И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

fb2
Стешенко Юлия

Он прошел войну и видит кошмары по ночам. Ей слишком скучно в Управлении магической безопасности. Да они созданы друг для друга! И для проблем. Юмор, приключения, дружба, любовь и секс.

Внимание: в тексте присутствует нецензурная лексика.

У меня никогда не было магии. Я чувствовал ее вокруг – искрящийся, сверкающий поток силы, затапливающий мир. Но я не мог зачерпнуть ни капли.

Остальные дети черпали без труда – так легко, что даже не замечали этого. Они увеличивали игрушки, раскрашивали пломбир и зажигали фейерверки просто потому, что ощущали мгновенное желание. И магия реагировала на этот беззвучный зов, дарила им чудеса – легко и без счета.

Рядом с другими детьми я чувствовал себя калекой. Там, где они летели, я, задыхаясь, бежал по земле, оступался, падал и снова бежал.

Я тоже хотел хоть немного магии. Всего одну каплю. Чуть-чуть. Самое крохотное, самое завалящее чудо! Я старался из всех сил, брал старую отцовскую палочку и повторял по книгам слова заклинаний. Первый слог короткий, второй длиннее и потянуть третий. Полностью сконцентрироваться на цели, погрузиться в нее, и послать импульс в палочку.

Не получалось.

Всегда – не получалось.

Я был прилежен, я хорошо учился, и я старался. Так сильно старался. Но в этом мире не было для меня чудес.

И тогда я решил: ладно. Пусть будет так. Если мир не дает мне магию – я возьму ее сам.

Глава 1

Лопата. Чертова, мать его, лопата.

Краска бросилась в лицо, и Стэн застыл, до боли сжимая челюсти.

Мужики, толпившиеся в раздевалке, притихли, с подчеркнутой сосредоточенностью натягивая робы. То здесь, то там пробивались сдавленные смешки, короткие, как пощечины. Стэн медленно взял лопату и отодвинул ее в сторону, освобождая облупленную дверцу шкафчика.

- Эй, Паттерсон, ну ты чего? Не убирай! Отличный же подарок! – развел руками Томми и тут же, не выдержав, расхохотался, подвывая и всхлипывая. Вслед за ним грохнули остальные, смех прокатывался по раздевалке, бился в стены, захлестывал с головой.

- Да, парни, спасибо. Я оценил, - с усилием растянув губы в улыбке, Стэн небрежным жестом похлопал лопату по черенку. – Солидная штука.

Лопата действительно была дорогая – глянцевая черная сталь, полированная рукоять, даже пластиковое навершие с креплением на случай, если рачительный хозяин захочет повесить инструмент на крюк. Кто бы ни выбирал подарок, к заданию он подошел со всей ответственности.

Но мать же твою. Твою гребаную мать.

Трясущимися руками Стэн начал расстегивать рубашку. Чуртовы пуговицы выскальзывали из пальцев, как намыленные.

Еще неделю назад все было нормально. Стэн ремонтировал машины, трепался во время ланча с мужиками и даже неплохо поладил с начальством. Кауфман приветливо кивал ему при встрече и намекал на премию “по результатам месяца”. Совсем не то, что в такси. Стэн начал думать, что в этот раз все будет иначе. Все будет нормально.

А потом Томми проебал ключ от раздевалки, приехал к Стену за запасным и сходу вперся на задний двор.

Стэн попытался объяснить. Рассказал, что по-другому не может спать, рассказал про гребные бесконечные кошмары. Томми слушал, сочувственно кивал и приговаривал: «Да все нормально, старик, не парься, я все понимаю». А через пару часов растрепал всем, кому мог – художественно и с преувеличениями. И теперь Стэн превратился в местного, мать его, клоуна. Ну или психа – и непонятно было, что хуже.

Глубоко вдохнув, Стэн натянул засаленную кепку и сунул за пояс перчатки.

Ладно, ничего. Это ерунда. Сегодня последний этап конкурса, и Стэн входит в пятерку лучших по баллам. А значит, через неделю он свалит из этой задрипаной мастерской к чертовой матери. Да. Свалит. Стэна ждет настоящая работа – в «Торнадо». И шли бы вы в задницу, глубокоуважаемые джентльмены, вместе со своей лопатой.

Телефон в кармане завибрировал и Стэн, чертыхаясь, с третьей попытки расстегнул молнию.

О боже, мать твою. Только не это. Прямо с утра!

- Привет, Говард.

- Рад тебя слышать, Стэн. Я буквально на пару слов. Не очень тебя отрываю?

- Все отлично, Говард, говори, - раздраженно поморщившись, Стэн опустился на скамейку и вытянул ноги. Когда Говард обещал, что уложится в пару слов, обычно за этим следовала десятиминутная пространная проповедь. Но сейчас Стэн был на работе, а значит, имелась весомая – и совершенно объективная! – причина оборвать разговор, когда старого зануду окончательно понесет.

- Стэн, я снова думал об этой твоей новой работе. И я уверен: в «Торнадо» тебе не место.

- Послушай, Говард… Мы это уже сто раз обсуждали.

- Да, я знаю. Но ты меня не слышишь – и я вынужден говорить сто первый. Сколько прошло с момента твоего увольнения? Полтора года?

- Год и два месяца, - Стэн повертел ногой, разглядывая ботинок. Кожа на мысках так обтерлась, что никакой обувной крем уже не скрывал царапины. Если с «Торнадо» выгорит, придется новые покупать. Не ходить же в солидную контору, как голодранец.

- Пусть год и два. Это тоже равно немалый срок, - продолжал бубнить Говард. – За это время ты сменил уже три работы. Ты почти не спишь, не выходишь из дома, не общаешься с друзьями...

- Почему не общаюсь? – пожал плечами Стэн. – Вот, с тобой разговариваю. И на собрания ветеранов хожу, там разговоров по гланды.

- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мы, конечно, друзья, но с тобой я общаюсь как профессионал. То есть, конечно, не психолог, но у меня есть практический опыт, я повидал десятки таких парней, как ты…

Бла-бла-бла-бла-бла. Раздраженно сжав губы, Стэн откинулся на деревянную спинку. Унылый бубнеж Говарда вгрызался в мозги, как бор-машина: медленно, тщательно, неумолимо. Больше всего Стэну хотелось послать Говарда нахуй. Или хотя бы вежливо закруглить: начальник недоволен, работать надо, давай, Говард, пока-до вечера. Но мать же твою. Говард действительно хотел как лучше. И отец хотел. И все хотели.

Один только Стэн болтался без цели и смысла, как говно в проруби.

- Не преувеличивай, - дождавшись короткой паузы, вклинился он в бесконечный, как обложной дождь, монолог. – Да, мне трудновато приспособиться на гражданке, но в целом ведь все нормально. На работу хожу, книги читаю, спортом занимаюсь. Да я даже не пью! Ну где ты видел поехавшего ветерана без алкашки?

- Я видел разных ветеранов, - обрезал Говард. – А спишь ты в окопе. Который вырыл на заднем дворе неделю назад. По-твоему, это нормально?

Стэн захлопнул рот с такой силой, что зубы лязгнули.

Это было нечестно. Подло, как удар в пах. Потому что окоп не был проблемой. окоп чертову проблему решал. Ну не мог Стэн спать в кровати! И на диване не мог. И в кресле. А в окопе – дрых как сурок. Когда он ложился на холодную землю, накрывался одеялом и закрывал глаза, кошмары уходили. А если не уходили… Ну что ж. Тогда он хотя бы не будил криками отца.

- Говард. Повторяю еще раз. Я в порядке. И буду еще лучше, когда поменяю эту задроченную мастерскую на «Торнадо». Когда я был в армии, то не просыпался от кошмаров. Подумай об этом, Говард. В Афгане все было офигенно. Я отлично спал, не переживал из-за всякой ерунды и замечательно себя чувствовал. Херня началась на гражданке. Ты правда удивляешься, что я хочу вернуться на службу?

- Послушай, Стэн, я…

- Нет, теперь ты послушай. Я знаю, что отца трясет от одной мысли, что я опять уеду в Афганистан. Я не хочу делать ему больно. Поэтому иду я не в армию, а чертов, мать его, «Торнадо». Это всего лишь частная военная компания, ничего серьезнее охраны меня там не ждет. Но мне это нужно, Говард. Очень нужно. Пожалуйста, давай закроем эту тему.

- Нет! Это ошибка, Стэнли, ты просто не понимаешь, что делаешь…

Да сколько же можно!

- Извини, Говард, меня уже начальник ищет. Надо идти, - очень, очень спокойно сказал в трубку Стэн.

- Нет, погоди, мы…

- Потом поговорим. До вечера, - Стэн сбросил звонок и медленно разжал кулак. В ладони наливались красным вдавленные лунки ногтей.

Наверное, нужно было Говарда послать. Так было бы честнее. Но Говарда попросил о помощи отец – и Стэн терпел. Но с каждым днем терпения оставалось все меньше и меньше.

Когда Стэн вышел из раздевалки, рабочий день уже стартовал. Перекрикивались механики, лязгало и грохотало железо, в углу надрывалось радио, оглашая помещение бравурным рок-н-роллом. Кауфман, оторвавшись на секунду от бухгалтерии, выразительно посмотрел на часы.

- Паттерсон, десять минут опоздания.

- Знаю, знаю, извини. Задержусь после работы, - изобразил покаянное смирение Стэн. И с некоторым удивлением понял, что действительно ощущает вину. Опоздал, подвел, не оправдал. Плохой, плохой Стэнли, фу таким быть.

Да какого, собственно, черта? Это всего лишь гребаные десять минут. Мужики на перекуры в пять раз больше тратят. И потом, Стэн все равно отсюда скоро сваливает. «Торнадо» - это вам не «Моторы Кауфмана». «Торнадо» - это серьезно.

Натянув промасленные перчатки, Стэн прихватил ящик с инструментами и направился к новенькой, глянцевой, как леденец, «Субару». Странное жужжание, стуки внизу, и что-то под капотом делает БДУМС. Открыв капот новенькой бэхи, Стэн задумчиво уставился на чистенькие, даже не пропыленные толком механизмы. Ну и что тут может сделать БДУМС?

Когда Стэн подъехал к офису «Торнадо», часы на табло неумолимо высвечивали 17:21. Последнее тестовое стартовало в половину шестого, и Стэн, прихватив сумку, галопом помчался к раздевалке. Пробежать через офис и плац – четыре минуты, переодеться – две минуты, выскочить в спортзал и занять место в строю – еще две минуты. Если поторопиться, можно успеть.

Выскакивая из машины, Стэн краем глаза заметил старый, бутылочно-зеленого цвета фордик – точно такой же, как у Говарда. Машина мирно стояла в соседнем ряду, со всех сторон подпертая автомобилями. Но времени на обдумывание не было, и Стэн пулей промчался через стоянку, прижимая локтем омерзительно хлопающую спортивную сумку.

Если Говард сменил гнев на милость и все-таки приехал поболеть за Стэна на тестовых… Ну, значит, Стэн здорово в нем ошибался.

Глава 2

Отодвинув чашку, Говард слизнул с верней губы горькую кофейную пенку. Он все еще не был уверен, что поступает правильно. Но лучше сомнительный вариант, чем заведомо ошибочный – это Говард понял еще в тридцать лет назад, в Панаме. Тогда он не решился оставить группу прикрытия. Пожалел парней, которые неминуемо попали бы под удар панамцев. Говард попытался вывести взвод целиком – и в результате довел только пять человек. Из двадцати. Если бы он оставит прикрытие, если бы пожертвовал пятью бойцами, остальные были бы живы. Пять жизней против двадцати – простая арифметика. Но Говард этот пример не решил – и своей неуместной жалостью угробил парней, за которых отвечал перед страной и богом.

Больше Говард не подписывал контракты на продление службы. И больше Говард не колебался. Если ты знаешь, каков правильный ответ, не трать время зря. Просто бери и делай. Даже если это кажется совершенно аморальным. Мораль хороша там, где нет угрозы. Потом, когда все закончится, можно быть и понимающим, и снисходительным, и гуманным. Но в момент опасности нужно действовать так, как правильно.

По счетам будем платить потом.

Аккуратно поставив чашу на салфетку – так, чтобы ни одна капля не упала на полированный стол, Говард коротко откашлялся.

- Мистер Шепард…

- Просто Ричард. Давай оставим «мистеров» за бортом, - широко улыбнулся исполнительный директор «Торнадо». До синевы выбритый, холеный, с модельной укладкой и в костюме за пару тысяч баксов, мистер Шепард мог бы служить живым воплощением американской мечты. Но десять лет назад Риччи Шепард был Шепард был совсем другим. Говард помнил, как он впервые пришел на собрание ветеранов – тощий, дерганый, с обкусанными до крови пальцами. Риччи Шепард отмотал десять лет в Афгане и Сомали, получил три ранения, Пурпурное сердце с дубовыми листьями и нескончаемый нервный тик.

Сидящий перед Говардом роскошный мистер Шепард отлично понимал, как устроена жизнь. Неважно, сколько времени прошло. Ричард знал. И Ричард мог помочь.

- Окей, за борт мистеров, - покладисто согласился Говард. – Ричард, я пришел, чтобы обсудить один щекотливый вопрос.

- Деньги нужны? – понятливо вскинулся Шепард. – Без проблем, просто скажи, сколько надо. «Торнадо» всего помогал ветеранским организациям: можем на счет нужную сумму перевести, а можем закупить, что там вам понадобилось. Благотворительному центру Джорджа Вашингтона, скажем, ремонт недавно сделали и мебель полностью поменяли. Теперь там не комнаты, а конфетка: кофейные столики, диваны, кофемашины – весь шик. Ну кто еще поможет ветеранам, как не товарищи по оружию? Так что не стесняйся, излагай.

- Нет, Ричард, погоди, - покачал головой Горвад. – Я не о том. С финансами, у нас, конечно, невесело, но сейчас я пришел поговорить не о деньгах, а о людях. Точнее, о конкретном человеке.

- И это решаемо. Если у тебя на примете достойный кандидат, приводи, посмотрим, на что он годится.

- И снова мимо, - улыбнулся Говард. – Мне не нужно, чтобы вы взяли человека. Мне нужно, чтобы вы его не брали.

- Вот как? – заинтригованный Шепард поставил чашку на стол. – И почему же?

- Видишь ли, в чем проблема… - замялся Говард. – Я, конечно, не врач. Но я полагаю, что этому человеку не место в охранной фирме. Если вы заключите контакт, плохо будет и Паттерсону, и вам.

Некоторое время Шепард молчал, задумчиво постукивая ногтем по выпуклому стеклу своих «Ролексов».

- Довольно странная просьба. Приглашая кандидата на тестирование, мы собираем о нем всю информацию, проводим собеседования с психологами. Если у этого Паттерсона действительно серьезные проблемы, он бы отсеялся на входе.

- Но Паттерсон не отсеялся. Ты ведь сам знаешь: бывают проблемы, которые можно увидеть, только когда подойдешь вплотную.

- И ты подошел?

- Да. В противном случае меня бы здесь не было

Стукнув пару раз ногтем по часам, Шепард поднялся, автоматическим движением оправив брюки.

- Ну что ж. Давай посмотрим на твоего Паттерсона. А потом ты расскажешь мне, в чем, собственно, проблема.

Спортивный зал у «Торнадо» был роскошнейший: каждый тренажер столько же, сколько автомобиль Говарда, включая новенькую запаску и набор инструментов в багажнике. Шепард остановился у здоровенного, во всю стену окна. Внизу бегали, прыгали, отжимались и швыряли друг друга на маты несколько десятков мужчин. Бывшие солдаты. Будущие бойцы «Торнадо».

- Все эти парни не стали подписывать очередной контракт, - Говард встал перед окном, сцепив за спиной руки. Смотреть на людей вот так вот, снизу вверх, было странно – и почему-то неприятно. – Они не захотели продолжать службу – а теперь пришли к вам. Чтобы снова взяться за оружие. Ты никогда не думал о том, почему люди так непоследовательны?

- А ты думаешь, что они непоследовательны? Армия – это всего лишь место работы. Если человек может продать те же навыки намного дороже, то почему бы этого не сделать?

- Я не думаю, что причина в деньгах. Я много говорю с ветеранами, Ричард. Конечно, деньги для них важны – а для кого они не важны? Но главное – это не деньги. Главное – это сохранить смысл в жизни. В армии все сводится к службе. К войне. И если у человека выдернуть этот стрежень, он просто не знает, что делать дальше. Внутри образуется пустота, которую нечем заполнить. И тогда он идет к вам.

- И что в этом плохого? – пожал плечами Шепард. – Я не согласен с твоей позицией, но допустим, что к нам действительно приходят разочарованные в жизни, потерянные парни. Мы даем им деньги, даем уверенность в себе и надежных товарищей.

- Да, в чем-то ты прав. Но разве не лучше было бы, если бы эти люди нормально адаптировались в общество? Вы…

Сзади скрипнула дверь.

- Тук-тук.

Прервавшись на полуслове, Говард обернулся. На пороге стоял чудовищного роста блондин с плечами, едва вмещавшимися в дверной проем. Смущенно улыбнувшись, блондин развел руками.

- Простите, мы опоздали.

- О, мистер Манкель. Ничего страшного, - Шепард шагнул навстречу, немедленно расплываясь в любезной улыбке. – Сейчас мы проводим отбор кандидатов в ряды «Торнадо». Встаньте к окну – и вы увидите, какие требования мы предъявляем к сотрудникам. А через двадцать минут я закончу и представлю вам кандидатуры. Кстати, я думал, вы приедете не один. Охранник же требуется… женщине?

- Да. Точно, - чудовищный Манкель, пошарив рукой за спиной, выпихнул в комнату крохотную морковно-рыжую девицу. Из-под расстегнутой куртки виднелась футболка с рисунком. Танцующей на радуге енот в этом царстве двубортных костюмов был вопиющ и неуместен. Однако же он был.

– Мисс Делайла Ругер, - представил енотовую девицу Манкель. Стоя рядом с блондином, Делайла Ругер упиралась ему макушкой в диафрагму.

- Рад познакомиться, - Шепард посторонился, открывая вид на тренировочный зал. – Вот наши будущие сотрудники. Как видите, все они в отличной форме. Но этим людям не хватает одной важной вещи – профессионализма. Понадобится несколько месяцев тренировок, чтобы солдаты стали защитниками. И мы дадим эти солдатам возможность стать самыми лучшими профессионалами в Америке – а может, и на всем континенте. «Торнадо» охраняет не только частные организации. Мы заключаем контракты с правительственными организациями и можем обеспечить такую же защиту, как армия Соединенных Штатов…

Прочитав короткую лекцию о несомненном превосходстве «Торнадо» над всеми другими компаниями, Шепард сверкнул бронебойной улыбкой и аккуратно оттеснил Говарда в сторону.

- Вот гадство. Эти ребята до чертиков некстати, - склонившись к плечу, прошипел он. В гуле, грохоте и топоте прозрачный шепот таял, как сигаретный дым на сквозняке. – Встречу перенесли всего час назад, я не успел изменить график…

В переводе на человеческий это означало: «Отвали и не мешай работать». Но Говард пришел, чтобы решить проблему, и Говард не собирался отступать.

- Я отниму у тебя всего пять минут. Выслушай меня, и я сразу же уйду.

Шепард покосился на разнокалиберную парочку. Гигантский Манкель, вытянувшись на диване, равнодушно листал брошюру «Мы охраняем НАСА». А вот Ругер выглядела искренне заинтересованной. Приподнявшись на цыпочках, она внимательна наблюдала за тем, что происходит в зале. Может, наблюдала за процессом подготовки наемников, а может, просто таращилась на разгоряченных мускулистых парней.

Говард проследил за ее взглядом. Прямо перед окном взмокший от усердия Стэн Паттерсон прилежно впечатывал противника в маты.

И это возвращало Говарда к цели визита. На мгновение он ощутил сомнение – такое же, как в Панаме. Острое, дезориентирующее, пугающее чувство ошибки. Но это была слабость, и слабость вредная.

То, что собирался сделать Говард, выглядело как предательство. Возможно, это и было предательством – в каком-то смысле. Но истина состояла в том, что Стэн Паттерсон не должен работать в «Торнадо». Если этот парень возьмет в руки оружие и встанет в строй, то плохо будет всем: и ребятам из «Торнадо», и гражданским, и самому Паттерсону.

Говард глубоко вдохнул, задержал в легких воздух, сосредотачивая внимание на цели – и начал.

- Посмотри на вон того парня прямо под нами. Блондин, серые штаны, футболка хаки.

- Смотрю, - прищурился Шепард. - Хороший парень, отлично работает.

Словно почувствовав его взгляд, Паттерсон обернулся, поднял глаза и радостно замахал Говарду. В движении губ явственно читалось: «Привет!».Деревянным движением Говард вскинул руку и коротко отмахнулся в ответ. Во рту было мерзко и горько – как будто гнилой лимон раскусил.

Это было еще гаже, чем он думал.

- Паттерсон не годится. Неважно, насколько он хорош в тестах. В реальном бою ты пожалеешь, что нанял его.

- И почему же?

- Парень вернулся из Афгана сам не свой. Дергается от каждого громкого звука, почти не спит, постоянно таскает в машине ствол…

- Да у нас тут каждый третий такой.

- …и спит в окопе, - закончил мысль Говард.

- Ты шутишь? – оторопело вылупился Шепард.

- Паттерсон вырыл на заднем дворе окоп. С бруствером земляным, с маскировкой – все как положено. Перетащил вещи, расстелил спальник и живет там. Ричард, я не шучу. Паттерсон может слететь с катушек в любой момент. Работа в «Торнадо» - это слишком большая нагрузка. Он просто не вытянет!

Увлеченный эмоциями, Говард повысил голос и тут же одернул себя. То, что он говорил, не было секретом – но и выставлять это на всеобщее обозрение не следовало. Кем бы ни были клиенты Шепарда – судьба Паттерсона их точно не касается. Парню и так нелегко. И его проблемы не повод для шуток от людей, для которых война – просто кадры из скучной документалки.

Говард покосился на странную парочку – и встретился глазами с Делайлой Ругер. На лице у нее застыло нечитаемое выражение – то ли гнев, то ли упрямство, то ли досада. Заставив себя вежливо улыбнуться, Говард отвернулся к окну, но все равно ощущал ее взгляд где-то в районе виска. Он скользил по коже, реальный и невесомый, как лазерный луч прицела.

Стэн Паттерсон старательно отрабатывал движения, раз за разом выхватывая у противника нож.

Он выкладывался. По-настоящему выкладывался. Этот парень рыл себе могилу со всем возможным старанием.

- На тестировании никаких серьезных проблем мы не обнаружили. Да, кое-где Паттерсон действительно выдавал избыточную реакцию, но не более того... – Шепард еще не согласился, но уже начал сомневаться.

- Паттерсон ходит на групповую терапию каждую неделю. Конечно, я не психолог, но я знаю этого парня. Я был у него дома, я часто общаюсь с его отцом. И я клянусь: Стэн балансирует на грани. Надави на него чуть сильнее, и парень слетит с резьбы.

Шепард задумчиво потер циферблат часов.

- При всем уважении: Говард, ты не врач. А парень вламывает так, как будто готов в этом зале сдохнуть.

- Я знаю. Паттерсон очень хочет попасть в «Торнадо». Мне тяжело далось это решение, но я действительно уверен – это единственное разумное решение.

Отполированные до зеркального блеска ногти выстукивали на циферблате «Янки-Дудл». Говард буквально слышал, как проворачиваются шестеренки в мозгу у Шепарда. И он пустил в ход последний аргумент.

- Представь, что Паттерсону сорвет крышу во время атаки противника. Ты готов рискнуть жизнями своих парней?

Помолчав, Шепард в последний раз звонко щелкнул по тускло поблескивающему циферблату.

- Я много лет знаю тебя, Говард. Если бы не ты, я бы, наверное… гхм, - осекся он, покосившись на потенциальных клиентов. – В общем, я доверяю твоему мнению. Пойду, скажу парню, что что он выбывает из гонки.

Глядя Шепарду в спину, Говард не чувствовал радости. Но и стыда он не чувствовал тоже. Иногда, чтобы помочь человеку, нужно причинить ему боль. Наша жизнь – чертовски дерьмовая штука.

Шеппард отозвал Паттерсона в сторону, и тот подбежал – радостный, как щенок. Только что хвостом не вилял. Говард не слышал ни слова, но мог бы пересказать диалог, как по подстрочнику. Парень, ты отлично подготовлен, ты стараешься и ты охеренный молодец. Но… что у тебя на заднем дворе? Момент, когда Шеппард упомянул окоп, был очевиден, как торчащий во лбу хуй. Паттерсон дернулся, словно от пощечины, и втянул голову в плечи. Он походил на первоклашку, который вышел к доске и описался. И стыдно, и страшно, и некуда бежать. Все плохое, что могло произойти, уже происходит – здесь и сейчас.

Это было дерьмово.

Но все-таки это было правильно.

- Да ну какого ж хера! Вы тут больные все, что ли?

Говард обернулся – и чуть не врезался в Делайлу Ругер, которая стояла не у окна, а прямо у него за спиной. И когда подойти-то успела?

- Простите, мисс…

- И не подумаю. Парень тут в тройке лучших, вы оба это понимаете. Да он же старается из всех сил! И что вы делаете? Вышвыриваете его пинком под зад! Да кому какая разница, что он делает на заднем дворе? Пусть хоть шаттл из консервных банок собирает. Главное, чтобы с работой справлялся – а он справится!

Говард досадливо поморщился. У мисс Ругер был отличный слух – и херовые тормоза.

- Послушайте, мэм. Вы неправильно понимаете происходящее. Проблема в том, что Паттерсон не справится. Он хорошо подготовлен физически, но дело ведь не в подтягиваниях. Паттерсон нестабилен. Я не хочу, чтобы он сорвался и кому-нибудь навредил.

- Нет. Вы создаете ему реальную проблему только потому, что опасаетесь вероятной. И это неправильно.

Крутнувшись на каблуках, мисс Ругер вылетела из комнаты.

- Эй, Делл! Делл, мать твою! – заорал ей в спину Манкель и ломанулся следом, пинком отшибая закрывающуюся дверь. Доводчик взвизгнул и провис. – Делла, ты что творишь?

- И что это за херня? – страдальчески вопросил Говард в пространство внезапно опустевшей комнаты. Просчитанный, осмысленный план действий летел в пизду, стремительно набирая скорость, и умирающая надежда тянулась за ним, как призрачный инверсионный след.

Когда Говард догнал Делайлу Ругер, она уже говорила, взмахивая руками так резко, будто гвозди забивала. Стоявший у нее за спиной Манкель всем своим видом изображал нейтральность, но в глазах у него застыла обреченная тоска. Видимо, это был не первый случай, когда мисс Ругер проявляла инициативу.

Говард подумал, что Манкель мог бы взять ее под мышку и унести туда, откуда взял. Так было бы лучше для всех – и для Паттерсона, и для Ругер, и для самого Манкеля.

А Делайла Ругер набирала разгон, как выходящий на взлетную скорость «Локхид-Мартин».

- …у вас отличные результат. Я думаю, это то, что нам нужно. Вы идеально подходите, мистер Паттерсон.

- Для чего подхожу? - на лице у Стэна пылали алые лихорадочные пятна, отчего казалось, что парень не очень здоров. Что, в общем-то, было правдой.

- Для вакансии, которую я вам предлагаю. Мистер Паттерсон, нам нужен водитель с хорошей физической подготовкой и с боевым опытом. Официальный контракт на два-три месяца, полный пакет социальных гарантий, оплата – тысяча долларов в неделю. Я буду очень рада, если вы согласитесь. Возможно, в дальнейшем мы продолжим сотрудничество. Посмотрим на результат, но прямо сейчас мне все нравится.

Манкель дернулся, будто ему шокером в задницу долбанули, но промолчал. Прям как Тибет во Второй мировой – высокий, нейтральный и бесполезный.

Говард почувствовал нарастающее раздражение. Эта самодовольная идиотка в кретинской футболке распахнула Паттерсону двери в пиздец – и даже не понимала этого. Не хотела понимать.

Правда, Паттерсон еще не согласился. Все-таки тоскующий за рулем водитель – совсем не то же самое, что суровый боец с автоматом наперевес. Может, парень откажется, и проблема исчезнет так же стремительно, как появилась.

- А… - Паттерсон запнулся, дернул подбородком и нервно облизал губы. – А что надо делать? Мэм.

Говард затаил дыхание.

- В основном вы будете возить меня из точки А в точку Б и ждать. Сопровождать во время пешего передвижения. При необходимости защищать, но это вряд ли. Честно говоря, все будет очень скучно – предупреждаю сразу. Но если возникнет угроза – мне нужен человек, на которого можно рассчитывать.

Глаза Паттерсона вспыхнули, и надежды Говарда осыпались с хрустальным тихим звоном. Он согласится. В такой ситуации и после этих слов – Паттерсон согласится на что угодно. Хоть жопой на муравейник сесть.

Нужно было остановить его, остановить Ругер, развернуть этот безумный поезд, который вдруг полетел под откос прямо с ровнехонькой колеи. Говард громко откашлялся.

- Мэм. Вы не помогаете.

Мисс Ругер улыбнулась ему – очень нежно и очень фальшиво.

- Вы полагаете?

Вид у нее был до крайности самодовольный. Говард почувствовал неодолимое желание зайти с тыла и пнуть самодовольную сучку прямо в обтянутый брюками зад.

- Я это знаю. Вы думаете, что совершаете хороший поступок, но Паттерсон к этому просто не готов.

- О да. Конечно. У него же на заднем дворе окоп.

Остывший было Паттерсон снова пошел красными пятнами, будто ему плеснули в лицо кипятком.

- Я… Мэм, это просто… просто…

- Просто окоп. Да, я уже в курсе. - мисс Ругер качнулась с пятки на носок и смерила его оценивающим взглядом. - Какой длины ваш окоп, мистер Паттерсон?

Красный цвет на щеках Паттерсона перешел в багровый.

- Семь футов. Мэм.

- Длина?

- Тринадцать футов.

- А глубина? – вид у Делайлы Ругер был до крайности заинтересованный.

Паттерсон переступил с ноги на ногу.

- Это окоп, мэм. Примерно вот так, - он провел ладонью на уровне груди. – Футов пять, наверное.

- За сколько вы его выкопали?

- Не знаю. Часа за четыре. А что?

- Вот! – мисс Ругер развела руки в классическом жесте «что и требовалось доказать» – Мистер Паттерсон вырыл яму объемом 455 кубических футов всего за четыре часа. Это великолепный результат. Не думаю, что кто-нибудь из присутствующих сможет его превзойти.

Сраженный внезапным умозаключением, Говард вытаращил глаза. И Шепард вытаращил глаза. Даже Паттерсон вытаращил – хотя уж он-то должен был знать объем собственного окопа. И только Манкель смотрел на Делайлу Ругер со счастливой безмятежностью буддийского монаха.

- Ну так что? Вы согласны? Или мы ищем другого кандидата?

- Да, мэм. Согласен. – Паттерсон покосился на Говарда, криво улыбнулся и вздернул подбородок. – Куда мне приходить?

Глава 3

Петер Манкель молчал, пока они спускались по лестнице. Молчал, когда шли по длинному гулкому коридору. И даже на пороге офиса он все еще молчал. Но когда Делайла и Петер отошли на две сотни футов…

- Делл! Ну еб же твою мать! У меня просто слов нет! Это что, нахрен, было?

Делайла молчала и стремительно шагала вперед, прорубая толпу, как атомный ледокол – арктические льды.

- Делл! Не делай вид, что ты внезапно оглохла! - Петер поймал ее за плечо, разворачивая к себе. – Изволь объясниться.

Делайла стояла молча и остервенело сопела. Петер терпеливо ждал. Нью-йоркская полуденная толпа текла мимо них по улице, густая, как гороховая похлебка. Время от времени кто-то врезался Петеру в спину и возмущенно вскрикивал – а потом осознавал габариты препятствия и молча исчезал.

- Ну? Надышалась? Может, поговорим?

- Может, - дернув плечом, Делл сбросила его руку. – О чем?

- Какого хера тебя нахлобучило?

- Что?! – возмущенно возопила Делл, подавилась слюной и глухо закашлялась. Отдышавшись, она продолжила – но уже на полтона тише. – Ты это серьезно? Без шуток? Ты видел всю эту хрень? Да этот самодовольный хрен просто размазал его! С дерьмом смешал! Парень подходил на сто процентов – а его оттаскали за шкирку, как щенка, только потому, что…

- Потому что у него на заднем дворе окоп. Действительно, какая мелочь. Такое с любым может случиться, - получив очередной тычок в спину, Петер вдруг осознал, что стоят они ровнехонько посередине тротуара, и, вздернув Делайлу за шкирку, переставил на несколько футов вправо.

- Да мать твою! Сколько раз говорить: не делай так! Я тебе не морковка – здесь выдернул, там воткнул, - брезгливо одернула куртку Делл. – И что вы все доебались до этого окопа? Какая нахер разница, что человек в свободное время делает. Кто-то марки собирает, кто-то в каноэ по горным рекам сплавляется. А этот окопы роет. И что?

- А то, что филателия – это хобби. А рытье окопов – нет.

- Хобби? Серьезно? А я-то думала, что это сексуальная девиация.

Перед внутренним взглядом Петера возник голый мужик с членом, полностью обклеенным негашенными марками. Мужик старательно облизал одноцентового Франклина, примерился и прилепил его на сосок.

- Фу, блядь. Так. Все. Ни слова о филателистах. Мы говорим о твоем новом водителе. Делла, кисонька, я очень ценю твое обостренно чувство справедливости. Но брать на работу ветерана, который на заднем дворе окопы роет – это уже перебор.

- Да ну? И почему же? По всем остальным критериям Паттерсон полностью подходит – внешность неброская, тренированный, старательный, с боевым опытом …

- …спасает с деревьев котят и охуительно роет окопы. Просто идеальный кандидат. Вернемся в контору, там все от радости обрыдаются. Может, даже грамоту почетную тебе вручат, как лучшему эйчару года. Делли, солнышко. Ну подумай сама. Вот у тебя на заднем дворе окоп есть?

- Да у меня и заднего двора-то нет, - развела руками Делла. – Но на балконе горшок с засохшей бегонией стоит. Могу там ямку вырыть, если это разрешит твои этические конфликты. О, гляди, пончики! – ткнула она пальцем в забегаловку через дорогу. – Пошли, я жрать хочу!

В кафешке было тихо и пусто, по залу расползался густой душный запах кипящего масла и корицы. Пухлая официантка с отвисшей нижней губой поставила на стол кофейник и большую тарелку с пончиками.

- Вишневые и шоколадные. Приятного аппетита.

- Отлично! – Делл тут же схватила с тарелки пончик и запустила в него зубы, щедро обсыпая футболку сахарной пудрой. – Слушай, ну чего все прицепились к этому окопу? Вот представь, что у меня все-таки есть задний двор. Ты что думаешь, я бы там площадку для барбекю организовала?

- Ты? На заднем дворе? – Петер осторожно понюхал кофе, глотнул и недовольно поморщился. От пережаренной горечи аж скулы сводило. – Боюсь себе даже представить.

- Вот именно. Кстати, я когда-то думала на эту тему. Можно было бы купить дом – с подвалом, с чердаком, с землей. Только вообрази: такие возможности!

Петер вообразил. И поперхнулся кофе.

- Даже и не думай!

- Да ладно тебе. В подвале можно лабораторию оборудовать, экранированную и герметичную. Ты же хотел алхимией всерьез заняться? Ну вот и займешься. На чердаке мастерскую для разработки артефактов сделаем, а во дворе я бы небольшой алтарь поставила. Всегда хотела поэкспериментировать с ритуальной магией.

- Мерлин упаси, - ошеломленный перспективами, Петер откусил половину пончика, совершенно не ощущая вкуса. – Знаешь, я, кажется, понял, зачем тебе этот парень. Ты хочешь, чтобы он тебе ландшафт модифицировал. В объеме 455 кубических футов.

- Я хочу, чтобы он получил работу! На которую имеет полное право! – тут же вспыхнула Делл.

- Да-да, конечно. Ты, главное, не волнуйся. И вытрись. Ты, когда в режим паладина переходишь, утрачиваешь связь с реальностью.

- Что?

- Ты в джеме. По уши.

Брезгливо поморщившись, Делл попыталась облизать губы. Темно-багровые с благородной сединой усы стали немного поуже. Ну кто бы мог подумать, что присыпанный сахарной пудрой джем обеспечивает такой удивительный колористический эффект.

- Молодец. Уже не Фридрих Ницше. Максимум Сальвадор Дали, - Петер второй раз укусил пончик – и пончик кончился. Делл мстительно развеселилась. – И нечего тут ржать! У них просто пончики маленькие.

- Ну естественно. Проблема именно в пончиках, - Делл демонстративно откусила крохотный кусочек теста и начала его старательно пережевывать.

- А это, между прочим, социальная дискриминация. Руководствуясь искаженной казуальной атрибуцией, ты стигматизируешь меня на основании моих габаритов, - Петер выбрал самый большой пончик на тарелке и утрамбовал его в рот, с трудом захлопнув челюсти. – У феня буфет мофальная фрафма.

- У тебя и физическая будет. Ты же челюсть сейчас вывихнешь, придурок, - откинувшись на диване, Делл нащупала пряжку ремня и ослабила ее на пару дырок. – Фух. Я обожралась. А мы так ничего и не выяснили по существу вопроса. Ты что-то хотел сказать?

С трудом пропихнув полупережеванный пончик в глотку, Петер обильно залил его кофе и сделал могучий глоток. Тесто плюхнулось в желудок, тяжелое, как кирпич.

- Да. Хотел. Делл, ты не права.

- Что, правда? Серьезно? Ну надо же! Делайла опять не права. Какая свежая, оригинальная мысль. Никогда такого не слышала, – Делл энергично взмахнула чашкой, и кофе, перехлестнув борта, вплеснулось на футболку. – Вот же блядь! – воровато оглянувшись, Делл убедилась, что все посетители кафе заняты своими делами и щелкнула пальцами. По футболке запрыгали зеленоватые искры, пятно побледнело и растворилось.

- Ладно. Пускай я не права. Можешь объяснить, в чем именно?

- Могу. Тот мужик… как его… Говард. Конечно, он повел себя как полный мудак – но посмотри объективно на факты. У парня действительно серьезный проблемы. И лишние стрессы ему не нужны.

Делл улыбнулась мечтательной, нежной, до омерзения терпеливой улыбкой. Петер отлично знал это выражение лица. Такая вот поганая ухмылочка означала: Делайла знает, что ты облажался. Знает, где именно ты облажался. И знает, как половчее прихватить тебя за яйца в этой связи.

- Допустим. Ладно. У парня действительно проблемы. И он действительно не готов к нагрузкам. Но давай рассуждать логически. Я предлагаю Паттерсону довольно спокойную работу – которую он, кстати, очень хочет. А ты предлагаешь вышибить его на улицу, предварительно натыкав носом в этот проклятый окоп, как котенка в лужу. Не очень похоже на эффективную защиту от стресса. Так что ты можешь придумать хоть сотню возражений – но мне эту херню на уши не вешай. Никакой проблемы тут нет.

- Серьезно? Нет проблемы? – Петер отодвинул тарелку с пончиками и наклонился – близко, словно для поцелуя. – Делайла, кисонька. Проблема в тебе. Я уважаю твои высокие моральные принципы, но давай не будем обманывать себя. Ты генерируешь пиздец, как трансформатор – магнитные поля. Портовые склады в Нью-Джерси помнишь? Это было стандартное задержание. И чем все закончилось?

Самодовольная улыбочка застыла, треснула и рассыпалась в пыль.

- Да ладно. Один раз же было!

- Лонг-Айленд.

- Ну два, - Делл сосредоточенно потыкала в бортик тарелки пальцем.

- Бронкс?

- Да блядь! Ты на чьей стороне вообще? – Делл тыкнула в тарелку так яростно, что сахарная пудра взлетела над ней, как миниатюрный ядерный гриб.

- Пенсаколла. До утра тушили. Воды вылили столько, что куры брасом плавали.

- Петер! Ну имей ты совесть! При чем тут Пенсаколла? Я же не собираюсь жернокнижников на живца ловить! Паттерсон меня просто по городу возить будет.

