на верхней площадке. Бумага, толстая бумага, гнилая щепа, жестяные банки, что мнутся голой рукой. Тут был мусор на любой вкус начиная от самого простого, заканчивая голокнигами и старыми, полусгнившими костюмами. Выпутавшись из проволоки, Айзек попытался встать, но ватные от испуга ноги его подвели, и он снова свалился в кучу хлама.

– Что за дерьмо, ИСП? – прокричал Айзек вверх писклявым голосом, лежа на спине. Его легкие все еще отказывались наполняться до краев.

– Просчет вариантов урона привел к заключению //ОТКРЫТЬ ШЛЮЗ ДОСТУПА К МОСТИКУ КОРАБЛЯ//. //ПРИЧИНА// уменьшение урона от падения, путем гашения кинетической энергии.

Айзек уже не слушал ответ, он смотрел вверх, туда, откуда он прибыл. Лежа в куче мусора, он поменял свою плоскость восприятия. Теперь под его ботинками горели зеленые огоньки, а над головой красовались перекладины лестницы. Огоньки мерцали, приглашая Айзека пройти вперед, до двери в отсек команды корабля. Цилиндр в голове упал на бок и Айзек понял, почему ему было некомфортно все это время. Его нутро подсказывало, что не так нужно здесь перемещаться. Корабль, летевший через космос, подобно стреле, теперь стоял, словно свеча. Айзек существовал не в той плоскости. Он пригляделся к картинкам на стенах коридора, которые до этого посчитал бесполезными. Нарисованный человечек смотрел в ту же сторону, что и Айзек, убегая в сопровождении зеленых точек.

– Да ну тебя, – прокашлялся парень, вставая на ноги. – Сколько еще будет сюрпризов?

– Я не поняла вопрос. Повторите.

– Говорю, что скоро я и к страху смерти привыкну.

– Это утверждение.

– Да, это утверждение.

Айзек карабкался вверх с десяток метров, пристально следя за своими ногами. Теперь даже правая перебитая рука пошла в ход. Парень цеплялся локтем за перекладины, что доставляли ему массу болезненных ощущений, но он не переставал это делать, ведь левая рука уже была скользкой от лопнувших мозолей. Юноша поднялся на нужный уровень и створки под ним закрылись, давая ему возможность встать на твердую поверхность. Он аккуратно потыкал носком своего ботинка в образовавшийся пол, убеждаясь в том, что теперь он не исчезнет под ним и встал на ноги. Свет в комнате перед ним загорелся, и он вошел внутрь.

Опять куча хлама. Все, что можно было считать комнатой, теперь валялось на полу. Ступенчатая лестница, коих Айзек видел достаточно много, лежала на боку, соединяя левую стену и правую, уходя в проем, что ведет в другую комнату. Айзек повернул голову на правый бок и усмехнулся. Некогда это была двухэтажная комната. Теперь она лежала на боку, а все, что в ней находилось, рухнуло на новую плоскость, превратившись в кучу хлама, который даже поднимать отсюда никто не стал. В старые добрые времена Айзеку пришлось бы подняться по лестнице, на второй этаж. Теперь, чтобы попасть в другое помещение, ему достаточно было зайти в проем, провожая лестницу.

Кусок лестницы, состоявшей из металлических прямоугольников, лежал на полу, что позволяло пройти вглубь помещения, не перелезая через неудобное препятствие. Зеленые огоньки направляли его вдоль.

– Что тут?

– Техническое помещение. Мастерская.

Айзек прошел в следующую комнату. – А тут?

– Рекреационная зона.

И вновь огоньки вели его выше. Он последовал за ними, оказавшись еще дальше от входа. – Тут?

– Обеденная зона.

– Нам выше?

– Да. Там спальни.

Айзек прошел дальше и наткнулся на целую кучу поваленных двухъярусных кроватей. Он тут же вспомнил, что видел их на работе у Ханны. На них спали маленькие дети. А теперь тут спать предстояло ему. Комната была ярко освещена и сильно резала глаза парню. Он догадывался, что аварийного питания хватит не на долго, но все равно хотел рассмотреть, как можно лучше это место. Он поставил одну кровать на ноги и кинул на нее матрац, что был сделан из неорганических волокон, ведь он до сих пор не разложился.

– Еда тут есть? Я не планировал прожить так долго, так что я на нуле.

– Да, этажом ниже кухня. Протеиновые батончики должны остаться. По статистике потребления провизии, экипаж их почти не ел.

– Как они выглядят?

Луч из стены спроецировал перед Айзеком изображения упаковки с протеиновым батончиком. Голограмма висела в воздухе медленно вращаясь.

– А почему наверху не было картинок? – спросил парень, направляясь к кухне.

– Разгрузочная секция не оборудована проекторами. Мои возможности намного шире в бытовых и складских частях корабля.

– Я заметил, – словно припоминая ИСП открытый без предупреждения шлюз, сказал Айзек.

Парень рылся среди хлама, поднимал упавшие стеллажи, пытаясь выхватить взглядом то, что ему было нужно. Ящик, что был установлен на дальней стене, был закрыл, и казалось, что некогда это была верхняя антресоль кухонного гарнитура. Айзек распинал хлам перед собой и пробился к заветной дверце. Чутье его не подвело, приподняв створку, он обнаружил целую кучу таких батончиков. Желтая упаковка, а на ней красовались разные рисунки счастливых людей, поедающих похожую штуку. Мелкий шрифт на обратной стороне расплылся от времени и выцвел, так что разобрать написанное было невозможно. Но это точно была та вещь, про которую говорила ИСП.

– Какая мерзость. Неудивительно, что их не ели, – давился необычным блюдом парень, запивая большими глотками воды из фляги. Омерзительный вкус не перебивала даже чистая, талая вода. – Я теперь понял, почему людей не везли целой кучей, а вырастили под конец пути.

– Почему?

– Я бы на их месте поднял бунт от омерзительной жрачки, сожрав капитана.

– Это каннибализм. Тяжкое моральное преступление.

– Это юмор. Тоже для некоторых тяжкое моральное преступление.

Айзек бросил фантик и направился к койке. ИСП шурша вентиляторами в стенах медленно нагоняла теплый воздух, давая парню возможность снять с себя куртку и плащ, комфортно укрывшись ими в новом доме.

– Какой к черту сон? – думал Айзек. – Какого хрена я вообще тут делаю? Зачем мне все это?

Юноша резко соскочил и начал одеваться. В голове его была лишь одна мысль «Нужно сдаться Оккеру». Дан, Берси, Регал, остальные ребята из конвоя, и даже Ханна. Все они в опасности. Оккер не смог убить Айзека, вырезав целое поселение. Он точно не остановится. Продолжит убивать людей налево и направо. Хоть Айзек теперь точно знал мотивы этого чудовища – легче не становилось. Ситуация была та же.

Раз уж парень утолил свое последнее в жизни любопытство. Он смиренно готов был сдаться, чтобы поиски беглеца не привели к еще большим жертвам. Айзек даже не был уверен, что Александр, Семен и другие жители Востока выжили. Парень представлял картину, как куча машин приезжает, высаживая головорезов. Как эта толпа устраивает карательную операцию, вырезая спящих людей. Руки снова опустились от осознания своей беспомощности. И пусть интересные истории ИСП ненадолго заставили Айзека забыть про то, кто он такой, то теперь пора было ехать в Ред Вотер. Тайно встретится с Ханной, напугать местных, открыв РедВотерскую башню, может выкинуть еще какую глупость, подпортив жизнь старому тирану, а потом… Сдаться. Терять-то все равно уже нечего. Не жить же теперь тут, среди древнего хлама. Резервные аккумуляторы сядут, и башня вновь превратится в стальную холодную тюрьму, какой была до появления тут молодого охотника.

Печаль вернулась. Она стала еще сильнее. Тревога заставляла все тело вибрировать, заставляя забыть об усталости. Долгое напряжение не оставило и следа от здравого рассудка. Айзек три дня мчался за конвоем, не прерываясь на сон, и понимал, что устал, лишь когда его ноги подкашивались, не в силах его удержать, а предметы ускользали из рук, словно вода.

Парень сидел, уперев локти в колени, и держался за свою тяжелую голову. Он понимал, что выбора у него нет, что нужно встать и спасти людей ценой своей жизни. Он навлек опасность на многих своей глупой выходкой. Своим героическим появлением. Благой целью. Мечтами о спасении живых людей. Живорожденных и живородящих людей. Так вот теперь ему и отдуваться за это.

– «Благими намерениями», говоришь… – вспоминал слова Александра парень, только сейчас отчетливо понимая их смысл.

Айзек потянулся за своим плащом, нащупав на подкладке твердую вышивку. Он поднял серую накидку, что забрал с трупов своих родителей и поднял вверх, показывая красно-белую вышивку.

– ИСП, ты знаешь, что это значит?

ИСП на секунду задумалась. – Отличительный знак колонистов корабля «Канада-01». Сокращенное обозначение «К-01». Был доступен как команде, так самим колонистам. Цвет гравировки позволяет предположить, что эта одежда рядового колониста.

– Эй, ИСП. А может ли быть, что «Канада-01» уцелела?

– Не исключено. Вероятность была больше в пользу данного заключения.

– Поэтому МакКрей и рискнул.

– Не исключено. Мысли персонала для меня недоступны.

– А может ли рабочий реактор обогревать землю?

– Выведение излишков тепла рассеивается инфракрасными панелями в безвоздушное космическое пространство. Работа панелей под землей не попадает под проектируемые условия.

– Давай по-другому. Эти панели отдают тепло?

– Верно.

– Много тепла отдают панели?

– В зависимости от загруженности реактора.

– Если запитать от реактора все заводы и «производственные мощности», что тут хранятся. Какую температуру он выдаст?

– Без дополнительного редуцирования и конвекции, пять тысяч градусов. По достижении порога в семь тысяч градусов на теплообменнике реактор принудительно вводит активную зону в глушитель реакции, снижая реактивность и понижая температуру на теплоотводе.

Айзек не мог представить себе пять тысяч градусов. Максимум сто, при закипании воды. Ну или, на крайний случай, шестьсот градусов, на раскаленном ноже.

– Реактор можно запустить повторно?

– Повторный запуск предусмотрен конструкцией.

– Запусти реактор этого корабля!

– //ОТКАЗАНО В ДОСТУПЕ/НЕОБХОДИМ/ДОСТУП УРОВНЯ/КАПИТАН/ИЛИ/КАПИТАН ЭКСПЕДИЦИИ//.

– Блядь. Где капитан этого корабля? – в спешке начал расспрашивать парень.

– Неизвестно.

– Где капитан МакКрей?

– Судно капитана МакКрея, «Надежда Человечества», приземлилось в центральном секторе планеты.

– Как мне его найти?

Перед Айзеком возник светящийся шар. Белой, ровный, истыканный иголками. Он проецировался с положения бывшего потолка. Неосязаемый белый шар мерцал, давая понять, что перебои в питании не дают голограмме быть стабильной. Над двумя красными шипами красовались надписи: «Норман-Эмпайр» и «Надежда человечества». Айзек никогда в жизни не работал с такими картами. Все что он видел – нарисованные на клочках бумаги или звериных шкурах каракули с крестиками и кривыми надписями.

– Нихрена непонятно! Отметь еще «Финланд» и «Канаду-01».

На голограмме загорелись еще два шипа, представлявших собой корабли-колонисты. Айзек достал компас и положил его перед собой, сверяя в своем воображении и на карте места, в которых он уже бывал.

– Далеко. Охренеть как далеко. – карта вела юношу далеко на юг, совсем в другую сторону от того места, куда он направлялся еще утром. Он представил, как проедет мимо Повала и ком подступил к горлу. Он еле сдержал рвотный рефлекс, усугубляемый омерзительной пищей переселенцев и тихо проговорил себе под нос. – Два месяца на грузовике. Полтора на машине. Полгода пешком. Надо отдохнуть. Ну держись, сучий Оккер, я сломаю всю твою налаженную систему!

Он лег на кровать, укутавшись в плащ, и отвернулся на бок, желая скорейшего наступления нового дня. Посреди заваленной хламом, ярко освещенной комнаты стояла двухъярусная кровать. Мертвая тишина звоном стояла в ушах, изредка нарушаемая скрипами вентиляции. Парень представлял лицо своего старика. Его последнее лицо. Оно с пустыми стеклянными глазами висело перед ним в предсонной темноте век. Старик учил цепляться за жизнь, даже тогда, когда шансов нет. Это спасало Айзека много раз. Сейчас же, парень лежал, проклиная себя за то, что забыл эти слова. Проклинал себя за то, что опустил руки. И пусть сердце еще жутко болело, а мысли в голове были затуманены, он был готов отправиться в путь, который, вероятно, его убьет. Он нашел причину зацепиться за жизнь. Злую и гнусную причину.

– ИСП, выключи свет.

В комнате воцарилась темнота, рассеиваемая тусклыми, горящими вполсилы желтыми лампочками-проводниками.

Бог из машины

Кошмары выгнали Айзека из сна, и он явно ощутил жар, что растекался по всему телу. Кожа болела, кости внутри него ныли при любом движении. Сырой от пота он встал с койки, пытаясь сообразить, где он находится. Ощущения были схожи с теми, которые он испытывал, будучи раненым. Парню тут же стало страшно. Он не хотел снова впадать в беспамятство, особенно сейчас, когда его никто не вытянет. Слабость давала свои плоды, и Айзек с трудом встал на ноги. Он подошел к лестнице и оперся на ее зубастый край руками. ИСП включила свет.

– Зафиксировано повышение температуры тела. Проследуйте в лазарет.

– Да ты шутишь? Как я туда заберусь? – парень рылся в рюкзаке, оставленном у входа. Медикаменты, что он взял из Повала, лежали в маленьком мешочке, на самом дне его сумки. Знаний у Айзека было мало, и он взял лишь то, что нашел сразу. – ИСП, мне нужна помощь. Можешь сказать, что это такое?

Парень по очереди поднимал коробки с названиями, но все, что перечисляла ИСП, ему не подходило. Были таблетки от боли в животе, для нормализации пищеварения, успокоительные, обезболивающие, но не было ничего, что помогло бы ему сейчас. ИСП вновь порекомендовала ему направиться в лазарет. Парень вернул все, что достал на место, и накинув на себя один только плащ, направился к коридору-шахте.

Глядя наверх, Айзек понимал, что ему не справиться с такой высотой. Сорвись он сейчас, точно уже не поднимется. Руки-то и вчера его не слушались, а сейчас и подавно. Парень прикоснулся к лестнице и мозоли на его левой руке дали о себе знать, принеся отвратительную боль, которая была намного противнее любого ранения.

– Я не могу, ИСП. Есть че поближе? – жалобно выпрашивал у компьютера ослабевший Айзек.

– Аптечка экстренной помощи есть в реакторном отсеке.

– Веди.

Дверь справа от парня открылась, и он оказался в еще одной высокой шахте, стоя на точно такой же разграничивающей подвижной переборке. – Шахта подъемника?

– Верно. – ИСП открыла следующую дверь и зажгла свет в помещении.

Айзек прошел шахту насквозь и оказался в высокой комнате, с узким стеклянным проемом перед ним. Всюду висели предупреждающие знаки, на которые обратил внимание парень. Интуитивно было понятно, что это знаки опасности. За стеклом находился большой металлический куб. Массивная конструкция висела посреди отсека, отгороженная толстым стеклом, без видимого доступа внутрь. К кубу подходили провода и прозрачные трубы, в которых было видно, как течет наполненная пузырьками воздуха жидкость. Блестящая медная платформа держала куб в отдалении от стены и получалось разглядеть, как на ней от времени образовались следы нагара.

– Реактор?

– Верно.

– Где аптечка?

– Посмотрите на пол. При данном положении судна она должна быть у Вас под ногами.

Айзек опустил взгляд, и слева от себя обнаружил белую пыльную дверцу. Лючок в полу был обозначен красным крестом, тем же самым, что и обозначали все связанное с болезнями и медициной в мире, где жил Айзек. Этот символ был ему знаком, и он очень обрадовался. Парень присел на корточки и открыл распашную дверцу люка. Пусто. Кроме нескольких выцветших бумажек в коробке, не было ничего. Из корабля давно уже все вынесли, а ИСП в свое время с этим помогала. Затуманенная голова Айзека сообразила, что любое место, в которое отведет его компьютер уже было разграблено.

– ИСП, где я еще не был? – задал плохой вопрос парень и ИСП начала перебирать все варианты отсеков корабля и помещений, что в них находились. Айзек взялся за голову, пытаясь сообразить место, в которое машина не отправит простых людей.

– Тут есть места, в которые колонисты не ходили после приземления?

– Серверная. Рабочая зона реактора. Каюта капитана. Хвостовой технический отсек.

– В каюте капитана есть аптечка?

– Не исключено.

– Покажи дорогу в каюту капитана.

Лампочки в коридоре с лестницей загорелись зеленым, и пульсацией вели парня, туда где лежала мусорная куча. Он вернулся к лестнице и стоило ему только занять нужную позицию, как створки перегородки под ним прошипели и открыли доступ вниз. Мусорная куча частично провалилась во вновь открывшуюся дверь, что была завалена и незаметна при первом появлении тут Айзека. Кряхтя и постанывая, юноша спустился, встал на мусор и скатился по нему на решетчатую платформу, что висела в воздухе.

Свет на мостике зажегся, и парень увидел огромное открытое пространство. Справа от него был некогда потолок, на котором висела куча выключенных мониторов, а под ним располагались на бывшем полу компьютеры и стационарные кресла, что невозможно было вынести отсюда, заранее не открутив их от корабля. Люди, что сидели когда-то в этих креслах, пристально вглядывались в панорамное окно, что сейчас лежало на самом дне пространства. Айзек попытался увидеть, что же там, за стеклом, но толстый слой пыли не позволил ему это сделать, хотя он и так знал, что за окном просто земля.

Платформа из решетки просвечивала, и у юноши закружилась голова, глядя глубоко вниз. Он не ожидал увидеть столько свободного пространства. Собравшись с силами, он продолжил путь вперед, сопровождаемый зеленым мерцанием огоньков. Решетка подвела его к лестнице, что как все здесь, лежала на боку. Двигаясь вдоль перевернутых ступеней, он мысленно представлял то, как это все выглядело в давние времена. Воображение рисовало то, как он поднимается вверх, на третий этаж мостика, к большой двери, что уже открылась перед ним. Правда, теперь он не поднимался, а просто шел вперед, параллельно лестнице. От всех этих перемещений по перевернутому пространству Айзека начало подташнивать.

Это была большая комната. Она представляла собой куб и была функциональна при любом положении корабля. Айзек стоял в проеме дверей и удивлялся тому, как удачно расположена мебель в этом месте. Спрятанный в левый нижний угол, почти до самого конца комнаты шел косой шкаф. Он словно срезал одну грань. Дверцы открывались так, что даже сейчас этим шкафом было бы удобно пользоваться. В конце комнаты, на грани куба, что была общей для всех положений корабля и соединяла две рабочих плоскости, была прикручена кровать. Она лежала на левой от парня стене, но ведомый любопытством он подошел к ней и потянул на себя. Кровать упала на пол прямо перед юношей, сменив свое положение в пространстве.

– Хм. Нормальная кровать, – Айзек слегка пошатывался. – Почему ты не привела меня сюда сразу?

– Каюта капитана не входит в список мест, которые я могу предложить для колониста. Это приватная территория.

– И тем не менее я тут.

– Верно. Доступ не закрыт. Однако, каюта капитана не входит в список мест, которые я могу предложить для колониста. Это приватная территория.

В шкафу что-то зажужжало, отчего ослабевший Айзек резко дернулся и начал пристально всматриваться в косой шкаф, что лежал на полу перед ним. Из прямоугольной щели вылетело металлическое существо, грозно жужжа, и начало быстро рассекать по комнате. Айзек отшатнулся и упал на кровать, задрав на нее ноги. Он удивленно смотрел своим затуманенным взглядом, не в силах придумать увиденному объяснения.

– Что это за хрень?

– Робот-уборщик. Активация электропитания в комнате вывела его из спящего режима.

– Зачем?

– //ПРИОРИТЕТ/УБОРКА//

Робот катался по комнате то и дело, врезаясь в окантовку окна, что располагалось на полу и показывало через пыль все пространство капитанского мостика. Айзек глядел на все свое окружение, представляя, как смотрит на бескрайний космос, стоя там, где когда-то стоял капитан корабля. Внезапный озноб пробрал парня, и он вспомнил о цели своего появления.

– Где аптечка?

– В ванной комнате. – ИСП распахнула следующую дверь и Айзек зашел в комнату, от начала и до конца обложенную кафелем.

На полу он увидел то же самый лючок, и открыв его невероятно обрадовался. Он, хоть и не был полным, но что-то в нем лежало. Он вытащил все содержимое на пол и начал по очереди показывать ИСП коробки и пластинки с таблетками. Поднимал так же и флаконы, чтобы не дай случай, не пропустить ничего. Айзек внимательно слушал компьютер, пока наконец не наткнулся на нужное.

– «Ацетилсалициловая кислота» или же просто «Аспирин», жаропонижающее, противовоспалительное средство. Дозировка: при учете Вашей массы – одна таблетка три раза в сутки…

Айзек не стал дослушивать машину, лишь достал таблетку и судорожно начал пытаться проглотить ее пересохшим горлом, пока не увидел на стене в ванной комнате кран, похожий на тот, что был у Ханны дома. Он повернул вентиль и из него полилась вода, пусть даже и в сторону левой стены. Парень начал жадно глотать воду, имевшую странный привкус, но сейчас для него и такая вода была вполне подходящей.

Айзек закрыл кран, улив при этом пол, но вся жидкость переместилась в дальний угол, и всосалась системами корабля, издав жуткий звук.

– Откуда эта вода? Она не опасна?

– Циркуляционная вода. Очищенная. Не представляет угрозы при приеме внутрь.

Робот уборщик за спиной перестал жужжать и скрылся в своей щели, собрав всю пыль с пола. Айзек оглядел пространство и подумал, что эта комната нравится ему намного больше, чем та, что была до этого. Ему, в бредовом и болезненном состоянии, было обидно, что машина его обманула, отправив ночевать на свалку.

– ИСП, нагрей эту комнату. Я не смогу подняться, останусь тут.

Машина ничего не ответила, ведь это совсем никак не входило в ее протоколы. Человек, не являвшийся капитаном, не должен был тут находиться, но ИСП не могла ему отказать, ведь этот вариант системой, тоже, был не рассчитан. Послушно включив вентиляцию, ИСП продолжила сохранять молчание, дав понять, что теперь логические функции она озвучивать не будет, словно сохраняя их с Айзеком маленький секрет.

Айзек же достал из-под кровати постельные принадлежности, выхлопал их от пыли, вернувшись на мостик, после чего улегся на мягкую кровать, укутавшись в теплое одеяло. Жар и слабость моментально отключили парня от реальности. Он уснул, надеясь проснуться в более хорошей форме. Правда, теперь, оказавшись в нормальных условиях, он подумал, что здорово было бы восстановить силы, и подлечить раненую руку. А заодно и запастись знаниями. Эти мысли витали в его сонной голове даже тогда, когда он полностью провалился в блаженный сон.

Пробуждение несло новый день, и новые ощущения. Айзек чувствовал себя намного лучше, чем во вчерашнем бреду, но было еще куда стремиться. Слабость хоть и была небольшой, но не дала ему сразу встать с кровати. ИСП заметила, что юноша проснулся и потихоньку начала включать свет в комнате, чтобы он не ударил по глазам. Айзек же, привыкший к яркому солнцу на поверхности все время ощущал себя в полумраке и ему приходилось напрягаться, чтобы в тусклом свете ламп разглядывать мелкие детали.

В комнате было уже очень тепло. Не рассчитывая сегодня куда-то отправляться, Айзек встал и направился к крану с водой. Он жадно глотал дурно пахнущую жидкость, коря себя, что оставил флягу в предыдущей комнате. Все медикаменты, что валялись на полу после вчерашнего, парень аккуратно перенес в комнату, кинув на пыльное стекло, которое никак не мог очистить робот уборщик. Юноша не знал, когда ждать маленького гостя, поэтому оставил все там, где машина не достанет.

Разматывая забинтованную руку, охотник внимательно разглядывал все изменения на ней. Прошел всего один день с последнего осмотра, но было бы здорово, если воспаление все же не началось. Вчерашняя температура вполне могла быть вызвана заражением ран. Бинты спали и ничего нового: все те же швы и неработающие пальцы. Айзек промыл руку под краном с уже теплой водой и побрел искать бинты, среди того, что убрал на стекло.

– Тут есть антисептик?

– Металлический флакон в рыжей полосой.

ИСП больше не изъявляла желания помочь, лишь отвечала на вопросы. Парню стало легче оттого, что ему не говорят ничего под ухо, но то что за ним пристально наблюдают, играло свою роль и тревога, что засела в груди, никуда не уходила.

Брызнув на руку странной пеной, парень подождал, когда она впитается и, достав из герметичной упаковки новые бинты, принялся перематывать свою руку. Он впервые видел такие чистые бинты, они, словно, ждали его сотнями лет, когда парень придет весь израненный и воспользуется ими.

Цель была залечить раны, и Айзек не знал, сколько на это потребуется времени. Он снова лег на кровать. Парень умирал от голода, но тащиться наверх не было никакого желания. Мозоли на левой руке все еще болели.

Уютная, светло-желтая комната приносила комфорт. Окрашенные стены не облезли со временем, и казались почти что новыми. На стороне, что раньше держала кровать, красовался большой бордовый ковер с коротким ворсом. Он был истоптан вдоль и поперек, но не прохудился. Широкая черная панель висела перед лицом Айзека, прямо на потолке, под которым он лежал. Юноша невольно задумался над тем, что же это такое, пребывая в хорошем состоянии духа.

– ИСП, что это? – ткнул Айзек пальцем вверх.

– ОЛЕД панель. Включить?

– Да.

Панель загорелась яркими красками, показывая загрузочный экран. Секунду спустя на экране красовалась куча плиток с разделами, которые были доступны, но юноша, впервые видя такую технологию совсем не понимал, что же с этим делать, а тем более, как этим управлять. Курсор на экране двигался следом за его глазами, это одновременно и пугало, и завораживало.

– Для чего это?

– Просмотр фильмов, прослушивание музыки, чтение книг. Функционал весьма широкий. Все вышеперечисленное могло бы Вас заинтересовать.

– Включи фильм.

– Какой?

– Любой. Я не знаю.

– Могу предложить фильм на медицинскую тему, учитывая Ваши слабые познания в медикаментах.

– Без разницы. Включай.

Панель потухла, а после вновь загорелась. Яркие, красочные кадры были несравнимы с тусклыми, почти что серыми голограммами, который появлялись в книгах или по воле ИСП прямо в воздухе. Айзек смотрел, не отрываясь. Он пытался подчерпнуть как можно больше знаний, но поймав себя на мысли, что совсем ничего не понимает начал засыпать. Звук стал тише, и он вновь провалился в сон.

Череда пробуждений совсем сбила внутренние часы. Юноша не знал в каком времени он находится, и сколько прошло часов с тех пор, как он тут оказался. Он лежал на кровати в слабоосвещенной комнате. Фильм давно кончился и начался другой из той же тематики.

На экране снимали швы с зажившей раны и парень, прищурившись в яркий монитор, начал запоминать все, что видит, вслушиваясь в комментарии рассказчика. Еще пара дней, и с его руки тоже можно снимать швы, кожа склеилась и коросты, что были еще вчера, начинали потихоньку сходить. В детстве парень любил их отрывать, за что вечно получал от старика, но тут совсем другое дело, теперь это могло привести к страшным последствиям, и парень трогал руку лишь для того, чтобы промыть ее.

– ИСП, что там на улице?

– Закат. Восемнадцать часов, тридцать две минуты. Минус двадцать градусов. Относительная влажность воздуха сорок процентов. Ветер юго-западный, пять метров в секунду.

– Вечер, значит.

Не зная, чем дальше заняться парень начал обдумывать то, как ему подготовиться к дальней дороге. Он привстал на кровати, и открыл самый ближний ящик. Голокнижки посыпались, некогда сменив свое привычное положение. Валились они вперемежку с питательными батончиками, и Айзек скривил лицо отвращения.

– Эти штукам две тысячи лет. Почему они не испортились? – поднял в воздух одну из упаковок парень.

– Питательный батончик состоит из синтетического белка. Не скоропортящийся. Герметичная упаковка позволяет продлить срок службы.

– Тут нет другой еды?

– Неизвестно. Содержимое комнаты капитана вне моих полномочий.

Айзек встал и начал рыться в шкафах. Еды не было. Лишь всякий хлам, собранный в кучи. Какие-то коробки с электроникой и проводами. Батарейки, старые, нерабочие фонарики, пара кружек. Айзек нашел старую сгнившую капитанскую форму, что дурно пахла плесенью. Выцветшие благодарственные письма и пару фотографий, на которых уже невозможно было разглядеть людей. Старые фото, сделанные еще на далекой отсюда планете… По крайней мере, именно такое ощущение оставалось от взгляда на них.

Снова порывшись в ящике у кровати Айзек, в самой его глубине увидел металлический кейс. Он достал его, но открыть не смог, странного вида замок, что явно служил лишь для вида, соединял две части чемоданчика. Покрутив в руках странного вида коробку, а позже еще и порывшись в ящике в поисках ключа, парень достал нож и начал ковырять кейс. Замок слетел, стоило только приложить к нему усилия.

В кейсе лежал черный пистолет. Матовый, ничем не примечательный, он был накрыт цветным флаером, на котором было написано «Да сохранит он ваше спокойствие в этом нелегком пути». Четыре желтых патрона блестели в ряд над пистолетом, а следом за ними, в мягком черном поролоне красовались отверстия, для их собратьев, которых уже не было тут, спустя много времени пути.

– Что это?

– Подарочный набор с именным пистолетом, врученный первым капитанам «Колонистов» от Австрийской оружейной компании, являвшейся одним из спонсоров экспедиции.

Айзек взял в руки пистолет и понял, что сделан он из пластика. – ИСП, это же просто детская игрушка.

– Неверно. Данная модель являлась ветераном трех мировых войн, будучи разработанной еще в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Включить видео, посвященное модели?

– Включай.

Над головой Айзека вновь загорелся монитор, он прогнал загрузочный экран и выдал картинку, с изображением точно такого же пистолета. Началось видео.

– Приветствую Вас, на моем канале, посвященном старому и давно неактуальному оружию в реалиях современных конфликтов! Сегодня мы поговорим о, своего рода, прорыве конца двадцатого века, – радостно говорил голос за кадром, показывая со всех ракурсов легкую пластиковую игрушку. – Пистолет, что пережил три мировых войны! Находился на вооружении полиции множества стран, почти что три века! Пистолет, который, на первый взгляд похож на обычный шуруповерт, но несет в себе семнадцать смертоносных патронов, калибром девять на девятнадцать миллиметров. Встречайте…

Айзек держал в руках свою новую игрушку, отказываясь верить в то, что это раньше звалось оружием. Он внимательно слушал человека из экрана, а когда пришло время разбирать и собирать оружие – начал повторять за ним, лежа на спине.

Айзек как зомбированный повторял действия с экрана, не заметив, как загрузил в магазин все четыре патрона, передернул затвор, и выжав спусковой крючок с предохранителем, выстрелил. Парень собирал оружие левой рукой, лишь изредка помогая себе правой, поэтому выстрел пришелся в открытую дверь, что вела на мостик. Оглушительный хлопок прервал гипнотизирующее действие обучающего видео и разбудил парня. Маленькая пуля звенела в открытом пространстве мостика, отскакивая от железных поверхностей. Отдача выбила у абсолютно неготового Айзека пистолет из рук, и он упал на железный пол, издав характерный плотный звук.

– Вот, блядь. Опять три патрона осталось! – вспоминал слова Дана парень, после которых чуть не лишился правой руки.

Размахивая левой рукой, пытаясь рассеять ушиб, который оставила отдача, Айзек искренне удивлялся такому чуду техники. Впервые в жизни он видел эту совершенную технологию. Все, из чего стреляли люди в его заснеженном мире, имело гладкий ствол, и из-за удобства эксплуатации использовало дробовой патрон двенадцатого калибра. Вообще, Айзеку всегда казалось, что другого огнестрела, под другой патрон и вовсе не существует. Только что, он чуть шире открыл глаза на мир древних людей, которые, мало того, остались в непроглядном прошлом, так еще и на далекой планете.

Парень сейчас думал только о том, что такие пули он больше нигде не найдет. Это последние, что остались. Но три патрона – лучше, чем ничего, и это обнадеживало, когда приходилось возвращаться к планированию путешествия.

– ИСП, а где остальные патроны к этому оружию? – спросил парень компьютер, который делал вид, что не заметил оплошности юноши. В любом другом помещении ИСП уже отчитала бы Айзека за небрежное обращение с оружием, но тут ее полномочия были ограничены.

– Зафиксировано шесть случаев использования данного пистолета членами экипажа. Воспроизвести?

– Давай. Моментально ответил повеселевший от такого подарка судьбы Айзек.

На экране над ним появилось видео с камер внутреннего наблюдения корабля. Все происходящее фиксировалось и сохранялось на сервере. Как сказала ИСП, большинство записей удалялись, из-за малой информативности. Теперь сервер был переполнен странными прецедентами и вопиющими нарушениями кодекса экспедиции.

– Сто шестьдесят шестой год с начала экспедиции. Подавление бунта корабельной команды, – на видео человек крепкого телосложения в капитанской форме стреляет один выстрел в воздух, а после, не получив должного результата, выпускает четыре пули по кучке людей. Двое падают замертво. – Результаты: убито двое. Один ранен. Бунт подавлен и зафиксирован в дневнике капитана.

– Четыреста тридцать шестой год. Причина стрельбы неизвестна. Пометок в дневнике капитана нет, – запись показывала комнату, в которой сидел сейчас Айзек, но только в те времена, когда окно было на стене, а ковер лежал на полу. Человек в капитанской форме стоял, глядя на бескрайний космос, после чего резко поднес пистолет к голове и выстрелил, забрызгав кровью все пространство слева от себя. Через несколько секунд в комнате появились люди, и долгое время стояли над трупом.

– Тысяча восемьдесят шестой год. Подавление бунтов команды корабля. Причина: отказ оказания помощи в ремонте корабля «Канада-01», – и вновь палил капитан. Нарезка из разных видео вытаскивала из прошлого старые моменты. Где-то предупредительные в воздух, по людям, что стояли на мостике. Где-то выстрелы на поражение в стыковочном отсеке корабля. – Результат: бунт подавлен. Трое ранено. Трое убито. Помощь команде корабля «Канада-01» оказана в полном объеме.

– Тысяча восемьдесят седьмой год. Два события в одном. Событие один: расстрел капитаном корабля зараженных радиацией членов экипажа. Убиты трое. Событие два: нелегитимная смена аппарата управления командой корабля. Причина: превышение капитаном должностных полномочий при расстреле зараженных радиацией членов корабля, под предлогом эвтаназии. Заражение получено в следствии оказания технической помощи кораблю «Канада-01», – на видео стоял тот самый капитан, что участвовал в нарезке видео до этого. Айзек насчитал лишь двенадцать выстрелов в предыдущих видео. Оставалось еще четыре. Молодого вида парень, как две капли воды похожий на Айзека, приставил к голове капитана этот самый пистолет. Видеозапись воспроизвела четыре вспышку. – Результат: смена власти на корабле. Отказ капитана флота от эскалации конфликта.

Парень, что все время при просмотре старых записей, держал пистолет в руках вдруг отложил его, тяжело вздохнув. Он считал, что люди, представлявшие членов экипажа, будут мудрыми, грамотными, намного более добрыми, чем он сам и те, кто его окружают. И вновь он увидел лишь трусливых зверей, что силой держаться за свое место и жизнь, наплевав на всех вокруг. Игрушка, что изначально показалась ему забавной, одним лишь набором патронов убила на его глазах шесть человек. Смертоносно и эффективно. Айзеку стало противно держать это оружие в руках, боясь заразиться безумием, что оно несло. Парню хватало и того, что он имел при себе. Своего, собственного безумия.

Те, кто в тебя все еще верят

Несколько дней пролетело. Айзек шастал по кораблю, в постоянном сопровождении ИСП. Подлечив себя, а в частности свою руку, его любопытство повело его в те места, в которых он еще не бывал. Устав смотреть фильмы на высоко задранном мониторе, он слонялся по всевозможном отсекам, в поисках того, что может ему пригодиться.

Ничего. Абсолютно все вынесли. Остался лишь мусор, разного рода следы пребывания человека и огромный слой пыли, что лежал абсолютно на всем. Ни в складе провизии, ни в складе промышленного оборудования, ни, тем более, в скале медикаментов и мед оборудования ничего не было. Хлам, сваленный в кучи, хлам, что просто лежит на полу ровным слоем. Айзек распинывал его в поисках ценного. Самое полезное, что ему удалось найти – нитки и иголки, в секции технического персонала. Парень сидел и изготавливал себе кобуру, для нового оружия, скрепляя разрезанные ножом старые костюмы, что не до конца сгнили со временем. Теперь, поверх его куртки, на правой части груди висел пистолет, рассчитанный под его левую здоровую руку. Пистолет держался на одежде не ахти как, и охотнику пришлось подмотать его шнурком, чтобы он не вываливался из, мягко говоря, плохой кобуры. Навыков и рук Айзеку жуть как не хватало.

Набив рюкзак омерзительными питательными батончиками и наполнив флягу водой, парень напоследок принял душ, смывая пот, что проступал на нем, стоило ему начать перемещаться по высоким лестницам. Айзек вытерся полотенцем, оделся, забрал оружие и медикаменты и начал свой подъем наверх, к машине, что ждала в разгрузочной секции.

– Айзек. Снаружи припарковалась техника.

– Большая? – не отрываясь от перекладин, спрашивал юноша.

– Относительно, – последовал бесполезный ответ.

Парень стоял на привычной для него плоскости, складывая рюкзак на пассажирское сиденье своей машины. ИСП вновь подала голос. – Айзек, люди снаружи не уходят. Выкрикивают Ваше имя.

– Покажи мне их.

– Функционал в разгрузочном доке ограничен. Вернитесь в жилые секции корабля.

«Ну уж нет», – подумал Айзек, забыв ответить ИСП.

Парень погряз в размышлениях, думая о всех возможных гостях, что могут оказаться там, за открытым трапом. Прошло много времени, прежде чем Айзек решился выбраться наружу и продолжить свой путь. В голову приходили лишь ублюдки, что пришли довершить начатое. Охотник знал, что шансов у него нет. Три патрона в пистолете мало что могут противопоставить огневой мощи людей, что даже через броню автомобиля умудрялись ранить юношу в не самой приятной ситуации на западе Востока.

Выжидая время Айзек систематически слышал навязчивый голос ИСП, твердивший одно и тоже: люди не ушли и ждут.

– Ну почему именно сейчас? – раздраженно шипел парень, проклиная сложившуюся ситуацию.

– Я не знаю ответа на этот вопрос.

Айзек покачал головой, пытаясь выгнать звон голоса системы корабля из своих ушей. Страх подкрадывался все ближе. Быть загнанным в ловушку Айзеку не сильно хотелось. Особенно сейчас, когда он, было, решился двинуться дальше. Намного дальше. На карте было видно, что уйдет он так далеко, что его, вряд ли, достанут в центральном секторе планеты, куда он собрался идти. Айзек усмехнулся, вспоминая о том, что его старик, некогда, тоже был беглецом. Вот только старика догнали. А значит, что и Айзека догонят когда-нибудь.

Он сел в машину и не прогревая мотор отогнал ее так, что при открытом трапе она была укрытием, за которым, мало того, что можно было спрятаться, так еще и безопасно юркнуть в коридор, что вел вниз. В голове созрел план, теперь парень надеялся, что его исполнение будет не такое плохое, как в прошлый раз.

– ИСП, открой все двери и не закрывай страховочные переборки на лестнице.

– Сделано, – слышно было как распахнулись все люки.

– Выключи свет внизу. Везде. Оставь только тусклые фонарики на дорожках.

– Сделано.

– Включи на панели документальный фильм. На полную громкость.

– Какой фильм Вы желаете посмотреть?

– Без разницы. Любой, – парень понял, что дальше снова последует уточняющий вопрос. – Документальный. Про огнестрельное оружие. Желательно где много стреляют.

– Выполняю поиск, – тишина висела еще минуту, а после, с самого низа корабля, разносясь звонким эхом по коридору, начали слышаться неразборчивые голоса.

– Айзек, хочу отметить, что люди снаружи не имеют прав доступа. Мне открыть им?

Настырные гости не собирались уходить, но Айзек уже знал, как будет поступать с ними. Все двери открыты, ему нужно лишь заманить их в корабль. Звуки фильма точно их привлекут. Дальше придется опять надеяться на удачу. Вряд ли они оставят водителя одного. Радует, что в этот раз есть техника, на которой можно скрыться и пока оказавшиеся в ловушке пытаются выбраться из своей новой могилы – Айзек уже уедет.

Сейчас главное было не попасть под пулю. Это точно нарушило бы все планы. Айзек держал это в голове каждую секунду. И с каждой секундой ему становилось все страшнее, тошнота вновь подходила к горлу, хоть в этот раз ему было не жаль содержимое желудка. Убийц, что ждали его снаружи, парню тоже было не жаль, и он без зазрения совести бросил бы их умирать тут. Айзек встал к стене у трапа и отдал команду на открытие.

Большая стальная плита начала откланяться, разрезая пространство яркими солнечными лучами. Айзек, отвыкший от естественного света начал щуриться. Понимая, что это будет бля него проблемой, он постарался открыть глаза как можно шире и начал вглядываться в полоску неба над головой, что росла по мере опускания трапа. Глаза еще не были готовы. Парень сжимал в руке пистолет, в котором было всего три патрона. Рука дрожала от страха, а сам Айзек надеялся, что ему не придется стрелять. С левой руки он просто наделал бы шуму, ведь пользоваться ей умел не ахти как.

Трап упал на землю с жутким грохотом. Снаружи не было слышно ни голосов, ни каких-либо движений.

– Ждут что ли? – подумал парень, вжимая себя спиной в стену.

Аккуратно высунув голову, охотник был готов увидеть дула орудий, направленные на него и правой больной рукой, держался за косяк, рассчитывая забрать ей свое неуклюжее тяжелое тело до того, как в него выстрелят. Солнце не позволило ему ничего разглядеть, лишь силуэты и он резко вернул голову обратно, впервые в жизни проклиная солнце, что было не на его стороне. По трапу начали звенеть чьи-то шаги.

Звон семенящих ногу усиливался и быстро приближался. Парень вслушался, но не нашел способа определить количество людей, что шли наверх. Он готов был встретить обстрел, за грохотом которого противник не услышал бы, как Айзек провалился в секции ниже. Сейчас же противник решил, не раздумывая штурмовать.

– Стой! Подожди! Куда бежишь? – раздался голос, приглушенный одеждой.

Айзек сделал шаг назад и вытянул левую руку вперед, ожидая появления врага. Сколько их будет он точно не знал, но отступать было уже поздно, он бы в любом случае оказался бы на линии огня, попытайся он уйти к грузовику. Рука дрожала от страха и напряжения. Парень слегка выжал спусковой крючок, лишив его свободного хода, одновременно сняв курок предохранителя. Мысли забегали в голове ускоряя восприятие времени. Сердце колотилось, как бешенное, когда на пороге корабля появилась тень. Одна.

Человек забежал в разгрузочную секцию, даже не глядя по сторонам. Айзек навелся и сопровождал жертву, как вдруг понял, что к нему забежала Ханна. Он резко одернул руку со стволом, боясь нечаянно ее подстрелить. Но убирать пистолет не спешил. Это могла быть ловушка. Ему могли кинуть приманку, чтобы он расслабился и вышел на линию огня, давая возможность подстрелить их обоих.

Айзек позволил Ханне пройти вглубь, к машине, чтобы ее фигура скрылась от людей снаружи.

– С кем ты пришла?

Ханна подпрыгнула от неожиданности моментально побелев Она обернулась, но привыкшие к яркому свету глаза не смогли найти Айзека сразу.

– О, Боги, Айзек! Не пугай меня так!

– С кем ты пришла? – сорвался на крик парень.

– С Даном и Берси! – обижено крикнула она ему в ответ, разнося эхо по большому пространству. – Вроде, так их зовут.

– ИСП, закрой шлюз.

Дверь поднялась, накрыв пространство темнотой. Айзек разглядывал Ханну издалека, боясь к ней даже приблизиться. Он не знал, как к ней правильно обратиться и просто молчал. Сейчас он хотел точно знать, что это не ловушка. Один раз его уже упустили, впредь будут осмотрительнее.

Голос ИСП раздался неожиданно, напугав девушку, что впервые оказалась в таком странном месте. – Айзек, люди снаружи пытаются повредить обшивку. Воспринимать их как угрозу?

– Пока что нет.

– Что значит, как угрозу? Кто это? Айзек, что тут происходит? – осматривалась по сторонам Ханна, пытаясь найти источник голоса другой девушки. – Блядь, хватит меня пугать!

– Ханна. Ты в безопасности. Можешь сказать кто с тобой, они сюда не проникнут.

– В какой, еще, нахрен, безопасности, Айзек? Там Дан и Берси! Впусти их!

Айзек промолчал, обдумывая сказанное. Ханна была по обыкновению настойчива, и парень начал приближаться к ней из тени, чтобы разглядеть ее лицо. Он переживал, что ее, действительно, привели сюда силой.

– Блядь, Айзек. Один из них рыжий, другой дымит, как трубы котельной! Открой чертову дверь! Они за тебя переживают!

– ИСП, открой шлюз.

Глядя на лицо Ханны, подсвеченное тусклыми лампами, у молодого охотника не осталось сомнений. Да и в любом случае, как он думал, он уже приблизился к машине, так что укрыться в случае огня у него выйдет. Он предпринял все возможные меры на пути к отступлению. Парень вскинул пистолет через край машины и начал ждать.

– А ну прекрати, долбанный ты параноик! – Ханна со всей силы ударила ладонью по больной спине Айзека, от чего тот, кряхтя, моментально согнулся. Девушка вывела парня из себя.

– Да хватит блядь! Это не тебя пытались убить, вырезав всех, кто тебе дорог! – сорвался на истерический крик юноша, глядя в светлые глаза Ханны, что уже были наполнены слезами. – Я должен отсюда свалить! Любой ценой!

– Айзек, хватит…

– Что хватит? – совсем забыл про угрозу извне озлобленный мальчишка.

– Хватит вот этого всего. Перестань. Смотри! Это точно Дан и Берси!

Айзек вгляделся в две темных фигуры, что поднимались по трапу, и как только смог разглядеть рыжую голову – убрал пистолет в тряпичную хлипкую кобуру. Что Дан, что Берси поднимались к нему подняв руки вверх, давая понять, что они пришли без оружия и Айзеку тут же стало настолько стыдно за свое поведение, что он готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не объяснять ничего ребятам.

– Айзек! Это мы! Не нервничай! – по очереди произносили парни, что уже зашли в секцию. – Ну ты даешь! Прям все предусмотрел. Не хотел бы я быть твоим врагом. Кстати, будь ты чуть более нервным – Ханна умерла бы первой. Так что успокойся. Мы пришли с миром.

– Зачем? – спросил Айзек, запуская двигатель своей машины. – Я ухожу, можете оставаться, если есть желание.

– Люди без права доступа не могут оставаться на этом корабле. Протоколы позволяют мне закрыть их тут на неопределенный срок, – подслушала ИСП и вклинилась в разговор. Айзек понял, насколько надоела ему эта навязчивая штука.

– Что это за фигня, Айзек? – спросил Берси, который, как и все начал глядеть по сторонам в поисках собеседника.

– ИСП, представься.

– Я интеллектуальная система помощи – ИСП «Норман-Эмпайр». Чем могу Вам помочь, Айзек?

– Айзек, – обратился к охотнику Дан. – Что это все такое?

– Космический корабль. Долго объяснять…

– Эй, ИСП, что ты такое? – адресовал Дан свой вопрос теперь компьютеру, но тот проигнорировал парня, сохраняя молчание.

– Она не ответит. Можешь не стараться.

– Почему?

– Не имеет права.

– Нихрена не понятно! Так, стой! – Дан легким движением отодвинул Айзека от водительской двери и перегнувшись через руль щелкнул тумблером. Мотор заглох. – Мы сюда два дня ехали не для того, чтобы ты фыркнул и свалил в закат! Тогда я не знал, что должен был сказать тебе, там у Повала. Теперь знаю.

– И что же?

– Айзек, я сожалею. Пожалуйста, прими мои соболезнования, – Дан положил руку на плечо охотника. Потом и Берси присоединился к нему. – Я не многословен, но прими и мои. Там, я побоялся даже спуститься к тебе. О чем сильно сожалею…

Айзек оказался в ступоре. Он был готов услышать что угодно, но только не слова поддержки. Отведя взгляд, он еле сдерживал желание зарыдать, но грохот со дна корабля его выручил. Выстрелы разносились по длинному коридору, врываясь в верхнее пространство.

– Что это за хрень? – отодвинулась троица подальше от шахты с лестницей.

– ИСП, выключи фильм, – после этой фразы стрельба на мостике прекратилась и на корабле воцарилась тишина.

– Айзек, ребята рассказали мне о том, что случилось. Мне жаль. Ты так много рассказывал про своего старика, – Ханна заплаканными глазами смотрела на Айзека, который еле сдерживал слезы от такого сильного давления. – О, Боги, что с твоим лицом? – девушка потянула руку к разодранной брови, но тот сделал шаг назад.

– Небольшая царапина. Ничего страшного.

– И это тоже? – Ханна настырно схватила правую руку Айзека, на которой явно не хватало пальца. Рука была горячей, почти что раскаленной от заживающих на ней ран и жутко болела. Айзек снова выругался про себя. Ханна уже второй раз ударила по больному месту, но собравшись с силами он ответил.

– И это тоже.

Ханна тяжело вздохнула, принимая тот факт, что Айзек вновь немногословен. Вот только теперь на это была своя причина и девушка решила оставить расспросы до лучших времен.

– Так зачем вы здесь?

– Ооо, друг, а вот это очень интересно. Готов? – сказал Берси, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Мы, когда вернулись в Ред Вотер, по твоей просьбе начали искать Ханну. На ее работе сказали, что она пару дней не появлялась.

– Порядчики приходили меня искать. Видимо вышли на след, – вклинилась в рассказ девушка.

– По нам было видно, что мы хорошие парни и ее работодатель предоставил адрес. Мы долго стучались, пока через дверь не начали рассказывать о тебе.

– Я думала за мной пришли, чтобы тебя найти. Оккер весь город на уши поставил, а я засветилась, наверное, когда подходила к конвою в прошлый раз.

– Мы пообщались, выпили…

– В ее стиле, – усмехнулся Айзек, и его улыбка внезапно подарила ребятам надежду.

– Да, мы заметили, – не обращая внимания, на надувшую щеки Ханну, продолжал Берси. – Ну, так вот. Ты, почти обезумевший. Ханна, которую разыскивают. Кароче, мы поняли, что вам надо помогать. Мы хоть и не так хорошо дружим, но Дан уговорил меня взять машину и отправиться туда, где в последний раз тебя видели. Следы привели к башне. Мы долго тебя ждали, уже собирались, было уехать.

Айзек тяжело вздохнул. – Лучше бы уехали. Сами же знаете, что со мной опасно.

– Да ты, блядь, издеваешься! – сорвался на крик Дан. – Хватит, Айзек, возвращайся в мир живых! Забирай Ханну и уезжай, хоть в Восток, хоть в Яму, хоть куда. Только не в Ред Вотер.

Айзек испугался, что ему придется вести с собой абсолютно неподготовленного человека, да еще и так далеко. – Это вряд ли.

– Да че ты гонишь! Ты вон какие баррикады тут устроил. Все ведь продумал, даже хрень внизу включил, чтоб нас завалить. Уж с кем, а с тобой она не пропадет, – ребята вновь похлопали Айзека по больной спине. От чего тот взялся за голову. – Айзек. Там, в Ред Вотере, верная смерть. С тобой есть хоть какой-то шанс. Уж ты, как никто другой должен верить в шанс.

– Я подумаю, – оглядел Айзек одежду Ханны.

– Кстати, Айзек. Из хороших новостей, – не замолкал Дан, воодушевленный тем, что почти пристроил девушку. – тот ребенок… Мы отдали его в семью, вряд ли кто узнает, что он живорожденный, так что можешь…

– Забей, Дан. Я смирился с поражением…

Молчание повисло в воздухе. Никто и не подозревал, что Айзек – вот так все вывалит. Молчала и Ханна, которая была в курсе истории, и искренне переживала за то, как Айзек это все воспринимает. Разговор, что с таким трудом был налажен вновь посыпался, как карточный домик, вогнав в скорбное молчание всех присутствующих. Тяжелее всех было Дану, он несколько дней вез мертвого младенца на руках, боясь заглянуть под одеяло, в которое был завернут малыш. Бестактность Айзека его жутко разозлила, но он сдержался, понимая, что сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений.

– Ладно. Я согласен. Нужно подготовиться к дороге, – вздохнул Айзек

– Резко ты передумал.

– Попробовать стоит.

Берси заурчал животом и Айзек достал из своей сумки три питательных батончика, раздав их ребятам. Удивляясь невиданному ранее продукту, троица жадно разорвала упаковку и откусила каждый свой батончик.

– Фу, блядь!

– Я не буду это жрать!

– Айзек, что это за хрень?

Айзек усмехнулся, глядя как на пол выплевывается еда, которой он питался тут каждый день. Ребята в ярости выкинули то, что им предложили. Берси чуть не упал в обморок от осознания, что бывает настолько омерзительная пища. Сам же Айзек стоял и за компанию уплетал эту мерзость, глядя на то, как негодуют его товарищи.

– Вот, примерно, так же хреного будет в пути, – Айзек потряс батончик перед лицом девушки. – Ты готова?

– Готова, – ответила Ханна и вытерла рот, бросив еду в дыру, что была рядом с ней. Та ударился пару раз о стенки и судя по звуку упал в кучу мусора, которая спасла Айзека от падения.

Корабль для ребят был по истине удивительным местом. Парни спустились вниз, в поисках чего-нибудь, подходящего для Ханны и бросив попытки отыскать одежду среди хлама в грузовых отсеках направились в каюту капитана. Надежда, что волшебным образом в шкафу окажутся нужные вещи, не покидала никого. Айзек в свою очередь вновь думал о том, как расспросить ИСП, и не наткнуться на очередной посыл туда, где ничего нет.

– Так вот, что такое этот корабль… – удивлялся всему, что видит Дан. – Как ты вообще умудрился такое откопать?

– Это чистая случайность.

– Да брось, Айзек. Случайности так не происходят, – Берси стоял в каюте капитана на сверхпрочном оконном стекле.

– ИСП, нужна одежда, которая не являлась частью груза, что везли сюда.

– Могу предложить Вам спецодежду для взаимодействия с реакторной зоной и скафандры для выхода в открытый космос.

– Что из этого держит тепло.

– Скафандры.

– Тогда веди, – зеленые огоньки вновь загорелись, указывая путь на уровень выше.

В сервисной зоне, в самом конце комнаты на левой стене имелся люк. Пространство за этим люком было сплошь завалено землей, она была везде, засыпалась через огромные дыры в корпусе корабля. Ящики, которые отметила ИСП тоже были завалены, правда не понадобилось много сил, чтобы их откопать.

– ИСП, что это за место?

– Десантный отсек. Колонисты покидали корабль отсюда, последующая разгерметизация разрушала это пространство.

– Вот это? – Айзек достал из шкафа громоздкую скорлупу, с огромным шлемом. Оглядев странную одежду, он смекнул, что даже не раздеваясь и не скидывая куртку, поместился бы туда без проблем.

– ИСП, слишком громоздкое. Не подойдет.

– Тогда ничем не могу Вам помочь. Извините.

Айзек бросил на грязный пол костюм и начал возвращаться. Берси, ведомый любопытством расстегнул молнию, что держала на спине большой ящик, и одновременно являлась входом в скафандр и достал оттуда легкий и тонкий костюм.

– Может это? – кинул он его Айзеку.

– Малый скафандр. Армированный терморегуляторный слой одежды. Предназначен для поддержания эффективности работы в вакууме, даже при поврежденном основном костюме, –ответил компьютер.

