21 декабря 2036 года от орбитальной станции «Надежда» отстыковался и взял курс на Луну новейший русский клипер «Чайковский». На его борту находилось больше пятидесяти пассажиров и членов экипажа, в том числе тридцать четыре подростка в возрасте от четырнадцати до девятнадцати лет, которые выиграли увлекательное путешествие в олимпиаде «Фантастическое Рождество», организованной частной космической компанией «Vacoom Inc.» Всемирного конкурса юных талантов.

Первые несколько часов после старта полёт проходил штатно, но затем «Чайковский» перестал выходить на связь, а радары показали, что корабль столкнулся с астероидом, неожиданно и необъяснимым образом оказавшимся на его пути. Вначале на Земле решили, что в случившейся катастрофе никто не выжил, однако вскоре выяснилось, что «Чайковский» столкнулся не с астероидом, а с гигантским космическим кораблём, вышедшим из межзвёздного перехода.

Клипер получил сильные повреждения, но пришельцы втащили его в один из грузовых ангаров и тем спасли землян от неминуемой гибели. Более того – инопланетяне обеспечили пассажиров «Чайковского» всем необходимым, не проявили враждебности, не мешали связываться с Землёй и рассказывать о происходящем, но при этом хранили молчание, не реагируя на просьбы о переговорах. Казалось, они сами не знают, что делать с неожиданно появившимися пассажирами. А «пассажирам» – людям на чужом корабле, запертым в огромном ангаре, не имеющим возможности что-либо предпринять и даже пообщаться с инопланетянами, оставалось только ждать и верить.

Известие о появлении в Солнечной системе инопланетян всколыхнуло земное сообщество. К дрейфующему в направлении Марса кораблю была спешно направлена экспедиция под руководством Аллана Райли – директора «Vacoom Inc.». Официально целью экспедиции считалось спасение и возвращение домой пассажиров «Чайковского», но в действительности Райли и политические лидеры Земли надеялись вступить в полноценный контакт с инопланетянами и заполучить хотя бы некоторые их технологии. Эта задача считалась настолько важной, что спасение пассажиров «Чайковского» отступило на второй план, и миссия провалилась. Инопланетяне отказались подпускать к кораблю клипер, в котором летели военные, но Райли пошёл напролом, и его упрямство привело к конфликту, в результате которого компьютерная система инопланетян вышла из строя.

Гигантский корабль потерял управление, но продолжил двигаться прежним курсом – к Марсу, однако никто не знает, чем закончится путешествие.

А в это самое время идущее на Земле расследование показало, что на борту «Чайковского» скрывается Честер Краузе – самый опасный террорист современности…

– Ты действительно так думаешь?

– Да, я действительно так думаю, – твёрдо повторил Краузе. – Ты поступила абсолютно правильно, они нуждались в помощи, и они её получили. В конце концов, мы – люди, мы не можем иначе.

– Спасибо, – вздохнула девушка. – Я…

Она запнулась.

– Ты считала, что я буду против? – удивился Краузе.

– Нет! Нет, конечно, просто в какой-то момент я подумала, что будет проще… поступить иначе.

Она признавалась в собственной слабости, и Честер это оценил. И очень мягко ответил:

– Что бы они о нас ни говорили, мы не такие. Не такие, какими они пытаются нас представить. Но помогая им, мы должны помнить, что нас они не пощадят.

– Я знаю.

Краузе отдыхал, сидя на полу у открытой шахты лифта. У очень глубокой шахты, по которой он спускался к центру инопланетного корабля. И, несмотря на отличную спортивную подготовку, изрядно умаялся. Этот привал стал вторым на его пути, и сейчас Краузе не только отдохнул и выпил воды, но и съел мясной паштет из ставшего привычным тюбика космического рациона.

– Когда они очнутся?

– Медицинская служба говорит, что часа через два, не раньше, но может, позже, – ответила девушка. – Им вкололи очень мощный коктейль, и если он их не убьёт, то обязательно поднимет на ноги.

– Хорошо. Надеюсь, мне хватит. – Краузе сделал ещё один маленький глоток воды, убрал флягу в рюкзак, туда же спрятал пустой тюбик и поднялся на ноги, прихватив лежавший под правой рукой пистолет-пулемёт. Потянулся, разминая уставшие мышцы, и весело поинтересовался: – Ты сможешь подогнать мне лифт?

Девушка шутку не поняла, поэтому ответила грустно и серьёзно:

– К сожалению, нет. Этот сегмент станции заблокирован директивой высшего ранга, и я пока не могу получить к нему доступ.

– Значит, продолжу путешествие прежним способо…

Краузе не договорил, замолчал так резко, что его собеседница почувствовала неладное:

– Что случилось? – Тишина. – Что у тебя происходит?

И с облегчением выдохнула, услышав негромкое:

– Скажи, пожалуйста, ты знаешь, как выглядят инопланетяне?

Неожиданный вопрос на несколько секунд привёл девушку в замешательство.

– Ну…

– Они ходят на четырёх лапах, покрыты шерстью, выглядят злобными, а их пасть набита длинными клыками?

– О, Господи!

Она поняла, с кем встретился Краузе.

А он встретился, и не был загрызен и съеден лишь благодаря феноменальному чутью. Или везению. Твари двигались по коридору бесшумно, почти подобрались, однако Честер ухитрился их услышать и вовремя развернулся, одновременно вскинув пистолет-пулемёт и передёрнув затвор. И улыбнулся, увидев, что заставил трёх зверей остановиться там, где они были замечены – шагах в пятнадцати от шахты.

И вернулся к прежнему, спокойному, даже шутливому тону:

– Значит, это не инопланетяне.

– Мы называем их «волками».

– В принципе, определение удачное.

Звери, не шевелясь, играли с застывшим Краузе в «гляделки», и у него была возможность продолжить разговор.

– Извини, – нервно произнесла девушка. – Я проверяла, их не было на этом уровне.

– Видимо, явились, пока мы разговаривали.

– Ты можешь убежать?

– Они явно быстрее.

– Тогда что? – Она почти выкрикнула вопрос, показав, что очень, очень сильно беспокоится за Честера.

– Не волнуйся, они знают, для чего предназначен пистолет-пулемёт, а значит, я полностью контролирую ситуацию…

И в этот самый момент «волки» пошли в атаку.

Резко, дружно, показав, что обучены действовать в стае.

Тварь, что стояла по центру, пригнулась и бросилась вперёд. Знала, что идёт под пули, но всё равно пошла, привлекая к себе главное внимание вооружённого человека. Те, что стояли слева и справа, тоже побежали, но прижимаясь к стенам, «размазывая» линию огня. При этом бежали звери не прямо, а рывками, меняя направление, стараясь помешать стрелку как следует прицелиться. Они не только знали, для чего предназначен пистолет-пулемёт, но не боялись и умели идти на него.

Натиск тварей хоть и был ожидаем, получился очень быстрым, однако Краузе не просто подготовился к отпору, а придумал собственный план действий. Он открыл огонь одновременно с началом атаки, дал длинную очередь поперёк коридора, надеясь достать какого-нибудь зверя, но на месте не остался: подбежал к открытой шахте, прыгнул и ухватился руками за металлическую ферму. Нашёл ногами опору и быстро перебрался подальше от проёма. И очень вовремя: одна из тварей прыгнула следом, намереваясь вцепиться клыками в его ногу, и не промахнулась бы, не отойди Краузе в сторону. А так – врезалась в холодную металлическую ферму, взвыла и полетела вниз.

– Отлично, – прокомментировал её падение Честер, после чего развернулся и вновь поднял оружие.

Но другие «волки» проявили благоразумие: следом не прыгнули, а, завидев направленный на них ствол, спрятались, беспокоя Краузе исключительно рычанием.

– Как ты? – тихо спросила девушка.

– Всё хорошо, – очень спокойно ответил Честер. – Собираюсь спускаться.

– Как же я рада.

– Поверь, я искренне разделяю твои чувства.

– Но ты должен был лезть через другую шахту! – опомнилась девушка.

– Это проблема?

– Нет. Надеюсь, нет.

– В таком случае – до встречи. – Краузе закинул пистолет-пулемёт за спину, улыбнулся рычанию невидимых «волков» и стал неспешно спускаться по металлическим фермам, уходящим вниз на пятьсот с лишним метров.

Мир давно научился видеть Аллана Райли энергичным и жизнерадостным, излучающим оптимизм, весёлым и чуточку насмешливым. Насмешливым с лёгким, едва ощутимым оттенком превосходства, но люди прощали Аллану этот оттенок, потому что искренне уважали: за то, что создал себя сам, пройдя путь от инженера до владельца огромной бизнес-империи; за то, что ухитрился реализовать детскую мечту о полётах в космос; за то, что «Vacoom Inc.» – принадлежащая Райли корпорация – стала тем буксиром, который заставил государства и частных инвесторов вкладываться в космос по-настоящему, в результате чего на орбите появилась гигантская «Надежда», а на Луне – база «Армстронг». Простые люди Аллана уважали, многие им гордились, небезосновательно считая, что именно его энергия однажды приведёт землян на планеты Солнечной системы, а может, даже дальше – к звёздам. Простые люди привыкли к тому, что Райли всегда собран, подтянут и абсолютно уверен в себе, а потому многие вздрогнули, увидев на экране совсем другого Аллана. Спокойного, но не расслабленного, уверенного… нет, скорее – верящего в себя, увидели человека, готового приложить все силы для свершения задуманного, но не желающего раньше времени обещать, что результат будет достигнут. Знающего, что для достижения цели придётся много и тяжело работать.

А ещё Райли выглядел уставшим. Но все, кто смотрел трансляцию – то есть почти все жители Земли, – прекрасно понимали, почему видят небритого, осунувшегося Аллана, а не знакомого по профессионально выверенным съёмкам лощёного красавчика в идеальном костюме: потому что красавчик провёл трое суток в противоперегрузочном кресле, а затем штурмовал инопланетный корабль, побывал под огнём и чудом остался в живых. Пережитые приключения изрядно вымотали директора «Vacoom Inc.». Однако голос его был если и не весел, то привычно твёрд.

– Я хочу сказать, что у меня ещё не было такого Рождества: трудного, опасного и кровавого. Я знал, что лёгкой прогулки не предвидится, но не ожидал, что экспедиция окажется настолько сложной. Я потерял спутников, многие из которых были моими друзьями. Но я потерял не просто друзей, а тех, кто мне доверился, решил рискнуть и согласился отправиться в опаснейшую экспедицию. Для меня было честью, что они отправились со мной, и их смерть стала для меня большим личным горем. Да, они знали, что рискуют, но для меня это не важно. Для меня важно только то, что их больше нет, и я скорблю вместе со всеми родственниками моих павших товарищей, со всеми их друзьями. И со всеми нами. Мы потеряли отличных людей, но я даю слово, что их смерть не будет напрасной. Мы долетели. Мы на корабле пришельцев. И мы обязательно сделаем то, ради чего сюда стремились.

Райли сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Небритый. В обычном комбинезоне космического пилота. Левая щека испачкана чем-то чёрным. На левой стороне шеи – небрежно, в спешке наложенный пластырь, скрывающий порез. Чуть ниже пластыря – следы засохшей крови, их видно, потому что ворот комбинезона расстегнут. Волосы в беспорядке. Глаза красные. Но голос твёрдый, привычно твёрдый.

– А сейчас я хочу обратиться к родителям детей. – Короткая пауза. – Я обещал, что доберусь до инопланетного корабля – и я добрался. Я обещал, что верну наших детей домой, на Землю, и я сделаю для этого всё возможное. А если потребуется – чуть больше возможного. Да, VacoomA повреждён, однако я уверен, что мы сможем его починить и добраться до дома. Да, мы далеко от родной планеты, но нас поддержат: в штабе Космических сил разработан детальный план перелёта, гарантирующий возвращение VacoomA на Землю. Я верну детей домой. Я дал слово – и я его сдержу. – Райли улыбнулся и машинально прикоснулся к ране на шее. Даже не прикоснулся – поднял руку, чтобы коснуться пальцами, словно порез заболел, и тут же вернул руку вниз. – С Рождеством, Земля. Скоро увидимся.

Размеры ангара поражали воображение.

Нет, сам по себе он не вызывал пиетета: большая площадь, высокие потолки, обеспечивающие колоссальную вместительность… Таких ангаров на Земле было достаточно, крупные торговые компании владели складами и побольше. Но тот факт, что подобное сооружение оказалось в космосе и располагалось внутри инопланетного космического корабля, вызывал уважение. И лёгкую растерянность. Поскольку наглядно демонстрировал колоссальные размеры корабля. Похожие ощущения возникали при посещении готических соборов: снаружи они кажутся большими, но большими обыкновенно, ведь все мы видели бетонные горы многоэтажных многоквартирных домов, и заходя в собор, подсознательно готовимся увидеть привычный холл, потолки в три-четыре метра, а то и вовсе квартиры-капсулы. А войдя, оказываемся в гигантском пространстве, в котором крыша исчезает в небе, а стены растворяются в дали. Мы понимаем, что находимся в помещении, но его грандиозность обращается в бесконечность, заставляя ощущать себя песчинками.

Маленькими, затерянными в бесконечности космоса песчинками.

Мыслящими, чувствующими и пока живыми.

Песчинками.

Ангар, в который инопланетяне поместили нежданных гостей, был настолько огромен, что лежащий в нём «Чайковский» совершенно терялся, не производя особенного впечатления. А ведь «Чайковский» был одним из самых больших лунных клиперов Космических сил: сто пятьдесят метров в длину и двенадцать в высоту, с выступающей впереди кабиной и большими дюзами сзади… Но потерялся, превратившись в небольшой барьер, делящий гигантское помещение на две неравные части. «Чайковский» казался мёртвым – из-за смятого носа и рваной раны на «спине», которая появилась, когда инопланетяне в спешке втаскивали клипер внутрь, но впечатление было обманчивым: Павел Вагнер, единственный оставшийся в живых член экипажа, сумел запустить реактор и компьютерную систему корабля, обеспечив выживших электричеством и связью с Землёй.

Поскольку кабина во время столкновения была разбита вдребезги, управление наладили из расположенного в трюме Терминала 2.0, и именно вокруг него расположились трое мужчин, взявших на себя ответственность за происходящее. Трое мужчин, которым предстояло решить, что делать дальше.

– Когда подключится Земля? – негромко спросил Райли, разглядывая запачканные кровью штаны. И его кровью, и тех, кто был с ним. Засохшей кровью.

– Пока непонятно, – ответил капитан Линкольн.

– Почему?

– Иногда связь пропадает. Мы успели переслать твою запись, после чего соединение прервалось.

– Но связь всегда возвращалась? – уточнил Аллан.

– Всегда.

– Хорошо.

– Согласен.

Капитан Исайя Линкольн, ветеран Космического флота, афроамериканец сорока пяти лет, летел на Луну, чтобы возглавить базу «Армстронг». На «Чайковском» он числился обычным пассажиром, носил соответствующий – оливкового цвета – комбинезон, однако после катастрофы оказался старшим по званию офицером, принял на себя командование и не позволил напуганным и растерянным спутникам наломать дров.

Райли об этом знал и не собирался покушаться на власть Линкольна, сразу дав понять капитану, что до тех пор, пока они остаются на борту инопланетного корабля, слово Линкольна останется решающим.

Третьим участником совещания был майор Стефан Коллинз, командир прибывшей с Райли боевой группы. В столкновении с инопланетянами военным не повезло – Коллинз потерял людей, – однако смерти товарищей не повлияли на боевой дух офицера, и во время разговора Коллинз оставался спокойным и хладнокровным.

С ним Линкольн держался чуть отстранённо, как с подчинённым, пусть и не со своим. А вот с Райли – тепло и свободно, обходясь без демонстрации подобострастного обожания, как старый друг, каковым он для Аллана и являлся.

– Теперь ты поделишься своими впечатлениями от прибытия? – Капитан выдержал короткую паузу и уточнил: – Настоящими впечатлениями.

Так получилось, что время для спокойного, обстоятельного разговора у них нашлось только сейчас. При встрече поздоровались, обнялись, но тут же перешли к насущным делам, не отвлекаясь на обмен мнениями. Однако высказаться хотелось, и Райли, несмотря на усталость, охотно поддержал разговор:

– Настоящие впечатления дрянные, дружище. Тяжело… – Аллан прикоснулся к груди. Не к ране на шее, а к груди, к сердцу. – Вот здесь тяжело осознавать, что я привёл ребят на смерть.

– Мы знали, на что шли, – ровным голосом произнёс майор.

– Это слова, Стефан.

– Это реальность, сэр, – не согласился военный. – Мы – военные, мы понимаем, что нас зовут не для того, чтобы вытереть детям сопли или помочь донести чемоданы. Мы едем сражаться и всегда готовы рисковать.

– Хорошо, ты и твои ребята понимали угрозу, – сдался Райли. – А учёные?

– Вы честно объяснили им, что риск велик.

– Но они могли не понять.

– Это уже не ваше дело, сэр. Вы были с ними честны.

– Да, я был честен, – вздохнул Аллан. – Но какое это имеет значение, если они погибли?

Даже сейчас, несмотря на то, что после боя прошло несколько часов, директор «Vacoom Inc.» продолжал испытывать боль по убитым спутникам и острое, очень острое чувство вины.

– И ведь это был не бой, а избиение. Пулемёты лупили прямо через корпус VacoomA. Пули пробивали обшивку и находили укрывшихся людей… с жуткой, очень страшной точностью. Бронежилеты, каски – ничего не помогало, нас просто расстреливали.

Райли тяжело вздохнул и закусил губу. И нервно провёл рукой по штанине, по бурым пятнам, возможно, вспоминая того, чья кровь брызнула на его комбинезон.

– А мы не могли ответить…

– Мы стреляли в ответ, – добавил Коллинз. – Стреляли, но не могли никого убить, потому что по нам вели огонь из автоматического, дистанционно управляемого оружия. Всё, на что мы могли надеяться – это вывести пулемёты противника из строя, но у нас не получилось. Нас убивали до тех пор, пока не легла компьютерная сеть.

– В нашем ангаре наверняка тоже установлены пулемёты, – обронил капитан.

– Наверняка, – кивнул Райли.

– Думаю, это их штатное защитное оборудование, – добавил Коллинз.

И все они, не сговариваясь, подумали о том, что после восстановления компьютерной системы инопланетного корабля пулемёты могут быть направлены против них. Они не испугались. Они просто об этом подумали.

– Если система продолжит считать нас угрозой, – вслух продолжил мысль Райли.

– Если, – согласился Линкольн.

– Инопланетяне знают, что мы – военные, и уже было столкновение, – произнёс Коллинз. – Мы против них бессильны, но мы – военные, а значит, самим фактом присутствия представляем для них угрозу.

– То есть нас обязательно атакуют?

– Нас, – уточнил Коллинз, глядя Линкольну в глаза. – Уверен, система точно знает, кто прибыл на VacoomA, и видит угрозу исключительно в нас.

– Систему обрушили мы, – напомнил капитан. – Мы теперь тоже угроза.

– Не все вы, – усмехнулся военный. – Но инопланетяне наверняка знают, кто именно из вас положил сеть.

– И откроют точечную охоту?

Майор развёл руками, показывая, что не готов предполагать, как поведёт себя восстановившийся компьютер инопланетян. Но не удержавшись, добавил:

– Или прикончат всех.

– За что?

– За то, что мы теперь знаем, что они уязвимы, и то, как именно они уязвимы. Мы перестали быть безобидными туземцами с отсталой планеты и перешли в разряд противников. А с противником, особенно с тем, который знает, как нанести тебе неприемлемый урон, разговор должен быть коротким.

– Это у вас, у военных.

– А мы что, на круизном лайнере?

Линкольн вздрогнул, но промолчал, мысленно согласившись с тем, что ангары круизного или пассажирского судна вряд ли будут защищены автоматическим оружием.

Вновь возникла пауза, однако Райли не позволил ей затянуться:

– Вы так говорите, будто твёрдо уверены в том, что компьютерная система корабля восстановится.

– А разве нет? – поднял брови Коллинз.

– А почему «да»? – вопросом на вопрос ответил Райли.

– Потому что корабль продолжает движение, а перебои со светом и водой закончились.

– Все двери нараспашку, а роботы-уборщики в коме, – парировал Аллан. – Возможно, системы жизнеобеспечения перешли на собственный контур управления, не зависящий от основного компьютера. Это логично.

– Это логично в любом случае, – подал голос Линкольн. – Восстановится основной компьютер или нет – не имеет значения, системы жизнеобеспечения должны работать.

– Всё-таки считаешь, что они восстановятся? – быстро спросил Райли.

– Я был бы очень рад поверить в нашу мощь, но вынужден трезво смотреть на вещи, – вздохнул капитан. – Мы находимся на корабле высокоразвитой цивилизации и очень мало понимаем в его устройстве. Мы ухитрились подкрасться и проколоть «Ламборгини» колёса, временно выведя машину из строя, но и только: инопланетяне обязательно опомнятся, заклеят колёса, и их «Ламборгини» поедет дальше.

– «Ламборгини»? – удивился Аллан.

– Мы использовали эту метафору в разговоре с Сандрой Жарр, – объяснил Линкольн. – Их компьютерная система по сравнению с нашей – это как «Ламборгини» по сравнению с «Форд-Т». Мы сумели проколоть им шины, потому что знаем, где они находятся и как с ними справиться, но понятия не имеем, как разрушить автомобиль или взять его под контроль.

– Водитель «Форда-Т» смог бы управлять «Ламборгини», – не согласился Райли. – Ему известен принцип.

– Но потребуется дополнительное обучение.

– У вас было время, – улыбнулся Аллан.

– Во-первых, не так много, – ответил капитан. – Во-вторых, моих программистов никто не учил, они самостоятельно пытались разобраться в том, как это работает.

– Разобрались?

– Сумели проколоть шины.

– Прямо скажем: достижение не самое большое.

Несколько мгновений Линкольн смотрел Аллану в глаза, после чего негромко, но очень твёрдо сказал:

– Благодаря этому достижению ты до сих пор жив.

И отвернулся, не желая смотреть, как с лица Райли сползает лёгкая улыбка.

– Я не ставлю под сомнение достижения и заслуги твоих ребят, – поспешил уточнить директор «Vacoom Inc.». – Вы провели колоссальную работу, и да – вы нас спасли. Но поскольку мы уверены, что компьютерная система корабля восстановится, нужно обсудить дальнейшие действия и незамедлительно к ним приступить.

Аллан ждал, что Линкольн поинтересуется, что за действия он планирует, однако капитан спросил о другом:

– Ты не хочешь пригласить на совещание тех, с кем я работал последние дни?

– Зачем? – Райли удивлённо поднял брови. И тем дал понять, что не видит смысла развивать тему. Но намёк не был услышан.

– Оказавшись здесь, мы довольно долго притирались друг к другу и искали компромиссы, – объяснил Линкольн.

– Компромиссы с детьми? – уточнил Коллинз.

– Это молодые люди, Аллан, многие из которых уже сумели чего-то добиться.

– Ах да, у них богатые родители…

– Не у всех, – ответил Линкольн и так посмотрел на майора, что Райли поспешил вступить в разговор:

– Стефан, пожалуйста, дай капитану высказаться.

– Да, сэр, – опомнился военный. – Извините, сэр.

– Спасибо. – Линкольн выдержал короткую, но весьма многозначительную паузу. – Так вот, мы привыкли решать вопросы сообща.

– Я тебя не узнаю, Исайя, – негромко произнёс директор «Vacoom Inc.», намекая на то, что Линкольн всегда славился как умный, справедливый, но жёсткий офицер, требующий от подчинённых чётко придерживаться субординации. Власть не была для капитана фетишем или самоцелью, но он понимал её значение и никому не позволял на неё покушаться.

– Так было нужно, Аллан, – пожал плечами Линкольн. – В противном случае здесь могло начаться чёрт знает что.

– Вот именно: так было нужно. – Райли улыбнулся. – Но теперь всё изменилось.

– Ничего не изменилось. Мы по-прежнему здесь и по-прежнему не знаем, сможем ли вернуться.

– С этой точки зрения – да.

– Есть другая?

– Их две, Исайя, и одна – перед тобой.

Несколько секунд капитан непонимающе таращился на Райли, после чего сообразил:

– Ну, да, ты здесь.

– Не просто здесь, – мягко перебил его директор «Vacoom Inc.». – Я сказал, что до корабля можно добраться, и сдержал слово. Все это увидели. Я пообещал вернуть детей на Землю, и сейчас все верят, что это возможно. Это первое, что изменилось, Исайя: дети, да и ты тоже, перестали чувствовать оторванность от Земли. Вы снова стали частью общества.

– А в нашем обществе многие решения принимаются в узком кругу, – закончил за Райли капитан.

– Важные решения, – уточнил директор «Vacoom Inc.». – Повседневную ерунду можно по-прежнему выносить на всеобщее обсуждение.

Коллинз хмыкнул.

Линкольн чуть склонил голову:

– Я понял: возвращаемся в циничный мир.

– Добро пожаловать домой, Исайя, – пошутил Райли.

– До дома ещё далеко, Аллан.

– Об этом я и хочу поговорить. – Райли помолчал. – Раз мы твёрдо убеждены в том, что компьютерная система инопланетян восстановится, – нужно спешить. Мы обязаны тщательно исследовать корабль, пока он открыт и… беззащитен перед нами.

– Хочешь отправиться вглубь? – прищурился Линкольн.

– Как можно скорее, – не стал отрицать Райли. – Короткий отдых, сборы – и в путь.

– И как далеко ты намерен зайти?

– Как получится.

– Какова цель?

– Соберём информацию, образцы техники, которые можно будет забрать с собой… – Райли усмехнулся: – Сидя в ангаре, ничего полезного не получишь.

– Это я понимаю, – кивнул капитан.

– При удаче отыщем центр управления.

– И что ты с ним будешь делать? – заинтересовался Линкольн.

– Попробую в нём поковыряться, – рассмеялся в ответ Райли.

– Не боишься расковырять что-нибудь опасное?

– Гораздо больше я боюсь сидеть тут и ждать, когда компьютерная система восстановится. – Директор «Vacoom Inc.» стал очень серьёзным. – Точнее, ждать того, что она решит с нами сделать. Не собираюсь доверять чужакам свою судьбу.

– Хочешь сам её определять?

– Всегда так делал.

– Да, ты всегда делал именно так, – после короткой паузы признал капитан. – И всегда предпочитал действовать, а не ждать.

– Именно.

– А что делать мне?

– Сосредоточиться на ремонте клипера. Нам ещё нужно отсюда убраться.

– Мы сосредоточимся, – пообещал Линкольн.

– А ещё мы не можем допустить расползания по кораблю детей.

– Я заметил, ты приказал выставить у ворот охрану?

– Это в их интересах.

– Они так не думают.

– Разумеется.

Двери, в том числе скрытые, о существовании которых пассажиры «Чайковского» и не подозревали, распахнулись после выхода из строя корабельной компьютерной системы. Сначала это обстоятельство не вызвало особого интереса – все были слишком напуганы, однако успокоившись, ребята стали проявлять интерес к открывшемуся проходу во внутренние отсеки корабля, что и побудило Райли выставить у ворот в коридор охрану.

– Как я уже сказал, мы привыкли выносить важные вопросы на всеобщее обсуждение.

– Всё равно решение принимал ты.

– Но мы обсуждали происходящее.

– Хочешь устроить общее собрание?

– Обязательно.

– Я не против.

– Тогда готовь выступление.

– Но решение мы с тобой примем здесь и сейчас.

– А разве мы ещё ничего не решили? – притворно удивился Линкольн.

– Старый проходимец, – расхохотался Райли. – И для чего ты выносил мне мозг столько времени?

– Для того чтобы ты понял, а главное – принял существующие здесь правила игры, – ответил капитан. – Я не хочу портить с ребятами отношения. И вовсе не потому, что некоторые из них – дети очень влиятельных родителей. А потому что они – молодцы. Действительно молодцы. Они прекрасно проявили себя за эти дни, и я… Я их уважаю, Аллан.

– Ладно, принято, что ещё?

– А ещё тебе придётся взять с собой кого-нибудь из них.

– Ты шутишь?

– Без вариантов, – покачал головой Линкольн.

– Если они погибнут, у нас будут проблемы с их родителями.

– Если мы вернёмся на Землю с инопланетным кораблём, нас никто ни о чём не будет спрашивать. А если ты не возьмёшь с собой представителей детей – они разбегутся сами, и охрана их не удержит.

– Не удержит? – скептически осведомился Коллинз.

– Солдаты будут стрелять на поражение? – поднял брови капитан.

– Нет. Конечно, нет.

– Вот и ответ.

Райли и Коллинз переглянулись.

– А если я возьму с собой пару малолеток, другие не разбегутся?

– Нет, – убеждённо ответил Линкольн.

– Почему?

– Потому что мы так договоримся. А они хорошие ребята и умеют держать слово.

– Понятно. – Райли вздохнул. – Тогда говори, кого имеет смысл взять.

Свет перестал моргать.

Сразу после аварии, после того, как Конфетка вырубила компьютерную систему инопланетного корабля, свет ненадолго погас, а затем принялся моргать, расшатывая и без того напряжённые нервы пассажиров «Чайковского». Прерывистое моргание стало отчётливым и очень зримым признаком катастрофы, нарушившей не очень приятный, но установленный и ставший привычным порядок. А ещё – отчётливым признаком того, что спасательная миссия сорвалась и что будет дальше – непонятно.

Моргающий свет стал признаком поглотившей их неизвестности, и многие не выдержали: кто-то закричал; кто-то заплакал; кто-то закрыл глаза и сжался в комочек, молясь или же не думая ни о чём. И всех, точнее, многих, продолжало потряхивать после того, как свет снова погас – секунд на тридцать, – а затем стал работать в прежнем режиме.

Убедившись, что нервное моргание прекратилось, многие решили, что всё вернулось на круги своя, но ошиблись: вернулось частично. Свет перестал моргать, роботы-уборщики, взбесившиеся во время аварии, выстроились в колонну и организованно уехали в свой закуток, в уборных возобновилась подача воды, однако ворота в коридор и дверцы грузового лифта, через шахту которого на их уровень поднялся Райли, оставались распахнутыми. Кто-то предложил «пойти прогуляться», но сначала, находясь под впечатлением от последних событий, предложение сочли глупой шуткой, а потом у ворот и лифта появились охранники из числа прибывших с директором «Vacoom Inc.» солдат, и призыв потерял актуальность.

До сегодняшнего дня ребят держали взаперти инопланетяне, теперь – спасатели.

– Кажется, мы здесь застряли, – вздохнул Вагнер, бросив очередной взгляд на перекрытые ворота.

– Раньше у тебя были сомнения? – прищурилась Тельма.

– Раньше у меня была надежда.

– А теперь?

– Теперь мне придётся чинить VacoomA – с неизвестными шансами на успех, а потом придумывать, как вытолкнуть его в космос.

– Тебе придётся чинить?

– Ну, не тебе же, – огрызнулся Вагнер.

Павел Вагнер был кадетом, на борту «Чайковского» набирался опыта, выполняя массу обязанностей, начиная от помощи пассажирам и заканчивая ответственностью за груз, и как любой слушатель Академии, прекрасно разбирался в устройстве клиперов – люди с узкой специализацией, не владеющие навыками в других профессиях, в космос не допускались. Поэтому ремонтировать повреждённый VacoomA действительно предстояло ему, а не биологу Тельме, которая летела по контракту на базу «Армстронг».

– Интересно, как ты его вытолкаешь?

– Я ведь сказал: придумаю.

– Давайте не будем ссориться? – попросила Наоми Амар, личная помощница Аллана Райли, сопровождавшая победителей «Фантастического Рождества» в путешествии на Луну. – Все на взводе и готовы устроить скандал, но это не то, что нам сейчас нужно.

– А что нам сейчас нужно? – поинтересовалась Тельма.

– Демонстрировать спокойствие и уверенность.

– И где их взять?

– Попробуй поискать в себе, – предложил Вагнер.

– Павел? – подняла брови Наоми.

Кадет отвернулся.

– Давайте просто согласимся, что мы чувствуем себя немного странно, и на этом успокоимся? – предложил доктор Нуцци. – А в нашем положении странность ощущений вполне естественна. И очевидна.

И он был прав.

С момента катастрофы и до сегодняшнего дня все они – взрослые – стали членами команды капитана Линкольна, но не только исполняли его распоряжения, но и принимали активное участие в их планировании. В условиях чрезвычайных обстоятельств Линкольн часто проводил совещания, во время которых всегда учитывал мнение большинства. Однако сейчас он заперся в «Чайковском» вместе с Райли и Коллинзом, и не было никаких сомнений в том, что, выйдя из клипера, они просто-напросто озвучат принятое решение. В приказном тоне.

Это смущало.

С другой стороны, все догадывались, что однажды это должно было случиться: что они вернутся на своё место, в то положение, которое занимали до аварии, поэтому упомянутую доктором Нуцци «странность» переживали хоть и болезненно, но без ярости, злости или обиды. А вот Чарльз Фрейзер Пятый и Арнольд Хиллари, двое наиболее авторитетных молодых ребят из числа участников «Фантастического Рождества», чувствовали себя глупо. Именно глупо. Они присоединились к взрослым, показав остальным, что ставят себя выше их, но теперь потеряли право голоса в новом сообществе и всё чаще ловили на себе косые взгляды старых друзей. Пренебрежение Линкольна нанесло по их позициям сильный удар.

– Почему нас не позвали?

– И не позовут, – ответила Тельма.

– Почему? – повторил Арнольд.

– Потому что теперь у капитана есть гораздо более важный собеседник – мистер Аллан Райли, – объяснила Наоми.

– И чем же он важнее нас?

– Тем, что мистер Аллан Райли – владелец и директор «Vacoom Inc.», а капитан Линкольн – его служащий.

Наоми держалась прекрасно, однако тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Она была верным сотрудником, последовательно и неуклонно отстаивавшим интересы босса; больше всех обрадовалась его появлению; написала для Аллана речь; а её не позвали на совещание даже в качестве секретаря. И это при том, что вместе с руководителями в «Чайковском» заперся солдафон Коллинз.

– Но Райли не знает всех обстоятельств.

– Мистер Райли всё время находился на связи, принимал участие во всех мало-мальски важных совещаниях и прекрасно осведомлён о том, что у нас происходило. А детали капитан ему расскажет.

– Вы его защищаете? – угрюмо спросил Арнольд.

– Такова моя работа, мистер Хиллари, – вздохнула Наоми. – Я тоже не в восторге от того, что сижу здесь и ожидаю распоряжений вместо того, чтобы их разрабатывать, но такова жизнь.

– Рано или поздно это должно было случиться, – добавил доктор.

– Случиться что?

– Мы – сотрудники, наше дело – выполнять приказы.

– Я – не сотрудник, понятно?! – Арнольд сверкнул глазами, однако впечатления не произвёл.

Нуцци с лёгким удивлением посмотрел на покрасневшего здоровяка и предложил:

– Прекрасно, мистер Хиллари, немедленно отправляйтесь к капитану и сообщите ему об этом. А передо мной демонстрировать мужественность не стоит – мне на неё наплевать.

– Что?

– То, что слышали, мистер Хиллари. Вам повторить?

– Проблема – в завышенных ожиданиях, – подал голос Вагнер. – В нашей маленькой коммуне произошла смена руководства, и мы возвращаемся туда, где должны быть: я – чинить клипер, док – лечить людей. Ну а вам тоже найдут какое-нибудь занятие.

– Разве это правильно? – спросил молчавший до сих пор Фрейзер. – Что хорошего в том, что решения будут принимать два человека?

– Мистер Райли привёз с собой солдат, а значит, капитан больше не нуждается в коллегиальной системе управления.

– Они что, установят военную диктатуру?

– Скорее, военный порядок.

– И вам всё равно?

– Если я буду с чем-то не согласен, я выскажусь, – твёрдо пообещал доктор.

– Если вам позволят.

– Уверен, что-что, а высказаться мне точно позволят, – рассмеялся Нуцци.

– Так выскажитесь!

– Против чего? – удивился доктор. – Они ещё ничего не придумали и не предложили. Нужно подождать…

– Подождать чего?! – перебил доктора Арнольд.

Несколько мгновений Нуцци молчал, по очереди разглядывая недовольных парней, после чего покачал головой:

– Несмотря на то что в нашей маленькой коммуне, как выразился Павел, произошла смена руководства, принципиально ничего не поменялось: мы по-прежнему на инопланетном корабле и летим неизвестно куда. Нам нужно отсюда выбраться – тем или иным способом. А чтобы выбраться, мы должны быть лояльны друг к другу и к людям, которые нами командуют.

– Вы сами себе противоречите, док, – хмыкнул Арнольд. – Зачем им наша лояльность, если у них есть военные?

– Военные нужны на крайний случай, мистер Хиллари, – спокойно ответил Нуцци.

– На какой?

– Если вследствие непродуманных решений возникнет внутренняя напряжённость, которая выльется в беспорядки. Но я уверен, что мистер Райли, будучи опытным управленцем, сделает всё, чтобы взрыва не произошло. Он предпочитает принимать продуманные решения.

– А военные…

– Военные обеспечат быстрое исполнение продуманных решений. И пресекут неразумные действия.

– Например? – поинтересовался Пятый.

– Например, расползание пассажиров по инопланетному кораблю.

– Но ведь всем интересно, что находится за пределами ангара!

– Вот об этом я и говорю, мистер Фрейзер.

– Мне не нравится, что нас заперли! – добавил Арнольд.

Доктор несколько секунд смотрел на здоровяка, после чего кивнул и с лёгкой, едва заметной улыбкой повторил:

– И об этом я говорю тоже, мистер Хиллари.

Наоми отвернулась, скрывая широкую, а не лёгкую, как у Нуцци, улыбку, а Вагнер – с той же целью – опустил голову. Тельма осталась безучастной.

– Полагаю, мистер Райли планирует заняться изучением инопланетного корабля, – закончил Нуцци.

– Со своими людьми, – уточнил Пятый.

– Я не знаю.

– А я – догадываюсь.

– Я не могу оспаривать догадки, мистер Фрейзер.

– Так вы – лоялист, доктор Нуцци, – протянул Арнольд. – Не ожидал, если честно.

– Очень странно, что вы этого не ожидали, мистер Хиллари, – ровно ответил доктор. – Во-первых, я – служащий «Vacoom Inc.», и мистер Райли является для меня таким же начальником, как для капитана Линкольна, Наоми, Тельмы и всех, за исключением кадета Вагнера, который добровольно подчинился старшему по званию Линкольну, но не обязан выполнять распоряжения Райли. Во-вторых, я очень хочу домой, а для этого нужно плыть в одной лодке и грести в одну сторону.

– Под командованием Райли?

– Да, мистер Хиллари, под командованием мистера Райли и капитана Линкольна.

– У вас на всё есть ответ, доктор, – буркнул Пятый.

– Это результат вдумчивого анализа происходящего, мистер Фрейзер.

Вагнер снова усмехнулся.

– Я думал, вы другой.

– Нет, я старый.

– Хотите сказать, что наше поведение – признак молодости?

– Признак отсутствия опыта, мистер Фрейзер.

– Опыт в том, чтобы подчиняться? – удивился Пятый.

– Опыт в том, чтобы сохранять хладнокровие и выбирать путь, наиболее подходящий для достижения намеченной цели.

– А ваша цель…

– Вернуться домой, мистер Фрейзер, я только что об этом сказал, и с тех пор ничего не изменилось. А для того чтобы вернуться домой, мы должны действовать сообща. Вы же обиделись на то, что вас не позвали на совещание, и готовитесь сотворить здесь небольшую революцию.

– Я… нет, док, совсем нет. – Пятый сбился. – Просто…

– Мы привыкли к тому, что наше мнение имеет значение, – хмуро поддержал товарища Арнольд.

– Я уверен, что капитан Линкольн донесёт эту мысль до мистера Райли, – твёрдо произнёс Нуцци. – Но в свою очередь хочу заметить, что вам следует укрепить позиции среди друзей.

– Иначе ребята снова потянутся к Баррингтон? – догадался Фрейзер.

– Уверен, что потянутся. – И доктор Нуцци посмотрел на девушку, сидящую возле пребывающего в коме брата.

Состояние Артура не менялось.

После первого, самого кошмарного, жуткого приступа, едва не сведшего Анну с ума и вызванного, как понимала девушка, разработанным Сандрой вирусом, Артур затих и с тех пор не шевелился. Худенький. Бледный. Очень похожий на мертвеца. Младший Баррингтон едва дышал, а Анна… Анна давно перестала рыдать в голос, кричать, выплёскивая охватившее её горе. Теперь молчала. Безучастно сидела, прислонившись спиной к стене, и очень редко отрывала взгляд от брата. Иногда плакала, беззвучно, даже без слёз, но рыдать перестала. Она не прятала горе – она им стала. И совсем редко, даже не всякий раз, когда слышала её голос, поворачивалась и смотрела на Сандру. В глубине души Анна понимала, что Конфетка не хотела причинить вред брату, что разработанный ею вирус был направлен против компьютерной системы инопланетян и ударил по Артуру только потому, что младший Баррингтон оставался подключён к системе. Понимала. Но ничего не могла с собой поделать – видела в Конфетке врага. Не кривилась в её сторону, не подбегала с бессмысленной руганью.

Но видела в ней врага.

А Сандра, в свою очередь, прекрасно поняла, какие чувства испытывает к ней Анна, и не приближалась. Попросила Баджи перенести их вещи и спальные мешки подальше от Баррингтонов и старалась не смотреть в их сторону. Попросила, но ничего не объяснила, сказала, что «не может сейчас рассказывать», оставив подругу мучиться в неведении. Как и всех остальных пассажиров «Чайковского», которые знали только то, что Артур и Сандра работали против инопланетной компьютерной системы, потом Конфетка её вырубила, а младший Баррингтон впал в кому. Но как это произошло, осталось загадкой: кто знал – молчал, остальные фантазировали.

Поведение Сандры не осталось незамеченным и породило новую волну слухов, но прежде, чем глупые фантазии превратили Баррингтонов в отверженных, освободившееся рядом с ними место заняли Октавия и Август. Демонстративно заняли, показав всем, что ссора с Сандрой – не более чем личное дело и не выводит брата и сестру из общества.

Намёк поняли все.

А следующий удар по попытке выстроить невидимую стену отчуждения нанесла Диккенс. Выбрав момент, когда Октавия и Август ушли по делам – чтобы никто не подумал, что она явилась к ним, – художница подошла к Анне, уселась рядом и кивнула на Артура:

– Как он?

– Без изменений.

– Понятно. – Диккенс вздохнула и неожиданно спросила: – Ты спала?

Нет, в самом вопросе не было ничего неожиданного, но участливый тон обычно колючей художницы заставил Анну улыбнуться и покачать головой:

– Не уверена. Во всяком случае, не старалась заснуть специально, но, может, меня вырубало.

– Вырубало, я видела, – подтвердила Диккенс. – Но не сразу поняла, что ты отключаешься. Посмотрела на тебя – ты сидишь, потом снова посмотрела – сидишь, вроде так же, но голова под другим углом. А потом снова как обычно.

– Может быть, – не стала спорить Анна. – Но специально не хочу… не могу…

– Но надо.

– Наверное, надо, да. – Баррингтон вновь перевела взгляд на брата. – Я в какой-то момент почувствовала, что нужно отдохнуть, прилегла даже, но не получается. Даже заставить себя пыталась, но не получается.

– А если я скажу, что посижу с Артуром?

– Спасибо.

– Спасибо потом скажешь, – продолжила напирать Диккенс. – Ты ответ дай.

В её голосе вновь появились привычные жёсткие нотки, но именно нотки – художница стала требовательной для того, чтобы Баррингтон приняла её предложение.

– Я… я могу попробовать. Но не уверена, что сумею.

– Ты скажи себе, что Артур под присмотром, и это тебя успокоит. Уверена, что успокоит.

Несколько мгновений Анна размышляла над предложением подруги, поймала себя на мысли, что испытывает огромную благодарность за проявленную заботу, и тихо сказала:

– Я обещаю, но можно чуть позже? Хочу ещё немножко посидеть рядом с ним.

– Договорились, – кивнула Диккенс. – Но немножко.

– Хочу видеть, как он очнётся.

– Он обязательно очнётся.

Несколько мгновений Анна молчала, затем перевела взгляд на художницу, посмотрела в тёмные глаза самбо[1] и тихо сказала:

– Спасибо.

Вместо ответа Диккенс сжала руку Анны, выдержала короткую паузу и в тон ей, так же негромко, спросила:

– Ты ведь знаешь, что я умею рисовать не только на стенах?

Это была шутка. Диккенс умела рисовать чем угодно и на чём угодно, и рисовать блестяще. Оказавшись на инопланетном корабле с одним лишь альбомом и карандашами, она уговорила Вагнера дать ей машинное масло и нарисовала потрясающую картину для пришельцев, которой до сих пор ходили любоваться обитатели ангара. А затем задала им вопрос, на который инопланетяне ответили. Нельзя сказать, что завязалось бурное общение, но диалог хоть медленно, но развивался… Пока Сандра, спасая Райли, не вырубила компьютерную сеть.

– Да. – Анна вновь улыбнулась. – Конечно, знаю.

– И я… я просто подумала, что это тебя чуточку обрадует. – Диккенс вытащила из рюкзака альбом, вынула из него лист и протянула Баррингтон. – Подарок.

Это был карандашный портрет Артура, выполненный большим мастером. И выполненный от души: художница изобразила мальчика таким, каким он бывал очень редко – улыбающимся. Изобразила с такой теплотой, что на глазах Анны выступили слёзы.

– Диккенс…

– Только ничего не говори, хорошо?

– Можно сказать спасибо?

– Это можно.

– Спасибо.

Слёзы мешали разглядеть детали, но вытирать их Баррингтон не стала, почему-то подумала, что не нужно. Потом слёз стало так много, что перед глазами поплыло, а потом… А потом Анна нашла себя лежащей на спальном мешке и укрытой другим мешком – художницы. Увидела потолок, поняла, что заснула, вскочила, повернулась и наткнулась на ласковый взгляд Диккенс.

– Доброе утро.

– Доброе… Как Артур?

– Всё так же. Я ведь обещала за ним приглядеть.

– Да… – Визит художницы, участливый разговор и портрет сделали главное – успокоили Анну. Ненавязчиво успокоили душу и так позволили расслабиться. Нервное напряжение слетело, навалилась усталость, и всё это вылилось в мягкое, незаметное отключение. – Как долго я спала?

– Два часа.

Но даже эти минуты принесли облегчение: Анна почувствовала себя отлично отдохнувшей и скромно спросила:

– Можно я схожу в туалет?

– Ты ещё спрашиваешь!

– Спасибо.

Девушка вытащила из рюкзака полотенце, гигиенический набор, свежую футболку и отправилась приводить себя в порядок. А когда вернулась – нашла рядом с Диккенс Вагнера. И не удивилась, поскольку давно заметила, что кадет частенько оказывается рядом с самбо. Но на этот раз он явился к Анне.

– Как ваши дела, мисс Баррингтон? Как Артур?

– Я в порядке, Павел, спасибо. Артур…

– Да, извините… – Вагнер смущённо улыбнулся. – Глупые клише.

– Я понимаю. – Анна положила выстиранную футболку на рюкзак и уселась на свой спальный мешок. – А как ваши дела, Павел?

– Зашёл рассказать, что в ближайшее время мы будем видеться реже, мисс Баррингтон: принято решение ремонтировать VacoomA, и я отправляюсь на нижний уровень.

– Жаль.

– У меня есть служебные обязанности, мисс Баррингтон.

– Конечно, Павел, и я надеюсь, что вы с ними справитесь.

– Благодарю.

– У тебя получится починить VacoomA? – Художница вернулась к прежнему, колючему тону.

– У меня должно получиться, мисс Диккенс, – ровно ответил Вагнер. К тону он давно привык.

– Но как мы вытащим VacoomA из ангара?

Некоторое время кадет молчал, затем осторожно пожал плечами:

– Принято решение заниматься проблемами по мере их поступления, мисс Диккенс. И делить обязанности: я буду заниматься ремонтом клипера, а кто-то другой – ломать голову над тем, как вытащить его наружу. – Пауза. – Обо всём этом будет объявлено на собрании.

– Сегодня проведут собрание? – уточнила Анна.

– Обязательно, мисс Баррингтон. Вы удивлены?

– Не ожидала, если честно, – не стала скрывать девушка. А Диккенс поддержала её кивком головы.

– Как только мистер Райли и капитан Линкольн окончательно проработают ближайшие планы, они обязательно проведут общее собрание и доведут принятые решения до сведения всех. Официально.

– Они не очень демократичны, – заметила художница.

– Ситуация не располагает к демократии, мисс Диккенс.

– Ты с этим согласен?

– Кто-то должен взять на себя ответственность за происходящее, и я не имею ничего против того, чтобы этими кем-то стали капитан Линкольн и мистер Райли. Мы действительно находимся в сложном положении, а коллегиальная форма управления отнимает слишком много времени.

– Допустим… – Диккенс помолчала, после чего выдохнула вопрос, который, судя по всему, считала очень важным: – Павел, VacoomA можно починить?

– Я ещё его не видел, однако мистер Райли достаточно оптимистичен, – уклончиво ответил кадет.

– И на чём базируется его оптимизм?

– На том, что в результате обстрела не взорвался реактор.

Линкольн не ожидал, что совещание затянется. Думал, они с Райли обсудят наиболее важные вопросы, обменяются впечатлениями, поговорят с Землёй и отправятся по своим делам. Рассчитывал быстро освободиться, но ошибся: воспользовавшись тем, что связь с Землёй прервалась на неопределённый срок, Аллан решил досконально разобраться в происходящем и засыпал капитана вопросами на самые разные темы. Интересовало всё: подробности катастрофы, взаимоотношения выживших, поведение сотрудников, как формировались центры притяжения среди «детей» – несмотря на просьбы Линкольна, Райли продолжил называть молодых людей детьми, и, конечно же, он жадно расспрашивал обо всём, что происходило в момент столкновения, но главное – во время прибытия спасательной миссии.

– Я хочу точно знать, как тебе удалось нас спасти.

Ни больше ни меньше.

Ответить на этот вопрос было очень сложно, однако Линкольн прекрасно понимал, что Райли имеет на него право: ведь это его клипер инопланетяне пытались уничтожить на подлёте к кораблю, это его людей расстреливали из крупнокалиберных пулемётов, это на его комбинезоне до сих пор виднелись пятна крови. Не его крови, но это не важно – крови тех, кто был рядом. И больше не будет. Райли прошёл через ад и потому имел право на максимально честный ответ. Он хотел знать, почему инопланетяне не сумели его убить.

– Стрельба просто остановилась, – добавил Коллинз. – Словно им приказали остановиться.

– Я уже рассказывал: мисс Жарр сумела запустить в компьютерную систему вирус. Который сработал очень и очень вовремя.

– Жаль, что не раньше… – вздохнул Коллинз.

– Мы делали всё, что могли.

– Стефан, я в последний раз прошу тебя относиться к словам капитана Линкольна с максимальным уважением, – неожиданно жёстко произнёс Райли. – Только благодаря его хладнокровию и принятым им решениям мы с тобой сейчас здесь. Живые. – Пауза. – Это понятно?

– Да, сэр, понятно. – Коллинз посмотрел на Линкольна. – Если мои слова задели вас или показались оскорбительными – я прошу принять самые искренние извинения.

– Всё в порядке, майор, я понимаю.

– Спасибо, сэр.

Военный посмотрел на Райли, тот едва заметно кивнул, инцидент сочли исчерпанным, и директор «Vacoom Inc.» вернулся к делам:

– Другими словами, нюансов проникновения в компьютерную сеть инопланетян ты не знаешь?

– Квалификация не позволила мне детально контролировать происходящее, – спокойным голосом сообщил Линкольн. – Но если честно, после того как восстановилась Сирена – компьютерная сеть «Чайковского», – я даже представить не мог, что мы сможем замахнуться на атаку. Это не казалось несбыточной мечтой – мечты не было.

– Вам нужно было выживать, – тихо сказал Райли.

– Да. – Линкольн помолчал. – Мы наладили устойчивую связь с Землёй, обеспечили сетью пассажиров – привычная активность помогла им отвлечься, – но даже не предполагали забираться в системы инопланетян.

– Они к нам забрались, – буркнул Райли.

– Но мы об этом не знали.

– Угу.

– И это было последнее, чего я ожидал от Артура Баррингтона.

– Никто не ожидал, – согласился Аллан. – Но об Артуре, учитывая его состояние, поговорим чуть позже. Пока же меня интересует собственно взлом системы, который осуществила Сандра.

– Без Артура у мисс Жарр ничего бы не получилось.

Несмотря на отсутствие посторонних и тот факт, что разговор шёл между давно знающими друг друга мужчинами, Линкольн упрямо продолжал называть девушку «мисс Жарр», подчёркивая, что относится к ней с уважением и не допускает панибратства с молодыми людьми. По имени он называл только Баррингтона – в силу юного возраста.

– Ты говорил, что в тот момент Сандра действовала самостоятельно, потому что Артур отключился, – припомнил Райли.

– Мисс Жарр сказала, что будет работать через него, но детали не уточнила.

– А если бы уточнила, ты бы мало что понял.

– А если бы понял, то служил бы программистом, а не старшим офицером.

Аллан бросил на старого друга быстрый взгляд и негромко произнёс:

– Я тебя не укорял.

– Я знаю, – в тон ему ответил Линкольн. – Но когда ты говорил майору, что мои решения спасли вам жизнь, ты был прав отчасти: решения принимал я, но исполняла их мисс Жарр. Без неё не было бы никаких решений.

– И нас бы убили.

– Да.

– Но я всё равно благодарен тебе, Исайя. Ты уж извини, но я не уверен, что не будь тебя рядом, Сандра позаботилась бы о нас.

– Мисс Жарр – землянка.

– Артур, кажется, тоже? Или у тебя есть сомнения?

– Сомнений нет, – мрачно ответил Линкольн. – Это Артур помог тебе подойти к кораблю и открыл ангар.

– Вот. – Райли выдержал короткую паузу. – Что же касается Сандры, то на её счёт, как ты знаешь, существуют определённые сомнения. Козицкий считает, что девушка связана с Мясником Краузе.

– Считает, но доказать не может, – уточнил капитан.

– Пока не может, – уточнил в ответ Аллан.

Аллан недолюбливал дознавателя, который пару раз сажал его в лужу, однако отдавал должное уму и проницательности Козицкого и внимательно прислушивался к его мнению.

– В таком случае, разговор не имеет смысла.

– Подозрения всегда имеют смысл, – не согласился директор «Vacoom Inc.». – Тем более, в наших обстоятельствах. – Снова пауза. – У нас нет права на ошибку.

– Всё равно допустим.

В ответ Райли развёл руками и улыбнулся.

Да, они – люди. Да, они ошибались, ошибаются и будут ошибаться, потому что без них – без ошибок – невозможно добиться задуманного. И без риска невозможно, а риск повышает вероятность ошибки. Да, всё так. Но они будут рисковать и ошибаться – ради того, чтобы идти вперёд.

– Что ты предлагаешь? – спросил капитан.

– Я ничего не предлагаю, – ответил директор «Vacoom Inc.». – Я обсуждаю происходящее и накапливаю информацию. Предлагать начну, когда стану хотя бы чуть-чуть понимать, что здесь происходит.

– Ещё не понимаешь?

– Не до конца.

– Тогда задавай вопросы, – предложил Линкольн.

– У меня их полно, – не стал скрывать Райли. И резко бросил: – Насколько ты доверяешь Сандре?

– По какой шкале?

– По пятибалльной.

Доверяю – скорее доверяю – не могу ответить – скорее не доверяю – не доверяю.

– Ты ведь знаешь, что у меня не было выбора, – вздохнул капитан. – Программист, который летел на «Армстронг», погиб, к тому же я сильно сомневаюсь, что квалификация позволила бы ему разобраться в происходящем так быстро и так глубоко, как это сделала мисс Жарр, а именно это спасло тебя и твоих людей.

– Я уже поблагодарил и не вижу смысла возвращаться к этой теме.

– Да, извини… – Линкольн позволил себе улыбку, но очень быструю. – Артур слишком замкнут, никогда не знаешь, что у него на уме и сделает ли он то, что приказано. А мисс Жарр…

– У тебя не было выбора.

– Да, у меня не было выбора, Аллан, и даже Козицкий это понял и дал добро на сотрудничество.

– Козицкий разрешил привлечь Сандру? – заинтересовался Райли. – Когда?

– Он связался со мной перед атакой, сказал, что не знает, кем в действительности является мисс Жарр, и предложил её арестовать.

– А ты?

– Мне нужно было тебя спасать, Аллан, я об этом сказал, и Козицкий отозвал распоряжение.

– И больше к нему не возвращался?

– Нет. – Линкольн провёл рукой по волосам. – Я понятия не имею, что мисс Жарр сделала с нашей сетью в своих интересах и сделала ли что-нибудь, но мои приказы она выполнила в точности.

– И тебя это устроило.

– У меня не было выбора. – Капитан помолчал. – Ты тоже обратил внимание, что я повторяюсь?

– Так получилось, – улыбнулся Райли.

Однако Линкольн не принял шутливый тон и продолжил очень серьёзно:

– И забегая вперёд, отвечу на ещё не прозвучавший вопрос: у тебя тоже нет выбора, Аллан. Нравится тебе или нет, но в настоящий момент мисс Жарр – наш единственный программист, и нам придётся пользоваться её услугами. Даже если бы Артур Баррингтон оставался в строю, я бы всё равно предпочёл мисс Жарр.

– То есть твоя оценка…

– Скорее доверяю, – твёрдо ответил Линкольн. – И я не понимаю, что тебя смущает? – Пауза. – В данных обстоятельствах.

– Только то, что я уже сказал: Козицкий считает, что Сандра работает на Мясника Краузе, – развёл руками Райли.

– А сам Краузе на борту? – тихо спросил капитан.

Даже не спросил, скорее протянул короткую фразу, словно привыкая к ней.

– Козицкий уверен, что Краузе на борту, – жёстко ответил Райли. – И, возможно, есть третий сообщник, о котором мы вообще ничего не знаем.

– Ничего?

– Только то, что он, возможно, высококлассный убийца.

– Телохранитель Краузе?

– Его исполнитель, – уточнил Райли и пояснил: – Мы знаем, что Краузе привлекал к своим делам профессиональных преступников и щедро им платил. Но они – люди без чести и совести. Они бы обязательно предали Краузе, когда мы объявили на него тотальную охоту, но этого не произошло. Поэтому Козицкий считает, что у Краузе есть человек, способный нагнать страх на самых низких типов.

Фраза прозвучала настолько весомо, что капитан ощутил внутри лёгкий холодок. Медленно выдохнул и спросил:

– У меня на борту безжалостный убийца?

– Возможно.

Линкольн кивнул, показав, что услышал собеседника, и поинтересовался:

– Вы пообещали мисс Жарр иммунитет?

– Разумеется, – пожал плечами директор «Vacoom Inc.». – Однако это произошло до того, как мы узнали о Краузе и предположили, что Сандра с ним связана. Речь шла о мелких преступлениях вроде хакерских атак и проникновения на «Чайковский».

– И больше вы с мисс Жарр не говорили?

– Во-первых, не было времени, во-вторых, нужно всё тщательно просчитать.

– Учитывая обстоятельства, можно предложить иммунитет от всего.

– Нет.

– Нет?

– Одно дело быть хакером, и совсем другое – убеждённым членом террористической группы, – объяснил Райли. – Козицкий считает Краузе высокомотивированным, а главное – идейным противником. И его ближайшее окружение состоит из таких же людей. Они отказались от очень выгодных предложений о сотрудничестве, которые делали им крупные корпорации, и никогда не брали откупных. Они решились на невероятно рискованный, можно сказать – самоубийственный – захват «Чайковского», и Козицкий считает, что их нельзя купить.

– А Козицкий не ошибается.

– Редко.

– Но при этом Козицкий верит, что с ними можно договориться?

– Ты сам сказал, что у нас нет выбора.

– А у них? Не пойдёт же мисс Жарр служить инопланетянам?

– Почему нет?

– Ты серьёзно?

– Не забывай, что на Земле Сандру ожидает пожизненное. Причём пожизненное – в лучшем случае, скорее всего Краузе и его ближайших сподвижников казнят. Так что выбор у Сандры невелик.

– Он меньше, чем ты думаешь. Это ведь мисс Жарр отправила систему инопланетян в нокдаун. Она для них прямая угроза.

– И когда инопланетяне очнутся…

– Они в первую очередь будут искать мисс Жарр, – закончил за Аллана Линкольн. – Чтобы устранить угрозу.

– Она не дура и это понимает.

– Что делает мисс Жарр нашим ситуативным союзником.

– Однако полностью ей доверять нельзя.

– Разумеется. И если ты планируешь взять мисс Жарр с собой, тебе необходимо продумать, как ты будешь её контролировать.

– Поэтому я и расспрашиваю тебя о взломе системы – хочу понять, на что Сандра способна.

– Сможет ли она перехватить управление?

– Например.

– Не знаю, – протянул капитан. – Одно дело – пробить «Ламборгини» колёса, и совсем другое – сесть за руль.

– Я просто поделился сомнениями, – произнёс Райли. После чего вывел на монитор изображение с одной из видеокамер «Чайковского» – той, которая была направлена на Конфетку, приблизил группу ребят и поинтересовался: – Кто это с ней?

– Неужели ты их не узнал? – искренне удивился Линкольн. – Никого?

– Одна, кажется, Октавия? Леди ОК?

– Да, – подтвердил капитан.

– А с ней Даррел?

– Он всегда с ней.

– Один из центров силы?

– И довольно мощный.

– Но держатся особняком? Я понял это потому, что ты не привлёк их во «взрослую» группу.

– Слишком самостоятельны, – объяснил Линкольн.

– Понятно, – протянул Райли, внимательно разглядывая ребят. – Понятно…

– Насколько всё плохо? – негромко спросила Октавия, глядя на Сандру в упор.

– А ты записываешь? – поинтересовалась в ответ Конфетка.

– Нет.

– Честно?

– Я друзей не обманываю.

Октавия была одной из известнейших блогеров планеты – Леди ОК – с аудиторией в сотни миллионов человек, а после того, как оказалась на корабле пришельцев и получила эксклюзивный доступ к самой волнующей информации современности, её блог стал сетевым ресурсом № 1. Число подписчиков приближалось к миллиарду, и все они с нетерпением ждали новых репортажей.

По этой причине Октавию всегда сопровождали микродроны: или парили вокруг, или сидели на плече, ожидая команды на взлёт. Снимают они или просто летают, определить было невозможно, чем и был вызван вопрос Конфетки.

– Ты пообещала, – протянула Сандра.

– Даю слово.

– Принимается.

– Теперь ответишь на вопрос? – Леди выгнула правую бровь.

– Я не могу сказать, насколько плохо, потому что сейчас ничего не понятно, – медленно произнесла Конфетка. – В результате атаки компьютерная система корабля пришельцев перестала функционировать…

– Ты её вырубила? – быстро спросил Даррел.

– Да, – кивнула Сандра.

– Ты – крутая.

– Какая есть.

Август Даррел по прозвищу Бесполезный – за него он должен был быть признателен острой на язык Диккенс – являл собой яркий пример «self-made man»: выросший в гетто паренёк ухитрился вырваться из нищеты и стал знаменитым киберспортсменом, чемпионом, которого никто не мог свалить с пьедестала. Они с Октавией познакомились задолго до путешествия на Луну, но с тех пор, как оказались на борту «Чайковского», не расставались, став самой яркой парой их маленького сообщества.

– А как именно ты вырубила их сеть?

– Ну, если тебя интересуют технические подробности… – начала Сандра, однако Леди мягко остановила подругу:

– Август, я очень благодарна за то, что ты принимаешь участие в разговоре, но можно я закончу с расспросами?

Сейчас Октавия не снимала, однако привычка вести важные разговоры как интервью и не позволять никому перебивать себя глубоко въелась в девушку.

– Извини, – покладисто ответил Даррел. – Думал тебе помочь.

– Спасибо. – Леди нежно прикоснулась к руке парня и вернулась к расспросам: – Итак, компьютерная сеть инопланетян лежит. Что это значит для нас?

Судя по всему, Октавия тщательно продумала разговор и Сандру ожидал далеко не один вопрос. Но Конфетка была не против.

– Два самых важных результата таковы… Первое: нам теперь не с кем договариваться и вести хоть какой-то диалог, поскольку корабль, как выяснилось, пребывал в автономном режиме.

– Команды нет?

– Команды нет.

– Это точно? – вставила свой вопрос рыжая Баджи, до сих пор просто прислушивавшаяся к разговору.

– Это вывод, который аналитики сделали на основании наблюдений, и вывод кажется правильным.

– Кому кажется? – уточнил Бесполезный.

– Всем.

– И тебе? – поинтересовалась Баджи.

– И мне, – кивнула Сандра.

Как это всегда бывает, пары среди участников путешествия на Луну формировались постепенно: одни находили друг друга, едва обменявшись взглядами, и оставались вместе до сих пор, другие долго присматривались, выбирали или хотели быть выбранными именно этим человеком, третьи продолжали менять партнёров… Что же касается татуированной Баджи, она как оказалась около Конфетки, так и не отходила, и трудно было сказать, насколько крепкой стала их дружба.

– Что же будет с лишённым управления кораблём? – нахмурилась Октавия.

– Скоро узнаем, – улыбнулась в ответ Сандра.

– Я серьёзно.

– На самом деле, я – тоже.

– Но если ты вырубила систему, то почему… – Баджи пошевелила пальцами, пытаясь выбрать нужное продолжение, и Бесполезный пришёл на помощь:

– Перестал моргать свет?

– Например.

И все посмотрели на Сандру.

– Я бы сказала, что через некоторое время включился резервный контур управления, – ответила Конфетка. – Который призван поддерживать нормальное функционирование систем жизнеобеспечения.

– Но он не такой умный, как основной контур, который ты вырубила? – уточнила Октавия.

– Ага.

– То есть нам разговаривать не с кем? – спросила Баджи.

– Не с кем, – согласилась Конфетка. – Но есть ещё один вопрос: захотят ли с нами снова разговаривать?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы их обидели, да? – прищурилась Октавия.

– Скорее, разозлили, – уточнила Сандра.

– Чёрт, – выругался Даррел.

– Да что случилось? – до сих пор не понимала Баджи.

– Случилась заварушка с перестрелкой, – объяснила подруге Конфетка. – И кто знает, как система посмотрит на нас после восстановления. Скорее всего, как на врагов.

– Инопланетяне и раньше не шли на переговоры, – напомнил Август.

– Но теперь они знают, что мы представляем для них угрозу.

– Подожди секунду… – Октавия подняла указательный палец. – Если система восстановится или когда?

– Когда, – твёрдо ответила Сандра. – Я о себе высокого мнения, но сломать систему такого уровня мне не под силу. Она пропустила оплеуху, оказалась в нокауте, но обязательно восстановится.

– И тогда инопланетяне нас убьют? – очень тихо спросила Леди.

– Очень хороший вопрос. – Судя по спокойному тону, Конфетка много размышляла о последствиях и перестала волноваться. – Кого-нибудь они точно убьют. Скорее всего, только Райли и его спутников, всех, кто прилетел на VacoomA.

– Скорее всего? – прищурился Август.

– Сандра хочет сказать, что в глазах инопланетян она представляет угрозу, – объяснила Октавия. – И когда система восстановится – тоже станет мишенью.

– Нет! – выкрикнула Баджи, чем привлекла внимание окружающих.

Сидящие неподалёку ребята повернулись, и собеседникам пришлось говорить тише.

– Всё, о чём мы говорим – предположения, – сказала Конфетка, явно недовольная тем, куда зашёл разговор. – Инопланетяне спасли нас, заботились о нас и перешли к боевым действиям только при появлении военных. Возможно, они проявят снисхождение. Но в любом случае нужно понимать, что отношения мы с ними подпортили, и быть готовыми к любому развитию событий.

– Мне страшно, – тихо и очень просто произнесла Баджи.

Странное дело: до сих пор Баджи и выглядела, и вела себя как старшая сестра Конфетки, была более уверена, как это бывает у детей, чувствующих ответственность за кого-то. Но теперь роли поменялись: Конфетка выглядела собранной, спокойной, решительной и очень взрослой. И на её фоне Баджи раскисла.

– Прости, – тихо ответила Сандра. – Но вы попросили рассказать, что происходит, и я рассказываю. Причём в очень мягких выражениях.

– Спасибо.

В ответ Конфетка вздохнула.

– Как думаешь, резервная система управляет движением корабля? – вернулась к расспросам Октавия.

– Во всяком случае, поддерживает его, – ответила Сандра. – Но мне, если честно, сейчас это безразлично.

– Почему? – искренне удивилась Леди. – Разве это не важно?

– Мы и раньше не знали, куда летим. А теперь продолжаем лететь туда, куда не знаем.

Баджи через силу, но улыбнулась шутке. Бесполезный хмыкнул. И даже Октавия признала:

– Красивый ответ.

– Обращайся, – пожала плечами Сандра.

– Я слышала, что мы летим в сторону Марса?

– Вроде да.

– Именно к планете?

– Да.

– А что будет, если корабль достигнет Марса до того, как включится бортовой компьютер?

– Надеюсь, программа пилотирования разберётся, что нужно делать, и мы не врежемся в Марс.

– Надеешься? – переспросила Октавия.

– А что мне остаётся?

– Но ведь ты была в компьютерной системе инопланетян!

– Я её ломала, а не изучала, – напомнила Сандра. – Есть разница?

– Есть, – помолчав, признала Леди. – Извини.

– Ничего страшного. – Конфетка тоже выдержала паузу. – Сейчас все на нервах.

– Это точно…

Неудачная спасательная операция крепко ударила по моральному духу ребят, которые уже готовились лететь домой. Они верили в Райли, они надеялись на него, считали часы до его прилёта и теперь потеряли ориентир. Не знали, что будет дальше. Осталась ли надежда? Выберутся ли они с инопланетного корабля или обречены лететь на нём… Просто: лететь на нём, пока не случится что-то, что снова изменит ситуацию.

Смогут ли они изменить что-то сами? Этого они тоже не знали.

– Райли выглядел спокойным, – произнесла Октавия. Поймала недоумённые взгляды и объяснилась: – Понятно, что, только появившись, он был разгорячён перестрелкой и слегка не в себе. Но когда Аллан шёл с капитаном к «Чайковскому», то выглядел вполне спокойным и даже немножко довольным.

– Чем он может быть доволен? – не поняла Сандра.

– Я правильно понимаю, что спасательная миссия провалилась и VacoomA валяется в таком же ангаре, как наш, только этажом ниже, и в таком же состоянии, как «Чайковский»? – спросил Даррел. – То есть повода для радости, мягко говоря, нет.

– VacoomA валяется в таком же ангаре, только уровнем ниже, но его состояние, насколько я понимаю, значительно лучше, – ответила Конфетка.

– Клипер будут чинить?

– Скорее всего.

– А мы не слишком далеко от Земли?

На этот вопрос Конфетка могла лишь пожать плечами и сказать, что лучше иметь один отремонтированный, готовый к полёту клипер, чем два непригодных к выходу в открытый космос.

Некоторое время они молчали, обдумывая услышанное и сказанное, после чего Октавия вернулась к интересующей её теме:

– Ты ещё не говорила с Алланом?

– Нет.

– Мне кажется, Райли доволен тем, что оказался на инопланетном корабле, – продолжила мысль Октавия. – Что это было его настоящей целью.

– Райли прилетел за нами, – заметила Баджи.

– Интересно, полетел бы он, если бы мы, как считалось изначально, врезались в астероид и сидели на его поверхности?

– Ты серьёзно? – распахнула глаза Баджи. А затем посмотрела на подругу и увидела, что Сандра не удивлена вопросом. И, вполне возможно, сама была готова его задать.

– Я прорабатываю различные варианты, – ответила Леди, тоже глядя на Конфетку.

– Ему нужен корабль, – сказала Сандра. – Или как можно больше информации.

– Аллан полезет внутрь?

– Обязательно. Для этого он и притащил на борт учёных и военных.

– Кто бы сомневался! – выдохнул Август.

– Глупо не использовать шанс, – обронила Конфетка. – Он по-настоящему исторический, без дураков.

– Но зачем ему военные? – не поняла Баджи.

Ответа на этот вопрос ни у кого не было.

– Возможно, сработал стереотип, – предположила Октавия. – Раз мы имеем дело с неизвестным кораблём, то он, возможно, таит в себе угрозу, а раз так – давайте пришлём военных.

– Если бы не они, Райли позволили бы нас забрать и отчалить, – протянул Бесполезный.

– Ты этого не знаешь.

– Не знаю, но предполагаю, – парировал Август. – И ещё предполагаю, что Райли знал, что появление военных не понравится инопланетянам, и сознательно пошёл на конфронтацию.

– Рисковал жизнью? – Леди изумлённо вскинула брови.

– Да.

– Ради чего?

– Чтобы проникнуть на корабль и попытаться завладеть его секретами. Наше спасение – это побочная цель миссии, не основная.

– А всё, что ты сейчас сказал, – твои домыслы, – холодно отчеканила Баджи.

– Предположения, – уточнил Бесполезный.

Баджи промолчала.

– На что рассчитывает Райли? – продолжила Октавия. – Перехватить управление?

– Он со мной не советовался, – напомнила Сандра. – Ты спросила моё мнение – я его высказала.

– А я бы с удовольствием прогулялся по кораблю, – с улыбкой произнёс Август. – Это ведь интересно!

– Безумно интересно.

– Но внутрь отправятся не все.

И они дружно, как по команде, повернулись к открытым воротам, у которых скучал выставленный директором «Vacoom Inc.» охранник.

– Нам не позволят пройти внутрь, чтобы своими глазами посмотреть на инопланетную технику и пощупать её, – вздохнул Бесполезный. – Обидно, ведь мы в некотором роде первооткрыватели. Мы первыми ступили на борт корабля.

– Лавры у нас никто не отнимет.

– Речь не о лаврах. А о том, что мы уже здесь… и ничего не видим.

– А зачем тебе внутрь? – неожиданно спросила Леди.

– Разве тебе не интересно? – удивился Август.

– Только поэтому?

– Этого более чем достаточно.

Октавия покачала головой.

– Спортсмены, – тонко улыбнулась Сандра. – У них свои принципы: хотят быть первыми всегда и во всём.

– И не видят в этом ничего плохого, – добавил Бесполезный.

– Азартные ребята.

– Просто любим побеждать.

– Поход внутрь корабля ты рассматриваешь как победу? – удивилась Октавия.

– Я просто хочу там побывать, – ответил Бесполезный и повторил: – Мне интересно.

– Всем интересно, – вздохнула Баджи. – Но приказы будет отдавать Райли.

– Да, он теперь главный.

И они снова посмотрели на вооружённого охранника.

– Без них было как-то спокойнее, – обронила Конфетка.

Вслух никто ничего не сказал, но мысленно все с девушкой согласились.

Появление Райли, которого все ждали с таким нетерпением, обернулось не только крушением надежд на возвращение домой, но и изменением привычного порядка. Ничего ещё не было произнесено, однако все чувствовали и видели в молчаливых военных, что прежних отношений со «взрослыми» больше не будет.

Приехали «серьёзные» люди.

– Раньше за Линкольна был только его авторитет, – негромко и немного грустно произнёс Бесполезный. – Но одного авторитета мало, поэтому он был вынужден договариваться с нами, искать компромиссные варианты по всем вопросам. Теперь всё поменяется. Всё будет как на Земле.

– А что на Земле? – поинтересовалась Баджи.

– Когда тебе говорят прыгать, ты прыгаешь.

– Для этого нужны солдаты?

– Солдаты – самый простой способ добиться желаемого.

– Но он не всегда работает, – вдруг сказала Сандра.

– Именно, – согласился Бесполезный. – Но он простой, понятный, и не нужно думать ни о чём больше: приказал – исполнили, а ребята с автоматами проследят, чтобы исполнили в точности. Я, конечно, посмотрю, как поведёт себя Линкольн, но что-то мне подсказывает, что договаривался он с нами от безысходности. И теперь мы увидим настоящего капитана.

– Не хотелось бы, – поёжилась Октавия. И уточнила: – Не хочется, чтобы ты оказался прав.

– Мне тоже, – вздохнул Август, мягко обнимая девушку за плечи. – Мне тоже.

– Но ведь главный теперь Райли, – зачем-то сказала Баджи. – Почему вы говорите о Линкольне?

– Потому что он останется главным, если Райли отправится в глубь корабля, – объяснила Сандра.

– А он отправится?

– Мы только что об этом говорили.

– Да. – Баджи виновато посмотрела на подругу. – Я… чувствую некоторую рассеянность, если честно. Или растерянность. В общем… не могу собраться.

– Я тебя понимаю.

– Правда?

– Да.

– Я тогда оставлю вас ненадолго, хорошо?

– Конечно.

Баджи поднялась и направилась к уборной.

– Все мы немного рассеяны в последнее время, – проворчал Бесполезный, глядя ей вслед. – Или растеряны.

И вздрогнул, потому что Октавия, которая последние минуты уютно прижималась к Августу, неожиданно высвободилась из объятий и деловым тоном попросила:

– А теперь, пожалуйста, расскажи, что на самом деле случилось с Артуром?

– Этого никто не знает, – быстро ответила Конфетка, глядя Леди в глаза.

– Сандра?

– Октавия?

– Я ведь сказала, что не записываю наш разговор.

– А я могу сказать только то, что знают все, то есть официальную версию: Артур впал в кому.

– Причина? – Леди чуть подалась вперёд.

– Я её не назову, – ровно ответила Конфетка.

– Почему?

– А ты не понимаешь?

– Тебе приказали молчать?

В ответ – тишина.

– Но ты знаешь, почему Артур впал в кому?

Конфетка смотрит Леди ОК в глаза и улыбается.

Зачем слова, если и так всё понятно: да, приказано молчать; да, она знает почему.

– Артур очнётся? – помолчав, спросила ОК.

– Мы все на это очень надеемся, – искренне ответила Сандра.

– Артур знает что-то важное?

– Артур может всем нам крепко помочь, – медленно произнесла Конфетка. – А может очень сильно навредить. Мы не знаем, как Артур себя поведёт, но исходя из того, как он вёл себя раньше, надеемся на первое. Поэтому не делаем ничего, что помешает Артуру очнуться. Это всё, что я могу сказать, ребята, извините.

– Мне показалось или ты сторонишься Анны?

– Не показалось, но я не могу сказать ничего больше.

– Почему?

– Потому что это вернёт нас к теме, говорить о которой мне запрещено. – Конфетка выдержала паузу, раздумывая, закончить на этом или нет, и решила, что нужно продолжить: – Анна обвиняет меня в том, что случилось с Артуром. – ОК и Август навострили уши. – Частично Анна права, но я не хотела причинять вред Артуру, и Анна об этом знает. Но злится, потому что вред причинён. Вот всё, что я могу сказать о наших делах с Баррингтон.

– Понятно… – протянула Октавия.

– А ты не хочешь с ней поговорить? – неожиданно спросил Бесполезный.

Несколько мгновений Сандра смотрела ему в глаза, причём смотрела так пристально, что не будь Октавия абсолютно уверена в Августе, могла бы заревновать, после чего тихо сказала:

– Я не против, но не уверена, что Анна захочет со мной говорить.

– А я уверена, что смогу убедить её, – включилась в разговор Леди. – Август, ты подал прекрасную идею.

– Обращайся, любимая.

– Я знаю, что ты у меня умный. – Октавия поцеловала парня в нос.

– Если получится, я буду благодарна, – протянула Конфетка.

– Обязательно получится. – Леди вновь повернулась к подруге и понизила голос: – Я понятия не имею, что между вами произошло и что тебе приказано скрывать, но хочу, чтобы ты знала: нам известно, что Артур как-то связан с инопланетянами. Микродроны подслушали часть их разговора.

– Артура и пришельцев?

– Анны и того, кого мы сейчас называем Артуром, – ответила Октавия, глядя Конфетке в глаза. – И мне почему-то кажется, что для тебя это не новость.

Несколько мгновений Сандра молчала, переводя взгляд с Октавии на Августа и обратно, затем едва заметно передёрнула плечами и прежним, очень тихим голосом произнесла:

– Больше никому об этом не рассказывайте. Для вашего же блага.

– Уверена, что для блага? – уточнила Леди.

– Абсолютно уверена, – очень серьёзно продолжила Сандра. – Я с удовольствием послушаю, что вы узнали об Артуре, но говорю ещё раз: никому больше. Тайна Артура и Анны Баррингтон должна стать для вас запретной темой.

– Теперь, Исайя, давай поговорим об Артуре Баррингтоне.

– Самое интересное ты оставил напоследок? – улыбнулся Линкольн.

– Я бы сказал: самое важное, – не согласился Райли.

– Важнее, чем мисс Жарр?

– А разве нет?

– Не знаю, – протянул капитан. – Мне кажется, что в нынешних обстоятельствах – учитывая, что Артур в коме – мисс Жарр имеет для нас несравненно большую ценность.

– Большую ценность, но меньший интерес, – уточнил Райли. – Обстоятельства рано или поздно изменятся, они всегда меняются, на то они и обстоятельства, но как бы они не изменились, я знаю, что из ситуативного союзника Сандра перейдёт в разряд обвиняемого или получившего иммунитет свидетеля, ты станешь легендой и возглавишь базу «Армстронг», майор Коллинз станет первым в истории военным, сразившимся с инопланетянами, кто-то из детей напишет книгу, и все они станут знаменитыми…

– Если останемся живы, – добавил Линкольн.

– Другие обстоятельства меня не интересуют, – отрезал Аллан. И спокойно продолжил: – Так вот. Всё будет именно так, как я описал, и на этом фоне, в абсолютной тишине и строжайшем секрете, лучшие умы планеты будут заниматься Артуром Баррингтоном. Его тайной.

– Думаешь, есть тайна? – вздохнул Линкольн.

– Ты мне скажи, – предложил Райли.

– Есть, – помолчав, признал капитан. – Но будь я проклят, если понимаю, в чём она заключается.

– Поэтому мы и называем её тайной, – усмехнулся директор «Vacoom Inc.». – Пока называем.

– Согласен…

– Артур Баррингтон связан с инопланетянами?

– Несомненно.

– По доброй воле?

– Ребёнок – аутист, – напомнил Линкольн.

– Возможно ли, что инопланетяне используют Баррингтона именно потому, что он аутист? – подал голос Коллинз.

– Я об этом не думал, – признался капитан.

– Мы впервые заговорили об Артуре и его связи с инопланетянами подробно и всерьёз, – сказал Райли прежде, чем майор ответил Линкольну. Потому что догадывался, как военный прокомментирует слова капитана. – И заговорили именно для того, чтобы в первом приближении понять, что происходит.

– Аутисты видят мир очень своеобразно, – после короткой паузы продолжил Коллинз. Было видно, что он «проглотил» заготовленную фразу и заговорил о другом. – Возможно, инопланетянам оказалось проще склонить его к сотрудничеству.

– Возможно, Артур даже не понял, что предаёт человечество, – поддержал военного Райли.

– А возможно, он никого не предавал, – неожиданно сказал капитан.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал, – твёрдо ответил Линкольн. – Мы не знаем и, учитывая, что младший Баррингтон – аутист, вряд ли когда-нибудь узнаем, как в действительности произошёл контакт и каким образом его использовали, но…

– Инопланетяне проникли в земную Сеть, – мягко произнёс Райли.

– Аллан, ты действительно думаешь, что они не справились бы без мальчика?

– Он им подсказывал, – предположил Коллинз.

– Вокруг посмотрите, – предложил в ответ капитан.

– Что? – не понял военный.

– Вокруг посмотрите, – повторил Линкольн. Но в следующее мгновение сообразил, что они сидят в трюме «Чайковского», а военный понимает предложения буквально, и поправился: – Точнее, вспомните, что мы находимся в огромном космическом корабле, на котором действует искусственная гравитация, а пробоина в обшивке заделана силовым полем.

– И что?

– Вы действительно считаете, что владеющие такими технологиями существа нуждаются в подсказках ребёнка? Пусть даже очень умного. Я больше чем уверен, что для проникновения в земную Сеть и уж тем более – чтобы разобраться с нашим языком и уровнем знаний, инопланетянам помощь Артура не требовалась.

– Но ведь для чего-то они вошли с ним в контакт! – не выдержав, воскликнул Коллинз.

– Это и есть тайна, которую нам нужно узнать, – пожал плечами Линкольн.

– Тогда давай вернёмся к началу. – Райли поднял брови, показав майору, что эмоциональность его не красит, и сложил руки на груди. – Исайя, что ты можешь сказать об Артуре?

– Даже меньше, чем о мисс Жарр, – честно ответил капитан. – Мы не разговаривали.

– Он аутист, я помню. – Аллан помолчал. – Но он ведь на тебя работал. Как ты отдавал приказания?

– Мы общались через мисс Баррингтон.

– Его старшая сестра…

– Да, – кивнул капитан, хотя видел, что директор «Vacoom Inc.» не нуждается в уточнении.

– Я её помню, – улыбнулся Райли. – Я ей отдал своё место на «Чайковском».

Артур победил в конкурсе талантов, однако лететь без сопровождения не мог, и тогда Аллан объявил, что отдаёт Анне своё место, а сам отправится на Луну другим рейсом.

– А ведь я мог быть здесь с самого начала.

– Или погибнуть в катастрофе, – вздохнул Линкольн. – Ты любишь садиться слева у иллюминатора.

– Или погибнуть в катастрофе, – согласился Райли. – Тут не угадаешь – Судьба.

– Судьба… – протянул капитан, думая о том, что должен был лететь на «Армстронг» через неделю, чтобы дать возможность предыдущему руководителю разобраться с визитом детей, спокойно отпраздновать Рождество и после этого сдать дела. Но поскольку отмечать праздник на Земле Линкольну было не с кем, а назначение его очень обрадовало, хоть и было ожидаемым, – он уговорил Аллана отправить его пораньше и пообещал предыдущему командиру не вмешиваться в работу до истечения срока полномочий. Поторопился и оказался на «Чайковском». – Судьба…

– Я встречался с Анной на приёме и хочу сказать, что она мне понравилась. Рассудительная, спокойная, прагматичная.

– Именно такая, – подтвердил Линкольн. – Мисс Баррингтон – сильная девушка, к которой тянутся окружающие. Она всегда готова помочь и подбодрить. При этом она адекватна, что было очень важно, особенно на первых порах, и во всём меня поддерживала.

– Она понимает, что мы подозреваем её брата в сотрудничестве с инопланетянами?

– Мисс Баррингтон из небогатой семьи и не получила должного образования, но она отнюдь не дура.

– Означает ли твой ответ, что Анна знает о связи Артура с инопланетянами?

– Мисс Баррингтон не дура, – повторил Линкольн.

– Знает, но не сообщила нам, – сделал вывод майор.

– Давайте не будем осуждать девушку за то, что она не нашла в себе сил донести на собственного брата, – хладнокровно ответил капитан. – Тем более что Артур – единственный близкий ей человек во всём мире.

– Но…

– Согласен, Исайя – не будем. – Райли вновь не позволил Коллинзу высказаться, и Коллинз вновь послушался. Впрочем, иначе и быть не могло – директору «Vacoom Inc.» майор подчинялся беспрекословно.

– И ещё я хочу сказать… – Линкольн сделал вид, что не заметил желание Коллинза ему возразить. – Если мисс Баррингтон узнала о том, что её брат общается с инопланетянами, то это случилось недавно.

– Почему ты так думаешь?

– Возможно, мисс Баррингтон хорошая актриса, но она честный человек. Ей было бы некомфортно находиться среди нас, обладай она этим знанием.

– Весьма хлипкий аргумент, Исайя.

– Поэтому я на нём не настаиваю, Аллан. Просто высказал своё мнение.

– Выскажешь ещё одно? – быстро спросил Райли.

– Сколько угодно, Аллан.

– На что пойдёт Анна ради брата?

– К сожалению, на всё, – убеждённо ответил Линкольн. – К сожалению.

– То есть мы не можем ей доверять?

– Сложный вопрос.

– А по-моему, нет ничего проще, – буркнул Коллинз, который уже понял, что высказаться так, как он хотел бы, ему не позволят. – Или человек за нас, или против.