- Это в теории.

- И на практике тоже! Ну отключи ты паранойю и включи мозги. Паттерсон – обычный водитель, практически таксист. Да, у него в контракте прописана охранная функция, и я даже об этом упоминала, когда на работу его звала. Но мать твою! Я просто хотела, чтобы вакансия покруче прозвучала. В реальности никакого риска тут нет!

- И ты не будешь его создавать?

- Не буду. Мамой клянусь. Папой, родным домом и законом возрастающей некромассы.

Петер двумя руками потер лицо, зажмурился и глубоко вздохнул.

- Черт. Делл. Не то чтобы я тебе не доверял… Но ты же, рыбка моя, на всю голову стукнутая.

- Я увлекающаяся, целеустремленная и эмоциональная.

- Ладно. Как скажешь. Ты целеустремленная. А этот твой Паттерсон – сложная и противоречивая натура с выраженным вектором деструдо. Эвфемизмы нихуя не меняют. Дел, ты долбанутая. А Паттерсон – армейский ветеран с запущенным ПТСР. Это очень хуевое сочетание. Поэтому думай, что делаешь, и не лезь на рожон. Пожалуйста. Не навешивай на парня дерьмо, с которым он не справится.

Делл осмотрела перепачканный в пудре палец, задумчиво его облизала и вытерла руку салфеткой.

- Я все понимаю. И я не собираюсь рисковать. Все будет отлично, вот увидишь.

Глава 4

В гостиной тикали часы. Шестеренки внутри них поворачивались с отвратительно жестким механическим звуком – как будто кто-то невидимый клацал металлическими челюстями. В абсолютной тишине дома они казались оглушающе громкими, и больше всего Стэну хотелось встать, снять эти чертовы часы и врезать ими об стену. Но это было неправильно. Поэтому Стэн терпел.

Он привык терпеть. Тиканье часов, бессмысленные семейные ужины, испуганный, непонимающий взгляд отца… Стэн нес этот груз упорно и безропотно, как выкладку на марше. Потому что это было правильно. Потому что так надо.

- Так что это за работа? - отец надавил на лазанью вилкой, и темно-красный соус потек на тарелку, густой, как печеночная кровь.

- Просто работа. Хорошая. Тысячу в неделю.

Подчиняясь тревожному взгляду отца, Стэн подцепил кусок теста, положил в рот и начал пережевывать. Наверное, у лазаньи был какой-то вкус. И запах. Стэну было все равно. Просто набор калорий – белки, жиры и углеводы. В основном углеводы, конечно.

Херовый способ прожить еще один херовый день.

- Да. Тысяча – это много. Ты молодец. Я знал, что ты найдешь достойную работу.

Отец улыбнулся одобрительно и радостно – как будто собаку похвалил. Стэн почувствовал, как накатывает привычное раздражение, а следом за ним – стыд. Тоже привычный.

Отец не сказал ничего обидного. Он просто хотел поддержать. И Стэн должен ценить это.

- Да, папа. Больше никакого мазута на одежде.

Стэн замолчал. Тишина давила, и он хотел бы сказать что-то еще – но никак не мог придумать, что именно.

- И что ты будешь делать? – отец почти закончил со своим куском лазаньи. Теперь он собирал рассыпавшийся по тарелке фарш, укладывая его в аккуратный холмик.

- Не знаю, - пожал плечами Стэн.

- То есть как это – не знаешь?! – глаза у отца округлились, а лицо вытянулось, как в мультике.

- Ну… Так. Просто буду водить машину. А если возникнет опасность… Я приму меры. И все. Это простая работа. Я справлюсь.

- Ладно. Как скажешь, - тут же сдался отец. Потому что он пытался быть понимающим. И потому, что он нихера не понимал. – Ты опять толком не поел. Что, лазанья невкусная?

- Нет, папа, все отлично. Замечательная лазанья, - Стэн щедро зачерпнул начинку и запихнул ее в рот.

Пустые стулья выстроились вдоль стола почетным траурным караулом. Бабушкин стул. Дедушкин. Мамин.

Когда-то сюда приходили гости. На Рождество и на Пасху, на День Независимости и на День Благодарения… Паттерсоны собирались в гостиной, они говорили и смеялись, еда тогда была вкусной и все слова имели смысл.

- Пап, может, в следующий раз в гостиной поедим? Включим телевизор, посмотрим чего-нибудь.

Отец поднял голову от тарелки. Под глазами у него залегли глубокие тени.

- Ну что ты, Стэн. Так же мы совсем не будем разговаривать.

Лежа в кровати, Стэн смотрел в белый потолок и слушал часы. Он знал, что на самом деле никакого тиканья здесь нет, но в уши все равно ввинчивался этот монотонный лязгающий звук. Клац. Клац. Клац.

Как будто кто-то невидимый откусывает по кусочку реальность.

Клац. Клац.

Зачем он вообще согласился на эту дурацкую работу?

В Афгане Стэн сопровождал караваны. Он знал, как наблюдать за крышами, умел прочесывать взглядом толпу, выхватывая подозрительные лица. Стэн не растерялся бы, выскочи на него шахид с гранатометом наперевес. Просто очередь в корпус – и все, готово, еще один тюрбаноголовый отправился к Аллаху.

Но защита гражданского лица – это ведь совсем другое?

Все, что знал Стэн о работе телохранителя – это фильм с Уитни Хьюстон. I Will Always Love Youuuu… И этот еще, дурацкий. С Николасом Кейджем. Если работа телохранителя действительно похожа на всю эту хуйню – то зря он ввязался.

Хотя… Как же вытянулась рожа самодовольная рожа Шепарда, когда рыжая его на работу позвала! И Говард. Вот уж от кого Стэн не ожидал такой подлости… Нет, Говард был той еще занозой в заднице – вечно недовольный, вечно поучающий. Но Стэн искренне верил, что Говард о нем заботится. А тут вот такая херня! Говард приперся в «Торнадо» не для того, чтобы поддерживать Стэна. Он приехал, чтобы слить личную, мать его, информацию. Еще и от себя дерьма навалил, урод.

Ну вот какой, нахуй, срыв?! Стэн ни разу никого не подводил. Ни разу. Да, у него есть проблемы со сном, да, иногда он психует из-за какой-нибудь ерунды. Конечно, это неправильно - но Стэн никого не подвел! И если Говард уверен, что Стэн не справится – то он полный идиот.

А рыжая увидела, чего Стэн стоит на самом деле. И она, блядь, права. Стэн отличный солдат. Этого хватило Америке – этого хватит и рыжей. Стэн справится.

Все будет хорошо. Все будет просто отлично.

Ухватившись за это решение, как утопающий за буек, Стэн выдохнул и соскользнул в сон. Тишина приняла его в теплые мягкие ладони, укрыла и спеленала. Стэн опускался все глубже и глубже, и темнота расступалась под ним, податливая, как вата. А потом он встал. На небе яростно скалилось безжалостное афганское солнце, а вокруг был песок – бесконечный, бескрайний песок, и земля под ним содрогалась от взрывов. Смерть приближалась к Стэну, невидимая и беспощадная, она летела, расправив крылья, и воздух вокруг нее выл и вибрировал. Стэн был таким крохотным. Таким маленьким и беззащитным посреди этой огромной пустыни. Смерть размолола бы его в фарш, разорвала плоть и переломала кости. Стэн видел, как это происходит. Оглушающий грохот – и вместо человека перед тобой лежит кусок орущего мяса. А потом проходит время – и это мясо больше не орет.

Смерть надвигалась, она была все ближе и ближе, и нужно было бежать, но Стэн никак не мог сдвинуться с места. Ноги стали тяжелыми, они вросли в песок и пустили корни – а тяжкий, нарастающий вой становился все ближе и ближе. Захлебываясь от ужаса, задыхаясь и всхлипывая, Стэн рванулся изо всех сил… и смог. Он вырвался. Стэн бежал, захлебываясь горячим воздухом, поскальзывался, падал и снова бежал. А потом на Стэна надвинулась огромная бесформенная тень. Она накрыла землю, залила чернотой белый песок. Смерть рухнула с неба на Стэна. И он умер.

Стэн сел в кровати, хватая воздух перекошенным ртом. Футболка промокла от пота, руки тряслись, в горле булькал то ли плач, то ли хрип. Стэн нащупал мобильник. Три часа ночи.

Господи. Надо было ложиться в окопе.

- Ты точно уверен, что тебе не нужен костюм?

- Точно. Сказали, чтобы без официоза, в обычной одежде.

Стэн нервно повел плечами и еще раз посмотрел в зеркало. Джинсы, ковбойка, сверху армейская куртка. Все чистое, аккуратное, приглушенных тонов. Вроде бы годится. Или нет? Может, белую рубашку надеть? Мама всегда говорила, что первое впечатление – самое важное. Надо правильно себя зарекомендовать.

На задворках сознания маячил кто-то высокий, в дорогом костюме и с модельной стрижкой. Кто-то, похожий на Шепарда. Охуенный мужик, надраенный, как новенький «Роллс-ройс».

Тряхнув головой, Стэн решительно сунул за пояс пистолет. Нахер Шепарда, нахер белые рубашки.

Все будет нормально.

На кухне пахло свежезаваренным кофе и поджаренным беконом.

- Может, все-таки позавтракаешь? – отец неуверенно ковырнул содержимое сковородки и тут же отдернул руку – перегретое масло с треском расстреляло боезапас, оплевав и печку, и кафель, и футболку. – Вот черт!

- Ты осторожнее. Крышкой накрой, что ли, - Стэн быстро, обжигаясь, проглотил горький кофе. От плотного, чуть сладковатого запаха бекона мутило, и в горле поднималась едкая кислая волна.

- Я тут картошку поджарил. И яйца. Тебе положить?

Две тарелки уже стояли на столе – глянцевые и бессмысленные, как глаза покойника.

- Нет, спасибо. Я не голодный.

- Тогда хоть сандвичи с собой возьми.

- Все нормально, пап. Я перекушу где-нибудь в обед. Горячая еда, овощи, все такое. Правда, - Стэн торопливо кивнул и выскочил из дома, не дожидаясь очередного предложения, на которое тоже придется отвечать «нет». Последнее время все общение с отцом сводилось к этому слову. Нет, я не хочу. Нет, я не буду. Нет, все нормально.

Блядь.

Стэн остановился на крыльце, подставив лицо под влажный ноябрьский ветер. Ночью похолодало, и на газоны выпал первый прозрачный снег. На ступеньках он уже таял, оставляя после себя мутно-серые кляксы, но разросшиеся нестриженные кусты все еще топорщились серебром.

В детстве Стэн любил снег.

Спустившись с крыльца, он наступил на мерцающую бриллиантовыми искрам гладь. Миллиарды кристаллов под его ногой сломались, рождая скрипучий хруст. Стэн сделал шаг, потом другой и прислушался к себе, выискивая проблески искрящегося, взлетающего в небо счастья.

Ни-хе-ра.

Стэн вытащил из кармана мобильник, посмотрел на часы и торопливо зашагал к присыпанной снегом машине. За ним тянулась цепочка глубоких темных следов. Рельеф армейских протекторов стремительно наполнялся грязью.

До центра города Стэн добраться за рекордные полчаса. Но на выезде к площади Триборо изнывала смогом и длинными тоскливыми гудками чудовищная пробка – и не было ей ни конца, ни края. Уже впилившись в замедляющийся, обреченный поток, Стэн заметил в плотной веренице машин просвет. Чудом прорвавшись на правую полосу, он свернул в какую-то сумеречную арку и выехал на улицу с односторонним движением.

Мысленно благословляя три месяца, проведенные за рулем такси, Стэн нырял в забитые мусорными баками проулки, распугивая бомжей и кошек. Он срезал несколько углов через дворы, проехал под табличкой «Въезд воспрещен» - охранника там не было, а камера давно не работала – и выбрался наконец на Манхеттен. Плотный нью-йоркский траффик подхватил его, словно конвейерная лента, и понес вперед – к Пятой Авеню. Когда на горизонте замаячили рога «Уолдорф-Астории», Стэн покосился на часы. Без двадцати девять.

Нормально. В графике.

Включив поворотник, Стэн плавно свернул к отелю. Проехав под низкой бетонной аркой, он вырулил на стоянку и бессильно выругался. На площадке для посетителей все было забито. Вообще все. А пропуска на стоянку для сотрудников Стэну не выдали. Да еб же твою мать!

Судорожно взревев двигателем, Стэн вылетел на шоссе и завертел головой. Площадка перед бутиком забита. Перед рестораном – забита. Перед какой-то неведомой претенциозной херней – забита наглухо. С ума они, что ли, посходили все в девять утра!

Проскочив на мигающий зеленый, Стэн засек место на платной стоянке и спикировал на него, как альбатрос на макрель. Подрезав дорогущий спортивный «БМВ», он загнал старенький «Додж» на парковку и выключил зажигание.

На часах было без десяти девять. Запихнув пистолет в бардачок, Стэн выскочил из машины и галопом помчался к «Уолдорф-Астории». Чертова парковка была слишком далеко, а таймер в голове уже не щелкал - орал.

К отелю Стэн добежал, имея в запасе целых три минуты. Остановившись перед витриной ювелирного салона, он пригладил взъерошенные волосы и одернул куртку. Ну, вроде нормально. Несколько раз глубоко вдохнув, Стэн проскочил под толстенными колоннами и толкнул дверь.

Три минуты. Вполне реально успеть.

- Что вы хотели? – грузный мужчина за стойкой посмотрел на него устало и неодобрительно.

- Я… Э-э-э-э-э… Мне надо… - Стэн попытался не пялиться на огромный холл. Отделанные мрамором стены возносились вверх, смыкаясь арками, как в католическом соборе. Под полом мерцали хрусталем многоярусные люстры, в кадках зеленели монструозных размеров пальмы и какой-то, нахрен, батат. С тихим отчаянием Стэн вдруг осознал, что ботинки у него грязные, а джинсы заляпанные, как после марш-броска. И ведь пробежал-то всего ничего! Чертов снег…

- Сэр? Вы что-то хотели? – напомнил о своем существовании привратник. Или швейцар. Или консьерж. Или как там его, нахрен.

- Да. Мне нужна комната 549, - Стэн сунул руку в карман – и вдруг не обнаружил там пригласительную записку. Растерянность, паника и мгновенная жаркая ярость – эмоции ударили в Стэна пулеметной очередью. Руки вспотели, и в голове стало пусто и мертво, словно в старом осином гнезде. – Сейчас. Минуту. Я сейчас. – Стэн хлопал себя по карманам, безжалостно выворачивая подкладку. – Вот черт. Ну было же! Оно где-то здесь. Сейчас.

Консьерж устало ждал. На лице у него застыла обреченная гримаса человека, который повидал сотни, нет, тысячи придурков – и смирился.

- Я брал эту бумажку, сейчас найду.

- Да-да, конечно, сэр. Не торопитесь, - в голосе консьержа Стэн услышал тщательно скрываемое презрение. Он вдруг отчетливо увидел, как подходит к жирному борову, берет его за галстук и с размаху вколачивает в черную лакированную стойку.

Нет. Стоп. Так нельзя.

У Стэна есть задание. Он должен выполнить задание.

Спокойно.

Отупев от гнева и растерянности, Стэн снова засунул руку в карман – тот самый, с которого и начинал поиски. И нащупал бумажку. Свернутая пополам, она лежала между банкнотами и кредитной картой.

– Да вот же оно!

Консьерж лениво принял записку, пробежал ее взглядом и равнодушно пожал плечами.

- Добро пожаловать, мистер Паттерсон. Пройдите вон к тому лифту, поднимитесь на пятый этаж и поверните направо.

- Спасибо. Понятно.

Натянутая вдоль позвоночника струна медленно расслаблялась, отзываясь усталой немеющей дрожью. Стэн сунул записку в карман и быстро направился к лифту. На часах было пять минут десятого.

Глава 5

По поводу комнаты номер 549 существовало два мнения: невероятно скучная и безумно интересная. Вот так вот, с категорической полярностью.

Люди, о магии слыхавшие только в сказках, видели самый обычный офисный кабинет: стол из дешевого МДФ, телефон, ксерокс и старый ноутбук. Но для обитателей Скрытого города комната 549 была полна удивительных вещей. Они жужжали, звонили и щелкали, подмигивали разноцветными огоньками и даже разговаривали – и все это без малейшего касания магии.

Делла медленно водила по тачпаду пальцем, завороженно наблюдая за кружением стрелки на экране. Тщательно прицелившись, она установила курсор на белое поле и последовательно ткнула клавиши 1, 2 и 3. Заставка мигнула и погасла, обнажив зеленое поле с разложенными по нему картами.

- Ого! У меня получилось!

- Ты ж моя умница, - Петер зевнул, лениво сполз по креслу и потянулся, звучно хрустнув плечами. Он, в отличие от Деллы, был полукровкой. Петер до шести лет рос в самом обычном доме и технику воспринимал как обыденность – подзабытую, но естественную. Он даже машину немного водил, хотя и не решился бы проехаться по Бродвею в час пик.

- Можно было бы и еще поспать. Опаздывает твой Паттерсон, - поглядел на часы Петер.

- Да ладно тебе. Всего же на пять минут, - высунув от усердия язык, Делла подцепила курсором пиковую десятку и потянула ее к червовому валету. – Блядь!

Десятка сорвалась и улеглась на место – так же, как и три раза до этого.

- Ну нет, сука такая. Я тебя перетащу.

Высунув язык еще сильнее, Делла снова подцепила десятку.

- Не на пять минут, а на восемь. Уже на девять.

- Не отбирай у службы точного времени работу… Ага! - Делл все-так дотащила десятку до валета и торжествующе хлопнула в ладоши. – Есть! Кстати, слышишь топот в коридоре? Или объявили пожарную тревогу, или Паттерсон уже на подходе. Одно из двух.

Она с сожалением захлопнула крышку ноутбка ровно за секунду до того, как в двери постучали.

- Добрый день. Я опоздал. Прощу прощения, - перешагнув через порог, Паттерсон почему-то вытянулся во фрунт. Только что честь не отдал. Уши на коротко стриженной голове пламенели, как зарево над Хиросимой.

- Ничего страшного, - преисполненная сочувствия, Делл улыбнулась как можно нежнее. Паттерсон нервно дернулся и сглотнул. – Что-то не в порядке?

- Да как всегда. Ты, - Петер наконец-то выпрямился в кресле и встряхнулся, как собака после дождя. – Кончай так скалиться, даже мне страшно. Не обращайте внимания, мистер Паттерсон, проходите.

Петер поднялся, достал с полки темно-синюю пластиковую папку и разложил по столу содержимое.

- Это договор, два экземпляра. Если вас все устраивает, подпишите вот здесь и вот здесь. А это обязательство о неразглашении. Все, что вы узнаете на этой должности, должно оставаться тайной. Ну и ваше удостоверение, - Петер помахал темно-зеленой книжечкой, на которой роскошными золотыми буквами было написано «Специальный отдел расследования».

Паттерсон оторопело моргнул, облизал губы и взял в руки договор. Какое-то время он, сосредоточенно нахмурившись, таращился в текст, но продраться через юридическую казуистку Отдела взаимодействия было невозможно. Через несколько минут бесплодных усилий Паттерсон вздохнул и поставил размашистую подпись.

- Отлично. Теперь обязательство о неразглашении – и забирайте ваше удостоверение, - вручив Паттерсону нарядную книжечку, Петер тут же торжественно пожал ему руку. – Добро пожаловать в наши ряды!

- Да, сэр. Спасибо, сэр! Я приложу все усилия!

- Я в этом не сомневаюсь. Мисс Ругер отлично разбирается в людях. Если она выбрала вашу кандидатуру, все будет отлично.

Стоя за спиной Паттерсона, Делл показала Петеру средний палец. Он сделал вид, что не заметил.

- А теперь давайте подробнее о ваших обязанностях. Сейчас вы получите служебный автомобиль. Будете возить мисс Ругер туда, куда она скажет. Ваш долг – обеспечить безопасность мисс Ругер в машине и на улице. Помещения – не ваша забота, кроме тех случаев, когда Делайла вас об этом попросит. Все понятно?

- Да, сэр.

- У вас есть оружие?

- Беретта 92FS.Такая же, как в армии, сэр.

- А разрешение на ношение?

- Ограниченное, сэр.

- Ну что ж, теперь оно стало полным, - с лицом дружелюбного фокусника Петер достал из папки еще одну бумагу. – Держите. Но не злоупотребляйте. Если для решения проблемы достаточно рядового физического воздействия – просто разбейте оппоненту тыкву.

- Да, сэр. Я понял, сэр! Вы не пожалеете, сэр!

Уже жалею, - тоскливо подумал Петер. Чертов Паттерсон сиял, как ребенок, обнаруживший под рождественской елкой билет в Диснейленд.

Петер и Делла несколько часов проспорили о том, выдавать Паттерсону разрешение или не выдавать. Делла упирала на то, что без пистолета вся эта охрана – просто неубедительная фикция. Но Петер представлял себе, как чертов Паттерсон видит какого-то подозрительного мужика… расчехляет свой ебаный ПТСР… и вышибает мужику мозги.

А потом Петер пишет тонну объяснительных, ребята из Отдела взаимодействия бегают по всему Большому городу , машут палочками, как полпотовцы – мотыгой, и подчищают, подчищают, подчищают нью-йоркцам память. А потом возвращаются в контору и все, дружно, ненавидят Петера.

Ну так себе перспектива.

И все-таки Делла его дожала. «Петер, солнышко, ну вот смотри. Если Паттерсон не контролирует себя, то его вообще нельзя брать на эту должность. И тогда о чем мы говорим? А если контролирует, то вреда от пистолета не будет. И тогда о чем мы говорим?». Зажатый в угол, Петер бессильно выматерился – и согласился.

А теперь смотрел на плоды трудов своих и думал, что очень сильно ошибся. Просто дохуя как. Но было поздно.

Переступив порог комнаты 549, Стэн почувствовал себя персонажем кретинской модерновой короткометражки. События наслаивались одно на другое, не давая времени на осознание. Вот он вежливо улыбается конопатой Ругер – вот получает удостоверение секретного суперагента – а вот стоит в здоровенном подземном гараже и пялится на добрую сотню машин. Парочка «Бентли», спортивная «Субару», десяток «Тойот» и «Фордов» разного года выпуска, что-то загадочное и леворульное… В дальнем углу, полускрытый за «Хаммером», скрывался глянцево-черный пучеглазый родстер с откидным верхом. Годов сороковых, не позже.

Внимательно наблюдающий за Стэном блондинистый лось жизнерадостно оскалился.

- Немного эклектично, правда? В нашей организации есть автомобили для любой ситуации.

Стэн попытался вообразить ситуацию, в которой понадобится родстер из коллекции Гитлера. Мозг на мгновение завис и выдал синий экран.

- Сейчас возьмите что-нибудь незаметное, чтобы не выделяться.

- Что? – растерянно переспросил Стэн. Теперь его вниманием завладел ярко-розовый «Вранглер» с гигантским кенгурятником и гирляндой прожекторов на раме. Ни на что другое ресурсов мозга не хватало.

- Да что угодно. Вам что-нибудь нравится?

- Может, вот этот? – Ругер нежно погладила хвостовой плавник здоровенного трехсотого «Крайслера».

- Ага. А потом углубим окоп и поселим туда кита. Чтобы не разрушать это скромное очарование буржуазии. Простите, мистер Паттерсон. Я ничего не имеют против… против… короче, ничего личного.

- Да. Я понимаю, - усилием воли Стэн ослабил окаменевшие челюсти. - «Крайслер» действительно как-то чересчур, вы правы.

Мисс Ругер разочарованно вздохнула.

На самом деле Стэн ее понимал. «Крайслер» был охрененный. Он бы и сам на таком прокатился. Вот только незаметным это чудовище точно не являлось, и в скучном городском траффике выделялось, как эрегированный хер на лесбо-вечеринке. Эффектная, в общем, штука.

- Можно «Тойоту Короллу» взять. На такой половина Нью-Йорка ездит.

- Отлично, - халкообразный Манкель сунул руку в карман, пошарил там пару секунд и вытащил ключи. – Тогда это ваше.

У Стэна отвалилась челюсть.

Это что, блядь, розыгрыш такой? Или у всех машин один универсальный ключ? А может, это какой-то психологический трюк, и Манкель заранее знал, какую машину выберет Стэн? Версии проносились в мозгу одна за другой.

- Ага! Так вот что ты имел в виду, когда говорил про незаметность! – загадочно развеселилась Ругер.

- Ха-ха. Очень смешно, - смущенно передернув плечами, Манкель сунул Стэну ключи. – Вот, забирайте. Удачи.

И ушел. А Стэн остался стоять, сжимая в кулаке брелок. Больше всего ему хотелось спросить: «И что это, нахрен, было?». Но задавать вопросы было неловко, а Ругер уже топталась рядом с «Тойотой», поэтому Стэн задвинул сомнения поглубже и сунул ключ в замок. Раздался щелчок, и дверца приветливо распахнулась. Окаменев лицом, Стэн уселся на водительское место.

- Куда поедем, мэм?

Ругер плюхнулась в кресло, поерзала, зачем-то сунулась в бардачок, чуть не похоронив салон под ворохом парковочных талонов.

- Давайте для начала к Национальному музею американских индейцев.

И Стэн дал.

Учить меня было некому. Я читал конспекты и книги отца, но все, что там было, требовало изначального присутствия магии. А у меня ее не было. И тогда я начал искать. Пока другие подростки проводили вечера в шумных компаниях, я не вылезал из библиотек. И читал, читал, читал… Я собирал знания по крупицам, составляя из обрывков огромный многоцветный паззл.

Важна была любая деталь: время и место ритуала, форма сигиля, толщина линий, состав благовоний. Я лично следил за тем, как ковали мой нож – потому что сделать это надо было на седьмой день убывающей луны, в третий час пополуночи, и остудить лезвие в свежей гусиной крови. Не думаю, что мастер соблюдал бы все эти странные требования, несмотря на тройную оплату. Но я не позволил ему нарушить правила.

Сотни прочитанных томов, тысячи экспериментов, бесконечные горы тетрадей, исписанные результатами моих наблюдений… Но самым сложным было не это. Самым сложным было зарезать курицу. Она была теплая и дышала, под невесомыми шелковыми перьями я чувствовал биение ее пульса. Курица испугано моргала круглыми, как пуговицы, глазами, и странно вытягивала шею. Как будто понимала, что ее ожидает.

Я гладил черные с зеленоватым проблеском перья и успокаивал ее как мог. А потом будильник на мобильнике пропищал, и я взял нож – пятнадцать дюймов в длину, из чистого железа, с рукоятью из елового дерева. Руки у меня дрожали, а на глаза наворачивались слезы. Мне было жаль эту курицу. Но я перерезал ей горло.

Получилось это удивительно легко. Отточенный до бритвенной остроты металл разъял кожу и тонкие, слабые мышцы, перерезал трахею и вены. Кровь плеснула пульсирующим потоком, и я подставил под него хрустальную чашу. Курица дергалась и загребала лапами, как будто пыталась убежать, крылья у нее дрожали, а клюв открывался медленно и беззвучно. Я не знаю, что она хотела: закричать или вдохнуть. В любом случае она не сделала ничего.

Курица просто умерла. Я хотел бы обойтись без этого, но таковы правила Искусства. За силу и знания мы платим горячей, пульсирующей, трепещущей жизнью, и последние минуты ее – страдание и несбыточная надежда на избавление.

Мой первый обряд не пришел к логическому завершению. Я сказал все нужные слова, выполнил все действия и сжег столько благовоний, что комната на долгие недели провонялась паленым иссопом. Но те, кто слушали меня с другой стороны, не пришли. Но стояли они так близко, что я ощущал натяжение Завесы. Она колыхалась и дрожала, готовая расступиться, и сила текла сквозь нее широкой рекой. Комната наполнилась магией. Моей магией.

Глава 6

Когда Стэн подъехал к дому, в окнах уже горел свет. Стэн припарковал машину, достал из-под сидения смятый кофейный стаканчик и медленно поднялся на крыльцо. Перед дверью он постоял, глядя, как гаснут на небе последние чахоточные блики заката.

Мимо проехал «Фольксваген Пассат». Мистер Робинсон возвращается домой с работы.

Откуда-то из темноты, слева, залаяла собака. Фолксы гуляют со своим старым ретривером.

В доме напротив миссис Бриггс подошла к окну и задернула шторы – так же, как делала это каждый вечер в течение вот уже пятнадцати лет.

На этой улице никогда ничего не меняется. Как будто смотришь одно и то же скучное кино.

Когда-то Стэн был персонажем этого фильма. Он тоже выходил из дома в одно и то же время, двигался по графику от пункта к пункту: школа – хоккей – уроки – друзья – ужин – кровать. Все было просто, легко и понятно. А потом Стэн ушел в армию и выпал из этой реальности, как зуб из десны. Больше ему не было здесь места. На этой улице. В этом городе. В этой стране.

И Стэн не понимал, как же такое могло произойти.

Вернувшись из армии, он попытался восстановить старые связи. Встречался со школьными друзьями, пил пиво и смотрел то хоккей, то бейсбол, отчаянно пытаясь найти в этом хоть крупицу удовольствия. Но не почувствовал ни-че-го.

Ребята болтали о работе и о политике, обсуждали новые тачки и телок, их пустые, невесомые слова осыпались на пол серой пылью. А Стэн улыбался и кивал. Потому что ему нечего было сказать. Потому что его жизнь осталась в Афгане, но рассказывать о ней в баре компании подвыпивших парней – от одной только мысли об этом Стэна передергивало.

Постепенно посиделки становились все реже и реже. Друзья отговаривались то делами, то свиданьями, но Стэн понимал: они просто не хотят его видеть. Не то чтобы это огорчало – Стэн тоже не получал удовольствия от общения. Но все-таки было обидно. Каждый отказ оседал где-то внутри крохотной острой занозой, егозил и цеплял. Стэн пытался найти причину. Анализировал слова и поступки, прокручивал раз за разом события каждого вечера и пытался сообразить: ну что же он делает не так?

Ответа Стэн так и не нашел. И просто перестал искать встреч с друзьями, раз и навсегда махнув рукой на гребаную социальную жизнь. Не очень-то и хотелось.

Скрипнула дверь, и под ноги Стэну легла рыжая полоса света.

- Ты чего тут стоишь? – отец вышел на крыльцо и встал рядом, прислонившись спиной к стене.

- Просто. Смотрю.

- На что? – отец оглянулся, пытаясь обнаружить хоть что-то любопытное – и, конечно, ничего не нашел.

- Да ни на что. Так, вообще. Просто смотрю.

- А. Понятно, - согласно кивнул отец, и по лицу его было видно, что нифига понятного тут нет. – Как на работе?

- Нормально все.

- Устал?

- Нет. Я же там не делаю ничего, просто машину вожу. Ну и кофе пью, - Стэн потряс перепачканным в грязи стаканчиком.

- Вот и отлично. За такие деньги… Я боялся, что это будет… ну… опасно, - отец подбирал слова с такой осторожностью, будто по минному полю шагал.

- Нет, ничего такого. Все спокойно. Даже скучно, - Стэн поднял глаза к небу, в котором тускло поблескивали первые звезды. Как будто кто-то рассыпал битое стекло. – Все, хватит мерзнуть. Пошли в дом. Зря ты в одной рубашке вышел.

Отцу Стэн не соврал. Работа действительно оказалась до чертиков скучная. Стэн приезжал к девяти на Пятую Авеню, забирал Ругер и мотался с ней по всему Нью-Йорку, как в задницу ужаленный. Вот и все обязанности.

Поначалу Стэн пытался Ругер хотя бы до дверей провожать – так, как это делали телохранители в кино. Но рыжая постоянно отказывалась, а люди на улице были совершенно обычными. Они просто спешили по своим делам. Никто не обращал внимания на крохотную девушку в темно-зеленой куртке, торопливо перебегающую тротуар. Никто не пытался вырвать у нее сумку. Никто не пытался напасть. И Стэн плюнул. Теперь он просто сидел за рулем, лениво разглядывая текущую мимо автомобиля толпу, и ждал. Но ничего не происходило.

Стэн был совершенно не нужен.

Когда он соглашался на эту работу, то ожидал абсолютно другого. Опасность. Ответственность. Выполнение миссии. И сослуживцы – люди, которые делают такое же важное дело, люди, на которых всегда можно положиться. Твои братья. Твой тыл. Ничего этого Стэн не получил .

Ругер садилась в потасканную тойтоу спокойно и равнодушно, как в такси. Ничего не объясняя, она называла адрес, а потом утыкалась в свои документы – ну или говорила на какие-то общие, совершенно бессмысленные темы. Как вам погодка, мистер Паттерсон? Как прошел вчерашний вечер? Вы любите итальянскую кухню, мистер Паттерсон?

Уж лучше бы молчала.

Стэн не хотел говорить о погоде. Он хотел знать, чем же, черт побери, занимается эта загадочная организация. Почему они едут в школьную библиотеку, потом – в магазинчик оккультных товаров, а оттуда – в ломбард? Что написано в тех бумажках, которые постоянно листает Ругер? Почему она никогда не говорит по телефону? Что здесь вообще, черт побери, происходит?!

Но Ругер ничего не объясняла, а Стэн не спрашивал. Он просто крутил баранку и представлял, как пошлет все к черту. И Ругер эту самодовольную, и вечно скалящегося Манкеля, и работу кретинскую, никому не нужную. Вот просто припаркуется у тротуара, врубит аварийку и уйдет. И гори оно все синим пламенем.

А потом Стэн представлял отца – его испуганный, разочарованный взгляд – и ехал туда, куда сказали. Потому что нормальная, в общем работа. Получше, чем в гараже. И платят отлично.

- Западная Сто Тридцать Девятая улица, триста шестой дом, - Стэн притормозил перед высокой кирпичной лестницей и заглушил двигатель. – Вас проводить?

- Нет, спасибо, - Ругер повесила на шею сумку, как почтальон, и быстрым движением пригладила волосы. – Я минут через двадцать вернусь. Отдыхайте.

Равнодушно кивнув, Стэн откинулся на спинку кресла. Он безразлично наблюдал, как Ругер взбежала по красным кирпичным ступеням, открыла тяжелую дверь и нырнула в сумрак парадной. На улице было пусто, только крупный серый кот вынюхивал что-то в траве у куста. Стэн постучал в окно. Кот оглянулся, презрительно хлестнул хвостом и направился в узкий проход между домами. Там он вспрыгнул на контейнер с отходами, еще раз покосился на Стэна и начал старательно намывать себе задницу.

- Ну и пошел нахрен. Приятного аппетита, - Стэн показал коту средний палец. И замер, вытаращив глаза. Окно над цокольным этажом разлетелось, засыпав проулок стеклянным дождем, и прямо на кота сиганул мужик в кожаной куртке на голое тело.

- Блядь!

Стэн вылетел из машины до того, как осознал происходящее. Короткие обрывочные мысли проносились в сознании, как трассирующие пули. Ругер вошла. Специальный отдел расследования. Мужик выпрыгнул.

И Стэн, перемахнув через капот тойоты, метнулся вперед. В несколько прыжков он пересек тротуар, влетел в проулок и врезался в стриптизера-десантника, как таран.

- Стоять, сука!

Прыгун опрокинулся на спину, перекатился и выхватил что-то из-за пояса.

- Хавита!

Инстинктивно Стэн нырнул вбок, пропуская мимо корпуса вспышку света, пронзительно-яркую, как дуговая сварка. Залп врезался в стену, сколов с нее пыльную штукатурку. Мужик снова махнул рукой, выкрикнул что-не невнятно-гортанное, и Стэна накрыл новый залп. И еще один. И еще. Каменная крошка брызгала сверху, острым рикошетом разлетаясь по асфальту.

Ошеломленный, Стэн рефлекторно уворачивался от летящих в него очередью вспышек, а потом сверкающий сгусток света догнал его и чугунной тяжестью ударил под дых. Стэн опрокинулся, с размаху приземлившись на локоть.

- Кхарт!

Нырнув лицом в грязь, Стэн пропустил вспышку над собой, и пронзительно-яркий световой залп разрубил мусорный бак пополам, вывернув на тротуар гниющие объедки.

- Ракшхатир! – проорал знакомый высокий голос, и над Стэном распахнулся шатер из мерцающего света. –Стоять, не двигаться!

- Кхарт! – перекатившись по асфальту, рявкнул мужик. Именно в этот момент Ругер сиганула с подоконника, и вспышка прошла у нее над головой, разрубив раму окна. Осколки стекла дождем брызнули вниз, со звоном отскакивая от сияющего щита.

- Маахита! – обрушившись на тротуар, вскинула руку Ругер. – Маахита! Маахита!

Мужик что-то кричал в ответ, уворачивался от плещущих в него сгустков света, но подскользнулся, замешкался и очередная вспышка угодила его в плечо, растеклась по телу мерцающей радужной кляксой.

Полуголый десантник запнулся, качнулся как пьяный и медленно опустился на колени. Он все еще пытался прицелиться, но рука гуляла, как у контуженного, а в глазах застыло глубокое стеклянное изумление.

- Да ложись же ты, обмудок! – Ругер шагнула вперед и пинком вышибла у него оружие. Описав в воздухе дугу, оно свалилось в грязь прямо напротив Стэна. Он наклонился вперед. Это была деревяшка. Ну или пластик, покрашенный под деревяшку. Тонкая и короткая хрень, которую можно переломить двумя пальцами, без магазина и даже без аккумулятора.

- Гхат, - устало выдохнула Ругер, и лежащего мужика опутали прозрачные ленты из света. – Пиздец.

С выражением глубочайшего охренения на лице она подошла к Стэну и села на землю – прямо в густую маслянистую лужу, вытекающую из-под мусорного бака.

- Шесть дней всего. И я проебалась. Шесть, сука, дней. Петер меня убьет.

Вид у Ругер был такой растерянный и несчастный, что рот у Стэна открылся сам по себе – на голых рефлексах, без участия мозга.

- Да ладно. Ничего же, в общем, и не произошло, - он обвел взглядом глубокие трещины в стенах. Кирпич кое-где оплавился, стекая медленными тягучими каплями, как растаявший на солнце шоколад. – Ну, то есть, все живы.

Ругер тоскливо вздохнула и провела рукой по лицу, оставляя на коже густые черные полосы.

- Ага. Осталось только Петера в этом убедить. Это, вообще-то, секретная часть работы была. И про нее ты знать не должен.

- Так мы не скажем. Я сейчас подгоню машину, загрузим этого вот в багажник. А Петеру объяснишь, что сама все сделала, пока я за кофе ходил.

- Я же его спеленала. Думаешь, существует вариант реальности, в котором ты не заметил в багажнике мужика под заклинанием?

Стэну показалось, что он спит. Мир стал таинственным и нереальным, наполнился прозрачными бесшумными тенями. И Стэн, как тюлень, скользил в темных водах абсурда, лениво колыхая ластами.

- В багажнике веревка есть. Давай просто свяжем, - на Стэна вдруг обрушилось сильнейшее желание захихикать, и он стиснул челюсти, дожидаясь, когда попустит. – И кстати. Думаю, ты мне должна кое-что объяснить. Насчет всего этого, - широким взмахом он охватил и мужика на земле, и оплавленные стены, и разоренные мусорные баки.

- Справедливо, – Ругер решительно поднялась, отряхивая с куртки расплющенную шкурку банана. – Но ты мне тоже должен. Объяснить.

- Что?

- Насчет окопа. Мне, знаешь ли, до чертиков интересно.

Стэн замолчал. Время тянулось и тянулось, как бесконечная китайская лапша, а Стэн пристально рассматривал мозаику из мусора на асфальте. Гниющие листья салата. Яичная скорлупа. Два чайный пакетика. Коробка из-под салфеток.

- Ладно, - Стэн хлопнул ладонями по коленям и медленно поднялся. Промокшие джинсы с чавканьем отклеились от задницы. – Только без всей этой херни про психологов.

- Идет, - Ругер окинула его оценивающем взглядом. – А ну-ка повернись.

Стэн послушно развернулся тылом, и в спину ему ударил поток горячего воздуха.

- Эй! – Стэн шарахнулся в сторону, наступил ногой на что-то склизкое и чуть не навернулся обратно в грязь. – Что за?..

- Да стой ты спокойно, я же тебя сушу!