– Да. Подойдет, – удивленно разглядывал вещи молодой охотник, коря себя за то, что не капнул глубже. Странная одежда выглядела надежной, к тому же ее можно было надеть под все остальные вещи Ханны, она была достаточно тонкой и достаточно эластичной. Айзек, хоть и рассчитывал, найти восхитительные технологии древних, но такой вариант его тоже устроил.

– Вот. Надень, – парень положил новую вещь в руки Ханне.

– Прямо тут? Тут же холодно!

– Тебе предлагали спуститься – ты отказалась.

– Ну и дурак же ты, Айзек, – Ханна прыгнула в машину, которую юноша уже начал прогревать. – Аааа! Как же холодно! – доносилось из техники, вперемешку с грохотом босых ног по металлическому полу.

– Айзек, – обратился к охотнику Дан. – Ты ведь так и не сказал, зачем едешь?

– Зачем? Я планирую запустить реактор корабля, создав теплый город. Наверное, здесь, – как-то невоодушевлённое рассказывал парень, боясь вновь обжечься своими фантазиями. – Хочу, чтобы люди тут выбросили из своего цикла жизни необходимость выживать, спасаясь от холода.

– А выйдет?

– Не знаю. Но не факт, что я вернусь. Слишком далеко.

– А Ханна?

– Оставлю ее в каком ни будь городе. Отдам ей пару дорогостоящих вещиц. Ей придется начать все заново. Мне очень жаль, что так получилось.

– М-да, Айзек… – качал головой Берси. – Ты, в натуре, дурак. Дойдя до города, ты не сможешь от нее избавиться. Это не так-то уж и просто.

– Думаешь?

– Знаю. Про отношение к живорожденным я ведь угадал. Поверь мне, тут тоже не ошибусь. Можешь называть это интуицией.

Айзек, хотел было, начать спор, но из машины выскочила Ханна. – Ну как я вам?

– Так ничего же не поменялось! – Ответили все хором, глядя на девушку, что стояла в своей привычной одежде.

– Так тот костюм под низом. Или вы хотели, чтобы я вышла только в нем?

– Брось Ханна. Поехали уже! – отводя покрасневшее лицо, говорил Айзек. Ребята заметили это и вновь начали хлопать его по спине. По-дружески.

Берси и Дан достали шланг и канистру, начав сливать топливо со своей машины. В это время Айзек спускал по трапу свой транспорт. Техника была готова. Прогрета и осмотрена. Стрелка, что показывала количество топлива была ровно на середине, но парня это не сильно беспокоило, он был готов идти хоть пешком. А вот Ханна заставляла его понервничать. Одежды, пригодной к длительным переходам у нее так и не было. Черт его знает, как покажет себя та штука, которую достали на корабле.

Дан с Берси закончили и притащили Айзеку одну канистру, вылив ее в бак автомобиля, который должен был теперь преодолеть пол мира. Стрелка заметно поднялась, почти достигнув самого верха.

– Извини, Айзек, это все, что можем слить. Тут примерно сорок литров было.

– Сами то как?

– Постоим на холостых до утра, а там нас подберет наш конвой. Погоним эту малышку в Яму, на продажу. В грузовиках то топлива навалом. Точно не хочешь поехать в сцепке?

– Нет. Я и так много проблем доставил. Извини.

– В этот раз прощаемся навсегда?

– Кто знает, – Айзек вытянул левую руку вперед, в знак глубокого уважения к этим ребятам. Он пожал одну руку, потом другую. – Спасибо. Я этого не забуду.

– Мы тоже Айзек. Но ты это. Возвращайся. В этот раз с победой, друг.

Айзек улыбнулся и прыгнул в машину. Сцепление – рычаг – газ. Мотор взревел и гусеницы провернули спрессованный снег под собой. Трап корабля начал закрываться и оттуда в полный свой голос вещала ИСП. – Доброго пути, Айзек. И удачи тебе. «Эмпайр» тебя запомнит.

Парень впервые в жизни услышал в этом электронном голосе что-то живое, искренне надеясь, что ему это не показалось.

– Чего ты лыбишься? – толкнула парня в плечо Ханна, что сидела на соседнем сидении.

– Да так. Показалось.

– Айзек. Я однажды спасла твою жизнь. Вернешь должок?

– Верну, можешь не сомневаться.

Машина неслась по бескрайнему полю под высоким дневным солнцем. Несколько часов, проведенных в Эмпайре дали ему фору, и теперь оно ярко светило, отражаясь от белого снега в стекла машины. Блики на стекле прыгали от покачиваний техники, разносясь по салону, освещая печальное лицо Айзека, и задумчивую Ханну, что смотрела в горизонт, к которому за пару дней езды до башни так и не привыкла.

– Красиво. Правда? – не отрываясь от окна, спросила девушка.

– Да.

– Куда мы сейчас?

– В Повал. Надо забрать кое-какие вещи.

Ханна тут же поняла выражение лица парня, которое было полно страха и отчаяния, но так и не смогла сказать ничего ободряющего, понимая, что в худшем случае, молчание будет длиться все три дня пути до поселения.

– Айзек, научишь меня водить?

– Обязательно. Везти без перерыва очень трудно. Будем меняться.

– Тогда начинай сейчас!

– Секунду, – машина вынырнула на протоптанную годами траншею, которую за время отсутствия конвоя уже изрядно занесло снегом. – Смотри на мои ноги. – Айзек выжал сцепление и остановил машину. – Начнем с самого начала. С самого важного. Как на ней начать ехать.

Спустя некоторое время, Ханна освоила механизм, и тронувшись со второй попытки, начала неуклюже перещелкивать гудящие передачи во внутренностях машины, разгоняясь на бескрайней белой дороге. Айзек сидел рядом и командовал девушке, какую передачу выбирать и когда нажимать педали. Ему и самому казалось интересным это занятие, и он решил неотлагательно поделиться навыками с Ханной, понимая, что когда устанет, то и учить ее сил у него не будет. Девушка радостно держалась за руль, ведя многотонную машину, состоящую из огня и металла.

– А теперь встань и выйди. – Айзек дернул рычажок контроля тяги, и машина перехватила управление на себя.

– Что, уже?

– Да. Я хорошо отдохнул этой ночью. Так что рекомендую тебе тоже прерваться и поспать. Через шесть часов поменяемся.

– Жадный ты, Айзек. Такую игрушку отбираешь.

– Успеешь еще, – усмехнулся парень, понимая, что одному было бы тяжелее. Тьма в душе начала проигрывать, и охотник надеялся, что весь этот Ад когда-нибудь закончится.

Мародер

Тьма снова взяла верх. Парень стоял на пороге Повала, ловя мертвую тишину, которую нарушало, лишь завывание ветра. Ноги отказывались делать шаг внутрь. Даже тогда, при последней встрече парня с городом он не смог выдержать и убежал прочь, за пределы. Но сейчас ему необходимо было вернуться. Солнце, как и каждый день до этого, приближалось к горизонту, а на небе появлялись первые звезды.

– Ты в порядке? – спросила Ханна, выйдя из машины.

– Да. В полном.

Ханна выгнала юношу из размышлений. Он не хотел лишний раз показываться в таком свете и еле сдерживая дрожь пошел внутрь. Пройдя мимо домов, мимо мертвой девушки, что сам же и положил, парень шел вглубь, к дому Марии. Ни света в окнах, ни голосов. Ветер зазывал, цепляясь за крыши, скидывая с них снежную пыль. Ветер поднимал и ту пыль, что скопилась у домов, давая понять, что ее больше никто отсюда не уберет. Айзеку становилось невероятно холодно от этого вида.

Перешагнув порог дома, парень потерял всякую связь с реальность и судорожно начал искать вещи старика. Он старался не думать о том, что там, за парой перегородок, лежит Юрий, который уже никогда не встанет и не начнет поучать глупого мальчишку. Айзек чувствовал себя мародером, который приехал обобрать мертвецов, утопая в этом скользком и вонючем чувстве стыда.

Глаза древних, плащ, теплая куртка Юрия. Парень собрал это все, зная, что сам Юрий вряд ли уже куда с этим пойдет. Оставалась только маска, вот только, именно, ее нигде и не было. Ни на кухне, ни в зале. Парень выдохнул и зашел в спальню старика. Не поднимая глаз, он добрался до тумбочки и взял то, что ему было нужно. Дверь на обратном пути скрипнула от аккуратного толчка и парень замер, понимая, что так делать нельзя. Набравшись смелости, он повернулся к старику и в последний раз посмотрел на него.

– Я поехал, старик. Далеко, – парень подошел поближе к кровати и взял своей больной перемотанной ладонью окоченевшую руку своего учителя. – Хотел попрощаться как подобает.

Юноша молча держал старика, не в силах выдавить из себя и слово. Боль в груди нарастала все сильнее, но достигнув кульминации внезапно остановилась. Старик всегда говорил, что жизнь конечна, и рано или поздно это случается с каждым. Вот только на руках у него всегда было убитое животное и маленькому мальчику никогда и не приходило в голову, что это высказывание имело отношение к любой жизни. Даже к жизни самого Юрия. Даже к жизни Айзека оно имело отношение. Парень однажды уже смирился со смертью, и теперь это смирение с ним навсегда. И это смирение двигало его ноги на пути, к последней встрече со своим учителем. Парень поймал момент здравомыслия. Он вытащил из ящика покрывало и накинул на старика, закрывая стеклянные, мертвые глаза от проклятого мира, в котором жил и умер Юрий.

Айзек снял часы с запястья, и надел их поверх своего черного рукава. На память. Стрелки давно остановились, Айзек ковырнул головку заводного механизма здоровым большим пальцем правой руки и начал тихо трещать шестеренками. Часы, что остановились со смертью учителя, вновь шли, только теперь на руке ученика. Оставалось дать им свет, что будет поддерживать их движение.

Айзек вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Как бы он не хотел похоронить Юрия – это вряд ли бы у него получилось. Он набрался смелости и зашел попрощаться с Марией. Он впервые увидел ее в таком виде, но это уже не удивило парня. Он был готов. Женщина, что некогда дала ему его странное имя лежала умиротворенно, в отличие от старика смирившись со своей смертью перед самым концом. Глаза ее были закрыты, словно она спит. Так бы и казалось, если бы не огромная лужа замерзшей крови. Айзек накинул на нее покрывало, проведя рукой по плечу. Слезы крупными каплями заполняли его маску, когда он выходил из госпиталя, но он совсем их не чувствовал, скорее даже не понимал, что плачет. Пустота внутри лишала его возможности адекватно воспринимать происходящее.

– Спасибо за все, Мария. Я вас всех никогда не забуду.

Айзек открыл дверь машины и закинул на колени Ханны куртку и плащ. – Надевай.

– Это…

– Да, это моего старика. И вот еще – маска, но ее можешь кинуть на приборку. Сейчас без надобности.

Ханна держала в руках затертую маску, и глядела через нее на заходящее солнце. Она думала не о том, что это вещь мертвеца, а о том, как много Юрий, про которого постоянно рассказывал ее спутник, увидел через это помутневшее от времени стекло. Девушка замолчала, разглядывая вещицу, с которой познакомилась лишь тогда, когда Айзек впервые показался перед ней. Эта маска сначала выглядела странной, но теперь, ощущая какие безумные ветра порой дуют в этом мире, маска больше не казалась ей таковой. Ханна поймала взглядом уходящего обратно юношу и выпрыгнула из машины.

– Айзек. Я могу помочь.

– Нет.

– Но почему? – Ханна накидывала на себя черный плащ старика.

– Не такой мир я хотел тебе показать. Будь здесь.

Айзек прошелся по домам, проклиная себя за содеянное. Он собирал все, что может пригодиться ему в пути. Начиная от еды и засохшего хлеба, заканчивая топливом, что по чуть-чуть хранилось у многих. В доме Томаса Айзек нашел бутылку с той самой водой, что впервые в жизни заставила парня чувствовать себя странно. Он порылся в доме мужика в поисках простыни, чтобы накрыть спящего тома, но не найдя, ограничился скатертью со стола. Айзек поклонился в дань уважению человеку, что многие годы управлял этим местом, ведя его к процветанию.

Парень шел мимо ветряка, волоча за собой большую простынь, в которую сложено было все, что он смог найти. Взгляд упал на аккумуляторы, что подзаряжались мельницей и в свое время бережно обслуживались и охранялись.

– Нет, это перебор, – подумал про себя Айзек. Мысль о том, как он начнет тащить из городка все, что не приколочено пугала его. Он и так многое забрал у местных жителей. Без спросу.

Свернув простынь в мешок, Айзек закинул все в кузов машины, отводя взгляд от Ханны. Ему было стыдно за то, что он сделал. Но девушка все прекрасно понимала. И старалась не отвлекать парня, пока тот разгребал вещи, что взял с собой. Он аккуратно отсортировал еду и топливо, отложил медикаменты в свой рюкзак и сел за руль.

– Не сожжешь? Спросила девушка, не поворачивая лицо к Айзеку.

– Что?

– Город. Он деревянный. Не похоронишь, так сожги.

– Зачем? Я тебя не понимаю.

– Ты их так оставишь?

– Да.

– Но это же неправильно!

– Не правильно – сжигать город, который они строили, вкладывая в него душу. Однажды придут те, кому это все понадобиться.

– Мародеры?

– Как минимум. Трупы уберут, и смогут тут жить. Это хорошее место. Явно лучше тех пещер, в которых эти ублюдки ошиваются.

– Зачем ты беспокоишься об этих отбросах?

– Мародеры, или налетчики. Да без разницы. Они такие же люди. Проблема не в них, а в мире, в котором они живут. Вот ты сейчас, беглянка, чем лучше них?

– Айзек!

– Равно, как и я. Разграбил родной городок, чтобы прожить на пару дней дольше.

Парень прервал бесполезный и жестокий диалог зарычавшим мотором, что рвался дальше, но на пути была еще одна остановка, и Айзек, молча поехал домой. Пролетев равнину, по которой они с Юрием, обычно, очень долго топали за считаные минуты. Вскарабкавшись цепкими гусеницами в гору, они остановились у заколоченной досками пещеры. Сумерки уже наступили и синий снег, в пересмешку с темными горами нагонял тревогу на девушку. Выйдя из машины они оба направились ко входу.

– Где он?

Айзек вытянул правую руку, и ткнул переломанным пальцев в сторону ящика для снегохода. Девушка подбежала к сколоченной будке и заглянула за нее. Свет фар дотягивался далеко, и девушка улыбнулась, обнаружив то, что так хотела увидеть.

– Так ты не придумал его?

– Нет.

Все было именно так, как парень описывал, при их первой встрече. Вот снегоход, вот дрова, что занесло снегом. Площадка перед входом, достаточно большая, чтобы уместить даже машину. Маленькие ветряки. Деревянная дверь и окно над ней. А внутри темнота.

Айзек соединил провода и заряженный за длительное отсутствие хозяев аккумулятор выдал все, на что был способен. Ханна зашла внутрь, освещенной редкими лампами, пещеры. Остывшая печь, замерзшие кровати и шкафы. Доски на полу, что протерлись от времени. Парень так точно все описывал, что девушке стало грустно, ведь он, действительно любил это место. Каждую деталь он описывал с любовью, которой теперь, словно в нем не осталось. Ханна чувствовала пустоту внутри Айзека, ей было искренне его жаль, иногда, даже забывая про то, что сама уже находится не в самом хорошем положении.

– Что ты делаешь? – обернулась девушка.

– Собираю все необходимое.

– Нет. Я не об этом. Ты просто так уйдешь?

– А что, и это место сжечь?

– О, Боги, Айзек! Давай заночуем тут!

– Зачем? – продолжал набивать огромную сумку парень.

– Впереди долгий путь! Что может быть лучше отдыха в родном доме? Сейчас темно, соберешься утром, со свежими силами. Мы три дня тряслись сюда. Как минимум, я устала!

– Ладно, я тебя понял… – отложил свое занятие в сторону Айзек, еще на предыдущем аргументе, согласившийся остаться до утра. Он вышел на улицу и принес дрова. Спички, что лежали над печью зажигались, хоть и не с первого раза. Они были еще вполне пригодны. Огонь разгорался в печи все сильнее и через некоторое время она вновь раскалилась докрасна, грея окружение даже своим тусклым свечением.

Айзек молча достал сковороду, замерзший кусок мяса из тамбура, потат и овощи из машины и начал готовить последний в этом доме ужин. Набрав снега в кастрюли, он довел воду до кипения и залил сушеную траву в кружках, которая настоявшись дала терпкий и такой родной для обоих аромат.

– Мне помочь?

Айзек чуть-чуть подумал, осознавая, что Ханна сидит без дела на холодной кровати уже очень долго. Он положил кусок мяса на замытый от крови стол. – Да, было бы здорово.

Парень старался находить внутри себя хорошие слова, пусть не всегда у него это и получалось. Ханна взяла нож и начала резать толстые плоские куски подтаявшего мяса.

– Что это за зверь?

– Снежная собака.

Девушка скривила лицо. Она никогда не ела таких зверей. Самым привычным для нее было есть лем, огромных жвачных животных, дающих молоко. Их не выращивали специально на убой, получая любимое всеми жителями города белое молоко, и лишь когда лема старела, ее забивали, распродавая по частям в разные лавки, да ресторанчики.

Стоило только кинуть мясо из запасов охотника на сковороду, как от него пошел странный, мало приятный запах. Айзек подождал, когда появится золотистая корочка, помешивая его, и кинул к нему овощи. Запах изменился. Теперь уже приятный аромат разлетался по пещере, пропитывая все вокруг. Парень стоял, пытаясь вспомнить, как старик готовил это блюдо, чтобы получилось хоть чуть-чуть так же приемлемо. Это не сравнилось бы с готовкой Берси, или Ханны, но сейчас это была, скорее, дань уважения дому, в котором Айзек прожил всю свою жизнь.

Ужин закончился быстро. Девушка с удовольствием съела все, что было на тарелке. Долгая дорога не позволяла нормально питаться, и горячая еда для нее стала большой радостью. Айзек сходил до машины и принес в дом бутылку мутной жидкости. Он налил настойку в опустевший стакан и большим глотком отправил ее внутрь. Жар растекся по всему телу.

Айзек не хотел пьянеть, хотел лишь, чтобы стало чуточку легче, но легче не становилось. Он придвинул кровать старика поближе к печи, чтобы та быстрее согрелась, а сам лег на привычное для себя место, посмотрев на часы, которые показывали не правильное время. Часы лежали на тумбочке рядом с кроватью, и отблескивали светом ламп. Старик тоже всегда клал их рядом, а иногда бережно протирал, очищая от грязи и налетевшей крови.

Ханна тоже легла на кровать, и отвернулась к печи, ловя тепло своим лицом. – Айзек, спать?

– Да. Думаю, да, – печально отвечал юноша. В его голове проплывали воспоминания о детстве. Сколько он себя помнил всегда была эта пещера. Он никогда не задумывался, как старик строил свое жилье. Сначала, наверное, появилась ночлежка, где-нибудь в углу, отапливаемая одним лишь костром. Потом печь. Потом кровать и доски на полу. Дверь. Окно над дверью. И когда появился малыш, старик доделал все свое жилье, приведя его в пристойный вид. Старик старался только ради Айзека. Искал одежду, учил его, добывал еду и корм для маленьких детей. А потом Айзек вырос, но так и остался тем маленьким пугливым ребенком.

Глубокий вдох. Глубокий выдох. Айзек проклинал себя за все произошедшее, и отвернувшись к стене никак не мог провалиться в сон. Там, на корабле, не было ни забот, ни проблем, сон приходил и уходил, стоило только захотеть. Сейчас, лежа на своей родной кровати, Айзек понимал, что завтра все измениться, что безумный бег, сумасшедший круговорот событий начнется с восходом солнца. Смирение не приходило, юноша пытался отстать в этом моменте, как можно дольше, ностальгия затягивала его глубоко, и порой казалось, что выбираться из нее уже нет смысла.

Доски на полу скрипнули, и Ханна обняла Айзека сзади, устроившись рядом. Она прижалась к его раненой спине и накинула его одеяло и на себя тоже. Парень вдруг вернулся к жизни.

– Это только сегодня. Не обольщайся. Не могу смотреть как ты страдаешь.

Парень промолчал. Лишь кивнул, обхватив здоровой рукой предплечье Ханны. Ему стало так тепло и уютно, что через пару минут он уже спал крепким сном, утонув в объятиях девушки, о которой думал так часто за последнее время, что и сосчитать не мог. Не найдя в себе силы повернуться к ней лицом, он остался лежать как есть, и медленно погрузился во тьму.

С первыми лучами восходящего солнца, Ханна открыла глаза. Свет бил через окно, лениво ползая по шкурам, которые успели прогреться за ночь, но в комнате все еще было прохладно. Айзек уже запаковал сумку, сложив туда, если не все, то почти все, что было дома. Парень сидел на соседней кровати, вновь накидывая на свою одежду перевязи для снаряжения. Девушка не стала ему мешать, лишь встала и встревоженно начала искать, где можно умыться. Айзек заметил это.

– Кастрюля на плите. Можешь лить воду прямо на пол. Сегодня можно.

Девушка кивнула и достала свою зубную щетку из куртки. Айзек усмехнулся, когда увидел это, искренне удивляясь, что девушка в дальнюю дорогу взяла именно ее, а не что-то более полезное.

– Фто? – елозила щеткой девушка. – Фмефно тебе, да?

– Есть немного, – парень недолго посмотрел на Ханну, а потом положил в рюкзак и свою щетку. Мало-ли, вдруг пригодится.

Большая походная сумка лежала в кузове машины. Айзек заливал в бак топливо из всевозможной тары, что достал в повале, каждый раз мысленно извиняясь перед хозяином посуды. Бак вновь был почти полный. Жители Повала скопили много топлива, расходуя его по мелочам, и Айзек был им очень благодарен.

– Все? Едем?

– Еще нет, – Айзек открыл ящик со снегоходом и, повернув ключ, выгнал его на улицу. Створку, что закрывала технику от снега он положил на порог задних дверей, и хорошенько прицелившись загнал снегоход внутрь, чуть не отдавив себе ноги, которые застряли между корпусом машины и корпусом снегохода.

– Безумец, – наблюдала за парнем Ханна. – Нахрена он нам?

– Я же говорил. Дорога будет долгой. Топливо закончится, а ты не сильно приспособлена к внешнему миру, – но Ханна его уже не слушала, она лишь разглядывала прыгаля, который смешно выглядел при свете солнца. Айзек закинул аккумулятор, с которым когда-то сюда приехал Юрий и с трудом захлопнул двери машины.

Места в машине стало намного меньше, но водительское и пассажирское пространство было не тронуто. Зато теперь, когда сзади навалено много сумок и вещей, и есть мягкое сиденье снегохода, можно нормально выспаться, вытянувшись почти в полный рост.

– Поведешь? – спросил Айзек.

– С удовольствием!

Ханна прыгнула на водительское сиденье и запустила машину. Несколько подходов и она уже готова была спускаться с горы. Айзек удивился, ведь в прошлый раз он порядочно намучался, разворачивая эту громадину, а вот у девушки это получилось легко и просто. Тревога Айзека, по поводу водительского мастерства Ханны быстро улетучилась, и он поставил на приборную панель компас. Юг.

– Белая стрелка должна смотреть вперед. Поехали.

– Так точно!

Машина спустилась со склона и начала набирать скорость, плывя над снегом, что был в этих краях не разъезженным. Справа, почти на горизонте, пролетал лес, в котором Айзек часто охотился. Он смотрел на него и смиренно улыбался, вспоминая все, что с ним происходило там. Айзек снял повязку с руки и начал разминать пальцы, пытаясь вернуть им подвижность, он и до этого занимался подобным, но сейчас времени было предостаточно. Тем более рука впервые за долгое время чувствовала себя хорошо.

Он старался сжимать и разжимать свои пальцы так часто, как только ему хватало сил, пытаясь вернуть былую гибкость. Рука быстро уставала, Айзек отдыхал, и снова принимался за дело. Ходить с одной рукой было жутко неудобно, тем более, в таком далеком путешествии нужны все конечности, которые у него есть.

Айзек достал из штанины свой нож и аккуратным движением разрезал нитки швов. Медленно, доставая по одному стежку он чувствовал, как нить проходит через кожу, вызывая, если не болезненные, то дискомфортные ощущения. Пара часов у него ушла, чтобы достать все. Теперь рука была свободна. Он промыл швы теплой водой из фляги и вытер об простыню, что накрывала снегоход.

Впервые за долгое время, сняв путы с правой, любимой руки, Айзек был свободен. Еще немного и подвижность вернется. Он старался нагружать руку как можно больше, пока Ханна кидала косой взгляд на шрамы, что исполосовали всю кисть, и отрезанный палец.

– Как так вышло? – спросила девушка, указывая взглядом на руку Айзека.

– Помнишь мой пистолет под двенадцатые патроны?

– Тот, что разглядывали порядчики? Да.

– Я выстрелил им вот сюда, – Айзек ткнул пальцем в водительскую бронепластину, – когда забирал эту машину. Дробь отскочила мне в руку. И в лицо.

Ханна посмотрела на вмятины, оставленные россыпью мелких шариков. – А водитель?

– Выжил. Не хочу быть убийцей.

– Ты снова разговорчивый, что-то хорошее стряслось?

– Ага! – показывал свою, почти подвижную руку, парень.

Он глядел на Ханну и увидел, как с подножья восточных гор спускаются три снегохода. Горная гряда Пан Оптикума еще не закончилась, а жило на ней не мало странных личностей, начиная от охотников, чьи угодья иногда пересекались, и заканчивая мародерами и налетчиками. Караваны иногда сталкиваются с ними, но нацелены они больше на таких ребят как Ханна и Айзек. Снегоходы быстро приближались, и как только Айзек мог разглядеть черные фигуры – вдавил Ханну в кресло. По кузову забарабанили мелкие шарики, которые не смогли разбить толстое стекло водительской двери.

– О, Боги, Айзек! Что за херня!

– Забей. Едь вперед, – Айзек вернулся в свое кресло и глядя на солнце, что было уже высоко настроил часы на полдень. Минута за минутой – град начал стихать и снегоходы остались далеко позади, а после и вовсе развернулись, вернувшись на гору.

– Что это было?

– Налет.

– И?

– Что «и»?

– И все? Ты так спокойно к этому отнесся?

– Ну да. Машина же быстрее, – смеясь, отвечал парень, заведомо зная, что даже если бы их и догнали, то вряд ли бы что-то сделали. Многие бандиты и разбойники в окрестностях гряды знали его в лицо, но говорить такие вещи Ханне он не хотел, поэтому просто умалчивал.

– И много таких приколов то будет?

– Много. Я же предупреждал.

– Пиздец.

Глубокой ночью пятого дня, Айзек вел машину, пытаясь разглядеть в снегу хоть что-то под светом фар. Он то включал, то выключал их. Свет мешал смотреть в даль, концентрируя внимание лишь на том, что было перед машиной. Парень боялся упереться в лес или скалы, которые придется объезжать, и в то же время не хотел напереться на камни, что легко могли разбить гусеницы. Ханна сладко спала сзади, навалив кучу вещей и зарывшись в них. Чтобы не задремать в ход пошли омерзительные батончики с «Эмпайра». Айзек старался есть их почаще, оставляя хорошую еду девушке.

– Яма должна быть где-то по курсу, судя по рассказам Дана. Стоило бы в нее заехать, – думал Айзек вибрируя в такт с мотором. – Пополнить запасы.

Через несколько часов на горизонте, по левую руку появились огни, Айзек сменил направление и двинулся к городу. Стрелка компаса съехала с положенного ей места и навязчиво намекала, что стоило бы вернуться на маршрут. Однако карта в голове парня была согласна, что небольшие отступления в пути допустимы.

Яма. Похороненный заживо город

– И вправду яма, Айзек, смотри! – девушка раскидывала руками, пытаясь уместить весь масштаб города. Стоило только машине остановиться у въезда – становилось видно, насколько он огромен.

– Тут должен быть «Колонист». На карте ИСП он был.

– Но ведь его нет. Может она ошиблась?

– Нет, – Айзек подошел к краю города, и встал прямо на отвале, что защищал поселение от ветров. Километровый карьер, с кучей ступеней, на каждой из которых умещался домик. На самом верху, на площадке, что служила въездом раскинулась куча мелких построек. Люди кружили вокруг них и создавалось ощущение, что там находится рынок. Айзек всматривался вглубь, пытаясь понять, в чем же тут дело. – Они его разобрали.

– Чего?

– Они разобрали корабль, в первые годы после падения. Это третий, что не отвечал на сигнал.

– Чего? – повторилась девушка. – Айзек, я ничего не понимаю! Объясни нормально.

– Вот, смотри в центр! – Айзек ткнул пальцем в самую глубь, именно туда, где красовалась большая черная дыра, увешанная разного рода подъемными механизмами. – Там был корабль. Шпиль. Как хочешь. Теперь его нет. Они разобрали его на запчасти и металл, когда им потребовалось.

– Но как? Он же такой крепкий. В Ред Вотере, сколько ни пытались – лишь царапали его.

– Тут горнопромышленные комплексы. Оборудование, явно сильнее вашего, –Айзек натягивал на лицо маску. – Не удивлюсь, если металл, что они поставляют, это остатки древнего космического корабля.

– А ты от кого прячешься? Ты же странно в ней выглядишь в городе!

– Все от тех же.

– Сними!

– Ханна, посмотри на нашу одежду, на эти жуткие старые плащи, капюшоны и перемотанные тканью ботинки. Ты думаешь маска на голове что-то изменит?

– И то верно. Ладно, фиг с ним! Поехали.

Машина съехала со смотровой площадки и направилась ко входу. Небольшой досмотр на въезде не принес никаких подозрений. Ханна весело отшутилась в лицо охранникам про семейный дело и торговлю хламом, показав пальцем на содержимое машины и ткнула Айзека кулаком в плечо. Охранники расступились, и парень смог заехать внутрь, припарковав автомобиль на большой площадке у рынка.

– Побежали! Попробуем местную еду! – выпрыгнула из машины Ханна, скинув старый неказистый плащ, оставшись в одной своей легкой куртке.

– Ты иди, я догоню, – ответил парень, рассчитывая, что предприимчивая Ханна взяла с собой деньги.

Юноша шел мимо лавок с разными товарами, что привозили сюда. На площадке стояло много разной техники, их машина была, отнюдь, не исключением, а значит торговля должна процветать. Вот только у парня совсем не было денег, и единственным возможным вариантом было – продать что-либо из своих вещей.

– Чего желаешь? Охотник? Или солдат? – задорно спрашивал усатый мужичек с большим горбатым носом и смуглой кожей, за спиной которого была целая россыпь оружия, одежды и прочего хлама.

– Топливо и теплые женские ботинки. Взамен – вот это, – парень достал пневматическую винтовку старика, заранее протерев и смазав ее, чтобы осечек при продаже не происходило.

– О, как интересно! Любишь бартер?

– Нет денег, – парень протянул свою винтовку, и мужик начал разглядывать ее пристальнее.

Торговец с удовольствием взял оружие, положив его на общую полку. Он тут же нарисовал ценник и выдал ботинки Айзеку. Тот посмотрел на них, оглядел со всех сторон, поковырял ногтем швы и кинул их себе на плечо. Один болтался на груди, второй на спине, перевязанные шнурками.

– А топливо?

– За такую винтовку только ботинки!

Айзек раздосадовано покивал головой и достал из-за пояса тепловизор. – А так?

– А так не возьму.

– Почему? Слишком дешево?

– Парень, я хоть и торговец, но обманывать тебя не очень хочу. Вдруг вернешься за своей вещицей. Это дорогая вещь, тут тебе ничего стоящего за нее не предложат. Бак или два топлива и те не окупят твою потерю. Есть что-нибудь другое?

– Да. Но в машине.

– Тогда пойдем!

– А это все куда? – Айзек обвел рукой вокруг сколоченной лавки с навесом, в которой располагалось все добро усатого.

– Да никуда оно не денется! Вон Фархат присмотрит! – мужик ткнул в своего занятого чтением голокниги друга, что сидел в шатре, напротив. Тот услышал и утвердительно кивнул.

Айзек распахнул двери фургона, и мужик обомлел. Он ожидал увидеть кучу хлама, но снегоход, да еще и с аккумуляторным блоком. Помимо техники валялось много чего полезного, начиная от капкана, заканчивая теплыми вещами, лежавшими на переднем сидении, и едой.

– За снегоход дам двести сорок литров топлива, если тебе так удобно считать. Двести сорок, это если и блок к нему отдашь. Капкан – десять. Вещи – десять. Еда – пять. Если соберешь всю дробь, что валяется в салоне – наскребешь на литр. – мужик тыкал пальцем во все, что видел, пока не дорвался до лужи крови. – У тебя тут что, бойня была?

– Это от зверей, что возил.

– Не ври мне, парень. Звериная светлее… Хотя, не имеет значения.

Айзек промолчал. Он вдруг вспомнил, что набил целый рюкзак питательными батончиками с корабля, и хлопнув передней дверью достал одну упаковку. Интересная обертка заинтересовала мужика, и он выдернул эту штуку из рук парня.

– Никогда такого не видел! Где ты это взял? – спросил торгаш.

– Секрет.

– Сколько хочешь за это чудное чудо древних богов?

– Ты попробуй сначала.

– А можно? – усатый не дождался ответа и развернул герметичную упаковку. Стоило ему откусить, как он тут же выплюнул эту мерзость на землю. – Ну и гадость. Сколько их у тебя?

– Штук двадцать.

– Заправлю тебе полный бак. Там ведь литров сто?

– Мерзость же? – удивился парень, старавшийся сохранять невозмутимый вид ровно до этого момента.

– Эх. Ничего ты не понимаешь. Не торговец! Это редкая вещь, пусть и на вкус говно – говном. Купят, еще и переплатят. А потом еще и съедят. Мое чутье меня не подводило еще никогда.

– Да брось, мужик, одну такую попробуют, да больше не купят.

– Вот ты что, думаешь, я у тебя просто так сломанную винтовку взял-то?

Айзек засмеялся. Мужик раскусил его, как только тот показал оружие, но промолчал. – Ладно, ладно. Я тебя понял.

– Это здорово. Я назвал это «Вау-эффект»! – продавец потер ладони и ткнул пальцем в грудь Айзека. – Чутье говорит, что есть еще диковинные вещи. Вот тут.

Айзек достал пистолет и вынув магазин дал усачу. Тот покрутил в руках оружие, подкинул в ладони, чтобы ощутить легкость, отодвинул затвор и посмотрел в дуло. Вернув в руки Айзека пластиковое оружие, он взял магазин. Всего три пули красовались на подавателе, он аккуратно достал одну и начал разглядывать.

– У нашего правителя, Ямового, такой же. Я никогда не видел его вблизи. Я не могу просить тебя продать его, но расскажи, что это?

Айзек произнес совсем ничего не значащее название и модель, мужик удивленно посмотрел, впервые слыша такие слова и продолжил смотреть предвкушающим взглядом. Айзек продолжил. – Оружие древних богов. Этой штуке две тысячи лет. И это последние патроны к ней.

– Тогда каждый стоит как твоя машина.

– Тогда покупай один.

– А вот тут нет. Они ценны только для тебя, да и без этой игрушки не дадут «Вау-эффекта». Так где ты это достал?

– Извини. Я не могу рассказать. – Айзек нагнулся к уху мужика. – Но по секрету скажу, что их всего сто одиннадцать в нашем мире.

– Да ты интриган. Давай так: заночуй сегодня здесь, я с ребятами зарисую его, и куплю у тебя один патрон. И вот увидишь, наши мастера сделают сто двенадцатый.

– А мне что с этого?

– Бочка топлива в придачу. Сто двадцать литров отменного горючего! – парень немного замялся от такого щедрого предложения, но торговец, не сбавляя темп, добавил. – И ночлег!

– А где тут «Вау-эффект»? – Айзек начал использовать термин, придуманный мужиком, что очень сильно обрадовало того.

– А это уже инвестиция! – сказал усатый. Айзек ничего не понял, но не стал расспрашивать. Мужик достал листок бумаги и начеркал на нем угольком цифры. – Это уровень. Это комната. Все понял? Вход там. Торгаш ткнул пальцем в черную дыру, посреди карьера.

– Вы живете под землей?

– Ну да. Это же Яма. Те, кто побогаче – живут внизу, те кто победнее – на холоде. Короче… Приходи, когда стрелка на твоих часах окажется вот тут, – мужик взял парня за предплечье и ткнул пальцем в циферблат.

Айзек кинул ботинки поверх снегохода и захлопнул двери, даже не пытаясь уместить воображением бочку в, и без того, забитом салоне. Прощаясь с торговцем, он сунул ему в карманы двадцать упаковок питательных батончиков и тут же направился за Ханной, что ускакала к обрыву в поисках еды. Расчет по топливу был обговорен на утро, перед отъездом на юг, но в качестве аванса усатый сунул пятнадцать монет, сказав, что на еду этого вполне хватит

– Надо будет обрадовать ее, что избавился от этой пакости, – Айзек совсем не переживал за протеиновые батончики, которыми питались древние люди. Да и к тому же, ни пистолет, ни патрон, он не отдал. Десять монет для него было вполне достаточно. Парень на секунду подумал, что обманул мужика, но быстро себя одернул. – Да не. Ерунда!

Айзек потратил пол часа своей жизни, чтобы отыскать Ханну, которая сидела в забегаловке у самого края ямы. Дальше начинался карьер. Сидя за столиком, она уплетала лапшу с овощами, испачкав соусом весь воротник своей куртки.

– Сказал же, не снимай плащ. Его хоть мыть легко.

– Извини, не подумала. Попробуй! – прожевала лапшу девушка. – Тут нет мяса, но это все равно вкусно.

– Я закажу себе сам. Не переживай.

Айзек направился к прилавку, за которым в белом фартуке поверх теплой одежды, стоял продавец. Глянув нацарапанное на доске меню, Айзек заказал большой стейк, отдав за него половину своих денег. Оценив лапшу, он понял, что Ханна сегодня была на удивление скромной. Еда без мяса стоила всего две монеты, что были в ходу в этом городе. Парень кинул взгляд на свою спутницу и взял второй стейк, а сверху хватило еще и на два свежевыжатых томатных сока.

– Держи.

– О, боги! Вот это кусок мяса! –схватила нож девушка. – Так. Стоп. Откуда деньги? Ты продал машину?

– Нет. Те батончики с Эмпайра.

– Айзек! Ты обманул человека! Живо верни ему деньги!

– Но ведь… – парень ошарашенно смотрел на Ханну, что, говоря такие правильные вещи, уже во всю уплетала кусок мяса, запивая соком. Она ела так быстро, что начинала икать от застрявшей в горле еды, и обильно заливала все красной жидкостью, чтобы протолкнуть в желудок. – Ну ты даешь…

– Эх жаль. Сделанного не воротишь. Придется тебе жить с этим всю жизнь! Надеюсь мы не встретим этого бедного человека… – расходилась в своих шутках Ханна, явно довольная от перепавшего стейка. – Ладно. Какие планы? Едем?

Айзек старательно отрезал кусок за куском, насаживая их на острый нож. Мясо было мягкое, чуть розовое внутри и растекалось во рту. Он ловил себя на мысли, что только ради этого стоило сюда ехать. Прожевал, запил и ответил. – Нет. Сегодня ночуем тут. Завтра нам отдадут бак топлива и бочку в придачу.

– Значит, продал снегоход…

Айзек достал пистолет и вынул из него магазин, демонстрируя желтые и гладкие, с виду, патроны. – Одну пулю.

– Хватит издеваться, Айзек. Я серьезно!

– Я тоже. Сама все увидишь. Пошли посмотрим город, пока есть возможность. И надо потратить все местные деньги, что у нас есть. Дальше они нам не понадобиться.

– Я думала, что это я буду предлагать посмотреть город… – нахмурилась спутница. – Так, подожди. А как же «Ловцы Ветра»? Мы там не остановимся?

Айзек удивленно посмотрел на девушку, давая понять, что совсем не знает, о чем она говорит. Ханна же, в недоумении посмотрела на Айзека, потому что до этого момента она считала, что Айзек про внешний мир знает если не все, то почти все.

– Не смотри на меня так! Я и вправду ничего не понял.

– Ну ты даешь… Ловцы Ветра. Поселение на горах. На высоких и скалистых горах. Куча подвесных мостов, дома над пропастью, а на вершине, проткнувшая горы огромная башня!

– Колонист?

– Да, Айзек, Колонист. Я, конечно, не знаю тех, кто там бывал, но мне кажется, что это место существует.

– Существует, – сказал продавец в белом фартуке, принесший миску теплой воды, чтобы ребята умылись. – Мы, как те, кто по середине, знаем, что между башнями по двенадцать дней пути в караване. Они есть. Прямо на юге. Там, поговаривают и дальше башни есть, но там точно никто не был. Далеко, да и поселения дальше идут только на запад да восток. Юг дальше пустует.

– Оу. Спасибо за справку! – хором сказали ребята.

– Да не за что. Вы тут за сегодня, пока что, больше всех наели. Богачи небось.

– Да нет, – ответила Ханна. Она достала монетку с символикой Ред Вотер. – У меня одна.

Айзек тоже достал свою. – И у меня.

– Эх, жаль! Думал угостить вас еще чем-нибудь, – вытер руки о фартук мужчина. – Ну, как-нибудь в другой раз. Давайте погадаю вам на монетах, что ли!

– Это как? – спросила девушка.

– Ты не местная, а ты родился и вырос в Яме, – продавец ткнул пальцем сначала в одну монету, потом в другую. – Любовь на расстоянии такая трудная и редкая, но такая сильная. Завидую вам!

– Не угадали, – Айзек положил монету Ямы в карман и достал оттуда монету Востока.

– Так. Теперь ты будешь не местным, а ты родилась в Ред Вотер! – мужчина громко засмеялся и ушел обратно в свою лавку.

Ребята были в приподнятом настроении. Вкусная еда и веселые люди, которых они встретили разительно отличались от Ред Вотера. А Айзек сравнивал еще и с Востоком. Атмосфера тут была намного дружелюбнее. Ни кровавых берегов, с серыми домами, ни высоких ледяных стен-лабиринтов, что заставляют тебя плутать. Город как на ладони. Вот только…

Айзек стоял на краю пропасти и смотрел на небо. Серая дымка кружила над карьером, отказываясь подниматься выше и уноситься вместе с ветрами. Солнце освещало облако дыма, с трудом пробиваясь через него. Голубого неба тут не было, и находясь ниже уровня земли это ощущалось очень сильно. Никаких тебе ветров и потоков даже холодного воздуха. Абсолютное спокойствие природы было даже на верхней отметке карьера.

Время от времени, на отвале вокруг карьера появлялась большая машина, сваливала кучу разбитой в крошку скалы и уезжала непонятно куда. Айзек задумался о том, как глубоко за шестьсот лет могли прокопаться местные, разглядывая выведенные из строя карьерные инструменты, что лежали на нижней отметке, огороженные красной лентой.

– Это музей, Айзек.

– А. Вот как, – отвечал парень, витая в облаках.

– О чем задумался? О том, что если нужная нам башня за твоими Ловцами Ветров, то ехать не так уж и долго.

– Сплюнь!

– Зачем?

Ханна глубоко вздохнула, пытаясь сдержать. Неотесанность Айзека порой пугала ее, хотя чаще, все же, казалась ей забавной.

– О! А вот и ты, мой дорогой друг! – появился в назначенное время усатый.

Девушка толкнула Айзека в бок, шепотом спросив. – Кто это, Айзек? Ты ведь не ему продал батончики?

– Ему, – ответил юноша и девушка закрыла рот руками, боясь, что сейчас с Айзеком будут разбираться за потраченные на еду деньги.

– Я ведь так и не спросил, как зовут моего делового партнера! Так как же?

– Айзек. Или Исаак. Как удобнее.

– А я Ханна! – высунула голову из-за широкой спины Айзека девушка.

– О! Так вот для кого та обувка! – Ханна удивленно посмотрела на парня, который не обращал на нее внимания. – Что-ж. Я Самир! Пойдемте, ребята!

Самир повел гостей в высокое, сделанное на скорую руку здание. Пройдя через неогороженную арку, Айзек обратил внимание на металлоконструкцию из толстых кусков стали, вершина которой была увенчана барабаном, через который были перекинуты шесть толстых канатов. Он никогда таких не видел. Поглядев еще пристальнее, понял, что даже не сможет обхватить их рукой, настолько они были толстые. Канаты держали коробку, обитую мелкой сеткой, что с открытыми дверцами ждала людей, чтобы наполниться и улететь внутрь. Двухэтажная клетка принимала народ с двух посадочных площадок и мирно покачивалась, зависнув в воздухе. А под ней темнота.

Все трое набились в клетку, вперемешку с другими людьми. Хоть коробка и была очень большая, но людей оказалось так много, что это было совсем не заметно. Айзек поставил Ханну у стенки, а сам положил локоть у нее над головой так, чтобы остальные люди не сильно ее сдавливали. Клеть тронулась и начала набирать скорость. По испуганным глазам девушки можно было понять, что с такой скорость она еще не перемещалась. Она постоянно сглатывала слюну от перепадов давления и ухватилась Рукой за бок Айзека, боясь оторваться от пола, который двигался вниз, возможно, быстрее нее.

Кромешная темнота окутала людей. Мимо, с невероятной скоростью, пролетали фонари и разные железные штуки, которые никто не мог разглядеть из присутствующих. Спустя пару секунд начали появляться коридоры, что проносились так же стремительно, издавая ужасный рев.

– Тут наши производства. Льем и катаем металл! – пытался перекричать вой ветра Самир, уперевшись в Айзека.

Клеть летела все ниже, преодолевая огромные расстояния. Из темноты по очереди выныривали то пустоты, то освещенные коридоры. Айзек сглатывал слюну, не в силах справиться с эмоциями. Для него это было как падать с большой высоты в снег. Только долго. Все тряслось и скрипело, заставляя парня думать о том, как бы эта конструкция не развалилась и не полетела на дно шахты.

– Общая глубина шахты шесть тысяч метров! Это самая глубокая шахта в мире! Потому что единственная! – Самир хохотал, продолжая кричать в ухо парню, но Айзек, услышав о ее глубине, перестал слушать усатого и закрыл глаза, ожидая, когда это все кончиться.

Клеть остановилась несколько раз, торможением вжимая в пол всех присутствующих, а потом еще и несколько раз ускорилась, потихоньку высаживая людей на разных этажах. Становилось все просторнее и Айзек отошел от стенки, освободив девушку. Он взялся за перекладину, что висела под потолком у стенки и начал покачиваться в такт коробке. Ханна же так его и не отпускала, вжимаясь в его бок, теперь уже обеими руками.

– Какая отметка? – кричал Самир, когда клеть вновь остановилась

– Тысяча пятьсот!

– Айзек, выходим!

Наконец-то твердая земля под ногами. Айзек стоял посреди огромного освещенного тоннеля, разглядывая гладкие стены, покрытые мелкими бугорками. Он подошел и приложил руку, пытаясь нащупать фактуру, что казалась ему неестественной для природы. И уж тем более для камня, в котором прогрызли нору. Айзек знал про шахты, но никогда тут не был.

– Ах, это… Скалу покрывают специальным раствором, чтобы можно было видеть сход породы. Он проявиться в трещинах. Вот типа этой! – Самир водил руками по измазанным и неровным стенам тоннеля. – Все, пойдем быстрее!

Троица шла по длинному освещенному тоннелю, мимо проносилась на удивление низкая по своему росту техника с огромными колесами, изрыгая клубы дыма в воздух. Воздух подхватывался и уносился куда-то в даль, оставаясь чистым, хоть очень тяжелым. Айзеку казалось, что каждая крупинка этого воздуха на него давит, но сколько бы не сглатывал слюну – ощущение не проходило. Оставалось только привыкнуть.

Проложенные под потолком широкие трубы нагнетали этот воздух с поверхности внутрь шахты, сильно вибрируя и гудя. Шагая вдоль левой стены по невысокому пандусу, парень обратил внимание, что в месте, где ездит техника течет вода, и остановился на развилке посмотреть, куда она утекает.

– Ты только не вставай в нее! – продолжал свой рассказ о местном быте Самир.

– Почему?

– Потом объясню, когда нужда припрет.

– Айзек, мне тут не нравиться. Воздух давит, – шептала Ханна, идя последней в цепочке и держась дрожащей рукой за плащ парня.

– Да все! Пришли! Вот мой дом, – вырезанное в скале углубление было заколочено досками и зашито металлом. Все было окрашено и смотрелось очень даже прилично. В центре всей отгородки от шахты красовалась небольшая дверь. Самир дернул ее на себя и впустил внутрь гостей.

Высокая, глубокая и широкая комната, в которой можно было бы бегать. Сваренный из железа второй этаж был огражден кованной периллой с завитушками. Разграничение пространства почти отсутствовало, по всюду стояли мягкие кресла, а на полу расстелены ковры, вперемешку с плотного вида подушками.

– Ну как вам? Если и ночевать, то только в таком прекрасном месте!

Самир снял обувь и ступил на ковер. Ковер был везде, от стены до стены, разве что у порога красовалась голая скала. Айзек последовал примеру хозяина, и тоже скинул ботинки, поправив на ногах онучи, что он по привычке носил вместо носков. Ханна усмехнулась, глядя на странную подготовку парня, которой не было при их первой встрече.

– Да ты ценитель! – ткнул пальцем на ноги юноши Самир. – Снимай и их тоже, просуши. И вот. Садись за стол. Сейчас будем творить чудеса, – усатый достал большой лист бумаги, разного рода измерительный инструмент и птичье перо, вместе с баночкой черной жидкости. Аккуратно разложив все на столе, он протянул вопрошающую руку к Айзеку, ожидая, что тот все-таки отдаст ему пистолет.

Айзек вынул магазин, достал все три патрона и сунул их в карман. – Отдельно пистолет, отдельно патроны.

– Справедливо. Я бы так же поступил, – Самир взял пистолет из рук парня и сняв затворную раму начал постепенно его зарисовывать, со всех сторон проходить линейками, щупами им циркулями. – Присядь. Это надолго.

Змей, что приполз в нору

– Проснулся уже? – говорил Самир, стоя над Айзеком. Юноша задремал, лежа на теплом ковре, обложенный подушками. Он совсем не обращал внимания на то, как торговец зарисовывает его оружие, надеясь, что тот ничего не повредит. – Готово, парень, вот твое добро!

– Спасибо, – протирал глаза Айзек, глядя на мужика, что навис над ним и маячил огромным рисунком, полным цифр и тонких линий.

– Нееет! Это тебе спасибо!

Айзек посмотрел на часы и понял, что сейчас глубокая ночь. Его режим давно уже сбился за долгое время в пути, и организм чувствовал себя нормально. От шума Ханна тоже открыла глаза и потянулась.

– Ну, что, ребят, может по отварчику из кореньев? – радостно звенел кружками смуглый мужичка, что под шапкой оказался совсем седым. Айзек не заметил, как тот переоделся в домашнюю одежду, ведь Самир сел за работу, как только зашел.

– Насколько рано ты можешь залить нам топливо? Мы бы поехали, как только оно появиться.

– Ну не знаю. Подожди, сейчас спрошу, – торговец подошел к трубке, что висела на стене. – Куда вы только спешите… – бормотал он себе под нос.

Айзек, сидя на полу, продолжал осматривать комнату. Для него, жителя пещер, было не привычно, что без дополнительного отопления, в виде печки, скала может быть теплой. Но тут было не так, он задрал голову вверх, к трубе вентиляции и понял: отопление есть. Вот только оно одно для всех. С трубы шел горячий воздух, и хоть глазами его не видно, но, задрав лицо к потолку, Айзек начал это ощущать.

– Что? Какой еще шум? – эмоционально кричал в трубку Самир. – Дак конвой-то понятно! Ты про уродов мне расскажи!

– Точно, – подметил Айзек. – Конвой должен был нас догнать. Пойдем поздороваемся?

– Угу, – отвечала сонная Ханна.

– Так! Там ищут каких-то уродов. Говорят, на верху полный цирк! – Самир надел куртку. – Ну, быстрее! А то пропустим!

Клеть неслась вверх, прижимая к полу всех, кто в ней находился. Даже сейчас, ночью, она работала без передышки, поднимая толпы людей на поверхность. Айзек снял плащ, чуя, что происходит что-то плохое. Окруженные кучей местных жителей, они выбрались из клети на дно карьера, аккуратно расталкивая всех вокруг. Люди столпились в самом низу ямы, и галдели, что-то бурно обсуждая.

Айзек начал пробиваться через толпу и увидел огромного железного змея, что почти добрался до низа по извилистым карьерным тропам. Ряд стальных грузовиков остановился на спуске, словно на подиуме. Свет карьерных софитов позволял увидеть все происходящее, но попадая в глаза, заставлял щуриться. Глаза от полумрака тоннелей еще немного болели, но спустя пару минут привыкли, получив полную картину. Айзек подогнул ноги, чтобы не выделяться ростом из толпы.

– Ну, сколько можно ждать? – говорил в рупор человек, голос которого узнал Айзек. Это был голос из леса, что на западе от Востока. Это он стрелял ему в спину. Он стрелял по машине, несмотря на то, что там его человек.

«И скорее всего это он убил Повал», – думал парень.

Айзек пристально вглядывался в конвой, что стоял на дороге, возвышаясь на несколько метров. В свете прожекторов он увидел, как из кабины ведущей машины выволакивают человека. А следом еще одного.

– Бедняги, у них руки и ноги уже почернели… – шепталась толпа. – Изверги. Пытали, небось.

Это были Берси и Дан. Стоило их ногам коснуться земли – они падали на колени, упираясь почерневшими руками в грязную замерзшую почву, утоптанную людьми и техникой. Ноги были обморожены до такой степени, что стопы превратились в темную гниющую плоть. Мертвецки бледная кожа была видна даже оттуда, где в толпе прятался Айзек. Ханна вцепилась в его локоть, сжимая так сильно, будто хотела оторвать. Охотник стоял не в силах пошевелиться, не понимая откуда взялась такая жестокость.

– Я знаю, что ты тут! Хватит бегать, твои друзья ждут, когда ты поможешь! – убийца поднес мегафон к рыжей голове Дана и оттянув за ухо поднял его искривленное болью и страхом лицо вверх. – Передай привет своему другу! Давай!

– А-айзек, – слезы катились по лицу парня. Голос дрожал от ужала и от холода. Оба пленника сейчас стояли на коленях в одних лишь легких штанах. – Айзек! Помоги. П-прошу т-тебя. Айзек. Я б-больш-ше не могу. Сдайся! Я не хочу умирать!

– Смотри-ка ты! Какие хорошие у тебя друзья! Я только сейчас узнал твое имя, Айзек! Айзек. Айзек! – смаковал губами произношение имени этот ненормальный. – Хотя, я его даже и не спрашивал!

Ханна рванула вперед, но юноша схватил ее за руку и со всей силы дернул к себе, прижав к груди. Она брыкалась, пытаясь вырваться, но охотник крепко ее держал.

– Айзек отпусти! Какого черта ты стоишь? Им надо помочь! – рыдала девушка. – Они же наши друзья!

Айзек стоял и слушал всхлипы своего товарища, что доносились из мегафона. В полном ступоре он просчитывал все возможные варианты, но как ни крути он лишь стоял на месте, не в силах ничего сделать.

– Да хрена ли ты телишься, Айзек? Я видел свою тачку на въезде! – убийца со всей своей злобой кричал в рупор. Он махнул рукой подчиненному и ему подали карабин. Дуло прилипло к голове Дана. Даже Берси, что стоял рядом отвел от этого зрелища взгляд. – Считаю до трех.

– Один! – Айзек встрепенулся. Словно как в далеком детстве, когда они со стариком бегали на перегонки. Он занял позицию для рывка

– Два! – парень направил всю свою силу в ноги, чтобы преодолеть дистанцию быстрее всех.

– ТРИ!

Это был не отсчет на старт. Выстрел сотряс воздух и Дан упал на землю без всяких признаков жизни. Его раздробленная большим калибром голова, как тряпка, лежала на перемешанном с грязью снегу, а в воздухе висела легкая красная дымка.

Айзек, не в силах сдержать злобу, выхватил свой пистолет, моментально передернув затвор и наставил в сторону своего заклятого врага прямо посреди толпы. Даже Ханна, что была прижата до этого к его груди ему не помешала. Никто даже не заметил его действий.

В свете прожекторов сверкнули глаза убийцы, что стоял у трупа Дана. А вот он заметил. Почувствовал эту злобу, начав рыскать взглядом по людям. Он будто ощущал, как на него смотрит черное дуло пистолета.