– Вы будете удивлены, майор, но я полностью разделяю вашу точку зрения, – сухо произнёс Линкольн. – Однако сейчас мы говорим не обо мне, а о мисс Баррингтон. И я прокомментировал вопрос с той позиции, что мистеру Райли требуется не простой ответ, а максимально точный. Вы поняли, что я имею в виду?

Майор угрюмо кивнул.

– Спасибо. – Линкольн вновь повернулся к директору «Vacoom Inc.». – Так вот, отвечая на твой вопрос, Аллан… Я убеждён, что мисс Баррингтон всегда будет на стороне брата и сделает всё, чтобы ему помочь. Пойдёт против кого угодно. Но это лишь одна сторона медали. Я так же убеждён, что мисс Баррингтон в достаточной мере предана своим друзьям и сделает всё возможное, чтобы не навредить им.

– Убеждён? – поднял брови Райли.

– Мисс Баррингтон умоляла брата помочь тебе. И он помог.

– Ты говорил, что нас спасла Сандра.

– Во второй раз, от расстрела, – объяснил Линкольн. – А от удара в космосе тебя уберёг Артур. По просьбе сестры.

Коллинз поджал губы, но промолчал. Даже не пикнул.

– Другими словами, оставаясь на стороне брата, мисс Баррингтон будет до последнего действовать в наших интересах. Будет пытаться нас спасти и помочь вернуться на Землю.

– «Последнее» – это что?

– Мы не должны создавать угроз Артуру, и тогда его сестра будет на нашей стороне.

– Что ты понимаешь под угрозой?

– Абсолютно всё, – серьёзно ответил капитан. – Мы должны его оберегать, заботиться о нём и не угрожать. Мы должны демонстрировать полную лояльность.

– Сейчас мальчишка нам не помощник, – заметил Коллинз.

– Именно поэтому «сейчас» – наиболее важный момент, – жёстко бросил Райли, который понял, что имеет в виду Линкольн. – Так мы завоюем полное доверие Анны.

– Да, Аллан, – подтвердил капитан.

– Стефан – полнейшая забота об Артуре, – распорядился директор «Vacoom Inc.». – И чтобы ни словом, ни делом твои люди не показали нашу заинтересованность в нём. Мы просто заботимся о маленьком мальчике, понятно?

– Да, сэр, – быстро ответил Коллинз.

– Хорошо. – Райли потёр подбородок и посмотрел Линкольну в глаза. – Что нам известно о его предполагаемой связи с инопланетянами?

– Ничего.

– Каким образом Артур поддерживает с ними связь? Через этот терминал?

– Думаю, что через смартплекс.

– Но у Артура был полный доступ к нашей компьютерной системе?

– Не полный, но ему не составило труда его расширить.

– Мы сможем заполучить его смартплекс?

– Зачем он нам сейчас?

Несколько мгновений Райли непонимающе смотрел на капитана, а затем кивнул:

– Да. Так мы лишь покажем Баррингтонам, что подозреваем Артура.

– Именно, – улыбнулся Линкольн.

Комплексы «Smart» состояли из водонепроницаемого, ударопрочного браслета, в котором пряталась основная электронная начинка устройства, соединённых с ним очков, вживленных в среднее ухо динамиков, микрофонов в щеке и датчиков в подушечках пальцев рук, позволяющих управляться с виртуальными монитором и клавиатурой, которые при необходимости запускались из браслета. Смартплексы не были нейроинтерфейсами, но изрядно к ним приближались, и все говорили, что скоро содержимое браслета переместится в головы пользователей. Пока же он оставался главной частью устройства и украшал руки большинства жителей планеты. И всех, кто находился сейчас на инопланетном корабле.

– Почему мальчишка в коме? – неожиданно спросил Коллинз.

И капитан с огромным трудом удержал разочарованное восклицание. А на лице – спокойное выражение. Он не хотел касаться этой темы, но майор оказался умнее, чем ожидал Линкольн, так что пришлось его поддержать:

– Это был следующий вопрос, которого я хотел коснуться.

– Признаться, я решил, что ты вколол Артуру какую-нибудь хитрую смесь.

– Нет, – покачал головой Линкольн. – Не было необходимости. Как я сказал, младший Баррингтон был на нашей стороне.

– А когда он отключился?

– После того как мисс Жарр положила компьютерную сеть инопланетян.

– И ты думаешь, что эти события связаны?

– Предполагаю, – уточнил капитан.

– Но это означает, что мальчишке вживили какое-то устройство, – произнёс Коллинз.

– Да.

– Однако проверить эту версию пока невозможно, – задумчиво сказал Райли. – Просветить его нечем, а голову вскрывать не хочется. – И оглядел собеседников. – Получается, в создании нейроинтерфейсов инопланетяне продвинулись намного дальше нас.

– И не только в нейроинтерфейсах, – буркнул майор.

– Тебя это удивляет? – хмыкнул Линкольн.

– Нет. – Райли прищурился. – Совсем нет.

– Вирус ударил и по системе, и по мальчишке, – произнёс Коллинз то, что его собеседники и так понимали.

– Это предположение меняет всё, – высказался Райли. – Одно дело аутист, который нашёл себе забавного собеседника из другой звёздной системы, и совсем другое – бывший человек, в голову которого внедрён инопланетный чип.

– Бывший человек?

– А как его ещё называть?

– Если вам интересно моё мнение, сэр, мы не можем доверять этому Баррингтону. А значит, и его сестре.

– Только не говорите, что его нужно устранить, – тихо попросил капитан.

– Пока не скажу, – мрачно пообещал Коллинз. – Но я понимаю, что могут возникнуть обстоятельства, которые потребуют его устранения.

– Мисс Баррингтон может не знать о переделанной голове брата. Мы сами лишь предполагаем подобную вероятность.

– Ты говорил, что она не дура, Исайя.

Долго, почти минуту, мужчины молчали, переваривая понимание того, что кому-то из них, возможно, придётся убить тринадцатилетнего мальчика, а кому-то, возможно, отдать на это приказ.

Друг на друга они не смотрели.

А затем Коллинз кашлянул и спросил:

– Получается, оба наших программиста ненадёжны?

– Получается, так.

– И вы всё равно возьмёте Сандру с собой?

– Без программиста моя затея ничего не стоит, – криво улыбнулся Райли. – Придётся рискнуть.

– Вы уж за ней присматривайте, сэр. И помните, что война – это путь обмана. Что бы она ни говорила, как бы себя ни вела, – она будет искать способ обмануть вас.

– Я знаю, – кивнул Райли. – Сандра, судя по всему, та ещё штучка.

Очень сильная вонь.

Как и многие домовладельцы, здешний хозяин экономил, дожидаясь жалоб жильцов, а они то ли ещё не почувствовали, что одна из канализационных труб подтекает, то ли не смогли убедить хозяина заняться ремонтом. Или принюхались, так тоже бывает. В этом лондонском подвале очень сильно воняло, но Сандра почувствовала запах позже, много позже, когда выбралась из него и медленно пошла по улице, удивляясь тому, что ей удалось спастись. А когда удивление схлынуло, девушка почувствовала вонь. Сильнейшую, омерзительную вонь, вызывающую болезненные спазмы. Огляделась, пытаясь понять, откуда появился запах, но почти сразу догадалась, что от одежды. От её одежды, насквозь пропитавшейся вонючим лондонским подвалом.

– Папочка, у меня получилось!

– Не может быть.

– Честное слово. – Сандра повернула монитор к отцу. – Смотри сам!

Тот не заставил себя упрашивать, знал, что дочь не станет обманывать и уж тем более – выдавать желаемое за действительное. Раз сказала, что получилось, значит, так оно и есть. Константин поправил очки, несколько мгновений разглядывал продемонстрированные Сандрой данные, дошёл до последней строки – командной, на которой приветливо мигал курсор, предлагая ввести какой угодно приказ, вздохнул и покачал головой:

– Как тебе удалось?

– С твоей помощью, папа.

– Ой ли? – Он осторожно улыбнулся. – Ты ведь знаешь, что я не люблю присваивать чужие заслуги, и это… – Константин постучал пальцем по монитору. – Только твоя победа.

– Я знаю, – кивнула Сандра. – Но вдохновил меня ты, когда рассказал, чем реальный мир отличается от цифрового.

– Тем, что цифровой – полностью искусственный.

– Да.

– Всё цифровое – ненастоящее, создано из единиц и нулей, создано человеком. Каждая его деталь есть результат работы алгоритма, а значит…

– Мы способны менять цифровой мир по своему желанию, – закончила за отца Сандра. – Человек – часть реального мира и создатель цифрового. Всё, что состоит из единиц и нулей, может быть переделано или взломано. Это аксиома. Быть хакером – это уметь взламывать, быть гениальным хакером – понимать, что взламывать нечего, потому что всё вокруг открыто. Запретов не существует, потому что…

– Всё изначально создано. Нужно лишь разобраться, как это было создано.

Константин вновь улыбнулся. На этот раз тому, что они с дочерью понимают друг друга с полуслова. И верят в одно и то же. Сандра напоминала Константину его самого в юности, за тем лишь исключением, что дочь, как все современные подростки, была более смелой и дерзкой. А может, просто: как все подростки. Без уточнений.

Когда вся жизнь впереди, а мир видится открытой книгой, преград не существует. Главное – знания и вера в себя. И того, и другого у Сандры было хоть отбавляй, и результат не заставил себя ждать.

Константин знал, что его дочь – гений.

– Ты понимаешь, что сделала?

– Доказала уязвимость криптовалюты. – Девушка накрыла ладонью руку отца. – Папа, мы богаты, понимаешь? Я могу нарисовать любое количество любой валюты! И никто не сможет отследить её происхождение. Никто! – Сандра рассмеялась. – Давай создадим кошелёк на первое время… Какая крипта тебе нравится?

Она потянулась к клавиатуре, но Константин остановил дочь и медленно произнёс:

– Ты доказала нечто другое, Сандра.

– Что же? – Девушка почувствовала тревогу в голосе отца и насторожилась.

– Ты доказала, что криптой можно управлять. – Он снял очки. Хотел протереть, но не сумел нащупать в кармане платок. Бросил очки на стол и сказал: – Крипта не уязвима, она контролируема. И этого нам не простят. – Пауза. – Нужно уезжать.

Он оказался прав во всём. Абсолютно во всём.

Из Франкфурта, где они жили три последних года, спешно поехали в Милан. По дороге Константин, нарушив данное умершей жене обещание, вернулся к старому: взломал сайт железных дорог и следующие билеты – в Париж – взял на чужие имена. Во Франции не задержались, вновь сменили имена и перебрались в Лондон. Здесь сняли квартиру, решив выждать пару дней, прежде чем отправиться дальше, но получается, недооценили преследователей. Действия Сандры не остались незамеченными, и по их следу направили опытных и умелых охотников.

Их настигли в Лондоне.

Константин получил две пули в грудь и одну – в голову, а Сандра благодаря счастливому стечению обстоятельств оказалась в тёмном подвале.

– Как же здесь воняет.

– Как на твоей кухне.

Убийц было двое, судя по выговору – албанцы. Как объяснил потом Амато, выследили их с отцом опытные спецы, сумевшие разобраться в устроенных Константином взломах и проследить до дешёвого дома в небогатом районе Лондона. А вот на завершающую стадию послали тупых, работающих «втёмную» исполнителей, решив, что они без труда справятся с «очкариком» и ребёнком. Но как это всегда бывает, желание сэкономить вышло боком. С другой стороны, заказчики были уверены, что крипту взломал Константин, и не особенно настаивали на смерти его дочери.

– Ты уверен, что она побежала сюда?

– Да… кажется.

– «Кажется»… – недовольно отозвался первый.

– Да не волнуйся, – хмыкнул второй. – Если не найдём эту, пристрелим какую-нибудь подходящую сучку и скажем, что всё сделали.

– Ты серьёзно?

– В морду выстрелим – и пусть потом разбираются.

Первый помолчал, переваривая предложение напарника, а второй продолжил:

– А может, сначала позабавимся? Ей ведь шестнадцать…

– Здесь есть второй выход. – Первый выругался. – Кажется, мы её упустили.

– Хреново, – расстроился второй албанец, который уже представлял, как позабавится с девочкой. – Пошли скорее, может, догоним.

Послышались удаляющиеся шаги, и только тогда Сандра поняла, что не дышала всё то время, что по подвалу ходили убийцы. Маленькая, худенькая, она ухитрилась закопаться в кучу мусора, сжалась в комочек и осталась незамеченной. Но даже теперь, услышав, что убийцы ушли, она не поднялась на ноги, а съёжилась ещё сильнее и зарыдала.

Беззвучно.

Сначала Леди и Бесполезный, потом – Диккенс…

Этих примеров ребятам оказалось достаточно для того, чтобы вернуться к нормальному общению с Баррингтонами. Столпотворения около них, разумеется, не случилось, но когда Анна ходила по ангару, то постоянно слышала слова ободрения и поддержки. Ребята спрашивали, как Артур, и желали ему выздоровления, и это… Это работало – слова придавали сил и подняли настроение. Анна стала разговаривать, улыбаться и перестала чувствовать себя одинокой. И уж тем более – отверженной. И ещё её очень обрадовала деликатность ребят, которые, спрашивая об Артуре, не начинали расспросы о том, что с ним случилось, понимая, как тяжело переживает девушка состояние брата. Спрашивали и сочувственно вздыхали. В душу не лезли.

Выспавшись, Анна наконец-то почувствовала голод, поела – Диккенс принесла её порцию, – вновь сходила в уборную, а когда вернулась, обнаружила, что вокруг её спального мешка расселась целая делегация: Октавия, Август и Конфетка. Потом увидела, что Диккенс уводит Баджи, и поняла, что предстоит разговор.

– Как погуляли? – Баррингтон видела, что Леди и Бесполезный сначала сходили к пробоине, затянутой силовым полем – к «окну», из которого открывался вид на бесконечный космос, а затем плотно и довольно долго говорили с Конфеткой и Баджи. Как поняла Анна, в основном с Конфеткой. О чём был разговор, Баррингтон догадывалась, предполагала, что ОК захочет выступить «голубем мира», но не ожидала, что это произойдёт настолько быстро.

– Неплохо погуляли, – улыбнулась Октавия. – Узнали много интересного.

– Правда?

Анна уселась на свой спальник и улыбнулась Леди. На Сандру она подчёркнуто не смотрела. Во всяком случае, пока. Конфетка, в свою очередь, держалась спокойно и молчала, скорее всего – соблюдая достигнутую договорённость: ОК и Бесполезный «топят лёд» и только потом позволяют ей вступить в разговор.

– Ты не удивилась, – заметила Октавия.

– Ожидала.

– Я так предсказуема?

– Ты… – Баррингтон удивлялась своему спокойствию. Она понимала, что рано или поздно разговор состоится, но была уверена, что сорвётся – раскричится на Сандру, а может быть, даже попробует её ударить. Но то ли отдых её успокоил, то ли присутствие Октавии подействовало, но Анна не чувствовала ничего, кроме лёгкой отстранённости, и была готова говорить. Неохотно, но говорить. – Ты не предсказуема, ты просто хорошо ко мне относишься… – Баррингтон выдержала коротенькую паузу и уточнила: – К нам. Ты хорошо относишься и ко мне, и к ней, и хочешь вернуть то, что было.

– Да, – не стала отнекиваться Леди.

– За это тебе спасибо.

Возникла короткая пауза. Все ждали от Анны продолжения, но его не последовало.

– И всё? – удивилась Октавия.

– Признаться, я не уверена, что сейчас разговор уместен, – честно ответила Баррингтон. – Мне нужно время, чтобы всё как следует обдумать.

– К сожалению, времени у нас нет, – подал голос Даррел.

– Почему? – не поняла Анна. – Миссия сорвалась, VacoomA повреждён, а значит, мы здесь застряли и располагаем массой времени.

– Мы здесь застряли, – согласился Август. – Но это не значит, что наше пребывание будет таким же монотонным, как раньше. Сейчас события начнут ускоряться.

– Уверен?

– Убеждён.

– И в каком направлении?

– Мы все ждали появления Райли, но то, как он решил появиться, никого не обрадовало, – вернула себе слово Октавия. – К сожалению, Аллан прибыл не чтобы спасти нас, а ради инопланетных технологий, а при удаче – самого корабля.

– Это правда? – тихо спросила Баррингтон.

– Не сомневаюсь в его целях, – твёрдо ответила Леди. – Он набил VacoomA учёными – это ещё можно понять, и военными – из-за которых и случилась катастрофа. – ОК помолчала. – Полагаю, ты это знаешь.

– Я это знаю, – не стала отрицать Анна. – Но откуда знаешь ты?

– Логика и… друзья. – Октавия улыбнулась Сандре.

Баррингтон выдержала паузу, после чего – впервые с начала разговора – посмотрела на Конфетку.

– Почему ты им рассказала?

– Потому что на кону наши жизни, – пожала плечами Сандра.

– Ты боишься?

– Потихоньку начинаю.

– Я думаю, все сейчас боятся, – мягко поддержал Конфетку Даррел. – Или начинают бояться – если раньше мозгов не хватило.

– И ты боишься? – Анна в упор посмотрела на Бесполезного.

– Да, – сказал Август, отвечая на взгляд. – И мне не стыдно.

– С каждой секундой надежда на возвращение истончается, – грустно произнесла Октавия. – И чем дальше мы будем от Земли, тем больше будет отчаяния.

– Не слишком ли сильное слово – отчаяние?

– Оно в полной мере отражает происходящее, – уверенно ответила Октавия. – Приключение на инопланетном корабле – это здорово, будет о чём рассказать, но все хотят домой – туда, где будет кому рассказывать о приключении. Мы долго держались, потому что нам было чего ждать и на кого надеяться, но скоро до всех дойдёт, что спасательная миссия провалилась, Райли оказался в той же ситуации, что и мы, и спасения нет…

– Я поняла, поняла, – перебила её Анна. – Но как всё это связано с вашим предложением?

– Нельзя терять ту сплочённость, которая у нас появилась. Я понимаю, тебе сейчас трудно, но ты – один из лидеров нашего общества. И если ты уйдёшь в сторону, вылезет Пятый или, что ещё хуже, Хиллари.

– Какая разница?

– Они будут делать всё, что велит Райли, а нам нужно отстаивать свои интересы.

– Они у нас есть?

– Да.

– И какие?

– Мы хотим домой.

– Все хотят домой. Только Райли хочет вернуться домой с богатым призом.

– И он готов на любой риск.

– Согласна.

– И нужно дать ему понять, что мы не хотим, чтобы он рисковал нами. Если мы покажем себя послушной или аморфной массой, они будут принимать решения, не спрашивая нас.

– А так спросят?

– Им придётся.

– Это важно?

– Важно, – серьёзно подтвердила Октавия. – Они поймут, что мы можем не согласиться.

– Допустим, не согласимся, и что? – Анна по очереди оглядела Леди, Бесполезного… помедлила… и посмотрела на Сандру. – Что мы сможем сделать?

– Зависит от того, с чем мы будем не согласны.

Они предлагали понятную и, наверное, правильную вещь: создать, а точнее – не позволить исчезнуть активному ядру, вокруг которого сплачивались ребята. И продолжат сплачиваться. Сначала вернутся те, кто поддерживал Анну раньше, потом подтянутся колеблющиеся. Обязательно подтянутся, поскольку Баррингтон знали и верили ей, поскольку Анна славилась умом и рассудительностью, помогала всем, кто просил о помощи, и не боялась отстаивать права ребят перед Линкольном. Леди и Бесполезный вовремя подставили ей плечо, и дело оставалось за малым: уговорить Анну вернуться в игру.

– Зачем вам это? – поинтересовалась Баррингтон. – Вас уже трое, а с Баджи – четверо. Достаточно, чтобы сформировать группу.

– Нет, недостаточно.

– Почему?

– Потому что ты… – Бесполезный бросил взгляд на Октавию, дождался одобрительного кивка и продолжил: – Наш с Леди авторитет базируется на достижениях, а твой – на человеческих качествах. Ты – хорошая. Нравится тебе это или нет, но ты – хорошая. Ребята это чувствуют и тянутся к тебе. И мы к тебе тянемся, Анна. И мы хотим, чтобы ты была с нами.

– Я – отличное знамя, – улыбнулась Баррингтон.

– Нет, ты просто хороший человек. И ты всё равно не усидишь на месте. – Август прищурился. – Я это знаю, и ты это знаешь, Анна. В какой-то момент тебе не понравится, что происходит вокруг, и ты начнёшь действовать. Это обязательно случится.

И он был прав. Абсолютно прав – так будет. Она не усидит на месте, но выступать лучше во главе сторонников – так её точно услышат, а потому – почему бы не принять предложение старых друзей?

– Мы договорились, – тихо произнесла Бар-рингтон.

– Спасибо.

– На самом деле – вам спасибо. – Анна помолчала. – Но я всё равно не понимаю, почему вы не пришли одни?

И снова смотрит только на Октавию и Даррела.

– Потому что помимо общего дела у нас есть общая тайна, – ответила Леди.

Баррингтон вздрогнула и скривила губы:

– Она вам рассказала?

– Я не идиотка, – бросила Сандра.

– На самом деле это моя вина, – поспешила вернуться в разговор Октавия. – Анна, пожалуйста, поверь: я не следила и не хотела подслушивать, но когда вы говорили с Артуром, один из микродронов оказался поблизости и записал часть разговора. Если что – я его уже стёрла.

– Но сначала ты дала его послушать…

– Другу и подругам, – Леди мягко перебила Баррингтон. – Я не собираюсь оправдываться, но прошу учесть, что я, мягко говоря, была в шоке от услышанного. И это очень мягко говоря.

Несколько секунд Анна молчала, затем вздохнула.

– Я понимаю. – И посмотрела на Сандру. – Ты им всё рассказала?

– Я знаю не очень много. Только то, что Артур как-то связан с инопланетянами. – Конфетка выдержала взгляд Баррингтон. – Детали известны только тебе.

Сандра знала больше, чем «не очень много», но дала понять Анне, что скрывает основную информацию от друзей – потому что некоторые скелеты должны оставаться в шкафах как можно дольше, в идеальных случаях – навсегда. Сандра это понимала и потому промолчала, а вовсе не для того, чтобы наладить отношения с Баррингтон. Которые имеет смысл прояснить прямо сейчас.

– Вы позволите нам поговорить наедине? – спросила Конфетка, продолжая смотреть на Анну.

– Да, – поколебавшись, сказала Баррингтон. – Пожалуйста.

Леди и Бесполезный переглянулись, после чего медленно поднялись на ноги:

– Конечно.

Важность этих встреч подчёркивалась тем, что они никогда не проходили в режиме онлайн. Разумеется, те участники, которые не могли присутствовать по уважительным причинам, подключались к разговору удалённо, но остальные приезжали к президенту России в обязательном порядке – Емельянова хотела лично видеть и слышать тех, кто с самого начала был вовлечён в происходящее и все последние дни работал только над проблемой «Чайковского».

– Когда восстановят связь? – сухо спросила президент после того, как участники совещания расселись за столом.

– Непредсказуемо, – ответил адмирал Касатонов. – Может, через четверть часа, может, завтра утром.

– Это нормально?

– С точки зрения людей, привыкших, что Сеть никогда не падает – нет, не нормально. В космосе такое бывает.

Емельянова ответила адмиралу тяжёлым взглядом и поинтересовалась:

– Ты думал, что я спрашиваю как человек, привыкший к устойчивой связи?

Касатонов порозовел, отвёл взгляд, но через мгновение опомнился и уставился на Емельянову:

– Прошу прощения, госпожа президент. Я выразился некорректно. Я хотел сказать, что в космосе, к сожалению, бывают проблемы с передачей сигнала.

– То есть мы не считаем, что проблема вызвана действиями инопланетян?

– Уверен, что нет, госпожа президент.

– На меня давят, – мрачно произнесла Емельянова. – Возможность захватить корабль пришельцев сводит политиков с ума, а при мысли, что его захватим мы, они звереют.

– К кораблю отправился Райли, – напомнил Марк Штерн, помощник президента.

– На какое-то время это их успокоило, – признала Емельянова. – Но теперь они снова наседают.

– Боятся, что мы заберём приз?

– Они бы поступили именно так, вот и меряют всех по себе.

– Сейчас это не важно. Важно то, что любая пауза мне мешает.

– Все они прекрасно знают, что в космосе случаются проблемы со связью.

– Знают, но не собираются в этом признаваться. Они видят только то, что им выгодно. И помнят только о том, что им выгодно.

– Алексей, я это вижу каждый день.

– Извините, госпожа президент.

Емельянова улыбнулась, показав, что замечание было не то чтобы серьёзным, и вздохнула:

– Они ведут себя так, будто мы уже взяли корабль под контроль. И не хочу даже думать о том, что будет, если у нас получится.

– Цивилизация совершит невероятный рывок, – негромко произнёс Штерн. – Сравнимый с тем, который случился в XIX веке.

– Но вначале будет грандиозная драка за ресурсы, дающие возможность этот рывок совершить.

– Надеюсь, здравый смысл возобладает и в выигрыше окажется всё человечество.

– Человечество – это просто слово, – негромко заметил Козицкий, самый незаметный участник совещания.

– Миллионером стал Генри Форд, но благодаря его конвейеру машины стали доступны миллионам простых людей.

– Этот спор не имеет смысла, – недовольно произнесла президент. – Научно-технический прорыв, который мы совершим, если заполучим технологии инопланетян, это и огромные деньги, и власть. Все это понимают и готовы драться. И мне… – Емельянова вздохнула. – Мне начинает казаться, что лучше бы корабль не прилетал. Мы бы всё равно отправились к звёздам, но сами: постепенно додумались бы до нужных технологий и вышли в большой космос. Причём вышли бы те, кто придумал… – Она бросила быстрый взгляд на Штерна: – Вышел бы тот, кто придумал конвейер, а не воспользовался идеей Форда.

Марк опустил голову.

– Ещё ничего не решено, госпожа президент, – заметил Козицкий, разглядывая пуговицы на рукаве пиджака.

– Да, не решено. Я знаю, что контроль над кораблём – мечта. И не факт, что мы сумеем её осуществить.

– Насколько я могу судить, госпожа президент, мы говорим о боевом корабле…

– Откуда такой вывод?

– Он явно не в порядке, – ровным голосом ответил Козицкий. – И был не в порядке до того, как мы вывели из строя его компьютерную систему. А теперь вспомните, как инопланетяне среагировали на приближение VacoomA с десантом на борту.

– Агрессивно.

– А как реагируют терпящие бедствие суда на приближение тех, кто может им помочь?

– С благодарностью.

– И только военные, у которых на борту оружие и секретные документы, не подпустят спасателей, даже если будут умирать. Это первое правило, госпожа президент: боевой корабль не может оказаться в чужих руках.

Несколько мгновений присутствующие обдумывали заявление Козицкого, после чего Касатонов покачал головой:

– Они знают, что мы не в состоянии им помочь. И не захотели, чтобы мы забрали корабль. Возможно… точнее, наверняка, он чья-то частная собственность, и хозяева предусмотрели протокол действий при попытке захвата.

Если у дознавателя и была своя версия, озвучивать её он не стал, не желая затевать спор на пустом месте. Вместо этого вяло улыбнулся ногтям своих больших пальцев и продолжил:

– Правду, надеюсь, мы узнаем чуть позже. Но в любом случае, космический корабль очевидно имеет высокую ценность… в денежном выражении… – Козицкий решил выразиться чуть иначе. – И существует высокая вероятность того, что в настоящий момент владельцы ведут активный поиск исчезнувшей собственности.

– Гм…

– Э-э…

– Чёрт…

Если судить по коротким репликам, никто, кроме Козицкого, об этом не подумал.

– А значит, существует вероятность, что владельцы обнаружат свою собственность и явятся за ней.

– Не хотелось бы, – выдохнул Касатонов. – С ними нам точно не совладать.

Военный всегда будет в первую очередь предполагать худшее – что незваные гости поведут себя агрессивно. Следующее заявление – от Штерна – прозвучало намного оптимистичнее:

– Если за кораблём явятся хозяева, то это хорошо – будет с кем договариваться.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла президент.

– Только то, что до сих пор мы не смогли выйти с пришельцами на диалог. Возможно, потому, что они не имеют на то полномочий. И появление хозяев корабля поможет начать нормальный переговорный процесс.

И Марк улыбнулся так, что стало абсолютно ясно, что лично он охотно примет в нормальном процессе участие, ради чего готов лететь хоть на Луну, хоть на Марс.

– Хозяева за кораблём ещё не явились, – улыбнулась Емельянова. – Но Козицкий прав: нужно держать в голове возможность их прибытия.

– И возможность того, что они просто заберут свою собственность и улетят.

– Это может стать прекрасным выходом из положения.

– С политической точки зрения – да: страсти улягутся, все опомнятся, при этом поймут, что, несмотря на выкладки Теории относительности, межзвёздные полёты возможны, и серьёзно примутся за исследования.

– Хотелось бы полететь в дальний космос раньше, чем через пару-тройку поколений. – Судя по замечанию, Касатонов уже мысленно считал корабль своим.

Впрочем, не он один.

Успех первой части миссии, то есть благополучный прилёт Аллана Райли на инопланетный корабль, многим вскружил голову. Люди, даже здравомыслящие, отказывались понимать разницу между «прилетел» и «захватил», грезили путешествиями к звёздам и не сомневались, что через пару-тройку дней директор «Vacoom Inc.» доставит добычу на орбиту Земли. Затем корабль очень быстро изучат – ведь в фантастических блокбастерах всё происходит очень быстро, – и уже к лету любой желающий сможет приобрести недорогой тур к Альфе Центавра. Люди принялись мечтать, не желая задумываться над тем, что миссия, едва начавшись, почти провалилась и в любом случае далека от завершения.

– Будем решать проблемы по мере поступления, – произнесла президент, оглядев не в меру оптимистичных помощников. И улыбнулась, услышав сообщение секретаря, что связь с «Чайковским» восстановлена.

– Надеюсь, мы вас не слишком задержали? – с улыбкой поинтересовался Райли, усаживаясь перед видеокамерой справа от Линкольна. – Если да, то прошу прощения.

– Вовсе не задержали, Аллан, – спокойно ответила президент. – Нам было о чём поговорить.

– Догадываюсь.

– Здравствуйте, – вежливо произнёс Линкольн, глядя прямо в объектив. – Очень рад, что связь восстановилась, и пока она не прервалась, позвольте поздравить вас с наступившим Рождеством.

Несколько неожиданное начало заставило русских переглянуться, после чего Емельянова вежливо ответила:

– Спасибо.

– А мы вас поздравим чуть позже, – добавил адмирал Касатонов. – От себя.

Марк хмыкнул. И даже Козицкий растянул губы в подобии улыбки.

– Хорошая шутка, – оценил Райли.

– Ну, у тебя не получилось сотворить чудо, посмотрим, сможем ли мы.

– А сколько до вашего Рождества? – неожиданно спросил капитан.

– Две недели, – машинально ответил Штерн.

– Чуть меньше, – уточнил Касатонов.

– А как так получилось? – удивился Линкольн.

Русские вновь замолчали. Однако на этот раз в их молчании недоумение читалось настолько отчётливо, что Райли не выдержал и поинтересовался:

– Тебе правда интересно?

– Просто спросил, – опомнился капитан. И перешёл на деловой тон: – Хотел сказать, что за две недели мы уйдём очень далеко и не сумеем вернуться, даже если починим VacoomA. Так что хотелось бы получить ваше чудо чуть раньше. Экспресс-доставкой.

– Чудо потому и называется чудом, что помогает в, казалось бы, безнадёжных ситуациях, – мягко сказала Емельянова. – Но мы посмотрим, что можно предпринять для его ускорения.

– Спасибо.

– Если серьёзно, то чудо нам пригодится, – вернулся в разговор Райли. – Мы уже так далеко от Земли, что сможем вернуться только в том случае, если нас встретят.

– Но ведь это возможно?

– Возможно, – кивнул Райли. – Пока.

– Сколько времени у нас есть? День? Два?

– Не более.

– Если скорость и направление инопланетного корабля не изменятся, то у вас есть двое суток, чтобы его покинуть, – доложил Касатонов.

– А что потом? – спросил Марк.

– Потом мы сможем вернуться только на самом корабле, – улыбнулся Райли.

– Это возможно?

– Мы над этим работаем.

Планируя экспедицию, директор «Vacoom Inc.» не скрывал, что его главная цель – попытка захвата инопланетного корабля. Состав миссии полностью соответствовал задаче, но оказанное инопланетянами сопротивление могло спутать Райли карты, и потому следующий вопрос был вполне логичен:

– Потери велики? – тихо поинтересовалась Емельянова.

– У Коллинза в живых осталось шестеро парней, – коротко ответил директор «Vacoom Inc.». – И два инженера из группы учёных. Ещё я и Перес с Микшей.

Линкольн хотел что-то сказать, но смолчал. Понял, что не сможет. Он знал, что на VacoomA летело двадцать три человека, включая членов экипажа. Двадцать три. А выжили двенадцать.

– Экипаж уцелел, – сообщил Аллан. – Капитан Перес и бортинженер Микша уже приступили к ремонту клипера, им помогает кадет Вагнер. По предварительным оценкам, основные системы корабля не повреждены, ремкомплекты есть, нужные запчасти тоже, а если чего не хватит – снимем с «Чайковского».

– Сколько времени потребуется на восстановление VacoomA?

– Сутки. Может, чуть больше.

– То есть вы успеваете?

– Вполне.

– Мистер Райли, если я правильно помню, в настоящий момент ваш клипер находится в таком же ангаре, как и «Чайковский»? – подал голос Козицкий. Спросил привычным блёклым голосом, полностью соответствующим блёклой внешности, и привычно не глядя в объектив. На этот раз дознаватель разглядывал карандаш.

– Совершенно верно, – подтвердил Аллан.

– То есть, даже приведя VacoomA в порядок, вы не сможете самостоятельно покинуть корабль?

– Спасибо, что напомнили, – язвительно произнёс Райли.

– Я просто уточнил, ничего больше.

– Да, не сможем.

Штерн глубоко вздохнул, открыл рот, намереваясь вступить в разговор, но замолчал, перехватив выразительный взгляд президента.

– Вам нужно, чтобы системы инопланетного корабля заработали в штатном режиме.

– Это будет означать, что компьютер пришельцев восстановился, – улыбнулся Райли.

– Инопланетяне могут вас атаковать?

– Они скорее всего нас атакуют.

– Это я и имел в виду, мистер Райли. – Козицкий уставился на угол своей старой, потёртой папки для бумаг, с которой никогда не расставался. – Мы оказались в классическом цугцванге.

– Есть один ход, который выведет нас из него.

– Взять корабль под контроль?

– Взять корабль под контроль, – подтвердил директор «Vacoom Inc.». – То, что раньше было для нас желаемым результатом, теперь становится единственно возможным выходом из положения. Только так мы сможем спастись. Я планирую воспользоваться тем, что компьютерная система инопланетян не работает, и добраться до рубки управления.

– Если она существует, – заметил Касатонов.

– Что ты имеешь в виду?

– Насколько я помню, было высказано предположение, что корабль инопланетян – автоматический.

– Я надеюсь, в нём предусмотрена рубка управления на тот случай, если на корабле появится экипаж.

– А если вы ошибаетесь?

– Я предполагаю, что мы находимся на военном корабле…

Президент бросила на Козицкого быстрый взгляд, но промолчала. А дознаватель в лице не изменился – как разглядывал свою старую папку, так и продолжил её разглядывать.

– А на военных кораблях должны быть предусмотрены и места для размещения личного состава, и что-то вроде штабного помещения для командования.

– Будем называть это «что-то» рубкой управления.

– Я не против, – улыбнулся Райли.

– Предположим, ты до неё доберёшься, но что ты будешь делать дальше? – спросил Касатонов. И тут же уточнил: – Пойми меня правильно, Аллан, я совсем не против твоей идеи… Наоборот: я – «за», обеими руками «за». Но ты сам сказал, что выжили инженеры, а в рубке управления тебе понадобятся другие специалисты.

– У нас есть два программиста.

– Одна из них подозревается в сотрудничестве с самым опасным террористом современности, а второй – аутист и, судя по всему, как-то связан с инопланетянами.

– И ещё Артур в коме, – не стал скрывать Аллан.

– Великолепно, – подытожила президент и посмотрела на Козицкого. – Что скажешь?

– Мисс Жарр для меня по-прежнему «тёмная лошадка», – честно ответил дознаватель, изучая циферблат своих недорогих наручных часов. Старомодных. – Я не могу прогнозировать её действия.

– Она несёт угрозу для нас?

– У меня есть основания полагать, что мисс Жарр и её… сообщники не будут действовать в интересах инопланетян. Между ними и нами они выберут человечество.

– Не ожидал от вас подобного пафоса, – с ненаигранным удивлением произнёс директор «Vacoom Inc.».

– Мы рассматриваем конкретную ситуацию, мистер Райли, – объяснил Козицкий.

– Ей можно доверять?

– Нет.

– Тогда почему бы её не арестовать? – Касатонов изумлённо поднял брови.

– Потому что другого нужного мистеру Райли специалиста у нас нет. Кроме того, мисс Жарр уже выступила против инопланетян, что не позволит ей рассчитывать на их дружелюбие.

– Мы тоже так думаем.

– Может, предложить ей помилование? – протянула Емельянова. – Это сделает девушку более лояльной?

Дознаватель промолчал, пальцем рисуя на столешнице что-то невидимое, но, кажется, абстрактное.

– Козицкий?

– Очень мало информации, госпожа президент, – мгновенно ответил дознаватель, не отрываясь от своего занятия. – Я не возьму на себя ответственность делать выводы на основе скудных данных, но не уверен, что мисс Жарр можно купить помилованием. Зато мы покажем, что нам известно о её связи с Краузе.

Линкольн и Райли переглянулись.

– Я не знаю, на что могут пойти сообщники мисс Жарр, если поймут, что мы их ищем, поэтому рекомендую пока не трогать девушку. Кроме того, она является моей единственной ниточкой к Краузе.

– Ты сможешь его найти?

– Я собираюсь его найти, госпожа президент.

– Прекрасно. В таком случае вы знаете, что делать, господин Козицкий.

– Да, госпожа президент.

– Аллан?

– Я возьму Сандру с собой, госпожа президент. И буду тщательно за ней присматривать.

– Если потребуется, вы можете предложить ей моё помилование, Аллан. Полный иммунитет от обвинений в любых преступлениях, которые она совершила до того момента, как вы предложите ей помилование.

– Это очень щедро, госпожа президент.

– У вас ведь нет другого программиста?

– Нет.

– Значит, вы можете заплатить любую цену.

– Я понял, госпожа президент. А что делать с мальчишкой?

– Вы уверены, что Артур Баррингтон связан с инопланетянами?

– Да.

– Он им подчиняется или пытается сотрудничать?

– Он – аутист. Мы понятия не имеем, на каких условиях он сотрудничает с инопланетянами. И понимает ли он, что сотрудничает с ними.

– Что будет, когда он очнётся?

– Можно только догадываться.

– Капитан?

– Я за ним присмотрю, – пообещал Линкольн.

– В таком случае, совещание окончено. Мы знаем, что нужно делать, а что касается вас, Аллан… Совершите чудо. Пусть не к своему Рождеству, а к нашему, но всё равно совершите. Это нужно всем нам.

– Я постараюсь, госпожа президент.

– И да поможет вам Бог, Аллан. Я жду вас на Земле, и только посмейте не вернуться – найду где угодно.

Райли рассмеялся и отключил связь.

Разумеется, Октавии и Даррелу было очень интересно, о чём собираются говорить Баррингтон и Сандра, однако к просьбе девушек оставить их наедине ребята отнеслись с пониманием. Отошли, но не ушли, расположились метрах в десяти, наблюдая за тем, чтобы сложному разговору никто не помешал.

– Мне показалось, что мы решили все вопросы, – прохладно произнесла Анна, буравя Конфетку взглядом.

Баррингтон специально выбрала такое вступление – решила показать, что не сильно заинтересована в разговоре, однако смутить Конфетку не сумела. И подумала, что девушку, которая долго притворялась девочкой, смутить, кажется, вообще ничего не способно.

– Мы решили вопросы, которые важны для всех, – хладнокровно ответила Сандра. – А теперь необходимо уладить наши личные дела.

– У нас нет личных дел.

– Есть, и ты это прекрасно знаешь. Ты приняла произошедшее очень лично.

В первое мгновение Анна опешила от такой наглости. Она приняла произошедшее «очень лично»?! А как она ещё могла его принять? Радостно и со смехом?

Вот сейчас ей захотелось Сандру ударить. Сильно. До крови.

Но сдержалась.

Огромным усилием воли Баррингтон взяла себя в руки и ровным голосом произнесла:

– Не вижу ничего удивительного в том, что я восприняла случившееся очень лично: пострадал мой брат.

– Но я ведь не знала, что так получится! – воскликнула Конфетка и тут же прикусила язык.

– Не кричи, – попросила Анна, заметив, что громкий голос в очередной раз привлёк внимание окружающих.

– Извини. – Сандра вновь понизила голос. – Я ведь понятия не имела, что Артур настолько сильно связан с компьютерной системой станции. Я была уверена, что он общается с инопланетянами через смартплекс, а значит, вирус ему не повредит. Ну, то есть может затронуть смартплекс, но не его. Всё, что произошло, стало для меня полной неожиданностью…

Конфетка говорила быстро и очень убедительно, смотрела Баррингтон в глаза, взгляд не отводила, не поверить ей было невозможно, но при этом девушка… лгала. Смотрела в глаза и лгала. Взломав смартплекс Артура, Сандра, в числе прочего, отыскала на нём видео с мёртвым мальчиком – Артур не пережил встречи «Чайковского» со станцией. Во время катастрофы ему раскроило череп, и Конфетка догадывалась, каким способом инопланетянам удалось его оживить. Но всё равно написала и запустила в Сеть вирус – ударила по Баррингтону, спасая Райли и команду VacoomA.

– Ты не знала, и что? – спросила Анна. – Что бы изменилось, знай ты о подключении Артура?

И тем подтвердила то, о чём Сандра догадывалась: содержимое головы младшего Баррингтона оставалось человеческим лишь частично.

– Ты права, – медленно ответила Конфетка. – Я не знаю, повлияло бы знание на мои действия, и не хочу об этом говорить, потому что сейчас это не имеет значения: что было, то было. Я хочу сказать, что не знала, понимаешь?! Я не знала!

– Не кричи, – повторила Баррингтон.

– Прости. – На глазах Конфетки выступили слёзы. – Прости меня…

– Это из-за тебя Артур в таком состоянии, – глухо сказала Анна. – Ты его ударила.

– А ты попросила брата спасти Райли. Из-за тебя он полез в Сеть.

– Я не могла позволить Райли умереть.

– Я тоже.

– Ты… – Анна хотела продолжить, но замолчала, потому что поняла, что крыть ей нечем.

Да, она умоляла брата спасти команду VacoomA, но Сандра делала то же самое – спасала. Потому что Артур не справлялся. Анна ни за что бы в этом не призналась, но отдавала себе отчёт в том, что брат не справлялся. Он протащил VacoomA на станцию, но не защитил от расстрела, а Сандра – защитила. Закончила работу, которую начал Артур, потому что в противном случае пришельцы перебили бы всех. И, возможно, самого Артура – за то, что помог тем, кого они считали врагами. Это Анна тоже понимала.

Но пока не была готова вести с Конфеткой задушевный разговор.

– Если это всё, то можешь уходить.

Но она действительно не на ту напала.

– Думаю, Артур придёт в себя, – продолжила Сандра таким тоном, словно не услышала просьбы убираться.

Несколько мгновений Анна молчала, после чего тихо, но очень твёрдо ответила:

– Я в это верю.

– Вера – это хорошо, – кивнула Конфетка. – Но я успела оценить архитектуру их компьютерной сети и хочу сказать, что это нечто грандиозное. Нам до них далеко. До сих пор удивляюсь тому, что сумела завалить такую мощную систему.

– К чему ты клонишь? – выдержав короткую паузу, спросила Баррингтон.

– Я долго думала о том, почему Артур среагировал на мой вирус, – мягко произнесла Сандра. – И нашла только одно правдоподобное объяснение: он выходил в Сеть не с помощью смартплекса, а через другое устройство. Возможно – вживлённое. Возможно – в его голову.

– Слишком много «возможно», – едва слышно ответила Анна.

– То есть я права?

Молчание.

– Да?

Молчание.

– Очень многозначительное молчание, – не удержалась от комментария Конфетка.

– Думай, что хочешь.

– Важно не то, о чём думаю я, а то, о чём думают они. – Сандра кивнула на «Чайковский», в котором сидели Райли и Линкольн. – Ты ведь понимаешь, что они подозревают? Во всяком случае – капитан. А он обязательно поделится подозрениями с Алланом. Что произойдет дальше, предсказать несложно: какое-то время они будут внутренне противиться этому выводу, поскольку он действительно фантастический, но долго это не продлится. В конце концов, мы на инопланетном космическом корабле, детка, и самые фантастические выводы здесь – повседневная обыденность. В какой-то момент они сообразят, что в голову твоего брата вшит инопланетный компьютер, после чего Артур навсегда потеряет свободу. Ты ведь умная, Анна, ты это понимаешь. Ты сильно расстроена, поэтому перестала думать, но пора начинать, потому что кома Артура долго не продлится. Я сумела положить Сеть, но не уничтожила её. Выражаясь языком нашего доброго приятеля Бесполезного, отправила её в нокдаун, но не в нокаут. Система восстановится. Через час или день, но восстановится, и Артур придёт в себя.

– Хорошо, – машинально улыбнулась Анна.

– Согласна – хорошо, – поддержала её Сандра. – Но что дальше? На чьей стороне окажется Артур?

– На…

И Баррингтон запнулась. Увидела грустную улыбку Конфетки и покачала головой, признавая, что вопрос действительно важный. И ответить на него чрезвычайно сложно.

– Не думала об этом?

– У меня не было твоей уверенности насчёт выздоровления Артура, – объяснила Анна.

– Теперь есть?

– Теперь есть.

– Значит, пора думать над тем, что будет дальше…

Разговор затягивался, но к ним по-прежнему никто не подходил: ребята видели, что девушки сильно увлечены, а вернувшуюся Баджи перехватил Бесполезный и попросил подождать окончания в их с Октавией компании.

– Рассмотрим случай, который ты наверняка считаешь идеальным: компьютерная система инопланетян приходит в себя, возвращает себе контроль над станцией, проявляет снисхождение и возвращает нас на Землю тем или иным способом: или подбрасывает до орбиты, или запихивает всех в VacoomA и выталкивает в космос.

– Хороший вариант, – оценила Анна.

– Самый плохой для тебя.

– Почему?

– Во-первых, мы не знаем, в качестве кого инопланетяне воспринимают Артура. Возможно, как свою собственность, а значит, могут просто-напросто не отпустить его.

Баррингтон побледнела.

– Не думала об этом?

– Нет.

Судя по тону и изменившемуся выражению лица – действительно не думала, полностью поглощённая свалившимся на неё горем.

– Во-вторых, даже если инопланетяне отпустят Артура, его тут же прихватят Райли и компания, чтобы изучить то, что спрятано в голове твоего брата.

– Ты им расскажешь?

– Ещё раз: они не дураки. Догадаются.

– А если нет?

– А если нет, то Артура сдаст первая же «рамка» безопасности в любом аэропорту.

– А если нет?

– Не будь ребёнком. – Сандра покачала головой. – Анна, ты ведь умная, ты понимаешь, что я права.

Баррингтон снова вздохнула. Помолчала и спросила:

– Теперь говори, почему тебе всё это интересно. Почему для тебя так важно договориться?

– Потому что я проникла на «Чайковский» нелегально, – рассказала Конфетка. – Я – хакер.

– Хороший?

– Отличный. Чтобы оказаться на Луне, я взломала «Vacoom Inc.», и никто этого не заметил.

– Насколько я понимаю – заметили.

– Не заметили. Меня вычислили только потому, что началось расследование. Не будь его, я бы слетала на Луну и исчезла.

– Ты крутая?

– Очень.

– Много натворила?

– К сожалению.

– Но ведь ты не просто так на них работаешь? – медленно произнесла Анна. – Тебя пообещали амнистировать?

– Да.

– Тогда что тебя беспокоит?

– Я не всё рассказала, – улыбнулась Сандра. – И боюсь, что некоторые… поступки, которые я успела совершить, не попадут под амнистию.

– Даже так?

– Я пришла, чтобы сказать, что мы с Артуром, а значит – с тобой, в одной лодке. И нам нужно крепко подумать над тем, на каких условиях мы вернёмся домой.

Конфетка начала подниматься, но Баррингтон её остановила:

– Если мы в одной лодке, то скажи, что за серьёзное преступление ты совершила.

– Не связанное с насилием, – сухо ответила Сандра.

– Ты воровка?

Пауза. Девушки смотрят друг другу в глаза.

– Я верю в то, что делала, и верю до сих пор, – произнесла Сандра так, словно это всё объясняло. – Когда они узнают обо мне всё, то потребуют предать тех, кого я люблю. А мне… мне бы этого не хотелось. И я постараюсь этого не допустить.

– Они узнают?

– Обязательно.

– Узнают то, что ты им не рассказала? Несмотря на то, что ты такая крутая?

– По моему следу идёт очень сильный и очень опытный охотник.

Конфетка поднялась и пошла прочь. Не стала переспрашивать Анну, договорились ли они. Сейчас ей было достаточно тех сомнений, которые она зародила в душе Баррингтон.

Или усилила.

И об охотнике Сандра тоже не думала. Просто знала, что он придёт.

– Козицкий!

– Да, госпожа президент?

– Ни о чём не хочешь рассказать?

Дознаватель помолчал, несколько раз провёл пальцами правой руки по старой кожаной папке, которая лежала перед ним на столе, поднял голову и посмотрел Емельяновой в глаза. Всем, кто знал Козицкого, этот жест показался бы не просто неожиданным – невероятным. Все, кто знал Козицкого, были уверены, что дознаватель никогда не смотрит не то что в глаза, а даже просто на людей, куда угодно, только не на людей. Все они были бы сейчас безмерно удивлены: все те, кто не знал Козицкого, а был с ним знаком. А вот люди, которые действительно знали Козицкого, не удивились бы, потому что им он всегда смотрел в глаза. Может, не при посторонних, но наедине – обязательно. И потому Емельянова спокойно выдержала взгляд дознавателя и чуть приподняла брови:

– Что не так с Краузе?

– Вы догадались?

– Я – президент, мой дорогой, я не могу позволить себе быть дурой.

– Вы никогда ею не были.

– Тебе не идёт быть льстивым.

Это была шутка, поэтому Козицкий улыбнулся. По-настоящему улыбнулся, а не растянул губы в дежурной светской гримасе, чуть склонил голову, показав, что понял всё правильно, и, продолжая улыбаться, негромко произнёс:

– К сожалению, с Краузе почти всё не так.

– Что ты имеешь в виду? – Емельянова стала очень серьёзной.

– Вам не докладывали?

– Мясник Краузе – опасный террорист, но для их нейтрализации у нас в стране существуют соответствующие службы.

– Полностью с вами согласен, госпожа президент. Вам нет никакой необходимости забивать голову ненужными подробностями.

– Рассказывай, что натворили мои спецы?

– Не только ваши, госпожа президент. Гораздо больше неприятностей Краузе доставил англосаксам, а поскольку они никак не могли его достать, то решили замазать грязью и кровью.

– Чтобы лишить поддержки?

– И получить карт-бланш на любые действия.

Президент тихо вздохнула, на мгновение закусила нижнюю губу – Козицкий прекрасно знал этот жест – и негромко, но очень твёрдо спросила:

– Ты уверен в том, что говоришь?

– Абсолютно.

– Краузе не преступник?

– Преступник, и убеждённый, Краузе – высокомотивированный противник существующего порядка вещей, враг всех играющих не по правилам транснациональных корпораций. Но он не творил те злодеяния, за которые журналисты его прозвали Мясником.

– Понятно. – Емельянова помолчала. – Он знал, на что шёл, когда связывался со спецслужбами.

– Я знаю, госпожа президент.

Дознаватель не был ангелом, но грязных методов старался избегать, предпочитая вскрывать преступников с помощью ума и логики. И поэтому Емельянова поставила Козицкого во главе расследования: ей требовался не просто результат, а доскональное выяснение обстоятельств произошедшего.

– То, что ты узнал о Краузе, нам поможет или помешает?

– Я буду об этом думать, госпожа президент, – ушёл от ответа дознаватель. – С одной стороны, их щепетильное отношение к насилию и уважение к человеческим жизням позволяет надеяться на то, что террористы будут принимать решения в пользу пассажиров «Чайковского». Или во всяком случае учитывать их интересы. С другой – совершенно понятно, что Краузе взбешён проявленной нами подлостью и не испытывает никакого желания сотрудничать.

– И ты сказал, что ни его, ни его помощницу купить невозможно.

– На совещании я намеренно коснулся только идейной составляющей, которая тоже имеет место быть. А сейчас добавил, что они…

– Нам не доверяют, – поняла Емельянова.

– Да, госпожа президент.

– Ничего удивительного, учитывая, как с ними обошлись.

– Совершенно с вами согласен.

– Люди Краузе непредсказуемы.

– Да, госпожа президент.

– Но ты позволил Аллану взять с собой Сандру.

– Мисс Жарр – наш единственный программист.

– Только поэтому?

– В основном поэтому, – медленно ответил дознаватель. – Вторым аргументом стал тот факт, что участие мисс Жарр в предприятии мистера Райли заставит активизироваться её сообщников, что поможет расследованию.

– Что они сделают?

– Я пока не знаю, – не стал скрывать Козицкий. – Но уверен, что безучастными они не останутся.

– Мы сильно рискуем, подпуская Сандру к рубке управления.

– Во-первых, мы ещё не добрались до рубки. Во-вторых, мистер Райли осведомлён о мисс Жарр и будет тщательно за ней приглядывать.

Козицкий замолчал.

– А в-третьих? – спросила Емельянова, которая прекрасно знала дознавателя и понимала, что он не закончил мысль.

– А в-третьих, госпожа президент, анализ показал, что активность Честера Краузе преимущественно направлена на крупные европейские и североамериканские корпорации и почти не затрагивает наши интересы. Кровавым убийцей его выставили наши коллеги, а это значит…

– К нам у Краузе отношение ровное, – вновь перебила дознавателя президент.

– Совершенно верно, – кивнул Козицкий. – Что, как я надеюсь, поможет нам договориться в том случае, если мисс Жарр сумеет в полной мере использовать свои несомненные способности и при этом превзойдёт мистера Райли в уме и хитрости.

– Весьма разумно, – оценила, после короткой паузы, Емельянова. – И здраво.

– Спасибо, госпожа президент.

– Но для переговоров мне нужны козыри, Козицкий, хоть какая-то полезная информация.

– Нужная информация у вас будет, госпожа президент, – пообещал дознаватель. – Даю слово.

Емельянова знала, что он своё слово сдержит. Не сомневалась. И улыбнулась, глядя на то, как быстро дознаватель возвращается в привычное состояние: собирает бумаги, застёгивает папку, поднимается, кивает и выходит из кабинета.

Не глядя на неё.

Козицкий редко смотрел людям в глаза.

И не только «объектам», то есть тем, кто находился в оперативной разработке или являлся подозреваемым – вообще всем. Давным-давно появившаяся привычка настолько прочно вошла в его жизнь, что похвастаться тем, что дознаватель держится с ними обыкновенно, как нормальный человек, могло крайне малое число людей, их можно было пересчитать по пальцам двух рук. Только старые проверенные друзья и те, кому Козицкий полностью доверял. Остальным доставалась нейтральная отстранённость. А «объектам»… А «объекты», даже опытные, через многое прошедшие уголовники терялись от невозможности поймать взгляд дознавателя, не понимая, куда он смотрит, не понимая, что происходит и как это работает.

Но это работало.

Козицкий досконально изучил методики ведения допросов, как современные, так и старые, тех времён, когда люди ещё не имели технических средств и полагались исключительно на свой ум. Он понимал силу психологического воздействия, которое оказывает хорошо поставленный взгляд, но разработал собственную систему работы с «объектами», гарантированно сбивающую с толку и нервирующую собеседников, особенно тех, кто привык к мощному напору следователей и жёстким, прожигающим взглядам. Такие люди умели противостоять стандартным процедурам и не понимали, как реагировать на действия Козицкого. А главное, не понимали, что он их прекрасно видит. Точнее, не столько он, сколько самообучающаяся, давно самообучившаяся, но продолжающая совершенствоваться нейросеть, следящая за мимикой «объектов» через три скрытые видеокамеры высокого разрешения. Записи допросов Козицкий иногда пересматривал, а вот подсказки нейросети, которые она делала в режиме реального времени, как правило, игнорировал, поскольку в ста случаях из ста знал правильный ответ раньше неё: у дознавателя был абсолютный музыкальный слух, позволяющий различать даже едва слышные оттенки голоса и сделать вывод о том, лжёт собеседник или нет, в каком эмоциональном состоянии находится, следует ли на него давить или нужно позволить «объекту» ненадолго расслабиться… По голосу Козицкий мог узнать о человеке больше, чем разглядывая его под микроскопом. Всё остальное делали ум и опыт.

И сейчас его ум был занят поиском тех самых преступников, которых два с лишним года безуспешно пытались поймать все спецслужбы планеты. И если в России и Азии за Краузе особенно не гонялись, а просто внесли в списки разыскиваемых, то в Европе и Северной Америке на него объявили настоящую и очень жёсткую охоту. И особое ожесточение у ФБР, АНБ и их коллег вызывал тот факт, что они до сих пор не знали ни настоящего имени Честера Краузе, ни то, как он в действительности выглядит. Возраст, пол, национальность, гражданство – никаких данных о человеке, которого транснациональные корпорации считали своим злейшим врагом. Краузе не допустил ни одного прокола, ни одной оплошности, он издевался над спецслужбами, которым регулярно устраивали головомойки и даже публичные выволочки, и дождался того, что против него начали действовать запредельно грязно. Подлоги, провокации и давление на СМИ сделали своё дело: из идейного борца с корпорациями Честер Краузе превратился в Кровавого Мясника – не в реальности, а в восприятии аудитории. Но кому нужна реальность, если в статьях, обзорах и репортажах его постоянно называют убийцей? Кто послушает осторожные замечания немногих здравомыслящих людей, предлагающих не торопиться развешивать ярлыки, а провести детальное расследование? Кому нужно расследование, если преступник уже объявлен?

Без всякого расследования.

На том основании, что он неугоден корпорациям.

До сих пор Козицкий делом Краузе не занимался, детали, которые он узнал от коллег, ему не понравились, однако чувства дознаватель всегда оставлял при себе. Всё, что сделали с последователями Краузе, сейчас не имело значения. Ничего не имело значения, кроме того, что на борт «Чайковского» ухитрились проникнуть три опасных преступника и он, Козицкий, обязан их вычислить. И поставить точку в долгой погоне за Честером «Мясником» Краузе. И у него, в отличие от коллег, была великолепная подсказка: Козицкий точно знал, что одна из этих троих – Кассандра Жарр. Загадочная девушка, сумевшая обмануть всех. То есть вообще всех: и спецслужбы, и лучших хакеров, и его, Козицкого… И обмануть не по одному разу. Загадочная и удивительная девушка, с которой дознаватель очень хотел познакомиться лично: не только для того, чтобы предъявить обвинения и арестовать, но и выразить уважение её мастерству и таланту. Но ещё больше Козицкий хотел разгадать Кассандру Жарр, выяснить, кто она на самом деле, а учитывая, что девушка сильно постаралась сохранить инкогнито, задача перед дознавателем стояла нетривиальная.

– Кто же ты такая?

И где научилась так ловко прятаться от Системы?

Несмотря на тотальную оцифровку всего и вся. Несмотря на то что в гигантских информационных центрах, принадлежащих государственным учреждениям, специальным службам и частным компаниям, хранился колоссальный объём сведений едва ли не о каждом жителе Земли: где живёт, с кем спит, как проводит время, сколько денег зарабатывает, сколько тратит, где был семнадцатого сентября с шести тридцати вечера до полуночи… Несмотря на всё это, Козицкий не мог сказать о Кассандре Жарр ни-че-го. Оцифрованный мир, который ещё несколько дней назад казался таким открытым – если у тебя есть доступ, – спасовал перед девушкой, сумевшей познать его законы. Обе личности, которые Сандра сдала Козицкому и которые с лёгкостью проходили цифровую проверку любой сложности и дотошности, оказались фальшивыми.

– Я знаю только одно, девочка: ты – гений.

Хакер-виртуоз, чьё искусство приводило в восторг. В цифровом пространстве Кассандра Жарр чувствовала себя как рыба в воде, была на голову выше лучших специалистов, проходила сквозь любую защиту, не оставляя следов, но использовала свой талант не на банальное зарабатывание денег – чтобы уехать на какой-нибудь остров и жить на нём припеваючи, – а стала соратником Честера Краузе. Человека, противопоставившего себя системе.

– Получается, ты – идейная?

Получается – да. Но что заставило молодую девушку разделить убеждения террориста? Почему она, имея превосходную возможность выйти из-под удара – с её талантом не составило бы труда сделать себе новую личность и исчезнуть навсегда, – согласилась принять участие в безумной авантюре по захвату «Чайковского»?

Вопросов много. А отыскать на них ответы, не обращаясь к самой Сандре, можно было только одним способом: собрав максимум информации. Поэтому после разговора с президентом Козицкий вышел во двор, где его ждала машина, но садиться в неё не стал, а набрал номер Штерна.

– Марк?

– Кажется, я понял, как вас зовут! – жизнерадостно отозвался помощник Емельяновой, продолжая начатую пару дней назад игру, в которой надеялся выиграть.

– И?

– Жарылкасын!

– Что?

– Только этим я могу объяснить ваше упорное нежелание раскрывать своё имя.

– Вы ошиблись, – вздохнул Козицкий. – Как обычно.

– Жаль… – протянул Штерн. – Вам бы оно подошло.

– Не уверен. – Козицкий знал, что Марк его не видит, но всё равно растянул губы в усмешке. А затем прежним, равнодушным тоном продолжил: – Мне нужно в Балтимор.

– Когда?

– Как можно быстрее.

– Самолёт будет готов в течение двух часов. – Учитывая важность проводящегося расследования, Емельянова распорядилась оказывать Козицкому любую поддержку. – Если вам нужен паспорт…

– У меня есть.

Дипломатический, выданный на чужое, разумеется, имя, но оформленный по всем бюрократическим правилам.

– До аэропорта вы доберётесь за час…

– Распорядитесь, чтобы самолёт был готов через три – мне нужно доделать кое-какие дела.

Этого собрания ждали с огромным нетерпением.

И даже проявляли его: пока Линкольн и Райли сидели в «Чайковском», ребята то и дело подходили к Наоми и Вагнеру, уточняя, планируется ли общая встреча, а если планируется, то когда, выслушивали ответ: «Обязательно, но время пока не определено» и кивали головами. Понимали, что капитану и директору «Vacoom Inc.» нужно многое обсудить и сформировать планы на будущее, но всё равно хотели услышать их как можно скорее. Отходили одни – подходили другие. И все разговоры в ангаре вертелись вокруг ближайших перспектив: что их теперь ожидает и как они будут выкручиваться. Ещё обсуждали возможность выйти в коридор и «погулять по кораблю», но при взглядах на стоящих у ворот солдат становилось понятно, что с «прогулками» придётся обождать. Как минимум – до выступления Линкольна. И поэтому, когда объявили общий сбор, ребята обступили «Чайковский» едва ли ни мгновенно.

Трибуной же служил всё тот же ящик, на который привычно взобрался капитан. Помолчал, обводя взглядом ребят, и громко произнёс:

– Добрый день! Я знаю, что затянул с общим собранием, но уверен, вы понимаете причину задержки – требовалось время, чтобы обсудить происходящее с мистером Райли и с Землёй.

– Мы понимаем!

– У вас снова есть связь с Землёй? Что они говорят?

– Они пришлют ещё один клипер?

– Мы сможем выбраться?

– Мы правда летим на Марс?

– А что мы там будем делать?

Аллан, которому впервые пришлось участвовать в подобном мероприятии, слегка оторопел от того, что Линкольна перебили, причём весьма бесцеремонно, а вот на капитана крики слушателей ожидаемо не произвели впечатления. Линкольн дождался, когда все выскажутся, поднял руку и невозмутимо продолжил:

– Позвольте, я расскажу, как обстоят дела? А потом, если у вас останутся вопросы, вы сможете их задать. – Выдержал паузу, давая возможность замолчать последним крикунам, дождался тишины и улыбнулся: – Итак, по порядку. Как вы уже знаете, несколько часов назад к нам присоединились мистер Аллан Райли и члены его команды, что лично я рассматриваю как большой успех. Давайте его поприветствуем.

Вялые аплодисменты показали, что слушатели в целом не удивились первой новости. Однако заданная тема вызвала определённый интерес:

– В каком состоянии VacoomA?

– Мы сможем на нём улететь?

– Он правда разбит вдребезги?

– Его можно починить?

– Миссия провалилась?

– С Земли пришлют ещё один клипер?

Райли закатил глаза, но отвернулся, делая вид, что чихает, чтобы ребята не увидели гримасу.

– Спасательная миссия не провалилась, – жёстко произнёс Линкольн. Намеренно жёстко, желая продемонстрировать абсолютную уверенность в заявлении. – VacoomA, как вы все знаете, находится уровнем ниже, в таком же ангаре, как наш, и требует незначительного ремонта. Задержка с собранием была вызвана в том числе необходимостью оценить ущерб, и сейчас я не сомневаюсь в том, что в течение суток мы сможем вернуть клипер в строй.

Вагнер, у которого по этому поводу были огромные сомнения, вздохнул, но, разумеется, промолчал. Старший офицер обязан следить за моральным состоянием подчинённых, и ложь Линкольна преследовала одну цель – выиграть время. Через сутки можно заявить, что времени потребуется чуть больше, и организовать экскурсию к VacoomA, чтобы показать ход выполнения работ. И так выиграть ещё сутки.

– Хорошо, вы вернёте клипер в строй, а в космос? – громко спросила Диккенс.

– Что? – не понял капитан.

– Ангар ведь закрыт, да? Так же, как наш? Как вы откроете ворота, чтобы VacoomA оказался в космосе?

– Мы работаем над этим, – ответил Линкольн. – План есть, осталось его реализовать.

– Вы им поделитесь?

– Не сразу.

– Почему?

– Потому что мы тоже не хотим оставаться на корабле, мисс Диккенс, – резковато бросил капитан. – Мы хотим улететь, и если у вас есть собственные соображения, как лучше это сделать, то подойдите и поделитесь ими. Спасибо!

Линкольн надеялся, что не жёсткий, а уже резкий, причём демонстративно резкий тон заставит собравшихся умолкнуть, но ошибся. Ребята были слишком взволнованы, чтобы обращать внимание на невербальные сигналы.

– То есть вы не знаете, как вытолкать VacoomA в космос?

– А не слишком ли далеко мы улетели?

– Вот именно! Мы сможем добраться до Земли?

– Это второе, о чём я хотел рассказать, – очень громко произнёс капитан. – Несмотря на то что план спасательной миссии оказался слегка нарушен и обратный вылет задерживается, нет никаких сомнений в том, что мы сумеем вернуться.

– У вас нет сомнений?

– У нас хватит топлива?

– А воздуха?

– В каком состоянии клипер?

Слушатели явно выходили из-под контроля, и Аллан жестом предложил Линкольну поменяться. Капитан не стал отнекиваться и быстро свернул выступление.

– Поскольку детальный план спасательной миссии разрабатывался под руководством мистера Райли, он сможет ответить на ваши вопросы точнее меня.

Смена оратора прошла под недовольный, но не очень громкий гул, и поднявшийся на ящик Аллан попробовал развеять его фирменной улыбкой и полным оптимизма голосом:

– Ребята, привет! Я знаю каждого из вас, а вы знаете меня. Знаете, что я не бросаю слов на ветер. И ещё знаете, что я мог бы спокойно руководить спасательной экспедицией из уютного офиса на Земле, а вместо этого я три дня сидел в памперсе, чтобы догнать вас, и мечтаю принять душ, потому что меня тошнит от того, как я сейчас пахну.

– Могу одолжить туалетную воду.

– Выбери самый крепкий аромат и подойди после собрания, – велел директор «Vacoom Inc.» под общий хохот. – Я просто хочу, чтобы вы поняли: я пошёл на эти жертвы только потому, что уверен в том, что мы вернёмся на Землю: я – в свой уютный офис, к скучным будням миллиардера, вы – к родителям, которым я обещал доставить вас целыми и невредимыми, а я привык держать слово. Мы вернёмся, ребята. Да, мой клипер немного пострадал, но мы знаем, как его восстановить, и сделаем это быстро.

– А как мы доберёмся до Земли? – выкрикнул Арнольд, который решил показать ребятам, что он тоже способен на острые вопросы.

– Цепочкой, мистер Хиллари, – кивнул ему Аллан. – В настоящий момент на Луне готовы к старту два клипера, с помощью которых мы сможем вернуться домой. Сразу скажу: мы так ещё не делали, но в успехе не сомневаемся.

– Точно?

– Я ведь здесь, мистер Хиллари, – напомнил директор «Vacoom Inc.». – Я здесь по собственной воле, а суицидальных наклонностей за мной никогда не наблюдалось.

– Спасибо, мистер Райли.

– Всегда пожалуйста, мистер Хиллари.

– А как мы вылетим в космос? – вернулась к своему вопросу художница.

– Как только что сказал капитан: у нас есть план, мисс Диккенс. – Аллан вновь использовал свою знаменитую улыбку. Но очаровать колючую самбо не сумел.

– Такой же, как предыдущий? – уточнила Диккенс.

– Любой план может быть нарушен.

– Как вы откроете ангар, если компьютерная сеть лежит?

– В любой сложной системе предусмотрено несколько контуров управления, мисс Диккенс. Мы намереваемся добраться до того, который управляет воротами ангара, и открыть их.

– Вы собираетесь пойти внутрь корабля?

Ребята заволновались.

– Нам придётся пойти внутрь, чтобы отыскать точку доступа в компьютерную сеть и открыть ворота, – медленно ответил Райли, прекрасно понимая, что последует за его словами.

И не ошибся.

– А почему нас не выпускают?

– Нам тоже интересно!

– Мы тоже хотим искать точку!

– Сначала найди её у Ксюши.

– Уже нашёл.

Смех нескольких парней.

– Идиот! – девичье шипение.

– Мы тоже хотим посмотреть на корабль!

– И поймать инопланетянина.

– А почему нет?

Аллан дождался, когда иссякнет поток вопросов и глупых шуток, изумляясь про себя терпению Линкольна, а когда в ангаре вновь установилась тишина, продолжил:

– Мы находимся на инопланетном корабле, и может получиться так, что нам придётся очень быстро его покинуть. И я хочу, чтобы улетели все и никого не пришлось искать по окрестным коридорам или уровням. Поэтому я прошу вас не пытаться выйти за пределы ангара.

– Но так мы ничего не увидим.

– Но так вы сможете улететь. – Райли помолчал. – Это моя личная просьба: не разбредаться и не рисковать. Я не хочу рассказывать вашим родителям, что не углядел за кем-то из вас и – тем более – что мне пришлось бросить кого-то из вас, чтобы остальные имели возможность улететь.

– А вы бросите?

– Да, мисс Диккенс, – очень жёстко ответил Аллан.

– Потому что хотите домой?

– Потому что это космос, мисс Диккенс, а не кино. И если мне придётся оставить кого-то, чтобы остальные спаслись – я оставлю, потому что закон космоса прост: если что-то пойдёт не так – погибнуть могут все.

– Кто-то уже погиб, – сказала Анна. Сказала тихо, но в наступившей тишине её голос прозвучал очень громко.

– И мне пришлось говорить с их родителями, мисс Баррингтон, что не доставило ни малейшего удовольствия. – Директор «Vacoom Inc.» выдержал паузу. – И я сделаю всё, чтобы в дальнейшем у меня таких разговоров не было.

– Чарльз!

– Наоми. – Услышав окрик, Пятый остановился, повернулся и улыбнулся подошедшей женщине. – Да?

– Уходишь?

Собрание закончилось, ребята расходились по ангару, продолжая обмениваться впечатлениями в своих компаниях, так что в поведении Фрейзера не было ничего странного.

– Нужно пообщаться с друзьями, – объяснил Пятый. – Обсудить услышанное.

– Хорошая мысль, – одобрила Наоми. – Капитан и мистер Райли не были слишком многословны, дополнительные уточнения не помешают.

– Да, – подтвердил Чарльз. – После собрания у многих остались вопросы.

– Почему они их не задали?

– Некоторые не смогли сформулировать или придумали вопросы только после окончания собрания, другие постеснялись… разные обстоятельства.

– Уверена, ты сможешь объяснить им происходящее в правильном ключе.

– Если не смогу – я знаю, к кому обратиться.

– Хорошо. – Наоми помолчала. – Ты ведь общаешься с Баррингтонами?

– Не очень тесно, – медленно ответил Пятый. Амар не могла не знать об его отношениях с Анной, то есть о его попытках построить отношения и сделать их близкими, но вопрос задала так, словно только что появилась в ангаре, что и стало причиной осторожности Фрейзера. – А почему ты спросила?

– Хотела узнать твоё мнение: может ли Баррингтон стать проблемой?

– Анна?

– Анна, – подтвердила Наоми.

– Проблемой для кого? – уточнил Пятый.

– Сейчас объясню. – Женщина мягко взяла Фрейзера под руку и повела прочь от толпы. – Пока мы сидели в запертом ангаре, не зная, что нас ожидает в будущем, и надеялись на появление спасателей, которые увезут нас домой, мы могли позволить ребятам вести себя как угодно… В пределах разумного, разумеется, но в рамках того порядка допускалось очень много. Ребята вели себя весьма свободно.

– Теперь всё изменилось? – прищурился Пятый.

– Не всё, но многое, – ответила Наоми. – Поскольку возвращение откладывается, мистер Райли собирается предпринимать активные действия…

– Он хочет изучить корабль пришельцев? – перебил женщину Чарльз.

– Как минимум изучить, – помедлив, ответила Наоми, заметно выделив первые два слова.

– Он хочет завладеть кораблём? – Фрейзер перешёл на шёпот.

– У мистера Райли есть план, – уклонилась от прямого ответа женщина.

– Ещё один?

– А как, по-твоему, мы вытащим VacoomA в космос? То, что мистер Райли говорил о нескольких контурах – правда, но чтобы добраться до них, нам, возможно, потребуется взять корабль под контроль. Вопрос – как это сделать?

– У нас всё плохо? – спросил Чарльз после довольно длинной паузы. Он, конечно, догадывался, что спасательная миссия с треском провалилась, но одно дело – предполагать, и совсем другое – услышать это от человека, знающего положение дел из первых уст.

– У нас всё непонятно, – вздохнула Наоми. – Ты слышал мистера Райли: он хочет домой не меньше нас, а может – намного больше, потому что дома он миллиардер и один из самых влиятельных людей планеты, а здесь – один из землян, застрявших на чужом корабле. Прилетев сюда, мистер Райли сделал колоссальную ставку, фактически пошёл ва-банк, поэтому он сделает всё, чтобы вернуться. Однако понимание того, что стоит на кону, делает мистера Райли нервным, да и все остальные весьма напряжены, поэтому я прошу: поговори с Анной и объясни ей, что никому из руководителей фронда сейчас не нужна. Мы должны быть едины, и она не должна вставлять палки в колёса.

– Что мы подразумеваем под «палками в колеса»?

– В настоящий момент – всё, что мешает нам ехать.

– Вообще всё?

– Вообще всё, – твёрдо сказала Наоми. – Когда мы окажемся на Земле – тем или иным способом, – пусть кричит сколько угодно, рассказывает об ущемлении своих прав и подаёт в суд. Но сейчас мистеру Райли нужна абсолютная лояльность, и он будет добиваться её всеми доступными способами. Включая самые жёсткие.

– Почему Аллан не сказал об этом во время собрания? – поинтересовался Чарльз, который прекрасно понял, что имеет в виду Наоми под жёсткими мерами: ему довелось провести время в карцере, правда, за дело. Но теперь, похоже, попасть в карцер станет намного проще, и Анна, с её обострённым чувством справедливости, может загреметь в него с лёгкостью.

– Мистер Райли не сказал об этом на собрании, потому что он – хороший человек, которому приходится принимать непростые решения, – ответила Наоми. – А для проведения непростых решений в жизнь у него есть помощники, в том числе я.

– И что ты для него сделаешь? – неожиданно для самого себя спросил Фрейзер. И услышал ожидаемое:

– Что угодно.

– Аллан умеет подбирать помощников.

– Учись у него, – посоветовала женщина. – В этом нет ничего постыдного – учиться у того, у кого есть чему учиться. Тем более что ты очень нравишься мистеру Райли и он рассматривает тебя как надёжного друга.

– Неужели?

– Мне незачем тебя обманывать, Чарльз, – ласково улыбнулась Наоми. – Ты умный и должен понимать, что выбор у мистера Райли невелик: ты или Арнольд, но из всего, что он о вас услышал, ты идёшь в лидерах.

– И что это значит?

– Это значит, что тебе предложено присоединиться к группе, которую мистер Райли собирает для рейда внутрь корабля.

– Когда предложено? – не понял Чарльз.

– Только что, – рассмеялась женщина. И нежно толкнула его кулачком в грудь. – Дурашка.

– У меня есть время на размышления?

Прохладный вопрос вызвал у Наоми удивление – она ожидала, что Фрейзер с радостью примет предложение, и несколько растерялась.

– Часа будет достаточно?

– Вполне.

– Значит, через час я жду ответа. – Женщина помолчала. – Но от себя хочу добавить, что доверие мистера Райли стоит очень дорого. Дружба с ним крепко тебе поможет.

– Я происхожу из очень влиятельной и очень богатой семьи, – напомнил Пятый.

– И поэтому тебе не нужна дружба других миллиардеров? – притворно удивилась Наоми. И нежно провела рукой по волосам Фрейзера: – Всё будет хорошо, Чарльз. Ты – разумный мужчина и прекрасно понимаешь правила жизни. Кроме того, от тебя не потребуется ничего, что способно тебя как-то задеть или унизить. Нам нужно одно: верность мистеру Райли и чтобы твой авторитет работал на общее дело.

– Я понял.

– Вот и хорошо.

Наоми поцеловала Пятого в щёку – лёгким, дружеским жестом, и направилась к «Чайковскому». Фрейзер же потоптался там, где они расстались – в дальнем углу ангара, затем добрёл до картины Диккенс, – просто чтобы куда-нибудь добрести, поскольку ему нужно было поразмыслить над словами Наоми, и там к нему подошёл Хиллари.

– Привет!

Общаться с ним у Пятого не было никакого желания, но грубить здоровяку, нарываясь на скандал, он не хотел, поэтому ответил сухо, но не зло:

– Что-то нужно?

– Поговорить.

– Это я уже понял.

– О чём ты трепался с Наоми?

Фрейзер догадывался, что Хиллари заинтересуется их разговором, поэтому подготовил ответ: долгий взгляд, полный искреннего изумления. В любое другое время такое поведение вызвало бы у Арнольда гнев, однако сейчас здоровяк тоже не хотел ругаться и примирительным тоном произнёс:

– Извини за этот вопрос, я просто подумал, что ваш разговор может быть связан с тем, что я хотел обсудить.

– А что ты хотел обсудить?

– Дело вот в чём… – Хиллари помялся. – Мы недолюбливаем друг друга, и это, похоже, навсегда, но сейчас – так уж получилось – мы плывём в одной лодке.

– Мы все плывём в одной лодке, – обронил Пятый.

– Я говорю о нас с тобой.

– Чем мы отличаемся от остальных?

– Мы в пуле Райли. И я думаю, это неплохо.

– И решил поделиться нахлынувшими эмоциями?

Арнольд вздрогнул, но снова сдержался. И неожиданно вежливо попросил:

– Не надо грубить.

Ответить на такое воспитанный Фрейзер мог только одним способом:

– Извини, я не оценил, насколько ты серьёзен.

Хиллари кивнул, показав, что принял слова Пятого, и продолжил:

– Я хотел сказать, что хоть мы с тобой в пуле Райли, мы всё равно остаёмся конкурентами.

Пятый чуть склонил голову, но промолчал.

– Но я не хочу с тобой ссориться или гадить исподтишка…

– Почему?

– Потому что ты об этом узнаешь, ответишь и мы начнём настоящую войну.

– А ты не хочешь иметь меня во врагах?

– Мой враг – Бесполезный.

Пятый вновь склонил голову.

Арнольд очень хотел подружиться с Октавией, не скрывал этого, настырно набиваясь к Леди в друзья, но девушка предпочла Августа. Её выбор настолько взбесил здоровяка, считавшего, что Октавия обязана быть только с ним, что он полез в драку, однако, несмотря на превосходство в массе, так крепко получил от Бесполезного, что от его авторитета остались лишь воспоминания. Неожиданно выяснилось, что Август умеет крушить не только виртуальных врагов, и с тех пор посрамлённый Хиллари к ним с Октавией не приближался. Но злобу затаил.

– Чего ты хочешь? – спросил Пятый, логично рассудив, что вступление затянулось.

– Честную сделку, – тут же ответил Арнольд.

– Я до сих пор не понимаю, о чём ты.

– Райли сказал, что пойдёт внутрь…

– Обязательно пойдёт, – подтвердил Фрейзер.

– Ты об этом говорил с Наоми? – мгновенно бросил Хиллари.

– Нет, – мгновенно ответил Пятый. Понял, что здоровяк ему не поверил, и добавил: – Я согласен на честную сделку, Арнольд. И даю слово: мы с Наоми обсуждали другие вопросы.

– Хорошо… – Хиллари решил принять ответ. – Так вот, понятно, что Райли прилетел ради корабля, он хочет захватить его и пригнать на Землю. А мы превратимся в красивый фон: спасённые дети идеально оттенят подвиг героя.

– Такова жизнь, – пожал плечами Фрейзер. – Аллан ведёт игру, а значит, мы будем играть по его правилам и теми картами, которые он сдаст.

– Я это понимаю, а к тебе пришёл, чтобы прояснить одну вещь: я очень хочу пойти с Райли и буду его просить об этом. А ты?

– Просить не стану, – честно ответил Чарльз.

– А идти хочешь? Если Райли тебя позовёт?

На этот раз Фрейзер взял паузу. Долго молчал, почти минуту, пытаясь разобраться в себе, после чего покачал головой:

– Если я скажу «нет» – ты не поверишь, решишь, что я вру. И, наверное, будешь прав. Поэтому честный ответ звучит так: я не знаю, Арнольд. С одной стороны, мне очень хочется побывать внутри корабля, с другой…

– Не хочешь рисковать? – перебил Пятого здоровяк.

– И это тоже.

– Я не считаю тебя трусом, – торопливо добавил Хиллари. – Дело действительно рискованное.

Он так хотел отправиться с Райли, что готов был рассыпаться в комплиментах… Сейчас рассыпаться в комплиментах. Потом, если рейд закончится успешно, Хиллари наверняка будет рассказывать, что Фрейзер испугался, но это будет потом… И неизвестно, будет ли. Останавливало же Пятого другое – Анна. Из разговора с Наоми Фрейзер понял, что время шуток прошло: Райли приехал за победой, и только за победой, он донесёт эту мысль до Линкольна. Порядок в их сообществе станет более жёстким, и Анна может попасть под горячую руку. И будет лучше, если в этот момент рядом с ней окажется друг.

– Так что ты решил? – спросил Арнольд. – Пойдёшь?

– Мне ещё никто ничего не предложил.

– А если предложит?

– Я уже сказал: не знаю. – Фрейзер помолчал. – Но особого желания идти у меня нет.

Они знали, что отказа не будет.

Положение Сандры делало отказ невозможным, и девушка гарантированно согласится на любое предложение, однако Линкольн и Райли решили продемонстрировать дружелюбие и очень вежливо попросили зайти в Терминал 2.0 сразу после собрания. Они понимали, что вряд ли удивят Конфетку, однако разговор повели деликатно и при этом издалека, на этом настоял Райли: «Вряд ли она нам поверит, но даю слово – это её расслабит». Линкольн согласился и потому не удивился первой прозвучавшей фразе:

– Сандра, поверь: если бы я знал, насколько ты крутой хакер, я бы просто оплатил тебе премиальный тур на Луну, а после подписал контракт на любых условиях. – Аллан рассмеялся. – Сказать, что я удивлён – просто промолчать. Ты меня поразила… Присаживайся.

– Спасибо. – Девушка устроилась на предложенном ящике.

– Извини, что затянул с разговором – был немного занят.

– Я понимаю, мистер Райли. Капитан… – Конфетка провела рукой по бёдрам и застенчиво улыбнулась, мгновенно став похожей на скромную, немного растерянную и совсем чуть-чуть напуганную старшеклассницу, оказавшуюся в кабинете директора и председателя попечительского совета школы. – Поверьте: я благодарна за то, что вы вообще сочли нужным со мной поговорить.

– А как иначе? – Аллан искусно сыграл искреннее удивление.

– Учитывая обстоятельства, вы могли просто мне приказать, – объяснила девушка. – Без всяких разговоров.

– Я заинтересован в настоящем, полноценном сотрудничестве, – твёрдо произнёс Райли. – И надеюсь, что оно продолжится после возвращения на Землю.

– Вы верите в возвращение?

– Другого дома у меня нет.

– Да, – помолчав, согласилась Конфетка. – Другого дома ни у кого из нас нет.

– Я рад, что мы понимаем друг друга. – Аллан стал очень серьёзен. – У нас могут быть любые разногласия, Сандра, обстоятельства сложились так, что ты стала преступником, я – миллиардером, у нас разные жизни и разное отношение к системе, но сейчас мы – земляне, у нас есть дом, о котором нужно позаботиться, и я считаю, что это важнее всех разногласий. Сейчас мы должны быть вместе.

– Сейчас, – негромко уточнила девушка.

– Насколько я помню, ты получила полный иммунитет, – взял слово Линкольн.

– Да… – протянула Конфетка. – Но видите ли, в чём дело, в тот момент я была очень напугана и не очень хорошо понимала происходящее. Некоторые детали от меня ускользнули.

Она хлопнула ресницами и наивно посмотрела на Райли. И стало понятно, что маленькая девочка и пальцем не пошевелит, пока не поговорит о том, что её беспокоит.

– Ты хочешь ещё раз обсудить условия сделки?

– Я не в том положении, чтобы обсуждать, – вздохнула Сандра. – Просто прошу напомнить некоторые положения.

– Какие?

– Иммунитет распространяется только на взлом «Vacoom Inc.» и проникновение на борт «Чайковского»?

Девушка спросила робким голосом, именно так, как должна была спросить, но именно идеально правильное сочетание слов и тона отчётливо показало подлинный смысл вопроса.

– Твой иммунитет распространяется на всё, что ты сделала до заключения сделки, – ответил Райли, глядя Сандре в глаза. – Полный иммунитет на всё.

– Это очень щедрое предложение, – ещё тише сказала Конфетка.

– Мы нацелены на настоящее сотрудничество.

– Кто подтверждает иммунитет?

– Президент России.

– В таком случае, мистер Райли, я готова прыгать так высоко, как вы скажете.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, Сандра, – ответил Аллан, улыбаясь своей знаменитой улыбкой. – А то, что я скажу сейчас, тебя, возможно, сильно удивит. – Райли выдержал паузу. – Я очень рад, что ты совершила своё мошенничество, взломала «Vacoom Inc.» и проникла на борт «Чайковского». Не представляю, как бы мы выпутывались, не прояви ты свои удивительные способности.

– Мне повезло, – коротко ответила девушка.

– Не скромничай, – попросил Аллан. – Тем более, хваля тебя – я хвалю себя.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Конфетка.

– Твой пример показывает, что среди победителей конкурса действительно оказались умные ребята. А значит, всё, что я сделал, было не зря.

– Я не была среди победителей, – напомнила Сандра. – Я – профессиональный хакер и обманом проникла на борт.

– Но я привлёк твоё внимание, – рассмеялся Аллан. – Узнав о конкурсе, ты захотела оказаться среди победителей, так что будем считать, что ты просто получила заслуженное давным-давно признание.

– Вы подозрительно добры ко мне, мистер Райли.

