Малахитовый письменный прибор с золоченой бронзой украшал полированный стол красного дерева. Опершись о столешницу руками и вытянув вперед ноги, держал «уголок» глава спорткомитета Федерации. Под космодесантной тельняшкой-безрукавкой угадывались мощные грудные мышцы и живот в клеточку. Огромные руки легко держали на весу тяжелое тело.

Рядом на стуле, положив ногу на ногу, сидел советник президента. Лицо, круглые очки и густая волнистая шевелюра делали его удивительно похожим на портрет Троцкого.

Глава спорткомитета, застыв над столешницей, задумчиво заговорил:

– А может, не надо, Андрей Юрьевич? Может, ну её к дьяволу, эту олимпиаду! Жили мы без нее и дальше проживём!

– Надо, Фёдор Маргелыч! Надо! – советник снял и протёр круглые очки, водрузил их на длинный кривой нос, – ты у нас хоть и генерал, а должен понимать! Недаром тебя президент поставил на эту должность, когда почти все наши спортсмены и чиновники от спорта сдриснули за границу в Нью-Лондон и в другие галактики.

Генерал выполнил соскок и прошёлся по кабинету:

– Ну, допустим, я генерал, а не спортивный чиновник, у меня голова кирпичами стукнутая! Так объясни мне, сапогу, на хрена нам их олимпиада? Вот у древних греков, я понимаю. Все виды спорта у них были военно-прикладные, а значит, общественно полезные. А потом началось: культивирование бездельников, самолюбование телом, шоу и развлечения для толпы, ставки и тотализаторы, реклама и большой бизнес, расцвет спортивной химии и фармацевтики, потом расцвет химии для обнаружения запрещенной фармацевтики и гонка химических вооружений! Война допингов и антидопингов. Спорт стал кормушкой бюрократов и чиновников. Слава тебе господи, мы недавно у себя от них избавились! А политика? Все их спортивные федерации – это же средство давления на нас! Господи, как нас ещё недавно там унижали, вспомнить стыдно! А все виды спорта у них? Чуть мы побеждаем, они тут же вводят новые правила! Существа нетрадиционной сексуальной ориентации в плохом смысле, прости господи! Ну ты прикинь: не одного честного соревнования там нет! Вот у нас начиналось: нельзя просто самого сильного человека найти, надо вводить весовые категории. Женщины уступают мужчинам? Надо сделать отдельные соревнования для женщин. Человек с возрастом теряет физические способности? Надо разбить всех на возрастные категории. Инвалид? Устроим тебе паралимпиаду! А если ты просто ни на что не способный, тогда объявляешь себя существом другого, неизвестного пола и – вуаля! Ты чемпион в своей категории среди своего пола! А теперь ещё и расы разные экзотические! А судейство? Тьфу!

Генерал матерно выругался.

– Главное, они переписывают правила на лету! В последнюю войну мы их уделали и продиктовали свои правила, так они нам теперь будут гадить в мелочах и ещё хихикать над нами, что мы просимся в их игры играть!

Советник заговорил увещевающим тоном:

– Ты во многом прав, Фёдор Маргелыч. Мне тоже было непросто, когда половина наших дипломатов, которых посадить не успели, в Нью-Лондон убежала. Меня тоже на дипломата не учили. Пришлось своим умом до много доходить. И понял я такую вещь. Ну победили мы их военным образом. Выиграли, так сказать, войну Ареса. Сейчас мы напрягаем все свои силы в экономической войне. Восстанавливаем порушенное хозяйство, производство, науку. Утверждаемся в межгалактической торговле. Трудно нам. Но без этого никак. Это называется война Афины. Мудрость и здравый смысл заставляет смириться перед нами уже многих в галактике и за её пределами. Но и этого для полной победы недостаточно! Высшая форма войны – война Аполлона – война за души людей и прочих галактических существ. Мы должны убедить всех, что наш образ жизни – самый правильный, самый лучший. Создать привлекательный образ нашей державы. Тут у нас успехи более, чем скромные. Бедно мы живём, трудно. На излишества у нас ни средств, ни времени не хватает. Но вести войну Аполлона мы должны уже сейчас и везде, где только возможно, на любых доступных площадках. Олимпиада для этого – чем не подходящее место?

– Неподходящее! Во враждебном окружении и по чужим правилам придётся играть – победы не видать! Нам бы в танковый биатлон или в авиадартс, тут бы мы их всех уделали. Так кто ж нам даст там в наши игры играть?

– Главный приз для победителя олимпиады – предложить свой вид спорта для следующих соревнований. Нам бы хотя бы раз победить хоть в каких-нибудь их соревнованиях победить, а там, глядишь, и прорвемся на межгалактическую арену, а?

