Русские - покорители славян
В своей предыдущей книге «Русские — не славяне?» автор доказывал, что предки русских населяли территорию будущей России ещё со времён окончания ледникового периода. Перед образованием Русского государства множество славянских племен жило на Восточно-Европейской равнине, однако после изучения археологических и других источников выясняется, что ни к одному из них русы не могли принадлежать.
Тогда кто же такие русы? Откуда они пришли? Как им удалось покорить многочисленные славянские племена?
На эти вопросы историк А. Пересвет пытается ответить.
© Пересвет А., 2013
© ООО «Издательство «Вече», 2013
Предисловие
ЗАГАДКА ПРОИСХОЖДЕНИЯ РУСОВ
Русы сваливаются в историю, словно кот с балкона, — сваливаются и приземляются сразу на четыре ноги.
Только что их не было — и вдруг!
Сверкают мечи, летят корабли, непоколебимый Константинополь отшатывается в ужасе… А на месте этнической и географической бесформицы от Балтики до Волжской Булгарии появляется громадное государство. Площадью с хорошую Францию. Второй посверк мечей — и к первой Франции от Ладоги до Оки присоединяется вторая. От Смоленска до Чёрного моря.
За двадцать лет никому не известные, названные в ещё дрожащем от их яростного набега Константинополе «народом незнаемым, народом неименитым», — эти неизвестные русы не только захватили территорию размером в целую Европу. Они создали здесь могущественное государство, без перерывов и потери суверенитета существующее вот уже 1150 лет!
Так нам говорит писанная история. Русы появляются в ней в 860 году. Внезапно. И сразу же — в роли яростного и умелого воинства, которое едва не захватило крупнейший город тогдашнего мира — столицу Ромейской империи Константинополь. Появившись именно что ниоткуда: в бассейне Причерноморья не было в те времена державы, способной выставить флот с войском, подобный тогдашнему русскому. Это как если бы сегодня неизвестно откуда к Нью-Йорку вышли неизвестно чьи корабли, и высадившаяся с них армия подавила американскую оборону и только после получения выкупа в 80 миллионов долларов ушла, непобеждённая, восвояси.
Разве так бывает? Народ без прошлого, взявшийся ниоткуда, — может ли вдруг свершить такое?!
Справедливости ради отмечу, что первое упоминание о русах датируется 839 годом. Речь там идёт о двух послах в Константинополе же, представлявших некоего —
Но это, в общем, ничего не разъясняет, а только запутывает. Ибо каган в те времена был один — хазарский. Лидер большой степной империи под названием Хазария. Но у хазар не было флота, который так яро показал себя в нападении на Константинополь. И константинопольский патриарх, горестно описавший то нападение, ни словом не упомянул о принадлежности — или хотя бы прикосновенности — русов к Хазарин. Нет, для него агрессоры так и были —
от некоего кагана, Правда, гунны в своё время замахнулись и на большее. Но…
Происхождение. Кто такие гунны и откуда они — более или менее понятно. А кто такие русы? Откуда они?
Из славян, как традиционно хочется думать?
Действительно, сегодня русские преимущественно олицетворяют себя со славянами. Это даже не требует доказательств. Лозунг: «Мы — славяне!» полностью заменяет фразу: «Мы — русские!»
Но вот проблема: нет такого племени среди славян — русы. И не было. Летопись называет нам несколько славянских племён — древляне, дреговичи, северяне, радимичи и так далее. Русов среди них нет. Более того. Когда русы появляются на исторической сцене, они начинают
«Бе обладая». Покорили, иными словами, славян.
Но нельзя покорить самих себя.
И получается одно из двух. Либо все летописные славянские племена были покорены славянским же, но никому не известным дотоле племенем, не оставившим к тому же материальных, археологических следов своего существования. Либо племена покорились некоему иностранному интервенту.
Второй вариант вроде бы обосновывается в нашей же национальной летописи. Напомню, как появляются русы в «Повести временных лет»:
Варяги, в представлении летописца и в его время, — наёмные дружины прежде всего скандинавских воинов. Он, собственно, с готовностью и поясняет: дескать, русь — это такие же варяги, как знакомые нам всем шведы, норвежцы, англы, готы и прочие вооружённые товарищи с севера, из-за моря. Вон и делегацию за миротворческим контингентом посылали туда же —
Тогда всё ясно? — русы всего лишь пришельцы из Скандинавии? Званые или незваные — летопись о событиях вспоминала больше двухсот лет спустя, так что многое в ней могло быть напутано. Но — пришли, навели порядок, покорили, сплотили под своей властью местные славянские и прочие народы. Превратили сначала в русских подданных, а потом просто в русских. В чём проблема? Бывало в истории такое? Бывало. Могло быть такое у нас?
М-м-м…
Вот тут начинается первая проблема. Патриотическое сознание множества русских, идентифицирующих себя со славянами, заставляет отреагировать на это классическими словами: «Всё, что угодно, только не это!» Кто это мог нас, славян, покорить? Какие-то шведы, которых мы под Полтавой гнули?
Что тут ответишь — на такой порыв души? Только фактами.
Ну, во-первых, «нас, славян», покоряли все, кому не лень. Авары, болгары, франки, венгры, немцы, турки… Русских не покорял никто, верно. Даже из-под монголов вывернулись с минимальными потерями для суверенитета — всего лишь признанием вассалитета при сохранении собственной государственности. Так что разница со славянами в этом отношении есть, да…
Во-вторых, казалось бы, что плохого в том, что среди предков русских окажутся не только славяне, но и великолепные воины и мореходы севера? Чем стыдно иметь среди своих праотцев людей, которые воистину «штурмовали море», осваивая такие просторы океана, куда никто из тогдашних европейцев не отваживался сунуть носа? Которые плевали на предания, населявшие океан драконами, чудищами, левиафанами, «рыбами-епископами» и прочими ужасами! И ниш за горизонт, когда даже самые учёные учёные считали, будто земля плоская, окружена океаном, который обрывается в бездну сразу за Португалией! Почему не годятся в предки люди, которые выстроили свою цивилизацию на голых скалах Исландии и среди льдов Гренландии, которые первыми высадились в Америке и даже, как полагают некоторые археологи, доплыли до Амазонки? Чем не угодили патриотическому сознанию воины, которые наводили ужас на всю тогдашнюю Ойкумену и небезуспешно штурмовали самые великие супердержавы тогдашнего мира?
«Нам нет преград ни в море, ни на суше», — в этом мы, русские, совпадаем именно с ними, с норманнами.
Но раз славянский патриотизм нам запрещает мысль об этом — то и ладно. Ибо не в норманнах дело.
Проблема в том, что и среди скандинавов нет такого народа — русы. И не было. Не видят русов в Скандинавии ни археология, ни документы.
Так что и место оккупанта оказывается пусто…
Да, но ведь какие-то русы всё же создали сначала княжество, построили города, приняли законы, оставили летописи, победили древлян, примучили радимичей, присоединили кривичей, покорили вятичей и прочих, образовали уже большое государство… То самое — размером с две Франции.
Кто это вообще такие?
Ответу на этот вопрос и посвящена данная книга.
Введение
КАК МОЖНО СОЗДАТѣ ГОСУДАРСТВО?
При всём разнообразии историй этого процесса основных алгоритмов не так и много. Для исследуемого нами времени мы знаем их три:
Точности ради отмечу, что есть ещё несколько вариантов. Это распад государства на независимые провинции (распад империи Карла Великого, например), отделение части государства (даже затруднюсь с примерами, ибо их очень много; но если взять близкую для темы данной книги реальность, то это — отделение Исландии от Норвегии), наконец, преобразование государства из одного в другое (скажем, те же Нейстрии, Австразии во Франции и Германии, хотя это и не чистый случай — всё же без вождества Карла Великого и затем распада тут не обошлось).
Можно как вариант рассмотреть ещё случай объединения — но, откровенно говоря, ни одного из таких я вспомнить не в состоянии. Всегда, когда несколько провинций — или несколько государств — объединялись в одно государство, в основе лежало или вождество, или поглощение, или оккупация.
Потому эти три основных слагаемых государствогенеза и рассмотрим.
Ну, или, если угодно, Древний Рим, когда одно племя миром или войною подчиняет и инкорпорирует в своё государство другие племена. И постепенно те и самоидентификацию теряют, становятся римлянами — так, с региональными различиями характеров. И если б не римские хроники, мы бы и имён не знали всех этих самнитов, калабров, этрусков и проч. Гадали бы сейчас, что же это за роскошная цивилизация предшествовала римлянам на равнинах Тосканы?
Возможно, конечно, и сочетание этих факторов, но каких-то принципиально иных алгоритмов для того времени я не вижу.
Для того, подчеркиваю. Ибо неких вариантов широкого народного голосования по подготовленной неким учредительным собранием конституции, встречающихся в новом времени, в те эпохи не существовало. Либо же они были политическим прикрытием для одного или комбинации уже рассмотренных вариантов.
А теперь о русах.
Начнём с конца. Ну, никакого Чингизхана среди них, конечно, не было. Легендарный Рюрик потому и легендарен, что ничего, кроме легенды, после себя не оставил. А появление чингизханов в округе люди обычно замечают. Трудно не заметить силу, покоряющую целые страны.
Рюрика и его завоевание Руси никто из современников в своих хрониках не упомянул…
То есть
Итак, вождества не было.
Тогда, может быть, второй случай —
Но и тут возникают трудности. Победить — нужна армия. Убедить — нужна организация. Купить — нужны деньги. У кого из тогдашних восточноевропейских обитателей всё это было?
У славян? У каких? Древлян, полян, дреговичей, радимичей, вятичей? Нет. Таких материальных свидетельств нет. А исторические — они говорят о том, что к моменту появления русов в Восточной Европе никто никого не поглощал, а все славянские племена жили на собственных территориях и в независимости друг от друга.
У финнов? Нет. По тем же причинам.
У скандинавов? Нет-нет, точно нет! Нет никаких данных, что какой-то из скандинавских народов поглотил хоть одно автохтонное племя на будущей русской территории.
Итак, поглощения тоже не было.
Остаётся третье —
Пожалуй, это уже ближе. Если бы не одно обстоятельство.
Оккупация — дело дорогое и хлопотное. Для этого потребны три вещи: наличие органов управления, органов принуждения и органов эксплуатации. То есть — власть, войска и оружие. А они обычно оставляют материальные следы.
Между тем нет таковых следов от русов! Есть значимые археологические артефакты, оставшиеся от славян. Правда, по ним не видно, чтобы те были организованы во что-то более крупное, нежели родовая община. О, если бы нашлись следы того, что у какого-то из славянских племён наличествовали в то время организация, войска и оружие, достаточные для захвата власти над территорией от Белого до Чёрного моря и от Немана до Волги! Это делало бы историю русских понятной. Во всяком случае — без парадокса, который отравляет всё сё начало.
Есть археологические остатки от финнов. Но и среди них мы не находим никого подходящего на роль оккупанта. Финны ко времени появления Древнерусского государства практически все находились на родовой стадии общественного развития. А роду Лисы или Росомахи затруднительно было бы покорить и объединить племена из следующего, например, списка:
Не говоря уже о племенах славянских. Да вряд ли у финских таёжных охотников получилось бы собрать и вооружить флот и армию, потребные для выполнения боевой задачи по захвату первой столицы тогдашнего мира — Константинополя. А ведь некие русы в 860 году именно что едва не захватили главный город Византии…
Таким образом, на единственный оставшийся вариант — оккупацию — не находится исполнителя.
Оккупанта нет!
Справедливости ради надо отметить, что всё же существуют археологические следы, соответствующие описанной властной роли. Найдены военно-торговые центры, способные обслуживать режим оккупации. Найдено оружие, с которым можно претендовать на успех набега на Ромейскую империю. Найдены следы создания кораблей, способных доставить войско всё под тот же Константинополь. Наконец, найдены богатые захоронения очевидных представителей элиты, способной управлять и покорением племён, и войском, и флотом.
Так, может быть, это искомые русы и есть?
Сказать твёрдое «да» мешают две вещи.
Первое: найденные места компактного проживания этих людей не годятся для выполнения функций оккупационных центров. Это по большей части открытые торгово-ремесленные поселения, причём с большой долей местного, автохтонного народа. А в другой части это относительно небольшие укреплённые пункты, больше предназначенные для транзитного, а не постоянного проживания. Без всяких там дворцов гебитскомиссаров, казарм оккупационных войск и тюрем для смелых подпольщиков. Больше похоже на военные лагеря на время летних сборов.
Так что надо вновь развести руками: и на роль оккупантов русы не годятся.
И второе, что мешает: всё, перечисленное выше, — это археологические следы скандинавов. Это их деньги, оружие, корабли и могилы.
А среди скандинавов, как мы знаем, русов не было.
А тогда что?
А тогда остаётся лишь поставить вопрос так: если мы не можем отнести русов ни к какому народу, то логически есть только две возможности.
Либо русов не было.
Либо они не были народом.
Часть 1
ЛИБО РУСОВ НЕ БЫЛО…
Ну, для «побывших» и «призрачных» русы упоминаются уж в слишком многих независимых друг от друга источниках.
Поправлюсь, впрочем: источников-то мало, меньше, чем хочется… по для того, чтобы заметить наличие исторического бытия этих людей, их вполне достаточно.
Упоминают их время от времени древние авторы. И о деяниях их рассказывают — подчас чрезвычайно достославных. Например, уже упоминавшийся набег на Византию, когда сама ее столица Константинополь едва им в руки пс падает. Или они Севилью в Испании опустошают. На Кавказ регулярно наведываются — и народ там стонет от них. Наконец, в Болгарии воюют с Византийской империей — и источники, что древнерусские, что византийские, рисуют вполне согласную картину. Хоть и базируются корреспонденты по разные стороны фронта.
Ну, например:
Это — византийский источник. Никита Пафлогонянин в сочинении начала X века «Житие патриарха Игнатия».
Далее.
Это венецианский источник, Иоанн Диакон.
Касательно отождествления русов с норманнами есть пояснение ещё одного источника, франкского:
Это епископ Кремонский Лиутпранд, пасынок короля Хуго, лично видевшего казнь пленных русов.
Русов знает и выделяет и целый куст восточных источников:
Наконец, украшение этой коллекции — личное свидетельство о встрече с русами:
Так в чём вопрос? Источникам не верим?
Нет. Верим. Но не всем.
Конечно, отделов записи актов гражданского состояния в древние времена не существовало — впрочем, в том, что касается актов рождения этносов, таковых не существует в принципе. Но есть другие документы — в которых отражаются события, вызванные появлением новых народов. Так, например, когда на готов напали гунны, то таить свою проблему от международного сообщества готы не стали. И немедленно бросились под крылышко к Римской империи, на которую до того немало раз хаживали за добычей. А дальше всё, как и положено в любой империи, — заявления, резолюции, акты, решения, указы. Готов впустили, выделили землю, заключили договоры о союзничестве…
Но все узнали о гутах.
Во-вторых, для тех эпох роль старательных барышень в регистратуре вполне надёжно играют летописи. Не то чтобы их авторы непосредственно фиксировали первое «уа-уа» нового этноса — но они практически всегда отмечают «ой-ой» старых. Собственно, иначе и быть не могло. При отсутствии телевизоров и журнала «Вокруг света» новый народ замечали тогда, когда он вписывал уже свою строку в кровавый баланс человечества.
Что же говорят эти — назовём их «официальными» — источники о русах?
1.1. Официальные источники
По первому случаю надо признать: почти ничего. В официальных актах русы у нас упоминаются дважды — в качестве подписантов мирных договоров с Византией:
— и —
Но это нам, к сожалению, ничего не говорит о природе русов и процессе государствообразования — оба договора составлены уже в государственный период Древней Руси — в 911 и 944 годах. Разве что имена там странные для славянского уха — но мы о них позже поговорим.
Тогда, может быть, что-то расскажут летописи?
Давайте посмотрим. Только предварительно оговоримся: безоговорочно написанному в них мы верить не будем. Ибо в самом их начальном своде реконструировались события, отстоявшие от времени летописца на 200–250 лет. В период устной передачи преданий и былин много точности ожидать тут нельзя. Кроме того, летописи опирались на понимание происходящего их авторами — то есть перед нами, современно говоря, журналистская версия событий. Наконец, первоначальные летописи искажались умышленно и неумышленно — при позднейшем переписывании и дополнении.
Кстати, блестящий пример находки одного из таких искажений — и как раз касающегося идентификации ранних русов — показал один из интереснейших исследователей древней русской истории Николай Филин.
Он проанализировал одно и то же легендарное сообщение о призвании варягов, приведённое выше, по разным спискам летописей. Сравнил, вычленил основу и так называемые читательские вставки — то есть поначалу вполне «законные» чьи-то пометки и комментарии на полях, которые последующие переписчики ничтоже сумняшеся вставили в основной текст. В коем мы сегодня и путаемся, тщась постичь замысловатую логику такой, например, фразы:
Это сообщение, пишет исследователь, —
Эта очень интересная работа заканчивается реконструкцией начальной фразы летописи:
Подчеркну самое главное: делегаты от конфронтирующих сторон отправились к варягам, а ни к какой не руси. Правильно — её там и не было, как мы знаем. Пошли ли они за наёмниками или же действительно решили позвать нейтрального правителя, опирающегося на самую грозную по тем временам вооружённую силу, — вряд ли мы уже узнаем надёжно. Судя по археологическим данным, с которыми мы ещё ознакомимся, пришельцы эти учинили в Поволховье и вокруг него изрядный разгром. Так что возможны любые толкования, вплоть до допущения выхода из-под контроля нанимателей озверелой норманнской солдатни. Но важно другое: лишь уже на месте событий эти варяги-находники прозвались русью.
А что это значит? А значит это, скорее всего, то, что приняли они какой-то местный термин, обозначающий статус — явно исходно скандинава, но — переместившегося на здешнее пространство. Причём не на время и не по найму — тогда бы они так и оставались варягами. И был этот термин, очевидно, профессиональным — ибо в ином, «этническом», случае пришельцы должны были бы сохранить собственное имя.
Шведы, например.
Да, это я намекаю как раз на то, что некие шведы в 839 году именно так и делали, уворачиваясь от тяжёлой руки франкской Немезиды.
И, кстати, именно этот случай, когда шведам удалось убедить франков не идентифицировать их с изрядно портившими кровь всей Европе соотечественниками, ясно говорит, что русь пошла не от Рюриковых варягов, а существовала в наших краях и раньше.
Ну и дальше в летописи путаницы и накладок много. На них мы останавливаться подробно не будем. Отметим лишь, что авторы и их переписчики-дополнители путаются и с географической локализацией русов. Нет, они сообщают, что —
Но тут же вставляют оную русь в другое пространство:
То есть первая русь у нас там, где положено — на северо-востоке, с чудью рядом. А вторая оказывается на северо-западе, со скандинавами.
Вывод: врезка. Грубая.
Зачем, для чего?
Да ясное дело: чтобы хоть куда-то определить русов! Летописец ведь явно пребывал в том же недоумении, что и мы: русы есть — но в то же время явились ниоткуда. Потому он и попытался — и не раз! — обозначить этих загадочных людей хоть через что-то известное. А что для тогдашнего христианского автора самое известное в происхождении парода, если ничего определённого об оном происхождении нет в наличии?
Ной. Старик Ной был этим самым общим знаменателем для всех людей. Он один спасся после Потопа. И три его сына. И они — это всем ведомо было — поделили землю между собой.
Ну а поскольку русы вроде как свои — они, значит, из части Иафета, сына Ноя. А за детализацией к кому другому обращайтесь, я же более точных сведений не имею, скромно намекает летописец.
Но поскольку позднейшим переписчикам-соавторам летописей подобная скромность показалась не соответствующей историческому предназначению их труда… или политической задаче дня, сформулированной актуальным на тот день князем или царём, —
И летописец начинает искать варианты их отнесения к какому-либо этносу. В частности, относит русов к варягам. В которых понимает современных ему скандинавов.
А кто они были на самом деле?
Начнём с того, что, в отличие от русских летописей, зарубежные синхронные источники русь к варягам не приравнивают. И более того — последних поначалу даже не знают.
Вот самый авторитетный автор середины X столетия, византийский император Константин Багрянородный пишет большой политический трактат под названием «De administrando impеrio» («Об управлении империей») своему сыну. В этом принципиально важном труде, наполненном описаниями соседних с Империей народов и советами, как с ними обращаться, император о варягах говорит… ничего он о них не говорит!
При этом он знает, что русы — существуют: он лично принимает русскую княгиню Ольгу, ему известно о существовании русского «архонта» Ингора, его сына Сфендослава и проч. Он знает, что у него русы воюют за Крит. И вообще их довольно много в империи. Потому русы и взаимоотношения с ними и находят отражение на страницах обращённого к сыну трактата. Наконец, он подписывал мирный договор с ними! То есть признавал их в качестве договороспособных партнёров империи, признавал их государственные полномочия.
А вот кто такие варяги, император не знает! А если и знает, то в своём труде не упоминает. Это значит, в переводе с политического языка на человеческий, что русы для него существуют в качестве политической субъектности. А варягов перед его государственным взором просто нет!
В другом трактате — «О церемониях» («De cеremoniis aulae Bizantinac») — Константин при описании приема тарсийских послов, упоминает, что при нем присутствовали —
Иными словами, в императорском дворце охрану несут русы.
А варягов — снова нет.
Точнее — ещё нет.
Ибо позднее они в византийских источниках появляются. Вот только… никто их с русами никогда не путает! Например, как следует из очень интересного исследования дореволюционного русского историка В. Г. Василевского, в целом ряде византийских императорских распоряжений — хрисовулов — варяги и русы, находящиеся на службе империи, не только не являются синонимами, но и прямо разделяются друг от друга национально. Аналогично тому, как булгары отделены от франков, а сарацины от немцев:
Кроме того, некто Кекавмсп, автор середины XI в., рассказывая об осаде города Идрунт в Италии, сообщает, что его обороняли —
Выводы?
Варяги для византийцев — отдельная и самостоятельная категория наёмных солдат, не тождественная русам.
А что по этому поводу думали русы?
Вот как и при каких обстоятельствах упоминаются в нашей летописи варяги.
География:
Этнография:
Политика:
Война:
Экономика:
Вера:
Каковы будут информемы из всех этих свидетельств?
1. Варяги — это где-то на пути в Европу.
2. Варяги — это люди, от которых население Руси, в том числе и славянское, прозвалось «русью».
3. Варяги — некто, кто взимал дань и подчинял земли на будущей Руси, причём частью эту дань продолжали платить им, когда Русское государство уже конституировалось.
4. Варягов князья русские постоянно нанимали на войну, причём нередко собирали их для этого за морем.
5. Варяги отдельны и отличны от славян, руси, северян, кривичей, мери и прочих племён.
6. Варяги принимают плату за свою службу, причём это единственные, кто упомянут в качестве принимающих деньги за службу.
7. Часть варягов русские князья принимают в состав государственных людей и раздают им имения в государстве.
8. Варяги бывали крещены.
Выводы?
Они очевидны.
Например, для русского — а великий князь Владимир, по всей очевидности, имеет право считаться таковым — варяги являются элементом чуждым, хотя и полезным. Но и таким, коего и обмануть не грех.
Вот как около 980 года великий князь Владимир Святославич сплавляет варягов к византийскому императору:
То есть, повторюсь, самым очевидным образом варяги для князя — кто угодно, только не свои. Как и для варягов русы — чужие. Иначе — что они так яро творили в русском городе, чтобы князь предпочел выставить их вон, как Ленин интеллигентов?
«Драккар философов», ага.
А теперь интересно: в каком же качестве чужак-варяг играл столь важную роль в древнерусских военных и политических делах? Ответ дают сами «варяги» в своих сагах:
И в юридическом смысле закон их со «своими» не путал. Если вспомнить «Правду Русскую», то в этом древнерусском «уголовном кодексе» права варягов никак не защищены — в то время как права «русинов» выделяются особо:
Варягов, как видим, среди защищаемых законом членов общества нет.
При этом примечательно, что номенклатура общества расписана весьма подробно, и каждому в кодексе определено место, за каждого — своя цена:
Даже кони и овцы есть в этом списке! Но нет его — варяга!
Варяг фигурирует в качестве чужака, чьи права и обязанности оговариваются отдельно от прав и обязанностей подданных русского государства:
Аналогичным образом вне общества «Правды Русской» варяги ставятся и в других статьях:
И неважно, что лучше — два видока или «полная». Факт, что «мужъ» и «варягь» стоят раздельно. И коли «мужъ» — член общества, — а так оно и следует из статьи первой, — то варяг, получается, не член общества. То есть чужак!
Это еще больше видно из таких слов Ярослава Владимировича, князя новгородского, который в 1112 году, в грамоте немецким послам устанавливает правила взаимоотношения между русинами и варягами:
При этом тут, по справедливому замечанию великолепного российского исследователя А. Л. Никитина, —
Итак, русский гражданин варягу противопоставляется в правовом положении. А когда такое происходит? Очевидно, тогда, когда права чужака защищаются каким-то отдельным от закона, но равным ему по правомочности документом. А таковым в те времена — как, впрочем, и сегодня — являлся только отдельный договор от имени законной государственной власти. Или тех, кто имеет соответствующие права по своему положению в государственной системе. Таким образом, как холоп в правовом поле своего хозяина, так и варяги благодаря этому договору оказываются в правовом поле великого князя или другого своего нанимателя.
Что и доказывает характерный эпизод в Новгороде, когда сначала жители города — опираясь, несомненно, на своё «конституционное» право, — перерезали насильничавших варягов, а затем великий князь Ярослав жестоко отомстил горожанам:
Поубивать собственных нарочитых мужей в отмщение за нападение на своих наёмников — это как-то крутенько, не правда ли? Однако с точки зрения права князь наказывал подданных за обиду — свою! Они поубивали тех, кто находился в его юридическом поле. И он казнил за нарушение прав своего, княжеского суверенитета.
Вот и ясна становится вторая суть «княжьего договора» с варягами, с одной стороны, выводившего их из-под государственной юрисдикции, а с другой — позволявшего по поручению князя улаживать подчас самые деликатные государственные проблемы. Это договор о наёмничестве. Всего лишь! Но это — княжеский договор. И варяги — наёмники княжеские. В каком-то смысле — государственные. Что и придало им такой вес в русской истории.
Более того: даже и по имени «варяг» в чистом переводе — просто «поклявшийся». Точнее, waer-gangja — «идущий по клятве» в древнегерманских диалектах. То есть не кто иной, как член воинского братства, некоей группы свободных человеческих элементов, посвятивших себя пути воина. Принявших специальное воинское посвящение, инициацию, давших священную клятву богине клятв…
Это довольно распространенное явление в архаичных обществах, где воин уже отделён от земледельца. Оно было и у славян, и, как мы уже знаем из предыдущей книги, именно эти воинские братства, боевые ватажки во многом стали спусковым крючком и одновременно носителем славянской экспансии.
Причём специалисты указывают, что слово waer-gangja носит скорее поэтический характер, т. е. взято не из повседневного, и из песенного, поэтического лексикона:
При этом примечательно, что и сами скандинавы в своих сагах варягов практически не знают. Точнее, знают их лишь в специфическом обрамлении «миклагардской», византийской действительности. У них в сагах действуют в основном воины, собранные в дружины, в сотни, в команды кораблей. И давали те воины не священные клятвы перед богиней Vaer, а вполне себе обыденные
Л действительно — кем? Не наемниками же. Неудобно как-то. Уж больно обеденное понятие. Никогда его воины не любили. Отчего и родился однажды изящный эвфемизм — «солдат». «Оплачиваемый». «Я не наёмник, я просто на жаловании…»
Л между тем само явление действительно требовало определения. Воин — не солдат. Он не ради жалованья и не ради службы с конунгом в поход идёт. Низменная продажа своего меча — не для него. У него побуждения самые благородные… Ради добычи!
А если не в поход ты идёшь, а по зову некоего иноземного конунга на относительно регулярную службу нанимаешься, — тогда кто ты? Тогда ты — «оплачиваемый».
И сразу понятно отдельное правовое положение варяга. Есть граждане. Князья, бояре, дружина. Все, что характерно, в той или иной мере суверенны. Самостоятельны. Дружинник волен в своей клятве: захотел — дал, захотел — взял обратно и отдал другому. У боярина — вообще не служба. У него вотчина своя. Захочет — и на глаза лидеру нации не покажется, будет себе бирюком сидеть в земле своей. Разве что призовут его «конно и оружно»…
То есть — нормальная феодальная вольница: вассал моего вассала и проч.
А тут — солдаты. Войско за деньги. Войско, выключенное из основной системы общественных отношений. Но неодолимо участвующее в общественных отношениях, ибо на то оно и войско.
Отсюда и статус отдельный. И восприятие в обществе. И — в случае чего: пошли вон на свои драккары и «философствуйте» себе в другом месте…
Но ещё интереснее, что и термин «варяги», согласно известному русскому историку С. А. Гедеонову, отмечают лишь среди событий начала 1020-х годов. При этом «вэриигами» сами скандинавские саги называют только тех, кто служил в Византии. А синхронный византийский автор Иоанн Скилица указывает:
Иными словами, это термин из византийского лексикона. Причём простонародного. То есть не официального, договорного, а того, на каком общались непосредственно с дворцовыми гвардейцами, перенимая их терминологию. Откуда ключевой термин и перешёл в обиход ромеев, поначалу затруднявшихся с точным этническим определением новых наёмников. Которые и сами затруднялись с определением себя, ибо «наёмниками» зваться было не комфортно, а термин «солдат» будет изобретён ещё только лет через четыреста. Зато слово «клятвенники» решало проблему и с самоуважением, и с определением места и функций в византийской силовой системе…
А уж оттуда это понятие через ромейских, греческих попов и книжников пришло на Русь. Где как раз стояла та же проблема: и русь — вроде бы из Скандинавии, и русского князя наёмники — скандинавы, и в то же время путать их никак нельзя, если голову свою жалеешь. Вот и прижился термин.
Интересно — когда он прижился.
Если снова пробежаться по нашей подборке летописных известий о варягах, то мы немедленно увидим… два их образа! Один — возникает в постоянном рефренном, вроде бы даже и ритуальном присказе:
Второй образ — более живой; здесь варяги участвуют в событиях, берут плату, режут головы князьям, вступают в диалоги, хулиганят и несут за это заслуженную кару по законам средневекового времени. Видно, что такие эпизоды базируются если не на свидетельствах непосредственных очевидцев, то на рассказах участников, ещё живых в памяти их детей и внуков.
И вот тут сразу заметное: относительно «живыми» варяги становятся лишь в конце X — начале XI века. До того о них фигурирует только некое схематическое понятие в рамках описания мобилизационного плана того или иного князя. А совсем «живые» варяги — те современники летописца, о которых уже не рассказы и байки сохранились, а заурядные бытовые свидетельства, — жили ещё позже: в «Правде Русской», о которой мы уже говорили (1030–1070), в «Вопрошании Кюрикове», где упоминается
— 1189–1199 гг.
И по всему получается, что варяги — явление более позднее, нежели события, отражённые в пресловутом «предании о призвании».
Итак,
Ну что же, осталось только сделать выводы:
— поначалу варяги и русь суть явления одной этнической принадлежности; от варягов-руси пошла Русская земля;
— впоследствии варяги и русь выступают как разные подразделения даже в русском войске;
— варяги берут плату за своё участие в войске князя, а русь — нет; при этом варягов не стыдно обмануть, не дать обещанной платы; о гибели варягов в бою не жалеют;
— варягов нанимают не только в войско, но и для выполнения самых деликатных, в том числе и грязных, дел, включая цареубийство (точнее — «князеубийство»);
— при этом за варягами идёт слава буянов, которых лучше не держать в городе, ибо они творят насилие; а в случае столкновения их с местным населением пощады варяги не знают;
— варягов приводят из-за моря, где расположена их родина; центр их находится в районе Балтики, от коей на запад они доходят до Испании, а на восток — до предела Симова, под которым совремшшые исследователи склонны понимать мусульманские земли Волжской Булгарии;
— варяги в состоянии служить и служат в Византии;
— отдельные варяги поселяются в русских городах, где живут на общих правовых основаниях, в том числе и в смысле исполнения государственных идеологических и религиозных установлений.
Итак, варяги — наемники. Что-то вроде известных истории «воюющих народов» — народов, мужчины которых, собравшись в воинские корпорации, уходили воевать за плату.
А значит, они — не русы. Ибо нельзя нанять самого себя.
Сделаем здесь
Но, может, всё проще? Варяги — варягами, а Русь-то — славянская. Вот и «сажали» летописцы русов на славянские земли! А на самом деле те всегда тут были — ну, раз уж они не варяги из-за моря.
Не совсем так. Летописцы сначала «сажали» на эту землю… самих славян. Ибо под славянами понимали только жителей Дуная, и таковых на Руси поначалу, естественно, не водилось. В представлении первых авторов летописи Русь — страна не славянская! Славяне на ней — такие же пришельцы, как русы!
Вспомним ещё раз:
Заметили? Все есть в этой номенклатуре! Даже югра и зимигола! А кого нет?
Славян нет!
Сделаем здесь
Но как же так? А всякие поляне-древляне? Кривичи-дреговичи? Они же тоже упоминаются в летописи. И даже прямо говорится…
А что, собственно, говорится?
А говорится о славянах вот что:
В общем, ясно без перевода: «словене» — это ни в коем случае не страна, а некий народ без определённого места жительства. Где-то между Иллириком и некоей Лухитией.
Это явно не Русь.
Во-вторых, мы знаем, с чьего голоса поёт наш летописец. С греческого. Переписывает Нестор, попирая конвенцию об авторских правах, византийский атлас стран мира. Который, в свою очередь, называет оные страны, начиная от соседей Империи на востоке и затем идёт против часовой стрелки вдоль берега моря. Сначала Чёрного, а затем и Средиземного. Илурик здесь — Иллирик, то есть, по сути, территория всей бывшей Югославии. Лухития — это Дассаретия античных источников. Сегодня, грубо, Албания.
Вот тут и помещены славяне — в некое неопределённое место в районе югославских Балкан. И помещены, в общем, с точки зрения науки текстологии, довольно небрежно. Если для других представленных в списке пародов существует вполне внятная географическая локализация — именно там, где они и должны были находиться, — то славяне воткнуты в прямом смысле в географическую пустоту. Создаётся чёткое впечатление, что туда их всунул сам летописец, таким образом как бы «узаконив» их существование.
При втором «подходе» он уточняет эту локализацию:
Дотоле общий для впавшего в манию величия человечества язык, информирует нас автор сего исторического обзора, был разделён решительным в воспитательных вопросах Иеговою на 72 диалекта. Один из них стал славянским. На нём говорили некие норцы — иначе говоря, норики, — которые вместе с сыновьями Афета дошли до северных стран.
А Норик — это и было как раз за Иллириком. Сегодня там южная Австрия.
Это и есть родина славян?
Ну… примерно. Ибо вопрос на самом деле стоит шире.
Предыдущая книга цикла «Русские — не славяне?» закончилась на эпохе, когда образовались основные славянские племена, упомянутые впоследствии в русских летописях, и на историческую арену вышли все эти древляне, поляне, кривичи, волыняне и прочие народы, участвовавшие в сложении начального русского государства.
В книге исследовался любопытный парадокс, связанный с происхождением славян. Его создала наша национальная летопись. В ней твёрдо и однозначно указывается, что славяне явились на территорию будущей Руси с Дуная, с Балкан.
Иными словами, утверждает летопись, славяне на Руси — пришельцы. И всё было бы ничего — мало ли было основано государств на новых или завоёванных находниками землях! Пришли, расположились, развились, огосударствились.
Парадокс в генетике. Нынешние русские — более половины, а в традиционно русских областях и три четверти — принадлежат к гаплогруппе R1a. Это такой генетический маркер, который показывает, что у данной группы людей был один общий предок. Так вот, согласно данным генетики, люди с таким маркером жили на территории «Большой России» — то есть включая Сибирь, а также временно, надеюсь, утерянные части русского мира — Украину, Белоруссию, Казахстан, Прибалтику, Молдавию, — эти люди жили здесь всегда. По крайней мере, с тех пор, как она очистилась ото льда, — то есть с конца ледникового периода. Это примерно 12–15 тысяч лет.
Таким образом, русские — автохтонны на территории, которую они и сегодня населяют.
Тогда кто такие славяне, что пришли на их землю с Балкан? Получается — завоеватели? Оккупанты?
Проблема дополняется ещё и тем, что «природная» для автохтонного населения Балкан гаплогруппа — Т2а2 (или, по классификации до 2008 года, I1b). Сегодня её удельный вес в русском этносе составляет от 6 % на севере до 16 % на юге. Столько же — у белорусов и украинцев (которые, вообще говоря, по генетической структуре представляют собой один с русскими народ). Зато у словенцев, сербов, хорват — от 20 до 32 процентов. А среди герцеговинцев и боснийцев этот маркер вообще доминирует — соответственно 64 и 52 процента.
При этом гаплогруппа I выделилась из пришедшей с Ближнего Востока пра-группы IJ около 25 тысяч лет назад. И значит, эти самые славянские пришельцы русским даже не родственники! Предки одних и других разошлись, как говорит генетика, 45 тысяч лет назад!
Русские, получается, — не славяне?
Или есть надежда, что летописец ошибся?
Пи то, ни другое. После проведённого в первой книге сопоставления генетических маркеров и археологических культур мне удалось успокоить себя и всех, кому важна их славянская самоидентификация. Дело оказалось вот в чём.
Если брать историю, то она у представителей гаплогруппы R1a оказалась весьма бурной. Живя на этих пространствах со времён первобытной охоты на мамонтов до нынешних дней, наши предшественники создали ряд интересных цивилизаций, оказавших порою важнейшее влияние на человеческую историю. Эти парни — наши предки — воплощались в киммерийцев и скифов, в хеттов и ариев. Это они строили Аркаим, портили кровь могущественнейшим египетским фараонам, побеждали персов Дария и гоплитов Александра Македонского, оккупировали Индию, создав цивилизацию ариев. По данным генетических исследований, и сегодня у брахманов индийских штатов Западная Бенгалия и Уттар-Прадеш данная гаплогруппа встречается с частотой 72 % и 67 %. Больше, чем у русских. Хотя, впрочем, меньше, чем у русских староверов. Утех —82,6 %!
В общем, мутация ли, создавшая R1a, тут виною — или экономическая география бескрайней степи от Амура до Дуная, — но во все века эта гаплогруппа выводила в жизнь суровых парней с доминантными повадками и несгибаемым характером. Имена киммерийцев, скифов, ариев до сих пор остались нарицательными в смысле воинственности, жестокости и кровавости. Но главное, эти ребята воевали прежде всего друг с другом. И, естественно, постоянно выталкивали побеждённых за пределы ареала. После чего изгнанные с родины «слабаки» и наполняли Ойкумену ужасом. И своими хромосомами.
Вот так примерно всё и шло вплоть до интересующей нас эпохи. В V веке на историческом горизонте появились некие «склавины»: одна из очередных популяций «банд» — носителей R1a. Едва осев на Среднем Дунас, склавины тут же стали досаждать окрестным народам. Одно из направлений их натиска пришлось на Восточную Римскую империю, которую мы знаем под именем Византия. Конкретные детали их натиска были подробно отражены в первой книге, здесь же нам важен лишь вывод: славяне не смогли победить Византию. Что естественно. Но в определённом смысле они всё же поставили Империю на колени, заставив признать оккупацию ими части имперских земель. И — немалой части: всей нынешней-бывшей Югославии, Греции, включая острова, Албании, Болгарии. Они осели даже на «коронных» землях в Малой Азии.
И вот тут мы приходим к разрешению того исторического парадокса, о котором говорили в начале. Славяне от набегов перешли к колонизации. Что, естественно, вызывало ожесточённые дискуссии по поводу прав на земельную собственность. Поскольку славяне — вспомним характер мужчин из R1a! — оказались в этом вопросе не сторонниками судебного крючкотворства, то оппонентов поначалу вырезали под корень. А поскольку не все из последних спешили близко пообщаться с богами, то немало местных мужчин пожелало присоединиться к победителям. Ничего личного, всего лишь инстинкт самосохранения. Тем более что нынешних представлений о нациях и национальном патриотизме ещё не существовало, а перспектива повести денёк-другой на колу — на экуменизм вдохновляла весьма.
Именно таким образом оседавшие на здешних землях славяне довольно быстро — за поколение-два ассимилировали аборигенов.
Но!
Есть одно принципиально важное обстоятельство: феномен генетики не есть феномен культуры. Хромосомы не заменяют языка, а маркеры в них — истории. Поэтому русские — не генетическая общность, а культурная и историческая. И до них так было. Поэтому и на Балканах носители R1a ассимилировали своих оппонентов — тех, кто принял и покорился — прежде всего культурно, а не генетически. И таким образом носители I1а2 сохранили свою генетику.
А ещё через некоторое время «под раздачу» попали уже сами славяне.
Ещё начиная с гуннов прежние «арийские» волны степных налётчиков на цивилизации сменились тюркскими. Очередной такой волной стали авары. Они в итоге тоже добрались до Дуная и стали воевать со всей Европой. Причём руками и телами славян, поскольку местом жительства для себя выбрали сердцевину славянского тогдашнего ареала — Паннонию и прилегающие территории.
Уже от этих удовольствий многие славяне потянулись в северные леса. А когда вконец утерявшим берега аварам окрепшие франки начали отвечать всё более асимметрично, а в процессе стали мстить и славянам, которые составляли пехоту аварского войска, — то тут уж поток переселенцев на тихий северо-восток приобрёл вовсе бурный характер. Что и зафиксировали древние наблюдатели. А затем эти наблюдения попали и в «Повесть временных лет».
Ну а дальше всё ясно. В процессе общего движения людей, банд и племён множество народа с Дуная-Балкан действительно перемещалось на будущую Русь. И потому пришли с Дуная на территорию будущей Руси не только «родные» R1a, но и «чужие» I1а. И таким образом в составе славянских племён, а затем и русского народа оказались носители «балканского» маркера.
Но самое замечательное — не это. Перемещение «балканцев»-славян в общем славянском ареале не представляет собою ничего необычного. Но важны доли. Как мы помним, доля I1а2 у балканских славян — от 20 до 32 процентов. Это сравнимо с долей у них же R1a. Но ведь у русских — минимум 47 процентов! Хотя здесь важен как раз максимум, но нам достаточно и этой цифры.
Ведь нельзя меньшим принести большее! Не может треть стать половиною!
А значит, кто-то из носителей R1a оставался в лесах Русской равнины, пока славяне фиксировались на Дунае и нападали на Балканы. И вот в этих лесах, значит, и сидело большинство хранителей «славянской» гаплогруппы.
Но русов среди них не было. Мы достаточно хорошо знаем славянские племена.
Не было такого славянского племени.
И вот тут, наконец, вписав в нужное место нужных славян, летописец с облегчением вышел на торную дорогу и начал расписывать известные ему славянские племена по местам:
То же было и с теми, кто дошёл до будущих русских пределов:
Самое важное в этом повествовании — что нет в нём русов! Все славянские племена перечислены, и не только пути их миграций названы, но и полные социально-бытовые и моральные характеристики даны. И только русы среди славянских племён не названы. В официальном историко-этнографическом очерке о начале государственности на руси отсутствуют зачинатели того государства, в котором жил и творил наш летописец! Это как если бы в курсе «Истории КПСС» были подробно описаны программы всех партий в революционном 1917 году, а про большевиков не сказано ни слова.
Тут сделаем
После чего перейдём к выводам.
А выводы получаются следующие.
1. Русы — не варяги, а варяги — не русы. У них общее происхождение, но русы стали властью, а варяги стали их наёмниками. Что, разумеется, никак не запрещало полезным наёмникам вливаться в русь, а авантюрным русам уходить в наёмники. Что естественным образом добавляло путаницы в мозгах летописцев, творивших минимум двести лет спустя после того, как происходили описываемые ими события.
2. Русы — не славяне. У них разное происхождение: одни появляются в регионе Иллирики, Лухитии, Адриатики, другие — где-то в Иафетовой части среди «всяких народов»… Они различаются статусно: славяне указаны среди древних известных территорий, а вот русь — среди тех «колен», то есть потомков Иафетовых, что обозначены лишь названиями народов. Они различаются государственно: славяне разбиты на племена, а русы их покоряют.
1.2. Восточные источники
Под восточными источниками в целом тут будем понимать не только арабские, но и персидские, и прочие, чью национальную принадлежность установить не то что трудно, но просто — нет нужды. Мусульманский мир тогда, как и сейчас, состоял из многих народов, объединяемых религией и общим литературным языком — арабским.
Вот сочинения, написанные по-арабски, мы и попробуем сейчас отследить.
А начнём просто — с текстов. Без всяких учёных разборок по поводу того, кто писал текст, когда, кто у кого содрал, кто что додумал. Для этого есть специальные работы, число им — легион, все интересующиеся могут их найти даже не в библиотеках академических, а уже — путём пошлого гугления.
Нам же это здесь не важно — хотя там, где понадобится, мы на соответствующие научные комментарии ещё как обратим внимание. Но пока нам важнее просто информемы. Как мы сейчас убедимся, с помощью их анализа можно добыть реальной информации не меньше, нежели даже обладая машиною времени.
Поэтому разделим текст на две части. На одной стороне будут высказывания древних авторов, на другой — те информемы, которые из них можно почерпнуть.
Итак, приступим.
1.2.1. Географическое положение
(Страна русов) находится на острове… протяжённостью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр…
У них много городов, и живут они привольно. Число жителей на этом острове 100 000. Страна эта изобилует всеми жизненными благами.
На восток от неё — гора печенегов, на юг — река Рута, на запад — славяне, на север — ненаселённый север. Это большая страна…
Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара. И самая отдалённая из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсания, и царь их сидит в Арсе.
Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть Славяне и Русы. Они живут в одной из двух половин этого города.
В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море; никто кроме них (Русов) не плавает по нему и они живут на одном из его берегов.
Русы имеют в своей земле серебряный рудник, подобный серебряному же руднику, находящемуся в горе Банджгира, в земле Хорасана.
А то они отправляются по Танаису — славянской реке, проходят до Хамлиджа, хазарской столицы,
Русы-купцы — один из разделов славян;…иногда они перевозят свои товары из Джурджана на верблюдах в Багдад, переводчиками у них славянские евнухи, они [русы] заявляют себя христианами и платят подушную подать.
В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море;
Никто кроме них (Русов) не плавает по нему, и они живут на одном из его берегов.
Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть Славяне и Русы.
Они живут в одной из двух половин этого города и сожигают своих мертвецов с их вьючным скотом, оружием и украшениями.
Русы. Их три группы (джинс).
Одна груши их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара.
И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсания, и царь их сидит в Арсе.
И люди для торговли прибывают в Куйабу.
Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал сё, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Липп» сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?).
Предварительные выводы: русы разделены по меньшей мере на три разных географических и политических региона; часть русов проживает в Хазарин; часть русов базируется на Таманский полуостров и реку Тамань.
Кстати, невозможно не отдать дань вековечным попытках точной географической локализации Куявы, Славии и Артании. Иначе как это? Иначе уважать не будут!
Куйаба находится ближе всего к Волжской Булгарии и практически всеми идентифицируется как Киев. Сложнее со Славией. Ее идентифицируют с Новгородом. Но вообще-то по транспортно-географической логике от Новгорода как раз ближе к Булгару, если идти через волоки и по Волге.
А уж Арсания (или Артания) вызывает яростные споры. Мысль о том, что это — Ростов, можно сразу отвергнуть — это географически ближе всего к Булгару. Чёрные соболя и олово в качестве экспортных товаров показывают на некие, с одной стороны, чащобно-лесные пространства, с другой — на какие-то горы. Можно ли это как-то более точно локализовать — вопрос по-прежнему открытый.
Но больше всего смущает наличие «царей» в этих землях. Если вспомнить, в какое время составлял свой труд Ибн Хуакаль — 950-970-е годы, — то это время единоличного правления на Руси князя Святослава.
Правда, появление в следующем эпизоде русской истории некоего явно хорошо сидящего Рогволода в Полоцке, показывает, что правление Святослава могло быть далеко не столь единоличным, как то хочет внушить нам летопись.
А с другой стороны, и сам Святослав в это время как раз разделил Русь — свою её часть — между сыновьями. В Куябе сидел Ярополк. В Славии — неизвестно кто, некий полузаконный бастард, потому у Славии царь не упомянут. А Арсания, по логике — Древлянская земля под управлением Олега.
Могли ли тамошние русы убивать всех иностранцев? Да почему бы и нет! Лес же!
Но беда в том, что никакой столицы Арсы мы в древлянской земле не находим. Искоростень же переделать в Арсанию-Артанию… Кажется, даже профессиональные историки до такого не дошли.
Тогда, возможно, Славия и Арсания — земли, к Руси собственно не относящиеся? Здесь можно только строить предположения. Славия, которая дальше от Булгара — это может быть и земля западных славян. К тому же про неё единственную автор не говорит как про землю, управляемую царём, — так что самая удаленная группа русов вполне может оказаться набором враждебных друг другу прибалтийских славянских племен. Но вот царь в Арсе не локализуется, и в этом случае ни одна другая славянская земля под описание автора не подходит. Разве что она… не славянская! А… скандинавская!
Тут сходится всё. Леса с горами, где есть и соболя, и олово? — есть! Русы? — так они вроде бы отсюда и пошли! Враждебные к иностранцам? — ну ещё бы: по тем временам лишь отойди в сторонку от торгового вика — вмиг в рабах или трупах окажешься! Есть и название похожее: на карте Идриси XII века примерно между zueda (Швеция) и norfega (Норвегия), чуть левее находится местечко под названием hars. Вот вам и арсания, и ар-русия, да и та самая, возможно, столь искомая скандинавская русь! А ну-ка заглянем, где у нас помещает эту русь Нестор? — да там же: после шведов, норманнов и готов — но перед данами, коих он по старинке величает англами!
1.2.2. Социальное устройство
Русы составляют многие народы, разделяющиеся на разрозненные племена.
Между ними есть племя, называемое Лудана, которое есть многочисленнейшее из них.
У них есть царь, называемый хакан русов.
Ежегодно они платят одну десятую добычи и торговой прибыли государю.
Среди них есть группа славян, которая им служит.
Их три группы (джинс).
Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надёжные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него. С каждым из них [имеется] девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста [мужей 1 сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих подвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворит ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.