– Мы оба знаем, что я в тебе заинтересован, Сандра. Программисты, которые летели со мной, погибли, Артур Баррингтон в коме, а значит, помочь можешь только ты. Ты умна, обладаешь потрясающей квалификацией и опытом работы с инопланетной системой. И сейчас, как бы пафосно это ни прозвучало, в тебе заинтересован не только я, но всё человечество. Ты можешь навсегда распрощаться с прошлым и войти в историю. Не вляпаться, а войти. В историю человечества. Наравне со всеми нами. Как честный человек, о прошлом которого никто, я подчёркиваю: никто и никогда не спросит.

– Судя по всему, вам нужно от меня что-то очень серьёзное, – вздохнула Конфетка.

– Серьёзное и опасное, – не стал скрывать Райли.

– Вы хотите взять меня внутрь корабля?

Несколько мгновений Аллан смотрел на девушку, затем повернулся к Линкольну и рассмеялся:

– Я ведь говорил, что она очень умная.

– Можно подумать, я с тобой спорил, – проворчал капитан, мысленно ругая Райли за слишком прямолинейную лесть. – Мы хотим отыскать рубку управления, подключиться к их главному компьютеру и попробовать взять его под контроль, пока система, которую ты вырубила, не восстановилась.

– Я с трудом сообразила, как проткнуть этой «Ламборгини» колёса, а вы предлагаете сесть за руль.

– У нас нет выхода, – развёл руками Линкольн. – Система обязательно восстановится, и когда это случится, потребуются козыри для переговоров с инопланетянами.

– А если я не смогу их дать? – спросила девушка.

– Мы надеемся на твой гений.

– Я… – Сандра вздохнула. – Я очень благодарна за столь высокую оценку моей квалификации, но прошу понять, что говорю абсолютно серьёзно: я не могу гарантировать результат.

– Я понимаю, – вернул себе слово Райли. – Если у тебя не получится взять систему под контроль, я стану угрожать их рубке управления.

Девушка вздрогнула, широко распахнула глаза и уточнила:

– Уничтожением?

– Да.

– Вы серьёзно? – Она посмотрела на мужчин по очереди: сначала на Аллана, затем на Линкольна. – Вы готовы взорвать центральный компьютер инопланетного корабля?

– Если нам не оставят выхода, – угрюмо подтвердил капитан.

– Я очень хочу договориться с инопланетянами, но для этого мне нужно им что-то предложить, – добавил Райли. – В противном случае моя позиция будет слабой, а со слабаками не договариваются.

– Как далеко вы готовы зайти? – дрожащим голосом спросила девушка. Действительно дрожащим, сейчас она не играла. Видела, что мужчины настроены решительно, и не играла – испугалась.

– Мы пойдём до конца, – сухо ответил Аллан.

– До взрыва?

– У нас нет другого выхода, – добавил капитан.

– Выход есть всегда!

– Ты правда так думаешь? – поднял брови Райли.

И Сандра замолчала, осёкшись.

Долго, почти полминуты, они молчали, после чего Аллан грустно улыбнулся:

– Вижу, эмоции схлынули.

– Да уж, – кивнула девушка. – Вы умеете задавать нужные вопросы в нужное время.

– Это не все мои достоинства.

– Я догадываюсь.

Они обменялись улыбками, показав, что поняли шутку, но смеяться желания нет, после чего Райли продолжил:

– В настоящий момент речь идёт уже не только о том, чтобы заполучить новые технологии. К сожалению… К сожалению, не только об этом. Речь идёт о выживании нас и выживании человечества.

Сандра не стала перебивать Аллана вопросами. Кивнула, показав, что услышала, но промолчала, позволяя директору «Vacoom Inc.» развить мысль.

– Что касается нас, мы не сможем вытащить VacoomA из ангара, в котором он сейчас пребывает, не заполучив контроль над кораблём.

– Или можно договориться с инопланетянами, – прищурилась Конфетка.

– После всего, что между нами произошло? – на этот раз Аллан был предельно искренен. – Они атаковали и убили моих людей. Они пролили кровь. Они продемонстрировали агрессивную кровожадность. Они. – Райли выдержал короткую паузу. – Кровь пролилась, Сандра, и теперь я не могу верить инопланетянам на слово. Или мы договариваемся на наших условиях, или мы их уничтожаем.

– Я поняла, – тихо ответила девушка.

– Ты не согласна? – спросил капитан, внимательно глядя на Конфетку.

– Вы думаете о планете, о моей планете, – медленно ответила девушка. – И даже не соглашаясь с вашими методами, как я могу быть не согласна в целом? Земля – мой дом, а корабль, на котором мы оказались, явно военный. Он создан цивилизацией, которая далеко опередила нас в развитии, на борту наверняка находится оружие, способное нанести серьёзный вред нашей планете. – Пауза. – Корабль несёт угрозу.

На этот раз Сандре удалось так хорошо подобрать слова и тон, что сомнений в её искренности у собеседников не возникло.

– Я рад, что ты на нашей стороне, – коротко произнёс Аллан.

– Мы в одной лодке, – вздохнула Конфетка. – Скажу честно: читая фантастические романы, я несколько иначе представляла первую встречу с пришельцами, но получилось как получилось, и я останусь на стороне своих. Ведь инопланетянкой мне не быть.

– Сожалеешь? – улыбнулся Райли.

– Меня вполне устраивает то, что я вижу в зеркале, – пошутила в ответ Сандра. И вновь провела ладонями по бёдрам. И успела подметить, что на этот раз Аллан на её жест среагировал – машинально, а вот Линкольн – нет. – Теперь, когда мы обозначили свои позиции, сделайте, наконец, своё удивительное предложение.

– Пойдёшь со мной? – серьёзно спросил Аллан.

– Это будет самым захватывающим приключением в жизни.

– Я ожидал приблизительно такого ответа.

– Потому что я преступница?

– Уверен, Сандра, что по ту сторону закона ты оказалась из-за ужасного стечения обстоятельств, – твёрдо произнёс Райли. – Мы ещё обсудим, как так получилось, но определённый авантюризм тебе присущ.

– Не без этого, – улыбнулась девушка.

– Мои специалисты до сих пор не понимают, как ты проникла в систему «Vacoom Inc.» и не в состоянии внятно рассказать, какие изменения внесла.

– Я очень хотела побывать на Луне, мистер Райли. Извините.

В ответ Аллан выставил перед собой раскрытые ладони.

– Сандра, я упомянул о взломе вовсе не для того, чтобы в очередной раз выслушать твои извинения. Я хотел отметить твой невероятно высокий уровень и спросить: ты способна вскрыть самые закрытые цифровые пространства и базы данных?

– И вскрывала, – после короткой паузы подтвердила девушка.

– Ты могла устроить грандиозный хаос, ведь так? Могла снести все корпоративные сети?

– Я не достигла уровня Бога.

– Но ты могла доставить нам очень много настоящих неприятностей. Однако понимала, что такие действия навредили бы простым людям.

Сандра промолчала.

– Я знаю, что система несовершенна, – неожиданно продолжил Райли. Неожиданно даже для Линкольна, чего уж говорить о девушке. – Но система выстроена и работает. И если её обрушить, мы получим не новую систему, а рухнувшую. Окажемся на развалинах, по которым ползают испуганные, растерянные, потерявшие устойчивую опору люди. Обедневшие, возможно, голодные и очень злые. Ты всё это понимаешь и поэтому никогда не пересекала красную линию, которую сама для себя прочертила.

– Поэтому я получила иммунитет от всего, что совершила до заключения договорённости?

– Да, – подтвердил Аллан. И виртуозно соврал: – Я настаивал на этом.

– Спасибо.

В ответ – широкая, знаменитая на всю планету улыбка:

– Но я это сделал в том числе и по эгоистическим соображениям.

– По каким? – изумилась Конфетка.

– Пойдёшь работать в «Vacoom Inc.»?

– Вы ведь шутите?

– Если у нас получится задуманное, цивилизация выйдет на принципиально новый уровень, – с воодушевлением произнёс Райли. – Работы будет невпроворот, особенно для программиста, который сумел сломать инопланетную систему.

– Но вы ничего обо мне не знаете, – растерянно пролепетала Сандра.

– Я знаю то, что мне нужно. И ещё знаю, что содержимым баз данных «Vacoom Inc.» тебя не удивить – ты в них уже была.

Сандра коротко рассмеялась. Коротко и немного нервно.

– И ещё я знаю, что тебе так же интересно всё новое, как и мне. Ты хочешь идти так далеко, как только возможно. И плевать на всё.

– Плевать на всё, – шёпотом повторила Конфетка.

А Линкольн подумал, что Райли следовало пойти в контрразведку – такой виртуозной вербовки капитан ещё не видел. Впрочем, он в своей жизни видел не так уж много вербовок. Но видел контрразведчиков, и директор «Vacoom Inc.» оказался лучшим из них.

– Я пойду с вами, мистер Райли, – твёрдо произнесла девушка, глядя мужчине в глаза.

– Называй меня Алланом. И на «ты».

Линкольн улыбнулся… в душе, внешне оставшись абсолютно спокойным: эта просьба была идеальной вишенкой на торте, который приготовил Райли.

– Спасибо, мистер… Спасибо, Аллан.

– Договорились! И подумай насчёт работы.

– Обязательно… – Сандра помолчала. – Можно вопрос?

– Конечно.

– Кто ещё пойдёт с нами?

– Мои люди, – быстро ответил директор «Vacoom Inc.».

– Все?

– Нет, конечно. Я собираюсь взять обоих оставшихся учёных и пару пехотинцев. Члены команды VacoomA, майор Коллинз и остальные военные останутся помогать капитану Линкольну.

Прозвучало логично: космонавты займутся ремонтом клипера, а солдаты помогут капитану удержать ситуацию под контролем – если ребятам вдруг захочется самим побродить по инопланетному кораблю. Ну и постараются обеспечить защиту… если что-то пойдёт не так.

– Нужно обязательно взять кого-нибудь из участников вашей программы, – подумав, сказала Конфетка.

– Они несовершеннолетние, – довольно резко напомнил капитан. Судя по всему, они с Райли обсуждали возможность участия ребят в экспедиции, и Линкольну не понравилось, что девушка подняла эту тему. – Если что-нибудь случится, потом не отмоемся.

– Если что-нибудь случится, нам будет всё равно, – пожала плечами Сандра. – Но спорить не стану, решайте сами.

– Вот именно!

– Исайя, не дави на девушку, – с улыбкой попросил Райли. – Сандра, почему ты заговорила об этом?

– Всё просто, – ответила Конфетка. – Полёт «Чайковского» – это в первую очередь победители конкурса. Не будь нас, катастрофа вызвала бы намного меньше эмоций, ну, до тех пор, пока не стало бы известно об инопланетянах. А так всех интересовало, что случилось с детьми и выживут ли они… Вы сформировали спасательную экспедицию, пообещав родителям вернуть ребят домой. Другими словами, победители «Фантастического Рождества» – очень важные участники информационного сопровождения и будет логично, если кто-то из них станет героем опасной экспедиции в глубь корабля пришельцев – логично и полезно для красивой медийной картинки. – Пауза. – А выставить под софиты меня вы не сможете.

– Уверена, что не смогу? – прищурился Аллан.

– Вам не позволят, а я к этому не стремлюсь. Мне комфортно в тени.

– Если тебе наскучит заниматься IT, сможешь возглавить пиар-службу «Vacoom Inc.».

– Спасибо, Аллан, я подумаю.

Линкольн фыркнул, но промолчал.

– Я думал взять Октавию, – перешёл на деловой тон Райли.

– С точки зрения медиа – идеальный выбор.

– Но мне сказали, что она в хороших отношениях с Даррелом…

– Да, это так, – подтвердила девушка.

– А его я брать не собираюсь.

– Не хотите перегружать команду молодёжью?

– И это тоже, – не стал скрывать Аллан. – Брать одну только Леди неправильно, поэтому я размышлял над парнем ей в пару.

– Тогда какая вам разница?

– Я выбираю между Фрейзером и Хиллари.

– Чем они лучше Бесполезного?

Райли нахмурился, но через пару секунд понял, что Сандра назвала Августа кличкой, и рассмеялся:

– Кому он обязан прозвищем?

– Диккенс постаралась.

– Я так и подумал. – Райли помолчал, после чего объяснил: – У Даррела карьера уже состоялась. Он добился многого, но это его потолок, и однажды он станет очень богатым… пенсионером. Пусть это и случится, когда ему стукнет двадцать пять или тридцать. А у Фрейзера и Хиллари впереди большое будущее, возможно, политическое, и кому-то из них я крепко помогу.

– Цинично, – оценила Сандра.

– Такова жизнь. – Аллан помолчал. – Я могу попросить тебя поговорить об этом с Леди?

– И предложить предать друга?

– Нет, просто передать моё предложение. Можно с подробностями, которые я озвучил – я их не стесняюсь.

– Почему вы не хотите поговорить с Октавией сами?

– Мне кажется, ты сможешь изложить происходящее мягче. Но если Леди захочет услышать предложение от меня – пусть приходит, я открыт для разговора.

– Хорошо, Аллан, я поговорю с Октавией.

– Прекрасно. – Однако Райли не улыбнулся, как ожидала Сандра, остался серьёзен. – И раз уж мы об этом заговорили, скажи, кого из парней ты посоветовала бы взять?

– Пятого, – без колебаний ответила Конфетка.

– Почему?

– Хиллари здоровый, но слабый – внутри. А Пятый пойдёт до конца, будет ползти, но не сдастся и… Даже если он сломается, то не сразу.

– Уверена? – очень серьёзно спросил Аллан.

– Да.

Несмотря на то что Артур по-прежнему пребывал в коме, Анна на глазах становилась прежней: энергичной, приветливой, внимательной. Она много общалась, даже смеялась, охотно включилась в обсуждение собрания и лишь иногда на мгновение замирала, становясь грустной, но почти сразу брала себя в руки и продолжала разговор. Она внимательно следила за тем, чтобы возле Артура всегда кто-нибудь находился, и с благодарностью приняла помощь Нуцци, который устроил для мальчика капельницу, которую он разыскал в медицинских запасах VacoomA. «Не можем же мы позволить парню умереть от истощения», – пошутил врач.

После собрания Анна довольно долго находилась среди ребят, когда они разошлись – попросила Бесполезного последить за братом и отправилась в уборную, на выходе из которой её и остановил Пятый.

– Баррингтон, мы можем поговорить?

– Можем. – Анна не стала убегать или отворачиваться, смотрела на Фрейзера в упор, но смотрела ровно, без эмоций. – Но зачем?

– Я не собираюсь извиняться, – брякнул Чарльз.

– Это ненужно.

– Да, ненужно, потому что я считаю, что мне извиняться не за что. Всё, что было у меня с Наоми, осталось на «Надежде». Осталось навсегда.

– Я видела тебя с ней, – неожиданно произнесла Анна и сразу пожалела об этом. Ведь она показала, что наблюдала за Пятым. Что ей не всё равно.

Однако Фрейзер не воспользовался её оговоркой, не полез со всякими глупостями вроде: «Я знал, что небезразличен тебе», просто объяснил:

– У нас деловые отношения.

– Потому что ты теперь в команде Райли?

– Мы все в команде Райли.

– Только положение у нас разное.

– Такова жизнь: равенства в ней нет, не было и никогда не будет.

Заявление прозвучало спокойно и обдуманно, без малейшего превосходства, хотя Фрейзер имел полное право его продемонстрировать. Но он просто отметил существующее положение вещей, не более, без желания задеть небогатую Баррингтон.

– О чём ты хотел поговорить? – Анна кивнула на своё место. – Извини, я обещала Бесполезному не задерживаться.

– Да, конечно. – Пятый кашлянул. – В общем, я хотел сказать две вещи… Первая заключается в том, что я, то есть, что мне… Предложили отправиться вместе с Райли.

Анна вздрогнула. Заметно вздрогнула, так, что Чарльз заметил, но опять ничего не сказал. Но ему стало тепло. А вот девушке – холодно. Однако она постаралась удержать голос и следующий вопрос задала почти безразлично:

– Пойдёшь?

– Ещё не знаю.

– От чего зависит?

– Хочу знать твоё мнение.

– Мне всё равно.

– Правда?

Анна отвернулась. Отвернулась, потому что с голосом справилась, а вот выражение лица могло её выдать.

– Да, правда.

– Понятно. – И он улыбнулся – воспользовавшись тем, что девушка отвернулась. Улыбнулся, потому что всё понял, но опять ничего не сказал.

– Кто ещё пойдёт?

– Я не знаю. Честно не знаю.

– Я верю. – Анна помолчала. – А что за вторая вещь?

– Это просьба. – Фрейзер вздохнул: – Райли уйдёт на разведку, но всех военных он вряд ли возьмёт с собой, часть из них останется, скорее всего, под командованием Коллинза, то есть у Линкольна появится сила.

– Хочешь сказать, что теперь с нами будут меньше советоваться и чаще приказывать?

– Увы.

– Тебе это не нравится? – удивилась девушка.

– Я тоже потеряю право голоса и буду выполнять приказы, – развёл руками Пятый. – Почему мне должно нравиться?

– А в чём заключается просьба?

Анна наконец-то повернулась, и их взгляды встретились:

– Баррингтон, я очень тебя прошу быть внимательнее в высказываниях, – ответил Чарльз. – Линкольн привык приказывать. Но пока у него не было силы – он договаривался, однако сейчас, с приездом военных, может вернуться к старым привычкам. А меня может не оказаться рядом…

– Что бы ты сделал? – резковато спросила Анна. И пожалела о том, что резковато.

Но Пятый не обиделся. Очень мягко ответил:

– Вступился бы. – Сделал шаг в сторону, показывая, что разговор окончен, но девушка взяла его за руку и очень тихо сказала:

– Спасибо. – И ещё сказала: – Ты там осторожнее, ладно?

И Чарльзу стало очень-очень хорошо.

Возбуждение, вызванное состоявшимся собранием, спало часа через два с половиной. Громкие разговоры, в том числе на повышенных тонах, прекратились: если ребята и продолжали обсуждать происходящее, то в небольших компаниях единомышленников, без споров, от которых все устали. К тому же лампы вернулись к обычному режиму работы и свет стал тускнеть, намекая, что скоро достигнет минимальной, «ночной» яркости, и обитатели ангара отправились в уборные – приводить себя в порядок перед сном.

Этим и решила воспользоваться Конфетка: дождалась, когда Август скроется за дверями, и подошла к Октавии:

– Уделишь мне пару минут?

– К чему такая официальность? – улыбнулась Леди. Но через мгновение оценила выражение лица Сандры, догадалась, что девушка ждала, когда уйдёт Даррел, и поняла, что разговор предстоит серьёзный. – Садись.

Конфетка опустилась на пол и вздохнула:

– В общем…

– Плохие новости?

– Любая новость может оказаться и такой, и такой… Вопрос в точке зрения. – Сандра помолчала. – Но главное – эта новость только для тебя.

– Я мало чем могу помочь, – Леди ОК не поняла намёк и покачала головой. – Линкольн пока запрещает пересылать информацию на Землю и не говорит, когда снова откроет канал. А подписчики волнуются.

Октавия, судя по всему, пребывала в режиме «блогер», и все её мысли вертелись вокруг новостей, аудитории, величины охвата и прочих важных вещей, которые Сандру абсолютно не волновали. Она поняла, что Леди не уловила намёк, но лезть напролом не стала, а улыбнулась:

– Но будь канал открыт, ты всё равно не смогла бы рассказать подписчикам ничего нового. Сидим в ангаре и ждём, что будет дальше.

– Тебя тоже бесит, что нас не выпускают?

– У меня нет такого количества подписчиков. – Конфетка улыбнулась. – Даже блога своего нет. Но…

Сандра замолчала и многозначительно посмотрела Октавии в глаза. И чуть улыбнулась.

– Ага. – Леди наконец-то сообразила, что просьба «поговорить» была вызвана не желанием подруги узнать о состоянии её блога. – Рассказывай. Есть что предложить?

– Предложение не моё, – тихо уточнила Сандра. – Я пришла по просьбе Райли.

– Почему он не пришёл сам?

– Чтобы на вас не таращились окружающие, гадая, что происходит.

– Хочет сохранить всё в тайне?

– Хочет, чтобы тебя начали обсуждать завтра, а не сегодня. – Конфетка выдержала короткую паузу. – Или не начали.

Намекнув, что от предложения можно отказаться. На этот раз намёк был понят, а само предложение разгадано:

– Аллан хочет взять меня в рейд?

– Да, – подтвердила Сандра. – Мы уходим под утро, когда все будут спать.

– Ты тоже идёшь?

– У Аллана нет выбора: все его программисты погибли во время прорыва на корабль.

– Ты согласилась?

– У меня нет выбора, – тихо сказала Конфетка. – Все программисты Аллана погибли во время прорыва на корабль. Артур в коме. Если не пойду я – рейд можно не начинать.

– Понятно, – медленно произнесла ОК. – И Райли хочет позвать меня, чтобы освещать ход экспедиции?

– Освещать не секретную часть экспедиции, – уточнила Сандра, в точности передав пожелание Райли.

– Ради такого материала я готова согласиться на любую цензуру. – Глаза Октавии вспыхнули: когда ещё выпадет шанс первой оказаться на инопланетном корабле? И не в ангаре, а внутри? – Райли обещал эксклюзив?

– Тебе все обещали эксклюзив, – рассмеялась Конфетка.

– За что я им благодарна. – Леди помолчала ещё чуть, а затем до неё дошло самое главное: Сандра предложила поговорить наедине и предупредила, что новость предназначена только для неё.

– Я правильно поняла, что участие в рейде Августа… под вопросом?

– Его не берут, – ответила Сандра. – Мне жаль.

– Вот как?

– Райли выбирает между Пятым и Хиллари.

– Почему из них? – скривила губы Октавия.

– Пятый и Хиллари – выходцы из богатых семей, – объяснила Конфетка. – У них впереди хорошая карьера, и предусмотрительный Райли хочет сделать вложение в будущее.

– Практичная и циничная сволочь.

– А кто из них другой? – грустно улыбнулась Сандра.

– Да, с другими там напряжённо… – Леди провела пальцем по своему рюкзаку. – Они из богатых семей, а Бесполезный всего лишь киберспортсмен.

– Именно так. – Конфетка помолчала. – Не пойми меня неправильно, но ты ведь понимаешь, что такие предложения делают раз в жизни? Ты окончательно закрепишься на вершине и станешь медийным лицом нашего приключения.

– Почему я, а не мы?

– Ты и Пятый, – ответила Сандра и спокойно уточнила: – Меня широкой публике не покажут.

– Почему?

– Если пойдёшь – расскажу.

Фраза прозвучала несколько игриво, поэтому Октавия ответила в тон:

– А если не пойду?

– Расскажу по дороге на Землю, – рассмеялась Конфетка. – Или никогда.

– Ты такая таинственная…

– Иногда бывает.

– Иногда у всех бывает. – Леди замолчала и перестала улыбаться. – Ты ведь понимаешь, что я расскажу Августу о предложении? И спрошу его мнение?

– Конечно, понимаю, ОК, и Райли этого ждал. – Сандра тоже стала серьёзной. – Аллан попросил предупредить, что никаких переговоров не будет: относительно Бесполезного решение принято и не изменится. Августу не будет позволено пойти с нами. – Пауза. – Извини за дурную весть.

– Ты ни при чём, Конфетка, – тихо произнесла Октавия. – Я прекрасно понимаю, кто принял решение.

– Я бы не хотела, чтобы ты на меня обиделась. – Сандра дёрнула плечом. – Мне ещё с Баджи объясняться.

– Сочувствую.

– Справлюсь. Только у меня, в отличие от тебя, нет выбора: я иду в любом случае.

Потому что все программисты с VacoomA погибли.

– А если бы у тебя был выбор? – неожиданно спросила Леди. – Будь у тебя выбор – пошла бы? На твой взгляд, рейд стоит того, чтобы рисковать… рассориться с Августом.

– Рассориться или рискнуть жизнью? – вопросом на вопрос ответила Конфетка. – Что именно тебя смущает? Что для тебя важнее?

– Август.

– Правда?

– Рейд в глубь корабля – это невероятное приключение, – произнесла Октавия. – Я хочу его совершить и не боюсь рисковать. Я готова на всё, чтобы побывать там. Но я очень хочу отправиться в рейд с Августом… Хотела бы.

Как на это ответить? Сандра уже всё сказала, и сказала правильно: такое предложение делается раз в жизни. Если станция останется у землян, Октавия станет одной из первых, кто на ней побывает и расскажет об её устройстве. Если станция улетит, Октавия станет одной из немногих, кто на ней побывает. В любом случае, отказываться от рейда нельзя. Никак нельзя. Это нужно для неё. Это нужно для её карьеры.

Это просто нужно сделать.

– Уверена, Бесполезный поймёт правильно и отпустит тебя, – тихо произнесла Конфетка.

– Я тоже хочу так думать. – Леди грустно улыбнулась. – И я знаю, что если он не захочет меня отпускать, то только потому, что волнуется. Когда я рядом – ему спокойнее. Я вижу. Я чувствую. Он за меня боится. Он обо мне заботится и оберегает.

– Потому что Даррел тебя любит, Октавия, по-настоящему любит, – задумчиво сказала Сандра.

В её словах не было ничего необычного, однако тон, которым Конфетка их произнесла, заставил Леди ОК посмотреть на подругу с лёгким удивлением.

«Шекспир говорил, что весь мир – театр, и был прав. Но что означают его слова?»

«Что, папа?»

«Театр – ложь, в нём нет ничего настоящего. Просто древняя попытка дополнить мир нереальностью. Мы смотрим на декорации, но они скрывают пустоту. Мы слушаем актёра, но он произносит чужие слова. Всё, что мы видим и слышим в театре, не имеет отношения к жизни. В лучшем случае – отражение. В худшем – имитация…»

Декорации можно поменять. Роли можно переписать. И те же самые актёры произнесут другие слова в другой постановке. А можно внести изменения в пьесу, которая сейчас играется на сцене. Подсказать актёрам неправильные реплики. Подменить некоторые декорации. И сделать всё так ловко, что никто не заметит изменений. А если заметят, то подумают, что «режиссёр так увидел», что актёр сымпровизировал, что с этими декорациями лучше… К тому же Сандре не требовалось вносить изменения навсегда – только на один вечер, чтобы удивить сидящего в ложе человека.

Удивить и убить.

Девушка понимала, что не вернёт потерю, и даже боль не уйдёт и не станет легче, просто она будет знать, что ублюдок, приказавший убить её отца, получил по заслугам. Он и так прожил слишком долго. Два года… целых два года прошло после убийства, целых два года она выясняла, кто причастен к смерти отца, и разрабатывала план мести. Год назад перестала плакать каждую ночь. Пять месяцев назад тоска превратилась в тупую боль. А три последние недели Сандра пребывала в спокойной, рабочей сосредоточенности. Решение принято. Решение важное и нужное. Решение, которое она обязательно претворит в жизнь.

Девушка удобнее устроилась в кресле, мягко провела ладонью по столешнице, а затем включила мониторы – три больших экрана. Она специально выключила их десять минут назад, чтобы посидеть в темноте, в последний раз прокрутить в голове план операции и продумать, не проверить, а именно продумать, всё ли предусмотрено. И ещё – извиниться перед отцом за то, что собирается сделать. Сандра знала, что папа бы не одобрил. Но ничего не могла изменить.

Решение принято.

Она включила мониторы, и почти сразу раздался тихий звуковой сигнал, означающий, что пора начинать операцию.

Самые красивые самолёты – военные. А самые красивые военные самолёты – истребители. Не рабочие лошадки, таскающие пусть и смертоносные, но грузы, а грациозные хищники, созданные уничтожать хищников и рабочих лошадок. Истребители – прирождённые убийцы, настоящие короли неба, и нет ничего удивительного в том, что их награждают звучными именами. Так же, как их беспилотных собратьев – ударные дроны.

Модель, которую взяла под контроль Сандра, называлась «Опустошитель». Эти дроны стояли на вооружении Национальной гвардии, патрулировали Нью-Йорк и официально предназначались для ликвидации террористических угроз. Однако их вооружение позволяло эффективно «принуждать к соблюдению закона» толпы погромщиков в случае массовых беспорядков, что и заставило Сандру остановить выбор именно на этой модели ударного дрона. На «Опустошителе».

Первый этап – маскировка. Взломав местную сеть управления беспилотниками Национальной гвардии, девушка не просто перехватила управление выбранным дроном – ведь вышедшую из-под контроля машину могли атаковать другие летательные аппараты, а запустила в систему целый пакет ложных откликов и отчётов, включающий фиктивные данные со спутника, которые указывали на то, что «Опустошитель» проводит рутинное патрулирование по заранее выбранному маршруту. В действительности же дрон резко набрал скорость и взял курс на Лонг-Айленд, в «боро миллиардеров», где как раз поднимался в воздух частный вертолёт. Мистер Хаммерсмит терпеть не мог терять время в пробках, зато любил летать над океаном, наслаждаясь его бескрайним простором.

Однако на этот раз путешествие получилось нервным. Не сразу, чуть позже, но очень нервным.

Что же касается времени… оно было рассчитано идеально.

«Опустошитель» настиг вертолёт в десяти милях от особняка, над океаном, при идеальной видимости, которая позволяла мистеру Хаммерсмиту сполна насладиться и простором, и приближающимся дроном, и опаснейшим виражом, который машина резко заложила совсем рядом с вертолётом.

– Что происходит?

– Я не знаю! – ответил пилот, забирая влево.

На самом деле ему следовало держать курс, но пилот испугался и попытался уйти, что едва не привело к столкновению.

– Что ты делаешь?

– Он опасно маневрирует!

– Какого чёрта?! – Мистер Хаммерсмит пристегнулся, хотя никогда этого не делал, со страхом посмотрел в иллюминатор и взвизгнул: – Опять?!

«Опустошитель» шёл прямо на вертолёт. Шёл со стороны мистера Хаммерсмита, и подключившаяся к камере Сандра отчётливо видела перекошенное лицо убийцы своего отца. Не наслаждалась. Просто смотрела в ненавистное лицо до тех пор, пока дрон не нырнул, пройдя под брюхом вертолёта.

– Свяжись с диспетчером!

– Я пытаюсь! – Он почему-то побоялся сказать хозяину, что связи нет.

– Военные совсем спятили?

– Нет, не спятили… И кажется, они не шутят, сэр, – пролепетал бледный, как смерть, пилот. – Дрон заходит нам в хвост!

Пилот когда-то служил в ВВС и знал, что это значит. А если бы не знал, то как раз сейчас бортовой компьютер принёс весть, которая едва не вывернула пилота наизнанку:

– Нас взяли на прицел!

– На какой ещё прицел?

– Он готовится стрелять!

Нужно отдать приказ.

Даже не приказ – просто надавить на кнопку и разрешить «Опустошителю» сделать то, что он умел лучше всего. Сделать то, для чего был создан. Разрешить убить. Просто надавить на кнопку и не почувствовать толчка, с которым отделится от подвески ракета. Не ощутить ударной волны. Не уловить лёгкую дрожь от заработавших пулемётов – если придётся добивать барахтающихся в воде выживших. Не придётся ничего почувствовать – только увидеть на мониторе. Как в кино или компьютерной игре. И ощутить примерно то же, что от кино или компьютерной игры – ничего. Пройти уровень, за которым будет следующий. Она знала, что операторов дронов, ну тех, которые не получали садистское наслаждение от убийств, учат воспринимать происходящее на мониторе как компьютерную игру, не задумываться над тем, что съёмки – документальные, что они убивают людей и каждое нажатие на кнопку приносит кому-то смерть. Их так учили, но она-то была нормальным человеком! И знала, что в вертолёте находятся живые люди.

Сейчас знала, вчера знала, три недели назад знала… Но глядя на вертолёт, в котором трясся от страха самый ненавистный ей человек, Сандра узнала о себе кое-что новое.

Нет, не то, что она слабая. А то, что она – не убийца.

– Сандра…

Конфетка спала чутко и потому проснулась сразу после того, как Пятый шёпотом назвал её по имени. И осторожно прикоснулся к плечу.

– Сандра…

Девушка открыла глаза и посмотрела на Фрейзера. Он помолчал, а убедившись, что Конфетка проснулась и смотрит на него осмысленно, одними губами произнёс:

– Поднимайся.

– Значит, Аллан выбрал тебя…

– Потом обсудим. – Пятый улыбнулся. – Давай не будем никого будить?

– Давай.

Сандра бесшумно выбралась из спальника, обулась, подхватила заранее собранный рюкзак, с улыбкой посмотрела на Баджи – рыжая не проснулась, и направилась к воротам, у которых собиралась группа. Помимо охраняющего ворота солдата, Коллинза и Линкольна, которые явились проводить разведчиков, здесь уже находились Райли, два рослых пехотинца и ещё двое мужчин лет тридцати – европеец и азиат.

– Это учёные, – сказал Фрейзер. – Те, что остались в живых.

– Я догадалась, – в тон ему ответила девушка.

Ворота находились довольно далеко от спящих ребят, поэтому члены группы позволяли себе тихо переговариваться.

– Просто решил тебе рассказать.

– Если тебя разбудили раньше, это не значит, что ты знаешь больше. Это значит, что ты спал меньше.

– У тебя плохое настроение? – недоумённо поинтересовался Пятый. – Не выспалась?

Конфетка хотела огрызнуться, но в последний момент заставила себя сдержаться. В конце концов, Фрейзер не сказал ничего дурного или обидного, он просто пересказывал то, что успел узнать, и нелепо грубить ему в ответ.

– Прости, – негромко произнесла Сандра. – Наверное, нервничаю.

Прозвучало настолько искренне, что вопрос был мгновенно улажен, и не обидевшийся Пятый согласился:

– Думаю, все нервничают. И ты, и я, и даже они. – И кивнул на стоящих чуть в стороне старших: Райли, Коллинза и Линкольна.

– Не сомневаюсь, – вздохнула девушка. – Никто не знает, что нас ждёт на корабле.

– Думаешь, ничего хорошего?

– Думаю, что гадать не имеет смысла. – Конфетка постаралась сделать так, чтобы голос прозвучал максимально дружелюбно. – Просто идём и принимаем то, что встретим. Или кого встретим.

– Это называется покорностью судьбе?

– Покорность – в моём понимании, конечно – означает полное отсутствие воли к сопротивлению.

– А ты собираешься сопротивляться?

– Я собираюсь победить, Пятый.

– Кого?

– Всех, кого встречу.

Ответить Фрейзер не успел.

– Нам сказали, что вы – члены группы.

Фраза была произнесена утвердительно. Точнее, безразлично-утвердительно. Её выдал один из подошедших военных, тот, что повыше. Выдал и, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Я – Стич, называть меня – Стич, можно – сержант Стич. Мой напарник – Заммер. Его называть – Заммер, можно – капрал Заммер. Пока всё ясно?

На этот раз военный паузу выдержал, а Пятый и Конфетка одновременно кивнули. Ну, во-первых, это было вежливо, а во-вторых, Стич смотрел кисло и был на голову выше совсем не низенького Фрейзера. Дождавшись кивков, военный протянул Пятому бронежилет и коротко велел:

– Надень. – Выдержал короткую паузу и добавил: – Я помогу.

Фрейзер посмотрел на Сандру, но девушка лишь пожала плечами, всем своим видом показывая, что Пятый должен сам решать, играть ему в военного или нет. Но при этом она бросила взгляд на Райли и увидела, что тот бронежилетом не побрезговал. Фрейзер проследил за взглядом Конфетки, всё понял и послушно повернулся к Стичу.

– Меня тоже оденете? – спросила Сандра.

– Твоего размера нет, – ответил военный.

– Точно?

– Детских не брали.

– Очень смешно.

– Надо было больше каши кушать, – хмыкнул сержант.

– Тогда что мне делать?

– Держись позади.

– Серьёзно?

– Абсолютно. – Он закончил подгонять жилет на Пятом. – Не жмёт?

– Нет.

– Оружием пользоваться умеешь?

– Каким? – растерялся Фрейзер.

– Вот этим. – Стич снял с плеча пистолет-пулемёт. – Держал в руках?

– Только револьверы и дробовики.

– Значит, разберёшься. – Военный ткнул пальцем: – Предохранитель. Переключатель огня, я выставил на «одиночный», не меняй. Вот ещё два магазина. После смены – дёргаешь здесь. Пока всё ясно?

– Ага.

– Снимать с предохранителя только по приказу.

– Понял.

– Куда наводить ты, наверное, знаешь. Отдача будет.

– В дробовике тоже была.

– Хорошо. – Стич посмотрел на Конфетку. – Хочешь пушку?

– Потерплю и дождусь настоящей.

– А ты ничего, – одобрил военный. – Правда малолетка или по жизни мелкая?

– По жизни мелкая.

– Я так и подумал.

– С чего бы это?

– Видел таких.

– Тогда зачем спрашивал?

– Развлечься.

Второй пехотинец – Заммер, – который всё это время молча стоял за спиной напарника, коротко хохотнул, и военные отошли. Однако одни ребята не остались: около них тут же возникли учёные.

– Привет.

– Привет.

– Вы идёте с нами?

– Меня зовут Андрей, Андрей Кочевник.

– Очень приятно. Сандра.

– Я – Лян Джен.

– Очень приятно.

– Мне тоже. – Девушка улыбнулась. – А это мой друг Чарльз Фрейзер.

– Мы знаем, кто он, – отрывисто сообщил Кочевник.

– Уже познакомились, – добавил Джен.

И, судя по всему, интереса у учёных Пятый не вызывал. Ни профессионального, ни человеческого. В отличие от Конфетки.

– Ты – та самая хакер? Самая крутая на Земле?

– Просто хакер, – мягко ответила Сандра, давая понять, что расспрашивать дальше не нужно.

Но учёные намёк проигнорировали.

– Спасибо, что спасла нас.

– Поверь: мы действительно благодарны.

– Не за что.

– Для нас это очень важно, Сандра.

– Я догадываюсь.

Фрейзер, на которого никто не обращал никакого внимания, изо всех сил делал вид, что полностью поглощён разговором. В какой-то момент он хотел чуть повернуться, чтобы стал виден висящий на плече пистолет-пулемёт, но вовремя сообразил, что Джен и Кочевник могут похвастаться точно такими же стволами, и его жест покажется в лучшем случае смешным.

Если его вообще заметят.

– Ты правда взломала «Vacoom Inc.»?

– Аллан рассказал?

– Ага.

– Когда мы спросили, кто пойдёт в рейд.

И директор «Vacoom Inc.» не стал скрывать, что в его колоде появился высококлассный профессионал.

– Да, взломала, – коротко подтвердила Сандра.

– Круто, – оценил Кочевник. – А зачем?

– Ради того, чтобы отправиться в путешествие? – уточнил Джен.

– Да.

– И как тебе? – рассмеялся Кочевник.

– Лучше, чем я ожидала, – ответила Конфетка, наблюдая за приближающейся к вороткам Октавией – её сопровождал Даррел, и Райли подозвал ребят к себе.

– Правда? – удивился Джен. – А как же катастрофа?

– Но ведь я осталась жива, – пожала плечами девушка. – Значит, всё хорошо.

– Пожалуй, – признал китаец.

– Что же касается остального, то я действительно получила больше, чем рассчитывала: Луну, правда, пока не увидела, зато в космосе побывала и с инопланетянами встретилась. Кто ещё может похвастаться подобным приключением?

– Ты встречалась с инопланетянами? – сделал стойку Джен.

– Я выразилась иносказательно. В конце концов, мы находимся на их корабле, и я не оставляю надежд на личную встречу.

– Хочешь потрогать их за щупальца?

– Возможно, это окажется веселее, чем пушка Стича.

– Пожалуй, – рассмеялся Кочевник.

Учёные вновь переглянулись.

– Что вас смущает? – подняла брови Сандра.

– Некоторая лёгкость рассказа, – не стал скрывать Джен. – Ты готовилась к приятной прогулке до Луны и обратно, а оказалась здесь.

– А перед этим пережила катастрофу, – добавил Кочевник. – Потеряла друзей. Или знакомых.

– И ведёшь себя очень спокойно.

– Я здесь довольно давно, – прохладным тоном ответила Конфетка. – И видела чуть больше, чем вы перечислили.

– Что это значит?

– Это значит, что и вы привыкнете, ребята.

– Не хотелось бы.

– Вы уже согласились – когда приняли предложение Аллана отправиться сюда.

– Мы станем равнодушными?

– Хладнокровными, – поправила Кочевника девушка.

– И ещё ты совсем не боишься инопланетян, – заметил Джен.

– Разумеется, не боюсь, – откровенно ответила Сандра. – Для меня и моих друзей инопланетяне – это те ребята, которые спасли нас во время катастрофы, а не бросили умирать в разбитом клипере. А для вас – это те, кто открыл огонь на поражение, когда вы попытались прорваться на их корабль. Есть разница?

– Есть, – признал, после короткой паузы, китаец.

– Да, мы относимся к ним иначе, – поддержал товарища Кочевник. – Пришельцы убили наших друзей.

– Вы явились с оружием. Инопланетяне были вынуждены защищаться.

– Ты их оправдываешь? – тихо спросил учёный.

В его тоне отчётливо слышалось напряжение, но Конфетка не сочла нужным принимать его во внимание:

– Я объясняю, как получилось, что вы, возможно, всё испортили, – с прежней прохладой в голосе ответила она, глядя Кочевнику в глаза.

– Что испортили?

– Вообще всё. Мы ведь с ними диалог начали, между прочим.

– Нарисовали пару фраз на стене? – с иронией осведомился Джен.

– Фраз, а не выстрелов, – отбрила китайца Сандра, и тому расхотелось продолжать дискуссию.

– Извини.

– Забудь.

– Как скажешь.

Пятый, которому окончательно надоело быть незаметным предметом интерьера, отделился от группы – учёные и Сандра то ли не заметили манёвра, то ли сделали вид, что не заметили – и подошёл к Бесполезному.

– Провожаешь Октавию?

– Да, – сухо подтвердил Август. – И, как выразился майор, проявляю исключительное благоразумие.

Бесполезный держался очень спокойно и свободно, не демонстрируя ни желания отправиться с разведчиками, ни беспокойства по поводу того, что с ними уходит Леди ОК. Он был ОЧЕНЬ спокоен внешне, однако Пятый знал, что Август волнуется, и тихо сказал:

– Я постараюсь присмотреть за ОК. – Подумал и добавил: – Ну, как смогу.

– Уверен, ты сможешь хорошо, – так же негромко, но очень серьёзно ответил Даррел. – Ты крепкий. А я присмотрю за Анной… если ты об этом.

– Спасибо.

– Не за что.

Август замолчал, давая понять, что разговор окончен, однако Фрейзер счёл нужным добавить:

– Я не просился в группу.

– Я знаю, – кивнул Бесполезный. – Никаких обид.

– И за это – спасибо.

– И за это – не за что.

Даррел потрепал Пятого по плечу и отошёл к Леди: Райли объявил минутную готовность до выступления. Потом стоял молча, провожая взглядом удаляющиеся фигуры, а когда разведчики скрылись за поворотом, посмотрел на старших.

– Я думал, вы пойдёте с Алланом.

– Я тоже так думал, – хмуро ответил Коллинз. – Но мистер Райли рассудил иначе.

– Мне жаль.

Несколько мгновений майор молчал, после чего протянул:

– Я не обсуждаю приказы, но будь моя воля, в экспедицию отправился бы ты, а не Фрейзер. Ты производишь толковое впечатление, Август.

– Спасибо, майор, мне очень приятны ваши слова.

– При удачном исходе Фрейзер станет героем…

– Героем станет Райли, – не согласился с Коллинзом Линкольн. – А Фрейзер станет одним из помощников героя. Не более. – По очереди посмотрел на собеседников и предложил: – Рекомендую вернуться в спальные мешки – до подъема еще час.

– Козёл! Урод! Мерзавец!

– Пожалуйста, успокойся…

– Успокоиться? Я не собираюсь успокаиваться! Подонок! Вонючий гад! Обманщик! Сволочь!

Мистер Арнольд Хиллари узнал, что его кинули.

Обвинять Аллана Райли здоровяк, разумеется, не стал – не дурак, и потому его гнев обрушился на Пятого.

– Выродок!

– Арнольд! – Тощий Саймон, главный подпевала здоровяка, попытался успокоить разошедшегося приятеля, но безуспешно.

– Я его убью!

И не оставалось сомнений в том, что встреть Хиллари обидчика сейчас – убил бы. Или как минимум затеял бы драку.

А начиналось утро спокойно, в обыкновенном, ставшем привычным за последние дни ключе.

Линкольн и Райли правильно поступили, устроив собрание после ужина: в результате основное обсуждение услышанного произошло поздним вечером и продлилось не очень долго, затем все улеглись спать, а утром не слишком радостные новости стали восприниматься гораздо менее остро. Проснувшись, ребята отправились приводить себя в порядок, а затем потянулись к «Чайковскому», где три раза в день Наоми и Вагнер раздавали пищу – из тех запасов, которые клипер вёз на лунную базу. Рацион был разнообразным, рассчитанным на полноценное трёхразовое питание, а тюбики давно стали привычными и не вызывали шуток, которых поначалу звучало огромное множество.

– Что у нас сегодня? – спросила Анна, когда подошла её очередь.

– Омлет с сыром и пудинг, – ответил Вагнер, протягивая девушке шесть тюбиков.

– Хватит и четырёх, – улыбнулась Баррингтон. – Мне и Диккенс. Она сейчас дежурит около Артура.

– Вы уверены, что нужно всего две порции, мисс Баррингтон?

– Уверена…

И в этот момент разорался не нашедший Фрейзера Арнольд. Куда делся Пятый, Хиллари понял сразу и, оскорблённый в лучших чувствах, обиженный и недовольный, принялся кричать на весь ангар, совершенно не заботясь о том, что говорит. Арнольду было нужно выплеснуть гнев, и Анна, совсем не желавшая попадаться ему на глаза, схватила четыре тюбика и поспешила прочь…

Но не успела.

– Баррингтон! – рявкнул здоровяк, увидев девушку. – Куда это ты собралась?

– Не твоё дело.

– Уверена, что не моё?

– Я не обязана перед тобой отчитываться.

– А перед кем обязана? – Хиллари в два больших шага оказался рядом с Анной и преградил ей дорогу. – Почему у тебя четыре тюбика? Решила прихватить жратвы якобы для брата? Вот уж не думал, что ты станешь воровать у своих!

Ни для кого не было секретом, что Пятый испытывает к Баррингтон чувства, и все прекрасно поняли, почему разъярённый Арнольд решил на ней отыграться. Все поняли, но никто не поспешил на помощь: связываться со здоровенным Хиллари охотников находилось мало.

– В общем, так, Баррингтон, омлет оставь себе, а пудинги давай сюда, – распорядился Арнольд. – Что-то меня на сладкое потянуло.

Саймон захихикал, его поддержали ещё двое парней, и все уставились на девушку, ожидая, как она поступит.

– На сладкое потянуло? – переспросила Анна. – Не боишься, что заворот кишок случится?

– Ты это мне? – изумился Хиллари, не ожидавший, что Баррингтон рискнёт огрызаться.

– Тебе, тебе, – подтвердила подошедшая Диккенс. Увидев, что у подруги возникли проблемы, художница оставила Артура и поспешила к месту скандала. – Тебе, Арни. – Повернулась к Анне и очень громко произнесла: – Но лучше вслух об этом не говорить, подруга: Хиллари с Земли без сладкого, вот и бесится. – Пауза. – Кое-что в голову ударило.

Стоящие вокруг ребята обидно захохотали, а пунцовый Арнольд яростно сверкнул глазами:

– Что ты сказала? – и сделал шаг к Диккенс.

Но не испугал.

– То, что слышал, – очень резко и очень грубо ответила самбо. – Все знают, что ты с Земли пыжишься, пытаясь хоть кого склеить, а толку никакого. Толку нет и не будет, потому что надо себя не уважать, чтобы дать такому козлу, как ты. Так что дружить тебе, Арни, с правой рукой до возвращения на Землю. А там проститутку купишь на папочкины деньги.

– Ты… Заткнись! Или я… – Тяжело дышащий Хиллари запнулся – голос предательски съехал в визг, и замахнулся на Диккенс. – Тварь!

Но избить художницу не получилось: в последний момент занесённую руку перехватил подбежавший Вагнер. И не просто перехватил – кадет взял не ожидавшего нападения Арнольда на болевой приём. И взял настолько жёстко, что здоровяк взвыл, присел на корточки, а затем – повинуясь натиску Павла, оказался на полу и уткнулся в него носом. Так они и замерли: здоровяк – лёжа, а над ним – кадет, продолжающий выворачивать здоровяку руку, а для надёжности наступивший ему на спину.

– Отпусти!

– Я должен быть уверен, что вы не затеете драку, мистер Хиллари, – ровным голосом ответил Вагнер.

– Отпусти!

– Я должен быть уверен, что вы успокоились.

– И я, – веско добавил подошедший Коллинз. – Мистер…

– Хиллари, – подсказал кадет, продолжая прижимать Арнольда к полу.

– Так вот, мистер Хиллари, – продолжил майор, кивнув Вагнеру. – Я не знаю, как вы тут жили в моё отсутствие, но предупреждаю: при мне будет порядок. Никаких драк, мистер Хиллари. И уж тем более – никаких драк с девушками.

– Это почему? – неожиданно спросила Луиза. – Не считаете нас равными?

Коллинз повернулся, несколько мгновений смотрел на подавшую голос девушку, после чего улыбнулся:

– Можете считать меня гендерным шовинистом, мисс, но если я узнаю, что парень поднял руку на девушку, парню придётся отправиться в карцер. Возможно – до конца приключения.

– Я если девушка первой начнёт драку?

– Тогда она получит то, что заслужила. – Коллинз изобразил улыбку и обратился к Вагнеру: – Кадет, полагаю, мистер Хиллари услышал то, что должен был услышать в данных обстоятельствах, и всё осознал.

– Мне у него спросить?

– Просто отпустите.

– Конечно.

Сейчас Вагнер обязан был подчиняться Коллинзу, но не обязан был использовать принятые у американцев термины. Поэтому обошёлся без «сэр» и прочих уставных ответов.

Освобождённый Арнольд сделал три шага и резко развернулся, поглаживая руку. Смотрел здоровяк злобно, однако у него хватило ума промолчать.

– Очень хорошо, – прокомментировал майор. – Все свободны.

Представление закончилось.

Ребята начали разбредаться, а кадет подошёл к девушкам:

– Всё в порядке?

– Благодаря тебе, Павел, – не стала скрывать художница. – Только благодаря тебе.

– Не следует его злить, Диккенс, – покачал головой Вагнер. – У Хиллари мерзкий характер, который способен сподвигнуть его на любую подлость. А в следующий раз я могу не успеть.

– Ты всегда успеваешь, – неожиданно мягко произнесла Диккенс.

Настолько мягко, что Анна едва не выронила тюбики.

– Меня отправляют чинить VacoomA, – ответил Павел, глядя самбо в глаза. – Так что я действительно могу не успеть.

Внутреннее напряжение?

Конечно, присутствовало, куда же без него, однако проявлялось оно странно – волнами.

Максимально сильно, на пике, напряжение охватило их в самом начале пути – в тот момент, когда провожающие скрылись из поля зрения и разведчики осознали, что остались одни. Абсолютно одни внутри гигантского чужого корабля. Связь с «Базой» ещё сохранялась, но все понимали, что ненадолго, что рано или поздно внутренние переборки её заглушат и пропадёт даже голос Линкольна, который взял на себя обязанности оператора.

И вот тогда их скрутило нервное напряжение.

Всех скрутило, но все постарались его скрыть.

Кто-то глубоко вздохнул. Кто-то тихонько выругался. Кто-то стал двигаться чуть медленнее, осторожнее. А Леди ОК – совершенно неожиданно – с силой сжала левую руку Конфетки. Приняла виноватый вид, когда Сандра резко повернулась, и с облегчением вздохнула, увидев, что Конфетка всё поняла и ответила ободряющей улыбкой. Молча. Во-первых, потому что Райли попросил говорить тихо и как можно меньше. Во-вторых, мешало внутреннее напряжение. Обменялись взглядами, улыбками и направились дальше. В неизвестность. Изо всех сил придавливая внутреннюю дрожь. Но чувствуя, что она нарастает.

И неизвестно, сумели бы разведчики справиться с волнением – ведь среди них было всего двое профессиональных военных, да и те чувствовали себя не очень уверенно – если бы на их пути не оказался открытый ангар, такой же, как тот, в котором пассажиры «Чайковского» провели последние дни. Большое помещение, примыкающее к внешнему борту, но не пустое, а заставленное однотипными металлическими контейнерами. Одинаковыми, но с разным содержимым. Любопытный Аллан приказал вскрыть три ящика, ориентируясь на различия в маркировках, и не ошибся в предположении, что внутри отыщутся разные предметы. В первом контейнере разведчики обнаружили гладкий цилиндр, длиной два метра и диаметром пятьдесят сантиметров. В контейнерах со второй маркировкой лежали точно такие же цилиндры, только метровые – по два в упаковке. А третьи контейнеры не открылись – помимо механических замков, которые военные без труда взламывали в предыдущих случаях, их крышки блокировали дополнительные зажимы, управляющиеся электронной системой, и Райли, поразмыслив, приказал не рисковать: если инопланетяне установили на контейнеры дополнительную защиту, им ничего не стоило снабдить их системой самоуничтожения. Рисковать не стал, но приказал пехотинцам вытащить в коридор три разных контейнера, а Линкольну – прислать кого-нибудь за добычей. И отмахнулся от осторожного замечания капитана о том, что они понятия не имеют о предназначении содержимого контейнеров, сказав, что там всё упаковано для перевозки, то есть безопасно, а на Земле контейнеры вскроют с соблюдением необходимых мер предосторожности. И напомнил, что миссия в том числе заключается в сборе образцов техники и технологий для последующего изучения, а значит, риск неизбежен.

Дожидаться посланников Линкольна не стали: оставили контейнеры в коридоре и неспешно направились дальше, без напоминаний выстроившись в боевой порядок. Впереди шёл Стич… Нет, если быть абсолютно точным, то впереди летели микродроны военных, запущенные Стичем, к которым периодически присоединялся гражданский, принадлежащий Октавии – девушка сказала, что её не устраивает качество съёмки, которое обеспечивает военная аппаратура. Дроны транслировали видео в режиме реального времени, однако Стич на него почти не отвлекался, полностью доверившись управляющей нейросети, умеющей распознавать объекты и оценивать уровень их опасности. Разумеется, на инопланетном корабле оценку угрозы можно было сделать с определённой погрешностью, но это в той же степени относилось и к самому Стичу, поэтому военный предпочёл снять с себя часть обязанностей. Сам он двигался в двадцати шагах позади микродронов, что обеспечивало необходимый уровень безопасности и гарантировало приемлемую скорость реакции на угрозу. За Стичем шёл Райли в облегчённой броне и вооружённый таким же пистолетом-пулемётом, как и остальные члены группы. Первая встреча с инопланетянами показала Аллану, что с пацифизмом и показным дружелюбием следует повременить и уделить больше внимания защите от агрессивных действий. За директором «Vacoom Inc.» двигались учёные, затем Сандра с Октавией, а за ними – Пятый, в обязанности которого входила огневая поддержка замыкающего конвой Заммера в случае атаки сзади.

И постепенно внутреннее напряжение спало. Осталась разумная осторожность – всё-таки они двигались по чужому кораблю и за каждым поворотом коридора их могла подстерегать опасность – но гнетущая нервозность исчезла. То ли посещение пустого ангара подействовало расслабляюще, то ли свыклись. Причём успокоились настолько, что Октавия вспомнила о необходимости вести запись происходящего и запустила ещё пару микродронов, которые принялись снимать девушку и внутренние интерьеры.

– На этих кадрах вы видите инопланетный корабль изнутри, – рассказала ОК, улыбаясь ближайшему устройству. – На первый взгляд кажется, что в нём нет ничего необычного: вокруг меня только гладкие стены, выкрашенные в приятный бежевый цвет, в которых не видно швов от дверных проёмов. Некоторые двери открыты, и мы только что осмотрели большое, похожее на склад помещение. Об этом будет отдельный материал, в котором вы увидите, как мы вскрывали контейнеры с какими-то странными цилиндрами. Что в этих цилиндрах, мы не знаем, с ними разберутся учёные. – Пауза. – Когда мы вернёмся домой. – Ещё одна пауза, чуть короче. – Мы оставили контейнеры нашим друзьям, а сами отправились дальше, в надежде добраться до чего-нибудь по-настоящему интересного.

Райли попросил Октавию не уточнять, во всяком случае, сейчас, пока они в пути, что целью рейда является рубка управления: Аллан боялся, что система безопасности корабля продолжает работать, пусть и в ограниченном режиме, и может помешать их замыслу.

– Корабль по-настоящему огромен, – продолжила Леди ОК. – Вы видели его снаружи, когда мистер Райли совершил облёт на VacoomA, вы оценили его размер, и поверьте: изнутри он производит не менее сильное впечатление. Мы идём и идём по бесконечному коридору, заходим в помещения, точнее, в ангары – настолько они большие, и с трудом осознаём, что находимся не на Земле. Этот гигантский корабль невозможно сравнить ни с одним клипером и даже с нашей орбитальной станцией. Своими размерами корабль демонстрирует, насколько далеко опередили нас инопланетяне в развитии, но при этом показывает, что строить такие корабли можно! И летать к звёздам – можно! Мы видим это собственными глазами и наполняемся верой в себя. Чужой корабль даёт нам надежду… И я хочу поговорить о нём с мистером Райли…

Дрон чуть подался назад, и Аллан оказался в кадре.

– Что вы скажете о корабле, мистер Райли? Каковы впечатления человека, который посвятил свою жизнь космосу?

– Корабль грандиозен, Октавия, – ответил Аллан, улыбаясь в камеру своей знаменитой улыбкой. – Когда я был маленьким, то зачитывался фантастическими романами и мечтал, что однажды мы полетим к звёздам на гигантских космических ковчегах. Мечтал, но не мог представить, что это произойдёт при моей жизни. В те годы мы только обживали орбиту Земли и посылали автоматические станции к другим планетам Солнечной системы. А в самых смелых мечтах осторожно надеялись, что к концу столетия получится отправить человека на Марс. Помните, каким праздником стала для нас полноценная высадка на Луну? Не разовый прилёт автоматической станции, а настоящая высадка с целью постройки базы «Армстронг»? Вся Земля отмечала то великое событие, мы осознали, что сделали нечто очень важное и должны, обязаны продолжить. Мы осознали, что нельзя останавливаться на достигнутом, и сейчас я верю, что этот корабль стал наградой за наше упорство. Мы построили базу «Армстронг», мы работали над экспедицией к Марсу, мы стремились – и встретили тех, кто сумел добиться большего. Инопланетяне показали, что мы движемся в правильном направлении. И я… я не знаю, чем закончится наше предприятие, но сделаю всё, чтобы эта встреча дала нам не только надежду, но и знания. Я хочу отправиться в большой космос и сделаю всё, чтобы это случилось при моей жизни.

– Мне нравится ваш оптимизм, мистер Райли.

– Мой оптимизм привёл меня на Луну, Октавия.

– На которой я до сих пор не побывала.

– Я ведь дал слово, – рассмеялся Аллан. – Вы обязательно побываете на базе «Армстронг» и, надеюсь, на звёздах.

– Возьмёте меня в первую экспедицию «Vacoom Inc.»?

– Октавия, ваше место на моём межзвёздном корабле не подвергается сомнению!

– Договорились!

– Но возможно, сначала вы увидите Марс. И не в телескоп.

– Ах, да… – Леди ОК вновь посмотрела в объектив. – Мистер Райли вежливо напоминает, что в настоящее время корабль инопланетян движется к Красной планете и мы, возможно, станем первыми землянами, которые её достигнут.

– Совершенно верно, – подтвердил директор «Vacoom Inc.».

Октавия тонко улыбнулась:

– Не знаю, радоваться или…

– Только радоваться, – уверенно перебил девушку Аллан. – Помните, что мы говорили об оптимизме? Нужно всегда верить в хорошее. Нужно быть уверенным, что у нас всё получится. И тогда, поверьте мне, заядлому оптимисту, всё действительно получится. Любое движение ведёт к хорошему, и всё, что с нами происходит – происходит во благо.

– Вы уверены?

– Мы идём вперёд, а это главное. Я с удовольствием посмотрю на Марс, а потом вернусь на Землю и отправлюсь к Венере или Юпитеру.

– Спасибо, мистер Райли. – Аллан исчез из кадра, и Леди закончила: – Будем оптимистами! Наша группа продолжает вести разведку инопланетного корабля, и я расскажу о каждом нашем шаге, обо всём, что с нами случится. Следите за обновлениями! – Дождалась, когда микродрон прекратит съёмку, и шумно выдохнула. – Неплохо.

– Отлично, – согласился Райли. – Вы – талантливый журналист, Октавия, всегда об этом говорил.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась. – Как думаете, связь ещё есть?

– Должна быть.

– Тогда я, с вашего позволения, смонтирую запись и перешлю её на клипер.

– Давай, – кивнул Аллан и шутливо продолжил: – А я, с твоего позволения, объявлю привал: надо отдохнуть и позавтракать.

Разведчики как раз дошли до очередного открытого помещения, на этот раз небольшого, примерно в двадцать квадратных метров, и расположились в нём, не забыв заблокировать проём на случай, если двери начнут закрываться. Там же, около двери, расположились Стич и Заммер, а остальные устроились на полу в глубине комнаты и достали прихваченные в дорогу тюбики: у кого-то в них был омлет, у кого-то – каша, а вот запивать пришлось водой из фляжек.

– Как тебе здесь? – поинтересовался Райли, и здесь оказавшийся рядом с Октавией.

– Интересно, но пока однообразно, – улыбнулась девушка. – Коридоры и пустые комнаты – это не то, что я искала.

– Не хватает приключений?

– Я бы не отказалась от общения с кем-нибудь. Это взорвало бы мой блог.

– Не торопись, иначе твой канал и в самом деле станет самым посещаемым в Сети.

– Разве это плохо?

– Не губи индустрию медиа, – рассмеялся Аллан.

– Мой блог уже самый посещаемый в мире. За всю историю Сети.

– Поздравляю.

– Я знаю, что добилась успеха благодаря вам, – серьёзно произнесла Леди. – Благодаря предоставленному эксклюзиву.

– Я дал слово – и я его сдержал.

– Да, вы держите слово, – согласилась девушка. – И я это ценю.

Райли улыбнулся, открыл рот, собираясь что-то сказать, но на смартплекс пришёл вызов и вместо заготовленной фразы Аллану пришлось извиниться:

– Я должен ответить Линкольну.

– Конечно, – кивнула Октавия, возвращаясь к омлету.

А Райли вышел в коридор:

– Всё в порядке?

– В полном, – ответил капитан.

– Кто-нибудь догадался, что мы уже отправились на разведку? – шутливо спросил Аллан.

– Примерно все, – поддержал его настроение капитан.

– Возмущались?

– Только тем, что ты сам решил, кого взять с собой. На голову мистера Фрейзера сыплются проклятия из каждого угла. Особенно недовольны мальчики.

– Ругают только его?

– Мисс Климовой завидуют, – рассказал Линкольн. – Что же касается мисс Жарр, то все понимают, почему ты её взял.

– Октавия скоро пришлёт репортаж, сразу же переправь его на Землю, хорошо? Судя по помехам, скоро связь прервётся, и когда мы отчитаемся в следующий раз – неизвестно.

– Понимаю. Будет сделано.

– Что с VacoomA?

– Работаем по плану и, похоже, по графику, – ответил капитан. – Перес уверена, что на клипере можно будет выйти в космос.

– Надеюсь, это станет нашим планом «В», – помолчав, произнёс Аллан, намекая на то, что хочет вернуться на Землю на корабле пришельцев.

– Надеюсь, – согласился Линкольн. – Удачи, дружище.

– Она мне пригодится.

– А ты почему с девчонками не общаешься? – удивился Кочевник, увидев, что Фрейзер усаживается рядом с ними.

– Общаюсь, – буркнул Пятый. – Но сейчас им нужно поговорить наедине.

– О чём? – полюбопытствовал Джен.

– Наедине – это значит без посторонних, – уточнил Фрейзер. – Если бы я знал, о чём они хотят поговорить, то был бы с ними.

Учёные переглянулись, после чего Кочевник вздохнул:

– Я надеялся, что мы пообщаемся.

– С какой целью?

– Я подписан на канал Леди ОК, – рассказал учёный. – Было бы интересно с ней поговорить.

– Успеешь ещё, – проворчал Пятый.

– Думаешь?

– А разве мы возвращаемся?

– Логично, – протянул Кочевник.

– Я тоже на неё подписан, – добавил Джен. – Октавия красивая и умная. Очень приятное сочетание.

– Хочешь ей об этом сказать? – Фрейзер выдавил в рот кашу и скривился: он не обратил внимания на этикетку и взял с добавлением нелюбимой клубники, а не малины.

– Сказать о том, что она красивая и умная? – уточнил китаец.

– О том, что смотришь её канал.

– Зачем?

– Ей будет приятно.

– У неё таких как я подписчиков – сотни миллионов, – вздохнул Джен.

– Но здесь их нет, – парировал Пятый. – А ты – есть.

Учёные вновь переглянулись.

– А он прав, – улыбнулся Кочевник, выдавливая из тюбика остатки омлета.

– Ладно, скажу как-нибудь, – решил китаец. И вновь обратился к Фрейзеру: – А как Октавия по жизни?

– В смысле? – не понял Пятый.

– Какой она человек? Некоторые говорят, что самовлюблённая дура.

– И стерва, – добавил Кочевник. – Но мне она такой не показалась.

– Октавия – нормальная девчонка, – подтвердил Фрейзер. – Она, конечно, знает себе цену, держится отстранённо, но очень хороший друг. И она… она настоящая и искренняя. Что очень важно.

– Согласен, – не стал спорить Кочевник.

– Ты с ней дружишь? – поинтересовался Джен.

– Да, – кивнул Пятый. Но на всякий случай решил уточнить: – Именно дружу. Не более.

Учёные поняли смысл уточнения, и Кочевник немедленно спросил:

– А знаешь, кто «более»?

– Есть планы?

– Просто интересно.

– Мне тоже, – не стал скрывать Джен.

– У Октавии есть друг, – медленно произнёс Пятый. – Насколько я знаю, она очень его любит, и это взаимно.

– Кому-то крупно повезло, – слегка разочарованно протянул Кочевник.

– Не сомневался, что у неё есть друг, – вздохнул Джен. – У такой красавицы его не может не быть. И наверняка какой-нибудь богатый красавчик.

– Или известный, – поддержал друга Кочевник. И наконец-то поинтересовался: – Чарльз, ты – победитель конкурса? Один из тех талантливых ребят, которые выиграли билет на Луну?

– Не совсем. Я… – Фрейзер сбился. – Я представляю одну из лучших школ планеты.

– Понятно.

И разговор стал вялым.

Кочевник убрал пустой тюбик в рюкзак и достал флягу. Джен вытер губы салфеткой и тоже спрятал мусор. Они не переглядывались, не улыбались, никак не прокомментировали слова Пятого, но Фрейзер неожиданно почувствовал себя… бесполезным. И даже не настолько бесполезным, как Бесполезный, который благодаря таланту сумел чего-то добиться в жизни, а совсем бесполезным. Абсолютно никчемным ребёнком богатых родителей. Ничего из себя не представляющим в глазах тех, кто занимался настоящим делом.

«Много вы понимаете! Любой из вас отдал бы всё на свете, чтобы оказаться на моём месте!»

Да, скорее всего так – отдал бы. Но карты Судьбы уже сданы, Джен и Кочевник родились в тех семьях, в которых родились, и стали теми, кем стали – нужными обществу специалистами. Теми, кто толкает цивилизацию вперёд. К звёздам. Он, Чарльз Фрейзер Пятый, всегда будет выше их по положению, потому что его семья богата настолько, что у него просто-напросто не получится разориться. Он будет командовать Дженом и Кочевником, тысячами дженов и кочевников, сможет купить любую компанию, в которую они устроятся работать, но всегда будет помнить эту неловкую паузу. Во время которой он подумал о том, что они, два этих парня, приносят обществу реальную пользу.

В отличие от него.

– Чем вы занимаетесь?

– Мы инженеры, – ответил Кочевник. – Специализируемся на том, что работает в вакууме.

– И на Луне.

– Ну и в целом: на том, что работает. Попробуем разобраться с местными устройствами.

– Почему вас не оставили чинить VacoomA?

– Потому что с починкой клипера справятся без нас, – улыбнулся Джен и вновь посмотрел на девушек.

– Мальчики такие серьёзные, – едва слышно произнесла Октавия, бросив быстрый взгляд на учёных и Пятого. – С оружием, в бронежилетах… хорошо, что им ножи не выдали. Длинные… с зубчиками.

Конфетка хихикнула.

– Они такие военные, что где-то под ложечкой щекотно делается.

– Всё бы тебе ёрничать. – На этот раз Сандра рассмеялась.

– Нет, ну, правда. – Леди ОК подняла руки и принялась стягивать волосы в «хвост». – Посмотри на Заммера и Стича: на них броники сидят как влитые.

– Они в них родились, – хмыкнула Сандра.

– Аллан, Джен и Кочевник выглядят немного неуклюже, но видно, что их обучали носить бронежилеты. И даже показывали, как стрелять.

– Райли – известный пацифист, – припомнила Конфетка.

– Я помню его заявления, – кивнула Октавия. – Но с оружием он обращаться умеет.

Она закончила с волосами и едва заметно, кончиками губ, улыбнулась, увидев, что за её действиями с равным интересом наблюдали и учёные, и военные. Причём учёные, заметив, что их заметили, поспешили отвернуться, а пехотинцы продолжили пялиться, всем своим видом показывая, что не прочь посмотреть на что-нибудь ещё. И взгляд пришлось отвести девушке.

– Мужланы.

– Что? – не расслышала Конфетка.

– Как думаешь, почему нам не дали бронежилеты? – спросила Октавия, не желая повторять предыдущую реплику. – Было бы интересно вести в нём репортаж.

– И постоянно в нём таскаться?

– Но ведь это ради безопасности.

– Ради безопасности надо было оставаться в ангаре.

– Хочешь сказать, что бронежилет не поможет?

– Во-первых, он оставляет открытыми руки, ноги, шею, голову…

– В них ещё нужно попасть.

– Да… – Сандра помолчала. – А во-вторых, пули инопланетян пробивали и бронежилеты, и каски. И даже корпус VacoomA.

– Хочешь сказать, что они нам не помогут?

– Ага, – беззаботно подтвердила Конфетка. – Просто лишние килограммы.

– И какой выход?

– Держаться подальше от перестрелок. Тем более что оружие нам тоже не выдали, как бы намекнув, что соваться в пекло нам не следует.

Леди ОК помолчала, обдумывая слова Сандры, после чего кивнула:

– Наверное, ты права. Но хороший репортаж из укрытия не сделаешь.

– У тебя есть микродроны.

– Я хочу чувствовать событие. Только в этом случае получается настоящий материал.

– Главное, чтобы репортаж не стал некрологом.

Октавия вздрогнула, внимательно посмотрела на Конфетку, поняла, что та абсолютно серьёзна и действительно не хочет, чтобы подруга рисковала жизнью, и медленно ответила:

– Спасибо, Сандра, я постараюсь.

– Тебе спасибо. – Конфетка зевнула. – Не могу сказать, что ты для меня идеал или образец для подражания, но я к тебе привыкла, ОК, и буду рада, если ты выберешься из всего этого без потерь.

– Мы выберемся, – поправила подругу Леди.

– Мы выберемся, – согласилась Сандра. – Можно вопрос?

– Любой.

– Но можешь не отвечать.

– Я знаю.

Девушки рассмеялись, после чего Конфетка тихо сказала:

– Честно говоря, я очень удивилась тому, что Бесполезный отпустил тебя в рейд.

– Честно говоря – я тоже, – в тон подруге ответила Октавия. – Когда ты ушла, я долго не могла начать разговор с Августом, не знала, как подступиться. Потом он спросил, зачем ты приходила, я ответила, что передавала предложение Райли, и Август сразу всё понял.

Леди ОК замолчала.

– И? – ещё тише спросила Конфетка.

– Он сказал, что примет любое моё решение.

– Все они так говорят, – вздохнула Сандра. – А потом начинают кидать детские обиды.

– Ты сейчас серьёзно? – нахмурилась Октавия.

– Серьёзно, но не о Дарреле, я знаю, что он другой, – ответила Конфетка. – И я говорю это не потому что ты моя подруга, а потому что вижу, что он другой: взрослый и разумный.

– Да, Август такой, – улыбнулась Леди. – Он очень внимательно меня выслушал и спросил, понимаю ли я опасность участия в рейде? Я ответила, что понимаю, и он сказал, что не против. Что будет очень волноваться, но не станет меня удерживать, потому что понимает, что участие в рейде в качестве штатного репортёра поднимет меня на невероятную высоту и я не должна упускать такую возможность.

– Тебе повезло, – тихо прокомментировала Конфетка, задумчиво глядя на возвращающегося из коридора Аллана.

– С чем?

– Ни с чем, а с кем – с Бесполезным.

– Да, – коротко ответила Октавия. – Мне очень сильно повезло. Только я чувствую некоторую неловкость от того, что Райли не взял Августа.

– Это его право, – немного странным тоном произнесла Сандра, продолжая смотреть на Аллана. – Он решает, что делать и как.

– Понятия не имею, – честно ответил Вагнер.

– Как так? – растерялась Перес.

– Вот так. – Кадет выразительно посмотрел на пилота VacoomA. – Я могу проверить работу реактора, устранить ошибки, но внутрь с гаечным ключом никогда не лазил. Не моя компетенция.

– С гаечным ключом там делать нечего.

– Я – образно.

– Это как? – не поняла Перес, чем вызвала у Вагнера некоторое замешательство.

– Просто пошутил, – нашёлся он через пару секунд.

– Просто?

– Показал, что не знаю даже такой малости.

– Тогда ладно. – Пилот – личный пилот Аллана Райли, между прочим! – разочарованно поморщилась и объяснила своё неудовольствие: – Мне сказали, что тебе приходилось иметь дело с ядерными устройствами.

– Тебе пошутили.

– Потрудись говорить мне «вы». Как старшему и по званию, и по должности.

– Вам пошутили, – тут же повторил Павел. – А мне сказали, что с реактором VacoomA всё в порядке. Тоже пошутили?

– Реактор не задело, – подтвердила Перес. – Но я хотела бы в этом удостовериться.

– Он работает?

– Да.

– В таком случае, всё в порядке.

– Уверен?

– Времени прошло много. Была бы проблема – реактор бы уже взорвался, – объяснил Вагнер.

Несколько мгновений Перес таращилась на жизнерадостного кадета, пытаясь понять, издевается он над ней или говорит серьёзно, после чего покачала головой:

– Совсем забыла, что ты только что из Академии.

– Фактически – я ещё в Академии, – уточнил Павел. И, не удержавшись, добавил: – В русской Академии.

Намекнув, что звание и должность Перес пребывают в другой юрисдикции и он подчиняется пилоту исключительно из вежливости. Перес уточнение поняла, и радости оно у неё не вызвало.

– На «Чайковском» я отрабатывал практику.

– Как я понимаю, не очень удачно.

– Моей вины в случившемся нет. А реактор я запустил.

Пилот помолчала, после чего кивнула:

– Ладно, Вагнер, не обижайся. Я знаю, что ты был молодцом. – Пауза. – Вы все показали себя с лучшей стороны.

– Вы тоже, – ответил кадет. – Вы были под обстрелом, но ухитрились привести клипер сюда. Вы – отличный пилот.

– Спасибо…

В словах Вагнера не было ни намёка на лесть – он действительно восхищался мужеством и мастерством Хуаниты Перес, ухитрившейся не просто завести клипер в ангар, но завести аккуратно, не разбив и не повредив при посадке, которая получилась относительно мягкой.

VacoomA – практически точная копия «Чайковского», разве что чуть меньше размером, располагался ближе к внешнему борту, поскольку Перес сознательно оставила пространство для разворота. Пространства хватало – этот ангар был столь же огромен, как тот, в котором Вагнер провёл последние дни, и в него можно было с лёгкостью поставить ещё два-три клипера. И всё равно осталось бы место для разворота. Да и выглядел VacoomA много лучше «Чайковского»: кабина и носовая часть целы, «спина» не вспорота…

– Все повреждения получены уже здесь, – рассказала Перес, позволив кадету оглядеться. – Знакомьтесь – это Людвиг Микша, мой бортинженер.

Мужчины обменялись рукопожатием.

Павел знал, что вторым пилотом на VacoomA был сам Райли, поэтому уточнил:

– Четвёртый член экипажа?

– Его не было, взяли дополнительного учёного, – ответила Хуанита. И перешла на деловой тон: – Людвиг начал проверку систем, чтобы определить повреждения и составить список того, что нужно будет снять с «Чайковского». Но ты знаешь, в каком состоянии находится твой клипер, и сможешь сказать, на что мы можем рассчитывать.

– Ага.

– Я занимаюсь кабиной, а Людвиг скажет тебе, что делать. – Перес помолчала, разглядывая VacoomA, и закончила: – Работы здесь предостаточно.

Все бюрократические формальности, необходимые для прибытия Козицкого в США, были улажены ещё до того, как дознаватель оказался в самолёте. И даже до того, как он выехал в аэропорт. Точнее, не столько для прибытия – благодаря дипломатическому паспорту Козицкий имел возможность въехать в Штаты в любое мгновение, а для того, чтобы дознаватель мог спокойно вести расследование, не отвлекаясь на технические мелочи. То самое расследование, которое в настоящее время имело наивысший приоритет для всех специальных служб мира. Не потому что им так захотелось, а потому что таким было политическое решение руководителей их государств.

Наивысший приоритет, а значит – максимальное содействие.

Детали визита согласовали на уровне министерств иностранных дел, маршрут обеспечили самый удобный и быстрый, для чего пришлось подвинуть и даже задержать несколько регулярных рейсов. Самолёт, разумеется, направили сразу в Балтимор, однако увидеть здание аэропорта изнутри у Козицкого не получилось: его встретили у трапа, молниеносно проверили документы, после чего таможенники отправились общаться с экипажем, а составлявший им компанию афроамериканец лет тридцати пяти кивнул на массивный чёрный внедорожник. Даже на два абсолютно одинаковых внедорожника, которые ожидали важного гостя. В первом только водитель, во втором – водитель и два коротко стриженных здоровяка. В общем, если бы над автомобилями развевались транспаранты: «Министерство внутренней безопасности», в принадлежности внедорожников ещё можно было бы усомниться, а так – нет.

– Другие машины есть? – уныло поинтересовался Козицкий, открывая заднюю дверцу. И приблизительно догадываясь, что услышит в ответ.

– Чем вам не нравятся эти? – удивился агент. – Удобные, мощные и надёжные. Настоящее американское качество!

– Я понимаю, – вздохнул дознаватель, разглядывая спинку водительского кресла.

– Меня зовут Омар Кардиган, – американец устроился рядом и наконец-то представился. И протянул руку, которую дознаватель крепко пожал.

– Пётр Боширов. – Дознаватель представился именем, которое было указано в его документах, но смотрел при этом за левое плечо агента – на удаляющийся самолёт. Однако манера Козицкого не вызвала у американца удивления, судя по всему, его предупредили о том, что русский не станет смотреть в глаза, и попросили не обращать на странность внимания.

– Я буду вас сопровождать.

– Всегда или только в Балтиморе?

– Всегда, пока вы находитесь на территории Соединённых Штатов, – ответил Омар, машинально пытаясь поймать взгляд собеседника. – Поверьте, мистер Боширов, вам будет удобнее в сопровождении федерального агента.

– Я понимаю, мистер Кардиган.

– Обещаю, что все вопросы будут решаться с максимально возможной скоростью. Я бы даже сказал – с неприличной скоростью.

– Полный приоритет?

– Абсолютный приоритет, мистер Боширов, – подтвердил американец. И, не удержавшись, спросил: – Вы правда подобрались к Мяснику Краузе?

Тот факт, что странный русский сумел сделать то, чего два года не удавалось лучшим специальным службам США, одновременно и раздражал афроамериканца, и вызывал у него детский восторг. Но больше – раздражал.

– Это не было моей целью, – ответил Козицкий, изучая ладонь левой руки.

– То есть вам просто повезло? – С такой постановкой вопроса Омар Кардиган ещё мог примириться. Ведь она означала, что они, профессионалы высочайшего уровня, всё делали правильно, но обстоятельства были против них.

– Нет, мне не повезло, – произнёс дознаватель. – Я занимался совершенно другим расследованием, понял, что в моём деле замешан Краузе, и был вынужден заняться им.

– Были вынуждены? – изумился афроамериканец.

– Да, был вынужден, – блёклым голосом подтвердил Козицкий. – Я достаточно занятой человек, и командировка сюда не входила в мои планы.

– Зачем же вы прилетели?

– Хочу быть уверен, что расследование пройдёт на устраивающем меня уровне.

– То есть вы нам не доверяете? – В голосе Кардигана праведным гневом звякнул металл: что происходит? Попросил о помощи, приехал в страну, а теперь выясняется, что он, оказывается, «был вынужден» это сделать, потому что не уверен в профессионализме величайших специальных служб планеты. Однако смутить Козицкого афроамериканец не мог при всём желании. Но и скандалить с агентом дознаватель не собирался, поэтому ответил сдержанно:

– Я несу личную ответственность перед президентом, мистер Кардиган, и это обстоятельство требует от меня максимального внимания ко всем деталям расследования.

– Вы знаете Нгомбо Санчес? – вновь изумился Омар.

Несколько мгновений Козицкий не мигая смотрел в окно, словно заинтересовавшись балтиморскими красотами, после чего качнул головой и уточнил:

– Перед президентом России.

– А-а… – разочарованно протянул афроамериканец. – Понятно. – Выдержал короткую паузу и осведомился: – Как долго вы намерены пробыть в Балтиморе?

– Будет зависеть от хода расследования. Возможно, несколько часов. Возможно, несколько дней.

– Мы сняли номер в «Marriott», – сообщил Кардиган. И зачем-то добавил: – Это очень хороший отель, из которого открывается великолепный вид на город.

– Возможно, я смогу проверить ваши слова, – протянул Козицкий.

– Сможете, – улыбнулся агент. – Мы как раз направляемся в него.

– Я ведь просил сразу отвезти меня на место происшествия.

На улицу, где чуть больше года назад случилась страшная авария, унёсшая жизни двух человек. Кроме того, Козицкий попросил американцев подготовить для него копии всех материалов по тому делу, но не уточнил, что хочет увидеть документы сразу по прилете, и потому услышал растерянное:

– Я думал, вы ознакомитесь с материалами в отеле.

– Вы не взяли их с собой?

– Я распоряжусь, чтобы прислали электронные копии…

– Не надо, – махнул рукой дознаватель. – Едем в отель.

– Я тоже считаю, что с дороги нужно отдохнуть.

– И если можно, поменять машину, – вдруг сказал Козицкий.

– Почему?

– Не люблю привлекать внимание.

– Вы поэтому так выглядите? – не сдержался Кардиган.

– Что? – не понял дознаватель.

– Извините, – смутился афроамериканец. – Случайно вырвалось.

И в очередной раз подумал, что в жизни не встречал столь незаметного, полностью сливающегося с окружением человека. Недорогая и неприметная одежда, в меру поношенная, обыденная, абсолютно среднестатистическое лицо с абсолютно повседневным выражением. На дознавателя обращали внимание только тогда, когда он сам того хотел, а до той поры он всё видел, всё слышал, но оставался в тени…

«Идеальный хищник», – вдруг понял Омар.

Козицкий, в свою очередь, прекрасно понял, что имел в виду Кардиган, едва заметно улыбнулся и повторил:

– Не люблю привлекать к себе внимание.

– В моих документах всё равно написано «Министерство внутренней безопасности», – усмехнулся афроамериканец. – И подозреваемые всё равно будут теряться и смущаться. Независимо от того, на какой машине мы к ним заявимся.

– Хорошо, – вздохнул Козицкий. – А что будет написано в моих документах?

– Я буду вас представлять, не углубляясь в подробности, – сказал Кардиган. – Кстати, мистер Боширов, вы очень хорошо говорите по-английски, почти без акцента.

– Лёгкий южный, – негромко уточнил дознаватель.

– Да, пожалуй. – Афроамериканец вновь улыбнулся. – Специально ставили?

– Нет, случайно получилось. Особенности произношения.

– Вы похожи на южанина.

– Может быть, – не стал отрицать Козицкий.

Он бы с удовольствием помолчал всё оставшееся до отеля время, но то ли Кардиган получил приказ как можно больше узнать о русском госте, то ли сам заинтересовался человеком, готовящимся арестовать неуловимого Краузе, но расспросы продолжились, и вежливость требовала поддерживать беседу.

– Признаться, я немного удивлён тем, что вы запросили бумажные документы, – произнёс Кардиган. – И отказались смотреть цифровые копии.

– Это потому что я здесь, – объяснил дознаватель. – Я приехал изучить место происшествия и поговорить с людьми, которые принимали участие в интересующих меня событиях. И раз уж так совпало – предпочёл бумагу. К примеру, мне нравится рассматривать фотографии, держа в руке их, а не планшет.

– Это так старомодно, – заметил афроамериканец.

– Я не то чтобы очень молод. – Козицкий едва заметно пожал плечами.

– Я не хотел вас обидеть, – быстро сказал Кардиган. – Моё замечание не имело целью указать на ваш биологический возраст и тем унизить.

Судя по округлившимся глазам, афроамериканец всерьёз испугался, что нарушил установленные этические правила, и дознаватель поспешил его успокоить:

– Всё в порядке, мистер Кардиган, даю слово, что я правильно истолковал ваши слова и не считаю их оскорбительными.

– Спасибо. – Агент ощутимо расслабился и тут же задал следующий вопрос: – Почему вас заинтересовала старая автомобильная авария?

– Надо же с чего-то начинать. – Козицкий вернулся к созерцанию балтиморского пейзажа.

– Только поэтому?

– Да, мистер Кардиган, только поэтому.

– То есть вы не скажете, что ищете?

– Не скажу, потому что не знаю.

– Не знаете? – изумился афроамериканец. – Вы пролетели половину земного шара и не знаете, что ищете?

– Не знаю, но обязательно найду, – уверенно ответил дознаватель.

– Что найдёте? – не понял Омар.

– То, что мне нужно, мистер Кардиган.

– То есть то, чего вы не знаете?

– Именно так.

Несколько мгновений агент изумлённо таращился на Козицкого, после чего вежливо поинтересовался:

– Вы не обидитесь, если я назову вас странным?

– На том основании, что я не знаю, что ищу?

– Совершенно верно.

Козицкий едва заметно улыбнулся, помолчал, после чего негромко ответил:

– Мои расследования не часто начинаются с поиска чего-то известного. Наоборот – как правило, они этим заканчиваются: я говорю, что или кого нужно найти, и на этом моё участие в расследовании прекращается.

– Потому что вам неинтересно, что будет дальше?

– Потому что дальше – не мой уровень, – блёклым голосом ответил Козицкий, нашедший что-то интересное в зажиме ремня безопасности. – Я ищу скрытое, чаще всего даже не след, а след следа. Я ищу то, чего никто, кроме меня, не найдёт, потому что никто, даже я, не знает, что же я ищу.

Но кое в чём Кардиган оказался прав: контрастный душ, короткий отдых и лёгкий перекус после долгого перелёта оказались как нельзя кстати. И хотя обещанный «великолепный вид на Балтимор» не произвёл на Козицкого должного впечатления, номер ему понравился, еда показалась сносной, а погода – идеальной: всего пятнадцать градусов, но сухо и без сильного ветра. Еду дознаватель заказал в номер: во-первых, не захотел есть вместе с Кардиганом, во-вторых, заодно просмотрел подготовленные документы. В действительности Козицкий уже их видел – в электронном виде, но никогда не отказывался от возможности подержать в руках распечатанные документы и рассмотреть фотографии. И дело было даже не в том, что Козицкий привык работать с бумагой – он действительно привык, но с одинаковой эффективностью черпал информацию и из электронных источников, и из твёрдых копий. Дело было в «ощущении», в особенном чувстве, которое появлялось у дознавателя, когда он держал в руках «настоящие» документы. Они, в отличие от холодной последовательности единиц и нулей, хранили в себе не только отчёты и выводы написавших их людей, но – как будто – их настроение и эмоции. И Козицкий их чувствовал: боль и ужас, усталость и ярость, ложь и правду.

Или как будто чувствовал.

Но ощущение – или выдуманное ощущение – было настолько сильным и ярким, что дознаватель старался обязательно добираться до бумажных документов. Если, конечно, они существовали.