Стэн осторожно потрогал джинсы – ткань действительно высохла, мгновенно покрывшись жесткой, как чешуя, коркой. И тут же, прямо под его пальцами, заскорузлая грязь исчезла.

Это был самый невероятный опыт в его жизни.

- Ладно, иди за машиной. Подгоняй сюда. А я пока приберусь, - безжалостно разбила очарование момента Ругер.

Еще раз окинув взглядом разоренный проулок, Стэн медленно поковылял к тойоте. Сзади доносились чужие и чуждые, странные слова, они падали в реальность, как камни в воду. Не выдержав искушения, Стэн оглянулся. Целый мусорный бак стоял на идеально чистом асфальте. Оплавленная дыра в стене исчезла.

- Гивироооо… - Ругер стояла и внимательно таращилась на кирпичи, под ее взглядом расколотая штукатурка затягивалась, как полынья во льду.

Тряхнув головой, Стэн выругался и вышел из проулка.

Глава 7

Рыхлые серые тучи на небе сплотились, налились свинцовой тяжестью, комковатые и плотные, как отсыревшая вата. Пропахший гниющими листьями воздух был теплым и влажным, на голых ветках покачивались серебряные капли росы. Но сквозь осеннюю слякоть уже пробивались острые, прозрачные иглы надвигающегося мороза. Ночью должен пойти снег.

- Может, туда? - Ругер махнула рукой в сторону холма и, не дожидаясь ответа, свернула с центральной дорожки. Обогнув крохотный круглый прудик, она поднялась по бетонным ступеням и вышла на тонкую протоптанную тропинку. Стэн бодро топал за Ругер, удерживая в руках два горячих пакета. От вощеной бумаги тянуло копчеными сосисками, и кислой капустой, и еще какими-то пряностями. Хотелось разодрать пакет и сожрать хот-дог прямо тут, алчно и с наслаждением урча. Стэн уже и забыл, как же это офигенно – чего-то хотеть. Поесть. Выпить кофе. Задавать вопросы и слушать ответы.

- Вот тут нормально, – Ругер остановилась на поляне, окруженной зарослями кизила, как огневая точка – земляным валом, и достала из кармана короткую деревянную палочку. – Таапа.

Повеяло теплом, и серебристая пелена росы на траве исчезла.

- Все, садись. Теперь нормально, - и Ругер, подавая пример, сама опустилась на землю. Стэн уселся рядом и протянул ей один из пакетов, а взамен получил стаканчик с кофе. Через просветы в кустах Стэн видел ртутно-блестящую воду и толстых серых уток, которые бродили по берегу, как утомленные солнцем пляжники.

Но утки волновали Стэна меньше всего. Во-первых – еда. А во-вторых – информация. Бездарная должность недотаксиста обросла такими невероятными фактами, что Стэна потряхивало от возбуждения. Люди Х. Мстители. Гребаный, блядь, Гарри Поттер. Когда Стэн мечтал том, что новая работа увлечет его и выдернет из серой мороси будней, на такое он даже не рассчитывал.

ОХУЕННО!

Примерившись, Стэн, выбрал стратегически правильное место и запустил зубы в хот-дог. Рот тут же наполнился густым маслянистым соком, а чертов майонез, прорвавшись из булки, потек по подбородку. Резко вдохнув, Стэн всосал соус с оглушительным хлюпающим звуком.

Мама была бы недовольна.

- Ну что, погнали?

Ругер воздохнула, выдернула из хот-дога длинную ленту капусты и аккуратно уложила ее в рот.

- Ладно. Погнали.

Следующие десять минут Стэн провел, медленно, но верно охуевая.

Когда именно появились люди, владеющие магией, Ругер не знала. И никто не знал. Вполне возможно, что первый колдун направлял стадо мамонтов к загонщикам, выплясывая вокруг костра.

- И это, кстати, наиболее вероятное развитие событий. Архитектура магического воздействия у алеутского шамана и у профессора Академии одинакова. Объяснить это можно только преемственностью и последующим развитием методы, - очень серьезно сказала Ругер и посмотрела на Стэна. Тот на всякий случай одобрительно кивнул.

В примитивных языческих обществах маги были богами - или посланниками богов.

- Когда Коллуф написал, что Посейдон и Аполлон воздвигли стены Трои, ошибся он только в одном. Неверно определил природу строителей. Ты никогда не задумывался: зачем богам деньги какого-то там Лаомедонта? Магическая сущность такого уровня могла бы производить золото промышленными масштабами, просто хлопнув в ладоши. Но Посейдон и Аполлон очень хотели денег, а когда царь кинул их на бабки, ребята расстроились, - выковыряла еще одну ленту капусты Рурегр. – Кстати. На всякий случай. Если кто-нибудь предложит тебе превратить железо в золото или типа того – шли нахер сразу. Постоянное автономное преобразование невозможно даже в рамках алхимического процесса. Можно стабилизировать контурами трансформацию, но только до тех пор, пока этот контур существует. Нарушил печать – и золото снова превратилось в хлам.

Что-то подобное Стэн помнил по сказкам. Главный герой получал сундук денег, а дома они превращались в глиняные черепки. Или не черепки. Угли. Какая-то такая херня, в общем.

Ну надо же. Оказывается, это не херня. Сказки, мифы и легенды внезапно обретали железобетонную убедительную плотность.

Маги существовали. Поначалу люди считали их если уж не богами, то теми, кто напрямую являет божественную волю. Позже волшебников понизили до храмовых жрецов, придворных алхимиков и лекарей. В целом неплохо, размах уже не тот.

А потом пришло христианство. И маги превратились в пособников дьявола.

- Волшебники начали сепарироваться от основной ветви человечества приблизительно с восьмого-девятого века. Но в период Высокого Средневековья процесс стал массовым – по очевидным причинам.

Стэн понятия не имел, чем Высокое Средневековье отличается от Низкого, но суть уловил.

- Неужели вы не сопротивлялись?

- Конечно, сопротивлялись. Но на тысячу обычных людей приходится всего один маг. Неутешительная статистика. К тому же основная масса волшебников – люди мирные и не слишком умелые, от боевой магии они так же далеки, как рядовой житель Нью-Йорка – от навыков партизанской войны.

Но даже если бы они были супербойцами… Стэн прикинул расклад. Судя по тому, что он увидел в проулке, Ругер была профессионалом – но что бы она сделала против сотни лучников?

Дальнейшие события Стэн мог бы предсказать сам, без подсказок. Маги ушли в подполье и закуклились. Они взаимодействовали с нормальным миром только в тех моментах, в которых это взаимодействие было необходимо, и превратили секретность в стратегию выживания.

- А почему вы сейчас прячетесь? Боитесь фанатиков?

- И это тоже. А еще стереотипы, традиции, налаженный образ жизни, который никто не хочет менять. Сейчас нам удобно: о магах знают те, кто должен знать, и взаимовыгодный контакт между Большим и Скрытым городом отлично налажен. У тебя вот, скажем, совершенно официальное удостоверение, которое дает совершенно официальные полномочия. Но допустим, мы завтра отменяем режим секретности. И весь мир узнает, что рядом с ними живут люди, которые лечат рак. Заставляют пшеничные зерна прорасти и заколоситься не через полгода, а через неделю. Создают телепорты, превращают олово в золото, влезают людям в головы и изменяют воспоминания. Как думаешь, как быстро контакт между людьми и магами перерастет в войну?

Это да. Люди всегда все сводят к войне. Хоть с магией, хоть без. Стэн покачал в ладонях горячий стаканчик с кофе.

– У меня мама от рака умерла.

- Мне жаль. Но сейчас в Нью-Йорке приблизительно восемь тысяч магов. Из них целителей – всего пара сотен, и далеко не все целители умеют лечить рак. Предположим, таких… ну… человек пятьдесят. На девять миллионов населения.

Пестрый, как тряпичная игрушка, селезень медленно плыл через озеро – яркая клякса на серой воде.

- И вы совсем никому не помогаете?

- Почему же. Кое-кому помогаем.

- И кому?

- Угадай.

- О да, - криво улыбнулся Стэн. – Мальчики и девочки из Сената ну очень нуждаются в помощи.

- Мы помогаем не только представителям властных структур, - выудила из хот-дога еще одни нитку капусты Ругер. – Если заболеет твой отец, он тоже получит помощь.

- Очень мило с вашей стороны. Я должен быть очень благодарен?

- Нет. Просто имей в виду. Работа в Управлении безопасности Скрытого города – это не только страховка и оклад.

- Я запомню. Слушай… Я вот еще что спросить хотел. Вот эта штука у тебя в кармане – это правда волшебная палочка?

- Ну да, - пожала плечами Ругер. – А что? Про волшебные палочки даже в вашей культуре упоминания сохранились.

- Вот именно. В сказках! Это реально дерево? Просто ветка?

Неловко изогнувшись, Ругер сунула руку в карман и выудила оттуда палочку.

- Вот, держи.

Торопливо утрамбовав в рот остаток булки, Стэн облизал пальцы и благоговению принял в ладони стилус из светлого дерева. По бокам тянулись то ли нарисованные, то ли выжженные руны, рукоять покрывал рельефный противоскользящий узор. Но да – это была просто палка.

- Но… зачем?

- Концентратор. Технически может быть любым – браслет, кольцо, медальон, хоть ботинок. Но палочка удобнее, - Ругер сделала то ли прицеливающееся, то ли указывающее движение. – Без палочки сложнее собрать силу в узкий направленный луч. Энергия разбрызгивается, эффективность падает, вероятность промазать растет.

- Ага. Ясно, - Стэн прицелился было в селезня, осознал вероятные последствия– и тут же опустил палочку. – Черт. Это было тупо. Извини.

- Нормально. Развлекайся сколько хочешь – у тебя она все равно не сработает.

- А может, я тоже маг? Может, у меня бабушка ведьма?

- Нет. Если бы у тебя был дар, проснулся бы лет в шесть-семь. Извини, но ты совершенно пустой.

- Вот гадство. Жаль, - грустно вздохнул Стэн и протянул Ругер ее палочку. – Ладно, держи свою деревяшку. И у меня тут еще вопрос.

- О древние боги…

- Ну извини. Ты сама предложила.

- Ладно. Вываливай свой вопрос.

- Зачем вы искали телохранителя, если тебе нужен обычный водитель? В проулке ты не особо нуждалась в помощи.

- Потому что так, как в проулке, бывает не всегда. Допустим, проблема возникнет где-нибудь на улице. И допустим, противником будет обычный человек. Если я заклинаниями в людном месте швыряться начну, секретность улетит собаке под хвост. А если ты в воздух из пистолета пальнешь, все молча лягут мордой вниз. Ну и вообще, вдвоем как-то спокойнее, – Ругер вытащила пластинку пикуля, задумчиво качнула хот-догом и поморщилась. – Нет. Не могу. Не лезет. Будешь?

На секунду Стэн почувствовал неловкость, но желудок отозвался голодным урчанием.

- Давай, - взял он размякшую булочку. – А чем вы вообще занимаетесь?

- Кто – вы? Маги?

- Ты и Манкель. И я. Мы же ничего противозаконного не делаем? Все в интересах страны?

- Да, наверное. Никогда не думала о работе с этой стороны, - Ругер задумчиво отхлебнула кофе, поморщилась, встряхнула остывший стаканчик. Из-под крышечки струей ударил пар. – Уважаемый мистер Паттерсон, вы являетесь сотрудником Департамента Магии и Оккультизма Соединенных Штатов Америки. Управление безопасности, отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Наша задача – отслеживать кустарные магические изделия с невыясненными свойствами, изучать их и сертифицировать. Ну или не сертифицировать, это уж как пойдет. Поэтому мы с тобой бегаем по городу, ищем всякую самопальную хрень и время от времени задерживаем производителей. А Петер в поле работать не любит. Петер сидит в лаборатории, исследует завязанную на материальные объекты магию и пытается сообразить, в чем подвох.

Стэн тут же вообразил бесконечные ряды коробок, в которых лежали магические Abibas и Fuma.

- И в чем подвох?

- Когда как. Среднестатистическая самоделка – это обычная кривобокая дрянь. Изредка попадаются полезные вещи, мелкие пакости, фигня всякая для розыгрышей. Проблема в том, что одно от другого на глаз не отличишь. Поэтому Петер разматывает магию слой за слоем, отслеживает взаимодействия и рассчитывает векторы приложения силы. А потом, через пару дней церебрального секса, выясняет, что юла, раскручивающая в воздухе радужные полосы света, – это просто юла. Которая раскручивает в воздухе радужные полосы света. И единственная цель ее создания – утихомирить вечно орущего соседского младенца, потому что достал он выше всякой возможности.

- А зачем создателю юлы выпрыгивать со второго этажа? – Стэн тоскливо заглянул в опустевший пакет, выловил оттуда просыпавшуюся капусту и отправил в рот.

- Потому что это была не юла? Тот парень, что у нас в багажнике спит, картонные коробочки клеил. Со спецэффектами. Покупаешь такую фиговину, открываешь – и начинает музыка звучать. Настроение у тебя сразу поднимается, проблемы исчезают, и понимаешь ты, что жизнь – охуенная, в общем-то, штука. Пока играет музыка. А когда останавливается, возвращается грустная реальность. Угадаешь, чем дело кончилось?

- Ну… - перед глазами Стэна возник спичечный коробок, из которого сияющим потоком хлестало счастье. – Все люди, которые купили музыкальную шкатулку, на ней зациклились.

- Почти. Но не совсем. Трое человек сейчас в больнице с тяжелым истощением. Один – на кладбище, он в принципе о еде забыл. Еще десяток лечится от зависимости. А в кухне у нашего прыгуна штук пятьдесят таких вот коробочек стояло. Кстати, знаешь, почем он их продавал?

- Ну?

- Семьсот баксов штука. При стартовых расходах на клей и пачку картона.

Стэн перемножил в уме.

- Охренеть. Эскобар – лох.

- Вот именно, - Ругер подбросила в воздух стаканчик из-под кофе. На верхней точке полета картонка вспыхнула голубоватым огнем и сгорела, осыпавшись на траву серебряным пеплом. – Запоминай первый урок. Если ты нашел какой-то предмет, никогда его не трогай. Сразу зови меня.

- Ага. И конфетки у незнакомых дяденек не брать, - Стэн попытался придумать, что бы такого интересного сделать со своим стаканчиком, но не придумал и просто скомкал в руке.

- Какой сообразительный мальчик, - фыркнула Ругер. – Ну что, все вопросы задал? Теперь моя очередь.

Съеденные хот-доги заледенели в желудке, сделались твердыми и тяжелыми, как чугунный шар.

Стэн не хотел объяснять – ничего и никому. Не хотел доказывать, что он в порядке, что все в порядке – и какого хрена, почему бы людям не заниматься собственными делами? Стэн не создает проблем. Стэн выполнят свои обязанности. Ну так отъебитесь уже нахрен!

Он подбросил в воздух картонный комок. Поймал. Подбросил. Поймал.

- Ладно. Спрашивай.

- Зачем тебе окоп?

Ну да. Конечно. Главное – это ебаный окоп! Тихая привычная ярость потекла по венам, наполнила едким привкусом рот. Всем нужно знать, зачем Стэн вырыл окоп. Всем нужно высказать дохуя ценное мнение и объяснить, как Стэн не прав.

Он застыл, пережидая волну гнева.

Хлоп – смятая картонка ложится в ладонь.

Хлоп.

Хлоп.

Был договор. Ругер свое слово сдержала.

Хлоп.

Если начнет читать мораль – можно послать нахер. Ругер не отец, терпеть не нужно.

Хлоп.

Резким ударом Стэн сплющил стаканчик в картонный блин.

- У меня проблемы со сном. В армии отлично все было, а домой вернулся – и каждый день дерьмо какое-то снится. Хоть вообще не ложись. Ну я и подумал: а что если обстановку поменять? Сделать, как в армии? Взял лопату, вырыл окоп. Лег там спать.

- И как, сработало? – лицо у Ругер было заинтересованно-нейтральным. Такое же, как у Картера, такое же, как у Шепарда. Такое же, как у чертова придурка Томми, который застукал Стэна на заднем дворе.

Ну надо же, как необычно! Что это у тебя, Стэнли? Может быть, объяснишь?

- Сработало, - Стэн уставился на Ругер немигающим яростным взглядом. – Сплю, как младенец. Думаешь, я чокнутый?

- Думаю, что земля холодная. Сейчас декабрь, по утрам трава в инее.

Все это Стэн уже слышал от отца – круг за кругом. Тебя зальет водой. Тебя засыплет снегом. Ты заработаешь воспаление легких. Нормальные люди не спят в окопе.

Тебе нужна помощь, Стэн. Ты бракованный, Стэн.

Тебя нужно исправить.

Стиснув картонку в кулаке, Стэн снова слепил из нее шар.

Хлоп.

Хлоп.

- Нормальная земля. В спальнике не холодно.

- Серьезно? – нахмурилась Ругер. – По-моему, кошмарный дубак. Может, покажешь свое чудо фортификации? А я тебе согревающие заклинания на стены навешаю и от воды защиту поставлю.

Хлоп.

Хлоп.

- И все? Больше никаких предложений?

- Ну… могу седативное сварить. Вообще-то по зельям у нас Петер специалист, но это программа среднего школьного уровня, так что я вряд ли налажаю.

Хлоп.

Стэн остановился, сжимая в руках измятый до мягкости картон.

- Ты сваришь волшебное зелье? Серьезно?

- Ну да.

- Из чего?

- Дурман, толченый аметист, ночная фиалка… Ну и другое всякое. Поверь, ты не хочешь этого знать.

- Лягушачьи лапки?

Судя по выражению лица Ругер, это было излишне оптимистичное предложение. Перед мысленным взглядом Стэна промелькнули паучьи жвала, белесые рыбьи глаза и попавший под машину голубь.

- Ты уверена, что это можно пить?

- Я же пила. На вкус, конечно, дерьмо, зато спишь потом как убитый. И вообще настроение ровное – не бесишься, не пугаешься. В Академии перед экзаменами мы этот эликсир литрами варили.

Магия. Заклинания. Эликсиры. Яростная убежденность Стэна в том, что помощи он не примет, съеживалась и таяла, как февральский сугроб по весне.

- Ну… Я не знаю…

- Эй, да ладно. Вот чем ты рискуешь? Не понравится – откажешься, я все заклинания с окопа сниму. А эликсир в унитаз выльешь.

Стэн подбросил мячик. Поймал. Подбросил. Поймал.

- Ладно. Договорились. Заедем как-нибудь днем, пока отец на работе. Хоть кофе нормальный попьем, не эту картонную дрянь.

К «Уолдорф-Астории» они возвратились в сумерках. Подъезды к зданию тонули в синеватой мгле, но на верхних этажах уже горели прожекторы, наполняя вонзающиеся в небо шпили светом, как бокал - вином. Стэн медленно проехал в зияющий зев гаража, припарковал машину и выключил зажигание.

- Ну что, пошли Эскобара из багажника доставать?

- Нет, стой. Подожди, - Ругер потянула его за рукав, разворачивая к себе. – Давай придумаем стратегию.

- Ты о чем?

- Я о Петере. Он мне голову отъест. Медленно. А тебя в Отдел взаимодействия сдаст, чтобы память подправили. И будет прав. Петер – блядский чемпион по здравомыслию в тяжелом весе. Поэтому нам очень нужна стратегия.

- Ладно, - опешил Стэн. – Пусть будет стратегия. А какая?

Глава 8

Петер аккуратно, щипчиками взял портмоне, положил его в камеру изолятора и замкнул пентаграмму. Линии мигнули пронзительным белым светом, загудело, набирая мощность, силовое поле, и сидящий в изоляторе мышонок испуганно вздрогнул.

- Отлично. Посмотрим, на что ты способен, - Петер, склонившись над камерой, громко стукнул карандашом по металлической поверхности стола. Мышонок пискнул, подпрыгнул и заметался по камере. В какой-то момент тонкий розовый хвост коснулся чернолаковой поверхности портмоне. Отделение для купюр немедленно распахнулось, отращивая здоровенные, бритвенной остроты зубы, ухватило мышонка поперек туловища и с отчетливым клацаньем перекусило пополам.

- Еба-а-ать, - восхищенно протянул Петер, наблюдая, как по силовому полю стекают густые алые капли. – Неслабая защита от воровства. И как же он тогда от супружеской измены подстраховывается, хотел бы я знать?

- В комнате первичного приема блока Б три посетителя.

Вздрогнув, Петер обернулся к источнику звука. Стоящий на полке хрустальный шар налился молочным светом, в котором проскакивали голубоватые искры.

- В комнате первичного приема блока Б три посетителя, - повторил равнодушно-приветливый женский голос.

- Да понял я, понял. Заткнись, - торопливо смахнув со стола остывающие капли крови, Петер швырнул тряпку в мусорное ведро и направился к выходу. – И какого хрена их там три?

Гулкая металлическая лестница подрагивала под ногами, и торопливые шаги Петера звучали, как поступь средневекового рыцаря – звон, бряцание и раскатистый лязг. Запыхавшись до долгого подъема, Петер проскочил наконец-то последний пролет и вышел в первичный блок.

Посреди обезьяноприемника лежал мужик, аккуратно и сноровисто перевязанный нейлоновой веревкой. Стяжки врезались в тело через точно выверенные расстояния, отчего мужик приобрел некоторое сходство с огромной гусеницей. Гусеница храпела.

Стоящие у стены Паттерсон и Делла таращились на Петера совершенно одинаковыми честными глазами. И дружелюбно улыбались. Делла при этом выглядела так, будто потеряла пунктов девяносто IQ, а Паттерсон, похоже, просто растянул рот пальцами и зафиксировал улыбку усилием воли.

Не самая изобретательная часть мозга Петера запустила фоном Бетховена. Па-ба-ба-БАААМ.

Мастера полевой работы молчали. Петер созерцал реальность. Бетховен звучал.

- Та-а-ак… - прервал затянувшееся молчание Петер. – И что это у нас за шибари?

- Задержанный, - хором ответили Паттерсон и Делла и переглянулись - слаженно, как в синхронном плавании.

- Я вижу, - Петер медленно обошел храпящего мужика и потыкал его ботинком в бедро. Спящий причмокнул и счастливо улыбнулся.

- И как вы его задержали?

- Я ничего не видел, сэр, - окаменев спиной, Паттерсон шагнул вперед и разве что каблуками не щелкнул. – По просьбе миз Ругер я отошел за кофе. А когда вернулся, этот человек уже был в машине. Связанный.

- Вот как. Но я, кажется, спросил о том, как прошло задержание. А не о том, как вы все пропустили.

- Извините, сэр, - все тем же механическим движением Паттерсон вернулся на исходную позицию. На лице у него застыла мучительная искренность. Петер вздохнул.

- Мисс Ругер, я вас слушаю.

- Ну… Я просто его задержала.

- И связала.

- Да. И связала.

- А веревку затянула на рыбацкий узел. Какой ты, оказывается, разносторонний человек.

Делла пожала плечами – равнодушно и очень старательно.

- Петер, это всего лишь узел. А не интегральное уравнение Фредгольма.

- Вот знаешь, насчет Фредгольма у меня бы как раз вопросов не возникло. Но рыбацкий узел – это действительно внезапно. О, слушай! У меня есть идея. Давай я сейчас вытащу из ботинка шнурок, и ты при мне его завяжешь, – ласковым голосом предложил Петер и покосился на Паттерсона. Парень таращился на него стеклянным немигающим взглядом. В комнате повисла тишина.

Петер устало покачал головой, оперся плечами на стену и ослабил мышцы. Затылок с гулким стуком врезался в штукатурку. На самом деле Петеру хотело повернуться и побиться об стену лбом, но noblesse, мать его, oblige.

- Неделя. Ебаная, блядь, неделя. Делла, это рекорд.

- Вообще-то девять дней. Стэн в прошлый вторник пришел, - придурковато-честная улыбка сползла с физиономии Деллы, как плохо приклеенная переводная картинка, а в глазах зажегся нехороший огонек.

Отлично. Первая линия обороны позади. Переходим на следующий уровень.

Петер глубоко вздохнул.

- Ага. Так он уже Стэн.

- Дружеская атмосфера в коллективе – это важно.

- Хуйню не творить – вот что важно! Ну мы же договаривались, Делл. Черт, нет, так дело не пойдет. Мистер Паттерсон, извините, нам нужно переговорить. Мы быстро, буквально на пять минут, - не дожидаясь ответа, Петер ухватил Деллу за локоть и повлек на выход. В спину ему летел могучий храп.

Вытолкнув Деллу в коридор, Петер пинком захлопнул дверь и рявкнул звукоизолирующее «Шаанти!». Отголоски храпа затихли.

- И что это такое?! Делла, какого хера?! – перестал наконец-то сдерживаться Петер. - Зачем ты ему все рассказала?! Для укрепления внутрикорпоративных связей?

- Нет. Просто так получилось, - отодвинувшись до самой границы Шаанти, Делла насупилась, как французский бульдог. Виноватой она не выглядела, смирившейся – тем более. - Ситуация вышла из-под контроля, и мне пришлось отвечать на вопросы. На тот момент это решение было оптимальным.

- Ну надо же. Ладно. Давай. Посвяти меня в детали этого охуительного тимбилдинг-проекта.

Губы Деллы сложились в полосу, жесткую, как стальная проволока.

- Да с превеликим удовольствием! Все началось с того, что ты попросил меня смотаться на Западную Сто Тридцать Девятую. И сказал, что в доме триста шесть обитает дилер, который этими гребучими картонками приторговывает. Вот только торговца там не оказалось. В квартире почему-то находился производитель. Вот такой вот, блядь, сюрприз.

- Делл… Делл, я… - Петер пробивался через глубокое охуение, как одинокий путник через буран. – Мне в Страже адрес дали! Ребята сказали, что всю инфу собрали, нам только поговорить осталось…

- Ага. Поговорить. Ну, как видишь, разговор не задался. Я постучала в дверь. Подождала. Еще постучала. Потом услышала звон стекла и вскрыла замок. Когда я подбежала к окну, вся хуйня уже случилась. Стэн заметил мужика, который сиганул со второго этажа, сложил два и два и рванул на задержание. Даже не пытайся говорить, что он накосячил. Стэн сделал ровно то, что должен был сделать. Вот только наш сотрудник, действующий в рамках своих должностных обязанностей, понятия не имел, с чем он столкнется. Когда подозреваемый достал палочку, Стэн не знал, что это за штука и почему она опасна. Тот факт, что он выжил, – это чистая случайность.

- Но ты же вмешалась!

- И что? Если бы у этого коробейника руки с перепугу не тряслись, я бы Стэна кусками по переулку собирала. Потому что наш подозреваемый сходу на рубяще-режущие перешел. Начал с Кхарт и дальше по нарастающей.

- Твою ма-а-а-ать… - Петер яростно, до боли растер лицо ладонями.

- Это как минимум. В общем, как ты сам понимаешь, после такой вот хуйни вопросы у Стэна возникли – и много. Ты, наверное, скажешь, что надо было не отвечать, но знаешь, что, Петер, - иди-ка ты нахрен. Стэн рисковал жизнью – и он имеет право узнать, за что.

Делла замолчала, и крохотный пятачок Шаанти наполнился яростным сопением. Петер открыл было рот, закрыл и снова открыл, подыскивая подходящие слова. Мысли прощелкивались в его голове со скоростью купюр в банкомате.

Делла действительно не виновата. Спусковой крючок ситуации – ошибка стражей.

Паттерсон не виноват. Он увидел проблему и решил ее.

Они серьезно подставили Паттерсона. Да, никто не предполагал, что он сцепится с магом – но парень не должен отвечать за чужие ошибки планирования.

И черт побери, Паттерсон действительно имел право знать! Если в тебя стреляют – ты должен понимать, кто это делает, почему. И как.

В конце концов изо всей это безумной чехарды выскочила одна, самая правильная мысль, и закачалась на поверхности сознания, как резиновая уточка.

Ну какая, собственно, разница? Ничего страшного не произошло. Делла цела, Паттерсон цел, подозреваемый спит. Заебись. Все, что требуется от Петера – это чуть-чуть отшлифовать последствия.

- Да, ты права. Вы все сделали правильно, и ты должна была объяснить Паттерсону, что происходит. Приношу свои извинения. А теперь давай вернемся в комнату, и я откорректирую этому парню память. А заодно, кстати, сделаю в подсознании небольшую закладку. Через пару дней твой Паттерсон уволится по собственному желанию – и будет счастлив, что послал нахер эту дерьмовую работу. Никаких обид, никакого ущемленного самолюбия, одно всеобщее облегчение.

Делла, склонив голову на бок, уставилась на Петера с задумчивым отстраненным интересом. Пауза тянулась. И тянулась. И тянулась.

- Что?! – не выдержал Петер.

- Да так. Думаю. Это когда ж ты успел ебу дать?

- Что?..

- У человека ментальные проблемы, и ты об этом прекрасно знаешь. А ты, рыбонька моя, нихрена не эксперт в области психиатрической магии. И все-таки ты собираешься влезть Стэну в голову и по-быстренькому там пошуровать. Тебе правда настолько плевать на риск?

- Ты что вообще несешь? – оскорбился Петер. – Я тебе что, доктор Менгеле? Это же стандартная процедура, а не кардинальное вмешательство в мыслительные процессы. Я сто раз такое делал – и все было отлично.

- Конечно, отлично – если работаешь с обычными уравновешенными людьми. Хоть у кого-нибудь из тех, кому ты мозги правил, ПТСР был? Или хотя бы депрессия? Что ты будешь делать, если у Стэна армейские воспоминания в рикошет вылетят? Или триггер какой-нибудь всплывает, а ты его зацепишь?

Петер растерянно оглянулся, будто ждал от вселенной подсказку.

- Делл… Ну мы же все это обсуждали. Стэн не сможет работать в сопровождении. Он должен уйти.

- Да, обсуждали. Мы предполагали, что Стэн не выдержит нагрузок и сорвется, так? Но сегодня я видела его в деле. И знаешь что? Все было офигенно! Стэн правильно реагирует на опасность, не зависает, не уходит в штопор. После завершения стрессовой ситуации – минимальная нервозность, не больше, чем у тебя, адекватные вопросы и трезвая оценка происходящего. Может, нам стоит пересмотреть исходные посылки? Напоминаю: мы выстроили всю эту концепцию на словах какого-то постороннего мудака. Не самый надежный источник информации.

- Мы выстроили эту концепцию на окопе.

- Да спит он там! Нравится человеку! Ну какое тебе дело, кто где спит? Ты вот в постель к Пенни Лафорш лазишь – тоже не самое здоровое занятие. Я же не предлагаю тебя из-за этого уволить?

- Блядь. Ну Пенелопа-то тут при чем…

- А окоп при чем? Давай не будем переходить границы этичности. Личная жизнь – это святое.

И тут Петер не выдержал. Он подошел-таки к стене и смачно вдарился об нее лбом. Потому что для всех людей есть предел возможного.

- Делл. Сначала ты говоришь мне, что нельзя лезть в голову к Паттерсону, потому что у него ментальные проблемы. А потом рассказываешь, что Паттерсон совершенно стабилен. Тебе не кажется, что тут скрывается некоторое логическое противоречие?

- С чего бы вдруг? У Стэна ПТСР и, вероятно, депрессия – но человек научился с этим жить. Проблем нет. Но когда ты предлагаешь нарушить выработанное равновесие – вот тут я возражаю. Категорически.

- А если…

- Вот когда – и если – случится это самое «если», тогда и будем меры принимать.

Делла и Петер застыли друг напротив друга, скрестив руки на груди. В воздухе повисло агрессивное молчание.

Петер отлично понимал, о чем сейчас думает Делла. Мечтает врезать ему, Петеру, по упрямой башке, отпихнуть в сторону и просто дойти до цели. Потому что сам Петер хотел того же самого – вот только цели у них были разные.

Но блядь. Должен же в этом мире быть хоть один нормальный человек.

И если рассуждать логически – в чем-то Делла права. Парень действительно неплохо отреагировал на стресс. К тому же, если сейчас убрать Паттерсона, завтра придется самому с Деллой в поле идти. Или нового сопровождающего искать – который может справиться, может не справиться, а еще этот проклятый личный фактор. Делла взъестся на новенького просто потому, что это не Паттерсон. Тогда какой смысл в сложных телодвижениях?

- Ты вообще понимаешь, что только что назвала Паттерсона компенсированным психопатом? – сделал прощальный залп Петер.

- А ты что-то имеешь против компенсированных психопатов? – брови у Деллы взлетели на середину лба.

- Нет, ну что ты. Вы настоящие милашки. Пока стадия компенсации не кончится.

Паттерсон стоял ровно там же, у стены, – даже позу, кажется, не сменил. Только вытянулся струной, когда Петер вошел в комнату.

- Мистер Паттерсон, я полагаю, что мои объяснения вам не нужны. Тем лучше – меньше времени потратим на бесполезную болтовню. Я сегодня же напишу прошение о предоставлении вам полного допуска. Не сомневайтесь, его подпишут. Для вашей должности это стандартная процедура. Но пока официального разрешения нет, поэтому держите язык за зубами. Вы ничего не видели и ничего не знаете.

- Да, сэр. Я понял, сэр.

- И раз уж наше сотрудничество меняет формат… Сейчас я дам вам один совет. Пожалуйста, отнеситесь к нему предельно серьезно.

- Да, сэр.

- Вы помните наше первую встречу в кабинете у мистера Шепарда?

- … Да, сэр.

- Помните внезапное вмешательство мисс Ругер?

- Да.

- Если вы заметите хотя бы первые признаки подобного поведения, просто встаньте у мисс Ругер за спиной и пните ее под задницу.

Физиономия Паттерсона вытянулась, серые глаза округлились, а рот приоткрылся.

- Если мисс Ругер не остановится – а она, вероятно, не остановится, - возьмите из багажника разводной ключ, долбаните ее по темечку и везите сюда. Америка будет вам благодарна.

- Ну как все прошло? Ты…

Делла оборвала Стэна коротким тычком в бицепс: «Цыц! Пошли отсюда», - и потянула за рукав.

Они проскочили полутемный коридор, пару раз свернули и вышли в пустой гараж. Мысленно проартикулировав заклинание Делла отперла вожделенный «Крайслер» и влезла на заднее сидение. От глянцевого дивана пахло сигарами и кожей.

- Заползай. И дверь закрой. Шаанти. Вот, теперь говори.

- А почему здесь? – недоуменно оглянулся Стэн.

- Потому что мне нравится эта машина. Охуенная, правда?

- Ну… да. Наверное. Но я не вижу смысла прятаться.

- Ну вот гляди. Если мы будем говорить в коридоре без звукоизолирующего заклинания, Петер услышит то, что он не должен слышать. А если я повещу Шаанти, любой случайный прохожий увидит, что я нарушаю правила секретности. Ты же пока без доступа, а значит, использовать заклинания в твоем присутствии я не могу, - Делла откинулась на высокую спинку и запрокинула голову. Сливочно-белый потолок возвышался над ней, выпуклый и нежно-теплый, расчерченный реберными дугами рельефной отстрочки. Делла чувствовала себя Ионой, сидящим в брюхе огромного, гладкого, блестящего кита. Интересно, если машину завести, звук будет таким же великолепным, как внешний вид? Какая же все-таки убогая тупость – использовать тойоту, когда есть вот такие вот замечательные вещи. Совсем рядом. Достаточно только руку протянуть. Делла тоскливо воздохнула. – Так что ты спросить-то хотел?

- Ничего такого, - смущенно пожал плечами Стэн. – Просто интересно, как все прошло. Это же не секрет? А то у вас, я смотрю, одни сплошные тайны.

- Никаких секретов. Как мы спланировали, так все и прошло. Сначала Петер обвинял меня в сознательном нарушении договора – громко так, со вкусом, обстоятельно.

- Ты сама его рыбацкими узлами спровоцировала.

- Ну да. Я же не жалуюсь, я хвастаюсь! Петер повелся на узлы, озверел, наорал на меня, а потом вник в ситуацию и устыдился. Мы немножко поругались, но чувство морального превосходства Петер утратил, поэтому быстро сдался. Завтра тебе подпишут полноценный допуск, и будем работать.

Стэн сцепил ладони в замок с такой силой, что побелели ногти.

- Что? – растерялась Делла. – Ты же сам этого хотел. Уже передумал?

- Нет. Просто… Я ему не нравлюсь, так? Манкелю. После той херни, что наплел про меня Говард, твой Манель думает, что я конченый псих.

Делла сползла по сиденью, упершись коленями в пассажирское кресло. Внезапно навалилась усталость, и все события этого безумного дня рухнули на плечи, пригибая к земле, как набитый камнями рюкзак. Делла с трудом подавила зевок.

- Вообще-то нет. Петер думает, что псих – я.

- Шутишь?

- Никаких шуток. Он же тебя прямо предупредил. Петер уверен, что я втяну тебя в грандиозные неприятности, испорчу тебе жизнь и сломаю психику. А он, Петер, будет виноват, потому что знал все заранее и не предотвратил.

Физиономия у Стэна вытянулась.

- Ты вообще-то не обязана выслушивать от него всю эту хрень, даже если он твой начальник.

- Петер не начальник – и я, вообще-то, обязана. Потому что я действительно периодически творю хуйню. Я… как бы это сказать… увлекаюсь. Вроде бы и стараюсь как лучше, и действия продумываю, и даже результат получаю правильный. А потом оглядываюсь – а вокруг руины и пиздец. И Петер из-под завала вылезает с укоризненным лицом. Очень, знаешь ли, в такие моменты неловко.

Стэн помолчал, осмысливая услышанное, и сочувственно кивнул.

- Ну, это ничего. Не расстраивайся. Я вот, к примеру, в окопе сплю.

Глава 9

Кошка встретила ее на пороге – бросилась в ноги, тщательно отираясь о брюки и оставляя на ткани щедрые клоки шерсти. Делла присела на корточки и почесала мягкий бочок.

- Ты голодная? Или соскучилась?

- Мрум, - ответила кошка, задрала хвост и устремилась на кухню. Делла пошла за ней, на ходу разматывая шарф.

- И чего ты врешь? Полная миска еды стоит.

- Мрум, - страстно выдохнула кошка, запрыгнула на подоконник и начала прохаживаться взад-вперед, завлекательно раскачиваясь, как пьяненькая манекенщица.

- То есть, все-таки соскучилась.

Делла устало опускались на стул, и кошка тут же спрыгнула ей на колени, потопталась и опрокинулась на спину. Рассеяно почесывая меховой живот, Делла взмахнула палочкой. Стоявшая на столе посуда пришла в движение: банка, стряхнув с себя крышку, наклонилась над чашкой и начала насыпать в нее тонкую струйку кофе. Туда же отправилась вода из кувшина и щедрая порция сахара. Естественно, именно в этот момент кошка капризно дернула ногой. Делла на мгновение отвлеклась, и сахар веером разлетелся по всему столу.

- Да мать же твою! Мелочь, ты засранка!

Кошка равнодушно посмотрела на Деллу зелеными прищуренными глазами и снова подставила пузо.

- Никакого раскаяния. Ты маленькая меховая пакость, - Делла почесала кошку под подбородком, подушечками пальцев ощущая, как вибрирует от мурлыканья гортань.

- Нирмала, - сахар и весь мусор, попавший в границы заклинания, исчезли без следа.

- Таапа, - над чашкой поднялась белая змейка пара.

Использовать заклинания в элементарнейших действиях было убого, но Делла слишком устала, чтобы выпендриваться. Зачем тратить силы на сосредоточение, визуализацию, направленный импульс, если можно просто сказать пару слов и махнуть палочкой? Да, примитивно. Зато восхитительно просто и лениво.

- Какой же дурацкий день. Кошмар, - доверительно сообщила Делла кошке. Та ответила очередным «мрумм» и развернула голову, подставляя затылок и уши. Делла покорно подчинилась. – Ты меховой тиран. И наглая жирная задница. Ты в курсе?

- Мрум, - самодовольно мурлыкнула кошка.

Делла широко, до боли в челюстях, зевнула и сделала большой глоток. Кофе немилосердно горчил, от сахара во рту оставался омерзительно липучий привкус, и больше всего хотелось убрать чашку в сторону и достать холодное пиво. Сандвич с яйцом и беконом, горячий душ – и спа-а-а-ать… Делла помотала головой и энергично похлопала себя по щекам.

- Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Ни в коем случае.

Сосредоточившись на образе книги, Делла мысленно потянула ее к себе, задавая направление левитации, и взмахнула палочкой.

- Атрагам!

В комнату вплыла, покачиваясь, обтрепанная книга толщиной с хороший кирпич. На титульном листе отблескивало золотом название: «Справочник по корректирующим зельям. Начальный и средний уровень». Угловатые буквы на обложке подтерлись, обнажая жесткую бурую кожу, а верхний уголок изгрыз в мочалку некто неведомый, но начисто лишенный уважения к справочной литературе. Книга опустилась на стол. Открыв оглавление, Делла повела по строкам пальцем.

- Стимулирующий бальзам, мнемоническая настойка, антидепрессивный экстракт, антипсихотический, антипохмельный… О! Седативный эликсир. Нам, кисонька, понадобится толченый аметист мелкой фракции, семена дурмана, усы летучей мыши, лепестки ночной фиалки, маховые перья совы...

Древние боги, ну почему именно маховые? Кому-то пришло в голову, что хвостовые – это не круто? Или под рукой были только маховые, вот на них и завязали ритуал?

Прицельными взмахами палочки Делла выдернула из стеллажа коробки с ингредиентами. Аметиста где-то чайная ложка в наличии, семена дурмана – имеются. И все. Больше ничего нет. Делла подняла склянку, в которой вяло пересыпались рассохшиеся в пыль лепестки фиалки. Как давно они тут лежат? Лет пять минимум. Еще с выпускных экзаменов валяются – никак руки выбросить не дойдут.

Ну вот. Дошли, Размахнувшись, Делла швырнула склянку в мусорное ведро.

Придется тащиться в аптеку.

Ну мать же твою.

Идти никуда не хотелось. Хотелось лечь на диван, вытянув ушибленную в прыжке из окна ногу, и часик поспать. А потом взять книгу – веселую и бессмысленную, как лоботомированный клоун.

Не думать об этом дне, не думать о позорно заваленном задержании. Не думать о Стэне, которого только счастливым случаем по асфальту на размазало.

И вообще – не думать.

Но гребаное, демон его раздери, седативное. Вот никто же не тянул за язык. Вообще никто. Блядь.

Получив толчок под меховой зад, кошка спрыгнула на пол и недовольно насупилась. Делла встала. Тут же отозвалась болью нога и мерзко засосало под ложечкой от голода. Делла вспомнила несъеденный хот-дог, сглотнула слюну и быстро, в несколько глотков выпила кофе. Сахар – это калории, а калории – это энергия.

- Я скоро вернусь, и мы погрузимся в чарующие тайны алхимии. Тебя вдохновляет эта перспектива? Меня пиздец как вдохновляет.

Он явился на мой зов. Завеса разошлась, и сила хлынула через нее, затопила наш крохотный пыльный чердак – и я ощущал ее. Впервые ощущал. Сила была как вода, струившаяся вокруг, толкающая в грудь тяжелыми медленными волнами. Я так хотел зачерпнуть ее, наполнить себя, словно пустой сосуд, соединиться с великим потоком. Но я был всего лишь крохотным камешком в могучей реке, и волны, мягко касаясь, текли мимо меня.

Он был велик. И невообразим. Мужчина, и женщина, и огонь, и жаркий засушливый ветер – он был всем и не был ничем, существовал здесь и не существовал вообще. Я не понимал, что вижу, но не мог отвести завороженного взгляда. Когда он заговорил, я услышал яростный рев пламени, но в нем были слова, и я понимал их.

Он рассказал, куда мне идти. И рассказал, как взять желаемое. Это было несложно. Когда он говорил, когда объяснял пути и способы, все становилось до нелепости простым. Знания падали мне в руки, как спелые плоды, и все, что от меня требовалось – это поглощать их, черпая полными горстями.

Он дал мне так много, а взял самую малость. Я отдал условленную плату – кровью, и плотью, и жизнью. А потом он ушел.

Когда мать вернулась домой, она сказала, что в комнате пахнет копотью, словно после пожара. И я соврал, что пробовал разжигать камин. Решетка была чистой, и дрова лежали нетронутыми, но мать почему-то поверила. Кивнув головой, она спокойно занялась ужином.

Убитых собак я закопал на пустыре.

Глава 10

Выжженное добела афганское небо накрыло пустыню, как саван. На горизонте оно сливалось с таким же белым, раскаленным песком, и воздух между ними дрожал и колыхался.

Оно было там. Что-то. Оно там было.

Огромное, древнее и голодное, как очнувшийся от летаргического сна кайнозух, оно поджидало, скрывшись за трепещущей завесой горячего воздуха.

Стэн не хотел туда идти. Но у него был приказ. Поэтому он шел. И Томми шел. И Билли. Томми молчал, а Билли травил бесконечные анекдоты, древние, как говно мамонта. Юмора в них не было ни на грош, но безостановочная болтовня успокаивала, как шум воды. Дарила иллюзию нормальности.

- Слышь, Билл, да заткнись ты уже, - внезапно вмешался Томми, и Стэна захлестнул вязкий, темный ужас. Потому что нельзя было ничего менять. Нельзя было затыкать Билли. Все должно идти так же, как шло, Билли должен болтать, а Томми должен жевать спичку, и тогда у них будет шанс. Они смогут пройти, не потревожив кайнозуха, скользнут крохотными рыбками в мутном дрожащем мареве пустыни.

Стэн развернулся, предупреждающе вскидывая руку, и на лице у Томми мелькнуло недоумение, мелькнуло и исчезло, потому что исчезло лицо. Пулеметная очередь хлестнула наотмашь, и голова Томми брызнула красным и белым, он повалился на песок, вслепую цепляясь пальцами, будто хотел уползти. Стэн упал рядом, и скрюченные пальцы Томми ухватили его за рукав, рванули с неожиданной силой, соскользнули и снова рванули. С коротким воплем ужаса Стэн отпихнул эту рыщущую по песку руку, обернулся к Билли, и увидел, как тот оседает на землю, перечеркнутый очередью поперек груди. Билли хрипел и булькал, кровь пузырями вздувалась у него на губах, и он пытался что-то сказать, открывал и закрывал рот, но получалось только сипение.

- Черт! Билл! Сейчас, Билли, погоди, я сейчас! – бессмысленно забормотал Стэн, сдергивая с пояса аптечку. Смысла в этом не было никакого, потому что с такими ранами люди не живут. Они не живут, даже если рядом госпиталь, и хирург, и всякая охуенная медицинская техника. А здесь госпиталя не было. И не было хирурга. Даже гребаного окопа не было, или камней, или хотя бы, нахрен, кустов, но Стэн все равно развернул Билли и приложил к ране перевязочный пакет. Вытекающая толчками кровь мгновенно пропитала бинты, потекла по пальцам, по ладоням… Кровь была везде – на одежде, на песке, ботинки тонули в густой вязкой жиже, а Билли все хрипел, беззвучно открывая рот, и смотрел – испуганно, умоляюще. А потом Билли умер. И Стэн остался один.

Пулемет затих, на мир опустилась огромная, неподъемная, звенящая тишина. Стэн приподнялся на локтях, отирая с лица кровь и песок. А на горизонте уже рождался густой, напряженно гудящий звук. То, что скрывалось за пеленой воздуха, увидело их. Увидело Стэна. И пошло за ним.

Смерть летела, распахнув невидимые крылья, и воздух вокруг нее ревел и вибрировал, закручиваясь в торнадо. Стэн попытался вскочить, но мокрый от крови песок расползался, ноги разжались, и Стэн падал, падал и снова падал. А потом горячее, словно пламя, дыхание опалило загривок, на плечи рухнула тяжесть, вколачивая в землю и разрывая на части.

- Нет!

Удар выбросил его из кошмара, словно катапульта. Стэн сидел на полу, стреноженный коконом одеяла, и судорожно шарил руками в бесплодных попытках нащупать пистолет. Конечно, его не было. Пистолет Стэн клал так, чтобы спросонья точно не дотянуться – и никого не пристрелить.

Судорожно, со всхлипом вздохнув, Стэн обвел комнату очумелым взглядом. На часах была половина седьмого. Через окно светило тусклое зимнее солнце, на ветке деловито чистил перья голубь, а внизу, на кухне звенел посудой отец.

С трудом выпутавшись из одеяла, Стэн поднялся и потер ушибленный бок. На ребрах полыхало многозначительное красное пятно – часа через три там будет роскошный синяк. Стянув насквозь пропотевшую майку, Стэн, чертыхаясь, заковылял в ванную. Холодный душ, горячий, потом холодный – и жестким полотенцем по коже, пока не отскребешь все это ночное дерьмо.

Чистый, с приглаженными волосами, Стэн спустился на кухню – и тут же вделся в утренний ритуал, как в растяжку. Отец смотрел сочувственно, с усталой собачьей виной, и уголки рта у него загибались вниз, как у грустного клоуна.

- Плохо спал?

- Нормально.

Стэн почувствовал, как где-то глубоко, в районе желудка, начинает скручиваться клубок – такой привычный, такой знакомый. Первые витки раздражения легли крошечным узелком, и теперь каждое движение, каждое слово отца рождало следующие и следующие петли. Комок рос, перекрывая дыхание, давил на диафрагму, и тело начинало вибрировать, словно перетянутая струна. Единственным способом расслабиться был удар. Стэн хотел этого. Действительно хотел. Размахнуться и врезать так, чтобы размолоть губы в фарш, лупить, ссаживая костяшки, хекая и задыхаясь, раз за разом… Ну не отца же. Нет. Конечно, не отца.

Врага.

Как же Стэну не хватало врага – простого, понятного, очевидного. Врага, которого можно уничтожить, разом решив все проблемы.

- Хорошо, что ты сегодня в кровати спал, - неуверенно улыбнулся отец. - Ночью снег пошел, потом дождь – ты бы утонул в этой проклятой яме. А если бы не утонул, то замерз бы насмерть.

- Да, папа. Хорошо. – Стэн взял чашку и проглотил кофе залпом, не ощущая ни температуры, ни вкуса. – Я пойду. Спасибо.

- Сделать тебе сандвич с беконом? Я заверну в бумагу – сможешь за рулем позавтракать. Или пока будешь в машине сидеть. Ты же часто ждешь эту женщину, Ругер? Ну вот и поешь, пока ждешь, - отец беспомощно улыбнулся, передвинул разложенные на столе куски хлеба, как будто хотел сложить из них какую-то фигуру, но передумал. Стэну стало тошно. Каждое утро отец встает, чтобы сделать этот проклятый завтрак, варит кофе и надеется, что хотя бы в этот раз все будет по-другому. А Стэн просто уходит. Молча. Как мудак.

Клокочущее внутри раздражение сменило объект и, забыв об отце, запустило когти в Стэна. Теперь он ненавидел себя – и это было, наверное, проще. И честнее. И не так страшно.

- Да, пап, спасибо. Отличная идея.

Обрадованно кивнув, отец засуетился: достал майонез и горчицу, вскрыл непочатую банку пикулей, вытащил толстую фиолетовую луковицу.

- Пап, ну я же с людьми работаю.

- Да, точно. Я не подумал, - отец тут же отшвырнул луковицу, как гранату с выдернутой чекой. – Подожди пару минут, я быстро.

Четкими экономными движениями он соорудил четыре сложносочиненных сандвича из бекона, листьев салата, помидоров и пикулей и завернул их в пергамент.

Когда-то отец не умел готовить. На кухне владычествовала мама – нарезала, взбивала, месила тесто и выставляла на духовке дребезжащий таймер. Она готовила все: пироги, запеканки, рагу, вкуснющее домашнее мороженое из яиц и взбитых сливок. Когда-то Стэн думал, что так будет всегда. Мама на кухне была незыблема, как рассвет, и непререкаема, как вера в справедливость.

Он даже не приехал на ее похороны.

- Вот, держи, - отец протянул ему тщательно упакованный сверток. – Должно быть вкусно.

- Я уверен в этом. Спасибо, пап.

Ругер ждала его там же, где и всегда – в гараже, и вид имела крайне противоречивый: на осунувшейся, усталой физиономии сияла торжествующая улыбка.

- Вот! Это твое! – помахала она черной книжечкой с золотым тиснением. – Держи.

Стэн протянул руку ладонью вверх, и Ругер вложила в нее удостоверение. «Государственный департамент магии и оккультизма» - прочитал он. Внутри удостоверения была его фотография, а в графе «Должность» значилось «Сотрудник отдела исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов».

- И это тоже твое, - Ругер протянула ему флакон с зеленоватой искрящейся жидкостью. – Две капли перед сном, размешай в стакане воды. И я не шучу – ровно две капли, не халтурь, пипеткой отмеряй. Выпьешь три – сутки продрыхнешь.

- Спасибо, - Стэн подбросил флакон на ладони, наблюдая, как переливается на гранях свет. – Красиво.

- Угу, - Ругер отчаянно зевнула, прикрывая ладонью рот.

- Что, тоже бессонница? – характерную желтоватую бледность и темные круги под глазами Стэн ни с чем бы не спутал – слишком уж часто видел такую же пожеванную рожу в зеркале.

- Нет, просто легла поздно, - Ругер еще раз зевнула, и Стэн, не выдержав, отозвался таким же длинным зевком.

- Кошмар. Давай-ка, садись в машину. Поехали за кофе.

- Нет, - на полинялую физиономию Ругер вернулась торжествующая улыбка. – Сегодня мы будем пить кофе в собственном кабинете. Ты же теперь полноправный сотрудник, так что пошли, покажу место работы.

Стэн поднялся за ней по широкой мраморной лестнице и зашел в металлический лифт, словно сошедший со страниц «Великого Гетсби». Стальное кружево на дверях, желтые светильники под потолком и бархатный темно-красный ковер. Стэн таких лифтов в жизни не видел – и даже не предполагал, что они существуют. Ругер нажала на цифру восемь, потом – на красную кнопку и на вызов лифтера. Мягко качнувшись, кабина качнулась. Не было ни лязга механизмов, ни ровного гудения двигателя. В абсолютной, непоколебимой тишине лифт плавно скользнул вниз. Подвал, - мысленно отсчитывал Стэн. – Минус первый этаж, минус второй… В голове тут же всплыли легенды о бункерах для президентов, подземных полях для гольфа и секретных станциях метро.

А почему, собственно, нет? Если в мире существует магия – подземное поле для гольфа тоже может существовать. Вырыли тоннель, раскатали по нему газон, установили софиты и УФ-лампами…

Устало вздохнув, лифт встал. Двери за спиной у Стэна лязгнули и разошлись, он обернулся – и замер с приоткрытым ртом. Потому что никакого отеля за порогом кабины не было. Роскошные коридоры, облицованные деревянными панелями, и мягкие ковры, ажурные золотые светильники и кушетки на гнутых ножках – все это исчезло, словно никогда не существовало.

Перед ним был парк. Небольшой, тщательно ухоженный парк.

Березы, сосны и клены, аккуратно подстриженные кусты, изумрудно-зеленая, ровнехонько подстриженная трава, расчерченная золотыми лентами дорожек… В воздухе плыл мягкий, вкрадчиво-сладкий аромат цветов: то ли роз, то ли сирени, Стэн нихрена не разбирался в цветах.

Медленно, словно во сне, Стэн шагнул за порог. Двери за его спиной с тихим шелестом захлопнулись, и лифт, лязгнув на прощанье, унесся куда-то наверх. Но Стэну было все равно. Стэн таращился.

Вдоль дорожек стояли лавочки, кое-где – даже со столиками. Где-то за кустами тихо, но отчетливо журчал фонтан, а на ветвях дерева щебетала яркая, словно колибри, птица. Вот только размером она была с курицу.

Присев на корточки, Стэн осторожно потрогал газон. Обычная земля – теплая, чуть влажная, как после ночного дождя. Обычные камешки. Обычная – а, нет, не совсем обычная трава. Этот газон никто не стриг – листья отрастали строго определенной длины, не более пары дюймов. Задрав голову, Стэн посмотрел наверх. Конечно, никаких софитов там не было. Вместо потолка над Стэном раскинулось прозрачное летнее небо, по которому неторопливо ползло облачко, похожее на толстую гусеницу.

- Ну как? – нетерпеливо толкнула его в спину Ругер. – Тебе нравится?

Стэн открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Закрыл.

- Это… это… как вообще? – наконец-то упаковал цунами эмоций в короткий вопрос Стэн.

- Небо? Иллюзия. На самом деле там балки и мраморные плиты.

- И это тоже иллюзия, - Стэн очертил широким взмахом деревья, кусты и лавочки.

- Нет, это уже настоящее. Аграрная магия во всей красе, - самодовольно ухмыльнулась Ругер. – Стимуляция и контроль роста, регуляция влажности, наложение ультрафиолевых фильтров… Не помню, что еще. Аграрий из меня так себе.

- Не страшно, я понял.

Стэн глубокомысленно кивнул головой так, словно действительно что-то понял, сорвал с ближайшего куста лист и растер его между пальцев. На коже осталось ярко-зеленое, остро пахнущее пятно.

И правда – все настоящее.

Из-за кустов, стремительно цокая каблучками, выскочила сухонькая старушка. Одета она была в розовое, воздушное, как сахарная вата, платье, усыпанное крохотными розочками. Кажется, настоящими.

- Ах, я опаздываю, боги, как же я опаздываю, - тоненьким девичьим голосом приговаривала старушка, поглядывая на часы. Выглядела она так, словно за ближайшим углом сиганет в кроличью нору.

Стэн проводил ее оторопелым взглядом.

- Что это было?

- Где?

- Вот эта леди. В розовом.

- Первый раз ее вижу, - недоуменно пожала плечами Ругер. – А ты очень хочешь познакомиться?

- Не то чтобы. Просто она… такая… ну… странная.

- Нормальная. Это же Скрытый город, привыкай. Этой бабульке лет сто пятьдесят, сделай скидку на возраст.

Волшебники жили дольше обычных людей. То ли влияние магии, то ли более качественная медицина – а может, и то и другое разом. Они реже болели, легко переносили раны и травмы, и единственным достаточно эффективным способом отправить волшебника на тот свет было заклинание или пуля между глаз.

Именно в долголетии и заключалось объяснение странного отношения к моде. Те маги, которые постоянно контактировали с Большим городом, носили привычную, адекватную времени и ситуации одежду. Но те, кто не выходил за границы замкнутого мирка, одевались так, как привыкли – а привычки формировались в молодости.

- Я вчера в супермаркете бабульку видел – в жемчугах до колен и в горжетке! – обрадовался Стэн.

- Да, может, и наша, - пожала плечами Ругер. – Но вряд ли. Пожилые маги в Большой город соваться не любят. Они… ну как бы сказать… Ну… У стариков сложное отношение к бездарн… гхм. К людям, лишенным дара.

Стэн сложил вместе информацию, сложное выражение лица и стремительно исправленную оговорку. Сложил – и сделал выводы.

- Эй, да у вас тут расизм! И сегрегация!

- Вот только не надо громких слов. Просто устойчивые традиции сепарирования, - стрельнула глазами в сторону Ругер.

- А в кафе магическое меня пустят? Или будет отдельный зал, для бездарных?

- Стэн…

- А туалеты? Сортир для бездарных в двух километрах ниже по улице?

- Стэн.

- Вы поэтому меня водителем взяли? Типа как черный шофер миссис Дейзи?

- Стэн! Мне нужен был нормальный человек, потому что я не знаю Большой город, не вожу машину и не пользуюсь гаджетами, - Ругер старательно выделила голосом слово «нормальный». – Не передергивай, пожалуйста. Я понимаю, что тебе неприятно – но давай без обвинений в дискриминации. Разделение между нашими культурами возникло не на ровном месте. Я не оправдываю консерваторов, девяносто девять процентов их риторики полнейшая чушь, построенная на ксенофобии и нетерпимости. Ты думаешь, последняя охота на ведьм прошла в Салеме? Как бы не так! Всего сорок лет назад все ваши газеты, и радио, и телевиденье кричали о том, что колдуны убивают людей – приносят в жертву, съедают или хрен знает что делают. Знаешь, что было потом? А потом начали умирать маги – именно те благодушные либералы, которые были откровенны со своими друзьями из Большого мира. Да, убийц судили – и все они получили если не сроки, то курс лечения в дурке. Потому что объяснение «я убил соседку, потому что она прислужница дьявола» для присяжных звучит странновато, не семнадцатый век как-никак. Но ситуации это не меняет – маги Большому миру не доверяют. А из недоверия рождается страх, который приводит к разнообразнейшей хуйне. Я понимаю, что тебе это не нравится. Но я не могу этого изменить. Единственное, что я могу обещать – ты со всяким консервативно-радикальным дерьмом пересекаться не будешь.

Стэн глубоко вдохнул.

Это было внезапно. Очень внезапно. Хотя… Это можно было предсказать. Замкнутое, крайне консервативное общество, в котором веками культивировался бункерный менталитет – очевидно, что маги не любят чужаков. Если бы Стэн хоть немного напряг мозги, сразу бы это сообразил.

Но он не напрягал. Он радовался, как дурак серебряному доллару. Потому что серый, холодный, мир внезапно наполнился светом и звуком. Потому что тупое просиживание за рулем превратилось в отличную работу, а Ругер – в отличного напарника. Потому что Стэн делал что-то важное, и делал это не один.

Ну, ради такого можно и дискриминацию потерпеть. Чернокожие как-то же терпят.

- Ты поэтому не пользуешься гаджетами? Отрицание враждебной культуры и все такое?

- Достань свой телефон, - буркнула все еще разгоряченная Ругер.

Стэн достал. Потыкал в кнопки. Открыл крышку, подергал батарею.

- Что за хрень?

- Магическое поле. Наглухо блокирует любую электронику. Ну, не сразу конечно, и не в любом случае. Слабенькое разовое заклинание максимум помехи вызовет, но если что-то серьезное – все, кранты. Вырубит всю технику в радиусе нескольких метров.

- Так это вас вместо комплексов РЭБ можно использовать! – обрадовался Стэн.

- Что?

- Ничего. У нас, у бездарных, свои секреты… Ого!

Полностью сосредоточившись но новое информации, гигабайтами заполняющей мозг, Стэн не заметил, что они наконец-то вышли из парка. Теперь он видел мир, окружающий крохотный филиал рая на земле.

Или под землей.

Хрен его знает.

Обшитые узорчатым мрамором стены гигантского зала круто уходили вверх, сходясь в центре ребрами балок. Вдоль стен тянулись бесконечные прозрачные трубки, по которым стремительно проносились бумаги, картонные папки и разнообразные мелкие предметы. В стремительном мельтешении форм и цветов Стэн выхватил ложку, отвертку и огромный красный носок. Зачем волшебника понадобился один носок и куда делся другой, Стэн даже предположить не мог. Он уже открыл рот для вопроса, когда подпирающая потолок гигантская колонна ожила. Тускло-серый мрамор побелел, наполнился светом, и в нем проступило лицо. Немолодой мужчина с жесткой щеткой усов внимательно оглядел толпу, наполняющую зал.

– Мистер Бибби, пройдите в зал совещаний министерства образования. Вас ждут.

Откуда-то сзади вывернулся невысокий полноватый мужчина в котелке и белых гангстерских гетрах, натянутых поверх ботинок.

- Да-да, сейчас буду! – дробно закивал маго-гангстер. - мистер Гватми, прошу прощения за задержку, я сдавал доклад...

- Поторопитесь, мистер Бибби. Объяснитесь потом, - раздраженно поморщился усатый, сделал небрежный жест рукой, и колонна погасла.

Только сейчас Стэн понял, что мерцающие узоры на стенах – это ползущий по мрамору текст, подсвеченный из глубины камня.

Прищурившись, он смог прочитать случайные огрызки объявлений: «бюро лицензирования магического воздействия проводит»… «в кабинете начальника управленияе магбезопасности в 13.00»… «всем сотрудникам предписано явиться»… «лица, не уплатившие взносы, не будут допущены»…

- Ты идешь? – потянула его за рукав Ругер. Стэн вздрогнул.

- Да. Да, конечно.

Лавируя между деловито снующими волшебниками, они пересекли зал и свернули в длиннющий, загибающийся бесконечной змеей коридор. Поначалу Стэн пытался отсчитывать повторы и двери, а потом сдался и просто шагал за Ругер. Перегруженный мозг выхватывал из реальности детали, которые вбивались в память, как гвозди. Парящие в воздухе огромные часы. Человек в ярко-лиловой простыне, похожий на креативного ку-клус-клановца. Дребезжащий рой то ли огромных насекомых, то ли маленьких птиц, яркий, словно леденцы в банке. Летящая по воздуху тетрадь, заложившая над Стэном мертвую петлю.

Наконец лабиринт коридора закончился, и Ругер остановилась перед высокой белой дверью.

– Добро пожаловать. Это наш кабинет. Теперь утром приходи прямо сюда.

Стэн вошел и огляделся. Четыре стола, из них два завалены горами бумаг и папок. Шесть стульев. Какая-то штука, похожая на граммофон. Полки с банками, пробирками и прочей околонаучной посудой. В стене – окно, за стеклом которого плещется пронзительно-синее море. А на подоконнике – приземистое колючее растение, густо облепленное то ли бутонами, то ли плодами.

В принципе, ничего особенного.

Поколебавшись, Стэн опустился на ближайший стул. Ругер сбросила куртку, оставшись в футболке. В этот раз на футболке была Уроборос, свернувшийся не в кольцо, а в романтическое сердечко.

- Как тебе наш пейзаж? – кивнула на окно Ругер. - Мы выставили океан, но если хочешь, я поменяю иллюзию. Горы, лес, нудистский пляж – выбирай, что нравится.

- Нет, все отлично.

- Как знаешь. Передумаешь – скажи.

Взяв с полки темную банку, Ругер выудила оттуда здоровенного таракана. Насекомое возмущенно стрекотало надкрыльями и сучило длинными жесткими лапами. Ругер подошла к растению, примерилась и насадила таракана на шип. В ту же секунду ближайший бутон дернулся, слепо повел темно-зеленым рыльцем и, распахнув челюсти, отхватил таракану голову. Раздались отчетливые звуки пережевывания.

- О, вы уже здесь!

Стэн не подпрыгнул в воздух. Это было величайшим достижением последнего месяца – да что там месяца, может, и квартала. Он не подпрыгнул, не заорал и не выдернул из кобуры пистолет.

Лошадиная доза адреналина бессмысленно пронеслась по кровотоку, разгоняя сердце в галоп и заставляя мышцы мелко вибрировать, как после удара током.

- Добрый день, - протянул ему здоровенную лапу Манкель. Стэн, вежливо встав со стула, ответил на рукопожатие – и тут же получил стакан с горячим кофе и булочку. – Угощайся. Булка с шоколадной начинкой. Надеюсь, ты не из тех извращенцев, которые предпочитают джем.

Ругер показала Манкелю средний палец.

Бессмысленно, на одних спино-мозговых рефлексах Стэн укусил булку. Ну… обычная. Просто сдоба. С шоколадом. Внезапная обыденность булки изумила Стэна больше, чем жрущий тараканов цветок. Погрузившись в безумную изнанку Скрытого города, он ожидал обнаружить в булочке что угодно – начинку из мышиных хвостов, бумажное конфетти или приворотное зелье. Но это был просто шоколад.

- Что, не нравится?

- А? – Стэн обернулся к Ругер, выставив перед собой булочку, как Капитан Америка – щит.

- Шоколад? Не нравится? Джем ведь лучше, так? – Ругер смотрела на Стэна с надеждой.

- Ээээ…

- Да нихрена. Шоколад вкуснее, - подключился к беседе Манкель. – Скажи ей.

Теперь они оба таращились на Стэна, как кошки на воробья, даже жевать перестали. Видимо, это была какая-то местная драма с глубоким бэкграундом и туманными перспективами развития. Локальный конфликт, законсервированный из-за равнозначности противоборствующих сил. А Стэн, войдя в кабинет на правах третьего, нарушил великое равновесие.

Запихнув себе в рот половину булки, Стэн начал медленно, вдумчиво жевать. Ругер и Манкель терпеливо ждали ответа.

Нужно было принять решение. Выбрать сторону, или сохранить нейтралитет, а может, объявить войну всем – и сказать, что в нормальные булки кладут говяжий фарш. И горчицу.

- Ну? – не выдержала Ругер.

- Да. Точно. С джемом вкуснее, - глубокомысленно кивнул Стэн и запил тяжкий выбор кофе.

Глава 11

- Итак, леди и джентльмены, - Петер выдернул из папки приказ. Большая круглая печать синела на нем, как гематома. – У вас есть работа. Важная и ответственная. Умер Дирк Цибулоффски.

Делла отреагировала предсказуемо – закрыла лицо ладонями и простонала: «Бляяяядь». Паттерсон, который целых двадцать минут выглядел нормальным, удивленно посмотрел на нее – и тут же напрягся. Челюсти стиснуты так, что желваки ходят, в глазах – неколебимая суровость.

Не человек, а памятник американскому патриоту. Посмертный.

Все-таки этот парень очень далек от нормы, что бы там Делла себе ни воображала.

- Для тех, кто не в курсе, - Петер выразительно посмотрел на Паттерсона. – Дирк Цибулоффски – это дедуля ста семидесяти лет от роду. Сто пятьдесят из них он практиковал некромантию и добился неслабых успехов. Зомби у Цибулоффски после месяца активной эксплуатации выглядели лучше, чем моя первая телка.

- Зомби? - Паттерсон слегонца позеленел.

- Да. Минимум собственного сознания, замедленное, но все-таки наличествующее гниение и специфические пищевые привычки, - подкинул информации Петер. Паттерсон позеленел еще больше. – У нас тут как-то хохма была… Служащие в Первом магическом банке начали на запашок специфический жаловаться. Сначала мышь дохлую искали, потом кошку. Когда поняли, что искать надо как минимум свинью, вызвали стражей. Приехавшая на вызов группа обнаружила устойчивый и несомненный трупный запах – но не обнаружила трупа. Ребята все перерыли, от чердака до подвалов, даже в камеры хранения доступ выбили – ни-хе-ра. А потом оказалось, что пованивал заместитель управляющего, мистер Кеттелл. Мужик помер от инфаркта на очередной любовнице, а жена в обидку впала – мало того, что кобель, так еще и ликвидность утратил. Покойникам, знаешь ли, зарплату не платят. Миссис Кеттелл обратилась за помощью к Цибулоффски, и уже на следующее утро заместитель управляющего вышел на работу как ни в чем не бывало. Подписывал приказы, гонял подчиненных, даже секретаршу за жопу щипал. Взял, между прочим, несколько крупных кредитов и назанимал денег, подтверждая заемы расписками. А потом выяснилось, что мистер Кеттелл немножечко мертвый. Кредиторы ломанулись к супруге трупа и огребли очередной сюрприз: оказывается, Кеттеллы развелись ровно за день до трагической кончины – ну, или на следующий, фиг же теперь докажешь. С установлением времени смерти обнаружились некоторые проблемы. Все совместно нажитое имущество супруг оставил жене, а вот дальнейшие финансовые обязательства повисали в воздухе. Миссис Кеттелл в негодовании, кредиторы в истерике, суд в ахуе.

Петер окинул торжествующим взглядом аудиторию. Паттерсон слушал, завороженно открыв рот, даже, кажется, моргать перестал. Делла малевала что-то на мятом листе бумаги, меланхолично покачивая ногой.

- Нет в тебе, кисонька, душевной чуткости, - разочарованно подытожил Петер.

- А в тебе – вербальной краткости. Ты к чему это вот все сейчас рассказывал?

- Это я вводил нашего юного неофита в курс дела. Для общего представления о ситуации.

- И для понтов.

- И для этого тоже, - самодовольно осклабился Петер. – Я, кстати, неделю назад мистера Кеттелла тестировал – на предмет выявления собственного интеллекта.

- И как? – заинтересовалась Делла.

- Ты не поверишь. Я этому упырю банковскому несколько примеров на вычисление дал, с процентами – так он везде итоговую сумму завысил. А потом ручку у меня спер, мудила.

- Хочешь сказать, что у Кеттелла сохранились мыслительные способности?

- Или Цибулоффски так паттерны прописал, что даже на разлагающихся нейронах работают.

- А может, для банковских служащих наебы с процентами – это не интеллектуальная деятельность, а неконтролируемая реакция, способствующая поддержанию гомеостаза. Типа хватательного рефлекса у младенца. Что думаешь? – внезапно переключилась на Паттерсона Делла.

- У вас. Мертвый банкир. Считает проценты, - Паттерсон говорил медленно, вслушиваясь в звуки собственного голоса.

- Да.

- Я думаю, что это пиздец.

Стэн вел машину так же естественно, как ходил и говорил. Его ладони расслаблено лежали на руле, ноги, словно без всякого контроля со стороны мозга, нажимали на педали, а взгляд блуждал между дорогой, зеркалом заднего вида и собеседником. Деллу это равнодушное спокойствие завораживало. Было что-то удивительно притягательное в невероятном единении человека и механизма. Когда Стэн садился за руль, он становился частью машины и не волновался об управлении так же, как мозг не волнуется об управлении телом. Тойота замедлялась и ускорялась, обгоняла другие автомобили, приближаясь на такое расстояние, что Делла могла бы дотронуться до них рукой. Каким-то образом Стэн точно понимал, войдет ли их машина в просвет, успеет ли занять правильное положение на дороге – и делал это так же просто, как доносил ложку до рта.

Люди, лишенные дара, поразительны.

- Сейчас поверни направо.

- Точно? Там одностороннее движение, - Стэн на секунду обернулся, повергая Деллу в сладостный трепет. Мгновенное ощущение опасности от того, что машина движется без контроля, просто по инерции, холодными мурашками просыпалось вдоль позвоночника.

- Да. Направо и прямо.

Стэн нырнул в короткий просвет, проскользнул под носом у здоровенного грузовика, и переместил машину поближе к тротуару. На повороте он выкрутил руль, и нос тойоты, описав плавный полукруг, сменил вектор.

- Оу.

- Что?

- Мне нравится, как ты поворачиваешь. Такое приятное ощущение.

Судя по округлившимся глазам Стэна, фраза имела скрытый смысл. Или не имела смысла вовсе.

- Я что-то не то сказала?

- Не знаю. Ты любишь, когда автомобили поворачивают? Я тебя правильно понял?

- Ну да. Прикольно. Я сижу в кресле, которое не двигается – но при этом несется в двух футах над шоссе на скорости тридцать миль в час. Да еще и поворачивает.

- Никогда не думал об этом в таком ключе, - озадаченно нахмурился Стэн. – Но теперь, когда ты так говоришь – да, наверное, прикольно. Эй, там впереди забор.

Он начал притормаживать, и Делла, опомнившись, протестующе замахала руками.

- Нет, не останавливайся, езжай вперед! Прямо в забор, давай!

- Что, протаранить?! – Стэн рывком выкрутил руль и остановил машину так резко, что Делла ударилась ладонями в приборную панель. – Ты с ума сошла?

- Да нет там ничего! Это иллюзия! – Делла раздраженно потерла ушибленную руку.

Стэн внимательно посмотрел на забор – высокие, футов семь, гофрированные металлические листы.

- Уверена?

- Абсолютно. Реальности в этом заборе столько же, сколько в морском пейзаже на глубине пятьдесят футов под землей.

- И как оно работает?

- Что именно? - растерялась Делла. – Иллюзия? Ну… просто обманывает. Показывает несуществующие вещи.

- Хорошо. Показывает. А если кто-то палкой по забору палкой постучит? Или, кажем, обопрется?

- Этого не будет. Вдоль забора топологический изолирующий контур проходит. Обычному человеку даже в голове не придет на эту улочку повернуть. Он ее просто не заметит.

- А если все-таки?

- Не будет никаких все-таки.

- Но допустим.

- Хорошо. Допустим. Если какой-то альтернативно одаренный все-таки постучит по забору, он услышит лязг и почувствует отдачу от удара. Иллюзия многофакторная – работает со всеми органами чувств и корректирует реальность для вовлеченного объекта. Поэтому просто езжай вперед. Считай, что забор – это мираж.

- … Ладно...

Тойота медленно тронулась с места. С напряженным лицом Стэн направил машину прямо по центру дороги. Бампер приблизился к металлическому листу… коснулся его… и прошел насквозь. Тойота проехала через забор, как через полосу тумана, и вырулила на широкую улицу, вымощенную круглой брусчаткой.

- Блядь, - тихо выругался Стэн и снова остановил машину. – Тайм-аут. Мне нужен тайм-аут.

Стэн сидел ровно, будто лом проглотил, и неподвижно таращился перед собой широко раскрытыми глазами. Рот у него нервно подергивался

- Конечно, - растерялась Делла. – Как скажешь.

Весь опыт общения с выходцами из Большого города говорил Делле, что Стэн должен быть счастлив. Поражен. Увлечен и очарован. Об этом рассказывали все маги, выросшие за пределами Скрытого города. Они вступали в мир чародейства, преисполненные восторга и счастливого трепета. Делла помнила, как впервые увидела ребенка, выросшего в Большом городе. Мальчик завороженно таращился на ворота школы. Змейка на кованном гербе тонко пыхала дымом, между чешуйками у нее проскакивали язычки пламени – и у ребенка было такое лицо, словно ему подарили миллион долларов и собственного дракона в придачу. А Стэн выглядел так, будто сел задницей на гвоздь.

И это было нихуя не правильно.

- Если хочешь, подожди меня здесь. Или с той стороны. Выезжай отсюда, припаркуйся и передохни, пока я все осмотрю, - попыталась исправить ситуацию Делла.

Стэн медленно покачал головой.

- Нет, все нормально. Мне просто надо привыкнуть.

- Ладно.

Делла молча откинулась на спинку кресла. Рядовой Паттерсон пережил четыре года войны в Афгане – и это как-нибудь переживет.

И вообще, дистресс или эустресс – вот в чем вопрос. Делла мысленно поставила на второй вариант и скрестила пальцы на удачу.

Минут через пять двигатель тойоты ожил.

- Куда едем? И как? Правила здесь такие же?

Делла обернулась. Стэн больше не выглядел как человек, который удерживает сознание от коллапса исключительно усилием воли. Счастья на лице, правда, тоже не было – но когда оно было? В конкурсе на хмурую рожу Стэн был бы членом жюри.

- Все то же самое, один в один. Сейчас позжай вперед, на третьем перекрестке повернешь налево и остановишься возле дома с горгульями. Это такие крылатые…

- Я знаю, что такое горгульи.

Стэн тронулся с места. Он ехал медленно, настороженно оглядываясь по сторонам, словно каждую секунду ожидал атаки. Делла молчала. Машина медленно катилась по брусчатке вдоль трехэтажных кирпичных домов, украшенных колоннами, барельефами и статуями. С фантазийных балкончиков стекали гирлянды цветов, защищенные от ноябрьского мороза стабилизированным Таапа. На крылечках мерцали радужным огнями фонари, а на крышах медленно поворачивались петушки-флюгеры.

Среди идиллической гармонии Цветочной улицы дом Дирка Цибулоффски был оскорблением для глаз. Стены из черного гранита, увенчанные острейшими пиками решетки на окнах и горгульи, с громовым грохотом расправляющие крылья, – каждой своей деталью дом вопил о том, что внутри вершится самая темная магия.

- Вот сюда, правильно? – уточнил Стэн, уже подгоняя тойоту к тротуару.

- Именно. Я же говорила: ты сразу поймешь.

Стэн, наклонившись, еще раз обозрел дом через боковое стекло.

- Охренеть. Как в кино! У вас часто так строят?

- Нет. Цибулоффски был мелким эгоистичным мудаком, выпендрежником и позером. А еще он был лучшим некромантом в западном полушарии, поэтому мог себе позволить некоторые чудачества. Например, отгрохать вместо дома креативный склеп.

Делла вылезла из машины и решительно направилась к двери. Сидящая на карнизе горгулья встрепенулась, отслеживая перемещение вероятного противника. Повела клювастой головой, угрожающе расправила крылья. И заорала. Широко распахнув орлиный клюв, горгулья верещала дурным голосом, перемежая рев, пронзительный вой и что-то вроде тирольского йодля.