Русы и Славяне же, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу.
Они образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону.
Когда умирает мужчина, то сожигается с ним жена его живою; если же умирает женщина, то муж не сожигается; а если умирает у них холостой, то его женят по смерти. Женщины их желают своего сожжения для того, чтоб войти с ними (мужьями) в рай.
1.2.3. Правосудие
Здесь не нужна даже табличка. Всё просто: вора вешают за шею. Оскорблённому отдают половину имущества оскорбителя.
За верность пропорции я, честно говоря, не поставил бы и мява своего кота, но сам принцип существовал и вполне прозрачно характеризует уровень общественного развития.
Примечательно лишь одно сравнение — когда речь идёт о судебном поединке. Вот тут любопытно сравнить:
И если один из них возбудит дело против другого, то зовёт его на суд к царю…
Собственно, нечего добавить. Кроме того, что когда говорят о царе русов, в виду имеют хакана-кагана. Ну а какого такого «русского» кагана какого «русского» каганата изображают арабы, вполне внятно видно из эпизода с четырьмястами то ли воинов, то ли девственниц, неустанно сажающих своего босса на лошадь, чтобы свозить его на горшок…
Но во всяком случае, к подлинной Руси такой «русский» каган точно не имеет никакого отношения…
1.2.4. Экономика
Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают.
Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. И они пользуются обычно славянскими посевами.
Всегда 100–200 из них ходят к славянам и насильно берут с них на своё содержание, пока там находятся. И там (у них) находится много людей из славян, которые служат им (русам), пока не избавятся от зависимости…
Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям.
Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса.
Дирхемы русов — серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи.
Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки.
И царь их взимает с торговли 1/10… и берёт с них десятину румский властелин… и берёт с них десятину её властелин…
И эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим, они путешествуют с товарами в страну Андалус, Румию, Кустантинию и Хазар… иногда они перевозят свои товары из Джурджана на верблюдах в Багдад.
Они возят меха белок, чёрно-бурых лисиц и мечи из крайних пределов славянства к Румскому морю, и берёт с них десятину румский властелин, между ними находятся купцы, имеющие сношения с областью Бургар.
И эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим.
Они высокого роста, статные.
Народ этот могущественный, телосложение у них крупное.
Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом.
Их мужчины носят золотые браслеты.
Русы носят широкие шаровары, на каждые из которых идет сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают…
Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу.
И одежда людей русов и славян из льна…
Они соблюдают чистоту своих одежд.
Они грязнейшие из творений Аллаха, — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды…
У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой.
И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.
И как только их корабли прибывают к пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз, чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные брёвна, воткнутые в землю.
Есть у них знахари, из которых иные повелевают царём, как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно.
Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает жертву на бревно и ждёт, пока она не задохнется, и говорит, что это жертва богу.
Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении.
Мёртвого сжигают со всем, что ему принадлежало из одежды и украшений. С ними (мёртвыми) кладут в могилу еду и питьё.
Когда у них рождается сын, то он (рус) дарит новорожденному обнажённый меч, кладет его перед ребёнком и говорит: «Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретёшь этим мечом».
Гостям оказывают почёт, и с чужеземцами, которые ищут их покровительства, обращаются хорошо, так же как и с теми, кто часто у них бывает, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. Если же кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают и защищают последнего.
Все они постоянно носят мечи, так как мало доверяют друг другу, и коварство между ними дело обыкновенное. Если кому из них удастся приобрести хоть немного имущества, то родной брат или товарищ его тотчас начнёт ему завидовать и пытаться его убить или ограбить.
И народ её плохого нрава, непристойный, нахальный, склонный к ссорам и воинственный.
И остался такой обычай, что если кто-либо (русов) ранит, они не успокоятся, пока не отомстят. И если дашь им весь мир, они всё равно не отступятся от этого.
Самым великолепным украшением [считаются] у них зеленые бусы из той керамики, которая бывает на кораблях. Они делают [для приобретения их] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жён.
Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин, и слугу его, если он любил его, согласно их обычаю.
1.2.6.Война и вооружения
Они воюют со всеми неверными, окружающими их, и выходят победителями.
И если какое-либо их племя (род) поднимается (против кого-либо), то вступаются они все. И нет (тогда) между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока его не победят.
Если они воюют, то стоят друг с другом заодно, не ссорятся между собой и совместно действуют, пока не победят врага.
И если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью.
Они храбры и мужественны.
Удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам.
Мужество большое, не знают они бегства, не убегают ни один из них, пока не убьёт или не будет убит.
Смелые при нападениях.
Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях.
Сражаются они копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно же эти прибывшие (на судах).
В обычае у них, чтобы всякий носил оружие.
И при каждом из них имеется топор, меч и нож, [причём] со всем этим он [никогда] не расстаётся.
Мечи их плоские, бороздчатые, франкские.
Мечи у них Сулеймановы.
Мечи их, которые имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка и того, что похоже на них.
Народ этот могущественный, телосложение у них крупное,
В обычае у них, чтобы всякий носил оружие. Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка и того, что похоже на них.
Сражаются они копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно же эти прибывшие (на судах).
Мечи их… имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
И они граничат с северными пределами Рума, их так много и они столь сильны, что наложили дань на пограничные им районы Румы.
И, наконец, есть длинный рассказ арабского путешественника Ибн-Фадлана, который особенно ценен для истории благодаря тому обстоятельству, что Фадлан лично видел русов и даже участвовал в их похоронном обряде.
А ещё этот рассказ замечателен тем, что из него делают подчас самые противоположные умозаключения. И всё только по одной причине — по неумению работать с текстом именно как с источником информации. А потому часто либо сшивают весь текст вместе, хотя он информационно состоит явно из разных кусков, либо, наоборот, произвольно выхватывают из него куски и компонуют в угоду собственным идейным воззрениям. В основном именно для поддержки последних столь ценными показаниями, как свидетельство очевидца.
Мы же не будем верить ничему. В том числе и очевидцу, который, как известно, и врёт как… очевидец. Мы будем верить только той информации, что сможем сами вычленить из текста, после чего и её подвергнем беспристрастному анализу. По очень простому принципу: «Так бывает?»
Начнём с того, что отмстим: вся информация явно распадается на три куска. Первый, хотя и начинается со слов «Я видел русов», на деле описывает их обычаи неким отстранённым образом, в общем. Что очень хороню иллюстрируется несовершенным образом действия в употребляемых глагольных формах: «умываются», «сочетаются», «сморкаются».
Вторая часть — рассказ очевидца. Не только потому, что
И, наконец, третья часть выделана под описание русов с, так сказать, птичьего полёта — их социального устройства, юриспруденции, взаимоотношений с миром и властью. Каковое описание до цинготной кислоты похоже на подобные описания других арабских авторов.
А потому и рассмотрим мы эти три части отдельно.
Вот первая:
Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом.
Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из неё наружу.
И при каждом из них имеется топор, меч и нож, [причем] со всем этим он [никогда] не расстается.
Мечи их плоские, бороздчатые, франкские.
И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.
А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка, или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки — кольцо, у которого нож, также прикреплённый на груди.
На шеях у них — мониста из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд] мониста, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два [ряда] мониста,
Самым великолепным украшением [считаются] у них зелёные бусы из той керамики, которая бывает на кораблях. Они делают [для приобретения их] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жён.
Дирхемы русов — серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи. Если чего-либо недостает, то от этого шкурка становится бракованной [монетой].
Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывезти, так что их отдают за товар. Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки.
Они грязнейшие из творений Аллаха, — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они, как блуждающие ослы.
Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атыле, — а это большая река, — и строят на её берегу большие дома из дерева. И собирается [их] в одном [таком] доме десять и двадцать, — меньше или больше. У каждого [из них] скамья, на которой он сидит, и с ними [сидят] девушки-красавицы для купцов.
И вот один [из них] сочетается со своей девушкой, а товарищи его смотрят на него. А иногда собирается [целая] группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет её, пока не удовлетворит своей потребности.
У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой. Λ это [бывает] так, что девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит сё своему господину. Он же мост в ней свои руки, своё лицо и все свои волосы. И он моет их и вычёсывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюёт в неё и не оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он покончит с тем, что ему нужно, девушка несёт лохань к сидящему рядом с ним, и [этот] делает то же, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить её от одного к другому, пока не обнесёт ею всех, находящихся в [этом] доме, и каждый из них сморкается, плюёт и моет свое лицо и свои волосы в ней.
И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз, чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные брёвна, воткнутые в землю.
Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О мой господь,
«И я пришёл к тебе с этим даром», — потом [он] оставляет то, что имел с собой, перед [этим] бревном, — «итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чём, что я говорю». Потом он уходит.
Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придёт со вторым и третьим подарком, и если [для него] будет затруднительно добиться того, чего он хочет, он понесёт к каждому из маленьких изображений подарок, попросит их о ходатайстве и скажет: «Эти — жёны нашего господа, дочери его и сыновья его».
Итак, он не перестаёт обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просить их, искать у них заступничества и униженно кланяться перед ними. Иногда же продажа пойдёт для него легко и он продаст. Тогда он говорит: «Господь мой удовлетворил мою потребность, и мне следует вознаградить его». И вот он берёт некоторое число овец или рогатого скота, убивает их, раздаёт часть мяса, а оставшееся несёт и оставляет между тем большим бревном и стоящими вокруг него маленькими и вешает головы рогатого скота или овец на это воткнутое [сзади] в землю дерево. Когда же наступит ночь, придут собаки и съедят всё это. И говорит тот, кто это сделал: «Господь мой уже стал доволен мною и съел мой дар».
Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если он бедняк или невольник, но если это лицо, которое имеет толпу родственников и слуг, то люди посещают его во все эти дни и справляются о нём.
Итак, если он выздоровеет и встанет, то возвратится к ним, а если он умрёт, то они его сожгут. Если же он был невольник, они оставят его в его положении, [так что] его едят собаки и хищные птицы.
Если они поймают вора или грабителя, то они поведут его к длинному толстому дереву, привяжут ему на шею крепкую верёвку и подвесят его на нём навсегда, пока он не распадётся на куски от ветров и дождей.
А вот пошла вторая часть. Она разительно отличается от первой: здесь действуют не некие теоретические русы с их странными обычаями, а конкретные люди, обычаи которых можно наблюдать. И наблюдения эти, повторюсь, совершенно конкретны: они делали то-то и то-то, а я видел это.
Великоват срок. Однако мы ещё увидим, для чего на самом деле понадобились эти десять дней.
Набиз — это мусульманский напиток, приготовляемый из фиников и изюма путём замачивания и кипячения. Иными словами, аналог пиву. Кое, надо полагать, русы и пили. И в этом случае оно, конечно, бывает, что от пьянства умирают, но насчёт пущенной на пропой трети имущества руса, у которого, скажем, жена носит три монисто, — как-то не верится. Особенно при тогдашней глубокой дешевизне глубоко натурального продукта… Тут переводчик явно похихикал над любопытным арабом.
Информация, в общем, цельная, но по не очень чистой логике её представления видно, что первый абзац представляет собою снова внешнее — возможно, последующее — комментирование.
Вот тут и становится понятно, с какой стати так долго шили некие погребальные одеяния. Разумеется, русы не возили с собою в торговые экспедиции старух-похоронщиц, как мы не возим с собою в командировки своих похоронных агентов. Вероятнее всего, в эти десять дней какой-то кораблик сбегал в то место, которое можно назвать базой русов, и привёз агентессу оттуда. Судя по сроку, за это время от Булгара гонец мог доплыть до Тимерёва или Сарского.
Тут очень похоже на известную технологию выдерживания тела в мёде, чтобы оно не успело разложиться.
— ага, вспомним второй абзац этого же сочинения, где говорится, что русы не носят «хафтанов»! — те самые противоречия в информемах, которые и говорят, что текст носит составной характер, и над ним как бы и несколько авторов не потрудились… —
А парень-το побогаче был, нежели даже тот хёвдинг из Шелковиц, о котором шла речь в разделе про археологические источники! Там всё же только одну лошадь с ним на тот свет отправили. Но главное — что писание очевидца соответствует тому, что мы видим при археологическом отображении захоронения знатного руса скандинавского происхождения!
Петухи — это тоже знакомо. Греки описывают, как русы постоянно приносят в жертву петухов. Ну, например:
Но вернёмся к похоронам знатного руса:
Не очень понятно, но это именно такая деталь, которая говорит о подлинности информации, передаваемой свидетелем. Девушка, естественно, раньше не умирала, потому растерялась, да и вдруг нахлынувший страх смерти содействовал растерянности.
Далее снова передаётся деталь, свидетельствующая о непосредственном наблюдении автором происходящего:
Казалось бы, всё. Но дальше наш автор совершает головокружительный кульбит, резко переходя к совершенно другой теме. А для связки добавляются слова —
— производя впечатление, что рассказывает всё тот же рус. Будто тому делать нечего, как немедленно после похорон поведать путешествующему арабу о нижеследующем:
Согласимся, странный царь для русов, известных своими мореходными пристрастиями. Но ещё страннее — манера изложения: мы вновь видим не личную передачу впечатлений, а нечто обезличенно-книжное. Вроде как из этнографического справочника.
Впрочем, следующая фраза всё расставляет по местам:
Это, оказывается, не более и не менее как описание быта и нравов… хазарского руководства! Ну вот же:
У
По словам Ибн-Русте, —
И, как мы уже читали в описании хазарии, царю же подчинялась и армия, а также он собирал подати.
Вот, собственно, и всё. Недоумение, связанное с тем, что ни другие описания, ни археология, ни сам характер занятий русов никаким образом не подтверждают вышеприведённого описания их дворцовых нравов, разрешается самым простым и убедительным способом! Да, речь идёт действительно о царе русов. Но только тех, что принадлежали к Хазарскому каганату, были его покорённой или вассальной частью, для которых хазарский каган был естественным их главою…
Вот тебе и очевидец…
Хотя и не соврал ведь тот автор, который дополнил его сообщение. Вот только информемы надо понимать правильно — как неделимые атомы информации, а не как обоснования для собственных идеологических доктрин.
1.2.8. Арабская вязь путаницы
И вот если с такой точки зрения подходить к анализу текстов, показывающих представление арабских авторов о русах, то что мы из них увидим? Путаница на путанице и путаницей погоняет. Цена этим свидетельствам крайне невысока в силу их легендарности, баснословности и при этом компилятивности. Иными словами, восточные авторы чаще всего некритически списывали друг у друга самые фантастические утверждения.
Древние авторы вообще любили переписывать предшественников, придавая тем самым больше авторитета своему труду. А арабы в этом отличались в особенности. Но, как и все, переписывая — что-то добавляли. И в итоге все уже так намешано, что чему-то верить никак невозможно. Поэтому и понять арабов тяжело — и не только в языковом, лингвистическом смысле. Просто неясно, что же там на самом деле лежит внизу, в основе этих рассказов, из этих лавовых остатков.
Отрывки из географических сочинений арабов я и вовсе приводить не буду. Чтобы сразу понять им цену, достаточно просмотреть несколько кусочков из одного (!) сочинения — «Худад ал-Аллам». Уже этого хватит, чтобы понять: лучше в этих хитросплетениях и не разбираться. Ибо трудно разобраться в том, в чём явно не разбирались сами авторы:
Гора степных печенегов — что это? Урал? Карпаты? Где ещё горы в степи? К югу от области русов река — Дон? Ока? Северской Донец? Бесконечно много вариантов. К западу — славяне. Какие? Западные? Восточные? Безлюдные области севера — что это опять?
Если бы мы не знали, где примерно располагалась Древняя Русь, определить это было бы положительно невозможно!
Длина горы? Даже если бы знать, кто такие кимаки — где находится возвышенность протяжённостью 150–200 км? Пусть 300, если допустить, что люди тогда преодолевали расстояния побольше, чем суворовские солдаты. Покажите нам такую гору в Восточной Европе!
Река, вытекающая из страны славян, — которая страна, как мы имели повод убедиться, начинается для арабов где-то в Рязанской области, — это может быть только Ока. Затем Ока проходит, в частности, через Киев, после чего течёт по степям кипчаков-половцев, доходит до пределов печенегов, которые с половцами вместе не жили, ибо были оными истреблены, и, наконец, впадает в Волгу.
В Волгу впадает опять-таки Ока — но где это она течёт по половецким степям? Или это Дон? Но Доп не впадает в Волгу…
Гора между этими тремя достойными народами — только Карпаты. Река Рута начинается на Карпатах, течёт, надо полагать, на восток, — раз входит в пределы Руси.
Не знаю такой реки. Южный Буг? Припять? Где это они текут через Русь, чтобы попасть к славянам? То есть текут-то они текут, но к какому такому Хурдабу — по контексту ясно, что городу не русскому — они притекают?
Как видим, географические представления восточных авторов не просто неверны. Они неверны многажды: если кто-то и записал что-то со слов путешественников, к тому же частично или неправильно их поняв, — то уж за ним-то снова идёт шлейф повторов, дополнительно искажающих даже тот смысл, что имелся в сочинении изначально. Отсюда и многочисленные города на небольшом болотистом острове, который к тому же делится на три страны, отсюда реки, устья которых — начинаются! — в устьях других рек, отсюда моря, рукавами впадающие в другие моря.
В общем, подобные изыски не охарактеризуешь лучше, нежели это сделал замечательнейший аналитик в древнерусской теме Константин Егоров:
А главное, что нам, в общем, эта география и не нужна. Мы и так знаем, что русы населяли пространство между Ладогою и Киевом, и между Ярославлем и Киевом же. Раз уж на оном пространстве государство Русь было построено. Главное — что «страны» славян и «пределы» русов тут различаются, что означает одно: для восточных авторов русы — не славяне, ни географически, ни, так сказать, организационно.
Ну а прежде чем обозначить окончательные выводы, остаётся лишь разобрать одну важную гипотезу, для обоснования которой как раз очень прочно пытаются опереться именно на арабских авторов. Это гипотеза о не скандинавском, а западнославянском происхождении русов.
Первым делом нужно разобраться с одним то ли лукавством, то ли добросовестным заблуждением тех, кто утверждает, будто для арабских авторов русы и славяне — одно и то же.
Собственно, такое утверждение у арабов действительно есть:
Написал об этом некто ибн-Хордадбех — один из самых ранних авторов по этой теме — приблизительно 820–912 годы жизни.
Но прежде, чем разбираться с этой фразой, давайте определимся с ключевым понятием. Которое и без того само собою влезло в наш разбор в форме слова «ранний». Ибо где ранний, там, соответственно, и поздний — и там, соответственно, существует такая важная историческая категория как время. То есть некая физическая субстанция, в теле которой то ли происходят сами, то ли самим временем вызываются различные изменения. Изменения всего — от физических тел до взаимоотношений между народами.
Иными словами, высказывания арабов о нашем предмете нельзя анализировать вне временного контекста. А как только допускаешь в рассмотрение этот контекст, то вдруг обнаруживаешь, что славяне появляются в визире восточной политологии гораздо раньше, нежели ибн-Хордадбех соединяет Их с русами!
Считается, что наиболее раннее упоминание «златокудрых саклабов» содержится в поэме ал-Лхталя, написанной около 700 года. Она дошла до нас, конечно, в позднейшей передаче, но само известие и его эпоха хорошо корреллируются между собой. Λ именно: и славяне, и арабы примерно в это время должны были познакомиться друг с другом на территории Хазарии в ходе начальной арабской экспансии. Которая столкнулась с экспансией хазарской — которая, в свою очередь, простиралась, в частности, и до славянских земель — вытичей, радимичей и северян. Как минимум.
Заметим, что поэт не говорит ничего о русах.
Затем о славянах говорит ал-Джарми — опять-таки в контексте достаточно реалистичном. Об этом авторе рассказывает в X веке ал-Масуди: будто тот был в плену в Византии и был выкуплен в 845 году, и будто у ал-Джарми было сочинение про соседей византийцев. Масуди пишет:
Свидетельство Масуди о сочинении Джарми не вызывает сомнения у профессиональных историков, поскольку на это сочинение было ещё несколько ссылок у арабских авторов.
Заметим снова: никаких русов нет. Есть только славяне. Если бы славяне были русами, то понятие «русы» нельзя было бы не упомянуть в этом списке. Значит, либо русов в качестве самостоятельных соседей Византии ещё не было, либо славяне — не русы. Вернее, и то, и то: русов византийцы действительно не знали до приснопамятного нападения тех на Константинополь в 860 году, зато хорошо знали славян и только потому никак не могли считать их не ведомыми для себя руссами.
Да, но это пока не отрицает гипотезы, что русы — западные славяне. О которых византийцы занли мало, либо не знали вовсе.
Пусть так, хотя это и крайне сомнительно после всей той бурной истории, что византийцы пережили из-за славян. Как раз-таки западных — будущих чехов, словаков, моравов и так далее. Но в любом случае получается, что и арабы знали славян, но не знали русов вплоть до X века. И, кстати, арабы, которые знали о некоем славянском народе «валинана», тем самым расписывались и в том, что знали и западных славян. Ибо волыняне, дулебы и будущие чехи со словаками в VII веке представляли ещё не разорванный массив единой пражско-корчакской культуры. А как я показал в одной из предыдущих глав, одно из арабских описаний прямо базируется на торговом маршруте вдоль Дуная.
Итак: в одно и то же время и арабы, и византийцы знают славян, но не знают русов.
Чтобы не путаться в различных авторах, которые частенько переписывали данные друг у друга, приведем эти упоминания в некой событийной последовательности, взяв её из книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников».
VI–VII века — первые упоминания о «сакалиба». Персидский принц Джамасба бежит в середине VI века через Дербент к хазарам и славянам.
Первая половина VIII века: упоминания славян связаны с описанием арабо-хазарских войн.
Середина IX века — снова славяне в контексте арабских войн в Закавказье.
Я не говорю о том, имеется ли под этими упоминаниями историческое соответствие. Это — тема другого и, учитывая небрежность арабов, долгого расследования. Но факт есть факт — здесь никаких русов нет. Первое смутное упоминание о них появляется в X веке, когда один из царей с Кавказа направил посла к царю русов.
Но вот тут меня и уличат в ошибке. Ведь упоминания о русах у арабов и персов тоже встречаются в рассказах о событиях VI–VII веков!
Вот, например. Та же середина VI века: русы, согласно арабскому автору, — враждебный арабам северный народ, союзный хазарам.
Вот только упомянуты русы в том же контексте (рядом с именем Хосрова I Ануширвана), что прежде славяне. Но если о славянах писал ат-Табари (839–923), когда о государстве Русь речи ещё не было, то о русах — ас-Саалиби (961 —1038), когда на землях славян оное государство не только мощно высилось, но и вовсю давало о себе знать окрестным интеллектуалам-писакам.
То же касается и следующего примера.
Середина VII века: упоминается необходимость охранять Дербентский проход от варварских народов. Вот только у ат-Табари эти народы поименно не названы, а у Балами, писавшем в 960-х, славных Святославовых годах, по свежим следам нашествий русов на Каспий, среди этих народов оказываются русы.
Так что никакой ошибки нет. Есть только примеры того, как в рукописях позднейших авторов русы совмещаются со славянами. И по одному простому признаку: живут они на славянских землях. И живут тогда, когда Русь действительно была уже этнически вполне славянским государством, в котором русская верхушка уже вполне стала именно русскою — а не верхушкой из русов. При, естественно, подавляющем по численности славянском населении.
Если же говорить о достоверных упоминаниях о тождестве славян и русов, то тут самое время вернуться к упомянутому уже ибн Хордадбеху. Ибо именно он действительно является самым ранним автором, писавшим на эту тему. И автором тем более цетшм, что основную часть своей жизни провёл в области Джибал, около южного побережья Каспия на границе с нынешним Азербайджаном. То есть был ближе всех к тем народам, о которых рассказывал.
Считается, что о русах он писал самое позднее в 840-х годах. И именно у него содержится наиболее «чистое» свидетельство, что —
Кроме того, он говорит, что переводчиками для русов служат славяне-евнухи, и что русы называют себя христианами.
Однако в этой «чистоте» и таятся основные вопросы.
Начнем с самого простого.
Если русы — одна из разновидностей славян, то для чего им нужны славянские слуги-переводчики? Или это славяне, знающие по-русски?
Нет, можно предположить, что речь идёт о местных славянах-евнухах — рабах мусульман. Правда, фраза —
— у них! —
— кажется, не допускает двойных толкований. Но мы их допустим: восточный всё-таки автор.
Однако уже у младшего современника ибн-Хордадбеха — ибн-ал-Факиха — тот же рассказ о русских купцах уже не содержит упоминания о русах. И повествует лишь о славянских купцах. Таким образом, получается противоречие — не первое и не последнее. Ибо к 903 году, когда, как считается, автор составил свой труд, русы явно не полностью контролировали славянские земли. Особенно те, которые, как мы точно знаем, находились в составе Хазарского каганата. И поэтому кто бы ни торговал с арабами, — а я и не собираюсь исключать того, что с ними могли торговать славянские купцы, — приравнивать одних к другим было никак невозможно. Так что либо ибн-Хордадбех что-то напутал, либо же, что вернее, был «изящно» дополнен кем-то из переписчиков-толкователей.
Но главное: это тем не менее действительно самое серьёзное свидетельство того, что русы могли быть западными славянами. Особенно в этом убеждает наличие клада в Ральсвике на Рюгене, где собрано большое количество арабских дирхемов как раз середины IX века. Однако и здесь не все однозначно: похожие клады первого периода обращения арабского серебра расположены и на территории будущей Древней Руси — и аккурат в тех местах, где локализуются мощные скандинавские артефакты и погребения — у Ростова, у Чернигова, у Гнёздова и проч.
Так что здесь, скорее всего, имеет место проявление той самой циркумбалтийской общности — чьи интернациональные представители оставили свои клады по всей территории своей торговой и боевой деятельности.
Однако при всех этих обстоятельствах известие ибн-Хордадбсха всё равно остаётся единственным, где можно уловить пусть сомнительное, но тождество между славянами и русами. Дальше только хуже — мы видим постоянное противопоставление этих двух пародов в арабских источниках.
Ибн Русте в труде 903–913 годов разделяет славян и русов — причем на разные государства. Болес того, русы, предводительствуемые хаканом (само по себе восточное понятие, едва ли применимое к вождям что скандинавов, что западных славян), нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазарап и Булкар и там их продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. И все это происходит на непонятном фоне непонятного болотистого острова русов, с которого они все эти непотребства и совершают.
Совершенно очевидно, что здесь смешаны несколько различных свидетельств и описаний. Русы, предводительствуемые «царём, называемым хаканом» — блестящая аллюзия с известием Бертинских анналов, где присутствуют шведы. Но у шведов не было хаканов, а титул этот выдаст восточную локализацию этого «острова» — то есть такую, где титул хакана употребим и, главное, титулатурно понятен. Но никаких болотистых островов диаметром в три дня пути на востоке, вблизи хазар или булгар, мы не знаем.
Далее идёт совершенно адекватное описание типичного норманнского нападения на береговых жителей. Словно взято из Ксантснских ахшалов. И оно свидетельствует не только о том, что русы — не «вид славян», — но и показывает их враждебно-агрессивные настроения в отношении последних.
То, что русы везут славян продавать к хазарам или булгарам, показывает, что локализованы они где-то поблизости от Волги, и уж вряд ли в районе Эльбы.
А далее мы видим почти классическое описание полюдья, как у Константина Багрянородного: русы не сеют, не пашут, а забирают необходимое у славян и тем торгуют. Это — описание оккупационной власти…
Что из всего этого следует? Прежде всего — что русы не славяне, и земли русов — не земли славян. Что русы являются агрессорами в отношении славян и не считают их равными себе, поскольку смело и без зазрения совести обращают их в рабство и торгуют ими. А в некоторых местах они уже установили режим, при котором имеют возможность возмещать свои материальные потребности прямым обложением славян данью.
Таким образом, мы видим типичнейшую картину начального завоевания русами будущих русских земель, как её нам описывают летописи и византийский император. И эта картина в любом случае противоречит легенде о призвании «родного» славянского князя из ободритов, который должен править землей по закону и покону. Закона у русов для славян нет.
Следующее свидетельство о русах — из 920-х годов от Ибн Фадлана. Этот автор видел русов непосредственно, говорил с ними, видел их обряды. И в одежде, и в вооружении, и в обычаях у этих русов ничего нет общего со славянами, насколько мы знаем это по источникам. Впрочем, по мнению некоторых вполне уважаемых исследователей, черты славянской и финской культуры у них всё же присутствуют. Но это и понятно: русы к этому времени уже полвека живут на славяно-финских землях даже по чисто летописным свидетельствам и почти двести лет — по археологическим (если считать от Ладоги).
А затем снова начинается смешение. Всё более явное с течением времени. Ибн-Йакуба, например, в 960-х годах относит русов (как, впрочем, и печенегов с хазарами) к народам, говорившим по-славянски, так как они уже смешались со славянами. И так ведь оно и есть: это же времена уже великого русского князя Святослава! Когда славянизация бывшей руси зашла достаточно далеко.
Следующий автор — Ибн Хаукаль — уже (в 950–970 годах) не упоминает славян на территории Руси. Для него уже существуют лишь три группы русов. Судя по тому, что каждый раз упоминается отдельный правитель, речь идёт о трех княжествах русов — Куйабе, ас-Славийе и ал-Арсанийе.
Ал-Масуди до 956 года упоминает раздельно славян и русов на службе у хазар. Но то у хазар. То есть в хазарии. Зато в 912 году на Каспий у него направляются только русы. И вообще — у арабов плавают по морям в основном русы и почти никогда — славяне. Если же это случается — как при нападении на Андалузию, то тот же Ибн Хаукаль снова отделяет корабли русов от кораблей славян.
Неизвестный автор «Худуд ал-Алам» поминает около 982 года славян и русов раздельно — в той же оппозиции, что и болгар, печенегов, хазар, алан и прочих. И эта традиция поддерживается примерно до XI–XII веков, когда русы в представлении арабов окончательно замещают славян.
Таким образом, из анализа арабских сообщений о русах и славянах можно сделать несколько выводов:
1. Нигде русы не идентифицируются с западными славянами.
2. Русы вообще редко идентифицируются со славянами и в основном у поздних переписчиков и интерпретаторов.
3. Когда русы совмещаются со славянами у древних арабских авторов, это вызывает множество новых загадок.
4. Славяне в целом предшествовали русам на восточноевропейском прострапсстве.
5. Отношения между славянами и русами в восприятии арабов переживали несколько этапов:
— вражды и агрессии со стороны русов,
— оккупации русами славян,
— союза между русами и славянами,
— постепенного слияния в обычаях и обрядах,
— переноса названия русов на славян.
1.3. Византийские источники
1.3.1. Страх и ужас
Византийцы познакомились с русами при весьма драматических обстоятельствах.
Это из послания Фотия, константинопольского патриарха, лично пережившего эти события. А означали они нападение неких дотоле не известных грекам русов на саму столицу Византийской империи в 860 году.
Словно вторит этому описанию русский летописец:
Ещё раз со стороны Фотия:
Вообще… поэт! Сколько раз ни перечитываю, всегда дрожь где-то внутри возникает. Мрачно так… но величественно. Представляю, какое впечатление это производило на слушателей, только что переживших нашествие!..
Но вернувшись к скрипучему языку истории, выделим из всего этого словесного роскошества информемы.
Как видим, Фотий относит напавших варваров к народу, пришедшему с севера. И ещё раз подтверждает:
Далее по пунктам:
— то есть дотоле в касающейся Византии международной политике участия не принимавший.
2.
— то есть такой, что и захоти поучаствовать, на него бы посмотрели как на парвеню.
— то есть находившийся в чьём-то подчинении, в чьём-то услужении.
— то есть не обладающий чем-то похожим на государственное устройство Византии.
5.
— то есть не находящийся среди соседей Византии.
— то есть представляющий собою что? — да набор банд! Вооружённые силы, не управляемые центрально, не управляемые военно, бесконтрольно шляющиеся по неким территориям — банды. Даже не их сообщество.
Ну а выводы из этого напрашиваются настолько очевидные, что я даже не буду тратить на них место.
Разве что ещё раз напомню сварливо, что Фотий уж точно не может так говорить о славянах, которых византийцы прекрасно знали.
И ещё одно обстоятельство открылось: эти бандиты — мореплаватели. Во всяком случае, они имеют достаточно кораблей и достаточно опыта морского дела, чтобы в ту эпоху в основном каботажного плавания незаметно для противника и его осведомителей пересечь далеко не узенькое Чёрное море и внезапно обрушиться на город с моря.
А вот византийского флота не было. Он в это время воевал с арабами в Средиземноморье. Откуда русы могли знать об этом важнейшем для их успеха обстоятельстве?
Кстати, как указывают комментаторы, позднее в Византии —
Армии в городе тоже не было. И она воевала с арабами:
Кстати, а даже и без противодействующего флота — как обрушиться?
Со стороны суши Константинополь укреплён очень сильно — об этом уже говорилось. Со стороны Мраморного моря — можно убедиться даже сегодня — тоже весьма и весьма. А вот со стороны залива Золотой Рог город защищён лишь слабенькою стеною, едва ли пс декоративного характера. Ещё бы — с этой стороны он практически открытый порт, который от всех врагов надёжно закрывается громадной цепью, натягиваемой поперёк входа в залив.
Так откуда такая паника у населения? Не по причине ли того, что русы каким-то образом прорвались именно в Золотой Рог?
Да, это я на корабли на колёсах великого князя Олега намекаю, если кто не понял. Набег, который никто не заметил из греков, но который так вкусно описан в русской летописи. Не в 860-м ли году на самом деле перетащили русы свои корабли волоком мимо цепи прямо в поддых городу? —
Правда, знакомый нам по первой книге очень интересный историк Николай Филин указывает, что —
Весьма дельное замечание, но я привожу его здесь объективности ради. Па самом деле подробности переправки русами судов в залив, отражённые в летописи, слишком живописны, чтобы быть просто выдуманными. Я даже полагаю, что и щит был, прибитый к воротам. Это тоже должно было получиться само собой: буйных варваров в город не пустили, но как-то своё торжество они обозначить должны были. Во всяком случае — должны были хотеть.
Ну а дальше Господь, как водится, сжалился. Богородица помогла:
Откровенно говоря, преступно впитанные в пионерской организации им. В. И. Ленина богоборческие инстинкты заставляют меня лишь усмехнуться подобному представлению о спасительной силе облачения Матери Божьей. Ибо далеко не факт, что византийцы располагали именно им. Реликвия, конечно, реликвией, но ещё в Средние века народ посмеивался над невероятным количеством гвоздей с Креста Господня. Реликвия, обретённая через триста лет после события, обращает мой ум всё же к более материалистическим объяснениям снятия осады и ухода варваров.
Вспомним:
Это, простите, уже не набег «за зипунами». Это необъяснимо бескрайнее зверство, так впечатлившее греков, может объясняться только одним: русы пришли с тем, что называется тотальной войною. С войною на уничтожение.
А вот что могло их подвигнуть на такое?
Только два объяснения могут здесь быть более или менее обоснованны.
Первое: русы сами но себе были зверовидны и жестоки. Кстати, история их проделок в каспийских походах, о чём пойдёт речь ниже, подтверждает такое умозаключение. И второе: что русы — напомню, неорганизованные банды, по словам Фотия — вели тотальную войну на уничтожение но заказу третьей силы. Которая и выделила военных инструкторов, способных направлять русскую вольницу на нужные ей цели. И которая смогла информировать русов, что императорская армия ушла на войну с арабами, и столица страны — беззащитна.
И ещё: это сила, которая расплатилась за набег восточным серебром:
Вторая волна
— пишет уважаемый историк Г. С. Лебедев, рассказывая о кладах в шведском городе-торжище Бирка.
Лично у меня нет сомнений, что за сила могла обладать всею этой стратегическою информацией и заплатить русам за набег (а также скупить добычу) восточным серебром.
Этой силою могла быть только Хазария. Ниже я постараюсь показать это более наглядно, а пока вернёмся к драматическим событиям вокруг Константинополя.
Иоанн Диакон, рубеж X–XI вв.:
Никита Пафлагон, 1 пол. X в.:
Краткая императорская хроника, кон. IX в.:
Продолжатель Феофана, X в.:
Наконец, русы ушли. Почему? Даже если ромейский император срочно замирился с арабами, — за три дня армию вернуть он не успевал никак. Значит, русы ушли сами. И снова: почему?
Некоторые историки упоминают якобы случившийся после погружения Покрова Богородицы в море шторм, который уничтожил много кораблей русов, из-за чего те и вынуждены были прервать свой поход. Однако эту версию не подтверждает сам Фотий в своих обращениях сразу после нашествия. Он лишь восклицает:
Вот за это треков и не любили — за наглость сверх меры. Только что спаслись Божьим промыслом от смертельной опасности — и уже обзывают уходящих врагов презренными.
1.3.2. Страх, ужас и награда
Между тем, по сообщениям из параллельных источников, русы отступили, обременённые богатой добычей. Например, в одном из писем папы Николая I византийскому императору Михаилу III есть упоминание о разграблении окрестностей Константинополя язычниками:
После чего язычники ушли, —
Иоанн Диакон также говорит о том, что русы —
Возможно, было так? —
После чего грозного воителя удовлетворили даром, достойным его:
Тут, кстати, и объяснение волне восточного серебра в Бирке. Это не только оплата за набег. Та наверняка была относительно мала — как заповедовал лондонский беженец Березовский, зачем покупать фирму, когда можно купить её руководство. В общем — вождям-князьям этих бандитов по толике. Для них весомой, для заказчика малой. А остальная рванина бандитская пускай на добычу рассчитывает. Которую у неё потом скупят, как оно всегда во время войн бывает.
Скупит кто-то, расплачивающийся восточными дирхемами…
Правда, про 2 тысячи кораблей — явная ошибка или патриотическое преувеличение нашего Нестора: более близкие к событиям источники указывают 200 или 360 судов. Но даже при такой поправке добыча оказывается огромной.
Переведём это на паши понятия.
Паволока — это шелковая ткань. Точнее, ткань из множества шелковых тканей:
— говорил первый русский политзаключенный Даниил Заточник, сравнивая её со своим князем-господином:
Ткани эти, как рассказывают, отличались также пестротой красок и применением орнаментальных узоров, из различно оформленных розеток, звёзд, крестов и подобных мотивов.
На что это похоже? Посмотрим описание современных тканых материалов. Вот одно — практически совпадает:
Что это? Правильно, атлас.
Атласные паруса пошили себе русы.
Паволока — добыча очень ценная. Захват, приобретение её постоянно регистрировалось в летописях, хозяйственных актах и даже в литературных произведениях. Как в «Слове о полку Игореве» —
Причём паволоки сохраняют свою смысловую качественность веками:
Наконец, паволока — ткань очень дорогая. Потому что очень дорог был шёлк. Ещё с античных времён приравнивался к опасной роскоши. В римскую эпоху, например, считалось, что —
— и со временем стоимость эта не уменьшалась. Проблема обострилась настолько, что в 16 году н. э. римские сенаторы даже издали закон, запрещавший ношение шёлковых одежд.
Отцов отечества можно было понять. Риму от основателей, от первых его царей-священников-идеологов (тогда эти посты совмещались), от великого Нумы Помпилия, второго царя римского, было заповедано жить в бедности и скромности. Был Нума боговидцем — или слыл таковым, неважно, — а потому передал завет римлянам: хотите миром править — не стяжайте. Точнее, стяжайте — только власть и славу. Но не богатство. Потому настоящий римлянин должен тогу носить домотканую, есть из посуды керамической, скромной, камнями драгоценными и золотом себя не украшать. На том стоит и стоять будет земля Римская!
Вся беда в том, что подобные вещи заповедовать легко. Выполнять же те заветы — сложно. И римляне постепенно разбаловались. Стали себе позволять. И — пошло насмарку всё римское величие. Начались бунты, восстания, гражданские войны.
То Гракхи за свои идеалы республику на грань гражданской войны поставят, то Марий с Суллой стенка на стенку идут, такой террор устраивая, что парком Ежов лауреатом конкурса на лучшего детского воспитателя покажется. То Спартак кровавым лемехом по Италии пройдется. Раз, и другой, и третий, с юга на север, и с севера на юг. Спартака усмирили — но там Цезарь в силу вошёл, начал Рубиконы переходить. Бились-бились с Цезарем, лучшего полководца потеряли, Помпея. Не успели успокоиться — зарезали и Цезаря. И снова круг гражданских войн — который уже?
Ладно, всё кончается, и эта война кончилась. Утопили флот Антония, его самого то ли ликвидировали, то ли он самоликвидировался. Клеопатра — тоже. Харакири себе посредством змеи сделала. Можно сесть, пот утереть. Пет! Новые беды подоспели.
То легионы Красса в далёкой Парфии подчистую вырезали. Вернее, не подчистую — пленных парфяне как раз в живых оставили и на китайскую границу служить отправили. Аж на Памир. Но для Рима Красс и легионы его пропали. То через несколько лет уже германцы подсуропили — разбили аж три легиона в Тевтобургском лесу. Полгода носил траур богоподобный Октавиан Август, долго ещё кричал: «Вар, верни мне мои легионы!» Но злосчастный борец с международным терроризмом Квинтилий Вар утешить своего императора уже не мог по крайне объективной причине…
Не диво, что заскучали сенаторы доблестные от такой жизни. Приуныли. Обратились, как водится и доныне, к духовным истокам. Вспомнили заветы Нумы-боговидца. Запретили мотовство и изнеженность. И их символ — шёлк.
Правда, помогло это мало. Вернее, сперва помогло, хотя и не сразу — сперва Тиберий, Калигула, Клавдий и Нерон перебеситься должны были, «шёлковое» наследие изжить. Но затем Римская империя очень даже поднялась и стала тем колоссом, который стоит в нашей памяти и сегодня.
Позднее, правда, всё равно колосс рухнул. Но четыреста лет ещё простоял. Не всякое европейское государство существует так долго.
Ну а Византия, как уцелевшая половинка Римской империи, унаследовала и римское отношение к шёлку. Любили первые красавицы и богачи Второго Рима носить вещи из тончайшего муслина! Тем более что и вечные тогдашние спутники человека блохи от шёлка бежали.
Ну а для всех прочих цены на шёлк были неподъёмными.
Можно определить, какими были эти цены.
Выдающийся русский историк и археолог Г. С. Лебедев приводит такие цифры — от 10 до 50 солидов. Много это или мало? Можно понять в сравнении.
Та же «Повесть временных лет» приводит договор русских с византийцами. А в нём есть такой кусок:
Значит, за одного раба — два куска ткани. Неясно, правда, какой длины, но вряд ли речь шла о десятках метров. Человеческая раса очень консервативна в измерениях. Поэтому, скорее всего, имелось в виду то, что ещё в советские времена называлось отрезом: кусок ткани, достаточный для пошива костюма или платья. Костюмы тогда, правда, были не чета нынешним, так что длину отреза мы можем смело увеличить в два раза. Не два метра, а четыре. Что нас вдруг приводит к установленному наукой факту: 10 локтей роскошной восточной ткани — той же паволоки, по сути, — стоили до 600 дирхемов.
В общем, для русов князя Игоря два костюма приравнены были к одному рабу.
А сколько стоил раб? А раб в Византии, согласно тому же Г. С. Лебедеву, стоил примерно 300 дирхемов. То есть… стоп! Получается, в Константинополе один костюм стоил двух рабов.
Не исключено, кстати, что такой обменный курс и был установлен на поле боя. Как мы помним, русы проблемам гуманизма уделяли катастрофически мало внимания:
Так что естественно, что при таких делах византийцы рады были одного своего, попавшего в рабство к варварам, и за две паволоки обратно выкупить. А там и в договоры вошло…
Таким образом, паволока наша будет стоить 150 дирхемов. Много это или мало?
Одна корова — снова приведем данные Г. С. Лебедева — стоила 48 дирхемов. Овца или свинья — 16. То есть одна паволока — 3 коровы. Или 9 овец.
А можно ли как-то сравнить с нынешними ценами? Привести, скажем, к единому неизменному знаменателю — золоту. Попробуем.
Начнём, однако, с серебра — потом объясню, почему. Подсчитано, что годовое содержание воина-профессионала — викинга ли, руса ли, арабского ли конника — составляло 10–12 марок серебром. Или 80 дирхемов в месяц (содержание того самого аббасидского конника). То есть приравняв марку к 80 дирхемам, мы сильно не ошибёмся. Во всяком случае, в порядке цен — точно. А марка — это чуть больше 200 граммов серебра. И получается, что наша паволока в четыре квадратных метра при цене в 150 дирхемов, т. е. 1,875 марки, эквивалентна 380 граммам серебра. Иначе говоря — 37,5 дирхема за квадратный метр.
Далее мы имеем примерный обменный курс дирхема к византийскому солиду: 800 к 50. То есть 16 дирхемов в одном солиде. Или 0,2 марки. Или около 40 граммов серебра.
Но что более важно, солид — это образец для первой древнерусской монеты — золотника (или златника). Такие стал лить легендарный Владимир Красное Солнышко. Правда, восемьдесят лет спустя после описываемых событий, но это не принципиально. А тогдашний солид-золотник — это 4,2 грамма золота. И, следовательно, отрез-костюмчик наш из паволоки стоимостью в 150 дирхемов или 9,375 солида «весил» 39,375 грамма золота. Чуть больше, чем весит нынешняя единица измерения этого благородного металла, тройская унция, равная 31,10348 грамма. По цене на 30 августа 2010 года в 1237,58 долл./унция цена отреза паволоки составит 1566,7 доллара США. 391,67 доллара за квадратный метр.
Площадь паруса корабля викингов составляла, в зависимости от класса, 85 —105 квадратных метров. А площадь парусов новгородских судов — более поздних, правда, но это тоже неважно — была 80 кв. метров. Вот и возьмём эту цифру — мы можем позволить себе быть щедрыми и брать по нижнему пределу.
Итак, «подняла русь паруса из паволок». Ага, по 20 отрезов на корабль. Больше чем по 31 тысячи долларов на мачтах висело. По автомобилю типа «Форд-Мондео».
То есть удалые бойцы не отказали себе ни в чём. Императоры византийские шелка на приёмы торжественные надевают, на шелку вся трансконтинентальная торговля между Китаем и Европой держится — ах да, и благосостояние самой Византии как страны-производителя и страны-транзитёра! А мы их на паруса пустим! Гуляй, рус, однова живём!
Представляю, какие у греков-византийцев глаза были!
А какой удар по самолюбию и национальной гордости! Ведь лучшие шелка и парчу не только запрещалось экспортировать. Их поставляли только к императорскому двору. А вывоз за границу дозволялся исключительно в виде даров монархам и равным по статусу иностранным особам.
А тут вонючие варвары! Да на паруса! Да в количествах, душу рвущих!
Между прочим, как раз к началу X века из-за кровопролитной войны в Китае в эпоху Тан, подорвавшей местное хозяйство, поток шёлка практически иссяк. Конечно, Византия года примерно с 553–555 производила шёлк и сама — и тем не менее, тем не менее… Точнее, тем более: цены-το обязаны были только вырасти…
Собственно, тут появляется ещё одно измерение цены шёлка. В данном случае за него было заплачено не менее чем спасением души. Ибо, как говорят византийские хронисты, в ходе спецоперации, когда в Константинополь впервые были доставлены грены тутового шелкопряда, эти коконы шелковичных червей выкрали у китайцев монахи-несторианцы. И это на самом деле серьёзно. Ведь монахи отправились в Поднебесную проповедовать, нести свет Божий, спасать души. А вместо этого подло и преступно обокрали хозяев!
Надо полагать, в аду души тех монахов до сих пор прокаливают основательно. Мы-то можем в это не верить. Мы люди просвещённые, в большинстве — нынешние или бывшие атеисты. Да и каноническая версия ада нам кажется сродни детским страшилкам, коими пугают друг друга выпускники детского сада. Но разговор не о нас. О монахах VI века. Они-то в это верили! Для них ад был вполне себе реальным понятием!
И… переступили. А тут эти зверолюди с севера подняли шёлковые паруса на грот-бом-брам-реи, принайтовали булинями к бонам, вбитым в гнёзда на палубах, и пошли себе ходко в свою Гиперборею!
Ну, с грот-бом-брам-реями я лишку дал, винюсь. Очень уж красива эта парусная лексика. Одна была мачта на норманнских драккарах. И один рей. Но принцип именно таков: привязывали парус к рею, поднимали, а нижнюю часть крепили к бону. Что позволяло идти в достаточно крутой бейдевинд — до 5,5–6 румбов к ветру.
На атласных шелках…
1.3.3. Страх, ужас, награда и цена
А теперь подсчитаем эту добычу.
Итак, летопись сообщает, сколько русы этого серебра понахватали:
Летопись, как мы знаем, может и ошибаться. Но, по подсчётам Г. С. Лебедева, за время своей экспансии с 793 по 1066 год скандинавы мирным или военным путём получили 7 млн марок серебра. Или по полмарки на душу населения — и мирного, и не очень. И одним из заметных приливов этого богатства стала волна, пришедшая после набега русов на Константинополь. А потому мы можем на сей раз без особой натяжки допустить, что летописец не сильно преувеличил размеры византийского «откупного».
200 кораблей по 40 человек. 8000 воинов. Каждому по 12 гривен. 96 тысяч гривен. 19 200 кг серебра. 480 000 солидов. 2 тонны 16 кг в золотом эквиваленте. А в долларовом?
В одной тройской унции — 7,4 солида. То есть 64 864,86 унций. При сегодняшней цене за унцию это составит…
80 миллионов 275 тысяч 459 долларов!
Не считая того, что было взято для городов.
Плюс 200 судов с 20 отрезами паволок на мачте у каждого — 4000 отрезов или 16 000 кв. метров. По 392 доллара за метр. 6 млн 272 тыс. долларов в одних только парусах.
Обратите внимание на подтверждающее данные расчёты соответствие психологическое. Хмельные от успеха воины, увозящие почти по 11 тысяч долларов на брата, могут себе позволить извести по 700 у.е. просто на красивые паруса.
Вот тут я бы предложил на минутку остановиться.
И примерно представить себе, что надо знать и уметь для того, чтобы напасть на Константинополь. Иными словами, какими боевыми искусствами должны были владеть русы, чтобы взять на себя такую задачу. И что потребовалось бы, чтобы этому обучиться.
Начнём со стратегического положения столицы Византии.