– Что ты себе позволяешь, шавка? – раздался невероятно громкий голос со стороны клети и люди, ведомые этим, голосом начали расступаться. Айзек не выстрелил. Он, сам того не понимая, поддался голосу и отступил вместе с толпой, волоча Ханну, которая полностью затихла после выстрела. Голос был настолько громкий, что слышно его было даже лучше, чем тех, кто говорил в мегафон. Крупный, чуть ли не в два раза крупнее Айзека, бородатый смуглый мужчина шагал навстречу подъему, который заняли ублюдки. – Назови себя, падаль!

– Я капитан карательного отряда «Красных Берегов». Уиллис Хайле. А ты кто такой? – говорил в мегафон Хайле, пытаясь не уступать по громкости мужчине.

– Я хозяин этой земли, тупорылая ты шавка «Красных Берегов».

– Тогда организуем переговоры, – маньяк поставил ногу на спину рыдающего Берси.

– Нет! – громко и четко сказал Ямовой. – Ты, ублюдок, устроил бесчинства на моей земле. Проваливай!

– Не раньше, чем найду моего друга Айзека.

– Ты раньше сдохнешь, шавка, – мужчина поднял правый кулак вверх и звук тысячи затворов сотряс карьер. – Еще раз говорю. Проваливай!

– Я понял. Понял! – медленно отступил к машине Хайле. – Вот только есть одна проблема. Грузовикам тут не развернуться.

– Так отцепи бочки, дегенерат! И чтоб в следующий раз приехал со своим хозяином!

Хайле дал команду отцепить цистерны и помахал в воздухе пальцем, давая команду на разворот, и сел ожидать в машину. Люди в конвое засуетились, явно не желая ему подчиняться, но пневматика начала шипеть и машины тронулись без своих тяжелых хребтов. Хайле смотрел на все это и ехидно улыбался, как вдруг его машина остановилась, и он выпрыгнул с пассажирского сиденья не закрывая дверь. Он сделал несколько шагов в сторону пленника, и на дев ему опомниться выстрелил в спину, тут же бросив карабин на землю и подняв руки. Айзек видел, как улыбается эта мразь, но стиснув зубы продолжал смотреть.

Машины, коптя небо, поднялись в гору и скрылись через ворота, оставив лежать на дороге два обмороженных трупа.

– А вы что стоите, черви земляные? Живо нашли мне этого Айзека! Какого черта из-за проходимца в моем городе устраивают такое? – сказал Ямовой, удаляясь обратно в клеть.

Айзек стоял, как каменный, держа в руках дрожащую Ханну, что не могла даже кричать на него. Самир за его спиной сделал пару шагов назад, понимая, в какую историю вляпался.

– Сделка в силе? – спросил, не оборачиваясь, Айзек, но ответа не дождался. – Я буду в машине, и чем раньше дашь мне топливо, тем раньше я уеду.

Вдруг Ханна вырвалась из рук и ударила Айзека кулаком по груди со всей силы. Силы было и вправду много, да настолько, что Айзек поморщился. Девушка бросилась бежать к трупам, и Айзек схватил ее за руку снова. Пощечина звонко прилетела по лицу. Потом вторая. Ханна вновь вырвалась и в этот раз медленно побрела наверх, в сторону машины, постоянно вытирая льющиеся слезы с лица. Айзек понимал, что заслужил это. И это, и еще много других несчастий. Все это расплата за его бессилие изменить что-то. Столько мертвых людей за его спиной, он даже и представить не мог.

Парень только начал выбираться из этой трясины отчаяния, как вновь попал в нее. Он, смешавшись с сонной толпой, побрел наверх, к машине. Туда же, куда и убежала Ханна. Пройдя мимо взбудораженной охраны, не тронутый и не побеспокоенный никем он хлопнул тяжелой дверью и сел за руль.

Откинувшись в кресле, Айзек начал ждать утра. Он искренне надеялся, что Самир принесет ему топливо, в противном случае он уедет без него. И без Ханны. Парню казалось, что разумнее будет оставить ее здесь. Тут тепло и безопасно. Работу она точно себе найдет, не пропащая. А он бы уехал. Бросил бы в итоге и машину, и снегоход. Полгода топтал бы снег. Дошел бы или нет, правда, еще неизвестно. Мысли о том, как поступить правильно затянули парня, и он не заметил, как начался рассвет.

Стук по кузову позвал затуманенные мысли к реальности. Айзек глянул в зеркало и увидел Самира с двумя бочками. Стальные ржавые бочки стояли у бака, а из одной уже торчала помпа. Вскоре журчание начало раздаваться из задней части автомобиля. Айзек не выходил, стараясь не подставлять Самира, лишний раз. Парень хотел лишь уехать дальше и просто ждал, когда мужик закачает ему топливо.

– Помощь нужна. Один не закину! – Самир ломился в стекло к парню.

Айзек накинул плащ с капюшоном и вышел, нехотя бредя до задних дверей.

– Так кто это были? – интересовался торговец.

– Не важно.

– Они убили людей на глазах у толпы. Парень, не пойми меня неправильно, но это важно!

– Нет, – Айзек заталкивал тяжелую бочку поверх снегохода. Теперь не оставалось места даже для ночлега, но с этим ничего уже не поделаешь. Охотник думал, что спать в машине ему уже не придется.

– Айзек, – шепотом произнес усатый. – Я помогаю тебе под страхом смерти. За что они с тобой так? Расскажи хотя бы.

Айзек наклонился к уху торговца и шепотом произнес. – Спасибо.

Парень открыл дверь машины и, уже было, собирался сесть и уехать, как громкий и сильный голос из-за спины окрикнул его. – Стоять!

Высокий, под два метра роста. Смуглый как Самир, и с огромной черной бородой. За спиной стоял Ямовой.

– Так это ты тот ублюдок? – словно лавина сходила с гор – гремел голос. Несколько бойцов стояли позади огромного мужика, но он всем своим видом давал понять, что они ему не нужны. – Есть что-то в свое оправдание?

Айзек промолчал, лишь развернулся в его сторону. Короткий взгляд на Самира, виновато пожимающего плечами дал понять, что у усатого просто не было выбора. «Предатель» – подумал Айзек, не испытав абсолютно никакой обиды на торгаша.

– Чем же ты так насолил Оккеру, что он отправил свою шайку воров и убийц за твоей головой?

Айзек снова молчал, ведь скажи он все как есть, его бы все равно убили, но при этом, приняв за сумасшедшего. Он лишь смотрел на хозяина Ямы, оскалившись под намотанным шарфом.

– Молчишь, значит? – продолжал допрос мужчина. – Живорожденный, небось.

Парень округлил глаза.

– А ты думал я тупой? Оккер вечно гоняет таких, как ты! – сложил руки на груди здоровяк. – Я буду скромнее. Убью быстро. Так скажешь, что ни будь, напоследок?

– Я подарю тебе теплую землю.

– Теплую? – громкий хохот раздался на всю округу, содрогая карьер. – Теплую землю? Ничего глупее я в жизни не слышал! И как же ты это сделаешь?

Здоровяк подошел к Айзеку, и положил ему свою тяжелую руку на плечо мальчишки. Он наклонился к нему как к маленькому ребенку. – Давай. По секрету.

– Башни могут греть.

Не убирая с парня свою огромную ладонь, мужик почесал бороду. Разговор был тихий, и все вокруг еле заметно подались вперед, пытаясь к нему прислушаться. – И ты, конечно, можешь в них попасть? Так я и поверил.

– В кобуре. – парень отогнул плащ, чтобы здоровяк увидел то, что скрывалось под ним. – Я достал его там. Недавно. А еще продал еду из башен вон тому мужику. – Айзек кивнул в сторону Самира.

Ямовой достал пистолет, что был на груди Айзека. Повертев перед собой, он сравнил его со своим, что носил на поясе. – И вправду. Такой же. Мои предки передавали эту штуку из поколения в поколение, и считалось, что она была добыта под землей.

Мужик рассматривал пистолеты, с ностальгией рассказывая про давние времена. Он вынул магазин из пистолета Айзека и улыбнулся. По нему было видно, что такой роскоши, как патроны, он не застал, и пистолет был нужен ему, скорее для вида и статности. Он достал свой магазин и поменял с магазином Айзека. – Выкрутился! Молодец, щенок! Патроны я заберу. Считай – аванс за свою жизнь.

Айзек коротко кивнул, прижимаемый к земле одной только аурой Ямового.

– Кстати! – так же шепотом продолжал здоровяк. – Сколько же людей ты погубил, идя этим путем?

– Шестьдесят два. Возможно шестьдесят четыре.

– Да ты безумец. И как? Сил то идти не поубавилось?

– Нет.

– Хмм… Довольно честный ответ. Я хотел отпустить тебя просто так, но знаешь… Там за отвалом, – ткнул бородач в сторону снежной пустыни, что проглядывалась через брешь в насыпи. – тебя ждет с десяток больных на голову дегенератов Оккера. И мне-то насрать на тебя, но, если они увидят, что ты выехал с моей земли – сожрут с говном и меня. И не подавятся!

– Похоже на правду…

– И мне было бы проще выкинуть твой труп в пустыню… Но! Ты сядешь в свою машину и спустишься вниз. Самир доставит тебя на отметку. И ты уедешь, словно тебя и не было.

– А твои люди?

– Будут молчать. Как видишь, тебя быстро нашли! Они хорошие. Исполнительные и организованные. Я в них верю, – здоровяк снова наклонился к парню. – А они молятся, чтобы моя вера длилась подольше. Я и в тебя теперь верю. Чуешь чем пахнет?

Айзек снова кивнул, не в силах выдержать давления.

– И, если моя вера внезапно закончится – я тебя найду.

Здоровяк вернул парню пустой пистолет и резко оборвав разговор развернулся. Он медленно направился к обрыву, громко крикнув. – Эй вы, скот, а ну быстро подняли и освободили клеть. Наш тайный гость покидает это место!

Мотор ровно вибрировал, стоило ему только прогреться. Айзек выжал педаль, толкнул рычаг и железные внутренности вновь закрутились. Самир прыгнул на переднее сиденье, чтобы сопроводить Айзека, он тихо сидел и виновато молчал, понимая, что сдал парня с потрохами.

Юноша удивительным образом выкрутился, но его это совсем не радовало. Он лишь с облегчением гнал машину, но хорошего в этом облегчении не было. Ханна так и не пришла, а на его счету еще две жертвы. Он вновь задумался о том, чтобы сдаться Оккеру, но тело двигало машину в сторону клети, и само по себе даже не рассматривало такой вариант.

– Ты точно можешь дать теплую землю? – раздался голос Самира. Айзек ему не ответил, лишь пристально вглядывался в дорогу, с одной стороны которой был высокий обрыв. Самир подождал немного, и вновь начал сыпать вопросами. – Ты как сам-то? Те двое были твоими друзьями?

Но Айзек продолжал молчать, утонув в своих мыслях, он медленно подкрался к клети, проехав через арку и остановился, в ожидании, когда коробка поднимется на поверхность.

– Даже не спросишь, куда там ехать?

– Куда?

– Оооо! Ждет тебя мало приятного, парень, – обрадовался началу диалога усатый. – Отметка минус две тысячи пятьсот. По тоннелю до развилки проберешься без труда, там направо. Дальше штопором пойдет вверх. Там снова развилка. На ней снова направо. Дальше прямо, налево, штопор, налево. Все запомнил?

– Да, – беззвучно ответил Айзек.

Пассажирская дверь резко открылась и в кабину заглянула Ханна. Она посмотрела на Самира, а потом и на Айзека.

– Нового спутника нашел? – озлобленно спросила она. Потом девушка толкнула Самира в бедро, уже начав забираться в кабину. – Двигайся!

Айзек озадачено вздохнул, задним ходом запаковывая фургон в узкую клеть.

Клеть неслась вниз, с трудом уместив технику внутри себя. Коробка падала в кромешной темноте, звуки пролетающих мимо тоннелей сменяли друг друга. Где-то шумела вода, приносясь и уносясь безумным падением. Где-то стоял гул и вой ветра. А местами был слышен грохот техники. Звуки перемешивались, сменяли друг друга, но не могли нарушить траурную тишину в машине. Отметка пройдена, Самир выбрался и открыл ворота, за которыми скрывался длинный темный тоннель. Вода текла по нему рекой, а редкие лампы почти ничего не освещали.

Провожающий ребят, Самир подошел к водительской двери и открыл ее. – Айзек. Вот, держи, – мужчина достал из кармана желтую пулю, что выторговал у парня. Поймав на себе вопросительный взгляд Айзека, он развел руками. – Я сделал слепок. Снял размеры. Мне хватит.

Айзек вынул магазин из пистолета и положил патрон на подаватель.

– Удачи тебе, парень. Я надеюсь, ты не соврал! – прощался усатый.

Айзек кивнул и захлопнул дверь. Впереди была непроглядная темнота, и даже фары, что включил парень не могли искоренить ее полностью. Сидев с минуту, он пытался собраться с мыслями, не отпуская из головы слова Дана.

Дан просил его о помощи, а Айзек просто смотрел, как его друга убивают на глазах у огромной толпы. Сколько их там было, этих местных? Пятьсот? Тысяча? Может даже две. И никто без команды их хозяина не собирался сделать и шагу, чтобы помочь людям. Айзек укрепил выводы у себя в голове: это место такое же проклятое, как и все места до этого.

– Поверить не могу, что ты собирался меня бросить, – говорила Ханна, глядя в темноту. Как только в кабине они остались одни, она больше не могла найти в себе силы посмотреть на парня.

Айзек ничего не ответил, лишь пожал плечами.

Тоннель смирения

Стальные гусеницы лязгали по скале, поднимая вверх воду, что текла по тоннелю. Кромешная темнота сменила редкие, тусклые лампы. Айзек вел машину аккуратно, чтобы не зацепиться ни за что в узком и длинном коридоре. Барабанные перепонки в ушах чувствовали, что поднимаются к поверхности, то и дело, прося выровнять давление.

Двое сидели в обволакивающей темноте машины, лишь спидометр и пара ламп освещали их лица, не считая света, что отражался от камня. Айзек устал от этого чувства потери, а вот для Ханны оно было в новинку. Она никогда не испытывала такого, даже когда умер отец. Да и смерть отца была так давно, что она уже и не помнит, каково это было. Помнит лишь, что было плохо. Сейчас открытая рана была на сердце, спасал лишь тот факт, что Айзек не дал ей увидеть всего, что там произошло, она лишь слышала выстрелы.

Час. Потом второй. Машина медленно двигалась к свету, и как только он засверкал далеко впереди – Айзек остановил технику. Он к свету пока не спешил.

– Ждем темноты? – абсолютно безразлично спросила Ханна.

– Да.

Мало было выбраться из Ямы. Надо было не попасться никому на глаза, иначе все эти петляния в пещерных потемках будут напрасными. Фары потухли и осталось лишь яркое белое пятно впереди. Айзек вышел из машины и подхватываемый теплым воздухом, что мчался прочь из тоннеля на улицу пошел вперед. Сухая, промерзшая земля была под его ногами. Реки, что текли по этим тоннелям уходили куда-то в глубь, и Айзек впервые не захотел узнать куда. Цель была так близко. Доехать до Ловцов Ветра, а дальше на снегоходе. А потом пешком. В машине было полно горючего, и эта затея не растянется на долгие полгода, при учете, что треть пути уже за спиной.

Парень стоял в тени пещеры и вглядывался в даль. Он ждал, когда пролетит патрульная машина головорезов, ведь тот здоровяк был прав. Они его так просто не отпустят. До заката было еще долго, и лучшим вариантом было поспать, но вот только спать совсем не хотелось. Шаги за спиной становились все громче и из темноты показался силуэт Ханны. Она встала рядом и тоже принялась смотреть в даль.

Молча и неспешно двое наблюдали, как ветер гоняет снег по белым полям. Тишина, лишь завывания доносились из катакомб. Ханна не могла представить, что все обернется так. Девушка старалась не подавать виду, но глубоко внутри нее засел страх.

Айзек чувствовал это. Он понял, как вел себя тогда, когда Дан и Регал пытались растормошить его. Несравнимая потеря, конечно. Но тот след, что она оставит на сердце, уйдет не скоро. Свое сердце парень уже не мог спасти, зато мог спасти сердце своей спутницы.

– Поговорим? –спросил Айзек.

– Давай не сейчас.

– Нет. Сейчас.

– Не хочу.

– Ханна! – эхо голоса разносилось по тоннелю. – Хватит! Нам нужно поговорить. Иначе не сможем двигаться дальше. Я знаю, что ты чувствуешь! Тебе надо выговориться.

– Вот как? Ну ладно… – девушка не отрывала взгляд от слепящего горизонта. – Тогда почему ты ничего не сделал, когда они умоляли тебя?

Айзек помолчал, пытаясь найти правильный ответ на вопрос. – Потому что не мог.

– Вот именно. Ты не мог. И ты даже не попытался.

– Я пытался. Но не смог. Даже если бы я сдался, то Дана и Берси все равно ничего хорошего бы не ждало. А в итоге и тебя. Нам нужно было спастись, чтобы продолжить путь.

– Я уже жалею, что встретила тогда тебя. Тебя послушать, так ты рассуждаешь, словно наши с тобой жизни важнее.

– Так и есть.

– Да кто ты, блядь, вообще такой, чтобы так говорить? Куда мы, блядь, вообще едем? Зачем? Ты же ни черта мне не рассказал. Ты то и дело говоришь о том, какой мир я должна увидеть, тыча в меня тем долбанным общением! – срывалась на крик Ханна. – А в итоге все, что я вижу – попытка выжить и смерти людей вокруг. Я заходила в Повал, я видела, что осталось после тебя. А теперь еще и Дан с Берси! Блядь, да ты сеешь смерть везде, где проходишь. Моя мать. Моя сестра, Айзек, они вообще живы?

– Я не знаю.

– Вот именно. Ты не знаешь! Теперь даже я в этом сомневаюсь…

– Тогда зачем села в машину? Зачем поехала со мной по этому, чертовому, тоннелю? – шум мотора заставил пару притихнуть и прижаться к стене. Вдалеке пронесся фургон, на котором Дан и Берси совсем недавно привезли Ханну. Шепотом Айзек спросил, провожая головорезов взглядом. – Зачем, Ханна?

– Не знаю.

– Зачем? – переспросил Айзек. – Кем ты меня видишь? Почему пошла за мной?

– Тебя? Да кем ты себя возомнил, Айзек? Для меня ты маленький ребенок, Айзек! Раненый, обиженный. Мне было весело выхаживать твою больную душу! Я нянчилась с тобой, расталкивала тебя, чтобы ты не впал в отчаяние! А ты, оказывается, живчик! Их убили! – срывалась Ханна. – Хотя, тебе ведь плевать, что за тобой по пятам идет смерть!

– Нет. Не плевать.

– Еще как плевать. Мне сейчас кажется, что тебе это даже нравиться.

– Ты с ума сошла?

– Это ты сошел с ума! Какая цель может оправдать столько трупов?

– Да я из кожи вон лезу, лишь бы запустить эти, чертовы, реакторы! Чтобы они землю грели! Чтобы всем места и тепла хватило! Вот какая цель стоит столько жизней! Чтобы каждая башня была как Пан Оптикум, чтобы земля плодородная везде и у всех! И если ты хочешь уйти… сейчас самое время.

– Это правда? То, что ты сейчас сказал.

– Да. Системы того корабля мне подтвердили, что шанс есть.

– Шанс? Да ты больной!

Ханна толкнула Айзека в плечо и направилась обратно в машину. Сам же охотник продолжал смотреть за пустыней. В кромешной темноте тоннеля его было не видно, и он это знал. Он простоял час, потом другой. Парень решил оставить Ханну, чтобы она побыла со своими мыслями наедине. Попытка разговорить ее не увенчалась успехом, и теперь оставалось только ждать второго шанса.

– Задолбало… – Айзек плюнул на промерзшую землю и пошел в машину, отдохнуть перед длинной ночной дорогой. Его сильно беспокоил дальнейший путь, ведь с преследователями на хвосте вряд ли выйдет далеко уехать.

Открыв дверь машины, он почувствовал резкий запах алкоголя. Ханна сидела, допивая бутылку, что прихватил парень из повала.

– Будешь? – спросила девушка, болтая на дне бутылки остатки мутной жидкости. – А то одной все-таки скучно.

Айзек разозлился, глядя на эту картину. Он со всех сил пытался сдержать эту злобу. Ханна только что говорила о мертвых, а теперь сидит пьяная, как ни в чем не бывало. Парень взял бутылку, что тянула ему девушка и со всей силы зарядил в стену. Звон разлетелся по тоннелю и осколки переливаясь на свету упали на землю.

– Какой злой! Ты лучше бы таким злым был там. Там верху.

– Не собираюсь ничего слушать, пока ты в таком состоянии.

– Почему это?

– Потому что это неуважение к мертвым.

– Помянуть ребят это неуважение?

– Это не поминки. Ты напилась! – Айзек забрался на водительское сиденье и откинулся на спинке, в надежде вздремнуть. Перед глазами красовались следы дроби, что он оставил не так давно. Он смотрел на них и думал, как же близко он сам подбирался к смерти. Чтобы он делал, если бы она его настигла. Ответ – ничего. Он не мог представить, что же там, за порогом. В его мыслях это представлялось как бескрайняя темнота и пустота.

– Ты прав. Я не поминаю. Мне просто страшно, Айзек. Все, кто рядом с тобой – умирают. И я не исключение!

– Нет, такого не будет!

– Откуда ты знаешь? Вчера утром ты не мог представить, что тебя найдут и тут. А сегодня говоришь мне, что я не умру. Тебе не кажется, что это все вранье?

– Нет. Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Даже ценой своей жизни.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Ханна протянула мизинец, глядя заплаканными глазами на Айзека. – Это клятва на мизинцах, Айзек. Этому меня учила мать. Пожми мой мизинец своим, и повтори клятву.

Парень протянул одинокий мизинец правой руки. – Клянусь. Я буду защищать тебя ценой своей жизни. Ты последний человек, который со мной остался.

– Что ж. Сойдет. А теперь давай обнимемся!

– Ну уж нет. Иди проспись и не пей много воды, ехать будем без остановок.

Ханна недовольно посмотрела на Айзека, потеряв всю свою серьезность. Она совсем забыла о своей грусти. Быстро и бесповоротно отвлекаясь на пьяные мысли, что манили ее в другой, более добрый мир.

– Айзек.

– Что?

– Расскажи мне всю свою историю. От начала и до конца. Я хочу снова в тебя поверить. Хочу понять, почему твоя жизнь дороже прочих? Потому, что ты живорожденный? Или по тому, что ты выжил?

Парень тяжело вздохнул и начал свой рассказ. С самого начала. С того момента, как его выкинули на холодные пустоши из теплого города. Рассказал все. Про все свои провалы. Про то как лишился пальца, и чуть не лишился глаза. Про людей, которых жалел, и про тех, о ком скорбел. Даже про то, под каким предлогом они смогли уехать из Ямы. Мельчайшие детали сменяли друг друга и на яркий, сияющий свет выезда опустилась тьма. Айзек глянул на свои часы.

– Пора. Едем?

Ханна взяла небольшую паузу, а после, с дрожью в голосе сказала. – Да.

Не включая фары, машина вылетела из тоннеля и помчалась на юг. Парень гнал, что было сил, лишь бы быстрее миновать открытое пространство и скрыться меж редких деревьев и холмов. Подальше от этого места. Дальше от любого другого места, в котором он бывал. Чем дальше в неизвестность, тем меньше шансов на поражение. Дан просил вернуться с победой. И Айзек планировал поступить именно так.

Мотор рычал, а парень выискивал в темноте преграды, которые стоило бы объехать, напрягая глаза. Он так и не успел вздремнуть, а вот Ханна уже заскучала и откинулась на своем сиденье. Долгая дорога вновь началась. Только теперь было достаточно топлива, чтобы без остановок сделать рывок до следующего поселения.

Машина мчалась в ночи, удаляясь от Ямы, Айзек хоть был подавлен, но расставив приоритеты понял, что скорбь нужно отложить как можно дальше. На потом. Сейчас было важно сохранить свою жизнь, но важнее всего –сохранить жизнь Ханны. Он обещал ей.

На следующий день, и на день после, Ханна хранила молчание. Она делала все, что делала обычно. Ела, пила, спала, даже вела машину. Вот только теперь она молчала. Солнце поднималось, а затем садилось вновь. В середине пути Айзек припарковал машину у кромки густого леса. Он залил топливо, бросив ржавую бочку на снег, и достал из багажника лук и три стрелы.

– Куда ты? – впервые за долгое время произнесла слова девушка.

– За едой. Все закончилось.

Парень, по своей старой привычке, пробирался через густо насаженный лес. Он приглядывался к корням деревьев, к буграм снега, к веткам. Он глядел глазами охотника на все, что было вокруг него. Перекинутый через грудь лук был легкий, не стеснял движения, и в деле был намного эффективнее оружия, что издает шум. Жаль только, что за него не выручить было средств на рынке, ведь винтовка была более смертоносной. Парня не останавливало столь примитивное средство охоты.

След. Мелкий, коротковатый зверек оставил следы совсем недавно. Свежие, даже ветром еще не занесло. Раз. Два. Три. Три точки опоры. Странный след, совсем не похож на шаг, в привычном его понимании. Айзек перебирал в голове все возможные варианты.

– Длинноухий, – прошептал парень, присев на корточки.

Медленно, стараясь не издавать ни звука парень побрел по следу, не вставая в полный рост. Черный плащ помогал сливаться с корой деревьев, и Айзек шел от дерева к дереву, останавливаясь, время от времени.

– Вот ты где, – в десятке метров рыл корни деревьев длинноухий серый зверек.

Парень медленно снял с себя лук и крепко взял его в левую руку. Тетива была настолько туго натянута, что парень приложил не малые усилия, чтобы согнуть локоть хотя бы под прямым углом. Он медленно тянул к себе древко, стараясь не скрипеть деревом, из которого было сделано его оружие. Глаз на стреле. Охотник задержал дыхание и замер, взяв поправку на падение стрелы. Зверь не почувствовал чужого присутствия и продолжал рыть снег. Ища пропитание, ушастый мог раскопать пол сотни корней за день. Не следы лап, так разрытые ямы привели бы охотника к нему. Рука начала затекать, а значит пора отпустить стрелу.

– Научи меня этому! – раздался голос из-за спины.

Айзек был всего в миге от того, чтобы поразить цель, но вместо этого аккуратно отпустил натяжение. Ушастый зверек уже скрылся за деревьями, моментально среагировав на появление Ханны. Охотник тяжело вздохнул.

– Ладно. Сначала я, потом ты. Смотри.

– Угу.

Парень вновь шел по следу того зверька, ожидая, когда тот расслабится. Шел долго, время от времени поглядывая на Ханну, которой такой способ перемещения был непривычен. Мягко кладя стопу на снег парень старался не шуметь, показывая Ханне как правильно нужно ступать. Девушка выдохлась уже через десять минут ходьбы, а зверя все не было. Шаг за шагом становилось все труднее, и Ханна стала чаще опираться на деревья, чтобы перевести дух. Айзек внезапно отвел руку, показав раскрытую ладонь и замер. Ханна замерла вместе с ним.

Айзек вдохнул и задержал дыхание, натягивая тетиву вновь. Секунда прицеливания и стрела со свистом улетела вдаль. Зверек хрустнул шкурой и упал замертво. Если бы на пути стрелы встретилось дерево, она бы пригвоздила тушку к нему.

– Поняла? – доставал стрелу из мертвого зверя Айзек. – Потренируйся на дереве.

– Ага! – Ханна взяла лук со стрелой и попыталась натянуть тетиву. Лук был настолько жестким, что получалось это с трудом.

Вернувшись к машине, Айзек принялся свежевать тушку, чтобы тут же приготовить мясо, ведь в пути такой возможности нет. Пока парень разводил костер, чтобы приготовить еду, Ханна упражнялась с луком. Она отправляла стрелу за стрелой в дерево, что было в десяти шагах от нее. И каждый раз, когда она промахивалась, девушка злобно фыркала и шла искать красное оперение в снегу. Давалось все это с трудом. Руки немели, пальцы стирались, а ноги начинали мерзнуть от постоянного топтания на промерзшей земле.

– Не мое это, – села погреться у костра Ханна. – Ни разу не попала. Как ты это сделал с первой попытки.

– Это опыт. С первого раза ничего не получается, как бы ни старался.

– Даже так? А я-то думала, что ты все-таки особенный.

– А я думал, что ты теперь у нас молчунья.

– Да просто темы не было.

– Ладно. Вставай. Попробую показать все в мельчайших деталях, – парень взял лук, что Ханна положила у дерева и встал к ее цели. – Подходи. Возьми его вот тут, ровно по середине. Большой палец – это опора для стрелы.

Девушка взяла лук и положила стрелу. – Дальше?

– Натягивай тетиву четырьмя пальцами, они должны быть под стрелой. Не двумя, как ты это делала. Постоянно придерживай древко большим пальцем. Трюк в том, чтобы расслабить их разом так, что стрела моментально улетит. – Айзек подошел к девушке поближе, выставив ее ведущую руку, и посмотрев хват. Он так же приподнял локоть руки, что держала натянутой тетиву, вверх. – Так работают мышцы плеча, сил хватит на дольше. Ну все. Приложи к стреле глаз и отпускай.

Стрела свистнула и с глухим звуком ударилась в дерево. Девушка подпрыгнула на месте от радости, что у нее получилось. – Почему сразу-то не помог?

– Старик говорил: «Сам понял – сам закрепил». То, до чего догадаешься сам – запоминается лучше. Думал допрешь.

– Да как тут допереть-то?

– Никто не говорил, что это будет быстро и сразу.

– Ты в своем репертуаре. Ну что, там готово? – девушка ткнула пальцем в костер. – Есть хочу. Устала.

– Да, можем собираться.

– В следующий раз дашь мне выстрелить?

– Посмотрим.

Айзек закидал костер снегом, собрал вещи, что разложил на время привала и хлопнув дверью сел на водительское сиденье. Жаренное мясо он отдал Ханне, которая аккуратно разложила его в салоне, часть оставив при себе. Совсем не густо получилось, но делать долгие привалы пока что очень опасно. Айзек думал в первую очередь о безопасности, и лишь во вторую о еде. Теперь в рационе будет только мясо, скудно, но ничего с этим не поделать

– Соли маловато, – пыталась прожевать нового зверя Ханна. – У нас есть соль?

– Нет, соли нет. – воткнул передачу Айзек и начал движение.

Машина вновь ехала по бескрайней пустыне, оставив небольшой лес позади. Чем дальше они ехали, тем реже встречались на их пути места, в которых можно было поохотиться. Да и днем искать добычу было сложнее. По ночам всякая мелочь сама сидит на ветках в ожидании рассвета, только успевай собирать. Стрелы не сильно шумят, так что несколько крылатых зверей можно зацепить.

Айзек ехал, наблюдая мутные разводы на небе. Он долго в них всматривался, щурясь, и только приблизившись к лобовому стеклу, он понял, что он там видит. В очередной раз удивляясь глазам своего старика, он спросил Ханну. – Помнишь то перо, что я показывал?

– Блестящее такое? Да? Оно у меня с собой.

– Вот тот зверь, с которого я его снял, – парень ткнул пальцем в голубое небо.

Ханна не могла ничего разглядеть, сколько не всматривалась. Парень встал и отрыл в рюкзаке тепловизор. Заряд показывал половину, значит воспользоваться им получится без проблем. Ханна все причитала. – Айзек, я же ни хрена там не вижу! Ты что, начинаешь сходить с ума?

– Вот. Смотри! – Айзек сунул ей под нос прибор.

– Ого! Они красные! Я их вижу! – девушка повернула линзу в сторону парня. – Ты тоже красный! Ты в курсе?

– В курсе, – усмехнулся парень.

– Какая удивительная штука. Она подсвечивает все живое? – любопытно разглядывала тепловизор девушка.

– Нет. Все теплое. Это глаза древних. Хотя я уже сомневаюсь в названии этой штуки.

– Почему ты раньше мне не показывал? Через них же можно искать живность в лесу!

– Можно.

– Ну так?

– Что?

– Когда привал? Я хочу попробовать! – прыгала на сиденье Ханна, медленно выходя из своего молчаливого состояния. Айзека это невероятно радовало. Он не ожидал, что такое сомнительное дело как добыча еды может ее растормошить.

– Тебе и вправду так понравилось?

– Ну, пока есть возможность, то почему бы не научиться. Ты выжил. Может в этом был твой секрет.

– Хм. Скорее всего. Старик многому меня научил.

– А теперь ты научи меня!

– Ладно. Тогда следующую еду добываешь ты.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я не добуду!

– Куда делся оптимизм?

Ханна вновь надула щеки. Айзек посмотрел на нее и понял, что именно этого ему так не хватало. Глядя на девушку, что, по крайней мере, старалась вести себя как обычно, парень и сам чувствовал, что все становиться немного лучше.

– Ладно, Айзек. Расскажи мне основы! – Ханна тормошила ногу юноши, что была уперта в педаль газа. – А потом я тебе что-нибудь расскажу.

– Ладно, расскажу, – сдался Айзек. Уж лучше так, чем сидеть и думать о смерти. – Слушай внимательно, потом спрошу ведь!

Айзек действительно смирился со смертью своих друзей. Ханна в чем-то была права, он привык. Чувство утраты слабело быстрее, чем в первый раз, и замечая это юноше становилось страшно от того, в кого он превращается. Сама же Ханна, наверное, просто устала думать о смерти, спрятав обиду глубоко внутри, в надежде, что никогда ее оттуда не достанет.

Люди, что ловили ветер

– Айзек.

– Тише ты! Не кричи.

– Уверен, что разводить костер в лесу, да еще и глубокой ночью хорошая идея?

– Ты видела, какая там буря? Да и мы зашли достаточно глубоко, чтобы нас не увидели.

– Так почему мы не остались в машине?

– В лесу ветер слабее, а машину скоро занесет снегом. Топливо почти кончилось. Мы не знаем, что вокруг нас. Много причин. Выбирай любую.

Парень натянул между плотно стоящими деревьями брезентовые стены, защищая от ветра место будущего костра, и принялся обламывать ветки. Аккуратно выкопав ямку в снегу, он сложил туда дрова и, плеснув горючего, поджог. Костер загорелся ярко. Натянутый брезент защищал его от сумасшедшего воющего ветра, и пламя начало подниматься вверх, освещая летящий над головой снег.

– Айзек, я есть хочу.

– Вот и твоя причина нашлась идти сюда. Жди здесь.

– Не хочу я оставаться одна! Я даже надела те ботинки, которые ты мне купил.

Парень застегивал свой длинный плащ, накинув на голову капюшон. Лицо было перемотано шарфом, а на глаза надета разбитая некогда маска, которая на удивление, стала реже потеть. Парень перекинул через плечо капкан, что взял с собой из машины и отодвинул брезентовую занавеску. – Тогда собирайся.

Ханна неуклюже нацепила на себя все обмундирование. Айзек помог девушке застегнуть непривычный плащ и накинуть капюшон так, чтобы оставалось, как можно меньше открытого тела. Маска, что была на спутнице неуклюже сидела на лице, вечно сползая вниз. Айзек выругался, ведь сотню раз говорил, чтобы Ханна отрегулировала крепления. Откладывая подготовку своего снаряжения, девушка добралась до того момента, когда делать это уже неудобно.

След в след, двое шли под завывающим ветром, что нес с собой острый снег. Девушка постоянно путалась в плаще и вздыхала, порой издавая странные звуки. Айзек вновь дал команду остановиться. Он скинул со спины капкан и аккуратно положил его на почти занесенные следу.

– Фу, так вот зачем эта шкура, вместе с башкой, тухла в машине все эти дни! – бубнила, в перемотанное тряпками лицо, Ханна. Она глядела на шкуру ушастого, которую Айзек достал из-за пояса и положил в капкан.

– Да, вонь привлечет зверя. И перебьет запах капкана. Даже при учете такого ветра они его чувствуют. – Айзек закидывал снегом ловушку, надеясь, что, хотя бы к утру в нее кто-то попадется.

Парень оглядывал тепловизором окрестности, но из-за метели даже он давал помехи, размазывая красные пятна то тут, то там. Ждать рядом с капканом не было смысла, нужно было вернуться к костру и потерпеть, когда в него попадет какой-нибудь несмышлёный зверь. Костер тускло горел, освещая импровизированный лагерь. Ханна вертела в руках стрелу, разгадывая то, как ладно она сделана. Стальной наконечник, оперение. Ровное древко.

– Вы сами их делали?

– Да. В основном старик.

– Круто… Сколько нам ждать? – кивала в сторону ловушки установленной достаточно далеко от костра Ханна.

– Не знаю. Можем и не дождаться?

– И что тогда?

– Буря стихнет и пойдем по старинке, – парень ткнул пальцем в лук, что висел на девушке.

– Тогда можно мне?

– Можно, – отвечал парень, заранее зная, что толку от этого все равно не будет, и ему придется добывать еду позже, когда девушка наиграется.

Ухо охотника уловило щелчок, а за ним последовал протяжный вой. Оголодавшее животное явно не собиралось разбираться в ситуации. Айзек узнал этот вой и достав тряпку из рюкзака обмотал предплечья. Собаки не сильные, но могут доставить проблем. Перед тем как скользнуть через брезент наружу, парень сдернул со спящей Ханны лук и стрелы, разбудив ее от малоприятного сна.

– Разомнись. Потом догонишь.

Глядя в тепловизор, Айзек шаг за шагом быстро подбирался к нужному месту. Капкан был примотан веревкой к дереву и удрать вместе с ним зверь не мог. Один тепловой след, потом второй тепловой след. Красные пятна отображались через глазок тепловизора. Две собаки. Айзек подобрался поближе, чтобы его глаза, пусть и в кромешной темноте, но начали различать силуэты. Ветер немного стих и парень увидел, как один зверь пытался вытащить зажатую, окровавленную голову из стальной пасти, а вторая собака грызла железный капкан, в надежде убить его и освободить своего напарника.

– Сначала ту, что свободна. – пронеслось в голове. Айзек натянул тетиву, и стоял, пытаясь взять поправку на ветер, что беспорядочно кружил между деревьев. Секунда, вторая, третья и вот наконец стрела полетела вперед, но не достигла цели, снесенная в снег рядом с зверем.

– Блядь, – прошептал парень.

– Промазал? – сказала Ханна, что наивно стояла рядом и говорила в полный голос.

Раздался рык, и зверь бросился в их сторону. Он вряд ли бы заметил Айзека, что в такую омерзительную погоду притворялся деревом, черным и неподвижным. А вот у Ханны не получилось. Айзек резко натянул тетиву, и, не особо целясь, выстрелил в бегущего зверя, что уже оскалил пасть. Снова промах. Ханна стояла как вкопанная, глядя на сверкающие во тьме зубы.

Тяжелая рука охотника оттолкнула девушку. Ханна Упала на снег, ошарашенная происходящем. Злобное рычание не прекращалось и повернув голову она увидела, как зверь вцепился в левую руку парня. Айзек держал зверя на вытянутой руке, пытаясь освободится, но поняв, что все усилия тщетны рухнул на землю, придавив собаку коленями. Теперь он не пытался забрать руку, а наоборот вдавливал предплечье в пасть. Спасаться теперь должен был не он. Ни секунды не размышляя, Айзек достал из штанины нож и нанес несколько сильных ударов по шее зверя, перебив гортань, артерию и позвоночник. Пасть ослабла.

– Пошли за второй! – подпрыгнул парень и помчался вперед, надеясь, что зверь еще не выбрался из капкана. Пусть даже стальные зубы и впились в черепную кость неосмотрительного и непуганого животного, но шансы у него всегда были. Звери не бояться жертвовать своим телом, чтобы спасти нечто большее – жизнь.

Ханна не могла подняться, оцепенение от шока все никак не проходило и странное чувство, что пронеслось от головы до самых ног не давало ей двинуться. Айзек уже убежал во мглу, что укрепилась с потоками ветра, набравшими мощь. Она так и не могла побороть себя, а через пару минут вышел Айзек.

Он волочил по снегу капкан, из которого так и не смогла выбраться снежная собака. Парень тянул веревку, оставляя следы крови на свежем снегу. Дохлая собака с перерезанным горлом, как тряпка болталась позади. Теперь оставалось, лишь донести все это до лагеря. Ханна встала и отряхнулась, поняв, что все позади. Она виновато попробовала сдвинуть первую собаку, но она оказалась слишком тяжелой.

– Брось, – Айзек взял зверя за передние лапы и, перекинув через себя, поднялся. Собака лежала на плече, пачкая кровью черный плащ. Тяжело ступая, он направился в лагерь, а Ханна побрела следом, чувствуя странную вину за случившееся.

Буря успокаивалась и легкий свет неба, близящегося к рассвету, начал витать в снежном тумане.

– Вот так? – Ханна неуклюже свежевала тушу, испачкав руки в крови. Нож постоянно выскальзывал, а Айзек смеялся, глядя на это. Ханна то и дело подносила руки к костру, чтобы набрать тепла.

– В целом все правильно. Просто повторяй за мной. И поменьше залезай в кровь, хотя бы рукой с ножом. – Айзек методично снимал шкуру, отрезая ее от мышц, создавая теплое шерстяное покрывало.

– Айзек. Ты не злишься?

– За что?

– За то, что подставился из-за меня. Ну там, с этой собакой.

– Нет. А должен? – спокойно говорил парень, не отвлекаясь от работы. Еще чуть-чуть и можно будет приготовить еду. Земля вокруг костра подтаяла и в нее теперь получится воткнуть ветку, на которую насадится мясо.

– Не знаю. Наверное, да.

Айзек оставил ненадолго свое занятие и улыбаясь повернулся к Ханне. – Я просто понял, что чувствовал старик, таская меня за собой и постоянно вытаскивая из разных передряг. Думаю, он тоже не злился. Тяжело вздыхал, это да. Но не злился.

– Успел вздохнуть? – засмеялась девушка.

– Успел, – юноша отрезал кусок, и насадив его на веточку, воткнул рядом с костром. Мясо начало шипеть, меняя цвет с кроваво-красного на серо-багровый.

Прошло некоторое время, и весь костер был утыкан ветками, что держали медленно готовящееся мясо. Топлива не было, а значит дальше придется ехать на снегоходе. Сил на то, чтобы ловить добычу будет мало, и очень хорошо, что получилось запастись хотя бы едой.

Странное стечение обстоятельств. Столько неудач потерпел Айзек, а вот собаки попались в капкан почти сразу же, и пары часов не прошло. Как же парень хотел обменять все эти мелочи на что-нибудь покрупнее. Например, воскресить старика. Или Дана с Берси. Но так было нельзя, и это вновь доставляло боль.

Собрав все свои вещи, ребята направились к машине, которую уже должно было занести снегом. Ветер был такой, что все следы, которые попадали под него, давно уже исчезли, и даже если кто-то ехал по пятам, то он промахнулся бы, оторвавшись далеко вперед.

Солнце встало и ветер стих.

– Ого, Айзек! Смотри! – Ханна ткнула пальцем о высокую, длинную отвесную скалу, что вся была увешана разного рода ловушками для ветра. Потоки воздуха ударялись о естественную преграду, вздымая ввысь. От начала и до конца, скала была обвязана разноцветными лентами, что развивались на ветру, подобно воздушным змеям. Красные, синие, зеленые. Много разных помесей других цветов. Разноцветная гора выглядела, действительно, странно и необычно. А у подножья этой цветастой громадины поднимались вверх струйки белого дыма. Поселение. – Айзек, мы добрались до Ловцов Ветра. Я же говорила, что они есть! Подпрыгивала от радости девушка.

Парень озирался по сторонам. Город мало его интересовал, его цель была в другом. Тут должна быть башня, но ни на горе, ни у подножья ничего не было. – Разобрали что ль? – думал парень.

Все было проще, стоило Айзеку повернуться в сторону черных зарослей, он все понял. Стоя на кромке леса, парень смотрел вверх, над мертвыми кронами деревьев. Исполосованный стволами взгляд не сразу смог понять в чем тут дело. Башня была далеко в лесу. И из-за метели обнаружить ее было нельзя. – Значит, оттуда они таскали все к горе. Странный выбор.

– Что?

– Искали естественной защиты. Пещеры, там, почва твердая.

– Не поняла. Так мы идем к ним? – радостно хлопала в ладоши Ханна, мечтая увидеть все этой буйство красок вблизи.

– Нет, – парень смотрел на башню. Устроить привал и осмотреть все, что там хранится казалось куда более правильным решением.

– Но почему?

– Потому что хватит наживать врагов.

Ханна смотрела вдаль, на поселение. – Айзек. Они, по ходу так не думают. – девушка разглядывала выдвинувшиеся в их сторону снегоходы, что мелкими точками оторвались от дымящего городка.

– Да ну е-мое. Прыгай в машину, попробуем оторваться.

– Но зачем?

– Думаешь они делегацию отправили нас встретить? – Айзек жалел, что не смог добраться до башни. Там они могли бы переждать, пока местным не надоест их караулить. План опять пошел не так, как хотелось бы.

Айзек с Ханной накидали в спешке в машину все, что успели до нее донести и прыгнули внутрь. Попытка оторваться казалась хорошей идеей, машина была быстрой, пусть и с кучей хлама. Однажды уже получилось, осталось лишь надеяться, что выйдет и в этот раз. Пролетая мимо людей на снегоходах, Айзек со всей силы нажал на педаль газа, надеясь, что это сыграет хоть какую-то роль.

– Они отстают, Айзек! – девушка разглядывала три, преследующих ребят, снегохода.

На это было не на долго. Спустя пару минут погони, мотор начал работать не ровно, потряхивая машину, а позже совсем заглох. Тяжелая ноша в виде гусениц моментально остановила технику, и машина замерла посреди поля. Между лесом и высокой горой.

Люди на снегоходах, недолго думая, окружили Айзека с Ханной, и, подъехав к дверям с обеих сторон, наставили дула своих орудий.

– Медленно выходи! – говорил человек, что сидел пассажиром на снегоходе, слева от машины. Он наставил ствол на Айзека, и пристально наблюдал за действиями. Тот же в свою очередь поднял руки вверх, чтобы не дай боги его не застрелили. Ханна последовала примеру своего спутника.

– А теперь быстро к капоту. Оба! – люди, что гнались за машиной аккуратно и без лишних эмоций слезли со своих снегоходов и окружили приезжих. – Что вы делали в священном лесу?

– Не грабить, значит… – немного расслабился парень, закрывая собой Ханну, от черных дул карабинов, что смотрели на них. – Мы лишь добывали еду в дальнюю дорогу. Мы не знали, что лес священен.

– Простите нас, мы правда не хотели! – подавала голос из-за спины Айзека девушка.

– Тихо! – говорил тот, что встретил Айзека самым первым. Люди были в странного вида броне, покрытой серыми красками, оставившими явные разводы. То ли дерево, то ли глина. Пластины крашеного материала закрывали не все тело, лишь висели в жизненно важных местах: на груди, спине, бедрах. И все было увешано длинными серыми лентами. Айзек смотрел на это и удивлялся, что на этих ребят красок у поселения не хватило. Человек снял свою повязку с лица и опустил оружие. – Вы что, правда, просто набирали еду?

– Да. Если откроешь дверь, то сразу же увидишь шкуры убитых только что зверей.

Главарь перехватчиков кивнул, и его товарищ щелкнул ручкой двери. – Шкуры. Два волка.

– Че ж вы тогда от нас уехать то решили?

– Не привыкли к теплому приему. Обычно так передвигались налетчики, да разбойники в моих родных краях.

– Каких?

– Повал. Гряда Пан Оптикума.

– Как там Одноглазый поживает?

– Нормально. Проводили нас. Вот, примерно, так же как вы.

Люди громко засмеялись. Они опустили оружие и стянули с себя маски. Они не сомневались в том, что говорил парень, ведь он ни секунды не думал, перед тем как им ответить. Опасения Айзека были верны, эти люди были налетчиками, вот только из-за того, что этим маршрутом люди почти не ездят – они начали отправляться в разные регионы, бесчинствуя там. Однако, бесчинства эти, были больше похоже на шалости. Они не убивали ни безоружных, ни женщин, ни детей со стариками. Грабили – это да, но не убивали.

– Ну теперь понятно, откуда у тебя привычка сваливать при виде построения из снегоходов, – вытирал слезы, проступившие от смеха мужчина. – Ладно, к стандартной процедуре. Отдавай все ценное и проваливай. Если мы придем ни с чем, главарь с нас шкуру спустит, и то, что ты знаешь кого-то из наших, тебе вряд ли поможет. Ты уж прости.

– Тогда забирай машину, – Айзек ткнул большим пальцем в сторону техники.

У налетчиков глаза на лоб полезли. – Уверен?

– Да.

– Эй, Седой! Она не запускается! – крикнул один из налетчиков, что ковырялся в машине.

– Сломана что ли?

– Нет. Топливо кончилось.

– Бывает, бывает, – потирал подбородок старший, которого один из его бойцов назвал «Седым». – Дальше то как? Пешком.

– Почти. – Айзек сделал лицо из разряда: «может, я уже начну собирать свои вещи?». Налетчик понял жест и махнул ему рукой.

– Далеко ты?

– До следующей башни.

– Далекооо. Справишься хоть?

– Хотите помочь?

– Ни в коем случае, – рассмеялся Седой. – Поможем на обратном пути. Ты только возвращайся на другой машине, желательно – заправленной.

– Договорились.

– Айзек! – Ханна дернула его за рукав. – Ты уверен? Мы точно отдаем им машину? Может попросим топливо?

– Думаешь, они его нам дадут?

– Да, девочка, думаешь, мы дадим его вам?

– Ну, вы же неплохие люди! Могли бы помочь! Мы бы отдали вам чего-нибудь?

– Девочка! Не путай! Зачем нам выменивать у вас что-то, если мы можем это просто забрать? – все вокруг начали согласно кивать головами. Даже Айзек был в их числе.

– Мы, считай, еще хорошо отделались, – Айзек наклонился к уху Ханны, пытаясь говорить шепотом, который и так все слышали. – В любом случае мы бы ее бросили, и уж лучше тут. Она им пригодится.

– А парень дело говорит! Ты бы слушалась его, уж он то знает толк в торговле своей жизнью. Не в первой, небось.

Айзек пожал плечами и направился к задним дверям. Резко сдав назад, снегоход упал на снег, отломив теперь еще и передние пластиковые крылья. Мужики смеялись над таким небрежным отношением, но продолжали наблюдать со стороны. Айзек достал брезент из машины и кинул его на снег, позади своего снегохода. Рюкзаки, аккумулятор, еда, разные припасы, даже капкан. Он все скидал в мешок. Протянув провода до снегохода, он подцепил дополнительную емкость и замотал мешок прочной веревкой, на которой раньше держался капкан.

Прицепив все это к своей технике, он вновь проверил, не натянуты ли провода, опасаясь их обрыва. Впереди была долгая дорога, и парень не знал, сколько протянет родной аккумулятор. Но чем дольше, тем лучше. Идти вперед пешком будет не просто. Осмотрев свою одежду, он поддел под рукавицы еще и теплые варежки, понимая, что ехать будет очень холодно, и посоветовал Ханне сделать то же самое. Девушка не растерялась, она тут же отрегулировала маску, натянула шарф еще крепче, чем он сидел, и уселась на снегоход, перекинув через себя лук и колчан, что придавили ее плащ, который развивался на оставшемся от бури ветру.

Айзек повернул ключ и лампочки на приборной панели загорелись.

– Ну что, готов пацан? – седой поймал кивок от Айзека. – Тогда вали!

Налетчик поднял карабин вверх и сделал выстрел. Айзек тронулся, озадачено мотая головой. Бандиты и так живут впроголодь, а этот еще и патроны тратит по пустякам. Их Айзеку было не понять. Эти парни шиковали при любой удобной возможности. Караваны захватить они не могли, поэтому раздевали случайных путников, стараясь свозить все свое добро, видимо, в это место. Спустя долгое время выходцы из этого поселения начали основывать маленькие деревеньки, в разных частях этих мест, какие-то даже стали независимы от родного города. Все выживали как могли, и эти люди не исключение.

– Айзек, а почему лес священный? – пыталась перекричать встречный ветер Ханна.

– Понятия не имею. Мне без разницы.

– Ты так просто отдал им машину, мне даже немного грустно, – причитала девушка.

– Будешь радоваться, когда этот маньяк Хайле задержится тут в поисках меня. Возможно и тебя.

– Аааааа. Поняла, поняла!

Ханна обхватила парня так, чтобы не свались с этой странной техники. Она никогда в жизни не ездила на снегоходе, и, по сравнению с большой и громоздкой машиной, казалось, будто снегоход едет намного быстрее.

– Слушай, Айзек. А что мы будем делать потом? Как обратно-то возвращаться?

– Не знаю. Я так далеко не продумывал, – соврал Айзек. Он точно знал, что будет делать в любом из исходов этого путешествия.

Айзек грел на груди единственную пулю, что подходила для его оружия. Он берег ее, несмотря на то, что была возможность патрон уже и потратить. В Яме, или же в лесу при нападении собаки. Он сдержался и выждал. Теперь он думал лишь о том, как бы ему хватило сил добраться до этого маньяка, Хайле, и пристрелить его.

В голове так и рисовались картины, как Айзек заходит в беспроглядно темную комнату, в которой живет этот ублюдок. Прямо посреди Ред Вотера, рядом с домом Оккера, например, в самом центре, куда было бы не так просто попасть. Айзек так и видел, как стоит над кроватью этого мерзавца, направив на него пистолет. Чутье разбудит Хайле, но будет уже поздно. Айзек сделает самый громкий выстрел в своей жизни, чтобы каждая сволочь в этом поганом городе знала, что такая мразь как Хайле – мертва. Айзек красочно представлял все, и кровь внутри закипала. Он винил себя в множестве смертей, но устав от этого решил разделить свою ношу с Уиллисом.

Айзек лишь отвечал Ханне на ее тяжелый вопрос приятной ложью. – Может, останемся там, пахать теплую землю. Найдем зверей, что можно пасти. Когда-нибудь придут люди, и мы больше не будем одни.

– А с чего ты решил, что пришедшие тебя не убьют?

– Прикинусь богом. Скажу, что мир остынет, если умру. Что передам эту силу следующим поколениям.

– Поколениям… а ты все продумал.

– Не сильно то и продумал.

– А дети будут?

Айзек покраснел под маской, представляя себе Ханну, что держит малыша на руках. Парень принял это на свой счет. – Будут…

Дорога, что кажется нескончаемой

Снегоход проехал ровно пять дней. Удивительные, невероятно емкие аккумуляторы тянули до последнего, даже на самом конце их изношенных сил они проворачивали привод, еле-еле волоча по снегу технику. Теперь это далеко позади. Снегоход, машина, некоторые вещи. Все осталось позади. Вместе с прогнившими людьми, что живут в тех вонючих городах. Вместе с трупами, что оставлял за собой Айзек. Вместе с надеждами на спокойную жизнь Ханны.

Девушка шла с трудом, еле поднимая ноги. Три дня пути и постоянные привалы. Кровь от мозолей и стоптанных ног. Айзек перематывал бинты одни за другими, в надежде хоть как-то облегчить страдания спутницы. Ее стопы жутко болели и идти приходилось в пол силы. При каждом удобном случае, парень делал остановку, разводил костер, занавесив его брезентом и бросал свой тяжелый рюкзак, на котором девушка могла отдохнуть. Пока Ханна сладко спала – Айзек охотился. Когда Ханна просыпалась – Айзек шел дальше. Каждый раз, как Айзек грел воду в походном котелке, а потом мыл раненные стопы он думал, что наконец то он начал заботиться о девушке, а не наоборот.

– Айзек, как ты? – спрашивала Ханна у парня, что едва ли не валился с ног, неся тяжелую сумку на своих плечах, поверх которой был рюкзак с медикаментами. – Выглядишь хреного.

– Как ты это определила? – отшучивался парень, на лице которого была маска и шарф, не дающие абсолютно никакого представления о состоянии юноши.

– Айзек. Давай нормально отдохнем. Поставим твою палатку.

Парень тяжело вздохнул. – Ладно. Давай. Все равно пора посмотреть твои ноги.

– Говоришь, как извращенец.

На горизонте маячил лес, через который в итоге пришлось бы пробираться в любом из случаев. Потратив пол светового дня, ребята добрались до него, и Айзек без сил кинул свой мешок на снег.