- Да заткнись ты, Азатот тебя забери! – донесся откуда-то сверху пронзительный женский вопль. В доме напротив распахнулось окно, из него вылетела банка майонеза и со звоном врезалась в горгулью, заляпав стену жирными пятнами. Статуя, икнув от неожиданности, заткнулась и начала облизываться каменным языком. Душераздирающие вопли сменились не менее душераздирающим скрежетом.

Стэн медленно, с видимым усилием убрал руку от кобуры. Глаза у него были дикие.

- Может, в дом зайдем? – неуверенно предложила Делла. – Пока она опять не заорала.

Надежды на преобладающий эустресс таяли, как масло на горячем тосте.

В огромном холле было сумрачно и пусто. Расставленные в нишах чучела застыли в напряженных позах, словно изготовились к броску. В тусклых глазах поблескивали искры отраженного света. Среди причудливого паноптикума Делла уверенно опознала стандартные транс-образцы: кентавр, гарпия, русалка, и маленький, размером с кошку дракон. Цибулоффски работал с биотрансформациями, последовательно воссоздавая классические формулы модификаций: соединял тела людей и животных, изменял размеры и пропорции. Но потом Цибулоффски стало скучно повторять чужие наработки – и он начал конструировать собственные транс-схемы. На туловище быка красовалась голова крокодила, лев распахнул огромные графитово-серые крылья, а классическая русалка, утратив рыбий хвост, обзавелась изумрудно-зеленым змеиным. Даже на расстоянии пары футов Делла не могла обнаружить следы заклинаний, скрепляющих чужеродные части тел.

До чего же талантливый мужик. И до чего же ебнутый.

- Ничего тут не трогай, - вспомнила о технике безопасности Делла. – Даже пальцем не тыкай.

Стэн отрешенно кивнул, не отрывая взгляда от стеклянного куба. Там, в прозрачном консервирующем растворе, плавала голова шимпанзе без туловища, зато окруженная десятком мускулистых рук, как паук - лапами. Коричневая шерсть мерно колыхалась, создавая неприятную иллюзию движения.

- Эй! – щелкнула Делла пальцами. – Я тут! Прием! Ты меня слышишь?

- Да. Ничего не трогать, - не оборачиваясь, отозвался Стэн. – Боже, какой пиздец.

За коллекцией чучел последовала такая же впечатляющая коллекция ножей и кинжалов, потом – таинственно поблескивающие бутылочки, в которых бурлили, непрестанно смешиваясь, неопределенного назначения жидкости. Перед самым выходом из холла Делла наткнулась на небольшой фонтан. Вода в нем была черная и глянцевая, как нефть. Струи поднимались верх и обрушивались в чашу совершенно бесшумно, не оставляя даже кругов на поверхности.

- Что это? – спросил из-за спины Стэн.

- Без понятия. Поэтому лучше держаться подальше.

Обойдя фонтан по широкой дуге, Делла поднялась на второй этаж. И первым, кого она увидела, был уполномоченный страж Абрахам Дагомари – аккуратный, жизнерадостный и приветливый до омерзения.

- О, Ругер, ты уже здесь! – распахнув объятия, Абрахам бросился ей навстречу с энтузиазмом оголодавшего упыря. – А говорили, что ты на машине добираться будешь.

С трудом увернувшись от объятий, Делла отодвинулась на безопасное расстояние и вежливо улыбнулась.

- Так мы и добирались. Это вовсе не так долго, как ты думаешь. Попробуй как-нибудь, тебе понравится.

- Не думаю. Ну ты же видела эти автомобили: крохотная металлическая коробка, которая несется по шоссе в окружении таких же металлических коробок. Грохот, вонь и приступ клаустрофобии в одном флаконе, - неодобрительно покачав головой, Абрахам обернулся к Стэну и уставился на него, как на чучело из коллекции Цибулоффски. – А это тот самый парень из Большого города, которого вы в отдел взяли?

- Стэн Паттерсон, - протянул руку «тот самый парень».

Абрахам замешкался, но под пристальным взглядом Деллы ответил на рукопожатие.

- Рад знакомству. Надеюсь, что многолетние предрассудки не помешают плодотворному сотрудничеству.

- Я тоже надеюсь, - вздернул подбородок Стэн.

Установилась неловкая тишина.

Абрахам держал правую руку плотно прижатой к бедру, и Делла не могла отделаться от впечатления, что единственное его желание – это вытереть ладонь о брюки. Эта мысль отдавалась внутри тихой сладкой дрожью, и воображение в цвете рисовало картину: вот она делает шаг вперед. Размахивается ногой. И пинает Абрахама в копчик, посылая в затяжной полет по всем двадцати двум ступеням гранитной лестницы.

Золотые годы детства…

Как скучно быть взрослой.

- Вы тут все уже осмотрели? – вернулась в реальность Делла.

- Обшарили от чердака до подвала. Похоже, старый псих помер от самого обычного инсульта. Будем, конечно, еще расследовать, но я на девяносто девять процентов уверен, что никаких магических провокаций не было. – Абрахам все-таки не удержался и смахнул с брюк несуществующую пыль, с силой обтерев ладонью ткань. – Теперь дом ваш.

- Отлично. Тогда мы пойдем, - солнечно улыбнулась Делла. – Нам тут еще долго рыться.

Ничего не понимающий, но почувствовавший неладное Стэн боком обошел Абрахама и встал рядом с ней, почти касаясь плечом.

- Могу сэкономить время, - так же преувеличенно радостно осклабился Абрахам. – Манкель же просил тебя дневник Цибулоффски найти?

- Да, и что? Это ключевой артефакт, который позволит раскодировать…

- Да знаю я, знаю. А еще знаю, что Манкель правую почку отдаст за возможность хоть одним глазком заглянуть в дневник этого психа.

- Естественное профессиональное любопытство.

- Ничего иного я и не утверждал, - улыбка на физиономии Абрахама окаменела, превратившись в оскал. – Дневник лежит у Цибулоффски в спальне, на подоконнике. Темно-коричневая тетрадь в кожаной обложке. Мы его в самом начале осмотра нашли.

- Но не изъяли?

- А нам без надобности. Возиться с артефактами – это ваша работа. Удачи, Ругер, - махнул рукой Абрахам и пошел вниз по лестнице, жизнерадостно и фальшиво насвистывая.

- Что это было? – тут же развернулся к Делле Стэн.

- Это? Абрахам Дагомари. Если Абрахам тебе что-то даст – не бери. Если попросит что-то сделать – проигнорируй. А если увидишь, что Абрахам оставил без присмотра чашку кофе – плюнь туда.

- Ого, - поднял бровь Стэнь. – Я так понимаю, у вас отношения не очень.

- Нормальные у нас отношения. Просто я Абрахаму на первом курсе нос лопатой сломала.

Стэн поднял вторую бровь, вернув лицу природную симметричность.

- Что? Абрахам вел себя как полный мудак. Я ему сломала нос. Это нормально!

Абрахам действительно вел себя как полный мудак. Представители семейства Дагомари не просто возглавляли консервативную партию – именно они ее и основали триста пятьдесят лет назад. И Абрахам с детства усвоил крайне специфические представления о реальности. В реальности Дагомари были маги – и были все остальные, те, кто мешает магам жить. В детстве Абрахам не покидал крохотный волшебный мирок. Школа Высокой звезды, в которую определил его отец, была единственной в Америке, которая все еще соблюдала принципы сегрегации. Выходцев из смешанных семей туда не принимали. К одиннадцати годам Абрахам никогда не выходил в Большой город, не встречался с обычными людьми и все, кто не владел магией, слипались в его фантазиях в смутный, но враждебный образ.

Но обучение в начальной школе закончилось. Абрахам перешел в Соломонов лицей – лучшее учебное заведение среднего уровня, дававшее фундаментальные знания и в теоретической, и в прикладной магии. И тут возникла проблема: в Соломонов лицей принимали всех. В том числе и детей из Большого города.

Петера Манкеля Абрахам выделил сразу. Большой, нескладный и миролюбивый, Петер был идеальной жертвой.

Начиналось все довольно безобидно. Бестолковые стишки-дразнилки и смешки в спину флегматичный Манкель то ли не замечал, то ли считал затянувшимся, но безобидным розыгрышем. Не достигнув результата на начальном уровне, Абрахам перешел на следующий. Толчки на лестнице, подножки, совсем не случайно опрокинутые вещи Петер проигнорировать не мог. Но возмущался он вяло, открытого конфликта избегал и старательно переводил все в шутку. Только древние боги знают, на что рассчитывал Петер. Может, надеялся, что само рассосется, а может, ждал, когда вмешаются учителя. Но учителя ничего не замечали, а Дагомари стремительно дурел от безнаказанности. Выбитый из рук поднос с едой. Рассыпанные книги. Стакан воды, опрокинутый ночью в ботинки.

- Ой, извини. Я просто случайно споткнулся…

Венцом необъявленной войны стала шутка с удобрениями. После практических занятий по фитологии Абрахам с тремя приятелями подстерег Петера между теплицами и опрокинул его в кучу навоза.

Петер, который был на две головы выше любого из нападающих, так растерялся, что даже не вскрикнул. Он просто сидел в навозе и растерянно моргал.

Делла хранила под подушкой фотографию отца. Он стоял рядом со знаменем, подтянутый и строгий, и черна-белая форма стража сидела на нем, как влитая.

Делла давно усвоила простую истину: прикончи зло, или оно прикончит тебя.

В гору навоза кто-то воткнул лопату.

- Эй, ты! – окликнула Делла, а когда Абрахам повернулся, с замаха саданула рукоятью поперек лица, раздробив переносицу. Абрахам опрокинулся и завыл, обильно поливая траву кровью. Но промедление – это непростительный грех, и второй шутник получил черенком в пах и тут же – по загривку. Третьему вдохновленный неожиданным примером Петер выбил два зуба, ну а четвертый просто сбежал.

Петер и Делла получили выговор и пятьдесят часов отработок. Два месяца после занятий они драили коридоры лицея, полировали медные перила и смахивали с портретов пыль.

- Вот так, в общем, и подружились, - завершила рассказ Делла.

На физиономии Стэна промелькнуло нечто, подозрительно напоминающее улыбку.

- А я в школе хорошим мальчиком был. До пятого класса даже кабинет директора ни разу изнутри не видел.

- А потом?

- А потом Фил, Джош и я залезли в класс биологии и натянули на скелет бикини. Сработала сигнализация, приехали копы и повязали нас. Как же отец орал, когда из участка меня забирал! Потом еще мама дома добавила. А когда через неделю обнаружила, что у нее пропал купальник… - Стэн горестно покачал головой. – Разверзся ад и поглотил грешников. Меня два месяца из дома не выпускали, только в школу и на тренировки. Даже от телека отлучили. Только уроки, только хардкор – я думал, что рехнусь со скуки.

- А зачем вы в школу полезли? – не поняла Делла.

- Идиоты потому что. На спор.

Глава 12

Спальня у некроманта была неожиданная – веселенькие обои в цветочек, снежно-белый ковер и здоровенный букет ромашек в стеклянной вазе. Поначалу Стэн изумился такому дизайнерскому решению, а потом сообразил: холл и гостиную видит каждый, а спальня – только для своих. Вот тут-то дедуля и отдыхал душой от черепов и сушеных крокодилов. Гипер, мать его, компенсация.

Остановившись в центе комнаты, Стэн с умеренным любопытством таращился по сторонам.

На комоде таинственно мерцала стеклянная ваза, наполненная бледно-голубыми… соплями. Сопли булькали.

Перед кроватью, на ковре, стояло четыре тапочка на левую ногу. Женских тапочка. Это наводило на тревожные размышления.

Висящие на стене часы циферблата в нормальном его понимании не имели. Не заморачиваясь на прорисовку штрихов и цифр, неведомый мастер просто разделил диск на две равные половины. На черной он написал «Плохое время», а на белой – «Хорошее время». По линии соприкосновения биколор размывался градиентом, проходя через все оттенки серого.

Единственная стрелка замерла в положении «Шесть часов», уткнувшись в самую глубокую чернильную черноту.

А часики-то, похоже, рабочие.

Ругер деловито сновала по комнате, открывая дверцы шкафов и выдвигая ящики. Время от времени она издавала сложные для понимания возгласы – то ли удивление, то ли одобрение, то ли возмущение. А может, и все сразу.

Стэн подошел поближе, остановился на безопасном расстоянии и заглянул ей через плечо.

- Что это?

- Где? – обернулась Ругер, широко взмахнув рукой. Стэн качнулся назад, заученным движением пропуская мимо лица довольно острую палочку.

- Вот эта штука. Которую ты рассматривала.

- Это? – качнув палочкой, Ругер подняла из груды разноцветных носков нечто, похожее на самодельную куклу. – Вольт. Кхарт, - Ругер рубанула палочкой воздух, и кукла развалилась на две части. Из нее посыпались грязные клочья шерсти, какие-то клетчатые лоскутки и спутанный ком седых волос.

- Кому-то здорово повезло, - Ругер склонилась над столом, пристально разглядывая содержимое вольта. – Подозреваю, что Гвидо Нунесу. Цвет волос совпадает, и пиджак у него, помнится, клетчатый был. Никогда не критикуй научные статьи некромантов, - назидательно покачала палочкой Ругер. – А если уж критикуешь, то лично сжигай состриженные волосы и обрезки ногтей. Чтобы защита научной теории в нападение не перешла.

- Ладно, не буду, - с легкостью согласился Стэн, который в принципе не собирался ничего критиковать. Он и читать-то эти статьи не планировал, если уж совсем начистоту.

Пометавшись по комнате со скоростью и энергией рикошетящей пули, Ругер вернулась к выполнению первоначальной задачи.

Дневник Цибулоффски обнаружился на крайнем левом окне. На тетрадь он вовсе не походил – скорее, на толстую, подчеркнуто неопрятную книгу: неровно обрезанные листы, бугристая обложка и суровые нитки, торчащие из переплета. В довершение картины Цибулоффски перетянул дневник толстенным кожаным ремнем, обернув его в две петли. Ругер настороженно оглядела композицию и потыкала в нее палочкой, бормоча нечто невразумительное на своем то ли санскрите, то ли иврите.

- Хм. Странно. Не вижу ничего опасного.

- А должно быть? – насторожился Стэн.

- Судя по роже Абрахама – обязательно. Он так искренне радовался, когда нас за дневником отправлял. Я думала, эта хрень как минимум кусается, - пожала плечами Ругер и протянула руку к дневнику.

Дневник прыгнул.

Отрастив восемь тонких паучьих ножек, он вздрогнул, напружинился и сиганул через стекло, осыпав комнату градом осколков. А следом за ним, не колеблясь ни секунды, прыгнула Ругер, высадив заклинанием оконную раму ко всем чертям. Стэн рванул было за ней, но, увидав с высоты второго этажа брусчатку, притормозил и развернулся к двери. Пробежав через коридор, он ссыпался по лестнице и вылетел на улицу, с разгона впилившись плечом в косяк.

На улице творился пизец. Дневник, растопырив длинные, как у сенокосца, ноги, скакал по брусчатке и стенам, а Ругер металась за ним, швыряясь очередями заклинаний. Разноцветные сгустки энергии наполнили улицу сиянием фейерверка, но матерные вопли разрушали иллюзию праздника.

- Стоять, тварь! Акара! Мохита Гхат!

Опрокидывающие, оглущающие и фиксирующие заклинания сыпались автоматными гильзами, но дневник уходил от них, как опытный атакующий – от игроков защиты. Он скользил между вспышками света, не касаясь их даже краем обложки, вертелся и подпрыгивал – а потом, развернувшись на пятачке, рванул прямо на Стэна. Ругер в последний момент увела руку в сторону, и Стэн почувствовал, как мимо уха пролетело что-то плотное и горячее.

- Твою мать!

Инстинктивным движением Стэн выбросил ногу и пнул дневник под живот – или что там бывает у книг. Титульник? Форзац? Обложка? Чертова тварь закувыркалась по тротуару, ударилась об фонарь и притихла, ошеломленно перебирая лапками.

- Хавита! – рявкнула Ругер. Заклинание кинетического удара прочертило в воздухе дугу - и ударила в то место, где секунду назад лежал дневник. Ловко вильнув в последний момент, гадская хрень вывернулась из-под вспышки и припустила вдаль по тротуару, взбрыкивая бумажным задом.

Ругер, не переставая швыряться заклинаниями, помчалась за дневником. А за Ругер рванул и Стэн.

Тяжеленная, неуклюжая книжка неслась по улице со скоростью мопеда. Она закладывала виражи, взбегала на стены и перепрыгивала аккуратненькие белые заборчики, петляя между отцветшими розами и кустами можжевельника. Бегущая за книгой Ругер не тратила время на маневры. Она перла вперед, пробивая путь заклинаниями, и оставляла после себя ровную вспаханную полосу. Стэн довершал разрушение, втаптывая в землю те цветы, которые пережили проклятия Ругер.

- Хавита! Акара! Хавита!

Мимо. Мимо. Мимо.

Стэн почувствовал, что начинает задыхаться – сказывались месяцы гражданка. Коробки передач перебирать – это не марш-броски с полной выкладкой бегать.

Заприметив над тротуаром низкое запыленное окно, дневник прыгнул через стекло и с грохотом скатился в какой-то подвал. Даже не замедлившись, Ругер швырнула перед собой заклинание, взорвавшее раму и осветившее на мгновение темную захламленную комнату, и сиганула следом.

И тут Стэн начал понимать, о чем говорил Манкель.

Потому что это, блядь, подвал. А в подвале может быть что угодно.

Наверное, здесь было безопасно. Спокойный жилой район, мирные домики, по крышу утопленные в цветах – но это! блядь! подвал!

- Давай с другой стороны! – на секунду притормозила с той стороны окна Ругер. В глазах у нее полыхал священный огонь азарта. – Ну! Быстро!

Обежав здание, Стэн успел в последний момент. Мелькнув желтоватым обрезом, дневник выцарапался из вентиляционного хода и помчался по улице вниз – туда, где зеленели густые кусты.

- Сюда! Ругер, он в зеленку рванул! – Стэн подскочил к ближайшему подвальному окну и саданул ботинком, выбивая стекла. – Давай руки!

Ругер потянулась к нему снизу, и Стэн выдернул ее на тротуар, с разгону протащив по брусчатке, и сам, запнувшись о какую-то хрень, рухнул на задницу. Копчик прострелило болью.

- Куда он побежал? – Ругер была красная и потная, густая подвальная пыль налипла ей на лицо боевыми разводами.

- Вниз! – махнул рукой Стэн.

- В парк?!

- Блядь… - осознав масштаб проблемы, выдохнул Стэн. – Так это все-таки парк.

Они припустили вниз по склону, пытаясь не упустить из виду вихляющее темно-коричневое пятно.

Стэн понял, что очень, очень не любит Цибулоффски. Не мог поярче обложку выбрать, сука?!

Удивительно, но дневник они догнали довольно быстро. Гадская книженция лежала под кустом, уютно пригревшись в пятне солнечного света. Ругер приложила палец к губам и замахала рукой, отгоняя Стэна то ли в сторону, то ли за спину. Он растерянно притормозил, пытаясь сообразить, что именно требуется сделать, и в этот момент Ругер коротко махнула палочкой.

- Кевер!

Под книгой разверзлась яма, и земля рухнула вниз, на секунду прострелив Стэна темным дремучим ужасом. Он не понимал, что в этой картине может так испугать, но ледяная волна паники пронеслась по телу, залив внутренности жидким азотом.

Дневник, в отличие от Стэна, не медлил. Подпрыгнув, словно на пружинах, он отскочил в сторону и врезался в кусты, пробиваясь через сплетение веток.

- Агни! – Кусты вспыхнули ярко-рыжим огнем. – Агни! Фрудрад!

В горящие кусты словно граната угодила. Земля, трава и ветки разлетались, осыпав все в радиусе трехсот футов пылающими обломками. Ругер, стоя в позе человека, ведущего беглый прицельный огонь, била по дневнику заклинаниями без передышки.

- Стой! – не выдержал Стэн. – Сожжешь нахрен все!

Ругер, не оборачиваясь, тряхнула головой и подобралась.

- Бхакш Пан-чат-ва! – четко артикулируя, выкрикнула она, и вокруг дневника поднялось из земли черное пламя. Стэн не слышал треска огня, не ощущал жара, но кусты, оказавшиеся на пути заклинания, осыпались серебряным пеплом.

- Кши, - прошипела Ругер, очертив палочкой сужающуюся спираль, и пламя начало сжимать круг. Там, где оно проходило, оставалась сплавленная в стекло земля. Дневник заметался, тревожно перебирая лапками, встал на цыпочки и подпрыгнул, но стена огня была слишком высока.

- Кши, - медленно, с видимым удовольствием протянула Ругер, стягивая петлю. Зрачки у нее расширились, затопив глаза чернотой. – Допрыгался, сука. Кшиии.

Стэн растерялся. Наверное, происходящее имело смысл. Наверное, так было нужно. Но в голове отчетливо звучал голос Манкекля: «пните ее под задницу».

Похоже, Манкель не шутил.

Бесшумное черное пламя, пожирая траву, дерн и саму землю, медленно сужало периметр. Дневник обреченно затих, сложив передние лапки, словно во время молитвы, и Стэну стало его жаль – всего на одну секунду. Потому что во вторую секунду книжка выпрыгнула в воздух и зарылась в газон, как гребаная буровая установка. Полетели комья земли, мелкие камешки пулеметной очередью хлестнули пламя, тут же разлетевшись рыже-белыми каплями.

Вынырнув по ту сторону огня, дневник встряхнулся и резво бросился наутек.

- Ах ты ж падла! – заорал Стэн, мгновенно отказываясь от сочувствия. – Да как так вообще? Какого хрена?!

Последние вопросы он адресовал Ругер – и неожиданно получил ответ. Швырнув вдогонку улепетывающему дневнику очередной сгусток огня, Ругер устало вздохнула и вытерла ладонью пот со лба.

- Эта дрянь ориентируется на магию.

- Что?

- Дневник ощущает магию и избегает с ней любого контакта. Заклинание для него – это просто импульс, определяющий вектор и скорость маневра. Включается программа и отводит дневник в сторону, поддерживая безопасное расстояние с магической эманацией. Понял?

Идиотом выглядеть не хотелось. Врать – тоже.

- Ну…

- Представь два магнита. Ты совмещаешь их одноименными полюсами. Что будет?

- А. Теперь понял.

Удовлетворенно кивнув, Ругер ткнула пальцем в заросли жимолости.

- Видишь?

Стэн проследил направление и выругался. Дневник лежал под кустом, аккуратно подобрав тощие паучьи ножки.

- Он просто отбежал на заданное программой расстояние и остановился. Если я подойду или попытаюсь достать его заклинанием, опять побежит.

Стэн озадаченно почесал затылок.

- А если я подойду?

- Не сработает. Ты уже помечен как враждебный объект. Вот если бы ты его в спальне взял… Хотя нет, все-таки слишком рискованно. – Ругер вдруг хихикнула.

- Что смешного?

- Я поняла, чему радовался Абрахам. Если он знал, где лежит дневник, значит, пытался его взять в руки.

- А дневник не дался.

- Ну да! Только представь себе: по здоровенному дому носится бешеная книжка, а за ней бегает команда стражей, выпучив от напряжения глаза.

Ругер жизнерадостно заржала, и Стэн заставил себя улыбнуться. Наверное, это действительно было забавно – но в последнее время желание смеяться появлялось у него нечасто.

Стэн покосился на кусты жимолости. Дневник лежал, завернув под себя членистые ножки, и выглядел совершенно безобидно.

- Зачем вообще мы его ловим? То есть научная ценность, я понимаю, и Манкель хотел… Но если мы не поймаем, никто ведь не умрет? Раз уж дневник все равно в руки не дается.

- Не уверена, - Ругер задумчиво почесала палочкой в разлохмаченных волосах. – В этой книженции куча опасной хуйни, а мы понятия не имеем, как построен алгоритм. Может, дневник подпускает к себе только конкретных людей – и двинет сейчас прямо к ним. Может, он ищет некроманта – любого. Какой первый попадется, тот и будет. А может, рандомный выбор, или по знаку зодиака, по количеству волос на голове и родинок на заднице… Цибулоффски был самовлюбленным дементным психом, учитывай это.

- Учитываю, - Стэн нахмурился, пытаясь ухватить мечущуюся на краю сознания мысль.

Ругер не сможет приблизиться к дневнику. Ругер не сможет достать дневник заклинанием. Это понятно. Он, Стэн, не маг, но обозначил враждебные намерения. Дневник запомнил его и не подпустит. Это тоже понятно.

Но кто сказал, что Стэну надо подходить?

- Книга должна быть целой? – напряженным голосом спросил он.

- Что?

- Книга. Должна. Быть. Целой? Если в ней будет дыра, ты сможешь ее залатать? Заклинанием - этим, как его, которым ты стены в переулке починила.

- Гивиро? Ну… вероятно, – заинтересовалась происходящим Ругер. – Ты это к чему?

- Сейчас увидишь, - пообещал Стэн и медленно двинулся к зарослям жимолости.

Дневник лежал, выгревая бумажное тельце в скудных лучах зимнего солнца. Стэн приближался к нему медленно, как сапер ко взведенной мине. Шаг… Другой… Третий… Он уже различал косые тени, расчертившие коричневую кожу обложки, и стебли высохшей травы, набившиеся под ремень. Еще шаг… Еще… Дневник нервно качнул корешком, пошевелил паучьими ногами, и Стэн замер. Дневник улегся на место. Стэн снова пошел. Шаг… Шаг… Шаг…

Когда до кустов оставалось футов восемьдесят, Стэн достал беретту. Плавным мягким движением он поднял пистолет, подперев запястье второй рукой. Шаг левой ногой. Корпус вперед.

Стэн прицелился. Задержал дыхание. И плавно потянул спусковой крючок.

Сухой щелчок выстрела хлестнул по ушам, и книжка, кувыркнувшись, отлетела в кусты, беспомощно перебирая в воздухе ножками.

- Есть! Я ее достал! Я подстрелил эту ебучую макулатуру! Йухууу! – завопил Стэн и расхохотался, запрокинув голову в прозрачное зимнее небо.

Они сидели в тойоте, врубив печку на максимум. Ругер стащила свой ярко-зеленый пуховик, а Стэн закинул на заднее сиденье армейскую куртку. По радио наяривал столетней давности ностальгический рок, и Стэн, покачивая головой, отбивал по рулю такт.

Сбив на секунду мелодию, Ругер щелкнула пальцами, охладив пиво до измороси на стекле.

- Держи. Ну, за первое квалифицированное задержание. Твое здоровье!

Стэн отсалютовал бутылкой и сделал огромный глоток. Купленное в крохотной магической лавочке пиво отдавало травами, дымом и медом.

Охрененно!

Жадными глотками ополовинив бутылку, Стэн прикрыл рот ладонью, с трудом подавив отрыжку.

- Что это была за херня? Это вот Кшиии?

- Кши? – переспросила Ругер, маленькими глотками отпивая из бутылки. – Управляющая формула. Бхакш Пан-чат-ва уничтожает любой материальный объект – живое существо, вещь, землю, воду, воздух. Но стартовая формула только запускает процесс, а управляют траекторией огня при помощи вспомогательного заклинания.

- Вообще все? В смысле – вообще все?!

- Выбесил меня этот гребаный дневник. Увлеклась, признаю. Можно подумать, у тебя так не бывает.

- Ну… да. Бывает, - неуверенно признал Стэн и, перегнувшись, достал с заднего сидения сумку.

- Есть хочешь?

Он шлепнул на приборную панель вощеный сверток и развернул бумагу. По машине поплыл запах жареного бекона и горчицы. Выбрав сандвич поаккуратнее, Стэн протянул его Делле, а себе взял помятый, с торчащими листьями салата. Хлеб к этому времени размок, но овощи были сочными, горчица – острой, а от запаха бекона хотелось пальцы себе отгрызть. Бессовестно чавкая, Стэн заглотил половину сандвича и запил его остатками пива.

Боже, как же охрененно.

На заднем сиденье тихонько скреблась в коробке спеленатая заклинанием книга.

Домой Стэн вернулся в полной темноте. Отец встретил его на входе, вгляделся обеспокоенно в лицо – и с явственным облегчением улыбнулся.

- Хороший день?

- Да, наверное.

Нелепая радость уже стекала со Стэна, как дождь с маскхалата, но в крови еще пузырились отголоски бессмысленного детского счастья. Их даже хватило на ответную улыбку – настоящую, а не вымученную, как последнее, через силу, подтягивание.

Стэн помог накрыть на стол и даже чего-то там поел, не обращая внимания на содержимое тарелки. Отец расспрашивал о работе, о дневных событиях, о коллегах – и Стэн отвечал так подробно, как мог, не нарушая подписки о неразглашении, и даже пытался шутить. Терять внезапно полученный драйв не хотелось, и Стэн пришпоривал себя, разгоняя эмоции, словно захлебывающийся на подъеме автомобиль. Но радость уходила, высыпалась, как песок сквозь пальцы, и вместо нее тело наполняла чугунная усталость. Стэн вдруг понял, что не может даже вилку до рта донести. Он не хотел слушать. Не хотел говорить. Не хотел двигаться.

Просто закрыть глаза. И помолчать. В тишине.

Отец, уловив его настроение, затих и быстро доел свою порцию. Они молча убрали со стола и так же молча ушли в гостиную, к телевизору. Отец включил какой-то бесконечный ситком, а Стэн, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза.

Теперь радости совсем не осталось. Стэн чувствовал себя выжатым и раздавленным, как лимон под гусеницами трактора. Все события этого безумного дня навалились на него, прижимая к земле. Бесконечные коридоры под землей и визжащая горгулья, брезгливая гримаса Дагомари и фейерверк заклинаний, чучело русалки и зарывающая в землю книга… Стэн знал, что все это нужно обдумать. Усвоить. Осознать. Но Стэн не мог. Впечатлений было так много, что они слиплись в единый пестрый ком, наглухо закупорив мыслительный процесс. Сознание судорожно трепетало, как схлопывающиеся без кислорода легкие, но приема Геймлиха для мозгов не существовало. Стэн сосредоточился, пытаясь возродить ликование, которое охватило его после выстрела. В тот момент все казалось таким простым, таким правильным. В тот момент Стэн чувствовал, что он сможет все, что захочет.

Теперь это был просто выстрел. Обычный. Любой бы с такого расстояние попал.

- По-моему, тебе надо отдохнуть, - отец сочувственно похлопал его по плечу и тут же убрал руку, не дожидаясь, когда Стэн отстранится. – Иди-ка в кровать.

- Да. Сейчас.

Стэн вышел на кухню, налил в стакан воды и достал флакон с эликсиром. Две капли. Не больше. Это важно.

Мерцающая жидкость растворилась в воде без следа. Стэн поднял стакан и настороженно понюхал. Ничего. Просто вода. На мгновение возникло ощущение, что он делает какую-то чудовищную глупость. Здесь, на кухне, знакомой до последней щербинки на кафеле, магия казалась абсурдом и выдумкой. Нелепостью.

Не позволяя себе углубиться в сомнения, Стэн поднял стакан и опрокинул в себя. Вода пахла лакрицей, хвоей и чем-то знакомым, химическим – то ли мылом, то ли чистящим порошком. Рот после нее онемел, но чувствительность тут же вернулась, а вместе с ней – ощущение прохлады, как после мятной жвачки. Стэн прислушался к себе – вроде бы ничего не изменилось. Все то же мучительное осознание бессмысленности происходящего, приправленное кромешной усталостью.

А через полчаса Стэна накрыло. Он стоял в душе, выдавливая жидкое мыло на губку, и вдруг почувствовал: вот оно. Как будто разжали туго скрученную внутри пружину. Стэн длинно, с облегчением выдохнул и откинулся на запотевший кафель, блаженно зарывая глаза. Ушла постоянная дергающая тревога, и вечное раздражение истаяло, утекло куда-то вниз, в сток, подхваченное горячей водой.

А выстрел-то получился действительно был неплохой. С восьмидесяти футов точно в центр ебучего дневника – ну круто же!

И сама идея охуенная. Ругер не додумалась.

Самодовольно улыбнувшись, Стэн выключил душ и начал растираться полотенцем – жестко, до красной кожи. А потом, натянув джинсы, джемпер и теплую куртку, вышел на задний двор. Сзади хлопнула дверь, по гравию заскрипели торопливые шаги.

- Стэн, подожди! Ну зачем ты опять лезешь в эту проклятую яму? Декабрь же на дворе, позавчера снег шел, - отец поймал его за плечо и развернул к себе. – Вернись в дом, пожалуйста.

Стэн напрягся, ожидая привычную волну ярости. И медленно, с облегчением выдохнул. Ярости не было, досады не было, даже стыда не было.

- Все нормально, пап. У меня там пенка, и спальный мешок, и теплое одеяло. Не волнуйся.

Аккуратно отцепив от себя руки отца, он спрыгнул в окоп и нырнул в спальник.

Теперь Стэн чувствовал твердую, надежную землю под собой, и рядом с собой, и вокруг. Он был защищен со всех сторон. Он мог встретить врага. Или встретить друга. Боевое братство – это самая надежная штука на свете. А окоп – самая безопасная.

Сон подошел к нему, погладил мягкой лапой и навалился на грудь – теплый, мягкий, тяжелый. Стэн увидел сержанта – сержант улыбнулся и хлопнул его по плечу. Стэн увидел маму – мама была жива, она протягивала к нему руки. А потом был свет прожекторов, и скрип коньков по льду, и трибуны скандировали «Шай-бу! Шай-бу! Шай-бу!». И она вылетела из темноты – гладкая, круглая, черная. Стэн подцепил шайбу клюшкой, повел, обходя противников, размахнулся и загнал в ворота одним невероятным длиннющим ударом. Стадион взорвался ликующими воплями и аплодисментами, пронзительно завизжали пластиковые дудки. В переднем ряду, прямо за стеклом, вскинул кулак в победном жесте отец, а рядом с ним радостно орала Делла, подпрыгивая на месте как заведенная, и Стэн поразился: как же она, оказывается, красивая. А он-то, дурак, и не замечал!

Счастливо рассмеявшись, Стэн помахал трибунам рукой.

Глава 13

Сначала я летел на самолете, потом взял в аренду автомобиль. Дешевая и яркая, как мыльница, «Хонда Цивик» приняла меня в пластиковое нутро, морозно выдохнув в лицо кондиционером. Внутри у нее пахло цветами, хлоркой и застарелой, выдохшейся гнилью.

Такой же запах был в похоронной конторе, которая занималась погребением отца. Цветы, хлорка и гниль. И кондиционер, швыряющий в лицо комки холодного воздуха.

Я выехал со стоянки, пробился через бесконечные дорожные пробки и выехал на трассу. Пустыня посмотрела на меня равнодушными белыми глазами – а я посмотрел на нее. И мне тоже было все равно. Потому что у меня была цель. И я знал, что я ее достигну. Сейчас или потом, так или иначе, но достигну.

Бесконечное море песка приняло меня в свои объятия. Тонкая серая лента шоссе рассекала его надвое, как нож, и я мчался по кромке острия, не сбавляя скорость ниже семидесяти миль в час. Крохотные пропыленные городишки встречали меня выцветшими бигбордами с рекламой давно обанкротившихся фирм. Я пролетал по безлюдным, прокаленным солнцем улицам, как пуля сквозь овсяное желе, оставляя позади обшитые пластиком дома, пустующие закусочные и мертвые, давно засохшие клумбы.

Иногда мне казалось, что на самом деле этих городов нет. Просто мираж в пустыне, злой и усталый призрак, ожидающий того, кто остановит машину, выйдет из безопасного плена пластика и металла, чтобы навсегда раствориться в пыльной пустоте.

А иногда не казалось.

Нужный поворот я узнал сразу. Там не было обозначений или каких-то примет, не было надписей или таинственных знаков. Просто развилка на шоссе – но это была нужная развилка. Я свернул налево, проехал около пятидесяти миль и увидел съезд на грунтовую дорогу. Не знаю, кто по ней ездил и зачем. Мне было все равно. Я просто двигался вперед – к цели.

Проехав по проржавевшему мосту, я пересек заброшенное поле, на котором чахлая кукуруза соседствовала с чертополохом и ваточником. На холме виднелся вылинявший до тусклой бесцветности деревянный дом, и я поднялся к нему, ощущая навязчивый невидимый взгляд. Дверь была отперта. Я вошел.

Хозяин встретил меня в гостиной, за накрытым столом. Пища, лежавшая на тарелках, давно обратилась в прах, а в опрокинутой чашке свили гнездо осы. Высокий, когда-то здоровый и сильный мужчина сидел в кресле, запрокинув голову к потолку. Глазницы его опустели, губы истончились и высохли, обнажив два ряда желтых неопрятных зубов. Когда я вошел, из свалявшейся в паклю бороды выскочила полевая мышь и с возмущенным писком укатилась под стол.

Я любезно кивнул владельцу деревянного дома. Испугался бы я, если бы он мне ответил? Наверное, нет. Впрочем, я не знаю.

Я не хотел нарушать глубокую тишину этого места. Ступая как можно тише, я обошел пыльный стол, пересек коридор и спустился в подвал.

Второй стеллаж от выхода. Верхняя полка. Две картонные коробки – серая и коричневая.

Я снял их, поставил на пол и открыл. Внутри были деньги. Пачки стодолларовых банкнот, уложенные ровно и аккуратно, словно кирпичи в кладке.

Я не знал, кому изначально принадлежали эти деньги. Не знал, как они оказались здесь, на заброшенной ферме. Не знал, почему человек, сидевший в кресле, ничего не потратил.

Я просто знал, что найду здесь сокровище. И я его нашел.

Загрузив коробки в багажник, я освободил пружину автоматического замка и запер облупленную дверь. Почему-то мне не хотелось, чтобы случайные гости беспокоили хозяина дома. А если он сам решит побеспокоить случайных гостей – ну что ж, он сумеет открыть замок.

Движение. Заклинание. Движение. Выстрел. Движение. Заклинание. Движение. Выстрел.

Делла и Стэн работали слаженно, как партнеры в танце. Они скользили по лабиринту полосы препятствий, смещались и уворачивались, вдребезги разнося мишени, выпрыгивающие на них из самых неожиданных мест.

С потолка, из запыленного темного угла, пикирует растопырившая крылья гарпия. Бабах! – рявкает над ухом беретта, превращая муляж в груду осколков. «Преш!» - и разогнанный телекинезом до околозвуковой скорости осколок пробивает вынырнувшего из-под пола гигантского паука.

Бабах! Вжик! Хрясь! Бабах!

Последнего, самого невезучего монстра Стэн отправил в нокаут эффектным ударом ноги и добил выстрелом в голову.

- Ну что, хватит на сегодня? – Делла рухнула на пол, широко раскинув руки. Из этого положения потолок казался высоким и недостижимым, как мечта о мировой справедливости.

- Нет. Мы тормозим, – вытащив из сумки бутылку воды, Стэн сделал несколько глотков, а остальное вылил на волосы, фыркая и мотая головой, как стриженный ньюфаундленд. Футболка у него немедленно промокла, облепив тело.

Вывернув голову, Делла задумчиво разглядывала открывшиеся перспективы.

Качком мистер Паттерсон определенно не был, но плечи имел широкие и прямые, а бедра – узкие, как у танцовщика. Под мокрой футболкой отчетливо просматривались легкие сухие мышцы, жесткие даже на вид. В целом картина была весьма приятная глазу. И если бы Стэн не носил эти тошнотные монотонные футболки, болтающиеся на нем, как чехол на бабушкином кресле… Но Стэн их носил. И это было печально.

- Давай, вставай, - Стэн воздвигся над ней, упершись ладонями в бедра. – Еще один раз.

- Не могу. Я умираю.

- Нихрена подобного. Ты можешь, и ты сделаешь. Вставай.

Делла закатила глаза и энергично изобразила предсмертные судороги.

- Ну так себе, - резюмировал Стэн. – Оскара не дадут. Вставай! – он легонько пихнул ее в подошву кроссовкой.

- Мы пятый день тут гробимся. И знаешь, что я думаю? Мы идеальны! – провозгласила Делла, не открывая глаз.

- Мы бездарные медлительные рукожопы, которые проходят полосу препятствий за пять минут вместо расчетных трех. И мы не скоординированы. И я никак не запомню все эти заклинания, поэтому не могу предугадать твои действия – скрупулезно перечислил имеющиеся проблемы Стэн и еще раз пихнул Деллу в пятку. – Поднимайся.