Это город, стоящий на полуострове, практически с трёх сторон прикрытом водными преградами. Окруженный фортификационными сооружениями:
Одним словом, «колоссаль»! И это только так называемые «Стены Феодосия», сооруженные ещё в 423 году!
А если посмотреть на фортификацию в разрезе, это — ров, широкий и глубокий. Около 20 метров шириной. По внутренней стороне рва был зубчатый бруствер. Затем предполье, шириной 13–15 метров. Это называлось Периволос. Затем малая стена. Высота 7 метров и башни на расстоянии 16–30 метров друг от друга. Затем ты, если преодолеешь, оказываешься в предполье перед второй, основной стеной. Это Паратихион, шириной 15–20 метров. То есть ты оказываешься в жалком промежутке, где войскам развернуться невозможно, но зато тебя бьют, как куропатку на верёвочке. Λ затем следуют основные стены. Высотой в те самые 18 метров. Шестиэтажный дом. И башни располагаются так, чтобы прикрыть промежутки между башнями первой стены.
Через вход в залив Золотой Рог была протянута большая цепь. Поскольку здесь базировался греческий флот, то стены с этого направления можно было лишь прикрывать небольшими наблюдательными отрядами. Стены со стороны Мраморного моря тоже могли не внушать опасений — сильное течение и мели препятствовали тому, чтобы вражеский флот мог высадить здесь на берег сколько-нибудь значимую штурмовую силу.
Так что неудивительно, что за всю полуторатысячелстнюю историю Константинополя лишь двум армиям удалось взять город штурмом. Западным крестоносцам и туркам. Причём первым помогли подлость и предательство, а также политические разногласия (да что говорить — резня помогла на верхушке власти!) среди византийцев. А вторым артиллерия и невероятное численное превосходство — сто тысяч против максимум десяти.
Но и в том, и в другом случае это были серьёзные профессиональные армии своего времени. С серьёзными профессиональными бойцами.
Вот, собственно, мы и подошли к первому выводу. Чтобы пойти на такое дело, армия должна была состоять не из крестьянского ополчения с топорами и косами, а из обученных военному делу воинов. Обученных с детства. Вооружённых по последнему слову своего времени.
Что такое — подобный боец?
Сравнить по нынешнему времени — наш профессиональный боксёр. Или мастер боевых искусств. Тоже профессиональный. Соответственно, требования по физической подготовке весьма высоки — нужно продержаться как минимум три минуты боя подряд. Высоки требования и по технике — «пробой» в защите тут будет означать нокаут с немедленным выбытием к богам. Высоки требования к организации — тренироваться необходимо минимум раз в день и минимум часа три.
И — отличие от нынешних времён — необходимо быть весьма обеспеченным человеком. Ибо для боя тебе понадобятся не трусы и перчатки. А щит, меч или секира, шлем, какое-то подобие панциря. Хотя бы кожаная куртка с нашитыми металлическими бляхами.
При этом достаточно лишь привести уже упоминавшийся ранее масштаб цены на меч: одна марка серебра = одна рабыня = четыре копья = 2 коровы.
Я детство своё провёл в деревне. Две коровы — это более чем крепкое хозяйство. Это даже сегодня. Ибо корова, естественно, не сама по себе. Её же не зарежешь с частотою раз в полгода-год, чтобы поесть мяса. Значит, рядом с нею должны быть ещё свиньи — штуки три минимум. Относительная стоимость именно такова: 1 к 3.
Для тех же целей козу желательно иметь. Корма почти не просит, а для оперативного обслуживания семьи — самое то: и молочко, и шерсть, и мясо.
Λ к этому необходимо требуется — лошадка. Как без неё прокормить хозяйство, которое в состоянии содержать две коровы со всем полагающимся им сеном, выгулами и выпасами? Возить как?
А к такому хозяйству уже и люди нужны. Или своя семья, или холопы. Мужика по меньшей мере три — иначе на две коровы и лошадь не накосить. А с каждым — по бабе. А бабы имеют способность рожать. Каждый год. Значит, мелочи голопузой целый двор — а всех кормить надо. Но хоть за птицей эта мелочь ходит. А куда ж без птицы!
Собака — само собой. Пара кошек. Те — ладно, хоть заботы не требуют. А собаку — корми.
Под это всё хозяйство нам необходим дом. Оставим в стороне славян, которые жили в землянках 4 на 4. Представим, что этот дом необходим нам. Значит, комнатка папе-маме нужна? Спальня? А как же! Гостиная-зала? А то! Мальчишкам хоть комнатка? Да. Девчонкам? Тоже. Печка, чтобы грела все четыре комнаты и кухню? — и где без неё! — но она сама размером с хорошую клеть. Да! Кухня! Хочешь не хочешь, но зимой ты на веранде не наготовишься. Надо тепло. Кстати, веранда. Или сени, неважно. В общем, что-то, где снимаются валенки и малахаи. И отсекается лютость мороза.
Что у нас получается в итоге?
Получается у нас крепкий русский пятистенок. С необходимою инфраструктурой. Огородом, садом, хлевом, полем под картошку, правдами и неправдами выбитым из колхоза. Полузахваченные — плюс! — территории вокруг. Вроде и не твои, но и никто на них не заходит, ибо там у тебя что-то лежит. Или посеяно. А ещё бы прудик прикопать, потому как не одни куры у тебя в птице ходят. Да и внукам побрызгаться — как не порадеть!
Повторюсь. Это ж я не просто так деревню описываю. Это я говорю про то, как выглядела бы цена тогдашнего меча, переложи её на наши реальности!
А ведь тогда народ жил, как мы уже видели, в землянках и полуземлянках. Деления на комнаты не было, ибо площадь 4 на 4 или 5 на 6 при одной печке-каменке на комнаты не делится. И скот тут же зимовал. В суровую зиму. Да и скота того было не так. Если сам в землянке 4 на 4 живёшь, хлев 6 на 6 не построишь.
И что это значит? А значит это очень простую вещь. Если даже в приложении к нашим временам тогдашний меч возможен как результат труда крепкого деревенского хозяйства, то в те времена он как бы и целого хутора не стоил. А то и деревеньки…
В общем, по нашим российским меркам, обладателя меча можно смело приравнять к дворянину.
Разумеется, таких среди воинов было меньшинство. Основная масса была вооружена секирами. И тем не менее сами находки мечей в определённых местах могут многое сказать о том, где концентрировались те богатые воинские люди, которые в силу своего воспитания и подготовки и могли помыслить о штурме царьградской твердыни.
1.3.4. Послы без агреманов
Если быть скрупулёзным, то познакомились византийцы с неким посольством русов ещё в 839 году. Но то ли дипломаты те были неопытные и не произвели впечатления на руководство империи, то ли представляли кого-то ещё, отчего в Константинополе никто и не собирался идентифицировать их в качестве русов.
Речь идёт об известии из так называемых Вертинских анналов — летописного свода Сен-Бертенского монастыря, охватывающего историю государства франков с 830 до 882 г.
Вот эта запись:
Переводят его обычно так:
В общем, это, конечно, пища для желчного пузыря любого владеющего русским языком как родным. Но отдадим дань точности. Тем более что и я хочу основную фразу сообщения —
— перевести иначе — и тоже не очень согласуясь с правилами русской стилистики. Точность важнее.
В моём понимании буквальный, подстрочный перевод мог бы звучать так:
То есть получается глупость: называться называли.
Однако любопытно, что у слова
А это даёт несколько неожиданное измерение устойчивому обороту со словом
Вариант:
— т. е. по-русски, —
Совсем иначе звучит, не так ли? Уже не — «себя называли Росами», а — «их называют Росами».
И получается, что в Ингельгейм прибыли люди, которые разделяют своё самоназвание — оставшееся для нас неизвестным — и обозначение себя сторонними субъектами.
При этом важно, что сами эти послы — этнические шведы. С которыми у франков отношения давно и сильно испорчены. Ибо нелегко сохранить добрые чувствао по отношению к людям, которые постоянно нападают на твою страну:
Много нежных слов накопилось у франков к норманнам! И к шведам, в частности.
Но в данном случае этнические шведы утверждают, что представляют иной род или народ. Который надо называть росами и который, по логике, не является шведским.
Давайте разберёмся в этом парадоксе.
Итак, в документе среди прочего сообщается о посольстве от византийского императора Феофила к императору Людовику Благочестивому. Оно прибыло в тогдашнюю столицу франков Ингельхейм 18 мая 839 года. Отметим это: это означает, что посольство выехало из Константинополя как минимум за месяц до того — то есть сразу после окончания зимы и вскрытия Дуная ото льда. Ну и весенние шторма на Чёрном море делегация явно пережидала.
Это важно. Это означает, что неких два человека до того прожили в Византии всю зиму, но памяти о себе как о самостоятельных фигурах не оставили.
Два этих человека добрались с византийским посольством до франков. Причина, по которой греки взяли их с собою, гуманна: Феофил просил Людовика помочь им вернуться на родину, поскольку прямой путь для них закрыт некими «варварами, очень жестокими и страшными народами».
Обратим внимание и на это: император не представляет императору своих протеже по государственной принадлежности. Хотя все возможности у него для этого есть.
Это тоже важно. Появление неких персонажей в переписке между главами государства всегда означает нечто большее, нежели в переписке простых граждан. Особенно, когда проявляет контекст просьбы. Это означает, что один глава государства готов оказаться должным другому главе ради интересов третьих лиц. Придирчиво говоря, отдаёт другому главе часть своего суверенитета. Почему Феофил это сделал?
Ответ прост: ему было важно сохранить добрые отношения с тем или теми, кто отправил к нему послов. То есть ради политических выгод у третьей стороны можно позволить себе завести моральный долг перед франками.
Кто же этот контагент императора?
И вот тут любопытна вторая часть фразы:
Король, именуемый хаканом (каганом) по тем временам — только каган Хазарии.
Есть, правда, точка зрения, что это не должность, а имя. Скандинавское имя Хакон. Не исключаю. И… исключаю. В свете того, о чём говорилось выше: ни с каким скандинавским государством (которых, собственно, и не было в подлинном значении этого слова) отношения Византии не стоили того, чтобы ссориться с франками. И уж точно император не стал бы просить за тех, с кем франки жестоко и изнурительно воюют.
Добавлю: вопросы титулартуры в тогдашнем мире стояли очень серьезно, даже остро. Князь Даниил Галицкий полжизни — и какой жизни! — короны королевской добивался. А тут некая группка презренных норманнов величает своего конунга в лохматых портках аж каганом? Да тем послам нос задранный тут же укоротили бы вместе с головой — и вся недолга!
Итак, каган. Λ каган — это Хазария. А что у нас с Хазарией?
А с Хазарией у нас вот что:
Крепость строится в 834–837 годах. И снова — чуточку дипломатического протокола. Строительство было одобрено византийским императором Феофаном, положительно откликнувшимся на просьбу хазарского кагана. То есть решение принимается на столь высоком уровне, что можно говорить как бы и не о союзе…
В эти же годы — 836–839 — Византия получает Херсонес, что без добровольного или вынужденного согласия Хазарии было бы едва ли возможно. В эти же годы возникают серьезные трения между Византией и Дунайской Болгарией. Болгарский хан Персиан, зная, что византийцев бьют в Малой Азии, в 837 году напал на имперские владения в Македонии и захватил несколько крепостей.
В эти же годы… нет, именно в 839-м! — отмечается «отлив» в поступлении восточного серебра в шведскую же Бирку.
В эти же годы — чуть позже — у нас сгорает Ладога. Возможно, в результате набега шведского же конунга. Но приток серебра в Швецию не возобновляется. Значит, дело не в Ладоге, а где-то дальше. А дальше — это, собственно, Булгар и… Хазария. Каганат Хазария.
В эти же годы — 840–850 — происходит вспышка норманнской экспансии в Европе. Одна из очевидных причин — серебряный «голод» из-за пресечения восточного транзита.
Какая масса совпадений! Которые все концентрируются вокруг одного очевидного предположения: кто-то сел на горло восточному транзиту. То есть — Хазарии. И — на другом его конце — норманнам. А в свете того, что послам путь обратно к своему хакану преградили некие «дикари», становится понятно, что Хазария оказалась в состоянии войны с какими-то степными варварами.
Какими?
Снова взглянем на те же годы.
В эти же годы — чуть раньше — оказывается без восточного серебра Поднепровье. Которое явно входило в сферу влияния Хазарии. Ещё эти же годы — глухие отзвуки каких-то столкновений хазар с кем-то в Среднем Поднепровье.
И наконец! В эти же годы венгры, подталкиваемые новыми волнами степных кочевников, занимают Причерноморье.
До того они жили на окраине каганата и, судя по следам в языке, — в близком соседстве со славянами. Прародиной венгров считается территория примерно нынешней Башкирии, но в последней четверти VIII века они появляются в хазарских степях. Здесь они находились с хазарами в многообразных, но в целом лояльных отношениях. Воевали вместе, хазарский каган даже знатную хазарку отдал в жёны венгерскому вождю. Есть предположения, что хазары именно венгров подряжали на сбор дани с подвластных славянских племён. Что, в общем, было бы логично и функционально в свете долгого соседства или даже сожительства ветров со славянами именьковской культуры на Волге.
Но в эти же — опять 830-е! — годы в Волго-Донское междуречье вторгаются печенега — та самая новая волна степных кочевников. И, по закону Степи, на самом деле очень маленькой, когда её делят несколько кочевых и скотоводческих народов, — по закону Степи печенега стали немедленно резаться с венграми.
Но это пока — более дальняя тема. Нас же пока интересует то, что в 830-х годах Хазарии приходилось довольно туго и что в этих обстоятельствах она пошла на сближение с Византией. В рамках которого, с очевидностью, и совершили свой вояж сначала в Константинополь, а затем и к франкам послы-русы. Послы кагана. И заявление их о дружбе от кагана к императору Феофилу было принято и благосклонно (написал же он письмо-рекомендацию!).
Между тем тогдашняя Византия — это для её собственного населения и для окружающего мира та самая Римская империя, что известна нам по учебникам. Все понимают, конечно, что это не империя Цезаря и Траяна, это сё половинка. По ещё относительно недавно — в 500-х годах эта половинка едва-едва не восстановила Империю в границах Траяна. Причем и сам восстановитель — император Φлавий Пётр Саввáтий Юстиниан, цезарь Аламанский, Готский, Франкский, Германский, Антский, Аланский, Вандальский, Африканский — считал себя вправе это делать, и его противники это право признавали. То, что они не соглашались с самим восстановлением Империи за свой счёт — вопрос иной. Но никакие готы, владевшие тогда Римом, вовсе не претендовали на имперский статус.
На оный претендовали — и завоевали — франки. Правда, на 250 лет позже Юстиниана, при не менее талантливом государственном деятеле Карле Великом. Но как бы то ни было, в тогдашней Ойкумене существовали две примерно равные империи.
Так что же это за третья сторона такая, из-за отношений с которой один могучий центр тогдашнего мира просит об участии другой могучий центр тогдашнего мира?
В первую очередь напрашивается одно непременное условие: эта третья страна не враждебна той, к которой обращаются за помощью. Во вторую — что добрые отношения того, кто просит, с третьей страною не повредят интересам того, кого просят.
И вот теперь давайте представим, что в 1970-е годы Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР просит Президента США об услуге по отношению к неким послам некой третьей страны, которые не могут добраться до родины из-за того, что путь им перекрыли, скажем, сомалийские повстанцы…
Собственно, на этом можно считать законченным разговор, будто ингельхеймские русы представляли некое собственно государство, некий Русский каганат. Не пошёл бы глава Римской империи на такой дипломатический афронт ради каких-то злых варваров на далёком для него севере. Никакие отношения с этой мелочью не стоили бы для него риска подрыва отношений с Франкской империею! А то, что это — именно мелочь для Византии, доказывается тем простым фактом, что всего через двадцать один год, в 860 году осадившие Константинополь русы были охарактеризованы как варварское племя, которое было —
Это как? Государство, ради возвращения послов которого на родину император Феофан поставил на кон свой личный авторитет и добрые отношения между двумя ведущими империями тогдашнего мира, на самом деле было неведомо в его же собственной стране?
Причем неведомо не кому-нибудь, а главе Вселенской православной церкви, патриарху Фотию! Никита Сергеевич Хрущев установил дипломатические отношения с Республикой Куба, а главный идеолог страны, член Президиума ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов ничего про это не знает?
Вот, например, то, о чём мы уже говорили в предыдущей книге, но что как раз и является прекрасной иллюстрацией того, как даже большой учёный подчас теряет нить здравого смысла за нагромождением кабинетных построений.
Выдающийся русский археолог В. В. Седов высказал мысль, что русы с их неведомым каганатом — это волынцевская культура.
Её этногенез сам исследователь расшифровывает так:
При этом интересно, что в этой своей работе учёный никак не пытается идентифицировать «волынцевцев» с каким-либо известным племенем. Указывается лишь на его славянскую принадлежность.
Могут ли это быть русы? Нет. И мешает связать русов с волынцевцами-северянами даже не весь корпус сведений о русах, что содержится в других источниках, а несколько крайне объективных и очевидных обстоятельств.
Например, упоминание о нападении русов на Амастриду.
Случилось оно, как то следует из документа под названием, «Житие Св. Георгия из Амастриды», в период между 820 и 842 годом. Там русы из Пропонтиды добрались до Амастриды, чтобы ограбить могилу святого. За что тот им отомстил. Но дело не в этой истории. А в том, что речь в данном отрывке идёт не о локальном набеге, а о серьёзной войне.
Пропондита — это Мраморное море. Амастрида — это провинция Пафлагония, она располагалась на южном берегу Чёрного моря примерно напротив Крыма, там, где сейчас стоит Синоп. Следовательно, описанное нападение с точки зрения стратегической представляет собой театр военных действий глубиной 200–300 км. Что автоматически означает 10 —15-дневные боевые действия, даже если бы русы, или кто там понимается под этим именем, просто делали пешие марши, не вступая в соприкосновение с противником. Если то были морские переходы, принципиально это картины тоже не меняет — когда на собранном точно по параметрам корабля викингов судне в 1893 году прошли от Норвегии до Ньюфаундленда, средняя скорость составляла 8,5 км/час, то есть 4,7 узла. Это под парусом и без остановок.
С точки зрения оперативной описанная картина предусматривает прохождение флота русов мимо Константинополя и по Босфору — иначе как попасть из Мраморного моря в Чёрное? Что, в свою очередь, означает, что каким-то образом из состава противодействующих сил должен был быть исключён византийский флот. Кроме того, и византийская армия должна находиться где-то достаточно далеко, чтобы в течение двух недель не успеть к району боевых действий. А вот русская армия, со своей стороны, должна была насчитывать достаточно бойцов, чтобы безусловно нейтрализовать фемное ополчение. Если считать по средним показателям в три турмы от фемы, в три банда в турме и три гекатонтархии в банде, то в той же Вифинии противостоять русам могло до 3000 воинов, не считая милиции. Что опять же нас приводит к выводу, что на Амастриду если и напала какая-то отдельная банда русов, то была опа уж во всяком случае частью большой армии большого похода.
А теперь вернёмся к волынцевским русам В. В. Седова. Живут они, условно, в районе Сум — Харькова — Курска — Белгорода — Липецка. Лесостепь, дубравы, хмельные полыни по холмам, овраги, болота и крутящие хула-хуп задорные речки. Живут «русы» хорошо: согласно тому же В. Седову и другой известной исследовательницы М. Гимбутас, —
Надо думать, эти вот добрые любители меда собрались в дружину массою не менее 3 тысяч копий, сплавились к Чёрному морю, переплыли его и обрушились на Римскую империю, побили народа немерено и вернулись обратно?
Любопытно также, как должны были быть вооружены те русы, что оставили столь яркое впечатление на наследников великой Римской империи.
Так вот, судя по результатам раскопок, у волынцевских «русов» внятного вооружения… вообще не находится!
Как пишет в своей профессиональной археологической работе по холодному оружию Днепровского Левобережья X–XI вв. А. В. Зорин, —
Или такое имеется наблюдение —
Любопытно окончание этой фразы:
Исследователю оружия достаточно этого, а нам интересно как раз другое:
Собственно, материал А. В. Зорина «Русы и северяне: из истории военного противостояния» неопровержимо доказывает: оружие северян — в основном хазарского типа и «заточено» под задачи конницы:
— пишут в статье «Вооружение и военное дело Хазарского каганата» А. В. Комар и О. В. Сухобоков. Казалось бы, неплохо. Есть что вбить в голову хитрому греку! Но!
Беда в том, что Битицкое городище погибло в результате военного разлома в первой половине IX века. И после этого на северянской территории более нигде не прослеживается столь крупных центров, которые могли бы выступать как средоточие дружины и княжеской власти. Об этом же печально говорит и В. В. Седов:
Да нет, сформировалась. Только была, оказывается, настолько плотно под властью хазар, что даже погибла в ходе знаменитой гражданской войны в каганате после принятия там иудаизма ханом Обадией. И с тех пор у волынцевцев-северян столицы не было…
А значит, не было её «заказчиков» — князя, дружины, государственной и торговой элиты. Что, в общем, свидетельствует об одном: после 830-х годов волынцевско-северская цивилизация входила в состав стороннего государства. Которому элита и служила — и естественно, поближе к тем местам, где эту службу заметят и оценят. То есть к столице.
Ну и, совершенно очевидно, — и археология это подтверждает — что таким сторонним государством могла быть только Хазария. И мы можем констатировать, что «Русский каганат» в годы нападения русов на Византию не был не только каганатом, но и не имел даже призрачной автономии, которую даёт собственный племенной центр.
Ну и главное.
Русы приходили под Константинополь на кораблях. А ведь флот, даже из однодеревок — это не шутка. Даже если допустить, что однодеревка — это действительно всего лишь долбёнка из распиленного вдоль ствола дерева. 360 долбёнок — а греки утверждают, что именно столько кораблей русов штурмовали их столицу — это, как ни крути, флот. А флот в перерывах между молотьбой ячменя и просеиванием проса не построишь. И в землянку шесть на шесть не спрячешь. Строительство флота необходимо означает необходимость лесопильни + деревосушилки, от осадков укрытой, + обрабатывающего производства + логистики + рабочей силы + питания + обслуги + жилья + охраны + финансов + порта. И самое главное — власти, чтобы всё это организовать, контролировать, направлять и держать в кулаке. И где это всё у «Русского каганата» северян? Даже у Англии в это время флота нет! У франков флота нет! Всего 150 кораблей штурмуют Париж и берут его — так Рагнар Мохнатые Штаны до сих пор в героях фильмов ходит. А тут такая мощь — откуда? Где её выковали? В речке, которую запросто перелетит яблочный огрызок, брошенный мальчишкой в приятеля на другом берегу? Ну и где следы соответствующей военно-морской базы на берегах северских рек?
Да о чём говорить, если полвека спустя эти грозные славянские пенители морей настолько забудут своё шкиперское умение, что русы — опять русы! — впарят им паруса из кисейного шёлка, которые немедленно разорвёт ветер!
Так что не будем искать кошку в клетке тигра. Или её там не было, или он её всё равно съел. Масштабная флотская инфраструктура существовала тогда только в Византии и в Скандинавии. Ну, если брать Средиземное море — то ещё у арабов. В остальной Европе флоты были так себе, даже у англичан. И отличались инфраструктуры одна от другой только тем, что византийская была централизованной, а скандинавская — разбитая по всяким хуторам и поместьям. Отсюда — и разный способ комплектования флота. У византийцев он стоит по портам и военно-морским базам, а у скандинавов корабль — личная принадлежность хевдинга или сильного бонда. Потому один подчиняется приказам друпгария флота, а второй собирается в каком-нибудь избранном вике на призыв-приглашение очередного ярла или конунга — искателя добычи и приключений.
Нам, собственно, современник со слов прямого свидетеля описал, как собирается флот второго рода:
Мы знаем, что рассказан этот эпизод непосредственным свидетелем и участником акции. А записан не кем иным, как императором Византийским Константином Багрянородным. И не в качестве заметки для журнала «Вокруг света», а вставлен в руководство сыну по управлению империей.
Но, собственно, и без столь серьёзной «крыши» достаточно внимательно прочитать эту информацию, чтобы увидеть:
1. Производство судов по государственному заказу,
2. Организацию производства и ответственность за него на уровне глав регионов,
3. Отработанный график производства, логистическую схему,
4. Наличие центральной верфи и доков для переоснастки кораблей,
5. Наличие военно-морской базы, где происходит сколачивание флота.
Не говоря уже о финансах и договорной дисциплине.
И это всё — на Тихой Сосне, откуда до моря ещё плыть и плыть через чужие земли, города и крепости?
Вот и всё, собственно, с «русским каганатом» у «волынцевцев».
Всё огромное многотомье на эту тему, все эти постыдные диссертации убиваются несколькими простыми вопросами, исходящими из элементарного здравого смысла.
Нет, конечно, ни о каком новообразованном варварском государстве в таком контексте речи идти не может.
Следовательно, русские шведы представляли какое-то другое государство. Повторюсь: известное и достаточно мощное, чтобы император Римской империи принимал участие в судьбе его послов.
А вспомнив предыдущую главу и арабские источники —
— У
— мы, собственно, с такою же очевидностью поймём, что речь идет о быте и нравах именно хазарского кагана, в охране которого служат русы. Позже и в другом месте — в Византии — таких же людей будут называть варягами. И круг замкнулся. Те же русы, коих мы знаем на северо-западе будущей Руси в качестве натурализовавшихся выходцев из Скандинавии, во дворе хазарского кагана служат в качестве варягов. То есть таких же выходцев из Скандинавии, но поступивших на службу.
Л ведь служба варяжская, как мы знаем из тех же древнерусских и древнескандинавских источников, — ох, какой разной предстаёт! Здесь и привычные наёмные отряды, которые, как в «Саге об Эймунде», и воюют, и князя охраняют, и при нужде чужого князя уберут. Здесь и служба в качестве лейб-гвардии князя. Здесь и выделение территорий в лен в обмен на их защиту, как это было с Ладогой при Ярославе Мудром. В условиях, когда необходимость отделять русов — хозяев неких территорий — и варягов как число служебно-наёмных скандинавов была у византийцев, имевших дело и с теми, и с другими, но не у арабов, видевших только одну ипостась — внешних пришельцев то с товаром, то с мечом, — в этих условиях немудрено, что на востоке не особенно и разбирались в тонкостях различий между варягами и русами. Да, собственно, и понятие варягов им было неизвестно, ибо и возникло оно в Византии.
1.3.5. Посол с агреманом
Но вернёмся к событиям 860 года. Через несколько лет история с нападением русов на Константинополь получила неожиданное продолжение.
В конце 860-х годов некто Константин Философ — тот самый Константин-Кирилл, что славянская азбука и культура, едет в Хазарию. С двумя задачами.
Первая — установить мир с каганом. В контексте событий точнее будет сказать — восстановить, ибо хазары в то время с греками не воевали. На греков только что нападали русы.
Но, судя по тому, что один из ведущих академиков империи едет мириться именно в Хазарию, византийцы за что-то чувствовали свою вину — раз, а русы служили хазарам — два. Помните? —
Скорее всего, греки поддержали венгров в их войне с хазарами. А те, соответственно, отправили на Константинополь русских диверсантов.
Обменялись, так сказать, ударами шпаги. А теперь настало время мириться — и тем, и другим досаждали арабы.
Второй задачей Константина стало — отреагировать правильным образом на странный, на первый взгляд, призыв. Его сделало некое посольство «от хазар», которые хотели найти правую религиозную концепцию:
На всяческие эпитеты и определения внимания обращать, как обычно, не будем. Люди тогда были пристрастные, да и источник — «Паннонские жития св. братьев Константина и Мефодия» — излишней объективностью не страдает. Зато зададимся вопросом: что это за хазары такие, чтобы обращаться с такою просьбою аж к византийскому императору? У них что — веры нет? Или они язычники?
Да нет, не язычники. Уже больше полувека прошло с начала реформ Обадии и официального принятия Хазарией иудаизма.
Иудаизм, как известно, крайне веротерпим. К иудеям. Все остальные религии он считает практически безбожием. Хотя и делает скидку так называемым «авраамическим» — христианству и исламу. А с врагами израилевыми — известное дело —
Вплоть до ослов безбожных, в общем.
Так могли ли иудейские правители Хазарии послать к императору христианскому делегацию со словами о своих «стыдных обычаях»?
Нет, конечно.
Оное же соображение касается и «сарацин». Уж чего-чего, а принцип «всё истребить мечом», что не в рамках «истинной веры», Мухаммед взял из Торы полностью. Разве что опять-таки с послаблениями для «авраамических» религий или, в мусульманских понятиях, «религий Книги».
Таким образом, правильного учения взыскал кто-то ещё, кому досаждали прозелиты и той, и другой религий. Судя по логике жизни, какие-то язычники, на которых с двух сторон оказывали давление иудеи и мусульмане.
Кто это? Какие-нибудь «чёрные» хазары? Кочевники? Аланы? Болгары?
Нет. Во-первых, никакие кочевники к таковому призыву просто не готовы ментально. Даже если они вообще знают, кто такой император византийский и во что он верует, — то к организации посольства они едва ли способны. Их слишком много, и они слишком разные. На кошевом сходе они за него проголосуют, что ли? Максимум, что можно допустить — некая элита некоего кочевничьсго прайда послала делегатов к грекам. Но… к самому императору? А тот сразу отправил в степь своего тогдашнего Ломоносова?
Не верится. Это явно должна была быть сила, ромеям известная. И известная не с лучшей стороны — чтобы ради обращения её в безопасную единоверческую силу не лишним было бы послать к ним даже академика.
Во-вторых, это не болгары и не аланы. Те частично были уже или изгнаны из империи, или загнаны в неё так, что и не дёргаются. А большею частью вовсе переселены в степи, где образовали общность, ныне известную под именем салтово-маяцкой археологической культуры.
В-третьих, это вообще не поддаштые каганата. Ибо никакие сарацины по отношению к таковым прозелитическую политику вести не могли. По той простой причине, что были очень серьёзно вырезаны совсем недавно, в 854 году, в рамках всекаганатской кампании гонений на мусульман. А уж чтобы в Хазарию приходили мусульмане извне да так досаждали подданным кагана, что они от злости захотели принять христианство, — это уж вовсе представить себе невозможно.
Словом, это кто-то, стоящий в относительной свободе от каганата, хотя и остающийся в рамках империи. Вассал, яснее говоря.
Вот что рассказывает об этой миссии средневековый автор Гавдерик:
Это, конечно, красивости и вообще пропаганда, но деталь очень иллюстративная. Объявить себя подданными византийского императора подданные хазарского кагана никак не могли. Это — государственная измена. С последующим испытанием на прочность анальных мышц. На колу.
А вот некие вассалы по договору… Что ж, они могут выбирать нового сюзерена, ежели прежний стал превышать установленные в договоре правовые нормы. Как бы то ни было, принципиально здесь одно обстоятельство. Константин зачем-то поехал диспутировать о вере в Хазарию. Где, казалось бы, давно уже господствовал иудаизм. И потому лезть туда с евангельскими проповедями было по меньшей мере бессмысленно.
Не означает ли это, что Константин поехал убеждать в правоте веры Христовой какой-то другой народ, находившийся тогда в составе Хазарского каганата?
Какой же?
Давайте внимательно вглядимся в ещё одну историю, связанную с этой поездкой.
Оказывается, Кирилл по пути в Хазарию останавливался в Херсонесе. Там он —
Это странный эпизод. Ведь если трезво подумать, то и кроткому грамотному самаритянину откуда в Херсонесе взяться? Их к данному времени всего-то несколько сотен оставалось! Особенно после двух восстаний против Византии же. А их письменность? Это же каляки-маляки какие-то, а не буквы! Нет, Кирилл, возможно, и гений, — но за вечер-другой древнеарамейского, да ещё диалектного, точно не изучить. Особенно в условиях продекларированного незнания дотоле нашим лингвистом «жидовстей беседы». Которую, кстати, он вообще-то должен был знать. Хотя бы как человек, прошедший обучение у лучших учителей Константинополя, а затем ставший священником-иереем и хартофилаксом. То есть хранителем библиотеки при соборе Святой Софии. Это было естественно для такого человека — ведь иврит наряду с латынью и греческим считался одним из священных языков церкви.
Но дальше идёт важный и принципиальный кусок:
Что это за «роушькие письмена»? Нынешние, наши, славянские?
Хотя… Согласимся, было бы странно, если бы создатель славянской письменности ознакомился с оною ещё до своего вклада в её появление…
Но это не единственный червь сомнения.
Отметим: Константин-Кирилл — родом из Солуни. Которая ныне Салоники. То есть из мест славянских. Даже точнее — славяно-болгарских. Все обозреватели признают единогласно, что славянский язык он знал, не мог не знать. Во-первых, Солунь тогда была двуязычной, ибо фактически входила в сферу притяжения сильной тогда Болгарии ханов Крума и Омуртага. Во-вторых, многие источники вообще говорят о болгарской этнической принадлежности создателей славянской письменности. Болес того: собственно, изобретённый ими церковнославянский язык базируется на болгарском (в смысле, славянском болгарском).
Кроме того, повторюсь, славян Византия хорошо знала. К IX веку она не только пережила их натиск, не только провела с ними безмерное количество войн и войнушек, но и вынуждена была уступить им громадные собственные территории для расселения. Побережье Адриатики, Балканы, Эллада, Крит, значительные пространства в Малой Азии, даже участки в Сирии заселены ими. Если бы «роушькие письмена» были славянскими, образованный византийский книжник их узнал бы немедленно. После чего, естественно, ни к чему было уже создавать славянскую азбуку. Да и где, скажите, найдётся такой вменяемый учёный, который станет изобретать то, что уже кем-то создано? Он же не пиарщик в найме у владельцев этих неведомых «русских письмен», чтобы продвигать их продукцию в Болгарии, Моравии и среди прочих славян. Так что вновь любители безбрежного славянства оказываются не в ладу с логикой, когда заявляют, что Кирилл с Мефодием, дескать, лишь переписали то, что им открыл неведомый великий славянский грамотей в Крыму.
Точно так же Кирилл узнал бы письмена, если бы они были арабскими, тюркскими, латинскими и так далее. Эти языки неизбежно были ему знакомы, даже если бы он не умел на них говорить.
А отсюда — простое следствие. Раз этот выдающийся лингвист не сразу освоил русскую речь, а вынужден был применить приёмы лингвистической и грамматической аналитики, как в случае с языком еврейским, и молитву к Богу, как при изучении самаритянского диалекта, — следовательно, он не знал русского языка. В результате Константину Философу пришлось отдельно изучать «роушькие письмена», пользуясь текстами, знакомыми ему на родном языке.
Иными словами, русский язык — не греческий и не славянский. Во всяком случае, во времена Кирилла — иначе ему незачем было бы ломиться в открытую дверь и изобретать письменность, которая уже существовала.
Кого же не знала империя в IX веке?
Того или тех, с кем она не соприкасалась или соприкасалась мало.
Кто же это?
Это не франки и не другие пароды варварских германских королевств. Франки, готы, бургунды, лангобарды — с ними империя имела вполне знаменитые войны и вполне нормальные дипломатические отношения. Опа даже утверждала их королей и императоров. В какой-то мере это были «свои» народы.
А вот чужими и незнакомыми для Византии могли быть только пароды, жившие по ту сторону древнего римского лимеса. К тому же народы, с точки зрения Империи, не государственные — с кем она не вела дело. Исключая, понятное дело, хазар, венгров, печенегов — ибо с ними она дела вела.
А за этим исключением остаются для неё чужими и неизвестными только балты, финны и —
Ещё раз прочтём:
Любой профессионал информационной деятельности знает: привлечение некоего понятия в текст, с этим понятием не связанный, — всегда не случайно. Поэтому «русский» здесь — очевидный отблеск истинной миссии Константина.
А вот ещё отблеск. В ходе беседы о мире и вере философ просит кагана:
— после чего 200 пленников ему и отдали.
Откуда они здесь? И кто их ранее пленил? Ведь хазарский каган с греками не воевал. А вот русы…
1.3.6. Посол с агреманом и Евангелием
Да, а еще Кирилл «200 чадий» крестил. Неизвестно, правда, кто были эти «чадии». По тот же Фотий всего 7 лет спустя после нападения русов на Константинополь в своём послании восточным патриархам говорит следующее:
В византийском «Жизнеописании императора Василия» середины X в. приводится даже сообщение о направлении в 70-х годах IX века на Русь греческого архиепископа патриархом Игнатием.
Вот как это выглядело, судя по данным Продолжателя Феофана:
Не будем обсуждать физическую возможность подобного чуда. Важно отметить византийскую традицию описания данного процесса: русов очаровывало лишь чудо, на нём они ломались и превращались в агнцев. И в этой связи любопытны ещё несколько чудес, явленных в ту же $поху.
Вот, например, что рассказывает агиографический памятник «Житие Стефана Сурожского»:
Суть дела понятна, а обстоятельства таковы.
Стефан Сурожский был епископом Сугдси, которая в древнерусской традиции называлась Сурожем, а ныне это наш симпатичный город Судак. Считается, что он родился в 700–710 годах. В уже пожилом возрасте участвовал в VII Вселенском (или 2-м Никейском) соборе, где «отменялось» иконоборчество. Последнее важно, ибо само «Житие» посвящено в основном как раз тому, как стойко Стефан боролся за иконы и за их почитание.
Умер святой около 787–790 гг., после чего его мощи поместили на алтаре храма Св. Софии в Суроже.
По мнению первого публикатора и исследователя этого текста В. Г. Василевского, начальное житие было создано практически тогда же — на рубеже VIII–IX вв. Следовательно, нападение Бравлина можно датировать временем от 790-го до максимум 800 года.
И вот тут мы попадаем в первую ловушку: никакого Новгорода тогда не существовало даже в проекте. Следовательно, речь идёт о каком-то другом городе. Под ним многие исследователи понимают Неаполь Крымский, бывшую столицу бывших скифов, чьи развалины сегодня находятся возле Симферополя. Но это утешение для бедных энтузиастов. Ибо Неаполя Скифского УЖЕ не существовало — его разрушили готы ещё в III веке.
Вторая ловушка заключается в том, что имя Бравлин до сих пор так и не получило надёжной этимологизации. Строго говоря, нам неизвестно, кто это такой, и в истории он больше никогда не всплывает. За исключением, правда, одного смутного намёка:
Прозвучал сей намёк в так называемой «Степенной книге» XVI века, то сеть того времени, когда царь Иоанн IV Грозный начал обосновывать древность своего рода и его восхождение еще к римским цезарям. Прелюбопытно в этой связи, что и русская редакция «Жития Стефана Сурожского» возникает… ага, в XVI веке! Правда, подразумевается, что в основе рассказа лежит текст XV века, но принципиально это дела не меняет. Дедушка Иоанна Грозного, тоже Иоанн Грозный, только по номеру на единичку мспыпий, сам активно занимался созданием не только повой империи, но и сё истории. Это ведь при нём вместе с племянницей последнего византийского императора Константина XI Палеолога, ставшей в ноябре 1472 года женой великого князя, Русь заодно перехватила и идеологическое наследство Византийской империи. Двуглавый орёл, «Третий Рим», звание царя вместо великого князя — это всё тогда. Болес чем вероятно, что тогда же на Русь попало и «Житие Стефана Сурожского». В греческом оригинале.
В котором… — догадаетесь?
Да. В греческом оригинале никакого князя Бравлина не упоминается..
Наконец, третья ловушка находится в самом тексте. Болезненные приключения лишённого законной добычи Бравлина очень сильно напоминают другие. Которые, по забавному совпадению, устраивает другому русскому вождю другой святой покойник — Георгий Амастридский…
Это был в высшей степени благочестивый человек, который родился около 750–760 гг., а скончал дни свои примерно в 802–807 гг. Сын уже престарелых родителей, он весьма прилежно учился, затем некоторое время подвизался в отшельничестве в пещере на вершине Лфиосирикийской горы. Когда подвижническая слава его стала велика, он был избран епископом Амастриды. Приэтом говорят, послы от города, услышав первоначальный отказ от такой чести, насильно вытащили святого из пещеры и увезли занимать кафедру.
Там он совершил много достойных дел. В частности, спас город от захвата арабами, когда с молитвой обошел городские стены и обеспечил их неприступность. И этот эпизод тоже важен, ибо опять мучительно напоминает нечто подобное…
А уже после мирной кончины заслуженного святого на его город напали некие «росы»:
А вот далее и происходит нечто, до боли напоминающее страдания несчастного Бравлина. Согласно «Житию», росы тоже попытались вскрыть гроб святого. Правда, на сей раз у главного богохульника не лицо перевернулось, а руки отнялись. Ошарашенные таким нарушением законов природы варвары запаниковали, но тут местный христианин посоветовал им обратиться к христианскому богу. И как только росы почтили оного, их руки обрели подвижность.
Почему беспомощностью врагов не воспользовались ромеи, дабы порубить их тут же в капусту, не сообщается.
Во всяком случае, заканчивается всё миром и благоволением:
Текст приводится снова по В. Г. Васильевскому. Этот учёный —
А это, в свою очередь, позволяет датировать инцидент в Амастридской церкви периодом с 810 по 842 год.
Впрочем, не все исследователи с этим согласны. И смущают их примерно такие же детали, что проявляли себя в предыдущем житии. Некоторые сомневаются в авторстве Игнатия. Другие обращают внимание на странность композиции — эпизод с росами приведён уже после основного рассказа о жизни и чудесах св. Георгия. Третьи, как и я, видят слишком много сходства с другими литературными памятниками — например, с обращениями патриарха Фотия, которые будут приведены чуть ниже. Наконец, четвёртые указывают на то, что упоминание росов в «Житии Георгия Амастридского» является изолированным явлением в грекоязычной литературе вплоть до 860 годов и прямо противоречит посылу Фотия, что росы были «незнамениты» и едва ли не жалки до своего знаменитого нападения на Константинополь. Ну, вот, например, эта оппозция:
— и:
Очевидные смысловые противоречия. Причем диаметральные настолько, что кто-то один явно должен врать. Фотий — вряд ли: он, вообще говоря, был свидетелем нашествия. Игнатий? А зачем ему возвеличивать некий неизвестный народ хотя бы и в зверствах? Фотий не знал, что русы нападали на Амастриду? И никто из переживших его ему не рассказал? Не рассказал и о чуде — тоже?
Напомню: описанное нападение означало боевые действия на огромном пространстве в течение не менее чем месяца. То есть не о локальном набеге, а о серьёзной войне.
Кроме того, описанная картина предусматривает прохождение флота русов мимо Константинополя и по Босфору — иначе как попасть из Мраморного моря в Чёрное? А это, в свою очередь, означает, что каким-то образом из состава противодействующих сил должен был быть исключён византийский флот. К тому же и византийская армия должна находиться где-то достаточно далеко, чтобы в течение двух-трёх недель не успеть к району боевых действий.
Таким образом, после такой интервенции и таких жертв, как оно описано в «Житии Георгия Амастридского», о русах не могли вспоминать как о «народе незаметном, народе, не бравшемся в расчёт».
Ничего себе незаметность — месяц безнаказанно разорять Римскую империю! И уж, конечно, случись такая война до 860 года, Фотий никак не мог бы назвать народ, се устроивший, «получившим имя от похода на нас», имея в виду поход 860 года.
Зато как раз такие условия сложились именно во время нападения русов на Константинополь в 860 году…
Словом, когда исследователи приводят доводы, что данный кусок — позднейшая вставка в источник, в целом аутентичный и современный описываемым событиям, — я склонен разделить это мнение. Даже более экспрессивно: никакого нападения на Амастриду не было, а отнявшиеся руки и полное благодарных слёз с обеих сторон примирение — лишь попытка добавить святому святости. Для чего был взят материал из более поздних событий.
Итак, что же мы можем заключить из сведений, полученных от византийцев, если опустить всякую лирику о зверствах и физиологические чудеса?
А получим мы вот что.
Русы — народ морской и воинственный. Но без единого начальника, то есть являющий собою конгломерат относительно самостоятельных банд во главе с «полевыми командирами».
В то же время русы делятся на «племена», у которых есть князья и старейшины. А главное — территориальная привязка, некое постоянное место пребывания, куда можно было направить и переговорщиков, и крестителей.
Что же это за место?
1.3.7. Место, где не горят Евангелия
Судя но тому, как принято вести боевые действия и как подсказывает история военного дела, русы должны были собирать флот для нападения на Константинополь в 860 году… где?
Очевидно, возле устий рек, которые текут к морю из глубин таинственной Скифии.
Таких, куда можно приплыть из потенциально русами населяемых земель, только одно — Днепро-Бугский лиман.
Разговоры о сборе флота в Киеве — гиль: не было ещё Киева. Или была на его месте хазарская же фортеция. По той же причине — не было русов там в данном времени — нет смысла рассматривать устье Днестра.
Но сборы флота в районе лиманов — заведомый провал операции: там постоянно торчат рыбаки из византийского Херсонеса, так что никакой внезапности получиться не могло бы. А внезапность была — иначе император не ушёл бы на войну на востоке, оставив столицу.
Дон впадает в Азовское море. Значит, тоже не подходит. А Кубань… Она уже не из русских мест течёт.
Не из русских?
Это ал-Масуди пишет. У него вообще много красочных сведений о русах. Не всегда они понятны, не всегда логичны. Но данный отрывок позволяет достаточно надёжно локализовать землю русов по наличию серебряного рудника. Ибо серебряных рудников много не было, а на территориях, которые мы хотя бы теоретически можем отнести к тем, где бытовали русы (т. е. на Восточно-Русской равнине), — нет вовсе. Кроме одного. И не на равнине. Замечательно, что из всех возможных районов локализации русов серебряные рудники в их времена наличествовали только на Кавказе:
Специально взял «Энциклопедически словарь» Брокгауза и Ефрона, дабы не искажать картину позднейшими советскими геологическими открытиями.
Садопский рудник мы трогать не будем — это район Владикавказа, далековато от любых разумных локализаций руси. А вот Худссский — это Карачаево-Черкессия, аккурат верховья Кубани. Конечно, это тоже не территория руси, как мы привыкли понимать слово «территория» ныне. Но в том подвижном мире, где —
— территория считалась того, кто был в состоянии до нее добраться и пользоваться. При нужде давая в репу иным претендентам. Хотя бы и местным. И русы, которые по рекам ходить умели, а дрались вообще лучше всех, это себе позволить могли. Так что, в общем, резьба Рсдсди князем Мстиславом имела не только молодеческий, но и сугубо экономический характер. А также давние исторические традиции.
Так что дорожка (голубая) — прямая (то есть как раз наоборот, с изгибами-излучинами, по это неважно): по Русской реке, по коей никто больше не плавает, до её верховьев, где есть принадлежащий русам серебряный рудник. Но только дорожка эта прямо и безальтернативно требует помещения русов на реку Кубань. А значит, на тот самый Таманский полуостров-остров, на котором Кубань даст множество прелестных заводей, где так славно устроить базу для флотилии.
А теперь есть смысл процитировать отрывок полностью:
Что Хазарская река (как считают, Волга, но с куда большим основанием ею может быть Терек) где-то соединяется с некою рекою (опять же многие считают, что это Дон, что просто глупо) — это у арабов дежурное место. Люди стороны света путали, что уж там. Но вот всё остальное в их описаниях указывает на то, что Русская река, она же рукав моря Найтас, — это та самая наша Кубань. И значит, Остров русов — это таки Тамань. И русы живут тут на берегу моря, по которому и плавают. И плавают в том числе в земли болгар, под которыми мы можем понимать и волжских, и дунайских, и тем более кавказских, подданных Хазарии. Ибо Масуди их добросовестно путал. И на данный момент (момент создания информации, попавшей к Масуди) у русов этих нет ни царя, ни государства. То есть находятся они в некоей стадии вольного пиратства — то ли в силу ослабления рядом лежащей Хазарии, то ли в результате какого-нибудь восстания — например, того же пресловутого Х-л-гу. Но это опционально — мало ли периодов безвластия и межвластия может случаться в местах, где множество пиратов имеют хорошие убежища, внеконкурентный флот и месторождение серебра под боком…
Что же, значит, в качестве потенциально русской морской базы могла служить Тамань? Тмутаракань тогдашняя?
И тут сам собою просится на анализ знаменитый тезис восточных авторов о том, что русы живут на некоем своём «острове русов». Что это такое может быть?
Так написано в сочинении Ибн-Русте, одного из важнейших арабских авторов для темы истории Древней Руси, под названием «Дорогие ценности».
Ему вторят другие восточные авторы:
И так далее. Можно сказать — с перепевами, ибо у древних арабских авторов было принято «заимствовать» сведения друг у друга, добавляя к ним что-то своё по ходу дела. Или уточнённое, актуализированное при общении с кем-то, кто более полно знает о предмете.
Кроме того, арабы в своих сочинениях о неведомых землях любили опираться на античные источники — было очень авторитетно тогда сослаться на мнение древнего автора. По отношению к ним — древнего. Как у нас на мните какого-нибудь академика. В общем, желание опереться на былые авторитеты для поддержания авторитета собственных умозрений было распространено.
Этим очень часто объясняется противоречивость сведений из арабских источников, с чем мы уже встречались и ещё встретимся. Вот как здесь:
— и —
Три перехода — это километров 90. Не маловато ли для привольной жизни во многих городах? Не коррелируется ли это с известиями из «Худуд ал-Алам», географического трактата 982 года неизвестного персоязычного автора, и из второго рассказа Ибн Ийаса, в которых никакого острова для русов нет?
Или другой пример. У процитированного Ибн Русте (и в другой, тоже самой ранней редакции Мутаххара ал-Мукаддаси) остров русов помещается посреди озера. А в текстах более поздних авторов мы уже видим море. И даже замечаем, как и когда это произошло: ещё один автор, Ал-Марвази, дал оба варианта. Видно, не мог выбрать…
Наконец, и само слово «остров» даётся в таком варианте, который, что называется, позволяет выбирать: «джазира» может толковаться и как остров, и как полуостров, и даже как междуречье.
Впрочем, последнее как раз и открывает нам путь к расшифровке этого загадочного топонима…
Ещё один ключ нам даёт время.
По заключению исследователей (А. Я. Гаркави, которое, кажется, никто не опроверг), Ибн-Русте писал свой текст в 930-х годах. Правда, многие его сведения, в частности, о славянах и руссах, как считается, восходят ко второй половине IX века. Но это важно для историков, которым важны именно сведения, — а для любого аналитика очевидно, что автор, выпуская в свет свой текст, всегда стремится дать в нём наиболее свежую информацию.
