Интергалактик. История вторая: Колин Квин
Вторая история про пилотов Межгалактической Доставки "Интергалактик"!
Хочешь летать между звездами – Центр Межгалактической Доставки “Интергалактик” даст тебе такую возможность. Но что, если космос станет твоим проклятьем?
– Сорел! Приём! – из динамика вместе с треском помех звучит незнакомый голос. – Да вы будете отвечать?!
– На связи, – бурчу я. Голова раскалывается, а от противного визга оператора по нервам будто пускают ток.
– Представьтесь! – требуют на том конце.
Всё понятно: новенький.
– Колин Квин, старший пилот! – гаркаю я.
Хорошо, что этот гадёныш не видит, каких усилий мне стоило повысить голос: я зажмуриваюсь, сдавливая ладонями виски. Чёрт бы побрал планету Перту, бар Umbra и Гэри с его коктейлями!
– У вас сегодня живой груз, – теперь оператор подобострастно лепечет: похоже кто-то из коллег в операторской подсказал его, как со мной стоит разговаривать. – Точнее, пассажир… – заканчивает он и злорадная ухмылка сходит с моего лица.
Грёбаный. Квазар. За что?!
Перевозка пассажиров на кораблях Межгалактической Доставки раньше была строго запрещена. А потом эти чёртовы толстосумы из «Интергалактик» решили «выйти на новый уровень» и «развивать туристический сектор».
Не успеваешь опомниться, как твой корабль уже оборудован для перевозки пассажиров…
Надо ли говорить, что пилоты Доставки ненавидят туристов? Представьте: вы полгода летите в пустоте, и компанию вам составляет мерзкий жирный аргунаец, так и норовящий испачкать всё вокруг своими токсичными выделениями и недовольно вращающий жёлтыми глазами без зрачков. А надбавки к зарплате за такое, между прочим, не полагается!
Дождавшись, пока гуманоид в нелепом балахоне затащит на борт свои чемоданы, я по громкой связи объявляю время до старта и начинаю подготовку ко взлёту.
– Прошу прощения… – раздаётся у меня за спиной.
Наглец не успевает договорить: я вскакиваю из-за штурвала и выталкиваю его из пилотского отсека.
– Никогда. Не заходить. В кабину! – ору я, со всей дури впечатывая непрошенного гостя в стену коридора.
От резкого удара объёмный капюшон белоснежного балахона слетает с головы пассажира, и я отдёргиваю руку. Ярость стремительно сменяется удивлением.Бесконечность, похоже, смеётся надо мной. Какого болида мне подсунули аэрианскую женщину?!
Аэрианка, как ни в чём не бывало, протягивает ладонь для рукопожатия.
– Элис Тот, – представляется она. – Извини, что ворвалась, – пассажирка выжидательно смотрит на меня и не убирает руку, хотя я демонстративно засунул кулаки в карманы.
– Мне крайне важно попасть на Цупр, а туда в ближайший год летишь только ты… – она примиряюще улыбается, не отпуская моего взгляда, а потом делает совершенно невообразимую вещь: проводит пальцами по моему предплечью. От запястья к локтевому сгибу. Снизу вверх. Медленно.
Погладила! Как будто я какой-то ахтуанский кот!
– Не злись, обещаю вести себя тихо! – аэрианка попятилась, выставив перед собой ладони. Видно прочла что-то нехорошее на моём лице. – Я врач, могу оказаться полезной в долгом полёте…
Я молча разворачиваюсь и скрываюсь в отсеке пилотов, не забыв на сей раз плотно закрыть за собой дверь.
«Сорел» – отличный корабль. Большие грузовые отсеки, современное оснащение, мощные движки…
Жилых помещений, конечно, немного: две крошечных каюты, тесная кухня-столовая да небольшая тренажёрка. Ну и смотровая над кабиной, с панорамным остеклением – любуйся космическими пейзажами, пока они не залезут тебе глубоко в печёнку.
В общем-то, если постараться, можно свести контакты с пассажиром к минимуму. Было бы желание. Но докторшу, как назло, словно магнитом тянет именно туда, где нахожусь я.
Вот и сейчас она притащилась в тренажёрку, заняла дорожку и косится на меня, пока я подтягиваюсь. Но я упорно гляжу в потолок и делаю вид, что ничего не замечаю.
Закончив подход, спрыгиваю с перекладины и оказываюсь лицом к лицу с этой надоедой. Она что, пялится на мой пресс?!
– Мы летим уже неделю, а ты даже не здороваешься. – Всё ясно: решила, что нам нужен откровенный разговор.
Я предостерегающе поднимаю бровь.