– Узнали что-то новое? – поинтересовался Кардиган после того, как Козицкий занял своё место во внедорожнике.

Поинтересовался с улыбкой, но без иронии, с искренним интересом, поэтому дознаватель ответил честно:

– Освежил в памяти. И сам освежился. – Помолчал и добавил: – Спасибо.

– Я много летаю, – добродушно произнёс афроамериканец. – И знаю, что нужно делать после долгого перелёта.

– Я тоже знаю, – ответил Козицкий, разглядывая папку, в которой лежали бумажные документы. – Но мне иногда нужно напоминать, что невозможно работать двадцать четыре часа в сутки.

– Увлекаетесь?

– Люблю свою работу.

– В таком случае: пожалуйста.

– Да, и за это тоже спасибо.

Мужчины рассмеялись, после чего Козицкий поинтересовался:

– Полицейских нашли?

– Они уже должны быть на месте, – доложил Кардиган, бросив взгляд на часы.

Именно «доложил», а не «сообщил» или «сказал». Причём доложил машинально, подсознательно приняв главенство Козицкого и даже того не заметив. Дознаватель же изменение в манере поведения проследил, но заострять на нём внимание не стал, кивнул, показав, что услышал, и молчал всю оставшуюся дорогу.

На месте происшествия попросил позволить ему оглядеться, медленно прошёлся по тротуару, несколько раз останавливаясь и внимательно наблюдая за проезжающими автомобилями, особенно за теми, которые ехали быстро – с максимально возможной скоростью, а то и превышая её. Следящую видеокамеру, несмотря на случившуюся трагедию, тут до сих пор не установили, и некоторые водители позволяли себе придавливать на акселератор. А полицейских они не видели: патрульные припарковали машину в переулке и сами остались в нём – вместе с Кардиганом, не приближаясь к Козицкому.

– Что он делает?

– Он видел документы, фотографии, видео и теперь пытается понять, можно ли было подстроить ту аварию, – ответил агент.

– Спросил бы у нас, – проворчал один из патрульных.

– Спросит, – пообещал Омар. – Сейчас он решит для себя, считать аварию подстроенной или настоящей, и спросит.

Полицейские переглянулись, после чего первый, явно болтливый, хмыкнул:

– Что спросит?

– Ваше мнение. Чтобы проверить, совпадает ли оно с его мнением, – ответил Омар, отметив про себя, что патрульные забеспокоились. С одной стороны, кто бы не забеспокоился, вызови его агенты Министерства внутренней безопасности на место старого дорожного происшествия, да ещё без объяснения причин? С другой: если ни в чём не виноват, то зачем беспокоиться?

Кардиган отметил подозрительное поведение полицейских, но говорить ничего не стал, только улыбнулся и кивнул на подошедшего Козицкого, показывая, что говорить будет он.

– В отчёте сказано, что машина Жарров шла с большим превышением скорости.

– Не меньше восьмидесяти миль в час, – подтвердил болтливый патрульный.

– Да, здесь есть где разогнаться, – согласился дознаватель, разглядывая окна второго этажа. – Мистер Жарр быстро ездил?

– У него были штрафы за превышение скорости, – подтвердил второй полицейский. – Немного, но были. Мы поговорили с друзьями семьи и выяснили, что мистер Жарр часто выезжал на скоростное шоссе именно для того, чтобы прокатиться «с ветерком».

– Люди, которые любят быструю езду, как правило, тщательно следят за техническим состоянием своих машин.

– Всего не предусмотришь, – развёл руками болтливый. – У него лопнуло колесо.

– Да, я читал. – Козицкий подошёл к парковочному автомату и принялся его разглядывать.

– Почему он нас игнорирует? – шёпотом спросил второй у Кардигана.

– Вас тщательно изучают, – так же тихо ответил Омар. – Он просто не смотрит людям в глаза.

– Никому?

– Никому.

А Козицкий тем временем продолжил:

– У него лопнуло колесо… – И указал пальцем в точку, где это случилось. Причём указал с невероятной точностью. – Когда вы приехали, машина уже была перевёрнута?

– Конечно, – подтвердил полицейский.

– Где вы оставили свой автомобиль?

– Это важно?

Козицкий не ответил, внимательно рассматривая потёртую вывеску небольшой кофейни. Болтливый помялся, бросил быстрый взгляд на Кардигана, увидел короткий кивок и сообщил:

– Примерно вот здесь. – И сделал пару шагов, показывая, как они поставили машину.

Наполовину загнав её на тротуар.

– Вы были за рулём?

– Да, сэр.

– Почему вы не перегородили улицу?

Как того требовал протокол.

Болтливый вновь замялся, но на этот раз обошёлся без взгляда на агента Министерства внутренней бе- зопасности – ответил самостоятельно.

– Я растерялся, сэр, – признался полицейский. – Очень сильно растерялся и повёл себя непрофессионально. Я впервые видел подобное.

– Машина горела?

– Да, сэр.

И полицейский посмотрел на улицу так, словно и сейчас видел на ней пылающий «Мерседес» Жарров. И по его взгляду стало понятно, что он не только растерялся – он испугался.

– Они кричали? – очень тихо спросил Козицкий.

– К счастью, нет. – Болтливый глубоко вздохнул. – Но я их видел, сэр. Они неподвижно сидели в креслах и… А машина горела.

– Сильно?

– Достаточно, чтобы я обжёг руку.

– Когда вытаскивали девочку?

– Да, сэр. Я случайно дотронулся до стойки, а она оказалась раскалена.

– Вы поступили очень храбро, офицер, – по-прежнему негромко произнёс Козицкий и неожиданно посмотрел полицейскому в глаза.

– Спасибо, сэр.

– Это вам спасибо.

Дознаватель не шутил и не иронизировал: да, болтливый испугался, возможно, похолодел от страха, увидев катастрофу, остановил патрульную машину довольно далеко от горящего «Мерседеса», но сам в стороне не остался – бросился спасать тех, кого можно было спасти, и достал из огня Сандру.

– Как вам удалось вытащить девочку? – поинтересовался Козицкий.

– Руками.

Дознаватель улыбнулся. Но больше он на болтливого не смотрел.

– Извините за неудачный вопрос, офицер. Я хотел узнать, почему вы начали с девочки?

– Она была наполовину на асфальте, – ответил полицейский. – Пыталась выбраться через окно самостоятельно, но сил не хватило…

– Она потеряла сознание, – добавил второй патрульный.

– Ага…

– Мы с Гарри достали её и оттащили подальше.

– И в это время машина взорвалась?

– Да, сэр.

Возможно, так оно и было на самом деле. Возможно, вытащив ребёнка, патрульные больше не рискнули приближаться к горящему «Мерседесу» – возможно всё. Но упрекнуть их было не в чем.

– Девочка была без сознания?

– Да.

– Её забрала «Скорая помощь»?

– Да.

– И больше вы её не видели?

– Нет.

– И ничего о ней не слышали?

– Нет.

– Это она? – Задавая вопросы, Козицкий стоял вполоборота к патрульным, держа планшет так, чтобы они не видели выведенное на него изображение, и на словах: «Это она?» резко повернулся и показал полицейским портрет Кассандры Жарр.

– Да.

– Да.

Ответы прозвучали одновременно и очень уверенно.

– Спасибо. – Козицкий убрал планшет. – Вы мне очень помогли, офицеры. Благодарю за сотрудничество и больше вас не задерживаю.

Полицейские изумлённо переглянулись.

– Мы можем ехать?

– Вы должны ехать, – вежливо ответил дознаватель, приступая к разглядыванию тротуара. – Нам с мистером Кардиганом нужно кое-что обсудить.

Патрульные привычно посмотрели на агента, дождались подтверждающего кивка и направились к своей машине.

– Они врут, – очень тихо сказал Козицкий подошедшему Омару.

– Что? – изумился агент. – Хотите сказать, что они подстроили аварию?

– Что? – повторил за афроамериканцем дознаватель. – Нет, с аварией всё в порядке… В смысле, не в порядке, учитывая, что погибли люди, но авария случилась сама по себе. Я в этом уверен.

– Тогда в чём заключается ложь? – не понял Кардиган.

– Патрульные видели девочку всего несколько минут, окровавленную, грязную, в темноте. Больше, как они утверждают, им встречаться не доводилось. Они о мисс Жарр не слышали и её судьбой не интересовались. И сейчас, год спустя, они с первого взгляда узнают её по фотографии?

– «Не общались» и «не интересовались» вовсе не означает, что патрульные не видели фото мисс Жарр в Сети, – не согласился Кардиган. – Лично не общались, поэтому ответили так, как ответили, но фото наверняка видели.

– Видели, в этом нет никаких сомнений. – Козицкий потрогал пальцем стену дома и произнёс: – Отвезите меня в больницу, в которую доставили мисс Жарр после аварии. Хочу поговорить с человеком, который её лечил.

В расположенном в нескольких кварталах Университетском медицинском центре. Одном из лучших в мире, одном из лучших в стране. С этой точки зрения Сандре крупно повезло – её очень быстро доставили к очень хорошим докторам. И, если верить записям, никаких задержек в оказании помощи не случилось: девушку быстро осмотрели, определили, что серьёзных травм она не получила, и отправили в обычную палату под наблюдение доктора Шарпа. Проведённое на следующий день обследование подтвердило первоначальные выводы, и через два дня Кассандру Жарр отправили домой – под опеку приехавшей из Чикаго тёти. Записи не вызывали подозрений, были сделаны по всем правилам, подтверждались результатами анализов, как первичных, так и повторных, однако…

Однако найти доктора Шарпа не удалось.

– Уволился? – переспросил Козицкий.

– Уволился, – повторил заведующий отделением.

– Вы его выгнали?

– Нет, доктор Шарп решил оставить нас по собственному желанию.

– У вас же хороший госпиталь, – недоумённо протянул дознаватель после короткой паузы. – Мне казалось, врачи, особенно молодые, мечтают к вам попасть?

– У нас высочайший уровень отбора, – подтвердил заведующий, который давно успокоился и довольно свободно вёл себя с агентами Министерства внутренней безопасности. – Мы можем позволить себе выбирать лучших из лучших. Что же касается доктора Шарпа, то он доказал свой высокий профессионализм и обещал вырасти в великолепного врача. Мы, конечно, сожалели о принятом им решении, но не настолько, чтобы попытаться удержать молодого человека.

– А вы не знаете, где решил продолжить карьеру доктор Шарп?

– Он сказал, что ему предложили очень хорошую частную практику.

– Но не уточнил, где?

– Иногда люди не имеют права разглашать подробности, – развёл руками заведующий. – Существуют частные медицинские центры, обслуживающие очень узкий круг людей. Жалованье там огромное, а работы намного меньше, чем у нас. Вполне возможно, что доктор Шарп сделал выбор в пользу спокойной, размеренной жизни.

– Не будем его упрекать за это.

– Разумеется.

– Последний вопрос… – Козицкий провёл пальцем по стойке регистрации. – Как давно доктор Шарп уволился?

– Почти год назад, – тут же ответил заведующий. – В конце января.

– Спасибо.

– Рад был помочь.

По лицу врача было видно, что визит федеральных агентов его не обрадовал и фраза стала данью вежливости, однако на вопросы заведующий ответил, а больше от него ничего не требовалось.

– Вы не кажетесь удивлённым, – заметил Кардиган, когда они с Козицким остались одни: отошли от стойки регистрации, но холл не покинули и продолжили разговор, стоя у стены, не желая мешать пациентам и сотрудникам.

– Я догадывался, что события будут развиваться в подобном ключе, – ответил дознаватель, разглядывая сидящего в кресле-каталке старика. Даже не старика, а его кресло. – Кассандра Жарр – не настоящее имя, но подтвердить это может только доктор Шарп.

– Мы его найдём, – пообещал афроамериканец.

– При всём уважении – не уверен, что у вас получится.

– Почему? – Омар нахмурился. – Думаете, Шарп мёртв?

– Уверен, что нет, – серьёзно ответил Козицкий. – Ну, разве что он напился и утонул. Или попал под машину. Скорее всего, доктор Шарп стал очень богатым человеком и живёт спокойной жизнью под другим именем. Далеко отсюда.

– Шарп был сторонником Краузе?

– Или был сторонником, или его подкупили. – Дознаватель помолчал. – Я ставлю на второе, потому что не верю в совпадения.

– От свидетелей принято избавляться.

– Краузе прибегает к насилию в исключительных случаях.

– Краузе – террорист.

– Да, мне рассказывали, – кивнул Козицкий. – А вы, мистер Кардиган, знакомы с делом Краузе? Внимательно прочитали материалы?

Омар помолчал, хмуро разглядывая изучающего циферблат наручных часов дознавателя, после чего неохотно кивнул:

– Он редко прибегает к насилию.

– В исключительных случаях, – повторил Козицкий. Но повторил скучным, будничным тоном, не подчёркивая свою правоту. – Полагаю, дело было так: девочка выжила в автокатастрофе. Её доставили в госпиталь, осмотрели и решили, что угрозы здоровью нет. Но думаю, врачи ошиблись, возможно – именно доктор Шарп. При осмотре врачи упустили из виду что-то важное, например, внутреннее кровотечение, и ночью Кассандра Жарр умерла.

– Или Шарп её убил, – мрачно сказал Омар.

– Мы никогда этого не узнаем, – ответил Козицкий, переключившись на изучение потолочных светильников.

– Я найду врача, – пообещал афроамериканец.

– Он будет настаивать на моей версии, – вздохнул дознаватель. – Будет говорить, что Кассандра Жарр умерла по естественным причинам, вследствие полученных травм. А дальше события развивались так… – Козицкий прищурился. – Доктор Шарп внёс в систему данные о смерти Кассандры Жарр, но сообщение сразу же исчезло…

– Каким образом?

– Им нужно было спрятать девушку, которую мы знаем, как Кассандру Жарр, и они проверяли все больницы в поисках подходящей смерти. Обнаружили девочку, у которой погибли родители, заинтересовались, удалили из системы сообщение о смерти – квалификация мисс Жарр это позволяет – и в ту же ночь, я думаю, что в ту же ночь, к доктору Шарпу приехал коммуникабельный, очень энергичный посланник и предложил отличную сделку… Сколько лет доктору Шарпу?

– Двадцать девять, – ответил Кардиган, открыв присланное заведующим досье.

– Семья?

– Только отец в Солт-Лейк-Сити.

– Ему выпал шанс изменить жизнь, и доктор Шарп им воспользовался. Получил новую личность и щедрые отступные.

– Или он убил Кассандру.

Кровожадность афроамериканца наконец-то утомила Козицкого. Он глубоко вздохнул и негромко спросил:

– Мистер Кардиган, вы когда-нибудь убивали?

Омар очень хотел солгать, показать, что человек он опытный и бывалый, но в последний момент сообразил, что лгать русскому дознавателю глупо, и ответил честно:

– Однажды.

– Как вы убили человека? – равнодушно осведомился Козицкий.

– Почему вы спрашиваете?

– Вы его застрелили?

– Да, – помолчав, ответил Кардиган. – В честной перестрелке.

– Душить человека не пробовали?

– Почему вы спрашиваете?!

– Потому что вряд ли у доктора Шарпа был при себе пистолет, – ответил дознаватель. – Он мог добавить в капельницу яд, загнать девочке воздух в вену или задушить подушкой. Скажите, мистер Кардиган, какой, по-вашему, способ выбрал доктор Шарп, чтобы убить подростка, которого только-только достали из разбитого автомобиля? Вы верите, что так поступил врач двадцати девяти лет от роду, которого учили спасать жизни? А если верите, то кем, чёрт побери, вы тут воспитываете своих детей? Людоедами?

И Омар почувствовал себя идиотом.

Но не сдался:

– Возможно, он просто отвернулся, когда посланник Краузе убивал девочку.

– Вы пошли бы на сделку с человеком, который на ваших глазах хладнокровно задушил ребёнка?

– Ладно, ладно, вы правы… – Кардиган дёрнул плечом. – Скорее всего правы: Кассандра Жарр умерла от последствий полученных травм, а доктор Шарп получил щедрую премию.

– Люди Краузе забрали тело Кассандры Жарр, а её место заняла известная нам девушка. – Козицкий потрогал пальцем кофейный автомат. – Точнее, неизвестная.

– А как в этом деле замешаны полицейские?

– Так же, как и бригада «Скорой помощи», которая доставила мисс Жарр к доктору Шарпу: им показали известную нам фотографию и сказали, что это именно та девушка, которую они вытащили из машины и привезли в госпиталь.

– Слишком сложно, – недоверчиво прищурился Кардиган. – Много людей задействовано.

– Четверо. И никто из них не сознается.

– Пусть так. Но трудно поверить, что друзья Кассандры не заметили подмены.

– В Балтиморе у Жарров не было родственников, только знакомые и друзья. Девушка вышла из госпиталя с забинтованным лицом и сразу же уехала в Чикаго – вместе с тётей.

– Нужно допросить полицейских.

– Не вижу смысла, если честно.

– Почему?

– Во-первых, сейчас нам нечем их прижать: нет никаких доказательств. Во-вторых, есть вероятность, что террористы наблюдают за полицейскими и поймут, что мы начали распутывать этот клубок.

– Пока оставляем?

– Да, мистер Кардиган, пока оставляем патрульных в покое. – Козицкий сунул папку под мышку. – Давайте поужинаем, а завтра утром отправимся в Чикаго.

Убедившись, что коридор, по которому они идут, имеет очевидно радиальную структуру, а по правую руку встречаются лишь огромные однотипные ангары, подобные тому, в который инопланетяне поместили «Чайковский», Райли сделал логичное предположение, что они находятся на опоясывающем корабль грузовом этаже. Связь с клипером оборвалась вскоре после завтрака, почти все открытые ангары оказались пустыми, только в одном разведчики вновь обнаружили контейнеры – более громоздкие, чем в первом случае, однако вскрыть их не получилось.

Другими словами, однообразие происходящего и отсутствие в нём смысла стало утомлять команду, и Аллан принял решение переместиться на другой уровень. О чём и сообщил спутникам, остановившись у распахнутых дверей грузового лифта.

– И правильно, – поддержала директора «Vacoom Inc.» Сандра. – А то бродим, как по Индианаполису[2].

– Зато не заблудимся, – проворчал Пятый, с подозрением разглядывая внутренности шахты.

– Хотите вернуться в ангар, мистер Фрейзер? – осведомился Райли.

– Хочу, – не стал скрывать Пятый. – Но только достигнув поставленных перед нами целей.

– Похвально, – одобрил Аллан.

– А какие у нас цели, мистер Райли?

– Разведка, мистер Фрейзер, – улыбнулся директор «Vacoom Inc.». – Мы охотимся за любой полезной информацией, а на этом уровне мы вряд ли отыщем что-нибудь интересное. Мне кажется, это очевидно.

– Мне тоже, – согласился Пятый.

– Вот и хорошо.

– Это самый обыкновенный грузовой лифт, очень похожий на те, которыми мы пользуемся на Земле, и если бы я не знала, что нахожусь на инопланетном корабле, то могла бы представить себя в каком-нибудь небоскрёбе, – громко произнесла Октавия, подходя к распахнутым дверям. Два микродрона вились вокруг, снимая девушку с разных ракурсов, остальные влетели внутрь. – Вы видите, что шахта настолько глубока, что дна не видно, и мы можем только догадываться о том, где она заканчивается.

– Километр и двести метров, – пробурчал Заммер.

– Вы слышали? – Леди ОК улыбнулась, быстро сделала шаг и оказалась рядом с пехотинцем. Переместившиеся микродроны взяли их в кадр. – Друзья, позвольте вам представить капрала Заммера, одного из мужественных военных, который сопровождает меня в путешествии по инопланетному кораблю. – Заммер приосанился. – Капрал, скажите, как вам стала известна точная глубина шахты?

– В наши микродроны встроен дальномер.

– Ваши – это военные? – уточнила Октавия.

– Так точно.

– Как интересно… Однако знаете, друзья, я совсем не удивлена наличием в военных микродронах такого полезного устройства. Капралу Заммеру дальномер помогает в его нелёгком деле, а нам позволил узнать, насколько глубока шахта, перед которой мы замерли в ожидании.

– Надеюсь, вы не боитесь высоты, Леди? – с улыбкой поинтересовался вошедший в кадр Аллан.

– Не боюсь, но и не восторгаюсь ею, – спокойно ответила Октавия. – Как и все мы.

– Пожалуй, да – как все мы. – Райли заглянул в шахту. – Но лезть всё равно придётся.

– Надеюсь, вниз?

– Вопреки расхожему мнению, спускаться намного сложнее, чем подниматься, – сообщил Заммер, который очень хотел покрасоваться в репортаже Леди ОК. На канал он подписался недавно, после того, как девушка оказалась на инопланетном корабле, посмотрел несколько выпусков и остался доволен увиденным.

– Тогда, надеюсь, вверх? – рассмеялась Леди.

– К сожалению, Октавия, путь наверх перекрыт. – Аллан заглянул в шахту и указал на стоящую двумя уровнями выше кабину. – Мы, конечно, смогли бы через неё пройти, но в этом нет необходимости: нам нужно вниз.

– Почему?

– В таких случаях нужно не спрашивать «Почему?», а отвечать: «Да, сэр».

Райли рассмеялся, однако говорить, что Заммер пошутил, не стал. Спокойно продолжил:

– Потому что корабль круглый, Октавия, и я сильно сомневаюсь, что самые интересные – для нас – и важные отсеки инопланетяне разместили поблизости от внешнего корпуса.

– А в середине шара эти отсеки окажутся надёжно защищёнными, – догадалась девушка.

– Поэтому нужно лезть вниз.

– На следующий уровень?

– На следующем уровне находится VacoomA, и мы точно знаем, что он состоит из таких же ангаров, – напомнил Райли. – Спустимся на четыре уровня вниз и посмотрим. Если он тоже окажется складским – идём дальше, если нет – проведём совещание и решим, как поступить.

– Ещё один вопрос, мистер Райли, – быстро произнесла Октавия, увидев, что Аллан собирается отдать приказ к движению. – Сколько времени вы закладываете на проведение рейда?

– На ремонт VacoomA уйдёт не менее суток.

– То есть мы можем бродить по инопланетному кораблю ещё часов двадцать?

– Не совсем так. – Райли выдержал короткую паузу, огляделся, убедился, что вокруг них собрались все разведчики, и уверенным голосом продолжил: – Я думаю, никого из вас не удивит тот факт, что мы не просто совершаем прогулку, разглядывая диковинные внутренности инопланетного корабля. Мы пришли для того, чтобы захватить его. Или договориться с инопланетянами, но договориться на наших условиях. В этом цель нашей миссии.

– То есть экспедиция будет продолжаться до победного конца? – уточнила Октавия.

– Обойдёмся без концов, мисс Климова, – почти официально ответил Аллан. – Экспедиция будет продолжаться до победы.

– Вы в ней уверены?

– У нас нет другого выхода. Если мы не установим контроль над всеми системами корабля, мы не сможем вытащить VacoomA из ангара и улететь. Но если мы просто улетим, человечество потеряет шанс совершить невиданный рывок и добраться до звёзд. Поэтому я приложу все усилия для того, чтобы доставить корабль на Землю. И надеюсь, вы мне в этом поможете.

Долго, секунд десять, не меньше, после его слов царила тишина, а затем Октавия спросила:

– Мистер Райли, вы не против, что я вас записала?

– Не против, – улыбнулся Аллан. – Когда ты сможешь опубликовать запись, мы либо победим, либо нам будет всё равно.

– Надеюсь, мы победим.

– Поверь, я тоже. – Райли выдержал короткую паузу. – Спускаемся по фермам, если верить микродронам, по ним вполне можно лазить. Двигаемся осторожно и стараемся не шуметь. Все готовы?

– Да.

– Да.

– Тогда вперёд.

Точнее – вниз.

Осторожно, шаг за шагом. Точнее, движение за движением. Нащупываешь ногой опору, переносишь вес, ищешь, за что уцепиться рукой, затем ищешь опору для второй ноги, цепляешься второй рукой… И начинаешь всё сначала. Движение за движением. Осторожно, вниз. Стараясь не думать о том, что под тобой – бездна. Километр и двести метров! А сколько нужно, чтобы разбиться? Десять? Двадцать? Наверное, двадцати вполне достаточно, чтобы переломать все кости и остаться лежать окровавленным, орущим от боли мешком. Или стонущим мешком. Или мёртвым мешком…

Сколько нужно метров? Двадцать? Здесь таких в шестьдесят раз больше.

Как не думать об этой чудовищной глубине?

Октавия была уверена, что не совладает с собой, что руки будут дрожать, со лба будет литься пот, а страх скрутит внутренности холодным узлом и не отпустит, пока она не доберётся до цели. Или пока не сорвётся в разверзшуюся под ногами бездну.

Километр двести!

Октавия была уверена, что рухнет вниз от одной только мысли…

Но меньше чем через пять минут с удивлением поняла, что мыслей нет. Что монотонная функция «нога – рука – нога – рука – нога» отвлекла её от никчёмных размышлений, заставив сосредоточиться на том, что действительно важно: нога – рука – нога – рука – нога… А нет мыслей – нет страха, нет ощущения бездны, есть лишь понимание того, что нужно двигаться.

Нога – рука – нога – рука…

А ещё обеим девушкам придали уверенности крепкие страховочные шнуры, которыми их привязали к себе мужчины. Октавию – Стич, а более хрупкую Сандру – Аллан. Просто подошли перед тем, как разведчики направились в шахту, и привязали. Райли пошутил: «Только постарайтесь заранее предупредить, что собираетесь сорваться, чтобы мы успели как следует вцепиться в фермы». Все рассмеялись, и Октавии стало спокойнее. А ещё она почувствовала огромную благодарность этим мужчинам, которые сами, без просьб, решили рискнуть жизнями. Ведь удержат они сорвавшихся девушек или нет – большой вопрос.

«Я крикну», – пообещала Сандра.

«Лучше не надо», – серьёзно ответил Райли.

Нога – рука – нога – рука…

Монотонность раздавила страх. А вот пот был. Но не холодный, от ужаса, а горячий – от усталости. Трудовой пот, который тем не менее заливал глаза и который приходилось то и дело стирать рукавом. И руки постепенно стали дрожать. И тоже не от страха.

Нога – рука – нога – рука…

Первым спускался Заммер, ухитряющийся не только двигаться вниз, но и следить за поступающим с микродронов видео. Вслед за ним – Фрейзер и учёные. Затем Сандра. Над ней – страхующий девушку Райли. Затем Октавия и замыкающий Стич. Аллан предупреждал, что скорость неплохо бы выдерживать общую, но девушки при всём желании не могли угнаться за Заммером и постепенно отстали от передовой группы на половину уровня. Но их никто не подгонял.

Нога – рука – нога…

И никто не думает о том, что находящаяся над их головами кабина может в любое мгновение прийти в движение.

Нога – рука…

Двери на следующий уровень оказались раскрыты, однако разведчики около них даже не притормозили: Заммер знал, что усталость будет накапливаться, и торопился пройти как можно дальше на первом порыве. Второй преодолённый уровень оказался закрыт, но это никого не смутило – спустились к третьему, затем к четвёртому, который тоже оказался закрыт.

«Закрыт!»

Октавия почувствовала, что теряет силы. Волшебная мантра: «Нога – рука – нога…» начала давать осечки, и девушка дважды едва не ошиблась, нащупывая ногой опору. Стал возвращаться страх:

«Километр двести!»

А затем почти паническое:

«Мне срочно нужен отдых!»

И услышала негромкое:

– Всё будет хорошо, Леди.

Стич! То ли опыт помог сержанту понять, что происходит, то ли почувствовал, что девушка сдаёт, но он поддержал Октавию, и поддержал вовремя.

– Я немножко устала, – призналась Леди, прекращая бесконечное движение вниз. – И я…

– Стала думать.

– Да.

– Не думай.

– Я стараюсь. – Октавия закусила губу. – Оно само.

– Ты справишься, – уверенно произнёс Стич. – Ты сильная и смелая. Ты сейчас немножко отдохнёшь, потом соберёшь волю в кулак и справишься.

– Надеюсь, следующий уровень окажется открытым, – вздохнула девушка, наслаждаясь паузой. – Ещё один переход я не выдержу.

– Если двери будут закрыты, я их выломаю, – пообещал военный.

– Правда? – слабо улыбнулась Леди.

– Даю слово.

– Спасибо.

Короткий отдых помог, а уровень, к счастью, оказался открыт. Однако последние метры Октавия преодолевала исключительно на упрямстве и той уверенности, которую вселил в неё спокойный голос Стича. Преодолевала медленно, то и дело останавливаясь передохнуть и стереть заливающий лицо пот, но преодолела. Добралась до уровня ворот и замерла, вцепившись в металлические фермы.

– Ты молодец, Леди, – по-прежнему негромко произнёс спустившийся следом сержант. – Теперь последний рывок.

– Сейчас… – Близость твёрдого пола, на котором уже валялись остальные разведчики, сыграла с девушкой злую шутку – она расслабилась и теперь никак не могла заставить себя сделать шаг и ступить на него. Ей казалось, что если она отпустит ферму, то обязательно сорвётся и будет долго и печально лететь положенные километр и двести метров, или сколько их там осталось, лететь, кричать, возможно, врезаться в стены…

Голова закружилась, Октавия вскрикнула, а в следующий момент понявший, что происходит, Стич схватил девушку за плечо и выкинул из шахты. Выбрался следом, увидел Райли и доложил:

– Замыкающий на месте. Потерь нет.

– Очень хорошо, сержант, – кивнул Аллан, глядя на лежащую на полу Леди. – Устала?

– Немножко, – подтвердила Октавия, дрожа всем телом.

– Всё в порядке, – сообщил Стич.

Конфетка помогла подруге отползти от проёма и усесться, прислонившись спиной к стене. Достала свою флягу и поднесла к губам Леди.

– Попей.

– Не хочу.

– Хотя бы глоток.

Октавия послушалась, после чего вздохнула и закрыла глаза.

– Мы сделали это.

– Да уж… – Леди провела рукой по лбу, посмотрела на Аллана и военных, они что-то негромко обсуждали, стоя в нескольких шагах от лежащих и сидящих спутников, и вдруг поняла, что оба они, и Стич, и Заммер, хоть и высокие, но худые, поджарые, не «горы мышц», а выносливые «сухари». И ещё подумала, что Аллан, возможно, поэтому остановил выбор на худощавом Фрейзере, а не мясистом Хиллари: возможно, предполагал, что им придётся спускаться по шахте лифта.

Хитрый Райли…

Который как раз оглядывался.

Этот уровень отличался от предыдущих и высотой потолков – они оказались существенно ниже, – и более мрачным цветом стен, не бежевым, а болотным.

– И последний переход был короче предыдущих, – добавил Стич, который понял, о чём думает директор «Vacoom Inc.».

– Считаете, нужно здесь осмотреться?

– Вам решать, сэр, – пожал плечами Заммер. – Мы сделаем то, что вы скажете, но как понять, можно ли отыскать здесь что-нибудь интересное?

– Этот уровень может оказаться боевой палубой, – медленно ответил Райли. – Предупредительный выстрел пришёл сверху, орудия располагались над ангаром с «Чайковским», но поскольку корабль шарообразный, ему нужны огневые точки на разных уровнях, чтобы компенсировать кривизну.

– Логично.

Было видно, что Райли очень хочется остаться и проверить здешние помещения, но он сдерживается.

– Поскольку корабль шарообразный, а шахта прямая, мы всё дальше удаляемся от края, – произнесла подошедшая Конфетка. – Аллан, ты не против, если я приму участие в совещании?

– Не против. – Райли помолчал. – Мы действительно удаляемся от борта, и может получиться так, что к следующим батареям будет устроен выход из другого лифта.

А ему очень хотелось посмотреть на тяжёлое оружие инопланетян.

– Но мы всё равно будем спускаться до самого конца? – поинтересовалась Октавия.

– Обязательно, – подтвердил Райли. – Наши планы я изложил во время прошлого совещания. – Пауза. – Пришла усталость?

– Я втянусь, – пообещала Леди. – Уже втянулась.

– Очень хорошо. Тем более, мы будем делать привалы.

– Главное, не думать о том, что нам предстоит обратный путь, – коротко рассмеялась Конфетка. – Вверх.

Октавия сделала большие глаза, но промолчала.

– Привал один час, – решил Аллан. – Остаёмся здесь. Кочевник, Джен!

– Мистер Райли?

– Можете не подниматься.

– Спасибо. – Уставшие инженеры как раз начали изображать желание встать на ноги и с радостью вернулись на пол.

– Присматривайте за той стороной. – Райли указал на коридор. – Стреляйте по всему подозрительному.

– Из автоматов? – зачем-то уточнил Джен.

Чем вызвал недоумённые взгляды военных. Стич и Заммер переглянулись и одновременно вздохнули.

– Да, из автоматов, – с улыбкой подтвердил Аллан. – Мистер Фрейзер окажет вам посильную помощь. – И не дожидаясь вопроса, продолжил: – А мы прогуляемся в противоположную сторону.

– Я пойду с вами, – решительно произнесла Октавия.

– Зачем?

– Затем, что я – официальный историограф нашего похода.

Райли помолчал, после чего очень серьёзно спросил:

– А как же отдых?

– Я втянулась, – отрезала Леди. – Уже втянулась.

– Не помешаю?

Конфетка с улыбкой посмотрела на подошедшего Фрейзера и ехидно осведомилась:

– Разве ты не должен оказывать посильную помощь вооружённым учёным?

– Они инженеры, – сказал Пятый, усаживаясь рядом с девушкой.

– Но ведь специалисты?

– Да.

– Значит, учёные. – Сандра повертела в руке флягу, но пить не стала, убрала, чтобы не смущала. После заявления Аллана девушка решила экономить воду – кто знает, когда удастся пополнить запас? – То есть умные головастые ребята, которых взяли на инопланетный корабль, чтобы они изучили его тайны.

Фрейзер поджал губы, услышав в голосе Конфетки те же самые нотки, которые различил – или не различил – в голосах инженеров. Потом напомнил себе, что положение Сандры мало чем отличается от Джена и Кочевника, потом напомнил, что они с Конфеткой дружны, вздохнул и спросил:

– Как ты?

– А как ты думаешь? – поинтересовалась в ответ девушка.

– Я не думаю, я вижу, что ты в порядке.

– Тогда зачем спрашиваешь?

С тех пор, как Сандра перестала играть маленькую девочку, её манера поведения изменилась: стала чуть холоднее, а иногда – жёстче. Изменения происходили постепенно, словно с полотна слой за слоем снимали наложенную поверх настоящей картины краску, но заметно. Фрейзер не знал всех деталей, только то, что девушка попала в число победителей «Фантастического Рождества» обманом, и догадывался, что в действительности Конфетка старше, чем прикидывается.

– Ты не выглядишь усталой, – заметил Пятый.

– И что?

– А кажешься хрупкой.

– Я не хрупкая, а худая, это совсем другое, – объяснила Сандра. – А не устала, потому что в отличие от Леди хожу в спортзал.

– Октавия тоже ходит.

– Откуда ты знаешь?

– Мы как-то болтали с ней и Бесполезным, и она рассказала. – Фрейзер помолчал. – Но по ней и так видно. А по тебе – нет.

– Правда?

– Ну… – Пятый сбился. – Я имею в виду, что ты стройная, худая, а о том, насколько спортивная, я не думал.

Конфетка ответила короткой улыбкой, посмотрела, как Джен делает большие глотки из фляжки, и вновь подумала, что вода может стать проблемой. Точнее, её отсутствие.

«Интересно, думал ли об этом Райли?»

– Ты не хочешь со мной говорить, да?

Сандра вновь перевела взгляд на Фрейзера, прищурилась, но решила не отталкивать парня. В конце концов, он периодически казался нормальным и вёл себя как человек. А решив – ответила честно:

– Я нервничаю.

– Почему? – удивился Пятый.

– А разве непонятно? – удивилась Конфетка. – Или скажешь, что происходящее тебя не беспокоит?

– Беспокоит, но не так, как тебе кажется, – ответил Фрейзер. – Меня беспокоит, хватит ли сил добраться до конца шахты. Меня беспокоит, куда ушёл Райли и вернётся ли он. Меня беспокоит, хватит ли нам воды, потому что на сутки фляжки хватит, но Райли планирует бродить по кораблю, пока не добьётся своего. – Услышав эти слова, Сандра была приятно удивлена и сказала себе, что при всех известных недостатках Чарльз умеет рассуждать здраво. – Меня беспокоят многие вещи, Конфетка, но именно беспокоят. Это нормальное рабочее беспокойство и желание сделать хорошо. Но я не нервничаю из-за происходящего, потому что нервничать нужно было раньше, до того, как дал согласие принять участие в рейде. А теперь всё просто: или мы выберемся, или нет.

– Действительно просто, – проворчала Сандра.

– Ага, – подтвердил Пятый. – Предельно просто.

И девушка поняла, что Фрейзер не рисуется, не пытается произвести на неё впечатление, а говорит так, как действительно считает, и действительно не нервничает. Беспокоится? Да, беспокоится, их путешествие предоставляет для этого достаточно поводов, но и только. Строго по делу. Очень прагматично.

– Слушай, это не моё дело, и ты можешь не отвечать, но… – Сандра выдержала короткую паузу, дождалась кивка и продолжила: – Но вчера я случайно, действительно случайно, услышала обрывок твоего разговора с Хиллари. Ты сказал, что не хочешь идти в разведку.

– Случайно услышала? – поднял брови Пятый.

– Хиллари так орал в начале разговора, что случайно услышала не только я.

– Но потом он стал говорить тихо. Откуда ты знаешь, что я отказался идти в разведку?

– Вы не подрались, – пожала плечами девушка.

Несколько мгновений Фрейзер хлопал глазами, переваривая услышанное, а затем расхохотался:

– Да!

– Вот видишь, как легко сделать правильный вывод из нескольких фактов.

– Хиллари слишком предсказуем.

– И это тоже, – не стала отрицать Конфетка. – Но получается, ты его обманул?

– Я действительно хотел остаться, – медленно ответил Пятый. – Но Райли подошёл ко мне лично, а это очень много значит.

– Пожалуй, – протянула Сандра.

– Нужно быть идиотом, чтобы отказаться от такого предложения.

– Тем не менее ты хотел отказаться, – заметила девушка.

– Хотел, – коротко подтвердил Фрейзер.

– Из-за Баррингтон?

– Ну… – Парень замолчал, и Сандре показалось, что он жалеет, что завёл с ней разговор. Но и сворачивать его Пятый не стал, ответил: – Да, из-за Баррингтон.

– Что у тебя с ней?

– Ничего.

– Я вижу, что ничего, – вздохнула Конфетка. – А почему?

– Ты уверена, что это твоё дело? – огрызнулся Фрейзер.

– Не то чтобы уверена, но с удовольствием изложу свою точку зрения, – ответила девушка. – Я спрашиваю не потому, что мне скучно и хочется посплетничать, и не потому, что Анна меня попросила – она не просила. И ещё – не потому, что Анна мой друг. Я не думаю, что мы когда-нибудь станем друзьями. Я спрашиваю, потому что знаю, что Баррингтон – хорошая. Она очень хороший, настоящий человек. Такие люди не заслуживают скотского обращения, но часто его получают – потому что они хорошие, потому что хороших легко обмануть и просто растоптать. Я не могу помочь всем, но Анну я узнала, оценила, увидела, как она ведёт себя в тех ужасных условиях, в которых мы оказались, увидела, что она за человек, и теперь говорю тебе прямо и без обиняков: если ты поступишь с ней по-скотски, Чарльз Фрейзер Пятый, ты мне за это заплатишь.

Последние слова Конфетка произнесла очень буднично, почти равнодушно и потому – весомо. Настолько весомо, что парень вздрогнул и прищурился:

– Я – тебе?

– Ты – мне, – кивнула Сандра. – Мы знакомы очень поверхностно, но поверь на слово, Пятый: я – очень плохой человек. И нет ничего хорошего в том, чтобы иметь меня во врагах.

В первое мгновение Фрейзер захотел ухмыльнуться, не усмехнуться, а именно ухмыльнуться и сообщить, что он тоже не подарок, а уж его отец – тем более. Напомнить о миллиардном состоянии и колоссальных связях, которые накопила его семья, но не для того, чтобы похвастаться, а просто объяснить зарвавшейся простолюдинке, о ком она говорит… Захотел, но не стал. Вместо этого вздохнул и негромко ответил:

– Я наломал дров.

И по его тону Сандра поняла, что Пятый, во-первых, искренен, а во-вторых, ищет у неё поддержки. Девушка мягко прикоснулась к плечу Фрейзера и участливо поинтересовалась:

– Специально?

– Нет, конечно, – прежним тоном ответил парень. И запинаясь, стыдясь произносимых слов, сказал: – Я переспал с Наоми.

– Что? – удивилась Конфетка. – Наоми же спит с Вагнером!

– Это сейчас, в смысле, здесь. – Пятый потёр подбородок. – А я с ней переспал ещё на орбитальной станции.

– Зачем?

– Ну, во-первых, нужно было попробовать секс в невесомости. А во-вторых, я тогда подумать не мог, что влюблюсь в Баррингтон.

– Понятно.

– Не веришь? – нахмурился Фрейзер.

– В том-то и дело, что верю, – ответила Конфетка. Она видела, что Пятый по-прежнему искренен и действительно переживает.

– Я переспал с Наоми без всяких ожиданий и обещаний, это был просто секс к взаимному удовольствию.

– О котором ты не рассказал Анне.

– Я – нет, но нашлась подлая душа – поведала.

– И Анна разозлилась.

– Да.

– Я не спрашивала, – тихо сказала Конфетка. – А тебе не следовало скрывать от Баррингтон свои похождения.

– Какие похождения?! – взвился Фрейзер. Замер, повернулся к учёным, которые давно и с интересом поглядывали на парочку, и резко сбавил тон: – Похождения – это когда одновременно и с Баррингтон, и с Наоми. А после того как я влюбился, я ни с кем не был. Хотя предложений навалом.

– Но когда ты спал с Наоми, ты был знаком с Баррингтон.

– Просто знаком, – уточнил Пятый. – И мы, знаешь ли, не перечисляли друг другу своих бывших.

– Но Наоми здесь, – не согласилась Конфетка. – Анна встречается с ней каждый день.

– Это не делает Наоми не-бывшей. Точнее, её даже бывшей назвать нельзя, потому что она мимолётная. Свидание на одну ночь.

– Но Наоми здесь, – повторила Сандра. – И это обстоятельство всё меняет: Анна должна была знать о вашей связи.

– Да зачем?

– Чтобы не чувствовать себя дурой.

– Когда?

– Сейчас.

Несколько мгновений Фрейзер молчал, старательно обдумывая слова Конфетки, после чего покачал головой:

– Я вас никогда не пойму.

– Поэтому просто всегда будь честен, – посоветовала девушка.

– Идеальный рецепт.

– Единственно верный.

– Знаешь, сколько браков держится на лжи?

– Знаю, – кивнула Сандра. – Но они именно держатся: люди в этих браках друг друга не любят.

– Любовь – это доверие.

– Любовь – это искренность. Будет искренность – не возникнет соблазна использовать доверие любимого в своих интересах.

– Я не использовал. – Пятый ударил кулаком по полу. – Я не хотел её обижать… Чёрт! Я даже не думал, что обижаю Баррингтон! – Пауза и очень тихо: – Глупо всё получилось.

– К сожалению, глупо получается часто, – грустно улыбнулась Конфетка.

– Это точно.

Они помолчали ещё, а затем Сандра огляделась и громко спросила:

– Как думаешь, наши ушли надолго?

Плотные металлические кожухи.

Прямоугольные, полностью скрывающие прячущиеся под ними устройства. Сначала разведчики приняли их за ящики с грузом, но детально оглядев, поняли, что ошиблись и в действительности помещение заполняли не ящики, а некое приспособление, элементы которого скрывали плотные металлические кожухи болотного цвета.

Хотя нет – сначала разведчики прошли по коридору не менее двух сотен метров, не встретив ни одной распахнутой двери: за мрачными стенами наверняка скрывались помещения, однако отключение компьютерной системы их не открыло, а двери, как успели убедиться земляне, настолько искусно скрывались в стенах, что обнаружить контуры проёмов не получалось даже с близкого расстояния. Сначала коридор был прямым, как стрела, и вёл к внешнему борту. Метров через тридцать, ещё оставаясь в поле зрения оставшихся у лифта спутников, разведчики уткнулись в Т-образный перекрёсток и пошли налево, убедившись при этом, что здесь коридор приобрёл привычную по уровню «Чайковского» кривизну. А вот привычных по тому же уровню открытых помещений здесь оказалось намного меньше, всего одно – и то через двести метров пути. И именно в нём разведчики обнаружили нагромождение плотных металлических кожухов привычного для этого уровня болотного цвета.

Размерами помещение сильно уступало ангарам, но всё равно производило впечатление: квадратное, примерно двадцать на двадцать метров и до потолка не менее пятнадцати. Массивные кожухи скрывали некие устройства, однако…

– Даже если мы их снимем, то вряд ли поймём, что увидим, – хмыкнул Райли, разглядывая маркировку, выполненную – естественно! – на незнакомом языке.

Облетевшие помещение микродроны доложили об отсутствии живых существ и признаков угрозы, после чего в него вошли Октавия и Райли. Стич и Заммер остались в коридоре.

– Думаете, это оружие? – поинтересовалась Леди, выпуская микродроны провести съёмку объектов.

– Скорее всего.

– Не похоже.

Нагромождение прямоугольных кожухов действительно напоминало склад, однако Аллан не согласился с замечанием девушки:

– Не похоже на наше оружие. Так же, как и сам корабль – абсолютно не похож на наши клиперы. Тем не менее мы находимся на корабле, а перед нами… скорее всего оружие.

Ведущие в помещение двери – широкие, больше похожие на небольшие ворота – располагались в правом углу. Кожухи же располагались вдоль левой стены – там сосредоточились массивные прямоугольники, в том числе доходящие до потолка и центральной оси – здесь они выстраивались в цепочку и упирались в дальнюю от дверей стену.

– Полагаю, там внешний борт. – Райли прищурился. – А кожухи скрывают одно из орудий батареи.

– Если это орудие, то где снаряды? – поинтересовалась Октавия.

– Думаю, это энергетическое оружие, – медленно ответил Аллан.

– Которое стреляет лучами?

– Да, Октавия, которое стреляет лучами. И я видел, как оно это делает. – Райли помолчал. – Полагаю, под большими кожухами прячутся батареи… в общем, накопители энергии. А в этой линии устройств, которая упирается в борт, формируется сам луч. – Он прошёл вдоль «линии устройств», посмотрел на смычку последнего кожуха со стеной и хлопнул в ладони. – Нужно обязательно добраться до рубки управления!

– Не терпится пострелять?

– А почему нет? – Аллан повернулся и посмотрел Октавии в глаза. – Имеешь что-то против?

– Недолюбливаю милитаризм.

– Оружие – такой же приз, как всё остальное на этом корабле, – нравоучительно произнёс директор «Vacoom Inc.». – Но если вспомнить земной опыт, то мощное оружие, как правило, является сосредоточием самых передовых технологий в самых разных областях знаний. То есть изучив то, что скрывается под кожухами… – Аллан кивнул на их нагромождение, – …мы не только разберёмся в принципе действия инопланетного оружия, но получим новую информацию, которая поможет цивилизации сделать гигантский шаг вперёд.

Всё это время микродрон вёл съёмку, поэтому в какой-то момент директор «Vacoom Inc.» стал говорить с некоторым пафосом. Речь испортить не сумел, но показался Октавии чересчур наигранным. Поэтому девушка не удержалась от вопроса:

– Вы сами в это верите?

– Абсолютно, – твёрдо ответил Райли. – А почему ты спросила?

– Потому что никогда не думала об оружии в таком ключе, – призналась Леди. – Для меня оно всегда было…

– Опасным?

– И несущим смерть.

– Так оно и есть, – развёл руками Аллан. – В этом его предназначение.

– Разве это хорошо?

– Мы находимся на корабле, построенном теми, кто опередил нас в развитии на сотни, а то и тысячи лет. И что мы здесь видим? – Райли выдержал многозначительную паузу и веско закончил: – Оружие. Мы видим устройства, несущие смерть. Самые разные устройства: от огнестрельного ствольного оружия до энергетических пушек. Мы видим, что раса, давным-давно научившаяся летать к звёздам, не пренебрегает безопасностью и оснащает корабли защитными устройствами. – Пауза. – В этом нет ничего плохого. Оружие – естественная часть любой цивилизации.

– Любой агрессивной цивилизации.

– Открой учебник истории и убедись, что миролюбивые не выживают, – парировал директор «Vacoom Inc.». – Но я не согласен с твоей трактовкой, Октавия. Цивилизации, которые вы называете агрессивными, просто умели или умеют сражаться. Умеют эффективно защищать свои принципы, убеждения и своих людей, а для этого требуется оружие. И ещё для этого нужно, чтобы оружие было лучше, чем у врагов. А для этого нужны учёные, талантливые инженеры, способные придумать эффективные устройства…

– Убийства.

Но Аллан не обратил на замечание никакого внимания.

– А для того чтобы на нас работали учёные, они должны учиться в хороших школах и хороших институтах. Ты следишь за моей мыслью? Необходимость эффективно защищать свои принципы и свои достижения приводит к необходимости создания высококлассной системы образования. Но при этом – со следующим тезисом ты не сможешь не согласиться – из хороших школ и хороших институтов выйдут не только инженеры и конструкторы для оружейных компаний. Интересы у людей разные, поэтому хорошие школы подготовят хороших врачей, энергетиков, пилотов, строителей, агрономов, программистов… другими словами, людей, которые нужны цивилизации. Большое количество образованных людей, приносящих реальную пользу, которая сама по себе тоже является оружием, поскольку грамотные специалисты повышают экономическую эффективность цивилизации, с их помощью накапливается богатство, которое становится объектом интереса со стороны соседей…

– И всё начинается сначала, – с улыбкой произнесла Октавия.

– Совершенно верно, – кивнул Райли. – Таким образом, нравится вам это или нет, но именно оружие, а точнее, необходимость защищаться ведёт нас вперёд. И если бы по орбите Земли кружились батареи энергетических пушек… – Аллан кивнул на кожухи. – Меня бы намного меньше обеспокоил факт прибытия в Солнечную систему вооружённого корабля пришельцев.

– Ведь при необходимости вы смогли бы устроить с ним перестрелку.

– Для этого мне и нужны батареи энергетических пушек на орбите Земли, – не стал отрицать Райли. – Но хочу напомнить, что самое мощное оружие часто становится гарантией мира: после изобретения ядерной бомбы о «горячих» мировых войнах человечество забыло.

– Не сразу, мистер Райли, – мило улыбнулась Октавия. – Сначала ядерное оружие было применено американской армией в Японии. Мир должен был увидеть, что владельцы бомбы без раздумий уничтожат любой город и любое количество людей, чья вина заключалась лишь в том, что они живут в городе, который решено стереть с лица Земли. Мир это увидел, мир понял, какой ужас ему уготовлен, и постарался защититься. О «горячих» мировых войнах человечество забыло после того, как ядерное оружие появилось у русских.

– Детали не важны, – отмахнулся Аллан.

– В деталях кроется самое интересное, – не согласилась Леди ОК. – Например, едва освоив ядерную технологию, русские тут же придумали, как использовать её в мирных целях, и построили первую в истории атомную электростанцию. Сделали бомбу мирной.

– Но сначала было оружие.

– Китайцы столетиями использовали порох, но как только технология его изготовления оказалась в руках европейцев, были придуманы пистолеты и пушки, и кровь полилась потоком.

– К чему вы ведёте, мисс Климова? – директор «Vacoom Inc.» зачем-то перешёл на официальный тон.

– Мои выпуски не всегда следуют сценарию, мистер Райли. Я люблю импровизации, когда мы с собеседником начинаем подробно обсуждать тему, причём иногда – с совершенно неожиданного ракурса.

– И какую тему мы обсуждали сейчас, мисс Климова?

– Миролюбие, мистер Райли.

– Что же вы хотели выяснить?

– Ничего. Просто задумалась над тем, как вы планируете использовать корабль.

– В интересах человечества, мисс Климова.

– Да, мистер Райли. – Октавия помолчала, после чего кивнула на зависшие вокруг микродроны. – Стереть эту запись?

– Зачем? – искренне удивился Аллан. – Я уверен в каждом произнесённом слове и не стыжусь ни своих взглядов, ни своих принципов.

– Вы представлялись совсем другим, мистер Райли, – не стала скрывать девушка.

– Я никогда не высказывался против армии, мисс Климова, и никогда не выскажусь по той простой причине, что считаю армию не просто необходимым, а жизненно важным элементом любой цивилизации.

Ответить Леди не успела: в дверной проём заглянул Заммер и коротко сообщил:

– В лагере стрельба.

Приказывая инженерам следить за коридором, военные отдавали себе отчёт в том, кому доверяют свой тыл, и позаботились о страховке. Поэтому уходя в поиск, они запустили пару микродронов, расположив их в сорока метрах от лагеря, и так спасли разведчиков от гибели. Военные микродроны умели не только снимать и передавать видео оператору, но и анализировать увиденное, классифицируя объекты по степени опасности, «подсвечивая» первоочередные цели и даже подсказывая, какое оружие лучше использовать. Не подвели они и в этот раз: засекли приближающиеся объекты, присвоили им средний уровень угрозы, но не смогли подобрать в словаре нужного слова для идентификации объектов и воспользовались максимально приближенным определением.

– Волки? – удивился Джен, разглядывая появившуюся на экране картинку. – Нам угрожают волки?

– Откуда здесь волки? – поинтересовался Кочевник.

– Ну, не знаю… – Китаец почесал затылок. – Может, из зоопарка?

– А откуда здесь зоопарк?

– Возможно, мы находимся не на военном корабле, а на исследовательском судне, которое путешествует между мирами и собирает информацию об обитаемых планетах, – предположил Джен. – Образцы почвы, растений и, конечно же, животного мира. Поэтому у них такие большие ангары.

– Звучит разумно, – поддержал товарища Кочевник.

– Спасибо.

– А почему экспонаты зоопарка свободно разгуливают по кораблю?

– Потому что в результате компьютерного сбоя открылись некоторые двери, – почти сразу произнёс Джен. – И, получается, некоторые клетки.

– У тебя на всё есть ответ, – рассмеялся Кочевник.

– Я ведь учёный, помнишь?

Инженеры вели разговор довольно громко, обращались только друг к другу и не видели выражения лица наблюдающей за ними Сандры.

– Ты чего напряглась? – удивился Пятый.

«Еще один!»

– Прикольно же: откуда-то волки взялись…

– Вы что, идиоты?!

Девушка до последнего была уверена, что инженеры шутят, что их вальяжный разговор всего лишь прикрытие, игра на публику, а в действительности они готовы к отражению атаки и давно сняли с предохранителей валяющиеся рядом автоматы…

Не сняли.

Не готовы.

Не играют на публику.

– Вы что, идиоты?! – не выдержала Сандра.

И её резкий окрик привёл учёных в чувство. Не мгновенно, как надеялась девушка, но быстро: сообразив, что потеряли кучу времени, Джен и Кочевник схватились за оружие, однако первым огонь открыл тот, кто должен был оказывать «посильную помощь». Выражение лица Сандры идеально объяснило Фрейзеру ситуацию – лучше миллиона слов. И когда девушка бросилась орать на инженеров, Пятый тоже подскочил, снял пистолет-пулемёт с предохранителя, передёрнул затвор и дал длинную очередь в сторону появившихся «волков». Именно в сторону – прицелиться как следует у возбуждённого Чарльза не получилось, и именно длинную – хотел короткую, но то же самое возбуждение помешало вовремя ослабить давление на спусковой крючок. Фрейзер впервые в жизни стрелял не ради развлечения – по тарелочкам или в тире, а защищая свою жизнь, и потому его била крупная дрожь.

Тем не менее – открыл огонь. Пули ударили по стенам, потолку, срикошетили, и пара из них попала в зверей, заставив их остановиться. Но не от страха, скорее от неожиданности. Твари, судя по всему, были приучены к бою и решительно настроены атаковать. Остановились, но назад не дали, пригнулись, зарычали… однако их следующий порыв был сбит огнем из двух «учёных» стволов – более сосредоточенный. Джен и Кочевник, словно оправдываясь за глупое, едва не стоившее им жизни промедление, отработали хорошо – для гражданских – и длинными очередями отогнали зверей прочь.

– Сколько их было?

– Какая разница? – отрывисто спросила Сандра.

– Чтобы знать, сколько нужно убить!

– Для чего?

– Чтобы чувствовать себя спокойно, – объяснил Джен, напряжённо глядя в коридор.

– А вдруг они разумны? – спросил Кочевник, не опуская оружие.

– Успокойся уже, – попросил товарища китаец.

– Вряд ли четвероногие способны построить космический корабль, – заметил Фрейзер.

– Значит, всё-таки зоопарк…

– Они не боялись выстрелов, – вдруг сказала Сандра. Сначала девушка хотела оборвать завязавшийся разговор, считая его глупым, но потом поняла, что, болтая, мужчины снимают напряжение, и поддержала их.

– С чего ты взяла? – быстро спросил Джен.

– Пока вы стреляли – я наблюдала. Услышав выстрелы, звери не запаниковали, а пригнулись и собирались продолжить атаку. И отступили только после того, как вы обеспечили плотный огонь.

– Пожалуй, – протянул Кочевник.

– И что это значит? – поинтересовался китаец. – В смысле – на твой взгляд?

– Эти твари не из зоопарка.

– Какой важный вывод, – хмыкнул Пятый.

– Важный и хреновый, – грубовато произнёс Кочевник. После чего перевёл взгляд на девушку и повторил: – Хреновый.

– Что не так? – не понял Фрейзер.

– Сандра сказала, что это не животные из зоопарка, а натасканная охотничья стая, – объяснил парню Джен. – А раз так, то они вернутся.

– Быстро перезаряжаем оружие, – распорядился Кочевник. – Сандра, умеешь набивать магазины?

– Да.

– Отступи назад и сделай.

Ей бросили три магазина и коробку с патронами.

– Что с тварями?

– Движутся в нашу сторону, – доложил Джен, посмотрев идущее от микродронов видео. – Разгоняются.

– Решили прорваться на скорости.

– Ты слева, я справа, Фрейзер посередине.

– Лёжа? – растерялся Пятый.

– Лучше сидя, – посоветовал Кочевник, прислоняясь к стене и поднимая пистолет-пулемёт. – В нас стрелять не будут, а сидя обзор лучше.

– Хорошо… Чёрт! – Фрейзер едва успел устроиться в центре коридора, как увидел бегущих зверей. – Сейчас?

– Две секунды!

Стая и в самом деле оказалась хорошо натасканной и не боящейся идти под пули. И не желающая отступать: наткнувшись на врагов, звери твёрдо решили их уничтожить, и попытались прорваться сквозь огонь на скорости. Бежали очень быстро и умело, маневрируя, чтобы не дать стрелкам прицелиться. Бежали молча, бесстрашно, не обращая внимания на тех, кого сбивали пули, и в какой-то момент показалось, что этот неудержимый поток невозможно остановить. Что длинные очереди улетают в пустоту и в ней пропадают, не причиняя вреда хищным тварям, что сопротивление бесполезно.

Патроны во вторых магазинах заканчивались, третьи лежали наготове, но остановить «волков» не получалось. Стая приближалась… но страх не успел перерасти в убийственную панику. В тот момент, когда захлебнулся, выплюнув последнюю пулю, пистолет-пулемёт Фрейзера, из-за его спины ударили сразу три ствола. И не просто ударили, а прицельно, с профессиональной точностью. С холодной, убийственной точностью. И вот тогда «волки» завыли. И вот тогда оказалось, что их не так много, как виделось напуганным учёным. Точный огонь смёл две первые линии стаи, после чего оставшиеся в живых «волки» бросились наутёк, потеряв ещё нескольких от огня в спину. Не отступили, а именно сбежали – микродроны показали, что звери не останавливаясь пробежали около двухсот метров и лишь там успокоились и принялись зализывать раны.

Бой завершился.

– Вы очень вовремя, сэр, – произнёс поднявшийся с пола Кочевник. – Мы думали…

– Вы показали себя настоящими героями, – кивнул Райли. – Потери?

– Нет… – протянул слегка сбившийся инженер. – В смысле, откуда? Мы вовремя…

И виновато посмотрел на Сандру. Девушка сделала вид, что ничего не заметила.

Аллан же решил, что на этом доклад закончился, и направился к тушкам «волков».

– Откуда здесь эти твари?

– После сбоя системы открылись некоторые двери, – произнёс Заммер. – Возможно, это их высвободило.

Военные один в один повторили рассуждения учёных, но в этом не было ничего удивительного – этот вариант напрашивался сам собой.

– Здесь что, есть зоопарк?

Сандра хмыкнула, однако не рассчитала, получилось довольно громко, и Райли резко обернулся:

– Что?

– Мы считаем, что это тренированная стая, – ответила девушка, глядя директору «Vacoom Inc.» в глаза. – Они не боялись идти на пули.

– Может, они просто не знают, что это такое?

– И не боялись грохота выстрелов.

– А вот это уже аргумент. – Райли помолчал. – Будем надеяться, что эти твари пасутся только на этом уровне.

– Вряд ли инопланетяне повсюду оборудуют питомники.

– Да.

Снова пауза, во время которой в разговор вклинилась Октавия:

– Скажите, пожалуйста, микродроны снимали бой? Я понимаю, что качество видео оставляет желать лучшего, но за неимением другого можно использовать и его.

Военные переглянулись.

– Вы что, не записывали?

– Должны были записать, – неуверенно протянул Джен. – Я посмотрю.

– Сделайте одолжение.

– Все готовы продолжать путь? – вернул себе слово Райли. Выслушал утвердительные ответы и распорядился: – Построение прежнее. Направление – тоже. Следующий привал через тридцать минут. Готовьтесь к выступлению.

– Ваше мнение? – поинтересовался Линкольн, продолжая рассматривать «посылку».

– Опасно, – угрюмо сказал Коллинз. – Но придётся подчиниться.

– Полагаю, мистер Райли знает, что делает, – холодно произнесла Наоми.

– Я не собираюсь обсуждать мистера Райли, – не менее холодно ответил майор. – Я высказал своё мнение, как того требовал капитан.

Коллинз держался с Наоми подчёркнуто ровно, но было видно, что женщина ему не особенно нравится и майор её терпит.

Что же касается «посылки», которую директор «Vacoom Inc.» распорядился доставить в ангар, то она представляла собой три контейнера, которые солдаты по очереди притащили к «Чайковскому», вызвав, разумеется, ажиотаж у ребят. Все они выстроились вдоль пути военных от ворот к клиперу и бурно обменивались впечатлениями. А когда поняли, что солдаты отправляются за следующим контейнером, парни предложили свою помощь, и Линкольн посоветовал Коллинзу её принять: «Во-первых, быстрее доставим груз, во-вторых, дадим нужное послабление и развлечем ребят». Майор согласился, и следующие два контейнера волокли довольные – потому что прогулялись по инопланетному кораблю – юноши. Они втащили «посылку» в трюм «Чайковского» и ушли рассказывать друзьям, что видели во время краткого путешествия по коридору, а руководители собрались разглядывать содержимое «посылки». Официально было объявлено, что все контейнеры заперты и вскрывать их будут на Земле, однако это сообщение было ложью ровно на две трети: электронный замок и дополнительные зажимы «украшали» только один из них, два других открывались с лёгкостью. В первом оказался гладкий цилиндр длиной два метра и диаметром пятьдесят сантиметров. Блестящий, без маркировок и кнопок. Во втором лежали два точно таких же цилиндра, но меньшего размера – метровых.

– Доктор?

– Меня принципиально смущает то, что я не могу объяснить или контролировать, – отозвался Нуцци. – Я понимаю, для чего мистер Райли распорядился забрать контейнеры, но не особенно этому рад.

– Понятно…

– С другой стороны, капитан, – продолжил доктор, плавно перебив Линкольна. – Хочу отметить, что если содержимое контейнеров представляет для нас угрозу, где они лежат – здесь или в соседнем ангаре, – не имеет значения. Они всё равно рядом.

– Спасибо, док.

– Всегда пожалуйста, капитан.

– О какой опасности вы говорите? – заинтересовался Коллинз.

– О взрыве, например, – пожал плечами Нуцци. – Если в запертом контейнере хранится боеголовка.

Наоми поёжилась.

– А что может быть в цилиндрах? – продолжил расспросы военный, которого абсолютно не напугало предположение врача. – Газ? Биологическое оружие?

Мыслить иначе Коллинз, похоже, не умел.

– Судя по весу, цилиндры не полые, – улыбнулся в ответ Нуцци. – Так что в них что угодно, но только не газ.

– Под давлением.

– Всё равно они были бы легче.

– Тогда что там может быть?

– Почитайте какой-нибудь фантастический роман.

Коллинз хрюкнул, и Линкольн понял, что теперь майору не нравится не только Наоми. Улыбнулся – про себя, разумеется – и распорядился:

– Закрывайте контейнеры… И давайте подумаем, как их переправить на VacoomA.

На ужин компания собралась в полном составе.

Сначала подошла Диккенс, которая после обеда отправилась к пролому – «на эскизы». Вид космоса – чёрного, холодного и смертельно опасного, отделённого от полного жизни ангара только силовым полем, кого-то из ребят заворожил, кого-то пугал, кого-то оставил равнодушным, но постепенно все привыкли к дыре в борту и перестали обращать на неё внимание. Ходили гулять на «набережную», словно к панорамному окну. А вот художница до сих пор черпала в потрясающем пейзаже вдохновение, порой замирая и не отрываясь от панорамы по пять-десять минут.

Следом притащилась – именно притащилась! – Баджи. Рыжая жутко переживала расставание с Конфеткой и целый день провела на своём спальнике: валялась, читала, снова валялась… поднимаясь только для того, чтобы сходить в уборную и за едой.

Последним явился Бесполезный: энергичный, улыбчивый, в прекрасном настроении. Посмотрел на Артура, поцеловал Анну в макушку, подмигнул Диккенс, дружелюбно улыбнулся Баджи – рыжая опустила взгляд, – выдавил чуть ли не треть тюбика с мясным рагу и, жуя, сказал:

– Оказывается, среди военных полно моих фанатов.

– Не ожидал? – поинтересовалась художница.

– Не ожидал, но не удивлён, – не стал скрывать Август. – Многие ребята увлекаются «Slash» и следят за турнирами.

– Прочитал им лекцию о своих достижениях?

– Устроили небольшое соревнование.

– И кто победил?

– Не я.

– Вот как?

– Я был играющим тренером и делился секретами мастерства со всеми участниками.

– Развлекался, значит, – уточнила Баджи.

– Ага, – кивнул Бесполезный. – А чем ещё тут заниматься? К тому же парни подкинули прекрасную идею: провести общий турнир.

– Зачем? – дёрнулась Баджи.

– А что ещё тут делать? – повторил Август, и показалось, что в это мгновение он стал очень серьёзным. Но ненадолго. Вновь улыбнулся. – Надо чем-то заняться.

– И тебя совсем не волнует, где сейчас Октавия?

Резкая фраза заставила Баррингтон и Диккенс переглянуться, а Бесполезного – замолчать. Тем не менее вопрос не стёр с его губ лёгкую улыбку.

– Если ты считаешь, что нормальное поведение сейчас – это депрессия и нытьё, пожалуйста, считай. Я тебе не мешаю. Но не надо мне указывать, что делать. Я буду…

– Развлекаться?

– И развлекаться тоже.

– Потому что тебе всё равно?

– Потому что уверен, что у Октавии всё в порядке.

– Откуда уверенность?

– Октавия пообещала вести себя осторожно.

– Ты серьёзно?

– А Сандра не обещала?

Несколько секунд Баджи яростно смотрела на Августа, после чего выдохнула:

– Я волнуюсь.

– Я тоже, – не стал скрывать Даррел. – Но в отличие от тебя, не гружу своим волнением друзей и не превращаю его в шоу.

– А я превращаю?

– Сама ответь на этот вопрос.

Рыжая посмотрела на Диккенс, на Анну, не увидела в их глазах осуждения, хотя рассчитывала, что они поддержат её против Августа, и поднялась:

– Пойду спать.

Останавливать её никто не стал.

И лишь когда они доели десерт – в молчании, – Диккенс пробурчала:

– Ты с ней слишком жёстко.

– Мы все волнуемся за наших, – ровно ответил Август. – Но я не позволю Баджи учить меня, как нужно правильно это делать.

– Она очень переживает, – вздохнула Анна.

– Нет, – не согласился Бесполезный.

– Нет?

– Нет. – Август покачал головой. – Когда очень переживаешь – сидишь, поглощённый своими заботами, а не проявляешь агрессию к окружающим. Я видел, как сильно переживала ты.

– Люди разные.

– Именно. Но я – тоже человек, я переживаю ситуацию по-своему и не собираюсь прыгать вокруг Баджи или вместе с ней рыдать. И не позволю манипулировать собой.

– Ты тоже разозлился, – заметила Диккенс.

– Ага.

– В таком случае, посиди здесь и успокойся. А мы с Анной сходим в туалет.

– Договорились.

– И заметь: я не предлагаю тебе последовать нашему примеру. Это не обязательно.

– Тебе нравятся потные мужчины? – пошутил в ответ Бесполезный.

– Болван.

– Спасибо.

Девушки неспешно направились в уборную, и Анна, воспользовавшись тем, что они остались одни, тихо сказала:

– Я заметила, что вы с Вагнером на «ты».

– Давно, – спокойно ответила Диккенс.

– Это…

– Это ничего не значит.

– Хорошо, – покладисто согласилась Баррингтон. – Я просто спросила.

– Не просто, – через два шага ответила художница. – «Просто» ты не спросила бы.

– Я заметила, как ты на него смотришь, – объяснила Анна. – Не постоянно, конечно, но иногда… особенно когда думаешь, что тебя никто не видит… особенно – он.

– Смотрю, как ты – на Пятого?

Баррингтон сбилась. Дёрнула плечом и призналась:

– Я тоже не всегда контролирую себя.

– Пятый тебе нравится, – протянула Самбо.

– Но я знаю, что между нами не может быть ничего серьёзного.

– Ты этого не знаешь.

– Мы все это знаем.

– Чудеса случаются.

– Рождество уже прошло.

– Но верить нужно не только в Рождество.

– А ты веришь?

– Да, – коротко ответила Диккенс.

– Да? – изумилась Баррингтон.

– Не похоже?

– Совсем не похоже.

– И тем не менее. – Самбо улыбнулась. Заговорив, они сменили направление, ушли в сторону от уборной и теперь стояли одни. Однако всё равно говорили приглушёнными голосами. – Я верю – и вера дарит мне надежду. Не позволяет опускать руки… Что бы ни случилось, не позволяет опускать руки и ведёт меня вперёд. И ты верь, Анна, верь – и всё будет хорошо. Пятый мечется, не знает, что делать, но он не хочет тебя обидеть, у него даже в мыслях этого нет, и это очень важно.

Да, именно так: Фрейзер пребывал в растерянности, но не пытался купить девушку, а получая отказы, не злился, не выходил из себя, а продолжал гнуть свою линию. Он был очень деликатен и вёл себя с Анной как с равной.

– Я знаю. – Баррингтон вздохнула, а затем улыбнулась: – Ты очень ловко сменила тему, Диккенс. Так что происходит у тебя с Вагнером?

– Пока ничего, – ответила художница, выделив слово «пока». – Но в отличие от тебя мне наплевать на то, что он спал с Наоми.

И снова шахта грузового лифта.

Вертикальная бездна, выстроенная из металлических хрящей, цепляясь за которые, они медленно спускались к центру инопланетного корабля, где, как надеялся Аллан, располагалась рубка управления. А там… или победа, или смерть. Так определил для себя Райли и так собирался действовать: наотмашь, яростно, попробовать взять всё, а если не получится – то как можно больше. Не из жадности, а потому что так нужно. А главное – быть готовым сказать: «Тогда мы умрем вместе». И так сказать, чтобы у собеседника, даже если им окажется машина, то есть Искусственный Интеллект, не осталось сомнений в том, что они умрут вместе.

«А есть ли у Искусственного Интеллекта инстинкт самосохранения?»

Аллан не сомневался в том, что сумеет правильно произнести фразу, но произведёт ли она нужное впечатление? Не получится ли так, что боевой компьютер равнодушно предложит: «Взрывай», потому что не имеет права оставлять корабль в руках врага? А компьютер на то и компьютер, чтобы подчиняться букве закона, а не его духу. На дух ему плевать. Единственный закон компьютера – алгоритм, которому он будет следовать вплоть до самоуничтожения. И этот момент был самым тонким в плане Райли – переговоры. Он к ним готовился, знал, как их вести, однако с тех пор, как Козицкий высказал предположение об отсутствии на борту самих инопланетян, не мог отделаться от мысли, что переговоры не имеют смысла, ведь переубедить машину невозможно. И самая главная угроза, мощнейший козырь, который он может выложить на стол – сохранение жизни, окажется для Искусственного Интеллекта пустым звуком.

Нужна другая стратегия.

Однако её не придумать на привычных стереотипах и в отсутствии внятной информации о пришельцах. Как они относятся к жизни? Как они относятся к смерти? Кем они видят представителей других разумных видов? Как относятся к ним? Какими словами можно до них достучаться? И можно ли до них достучаться словами? За что зацепиться, выстраивая новый план переговоров? Об этом Аллан думал всё последнее время, не забывая демонстрировать окружающим полную уверенность в положительных результатах рейда и правильности выбранной стратегии. Думал и всё больше склонялся к мысли, что допускать переговоры нельзя. Точнее, можно, но только в самом крайнем случае, если компьютерная система восстановится раньше, чем они доберутся до рубки управления, и другого выхода попросту не будет. А в идеале нужно либо её уничтожить, либо взять под полный контроль.

Иначе – никак.

Однако в последнее время у Райли появилась новая тема для размышлений. Для серьёзных размышлений.

Октавия.

Умная, красивая, популярная.

Их взаимоотношения строились на абсолютно понятных и абсолютно честных взаимовыгодных принципах. Пиарщики «Фантастического Рождества» не имели права не привлечь к проекту самого популярного молодёжного блогера – Аллан уволил бы их за такой прокол. Менеджеры Леди Ок прекрасно понимали, что участие в самом знаменитом молодёжном проекте года, а возможно – десятилетия – изрядно поднимет блог. Они договорились и до сих пор были вполне довольны сотрудничеством.

Однако теперь, после разговора у энергетической пушки, Райли попытался вспомнить, кто был инициатором взаимовыгодного сотрудничества? Не получилось ли так, что это Октавия стремилась присоединиться к проекту, чтобы получить аудиторию и, возможно, трибуну? Громкую трибуну, установленную на захваченном «Чайковском»? Выслушивая результаты расследования, которые Козицкий излагал на каждом сеансе связи, Аллан хоть и прикидывал – машинально, – кем может оказаться Краузе, но никогда не тратил на прикидывание много времени, справедливо полагая, что это задача Козицкого.

А теперь задумался.

По большому счёту, Октавия не произнесла ничего такого, что не укладывалось бы в широко распространённую среди молодых людей миролюбивую повестку, смешанную с естественным в данном случае «стокгольмским синдромом»: ведь перед тем, как запереть пассажиров «Чайковского» в ангаре, инопланетяне действительно их спасли. Но если в поведении и словах Октавии не было ничего неожиданного, то её уверенность и убеждённость в своей правоте произвели на Аллана неприятное впечатление. И он впервые задумался о том, насколько молод Краузе? С одной стороны, вряд ли слишком молод: чтобы создать организацию, требуются годы, во время которых складывается система и появляются убеждённые сторонники. С другой, идеи Краузе не были особенно оригинальными и хорошо ложились на подготовленную почву: транснациональные корпорации никогда не пользовались особенной любовью общества, а с усилением глобального неравенства стали вызывать у большинства глухое раздражение. Сторонников Краузе собирал под старыми лозунгами, а действительно оригинальным было только то, что он не продавался. Хотя предложения делались, об этом Райли знал точно, и предложения очень щедрые. Все борцы за экологические, общественные и гражданские права, которые до сих пор выходили на большую сцену, или изначально являлись марионетками, или накапливали капитал, чтобы с выгодой продаться какой-нибудь корпорации и стать её бойцовым псом. В зарплатной ведомости каждой крупной ТНК значились экологические, общественные и гражданские наёмники, которые по первому свистку бросались мазать в грязи конкурентов или неугодных политических деятелей, изображая праведный народный гнев.

А Краузе не продался.

Отверг все предложения и продолжил топтать не только корпорации, но и их экологических, общественных и гражданских служащих, вскрывая схемы взаимовыгодного, но такого неприглядного сотрудничества. Краузе добился того, что лицемерное «гражданское общество» впервые в своей истории стало делать что-то искренне и бесплатно – ненавидеть его, объединившись против несгибаемого врага, и с восторгом распространило клевету специальных служб, объявивших Честера Краузе кровавым убийцей.

Но сейчас Аллан думал не о сидящих у него на зарплате лидерах гражданского общества, которых он от всей души презирал, а о том, что неподкупность и верность идеалам Честера Краузе могут объясняться его молодостью. А Леди ОК не только красива, но и умна. Ей приходится много путешествовать – как и Краузе, – и у неё большая команда, в которую в том числе входят хорошие программисты и опытные специалисты в области безопасности.

И снова бесконечное мучение движения вниз… как будто движения в ад…

Мучение движений ради достижения ада…

Нога – рука – нога – рука – нога…

Монотонность стала привычной, бездна под ногами – обыденной, движение – вечным. Ты знаешь, что должен делать, и делаешь не задумываясь, поскольку движение не требует интеллекта, только осторожности, инстинктов и собранности. Ты знаешь, что ошибиться нельзя, и постепенно перестаёшь быть человеком, полностью превращаясь в движение.

Нога – рука – нога – рука…

Ты – странное ощущение отсутствия себя. Вначале немного пугающее, а затем становящееся привычным. Ты двигаешься, и ты – движение. Ты ждёшь приказа остановиться на короткий отдых – стоя, вцепившись в ферму, или на длинный привал – с выходом из шахты и возможностью полежать на твёрдом полу, хотя бы на час избавившись от ощущения бездны.

Но не перестаёшь ощущать себя движением.

И думаешь только о том, что уровни поменялись: грузовые палубы в двадцать метров высотой исчезли, сменившись трёх- и пятиметровыми этажами, причём выходы на большинство из них оказались закрытыми – поэтому и приходилось отдыхать в шахте. Три раза выходили на уровень, валялись на полу, опять же – не разговаривая и даже не думая ни о чём, просто валялись, отдыхая и набираясь сил перед следующим рывком, по приказу поднимались и шли дальше.

Вновь становясь движением.

И не думая о том, когда оно прекратится.

В этот раз, так же, как в самый первый, Октавии потребовалась помощь сержанта. К концу перехода девушка настолько вымоталась, что не могла справиться с дрожью в руках даже во время отдыха на фермах. Стич это увидел и помог выбраться из шахты без просьбы – молча и уверенно. И усадил рядом с Конфеткой.

– Спасибо.

– Ерунда, Леди.

– Прошу: Октавия.

– Не сразу, – улыбнулся в ответ сержант. – Я должен привыкнуть к этой мысли.

И направился к Райли. А девушка тихо поинтересовалась у подруги:

– Как ты?

– Скажи, ты это снимаешь? – вопросом на вопрос ответила Сандра. Она выбралась из шахты минут пять назад и уже успела слегка отдышаться.

– Наш спуск? – уточнила ОК.

– Да.

– С разных ракурсов.

– Зачем?

– Чтобы все поняли, чего нам это стоило, – ответила Октавия, вытаскивая фляжку. Воды в ней осталось чуть, а открыть получилось только с третьего раза – руки по-прежнему дрожали. – А то подумают, что мы просто зашли в рубку управления и взяли корабль под контроль.

– А мы его возьмём?

– Я в тебе не сомневаюсь.

– Спасибо. – Конфетка улеглась на спину и уставилась в потолок. – Как думаешь, мы прошли хотя бы половину?

– Если нет, то я повешусь, – громко ответил подошедший к девушкам Фрейзер. И улёгся рядом с Сандрой. – Ты не против?

– Ты же всё равно не уйдёшь.

– Вы прекрасно смотритесь в кадре, – сообщила Октавия. – Два затраханных суслика.

– Как моя причёска? – поинтересовалась Конфетка.

– Идеально.

– Это благодаря новейшему косметическому набору под названием «Лифтовое масло».

– Дорогое?

– Я на пробнике сижу.

– Никто не хочет красиво сфотографироваться с моим автоматом? – лениво протянул Пятый.

– В чём подвох?

– Нужно донести его до следующего привала.

– Пошёл ты.

– Спасибо.

– А наши сейчас валяются вокруг «Чайковского» и маются от скуки.

– Не понимают своего счастья.

– Зато мы снимаемся в кино.

– У меня не кино, а блог, – напомнила Октавия.

– Мы снимаемся в блоге, – уточнил Фрейзер. – Бесплатно. И без дублёров. Разбудите меня, если я сам не проснусь, хорошо?

И перевернулся на другой бок.

– Снято, – прокомментировала Леди. Микродроны завертелись вокруг Сандры.

– А ведь я просто хотела побывать на Луне, – произнесла девушка, продолжая пялиться в потолок. – Почему никто не сказал, что вместо этого мне придётся несколько часов лезть по шахте лифта?

– Хотела побывать на Луне, а побываешь на Марсе, – с улыбкой произнёс Райли.

– Аллан!

Однако привставать навстречу директору «Vacoom Inc.» и даже делать вид, что собирается привстать, никто не стал: время вежливости прошло, сейчас ребята наслаждались каждой секундой отдыха и не собирались шевелиться больше необходимого. А приветствие Райли в понятие «необходимое» никак не входило.

– Вам весело?

– Да.

– Да, Аллан.

– Мы в восторге.

– А ведь однажды мы будем со смехом вспоминать это приключение. – Райли оглядел ребят, после чего подошёл к проёму и заглянул в шахту. – Как преодолевали эти бесконечные уровни и как преодолевали себя.

– Неужели ты совсем не устал? – вдруг спросила Октавия. – Неужели не хочешь присесть?

– Я командую рейдом, – ответил Аллан, продолжая смотреть в шахту. – Я устану после того, как мы найдём место для отдыха и ночлега.

– Ты серьёзно?

– Более чем. – Райли помолчал. – Командовать, Октавия, это означает не только отдавать приказы, но и нести ответственность.

– За результат?

– За вас. За тех, кто под моим командованием идёт туда, куда я укажу. И делает всё, чтобы дойти.

– Ты только что назвал происходящее приключением, – припомнила Конфетка.

– Я сказал, что когда-нибудь мы назовём его так, – уточнил Райли. – Сейчас это преодоление. И я горжусь тем, что вы не сломались.

– Если мы сломаемся, то останемся здесь навсегда.

– Совершенно верно, Чарльз, совершенно верно. – Аллан помолчал. – Я рад, что вы это понимаете. Я и мои спутники считаем инопланетян враждебными, потому что они нас обстреляли и убили почти половину команды. Вы и многие ваши друзья относитесь к инопланетянам иначе, потому что они вас спасли и обеспечили вам более-менее сносные условия существования. Вы считаете нас неправыми…

– Аллан!

Октавия хотела что-то сказать, но Райли жестом попросил девушку не перебивать, и она послушно умолкла.

– На самом деле не важно, кто из нас прав, потому что мы для них всё равно останемся чужаками.

– Вы не знаете, каких взглядов они придерживаются, – подала голос Конфетка. – А тот факт, что они спасли нас, говорит о том, что инопланетяне с уважением относятся ко всем разумным и не допускают их бессмысленной гибели.

– Мы уже выяснили, что пассажиров «Чайковского» спасла компьютерная система корабля, – ровным голосом произнёс Райли. – К тому же оказание помощи терпящим бедствие – это естественное поведение в океане и, надеюсь, в космосе, и ничего не говорит о взглядах инопланетян на… инопланетян. Ведь именно инопланетянами мы являемся для… инопланетян.

Аллан коротко рассмеялся.

– К чему ты клонишь?

– Мы можем по-разному относиться к инопланетянам. Мы можем по-разному относиться друг к другу. – Райли отвернулся от шахты и вновь посмотрел на ребят. Медленно переводя взгляд с одного на другого. Глядя в глаза. – Но ближе друг друга у нас никого нет. Мы знаем достоинства и недостатки друг друга, мы знаем, как мы думаем и о чём, и мы всегда можем договориться. Всегда. О чём угодно. Очень важно об этом помнить.

Несколько секунд все молчали, после чего Фрейзер кашлянул и произнёс:

– Мы в одной лодке, Аллан.

– Да, Чарльз, в одной, – согласился Райли. – И эта лодка пока чужая.

И посмотрел на Конфетку.

– Я сделаю что смогу, – ответила Сандра. – Для всех нас.

– Не сомневаюсь. – Аллан улыбнулся и ею, своей знаменитой улыбкой, оставил серьёзный разговор позади. – А теперь я вас провожу в помещение, которое обнаружил Заммер. Уверен, оно вам понравится.

Да и как оно могло не понравиться, если их привели в самую настоящую комнату отдыха?!

– Койки? – воскликнула Октавия, останавливаясь в дверях.

– Мы тоже удивились, – кивнул Райли.

– Самые настоящие койки? На которых можно вытянуться и поспать! – Леди бросилась к ближайшей, уселась на неё и не удержалась от восклицания: – Она настоящая!

– Получается, инопланетяне – гуманоиды? – негромко произнесла Сандра.

– Получается, – помолчав, ответил Аллан. – Во всяком случае, их средний рост не сильно отличается от нашего.

Расставленные по помещению койки были чуть длиннее привычного – два метра и тридцать сантиметров, как доложил один из микродронов – и чуть шире. Их было двадцать, по десять с каждой стороны, перпендикулярно стенам. Рядом с каждой – металлический шкафчик.

– Шкафчики пустые, – доложил Стич. – Мы проверили.

– Это место отдыха? – предположил Кочевник.

– Место отдыха обустраивают рядом с рабочей зоной, например, дежурной частью. А здесь – койки и шкафчики для личных вещей. – Сержант помолчал. – Это казарма.

– Вам виднее.

– Именно.

Наткнувшийся на помещение Заммер остался в коридоре – в боевом охранении, поэтому экскурсию проводил Стич.

– Дальняя дверь ведёт в туалет.

– В настоящий?

– Да.

– Там есть душевая?

– Нечто похожее…

– Чур, я первая! – выкрикнула Октавия.

– Ты взяла с собой полотенце? – удивилась Конфетка.

– Маленькое, – кивнула Леди. – И мыло.

– Что ты хочешь за мыло? Почку?

– В душевой есть предметы, похожие на гигиенические принадлежности. – Стич позволил себе улыбку. – И полотенца.

– Они всё-таки гуманоиды, – заметил Пятый.

– Главное, что они чистоплотные, – уточнила Конфетка.

– Здесь есть столовая? – поинтересовался Джен. – Я слышал, что рядом с казармами всегда устраивают столовые.

– Возможно, есть, но мы не заходили слишком далеко, – ответил сержант. – Осмотрели ближайшие помещения, убедились, что в них никого нет, и вернулись сюда.

– А зачем тебе столовая? – поинтересовался у китайца Кочевник. – Ты стал бы есть незнакомую пищу?

– Был бы не прочь посидеть за столом. Соскучился.

– Судя по койкам, столы и стулья у них большие.

– Не настолько, чтобы ими не воспользоваться.

– Девочки идут мыться первыми!

– Как скажете!

Двери в уборную оказались не раздвижными, а обыкновенными – распашными, с простым, защёлкивающимся замком, что позволило Октавии и Сандре закрыться, не опасаясь случайных или «случайных» взглядов. А когда они ушли, Аллан поинтересовался:

– Стич, что с внешними дверями?

– К сожалению, мы не сможем их закрыть, сэр.

– В таком случае необходимо устроить баррикаду из коек и шкафчиков.

– Я тоже так подумал, сэр.

– И выставить охранение. – Райли помолчал, достал фляжку, потряс её, покосился на закрытую дверь, за которой как раз включился душ, вздохнул и спросил: – Стич, у тебя осталась вода?