Таким образом, нижняя граница для появления «острова русов» — 930-е годы. Всё, что писалось далее — те самые «перепевы» и актуализация информации, благодаря которым, в частности, в источниках и появилось «море».
Где же мог находиться этот самый остров русов?
Опять же не будем привлекать долгую историю его поисков историками. В ней есть много замечательных, спорных, а подчас и забавных страниц, но нам сейчас это неинтересно. Ибо мы ответ уже знаем. Остров русов, очевидно, находится там же, где… сами русы.
По поводу же местонахождения русов мы можем говорить уверенно. Это прежде всего сама Русь. В 930-е годы это территория от Ладоги до Киева и от Волыни до Волги в районе нынешнего Ярославля. Военная же активность русов распространяется до Константинополя, Азербайджана, Польши и Карелии.
Никакого острова в три перехода диаметром эта локализация, очевидно, не даст.
Тогда у нас есть второй вариант. Он исходит от весьма обоснованного исторически, лингвистически и археологически предположения, что русы есть люди скандинавского происхождения. Возможно, их остров — это Скандинавия и есть? Тем более что арабы прекрасно знали труды Птолемея, а этот знаменитый античный географ так и писал, что на просторах северного океана —
Ему вторили римский географ I в. н. э. Помпоний Мела и уже известный нам певец готской истории Иордан. Остров этот они помещают в Коданский залив, который сегодня идентифицируют с Гданьским. Иными словами, оба автора верно указывают на Балтику.
Могли ли, однако, арабы иметь в виду Скандинавию? Лично я долгое время думал именно так. Птолемея они уважали, про заполярную Лапландию, недоступную древним географам, но на деле превращающую остров Скапдзу в Скандинавский полуостров, они не ведали, да и универсальное слово «джазира» — что означает, в частности, «полуостров» — вполне корректирует их ошибку, если это было ошибкою.
Однако есть значительные минусы и у этого предположения. Скандинавия ни в коем случае не производит впечатления болотистой местности. Уже подплывая к ней, ты видишь обилие камня — от островков в шхерах до могучих скал в обрамлении фьордов. Три дня пути — тоже маловато: если уж арабские авторы знали от кого-то про болота и леса, то оный кто-то уж точно ведал, что Скандинавия значительно обширнее площадью, нежели место, которое можно форсировать в три перехода. Во всяком случае, слова —
— к могучей Скандинавии никак не подходят.
Где же у нас ещё могут быть русы, чтобы в месте той их локализации попытаться отыскать их «остров»?
Снова на помощь приходят восточные авторы. Один из них, ал-Идриси, описывая рукав реки Атила, говорит, что он впадает в Чёрное море:
Ну, с передовыми воззрениями на географию, согласно которым один из рукавов реки Волга впадает в Чёрное море, мы сейчас спорить не будем. Впадает и впадает, вольно ему. А вот какая-то Русийа в пространстве между Волгою и Чёрным морем весьма интересна. Особенно если принять во внимание, что море как раз в те времена звали аккурат «Русским».
В этом же выдающемся своём сочинении — «Нузхат ал-муш-так» — ал-Идриси довольно точно даёт расстояние до этой неизвестной Русийи:
— имеется в виду Трапезунд —
Если промерить соответствующие расстояния, то мы обнаружим, что от Трабзона до устья Дуная 955 км. Взяв циркуль и отмерив половину этого расстояния, мы найдем на другом конце радиуса Синоп на южном берегу моря, где адмирал Нахимов славно разгромил турецкий флот. Но на Русийю это достопамятное место явно не походит. Зато на северном берегу лежит местность, в которую некогда бежали после поражения русские корабли. На неё указывает византийский император Иоанн Цимисхий, урезонивая распоясавшегося князя Святослава:
Да. Киммерийский Боспор — это нынешний Керченский пролив. Имешю до него пять дней плавания от Трабзона — 476 км против 955. И именно на азиатском его берегу нам известно из истории и твердо локализуется древнерусское Тмутараканское княжество.
Да, по при чем тут «остров»? Таманский полуостров всегда был полуостровом…
Однако не будем торопиться.
Вот, скажем, знаменитый наш создатель первой русской летописи преподобный Никон, спасаясь от преследований великого князя Изяслава Ярославича, бежит в Тмутаракань. Там он, желая отойти в уединение, и поселился, после чего —
Опять же — нам пока не важно, где образовался тот самый монастырь. Главное, что место под него Никон нашёл, —
Троп? Переносный смысл? Описка?
Может быть. Но вернёмся-ка мы к тому самому городу Матарха, чье имя тут уже прозвучало. Двух мнений по его поводу у историков нет: это та самая генуэзская Матрега, до того — монгольская Матрика, до того — русская Тмутаракань, до того — хазарская и византийская Таматарха. Ныне — станица Тамань. А в самом начале — античное поселение Гермонасса, принадлежавшее Боспорскому царству.
И что же у нас пишут об этом месте античные авторы?
Вот что говорит знаменитый Страбон:
— это тогда деревня, расположенная у выхода из Керченского пролива в районе мыса Тузла —
180 стадиев — это от 28 до 33 км. В зависимости от длины того стадия, который имел в виду Страбон. Ибо, как мы уже видели на примере Геродота, данные меры длины могли быть разной… э-э, длины. Даже основных — две: в 157 или в 185 метров.
Впрочем, у нас ещё будет повод проверить эти данные по другим источникам. Пока же они приводят нас к устью так называемого Кизилташского лимана, который представляет собою, собственно, затопленное устье реки Кубань. Коя во времена Страбона впадала в Чёрное море.
Впрочем, впадала она в него и вплоть до начала XX века, когда река —
Переволока же появилась в 1819 году, когда —
При этом —
Пометим:
Практически на наших глазах!
А тот же Страбон указывает, что при нём Тамань вовсе была архипелагом из пяти островов.
Почти современник древнего географа, некий Псевдо-Скимн, тоже свидетельствует: Синдская гавань, как и Гермонасса и Фанагория, находится на острове:
А? Один в один с Ибн-Русте! Тут тебе и остров, и болота, и недоступность. В одном только разница — у араба в качестве населения острова фигурируют русы. Что ж, для времени создания его труда так оно, похоже, и было. Коли Игорь в 941 году бежал от «греческого огня» к Керченскому проливу, то надо полагать, у него там уже была своя, русская, база. Ибо «берегового права» в те времена никто ещё не отменял, и несчастный лишенец на десятке кораблей становился бы заслуженной добычей жителей побережья. Если они, конечно, не были своими подданными…
«Островом» Тамань оставалась и позже. Как пишет один из весьма информированных в местной истории авторов со ссылкой на генуэзского ученого Висконти, —
Итак, то, что Таманский полуостров был — и главное, виделся! — древним автором как остров, можно считать установленным. Но вот был ли он «русским»? Тмутараканское княжество — понятно, но ведь арабы речь ведут вообще о русах.
Чтобы увидеть, какое место последние занимали в географических представлениях восточных авторов, предлагаю вновь обратиться к одному из самых старательных и систематических из них — к ал-Идриси. Вот что он говорит в своих описаниях морских путей:
Далее ал-Идриси говорит подробнее, когда описывает путь в противоположном направлении — от Трабзона:
Трудности здесь с идентификацией и локализацией города Бутар. Как пишет И. Г. Коновалова в своей чудесной книге «Восточная Европа в сочинении ал-Идриси», —
Правда, сама исследовательница присоединяется к тем, кто сопоставляет Бутар с Феодосией, но тут с нею тяжело согласиться. Во-первых, Феодосию все — и арабы в том числе — прекрасно знали как Кафу (Каффу). Перепутать было бы трудно, ибо Кафа была не просто известна — легендарна своим невольничьим рынком. И арабы на нём были весьма деятельными дилерами.
Во-вторых, эта пресловутая Русская река появляется в очень интересном месте. Ибо если плыть, как то следует из маршрутника, вдоль берега от Херсонеса через Судак до Тамани, то река Русийа… повисает в воздухе. Ибо чем бы ни был город Бутар, лежащий, по логике, в двадцати милях к востоку от Судака, река между ним и Таманью может быть только одна — Керченский пролив.
Впрочем, даже и этого быть не может. Не только потому, что Керченский пролив реку мало напоминает — а тем более такую, которая течёт с горы, — а тем более для людей, привычных к пересечению морей вообще и Черного моря, в частности. Но и потому, что мили, которыми оперирует ал-Идриси, составляют, как мы увидим из расчета чуть ниже, 0,74 от византийских миль. Λ те мы знаем: в X веке так называемая византийская миля составляла, согласно данным немецкого исследователя Э. Шильбаха (Schilbach Е. Byzantinische Metrologie. Milnchen, 1970), 1574 м 16 см. То есть от Судака до Бутара 14,8 византийских мили, что даст нам 23,3 км. Где расположено по-своему замечательное место Коктебель. Вот только рядом с ним лежит Карадаг, а его в ту седую старину считали далеко не замечательным пунктом. Напротив: его побаивались не только корабелы, но и все разумные люди. Ибо легенды о тайных святилищах тавров на долгие века пережили своих создателей. Λ тавры в Крыму оставили по себе такую славу, что никому не хотелось проверять, действуют ли ещё их заклятия или нет, и насколько подобрели с тех пор неприкаянные души принесённых ими в жертву.
Но, в общем, главное даже не в этом. Λ в том, что при такой локализации наша Русская река оказывается даже не Керченским проливом, а… Золотым пляжем возле посёлка городского типа Приморский.
Видимо, чтобы разрешить эти противоречия, И. Г. Коновалова, вслед за рядом авторов, приходит к выводу, что речь идёт о реке Дон, которая, дескать, и выливалась в Чёрное море через Керченский пролив, а Азовское море считалось как бы большим донским лиманом. Хорошо. Но тогда с какой такой горы начинает Дон свой путь? И какие двадцать миль могут отделять Матарху — то есть Тамань, не просто лежащую на берегу Керченского пролива, но прямо-таки подмываемую им — от этого самого пролива?
В общем, версия больших учёных, конечно же, звучит просто наивно. И вопиет лишь об отчаянии исследователей. Отчего-то решивших неистово поверить в истинность сведений в одном месте книги, прекрасно видя ложность информации в другом её месте. Как с тем же рукавом Волги, впадающим в Каспийское море.
И это при том, что сама же И. Г. Коновалова меланхолически замечает:
Да ошибся попросту ал-Идриси или кто-то из его позднейших «соавторов»! Что совершенно неоспоримо доказывается сопоставлением двух отрывков его же собственного текста. Ибо если плыть от Трабзона, то, по его словам, сначала будет Матарха, затем Русийа, а затем Бутар. И в этом случае наша Русская река омывает уже Керчь, а Бутар располагается на Узунларской косе.
Чтобы увидеть, где древний автор допустил промашку, обратимся к ещё одному авторитетному источнику. Самому византийскому императору Константину Багрянородному.
В своём труде, предназначенном не для того, чтобы морочить головы позднейшим историкам, а чтобы научить сына обращаться с вверенной в его руки Империей, он даёт следующее —
Зихия — это? иначе говоря, Чсрксссия. Таматарха в этом контексте тоже получается названием области или страны. То есть это — Тмутараканскос княжество. Поскольку Константин, как считается, написал свою инструкцию годах в 948–950, то мы видим одновременно и продолжение существования той самой русской базы, куда бежал разбитый князь Игорь, и свидетельство того, что данная база пользовалась полным суверенитетом. И хотя император не говорит, что суверенитет этот был русским, по самой логике предыдущих и последующих событий мы другого заключения сделать не можем.
А теперь к обещанным ранее вычислениям расстояний. Возможно, Багрянородный мерил расстояние в римских милях (1480 м), но это менее вероятно, а главное — большой разницы не даст. И, в общем, в византийских милях до «реки под названием Укрух» выходит по прямой 31,5 километра. В каковой местности мы находим Кизилташский лиман, через который (и Кубанский), собственно, река Кубань и изливалась в Чёрное море!
И вот тут самое время вернуться к ал-Идриси. У него от Таматархи до города Русийа на берегу одноимённой реки 27 миль. Простенькая дробь, и мы находим расстояние до города Бутар — 22 км. И видим мы на положешюм месте город Анапу. Который в античное время именовался Горгиппией и был крупным портовым центром, основашпям в IV в. до н. э. и названным в честь представителя царского рода Спартокидов Горгиппа. И —
Вот и получается, что достаточно лишь поменять ал-Идрисины куски с Бутаром местами, как всё, простите за каламбур, становится по местам: от Трабзона первым встречается Бутар, затем, как и положено, Русийа, а за нею — Матарха. И с противоположной стороны если плыть, то и Матарха на берегу пролива, и город Бутар стоит себе, где и стоял, — за городом Русийа и одноимённой рекою.
Но Горгиппия и Бутар — явно не похожие названия. Да, верно. Но время… К тому же на помощь спешит вездесущий Страбон:
180 стадиев мы уже переводили в километры. 400 стадиев — это от 63 до 74 км. Измерим по карте — да, как раз от Корокондамы-Тузлы до Горгипии-Анапы! Ну а расстояние от Баты в греческом до Бутара в арабском пусть оценят лингвисты. Впрочем, уверен, что большим оно не будет…
Осталось выяснить последнее — что же это за город Русийа в устье одноимённой реки и какова его история. Поможет нам в этом тот же Синдский порт или Синдская гавань, что нередко упоминается в древних черноморских лоциях-путеописаниях — их ещё называют периплами. Это название звучит у Арриана, у Псевдо-Скилака, уже упоминавшихся Псевдо-Скимна, Страбона, Птолемея. И нахождение её, судя по нашим со Страбоном расчётам, должно быть где-то возле устья Кизилташского лимана. Сегодня здесь располагается станица Благовещенская. Только ведь, как писал один знающий данную местность человек, здесь —
И точно — здесь же —
Не оно ли и есть та самая —
— а?
Расчёты из уже цитировавшегося здесь источника, похоже, подтверждают это предположение:
А Русийа? А что Русийа? Географически, если верить ал-Идриси, она локализуется здесь же. Поскольку же местность, как уже говорилось, диктует свои правила, то можно быть почти уверенным, что после затухания или даже ликвидации Синдской гавани в ходе одного из многочисленных здесь конфликтов новое поселение должно было зародиться на его же месте. Или очень рядом.
Но было ли оно именно — Русийа?
Для ответа на этот вопрос необходимо вспомнить историю не очень везучего, но на диво упрямого и цепкого русского князя — Олега Святославича. Или «Гориславича», как его ославил автор «Слова о полку Игореве».
Прав или неправ он был в своей борьбе, нам пока не важно, да и будет ещё у нас об этом речь. Важно, что на одном из извивов его судьбы был князь предательски схвачен половцами и затем отправлен отчего-то в Византию. Пленником. По каковому поводу и остаётся предположить, что за похищением видны уши Империи, которой активный и боевитый русский архонт был весьма неудобен по соседству с Херсонесом Крымским. Тем паче, что с врагом Олега Всеволодом Ярославовичем (кстати, захватившим в 1079 году Тмутаракань) у императора Никифора III Вотаниата были союзнические отношения, а византийский чиновник уже был замешан в отравлении прежнего хозяина Тмутаракани князя Ростислава.
Правда, в мае 1081 года Никифор был свергнут Алексеем I Комнином, после чего Олег вернулся в Тмутаракань — и, похоже, уже союзником нового императора.
Последнее — важно. Ибо после возвращения в 1083 году в Тмутаракань Олег стал пользоваться печатями, которые с очевидностью напоминали тип печатей провинциальных наместников византийских императоров. И что ещё более характерно, после 1094 года, когда Олег вернул себе Черниговское княжество и ушёл из Тмутаракани, последняя больше в русских летописях не упоминается. Зато на протяжении всего XII века Таматарха упоминается в византийских источниках как принадлежность империи. Например, —
Так вот, важно, что было написано на печатях Олега. А стояло там вот что:
Под именем Михаил князь был крещён.
Иными словами, город Русийа находился где-то в его владениях. То есть стоять на реке Русийа или на реке Укрух, разделяющей Тмутаракань и Чсркессию, ему ничто не мешало.
Но есть и более точное указание.
Во время то ли плена, то ли ссылки, то ли гостевания в Византии князь Олег женился. На знатной гречанке по имени Феофания Музалон. И затем взял её с собою в Тмутаракань. И её там тоже упоминали в официальных актах. С интересной очень добавочкою к званию:
Какой такой России, сразу выдвигается вопрос? Руси? Нет, там свой верховный «архонт» был. Великий князь Киевский. А вот правительнице города Русийа в Тмутараканском княжестве звание архоптиссы очень даже подходит. Тем более что править она могла вполне самостоятельно: известно, что Олег достаточно быстро женился на дочери половецкого хана Осолука. Не исключено также, что город Россия вообще был изначально отдан греческой жене в вено, и после нового брака Олега она так и осталась в нём уже не соправительницею, а полноправной правительницей. Что, кстати, весьма и весьма должно было облегчить переход всей Тмутаракани под византийский контроль после того, как Олег ускакал в свой Чернигов.
Кстати, именно город Россия — вкупе с Таматархою — и упоминался в договоре 1169 года между византийским императором Мануилом и генуэзцами о свободной торговле.
В общем, вот они, искомые русские города на острове, занимающем небольшое место на планете. И «город Русийа» в устье одноимённой реки следует, вероятно, поискать на месте Бугазского городища. И река Укрух, если не с идентификацией, то с переводом названия которой мучаются историки, оказывается в таком случае искажённым через тюркское, иудейское (от хазар) или иное туземное посредство названием «одноимённой» Русской реки. Какой-нибудь Ук-Рус!
То есть Кубани.
А если Тмутаракань была русской в 940-х годах и позже — что ей мешало служить русам в 860-х? Традиции тогда чтили.
Помешать могли только хазары. Но как раз здесь мы видим ту массу вроде бы по отдельности мало значимых деталей, которая в интеграле даёт вполне прозрачную картину.
Итак, победители и опустошители греков отчего-то привозят в шведскую Бирку — куда, естественно, должна была вернуться значительная масса русов, ещё не имевших своего государства на Восточно-Европейской равнине, а значит, представлявших собою таких же перекати-поле, какими мы знаем викингов, — так вот, эти русы привозят в Бирку восточное серебро. Не ромейское, как, казалось бы, положено людям, ограбившим центр Византии. Восточное. То есть добычу скупил кто-то, имевший дирхемы. Других объяснений я не вижу.
Кирилл-Константин едет беседовать о вере и вызволять пленников к каким-то людям, которые располагаются в Хазарии, но не вписаны в хазарскую государственность, политику и официальную идеологию. Туда же — но уже точно к русам — едет проповедник с асбестовым Евангелием. Причём добивается успеха. Сам патриарх Константинопольский с восторгом о крещении русов поминает. И ещё одно «причём»: причём, что характерно, митрополия греческой церкви создаётся не в Киеве, а опять-таки в районе Тамани!
С точки зрения стратегической, есть только одно место, где можно незаметно для ромеев собрать флот — таманские плавни и лиманы.
Русы служат в ближней гвардии хазарского кагана, но всё же имеют свою территорию, от которой шлют послов, докладывающих на допросе, что таки да, служат они кагану. Но есть у них свои князья и старейшины. И что характерно, земля эта может быть блокирована злыми стенными варварами.
И — в строку — свидетельство, которое мы уже рассматривали:
И в итоге получается, что по крайней мерс одна из Русей является вассалом Хазарии. Её лепная территория — Тамань, «Остров русов». Её долг перед сюзереном — воевать в его интересах. Как, впрочем, и везде.
Что же, за подтверждением или опровержением этих тезисов есть смысл обратиться к самим хазарам.
1.4. Хазарские источники
1.4.1. Некто Х-л-гу
Хазарских источников о русах очень мало. Но они крайне ценны тем, что частично заполняют лакуны, оставленные в нашей летописи. Не то что они как-то сильно переворачивают изложенное Нестором, — нет, они дополняют те пустоты русской истории, которые либо оставлял летописец, либо судорожно заполнял хоть какими-то преданиями, связанными с первыми отечественными правителями.
Сразу пометим: во всех хазарских источниках русы для авторов — просто русы. Никто не пытается их как-то дополнительно идентифицировать, пояснить, на манер Нестора, кто такие и откуда взялись. Русы для хазар — данность знакомая. Они есть и путать их не с кем.
Ни со славянами, которых хазары знали достаточно хорошо: они облагали их данью. Ни с аланами, которые частично составляли один из составных элементов хазарского каганата. Ни с представителями полюбившейся нашим патриотам салтово-маяцкой культуры, которыми были, собственно, те же аланы и булгары, которых итильские правители спустили с гор и разместили в Подонье.
В общем, хазары знали всех. И коли русы оставались для них просто русами, а не частью какого-то другого народа — стало быть, так и было. Не входили русы ни в какой другой этнос.
Одним из важных хазарских источников о русах является письмо анонимного автора. Это так называемое «письмо из каирской Генизы». Оно хранится в Кембридже и потому называется часто «Кембриджским документом».
Письмо написано на иврите. Его автор представляется подданным Иосифа, правившего тогда Хазарией. Слово «подданный» в данном случае обозначает не просто некоего гражданина, а приближённого к царю.
В письме, датировка которого соответствует примерно 950 году, говорится о войне русов с Хазарией:
Много существует толкований и самого письма, и личности неудачливого Х-л-гу, и привязки войны с Византией ко времени, и идентификации похода в Персию. Мы к ним еще вернемся, а пока пойдём своим родным, освоенным путем — выделим информемы.
Кто там злодей и посылал ли дары — это лирика. Факты же, затронутые в письме, таковы:
— живет ромейский император Роман, и в его время живёт некто Х-л-гу;
— Х-л-гу воюет с Хазарией;
— Х-л-гу воюет с Византией, причём та применяет «греческий огонь». На беду от которого ссылается и русская летопись, описывая, правда, неудачу князя — отметим — Игоря;
— Х-л-гу погибает, причём хазары знают это наверняка, и знают, где это случилось.
Давайте расшифруем эти информемы.
Итак, по наущению византийского императора Романа он нападает на хазарский город С-м-к-ра, или иначе Самкерц. Под ним большинством историков принято понимать Тмутаракань. Некоторые, правда, отстаивают версию, что это Керчь, но сам хазарский властитель Иосиф называет отдельно —
— и —
Примечательно совпадение основы обоих названий. Это заставляет подозревать, что «с-м» — какая-то приставка, обозначающая отношение Самкерца к Керчи. К сожалению, прямых значении (скажем, «напротив-Керчи», «через-пролив-от-Керчи») в тюркском или на иврите я не нашёл, но подозрения о связи этих двух городов из-за такой похожести названий это не снимает. А такая связь указывает опять-таки только на соседнюю Тамань.
Далее. ЗлодейРоман — Роман! Лакапин (Ρωμανός А Λακαπήνος) — существовал. И правил империей с 920 по 944 год. По месту службы характеризуется явным живчиком — то ли унаследовал свойства отца, прозванного «Невыносимым», то ли обстоятельства требовали вертеться, дабы живу остаться.
Пока император Константин VII — наш любимый, хотя и не слишком законный Багрянородный — был мал, и вокруг него каруселила чехарда регентов, Роман добрался до поста великого гетериарха, то есть командовал иностранной наёмной гвардией. Затем выдал свою дочь за императора, затем выслал мать императора в монастырь, затем заставил самого императора назначить себя кесарем. Что это означало в теории, не понимал, похоже, никто, потому что Константина от царства тоже никто не отстранял. Но на практике все быстро уловили, что сначала реальным императором будет сам Роман, затем три его сына, а уж потом, если доживёт — законный незаконный наследник. То есть Багрянородный.
И, в общем, долгое время это никого не подвигало на экстатические акции протеста. Ибо Багрянородный действительно был сыном от четвёртого, не освящённого церковью брака предыдущего императора Льва VI, а Роман — так совпало — был на расправу весьма лют. Причём, судя по всему, явно понимал, в чём сила враждебной аристократии, а потому провёл немало реформ, которые на деле ограничивали её власть над крестьянством. Так что выступать против него за туманные перспективы наследника никто не жаждал.
Роман много воевал и часто успешно. Но прямых столкновений его с Хазарией не зафиксировано. У императора было по горло дел на Востоке, где его полководцы успешно громили арабов, отодвинув границу до Тигра и Евфрата, — и теперь эту границу надо было защищать.
В общем, ему положительно нечего было делить с хазарами, а захват некоего Самкерца на краю Барбарикума едва ли мог вдохновлять правителя, отбившего больше 1000 крепостей у арабов и персов.
1.4.2. Некто Ингор
И тут — первое несоответствие.
Именно при нем, при Романс, однако, русы совершили один или два похода на Царьград, закончившиеся подписанием договора, под которым стояла подпись Лакапина:
— и так далее.
Но под ним стоит и подпись русского князя. По имени Игорь.
Кто же правил Русью на самом деле?
Нападение Игоря — и нападение неудачное — фиксируется в других источниках. Весьма подробно о нём пишет Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Беренгария в Византию в 949 году:
И у ещё одного автора прочтём аналогичную историю:
Приметим: из племени франков. Коих византийцы прекрасно знали — в это время так называли собирательно западноевропейцев.
А впоследствии император Иоанн Цимисхий предостерегает Святослава:
Таким образом, Игорь у нас строго историчен, и поход его на Царьград также полностью историчен. Неудачный поход, надо признать. Даже катастрофически неудачный, раз о нём так долго помнили и победители, и побеждённые.
1.4.3. Некий С-м-к-р-ц
Очень любопытно во всей истории то, куда отступает разгромленный русский флот.
Интересно получается. Побеждённый, разгромленный Игорь, с обожжёнными, израненными остатками войска удирает не к устью Днепра, что и ближе к Киеву, и потому, казалось бы, безопаснее. А идёт то ли поперёк, наискось через Чёрное море, то ли — если не решился напрямки — вдоль всего турецкого, а затем кавказского побережья. Чтобы прийти куда? Во владения хазар, где сладострастно потирает ладошки хазарский полководец Песах, победивший некоего русского князя Х-л-гу и заставившего его на Константинополь и напасть — столь неудачливо?
Что-то не верится. После разгрома разбитые и деморализованные части отводят обычно в тыл. Где лечат, откармливают, переформируют. А по вечерам отпускают в увольнение, где танцы и девушки.
При этом тыл должен быть собственный. По крайней мере, по тем временам. Ибо будь даже Песах союзником после договорённостей с Олегом, ни один суверенный правитель с распотрошённым воинством не мог в ту эпоху довериться ему. Слишком велик соблазн у того одним махом решить политические и территориальные проблемы. Не забудем: совсем недавно Олег отнял у хазар данников — северян и радимичей. И уж совсем недавно вовсе дрался с хазарами за Самкерц-Тмутаракань.
Более логичным представляется предположение, что город хазарами по какой-то причине был утерян.
Как это было возможно?
Вспомним: Олег занял Самкерц неким воровским способом, потому как там не было начальника.
Воровским способом — то есть не воинским. Без штурма или хотя бы воинской хитрости. Не было начальника — значит, не было гарнизона. Ибо, как известно, во всех армиях мира даже из двух солдат назначают кого-то старшим. Не было гарнизона — не было штурма. А воровство — потому что и без гарнизона город считался не ничейным, а хазарским.
Как же получилось, что важный порт остался без защиты?
Возможно, восстание какое, возможно, столкновение интересов, чьё-то нападение — трудно сегодня судить. Можно лишь нарисовать предположительную связь между нападением на хазар печенегов, а также гузов и неких асиев (их полагают аланами) в 914 году. Примерно тогда же — в 915 г. — застаём в русской летописи заметку:
Даты и имена, как мы знаем, в этой части не сильно достоверны, но в данном случае, как видим, корреляция налицо. Возможно, какие-то источники о первом появлении печенегов у летописца под рукою были.
Так или иначе, сотворил ли мир с печенегами Игорь и сотворил ли его Игорь — не суть важно. Важно, что с этим нападением новых злых кочевников на Хазарию можно связывать утерю последнего контроля над Самкерцем. Но и самим степнякам порт ни к чему. Не моряки они. Им бы его лучше ограбить и отойти. А русы этим воспользовались. Или отхватили порт у печенегов. Или вовсе с ними договорились — «воровским» ведь способом взяли, не на щит.
И главное, геополитически совершенно это было бесспорное завоевание: власти над городом нет, с печенегами мир, хазары, может, зубами и поскрипывают, да ничего не поделаешь — не русы же у них город отняли, а степняки. Вот с ними и разбирайтесь, а по мирному договору город они нам передали!
Подошли морем, высадились в устье Кубани и стали себе жить-поживать да добра наживать. Вместе с уцелевшим от печенегов населением. Или вместо него.
В прямом смысле — добра наживать. Ибо вместе с контролем над Таманским полуостровом получили они и возможность русить по Тамани. А сия река приводила их не более и не менее как к месторождению живого серебра…
И ещё один вопрос: а почему, собственно, Тмутаракань была утеряна русами? Мы же практически убедились, что перед и после нападения на Константинополь в 860 году эта территория была именно русской базою…
Судя по всему, дело было так. Ещё в 860-е годы мы видим мощный приток восточного серебра в Бирку. Это понятно: по домам начали возвращаться ветераны похода на Константинополь, звеня полученными от продажи ромейской добычи деньгами. Однако уже в 870-х поток серебра иссяк. Понятно: некая новая сила вторгается с севера, со стороны Ладоги, и на просторах Северо-Запада начинается очередная замятия. А значит, закрылось и окошко между Востоком и Скандинавией.
Да, но никто не мешает кататься от Востока до Скандинавии и обратно через ту же Западную Двину! Путь достаточно прост: Дон — Воронеж — Ряса — недлинный волок через Рясское ноле — и дальше Хунта — Ранова — Проня — Ока. А там уже ясно — либо через Москву — Сходню — Клязьму — Нерль на Волгу, либо по Десне — Днепру. Однако и этот транзит выпадает. Похоже, что кто-то мешает кататься как раз по Востоку. И этим кто-то может быть только Хазария.
Почему так? Вероятнее всего — как раз из-за первого крещения русов. Империя не может существовать под другой империей. А тут какие-то северные пьяницы мало того что сидят на Тмутаракани милостью кагана — так ещё и епископа к себе принимают! Ладно — наивные северные варвары, но мы-то, люди древней культуры, прекрасно понимаем, что последует за епископом! Мало нам возни с византийской частью Крыма — она ещё и Тамань захватит! А это — прямой и открытый путь в самое сердце Хазарии — на Северо-Кавказские равнины!
Примерно так обязаны были рассуждать хазары. И немудрено, что так прославляемый историками православной церкви первый эпизод крещения русских закончился конфузом. Точнее — пинком под зад константинопольскому епископу, а заодно и русам. Чтобы не смели отклоняться от генеральной линии идеологической политики каганата. На том первое крещение и закончилось.
После этого хазары вновь заняли пресловутый «остров русов». Но поскольку сами постепенно слабели, то однажды его потеряли. А потом русы его подобрали. А потом пришёл Песах и русов разбил. Но город им оставил, и Игорю было куда убегать после тотального разгрома.
А почему — оставил? Зачем ему нужны на Тамани разбитые им же русы?
Попробуем разобраться.
Со своей стороны, иудеи — люди не злые. Но памятливые. И зло помнят долго. И потому однажды приходит некто Песах во главе войска, отнимает полюбившийся русам город и задаёт сакраментальный вопрос: с кем вы, мастера культуры? В смысле — культуры забивать гвоздики в головы людям. И сам же даёт подкупающий своей безальтернативностью ответ: ежели не с нами, то отбираю у вас всё и навсегда.
А жалко! Тут такая база, с которой так славно можно выбегать пограбить и куда можно быстро смыться. За это греки вон уже и дро-митами прозвали. Тут такие плавни, куда никакой флот мстителей не доберётся. Тут такая дорожная инфраструктура, что можно запросто добраться от Персии до Скандинавии, от шкурок Бьярмии до покупателей Багдада. А одна из таких дорожек вообще к месторождению серебра ведёт, причём дорожка собственная, по которой вообще больше никто не ходит…
Нет, хазары, конечно, не подарок. Но если уж так убедительно просят, то греки ведь, если трезво рассудить, тоже подлецы не меньшие. Да нет — просто звери! Правоверных иудеев у себя недавно гоняли. На кострах сжигали! И кого! Этих замечательных людей, которые готовы оставить нам нашу базу, если мы накажем греков! Да греки сами нас подставили! Это нас Роман подбил с тобою воевать, рав-алуф Песах! Мы и не виноваты вовсе.
В общем, договорились. Мы грекам гвоздики в головы позабиваем, а вы уж нам городишко сей малый оставьте. Ну и добычу мы вам отдадим, конечно. Кому же ещё? Мы с иудейскими братьями всегда заодно! Непременно накажем поссоривших нас с вами лукавых греков!
Необходимо при этом, однако, указать на два обстоятельства, противоречащих данной версии. Первое из них определяется моею любимой археологией: каких-либо значимых скандинавских вещей на Тамани, насколько я знаю, не обнаружено. И второе — весьма достойно присутствие русов на Тамани отрицает ряд авторов — начиная от энциклопедического А.Β. Гадло и заканчивая вдумчивым В. Н. Чхаидзе.
На первое мне ответить почти нечем, исключая разве что то обстоятельство, что и собственно русских следов там — кот наплакал. А ведь пс мышка пробежала — больше ста лет это было то киевским, то черниговским доминионом. Где могилы, где курганы? Вон, говорят, даже монастыря, где коротал дни своей ссылки Нестор, так и не нашли.
Но ведь пс нашли и много другого!
Вот, например. Раз вредный Песах отобрал у Х-л-гу Самкерц — значит, последний в нем находился. Но следов нет. Никто не помер, возможно? И потому курганов не осталось?
Да, но в 965 году Святослав уж точно отобрал Тмутаракань у хазар. И снова — на взгляд археологии — никто не помер. Никаких следов войны и правления здесь Святослава.
Так что и археология в данном случае не всесильна.
Что-то, видимо, в почвах здешних не то. Гуляющее устье Кубани да вековое каналармейство здешних жителей, похоже, поубавили ей пространства для принятия решений.
На второе соображение — мнение историков — ответить уже легче. Вновь вспомним про Несторов монастырь. Те же историки делятся на тех, кто считает, что этот монастырь не найден, и на тех, кто с этим не согласен. Это крайне напоминает историю КПСС, когда в самом её начале на съезд могли собраться 9 человек, а выйти с него представителями 12 движений, включая оставленную общей для всех РСДРП, к тому же на всякий случай так и не конституированную. Значит, простор для нормальной, а не кабинетной истории остаётся. И эта нормальная история заставляет нас прийти к единственно возможному выводу: ежели разгромленный Игорь изо всех сил рвался поперёк моря к Тмутаракани — значит, тут было у него лежбище. Как после Цусимы крейсер «Аврора» прорывался всё-таки во Владивосток, а не в какое-нибудь Миндао, чтобы там его интернировали. К тому же в те времена Гаагских и Женевских конвенций не существовало, и приход в беспомощном состоянии к чужому берегу означал вступление в силу другого права — берегового. При котором интернирование обычно означало наложение многообразных трудовых обязанностей при минимальном питании до конца недолгой жизни. Или выгодную не для тебя перепродажу. Опять-таки с возложением трудовых обязашюстей, но уже в другом месте.
Во-вторых, восточные монеты в Бирке после набега на Константинополь — тоже мощный репер. Где русы ими разжились? В Византии? Нет. В Киеве? Нет пока Киева. А вот прекрасный перевалочный пункт «море — река», да с транспортной артерией, заходящей в самое сердце Хазарии, — есть. Самкерц, ага. И плешшки греческие там же оказались почему-то…
Так что и в 860-м Тмутаракань была для русов если не базой, то арендуемым портом. И с чего бы им затем утрачивать об этом память на целых сто лет — совершенно непонятно.
Добавлю, впрочем, что «Кембриджский документ», судя по данным палеографического и исторического анализа, создан лет за двадцать до падения Хазарии, то есть как раз в 940-е годы. Есть весьма правдоподобное заключение, что написано письмо было по случаю визита в Константинополь послов Кордовского халифа Абд-Ар-Рахмана III к императору Константину VII Багрянородному. Нечто вроде бэкграунда или дипломатической справки, в которой единоверец даёт сведения об отношениях контрагента с соседними державами. Прибытие арабского посольства, в которое входил и адресат письма, еврей-советник мусульман Исаак бар Натан, датируют второй половиной 948 г.
То есть описываемые события отстояли от момента создания справки не более чем на 7–8 лет. Можно сказать, сведения о Х-л-гу и русах нам оставляет фактически современник и свидетель. И когда он пишет —
— то с поправкой на необходимое преувеличение нечто подобное необходимо признать.
1.4.4. Некто Песах
И здесь настораживает ещё один эпизод.
Вспомним слова —
Что это за договор такой? Обычно принято считать, что это — известный договор Олега от 911 года. Возможно. Но отчего, интересно знать, после того как русы захватили Самкерц, хазарский воевода Песах поначалу повернул оружие против Византии? А он повернул: захватил в Византийском Крыму —
— также осадил Херсонес.
Херсонес, кто там бывал, — до сих пор производит впечатление своими стенами. Кажется, взять его невозможно. Собственно, во-ешгым путём его в ту эпоху и не захватывали. Но у Песаха оказалось достаточно войск, чтобы держать город в изматывающей осаде, а на помощь ему никто не мог прийти. И в конечном итоге стороны договорились: горожане выплачивают контрибуцию, а главное — выдают хазарских пленных и торгующих ими русов. Во всяком случае, так можно трактовать такой отрывок из письма:
То есть русов в Херсонесе убили или даже казнили.
И лишь после этого Песах пошёл на Олега.
Как это понять? Что проще — взять Херсонес или мелкую Тмутаракань? Отчего Песах рванул на византийцев, позабыв на время о русах? А ведь судя по эпизоду с пленными, от первого акта войны прошло не менее месяца — ведь пленных надо было ещё и довезти до Херсонеса.
А значить это может только одно: у русов действительно существовало некое соглашение с греками — не большое, рамочное, по типу договора 911 года, а предметное, недавно заключённое. И согласно ему, русы получали от греков свободу рук против хазар и тыловое обеспечение — из Крыма. Возможно, и взятие Самкерца-Таматархи осуществлялось в интересах Византии.
И вот, покарав первоисточник зла и лишив русов тыловой поддержки, Песах и —
А дальнейшие слова делают окончательно ясными всю картину войны и послевоенного урегулирования:
Для того чтобы такая угроза прозвучала основательно, нужно было, чтобы у русов имелось что-то ценное в пределах радиуса достижимости хазарских войск. Ведь ничто не мешало им сесть на свои кораблики и отплыть, скажем, в Гнёздово. Или прибиться к Византии в качестве наёмных войск. Как это позднее сделали, например, варяги, которые вместе с князем Владимиром взяли Киев, но, не получив обещанной награды, поскрипели зубами, но — делать нечего! — отбыли в Константинополь. За исключением тех, кого князь выделил — и оделил.
Вот это и есть ключевое понятие. Русы должны были быть чем-то оделены со стороны хазар, чтобы они боялись и не хотели потерять. Что было бы для них ценнее возможных негативных последствий прямого столкновения с Империей. А что ценнее? Свои жизни? Едва ли — ценность жизни солдат определяют их командиры, а для тех она обычно расходный материал для достижения собственных целей.
К тому же никто не мешал русам сесть на кораблики и — что бы им сделали хазары на своих конях?
Так что речь шла о чём-то более ценном, нежели жизнь человеческая.
И именно поэтому, усмирив русов и перевербовав их на свою сторону, Песах счёл за лучшее оставить Тамань им — кто лучше защитит свой и хазарский форпост, как не те, кому он столь важен?
Тут, собственно, всё и проясняется. В те времена самым ценным приобретением была земля. Значит, Песах дал русам землю и пригрозил отнять сё, ежели они откажутся воевать с Византией. И слова воеводы можно реконструировать так:
Ну а что это за земля, мы уже выяснили. Та самая, из-за которой весь сыр-бор и разгорелся. Тамань и, скорее всего, северяне с радимичами. Вятичи остались за хазарами.
И, естественно, под давлением такой неотразимой аргументации русы и «презрели» клятвенный договор с ромеями…
Итак, «загадку Песаха — Игоря» объясняет вторичное после 860-х годов появление русов в Тмутаракани в 930 годах. Они, памятуя о ценной морской базе, захватывают Самкерц во времена безначалия, вызванного захватом и опустошением города печенегами.
Да, но при чём тут Х-л-гу? Даже не в том дело, что его имя — явная калька с имени Хельги, а тот, в свою очередь, на Руси превращается в Олега. Недоумение вызывает то, что громкая, известная окружающим народам неудача Игоря приписывается носителю совсем другого имени!
Х-л-гу — правитель Руси. А, простите, Игорь тогда кто? Или на Руси два правителя? Президент и премьер? Вряд ли. Образованный народ тогда жил в идеологической среде, где вопросы власти были весьма чувствительными. И рассматривались как крайне важные. Если сказано — правитель, — значит, он принимает решения. Роман Лакапин тоже не так чтобы сильно законен — но он правит, а потому хоть и злодей, но император. Словом, непонятное на Руси двоевластие.
Ну что же, попробуем разрешить эти противоречия — и снова отталкиваясь не от кабинетных мудрствований, а от науки работы с информацией и понятий о реальной, а не о теоретической истории.
Во-первых, у нас нигде не сказано, что Х-л-гу — тот же Олег, который подписывал договор 911 года. Более того, 30 лет правления — весьма долгий срок, каковой нечасто выпадал смертному в те лихие времена.
Поэтому с летописным Олегом мы последовательность разрываем.
Во-вторых, мы не знаем, когда Игорь стал реальным правителем Руси. Летописную хронологию мы с полным основанием отвергаем, а значит, у нас остаются косвенные данные. А они нам говорят следующее.
В договоре Игоря с греками 944 года упомянут только один ребёнок Игоря — Святослав. Есть племянники, но это сейчас неважно. В те детообильные времена этот факт мог значить только одно: Игорь сам ещё крайне молод и успел нажить с Ольгою только одного сына.
Об этом же говорит и упоминание, что Святослав был настолько мал, что ещё не мог бросить копьё дальше ушей собственного коня. При этом мы знаем две вещи: тогдашнее копьё весило под 2 кг, а нынешний тренированный мальчик 12 лет бросает нынешнее лёгкое (800 г) копьё на 20–25 метров. Путём несложных подсчётов, которые я тут приводить не буду, можно убедиться, что поднять и бросить то копьё на 2–3 метра мог мальчик не младше 5 и не старше 7 лет. Младше 5 лет, собственно, и на коня не сажали, да и копьеца едва ли такой шкет осилил бы вообще поднять. А ребёнок мужеска полу старше 7 лет в состоянии бросить снаряд дальше. Поскольку копье-метанием Святослав занялся в 946 году, он, следовательно, 940 года рождения.
Третий момент — жизнь Ольги, жены Игоря. Она преставилась в 969 году, имея на руках трёх малолетних внуков и сына-оторву где-то в Болгарии. Судя по тому, что в 978 году внук Ольги и сын Святослава Владимир действовал как вполне взрослый человек, да к тому же уже имел сына Вышеслава, он родился в районе 958–960 гг. Его старшие братья — соответственно, ненамного раньше. Следовательно, и бабушка их Ольга достаточно молода — года 920-го. И Игорь, если он не персонаж с картины «Неравный брак» — а он не персонаж, ибо других детей у него нет, и он просто не успел завести братьев Святославу — сравнимого с нею возраста.
Таким образом, нет ничего невероятного в предположении, что Игорь именно и стал великим князем Руси в 941 году, причём стал благодаря событиям этого самого года, точнее — неудаче похода на Царьград.
Правил он затем недолго и несчастливо, но это уже другая тема.
Тогда наш зажатый между шестеренками двух великих держав того времени Х-л-гу оказывается предшественником Игоря. Скорее всего, отцом, а не сюзереном одного из русских «подконунгств» на территории Руси — ибо слишком молод Игорь для получения собственного конунгства обычным путём. А полное признание прав малолетнего его сына на стол Киевский, да с регентством жены при этом, да спустя всего несколько лет после данных событий — показывает, что Русь уже стала регулярным государством с уважаемым порядком престолонаследия.
Пожалуй, одна лишь грубая ниточка в этой стяжке присутствует: с чего бы Х-л-гу быть отцом Игоря. А с того клубочка эта ниточка, где оба они названы вождями войска и организаторами нападения.
Конечно, можно предположить, что глупый иудей всё перепутал. Но сомнительно. Во-первых, глупый иудей — само по себе оксюморон. Во-вторых, рассказ о Х-л-гу — лишь эпизод среди нескольких текстов по разным поводам, а в тех подобных грубых ошибок не замечено. В-третьих, автор — человек явно информированный, знающий подробности и боевых действий, и переговоров с русами, и смерти главного героя. Так что либо надо отвергать всё письмо целиком, — а это тяжело сделать, ибо —
— либо как-то умещать несчастного Х-л-гу в прокрустово ложе анализа с заданными граничными условиями.
Интересно, что у нас есть совпадение данных из двух разных источников. Сначала автор «кембриджского» письма говорит, что русь четыре месяца сражалась против Византии. Именно — подчёркивается — на море. И там пали некие «богатыри». Надо полагать — лучшие воины. То есть, по логике этой информации, костяк войска, княжеская дружина, гвардия.
Запомним.
Совмещаются с этим сведения, данные неким хронистом, известным под именем Псевдо-Симеона, жившим также рядом с событиями — в X веке:
— 941 года —
— это место у восточного, азиатского входа в Босфор.
Это в провинции Вифипия, географически на юг от Крыма.
— т. е. Босфора —
— это где-то во Фракии —
Итак, русские боятся, плачут, но упрямо едят кактус… то есть четыре месяца упрямо продолжают вгонять гвозди в головы монахам. Как так? Ведь их разбили в первом же бою?
Вот тут и кроется объяснение тому, отчего у нас на войну главарём руси отправляется Олег, а поражение приписывается Игорю.
Проследим за ходом боевых действий, снова отделяя информемы от обрамляющих их идеологем.
Итак, Игорь был как минимум среди вождей похода.
Русы подступили к Босфору 11 июня 941 года — то есть вскоре после окончания весенних штормов. Это означает, что война с Песахом происходила годом раньше — зимой русы просто не могли бы пройти на своих кораблях к Тамани. А значит, зиму флот их где-то отстаивался и собирался. Вероятнее всего — там же, куда впоследствии вернулись его остатки — на собственную базу на Тамани.
У русов — тысяча или десять тысяч судов, согласно источникам.
Десять тысяч быть не может — при счёте по 40 гребцов на корабль это означает 400 тысяч воинов. Такой армии в те времена вся Европа не могла бы собрать. Даже и 40 тысяч бойцов — уже почти невероятная сила, но, судя по истории викинговской эпохи, всё же возможная.
Но и в этом случае трудности со снабжением такого войска кажутся непреодолимыми, особенно с учетом длины плеча подвоза. А значит, русское воинство изначально предусматривало снабжать себя за счёт населения противника. И, поскольку аппетиты 40 тысяч озверелых мужиков не в состоянии было удовлетворить ни одно селение, кроме разве что Константинополя, — русы изначально планировали не один общий штурм столицы, а множество мелких набегов.
Отсюда — разделение вождества и неясность с главным командованием.
Далее у нас одновременно несколько взаимопротиворечащих событий: император Роман немало ночей не спит, ищет корабли; Игорь в это время опустошает побережье; а некий патрикий —
— встречает их у входа в Босфор.
Непротиворечиво всё это увязывается только единственным образом: ромеи знали о походе русов и ожидали его с наличными силами. Поскольку указано, что Роман отыскал в городе —
— и велел их оснастить и разместить устройства для метания огня, а патрикий-флотоводец —
— и заранее оказался перед входом в Проливы, то ясно, что подготовка эта прошла ещё до начала боевых действий. Но, разумеется, греки не могли прикрыть всё побережье, потому часть русов спокойно его грабила, пока византийский флот закрывал главное направление — на столицу.
Далее —
— но патрикий —
Описание сражения полное: русы растянули строй, желая отсечь греков от берега и перейти к своему излюбленному средству — абордажу. Но умный патрикий сам перешёл в наступление и, имея за спиною дромоны и галеры, ворвался в центр русского строя, начал его палить и топить, в то время как фланги русского флота ничем не могли помочь, удерживаемые огнём и манёвром греков. Немного напоминает сражение у мыса Акций — с тою только разницей, что ромеи, прорвав центр, не стремились уйти, а продолжали уничтожение противника по частям; да к тому же огнестрельные дромоны были индивидуально куда сильнее любой отдельной однодеревки русов.
Иными словами, одни тактически выиграли, а другие тактически проиграли сражение ещё до его начала — только за счёт замысла.
А в это время кто-то грабит Вифинию…
Кто?
Ответ кажется очевидным. Сражение за столицу — главное сражение. Выиграно оно — выиграна война. Флот врага разгромлен, десяток лодок, на которых бежит командир, большой роли уже не играют. Множество захваченных пленных показывают, что предводительствовал ими Ингер-Игорь, но вовремя смылся. Поскольку, однако, война продолжается — по побережью бесятся ещё несколько флотов русов, — необходима духоподьёмная акция. Поэтому пленных казнят, невзирая ни на какие Женевские конвенции, которых к тому же ещё и не изобрели. Нерационально, конечно, — можно было провести их по городу, как немцев по Москве, да и отправить на стройки народного хозяйства. Но зато такая массовая казнь гораздо ярче символизирует окончательную победу над супостатом. А что кто-то там ещё гвоздями по головам балуется — и дались мне эти гвозди! — так это остатние эксцессы, так уже ОМОН зачистки проводит, успокойтесь, сограждане.
Именно поэтому что иностранный посол, что официальные власти на том войну считают законченной.
А между тем она длится ещё четыре месяца. Правда, уже без Игоря. Который прибегает в Тмутаракань, кричит, что всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает, — и принимает власть над русами. Затем Доном поднимается к Киеву, где начинает сколачивать новую армию — уже с участием сухопутных сил, ибо опыт показывает, что на море греки сильнее. А значит — с участием местных племён. Ибо русов у него теперь — не более батальона, а собрать надо — армию.