– Я за хворостом. Скоро вернусь.

– Давай, я пока расчищу место для костра, – отвечала девушка, сидя на огромном рюкзаке, что носил на себе охотник.

Айзек ломал с деревьев самые мелкие веточки, которые мог найти, нося охапку за охапкой к лагерю. Среди высоких черных деревьев трудно было бы найти этих двоих, но Айзек все равно настоял забрести поглубже, так что Ханна теперь не могла любоваться красотами, ранее окружавшими ее. Всю дорогу она смотрела через затертое стекло маски, как солнце встает слева, а садиться далеко справа. Небо, горы, черные мертвые леса и белый снег. Она так и не привыкла ко всему этому, каждый раз любуясь, словно в первый.

Айзек разгреб снег под палатку, расчистив его до самой земли. Он накидал мелкого хвороста ровным толстым слоем. Ханна, что грелась у костра, хотела подтащить сумку поближе к Айзеку, чтобы не быть бесполезной, но потянув ее на себя поняла, что даже не может ее сдвинуть. В голове пролетела мысль: «да как он тащил-то это все?». Ханна вновь осталась сидеть не при делах.

Распотрошив свой мешок, парень поставил небольшой брезентовый дом, и прикопал его с трех сторон. С четвертой же был костер, отбрасывающий рыжий свет на странную черную ткань, даже днем. Парень постелил коврики, кинул два спальных мешка, и уселся у костра, поставив над ним котелок и воткнув пару веток с мясом, что начало шипеть.

– Там будет тепло?

– Нет. Согреться нужно до того, как пойдем спать.

– Никогда не ночевала в палатке. Слышала про такое, но не ночевала.

– Вот видишь, сколько всего нового ты уже попробовала.

– Это да, – задумчиво произнесла Ханна.

– Хватит болтать, – усмехнулся юноша. – Давай свои ноги!

Ханна сидела на большом рюкзаке, а под голенями лежал маленький. Айзек снял ботинки и поставил их сушиться у костра. Через несколько минут от обуви пошел пар. Снимая носки, а следом и пожелтевшие, местами даже покрасневшие бинты, парень проверял воду. Он аккуратно намочил тряпку, что достал из рюкзака и начал протирать стопы, не пропуская ни сантиметра. Ноги горели от близости костра, наполняясь теплом. Девушка сидела, испытывая странное ощущение. Так необычно о ней еще не заботились. Айзек домыл ноги, протер их и побрызгал антисептиком, что достал в «Эмпайре». Свои чистые онучи он намотал на оголенную кожу девушки, чтобы не продуло гуляющим мимо ветром.

В остатках воды Айзек замочил бинты, что только что снял, и вода поменяла цвет. Он аккуратно и бережно стирал их, понимая, что других таких уже не будет, и что те, которые были выброшены несколькими днями ранее, тоже надо было привести в подобающий вид. Неосмотрительность вновь подвела его. На нем мозоли заживали, как на диком звере, он не чувствовал их, игнорировал, и даже представить не мог, что для Ханны это окажется такой непосильной ношей.

– Айзек, – покачивала перемотанными тряпкой ногами девушка. Она то приближала ноги к огню, то отодвигала, когда они начинали гореть. Они высохли, но нужно было дождаться бинтов. – Ты странный.

– С чего это?

– При нашей первой встрече ты был готов наброситься на меня. Пролетел, конечно, но все-таки…

– К чему это?

– Да так. Покоя мне не давало.

– А раньше почему не подняла тему?

– Да как-то не до этого было… Ну так что? – решила прямо спросить девушка. – Что ты обо мне думаешь?

– Хм… – Айзек задумался, стараясь не воспринимать этот разговор всерьез. Он догадывался, что по итогу Ханна просто над ним подшутит. – Я в большом долгу перед тобой. Обещал показать тебе мир. И любой ценой сохранить тебе жизнь.

– А когда выполнишь все это, что останется?

– Выполнишь? Перспектива-то не близкая.

– Знаешь, Айзек, мир я уже увидела. Красочный и многогранный, но такой жестокий. В твоих рассказах он был добрее…

– Он и был добрее.

– Не отвлекай! – Ханна аккуратно толкнула парня в плечо. Айзек сидел рядом, уже развесив сушиться бинты. – Так вот про мир мы поняли. Свое обещание ты выполнил. А что со вторым.

– Второе, значит… – задумался Айзек, пытаясь еще раз осмыслить свое обещание. – Ну это…

– Надолго? Или навсегда?

Айзек погрузился в раздумья, оторвавшись от реальности. Вопрос был трудный, и если бы он отвечал на него честно, то скорее всего, сказал бы, что избавится от Хайле, и, если надо, от всех его подельников. Но это было слишком эгоистично. Представляя этого маньяка, Айзек видел перед глазами убитых, но никак не живых. Это была бы обычная месть, а не способ прожить долгую и счастливую жизнь. Но Ханна ждала ответа.

– Навсегда. Ты, ведь, не против? – отшутился парень.

– Нет. Совсем не против, – с твердой уверенностью и решимостью в голосе ответила девушка, ошарашив парня. – Айзек, раз уж мы остались наедине. Хочу спросить прямо: какие чувства ты ко мне испытываешь?

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, – засмущался юноша.

– Не знаешь или не хочешь?

– Не знаю.

– Да что-ж с тобой делать-то… Подвинься ближе, – Ханна подтянула Айзека к себе, сняла с него маску и подняла повыше свою. Короткий поцелуй в губы, которого парень не ожидал. Прямо как тогда, когда все еще было хорошо. Внезапно.

Что-то необычное проснулось внутри. Огонь, что медленно и размеренно горел в груди парня, вдруг воспылал с невероятной силой, отбрасывая языки пламени во все стороны. Невообразимое новое чувство, к которому Айзек был не готов, чуть не свалило его с ног. Все это время он шел рядом с Ханной, даже не догадываясь, какова ее настоящая сила. А сила была большая, она в очередной раз разжигала огонь души в парне, который уже несколько раз готов был потухнуть.

Айзек увидел в ней свое спасение. Мысли о мире вокруг покинули его. Мысли о мести покинули его. Мысли о мертвых и даже о цели покинули его. Он застрял в одном моменте, понимая, что сдвинуться дальше теперь уже не захочет.

– Если хочешь продолжения, значит я тебе нравлюсь, – спокойным голосом, едва выдавая покрасневшие щеки говорила Ханна. – Если не хочешь. Значит не нравлюсь. Теперь ты знаешь ответ?

– Знаю, – улыбнулся Айзек.

Брезент, что был натянут между деревьев, окольцовывал небольшой клочок земли и снега, на котором ютилась палатка и ребята, сидевшие на рюкзаке перед костром. Небо становилось темнее. Айзек и Ханна сидели прижавшись друг к другу, придумывая сценарии счастливого будущего. Будущего, в котором у них все хорошо. Ханна отогревалась в своих горячих ботинках, наслаждаясь отдохнувшими от долгого пути ногами. Девушка рисовала картины, которые Айзек и представить не мог. Она видела мир добрым, лишенным злобы, описывала как будут выглядеть зеленые поля вокруг башен, как на деревьях вновь появятся листья. Она рисовала Айзека радом с собой, Айзека, который держит за руку малыша, а может быть даже и двух. Айзека, которому больше не приходиться нести это все: тяжелые вещи, рюкзаки, оружие, девушку, мертвых друзей и родных. Айзека, свободного от ноши, которую он на себя взвалил, пытаясь спасти этот мир. Простого парня, что стоит посреди зеленого поля, в окружении зеленого леса и теплого, бескрайнего неба. Ее фантазия разыгралась не на шутку, а улыбка не сходила с лица.

– Так выходит первое обещание я тоже не выполнил.

– Почему это?

– Зеленая трава, о которой ты говоришь. Ты ведь ее так и не видела.

– Да… ты прав, – задумалась Ханна. – Определенно прав. Ну что-ж, тогда я беру свои слова назад. Ты обежал показать мне мир, так покажи. Только давай в этот раз он будет хороший, ладно?

– Ладно, – улыбнулся Айзек. – Пойдем спать, я подкину дров.

Забравшись в кромешную темноту палатки, Ханна нащупала спальный мешок и начала в него забираться, предвкушая очень холодную ночь. Одна брезентовая стенка передавала тепло от костра, и пока что, температура внутри была комфортной.

– Сними куртку и штаны.

– Зачем? Чтоб замерзнуть?

– Чтобы они не намокли от пота. В противном случае замерзнешь не ночью, а днем.

Девушка не стала спорить, скинула куртку, затем штаны, оставшись в тонком костюме, что был под одеждой. Лежа в спальном мешке, Ханна никак не могла уснуть, хворост чувствовался даже через толстые коврики, что парень положил под мешок, а еще этот холод, все никак не отступал, даже несмотря на то, что Ханна лежала ближе к костру, чем Айзек.

– Холодно, – шептала девушка. – Что делать, учитель?

– Соединить мешки, – парень начал шуршать в темноте, и вскоре, Ханна и Айзек уже лежали обняв друг друга. – Так лучше?

– Да. Вы с Юрием так же делали?

– Иногда.

Ханна усмехнулась, ворочаясь в объятьях парня. Она развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Айзек был очень теплый, намного теплее нее. Особенно сейчас. Юноша переживал, если бы не темнота, то Ханна начала бы громко смеяться, увидев, как раскалилось его лицо. Он даже не догадывался, что девушка сейчас находится в таком же неловком положении.

– Первые шаги это не твое, да, Айзек? – она вновь поцеловала Айзека в губы. В этот раз по-настоящему, полностью открывая ему и свои чувства тоже. Так много дней в пути, так много всего произошло, Ханна уже не могла представить никого другого рядом с собой. Никого настолько крепкого и выносливого. Никого настолько целеустремленного, как Айзек. Столь же безумного, не опускающего руки, что бы ни случилось.

Парень прижал Ханну сильнее, словно стараясь слиться с ней. Водил руками по ее тонкой спине, мечтая, чтобы кто-нибудь включил свет. В кромешной темноте, совсем на ощупь, он боялся сделать лишнее, неловкое движение, и лишь повторял за девушкой. Первый в его жизни, настоящий поцелуй был невообразимо мягким. Губы Ханны были теплыми и нежными. Пальцы Айзека путались в ее длинных волосах, пока девушка залезала ему под свитер, считая ладонями шрамы.

Айзек спустился ниже, целуя шею, что пахла сейчас намного приятнее, чем тогда, когда они были в городе, она пахла Ханной. Холодные руки девушки легли на крепкую грудь Айзека, он старался отдавать ей все тепло, что у него было, лишь бы она согрелась. Самому парню жара была в избытке. Девушка приложилась щекой к виску юноши, пытаясь губами поймать его ухо, стараясь, как можно больше прикасаться к его коже.

Молния тонкого костюма поползла вниз, оголяя ключицы девушки. Ложбинка под ее шеей, гладкое солнечное сплетение. Айзек целовал все, что попадется ему на пути. Он гладил маленькую, но мягкую грудь Ханны, прижимаясь к ней лицом, словно пытаясь раствориться в ней. Нежная кожа девушки не давала ему покоя. Парень начал спускаться ниже. Сначала живот, потом пупок, он терся отросшей за многие дни щетиной, заставляя Ханну смущенно хихикать, пока сам лишь пытался прижаться к ней кожей своего лица. Айзек начал спускаться еще ниже.

– Стоп! Погоди-погоди! – испуганно произнесла Ханна. – Я не готова. Не спеши.

– Почему?

– Потому что, Айзек, мне надо помыться. Мы почти месяц в пути! На твоих «Колонистах» есть душ?

– Есть.

– Тогда терпи!

Айзек с досадой выдохнул, вернувшись к лицу Ханны. Он послушно обнял ее. Пусть даже и немного, но она дала ему хоть какое-то представление о женском теле. Теперь его не покидала мысль о том, что он хочет больше. Айзек прижимал к себе девушку, рисуя ее в фантазии. Как она лежит на кровати, в большой и просторной комнате, как он целует ее плечи, нежно обнимая за тонкую талию. Ханна уперлась лбом в подбородок парня, делая вид что уснула, пока сама сгорала от стыда за сложившуюся ситуацию. Она и догадаться не могла, что стоит Айзеку сделал один шаг – он пойдет до конца. Как же она жалела о том, что не поступила с ним так ранее.

Утро ярким светом прорезалось через щель в палатку. Айзек открыл глаза, чувствуя лицом, что в ней все еще тепло. Он лежал в спальнике совсем один, и испугавшись за пропавшую Ханну, быстро соскочил, накинув на себя куртку и впопыхах натянув ботинки. Он планировал встать намного раньше, чем получилось, разжечь костер, добыть еды. Проспал…

Костер уже во всю горел, обогревая закрытое от ветра пространство. Айзек перегнулся через брезент и увидел Ханну, что пыталась вытащить застрявшую стрелу из маленького крылатого зверька, что еще недавно мирно спал на своей ветке, предвкушая новый день, и новых полевок.

Ханна, вся измазавшись в крови никак не могла выдернуть наконечник, что прочно застрял промеж ребер животного. Она услышала скрип снега, что издавал Айзек и повернулась, подняв вверх стрелу и разбрызгивая по всюду кровь. – У меня получилось!

Спустя некоторое время, Айзек собрал все свое снаряжение, свернув палатку и положив тяжелый брезент обратно в рюкзак. Мясо, что дожаривалось у костра приятно пахло, хоть и было его не много. Свежевать такую мелочь и складывать к остальной еде было бы глупо, да и доставать старые запасы тоже не было особого смысла. Ханна обглодала одну половину, а Айзек другую. Они сидели на большом рюкзаке, прижавшись друг к другу. Теперь Айзек был готов хоть всю дорогу держаться за запачканную кровью и жиром руку Ханны, ни на минуту ее не отпуская. Невероятная сила девушки вновь прогнала всю тревогу из его сердца, вытеснив даже ненависть. Как же Айзек сейчас мечтал остаться с ней навсегда, коря себя за то, что не смог сразу ответить на ее, настолько простые, вопросы.

– Как твои ноги?

– Отлично! То, что я спала без ботинок, сделало свое дело. Нужно почаще так останавливаться.

Айзек раскраснелся, вспоминая произошедшее прошлой ночью, ловя на себе ехидный взгляд Ханны. – Да, думаю, пойдет тебе на пользу.

– Дашь мне один из своих рюкзаков? Теперь я могу хоть что-то нести. Думаю, ноги быстро заживут.

– Ладно. Можешь взять этот, – парень похлопал по сумке, на которой они сейчас сидели. Он видел, что Ханна не смогла его даже сдвинуть с места.

– Договорились.

Долгая дорога вновь началась. Дни сменяли друг друга. Привал за привалом, ребята растягивали свой бесконечно долгий путь. Айзек иногда тревожно вглядывался в горизонт, на север, но так ни разу ничего там и не нашел. Оторвались. Теперь, без видимых следов, их вряд ли когда-нибудь найдут. День за днем. Неделя за неделей, ребята шли, останавливаясь на ночлег раз в двое суток. Над головой пролетали разные животные, крича и предупреждая своих товарищей о том, что в края, в которых сотни лет не было людей, кто-то зашел.

Не ведая сомнений

– Откройся.

Огромная металлическая дверь упала к ногам Айзека. Он гордо ступил на трап, понимая, что невероятно длинный путь уже позади. Двенадцать дней он шел, думая об этой минуте. Каждый рассвет, встреченный на пути, приближал его к этому месту. Высокая, но ничем не отличающаяся от других, башня звала его внутрь. Парня затягивало в эту темноту и он, словно умалишенный брел вверх, предвкушая момент победы, ради которого умерло столько человек.

– Приветствую Вас, Айзек. Я ИСП «Надежда Человечества», – раздался механический голос, от которого у Ханны по спине пробежал холодок.

– Где капитан Алан МакКрей?

– В тех. помещении персонала. Третий этаж.

Весь зал был заставлен вскрытыми ящиками, и, как и следовало этому месту, завален мусором. Огромный слой пыли поднимался в воздух от каждого шага, от каждой горстки хлама, что разлеталась в стороны, стоило только задеть ее ногой. Все стены были исписаны краской, с призывами успокоиться и начать здраво мыслить. Борьба Капитана начиналась здесь. Здесь же и закончилась.

– Активируй подъемник, – парень с девушкой шагнули на большую плиту, что висела над темнотой. Исцарапанный пол подъемной машины говорил о том, что вывозили отсюда оборудования, не особо церемонясь.

И вновь: подъемник дернулся и остановился. Система жаловалась, что нет достаточного напряжения в сети. Парень подошел к вертикальному коридору и скинул с себя сумку. ИСП зажгла тусклое освещение. Надо было восстановить питание, ведь резервные источники истощили свой запас за столь долгое время.

– Нам вниз.

– Ни в коем случае. Я туда не полезу!

– Придется. Подъемник то не работает.

– Айзек, – Ханна взяла парня за руку. – Тут слишком высоко. Может я подожду тут?

– ИСП, если я запущу реактор, подъемник заработает?

– Верно, – раздался голос системы. – Для этого Вам нужны права доступа Капитана.

– Я знаю. Ханна, подожди здесь. Я быстро, – Айзек поцеловал девушку в щеку и скользнул на лестницу.

Спускаться с двумя руками было удобнее, страховочные затворы только и успевали хлопать один за другим, отгородив юношу от его спутницы. Зеленые огоньки подсветили нужную секцию и Айзек встал на твердую поверхность. Как и тогда, жилые помещения и оборудования располагались по левую руку. Склады – по правую. Парень зашел в нужный ему дверной проем и наискось, вдоль лежащей на боку лестницы направился на третий этаж, что теперь этажом то и не был.

Этот корабль отличался от «Эмпайра». Стены были синего, а не металлического серого цвета. Переборки казались толще, а затворы ходили намного плавне. На самом деле, не только сам корабль отличался от предыдущего. Хоть на разгрузочном уровне и валялся мусор, тут было чисто. Вся мебель и различного рода утварь стояли так, будто корабль никогда не менял своего положения в пространстве. Айзек, быть может, и смог бы воспринимать это пространство как верно расположенное, если бы не эта лестница.

Комната с капитаном была завалена фантиками от этих омерзительных питательных батончиков. Он пытался протянуть, как можно дольше, в глубине души надеясь, что кто-то придет к нему. Стол, проектор голопанели, обычная механическая клавиатура. Приоткрытые ящики хранили в себе разный хлам, к которому Айзек и не думал прикасаться. Это не его. Это вещи Капитана. Просторная комната, сложенные на свои места книжки, кружки, инструмент, все здесь было приведено в порядок, хоть и поросло пылью. В дальнем углу комнаты, там, куда почти не попадал свет лампочек ИСП стояло кресло.

Капитан сидел в своем кресле. Как бы его не представлял Айзек, теперь он больше походил на сушеный труп, его форма сгнила, оголив черную высушенную плоть, что с трудом натягивалась на кости. Все что было раньше капитаном стекло вниз, под кресло, оставив черное пятно. Там же, заляпанная и прилипшая к стали, лежала белая пластиковая карта. Веревка, что держала ее на шее, поддалась микробам, кишащим в трупе и пошла тем же путем, что и форма. Айзек смотрел на все это и понимал, что нужно делать как можно меньше вдохов. Пусть и прошло шесть сотен лет, но останки капитана все еще смрадом стояли в воздухе.

Капитан никогда не рассказывал о себе в своих сообщениях. Он говорил о мире, но что он был за человеком – оставалось загадкой. Айзек увидел на его левой руке два кольца. Золотые, но потерявшие свой блеск от времени. Одно на безымянном, второе на мизинце. Не трудно было догадаться, что МакКрей расстался со своей супругой раньше, чем планировал, и до самого конца хранил память о ней. Все-таки он был не только капитаном, но еще и обычным человеком. Айзек пытался вглядеться в лицо, но из-за длительного влияния окружающей среды кожа обтянула череп, и теперь совсем было непонятно, каким он был при жизни. Редкие седые волосы осыпались на плечи трупа. Ногти отвалились. Одежда сгнила.

С трудом оторвав карточку от пола, Айзек не смог различить выцветшие надписи. Отскрести черноту с нее не выходило, как бы не старался парень. Мертвая плоть въелась в пластик, и теперь оставалось лишь надеяться, что карта до сих пор работает. Юноша держал маленькую пластмассовую штуковину, ради которой проделал долгий путь, и не мог поверить в то, что эта вещь заслуживает такого к себе отношения. Столько умерших людей осталось позади и все ради этого. Айзека пробрала злоба.

– ИСП, как получить права доступа?

– Последовательность протокола гласит, что капитан должен передать обязанности приемнику.

– Капитан мертв.

– Верно. Фиксирую прекращение функций жизнедеятельности капитана МакКрея, – система замолкла, углубившись в свои протоколы. – В таком случае капитан назначается из числа членов экипажа, путем голосования или преемственности рода.

– Голосование?

– Верно, капитан МакКрей не оставил преемников. Готовы выдвинуть свою кандидатуру?

– Готов.

– Заполните форму, и дайте согласие.

Перед лицом парня вылезла голографическая панель. Она была двухмерная, с кучей граф, и большой клавиатурой, при нажатии на которую палец проходил насквозь, оставляя странное ощущение. Юноша старательно заполнял все, что ему предлагала система, порой очень долго обдумывая графы. Он не знал ни год своего рождения, ни тем более дату. Место рождения он пытался вписать свое собственное, но система выдавала ошибку, и пришлось вписать «Канада-01» с которой не было связи. Особенно долго он думал над полем, под названием «Наследуемое имя». Парень чесал голову, пытаясь понять, какое же имя он унаследовал, и не придумав ничего стоящего, просто вписал «Орлов».

– За неимением других кандидатов, Айзек, вы становитесь капитаном. Поздравляю с назначением на должность! – радостно сказала ИСП, словно в ней вновь проснулась душа. – Да направит ваш гибкий ум человечество, на пути к его спасению!

– Да, поздравляю с назначением… – с иронией сказал Айзек.

– Капитан Орлов, для вас оставлено сообщение от капитана МакКрея.

– Воспроизведи, – новый капитан устроился в углу, вновь ожидая длинную и поучительную историю от своего предшественника.

– Это капитан МакКрей. Поздравляю, потомок. Пусть твой путь будет полон надежд и свершений. И да не покинет тебя высшая сила, что хранит всех нас. Еще раз: с назначением, и успехов!

– Это все? – удивился Айзек. Он рассчитывал услышать очередное откровение, или наставление на верный путь. Старый Капитан лишь поздравил его. Это оставляло досаду внутри юноши.

– Верно, – ИСП вновь на секунду задумалась. – Обнаружено сообщение, с высоким приоритетом важности. Сообщение оставлено без внимания на сто пятьдесят девять тысяч, шестьсот три дня. Отправитель – «Земля». Обновление ПО, приложенное к сообщению успешно установлено.

– Мне обязательно его читать?

– На Ваше усмотрение, капитан Орлов.

– Показывай. Надеюсь Ханна меня дождется.

На экране появилось сообщение, слова которого хоть и с трудом читались, но все же были отдаленно понятны. Метаморфозы языка сделали свое дело, парень старался как мог, но быстро сдался.

– ИСП! Вкратце расскажи, о чем речь.

– Вас поняла. Анализирую, – машина начала обработку очень большого потока информации. Это сказывалось на освещении, которое начало мерцать. – Последнее обновление ПО предоставляет Вам возможность воспользоваться функцией «Сближение». Порог допустимых потерь материальной базы не пройден. Функция «Сближение» доступна.

– В чем ее суть?

– Активация импульсно-ионных двигателей для передачи кинетической энергии планете.

– Зачем?

– Смещение орбиты. Изменение климата. Вывожу на экран модель сценария, – перед Айзеком вновь появился белый шар, но шипы на нем начинали по очереди мигать. – Активация двигателей позволит сдвинуть планету на несколько лет ближе к звезде данной системы. Как вы можете заметить: импульс ускорения направлен строго перпендикулярно орбите, по которой движется планета. Импульс замедления будет направлен в обратном направлении, чтобы зафиксировать планету на ее новом маршруте. //ДЛЯ ЗАПУСКА АЛГОРИТМА НЕОБХОДИМО СОГЛАСИЕ КАПИТАНА//

– Даю согласие.

– //АЛГОРИТМ/ПРЕРВАН//. Сорок три из ста девяти откликнувшихся кораблей фиксируют присутствие первого поколения колонистов в зоне импульсного ускорения. Радиус в тысячу метров необходимо обозначить запрещенной зоной, подверженной разрушению.

– В каком смысле?

– При активации импульсно-ионных двигателей данная зона сгорит под воздействием движущих установок.

– После сближения… что произойдет с планетой?

– Средняя температура поднимется, приблизительно, на тридцать градусов.

Парень решился на страшный вопрос, представляя, как сгорают города в пламени башен. –Можно ли проигнорировать наличие колонистов?

– Можно. Для этого необходимо дать согласие капитана. Вполне вероятно, что в итоге Вы предстанете перед //ТРИБУНАЛОМ// в составе совета капитанов Колонистов, – машина ожидала ответа, но не дождавшись уточнила. – Капитан Орлов, хочу напомнить Вам, что принятие //ТРУДНЫХ РЕШЕНИЙ// – прерогатива капитана. Система не способна определить, какое из решений будет верным, я могу лишь дать приблизительный прогноз успешности. В процентном исчислении.

– Каков процент успеха «Сближения»?

– Девяносто девять целых и три десятых процента.

– Можешь установить связь с разгрузочным отсеком? Я должен рассказать Ханне об этом!

– Выполнено.

– Ханна! Ты не поверишь! Можно сдвинуть планету, и тогда будет тепло! – Раздавался громкий голос Айзека в дальней части корабля. Оглушая девушку, что вздрогнула, когда помещение заговорило голосом ее спутника. – Только есть одна проблема.

– Какая? – система с точностью передавала голос девушки.

– Придется пожертвовать несколькими городами, так как система «Сближения» их сожжет. Знаешь, на самом деле я думаю, что пожертвовать…

– Айзек… – минутная пауза повисла в тишине корабля. – Если ты это сделаешь. Я тебя возненавижу. Даже это не стоит стольких жизней. Хватит! Остепенись!

– Спустись ко мне, подумаем над этим вместе, может, есть варианты.

– Айзек, мои ноги не осилят эту лестницу!

– Иди к подъемнику, как будешь там попроси ИСП спустить тебя, я пока запущу реактор.

В эфире повисла тишина, и Айзек вспомнил, что корабль не даст кому попало пользоваться его благами.

– ИСП назначь Ханне права доступа, как члену экипажа.

Система проводила анализ запроса, а Айзек в это время разглядывал кольца на руке капитана. Удивительно, что такая древняя традиция дожила до этих времен. Юноша удивлялся тому, насколько живуч этот обряд, что даже сейчас люди обмениваются кольцами, куда не посмотри. Охотник тоже захотел найти такие. Айзек вспомнил, что Ханна наконец то сможет принять душ и помыться, после долгой дороги. Да и он тоже. От этих мыслей по лицу поползла улыбка, дающая понять, что теперь Айзек занервничал, испытывая мандраж перед предстоящей ночью.

– Кому именно из людей в разгрузочном отсеке необходимо назначить права доступа?

– Девушке… – до парня внезапно дошло осознание вопроса.

Айзек рванул к лестнице, спотыкаясь на ходу. Перекладины мелькали перед его лицом как бешенные, пока он несся вверх. Ноги соскальзывали, но руки все равно тянули его, отдавая последние силы. Сворки хлопали, то сверху, то снизу, давая понять, почему Айзек не услышал того, что происходит над ним.

– Хоть бы успеть! – думал он, сняв лямку со своего пистолета.

Миновав верхний шлюз, он почти был на поверхности, не слыша абсолютно никаких звуков присутствия. Стоило ему только положить руку на пол разгрузочной секции, как одна черная фигура схватила его за одежду, а другая со всей силы ударила парня по лицу.

Айзек быстро приходил в себя от такого сильного удара, и пока его тащили, понял, что сгоряча наделал такую кучу глупостей, которых можно было избежать. Выбора у него теперь было не много. Кровь сочилась с его носа, что поглотил удар, вновь треснув посередине. Он думал лишь о том, что произошло с Ханной, боясь самого худшего.

Контуженного парня бросили перед лежащей на полу девушкой и с чудовищной силой заломали руки за спиной. Айзек ударился о железный пол своим подбородком, и начал размазывать теплую кровь, что моментально превращалась в ледяное желе на холодной стали. Он смотрел на Ханну, что лежала перед ним, не подавая признаком сознания. Ее рассеченная ударом бровь сильно кровоточила, а значит сердце еще билось. Айзек вновь начал мыслить. И мысли эти всеми путями вели его в тупик. Как бы он не старался, а ситуация была безвыходной. Живым или мертвым, но парень нужен Хайле, вот только как же Ханна?

Тяжелый ботинок наступил на светлые волосы девушки, стряхнув на них остатки снега. Человек, что стоял на голове Ханны оперся на приподнятую ногу и наклонился к лицу Айзека, чтобы тот получше его разглядел.

– Как же трудно тебя было поймать, – Айзек ловил краем глаза безумную улыбку Уиллиса.

– Ублюдок! Отпусти ее! – орал что есть сил парень. – Я сдался! Видишь ведь! Оставь ее тут, забери меня!

– Стоп! Стоп! Стоп! – Хайле свесил руку, в которой был небольшой пистолет. – Зачем мне с тобой торговаться? Видишь ли… я по натуре охотник. А ты моя добыча. И теперь, когда я тебя наконец поймал…

– Прошу тебя! – рыдал придавленный к полу Айзек. – Я умоляю тебя! Отпусти хотя бы ее! Я обещал ей…

– Обещал? Что? – Хайле передернул затвор и выстрелил в спину лежащей без сознания девушке. Пуля глухо вошла в лопатку, но Ханна даже не почувствовала этого. Лишь слегка дернулось тело.

– Мразь! Прекрати это! – Айзек со всей своей силы вырывался из захвата, он как обезумевший начал брыкаться, пытаясь столкнуть с себя тех, кто сидел на нем, держа его руки.

– Повесели меня, как тогда у Востока. Как настоящий загнанный в угол зверь! Представляй для меня угрозу! Кстати… знаешь, как плакал тот парень, которого ты изуродовал? – Уиллис снова выстрелил в то же место, и пуля лязгнула по стальному полу, пройдя через плечо. – Сильно.

Айзек, окончательно обезумев от безвыходности скинул с себя одного бойца и резким движение выхватил пистолет. Улыбка Хайле еще сильнее расползлась по лицу. Для него страх смерти был равносилен удовольствию от поимки добычи. Ему давали вдоволь порезвиться на воле, гоняли как сумасшедшую собаку за брошенной палкой, кидали кость по возвращении и ему это нравилось. Он ждал этого момента, гадая, что же выкинет парень на этот раз. Уиллис надеялся, что Айзек попробует его убить, получая неописуемое наслаждение.

– Хрен тебе, урод! Не поймал ты меня! – Айзек схватился зубами за затворную рамку с безумной улыбкой и со всей силы отвел ее назад, заполняя рот осколками клыков, что прознающей болью пытались отнять у него то, что он замыслил. Подаватель толкнул последний патрон в ствол.

– Стой! – закричал Хайле, пытаясь помешать Айзеку, но поскользнулся на голове Ханны и не смог выбить пистолет из руки юноши.

Айзек неуклюже поднес дуло к своему виску, и заливаясь слезами, без единой прощальной мысли нажал на спуск. Кровь брызнула, расколов череп. Абсолютная темнота, и безграничная тишина окутали парня. Ход, даже самых глубоких, запрятанных в подсознании размышлений остановился.

Ситуация сломала здравый смысл юноши, оставила лишь нескончаемый страх, который перерос в безумие, которое переросло в бесстрашие. Бесстрашие же устремилось ввысь.

– Сука! – верещал, срывая голос Уиллис. Он никогда в жизни не упускал свою добычу, получая истинное наслаждение, садистски издеваясь над жертвой до последнего… – Блядь! Да, как ты посмел!

Уиллис бухнулся на холодный пол, распластавшись на нем. Он смотрел в черный потолок, кусая свои губы до крови. Айзек вновь от него сбежал, вот только в этот раз он сделал это как человек, ведь зверь на такое не способен. Хайле вскоре поднялся на ноги и со всей силы запустил в обмякшее тело парня пистолет, что непроизвольно выстрелил, отскочив на пол. Пуля сверкала, рикошетя от стальных стен, заставив всю команду безумно убийцы пригнуться.

– Отрезать ему башку, капитан? – произнес тот, что был ближе всех к телу.

– Ты что тупой? – оскалился Хайле. – Нахрена Оккеру башка? С таким успехом мы могли оторвать любую другую на пути сюда, и кинуть ему на стол. Ему нужен весь труп! За работу дегенераты!

– Так точно! – выстроились по стойке бойцы, получив приказ. Взяв тело за ноги, они поволокли его в грузовик, оставляя жирный кровавый след на стальном полу.

– С девушкой-то что делать?

– Насрать на нее. Бросьте.

– Вы же хотели поразвлечься с ней? – хохотали подчиненные.

– Она воняет! Да и теперь не думаю, что у меня встанет. Я рассчитывал отыметь ее, когда развлекусь с этим мальчишкой.

Верный пес Ред Вотера направился по кровавому следу обратно, к своему грузовику. Он принципиально наступал на кровь, вытекшую из расколотой головы охотника. ИСП наблюдала за всем происходящим, и как только Уиллис сделал шаг на снег она закрыла трап, окутав кромешной темнотой тело девушки. Гробовая тишина воцарилась на корабле, и казалось, будто ИСП «Надежда Человечества» только что потеряла свою собственную, по-механически нужную, надежду.

Во славу протектората Красных Берегов!

– Сигнал идет из этого дома. Второй этаж. Рядовой, готов? – поинтересовался состоянием своего бойца Уиллис.

– Готов, – парень снял фиксатор с ножа, что крепил на пояснице.

Холодный подъезд, люди, расступающиеся при виде формы специального подразделения. Два человека шли, словно по ковровой дорожке, освещенные софитами. Эти бойцы, их подразделение, много веков спасали город от тех, кто представлял угрозу. Диверсанты, спекулянты, террористы, и много прочей нечисти. Кто-то отделывался выговором. Кого-то приходилось устранять. Все зависело от приказа господина Оккера. Тут все было в его власти. Каждая дверь, каждая замочная скважина. Даже каждая озлобленная собака.

– Марк. Напомни мне, почему я так люблю работать с тобой в тандеме?

– Вот поэтому! – улыбнулся парень и со всей силы выбил деревянную дверь. Место крепления замка разлетелось в щепки, и юноша рванул в комнату, используя эффект неожиданности.

Хайле влетел за Марком, пристально наблюдая за его безупречной работой. Тот, кого так усердно искали бойцы стоял у окна, пытаясь открыть заледеневшие рамы. Марк недолго думая навалился на него всем весом, воткнув нож ему в позвоночник. Никакого сопротивления. Сердце моментально остановилось, стоило только повредить грудной отдел спинного мозга. Мужчина средних лет обмяк и рухнул на пол, утащив за собой застрявший в нем нож.

– В следующий раз приматывай! – ехидно улыбаясь сказал Уиллис, глядя как парень расшатывая достает нож.

Марк посмеялся и похлопал Хайле по плечу. – Опять тебе ничего не досталось!

– М-да, узнаю своего брата! – Капитан обыскивал комнату, в поисках интеркома Оккера. Стандартная процедура для приезжих. – Хватит вытирать нож о штаны! Для этого есть труп!

– Да брось! Лучше скажи, что в приказе было на этот раз? – Марк легким, привычным движением убрал клинок в ножны. Не глядя, машинально находя на пояснице место для своего оружия.

– Шпион. Оккер не сказал чей.

– Приказ есть приказ. Понимаю.

Темная комната освещалась, лишь светом с ночной улицы, оставляя яркое прямоугольное пятно на потолке. Марк включил свет в ванной и принялся отмывать руки. Хайле легким движением руки проверил пульс и убедившись, что Марк выполнил работу хорошо доложил в интерком о ходе операции.

– Славно, – прозвучал голос Оккера. – Спать не мог, пока он тут.

– Да не вопрос. Всегда готов прийти на помощь любимому городу! – отшучивался Уиллис.

– Ну да, ну да! Как там Марк?

– Отлично. Очередное повышение не за горами, так сказать.

Марк улыбнулся, услышав это. Спустя два года в подразделении, и невероятное количество выполненных заданий – ему пророчили новое звание.

– Это мне решать. Приглядывай за ним, – связь оборвалась.

– Сержант Марк Хайле! – крикнул Уиллис прямо в проем ванной комнаты. – Звучит то как! А лучше – сразу лейтенанта. Так хоть родителям не стыдно будет.

– Ты еще не понял, что им на меня плевать? Первопроходец-то тут ты!

– Тем не менее ты молодец Марк. Ладно! Пойдем, пока хозяйка этой квартиры не явилась на шум. Завтра труп заберут. Будешь выходить – прикрой дверь.

– Так точно, Капитан!

Жители дома, смекнув что происходит, позакрывали двери, но слышно было как они шуршат у замочных скважин. Марк нагнулся к одной и посмотрел прямо в глаз с обратной стороны двери.

– Марк! Хватит их пугать!

На улице была глубокая ночь. Братья выслеживали этого человека, ожидая, когда он окажется там, где никто не увидит происходящего. В комнате никого больше и не было, и пришлось ограничиться одним лишь приговоренным. Марк не стал разглядывать свою добычу, он словно играл, а как наигрался – бросил свою цель, в которой уже не было ничего интересного. Марк часто отводил взгляд от убитых, ему они были неприятны. Безжизненные трупы и ничего более.

– Пошли, сдадим форму и домой!

– Я сегодня к Иннес.

– Марк! Как брат тебе говорю: хватит тратить деньги на эту бабу. Найди ты бесплатную.

– Не хочу.

– Да ну тебя. Любишь ее что ли?

– Даже если и так? Тебе то что?

– Марк! Она проститутка!

– Не зли меня! – Марк взялся за свой нож.

– А то что? – Уиллис в свою очередь приложил руку к кобуре на поясе.

Братья пристально смотрели друг на друга посреди улицы, распугивая прохожих. Синхронный звонкий смех разрушил тревожную тишину.

– Хватит так делать! – смеялся старший брат.

– Ты сам это подхватил! И вообще, я серьезно! Хватит цепляться к Иннес. Тем более, завязывай лезть в мою жизнь.

– Вон он какой, посмотрите на него! Эй, вы все! – окрикивал Уиллис улицу. – Мой брат встречается с проституткой!

Люди шли, уткнувшись в свои ботинки. Никто не хотел иметь дело с бойцами, что были одеты в форму протектората. В отличии от порядчиков, эти люди не церемонились. Приказ для них был превыше всего, да и действовать они могли в других городах, получая полный карт-бланш на топливо и припасы. Ред Вотер давно уже пытается укрепить свое влияние в регионе, и только с приходом к власти старика Оккера все начало набирать обороты.

Марк кинулся на брата, но тот уклонился, уронив его на землю, словно ребенка. – Мал еще тягаться с капитаном. Звание повыше будет, там уже может и опыта прибавится!

– Да ты всегда так говоришь! А сам мной на заданиях прикрываешься. Не помню, чтобы ты за последние два года доставал этот пистолет из кобуры!

– Так, а зачем? С тех пор как тебя перевели под мое командование – каждое задание как поездка на отдых. Мне даже делать ничего не приходится.

– Вот и я об этом. Сноровку-то не потерял?

– Не зарывайся, щенок! – Уиллис злобно зыкнул на брата. Тот понял посыл и закончил разговор.

Особняком стоящее в центре города здание приняло бойцов. Оно было неброское, но все и без этого знали, что это штаб спецподразделения. Ангар с техникой располагался впритык, являясь неотъемлемой частью здания. Окна на первом этаже горели, несмотря на поздний час, а значит интендант был еще на посту.

Уиллис сдал свой пистолет и броню, что носил под курткой серого, похожего на весь город вперемешку, цвета. Мужчина никогда не доставал магазин из своего оружия, стараясь держать даже патрон в стволе на всякий случай. Он запрещал доставать оружие из кобуры, кому бы ни приходилось его сдавать. По началу интенданты пытались с ним ругаться, но после пары спущенных с рук мордобоев поняли, что этот человек на особом счету. Кожаная кобура лежала на столе, просунутая в приемное окно, обитое толстой решеткой.

– Не потеряй! – сказал Уиллис интенданту.

– Вас понял, Капитан… – раздраженно отвечал человек за толстым, затертым стеклом, излинованный прутьями. Уиллиса не любили даже свои, искренне не понимая, как можно быть таким повернутым. Последние годы – это, конечно, немного сбавило обороты, но в самом начале службы он вел себя как сумасшедший.

Марк сдал одни лишь кожаные ножны, и большой боевой нож. Рядовому не положено было иметь огнестрельного оружия, и он довольствовался тем, что имел. Старшие товарищи всегда говорили, что мастерство начинается с малого. С ножа. И вот нож то у парня был. Большой, острый, с прорезанным кровостоком. И не смотря на отсутствие зазубрин на обухе, доставать его из тел было проблематично. Марк любил этот клинок, он довольно давно с ним находился и уже сроднился с этим оружием.

– Не густо, да, Марк? – явно повеселел интендант. – Не переживай, скоро, небось, выдадут карабин, аль еще чего!

– Слыш, не болтай тут! – вклинился старший брат. – Рано ему карабин!

Марк раздосадовано пожал плечами, и интендант его понял. Парень хоть и был расстроен, что оружие в городе ему пока не доверяют, но за его пределами он, как и все имел возможность носить карабин, пусть и не всегда. Два года службы, а ему так и не научились доверять. Боялись, видимо, что начнет пальбу по противнику прямо среди людей. Марк осознанно относился к вопросу, и отдавал себе отчет, что мирное население должно оставаться в здравии и спокойствии, иначе некому будет содержать причуды их предводителя – Оккера.

Серая форма осталась в личном шкафчик, Марк сменил одну из трех цифр на кодовом замке, и, потащив за собой полотенце, отправился в душ. Горячая вода смывала пот и резкие запахи, перед вечерним свиданием. Парень мылил свое тело, скрывая пеной неисчислимые боевые шрамы, оставленные еще с давних пор. Большим куском мыла он водил по голове, стараясь оставить как можно больше в волосах, чтобы смыть все, хоть кровь сегодня и не летела в разные стороны. Парень подметил, что в последнее время стал аккуратен и не унаследовал привычку брата резать горло. Чем быстрее остановится сердце врага, тем меньше прольется крови.

Вода смыла все плохие мыли и забыв о работе Марк надел свою гражданскую одежу.

– Ну прям красавчик, вытирал волосы старым полотенцем Уиллис. Давай там, поднажми!

– Да хватит уже!

– Давай-давай, встретимся дома.

– Ага, если не приведешь очередную телку. Задолбал уже, почему я должен жить с тобой?

– Потому что, Марк. Потому что… – Хайле старший разгуливал по душевой голышом. – Ты не забыл, что завтра тебе к врачу? После него сразу на брифинг в кабинет начальника!

– Не забыл. Давай! Я пошел.

Марк хлопнул дверью, выпуская густой пар в холодный коридор. Он вышел на улицу, и осмотревшись, двинулся в нужную ему сторону, минуя высокую башню, что стояла недалеко от их штаба. Была ночь, но люди ходили по улицам туда-сюда, кто-то пьяный, кто-то уставший. Рабочая неделя закончилась и впереди горожан ждали пара дней заслуженного отдыха. Всех кроме Марка. Его работа не заканчивалась никогда. В городе всегда был враг, и всегда было чем заняться. Лишь командировки в далекие места позволяли расслабиться, отсиживая пару дней пути в тишине и покое.

Вдоль красной набережной, подсвеченной фонарями. Вдоль котельной, что коптила небо давая местным горячую воду. Вдоль одиноко стоящих, еще с давних времен, ветряков, скользя между однотипными, совсем недавно выросшими домами, Марк пришел к нужной двери. Резкий запах мочи ударил в нос. Загаженный подъезд, заблеванные лестницы, мусор и смрад. Марк поморщился, и принялся подниматься наверх, с каждым шагом по лестнице делая все более глубокие вдохи. Его выворачивало от этого места, но сейчас он ничего не мог с этим поделать.

Стук в дверь.

– Марк, ты?

– Да, открывай.

Дверь открыла девушка с длинными темными волосами. Она стояла в одном легком халате, завязанном по середине для одного лишь вида. Розовая, почти прозрачная ткань с трудом скрывала наготу, что была под ней. Девушка грустно улыбалась, а на ее округлом лице большим темным пятном лежал синяк. Она впустила Марка внутрь и закрыла дверь изнутри. На ключ.

– Откуда это у тебя? – провел Марк по щеке девушки.

– Не обращай внимания. Рабочие моменты.

– Нужна помощь?

– Нет, от твоей помощи, обычно, только хуже. Я думаю, что и сама справлюсь. – Иннес взяла со стола две грязных кружки, и слегка ополоснув их, вновь наполнила кипятком. Она заварила коренья, что давали терпкий аромат дерева и поставила перед парнем.

– Как твой день? Или мы сегодня без прелюдий?

Парень сел за стол и отхлебнул кипятка. Он достал набитый жестяными монетками кошель и глянул внутрь. – Сегодня я опять делал работу за двоих. Надоело.

– Неужели городу так много людей пытаются навредить?

– Да.

– Их же с каждым днем все больше и больше! – Иннес изредка дула на кружку. – М-да. Сколько бы ты мне об этом не рассказывал, я все равно не могу поверить, что их так много. Может…

– Хватит о политике.

– Ну вот опять, – девушка недовольно отпила отвар, на который так усердно дула, пытаясь побыстрее его остудить. Прелюдия длиться, пока они пьют чай. Марк же не спешил, делал размеренные глотки. Он тянул время, в надежде сотрясать воздух подольше, сидя в старой, затрепанной комнате. Краска со стен давно слезла, отвалившись вместе со штукатуркой. Мутные, словно ни разу не мытые, окна почти не передавали свет с улицы. Фонари разбивались о толстый слой грязи на стекле. Прокурено, странные запахи, грязный пол на котором не хочется снимать обувь. Грязная, перепачканная душевая. И парень, с точно такой же грязной и потасканной душой. Марк, сидел словно внутри себя самого и вглядывался в девушку.

Иннес не сильно отличалась от своего жилища. Хоть с виду она и выглядела чистой и ухоженной, но как ни крути была обычной проституткой, к которой Марк ходит же довольно давно. Время за разговором тянулось быстро, хоть он и не сильно клеился. Разговоры о политике юноша тут же отметал, говорить о семье он тоже отказывался, понимая, что его брат всегда будет камнем преткновения.

Иннес всегда хотела поговорить о Марке, о его работе, даже о его увлечениях. Она подходила к парню со всей душой, но он старался держаться ровно, не выказывая к ней никаких чувств. И вновь девушка рассказывала лишь о себе. Марк, казалось, знал про нее уже все, начиная с самого детства и заканчивая тем, как она стала такой. Стабильно: раз в неделю, с вечера и до самого рассвета, Марк оставался у Иннес. И сейчас, меняя темы одну за другой они плавно переходили к тому, что кружки пустеют. Юная, красивая девушка всем сердцем пыталась приблизиться к парню, понимая, что он единственный, кто пытается выкроить время, лишь бы сидеть и слушать ее рассказы о тяжелой судьбе. Марк часто порывался помочь ей, но после пары жестоких инцидентов поток клиентов резко падал. Одним, лишь Марком сыта не будешь, и Иннес это понимала.

– Идем? – спросила девушка, заканчивая их условную прелюдию.

– Идем.

Ребята встали из-за стола и приблизились друг к другу. Марк аккуратно обнял Иннес за талию. Парень натянул халат, оголив грудь, что была невероятно крупной для телосложения девушки. Иннес встала на цыпочки и поцеловала парня в губы. Одному, лишь Марку она позволяла себя целовать, не скрывая своего истинного влечения к нему. Парень опустил руки ниже и забрался под халат, обхватив упругие ягодицы девушки.

Марк жадно целовал шею Иннес, подняв ее на руки и неся к кровати. Он уронил ее и упал на нее сверху. Прижимая девушку к кровати всем весом своего тела, он двигался, используя всю свою выносливость, наработанную годами. Каждый раз доходя до этого момента он отводил взгляд, и как бы Иннес не пыталась привлечь его глаза на себя, он от смущения либо закрывал их, либо менял позу, в которой ему не придется смотреть на свою подругу.

Иннес всегда подмечала, что сколько бы она не учила его искусству любви – уроков он не запоминал, и всегда делал по-своему. Грубо, сильно, без эмоций или восторгов, которых он и так не особо показывал. Девушке всегда казалось, что он стыдится своих чувств, боясь показать ей себя настоящего. Боясь показать другим людям, что влюбился в такую пропащую девушку.

Он нежно целовал ее грудь, живот, скользил руками по ее талии, втягивал аромат ее кожи, но никогда не показывал ей свои глаза. И вот, даже сейчас, спустя время, множество свиданий и бессонных ночей он вновь лежал на краю кровати, отвернувшись к стене. Многие другие на его месте встали бы и ушли, оплатив лишь использованное время, но не Марк. Он лежал до самого утра.

– Марк, может мы сбежим? – говорила девушка, глядя в потолок, на котором бледным пятном отражался свет уличных фонарей.

– Куда? – парень лежал на боку, глядя в стену с кровати, что стояла посреди комнаты, припертая столом, на котором стояли две остывшие кружки.

– Не знаю… на запад, к черным лесам. Или на восток, в город, про который постоянно рассказывают. Или на юг, там много поселений, даже ехать долго не придется. Мне без разницы, можешь сам выбрать.

Марк печально улыбнулся, скрывая свое лицо от девушки. – Было бы здорово…

Девушка повернулась к нему, поглаживая его короткие волосы на голове. Она водила пальцем по шрамам на его лице и голове, считая точки рубцов, оставшиеся на нем. Она спускалась ниже и пересчитывала шрамы на спине, ребрах, пояснице. Она гладила его руки, что были изрезаны и изорваны, чувствуя через все эти отметины, какой путь прошел парень, прежде чем добрался до нее. – Тогда…

– Я должен защищать этот город. Людей в нем.

– Марк… – у девушки вновь пробивалась слеза от того, что она никак не может до него достучаться. – Ну вот почему ты такой?

Начавшаяся внезапно боль заставила юношу сесть на край кровати. Он изо всех сил сжимал виски, стараясь не издавать ни звука. Он лишь беззвучно мычал от боли, стараясь просочиться своими ладонями через толстый череп и вырвать то, что доставляло дискомфорт. Иннес подскочила и побежала в ванную комнату, притащив из аптечки горсть таблеток, что однажды принес ей Марк.

Парень разжевал сразу несколько и запив еще теплой водой лег на бок. Иннес гладила больную голову Марка, уже привыкнув к тому, что с ним такое бывает. Она сидела перед ним на полу, думая лишь о том, что он приходит к ней, чувствуя, что его тут пожалеют, и ослабят эту боль, что мучает его годами. Это грело ей сердце. Она брала оплату за всю ночь, и почти всю ночь сидела у кровати, гладя его темные волосы.

– Ты ведь не умрешь на своей работе, да? – тихо шептала она, целуя спящего Марка в лоб.

За грязным окном уже вставало солнце, ярким светом проникая в старенькую комнату, Иннес уснула у изголовья, так и не отпустив юношу. Самые печальные и одновременно самые счастливые часы своей жизни она проводила с ним, с Марком. Он сейчас встанет, оденется и уйдет, оставив ее одну. Пройдет еще какое-то время, и он вернется вновь, в поисках заботы, которую с радостью давала девушка. Она не готовила ему еду, не стирала вещи, она лишь была рядом, когда парню это было нужно.

Марк покинул здание, выдыхая на морозный утренний воздух пар. Новый день сулил ему новую работу. Он шел спасать город, правда теперь ему необходимо было сначала наведаться к врачу. Его анализы были готовы, и он очень хотел наконец-то разобраться со своей болью, ведь в последнее время она начала усиливаться. Это не сулило ему ничего хорошего, но каждый выигранный у боли день должен быть для него продуктивным. Людей надо защищать, спасать, заботиться о них, и кто если не он?

Яркое утреннее солнце освещало старые улицы города, которому уже минуло шесть сотен лет. Город рос и становился больше и люди на его фоне мельчали. Марк скользил по переулкам, вдоль открывающихся лавок с едой, вдоль лавочников, что расставляли свои товары, вдоль домов детей, в которые родители вели своих отпрысков, пусть и отличавшихся от них набором ДНК. Мирная жизнь в городе вновь проснулась, даже не зная, что парень каждый день и каждую ночь избавляется от тех, кто хочет нарушить привычный порядок вещей.

Серьезный брифинг, у самого Оккера, назначен на сегодня, сразу после посещения врача, и здоровый сон Марку был, как нельзя, кстати. Боли нарастали, как по силе, так и по частоте, и если раньше они беспокоили его чуть ли не раз в месяц, то потом начались и еженедельные, а теперь и ежедневные приступы. И пусть они иногда затихают, но в минуты покоя и умиротворенности они сильны как никогда. Марк же спешил, ведь собрание Оккера пропустить он никак не мог.

Солдат, что не может стрелять

– Что ж. Приступим, – Оккер зашел в большой зал, уставленный стульями. Множество людей в гражданской одежде сидели и пристально наблюдали за ним. – Все вы знаете, что последний год мы пытаемся укрепить свои позиции в отношении других городов и поселений. По последним данным: Восток уже окончательно сдался, и передает нам свои производственные мощности окончательно. Так что первая группа отправляется туда, для демонтажа и транспортировки линий по выращиванию эмбрионов. Их набор ДНК отличается от нашего, поэтому нам сулит большое разнообразие будущих поколений.

Тишина в зале содрогалась, лишь громким командным голосом Оккера. Люди пристально слушали его, впитывая каждое слово. Такие брифинги были редкими и означали, лишь начало крупных компаний. Множество солдат, под прямым руководством главы города, разбегутся в скором времени по разным городам, собрав с собой те силы, что Ред Вотер копил для рывка. Мерцание диодных ламп блестело на светлых стенах комнаты, не имевшей ни одного окна. Конфиденциальность всего, что здесь происходит, всегда сохранялась втайне от простых обывателей, и на то были свои причины. Город трудился каждый день, мирно существуя внутри самого себя, и многие люди не догадывались, что за пределами идет настоящая война. Оккер собирал все, что могло развить город еще больше. Технику, заводы, станки, отбирал даже фермы и умных людей. И это очередное задание должно было стать большим шагом.

Сдерживаемая возможностями производства демография была вечным камнем преткновения всех правителей Ред Вотер. Нынешний глава уже много раз пытался исправить эту проблему, и только сейчас, ослабив Восток за прошедшие годы, он был готов забрать все, что у них осталось. Производство людей было под защитой до самого последнего момента, но теперь, видимо, сил на его охрану у Востока больше не было.

– Завтра Восток падет окончательно! А вместе с его падением – мы возвысимся! – ни на минуту не сбавлял голоса Оккер, не выдыхаясь и не переводя дух. – Все, кого я перечислил, должны завтра явиться в точку сбора в полной экипировке! А сегодня отдыхайте. Выполнять!

Половина из всех присутствующих встала, и поклонившись, вышла за дверь. Большой колонной они, один за другим, покинули комнату, плотно закрыв за собой дверь. Марк насчитал двадцать человек, сидя на самом краю, ближе всех к выходу. Им с братом всегда полагались самые приближенные к Оккеру места, и это было не удивительно. Брат заслужил такую репутацию за десять лет работы, с ним вряд ли кто мог тягаться. Самый преданный и самый исполнительный. Оккер это ценил.

– А теперь к более опасному заданию. Вы, оставшиеся тут – элита. Кто-то лишь недавно к нам присоединился, – Оккер кинул взгляд на Марка, но быстро перевел его на Уиллиса. – А кто-то уже заслуженный ветеран. Я искренне надеюсь, что вы все меня не подведете. Сядьте поближе!

По комнате начались скитания, и оставшиеся бойцы быстро пересели в первые ряды. Никто не проронил ни слова, боясь показаться бестактным при главе такого большого и сильного города.

– Итак, – продолжал крупный мужчина, что стоял у большой карты, висевшей на стене перед бойцами. – Группа разведки из одиннадцати бойцов так и не вернулась с западного направления. До меня доходили слухи, что там есть поселения, ничуть не меньше восточных или южных, но из-за леса, что плотно закрывает их, мы не могли отправлять туда экспедиции. Теперь же становится ясно, что там есть люди. Дикие звери не могут растерзать одиннадцать вооруженных солдат.