– Не пытайся меня запугать, – докторша упирает руки в бока и копирует выражение моего лица.
Она гораздо ниже меня. Волосы вечно собраны в высокий пучок. На носу – россыпь мелких веснушек. И в этой «угрожающей» позе она выглядит комично.
– Ну вот, почти улыбнулся, – кивает довольная собой аэрианка. – Ещё немножко и мне перестанет казаться, что на борту из живых только мы с Кайлом.
С кем, с кем?! Она что, чокнутая?
– Кактус на смотровой… – поясняет надоеда, поняв моё недоумение.
– Его зовут Майло, – огрызаюсь я. – И не смей к нему прикасаться.
– Вон оно что! А я-то думаю, почему он мне не отвечает… Конечно, кому понравится, когда его называют чужим именем, – тихонько хихикая, липучка и возвращается на дорожку.
Ну точно – чокнутая. А ещё врач!
После разговора в тренажёрке что-то неуловимо изменилось. Мы с Элис начали здороваться и даже перекидываться короткими фразами (строго по делу).
Она держит слово: не донимает меня без повода, не шумит и не раскидывает вещи по кораблю. В целом – терпимо.
– Как же я рада тебя видеть! – из столовой доносятся голоса: весёлый – Элис и хриплый мужской, прерываемый помехами.
Осторожно заглядываю: она пьет кофе и разговаривает с каким-то мужиком по видеосвязи.
Решаю отложить обед и не мешать приватной беседе, но слишком поздно – меня уже заметили.
– Колин, привет! – Элис машет мне. – Пап, это Колин, мой пилот. То есть… просто пилот. Старший пилот!
Пока она путается в показаниях, я здороваюсь с ребящей голограммой и иду готовить свою порцию.
Я не любитель слушать чужую болтовню, но Элис с отцом говорят в основном о медицине и совершенно не тяготятся моим присутствием. Как, впрочем, и я: ненавижу есть в тишине, всегда включаю какие-нибудь фоновые звуки или музыку. Так что разговор, в котором я всё равно ни черта не понимаю, тоже сойдёт.
На прощанье, видимо совсем забыв обо мне, Элис изображает ахтуанского суслика, чем доводит отца до гомерического хохота. А я, от неожиданности поперхнувшись томатным супом, откашливаюсь. Действительно забавно у неё получается.
Простившись с отцом, Элис поворачивается ко мне.
– У нас с папой традиция – изображать всяких животных, – оправдывается она, заливаясь краской, отчего веснушки у неё на носу выделяются сильнее.
И мне вдруг становится не по себе. Ужасно противное чувство – я такое испытал как-то раз в детстве, когда ворвался в комнату старшей сестры и застал её в постели с бойфрендом. Они были абсолютно голые. Потом ещё целую неделю мои щёки горели огнём, а мама думала, что у меня марсианская лихорадка.
С тех пор прошло много лет, и теперь мало что способно смутить меня. Но спутать это ощущение ни с каким другим невозможно: мне дико стыдно. Элис вовсе не надоеда и не липучка – она дружелюбная и весёлая. И ещё непонятно, кто из нас с кем заперт на этом корабле посреди бесконечности…
«Колин!» – за разбитым стеклом шлема Гай заходится в душераздирающем крике. На его голубоватой коже появляются тонкие чёрные линии, словно трещины на высохшей земле. Темнота затягивает Гая, а я не могу пошевелиться, не в силах ему помочь. Горло схватывает спазмами в тщетных попытках выпустить ужас, раздирающий меня изнутри, но я не могу даже закричать.
Просыпаюсь в липком поту: кошмары вернулись. Стоит только допустить мысль, что всё закончилось, как они тут же возвращаются. Всегда возвращаются. В этих снах мой напарник погибает снова и снова, но каждый раз – по-разному.
Чёрт бы побрал космос!
Сползаю с постели, сдергиваю пропитанные потом простыни и иду в душ.
Вода обжигает кожу, но не согревает: я покрываюсь мурашками и дрожу под струями кипятка.
– Колин? – я вздрагиваю и врезаюсь в стенку крошечной душевой. Из клубов пара появляется Элис и пялится на меня так, будто это я к ней ворвался.
– Ты что здесь делаешь? – я хватаю полотенце и обматываю им бёдра.
– Прости, – опомнившись, она вылетает из душевой.
Пока я натягиваю штаны, Элис стоит, отвернувшись. Ну прямо святая добродетель!
– Меня разбудил странный шум в коридоре… – Она так и стоит ко мне спиной, в центре тесной каюты, обхватив себя руками. В простой футболке и шортах, с растрёпанными волосами, она выглядит ещё более юной и хрупкой, чем обычно.