Вот, собственно, кто сильно посодействовал быстрейшему слиянию русов и аборигенов в русский парод — ромеи! Не уничтожь те так много пришельцев — кто знает, как долго они играли бы на Руси роль колонизаторов, а не объединителей?
Ну а воевать дальше остался Олег. Выглядело это наверняка почти так же, как описано в житии Георгия Амастридского:
А если верно — а оно, скорее всего, верно — предположение, что перед нами позднейшая вставка в «Житие», то не исключено, что речь как раз о войне Олега 941 года. Даже не 860-го, как я предположил ранее — оно, конечно, и то предположение не ошибка, но всё ж напрямую тогда о войне в Вифинии-Пафлагонии в источниках не говорилось. Константинополь брали, это да. А тут всё совпадает — и место, и зверства…
Кстати, в отличие от 860 года и воевали дольше — не один месяц, а четыре. Что, в общем, говорит о серьёзной организации дела. И если бы не досадное поражение Игоря — кто знает, как бы сегодня мы вспоминали ту войну…
Трудно сказать точно, почему Олег разделился с Игорем. Но полагаю, что русам стало известно, что вход в Босфор замкнут цепью, а за нею ожидают подхода их флота греческие корабли. Ума много не надо, чтобы это установить — выдвинул вперёд лодку-две, чтобы посмотрели, как там себя противник ведёт. Уяснили обстановку, собрали военный совет. Решили основными силами напасть на Вифинию-Пафлагонию. Вряд ли Олег таким образом планировал обойти босфорские укрепления по суше и обрушиться на Константинополь с востока. В конце концов, дураком он едва ли был, а значит, понимал, что если у предшественников в 860 году и был шанс взять ромейскую столицу с наскока в отсутствие императора, армии и флота — то теперь такого шанса не было. Зато хорошая диверсия на побережье убивает сразу несколько зайцев: и Песаху достойный отчёт будет, и добыча воинам, и греков почти безнаказанно потрепать вдали от войска имперского — основные силы-το ромеев у Царьграда собраны, город берегут.
А Игорю в этом случае поручили просто блокировать византийский флот в Проливах. Чтобы тот не мешал развлекаться в Вифинии основным силам. Задача как раз для сына великого князя. Именно блокировать — дав остальной части русов вволю побеситься на берегу. О чём греки и рассказывают:
Это наверняка в воспитательных целях. Как это несколько столетий позже делал другой замечательный человек, Влад Цепеш, всю жизнь прилагавший немалые усилия к исправлению людской природы:
Греческие священники тоже, поди, не имели права клобуков своих снимать пред варваром грязным, язычником тёмным. Вот и…
Вот тут что-то однажды и произошло. Возможно, русский флот как раз раздербанен был — на тех, кто стережёт, и на тех, кто грабит. И греки решили разбить врагов по частям. Возможно, сыграл роль ещё какой-то фактор — подошли, например, огненосные хеландии. Так или иначе, по главный замысел русов — если греки выйдут из-за цепи, уничтожить их в абордажном бою — не удался. Хотя при том численном превосходстве, которым, по уверениям источников, обладали русы, дело это было непростым, но выполнимым. Надо было только не вытягивать корабли в линию — вечная ошибка русских, которую ещё и сын Ярослава Мудрого Владимир в 1043 году совершил. А вот в эскадренном ордере — хотя бы ордер этот и кучей был — имелся шанс прорваться к огнемётным хеландиям, которых не могло быть слишком много. Пусть даже их 15, как о том рассказывают. Массированным кулаком надвинуться, ценою сожжения нескольких своих судов — ведь эти сифоны с «греческим огнём» не могли стрелять бесконечно, им же перезаряжаться нужно было, давление поднимать… — ценою сожжения всего нескольких судов подойти к грекам, захватить или утопить их. И порядок! Нет, им позволили прорваться в середину строя, после чего битва превратилась в побоище. Ведь против одного огнедышащего греческого корабля оказывались по одной-две русские однодеревки, а не по десятку-другому, как было бы при массированном броске. А фланги успевали не помочь, а лишь сбежать.
Вот тогда и Игорь рванул к Тмутаракани:
— греки зафиксировали первую стадию бегства.
А вот то, что —
— позволяет заключить, что оставшиеся силы русов значительно превосходили греческий флот, даже с учётом огнемётов. Именно поэтому даже и победоносный византийский флот не решился идти наказывать врагов, а был послан по суше сухопутный корпус.
Почему Игорь не бросился к Олегу, непонятно. Скорее всего, какая-то часть византийских судов его преследовала — коли известно стало грекам, что он аж до Тмутаракани добежал.
Тем временем Олег продолжал свою войну, и продолжал её успешно. Конечно, —
Победа своего войска для имперского историка неизбежна, как победа коммунизма, по только вот после неё зачем-то —
Успех опять был полный, но только… Но только русские закончили боевые действия только с наступлением холодов:
Так все четыре месяца и боялись — дольше, напомню, нежели длился набег 860 года.
Но всё хорошее когда-то кончается. Обнаружив однажды, что тактика Иоанна Курку аса принесла заслуженный успех — разошедшиеся по местности грабительские шайки русов уничтожены по частям, и наличных сил оказалось слишком мало, — Олег принял решение возвращаться. К тому времени он уже достаточно взял добычи, чтобы замазать ею позор Игорева поражения, так что можно было возвращаться на базу. Вот только не июнь уже стоял на дворе, а сентябрь, когда шторма на Чёрном море бывают неожиданные и жестокие. Именно потому Олег, скорее всего, и принял решение ночью обойти сторожащий Проливы греческий флот, чтобы каботажным образом добраться вдоль уже не контролируемых Византией болгарских и печенежских берегов до родины.
К сожалению для него, этого не удалось: греки были настороже, русскую флотилию перехватили и —
Добычу тоже отняли:
Итак, предположение, что Игорь был сыном и наследником Х-л-гу, разрешает коллизию с двумя предводителями русов. Да, нападение они организовывали вместе. Но во главе Руси стоял Х-л-гу, а Игорь был на вторых ролях. Вот только в выживших-то остался он один! И таким образом автоматически в глазах окружающих становится вождём и Руси, и несчастного похода.
И косвенно такое построение подтверждается самими русскими летописями!
Как мы уже знаем, они в своей начальной части недостоверны в датах и сроках — первый автор в ужасе перед неоглядным морем годов, на которые у него не было событий, как мог, заполнял эти пустоты. То растягивая дела одного года на несколько, то ставя событие в ту годовую клеточку, когда его на самом деле не было, то прямо додумывая детали биографий действующих лиц.
Но этот автор не лгал! Он, например, сообщил о нападении русов на Царьград с такими выразительными деталями, которые сами по себе говорят о правдивости рассказа. Помните? —
Да, в итоге оказывается, что такого яркого нападения не знают византийские летописцы и историки. Но наш автор в другом месте сообщает и о том, что греки знают:
Внутрь Суда — это внутрь залива Золотой Рог. То есть на самом деле «корабли на колёсах» — иными словами, волоком — были переведены по суше в 860 году. И событие по каким-то причинам расписано на две даты и двух исполнителей. Но само по себе оно было!
Так вот. Понятно, что во времена Олега и Игоря летопись ещё не велась, и всё, чем оперировал Нестор, сводилось к устным преданиям, воинским песням и былинам и отдельными византийскими хрониками, которые тем или иным образом попали в его руки. Поэтому годовым ошибкам удивляться не приходится, но в целом, как уже сказано, Нестор не врал.
Не вдаваясь в детали скрупулёзных и воистину великих исследований выдающихся историков А. А. Шахматова и М. Н. Тихомирова, отмечу, что самый первый летописный свод, по данным первого, был создан в 1090 годах, и из уцелевших списков ближе всего к нему Новгородская Первая летопись (НПЛ). А по мнению второго исследователя, в основе её начальных статей лежит некое «Сказание о русских князьях» X века.
И вот что в НПЛ, что в «Повести временных лет» смерть Олега отнесена хоть и к разным годам, но везде происходит после памятного похода на Царьград. И в обоих случаях она чудесна — от укуса змеи. Но только ПВ А помещает его могилу на киевской горе Щековица, где, собственно, никакой могилы не было найдено никогда, а НПЛ датирует смерть Олега 922 годом, то есть на 10 лет позже, нежели ПВЛ. Затем она «перемещает» князя в Ладогу. Но при этом помечает, что признаёт: дескать, иные говорят, будто он умер где-то за морем.
На языке информем это означает, что летописец на самом деле не знал, где и как погиб Олег. И потому для своих построений использовал некие былины и легенды, — возможно, в частности, какой-то аналог саги об Орваре Одде.
А не знал он этого именно из-за того, что Олег погиб где-то за морем.
Любопытно, что в одном из вариантов «Повести временных лет», приведённом в так называемом «Архангелогородском летописце», гибель русского вождя прямо связывается с походом на Византию:
Осталось понять, что же стало с Х-л-гу ака Олег после поражения от Византии, раз летописи не зафиксировали точного места его смерти.
Чтобы узнать это, зададим себе вопрос: отчего это Олегу хотелось туда отправиться, в этот Бердаа? В стыде ли дело, как о том повествует хазарский информатор? Или именно в том, что добычи, обещанной Песаху, не привёз? Завис с кассою, что называется…
А ведь отдавать что-то хазарам надо. И контрибуцию, и плату за Тмутаракань. А он теперь и выглядел ничем не лучше неудачника Игоря.
А где взять средства, чтобы долг вернуть? Византия ощетинилась, к бою готова. Хазария — вот она, но поди напади на неё с жалкими остатками прежнего войска. На севере явно всё схвачено конкурирующими бандами русов. Да и добывание шкурок и рабов — процесс длительный, а не исключено, что хазарский «счётчик» щёлкал. «Счётчик», как известно, не бандитами был изобретён, а именно правоверными иудеями в практику финансовых расчётов введён.
В общем, похоже, потому Олег и на Кавказ двинулся, что была доведена до него информация: как знаешь, а долг верни.
Да и Игорь, похоже, пользуясь обстоятельствами, быстро и эффективно захватил власть над остатками руси. И, следовательно, Русью. Не исключено, что — в качестве хазарского ставленника. Во всяком случае, он откуда-то с дивной скоростью набирает настолько большое войско, что приводит в содрогание Византию, так недавно русов очень серьезно проредившую.
А войско только в умах у кабинетных историков появляется ниоткуда. На деле же ему одного пива по литру на душу в день нужно. Как минимум. Вот и посчитаем: десяток тысяч бойцов употребят десять тысяч литров. По нынешним ценам — под 50 рублей. Ну-ка, отдай 500 тысяч за день! Да пусть их тысяча, воинов! 50 тысяч рублей в день — тоже не копеечка. Да и не испугаешь ты Царьград тысячью бойцов…
Итак, у Игоря есть материальный и моральный ресурс, чтобы навербовать себе новое войско взамен стертого. Но откуда деньги на это у только что потерпевшего поражение полководца?
Только из двух источников. Собственные данники и — одна соседняя сверхдержава. Которой по-прежнему хочется наказать злого Романа Лакопина…
Что же до морального ресурса, то он очевиден: перенесение ответственности за неудачу на Хлгу-Олега. Который к тому же так полезно пропал где-то на Кавказе…
Как пропал Олег на Кавказе — история для пашей темы не столь важная, во всё же вкратце мы её вспомним.
Как именно князь прошёл аж за нынешний Нагорный Карабах, точно сказать, вероятно, невозможно. Но вот это —
— указывает, возможно, на то, что не по Дону-волоку-Волге-Каспию достигли русы города Бердаа, а как-то напрямую. Может быть, через Риони поднялись выше Колхидской низменности, а там то ли переволоклись в бассейн Куры, то ли пешим ходом туда вышли.
Хотя и это — не стопроцентно, конечно. Арабский автор Мискавейх, у которого есть рассказ об этом походе, повествует как раз о противоположном:
Я не берусь сказать, насколько это верные данные. Ио как бы то ни было, отметим: арабский автор считает Хазарию страною и русов тоже — ибо ясно дело, что Каспий соприкасается именно с нею. Ну, или речь идёт о первой гипотезе: русы прошли «своё» море, называвшееся, кстати, одно время Русским, — а затем неким путём вышли к Куре.
Не разобраться сегодня.
Но послушаем того же Мисквейха о том, как развивались события дальше.
Далее русы повели себя не как обычные захватчики:
Ясно: русские пришли, чтобы остаться. На другой дом они уже не рассчитывали.
Не исключено также, что русы и ислам приняли.
Но это не помогло решению вопроса о власти:
Нет, не приняли русы ислам. Видно, решили, что это вопрос не принципиальный. Был бы человек хороший, послушный. Готовый жить и платить дань русам.
К сожалению, эту экуменическую философию не разделяли жители Бердаа:
А что вы хотите — дисциплина! Да и, видно, достал их джихад каждодневный.
Выживших интернировали:
Иными словами, снова видим: русы не ограбили жителей сразу, то есть не за добычей пришли. Они пришли завоевать себе новый дом. Поначалу — необычно для них гуманным способом.
Но вот тут уже должны были полностью остервенеть законные войска Марзубана: отчуждённая у гражданских собственность, обращённая в добычу врага, становится законной добычей освободителей. «Что с бою взято — то свято». А потому арабские бойцы утроили усилия. И вели теперь осаду русов —
Ну, тут нам остаётся только вспомнить подглавку об археологических свидетельствах об обычаях русов…
Опять же естественно.
Рассказывают, правда, что уехали не все. Будто бы тот самый арабский военачальник Марзубан ибн Мухаммад инсценировал отступление и атаковал врага из засады. Русы же шли пешим строем, а их предводитель ехал на осле.
По словам Марзубана, —
Так что в каком-то смысле конь Олега действительно сгубил — хоть и такое скромное из семейства лошадиных как Equus asinus asinus.
Вместе с вождем погибли вроде бы семьсот дружинников. Так или иначе, по судя по отсутствию археологических остатков и письменных или устных свидетельств, до родины остатки Олеговых русов так и не добрались. Скорее всего, вновь, как и в 913 году, на остатки войска напали хазары — или их мусульманские гвардейцы, и на том всё было кончено…
Теперь о датах. Согласно этому рассказу, вторжение русов произошло в 943 году. Точнее, автор датирует появление руси 332 годом Хиджры (с 4 сентября 943 по 23 августа 944 г.). Как раз согласуется со всем вышеизложенным: возвращение в конце 941 года в Тмутаракань, чья-то настоятельная рекомендация не идти в Киев и не мешать там Игорю готовить новую войну с Византией, сезон на сбор нового воинства, выход в 943 году в поход, достижение страны Албании и захват её важного города Бердаа и… И у русов появляется желание там остаться! Во всяком случае, их последующие несчастья Мискавейх описывает, упоминая в это же время смерть эмира Тузуна, которая произошла в августе — сентябре 945 года. Таким образом, получается, что Олег почти два года держал город, не собираясь оттуда возвращаться…
Что ж… Всяко лучше, чем хазарам долг возвращать.
Но проблема, как мы уже знаем, возникла в другом. Мусульмане как-то без охоты восприняли новых правителей. Что и понятно: те были язычниками, а по отношению к оным Коран весьма не толерантен. К тому же легендарная восточная антисанитария, жара, недружелюбная позиция высших властей, которые всё насылали на пришельцев новые и новые армии… В общем, некая желудочная инфекция — скорее всего, вечная подруга солдата дизентерия — сильно проредила ряды новых хозяев города. Есть даже такое место — в Житии Василия Нового, где прямо сказано, что большинство русов умерло от диареи.
Ну а затем упрямые поклонники Аллаха вновь на них напали — и всё. Можно сказать фигурально: змея в конце концов укусила князя Олега. И так, что даже по поводу местонахождения его могилы мнения разошлись…
Ну вот, собственно, и всё. На том анализ источников закончен. Осталось последнее — понять, каким образом русы стали хозяевами огромного государства, в котором соединились судьбы славян, финнов, балтов и прочих этносов и суперэтносов.
Часть 2
КТО ОНИ, РУСЫ?
Что ж, попробуем в поисках русов зайти с другого конца. Не забывая о письменных и исторических свидетельствах, — возьмёмся-ка мы за анализ самого объективного, что есть в истории.
А начнём со… скандинавов. Логично: ведь это шведы в Ингельгейме выступили в роли первых исторических русов. А потому было бы справедливо расмотреть вопрос, насколько скандинавы соответствуют облику русов, какими они предстают из рассмотренных выше источников.
2.1. Скандинавы
Скандинавам в русской истории и повезло, и не повезло.
Не повезло в том смысле, что после прямого указания летописца на варяжскую принадлежность руси необозримые силы славянолюбов направлены на то, чтобы скрутить скандинавов и выбросить их из русской истории.
Беда, правда, в том, что на замену им некого найти. После краха попыток сколь-нибудь научно обоснованно найти русь среди местного славянского материала патриоты славян в отчаянии бросаются буквально ко всему, что движется — может, хоть эти подойдут, наконец, на роль часмой руси?
Например, одни, исходя из факта, что новгородские словене вышли откуда-то из Южной Балтики, возводят и Рюрика в западные славяне. Хотя, в общем, непонятно, чем поляки в роли зачинателей Русской земли лучше, нежели скандинавы. Да к тому же как из факта населенности Приильменья поляками результируется славянство Рюрика — неясно вдвойне. Означает ли, например, нападение Гитлера на Польшу в 1939 году то, что фюрер был поляком?
Другие с той же целью кидаются к хазарам, чтобы «отыскать» русов среди носителей подчинённой им и наполненной хазарским влиянием салтово-маяцкой культуры. Для многих энтузиастов, получается, данники иудейского раввината предпочтительнее скандинавов в качестве создателей Руси. Основатели русского государства — беспомощная креатура иудеев. Доисторились!
Ну и промолчим уже о любителях экзотики, которые возводят русов к осетинам, сарматам, ругам — вплоть до синдо-меотов. При этом осетинской — то есть сарматской — гаплогруппы в русских хромосомах практически нет, кто такие синдо-меоты — неясно было ещё древним грекам, а руги — вполне себе благополучные германцы или, во всяком случае, выходцы из германской ясторфской культуры всего через одну транзакцию.
В общем, создаётся впечатление, что подобного круга исследователи готовы записать в русов даже и папуасов — лишь бы не скандинавов.
Повезло же последним потому, что как раз эти идиосинкратические репрессии в их адрес и заставляют всё новые и новые поколения исследователей задумываться о причине такого отношения и искать подлинное место русов среди современных им этносов. Потому что синдо-меоты, высаживающиеся в Ладоге и оставляющие там скандинавскую археологию — это за гранью добра и зла. Как и осетинские корабелы, заставляющие славян из Смоленска делать им однодеревки и дающие осетинские названия днепровским порогам, но при этом европейцам известные под именем норманнов, кои нападают на Европу с территории Дании, Норвегии или Швеции…
Но как бы то ни было, о русах речь впереди. Может, они вообще нганасанами окажутся. Чем чёрт не шутит, коли их так мотает от поляков до синдо-меотов…
Мы же пока займемся теми, чьи неоспоримые следы фиксирует археологии на территории будущей Руси. И которые, следовательно, так или иначе присутствовали при её зарождении.
Но в расстановке действующих лиц на доске нашей драмы мы не будем рассматривать Скандинавию саму по себе. Изучение истории данов, свсонов, норманнов и прочих её жителей не входит в задачи этой работы. Так же как прослеживание истории викинговских походов на Европу и далее.
Наша задача — посмотреть, что делали скандинавы у нас, на Руси. Коли уж оставили здесь свои мечи и молоточки бога Тора.
Единственное, с чем надо определиться и для чего нам пока нужны «классические» викинги, — это определиться с одним мучительным вопросом славянофильского дискурса. Который заключается в излюбленном славянофилами тезисе о том, что скандинавы никак не могли образовать государство на территории Руси, поскольку сами у себя не смогли ещё образовать государств.
И снова: не будем повторять уничижительного вопроса о том, кто же тогда создал Русское государство, коли оное создаётся насилием или союзом, по ни следов славянского насилия, ни признаков славянского союза мы в соответствующую эпоху не наблюдаем. Нет, зайдём ни с этнической, а с социальной стороны.
Первое, что необходимо сказать по этому поводу — государство государству рознь. Не в том смысле, что они возникают на фундаменте розни одних с другими, отчего становится необходимой армия и, следовательно, власть приказа. А с нею — и аппарат обеспечения действенности такой власти и исполнения её приказов.
Нет: рознь в смысле — разница. В самом бытовом, приземлённом понятии государства.
Ибо дело всё в определении.
Для одних государство — это что-то из марксизма: аппарат для подавления прочих классов правящим в условиях классовой борьбы.
Это, понятное дело, глупость, вызванная лишь вульгарно-упрощённым социологическим подходом на базе воззрений XIX века. Впрочем, и на той-то базе пришлось автору данного тезиса предельно упростить общественную стратиграфию и разбить историю на искусственные отрезки — первобытный коммунизм там, рабовладение, феодализм… Будто бы есть принципиальная разница между римским всадником III века, на земле которого трудятся рабы и колоны, и римским же всадником VI века, на земле которого трудятся рабы и колоны. Этнически, конечно, первый из них — латин, а второй — гот, но мы же пока не берём этнические вопросы…
Впрочем, я отвлёкся. Речь шла о том, что для одних государство — понятие классовое. Для других — всего лишь управленческое. Когда военно-демократические франки оккупировали Галлию и устроили там своё государство, они вовсе не создавали при этом новую классовую структуру. А просто пришли, вырезали нобилей и сами стали всем владеть и править. Заменили чисто управленческий модус, настроив его под себя. Аналогично и готы в Италии — просто стали властью и подстроили под свои представления государственный механизм. Из-за чего, в общем, героический король Тотила всё-таки победил византийцев, несмотря на то что пал в бою с ними. Ибо готы настроили государство так, что под византийские нормы оно уже лечь не могло. А потому после ряда мучительных судорог в Италии всё равно сложилось в целом не византийское, а ряд германских государств.
Отсюда после столь долгой интермедии мы и переходим к крайне практическому вопросу. Могли ли викинги создать своё государство? В означенную эпоху?
Что ж, на этот вопрос у нас есть вполне доказательный ответ.
Начало 800-х годов. Викинги образуют ряд ярлств на северных территориях будущей Великобритании — в Шотландии и на острове Мэн. К середине IX века власть их настолько сильна, что они покоряют никому дотоле не покорных пиктов.
841 год. «Вертинские анналы» сообщают:
— то есть Харальд Клак, —
— Лотарю —
— Людовику Благочестивому, —
— Лотаря же —
Коими и правил в дальнейшем, хотя и недолго, и несчастливо.
Тем не менее это было вполне себе государство, управляемое скандинавскими властителями.
Значит, могут, когда захотят?
850 год. Некто Рюрик/Рорик/Хрорик и проч, получает в своё владение Дорестад. Это мы уже знаем. Тоже не очень счастливое оказалось приобретение, по — ещё одно скандинавское государство, хотя бы и вассальное.
853 год. В Дублине, Ирландия, два хёвдинга, норвежец Улав Белый и датчанин Ивар объединились и создали королевство, собравшее под свою крышу многочисленные скандинавские поселения и ярлства на «Зелёном острове».
876 год. Англия.
— викинги-
К 886 году викинги завоевали три из четырёх английских королевств и тогда же были признаны единственным оставшимся королём из англосаксов Альфредом Великим в качестве владельцев земель к северу от Темзы. Там образовалась так называемая «область датского права» — Дэнло.
880-е. Некто Хастинг правит большими землями вдоль Луары и пытается диктовать условия императору Карлу Толстому.
911 год. Некто Ролло, он же Хрольв, получает во владение Руан и всю Нормандию.
Будем ли на этом фоне вспоминать про создание скандинавами своих государств на Шетландских и Оркнейских островах, в Исландии и Гренландии? Будем ли пристёгивать сюда же создание ими государств на Сицилии и в южной Италии?
Нет, не будем. Ибо уже достаточно для любого непредвзятого человека, чтобы убедиться: нет ничего в приведённых фактах, что делало бы невозможным создание скандинавами государства на территории Восточно-Европейской равнины. Тем более в условиях, когда никто, как ни тщился, так и не сумел доказать существование в этих местах какой-либо славянской, финской, балтской и прочей государственности.
Но вопрос о государственности пока мы ставить не будем. Мы знаем пока одно: какие-то варяги, как сообщается, пришли в Новгород и основали Русь. Варяги, как считали их современники, — скандинавы.
И ещё мы знаем также, что от скандинавов на территории будущей Руси остался заметный археологический след. Значит, они вполне подпадают под рассмотрение тех сил и этносов, которые присутствовали при начале русской истории. А уж как присутствовали, какую роль играли — в этом будем разбираться дальше.
Мы знаем, что скандинавы присутствовали уже при основании Ладоги. Более того, не исключено, что они, собственно, и создали здесь первое поселение. Сами или сразу с кривичами вместе — не важно. Как мы помним, вопросы этнической принадлежности тогда не стояли так остро, как нынче в головах историков. «Свой» или «чужой» — вот и вся дихотомия. И скандинавы те представляли не этнос свой, и тем более не ненавистную Швецию, а исключительно сами себя. А что поселились на территории будущей Руси — ну так они же не знали, что через много веков развернется бурная деятельность по вытеснению их из русской истории. В пользу поляков.
Но Ладогу мы уже разбирали. А были ли скандинавы ещё где-либо на Восточно-Европейской равнине?
Оказывается, да.
Одно из крупнейших вообще в Европе мест погребений скандинавов как раз там и находится — в местечке Гнёздово под Смоленском.
По этому поводу, правда, историки славянофильского направления тоже ломают много копий. В основном в попытках либо приписать характерные скандинавские некрополи неким неизвестным славянам, либо доказать, что погребений скандинавов настолько меньше, нежели славянских, что о них и говорить неуместно.
Ну, второй тезис мы даже опровергать не будем. Заметим лишь на полях, что во времена Екатерины Великой дворянских могил было тоже неизмеримо меньше, нежели крестьянских. Тем не менее это не означает, что власть в России принадлежала последним, а Екатерину звали Маланьею и происходила опа на самом деле из Торопецкого уезда.
Для нас пока важно, что скандинавы здесь наличествуют. Что автоматически означает, что некую роль во времена образования Руси они играли.
Что же до первого тезиса, то сразу возникает закономерный вопрос: о каких славянах речь? Смоленская земля, как мы уже знаем, принадлежала кривичам. Значит, здесь, в Гнездове, должно было быть много их могил. Характерного облика в виде «длинных курганов». И что же мы видим?
Иными словами, кривичи проживают рядом, в какой-то мере участвуют в местном производстве, но некрополь этот — не их, и своих покойничков они хоронят в другом месте. То есть можно отметить зону определённого размежевания между местным населением и чужими для него обитателями некоего поселения, которым некрополь и принадлежал.
Запомним.
Кто же эти чужаки?
Были попытки хотя бы часть из них вновь записать в легендарные поляне. Ещё в 1960-х годах великая наша археолог И. П. Русанова указывала на сходство некоторых гнёздовских захоронений с трупоположениями в подкурганных ямах с захоронениями в киевском некрополе. Однако затем последовали открытия аналогичных погребений в других местах. В частности, всё в той же нашей Ладоге. При этом экспансия пресловутых полян в том направлении никаким больше находками не подтверждалась. Напротив: в этих погребальных комплексах обнаружились скандинавские вещи. А это, в свою очередь, заставило вспомнить об аналогичных погребениях в шведской Бирке — признанном центре викингующих и торгующих скандинавов.
Таким образом, ситуация становится решительно непонятной: поляне, конечно, такие поляне — но Бирка никак не могла принадлежать к лука-райковецкой культуре. И объяснение данному проколу могучих киевлян может быть только одно: подобные захоронения принадлежат неким людям, входившим — не национально, но корпоративно — в состав той общности, которая имела право хоронить своих людей в Гнёздове.
Это тоже стоит запомнить.
И, наконец, осталось выяснить последний вопрос: а как, собственно, существовали скандинавы на этой территории.
В других случаях это увидеть подчас сложно — нет источников, кроме археологических. И изредка легендарных. В данном же случае у нас такой источник есть — скандинавские саги. Как историческое повествование они вызывают, конечно, много вопросов — хотя это потрясающая по своей красоте задача — вытащить историю из-под текстов хвалебных или былинных песен. Но сейчас чисто историческая канва описанных в сагах событий нам сильно и не нужна. На данный момент важнее именно бытовая, поведенческая сторона жизни скандинавов на Руси. И вот как раз се мы увидеть вполне можем.
Итак, «Сага об О лаве Святом» («Olafs saga hins helga»):
Это, собственно, понятно: случай войны. Хочу воевать — и точка! Повода нет, вызова жителей «Восточного пути» — тоже. Просто охота пограбить. Чего недостаточно?
А недостаточно вот чего. Сага повествует об Олаве Святом — норвежском короле, который активно христианизировал страну и стал первым канонизированным норвежским святым. А правил этот самый Олав Харальдссон в 1014–1028 годах. Иными словами, в годы, когда начиналось правление четвертого сына Владимира Красное Солнышко Ярослава. Когда он, согласно нашей летописи, активно страдал, но переступал через себя и отказывался выплачивать отцу налоги от управляемого им Новгорода, а также яростно стремился спасать жизни своих братьев, но те все, как назло, погибали. Это было сначала. А затем Ярослав, позднее прозванный Мудрым, укреплял свою власть над Русью. И под воздействием информации летописи нам кажется, что в ту пору уже существовало могущественное государство Русь. А какой-то паршивый ярл имел альтернативную точку зрения и считал небесполезным и безопасным вторгаться на эту землю, —
А ведь ярл — это даже не конунг. Это что-то вроде графа у каролингских франков. Личность иногда довольно могущественная, иногда даже превосходящая короля — до абсолютистских изысков Франциска I отсюда ещё довольно далеко. Но всё же не первая.
Областеначальник, не более. Пусть даже мощный. Как Юрий Лужков. Но всё же трудно представить, что старик Батурин собирает своих омоновцев и вместо того, чтобы винтить «несогласных», отправляется на лето потрепать Украину. Освободив по пути Севастополь.
А вот ярл Свейн считает, что такое возможно. Может быть, у него войско мощное? Что же, нижнюю границу вооружённых сил типового ярла мы узнать можем. В «Саге о Харальде Прекрасноволосом» это указано:
Шестьдесят хорошо вооружённых человек содержать и прокормить — это достаточно серьёзная задача по тем временам, когда цена меча равнялась цене коровы, а годовое содержание воина-профессионала требовало 10–12 марок серебра. Это стоимость 10–12 рабынь или 20–25 коров. Это 700–900 арабских дирхемов или в районе 50 византийских номисм, что в те годы означало 200–225 грамм золота. При нынешней средней цене на золото в 100 рублей это составляет, соответственно, от 200 тысяч рублей в год и выше. На 60 воинов — от 10 миллионов рублей.
Надо, правда, оговориться, что замечательная во всех отношениях историк Е. Л. Мельникова отчего-то — видимо, слепо доверяясь данным «Пряди об Эймундс Хриигссоне», где сказано —
— решила, что годовая оплата дружинника так и составляла эйрир серебра. Но это, конечно же, пример очередного забавного кабинетного умозаключения. Эйрир — современная скандинавская эре (Ørе/ Öre) — в XI веке был равен % серебряной марки. Одна марка — 216 г серебра. То есть скандинавский наемник на Руси получал за год беспорочной службы 27 г серебра. Два грамма серебра в месяц!
А еще это — примерно та же И русской серебряной гривны (204 г). При этом, заметим на полях, работодатель Эймунда великий князь Ярослав выплачивает по гривне даже смердам после взятия Киева! Низко же он ценил своих варягов-защитников!
Да нет! Не просто низко — ничтожно! Посчитаем: из гривны серебра чеканили 200 денег. В общем, смело можно сказать: 1 деньга = 1 грамм серебра. То есть варяг получал в месяц две деньги. А мех белки ценился в одну деньгу! Да ему этих денег не хватит, даже чтобы девку гулящую подманить! Ему четыре года надо не есть, не пить, дабы себе мечишко завалященький позволить! Можно себе представить картину возвращения боевого варяга из загранкомандировки в Гарды: изголодавшийся по женской ласке и даже простому мясу — он же не ел, не пил, он эйриры копил — он гордо складывает к ногам жены свою невероятную добычу… аж 24 беличьих шкурки!
В общем, что уж там, на каком этапе перепуталось в героическом стихе про проделки Эймунда в Гардарики, не знаю, гадать не хочу, — но ясно, что этот парень был не из тех, кто готов ехать на Русь ради дауншифтинга. Не Гоа, чай.
Таким образом, даже областеначальник не мог по тем временам выставить войско численностью сильно больше этих самых 60 бойцов. Пусть даже воины во многом содержали себя сами — но ведь в убыток себе они не стали бы этого делать. Значит, ярл просто по принуждению обязан был придумать им такое дело, в котором доля каждого от добычи окупила бы как минимум эти 200 тысяч. А теперь поставьте себя на место лидера какой-нибудь бандитской группировки начала 90-х годов и представьте себе дельце, способное не только занять, но и прокормить 60 «быков». При этом своим бригадирам вы сверх того должны дать —
— 20 марок в награду.
В скобочках: и откуда набрал бы столько наградных дауншифтер Эйрик, коли согласен был на два несчастных эре для своих бойцов в месяц?
Кроме того, «играет» тут не только экономика, но и феодальный Abstand одной общественной ступеньки от другой. Мы знаем, что в личных дружинах тогдашних конунгов на постоянном базисе служило 2–3 сотни человек. Конечно, в войне или походе конунг присоединял к себе войска своих — да и чужих, если харизму имел широкую — ярлов. И общая сила могла быть довольно значительной. Но если ярл приводил с собою дружину больше королевской, то у многих — и прежде всего у самого ярла — возникал вопрос: а так ли уж хорош президент Медве… в смысле — данный конунг? Коли он не в состоянии подобрать и содержать столько славных воинов, как ярл Свейн? И надо сказать, что ответы на эти вопросы не всегда соответствовали интересам конунга…
Кстати, судя по сохранившимся (откопанным и восстановленным) судам викингов, на них и помещалось от 70 до 100 человек.
В общем, так или иначе, но на могучую Русь наш оторва Свейн смел нападать максимум с сотней-двумя своих воинов. Пусть ещё сотню-другую присоединит в качестве добровольцев не на жаловании, скажем, а на сдельщине. Я добрый. И всё равно возникает холодненький вопрос: а со сколькими же бойцами рвались искать себе денег и славы ярлы и херсиры предыдущей эпохи? Когда не было ещё на Руси государства?
Впрочем, как раз в это время и сам великий князь русский судьбы государства решал, когда —
Или, может, даже меньше, ибо у предводителя их, Эйрика Хрингссона, сами преувеличивающие всё, что можно, саги отмечают лишь 600:
А вот цели и задачи тогдашних войн:
Это, конечно, не Русь, а Карелия, но до образования на Руси государства картина принципиально не отличалась: некто захватил страну на востоке, да к тому же дочка у него хороша; давай отберём и ту, и ту!
Ну, собственно, и так далее:
Можно привести ещё несколько примеров, но они подтвердят только то, что уже и так понятно: территория будущей Руси и прилегающих земель не была чем-то особенным, чужим в сознании скандинавских ярлов и конунгов. Нет, это была страна, изначально втянутая в их «разборки», входившая в сферу их видения, их интересов; это была страна, им известная. А потому что «призвание», что агрессия, что другие виды вмешательства в дела живущих здесь народов были для скандинавов вполне естественны.
Но, как мы уже знаем, скандинавы не только воевали на Восточном пути. Кроме военной у них была ещё и, так сказать, «мирная» ипостась. Торговля. Что о ней говорят саги?
Во-первых, ни поездки на Восток, ни торговля на Востоке вовсе не были для скандинавов чем-то необычным. В отличие, кстати, от восточных славян, торговые поездки которых в противоположном направлении в нарративных источниках вообще не отражены, а в археологических их — слёзы. Во всяком случае, славянских «гнёздовых» или «тимерёвых» на территории Скандинавии пока не обнаружено.
Как пишет незабвенная Т. Джаксон, —
Судя по сагам, ничего необычного не было и в том, чтобы сделать заказ на некую вещицу тому, кто направляется в Гарды:
Отмстим, кстати, это в скобочках. Энтузиасты часто всех «Гардских» записывают в славяне — вот, дескать, какую мощную деятельность те развели. На самом деле, как видим, «Гардский» — всего лишь прозвище того, кто часто ходит в Гарды, и не более того. А родом он может быть хоть из Гренландии.
— т. е. в Норвегии. —
Итак, мы видим тут форму простого товарищества. Один идёт в… Так и хочется сказать: «в русь», чтобы отделить такую торговую экспедицию от грабительской, которую обознчали понятием — «в вик». Но не будем торопиться. Пусть один идёт в торговую экспедицию, а второй даёт ему заранее деньги на её осуществление. В данном случае это очевидно: конунг даёт деньги не на конкретную вещь —
— а именно на оплату доли в товаре вообще. А далее король может использовать приобретение —
— или перепродать, получив прибыль.
Но бывает и по-другому. Вот, например, Харальд Прекрасноволосый делает прямой заказ:
А вот покупка уже привезённого купцом самостоятельно:
Прошу прощения за длинное цитирование, но что ещё может помочь нам представить, как происходили подобные сделки?
Итак, Гилли из Гардов. Как указывает замечательный лингвист wiederda, оказавший большую помощь при создании первой книги, Gilli это —
Это имя, также указывает wiederda, может быть даже еврейским:
В этом случае образ весёлого Гилли воплощает в себе целую могущественную корпорацию радхонитов — еврейских, в основном, торговцев. И торговцев, в частности, рабами.
Правда, у специалистов набегает на чело тень сомнения, не является ли имя Гил новоивритским. Но пусть даже так: так или иначе, имя не славянское.
А теперь определимся во времени.
Поскольку данный эпизод предваряется замечанием, что —
— то речь может идти только о короле Хаконе Добром, он же — Хакон, воспитанник Адальстейна. А правил оный конунг с 934 по 959 год. То есть это времена правления князя Игоря, неудачно пытавшегося удержать ногами две согнутые берёзки, и его мудрой вдовы Ольги. При всей условности хронологии саг, мы вполне можем принять эту дату, ибо в повествовании не происходит ничего противоречащего данному времени. Более того, похожую сцену мы встречаем за тысячи вёрст от островов Вреннейяр, где происходит торг вокруг немой, но красивой — чем не идеал женщины? — рабыни. Это Ибн-Фадлан описывает русских торговцев:
Иное дело, что весельчак Гилли не совокуплялся, подобно тем русам —
— со своим товаром прямо на глазах у покупателей и сидел в шатре, а не на скамейке в деревянном доме — но и восторг, как говорится, налицо, и логистический почерк похож.
И эпоха практически та же: Ибн-Фадлан наблюдал незабвенное эротическое представление в мае 922 года.
Всё остальное опять же соответствует тому, что мы видели по результатам раскопок. Серебро на вес — и весы тут же. Цены соответствуют — не эйрирами тут расплачиваются, а марками, и обычная рабыня стоит как раз марку, и только идеальная — красивая и немая — три. И у воина в загашнике не две несчастных монетки болтаются, в месячное жалованье полученные, а три полноценных марки, на случайные рыночные расходы определённые. Кстати, позднее там же добряк —
Ну и отметим попутно, что сделка совершается хоть и устно, но с соблюдением всех норм тогдашнего закона о правах потребителя. Его информируют о цене, предупреждают о недостатках товара, предлагают альтернативные модели от других производителей. Со своей стороны, клиент, совершив сделку, дает устную подпись, что сделку признает законной и рекламаций в будущем предъявлять не будет.
И последнее, что немаловажно — «русский» купец занимается торговлей рабами. И мы еще вернемся к этому обстоятельству, ибо именно такой бизнес, как уже отмечено, был одним из важнейших в экономическом фундаменте Русского государства.
2.2. Доподлинно русские русы
Тогда кто такие русы?
Давайте начнем с того, что определимся, откуда они взялись. И поможет нам в этом археология. Ведь если русы были, значит, оставили после себя археологические следы. Если они есть, то мы сможем идентифицировать их, соотнеся с той или иной культурою. А значит, и поймём, откуда она взялась.
Иными словами, пройдемся от достоверно русских — от нас — к тем, от кого унаследовали мы свою идентичность. А от тех — к предыдущему поколению. И так — до конца. Пока не упрёмся в тех, от кого начался этот след. И тогда и посмотрим, что же это были за люди и к какому этносу и культуре они принадлежали. Именно таким образом и выстраивается надёжный путь к древним русам! Веточка — сук — ствол — корень. Первые шаги просты: вплоть до князя Владимира Красно Солнышко поколения русских идентифицируются вполне надёжно и цепочку представляют собою непрерывную. Как историческую, так и культурную. Достаточно вспомнить, как сохранялись из уст в уста былины, демонстрируя, что даже далёкие северные поморы несли в себе историческую память о временах и событиях как минимум X века.
Да и государственная идентичность сомнений не вызывает: даже в тот период, когда Русь попала в вассалы Золотой Орды, ни властная, ни династическая линия не прерывалась. Вассалитет не означает рабство. При вассалитете суверенитет сохраняется. Ибо как иначе охарактеризовать государство, ведущее самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику, объявляющее состояние войны и мира, самостоятельно собирающее налоги и таможенные сборы, сохраняющее собственную администрацию по всей властной вертикали, собственный язык и веру? И обязанное лишь выплачивать законную дань сюзерену и получать от него подтверждение властных полномочий в случае смены главы династии.
Это, разумеется, не полная независимость. Но и не ликвидация государства, как это случилось, например, с русскими княжествами на территории нынешних Украины и Белоруссии. Вот там татарская, а затем литовско-польская оккупация действительно пресекла государственную традицию, которая восстановилась лишь с возвратом этих территорий в состав России.
Впрочем, в любом случае: пертурбации государственных судеб не отменяют культурной и исторической связи, отчётливо видной, между нами и временем богатырей Ильи, Добрыни и Алёши. И Владимира Красно Солнышко, конечно.
А кто у нас отец Владимира? А отец Владимира — великий князь Святослав.
А кто такой Святослав? Бесспорное историческое лицо. И бесспорно рус. Деяния его как руса описываются в синхронных и не зависимых друг от друга источниках.
Война с греками. Византийский хронист Лев Диакон в подробностях описывает почти удавшуюся попытку русского князя отвоевать для себя Болгарию. И заодно описывает их:
Не теоретик пишет, явно. Или сам видел, или записывал за непосредственными участниками событий.
Кроме того, он знает имена и биографии вождей противника, знаком с воинскими и погребальными обычаями русов, информирован об их положении и размышлениях:
Таким образом, мы можем твёрдо заключить: греки знали, что они воюют с русами, знали, кто такие русы, и были в состоянии вполне компетентно судить о них. И можем благодаря этому быть уверенными в том, что войско Святослава состояло именно из русов (хотя и не из них одних).
Таким образом, ниточка идентификации пряма и надёжна. Как Святослав — отец Владимира, так и те русы, что вместе со Святославом рванули на себя пёстрое одеяло стран и народов, присоединяя их к молодому своему государству, — отцы богатырей «Владимирского цикла». Что-то вроде Святогора в истории с Ильёю Муромцем — могучие воины предыдущей эпохи, которые слишком уж утомили Землю-матушку своею силою.
Значит, можно со спокойной совестью отправляться дальше в глубь истории, будучи уверенными, что мы ведём пальчиком по одной и той же ветви — русской. И ежели мы проследим археологический пунктир от этих русов к кому-то, кто был перед ними, — значит, и отыщем их предков.
Итак, выходим из исторического лифта на этаже по имени «Святослав».
Вот что обнаружили совсем недавно — в 2006 году — в одном из таких погребальных комплексов у Шестовиц:
Отметим: срубная конструкция могилы.
Не простой воин. Командир. Воевода. Это ведь воеводское дело — под своим штандартом своих воев собирать и в бой вести. О том же говорят и археологи, что вели раскопки, — В. Коваленко, А. Моця и Ю. Сытый:
Таких погребений не одно. Подобное раскопано также и в кургане № 42: снова камерная гробница, снова мужчина в сидячем положении, лицом на северо-запад, снова конь, снова женщина. Рядом — меч типа X, который датируется серединой X века. Что характерно: хоть и стандартный европейский, но — оформленный по-скандинавски:
Погребения относятся к середине X столетия. То есть к той самой эпохе князя Святослава.
А теперь давайте проанализируем, что мы увидели.
Мшила срубной конструкции. Такие археология уверенно приписывает к скандинавским:
Скрамасакс — тоже оружие явно европейское. Ничего подобного в чисто славянских погребениях той поры не присутствует. В них вообще нет мечей.
И еще котел. Жертвенный котел в могиле — не просто скандинавский этнокультурный признак. Это важнейший религиозный идентификатор норманнов. Котёл, в котором часто обнаруживаются кости съеденного во время погребального пира козла или барана, символизирует уход покойного в Вальхаллу, к Одину. А тот, хоть и предавал воинов (не со зла — просто понадобился ему новый богатырь в своих чертогах), но встречал радостно и первым делом предлагал покушать — из пиршественного котла, где варилось мясо «воскресающего зверя»…
Такие котлы археологи находят в центре курганов Гнездова, возле Бирки в Швеции, на Готланде, на Аландских островах, в Дании… В общем, различий между Русью и Скандинавией в этом аспекте не наблюдается:
Значит, перед нами скандинав? А обещали руса… Мало ли скандинавов могло быть в дружине Святослава! Про варягов и летопись упоминает.
Но подобных захоронений найдено много по всей Руси. В процентном отношении получится, что варягов больше, чем русов. Чего, конечно, не могло быть. В тех же шестовицких курганах археологи отмечают —
Кроме того, против чисто варяжской «скандинавское™» этих и похожих могил говорит один из важнейших их признаков — в них часты смешанные или, как говорят те же украинские археологи, гибридные элементы:
Сюда же относятся обнаруживаемые в богатых погребениях конические и сферо-конические шлемы.
Эти шлемы, появившиеся не позже 900 г. и сменившие в середине и второй половине X в. полушаровидные и полуяйцевидные каски, все разумные исследователи относят по происхождению к восточным:
И височные кольца похороненных с героями подруг характерны не для скандинавских, а для для аборигенных барышень:
Так что речь о чистых скандинавах идти не может. На самом деле —
Иными словами, мы застаём здесь настоящий дружинный интернационал. Чем-то напоминающий список Игоревых послов 944 года (о них будет подробная речь дальше). Скажем, правобережный славянин Войко, левобережный северянин Синко, и скандинав Иггелд, и финно-кто-то Анубьксарь, и чудин Каницар, и хазарин Искусеви…
Культуру, о которой мы говорим, называют древнерусской дружинной. Как говорят историки, —
Только ведь дружинный интернационал — это часть, и важнейшая, государственной власти:
Такой вывод делают не идеологи. Такой вывод делают археологи. Которые непосредственно копали могилы представителей «древнерусского дружинного интернационала».
Но это для нас уже не так важно, хотя и интересно. Ибо дело не в археологах. Археологи и не могли бы высказаться другим образом. Ибо, как бесконечно верно возвестил товарищ Мао, «винтовка рождает власть». Поддерживать себя власть может любыми методами — свободными выборами, диктатурой, террором. Но рождает её всегда — винтовка. В интересующую нас эпоху — меч.
Ибо что есть власть как не институт контроля определённой социальной группы над экономическими активами? А каковы были тогдашние активы на Руси, не знавшей банков и производных финансовых инструментов? Очень простые то были активы: то, что можно продать на внешнем рынке. А что в условиях натурального хозяйства производилось в товарных количествах?
Товарные позиции той эпохи с обезоруживающей чёткостью описал сам великий князь Святослав:
Ничего нового, кстати, он не изобрёл: несколькими годами ранее его мать Ольга обещала византийскому императору ровно то же самое:
Скора — это меха. Скорняк — от этого.
Итак, мы видим: властителям русским, коим хотелось, как и всем порядочным руководителям, иметь шелка, золото, вина и дорогие транспортные единицы, нечем было за это заплатить, кроме как мехами, воском, мёдом и рабами.
А всё это надо было прежде добыть. И ежели мёд и воск ещё можно отобрать у бессловесных пчёл, то вот с людьми, естественно, возникали трудности. Ибо хоть и много их рождалось, — да ведь они сопротивляются самой мысли о том, чтобы стать товаром. А ещё один людской недостаток состоит в том, что люди не хотят даром отдавать и добычу. Пусть она отобрана в нечестной борьбе стрелы с безоружным носителем красивой шкурки или отнята у лесных производителей мёда и воска — по предоставить это постороннему ни за что? Как-то не с руки. Оно и сегодня так же. Не стой за налоговым инспектором образ злого полицейского, а за ним железной коечки под синим одеялом в тёмном бараке, — то и сегодня никто не платил бы налогов.
И потому любая институция, получившая власть над носителями данных недостатков, первым делом должна озаботиться организацией процедуры изъятия того, что необходимо ей. Таким образом, власти в то время, как и сегодня, необходимо было быть сильной и хорошо вооружённой, дабы иметь возможность исправлять в подданных порок жадности. И, следовательно, те хорошо снаряжённые и вооружённые люди, останки которых мы находим сегодня в роскошных курганах, как раз и были той властью — она же сила, — которая была в состоянии изымать у людей «налоги» детьми и кровью.
Иными словами, это была государственная власть. Как бы «неславянски» она ни выглядела в глазах потомков. Ибо никаких других могил равной роскоши и «милитаризованности» мы на территории тогдашней Руси не видим. И, следовательно, никакой другой силы, сравнимой с этой, тогда не было. Не уравнивать же, будучи в здравом уме и с чистой, не замутнённой псевдопатриотическими комплексами совестью, персонажа из Чёрной могилы и человека из славянской сопки, которого в путь на тот свет снабдили горшочком с просом и деревянной ложкою! И даже нож не оставили — ибо что ценного тогда сыну достанется?
Ещё раз, буквально по слогам: русь — власть, власть — сила, сила — богатство. Бедным и больным с претензией на роль русов просьба не обращаться. Иными словами, бедное захоронение без инвентаря может означать кого угодно, но не представителя властной воинской прослойки.
Итак. Исключив из рассмотрения всяких однозначно покорённых русами древлян-радимичей — ибо нельзя покорить самих себя, — рассмотрим могилы представителей наиболее сильных местных племён. Тех, что, согласно легенде, приглашали русь Рюрика прийти и володеть.