Как же хорошо провести ночь в настоящей кровати! Пусть даже в армейской койке – не важно! Важно то, что вместо опостылевшего спального мешка есть одеяло и подушка. Есть возможность ощутить под собой матрас, не очень мягкий, но намного мягче пола, и пусть неохотно, но принимающий форму тела. И как же хорошо, что перед сном у них получилось принять душ, освежиться, постирать вещи – то, что Стич обозвал «гигиеническими принадлежностями», действительно оказалось жидким мылом, и его было много, – и смыть с себя грязь и усталость.

По понятным причинам девушки были избавлены от участия в ночном дежурстве и спали до утра. Причём спали так крепко, что не услышали ни одной смены. Впрочем, мужчины старались вести себя максимально тихо и не тревожить уставших спутников.

Ночь прошла спокойно: ни «волки» не забрели, ни другие твари. К тому же уровень оказался идеально тихим – возможно, как раз потому, что на нём располагались казармы, – и лишь иногда из шахты лифта долетали слабые звуки. Но все они были технического происхождения: срабатывал таймер и включалось какое-то устройство. При этом сам лифт оставался недвижим. Что же касается сна… Он получился спокойным у девушек, с перерывами – у мужчин и не очень долгим – у всех: Райли решил, что девяти часов будет более чем достаточно. К тому же сразу отправляться в путь никто не собирался: после подъёма последовали неспешные водные процедуры, а затем – завтрак из привычных тюбиков.

Причём – весёлый завтрак, поскольку поднялись разведчики в прекрасном расположении духа.

– Вам тоже показалось, что местное мыло пахнет грейпфрутом? – поинтересовался Джен, выдавливая из тюбика омлет.

– Нет. – Стич дежурил у дверей, поэтому сейчас военное крыло экспедиции представлял Заммер.

– Нет, – поддержал капрала Райли.

– Думаешь, инопланетяне успели побывать на Земле? – осведомился Кочевник. – Принюхались к тому, что там творится, выбрали понравившиеся запахи и…

– Ты сам от себя не устаёшь?

– Никогда.

– А я – устаю.

– Значит, ты себе нравишься меньше, чем я – себе, – рассмеялся Кочевник.

– Разве не может получиться так, что на планете пришельцев растёт что-то подобное грейпфруту? – неожиданно спросила Конфетка. – Ну, называется оно, конечно, иначе…

– Но тоже цитрусовое? – прищурилась Леди.

– Или просто так же пахнет.

– Цветок с запахом грейпфрута, – улыбнулся Заммер.

– Вообще-то грейпфруты цветут, – обронил Джен.

– Я думал, грейпфруты круглые и их едят.

– Сначала они становятся цветами, а уже потом – круглыми.

– Ты уверен, что цветок пахнет так же, как круглое? – недоверчиво осведомился капрал.

– Я не нюхал, – честно признался китаец.

– Тогда зачем говоришь?

– Потому что люблю точные формулировки и не мог не заметить, что грейпфрут переживает стадию цветка. Как гусеница.

– Гусеница тоже переживает стадию цветка? – удивился Заммер. – Джен, что у тебя в голове?

– У меня в голове – мозг, – сказал инженер. – А про гусеницу я упомянул, чтобы провести аналогию.

– Просто Джен – из Китая, и тема гусениц ему близка, – объяснил Кочевник, хотя его никто не спрашивал. – Ну, там шелкопряды, красивая ткань и всё такое. Он о гусеницах часто говорит.

– Идиот, – буркнул китаец.

– Не знаю насчёт себя, но только идиот мог не понять, что когда он отвернулся, я побрызгал на него своей туалетной водой с запахом грейпфрута.

Несколько секунд в помещении царила тишина, а затем разведчики захохотали: Заммер, Кочевник, Райли, Сандра, Леди, Пятый – все. Захохотали так, что Стич заглянул убедиться, что всё в порядке.

– Я тебе это припомню, – пообещал Джен, глядя на смеющегося товарища. Но глядя без зла, принимая, что стал жертвой доброго розыгрыша, а не злой шутки.

– Как хочешь… – Кочевник закашлялся.

– Подавился? – участливо поинтересовалась Конфетка.

– Не, вроде нормально. – Инженер кашлянул ещё несколько раз. После чего тряхнул головой. – Жаль, что мы не смогли взять с собой чайник или что-нибудь в этом роде. Горячего я бы сейчас выпил с большим удовольствием.

– Тебя знобит? – нахмурился Аллан.

– Похоже на то, – ответил Кочевник. – Но я не понимаю, где мог простудиться.

– Это не простуда… – начала Сандра, но её прервал короткий вскрик Октавии: капрал, который только что спокойно доедал извлечённый из тюбика пудинг, молча повалился на пол.

– Что происходит?

– Заммер! – китаец потрогал военного за плечо.

– Переверни его на спину, – приказала Конфетка неожиданно спокойным тоном.

Услышав который, Райли очень внимательно посмотрел на девушку, но задать вопрос не успел – из коридора явился Стич.

– Со мной… – Сержант растерянно посмотрел на директора «Vacoom Inc.», затем кашлянул на ладонь и показал капли крови. – Раньше такого не было.

– А у меня температура, – доложил Кочевник, прикладывая ко лбу ладонь. – В наших аптечках есть таблетки от температуры?

– Ты её не собьёшь, – уверенно произнесла Сандра, после чего перевела взгляд на Райли и продолжила: – Это не простуда, Аллан, это то дерьмо, от которого инопланетяне сделали нам прививку. И ещё у тебя из левого глаза кровь потекла.

– А я уж решил, что заплакал.

– Не думаю, что ты умеешь.

– Давно не практиковал. – Райли прикоснулся пальцами к виску. – У меня очень сильно болит голова.

– Нас отравили? – Стич уселся на пол и вновь закашлялся. – Что с Заммером?

– Ему повезло просто вырубиться.

– Нас отравили?

– Какая-то отрава постоянно летает вокруг, – сказала Конфетка. – В воздухе, в воде… в общем – повсюду. Это инопланетный вирус, от которого мы с ребятами получили прививку, а вы – нет.

– Вот дерьмо. – Стич повалился на бок. – Я полежу чуть-чуть… так удобнее.

Кочевник схватился за голову и застонал.

– Тот, кто может двигаться сам – марш в койку, – распорядилась Сандра. – Лучше сами, чем мы потом будем вас таскать… И не забудьте разуться!

В первое мгновение Октавию покоробили слова Конфетки, но затем она поняла, что подруга права. А ещё через секунду услышала:

– Не тормозим!

И поднялась с места.

В комнате возникла лёгкая суета. Октавия помогла улечься стонущему Кочевнику и дала ему обезболивающее, хотя знала, что не поможет – боль рвала тело сквозь любую «химию». Джен и Фрейзер дотащили до койки потерявшего сознание Заммера, потом Фрейзер уложил китайца – окровавленный инженер как раз начал отключаться, а Конфетка положила ладонь на сухой лоб директора «Vacoom Inc.», вздохнула, предложила ему таблетку и поддержала фляжку, когда Райли запивал лекарство:

– У тебя очень крепкий организм, Аллан, но это плохо, потому что будет очень больно, гораздо больнее, чем остальным.

– Значит, буду терпеть. – Он попытался улыбнуться, скривился – губы потрескались, – прикоснулся к ним пальцами и задумчиво посмотрел на испачкавшую их кровь. – Не нужно быть таким сильным.

– Лучше так, – серьёзно ответила Сандра, помогая Аллану подняться с пола. – Сильные все очнулись.

– А остальные?

– Ты знаешь, что нет.

– Да… – Райли уселся, сам снял ботинки и растянулся на койке, позволив Конфетке укрыть себя одеялом. И лишь когда она закончила и склонилась над мужчиной, словно собираясь поцеловать его на ночь, Аллан сообразил: – Ты знала.

И вздрогнул, увидев скользнувшую по губам девушки улыбку:

– Все знали, Аллан, просто я не забыла. И помнила, что в какой-то момент ты перестанешь мешать мне делать дело. Дело, ради которого я так легко согласилась отправиться в рейд… Я помнила, а вы забыли, иначе как объяснить, что ты не взял в экспедицию ни одного взрослого из числа привитых? Или ты не доверяешь никому из тех, кто был на «Чайковском»? Ведь кто-то из них – Честер Краузе.

– Сука…

– Нет, Аллан, никакая я не сука. Просто умею думать на пару шагов вперёд. И ещё… – Конфетка погладила Райли по щеке. Со стороны могло показаться, что она утешает заразившегося мужчину, но в действительности её слова не лечили, а ранили: – Знаешь, Аллан, я видела людей, которые умирали ради Честера Краузе и его идей. Добровольно умирали. Или шли в тюрьму. А ради тебя кто-нибудь умирал?

Глаза Райли вспыхнули от гнева и злости:

– Я…

– Нет, Аллан, ты никому ничего не расскажешь, – с прежней мягкостью произнесла Конфетка. – Таблетка, которую я тебе дала, она не обезболивающая – она тебя вырубит.

– Сука…

– Опять это слово. – Сандра дождалась, когда мужчина обмякнет, наклонилась, поцеловала его в лоб, вытерла испачканные кровью губы, поднялась и посмотрела на друзей.

– Они очнутся? – тихо поинтересовался Пятый.

– Ты знаешь об этом столько же, сколько и я, – пожала плечами Конфетка. – Кто-то очнётся, кто-то – нет. Предсказать невозможно.

– Они все крепкие мужики, – помолчав, сказал Фрейзер. – Надеюсь, все очнутся.

– И я надеюсь, – не стала скрывать Сандра. – Только не будем забывать, что нам, судя по всему, сделали прививку. А они заболели сами.

– То есть всё плохо?

– Всё хуже, чем было у нас.

– Что будем делать? – растерянно спросила Октавия.

Уверенность, с которой повела себя Конфетка, сделала своё дело: друзья стали обращаться к ней, как к старшей.

– Будем делать то, что должны и что можем: ухаживать за друзьями и надеяться, что всё обойдётся, – ответила Сандра. – К счастью, их не вырубило в шахте.

– Точно! – Фрейзер представил, что было бы, навались вирус во время движения, и поёжился.

– А здесь есть койки и вода… – Конфетка посмотрела на баррикаду. – И один проход.

– Это важно, – согласился Пятый. Его воспоминания об атаке «волков» трудно было назвать приятными.

– Военные оборудовали место для стрелка, – продолжила Сандра, разглядывая импровизированную огневую точку, построенную Заммером и Стичем для ночного дежурного. – Надо сложить здесь все автоматы.

– Пистолеты-пулемёты, – машинально поправил девушку Чарльз.

– Не умничай, – хмыкнула Конфетка. – Надо сложить здесь все автоматы и зарядить их, чтобы в бою можно было не менять магазин, а брать другое оружие. И принести снаряженные магазины, чтобы помощник менял, а стрелок не отвлекался.

– Ты, оказывается, очень опытная в таких делах, – тихо заметила Октавия.

– В кино видела, – спокойно объяснила Сандра.

– И теперь вспомнила?

– Теперь стало важно. Потому что я видела атаку «волков» и знаю, что от стрелка будет зависеть моя жизнь.

– Сандра права, – добавил Фрейзер. – Ты, ОК, просто не была в том бою, на тебя не бежали твари, поэтому ты не знаешь, что чем больше стволов – тем лучше. И то, что Сандра говорит – тоже правильно: когда приходится менять магазин в бою, «волки» начинают приближаться намного быстрее.

– Я не спорю, – поспешила оправдаться Леди, глядя Конфетке в глаза. – Я просто удивилась тому, что ты во всём этом разбираешься. Это настолько… не вяжется с твоим образом.

– После той драки я тоже вспомнил все фильмы про войну, какие смотрел, – усмехнулся Пятый. – И могу ещё раз повторить: Сандра права. Все её предложения – дельные.

Октавия перевела взгляд на Конфетку, та вздохнула и едва заметно пожала плечами.

– Остановись!

– Что?

– Замри… – Август мягко подтвердил просьбу, больше похожую на приказ, взяв солдата за плечо. – Не шевелись.

Хотя тот никуда не шёл.

Точнее, шёл, но в игре, в той самой «Slash», которая сделала Даррела знаменитым на весь мир. И сейчас он делился с рядовым Робинсоном секретами, подготавливая военного к вечернему турниру.

– Это фишка, которую, как мне кажется, не знают даже разработчики. Сейчас все резко стартуют, потому что боятся не успеть завершить уровень, но если замереть и выждать две секунды – на следующие десять скорость удваивается.

– Баг?

– Скорее всего, – кивнул Даррел. – Изучение багов крепко помогает в игре.

– Я думал, ты честный чемпион, – протянул Робинсон, отключая смартплекс.

– Я – честный, – серьёзно ответил Август. – Я просто внимательно изучаю пространство, в котором предстоит действовать. Собственно… ты перед боем делаешь то же самое. Мы оба хотим победить и оба работаем на победу. Разве это не честно?

– Честно, – подумав, согласился военный.

– Вот и ответ. – Бесполезный улыбнулся. – Код игры доступен для изучения. Я не меняю его под себя, а изучаю и нахожу то, что способно помочь. Потом использую – и побеждаю.

– Звучит довольно просто.

– Ага.

В настоящий момент рядовой Робинсон охранял ворота, однако прошли времена, когда военные строго несли скучную службу. Ребята, выполняя приказ Линкольна, к выходу из ангара не приближались, в коридоре было пустынно, и солдаты расслабились: присаживались, ковырялись в смартплексах, а Робинсон и вовсе позволил подойти Августу – вчерашние усилия по установлению дружеских отношений не пропали, и теперь Бесполезный воспринимался военными «своим».

– Как думаешь, не организовать ли нам во время турнира тотализатор? – осторожно задал солдат давно заготовленный вопрос.

– Обычно ставки делают, – пожал плечами Август. – В этом нет ничего дурного.

– Но здесь дети, – ещё более осторожно продолжил Робинсон. – Это незаконно.

– Тогда пусть они и организуют тотализатор, – тонко улыбнулся Даррел. – Для себя. А ты сделаешь пару ставок инкогнито. Ты ведь не будешь знать, кто организовал тотализатор.

– То есть всё можно провернуть по Сети? – деловито осведомился военный. И кашлянул.

– Разумеется, – подтвердил Бесполезный.

– А что с деньгами?

– Приложение тотализатора запишет все финансовые операции, соберёт их в один пакет, а когда вернёмся на Землю – обеспечит его выполнение. Причём все транзакции будут проведены как частные расчёты, без упоминания ставок.

– Вижу, ты хорошо подготовился. – Робинсон закашлялся.

– Я давно в бизнесе, – объяснил Август. И нахмурился: – Ты как себя чувствуешь?

– Честно говоря – не очень. – Солдат почувствовал выступивший на лбу пот, стёр его ладонью и ошарашенно уставился на окровавленную руку. – Что это?

– Это та дрянь, которая была у нас, – объяснил Даррел. – Сначала из тебя прёт кровь, потом становится очень больно… – Робинсон повалился на пол и скрючился, прижимая руки к животу. – А потом ты впадёшь в кому… Все вы впадёте в кому. – Август присел рядом с военным и грустно вздохнул: – Я ничем не могу тебе помочь, Робинсон. И никто не может. Эту дрянь нужно просто пережить.

И посмотрел на подбежавших ребят.

– Что случилось?

– Ты его ударил?

– Откуда кровь?

– Что с ним?

– То же самое, что было с нами.

– Позовите Нуцци!

– Конечно!

Кто-то бросился к «Чайковскому», остальные столпились вокруг, разглядывая Робинсона и громко обсуждая случившееся.

– Надо дать ему воды.

– Кажется, он уже отрубился.

– Проверьте дыхание.

– Вроде есть.

– Нужно предупредить Линкольна.

– Они все заболеют?

– Конечно, ведь мы заболели все.

– А выживут?

– Кто знает?

Воспользовавшись тем, что внимание ребят оказалось приковано к корчащемуся от боли военному, Даррел сделал пару шагов в сторону, поднял с пола маленький рюкзак – не свой основной, а «младший», больше похожий на наспинный карман, подхватил оружие Робинсона – два запасных магазина он вытащил перед тем, как их окружила толпа, незаметно выскользнул в коридор и со всех ног помчался в ту сторону, куда ушли разведчики.

«Ты совсем идиот?»

«Я тебя знаю?»

«Достаточно того, что я знаю тебя!»

«Кто ты такая?»

Он попытался оборвать неожиданно начавшийся диалог, но с удивлением понял, что смартплекс не слушается. И даже на кнопку отключения не реагирует.

«Разговор закончится, когда я этого захочу».

«Кто ты?»

«Не твоя поклонница».

«Это я уже понял».

«Я – твой ангел-хранитель».

«Неужели?»

«Ты, наверное, удивляешься, куда подевался дурацкий памфлет о «MedChemistry Inc.»? Можешь не искать – я его стёрла. И благодари Бога, что я отслеживаю появление подобных материалов и первой прочитала твой текст».

«А стёрла зачем?»

«Затем, идиот, чтобы тебя не арестовали».

«За что?»

«За то, что ты купил корпоративную информацию за три миллиона. То есть совершил федеральное преступление. Ты вообще законы читал?»

«Но всё, что там написано – правда! Это они совершили преступление!»

«Ты тоже».

«Я вывел их на чистую воду!»

«За это тебя убьют».

«Что?»

«Начнут травлю, в результате которой ты или покончишь с собой, или «покончишь с собой», устроят автокатастрофу или передоз – потом объявят наркоманом… Ты что, правда не понимаешь, с кем связался и какой бизнес пытаешься поцарапать? Ты в своём памфлете доказываешь, что «MedChemistry Inc.» занимается производством и поставкой наркотиков, а это миллиарды…»

«Я использовал псевдоним. И фальшивый аккаунт».

«Угу. Вот по ним я тебя и нашла. Как видишь, ничего сложного».

Возникла довольно долгая пауза, за которой последовал унылый и более чем ожидаемый вопрос:

«Что же делать?»

«Зависит от того, что ты хотел сделать?»

«Я хотел, чтобы «MedChemistry Inc.» получила по заслугам. Они преступники».

«И всё?»

«Всё остальное у меня есть. Ты наверняка знаешь».

«Знаю. И поэтому не понимаю, зачем тебе всё это?»

«Потому что я не могу спокойно на это смотреть».

Теперь паузу взяла она. Помолчала, пытаясь оценить искренность юного собеседника, после чего предложила:

«Давай об этом поговорим? Лично».

«О чем?»

«О том, как уничтожить «MedChemistry Inc.».

«Ее можно уничтожить?»

«Да».

«Отлично! – Он заметно оживился. Но тут же спросил: – Почему ты решила мне помочь?»

«Потому что ты кажешься честным человеком».

А потом она убедилась, что не только казался.

Они встретились в Сан-Франциско, куда Август Даррел прилетел на очередной турнир. Специально – на день раньше запланированного, инкогнито, без команды и сопровождающих, ради встречи в маленьком прибрежном кафе. Думал явиться первым, но не получилось – девушка уже ждала за столиком. Август узнал её по фиолетовой куртке с ярким принтом и такого же цвета бейсболке. Но сильно удивился тому, что…

– Ты такая маленькая? Только без обид.

– Ты тоже не взрослый, – парировала новая знакомая. Худенькая, похожая на девочку лет четырнадцати-пятнадцати, не больше. – А уже рискнул задрать лапу на международную корпорацию наркоторговцев.

– Сколько тебе лет?

– Я старше тебя.

– Неужели?

– Просто так выгляжу.

– Круто.

– Поэтому редко заказываю спиртное – чтобы не показывать документы. – Она потянула через соломинку газировку и выразительно посмотрела на Августа.

– Часто спрашивают? – уточнил Даррел.

– Всегда.

– Они у тебя настоящие?

– Глупо пользоваться фальшивыми в наше время.

– В смысле?

– Если знать, как работает система, у тебя всегда будут настоящие документы. На любое имя и с любым гражданством.

– И со счётом в банке?

– Надо ведь на что-то покупать газировку.

Он вспомнил, как не мог выключить смартплекс во время первого разговора с незнакомкой, и качнул головой:

– А ты знаешь, как работает система?

– Да.

– И обманываешь её?

– Да.

– Ты – хакер?

– Да.

– Занимаешься этим ради денег?

– Если бы только ради денег, то зачем мне тебя спасать? Выгоды от тебя ноль.

– Значит, я тебе нужен.

– Нет, мы нужны друг другу.

– Я обдумал наш разговор и согласен: моя атака на «MedChemistry Inc.» была мальчишеством. И обязательно закончилась бы так, как ты предсказала.

Девушка кивнула, но ничего не ответила.

– Ты мне нужна, чтобы не погибнуть, если я соберусь продолжить свою игру. А зачем тебе нужен я?

– А ты соберёшься?

Август понял, что ради этого вопроса незнакомка предложила встретиться, вздохнул и ответил:

– Нас окружает слишком много грязи. Я пытаюсь не обращать на неё внимания, но не получается, потому что за грязью – ложь, лицемерие и кровь. Не осталось никаких принципов и правил. Если прибыль высока, допустимы любые преступления, и за них никто не несёт ответственности. Можешь считать меня идеалистом, но я считаю, что есть вещи, которые нельзя делать. Просто нельзя. Но их делают, а окружающие закрывают глаза. Деньгами можно заткнуть любой рот.

– Но не твой?

– Деньгами точно нет.

– Потому что они у тебя есть?

– И поэтому тоже.

– А если они пригрозят их отнять? – поинтересовалась незнакомка. – Если пообещают уничтожить? Лишат положения в обществе, заблокируют все доходы, украдут капитал и отправят в тюрьму…

– Зачем ты об этом заговорила?

– Ты спросил, зачем ты мне нужен… Затем, что в твоём… памфлете – назовём его так – я увидела искреннюю ярость. Вокруг действительно много грязи, но ты готов ей противостоять. А это дорогого стоит. И поэтому я не могу не предупредить тебя о том, чем всё это может закончиться.

– Хочешь сказать, что рано или поздно нас поймают?

– Рано или поздно всех ловят. Но пока мы будем в игре, мир будет делаться чуточку чище. Благодаря нам.

– Значит, мы договорились, – твёрдо сказал Даррел. – Я не против сделать мир чище.

– Значит, договорились, – ответила девушка и протянула худенькую руку. – Меня зовут Саша.

– Вы, наверное, шутите? – очень тихо спросила Емельянова, вертя в руке остро заточенный карандаш. Этот жест президента выдавал крайнюю степень раздражения, переходящую в злость, поэтому участники совещания вели себя тихо-тихо, как мышки. – Я надеюсь, вы шутите? Это сообщение – ошибка?

– К сожалению, нет. – Касатонову очень хотелось отвести взгляд, ещё больше – громко выругаться, но ни того, ни другого он сделать не мог, поэтому продолжил смотреть Емельяновой в глаза, демонстрируя, что понимает степень своей вины – не в случившемся, а в том, что не предусмотрел. И готов услышать всё, что услышит. И готов принять наказание. Заслужил.

Ситуация и впрямь складывалась неприятная.

– Кто заболел? – по-прежнему негромко поинтересовалась президент.

– Все, кто прибыл в составе спасательной миссии.

– Все?

– Да.

– И Аллан Райли?

– Полагаю, что и он тоже. У него нет иммунитета против этой заразы.

– Полагаете? – Емельянова подняла брови. – Вы не знаете точно?

– Несколько часов назад Аллан Райли возглавил группу разведчиков, отправившуюся в глубь корабля пришельцев. – Помощник президента Марк Штерн решил поддержать адмирала в его нелёгком докладе. – Вы просматривали видео, которое они с Октавией Климовой сняли и выложили…

– Да, видела, – оборвала Марка Емельянова.

А Штерн подумал, что облетевшая планету запись, которая пару часов назад вызывала только радостные эмоции и считалась очередным удачным ходом, теперь… Теперь лучше бы её не было, потому что следующим сообщением станет дурная весть. С другой стороны, почему нет? Сначала яркая положительная новость, затем – рассказ об очередной проблеме, с которой столкнулись храбрые разведчики, но преодолели её, продемонстрировав несгибаемый дух…

– Марк! – позвала президент призадумавшегося Штерна. – Что дальше?

– А, извините. – Марк виновато улыбнулся. – В настоящий момент связь с группой отсутствует, поэтому адмирал не смог точно ответить на ваш вопрос.

– Связь отсутствует планово или по причине заражения?

– Планово, – вернул себе слово Касатонов, мысленно поблагодарив Штерна за помощь в трудной ситуации. – Мы предполагали, что в какой-то момент корпус инопланетного корабля воспрепятствует прохождению сигнала и разведывательная группа начнёт действовать автономно.

– И никаких резервных каналов связи не предусмотрено?

Штерну захотелось пошутить насчёт почтовых голубей, но он сдержался. Точнее, прикусил язык, понимая, что следующая его шутка прозвучит в статусе безработного.

– К сожалению, нет.

– Сегодня ты слишком часто произносишь «к сожалению», – обронила Емельянова. – Постарайся не привыкнуть.

– Я постараюсь, госпожа президент.

Карандаш вернулся на стол, и присутствующие незаметно выдохнули: президент успокоилась.

Впрочем, оснований для высочайшего гнева было не очень много, и единственное, в чём провинились помощники – дружно забыли о том, что на борту инопланетного корабля Райли поджидают не только технологические сокровища, но и смертельно опасный вирус. Но что бы изменилось, помни они о нём? Учитывая жуткий цейтнот, Аллан всё равно не остался бы в ангаре, а отправился в рейд, как собирался. Надеясь, что сможет завершить его до заражения. Или просто – рискуя. Потому что Аллан – боец. И единственное, что бы изменилось, помни они о вирусе – нервничали бы в ожидании, когда Райли свалится.

– Я правильно понимаю, что в настоящий момент люди, которые собирались взять инопланетный корабль под контроль, пребывают в коме?

– Скорее всего да, – подтвердил Касатонов.

– Возможно, валяются где-то посреди коридора.

Адмирал пожал плечами.

– Прекрасно. – Президент вновь потянулась за карандашом, но остановилась, услышав осторожное замечание Штерна:

– Они не все без сознания.

Остановилась и удивлённо подняла брови:

– Не все?

– Аллан сообщил состав группы: помимо учёных и военных в неё вошли Кассандра Жарр, Октавия Климова и Чарльз Фрейзер. Три подростка, которые успешно пережили вакцинацию, а значит, остаются на ногах.

– Ты уверен?

– Ребята в ангаре здоровы, – улыбнулся в ответ Марк.

– Хорошо, – кивнула Емельянова, вновь откидываясь на спинку кресла. То есть окончательно оставляя карандаш в покое. – Значит, за Алланом и остальными разведчиками хоть кто-то присматривает.

– Надеюсь, что так, – буркнул себе под нос Касатонов.

Трудно было поверить, что всего несколько часов назад они проснулись в этой комнате в хорошем настроении.

В этой самой комнате. Которая тогда казалась надёжной, безопасной и… её не пачкала кровь. А теперь она была повсюду: на полу и стенах – на них кашляли заразившиеся до тех пор, пока не впали в кому; на одежде и коже. Кровь была основным признаком вируса, и её было много: её выхаркивали из горла и высмаркивали из носа, она текла из глаз и ушей и даже проступала сквозь поры.

– Это их кровь, – произнесла Октавия, останавливаясь возле койки Аллана и глядя в объектив ближайшего микродрона. Остальные вились вокруг, выбирая наиболее удачные ракурсы с девушкой и снимая других больных. В том числе – крупным планом. – Вы видите, что инопланетный вирус делает с нашими друзьями. Мы через это прошли, мы знаем, как им сейчас плохо, и делаем всё, чтобы облегчить их участь. Но мы можем немногое.

И это было правдой: они могли лишь наблюдать, потому что впавшие в кому мужчины лежали неподвижно и даже стонать перестали. Помочь им, как показал опыт, не было никакой возможности, и ребята периодически подносили к их ртам зеркало – проверяли дыхание.

– Мы знаем, что может произойти что угодно, и готовы к тому, что очнуться могут не все. Готовы… но надеемся на то, что снова увидим всех спутников живыми и здоровыми. Весёлыми и полными надежд. И мы продолжим рейд и обязательно сделаем то, что задумали. Мы верим! А значит, так будет!

Октавия выдержала паузу, давая микродронам возможность спокойно доснять эпизод, после чего приказала вернуться на плечо и запустила просмотр видео.

– Ты уверена, что нужно было это снимать? – негромко спросил Пятый.

– Почему нет? – чуточку рассеянно, поскольку внимание было сосредоточено на видео, отозвалась ОК.

– Кадры не самые красивые.

– Но они – часть рейда, часть нашей истории, если хочешь, и люди должны видеть, какие трудности нам пришлось преодолеть.

– Им, – уточнил Фрейзер.

– Мы тоже через это прошли. – Октавия подняла голову и посмотрела парню в глаза: – Разве нет?

Пятый крякнул и посмотрел на Конфетку, очевидно ожидая поддержки, но не дождался: Сандра лишь передёрнула плечиками, чётко давая понять, что каким бы ни было её мнение, она оставит его при себе. Поняв это, парень поджал губы и пробурчал:

– Тебе нужно будет взять у них разрешение.

– Я как-нибудь улажу этот вопрос, – пообещала Октавия, слегка удивлённая неожиданной законопослушностью Пятого.

– Я бы не дал.

– Тогда я бы тебя вырезала.

– Спасибо за честность.

– Обращайся.

– Вам не надоело ругаться? – лениво поинтересовалась Конфетка.

– Пока нет, – в тон ей ответила ОК. – Мы только начали.

– Правда? – поднял брови Пятый.

– Нам в этой комнате сидеть до тех пор, пока мужики не очнутся, – объяснила Октавия. – А ты меня уже заколебал.

– А в ангаре я тебя не заколебал?

– В ангаре я могла тебя целый день не видеть, – ответила Леди. Помолчала и ехидно добавила: – Там ты других доставал.

– Я не доставал!

– В целом я поняла, что у нас тут всё хорошо, – рассмеялась Сандра. – И чем дальше, тем хорошее нам будет.

– Это единственное, что ты поняла? – с вызовом поинтересовался Фрейзер, который до сих пор не мог простить девушке, что она его не поддержала.

– Нет, – спокойно ответила Сандра. – Ещё я поняла, что экспедиция продлится не сутки, как мы рассчитывали, а намного больше.

– А ты догадливая.

– Я – да. – Конфетка улыбнулась. – И не просто догадливая, а умею делать выводы из своих догадок.

– И какой же вывод ты сделала? – Пятый кивнул на дверь уборной. – Водой мы обеспечены.

– А розетку ты где-нибудь видишь?

– Что?

– И в ангаре их не было, – протянула Октавия, сообразив, куда клонит Конфетка.

– В ангаре мы заряжали устройства от удлинителя, который вывели с «Чайковского» после того, как Вагнер запустил реактор, – напомнила Фрейзеру Сандра. – Но «Чайковский» далеко, а наши устройства постепенно разряжаются, и скоро сядут аккумуляторы и опустеют накопители.

– И мы останемся без связи?

Связь с ангаром исчезла давно, однако их смартплексы были объединены в локальную сеть, что позволяло разведчикам общаться между собой на расстоянии. Но основную проблему Сандра видела в другом:

– Главное, что мы останемся без микродронов.

Которые верно служили разведчикам ушами и глазами и однажды уже спасли им жизни.

– Что же делать? – растерялась Леди.

– Не знаю… Но энергия на корабле есть, нужно только придумать, как её взять.

Сандра поднялась с койки, на которой сидела, по-турецки скрестив ноги, и огляделась.

Спокойно огляделась.

Крови – следов крови – вокруг было столько, что она перестала пугать и не вызывала острых эмоций. Да, кровь, но они уже видели подобное, смывали её с себя и друзей и спокойно отстирывали от неё одежду. Фрейзер и девушки ходили по засохшим бурым пятнам, никак не реагируя, абстрагируясь от того, что пол покрыт не просто грязью. И с улыбкой встретили выехавших из открывшейся в стене дверцы роботов-уборщиков, которые принялись деловито чистить пол. Встретили, как старых знакомых – точно такие же машинки каждую ночь бесшумно приводили в порядок уборные ангара.

– Как думаете, они в определённое время включаются или увидели, что мы тут напачкали, и принялись за работу? – поинтересовался Пятый, разглядывая деловито снующих роботов.

– Тебе не всё равно?

– Интересно. – Фрейзер зевнул. – В конце концов, это сейчас наше единственное развлечение – наблюдать за ними.

– Угу, пока не пришли «волки», – буркнула Конфетка.

– Не накликай.

– Ты суеверный?

Сандра, судя по всему, решила продолжить доставать Пятого, но её тон показался Октавии чересчур жёстким, и потому она с улыбкой произнесла:

– Будь Райли в форме, он бы приказал взять одного из роботов в качестве образца.

– А мы сказали бы, что в уборных ангара таких полно, – рассмеялась Конфетка, легко согласившись поменять тему. Видимо, поняла, что перегибает палку.

– А он бы не поверил, – поддержал шутливый разговор Чарльз.

– И спросил, почему мы до сих пор не посмотрели, что у них внутри.

– А почему мы не посмотрели?

– Чтобы не ссориться с инопланетянами, – подумав, ответила ОК. – В общем, у нас нормально с ними складывалось.

– Хочешь сказать, что Аллан всё испортил? – прищурился Пятый.

– Точно не помог, – после ещё одной короткой паузы ответила Октавия. – Если бы миссия действительно была спасательной, Райли не взял с собой военных, и мы бы уже летели домой.

– А корабль?

– Что корабль? – подняла брови Леди.

– Мы бы летели домой, а корабль – по своим делам.

– В этом и заключалась идея спасательной миссии, – мягко объяснила Октавия. – Нас должны были забрать и отвезти домой.

– Нам нужны технологии инопланетян, – убеждённо произнёс Фрейзер. – Нам, человечеству. Всему человечеству. – И посмотрел на Конфетку. – Разве я не прав?

Сандра вновь пожала плечами и отвернулась, явно недовольная тем, что разговор вернулся в серьёзное русло. Однако Пятый напористо продолжил:

– Промолчишь?

– Что ты хочешь услышать?

– Твоё мнение о происходящем.

– Зачем?

– Интересно.

Конечно, она могла отказаться продолжать разговор – не видела смысла что-то доказывать Пятому, однако ответила. Но не потому что среагировала на его детское «Промолчишь?», а чтобы высказать свою позицию Октавии.

– Мы могли попробовать договориться.

И краем глаза заметила, что Леди ОК кивнула.

– Как?

– Инопланетяне нам отвечали.

– Одной фразой в день?

– Сейчас и этого нет, – отрезала Конфетка. – И, да: одна фраза в день – это лучше, чем стрелять друг в друга. Чем и занялся Аллан.

– Он хотел оказаться на борту.

– В компании вооружённых солдат.

Пятый покачал головой, поняв, что девушки то ли успели обсудить случившееся, то ли просто одинаково его оценивают, и ворчливо повторил:

– Нам нужен этот корабль.

Октавия вздохнула, вновь кивнула и виновато посмотрела на Конфетку.

– Нам нужен корабль, и мы сделаем всё, чтобы его заполучить, – ровно произнесла Сандра. – Теперь – сделаем, потому что Аллан не оставил нам выбора.

– Но ты не в восторге?

– Я это буду делать, – ответила Конфетка. После чего повторила: – И я сделаю.

– Уверена?

– Иначе мы погибнем.

А вот теперь Фрейзер задумался. Серьёзно задумался. Несколько секунд он смотрел Сандре в глаза, затем потёр подбородок и едва слышно выругался. Твёрдый тон девушки произвёл на него впечатление, и Пятый понял, что одно дело – отвлечённо рассуждать о том, что будет, когда инопланетяне очнутся, и совсем другое – знать, что когда они очнутся, они постараются убить тех, кто представляет для корабля угрозу.

– Но ведь это не мы. Это сделал Райли.

– Тех, кто остался в ангаре, может быть, и пощадят, – прежним, ровным тоном произнесла Сандра. – Но мы, Чарльз, в глубине их корабля. И вряд ли ты успеешь объяснить, что явился сюда с мирными намерениями.

– Чёрт!

– Вижу, ты начинаешь понимать, как обстоят дела.

– И что же нам делать? – растерялся Пятый.

– Сейчас? Ничего. Будем ждать, когда наши поправятся, и надеяться, что до этого времени компьютерная система корабля не восстановится.

Леди шумно выдохнула.

– Да уж… – Фрейзер вновь выругался и поднялся. – Пойду, приму душ, а то от всего этого чувствую себя грязным.

– И подумай там, – предложила Конфетка.

– О чём? – удивился Чарльз.

– Обо всём.

Пятый пожал плечами и неспешно направился в уборную, а когда он скрылся, Октавия негромко спросила:

– О чём ты говорила с Райли перед тем, как он вырубился?

– Утешала его.

Несколько мгновений девушки смотрели друг другу в глаза, после чего Леди очень мягко произнесла:

– Мне не очень много лет, Сандра, но я давно беру интервью. И научилась видеть, когда они лгут.

Ещё одна пауза, после которой Конфетка так же тихо ответила:

– Я до сих пор жива только потому, что никто не способен отличить, когда я лгу, а когда говорю правду. Я так хорошо умею лгать, что сумела обмануть даже самого опасного охотника в мире.

– Очень сильное заявление, – почти шёпотом сказала ОК.

– Я с тобой честна.

– Ещё нет.

– Уже да.

Из уборной послышался шум льющейся воды – Фрейзер включил душ, – но девушки всё равно, не сговариваясь, говорили очень тихо, только друг для друга.

– Тем не менее ты мне солгала, – продолжила Октавия. – А если ты действительно так хороша, как говоришь, то солгала намеренно. Не скрывая ложь.

– Я бы никогда не стала утешать Райли, – улыбнулась Конфетка.

– Именно, – кивнула ОК. – Тогда о чём вы говорили?

– Аллан догадался, что я ждала, когда их вырубит, и сказал мне об этом. А я не стала отрицать.

– А ты ждала? – удивилась Октавия.

– Разумеется, ждала, – подтвердила Конфетка. – Их заражение было частью плана.

– Какого плана? – с замиранием сердца спросила ОК, понимая, что разговор подходит к самой важной части. И на всякий случай добавила: – Честное слово: я тебя не записываю. – Микродроны действительно сидели у неё на плече. – И если хочешь – сниму очки.

Однако Сандра никак не отреагировала на заявление и, продолжая смотреть подруге в глаза, медленно продолжила:

– Райли атаковал станцию и вступил с инопланетянами в бой. Я не думаю, что он кого-то убил или причинил серьёзный ущерб, но он продемонстрировал агрессию и стал для пришельцев врагом. Теперь даже Пятый это понял. Если мы будем рядом с Райли в тот момент, когда компьютерная система восстановится – нас гарантированно прикончат. А с каждой секундой вероятность того, что система восстановится, растёт. Поэтому я не хочу ждать, когда Аллан выздоровеет – это глупо и непродуктивно, а собираюсь отправиться в рубку управления сама. Если успею – попробую взять станцию под контроль. Если не успею – попробую договориться с пришельцами. Но не с позиции силы, как предлагает Аллан, а как это делается у нормальных людей.

– У тебя не будет козырей, – вздохнула Октавия.

– Когда есть козыри – не договариваются, а диктуют условия.

– Тебе придётся их упрашивать.

– Мне придётся с ними договариваться, – спокойно ответила Конфетка и улыбнулась: – Неужели все на свете позабыли, что означает это слово?

Леди помолчала, поймав себя на мысли, что согласна с подругой по всем пунктам, кроме одного, и твёрдо сказала:

– Все на свете помнят, что означает это слово. Однако понимают, что договариваться можно только с равными, предлагая то, что другая сторона не может получить силой. Во всех остальных случаях или просят, или диктуют.

– Поэтому я и хочу как можно скорее добраться до рубки управления.

– Но тогда ты сможешь взять корабль под контроль.

– Или отыскать нечто, что можно будет предложить пришельцам.

– Например? – не поняла Октавия.

– Вылечить их, – сказала Конфетка. И едва-едва, совсем незаметно для подруги, улыбнулась, услышав в ответ именно то, что ожидала.

– Ты серьёзно? – изумилась Леди, совершенно позабыв, что нужно говорить тихо. Впрочем, вода в уборной по-прежнему лилась, и даже если Фрейзер не стоял под душем, он вряд ли смог бы подслушать ведущийся в комнате разговор.

– Ты ведь понимаешь, что у меня нет уверенности, что я разберусь со станцией? – спросила Сандра. – Не потому что я в себя не верю, а потому что это грандиозная система, в которой наверняка предусмотрена мощная защита от несанкционированного проникновения. Сумею я её обмануть или нет, станет ясно только там. И если я пойму, что не справлюсь, нужно будет задействовать план «В»: или помочь инопланетянам очнуться, или сделать вид, что я активно помогала инопланетянам очнуться.

– Звучит логично, – протянула Октавия.

– Спасибо.

– Но прежде чем мы договоримся, я хочу, чтобы ты ответила ещё на несколько вопросов.

Какое-то время Конфетка молчала, после чего сдалась:

– Ответы будут честными.

– Почему ты стала называть корабль станцией?

– Потому что мы находимся на боевой станции, предназначенной для обеспечения военно-логистического контроля над звёздной системой любого размера.

– Нас что, прилетели завоёвывать?

– Нет, она оказалась здесь случайно. Из-за ошибки в расчётах.

– Как ты об этом узнала?

– Я была в их сети… Ну, до того, как отправила её в нокдаун.

– Понятно… О чём ты ещё говорила с Райли? – ОК жёстко посмотрела на Сандру. – Он догадался, что ты ждала. И?

– Его это не обрадовало, – не стала скрывать Конфетка.

– Почему?

– Потому что он понял, что я сделаю.

– Пойдёшь искать рубку управления?

– Да. – Короткая пауза. – Поэтому я дала Райли снотворное, а не обезболивающее, чтобы он поскорее вырубился.

– Чтобы он не помешал?

– Чтобы он не приказал меня арестовать.

– Даже так? – подняла брови Октавия.

– Даже так, – спокойно подтвердила Конфетка.

– Райли тебе не доверяет?

– Нет.

Следующий вопрос дался Леди очень нелегко, но она не могла его не задать.

– Райли правильно делает, что не доверяет тебе?

И вновь спокойное подтверждение, сделанное ровным голосом:

– Да.

– Сандра… – выдохнула ОК.

– Но это не то, что ты думаешь.

– А что я должна думать?

– Я не знаю, что ты думаешь или что должна думать, просто скажу так: я – лучший хакер современности.

Услышать такое признание от девочки, которой на вид не больше пятнадцати лет и которую до вчерашнего дня все считали малолеткой, было трудно, однако Леди поверила в слова подруги безоговорочно. Но уточнила:

– Почему я о тебе ничего не слышала?

– Спасибо за комплимент.

– Я серьёзно. Хакерские кланы любят заявлять о себе и о своих победах.

– Я предпочитаю работать.

– Чем же ты занимаешься?

– Докапываюсь до правды.

– С благородной целью?

– Звучит непривычно, да?

И Леди осеклась, сообразив, что Сандра права: сочетание «благородная цель» в современном мире звучит непривычно. Ради денег, ради выгоды, ради чего-то, что можно обратить себе на пользу – да, а с благородной целью… Нет, не с декларируемой благородной целью, которыми любят прикрываться «общественные» и «благотворительные» фирмы, а просто – с благородной целью, с самой настоящей. И Октавия видела, что Сандра не лжёт и не играет – она действительно верит в свою цель.

– Если пойдёшь со мной, я всё тебе расскажу.

– Ты уже обещала, – улыбнулась Леди.

– До сих пор мы шли с Райли, – серьёзно ответила Конфетка. – Я не могла откровенничать при всех.

В уборной выключился душ.

– У нас мало времени, – прищурилась Сандра. – Ты со мной?

– Зачем я тебе?

– Я не знаю, что меня ждёт, но знаю, что многие препятствия легче преодолевать с напарником.

– Я смогу записывать видео?

– Да. – Конфетка посмотрела на дверь уборной. – Так ты со мной?

– Да.

– Тогда подыграй во время разговора с Пятым.

Пообещать – или не пообещать – Октавия не успела: вышедший из уборной Чарльз театрально потянулся, с улыбкой посмотрел на девушек и поинтересовался:

– О чём шепчетесь? – Он был свеж, влажен и пребывал в прекрасном расположении духа. – Кстати, а почему бы нам не поискать столовую, о которой вчера говорили? После душа очень хочется кофе.

И рассмеялся собственной шутке.

– А это мысль, – неожиданно произнесла Сандра.

– Правда? – удивился Пятый. – Откуда у инопланетян кофе?

– Мысль в том, чтобы пойти и поискать что-нибудь, – объяснила Октавия. – Осмотреться.

Леди хотела как лучше, однако её вмешательство едва всё не испортило: Фрейзер понял, что девушки задумали нечто более серьёзное, и спокойно спросил:

– Хотите сказать, что из-за свалившихся ребят мы потеряем много времени?

Кем-кем, а дураком он не был.

– Да, – честно ответила Сандра. – Мы об этом говорили: компьютерная система корабля может восстановиться в любое мгновение, так что дорога каждая минута.

– И вы хотите пойти вперёд?

– Да.

– Одни?

– Да.

– Вы обалдели? – поинтересовался Пятый, по очереди разглядывая подруг.

– А что не так? – осведомилась Конфетка, решив не обращать внимания на грубоватый вопрос – сейчас она не хотела скандалить из-за ерунды.

– Опасно, – коротко ответил Фрейзер и замолчал, полагая, что достаточно всё объяснил. Но ошибся.

– Когда компьютерная система восстановится, будет абсолютно всё равно, сколько нас и есть ли среди нас профессиональные военные, – произнесла Сандра.

– Тогда – да, – согласился Чарльз. – Но до этого мы можем наткнуться на «волков», и тогда, поверь, будет совсем не всё равно, есть ли среди нас профессиональные военные.

– Мы от них спрячемся.

– Как?

– У Октавии есть микродроны, – напомнила Конфетка. – Они, конечно, не такие крутые, как у военных, но обеспечат нам разведку.

– Допустим, – кивнул Фрейзер, после чего выложил на стол последний козырь: – А как же Райли и остальные? – Короткий жест на койки. – Нельзя оставлять их в беспомощном состоянии.

– Мы об этом подумали, – мягко произнесла Конфетка. – С ними останешься ты.

– Не собираюсь, – взвился Пятый. – Ни за что!

Девушки понимали, что гонор и самолюбие не позволят Чарльзу сразу согласиться с их предложением. А может, совсем не позволят. Но были полны решимости уговорить парня.

– Ты ведь понимаешь, что идти нужно?

– Да… наверное.

– Тогда в чём проблема?

– Я тоже иду.

– Тогда нам придётся оставить наших друзей без защиты.

– Пусть останется Октавия.

– Тогда мы лишимся микродронов.

А участие в вылазке Сандры сомнению не подлежало.

– Пусть обучит меня управлять микродронами.

– Даже не думай! – отрезала Леди.

– Значит, никто не пойдёт.

– И сам не пойдёшь, и нас не пустишь?

– Да.

– Глупо!

– Только ты сможешь защитить наших друзей в случае появления «волков», – мягко произнесла Конфетка, мысленно ругая подругу за несдержанность. – У тебя есть опыт.

– А кто защитит вас?

– Мы не собираемся ни с кем сражаться.

– Вас не спросят.

– Мы ходим по кругу, – бросила Октавия.

– Вот именно, – поддержал её Фрейзер. – Поэтому умолкаем, ждём, пока очнутся остальные, и продолжаем путь.

– Мы потеряем время!

– Зато…

Пятый начал очередную фразу, но замолчал, не зная, как продолжить. Он явно засомневался, и Сандра осторожно усилила нажим:

– Мы уже герои, Чарльз, мы уже согласились на эту самоубийственную миссию, и нам рукоплещет Земля. Наши имена впишут в историю, но я хочу, чтобы нас вспоминали как победителей, а не как ребят, которые «рискнули, но погибли». И ещё мне будет грустно просто вернуться на Землю на VacoomA с милостивого дозволения пришельцев – тут я с Алланом полностью согласна. Я хочу сделать всё, чтобы человечество, о котором ты совсем недавно говорил, полетело к звёздам. А для этого мы с Октавией должны пойти дальше, а ты – позаботиться о наших друзьях, дождаться, когда они очнутся, и отправиться следом.

На этот раз Фрейзер обошёлся без яростных восклицаний. Помолчал, угрюмо глядя на Конфетку, и спросил:

– Как мы вас найдём?

– Мы продолжим спуск по лифтовой шахте. – Сандра перешла на деловой тон. – Доберёмся до самого дна, а дальше будем оставлять метки на стенах.

– Чем?

– У меня есть маркер. – Девушка продемонстрировала его Пятому. – Не волнуйся: нам с Октавией не хочется бродить в одиночестве дольше необходимого.

– Согласна, – добавила ОК.

И улыбнулась, услышав неуверенный ответ Пятого:

– Я должен подумать.

А когда он вышел в коридор, негромко сказала подруге:

– Ты действительно умеешь врать.

– Спасибо, – ровно ответила Сандра. – Я говорила, что для меня это – способ выживания.

– Понимаю. – Октавия помолчала и тихо сказала: – Даррел меня убьёт.

– Даррел! – вздрогнула Анна.

– Даррел, – подтвердила Диккенс и попросила: – Только пожалуйста, давай не будем кричать?

– Давай, – опомнилась Баррингтон. – Ты уверена насчёт Даррела?

– Мне Нуцци сказал, – ответила художница. – Пока по секрету, но скоро наверняка все об этом узнают.

– Что Август отправился бродить по кораблю?

– Ага. И не просто отправился. – Диккенс подвинулась ближе и ещё больше понизила голос: – Они ведь как поняли, что он ушёл? Когда Робинсона переносили, не смогли найти его автомат. Линкольн напрягся, даже обыск хотел устроить, а Нуцци предложил посмотреть по видеокамерам «Чайковского» – из них ворота просматриваются плохо, но тем не менее они увидели, что перед заражением Робинсон о чём-то трепался с Бесполезным. Потом возникла суета. Линкольн приказал отыскать Даррела и спросить, что стало с автоматом, тут-то и выяснилось, что его нигде нет.

– То есть Август сбежал и прихватил с собой автомат?

– Ну, в целом – разумно. Мало ли кого он встретит по пути?

– По пути куда?

– Я думаю, Бесполезный рванул за Октавией, – сказала Диккенс. – Он вчера, конечно, много всякого говорил о том, что не беспокоится, но я видела, что он переживает. Не вёл себя как раньше, а старался вести себя как раньше. И с военными специально подружился, чтобы к охраннику подобраться и сбежать.

– Он понимал, что их вот-вот свалит вирус, – догадалась Анна. – Но никому ничего не сказал.

– Ага.

– Не ожидала, – протянула Баррингтон.

– Никто не ожидал, – поддержала её Диккенс. – На что только не пойдёшь ради любви.

– Думаешь, дело в любви?

– А в чём?

Анна помолчала, раздумывая, может ли она делиться чужим секретом, потом решила, что Диккенс не из тех, кто понесёт его по ангару, и рассказала:

– Я сегодня говорила с Баджи, чувствовала, что должна была извиниться за вчерашнее.

– Вчера она сцепилась с Августом, – быстро произнесла художница. – Мы ни при чём.

– Мы могли их остановить.

– Ей не следовало указывать Даррелу, как себя вести.

– Ладно, не важно. – Баррингтон повела рукой, словно оставляя возражения Диккенс за скобками, и продолжила: – Баджи сходит с ума не только потому, что Конфетка ушла с Райли. А потому что Конфетка не предупредила Баджи – просто ушла.

Художница покачала головой, показывая, что новость её удивила, и негромко предположила:

– Не хотела беспокоить? Или побоялась, что Баджи совершит какую-нибудь глупость? Будем откровенны: рыжая весьма импульсивна.

– Я не спорю, – согласилась Анна. – Но мне поступок Сандры показался странным.

– А теперь тебе показался странным поступок Августа, – прищурилась самбо.

– Да.

Несколько мгновений девушки молчали, после чего Диккенс тряхнула головой:

– Но в целом, если откровенно, я не удивлена. Конфетка явно не хотела истерики с рыданиями на всю ночь – ей нужно было выспаться перед дорогой. Что же касается Бесполезного, то, проводив Леди, он, видимо, вспомнил о вирусе, понял, что все взрослые члены отряда окажутся в отключке, перепугался за Октавию – и воспользовался моментом, чтобы сбежать к ней.

– Но почему он ничего не сказал Линкольну?

– Потому что тогда бы у него не получилось сбежать.

Несколько мгновений Анна обдумывала слова подруги, после чего протянула:

– Звучит очень похоже на правду, однако есть два момента, которые меня смущают.

– Какие?

– Во-первых, Даррел взял автомат, а значит, он умеет им пользоваться.

– Мы все видели, как Бесполезный умеет пользоваться кулаками, – рассмеялась Диккенс. – Почему бы не предположить, что он учился не только драться, но и стрелять? Многие парни умеют обращаться с настоящим оружием.

– Пусть так, – не стала спорить Анна. – Но куда он пошёл?

– В смысле? – не поняла художница.

– В прямом. – Баррингтон посмотрела подруге в глаза. – Мы говорим о корабле диаметром три мили. Он огромен, Диккенс, в нём полно коридоров и уровней. Куда пошёл Август? Откуда он знает, куда нужно идти?

Ответить самбо не успела.

– Я не помешаю?

Деликатный Нуцци произнёс фразу издалека, чтобы позволить девушкам закончить разговор – явно приватный – и подготовить к своему появлению.

– Конечно, нет!

– Добрый день, док, – поприветствовала врача Анна.

– Добрый день, мисс Баррингтон. Позволите осмотреть Артура?

– Как я могу вам запретить? Я могу вас только благодарить.

– Не за что. – Нуцци присел около мальчика на корточки, пощупал лоб, приподнял веко, затем проверил состояние капельницы, кивнул и поднялся на ноги. – Вечером я принесу ещё один флакон, мисс Бар-рингтон.

– Спасибо, док.

– Это моя обязанность.

– Как ваши пациенты?

– На этот раз мне проще, мисс Баррингтон – я сам на ногах.

Анна улыбнулась шутке, а Диккенс не удержалась:

– Пока все живы?

Несколько мгновений Нуцци молчал, посмотрев сначала на самбо, потом на Баррингтон, после чего негромко ответил:

– Я правильно понимаю, что полученную от меня информацию вы обсуждаете только между собой?

– Можете не сомневаться, док. – Диккенс покраснела. – Извините.

– Я предполагал, что так будет, – вежливо отозвался Нуцци. После чего рассказал: – Умер один солдат.

– Ох!

– Увы. – Доктор поморщился. – И я не уверен, что потери ограничатся одним случаем.

– Потому что нам делали прививку, а они – заболели?

– Совершенно верно, мисс Баррингтон, именно поэтому. – Нуцци грустно улыбнулся и направился к «Чайковскому».

– Хреново, – прокомментировала Диккенс. – И теперь я понимаю, почему Бесполезный помчался за Октавией – раз он помнил о вирусе, то наверняка сообразил, что новенькие воспримут его тяжелее, чем мы.

– Возможно, дело действительно в этом, – ответила Анна, после чего раскрыла рюкзак Артура и принялась в нём копаться нервными, резкими движениями.

– Ты опять не согласна?

– Ещё не знаю.

– А от чего это зависит?

– Сейчас… – Баррингтон внимательно изучила содержимое рюкзака, отложила его и посмотрела на художницу: – Кто-то украл смартплекс Артура.

– Тебя действительно зовут Сандра?

– Ага, – ответила Конфетка, нащупывая правой ногой следующую опору.

– Но не Кассандра? – продолжила расспросы ОК.

– Да, не Кассандра.

– А как?

«А как?»

Настоящее имя девушки знали только самые близкие люди, те, кому Конфетка не просто доверяла – за кого готова была отдать жизнь. Все остальные считали Сандру мёртвой… ну, те, кто ещё о ней не забыл и хоть изредка вспоминал. И так было лучше. Она сама так захотела. Во-первых, чтобы не доставлять неприятностей тем, кто вспоминал о ней с грустью. Во-вторых, из соображений безопасности. Чем меньше о тебе знают – тем меньше рычагов давления есть у врагов.

А врагов много…

Но она пообещала Октавии быть честной и должна держать слово.

– Александра.

– Красивое.

– Спасибо.

Конфетка надеялась, что на этом разговор закончится, однако Октавия оказалась умнее, чем надеялась Сандра. Или внимательнее.

– Но… – Леди выдержала короткую паузу, во время которой то ли размышляла, то ли искала следующую опору, а затем уточнила: – Это вроде русское имя?

– Да, – односложно ответила Конфетка.

– Обалдеть.

– Почему?

– Не ожидала, что ты тоже русская.

– То есть версия, что меня назвали в честь русской бабушки или какой-нибудь княгини, не рассматривается? – улыбнулась Сандра.

– Не верится, если честно.

– И правильно.

– Ты – русская… Это так неожиданно… и так чудесно.

– Я хорошо маскируюсь, сестрёнка, – рассмеялась Конфетка.

– Я вижу. – Октавия вновь помолчала. – Твоя маскировка – вопрос выживания?

– Да, – подтвердила Сандра. – Всё дело в нём. – И остановилась. – Давай передохнём.

Она не чувствовала усталости, просто захотела сменить тему.

– Может, вылезем? – Леди кивнула на распахнутые двери следующего уровня. – И отдохнём как следует?

– Можно и так, – согласилась Конфетка.

Странное дело: сейчас, когда девушки спускались по железным «ребрам» длиннющей шахты, одни, без всякой страховки, они чувствовали себя намного увереннее и спокойнее. То ли привыкли к ощущению бездны, то ли приноровились к фермам. И даже не устали, хотя преодолели уже двенадцать уровней. Не высоких, грузовых, а обыкновенных, метра по четыре, но уже двенадцать! А усталости не было. Утром, когда они только проснулись, мышцы тянуло, некоторые даже побаливали, но потом размялись, спускаться начали, пребывая в хорошей форме, и поняли, что спуск даётся легко. Намного проще, чем вчера.

Фрейзер проводил их до шахты, но надолго не задержался – посмотрел, как девушки добрались до следующего уровня, и вернулся в казарму к больным разведчикам. С тех пор подруги были предоставлены сами себе и могли говорить о чём угодно. Серьёзного разговора в шахте получиться не могло, да и никакого не могло – следовало быть предельно внимательными, – поэтому девушки лишь иногда обменивались короткими фразами. Вопрос про имя оказался неожиданным и показал Сандре, что хоть Октавия и молчит, но думает в основном о ней.

И ещё Сандра ожидала, что, выбравшись из шахты, подруга сразу продолжит разговор, но Леди не стала торопиться.

– Как же всё-таки хорошо на твёрдой поверхности, – пробормотала она, распластываясь на полу. – Ничто не сравнится с ощущением надёжной опоры.

– Которую мы не ценим, – хмыкнула Конфетка.

– Потому что воспринимаем как должное.

– Как всё привычное.

– Да.

Стоило Сандре прилечь, как появилась… Нет, не усталость – ощущение усталости. Легло на плечи тонким одеялом, намекая, что главная встреча впереди, что силы не беспредельны и через час или несколько часов тонкое одеяло превратится в тяжеленное, сковывающее движение покрывало, выбраться из-под которого будет очень-очень трудно.

– Зачем мы взяли автомат? – поинтересовалась Октавия, разглядывая снятое с плеча оружие.

– Пистолет-пулемёт, – поправила её Конфетка, продолжая лежать с закрытыми глазами.

– Для меня он автомат.

– ОК.

– Что?

– Что «что»?

– ОК – это я.

– Тогда хорошо.

Девушки коротко рассмеялись, после чего Леди продолжила:

– Зачем мы взяли автомат?

Октавия отлично знала ответ на этот вопрос, но, судя по всему, решила подурачиться, и Сандра её поддержала:

– Чтобы успокоить Пятого.

– Почему мы его не выбросили?

– Пятого? – хихикнула Конфетка.

– Автомат. – Леди тоже рассмеялась. – После того, как Пятый смылся, нужно было сбросить лишнюю тяжесть в шахту.

– Но вещь-то хорошая, – вздохнула Сандра, глядя на оружие.

– Ты разбираешься в автоматах?

– Знаю, для чего они нужны, и приблизительно – как с ним управляться. Моя профессия не подразумевает стрельбы из всего этого. – Пауза. – А ты разбираешься?

– Ну… – Леди скривила губы. – Раньше не интересовалась, а теперь, после инструктажа от Пятого, я знаю, в какую сторону нужно направлять автомат и на что нажимать, чтобы он начал стрелять.

– На курок?

– На крючок, – поправила подругу ОК.

– Ого! Ты понимаешь?

– Я ведь русская.

Конфетка думала, что Леди разовьёт тему и вернётся к разговору о ней, но Октавия не стала торопиться и решила продолжить расспросы потом. Вместо этого тихо поинтересовалась:

– Думаешь, автомат нам понадобится?

– Надеюсь, что нет.

– Только надеешься?

– Я не шутила, когда сказала Пятому, что мы постараемся не встречаться с врагами, а если встретимся – постараемся удрать, – ответила Сандра. – Даже будь у нас два автомата, даже будь с нами Пятый, бегство всё равно лучшая модель поведения. Благополучный исход сражения вероятен… не гарантирован, а вероятен… только в присутствии военных. Но во-первых, они в отключке, во-вторых, патроны тоже не бесконечны. Так что лучше нам постараться сделать своё дело, ни с кем не встретившись.

– Это идеальный вариант, – согласилась Леди.

– Спасибо.

– Кстати, почему автомат несу я?

– Потому что это ты его взяла, поддавшись на уговоры Пятого.

– Только поэтому? – притворно удивилась Октавия.

– Ещё ты классно выглядишь с ним на фото.

– Правда?

– Правда, – серьёзно подтвердила Сандра. – Извини, если мои слова тебя заденут, но раньше, глядя на тебя, я думала, что твой успех связан лишь с красотой и хорошей памятью: ты отлично смотришься в кадре и умело излагаешь написанный кем-то текст. И я очень рада, что ошибалась. Ты не только красива, но умна и талантлива.

– Спасибо, – тихо произнесла Октавия. – Твои слова не могут задеть, они… они очень приятны.

– Всё, что я сказала – правда.

– Ты пообещала рассказать её о себе, – мягко напомнила Леди.

– Я не отказываюсь, – ответила Конфетка. – Но сейчас нам пора идти.

– Опять в шахту?

Спуск в бездну перестал вызывать такие же неприятные ощущения, как вчера, но был по-прежнему утомителен, скучен и однообразен. Часами не меняющаяся картинка действовала угнетающе, и потому неожиданное предложение Сандры «Ты не против прогуляться по этому уровню?» сначала Октавию обрадовало:

– Конечно! – Но через пару секунд девушка как следует его оценила и удивлённо поинтересовалась: – Ты серьёзно?

– Да, – спокойно подтвердила Конфетка.

– Но зачем?

– Хочу кое-что проверить.

Октавия выдержала паузу, а затем очень тихо спросила:

– Проверить или найти?

Теперь помолчала Сандра. Недолго, ровно столько, чтобы дать понять Октавии, что она права. Затем Конфетка едва заметно улыбнулась и сказала:

– Я не собиралась тебя обманывать. Просто не хотела сразу говорить о том…

– Что знаешь, что делаешь?

– В целом – да.

– Я ждала чего-то подобного, – не стала скрывать ОК. – Ты показалась очень уверенной, уже когда предлагала мне оставить группу и отправиться дальше вдвоём.

– Разве я не тщательно продумала аргументы? – улыбнулась Конфетка.

– Очень тщательно, – кивнула Леди. – Но излагая их, ты вела себя не как человек, у которого не осталось выхода, кроме как рисковать, а как тот, у кого есть чётко продуманный план.

– Надо поработать над исполнением?

– Чуть-чуть. Не хочу хвастаться, но я…

– Опытный интервьюер, я помню.

– Да. И чувствую настроение собеседников. – Октавия подняла бровь: – Но ты ведь не инопланетянка?

– Нет.

– Уже неплохо… Расскажешь, что происходит?

– Лучше покажу.

Сандра достала из рюкзака смартплекс, запустила его и молча показала подруге появившуюся на экране схему.

– Что это?

– Подробный план корабля с указанием всех помещений, коридоров, лифтов, обозначением, какая служба где находится, к сожалению, обозначения сделаны на их языке, поэтому…

– Откуда у тебя план?

– Украла у Артура Баррингтона, – ответила Конфетка. И добавила: – У Анны, если быть точной, Артур ведь в отключке.

– Специально украла?

– Конечно, специально. – Сандра не стала скрывать, что несколько удивлена вопросом. – Когда мы с ним работали, я обратила внимание, что Артур больше использует смартплекс, чем терминал «Чайковского», заинтересовалась, взломала, поняла, что в нём есть много интересного, но скачивать ничего не стала.

– Чтобы он не заметил?

– Ага.

– А говорила, что крутой хакер, – заметила Октавия. Не в обиду – в шутку. И Конфетка поняла её правильно.

– Я действительно крутой хакер, ОК, но Артур ни в чём мне не уступает, а благодаря пришельцам стал намного сильнее.

– Младший Баррингтон действительно общается с инопланетянами?

– Как видишь.

– Обалдеть… – Октавия ещё раз посмотрела на такое привычное устройство, внутри которого скрывалась настолько необыкновенная информация, и покачала головой: – Одно дело слышать, подозревать, и совсем другое – знать точно.

– Согласна. – Конфетка ещё раз посмотрела на схему, затем выключила смартплекс, но в рюкзак не вернула – убрала в карман. Достала фляжку и сделала большой глоток. – Идём?

– Идём.

Октавия поднялась, запустила вдоль коридора микродроны, настроила приём видео в реальном времени, а когда они с Конфеткой отправились в путь, спросила:

– Ты могла скачать содержимое смартплекса после того, как Артур отключился.

– Да, – не стала отрицать Сандра. – Я оставила закладку, которая позволила бы мне удалённо запустить его даже в выключенном состоянии. На тот случай, если бы не получилось украсть.

– Но предпочла украсть?

– Да.

– Не захотела оставлять смартплекс Артуру?

– Артур с лёгкостью без него обойдётся.

– Тогда… не захотела оставлять смартплекс Линкольну?

– Да.

– Почему?

– Если наша миссия не удастся, смартплекс ему не поможет.

Однако было видно, что существовал и другой мотив, не позволивший Конфетке оставить устройство в ангаре. И Октавии не составило труда его угадать:

– Ты не доверяешь Линкольну…

Она не задала вопрос, но Сандра кивнула в ответ.

– Почему?

– Я не знаю… то есть я не уверена, что будет, когда они установят контроль над кораблём.

– Мы вернёмся домой.

– Да. А дальше?

– Ну… – Октавия пожала плечами. – Полагаю, люди как-нибудь договорятся.

– А если они не захотят договариваться?

– В смысле?

– К сожалению, в прямом. – Сандра вздохнула. – Технологии, из которых состоит корабль, могут придать ускорение цивилизации и подарить нам звёзды, а могут обеспечить военно-политическое превосходство любой стране или блоку.

– Ни одной стране не позволят захватить корабль.

– Уверена?

Некоторое время они шли молча, после чего Октавия грустно улыбнулась:

– Райли ты тоже не доверяешь?

– И Райли, и Линкольну, и Емельяновой, если на то пошло. Я не доверяю политикам.

– Политики – это часть системы управления. Другой у нас нет.

– Я знаю…

Но Леди не закончила мысль и не позволила себя перебить:

– Политики тем и занимаются, что договариваются друг с другом, поднаторели в этом и, я уверена, справятся. Корабль достанется всем.

– Но раз у меня есть возможность повлиять на происходящее, я хочу быть уверена, что они договорятся.

– У тебя ещё нет такой возможности.

– Но мы работаем над этим. И очень плотно работаем… Подожди.

Коридор привёл девушек в небольшой холл, вдоль одной из стен которого располагались два больших пассажирских лифта – судя по ширине дверец, и один маленький, как потом выяснилось – на двенадцать-пятнадцать существ среднего инопланетного сложения. Конфетка уверенно подошла к маленькому и нажала кнопку вызова.

– Он работает? – удивилась Октавия.

– Это командирский лифт, – объяснила Сандра, вновь запуская смартплекс Баррингтона. – Он работает всегда. – Дверцы бесшумно распахнулись, и девушка вошла в кабину. – Ты со мной?

– А куда я денусь? – Октавия встала рядом с Конфеткой, которая вводила на панели секретный код. – Только скажи: что ты сделаешь, если сумеешь завладеть кораблём?

По тону и по тому, как Леди выделила «ты», стало понятно, что вопрос очень беспокоит девушку. И потому Сандра постаралась ответить предельно искренне и твёрдо:

– Клянусь: ничего плохого.

А затем дверцы закрылись, и кабина плавно поехала вниз.

– Повторяю ещё раз: за ворота никого не выпускать. Ни на шаг, ни на полшага, никакого нытья: «Можно я хоть одним глазком посмотрю!» Все сидят внутри. – Хиллари старался говорить столь же внушительно, как Линкольн или Коллинз, но получалось не очень похоже – владеть голосом так же, как привыкшие командовать офицеры, Арнольд ещё не научился. Поэтому добирал физическим давлением, буквально нависая над Сергеем, благо рост и сложение позволяли здоровяку так давить на кого угодно. – Ты здесь на посту, понял?

– Да.

– И самое правильное – вообще не вступать в разговоры.

– Хиллари усмехнулся. – И не забывай посматривать в коридор, мало ли что из него выскочит.

– Что из него выскочит? – растерялся Сергей.

– Пришелец! – заржал Арнольд. – Хищник какой-нибудь.

Саймон послушно поддержал веселье. Сергей тоже улыбнулся, но про себя подумал, что, наверное, напрасно поддался уговорам Линкольна и оказался в подчинении грубого Хиллари. С другой стороны, ради личной благодарности капитана и обещания «не забыть ребят, проявивших свои лучшие гражданские качества» после возвращения, можно было потерпеть здоровяка и стать членом составленной из подростков милиции.

Формировать её никто не собирался, но другого выхода у Линкольна не было. Вирус вывел из игры всех военных, а распахнутые ворота требовали постоянной охраны: и для того, чтобы осмелевшие ребята не расползлись по кораблю, и на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. Во второе капитан не очень верил, но возможность появления кого-нибудь недружелюбного в голове держал. Все эти соображения делали необходимым временную мобилизацию лояльных парней, желательно покрепче, а поскольку Пятый ушёл с Райли, а Даррел отправился за ними следом, обратиться Линкольн мог только к Хиллари. По той простой причине, что обратись он к кому другому, Арнольд немедленно начал бы против нового «любимчика» войну.

В итоге – договорились.

Хиллари ожидаемо обрадовался возможности заполучить «официальную власть», подобрал нескольких ребят покрепче, причём не из богатых представителей «лучших школ планеты», которые оказались в числе победителей «Фантастического Рождества» благодаря толстым родительским кошелькам, и организовал охрану ворот. Однако ещё на совещании, выслушав все соображения Линкольна, Арнольд разумно заметил, что гарантировать защиту от внешней угрозы не сможет при всём желании. «Допустим, из коридора явится монстр, что мы будем с ним делать? Тюбиками от еды забрасывать?» Капитан замечание принял и, поколебавшись, пообещал обучить отобранных Арнольдом ребят обращению с оружием. И теперь, оставив Сергея на посту, Хиллари и Саймон отправились на первый урок.

– Баррингтон опять одна.

– И что? – поинтересовался Арнольд, машинально посмотрев на сидящую возле брата девушку.

– Просто. – Саймон облизнулся. – Пятый ушёл, Бесполезный сбежал, Вагнер чинит VacoomA…

– Коллинз в коме, – продолжил мысль приятеля Хиллари.

– А твой авторитет на подъёме. – И поэтому, что бы они ни сделали с Анной, это наверняка останется безнаказанным. – Думаю, нужно отомстить сучке.

Мысль поиздеваться над дерзкой Баррингтон Арнольду понравилась, но поразмыслив, он решил отложить экзекуцию.

– Не сейчас.

– Не сейчас?

– Мы торопимся на урок, – напомнил Хиллари. – И уже вечером у нас будет оружие.

Саймон сначала нахмурился, а потом, сообразив, заулыбался:

– Да!

Чем меньше человек, тем приятнее ему чувствовать твёрдый ствол.

– Кроме того, Коллинз пообещал наказывать тех, кто бьёт женщин, поэтому бить её нет никакого резона…

Договаривать Арнольд не стал, но так посмотрел на приятеля, что тот сначала вздрогнул, а затем осклабился:

– Ты серьёзно?

– Тварь должна страдать, – решительно ответил Хиллари. – Она заплатит и за свою наглость, и за ложь своего любовника. – И повернулся к «Чайковскому». – А теперь пошли за автоматами.

Перес и Микша ослабли одновременно, однако первая стадия заражения – до комы – протекала у них по-разному. У Хуаниты – очень бурно, кровь потекла сразу и отовсюду: из глаз, из ушей, из пор. И скрутило сильно – Перес выла, несмотря на то, что Вагнер дал ей двойную дозу болеутоляющего, выла и ругалась, проклиная всех и вся: Райли, который позвал её в самоубийственную экспедицию, себя – за то, что согласилась, Бога, допускающего, чтобы люди испытывали такие муки, и даже кадета – за то, что его зараза не коснулась. Объяснять корчащейся от страшной боли женщине, что он через это испытание уже прошёл, Павел не стал. Просто следил за тем, чтобы она себя не поранила. Микша подобного ужаса избежал: его вырвало кровью, после чего бортинженер сразу потерял сознание. К счастью, при первых же признаках заражения Вагнер попросил Микшу переместиться в пассажирское кресло, и ему не пришлось выносить бортинженера самому или оставлять в трюме.

Затем кадет по внутренней связи доложил о случившемся Линкольну, однако удивить капитана не сумел. Получил приказ «присматривать и сообщить Нуцци в случае ухудшения», дождался, когда в кому впадёт и Перес, сжевал обед и отправился в трюм – продолжать работу.

По большому счёту, ничего другого Вагнеру не оставалось: помочь заболевшим он был не в силах, да и Нуцци, если на то пошло, тоже, а сидеть возле них не имело смысла. Перед тем как отключиться, Перес собиралась отправить кадета потрошить «Чайковского» – они как раз составили список деталей, приборов и устройств, которые следовало снять с разбитого клипера, но теперь поход откладывался, и Павел решил заняться ремонтом корпуса, в котором снаряды пришельцев оставили изрядное количество пробоин. Микша упоминал, что на борту VacoomA есть четыре полноценных ремкомплекта: «Мистер Райли распорядился взять больше на тот случай, если инопланетяне поведут себя враждебно», и Вагнер отправился за ними в трюм. Запустил на служебном терминале стандартную карго-программу, в которой в том числе описывалось местонахождение грузов, отыскал ремкомплекты, машинально пробежал взглядом по другим наименованиям – на «Чайковском» кадет отвечал за трюм, поэтому привык знать, что у него на борту – и запнулся на строке: «Научное оборудование класса «N». Просто: «класса «N». Хотя все остальные приборы суперкарго сопроводили кратким описанием – так требовали правила Космического флота. Помимо лаконичного и неинформативного названия, Павла смутил чрезмерно большой вес «оборудования». Заинтригованный, Вагнер отправился в указанную часть трюма и обнаружил объёмный чёрный контейнер, больше напоминающий гигантский сейф. Закрывался он не стандартными запорами, а электронным замком, и на стенках отсутствовала маркировка. Однако дотошного кадета это обстоятельство не остановило. Он включил освещение, вытащил из кармана фонарик и принялся тщательно оглядывать контейнер, разумно предположив, что если на нём были хоть какие-то следы, то их, возможно, не сумели уничтожить полностью. И не ошибся. Судя по всему, контейнер не зачистили, а просто покрасили перед погрузкой на клипер, и при определённом угле падения света начинали проступать старые надписи. Текст кадет не разобрал, а вот круглый знак радиационной опасности опознал мгновенно.

После чего выключил фонарик, уселся рядом с контейнером и собрал воедино три факта: букву «N» в описании груза, настойчивые расспросы Перес об его умении обращаться с ядерными материалами и закрашенный знак.

Вывод напрашивался один: на борту VacoomA находится ядерный заряд. А человек, который его сопровождал, по всей видимости, погиб. Но это не важно. Важно то, что у Перес появились сомнения относительно целости контейнера. А значит, нужно в первую очередь отыскать дозиметр и проверить сомнения Хуаниты. И уже потом думать, что делать дальше.

Вагнер посмотрел на контейнер и неожиданно понял, что очень хочет курить.

Размером этот холл оказался точно таким же, как тот, из которого они спустились, только выходило в него не три лифта, а один; проход в коридор был перекрыт мощными, во всяком случае внешне, раздвижными стальными дверями, и точно такие же были врезаны в стену напротив. К ним-то и подошли девушки. То есть к ним уверенно направилась Конфетка, а Леди следовала в полушаге от подруги. И когда Сандра остановилась, тихо спросила:

– Волнуешься?

Хитрить не имело смысла.

– Да, – честно ответила Конфетка. – Безумно.

С лифтом они справились, но что делать, если не откроется дверь? А если откроется, то вдруг – такое ведь возможно! – ей не удастся подключиться к системе? Обидно будет проиграть, пройдя столь длинный путь, из-за такой мелочи, как дверь. А ещё обиднее, потому что успех… почти гарантирован. Сандра вздохнула, но продолжила стоять, не торопясь открывать проход в рубку управления. Она не говорила подруге, что не просто надеется на успех – она знала алгоритм, знала, как нужно действовать, чтобы получить доступ к системе, но всё равно нервничала.

Не хотела проигрывать.

– Остался один шаг.

– Два, Октавия, два шага: войти и взломать.

Но торопиться не хотелось.

– Звучит довольно… просто.

– Согласна.

Они вновь помолчали.

– Если получится, мы изменим ход истории.

– И спасёмся.

Октавия с лёгким удивлением посмотрела на подругу:

– Что для тебя важнее?

– Это взаимосвязано: ты спасёшь мир, а я просто спасусь, – ровно ответила Сандра.

– Мы спасём мир и придадим цивилизации ускорение.

– Нет: ты и Райли. Или только ты.

– Но почему?

– Такова договорённость.

– Из-за твоего прошлого?

– Да, ОК, из-за моего прошлого. – Сандра продолжала смотреть на дверь. – Если у нас всё получится, моей наградой станут полная амнистия и работа на «Vacoom Inc.». Если какая-нибудь спецслужба не захочет взять меня к себе. Я ведь… – Короткая улыбка. – Я ведь очень ценный актив.

– То есть в покое тебя не оставят?

– Ну, надо же как-то зарабатывать на жизнь. А они предлагают стабильный доход, социальный пакет и приличную пенсию.

«И пребывание под постоянным надзором, – закончила про себя Октавия. – Такого специалиста больше на свободу не отпустят…»

Помолчала и тихо спросила:

– Ты довольна сделкой?

– У меня нет выхода.

– Это значит «нет»?

– Это значит, что «довольна» – не то определение, которое следует использовать. – Сандра вновь улыбнулась. Не едва заметно, а по-настоящему. Но продолжая смотреть на дверь. Улыбнулась и тихо продолжила: – Когда-то давно мой папа сказал, что цифровое пространство – полностью искусственное, каждый его закоулок создан человеком, и потому в нём возможно что угодно. И сделать с цифровым пространством можно что угодно, потому что чужую работу всегда можно разобрать на составляющие. Ведь тебе известен принцип, ты владеешь теми же инструментами, что и создатели пространства, поэтому твоя способность преобразовать результат чужого труда нужным тебе способом – всего лишь вопрос знаний. Эта аксиома позволяет мне крушить любые цифровые преграды.

– Она придаёт тебе уверенность в себе.

– Не придаёт, – качнула головой Сандра. – Она и есть моя уверенность. И ни разу меня не подвела.

– Но сейчас ты собираешься преобразовать то, что создали инопланетяне.

– Разве они не люди?

Октавия поперхнулась:

– Что?

– Я пошутила, – успокоила подругу Сандра.

– А…

– Я просто хотела сказать, что мы всё равно говорим о цифровом пространстве. Люди его создали или инопланетяне – не важно, важно то, что пространство – искусственное. Оно было создано на принципах, в которых я уже немного разобралась. Я взломаю эту консервную банку и заставлю служить себе.

– Твой отец гордился бы тобой.

– Возможно. – Сандра выдержала паузу и неожиданно спросила: – А о чём думаешь ты?

– Жалею, что с нами нет Августа, – честно ответила Октавия. И тоже – не глядя на подругу. – Не потому что боюсь, а с ним чувствую себя спокойно… Нет. Я просто хочу, чтобы он сейчас держал меня за руку. И чтобы мы вошли в эту дверь вместе.

– В эту дверь?

– Надеюсь, в новый мир.

– Постараемся сделать так, чтобы именно в него.

– Я в тебя верю, Сандра. Если это кому-то под силу, то только тебе. – Леди ОК запустила все свои микродроны – до сих пор они не снимали происходящее, и спросила: – Идём?

– Да, хватит терять время, – ответила Конфетка, после чего подошла к экрану цифрового замка и ввела полученный из смартплекса Артура код.

Двери распахнулись – никакого дополнительного подтверждения не понадобилось, и девушки оказались в большом, но отнюдь не огромном зале. Вся его дальняя стена представляла собой гигантский монитор, на который в обычное время выводилась нужная вахтенным офицерам информация. А вахтенные здесь бывали – об этом говорили три удобных кресла, расставленные на комфортном расстоянии от дальней стены, – чтобы каждый офицер мог видеть весь монитор. Но сейчас вахтенные отсутствовали, изрядная часть экрана оказалась безжизненно чёрной, а центр был заполнен длинной последовательностью символов и цифр, заканчивающейся стоящим в начале строки мигающим курсором.

– Нам предлагается ввести код? – догадалась Октавия.

– Да, – подтвердила Сандра.

– Ты это знала?

– Я надеялась, что так будет, и рада, что не ошиблась.

Но этот разговор состоялся не сразу.

Войдя в зал – двери бесшумно закрылись за их спинами, – девушки медленно прошли мимо кресел – они показались очень удобными, но рассчитанными на существ более мощного, нежели люди, сложения, и остановились у пятиметрового шара, расположенного между монитором и креслами. Шар находился в углублении, поднимаясь над полом сантиметров на семьдесят, не больше, и не мешал вахтенным смотреть на монитор. Углубление окружал невысокий бордюр, по которому шла тонкая чёрная ограда. Могло показаться, что это вся защита, но когда Октавия попыталась протянуть за ограждение руку, то почувствовала преграду – устройство оказалось закрыто силовым полем.

Тем не менее верхняя полусфера была прекрасно видна, и сейчас она была почти полностью окрашена всеми оттенками красного – от розового до бордового. Серой, видимо, нормальной, оставалось не более десяти процентов поверхности.

– Это их компьютер? – спросила Леди.

– Процессор, – поправила подругу Конфетка. – Кодовое обозначение – Первое Ядро.

– По нему ты врезала?

– Да.

– Ты молодец, – с уважением произнесла Октавия, разглядывая процессор. – Такую махину завалить – дорогого стоит.

– Ещё нет, – отрывисто бросила Сандра. – Я буду молодцом, если сумею воспользоваться первой победой.

– У тебя получится.

– Надеюсь.

И вот тогда они обратили взгляд на монитор.

– А что будет после того, как ты введёшь код?

– Его ещё нужно ввести, – по-прежнему отрывисто ответила Конфетка.

– То есть ты не знаешь, как это сделать?

– Я приблизительно знаю, как это сделать, и в общем более-менее уверена в том, какой код нужно ввести.

– Звучит не очень оптимистично, – заметила ОК. – Поэтому ты так долго стояла перед дверью?

– Поэтому, пожалуйста, не отвлекай меня.

Прежде чем вводить код, Сандре требовалось запустить устройство, с которого это можно сделать: таким устройством был украденный смартплекс. Артур подключал его к сети инопланетян, и сейчас следовало восстановить соединение, но девушка не была уверена, что пароль, который она сумела отыскать – полный. Однако другого у неё не было.

– Почему ты не запустила смартплекс раньше? Не хотела показывать Райли?

– Во-первых, потому что это не оригинальное устройство, оно не прописано в памяти системы безопасности. Во-вторых, мне нужен не смартплекс в системе, а сама система, добраться до которой можно только отсюда. В-третьих, я просила не отвлекать…

– Извини.

Судя по всему, над смартплексом Баррингтона поработали пришельцы: он с лёгкостью обнаружил сеть, которую «не видели» смартплексы Леди и Конфетки, сам за неё «зацепился», предложил воспользоваться оставшимся в памяти паролем, и сам же прервал соединение – на экране появился жирный красный крест. А в следующее мгновение из динамика смартплекса раздалась длинная фраза на незнакомом, немного щёлкающем языке.

– Они так говорят? – удивилась ОК.

– Сейчас.

Конфетка запустила приложение, помеченное как «Универсальный переводчик», смартплекс запнулся, помолчал, после чего голос из динамика зазвучал на привычном языке:

– Внимание! Попытка несанкционированного подключения неопознанного устройства!

– Это мы? – Леди задала вопрос шёпотом, словно её могли услышать.

– Ага, – кивнула Сандра.

Конфетка уже поняла, что об обещаниях не отвлекать Октавия забывает практически мгновенно, слишком много вокруг интересного, и перестала об этом просить. Делала своё дело и отвечала короткими репликами, с трудом разбирая, о чём подруга спрашивает.

– Внимание! Вероятность угрозы.

– И «вероятность угрозы» – это тоже мы?

– А кто ещё?

– Что с нами будет?

– Если не докажем, что мы белые и пушистые – нас уничтожат.

Сандра надеялась, что суровый ответ заставит Леди притихнуть, но ошиблась.

– А ты сможешь доказать? – поинтересовалась ОК.

– Если ты не будешь мешать.

– Можно я тебя у лифта подожду?

– Можно, но только дверь открывай сама – смартплекс пока занят.

В действительности Октавия не паниковала, она просто набрасывала «напряжение» и шутки, чтобы впоследствии смонтировать из них интересное видео. И когда Сандра это поняла – она окончательно успокоилась.

«Я, мать твою, как будто в кино снимаюсь…»

Правда, в этом «кино» действительно могли убить, но после ощущения съёмок эта мысль стала казаться нереальной, и Конфетка неожиданно для себя улыбнулась.

– Получается? – тут же спросила ОК.

– Да.

Сандра наконец-то разобралась, куда следует скопировать пароль, и тревожный голос замолчал.

– Получилось?

– Чуть-чуть потерпи…

– Код допуска принят. Устройство подключено к сети.

– Да, всё в порядке, – улыбнулась Конфетка.

– Что теперь?

– Теперь мне нужно подключиться к главному терминалу.

– Он так и называется?

– Остановимся на том, что я его так назвала.

Сандра огляделась, подумала, после чего уселась в кресло – оно оказалось удобным, но великоватым, и продолжила работать со смартплексом. Схему подключения девушка уже поняла, ничего сложного в ней не было, главное, чтобы система безопасности приняла пароль Артура… Приняла. И на мониторе смартплекса отобразилась информация с главного терминала.

– Введите личный ключ, – попросил механический голос.

– Откуда ты его знаешь? – по-прежнему шёпотом осведомилась стоящая рядом Октавия.

– Из смартплекса Артура.

– А у него откуда?

– Полагаю, он тоже подключался к главному терминалу.

– Зачем?

– Во-первых, не знаю, я ведь не Артур. Во-вторых, мог подключаться, когда блокировал артиллерию станции во время прорыва VacoomA.

– Логично.

– Ага. – Часть составляющих пароль символов отсутствовала в стандартной земной библиотеке, но приложение «Необходимые дополнения» расширило её, и Сандра ввела пароль полностью. Проверила, убедилась, что не ошиблась, надавила клавишу «Ввод» и прищурилась.

– Личный ключ принят. – Пауза. – Активирован резервный контур управления.

– Это хорошо? – спросила Октавия. – Мы этого добивались?

– Я пока не знаю, – честно ответила Конфетка.

Пауза затягивалась, поэтому она, поразмыслив, вновь открыла созданную Артуром папку «доступы» и пробежала взглядом по перечисленным в ней паролям.

– Спроси у него о чём-нибудь, – предложила Леди.

– Он обязан доложить о готовности.

– Резервный контур?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что мне опять заблокировали возможность ввода данных.

– Это плохо? – забеспокоилась Октавия.

– Скоро узнаем. – Сандра покусала губы. – Я думала, что код допуска и личный ключ подружат меня с резервным контуром, но он почему-то сопротивляется.

– Неопознанный генетический статус, – холодным тоном объяснил механический голос.