Люди в комнате напряглись, понимая, что сейчас озвучат основную цель миссии.

– Необходимо найти это поселение и установить контакт. Если же контакт установить не удастся, то необходимо захватить двух человек, для дальнейшего допроса. Есть еще два дополнительных задания, выполнение которых не обязательно. Но выполнив их, мы все-таки получим некоторое преимущество. Во-первых, нужно нарисовать карту местности. Во-вторых, нужно найти пропавших членов разведывательного отряда, – Оккер отложил планшет с текстом. – Вопросы?

Уиллис поднял руку. – Получается, что наше задание – это разведка?

– И да и нет. Разведка, это лишь сбор информации, Хайле. Тут Вам необходимо установить контакт. Не важно, каким он будет. Если вы просто посмотрите издалека, то это мало что нам даст. Я не решаюсь назвать этих людей противником, пока нет достоверной информации, – Оккер вышел из-за стола и встал перед бойцами, что смотрели на него снизу вверх. – Капитан Хайле, Вы будете руководить операцией. Сбор завтра в ангаре. Подготовьте свое снаряжение сутра, и выдвигайтесь без специального распоряжения. Выполнять!

Бойцы встали, и в этот момент Оккер отдал знак воинского приветствия. Он поднял перед собой согнутую в локте руку, словно держит в ней нож. Его кулак был прямо перед солнечным сплетением, а предплечье параллельно полу. Левой рукой он схватился за лезвие этого воображаемого ножа, поставив второй кулак чуть ниже предыдущего. Этот жест означал, что каждый здесь присутствующий будет держаться за свою силу любым возможном способом. И никогда ее не отпустит. Бойцы повторили за ним, замерев.

Оккер опустил обе руки и кивнул. Люди начали по одному выходить за дверь. Марк самым первым покинул комнату, оказавшись в давно ему знакомом коридоре дома управителя. Он стоял, освещенный тусклыми желтыми лампами, и ждал своего старшего брата, который по званию был обязан выйти самым последним, предварительно обсудив все детали задания с главой.

Утренний поход к врачу ничего не дал Марку. Даже брат, что находился с ним в кабинете, не смог добиться от врача внятного диагноза. Головные боли начинались все чаще и неизвестно было, чем же это все закончиться. Вновь в подвешенном состоянии Марк получал задание, думая больше о том, вернется ли он с него живым. Одиннадцать человек разведки пропали. Это точно не звери и Марк это знал.

– Все еще думаешь о том докторе? – Уиллис вышел из кабинета с улыбкой на лице. – Да забей ты. То, что он не смог достать записи из военного госпиталя только и говорит о его некомпетентности.

– Легко тебе говорить, Уилл, не у тебя же беда с башкой, – поплелся Марк следом за братом. – И вообще, какого черта военные не дали ему данные о моем ранении?

– Хрен его знает. За сроком давности, может. Они, скорее всего, просто выкинули, или потеряли записи. Два года же прошло. – Хайле старший развернулся и похлопал парня по плечу. – Не ссы! Вернемся – раздобудем все, что нужно. Попросим Оккера на крайняк. Уж он то нам не откажет. Мы как никак боевые братья! Ну же Марк! Веселее!

– Да ладно-ладно! «Боевые братья»… Каждый раз, когда ты это говоришь, я испытываю странный стыд.

– Так не испытывай! – Уиллис развернулся и побрел к лестнице, что вела их из подвала на первый этаж. – Пошли к родителям. Традиция как никак.

– Мне кажется они сами не рады, что мы приходим перед каждым длительным заданием. Тебе не кажется, что мы доставляем им неудобства?

– Кажется. Но ничего с этим не поделаешь!

Братья шли вдоль кровавой набережной, и Марк в очередной раз не мог оторвать взгляд от этих берегов, с разодранным в клочья людом. Уиллис все время подталкивал его, напоминая, что им еще нужно зайти на рынок, купить еды, да чего-нибудь выпить. Идти к родителям с пустыми руками было плохой идеей, ведь они часто ругались на Уиллиса, что он их объедает.

Несколько часов скитаний по городу и сумки были полны. Тут и морские животные, и мясо с фермы, и хлеб, и даже овощи, на которые пришлось раскошелиться Марку. Он недовольно бухтел по пути, но вскоре забыл про это, увлеченный толпами людей на узких улицах. Ходить без оружия было не комфортно, особенно когда вокруг столько народу, но старшего брата это мало заботило, он шел, насвистывая какую-то знакомую мелодию.

Такой же, как и все, серый, трехэтажный дом. Завешанные шторами окна, скрипящая дверь подъезда. Провода, что опутывали все строения в округе, гнали электричество и день, и ночь, и чем ближе дом был к ветрякам, тем меньше перебоев случалось. А этот дом был близко. Хайле старший в свое время очень постарался, чтобы ему выдали квартирку в хорошем районе, и пусть она была не очень большая, но полноценной комнаты с кухней, вполне достаточно. Учитывая то, что отдал он ее своим старикам.

– Мам, пап, мы дома! – сказал Уиллис, приоткрывая дверь в квартиру на первом этаже, что находились прямо напротив лестницы, ведущей выше.

– Уилл, мальчик мой! – выбралась с кухни старая седая женщина в очках. Лицо, покрытое морщинами, не давало никакого сходства с сыном. Уиллис, как и все, был рожден в пробирке, и связывало его с родителями лишь воспитание. – О, так ты с Марком?

– Да, мам, я тоже тут, – ответил парень, чувствуя дрожь в старческом голосе.

– Что-ж, заходите! Отца нет, он еще на работе. Через час должен уже вернуться, – женщина взяла мешок из рук Марка и понесла его на кухню.

Просторная комната с двуспальной кроватью и столиком у самого дальнего угла. Пара небольших шкафов и окно. Вот и все. Старикам не нужно было много вещей и мебели. Голокниги, что были разбросаны то тут, то там, говорили о том, что их единственным развлечением на старости лет было чтение. Старая матушка, коротавшая дни сидя в квартире, только и делала, что читала, иногда прерываясь на готовку или стирку вещей. Она давно не работала, с тех самых пор, как Уиллис попал под прямое командование к Оккеру. Она очень сильно переживала за сына, ведь задания были опасными и трудными, но вскоре срывший сын перестал рассказывать ей обо всем, что происходит, и ее самочувствие начало улучшаться. Вот только на работу она уже не вернется. Место давно заняли, а кроме как быть оператором крана, что таскал мертвые туши по верфи, она ничего и не умела. Учиться уже поздно, так что из родителей на работе остался лишь отец.

Марк, переведясь под командование брата, матери тоже ничего не рассказывал. Вряд ли ей было интересно то, как Уиллис его эксплуатирует. Парень отчетливо видит, что родители любят Уилла намного больше, поэтому, не испытывая абсолютно никакой обиды по этому поводу, он старался находиться где-то в стороне. Старший брат, и вправду, был первопроходцем. Им гордились, его ценили и признавали. А Марк… Марк был вторым.

– Ну что, мальчики, куда на этот раз? – спросила мать из кухни, уже поставив на электроплиту сковородку, на которой начало шкварчать масло.

– На запад. В черные леса, – ответил Уиллис, усевшись на кровать и разглядывая, что за новую книгу достала матушка.

– А что там?

– Нас отправляют с делегацией, для налаживания контактов с другим городом.

– Тебя тоже, Марк?

– Да, мам.

– Приглядывайте друг за другом, ладно? Хотя вы и так это знаете.

– Знаем, мам, знаем, – отвечал Уилл. – Ты не переживай, там не опасно. Глава перестал вести военные операции лет пять назад.

– А как же так вышло с Марком? Это ведь было не пять лет назад. Года два или около того…

– Это, мам, исключение. Не напоминай, ему больно об этом вспоминать.

– Простите, ребят. Не подумала.

– Да ничего… – ответил младший брат, пытаясь не поднимать эту тему еще сильнее.

Из кухни пахло жареным мясом и овощами. У парней уже текли слюни от готовки матери. Она вот-вот позовет их к столу, который весь будет уставлен едой, да так, что сесть за него выйдет с трудом. Мало того, что он был небольшого размера, так еще и мать в излишней заботе потратит всю еду, что купили парни, рассчитывающие, что хоть что-то останется старикам.

– Марк, – обратилась женщина, что вышла из кухни, держа в руках пустую тарелку. – Твои бывшие сослуживцы с тобой так и не общаются?

– Нет.

– Жаль. Очень жаль. Я думала, что за столько лет, они уж объявятся, поддержат тебя, – женщина позвала парней на кухню, простым движением руки. – Кстати, Уилли, как там Ута и малыш Хатц?

Уллис сел за стол, сложив руки на груди и поморщился. – Она сказала больше не приходить. Назвала меня плохим человеком. Я попросил Оккера перечислять часть своих денег ей, но совсем не знаю, что там происходит.

Марк засмеялся. – Плохим человеком? Думаю, она права, отчасти!

– А ну цыц! – хлопнула ладошкой по столу старая женщина. – Не издевайся над братом! У него горе!

– Да ладно, мам, не такое уж и горе, – пробормотал Уиллис. – Еще годик, и она перебесится, да вернется.

– Ага. Скорее найдет кого другого. Ребенок то уже есть. А баба с ребенком это прям большой куш. Даже платить никуда не надо! – снова позволил себе грубость Марк.

– Марк! Что я тебе говорила!

– Мам, я насколько помню, прошло два года! Пора бы уже смириться, что она не вернется!

Дверь в квартиру открылась и на пороге появился грозного вида мужчина, ноги которого были перепачканы кровью, вперемешку со снегом. Это был отец семейства. Он прошел в ванную, оставляя следы на полу и скинул ботинки. Тяжелую куртку он повесил там же, стараясь спрятать запах мертвых морских тварей. Он тихонько помыл руки и зашел на кухню.

– Опять эти два балбеса пришли, – грубым хриплым голосом заговорил седой, лысеющий мужчина, что явно был на голову выше Уиллиса и Марка. – Куда на этот раз?

– Бать, на запад.

– Все никак не можете провести последний ужин? Сколько раз еще будете сюда ходить?

Уиллис толкнул марка в бок. – Твое чувство юмора досталось тебе от него. Давно хотел это сказать.

Старик злобно посмотрел на старшего сына и ухмыльнулся. – Хватит болтать всякую чушь. Мать, давай еду.

Женщина разложила по керамическим тарелкам то, что успела наготовить за столь короткое время, налила в кружки горячий отвар и кое как уместила все это на столик. Железные ложки начали звенеть по тарелкам и голоса стихли.

За трапезой в семье Хайле было принято молчать, и молчание это длилось долго. До тех пор, пока все недоели свои порции и не взяли в руки кружки. Отвар был не такой горячий, как привык Марк и он принялся пить его большими глотками, наслаждаясь терпкой горечью. Старики начали расспрашивать Уиллиса о том, какое задание предстоит в этот раз, на что он лишь нагло врал. Марк сидел и думал о том, что пропавшие члены разведывательного отряда – это плохой знак. Очень плохой. И так как он не умел врать так же складно, как брат, Марк просто молчал. Отец иногда кидал на него свой грозный взгляд, но не решался ничего у него спросить. Уиллис был сильным и смелым, Марк же просто плелся сзади. Таково было его мнение.

Разговоры притянули к себе ночь, и за окном зажглись уличные фонари. Город не жалел электричества, даря свет всем желающим. Шорканье ног за окном начало стихать, и ребята уже собрались домой, поблагодарив старых родителей за столь теплый прием. Завтра ждало опасное задание, от которого не было возможности отказаться. Группа, что направлялась в Восток, шла протоптанным годами путем. Именно там, Уиллис впервые завоевал свою славу, получая повышение за повышением. Несколько поколений бойцов до него терроризировали город, но Уилл решил все быстро и радикально, усмирив и главу города, и его подчиненных. И пусть защитников Востока уже тогда было не много, он избавился от всех оставшихся, сделав поселение полностью беззубым, давая возможно всем тем, кто шел после него, отправляться туда, словно на прогулку.

– Удачи вам там, мальчики, ни с кем не ругайтесь! – хлопотала мать, собирая в дорогу остатки еды.

Парни стояли уже одетые, когда подошел отец, чтобы по-человечески попрощаться. Он пожал руку Уиллису и похлопал его по плечу. Руку Марка он сжал сильнее, от чего тот почувствовал сильную боль. Отец улыбнулся и тоже похлопал его по плечу. – Держи удар, парень, тебе это пригодится.

– Да, отец. – сказал Марк и вышел за дверь вслед за Уиллисом.

Холодная улица встретила братьев легким, гуляющим между зданиями ветерком, что никогда не сравниться бурями, бушующими за пределами Ред Вотер. Теперь же их ждала грязная, заваленная перепачканными шмотками квартира. Она была настольно неопрятная, что ребята старались там лишь ночевать. Старший брать, хоть и приводил туда девушек, но надолго они никогда не задерживались. Там всего одна комната и целых две старых койки, ни одна бы не продержалась там так долго.

Путь шел вглубь города. Парни миновали большое здание местной больницы, прошли мимо ангаров с посевами и разными зелеными культурами. Миновали здание временного пребывания детей, в котором уже не горел свет. Вышли на широкую центральную улицу, что заканчивалась высоким шпилем, никому неизвестного «Колониста», и направились к своим хоромам, что располагались недалеко от центра, и что главное – недалеко от штаба.

– Уилл, а ты мешок с едой забрал?

– Неа. Пусть сами едят.

Всепоглощающая темнота

Фургон мчался через поле, медленно приближаясь к чернеющему на горизонте лесу. Огромные горы были усажены некогда зелеными деревьями, что со временем превратились в черные столбы. Холмы, скалы, перевалы между ними, все это возвышалось до небес, давая четкую грань между небом и землей. Три дня пути позади, и вот, наконец- то, точка назначения уже перед глазами.

Машина остановилась на кромке леса и мотор не глох, до тех пор, пока все не проверят свою экипировку. В салоне находилось пять человек, и, с трудом умещаясь между бочек с запасным топливом, бойцы поправляли на себе броню. Рядом припарковалась еще одна машина, а за ней третья, и позже всех подъехала четвертая. Все двадцать человек с брифинга в сборе.

Марк туже затягивал лямки своих пластиковых доспехов. Предплечья, плечи, грудь и бедра, все было увешано черным твердым пластиком, поверх серо-песочной формы. Никаких отметок о звании и должности на нем не было, лишь красовалась группа крови. Вторая положительная. Хайле старший имел первую группу, а значит представлял ценность для своего младшего брата, как минимум, возможностью передать свою кровь, хоть такое и не происходило ни разу.

На больших вылазках было не принято выделять командира среди числа людей, считалось, что так легче будет найти и устранить его, так что Уиллис был одет точно так же, как и все остальные. Он построил людей в две шеренги и отдал команду на вход в лес. Марк следовал за ним попятам, пристально вглядываясь в окружение. Несколько дней пути его изрядно вымотали, хоть времени на отдых было предостаточно. Другие бойцы, с которыми он ехал, не сильно охотно шли на контакт, и дорога прошла, почти, в полной тишине.

Бойцы огромной толпой брели по лесу, а тьма над их головами сгущалась. Передвигаясь по горам, трудно было отличить небо, от продолжения земли, и казалось будто над людьми нависла огромная стена, черная, отбрасывающая большую тень.

Марк шел, увлеченный тишиной этого леса. Ни дуновения ветра, ни криков птиц и зверей. Свет пустоши перестал мелькать вдалеке, и оборачиваться назад теперь не было смысла. Смысл был думать о направлении, ведь заблудиться тут и сбиться с курса было не сложно. Уиллис систематически поглядывал на стеклянный компас, постоянно убирая его в карман, чтобы он не замерз.

Легкая тканевая шапка едва закрывала уши, и они становились краснее от того, насколько далеко заходили люди. Высокие шнурованные ботинки не черпали снег, что и без них был не особо то и глубоким. А куртка плотно сидела ниже пояса, не давая ветру попадать под нее. Одежда была легкая, но достаточно теплая. А самое главное, что броня на ней была из пластика, а не из железа, которое моментально отдавало бы тепло, морозя грудь и ноги. Пластик был даже на перчатках, кривой отливкой защищая костяшки.

Марк, замотав лицо в тонкий шарф, двигался вперед, в кромешную темноту. Солнце было высоко, но темнота сгущалась не от этого. Деревья становились плотнее, и чернота окутывала людей. Парень провел рукой по стволу дерева, на котором была отметина от выстрела и начал держаться больших столбов, закрывая себя при движении от того, что может быть впереди. Он шел зигзагами, от ствола к стволу и другие бойцы посчитали это, скорее, за странность, чем за способ выжить. Уиллис, хоть и не так заметно, но делал точно так же. Он знал, что если и нападут, то скорее всего спереди и точно так же, как и брат заметил следы боя.

– Всем быть на чеку! Приготовить оружие. Приближаемся к потенциальному противнику.

По всему лесу раздался лязг затворов на карабинах, что несли бойцы. Один лишь Марк, младший по званию, не мог так сделать. Рядовому оружие не положено, и он сбавил шаг, пропуская вперед своих старших товарищей. Если начнут стрелять, то он будет под угрозой. Его брат тоже замедлился, и они вновь оказались на одной линии. Марк взял в руку нож и развернул его пером к большому пальцу. Вряд ли ему удастся эффективно его использовать на дальней дистанции, но так было намного спокойнее.

Много времени прошло, пока бойцы в полной готовности продвинулись еще глубже. Теперь братьям Хайле казалось, что их могут взять в окружение, чего бы очень не хотелось. Уиллис передавал все свои опасения бойцам, и они моментально исполняли все приказы по перегруппировке. Капитан был действительно хорош. Он точно отдавал себе отчет о том, что жизни этих ребят зависят от него.

Хлопок раздался справа и град стрел полетел между деревьев на солдат. То, что их окружили не стало сюрпризом. Бойцы попрятались за деревьями, но были и те, кто, не успев среагировать, поймали стрелу как получилось. Кому-то она прилетела в грудь, отскочив от доспехов, а кому-то пробила руку. Один человек лежал, дергаясь в конвульсиях. Стрела вошла прямо в висок, моментально лишив человека надежды на возвращение домой. Марк пристально вглядывался в карабин бойца, что не сможет им больше воспользоваться.

– Перегруппироваться! Занять позицию левее! – кричал Уиллис, лишая Марка возможности подобрать оружие. – Быстрее!

Марк ринулся влево, на юг, но внимательный взгляд обнаружил ловушку. Капкан был спрятан под свежим снегом. Их гнали в западню. –Стойте! Отставить! –Верещал парень, но его никто не послушал.

Бойцы тут же начали натыкаться то на ямы с шипами, то на капканы, разрывая лес воплями. Марк бежал между деревьев, в надежде скорее добраться до своего брата.

– Да это же бойня какая-то! – парень отталкивал себя от одного дерева к другому, чудом укорачиваясь от стрел. Мягкой поступью он вставал всегда мимо ловушки или капкана, успевая при этом перепрыгивать растяжки. Неизвестно что случилось бы, задень Марк шнурок, натянутый между деревьев, но выяснять не было времени. В криках и суете он нашел своего брата, что сел, прислонившись к дереву.

– Уилл! – Марк встал перед ним в полный рост. –Дай команду отступать!

– Сдурел? – Уиллис вновь улыбался во все лицо, и Марк понял, что он опять спятил. – Веселье же только началось!

Свист стальных наконечников в воздухе не прекращался, ровно, как и крики раненных. Хайле младший огляделся вокруг и насчитал от силы шесть человек, что прятались за деревьями, будучи способными держать оружие.

Уиллис встал в полный рост и вскинув свой карабин высунулся из-за дерева, и стоило ему только сделать шаг, как толстый беззубый капкан сомкнулся на его правой ноге. Марк отчетливо услышал, как хрустнула кость. Капкан нанес невероятно мощный удар, игнорируя даже толстый ботинок. Старший брат упал на колено.

Марк недолго думая высунулся за ним и схватил брата за шиворот, вот только стрела, прилетевшая в его предплечье, нарушила все планы, пойдя между элементов брони прямо в руку. Древко остановилось ровно по середине, показывая окровавленный наконечник. Марк взвыл, но тут же сменил руку и вернул брата за дерево. К этому моменту все бойцы, воодушевленные действиями своего командира, уже лежали раненными.

– Блядь! – кричал Уиллис, лежа за деревом. Он держался за свою ногу, пытаясь снять стальную челюсть с голени. – Марк, помоги мне!

– Да подожди ты! – Марк обломил наконечник, чуть не теряя сознание от боли и вынул стрелу. Теплая кровь ручьем начала течь из раны. Парень собирался перетянуть руку, но сначала нужно было помочь брату. Из этого места нужно было выбираться, и Марк отлично это понимал.

Фиксатор капкана отщелкнулся, и Марк с трудом раздвигал стальные челюсти. Уиллис пытался ему помочь, но в итоге только мешал. Среди криков, раненных парень отчетливо услышал шаги, что быстро приближались, и потянулся за карабином брата. Хайле старший ударил Марка по руке, давая понять, что этот карабин останется при нем.

Левая рука не работала, но Марк считал, что правой ему хватит с запасом. Он достал нож и приготовился встречать врага. Шаг, потом еще один. Пора! Марк выпрыгнул, будучи готовым всадить нож в горло противнику, который его не ожидал, но высунувшись справа от дерева никого не обнаружил.

Интуитивно парень отпрыгнул в сторону, разворачиваясь к другой стороне черного столба, но удар длинным клинком пришелся по подбородку, плавно переместившись на пластиковую броню предплечья левой руки. Кровь сочилась из-под левой щеки, а удар по раненной руке доставил так много боли, что парень на секунду потерялся. Этой секунды хватило, чтобы он не услышал приближения противника сзади. Даже Уиллис не рассчитал свои силы, и увешанный шкурами животных человек выдернул у него из рук карабин, который так и не выстрелил.

Марк, оглушенный тяжелым ударом по голове, упал на землю, которая через секунду уже потемнела в глазах. Уши перестали слышать и звуки человеческого воя стихли, подарив недолгое спокойствие. Марк сильно злился на брата, что вновь поддался своему безумию. В этот раз оно завело всех не туда.

Марк очнулся, скорее от отсыревшей спины, нежели от того, что его куда-то волокут по натоптанному снегу. Несли за ноги, и его грудь с лицом волочилась следом. Грязь и снег налипли в рану на щеке, размочились никак не прекращающимся потоком крови, и оставили большой черно-красный след на лице. Попытка вырваться не увенчалась успехом. Руки были связаны за спиной, да и к тому же одна из них практически не работала, только болела.

Несли долго, и Марк расслабился. Жуткая головная боль от удара тупым предметом не позволяла ни здраво мыслить, ни здраво двигаться. Уже была глубокая ночь, и в тех местах, в которых он оказался, было так же темно. Парень поднял взгляд вверх, в ту сторону откуда его волокли, и понял, что он последний. За ним больше никто не идет, а значит брат уже там.

Стальная решетка открылась и местные заволокли его внутрь. Темная камера была набита людьми. Он не разглядел врагов, слышал только, как звенит оружие в их руках и на их поясах. Не меньше четырех человек заносили его внутрь, он напоследок пересчитал ноги и уперся головой в решетку, что неаккуратно закрыли захватчики.

– Развяжите Марка, что сидите-то, блядь? – звучал голос Уиллиса.

Парень слышал, как к нему подползли и начали дергать веревки, которыми были связаны руки. Жуткая боль пронзила предплечье, и парень взвизгнул. Помощники сначала внезапно остановились, но потом вновь продолжили. Крепкий узел они развязывали долго, но, когда освободили парня, он попытался встать.

Правой рукой Марк уперся в кашу, что была под его грудью, подогнул колени и поднял свой корпус. Голова была настолько тяжелой, что вот-вот отвалиться. Он с трудом мог разглядеть происходящее перед ним, глаза практически ничего не видели, звон внутри черепа отключал даже зрение.

– Марк, ползи сюда! Это я, Уилл, – бормотал голос из дальнего левого угла.

Марк послушно пополз в даль, в темноту, и как только уперся в чьи-то ноги, грубая мужская рука легла ему на плечо. – Прижмись к стене, Марк, она теплая, высуши форму. Мы тут надолго.

– Бинт… – с трудом произносил слова юноша. – Есть?

– У кого есть бинт? Поделитесь!

В руку Марка кто-то тут же положил, еле различимый в темноте, белый сверток. Парень покрутил его в руке, пока окончательно не убедился, что это то, что нужно. Он взял сверток в зубы, отчетливо понимая, как болит рана на его лице, и освободившейся рукой начал расстегивать куртку. Юноша ухватился за левый рукав и всем телом начал доставать из него руку. И вот как только она освободилась, он тут же начал крепко мотать бинт, прямо поверх кофты, пытаясь создать самое сильное натяжение тряпки, какое только получится. Кровь начала заполнять бинт, и он тут же сменил свой цвет. Ничего лучше сейчас не сделать.

Марк накинул куртку на плечо и прижался спиной к горячей стене. Он практически ничего не мог разглядеть, да и состояние анемии говорило ему, что нужно поспать, завтра будет тяжелый день. А за ним другой, а потом и следующий. Нога Уиллиса точно была сломана, и пока он ее не починит – бежать нельзя. Марк никак не мог бросить брата тут.

Марк спал и видел сон, как его спина пылает пламенем. Он моментально выпал из забвения, и обнаружил, что уперся на стену, что была настолько горячей, будто вот-вот раскалиться до красна. В камере было светло, и среди кучи раненых бойцов лежал и сам Марк. Коричневые, вымазанные на скорую руку глиной стены окружали их с трех сторон. Четвертой не было, там был вход, заваренный металлической решеткой. Через решетку в камеру попадал холодный воздух, слоняясь по пространству туда и сюда.

Девять человек с разными ранами, среди них лежали и оба брата. Марк вскочил и подполз к Уиллису. – Как нога?

– Хреного, – облокотившись на горячую стену правым плечом говорил Уиллис. – Ты лучше скажи, как твоя голова? Тебе ее чуть меж ребер не вколотили.

Марк снял шапку и пощупал шишку на темечке, которую окружала уже засохшая и свернувшаяся кровь. – По ходу не все вытекло. Крепкий череп, оказывается.

– Да, это точно. Кровь с руки остановилась?

– Да, уже все. Давай снимем с тебя ботинок и посмотрим ногу.

Уиллис стонал, начиная от момента, когда брат начал развязывать шнурки и пытался дать побольше простора стопе, и до того момента, как на опухшей перебитой ноге задрали штанину. Марк осмотрел ногу, пощупал опухоль, даже отклонился немного назад, чтобы увидеть всю картину в целом.

– Ну как там, братишка?

– Нормально, лучше, чем могло быть. Смещения нет. Щас бы только примотать че попрочнее. Так оставлять нельзя, – Марк огляделся вокруг. Бойцы в отряде были не дураки, и стрелы, что в них попали оставались на своих метах, закрывая рану от кровотечения. У кого в ноге, у кого в руке. Кто-то уже булькал кровью от того, что наконечник пробил легкое.

– Тебе это нужно? – спросил Марк, стоя над бойцом, чье бедро пробила стрела. Кровь остановилась, и уже даже высохла. Он указывал на точащую из ноги стрелу, давая понять, что планирует достать ее.

– Нет. Сам не могу достать, больно, – еле дыша отвечал мужчина, что сидел рядом с Уиллисом.

Марк снял с его ботинок, и смотал ленту портянок со стопы. Взявшись за древко здоровой рукой, он резко дернул стрелу, и боец тут же закричал. Кровь хлынула, впитываясь в штаны. Юноша наклонился и аккуратно пошлепал бойца по лицу грязной ладонью.

– Не теряй сознание, помоги замотать ногу. У меня всего одна рука, – мужчина тут же спохватился и невзирая на боль начал держать один конец плотной тряпки, которую Марк затягивал со всей силы на бедре.

– Тебе это нужно? – подошел парень к следующему бойцу. Стрела вошла в бицепс и уперлась в кость. Сидевший на земле был едва ли старше самого Марка, но уже снимал ботинок, чтобы смотать свои портянки. Одной рукой он скинул обувь, снял тряпку и положил ее на свое плечо, сделав это все одной рукой.

– Забирай! – сказал раненный боец и Марк тут же дернул стрелу, кинув ее в сторону своего брата. И вновь рана была замотана.

Марк собрал уже четыре стрелы, но пятую взять все-таки не решился. Перед ним лежал совсем еще мальчишка, даже щетина на лице не росла. Он кашлял, разбрызгивая кровь перед собой. Каждый вздох сопровождался громкими звуками булькающей крови, а выдох тяжелым кашлем. Сырое пятно под сердцем говорило, что рана не затянется, да и перемотать ее не выйдет, как не старайся. Эту стрелу забрать не выйдет. Марк печально посмотрел на мальчика, что всем своим видом умолял спасти его, и лишь тяжело помотал головой.

Губы раненного двигались, но звуков почти было не слышно, лишь хрип. Хайле нагнулся и прислонился к нему ухом. – Я больше не могу.

– Ты же понимаешь, что есть лишь один способ облегчить тебе страдания? – Марк шептал парню на ухо то, что и сам не хотел говорить.

– Да. Прошу тебя.

Марк снял свою шапку и вытер ей пот со лба. Один тяжелый вдох, и он вырвал стрелу из легкого. Кровь хлынула ручьем, а хрипы усилились. Этого было мало, и парень с досадой поморщился. Человек намного крепче, чем кажется на первый взгляд, и Марк был вынужден аккуратно вскрыть артерию на шее, чтобы все это быстрее закончилось. Бойцы, окружавшие их, еще секунду назад смотрели на Марка с благоговением, словно на спасителя, который лечил раны не только в их телах, но и раны душевные, давая им надежду на спасение. Теперь же их взгляды были полны презрения к юноше. Хайле младший не потерял своего здравомыслия и не поддался панике. Он больше всех хотел выжить, и лучше всех понимал ситуацию.

И без того, бледное лицо раненного окончательно потеряло цвет. Хрипы прекратились, как и пульсация крови из ран. Это конец. Лицо, полное страха, замерло навсегда. Марк постоял над ним с минуту, а после начал расстегивать молнии на его одежде. Любые тряпки живым сейчас нужнее, чем мертвым. Никто ему даже не помог, все сидели и с ужасом наблюдали за происходящим.

Марк кинул отсыревшую куртку на ногу бойца, чье бедро вылило больше всех крови. Тепло ему сейчас нужно, а после него Хайле планировал забрать эту куртку, чтобы укрываться ей, когда будет холодно.

Нога брата была хоть и в плохом состоянии, но не так страшно это было, как у остальных. Рваных и резаных ран нет, а значит никакого заражения крови не будет, да и нагноения ему не страшны. Марк приложил к ноге собранные стрелы, что были в меру упругие и начал с силой перематывать перелом, накладывая импровизированную шину. Штанина обратно не налезла и ногу старшего брата пришлось замотать в снятые с покойника штаны, они были сухими, хоть и не совсем чистыми. Уиллис тяжело вздыхал, для него ранения были очень непривычным делом, пусть даже и сейчас он отделался легче всех, и в долгосрочной перспективе шансов у него больше, чем даже у младшего брата.

Все молчали, наблюдая за Марком, который несмотря на свои собственные раны успел позаботиться о каждом, хоть помощь эта и была сомнительной. Решетка скрипнула и в камеру зашли люди, вооруженные трофейными карабинами. Всего трое, один из которых нес ведро воды, что, судя по пару, была горячей. Марк тут же встал на ноги.

Лиц было не разглядеть, все они носили на них маски странно выглядящих животных. Судя по отблеску и форме маски были глиняными, раскрашенными в разные цвета. За правым плечом каждого из этих странных людей торчала рукоять клинка, и когда они поворачивались спиной к Марку он понимал, что именно такой клинок его чуть не убил. Клинок был едва ли длиннее локтя, но стоило его противопоставить ножу, что носил с собой Хайле, становилось ясно, что выиграть в таком бою точно не удастся. Марк знал, что выжить ему повезло, а значит нужно держаться за это везенье до конца.

Один из людей в масках оглядел больных и ткнул пальцем на раздетый труп. Двое тут же подхватили тело за ноги и выволокли наружу.

– Где стрелы? – приглушенный маской спросил человек. Марк ткнул пальцем на ногу брата. Как только двое других захватчиков вернулись, самый главный нагнулся к ноге и скинул намотанные штаны покойника. Он нащупал стрелы и методично начал обламывать стальные наконечники, выкидывая их за пределы камеры. Для Марка все встало на свои места, ведь еще пару минут назад он удивлялся тому, что острые предметы, все-таки, остались в камере.

Человек в маске встал, и дернул за рукоять своего клинка, ровное блестящее лезвие моментально оказалось у шеи Марка. Он даже заметить этого не успел. – Тут четыре. Где пятый?

Марк медленно сунул правую руку в карман и достал оттуда кусочек стали. Он держал его на весу, стараясь не давать повода перерезать ему горло.

– Хорошая попытка. А теперь бросай! – парень разжал пальцы и наконечник выскользнул из руки. Железо не успело коснуться грязи, в которой все сидели, человек в маске пнул блестящий треугольник внутренней стороной стопы, и он вылетел за пределы камеры. – Есть что сказать?

– Да в целом то и нет.

– Какие у тебя ранения? – спрашивал человек в маске.

– Пробита рука и разбит затылок. А и еще разрезан подбородок, но это ты и сам видишь.

Человек в маске приложил клинок к ране на лице Марка. – Да, хорошая у тебя реакция. Мало кто может увернуться от моего удара.

– Это, наверное, такой удар по самооценке…

Человек в маске громко засмеялся, а потом резко ударил глиняным лбом по переносице Марка, на которой и так было не мало шрамов. Марк тут же упал на колени и схватился за нос. Человек вышел и за ним закрыли дверь.

Раненные начали ползти к ведру с теплой водой, но Марк краем глаза заметил это. – Стоять! Кто хоть пальцем тронет ведро – будет жалеть об этом до конца своей короткой жизни!

Бойцы, понимая, что ни с одним из Хайле лучше не связываться, резко замерли, так и не дотянувшись до воды. Марк вытер рукавом кровь с носа и поднял ведро. Он поднес его брату, чтобы тот попил. Уиллис жадно глотал воду, проливая ее на свою грязную куртку.

После брата, Марк промыл раны на лице и руке и только потом поставил ведро по средине комнаты. Оно чавкнуло грязью, выдавливая из-под себя кашу. Воды осталось меньше половины, но Марка это не беспокоило. Он уселся у раскаленной стены и продолжил сушить свою куртку, что все еще была мокрой от крови.

Когда все бойцы закончили промывать свои раны в ведре, на самом дне оставалось немного красной воды. Марк взял ведро и выплеснул остатки на самое горячее место стены. – Глину любят, уроды…

Вода моментально испарилась, окутав легкой дымкой пара помещение. Тепло растеклось по комнате, и Марк вновь вернулся на свое место рядом с братом, начав массировать виски от накатившейся на побитую голову боли.

Отсутствие здорового аппетита

Марк лежал, чувствуя, что температура тела поднимается из-за глубоких ран. Второй день плена миновал, и засыпать у остывающей стены было отвратительно, все тело морозило, и теперь оставалось лишь бороться за клочки тепла. Брату было намного легче, поэтому Марк забрал с него штаны и положил на себя, в надежде, что хоть они уберегут остатки подорванного здоровья. Всю ночь парень ворочался, с трудом проваливаясь в сон. Еды не было и урчание животов товарищей то и дело будило его. Надсмотрщики и в этот раз принесли воду, вот только толку то от этой воды.

Промывая свои раны, Марк подмечал, что рука распухла и начала греть, словно печка. Это был плохой знак, ведь в самом худшем случае – он ее лишиться. Это конечно не самая плохая перспектива, при учете того, что они сидят в этой тюрьме уже двое суток, а им так и не сказали, чего от них хотят. Стена снова начала греть. Утро начиналось именно с этого. Там, за глиняной перегородкой, человек в маске разводил костер, и судя по локализации тепла, для этого даже специальная печь была. Пламя обжигало стену, подогревая внутренне пространство комнаты. По ночам температура опускалась ниже нуля, так как решетка, через которую в комнату заносили воду, продувалась ветрами, и не служила защитой от холода, от слова совсем.

Дверь в клетку открылась, и люди в масках занесли два ведра. В одном была вода, а в другом жирный мясной бульон, в котором плавали здоровенные куски мяса.

– Приятного аппетита! – сказал человек в рыжей маске, раскрашенной под зверя, похожего на собаку.

Все сразу ломанулись к ведру, лишь Марк и Уиллис сидели в шоке от такой щедрости.

– Марк…

– Да, брат, я уже понял.

– А ну, прекратили жрать! – закричал Уиллис из своего угла.

Бойцы на секунду остановились, но одумавшись продолжили вылавливать мясо из ведра.

– Вы че, скоты, не поняли? Это приказ!

– Да пошел ты! – сказал один из людей Уиллиса. – С какого хрена мы должны отдавать тебе самые лучшие куски?

Марк не выдержал этого безобразия, он поднялся на ноги и разбежавшись пнул это ведро, вода и еда растеклись по грязи, организовав здоровую лужу.

– Ну все, сученыш… – боец не успел встать с колен, как Марк той же ногой ударил его по ране от стрелы, что была на его плече. Мужчина заорал и упал на грязь.

– Вы, тупые дебилы, – говорил Марк. – Да кто в здравом уме будет тратить провизию на таких как вы?

Хайле перевернул ведро на место и поднял с самого дна разбухший и побелевший палец, на котором было надето кольцо. – Вас проще убить, чем содержать.

Все вокруг сидели с круглыми от ужаса глазами, не понимая, что происходит, Марк кинул палец за решетку и оттуда сразу же раздался хохот, приглушенный керамическими масками зверей. – Но я думаю, что им интереснее будет вас сломать. И превратить в животных.

– Но зачем? – чуть ли не хором взвыли люди Уиллиса.

– Потому что это весело, – подал голос командир из своего угла. Он не мог встать на свою ногу, поэтому продолжал сидеть, ожидая, когда кость срастется. – Скажите спасибо Марку, что он вас образумил. Я бы и сам так сделал, но увы…

– И что теперь, Капитан?

– Терпеть.

– Но…

– Я сказал терпеть! Все, кто сожрут хоть кусок мяса – в моих глазах перестанут быть людьми! – Уиллис посмотрел на своих бойцов с привычной для него садистской улыбкой, и они тут же все поняли. – Можете начинать жрать свои ремни и ботинки. Это единственное, что я могу вам предложить.

Запах вареного мяса еще долго висел в воздухе. Два брата вновь забились в самый теплый угол, ожидая, к чему приведет вся эта история. Уиллис ждал, когда зарастет его кость, а Марк ждал, когда его брат будет готов к побегу. Сдаваться было плохой идеей, и Марк лучше всех это понимал. Он поглаживал свой затылок, проверяя, насколько расползлась гематома на голове.

Ведро шло по кругу, люди сначала пили, и уж только потом промывали свои раны, что начинали плохо пахнуть. В ведре вновь осталась вода и Марк вылил ее на раскаленную стену, создав большие клубы пара.

Так прошел день. Потом второй. На третий день в камеру вновь принесли ведро с мясом. Истощенные, обессилившие люди с злобой смотрели на Капитана и его верного пса Марка. Озлобленные люди уже готовы были жрать что угодно, но пока братья могли сохранять порядок и субординацию – никто не смел им перечить. Ведро простояло посреди камеры, а после его вновь унесли.

Минуло около семи дней, и Марк с Уиллисом обессилили, от отсутствия еды. Пробитая рука младшего брата начала потихоньку сбрасывать опухоль, а голова больше не чесалась, но иногда предательски болела, припоминая ему старые раны. Толстая короста на лице становилась тверже, скрывая под собой будущий шрам. Но вот силы восстанавливались не так быстро, как тело. Питаться одной лишь водой было очень трудно, особенно при учете холода и сырости, что стояли в камере постоянно. На седьмой день, когда люди в масках принесли ведро, бойцы сдались.

Марк наблюдал, насколько жадно они терзают вареную плоть. Совсем забыв, что едят себе подобных.

– Ну вы и уроды… – сказал парень, сидя в своем углу подле брата.

– Да пошел ты на хрен! Откуда ты вообще знаешь, что тут человечина?

– Знаю. Потому что не тупой.

– Ну вот сиди и подыхай от голода, не тупой. А я жить хочу!

– Ну и живи.

– Ну и буду, – солдат отрывал зубами крупные куски мяса, с трудом их пережевывая. – Я в отличие от тебя тяжким трудом сюда попал.

– Вот оно как… – поддразнивал солдата Марк. – Это каким же?

Мужчина не на шутку разозлился, и найдя в себе силы встать с колен подошел к Марку и наклонился над его улыбающимся лицом. – Не зарывайся, щенок. Тебя сюда брат притащил совсем недавно…

Уиллис резким ударом попал в челюсть, что маячила перед ним. Боец, забыв про субординацию, вместе с ней забыл и о том, что именно старший брат представляет для него настоящую опасность. Упав на грязь, новоиспеченный людоед разбрызгал жижу, что была под ним. Капли прилетели на раскаленную стену и шипя засохли.

– Ты, кажется, забыл свое место, солдат. Возвращайся к своему ведру! – Уиллис поглаживал свой кулак. Казалось, будто все свои оставшиеся силы он вложил в этот удар. – Ты тоже попал в отряд только по тому, что я так захотел.

Солдат оскалившись вернулся к ведру и продолжил есть своих товарищей. Жадно чавкая, пять идиотов почти опустошили то, что в ведре находилось.

– Вот знаешь, Марк… – говорил шепотом Уиллис на ухо своему младшему брату. – Каким бы чудовищем я ни был, я хочу умереть человеком. У меня тоже есть принципы.

– Я знаю, Уилл, про эти твои принципы.

В камеру зашли люди в масках, и хоть лица их были скрыты, Марк словно через толстый слой керамики видел, как они улыбаются, с презрением глядя на тех, кто чавкает у ведра. Один из людей выстрелил из карабина в потолок, чтобы разогнать каннибалов, оставив в нем крупную дырку. Бывшие бойцы подразделения Уиллиса прижались к стене, в страхе, что их подстрелят.

Человек в рыжей маске взял в ведро, и не спеша уходить, уставился на Марка. Через черные прорези для глаз чувствовалось, что он внимательно изучает парня.

– Что? Понравился? – пошутил Марк, глядя на надзирателя. Но тот лишь усмехнулся и вышел.

– Знаешь, Марк, – продолжал старший брат. – Я, когда притащил тебя после ранения в этот отряд, не думал, что так все обернется. Но ты крепкий парень, быстро встал на ноги. Так вот вопрос: ты ведь вытащишь нас отсюда?

– Без тебя мне назад не вернуться, – отвечал парень, стараясь не смотреть на улыбку, что растекалась по лицу Уиллиса. – Начинай разрабатывать ногу, скоро начнется что-то плохое.

– О, так ты тоже это почувствовал? – ответил Уиллис, глядя как Марк вновь выливает остатки воды на стену, создавая пар.

Ведра с едой теперь приносили каждый день. Солдаты ели и набирались сил. Раны на них начали затягиваться, когда рука Марка все еще очень сильно болела. День за днем братья наблюдали, как люди, что их окружают набирались сил, тая в себе злобу за то, что только им пришлось сойти с пути человека. Хайле младший складывал в уме дни, что провел тут. Получилось ровно четырнадцать, и неизвестно, сколько еще ждет впереди.

Разделение людей в камере перерастало в ненависть друг к другу. Одни считали своим долгом выжить любой ценой, а другие – выжить и остаться людьми, и тоже любой ценой. Те существа, что опускали свои руки в ведро с едой с презрением смотрели на своего командира и его брата, искренне считая, что приспособились они намного лучше.

Поставленная на кон человечность

В черном, непроглядном лесу расположилось удивительного вида поселение. Марк, глядя на все это, внезапно перестал брыкаться и причитать, лишь наблюдал за тем, что происходит вокруг. Такого он никогда не видел. Дома, слепленные из глины, срастались с деревьями, но никогда не были больше одного этажа. А над глиняными коробками красовались коробки из дерева, вверху, между кронами сушеных столбов раскинулся целый город. Казалось, будто там, над уровнем земли, эти люди в масках умудрились построить не просто коридоры между домами, а целые площади.

Домики вверху держались крепко, на больших подпорках, утопленных в стволы деревьев. Любая из построек была в разы больше той, в которой ютились пленные. Пусть даже город и защищала глиняная стена, но самой настоящей защитой было расположение самого поселения. Марк даже не мог найти место, которое позволяло поднять наверх местных. Люди бродили и внизу, и вверху, это был самый настоящий двухэтажный город.

Местами было видно, что пожары в верхнем уровне унесли не мало хороших построек и деревьев, оставляя приличные залысины на площади леса. Встречали и добротные каменные дома, что располагались на твердой земле. Из них валил дым, и чувствовалось, что внутри них по-настоящему тепло. Вот только Марк не мог найти источника энергии. Он видел развешанные лампы, но ни ветряков, ни солнечных батарей тут не было, а значит был другой источник. Вполне вероятно, что именно он был интересен Оккеру, который понимал, что в условиях густого леса, привычная добыча электричества будет невозможной. Марк прикусил губу.

Марка и людоеда завели в огороженное решеткой круглое поле, что в диаметре было шагов тридцать. Их поставили по середине, и люди в масках, что привели их, ушли за пределы. Лишь рыжая маска стояла рядом. Толпа облепила решетку со всех сторон, а люди, что были на мостиках между деревьев начали кидать мусор в клетку. Марк тут же смекнул, что сейчас будет, аккуратно сделал пару шагов от своего бывшего товарища, пристально разглядывая почву под ногами. Ночью шел редкий снег, и следы предшественников уже замело.

Люди, что скопились вокруг имели настолько непривычные черты лица, что марку стало не по себе. Узкие глаза, впалые носы и смугло-желтая кожа. Он никогда не видел таких. Максимум, это люди в Яме, что были курчавыми, с большими, выгнутыми носами и почти черной кожей. Эти были другие, и оставалось лишь удивляться, какое разнообразие скрывается в этом мире. Но все это удивление не имело бы смысла, не сумей Марк отсюда сбежать. Мысли, как насекомые, начали бегать в его голове.

– Узрите же, дети густых лесов! – человек снял рыжую маску, показав свое лицо. Редкая щетина на желтой коже, толстые веки, все, как и у остальных, за исключением большого шрама на левой щеке. Марк потрогал свою коросту на лице и понял, почему Маска так пристально в него вглядывался. Человек не спроста заострил внимание на том, что Марк увернулся от его клинка, для него, по-видимому, такое было достойно уважения. Человек громким голосом продолжал свою вступительную речь.

– И вновь людоеды внешнего мира пришли к нашим дверям! Вглядитесь в их желтые от голода глаза, в их трясущиеся руки! Именно такие чудовища прогневали богов солнца и ветров, что навлекли на нас смерть этих некогда прекрасных лесов! Это они прогневали первородного бога, прародителя всего сущего, что отобрал у нас шанс стать настоящими отцами великих воинов!

Да грядет бой насмерть, между уродами внешнего мира! Да узрите их слабости! Да запомните их, ведь когда армии людоедов придут за нашими детьми – мы должны быть готовы! Пусть проклятые начнут бой!

– Ну просто супер… – оскалился Марк.

Рыжая маска достал свой клинок и кинул его в сторону Марка. Маска улыбался, глядя на парня, что имел такую же отметину на лице. В сторону людоеда, в свою очередь, прилетел такой же нож, только теперь откуда-то сверху. Марк взял легкий и очень длинный для него клинок в руку. Рукоять, переплетенная плоскими шнурами, очень хорошо лежала в ладони, жаль только, что сил сжимать оружие было очень мало. А еще было мало времени, чтобы подготовиться. Противник был сыт и полон сил.

Марк осмотрел пути отступления и сделал рывок назад. Четыре шага отдалили его от противника.

– Куда намылился? – бахвалился бывший товарищ. – Жалеешь, небось, что сил не осталось, а Марк? И откуда ты такой вообще взялся?

– Тебя это волновать не должно, урод. Я говорил тебе, чтобы ты не жрал людей!

– Да плевать мне! – солдат побежал на Марка, замахнувшись клинком.

Юноша, что сделал пару шагов назад уже четко понимал, что поединки они проводят только после выпавшего снега. Если его противника бойня в лесу ничему не научила, то Марк уже знал о том, что скрывается под этой белой пылью. Оставалось лишь наблюдать, выжидая подходящий момент.

У людоеда не вышло сделать и пяти шагов, и как только его нога начала проваливаться под землю, Марк уже был готов. Парень сделал рывок из последних сил в сторону врага. Тот, в свою очередь, уже орал от боли, провалившись ногой на шипы, что скрывал снег. Он уперся руками в землю, и казалось, совсем забыл о юноше, что бежал на него.

Марк видел все, что происходит под его ногами. Избегая ловушек, он быстро приблизился к людоеду и замахнувшись, со всей своей силы, ударил по шее коротким клинком, в надежде быстро и безболезненно отсечь голову. Не получилось. Клинок застрял в позвоночнике, чуть ниже затылка. Тело рухнуло на землю, вновь утащив за собой оружие парня.

– Внатуре привязывать буду. Задолбало уже, – ругался Марк.

Поединок закончился так же быстро, как и начался. Марк ни секунды не колебался, ведь перед ним стоял самый настоящий людоед, откинувший свою человечность. Даже бывшим сослуживцем его назвать можно было с трудом. Толпа свистела, ожидая того, что бой будет долгим и интересным. Всякая мелочь летела в парня, пытаясь унизить его. Тут и мусор, и объедки, кто-то даже не поленился отковырять камни от замерзшей земли. Все прекратилось быстро, стоило только человеку в рыжей маске зайти на арену боев.

Человек подошел к трупу и достал свой клинок. Он вытер тонкое лезвие с волнистым узором об тело, и вернул в ножны за правым плечом. По всем предположениям Марка, он должен быть следующим, ведь никто из предыдущих так и не вернулся. Парень знал, что шансов у него нет, поэтому отдалил руки от своих бедер, пытаясь показать, что он мало того, что безоружен, так еще и не планирует никому вредить.

– Плохо выглядишь. Не кормят что ли? – сказал человек, вновь сняв с лица маску зверя и повесив ее за лямки на пояс.

– Неа. Поганый у вас тут сервис, – отшучивался Марк перед лицом неминуемой смерти. – А вот развлечения тут интересные. Вы с приезжими всегда так?

– Только с теми, что несут с собой оружие. Твои глаза чисты. Ты не людоед.

– Еще бы. Да и оружия я с собой не нес к вам. Ну так, а что дальше то?

– По законам нашего народа мы не можем убить себе подобного в этом кольце. Наш с тобой бой будет совсем не честным.

– А, то есть я либо должен быть людоедом, либо здоров? – чесал отросшую бороду юноша.

– Да, и я скорее дождусь, когда ты станешь людоедом. Ты бы был интересным противником. Скажи, ты тоже охотник? Ты же чувствуешь мир вокруг, как и мы.

– Ага, охотник. На людей. Вот только я их не жру. У моего народа тоже есть враги, и я делаю так же, как сейчас поступаешь ты. Караю неугодных.

– Понятно все с тобой, проклятый. Ты вернешься в клетку, чтобы набраться сил однажды, и тогда я с тобой сражусь. Примешь смерть от руки настоящего воина, это честь для таких как ты.

– Ну или ты примешь смерть от руки настоящего воина.

– Или я, – маска поднял руки к небу и закричал что есть сил. – Боги сказали мне, что этот проклятый чист, глаза его ясны, а кожа не покрылась язвами! Он не ел себе подобных! Он их убивал! Вы все видели, как он без колебаний лишил жизни чудовище! Он заслуживает второй шанс!

Толпа начала неистово выть и свистеть, выказывая свое недовольство. Они ожидали, что Маска зарубит своего врага, а не поддастся своим принципам.

– Это ты так время мне выигрываешь?

Марка сопроводили обратно в камеру, ведя его через город, полный узкоглазых людей. Все смотрели на него с презрением, и швыряли в него объедки. Марк с трепетом подбирал еду с земли, в то время как охранники, сопровождавшие его, сильно хохотали. Спустя несколько минут, Марк уже набил карманы. Тут и кости, и тухлые овощи, даже черствый хлеб. Сколько же всего в этом поселении скрыто от глаз, раз они умудряются выращивать такую труднодоступную пищу. Еда нужна была Марку, чтобы набраться сил перед побегом. Медлить нельзя. За удачей следует неудача и он, как никто другой это знал. Надо было опережать.

Решетка открылась и Марка толкнули внутрь, закрыв за ним замок. Он постоял, подождал, когда надзиратели уйдут и со всей силы ударил сидящего каннибала тяжелым ботинком прямо в нос. Тот согнулся, держась за голову, в ожидании следующего удара.

– Сука ты тупорылая! Я же говорил не жрать человечину! – кричал Марк на парня. – Там, между вами, уродами, поединки устраивают, а выжившего линчует самый главный!

– Я не виноват в этом… – стонал солдат, под громкий хохот Уиллиса.

– Еще как виноват. Все, боец, выбора у тебя нет! – Марк вновь ударил его по голове. – Сегодня ночью мы отсюда уходим, и твой выбор – это бежать с нами. Поступаешь под мое непосредственное командование. Ты все понял? Это твой последний шанс на реабилитацию.

– Понял я, понял. Я сделаю все что скажешь, – закрывал голову солдат, имени которого Марк так и не запомнил.

Парень вернулся на свое привычное место, и плеснув на стену воды из ведра уселся радом с братом. Он достал объедки, что были в его карманах и предложил Уиллису. Тот тактично отказался, и Марк начал поедать все, что умудрился добыть, иногда прислоняя к стене, чтобы поджарить гниль на остатках чьего-то обеда.

Ночь подарила тишину, а вместе с ней и покров темноты, который был на руку Марку. Парень открыл глаза и встал, чтобы побродить по комнате. Пытаясь уловить звуки, что должны доноситься из поселения Марк поймал себя на мысли, что желудок начинало резать, и боль с каждой минутой все нарастала.

Сидя в тишине и продумывая план до мелочей, он так и не рассказал ничего своему брату, ожидая от него интуитивных действий, ведь ровно до этого момента они понимали друг друга с полуслова. Исключением были лишь случаи, когда Уиллис слетал с катушек. Упоение боем было для него самым настоящим наслаждением, и хоть Марк не разделял его чувства, он всегда следовал за своим братом. Эта черта старшего очень сильно раздражала, потому что быть командиром с такой больной головой было попросту невозможно, особенно, если в подчинении много людей. Хайле младший анализировал и это, понимая, что именно Уиллис лишил всех шанса на возвращение домой. Из двадцати человек остались лишь трое.

Не трое. Марк не считал людоеда за спасшегося, он каждую ночь пристально наблюдал за этими уродами. Сейчас наблюдать не приходилось, но на хороший отдых времени уже не было.

– Уилл, проснись, – тормошил Марк своего брата. – Мы уходим.

– Да, встаю. Буди вон того, – протирал глаза Хайле старший.

Парень подошел и пнул по ногам спящего солдата. – Вставай! Уходим.

На сборы не ушло и минуты, все в полной готовности стояли посреди камеры, придавливая подмерзшую грязь. Пар валил изо рта у всех, ведь стена больше не грела. Уиллис и Марк сохраняли спокойствие, словно все идет так, как они и ожидали.

– Так, а че делать-то? Начинаем ломать решетку? – интересовался третий.

Марк покачал головой и взяв разбег со всем своим весом ударил в стену, что систематически поливал водой. Мелкие трещины, появившиеся от резких перепадов температур, соединились и стена, какой бы толстой она ни была в этот момент, разлетелась на осколки. Марк упал в золу, подняв облако черной пыли. Шум от разбитой стены был не сильным, но стоять и разглядывать плоды своих трудов Марк не хотел. К тому же, через него, пока он барахтался в углях уже успели перепрыгнуть его компаньоны, быстро скрываясь в лесу.

Марк подпрыгнул и крепко встал на ноги. Шатаясь по камере, он успел размяться и привыкнуть к темноте. Рассвет был еще не скоро и отсутствие света должно играть на руку, а не наоборот. Марк побежал следом, стараясь делать шаг как можно тише и мягче. Обходы пленных были не частым делом, но, если такое случится – тут же организуют погоню.

– Уилл, пропусти! – Марк похлопал брата по плечу и тот охотно сбавил темп.