Начнём с приглашающих.
Словене новгородские.
Они представлены культурой новгородских сопок.
Не очень похоже на государствообразующую элиту, не правда ли? На воеводу из Шсстовиц, к примеру.
Теперь — кривичи. Их начало — в культуре так называемых длинных курганов.
В целом отмечаем: встречается ряд могил с относительно богатыми захоронениями. Фибулы, шпоры извещают о захоронении кого-то, принадлежащего к элите. Но, как мы видим, элита эта довольно бедна относительно той древнерусской дружинной, чьи захоронения мы только что рассматривали. А «подкладывание» её представителей в общую могилу говорит о том, что эта элита ещё не стала отдельным феноменом, ставшим над традиционным обществом.
Среди пригласивших — или якобы пригласивших — Рюрика была меря, традиционно понимаемая как племя финского корня. Смотрим, как хоронила своих меря.
И так далее. Не говорю уже о типичных деталях мерянских захоронений:
В целом подобный небогатый инвентарь везде: пряжки, большая серия наконечников копий, кельты, ножи, застежки с «крылатой иглой». Побогаче, конечно, у мерян, чем у словен и кривичей, но не ахти. С инвентарём русских могил не сравнить. Зато как только в тех же поволжских местах, где жила меря и где возникли поселения с характерными скандинавскими чертами, обнаружи-вастся что-то по-настоящему ценное, — то в этих могилах мы обязательно находим и нечто типично скандинавское. Молоточки Тора, например, священные котелки и проч.
А теперь переместимся на юг. Если на севере некому из аборигенов взять на себя роль руси, то, может быть, в Приднепровье такие найдутся? Ведь это действительно факт, что позднее «Русью в узком смысле» назывались земли вокруг Киева. Хотя, конечно, земли вокруг столиц обычно и считаются корневыми для страны, а Киев стал столицей уже после прихода сюда русов, но — есть такой аргумент, и мы его рассмотрим.
Начнём с волынян, кои под именем «валинана» упомянуты арабским автором Масуди в качестве лидирующего среди славян племени:
Вот их типичные захоронения:
Отмечается обычай оставления покойному пищи, но в обряде не прослеживается ничего похожего на те жертвенные котлы, которыми снабжали покойных древнерусских дружинников:
Обратим внимание: чётко зафиксированный славянский ритуал. Воин из Чёрной могилы к славянам, таким образом, с очевидностью не относится.
И теперь очень важное:
Что же это за оружие?
То есть мечи — «франкские», привозные.
Поясню: топоры или, точнее, чеканы первого типа этот авторитетный аналитик древнего оружия относит по происхождению к восточным, шире — евразийским, и считает их характерными для той самой дружинной культуры, представители которой образовывали элиту общества Святослава:
Топоры третьего тана также характерны для дружинных древностей:
Владимирские курганы — это Сарское и Тимсрёвское городища, о которых еще пойдет речь. Пока же отметим лишь одно: оба этих поселения относятся к центрам формирования древнерусской культуры, в которых ярко фиксируется значительный скандинавский след. Да и вообще, как видно по приведённой карте, находки боевых топоров «тянутся» к центрам с заметным скандинавским присутствием: Ладога, Гпёздово-Смоленск, Сара-Ростов, Коровель-Чернигов, Новгород и Киев. Волынь здесь не характерна, что демонстрирует пришлый характер тех воинов, которые здесь лежат, — это явные древнерусские дружинники, аналог тем, что захоронены под Черниговом.
С волынянами разобрались. Давайте взглянем на древлян. Они, правда, с очевидностью не русы — ибо русы их тоже покоряли, чем явно демонстрировали свою отдельность от этого славянского племени. Но тем не менее древляне были одним из мощнейших противников киевских князей, да и собственное княжение имели, если верить «Повести временных лет».
Итак:
Собственно, все. Полный аналог волынянским захоронениям. Чему, собственно, не приходится удивляться: археологически древлян, волынян и дреговичей отличают не очень существенные детали — прежде всего в женских украшениях. А в целом это, можно сказать, одна культура.
К ней же можно было бы отнести столь высоко поднятых летописью полян… если бы от них остались вообще сколь-нибудь отдельные археологические следы. Но вся беда в том, что даже для научного описания полян характерна фраза из фундаментальной «Археологии СССР»:
«Нет таких»! Впрочем, в любом случае —
Иными словами, пресловутые поляне также не тянут на звание основателей русского государства. По двум причинам: они столь же безэлитны, как и другие славяне, и… их не было. Если без экстремизма — у них не было собственной культуры и потому не осталось своей археологии.
И, наконец, давайте заглянем к северянам. Их, правда, русы тоже покоряли, но раз уж некоторые решили считать их одними из претендентов на «русский каганат», давайте посмотрим на то, что они собою представляли.
Итак, после беглого рассмотрения похоронных обычаев других этнографических групп постоянного населения Русской равнины можно с уверенностью отметить: никого похожего на представителей древнерусской дружинной культуры среди них нет — за исключением тех, кто сам оказался древнерусским дружинником. Второй вывод столь же очевиден: по характеру захоронений видно, что ни одно аборигенное племя чисто по уровню материальной и военной культуры не в состоянии стать альтернативою той силе, которую представляет собою Святославова русь.
Таким образом, русь — это снова не славяне. Это — воинская княжеская элита, у которой одной были тогда силы и средства покорить, подчинить и втянуть в государственную орбиту местные этносы.
Осталось добавить только одно. Сами характерные для русов большие курганы, выделяющиеся из массы других, а также прочих видов захоронений, возникли как класс как раз в северной Европе, в эпоху еще Великого переселения народов:
Как с очевидностью доказывается археологией, принадлежали сии курганы большим племенным вождям, конунгам, правителям Скандинавии. В X в. эти элитные и монументальные погребальные комплексы появляются в Восточной Европе, на территории будущей Руси. Эти памятники высотой от 2 до 10 метров, очевидно, близки скандинавским, а место они занимают именно там, где вскоре появляются главные места скандинавских археологических находок — Ладога, Ростов, Смоленск, Чернигов, Киев. Что подтверждают исследования других времён и других археологов:
Итак, Северная Европа — Бирка — Гнёздово — Киев. И везде — присутствие одной общности.
Не будем пока определять её этнические характеристики. Достаточно замечания большого археолога и большого антинорманиста Д. А. Авдусина об —
— при признании им скандинавской доминанты в населении этого городища.
А севернее, в Ладоге, происходит в эти же примерно годы настоящая урбанистическая революция. Стремительно застраивается вся площадка т. н. Земляного городища. В основном это срубные жилища с печами-каменками в углу. То есть славянской принадлежности. Строятся они «гнездовым» способом: 3–5 жилых домов и несколько многофункциональных неотапливаемых клетей.
При этом —
Церковь получается, совмещённая с жилищем местного языческого патриарха.
В целом же археологи относят слои 920 —990-х гг. ко времени —
Одновременно происходит заметная «скандинавизация» Ладоги:
Тогда же формируется уже конституированная власть:
Таким образом, и здесь мы видим вполне очевидное «сожительство» местного аборигенного населения с пришлым скандинавским:
И здесь отмечается более привилегированное, что по богатству, что по вооружению судя, положение последних в стратиграфии общества.
Но тем не менее повторюсь: нам этническая принадлежность этих людей пока неважна. Пусть побудут хоть марсианами. Ведь никто не мешает спуститься ещё на один этаж вниз на нашем археологическом «лифте», чтобы посмотреть, кто же предшествовал нашим «интернационалистам» в роли воителей и правителей Руси. И, соответственно, полнее определиться в вопросе, откуда и из какого этнического корня произошли русы.
2.3. Ещё на поколение назад
На один этаж — одно поколение — вниз мы застаём времена отца Святослава, князя Игоря. Сына Рюрика. Во что, впрочем, мы верить не будем, а то иначе рассыпается вся возможная логика времени и человеческой жизни.
Историчность Игоря, впрочем, сомнений не вызывает. Не только потому, что его подпись стоит под договором с Византией, чего было бы достаточно само по себе. Но по его поводу есть несколько весьма драматичных свидетельств современников.
Вот, например, император Иоанн Цимисхий предостерегает Святослава:
Вспоминал Цимисхий столкновение, о котором говорит другой источник, давая нам, благодарным, крестообразную ссылку на то же событие и тех же людей:
Впрочем, сам Игорь нас пока интересует постольку-поскольку. Но на время поколения этого князя приходится два достаточно надёжных источника. Это — договор между Русью и Византией, подписанный от имени Игоря, и кусок из основательного труда императора Византии Константина Багрянородного «Об управлении империей».
Последний важен тем, что не предназначался для публики, служил не беллетристическим, а чисто утилитарным целям: рассказать родному сыну и наследнику о том, что творится в мире, каковы окрестные народы и как вести с ними дела. То есть в этом труде можно смело ожидать от автора предельно доступной ему точности и объективности.
Есть ещё ряд косвенных свидетельств — высказывания близких к тому времени авторов о русах. С них и начнём наш разбор, ибо пусть косвенные, но эти свидетельства будут важны для более точного понимания дальнейшего.
Уже известный нам Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Беренгария в Византии в 949 году, довольно подробно пишет о походе русов на Константинополь, которое закончилось поражением в силу использования ромеями неконвенционального оружия. Это его слова со ссылкой на непосредственного свидетеля, отчима, я привёл чуть раньше. Но для нас главное пока — не перипетии морского боя, а прямое свидетельство об этнической принадлежности русов:
Этимологические изыски Лиутпранда нас не интересуют — он всё равно филологического факультета МГУ не заканчивал и специалистом в этом вопросе не является. С точки же зрения информатики сказал он следующее:
— Игорь был королём русов;
— русы Игоря живут в северных краях;
— русов европейцы идентифицируют с норманнами.
Термин «норманны» в пояснениях не нуждается — так с VIII по XI век франки, а за ними и все прочие жители христианской Европы называли скандинавских язычников. Слова «язычник» и «норманн» употреблялись как синонимы:
«Норманны» было собирательным понятием. И, к примеру, франкскую провинцию, захваченную в 889 году войском датчан и норвежцев во главе с Хрольвом Пешеходом, назвали без дальнейших изысков просто Нормандией.
Теперь, благодаря свидетельству Лиутпранда Кремонского, мы знаем, что русы в сознании европейцев находились в одном синонимическом ряду с данами, шведами, норвегами и прочими северными язычниками. Идеальное совпадение с данными «Повести временных лет», не находите? —
Но и это — деталь, хотя и важная для дальнейшего. Между тем, перед нами предстает не менее важный определитель этнической принадлежности русов — их язык!
Вот что свидетельствует император Византии Константан Багрянородный в уже упомянутом труде примерно в конце 940-х — начале 950-х годов:
Как-то так сложилось, что практически во всех многочисленных дискуссиях по поводу этой информации стороны быстро, почти сразу, срываются на определение того, кто такие русы. И вновь всё оборачивается лупцеванием друг друга идеологическими дубинками, на которых написано «норманнизм» и «антинорманнизм».
Мы же этого делать не будем. А проанализируем текст просто с точки зрения теории информации.
2.3.1. По-славянски так, а по-русски — иначе!
Первая информема есть и самая важная: росы и славяне говорят на разных языках!
Эти языки порфироносный обозреватель противопоставляет точно так же, как ныне противопоставляются статьи в каком-нибудь русско-немецком словаре:
По тому — так, а по этому — этак. На языке науки логики это называется логической противоположностью. Высокий — низкий, белый — черный и так далее.
Но раз языки разные — значит, и народы разные. Само существование такого русско-славянского топонимического словаря доказывает, что они — два разных народа.
Для византийского императора это само собой разумеется. Языковое различие между русами и славянами для него естественно.
Более того — не для него одного. Византийцы и позднее это знали: как свидетельствует хронист Лев Диакон, они и позже, во времена войны со Святославом в Болгарии, засылали в лагерь русов лазутчиков, —
И что же это за языки?
Ну, со славянским языком все ясно. «Островунипрах» мы, славяноязычные, поймём и сегодня. А что это был за второй, кроме славянского, язык, знать который нужно было лазутчикам, чтобы не попасть впросак на войне с нашими же, русских, предками?
Что ж, давайте посмотрим…
Вопреки сложившемуся едва ли не аксиоматическому убеждению, на самом деле Константин Багрянородный практически нигде не даёт переводов русской топографической номенклатуры.
Кажущаяся «обоюдность» перевода именно — кажущаяся. А лично Багрянородный даёт нам только:
— либо пояснение топонима —
— либо иное придаточное предложение, которое всё равно относится к славянскому топониму, —
Иными словами, перед нами не совсем словарь — а скорее двуязычный путеводитель. И так практически везде. Лишь в одном случае звучит формула —
И именно сама отдельность такого этнографического примечания получилась, следовательно, из того, что некое место имеет одно и то же обозначение на разных языках.
Что же, пройдём по этому пути вслед за тем, кто рассказывал о нём византийскому императору. Глядишь, какие мысли и возникнут по поводу идентификации порогов. И помогут нам в этом другие путеводители через них.
2.3.2. Эти сложные славянские названия…
Они, путеводители, кстати, у нас есть. Ну, по крайней мере, в XVI век мы с их помощью заглянуть можем.
В составленной по указанию царя всея Руси Иоанна Васильевича «Книге большому чертежу» (XVI–XVII в.) приводится полный список порогов:
Позже пороги стали описывать менее детализированно:
Что мы можем увидеть из этого списка?
Во-первых, порогов девять, а не семь, как у Константина Багрянородного. Почему так? Может быть, в старину какие-то из них объединяли, числили единым порогом? Например, Сурский и Лоханский — по сути, одна мешанина островков около устья речки Суры. Или Вовниговский и Будильский. Или Лишний и Вольный — тоже, в общем, одна гряда островов и камней…
Во-вторых, мы видим, что похожие названия частью, но всё-таки сохранились через 600 лет — от русов времён князя Игоря до времени Ивана Грозного. «Вулныпрах» Багрянородного — это, очевидно, «Волнег». Позднее Волнигский, затем Вовниговский. Вполне допустимый переход через польско-украинское посредство. Более того, у Вовниговского есть и два признака из описания императора — «большая заводь» и «излучины реки». По происхождению же название это — скорее всего, от др. русск.
Ну а теперь пройдёмся по порогам вслед за русами Константина Багрянородного.
Напомню, он «спускает» их сверху:
1. Этот первый порог у него —
Порог «узок, как пространство циканистрия». Судя по плану тогдашнего Константинополя, циканистрий располагался восточнее Большого дворца, где для него места было не более 60–70 метров. К сожалению, мне не удалось выяснить, какова была ширина Днепра здесь в те годы, когда порог ещё существовал. Но то, что поляки во времена войн с казаками построили крепость Кодак как раз там, где плывущие по реке —
— говорит, скорее всего, о том, что здесь действительно было узко.
Так что пока сведения Константина с географией совпадают.
А вот с филологией — не очень. В самом деле: по-славянски ли звучит
А он, этот информатор, сам видел то, о чём рассказывал? Ибо если и он — непрямой свидетель, то через двойной частокол ошибок нам не перебраться.
Давайте ещё раз взглянем на информемы.
Очевидец писал. Из тех, кто обладал информацией первого уровня — то есть сам видел и голых росов, сопровождающих свои челны через буруны, и бредущих по берегу рабов в цепях, и перевалку груза.
А с другой стороны, этот информатор очень даже реально знаком с топографией Константинополя. Помните? —
Это явно показывает византийское резидентство источника — надо быть очень хорошо знакомым со столицей, чтобы размеры описывать не в стандартных единицах измерения, а в, фигурально говоря, попугаях. Ведь последнее предполагает не только хорошее знакомство с параметрами этой замечательной птицы, но и то, что их столь же хорошо знает собеседник.
Упоминание пеликанов наводит на мысль о книжной образованности информатора. О том же говорит и доверие, с каким выслушивал его император и затем вставлял его рассказы в свою монографию.
В то же время информатор, пишущий о русах и явно видевший их в реальности и общавшийся с ними, русского языка не знает или знает очень плохо. Об этом говорит сама структура его текста. Если, к примеру, выделить в тексте росские названия порогов —
— то сразу бросается в глаза отсутствие переводов с русского на греческий. Кроме сомнительного «Эссупи» других значений русских названий наш император не знает. Тот, кто давал ему информацию, был, очевидно, не русом.
Таким образом, что у нас получается? А вот что.
Да, этот человек явно побывал на Руси, причём провёл там минимум осенне-зимне-весенний сезон — от прибытия и ухода русов на полюдье до сплава с товарным караваном. Но в то же время он был византийцем по государственной принадлежности, раз ему доверял сам император. И высокопоставленным — а судя по книжной грамотности, церковным — чиновником по принадлежности социальной.
Можно даже предположить — не более, чем предположить, подчеркну, — кто это был.
Во время известного визита княгини Ольги (точнее, Эльги, как даёт источник в лице дворцовой церемониальной книги Константина же Багрянородного) в Константинополь в 957 году был организован один из приёмов. И вот среди членов официальной делегации русов, которых император одаривал денежными суммами, свои 8 миллиарисисв получил и некий «священник Григорий». Кем он был, неясно, но получил он больше, чем даже «люди Святослава», наследника престола. Хотя и меньше переводчика.
Что за священник? Вряд ли это можно теперь узнать надёжно. Но почему бы Григорию и не быть тем самым информатором императора? Возможно, в один из приездов в метрополию?
Вот где-то на базе своего не очень хорошего понимания туземных языков «священник Григорий» и породил первую часть искажений в информации, переданной императору.
Но это же обстоятельство, как мы сейчас увидим, и значительно облегчает нам нашу задачу — проникнуть в тайну названий порогов. Ибо как раз позволяет отделить ошибки информатора от, в общем, достаточно точной их дальнейшей передачи в письменном документе.
2. Второй порог,
Но в старину они тут были, поэтому название, скорее всего, должно пониматься как «Островной порог». Практически точное совпадение.
3. Третий —
«Геландри» как «Шум порога» ничего общего, конечно, со славянским языком не имеет. Могу для доказательства углубиться в этимологические и лексикологические детали, но не считаю это нужным за очевидностью тезиса для любого славяноязычного.
Правда, очень популярный в славянофильских кругах М. Ю. Брайчевский указывает на основу, которая —
Сюда же маститый филолог привязывает —
Именно что «и т. д.» Ибо, конечно, «глаголандри», «гуландри», «галдаандри» способны рассмешить и не филолога. Неслучайно и сам исследователь уныло отмечает:
От какового уныния, видимо, учёный и обращается за объяснением на… Кавказ. К осетинскому языку:
О как! Значит, это осетины дали название порогам? Осетины-корабелы, проходящие днепровские пороги, чтобы свезти северные меха и славянских рабов в Византию — это, безусловно, сильно.
Юморист Задорнов обратился к этимологическим разысканиям явно после прочтения Брайлевского.
4. Дальше идёт страшный, —
И заметка о нём демонстрирует, что перед нами вновь не перевод, а толкование, пояснение. Заметка фенолога. Ибо фраза —
— смысла не имеет.
Нет, сами по себе эти милые птички ни при чем. Может быть, и жили пеликаны на порогах — вообще-то так называемый кудрявый пеликан
Вот только в церковнославянских текстах, например, в лексиконах XIV–XVI веков, название «неясыть» относится к целому ряду птиц. В частности, к пеликану, да! Но и — ворону, филину, сове, ястребу. Знаменитый В. И. Даль в своём словаре обозначает неясыть, как —
И тут же приводит и слово «пеликан», но… со знаком вопроса! Тоже не уверен был.
Итак, термин «неясыть» в церковнославянском смысле, опирающемся на библейские тексты, обозначает не пеликана, или не только пеликана, но целый ряд птиц. Неслучайно в комментариях к академическому изданию «Об управлении империей» выдающийся русский историк Г. Г. Литаврин заключает: вполне вероятно, что такое осмысление имени порога — через пеликанов — вторично. И возникло уже на южнославянской почве (а южнославянский, собственно, и послужил основой, на которой был придуман церковнославянский). Первичное же значение славянского nejesytь — именно «ненасытный». Оно и могло лежать в основе первоначального восточнославянского названия порога.
И тогда, восстановив это слово в древнерусском языке, мы находим простое —
И выходит первоначальное название для грозного порога — Ненасытен. Замечательный порог, расположенный вблизи сёл Никольское и Васильевка, имевший 12 уступов и похоронивший сотни судов и немало людей вплоть до тех времён, пока не знающие преград большевики не затопили его вместе со всеми другими.
А значит, зачтём императору точное его поименование. Это его информатор-комментатор ошибся с пеликанами, учёность свою книжную показывая.
5. Следующий,
Но снова отмстим проблему с филологией: «Вулнипрах» ничего общего не имеет с «большой заводью».
6.
«Веручи» вполне можно уверенно идентифицировать с переводом «кипение воды». Во всяком случае, слово «вир» в славянских языках имеет значение «водоворот, омут в озере, реке», а древнеславянское —
— прямо означает «кипеть». И идёт оно ещё от общих индоевропейских лесиконов, ибо в литовском atvyrs означает «встречное течение у берега», vy-rius — «водоворот», а в др. — инд. vartatЊ — «поворачивается», vartaíyati — «вращает».
7. И последний,
Едва ли. Едва ли это так переводится. Малый — он и есть малый. В старославянском — «малъ». И, значит, опять у нас тут большое искажение.
Что такое «напрези», нслингвисту судить трудно. Зато лингвисты дают как возможное значение: «внезапно, вдруг» —
Это этимологический словарь Фасмера.
Правда, есть объяснение ещё проще, да к тому же приходящее не из седых индоевропейских глубин, а из хорошего древнеславянского языка:
напрѧщи —
Действительно, что логичнее — напрячься на последнем пороге? Есть другой вариант того же значения — не менее подходящий:
напрѧзати —
«Напряги-натяни-направь!» — кричат друг другу корабелы перед последним порогом.
Ну что же, прошли пороги. И теперь у нас появляется относительно непротиворечивое толкование славянской части императорского «путеводителя»:
Вывода можно сделать два.
Мы примерно представляем, на каком языке разговаривают славяне. И в состоянии понять — хотя бы приблизительно — слова из древнеславянского языка. Может, сразу и не идентифицируем «гудьбу» как «музыку», но в контексте непременно обнаружим, что да — гудеть же!
И в этом смысле Островунипрах, Вулнипрах, Веручи, Напрези нам если и не совсем понятны, то свои.
Пусть на уровне подсознания, но мы их понимаем.
Поэтому первый вывод — в том, что мы понимаем славянские названия порогов, приведённые Константином Багрянородным! Через искажения, через ошибочные толкования, через работу со словарём — но понимаем.
А вот второй вывод…
Славяноязычному понятны такие слова: Улворси, Аифор, Варуфорос?
Не буду вежественно говорить: вряд ли. Скажу четко и прямо: нет. Если вы не осетин и не тов. Брайчевский — они вам непонятны. Аж колются — настолько чужие!
А между тем, согласно Константину Багрянородному, это как раз самые что ни на есть русские слова!
И вот это и есть второй вывод.
Мы не понимаем по-русски!
2.3.3. Что мы поймём по-русски?
Прежде чем поискать ответ на этот вопрос, давайте почитаем, что там написал византийский император по поводу русов и русских названий днепровских порогов. И так как у нас нет оснований полагать, что в инструкции своему сыну он злонамеренно исказил росские названия больше, нежели славянские, то и анализировать мы их будем по той же методике.
Впрочем, нам теперь легче. Мы уже убедились в том, что текст понятен — по-славянски. А что он не понятен по-русски — значит, мы просто языка русского не понимаем. Как это ни парадоксально для русских. Но ничего не поделаешь — простая логика. Как бы кто ни назвал непонятный нам язык — это всего лишь непонятный язык.
Который надо сделать понятным.
Что ж, для этого у нас есть несколько русских слов — тех изначальных, на которых говорили древние русы. И которые забыли мы, будучи в большинстве своём славянами, чьи предки говорили по-славянски.
С чем их связать, эти не наши русские слова? Точнее, с кем?
Логично было бы начать с тех людей, которые ходят через пороги. Ведь это их лексикон.
Как мы уже знаем из текста Багрянородного, в его годы через пороги ходили русы и славяне. Для чистоты исследования можно представить себе ещё печенегов — ода по порогам шарили, грабя проходящие суда. Да, пе будем и мелочиться: добавим в рассмотрение пресловутых осетин Брайлевского.
Со славянами проще всего: с их названиями мы уже разобрались, а сам факт их хождения через пороги и проживания возле них сомнений пе вызывает.
С печенегами тоже несложно — византийский император оставил нам несколько слов и из их языка:
При том, что искажения император допускает и здесь, не надо быть филологом, чтобы увидеть: мы имеем дело с одним из тюркских языков. И не надо быть лингвистом, чтобы увидеть, что печенежские слова ничего общего не имеют с русскими.
Итак, печенеги отпадают. Тогда, может быть, осетины? Ведь Брайлевский как раз толкует росское название четвёртого порога — Лйфор — через осетинский язык:
Эта логика мне недоступна. Например, какой такой «порог гнездовий» образуют «яйцо» + «бок»? Или яйцо и ребро? И даже яйцо и порог? Яичный порог? Пороговые яйца?
Ну и яйцо, фиксирующее наличие гнездовий, — это, конечно, на редкость… логично.
Но дело даже не в моей логике — ну, не хватает воображения, что тут поделаешь. Но всё равно возникает вопрос: при чём тут осетинский язык?
Забавно, но именно по Айфору мы находим информацию в другом, не зависимом от текста Багрянородного источнике. А именно — на по меньшей мере двух памятных камнях, что в массовом порядке возводили скандинавы у себя дома по погибшим родственникам или друзьям.
На одном из таких камней из местечка Пильгорд (Pilgard) на острове Готланд мы читаем:
Это означает следующее:
Это в переводе замечательной нашей исследовательницы этой темы Е. Л. Мельниковой. Я бы перевел несколько иначе, но тонкости толкований нам здесь не важны. Важно, что осетины Эйстейн и Эймунд поставили на Готланде памятник осетину Хравну, который побывал на Айфоре по приказу осетина Вифиля.
Айфор упоминается и ещё на одном руническом камне XI века:
To есть:
Могли ли скандинавы пользоваться осетинскими названиями порогов, упоминая их на памятных камнях по своим родственникам? Могли, отчего нет. Говорим же мы «поехал в Берлин», упоминая тем самым немецкий топоним.
Да, но тогда возникает закономерный вопрос: а с чего бы скандинавам так делать? Что, у кормчего Льота слов в собственном языке не хватало, чтобы как-нибудь обозвать камни, торчащие из воды? Он слетал во Кавказ, поспрашивал там у стариков насчёт порогов, узнал с облегчением, как по-осетински эти камни обозначаются, и с удовлетворением воздвиг камень с соответствующей надписью по бедняге Аки, что загнулся возле Айфора, так, что ли?
Нет, воля ваша, а тоже как-то неловко получается.
Может, русы просто пользуются названиями, унаследованными от иранцев-сарматов, то есть предков осетин?
Может быть. Оно, конечно, интерес степных всадников сарматов к чисто речным топонимам требует отдельной поэмы. Но почему бы и нет: надо же им было как-то обозначать, у какого камня они будут встречать и раздевать корабелов.
Вот только в X веке никаких сарматов вблизи порогов и быть не могло. И иранцев тоже. Кончились сарматы. Лет за 600 до рассматриваемого времени. И, значит, нашему Льоту надо было отправляться в библиотеку, штудировать там фолианты и монографии, чтобы выяснить, как же, чёрт возьми, называли сарматы эти проклятые пороги!
А данное предположение, согласимся, требует ответов на следующие вопросы: откуда, например, у Льота такая страсть к сарматам? была ли у сарматов столь развитая письменность, чтобы оставить по себе географические сочинения? был ли Льот достаточно грамотен в сарматском, чтобы понять их? да и вообще — был ли он грамотен? И, наконец, главный вопрос: где он нашёл библиотеку на тогдашнем Готланде?
Но можно на эти вопросы не отвечать. Ибо логика изложения императора Константина не позволяет предположить, что русы пользовались вообще не своими словами, обозначая пороги.
Смотрим: корабли у нас ведут, как говорит Багрянородный, — русы. И названия порогов даны по-русски. То есть на языке тех, кто ведёт корабли. И если русы пользуются осетинскими названиями, тогда остаётся только один ответ: русы — осетины.
Какие интересные у нас осетины получаются! Зовут их Карлами, Хёгбьярнами, Эймундами и Хродвислами. Работают они, степные всадники, кормчими, то есть штурманами кораблей дальнего плавания. Ставят надгробия в Швеции. Добрались от Владикавказа до Балтики, соорудили корабль, доплыли до Готланда и воздвигли там камень…
Кстати, тогда и это — тоже осетины:
Как интересно! Так и видишь эту сцену:
— Аве, цесари Лев и Александр! Прибыли к вам на переговоры. Позвольте представиться: Карл, Инсгсльд, Рулав и так далее. От рода осетин…
Вот, должно быть, остолбенели цесари, увидев хорошо знакомых им аланов с именами Фарлоф и Рулав, да еще выступающих от имени русов! А те недавно едва Царьград не взяли, приплыв к нему на сотнях кораблей, и были так похожи на норманнов, что их норманнами и называли!
Можно представить себе также и удивление императора Людовика в Ингельгейме после того, как он распорядился проверить аутентичность послов «народа Рос». Ещё бы! Прибывают два посла, представляются осетинами, представляют осетин, говорят по-осетински… Просят их пропустить с территории нынешней Турции в северокавказскую Осетию через территорию Германии.
А на поверку оказываются — шведы!!!
А потому, чтобы не иметь дело с «ребристыми яйцами» и осетинами, визитирующими немецкого императора от имени русов, подойдём к делу без предвзятости. Тем более что у меня, скажем, не вызывает непереносимых душевных мук осознание того, что росы-русы говорили на не славянском языке и были, следовательно, не славянами. И я не собираюсь исторгать первых руководителей моего государства из числа моих предков только на том основании, что они не имели чести принадлежать к древлянам или мифическим полянам.
Так что попробуем объективно разобраться, на каком же языке говорили эти пресловутые росы.
Сначала посмотрим, не проявляются ли похожие названия ещё в каких-либо источниках.
Про рунические камни с упоминанием Айфора мы уже говорили. Значение этого слова мы ещё попытаемся найти, но вот его основа —
— оказывается, весьма продуктивна в скандинавских языках.
Скажем, в Исландии мы находим топонимы —
— и им подобные.
Интересен их перевод. В первом случае — Порожистая река, во втором — Долина водопадов.
И подобные топонимы-гидронимы во множестве встречаются и в Швеции, и в Норвегии, и в Финляндии. И в своих комментариях в академическом издании сочинения Константина Багрянородного выдающийся русский исследователь В. Г. Литаврин даёт похожие примеры:
На ещё один образец подобного образования топонима указала также Ю. Короткая. Она привела пример реки Ванда в словаре Брокгауза и Ефрона:
То есть, повторим, такие топонимы — нормативны.
Впрочем, и это неважно. Ибо в древнесеверном языке мы и находим буквальное:
Слова «порог» нет, верно. Но его нет, скажем, и в немецком. В смысле сам «порог» есть, конечно, но вот в смысле речного — нет. Заменяется длинным словом Stromschnelle — «быстрота потока». Быстрина. Впрочем, немецко-шведский словарь, ничтоже сумняшеся, даст перевод этому слову… ага — fors.
В общем, не будем наводить на плетень Бритву Оккама и мирно признаем fors — порогом. Речным.
И тогда у нас получаются дивные вещи с нашим багрянородным свидетелем. Искажения там, конечно, ещё больше, чем при славянской передаче названий. К примеру, вечно тянет грека — или того информатора — на греческое «-форос». Но раз уж мы увидели Айфор в Швеции, то примем в качестве рабочей гипотезы, что и другие «-форсы», «-ворсы» в нашем тексте про пороги означают-таки «пороги». Если что-то похоже на утку, плавает, как утка, крякает, как утка, то перед тобой, скорее всего, утка. Селезень, на худой конец.
И вот что тогда выходит на древнесеверном.
на выбор:
или
Или более поэтично. Оl-, al — вполне допустимое смешение произношения. И получаем мы простое и незамысловатое: al-l-r — «все, всё» и for-s — «сила, гнев». Иными словами, «Все-Сильный», «Все-Гневный».
Но здесь мы подходим ещё к одному очень спорному вопросу.
Мы ведь знаем, что по-славянски название второго порога «Остроунипрах». И поэтому сегодня многие исследователи послушно ищут «Остров у порога» и отсюда — изобретают что-нибудь вроде северного Holmfors, острова с порогом или с водопадом. Получается не очень убедительно, да и зачем? Мы же уже убедились, что Константин составлял не словарь, а путеводитель.
Зато «Островной порог» у нас появляется в другом месте:
Именно «еу», ибо «holm» — это скорее остров-холм, остров на море. А вот «еу» как раз этимологически близок с понятиями «вода, река». Впрочем, бывает по-разному — громадный остров Эзель на Балтике тоже идёт от Ey-sysla.
Ещё одно имя — «Волнового порога» —
переводится с древнесеверного даже скучно:
Или, раз уж взялись альтернативы предлагать:
Возможен вариант, по-скандинавски поэтичный: bör-а — волна и ufar-r — неспособность пройти, пробраться. То есть: «Волна, которую не преодолеешь». «Непускающая волна», в общем. Мёд для фантастов.
Что ещё возможно — и мне лично нравится: это контаминация к излюбленной викингами многозначной двусмысленности. Ваr-аr, bar-Ir — гробовая доска + ufar-a — препятствие, опасное положение. То есть — «Гробовая доска на опасном пути». Это, конечно, практически нсвозхможный перевод, но сама поэтика хороша!
В общем, вот что значит плюнуть на идеологию! Ничего не вытягивали, ничего к ответу не подгоняли. Потянули за ниточку Айфора — и вытянули варианты, из которых как минимум два соответствуют славянским аналогам. Да и Улворси-Olmfors-Бушующий, признаем, от Веручи-Клокочущсго недалеко ушёл.
Но вот дальше начинаются трудности. Какой-то —
Непонятный Геландри, звучащий ни разу не по-славянски, но по-славянски означающий «Шум порога»… И два названия вообще без комментариев — Леанди и Струкун…
Попробуем разобраться.
Легче всего начать с Эссупи — тут нам всё-таки перевод дали.
Очень многие комментаторы с торжеством хватаются за это самое Эссупи. «Не спи! Ves uppi!» — громогласно напоминают они не самый удачный перевод Томсена и с наслаждением объявляют, что ничего общего с «эссупи» в этом не имеется, а «v» непонятно куда у Константина делось. Не спорю. Хотя, справедливости ради, отмстим, что и «н» для славянского варианта куда-то пропало. С тем же успехом можно показывать пальцем и смеяться над фразой: «Э! Сни!», которая неоспоримо вытекает из слова, приведённого Багрянородным.
Но смеяться не будем. Будем разбираться.
Может, осетины по этому поводу чего полезного скажут?
Да, говорят они устами Брайлевского, —
Я в восхищении перед этими ловкими парнями — осетинами Брайчевского! Будильский — седьмой по счёту, а не первый. Миновать в сонном виде две трети порогов и заорать «Не спи!» только ближе к кощу плавания! Непонятно, как это они вообще названия типа Ненасытен запомнили — они ж его проспали!
Ну и дальнейшая аргументация уважаемого профессора — такого же уровня:
И тут же оговариваются:
Впрочем, объясняют:
А затем переходят к излюбленным осетинам:
Иными словами, даёт понять маститый историк, «ae-spu» означает отсутствие глаза?
Однако после прочтения торжественных слов —
— я всё понял. Уважаемый Михаил Юлианович попросту… издевался над ЦК КПСС! Он получил задачу выкинуть ненавистных шведов из русской истории — и он это сделал. Дав, однако, понять всем разумным людям настоящий смысл своего лингвистического разыскания. А что? — ежели ты VI в. н. э. объявил эпохой, —
— отчего бы и одноглазых осетин не объявить русскими моряками?
Интересно, ожидал ли он, что станет знаменем всех антинорманистов, которые в отчаянии откажутся уже и от славянства русов — чёрт с ними, пусть хоть осетинами будут… Лишь бы не шведами!
Между тем именно из шведского совершенно непротиворечиво восстанавливается «росское» значение имени первого порога.
«Не спи» — это означает: «будь внимателен, будь настороже!» Не так ли? Вряд ли это выражение употребляли в прямом смысле: думаю, спать перед первым порогом народ тянуло не больше, чем спать за рулём машины на горном серпантине.
А как в древнесеверном будет звучать привлечение вниманий? Самым «бягрянородным» образом: sjă — смотреть + up-p-I — наверх.
А в целом — устойчивое словосочетание, которое переводится «будь внимателен». Соответствие заданному императором слову практически полное. И даже в современных языках это выражение осталось практически тем же. Вспоминаем, например, шведский язык и немедленно находим: se upp — смотри внимательно, будь осторожен!
И современный немецкий несёт эту древнюю память: aufsehen — поднимать глаза, надзирать. А существительное Aufsehen и означает «внимание, интерес». И как скажут немцы: «подними глаза, смотри внимательно»? Sehe auf! — скажут они. Смотри вверх!
В общем, скажем так: до славянского «не спи» от «эссупи» дальше, нежели от «эссупи» до «sjă uppi».
Так что —
Дальше у нас на очереди «Шум порога».
Он якобы по-славянски значит… А что, собственно, значит? Написано же: значит «шум порога». Это действительно по-славянски. А насчёт Геландри никакого особого указания нету. Ясно только, что не существует такого слова в славянском языке. Не в том смысле, что нельзя придумать варианты — как мы убедились, можно. Профессиональные лингвисты могут чудеса творить.
Но и мы, простые носители славянского языка, — сила немалая. Уж мы бы родное почувствовали. Как с «Вулнипрахом». А здесь — не чувствуем. Так что нет для нас, сирых, прямого запрета предположить, что «Геландри» всё-таки — тоже русское название. А не славянское.
И как только мы это предположим, открывается бездна вариантов. Особенно, если допустить возможность следующих толкований: gel-, gell-, gjel-, gjoll-, hel-, hjell-, hell-, hjoll-. И на конце не только and-r, но и также hjand-. Что же видим? Gjal-l-a — громко звучать, орать + and-r-ja — путаница, беспорядок, смешение. То есть —
Не похоже ли на то, что и сегодня можно видеть под плотиной, там, куда падает вода?
Хотя мне опять больше нравится поэтический вариант. Gjoll — это вообще-то название реки в скандинавском аду. Одной из двенадцати, что пошли от Élivágar, ледяных рек, которые текли в Гиннунгагапе (Ginnungagap) — хаосе-пустоте, что существовал до создания человечества. Где-то так:
— мир огня на юге —
— или же колодец —
В общем, Дух Божий метался там над водами, пока мозги Имира не были подброшены в воздух. Впоследствии через Гьёлль по мосту Gjallarbrö проскакал Хермод, чтобы просить повелительницу ада Хель отпустить любимого всеми бога Бальдра.
Этакая древнескандинавская река Стикс.
Любопытно, что Gjöll — это ещё и название скалы, к которой прикован злюка Фенрир, — волк, который в день Рагнарёка проглотит Солнце.
Так что по мне — это самый тот вариант для поэтических убийц, какими были норманны: «Адская скала над бурлящим потоком Ада»…
Впрочем, можно непоэтично взять —
С помощью суффикса — and-, образующего причастие I, получаем —
При том уровне искажений, что мы уже приметили в данном документе, перенос «р» на другое место — вещь вполне возможная.
Так что и тот самый «Шум порога» — тоже подходит. Только император перепутал — не по-славянски то было, а по-русски…
Дальше у нас идёт Леанди — якобы аналог Веручи, «Кипение воды». Но «Кипение воды» мы уже видели, а что такое Леанди по-древнесеверному? От ljo, ljo-г, leu- (резать, рвать, лишать) + an-d-I (дыхание, дух). То есть тут перевод вообще оказывается прозрачным:
Но опять же — есть вариант менее поэтичный:
И всё тот же суффикс — and — даёт нам ну полностью соответствующий источнику вариант:
И последний порог. Струкун. Это имя славянофилы приводят в доказательство того, что «росские» названия — суть тоже славянские. Но тогда, получается, Константин Багрянородный в твёрдом уме и трезвой памяти пишет:
Конечно, император, как все ромеи, пил вино как воду, — но в других местах своего трактата он выглядит достаточно трезвым, чтобы не воспарять до таких высот диалектики…
Возможно, он что-то перепутал? Возможно. Ибо — отрицать глупо: Струкун единственное из «русских» названий, что звучит по-славянски. Как то:
Но это, согласимся, странно для порога, который как раз струю и течение прерывает.
Тогда можно предположить —
— аист, и даже лебедь. Ничто ведь не мешало Константину или еще его информатору перепутать места порогов и аистов подменить пеликанами — ради красоты словца.
Но это опять — допуски.
Я не случайно — про допуски. На древнескандинавском они для названия этого порога также достаточно велики.
Так, по-древнекандинавски оно звучит… — так же! «Струкун» — от strok-a = бить. Звучит на слух — «струкка». Соответственно,
Правда, этот вариант не нравится лингвистам. Это, говорят, не зафиксированная в древнесеверном, а лишь предположительно восстановленная основа. А регулярным глаголом для «бить» является stijúka.
Тогда у нас выходит stijúk-and. В общем, всё равно похоже, хотя звучит ближе к «стриканд», нежели к «струкун».
Но при этом совершенно рядом находится и —
Это, конечно, уже довольно далеко от «Струкуна» — но зато совсем близко от «Напрези — натяни».
Тогда получается:
Соответствие очень близкое!
Но, разобравшись с названиями, приметим ещё одну перепутаницу: география названий порогов по-русски и по-славянски не совпадает. То есть если следовать прямо за текстом Багрянородного, то «Островной порог» у славян будет на втором месте, а такой же «Островной» у русов — на четвёртом. А на втором будет русский «Бушующий». Зато славянский Ненасытен, за свои зверства удерживавший свое кровожадное название аж до XX века, у русов вызывает ноль уважения и является всего лишь «Островным». Зато ментально аналогичный «Разбивающий в щепы» соответствует «Клокочущему».
Иными словами, славянская номенклатура не соответствует русской.
Какой же порядок выбрать? Константинов — или логично вытекающий из перевода?
Отметим, пока отставив в сторону этот географический вопрос: русы, кем бы они ни были, почти всегда — за исключением пресловутого Ненасытца, засиженного пеликанами, — следуют за славянской номенклатурой. Но следуют, приводя славянские ойконимы к древнескандинавским.
А значит, логика перевода — предпочтительнее. И начало этой логике задаёт Ненасыт. Ибо ненасытно поглощает он корабли. Ломает, топит, разбивает в щепы. А потому будем отталкиваться от этого варианта, допустив, что славянский информатор Константина Багрянородного, явно не владеющий русским языком, пороги перепутал местами. Ну, или переписчик.
А теперь можно свести все наши реконструкции в табличку.
Итак, русы — скандинавы?
Один из моих ценнейших оппонентов в «Живом журнале»
Почему? А вот почему, говорит собеседник, ссылаясь на действительно замечательную работу А. А. Горского «Русь: От славянского Расселения до Московского царства»:
Прошу прощения за длинную цитату, но опа важна для правильного понимания того, что я скажу дальше.
А я скажу следующее. Я не отрицаю ни постепенного ославянивания руси, ни подпитки её выходцами из Скандинавии, регулярно появлявшихся на Руси в качестве наёмников-варягов. Об этом, кстати, будет разговор чуть дальше. Но на самом деле очень просто установить, что эти вышеприведённые основательные соображения… безосновательны! Более того, они указывают путь в никуда.
В самом деле. Предположим, что названия порогов даны варягами-наемниками. Тогда кто оставил скандинавские археологические памятники на Руси? Тоже наёмники? Хорошо. А вот эти имена:
— их кто оставил под государственным договором? Опять наёмники из Скандинавии?
А где тогда русь? И кто тогда такие — русы, кои должны, как мы знаем, быть в фундаменте государства, коли даже первые властители его носят титул князей русских? На плечах кого стоял их престол, если не русов? Но если всё вокруг — от названии порогов до археологии — следы пришельцев с севера, то где следы русов?
Упираемся в тот же вопрос, что со славянами: есть следы славян, степняков, финнов, скандинавов — простите, а пресловутые русы где?
Остается только одно трезвое объяснение: и русы, и варяги были скандинавокультурны, коли уж первые не могут быть ни славянами, ни финнами, ни, тем более, степняками уже хотя бы по признаку языка.
Но это означает, в таком случае, простую мысль: под предводительством Антона Горского мы ломимся в открытую дверь.
Кроме вышеуказанного соображения, эти конструкции зиждутся на довольно слабом тезисе, что в Византии не различали варягов и русов. Между тем мы уже знаем, что различали, мы об этом говорили. Варанги служили в Константинополе, а русы приходили то с товаром, то с мечом — но неизменно извне. Снаружи.
Кроме того, и сама постановка Константином русов в центр общегосударственных мероприятий с славянскими пактиотами показывает, что он считал их тем самым руководящим элементом на Руси, который мы всё время ищем. А руководители не могут быть одновременно наёмниками. Более того, невозможно и предположить, что в самой первой главе император пишет сыну:
— он имел в виду неких наёмных варягов. У наёмников нет своей территории, им не надо заботиться, чтобы её не грабили, им не надо ради этого быть в мире с печенегами.
И если по-русски говорят люди, про которых император Византии знает, что они имеют собственную государственную территорию, государственную политику и государственную торговлю, и указывает сыну, что звать их «росы», — то крайне сложно предположить, что путает их с наёмными выходцами из Скандинавии.
А коли не путает их самих, то не путает их и как носителей языков.
Впрочем, некоторые, соглашаясь с неотразимыми лингвистическими и логическими аргументами, цепляются за последнюю соломинку. Они утверждают, что росская номенклатура порогов употреблялась уже не всею русью, ко времени Багрянородного достаточно ославянившейся, а лишь некоторыми ограниченными отрядами скандинавов, входивших в состав руси.
Ну что ж, с этим трудно спорить. Разумеется, русь ославянивалась в процессе совместного жития с большинством населения управляемых ею территорий. И в процессе уже отмеченного нами неизбежного сотрудничества с элитами этого населения.
Но в любом случае вышеприведённое утверждение не имеет важного значения. Во-первых, за полной его недоказуемостью. А во-вторых — за отсутствием нужды в доказательствах.
Ибо мы и так видим — Константин Багрянородный указывал своему сьшу, что:
а) русь фактически правит «под-данными», то есть облагаемыми сю данью славянскими племенами;
б) русь выступает на международной арене договорно-правовым субъектом;
в) русь организует «национальные проекты» среди покорённых племён.
Так какая разница, из кого состоит эта «направляющая и организующая»? Пусть она вообще будет передовым отрядом большевиков-коммунистов, представляющих негров преклонных годов, неведомо зачем выучивших русский в отсутствие в тогдашней Скандинавии какого бы то ни было Ленина!
Тем не менее всё же сформулируем более корректно: русские лоцманы дали название порогам на древнескандинавском языке. С определенным шведским флёром.
Тут, впрочем, важно оговорить ещё одну вещь.
Как очень точно заметил мой постоянный собеседник в Интернете
А далее от русов уже на нашей территории пошёл диалект древнесеверного, который в условиях постоянного контакта с местными племенами при подавляющем численном превосходстве племён славяноязычных, — постепенно брал от них лексику, синтаксис и всё прочее, что так любят филологи.
Оно и понятно: местные жёны, местные слуги, местные воины-ополченцы, лучшие из которых, как Илья Муромец, приходили в русь, вступали в русские дружины. Дети при местных матерях росли уже двуязычными, а в условиях, когда разговаривать на прежнем своём языке было не с кем, дети детей утрачивали уже и двуязычие.
Именно поэтому в нынешнем русском — славянском русском — языке осталось очень мало слов, происхождение которых имеет явные скандинавские корни. Пара десятков. Но они очень характерные, эти слова. Например, «князь», как доказывается лингвистами, идёт от «конунга», так же как «витязь» — от «викинга». В этом же ряду — государственных и воинских терминов — стоят также «гридь», «тиун», «ябетьник», «стул» (это в смысле — «стол», «престол»), «стяг», «вира», «суд». Ещё ряд терминов касаются торговой сферы — и снова терминов ключевых: «лавка», «скот» (как денежная единица), «ларь», «ящик». Ряд слов идёт из морской терминологии: «якорь», «шнека», «сельдь» и ещё что-то.
Но то, что их мало, этих терминов из дославянского русского, как раз не проблема. Это решение.
Не так давно в Риме прошли «Кирилло-Мефодиевские чтения», где обсуждались —
Среди участников — учёные высшего класса: Институт славяноведения РАН, факультет иностранных языков и регионоведения МГУ им. М. В. Ломоносова, Флорентийский университет, римский университет «Рома тре» и так далее.
То есть для профессиональных лингвистов и славяноведов вполне очевидно, что именно церковнославянский язык оказался государственным на Руси, нормативным для элиты страны. И в качестве такового он влиял и на «бытовой» древнеславянский, и уж вовсе противостоял «пришлому» русскому! Именно в ходе этого процесса русские слова уцелели только в тех сферах, где вопросы религии большой роли не играли: на море и в торговле. И в государственном управлении — ибо там от устоявшихся терминов отказаться очень трудно.
Так русский древнесеверный и оказался утрачен.
2.3.4.0 чём говорят древнерусские имена
От языка русов до нас дошли не только названия порогов. Но ещё и имена бояр и послов из окружения великих князей киевских Олега, Игоря и Святослава, что заключали договоры с византийцами. А также имена из летописей и других возможных источников, где их можно встретить.
Взятые из этих текстов, ниже приводятся все очевидно не славянские имена. В левом столбце — в древнерусском изложении (в современной транскрипции). Далее следуют те же имена, найденные мною в скандинавских сагах. Если будут соответствовать друг другу, то вопрос с этимологией решается как бы автоматически, не так ли?
В третьем столбце тоже скандинавские имена, но взятые уже с каменных скрижалей — с камней с руническими надписями, что обитатели севера ставили вместо надгробий по своим умершим или не вернувшимся из дальних мест родным.
Наконец, дальше идут попытки расшифровки. Имена скандинавов почти всегда что-то значили. И почти всегда состояли из первичных элементов. Вот они и представлены. Вместе с переводом.