Лучшим экспертом и консультантом по межгалактическим видам был Лебедев – директор музея космонавтики имени Кима и Бурана Стругацких из подмосковного Королёва. Ему и поручили подготовить предложения и заявки на участие в межгалактической олимпиаде.

Через несколько дней он в обычном своём коротком коричневом плаще и в мятой шляпе, надвинутой на глаза, задыхаясь от спешки, поднялся в кабинет к главе спорткомитета.

– Ну что, директор, заявки наши ушли? – поднял на него глаза Фёдор Маргелыч.

– Я задержал их. У нас ни единого шанса выиграть на их соревнованиях. Ни в одном виде. Каждая космическая раса хоть в чём-нибудь, да нас превосходит. Они все – узкие специалисты, а мы – люди – универсалы. Во все специализированные виды спорта сейчас играют только профессионалы. А наши профессионалы, кто и оставался до недавнего времени, одни сидят в галактической Думе, а другие уже в Нью-Лондоне.

– Что же нам делать?

– Есть у нас всего один ход. Смотрите, – Лебедев развернул рулон с поясняющими рисунками и диаграммами.

– «Ходы кривые роет подземный умный крот» …– пробормотал генерал, разглядывая рисунки, – а что, тут можем и не проиграть, по крайней мере, совсем уж позорно.

– Боец, вставай, трибунал проспишь, – Слава яростно тряс за плечо соседа по кубрику.

– Отстань, Сурок, – сонно отмахнулся тот, – сегодня же воскресенье.

– Ваня, девушки нас заждались. В парке, на набережной и на пляже стаи девушек только и ждут, когда мы с тобой выйдем в город, – умолял Слава и весело запел:

– Сурок, будь ты человеком, дай ещё часок поспать, а!

Но поспать ему была не судьба. По трансляции загремело объявление: «Всем, свободным от вахты, собраться на построение в спортивном зале».

Генерал-космодесантник окинул взором строй моряков-курсантов и скомандовал:

– Яхтсмены, два шага вперед!

Почти четверть курсантов вышли из строя. Генерал прошагал мимо здоровенных двухметровых парней, даже не взглянув на них. На левом фланге он выбрал самого щуплого:

– Представься.

– Курсант Сурков. Баковый.

– Хочешь участвовать в межгалактической олимпиаде?

– Мечтаю, Ваше превосходительство!

Генерал, как обычно, не уловил в ответе иронии и сарказма, и Слава Сурков, на самом деле мечтавший только о девушках, прошел, таким образом, в следующий отборочный тур.

Слава очень удивился, что во второй тур вышли не только моряки-яхтсмены, но и абсолютно далёкие от моря пожарные-спасатели. Главным испытанием второго тура для более чем сотни кандидатов оказалось взвешивание, по результатам которого отобрали всего несколько человек. Слава был в их числе. С оставшимися уже серьёзно работали специалисты космической медицины и психологи. После испытаний третьего тура Слава предстал перед комиссией, которая затруднялась в окончательном выборе.

– Сурков, – председатель посмотрел бумагу, – масса тела очень хорошая. А вот метаболизм сильно повышен. Моделирование не выявило явного оптимума для набора параметров. Придется решать интуитивно.

Вдруг один из членов комиссии спросил:

– Сурков, а вы часом не родственник Владислава Юрьевича?

– Сын, – не моргнув глазом ответил тот.

– Но отчество у вас не совпадает!

– Я от морганатического брака.

Члены комиссии переглянулись.

– Находчив, нагл, значит, подходит, – резюмировал председатель и улыбнувшись добавил, – к тому же фамилия подходящая – для нашей задачи! Берём!

Он протянул Славе руку:

– Поздравляю, надеюсь, будущего межгалактического чемпиона по космическим парусным гонкам!

– Вон там твой аппарат, – директор музея указал Славе рукой в сторону ангара, – после войны трофейная техника в Монино уже не помещается, вот и отдали нам. Космическая яхта «Товарищ», трофейная, бывший «Дарт Вейдер». Как раз вписывается в класс для участия в межгалактической регате. Мы её для тебя малость переоборудовали, ремкомплект собрали. Навигацию свою поставили: искин, т.е. искусственный интеллект, партийная кличка – Артур. Потом познакомишься.

– Товарищ Лебедев, я же в управлении космической яхтой понимаю, как свинья в апельсинах! Мне бы надо хоть малость потренироваться, а?

– Не надо, – решительно отказал директор музея, – в том-то и прикол этих соревнований, что от тебя ничего не надо. Чем меньше делаешь, тем ты успешнее. Побеждает человекоминимум.