Я сжимаю кулаки, но вовсе не от гнева, а только чтобы удержать себя на месте – так хочется прикоснуться к ней. Прижаться всем телом, обхватив ладонью шею и…
Череду ярких картинок, вспыхивающих перед моими глазами, прерывает вой.
– Что это?! – Элис резко оборачивается.
– Тревога! Запрись в каюте! – Не задумываясь, я выпихиваю её из каюты и подталкиваю в нужном направлении, а сам несусь к кабине под саундтрек сошедших с ума систем корабля.
Коридоры окрашены красным цветом аварийных ламп, температура воздуха явно выше нормы. Что бы там ни случилось, но дело явно плохо.
В ужасе застыв, я смотрю на изображения с камер.
По всему полу третьего грузового отсека валяются остатки упаковочных контейнеров, а между ними извиваются огромные личинки. Множество огромных личинок. Хуже того – твари грызут обшивку корабля и уже успели повредить систему кондиционирования. Вот почему так жарко. И скоро в жилом модуле будет реально адское пекло!
Лихорадочно луплю по кнопкам, отдавая команды: зачистить отсек, задраить дыры, начать регенерацию кабелей. Компьютер послушно выполняет, что велено, но вот загвоздка: одна зверюга уже успела протиснуть свое бледное ворсинчатое тело в прогрызенное отверстие. И теперь этот монстр в коридоре – ищет кого-нибудь тёплого и живого, чтобы продолжить трансформацию.
– Вот чёрт! – раздаётся за моей спиной. Согласен: только плотоядных личинок нам тут не хватало.
Меня даже не удивляет, что Элис ослушалась приказа и побежала за мной. Да и препираться некогда.
– Останься здесь! – бросаю я и с бластером наперевес выбегаю в коридор.
Прикончу гадину, а когда представится возможность, найду оператора, подсунувшего мне непроверенный груз, и сделаю из его башки новенькое кашпо для Майло.
Элис догоняет меня с криопушкой в руках:
– Отвлеку эту мерзость, пока ты будешь её убивать! – заявляет она, и я с трудом вписываюсь в поворот, обалдев от такой воинственности.
Здесь, за углом, нас и поджидает монстр, но весь мой план летит к чертям: бластер – кто бы мог подумать! – оказывается неисправен.
Элис пускает в ход криопушку, дав мне возможность обойти личинку и напасть сзади. Слишком поздно я замечаю, что у этой дряни зубы с обоих концов! Ну ничего, я уже достаточно сильно разозлился.
Спустя вечность, падаю на пол рядом с дохлой тварью. Бластер сыграл роль тупого разделочного ножа: мерзко, конечно, но главное – результат.
– Колин, ты ранен!
Элис ещё что-то говорит, но я не слушаю – меня охватывает абсолютное безразличие ко всему происходящему. Я страстно желаю только одного – спать…
– Проснись! – голова дёргается от звонких пощёчин, но боли я не чувствую. – В их яде, очевидно, снотворное и миорелаксант… – голос Элис доносится откуда-то издалека, будто из другой галактики…
– Не спи!!! – снова её крик выдергивает меня из парализующей дремоты, и я с трудом приоткрываю глаза. По потолку почему-то бегут светильники… А, нет, это я еду под ними – Элис меня тащит…
И вдруг в моей голове, набитой мокрой ватой, неожиданно появляется здравая мысль. Пока системы корабля занимаются регенерацией кабелей, мы успеем поджариться, если не изолируемся в пилотском отсеке!
– В кабину, – шепчу я, прежде чем снова отключиться. Язык распух и с трудом ворочается.
Надеюсь, на сей раз, ради разнообразия, Элис меня послушается.
Прихожу в себя уже в кабине.
– Отлично, антидот сработал, – посветив мне в глаза фонариком, Элис облегченно выдыхает и исчезает из поля зрения. – Сейчас вколю обезболивающее и обработаю укусы. Потерпи…
Я ошарашенно осматриваюсь, с трудом приподнимая гудящую голову. Надо же, она не смогла притащить меня сюда, прежде чем в жилом модуле стало нечем дышать, да ещё успела захватить свой медицинский чемоданчик. И отыскала в экстремальном наборе надувной матрас, на котором я сейчас и лежу, заняв почти всё свободное пространство на полу кабины.
Закончив с обработкой моих ран, Элис падает рядом, и мы тут же засыпаем: долгая выдалась ночка.