Таким образом, предпринимается попытка привязки известных нам летописных имён к древнескандинавским языкам, то есть передачи смысла имени или составляющих его корней. Знак вопроса означает, что мне не удалось найти удовлетворительную скандинавскую этимологию. Или нашёл, по с моей точки зрения она сомнительна.
Итак, неславянские имена, встречающиеся в русских летописях:
Таким образом, мы наблюдаем следующую картину. Из 85 «иностранных» имён на страницах русских летописей —
— 14 имеют полные аналоги в сагах;
— 24 — в надписях на рунических камнях;
— 71 имеет вполне прозрачную и подчас даже очевидную скандинавскую этимологию.
Как хорошо по этому поводу сказал известный исследователь этого вопроса Лев Клейн, —
И лишь 14 летописных героев иностранного происхождения имели не скандинавские или сомнительно скандинавские имена. Это 16 %.
При этом, однако, эти люди звались и не по-славянски. Тудко, Туад, Тилен, Мутур, Каницар — явно не Безуй, Нежка, Мал или Ждан.
Впрочем, славян ведь мы и так вычеркнули. И теперь не можем сравнить, сколько же в древнерусской элите было людей скандинавского, а сколько — славянского происхождения.
Что же, это упущение нетрудно исправить. Давайте точно так же пройдёмся по той же «Повести временных лет» от её начала до конца правления Ярослава, то есть до уже уверенного образования древнерусского этноса. И посмотрим, сколько среди героев летописи встретится славянских имён.
Правда, мы на слух верить не будем. А будем верить мы словарям — очень неплохому «Slovnik jazyka staroslovenskeho», изданному Чехословацкой академией наук под редакцией Йозефа Курца, и, конечно, легендарному Срезневскому. И Тупикову с его «Словарём древнерусских личных собственных имён».
Кстати, если проверить Волчьего Хвоста на «скандинавскость» — уж больно имя говорящее! — то оной не получается: Ulfspordr или Stertulfr нам в древнесеверном ономастиконе не знакомы. Так что это точно славянин.
С именем Гордята не так всё просто, как кажется. В том написании, как дают его летописи — через «о» — этого корня в древнеславянском и древнерусском языках не существует. Есть «гърдь» — действительно «гордый». И древнерусский летописец едва ли мог ошибиться: для него это были две разные буквы. Как, например, для нас «и» и «й».
Но тем не менее — оставим. Не жалко.
Мстиша — опять же не прозрачный случай. В древнерусском имелось обязательное «ь» после «м». Без этого слово становится бессмысленным. Но тоже оставим. Тем более что, скорее всего, тут могло быть уменьшительное от Мстислав.
Далее идёт Ута — очень даже далеко от «утки».
Конечно же, надо оговориться: в летописи попадали далеко не все славянские имена. Отрицать наличие на территории будущей Древней Руси славянского населения было бы глупо.
Но летописи тогда — как сегодняшние журналы. Если кто-то в них попадает, — то только тот, кто своим деянием или не деянием подал так называемый информационный повод. Сегодня времена, конечно, демократические, а потому в средствах массовой информации полно упоминается и случайного народа. Но и то — по частоте упоминаний тех или иных имён разведчики до сих пор слагают донесения о тонкостях политического расклада в странах наблюдения. А уж во времена Нестора стать «ньюсмейкером» было и в самом деле тяжело. Надо было перебить кучу народа, чтобы тебя упомянули. Либо быть представителем власти. Так что мы не ошибёмся, если примем как исходное положение о том, что упомянутые в летописях персонажи в той или иной мере представляли собою элиту тогдашней власти. Государственную элиту.
Правда, великокняжеские имена я не стал сюда вставлять. За очевидностью их перевода. Всеслав или Ярослав — чего там не понимать? Исключение — Позвизд. Он дважды выпадает из списка ранних великих князей — и по имени, и по судьбе. Двадцать лет в порубе просидеть ни за что — не шутка… Поэтому добавим их отдельно:
Останемся по-прежнему великодушны, хотя лингвисты сомневаются в славянской этимологии имени Владимир, а имя Борис уж точно не славянское. Запишем всех в славяне. Всех 15.
И что же мы видим?
У нас 52 представителя не русской элиты — не скандинаво-русской, имеется в виду. Против 71. Это —42 процента. Что уже само по себе немало говорит о соотношении русской и нерусских элит за 150 лет постоянного разбавления русов местными уроженцами.
Но ведь и из этих 52 «нерусских» — не все славяне. Лишь 29 имеют имена, которые можно признать славянскими. Часть с натяжкою, правда, но это не столь важно. Более того: для полной очистки совести добавим ещё два имени — Володислав и Предслава, которые упомянуты в договоре Игоря с греками 944 года, хоть они и княжьи.
«Подарим» даже Жидяту и Торчина. Это всё равно ничего не меняет. 71 скандинав, 52 не скандинава, из которых всего 29 славян — сколько это в процентах? А я скажу: 23. Меньше четверти!
Это ли означает громадное участие славянских элит в процессе образования русского государства?
Что означает имя легендарного Кия? Который…
В смысле: это и означает. Притяжательное местоимение.
Основатель Киева по имени Который! Звучит…
У него есть брат. С именем Щек. Которое к «щеке» никакого отношения не имеет, но которое можно — очень условно! — вытащить из «щекотать», как тогда выражались о соловьином пении.
И, наконец, брат Хорив — с именем по библейской горе — тоже заставляет задуматься. О том, что — да были ли они вообще, эти героические братья? А если были, то… То не были ли они… иудеями? Хазарами, например…
Во всяком случае, имеются попытки — не последних людей, таких как Данилевский, Прицак, Петрухин — объяснить эти имена через иврит и вывести основателей Киева как раз от хазар. В частности, О. И. Прицак упоминает свидетельство ал-Масуди:
Но еще любопытней другое замечание того же автора:
А это даст дополнительную остойчивость предположениям, что Киев мог быть опорным пунктом хазар. И что венгры-угры-оногуры но хазарскому подряду собирали дань с окрестных племён.
Получает также внятное объяснение странное имя «сестры» иудейских основателей Киева — Лыбедь. Которое, вопреки тому, что кажется, тоже… не имеет славянских корней! Лебедь по-дрсвнеславянски так и будет: «Лебедь». А вот командир гарнизона угров по имени Леведи в хазарском городе и хазарской местности к пашей троице отцов-основателей подходит, как влитой. Тем более что мы твёрдо знаем, что угры занимали некую территорию по имени Леведия и —
И мы твёрдо знаем, что черты северянского быта носили заметные стенные признаки, т. е. эти земли входили в орбиту угро-хазарского контроля. И ничего нет противоречащего предположению, что Леведия простиралась и до Среднего Днепра.
Впрочем, некоторые считают идею О. И. Прицака маргинальной. И указывают, что её можно отбросить только на основании того факта, что —
Но я веду речь только об именах людей. Но не о названии города. Впрочем, и само наличие 50 Киевов говорит о том, что они никак не могли произойти от одного человека. И уже только поэтому Кий-имя и Киев-название — не пересекающиеся плоскости. И кто сказал, что связь между именем Кий и Киевом действительно существует, а не является простым отражением «народной этимологии», попавшим в летопись?
Тем более что тогдашний Киев мог быть тем самым Самватом Константина Багрянородного. Иное дело, что невозможно сегодня безукоризненно объяснить, что там было на самом деле — «назвали» ли Кия по имени существовавшего славянского аналога хазарского Самвата (у Багрянородного упоминаются оба топонима), либо просто имя некоего военачальника совпало с названием места. Скорее, первое (с учётом не этимологизируемых Щека и Хорива), но утверждать что-либо однозначно не берусь.
В любом случае тема отношений между именем человека и именами городов Киевов очень интересная и важная, но она ничего не добавляет к данному расследованию. Имя Кия в любом случае из славянского не объясняется либо объясняется глупо.
Итак, 54 процента древнерусской элиты, упомянутой в древнерусской истории, носили скандинавские имена. 29 процентов — славянские. 17 оставшихся должны приходиться на балтов, финнов, тюрок, то есть на другие местные этнические элементы, из которых постепенно складывалась русь.
Это, разумеется, очень условные цифры. Кое-какие толкования тут можно оспорить — и они даже вылетят из того или иного списка со свистом. Но! Принципиально картина не изменится, если вытащить из этих таблиц все сомнительные случаи. Ибо надо их вытаскивать отовсюду — и тот же «славянский» Глеб с его весьма большими вопросами может оказаться славным скандинавским Улебом-Олавом-Олейфом.
Следовательно, пропорция не изменится, ибо я старался везде применять одни и те же подходы. Без гнева и особенно пристрастия.
Всё ли это, что мы можем сказать по теме?
Отнюдь. Как я уже обещал, можно — достаточно условно, но всё же — сделать некий опирающийся на математический аппарат подсчёт, насколько быстро ославянивались скандинавоязычные русы.
Для этого рассмотрим два действительно документальных списка имён — имён русских послов, заключавших договоры с византийцами.
Из них к интересующей нас эпохе ближе находится договор от 911 года:
— и так далее.
Специально даю эти имена в архаичном написании Лаврентьевской летописи — чтобы желающие могли сами поприкидывать, из какого языка они происхождением. По моим же прикидкам, из этих 15 имен этимологизируются из скандинавских… все! Разве что два — Актеву и Стсмид — с небольшими допусками. Не большими, впрочем, чем те, что мы позволяли себе со «славянским» списком.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что при Олеге «от рода русского», уполномоченные на подписание межгосударственного соглашения о тарифах и торговле — а также о предотвращении инцидентов на море — сплошь скандинавы.
Конечно, часто встречается высказывание, что, дескать, неважно, кем были послы по национальности. Важно, кому они служили.
Это, впрочем, довод, способный вызвать лишь сардоническую ухмылку. Демонстрация последнего отчаяния. Иначе придётся всерьёз поверить, что где-то на просторах Восточной Европы существовала могучая славянская империя, которая была в состоянии нанимать скандинавских нормашюв на высшие государственные и дипломатические должности. И тысячи сильно вооружённых и хорошо обученных убивать воинов ей верно служили — в том числе на дипломатических должностях.
А ведь в эти же годы норманны жутко терзали всю Европу. И даже гигантская империя франков во главе с великим бойцом и императором Карлом не могла с ними ничего поделать, а потому предпочитала договариваться. И то норманны при этом продолжали делать набеги и захваты.
Что же, покажите нам эту колоссальную империю, которая усмирила и обратила себе на службу этих волков! Где же сидели эти могучие славянские лидеры, что сумели обратать свирепых норманнов, с которыми не смог справиться даже Карл Великий и куча прочих европейских государей?
В трёх деревеньках на месте ещё не построенного Киева?
Но вернёмся к теме.
А вот второй договор показывает уже новую тенденцию и новое соотношение сил и этносов.
В 944 году мы встречаем имена на аналогичном Олегову документе. Только это уже — элита Игорева времени:
[6453 (945)] Присла Романъ и Костѧнтинъ. и Степанъ слы к Игореви. построити мира первого. Игорь же гла с ними ω мирѣ. посла Игорь мужѣ своæ. къ Роману. Романъ же созва болѧре и сановники, приведоша Рускиæ слы и велѣша глти. [и]А псати ѿбоихъ рѣчина харатьѣ.
— то есть послы и купци —
Снова нарочно взял в предельно «ветхом» написании Лаврентьевского списка ПВЛ, дабы ещё и зрительно видеть написание имён по-древнерусски.
Отмстим сразу на полях: сам разнобой вариантов в разных списках летописей говорит о том, что для позднейших славяноязычных переписчиков эти имена уже звучали как китайская грамота. Вот и пытались их писать, кто как горазд. «Антивлад» — впечатляет!
И кроме того, можно заметить столь же наивные, как у нынешних славянофилов, попытки «ославянить» эти непонятные имена там, где возможно. Так что можно предположить, что в списке договора они звучали ещё более не по-славянски, нежели в летописи.
Что же показывает второй список?
Давайте сначала разберёмся в его структуре.
Сначала идут послы. Или, говоря словами Константина Багрянородного, —
Послы русской элиты, иначе говоря:
И ещё одно любопытное обстоятельство. Мы тут видим состав семьи киевского великого князя. И, между прочим, уже он даёт нам достаточно материала для понимания природы и темпов ославянивания русской элиты.
Посмотрим внимательнее.
Итак, мы видим первый «круг» — семью великого князя: сам Игорь, его сын уже со славянским именем Святослав, его жена Ольга.
Во втором круге семьи появляется племянник Игорь. Назван «нетем», то есть сыном сестры. Следовательно, у Игоря есть сестра. Кто она, как сё зовут, мы не знаем. Пока.
Ибо дальше идёт загадка, которая поможет нам это узнать.
Кто такие — Владислав и Предслава? Судя по месту в списке — сразу после племянника великого князя, — Владислав должен был быть либо следующим после него по старшинству родственником, либо представителем некоей параллельной элитной ветви. Очевидно, славянской и очевидно княжеской, ибо подобные имена, насколько известно, давались только князьям.
По логике информационной науки, первый вариант предпочтительнее. Ибо при варианте с двумя центрами власти после указания одного из них — великого князя Игоря — должно было стоять и указание на право Владислава быть в списке бенефициариев договора с Византией. Но его нет. Значит, Владислав у нас — член великокняжеской семьи, но ниже племянника.
Напомним, что племянники тогда считались куда более близкими родственниками, нежели ныне. Почти равными собственным детям. Я про мальчиков говорю, разумеется.
И тогда у нас появляется возможность предложить гипотезу, что Предслава — сестра Игоря и мать его племянника Игоря. Как сын Игоря стоит впереди своей матери, так и племянник — впереди своей. О том, что Предслава, фигурально говоря, — Рюриковна — может говорить также тот факт, что впоследствии это имя также возникало в ономастиконе великняжеской семьи.
А поскольку впереди Предславы стоит ещё и некий Владислав княжеского рода, то с уверенностью — в рамках данной гипотезы, конечно, — можно предположить, что этот человек является мужем Предславы. То есть деверем Игоря.
Но коли эта гипотеза имеет право на существование, то из неё с непреложностью следует факт, что ко времени жизни отца Игоря — кем бы он ни был — наши Рюриковичи уже порядком ославянились. Именно порядком — судя по славянскому имени сестры Игоря, мать его также была уже славянкой. Рус-отец называл наследника по-своему, а мать-славянка свою дочь — по-своему. Ничего необычного, кстати. Правда, позднее роли поменялись — в более поздние времена отпрыскам княжеских фамилий давали в качестве вторых имена уже скандинавского происхождения. Во всяком случае, судя по разысканиям великой Т. Джаксон, ещё и правнуки Ярослава Мудрого носили скандинавские имена. Например, внук Владимира Мономаха Мстислав имел второе имя Гаральд, а ещё один — Всеволод — имя Холти.
Далее у нас возникает ещё одна женщина впереди мужчин — Сфандра. Жена некоего Улеба. Судя по тому, что не объясняется, кто такой Улеб, а положение его жены, повторюсь, оказалось выше положения многих прочих мужчин, то остаётся сделать только одно предположение: Улеба уже нет, а жена его также принадлежит к великокняжеской семье. И в таком случае Улеб-Ульв может быть умершим братом Игоря.
Кто остальные люди — сказать невозможно. Скорее всего, часть из них — конунги-«областеначальники», те, намёк на наличие которых в структуре тогдашней власти мы видим, например, в «Саге об Одде». Часть должна представлять «двор» Игоря, то есть его воевод-герцогов, его советников-графов, — в общем, его бояр и дружину.
Эту стройную, хотя и туманную картину портит лишь наличие ещё одного племянника Игоря — Акуна. Он стоит ниже неких Турда, Фаста и Сфирьки. Почему ему не нашлось места возле другого племянника — Игоря — неясно совершенно. Либо они не равны по знатности — как это может быть? Либо Турд, Фаст и Сфирька знатнее даже племянника великого князя. Представляется — опять же в качестве свободной игры предположений, — что Акун — племянник великого князя уже не от живой, а от умершей сестры. И тогда он просто знатный человек, а троица стоящих в списке перед ним — какие-нибудь конунги. Те самые областеначальники — возможно, представители тех городов, которые упоминались ещё в договоре Олега.
И ещё одно имя выделяется — Алвад, сын Гудов. Гуды должен был быть очень важным человеком, раз его упомянули в международном договоре. И в то же время сын его стоит достаточно низко в списке князей. Что означает только одно: он — сын великого отца. К данному моменту уже умершего. И повод упомянуть имя его отца в договоре с византийскими императорами только один: этот Гуды уже участвовал в договорах с византийскими императорами. Перед нами, то есть, имя одного из подписантов предыдущего договора — Олегова:
И что же мы можем заключить о «национальном» составе высшей русской иерархии в 945 году?
Он по-прежнему — «скандинавоимянный». Но уже не на сто процентов. Мать Игоря — славянка. Сам он уже — настолько славянин, что даёт своему сыну славянское имя. Сестра его — тоже наполовину славянка по происхождению и славянка по имени.
Но вот элита — ещё очень и очень скандинавская: лишь один из 19 носит не древнесеверное имя. Пять процентов.
Славянизация русов явно шла сверху. А значит, это делалось по политическим соображениям.
Не могу не отметить с благодарностью интересную логику причин этого процесса, которую предложил уже знакомый нам
А ведь в самом деле это довольно хорошо объясняет резкое увеличения количества местных выходцев среди элиты Руси, которой доверено подписывать договоры с императорами. В принципе, да — сильно прореженные в войне сначала с хазарами, а затем с Византией русы, дабы удержать в повиновении примученные Олегом племена, должны были искать союза и примирения с их элитами. Отсюда, возможно, и тот самый деверь Владислав, который породнился с великокняжеской фамилией?
А что нам скажут имена послов?
Из 24 — 5 имён из древнесеверного не этимологизируются. Больше 20 процентов. То есть служилая знать подтягивалась к русам явно из среды местного населения.
О том же говорят и имена купцов: из 26 — 9 имеют не северное происхождение. Это больше трети:
При этом одно из них — Иггивлад — демонстрирует скандинавославянскую смесь. Весьма символичную. Символичную в том, что показывает, с какой скоростью русы сливались с местными элитами. С какой скоростью, иначе говоря, элита русов превращалась в элиту русскую.
Очень условно, конечно, но подсчитаем:
— 865 г. — 100 % русов в элите;
— 912 г. — 94 %;
— 945 г. — 72 %.
За 47 лет первого периода между «замерами» накопилось всего 6 процентов, то есть «дерусификация» шла со скоростью 0,12 % в год. За 33 последующих года этот процесс шёл со скоростью 0,67 % в год. То есть ускорился в 5 раз.
Если взять третий договор с греками —
— то есть 971 года, — то здесь мы увидим уже всего 50 % участия скандинаво-русов — в лице Свенельда — в дипломатической деятельности. «Дерусификация» ускорилась до 0,84 % в год.
Это, конечно, шутка — два человека не представители всей элиты. Но даже если взять предыдущую цифру, то можно рассчитать, когда феномен русов в истории полностью заменился феноменом русских:
72 %.:
1052 год.
Даже сам не ожидал, что будет так символично! Почти совпадает с годом смерти Ярослава Мудрого (1054), который ещё являлся известным героем скандинавских саг, принимал важное участие в политике скандинавских стран, имел жену-скандинавку и сыновей, носивших ещё скандинавские имена.
А вот после него действительно кончилась история русов.
Зато продолжилась история русских.
2.4. Время Вешего
А теперь давайте опустимся ещё чуть ниже по этажам времени. Но географически вернёмся назад — к Шестовицам, где мы застали могилы Святославовых военачальников, в «русскости» которых сомневаться нет видимых причин.
Так бот, некрополь у Шсстовиц, по общему убеждению специалистов, неразрывно связан с городищем под названием Коровель.
Как описывают уже упоминавшиеся здесь историки В. Коваленко (Чернигов), А. Моця (Киев), Ю. Сытый (Чернигов) в своей работе «Археологические исследования Шестовицкого комплекса в 1998–2002 гг.», оно располагалось к югу от Шестовиц, на узком и длинном мысу при впадении в Десну реки Жердовы. Городище хорошо укреплено тремя полосами заграждений из рвов, валов и частоколов:
Коровель явно был важен в качестве не только военной, но и портовой структуры. Вернее, и то, и то было производным от роли этого населенного пункта как элемента большой транспортной инфраструктуры. Во-первых, недалеко (ну, относительно, хотя для плавстредства действительно недалеко — плыви себе по прямой, даже если сама речка вьется так, что голова закружится) — место впадения Десны в Днепр. Во-вторых, оная Десна уходит в самые глубины северянских и кривичских лесов. В-третьих, даже не через волок, а всего лишь через мощное Самодуровское болото, которое и сегодня не высыхает, а в те времена повырубленных лесов было куда более полноводным, — прямой путь на Оку и Волгу: Десна — Сейм — Свала — Очка — Ока — Волга.
А это — древний «янтарный путь». Вся связь Балтики с Востоком. Вплоть до Хорезма. Как считают многие исследователи, именно Оку арабы называли «Славянской рекой». Неслучайно на этом пути возникли богатые города — Путивль, Рыльск, Льгов, Курск. А у Ко-ровеля — удобные гавани в конце (или начале) этого пути. И многочисленные находки ладейных заклёпок и гвоздей доказывают, что в них существовали доки для ремонта судов. А остатки причалов и набережной — что тут и логистический центр располагался.
И, что также важно, здесь же — место максимального сближения водной и сухопутной дорог из Чернигова в Киев. Самое правильное место
Вот он и был здесь создан — опорный пункт.
Во всяком случае, как показывают те же археологические источники, —
А конец 800-х годов — примечательное время для данной местности. Венгры, печенеги, Хазария, Византия, очередная большая война в Стени. И…
2.4.1. Мировая война между бандами
Свидетельствует уже известный нам Константин Багрянородный — который, как мы знаем, мог путать, по не лгал специально в работе, обращенной к собственному сыну:
В скобочках заметим: многие спорят о том, где точно находилась эта Ателькузу, а нам это неважно. Важно, что позднее там поселились печенеги, а дислокация их племён нам известна прекрасно. Причерноморские степи — вплоть до русских земель на севере.
Большой специалист по хазарской теме С. А. Плетнева описывает другое измерение этой же истории:
— брата Обадия, инициатора перехода хазар в иудейство, принявшего в конечном итоге власть над посткризисной Хазарией —
— печенегов —
Итак, у нас расставлены теперь и даты: конец IX — начало X в.
Наконец, очень полно об этом пишет выдающийся русский исследователь М. И. Артамонов:
Ну, далее понятно. Ставшие богатыми и холостыми венгры решили плюнуть на всё и удалиться за Карпатские горы в Паннонию, где можно было разжиться новыми женщинами, а заодно пощипать разжиревших после уничтожения авар франков. Там они и проживают поныне.
В скобках замечу, что плюнули и печенеги. По в колодец. Ибо когда их по вечному закону степей в XI веке выставили с собственных кочевий торки, им не оставалось иного пути, как тоже бежать в Паннонию. Где их и встретили донельзя дружелюбные и крайне незлопамятные венгры…
При этом война приняла всеобщий, почти «мировой» по тем временам характер: Византия против Болгарии, венгры в союзе с византийцами против болгар, печенеги против венгров, хазары против печенегов, болгары за печенегов…
И именно в это время появляется в этих степных разборках ещё один фактор.
Археология замечает в это же время появление силы, для этих мест дотоле не характерной. Не славяне, не конные степняки, не хазары… И — вот ведь совпадение! — начало функционирования того укрепрайона, о котором мы говорили чуть ранее, археологи относят к концу IX века. При этом появляется Коровельски опорный пункт непосредственно после пожара, уничтожившего стоявший на этом месте северянский посёлок.
Кто конкретно спалил деревеньку, теперь уж не установить. Но своё укрепление на её месте выстроили люди с культурой, характерной для граждан, коих мы уже рассмотрели в предыдущих главах. С самого начала в нём сочетались местные — в данном случае славяно-северские элементы — с элементами, взятыми из норманнской традиции:
В те же годы и в самом Чернигове проводится полная реконструкция защитных сооружений, возводится мощная оборонительная линия на древнейшем детинце города — Цитадели, мощным валом и рвом осаждается новый район к северу от неё.
Для чего нужно было это, в общем, достаточно дорогое мероприятие — строительство крепости?
А вспомним: северяне — данники хазар. Причём, судя по результатам археологических исследований, — не так чтобы уж сильно хазарам «противные». Во всяком случае, элементы сотрудничества по крайней мере северянских элит со степняками прослеживаются. По оружию видно, по другим элементам — позднее будет ещё о том речь.
И радимичи хазарам под-данны. Не потому только, что летопись так говорит. Мы ей не доверяем безоглядно и правильно делаем. Но хазарский флёр присутствует и здесь.
A поскольку радимичи находятся выше северян, если смотреть по рекам (да и по карте), то неизбежно хазары должны были и те места держать, где позднее Киев располагался.
И вот тут… —
На деле беседы эти кончались следующим образом:
Вот так и были
Что происходило дальше, показывает опять же археология:
Кроме того, рассказывают украинские археологи, —
Разумеется, всё вышесказанное касается далеко не только потребностей, связанных с полюдьем. Ещё больше — вообще всех потребностей, связанных с дальними походами.
А также — с войной.
Ибо что означает, когда к чьим-то данникам приходит чужая банда и говорит, что платить те отныне не прежней «крыше» будут, а им? Понятно, что при таком своём подходе к чужим экономическим интересам русы неизбежно становились одними из участников «мировой войны» в Степи.
Во всяком случае, мы встречаем два похожих свидетельства из разных источников.
Вот «Повесть временных лет» вспоминает о венграх — аж дважды! —
— и — год 898:
А некий венгерский анонимный хронист XII века, создавший анналы под названием «Деяния венгров», сообщает:
— т. е. угры —
Но ничего у русов в битве якобы не вышло, продолжает автор, и они бежали за степы Киева. Тем временем —
Русы запросили мира…
Понятно, что здесь перепутано достаточно много.
Князь Алмош — он же Алмуц — едва ли мог быть вождём венгров, потому что есть сообщение, что до того он отказался от власти в пользу своего сына Арпада.
А куманов, т.с. половцев, в этих местах ещё и в проекте не было. И те семеро «куманских» друзей князя Олега, которых он звал на помощь, очевидным образом были на деле печенегами. И не такими уж неудачниками, как то изобразил венгерский хронист. Ибо, по логике, как раз в то время, когда одни венгры осаждают Преславу, а другие Киев, очень плодотворным может оказаться набег на их беззащитные вежи в Атслькузу… А значит, русы не отсиживались за стенами Киева в качестве беспомощных жертв, а вполне были в курсе всех геостратегических раскладов в Степи. И оказывали на них достаточно влияния, чтобы суметь организовать диверсию по венгерским тылам.
Но в принципе детали эти нам неважны. Главное, что картина в целом представляется вполне историчной. Русы, придя неизвестно откуда, взяли под контроль дотоле бывший под хазарами — а иначе, как мы помним, чисто географически быть не могло — Киев. И неизбежным образом начали накладывать руку на хазарских данников — тех самых северян и радимичей, о чём мы уже говорили. А что им, русам? — хазары-то заняты. Они с печенегами и болгарами увлечённо режутся. Хозяйство, можно сказать, на произвол судьбы оставили. А зачем им хозяйство, коли они за ним как следует следить не умеют?
Понятно, что едва ли каган в Итиле воспринял такой образ действий с удовлетворением. Ну а решив огорчения своего не скрывать, он поручил своим вассальным уграм вынести — лучше сказать, нанести — протест наглым захватчикам. Что те и не преминули сделать, особенно если учесть информацию арабских авторов, согласно которой —
А поскольку угры были практически во всё время своего пребывания в Причерноморье подручниками у хазар, —
— то не ошибёмся сильно, если предположим, что оброки на славян угры налагали либо на подряде, либо на откупе у хазарского кагана. Скорее, на откупе, ибо, судя по свидетельству Ибн Русте, мадьяры самостоятельно определяли дальнейшую судьбу славян: они —
Об этом же говорят сведения о том, что венгры платили хазарам некие подати. Вряд ли это была какая-то прямая дань — не те между ними отношения. А вот откуп, некая фиксированная сумма за право взимать дани, — это, пожалуй, больше похоже на правду. Тем более что в истории тому мы тьму примеров знаем. Да и пронесённое через века стойкое «дружелюбие» венгров к русским не может объясняться не чем другим, как застарелой обидой за лишение «законного» заработка. Пусть об этом никто лично сегодня и не помнит, и о подобных формулировках, естественно, не думает, — по мы-то знаем, как тягостно-прилипчивы образы, сложившиеся в незапамятные времена. Вон мы тоже печенегов с половцами до сих пор не любим, хоть и нет их уже много веков. Или с татарами вон: сжились, сроднились, уважаем — а как напряги какие, немедленно вспоминаем — одни Калку и Батыя, другие Казань и Ивана Грозного.
Таким образом, русы под предводительством князя Олега обидели не только хазар, по и непосредственных сборщиков дани — угров, лишившихся законного дохода.
Кстати, в этом свете похоже, что первоначальный славянский поселок в Коровеле спалили все-таки русы. Отнимая его у венгров…
Так или иначе, Чернигов существовал до князя Олега и был захвачен при князе Олеге. И сразу поставлен — в договорах с греками — на второе место после Киева. Это естественно: на месте Киева тогда было три сельца и, судя по всему, хазарская крепость. Олегом и занятая.
То есть столицы как таковой не существовало, а Олег предпочёл назначить таковой некий свой центральный управленческий пункт. И в этом случае Шестовицы-Коровель играли роль уже киевского опорного пункта, призванного контролировать возможные мятежные поползновения северян-черниговцев.
А ещё бы и не быть поводу для мятежей! Такая торговля от северян в руки столичных уходила! Тем более что —
В общем, опять вспомним: 890-е годы, годы bcllum omnia contra omnes, общего развала и захватов… Без опорного пункта не обойтись никак.
Вот Коровель таковым и должен был стать…
Надо ли добавлять, что древнейшие из исследованных здесь погребений датируются также концом IX — началом X в.?
Таким образом, мы можем смело шагнуть от нашего Святославова руса почти на век назад, во времена Олега Вещего — и найти там тех же русов. Ибо князь Олег и действовал от имени «рода русского», и вёл его за собою. И археологическая преемственность в погребениях — полная.
Во всяком случае, видно, что Олеговы русы, появившись здесь в начале X века, быстро научились прекрасно пользоваться степными вооружениями. В Шестовицах обильно представлены далеко не только скандинавские —
И пусть это ни разу не исторично, по именно здесь, возле Чернигова, могла взять, как пел Высоцкий, в нагайки волхвов-предсказателей дружина князя Олега. Во всяком случае, костяная обоймица от нагайки соответствующего времени здесь точно найдена…
И что ещё важно — эти русы действительно владеют собственным государством. Это подтверждается находкой —
То есть здесь, на Коровеле, фиксируется наличие дипломатических контактов русов с Константинополем — тех самых, свидетельства о которых донесены до нас в летописях, где приведён текст русско-ромейского договора. Иными словами, это они —
— оставили здесь одно из материальных свидетельств своей дипломатической миссии.
2.4.2 О чём говорят могилы
Таким образом, археология даст нам прямую и неопровержимую связь между русами Святослава и русами Олега. То есть — прямую преемственность между русами времён 960 и 890–900 годов. Только если во времена Святослава сама археология велит нам говорить о «дружинном интернационале», то во времена Олега русы проявляют более унифицировашый облик. И этот облик весьма близок к скандинавскому…
Давайте посмотрим на них, воспользовавшись материалами Гнёздовского поселения под нынешним Смоленском.
Словом, хорошо защищенный город, пусть и маленький.
Город, как водится, окружен тянущимися к нему селениями:
Селищ тут обнаружено несколько, но таким вот специализированным было, похоже, только одно, ибо по материалам раскопок остальных чувствуется их сугубо местный характер. Хотя опять же — не строго «заточенный» под обслуживание собственного натурального хозяйства: веда ремесленному люду из «обслуживающего» села тоже сеть-нить надо…
Что из этого видно? Село зарабатывало с очевидностью тем, что помогало проезжим путешественникам перекидывать грузы через волоки. И данные конкретные жители специализировались явно на том, чтобы обслуживать уже прошедших волоки перед тем, как им предстояло идти дальше. Одни переходят из одной водной системы в другую, другие переволакивают их суда, третьи производят ремонт, четвертые снабжают расходными материалами, пятые поставляют продовольствие. И так далее. И за всеми стоит город в качестве опоры и обороны. С соответствующим гарнизоном, надо полагать.
Закрой глаза — и встанет перед мысленным взором современный логистический центр…
А вот ещё парочка таких же.
В интересной работе «Ростов: что выросло, то выросло» интересный исследователь Е. Арсюхин рассказывает:
Тут, правда, уточняет мой друг и весьма глубокий специалист по древнему оружию
Сарское городище лежит возле нынешнего Ростова Великого. По данным археологов, оно основано около середины VIII века. С этим, как водится у археологов, кое-кто спорит, но в данном случае важна не датировка, а принадлежность. И вот тут интересно: тот, кто основал Сарское, делал это по плану. Это не какое-то племенное поселение, из которого впоследствии что-то выросло значительное. Нет, пришельцы обосновались в голом поле, на ничьей земле, быстро выстроили крепость по заранее продуманному плану, отведя в ней место для военной и для торговой части. И ряд характерных особенностей ставит это поселение в один ряд со скандинавскими.
Здесь же обнаружены два клада восточных серебряных монет начала IX века. На ряде монет есть процарапанные рунические знаки, символы скандинавского бога Тора.
Многие историки записывают Сарское в один из центров мери. Причём на таких же основаниях, на коих базируются утверждения, что Гнёздово — славянский центр: дескать, погребений аборигенов гораздо больше, чем пришельцев, а мерянский культурный пласт весьма солиден.
Но, с другой стороны, и положение этого пласта такое же, как кривичского под Смоленском: наособицу и в основном в ремесленнической зоне. И, следовательно, отражает такую же ситуацию — местное население обслуживает неких скандинавов, ходящих за восточными монетами, а на данном месте устроивших свою базу.
Добавлю, что, как пишет исследователь, проникновение скандинавов, скорее всего, было мирным —
И следовательно, мерянские поселенцы с излучины реки Сары вполне мирно подтягивались к базе пришельцев.
Об этом же говорит и карта расселения мери:
Эту мысль исследователи дополняют этимологией, связываемой с озером Неро, оно же Ростовское:
Вот только насчет «варяжско-славянского» названия города Ростов я бы поспорил. «Варяго-славяне» — это само по себе сенсационное историческое изобретение. Но и несмотря на кажущуюся прозрачной славянскую этимологию топонима Ростов, на самом деле никакой славянской этимологии у него нет. И быть не может. За неимением в указанное время славянского населения в этих местах.
Эта информация, к сожалению, немногим доступна для усвоения, ибо опять сталкивается с детства усвоенной идеологемой: «Всё вокруг славянское, всё вокруг моё». Но на самом деле славяне здесь — пришельцы. И далеко не ранние.
Всё происходило следующим образом.
Лишь на рубеже IX–X вв. новгородские словене, а также тамошние кривичи начали заметное для археологии продвижение в юго-восточном направлении. При этом они наступали на смоленско-подмосковных балтов — летописную голядь — с севера и северо-востока. Отрезая их от мери, которую, со своей стороны, балты до того довольно жестоко оттесняли на восток. Меря, которая не простила голяди геноцида V века, предпочитала лучше пропустить на свои земли славян, нежели уступить их балтам. Судя по истории с первоначальным приходом словен в Ладогу и Любшу, большой любви между словенами и кривичами не было. По по балтам они прошлись одинаково, сильно уменьшив территорию их проживания. Такой вот образовался «Сталинградский котёл» древности.
Затем примерно с этого же направления, но в XI веке, с верховьев Днепра в Волго-Клязьминское междуречье двинулись смоленские кривини. После этого ареал бытования голяди сократился до района между Рузой, Сходней и Воскресенском. Затем их сократили до нуля.
Кривичи же стали локализоваться в верховьях Ламы, на Истре, на левом берегу Рузы, а также охватили нынешнюю Москву с востока, по междуречью Москвы-реки и Клязьмы до Оки. В общем, кто варит атом в Электростали и хрусталь в Гусь-Хрустальном, — корнями от кривичей растут.
Вместе со «вторыми» кривичами — ну, чуть позже — на несчастную голядь с юга насели вятичи. До Подмосковья они доходят лишь со второй половине XII века, по в целом остаются по ту сторону Оки до Угры.
Таким образом, мы видим, что славяне приблизились к интересующим нас местам двумя языками, с севера и с юга, но дальше не прошли. И территория —
— так и осталась под мерею. Повторюсь — в то время, время образования Сарского поселения. О чем и свидетельствует приведённая выше карта распределения типичных мерянских вещей из книги «Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья».
Кстати, специалисты по угро-финским языкам внятной угро-финской этимологии для Ростова также не показывают.
Зато Ростов из древнесеверного очень просто восстанавливается. Особенно если обратить внимание на то, как его имя даётся в записанной между 1265 и 1275 годами «Саге об Одде Стреле», одной из немногих, в которой Руси уделяется относительно большое внимание. Вплоть до того, что подозревается, будто в образе главного героя отражены приключения русского великого князя Олега. Который Вещий. Так вот, в этой саге Ростов передаётся как
Что прямо-таки вышибает слёзы:
Дом Советов, словом.
На самом деле это так здорово, что не может быть правдой. Скорее всего, тут та самая «народная этимология», которой лингвисты пугают своих деток. Осмысление неких звуков чужого языка на языке собственном. Тем более во времена, когда вполне себе славяноязычный Ростов цвёл и пах.
А могло ли это имя иметь в своём составе слово «дом» по-скандинавски, раз уж там жили скандинавы? Например,
А если при этом склонить свой ум к гипотезе, что само слово «русь» произошло от этого Roðr — «гребцы», то перед нами и вовсе открывается блистательное «Дом руси»!
И главное — всё это возможно! Не противоречит, как говорится.
Противоречит только одному — мере. Не племени, а норме. А мере и норме отвечает одно очень простое понятие из древнесеверного:
По Германии эти «ростовы» и сегодня вдоль всех автобанов понатыканы. Называются только чуть иначе: Rasthof (а звучит-то! — чистый «растов»!) — «постоялый двор»;
Но и это — предположение. А доказать, как только что было отмечено, можно только два факта: славяне пришли к Сарскому поселению, когда оно уже имело имя, и — что скандинавское название пришло к нам из почти художественных произведений, из времён, когда Ростов был славяноязычным русским княжеством и из третьих-пятых-сотых уст.
Но из этого можно зато сделать интересный вывод: скандинавские названия для русских городов не только нормальны, но и отражают взаимосмешивания и взаимовлияния скандинавских и славянских языков. И мы ещё увидим, какое это значение имело для формирования русского народа.
А что у нас с другими городами из скандинавских саг?
Больше всего древнерусских городов — 8 — названо в так называемой «Книге Хаука» исландца Хаука Эрлендссона:
Всего же в сагах можно встретить 12 названий:
То есть появляется ещё Ладога, Смоленск, Алаборг и неизвестная Даннарстадир. По поводу последней есть мнение: это ещё от готов оставшаяся Стоянка-на-Днепре. Во всяком случае, какая-то готская крепость с таким названием тут была. Если взять чуть шире, то staði-r — это что-то вроде стоянки со складом, торговой точки, хранилища…
По возьмём Смоленск. Просто потому, что возле него — ещё один крупный, если не крупнейший, вик. То самое Гнёздово.
В сагах он — Smalеskia. Даёт ли нам это что-нибудь разумное?
Ну, во-первых, суффикс. Такой же, как у Pallteskja. И происхождение попятно — от славянского «-ск». Поскольку Pallteskja — прозрачно от «Полоцк», то и Смоленск в этом смысле сомнений не вызывает — взято от местного наименования. Наяривать версии со smal-I — «маленький» смысла нет. Главное — всё то же: откуда бы скандинавы ни взяли топоним, он был для них вполне понятен и продуктивен.
А вот Kænugarðr, в отличие от мнения многих о том, что также взят с местного наречия, куда проще и логичнее объясняется из древне-северного. Даже великая Т. Джаксон, пытаясь найти в этом топониме Киев, вынуждена делать допущение «Кыян»:
А вот я позволю себе не следовать общепринятому мнению. Сомневаюсь, чтобы скандинавы были такими уж сильными знатоками и ценителями русских былин, чтобы донести не самый важный для себя топоним аж до Исландии, где записывались их саги. А уж о том, что в древности бытовало в устной речи, мы и вовсе судить можем крайне поверхностно. Не Новгород, чай, берестяных грамот фактически нет.
Так что чем делать такие квази-конъектуры, мы лучше заглянем в древнесеверпый. И сразу увидим там слово kán-a — «маленькая лодка». Или — согласимся с Т. Джаксон же — kœna, «лодка особого вида». И спросим: что же это за особые лодки такие — для мореходов-то скандинавов? Не вот эти ли? —
Очень похожую картину описал на основании археологических данных выдающийся русский археолог Г. С. Лебедев:
И вот, например, что пишет один интересный исследователь В. Егоров:
В общем, археология утверждает: никакого особенного города Киева в рассматриваемое время не было. А была небольшая крепость Самват(ас), в которой и собирались полученные от славян «лодки особого рода». То есть моноксилы. Каковая крепость и вошла в скандинавские героические предания тем, чем была, — выгородкой для местных плавсредств. Потому и занимает этот «Киев» в скандинавских сагах неподобающе малое место, как тому удивляется сама Джаксон:
А чему удивляться? Именно: в поздних сочинениях. Когда Киев уже что-то значил, но для заезжих варягов он продолжал ассоциироваться с прежним ойконимом про что-то там с однодеревками.
Но — вернёмся всё к тому же упрямому барану: этот случай лишь вновь показывает, что скандинавы были в этих местах своими. И потому свободно обращались с местными топонимами, либо переиначивая их на свой лад, либо попросту называя их по-своему. А в третьих случаях — признавая местные. Ибо что ты сделаешь, например, с Móramar? Муром — и есть Муром, центр соответствующего племени.
А вот с Álaborg'oм — ситуация противоположная. Тут — явный скандинавизм. Даже не garðr — а строгое, родное borg. Очень может быть, что это — очередной норманнский вик.
Локализовать его затруднительно. И, пожалуй, ничего лучше локализации Т. Джаксон и не найдёшь:
Чем интересна и, скорее всего, верна эта версия — это тем, что как раз в этих местах располагалась мощная приладожская курганная культура скандинаво-финского населения, о которой мы говорили выше. Так неужели третья, получается, по численности и вооружённости русская группировка могла обойтись без своего «областного» центра, если без него не обошлись гнёздовские, «растхофские», ладожские русы?
Но вернёмся к Сарскому городищу как объекту археологических исследований.
А они говорят нам, во-первых, о привязке поселения к речной торговле, точнее, торговле на речных путях. По меньшей мере остатки одного из судов здесь найдены.
Во-вторых, они говорят не о региональном, а о глобальном для тех времён характере такой торговли. В Сарском найдена болгарская посуда, крымские амфоры, прибалтийский янтарь, уральская керамика, южного облика стеклянные браслеты и предметы роскоши.
Иными словами, тс, кто останавливался в этом «растхофе» и время от времени имел несчастье остаться сам в кургане скандинавского облика, были заняты прежде всего товарным транзитом. В собственных целях или в качестве наёмных подрядчиков.
Интересно, что относительно рядом, в Тимерёве, близ будущего Ярославля, появляется похожий памятник:
Дальше, собственно, идут узнаваемые по Сарскому свидетельства:
И в целом археология поселения носит ярко выраженный скандинавский элемент, несмотря на то что северных вещей относительно местных найдено немного. Зато какие! —
Притом —
В целом Тимерёво кажется более гражданским поселением, нежели Сарское. Но то, что скандинавы и здесь были на первых ролях, несмотря на относительно малое количество погребений, представляется несомненным:
Что же до количества могил, то ответ тут элементарный: скандинавы здесь, в отличие от финнов, постоянно не жили. Гостевали на торговом пути торговые гости.
Очень часто этот аргумент используют шведоненавистники. Вот видите, говорят они, при чём тут скандинавы, когда они были транзитниками! А могучую Русь построили местные племена!
Ну, в крайнем случае, западные славяне.
А мы с этим и не спорим. Да хоть нганасаны! Но мы видим из археологии главное: хоть и транзитное, но тотальное присутствие скандинавов даже в самых глухих углах Восточно-Европейской равнины.
Например, в юго-восточном Приладожье, в бассейнах рек Видлицы, Тулоксы, Олонки, Свири, Ояти, Паши, Капши, Воронеги и Сяси фиксируется так называемая приладожская курганная культура. По мнению известного историка В. А. Назаренко, она принадлежала чуди — той, что участвовала в событиях вокруг призвания Рюрика. Во всяком случае, не видно другого претендента, столь соответствующего материально той вооружённой чуди, что, по летописи, участвовала в походах князя Олега на Киев и Царьград, а также в гражданской войне 980-х годов на стороне князя Владимира.
Эта культура довольно мощна — на данный момент зафиксировано больше 1000 курганов, складывающихся в 172 группы — соответствующих, надо полагать, поселениям. Область этой культуры занимала площадь 150 на 180 км.
Захоронения довольно богатые — находятся украшения, оружие, дорогие ткани с золотым шитьём. Видно: поднялись люди явно на торговле мехами. Но при этом, что интересно, культура эта представляет собою с самого начала смешанное скандинаво-финское образование. То есть начинается с момента появления здесь скандинавов — она датируется IX–XII вв. И заканчивается соответственно — с окончательным обоснованием здесь государства Древней Руси, которое подчинило в том числе и всех вольных скандинавов.
Что характерно — примерно тот же вектор развития, что в Гнёздово, Сарском и других опорных пунктах скандинавского освоения этой территории. Некогда чисто родовая финская область с натуральным хозяйством, она довольно быстро с приходом скандинавов приобретает смешанный облик, милитаризируется, ориентируется на экспортные услуги, вступает в политические и военные контакты. Как пишет в своей замечательной работе «Ладога и Ладожская земля VIII — ΧΙII вв.» выдающийся археолог А. Н. Кирпичников, —
Вот ещё яркий пример. Поселение Крутик в регионе Шексны и Белого озера. Аборигенные жители принадлежат к племени весь. По-нынешнему — вепсы. Специализация — пушная охота. И что мы тут видим? А видим мы тут — уже в IX веке, между прочим, — восточные монеты, весы и гирьки.
Возможно, это сами вепсы, наохотившись до кругов перед глазами, строили корабли, нагружали их мехами, везли в Хазаран и Багдад? Возможно. Но тогда что тут делали скандинавы, целый ряд вещей которых обнаружен в поселении? Ухаживали за вепсскими девицами, пока вепсы мир покоряли?
Аналогичная картина наблюдается и в ряде других мест в Белозерье. И если не придуриваться в видах славянского патриотизма (кстати, а данных вепсов тоже к славянам отнести?), то мы увидим вполне однозначную картину: в удобных для сбора товара местах — раз, в удобных для отдыха на большом пути — два, в удобных перевалочных пунктах — три, — существует что-то вроде скандинавских укреплённых пунктов. В них концентрируется также местное население, которое участвует в процессах обслуживания торговцев, в товарообмене с ними, а также в культурных и бытовых контактах различного уровня.
Вот и возле Белого озера стоял ряд таких опорных пунктов. И именно по этой причине здесь появляются те самые большие курганы, о которых шла уже речь, а само Белозерье вошло в канонический рассказ о «призвании варягов». Мы вообще по некоему — пусть пока оно будет забавным — совпадению вдруг видим, что в деле участвуют, а затем «мужей рюриковых» получают как раз те местности и племена, где расположены скандинавские «фактории»:
В Изборске у нас тоже — некий внеплеменной торгово-ремесленный центр, основанный ещё кривичами, но в котором также присутствовали скандинавы. И как раз после «призвания» скандинавов здесь становится в разы больше и они приобретают доминирующие позиции:
Ну а теперь к главному, о чём нам рассказывают гнёздовские и другие могильные комплексы.
Подчеркну: могильные комплексы — это захоронения людей, которые были здесь постоянными жителями. Ведь очевидно, что проезжие транзитёры ложатся в эту землю гораздо реже — если их вообще не забирают с собою безутешные близкие. Это надо помнить: в нормальных, индивидуальных захоронениях лежат на 90 процентов местные.
И вот, среди могил местного населения заметную группу представляют так называемые «большие курганы», которые —
Подобных захоронений не так и мало на Руси. В Гнёздове, к примеру, —
Та же картина, что и в Шестовицах: наиболее богатые курганы представляют собою захоронения скандинавского типа, а покойники в них принадлежали к высшим и весьма богатым слоям тогдашнего общества. К тому же слоям военизированным.
То есть это не варяги-находники, это не скандинавские наёмники. Это местные жители, полноправные граждане. Но — скандинавского происхождения. Которое ими осознано.
В интересной работе известного нашего историка В. Я. Петрухина «Дохристианская религия Руси и Скандинавии: курганы и святилища» подробно разобраны археологические данные о вере, религиозных культах, о местах их отправления. Там отмечен следующий момент:
По ходу дела, —
Эти —
А вот для славянских древностей того же времени подобная дифференциация погребальных памятников нехарактерна. Почему? А потому, делает учёный логический вывод, что —
Итак, вывод ясен. Большой курган — памятник носителю власти. И этот носитель — местный уроженец.
2.4.3. Установители государственной традиции
Судя по скандинавским древностям Киева, та их группа из местных, что была связана со Средней Швецией, жила здесь в 930 —950-е годы. То есть при Олеге из «Кембриджского документа» — он же Х-л-г-у.
А вот позже, в 950 —1000-х годах появляется в могильниках Киева уже южноскандинавский флер. Ютландский. Любопытно, что вскоре после этого времени в эпизоде, относящемся к 1018 году, появились строчки в хронике Титмара Мерзебургского о «быстроногих данах» на Руси:
Возможно, речь идет о скандинавах вообще или о варягах-наёмниках, которых достоверно нанимал князь Ярослав, пока Хромой, но в будущем Мудрый. Но вряд ли. Те же богатые захоронения версию о варяжских наёмниках опровергают. Ибо тяжело себе представить продающим свой меч и жизнь человека, который способен обеспечить себе на похоронах целый корабль в качестве реквизита для сожжения.