Хайле младший, один из немногих, кто не попал в ловушки, расставленные на земле в том побоище. Его глаза подмечали все неестественное, что валялось вокруг, и пропустить его было разумной мыслью. Марк хоть и был молод, но опыта в этом деле у него было достаточно, он интуитивно находил места, на которые можно поставить ногу.

– Хорошие у тебя глаза, братец, – сквозь одышку говорил Уиллис. – Мне бы такие.

Все трое шли след в след, стараясь попадать в одно и то же место ногами. Если оступишься – уже не сможешь идти, и вряд ли захватчики вновь будут кормить тебя на убой. Это был последний шанс спастись, а значит, надо быть аккуратнее.

– Уилл, ты слышишь?

– Да, засуетились. Они еще далеко, так что не сбавляем темп, – старший брат явно хромал на ногу, но стиснув зубы двигался за Марком. Боец позади тяжело дышал, словно и не кормился человечиной досыта все эти дни.

Взять третьего было хорошей идеей, ведь стоит запретить ему идти с ними, он тут же завоет, вызывая надсмотрщиков. Он полезнее был тут, в мелькающем черными стволами деревьев, темном лесу.

Марк чувствовал, что силы покидают его, к тому же живот разболелся намного сильнее, стоило только начать двигаться. Так много дней сидеть голодом не каждый выдержит, и Марк уже сдавал позиции. Звуки позади становились громче, топот ног, шелест сухих веток. Враг бежал в темноте, и точно так же уворачивался от своих ловушек, но было слышно, что они намного быстрее.

Воздух начал гулять с большей силой между деревьев, и Марк почувствовал, что выход близко, вот только как далеко они будут от машин – не ясно.

– Уилл, давай!

– Понял тебя! – Хайле резко остановился и со всей своей силы ударил третьего в кадык. Боец был не готов и словно раненая туша зверя покатился вперед, цепляя капканы и проламывая маскировку на ямах с шипами. Он хотел взвыть, но сломанное горло не давало ему это сделать. Задыхаясь, мужик держался за шею, пока братья бежали навстречу снежной пустыне.

Звуки за спиной сбавили темп, остановившись у приманки, и в это время Марк вылетел в чистое снежное поле. Звезды над головой горели так ярко, что парень осознал, насколько скучал по ним. Он, не останавливаясь, огляделся и махнул рукой влево, показывая на несколько стальных коробок, стоящих у кромки. Погоня сменила направление и юноша, не в силах произнести ни слова от одышки на всех парах летел к своему спасению, не оборачиваясь на Уиллиса.

Тяжелая дверь хлопнула и Марк на ощупь, ослепшими от усталости глазами, щелкнул тумблерами, свет тускло зажегся, высасывая последние силы из аккумулятора. Кнопка стартера погасила свет окончательно, так и не сумев провернуть замерзший мотор.

Марк прохрипел что-то невнятное и достал кривую металлическую трубу. Пока его брат забирался через пассажирскую дверь, парень воткнул трубу в отверстие решетки радиатора и вручную начал проворачивать коленвал. Мотор крутился очень туго, постепенно разгоняя по себе масло, и с каждым новым оборотом шансы уехать отсюда увеличивались. Свет в фарах судорожно дрожал, а это значит, что Уиллис пытается помочь Марку штатным стартером.

Оборот, второй, третий, мотор взревел, вытолкнув кривую трубу наружу. Марк бросил ее на снег и прыгнул внутрь. Перелетев через брата, что уже уселся на водительское сиденье, парень упал на стальной пол и закричал что есть сил. – Гони!

Машина изрыгнула клубы черного дыма, и провернув гусеницами снег, в который, казалось, уже вмерзла, начала набирать скорость, закладывая крутой разворот. Чем дальше становился лес, тем хуже становилось Марку. Он глянул в зеркало на людей, что выстроились в ряд на самой кромке леса, держа в руках чью-то голову.

– Хорошо, что не остались с ними. Они вон, другу нашему башку отрезали уже. Быстро они. – хриплым голосом говорил младший брат.

– Ага. Внатуре быстро. Чуть не догнали.

– Ну что, наша миссия выполнена? Как будем докладывать Окк… – Марк не успел договорить, как желудок изрыгнул комок кровавой рвоты, и ноги подкосились. Парень больше не в силах был держать равновесие и бухнулся на задницу, облокотившись на бочки, что стояли в конце фургона. В тусклом свете, что отражался от снега в салон он разглядел небольшую лужицу крови. Еда, что не поступала в организм очень долго была тут же отвергнута и выкинута обратно.

Уиллис отказался от еды не в пользу Марка, а в свою собственную. И пока его младший брат умирал, сидя на холодном полу, Хайле не сбавлял ход, пытаясь быстрее добраться до дома. Если бы Марк промедлил с побегом, то завтра уже не смог бы подняться на ноги. Он вновь прикрыл собой старшего брата.

Четыре дня обратного пути были несравнимы с двадцатью днями плена. Они пролетали так быстро, что Марк начинал забываться, впадая в болезненную прострацию, сидя прямо за рулем. Единственное, что радовало, это то, что смерть больше не идет за ними попятам, хоть интуиция и просила поглядывать в зеркало заднего вида.

Машина качалась по снежным волнам, а вместе с ней и внутренняя боль Марка. Каждый день он страдал, не в силах справиться со своим желудком. Кто бы мог подумать, что телу будет так трудно переключиться обратно, на нормальную еду. Блики в грязных, запотевших стеклах попадали в глаза, что утратили возможность ясно видеть, возвращая парня куда-то далеко. Он часами сидел и думал, не в силах проронить и слово своим охрипшим и больным горлом.

Уиллис постоянно рассказывал какую-нибудь чушь, чтобы оживить брата, но большую часть историй Марк пропускал мимо себя, он фокусировался не на голосе Уиллиса, а на своем собственном, внутреннем.

Невероятно тяжелое возвращение обратно чуть не отняло жизнь у Марка, и после пары коматозных дозаправок резервным топливом, машина залетела в город, остановившись прямо у здания штаба Оккера. Уиллис поднял брата и побрел в сторону входа. Темнота рассеивалась часто насаженными фонарями, а парни брели сдавать миссию.

Сдать задание сейчас было важнее всего. Марк и так продержался четыре дня. Да что там четыре, он почти месяц был в плену, питаясь одной водой. А вот Оккер ждать не любил. И чем быстрее ему доложат о произошедшем, тем лучше будет спаться потом, когда придет время набираться сил. Досадно было только одно: именно Марк был в том поселении, но говорить он больше не в состоянии, равно как и держаться на ногах. Уиллис не стал тащить марка далеко, им открыли кабинет, самый близкий ко входу и включили свет. Глава города уже был вызван по интеркому, оставалось только ждать.

– Хайле, если «этот» еще раз наблюет кровью на мой пол, – орал Оккер, вызванный в штаб посреди ночи. – Я богами клянусь – придушу обоих!

– Это не «этот», это Марк, и он спас нас, – спокойно отвечал Уиллис, еще сохранявший силы, чтобы стоять на ногах.

– Кого, блядь, «нас»? Ты что, умудрился потерять почти два десятка отличных бойцов?

– Так точно. Нас взяли в кольцо и истребили, словно дичь на охоте.

Марка снова вырвало одной лишь кровью. Все эти несколько дней пути он пытался заталкивать в себя паек, чтобы встать на ноги, но лучше не становилось. Хотя и хуже тоже.

– Выметайтесь отсюда! Вы оба! – впал в истерику глава города. – Хайле, ты опять притащил его, потеряв всех людей при этом! Это была последняя капля! Тебя ждет трибунал!

– Да понял я, уходим, – говорил Уиллис, перекинув руку Марка через свою шею. – Ну что, братишка, теперь то можно и в больницу.

Марк был, по сути, без сознания, из-за ослабшего организма. Он не слышал ни Оккера, ни медсестер. Чувствовал, как снимают с него одежду и ковыряют рану на руке, но пошевелить ничем не мог. Игла проткнула выступающую на руке вену, и он уснул сном младенца, в тепле, обмытый чистой водой и укутанный в белые простыни.

Питательный раствор поступал в тело, а вокруг сгущалась тьма. Марк тонул в воде, барахтался, не в силах вздохнуть воздух, черная, ледяная бесконечность окружала его во снах. Боль начала понемногу возвращаться, и Марк вынырнул наружу. Яркий свет ослепил его, отражаясь от всего белого, что было в лазарете. Он лежал на больничной койке, а жизнь его подпитывала маленькая трубка, что торчала из пластиковой банки, подвешенной на специальной стойке.

Парень оглядел окружение, посмотрел на свою зашитую в двух местах руку и бросил взгляд на простыни, что были натянуты до самого подбородка и перепачканы кровью с рвотой.

– Пиздец, – охрипшим голосом произнес Марк, но этого было достаточно, чтобы медсестра моментально забежала в палату.

– Живой! Ну хоть это радует, – начала хлопотать с трубками и бинтами молодая девушка, одетая во все белое.

– Где мой брат?

Занавеска между койками отодвинулась резким движением руки. – Да тут я, тут.

Уиллис лежал на соседней кровати, подсунув под себя кучу подушек и читая какую-то книгу. Выглядел он намного лучше своего младшего брата. Марк с облегчением вздохнул. Девушка задернула занавеску обратно и начала скидывать перепачканные простыни. Марк провел здоровой рукой по лицу. Его не только побрили, нее еще и убрали грязную коросту со щеки. Рубец остался большой, ведь рассеченная плоть расползлась, наполнившись мусором. Теперь еще одним боевым шрамом больше.

Марк лежал, поглощая рукой питательную жидкость и анализировал произошедшее с ним, и только теперь, когда он был в безопасности, он наконец-то понял, насколько близок был к смерти. Возьми он тогда карабин у брата – его бы прирезали. Сожри он хоть кусок мяса – обезглавили бы захватчики. Его сердце бешено колотилось, и на звуки аппарата вновь прибежала девушка, но только в этот раз, чтобы поставить обезболивающий укол.

Морфин подействовал быстро и тело начало отдаляться от юноши, растягиваясь в плоскости во все стороны. А через минуту Марк вновь спал. Тяжелый путь для него на сегодня был закончен. Миссия, хоть и с потерями, была выполнена, но это была забота старшего брата.

Дом, в котором тебе рады

Сколько бы Марк не пытался начать читать интересные книги, которыми в его семье наслаждался каждый, он лишь видел набор букв. Буквы расплывались, и парень погружался в свои мысли. Как только перечитывать одну и ту же страницу по несколько раз надоедало – Марк откладывал чтиво, в очередной раз осознавая, что это не его призвание.

Каждый день, пока он пролеживал больничную койку, о нем заботились как могли. Тут и швы сняли с прооперированной руки, а тут вновь обработали почти зажившую рану на затылке. Мази, таблетки, капельницы, безумным круговоротом носили парня изо дня в день. И потихоньку возвращаясь к привычной пище, Марк прокручивал в голове мысль о том, какой бы была его жизнь сейчас, попробуй он человеческое мясо.

Легкая каша, дорогая, но такая полезная. Уход за больным оплачивал город, так что Марк ни в чем себе не отказывал. Он ел, пил и спал, находясь в тепле и комфорте. Тут тебе и еду принесут, а вот тут поставят капельницу, по первости, даже утку ему носили. Ноги хоть и держали парня над землей, но слабость все никак не проходила. Сказывались долгие дни голодания. А вот про Уиллиса так сказать было нельзя.

Старший брат уже давно выписался, оставив свободной кровать рядом с Марком. Всего пара дней потребовалась, чтобы организм пришел в себя. Глядя на Уиллиса со стороны, трудно было сказать, что он точно так же, как и Марк голодал. Мышц почти не убавилось, а цвет кожи вернулся в норму всего за два дня. Хайле старший, уходя, похлопал Марка по плечу, сказав, что все проблемы с Оккером он уладит, к тому моменту, как парень окончательно поправиться.

Хоть все и знали, что Марк вернулся и лежит в больнице, но навестить его никто так и не пришел. Ни мать с отцом, ни Иннес, ни тем более Уиллис. Только и оставалось, что смотреть в окно на черно-серый город. Птицы летали от крыши к крыше, люди топали по снегу, шоркая штанами. Солнечный свет сменялся светом ламп. День ото дня здоровье все улучшалось, и Марк даже попробовал отжаться пару раз, чтобы выяснить, как долго ему возвращаться в свою привычную форму.

– Всего десять, – лежал на животе, покрывшись потом парень. – Столько времени впустую.

– Чем это ты тут занимаешься? – сказала молодая медсестра, что зашла в палату. – Сдурел? Рано тебе еще!

Марк отдышался и встал. – Да ладно Вам, я же немного.

– Ничего не знаю. Садись на койку. Будешь страдать своей ерундой, когда выйдешь отсюда, – девушка присела на кровать, рядом с Марком. – Задирай халат.

Марк послушно оголил грудь, исписанную шрамами, и девушка достала статоскоп. Она послушала его легкие, сердце. Послушала желудок. Парень повернулся спиной, и она проверила все в том же порядке. Прощупав мышцы и следы ушибов, она с подозрением сказала. – Вроде все… Как на собаке, прям.

– Это у меня от брата, – отшучивался Марк, понимая, что это так не работает.

– Это так не работает, – не поняв юмора ответила медсестра. – Ладно, все, вроде, хорошо. Завтра отправишься домой.

Марк, не сказать, что был этому рад, но все же улыбнулся девушке. В больнице было спокойно и тихо, чего не скажешь о доме, и уж тем более о работе. Там. За стенами больницы творилось настоящее сумасшествие, город, словно банка с мышами, кишил жизнью, представляя собой крепкий оплот надежности. А если смотреть еще дальше, то за городом был Ад. Марк, привыкший ко всему, никак не ожидал увидеть племя, что так жестоко обходится с пленными. Эти их Боги заставляли простых людей вытворять страшные вещи.

Да, Боги в любом из городов заставляли исполнять страшные вещи. Одни просили покаяться, другие убить, а третьи убиться самому. Люди испокон веков пытаются искупить чьи-то грехи, вот только никак не получается. И пока одни, под чутким присмотром кого-то свыше, пытаются жить, Марк, брошенный всеми – выживал.

Ночуя в последний раз в больнице, он все никак не мог уснуть, сожалея о том, что завтра ему придется вернуться к своим обязанностям. Ворочаясь в простынях, парень уже знал, куда он отправиться сначала. Месяц пролетел как один день, в безумной пляске. Иннес, наверное, уже заждалась. Брат, хоть и не навещал, но в день выписки, все же принес Марку его гражданскую одежду, а вместе с ней и кошелек.

– Марк Хайле. Давно не виделись, – говорил большой мужчина, сидя за столом в своем врачебном халате. – Смотри ка ты. Даже переносица затянулась.

– Да, ей не привыкать. Я уже много раз ломал так нос.

– Так вот еще один – может стать последним. Завязывай получать прямые удары в переносицу! Иначе она окажется внутри черепа. Понял меня?

– Еще как понял! Буду беречь нос.

– Ладно, снимай халат, осмотрю тебя и заполню бумаги.

– Пока не начали. Раз уж мы в военном госпитале, можно как-то поднять документы двухлетней давности? Голова иногда болит, я думаю, что причина в травме, полученной на задании.

– Так и не надо ничего поднимать. Я так тебе скажу. Повреждение головы влечет за собой образование оболочки в местах потрескавшейся кости черепа. Мозгу становится тесно, вот он и болит. Это я тебе и без бумаг могу сказать. Шрам-то остался о-го-го какой!

– А не вы меня принимали тогда?

– Нет. Но если хочешь – могу поспрашивать. Бумаг, скорее всего не осталось. Информация о бойцах конфиденциальна, даже родным не разглашают. А то мало ли, умер в бою, а записать придется простуду.

Марк смаковал это омерзительное слово «простуда», для него оно было страшнее любой войны. – Да нет. Не надо. Вполне сойдет за ответ. Так и долго у меня будут эти боли?

– Ну как повезет. Может пройдут через год, а может и не пройдут вовсе. Если один вариант, конечно…

– Какой?

– Трепанация.

– Нет спасибо.

– Ну тогда продолжим осмотр, – врач сунул в уши статоскоп.

Утренний осмотр не выявил тенденции организма к рецидиву. Истощение прошло, кожа вновь имела здоровый цвет, а раны уже почти не болели. Марк с тяжелым сердцем надевал свою обычную одежду. Тут он оказался с пустыми руками, а значит и уходить придется так же. Теперь надо самому готовить, мыться, прибирать постель. Столь короткий отдых был отличным способом отвлечься, но слишком уж быстро он прошел.

Марк вышел на морозный воздух, и посильнее натянул свою шапку. Тело все еще не вырабатывало достаточно тепла. На дворе был разгар дня, и, протискиваясь между прохожими, парень побрел к дому Иннес. За месяц в городе ничего не поменялось. Так же ходили серые люди, бегали чумазые дети. Собаки пробегали по улицам, рыская мордой в поисках еды. Птицы громко кричали, сидя на крышах домов и Марк понял, что он всего этого не замечал.

Тут слишком много жизни. Она была везде: в зашторенных окнах домов, в темных переулках, на набережной, полной крови. Люди шли по делам и совсем не замечали Марка, а он в свою очередь старался чаще закрывать глаза, понимая, что чувствует каждого человека вокруг. Словно в темноте пульсирует тусклый огонек, и чем сильнее концентрировался парень, тем больше огоньков загоралось в темноте его закрытых век.

И вновь подъезд, пропахший прелой мочой. Мусор, разбитые лестницы. Шум и крики из разных квартир, что через стены просачивался в общий коридор. Марк постучал в нужную дверь.

– Кто там? – раздался слабый глухой голос из-за двери.

– Это я, Марк. Открывай.

Дверь открыла не Иннес. Маленькая девушка держала на руках грудного ребенка, с испугом глядя на покрытое шрамами лицо парня. Ее голос дрожал, равно как и все тело. – Вы к кому?

– Иннес, я так понимаю, тут нет?

– Если вы о предыдущей съемщице, то ее нет. Я сняла эту комнату с мужем всего пару дней назад, – девушка сразу обозначила свою жизненную позицию. Марк болезненно улыбнулся. Хорошо, когда есть семья, которая заботится друг о друге. Марк оценил это и не стал никому мешать.

– Простите за беспокойство. Если она вдруг объявится, ну… за вещами, например. Скажите, что Марк ее искал.

– Да, конечно. – испуганно ответила девушка и закрыла перед парнем дверь. Замок щелкнул несколько раз, пытаясь спрятать новую хозяйку от этого мрачного окружения. Марк ухмылялся, понимая, насколько страшным он стал после сломанного носа и разрезанной щеки.

Сейчас, для простых обывателей, он был похож на заядлого пьяницу, что всю ночь дрался за бутылку с настойкой, получая глупые ссадины и ушибы. Никак не на ветерана, что так много сил пускает на защиту города. Медалей и орденов не выдавали. Даже на похоронах город не выказывал никаких почестей.

– Сбежала, все-таки… – бормотал Марк, потирая лоб ладонью. – Нашла же в себе смелость.

Слабая, хрупкая девушка, с искалеченной судьбой, и та смогла побороть себя и уйти. Побег не самый простой выход, но самый надежный. Бежать от жизни, которая тебе не нравиться, это правильно, но Марк оставался там, где должен был быть в этот момент. Чем ближе к городу он оказывался, тем сильнее становился с каждым днем. Сила нужна была ему, как воздух, и он отчаянно возвращался к своему брату, раз за разом, в поисках того, что сделает его лучше.

Сидя на скамейке, около высокой башни, что протыкала небо, он глядел на прохожих. Найти в себе желание вернуться домой было не просто, и он оттягивал этот момент как можно дольше, наслаждаясь подогретым, пахнущим гарью, воздухом, сидя в длинной тени шпиля. Парень разглядывал керамическую, отполированную поверхность башни, на которой были явные следы того, что кто-то пытался попасть внутрь. Жаль только, что безуспешно. Футеровка из плотно сложенных листов не осыпалась за долгие годы простоя, и это было удивительно.

Ни одного знакомого лица не прошло мимо. Город был очень большим, и шанс, хоть и был мал, но не равен нулю. Марк сидел уже несколько часов, и единственными, кто им заинтересовались – это порядчики. Но даже среди них он не смог увидеть знакомых, хотя раньше, по идее, служил с ними. Люди в броне спросили документы, на что Марк их любезно предоставил.

Новый, чистый паспорт, не потрепанный временем бережно хранился во внутреннем кармане куртки. Корка была выполнена в трех тусклых цветах, с символикой города. Голубой цвет преобладал, хотя он больше походил на серый, пытаясь обозначать чистое небо. Затем шел красный, уж он то был яркий, отдавая дань красным берегам. А затем черный, что значил сам город. Белая ломанная линия, что шла через градиент этих цветов показывала, какими неимоверными усилиями люди ломают толстый лед, в поисках жизни. Слишком просто было уместить весь смысл поселения на один клочок тканевой бумаги.

Документ вновь отправился в темный внутренний карман, и Марк понял, что пора идти домой. Он засиделся, встречая закат, и пусть небо было еще светлым – фонари уже зажглись. По пути он зашел перекусить в ресторанчике, пропитанном мотивами каких-то странных охотничьих тем, и проводя аналогии с собой заказал суп из морских животных. Морщась от странного запаха, парень уплетал невероятно острый и горячий ужин. Переходить с каши на такие блюда было рано, но Марк уж слишком сильно соскучился по этой еде, наслаждаясь каждой ложкой, что он опускал в бульон. Он ел и пил, наслаждаясь вкусами, которых так давно не чувствовал, и хоть желудок тут же начал болеть, Марк старался держать еду внутри, не давая ей выбраться наружу.

Дома было темно и, по обыкновению, грязно. Койки стояли не заправленными и, создавалось ощущение, что Уиллис так и не появлялся тут, предаваясь своим капитанским делам. Марк лег прямо в одежде, не включая свет. Он расчистил себе дорогу до кровати, распинав мусор, ни разу не задумавшись о том, что тут пора бы прибраться. Это была квартира брата, а значит, что эта забота тоже падает на его плечи. Уиллису, на самом деле, тоже было плевать. Он не стеснялся приводить подружек в такой гадюшник, а это, было бы единственным поводом заняться жилищем. Не задалось, и хлам в комнате только копился.

Стук в дверь вырвал Марка из сна, и в темноте, нарушаемой светом из окон, он открыл замок. На пороге стоял мальчишка, лет десяти, с красными от слез глазами. Он вытирал текущие сопли, но как только увидел, что дверь все-таки открыли, выпрямился и сильно шмыгнул, загоняя зеленую жижу в себя, чтобы казаться суровее.

Парень плюнул на куртку Марка, оставляя омерзительное стекающее пятно. – Это тебе за отца, ублюдок!

Испугавшись расправы за такое действие, мальчишка тут же убежал, оставив ошарашенного Марка наедине с плевком. Сразу было понятно, о чем говорит пацан, но Хайле ничего не мог с этим поделать.

– Твой отец знал, куда он идет… – шептал парень, еле сдерживая обиду. – Ничего не поделаешь.

Люди умирали в вылазках не часто, но бывали и вопиющие случаи. Марк вновь побывал в одном из них, и ему стало обидно, что, из-за кампаний главы города, семьи остаются без своих кормильцев. Достойная оплата заставляла крепких и выносливых мужчин проходить тяжелый отбор на службу, в непосредственном подчинении Оккеру. Но хорошие деньги просто так не платят. Мальчишка остался без отца, которого так любил и с этим ничего уже не поделать. Марк бормотал что то, про то, что хотел бы поменяться с отцом мальчика местами, но это была ложь. Марк никогда в жизни не обменял бы себя на кого-то другого. Даже на своего собственного брата.

– Хорошо, что не Уиллис ему попался, – думал Хайле, вытирая плевок с куртки. – Стоп. Как он вообще нашел это место?

Это никогда не закончится

– Какого черта по моему городу разгуливает какой-то ублюдок, и ты просто так оставляешь это дело болтаться? – слышался недовольный голос Оккера из-за закрытой двери. – Разберись с этим!

Марк стоял в коридоре, уже положив руку на ручку, в ожидании лучшего момента, чтобы войти внутрь. Голос главы города стих и парень толкнул дверь. За своим большим столом сидел Оккер, а перед ним стоял и Хайле старший. Бурное обсуждение стихло, и парень пошел внутрь.

– Где был? – резко обратился к Марку глава города.

– Отдыхал. Дома.

– Так какого черта ты не направился сразу сюда, после выписки?

– Были свои дела, думал день еще идет в счет реабилитации.

– Плохо думал. Садись, – Оккер ткнул пальцем на стул, что стоял у стола, а после перевел взгляд на Уиллиса. – Ты тоже садись.

– Вы сами то понимаете, что погибли восемнадцать человек? Знаете, какие потери были у восточной группы?

– Нет, – хором ответили братья.

– Ноль! Долбаный ноль! Какого черта у вас там произошло такого, что вы не смогли отступить, когда начался пиздец? Это я тебя спрашиваю! – Оккер кричал в сторону младшего из братьев.

– Все произошло слишком быстро. Нас окружили. Ситуацию усугубили ловушки, расставленные на земле.

– Блядь, один в один с братом. Сговорились?

– Никак нет, господин Оккер.

– Тогда рассказывай, что за поселение, какие люди, что нам, блядь, с ними делать?

Марк почесал голову, пытаясь понять, откуда начинать рассказ, ведь брат тоже, отчасти, должен был донести до Главы информацию. Но как только Оккер намекнул, что про плен и кормежку уже все знает, Марк расслабился и начал описывать город, максимально подробно и красочно. Все, что он успел увидеть – выложил в мельчайших деталях. Рассказал о людях и их странном обычае, о том, как их преследовали. Каким оружием пользуются.

– И как к ним подступиться? Ты же описываешь абсолютно беспроигрышную позицию для этих узкоглазых ублюдков. Как, нахрен, быть?

– Сжечь, – резко ответил Марк.

Оккер посмотрел испуганным взглядом на парня, а потом на его брата. Пара секунд размышлений и он уже громко смеялся, перевалившись через стол и хлопая Уиллиса по плечу. – Он стал таким же больным, как и ты. Ты, в кой то веки, был прав!

Оккер вернулся на свой стул и сложил пальцы, переминая их над своими бумагами. – Марк!

– Да?

– С чего ты так решил?

– Некоторые деревья в поселении были сгоревшими, при том большие клочки леса выгорели. Подозреваю, что если пожар будет не случайным, то возможен хороший саботаж.

– А ценное как? Оно сгорит!

– Вряд ли. Учитывая температуру воздуха и отсутствие ветра – пожар будет верховым. А ценности, скорее всего в каменно-глиняных постройках, у самой земли. Единственное, чего не знаю – откуда берут энергию для поддержания жизни.

– Я в тебе всегда ошибался. Ты молодец! Думал придушить вас с братом по-тихому, но теперь думаю, что не зря повременил.

– Со мной было бы трудно, – подал голос Уиллис.

– Да брось ты, – смеялся старик. – Если захотеть, то на любого управа найдется.

– Господин Оккер, – отвлек на себя внимание Марк. – Как скоро ждать повышения?

Старшие тут же обомлели от такой наглости. Оккер начал рыться в своей тумбочке и не понятно было, что он там ищет. Уиллис даже напрягся, ведь теперь ожидать можно было чего угодно. Оккер был крайне вспыльчивым, и не терпел наглости по отношению к себе, да еще и от низших чинов. Мальчишка, хоть и работал тут уже два с лишним года, но все еще ни разу не удостаивался ни одного хорошего слова в свой адрес. Сегодня он пошел ва-банк, пока удача соблаговолит – нужно действовать.

Оккер достал листок бумаги, отмеченный странной печатью. Он начеркал на нем какое-то сообщение и поставил большую размашистую подпись. Желтый, но невероятно ровный листок Глава свернул в трубочку, и встав сам, жестом поднял и Марка.

– Поздравляю с повышением! – свернутый лист оказался у Марка и тот моментальное его развернул, с улыбкой на лице.

– Сержант…

– Стойте! – заволновался Уиллис. – О чем это вы? Зачем ему сержанта?

– Замолчи Хайле! – через секунду Оккер уже обратился к Марку. – В составе группы сожжешь этот чертов лес. Твое первое самостоятельное задание. Проверим тебя, пацан.

– Так точно!

– И смотри, чтобы я не пожалел о своем решении. Иначе достанется твоему брату. Все, свободен! Сбор завтра утром в ангаре, увидишь своих новых товарищей.

Марк уже потянул дверь на себя, и собирался выйти, как Оккер покряхтел и снова привлек к себе внимание. – Технику тоже верните. Целой.

Коротким кивком Марк попрощался с братом и Главой. За закрытой дверью, что быстро отдалялась от парня, было слышно, как спор между двумя оставшимися мужчинами переходит на повышенные тона. Уиллис был не рад назначению своего брата, да и тому, что его отправят одного на задание – тоже.

Как бы то ни было Хайле младший отправился к интенданту, собрать и подготовить снаряжение к вылазке. Ехать очень не хотелось, руки дрожали от осознания того, что придется вернуться в эти места, но выбора не было. Если парень успешно справиться с миссией – это откроет ему дорогу дальше. Больше возможностей для действий, больше возможности для решений, а еще – больше силы.

Впервые за долгие годы службы Марк увидел на выдаче свой новый карабин. Новый для Марка, но никак не для этого мира. Поношенный полуавтоматический дробовик под двенадцатый калибр был весь в грязи, а на стальных элементах уже проступала ржавчина. Глядя на это безобразие, Марк знал, чем будет заниматься в пути. Интендант следом выдал магазин и коробку патронов. Синие гильзы были явно видавшие виды, и собраны на просторах бескрайних полей сражений, чтобы вновь быть заряженными и поставленными в резерв.

– Марк. Ты как так умудрился повыситься-то? – отвлек парня от раздумий о снаряжении интендант.

– Сам не знаю. У Оккера настроение хорошее.

– Похоже на разумное объяснение, – мужчина рылся в коробках с отцепленной от формы броней. – Твоих нет. Выдать другие?

– Да.

– И, кстати, твоя форма ушла в утиль. Ее было уже не отстирать.

– Знаешь, я даже рад этому. Новая будет?

– Смеешься? – мужчина переключился на горы сложенных серых костюмов. – Конечно нет!

На стол упали элементы пластиковой брони и песочно-серая, явно видавшая виды, форма. Низшие чины никогда не удостаивались хорошего снаряжения, и Марк тоже не стал исключением. Потрепанные вещи не всегда могли отстирать нормально, поэтому в них можно было найти следы жизнедеятельности предыдущего хозяина. И хорошо, если это была лишь кровь. Марк вспомнил, что, порой в рассказах, упоминали что похуже.

– Ладно, сойдет, – Марк улыбнулся.

– Слушай, Марк, тут слухи ходят, что по городу ходит живорожденный.

– В смысле?

– Ну, якобы, его видели уже несколько человек. Говорят, давно уже тут ходит.

– Чушь это все, живорожденных не видели уже сотни лет!

– А что, если, правда? Это же какое счастье! Представь, что все станут такими, и детей много будет, и город будет расти!

– Да не. Если бы такой и был – мы бы узнали.

– Думаешь?

– Да брось ты… эм…

– Сергей.

– Извини, не запомнил.

– Да ладно. Мы, когда впервые встретились, у тебя котелок так плотно перемотан был, что я и не рассчитывал, что запомнишь.

– Точно. Было дело.

– Было, да… – мужчина задумался, – Странный год был. Сначала Оккер взбесился, начал народ набирать. Потом в Востоке миссия провалилась, уж не знаю че они там делали. В Яме бунт начался. Даже бравых ребят Регала, и тех всех с должностей сместили.

– Регала?

– Да, командир каравана, что в Яму все время ездил. Не помнишь, что ли?

– Нет. Я тогда тут не работал, – Марк взял в охапку все выданное и переложил в корзину, чтобы разобраться с вещами уже в раздевалке. – А что случилось-то?

– Да черт его знает. Сын у него, что ли умер. Или еще чего. Старик сначала дурачком стал, обезумел совсем от горя, а потом видать прозрел, да повесился.

Марк тяжело вздохнул, и поднял корзину перед собой. – Тяжелый был год, наверное.

– Да не говори… Ладно, черт с ним. Ты все, пошел?

– Да, пойду подготовлю снаряжение. Спасибо, Сергей.

– Да не за что. Рад, что хоть кто-то тут может по-человечески общаться, а не лаять как собака.

– Да, я тоже. А ты, случайно, не из Востока? Имя то у тебя странное.

– Я – нет. Родители оттуда, но они очень давно сюда метнулись, еще в те времена, когда Восток процветал и был очень большим. Как щас – не знаю, но я и тогда в нем не бывал.

– Понял тебя. Ну ладно, бывай! – Марк кивнул головой и направился в раздевалку.

– Давай Марк, удачи тебе, защитник Протектората.

Аккуратно сложенный листочек с приказом о повышении разгладился на верхней полке личного ящика, что был во весь рост. Марк достал иголку и нитки и начал прочесывать свою форму, на предмет проплешин и сквозных дыр. Он кропотливо сидел и зашивал все, что находил, иногда пуская на заплатки старую рваную штанину, что всегда хранилась в его шкафу на такой случай.

– Смотри, швеей заделался! – шептались проходящие мимо бойцы.

Марку было наплевать, ведь одежа должна быть пригодной для ношения, да и какая защита от холода, когда на ноге красуется дыра, словно от пули. То же касалось и брони. Он кропотливо выковыривал грязь и засохшую кровь из стыков пластин. Как никак, а свободный ход у брони должен быть, иначе она встанет колом на руках, и лишь будет мешать двигаться. Грязь падала под ноги, пока парень сидел на скамейке перед своим ящиком. Пол уже был усыпан разного рода мусором и пылью, и Марк лишь добавлял к имеющемуся еще.

Одежда, что была на размер больше нужной, висела ни исхудавшем парне. Он притянул торчащие рукава броней, а вот штаны пришлось просто заправить в высокие ботинки. Было некомфортно, словно парень находится не в своей шкуре, но выбора опять не было, и Марк аккуратно снял всю одежду, и сложил ее в своем ящике. Завтра она ему пригодится. Туда же он поставил и карабин. Всяко лучше, чем нести его домой.

Охрана у раздевалки стояла всегда, и переживать за содержимое шкафчика не приходилось. К вопросу снаряжения в Ред Вотер подходили с полной серьезностью. Рабочий день для Марка вновь закончился рано, и теперь оставалось лишь ждать распоряжение Оккера к завтрашнему утру, и только потом отправляться в путь.

Зайдя, по пути домой, в магазинчик и прикупив еды, Марк закрыл за собой входную дверь. Несколько дней в больнице хоть и помогли ему поправиться, но мышцы не вернулись, как бы много не ел парень. Завтра начнется очередное задание, а сил все еще было мало. Марк разделся, бросил пакет с едой на кровать и упал на пол. Каждое отжимание давало ему понять, насколько он отстал от своего нормального состояния. Досчитав до двадцати Марк без сил прижался животом к холодному бетонному полу, роняя капли пота на пыль, что была под ним. Очень много времени потребуется, чтобы полностью восстановиться, и парень решил не затягивать.

Ближе к ночи, на Марке не осталось ни одной живой группы мышц, все горело и ныло. Он сходил в душ, поел, лег и понял, что брат так и не вернулся. Было бы странно, если бы Уиллис не проводил его на миссию. Марк ворочался от усталости и, переполняющего перед заданием, волнения, но все же смог уснуть.

– Не спишь? – раздался голос в кромешной темноте. Уиллис пришел так поздно, что солнце уже близилось к восходу и небо за окном начинало светлеть.

– Теперь нет, – пытался разглядеть брата Марк. – Что случилось?

– Ничего. Марк, чтобы не произошло там, знай, что Оккер поставит к тебе своих людей. Это проверка, не провали ее.

– Да я знаю это.

– И обязательно возвращайся. Через десять дней, планируется поездка в Яму. Нужно усмирить бунты. Протекторат возвращает свои позиции. Считай это отбором.

Глаза Марка округлились, а руки задрожали, и если бы не одеяло, то Уиллис бы скорее всего это заметил, но Марк отвернулся к стене и успокоил свои голосовые связки. – Понятно, значит опять будет бойня.

– Да, так что: туда и обратно. Времени на плен нет, понял? – Уиллис забрал сменную одежду и хлопнул дверью, закрыв ее, с другой стороны. Странно было, что Марк начал от него отделяться, ведь прошедшие два года он сидел на шее брата, словно новорожденный зверек. Даже походы к Иннес были под большим сомнением опекуна Уиллиса. Что-то поменялось. Марк все чаще стал оставаться один, и это казалось ему очень странным.

Услышав, что Уиллис ушел, Марк поднялся и сел на краю кровати, пытаясь перевести дух. Яма – это очень далеко. И очень опасно, но мандраж, пробиравший парня был вызван не страхом.

– Блядь… Яма… – разминал виски парень.

Все как обычно

Ноги, от большого количества упражнений, еле несли Марка вперед. Руки почти не поднимались, а спина ныла. Парень согнул ногу, просовывая ее в штанину своей униформы и чуть не завыл как раненный пес. Ситуацию спасало то, что ему не придется особо двигаться в ближайшие дни.

Фургон, ждавший Марка, был забит бочками с топливом, а сверху лежало три ведра. Нестандартный комплект ничуть не удивил парня. Как никак придется использовать горючее не по назначению. Оккер в это время отдавал распоряжение главе транспортного отдела, в очередной раз ругаясь на большие затраты своих безумных мероприятий.

Марк положил карабин поверх бочек, и захлопнул задние двери. Оккер, как раз закончил свои негодования и подошел к парню.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Ну вот и отлично. Ребята, что ждут тебя, хорошо показали себя в вылазках, так что давай там, поаккуратнее. Они еще рядовые, но не вздумай перегибать палку!

– Я Вас понял.

– Нихрена ты не понял! Хуже нарушения субординации, только превышение должностных полномочий! Не забывай, что твое повышение легко отменить… – брызгал слюной старик, стоя вместе с Марком позади машины.

Парню изрядно надоело выслушивать брюзжание Оккера. Вчерашние хорошие слова были единственным напоминание о том, что перед ним стоит человек. В остальном Оккер был похож на злую, скорее даже обиженную собаку.

– Я не подведу, господин Оккер.

– Уж очень на это надеюсь… Давай те там, да хранят вас красные берега.

Марк дернул водительскую дверь, но не успел он усесться в кресло, как поймал на себе тяжелый взгляд двух бойцов. Он пристально всмотрелся в одного, потом в другого, и тут же сел на свое место, запустив двигатель. Краем глаза, ловя на себе пристальный взор, Марк начинал нервничать, а с нервозностью подходила и легкая неприязнь. Впервые на него так нагло пялились.

Машина резво вылетела за пределы города, когда солнце еще только поднималось над горизонтом, окрашивая небо в оранжевые цвета. Чистое, бескрайнее небо, и такая же бескрайняя пустыня, состоящая из одного лишь снега. Марк двигался на запад, оставляя солнце позади, понимая, что скоро оно его все равно обгонит. Снег разлетался в разные стороны, оставляя за собой рыжие от света облака.

Марк отклонился назад, чтобы ухватить глазами обоих бойцов.

– Я сержант Марк Хайле. Я так понимаю, господин Оккер назначил вас в мой маленький временный отряд, – старался как можно проще говорить парень, совсем не понимая, как отреагируют на него люди, которых выбрал сам глава города. – Я бы хотел с вами познакомится, потому что надеюсь на слаженную работу в дальнейшем.

Один из бойцов поднес руку к груди, отдавая воинское приветствие. – Я рядовой Фин Осло, на службе с конца прошлого года. Наслышан о Вас, сержант Хайле. Будет честью служить под Вашим началом.

– Я рядовой Тамас Осло, – подхватил второй. – Фин мой брат, и служим мы одинаковое количество времени. Я тоже рад быть в отряде такого знаменитого человека.

– Стоп. А с чего это я знаменитый-то? – удивился Марк

– Как? А вы не знаете?

– Вас с мистером Уллисом Хайле называют «братьями мясниками».

– Ну пиздец. Чего еще нового расскажете? – расстроился Марк. Он верил словам брата, и рассчитывал, что их так и будут называть боевыми братьями.

– Да, в принципе, больше ничего. Тут только один вопрос нас мучает.

– Ну валяй, – Марк уже догадывался, о чем пойдет речь, после такого теплого знакомства.

– Мы выживем?

– Да. Выживем, – ответил Хайле, хотя никак не мог быть в этом уверен. Он сидел и думал о том, что Оккер выбрал именно этих двоих, но совсем не понимал – почему.

Двигаясь по длинной прямой навстречу черному лесу, который появится еще не скоро, Марк ввел ребят в курс дела, добавив в план одну маленькую деталь – разведку. Бойцы поняли и приняли все сказанное, даже не акцентируя внимание на отступлении. Оккер, как и следовало ожидать, дал им другое задание. Они ехали не сжигать лес, а следить за тем, чтобы Марк вел себя хорошо, и выполнял поручения правильно.

Проверяющими назначили младших по званию. Хайле это жутко раздражало, и он всю дорогу всячески пытался начать простой непринужденный разговор, но получалось с трудом. Зацикленность на чрезмерном контроле со стороны Главы не отпускала его мыслей. Так прошел день, сменившись ночью.

Марк передал управление Фину. Два брата были похоже друг на друга один в один. Различалась, разве что, длина щетины на лице, и цвет их формы. У одного серо-синяя, у другого –песочно-серая.

– А как так вышло, что вы настолько похожи? – спросил Марк, не в силах сдержать любопытство.

– Мы из одного мешка получились. Редкость, но бывает. Что-то типа близнецов. Или двойняшек.

– То есть, вы самые, что ни на есть, родные братья.

– Да. Прям самые настоящие. Мы, наверное, единственные родные друг другу люди на свете, – Фин посмотрел на спящего Томаса. – Если не считать тех, кто могут рожать себе подобных. Но таких уже давно нет, так что мы забираем первенство.

– Хах. Забавно. Никогда такого не видел.

– А я никогда не видел живорожденных. Но это же не значит, что их нет.

– И то верно.

Марк начал расспрашивать о том, каково это, иметь брата, с точки зрения других людей. Свою он давно уже имел, но интерес к чужой был непреодолим, особенно теперь, когда выяснилось, что братья то родные. Разговор длился очень долго. Темы сменялись одна за другой, и ночь начала идти быстрее. Марк не мог вспомнить ни одного случая, когда мог разговориться с кем-то в пути. Уиллис всегда сидел рядом, отбивая желание поболтать у любого спутника.

– Я, честно говоря, думал, что ты будешь таким же как твой брат, – сказал Фин. – Грубым и злым. Оккер предупредил, что нужно быть с тобой осмотрительнее.

– То есть, ты думал, что я буду кидаться на вас за любое неверное слово?

– Ну типа того.

– Мы с братом, на самом, деле разные. Как ни крути, а рождены мы из разных наборов ДНК, и сдается мне, что это откладывает отпечаток не только на возможности организма. Но и на мировосприятие.

– В каком это смысле?

– Брат видит мир другим. Для него это все лишь игра, в которой он выигрывает. Он получает удовольствие от выслеживания цели, от выполнения приказов. Иногда по нему видно, что он из ботинок готов выпрыгнуть, лишь бы ринутся в бой.

– А Вы нет?

– А я? – Марк задумался над проверочным вопросом. – А я предпочитаю мыслить холодной головой. И смотреть под ноги.

– Под ноги?

– Да, прими к сведенью. Там в лесу это пригодится, – Марк помял руками затекшую шею, сидя в пассажирском кресле. – Я вздремну. Ты не против?

– Нет, не против. Я пока справляюсь.

Долгий и утомительный путь Марк провел за чисткой оружия и подготовкой своего тела. Если все пойдет по плану, ему даже напрягаться не придется. Фин и Том были не плохими ребятами, и спустя какое-то время уже спокойно шли на контакт. Вести машину втроем было очень удобно, всегда была возможность для отдыха. Марк, привыкший к таким длинным переездам, то и дело уходил в себя, замирая в размышлениях. Ребята глядели на это с удивлением, не понимая, как у Марка это выходит. Он словно остановился на минутку, подождать кого-то у выхода из дома. И завис. На пару часов.

Была середина дня, когда фургон уперся в край леса. Том припарковал машину прямо рядом с другими такими же, нетронутыми, но занесенными снегом автомобилями.

– Мистер Хайле, просыпайтесь! Приехали.

Марк прищурился, пытаясь понять кто перед ним: Томас или Фин. – Да, встаю.

Руки и ноги ныли от постоянных упражнений, пусть и скудных. По началу было трудно даже встать, но разогревшись Марк подогнал машину с топливом, как можно ближе, к лесу. Пытаясь задавить тревогу внутри себя, он достал бочки, и откатил их к деревьям.

– Так. План следующий: Фин, ты – слева, Томас, ты – по центру, я – справа. Делаем три очага возгорания.

– Так точно!

– Ребята, и ни в коем случае не заходите в лес. Ветер в нашу пользу, нет смысла углубляться.

– Поняли.

– Тогда приступайте!

Марк покатил бочку между деревьев, на север, подальше от места высадки. Он остановился, выбил пробку и опрокинул тару на бок. Жирное, мутное топливо полилось на снег, оставляя в нем проталину до самой земли. Парень подставил ведро, и наполнил его. Бочка медленно пустела, а Марк тем временем делал дорожку из горючего до соседнего очага возгорания. Идеальная диверсия, особенно против тех, кто живет на деревьях.

Время шло, а бочка, которую Марк пинал от места к месту, все никак не кончалась. Огромные жирные лужи, блестящие разными цветами на солнце, заполняли пространство между деревьями. В воздухе стоял запах, ни с чем не сравнимый, резкий, будто Ред Вотер решил перебраться поближе к природе. Удивительная тишина и спокойствие были в лесу. Ни души. Ни зверей, ни людей.

Марк закончил, и довел дорожку до Томаса, который точно так же шел с ведром ему на встречу. Томас успевал поливать даже деревья, основательно подходя к вопросу. Ребята забрали пустые бочки, свои ведра и пошли к машине, чтобы положить все на место. Не хотелось бы, чтобы голову открутили за потерю простого куска железа.

– Том, ты запустил замерзшие машины?

– Да. Пришлось постараться, но все получилось.

– Отлично, пошли за Фином, а то он че то долго. Ветер уже должен был разнести запах по лесу.

– Стоит начать беспокоиться?

– Надеюсь, что нет. Не знаю.

Бочка валялась на земле, не опустев даже на половину. Вот только ни Фина, ни его ведра рядом не было. Руки Марка моментально пробила крупная дрожь. Ноги подкосились. Он сел у дерева и взялся за голову, пытаясь осмыслить происходящее. Кричать смысла не было. Следы Фина отходили в сторону поселения, и терялись между деревьев, за которые Марк еще не успел забраться.

Сколько бы раз Марк не предупреждал о том, что в лес ходить нельзя, его не послушали. Он отчаянно держался за больную голову, пытаясь найти хоть одну весомую причину для ребят нарушить приказ. Оправдать он их никак не мог, а значит рассчитывать приходится на худшее.

– Марк, что делать? – забыл про субординацию Томас.

– Том, – не поднимая головы, спросил Марк. – Оккер приказал это сделать?

– Нет.

Марк резко соскочил и ухватил парнишку за воротник. – Ты, блядь, со мной не шути так! Я вам сотню раз сказал, чтобы не ходили в лес! Нахрена он туда поперся? Проверяешь меня?

– Да ты охренел что ли? – Том ударил Марка по рукам и оттолкнул от себя. – Насрать на тебя! Сам пойду искать.

Томас не успел сделать и двух шагов, как Марк схватил его за предплечье. – Жди здесь. Я сам.

– Да с какого перепугу?

– С такого, блядь, что если ты не проверяешь меня, то исчезнешь в след за братом, – Хайле дернул пацана со всей силы, и тот прижался к дереву. – Но учти: если твой брат прячется за деревом, вам обоим пиздец!

Том ничего не ответил, лишь испугано кивнул. Марк взял след и направился вглубь леса. Ровный, аккуратный шаг Фина оставлял неглубокий, но очень свежий отпечаток. Петляя между деревьев, Марк не увидел ни одной ловушку, хотя для них было еще довольно рано. «Западня будет дальше» – крутил он в своей голове.

– Обосраться на таком простом задании… – парень чуть ли не рычал, бредя по следу. – Ну это только наша семья может.

След не оборвался внезапно, да и Фина на конце тоже не было. Напротив, к следам мальчишки добавился с десяток других. Тут они к нему подошли. Тут напали. А вот тут уже волокут его к себе. Марк разобрался в ситуации и направился назад, к Томасу.

– Извини, – недовольно пробормотал Марк.

– В смысле «извини»? – резко вздрогнул Том, сидевший у дерева, погруженный в свои мысли. – А Фин?

– Его забрали.

– Да как забрали-то? – не верил словам Сержанта парень. – Почему нас не забрали? Они ведь могли!

– Мы были не в лесу. Они не могут сражаться там, где не подготовили землю…

– А делать-то сейчас что?

Марк задумался. Он побрел к машине, ковыряясь у себя в голове в поисках ответа. Как ни крути, а без парня ему не вернуться. Задерживаться тоже нельзя. Губы беззвучно бегали, пытаясь выдать хоть одну здравую мысль, но все тщетно. Марк сел за руль и запустил машину.

– Вы че делаете-то? – рванул на себя дверь Том.

Марк сидел, уцепившись в руль, ноги уже стояли на педалях, но он не решался тронуться с места. Томас с удивлением глядел на своего командира.

– Сержант, да вас же колотит всего… – отшатнулся назад рядовой. – Что с моим братом? Что там?

– Да помолчи ты, – дрожащим голосом ответил Марк. Для него вернуться в этот лес было равносильно самоубийству. Но как бы он не старался придумать внятное объяснение для Оккера о потере бойца – выходило плохо. Надо было переключить мысли. Марк уперся локтями в руль и приложил запястья ко лбу. Только сейчас он понял, что весь трясется от страха.

Тогда, в глубине этого леса, сидя в камере, он не испытывал такого. Тогда он был поставлен перед фактом, что уже не выберется отсюда живым и здоровым, и от этого становилось легче. Сейчас же он был на распутье. Он мог и не идти в этот лес, поджечь все, да и свалить. На крайний случай прирезать рядового, да и дело с концом. И опять с миссии вернулся бы только Хайле. Теперь Марк понимал, чем всю жизнь руководствовался Уиллис, и почему он так долго прожил.

– Марк!

– Да не ори ты! Лучше помогай думать.

– Давайте просто пойдем за ними. По следу. Есть же след!

– Нет, – мотал головой парень. – Попадем в ловушку.

– Дождемся ночи.

– Без разницы. Они хорошо ориентируются. Считай, что видят в темноте.

– Поедем за подкреплением?

– Нет. Подожжем лес.

– Что?

– Подожжем лес, – Марк соскочил с сиденья и принялся рыться в сумке с предметами на случай поломки. Он выбрасывал ключи, запчасти, прочий инструмент, пока не достал сигнальную ракетницу, с двумя закрепленными на корпусе световыми шашками. – Будем действовать по плану. Вот только немного дополним.

– Это как?

– Что будет делать противник, когда его естественная защита горит, и при том граничит с домом? Как остановить пожар?

– Не знаю, тушить?

– Тоже вариант. Но нет. Я бы начал вырубать лес на встречу огню. Создал бы негорючую полосу земли.

– А при чем тут это?

– Они будут заняты. Плюс ко всему, дым будет затруднять не только перемещение, но и ориентацию в пространстве. Вот только без тебя мне не справиться. Знаешь, что это такое? – Марк потряс ракетницу перед Томом.

– Да. Что делать?

– Как бы я не хотел это говорить, но я найду твоего брата, – Сержант схватил одной дрожащей рукой другую, в попытке унять страх. – Если он жив – я его выведу. Подам сигнал. Полетишь навстречу через сгоревший лес. Сноси машиной все на своем пути. Это будет уже просто уголь. Обугленные куски деревьев.

– А если он не жив?

Марк посмотрел в глаза подчиненному. – Я все равно подам сигнал. Тебе придется ехать. Смотри выбирай деревья поменьше, толстые, вряд ли, прогорят.

Том, глядя на то как трясется Марк тоже подхватил тенденцию. Он сел на сиденье, и принялся разглядывать лес в зеркало заднего вида, пытаясь представить, как пробирается через эти черные столбы на такой широкой машине. – Блядь… – Вырвалось у него.

Марк отдышался, съел кусок сухого хлеба из пайка и отдал команду. – Поджигаем.

Стоило только начать действовать, как Хайле подхватила волна энтузиазма, и уже не отпускала до самого конца. Страх сместился вглубь груди и все еще сковывал сердце, но парень не обращал на это внимания. Он долил бочку Фина на землю, и зажег спичку. Пламя по узкой тропинке помчалось к деревьям, а через пару секунд лес вспыхнул ярким пламенем. Освещенный рыжими языками огня, Марк стоял у края этого частокола из мертвых деревьев. Он был далеко, но все равно чувствовал жар, исходящий от пожара. Небо начало затягиваться черным дымом, заслоняя собой закатное солнце.

Огонь мигом перекидывался с одного дерева на другое. И чем больше становилось огня, тем сильнее становился жар. Снег моментально начал таять, оголяя черную землю и оставляя огромные сырые клочки почвы. Дым, что встал между деревьев скрывал от глаз все, что происходило за ним и, лишь подсвечивался огнем, что таился в этой мутной пелене. Марк наблюдал за этим, абсолютно не понимая, зачем жертвовать таким хорошим, красивым лесом, лишь ради того, чтобы подготовить почву для следующей войны.

– Том, заводи машину! Надо отъехать.

– Зачем?

– Они смотрят. Сделаем вид, что уезжаем, – Марк хлопнул за собой пассажирской дверью.

– С чего вы взяли? Кто смотрят? Вы видели?

– Нет. Чую. Взгляд полный ненависти, словно, прожигает нас.

– Я ничего не чувствую. Вам точно не кажется?

– Нет. Не кажется.

Под пристальным взором пламенного бога

– Хватит трястись. Лучше подготовься! Еще пол часа, и я выхожу, – не оборачиваясь на Томаса, говорил Марк.

– На себя бы посмотрели. Вы тоже дрожите.

– Мне можно. Я там уже бывал.

Марк рылся в ящике с инструментом, в поисках больших гаечных ключей. На клетке должен быть навесной замок, и хоть к этому надо быть готовым.

– То, что нужно, – Марк спрятал ключи по разным карманам, чтобы они не издавали шум и забрал у тома его нож. Своего у Марка сейчас не было, он давным-давно потерял его в этих лесах.

– А карабин?

– Он будет только мешать. Как бы я этого не хотел, но его придется оставить тебе.

– Я пригляжу за ним. Ну что, время?

– Да, подъедь к лесу поближе, чтобы я не замучался идти. И не включай фары. Помнишь, о чем говорили?

– Да. Вижу сигнал – мчусь изо всех сил. Стараюсь не угробить машину.

– Уж постарайся, от простого куска железа будет мало толку. Считай, что самая сложная часть плана на тебе.

– Да бросьте…

– Нет, Том. От твоих действий зависит жизнь брата, твоя и, как бы то ни было – моя.

– Жути нагоняете, Сержант.

– Готовлю тебя! Ладно, – Марк намотал на лицо шарф полный снега, аккуратно закрыл дверь, стараясь не издавать шума, и в полу приседе побежал в дымный лес.

Огонь был уже далеко. Моментально спалив всю кромку, он бросился вглубь, играя рыжими всполохами, что еле-еле просматривались через плотную завесу дыма. Дыма было так много, что звезды над лесом уже не было видно, лишь темная пелена, подсвеченная огнем в дали.

Обугленные остатки деревьев, что сыпались на землю скрыли большинство ям, вырытых местными, и теперь приходилось тщательнее выбирать место, чтобы поставить ногу. Шаг за шагом Марк привыкал к новым правилам, и спустя время уже спокойно видел ловушки. Осыпавшиеся ветки исключили возможность попасть в капкан, и было слышно, как вдалеке лязгает металл, что получил ложный сигнал к срабатыванию.

Плотный дым окутал парня, что, перешагивая через повалившиеся, красные от углей деревья, направлялся в самую глубь, забирая правее от прямого маршрута к клеткам. Дышать становилось все труднее и труднее, в темнеющих глазах чувствовалось отсутствие достаточного количества кислорода. Если бы не шарф, что слегка задерживал дым и раскаленный воздух, Марк бы уже давно упал без сил. Это значило лишь одно: противник в таком же положении.