Делла открыла один глаз и посмотрела на него с молчаливым укором. Стэн бестрепетно выдержал взгляд.

- Знаешь, что будет написано у меня на могильной плите? «Меня уморил Стэн Паттерсон».

- Нет. В первой же серьезной заварухе нас раскатают в тонкий блин. И на обоих надгробиях будет написано «Здесь лежат два ленивых засранца», - Стэн присел на корточки, подумал и лег рядом на пол, положив руки под голову. – Знаешь, что я подумал? Нам нужно бегать по утрам. Или вечером, после работы.

- С ума сошел? – ужаснулась Делла, немедленно прекращая умирать. – Какой кошмар. Кто ты такой и куда дел Стэна Паттерсона?

- Вообще-то я пытаюсь повысить наш профессиональный уровень. Но если ты не хочешь, мы можем просто увеличить нагрузку на полосе препятствий, – лицо у Стэна было невинным и безмятежным, как у спящего младенца. – Ну что, пройдем эту хрень еще один разок?

- Ах ты ж КОВАРНЫЙ ИНТРИГАН! – заржала Делла, пихнув Стэна в бок несформированным сгустком силы. – Ты где этому научился? В армии?

- Нет. У мамы. Но сержант тоже так делал, ты угадала, - Стэн перевернулся на живот, упершись локтями в пол. Делла поймала себя на том, что таращится на его руки – крепкие, сухие, с выпирающими на предплечьях синеватыми венами. – Ну что, пошли?

- Хорошо. Пошли, - в голове у Деллы созрел встречный коварный план. – На этот раз пройдем полосу на спор.

- В смысле?

- Посмотрим, кто из нас больше мишеней положит.

- И на что спорим? – заинтригованно склонил голову набок Стэн.

- На всратую футболку.

- Что?!

- Тот, кто выиграл, покупает самую всратую футболку, которую найдет, и дарит проигравшему. А проигравший носит ее целый день не снимая. И не под рубашкой, а так, чтобы все видели.

- Лааааадно, - задумчиво протянул Стэн, прищурив глаза. – Какой у тебя любимый цвет?

- Зеленый. Но я эту полосу уже тысячу раз проходила, красавчик. Так что даже не мечтай.

- А я был чемпионом роты по стрельбе навскидку, - зловеще ухмыльнулся Стэн. – Так что даже не мечтай.

Свои шансы Делла оценивала трезво. Выстрел из пистолета быстрее заклинания – но кто сказал, что формулу нужно проговаривать вслух? Да, это сложно – сформировать и направить силу одним только усилием воли. Вербальная формула принимала на себя львиную долю нагрузки, и все, что требовалось от мага – произнести слова строго определенным образом, мысленно «устремившись к цели». Учителя любили эту формулировку: мысленно устремившись к цели. Просто пожелай, скажи соответствующее заклинание и направь силу через палочку – и все, вот он, результат! Но с невербальной магией все было иначе. Просто пожелать тут было недостаточно – требовалось мгновенно и четко представить себе требуемый результат, вообразить его в предельной концентрации. Даже в лабораторных условиях это задача непростая – а уж в бою…

Но Делла любила сложные задачи.

Мысленно сосредоточившись на режуще-рубящем Фрудрад, она вообразила себе это усилие – сила входит в противящуюся воздействию плоть, рассекает ее, отделяя части от целого. Вообразила, погрузилась в эту мысль, как в воду, зафиксировала…

- Ну что, готов? - Делла встала перед узким проходом, подняв наизготовку палочку.

- Готов. Раз. Два. Три, - выдохнул Стэн и дал отмашку рукой. Делла, пригнувшись, влетела в узкий коридор, сразу же скосив неведомую хрень, вывалившуюся из левого прохода. Стэн, ступая за ней на расстоянии двух шагов, подстрелил то, что прыгнуло справа и сверху.

– Давай-давай-давай!

Мысленно разделив коридор надвое наклонной чертой, Делла планомерно уничтожала все, что появлялось снизу и слева. Сзади оглушительно-сухо грохотали выстрелы, смутные силуэты на границе поля зрения опрокидывались в темноту, судорожно дергая конечностями.

- Давай, быстрее, молодец, давай!

Пылающий энтузиазмом Стэн яростно пыхтел Делле в спину, словно набирающий разгон паровоз. Лабиринт раскручивался перед ними серпантином ходов, и Делла едва успевала соотносить направление движения и обозначенную цель. Вверху! Внизу! Сбоку! Внизу! Сбоку! Внизу! Что-то громоздкое и многосоставное рухнуло с потолка, еще в полете распадаясь на отдельные сегменты. В полумраке узкого коридора Делла не опознала противника и шарахнула невербальным Агни по площади, накрыв огнем все, что ниже двух метров. Стены оплавились. Сзади Стэн с громким щелчком загнал в беретту новую обойму.

- Отлично! Быстрее, давай!

Они перли по лабиринту, как эскадрон смерти, оставляя после себя разрушение, гибель и раздолбанные в хлам манекены.

- Быстрее! Молодец! Давай!

Залитый ослепительно-белым светом прямоугольник выхода вспыхнул перед Деллой, как ворота в рай. Задыхающаяся, потная, с трясущимися коленками, она кулем вывалилась на заботливо подстеленный мат. Рядом упал на карачки Стэн, все еще сжимая в руке пистолет.

- Ох. Черт. Твою. Мать.

- Четыре минуты, - объявил равнодушно-вежливый женский голос. – Вы улучшили свой результат на одну минуту семнадцать секунд.

- За-е-бись, - выдохнул Стэн. – Прогресс! – и рухнул лицом вниз.

- Объяви количество пораженных объектов! – потребовала злопамятная Делла.

- Стэн Паттерсон – четырнадцать уничтоженных целей, два промаха, одно некритичное касание. Делайла Ругер – четырнадцать уничтоженных целей, четыре промаха.

Стэн повернул голову. Лицо у него полыхало алым, как раскаленный горн, на бровях поблескивали капли пота.

- Ничья. Всратые футболки отменяются.

- Нееет, - зловеще осклабилась Делла. – Если у нас ничья, мы купим две футболки!

- Мор де бо ланд шав бо ро, - сместив указательный палец на палочке так далеко, как смог, Петер сделал короткий жест вверх и влево. Дохлая мышь не пошевелилась. – Да что за нахрен?

Петер отложил палочку и взял дневник Цибулоффски. «Пальцы сложить щепотью у рукояти. При взмахе вытянуть указательный, не смещая большой и средний». Так. Это есть. «Заклинание произносится с восходящей интонацией, слог «бо» короткий, звук «р» - заднеязычный щелевой». Это тоже есть. Вроде бы. «Индуцирующее движение палочкой легкое и летящее, без замаха. Вращается только кисть». Это тоже есть.

Так какого же хрена?! Может, мышь неправильная? Петер тоскливо покосился на возвышающийся в углу лаборатории компактный алтарь. Кофе у Петера был, в шкафу пылилась чудом недопитая бутылка рома, а настрелять табачку у стражников – дело пяти минут. Но от одной только мысли о том, что придется рисовать бесчисленные переплетения веве для барона Субботы, начинал дергаться глаз.

И в целом – какой смысл? Полным ритуалом, с обращением к барону, полноценного трудоспособного зомби поднимают. А Петеру так, просто образец потестить.

- Да ну нахуй, - пробормотал Петер и решительно перехватил палочку. - Эхаэ!

Краткая формула сработала. Крохотный трупик слепо заширил лапками, завозился и поднялся, неуверенно покачиваясь. Мордочка у мыши была сонная и равнодушная, нижняя челюсть безвольно обвисла, обнажив длинные желтоватые зубы.

- Нет. Мышь нормальная. Хадаль! – раздраженно взмахнул палочкой Петер, отменяя заклинание, и трупик снова осел на стол, свернув кольцом розовый хвост. – Ладно. Попробуем еще раз. Мор дЕ бо лАнд шав бо рО! МОр де бо лАнд шАв бо ро! Мор дЕ бо лАнд шав бо рО!

Петер менял интонацию и длительность слогов, чуть не потянул указательный палец и заплевал рубашку, добиваясь максимально щелевого заднеязычного «р». Гадская мышь и не думала оживать.

- МОр де бо лАнд шав бо рО! Вот же ебаный ты нахуй. МОр дЕ бо лАнд шАв бо рО!

Через полчаса бесплотных усилий Петер заподозрил, что старый хрен Цибулоффски всех наебал. Просто в качестве прощального прикола. Гребаный упырь.

- Мор де бо лАнд шАв бо ро! – в последний раз взмахнул палочкой Петер и понял: зацепило. Вот оно, вот! Вот! Обретшая выход сила устремилась по руке вверх, заполнила палочку и сорвалась с нее узким серебряным лучом. Искрящийся свет окутал дохлую мышь серебряным облачком, наполняя тельце, словно сосуд водой. Сконцентрировавшись, Петер усилил давление. Ну давай же! Давай! Перехватив кисть, чтобы не дрожала, Петер сжал зубы и оскалился. ДАВАЙ!

Мышь пошевелила розовым носиком. Моргнула. И поднялась, деловито обтирая морду лапками.

- Мистер Манкель!

Петер дернулся, разорвал контакт, и мышь, конвульсивно вздрогнув, обмякла.

- Да еб же твою мать! Чего тебе надо? – ощерился Петер на безневинный хрустальный шар.

- Мистер Дагомари просит вас подойти в зал заседаний.

Ну да, конечно. Дагомари. А кто же еще? Некоторые биологические объекты существуют исключительно для того, чтобы портить жизнь окружающим. Мухи. Слепни. Глисты. И Абрахам Дагомари.

- Понял. Иду, - раздраженно прокрутив палочку, Петер убрал ее в чехол и снял с вешалки грязный рабочий халат. Раз уж Дагомари вызывает его прямо из лаборатории, то пусть не жалуется, позер хренов.

В зале заседаний было непривычно пусто и гулко. Убранные в штабеля складные стулья пылились у стены, и черная лаковая трибуна возвышалась посреди комнаты, как одинокий обелиск. Дагомари сидел за накрытым зеленой скатертью столом, оккупировав единственное председательское кресло.

- Петер! Я тебя уже минут десять жду.

- Извини. Нужно было экспертизу закончить, - нагло соврал Петер и, проигнорировав складные стулья, уселся прямо на стол. Покосившись на обильно заляпанный бурыми пятнами халат, брезгливый Дагомари дернул ртом и отодвинулся.

- Тогда не буду тебя отвлекать. Нам передали новое дело, - протянул он Петеру потертую картонную папку. – Ознакомься.

Развязав изрядно засаленные веревочки, Петер пробежал глазами распорядительный лист. Друзилла Лангфранк. Скончалась, приняв пинту концентрированного отвара белены. Возраст – шестьдесят два года, семейное положение – разведена, наследующий родственник – сын Этельред Лангфранк.

- И что?

- Это третье самоубийство в цепочке. Сначала в доме номер семнадцать по Элм-Стрит проживал Алонзо Барберино. Вскрыл вены в ванной, - сникнувший было Дагомари встрепенулся, распушил перья и поднял хохолок. На лице его проступило усвоенное на должности старшего стража снисходительно-терпеливое выражение – и Петер пожалел, что не прихватил лопату.

- Там была сложная история: жена изменяла Алонзо с его же сестрой и, кажется, даже отравить его хотели, так что вопросов не возникло. У мужика реально был повод, чтобы вскрыться. Дом со всем содержимым Алонзо завещал старшему брату Конраду. Пока что все понятно?

- Нет. Сложно как-то. Давай еще разок.

- Хорошо. Алонзо… Так, стоп. Ты издеваешься! – возопил осененный догадкой Дагомари.

- Ну что ты. Я шучу, - миролюбиво улыбнулся Петер. – Ты продолжай, продолжай.

- Да. Конечно, - Дагомари раздраженно передернул плечами. – Так вот. Алонзо завещал все старшему брату. Конрад Барберино вступил в наследование имуществом, продал собственный дом и перебрался на Элм-Стрит. А через пять месяцев повесился в гостиной. Тоже, в общем-то, не без причин. Старший сын Конрада год назад погиб – мы проверили, обычный несчастный случай, все чисто. Средний – хронический алкоголик, а с младшим незадолго до самоубийства Конрад поссорился. Друзья и родственники рассказывали, что последние несколько месяцев мужик из депрессии не вылезал, даже пить начал, хотя раньше спиртное на дух не переносил. Так что это самоубийство тоже не вызвало вопросов.

- А потом дом унаследовала Друзилла Лангфранк.

- Откуда ты знаешь? Ты что, уже читал это дело?

- Нет. Я просто умею считать до трех, - развел руками Петер.

- Конечно, - сухо улыбнулся Дагомари. – Это действительно третий случай. Друзилла была любовницей Конрада и унаследовала дом по завещанию.

- А сыновья просто смирились с волей отца?

- Похоже, да. Младший так зол на Конрада, что ничего от него не хочет, а средний не провернул бы сложное дело. Там вместо мозга губка, пропитанная алкоголем.

- Думаешь, отварить в кастрюле белену – это очень сложно?

- Отварить – нет. А вот прийти к незнакомой женщине в дом, споить ей здоровенную кружку подозрительной жидкости и не оставить следов магического воздействия – это задача рангом повыше. Наше экспертное мнение однозначно, - Дагомари многозначительно воздел указательный палец. – Это проклятье. Завязано либо на само здание, либо на какую-то вещь внутри него.

- Но вы не знаете, на какую именно.

- А нам и не нужно, - торжествующе улыбнулся Дагомари. – Для этого есть квалифицированные сотрудники отдела артефактов.

Вот оно - понял Петер. Вот та самая, одна-единственная фраза, ради которой Абрахам затеял весь этот цирк. Встреча в зале заседаний, председательское кресло, подробный изустный пересказ того, что написано в протоколах. Мы – стражи. А вы – вспомогательный персонал. Вот так-то, Петер Манкель. Обломись, жалкий ты неудачник.

- Хорошо, когда в департаменте есть квалифицированные сотрудники, - жизнерадостно осклабился Петер, нависая над Дагомари покосившимся Бурдж-Халифом. – Правда?

Дагомари пропыхтел что-то условно-одобрительное и судорожно кивнул. Подхватив папку, Петер сполз со стола, потянулся и аккуратно поправил скатерть.

Когда в тебе двести фунтов живого веса, можно обойтись и без лопаты.

Когда Петер вернулся в кабинет, оперативная бригада уже была на месте. Делла, закинув ноги на стол, меланхолично допивала кофе. Сахарная пудра, белым инеем осевшая на подбородке, со всей очевидностью намекала: одним кофе дело не обошлось. Паттерсон, подперев щеку ладонью, читал «Боевую магию» Сезара де Ланфре и что-то помечал в блокноте. Вид у него был сосредоточенный и вполне благодушный. Как будто добрый волшебник выдернул обледенелый лом, пронзающий Паттерсона от макушки до самой задницы, и заполнил образовавшийся вакуум умиротворением и любовью к ближнему.

Разительная перемена внушала изумление. И подозрение.

- Добрый день, - вежливо поздоровался Петер. Делла в ответ помахала стаканчиком, а Паттерсон поднял голову, поздоровался и – о диво! – улыбнулся. Улыбка у него получилась скупая, как обгрызенное зимой декабрьское солнце, но все-таки она получилась.

- Привет. Твоя доля пончиков и кофе в коробке.

- Спасибо, - Петер швырнул на стол папку и сел, вытянув ноги. Ботинки при этом выехали фута на два из-под стола, перегородив проход, и это было явственным нарушением техники безопасности – но должны же быть в жизни маленькие радости. – Что нового?

- Да ничего, в общем, - примерившись, Делла зашвырнула опустевший стаканчик в урну.

- Все еще тренируетесь?

- Все еще тренируемся.

- И как успехи?

- Все отлично, - вынырнул из «Боевой магии» Паттерсон. – Улучшили результат на минуту.

- И семнадцать секунд, - самодовольно уточнила Делла.

- Это просто секунды.

- Это треть минуты вообще-то!

Посмотрев друг на друга одинаково возмущенными взглядами, Паттерсон и Делла так же одинаково засмеялись немудреной шутке. Как будто отрепетировали.

И Петер не мог решить, радует это его или пугает. Слишком уж быстро они спелись, слишком быстро вошли в колею. Петеру хотелось думать, что весь секрет происходящего – в редчайшем, удивительном, нечеловеческом везении. Изо всех возможных претендентов на должность Делла выбрала того единственного, с кем совпадала и в желаниях, и в решениях, и в мыслях. Но шансы на такое везение стремились к нулю, и Петер жопой чуял – его наебывают. И вряд ли его наебывает Делла.

- Извини, что лезу не в свое дело, - обратился Петер к Паттерсону. Тот поднял голову от книги с выражением вежливого ожидания на лице. Как работник справочного бюро на автовокзале, готовый подобрать подходящий маршрут – но не испытывающий по этому поводу никакой радости.

- Да?

- Мне кажется, или у тебя в последние дни изменилось настроение? Ну, то есть, ты обычно был такой… серьезный. Молчаливый.

И спал в окопе. Петер успел прикусить язык до того, как закончил фразу, – но Паттерсон все понял правильно.

- Да, точно. Действительно изменилось, - Паттерсон улыбнулся ему бледной равнодушной улыбкой. – Я думаю, все дело в том, что я снова в строю. Мне это не хватало на гражданке. Но теперь я пришел сюда, я работаю – и все отлично. А что, есть проблемы?

- Нет, никаких, - тут же сдал назад Петер. – Все круто. Ты отлично справляешься.

Он неловко провел по волосам рукой.

Ответы Паттерсона не разрешили сомнения – но теперь к смутным подозрениям добавился еще и стыд. Может, Петер изначально неверно оценил ситуацию? Ну в самом деле. С чего он взял, что Паттерсон балансирует на грани? С того, что так один парень сказал? Да мало ли кто и что говорит. Послушать Дагомари, так Делла - типичный субклинический психопат, который не сегодня-завтра подожжет Магдеп, предварительно заблокировав все выходы. Правда, в случае с Паттерсоном Петер опирался не только на сомнительный диагноз. Мимика эта оцепеневшая, и взгляд камикадзе перед рывком штурвала, и застывшее в адреналиновом параличе тело… Паттерсон выглядел херово. Он походил на человека, которой наступил на мину и не решается пошевелиться. И это, мать твою, очень похоже на запущенный ПТСР. Похоже… но не стопроцентно подтверждает диагноз. Петер – не психиатр и даже не целитель. А хроническую мышечную ригидность, повышенный тревожный фон и депрессию любой длительный стресс обеспечит. Возможно, Петер зря загоняется. Просто Паттерсон разгреб свои проблемы, нашел новую работу, выровнял доходы – вот и улыбается. Деллу на тренировки вытаскивает. Пончики покупает.

Заебись же.

Наверное.

Может быть.

- Да, все отлично, - еще раз повторил Петер и откашлялся. – Леди и джентльмены, у нас есть работа. Попрошу минуточку вашего драгоценного внимания.

Глава 14

- Не сдавай меня, - яростно зашипел Стэн, как только они вышли из кабинета. – Не говори ему!

- Ты о чем? – растерялась Делла.

- Не рассказывай Манкелю про эликсир!

- Почему? – Делла озадаченно нахмурилась, отчего на переносице у нее появились две глубокие морщины.

- Потому что… - Стэн запнулся, подбирая слова. – Потому что…

Потому что перекачанный норвежский лесоруб и без того уверен, что Стэн псих, который живет в окопе, а на досуге свежует кошек. Подкрепить эту теорию признанием в том, что Стэн пьет лекарства – и теперь ему значительно лучше? Сразу нахуй. Вот просто сразу.

- Потому что я не хочу обсуждать свои проблемы с Манкелем.

Делла помолчала, обдумывая аргумент, и неуверенно кивнула.

- Как скажешь. Но вообще-то я думала, что следующую порцию эликсира Петер будет варить. Он сделает это лучше, чем я.

- Не надо. Давай не будем улучшать то, что уже работает.

- Ладно… - Делла внимательно посмотрела на Стэна. – Ты же понимаешь, что Петер нормальный?

- Да. Он просто дохера заботливый чувак. Я уяснил. Но я не хочу, чтобы он обо мне заботился. Предпочитаю справляться самостоятельно.

На самом деле Стэн не считал Манкеля заботливым чуваком. Если забота заключается в том, чтобы попрекать ошибками, подозревать и давить – то нахуй такую заботу. Но Деллу вся эта контролфриковская хрень почему-то устраивала, и Стэн не влезал. Если человек позволяет ебать себя в мозг – это его право. Но не обязанность. Интересно, Ругер это понимает?

В гараже Делла проложила маршрут между машинами так, чтобы пройти мимо «Крайслера», и нежно мазнула по капоту рукой. За пару недель Стэн уловил закономерность. Поначалу нездоровая тяга Деллы к здоровенному «Крайслеру» его совершенно не волновала. Потом начала удивлять. А теперь смешила. Такой большой, такой длинный, такой мощный…

- Ты чего улыбаешься? – заинтересовалась Делла.

- Да так, ничего. Куда едем? - неуклюже сменил тему Стэн.

- На Лонг-Айленд. Надо с наследником поговорить, чтобы нас в дом пустили, - Делла уселась в тойоту, положила папку на колени и дисциплинированно пристегнула ремень. – Выдвигаемся?

Стэн медленно вывел машину из темного гаража в сияющий декабрьский день. Вчера был туман, а сегодня ударил мороз, и на город упала серебряная корка инея. Тонкие до призрачной хрупкости кристаллы покрывали все: стены домов, деревья, фонарные столбы. За одну ночь грязный серый Нью-Йорк превратился в невозможно прекрасный сказочный город, застывший на пороге Рождества.

Телефон в кармане завибрировал. И еще. И еще.

В отеле старенький Стэнов «Самсунг» наглухо отрубался, но теперь, когда машина выехала на шоссе, телефон наверстывал упущенное. Эсэмэски сыпались, как из гребаного рога изобилия, и чертова вибрация в кармане джинсов неиллюзорно бесила. Изловчившись, Стэн приподнял бедра и выудил левой рукой телефон. Семь звонков. Все от Деккера. Виновато покосившись на Деллу, Стэн нажал кнопку вызова. Деккер ответил сразу же.

- Ты куда пропал? Третий час звоню – и ничерта, абонент недоступен.

- Извини. Там, где я был, нет связи. Что случилось? – заметив просвет в левом ряду, Стэн прижал трубку к уху и включил поворотник. Какой-то уебан на зеленом минивене попытался проскочить перед ним и прибавил газу, но Стэн решительно крутанул руль и перестроился, с трудом удержавшись от того, чтобы не показать минивену средний палец. – Гандон!

- Кто? Я?!

- Нет. Урод один, чуть не подрезал.

- А, ты на работе… - сообразил Деккер. – Жаль.

- Да что случилось-то? – повторил вопрос Стэн.

- Митинг на половину второго. Дело Макклоски – помнишь?

Стэн помнил. Ветеран Дуглас Макклоски мирно спал дома на втором этаже. В три часа ночи его разбудил звон разбитого стекла. Макклоски, прихватив револьвер, направился вниз – поздороваться с гостями. У Макклоски не было глаза, а левое плечо и бедро держались на титановых болтах, но на меткость стрельбы это не повлияло. Двоих грабителей он пристрелил на месте. Третьего – около двери, когда тот попытался сбежать. А последнего, четвертого, Макклоски прикончил уже на тротуаре, за пределами частной территории. Просто встал у окна, прицелился и выстрелил.

Стэн полагал, что благодаря действиям Макклоски в мире стало на четверых мудаков меньше. Прокурор полагал, что действия Макклоски нужно квалифицировать как тяжкое убийство со злым предумышлением, поскольку третий и четвертый грабители уже не представляли опасности.

Стэн очень надеялся, что к этому ублюдочному юристу тоже заглянут четыре грабителя и от души отпиздят его битами.

- Я думал, ты захочешь пойти, - бубнил в трубке Деккер. – Поддержишь протест, выразишь гражданскую позицию. Но если ты занят…

- Да, я занят. Я не приду, - уныло подтвердил Стэн. Он действительно хотел бы сходить на митинг. Конечно, это бесполезно, и властям насрать на их бессмысленные протесты, – но американцы должны видеть: есть люди, которым не все равно. И правительство должно это видеть. И Макклоски. Этот парень поступил правильно. Он заслуживает поддержки и помощи – хотя бы такой.

Попрощавшись, Стэн сбросил звонок и сунул телефон в нагрудный карман – туда, где ему и место.

- Куда ты хочешь прийти? – заинтересовалась Делла.

- Никуда. Я на работе.

- А если бы ты был свободен?

- Тогда пошел бы на митинг. Сегодня начинается процесс против ветерана… Он защищал свой дом и пристрелил грабителей, но наши охрененно справедливые власти собираются его за это посадить, - даже теперь, с правильной дозхой бальзама в крови, Стэн почувствовал привычную ярость. Потому что это было несправедливо. Нихуя не справедливо.

- Для тебя это важно? – продолжала расспрашивать Делла. Бессмысленный диалог потихоньку начинал раздражать, но грубить не хотелось – и Стэн просто кивнул.

- Тогда иди. Забросишь меня по адресу и езжай куда надо.

- В смысле? – Стэн с трудом удержался, чтобы не втопить тормоз. – А наследник?

- Сама поговорю.

- А обратно как?

- Так же, как всю жизнь до встречи с тобой, - ухмыльнулась Делла. – Ты же не думал, что автомобиль – это единственное доступное мне средство передвижения?

На самом деле, Стэн именно так и думал. Маги не любят водить машины – эту мысль Стэн принял как данность и даже не пытался хоть как-то ее анализировать – просто не до того было. Количество свалившейся на него информации было слишком велико, он не успевал перерабатывать входящий поток, а уж придумывать дополнительные вопросы – это было далеко за гранью возможностей. До этого вот самого момента Стэн был уверен, что волшебники передвигаются по городу на такси или в метро. Но это же тупо. Если у тебя есть магия – ты можешь придумать что-нибудь покруче. Что-нибудь необыкновенное. Типа саней Санта-Клауса или вроде того.

На мгновение Стэн замер, осененный внезапным подозрением.

- Но Санта-Клауса не существует?!

- Нет, конечно. А что?

- Ничего. Просто мысль мелькнула.

Высадив Деллу на Элм-стрит, Стэн выбрался из машины. Серебряный мир переливался и сиял, как огромный алмаз, и от этого искрящегося света было больно глазам. Стэн прищурился, прикрывшись ладонью.

- Уверена? Я точно не нужен?

- Совершенно, - Делла оглянулась на ладный двухэтажный дом из дикого камня, на крыше которого взмахивал крыльями самый настоящий живой петух. Или не на настоящий, хрен тут разберешь. – Ну сам посмотри. Такой милый добропорядочный дом. Не будет же его хозяин с палочкой на меня бросаться.

Стэн неуверенно пожал плечами. Потому что добропорядочный дом – это не гарантия. И добропорядочный человек – это не гарантия. И вообще, ничто не гарантия, кроме пули в голову.

Но это же не Афган. Это США, Нью-Йорк. Гребаный Кони-мать его-Айленд.

Делла сказала, что отлично справится сама. А Деккер очень просил приехать…

- Хорошо. Как скажешь.

Он сел в машину, растирая прихваченные морозом уши. Делла поднялась по лестнице, пару раз дернула за бронзовый молоток, отполированный до сытого золоченого блеска, и дверь открылась. Стэн пригнулся, склонившись к пассажирской двери, но разглядел только кожаные ботинки и строгие черные брюки. Судя по нижним конечностям, наследник мадам Лангфранк был человеком серьезным. А в верхних конечностях он мог держать «Дезерт игл».

Делла вошла. Дверь закрылась.

И тут на Стэна накатило. Густая, физически осязаемая волна предчувствия нахлынула, поднимая дыбом волосы на загривке. Сейчас оно случится. Что-то плохое. За дверью. Прямо сейчас.

Удар. Выстрел. Взрыв. ЛОВУШКА.

Стэн вцепился в руль, медленно выдыхая через зубы.

Ничего не произойдет. Это просто дом. Просто дверь. Просто беседа.

Все. Нормально.

Даже сейчас, погружаясь в бушующий адреналиновый океан, Стэн понимал: настоящей опасности нет. Если бы проблема была реальной, он не скатился бы в позорную панику. Наоборот. В случае объективной угрозы Стэн становился спокойным и расчетливым, действовал с рациональной уверенностью автомата – ну, до того момента, пока у автомата не выбивало пробки. Такая вот нелепая девчачья истерика означает, что на самом деле все в порядке. Просто кретинские выверты мозга, с которыми Стэн никак не мог справиться. Внезапное предчувствие катастрофы накрывало Стэна в самых безобидных ситуациях: на эскалаторе в супермаркете, в лифте, в темном зале кинотеатра… Когда танк, развернув на зрителей здоровенную пушку, дал залп, Стэн чуть не вывалился из кресла, а не заорал только потому, что рот был попкорном забит. Зато закашлялся и долго потом отпаивал себя колой, лязгая зубами о стекло.

Стэн ненавидел эту хуйню – и очень надеялся, что подобного дерьма больше не будет. Потому что бальзам. Умиротворяющий. Магия, блядь. Но нет – вот оно, родимое, тут как тут. Нежно скребет когтями по затылку.

Это. Просто. Дом. Это. Просто. Беседа.

Все нормально.

Дрожащими пальцами Стэн повернул ключ, и мотор тойоты отозвался тихим урчанием. Сдать назад, разворот, первая передача.

Хватит на сегодня этого дерьма. Поехали.

Когда Стэн добрался к зданию суда, митинг уже начался. Десятка три среднего возраста мужчин с характерными короткими стрижками топтались на площади перед ступенями. В руках у них были бумажные плакаты и самодельные растяжки. «У нас есть право на самозащиту». «Дайте ему медаль!». «Вооруженная нация – свободная нация». «Сажайте преступников, а не тех, кто очищает улицы от мусора».

Над митингом витал дух суровой маскулинности, негодования и безнадежности. Стэн вышел из машины и неспешно подошел к толпе. Откуда-то из глубины сразу же вывинтился О’Деккер. Огромный, широкий, с ярким морозным румянцем, он походил на гладко выбритого Санта Клауса, сменившего красный полушубок на армейскую «цифру».

А на Рождество он дарит плохим мальчика гранаты. Хорошим – тоже гранаты. Но с чекой.

- Ты все-таки приехал! Рад тебя видеть! – Деккер так энергично хлопнул Стэна по плечу, что того смело с курса. – Ты взял выходной или сбежал?

- Просто договорился с напарником, - не стал вдаваться в подробности Стэн.

Они встали рядом с высоким чернокожим парнем, энергично скандирующим «Сво-бо-ду! Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!». Потянув носом, Стэн уловил отчетливое алкогольное амбре и раздраженно поморщился. Из-за таких вот мудаков все уверены, что ветераны – это вечно похмельные агрессивные неудачники.

Хочешь бухать – дома бухай!

Уловив его настроение, Деккер тут же оттащил Стэна подальше и протянул ему термос.

- Держи, согрейся.

Стэн сделал глоток – и горло обожгло нечто, изначально бывшее самым обычным кофе. Но потом туда добавили лошадиную дозу сахара, сливки и ром, превратив рядовой напиток в химическое оружие.

- Спасибо. Крепкая штука, - Стэн вернул Деккеру термос и прокашлялся, закрывая ладонью рот.

- Так холодно ведь! – широко ухмыльнулся тот и тоже сделал глоток. – Не костры же на площади разводить!

Стэн согласно кивнул.

Интересно, как там у Делл беседа продвигается. Нет, нормально, конечно, это ежу понятно. Но как конкретно?

- Ты что-то совсем пропал с радаров. Когда мы последний раз виделись, неделю назад? Может, зайдешь после митинга ко мне – выпьем пива, поговорим? Расскажешь, что там у тебя на новой работе.

Деккер был таким же, как всегда – дружелюбным, общительным и немного навязчивым. Раньше это Стэна совершенно не напрягало. Во-первых, Деккер говорил о том, о чем хотел бы сказать сам Стэн – но не мог. Не получалось. А во-вторых, Деккер был чертовски одиноким и чертовски несчастным мужиком. Судьба обошлась с ним пиздец как несправедливо, протащив через войну, ранение, реабилитацию, безработицу и развод – и это было в сто раз хуже того, что получил от жизни Стэн. Если он мог помочь Деккеру, послушав его болтовню, – ну что ж, Стэн был готов на эту жертву.

Но не сейчас.

Потому что Стэн не мог говорить о новой работе. Не с Деккером – любопытным, сообразительным и цепким, как клещ.

- Не могу. Мне через пару часов нужно на базу вернуться, - Стэн выпалил первую пришедшую в голову отмазку, но свернуть Деккера с выбранной темы было не проще, чем затормозить армию Гудериана на марше. Рогаткой и топором.

- А где ты работаешь? Что-то я в прошлый раз ничего не понял, - продолжил расспросы Деккер.

- Ну… типа как в полиции. Я же тебе говорил, что это секретно. Я подписку о неразглашении дал.

- Так я и не спрашиваю, что ты делаешь! Я спрашиваю, где ты работаешь – это ты можешь сказать?

Стэн замялся. Придумать убедительную ложь он так и не сподобился, врать что-нибудь тупое не хотел, а молчать было неловко.

- Это… секретный отдел. Для специальных расследований. Я правда не могу сказать, честное слово.

Деккер вдруг помрачнел, на лице у него проступила болезненная серьезность.

- Скажи мне только одно. Ты теперь с ними?

Самое кошмарное было в том, что Стэн понял вопрос. Да, это звучало, как гребаный бред параноидального шизофреника, но именно так и обстояли дела. «Они» действительно существовали. Некая равнодушная, безликая масса людей, которые принимали решения и гнали людей на убой как скот. «Они» никогда ни с кем не советовались, «они» клялись говорить правду и врали в глаза. «Они» были манипуляторами, которые стоят за кулисами и дергают за ниточки, заставляя марионеток плясать на сцене.

«Они» существовали. А еще существовали «мы». Стэн гордился тем, что он борется с этой системой. Пусть в мелочах, пусть безнадежно, но борется. Потому что с чего-то надо начинать. Потому что они должны видеть – есть люди, которые встанут на защиту Америки. Не позволят уничтожить страну ради собственных мелких интересов: власти, денег, популярности.

- Нет, я не с ними, - Стэн говорил твердо и уверенно, потому что это была правда. Чистейшая, как медицинский спирт. – Я не с ними. Это хорошая работа. Мы защищаем страну от всякого дерьма.

Стоять перед зданием суда было скучно и холодно. Стэн переминался с ноги на ногу, бесконечно разглядывал здания, раз за разом читая одни и те же вывески, и поглядывал на экран мобильного. Два часа. Два тридцать. Три.

Делла наверняка уже поговорила с мистером «наглаженные брюки даже дома». Вернулась на базу и обсуждает с Манкелем результат.

Или НЕ вернулась.

Нет, бред. Полная херня. Конечно, вернулась. Прямо сейчас они сидят в теплом кабинете, жрут какой-то сладкое дерьмо и обсуждают оперативную сводку, которая звучит, как синопсис фантастического фильма. Призраки в сортирах, проклятые ожерелья и покойники, впаривающие кредиты под завышенный процент.

Если отутюженный мудак не долбанул Деллу молотком по голове. Как подсказывал Стэну его небогатый опыт, внезапный молоток против магии срабатывал охуенно.

- Ты чего дергаешься? – не выдержал наконец Деккер. – Опаздываешь куда-нибудь?

- Да нет. Просто… Черт, не знаю. Может, не надо было сегодня с работы уходить, - Стэн в очередной раз достал телефон и посмотрел на время. Три двадцать. Если митинг закончится прямо сейчас, он успеет смотаться на базу и проверить, на месте ли Делла.

- Что-то серьезное пропускаешь?

- Ну… - Стэн задумался, подбирая формулировку. – Пока я здесь стоял, напарник одно дело разруливал. И я не знаю, чем все закончилось.

- Так позвони и спроси, - логично предложил Деккер.

- Не могу. Туда нельзя позвонить.

- СМС напиши. Освободится твой напарник, увидит сообщение и ответит. Тоже мне проблема.

БЛЯДЬ.

Стэн уставился в пространство, осознавая всю глубину собственного идиотизма. Да, электроника не работает в окружении магии – но они же не все время в этом ебучем окружении! Когда Стэн заходит в Магдеп, у него телефон отрубается. А потом, на выходе, включается – и собирает все уведомления, которые болтались в сети. Какого хрена маги не делают так же?!

Хотя тут как раз все понятно. Маги не привыкли пользоваться техникой. Но он-то куда смотрел? А Манкель?! Этот самодовольный лось детство провел в нормальной американской семье – так какого хера он не использует опыт на благо окружающих?

Надо. Просто. Купить. Ебаный. Телефон.

Пиздец.

Делла застала Петера в лаборатории. Сидя верхом на стуле, он дирижировал палочкой, а на столе маршировал отряд из десяти дохлых мышей и одной крысы.

Делла содрала куртку и швырнула ее в угол, на груду картонных коробок с реагентами.

- Я так понимаю, у тебя получилось?

- Да, - не оборачиваясь, ответил Петер. – Охуенная штука. Метод Цибулоффски активизирует не только мозжечок и продолговатый мозг, но и лимбическую систему. Я погонял мышей по лабиринту: они распознают запахи, пугаются внезапных раздражителей и запоминают маршруты.

- А что насчет полушарий? – Делла придвинула второй стул и тоже уселась верхом, рассеянно покачивая ногой.

Петер поскреб затылок палочкой.

- А хер его знает. Еще не тестил. Но сдается мне, высшая нервная деятельность тоже в наличии. Урезанная, конечно, но…

- Охуеть… Это не зомби. Цибулоффски действительно оживлял покойников.

- Похоже на то, - несколькими взмахами палочки Петер загнал дохлых мышей в клетку и запер дверцу. – И теперь я нахожусь в затруднении.

- Почему?

- Потому что на уровне животных я все, что хотел, выяснил. Нет, детали, конечно, еще разгребать и разгребать – но в целом принцип понятен. Теперь нужно усложнять.

- И в чем проблема? – Делла потянулась, положила руки на спинку стула и уперлась в них подбородком. – Неужто бомжи в морге кончились?

- Нет. Тут, кисонька моя, вопрос этический. Вот подниму я бомжа, он оживет, а дальше что? Он будет жить и разлагаться? Или мне грохнуть его, когда эксперименты закончу? Это же не отключение зомби будет, а полноценное убийство.

Издав губами малоприличный звук, Делла закатила глаза.

- Этика-хуетика. Тоже мне проблема. Оживляй труп Цибулоффски – он заслужил.

- Так он же похоронен, - растерялся Петер.

- Рыбка моя! Ты, главное, согласись, – а я тебе Цибулоффски и вырою, и в лабораторию принесу. Лично. Вот этой самой палочкой, - жизнерадостно оскалилась Делла.

- Ну… Я подумаю, - ушел от ответа Петер. – Как беседа с наследником? Получила разрешение на обследование дома?

- Хуй я получила, - тут же потеряла боевой запал Делла.

- В смысле?!

- Метафорически. Нихера ты в изящной словесности не рубишь, дубина. Наследник уже вступил в права и держится за дом любимой мамочки зубами и когтями.

- Но там же проклятие!

- Недоказанное. И невыясненное. Все, что у нас есть, – это уверенность Дагомари, высказанная исключительно в личной беседе. А в документах только предположения и версии, которые еще доказать надо.

- Там же люди умирали.

- Они не умирали, они добровольно самоустранялись. При наличии веских причин. Все эти смерти расследовали стражи – и признали их лишенными магического воздействия. Печать, подпись, все дела. Теперь надо проводить обоснованные возражения по делам, опротестовывать выводы экспертов, требовать пересмотра. Естественно, Дагомари этим не занимался – и мы получили на руки тухляк. Принудить наследника невозможно.

- Так три человека померло. Лангфранк не боится последствий?

- Так наследство. Как только Лангфранк закончит бюрократический петтинг с нотариусом, он продаст особняк со всем содержимым, а дальше не его проблемы.

Делла и Петер замолчали, задумчиво раскачиваясь на стульях.

- Мда… - вышел из транса Петер. – Охуеть. И что мы делать будем?