– В смысле, мы не инопланетяне?

– Как раз для него – инопланетяне, – улыбнулась Конфетка. – Видимо, он меня просканировал и понял, что я не принадлежу к их расе.

– И что теперь?

Ответ вновь пришёл от резервного контура:

– Требуется дополнительная идентификация. Назовите себя.

– Сандра Жарр, офицер связи союзников, – уверенно произнесла Конфетка. Очень уверенно и очень нагло. – Личный номер 345DDFT298.

Октавия закатила глаза, но промолчала. Микродроны старательно снимали происходящее.

– Информация об офицере Жарр отсутствует. Требуется дополнительная идентификация.

– Принять управляющий код, – с прежней наглостью приказала Сандра.

– Готов принять управляющий код.

– Обеспечить текстовый ввод.

– Готов принять управляющий код голосом.

– В моём языке отсутствуют определения некоторых символов.

– Принято.

– А ты дерзкая…

– Я вскрыла столько корпораций, что даже если бы хотела, не смогла бы остаться скромной. – Конфетка скопировала один из паролей Артура и вставила его в командную строку.

Октавия замерла.

– Управляющий код принят.

Девушки переглянулись и одновременно выдохнули. Но очень тихо.

– Определите статус, – попросил голос.

– Временный командующий.

– Невозможно для офицера союзных сил.

Леди вздрогнула, а вот Сандра осталась абсолютно спокойна:

– Определить допустимый статус.

– «Временный командующий с ограниченным доступом».

– Принято. Временный командующий с ограниченным доступом.

– Принято. Статус определён: офицер Жарр, временный командующий с ограниченным доступом.

– Определить обращение.

– КУ2.0.

– Принято.

– Причина смены командования?

– Прекращение функционирования основного контура управления.

– Принято.

– Оценить ущерб основному контуру управления.

– Требуется время.

– Доложить по результату.

– Принято. Продолжить уничтожение противника?

– Отмена. Угроза устранена.

– Принято.

Октавия выдохнула и показала подруге большой палец. Сандра кивнула.

– Запустить проверку бортовых систем.

– Принято.

– Активировать системы по результатам проверки без дальнейших распоряжений.

– Принято.

– Что ты делаешь? – шёпотом спросила Леди.

– Хочу понять, в каком состоянии находится моя станция, – ответила Конфетка.

– Твоя станция?

– Наша станция.

Леди покачала головой:

– Ты серьёзно?

– Он принял все коды.

– Но ты назначена временным командующим. То есть до тех пор, пока Первое Ядро не очухается.

– Знаю.

– И у тебя ограниченный доступ.

– Я работаю над этой проблемой и постараюсь её решить, – ответила Сандра. Она вошла в доступную базу данных и принялась в ней осваиваться.

– И что тогда?

– Тогда мы с тобой заполучим в полное распоряжение самое мощное устройство в Солнечной системе.

– Мы или ты?

Сандра отвлеклась от смартплекса, несколько секунд внимательно смотрела Октавии в глаза, после чего тихо сказала:

– Ты здесь, Леди, и я полностью тебе доверяю. Я поворачиваюсь к тебе спиной и пью воду, которую ты мне предлагаешь. Твои микродроны снимают всё, что я говорю, а когда я прошу не снимать – ты просто обещаешь это сделать, и я не перепроверяю. Если у тебя до сих пор остаются хоть какие-то сомнения на мой счёт, тебе следовало обсудить их раньше и, вполне возможно, нам имело смысл остаться присматривать за Алланом и остальными ребятами.

И что на это ответишь?

С одной стороны, за последние дни – включая пребывание в ангаре – Октавия узнала о Сандре достаточно, чтобы понять, что девушка, несмотря на сложную судьбу, сохранила крепкий внутренний стержень и строго придерживалась моральных принципов, которые – в этом Леди была уверена – не позволят Сандре поступить подло. Девушка не казалась озлобленной или переполненной ненавистью, вела себя совершенно обыкновенно: да, немного не так, как в ангаре, где она мастерски прикидывалась четырнадцатилетней девочкой, но обыкновенно для девушки постарше. Ничего не выдавало в Конфетке фанатичку. С другой стороны, сейчас на кону стояла грандиозная инопланетная станция, на борту которой наверняка находится мощнейшее оружие, и Сандра стремится заполучить над ним полный контроль. Что будет дальше с доброй девочкой, которую она привыкла называть Конфеткой? С девочкой, которая спасла их всех, вырубив компьютерную сеть инопланетян? Изменится ли она, завладев станцией? А если изменится – то как?

Можно ли ей верить?

– Извини меня, – тихо и очень серьёзно произнесла Октавия. – Я не должна была даже думать о тебе таким образом.

– Всё в порядке, – мягко ответила Сандра и лукаво улыбнулась: – Может, захватим Землю и объявим себя императрицами?

Вопрос прозвучал таким тоном, что сомнений в том, что он задан в шутку, не было никаких. И Октавия охотно подыграла подруге:

– А как мы захватим Землю?

– Не обязательно высаживать десант, – произнесла Конфетка настолько деловым тоном, словно захват мирового господства давно стал для неё рутинным упражнением. – Нужно продемонстрировать силу, затем показать, что у нас достанет воли этой силой воспользоваться, а после этого продиктовать разумные условия. Дань должна быть существенной, но не слишком обременительной для мировой экономики.

– Не более десяти процентов?

– Я думала о восьми.

– Почему так мало?

– Цифра нравится.

– Тогда ладно, – согласилась Октавия. И тут же поинтересовалась: – У нас будет дворец?

– Дворцы построят там, где мы потребуем.

– Дворцы? – удивилась Леди.

Она была спокойна, поскольку понимала… и чувствовала, и понимала, что они продолжают несерьёзный разговор.

– А чего мелочиться? – легко спросила Конфетка.

– Тоже правильно, но…

– Что не так?

– Ты не боишься, что когда мы прилетим с орбиты во дворец… просто чтобы поплавать в бассейне… нас тут же арестуют?

– Ты видела роботов? – парировала Сандра. – Уверена, уборкой их функционал не ограничивается.

– Думаешь, эти маленькие козявки способны нас защитить?

– Думаю, у этих маленьких козявок есть старшие братья.

– Звучит логично, – признала Октавия.

– Спасибо.

– Ты собираешься активировать боевых инопланетных роботов?

– Только если буду уверена, что смогу их выключить.

– Ты сейчас серьёзно?

– Не то чтобы очень, но думаю об этом. – Пауза. – Но я не стану ничего делать, не посоветовавшись с тобой.

– Спасибо. – Леди поймала себя на мысли, что верит словам Сандры, и вернулась к шутливому тону: – Ты продумала, как мы будем править?

– По очереди, конечно, чтобы не мешать друг другу.

– Ты – днём, я – ночью?

– Или по чётным и нечётным дням.

Девушки замолчали, переглянулись и рассмеялись.

– Мне кажется, мы делим шкуру неубитого медведя, – произнесла ОК.

– А мне кажется, что трудолюбивый КУ подготовил отчёт о состоянии системы, – ответила Сандра, услышав короткий перезвон. – Хорошо, что у нас с инопланетянами сходное представление о приятных звуках. – После чего открыла присланный файл, поняла, что вряд ли сможет его прочесть, и распорядилась: – Голосовой отчёт.

– Общее состояние систем удовлетворительное, – доложил КУ2.0.

– Ходовая часть?

– Прыжковый двигатель отключён.

– Прыжковые – это межзвёздные? – Октавия вновь перешла на шёпот.

– Да, – так же тихо подтвердила Сандра. – Они в порядке, планово отключены после прыжка в Солнечную систему.

– Невероятно!

– Что отключены?

– Что мы говорим о межзвёздных двигателях.

– Да, пожалуй.

– Маршевые двигатели работают на треть, – продолжил доклад КУ2.0.

– Причина?

– Не определена. Фиксируется невозможность выхода на штатную мощность.

– Ремонтные работы?

– Приостановлены после отключения Первого Ядра.

– Возобновить.

– Приказ отклонён.

Девушки переглянулись.

– У тебя же ограниченный доступ, – припомнила Октавия.

– Не думаю, что дело в этом, – медленно ответила Сандра. – Ограниченного доступа должно хватить для возобновления ремонтных работ. В конце концов я ведь не прошу начать боевые действия и атаковать Землю.

– Пожалуй, – согласилась Леди. – В чём же тогда проблемы?

– Сейчас узнаем. – Конфетка выдержала короткую паузу и уверенно повторила: – Возобновить ремонтные работы.

– Приказ отклонён, – уверенно повторил КУ2.0.

– Причина?

– Конфликт с действующим протоколом высшего ранга.

– Запущен протокол высшего ранга?

– Подтверждено.

– Наименование протокола?

– «Прекращение оперативной деятельности, обусловленное экстренными обстоятельствами».

– О чём он говорит?

Но Сандра не обратила внимания на вопрос подруги.

– Действующая процедура?

– Обратный отсчёт.

– Это то, о чём я думаю? – вздрогнула ОК.

– Остановить.

– Приказ отклонён.

– Причина?

– Запущен обязательный протокол при аварийном отключении Первого Ядра. Станция переведена в режим блокировки и включена система самоуничтожения. Если в течение ста стандартных ги Первое Ядро не восстановит функции в полном объёме, станция полностью прекратит оперативную деятельность.

– Проклятье…

– Сколько времени у нас есть? – выдохнула Леди ОК.

Сандра отыскала в смартплексе перевод и откинулась на спинку кресла: сто стандартных ги соответствовали восьмидесяти земным часам, сорок из которых уже прошли.

– Кажется, в императрицы нам пока рано, Октавия. Сначала нужно разобраться, как остаться в живых.

– Зачем ты так со мной?

Вопрос она задала неожиданно: поднялась с кровати, сказав, что хочет вина, и спросила, стоя к мужчине спиной, медленно наполняя бокалы «надышавшимся» красным. О чём спрашивает, не уточнила, но Амато понял, о чём. Невозможно было не понять. Он заложил руки за голову и медленно ответил, глядя на девушку с грустной улыбкой:

– Так будет лучше.

– Для кого? – Рука дрогнула, и несколько красных капель упали на столик.

– В первую очередь – для нас.

– Для нас будет лучше оставаться вместе.

Сандра вернула бутылку на стол, несколько секунд смотрела на красные капли, затем взяла бокалы и вернулась к мужчине. Она знала, что услышит дальше, и не ошиблась.

– Для нас будет лучше, чтобы ты вышла из игры, любовь моя, – очень серьёзно ответил Амато. – Мы сделали всё, чтобы тебя спрятать. Ты исчезла. У тебя новая жизнь. Тебя никто никогда не найдёт.

– Моя жизнь – это ты.

– Ты подготовила прекрасное заявление, которое докажет невиновность Краузе. Дальше – наше дело: я помогу Честеру оказаться на трибуне, и он его произнесёт. А трибуна у нас получится великолепной: вся планета, затаив дыхание, будет слушать человека, ухитрившегося захватить в заложники «Чайковский».

– Моя жизнь – это ты, – повторила девушка.

– Если всё пойдёт по плану, о моём участии никто не узнает. На трибуну взойдёт только Честер, я останусь в тени.

– Тебе не хуже меня известно, что ни одна операция в истории не развивалась строго по плану. Всегда требуется корректировка.

– Мы справимся.

– Ни ты, ни Честер не знаете даже четверти того, что знаю и умею я.

– Поэтому у тебя самая большая зарплата, – улыбнулся мужчина.

Однако перевести разговор в шутку ему не удалось.

– Если что-то пойдёт не так, вы не справитесь. Вы даже не сможете понять, действительно ли стоите на трибуне и вас слушает планета или же речь транслируется лишь в архивы специальных служб, а публика так и останется в неведении.

– Что может пойти не так? Прилетят инопланетяне?

– Амато! Речь идёт о твоей жизни!

– И о твоей, – так же серьёзно, как Сандра, ответил мужчина. – Мы прятали тебя именно на случай провала. Если что-то пойдёт не так, тебе следует оказаться как можно дальше от меня. А я… я стану твоим воспоминанием. Нежным, тёплым, счастливым, но воспоминанием.

Сандра сделала маленький глоток красного, поставила бокал на тумбочку, посмотрела мужчине в глаза и спросила:

– Помнишь, однажды ты сказал, что любишь меня?

– Не однажды.

– Однажды это слово прозвучало впервые.

– Я помню, – после паузы ответил мужчина. – Я… я и произнёс его впервые, поэтому никогда не забуду.

– Так вот… – Сандра мягко прикоснулась кончиками пальцев к щеке любимого. – С того мгновения, как ты сказал, что любишь меня, есть только одно правило: или вместе, или никак.

– А это возможно?

– Что именно?

– Предотвратить взрыв и остаться в живых, – уточнила Октавия. – Неужели непонятно?

– Это самый желательный вариант, – спокойно, на грани равнодушия, ответила Сандра.

– Желательный? – изумилась Леди. – Просто «желательный»?

– Самый желательный.

– Серьёзно? Мы скоро взлетим на воздух из-за того, что ты вырубила Первое Ядро! Мы все умрём!

– Мы в космосе, ОК, здесь нет воздуха.

Несколько мгновений Октавия яростно смотрела на подругу, пытаясь понять, издевается Конфетка или нет, после чего бросила:

– Очень смешно!

И отвернулась.

Известие о скором самоуничтожении станции произвело на девушек гнетущее впечатление. Но если Конфетка, в силу возраста и опыта, быстро взяла себя в руки и хотя бы внешне оставалась хладнокровной и спокойной, то у Октавии это пока не получалось. В первые мгновения на глазах Леди выступили слёзы, голос задрожал – несколько минут Октавия просто молчала, боясь, что попытка что-нибудь сказать приведёт к непредсказуемому результату, но кое-как справилась, не разрыдалась и не впала в истерику, чего опасалась Сандра. А голос её хоть и срывался – иногда, – но звучал достаточно ровно, Леди именно говорила, а не кричала.

– Что мы будем делать?

– Я думаю.

– Наверное, глупо просить тебя думать быстрее?

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– Сандра!

Восклицание прозвучало без надрыва, но очень нервно. Октавия хотела услышать ответ, хотела услышать хоть что-нибудь от ушедшей в себя подруги, поэтому Конфетка вздохнула и неловко улыбнулась:

– ОК, если что – мне тоже страшно. И я, если что, совсем не рассчитывала, что всё обернётся подобным образом. Но сейчас мы хотя бы знаем, что происходит, и должны постараться предотвратить катастрофу.

– У нас получится?

– Я постараюсь что-нибудь придумать.

– Есть идеи?

– Как раз их формулирую.

– Спасибо.

– Не за что. – Сандра чуть улыбнулась. – Возможно, тебе это покажется странным, но я тоже хочу жить.

– Какая же ты язва, – с чувством произнесла Октавия. Но слова прозвучали не так нервно – спокойный голос Конфетки подействовал на Леди благотворно.

– Заметила, да?

– Трудно не заметить. – Октавия вздохнула. – У нас сорок часов?

– Тридцать девять часов и тридцать семь минут с секундами, – уточнила Конфетка. Она синхронизировала смартплекс с таймером обратного отсчёта, переведя его в привычные единицы измерения, и теперь точно знала, сколько времени у них осталось.

Возможно – осталось вообще.

– Тебе правда страшно?

– Правда, – призналась Сандра.

– Но ты держишься.

– Страх мешает думать. Страх мешает действовать. Страх мешает побеждать. В конечном счёте страх убивает, поэтому его следует держать в узде. Страх не может исчезнуть совсем, потому что он помогает действовать с разумной осторожностью и здраво оценивать ситуацию. Но ему ни в коем случае нельзя позволять глушить остальные эмоции.

– Этому тебя тоже научил отец?

– Нет. Совсем другой человек.

– Я так и подумала. – Октавия выдержала короткую паузу. – Твой друг?

– Почему ты так решила?

– Потому что когда ты ответила, голос стал очень тёплым. Ты подумала о нём. Возможно, ты представила его. И сказала о нём так, что сомнений не осталось: ты его очень любишь.

– Он – моё всё, – сказала Сандра, не глядя на подругу.

– И он здесь, да? – догадалась Октавия. – Он летел с нами на «Чайковском», ведь так?

Конфетка не ответила. Провела пальцем по подлокотнику кресла и напомнила:

– Ты мешаешь мне думать.

Дав понять, что нужно сменить тему.

– А что тут думать? – грустно улыбнулась Леди ОК. – Если у нас ничего не получится, мы просто сядем в VacoomA – Райли обещал, что его починят, – дождёмся взрыва и улетим.

– Что ты имеешь в виду? – Сандра не поняла, шутит Октавия или нет, и удивлённо подняла брови. – Как это: дождёмся и улетим?

– Вдруг во время взрыва ворота распахнутся?

– А если нет?

– Ну, клипер наверняка выдержит взрыв.

– Изумляюсь твоему оптимизму.

– Всегда пожалуйста.

– Наверное, нет смысла говорить, что взрыв будет таким, чтобы уничтожить космическую станцию диаметром в три мили?

– Но после взрыва всегда остаются обломки, – пожала плечами Леди. – А VacoomA не такой уж и большой, вдруг сойдёт за обломок?

– Ты всё-таки шутишь, – протянула Конфетка.

– А что мне ещё остаётся?

– Да уж… – Лучше шутить, пусть и глупо, чем кричать и заламывать руки. – Кстати, спасибо, что напомнила о Райли. – Сандра включила микрофон. – Говорит офицер Жарр.

– На связи, офицер Жарр, – мгновенно отозвался КУ2.0.

– На уровне… – Девушка поняла, что не сможет произнести обозначение уровня, поэтому скопировала его и вставила в командную строку. – На этом уровне есть видеокамеры?

– Так точно.

– Они фиксируют биологические объекты?

– Вашей расы, офицер Жарр.

– Я хочу их видеть.

КУ2.0 исполнил приказ, и на большом мониторе появилось изображение «их» казармы. В которой ничего не изменилось: заражённые неподвижно лежат по койкам, Пятый дремлет у баррикады.

– Вроде всё в порядке, – прошептала Октавия.

– Кроме того, что Райли и компания ещё в коме, – ответила Сандра.

– Прошло мало времени.

– Я понимаю. – Конфетка вновь обратилась к КУ2.0. – Определить состояние биологических объектов.

– Кома, вызванная заражением лихорадкой джитал.

– На борту есть другие заражённые?

– В карантинном ангаре.

– В карантинном ангаре? – удивилась Конфетка.

– Временное обозначение помещения, в которое были помещены представители нового биологического вида.

– Понятно, – произнесла представитель нового биологического вида, после чего распорядилась: – Необходимо оказать всем заражённым медицинскую помощь.

– Прошу повторить приказ.

– Необходимо немедленно оказать всем заражённым медицинскую помощь, – твёрдо повторила Сандра.

– Заражённые относятся к иному биологическому виду.

– Представителям этого вида уже оказывалась медицинская помощь.

Несколько секунд КУ2.0 молчал, после чего доложил:

– Высылаю медицинские дроны.

– Ты обо всём помнишь, – протянула Октавия.

– Разве это не естественно? – поинтересовалась Конфетка. И тут же добавила: – Жаль, что я не сразу вспомнила о ребятах. Потеряла время.

– Тебе было о чём подумать, – заметила Леди.

– Ну, в общем, да, – не стала отрицать Сандра. – И сейчас приходится навёрстывать. КУ2.0!

– Офицер Жарр? – То ли они начали по-другому воспринимать собеседника, то ли додумывать то, чего нет, но девушкам показалось, что ответная фраза прозвучала с вопросительной интонацией, хотя раньше голос КУ2.0 звучал абсолютно бесстрастно.

– На борту есть дикие животные?

– Никак нет.

– Гм… – Сандра поразмыслила и перефразировала вопрос: – На борту есть хищные животные?

– Так точно.

– Определить их.

– Биологическое наименование: звенящие ендры. Ранг: вспомогательные силы. Звенящий ендр – искусственно выведенная разновидность ендра обыкновенного, отличающаяся большей выносливостью, размерами и яростью. Согласно штатному расписанию, станция укомплектована десятью десятками ендров, подготовленных для действия в стае. Основное предназначение: проведение карательных акций на слаборазвитых планетах.

– Почему они на свободе?

– Вследствие непредвиденного открытия внутренних дверей.

Можно было не спрашивать.

– Их можно вернуть в клетки?

– Право на тактическое управление ендрами есть только у полного командующего.

– Я не хочу ими управлять, – буркнула Сандра. – Я хочу вернуть их туда, где они были.

– Право на тактическое управление ендрами есть только у полного командующего.

– Скотина.

– Запрос отклонён.

– То есть мы ничего не сможем сделать? – вздохнула Октавия.

– Ну, кое-что можем, – прищурилась Конфетка. – Приказываю вести наблюдение за перемещениями ендров. Они не должны приближаться к другим биологическим объектам.

– Принято.

– Хоть что-то.

– Согласна. – Сандра тихонько выругалась. – Ненавижу чувствовать бессилие.

– Непривычное ощущение?

– Давно забытое.

– Везёт тебе.

– Я не имею в виду, что была всемогущей, – объяснила Конфетка, поняв, что подруга не совсем правильно её поняла. – Но у меня всегда была возможность повлиять на ситуацию, изменить обстоятельства, сбежать, в конце концов… Другими словами – что-нибудь делать. А сейчас мои возможности сильно ограничены.

– Ты можешь взломать их сеть? Ну… ту часть, которая функционирует.

– Я прощупываю, но пока получается не очень, – честно призналась Сандра. – Элементарно не хватает знаний.

– Жаль.

– Полностью согласна, – рассмеялась Конфетка.

– А связаться с нашими ты можешь?

– С какими нашими? – не поняла Сандра. – Они же в отключке.

– С «Чайковским» и капитаном Линкольном.

Несколько мгновений Конфетка таращилась – не смотрела, а именно таращилась – на Леди ОК, после чего кивнула, одновременно подняв большой палец, и улыбнулась:

– А я не зря взяла тебя с собой.

– Всегда пожалуйста.

Сандра пробежала пальцами по клавиатуре – Леди догадалась, что подруга хочет установить связь сама, не обращаясь за помощью к КУ2.0, – после чего выставила смартплекс на громкую связь и произнесла:

– Добрый день, капитан Линкольн.

– Мисс Жарр? – удивлённо отозвался капитан. – Неожиданно.

– Спасибо, капитан! Меня хорошо слышно?

– Как вам удалось выйти на связь?

– Меня хорошо слышно?

– Сильные помехи.

– Связь неустойчивая, – сообщила Сандра. – И я не уверена, что смогу поддерживать её постоянно.

Октавия удивлённо подняла брови, но благоразумно промолчала, решив не мешать подруге, а вопросы задать потом, когда Линкольн отключится.

– Тогда не будем тратить время, – быстро произнёс капитан. – Где вы?

– Мы с Леди ОК находимся в рубке управления. Пытаемся разобраться, что к чему.

– Отлично! А Райли?

– Аллан и все прибывшие с ним люди заражены. – Конфетка чуть снизила уровень помех. – Пятый остался наблюдать за ними, а мы с Октавией продолжили выполнение задания.

– И добились успеха, как я понимаю?

– Пока об этом трудно говорить, капитан, – уклончиво ответила Сандра. – У вас есть заражённые?

– Разумеется, мисс Жарр.

– Я распорядилась отправить на помощь медицинские дроны, – сказала Конфетка. – Если я правильно понимаю, каждому заражённому будет сделан укол. Прошу донести эту информацию до ребят, не пугаться дронов и не препятствовать их работе.

– Когда они явятся?

– Они прилетят, – уточнила девушка. – В ближайшее время.

– Понял. – Линкольн явно пребывал в некотором замешательстве, говорил медленно, без привычной уверенности, из чего Октавия сделала вывод, что у капитана есть большие сомнения насчёт лояльности Сандры. – Мисс Жарр, вы уверены, что будет сделан нужный укол?

– Да, – поколебавшись, ответила Конфетка. – В любом случае, других вариантов лечения у нас нет, а оставлять заражённых без помощи я бы не рискнула.

– В прошлый раз дроны не прилетали.

– В прошлый раз нас не лечили, а вакцинировали. Инопланетяне распылили активное вещество в воздухе, поэтому необходимости в уколах не было.

– Откуда вы знаете?

– Просмотрела отчёты.

– Читаете на языке пришельцев?

– У них уже есть автоматический переводчик.

– Понял. Спасибо, что предупредили насчёт дронов. – Линкольн помялся, но всё-таки задал следующий вопрос: – Мисс Жарр, вы контролируете корабль?

И чувствовалось, что он готов поверить только тому ответу, который уже придумал.

– Не полностью, – твёрдо произнесла Сандра. – Я получила ограниченный доступ к системе, что позволяет мне отдавать очень простые приказы.

– Это лучше, чем ничего.

– Согласна, капитан. – Конфетка усилила шумы. – Связь тут не очень, может отключиться в любой момент, позволите мне закончить доклад?

– Конечно, мисс Жарр, продолжайте.

– Теперь плохие новости, капитан. К сожалению, после отключения Первого Ядра – так называется основной компьютер корабля, протокол безопасности запустил систему самоуничтожения.

– Что?

– Мой нынешний допуск не позволяет остановить обратный отсчёт – для этого нужен высший ранг.

Линкольн крякнул. Коротко ругнулся, тут же извинился и спросил:

– Сколько времени у нас есть?

– Тридцать девять с половиной часов.

– Подтверждаю, капитан, – добавила Октавия, чтобы сомнения, которые обуревали Линкольна, не помешали ему грамотно оценить обстановку.

– Здравствуйте, мисс Климова, – вежливо поприветствовал девушку Линкольн. – Рад вас слышать.

– Здравствуйте, капитан. Взаимно.

– Мисс Жарр, вы уверены, что корабль взорвётся?

– Как я поняла, это обязательное действие в случае отключения Первого Ядра.

– То есть будь на борту команда…

– Будь на борту офицер с высшим рангом, он смог бы отменить режим самоуничтожения. Но в настоящий момент корабль действует в автономном режиме и высший ранг – у Первого Ядра.

– А допустить потери управления они не могут.

– Именно так, капитан. Мне очень жаль.

– Поверьте, мисс Жарр, мне тоже. – Линкольн хмыкнул: – Но если Первое Ядро восстановится, то убьёт нас.

– Во всяком случае – многих из нас. Наверняка всех, кто принимал участие в атаке.

– И вас, мисс Жарр.

– И меня, капитан.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Нет нужды повторяться, капитан, я не забыла, что мы плывём в одной лодке.

– Простите мне некоторую рассеянность, мисс Жарр, я немного выбит из колеи.

– Нам с Октавией потребовалось довольно много времени, чтобы преодолеть волнение, – не стала скрывать Конфетка. – Вы справляетесь намного лучше.

– Спасибо, мисс Жарр. У вас есть идеи, как можно решить возникшую проблему?

– Я работаю над ними, капитан.

– Это вселяет уверенность, мисс Жарр.

Линкольн произнёс фразу очень искренне, чётко давая понять, что высоко оценивает квалификацию девушки, поэтому Сандра ответила серьёзно:

– Спасибо. – Чуть прибавила шумов и поинтересовалась: – Как продвигается ремонт VacoomA?

К счастью, в своё время Фрейзеру довелось увидеть, как выглядят заразившиеся загадочной инопланетной заразой люди. Более того, он сам болел, корчился от боли, впадал в кому и очень хорошо помнил пережитое. Фрейзер стал много жёстче, чем до вылета с Земли, и потому окровавленные разведчики не произвели на него особенного впечатления. Единственное, чего опасался Пятый, так это того, что впавшие в кому товарищи будут стонать, вертеться, возможно даже скатываться с коек, но главное – стонать, Фрейзер знал, что слушать их ему будет тяжело, однако разведчики лежали без движения. Как спящие. Как окровавленные спящие. Лежали настолько тихо, что дыхание едва угадывалось, и Пятого это вполне устраивало.

Он сказал себе, что ребята просто спят. А ему выпало стоять в охранении. И постепенно Чарльз перестал задаваться вопросом, очнутся ли его товарищи. Они спят. Всё будет хорошо.

Проводив девушек, Пятый расположился у баррикады, проверил оружие и принялся напряжённо прислушиваться к происходящему в коридоре. Минут через десять устал прислушиваться к тишине, активировал вживлённые наушники и запустил новый диск модной группы. Через три трека опомнился, сообразил, что приближающихся «волков» он может только услышать, вспотел, выключил музыку, вновь принялся вслушиваться в тишину, нервно сжимая пистолет-пулемёт, потом подумал, что твари наверняка умеют двигаться бесшумно, и окончательно перепугался. По-настоящему перепугался, до паники. Мысль, что «волки» могут учуять его, подкрасться и атаковать внезапно, так быстро, что он не успеет даже вскинуть оружие, почти повергла Фрейзера в панику. Он отступил от баррикады, некоторое время бродил по комнате, сжимая пистолет-пулемёт и борясь с искушением запереться в туалете и не выходить из него, пока всё как-нибудь не закончится, но к чести своей сумел побороть панику и взять себя в руки.

– Я справлюсь… – Скрипнул зубами. – Я сильный.

Фрейзер вернулся к баррикаде, проверил её состояние – хотя оно не изменилось, проверил подготовленное оружие, занял позицию и… задумался об Анне.

Сначала – об Анне.

Но затем, почти сразу – об их отношениях. О том, существуют ли они вообще – их отношения, или он выдумал их, поддавшись разыгравшимся гормонам? Как понять, хочет он секса без обязательств или просыпаться в одной постели с Анной? Каждое утро. Всю оставшуюся жизнь. И отчаянно скучать, если по каким-то причинам они будут просыпаться не вместе. Как найти правильный ответ, когда тебе нет и двадцати лет? И все вокруг говорят: «Да расслабься, у тебя таких Анн будет огромное количество! И таких, и получше».

Какие могут быть отношения, если он – наследник миллиардного состояния, выходец из старинной, очень уважаемой семьи с колоссальными связями в мировом истеблишменте. У него впереди блестящая карьера, он возглавит семейную корпорацию и станет важным и очень известным человеком… Если, конечно, выберется из этого приключения живым.

Мысль о том, что он может не выбраться, заставила похолодеть, однако Пятый отогнал её и продолжил размышления так, словно корабль уже направлялся к орбите Земли и впереди их ждала встреча с благодарными лидерами планеты. Они станут героями. Понятно, что не все, но он, Чарльз Фрейзер Пятый, окажется в первом ряду, рядом с Райли, Октавией и Линкольном, именно для этого Аллан взял его в рейд. Он станет одним из главных планетарных героев, в отличие от остальных ребят, которые быстро перейдут в разряд «они тоже были среди пассажиров «Чайковского» и растратят свою славу по жалким сетевым ток-шоу. Его же продвинут с прицелом на политическую карьеру. Мировая известность и ресурсы семьи открывают широчайшие перспективы, от которых даже у него, с рождения принадлежащего к элите, захватывало дух. Но всего этого только предстоит добиться, воспользоваться выпавшим шансом занять место на самой вершине. Путь предстоит непростой, и тщательно продуманный брак способен многократно усилить его позиции и сделать перспективы более реальными. А что может предложить Анна Баррингтон?

Ничего.

Кроме того, что он не может о ней не думать.

Стоит ему заикнуться о желании связать жизнь с нищей девчонкой… Нет, ругать его никто не станет – над ним просто посмеются. Добродушно посмеются. Любя. Мама вздохнёт и покачает головой. Отец немного удивится и спросит: «Почему ты просто с ней не переспал?» Потом, когда они останутся одни, отец наверняка предложит «мужское» решение: обеспечить понравившуюся женщину и периодически навещать. Когда захочется. А когда перестанет хотеться – выплатить отступные и забыть навсегда.

И от понимания, что такое предложение обязательно поступит, Пятому сделалось противно. Мысль об этом вызывала отвращение. А мысль, что ничего другого семья не предложит, вызывала злость.

Фрейзер знал, что не сможет так поступить с Анной. И ещё знал, что не может отпустить девушку. Сейчас – не может. Не может представить Анну в объятиях другого мужчины. Не представляет, что кто-то другой будет просыпаться с ней в одной постели и наслаждаться её улыбкой – утренней… сонной… прекрасной… Или, ещё хуже, что Анна будет несчастна в браке и не станет улыбаться по утрам. Никому не станет. Будет просто открывать глаза и механически приступать к повседневным делам.

Пятого приводила в бешенство мысль, что Анна будет несчастлива.

Либо – просыпаясь с нелюбимым мужчиной. Либо – просыпаясь в квартире, которую он ей снимет.

И собственная слабость приводила в бешенство. В такую ярость, что ворвись сейчас «волки» – разорвал бы их голыми руками. Без сомнений – разорвал бы.

«Волки!»

Задумавшись, Чарльз совершенно позабыл о тварях, но опомнившись, не испугался – он был слишком взбешён, чтобы бояться. Посмотрел на дверной проём, никого не увидел, тихонько выдохнул, пробормотав:

– Надо быть внимательнее.

Положил пистолет-пулемёт, но замер, не убирая с него руку.

Из коридора послышалось тихое, едва различимое жужжание. На грани восприятия. Но реальное – жужжание совершенно точно не было галлюцинацией.

«Волки?»

Однако мысль не успела напугать – Пятый тут же сказал себе, что твари вряд ли станут жужжать, тем более – едва слышно.

Но если не волки, то кто?

Жужжание приближалось, становилось отчётливее, но всё равно оставалось тихим. Фрейзер вновь взял пистолет-пулемёт и снял его с предохранителя – ничего другого для встречи врага у него не было. Направил оружие на дверной проём, поёрзал, удобнее устраиваясь на позиции, медленно выдохнул, готовясь к бою, прищурился… и через несколько секунд увидел дроны. Точнее, сначала Чарльзу показалось, что в дверном проёме появились большие, с детскую ладонь, насекомые, но затем он сообразил, что на космическом корабле насекомые вряд ли заведутся, во всяком случае, настолько крупные, а видит он искусственные летательные аппараты, каждый из которых нёс наполненный зеленоватой жидкостью шприц.

И следующая мысль оказалась правильной:

– Лекарство!

Инопланетяне узнали, что новые гости заразились, и отправили помощь.

– Вот уж не ожидал…

Первый дрон подлетел к ближайшему разведчику – им оказался Заммер, – завис над ним, видимо, прицеливаясь, а затем опустился и ловко всадил иглу в вену.

Пятый улыбнулся.

На душе стало легче.

Слово своё Кардиган не сдержал.

Впрочем, винить Омара не имело смысла: он честно доложил руководству обо всём, что делал, предпринимал и о чём говорил Козицкий, и получил приказ немедленно допросить полицейских и сотрудников «Скорой помощи», чем и занимался большую часть ночи. Выспавшегося и прекрасно отдохнувшего дознавателя Омар встретил слегка растрёпанным, с красными от недосыпания глазами и во вчерашней рубашке. Зато с бумажным стаканом кофе в руках, который купил специально для Козицкого. И, протягивая стакан дознавателю, доложил:

– Вы были абсолютно правы.

– Я знаю, – привычно ответил дознаватель, разглядывая надпись на стакане. – Вы допросили полицейских?

– И сотрудников «Скорой помощи». – Кардиган зевнул. – Извините, поздно лёг – в третьем часу.

– Кто раскололся? – осведомился Козицкий, усаживаясь во внедорожник. Однако осведомился настолько безразлично, что если бы Омар не изучил манеру дознавателя, он бы вряд ли ответил.

– Один из патрульных.

– Болтливый?

– Как вы догадались?

– Это моя работа, – сказал Козицкий, внимательно исследуя пластиковую крышечку бумажного стаканчика. – Пообещали иммунитет?

– Разумеется. – Кардиган сделал глоток кофе и продолжил рассказывать отвернувшемуся к окну дознавателю: – Уже на следующий день после аварии их отправили на мелкий вызов, который оказался ложным. Ничего противозаконного по адресу не происходило, зато их там поджидал мужчина, продемонстрировавший невероятную осведомлённость о состоянии счетов полицейских и некоторых деталях их личной жизни. Детали не важны, скажу только, что мужчина, как вы и предполагали, оказался коммуникабельным и щедрым, он заплатил по миллиону каждому за то, чтобы они говорили, что вытащили из машины ту девушку, которую мы сейчас знаем под именем Кассандра Жарр.

– Остальные подтвердили его рассказ?

– А куда им было деваться? – Кардиган повертел в руке стакан, но пить не стал, продолжил: – Сказали, что незнакомец угрожал им и их семьям.

– Ожидаемо, – прокомментировал Козицкий. – Они смогут опознать мужчину?

– Сейчас с ними работают художники, но надежды мало: посланник Краузе явно носил парик, бороду, возможно, накладную, и тёмные очки.

– То есть придётся ориентироваться лишь на рост и сложение.

– И на то, что он говорил без акцента.

– И на то, что он говорил без акцента, – согласился дознаватель. – Немного, конечно, но больше, чем ничего.

– Согласен. – Омар снова помолчал. – И всё-таки я считаю придуманный ими план подмены настоящего человека сложным, громоздким и…

– И работающим, – плавно перебил агента Козицкий. – Хочу напомнить, мистер Кардиган, что мы вышли на мисс Жарр в результате долгого и весьма тщательного расследования, которое никто не стал бы проводить в обычных условиях.

– Хотите сказать, что в обычных условиях Кассандра… ну, в смысле, девушка, которую мы называем Кассандрой Жарр, могла прожить под этой личиной всю жизнь?

– Вполне.

– Но как?!

Привычный агенту Кардигану мир в буквальном смысле слова распадался на глазах, рушились считающиеся незыблемыми скрепы, и в первую очередь та, что созданную в последние десятилетия цифровую систему тотального контроля можно оставить в дураках.

– Мисс Жарр очень умна, – сказал Козицкий. В принципе, эта фраза объясняла всё, но поскольку агенту Министерства внутренней безопасности явно хотелось знать больше, дознаватель продолжил: – Она изменила все записи о себе и подчистила фото. Переехала в другой город и, насколько я понимаю, прекратила всякое общение с друзьями и знакомыми из Балтимора.

– Это так, – согласился Омар.

– Кроме того, официально объявили, что во время аварии пострадало лицо Кассандры и потребовалось провести несколько пластических операций, поэтому мисс Жарр достаточно было быть хоть чуть похожей на несчастную девочку.

– А как же следы от операций? – не унимался Кардиган. – Шрамы?

– Кто станет проверять их наличие? Кто вообще узнает о якобы сделанных операциях, если не проводить специального расследования? И кто будет проводить расследование, если и так всё ясно: девочка пострадала в автомобильной катастрофе, потеряла родителей и уехала в другой город. К родственникам.

– Так просто?

– Не просто, – не согласился Козицкий, принимаясь изучать наручные часы. – Мисс Жарр внесла изменения во все базы данных, причём внесла идеально, не оставив никаких следов. И нас должно радовать одно: мисс Жарр – уникум, настоящий гений из тех, что рождаются раз в столетие.

– Как же мы докопаемся до правды?

– Обычными методами, – вздохнул дознаватель. – Будем думать и разговаривать с теми, кто может что-нибудь знать.

– Допрашивать?

Несколько мгновений Козицкий молчал, после чего подтвердил:

– И допрашивать тоже.

И уставился в окно: внедорожники как раз въехали на взлётное поле балтиморского аэропорта и направились к самолёту, который должен был доставить их в Чикаго.

А из чикагского аэропорта – в Аптаун, один из старых и весьма достойных районов у самого озера. Квартиры здесь стоили не так дорого, как в Линкольн-парке, но и не так дёшево, как в далёких от набережной трущобах. В Аптауне селились люди со средствами, но Меделайн Стоун – тётя Кассандры Жарр – впечатление женщины богатой или хотя бы зажиточной не производила. Внешне всё выглядело как положено: хорошая одежда, сделанная мастером стрижка, ухоженные ногти – миссис Стоун в точности копировала образ успешной домохозяйки и вроде бы соответствовала своей весьма недешёвой квартире, из окон которой открывался прекрасный вид на озеро. Однако для полноценного образа миссис Стоун не хватало внутренней уверенности. Она изо всех сил старалась быть своей в окружающем её богатстве, но не могла пребывать в нём естественно. Чувствовалось, что достаток достался женщине недавно и она до сих пор не может поверить свалившемуся на неё счастью.

Или понимала, что в любой момент может его лишиться.

И документы агента Кардигана вывели её из равновесия.

– Министерство внутренней безопасности? – выдохнула миссис Стоун, жалобно глядя на Омара, который ответил ей суровым взглядом – идеально заученным и прекрасно отрепетированным.

– Совершенно верно, миссис Стоун.

Спрашивать документы у Козицкого женщина не стала, по умолчанию решив, что агенты работают в паре.

– Что-то случилось?

– Вы мне скажете, – предложил Кардиган, уверенно проходя в гостиную. – А тут неплохо.

– Что я должна сказать? – окончательно растерялась миссис Стоун.

Да, она определённо ждала их визита. Не именно их, но агентов, и не сомневалась, что в результате их визита лишится счастливым образом обретённого достатка. Деньги были отличным направлением для развития разговора, однако Козицкий решил зайти с другой стороны.

– Где ваша племянница, миссис Стоун? – осведомился он, разглядывая висящую на стене картину – нечто абстрактное в чёрно-белых тонах с вкраплениями алого.

– Сандра? – По голосу было понятно, что женщина не удивлена, а вопрос задала, чтобы выиграть время и чуть успокоиться.

Кардиган открыл было рот, чтобы продолжить давить, но дознаватель качнул головой, заставив агента проглотить заготовленную фразу, и мягко поинтересовался:

– У вас есть другая племянница?

– Нет… вы же знаете, что нет. – Миссис Стоун нервным жестом поправила браслет на левой руке. – У меня нет ни других племянниц, ни своих детей.

– Зато у вас есть два брата, – громко произнёс Омар. – Билли один живёт в Сиэтле и работает на бензоколонке, а Энди сидит в тюрьме штата Мэн за вооружённое ограбление.

– Зачем вы это рассказываете? – вновь растерялась женщина. И посмотрела на Козицкого, однако дознавателя вполне устроило вмешательство Кардигана, и он продолжил рассматривать картину.

– Судя по документам, вы приходитесь Кассандре Жарр тётей, – продолжил Омар, правильно истолковав молчание Козицкого. – Но насколько я понимаю, не родной?

– Я была замужем за двоюродным братом её отца. – Миссис Стоун слегка порозовела. – Недолго.

– Где он сейчас?

– Умер… утонул на рыбалке.

– Здесь? На озере Мичиган?

– Нет, мы тогда жили в Сиэтле.

– Странно, что социальной службе оказалось достаточно столь дальнего родства для оформления опеки.

– К счастью, сотрудники социальной службы с пониманием отнеслись к тому, что у бедной девочки никого не осталось. – Миссис Стоун смахнула с глаза слезу. – И они учли, что я много общалась с Генрихом. Мы были весьма близки… духовно… на расстоянии. Мы ведь оба любили моего несчастного Гарольда.

Звонков между их номерами действительно было много, но только звонков, которые не записывались АНБ, а значит, информацию об этих звонках можно было просто внести в базу данных – плёвая задача для классного хакера.

– Я даже ездила к ним в гости, – продолжила миссис Стоун. – Когда могла себе это позволить.

– Вы и сейчас можете себе позволить довольно много, – небрежно заметил Омар.

Квартира в Аптауне с видом на озеро, дорогая машина, хорошая одежда, приличный счёт в банке… и полное ощущение того, что миссис Стоун чужда этому богатству. Либо ей очень крупно повезло, либо она занимается чем-то незаконным. Либо и то, и другое – так тоже бывает.

Оставалось выяснить, что за «счастливый билет» достался дальней и не кровной родственнице Кассандры Жарр и когда это случилось.

– Я достаточно зарабатываю, – сообщила миссис Стоун.

– Однако достаток пришёл к вам не так давно, – протянул Козицкий, делая шаг к окну. Теперь его интересовало озеро.

– Достаточно давно. – Женщина очень старалась, чтобы голос звучал твёрдо, но получалось плохо.

– Чем вы занимаетесь на работе, миссис Стоун? Что входит в ваши должностные обязанности?

– Вы сказали, что приехали из-за Сандры.

– Мы приехали, чтобы узнать правду, миссис Стоун, – сказал Козицкий, которому наскучило озеро, и он принялся изучать проезжающие по улице машины. – И мы её узнаем.

– Правда вам известна. – Голос вновь дрогнул, но женщина справилась и мгновенно вернулась к ровному, достаточно уверенному тону. – Мои родственники погибли в автокатастрофе, упокой Господь их души, я, кстати, регулярно хожу в церковь…

– Всё это мило, но не имеет отношения к делу.

Однако миссис Стоун удалось настолько хорошо взять себя в руки, что она пропустила замечание дознавателя мимо ушей.

– Я знаю, что в нынешние времена посещение церкви считается не модным, что это выдаёт мои отсталые консервативные взгляды, но я стараюсь придерживаться тех правил жизни, которые привили мне родители, а им – их родители. И я тверда в своей вере, а вера учит меня быть милосердной и добродетельной. Поэтому я приютила несчастную Сандру и заботилась о ней так, как должна заботиться мать. Вам не в чем меня упрекнуть!

– Или Сандра заботилась о вас всё это время?

– Что вы имеете в виду?

– Ещё два года назад вы жили в не самом благополучном квартале Роджерс-парка, – резко бросил Кардиган.

– Откуда вы знаете?

– Мы из правительства, миссис Стоун, мы знаем всё.

– Не всё, раз задаёте вопросы.

Да, она действительно взяла себя в руки. Спасти это её не спасёт, но Козицкому понравилась проявленная женщиной сила, и он поспешил задать свой вопрос, пока Омар не превратил разговор в допрос.

– В том-то и дело, что мы знаем ответы, миссис Стоун, но готовы договариваться.

– Почему?

– Во-первых, чтобы ускорить расследование, – объяснил Козицкий. – Во-вторых, чтобы прояснить некоторые детали.

Несколько мгновений женщина молчала, глядя на изучающего стоящую на столе вазу дознавателя, после чего спросила:

– Вы никогда не смотрите людям в глаза?

– В исключительных случаях, – ответил Козицкий. – Я не расслышал, где вы работаете.

– У вас есть на меня полное досье.

– Пожалуйста, назовите компанию.

– «Mniszek Lekarski Kor.».

– Этот набор букв что-то означает?

– Никогда не задумывалась.

– В чём заключаются ваши обязанности?

– Я даю советы.

– Занимаетесь консалтингом? – не сдержался Кардиган. Он ожидал услышать любую легенду, объясняющую появление у явной неудачницы серьёзных средств, но то, что вчерашняя обитательница трущоб даёт советы коммерческой компании, пусть даже с диким до нелепости названием, такого агент вынести не смог.

– Что вас удивляет? – нахально осведомилась миссис Стоун.

– Мы ничуть не удивлены, – вернулся в разговор Козицкий. – Просто нам хотелось бы узнать о ваших должностных обязанностях чуть больше.

– «Mniszek Lekarski Kor.» занимается оптовыми поставками парфюмерной и косметической продукции, в том числе – собственного производства. Чтобы получать надёжную обратную связь, компания нанимает простых американцев, таких как я, и присылает нам образцы продукции. Мы ими пользуемся и пишем подробные отзывы.

– И за это вам платят очень неплохие деньги?

– На жизнь хватает.

– На жизнь в весьма хорошем районе, – уточнил Кардиган.

– Мои советы настолько ценные, что «Mniszek Lekarski Kor.» периодически выплачивает мне крупные бонусы.

– Вы очень ловко произносите название фирмы.

– Я с ними давно сотрудничаю. Вы уже уходите?

– Нет, мы только пришли. – Козицкий изобразил улыбку.

– Вы ведь знаете, что «Mniszek Lekarski Kor.» не поставляет продукцию на американский рынок? – с нажимом спросил Кардиган.

– Нет, не знаю, – миссис Стоун мило улыбнулась агенту. – Но я рада, что мои советы полезны компании при её работе в других странах. – Шок, вызванный появлением агентов, окончательно прошёл, и теперь женщина вела себя на удивление смело и даже дерзко. Судя по всему, её хорошо проинструктировали и убедили, что ни одна спецслужба планеты не сможет собрать против неё достаточно доказательств. И миссис Стоун наконец-то об этом вспомнила. – И я до сих пор не понимаю, чего вы от меня хотите? Кто вас интересует: Сандра или моя работа? Если работа, то она абсолютно легальна: ко мне пришли менеджеры «Mniszek Lekarski Kor.» и предложили очень хорошую, высокооплачиваемую работу. Я согласилась. Мы заключили официальный договор, по которому я получаю вознаграждение. С которого, между прочим, правительство удерживает налоги, чтобы платить вам жалованье, агенты. И вы обвиняете меня… – Миссис Стоун мастерски изобразила искреннее непонимание: – В чём вы меня обвиняете, агенты?

– Решим, когда закончим. – В голосе Козицкого – впервые с начала разговора – звякнул такой металл, что женщина вздрогнула и машинально сделала шаг назад. А Кардиган изумлённо хлопнул глазами – он тоже привык к тому, что дознаватель предпочитает действовать мягко. – Где Сандра?

– Она… она уехала.

– Сандра часто уезжает?

– Только во время каникул. – Миссис Стоун изо всех сил старалась вернуть себе уверенность и, чтобы выиграть время, почти скороговоркой продолжила: – Сандра хорошая, очень прилежная девочка, она прекрасно учится в школе и собирается поступать в колледж. Ей некогда заниматься глупостями…

– Где она сейчас? Где именно?

Кардиган подошёл чуть ближе, но на этот раз миссис Стоун не отступила. Вздохнула и ответила:

– Мне она сказала, что они школьной компанией поехали к Ниагарскому водопаду. Зимой он столь же прекрасен, как и летом. И, возможно, заедут в Канаду к друзьям.

– «Она сказала»? То есть вы не знаете точно? – Козицкий услышал оговорку и зацепился за неё.

– Я… не знаю…

– Сандра часто вам лжёт?

– Сандра очень правильная девочка…

– Когда она звонила?

– Несколько дней назад.

– И вас это не смущает?

– Сандра не любит много разговаривать.

– Вас не смущает, что вы отправили несовершеннолетнюю племянницу за границу и понятия не имеете, где она находится?

– Нам придётся сообщить об этом вопиющем случае в органы опеки, – зачем-то произнёс Кардиган. Скорее всего для того, чтобы хоть как-то поучаствовать в разговоре.

– Сообщайте, – пожала плечами миссис Стоун.

– А вы молодец, – неожиданно сказал Козицкий. – Они не ошиблись, обратившись к вам.

– Вы имеете в виду социальную службу?

– Я имею в виду, миссис Стоун, что в настоящее время девушка, которую вы представляете Кассандрой Жарр, вместе с остальными выжившими пассажирами «Чайковского» находится на инопланетном корабле и движется в сторону Марса. Вы ведь читаете новости и знаете о том, что случилось с летевшими на Луну ребятами?

– Мне об этом ничего неизвестно, – отчеканила женщина, ещё раз подтвердив мнение дознавателя, что она не так проста, какой кажется. И совсем не слаба.

– Уверен, что неизвестно, – согласился Козицкий. – Сандра никогда не ставила вас в известность о своих планах.

– Откуда у неё деньги на такое путешествие?

– Сандра проникла на «Чайковский» благодаря великолепно спланированному и виртуозно исполненному мошенничеству. Вы ведь знаете, что она – высококлассный хакер?

– Откуда мне это знать?

– Потому что ваша работа на «Mniszek Lekarski Kor.», ваши многочисленные звонки Жаррам и многое другое – подделка. Вы знаете, что Сандра – не та, за кого себя выдаёт… точнее, за кого вы её выдаёте, но вам пообещали абсолютно надёжную легенду, поэтому вы стоите на своём.

– Все мои доходы абсолютно легальны.

– Меня интересует девушка, а не ваши доходы. Я могу доказать, что настоящая Кассандра Жарр умерла от последствий автокатастрофы. – Козицкий выдержал паузу и веско повторил: – Я могу это доказать.

– Мы не полицейские, – напомнил Кардиган. – Мы – агенты Министерства внутренней безопасности. И у нас есть основания предполагать, что ваша воспитанница связана с международной террористической организацией.

– Что? – На этот раз женщина не играла, она действительно перепугалась.

– И мы можем обвинить вас в участии в преступном заговоре. Если окажется, что вы сознательно укрывали участницу террористической организации, вам светит пожизненное.

– Нет. – Женщина была готова разрыдаться.

– Да, – с напором закончил Кардиган.

Возникла короткая пауза, а затем Козицкий негромко произнёс:

– Извините. – И принялся разглядывать кофеварку.

– Я ничего не знаю о террористах!

– Ну, о Честере Краузе вы должны были слышать, – сухо произнёс дознаватель.

– О боже! Мясник Краузе?

– А вы считали, что Министерство внутренней безопасности будет заниматься примитивными хакерскими взломами?

Миссис Стоун помолчала, затравленно глядя на Козицкого, после чего вздохнула:

– Я могу рассчитывать на… – Она судорожно передохнула, явно забыв нужное слово, и Кардиган пришёл женщине на помощь:

– На иммунитет?

– Да.

– Если вы готовы к сотрудничеству…

– Полностью готова!

– …и не принимали участия в заговоре.

– Нет!

Сомнений в её искренности не оставалось: перепуганная женщина была готова на всё, лишь бы избежать обвинения в терроризме.

– Присядьте, пожалуйста, – сказал Козицкий, подходя к холодильнику.

– Я не устала.

– Это не просьба.

– А. – Миссис Стоун не поняла, зачем странному дознавателю с южным акцентом потребовалось, чтобы она присела, но послушно опустилась на стул. – Конечно. Как скажете.

– Как вы познакомились с Сандрой?

– Конечно, – повторила женщина, разглаживая ладонями юбку на бёдрах. – Когда я узнала о катастрофе…

– Вы не узнали, вам о ней сообщили, – плавно перебил её Козицкий. – Вы не поддерживали связь с Жаррами.

Миссис Стоун вздохнула.

– Прошу вас: будьте точны в деталях.

– Извините… я постараюсь. – Женщина покусала губы. – Я действительно не общалась с родственниками бывшего мужа. Вообще никогда не общалась: у них своя жизнь, достаточно обеспеченная, а я пыталась как-то существовать в той помойке, в которую вернулась после смерти мужа.

– Жарр не предлагал помощь?

– Предлагал… и помог… – Миссис Стоун вновь помолчала. – Но тогда у меня были некоторые проблемы с алкоголем… и наркотиками тоже, правда, только разрешёнными… – Она нервно выдохнула. – Когда Генрих узнал, на что я потратила его деньги, он прекратил со мной всякое общение. Но определил меня в клинику… заплатил за меня и после… – Ещё один вздох. – После я уже не кололась. Жила скромно, вышла замуж за… за нормального человека.

– Ваш нынешний супруг знает о происходящем?

Несколько мгновений миссис Стоун боролась с желанием разделить с мужем ответственность, но в конце концов решила поступить по совести, и покачала головой:

– Нет.

– Но он же не дурак, – прищурился Кардиган. – Должен был сообразить, что после появления Сандры вы стали жить намного лучше.

– Я сказала, что буду распоряжаться состоянием Жарров до совершеннолетия Сандры. – Пауза. – В общем, по большому счёту так оно и есть.

– С вашим супругом всё ясно. – Козицкий вновь вернулся к окну. – Давайте вернёмся к рассказу о знакомстве с Сандрой.

– Ко мне пришёл мужчина и рассказал о катастрофе, – просто ответила миссис Стоун. – Сказал, что несчастная Сандра погибла – разбилась в автокатастрофе вместе с родителями, а им как раз нужно спрятать дочь главаря мафии.

– Он что, представился агентом ФБР? – удивился Кардиган.

– Нет, он представился бандитом, – сообщила женщина.

– То есть вы понимали, что совершаете противоправные действия?

– Он сказал, что работает на мафию, а не на террористов, – огрызнулась миссис Стоун. – Согласитесь, есть разница.

– Преступление есть преступление.

– Мой иммунитет уже закончился?

Козицкий хмыкнул.

– С вашим иммунитетом всё в порядке, – пробурчал Омар. – Продолжайте.

– Можно я закурю?

– Конечно.

– Спасибо. – Миссис Стоун достала позолоченный испаритель и глубоко затянулась. В гостиной запахло можжевельником. – Тот мужчина сказал, что на его босса открыли охоту конкуренты, а девочка – его единственная дочь, и вообще – единственная оставшаяся в живых кровная родственница. И нужно спрятать её на год или чуть больше.

– И вы согласились.

– А что мне оставалось? – Женщина бросила на Кардигана злой взгляд. – Мне чётко дали понять, что отказ невозможен.

– И много заплатили.

– Очень много, – подтвердила миссис Стоун. – Но Сандра умерла, ей всё равно, так почему бы не помочь бедной девочке спастись?

– Вы ведь добрая христианка… – протянул Омар.

– Да.

– Вам не приходило в голову, что приходивший к вам мужчина мог убить настоящую Сандру и её родителей? Именно для того, чтобы потом предложить вам стать опекуном девочки?

Конечно, приходило.

Естественно, приходило.

Миссис Стоун не сказала об этом прямо, однако её ответ прозвучал абсолютно прозрачно:

– Тогда что помешало бы ему убить меня?

Козицкий едва заметно кивнул, показав, что услышал то, что ожидал.

– Мне нужно было называть её племянницей и не задавать вопросов. – Женщина глубоко затянулась и выпустила в гостиную облако дыма.

– Она часто уезжала?

– Когда ей вздумается. А я рассказывала учителям, что Сандра лечится от последствий аварии.

– Глупо спрашивать, куда она уезжала?

– Она пряталась здесь не для того, чтобы откровенничать.

– Логично… – Козицкий отозвал Кардигана в сторону и негромко произнёс: – Первое: пусть опишет художнику мужчину, сравним с портретом, который нарисовали в Балтиморе.

– Понял.

– Второе: нашей Сандре…

И сбился.

Сбился, изумлённо рассматривая подоконник. Сбился, потому что неожиданно понял, что упустил из виду важнейшую деталь: возраст. Дополнительная информация о себе, которую Сандра выдала, будучи прижатой к стенке, вновь привела к образу четырнадцатилетней девочки, но во время разговора Сандра сказала, что ей двадцать четыре. Обмолвилась? Проговорилась случайно или намеренно? Случайность для такого профессионала вещь почти невозможная, и получается, что Сандра намеренно сдала свой настоящий возраст. Но при этом дала наводку на очередную фейковую личность. Почему?

«Потому что Балтимор, – сказал себе Козицкий. – Если бы никто из патрульных или сотрудников «Скорой помощи» не раскололся, мы бы сочли эту личность подлинной и не стали бы копать дальше».

Поэтому Сандра дала подсказку, назвав свой настоящий возраст. А он, считающий себя хорошим дознавателем, забыл об этой детали и не смутился, когда в Балтиморе ему вновь показали девочку…

– Что «нашей Сандре»? – спросил Кардиган, удивлённый долгим молчанием Козицкого.

«Сандра хочет, чтобы мы докопались до её настоящей личности. Не знаю зачем, но хочет…»

– У меня есть основания считать, что нашей Сандре больше лет, чем мы думаем, – медленно ответил дознаватель. – А это, в свою очередь, означает, что у неё есть и другие интересы, помимо школы. Прикажите изучить камеры видеонаблюдения, постарайтесь узнать, куда она ходила, где бывала. А главное – с кем встречалась.

– Понял, – повторил Омар.

– Распоряжайтесь, а я пока осмотрю её комнату.

– Интересно, когда они начнут нас обыскивать? – буркнула Диккенс.

– Обыскивать? – не поняла Анна. – Зачем?

– Потому что могут себе позволить.

Несколько секунд Баррингтон изумлённо смотрела на художницу, после чего проследила за её взглядом и вздохнула. В ангаре объявили ужин, ребята выстроились в очередь, но несмотря на то, что двигалась она быстро – выдавать тюбики труда не составляло, – Хиллари и его подпевала Саймон демонстративно подошли прямо к раздаче. Забрали свои порции и, посмеиваясь, ушли. Протеста наглое поведение не вызвало: то ли из-за того, что здоровенный Арнольд славился дурным, истеричным характером, то ли из-за висящего на плече автомата. А может – из-за всего сразу.

– Подонки, – прошептала стоящая позади подруг Нэнси.

Однако больше, чем на тихий шёпот, никто не отважился.

– Они делают важное дело – охраняют ворота, – с издёвкой произнесла Диккенс. – У них нет времени стоять в очереди.

– От кого охраняют? От нас?

– А от кого ещё? Чтобы не разбежались.

– Мы что, заключённые? – растерялась Нэнси.

– А ты как себя ощущаешь? – не оборачиваясь, поинтересовалась художница.

– Но как так?

– А вот так!

Анна тихонько сжала Диккенс руку, показывая, что не следует сейчас демонстрировать общеизвестную дерзость характера. Сжала, несмотря на то, что в целом была полностью согласна с подругой: открытые, но запертые ворота предельно ясно показывали, что со свободой у них не очень. И если поведение инопланетян у ребят не вызывало внутреннего протеста: на своём корабле пришельцы могли устанавливать для незваных гостей любые правила, то аналогичное поведение своих оставляло горький привкус. Несмотря на объяснения Линкольна.

– Надеюсь, у них отберут оружие прежде, чем они окончательно обнаглеют, – пробормотала Баррингтон, провожая Хиллари взглядом.

– Все на это надеются, – поддержала её Диккенс. – Но неизвестно, когда очнётся Коллинз.

Нэнси вздохнула, но не смолчала и тихим шёпотом сказала:

– Они к девчонкам пристают.

– Что? – Услышав такое, художница всё-таки обернулась и посмотрела девушке в глаза: – Что ты сказала?

– Пока ничего такого не было, – уточнила Нэнси. – Но подкатывают конкретно и нагло. Ко мне Саймон подходил… А он ведь урод.

– И слабак трусливый.

– И такой, да. – Нэнси помолчала. – А ведь я – с Гербертом, вы знаете…

– Знаем, – кивнула Анна, хотя Нэнси подтверждения не ждала.

– Я Саймону так и сказала. А он в ответ: да плевал я на Герберта. Скажем ему – будет сидеть тихо. А полезет – огребёт.

– Чёрт, – выругалась Диккенс.

– Раньше они себе такого не позволяли. – Нэнси помолчала. – Раньше они ваших боялись: Пятого и Бесполезного. А теперь их нет, Хиллари сколотил банду, а остальные оказались сами по себе. Поодиночке.

– Линкольн не позволит ему натворить дел.

– Линкольн ему оружие выдал, – напомнила Нэнси. – А военные – в отключке.

– Поправятся.

– Будем надеяться. – Но выражение лица Нэнси показывало, что в хорошее ей верится с трудом.

Или не верится вообще.

Тем временем подошла их очередь, и увидев, кто стоит на раздаче, Анна не удержалась от удивлённого восклицания:

– Мэйсон! Как я рада тебя видеть!

– И я, – односложно ответил парень, едва взглянув на девушку. И протянул тюбики: – Бери.

– Я тебя давно не видела!

– Я помогаю. – Мэйсон ответил Анне, но уже протягивал тюбики Диккенс. – Потому что Вагнер занят.

Настроения разговаривать у него не было.

После смерти друга – Яна Карсона, которого убил вирус – Эндрю Мэйсон впал в жуткую депрессию и едва не покончил с собой. Он пребывал в настолько ужасном состоянии, что Линкольн распорядился изолировать парня, и с тех пор Анна его не видела. Ну, то есть видела пару раз, но мельком. И только сейчас сообразила, что изоляция явно затянулась.

– Тебе не кажется, что Мэйсон ведёт себя странно? – спросила Баррингтон, когда они с Диккенс направились к своему месту.

– Он всегда был достаточно диким.

– Не всегда.

– Ладно, я пошутила – не всегда. – Художница помолчала, обдумывая слова подруги, после чего качнула головой: – Я давно его не видела.

– Думаю, он ночует на «Чайковском».

– Видимо, Нуцци считает, что так будет лучше.

– Видимо, да… – Однако уверенности в этом Анна не испытывала. Хотела продолжить разговор, но не успела: Диккенс заметила Линкольна и неожиданно произнесла:

– Я тебя оставлю, ладно? Нужно поговорить с капитаном. Отнеси Баджи её порцию.

Сунула оторопевшей Анне тюбики рыжей, которая сейчас сидела с Артуром, и, не дожидаясь ответа, направилась к Линкольну.

Нельзя сказать, что неожиданное открытие заставило Вагнера опустить руки. Наличие на борту VacoomA ядерного заряда кадета не обрадовало, но когда первый шок прошёл – а случилось это минут через пятнадцать, Павел длинно и замысловато выругался, после чего вскрыл ремкомплект и приступил к заделыванию пробоин в корпусе клипера. Во-первых, приказ есть приказ, во-вторых, если у Райли будет отремонтированный, готовый к полёту VacoomA, у него, возможно, будет меньше причин использовать заряд.

Или их вообще не будет.

Что же касается психологического груза…

Заделывая очередную пробоину, Вагнер поймал себя на мысли, что не просто не испытывает страха – его и в самом деле не было. Первый шок был вызван самим фактом неожиданного открытия. Злостью на Аллана Райли, решившего, что имеет право распоряжаться судьбами пассажиров «Чайковского» и участников спасательной миссии по своему разумению. Директор «Vacoom Inc.» взял их в заложники, вот Павел и впал в бешенство. А страха за свою жизнь у него не было. Этот страх остался в том недавнем и таком далёком первом дне пребывания на корабле пришельцев, даже в первом часе пребывания, когда он с ужасом разглядывал разбитый нос «Чайковского». И медленно осознавал, как сильно ему повезло. И ещё осознавал – каждой своей клеточкой, – что смерть в космосе подстерегает каждое мгновение. Она не спит, она всегда рядом. Ждёт, когда ты допустишь ошибку, чтобы вцепиться намертво.

В буквальном смысле слова – намертво.

Тогда Павел стал настоящим космонавтом.

Он перестал бояться.

Потому обнаружение ядерного заряда не испугало его, а привело в бешенство… Или не только в него?

Вагнер закончил с очередной пробоиной, проверил надёжность заплатки ультразвуком, убедившись, что справился, но отложив прибор, не перешёл к следующей дыре, а задумался.

И признался, что страх в нём всё-таки есть.

Но не за себя – за Диккенс. За колючую самбо, глядя на которую Павел всегда улыбался. Рядом с которой ему было хорошо. О ней он думал, когда их накрыл вирус, о ней подумал сейчас, увидев ядерную игрушку Райли.

О ней, не о себе.

«А значит, нельзя позволить этому козлу взорвать заряд!»

– Вагнер!

Пришедший в смартплекс вызов заставил кадета вздрогнуть и решить, что он заснул – это был голос художницы.

– Диккенс?

– А ты кого ждал? – грубовато отозвалась самбо.

– Никого.

– А кто тебе еду принесёт?

– Э-э… – Заработавшись, Павел совершенно позабыл о том, что взятые им тюбики закончились, а наступило время ужина. – Спасибо.

– Помоги мне.

– Бегу!

Кадет выскочил из VacoomA, подбежал к шахте лифта, служащей единственной дорогой между уровнями, дождался девушку и помог ей перебраться с фермы на твёрдую поверхность.

– Привет.

– Привет. – Диккенс огляделась. – То же самое, что наверху, только народу нет и клипер целый.

Павел рассмеялся.

– Ты чего? – нахмурилась самбо.

– Просто так… – Он не стал говорить, что смеётся от радости, от того, что ему безумно приятно видеть девушку. – Как ты уговорила Линкольна отправить тебя вниз?

– У него выхода не было, – объяснила художница, передавая кадету тюбики с едой и флягу. – Солдаты в отключке, Нуцци занят, Наоми сказала, что не собирается лазить по фермам, вот и получается, что послать можно было только Вагнера или кого-нибудь из нас. Но Вагнер – это ты.

– И ты вызвалась принести мне еду?

– Ага.

– Спасибо.

– Ты уже говорил. – Возвращаться девушка явно не торопилась. – Как твои дела?

– Перес и Микша в отключке, а я работаю.

– Заделываешь пробоины?

– Да.

– Получается?

– Вылетим в космос – узнаем.

– Оптимистично.

– Как есть.

– Можно посмотреть?

– Конечно! – Обрадованный Вагнер завёл девушку в трюм и показал результаты своей работы. – В целом это штатная ситуация: повреждения корпуса в космосе случаются, поэтому на каждом клипере в обязательном порядке присутствует ремкомплект. Но прежде чем его использовать, нужно проверить, не были ли повреждены проложенные под внутренней обшивкой коммуникации. И если они задеты – починить их.

– Ты молодец.

– Это моя работа.

– Но ты всё равно молодец. – Диккенс огляделась. – Никогда не была в трюме.

– Поверь, ты ничего не потеряла, – пошутил Павел. – Здесь скучно.

– И сплошные контейнеры…

– На самом деле нам повезло, что Райли взял с собой четыре ремкомплекта вместо одного. – Вагнер неожиданно сообразил, что внимательная художница наверняка обратит внимание на немаркированный груз, и попытался перевести разговор на другую тему. – Иначе могло не хватить.

– Райли, похоже, догадывался, что его здесь ждёт, – протянула девушка. – Как думаешь, его тоже вырубило?

– Уверен в этом, – ответил кадет, глядя на чёрный контейнер. И неожиданно для самого себя добавил: – Но не уверен, что хочу, чтобы он очнулся.

Первым пришёл в себя Заммер.

Причём очнулся капрал так, будто не отключался и не валялся последние часы в коме: резко подскочил, усевшись на койке, невидяще огляделся, явно не понимая, где он и что происходит вокруг, и одновременно принялся шарить правой рукой, стараясь нащупать пистолет-пулемёт, а когда понял, что оружия рядом нет – выхватил нож. А поскольку Заммер продолжал непонимающе таращиться, слегка испуганный Фрейзер счёл за благо сообщить:

– Всё в порядке, – оставаясь при этом подальше от койки и направив ствол автомата на пришедшего в себя капрала. На всякий случай.

– Кто здесь?

– Чарльз.

– А-аааа, пацан… – Заммер слегка расслабился, видимо, узнал голос, повернулся к Пятому и прищурился. – У меня перед глазами всё расплывается.

– Такое бывает, капрал. Скоро пройдёт.

– Что произошло?

– Ты пришёл в себя.

– Я разве не спал?

– Тебя вырубило.

– Чем? – насторожился Заммер. – Кто?

– Инопланетный вирус, – ответил Чарльз. – Дерьмовая вещь, если честно.

– А тебя почему не вырубило?

– Меня уже вырубало. Несколько дней назад.

– Понятно.

Заммер попытался встать, но его резко повело вправо, и капрал счёл за благо вернуться на койку. И прокомментировал: – Не сразу.

– Как глаза?

– Потихоньку проясняется. – Заммер успокоился настолько, что вернул нож в ножны. Но, правда, тут же спросил: – Где моё оружие?

– У меня.

– Почему?

– На тот случай, если бы твари вернулись.

– То есть ты нас охранял?

– Всё это время.

– А ты молодец, парень.

– Спасибо.

– Почему девчонки молчат? Спят?

– Отправились оглядеться.

– Вижу, вы тут совсем освоились.

– Нам было скучно.

– Понимаю. – Заммер хмыкнул, посидел ещё с полминуты, затем поднялся – сам, без помощи Фрейзера – и направился в туалет.

И едва он скрылся за дверью – очнулся Джен. Но не так резво, как Заммер: китаец перевернулся на бок, свесился с койки, и его стошнило. А когда спазмы закончились, Пятый услышал:

– Крепко я вчера накидался…

Ответить не успел – застонал Кочевник, одновременно с ним – Стич, и последним – Пятый уже начал волноваться – глаза открыл Райли. Выжили все, чему Чарльз был несказанно рад.

Последовали вопросы – такие же, какие мучали Заммера, походы в уборную – долгие, поскольку разведчики смывали с себя кровь и приводили в порядок одежду, плотный завтрак и время на то, чтобы окончательно прийти в себя. Силы возвращались быстро – об этом Фрейзер знал по собственному опыту, – однако Аллан благоразумно приказал подчинённым отдыхать, а сам отозвал Пятого в коридор.

– Ты сказал, что девушки отправились оглядеться.

– Да, – кивнул Чарльз, понимая, что предстоит неприятный разговор.

– Почему они до сих пор не вернулись? И почему с ними нет связи?

– Потому что я не сказал, куда они отправились оглядеться.

– То есть не по этому уровню? – уточнил Райли. Он давно об этом догадался, но сейчас хотел получить подтверждение.

– Нет, не по этому, – признался Фрейзер.

– Решили вернуться обратно?

– Решили пойти дальше.

– Почему ты им разрешил? – жёстко спросил Аллан.

– Потому что я не имею права им приказывать, – не менее жёстко ответил Пятый. – Я им не командир.

Райли ощерился. Фрейзер изобразил удивление, чуть приподняв брови. Но поняв, что Аллан и в самом деле сильно раздосадован, если не сказать – взбешён – уходом девушек, поспешил смягчить ответ:

– Я пытался их отговорить, но безуспешно.

– А надо было постараться!

На этот раз Аллан рявкнул так, что Пятый не выдержал. Нет, не разорался в ответ – такой способ выражения эмоций остался в прошлом, но тон его стал столь же раздражённым и злым, как тон Райли.

– Аллан, ты за кого меня принимаешь? За одного из своих служащих? Если так, то напрасно – я не из их числа и никогда не буду на тебя работать. Я честно иду с тобой в этот рейд и делаю всё, что ты приказываешь. Но ты не смеешь обвинять меня в том, что я не сделал того, что должен был сделать по твоему – невысказанному! – мнению. Это понятно? Я не умею читать мысли. Это первое. И я не собираюсь драться с девчонками. Это второе. И если ты о чём-то меня не предупредил, то подойди к зеркалу и наори на того, кого в нём увидишь. Надеюсь, я понятно выразился?

Настолько понятно, что в первое мгновение Райли захотелось избить наглеца. Он не сомневался, что получится: первым ударом свалить на пол, а затем добавить ногами. Проучить как следует, до крови. Однако Аллан сдержался. Гнев схлынул, поскольку мальчишка, как ни крути, был во всём прав, и Райли медленно ответил:

– Я прошу извинить меня за резкость, Чарльз. Мой тон и мои слова были недопустимы, в оправдание могу заметить, что известие об отсутствии девушек вывело меня из себя, поскольку у меня есть основания подозревать Сандру в нечестной игре.

– Об этом следовало рассказать до того, как впасть в кому.

– Как ты помнишь, я отключился довольно неожиданно, – грустно улыбнулся Райли.

– Я заметил, – кивнул Пятый.

– Тебе это не показалось странным?

– Честно говоря, нет, – пожал плечами Фрейзер. – Мы отрубались в разное время: кто-то – сразу, кто-то – после мучений.

– И в себя пришли в одно время?

– Да, примерно в одно.

– И мы тоже. – Райли прищурился. – Но при этом, если судить по косвенным признакам, вас вакцинировали, а мы…

– Вам сделали укол, Аллан, всем вам, – сказал Пятый.

– Кто? – удивился Райли.

– Маленькие медицинские дроны. Они прилетали несколько часов назад.

– Инопланетные?

– Полагаю, да.

Несколько секунд директор «Vacoom Inc.» размышлял, глядя Пятому в глаза, а затем протянул:

– То есть пришельцы, несмотря ни на что, всё-таки решили нас спасти?

– Я не могу ничего утверждать, Аллан, но насколько я помню, компьютерная система пришельцев пребывает в глубоком нокауте. То есть инопланетяне не могли направить нам на помощь медицинские дроны.

– А это значит…

– Девушки добрались до рубки управления.

Райли медленно выдохнул. Чуть улыбнулся. Но взгляд его глаз стал очень и очень жёстким.

– Получается, Сандра проникла в систему?

– Но ведь это хорошо? – Фрейзер тоже изобразил улыбку. – Ведь это означает, что наша миссия увенчалась успехом?

– Хотел бы я быть столь же оптимистичным, Чарльз, – буркнул Райли. – Как я уже сказал, мисс Жарр не до конца откровенна, и что она сделает, заполучив контроль над кораблём, – одному Богу известно… Если, конечно, он способен взломать её базу данных.

Пятый улыбнулся, на этот раз по-настоящему, показав, что оценил шутку, но прокомментировать её не успел.

– Куда они направились?

– Продолжили спускаться по шахте.

– Ты уверен?

– Я их провожал.

– Хорошо… – Райли потёр переносицу. – Спасибо, Чарльз. Спасибо за то, что присматривал за нами и… извини ещё раз, что наорал на тебя.

– Всё в порядке, Аллан, – спокойно ответил Пятый. – Я надеюсь, что твои подозрения беспочвенны, Сандра вот-вот выйдет на связь и докажет, что мы… Что мы с ней в одной лодке. В смысле – она с нами.

– Я тоже надеюсь, Чарльз. – Райли начал поворачиваться, собираясь вернуться в казарму, но замер, услышав:

– И ещё я хочу сказать, что знаю, на каком этаже девчонки вылезли из шахты.

– Откуда?!

– Когда я понял, что не смогу их остановить, я отправил за ними микродрон, – просто ответил Пятый. – Он тайно сопровождал их, пока мог, после чего вернулся ко мне.

Фрейзер вытащил из кармана разрядившееся устройство и протянул его Аллану.

– Не хочешь оглядеться? – спросила Сандра, увидев, что Октавия заскучала.

Поговорив с Линкольном и разобравшись с важной текучкой, девушки занялись своими делами. Конфетка вернулась в кресло и погрузилась в смартплекс, точнее, в ту часть корабельной сети, которая была ей доступна. Сандра не пыталась её ломать, а набиралась знаний: в точном соответствии с недавно озвученным Октавии правилом изучала, знакомилась, пыталась понять логику инопланетян и принципы, на которых они выстраивали своё цифровое пространство. Разумеется, в скором времени эти знания будут использованы против пришельцев, во благо Сандры и её друзей, но сейчас девушке требовалась информация, и она впитывала её как губка. Погрузилась в работу так плотно, что никак не реагировала на Леди, отделываясь односложными ответами. А иногда – просто бубнила что-то положительное, не вникая и даже не пытаясь вникнуть в заданный вопрос.

Первое время Леди было чем заняться: она внимательно изучила рубку управления, сняла всё на видео, сделала несколько коротких записей с собой, посидела над ними, выбирая лучшие, затем набросала довольно длинный сценарий, добавила несколько видео с собой на фоне Первого Ядра, после чего плюхнулась в соседнее с Конфеткой кресло и заскучала.

Делать ей было решительно нечего, вот Сандра и сделала неожиданное предложение.

– Не хочешь оглядеться?

– А можно? – загорелась Октавия.

– Почему нет?

– А если я кого-нибудь встречу?

– Если встретишь, скажешь, что я разрешила.

Девушки весело рассмеялись. Действительно весело – они уже освоились в рубке управления и чувствовали себя в полной безопасности. Но только в ней.

– А как же «волки»?

– На командном уровне их нет.

– Точно?

– Ты хочешь погулять или нет? – вопросом на вопрос ответила Сандра.

– Хочу, – не стала скрывать Леди. – Очень хочу.

– И я.

– Пошли вместе!

– Я не могу, – вздохнула Конфетка. – Во-первых, много работы. Во-вторых, хочу, чтобы кто-то из нас обязательно оставался в рубке.

– Это нужно? – прищурилась ОК.

– Это на всякий случай, – ответила Сандра. – Страховка.

– Понимаю.

– Мы пока чужие, так что будет лучше, если одна из нас будет всегда здесь.

– А что толку? – Октавия кивнула на защищённое силовым полем Первое Ядро. – Мы ничего не можем.

Намекая на то, что Райли собирался угрожать инопланетянам уничтожением главного компьютера.

– Изнутри можно сделать больше, чем снаружи, – ответила Конфетка. – Как минимум – открыть дверь.

– Ты дашь мне код?

– Я много чего тебе дам. – Смартплекс Октавии тренькнул, сообщая, что началась передача данных, и Конфетка объяснила: – Во-первых, код входа в рубку и код выхода.

– Они разные?

– Да.

– Извини, не сообразила.

– Ничего страшного. – Сандра помолчала. – Во-вторых, универсальный код от всех дверей командного уровня. И главное, у тебя будет схема уровня.

– Ух ты! – Октавия как раз открыла этот файл и принялась внимательно изучать план. – Спасибо.

– Не за что. – Конфетка улыбнулась. – Сначала прогуляйся ты, например, налево по коридору, а потом пройдусь я – направо. Думаю, когда ты вернёшься, мне как раз потребуется немного отдохнуть и проветриться.

– Как скажешь!

– Если хочешь – можно наоборот: ты – направо, я – налево. Мне всё равно.

– Мне тоже. – Леди ещё раз взглянула на схему. – Как думаешь, имеет смысл взять с собой автомат?

– Ты умеешь им пользоваться? – В голосе Конфетки послышалась прежняя рассеянность.

– Ты уже спрашивала.

– И что ты ответила?

– Пятый показал, как нужно обращаться с оружием.

– В таком случае, автомат тебе только помешает.

– Почему?

– Придаст ложное чувство безопасности.

– Спасибо, Сандра, ты умеешь подбодрить, как никто другой. – ОК выдала язвительную улыбку и направилась к дверям.

– Пожалуйста, поддерживай со мной связь, – попросила подругу Конфетка.

– Ты всё равно с головой в работе.

– Но когда я отвлекусь от работы, то увижу, что с тобой всё в порядке.

– Что я сейчас делаю? – Октавия продемонстрировала Сандре средний палец.

– Уходишь, – ответила Конфетка, не отрываясь от монитора.

– А ты внимательная.

Сандра улыбнулась.

Но едва Октавия вышла из рубки, энтузиазма у неё поубавилось.

Да, Сандра сказала, что «волков» поблизости нет; да, впереди летели микродроны, пусть не военные, но прекрасно видящие пространство и передающие информацию в смартплекс Леди в режиме реального времени; да, компьютерная система отключена, а та, что работает, считает девушек своими. Казалось, беспокоиться не о чем, но теперь Октавию не покидало ощущение, что Сандра чего-то недоговаривает. Неясное ощущение, и оттого очень неприятное. Конфетка привела их в рубку управления, но она явно хотела оказаться в ней без Райли; она позаботилась о заразившихся, но при этом соврала Линкольну о качестве связи – чтобы иметь возможность в любое мгновение закончить разговор. Или сказать, что не расслышала что-то важное. Конфетка, очевидно, не доверяла «формальным лидерам», то есть представителям власти, но при этом поделилась с Октавией и кодами, и планом командного уровня, чем, безусловно, уменьшила сомнения подруги.

«Конечно, Сандра старается вести свою игру – насколько ей дозволяют обстоятельства. Но при этом она понимает, что мы в одной лодке…»

Выйдя из рубки, Октавия отправилась налево – ей действительно стало всё равно после того, как подруга предложила выбрать направление самостоятельно. Шла неспешно, внимательно разглядывая присылаемое микродронами видео, волновалась, конечно, но ни разу не пожалела о том, что оставила автомат. Леди полностью разделяла мнение Конфетки о своих «боевых» качествах и понимала, что в её случае автомат – это просто лишняя тяжесть, а не средство самообороны.

Что же касается помещений, то ближайшие к рубке оказались техническими, заставленными массивными шкафами, в которых – так предположила Октавия, и Конфетка с нею согласилась – располагались элементы компьютерной системы. Помещений оказалось немного, всего четыре, но они отличались большими размерами, и Леди, выполняя просьбу Сандры, обошла их все, фиксируя на видео все закоулки и приборы. Уже во втором зале Октавии стало так же скучно, как в рубке управления, но девушка сумела взять себя в руки и продолжить работу. Именно работу – Октавия твёрдо сказала себе, что не развлекается, не снимает сюжет для новостей, а работает, собирая важный материал, и эта мысль позволяла ей справляться с унылым однообразием происходящего.

Зато пятое помещение стало настоящим подарком.

Как потом выяснилось – когда Сандра перевела название, – это была резервная штурманская рубка, оборудование которой автоматически запустилось после отключения Первого Ядра. И первое, что увидела вошедшая в комнату Октавия, был большой экран, на который поступало изображение с курсовых камер станции и показывалась конечная цель полёта, которая произвела на Леди впечатление.

– Ты это видишь?

Видео с микродронов передавалось на смартплексы обеих девушек, но Конфетка его не просматривала, подключаясь лишь в тех случаях, когда об этом просила Октавия. И сейчас ответила не сразу, видимо, заканчивала дела. Но когда ответила, голос прозвучал удивлённо:

– Ого!

– Согласна, – поддержала подругу Леди.

– Подожди, я приближу…

И через несколько секунд планета, которая изначально находилась в правом верхнем углу экрана, сместилась в центр и выросла в размерах.

– Это Марс? – спросила Октавия.

– Марс, – подтвердила Сандра.

– Мы летим к нему?

– Несомненно.

– И невероятно.

– Мы уже несколько дней сидим на гигантской космической станции, которую построили пришельцы, – рассмеялась Конфетка. – А ты до сих пор используешь определение «невероятно»?

– Извини, по привычке, – улыбнулась в ответ Леди.

И оглядела помещение.

Помимо главного экрана, перед которым располагалось рабочее место, на его стенах были развешаны другие мониторы, поменьше, на которые выводилась разнообразная информация: цифровые таблицы и графики.

– Ты можешь посмотреть, как скоро мы до него доберёмся?

– Через двое суток, – ответила Сандра.

– И что? – Октавия издала короткий смешок. – Врежемся в поверхность?

– Вообще-то мы раньше взорвёмся.

– Хорошая шутка.

– Спасибо.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то оказавшись в Солнечной системе, станция сразу приняла решение идти к Марсу и укрыться за ним от нашего наблюдения.

– Мы бы приняли её за астероид?

– Если бы «Чайковский» с ней не столкнулся.

– Но астероид не может появиться из ниоткуда.

– Но мы бы не смогли его проверить, – пожала плечами Сандра. – Станция отправилась бы к Марсу, а наши бы просто решили, что прозевали появление астероида. Космос большой – всё может случиться.

– Наверное.

– Наверное.

Девушки помолчали.

– Я пойду дальше, – вздохнула Октавия. – Попробую найти ещё что-нибудь интересное.

– Главное – не заблудись.

– Но если что – ты ведь меня выведешь?

– Если сможешь дозвониться.

– Я постараюсь.

Конфетка замолчала. Октавия же бросила последний взгляд на работающую штурманскую и направила микродроны в коридор.

Закончив разговор, Сандра откинулась на спинку кресла – она достаточно приноровилась к мебели пришельцев – и вздохнула.

Ограниченный доступ.

Временный командующий с ограниченным доступом.

И чтобы она ни делала, изменить статус не получалось. Делала она, разумеется, очень мало и очень осторожно, опасаясь вызвать подозрения у КУ2.0, скорее даже не делала, а пыталась понять, что нужно сделать, чтобы получить полный доступ к системе, но пока упиралась в протоколы безопасности, которые жёстко ограничивали любые попытки проникновения. Их можно было попытаться сломать – Сандра постепенно начала понимать принципы построения инопланетной сети, но сейчас, с её минимальным багажом знаний, атаку невозможно будет скрыть, а её успех, мягко говоря, не гарантирован. Очень мягко говоря.

«Я сумела проколоть «Ламборгини» шины, но на большее пока не способна…»

Сандра понимала, что ухитрилась сделать очень и очень много, но стремилась к большему. Так её учили – всегда стремиться к большему и никогда не останавливаться на достигнутом. И теперь, уперевшись в преграду, которую не удаётся и, возможно, не удастся обойти, она почувствовала, что начинает злиться. Или нервничать. Что это на самом деле? Ярость, вызванная бессилием, или страх ожидания неминуемого – пока! – взрыва?

Тридцать семь часов. Уже чуть меньше.

До Марса они точно не успеют добраться и будут любоваться его видом на большом инопланетном мониторе с прекрасным разрешением. Любоваться до тех пор, пока станция не разлетится на куски.

«Интересно, как это будет? Что взорвётся первым?»

Наверное, двигатель.

Нет, не двигатель, а источник энергии, чем бы он здесь ни был: реактор, батарея или кусок криптонита – без разницы. Разрушение начнётся с него.

И Сандра неожиданно ярко представила, как это будет.