Но самое главное — вот в чём. Если вести речь об эмиграционных пополнениях, то в Южной Руси их фиксируется всего два. Зато на севере они накатываются с неумолимостью морского прибоя. Здесь в изобилии представлены практически все известные скандинавские стили вплоть до начала XI столетия: «Хватающий зверь», он же Ос-сберг, типичный для IX века, Борре (конец IX — первая половина X в.), Эллинг и Маммен (вторая половина X — начало XI в.). И это, в общем, одностилевые комплексы. На юге же Осеберга нет, зато есть Ришерикс и Урнес XI века.
А значит, судя по этому наблюдению, первоначально власть «государственных» русов и концентрировалась на юге, вокруг Киева. И там они быстро обрастали теми самыми иноэтническими элементами, из которых формировалась та самая «интернациональная» русь, о которой мы говорили ране.
Зато на севере по-прежнему ватажничали всё новые и новые выходцы из Скандинавии. Иными словами, уйдя из Ладоги или Рюрикова, Олег это сделал по принципу «уходя — уходи». Ни Ладогу, ни Рюриково, ни Тимерёво с Сарским и Михайловским он больше не контролировал. Строительство и расширение Русского государства началось действительно из района Киева.
Это, кстати, объясняет многие до сих розно трактуемые факты. То, почему в дальнейшем восприятии жителей Древней Руси «Русская земля в узком смысле» ассоциировалась с Киевом и ближайшими к нему землями — отсюда «государственные» русы начали свою экспансию, отсюда выходили они покорять древлян, северян и прочих радимичей, создавая собственно Русь. То, почему киевские великие князья стремились рассадить своих сыновей по дальним городам: завоевали — посадили. То, почему Владимир брал Полоцк, — не только потому, что Рогнеда была неприступна, а её Владимиру очень хотелось… наказать. Но заодно и потому, что это была земля, киевским русам отродясь не подчинённая. А совсем не бесполезно было её подчинить. И тем более не вредно было бы её обложить данью.
Кстати, в этой связи и в скобочках укажем:
И в этом свете мы вновь видим нелепость вековечного спора антинорманистов с норманистами. Да, русы были родом из Скандинавии. Но Русь они строили-завоёвывали уже на паях с местными элитами, включая их в свой состав и сами растворяясь в них. И отвоёвывали свою землю как раз у скандинавов, вновь и вновь посылавших свои отряды в Восточную Европу, ходивших но тамошним рекам, захватывавших и продававших местных рабов и — главное! — везущих серебро мимо натруженных рук киевских володетелей прямо в Скандинавию.
Это было неприемлемо, этого было не должно быть.
И этого не стало.
Впрочем, мы отвлеклись. Это — тема дальнейших глав.
Пока же вернёмся к нашему пути в глубь русской биографии.
2.5. Рюриково побоище
От Олега, от рубежа IX–X веков остался шаг до собственно Рюрика. Или того, что под этим человеком или явлением понимается в совремешюй истории.
Но, возможно, этого шага и не было, и связи между русами Олега и русами Рюрика вовсе не существует?
Не будем гадать, заглянем вновь в археологические «анналы». Оговорившись, правда, ещё раз, что не будем вести речь о пресловутом Рюрике, от которого, в отличие от последующих русских князей, никаких документальных свидетельств не сохранилось. Мы будем вести речь просто об археологических следах, оставленных людьми той эпохи — мы пока не знаем, кем.
Итак, ниже условного «Олегова» слоя в Ладоге следует слой, по которому видно, что —
То же касается и Пскова с соседним Изборском:
Это время, как видим, совпадает с летописной датой «призвания варягов», то есть формальному появлению русов в нашей истории. Это «призвание» в показаниях, данных археологией, выглядит так:
Этакий геноцид прошелся по Поволховью…
И пометим на дальнейшее: эти пункты к тому времени были хорошо колонизованы скандинавами. Не колонизированы, подчёркиваю, а населены ими — достаточно плотно, чтобы следы этого читались и сегодня. Так что не сильно похоже это на тривиальную сцену скандинаво-славянского столкновения. Всё сложнее — каким-то местным людям скандинавского облика тоже досталось от пришельцев.
Правда, сегодня трудно доказать, что эти пожары носили, скажем, неестественный характер. От свечки, как известно, Москва сгорела. Но настораживает именно синхронность. И она и наводит на мысли, что больше всего тут постаралось чьё-то вражеское войско.
При этом —
Деньги закапывают в землю, как известно, для того, чтобы сберечь.
Деньги не забирают из земли, как известно, потому, что некому забрать.
То есть когда археология фиксирует массовое наличие кладов, то можно с уверенностью сказать, что владельцы их явно умерли. Все вместе.
И пожары тут же.
Очень забавно при этом выглядят гипотезы призвания северными словенами своих добрых друзей — западных славян во главе с князем Рарогом ака Рюрик. Добёр был друг и родич, ничего не скажешь.
Разумеется, все эти разрушения могли быть оставлены теми самыми боевыми действиями, когда —
— я
И раскопки сожжённой и уничтоженной Любши, кажется, об этом и свидетельствуют — по свидетельству копавшего городище Е. А. Рябинина, стрелы там найдены не скандинавские, а местные.
Однако в каждой войне есть свой бенефициарий. Не обязательно тот, кто вонзил меч в горло последнему врагу — войны, бывает, заканчиваются и ничейным результатом. Но бенефициарий в них бывает всегда. Тот, кто получил при любом исходе наибольшие выгоды.
В нашем случае очевидно, кто начал процветать после описанных в летописи событий:
2
И снова — то же самое в Изборскс и Пскове:
Судя по «хладному» показателю, затихать та война начала там же, откуда началась, — в Поволховье: в первой половине 870-х годов клады в районе Волхова больше не зарываются. То есть регион умиротворили. Но даже в отдалённом от Ладоги Тимерёве, что в нынешней Ярославской области, отмечено «выпадение» кладов в эти суровые годы. Один из них датируется по младшей монете 867 года. И ещё один сокрыт в 860-х. Λ другие — в 870-х и 890-х.
Впрочем, не только клады говорят о большой войне в те годы:
Неплохо погуляли «миротворцы» — на столетие всех повырезали…
Утихомирилось всё, похоже, лишь после 875 года — вплоть до конца века оставлено всего 2 клада.
К любопытным выводам приводит анализ количества серебра, приходящего на Русь и в Скандинавию, сделанные нашим историком Г. С. Лебедевым. В частности, —
— говорит он. А его коллега А. Н. Кирпичников свидетельствует:
При скудости других данных толковать эти факты можно двояко.
Первая гипотеза — на Руси появилась некая сила, которая поначалу пропускала транзитников к источникам восточного серебра и обратно. Но затем решила иначе. «Теперь это — моя добыча», — заявил некто Шер-Хан и стал забирать всё серебро себе.
Вторая гипотеза — равноправна, но всё же чуточку является следствием из первой: война закончилась, и все деньги понадобились на восстановление. Потому что бесплатного комсомола, в том числе забайкальского, тогда ещё не было.
Но это — именно следствие первой гипотезы. Ибо раз деньги не доходили и до Скандинавии, значит, дело, очевидно, не в том, что жители Уппланда или Готланда проявили бесхребетный гуманизм и пожертвовали свою добычу на реконструкцию пострадавших Гард. А в том, что там появилась некая достаточно сильная власть, которая либо забрала всё себе, либо перестала пускать чужаков на восток, объявив данную территорию собственной вотчиной. И сумев убедительно добиться согласия с такой трактовкой принципа свободы судоходства.
В общем, и в том, и в другом случае вход-выход для посторонних новая власть в Гардах закрыла.
Но наиболее логичным я лично считаю такое предположение. Базируется оно на том непреложном факте, что экономика тех лет и тех мест никак не позволяла ведение войны в течение десятилетий. Один, много два сезона порежешь соседей. Максимум. А дальше надо о пропитании заботиться: все враги уже ограблены, и награбленное съедено. А между тем множество пахарей отправились к богам, ибо соседи тоже не выворачивали с готовностью шеи, дабы их перерезать было легче…
Да что говорить! И в позднейшие времена два брата — Ярослав и Святополк, — от всей души напрягая военные и экономические возможности Киева и Новгорода и привлекая Польшу, с трудом осилили три сезона. После чего один сошёл с ума, а другой долго утирал пот…
Так что я бы реконструировал те события следующим образом.
В (условно) 865 году Ладогу захватывают некие чужие для этих мест скандинавы. Не жалеют они никого — режут, грабят, насилуют. Возможно, это конкуренты тех, кто захватил город в 840-х годах. Или дети конкурентов, когда-то укороченных на голову, лелеявшие планы мести, покуда не подросли до воинского возраста.
Так вот. А затем — неизвестно, почему, может быть, и по призыву местных уцелевших в резне «золотых поясов», тогдашних олигархов, почему нет? — здесь появилась другая сила. Которая способна была дать укорот распоясавшимся захватчикам. И, видимо, она этот укорот дала — как водится, сантиметров на 30 ниже макушки. После чего начала строить в этих местах своё конунгство, которое и пресекло транзит серебра в Скандинавию.
Судя по материалам раскопок в Ладоге, конунгство это окончен тельно окрепло как раз в 890-х годах. Символом чего можно считать построенный в городе в 894 году «большой дом» из частей разобранных судов.
Что также символично: явный конфискат. Контрабандисты, что называется, не прошли — новой таможне стало за державу обидно.
Этот дом так и величают сегодня — «дворец князя Рюрика». Это не слишком исторично, но в том, что здание принадлежало некоему местному конунгу скандинавского происхождения, сомнений нет:
То есть действительно дворец, да построенный в типичных северных традициях. Ещё один ответ от самой истории энтузиастам идеи польского происхождения Руси. Славянский воин-интернационалист Рарог строит себе дворец в скандинавском стиле…
Это же, кстати, ответ на предположения о том, что пожары и разрушения середины 860-х годов — следствие той самой войны «род на род», о которой говорится в летописи. А Рюрик-де с русами были приглашены местной славянской и финской верхушкою ради умиротворения конфликта. И тот Рюрик-де княжил по ряду-договору со славянами. (Пометим, кстати, в скобочках, снова, что почти всегда приверженцы данной гипотезы очень быстро и почти незаметно выпускают из дальнейших своих построений местных финнов. А ведь славян-το среди «призывальщиков» была только четверть!)
Не знаю, возможно, повторюсь, внутренний конфликт был. Возможно, он послужил для некоторых тогдашних политиков поводом для призыва иностранного миротворческого контингента. Но предельная опустошительность разрушений и их распространение на новые и новые территории говорят о том, что даже если призвание и было, в овчарню попала не добрая овчарка, а хищный волчище.
Как бы то ни было, бенефициариями этой революции стали скандинавы. При том, что плотность застройки в городе не восстановилась вплоть до 920-х годов, скандинавский элемент в нём явственно присутствует самым приоритетным образом. Более того: как мы уже знаем, —
О правящем статусе находников говорят уже упоминавшиеся громадные курганы скандинавского могильника в урочище Плакун:
Одно из захоронений — № 11 — возможно, является косвенным подтверждением гипотезы о связи летописного Рюрика с исторический Рериком Ютландским:
— делает предположение Глеб Лебедев. Правда, относится могила примерно к 900 году, что, в общем, ликвидирует идею об именно Рерике Ютландском, который должен был бы в этом случае прожить лет до 90. И к тому же замечание о том, что покойники в этих могилах особым богатством и знатностью не отличались, также противоречит ютландской версии происхождения Рюрика. Ибо «Язва христианства» уж по-всякому был богат и знатен.
Но в любом случае гипотезу о русах-ютландцах из Рустрингена это, надо признать, подкрепляет.
Есть и другие данные. В одной из работ со ссылкой на данные исследований А. Н. Кирпичникова, И. В. Дубова и того же Г. С. Лебедева это же захоронение называется характерным для знати, сидевшей «за морем» — в Бирке и Хедебю. И датируется уже временем около 880 года. Захоронение осуществлено в деревянной камере.
Но в любом случае наша цепочка, тянущаяся сверху, от русских Святослава, вниз, до русов Рюрика, как оказывается, разрывов не имеет. Ибо на примере этого погребения мы видим практически полное совпадение его реальной датировки с летописной датой смерти легендарного Рюрика (879 год). Конечно, повторюсь, не факт, что захоронен тут Рюрик, который, повторюсь, не факт, что вообще существовал. Но факт, что от условного Рюрика до вполне реального Святослава протянулась неразрывная культурная линия — между русами разных эпох.
2.6. До Рюрика
Перед «Рюриком» мы снова видим вторжение скандинавов в Ладогу:
То, что пришли норманны, удостоверяется не только их строительными традициями. Оно подтверждается —
Деревянные мечи! Игрушечные. Детские.
Вот что об этом говорит один из ведущих исследователей Ладоги, выдающийся русский археолог Е. А. Рябинин:
А вот что говорит хороший восточный автор ибн-Русте в своей книге «Дорогие ценности»:
Разумеется, любой разумный человек понимает: рус не дарил несмышлёному младенцу настоящий меч. Самому нужен. Да и ценность большая — не у каждого воина таковая наличествовала. А вот подарить младенцу, в ходе торжественной церемонии его признания своим, символический меч из дерева — это хорошо, это правильно. Будет подрастать сынок — а у него развивающая игрушка в руках. А когда подрастёт до возраста первых воинских упражнений — тогда уж ему настоящее оружие выдадут…
Впрочем, в ходе символической церемонии возле младенца могли класть и настоящий меч. На время действия. А затем заменить его на игрушечный. Для постоянного употребления. Одно другому не мешает.
В общем, практически полный аналог с тем, что находят археологи.
Данные нумизматики указывают на увеличение в первой половине IX в. числа кладов с куфическими монетами на севере Восточной Европы, а также о массовом экспорте арабского серебра в 840-х годах в Скандинавию. Это показывает, в чьих материальных интересах оно осуществлено.
Ну, похоже, что захватчики 840 года — точно те самые «варяги из-за моря», что —
То есть обложили данью местное население и оставили оккупационный гарнизон. Каковой затем, кстати, могли однажды и покритиковать за ошибки, например, в счёте. И —
Воистину…
Историки склонны приписать то нападение шведам под руководством конунга Эйрика (умер около 871 года), —
Разрушения тогда не были тотальными:
То есть местные обитатели окончательно не ушли, а продолжали жить рядом с пришлыми скандинавами, давая, как мы знаем из последующего, питательный материал для синтеза будущей интернациональной «дружинной» культуры — то есть древнерусской. Но тем не менее археология неоспоримо указывает на явное в эту пору усиление скандинавского элемента в Ладоге, что позволяет предположить не только нападение, но и последующую оккупацию города норманнами.
Археологически прослеживается, в частности, проникновение сюда в эти годы значительных масс скандинавов, колонизацию ими поселений в Новых Дубовиках и Холопьем городке, то есть — всего Поволховья. То есть под некой «крышей» захватчиков 840 года на будущую Русь в массовом порядке стали подселяться скандинавские находники.
Но они же по роду деятельности своей были уже… чистыми русами! То есть функционально русами, которым долго и далеко было скликать флибустьерскую ватажку где-нибудь под Биркой, а полезнее и проще сидеть в ключевых точках пути на Восток и контролировать порядок прохождения транзитного транспорта… Удивительно ли, что в это же время скандинавы обустраивают и поселение, которое ныне I грииято называть Рюриковым городищем! — s
Они строят здесь крепость:
Эту крепость датируют по обнаруженной в одном слое с брёвнами бронзовой монете 839 года.
То, что Рюриково городище было скандинавским центром, археология показывает со всею возможной чёткостью:
Но задачи этот центр решал поистине международные, связанные с торговым оборотом на гигантских пространствах:
Славяне, также жившие в этом городке, происходили, судя по всему, из западных. То есть с берегов Южной Балтики. Судя по многочисленным данным, они как раз с берегов Одера сюда и дошли. Ещё за 80 лет до возникновения Рюрикова городища.
Характерным признаком словен ученые считают захоронения в сопках. Это —
Делались они так. Сначала из валунов выкладывали кольцо размером под основание будущей сопки. В этих основаниях заметен зольный слой. Захоронения делались только после трупосожжения. Причём кремация, как правило, проводилась на стороне.
В этих захоронениях есть любопытные отличия от характерных в общем для славян курганных могил:
А вот тоже захоронения в сопках:
Иными словами, и там, и тут ящики или урны с прахом оставляли непогребёнными на некоторое время. На какое — неясно. Может быть, на сорок дней, может быть, на год. Вероятно, на срок, довольный для того, чтобы умерший мог напоследок побыть со своими родичами. А те — успели по нему вдосталь отплакаться. Затем ящик сдвигали в сторону и засыпали землёю. Спи спокойно, дорогой товарищ!
Но главное — в другом. Эти захоронения разделяет более тысячи километров. Второй описанный обряд бытовал в южной Прибалтике, в Польше и Германии. Там, где находилась суковско-дзедзицкая культура.
Аналогии видны не только в погребальном обряде.
Есть и более современные свидетельства того же:
О «западности» словен говорят черты сходства в домостроительстве Новгородского и Польско-Поморского регионов, а также в оборонном строительстве:
Кроме того, —
И головы у словен — западные:
Такие же, что под Новгородом, краниологические серии археологи находят в могильниках Нижней Вислы и Одера. То есть по локализации судя, это Osterabtrezi «Баварского географа», ободриты восточные.
Ободриты, конечно, — не от «бодрости». От Одера — об-Одериты. Поодерцы. Насколько известно, пришли они на берег моря все из того же «угла» пражской культуры, откуда выплеснулся на Византию славянский поток. То есть из западной её части. И потому открытым остаётся вопрос — то ли выделились будущие словене новгородские непосредственно из праго-корчакцев и разошлись с будущими ободритами по азимутам. Оттого и имя своё — словене — вынесли. То ли, наоборот: вместе с ободритами добрались сначала до серых вод Балтики и уж затем отчего-то выбрали северный путь.
А может, это как раз ободриты от словен вышли, отделились. И не на север — на запад пошли.
Впрочем, не так давно появилось очень интересное генетическое свидетельство:
То есть мы видим намёк на то, что словене — выходцы из некоего народа, который обитал в районе польских Сувалок, но в то же время от поляков отличался. Как отличался, придя на север, от тамошних славян.
Как бы то ни было, словене шли к своей новгородской ипостаси довольно извилистым путём. После Южной Балтики застаём мы их в Смоленской области.
Где-то в это же время —
И я бы связал эти две информации. Но не вокруг кривичей, которые, вообще говоря, прошли на север раньше (точнее, прошли на север раньше те, кто лёг одним из камней в этнический фундамент кривичей). А вот в рассматриваемую нами эпоху здесь появились словене. И вот под удар их попали поздние венеды тушемлинской культуры. И значит, это их пленённые победителями женщины принесли в культуру сопок ромбощитковые височные кольца. И кем бы ни вышли из Поодерья словене, к своему окончательному пункту дислокации они пришли, получив серьёзное венедское культурное воздействие. Ибо женщина только физически слабее мужчины. А впрочем — не успеет он и оглянуться, как живёт уже по её правилам…
Вот только всё равно не удалось словенам закрепиться в этих местах. Венеды, как мы увидим далее, сдвинулись на восток и юго-восток, в сторону Брянска, Москвы и Рязани. Но к смоленским землям очень внимательно приглядывались кривичи, желающие приступить к их освоению.
Каковы были доподлинные взаимоотношения в этом треугольнике, нам уже, вероятно, никогда точно не узнать, но в конце концов, картину мы застаём следующую. «Тушемлинцы», несколько меняясь, откатываются к Оке. На Смоленщине закрепляются кривичи, получившие ряд местных импульсов и соответственно модифицировавшие свою культуру так, что в археологии становятся «смоленско-полоцкими кривичами». А словене двинулись из этих палестин на север, где им достался хоть и обширный, но худородный кусок земли между Ильменем и Ладогой.
Тут они частью подпали под влияние местных финнов:
Но при этом —
Так что в целом смешения с местным населением не происходило. Более того, судя по более поздним, в том числе и нарративным свидетельствам, в целом словене оказались в окружении племён, с которыми, как выяснилось, не больно-то забалуешь. Как очень верно сказал разбирающийся в этой теме писатель Сергей Волков, —
Пришлось бывшим ободритам находить компромиссы. Каковые символизируются, в частности, в обычае сотрудничающих, но практически не сожительствующих «концов» в городах — сначала Ладоге, затем Новгороде. В посёлках, судя по археологии, царили такие же вооружённо-соседские отношения. С нередкими войнами между собою. Тем не менее в результате —
Собственно, именно словенам, с их звероватостью, приводящей не к ассимиляции инородных племён, а к вооружённому нейтралитету с ними, мы и обязаны тем, что стали русскими. Ибо именно это неустойчивое равновесие прямо-таки звало любого умелого лидера обернуть его себе на власть и пряники. Что и было однажды реализовано русами.
И финно-угры здесь жили, оставив древности, схожие с теми, что находят в Поволжье.
Скандинавские ремесленники также фиксируются:
Судя по тому, что на остатках городней, из которых была сложена степа крепости, не позднее 889 года соорудили хлебную печь, можно определить и верхнюю границу существования Рюрикова.
Почему се разрушили — не очевидно. Но, скорее всего, речь идёт именно о приходе новой порции скандинавов, которые имели здесь свои цели, отличные целей агрессоров 840 года.
Иными словами, если вернуться в предыдущую главу и на предыдущий исторический этаж, мы видим, что новые хозяева в Рюриковом городище появились в ходе войны, охватившей весь Северо-запад Восточной Европы в 860–880 годах. По каким-то причинам он им в качестве крепости оказался не нужен. Впрочем, причины эти понятны: столица куда-то переехала вместе с гарнизоном. Но само поселение не пропало. Здесь осталась какая-то местная администрация, остался посад, остались какие-то силы правопорядка. Можно сказать, хозяева замка уехали, а торгово-ремсслешсый посад оставили.
Куда уехали — о том можно только гадать. Не в Новгород — того еще не существовало. Но позволю себе высказать предположение. В Киев они уехали, властители Рюрикова городища и Ладоги. Потому что, как мы помним, как раз в 890-е годы там появляются некие русы, которые вмешиваются в гигантскую степную войну, отнимают у хазар данников, покоряют окрестные племена.
И устами летописного князя Олега Вещего объявляют, что отныне их столица здесь и расположится. В крепости Самватас, что —
2.7. А до этого…
А до этого Рюрикова городища ещё нет. Зато Ладога процветает. Причём доминируют в городе местные элементы — славяне и финны. Скандинавы, правда, тоже имеются, но в малом количестве. И не играют никакой властной роли.
И все живут в мире, в некоем динамическом равновесии:
При этом виден —
— который —
Увеличивалась численность населения. И экономическая причина этого совершенно прозрачна — всё больше поднимал голову его величество «восточный транзит», всё большее количество работников требовал он для своего обслуживания здесь, в пункте перехода от морского к речному кораблевождению.
А начался этот процесс в годы предыдущего этапа развития Ладоги.
Правда, отмечают археологи, —
А зачем ему большие размеры? — спросим мы. Транзит только зарождается, торговля слаба, организовать что-то всерьез просто некому — все ведь живут в мире и примерно в одинаковом материальном положении. Ещё попросту не выделилась богатая знать, которая может заставить сограждан работать на себя, — а значит, экономически развиваться за те пределы, коих достаточно для ведения натурального хозяйства. И захватчиков злобных пока нет — некому отобрать добытые шкурки и пустить их в восточный серебряный оборот.
Это же не город, скажем мы. Это пока что — фактория.
Но спустимся на ещё один этаж вниз.
И увидим мы здесь неких людей, которые, пожалуй, впервые в этих местах оставляли по себе скандинавские следы.
В 753 году (это очень достоверно датируется по дендрохронологии) к Ладоге приходят люди с запада:
То, что это скандинавы, доказывается не только северным обликом жилья, но и инструментарием в находившейся рядом с жилищами кузнечно-ювелирной мастерской:
Во всяком случае, у археологов —
Однако отчего они построили здесь не совсем традиционные дома, в свете имеющихся пока у пауки данных объяснить сложно. Возможно, такая — «раннеладожская» — традиция всё же существовала где-то в Скандинавии, но просто пока еще не раскопана. Возможно, придя на сырое место возле Волхова, поселенцы сделали поправку на местный климат. Возможно, судя по гребням, пришельцы происходили из неких смешанных этнически мест. Но одно понятно: это именно пришельцы, потому как их строения не продолжают ни одной местной традиции.
По важно: эти люди пришли в Ладогу раньше славян! И благодаря им по соседству с кривичской (ставшей, впрочем, уже межплеменной) крепостью в Любше возникает город Ладога или Альдейгьюборг, как его называли в позднейших скандинавских сагах.
Как убедительно доказывает Т. Джаксон, и с точки зрения топонимики именно скандинавы были здесь первыми. Не считая финнов, конечно:
Очень скоро оказывается, что Ладога населена уже несколькими этническими группами — иными словами, возник укреплённый пункт, базой которого был тот самый взаимозаинтересованный модус вивенди, о котором мы говорили чуть ранее.
Затем, в конце 760 —начале 770-х годов первый ярус застройки Ладоги прекращает существование. Очевидно, в результате военного столкновения. Хорошо задокументирована кардинальная смена населения. Например, некому оказалось забрать спрятанные на время нападения кузнецкие инструменты. Да и сама кузня была уничтожена, а на её месте сооружена постройка иного типа. И вообще появились постройки, принадлежащие к принципиально иной домостроительной традиции, для которой характерна развитая техника сруба:
В результате Ладога приобретает во многом славянский облик. Этот тот самый III ярус, во время существования которого появляются первые свидетельства организации «восточного транзита». Таким образом, полагаю, первую колонию норманнов в Ладоге не следует считать чем-то большим, нежели изолированным явлением. Это были, скорее всего, именно просто переселенцы. Добравшиеся до этих мест в рамках действительно широко развернувшегося в ту эпоху колонизационного движения скандинавов. Будучи уничтоженными, эти люди не оставили после себя традиции.
Но дальше, и уже совершенно независимо от этнической принадлежности жителей Ладоги, город оказался на пути транзитного движения серебра с Востока. Кто и при. каких обстоятельствах открыл этот путь, мы не знаем и вряд ли узнаем. Предполагать можно что угодно.
Что, скажем, один из первых скандинавских поселенцев в Ладоге узнал, будто через Волхов открывается путь на сказочный Восток, а наличие по пути непуганой пушнины делает такое путешествие рентабельным. И открыл общество с ограниченной ответственностью для вооруженных родичей.
Или что некие булгары или даже арабы добрались до этого места сами — опять же в погоне за мехами. А отсюда добрались до Скандинавии и платёжеспособной Европы.
Или что некие норманны, прослышав, что в Ладоге «люди нашего языка» живут, решили через этот опорный пункт выйти на Аустрвег и посмотреть, правду ли говорят сказители про Асию — родину богов Асов… Тем более что —
И до этого скандинавы в Восточную Европу проникали:
Так через Ладогу стартовали первые этапы развития самого главного бизнес-проекта всей будущей русской территории. А именно: транзитной торговли между балтийским Севером и сказочным мусульманским Востоком.
Об этом говорят монетные клады, оставленные ими в местах своего пребывания.
Это клады прежде всего куфических, то есть арабских монет. Воспользовавшись замечательной подборкой, приведённой блоггером
Весьма выделяются три, а при известной гибкости взгляда — и четыре основных района концентрации кладов. Это остров Готланд, это Восточная Пруссия, это территория вокруг Сарского-Тимерёва и северное побережье бывшей ГДР. Там клады менее концентрировано лежат, но зато их там довольно много.
О чём это говорит?
Сарское-Тимерёво — явно начало «серебряного пути». Место, до коего первоначально довозили восточное серебро и где с ним велись первые операции после транспортировки с Востока.
Очевидно и место окончания этого пути — Готланд. То есть вот он — бенефициарий. Именно туда везли серебро. В больших количествах. Как свидетельствуют археологические материалы, —
Понятны также бывшая ГДР и Польша: ободриты и поморяне были сильно вовлечены в циркумбалтийские торговые отношения, а при той враждебности всех против всех, что зафиксировали для здешних земель источники, неудивительно количество невостребованных вложений в матушку сыру-землю.
Ясен и феномен Восточной Пруссии. Это 90 % мировых запасов янтаря. И не просто очевидно, а более чем очевидно, что за него некие обладатели арабского серебра арабским серебром и расплачивались. А дальше как раз понятно:
В смысле — у пруссов. А где войны — там и стремление спрятать свои деньги. Особенно, когда вы, пруссы, сами —
— а на вас, пруссов, —
Отметим: русы. На кораблях. С запада. Значит, со Скандинавии. Из Швеции и Дании. Излюбленные многими западные славяне на эту роль не годятся — они могли до пруссов пешком дойти.
2.7.1. Пути серебра
А теперь взглянем на пути, но которым восточное серебро попадало к пруссам, готландцам, свеям и балтийским славянам. Их мы также можем проследить по кладам.
Анализировать все мы, за недостатком места, не будем, а возьмём лишь те, которые оказались на нашей территории.
Итак:
Скандинавского корабля.
Поселение IX–X вв., где найден клад, лежало на реке Жересне, притоке Каспли. Которая, в свою очередь, входила в систему волоков как из Западной Двины в Днепр, так и в Днепр с севера, из Ильменьского бассейна. Иными словами, — то самое типичное поселение перевозчиков, кто специализировался на обслуживании волоков. Возле уже известного нам Гнездова.
Вот что пишет, например, в своей интересной работе «Смоленское Поднепровье и путь из «варяг в греки» в IX–X вв.» историк В. С. Нефёдов:
Обратим внимание на принципиально важное замечание исследователя:
Вот так! Жить в этих местах неудобно и неэкономично. Но когда появляются проезжие ухари, позвякивая серебром, — за ними сразу же устремляется всё, что страстно желает разделить с путешественниками тяжесть их кошельков. Й вокруг обеспеченной серебром потребности очень быстро возникает инфраструктура по сё обслуживанию.
На обслугу вставало, естественно, местное население:
Так что если кто-то будет у вас ещё спрашивать, как возникла Древняя Русь, отвечайте просто: её не создавали ни местные автохтоны, ни скандинавские пришельцы. Её создали потребности транзита и ответное предложение по обслуживанию этих потребностей.
Это — экономический базис первоначальной Руси. Всё остальное — надстройка.
При этом, однако, —
Возможно, и так. А скорее всего, о безопасности собственной заботились. Путешественники-то разными бывают. У некоторых на пути лучше пс оказываться…
Впечатляет и хронологическое совпадение появления посёлков с находками кладов и прочих следов транзитного движения:
Далее. Следующий клад — в те же годы — выпадает в другом ключевом пункте восточного транзита:
Снова Сарское. Ещё клад. И тоже задолго до Рюрика.
Угодичи — это недалеко от Сарского городища, примерно в 16 км. Напротив Ростова, на другом берегу озера Неро. Очевидно, кто-то метнулся — от греха — по пути к Сарскому или обратно на тот берег и захоронил там денежки. Но не вернулся за ними.
Княщино — возле Старой Ладоги. Можем считать два этих пункта одним регионом, где тоже «гуляло» восточное серебро.
Тоже понятно — Волжский путь. Волга — Улейма — Пехта — Устье — Векса — Неро. Или наоборот — от того озера, возле которого лежит Ростов-Сарское, на север.
С другой стороны — ну почти с другой, возле Каширы, на Оке — клад уже не только монет, но и весового серебра. Монеты рубленые и целые, серебряные бляшки и прутики. Младшая — 808 год. И ещё один клад рядом — 811 год.
И посерёдке — возле Старого Оскола с младшей монетой 809 года.
Это явно «Янтарный путь». К пруссам и от них.
И так далее. Кладов меньше, чем хотелось бы археологам, но достаточно для реконструирования древних транзитов. А всех желающих углубиться в эту крайне интересную тему отсылаю к соответствующим источникам — в частности, к замечательной работе В. Л. Янина «Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода».
Но уже имеющейся информации достаточно, чтобы сделать вывод: некто возил восточное серебро происхождением из Ирака, Хорезма, Табаристана и даже Африки задолго до Рюрика и его «официальных» русов.
Кто?
Входная база на восточноевропейском пространстве — в Сарском и Тимерсво. Где у нас меря и скандинавы.
Сарское мы уже разбирали. Тимерево представляло собою неукрепленное поселение и могильник с огромным количеством норманнских вещей:
Временем основания можно считать конец VIII века — да-да, эту же самую «эпоху III яруса» в Ладоге. Датирующим признаком является найденная здесь серебряная монета Идриса II конца VIII столетия.
Ну а главная база приёма серебра с Востока — Готланд. Где у нас мери нет, славян нет, но есть скандинавы.
По-моему, всё ясно. Общее звено здесь — скандинавы. При всём желании ни пруссов, ни западных славян не причислишь к транзитёрам — вдоль рек-дорог, повторюсь, нет их археологии.
И мы, таким образом, видим: некие скандинавские рекоплаватели занимались транзитом серебра с Востока на Север как минимум с конца 700-х годов.
Интересно, за век занятий могли здесь сформироваться специалисты именно по данному виду бизнеса именно в данном регионе? И если да, то не появлялось ли у них желания обеспечивать надёжность своего предприятия — как в отношении безопасности, особенно со стороны конкурентов, так и в отношении сотрудничества с местным населением?
Но что очень важно! В данном случае мы рассматривали период до 833 года. Λ потому надо поточнее определиться во времени. Ибо картина расположения кладов эпохи 834–899 гг. уже другая. Доля их вокруг Тимирёво уменьшается, становится вровень со всем ладожско-волховским пространством. Это можно объяснить той самой общей войной на этой территории, о коей мы только что говорили. Прав, получается, был Нестор, когда рюриковых парней в Ростов отправил. Видно, и в самом деле подчиняли они эти места — причём далеко не мирными средствами.
Зато увеличивается доля кладов вокруг Гнёздово и почему-то в землях вятичей. Это, скорее всего, объясняется тем, что в условиях войны на севере транзиты пошли по Оке — Днепру, а нелюдимые вятичи путешественников мизантропически резали. Или другой вариант — что-то с хазарским натиском на них. Трудно сказать определённо, но вспомним: именно на этот период приходится вторжение венгров в степи, построение крепости Саркел, поход русов на Константинополь (860 г.) с последующим визитом византийского эмиссара Константина (Кирилла) почему-то в Хазарию, вторжение печенегов в степи и их война с хазарами. А затем — и «мировая степная война» между печенегами, уграми, хазарами, болгарами и ромеями (а также, как мы выяснили, — и русами). И, наконец, присоединение древлян, северян и радимичей к Руси, сопровождаемое, как мы знаем, миротворческим сожжением ряда населённых пунктов вдоль Десны.
Готланд в качестве главного «сейфа» в это время остаётся, а вот пруссы уже всё — нет уже кладов у пруссов. Почему — не понимаю: ведь сам по себе народ этот вполне ещё существовал и с земли своей не сходил. Такое ощущение, будто янтарную торговлю у него кто-то из рук вырвал.
На третьем этапе — 900–938 гг. — область «кладирования» куфических монет смещается к югу: Ока — Десна — Днепр. Складывается ощущение, что север уже успокоился, а вот в регионе вокруг Киева ещё творятся кровавые дела. При этом Готланд остаётся «чемпионом» по кладам, хотя увеличивается доля Средней Швеции — королевских земель Инглингов,
И ещё одно. Откровенно говоря, большое количество кладов на Готланде для меня загадка. Войн ведь там не было. И представить можно только два варианта. Первый: больше всего это напоминает банк. Складывали купцы деньги в землю. На время, чтобы потом забрать. После ещё одной командировки. Крайней. Но отчего-то не забирали. Может, не возвращались из той самой, действительно ставшей последней, поездки?
Второй вариант: остров находился в постоянном визире всевозможных пиратствующих викингов. Не война, которая оставила бы следы, а череда постоянных, привычных набегов. Но деньги всё равно приходилось прятать — и не всегда удавалось забирать.
С другой стороны, возможно, всё объясняется просто объёмом археологической работы. Скажем, Готланд весь перекопан-просеян, а Ярославскую или Новгородскую области поди покопай…
Примечательно при этом вот ещё какое обстоятельство. При всём том, что скандинавов, вполне вовлечённых в окружающую среду восточноевропейского транзитного пространства, мы видим с конца VIII века, настоящие богатые захоронения скандинавского типа появляются здесь только через несколько десятилетий — в IX веке, даже в его второй половине. Это везде так: в Киеве, в Гнёздово, где —
— и вообще, здешние —
И вывод остаётся сделать только один: кем бы ни были начальные, «местные» скандинавы, но они себе особых богатств не снискали и на Ниццу и Лазурный берег не заработали. Самодеятельность. А вот на волне, поднятой «Рюриком», сюда прибыли уже представители феодальной элиты. Конунги, хевдинги и прочие члены структурированного общества. Словно слухи о восточных богатствах однажды перевалили за некий рубеж принятия решения. И если раньше по Аустрвегу ходили себе северные транзитники, знающие и специализированные именно на этом промысле, то теперь сюда прибыли другие. Только не для перевозки груза. А — контролировать таковую.
ЭПИЛОГ
Итак, в данной книге основным вопросом был: что такое русы и как им удалось стать несущим элементом русского этноса.
Мы выяснили одну важную вещь: русы, хоть и несли в себе значимый заряд скандинавского происхождения и скандинавской культуры, на деле стали народом местным. То есть это — не пришельцы, а плод долгого развития представителей скандинавской по происхождению военно-торговой корпорации в рамках местных экономических условий и в окружении местных этнических элементов. Иными словами, поднявшись на том археологическом «лифте» вверх, как мы на нём только что съездили вниз, мы бы увидели, как из никому и ничем не обязанных находников — торговцев, грабителей, охотников за мехами и рабами, собирателей дани — скандинавские пришельцы всё больше врастали в местные условия. И самым естественным путём всё больше впитывали местных черт как в военном, так и в этническом отношении.
И постепенно они становились местным этносом — русами. Взаимодействующим с другими местными этносами.
А вот о том, как именно взаимодействовали, как это взаимодействие создавало русскую власть, а затем и русское государство как таковое, как сливались в этом государстве разные этносы в русский народ, — в следующей книге.
БИБЛИОГРАФИЯ
Как всегда, предупреждение: в нижеприведённом списке — не только те источники, которые я цитировал в этой работе (тем паче, что изначально писались две книги, а потому и список вышел общим), но и те, что использовал косвенно. Думаю, они могут пригодиться и читателю для собственного исследования. Так что получилось два в одном: и использованная, и рекомендуемая литература.
1. Annalcs Bertiniani. 839 //Quellen zur karolingischen Reichs-gеschichte. B. etc, T. 2.
2.
3.
4.
5.
6.
rural viking in Russia and Sweden. Conference 19–20 October 1996 in the Manor of Karlslund, 1997.
7.
8.
9.
10.
11. S. Prudentii annales sive Annalium Bertinianorum pars secunda. Ab anno 835 usque ad 861 PL. T. CXV. PJ852 Col. 1375–1420 © перевод: Волынец A. 2005.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19. Ynglinga saga, Halfdanar saga svarta.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51. Археология СССР / Археология с древнейших времён до Средневековья. // Книжная серия ИА АН СССР — ИА РАН.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.
59.
60.
61.
62.
63.
64. Беовульф (Пер. В. Тихомирова, прим. О. Смирницкой). Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., 1975.
65.
66.
67.
68. Большая Советская Энциклопедия.
69.
70.
71.
72.
73.
74.
75.
76.
77.
78.
79.
80.
81.
82.
83.
84.
85.
86.
87.
88.
89.
90.
91.
92.
93.
94.
95.
96.
97.
98.
99.
100.
101.
102.
103.
104.
105.
106.
107.
108.
109.
110.
111.
112.
113.
114.
115.
116.
117.
118.
119.
120.
121.
122.
123.
124.
125.
126.
127. Древнейшие государства Восточной Европы. Памяти чл. — кор. РАН А. П. Новосельцева. Отв. ред. к.и.н. Т. М. Калинина. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000.
128.
129.
130.
131.
132.
133.
134.
135.
136.
137.
138.
139.
140.
141.
142.
143.
144.
145.
146.
1989.
147.
2001. (Труды ГИМ, вып. 124.)
148.
149.
150.
151.
152.
153.
154. Ипатьевская летопись // ПСРЛ.Т. 2. М., 1962.
155.
156. Исландские саги
157. Историко-археологическое изучение Древней Руси: Итоги и основные проблемы. Славяно-русские древности. Выпуск I. Под редакцией проф. И. В. Дубова. Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1988.
158. История западноевропейской средневековой культуры. Ч. 1. Культура варварского мира. Составители: Николаева И. Ю., Карначук Н. В. Томск, 2001.
159. История Швеции. М., 1974.
160.
161.
162.
163.
164.
165.
166.
167.
168.
169.
170.
171.
172.
173.
174.
175.
176.
177.
178.
179.
180.
181.
182.
183.
184.
185.
186.
187.
188. Книга большому чертежу. М. —Л.: Изд-во АН СССР, 1950.
189.
190.
191.
192.
193.
194.
195.
196.
197.
198.
199.
200.
201.
202.
203.
204.
205.
206.
207.
208.
209.
210.
211.
212.
213. Краткая Русская Правда (по Академическому списку половины XV в.). В кн.: Сборник документов по истории СССР. IX–XIII вв./ Под ред. В. В. Мавродина. М., 1970.
214.
215.
216.
217.
218.
219.
220.
221.
222.
223.
224.
225.
226.
227.
228.
229.
230.
231.
232.
233. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Т. 1. М., 1962.
234.
235. Латиноязычныс источники по истории Древней Руси. Германия IX — первая половина XII в. М. —Л., 1989.
236.
237.
238.
239.
240.
241.
242.
243.
244.
245.
246.
247.
248.
249.
250.
251.
252.
253.
254.
255.
256.
257.
258.
259.
260.
261.
262.
263.
264.
265.
266.
267.
268.
269.
270.
271.
272.
273.
274.
275.
276.
277.
278.
279.
280.
281.
282.
283.
284.
285.
286.
287.
288.
289.
290.
291.
292.
293.
294.
295. Младшая Эдда
296.
297.
298.
299.
300.
301.
302.
303.
304.
305. Никоновская летопись // ПСРЛ.Т. 9 —10. М., 1965.
306. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов, под ред. и с предисловием А. Н. Насонова. Москва, Ленинград, 1950.
307.
308.
309.
310.
311.
312.
313.
314.
315.
316.
317.
318.
319.
320.
321.
322.
323.
324.
325.
326.
327. Откуда есть пошла русская земля… Т. 2. М.: Издательство «Молодая гвардия», 1986.
328.
329. Памятники литературы Древней Руси. ΧΙΠ век. М., 1981.
330.
331.
332.
333.
334.
335.
336.
337.
338.
339.
340.
341.
342.
343.
344.
345.
346.
347.
348.
349.
350.
351.
352. Повесть временных лет (ПВЛ). М. —Л., 1950.
353.
354.
355.
356. Поэзия скальдов. // Под ред.: Петров С. В., Стеблин-Каменский М. И., М., 1979.
357. Правда роськая. // http://uf.kgsu.ru/I1b
358. Природные ландшафты голоцена и их изменение под влиянием деятельности человека // История биогеоценозов СССР в голоцене. М., 1976.
359.
360.
361. ПСРЛ. Л., 1926.
362.
363.
364.
365.
366.
367.
368.
369.
370.
371.
372.
373.
374.
375.
376.
377.
378.
379. Русская Синодальная Онлайн Библия. Ветхий Завет.
380.
381.
382.
383.
384.
385.
386.
387.
388.
389.
390.
391.
392.
393.
394.
395.
396.
397.
398.
399.
400. Сага об Инглингах.
401. Сага об Эймунде. Перевод Е. А. Рыдзсвской. // Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1978. Москва, 1978.
402.
403.
404.
405.
406.
407.
408.
409. Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1 (I–VII вв.). М., 1991; Т. 2 (VII–IX вв.). 1995.
410.
411.
412.
413.
414.
415.
416.
417.
418.
419.
420.
421.
422.
423.
424.
425.
426.
427. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с половины VII века до конца X века по Р. X.). Пер. А. Я. Гаркави. СПб., 1871.
428.
429.
430.
431. Славяне и скандинавы. М., 1986.
432. Следы балтийских славян в генофонде русского населения Восточной Европы. The Russian Journal of Genetic Genealogy (Русская версия). T. 1. № 1. 2009.
433. Смоленск и Гнсздово в истории России. Смоленск, 1999.
434. Смоленск и Гнёздово. М., 1991.
435.
436.
437.
438.
439.
440.
441. Становление и развитие раннеклассовых обществ: Город и государство. Л., 1986.
442. Статья о Рюриковом Городище на сайте Института истории материальной культуры // http://iimk.nw.ru/rus/projects/rg.htm
443.
444.
445.
446.
447.
448.
449.
450.
451.
452.
453.
454.
455.
456.
457.
458.
459.
460.
461.
462.
463.
464.
465.
466.
467.
468.
469.
470.
471.
472.
473.
474.
475.
476.
477.
478.
479.
480.
481.
482.
483.
484.
485.
486.
487. Хазарско-еврейские документы X века. М.: Мосты культуры, 2003 // http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Chaz_ evr_dok_X/
488.
489.
490.
491.
492.
493.
494.
495.
496.
497.
498.
499.
500.
501.
502.
503.
504.
505.
506.
507.
508.
509.
510.
511.
512.
513.
514.
515.
516.
517.
518.
519.
520.
521.
522.
523.
524.
525.
526.
527.
528. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1890.
529. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.: Наука, 1987.
530. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 8. М., 1981.
531.
532.
533.
534.
535.
536. Ярославское Поволжье X–XI вв. по материалам Тимеревского, Михайловского и Петровского могильников. М., 1963.
537. http://altladoga.narod.ru.
538. http://annals.xlcgio.ru
539. http://a-pcrcswet.livejoumal.com
540. http://apnovoselccv.narod.ru
541. http://aquilaaquilonis.livejoumal.com
542. http://archeologia.narod.ru
543. http://behistory.ru
544. http://forum.ossetia.ru
545. http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000030
546. http://hojja-nusreddin.livejoumal.com/
547. http://krotov.info
548. http://I1b.aldebaran.ru
549. http://lokaloki.livejoumal.com/
550. http://mythology.webhost.ru
551. http://nasledie.dubna.ru
552. http://oldru.narod.ru
553. http://rossistoria.ni/chitatelskie_vstavki_nsv.php#_ftnl8
554. http://skaldic.arts.usyd.edu.au
555. http://stratum.ant.md/4_00/articlcs/terpilov/terpilov01.htm.
556. http://www.s-tales.ru
557. http://tiamat.ru
558. http://ulfdalir.ru/
559. http://valdemarus.livejoumal.com
560. http://wiederda.livejoumal.com
561. http://www.archaeology.ru
562. http://www.archeologia.ru
563. http://www.gestir.narod.ru
564. http://www.historica.ru
565. http://www.history.org.ua
566. http://www.ipiran.ru
567. http://www.krotov.info
568. http://www.lants.tellur.ru
569. http://www.nasled.org/history/arheologia
570. http://www.oldladoga.ru
571. http://www.petrsu.ru
572. http://www.polit.ru/sci574encc
573. http://www.rodstvo.ru
574. http://www.ru.wikipedia.org
575. http://www.vostlit.info
ИЛЛЮСТРАЦИИ
I http://south-rus.narod.ru/shcstovica.html
II http://south-rus.narod.ru/sarskoc.html
III Археология СССР
IV http://gcrodot.ru/viewtopic.php? f=3&t=14467
V http://www.rodstvo.ru/forum/lofivcrsion/index.php7tl260.html
VI http://haplogroup.narod.ru/hapn.html
VII http://www.stormfront.org/forum/t369043 —146/
VIII http://forum.molgen.org/index.php? topic=1679.0
IX http://paraplan.ru/forum/viewtopic.php? t=84577
X Веремейчик Олена. ПОСЕЛЕННЯ ХIII–XIV ст. ОКРУГИ ЧЕРНІГОВА // Вісник Чернігівського державного педагогічного університету імені Т. Г. Шевченка. Випуск 73. Серія: історичні науки: № 6: Збірник. — Чернігів: ЧДПУ імені Т. Г. Шевченка, 2009.
XI http://cn.wikipcdia.org/wiki/Baba_Y aga
XII http://cn.wikipcdia.org/wiki/IIaplogroup__I2_%28Y-DNA%29
XIII http://www.novgorod.ru/rcad/information/history/clauses/ ranncsrcdncvck_tochka/ranncsrcdncvck_tochka_7
XIV http://gorod.dp.ua/photo/fullpic.php? id=2674
XV http://psk.at.ua/photo/ — http://gorod.dp.ua/history/articlc_ ru.php? article=l 1
XVI http://a-pcreswct.livcjoumal.com/272355.html
XVII http://xlcgio.ru/navy/medieval-ships/history-of-shipbuilding/ gokstad-ship.html
ХVIII http://scandistyle.ru/osebergskij-korabl/
XIX http://www.balto-slavica.com/forum/index.php? showtopic=1580
INFO
Пересвет, А.
П27 Русские — покорители славян / А. Пересвет. — М.: Вече, 2013. —432 с. — (Неведомая Русь).
Знак информационной продукции 16+
УДК 94(47)
ББК 633(2)
ISBN 978-5-4444-0036-4
Научно-популярное издание
Пересвет Александр
РУССКИЕ — ПОКОРИТЕЛИ СЛАВЯН
Выпускающий редактор
Художник
Корректор Б. С.
Дизайн обложки
Верстка
ООО «Издательство «Вече»
Юридический адрес:
129110, г. Москва, ул. Гиляровского, дом 47, строение 5.
Почтовый адрес: 129337, г. Москва, а/я 63.
Адрес фактического местонахождения:
127566, г. Москва, Алтуфьевское шоссе, дом 48, корпус 1.
E-mail: veche@veche.ru http://www.veche.ru
Подписано в печать 11.11.2012. Формат 84x108 ‘/32· Гарнитура «Tempora LGC Uni». Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 13,5. Тираж 4000 экз. Заказ № 1507.
Отпечатано в ОАО «Рыбинский Дом печати» 152901, г. Рыбинск, ул. Чкалова, 8. e-mail: printing@yaroslavl.ru www.printing.yaroslavl.ru
FB2 — mefysto, 2022