- Без понятия. Можем отследить покупателя и объяснить, что к чему. Сорвем сделку.

- Лангфранк нового клиента найдет. Ты за всеми бегать собираешься и озарять их светом истины?

Делла потерла глаза ладонью.

- Принято. Твое предложение?

- Давай подадим запрос о наложении ареста на имущество.

- Не-а, - покачала головой Делла. - Чтобы наложить арест, нужны обоснованные подозрения.

- А чтобы обосновать подозрения, нужно провести обследование дома. Но нас туда не пускают, - тоскливо вздохнул Петер. - Пиздец.

- Пиздец.

Согласно замолчав, они уставились на суетящихся в клетке мертвых мышей. Зверьки энергично жрали корм, лазали по лесенкам, а парочка самых романтичных даже попыталась совокупиться.

- Фу, блядь. Смотреть не могу, - взмахом палочки Петер швырнул на клетку халат. – Знаешь, мысль откопать Цибулоффски нравится мне все больше.

- А то! – оживилась Делла. – Я плохого не посоветую.

- Да ну? – скептически изогнул бровь Петер. – Серьезно?

Смутившись, Делла потерла ладонью лицо.

- Зато я предлагаю оригинальные идеи. Петер…

- Что?

- Ты не жалеешь, что мы из стражи ушли? Сейчас бы сами дело сформировали, с доказательным обоснованием подозрений, а не разгребали хуйню, которую Дагомари дал…

Несколько минут Петер молчал, то ли обдумывая ответ, то не желая отвечать.

- Нет. Не жалею. Это было круто, конечно, но… Слишком много дерьма. Я бы не выдержал. Помнишь захоронение в парке Эйзенхаура, с девственницами? Им же лет по тринадцать было. Я потом неделю блевал, бухал и опять блевал. Не могу представить, чтобы я всю жизнь сталкивался с подобным. А здесь мне интересно. Бюрократия, конечно, жуткая, и Дагомари заебывает – но я хотя бы не совершаю заплывов по океанам говна.

Другого ответа Делла, в общем, и не ожидала. Если бездарные правы и существует великий таинственный бог, который сотворил небо и звезды, и гадов морских, и тварей земных, – то Петера Манкеля он спроектировал исключительно под такую вот лабораторию. А для каких целей он создал Деллу, было нихуя не понятно.

- А ты? – спросил Петер. – Жалеешь?

- Нет. Не жалею, - соврала Делла и улыбнулась.

Глава 15

Глава 15

Конечно, Стэн был готов к трудностям – но не к таким же! Второй час он листал сайты, разглядывая разнообразные футболки, и медленно впадал в уныние.

Русалочка с мордой Грампи Кэт. Забавно, но недостаточно всрато.

Бегемот на беговой дорожке. На стене у бегемота мотивирующий постер со вздыбленным единорогом. Намек на лишний вес.

3D котенок, съезжающий от ворота вниз, разрывая когтями ткань. На модели футболка смотрелась вдохновляюще, а в реальной жизни… Тоже вдохновляюще. Но это уже харрасмент.

Шутки про женщин. Мимо. Шутки про секс. Мимо. Шутки про политику. Мимо.

Кот, несущий в зубах детеныша Чужого. Ну… может быть.

Чувак, бегущий за взлетающим НЛО. «Я вам заплачу, если вы меня похитите!». И правда, кому бы заплатить?

На ядерно-розовой футболке с Динь-Динь Стэн завис. Гламурная фея танцевала, накручивая фуэте, а вокруг нее сияли радужные надписи: «А мне заебись», «Жизнь прекрасна», «Да похуй», «Потом разберемся». Описание на сайте гласило, что модель называется «Жизнерадостность и оптимизм». Очарованный оптимистичным посылом, Стэн почти тыкнул в кнопку «Купить», но притормозил. Нецензурные надписи – это, пожалуй, перебор. Модель, конечно, всратая, но это же подарок для леди.

Спустя тридцать минут мучений Стэн добавил в корзину черную футболку со снеговиком, доедающим лыжника. Из пасти у снеговика торчали здоровущие ледяные зубы, а лыжник дрыгал ногами и забрызгивал пейзаж кровью. Секса нет. Мата нет. Похабных намеков тоже нет. И вообще, Рождество на носу. Самое время для снеговиков.

Усилием воли подавив сомнения, Стэн оплатил покупку и медленно, с усилием повел плечами. Забитые тренировками мышцы отозвались болью. Раньше, до Эры Магии, Стэна такая фигня не беспокоила. Тело работает? Руки-ноги целы, лихорадка не долбит? Ну и отлично.

Не то чтобы Стэн ничего не чувствовал. Очень даже чувствовал. Просто ему было плевать.

А теперь – нет. Теперь боль имела значение. И усталость. И голод. Еда стала вкусной, шутки – смешными, кино – интересным. А девушки – привлекательными.

В последний раз Стэн думал о девушках года два назад. А потом жизнь окончательно утонула в говне и стало как-то не до того. И дело не только в романтических отношениях и прочей карамельной хуете. Стэн и трахаться-то не особенно хотел. Так, передергивал иногда в душе, равнодушно и механически, просто чтобы сбросить напряжение и выключить бесконечные, грызущие, неотвязные мысли в голове. Не дрочка, а какой-то извращенный аналог двух пальцев, засунутых в глотку. Это не имело отношения к женщинам. Это не имело отношения к вожделению. Просто эффективный способ стравить балласт. Но сейчас… Сейчас мысли вернулись. И механическая дрочка нихрена не решала проблему.

Стэн прислушался. Судя по тишине, отец уже спал. Воровато оглянувшись на дверь, Стэн открыл папку с малопримечательным названием «Чертежи к проекту». «Озорная монашка», «Вечеринка с чирлидерами», «Личная помощница»… Поколебавшись, Стэн тыкнул мышкой в «Развратную блондинку» и сунул руку в штаны.

Если девушку нельзя потрогать – на нее можно хотя бы посмотреть. И в красках вообразить все остальное. С эффектом 3D.

Делла перехватила Стэна в гараже, около выхода. Он шел, угрюмо глядя под ноги, и отчаянно зевал.

- Привет! - вывернулась из-за колонны Делла, и Стэн шарахнулся в сторону, выдергивая пистолет.

- Да блядь! Тебя кто так делать научил?!

- Я просто подошла! – неубедительно оскорбилась Делла, задним числом осознавшая недальновидность собственных действий. – И у меня для тебя кое-что есть!

Она протянула Стэну упакованную в серебряную бумагу коробочку, перевязанную лазурной лентой. Сбоку красовался огромный ажурный бант. Стэн покосился на него, как испуганная лошадь на волка, но коробочку принял и вручил собственный презент – серый полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем. Сцена обмена напоминала иллюстрацию из детектива шестидесятых годов: «Вот чертежи атомной бомбы, разработанные коммунистами. – Вот миллион долларов, секретный агент XXL». Делла пожалела, что не надела с утра шляпу – было бы очень кстати.

- Слушай, я тебе кое-что сказать хотела. Насчет вчерашнего дела, - усилием воли вынырнув из фантазий, Делла приступила к реализации намеченного плана.

- Что случилось? – немедленно забыл о коробке Стэн. – Были проблемы с наследником? – и напрягся, каменея лицом.

- Да. Он не допустит нас к осмотру.

Чугунная маска патриота и воина дрогнула, сминаясь, как фольга.

- Что?! Это, по-твоему, проблема? – неожиданно вызверился Стэн.

- Конечно, проблема! Нам же дом осмотреть нужно, - растерялась Делла.

- Тьфу ты. Я подумал… Да, кстати, - Стэн полез в карман и вытащил маленький переносной телефон. – Это тебе. Симку я поставил, свой номер вбил. Смотри: нажимаешь вот сюда, разблокируешь, заходишь в список контактов. Выбираешь строку «Стэн» и жмешь «Вызов».

Иллюстрируя короткую лекцию, он пробежал пальцами по кнопкам.

- Пробуй.

Зажав между ног пакет с футболкой, Делла неуверенно взяла телефон. Он был гладенький, твердый и неожиданно тяжелый, с аккуратной надписью Nokia наверху. Осторожно тыкая пальцами в кнопки, Делла воспроизвела действия Стэна – и телефон в его кармане отозвался энергичной трелью.

- Да, правильно, - одобрительно кивнул Стэн. – Если буду нужен – звони.

- Сколько я тебе должна? – Делла все еще разглядывала телефон, оглаживая пальцем овальные кнопки. Они были одновременно и твердыми, и мягкими, и даже почему-то теплыми – и вот это наверняка было иллюзий.

- Нисколько. Он древний, как говно мамонта. Это мой первый телефон, валялся в шкафу как память.

- Но я же могу разбить…

- Не можешь. Я раз десять пытался – и нихера. Ронял на асфальт, на кафель, даже со второго этажа. Это порождение ада разлеталось на части – а потом гребаные самаритяне помогали мне его собрать, и долбаный телефон снова работал.

- А зачем ты его разбивал? – потеряла нить разговора Делла.

- Потому что нормальный смартфон хотел, а не осколок погибшей цивилизации.

- И что? Тебе купили смартфон?

- Да хер там. Мои родители придерживались стратегии разумного потребления и не хотели баловать ребенка. Я выкосил сто миллионов газонов, прежде чем накопил на новый телефон. И на следующей неделе уронил его в сортир, - криво улыбнулся Стэн. – Так что не переживай. Этот ублюдок буквально неубиваемый. Если у тебя закончатся заклинания, просто бери «Нокию» и ебашь оппонента по голове. Проломишь череп влегкую.

Пока Делла завороженно трогала пальцем экран, Стэн разодрал подарочную обертку, вскрыл коробку и вытащил футболку.

- Срань господняя! Ты где это взяла?!

С выражением священного ужаса на лице Стэн разглядывал пронзительно-лазоревую футболку, на которой плясал радужный единорог, окруженный хороводом котят. Свободное поле было заполнено сердечками, пацификами и звездочками.

- Круто, правда? – польщенно улыбнулась Делла.

- Эту хрень нужно хранить в бункере, как ядерное оружие. И доставать только в случае национальной угрозы. Пиздец… - Стэн ковырнул ногтем серебряное сердечко. – У меня глаза заболели.

Довольная произведенным эффектом, Делла убрала телефон в карман и оторвала наконец-то с пакета скотч. Внутри обнаружилась плотная черная футболка, обернутая вокруг картонного прямоугольника. Делла достала ее и встряхнула, роняя картонку на пол.

Ну… в принципе, неплохо. Смелый выбор для неофита.

- Да. Это всрато, - вынесла вердикт Делла, разглядывая плотоядного снеговика. – Я думала, ты какую-нибудь хрень со смайликами принесешь, а это реально круто. Ну что, пошли переодеваться? – она подтолкнула Стэна к длинному ряду машин.

- Что, здесь?!

- Конечно! В «Крайслере» дохрена места!

Первым переоделся Стэн. Упрямо выдвинув челюсть и прищурившись, он шагнул в широкий зев «Крайслера» и вылез оттуда, одергивая лазоревую футболку. На лице у Стэна застыла сложная смесь из ужаса, отвращения и восхищения.

- Ну как? – сдавленным голосом спросил он.

- Пиздец! – одобрила Делла. – Кстати, тебе идет.

- Ха-ха-ха.

- Я серьезно вообще-то. Подчеркивает цвет глаз. Мне нравится.

- Ну да. Конечно, - скривился Стэн и галантно распахнул двери «Крайслера». – Твоя очередь позориться.

- Это не позор! – запротестовала Делла. – Это самовыражение! Вызов обывательскому вкусу. Протест против серых будней.

- Ты будешь болтать или переодеваться?

- Подержи! – сунув Стэну пуховик, Делла решительно полезла в «Крайслер».

- Ну ты себе представь. Этот мудак продает дом, там кто-то селится – может, целая семья. А потом все дружно вешаются в гостиной, полным составом. Охуеть будет гирлянда. Так же нельзя!

Да, нельзя. Возразить нечего.

Стэн нахмурился и кивнул.

- И нихрена мы с этим официально сделать не можем. Потому что для принудительного обследования нужны доказательства, а чтобы получить доказательства, нужно зайти в дом. Замкнутый круг.

Ну да. Ебаная бюрократия.

Стэн снова кивнул.

- А знаешь, почему этот обсос не хочет нас в дом пускать? Потому что покупателя потеряет. Спешит. Когда слухи о проклятии расползутся, дом вообще не купят, даже если мы его очистим и справу о безопасности выдадим. Это нормально вообще?

Нет. Совершенно не нормально, - покачал головой Стэн.

- Знаешь, что я хочу сделать?

- Что?

- Залезу сегодня ночью в дом и все там обшарю! – глаза у Деллы сияли так, будто в голове кто-то врубил портовый прожектор. – Буду перебирать вещи по одной, пока не найду нужную. Или сгребу в кучу все подозрительное, сложу в мешок и отнесу Петеру. Пусть разбирается.

Стэн вообразил, как Делла, облаченная в новенькую футболку, вылезает из окна, придерживая здоровенный мешок.

Ну охуеть же Санта.

- С ума сошла?! – яростно зашипел Стэн, нервно оглядываясь, как будто ожидал под каждой машиной по копу. – Это взлом с проникновением и кража! Тебя посадят!

- Это если поймают, - жизнерадостно осклабилась Делла. – Но меня не поймают. Кстати. Я чего тебя тут караулила. Постоишь на стреме?

Впервые в жизни Стэн пожалел, что так и не начал курить. Это был идеальный момент для сигареты: вытащить из пачки, прихватить губами, залихватски щелкнуть старенькой «Зиппо»…

Драматическая, блядь, пауза. Главный герой принимает судьбоносное решение, а зритель грызет пальцы от нервов: откажется? согласится? Здравый смысл или безумие. Порядок или хаос. Пиздец или не пиздец.

- Ты же не передумаешь, да? Если я откажусь.

Стэн медленно, осторожно потер кончиками пальцев лоб – как будто коснулся размокшего папье-маше. Ткни посильнее – и проделаешь дырку в черепе, явив миру картонные мозги.

Как минимум в одном Делла права: могут погибнуть люди.

Сохранение жизней важнее, чем неприкосновенность частной собственности.

И вообще, по сути, это не кража. Это конфискация опасного предмета. Если дети играют с гранатой, любой разумный человек ее отберет – даже если нарушит чьи-то имущественные права.

Ну, могут, конечно, и копы повязать… Но Вашингтон говорил, что настоящие мужчины презирают битву – но не бегут от нее.

Главный герой в голове у Стэна докурил, небрежно швырнул бычок в растекающуюся по асфальту дорожку бензина. И ленивой походкой пошел прочь. ХЕРАК!!! В небо летит десятифутовый столб пламени, подбрасывая к облакам обломки машины и неидентифицируемые фрагменты противников. Главный герой даже не оглядывается. Для такой хуйни он слишком главный.

- Ладно. Поехали. Но я не буду стоять на шухере. Полезем вместе!

- Отлично, - просияла Делла. – Как скажешь. И вот еще. Раз уж у нас сегодня ночная смена, может, займемся наконец-то окопом? Я не хочу, чтобы ты отморозил себе что-нибудь ценное.

Да ну блядь. Что за день-то такой?!

Стэн выдохнул через зубы – очень, очень медленно.

- Давай в другой раз.

- А почему не сегодня? У нас целый день свободен. Используем его с пользой! – по цепкости Делла не уступала бульдогу. Стэн читал, что эти собаки могут часами болтаться на противнике, не разжимая челюсти. Не самая разумная тактика – но достойное уважения упорство.

- Потому что…

Потому что окоп – это личное. Ужасно тупая, нелепая и стыдная штука, которая работает – но при этом остается и тупой, и нелепой, и стыдной. Как старые полинявшие семейники с дыркой на яйцах. После адской жары раскочегаренного августовским солнцем Нью-Йорка ты стаскиваешь тесные плавки и напяливаешь эти позорные труселя, наслаждаясь свободой и необременительной прохладой, и даже уебищная дырка – это не дырка, а вентиляционная, блядь, шахта. Но хочешь ли ты, чтобы кто-нибудь это увидел? О нет. Ты этого не хочешь. Ни в коем случае.

- Потому что отец может с работы вернуться. Он заскакивает иногда на обед. Может заметить что-нибудь… такое. Магическое.

- Фигня, - категорически отрубила Делла. – Я же не собираюсь фейерверки запускать. Просто тихонько знаки нарисую и несколько заклинаний повешу. Он не увидит.

Стэн тоскливо вздохнул. Убедительных отмазок он придумать не мог, а тупые Делла отшибала, как Серена Уильямс – подачи. Можно было, конечно, просто сказать «нет». Не объясняя причины. Стэн имел на это полное право.

Проблема была в том, что Стэну нравилась Делла. Она была хорошим напарником, надежным и честным, у нее были ум, и смелость, и доброта. За месяц совместной работы Стэн и Делла здорово сблизились и даже, возможно, стали друзьями. Или не стали – но могли бы стать. И Стэн не хотел все похерить.

- Ты мне кофе обещал, - прервала его метания Делла. – Не картонный.

Стэн вдруг почувствовал странную легкость. Он сорвался и полетел куда-то вверх, как отпущенный на свободу воздушный шарик – выше проводов, выше деревьев, выше крыш.

Похуй. Просто похуй.

- Хорошо. Поехали. Садись в «Крайслер».

- Куда? – растерялась Делла.

- В «Крайслер». Вон тот здоровенный красный сарай.

- Но Петер…

- Идет нахуй. Ничего личного. Но мы тут запланировали взлом с ограблением – и я собираюсь получить максимум удовольствия в процессе. Ну так что, ты со мной? – Стэн открыл водительскую дверцу и решительно уселся на кожаный диван – почти такой же длинный, как у него в гостиной. Делла посмотрела на него охуевшими глазами, медленно улыбнулась – и заняла пассажирское место.

- Отпереть? – кивнула она на замок зажигания.

- Не совсем. Проверни и зафиксируй – по моей команде. Сможешь?

Делла кивнула, и Стэн снял «Крайслер» с ручного тормоза.

- Давай! – он выжал газ, и замочная скважина, повернувшись, застыла в горизонтальном положении. 300 лошадей под капотом ожили, и двигатель взревел. Невидимая волна прокатилась по машине, толкнула в пятки и мелкой, щекотной вибрацией коснулась ладоней. Несколько секунд Стэн сидел, привыкая к ощущениям. Непривычно огромные педали. Непривычно узкая торпеда. Непривычно тонкий и жесткий руль.

Осторожно, с глубочайшим почтением Стэн включил первую передачу и тронулся с места. «Крайслер» покатил вперед, огромный, словно прогулочная яхта, свет ламп отражался в его сияющих лакированных бортах. Медленно и торжественно он выплыл из гаража и скользнул в дорожный трафик, как в глубокую воду – тяжелый, неповоротливый. Грандиозный.

Чем ближе подъезжал Стэн к дому, тем неуютнее ему становилось. Внезапная шалая эйфория уходила, оставляя муторное похмелье, и ситуация, которая пять минут казалась восхитительно абсурдной, ласково скребла когтями по затылку: ку-ку, я здесь! Я тебе нравлюсь?

Стэн, тебе же двадцать пять лет. Но спишь ты в той же кровати, что и в пятнадцать. А сандвичи на работу тебе делает отец. Стэн, у тебя на заднем дворе окоп. А вокруг окопа – бруствер из мешков, заполненных землей. Стэн, твоя единственная покупка за последние два месяца – набор футболок в армейском стоке. Ты правда собираешься кому-то это все показать?

Стэн, ты идиот.

Огромный кроваво-красный «Крайслер», припаркованный перед домом, был таким же чужеродным объектом на этой улице, как нож в печени. Стэн нервно стянул полы куртки, прикрывая танцующего единорога.

- Идем?

- Идем! – Делла вылезла из машины и завертела головой – быстро, как птица. – Красиво тут у вас. Все такое аккуратное.

- Думаешь? – Стэн тоже оглянулся. Вдоль улицы тянулись одинаковые, как под копирку дома: выступающий карниз над крыльцом, большое окно на втором этаже и мансарда. Серый и бежевый, белый и черный. И зеленый – там, где из-под выпавшего снега проглядывают кусты. – Не знаю. Я привык.

В дом Делла вошла медленно и осторожно, остановилась у двери, с любопытством оглядываясь.

- Ну… Как-то так, - окончательно смутился Стэн и тут же разозлился на себя за это нелепую растерянность. – Окоп на заднем дворе. Пошли.

Послушно шагая за ним по пятам, Делла пересекла гостиную, свернула в коридор и вышла на аккуратно подстриженный газон.

- Вот, - вздернул подбородок Стэн. – Окоп.

Под ребрами ворочалось угловатое, липкое и холодное. Как будто обледенелый кирпич проглотил.

Делла опустилась на колени, разглядывая аккуратно свернутый спальник, стопки журналов и термос с кофе.

- Ого. Здоровый какой. Круто! Можно вниз?

На лице у нее сиял чистейший восторг. Стэн споткнулся об него, как об камень с разбегу, дернул плечами и покраснел.

- Не стесняйся.

С радостным воплем Делла сиганула вниз и плюхнулась на брезент, раскинув руки звездой.

- Отсюда видно небо, - сообщила она. – Мне нравится!

Стэн присел на корточки, перегнувшись через край.

- Не лежи на земле, холодно. Если хочешь поваляться, разверни спальник.

Делла немедленно последовала совету: раскатала по брезенту плотный простеганный чехол и переползла на него, предусмотрительно сбросив ботинки.

- Конечно, папочка. Где кофе?

- Тебе что, сюда принести? – удивился Стэн.

Делла на несколько секунд задумалась, взвешивая предложение, и покачала головой.

- Нет, не надо. Я в дом приду. Никогда не была в гостях у людей без дара. Ну, то есть, была – пару раз, у родителей Петера. Но это было лет десять назад. Ты не возражаешь, если я по дому потом поброжу чуть-чуть? Когда с окопом закончу?

- Нет. Броди, сколько хочешь, - гостеприимно разрешил Стэн. Думать о собственном доме как об аттракционе было странно, но почему нет? Сам Стэн таращился на обыденную жизнь волшебников, как на шоу Буффало Била. Будет справедливо предоставить Делле такую же возможность.

- Тебе что-нибудь принести? – на всякий случай спросил Стэн. – Воды, сандвич, курицу для жертвоприношения?

- Нет, у меня все с собой, - Делла помахала подозрительного вида кинжалом. – Вулканическое стекло, восемнадцатый век. Сейчас будет готово! - Поднявшись на ноги, она примерилась к дальней стене, намечая прямую линию. – Я тут стены укреплю, чтобы не сыпались, не возражаешь? Потом прорежу руны, наложу заклинания, заземлю на камни и в пол их зарою. Ты же не планируешь окоп углублять?

- Нет.

- Вот и отлично. Тогда никаких проблем, - Делла похлопала по стене рукой. Лицо у нее сделалось сосредоточенным и отстраненным, как у снайпера перед выстрелом. – Так, что тут у нас…

Она пошла вдоль окопа, кончиками пальцев оглаживая неровные срезы. И Стэн не удержался.

- Ты правда думаешь, что окоп – это нормально? – задал он вопрос, который вертелся на языке и свербел, как комариный укус.

- Честно? – Делла обернулась и задрала голову, глядя на Стэна снизу вверх. – Нет. Норма – это не качественная, а статистическая категория. Поскольку у большей части граждан на задних дворах нет окопов, твой случай очевидно выбивается из выборки. Хочешь удержаться в рамках среднестатистических значений – посади розы. Ты любишь розы?

Стэн опустился на мешок, вытянув ноги – и понял, что сидит именно там, где обычно сидел отец. Даже поза почти такая же. Была в этом какая-то малопонятная ирония.

- Нет. Не люблю.

- Тогда чего ты паришься? Людям нравятся розы – они сажают розы. Тебе нравится окоп – ты вырыл окоп. Все просто.

- Хм… – Стэн обдумал эту идею, погонял ее туда-сюда в голове. – Но должны быть объективные критерии. Если каждый будет делать все, что захочет, общество превратится в хаос.

- О как! – обрадовалась Делла. – И ты собираешься взять автомат, дать очередь в воздух и заставить всех рыть окопы?

- Нет, конечно!

- То есть, ты признаешь право окружающих сажать розы? – улыбка у Делла стала откровенно насмешливой. Стэн проследил ее мысль – и тоже ухмыльнулся.

- Тогда окружающие должны признать мое право на окоп.

- Ага, - Делла подмигнула ему ярким карим глазом. – По-моему, ты слишком сильно переживаешь из-за того, что является нормой. Тебе нравится твой окоп? Вот и наслаждайся. А надоест – зароешь. И где мой некартонный кофе? – внезапно сменила тему Делла.

- Отсутствует. Я посмотреть хочу.

- Эй! Это нечестно!

- Ты же только что мне доказывала, что нужно следовать собственным желаниям, игнорируя установленные традиции и правила.

- Какой ужас, - закатила глаза Делла. – Я взрастила чудовище.

И пошла по периметру окопа, что-то приговаривая себе под нос на незнакомом гортанном наречии. Время от времени Делла била открытой ладонью в стену, и по земле пробегала ощутимая дрожь, а трава колыхалась, словно приглаженная ветром. Там, где проходила Делла, влажные глиняные срезы, сохранившие следы лопаты, разом теряли пористость и каменели, спекаясь в керамику. С некоторым удивлением Стэн осознал, что магия бывает скучной.

Закончив обход, Делла опустилась на корточки и принялась выцарапывать ножом то ли буквы, то ли рисунки. Воздух в окопе колыхался, как над костром, между прорисованными знаками проскакивали синеватые искры разрядов. Делла медленно, старательно царапала стены, что-то бормотала и время от времени резко взмахивала рукой, очищая брезент от насыпавшейся земли.

Минуты тянулись.

Стэн скучал.

В конце концов он не выдержал и поднялся, звонко хлопнув ладонями о колени.

- Ну, я, пожалуй, пойду. Кофе сварю. Тебе минут двадцать хватит?

Делла, не оборачиваясь, кивнула и отмахнулась: заткнись и не мешай.

- Если что – зови. Я открою окно, чтобы слышать, - предупредил напоследок Стэн и медленно пошел к дому. Растаявший снег, облепивший траву крупными каплями воды, темными пятнами оседал у него на ботинках.

Идею обычного кофе Стэн отверг. Ситуация требовала чего-то особенного, можно сказать, выдающегося. Стэн открыл кухонный шкаф, погрузившись в исследование содержимого. Мама любила экспериментировать с кофе и всегда держала в коробке для специй всякую душистую хрень. Стэн не вспоминал о ней несколько лет и сейчас с удивлением обнаружил, что все на месте: корица, ваниль, мускатный орех, бадьян, кардамон, еще какая-то фигня, оглушительно пахнувшая через запечатанные бумажные пакетики.

Отец варил самый обычный кофе, но скрупулезно пополнял запасы специй. Как будто мама была жива. Как будто она в любой момент могла захотеть чего-то особенного – с кардамоном и бадьяном.

Встряхнув головой, Стэн сосредоточился на задаче.

Нужно что-то экзотическое. Что-то вкусное. Что-то… для леди.

Стэн достал ковшик, сыпанул на дно сахар, влил несколько капель воды и поставил на огонь. Белая слипшаяся масса потекла и запузырилась, по кухне поплыл приторный горьковатый аромат. Стэн снял ковшик и задумчиво покачал, дожидаясь, когда карамель немного остынет. Когда-то он бухнул воду в расплавленный сахар. Потом отмыл печку, отскреб кафель и замазал обожженные руки пантенолом. Больше такую ошибку Стэн повторять не собирался.

Когда карамель перестала изображать из себя вулканическую лаву, Стэн долил в ковшик воды и снова поставил его на огонь. Смешав в чашке кофе, какао, корицу и мускатный орех, он высыпал алхимический состав в кипяток и тут же выключил огонь, сдувая шапку пены.

Мама использовала для таких экспериментов кофейник.

Молодец мама.

Отставив ковшик в сторону, Стэн посмотрел на часы, сдавленно выругался и выскочил на крыльцо.

- Тебя доставать? Ты закончила?

- Почти, - Делла опустила в ямку круглый черный камень, присыпала его землей и закрыла брезентом. – Вот теперь все.

Сбежав с крыльца, Стэн ухватил Деллу за поднятые руки и вытащил на траву.

- Проверишь? – Делла кивнула на окоп так безразлично и небрежно, что даже Стэн понял – и безропотно спрыгнул вниз. Вместо привычной сыроватой прохлады яма встретила его летним теплом. Пол под ногами пружинил, как резиновый, а неровные срезы стен ощущались цельными, словно их отлили из пластика.

- Ну как? – тут же склонилась над окопом Делла. – Нормально?

- Охуеть, - честно ответил Стэн.

Делла польщенно улыбнулась.

- Там, сбоку, около спальника, – видишь здоровенный болт с гайкой? Это регулятор. Навинтишь гайку поглубже – температура упадет, ослабишь – подогреешь землю.

Стэн поднял болт – совершенно настоящий: холодный, железный и тяжелый.

- Понял. Спасибо. Хорошая работа, - упершись ладонями в траву, он оттолкнулся и выпрыгнул из окопа. – Такой усердный труд заслуживает награды. Пошли в дом.

Пока Стэн подогревал кофе, добавлял сахар, сливки и немного соли – совсем чуть-чуть, на кончике ножа, – Делла медленно бродила по комнатам. Она уверенно опознала телевизор, потрогала теплые стенки холодильника, поражаясь контрасту с ледяной морозилкой, и удивленно заглянула в микроволновку.

- А эта штука что делает?

- Еду греет. Электромагнитные волны проникают в продукты и… разгоняют молекулы, - как мог объяснил Стэн. И честно добавил: - Но лучше всего греется тарелка.

- О! Я про такое читала! – Делла еще раз открыла дверцу и внимательно осмотрела металлические внутренности старенького «Самсунга». – Если в микроволновку посадить мышь, она взорвется.

- Ну… в общем, да, - оторопел перед неожиданными познаниями Стэн. – Но я не пробовал.

- Ага… - Делла медленно закрыла дверцу микроволновки. – Я тоже.

- Отвлекись от убийства мышей. Пей, - Стэн сунул ей в руки самую нарядную чашку – белую, со сложным ажурным орнаментом, опутывающим бока монохромной вязью. Делла сделала глоток, зажмурилась и покатала кофе на языке.

- Да, ты прав. Ничего общего с картоном. А твоя комната где? – без всякого перехода спросила она, и Стэн, окончательно смирившийся с обрушившимся на него стихийным бедствием, махнул в сторону лестницы.

- Там.

- Можно мне?..

- Да, вперед, не стесняйся. Отличная разминка перед проникновением со взломом.

На лице у Деллы мелькнуло смущение, и Стэн тут же раскаялся.

- Просто шутка. Пошли, проведу экскурсию.

Он поднялся по скрипучим ступеням, мысленно вознося благодарственную молитву, что вечером убрал грязные носки.

- Вот. Тут я и живу.

Делла медленно пошла по периметру – так же, как в окопе, - и Стэн увидел свою комнату со стороны. На полках – книги, хоккейные кубки и тщательно проклеенные пластиковые модельки. В углу – старая клюшка с надколотой рукоятью, между нитями обмотки залег толстый слой пыли. На стенах – глупые детские плакаты, вырезанные из журналов картинки и медали начальной школы, обманчиво-золотые, но на самом деле пластиковые. Никаких новых вещей, никаких новых фотографий.

Это была комната, в которой когда-то жил мальчик. Потом он ушел в армию. И, кажется, не вернулся.

Делла остановилась перед полкой, погладила пальцем модель старфайтера.

- Это же самолет, правильно?

- Что?! – вынырнул из тоскливого философствования Стэн. – Это Z95! Космический истребитель!

- Космических истребителей не бывает, - озадаченно нахмурилась Делла. – Я бы такое не пропустила. Ты меня разыгрываешь?

- Та-а-ак… - протянул Стэн. – Ты не видела «Звездные войны».

- Что я не видела? – морщинка между рыжими бровями стала еще глубже.

- Да ты, блядь, шутишь. Этого не может быть.

- Чего не может?!

- Пошли. Немедленно. Мы должны это исправить!

Стэн сбежал по лестнице, не слушая, идет ли за ним Делла, и выдернул ящик с кассетами. Аккуратно протертый верхний слой сиял глянцевыми обложками, но внизу скопились залежи пыли, окрасив коробки в тусклый мышиный цвет. Стэн протер ладонью кассету – «Легенды осени». Скукотища, но маме нравилось. «Матрица». А вот это было круто! «Роки». Папа его постоянно включал. Стэн выкладывал на пол кассеты, стремительно воздвигая из них бастион.

- Что ты делаешь? – Делла возникла сзади бесшумно, как привидение.

- Ищу. Сейчас увидишь. Садись на диван и жди.

«Доспехи бога» - Стэн раз двадцать смотрел это фильм. «Ниндзя-черепашки». О боже, они все еще здесь. «Крепкий орешек». «Матрица». «Когда Гарри встретил Салли». Это снова мама. «Спасти рядового Райана» - папа. «Зеленая миля». Мама. «Храброе сердце». Папа.

Вот! Вот оно! Осторожно, двумя руками, Стэн вытащил из ящика реликвию – кассету в затертой до белизны обложке. «Звездные войны. Эпизод 4. Новая надежда».

Бережно обтерев коробку от пыли, Стэн подключил видеомагнитофон и вставил в него кассету. Щелкнул приемный механизм, зажужжали приводы, разматывая бобину пленки. И по черному экрану поплыли слова.

Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…

Стэн задернул шторы, подняв облако душной пыли, и тыкнул пальцем в Деллу.

- Сиди и смотри. Я попкорн сделаю.

Вернувшись, Стэн обнаружил С-3РО, бредущего по пескам Татуина – и Деллу, сосредоточенно наблюдающую за этим действом. Плюхнувшись на диван, Стэн поставил посередине здоровенную миску попкорна, заправленного маслом и солью, и сунул Делле колу.

- Вот. Теперь все идеально. Откинься на спинку, расслабься и получай удовольствие.

Не оборачиваясь, Делла нашарила несколько хлопьев и забросила их в рот, воровато облизав пальцы.

- Спасибо.

На лице у нее застыло оторопело-очарованное выражение, словно у ребенка, услыхавшего дудочку Гаммельнского крысолова.

Развалившись на диване, Стэн в три тысячи первый раз смотрел, как Оби-Ван втягивает Люка в большую игру – и постоянно косился на Деллу. Наблюдать за ней было так же интересно, как за смятенными порывами Скайвокера. Делла смотрела фильм, приоткрыв рот. Она ерзала и вздрагивала, нервно вскрикивала и что-то возмущенно бормотала. Голубоватые отсветы экрана бежали по ее лицу, придавая картине сюрреалистическое очарование.

Когда Люк, вернувшись домой, обнаружил обгоревшие трупы родных, Делла зажала рот рукой и ошеломленно пискнула. Это было и смешно, и глупо, и невозможно мило.

В какой-то момент Стэн понял, что он давно не смотрит фильм. Он таращится на Деллу. Как она пьет колу – и горло вздрагивает в такт глоткам. Как ест попкорн – и слизывает с пальцев соль розовым кончиком языка. Как возбужденно прикусывает нижнюю губу, когда на экране завязывается очередная нелепая перестрелка.

О боже. Он пялится на напарника, как гребаный маньяк.

Осознав происходящее, Стэн рывком выпрямился и вперился в экран, не решаясь пошевелиться. Горячая волна затопила лицо и шею, стекая под футболку до самой груди. Стэн поблагодарил бога, что Делла внимательно смотрит фильм – и порадовался, что задернул шторы. Алые уши полыхали так, что можно было прикуривать.

Хлопнула входная дверь.

- А ты разве не на работе? – шагнув в гостиную, отец остановился так резко, словно запнулся на краю пропасти. Стэн буквально услышал, как у него в мозгу щелкают шестеренки, сопоставляя разрозненные детали. Впервые за несколько лет сын привел девушку – днем, когда все на работе. Сварил хитровыебанный кофе. Усадил девушку на диван. Задернул шторы и включил старый фильм, который все гарантированно видели.

А когда пришел отец, сын встретил его с кирпично-красным лицом.

И что бы это такое могло быть?

Последний фрагмент лег на свое место, завершая паззл, и Стэн мысленно врезался головой в стену. О господи, только не это. Да мать же твою!

Отец улыбнулся, счастливо и неверяще, и уставился на Деллу, как на сошедшего с небес мессию.

– Добрый день, мисс…

- Ругер, - каркнул Стэн, откашлялся и повторил нормальным голосом, - Ругер. Делайла. Мы вместе работаем. Я тебе рассказывал.

Делла поднялась, растерянная и немного испуганная. Она заметила, что возникла проблема, но совершенно не осознавала причины.

- Рад с вами познакомиться, мисс Ругер, - протянул руку отец.

- Можно просто Делайла, - ответила на рукопожатие Делл. - Я тоже очень рада. Стэн много о вас рассказывал.

И тут Стэн сообразил, что пропустил важный этап.

- Клэй Паттерсон, мой отец, - запоздало представил он и за каким-то хреном ляпнул: - Он днем работает.

- Да, конечно. Извините. Я на минутку заскочил. Сейчас возьму… кое-что и уйду, - забормотал отец, торопливо выскакивая из комнаты. Хлопнула дверца холодильника, зашуршал пакет. Отец появился в гостиной, сжимая в руке одинокое подвядшее яблоко.

- Мне пора. Хорошо, что вы зашли в гости, Делайла. В последнее время нам явно не хватает общения. Может, придете к нам на обед? На этой неделе или на следующей. Я не очень-то хорошо готовлю, но жена говорила, что у меня получаются неплохие стейки… - отец смешался, переступил с ноги на ногу и улыбнулся знакомой просительной улыбкой. – Ну, я пошел. Извините за вторжение. Надеюсь, еще увидимся…

Неловко махнув рукой, он вылетел из дома так быстро, словно ему в спину Вурхиз с топором дышал. Делла проводила его ошалелым взглядом.

- Я что-то не то сказала?

- Нет. Все нормально – деревянным голосом ответил Стэн. – Не обращай внимания, это наши семейные заморочки. Давай досматривать фильм.

Все еще недоумевающая Делла вернулась на диван, и Стэн нажал на «Пуск», отправляя истребитель Скайвокера навстречу Звезде смерти. Гремели взрывы, разлетались на осколки старфайтеры, судьба галактики висела на волоске, а Стэн сидел, равнодушно прикрыв глаза. На внутренней поверхности век проносились подробности грядущего пиздеца – и это кино впечатляло покруче космической оперы.

Вот знал же, что не надо Деллу домой пускать. Знал!

Прекрасная принцесса наградила пирата и бродягу, огромная площадь взорвалась аплодисментами и зазвучала бравурная мелодия. Пошли титры. Стэн нехотя нажал на «Стоп» и всерьез задумался над тем, не поставить ли следующую часть. Все равно хуже не будет.

- И в чем проблема? – развернувшись, Делла подобрала под себя ногу, открыв внутреннюю поверхность бедра. Обтянутая джинсами плоскость, уходящая к паху, притягивала взгляд, словно магнитный полюс – стрелку компаса. В другое время Стэн не стал бы отказываться от невинного удовольствия, но сейчас… Это был дохера неподходящий момент. Не этом, блядь, контексте.

- Ни в чем. Просто мой отец… он… ну… беспокоится.

Меньше всего Стэну хотелось продолжать этот разговор.

- Понятнее не стало, - Делла вытащила из миски последнее облачко воздушной кукурузы, золотистое и влажное от натекшего масла, и медленно положила его в рот, облизав пальцы.

Стэн потер ладонью лицо.

- Отец уверен, что мне одиноко.

- А тебе одиноко? – перебила Делла.

- Нет. Мне охуенно. Но отец мечтает, чтобы я… увеличил социальное взаимодействие. – Фраза из репертуара Говарда всплыла в памяти сама собой и закачалась на поверхности сознания, как дерьмо на воде. – Поначалу приятелям моим школьным названивал, в гости приглашал. Потом в группу поддержки ветеранов записал кретинскую. Все садятся в кружочек и ноют, что не могут найти себя в мирной жизни. Обсуждают психологическую, мать ее, адаптацию. Полная херня. Я, правда, все равно хожу – чтобы отец с ума не сходил.