Некогда белая земля сменила свой цвет на черный. Марка впервые в жизни окружала одна лишь чернота, и он был этому не рад. Снежные поля были куда более приятным зрелищем. На корточках, порой переходя на четвереньки, парень старался держаться поближе к сырой земле, жадно хватая еще прохладный воздух. Глаза слезились, и через пару минут юноша уже даже не вытирал слезы, перестав тратить на это силы. Шаг за шагом, углубляясь в лес, атмосфера раскалялась огнем пожара впереди. Дым становился все краснее и ярче, тенями отпечатывая не себе деревья, что когда-то росли впереди.

Треск горящего дерева теперь был похож на перестрелку. Все было именно так, ведь Марк никак не мог оторваться от земли, боясь сжечь голову воздухом и раскаленным дымом. Колени тряслись от страха и напряжения, с трудом сгибаясь так, как парню это было нужно. Пластиковая броня на униформе становилась мягкой и податливой от температуры, и теперь была больше похожа на резину, оставляя парня совсем беззащитным. Снег в шарфе кончился и осталась лишь вода, что уже не холодила лицо, а высокими темпами испарялась в небольшие потоки пара.

Треск деревьев плавно перешел в стук топором. Марк бредет по лесу уже довольно долго. И именно сейчас он почти добрался до нужного ему места. Юноша присел у обугленного ствола и начал прислушиваться.

– Все по левую руку, – парень жадно глотал воздух у самой земли. – Хоть бы не заметили.

Пробираясь через горящий над головой огонь и невероятный жар, парень понял, что это была очень плохая идея. Его шапка уже начала плавиться и вонять, как и волосы под ней, а кожа на лице готова была покрыться омерзительными пузырями от ожогов. Марк взял в руки горсть сырой земли и измазал ей все места, что казалось, вот-вот загорятся. Сырая земля подарила надежду на то, что дальше путь будет попроще, но продвинувшись чуть дальше, Марк вывалился на вырезанную в лесу просеку. Всего метров шесть в ширину, но сколько же тут было поваленных деревьев.

С начала пожара прошло всего часа три – четыре, а эти люди уже успели подготовиться к приходу огня. Даже сейчас они не переставали стучать топорами, сконцентрировано удаляя лес, чтобы тот не перенес пламя в их дома. Если бы этот народ не поймал подельника Хайле, то вряд ли бы успел встретить пожар так. План пошел плохо с самого начала.

Марк осмотрел дым вокруг, но так и не смог ничего в нем разглядеть. В ход пошли уши, но и они улавливали лишь грохот топоров по левую руку. Это значило, что пора идти. Марк почти что по собачьи перебежал просеку и оказался в живом, нетронутом огнем лесу, пусть даже и задымленном. Он начал брести туда, где, по его мнению, должны быть клетки. Шаг за шагом углубляясь в логово врага он молился всем, кому только можно, лишь бы его не нашли. И если с рядовым воином этого племени он бы справился, то наткнуться на ту же рыжую маску – плохой исход. Клинки этого народа были намного длиннее, чем нож парня, а значит преимущество на их стороне. В любом случае, все решает размер инструмента.

Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, и Марк искренне надеялся, что машина подберет его на обратном пути. Ногами он не пройдет этот путь, слишком мало кислорода. И даже сейчас, наткнувшись на стену, которую он постоянно видел из клетки, он думал лишь о том, ка как бы вдохнуть чистого, полного кислородом, воздуха.

Стена ограждала лишь одну сторону поселения от внешнего мира, с другой стороны Марк такую не видел, а это значит, что нужна она была больше для того, чтобы разделить пространство, вынося за пределы дома все самое плохое. Например, клетки для пленных. Вдоль стены располагалось много разных построек, но Марк пытался выхватить взглядом из дыма именно ту, которая ему нужна.

Звук шагов и чьего-то голоса неподалеку, заставили Марка упасть на землю, и притвориться бревном. Он вжался в еще не растаявший снег так сильно, как только мог. Шагов становилось все больше, а нервные разговоры лишь крепчали. Люди толпились, и впереди, и слева, и даже за стеной. Парень лежал и выжидал момент, когда можно будет идти, пытаясь разглядеть хоть что-то в плотном дыму. Минута, потом прошла вторая, люди большим потоком, то приходили, то уходили, никак не оставляя парня наедине с пожаром.

Марку изрядно надоело лежать в мокром снегу, и он потихоньку начал подниматься на четвереньки и ползти вперед. Слышно было, что люди ходят по одному и тому же маршруту, совсем не подозревая, что пора бы искать врага среди их родного дома. В стене впереди был проем, через который местные и покидали селение. Марк подкрался настолько близко, что уже мог слегка различать фигуры в плотном, подсвеченном огнем дыму, в котором из-за близости к очагу пламени начали летать горящие угольки. Словно красные звезды перед Марком летали маленькие искры. Он вслушался в окружение, и как только услышал, что разрыв между людьми вырос, он моментально сделал бесшумный рывок, пересекая тропу, по которой шли тушить лес люди в керамических масках.

Плюхнувшись на землю, сразу после тропы, Марк замер, пытаясь понять, видел ли его кто-то, но шаги не прекращались, и сейчас было слышно, как люди обсуждают методы тушения пожара. Пронесло.

Вот она, камера. А за ней вторая. А дальше третья. Марк добрался именно туда, куда и хотел прийти. Он поднялся на корточки и медленно пошел осматривать постройки. Первая была с большой дырой над костровищем. Эту дыру когда-то оставил сам Марк, вот только думать он об этом сейчас никак не хотел. Воспоминания тяжким грузом лежали на нем. Равно как и восемнадцать мертвых солдат.

Вторая была целая, но огонь около нее не горел. Марк аккуратно обогнул ее, оказавшись у решетки и вгляделся в темноту.

– Фин, – шепотом произнес он, но не услышал ответа. Марк попытался сделать охрипший голос чуть громче. – Фин!

Из темноты вынырнула фигура упитанного, большелицего человека. Все его лицо было покрыто коростами и шишками, от давно заживших ран. Он приложил беспалые руки к решетке и вгляделся в лицо Марка. – Наконец-то.

– Ты, кто, блядь, такой? – испугано отшатнулся Марк.

– Группа разведки, нас захватили почти два месяца назад. Ну же, доставай меня отсюда!

– Подожди, я еще не всех нашел. Ты первый в очереди, жди!

– Да не могу я уже ждать! Открой долбанную решетку!

– Помолчи и не шуми, иначе точно не выберешься отсюда.

– Тогда я буду…

– Что? Кричать? Валяй, – Марк, понимая психологию пленника как никто другой, направился к третьей камере, но в ней никого не было, и как бы он не шептал в темноту, никто не появлялся. Оставалась последняя, четверная.

– Фин!

– Да. Я тут.

– Ты нахрена сюда залез? – пытался разрядить обстановку Марк, дрожащими руками доставая ключи из кармана.

– Сержант. Надо быстрее, их тут как насекомых в квартире.

Марк приложил к замку два гаечных ключа, в надежде отломить душки. – Блядь, не подходит. Замок другой.

– И че делать? Блядь, че делать-то? – чуть ли не в истерике бился Фин.

Марк прижался к решетке, в поисках того, что могло бы легко сломаться. Он тщательно осматривал все, начиная от коробки, что была вмурована в стену, заканчивая сваренными между собой прутьями. Он оббежал камеру вокруг, и вновь вернулся к железу. Все было сделано хорошо. Даже не придраться.

– «Че делать»? Хрен знает. Я попробую отогнуть петлю, ты давай там, не отвлекайся, следи за моей спиной.

Марк подсунул самый большой ключ под пруток, что был загнут и вставлен во втулку. Почему-то именно сюда ключ залез так, как того хотел парень. Всем весом повиснув на блестящем хромированном инструменте, парень потянул ключ вниз, и покачиваясь на нем начал болтать петлю.

Пруток лопнул и вылетел из втулки, Марк шлепнулся задницей на грязный снег. Он быстро спохватился и пытался подсунуть ключ под нижнюю петлю, но она была у самой земли, а копать замерзшую почву, чтобы вставить инструмент, было слишком проблематично.

– Помогай мне, – сказал он Фину. Тот утвердительно кивнул, и Марк полез на решетку.

Он ухватился за тот угол, на котором только что была петля и упарившись ногами в коробку начал оттягивать подвижное полотно двери. Получалось плохо, замок мешал отогнуть дверь так, чтобы через нее можно было вылезти. Угол отошел лишь слегка, и этого было недостаточно. Марк сменил свое положение, теперь полностью повиснув руками на створке. Обе ноги он упер по разные стороны угла, за которой держался, повиснув горизонтально над землей. Он тянул так сильно, что казалось, будто позвоночник вот-вот из него выйдет.

Фин разбежался и плечом влетел туда, куда прикладывал силу и Марк. Нижняя петля щелкнула, и Сержант полетел на твердую землю. Фин выбрался из камеры и помог подняться Марку.

– Как уходить будем? – спросил подчиненный.

– Давай за мной, и точно так же как я. Присядь. И терпи, будет жарко.

Марк опять, чуть ли, не переходя на четвереньки, пополз к тропе, по которой бегали узкоглазые люди. Он проходил мимо второй камеры и кинул косой взгляд в ее сторону. Через дым трудно было разглядеть даже решетку.

Сержант поднял кулак над плечом так, чтобы Фин это увидел и остановился перед самой тропой. Он рассчитывал, что парень поймет жест, и сделает точно так же. Марк вслушивался в шаги, выбирая момент. Ждать пришлось долго, но оно того стоило, в звуках появилась брешь, и парень рванул вперед, издавая как можно меньше шума. В этот раз он не упал на землю, продолжая идти вперед на корточках.

Кинув короткий взгляд назад, Марк вдруг понял, что Фин остался позади, не успев среагировать. Зубы стиснулись сами собой, от очередной осечки в плане. Он медленно побрел назад, возвращаясь к тропе. Сержант вслушивался в каждый шорох, что издавали шаги суетливых поселенцев. Теперь главное, чтобы Фину хватило терпения выждать момент.

Черная фигуры вылетела из темноты, сбив Марка с ног. Падение наделало столько шума, что шаги вокруг тут же стихли, равно как и голоса.

– Уходим. Быстрее и тише, – прошептал Марк.

Ребята начали отдаляться от тропы, но за их спинами внезапно послышалась чья-то приглушенная речь.

– Иди проверь, – говорил знакомый голос.

– Понял. Сейчас, – отвечал другой человек. Пока Марк отдалялся, он отчетливо мог различить диалог. Второй голос вернулся и уже еле слышно доложил. – След не наш. Свежий…

– А в камерах как?

– Одного забрали.

Словно рев дикого зверя, голос прогремел на всю округу. – Пленник сбежал! Поймать чужаков!

Марк уже не церемонился. Он вскочил на ноги и побежал по своим старым следам, что есть сил, ухом контролируя Фина за своей спиной. План изначально предполагал, что его обнаружат, но не так быстро. Сержант бежал и винил себя в том, что опять не предусмотрел все до конца. Каждый раз он натыкался на осечки, понимая, что не продумывает все возможные варианты, а идет, полагаясь лишь на идеальный расклад.

Ноги толкали сырую землю, а легкие вдыхали горячий, едкий воздух. Фин мчался следом, то и дело ругаясь каждый раз, как спотыкается. До конца леса была еще далеко, а бежать было очень трудно, ведь валявшиеся под ногами черные деревья не позволяли различить путь, перемешиваясь с черной землей. Марк бежал, оглядывая тлеющие столбы, понимая, что сюда машина не доберется, нужно бежать еще дальше.

Фин оступился и упал. Он взвизгнул, дав Марку понять, что поранился. Хайле не раздумывая достал из-за пояса ракетницу и выстрелил в небо, прямо по направлению своего пути. Яркая красная вспышка поднялась вверх, утонув в дыму. Марк достал гильзу и сунул вторую ракету в ствол. В этот раз вспышка вылетела уже другого оттенка, и точно так же улетела в дым над головами парней.

Марк поднимал Фина, что пробил об ловушку руку, и вновь молился, чтобы Томас увидел сигнал и принялся действовать. Сержант вновь бежал впереди, стараясь делать шаги такими, чтобы его подчиненный успел на них реагировать. Парень мчался уже почти задыхаясь от дыма, а за спиной слышались голоса и топот множества чужих ног.

Яркий свет ударил в глаза, машина, на всех своих мощных фарах, ломала сгоревшие деревья, злобно рыча мотором. Том все-таки увидел сигнал. Свет лился на путь, рассеиваясь грязным воздухом, что понемногу уходил из этой части леса. Том чуть не задавил Марка и своего собственного брата, вовремя свернув влево от них. Марк тоже резко остановился и Фин влетел в его спину, не успев среагировать.

Фургон замер прямо перед ними. Сержант открыл пассажирскую дверь и втолкнул парня внутрь, но стоило ему поставить ногу на гусеницу, в надежде зайти внутрь как Том вскрикнул, глядя на своего командира.

– Марк! – глаза парня были нацелены за спину, почти забравшегося в фургон, Марка.

Тот, недолго думая, резко извернулся, подставляя под удар свою левую руку. Длинный тонкий клинок застрял в мягком пластике на предплечье. Перед лицом Марка была рыжая маска, с ужасной звериной мордой, изображенной на ней. Тремор, что пробирал парня всю дорогу внезапно стих, отступив вглубь. Однажды, этот человек уже обезоружил и поймал парня.

Марк слегка изогнул руку, еще сильнее сжимая лезвие броней, и попытался пнуть Маску ногой в живот, чтобы тот отстал от него и дал возможность укрыться в машине. Лесной охотник был не промах, он, не отпуская свой клинок, ухватился за бедренную бронепластину и дернул Марка на себя. Юноша слетел с гусеницы и оказался на земле, а над ним стояла та самая рыжая маска.

– Опять ты? – человек выдернул свой клинок из мягкого пластика, и сделал шаг назад, получив возможность снять с себя керамическое лицо, что закрывало обзор.

– Разверни машину! – кричал Марк в сторону фургона. Мотор вновь взревел, и машина тронулась вперед, ломая сгоревшие стволы деревьев. Парень не упустил свой шанс и тоже поднялся на ноги.

Два охотника стояли друг напротив друга, а вдалеке все ближе и ближе становили шаги подмоги из лесного поселения. Марк никак не мог повернуться спиной, ведь в таком случае его бы быстро догнали лезвием в спину.

Парень, не проронив ни слова, достал нож, что взял у тома и побежал на Маску, пытаясь выиграть себе время для отступления, но лишь тратил его, судя по звуку приближающихся шагов.

Маска и Марк обменивались выпадами, но было видно, что Хайле проигрывает в этой битве. Сил было мало, да и оружие у него было намного короче. Он подобрался спиной к дереву, в надежде, что противник не глядя махнет клинком, но вышло все совсем иначе.

Марк пристально следил за летящим в него лезвием, будучи припертым к тлеющему столбу. Он выжал момент и пригнулся, пытаясь уйти от удара по низу, но противник был куда более опытным. Маска увидел это, и пнул по Марку так сильно, что тот повалился на бок, а затем кувыркнулся на спину, ожидая удар.

Узкоглазый человек упал на парня, придавив его правую руку, в которой был нож, своей и замахнулся, в надежде пробить шею юноши. Марк видел, как острие ножа летит на него, и не придумал ничего лучше, как попытаться поймать клинок противника.

Марк встретил удар краем своей ладони. Клинок проскользил по ней, оставляя глубокую рану, а на конце этого клинка парня ждала его добыча. Раненной рукой он схватился за кулак Маски, в последний момент отведя лезвие от своей шеи. Длинный клинок прошел мимо и уткнулся в землю.

Марк извернул свою правую руку и ткнул кончиком лезвия в предплечье противника, которое пыталось остановить нож мальчишки. Сила, что прижимала вооруженную руку парня ослабла, и Марк, не отпуская левой рукой чужой кулак, со всей своей силы засадил боевой нож в запястье врага. Получив серьезную рану, охотник зарычал от боли, подобно дикому зверю. Хватка пропала, и он отпусти свой клинок. Марк тоже отпустил нож, освобождая свою правую руку от рукояти, что почти добралась до плоти человека с маской.

Маска в один момент лишился и правой и левой руки, и хоть раны были не серьезными, но сражаться он уже не мог.

Освободившейся рукой Марк толкнул тело противника вправо, скидывая его с себя. Маска не смог приземлиться на раненые руки и упал рядом с мальчишкой. Его клинок так и остался торчать в земле.

– Хороший был бой, – болезненным голосом говорил человек из лесного племени.

– Это да, – Марк моментально схватил чужой нож и встал на ноги, понимая, что подкрепление уже близко.

– Добьешь меня? Это было бы честью, умереть в бою, – раненый воин встал на колени, прижав бедра к стопам.

– Что? Зачем? – удивился Марк, вслушиваясь в звуки мотора, который, по-видимому, пошел на второй круг.

– Такой путь воина…

– Ты извини, но я выиграл себе шанс для побега. Я, наверное, пойду…

– Побега? Пойдешь? Бейся до смерти!

– Да ну уж нет, спасибо! – Марк побежал туда, где ревел двигатель машины, что фарами вновь освещала ему путь.

– Трус! – кричал вслед человек, стоявший за спиной юноши на коленях. – Ваши предки, так испугались кары богов, что до сих пор ходят с широко открытыми глазами, полными страха! Не уподобляйся…

Машина пролетела мимо и Фин распахнул боковую дверь. – Марк!

Марк залетел внутрь, упав на стальной пол. Том нажал на газ и фургон грохоча деревьями помчался обратно. Нижние фары уже были разбиты, и путь освещала только верхняя грядка прожекторов. Как только техника встала на протоптанный путь, деревья больше не колотили со всей силы по кузову, проходя скрежетом где-то по днищу.

– Марк, да Марк! Че заладили-то? – возмущался Сержант.

– Удобное имя. Короткое! – засмеялись братья, чувствуя, что самое трудное позади.

Хайле перемотал свою рану, и тут же принялся за рану Фина. Рядовой упал прямо на шипы, пробив ладонь правой руки в двух местах. Не так уж и страшно, по сравнению с разрезанной рукой Марка, которую еще и придется зашивать. Благо все отделались легким испугом и подпаленными волосами.

Вынырнув из леса Сержант отдал команду забрать оставшиеся машины и немедленно выдвигаться. Ребята запустили недавно прогретые двигатели и тронулись, пока их командир отмывал лицо от грязи, которую размазал по нему совсем недавно. Черные капли падали, перемешиваясь с кровью, что сочилась с левой руки, оставляя пятна не снегу, что покрылся ледяной коркой. Марк пытался отдышаться, понимая, что головная боль от отсутствия кислорода начинает накрывать его целиком.

Мотор ровно работал, и парень начал догонять своих подчиненных, пристроившись в конец конвоя. Ему не давало покоя то, почему Фин забрел так далеко в лес, и, ожидая услышь что-то банальное, вроде «увидел зверька», Марк включил рацию, висевшую над головой.

– А теперь, Фин, объясни, почему ты так сильно вляпался?

– Это было поручение Оккера. Он просил проверить Вас, на предмет того, как Вы будете вести себя, если я нарушу приказ. Я не ожидал, что все так кончится. Простите.

Марк ничего не говоря нажал на педаль газа. Догнав впереди идущую машину, он со всей своей железной силы ударил, разбитой деревьями, решеткой радиатора об задние двери впереди идущего. Двери вмялись внутрь и теперь уже вряд ли откроются. Рация зашуршала, и подала голос.

– Да я-то за что? Это я, Том! – раздался встревоженный голос рядового.

– Да за то, что мне опять за шиворот насували всякого говна! Сколько можно… – кричал в переговорное устройство Сержант. Марк впервые в жизни захотел высказать все, что думает. Жаль только, что люди, с которыми он вел беседу, моментально перешли из разряда напарников, в разряд проверяющих, и парень вовремя закрыл рот.

– Простите, – раздался виноватый голос Фина

– И меня, – подхватил своего брата Том, перебив вещание.

Марк покачал головой и щелкнул тумблером рации, погрузив эфир в тишину. Динамик все равно слегка похрипывал, а короткая полна, витавшая в воздухе давала понять, что братья все еще ведут беседу. До самого Ред Вотер Марк больше не покидал кабину, закрывшись в пропахшей гарью машине. Он, словно обиженный мальчишка, отказывался видеться с братьями Осло, ожидая от них очередной нож в спину. Даже топливо в бак он умудрялся залить в одиночку, глядя как Том тщетно пытается открыть задние двери своего помятого фургона.

Все задачи были выполнены, оставалось лишь надеяться, что в Яму Марк все-таки поедет.

Чужой среди своих

Большая колонна людей. А за ней еще одна. И еще. Почти сорок человек стояли и слушали главнокомандующего Красных Берегов. Оккер стоял перед людьми со всей своей решимостью и статностью, отправляя своих бойцов для усмирения бунтов в соседнем городе.

– Вы – лучшие из лучших. Каждый из вас стоит десятка бойцов из других городов. Многие годы мы плечом к плечу строили и защищали наши Красные Берега. Мы с трепетом относились ко всем нашим соседям, а они, в свою очередь, отвечали нам взаимностью.

Яма в опасности, а вместе с ней и наш металл, наши линии торговли, наши люди, что живут и работают там. Знайте! – уже охрипшим от крика голосом продолжал Оккер. – Это не война! Это спасительная миссия. Мы – миротворцы! Повторите ребята!

– Мы миротворцы! – хором ответила толпа вооруженных солдат.

– То-то же! Так пусть каждый из вас несет в себе частичку мира! Частичку родного города, что заботится от ближнем. Ну что, братцы… Да хранят вас всех Красные Берега! В путь!

– Дааааа! – вновь взвыли бойцы.

Марк, после инцидента у черных лесов, был официально зачислен в ряды миротворцев. Братья Осло, как ни крути, были вынуждены рассказать своему начальству о произошедшем. И начальство оценило это. Марк в их глазах теперь разительно отличается от своего брата.

– Ну что, все готовы? – спрашивал Уиллис у солдат, что сидели с ним в тесной кабине грузовика, с большой цистерной за спиной.

В кабине сидело пять человек. Все как на подбор, статные, крупные, мускулистые. В стопку сложенные карабины стояли в самом углу, и миротворческая миссия уже почти началась. Марк казался слабым и щуплым, по сравнению с остальными. Он тихо сидел на заднем диване, прижатый крупными мужиками. Сколько бы ни старался, а массу нарастить он не успел. Уиллис сидел за рулем, уже готовый выдвигаться в путь.

– Уилл, я, кажись, забыл карабин в штабе! – нервно сказал Марк.

Мужики посмеялись и Хайле старший включил рацию. – Народ, тут заминка! Один из наших оружие оставил в штабе! Минуту!

– А голову он не забыл? Или яйца, например? – прохрипела в ответ рация.

Громкий хохот раздался по салону, а Марк, краснея от стыда, встал и подошел к двери. –Уилл, ты со мной?

– Не. Я уже нагрел место. Давай быстрее!

– Понял.

Под смешки своих напарников, Марк выпрыгнул из машины и побежал в штаб. Пробежав по узким переулкам, он отдалился от стартовой площадки и выбежал на площадь с высокой башней. Кинув короткий взгляд на самую верхушку, он прошел мимо и залетел в двери главного штаба, стоявшего на другой стороне площади. Минуя коридор, раздевалку, а затем лестницу он поднялся наверх.

Люди ходили по штабу расслабленно, вальяжно, изредка выбирались из своих кабинетов, чтобы зайти в другие. В коридорах было почти пусто. У двери главнокомандующего стоял всего один высокий и крепкий охранник. Он был из личной гвардии, этилы Оккера. Лычки на броне это подтверждали.

– О, Марк, а я думал ты тоже уехал, – с улыбкой встретил охранник парня.

– Нет, – Марк подобрался поближе и поднял левую руку, ничего не подозревающего охранника вверх.

Длинный трофейный клинок блеснул в полумраке коридора и лезвие вошло в ребра, ровно сбоку, моментально дотянувшись до сердца.

Марк подхватил обмякшее тело, словно в танце, и не вынимая клинок, вместе с трупом, ввалился в кабинет, толкнув дверь. Парень ухватился за рукоять крепче, и отпустил мертвеца, тот скользнул на пол кабинета главы города, оголяя кровавый нож, словно большие ножны, что свалились с лезвия.

– Ты! – успел крикнуть Оккер, в спешке открывая ящик своего стола.

Марк уже настиг его. Всем своим немалым весом парень перелетел через стол, и, не касаясь, ни пола, ни чего-либо еще руками и ногами, словно акробат, приземлился ножом на грудь Оккера. Нож пробил одежду, кожу, и даже солнечное сплетение, навсегда застряв в груди старика. Прыжок был такой силы, что моментально повалил Главу вместе с его креслом, а следом за ними полетел и Марк.

Парень крепко держал клинок, чувствуя, как останавливается сердце через рукоять оружия. Все случилось быстро и очень тихо.

Юноша обшарил карманы старика и достал оттуда связку ключей. Он вытер руки, лишь чуть-чуть испачкавшиеся в крови о серый пиджак и метнулся закрыть дверь. Он аккуратно притворил полотно, и провернув ключи в замке, запер кабинет. Сейчас было важно, чтобы никто не зашел сюда.

Ящик стола уже был открыт, а в нем лежал черный пластиковый пистолет. Марк усмехнулся, глядя на тело Оккера. – Наконец-то ты сдох, ублюдок. Теперь и самому умирать уже не так обидно.

Марк шел к этому моменту очень долго. Он ждал два с лишним года возможности для самого себя поменять правила игры. Он каждый день выполнял задания этого тирана, подбираясь все ближе и ближе. Нужен был лишь идеальный момент, но с вчерашним назначением в далекую экспедицию Марк его получил. Все тело тряслось от восторга еще с тех пор, как Уиллис сказал о вылазке своему брату. Назначение, хорошее отношение товарищей, доверие начальства. Точка схождения всех факторов была здесь. Над трупом Оккера.

Марк открыл нижний ящик и достал листок с печатью. Такой же, как и те, на которых Глава выдает распоряжения. Парень аккуратно положил листок на стол, взял перо, обмакнул его в чернила и начал писать новое распоряжение. Он сутками сидел, пытаясь воссоздать почерк, постоянно сравнивая его с приказом о повышении. Уиллис никогда не приносил домой подобных бумаг, и приказ был единственным, на что Марк мог ориентироваться.

Большая размашистая подпись легла на печать, сделанную из чернил другого цвета, оставленными странным древним оттиском. Что все это значило – было не важно. Марку было не до копания в ящиках стола, да и тем более в древних приспособлениях. Парень аккуратно сложил листок, и поместил его в нагрудный карман.

Оттащив тело солдата подальше от порога, Марк приложил ухо к двери, прислушался и тут же открыл ее, закрыв замок, теперь, с другой стороны. Пустой коридор, ни души, ни шороха. Закрытый кабинет Главы, без охраны на входе, выиграет пару часов. Никто в жизни не догадается, что там, внутри, лежат два трупа. Этого вполне хватит, чтобы уехать из города.

Забрав карабин из своего личного шкафчика, Марк бросился обратно, к конвою из огромных грузовиков. Он бежал и осматривал свою одержу, пытаясь найти хоть одну каплю крови. Чисто, а значит вопросов не будет. Марк ушел, не вызывая подозрений, и доберется до конвоя, тоже их не вызывая. Главное сейчас – выйти из зоны покрытия коротковолновой рации, иначе его напарники, его же и убьют.

Тяжелая дверь открылась и Хайле младший залетел в кабину. Он уселся на то же место, поставив свое оружие в общую кучу.

– Все, мы готовы! – говорил Уиллис в рацию.

– Наконец-то! Ты говорил пять минут, а он шарахался целых десять.

Машина впереди тронулась. Уиллис поднял ковш клин повыше, нажатием кнопки на панели, и тоже вдавил педаль газа, медленно отпуская сцепление.

По последнему распоряжению Оккера, главой экспедиции будет капитан Токарев, а Хайле старший, из-за своих провальных коллективных миссий, будет его лишь замещать. Но теперь это было не важно. Марк знал, что рано или поздно, он не сможет прикрываться должностью своего брата. Самое настоящее, последнее распоряжение главы города Ред Вотер, а по совместительству главы протектората Красных Берегов, теперь было у парня в кармане, а значит отправляется в путь он полностью готовым.

Истории о потерянном времени

– Всем приготовиться! Грядет буря, – кричал солдат, сидя за круглым, большим рулем грузовика. – Марк, ты как самый мелкий, двигай и накинь броню на лобовое!

На машинах впереди уже загорелись сигнальные лампы. Марк накинул на себя длинный черный плащ, и вышел на улицу. Он уперся ногами в ковш-клин и начал поднимать листы с прорезями вверх, натягивая их на стекло. В кабине моментально стемнело. Ветер усиливался, а снега в нем становилось все больше. Он отвратительно залетал за шиворот, попадал под краги, умудрялся залетать в плотно зашнурованные ботинки. Марк перепрыгнул обратно к двери и сильный поток воздуха чуть не оторвал его от машины. Дверь распахнулась, и Уиллис резким движением затянул парня обратно в кабину, чуть не порвав ему плащ.

– Вовремя я, – говорил старший брат, стоя в кромешной темноте, догнавшей конвой бури.

– Это точно. Чуть не сорвался.

Крепкие мужики вжались в сиденья, и старались держаться за все, до чего могли дотянуться. Уиллис и Марк продолжали сохранять спокойствие, перешучиваясь, стоя посреди кабины, что сама по себе уже находилась в самом центре снежной бури.

Потоки воздуха в этой части пустыни летели с северо-востока, вызванные перепадами местности, и разницей температур переходящего северного сектора. Они, по мере движения, набирали свою силу, и, именно, в этом месте настигали конвои на самом своем пике мощи.

Пока водитель пристально вглядывался в сигнальные огни впереди идущей техники, бойцы позади него подхватили энтузиазм братьев Хайле и уже не так тряслись от страха, находясь в гремящей кабине. Ветер бил по кузову сильно, пытаясь оторвать его от земли, но метал был очень тяжелым, и буря, сдавшись, умчалась вперед. Темнота быстро пришла и так же быстро отступила.

– Не унывайте, парни! – смеялся Уиллис. – Движение – это жизнь!

Марк вновь вышел на улицу и смотрел в след уходящей буре, стоя на крыше грузовика. Он отщелкнул стальные пластины, и они соскользнули на свои обычные места, с грохотом упав в седла. Ковш-клин иногда подкидывал снег, который умудрялся зацепить, и парню приходилось сильно щуриться, когда лицо обдавало ветром. Солнце освещало бескрайние просторы пустыни. Куда ни глянь – всюду снег, да чистое голубое небо.

Марк, устав любоваться невероятными видами пустыни, прыгнул в машину. Уиллис уже сидел за рулем и рассказывал какие-то свои старые истории, что было для него крайне необычно.

– …а вот там будет башня, – показывал Хайле старший в горизонт. – Там я поймал предателей, что работали в этом конвое. Совсем еще мальчишки. Помогали одному ублюдку, за которым я очень долго гонялся.

– А как помогали-то? – спросил Марк, потому что слышал эту историю впервые.

Уиллис улыбнулся. – Сливали ему топливо с этих самых цистерн. Говорят, выходец был из Пан Оптикума. Ну это Оккер мне рассказывал, я-то сам хрен знает, откуда информация.

Бойцы внимательно слушали, внимая каждому слову, но испугавшись, что байка внезапно кончится, все же спросили. – А че с этим-то? Ну которого Вы ловили? Как там оно было-то?

Марк сел на сиденье и принялся слушать своего старшего брата.

– Там вообще долгая история.

– Так, а мы и не спешим.

– Да лень мне. В двух словах расскажу, – Уиллис дернул рычаг контроля скорости и развернулся. – Приперся один тип в город. Вон в таком же плаще, как на Марке, и принялся угрожать Оккеру. Че-то там про саботаж рождаемости.

Оккер прикинулся жертвой, сказал, что свяжется, ну и всучил ему интерком для отслеживания. Местные дебилы, ну типа вас, его спугнули, и сволочь эта смекнула, что интерком-то надо выключить. И вот утром вызвали меня, чтобы я его разыскал, да наказал.

Гаденыш последний раз включил интерком уже далеко за пределами города. Мы нашли коробочку в снегу и начали снаряжать машину в дорогу. Пока собирались – следы почти занесло, ехали почти наугад, но ехали быстро, нас тогда трое было. Дали мне двух порядчиков.

След вел к башне, на полпути до Востока, и мы свернули посмотреть, может чего интересного случится. Этот ублюдок умудрился как-то проломить лед, и машина начала заваливаться под воду. Мы, понятное дело, выпрыгнули, да побрели обратно, за второй. Ох, как я зол был. Никогда не думал, что меня поимеет какой-то мальчишка. Но вот так оно, как-то.

Мы взяли вторую машину и приехали в восток. Поговорили с управителем, он прикинулся дурачком. Город начали объезжать, а тут вон оно как – следы. В лес на запад тащатся. Местные-то хрен туда пойдут, а значит наш клиент.

Мы только к лесу подъехали, хотели поговорить с парнем, а он крюк дал, да и подстрелил одного нашего, прям в голову дробью ему дал. Благо хоть издалека. Тот весь в крови выпал, сопли слюни, жуть, а не зрелище. Еще и машину потерял.

– А, так вот че Марк ходил перемотанный-то?

– Да… задумался Уиллис, – Типа того. Мы опять пешком до города. Вторую тачку просрали. Я думал Оккер меня с говном съест, а он на ублюдка этого осучился. Приказал ехать в Повал, что в паре дней пути впереди будет.

Так вот, приказал ехать в Повал, да найти гаденыша. Ну как найти. Там уже, сами понимаете, конкретный приказ был.

Но вот, когда мы туда приехали, весь город уже мертвый валялся. Все с глотками вскрытыми. Мы поворочали трупы, нашли даже парочку таких, что под описание подходят. Страшно было до жути. А люди, ну они… Мирное время людей расслабляет. Они даже и не думали, что такое случиться. Видать налетчики, в глубокой ночи, постарались, или может не поделили чего с соседними городами. Хрен его теперь знает.

Я искренне верил, что мы разобрались с проблемой, Оккеру отчитался. Пока один из этих грузовиков с пустым баком не приехал. Плюс ко всему, мы подельника этого урода искали по всему городу. Ну такого, у которого останавливался этот тип. Вопрос – ответ. Два гаврика из конвоя по тихой и свинтили, на тачке, что на продажу изготовили. Сказали, что в Яму, но… Мелкая машина не доедет до Ямы без запаса топлива.

Меня как током пробило. Шакал этот, по ходу, сам же свое поселение и вырезал, чтобы следы свои скрыть. Мертвым прикинуться. Я в жизни не встречал такого.

Ну и тут, короче, путем нехитрых размышлений мы благополучно сели в конвой, заняв место двух отсутствующих, и поехали вперед. Я же никогда не видел этого гада, на которого Оккер разозлился, но мне уже становилось интересно, кто он такой. Он все в плаще был, когда мы прижали его в лесу, хотел посмотреть, кто там, под маской, да плащом.

Приказом его величества Оккера мы захватили конвой, предателей двух взяли и поехали в Яму. Ублюдок этот и там шухера навел, аж до сих пор аукается, как видишь. Я, прям, помню, как он, прячась в толпе, навел на меня ствол своего пистолета. У меня тогда аж кровь закипела. Чутье хорошее, сразу злобу чувствую, но найти его не смог, он словно испарился.

– Поймали в итоге? – не дождавшись кульминации, спросил лысый мужик, что сидел около Марка, прижав его к стенке кабины.

– Убил. Далеко на юге, – Уиллис замолк, а потом сразу же продолжил. – Ну вот, блин. Ты всю нить истории мне оборвал. Не делай так больше! Короче… Я тогда имел дело с самым настоящим олицетворением безумия. Он словно зверь от меня бежал. Насовывал мне на каждом повороте.

Он столько бросил в пути. Машину, снегоход, друзей и подельников. А так никуда и не дошел. Он с бабой был, но она, скорее всего, тоже сдохла. Я две пули в нее всадил. У меня тогда уже капитанский пистолет был. Типа лучших из лучших таким награждали.

Я бросил два тела там же, на юге, и вернулся домой. Тут уже и рутина началась. Марка повысили, жена ушла, как-то так все закрутилось…

– М-да… – хором смаковали историю люди. – Как-то не коротко Вы, капитан Хайле. Но это прям… прям сильно. А что там, на юге-то?

– Да хрен его знает. Такая же пустыня, как и любая другая. Но одно я могу сказать точно. Это был первый раз, когда я потерял всех своих людей. Их хоть и было всего трое, но я их никогда не забуду. Ублюдок расправился с ними, пока я не видел. Мне не хватает этих парней. Я думаю, мы были с ними друзьями.

Марк внимательно слушал. Он впервые слышал эту историю, брат никогда не рассказывал об этом путешествии. Пропуская через себя каждое слово Марк начал улыбаться, удивляясь Уиллису.

– Марк, а ты че лыбишься-то? Я же не анекдот рассказал, – поймал улыбку парня старший брат.

– Да, брось! Это же такое крутое путешествие. Я, в очередной раз, тебе удивляюсь, – отмахивался Марк, и бойцы его поддержали. Для них Уиллис был ветераном. Он часто был груб и бестактен, но заслуживал уважения.

Машина летела вперед, в составе огромной стальной змеи, а время летело еще быстрее, за разговорами и сном. Никто даже и не думал напрягаться в столь долгом пути. Люди расслабились, и получали удовольствия, глядя как за окнами проплывет пустыня.

На горизонте показался дым поселения, что находилось недалеко от горной гряды. Рация что-то невнятно прохрипела и машины начали менять курс.

– Че они там сказали? – обратился Марк к водителю.

– Привал делаем. Нахрена – не знаю, вроде хорошо шли.

Ясный, солнечный день привел стального змея к небольшому поселению, над которым монотонно крутились ветряные мельницы. Жители поселения вышли за пределы своей снежной стены и встали в ряд, встречая гостей. Марк ловил глазами мелкие фигуры издалека.

Машины остановились у снежной преграды, коптя воздух торчащими выхлопными трубами. Марк надел броню, шапку, зашнуровал ботинки, толкаясь в тесной кабине с другими такими же энтузиастами.

– Вот ты, – отвлек всех Уиллис, указывая пальцем на одного из солдат. – Дуй в гнездо, будешь сидеть на стреме.

– Так точно, – с грустью в голосе ответил тот.

– Да не переживай, через пару часов поменяемся, – начали успокаивать товарищи. Мужчина поверх своей брони накинул черный плащ и самый первый покинул кабину, впустив холодный воздух внутрь.

Марк ступил на снег, провалившись в него по щиколотку. Невысокая стена, окружавшая городок, ловила пролетающий мимо ветер, и провожала его над поселением, направляя прямо в лопасти ветряных мельниц. Старая, уже занесенная ветром, эта снежная стена не давала увидеть то, что за ней. Дома и постройки оставались вне поля зрения. Лишь тот, кто сидел на цистерне, мог отчетливо рассмотреть городок. Марк же видел лишь огромную горную гряду вдалеке.

Идя вдоль ровной, утрамбованной снежной стены парень интуитивно брел именно ко входу в поселение. То и дело над головой начали маячить разноцветные ленточки. Ими была увешана стена, и чем ближе ко входу, тем чаще были закреплены цветные полоски ткани. Ленты были и на ветряке, что боролся с ветром над головой у людей. Ленты были даже на самих лопастях. Люди специально останавливали добычу энергии из ветра, лишь бы навешать эти ленточки. Это казалось странным обычаем.

– Уилл, че у них там? – спросил Марк у вернувшегося из общей кучи бойцов, брата.

– Пропуски зажигания. Ищут механика. Ты ведь не механик?

– А сам, будто, не знаешь.

– Тогда пошли к местным. Они с техникой, вроде, знакомы. Даже если и нет, то тут все лучше, чем в чистом поле останавливаться. Будь я капитаном, принял бы такое же решение, – оценивал действия Токарева старший брат, явно затаив обиду, что его командовать тут не назначили.

Братья подошли ко входу, который даже не удостоился встретить их воротами или дверями. Брешь в стене тут же показала городок таким, каким он сейчас был. Ленты… Цветные ленты были повсюду, ловя ветер на крышах домиков, скамейках, разного рода заборах и перегородках. Фонарные столбы, сделанные из чего попало, тоже были увешаны лентами.

У каждого дома стоял снегоход, подключенный проводами к общему металлическому кабелю, тянущемуся от ветряка.

– Вот, Марк. Это – Повал, – положил руку на плечо брата Уиллис. – Однажды, я уже вырезал это место. Надеюсь, повторять уж не придется такое.

– Ты же сказал, что все мертвые были, когда ты приехал.

– Да, брось! Сам бы такое рассказал, пусть даже и «товарищам»? – усмехнулся Хайле старший. – Плевать, пошли внутрь, вон, наши уже разбрелись, механика ищут.

Деревянные, невысокие домики, стояли близко друг к другу, а из труб поднимался дым. Тут, как и раньше, дома топили деревом, и в воздухе стоял приятный аромат. Легкий, он перемешивался с воздухом, не казался таким резким, как при пожаре в черном лесу, и не был таким жирным как запах горелого топлива в Ред Вотер. Марк замер, стоя на небольшой площади, окруженный снегоходами.

Чего-чего, а снегоходов было много. Марк насчитал больше десятка. Все разные, будто собраны на коленке. Какие-то были электрическими, а у каких-то даже торчали выхлопные трубы. Брат куда-то запропастился, и Марк решил осмотреться получше.

Парень гулял по городу, разглядывая постройки. Почти все дома были такими старыми, что и не понятно, когда их построили. Дерево серое, а иногда, даже почерневшее от времени. Из домиков начали выходить люди, подходили к бойцам, разговаривали. Марк шел по главной улице, мимо теплиц, с начищенными до блеска стеклами, мимо больших и ровных стопок с дровами, пока не добрался до последнего дома. Этот дом был самым большим из всех.

Марк, как зомбированный, открыл дверь и зашел внутрь, минуя темный тамбур. Большой светлый холл с скамейками. Стойка, как в баре. Журнальный столик с книжками. Шаги в коридоре становились все громче, и в холл зашел человек.

– Кто вы? – спросил невысокий смуглый мужчина, с явной лысиной на макушке. Его старые очки были переклеены на десять раз, а белый халат был весь в пятнах. – Что Вам тут нужно?

– Я Марк. Ищу механика. Вы не механик? – задал парень предельно глупый вопрос.

– Хах. Ты в лазарете, пацан, – усмехнулся мужчина. – Если нужен механик, то он в третьем доме на правой линии был. Тебе туда.

– Ну тогда мои товарищи уже нашли его. Можно расслабиться.

– Не похож ты на сильно обеспокоенного. Зачем забрел то так далеко в город? – мужчина сел на скамейку, почувствовав, что Марк угрозы для него не представляет.

– Не знаю. Просто шел, – Марк разглядывал холл, который был и залом ожидания. – Можно нескромный вопрос? Давно вы тут живете? Поговаривают тут людей убили.

– Давно. Больше двух лет уже. А что?

– Да ничего. Просто любопытно, – Марк сел на скамейку, делая вид, что устал. – А тела? Много было?

– Немерено. Мы неделю только и делали, что готовили костры и сжигали умерших, – мужчина тоже сидел, только на соседней скамейке. – Сжигали тела, да их кровати. Сами-то мы с юга. Кто-то на гряде жил. Кто-то за Ямой.

– Долго добирались…

– Де не то чтобы. Как ни крути, а место хорошее. Тут и караваны ездят, и жизнь налажена. Такие места пустыми не бывают.

– Это точно… заодно и старания умерших даром не пропали.

– Вот! В корень зришь! – мужчина потер трясущиеся ладони, и протянул правую Марку. –Что ж. Я Фабиен, но кличут меня Лекарем.

– Рад познакомиться, Лекарь, – Марк пожал руку доктору. – А можно у Вас тут осмотреться? Никогда не был в таких маленьких больницах. У нас в Ред Вотер, если больница, то большая, в несколько этажей. А тут все такое, не в обиду, крошечное. Но уютное.

– Хм. Иди, осмотрись. Там по коридору приемный кабинет, две палаты и моя спальня. В нее не заходи. Там, где воняет – туалет, – мужчина махнул рукой в сторону коридора. – Вряд ли че стыришь. Тут особо ничего и нет. Я пока тут побуду, вдруг еще кто забредет.

Марка не было буквально минуту, он вернулся к Лекарю, и откланявшись поблагодарил его. – Было интересно! Спасибо. Не присоединитесь к нам на улице? Там уже много народу собралось. Можем топлива чутка Вам продать.

– Да нет. Это ты заходи, если что. Судя по лицу, больницы ты любишь. Да и руки вон все израненные.

– Хах. Это да. Это да…

Марк вышел на улицу, аккуратно закрыв за собой тугую деревянную дверь. Народ вдалеке столпился у грузовиков, и громко о чем-то спорил. Парень поспешил туда.

– Да трамблер, я тебе говорю! На этих восьмерках только он отлетает постоянно! – кричал мелкий, коренастый мужчина со смуглой кожей.

– Да не трамблер, тупой ты дебил! – отвечал ему сосед по поселению, одетый в перемазанную мазутом куртку. – Это бронепровод!

– А я говорю, трамблер! Расступитесь парни! И не глушите мотор!

Коренастый растолкал солдат в серых одеждах, будто для него это были всего лишь ребятишки, и усевшись за руль опустил ковш-клин на землю. – Санчо! Откручивай ковш! Иначе капот не откроешь.

– Ща. Жди. – перепачканный достал стопку ключей и начал подбирать их к гайкам, на петлях ковша. – Дай пониже. Не ослабли.

Марк удивлялся, глядя на этих мужиков. Они только что спорили, но стоило добраться до работы, как они тут же забыли про разногласия и уже вовсю сотрудничали. Меньше десяти минут потребовалось, чтобы отцепить клин. Грузовик отъехал чутка назад, давая доступ к слегка выпуклому капоту.

– Че ж не на тех-то навернули бронепровод? Там вон, мотор сзади. За минуту бы поменяли! – жаловался один из механиков, указывая на другие машины.

– Да не бронепровод это! – кричал второй.

Марк вглядывался в открытый капот, пытаясь протиснуться между товарищей по экспедиции. Он смотрел на черную железную силовую установку, и не мог понять, что с ней вообще не так. Механик что-то отцепил, что-то перекинул. Достал из своей сумки короткий проводок, и воткнул его в переднюю часть двигателя, моментально выровняв работу механизма.

– Говорю же провод! Щас бы пол вэшки разобрали, если б ты сюда полез.

– Да заткнись ты! Знаешь сколько я на этих поперечках трамблеров уже поменял?

– Ой, да иди ты! – грязный хлопнул капотом и дал команду товарищу вернуть машину на место, чтобы выставить ковш.

И снова пара минут слаженной работы, и машина как новая. Точнее, как та, которая и не ломалась. Новой ее назвать было трудно. Как и на всех других, краска облезла, а где-то виднелись следы от пуль. Машины в конвое были хоть и разных конструкций, но двигались практически одинаково. Марк же только сейчас обратил на это внимание, и то, лишь по тому, что механик чуть ли не ткнул пальцем на эти различия.

Стоило только работе закончиться, как ругань вновь началась. Механики цапалась, споря из-за каких-то непонятных окружающим мелочей. Толпа солдат расступилась, и к ним подошел капитан Токарев. Высокий, молодой, но с полной головой седины. Он сверху вниз смотрел на чумазых механиков.

– Что было? – командным голосом спросил капитан.

– Да провод у вас прогорел. Я свой поставил. Правда, он у меня короткий был, но ниче… До ямы доедете. И даже обратно.

– Сколько с нас?

– Вот! Сразу видно, военный! Ни единого лишнего слова! – подключился к разговору второй механик. – Дай нам четыре ведра топлива. И этого хватит.

– Дам два.

Эхх… – грустно вздохнули механики, понимая, что два ведра – справедливая оплата. – Давай два.

Капитан махнул рукой, и тут же за его спиной появились два солдата, с полными ведрами переливающейся на солнце жидкости. Марк даже не понял, как появилась такая слаженность между солдатами и Капитаном. Он без слов отдавал приказ, и это явно было ему не впервой.

Люди, что работали с Уиллисом всегда припирались, и жаловались. А этому капитану даже говорить не приходилось. Марк был поражен. Вот таким капитаном он хотел бы стать.

– Славно, – сказал один из механиков. – Заезжайте еще!

– Спасибо, – ответил Капитан. – Мы Вам благодарны.

Марк открыл рот. Вот чего не хватало его брату. Он глянул на Уиллиса, что ковырялся в ухе, стоя позади толпы. Капитану Хайле было наплевать на других, он хоть и пытался сравнивать себя с Токаревым, но уж явно не по части человечности. Да и к тому же, признание в том, что он вырезал целый город, человечности в глазах брата ему не добавило.

Солдаты быстро разбежались по машинам, и, запустив моторы, двинулись дальше.

Последний приказ

Грузовики отъехали совсем недалеко от нового Повала. По левую руку тянулась все та же горная гряда, что защищает теплый город. За рулем сидел Марк, и пристально вглядывался в цистерну, идущей впереди машины. Человек, сидящий в люльке на верху бочки, начал махать парню, и ткнул пальцем в небо. Над горой.

Дверь открылась и человек в плаще залетел внутрь, отряхивая налетевший всюду снег. – Там за горой че-то горит. Смотрите.

Все уткнулись взглядом в небо. Марк смотрел через грязное стекло двери, а тем, кому его не хватало, запрокидывали головы через лобовое стекло. Сейчас все взгляды людей в грузовиках были направлены туда.

– Пан Оптикум… – прошептал Марк, глядя на скопившийся в небе черный дым далеко за горой.

– Пан Оптикум? – подхватил кто-то из бойцов. – Это тот город, в котором тепло?

– По рассказам – да, – продолжал парень. Уиллис сидел на заднем сиденье и пристально его слушал. – Поговаривают, что там сама земля обогревает город. Тепло поднимается к поверхности и разогревает воздух. Башня там, как в Ред Вотер, только светится. Вон – кончик торчит.

– Так ветром же сдует, один черт! Тепло, в смысле…

– Не. Там высокая стена. Больше десяти метров. Полностью из металла. Она и от ветра защищает, и от врага извне.

– Не, я конечно слышал, про этот город, но че значит его название?

Марк на секунду задумался. – Ну это местные придумали, вроде как. Вряд ли жители теплого города часто идут на контакт, или выходят на связь. У них, скорее всего другое название своего городка, типа «Блаженство», или «Восторг».

– Да ну тебя, с твоим «восторгом». Че значит-то, этот «Пан Оптикум»? – хлопал лысый парень по плечу Марка.

– Я читал… давненько, правда. Произносится и пишется слитно, как «Паноптикум». В древности это был то ли метод, то ли строительное решение, направленное на контроль заключенных в тюрьме. Большое здание в несколько этажей, усеянное камерами заключения с прозрачными решетками. И все это в форме кольца, где камеры по периметру.

Ну а в середине смотровая башня.

– Так и в чем фишка-то? Тюрьма, как тюрьма. Хоть складывай стопкой, хоть расставляй. Суть-то не меняется.

– Ну не совсем. Трюк в том, что заключенным постоянно кажется, что за каждым из них постоянно наблюдают из смотровой башни. Это заставляет контролировать себя. Говорят, бороться с этим ощущением постоянного присмотра практически нереально.

– Брось, откуда знаешь?

– Так читал, говорю же!

– Ладно, с тюрьмой понятно. А вот с городом-то че? – чесал затылок самый любопытный из бойцов. – Хочешь сказать, что шпиль, как у нас в Ред Вотере, это типа смотровая башня. А стена – границы камер заключения. По кругу, типа?

– Ну в целом да, – Марк повернулся к бойцу. – И вообще, че ты меня то расспрашиваешь? Не я же название давал! Хрен его знает, чем там руководствовались до меня.

– А, ну да. Извини. Ну а че он горит-то? Вон, сколько дыма!

– Да, е-мое! Мне-то почем знать? – разозлился Марк от такой прорвы вопросов, явно ему непосильных. – Горит, значит проблемы у них! Может выбраться хотят, а начальник не разрешает. Сам подумай: вот ты смог бы усидеть на одном месте несколько целых жизней. Они ведь дохрена лет так! Ты же не просто так ничего о них не знаешь! По любому нашелся энтузиаст, который выбраться хочет, вот и устраивает суматоху внутри.

– М-да, Марк… Ты хоть и умный, но че то совсем мрачный.

– А че мрачного-то? Явно же город горит! Судя по куче дыма, что даже ветер не может унести, целиком.

– А ну, все успокоились! – подскочил Хайле старший. – Хорош тут наводить споры! Щас я вам все скажу.

Уиллис встал с заднего дивана, и за один шаг оказался у лобового стекла. Он прищурился, пристально вглядываясь в черное пятно на небе. Это не было похоже на новый дым, который только что скопился. Все это выглядело как след, от долгого затяжного боя, что дымкой стоит в воздухе. И это явно не дым от горящего дерева.

– Ну че там, Капитан?

– Че? Да пиздец у них там, – Уиллис щелкнул рацией, и достал переговорное устройство, растянув завившийся в пружину кабель. – Капитан Токарев! А город то горит! Прикажете организовать разведгруппу?

Канал молчал минуту, Уиллис уже убрал переговорник и просто наблюдал за небом. Рация прохрипела. – Отставить. Доложим господину Оккеру, пусть он решает. Слишком хлопотно огибать гряду.

– Господину… Ну ладно. Слышали? Никакой разведки!

– Да мы не сильно-то и рвались. Холодно там, Капитан.

– Да ну вас всех! – Хайле старший постучал по спальному месту, что располагалось над задним диваном. – Ты долго еще? Освобождай давай, спать хочу.

Время за сном проходило лучше всего, и Хайле старался как можно чаще занимать полку, а не топтаться внизу, в заросшей мусором кабине. Крошки от хлеба, какие-то куски фантиков и оберток. Пыль, грязь и мазут. Все это скапливалось на ковровом покрытии пола, в кабине грузовика. Машина превращалась в свалку, и Уиллис старался находиться как можно выше от этой грязи.

Иногда, после еды, Марк открывал дверь, и широкой подошвой ботинок пытался вытряхнуть из машины мусор, но получалось очень плохо. Зачастую крошки и еда наоборот забивались в ворс, а через некоторое время начинали вонять. Запах протухшей еды и пота.

Окна открывались все чаще, захватывая свежий воздух, от чего бойцы перестали снимать с себя броню, старались сидеть одетыми, на тот случай, если кому-то из братьев Хайле захочется проветриться. Что Марк, что Уиллис всю дорогу наигранно удивлялись тому, как остальным не противно находиться тут, среди смрада и мусора.

Машина остановилась, и Марк, лежавший на спальном месте, чуть не рухнул вниз. Остановки не планировались, а значит они доехали до места назначения. Машина теперь стояла, и видно было, как бойцы внизу покачиваются, уже привыкнув за долгие дни пути компенсировать крены своими ногами. Марк лежал и смотрел на них, и ему казалось, будто все, еле видно, танцуют.

Парень подождал, когда пространство освободят, после чего слез на грязный, захламленный пол, надел шапку с плащом и выбрался на улицу.

Длинная колонна грузовиков остановилась, не доезжая до города всего около половины километра. Токарев собирал бойцов в середине железной змеи, и все послушно выстроились в две шеренги. Серые, но такие разные ребята, стояли ровно друг за другом. Как и сказал Оккер, тут были лучшие из лучших. Сильные, смекалистые, бравые бойцы.

Каждый из этих людей искренне верил, что несет мир в эти места, укрепляя влияние Оккера в регионе. Вера была непоколебима, ведь один человек куда более рационально может решать проблемы населения, нежели целая куча правителей, грызущихся из-за каждого пустяка.

Вот и сейчас. У Ямы испокон веков был хозяин. Большой и сильный человек, избранный из членов правящей семьи, всегда охранял и развивал город, налаживая как внутренние, так и внешние связи. Мирное существование с соседями и строгий контроль своего собственного народа заложили основу торговли в этом регионе. Сотни лет машины ездили, перебрасывая разные товары между городами, да еще и в таких масштабах, что простому торговцу и не снилось. Оккер все разрушил. Он подмял под себя сначала караваны, а потом посягнул и на суверенитет большого, сильного города, спрятанного под землей.