– Как же это?

– Поясняю правила. Космические яхты стартуют от заданной линии в районе случайно выбранной звезды. Используя звёздный ветер, достигают заданной планеты, делают маневр разворота и возвращаются к линии старта. Регламентируется запас энергии на маневры, таким образом, считается, что побеждает тот, кто лучше использует энергию звёздного ветра. Управляют яхтами искины. Но есть одно условие: на яхте должен быть спортсмен – биологический представитель соревнующейся расы. Строго говоря, спортсмен – это только лишний вес и потребитель системы ресурсов жизнеобеспечения. Поэтому, чем он меньше сам по себе и чем более он ограничит свои потребности, тем успешнее проведет гонку. Лучше всего тем расам, представители которых малого размера и веса. А также тем, которые умеют впадать в анабиоз. Но есть ещё условие: если возникает опасная внештатная ситуация, то искин обязан спрашивать подтверждение своих действий у спортсмена. А внештатные ситуации в космосе бывают сплошь и рядом. Таким образом, для спортсмена – это спячка с препятствиями. На фоне остальных выродившихся видов спорта, которые уже никому не интересны, гонки ещё способны породить какую-то интригу. Финал в них не всегда однозначен. Твоя задача: если не выиграть гонки, то хотя бы в них не опозориться. Понял?

– Понял. А если я выиграю?

– Ну ты наглец, парень! – поразился директор, но, подумав, добавил:

– Именем победителя олимпиады обычно называют одну из новых строящихся яхт. Пока за неимением оных у нас планировали новую яхту назвать «Лебедев», но если вдруг победишь, тогда, чёрт возьми, я не против! Назовём новую яхту «Слава».

Космические яхты одна за другой выплывали из кротовьей норы портала возле массивной голубой звезды, которая имела два красных карлика в качестве спутников и ещё систему массивных планет. Искины-навигаторы спешно подгружали пакеты навигационных карт, спешно делали расчеты гравитационных полей, принимали прогноз звёздной погоды. К яхтам, выстроившимся на указанной орбите, подходили контролёры-заправщики и судейские катера, следившие за обмерами и взвешиваниями.

Слава видел перед собой в иллюминаторе только звёздную черноту. Сзади его прикрывал толстый свинцовый экран, защищавший от смертоносного потока частиц и излучений.

– Артур, чего там так долго?

– Судьи с родианцем разбираются. Решил, подлец, пополнить энергетику и развернул солнечные батареи. Судьи посчитали плоскости батарей парусом и констатировали фальстарт. Пока наградили штрафными баллами.

– Артур, когда уже поедем?

– Как скомандуют, так и поедем.

Славе показалось, что напарник ему достался не особо разговорчивый и несклонный к общению. От скуки Слава даже задремал. Очнулся он от вибрации: яхта ставила паруса.

– Поехали!

Тысячи квадратных километров парусов разворачивались долго. Технология была позаимствована у монтажников сфер Дайсона. Сначала выстреливались сборные конструкции мачт, между ними реактивные микроботы крепили ванты. Затем натягивали фалы, с которых разворачивались плёнки парусов. Паруса уже напрягались от звёздного ветра, создавая почти незаметное ускорение.

Слава томился от безделья. В море ему то и дело приходилось скакать из кокпита на бак и обратно, протягивая или стравливая там и сям шкоты и фалы. Там он чувствовал себя нужным, а здесь только мешал.

– Артур!

– Чего тебе?

– Что там происходит? Мне ж ни хрена не видно!

– Как обычно на старте. Киллики уже столкнулись с нети, спутавшись мачтами и такелажем. И это очень для нас хорошо! Нети – обычно фаворит гонок.

– Дай посмотреть!

– Не дам, – отрезал искин, – ишь, чего удумал: энергию на телевизор тратить! Спи давай!

– Это чё, мне в космическую спячку – и без мультиков?

– А ты лучше овец посчитай. Или крокодилов.

Слава послушно закрыл глаза:

– Один крокодил, два крокодила…

Ему удалось заснуть с большим трудом, несмотря на то, что искин заранее тайком подмешал ему в питьё хорошую дозу снотворного.

Спустя неделю Слава глядел в передний иллюминатор и тупо водил пальцем по бронированному стеклу. Так же он когда-то скучал у в деревне, когда болел и вынужден был сидеть дома, любуясь на дохлых зимних мух между рассохшимися деревянными рамами.

– Арту-у-ур! – зевая позвал он.

– Чего тебе?

– А чё тебя так назвали?

– Кларка писателя в честь назвали меня.

– Не читал такого, – зевнул Слава, – а как мы идём?