Я чувствую, как Элис двигается на своей половине матраса, но открываю глаза только когда она перекидывает через меня ногу. Наши взгляды встречаются, от неожиданности она опускается на меня и тут же вскакивает. Я возмущенно выгибаю бровь, сдерживая улыбку: я голыми руками убил ядовитую плотоядную личинку и заслуживаю немножечко веселья.
– Прости, – шепчет мой доктор, заняв единственный свободный кусочек пола, – хотела взять воды…
Утолив жажду, она протягивает бутылку мне, и наши пальцы соприкасаются. Я приподнимаюсь на локте и делаю несколько глотков, не сводя с Элис глаз.
Тесная кабина наполнена её ароматом, в моей крови ещё полно адреналина – сердце готово проломить грудную клетку.
И тут доктор Элис поступает крайне неосмотрительно: она вздыхает и закусывает нижнюю губу. Этого оказывается достаточно – я хватаю её за запястье и притягиваю к себе, устраивая сверху.
Касаюсь кончиками пальцев её щеки, спускаюсь вниз по шее. Наклоняюсь и провожу языком по впадинке над тонкой ключицей.
Элис зарывается пальцами в мои волосы, обхватывает ладонью затылок и нетерпеливо ёрзает. Намёк понял – я нахожу её губы.
Чувствую каждый сантиметр горячей кожи под тонкой тканью её пижамы, ещё немного – и я не смогу себя контролировать.
Собрав остатки самообладания, прерываю поцелуй и смотрю ей в глаза. Мы дышим, как марафонцы, щёки Элис горят, как аварийные огни. Я уже готов перевернуть её на спину, но хочу, чтобы она сама попросила. Ожидание мучительно прекрасно.
Вцепившись в мои плечи, Элис подаётся вперёд, собираясь сказать что-то, и в этот момент компьютер с победоносным писком объявляет о полной исправности систем. Блокировка двери с громким жужжанием отключается.
В следующее мгновение Элис вскакивает и скрывается в коридоре.
Откинувшись на матрас, я проклинаю инновации, технический прогресс и всю свою убогую жизнь.
С той злополучной «вечеринки» с личинками прошла неделя. Раны отлично заживают: каждый день хожу к Элис на перевязки. И живу этими короткими встречами, так как в остальное время она меня избегает.
Из головы никак не идёт та сцена в кабине, повсюду мерещится её запах и стоит только закрыть глаза – чувствую на губах её мягкую кожу… Но мы оба упорно молчим, не обсуждая того, что было между нами. Могло быть. Чёрт! Похоже, эта грёбаная личинка все же повредила мой мозг.
Когда Элис появляется на смотровой, рука предательски дёргается, и вода слишком обильно выплёскивается из лейки. Грязная струйка с частичками грунта вытекает из горшка.
– Прости, Майло, – бормочу я, представляя, как глупо сейчас выгляжу.
Элис, конечно, понимает, что наша встреча здесь – не случайность. Она каждый день приходит сюда в одно и то же время с книжкой и стаканом холодного чая.
Может, ей нравится сидеть под прозрачным куполом, смотреть на пролетающие мимо корабля звёзды и представлять, что она в ночи мчится по освещённой фонарями аэрианской автостраде. Наверное. Может быть. Точно не знаю – не спрашивал.
Но мне бы хотелось узнать. Мне до боли хочется узнать об Элис Тот всё, вплоть до мельчайших подробностей. А хочет ли она узнать хоть что-нибудь о Колине Квине? В этом я сомневаюсь.
– Майло закончил водные процедуры и готов составить тебе компанию, – говорю я, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда деть лейку.
Элис улыбается и подходит ближе.
Со всех сторон на нас равнодушно пялятся далёкие звёзды, а я не могу оторвать взгляда от Элис. И рук – от этой чёртовой лейки! Она осторожно забирает её и ставит на пол рядом с кактусом.
– Майло принадлежал моему напарнику, Гаю… – Сам не понимаю, с чего вдруг решил рассказать именно об этом. Король душевных разговоров Колин Квин – к вашим услугам!
Мы сидим на полу, повернувшись спинами к бесконечности за стеклом. Я всё говорю и говорю – просто не могу остановиться! – а Элис слушает.
Наконец, заткнувшись, я закрываю глаза и представляю, как она бросается отдирать обшивку со стен звездолёта, готовая сбежать от такого придурка в открытый космос. Без скафандра.
В животе появляется ноющий провал: сейчас она встанет и уйдёт… Но Элис не уходит. Она берёт меня за руку, переплетая наши пальцы, и нежно целует в уголок рта. И я понимаю, что не хочу больше одиночества. Я хочу, чтобы Элис Тот была рядом со мной всегда.