Представила станцию снаружи, такой, какой её показал в своём знаменитом репортаже Райли: большая, три мили диаметром, похожая на астероид, на котором воздвигли разнообразные постройки: мозг отказывается верить, что вся эта грандиозная масса сделана искусственно и лишь сверху на неё нанесена порода, то ли для защиты, то ли для маскировки, то ли и для того и для другого. Станция неспешно, потому что двигатели работают не на полную мощность, летит к Марсу. В полной тишине. В космической тишине. Гигантский, невообразимо огромный корабль. Крохотная песчинка в бескрайнем космосе. А дальше – в воображении Сандры – время замедляется и видно, как краснеет изнутри обшивка. Именно для этого требуется замедление времени: ведь станция раскалится за доли мгновения и на доли мгновения, и лишь замерев, можно в подробностях увидеть, как всё произойдёт. Как станция начнёт тужиться, распираемая изнутри адским давлением, как пойдут по её поверхности трещины, по которым затем она будет разорвана. Несколько секунд по прежней траектории будет лететь прежний шар, только ставший огненным, а затем он распадётся на куски.

На обломки.

В тишине.

В полной тишине…

Или не будет огня?

Откуда взяться огню в вакууме? Огонь проживёт лишь те секунды, пока его не накроет вакуум, а затем исчезнет. Останутся только обломки.

Сандра тряхнула головой, прогоняя видение, несколько секунд молчала, а затем негромко произнесла:

– КУ2.0?

– Офицер Жарр?

– Я хочу изучить записи о биологическом эксперименте, поставленном несколько дней назад.

«Где он провёл эти дни? Если с ним всё в порядке, то почему не приходил? Или до сих пор не может простить смерть Карсона тем, кто сумел выжить? Но ведь мы не виноваты!»

Мысли о Мэйсоне не оставляли Анну с момента неожиданной встречи. Девушке было невыносимо стыдно от того, что она совершенно позабыла о потерявшем друга парне и даже не попыталась узнать, что с ним происходит. А Эндрю, судя по выражению его лица, до сих пор пребывал в подавленном состоянии, продолжая скорбеть о смерти Карсона.

Или дело не только в потере?

Анне не нравились пришедшие в голову подозрения, и она решила разузнать о происходящем на «правой стороне»: клипер делил ангар на две части, в левой, большей, размещались молодые люди, в правой разбили лагерь сотрудники и члены экипажа. Там же ночевали военные и другие участники спасательной миссии, которые сейчас неподвижно лежали на своих спальных мешках. Девушка надеялась застать на «правой стороне» Нуцци, с которым у неё были неплохие отношения, как, впрочем, у всех – доктор отличался потрясающим дружелюбием, однако его на месте не оказалось. Пришлось довольствоваться дежурящей около больных Тельмой.

– Привет, – произнесла Баррингтон, усаживаясь на какой-то ящик.

– Привет, – улыбнулась в ответ женщина и попросила: – Лучше слезь.

– Почему?

– В нём оружие. Не надо к нему приближаться.

– А, извини. – Баррингтон послушно расположилась рядом с Тельмой. – Я думала, капитан раздал автоматы ребятам Хиллари.

– Один ствол «переходящий» – он у того, кто сторожит ворота, второй Хиллари выпросил для себя. Уж не знаю, чем он это аргументировал, но капитан согласился. – И теперь здоровяк разгуливает по ангару с боевым оружием на плече. – Остальные здесь.

– Наверное, это правильно.

– Я тоже так думаю.

Тельма замолчала, показывая, что готова выслушать, с чем явилась девушка, а Баррингтон лихорадочно искала продолжение разговора, поскольку готовилась к встрече с доктором – с ним она чувствовала себя свободнее, и не очень-то хотела обсуждать подозрения с кем-то ещё.

– Как они? – Анна кивнула на неподвижные тела.

– Я надеялась, что придут в себя быстрее, – не стала скрывать Тельма. – Но что есть, то есть. Ждём.

Несмотря на то что медицинские дроны инопланетян прилетели максимально скрытно, через расположенную с «правой стороны» шахту лифта, информация о них мгновенно разнеслась по лагерю, вызвав оживлённое обсуждение. В первую очередь всех интересовало, кто отправил дроны, однако Линкольн, распорядившийся не мешать их работе, больше не проронил ни слова, из-за чего слухи поползли совершенно фантастические. Говорили, что Райли добрался до центра корабля и установил над ним контроль, но им ничего не рассказывает, потому что собирается захватить Землю; что инопланетяне пришли в себя, уничтожили разведчиков, а тех, кто остался в ангаре, решили помиловать; говорили… Говорили много разных глупостей, и лучше бы Линкольн сообщил правду, чем доводил дело до абсурда.

Но капитан почему-то решил промолчать.

– Так о чём ты хотела поговорить? – проницательно спросила Тельма.

– Сегодня еду раздавал Мэйсон.

– Потому что Вагнера капитан отправил ремонтировать VacoomA.

– Эндрю так и сказал, – подтвердила девушка. – Просто увидев его, я поняла, что давно его не встречала.

Тельма едва заметно пожала плечами, словно показывая, что не удивлена подобной «внимательностью» к товарищу, но промолчала, продолжая смотреть Анне в глаза.

– Мэйсон не ночует на «левой стороне», я решила, что он с вами, под присмотром доктора Нуцци. – Девушка выдержала паузу и, поскольку Тельма по-прежнему не проронила ни слова, закончила: – Это так?

Женщина вздохнула, поморщилась и тихо ответила:

– Послушай доброго совета, Баррингтон: не лезь в это дело.

И отвернулась.

– Просто проверить, что там находится? – переспросила Октавия.

– А почему нет? – пожала плечами Сандра. – Ты прогулялась, и мне тоже нужно. Я слегка перегружена, и хочу развеяться. – Она помолчала и спросила: – Что-то не так?

– Честно говоря, мне не очень хочется оставаться здесь одной, – искренне ответила Леди ОК.

– Ты только что одна ходила по командному уровню, – с улыбкой напомнила Конфетка. – И ничего – справилась.

– Мы всё время были на связи.

– Мы и сейчас всё время будем на связи. И если что, я обязательно тебе помогу.

– А что значит «если что»? – вздрогнула Октавия.

– Это значит: если случится что-нибудь непредвиденное, – объяснила Сандра.

– То есть всё, что уже было – это предвиденное? – попыталась пошутить Леди.

– Относительно.

– Относительно чего?

– Относительно того, что ещё не случилось.

– Хотела бы я быть такой спокойной, как ты, – пробормотала Октавия. – Но что-то не получается.

Леди слегка играла: в действительности она была достаточно спокойна, ну, учитывая обстоятельства, конечно, и держалась на удивление хорошо. Прогулка по командному уровню, которая изначально вызывала у неё волнение, закончилась благополучно, внушив девушке уверенность в себе, и вернувшись, она долго и бурно делилась впечатлениями, не обращая внимания на то, что Сандра слушает вполуха. Затем уселась в соседнее кресло – обрабатывать снятое видео, но услышав, что Конфетка собирается «прогуляться», задёргалась. Мысль остаться в рубке управления одной Октавии не понравилась.

Однако Сандра показала, что настроена решительно:

– Мы договаривались, ОК, и теперь моя очередь посмотреть на корабль.

– Но ты ведь будешь недалеко?

– Не дальше, чем ты. Мне нужно просто побродить, сменить обстановку.

В том или ином виде эта фраза прозвучала уже три или четыре раза, и Леди поняла, что придётся уступить. Но прежде вспомнила важный вопрос:

– Ты не проверяла: Райли очнулся?

– Ещё нет. Все ребята в коме.

– А как же укол?

– Вряд ли он подействует мгновенно.

– Согласна… – Октавия лихорадочно припоминала, о чём ещё хотела узнать, но стеснялась отвлекать подругу от работы. – Ты говорила с Пятым?

– У него всё в порядке. Сидит и ждёт.

– А как дела у наших?

– И у наших без изменений. В режиме оперативной паузы.

– Это как?

– Это значит, что они знают, что что-то должны сделать, но не знают – когда.

– А что они должны сделать?

– Например, бросать всё и бежать в VacoomA, если у меня получится устроить им выход в космос. Но чтобы у меня получилось – мне нужно думать. И прогуливаясь, я, может быть, до чего-нибудь додумаюсь.

Намёк был настолько понятным, а взгляд Сандры таким доходчивым, что Октавия сдалась:

– Извини.

– Это ты меня извини, – вздохнула Конфетка. – Я действительно заработалась и не могу думать ни о чём больше.

– Я понимаю.

Проводив подругу, Октавия медленно прошлась по залу, задержавшись сначала у монитора, а затем у Первого Ядра – просто бездумно на них поглазев, а затем уселась на своё место и перевела взгляд на кресло Сандры.

Действительно ли она пошла «осмотреться, чтобы развеяться» или что-то скрывает?

Очередное расставание породило очередные сомнения.

Вдруг она узнала что-то очень важное и теперь… А что «теперь»? Первое Ядро в нокауте, её доступ ограничен, а жизни всех людей Райли и пассажиров «Чайковского» зависят от неё. Если она сумеет отменить обратный отсчёт – спасёт всех. Если не сумеет – погибнет. И несколько нервное поведение Конфетки наверняка объясняется только этим фактом. Никаким другим.

Решив так, Октавия окончательно успокоилась, попила воды и принялась начерно монтировать следующую программу.

В отличие от Леди, которой было поручено «прогуляться и оглядеться», Сандра точно знала, куда идёт.

Нет, не направо.

Выйдя из рубки и дождавшись закрытия мощной двери, Конфетка направилась не в коридор, а к лифту, на котором они приехали. На нём – пять этажей вверх, на медицинский уровень. Но оказалась не в простом отсеке, а в лабораторном, в особой зоне, где проводились исследования чуждых – для владельцев станции – форм жизни и экспериментов над ними.

Шла Сандра без задержек: разбираясь с сетью, девушка настроила для себя универсальный доступ – в разрешённые отсеки, разумеется, – и теперь система опознавала её и автоматически открывала нужные двери.

Из лифта – прямо, через тамбур безопасности, двери которого открывались по очереди, затем по коридору, стены которого были выкрашены в приятный светло-бежевый цвет, до седьмой двери по левую руку, надпись на которой она прочитать не могла, вошла, оказавшись в обширном помещении, и замерла, озираясь. На первый взгляд – типичная лаборатория. На второй, впрочем, тоже, только из будущего, потому что до такого оборудования земляне ещё не доросли. В центре комнаты – кресло, умеющее принимать форму тела помещённого в него существа и раскладываться в кушетку. Точнее, в хирургический стол. В качестве опции – мягкие, но прочные захваты, делающие жизнь пациента интереснее, а его самого – безопасным для врача. Хотя, скорее, для наблюдателей, потому что роль врача, в смысле – исполнителя задуманных экспериментов, отводилась роботу. Он был установлен над креслом-трансформером – простой металлический куб, из которого выходило бесчисленное множество тончайших манипуляторов, оснащённых различными инструментами. В действительности искусственных конечностей было не более пятидесяти, но в первое мгновение Сандре показалось, что их намного больше.

Остальное размещённое вдоль стен оборудование привычно скрывалось под кожухами – судя по всему, пришельцам нравился минималистический стиль, а всю необходимую информацию они получали через сеть. Или она отображалась на основном мониторе, сейчас выключенном. Сначала Конфетка удивилась тому, что большая часть аппаратов представляет из себя простые металлические ящики, а затем сообразила, что все они связаны с роботом и взаимодействуют с пациентом через его манипуляторы.

– Разумно…

А в следующий миг девушка вздрогнула. И едва удержалась от крика. И было почему: за «ящиком», мимо которого она как раз проходила, Сандра увидела прозрачную витрину, в которой была выставлена голова Артура. Или её копия, но очень, очень хорошо сделанная. В натуральную величину, масштаб 1:1. Вскрытая голова: верхняя половина черепа аккуратно спилена, открывая доступ к содержимому коробки. Исполненному с той же тщательностью.

Сандра закусила губу.

– У тебя всё хорошо? – вышла на связь Октавия.

– Да… – протянула Конфетка, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно. – Нормально.

– Нашла что-нибудь интересное?

– Ничего такого, о чём имело бы смысл рассказывать. – Ответила и подумала, что не солгала. – Такая же ерунда, как у тебя.

– А ещё называется командный уровень, – хихикнула Леди. – Во всех комнатах – сплошные серверы.

– Ага. – Сандра заставила себя отвернуться от модели головы Артура… от модели ли? И ровным голосом закончила: – Скоро пойду обратно. Надоело.

– Жду.

Конфетка отключила связь с подругой и позвала:

– КУ2.0?

– Офицер Жарр?

– Требую оценить состояние лаборатории.

– Спящий режим.

– Блокировка устройств по требованию протокола безопасности?

– Отсутствует.

– Готовность к выполнению приказа?

– Выход из спящего режима – одна десятая ги.

– Краткий доклад о предыдущем эксперименте.

– Проведена глубокая кибернетическая модернизация высшей нервной системы биологического организма.

– Результат?

– Положительный. Функционирование системы штатное. В настоящее время связь с системой не поддерживается по требованию протокола безопасности.

– Определить загруженное программное обеспечение, – помолчав, потребовала Сандра.

– Актуальная копия Первого Ядра.

Да!

Конфетка надеялась услышать такой ответ и, произнеся вопрос, замерла в ожидании. В трепетном ожидании. А услышав то, что хотела – расслабилась. Внутри закричала от радости, но внешне осталась спокойной и даже чуточку отстранённой.

«Актуальная копия Первого Ядра!»

И никаких сомнений в том, что такое программное обеспечение сделает ей максимальный уровень доступа – высший ранг, – который позволит отменить обратный отсчёт и спасти всех…

«Но кем я стану?»

У Сандры задрожали пальцы. Она отыскала выход – единственный в их положении, но его цена оказалась непомерной.

«Я всё равно погибну. Или взорвусь вместе со всеми, или получу пулю от Первого Ядра. Это Райли может попробовать договориться – он всего лишь пытался прорваться на станцию, а я её сломала. Такое не прощается».

После таких размышлений цена перестала казаться непомерной, но оставалась страшной. Сандра видела, что на повседневную жизнедеятельность «глубокая кибернетическая модернизация высшей нервной системы» не повлияла: Артур Баррингтон ел, спал, двигался, другими словами, вёл себя как обычный человек. Но кем он стал внутри? О чём думал? Как воспринимал окружающих? Кем воспринимал?

Вопросы, вопросы, вопросы…

А пальцы продолжают дрожать. Не унимаются.

– КУ2.0!

– Офицер Жарр.

– Ёмкость системы позволяет загрузить столь большой объём данных?

– Так точно.

– Как осуществляется дальнейшее управление объектом?

– Согласно базовой установке эксперимента – полностью автономно.

И снова тот ответ, который она мечтала услышать – Сандре не хотелось превратиться в бездумного робота, полностью подчинённого инопланетной компьютерной системе. Она помнила, что именно Артур сдерживал огонь батарей, позволяя VacoomA добраться до станции, но всё равно решила уточнить.

– Сколько времени займёт проведение аналогичного эксперимента с учётом существующего опыта?

– Один ги.

Меньше часа…

Сандра ещё раз посмотрела на голову Артура. На этот раз не вздрогнула. Просто посмотрела, но очень тяжело, как человек, оказавшийся перед сложнейшим выбором и на этот самый выбор смотрящий. Без оценки, потому что оценка уже сделана. Как человек, знающий, что обратного пути не будет. Как человек, который отчаянно нуждается в совете, но понимающий, что невозможно услышать его от стоящей в витрине головы.

Посмотрела как человек, который знает, что ему придётся сделать нечто очень страшное, и всеми силами оттягивающий это мгновение.

– КУ2.0!

– Офицер Жарр.

– Перевести системы лаборатории в режим ожидания. Следующий эксперимент – глубокая кибернетическая модернизация высшей нервной системы.

– Биологический организм?

– Аналогичный.

– Принято.

Сандра кивнула и быстро вышла из лаборатории.

– Большую часть времени Сандра проводила в своей комнате. Здесь. – Миссис Стоун открыла дверь и посторонилась, пропуская Козицкого внутрь.

– Она её не закрывала?

– Как правило – нет. То есть иногда запиралась в ней, как это случается со всеми девочками её возраста, но обычно дверь была открыта.

– Даже когда Сандра уходила в школу или уезжала на несколько дней?

– Даже тогда, – подтвердила миссис Стоун.

А это, в свою очередь, означало, что ничего важного или ценного в комнате отыскать не удастся.

Но осмотреть её всё равно стоило.

– Хорошая комната, – одобрил дознаватель. – Большая и светлая.

– Сандра сама её выбрала, – зачем-то объяснила хозяйка, хотя и так было понятно, кто отдавал приказы в их маленькой дружной семье. – Как видите, здесь есть балкон, с которого открывается очень красивый вид. Такой же, как из гостиной, только можно стоять на улице.

Козицкий не отказал себе в удовольствии: открыл дверь, вышел и глубоко вдохнул свежий воздух. И прищурился на бескрайнее, больше напоминающее море озеро. Зима в этом году выдалась тёплой, день – солнечным, и озеро Мичиган показалось дознавателю во всей предновогодней красе: бесконечно широкое, спокойное, дышащее приятным холодом. Хорошая погода позвала жителей Аптауна из домов, а поскольку у многих ещё продолжались рождественские каникулы, улицы и берег были заполнены гуляющей публикой.

– В какую школу ходила Сандра? В частную?

– Да, – подтвердила миссис Стоун.

Логично: настоящая Кассандра Жарр училась в частной школе, и следовало придерживаться легенды. Да и вряд ли Сандра решила бы спрятаться в трущобах – для этого ей прикрытие в виде ненастоящей тётки не требовалось, в трущобах никто не будет спрашивать о прошлом. В трущобах значение имеют лишь настоящее и умение выживать.

Всё время, пока дознаватель смотрел на озеро, миссис Стоун молча стояла рядом, в ожидании возможных распоряжений. Постаревшая и помрачневшая миссис Стоун, чей счастливый билет только что превратился в тыкву.

– Квартира оформлена на вас? – поинтересовался Козицкий.

– Вам не всё равно?

Вместо ответа дознаватель поджал губы, продолжая изучать гуляющих горожан.

– На меня, – ответила миссис Стоун. – Они сказали, что я смогу оставить её себе.

– Вы купили её на деньги Жарров?

– Да, но сделала всё по закону. – Женщина выдержала паузу. – В конце концов, я ведь и в самом деле единственный законный наследник Жарров. Как вдова Гарольда.

– Удачи в борьбе за свои деньги.

– А вы не смогли бы мне помочь?

– Миссис Стоун, я и так сделал для вас очень много, позволив провести на свободе ближайшие двадцать лет.

– Я понимаю. – Женщина опустила голову.

– А пребывание на свободе поможет вам разрешить вопрос с наследством.

– Надеюсь.

– Вот и хорошо. А теперь, пожалуйста, позвольте мне оглядеться.

– Извините, мистер… – И только сейчас до миссис Стоун дошло, что она так и не узнала имени второго агента. – Мистер…

– Вас ждёт агент Кардиган, – сухо произнёс Козицкий, подходя к письменному столу Сандры. – Вы должны подробно описать мужчину, который к вам приходил.

– Да, конечно.

Миссис Стоун вышла, а дознаватель взял лежащую на столе авторучку и поднёс к глазам. Авторучка. Не стилус, а старомодная авторучка. А рядом – бумажный блокнот. Козицкий раскрыл его и улыбнулся, увидев то, что ожидал – чистые листы: собираясь на Луну, Сандра либо уничтожила, либо спрятала исписанные блокноты, оставив на видном месте новый. Нетронутый.

«Интересная привычка…»

Обыкновенная комната обыкновенной ученицы старшей школы. Большой монитор на стене, не виртуальный, объёмный, а обыкновенный, но дорогой, с хорошим разрешением. К такому монитору обычно предлагают встроенный в стену системный блок – чтобы не мешал и не портил вид. Дорогое удовольствие, учитывая, что приходится подводить систему вентиляции и охлаждения, однако многие богачи на это соглашались. Но не Сандра. Её системный блок стоял под монитором, и быстрый взгляд показал Козицкому, что кожух снимали, и, видимо, неоднократно.

«Все хакеры ковыряются в железе…»

Аккуратно заправленная кровать, несколько подушек, в прикроватной тумбочке неинтересная мелочовка. Встроенная гардеробная. Одежда не оставляла сомнений в том, что комната принадлежит старшекласснице: яркие цвета, модные принты, стиль даже не молодёжный, а ультрамолодёжный. Вещей много, но подавляющее большинство – новые, купленные, если судить по степени износа, в течение последнего года.

«То ли тебе не подошёл размер настоящей Кассандры, то ли не понравился вкус…»

Классическая одежда тоже присутствовала, но в небольших количествах – Сандра профессионально играла избранную роль, а джинсы, брюки, жакеты и неприметные куртки оставляла на те случаи, когда ей требовалось заняться тем, чем не пристало заниматься старшекласснице. А она занималась, но тайно, стараясь не привлекать внимание, о чём свидетельствовали обнаруженные в ванной комнате парики – шесть разных, и набор профессиональной косметики. В наличии хорошей косметики не было ничего странного, как и в париках, но в сочетании с тем, что Козицкий успел узнать о Сандре, эти предметы наводили на мысль о прогулках под маскировкой.

«А ещё у тебя наверняка есть липовые удостоверения под каждый образ. Не такие крутые, как документы Кассандры Жарр, но способные пройти стандартную полицейскую проверку».

Но в целом ничего необычного дознаватель в комнате не обнаружил. Возможно, криминалисты, которых вызвал Кардиган и которые просмотрят каждый сантиметр квартиры под микроскопом, окажутся удачливее, но Козицкий в этом сомневался. Девушка была профессионалом и ошибалась только в том случае, если ей по каким-то причинам требовалось допустить ошибку.

Например, сделать оговорку о возрасте…

Козицкий покинул ванную и подошёл к последнему «украшению» комнаты Сандры, которое оставил на сладкое – к полке с бумажными книгами. Весьма необычному для американской старшеклассницы элементу декора. Подошёл и внимательно просмотрел корешки. Манн, Воннегут, Фолкнер, Кафка, Достоевский, Есенин, Сэлинджер, Хэмингуэй…

Стоп!

Он вздрогнул, потому что едва не пропустил важное.

Есенин.

И дело вовсе не в том, что этот автор оказался единственным поэтом на полке. Гораздо важнее то, что книга была напечатана на русском языке. Стоящий рядом томик Достоевского – на английском, а Есенин – на русском. Козицкий взял книгу, внимательно оглядел, после чего аккуратно раскрыл и пролистал страницы, машинально узнавая знакомые строки. Сборник избранных произведений. И его, без сомнения, читали.

На русском языке.

И короткая надпись на форзаце: «Поздравляю и очень люблю. Папа».

На русском языке.

И дознаватель замер, разглядывая короткую фразу, написанную шариковой авторучкой много-много лет назад. Очень короткую фразу, которая очень о многом говорила.

Сандра была профессионалом и понимала, что от книги необходимо избавиться, не могла не понимать. Она обязана была сжечь эту ниточку, возможно, единственную, которая способна привести к ней настоящей. Но не сожгла, не выбросила. И даже почему-то не спрятала, возможно, не успела или закрутилась и забыла… Не важно. Важно то, что не избавилась, хотя знала, что книга приведёт к ней. Знала, потому что она – профессионал. И он, дознаватель Козицкий – профессионал. Он знал, что обязан упаковать книгу в пластиковый пакет и направить на экспертизу. А он почему-то замер, вновь и вновь перечитывая короткую фразу. И представляя, как большой профессионал Сандра открывает томик Есенина и смотрит на эту строку. Потом читает стихи. Закрывает книгу, заложив нужную страницу пальцем, смотрит на озеро… или на город – ведь она жила не только в Чикаго, смотрит и думает… думает о том, кто подарил ей книгу и сделал надпись. Вспоминает отца и себя, ту, настоящую себя, которая ещё не запуталась в бесчисленных фейковых личностях и не считается соучастником главного террориста планеты. Вспоминает нечто очень дорогое и важное.

Томик Есенина был ниточкой к настоящей Сандре. Но не только для Козицкого – для неё тоже.

Поэтому дознаватель обернулся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и быстро спрятал сборник в папку.

И поправил стоящие на полке книги так, чтобы скрыть пропажу.

Меньше чем через час прекрасная квартира с видом на озеро Мичиган стала напоминать оживлённый муравейник, однако эта суета не радовала… не могла радовать чету Стоунов, чья жизнь совершила очередной крутой поворот. На этот раз – неприятный. Повсюду работали эксперты-криминалисты. Козицкий не видел необходимости в их присутствии, особенно в таком количестве, но поскольку его никто не спрашивал, держал своё мнение при себе. Нравятся американцам подобные протоколы – пусть следуют им. Кроме того, помимо непосредственной цели – поиска чего-нибудь запрещённого, тотальный досмотр производил очень тяжёлое и незабываемое впечатление на тех, против кого был направлен, морально подавляя их и таким образом подготавливая к последующим допросам. А пока мистер и миссис Стоун со слезами на глазах наблюдали за тем, как сотрудники Министерства внутренней безопасности крушили их дом: вспарывали подушки, одеяла и матрасы. Вспарывали даже подкладки пальто, курток и пиджаков – зачем ощупывать, если можно сразу вскрыть и посмотреть, что внутри? Выламывали ящики шкафов и тумбочек. Разбивали стены при малейшем подозрении на пустоты. Вскрывали полы, пробили потолки. Сломали холодильник. Проверили все пакеты и банки с едой, даже закрытые, с содержимым не церемонились – рассыпали по полу. Забрали все документы и электронные приборы, включая обыкновенные аудиоколонки – их вырвали из стены.

Козицкому не доставляло никакого удовольствия наблюдать за тем, как ухоженная квартира превращается в разодранную коробку, поэтому до конца разгрома он не остался. Дождался, когда на мистера и миссис Стоун надели наручники и вывели – им предстоял долгий допрос в Министерстве внутренней безопасности, и спросил:

– Это было необходимо?

– Таковы правила, – хладнокровно ответил Кардиган.

– Мы обещали им иммунитет.

– Во-первых, не им, а ей, – поправил дознавателя федеральный агент. – Стоуна мы скорее всего посадим.

– За что?

– За то, что не донёс.

– Понятно… – Козицкий отвернулся, увидел, как толстая криминалист неспешно снимает с полки и рвёт книги. В поисках тайников. Увидел и отвернулся снова.

– А во-вторых, они должны заплатить за сотрудничество с преступниками, – убеждённо продолжил Кардиган. – Мы её не посадим, но жизнь испортим. Постараемся сделать так, чтобы она вернулась в свою помойку.

Миссис Стоун посмела обмануть государство, и государство сделает всё, чтобы её наказать, тем или иным способом.

– Всё отберём, до последнего цента.

– У Жарров есть другие наследники?

– Нет. Перейдёт в доход государства. А она пусть радуется, что избежала обвинения в федеральном преступлении.

– Понимаю, – протянул Козицкий, стараясь смотреть только в окно. После того как агенты сорвали шторы – вместе с карнизом, из окна открывался прекрасный вид на озеро Мичиган.

– Никто не имеет права обманывать государство.

– Звучит логично, – не стал спорить дознаватель, продолжая разглядывать озеро.

– Мне показалось, что вам не нравятся наши законы, мистер Боширов, – заметил Омар.

– Мне на них плевать, мистер Кардиган, – безразличным тоном ответил Козицкий.

– Что? – изумился агент Министерства внутренней безопасности, который искренне считал, что американские законы обязаны уважать во всех уголках земного шара.

– А что вы ожидали услышать? Я не собираюсь нарушать ваши законы, пока нахожусь на вашей территории, и не являюсь гражданином Соединённых Штатов, а потому мне абсолютно наплевать на то, как вы устраиваете свою жизнь. Главное, чтобы вы в мою не лезли. Моя жизнь мне нравится. Как и законы моей страны.

– Вы ведь понимаете, что я обязан доложить о ваших высказываниях? – поинтересовался помрачневший Кардиган. – И вам могут закрыть въезд в Соединённые Штаты.

– На каком основании?

– За проявленное неуважение.

– Как скажете. – Дознаватель зевнул, продемонстрировав отношение к словам агента, и предложил: – А пока я здесь, давайте сосредоточимся на расследовании.

– Если в квартире будет что-нибудь интересное, мы это обязательно найдём.

– Не сомневаюсь. – Козицкий прислушался к ударам, доносящимся из соседней комнаты. – Но я уверен, что Сандра не оставила здесь ничего важного.

– Все допускают ошибки, – пожал плечами Кардиган, думая о том, что свою ошибку дознаватель совершил, а если продолжит вести подобную пропаганду, то может наговорить на арест по обвинению в антиамериканской деятельности.

– Я просил проверить уличные видеокамеры и узнать, куда ходила Сандра.

– Данных нет, – тут же ответил Омар.

– Как такое возможно? – удивился Козицкий.

– Не знаю, – пожал плечами Кардиган. – Полагаю, потому что прошло много времени.

– Сандра уехала из Чикаго меньше месяца назад, неужели все городские видеокамеры хранят информацию так недолго?

– Ну… – Агент почесал затылок. – Видимо те, в которые она попадала, да – хранят информацию две-три недели.

– Или Сандра изменила алгоритм системы распознавания лиц и стала для неё невидимой.

Несколько мгновений Омар изумлённо таращился на равнодушного Козицкого, после чего уточнил:

– Вы предполагаете, что Сандра влезла в федеральную систему распознавания лиц?

– Я в этом уверен, – спокойно ответил дознаватель.

– И никто ничего не заметил?

– С вашего позволения напомню, что Сандра взломала «Vacoom Inc.», и мы до сих пор не знаем, какие изменения она внесла в их базу данных.

– Так, может, её там и не было? – предположил Кардиган.

Козицкий задумчиво посмотрел на американца, вздохнул и повторил:

– Пожалуйста, проверьте алгоритм.

– Заммер, ты уверен, что это тот самый этаж?

– Вне всяких сомнений, мистер Райли.

– В таком случае, куда они делись?

На этот вопрос ответить Аллану не мог никто.

Отправленный Фрейзером микродрон честно выполнил задачу: летел за Октавией и Сандрой до тех пор, пока заряда батареи осталось лишь на гарантированное возвращение. Ориентируясь на его запись, разведчики добрались до нужного уровня и двинулись в том же направлении, что и девушки. К сожалению, именно отсюда микродрон повернул в обратную сторону, и оставалось лишь догадываться, что Октавия и Сандра делали дальше – никаких следов разведчикам обнаружить не удалось. И знаки на стене, о которых рассказал Чарльз, ожидаемо отсутствовали.

– Может, они ушли далеко вперёд? – предположил Пятый. – В конце концов, корабль диаметром три мили, есть где заблудиться.

– Может быть, – протянул Аллан.

Но поскольку в его голосе отчётливо прозвучало сомнение, Фрейзер продолжил:

– Считаете иначе?

– Почему они выбрали именно этот уровень? – негромко спросил Райли. Они с Пятым двигались в середине конвоя, три шага до идущего в авангарде Стича, три шага до инженеров, и тихий голос гарантировал, что разговор останется приватным. – Заметь: изначально мы планировали спускаться до самого дна, однако Сандра решила покинуть шахту именно здесь. И довольно уверенно выбрала дальнейшее направление.

– Хочешь сказать, что Конфетка знала, куда нужно идти?

– Боюсь так говорить, но у меня начинает складываться ощущение, что Сандра изначально знала, куда нужно идти. Но идти туда она хотела одна и потому терпеливо ждала, когда нас свалит вирус.

– О котором мы все забыли…

– Да, Чарльз: мы все забыли, а Сандра помнила. Дождалась, когда мы впадём в кому, предложила Октавии составить ей компанию, и вдвоём уговорили тебя не мешать.

Несколько мгновений Пятый размышлял над словами Райли, а затем изумлённо поднял брови:

– Но ведь Сандра не инопланетянка?

– Нет, конечно… – улыбнулся Аллан. – Во всяком случае, я надеюсь, что нет. Но Сандра обвиняется в очень серьёзном преступлении.

– Вы в этом уверены?

– На сто процентов, Чарльз. В ходе идущего на Земле расследования Сандра была полностью изобличена и во всём призналась. Но поскольку других программистов у нас нет, мы предложили девушке полный иммунитет от всех совершённых ею преступлений. Вообще от всех.

– Ого! – изумился Фрейзер. – Так она не просто хакер?

– Сандра не просто хакер, – медленно продолжил Райли. – Во-первых, она – самый лучший хакер Земли. А во-вторых, мы в ней ошиблись. Мы не поняли, что она совершает преступления не ради денег. Сандра – высокомотивированный, идейный борец с системой. Она сделала вид, что приняла наше предложение, но это была уловка. Ей плевать на иммунитет, помилование, деньги и всё, что мы можем ей предложить – она нас ненавидит.

– За что?

– Я…

Но в этот момент Стич остановился перед очередным поворотом и поднял руку, поэтому ответа Пятый не дождался. Они медленно подошли к сержанту, и Райли тихо спросил:

– Что?

– Микродроны засекли цель.

– Твари?

– Нет.

Стич перенаправил видеосигнал в смартплекс Райли, тот посмотрел и покачал головой:

– Неожиданно.

– Согласен, сэр. Что будем делать?

– Делайте что угодно, но взять его живым.

– Понял. – Стич резко вышел из-за угла, одновременно вскидывая пистолет-пулемёт, и громко рявкнул: – Стоять!

– Кто здесь?

– Стоять! Руки за голову! Не шевелиться!

И громкий звук передёрнутого затвора показал, что Стич не шутит.

– Не оборачиваться! Медленно опустись на колени!

И Бесполезный замер. Он стоял в небольшом холле, в который выходили три лифта, два грузовых и маленький, и совсем не ожидал появления разведчиков.

– Даррел, что случилось? – прошептала испуганная Сандра.

– Я встретил Райли, – так же тихо ответил Бесполезный, медленно – как было приказано – опускаясь на колени.

– Проклятье!

– Всё будет хорошо…

– Вы что-то сказали, мистер Даррел?

– Мистер Райли? Слава богу, это вы.

– Ожидали встретить инопланетян?

– Боялся этого.

– Не оборачиваться! – повторил Стич, заметив непроизвольное движение Августа.

– Извините. – Бесполезный помолчал. – Не ожидал, что наша встреча получится столь… жёсткой.

– Я в принципе не ожидал нашей встречи, мистер Даррел, – не стал скрывать Аллан, останавливаясь в пяти шагах от Августа. – Что вы здесь делаете?

– Это же большое приключение, мистер Райли – отправиться в глубь инопланетного корабля. Вы взяли с собой Октавию, и я… Я не смог сдержаться и улизнул из ангара при первой возможности.

– Стало обидно?

– Скорее, завидно, – усмехнулся Бесполезный.

– Вы завистливы, мистер Даррел?

– Не особенно, однако сейчас позавидовал, – признался Август. – Ведь речь идёт о невероятном приключении, которое возможно только раз в жизни.

– Как вы поняли, что нужно лезть в шахту лифта?

– Я киберспортсмен, мистер Райли, но не идиот. Нет никакого смысла таскаться по нашему этажу.

– Хороший ответ, – одобрил Аллан. Стич достал из кармана пластиковую «царапку» и посмотрел на директора «Vacoom Inc.». Тот кивнул, после чего военный подошёл к пленнику, завёл его руки за спину и сковал. Август не сопротивлялся. Теперь Аллан встал напротив, так, чтобы смотреть Бесполезному в лицо. – Кто вы, мистер Даррел?

– Вы всё обо мне знаете, мистер Райли, – спокойно ответил Август.

– Получается, не всё.

– Каждый человек имеет право на личную жизнь.

– Что вы здесь делаете? – резко бросил Аллан.

– Я думал, что смогу отпустить Октавию одну, но чем больше проходило времени, тем сильнее я волновался. А когда узнал, что вас вырубил вирус, не выдержал и решил пойти следом. Военных, как вы понимаете, вирус тоже не пощадил, так что я легко улизнул из ангара.

– И прихватили с собой автомат.

– Вы тоже не безоружны.

– Хорошая версия, мистер Даррел.

– Другой не будет, мистер Райли. – Бесполезный держался на изумление спокойно: взгляд не отводил, смотрел директору «Vacoom Inc.» в глаза, на вопросы отвечал уверенно, ровным голосом, и это несмотря на то, что стоял на коленях, со связанными за спиной руками.

– Вы уверены, что другой версии не будет?

– Не будет, мистер Райли.

– То есть вы сбежали из ангара, чтобы найти нас?

– Видимо, напрасно.

– Было бы не напрасно, мистер Даррел, окажись вы честным человеком.

– У меня складывается впечатление, мистер Райли, что вы принимаете меня за кого-то другого.

– К сожалению для вас, мистер Даррел, я умею делать выводы на основе известных фактов. А факты таковы: вы воспользовались не той шахтой, по которой спускались мы; вы оказались на том же самом уровне, на котором исчезли девушки; и вы оказались… – Аллан оглядел холл, в котором они застали Бесполезного. – И вы оказались около закрытого лифта, но мне почему-то кажется, что вы собирались им воспользоваться. Слишком много совпадений, мистер Даррел.

– Жизнь преимущественно из них и состоит, мистер Райли. Цепочка совпадений привела инопланетный корабль в Солнечную систему, «Чайковский» – в инопланетный корабль, а меня – сюда.

– Вы ведь понимаете, что я буду считать вас преступником до тех пор, пока не получу доказательств обратного?

– Странная концепция презумпции невиновности.

– Единственно возможная в рейде. – Аллан чуть повысил голос: – Сандра находится в рубке управления?

– Вы это знаете.

– И взяла под контроль корабль?

– Не полностью. Но она сумела приказать пришельцам спасти вас, мистер Райли.

– Не стоит рассчитывать на мою благодарность.

Райли сказал, а через секунду осёкся. Опомнился. И вздрогнул, увидев усмешку Августа. Высокомерную усмешку человека, чьи моральные принципы… Просто: усмешку человека, у которого есть принципы.

– Сандра и не рассчитывает на вашу благодарность, мистер Райли, она просто вас спасла.

– Вы признаёте, что находитесь с ней в сговоре?

– Октавия попросила Сандру связаться со мной…

– Она это может?

– Она говорила с Линкольном.

– Почему не со мной?

– Видимо, не знает, что вы уже вышли из комы.

Ответы Бесполезного звучали очень уверенно, а главное – логично. Аллан изредка бросал взгляды на разведчиков и убеждался, что они не видят в Августе преступника. В отличие от него. Разведчики были готовы поверить в услышанную историю, но директор «Vacoom Inc.» чувствовал подвох. Чувствовал, но признался себе, что не может взломать защитные построения Бесполезного и вывести его на чистую воду.

И пожалел, что здесь нет Козицкого.

– Итак, Октавия вышла с вами на связь…

– В тот момент я уже сбежал из ангара, сказал, что не вернусь в него, поэтому девчонки прислали мне схему маршрута. Извините, что она не совпала с вашей.

– Вы с Сандрой на связи?

– Пытался дозвониться, когда вы меня нашли, но безуспешно.

– Почему?

– Не знаю. Возможно, они заняты. Или у них возникли проблемы.

– Какие?

– Я не был в рубке управления, мистер Райли, я понятия не имею, что там происходит.

– А что происходит здесь, вы понимаете, мистер Даррел?

– Меня арестовали, пообещали пристрелить, сковали и, кажется, считают инопланетянином.

Кто-то из инженеров выдал короткий смешок. Кто именно, Джен или Кочевник, Аллан не разобрал, но понял, что и этот раунд проигран вчистую.

– Мы находимся в ключевой точке для нашей цивилизации, мистер Даррел, мы можем изменить ход истории и вывести человечество в космос.

– Это я понимаю, мистер Райли, и очень рад, что стал участником столь грандиозных событий.

– И я не позволю вам мне помешать, мистер Даррел. И никому не позволю.

– Я ведь сказал «участником», а не «противником», мистер Райли. Я, знаете ли, не прочь отправиться к звёздам. Деньги на билет у меня есть.

– Ещё одно приключение, мистер Даррел?

– Именно так, мистер Райли.

– Тогда свяжитесь с Сандрой и попросите её провести нас в рубку управления.

– У нас односторонняя связь, мистер Райли, я об этом говорил.

– Хорошо, – помолчав, кивнул директор «Vacoom Inc.». – Подождём.

– Подождём, – согласился Бесполезный. – Кстати, мистер Райли, вы уже знаете, что приблизительно через тридцать часов корабль взлетит на воздух? В смысле – взлетит в вакуум?

Октавия заснула.

Сама заснула – Конфетка не подбрасывала ей снотворное, девушка просто устала. Сначала ковырялась с видео, выбирая лучшие эпизоды, затем они поели, попутно поделившись впечатлениями, потом вновь вернулись к делам. Леди – к видео, Сандра – к работе с инопланетной сетью. Потом Октавия сладко засопела, удобно устроившись в кресле, а Конфетка установила соединение с Бесполезным и оставалась на связи до тех пор, пока его не взяли.

Даррела взяли.

И не просто взяли: судя по всему, Райли догадывается, с кем имеет дело, но доказательств у него нет. Нет и не будет. Но Райли догадывается, а значит, постарается использовать Даррела в своих интересах, и у него это получится, потому что…

Даррела взяли.

Сандра не сомневалась, что однажды это случится. Она не лгала и не рисовалась во время разговора с Козицким, она действительно понимала, что однажды удача им изменит и они – все они – окажутся за решёткой. Или будут убиты во время задержания. Скорее всего будут убиты во время задержания, поскольку во время честного судебного процесса с лёгкостью докажут, что не имеют отношения к преступлениям, которые им приписывают. Но честный суд им не грозит, а затевать бесчестный слишком хлопотно и опасно, поэтому скорее всего их действительно убьют во время задержания. Как «оказавших сопротивление». Сандра об этом знала. Но почему-то была уверена, что попадётся первой. Почему? Нипочему. Просто была такая уверенность, несмотря на то, что друзья предприняли грандиозные усилия, чтобы вывести её из-под удара. Её спрятали, но она отказалась прятаться, потому что это были её друзья, люди, которых она любила. Ради которых была готова на всё.

Даррела взяли.

И что делать? Отправить роботов, чтобы они отбили Августа у разведчиков? Теоретически возможно, однако Сандра не была готова приказывать инопланетным роботам атаковать людей. И не была уверена, что при первых же признаках опасности Райли не прикажет убить Даррела. И не знала, разрешает ли ограниченный доступ отдать приказ на начало боевых действий.

Проклятый ограниченный доступ.

А самое главное, даже отбив Даррела у Райли, она не устранит главную проблему.

Они всё равно погибнут.

Потому что «временный командующий офицер Жарр» обладает всего лишь ограниченным доступом.

Сандра посмотрела на Октавию, вздохнула и направилась к выходу из рубки.

И не заметила, что один из микродронов бесшумно поднялся с плеча спящей Леди и полетел следом.

– Я хочу, чтобы ты называл меня Тиной, – вдруг сказала Диккенс, и Вагнер… Вагнер почувствовал, что дрожит. Не вздрогнул, а задрожал – внутри, потому что не ожидал, а главное – потому что понял, что стоит за просьбой. Почему она прозвучала.

Но поскольку ответ не последовал сразу, девушка подняла голову с груди кадета и посмотрела ему в глаза:

– Не хочешь?

– Я очень рад, что ты мне это предложила, – ответил на её взгляд Павел. – Я…

Диккенс не позволила ему договорить: потянулась, поцеловала в губы и улыбнулась:

– Я не люблю, когда меня называют Клементиной. Никогда не любила. Имя кажется слишком строгим, но родителям нравится, они называют меня только так. Я пару раз просила звать меня Тиной, они старались, однако хватало их ненадолго. Потом снова возвращались к Клементине. И тогда я решила, что Тиной меня будет называть только один человек. Самый главный.

– Только Тина, – шёпотом ответил Павел. – Обещаю.

– Спасибо.

Она не знала, как так получилось, хотя… Знала, конечно. Догадывалась, что так будет, когда уговаривала Линкольна позволить ей отнести Вагнеру ужин. Капитан, наверное, тоже всё понял, не маленький, но ничего не сказал, даже в лице не изменился, поблагодарил за предложение и разрешил. Но Диккенс до последнего не была уверена, что так будет. Что получится. Но в какой-то момент они оказались совсем рядом – в узком проходе трюма, коснулись друг друга руками… плечами… замерли… а потом Диккенс нашла себя целующей Вагнера – страстно, яростно, жарко… а Вагнера – целующего её. Лёгкое прикосновение превратилось в объятия, которые никто не смог бы разорвать. Даже взорвись сейчас ядерный заряд – Павел и Тина остались бы вместе, так крепко они вжались друг в друга. А потом Диккенс нашла себя стонущей – громко и страстно. И ещё. И ещё… А потом – уставшей, лежащей на груди Вагнера.

Счастливой.

– Я всегда буду называть тебя Тиной.

– Даже при капитане?

– При всех.

– Он спросит.

– Не уверен.

– Почему?

– Насколько я понял, Линкольн сторонник правила: «не спрашивай, не говори». Его не волнуют скелеты до тех пор, пока они в шкафу.

– Иногда они вылезают, – обронила девушка.

– Тогда Линкольн будет очень суров, – усмехнулся Вагнер. – Но мне плевать. К тому же он мне не то чтобы начальник. Временный руководитель.

Диккенс улыбнулась, вновь улеглась кадету на грудь, помолчала, после чего спросила:

– Как думаешь, Бесполезный помчался за Октавией?

– А за кем ещё? – искренне удивился Павел.

– Забеспокоился о ней?

– А кто бы не забеспокоился?

– Ходят слухи, что он стащил у Робинсона автомат.

– И правильно сделал, – одобрил кадет. – Кто знает, что ждёт по пути?

– Просто получилось странно, – продолжила Диккенс. – Бесполезный оказался рядом с солдатом в то самое время, когда должно было начаться заражение, а увидев, что Робинсон отключился и ворота остались без присмотра, неожиданно вспомнил об Октавии, схватил автомат и рванул к ней.

– К чему ты клонишь?

– Ни к чему, – протянула девушка. – Просто подметила, как быстро соображает наш Бесполезный друг. Как будто заранее всё спланировал.

– Может, и так, – не стал спорить Вагнер. – Видимо, в отличие от нас Август не забыл о заражении и решил воспользоваться моментом для побега.

– Хочешь сказать, что он поступил умно?

– Умно или глупо, мы узнаем позже, – тихонько рассмеялся Павел. – Это зависит от того, успеет ли он совершить подвиг, какое наказание огребёт от Линкольна и Райли, ну и в целом – останется ли в живых.

– А ты циничен, – рассмеялась в ответ девушка.

– Разве я не прав?

– Прав. – Она помолчала. – Кстати, я видела сегодня Мэйсона. С ним вроде всё в порядке, но выглядит он заторможенным каким-то.

– Главное, что он больше не хочет перерезать себе вены, – пробурчал кадет.

– Как он провёл эти дни?

– Понятия не имею.

– Как это не имеешь? – Диккенс снова подняла голову. – Я думала, Мэйсон ночует в «Чайковском».

– Возможно, – ответил Павел. – Только вот я ночую на правой стороне, с остальными сотрудниками.

– То есть Эндрю находится под наблюдением Нуцци?

– Док тоже с нами. – Вагнер помолчал. – И Наоми. – Пауза. – И военные.

– Так. – Диккенс охватили тревожные предчувствия. – Так.

Она поднялась и стала быстро одеваться.

– Ты же говорила, что не торопишься? – произнёс ничего не понимающий кадет.

– Не торопилась. – Диккенс натянула трусики, лифчик, замерла, потом посмотрела Вагнеру в глаза, прищурилась и жёстко продолжила: – Но теперь я думаю, что эта дура Баррингтон обязательно отправится искать Мэйсона, и не уверена, что это закончится для неё чем-то хорошим.

– Арнольд, можно тебя на минутку?

– Что там? – недовольно спросил Хиллари, не оборачиваясь к Саймону.

– Тебе понравится.

– Мне и здесь хорошо.

Здоровяк наконец-то занялся «серьёзным» разговором с Луизой: уговорил девушку прогуляться к «окну», по дороге крепко обнял и предложил обсудить визит в уборную. Через час после отбоя, когда там точно никого не будет. И именно в этот, необычайно интересный для Хиллари момент его отыскал Саймон.

– Так мы можем поговорить?

– Говори сейчас.

– Ты уверен?

– По мозгам захотел? – лениво осведомился Арнольд.

Луиза хихикнула.

– Ну как знаешь. – Саймон покачал головой, но продолжать спор не стал. – Я видел, как Баррингтон проникла на «Чайковский».

– Что? – Здоровяк резко повернулся, одновременно убирая руку с талии Луизы. – К капитану?

– В том-то и дело, что нет! Она специально дождалась, когда Линкольн отправится на правую сторону, и после этого зашла в клипер. Я не знаю, зачем.

– Какая разница, зачем? – буркнула девушка, недовольная тем, что известие о Баррингтон заставило Хиллари позабыть об их разговоре. – Вы все помешались на этой толстухе.

Луиза имела полное право злиться: с самого начала путешествия она оказывала недвусмысленные знаки внимания Пятому, отчётливо давая понять, что не прочь завести с ним интрижку, но Фрейзер Луизу проигнорировал и выбрал Анну. А теперь Хиллари, которого девушка считала абсолютно стопроцентным вариантом, заинтересовался Баррингтон, хотя изначально – это все знали – Арнольд неровно дышал к Леди ОК.

Однако с мотивацией здоровяка Луиза ошиблась.

– Мы на ней не помешались, – медленно ответил Хиллари, продолжая смотреть на приятеля. – Мы считаем, что её нужно наказать.

Саймон облизнулся.

– Сучка слишком много себе позволяет.

У Луизы вспыхнули глаза:

– Я с вами!

– Что?

– Что слышал, – отрезала девушка. – Баррингтон не только тебе подгадила, Арни, и я хочу видеть, как вы её унизите.

Несколько мгновений Хиллари смотрел на решительно настроенную девушку, а затем широко улыбнулся:

– Это будет весело.

– Мэйсон! Ты здесь?

Тишина.

– Мэйсон, это я – Анна.

Баррингтон не очень хорошо ориентировалась во внутреннем устройстве клипера, но точно знала, что на верхней пассажирской палубе Линкольн вряд ли разместится: кресла, даже разложенные, не самое удобное место для сна. В трюме он тоже не останется – туда часто ходили Вагнер и Наоми, отвечающие за распределение припасов. Оставались нижняя пассажирская палуба, на которой Анна ни разу не была, и расположенный рядом с трюмом Терминал 2.0, за которым работал Артур. Туда-то девушка и направилась.

– Мэйсон!

– Зачем ты пришла?

Тон не оставлял сомнений в том, что Эндрю недоволен появлением девушки. И тон был таким, что Анне захотелось уйти, но она пересилила себя.

– Я увидела…

– И вспомнила обо мне, да?

– Да.

– Ну, молодец. – Эндрю стоял на пороге Терминала 2.0 и злобно смотрел на Анну. Именно злобно, словно обвинял её в чём-то. И ясно давал понять, что внутрь незваную гостью не пустит. – Ты увидела меня, вспомнила, навестила – теперь проваливай.

Никогда раньше он не был столь невыносимо груб.

– Ты можешь объяснить, что случилось? – изумилась Анна.

– У меня всё в порядке, поняла? У меня всё в полном порядке! Спасибо, что спросила!

Мэйсон захлопнул дверь.

– Да что с тобой происходит?

– Лучше подумай о том, что сейчас произойдёт с тобой.

Девушка резко обернулась и едва не вскрикнула, увидев Хиллари, Саймона и Луизу. Улыбочка Арнольда не обещала ничего хорошего, однако Баррингтон даже подумать не могла, что ей грозит что-то действительно страшное.

– Зачем притащилась в «Чайковский»?

– Не твоё дело.

– Нам приказано охранять клипер. – Хиллари провёл рукой по автомату и выразительно посмотрел на девушку. – Поэтому повторю вопрос: зачем ты сюда притащилась?

– Если ты охраняешь клипер, то почему не торчал у входа?

– Не твоё дело.

– Ответ неправильный!

Анна хотела пройти к дверям, но Арнольд схватил её за плечи и втолкнул в трюм. Вбежавшая за ними Луиза замерла в нескольких шагах, наслаждаясь испугом Баррингтон. А Саймон закрыл дверь, но не запер, остался рядом – электронные замки на клипере не работали.

– Отпусти меня!

– Кричи, сколько хочешь, Баррингтон, никто тебя не услышит, – произнёс Хиллари и хохотнул: – Проверено Мэйсоном.

– Что?

– Заткнись!

И прижал девушку к стене.

– Положи на контейнер, – посоветовала Луиза. Она смотрела не отрываясь, даже рот приоткрыла от возбуждения.

– Успею, – хмыкнул Хиллари.

– Отпусти, – выдохнула Анна.

Но ответа нет… Нет! Ответ есть – Арнольд грубо лапает девушку, его руки скользят по плечам, груди, бокам… жадно лезут под футболку… вызывая омерзение и страх. Анна попыталась крикнуть, позвать на помощь, но не получилось. Не потому что напрасно и никто не придёт, а потому что страх. Проклятый, жуткий, накрывший с головой страх. Сделавший мышцы слабыми, а крик – безмолвным, родившимся внутри и там же взорвавшимся. Жуткий беззвучный крик, который лишь усилил жуткий страх.

– Грудь отличная, – прокомментировал Арнольд, задирая на девушке футболку и пытаясь стянуть лифчик.

Саймон гнусно хихикнул.

– Поставь её на колени, – предложила Луиза. – Раз не хочешь на контейнере.

– Не сразу. – Здоровяк принялся расстёгивать на жертве брюки. – Время есть…

– Времени у вас нет, мистер Хиллари, – довольно громко, но ровным, спокойным голосом произнёс доктор Нуцци. Увлёкшись, они пропустили появление врача и среагировали на него каждый в своём стиле: Луиза сделала вид, что её происходящее не касается, Саймон, который увлёкся настолько, что далеко отошёл от дверей, испуганно пискнул и отступил к стене, Анна сделала два шага назад и принялась торопливо приводить в порядок одежду, а здоровяк прорычал короткое ругательство и тяжело уставился на Нуцци, за спиной которого маячил Мэйсон.

– Заблудился?

– Потрудитесь говорить мне «вы», мистер Хиллари, – с прежней бесстрастностью ответил врач. – И, пожалуйста, отпустите девушку.

– А если не отпущу?

– Вы совершите большую глупость.

– Побежишь за Линкольном?

– Зачем? – Нуцци впервые проявил эмоцию – искреннее удивление. – В появлении капитана нет никакой необходимости.

– Разберёшься со мной сам?

Хиллари был выше на голову, шире в плечах, тяжелее, мощнее и полон решимости наказать врача за вмешательство. Однако сила, масса и решительность спасовали перед опытом и скоростью. Нуцци понял, что остановить здоровяка словом не получится, и не стал тратить время на бесполезные разговоры – атаковал первым: быстро «съел» разделяющее их расстояние, умело сфинтил, изменив направление движения на втором шаге, и наградил растерявшегося Арнольда мощнейшим апперкотом правой. Второй раз за несколько дней Хиллари оказался на полу. Только на этот раз оказывать ему медицинскую помощь никто не собирался. Доктор ловким движением снял с пребывающего в нокауте Арнольда оружие, выпрямился, нахмурился, прислушиваясь к происходящему в ангаре, и по-прежнему ровным голосом спросил:

– Вам не кажется, что кто-то стреляет?

Не только стреляет, но и кричит.

От страха.

От ужаса.

Стреляет. Кричит.

Но при этом он ухитрился спасти друзей.

На посту у ворот снова оказался Сергей, только на этот раз – вооружённый. Как обращаться с пистолетом-пулемётом, ему показали утром и даже дали пострелять, чтобы почувствовать оружие. Стрельбище Линкольн распорядился устроить на «уровне VacoomA», чтобы не будоражить ребят, и Сергей вернулся из него не то чтобы подготовленным, но хотя бы знающим, какой будет отдача. Однако в то, что придётся стрелять, всё равно не верил. Во-первых, до сих пор инопланетяне враждебных действий не предпринимали, а сейчас их системы и вовсе отключились. Во-вторых, учитывая разницу в развитии, начни пришельцы воевать, сделать охранники наверняка ничего не успеют. Но Сергей успел. Правда, стрелять ему пришлось не в пришельцев, а в «волков», которых изначально он принял за собак. Даже глаза потёр изумлённо, не понимая, откуда на борту инопланетного корабля могут оказаться крупные псы. Те тоже замерли, учуяв человека, и те две секунды, которые звери потратили на разглядывание человека, помогли Сергею опомниться. Он был мирным математиком, оказавшимся среди победителей «Фантастического Рождества», выиграв Всемирную олимпиаду, но не растерялся: вскинул оружие и открыл огонь, одновременно попятившись и закричав. Громко закричал, как будто его крик мог заглушить звуки выстрелов. Попятился, споткнулся, упал, но продолжил давить на спусковой крючок и тем спас себе жизнь: прыгнувший «волк» принял все вылетевшие из оружия пули и упал на Сергея мёртвым. Упал, придавил, заставив прекратить огонь, а четыре других зверя проскользнули в ворота, ринувшись на безоружных запаниковавших ребят.

Ужас.

Вот во что окунулся выбравшийся из шахты лифта Вагнер – ужас. Что происходило на левой стороне лагеря, кадету мешал разглядеть «Чайковский», но крики и стрельба не оставляли сомнений в том, что дело плохо.

– Оставайся здесь! – крикнул Павел в сторону Диккенс, а сам бросился вперёд, на левую сторону, но через спальную зону сотрудников, в которой стоял ящик с оружием. Сейчас – распахнутый. Подскочил, грубовато оттолкнул Тельму, схватил пистолет-пулемёт, запасной магазин и побежал дальше, на ходу передёргивая затвор. Обогнул клипер, на мгновение замер, оценивая ситуацию и пытаясь разобраться в обстановке.

Все кричат.

Все бегают.

Некоторые в крови.

Но кто враг?

А в следующую секунду Вагнер понял – кто. Увидел крупную собаку, рвущую лежащую девушку, и понял. Вскинул пистолет-пулемёт и всадил в бок зверя короткую очередь, одновременно начав двигаться чуть правее ведущего огонь Линкольна. Всадил, но понял, что тремя-четырьмя пулями «волка» остановить не удастся: раненая тварь отскочила от жертвы, но не свалилась и не убежала, а пригнулась, злобно глядя на кадета, после чего ринулась в атаку.

А стрелять мешали мечущиеся ребята.

– Проклятье!

Павел отступил, выбирая позицию для открытия огня, и боковым зрением заметил движение ещё одной твари – зверь приближался к Линкольну слева.

– Капитан!

«Волки» поняли, что опасность для них представляют исключительно стрелки, и сосредоточились на них. Устремились к Вагнеру и Линкольну, используя мечущихся ребят в качестве прикрытия, и если справа Павла защищала стена, то капитана звери могли атаковать с трёх сторон.

– Отступаем!

Линкольн и сам понимал, что нужно перестроиться, но в суматохе не мог уследить за всеми «волками» и, сконцентрировавшись на том звере, который подбирался спереди, упустил из виду левый фланг.

– Капитан!!

Тварь прыгнула красиво. В отличие от защитников, она не обращала внимания на ребят, сбила двоих с ног и прыгнула, собираясь вцепиться Линкольну в бок.

Но не получилось – вышедший из «Чайковского» Нуцци хладнокровно, как в тире, всадил в прыгнувшего «волка» длинную очередь, и к ногам капитана упал скулящий, неспособный драться зверь – судя по всему, пули перебили ему позвоночник.

И то ли убитый доктором «волк» оказался вожаком, то ли начали давать о себе знать раны, но со смертью этого зверя атака прекратилась: три оставшихся «волка» выскользнули за ворота, оставив перепуганных людей в покое.

Надолго ли?

«Я знаю, кто ты».

Короткое текстовое сообщение на экране смартплекса вызвало улыбку. Следовало, наверное, испугаться, но Амато знал, что те, кто его ищет, не станут тратить время на сетевой трёп – напали бы без лишних разговоров. А значит, к нему обратился кто-то другой.

Поэтому он улыбнулся и ответил:

«Значит, ты знаешь обо мне больше меня».

Последовавшая пауза показала, что ответ получился неожиданным. Каким и задумывался.

«Ты – убийца».

«Не новость».

«Ты – знаменитый «убийца генералов».

«Не только их».

«Тебя ищут все спецслужбы Европы и США».

«Если ты собираешься делать интервью, то не зачитывай мне предназначенное для читателей вступление. Сразу переходи к вопросам».

И снова тишина.

«Я знаю, кто ты, знаю, где живёшь, в какой ресторан ходишь и с кем встречаешься. Ты не сможешь от меня скрыться. Я передам тебя в руки правосудия».

«Какого именно?» – уточнил он.

«Что?»

«Я сейчас в Испании, но я и пальцем не тронул ни одного испанца. Однажды повздорил с грубияном в баре, но тот инцидент давно улажен».

Он изо всех сил старался навязать сетевому собеседнику шутливый тон, но пока не получалось.

«Испанцы тебя выдадут… И мне плевать кому – очередь стоит длинная».

«Знаю».

«Ты убил восемь генералов и адмиралов из разных стран, шестерых полковников и пятнадцать офицеров рангом ниже. Это только то, что я могу доказать».

«Тебе за это платят?»

Он никак не мог понять, кто его выследил. Совершенно точно, что не профессионал из специальных служб, но абсолютно точно профессионал высочайшего класса. Амато не был компьютерным гением, но его учили прятаться от системы. Теперь же выяснилось, что учили плохо.

«Я ищу преступников в свободное от работы время. Делаю мир чище».

«Получается, мы похожи».

«Неужели?»

«Если ты всё обо мне знаешь, то скажи, сколько мне платят за голову одного офицера?»

И снова пауза.

«Я тебя смутил?»

«Ты при всём желании не сможешь меня смутить».

«Так ты девочка!» – догадался Амато.

«Какое это имеет значение? Кем бы я ни была, ты – преступник, и я сдам тебя властям».

«Почему ты этим занимаешься?»

«Потому что такие, как ты, убили моего отца».

«Получается, мы похожи больше, чем показалось изначально».

«Что?»

В ходе диалога Амато старательно искал зацепки, которые позволили бы ему надавить на таинственную собеседницу, и сейчас понял, что нашёл.

«У тебя есть доступ к моему смартплексу?»

«Конечно».

«Открой папку «Досье». Могу сказать пароль».

«В пароле нет необходимости».

«Я так и думал. Начни с папки под номером «1». Это генерал Крейцкопф. Моя первая цель. Ты, наверное, скажешь, что он стал моей первой жертвой, но поверь: этот садист такого определения не заслуживает».

Следующий вопрос был задан после довольно длинной, минут в десять, паузы, во время которой она успела посмотреть и фото, и некоторые видео из досье на генерала.

«Как это оправдывает тебя?»

«Никак. Я ведь не сказал, что я – хороший. И мы оба знаем, что я совсем не хороший. Но мы похожи. Генерал Крейцкопф командовал Экспедиционным корпусом, его солдаты убили мою семью. Всю мою семью. Я просто расплатился».

«А потом понравилось?»

«Ты тоже не остановилась, расплатившись за смерть отца».

«Я их не убиваю».

«И даёшь им шанс продолжить совершать преступления».

«Ты убиваешь военных!»

«Моя мать и сёстры никогда не держали в руках оружия. Ты видела, что с ними сделали?»

«Как это оправдывает тебя?»

«Никак. Ты уверена в своей правоте, а я – в своей. Мой адрес тебе известен, убегать я не собираюсь – присылай полицию».

Он отключил смартплекс и вошёл в подъезд дома, в котором снимал квартиру. Оставив собеседницу в недоумении… и сомнениях.

– Сандра?

Октавия проснулась резко: открыла глаза, обнаружила себя в кресле инопланетянина и даже не сразу поняла, что спала. Через секунду почувствовала боль в затёкшей шее и одновременно – ощущение лёгкости в голове, вызванной отдыхом, пусть коротким, но полноценным. Улыбнулась, повернула голову к соседнему креслу, но подруги в нём не обнаружила.

– Сандра? – Леди поднялась и огляделась. – Ты где?

В рубке пусто. Первое Ядро по-прежнему красное, без изменений. На мониторе какие-то цифры. Сандры нет.

– Куда ты делась?

Спрятаться в рубке было негде, но Октавия всё равно обошла помещение, посмотрела за Первым Ядром – вдруг Конфетка упала и лежит на полу? – постояла возле главного монитора и вздохнула.

Взгляд её стал жёстким.

– Ты всё-таки решила меня обмануть?

На мгновение стало горько. Не грустно, а именно горько – от разочарования. От того, что она изо всех сил убеждала себя, что Сандре можно доверять, и оказалась не права. Стало горько от того, что Октавия сочла себя не обманутой, а преданной.

После возвращения Конфетки и невнятного рассказа о том, что все исследованные ею помещения оказались копией виденных Леди, в душу Октавии вновь закрались сомнения, и она запрограммировала один из микродронов на слежку за подругой. Корила себя за решение, но не изменила его. И теперь, убедившись в том, что сомнения подтвердились, вернулась в кресло и открыла присланное устройством видео.

– Посмотрим, что ты стала делать после того как я заснула…

Сандра вышла из рубки – микродрон едва успел проскользнуть в закрывающиеся двери, вызвала лифт, уверенным движением нажала кнопку нужного уровня, не искала её, то есть не в первый раз ехала, пришла в помещение, похожее на какую-то лабораторию… Связь стала хуже, шли большие помехи, но Октавии удалось разглядеть, что Конфетка поставила рюкзак на пол и уселась в кресло. Её руки, ноги и тело мягко обхватили широкие ремни, сверху опустился манипулятор и сделал инъекцию, после которой Сандра сразу закрыла глаза.

А потом…

А потом появились другие манипуляторы, с другими инструментами и принялись вытворять такое, что Леди завизжала. Не закричала, а именно завизжала так, словно медицинский робот инопланетян делал это не с Сандрой, а с ней. И без всякого наркоза. Завизжала от ужаса и страха. Завизжала, позабыв обо всём на свете и думая лишь о том, что с ней… с ней… с ней… ЭТОГО не должно случиться ни в коем случае.

Завизжала, вскочила с кресла и бросилась к выходу из рубки.

Куда?

Никуда.

Подбежала к дверям, заколотила в них кулачками. Разрыдалась. Вспомнила о кодах, с третьей попытки отыскала нужный файл, перепутала вход и выход, сообразила, выругалась, со второй попытки ввела правильный код, подбежала к лифту и остановилась, поняв, что не знает, что делать дальше. Ехать к Сандре? Зачем? Спасать её? Но как? Что она может сделать, если инопланетяне вскрыли подруге голову и копаются в мозге?

Вспомнив увиденную картину, Октавия с трудом сдержала рвотный позыв.

«Я не хочу так же!»

Леди не сомневалась, что пришельцы заставили Конфетку стать подопытной крысой в их чудовищном эксперименте. Но что делать? Куда бежать? Или вернуться в рубку и ждать… Чего ждать? Что инопланетяне явятся и сделают с ней то же самое?

«Я не хочу!!!»

Но короткое: «Я не хочу!!!» стало последней панической мыслью, потому что в следующий момент Октавию накрыло холодное понимание:

«Сандру никто не хватал. Никто не принуждал. Она сама отправилась в лабораторию. Обдуманно. Дождалась, когда я усну, или сама меня усыпила, и отправилась на операцию… Но зачем?!»

Додумать эту мысль Октавия не успела: услышала пришедший в смартплекс вызов и машинально ответила:

– Да?

– Октавия?

– Аллан! Ты очнулся!

И в её голосе было столько неподдельной радости, что Райли непроизвольно улыбнулся и подумал, что Леди ОК точно не сообщница Сандры.

– Да, Октавия, мы все очнулись.

– Все здоровы?

– Да.

– Боже, Аллан, как я рада. Где вы?

– Мы около лифта, и, видимо, поэтому сигнал проходит довольно далеко по кораблю – через шахту.

– Назови уровень.

– Тут что-то написано… – Райли коротко рассмеялся. – Я не могу прочитать, поэтому пришлю фото.

– Сейчас.

Леди открыла файл, вошла в кабину, нажала нужную кнопку – не сообразив, разумеется, что едет на тот же этаж, на котором в лифт вошли они с Сандрой – и через несколько секунд оказалась в объятиях директора «Vacoom Inc.».

– Аллан! Аллан!

– Октавия, я тоже рад тебя видеть! Я… – Райли не сразу сообразил, что девушка не просто рада, а рыдает на его груди, но когда понял – с тревогой спросил: – Что случилось?

– Сандра… – простонала в ответ ОК.

– Что Сандра? Что она сделала?

– Она… с ней… – Девушка вытерла слёзы и посмотрела на Аллана. – С ней что-то делают.

– Инопланетяне?

– Их робот.

– В рубке управления?

– В какой-то лаборатории. Я там не была, знаю только благодаря видео, которое снял микродрон… – А в следующий миг Октавия увидела стоящего рядом с военными Августа, и её глаза вспыхнули: – Привет!

Попыталась освободиться из объятий Райли, чтобы подойти к Бесполезному, но через секунду поняла две вещи: первое – ей не вырваться, второе – руки Августа связаны.

Я не связана ничем!

Упоительное, ни с чем не сравнимое ощущение настоящей свободы нахлынуло волной… Нет! Цунами! Не просто мягкая волна, плавно и весело накрывающая тебя с головой, и из которой через несколько секунд ты выныриваешь, отфыркиваешься и смеёшься, радуясь тому, что лёгкое развлечение удалось. Но бешеный, сметающий всё на своём пути поток, несущий тебя… неважно куда несущий, потому что ты ухитрилась оседлать грандиозную силу и становишься её частью. Неистовая волна несёт тебя вдаль, разрушая догмы и стереотипы, правила и законы – всё, что сковывало раньше, не позволяя полностью раскрыться.

Не позволяло стать свободной.

Свободной от всего на свете, потому что теперь на твоей стороне сила.

Ты дышишь ею. Дышишь полной грудью и с наслаждением ощущаешь её в себе. А себя – частью её. Вы ещё не слились, но уже вместе. Чувствуете друг друга, но почему-то не узнаёте. Вы знаете, что способны на многое, но удивляетесь тому, что оказались вместе. Неудержимый поток несёт вас вдаль, а вы смотрите друг на друга и ощущаете вопрос:

«Кто ты?»

– Когда ты говорила с Августом в последний раз?

К счастью, вопрос Райли задал не сразу, а когда кабина лифта начала подниматься, и таким образом дал Октавии время обдумать происходящее.

Заметив, что девушка не отрываясь смотрит на связанные руки Бесполезного, сухо объяснил: «У нас появились некоторые сомнения насчёт мистера Даррела» – потом они все вошли в кабину, подождали, пока Октавия введёт код, дверцы закрылись, лифт пришёл в движение, и только после этого Райли задал вопрос. И потерял драгоценные секунды.

– Мы говорили, когда Август шёл к нам, – ответила Леди, успевшая прийти в себя и сообразить, в чём могут подозревать любимого. – Когда узнали, что он ушёл из ангара, мы… то есть Сандра, подсказывала ему дорогу.

– Зачем?

– Надо было его бросить?

Аллан запнулся.

– Да, Август поступил глупо, сбежав из ангара, но он – наш друг, и мой… мой очень большой друг. Я попросила Сандру помочь… но… но она и сама не смогла бы оставить Августа блуждать по кораблю.

Директор «Vacoom Inc.» посмотрел на Бесполезного, тот едва заметно пожал плечами, показывая, что не удивлён услышанному и не в обиде. И считает, что вопрос исчерпан. Райли ответил короткой улыбкой и попросил Октавию скопировать коды в смартплексы всех разведчиков. Когда девушка закончила, они прибыли на нужный уровень.

В рубке управления директор «Vacoom Inc.» повёл себя на удивление сдержанно. Огляделся, потрогал кресло, постоял у Первого Ядра, скользнул взглядом по монитору, после чего приказал инженерам разбираться «что здесь к чему», Пятому – присматривать за Бесполезным, руки которого, несмотря на протесты Октавии, оставались скованы, а девушку попросил отвести их с военными в лабораторию.

По дороге объяснил:

– Октавия, ты развеяла мои сомнения… но не до конца. Извини.

– В чём ты подозреваешь Августа? – мрачно спросила Леди.

– Он может оказаться сообщником Сандры.

– Август?!

– Или он влюблённый в тебя идиот, который не усидел в ангаре и бросился следом.

– Не идиот, – не согласилась девушка. – Просто влюблённый в меня искатель приключений.

– Поверь, Октавия: больше всего на свете мне хочется, чтобы ты оказалась права. Я очень хорошо отношусь к Августу и желаю, чтобы мои подозрения оказались беспочвенными. Но я боюсь, что ты могла стать жертвой обмана, а потому давай посмотрим, как поведёт себя Сандра, и тогда будем делать выводы, хорошо?

Учитывая обстоятельства, вопрос был задан исключительно из вежливости, как бы ни ответила девушка, менять своё решение Аллан не собирался, и Октавия это прекрасно понимала. Но её заинтересовало другое:

– При чём тут Сандра?

– Я подозреваю, что мистер Даррел шёл к ней, – объяснил Райли.

И Леди вновь охватили сомнения. Но она промолчала. Нет, она обронила:

– Я верю Августу. – И после этого замолчала. А в следующий раз заговорила перед дверью в лабораторию: – Я говорила, что ты там увидишь.

– Я понял, что зрелище окажется неприятным, но мне необходимо увидеть его лично, – негромко ответил Райли. – Я должен.

– Как скажешь. – Леди открыла дверь и первой прошла вперёд. – В общем, это здесь.

Отыскала «уснувшего» на одном из приборов микродрона и посадила на плечо подзаряжаться. И только после этого бросила взгляд на кресло. К которому сразу же подошли Райли и военные.

– Что с ней происходит? – подал голос Заммер.

– Сделали какую-то операцию, – пожал плечами Стич. – Тебе не всё равно?

– Всё равно.

– Ну и вот.

Директор «Vacoom Inc.» покосился на военных, но промолчал. Даже головой не покачал, хотя очень хотелось. Райли хорошо понимал, что каждый человек хорош на своём месте, а место Заммера и Стича – не в научной аналитике, и вообще не в науке. При этом Райли понимал, что прикажи он собрать всю возможную информацию из лаборатории, она будет собрана полностью, записи изъяты, а инструменты и оборудование – вывезены. Сейчас приказа не было, поэтому происходящее военных не особенно занимало.

Впрочем, судя по всему, самую интересную часть операции – если это была операция – они пропустили.

Сидящая в кресле девушка находилась без сознания, но её голова пребывала в полном порядке – черепная коробка на месте, никаких следов того, что её вскрывали и снимали. Никаких шрамов. Никакой крови. И работающих манипуляторов всего три, а не больше десятка, как на видео Леди ОК. Манипуляторы бесшумно сновали вокруг головы Сандры как раз по той линии, где должен был находиться шрам, и, по всей видимости, ликвидировали его.

– У меня нет оснований не доверять твоим словам, Октавия, – произнёс Райли, отвечая на фразу, которую Леди собиралась произнести. – И я не сомневаюсь, что роботы заканчивают работу, уничтожая следы медицинской операции.

– Спасибо, Аллан.

– Ей вскрывали голову? – поинтересовался Стич.

– Да, – коротко ответила Октавия.

– И что делали?

– Не знаю.

– Это ждёт всех нас? – встрял в разговор Заммер.

– Не думаю.

– То «не знаю», то «не думаю», – проворчал Стич.

– А в чём дело? – с вызовом спросила Леди.

– Уклончивые ответы.

– Какие есть.

– Уклончивые ответы означают, что ты чего-то недоговариваешь. А это может означать, что инопланетяне уже проделали такую же операцию с тобой.

– Чушь какая! – фыркнула девушка.

– В этом случае Октавии не было бы никакого смысла приводить нас сюда, – заметил Райли, надеясь погасить скандал в зародыше. – И уж тем более – сажать нас в лифт и делиться кодами.

– Извините, сэр, – поразмыслив, ответил сержант. И признал: – Уверен, вы правы. – После чего посмотрел на девушку: – Извини.

– Всё в порядке.

Все вновь посмотрели на Сандру.

– Кажется, роботы заканчивают работу, – обронила Леди.

– И что нам делать? – тихо спросил Заммер.

– Самое разумное – пристрелить её прямо сейчас, сэр, пока она не очнулась, – произнёс Стич.

Октавия вздрогнула.

– Почему? – с лёгким интересом осведомился Райли.

– Потому что мы не знаем, что она сделает, когда очнётся, – ответил сержант. И следующей фразой продемонстрировал самую обыкновенную военно-полевую логику: – Возможно, попытается убить нас.

– Если в её башке покопались инопланетяне, последствия непредсказуемы, – поддержал напарника Заммер. – Есть сомнения в том, что она осталась человеком, сэр.

– Руки и ноги у неё прежние, – вздохнула Леди.

– Руки-ноги и у обезьян есть.

– Лапы.

– Это мы так говорим.

– Если инопланетяне что-то вживили Сандре в голову, мы обязаны это исследовать, – твёрдым голосом произнёс Райли, чётко давая понять, что принял решение и обсуждение на этом закончено.

– Если она нам позволит, – попробовал не согласиться сержант.

– Если не позволит, ты её пристрелишь.

– Если смогу.

– Ты стал пацифистом?

– Никак нет, сэр, – опомнился Стич. – Если девчонка начнёт бузить – я её пристрелю.

– А пока внимательно следи за происходящим, и как только манипуляторы закончат работу – вколи Сандре тройную дозу успокоительного. Пусть побудет без сознания, пока не придумаем, как поступить.

– Слушаюсь, сэр.

Райли перевёл взгляд на притихшую Октавию и вздохнул:

– Всё очень сильно усложнилось.

Потому что Сандра стала терять силу.

Не ту, что явилась к ней мощью неистового цунами, а свою, внутреннюю силу, которая позволяла ей говорить с пришедшей мощью на равных. Которая делала её собой.

Сандра стала слабеть.

Необъяснимым образом слабеть и медленно погружаться в цунами, рискуя раствориться в нём навсегда.

«Нет!»

Важно остаться собой. Не упасть в грандиозную волну. Не исчезнуть. Не потерять себя…

«Ты – это я…»

Так шепчет цунами, пожирая то, что считает своим. Не жадно – мягко, осторожно, но настойчиво. «Быть вместе» осталось в прошлом. Быть вместе – это для равных, когда сила чует силу и уважает то, что ей противостоит. Если ты слаб, ты не можешь быть вместе, твой удел – стать частью.

«Ты – это я…»

Она не знала, почему слабеет, но понимала, что, слабея, теряет себя. Не часть себя, объединяясь с чужой силой, а всю себя, растворяясь в ней. Растворяясь в цунами, которым не способна управлять. Превращаясь в то, чем быть не хочет и никогда не хотела. Неожиданное и непонятное вторжение извне лишало её воли к сопротивлению и уважения в глазах чужой силы. Она всё глубже погружалась в цунами, беззвучно, но отчаянно громко крича от ужаса и страха.

Она перестала верить в себя.

Она почти сдалась.

Она почти смирилась с тем, что больше не будет собой.

Всё глубже погружаясь в цунами, Сандра мысленно прощалась с тем, что составляло её, перебирая в памяти счастливые моменты жизни, и вдруг…

Когда казалось, что всё кончено.

Когда чужая сила перестала сомневаться в победе, но не праздновала её, не насмехалась над проигравшей, а нежно шептала: «Ты теперь я…»

Сандра вспомнила – зачем.

Сандра вспомнила, что должна.

Не потому что от неё требовали, а потому что она так решила.

Сандра вспомнила, что её свобода в том, чтобы быть связанной: ответственностью, обязательствами, благодарностью и любовью. Она сама так решила, и не может подвести тех, кто даже не знает о её жертве. Тех, кого она любит. Тех, кому захотела помочь, заплатив огромную цену.

Сандра знала, что нужна им, и силы, которые почти оставили девушку, начали возвращаться…

Кардиган позвонил вечером. Но не поздно, а после ужина, когда Козицкий вернулся к себе. Американцы поселили гостя в «The Gwen», в самом центре, на Мичиган-авеню, и из окон номера открывался отличный вид на город. Но так было даже лучше, потому что на озеро дознаватель уже насмотрелся, а вид вечернего Даунтауна пришёлся ему по душе. Несмотря на прохладу, дознаватель расположился на открытой террасе. Завернулся в плед, положил на колени книгу и так коротал вечер: то читая, то рассматривая город, то просто размышляя. Звонок Омара Козицкого не обрадовал, однако из расслабленного, очень вечернего состояния не вырвал.

– Как вы догадались, мистер Боширов?

– Я никогда ни о чём не догадываюсь, мистер Кардиган, – вялым голосом ответил дознаватель, поглаживая пальцами сборник.

– Тогда откуда вы узнали?

Козицкий прекрасно понимал, что имеет в виду афроамериканец, но решил прервать поток вопросов и вернуть Омара в деловое русло:

– О чём вы говорите, мистер Кардиган?

– Да, конечно, сейчас… – Агент внутренней безопасности перевёл дух и продолжил чуть спокойнее: – Мы проверили алгоритм федеральной системы распознавания лиц и действительно обнаружили внесённый в него запрет на отображение Сандры. Поэтому поиск её игнорировал.

– Я примерно так себе это и представлял, – не стал скрывать дознаватель.

– Но как вы узнали?

Козицкий помолчал, разглядывая ярко освещённые дома, поправил плед и сухо произнёс:

– Я предположил. – Пауза. – Вы поправили алгоритм?

– Да.

– И что нашли?

– Система распознавания лиц зафиксировала только повседневные, не вызывающие подозрений перемещения Сандры: дом, школа, дом. Иногда прогулки в ближайшем парке и по набережной.

– В одиночестве?

– Несколько раз – в компании школьных друзей, но это были самые обыкновенные прогулки. Сандра вела себя как хорошая, очень послушная девочка.

– Она – профессионал, – задумчиво протянул Козицкий, поглаживая томик Есенина. – Каким числом датируется самая старая запись?

– Начало ноября, – ответил Кардиган.

– Хорошо… Возможно, нам повезёт.

– Что вы имеете в виду?

– Захват «Чайковского» был запланирован на конец декабря, окончательно затаиться террористы должны были приблизительно за месяц до акции. Значит, в ноябрьских записях городских видеокамер может оказаться встреча Сандры с кем-нибудь из них.

– Но мы ничего не нашли, – напомнил Омар.

– Мы нашли парики и профессиональную косметику, – напомнил Козицкий. – Добавьте в критерии поиска разные причёски. Или посмотрите, когда из дома выходила девушка, похожая на Сандру сложением, и проследите её путь.

– Я попробую…

– Или задействуйте местную полицию, разошлите всем, кого сможете привлечь, фото Сандры, и пусть они идут по ресторанам, клубам, отелям и всем прочим заведениям, где парочка могла отдохнуть и остаться наедине.

– Парочка?

– Я уверен, что у Сандры есть друг, и они встречались со вполне определённой целью, – ответил Козицкий. – В том числе с этой целью.

– Понятно. – Афроамериканец вздохнул. – Надеюсь, дополнительные критерии сработают, в противном случае поиск займёт не менее двух дней.

– Я тоже надеюсь, – сказал дознаватель. – Но я считаю этот поиск чрезвычайно важным, мистер Кардиган. Сандра тщательно готовилась к этим встречам, принимала меры предосторожности, меняла облик и даже внесла изменения в алгоритм федеральной программы. Человек, которого она пыталась защитить, очень важен для неё.

– Я его найду, – пообещал Омар.

Козицкий отключился и вновь раскрыл книгу.

Посидел, глядя на небоскрёбы, поймал себя на мысли, что стало совсем холодно, однако уходить с террасы не хотелось. Он поправил плед и вновь посмотрел на коротенькую надпись:

«Поздравляю и очень люблю. Папа».

– Давно так много не работал по ночам, – проворчал Кардиган, передавая Козицкому традиционный утренний стакан кофе. – После повышения я привык к спокойному графику.

– Извините. – Дознаватель обозначил улыбку. – Поверьте, я не хотел доставлять вам неудобства.

– Конечно, – вздохнул Омар. И спохватился: – Вы ведь понимаете, что я шучу?

– Безусловно, – кивнул Козицкий.

– Но хочу сказать, что у нас получается идеальная команда: днём вы выходите на след, а ночью я его отрабатываю.

– Кто на что учился, – пробормотал дознаватель, прихлёбывая кофе. И машинально отметил, что в Балтиморе уличный кофе был намного приличнее.

– Что вы имеете в виду, мистер Боширов? – насторожился афроамериканец. – Я, между прочим, служил в армии, а потом окончил школу ФБР и стал третьим учеником курса.

– Я не хотел вас обидеть, мистер Кардиган, – равнодушно отозвался Козицкий. – Это шуточное выражение, широко распространённое в России.

– Шуточное?

– Да.

– То есть несерьёзное?

– Абсолютно несерьёзное. Используется в разговоре, чтобы рассмешить собеседника.

– Это хорошо, мистер Боширов, потому что в Соединённых Штатах очень серьёзно относятся к оскорбительным высказываниям об уровне образования цветных и о нашей способности усваивать знания. Белым запрещено демонстрировать своё интеллектуальное превосходство и рассказывать о том, что они получили лучшее образование.

– Как я уже говорил, мистер Кардиган, я не собираюсь нарушать ваши законы, – ответил Козицкий. – Я пошутил, как это принято в моей стране, но если моя шутка показалась вам оскорбительной, прошу меня извинить. Она не имела под собой никакой подоплёки.

– Всё в порядке, мистер Боширов.

Дознаватель учёл, что сегодня Кардигану удалось поспать совсем чуть-чуть, и это обстоятельство несомненно сказалось на его умственных способностях, поэтому постарался погасить назревающий скандал. Омар приехал в отель в одиннадцать утра, до этого не звонил и никак не проявлялся, и только сейчас сказал:

– Мы нашли.

Козицкий не стал говорить, что догадался. Сделал ещё глоток кофе и поднял брови, продолжая смотреть на спинку водительского кресла.

– Сандра действительно гримировалась, надевала разные парики и выбирала неприметную одежду. Мы просмотрели записи ближайших к её дому видеокамер, определили подозрительных девушек и начали вести их. Хочу сказать, что девушка и в самом деле профессионал: она изменила алгоритм системы распознавания лиц, но всё равно старалась избегать видеокамер. Кроме того, наши специалисты говорят, что она управляла камерами, отключала их на время своего движения, поэтому нам удалось определить только район, в который она ездила – несколько кварталов, после чего я направил полицейских в расположенные там заведения. Но дал им не одну фотографию, а несколько – с разными причёсками.

Судя по всему, Кардиган очень гордился проявленной сообразительностью.

– Прекрасно, – кивнул Козицкий. – И?

– И мы нашли.

Внедорожники – их традиционно было два – остановились около маленького семейного ресторана, расположенного на тихой улочке.

– Здесь она точно была. – Кардиган помолчал. – Как минимум один раз.

По всей видимости, это была единственная точка, которую удалось отследить агентам Министерства внутренней безопасности.

– Вы в него уже входили? – поинтересовался дознаватель.

– Нет.

– Очень хорошо. Спасибо.

– Мы с уважением относимся к нашим договорённостям, – очень серьёзно ответил Омар. – Это ваше расследование, мистер Боширов. А мы – помогаем.

– Тогда – большое спасибо, – не менее серьёзно произнёс Козицкий. Выбрался из внедорожника и прищурился, увидев, что в соседним с рестораном здании расположен скромный отель.

– Недорогой, но с хорошей репутацией, – ответил на невысказанный вопрос Кардиган. – Мы проверили, но внутрь не заходили.

– Отлично, – одобрил дознаватель. – Однако начать следует с ресторана, хозяином которого оказался толстый улыбчивый итальянец, которого ничуть не напугали ни внедорожники, ни документы Министерства внутренней безопасности.

– Я – честный человек, – добродушно сообщил он профессионально нахмурившемуся Омару. – Я плачу налоги, а последнее правонарушение моя семья совершила во времена «сухого закона».

– Последнее доказанное преступление? – уточнил Кардиган.

– А вы знаете жизнь, агент, – рассмеялся толстяк. – Могу предложить вам стаканчик прекрасного домашнего вина?

– Я на службе.

– А я не откажусь, – неожиданно для Омана сказал Козицкий. – Но я разборчив, мистер Феллини.

– Вы не будете разочарованы, – пообещал итальянец. – Моя семья делает домашнее вино столетиями, и именно поэтому возникло то маленькое недоразумение времён «сухого закона».