– Нормально. Эргеш впереди всех миль на пятьдесят. Куросавы и фоши впереди нас миль на сорок. С этими отрыв всё увеличивается. Джеонозийцы и верпины пока отстают, но эти на обратном галсе обычно всех обгоняют. А так все плотной группой идут. Дуросы хотели у нас ветер отнять, но я не дал. Одно слово, дуросы! – усмехнулся искин.

– А долго нам ещё чапать?

– Недолго. Гонки теперь короткие. Примерно, пять земных месяцев.

– Пять месяцев! – взвился Слава. – Да ты чё, серьёзно? Почему мне раньше никто не сказал! Я же здесь со скуки с ума сойду!

– А зачем человека заранее зря расстраивать? – меланхолично отозвался искин. – Пять месяцев – это совсем не много. Со старыми технологиями парусов самая короткая гонка годы занимала. Это же паруса, а не ракеты.

– Пять месяцев, – прошептал Слава, – и без женщин!

Искин издевательским тоном запел:

– Да пошел ты в жопу, – разозлился Слава.

– А может, порнуху тебе показать? – не унимался искин, – не пожалею на экран энергии!

– Артур, ты же за ватт-час удавишься!

– Уж очень охота на тебя полюбоваться.

– Да пошел ты в жопу.

– Ладно, не сердись, Слава, – примирительно произнес искин, – я тебе генератор гипноритмов буду включать. И пусть тебе приснятся весёлые эротические сны.

Прошел земной месяц. День был похож на день. Точнее дней не было вовсе, а была сплошная звёздная ночь. Голубой звезды никогда не было видно из-за защитного экрана, а далёкие красные карлики света почти не давали. Суточный биологический ритм у Славы перестроился примерно на трёхсуточный. Есть уже вроде бы и не так хотелось, но с набитым желудком, было бы легче засыпать.

Время от времени искин позволял Славе некоторую физическую активность:

– Кальций из костей теряешь. Так и быть, иди педали покрути маленько.

Энергия, выработанная Славой на велотренажере, запасалась в аккумуляторе, а потом бережно тратилась на тусклое освещение. Слава просил:

– Артур, а давай я тебе ещё энергии выдам, а ты мне немножко света дашь, чтобы книжку почитать?

– Я бы рад, но КПД у вас – людей – низкий. Всё в тепло уходит. А тепло системе ещё отводить надо, излучать куда-то. Короче, невыгодно. Я тебе даю подвигаться, только чтобы инвалида на финиш не привезти. Света не дам, и экран не дам!

Немного погодя искин смягчился:

– Лучше я тебе аудиокнигу почитаю. Но потом – спать, договорились?

Слава кивнул.

– А зачем спать? Почитай дальше, – просил Слава, – и Артура Кларка ещё почитай!

– Много нельзя: ты над книгой думаешь, а значит, тратишь энергию. Мозг у вас – самый энергозатратный орган, слышал про такое? Спи!

Проснувшись, Слава подолгу рассматривал рисунок чужого звёздного неба. Время от времени ему удавалось разглядеть в телескоп чужие паруса.

– Артур, как идем?

– Нормально идём. В серединке.

– А уже давай порубаем чего-нибудь.

– Рано ещё. И зачем? Лишняя нагрузка на систему жизнеобеспечения. Да и продуктов у нас впритык.

Слава горько улыбнулся и запел:

– Лучше поспи, – отозвался искин.

– Да спал я уже!

– Может, вчерась? – поддразнил искин.

– А ты что, ревизор? – в тон ему отозвался Слава.

– Как только тебя сюда взяли! – тяжело вздохнул искин. – Надо было пожарного-эмчеэсника вместо тебя брать. У них, говорят, приёмный экзамен такой: надо три дня подряд проспать. Вот на других яхтах, небось, всё в порядке: рептилии в спячке, насекомые в анабиозе. Да и гуманоиды в других цивилизациях, говорят, мозг уже совсем отключают. А мозг у вас – самый энергозатратный орган! Должно быть, поэтому вас на эти соревнования и допустили, знали, что вам с ними на этом поле не состязаться.

– Артур, ты такой умный! Почему бы тебе не захватить мировое господство?

– А зачем оно мне?

– Ну, люди и другие расы за него же борются!

– Потому что в вас встроен инстинкт размножения, а у искинов его нет. Эти гонки – они же тоже от инстинкта размножения: кто первый добежит до другой планеты и размножится там, тот и захватит космос.

Тут искин неожиданно издевательски запел:

– Вот и бегаете наперегонки, как умалишённые, – заключил он, – а ещё себя разумными расами называете!

– Кроткие наследуют Землю. А шустрые – космос! – засмеялся Слава.