Два года назад Яма отказалась от экономического и военного сотрудничества, объявив свою территорию закрытой, для военных формирований Красных Берегов. Все произошло внезапно, без особых для того предпосылок. И чтобы исправить недоразумение, что началось пару лет назад, Ред Вотер мало-помалу отправлял солдат сюда, всячески маскируя их под обычных торговцев. Капитан Токарев должен положить конец самостоятельности Ямы. Сегодняшний день – решающий, в отношениях двух городов гигантов.

– Мы успешно добрались до Ямы! С этого момента начинается миротворческая миссия! Наша задача помочь основным силам протектората подавить сопротивление! Основной нашей целью является захват клети в стволе шахты. Это уменьшит шансы на дальнейшее перебрасывание вооруженных отрядов на поверхность, навсегда замуровав неприятеля под землей! В составе группы из восьми тяжело бронированных грузовиков мы прорываемся…

– Прошу прощения, капитан Токарев, – нагло перебил своего командира Марк, доставая из кармана аккуратно сложенный приказ Оккера. – Прошу Вас, ознакомьтесь. Господин Оккер велел передать это Вам, как только мы окажемся в Яме.

Марк вышел из шеренги и передал листок с печатью своему капитану. Токарев пристально вглядывался в каждую букву. Он крутил листок, осматривая его со всех сторон, даже на солнце положил, проверить его на просвет. Ошибки быть не могло. Это чистовой вариант, без исправлений и переделок.

Токарев взял Марка за шкирку и оттащил за грузовик, подальше от лишних глаз и ушей. – Че это за херня?

– Распоряжение о разведывательной миссии. Я должен открепиться от группы и направиться на юг. В центральный сектор.

– Почему, блядь, секретно?

– Не могу рассказать.

– Почему, блядь, одному человеку выдают целый грузовик с десятком тонн топлива?

– Я не могу это рассказать.

– Слушай сюда, щенок! Это приказ! – сорвался вечно спокойный капитан на своего сержанта.

– Простите, Капитан, я не могу выполнить ваш приказ. Конфликтующий с Вашим, другой приказ, был отдан высшим чином.

– Оккер… Поверить не могу. Мне, самому близкому подчиненному… Марк, – Токарев положил руки на плечи парня, немного успокоившись. – Ты точно получил это распоряжение от господина Оккера? Ответь мне не как солдат, а как человек.

– Да, господин Токарев. Это приказ от Главы города.

– Тогда, как обычный человек, не как солдат, скажи мне, что происходит? Это не для протокола, – Токарев замялся, проглатывая тревогу. – Много людей зависит от этих ресурсов, я хочу знать, почему мы так рискуем сейчас?

Марк тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. – Ладно… Два года назад в Ред Вотер появился человек из Пан Оптикума.

– Ну да, помню, был такой разговор с Оккером.

– Этот человек знал, как сделать так, чтобы башня грела землю, – щурился Марк от яркого солнца.

– А миссия-то тут причем. Почему сейчас? И почему отправляют тебя?

– Хм… Вот эти вопросы намного труднее. Я не знаю. Скажу, что мои последние задания были связаны именно с разведкой и выживанием. И, как видите, я стою здесь, хотя десятки людей, что были со мной, погибли.

– Блядь, это же, просто, безумие какое-то! – впал в ступор Капитан, отказываясь верить в происходящее. Он топтал рыхлый снег, утрамбовывая его под себя, чтобы под ногами оказалось хоть что-то твердое. Было видно, как из-под Капитана выскальзывает земля.

– Задание не подлежит огласке, именно, чтобы не вызывать таких противоречивых мыслей. Как простой мальчишка, который всей душой переживает за Красные Берега, скажу лишь одно… То, что Вы сейчас делаете – мыслепреступление, – Марк пожал плечами.

Токарев вновь схватил парня за воротник, пристально посмотрев на его исписанное шрамами лицо. Он хотел высказать ему свою точку зрения на столь наглое замечание, но быстро одумался. Ведь именно он предложил поговорить, отодвинув в сторону субординацию.

– Ладно… – с горечью в голосе произносил Капитан, чувствуя, как его предал его же руководитель. – Забирай машину. Бери ту, что троила.

Токарев гордой походкой вернулся к солдатам. Марк стоял за его спиной, и, с места командира, наблюдал за людьми, не выказывая никаких эмоций.

– План прост! Машина отвлечения выдвинется первой, взяв все внимание противника на себя, двигаясь на юг, в обход города. Наш верный сержант Хайле будет приманкой, пройдя как можно ближе к границе Ямы. Это отважный шаг! Поддержите его!

Бойцы начали восторженно гудеть, иногда хлопая в ладоши, спрятанными в краги руками. Марк даже не удивился, что Капитан, согласившись с приказом, постарается поиметь, как можно больше выгоды от потери машины. Ред Вотер весь целиком состоял из таких людей. Что бы ни случилось – личная выгода превыше своего. Вот даже сейчас, Токарев рискует важной разведывательной операцией, лишь бы ему самому проще жилось. Он в любой момент скажет, что Марк провалился сам, скинув вину за потерю техники и провал миссии на молодого сержанта.

Марк забрал свой карабин из машины и сел в другую, что была третьей в длинной веренице. Парень проверил содержимое, такой же засоренной кабины, осмотрел все, что тут оставили ему бойцы, и поставил карабин поближе к своему сиденью. Парень аккуратно подогнул под себя плащ, что так и не снимал, и принялся жать команды.

Солнце начало заходить за горизонт, и небо, справа от машины, засияло новыми красками. Над головой начали появляться первые звезды, а ветер усилился, завывая на железном корпусе грузовика.

Токарев постучал в дверь. – Трогайся за нами и сразу же отделяйся, куда тебе надо. Прошу тебя, как человек человека, пройди, как можно ближе к городу. Это даст нам шанс.

– Хорошо, Капитан. Постараюсь прижаться к нему, как смогу.

– Славно. Я до сих пор ничего не понял, но… удачи тебе, что ли. Мы вернемся домой раньше, и чует мое сердце: мне придется перед тобой еще и извиниться… – посмеялся Капитан.

– Да бросьте. Это работа!

Марк хлопнул дверью и посмотрел вслед Токареву, что тяжелой походкой брел до своей машины. Грузовики тронулись, а спустя пару секунд грузовик парня вырвался из общей колеи и, разбрасывая снег, помчался в объезд города. Теперь дорога лежит на юг.

Дверь резко открылась и в кабину ввалился Уиллис. – Ху-х! Чуть не сдуло меня.

– Брат?

– А ты кого ожидал увидеть? – снимал с себя капюшон плаща Хайле старший. – Че за секретность? И почему опять без меня? Оккер, смотрю, совсем осмелел!

– Я верну тебя к конвою! – Марк начал выворачивать руль обратно. – Это слишком опасная миссия. Ладно я, сержант, но потерять капитана город не может!

– Да брось, Марк, – ухватился Уиллис за руль, не давая парню вернуться. – Я, в первую очередь, твой брат! И уж потом капитан!

Марк немного расслабился, и повернул руль в верном направлении. – Ты же понимаешь, что это дезертирство?

– Ох уж это сладкое слово… Дезертирство… Звучит то как! – смаковал произношение Хайле. – Марк, вот ты, неужели думаешь, что я просто так дожил до своих тридцати пяти лет? Надо уметь вовремя продать команду!

– Да понял я, понял, – Марк громко засмеялся. – Раз уж ты дезертир, а я полноценный сержант, то выходит, что я тут старший.

– Не перегибай, Марк. Не перегибай!

– Ладно, так и быть, капитан Хайле. Но раз уж мы оказались в такой ситуации, тебе не кажется, что это была нифига не миротворческая миссия?

– Пфф! А как ты думаешь, зачем им столько топлива? Бочки то полные!

– Ну да, сгонять туда и обратно, это около одной шестой цистерны, – задумался Марк.

– А знаешь зачем им это?

– Пока не очень.

– Ну вот смотри: я, как более опытный солдат, честно сказать – капитан, залил бы нахрен им весь ствол шахты и поджег, не давая ни единого шанса на сопротивление. Ну на месте Токарева, конечно. Да и на месте Оккера тоже.

– А на своем месте, чтобы сделал?

– Точно не это. Я не такой тупой, чтобы полагаться на идеальные условия плана. Из шахт есть куча выходов, уж ты то должен был догадаться до этого.

– Ты бы подорвал или поджег все запасные выходы, и только потом, под угрозой поджога, начал бы по одной группе принимать противника на захваченной клети?

– О! А ты сечешь! Знаешь, Марк. Я никому не рассказывал, но эта заваруха с Ямой… Короче, это моих рук дело, – Хайле виновато пожал плечами. – Я случайно разозлил их… как там его? Ямового! И с тех пор Красным Берегам тут не рады. Но ни че. Токарев же главный! Оккер ведь думает, что он лучше меня. Пусть сами разбираются!

– Ревнуешь?

– Завидую! – Уиллис достал из нагрудного кармана Марка распоряжение и начал разглядывать его. Рассмотрев бумажку под разными углами и даже на просвет, он вернул ее обратно, при этом аккуратно сложив. – Ну что, сержант Хайле, полный вперед!

– Так точно, капитан Хайле!

Ночь сгущалась, и Марк, наплевав на просьбу Токарева, шел как можно дальше от города, даже не включая фары, чтобы не привлекать внимания. Электронный компас вновь начал показывать букву «Ю», стоило только отъехать от свечения Ямы подальше. Там сейчас начнется настоящая война, но Марк, почему то, был уверен, что местные жители все переживут. Фары загорелись, рассекая кромешную темноту.

– Погоди! Так, а куда мы едем то вообще?

Два брата

– Я же к ней всей душой! Понимаешь? – причитал Уиллис. – А она даже с сыном не дает повидаться.

– Так ты же и не пробовал даже, толком-то?

Машина летела через суровую снежную метель, в глубокой темной ночи. Марк практически не видел дорогу, ехал по одному лишь компасу в надежде, что все это скоро кончится. Красивое звездное небо быстро закрыло, и довольствоваться приходилось лишь подсвеченным фарами снегом.

– Да как не пробовал-то? Я ее и на улице встречал… И в дом для детей ходил… И квартиру посещал… – лежал на полке Хайле старший, не в силах уснуть под завывания ветра.

– Стоп, ты что, следил за ней? Тогда я не удивлен, почему Ута так расстроилась.

– Ну а как по-другому то?

– Уилл, ты пойми, с людьми надо быть аккуратнее. Они же не твоя добыча. Они такие же люди, как и ты сам.

– Ой, да много ты понимаешь? Я же просто с сыном хочу побыть! Чтобы он помнил меня! Может быть, даже, научить его чему-нибудь, – старший брат спрыгнул с полки, громко приземлившись на ноги. – Решено! Как вернусь – все силы потрачу, чтобы снова сойтись с Утой. Сыну нужны два родителя!

– Хорошая идея, – с теплой, полной надежды улыбкой, сказал Марк.

– А ты то как? Как там Иннес? Ты последнее время, наверное, даже не успевал с ней увидеться. Да и мы с тобой в городе почти не пересекались.

– Да все хорошо.

– Ты не думал сделать ей предложение?

– Да нет. Я прекрасно понимаю, что это плохая идея.

– Потому, что она проститутка?

– Нет, по тому что у меня опасная работа. Вообще, не понимаю, как ты, с таким графиком, решился завести семью. Мы двадцать с лишним дней в пути. Ты бы при всем желании не смог связаться с женой и сыном.

– Че то ты заладил, будто это дорога в один конец. Марк! Топлива хватит, чтобы обогнуть почти весь мир и вернуться назад!

– Я же говорил: там опасно. Никогда не знаешь, чего ждать от новых мест. Вот как тогда в лесу.

– Да, брось. Следующие двадцать дней в пути будут тихими и спокойными. Я же говорю, что бывал в тех краях. Там нет вообще ничего. Оккер просто тратит ресурсы.

– Не знаю, Уилл…

– Марк…

– Что?

– Когда ты уже снимешь этот идиотский плащ? – старший брат упал на пассажирское сиденье.

– Да че-то совсем про него забываю. Забей. Щас из метели выедем, открою окно. Тут уже жесть как воняет.

Заметив, что снега в воздухе становиться все меньше и меньше Марк выключил фары. Машина двигалась в темноте, но как только стих последний ветер – видимость улучшилась. Броне пластин на окнах не было, братья решили не вешать их, ведь это была просто ночная прогулка, по сравнению с бурями в северном секторе.

Глаза привыкли к темноте и уже можно было различить очертания леса и гор. Слева, поднимаясь на большую высоту редко горели фонарики, освещая ловушки для ветров. С такого расстояния трудно было различить цвета, но колыхание лент было заметно даже отсюда.

Марк не хотел вызывать лишнего внимания, и сбавив ход, чтобы не шуметь прижался к лесу, чтобы очертания черных деревьев скрыли грузовик. Длинная монотонная дорога редко дарила что-то новое, и зачастую, это новое было полно опасностей. Мотор ровно гудел спереди, давая ощущение большого стального сердца, что билось внутри машины. Звуки и голоса в кабине стихли, в попытке остаться незамеченными для местных жителей.

– Слышь, Марк. У тебя бывает в жизни ощущение, что ты что-то делаешь не так? – тихо спросил Уиллис.

– Что за странный вопрос? – так же шепотом отвечал парень.

– Ну вот, например: тебе же нравится Ред Вотер?

– Ну, да, – ответил Марк.

– И работать на Оккера, тоже нравиться?

– Ну, да, – вновь ответил Марк.

– Вот и мне тоже. Но почему создается ощущение, будто все это неверно? Будто не на своем месте? Будто я вру себе и другим. У тебя не так?

– Хм… нет. Я люблю свое дело. Близких мне людей. Свои цели и стремления. Что в этом плохого? – говорил про других людей, чужие цели, и абсолютно разнящиеся с Ред Вотер стремления Марк. Но Уиллис почувствовал, что Марк не соврал в своем утверждении и отстал от него.

– Эх… не выйдет с тобой разговора. Ты слишком зажат. Марк, мы так редко говорим по душам, что я начинаю забывать, что ты мой брат! Надо было взять в дорогу выпивку!

– Тогда бы мы нарушили устав! Пить на задании нельзя.

– Да брось! Это же просто разведка!

Марк поравнялся с поселением, и затаил дыхание. Сейчас нужно быть предельно аккуратным, старясь идти практически на холостом ходу, чтобы никого не разбудить из наблюдателей. Каждое поселение таит опасность, особенно для одинокого грузовика полного топлива. Каждому нужен такой грузовик, а Марк имел такой в личном пользовании. Многие бы сказали, что это не честно, но парень шел к этому заданию очень долго, и искренне верил, что заслужил его.

Внимательно разглядывая окрестности, парень настолько сконцентрировался, что даже не заметил, как Уиллис подкрался к его уху.

– Марк, – максимально тихо сказал старший брат. – А че мы крадемся-то?

– Чтобы нас не заметили. Лишние неприятности…

– Аааа! Дак че ж ты раньше то не сказал! Нет тут никого! Ну по крайней мере из тех, кто любил налеты делать! – прорезался командный голос Хайле.

– Что?

– Дак я это… И тут побывал. Давно это было, может уже другие хозяева обжились, но вон, смотри! – Уиллис указал на склон горы, захватив к нему и отвесную скалу, увешанную ловушками для ветра. – Большая часть стоит порванная. Думаю, если бы тут были люди, способные забрать у нас грузовик, то они, явно, начали бы с ремонта своих собственных механизмов. И уж потом тратили бы силы на нас.

– Да, блядь! – Марк тут же включил весь свет и щелкнув передачу вниз начал разгоняться, изрыгая клубы дыма и пламени из выхлопа, что выходил на крыше. Вспышки огненных всполохов на секунду озарили все вокруг, и машина рванула вперед.

Каждый момент, каждое действие, и даже каждый прожитый день вновь приближали Марка к цели. Он без устали сидел за рулем, лишь иногда отдавая управление своему брату. Уиллис негодовал, но каждый раз сталкивался с простым объяснением: «Это моя миссия!»

Спустя несколько дней за окном промелькнул занесенный снегом снегоход, брошенный посреди пустыни. Марк проводил его взглядом в зеркало заднего вида, удивленно глядя на оставленный без присмотра аппарат. Странно было найти такое посреди бесконечного поля. Марк не мог понять всего пары вещей. Во-первых, насколько безумным надо быть, чтобы отправиться вдаль на технике, что точно не доедет? Во-вторых, почему машину до сих пор отсюда не забрали?

Любая техника ценилась на вес жизни, и найти ее брошенной было, как минимум, странно.

– Странно это, да? – спросил Уиллис, поймав удивленный взгляд Марка.

– Ты про снегоход?

– Ага. Помнишь историю про безумца, что я тогда ловил? Мы идем по его следу.

– Серьезно?

– Да. Поэтому я не удивился, что Оккер отправил нас туда. Тот сумасшедший явно что-то замышлял.

– Да, и глава города хочет это пресечь. Только почему меня одного?

– А вот это не ко мне вопрос!

Последние следы человеческой деятельности пропали в зеркалах, и дорогу вновь захватила природа. Нетоптаная людьми, дикая, такая, по-своему, живая природа. Над головой летали птицы, следы зверей пересекали направление грузовика. Тут кишила жизнь, хоть и не так явно, как в человеческих городах. День за днем. Ночь за ночью. Оставалось лишь любоваться миром вокруг, впитывая в себя его красоту.

Марк, в очередной раз, для себя подмечал, что все, что его сейчас окружает, наполнено смиренным спокойствием. Жизнь движется даже тогда, когда мир вокруг остановился. Замерз. Многие сотни лет все было именно так. Снега никогда не сходили, и все, кто тут есть, были приспособлены к этим тяжелым условиям. Были то инстинкты, или память древних предков, но звери умудрялись выживать и плодиться, пусть их количество, по сравнению с рассказами о доледниковых временах, поуменьшилось.

Марк заглушил машину, остановившись вдалеке от башни. Он оголодал и вымотался от столь долгого пути. Ни единой остановки не было за все это длительное время, и парень сросся с грузовиком, будто металл стал частью него самого. Юноша поправил сой плащ и прыгнул на рыхлый снег.

– Нахрена так далеко-то остановился?

– Сам же рассказывал, как уронил машину под воду. Мало ли.

– И то верно.

Два брата брели вперед, раскидывая ногами снег. Усталый шаг не поднимал ботинок высоко, и, вскоре, обувь промокла и стала тяжелой. Снег ветром приносило и закидывало даже за шиворот, морозя кожу на груди и спине. Легкая пластиковая броня задубела и стала очень твердой. Марк шел, чувствуя пристальный взгляд брата за своей спиной.

Карабин звенел подмышкой, будучи пристегнутый к нагрудной перевязи. Хотя бы так парень надеялся не выпустить его из рук, в случае чего. Плащ скрывал оружие, но Марк его и не прятал ни от кого. Тут было тихо, будто все вокруг давным-давно умерло. Уиллис держал свой карабин в руках, отчего постоянно менял замерзшую без варежек руку, чтобы не выпускать оружие из рук. Ему было недостаточно скинуть краги и схватиться за рукоять, в последний момент, он, в странной тревоге, старался контролировать все, что с ним сейчас происходило. Пусть, даже и так.

Чем ближе братья подходили к высокой башне, тем сильнее чувствовался мандраж, исходящий от них. Казалось, что Марк и Уиллис своими вибрациями трясут даже сам воздух. Нервная улыбка расползалась по их лицам. И вот тень шпиля уже закрывала их полностью. Они обогнули строение, потратив на это кучу времени, и остановились. Странно было это все. Такая даль, чтобы добраться до такой же как в Ред Вотер башни. Каждый из них задавался вопросом по-своему.

– Пришли? – спросил Уиллис. – А дальше что?

– Хрен его знает. Оккер сказал сказать: «Откройся».

Большая железная дверь, облицованная керамической плиткой, отогнулась от корпуса и упала на снег, создав пандус невероятной длины. Марк сделал шаг и направился внутрь, оставив защиту своей спины брату. Уиллис огляделся и тоже сделал шаг на металлический трап.

Гремя ботинками по гулкой стали, братья добрались до самого верха, погрузившись в темноту отсека.

Свет загорелся и раздался голос системы. – Добро пожаловать, капитан Орлов.

– Так ты все вспомнил?

– Нет. Я ничего и не забывал. – Айзек направил карабин на Уиллиса, что стоял чуть ниже него. Парень скинул с себя шапку, вновь оголяя огромный безобразный шрам над левым виском.

Два капитана

За спиной одного стоял целый космический флот, пролетевший половину вселенной, чтобы оказаться тут, даруя надежду на жизнь миллиардам будущих людей. Огромные космические корабли, снаряженные всем необходимым, чтобы в кротчайшие сроки создать цивилизацию. Умнейшие специалисты всего древнего мира, что поколениями передавали свою мудрость потомкам, которые однажды высадятся на эту землю. Надежда и вера всех, кто когда-то приложил руку к этому проекту. Даже ракеты химического терраформирования, отправленные почти три тысячи лет назад, что принесли сюда атмосферу и флору с фауной, заселяя этот мир животными и растениями, тоже принадлежали Айзеку. Он был последним капитаном этого безумного человеческого стремления выжить. Стремление переплелось с безумием и появилась цель, к которой капитан Орлов шел, ни на секунду, не сбавляя свой шаг.

Второй капитан закрывал собой мир, что был создан настоящими людьми. Живыми, озлобленными и алчными, но все-таки настоящими. Впусти он Айзека вгладь корабля, сам того не понимая, он обречет всех существующих в этом мире существ на невероятные страдания. Уиллис даже не догадывался, что спасает все города, во всех секторах, одновременно и сразу. Капитан нового человечества был последней надежной сохранить привычный, относительно мирный, ход вещей. С людьми, живущими в крупных поселениях, с детьми, что бегают и резвятся, еще не понимая, какой ценой, они даются родителям. С той нелегкой инфраструктурой, которую веками оттачивали люди, доводя до совершенства. Это был настоящий, аутентичный мир далекой колонизированной планеты. Забота и братство, вот что было за спиной Уиллиса. Но он откинул все эти глупости, и если Айзека толкала вперед цель, порожденная безумным стремлением, то Хайле шел вперед, повинуясь своим инстинктам. Для него не было ничего важного в том, что он сейчас защищал. Люди? Нет, лишь мусор. Может дети? Тоже нет, их всегда было много. Отношения? Лишь до первой выгоды. Хайле видел смысл лишь в ощущении мира, страха, жгучего желания выжить и убить. Он был человеком, которому надо было чувствовать, но рутина отнимала у него эту возможность, порождая зуд в его голове, порождая безумие. Безумие заставило его идти за Айзеком до самого конца, каждый день чувствуя страх смерти, от взгляда молодого парня.

Два капитана стояли на входе в секцию для разгрузки. Что Айзек, что Уиллис, на самом деле и не были никакими капитанами. У одного рухнувший флот, у другого вымершие подчиненные. Жалкий конец для таких великих людей.

– Я так и знал, – ехидно улыбнулся Уиллис.

– Знал и подыгрывал?

– Ну да, – вновь расслабился Хайле, опустив свой карабин. – Ты же изначально считал меня безумцем. Я тебя, кстати, тоже.

– Я-то безумец? Ты привел израненного человека в свой дом, сказав жене, что это твой потерянный в бою брат! – надрывался Айзек. – Ты, блядь, даже сыну меня представил! А что, если бы убил их?

– Да плевать.

– И на родителей, что заботились даже обо мне, зная, что я всего лишь твой раненый враг?

– Да и на них тоже. Эммм… – Уиллис задумался, пытаясь вспомнить настоящее имя парня.

– Айзек, блядь! Ты даже имени моего не знал!

– Айзек, важен был только ты! Ты заставил меня прожить настолько яркие два года, настолько восхитительную и полную чувств жизнь, что я даже… даже не жалею подчиненных, что убил ради тебя! Ты был мне настоящим братом, Айзек. Я воспитывал тебя, делая сильнее! И все ради этого момента…

– Ты омерзителен, Хайле, – руки парня тряслись от тяжести, направленного прямо в голову Уиллиса, карабина.

– Да, брось! Это не я находился в полном здравии, прикидываясь бравым рядовым организации, что своим долго считает истребление всех, кто не похож на них. Ну и еще выгоден, – Уиллис раскинул руки, не выпуская из них карабин. – Не я убивал всех этих людей, которых признали неугодными. И ладно бы ты был в беспамятстве, я бы принял мертвых на свой счет. Нет. Оказывается, ты действительно отдавал отчет своим действиям. Сколько их там, на твоем счету? Десять? Двадцать? Или уже за сотню перевалило? Запишешь на свой счет погибших в Яме?

– Ахаха! Что за чушь ты несешь? Их убил, отнюдь, не я. Это был ты!

– Прикидываться всего лишь инструментом – не честно, ты в курсе?

– На моем счету лишь двое. И то авансом.

– Оккер, и, дай угадаю, я?

– Верно мыслишь, ублюдок.

– Не обзывай своего брата, Марк. Прости…. Айзек, – Хайле вновь начал безумно улыбаться. – Ты реально думал, что я не распознаю подделку в том приказе? Я же не такой тупой, как Токарев, ты не забыл?

– Почему не сдал меня?

– Не знаю. Хотел дождаться этого момента. Напряжение оно такое… лучшее. Это лучший момент в моей жизни. Я даже не знаю кто из нас больше похож на загнанного в угол зверя. Я? Или ты? Ты ведь не думал, что все пройдет как по маслу? Я же учил тебя, продумывать на перед все возможные варианты и ответвления плана! Иначе меня не одолеть, парень.

Руки Айзека начали дрожать и оружие еле заметно опустилось ниже. Хайле поймал этот момент и вскинул свой карабин, не успев забить свои мышцы весом металла. – Можешь взять на свой счет еще и умерших в Повале. Будет честно.

Хайле нажал на спусковой крючок, но вместо привычного выстрела палец лишь продавил железо, так и не иссечя искру из капсюля. Айзек успел испортить оружие, за долгие дни пути.

– Вот и все, Хайле, – Айзек вернул карабин на изготовку и продавил крючок. Но ничего не произошло.

– Вот ты, неужели, думал, что будет так легко? – говорил Уиллис, давая Айзеку время отстегнуть сломанный карабин, пока сам выкидывал свой с высоты трапа.

Айзек рванул вперед, остервенело готовясь вцепиться в шею своему заклятому врагу. Уиллис лишь успел достать пистолет из поясной кобуры. – Капитанский! Смотри! – но Айзек тут же сбил его с ног, ухватившись за затворную раму левой рукой. Оба покатились вниз по наклону пандуса. Айзек не успевал считать сколько раз он уже ударил Уиллиса головой об метал, но тот все еще улыбался, гладя ему прямо в глаза.

И вот Айзек впервые в жизни оказался сверху, крепко придавив коленом шею своего врага. Он готовился к этому целых два года, каждый день перед сном представляя этот момент.

– Эй, Айзек. Хочешь знать, что случилось с Иннес?

– Мне наплевать! – Айзек колотил руку Хайле, что держала пистолет о рифленое железо, около которого они приземлились. Рука Уиллиса уже кровоточила от количества ударов, но он смеялся, через придавленное горло, не желая отпускать оружие.

Айзек придавил пистолет, поняв, что выбить его не выйдет, и с трудом просунул свой палец, между пальцем «брата» и спусковой скобой, и начал нажимать на курок, превозмогая усилия, что прикладывал Уиллис, явно переломанной ладонью.

Выстрел отрикошетил от трапа. Второй. Третий. Звон и грохот продолжались до тех пор, пока затворная рама не застыла в отведенном состоянии. Айзек расслабился и в этот момент Уиллис перехватил инициативу.

– Задолбал уже! – Хайле вывернул левую руку и со всей ярости опрокинул Айзека на снег, усевшись на него сверху. Коленями он придавил руки парня выше локтей так, чтобы он не мог дотянуться до него в попытке опрокинуть. Айзек запутался в своем плаще, чувствуя, что вот-вот проиграет. Цена победы – жизнь, но Хайле, словно получал от этого удовольствия. Он протянул руки к шее мальчишки и принялся его душить. Кислород моментально перестал поступать в легкие Айзека.

Парень с трудом сунул руку к своей пояснице, борясь с собственным весом, дополненным весом Хайле. Он принялся ковыряться под собой, раскапывая в спешке снег, под поясом, в попытке не упустить свой последний шанс.

– Ты не забыл, что хреного держишь нож? Пальцев то маловато! – хохотал Уиллис.

Айзек шевелил губами, в надежде сказать какую-то грубость, и пока Хайле отвлекался на чтение по губам фразы «ты сейчас сдохнешь, мразь», он вытащил руку из-под плаща и сунул ее к ножнам. Рука моментально скользнула обратно, летя в противника.

Хайле отпустил левую руку от реши, в попытке поймать нож, но то что он увидел никогда ножом и не было. Айзек успел забрать из Повала свой двуствольный пистолет, спрятав его там, как личную реликвию перед уходом. Тогда он доже не знал, что однажды вернется в это умершее для него место.

План Айзека был просчитан ровно до этого момента. Хайле, выставил левую руку, планируя остановить нож, но остановил огнестрел, что теперь пристально смотрел своими дулами прямо в его лицо. Айзек отвел курки, зажмурив глаза, чтобы кровь в них не налетела, и перед самым выстрелом почувствовал, как шея освободилось, а пистолет слегка отклонился.

Грохот немереной силы раздался на всю округу. Патрон, не рассчитанный под такой короткий ствол, моментально выбил оружие из руки Айзека. Кровь брызнула на лицо, но когда Парень открыл глаза он увидел не совсем то что ожидал.

– Ах, ты ж блядь! – Уиллис разглядывал месиво, что осталось от его руки, пытаясь проморгать налетевшую в глаза кровь. В самый последний момент он толкнул правой рукой оба дула, отведя линию поражения от своей головы. Цена такого маневра – ладонь целиком. Пальцы разбросало по округе, окрасив снег в красный. Словно фейерверк, из воздуха начали лететь не успевшие упасть капли крови. Вот только Уиллис, кажется, не сильно этому расстроился, его улыбка не сходила с лица даже тога, когда Айзек перевернул ошарашенного Хайле на спину, придавив его точно так же, как был придавлен он сам секунда назад.

Душить Айзек не стал. Он один за другим наносил тяжелые удары сбитыми кулаками по лицу Уиллиса, пытаясь нащупать момент, когда кости черепа сломаются и Хайле потеряет сознание. В считаные секунды лицо превращалось в фарш, а руки самого парня начинали ныть, теряя тяжесть ударов. Сопротивление пропало. Уиллис обмяк.

Айзек опрокинулся на бок и перекатом отдалился от своего врага, чувствуя, что руки его теперь тоже сломаны. Пальцы, хоть и не все, практически не двигались, моментально увеличившись в размере. Парень поднялся на ноги и спотыкаясь пополз по трапу вверх. Воздуха категорически не хватало, мало того, что Уиллис передавил ему кадык, так и все это действие продолжалось невероятно долго. Пусть даже и целую минуту, но она тянулась словно вечность. Отдышаться не получалось.

Передавленное горло еле произнесло слова. – Закрывай, ИСП.

Платформа начала подниматься, и из щели раздался голос Уиллиса. Айзек испугано метнулся к закрывающемуся трапу, и в последние секунды перед смыканием двери, в небольшой вертикальной щели, он увидел Уиллиса. Тот уже успел подняться на ноги и беззубо улыбался, вытянув вперед культю, с торчащим вверх большим пальцем, единственным уцелевшим на всей руке.

– Было круто! Я подожду тебя здесь! Готовься ко второму раунду! – набитым кровью и зубами ртом кричал Хайле.

Дверь плотно закрылась и Айзек, прижавшись к ней спиной, медленно скатился вниз. Так страшно ему еще никогда не было. Трюки закончились, а этот ублюдок до сих пор не умер.

– Какая живучая блядь! – впервые за долгие годы Айзек позволил себе высказать свои мысли. – Насрать. Все равно сейчас сдохнет.

Два года Айзек жил рядом с маньяком, понемногу осучиваясь, превращаясь в подобного. До той проклятой пули, что лишь расколола его череп, так и не убив, он и представить не мог, что сможет желать кому-то смерти. Тем более, он не мог представить, что сможет кого-то убить. Все когда-нибудь случается в первый раз, и дойдя до этой решающей минуты парень был готов. Для Айзека такое было уже не впервой. Он было готов, что морально, что физически.

Вот только тяжесть от всех предыдущих смертей никуда не делась. Он, по привычке, записывал абсолютно всех на свой счет. И тех, кого убил, и тех, кого не смог спасти.

– Сто тридцать один, ублюдок. Их было сто тридцать один, – запоздало отвечал на вопрос Уиллиса Айзек. – Считай, что сто тридцать два.

Парень с трудом поднялся на ноги и побрел к люку, что вел вниз, к бывшему капитану МакКрею.

Конец долгого пути

– Рассмотрение протокола «Сближение» было отложено на семьсот девяносто восемь дней. Желаете продолжить? – разносился голос ИСП по кораблю.

Айзек скользил вниз, держась больными руками за лестницу, терпя невыносимую боль. Там внизу его ждало незавершенное дело. Он больше не был тем трусливым ребенком, что ждать чьей-то помощи или совета, остановившись перед трудным выбором. Если есть варианты – нужно выбирать. Стоять на месте не принесет никакого решения.

– Капитан Орлов, входящую передачу сигнала.

Шипение в железном пространстве заставила Айзека отвлечься от своих мыслей. – Эм… Здраствуйте! Меня зовут Роберт! Система сказала, что установила связь!

– Откуда ты? – но отвлекаясь от спуска вниз спросил Айзек.

– Эдем. Мы тут…

– Как называется корабль класса «Колонист», в котором ты сейчас находишься. ИСП всегда представляется для нового пользователя.

– «Канада-01», – ответил дрожащий голос парнишки. Было слышно, что он молод и напуган, но Айзек не собирался делать ему поблажку, и лишь продолжил его слушать, пока не надоест. –Мы совсем недавно сюда попали, тут очень длинная история. Вам интересно?

– Нет. Я видел дым над твоим «Эдемом».

– Вы же капитан Орлов, верно?

– Да.

– И что теперь будет? – звучал полный надежды голос.

– А на что ты рассчитывал, устраивая захват власти?

– Выйти наружу. Прекратить убийства людей. Много чего…

– Вот, то и будет, – Айзек приземлился на нужную ему переборку. – ИСП, отключай связь. Не принимай входящий сигнал.

– Эдем у них там… Райский город. Мои варианты были лучше.

Парень успел отдышаться и уже ровным шагом шел к капитану МакКрею. Карточка, которая была ключом доступа ко всей системе Колонистов валялась там же, на полу. Именно в том месте, где Айзек бросил ее пару лет назад.

Пальцы с трудом отковыряли пластиковый прямоугольник от стального пола. В воздухе вновь повисла голограмма с симуляцией работы Сближения.

– Расчет последовательности закончен. Средняя температура на экваторе установлена на плюс сорок градусов, –звучал электронный голос. – Подтверждаете?

Палец Айзека приближался к кнопке «запуск», но вдруг дрожа замер. Парень встал в ступоре, вновь боясь принять свой собственный выбор. В голову лезли слова Ханны, которая никогда бы не простила разрушение десятков больших городов. Даже Пан Оптикум вышел на связь, вставая с колен, а вот у них то, как раз и не было шансов. «Канада-01» загорелась на симуляции, как активный элемент системы. Значит он тоже будет включен в работу.

– ИСП. Есть в хвостах кораблей система оповещения? Мы можем предупредить людей? – пытался уменьшить свой грех Айзек.

– Только та, что в разгрузочном отсеке. Она достаточно громкая, охват будет, примерно, в двести метров.

– Одна пятая от нужного. Сойдет.

– Нажмите на кнопку запуска для активации Системы.

– ИСП. Предупреди людей с помощью переговорного устройства. Транслируй просьбу покинуть территорию в течении десяти минут. А потом запускай.

– Меняю параметры запуска. Включен //ОТЛОЖЕННЫЙ// запуск.

Кнопка тут же изменила форму и содержание, и Айзек недолго думая нажал, проткнув пальцем голограмму. Громкий голос раздался снаружи, передаваясь по корпусу корабля вибрации.

Айзек побежал обратно к лестнице и начал карабкаться вверх, гладя запястья на перекладины. Осталось незаконченное дело, а значит теперь только вверх.

Однажды, когда раненный Айзек очнулся на заднем сиденье грузовика, весь переляпанный кровью и с пробитой головой, Уиллис спросил его. – Ты помнишь меня?

Это дало парню шанс. Маленький, глупый шанс. Шанс притворится кем-то другим. Притвориться, что у него есть семья. Притвориться, что у него появилась любовь и спокойствие в жизни. Головные боли, что часто донимали парня, не давали ему забыть кто он есть ни на секунду, заставляя притворяться каждый день. И чем дольше времени Айзек проводил в чужой шкуре, тем сильнее понимал, что он взращивает этот маленький шанс, до приличных размеров.

Он знал, что однажды станет своим, для этих чужих людей. Он ходил к родителям, ходил к Иннес, выполнял тяжелые миссии на благо города, с каждым днем получая все больше доверия к себе. Внутри он остался чужаком, чувствуя ненависть к каждому, кого встречал на своем пути. Уиллис дал ему мимолетный шанс выжить.

– Тебе я шанса не предоставлю, – бормотал Айзек, считая ступени.

Юноша выбрался на твердую поверхность разгрузочной секции, разрывающий перепонки голос ИСП гремел в приоткрытую дверь корабля.

– Открывай! – Айзек разбежался, на ходу отцепив от карабина магазин и достав из него два синих патрона.

– …РАДИУС ПОРАЖЕНИЯ /ОДИН/ КИЛОМЕТР…

Айзек скатился с опустившегося трапа на снег.

– //ПОВТОРЯЮ/ПОКИНЬТЕ ЗОНУ АКТИВАЦИИ /ИОННЫХ ДВИГАТЕЛЕЙ/…

Он на бегу подхватил свой пистолет, что выбило из рук выстрелом.

– …РАДИУС ПОРАЖЕНИЯ /ОДИН/ КИЛОМЕТР…

Уиллис смиренно ждал его, вслушиваясь в грохот голоса ИСП.

– …ЗАПУЩЕН/ПРОТОКОЛ/СБЛИЖЕНИЕ…

Земля была исполосована лазером, отмечающим опасную зону. Куда ни глянь, весь снег был красным, словно от крови.

– …НАЧИНАЮ ТРИДЦАТИ СЕКУНДРЫЙ/ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ…

Уиллис поднял посиневшую, обескровленную руку в сторону Айзека. Тот, не обращая на него внимания бежал вперед, уже вставив оба патрона в стволы своего оружия. Хайле даже не пытался сбежать, слушая голос «Колониста». Айзеку не нужно было стрелять в спину.

– …ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ…

– Если я дам тебе шанс, ты успеешь?

Уиллис посмотрел на отмеченную зону. – Да.

– …ДВАДЦАТЬ ДВЕ…

Голос ИСП заглушил грохот выстрела. Две тяжелые пули вылетели из оружия, вновь выбив его из руки. Два шарика прошли насквозь правой ноги хайле, превращая кости в труху. Уиллис упал как подкошенный, даже не взвизгнув от боли. Колено раздулось, словно по нему ударили кувалдой и сочилось горячей кровью, которой после раздробленной руки должно было оставаться намного меньше, чем сейчас выходило.

– …ПЯТНАДЦАТЬ…

– Я дам тебе возможность увидеть начало нового мира, – Айзек обращался к Хайле, уже возвращаясь на корабль.

– Ну спасибо! Тут крови всего на минуту осталось!

– …ДЕСЯТЬ…

Айзек шагнул на трап, подняв палец вверх, словно показывая на обратный отсчет.

– …ПЯТЬ…

Парень залетел в черноту разгрузочной секции.

– …ДВА…

Дверь плотно закрылась, забрав с собой проблески солнечного света.

– …ОДИН…

Айзек подогнул колени, представляя, какой грохот и тряска сейчас начнутся, но простояв так пару секунда понял, что ничего не произошло.

– //ИНИЦИИРУЮ ЗАПУСК РЕАКТОРА//.

– ИСП, почему не работает? – ошарашенно спрашивал Айзек, утопая в свете искусственных ламп, что начали гореть с новой силой.

– Очередь «Надежды Человечества» еще не наступила. «Колонисты» на противоположном полушарии успешно активировали свои ионно-импульсные двигатели.

– Точно. Солнце же над головой! – приложил запястье ко лбу парень. – Значит они успеют.

– Не могу ответить на это утверждение положительно.

– Блин! Уиллис же ничего не увидит… А, да и хрен с ним!

Айзек отправился к платформе, назвав нужную остановку. Ему самому казалось странно, что он беспокоится о таких мелочах. Уиллис был больным маньяком, и, по-видимому, немного безумия просочилось и в Айзека.

Поняв, что день за днем Хайле подыгрывал, парню становилось не по себе. Вся эта двухлетняя чушь, с трудом поддавалась какому-то объяснению, доступному лишь этим двоим. Хайле из последних сил старался прочувствовать страх и ужас, который исходил от Айзека. Безумный капитан до последнего подыгрывал. До самого конца. Он, словно, ждал, когда охотник приведет его на поле боя, которое будет удобно лишь ему. Уиллис изначально хотел оказаться в равном положении с парнем, желая сражаться насмерть с равным, достойным, противником.

– Вот же больной ублюдок, – переосмыслил все юноша. – Как таких земля вообще носит?

– Не могу ответить на этот вопрос.

– Да и не надо. Сколько длиться весь процесс сближения? – спрашивал Айзек, плавно спускаясь в освещенные, но заваленные мусором складские отсеки.

– Шестьдесят восемь часов.

Грохот системы сближения и тяжелые удары импульсных двигателей застали Айзека врасплох прямо посреди ночи. Каждый удар Сближения на пару миллиметров выбивал пол из-под ног юноши, все глубже осаживая корабль в землю.

– Началось…

В эту минуту Айзек осознал, что все корабли на линии меридиана вместе с этим синхронно разрушают землю. Грохот камней по корпусу быстро закончился, и остались лишь равномерные грубые рывки корабля вглубь планеты. Чувствовалось, как сотни метров земли вокруг корабля превращаются в пыль. Чувства унесли Айзека дальше, ведь тут была лишь земля, но где-то, в глубине ночи, разрушаются дома, заводы, фабрики по производству детей. В пыль истираются и людские жизни, что не послушались и остались на своих местах.

Айзек попросил вывести голограмму с работой. Шар возник в воздухе и десяток кораблей в эту минуту почти синхронно отправляли планету в сторону солнца этой системы. Всего десять минут работы, и гул двигателей стих. Точная работа компьютера, рассчитала все до секунд, оставив роль толкающих следующей линии Колонистов.

Красные точки горели на карте, показывая, какие из кораблей сейчас находятся в состоянии импульсного разгона. Но это было уже не важно. Далеко на севере, у кроваво красных берегов, набережная превратилась в пыль, затапливая водой воронку, что осталась после Колониста. Теперь там сгорело все, превратившись в пепел. Штаб. Ангар с кучей машин. Мертвое тело Оккера, где бы оно не находилось. Айзек упал на кровать от осознания масштаба произошедшего. Вот только теперь он не мог заплакать от обиды. Звание не позволяло.

Закрывая глаза Айзек слышал, как тысячи жизней с пронзительным криком толкают его счет смертей вперед. Это была очень тяжелая ноша.

Будущее

Айзек стоял посреди бескрайнего зеленого поля. По небу плыли редкие пушистые облака, которых он никогда не видел ранее. Мир пришел в движение. Вода теперь падала на землю крупными каплями, а потом паром поднималась обратно вверх. Парень шел босиком по мягкой зеленой траве. Совсем еще молодой. Трава спала сотни лет, ожидая часа проснуться. За кронами зеленых деревьев было слышно, как журчит ручей, полный чистой, талой воды.

В одной лишь кофте Айзек стоял, обдуваемый самым теплым в жизни ветром. Птицы радостно парили, они были так высоко, что даже не отбрасывали тень, пересекая солнечный круг. Лучи нежно ложились на истерзанное войной лицо парня. И грели.

– Ну и долго ты будешь тут стоять? – раздался голос из-за спины.

Айзек повернулся и посмотрел в светлое лицо Ханны. – Еще чуть-чуть. Тут так красиво.

– Эх… Никогда не думала, что так все и выйдет, – Ханна села на мягкую, чуть влажную траву и начала водить руками, расчесывая зеленые нити. – Не забывай, нам надо на север! Ты же сам хотел найти всех живорожденных!

– Да подождут они, никуда не денутся…

Ветер трепал волосы на голове девушки, нагло раздувая их в разные стороны. Светлые, отросшие до лопаток, они путались и лезли в глаза, от чего она постоянно их поправляла рукой. Листья шумели на ветру, создавая нескончаемый шум. Замерзший всегда мир молчал. Не было ни щебета птиц, ни кряканья прыгалей у ручья. Сейчас, мертвая тишина сменилась шумом жизни. Этот звук заполнял все пространство. И даже закрывая глаза, Айзек видел этот красивый мир своими ушами. Он часами мог стоять посреди поля или леса, чувствуя каждое мгновенье этой красоты.

– Ханна, – подошел, к сидящей на траве девушке, Айзек. Он протянул ей свою левую руку, помогая встать. Парень практически не показывал свой правый кулак, пытаясь не давать повода вспоминать тяжести пути, которые были отмечены на нем лучше всего. Ханна постоянно упрекала его за это, говоря, что забывать произошедшее неправильно. Она радовалась этому новому миру каждый день своей жизни, словно несла в себе всех тех, кто погиб, на пути сюда.

– Едем? – весело спросила девушка, указывая на перемазанный землей грузовик, с забитыми торфом гусеницами.

– Нет. Подожди, – Айзек встал перед ней на одно колено, сунув руку в карман.

– Только не говори мне…

– Ханна. По старому обычаю моего народа, позволь мне надеть кольцо на твою руку, в знак того, что мы будем бесконечно долго связаны. Пока… пока смерть не разлучит нас, – парень поднял правую кисть девушки и уже было готов был надень золотое кольцо, в ожидании заветного ответа.

– Нет. Так не пойдет!

– Что? Но почему мы же столько всего…

– Айзек, а ну перестань трястись! Ты же капитан целой колониальной экспедиции, веди себя по-взрослому! Дай, договорю! – выдернула руку девушка.

– Прости…

– Почему это по обычаю твоего народа? Напомню: у нас всего один правый безымянный палец на двоих! – девушка радостно протянула другую руку. – Левых два. Так что будем действовать по обычаям моего народа!

Айзек почти поднес кольцо к пальцу. – Так какой ответ?

– Ты же не снял его с бедного капитана МакКрея?

– Нет.

– Тогда мой ответ «Да». Да, Айзек.

Парень, закрыв глаза сделал самый волнительный шаг в своей жизни. Он почувствовал своей перебитой правой рукой, как кольцо идеально устроилось на пальце девушки. Улыбка невольно растянулась на покрасневшем лице.

– Айзек. Где второе? Теперь я надену его на тебя

– Нет второго.

– В смысле?

– Ну пальца же нет, вот я и подумал…

– О, Боги, Айзек! Они вместе обозначают бесконечность! Бесконечность, Айзек! Их должно быть два! – нахмурилась Ханна, надув щеки. – Опять ты в своем репертуаре. Ладно. Купим его по пути. Или сделаем.

– Ага. Вот теперь можем ехать! Я насладился моментом.

– Быстро ты.

Айзек взял Ханну за окольцованную руку, и выверяя шаг, подстраиваясь под девушку, повел ее к большой машине, бочка с топливом, в которой, еще не опустела.

– Айзек, а, Айзек. А дети у нас будут? Как думаешь, получится?

– Будут… – краснея отвечал парень, понимая, что пора вырваться из своей фантазии.

Айзек открыл глаза. Выжженная земля. Куда ни глянь – расплавленная до состояния стекла порода. Раскаленные камни. Невероятный жар хлынул в лицо уставшего юноши. В поле зрения не осталось ничего живого, да и дотянутся до нормальной земли теперь практически нереально, пока весь этот Ад не остынет.

С тяжелым скрежетом, трап принял горизонтальное положение. Звуки заклинивших механизмов вернули Капитана в суровую реальность. ИСП только что закончила сближение.

Трап висел над пропастью, в которой все еще светились раскаленные сопла двигателей Надежды Человечества. Корабль оголил свое тело, показав Айзеку самые скрытые части. Огромные, массивные прыжковые установки лежали на дне глубокой ямы, что отделяла корабль от земной тверди.

– Ад… – прошептал Айзек.

Дым и раскаленный пар стелились пред лицом, создавая ощущение, что весь мир теперь стал таким. Теплый воздух моментально начал подниматься наверх, к закрытому от земли солнцу. Несколько минут, и видимость улучшилась. Перед глазами парня предстал новый мир. Он ничем не отличался от предыдущего. Такой же мертвый, только теперь еще и с выжженными проплешинами. Но за обманчивостью взгляда скрывалось то, что Айзек моментально почувствовал. Скоро придет весна.

– Сближение прошло успешно, – раздался голос ИСП. – В течении месяца температура воздуха поднимется в этом региона на двадцать градусов.

Ветер унес дым и солнце бросило на парня свои лучи. Айзек потрогал короткие волосы, почувствовав, что они моментально нагрелись. И улыбнулся

– Так вот он какой… новый мир.

– Да, Капитан.

– У этой планеты, вообще есть название?

– Вторая планета звезды Проксима Центавра.

– Вторая планета, значит…

Айзек вернулся на корабль, и бросил пластиковую карту в глубокую шахту подъемника, желая навсегда распрощаться с этой должность. Он никакой не капитан. Он самый обычный охотник, с подножья горы, близ Повала.

Бредя по выжженной, плавящей подошву земле, что лежала вплоть до самого грузовика, Айзек понял, что не нашел ответ на свой последний вопрос, по большей части, ради которого сюда и вернулся.

Он каждый день спрашивал себя, сможет ли человек, находясь без сознания, получить два сквозных ранения в спину и выжить? Следы засохшей крови вели вниз, но парню не хватило смелости обследовать корабль. Он боялся, что это снова его сломает. Уж лучше жить и надеяться. Чем найти ответ, о котором будешь жалеть до самого конца.

Земля и пепел закончились, и начался грязный снег. Грузовик стоял там же, где Марк его и оставил, вот только садился в него теперь Айзек. Дверь гулко хлопнула и мотор зарычал, выкинув в небо клубы черного дыма.

Айзек осмотрелся, в поисках невероятно живучего капитана Хайле. Он хоть и был не совместим с жизнью, но привычка чувствовать его за спиной так быстро не исчезнет.

– Нету… – с облегчением выдохнул Айзек. Он выжал сцепление, щелкнул рычагом, замешав внутри машины набор из шестеренок, и тронулся в путь, захватив огромный крюк. Гусеница ехала по горячей земле легко, и парень успокоил себя.

Айзек крепко держал руль, направляя машину обратно, домой. Впереди будет много городов и поселений, и, пусть многие из них выжжены Сближением, начинать поиски Ханны нужно с малого. В ближайшем будущем людям не нужно будет спасать себя от холода, и, быть может, они начнут спасать друг друга.

Мальчишке не надо было помогать живорожденным. Надо было, всего лишь, помочь сразу всем.

Мир скоро превратиться в прекрасное место.

КОНЕЦ.

– Ты безумец! Так нагло заехать в город на грузовике Красных Берегов и просто выйти без брони на улицу! – говорил огромный смуглый мужчина, сидя за столом вместе с Айзеком.

– Да, че-то не подумал. Ну так что, выполнил я свое обещание?

– Да. Вот только пули я тебе не верну. Нет их уже.

– Мне и не надо. Пистолета тоже нет.

– Ахаха. Ушла эпоха! – громко смеялся мужчина, привлекая к себе все внимание. Рядом с ним, Айзек казался таким маленьким и бледным, что его бы и не увидели, если бы Ямовой не хлопал его постоянно по плечу.

Всюду стояли обгоревшие дома. Полуразрушенные и обвалившиеся подпорки, что держали насыпи. Город был разрушен. Даже клеть, что была самым сердцем этого города, валялась размотанной посередине карьера. Но какими бы ни были уставшие и раненные люди этого города, они все улыбались. Пусть даже никто и представить не мог, что за человек сидит за столом, вместе с их предводителем.

– А че они все так лыбятся? – спрашивал Айзек, озираясь по сторонам.

– Так победили же! Шакалов этих!

– Ну это-то я вижу… У вас, вообще то, пол города разнесли в щепки.

– Да брось. У них было всего семь грузовиков. Вот было бы восемь… – улыбался мужчина, глядя на огромную груду железа, что Айзек кое-как запарковал на площади.

– Ну, тогда и победу на мой счет запиши. Я же его угнал!

– Ишь какой! – Ямовой затих, а позже продолжил. – Они улыбаются, парень, по тому, что солнце наконец то начало греть. Вон, смотри! Вода в шахту течет. Прям ручьем! Это же восхитительно!

– У тебя шахту топит, а ты и рад. Вот чудак!

Внезапно к столу подбежал носатый мужик. Айзек тут же узнал в нем Самира, тот суетливо выдвинул стул, и сел рядом.

– Парнишка, неужто ты! А где подружка?

Айзек виновато опустил голову вниз. Ямовой со всей силы ударил кулаком по столу, прогоняя Самира. – А ну, брысь!

– Стойте, стойте! Сейчас уйду. Я мигом. Вот, парень. Это тебе. – Самир высыпал горсть патронов, что блестели под палящим солнцем.

– Так, а мне их некуда…

– А так и это не проблема! Самир достал из-за пояса пластиковый пистолет и положил на стол.

– Да я тебя четвертую, Самир! – закричал Ямовой. – Ты под моим носом такие дела проворачиваешь! Это в первую очередь нужно МНЕ! А уж потом…

Айзек легким движение руки отодвинул всю горсть с пистолетом. – Спасибо, но с меня хватит.

– А как же Красные Берега?

– Да нет больше Красных Берегов, – Айзек поймал на себе полный непонимания взгляд. – Нет их. Я разрушил город, пока добывал для тебя тепло. Они больше сюда не приедут. Да и Оккера больше нет. Даже и не знаю, что теперь делать…

– Грузовик последний? – вклинился Самир, тыкая пальцем в большую машину.

– Да.

– Оставь мне его! Через год верну два!

Ямовой вновь ударил кулаком по столу. – Да хватит уже! Ты не видишь, что ли, что я тут сижу? Совсем страх потеряли!

– Да ничего. Пусть берет. Я и пешком могу. Но с тебя аванс. Нужна снаряга для путешествия!

– Договорились!

Солнце садилось за горизонт, а Айзек все никак не мог покинуть Яму. Пора было отправляться домой, ведь ему все время казалось, что его там ждут, в этой старой, увешанной шкурами пещере. Он собрал рюкзак и кинул в него плащ, который теперь только мешал.

– Ты прости, что я про девчонку спросил, не думал я… – виновато мялся Самир.

– Да жива она! По крайней мере, мне так кажется. Только, найти ее теперь надо.

– Пацан, мы ведь толком так и не познакомились! Как там тебя зовут? – громким тяжелым голосом спросил бородатый мужчина.

– Айзек.

– Что ж. Я Азам, правитель великого подземного города – Ямы, сын Великого Абазара, и отец юного Лиара. Рад знакомству!

– Длинно как-то вышло. Этот вон, Самиром представился.

– Не чтит традиции. Наказать его надо! – засмеялся Азам. – Но мы это… Девчонку твою если встретим, обязательно тебя найдем. И, кстати… тех ребят… Мы их похоронили, так что можешь не переживать.

– Спасибо, – Айзек низко поклонился, стараясь соответствовать местным правилам хорошего тона.

– Айзек. Так это реакторы все? – напоследок спросил Азам.

– Нет. Я подвинул планету.

Люди вокруг, действительно, улыбались, и на сердце от этого у парня становилось еще теплее. Истерзанный войной город не казался таким уж пропащим, а в лицах многих смуглых людей читалась надежда. Она возрастет и приумножится, как только они узнают, что захватчик и террор больше не придут к ним в дом, и эта же надежда закрепиться, когда вокруг появятся кучи плодородных земель.

Воздух становился теплым, и земля, кое-где, уже проступала из-под снега. Днем, в толстой одежде, становилось жарко, и Айзек систематически снимал даже куртку. Шаг по мокрому снегу был трудным и тяжелым, а лук, что он сделал наспех, постоянно соскальзывал. Длинный путь домой был самым приятным, самым радостным, из всего, что произошло с Айзеком. Он возвращался с победой.