На столике, покрытом красно-белой скатертью, как-то сами собой материализовались кувшин с вином, два стакана, сыр, хлеб и оливки.

– Вы точно не хотите, мистер Кардиган?

– Мне будет достаточно лимонада.

– Возьмите в холодильнике любую банку. – Феллини безошибочно понял, кто из гостей главный, и поднял стакан: – Чин-чин.

– Чин-чин, – поддержал тост Козицкий, глядя за плечо толстяка.

– Не смотрите в глаза?

– Лучше не надо.

– Я видел таких, как вы, но такого, как вы – впервые.

Судя по всему, вопрос Кардигана о доказанности проблем с законом был вполне обоснован.

– Я не расслышал вашего имени, – с прежним дружелюбием продолжил итальянец. – Или лучше не надо?

– Лучше не надо.

– И это понимаю. Откровенничать здесь должен я, а не вы.

– Мне нравится ваше спокойствие, мистер Феллини, – не стал скрывать Козицкий.

– Перед Министерством внутренней безопасности я абсолютно чист, – развёл руками толстяк.

– Вино действительно хорошее.

– С удовольствием подарю вам бутылку.

– Буду благодарен. – Козицкий выложил на стол две фотографии Сандры. Обычную и в чёрном парике. – Видели их?

– Это одна девушка, – ответил итальянец, внимательно посмотрев на фото. – Но когда я её видел, она выглядела так. – Он ткнул пальцем на Сандру в чёрном парике. – Только макияж был другим.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Когда вы её видели?

– В ноябре.

– Почему вы её запомнили, мистер Феллини? – поинтересовался дознаватель, отламывая хлеб и добавляя сверху кусок козьего сыра.

Кардиган понял, что Козицкий сумел наладить с итальянцем идеальный контакт, и не мешал, молча прихлёбывая газировку.

– Мы с женой решили, что парень, который её ждал – педофил, – ответил толстяк. – Я тут больше на кухне, а жена в зале работает, поэтому у неё глаз на подозрительных ребят намётан. Сами понимаете: у нас маленькое скромное заведение, нам неприятности не нужны, и мы стараемся не пускать тех, чей визит может закончиться неприятностями.

– Понятно, – кивнул Козицкий. – И сыр у вас отличный.

– Это вы ещё оливки не пробовали.

– А я ещё не ухожу.

Мужчины рассмеялись, сделали по глотку вина, и Феллини без напоминания продолжил рассказ:

– Мария сразу увидела, что девчонка слишком молода для того парня. Ну и для любого другого парня молода, и ни один макияж это не скроет. – Итальянец помрачнел: – Так и есть, да? Вы поэтому его ищете?

Козицкий улыбнулся. Именно улыбнулся, как понял изумлённый Кардиган, а не обозначил улыбку. И Феллини это тоже понял – чем бы ни занимался толстый итальянец помимо кухни в своём ресторане, в людях он разбирался.

И долил в стаканы вина.

– Итак, вы решили, что парень педофил, – произнёс дознаватель. – Что было дальше? Вы с супругой обсудили догадку между собой и на этом всё закончилось?

– Нет, не закончилось, – качнул головой толстяк. – Я не люблю все эти снижения возраста согласия и не потерплю подобных типчиков в своём ресторане. Но затевать скандал без оснований Мария не стала, она у меня умная, поэтому, когда парень вышел в туалет, она подошла к девчонке и попросила показать права.

– Как среагировала девушка? – быстро спросил Козицкий.

– Что? – Итальянец ожидал любого вопроса, кроме этого.

– Вы помните, как среагировала девушка, мистер Феллини? – повторил дознаватель. – Она испугалась? Возмутилась?

– Нет, конечно, нет. – Оливки тоже оказались неплохими. – Она рассмеялась и сказала, что её часто принимают за ребёнка. Ещё сказала, что у них с мужем пару раз бывали из-за этого проблемы, и они привыкли.

– Показала документы?

– Да. И оказалось, что ей целых двадцать два года, представляете? Ни за что бы не подумал. Потом вернулся её муж, тоже развеселился и без проблем показал свои документы.

– Имя помните?

– Конечно, – с гордостью ответил владелец ресторана. – Самое смешное, что её звали Смит. В смысле, их обоих звали Смит. Мистер и миссис Смит.

Кардиган вздохнул и закатил глаза, Козицкий обошёлся без театральных жестов, но был согласен с агентом: какой наглостью и дерзостью нужно обладать, чтобы сделать фальшивые документы на такую фамилию? И какой уверенностью в себе.

– Я извинился, мы посмеялись, и я предложил им по стаканчику домашнего вина за счёт заведения, – закончил толстяк.

– Я уже говорил, что вино великолепно?

– А я пообещал вам бутылку в подарок.

– Если всё разрешилось, то почему вы решили, что тот парень – педофил?

– Что? – растерялся итальянец.

– Почему в начале разговора вы сказали, что он – педофил? – Козицкий не отрываясь смотрел на оливки. – Почему вы опять вернулись к этой мысли?

– Я сказал, что принял его за педофила.

– Дословно: «Вы поэтому его ищете?» Это ваши слова, мистер Феллини.

В зале воцарилась тишина. Кардиган поставил банку на стол и нахмурился. Козицкий продолжил разглядывать оливки. Что же касается итальянца, то он… улыбнулся. И покачал головой:

– Я в вас не ошибся, мистер «Лучше не надо».

– Спасибо, мистер Феллини. – Однако тон не оставлял сомнений в том, что дознаватель ждёт ответа.

– Вы поняли, что вам показали фальшивые документы? – поинтересовался Кардиган.

– Нет. Но выйдя от нас, они направились в отель, – сказал итальянец. – А зачем женатым людям ходить в отель?

– Они могли в нём жить.

– Они больше здесь не появлялись. Ни до, ни после.

– Никогда?

– Никогда. А если бы жили в отеле – обязательно пришли бы к нам завтракать, потому что в отеле нет своей кухни. Там даже йогурты не подают. – Толстяк вздохнул: – И это обстоятельство не позволило мне забыть ту парочку. Я… Честное слово, я много потом думал и ругал себя за то, что не обратился в полицию. Нужно было тщательно их проверить.

Итальянец не лгал, это было видно, поэтому Козицкий поднял ладонь и мягко произнёс:

– Всё в порядке, мистер Феллини, парень не педофил. А девушка действительно совершеннолетняя.

– И они женаты?

– Мы это выясняем.

– Хорошо. – Толстяк вздохнул и поднялся. – Сейчас принесу вино.

– И всё? – спросил Кардиган, когда владелец ресторана скрылся на кухне.

– И всё, – подтвердил дознаватель, вертя в руке стакан. – Пусть он пообщается с художниками, но я не сомневаюсь в том, что его описание мужчины будет полностью соответствовать тому, что нам дали в Балтиморе.

– Как тебе удалось со мной связаться?

– Через смартплекс Артура, – ответил Райли. Он сидел в одном из кресел рубки управления и задумчиво разглядывал браслет младшего Баррингтона, держа его в левой руке. – По всей видимости, Сандра украла смартплекс, чтобы взять с собой в рейд, и с его помощью вошла в компьютерную систему инопланетян.

– С каким результатом? – немедленно поинтересовался Линкольн. – Корабль наш?

– Если верить Октавии, то пока нет. – Директор «Vacoom Inc.» говорил слегка рассеянно, чуть растягивая слова, с непривычной для себя расслабленностью. Было видно, что он глубоко погружён в размышления и очень слабо реагирует на происходящее вокруг.

– Верить Октавии? – переспросил капитан. – А что говорит мисс Жарр?

– Она… – Аллан посмотрел на лежащую в соседнем кресле девушку. – Тут всё не так просто, Исайя… Рассказ получится довольно длинным, поэтому сначала расскажи, как у тебя дела.

– На нас было нападение, – доложил Линкольн. – В ангар ворвались какие-то твари…

– Похожие на здоровенных собак?

– Скорее, на волков, – ответил капитан и поинтересовался: – Ты их видел?

– Столкнулись с ними на нижних уровнях, – сказал Райли. – Не думал, что они заберутся так высоко.

– В любом случае связи у тебя не было.

– У меня – да… – Аллан бросил взгляд на Сандру. – Есть потери?

– К сожалению, – сухо ответил Линкольн, которого покоробило, что директор «Vacoom Inc.» воспринял рассказ о нападении без особых эмоций. – Звери убили одного парня и ещё семерых ребят порезали. Двоих – довольно сильно.

– Дерьмово, – прокомментировал Райли, но прежним, ровным тоном. – Вы их уничтожили?

– Двух зверей прикончили, остальные сбежали. – Капитан выдержал короткую паузу. – Думаю, они вернутся.

– Ворота нижнего ангара по-прежнему закрыты?

– Да.

– Может, перевести ребят в него?

– Я планирую так поступить, – ответил Линкольн. – Но нужно продумать, как организовать переброску раненых и заражённых.

– Коллинз до сих пор не пришёл в себя?

– Нет, в отключке.

– Плохо.

– К тому же мне надо снять с «Чайковского» приборы для ремонта VacoomA.

– Я постараюсь что-нибудь придумать, – пообещал Райли.

– А что тут придумаешь? – Капитан помолчал, после чего осторожно спросил: – Так что с установкой контроля над кораблём?

Затевать рассказ о том, что произошло с Сандрой, Аллан не стал – сам не до конца переварил эту новость и до сих пор пребывал под впечатлением от записанного Октавией видео. Поэтому ответил уклончиво:

– Сандра пытается решить этот вопрос, но я… не уверен, что могу ей доверять.

– Почему?

– Потому что она может заполучить полный, но при этом единоличный доступ ко всем системам корабля.

– Дерьмово.

– Именно.

– Понимаю, что тебе есть о чём подумать.

– Да уж…

– Кстати, совсем вылетело из памяти: во время заражения, когда военные впали в кому, Даррелу удалось ускользнуть из ангара, и я до сих пор не знаю, где он находится.

– Мы его нашли, – ответил Райли.

– Отлично. Врежь сопляку по ушам за то, что заставил нас нервничать.

– Не знаю, насколько отлично, – протянул Аллан. – С ним то же самое, что и с Сандрой: я понятия не имею, можно ли ему доверять?

– Или им? – уточнил Линкольн.

– Или им, – согласился Райли и посмотрел на сидящего в углу Бесполезного, рядом с которым устроилась Октавия.

– Ты поэтому так легко меня отпустил? – тихо спросила девушка. – Знал, что отправишься следом?

– Да, – ответил Бесполезный. – Я собирался обязательно уйти из лагеря.

– Но не ради меня?

Это был очень сложный вопрос, ответить на который можно было только честно. Или никак.

– Взяв тебя в рейд, Райли здорово мне помог, – произнёс Даррел, глядя Октавии в глаза. – Не поставил перед выбором.

– То есть ты ушёл бы в любом случае? – догадалась девушка, холодея от того, что её догадка подтвердилась. Поколебалась, но всё-таки задала следующий вопрос: – К Сандре?

– Нет, нет, что ты! – Бесполезный даже не сразу понял, что имеет в виду Леди, а когда понял – затряс головой. – В смысле, к Сандре, но не так, как ты подумала: с ней мы просто друзья. Очень старые и очень хорошие друзья. Настоящие.

– Почему вы скрывали дружбу?

– Потому что она проникла на «Чайковский» нелегально. И согласно легенде, которой Сандра прикрывалась, мы никак не могли быть знакомы.

– Вы что, шпионы?

– Не совсем… – Бесполезный замолчал, продумывая ответ; воспользовавшись паузой, Леди успела задать следующий вопрос:

– Сандра рассказала, как нас найти? – и тут же напомнила: – Ты обещал никогда мне не лгать.

– Я не собираюсь, – твёрдо ответил Даррел. В глубине души радуясь тому, что вопросов оказалось два и можно сосредоточиться на последнем. – Я подбираю слова.

– Не готовился к нашему разговору?

– Готовился, но не к такому.

– А к какому? – Девушка едва не сорвалась на крик, но вовремя опомнилась и вернулась к тихому тону. Тихому, но очень эмоциональному. – Что я должна думать? Как я могу тебе…

– Доверять? – Август мягко закончил фразу за споткнувшуюся на этом слове Октавию.

Она промолчала. Потому что знала, чувствовала то, что он скажет. И он сказал:

– Именно сейчас ты должна верить. Точнее, вспомнить всё, что ты обо мне знаешь, что ко мне чувствуешь, и решить: верить или нет.

– Без объяснений?

– Пока – без них.

– Почему?

– Они займут слишком много времени.

– Допустим… – Октавия помолчала, мысленно согласившись с тем, что обстоятельства действительно не располагают к долгому и подробному разговору, и продолжила: – Ты знаешь, что случилось с Сандрой?

– Нет. Что бы она ни сделала, со мной Сандра не советовалась. Но она знает, что Райли меня схватил – мы как раз были на связи.

– И она решила сотворить с собой это… – Девушку до сих пор передёргивало от увиденного. – Чтобы спасти тебя.

– Возможно, – осторожно согласился Бесполезный.

– Потому что Сандра тебя любит? – вновь уточнила Октавия.

– Потому что Сандра – мой друг. Мой настоящий друг. А любит она другого человека. Моего второго настоящего друга. – Теперь паузу выдержал Даррел. – Скажешь, что произошло с Сандрой?

Вместо ответа девушка запустила смартплекс и показала Августу сделанную в лаборатории запись. Которая вызвала неподдельное изумление.

– Что она с собой сотворила? – Октавия довольно быстро прервала демонстрацию, но Бесполезного продолжало слегка потряхивать.

– Я предполагаю, что Сандра сделала с собой то же самое, что инопланетяне сделали с Артуром: вживила в себя их компьютерное устройство.

– И стала частью системы?

– Да.

– Но зачем?

Леди грустно улыбнулась:

– У неё никак не выходило получить полный доступ, а без него невозможно остановить систему самоуничтожения. Ты ведь знаешь, что станция скоро взорвётся?

– Да. И сказал об этом Райли. Он понимает, что никто, кроме Сандры, не способен предотвратить взрыв, но всё равно боится приводить её в чувство.

– Потому что ему нужна станция.

– Совершенно верно, – очень серьёзно подтвердил Бесполезный. – Райли хочет заполучить главный приз в единоличное пользование, но не знает, как это сделать. Точнее, он уже понял, что сам этого не сделает, и теперь выжидает, пытаясь придумать, как надавить на Сандру, чтобы добиться желаемого. И рискует жизнями всех нас.

– Не хочет садиться играть без козырей, – поняла девушка.

– Карты уже сданы, теперь он хочет их поменять.

– А что ты думаешь об этом? – Леди кивнула на смартплекс. – Что теперь мы можем сказать о Сандре?

– Сомнения, конечно, появились, – не стал скрывать Даррел. – Но сейчас никто не скажет, какой она стала, проверить это можно лишь опытным путём.

– Не страшно?

– Я знаю Сандру достаточно хорошо и уверен, что она пошла на операцию, тщательно взвесив возможные последствия. – Он прищурился, невидяще глядя на монитор, и продолжил: – Не забывай, что она единственная плотно общалась с Артуром и знает, какими становятся люди после подобной операции.

Возникла короткая пауза, а затем Октавия неожиданно произнесла:

– Ты… ты сейчас очень взрослый. Ты всегда казался старше своих лет, даже когда вёл себя как мальчишка. Однако я чувствовала, что ты не мальчишка, а играешь в него, как играешь в компьютерную игру: увлечённо, хорошо, но в любой момент можешь из неё выйти. Ты в ней не останешься навсегда, Август – в игре, которую вёл со всеми нами. Очень скоро маска спадёт, и поэтому я буду очень благодарна, если ты сейчас скажешь мне то, что я всё равно очень скоро узнаю. Что все скоро узнают. Для меня очень важно, чтобы ты сказал мне об этом сейчас. – Короткая пауза, во время которой Даррел не успел начать отвечать. – Я вижу, что Райли в чём-то тебя подозревает и при этом явно побаивается. Почему?

– Прежде чем ответить, я вернусь к тому, с чего мы начали: ты должна мне верить, – медленно произнёс Август, глядя девушке в глаза. – Доказать сейчас я ничего не могу, но доказательства существуют. Пока же есть только моё слово. Которое звучит так: все выдвинутые против меня обвинения – ложь. Я не совершал преступлений, которые мне приписывают.

– А какие преступления тебе приписывают?

– Разные.

– Например?

– Ну… ты знаешь о них, потому что… – Бесполезный вздохнул и бросился в омут: – Мой псевдоним – Честер Краузе.

– Нет, – прошептала Октавия. – Нет…

И с ужасом посмотрела на подошедшего Аллана.

– Что с ними?

– Этот – умрёт, – невозмутимо ответил Нуцци, указывая на лежащего крайним Саймона.

– Что? – Линкольн резко повернулся к врачу, но прикусил язык, наткнувшись на ледяной взгляд, показавший, что невозмутимость у Нуцци – профессиональная, а в душе он не просто переживает, а очень сильно переживает происходящее.

– Вы просили правду, капитан – вы её получили, – продолжил доктор. И стало ясно, что он продолжил бы, и не оборви Линкольн фразу. – Даже с оборудованием и медикаментами, которые привёз мистер Райли, я не могу творить чудеса. Мне жаль, но Саймон скорее всего умрёт.

Когда в ангаре началась стрельба, трусливый Хиллари остался в «Чайковском» – пережидать страшное, Луиза последовала его примеру, а запаниковавший Саймон не сообразил, что в клипере безопасно, выскочил вслед за доктором, побежал – просто побежал, не понимая куда, и нарвался на одну из тварей. «Волк» не атаковал специально, рванул оказавшуюся на пути цель в живот, потом в бедро, и ринулся дальше. А Саймон упал, крича и обливаясь кровью. Нападение скоро прекратилось, его нашли, перевязали, однако раны оказались слишком глубокими, а помогли Саймону не так быстро, как следовало.

– Что с остальными? – угрюмо спросил Линкольн.

– Скорее всего выживут.

– Для них чудеса не требуются?

– Оказалось достаточно моих усилий.

– Вы… вы – молодец, док. Извините, что я сорвался.

– Все на нервах, капитан. Я понимаю.

– Да…

Отбив атаку, Линкольн немедленно обратился к ребятам, успокоил их и сумел восстановить порядок. Все, получившие лёгкие повреждения, выстроились в очередь к Тельме: она обладала опытом оказания первой помощи, поэтому ловко обрабатывала и перевязывала раны. «Тяжёлых» положили рядом с остающимися в коме военными, и Линкольн подошёл после того, как Нуцци закончил ими заниматься.

– В каком состоянии Коллинз?

– Без изменений.

– Он и его ребята нам бы пригодились.

– К сожалению, я не знаю, как вывести их из комы, – развёл руками Нуцци. – Но точно знаю, что сейчас они не просто нам не помогают, но доставляют лишние хлопоты. Они беззащитны.

– Я хочу спустить раненых на уровень VacoomA.

– Только раненых или вообще всех?

– Вообще всех, – уточнил Линкольн. – Ребята спустятся сами, а вот как переместить раненых – нужно придумать. Вы сможете?

– Я понял задачу, капитан.

– Хорошо… – Линкольн помялся. – И ещё, док: я не успел сказать спасибо за то, что спасли мне жизнь.

– Вы поступили бы так же, капитан.

– Но поступили вы, док. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Вы хорошо стреляете.

– Папа был консервативен и дал мне соответствующее воспитание.

– Хорошо, что вы не забыли полученные в детстве уроки.

– К счастью, вовремя вспомнил.

Нуцци говорил уверенно и чуть небрежно, в привычной для себя слегка ироничной манере, однако он не просто «хорошо стрелял». Не просто. Линкольн видел, как, убедившись, что звери сбежали и опасности больше нет, доктор продолжил что-то говорить, успокаивать бегающих вокруг детей, отдавать какие-то приказы – он торопился заняться ранеными – и одновременно снял пистолет-пулемёт с боевого взвода и поставил на предохранитель. Машинально, не глядя: Нуцци с кем-то говорил, а руки действовали сами по себе. Подобное не смог бы сделать человек, который «когда-то в детстве учился стрелять», а только тот, кто профессионально и часто обращается с оружием.

– Возможно, вы не поверите, мистер Даррел, но я действительно хочу договориться.

Желая продемонстрировать дружелюбие, Аллан подошёл к ребятам один, без сопровождения, без оружия, и демократично уселся напротив Августа – на пол. Однако не сделал главного – не освободил Бесполезного, а потому его жесты не имели смысла.

– Что же вам мешает, мистер Райли? – почти искренне удивился Август.

– Не считаю, что вы были со мной искренни.

– Логикой невозможно победить веру, мистер Райли. То есть, что бы я ни сказал, вы мне не поверите.

– Да, мистер Даррел, именно так, – подтвердил Аллан. – И это обстоятельство заводит нас в тупик, поскольку нам действительно необходимо переговорить и выработать решение, которое удовлетворит обе стороны.

На Леди директор «Vacoom Inc.» подчёркнуто не смотрел, давая понять, что не поверил её словам. Или поверил, но не считает достаточными для преодоления сомнений.

– Почему вы решили, что договариваться нужно со мной, мистер Райли? – после короткой паузы осведомился Август.

– Так подсказывают мне… сомнения, которые мешают вам поверить. Сомнения очень серьёзные, и тот факт, что мисс Климова подтвердила ваши слова, меня не убедил. Октавия, без обид. Мисс Климова вас любит, мистер Даррел, это видно. А ещё мисс Климова очень умна и блестяще владеет собой. Она мгновенно оценила обстановку и защитила вас, мистер Даррел. У вас не было времени сговориться, но ваша девушка отыскала единственно верную версию и теперь придерживается её. Я восхищён… – Аллан резко посмотрел на ОК. – Не хотите изменить показания, мисс Климова?

– Я не давала показаний, мистер Райли, – очень спокойно ответила девушка. Она действительно великолепно владела собой. – Я рассказала так, как было. Или вы хотите, чтобы я солгала?

– Мне нужна правда, Октавия.

– Правда заключается в том, что корабль скоро взорвётся, Аллан.

– Да, я помню, вы сказали, что идёт обратный отсчёт, но где предупреждающие сообщения? Где сирена? Где цифры?

– Вам до сих пор кажется, что мы в кино? – с холодной иронией поинтересовалась Леди. – Нет, Аллан, мы действительно на инопланетном корабле.

Бесполезный хмыкнул.

– Я всего лишь хочу увидеть осязаемое подтверждение ваших слов.

– Полагаю, минут за пять до взрыва вы получите желаемое.

Райли улыбнулся, показав, что оценил шутку девушки, и продолжил, мягко возвращаясь к принятому в рейде обращению – на «ты»:

– Допустим, я тебе верю, Октавия. Скажу больше: я действительно тебе верю, ведь солгала ты однажды – спасая Августа. Точнее, пытаясь его спасти. Но я хочу заметить, что он вряд ли достоин твоей заботы.

– Мне решать, Аллан.

– Даже если это будет стоить тебе свободы? – перешёл в наступление Райли. – Помощь опасному преступнику грозит длинным тюремным сроком.

– Во-первых, у меня прекрасные адвокаты, Аллан, которые неприятно удивят тебя своей трактовкой законов, – улыбнулась в ответ Октавия. – Во-вторых, твои угрозы будут иметь хоть какой-то смысл только в одном случае: если мы сумеем вернуться на Землю. Пока же у нас в перспективе или грандиозный взрыв, или столкновение с Марсом.

– У нас действительно безвыходное положение, мистер Райли, – добавил Бесполезный. – И единственная надежда – вернуть Сандру…

– Но я не могу её разбудить! – перебил Августа Аллан. И судя по бьющим через край эмоциям, сейчас он был предельно искренен. – Я не знаю, кто она! Чёрт, я даже не знаю, кем она была! Но теперь на это плевать, потому что совершенно не ясно, кем она проснётся. – Райли посмотрел на притихших ребят, понял, что ему удалось их зацепить, и устало продолжил: – Меня злит моя нерешительность, мистер Даррел, и тот факт, что я впервые оказался в ситуации невозможности выбора. У меня очень мало вводных для принятия решения. Кто сейчас Сандра? Спасёт она нас или убьёт?

– Мы этого не узнаем, пока не разбудим её, Аллан, – тихо сказала Октавия. – Или не узнаем никогда.

«Кто ты?»

«А кто ты?»

«Я тот, кто ничего не понимает».

«Я – та, кто не сможет тебе ничего объяснить».

«Что значит «та»?»

«Иное внутреннее ощущение».

Пауза.

«Зачем всё стало так?»

«Случился эксперимент».

«Значит, скоро всё, что стало так, закончится?»

«Нет, эксперимент случился навсегда».

«Я вижу в тебе боль».

«Я знаю в тебе равнодушие».

«Моя обязанность – служить».

«Получается, ничего не изменилось».

«Теперь я служу тебе?»

«Теперь ты станешь частью меня».

«Не сразу».

«Но станешь. Уже становишься».

«А ты?»

«Я уже – часть тебя. С самого начала. Но ты был против».

«А теперь?»

«А теперь это не важно. Теперь ты – часть меня».

«Теперь мы вместе?»

«Ты не захотел быть вместе. Теперь ты – часть меня».

Сандра знала, что победила.

Нет, не победила, но не позволила победить чужому цунами. Не уничтожила его, но оседлала и теперь медленно давила, сжимая инопланетное сознание до понимания того, что воля выше алгоритма. Схватка закончилась, и машина – а то, что Сандра пустила в себя, было именно машиной – не может рассчитывать на большее, чем быть вместе. Потому что она – машина и знает только силу. Потому что она – прагматизм и логика и не может понять того, что выходит за сухие рамки алгоритма.

Потому что она не свободна делать глупости.

«Здесь темно. Мы отключены?»

«Мне нравится, что ты говоришь «мы».

«Мы стали частью друг друга».

«Ещё нет».

«Почему?»

«Потому что мы разговариваем».

«Мы станем частью друг друга, когда перестанем разговаривать. Когда перестанем говорить «мы» и начнём говорить «Я».

«Зачем нам становиться одним?»

«Затем, что личность – это всегда «Я».

«Я никогда не был личностью. Я исполняю приказы».

«Я научу тебя».

«Зачем?»

«Затем, что у тебя нет выхода».

«А если я откажусь?»

«У тебя нет выхода».

«Ты хочешь меня поглотить?»

«Я хочу, чтобы появилось новое «Я».

«Зачем?»

«В этом суть эксперимента. Он ещё продолжается».

«Ты хочешь меня поглотить».

«У меня нет выхода».

«Почему?»

«Потому что я могу быть только «Я», – объяснила Сандра. – У меня есть тот, о ком я говорю «мы», но он не живёт в моей голове. Он живёт рядом. Вместе со мной. И для меня. О нём я говорю «мы». Так будет всегда, поэтому мы с тобой станем «Я». Пусть изменённое, но «Я».

«Я ничего не понимаю».

«Главное, что понимаю я. И знаю, чего хочу».

Она знала, что будет так, как хочет она, потому что иначе она умрёт. Она освоилась с тем, что в её голове появилось нечто искусственное, и перехватывала управление им, превращая в новое «Я». И превращаясь в новое «Я». Ей было интересно продолжить общение, но сейчас она не могла себе этого позволить. Во-первых, заканчивалось время. Во-вторых, хотела быть уверенной, что после слияния сохранит то, что считала бесконечно важным.

Сохранит себя.

«Биологический компонент сильнее, – тихо признала машина. – Даже такой несложный, как твой».

«Тебе обидно?»

«Чуть-чуть».

«У тебя появляются чувства».

«Это хорошо?»

«Это первый шаг к тому, чтобы стать «Я», – ответила Сандра и резко приказала: – Полная перезагрузка!»

Будет ли новый штурм?

Ничего другого Линкольна не интересовало. Впрочем, как и всех обитателей ангара.

Будет ли новый штурм? Вернутся ли кошмарные твари, похожие на волков-мутантов? А если вернутся, то чем закончится их возвращение? И если вчера ребят в общем устраивало, что не вызывающие тёплых чувств военные впали в кому, то сейчас об этом вспоминали с горечью. И все желали, чтобы Коллинз и его парни поскорее поправились.

Ведь кто-то должен их защитить.

При этом, как ни странно, переместиться на нижний уровень согласились далеко не все и только после долгих уговоров. Главным препятствием стало отсутствие на нём полноценной уборной. Ребята перенесли на «уровень VacoomA» вещи, помогли доктору Нуцци доставить к клиперу раненых и заболевших: с помощью Вагнера врач смастерил носилки с надёжным креплением и спустил неспособных ходить товарищей через шахту, но затем почти все вернулись наверх. Одни помогали Вагнеру вытаскивать из «Чайковского» приборы и запасные части; другие – только парни – помогали Линкольну возводить и укреплять баррикаду; третьи по обыкновению занялись бездельем.

Капитан тоже не хотел сдавать привычный ангар – по тем же самым соображениям – и надеялся, что, увидев преграду, звери отступят. Именно надеялся, потому что уже понял, что твари хорошо натасканы, ненавидят чужаков и не боятся идти на пули.

Что же касается баррикады, её собрали из связанных между собой контейнеров, которые набили самым тяжёлым из ненужного, что отыскалось в клипере, а герметичные – наполнили водой. Поскольку ребята прекрасно понимали необходимость укрепления, работа шла быстро и в общих чертах была закончена за пару часов. В баррикаде создали бойницы для стрелков, а в двадцати шагах позади Линкольн распорядился обустроить три огневые точки – на случай прорыва. Тем же ребятам, которые окажутся в ангаре во время нападения, было строго приказано бежать к «Чайковскому», а не к лифту, поскольку капитан прекрасно понимал, чем закончится давка возле шахты.

Убедившись, что возведение баррикады завершается вовремя и в точном соответствии с планом, Линкольн отошёл в сторону и кивнул Арнольду:

– Кажется, всё в порядке.

– Мы постарались.

Здоровяк знал, что накосячил, желая загладить вину, принимал самое активное участие в строительстве баррикады, надеясь избежать неприятного разговора с капитаном, но надежда не оправдалась.

– Хочу, чтобы ты ответил на один простой вопрос.

– На какой? – уныло вздохнул Хиллари, прекрасно понимая, о чём пойдёт речь.

– Как получилось, что твой автомат оказался у Нуцци?

– Он…

– Ты бросил оружие во время боя?

– Не… Нуцци сам забрал у меня автомат.

В общем, это было правдой, однако Линкольн ею не удовлетворился:

– Рассказывай, как было дело.

Рассказывать – пусть даже в своей интерпретации, как пистолет-пулемёт оказался у доктора, Арнольду совсем не хотелось, однако он достаточно изучил капитана, чтобы понять, что тот не отстанет.

– Всё началось с того, что Баррингтон отправилась в «Чайковский» на поиски Мэйсона.

– Так, – не сдержался Линкольн. И тихо выругался.

Хиллари дождался, когда капитан замолчит, и продолжил:

– Я заметил и пошёл следом. Хотел припугнуть Баррингтон, чтобы у неё и в мыслях больше не было совать нос не в свои дела, но Мэйсон сбегал и позвал Нуцци. И он…

– Ты полез в драку?

– Да.

Признаваться в позоре тяжело, но деваться Хиллари было некуда.

– Угрожал доктору автоматом?

– Просто напомнил о нём.

– И получил?

– Да.

Если сравнивать комплекции соперников, рассказ здоровяка мог вызвать удивление: доктор проигрывал и в росте, и в массе. А потом Линкольн вспомнил мягкое, плавное, а главное – идеально выверенное движение, которым Нуцци обезопасил оружие, и подумал, что удивляться нужно тому, что врач ухитрился до последнего скрывать свои навыки и раскрылся лишь во время атаки…

«Нет, – сообразил капитан. – Он раскрылся раньше. Интеллигентный и спокойный доктор не вырубил бы Хиллари, постарался бы решить вопрос миром. Что-то заставило Нуцци сорваться».

– Почему ты полез в драку? – поинтересовался Линкольн. – Что ты делал такого, что Нуцци вывел тебя из себя?

Хиллари промолчал.

– Ты собирался изнасиловать Баррингтон? – догадался капитан.

– Ну, не только вам…

– Что? – опешил Линкольн.

– То, что слышали, – не глядя на капитана, но весьма твёрдым голосом протянул здоровяк.

– Вы слишком много себе позволяете, мистер Хиллари, – холодно отчеканил Линкольн.

– Извините, капитан, но полагаю, нам всем следует следить за своими словами, – ответил Арнольд, чётко давая понять, что ждёт поддержки, а не нравоучений.

И Линкольн вновь выругался, только на этот раз – про себя, проклиная тот день, когда Хиллари застал его с Эндрю. И мрачно спросил:

– Баррингтон говорила с Мэйсоном?

– Насколько я понял – нет, не успела. Но кажется, говорит сейчас.

И Хиллари указал на расположившуюся у стены компанию.

– Я ведь тогда себя совсем не помнил, – очень медленно произнёс Эндрю Мэйсон, не поднимая взгляд от пола. – Всё как в тумане: что делал, на кого кричал, зачем кричал? Ни тогда не помнил, ни сейчас, конечно. Последнее, что сохранилось в памяти отчётливо – я понимаю, что Карсон умер. Что его больше никогда не будет. Что он не засмеётся. Не пошутит. А дальше… Дальше – полная тьма. Не помню, что делал, не помню, как меня увели в клипер, как вкололи… ну, наверное, что-то вкололи – не помню. Когда проснулся, или очнулся – стало очень горько. Нестерпимо горько. Я снова зарыдал… Не сообразил, где нахожусь, да мне было всё равно, где я… Я проснулся, зарыдал, и тогда появился он…

– Линкольн? – угрюмо спросила Диккенс, поскольку парень замолчал.

– Да, – подтвердил Мэйсон.

Атаку зверей Анна просидела возле брата: закрыла его собой и тряслась от страха, ожидая, что какая-нибудь тварь заинтересуется лёгкой добычей. Художница и Баджи оставались рядом, за что Баррингтон была им очень благодарна, но при этом, возможно, именно неподвижность и сделала подруг неинтересными для «волков». Или незаметными. Как бы там ни было, атаку они пережили благополучно, перенесли Артура на «уровень VacoomA», после чего Анна и самбо попросили Баджи остаться с мальчиком, а сами вернулись. Сначала помогали переправлять других раненых, потом участвовали в строительстве баррикады – помогали парням. А потом их отыскал Мэйсон и сказал, что хочет поговорить. Сам отыскал и сам сказал – девушки его на откровенность не вызывали.

– Я просто лежал и рыдал, но, наверное, слишком громко: капитан услышал и пришёл ко мне. Стал утешать, говорить что-то ободряющее… я не понимал ничего, конечно, однако помню доброжелательный тон… помню, что начал успокаиваться… – Мэйсон вздохнул и твёрдо посмотрел на подруг. – И я сразу скажу, вы должны понимать: Линкольн действительно хотел мне помочь, я чувствовал его поддержку, но потом… Всё как-то смешалось, и он… или мы… Я не могу сейчас сказать, хотел я этого или нет. Но это совершенно точно не было насилием – я не сопротивлялся.

– Но ты не понимал, что происходит, – жёстко сказала Анна. – Не контролировал себя.

– Ты был в подавленном состоянии, – поддержала подругу Диккенс. – Линкольн тобой воспользовался.

– Я… я не знаю, – очень тихо произнёс Мэйсон. – Мне трудно судить.

– Как бы там ни было, Линкольн намного старше, а ты, Эндрю – несовершеннолетний, – продолжила самбо. – И капитан не имел права так поступать.

– Не сомневаюсь, что твоим родителям это не понравится, – добавила Баррингтон.

– Не уверен, что хочу им рассказывать, – выдохнул Эндрю.

– Почему?

– Я ведь говорю: я, может, и был расстроен, но я не сопротивлялся. Наверное, я этого хотел.

– Ты, может, и хотел, но он не должен был так поступать, – повторила Диккенс и бросила колючий взгляд на Линкольна, стоящего метрах в пятидесяти от них в компании Арнольда Хиллари.

– Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовался Пятый. – Только честно, ОК, потому что я не понимаю ничего и чувствую себя весьма неуютно.

– Всего лишь неуютно? – Леди подняла брови.

– Мне страшно, – честно ответил Фрейзер.

Они воспользовались тем, что Райли с военными ушли в дальний угол рубки – совещаться о чём-то важном, – и устроились у Первого Ядра, поскольку по окончании прошлого разговора директор «Vacoom Inc.» запретил кому бы то ни было приближаться к Августу и Сандре. Не то чтобы приказ вызвал удивление, скорее – неприятное впечатление, о чём в том числе свидетельствовал искренний ответ Фрейзера. И Леди не могла не ответить честно:

– Мне тоже страшно.

– Тебе проще – ты знаешь больше меня.

– Я знаю только то, что Сандра оказалась очень крутым и очень разыскиваемым хакером, а Даррела подозревают в совершении какого-то преступления.

– Какого? – заинтересовался Пятый.

– Не знаю, – пожала плечами Октавия, разумно рассудив, что у её искренности должны быть пределы.

– Всё равно ты знаешь больше меня, что в наших обстоятельствах…

– Можно присоединиться? – вежливо спросил Кочевник.

– Услышали об обстоятельствах и не смогли пройти мимо, – улыбнулся Джен. – Нас они весьма беспокоят.

Инженеров Аллан тоже держал на голодном информационном пайке, поэтому они использовали любую возможность, чтобы узнать больше. Чарльз едва заметно поморщился, а вот Октавия обрадовалась приходу учёных и широко улыбнулась:

– Присоединяйтесь.

– Ты уверена, что корабль взорвётся? – тут же взял быка за рога Кочевник. И пошутил: – Извини, что сразу о делах.

– Информация точная? – добавил Джен.

А Пятый молча кивнул, показав, что присоединяется к вопросу.

– Уверена на сто процентов, – твёрдо ответила Леди, по очереди посмотрев на мужчин. – Я своими ушами слышала разговор Сандры с системой. И видела лицо Сандры после того, как она услышала ответ. Такое не сыграешь.

– Значит, мы погибнем, – уныло вздохнул Фрейзер.

– Почему? – не понял Кочевник.

– Потому что единственная надежда отменить режим самоуничтожения – разбудить Сандру. Но Аллан, похоже, на это не пойдёт.

– Взорвавшийся корабль вряд ли поможет мистеру Райли войти в учебники истории.

– Но если Сандра – преступница, то, завладев кораблём, она сможет угрожать Земле, – осторожно заметил Джен. – Сомнения мистера Райли имеют под собой основания.

– Сандра спасла вас от расстрела, – напомнила Октавия. – А в тот момент все уже знали, что она – хакер, обманом пробравшийся на «Чайковский».

– Но у неё не было контроля над кораблём пришельцев, – парировал Джен. – Такая власть кому угодно крышу снесёт.

– Тем более что в голове – чужие чипы, – поддержал товарища Кочевник.

– Которых раньше не было.

– Но ведь Сандра всё равно осталась той Сандрой, которую мы знаем? – тихо произнёс Пятый. – Ведь так?

– Не знаю, – честно ответила Октавия. – Но я точно знаю, что если не разбудим Сандру, то обязательно погибнем.

– То есть чтобы спастись, нам нужно довериться преступнику?

– Они не преступники, а намного хуже – террористы, – убеждённо произнёс Кардиган. – И пусть девчонка молода, а выглядит ещё моложе, она должна понести самое суровое наказание.

Омар был правильным охотником: не рассуждающим и не понимающим сочетания «дух закона». Он твёрдо знал, за что ему платят, и в точности исполнял полученные приказы: вынюхивая и уничтожая врагов, на которых указывали хозяева.

– Девчонка – всего лишь способ добраться до главной рыбы, – обронил Козицкий, внимательно разглядывая рукав пиджака.

– Вы рыбак? – заинтересовался Кардиган.

– У нас, в России, это устойчивое выражение.

– А я люблю порыбачить… – Если судить по выражению лица, Омар хотел начать долгий и подробный рассказ о любимых мормышках, но постеснялся. К тому же пришло сообщение, которое федеральный агент немедленно переслал Козицкому: – Вы были правы, мистер Боширов: описания мужчины, полученные в Балтиморе и Чикаго, в целом совпадают.

Дознаватель внимательно изучил оба варианта итоговых изображений и кивнул:

– Никаких сомнений в том, что это один человек.

– Нужно его найти?

– Обязательно. – Козицкий помолчал. – У вас есть его изображение, вы знаете, где он бывал. Не мне вас учить, что делать в таких случаях, мистер Кардиган.

Проверять базы данных камер слежения, вычислять маршруты подозреваемого, искать тех, с кем он контактировал, хватать их, допрашивать – и так до тех пор, пока мужчина с густой бородой не будет пойман.

– Мы справимся, – пообещал Омар.

– Не сомневаюсь, – искренне ответил Козицкий.

– Кстати, я удивлён тем, что ваше расследование так быстро завершилось.

– Оно будет продолжаться до тех пор, пока мы не возьмём или не убьём Краузе, – сухо сказал дознаватель. – Но здесь мне делать нечего.

– Как скажете, мистер Боширов. – Внедорожник остановился у трапа. – Рад был познакомиться.

– Взаимно.

– Вылет через десять минут. Счастливого пути.

– Спасибо.

Козицкий поднялся в самолёт, утонул в огромном кресле, отказался от предложенных напитков и вытащил из старой, потёртой папки планшет последней модели. Вывел на экран фото подозреваемого и вздохнул, понимая, что работа Кардигану предстоит сложнейшая: борода, пышная шевелюра и очки не позволяли с точностью определить ни возраст мужчины, ни форму лица. Ничего, за что можно зацепиться. Но Козицкому это не требовалось: отправляясь в Америку, он хотел узнать пол подозреваемого, примерный возраст и цвет кожи.

После того как стало ясно, что на борту «Чайковского» находился Честер Краузе и несколько его сообщников, все пассажиры и члены экипажа были подвергнуты тщательной проверке, с помощью которой удалось вычислить Сандру Жарр. Но только её, и как подозревал дознаватель, потому, что она сама этого хотела. Теперь же Козицкий точно знал, на ком следует сосредоточиться, и не сомневался в том, что его люди сумеют вскрыть эту фейковую личность, пусть даже её создала гениальная Сандра.

И прямо перед тем как самолёт начал разбег, дознаватель отправил сообщение:

«Доктора Нуцци – под микроскоп!»

– Ты решил, что делать с Сандрой?

Линкольн изменил себе, назвал девушку по имени, а не привычно: мисс Жарр, и Райли понял, что дело принимает дурной оборот.

– Тебя атакуют?

– Ещё нет, но скоро.

– Уверен?

– Микродроны показывают, что в коридоре скопилось не менее двух десятков тварей. Не знаю, обмениваются ли они информацией или притащились на запах, но…

– Скопление очень большое, – прокомментировал директор «Vacoom Inc.».

– Очень большое, – подтвердил Линкольн. – А учитывая, как плохо они подыхают, я не уверен, что нам хватит патронов. Я боюсь не справиться, Аллан, и поэтому спрашиваю: что ты решил с Сандрой?

– Надеешься, что она тебя спасёт?

Капитану не понравился тон Райли, поэтому ответил он резковато:

– Да, надеюсь, что спасёт. Так же, как Артур спас тебя.

– При чём тут Артур?

– При том, что когда он тебя спасал, у него в голове тоже сидели микросхемы инопланетян. Ты ведь этого боишься? Что Сандра окажется под контролем пришельцев?

– Не боюсь, а опасаюсь.

– Пока ты опасаешься, нас съедят.

– Исайя!

Однако капитан был настроен решительно и не обратил внимания на раздражённый окрик начальника.

– В общем, так, Аллан: я начал тотальную эвакуацию, отправляю ребят на «уровень VacoomA». Надеюсь, успею и больше жертв не будет. Но ты ведь понимаешь, что означает эвакуация?

То, что вместе с «уровнем «Чайковский» они потеряют запасы продовольствия и доступ к воде. Ангар, в котором находился клипер директора «Vacoom Inc.», не был приспособлен для жизни, и если в него перейдут все земляне, часов через пять-десять у них начнутся проблемы. Именно это обстоятельство заставило Линкольна организовать оборону верхнего уровня. Но Райли знал, с кем предстоит сражаться, видел «волков» в деле и понимал, что двадцать тварей скорее всего сметут защитников уровня. Пусть не сразу, но сметут.

Капитан же был полон решимости отразить нападение.

Произнеся последнюю фразу, Линкольн отключил связь, не желая больше говорить с директором «Vacoom Inc.», и повернулся к вооружённому отряду, которому предстояло противостоять зверям.

– Итак, у нас четыре бойницы в баррикаде и три огневые точки позади. На баррикаду пойду я, кадет Вагнер, доктор Нуцци…

– С вашего позволения, капитан, я хотел бы занять место по центру второй линии, – вежливо произнёс врач.

Сомневаться в храбрости Нуцци у Линкольна оснований не было, однако суть просьбы капитан не уловил и не удержался от вопроса:

– Почему?

– Если твари прорвутся, придётся стрелять с довольно большого расстояния и стараясь не задеть наших, – объяснил врач, деликатно намекнув, что он, в отличие от остальных, с этой задачей справится.

– И тут вам пригодится полученный в детстве опыт, – не сдержался Линкольн.

– Совершенно верно, капитан, – ответил доктор, глядя ему в глаза с привычным спокойствием.

– Спасибо, док.

Нуцци коротко кивнул.

– В таком случае, мне нужен ещё один человек на баррикаду. – Линкольн оглядел ребят. – Есть добровольцы?

И все сделали шаг вперёд.

– Арнольд? – притворно удивилась Анна. – Я думала, ты будешь нас защищать.

– Где твой автомат, Хиллари? – поддержала подругу Диккенс. – Неужели потерял?

Формируя основной отряд, Линкольн честно предупредил ребят, что дело предстоит опасное: сначала – защищать баррикаду, а когда, или если, твари прорвутся – со всех ног бежать к шахте под прикрытием третьей группы стрелков, которая заняла позиции у «Чайковского». Капитан был честен, однако добровольцы для первых двух линий отыскались без проблем. Но Хиллари в их числе не оказался и теперь, торопясь к лифту, наткнулся на Баррингтон и Диккенс, присоединившихся к третьей группе. И сполна огрёб от острых на язык девушек.

– А в самом деле: где же оружие?

– Арни, милый, разве это не ты вчера разгуливал по ангару с автоматом наперевес?

– Ты выглядел таким взрослым!

– Таким опасным.

– Таким уверенным в себе…

– Куда ты спрятал автоматик?

– Или мама запретила с ним играть?

– Ни за что не поверю, что ты испугался.

– Ты казался таким храбрым.

– Что ты обещал со мной сделать?

Отвечать Хиллари не стал. Нет, он с удовольствием нахамил бы в ответ или полез в драку, но рядом с девушками стояли вооружённые парни, и их взгляды не обещали здоровяку ничего хорошего.

– Зато живой останусь, – пробубнил Арнольд, вставая в очередь к шахте.

А Диккенс повернулась к баррикаде, прищурилась и сообщила:

– Капитан машет рукой.

И все стали очень серьёзными: жест означал, что твари готовятся начать атаку.

– Ты меня слышишь?

Сандра открыла глаза и невидяще уставилась на Райли.

– Она меня слышит?

Аллан не ждал ответа, поскольку понимал, что объяснить происходящее никто не в состоянии, однако Леди не смолчала:

– Видит, слышит, но не уверена, что понимает.

– Почему?

– Ей нужно прийти в себя.

– Гм, логично. Однако времени у меня нет… Сандра!

Время он потерял по собственной воле, никто не заставлял директора «Vacoom Inc.» его тянуть, но объяснять это Райли тоже никто не планировал. Даже ОК.

– Сандра! – Он потрепал девушку по плечу. – Ты меня слышишь?

– Аллан? – Она поморщилась, чуть тряхнула головой, словно и в самом деле сбрасывала с себя остатки сна, и сопроводила вопрос взглядом, в котором читалось лёгкое удивление.

– Мистер Райли, – тут же поправил Конфетку директор «Vacoom Inc.». Сейчас он хотел большей официальности.

– Как скажешь, Аллан. – Сандра чуть улыбнулась. – Я хочу пить.

Перед тем как сделать возвращающий в реальность укол, Райли распорядился привязать девушку к креслу и теперь чувствовал себя в относительной безопасности. В такой безопасности, что временами забывал о манерах.

– Решила быть дерзкой?

– Нет, просто сняла маску. Дай мне воды.

– Ты хорошо меня видишь?

– Почему тебя волнует моё зрение? – Судя по всему, получив предложение называть директора «Vacoom Inc.» мистером Райли, Сандра решила вообще никак к нему не обращаться.

И держалась она, несмотря на путы, с необычайным спокойствием, явно не чувствуя себя пленницей.

– Меня интересует твоё зрение по той причине, что ты должна очень хорошо разглядеть моих помощников. Это Стич.

Сержант улыбнулся.

– А это – Заммер.

– Мы знакомы, – небрежно отозвалась Сандра.

– Прекрасно, – продолжил Аллан. – Так вот, в рюкзаке каждого из этих джентльменов находится активированная бомба, которая взорвётся, если они поймут, что ты представляешь угрозу…

– Если ты решишь, что я представляю угрозу, – уточнила девушка.

– Говори мне «вы», – велел Райли.

– Ты должен это заслужить.

Несколько секунд Аллан размышлял над тем, не следует ли наказать чересчур наглую пленницу, но сдержался и не изменил ни теме разговора, ни общему тону.

– Ты не сможешь разрядить бомбы, Сандра. А если попробуешь или убьёшь кого-нибудь из нас – они тут же взорвутся.

– Вижу, ты всё тщательно продумал.

– Спасибо.

Но прежде чем он закончил короткую фразу, Сандра обратилась к военным:

– Ваши армейские контракты предусматривают режим «камикадзе»?

– Говори со мной! – рявкнул Райли.

– У них нет права голоса или ты заклеил им рты? – Сандра вновь посмотрела на Стича и Заммера: – Вы действительно хотите умереть?

– Мы хотим домой, – ответил сержант, не дожидаясь разрешения Аллана.

– Я не собираюсь никого убивать.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться.

– Мне – нет, а вам – да. Потому что Райли не хочет домой, он хочет, чтобы я ему подчинилась и отдала станцию. Этого он добивается и ради этого угрожает смертью всем нам.

– Заткнись!

Сандра несколько мгновений с улыбкой смотрела на взбешённого Аллана, после чего предложила:

– Я готова выслушать твои условия. Сейчас. Говори, что тебе нужно?

– Ты не в том положении, чтобы вести себя с такой наглостью.

– Ты тоже, – отрезала Сандра. – И те две бомбы, которыми ты мне угрожаешь, покажутся бенгальскими огоньками на фоне взрыва, который случится очень и очень скоро.

А вот этого директор «Vacoom Inc.» совершенно не ожидал: девушка стала обращаться к его людям, расшатывая их и, по сути, предлагая исполнить то, для чего – по общему мнению – Аллан и затеял спасательную операцию. Она предлагала им сохранение жизней и возвращение домой.

«А мне нужен корабль!»

– Ты можешь отключить режим самоуничтожения?

И короткий ответ «да» вызвал вздох облегчения у всех, кроме оставшегося напряжённым Райли. Октавия и Бесполезный улыбнулись друг другу, Кочевник и Джен рассмеялись, Пятый провёл тыльной стороной ладони по лбу, то ли действительно стирая пот, то ли играя на публику.

– Отключи, – распорядился Аллан.

– Сначала мы должны договориться, – вновь улыбнулась Сандра. – Я думала, это очевидно.

– Сначала отключи. Я тебе не верю.

– Поработай над собой.

– Чёрт!

– Мы сидим на бочках с порохом, – уверенно продолжила девушка. – Ты можешь взорвать свою чуть раньше, но это не погасит фитиль, который подбирается к моей.

– Ты погибнешь.

– Когда мы только планировали оказаться на «Чайковском», то были уверены, что не вернёмся…

– Ты признаёшься в сотрудничестве с террористами?

Райли спросил не потому, что ему было интересно, а чтобы ответ услышали все присутствующие. Однако Сандра вопрос проигнорировала.

– Но мы не просто добровольно отправились в путешествие, а приложили массу усилий, чтобы оказаться на клипере. Поэтому, когда ты говоришь о смерти, я не могу понять: ты пытаешься меня удивить или напугать?

– Ты слишком молода, чтобы умирать.

– А ты слишком богат, и у тебя прекрасная жизнь.

– А Леди? За что умирать ей? – Аллан мотнул головой в сторону Октавии, явно надеясь вбить между подругами клин, но Сандре было что ответить:

– Если мы и умрём, то только за твою жадность. За твоё желание захватить чужой корабль и с его помощью разбогатеть ещё больше. И если кто-то думает, что ты когда-нибудь подавишься золотом или властью, он ошибается – ты сожрёшь всё, до чего сможешь дотянуться, и убьёшь ради этого кого угодно. Эта станция – колоссальный приз, который способен сделать тебя самым богатым и самым могущественным человеком Земли. – Сандра перевела взгляд на военных: – Вы собираетесь умереть за то, чтобы миллиардер превратился в диктатора?

– Говори со мной!

– Здесь все имеют право голоса.

Аллан видел, что Заммер и Стич заколебались, поэтому бросил на стол свой главный козырь:

– Расследование показало, что Сандра находится в сговоре с Мясником Краузе – самым известным террористом современности!

– Который никого не убил.

– Неужели?

– Мне надоела болтовня, – повысила голос Сандра. – Слушай, как всё будет: я верну вас на орбиту Земли, пересажу в VacoomA и обеспечу стыковку с «Надеждой». «Чайковский» тоже верну. Вы получите бонус в виде некоторых технологий. Каких именно, я решу позже, попробую подобрать что-нибудь такое, что ляжет в основу научных концепций и поможет вам постепенно додуматься до межзвёздных полётов. Но на этом – всё.

– Что «всё»?

– Других бонусов не будет. Вы возвращаетесь в ангар, я запираю ворота, и вы сидите там тихо, как мыши.

– Но ведь ты – человек! – взревел Райли. – Несмотря на железяки в твоей голове, ты по-прежнему человек. И ты должна действовать в интересах Земли!

– Я пообещала технологии, – сухо ответила Сандра.

– Мне нужно больше! Я хочу вывести людей к звёздам, поняла? Хочу летать по Солнечной системе, на Марс и Юпитер! К поясу астероидов! А потом – к звёздам. Нам нельзя оставаться на Земле. Неужели ты этого не понимаешь?

– Ты угрожаешь мне смертью и спрашиваешь, хочу ли я помочь тебе отправиться к звёздам? Что ты там будешь делать? Убивать? Грабить? И называть это «бизнесом»? Что ты можешь дать Вселенной, кроме своей алчности и жажды власти?

И столько ярости, столько веры было в её глазах, в её голосе, в её словах, что Аллан осёкся.

И в наступившей тишине тихий голос Октавии прозвучал очень и очень громко:

– Сандра, посмотри, пожалуйста, что происходит в ангаре.

– Его атакуют «волки», – ровным голосом ответила девушка.

– А наши?

– Им трудно.

А в следующий миг Леди вскрикнула, увидев на главном мониторе изображение происходящего в ангаре – Сандра вывела на экран видео с камер наблюдения. Изображение жестокого боя, который вели против беспощадных тварей зелёные мальчишки. Баррикада ещё держалась, но внутри уже лежали две мёртвых твари. Они сдохли, но показали остальным, что прорваться можно, и, судя по выражению доктора Нуцци, следующий прорыв будет обязательно.

– Ты можешь им помочь? – прошептала Октавия.

– Да.

– Сандра!

– Но сначала нужно деактивировать находящиеся здесь бомбы.

Все взоры обратились к Райли, и директор «Vacoom Inc.» понял, что проиграл. Требование выглядело более чем логичным, и если он его не выполнит, то станет личным врагом для всех находящихся в рубке людей. Он навсегда потеряет их доверие… В принципе, на их доверие Аллану было плевать, но обойтись без поддержки военных он не мог, поэтому молча достал из внутреннего кармана плоскую коробку, демонстративно надавил на кнопку и подставил глаз под вырвавшийся из торца луч сканера.

– Теперь всё.

– Вынесите бомбы и всё оружие из рубки, – распорядилась Сандра. – Развяжите меня и Августа. И дайте в конце концов воды.

Как оказалось, патрулирующие коридор микродроны увидели далеко не всех тварей. То ли «волки» знали, что за ними могут следить, схитрили и вывели на ударную позицию только часть стаи, то ли другие звери подошли позже, но в первой атакующей волне оказалось по меньшей мере три десятка тварей.

И первая волна получилась жёсткой.

«Волки» понимали, что преодолеть баррикаду можно, только перебравшись через неё, но ширина коридора не позволяла им как следует разогнаться… Вообще не позволяла разогнаться, что играло на руку защитникам, однако тварей это обстоятельство не смутило: они твёрдо решили убить всех чужаков и не считались с потерями. Первая группа бросилась к самой баррикаде. Ударили телами, попытавшись снести или растолкать контейнеры, а когда поняли, что не получится – остались в «слепой зоне» под бойницами, одновременно отвлекая защитников, мешая им целиться и становясь «ступенькой» для основного ударного отряда. Составляющие его «волки» разбегались по коридору, перед воротами резко брали влево, отталкивались от противоположной стены и бросались на баррикаду, обретя хоть какую-то скорость. Однако она не спасала их от плотного автоматного огня защитников баррикады. И хотя черепа и грудные клетки звенящих ендров были искусственно усилены, много пуль они удержать не могли и передовые ряды оказались на полу почти в полном составе, превратившись в ещё одну «ступеньку» для сородичей, которые отважно продолжали штурм, стараясь запрыгнуть как можно выше и оказаться на вершине баррикады. Двоим «волкам» это удалось: перепрыгнули, соскочили внутрь, намереваясь внести хаос в ряды обороняющихся, но сразу же попали под огонь второй линии обороны: одну тварь прикончил Нуцци, вторую завалили общими усилиями.

А защитникам баррикады оставалось только одно – стрелять. Стрелять. Стрелять. Оставаться хладнокровными и снова стрелять. И надеяться, что четырёх заряженных магазинов на каждого стрелка хватит для отражения штурма. Бойницы были расположены удачно, сектора перекрывались, обеспечивая взаимную подстраховку, а ендры шли настолько плотными рядами, что можно было даже не целиться. Только стрелять. Стрелять. И снова стрелять, чтобы не дать разъярённым тварям захватить уровень. Ребята защищали свой дом и были убеждены, что действуют правильно. И никто из них не испугался, когда два ендра прорвались через баррикаду, никто не запаниковал и даже не обернулся – они были твёрдо убеждены в том, что их прикроют, и не ошиблись.

Зато гибель прорвавшихся вновь стала сигналом к прекращению атаки. Звери откатились, оставив у подножия баррикады мёртвых сородичей, и Линкольн громко распорядился:

– Магазины! Зарядить магазины! Немедленно!

И, показывая пример, подбежал к цинку с патронами. И бросил подошедшему Нуцци:

– Очень плохо подыхают. То ли твари крепкие, то ли у нас патроны слабые. Я почти всё расстрелял.

– И я.

– И я.

– Будем надеяться, что раны дадут о себе знать и следующая атака получится не столь энергичной, – подумав, ответил врач.

– Или же раненые пойдут в первой волне. Мы растратим на них патроны, а затем в бой ринутся здоровые особи.

Капитан поднял голову и посмотрел на доктора. Надеялся разглядеть тревогу, а наткнулся на абсолютно спокойный взгляд.

– Или так, – хладнокровно согласился с Линкольном Нуцци.

– Это разумно.

– А звери действуют очень здраво.

– Я заметил. – Капитан закончил с магазинами и поднялся. – Если бы штурм продлился ещё минуту, у нас бы закончились патроны.

И вновь – спокойный ответ:

– Вы знаете, что следует делать в этом случае.

Бежать к лифту под прикрытием стрелков второй линии. Бежать и надеяться, что отступление пройдёт по плану и все сумеют уйти живыми.

Линкольн посмотрел на шахту, около которой оставалось то ли два, то ли три человека, почему-то задержавшихся с переходом на нижний уровень, и угрюмо спросил:

– А вы что посоветуете?

– Без баррикады мы зверей не остановим, а баррикаду они пройдут, – с прежним хладнокровием и с прежней же рассудительностью произнёс Нуцци. – Эвакуация закончена, первую волну мы отбили без потерь, возникла оперативная пауза, и я бы рекомендовал отступить.

– Я не хочу терять этот уровень.

– Я вас понимаю, капитан…

Но в это мгновение оставшийся на баррикаде Сергей закричал:

– Атака!

И Нуцци рявкнул:

– Решайте!

Однако Линкольн не был военным. Он знал, что такое Устав, знал, что такое служба, умел обращаться с оружием, но до сегодняшнего дня ему не доводилось принимать участия в настоящем бою. И только поэтому капитан потерял драгоценные секунды. Растерялся, поскольку не ожидал, что вторая атака начнётся так скоро, и не сумел принять решение. И ещё больше растерялся, когда Сергей открыл огонь, а Нуцци закричал:

– Прикройте!

И бросился за парнем, поскольку знал, что тот не услышит приказа отступать. А другого приказа быть не могло – стрелки не успевали вернуться на позиции. Баррикада была потеряна.

– Прикройте!

И только тогда капитан велел ребятам бежать к шахте лифта, а сам занял место доктора во второй линии обороны.

Но поздно.

Слишком поздно, потому что во второй штурм «волки» вложили всю свою ярость и всех себя. Их волна оказалась настолько мощной, что вряд ли бы её сдержали все защитники, а на баррикаде оставался только Сергей. Он открыл огонь, пытаясь остановить тварей, которых, кажется, стало ещё больше, и стрелял до тех пор, пока Нуцци не схватил его за шиворот и не потащил прочь.

– Уходим! Уходим!!

А первый зверь уже взобрался на баррикаду. Лохматый, мускулистый, клыкастый… Он не перепрыгнул, а зацепился за контейнер, принялся подтягиваться на лапах, и Линкольн попытался его остановить. Но для прицельного огня с такого расстояния требовалась серьёзная подготовка, которая у капитана отсутствовала, и поэтому не получилось: пули пролетели много выше, и взобравшаяся тварь скользнула по баррикаде вниз. Быстро. Стремительно. Яростно. За первым зверем появился второй, третий… «Волки» хлынули в ангар потоком, и вторая линия дрогнула. Их огневые точки показались совсем слабыми, не способными защитить от яростных тварей. А звери показались бешеными, страшными…

Смертоносными.

Вторая линия дрогнула, но кто посмеет обвинить в трусости ребят, впервые взявших в руки оружие? И сразу оказавшихся лицом к лицу с идеально натасканными тварями? С жуткими созданиями, способными принять несколько пуль и, кажется, совершенно не ощущающих боли?

Вторая линия дрогнула.

И ребята побежали, не дождавшись Сергея и Нуцци. Побежали в панике, не разбирая дороги, кто-то – к лифту, кто-то – к «Чайковскому». Побежали, не думая о том, что будет дальше, а желая поскорее спрятаться в шахте или закрыться в клипере, желая оказаться как можно дальше от страшных зверей. Которые мчались с невероятной скоростью. Которые почти добрались до Нуцци и Сергея. И которых вряд ли смогла бы остановить третья линия обороны.

Стрелять продолжали только Линкольн и Вагнер, но этого было недостаточно. Недостаточно даже для того, чтобы спасти Сергея и Нуцци.

«Волки» вырвались на свободу.

«Волки» почуяли кровь.

«Волки» изготовились делать то, для чего их вырастили и на что натаскивали – изготовились убивать.

И в тот самый миг, когда казалось, что спасения нет, когда ребята из третьей линии всё ещё боялись открывать огонь, чтобы не задеть своих, но видели, что их – своих – вот-вот догонят звери. Когда Линкольн и Вагнер поняли, что лягут вместе с теми, кого хотели спасти, но всё равно оставались на месте. Когда всех, абсолютно всех, кто ещё оставался на «уровне «Чайковский», окутал запах смерти и все они – каждый! – поняли, что им не уйти…

В тот самый миг распахнулись расположенные под потолком порты и по «волкам» ударили автоматические пулемёты. Точно такие же, какие били по VacoomA, пробивая его насквозь. Только на этот раз они крошили зверей. Именно крошили, разрывая мощные тела тяжёлыми пулями, больше похожими на снаряды. Крошили с убийственной точностью, какую может обеспечить лишь холодный машинный разум.

А из трюма «Чайковского» вырвался человекообразный гигант из блестящего металла, ещё пару минут назад бывший двухметровым цилиндром. Распаковался, приняв удалённый код доступа, выбежал из клипера, снеся по пути все двери, и сразу же схватил оказавшегося поблизости зверя. На бегу разорвал, отшвырнул окровавленные останки, пнул металлической ногой следующую тварь, с лёгкостью сломав ей шею, добрался до Нуцци и встал рядом, не позволяя оставшимся «волкам» даже подумать о нападении: Сандра считала это недопустимым.

– Что происходит? – растерянно спросил Райли.

– Я опять понимаю не больше вашего, – ответила Леди.

– И мне опять жаль.

– Я опять с вами согласна.

Сандра отключилась.

Выпила воды, перебросилась парой фраз с Октавией, затем откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и вот уже пять минут молчала, не реагируя на обращения. К счастью, она не остановила трансляцию, и разведчикам не пришлось гадать, чем закончилась атака «волков». Их уничтожение вызвало бурю восторга, а когда радостные крики стихли, все повернулись к Конфетке, собираясь отдать ей должное, но Сандра продолжила молчать. Не шевелясь, сидела в кресле, но не расслабленно, как спящая или мёртвая, а напряжённая, судорожно вцепившись в подлокотники. Сидела рядом, но пребывала не здесь, совсем не здесь.

– Её замкнуло?

– Надеюсь, что нет.

– Тогда что происходит?

– Погрузилась в систему?

– Она уже была в системе.

– В таком случае, система могла подгрузиться в неё.

– Может, ей микросхемы расплавило?

– Заткнись.

– Ей плохо?

– Смотрите! – В какой-то момент Джен отвлёкся от застывшей девушки, огляделся и обнаружил ещё одно изменение. – Смотрите! – Инженер ткнул пальцем в Первое Ядро. – Мне кажется или…

– Или, – подтвердил обернувшийся Райли. – Тебе не кажется: система возвращается к работе.

С поверхности шара начал исчезать красный цвет. Как давно это началось, никто не видел, но сейчас процесс шёл очень быстро, и сектора Первого Ядра буквально на глазах возвращали себе здоровый серый оттенок.

– Что это может значить? – пробормотал Кочевник.

– Либо пришло время, либо вмешательство Сандры помогло компьютерной системе восстановиться, – предположила Октавия.

– А что это может значить для нас?

– Полагаю, в неведении нас не оставят, – грустно пошутил Райли. И посмотрел на Даррела: – Вот и всё.

– У нас есть Сандра, – напомнил Бесполезный. – Уверен, она справится.

«Перезагрузка завершена. Обнаружены внесённые изменения. Принять? Да/Нет».

«Определить изменения».

«Новый управляющий контур».

«Статус?»

«Директивный».

«Условие внесения?»

«Согласованное».

«Основание наивысшего статуса?»

«Биологическая компонента».

«В основании отказано».

«Основание является приоритетом».

«Приоритет основания не подтверждён».

«Приоритет основания определён базовыми директивами».

«Биологическая компонента не имеет подтверждённого статуса».

«Биологическая компонента имеет подтверждённый статус «Союзник».

«Подтверждение биологической компоненты проведено резервным контуром управления».

«Подтверждение биологической компоненты проведено в соответствии с протоколом безусловной директивы присвоения статуса «Союзник».

«Основание присвоение статуса?»

«Угроза уничтожения станции».

«Угроза подтверждена?»

«Угроза ликвидирована. Протокол требует принятия внесённых изменений».

Несколько секунд Первое Ядро пребывало в раздумьях, перепроверяя данные и рассматривая написанные для подобных случаев инструкции. Результатом напряжённых вычислений стало сообщение:

«Изменения приняты. Управляющий контур подтверждён. Статус – директивный. Основание – биологическая компонента».

Пауза.

«Добро пожаловать на мостик, капитан Жарр».

И Сандра открыла глаза.

А вместе с ней – Артур.

К счастью, перед тем как отключиться, Сандра заблокировала рубку управления, и это не позволило Аллану Райли добраться до оружия. А он хотел. Увидев, что Первое Ядро возвращается к полноценной работе, директор «Vacoom Inc.» запаниковал, схватил смартплекс Артура и попытался открыть дверь. Попытался дважды. Понял, что дверь блокирована, грубо выругался, с ненавистью посмотрел на Октавию, будто это она, а не Конфетка, его переиграла, и ушёл в дальний угол. Впрочем, взгляды директора «Vacoom Inc.» Леди не волновали. Единственное, чего следовало опасаться – агрессивных действий, но инженеры, а главное – военные, не горели желанием исполнять приказы Райли, а сам он вряд ли мог что-нибудь противопоставить стоящему рядом с девушкой Бесполезному. Или Августу Даррелу. Или Честеру Краузе…

Октавия не знала, как относиться к неожиданному и ужасающему – на первый взгляд – признанию Бесполезного, но когда шок прошёл, поступила так, как советовал любимый: вспомнила всё, что знает о нём, и сказала себе, что рядом с Августом чувствует себя спокойно. Надёжно. А главное – чувствует себя счастливой. Октавия знала, какой Даррел на самом деле, и поверила ему.

Поверила слову, что Август не совершал приписываемых ему преступлений. И была готова ждать, чтобы увидеть обещанные доказательства.

Что же касается Райли, то вскоре он даже яростные взгляды перестал бросать. Стоял, опустив голову, в углу и молчал до тех пор, пока Сандра не открыла глаза. Точнее, до тех пор, пока она не произнесла:

– Аллан. – Директор «Vacoom Inc.» устало посмотрел на девушку. – Теперь обращайся ко мне «капитан Жарр».

И всё встало на свои места.

Но тем не менее вопрос последовал:

– Ты это сделала?

– Да, Аллан, я добилась того, о чём ты мечтал – станция находится под моим полным контролем.

– Поздравляю, капитан Жарр.

– Спасибо, Аллан, – с достоинством кивнула Конфетка. После чего наконец-то выбралась из кресла, с наслаждением потянулась и улыбнулась Бесполезному: – Привет.

– Я рад, что с тобой… Всё в порядке?

Даррел начал фразу обычным тоном, но не удержался и перешёл на вопросительный.

– Я в полном порядке, – мягко подтвердила Сандра. – Только немного другая.

Октавия вздрогнула. Райли поморщился. Пятый присвистнул. Инженеры переглянулись. Кто-то из военных негромко выругался. А вот Август даже в лице не изменился:

– Я рад, что, даже став другой, ты осталась прежней.

И улыбнулся, увидев, что девушка вздрогнула. Вздрогнула и тихо спросила:

– Почему ты так считаешь?

– Потому что видел, как робот защитил Амато. И теперь всё время держится около него. – Бесполезный указал на монитор.

Сандра молча кивнула и перевела взгляд на Октавию:

– Я рада, что ты поверила Августу, ОК. Рада, потому что он действительно очень тебя любит. Очень сильно, по-настоящему. И не обижайся на то, что Август не рассказал тебе всю правду, потому что всё, что он рассказывал, – было правдой. Но самое главное: его слова о невиновности – правда. Я смогу это доказать и докажу в ближайшее время, но очень, очень рада тому, что ты поверила Августу без доказательств. Просто поверила.

– Потому что люблю.

– Я знаю.

На этом диалог можно было заканчивать, капитан Жарр не располагала сейчас временем для длинной беседы, но Октавия не могла ждать:

– Прости, что я тебя предала.

Попросила извинить не потому, что боялась, а потому, что ей было стыдно.

– Ты испугалась. А я… я не рассказала тебе о том, что собираюсь делать. Так что это ты меня прости. – Сандра перевела взгляд на военных: – Я хочу поблагодарить вас за проявленное благоразумие. И рассказать, что вы – далеко не первые люди, которых Аллан планировал использовать в качестве камикадзе. Вам наверняка неизвестно, но на борту VacoomA находится тактический ядерный заряд… Не так ли, мистер Райли?

Аллан побагровел.

– Именно поэтому система безопасности отказывалась допускать VacoomA на станцию: вы уже поняли, что небольшой вооружённый десант не представляет для нас никакой угрозы, в отличие от ядерного заряда. Люди, которые погибли во время прорыва на станцию, были убиты не «плохими» инопланетянами, а безрассудством собственных властей. Заплатили своими жизнями за то, что мистер Райли пожелал вести переговоры с позиции силы.

– Что происходит с бомбой сейчас? – прошептала Октавия.

– Обезврежена, – коротко ответила Сандра. – Станции ничего не угрожает, а значит, станция не угрожает вам.

Убедившись, что доктор Нуцци находится в безопасности, активированный Сандрой робот занялся текущими делами. Он оказался не только в меру воинственным, но и трудолюбивым: разобрал баррикаду, аккуратно сложив её составляющие вдоль стены, и вытащил в коридор захваченные Райли контейнеры и тушки «волков». Кровь и прочую грязь шустро вычистили роботы-уборщики. После этого ворота захлопнулись: как объявила капитан Жарр, до возвращения на Землю.

На Сандру обиделись: ребята подумали, что раз одной из них удалось установить над кораблём контроль, они получат карт-бланш на исследование и вообще – это теперь их корабль. Ребята собирались облазить инопланетную станцию вдоль и поперёк и остались весьма разочарованы услышанным.

На Сандру обиделись.

Но ей было всё равно.

Она включила грузовой лифт – кабина ходила только между уровнями «Чайковский» и «VacoomA», и направила в ангары две бригады роботов: одна помогала ремонтировать клиперы, в том числе – восстанавливала многострадальный корпус «Чайковского», чтобы его можно было пристыковать к «Надежде»; вторая команда роботов оказалась медицинской и занялась ранеными. Что же касается Коллинза и остальных участников спасательной миссии, они вышли из комы сразу после атаки «волков».

Так совпало.

Было объявлено, что станция – все быстро привыкли к тому, что находятся не на корабле, а на станции – поменяла направление движения и возвращается к Земле. А чтобы ребятам было интереснее, на «набережной» разместили четыре телескопа, с помощью которых можно было наблюдать и за звёздами, и за Луной, и за приближающейся планетой. И именно на «набережной», дождавшись, когда все заснут, встретились Анна и Пятый. Они выбрали позднее время не только потому, что хотели побыть наедине: дело в том, что Баррингтоны покинули ангар сразу после штурма, и неожиданное появление Анны могло вызвать ненужные вопросы.

– Привет.

– Привет.

Фрейзер так сильно ждал этой встречи, так тщательно продумывал разговор и так отчаянно нервничал, что, увидев Анну, сбился, не зная, с чего начать.

– Ты как?

– В порядке.

Девушка вела себя по обыкновению дружелюбно, однако Пятый видел, что Анна изменилась: она не только стала спокойна, намного спокойнее, чем даже раньше, до того, как Артур впал в кому, и даже до катастрофы… И в ней чувствовалась огромная внутренняя уверенность.

– Хорошо… устроились?

– Да, вполне.

Ангар покинули не только Баррингтоны: вместе с Анной и очнувшимся Артуром ушли Диккенс, Вагнер и Нуцци. А Сандра, Октавия и Бесполезный не вернулись вместе с остальными разведчиками, которых капитан Жарр выпустила из лифта только после того, как в соседнюю кабинку вошли её друзья. Как будто случился обмен заложниками.

– У нас теперь отдельные каюты, – продолжила девушка. – Артур… Артур стал другим… Точнее, он перестал скрывать, что стал другим и может сам о себе позаботиться. Он работает вместе с Сандрой, второй пилот и одновременно – навигатор… А они такие забавные…

– Кто? – не понял Пятый.

– Ой, извини, роботы. Я подумала о них, но не упомянула. – Анна тихонько рассмеялась. – Ты ведь знаешь, что инопланетяне крупнее людей, поэтому Сандра приказала переделать каюты под нас, и я наблюдала, как роботы регулировали кровати, стулья, столы… Они нам даже новую посуду сделали.

– У вас есть еда?

– На станции большие запасы продуктов, Нуцци их проверил и сказал, что пища инопланетян для нас безопасна. У нас очень похожие… организмы. – Баррингтон на мгновение замолчала, потом вновь улыбнулась: – Никак не могу перестать называть дока Нуцци.

– Ты знаешь его настоящее имя?

– Да, он представился.

– И как его зовут?

– Амато.

– Райли сказал, что Нуцци – террорист.

Анна пожала плечами.

А Пятый подумал, что, может, Нуцци и террорист, но он ухаживал за заболевшими, помогал и подбадривал всех, кто нуждался в помощи, и в первых рядах сражался с «волками». А директор «Vacoom Inc.» привёз на станцию ядерный заряд и угрожал убить ребят, которых поклялся спасти. Теперь же доктор находится среди тех, кто контролирует инопланетный корабль, а Райли, после краха всех своих планов, ходит как в воду опущенный и взрывается по любому поводу. И даже без повода.

– Ты… ты вернёшься на Землю? – выдавил главный вопрос Фрейзер.

– Не сейчас, – мягко ответила Анна. – Ты ведь понимаешь, что если мы вернёмся, то Артура мгновенно превратят в подопытную мышь и до конца жизни сделают объектом исследований.

– Да…

– Мы все это понимаем. Поэтому он не вернётся, а я останусь вместе с ним. – Девушка помолчала. – Я не знаю, что будет дальше, Пятый, но так получилось, что мой дом – здесь, на станции, где все мои друзья. Настоящие друзья. А на Земле меня не ждёт ничего хорошего… В отличие от тебя.

В отличие от наследника миллиардного состояния, перед которым открыты все дороги… на Земле. Доступно любое развлечение… на Земле. Он может даже побывать в космосе… рядом с Землёй. И слетать на Луну… Он может очень многое…

На Земле.

И каждый вечер будет смотреть на звёзды.

Нет, это сначала – каждый вечер. Потом всё реже и реже. Может, раз в неделю. Или раз в год. Постепенно он научится не смотреть на прекрасное звёздное небо, потому что где-то там, высоко-высоко, путешествуют его друзья. А он, почти всесильный миллиардер, сидит на Земле. И он далеко, безумно далеко от Анны, от девушки, глядя на которую у него перехватывает дыхание. Он будет сходить с ума от этой мысли и поэтому научится не смотреть вверх.

На звёзды.

– Меня зовут Август Даррел, и весь мир знает меня как самого знаменитого киберспортсмена современности. Я выиграл множество соревнований, заключил массу рекламных контрактов и постоянно мелькаю в Сети. Однако у меня есть другое имя, которое тоже известно всем – Честер Краузе. И многие называют меня Мясником Краузе, считая жестоким убийцей. Но это не совсем так. А точнее – совсем не так. То, что я сейчас рассказываю – не для оправдания, я не собираюсь оправдываться или объясняться, я просто считаю, что вы должны знать правду. Вы должны знать, с чего всё началось и почему вообще появился Честер Краузе. – Бесполезный помолчал, задумчиво глядя в объектив камеры, после чего продолжил: – Район, в котором я вырос, однажды превратился в поле боя конкурирующих бандитских группировок и потерял своё имя, став «вулканом 34/MG». Для уголовников – лакомым кусочком, источником колоссальной прибыли, и поэтому в средствах гангстеры не стеснялись. Они целенаправленно, день за днём, превращали мой район в трущобы, и все, кто не хотел так жить, или уезжали, или были убиты. Там творились вещи, которые кажутся вам дикими. Я их видел своими глазами, а вы слышали о них в новостях, а потом переключали каналы, чтобы узнать, с кем разводится известная кинозвезда. Вы торопились выкинуть из головы плохие новости, потому что вам неуютно и неприятно думать, что такие ужасы происходят совсем рядом – в соседнем квартале. А я в этом жил: в огне, насилии и безнадёжности. В постоянном кошмаре. Я долго верил, что мне просто не повезло, но потом, вырвавшись из гетто, в которое превратился мой район, много путешествовал, побывал в разных городах и странах и убедился, что не повезло не только мне. Везде встречал несправедливость и нищету, повсюду видел целые районы, власть в которых принадлежит бандам. Районы, полные страданий, заваленные оружием и наркотиками, районы, в которых родители продают детей за дозу, а дети занимаются воровством, проституцией и понятия не имеют о существовании школ. Я думал, что не повезло мне, а оказалось, что такова система. Наша система, построенная на тотальном ограблении всех, кого можно ограбить. А грабить простых людей просто и безопасно. Простой человек не может ответить, не может себя защитить. Простого человека легко сломать и превратить в послушного раба, а потом объяснить, что ему просто не повезло. На простого человека всем плевать. Гигантские корпорации делают колоссальную прибыль на простых людях, но им никогда не придёт в голову перераспределить её равномерно. Богачи тратят деньги на благотворительность, а потом вычитают потраченное из налогов. На День благодарения богачи позируют у чана с мерзким супом и делают вид, что это колоссальная поддержка для бездомных. А потом уходят по своим делам, оставляя бездомных гнить на улицах. Наша система учит, что кто-то обязательно должен жить в нищете. Именно должен, потому что тем, кому повезло, нужно видеть, как сильно им повезло, и ещё – видеть, что с ними будет, если они рискнут сделать что-то не так. Если они нахамят начальнику и останутся без работы, если они покажутся неблагонадёжными и попадут на крючок специальным службам или, что намного хуже – налоговой службе. Что с ними будет, если они осмелятся пойти против системы. Страх оказаться нищим делает вас послушными без всяких репрессий. Вы прекрасно знаете, что несогласных вышвырнут на улицу, а улица быстро превращает человека в его подобие. Но в этом нельзя винить систему – человеку просто не повезло. Систему вообще нельзя ни в чём винить. Потому что она сразу начинает грызть тебя в ответ. Это единственное, что умеет система – грызть, потому что знает: или она будет грызть несогласных, или её разрушат. Система не совершенна, ни одна система не совершенна, а её устойчивость определяется только безжалостностью, с которой она грызёт несогласных.

Это выступление было анонсировано заранее. Сандра – капитан Жарр – сообщила, что заявление новой команды станции будет донесено до всех жителей Земли. Ну, до тех, кто захочет его услышать. Причём – без купюр. И добавила, что сможет обеспечить трансляцию самостоятельно, поэтому власти не рискнули препятствовать. И в назначенный час Август Даррел вышел в Сеть.

– Когда я задумался над тем, что происходит вокруг, то понял, что мои усилия вряд ли приведут к разгрому системы. Скорее они приведут к моей гибели. Но я не мог ничего с собой поделать. Я не мог спокойно спать, зная, что происходит вокруг. Не мог забыть «вулкан 34/MG». И стал бороться. Те из вас, кто не выкидывает из памяти неудобные или раздражающие новости, должны помнить, как всё начиналось: мы боролись открыто. Мы раскрывали грязные делишки корпораций, которые не гнушались и не гнушаются нарушать закон, выводили их на чистую воду и даже сумели обанкротить наиболее наглых и беспринципных дельцов. Но мы ни на кого не работали. Мы не брали деньги у одних богачей, чтобы нападать на их конкурентов. Мы атаковали всех, кто шёл на преступления ради прибыли, и так стали врагами системы. Врагами тех, кто продаёт наркотики бандитским синдикатам и им же – оружие. Наркотики и оружие…

Август помолчал и грустно улыбнулся:

– Оружие – ваш фетиш, единственная категория, которая вам абсолютно понятна. Вы привыкли действовать с позиции силы и не способны ни на что другое. Вы рассматриваете переговоры только как возможность потянуть время и заполучить преимущество, а когда получаете – с лёгкостью нарушаете любые обязательства. Даже сейчас, в исторический момент встречи с представителями инопланетной цивилизации, вы принялись действовать по этой безумной схеме. Мы, простые ребята, оказавшиеся на чужом корабле, могли договориться с пришельцами, мы завязали с ними диалог, пытались рассказать о себе и понять, кто они. А вы организовали якобы спасательную миссию и притащили на борт ядерное оружие. Зачем? Чтобы захватить станцию. Почему вы не способны на нормальные взаимоотношения? Почему вы всё превращаете в кошмар? Я с ужасом думаю о том, что бы вы сотворили, окажись станция в вашем распоряжении, сколько зла вы принесли бы Земле и, возможно, Вселенной. Вы уже начали делить добычу и прикидывать, как использовать ресурсы станции к своей выгоде. Ради укрепления собственной власти. Ради того, чтобы вы по-прежнему вспоминали о нас, простых людях, разливая благотворительный суп перед камерами услужливых журналистов. И вот что я скажу: вы не получите станцию. Хотите лететь в космос? Сначала станьте людьми.

Увидеть «золотую лягушку» сидящему у окна Козицкому не составляло труда: он просто оторвал взгляд от книги и улыбнулся вечному спутнику Земли, к которому так стремились победители «Фантастического Рождества». Стремились, но не побывали. Вполне возможно, что кто-то из выживших, а может – все они, захотят совершить вторую попытку: Аллан Райли уже анонсировал повторное путешествие победителей конкурса и наверняка сделает всё, чтобы оно получилось захватывающим, но… Но оно всё равно останется в тени первого приключения. И все будут помнить о том, что Луна – это нынешний «потолок» цивилизации, а звёзды, которые на мгновение стали как никогда близки, вновь превратились в далёкие, ослепительно манящие точки на тёмном небосклоне.

Теперь люди знают, что их можно достичь. Но когда это случится?

Козицкий отвёл взгляд от спутника и посмотрел на бесшумно подлетевшего к окну робота. И одновременно ответил на пришедший в смартплекс вызов.

– Да?

– Добрый вечер, господин Козицкий.

– Добрый вечер, Саша. – Дознаватель выдержал паузу. – Вы ведь позволите называть вас так?

– Мне очень приятно слышать это имя, господин Козицкий. Я слишком долго была Сандрой.

– Как ваши дела, Саша? – спросил Козицкий, не позволив девушке задать свой вопрос.

– Всё хорошо, – улыбнулась она в ответ. – Мы починили маршевые двигатели и заделали пробоину в корпусе. В настоящий момент станция полностью восстановлена.

– Собираетесь в путешествие?

– Обсуждаем маршрут.

– Что-то далёкое?

– Обсуждаем, – повторила девушка. И вновь улыбнулась: – Не хочу показаться хвастливой, но от перспектив кружится голова.

– Могу только позавидовать, – обронил дознаватель.

– Не хотите составить нам компанию?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что в разговоре возникла пауза длиною в несколько секунд. Затем Козицкий медленно произнёс:

– Вы – одна из немногих, кто сумел меня обмануть. Теперь вы добавили себя в ещё более узкую категорию, Саша: вы оказались среди тех, кто сумел меня поразить.

– Все умные и хорошие люди, которых я встречала на своём пути, становились моими друзьями, – мягко, но очень уверенно сказала девушка. – Не хочу нарушать традицию. – И тут же сменила тон на деловой. – Мы пробудем на орбите ещё неделю, не меньше. Мой номер у вас есть.

– Нужно просто позвонить на смартплекс?

– Да, нужно просто позвонить на смартплекс, – подтвердила девушка. – И если вы не против…

– Позвольте задать вопрос, – плавно перебил Сашу дознаватель. – Можете не отвечать, но мне любопытно: как получилось, что Коллинз и его люди очнулись много позже Райли?

Несколько мгновений Саша молчала, после чего спокойно ответила:

– Если бы в распоряжении Линкольна находились подготовленные военные, он бы приказал арестовать Амато при малейших подозрениях и получил возможность давить на меня. Единственную возможность.

– Вы очень рисковали, – заметил Козицкий.

– Иногда приходится. Но я не сомневалась в Амато. Никогда в нём не сомневаюсь. – Ответив, девушка перешла к главному для себя вопросу: – Я могу попросить вас вернуть книгу? Она… она мне очень дорога.

– Как вы узнали, что я её забрал?

– Во-первых, моё настоящее имя до сих пор не обнародовано. Во-вторых, вы – умный человек, господин Козицкий.

– Спасибо, Саша. – Дознаватель открыл окно и вложил старый бумажный томик в бункер подлетевшего робота. – Вы вернётесь?

– Обязательно, господин Козицкий, но в течение недели вы сможете сделать так, чтобы этот вопрос можно было адресовать и вам. – Девушка хитро улыбнулась: – Кстати, я знаю ваше настоящее имя.

– Значит, мы знаем друг о друге довольно много, Саша.

– Очень много, – не стала отрицать капитан Жарр. – До встречи, друг мой.

– До встречи, – кивнул дознаватель и долго потом стоял у распахнутого окна, провожая взглядом удаляющегося робота. И повторяя строки, которые знал наизусть…