Стэн перевел дух, собираясь с мыслями.

- И знаешь, что самое забавное? Я в этой маразматической группе охуенного мужика встретил. Деккер во Вьетнаме Серебряную звезду получил в шестьдесят девятом. Узкоглазые атаковали его часть и захватили склады с боеприпасами. Отстреливаться было нечем, противник нажимал, и это был полный пиздец. Тогда Деккер и еще двое ребят взяли джип и просто въехали на захваченную территорию. Под обстрелом. Как ебаные, блядь, камикадзе. Они загрузились боеприпасами, вернулись, снова поехали – и повторили трюк раз пять или шесть. – Каждый раз, когда Стэн об этом думал, у него начинали трястись руки. Потому что такое мужество – это что-то за гранью человеческих возможностей. Это безумие. И это героизм. Стэн знал, каково это – стоять на поле боя и чувствовать, как смерть гладит тебя крыльями по лицу. Он понимал, какую цену заплатил Деккер за привезенные боеприпасы.

- Один из ребят погиб. Второй отделался шрамами на лице. Деккер получил пулю в живот и осколок в бедро. Он провалялся в больнице больше месяца, а потом ему дали Серебряную звезду – и пинок под жопу. Выпихнули на гражданку с инвалидностью. Потом еще много всякого было, - Стэн поморщился, осознавая, что разговор уходит куда-то не туда. Мысль расплывалась, как бензиновое пятно по луже, теряла четкую структуру и направление. – Короче. Вот с этим Деккером я и общаюсь. У него тоже есть группа поддержки ветеранов. Только не болтовня никчемная, а нормальная поддержка – мы деньги собираем, пикеты устраиваем, демонстрации. Полезное, в общем, дело. А отец… Отец Деккера на дух не переносит. Говорит, что мне надо забыть о прошлом и двигаться дальше. Понимаешь, отец всерьез надеется, что я заведу веселых друзей, стану ебаным менеджером и познакомлю его с будущей миссис Паттерсон.

Делла слушала молча. На лице у нее застыло то ли сосредоточенное, то ли недовольное выражение.

- Вот так вот и обстоят дела, - Стэн шумно вздохнул и взъерошил волосы. - А сегодня отец заскочил за обедом и увидел… все это, - Стэн обвел рукой полутемную комнату. – Естественно, он подумал, что у меня свидание. Теперь он меня сожрет – медленно и вдумчиво, по методу Манкеля. Заебет насмерть этим воображаемым романом. Или будет молчать и смотреть так, будто я его за горло держу и дышать мешаю. Даже не знаю, что хуже.

Уже договорив, Стэн понял, что описал сюжет многосерийного ромкома – и застонал.

Боже, как же ТУПО.

- Оу. Это действительно серьезная проблема, - Делла мужественно сохраняла серьезность, но подрагивающие губы выдавали ее с головой. – И ты собираешься усугубить ее до астрономических масштабов?

- О чем. Ты. Говоришь? – в душе у Стэна шевельнулись нехорошие подозрения.

- Мы же сегодня ночью работаем. Домой ты вернешься под утро, - Делла уже откровенно ухмылялась.

- Ой бля-я-я-ядь, - застонал Стэн и врезался затылком в спинку дивана. Пружины жалобно взвизгнули.

Воображение раскрутило ленту фантазии, как бобину немого кино.

Стэн, я так рад, что у тебя появилась девушка. Очаровательная юная леди, такая милая! Пригласи ее на обед, Стэн. И на ужин. И в субботу, на весь день – мы сделаем барбекю. Вы, наверное, много общаетесь, Стэн. Из какой Делайла семьи? Где живет? Она протестантка?

Делайла знает, что у тебя на заднем дворе… ну… яма?

Может, засыплешь ее?

НАКОНЕЦ ТЫ СТАЛ НОРМАЛЬНЫМ, СТЭН!

Я ТАК ДАВНО ОБ ЭТОМ МЕЧТАЛ.

Эмоции так утопили педаль в пол, что умиротворяющий бальзам уже не вывозил.

- Мне конец.

Делла погладила его по запястью кончиками пальцев.

- Хочешь, я скажу, что мы просто коллеги? Приду на ужин и объяснюсь – как-нибудь потактичнее, чтобы не расстроить.

- Шутишь? Да мой отец рехнется! Он уже все распланировал: и ужин, и знакомство с родителями, и количество гостей на свадьбе.

- Ох, - огорченно скривилась Делла. – Прости. Мне не надо было настаивать на визите.

Вообще-то действительно не надо было… Но Стэн пытался сохранять объективность.

- Не парься. Насчет двухчасового фильма – это же я предложил. Если бы мы ограничились окопом, все бы прошло как надо.

Стэн лежал, откинувшись на спинку дивана, и мрачно таращился в потолок. Настроение упало на дно – и это было не какое-то там дно Гуздона, усыпанное пивными бутылками, жестянками и пластиком. Нет. Это была ебаная Марианская впадина. Населенная монструозными глубоководными рыбами, полупрозрачными раками и мертвыми водолазами.

- Херово… - сочувственно протянула Делла.

- Ага. Херово.

- Я тут подумала… Ты любишь летать?

- ААААААА!!!!

Метла устремилась вниз, и земля рванула ей навстречу – стремительная, словно кулак Майкла Тайсона. Зеленая колышущаяся масса распалась на отдельные деревья, потом на ветки, проступили коричневые пятна шишек, а вокруг них – переплетение длинных иголок.

- ЕБАААААТЬ!

Делла задрала древко, и Стэн, чиркнув ботинками по кроне сосны, снова унесся вверх, в прозрачное голубое небо.

- Твою маааать!

А начиналось все совершенно невинно. Обвыкшийся с маскировкой, Стэн протаранил «Крайслером» очередной несокрушимый забор и выехал к трехэтажному дому из рыжего кирпича.

- Сейчас, одну минуту! – многозначительно блеснула глазами Делла, скрылась в подъезде, а через минуту действительно вернулась. С метлой.

- Ты шутишь? – только и смог вопросить Стэн, оторопело уставившись на полированную рукоять, длинную и толстую, как хер Рокко Сифферди.

- Никаких шуток, - отрезала Делла и запихнула метлу в машину, с трудом умостив ее вдоль салона. Глянцевое лакированное древко упиралось в торпеду, а пышный пучок ивовых прутьев обметал заднее стекло. – Поехали, - махнула она рукой куда-то на запад.

И они поехали. Сначала по брусчатке, потом по грунтовке – на размытых осенними дождями колеях машину раскачивало, как лодку на крупной волне. Дорога вилась мимо поросших дерном, но явно обитаемых домиков, криво огороженных полей и чьих-то крохотных огородиков. Углядев никем не занятую относительно ровную площадку, Делла объявила привал, достала метлу и сбросила пуховик.

- Ты тоже снимай, мешать будет.

Ощущая себя полным идиотом, Стэн стянул куртку.

- И что дальше?

Делла шевельнула пальцами, и лежащая на земле метла поднялась в воздух, зависнув где-то на уровне табуретки. Она парила совершенно беззвучно, чуть покачиваясь то ли от магии, то ли от ветра. Перекинув ногу через древко, Делла оседлала метлу так же естественно, как ребенок седлает лошадку на палке.

Стэн подошел к ней, стараясь не думать о том, насколько все это нелепо, и перешагнул через рукоять. Холодное древко между ног ощущалось инородным и малоприличным предметом. Стэн представил, как эта жесткая штуковина врезается в пах, и поморщился.

- Знаешь, по-моему, это как-то… Ай, бля!

Метла вздрогнула, поднялась на пару футов вверх – и Стэн завис, болтая ногами в воздухе. Ничего не врезалось. Ничего не давило. Стэн ощущал древко внутренней поверхностью бедер, но при этом не сидел на палке, точнее, не совсем сидел. Метла превратилась в направленный вектор силы, удерживающий его в воздухе и снизу, и сбоку, и даже сзади.

- Ты как, нормально? – обернулась к нему Делла. Она была близко. Очень близко. Стэн чувствовал исходящий от нее прозрачный горьковатый запах – морская вода, дождь и трава. Видел серебряные искорки капель, обсыпавшие рыжие волосы, россыпь веснушек на носу и крохотный шрамик под левым глазом. Раньше он не замечал этот шрамик.

- Да. Нормально.

- Тогда держись за меня покрепче. И полетели.

Стэн положил ей руки на талию, ощущая ладонями теплое крепкое тело, и неловко прижался грудью к спине. Метла медленно двинулась вперед, и трава поплыла под ногами. Стэн почувствовал себя ребенком, которого родители впервые усадили на карусель, - и странно, и круто, и страшно.

Метла поднималась неспешно, по спирали, постепенно расширяя круги. Земля уплывала все дальше, словно погружалась в глубокую прозрачную воду, и горизонт расширялся, открывая квадраты полей, пересекающиеся ленты дорог и кубики фермерских домов. Вдали блеснула речушка, обметанная по берегам свалявшимся грязным снегом, а за ней – колышущееся море соснового леса. Голые ветви берез раздирали зеленый полог, как мертвые, истлевшие до костей пальцы.

Делла остановила метлу, и они повисли в небе – крохотная темная точка на бледно-голубом. Глядя, как ветер треплет сосновые кроны, Стэн вдруг понял, что ему не холодно. Совсем. На высоте двух тысяч футов он должен был превратиться в ледышку, но ветер обтекал метлу, как вода – гранитный валун, и внутри невидимого кокона силы царило майское тепло.

- Нормально? – спросила Делла. – Если тебе не нравится, мы спустимся.

Стэн проводил взглядом пролетевшую мимо чайку и прислушался к ощущениям. Он висел в пустоте, опираясь на тонкую деревянную палку, и держался за девушку – которая тоже висела в пустоте.

Это было жутко. Это было невероятно. Это было... охуенно.

- Все хорошо. Мне нравится. Полетели.

Делла кивнула – и наклонила древко вниз, как штурвал. Метла скользнула по невидимой горке, неторопливо снижаясь, описала круг над травой и пошла зигзагами над лесом, распугивая воронье. Стэн несколько раз качнулся, проверяя невидимые упоры, и медленно развел руки, словно крылья. Он летел. Он на самом деле летел!

Делла обернулась. В карих глазах водили хороводы черти.

- Набираем скорость?

- Погнали, - оскалился волчьей улыбкой Стэн и покрепче ухватил ее за талию. Метла на секунду застыла, как гончая, выцеливающая зверя, и устремилась вверх, стремительно набирая скорость. Защитный пузырь еще удерживал тепло, но ветер уже прорвался внутрь: трепал волосы, запускал невидимые пальцы под одежду и мягкой лапой толкал в лицо. Промчавшись мимо стаи оторопелых ворон, Делла заложила вираж и пошла на снижение.

- ААААААА!!!

Земля летела навстречу – и тут же сменялась прозрачной лазурью неба, деревья и облака менялись местами, а реальность закручивалась в тугие спирали, вышибая из головы все мысли. Был только полет, и гудящий от напряжения воздух, и крепкое, жаркое тело под руками.

С внезапной отчетливой ясностью Стэн понял: у него стоит. Очень вовремя.

- ТВОЮ МААААААТЬ!

В последний раз метла ушла к облакам, пробила белесую хмарь и вырвалась вверх, к сияющему солнцу. Тугая рука ветра запечатала Стэну рот, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, но беззвучный крик продолжал вибрировать где-то под диафрагмой.

- АААА!!!!

Они парили над облаками, и Стэн видел, как солнечные блики мерцают, отражаясь в мириадах капелек пара.

Это было охуенно.

А потом метла полого скользнула вниз, как санки по укатанной горке, и Стэн толкнулся ногами в замерзшую землю. Горло саднило от крика, в ушах звенело, а тело было легким, как пух одуванчика – дунь и полетит.

- Ну как? – Делла стояла перед ним, опираясь на древко метлы, словно на рукоять копья. Стэн хотел ответить, но подходящих слов не было – их просто не существовало в этом мире. Поэтому он молча кивнул.

Перед домом, доставая метлу, Делла остановилась.

- Наверное, мне не нужно влезать, но отец тебя очень любит. Ты ведь это понимаешь, да?

- Понимаю. Он хочет как лучше, – острожными, нежным движением Стэн погладил руль – словно коснулся плавника глубоководной рыбы. - Просто… Я так не могу. Когда я дома, то чувствую себя должником, которому нечем гасить кредит.

Бывший владелец скотобойни думал, что обманул меня. Я действительно заплатил намного больше того, что стоили эти грязные, пропитанные кровью и смертью помещения. Но деньги не имели значения: я знал, что найду еще – столько, сколько нужно. Мне нужна была не выгода, а возможность. И возможностей здесь было предостаточно.

Артур согласился сразу. Он никогда не был сильным магом, но мечтал достичь величия, а я указал к нему самый короткий путь. Роксана сомневалась. Но тоже согласилась – как соглашалась на все, что я ей предлагал. Удивительная шутка природы: моя сестра была могущественной волшебницей, но слабым человеком. Сила тяготила ее, а необходимость принимать решения – пугала. Много лет Роксана передавала мне право выбора с таким же облегчением, с которым передавала тяжелые сумки. Эта духовная ленность настолько вошла в привычку, что Роксана начала воспринимать ее как норму. Она верила, что таков естественный порядок вещей.

Впрочем, наверное, так оно и было. В каком-то смысле.

Когда мы впервые вошли на бойню – я, Артур и Роксана, - мою сестру вырвало. Грязные, затертые до бетона стены хранили запах крови, дерьма и страха. Когда-то, в начале своих исследований, я уловил бы только физические компоненты: молекулы, входящие в состав воздуха, который наполнял помещения. Но с некоторых пор я начал слышать больше, чем обыденную реальность.

В этих длинных, обманчиво чистых залах все было запятнано болью. Страданием. Безысходностью. Живые существа, которые шли по длинному коридору, понимали, что впереди их ожидает смерть, но ничего не могли поделать. Они просто шли. И умирали – в крови и в ужасе.

Это было омерзительно. Но у меня была цель – и ради нее я готов был преодолеть природную брезгливость.

Глава 16

Глава 16

С залива поднялся туман, густой, как сливки, и темнота окрасилась в грязно-серый. Фонари висели в белесой хмари, как сияющие золотые яблоки. Водяная пыль вокруг них мерцала и переливалась радужными гало. Под ажурными столбами лежали яркие пятна света, отражающиеся в мокрых камнях, но стоило отдалиться от фонаря, как сумрак сгущался, заволакивая мир тусклой пеленой, и даже звук шагов делался глухим и странным.

Рядом с домом Друзиллы Лангфранк было так темно, что Делла едва различала Стэна, цепляющегося за стену – неопределенного цвета пятно на фоне темных камней. Удивительно, но дурацкая маскировочная куртка действительно маскировала. По крайней мере в тумане. И по крайней мере в темноте.

Балансируя на скользком фундаменте, Стэн пытался поддеть запор на окне. Нож соскальзывал, и Стэн сдавленно матерился, сжимая пальцы на мокром подоконнике.

- Да еб же твою…

- Может, все-таки магией? – неуверенно предложила Делла. В ходе обсуждения они договорились, что не будут вскрывать замки заклинаниями. Делла обоснованно полагала, что немагические методы взлома будут менее очевидны для стражей. Но сейчас, глядя, как Стэн цепляется за подоконник заледеневшей рукой, она начала сомневаться в разумности этого решения.

- О, есть! Слава яйцам!

Лязгнул металл, и окно наконец-то распахнулось. Стэн спрыгнул вниз, растирая покрасневшие ладони. Вид у него был ужасно самодовольный – что странно для человека, порицавшего проникновение в чужие жилища.

- Ну надо же. А я-то думала, ты апологет законности и порядка, - покачала головой Делла.

- Нет. Я апологет справедливости. Мы будем трындеть или займемся делом? - упершись ботинком в стену, Стэн приглашающе похлопал по бедру. Делла ухватилась за подоконник – ледяной, мокрый и пиздецки скользкий, - и, утвердившись на одной ноге, убрала с подошвы грязь.

- Долбанулась? Лезь давай, потом штаны почистим! – шепотом взвыл Стэн и подтолкнул ее в спину. – Быстрее!

Толкнувшись левой, Делла подтянулась и выпрямилась, балансируя у Стэна на колене. Теперь карниз был на уровне груди, и она, перевалившись через подоконник, залезла в дом.

- Нормально. Давай!

Тут же на белой раме появились крепкие пальцы – и Стэн, подтянувшись, прыгнул в комнату. Делла закрыла окно, торопливо задернула шторы и взмахнула палочкой.

- Пракаш!

Шары под потолком вспыхнули, заливая комнату бледно-золотым светом.

Они стояли в просторной, дорого и безвкусно обставленной гостиной. Комната выглядела как пришелец из романов Диккенса: плюшевые шторы, обои в мелкий цветочек, резное дерево и кружева. В стеклянных горках громоздились чайные сервизы, на полках плотно, корешком к корешку стояли книги, а перед ними выстроились десятки фарфоровых безделушек: кокетливые пастушки, олени с оленятами, умывающиеся котики, влюбленные парочки…

- М-да… - задумчиво протянул Стэн. – Про минимализм здесь точно не слышали.

- Ага. Наша пижамная вечеринка затянется надолго, - Делла описала палочкой круг, формируя линзу сканирующего заклинания. – Устраивайся поудобнее, можешь подремать.

Предметы в сканнере переливались всеми цветами радуги: здоровенная черная книга отсвечивала лиловым, чашки мерцали перламутром, молочник подмигивал золотыми искрами. Вокруг огромного, как дохлый мамонт, дивана, расползалось прозрачное голубоватое облачко, в котором вращались крохотные вихри, а подушки походили на пушистые облачка тьмы.

- Это что за хрень? – прозвучало сзади. Делла вздрогнула.

Отвергнув предложение подремать, Стэн встал у нее за спиной, с интересом разглядывая иллюминацию.

- Заклинания. Бытовые в основном: на молочнике – охлаждающее, на чашках – поддерживающие температуру. Диван… кажется, очищающее. Но выглядит странно – наверное, авторские доработки хозяев.

- А подушки? – Стэн наклонил голову, чтобы не смотреть через линзу. Без сканнера подушки услаждали взор вышитыми цветами, щеночками и томными испанскими красавицами с розами в волосах.

- Чехлы. Чтобы вышивка не протиралась, - Делла погладила подушку ладонью и не почувствовала рельефа ниток. Тонкое силовое поле мягко, но упорно отталкивало пальцы.

- Ясно. У моего одноклассника бабушка все кресла в доме полиэтиленом затягивала, чтобы ткань не пачкалась, - Стэн все-таки сел на диван и откинулся на заговоренные подушки. – Нихрена не чувствую.

- А ты рукой потрогай, - посоветовала Делла, возвращаясь к окну, которое выбрала стартовой точкой для обыска.

- О, теперь чувствую! – стиснул подушку Стэн. – Мне такая хрень на ботинки нужна!

- Серьезно?

- Шучу, конечно. Хотя… - Стэн повертел стопой, разглядывая поцарапанные мыски. – А это реально?

- Более чем. Завтра сделаю.

Делла методично обследовала все содержимое комнаты, передвигаясь против часовой стрелки от окна. Содержимое шкафов, все безделушки, шаль на спинке стула и сам стул, законсервированные заклинанием гортензии в огромной вазе – она проверяла каждый предмет, который видела, а потом, опустившись на четвереньки, просканировала доски пола.

Поначалу Стэн наблюдал за ней, как ребенок – за самым удивительным в мире спектаклем. Но Делла не делала ничего интересного: она просто передвигалась от одной вещи к другой, таращилась на нее, иногда взмахивала палочкой и меняла объект. Через десять минут Стэн заскучал, через пятнадцать – затосковал, а через двадцать начал задавать вопросы. Сначала они говорили о магии, потом – о технике, а вскоре Делла с некоторым изумлением осознала, что предметом обсуждения стал хоккей.

Делла знала, что такое хоккей. Это игра, в которой десяток мужиков на коньках носится по льду за крохотной черной шайбой и периодически пиздится в мясо. Просто. Грубо. Глупо. Но теперь о хоккее говорил Стэн, и перед Деллой открывался новый мир.

Оказалось, что толпа маловменяемых мужиков – это команда, в которой у каждого есть конкретная функция. Центральный нападающий выстраивает атаку, а крайние добивают шайбу, загоняя ее в ворота. Защитники следуют за нападающими, отсекая поползновения противников, и разрушают их стратегию. А капитан управляет всем этим хаосом, принимая решения в промежутках между вышибанием зубов и прошибанием головой бронепластика.

А еще были тафгаи – здоровенные опасные парни, которые выходили на лед только для того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо. Они не играли в хоккей – они очищали площадку.

- Уэйн Гретцки был охуенным нападающим, но знаешь, почему он забил почти девятьсот голов? Потому что рядом с ним был Семенко. Шесть футов роста и двести фунтов веса, он пер по льду, как долбаный танк. Любой, кто пытался доебаться до Гретцки, улетал в нокаут быстрее, чем успевал сказать «Аюшки». Просто ДЫДЫЩ! – и Стэн, сияя глазами, изобразил два стремительных боковых – справа и слева. – Да он даже с Мухаммедом Али дрался и закончил бой вничью.

- И кем же был ты? – отвлеклась от хрустальной вазочки Делла.

- Позвольте представиться: левый защитник «Тигров Западного Бронкса», – изобразил поклон Стэн.

- А почему именно защитник? – спросила Делла. Не столько для того, чтобы получить новую информацию, сколько для того, чтобы проверить уже сделанные выводы.

Потому что Стэн был идеальным защитником – в любой игре. Он не рвался вперед, теряя голову от азарта, спокойно и методично прикрывал спину и сходу ловил пас, доброжелательно и охотно включаясь в дело. Эта же черта была и в Петере – но Петер был убежденным гуманистом, а Стэн… Стэн мог и въебать.

- Потому что это самое интеллектуальное амплуа.

Ответ был настолько неожиданным, что физиономия у Деллы вытянулась – и Стэн счастливо заржал.

- А ты как думала? Хороший защитник должен просчитывать игру на несколько ходов вперед. Мы же не только прикрываем форвардов, мы еще и соперникам мешаем: перебиваем распасовки, ломаем тактику. Мы охуенные, - сурово выпятил подбородок Стэн. И тут скорчил рожу, на корню уничтожая пафос. – А вообще-то я в нападение хотел. Да блядь, туда все хотят! Но форвардами у нас ставили крупных и агрессивных…

- А умных отодвигали от линии атаки, чтобы сохранить ваш ценный интеллект, - любезно подсказала Делла.

- Да. Точно. Так оно и было.

Стэн сто лет не вспоминал о хоккее. Он не ходил на матчи, не следил за результатами игр и переключал телевизор, когда на экране появлялась эмблема НХЛ. А сейчас он сидел в чужом доме, в который вломился в нарушение всех существующих законов, рассказывал о том, как Руди забил гол – и был совершенно счастлив.

- Мы тогда в своей зоне играли, защищали ворота. Тотальное рубилово, кто перед тобой, вообще ничерта не видно, только цвет формы, и еще шайбу под ногами пытаемся разглядеть – но хер там, только коньки крошево изо льда высекают. А дальше хуй его знает, что произошло. Наверное, кто-то случайно шайбу пнул, а может, выбить в сторону попытался. Короче, шайба подпрыгивает в борт, рикошетит и улетает в воздух. А Руди в младшей школе в бейсбол играл. Что у него в голове переклинило, я не знаю, но Руди размахнулся и засадил по шайбе клюшкой, как битой, – прямо в воздухе! Только вообрази: шайба летит через всю площадку, мы провожаем ее охуевшими взглядами, а потом ТАДАМ – и она ложится точно в ворота. Гол! Руди потом на тренировках пытался трюк повторить – нихрена не вышло. Шайбу только вскользь зацепил, а про забить я вообще молчу.

Делла, не уловившая толком прикола, все равно рассмеялась, и Стэн подумал, что надо бы отвести ее на игру. Чтобы теория соприкоснулась с практикой.

К тому же что-то подсказывало Стэну, что Делле хоккей понравится. Насилие, азарт и адреналин: смешать, не взбалтывать, добавить побольше льда. Вот он, рецепт идеального шоу.

Поставив мысленную зарубку «погуглить ближайшую серьезную игру», Стэн перешел к истории о Фреде, который пробил гол с полутора футов и все равно промазал, потом о голкипере, который ухитрился проебать клюшку, но поймал две шайбы, растянувшись в шпагат поперек ворот. И три месяца лечил связки, потому что садиться в шпагат вообще-то не умел.

Делла слушала, старательно обследуя каждую деталь комнаты, и перед Стэном то и дело открывался живописный пейзаж: то оттопыренная круглая задница, то обтянутая футболкой грудь.

Они в доме совершенно одни. Ночью. На много часов. Не то чтобы Стэн собирался переступать границы профессионального общения, но само осознание возможности отзывалось внутри темной и сладкой дрожью.

В одиннадцать часов противозаконная пижамная вечеринка переместилась на кухню. Делла обследовала чашки, банку с кофе и переключались на содержимое шкафчиков, а Стэн занялся ужином. Варить чужой кофе в чужом доме было странно, жутковато и почему-то весело. Нездоровый шальной азарт искрами пробегал внутри, прорывался наружу смешками и быстрыми, нервными движениями. В воздухе повисло невидимое напряжение, оно сгущалось, набирая массу и плотность, закручиваясь в медленную голодную воронку. Стэн покосился на Деллу. Она работала так, будто ничего и не происходило.

Хотя… ничего и не происходило.

Разлив кофе по чашкам, Стэн экспериментальным путем обнаружил банку с сахаром – сразу после банки с солью, и высыпал на тарелку пакетик арахиса.

- Ужин подан, мэм. Прошу к столу.

- Да, сейчас, последняя осталась, - балансирующая на стуле Делла потянулась за огромной розовой супницей. Владелица стыдливо задвинула ее в самый дальний угол, и Стэн отлично понимал, почему, – от хоровода цветов, кружащегося по фаянсовым бортам, начинало подташнивать.

Наклонившись до нехорошего градуса, Делла поднялась на цыпочки и вытянулась в струну. Сканер висел в паре футов от супницы, но все-таки не доставал, и Делла шагнула на самый край. Стул опасно качнулся. Раненым в жопу оленем Стэн сиганул вперед и подставил руки, но Делла удержала баланс.

Запоздалая волна адреналина плеснула в мозги и откатилась, оставив во рту привкус усталого, протухшего раздражения.

- Осторожнее, - медленно и очень внятно произнес Стэн, на шаг отступая. Делла удивленно посмотрела на него, но послушно кивнула и слезла со стула.

- Да. Точно, - взмахом палочки она сняла супницу и отлевитировала ее на стол, где и просканировала – естественно, ничего не обнаружив. – Это было тупо.

О господи. Ну конечно, это было тупо.

Стэн споткнулся об эту одобрительно-согласную брюзгливую мысль и замер. Потому что это была неправильная мысль.

Это же… ну… Делла. Она увлекается. Иногда это бесило Стэна, иногда пугало, иногда утомляло. Но никогда не вызывало желания раздраженно и снисходительно одернуть.

Водрузив супницу на место, Делла обернулась к Стэну, и улыбка на ее лице потухла, как засвеченная фотография.

- Что случилось?

- Не знаю.

Радость ушла. Азарт ушел.

Осталось только нервозность. Внутри у Стэна расползалась гулкая серая пустота, в которой короткими злыми молниями проскакивало раздражение, бессмысленное и безадресное.

- Тебе плохо? – Делла шагнула вперед, и Стэн зеркальным движением отступил, сохраняя дистанцию.

- Нет, нормально. Просто… голова болит.

Ложь получилась неуклюжая и глупая, но Стэну было все равно. Потому что как объяснить все происходящее, он не знал – и знать не хотел. От одной только мысли, что придется что-то там объяснять, мутило. Стэн не хотел ковыряться в себе, выискивая внутренние смыслы, а потом предъявлять их публике, которая все равно нихрена не поймет.

Все это было так далеко от веселого адреналинового укура, который тащил Стэна весь день, что вызывало ощущение расколовшейся реальности. Как будто кто-то перещелкнул тумблер внутри, выбросив его из цветного кино в черно-белое.

Стэн закрыл глаза, вдохнул и медленно выдохнул.

Бальзам. В девять часов он не выпил бальзам. Чертова бутылочка осталась дома – лежала в шкафчике под стопкой трусов, на расстоянии семидесяти миль.

Блядь.

Вот же идиот.

Делла смотрела на него с явственным сомнением, постукивая палочкой по столу. От кончика с едва слышным шипением разлетались голубоватые искры.

- Если проблема в мигрени, могу обезболить. Целитель из меня херовый, но уж с такой-то ерундой я справлюсь.

- Не надо, - Стэн с усилием потер ладонью лицо. – Сейчас все пройдет.

Он заставил себя улыбнуться и уселся на стул, подтянув к себе чашку. Поднимающийся над кофе пар оседал на языке пережженной угольной горечью. Делла подвинула к нему тарелку, и Стэн взял несколько орешков. Есть не хотелось, но еще меньше хотелось объяснять, почему пропал аппетит, и Стэн разжевал арахис, совершенно не чувствуя вкуса, и смыл масляную пленку горячим кофе.

В тщетной попытке исправить ситуацию Делла начала расспрашивать о хоккее, и Стэн старательно отвечал. Он полностью осознавал, что пару часов сам поднял тему – тогда это было и весело, и интересно. А еще он осознавал, что гонять на коньках, сражаясь за кусок черного пластика, – это ужасно тупое занятие. Нет смысла волноваться по поводу того, в чьи ворота влетит шайба, когда… когда в мире есть реальные проблемы.

Расколовшееся сознание Стэна отражало само себя – как будто кто-то поставил друг напротив друга кривые зеркала.

Хотелось влезть себе в голову и совместить две половинка, соединив их до щелчка.

Господи, ну какого хрена? Так охуенно все было. Ну еб твою мать.

Торопливо допив кофе, Стэн ополоснул чашку и вышел из кухни. Что-то толкало его из света в темноту, гнало в пустую комнату, словно подраненное животное в нору.

Словно в окоп.

Но Делла обследовала только гостиную, и только она была безопасна. Нет, Стэн не был трусом. Он не боялся. Но заходить на минное поле только для того, чтобы посидеть немного в одиночестве – это не храбрость. Это тупость.

Опустившись на диван, Стэн откинулся на спинку и прикрыл глаза. Делла шуровала на кухне, завершая обыск, потом заглянула к нему, мельком осведомилась, как дела, и ушла в соседнюю комнату, чем-то зазвенела и захлопала.

Наверное, нужно было пойти за ней, постоять рядом на случай, если понадобится помощь. Хотя что он, собственно, может?

Привычной волной плеснуло внутри раздражение, густо замешанное на досаде. Нахрена он согласился на эту работу – потом, когда узнал, что придется иметь дело с магией? Стэн всегда трезво оценивал свои возможности, а тут – как будто мозги выключились. Как можно работать с тем, чего не понимаешь? С тем, чего даже не видишь, чему не можешь противостоять?

Глупость. Абсолютная глупость.

Он хотел стать солдатом. Снова. Хотел быть частью чего-то важного, правильного. А теперь тупо сидит на диване, дожидаясь, когда ему разрешат выйти в другую комнату.

Интересно, если сейчас отлить припрет, Делла пропустит его в сортир? Или придется ссать в раковину на кухне?

Фарфоровая собачка на полочке зашевелилась, повела розовым носом и вильнула хвостом.

- Привет.

- Привет, - равнодушно ответил Стэн. К таким очевидным фокусам он давно привык.

- Тебе здесь одиноко, - сказала собачка.

- Есть немного, - пожал плечами Стэн. Разговаривать с фарфоровой статуэткой было проще, чем с живым человеком – наверное, потому, что от куска обожженной глины ничего не ждешь. Ни понимания, ни уважения, ни поддержки.

- Тогда зачем ты здесь сидишь? - собачка склонила голову, уставившись на Стэна круглым нарисованным глазом.

- Работа такая, - ответил Стэн и тут же осознал, что это неправда. Потому что вломиться в дом умершей женщины – это не работа, это личная инициатива. Тупая и противозаконная.

- Ты не любишь свою работу? – спросила собачка.

- Наверное. Может быть. Я… просто не вижу в ней смысла.

- Почему?

- Потому что я здесь лишний. Нихрена не могу. Просто иду за напарником – аккуратно так, след в след, как пехотинец за сапером. Вот только сапер и без меня отлично справляется. Так зачем же я нужен?

Собачка сочувственно кивнула, яркие отблески светильников скользнули по снежно-белой глазури.

- Это плохо. Бесполезность существования ранит.

Слова легли точно в яблочко – в темное, слепое пятно души, в котором пряталась боль.

- Да. Ранит, - согласился Стэн. При этом второй, отколовшейся половиной сознания он осознавал абсурдность диалога – и не потому, что разговаривать с фарфоровыми собачками – это признак психоза.

Саперам нужна пехота. Утверждать обратное так же глупо, как утверждать, что шахтер обойдется без каски – потому что прямо сейчас на голову ничего не падает. Когда упадет, поздно будет. Любому узкому специалисту требуется прикрытие. Нужны ребята, которые тихонько стоят рядом, пока все спокойно, и помогут, когда начнется пиздец.

Стэн не бесполезен. Он умеет то, чего не могут маги. Он уже решал проблемы, он справлялся, и справится еще много раз.

Это не реальность. Это херня, порожденная его сознанием – той ущербной, мать ее, частью, которая выжирает всю радость из жизни, отбирает сон, а взамен приносит ненависть. Именно эту проклятую дрянь блокирует бальзам. Вот так он и работает. Перекрывает канализационную трубу, из которой хлещет дерьмо.

И все-таки чертова статуэтка до ужаса точно попала. Она не искала проблему. Она подошла и ткнула в нее пальцем, словно в открытый глаз. Врезала прямо по яйцам.

Да, кстати. Какого хера он вообще разговаривает с игрушечными собачками? Что за спонтанный сеанс психотерапии, откуда эта кретинская откровенность?

Стэн внимательно посмотрел на собачку. Она сидела напротив – беленькая, глянцевая, чистенькая до скрипа.

- Эй, Делла! Кажется, я кое-что нашел.

- Так... - усевшись на стол, Петер внимательно обозрел двух уебанов в футболках. И это – сотрудники исследовательского отдела. Интеллектуальный цвет Управления безопасности! Петер болезненным движением потер висок. – Давайте-ка еще раз. Что именно вы сделали?

- Мы обследовали дом Друзиллы Лангфранк, – выступил вперед Паттерсон. На лице у него застыло выражение обреченного мужества. Жанна-блядь-белобрысая-Д’Арк.

- Вот так вот просто: пришли и обследовали, - нежно улыбнулся Петер. – И чья же это, позвольте спросить, гениальная идея?

Делла втянула голову в плечи, виновато стрельнула глазами в сторону и открыла рот…

- Моя, - перебил ее Паттерсон и сместился чуть вправо, прикрывая Деллу плечом. Как будто всерьез ожидал, что Петер швырнет в нее дыроколом.

- Серьезно? Не думал, что когда-нибудь скажу это, Паттерсон, но ты слишком нормальный для такой хуйни. Влезть без ордера в дом женщины, чья смерть стала предметом расследования, и спереть оттуда ключевую улику – в этой комнате есть только один человек, способный на подобные фокусы. Правда, Делла?

Она попыталась ответить, но вздрогнула и осеклась – вероятно, после некоторого физического воздействия. Паттерсон предусмотрительно убрал руки за спину, получив тем самым свободу маневра.

- Если у тебя есть какие-то вопросы, задавай мне, - Паттерсон вытянулся, как солдат на плацу. Делла озадаченно моргала из-за его плеча, явно не понимая, как реагировать на этот внезапный перформанс. Кажется, Паттерсон импровизировал – и, кажется, импровизировал неудачно.

- Хорошо, - покладисто согласился Петер. – Вываливай свою версию.

- Мы обсуждали допрос мистера Лангфранка. Он отказал нам в доступе, и Делла огорчилась. Тогда я предложил проникнуть в дом и осмотреть его. Делла возражала, но я ее убедил, - стремительно отбарабанил Паттерсон. Потом запнулся и продолжил. – И «Крайслер» тоже я предложил угнать.

- Отлично. Очень убедительно, - одобрил Петер. – Сразу видно, что репетировал. А теперь давайте послушаем правильный ответ. Делла перехватила тебя где-нибудь в коридоре, или в гараже, или на улице. Одним словом, там, где нет меня. И в красках объяснила, как будет плохо, если мы не вытащим из дома неведомую проклятую хрень. Ты слушал, кивал и соглашался. Делла рассказала, какой мудак наследник, какому риску подвергает невинных граждан, описала сто тысяч причин, по которым так поступать нельзя. И ты снова кивал. А потом она предложила хуйню. Залезть без ордера в чужой дом, все там обшарить и спереть унаследованное имущество. Остатками здравого смысла ты осознавал, что это авантюрный суицидальный пиздец. Ты даже попытался возражать – недолго, минуты две-три. Но все было так убедительно, так правильно… Поэтому ты все-таки кивнул. И согласился. Вот так все и было, да?

- Нет, - коротко отрезал Паттерсон и сдвинулся еще правее. Его пасмурное, вечно недовольное лицо застыло в таком напряжении, что врежь им об стену – треснет кирпич, а не лицо. Петеру стало интересно: что же он там себе такое напредставлял? Что Петер бьет Деллу ногами? Пытает? Заставляет работать на урановой шахте?

Все-таки этот парень был крепко двинутым. Но хотя бы заботился о Делле. Уже хорошо – при прочих равных.

- Да, - резюмировал Петер. – Так оно все и было. Потому что именно так оно и происходит. Всегда. Это у Деллы модус операнди. Не думай, что ты единственный, кто ведется на эту херь. Когда Деллу клинит, она не убеждает – она индуцирует, - Петер слез со стола и подошел к Паттерсону, нависнув над ним, как доброжелательный мастодонт. - Чисто для справки – я был категорически против того, чтобы брать тебя на работу. И все-таки ты здесь. Делай выводы.

- И какие выводы я должен сделать? – вздернув подбородок, подался вперед Паттерсон. Выглядело очень воинственно, но психоделическая футболка с единорогами несколько смазывала эффект.

- Самые очевидные. Не ведись. Опомниться не успеешь, как по уши в дерьме окажешься. И она, кстати, тоже, - тыкнул пальцем в Деллу Петер. - Из вас двоих здравый смысл есть только у тебя. Его мало, но он есть. Учитывай это, когда принимаешь решения.

На мгновение по лицу Паттерсона пробежала тень сомнения. Утратив гранитную уверенность, он коротко зыркнул на Деллу – и наткнулся на такой же озадаченный взгляд. В головах сотрудников оперативной группы происходила сложная и, возможно, интеллектуальная деятельность.

Петер счел этот невыразительный результат успехом. Потому что другого успеха пока не завезли.

- Вот и отлично. Наконец-то мы разобрались с началом этой охуительной истории. Теперь переходим к основной части. Что вы делали в доме?

- Ничего, - хором ответила оперативная группа и синхронно покачала головами.

- Господи! – воздел очи горе Петер. – Вот за что мне это, а? Я что, в прошлой жизни сиротский приют поджег? Старушку изнасиловал? Щенков топил? Делла, кисонька! Ну имей же ты совесть!

- А что я? – высунулась из-за плеча Паттерсона Делла. – Мы действительно ничего не делали! Просто влезли и посмотрели. Стэн на диване сидел, я сканировала. Все стоит, как стояло, даже пыль на месте!

- Перечисляй, какие заклинания использовала: с момент проникновения и по порядку, - скомандовал Петер. – Начали со взламывающих, так?

- Нет. Начали с ножа, - снова влез поперек Паттерсон. – Это я вскрыл окно, без магии. Мы же не идиоты.

- Замечательно, - проглотил комментарии о спорности подобного утверждения Петер. - А дальше что?

- Залезли в дом, - подключилась Делла. – Тоже без магии. Потом я использовала только сканнер и левитационные. Кофе варили на печке, Стэн поджег газ зажигалкой.

- Что. Вы. Делали? – переспросил Петер. Услышанное не умещалось у него в голове, как «Граф Цеппелин» - на автомобильной парковке. – Вы варили кофе?!

- Ну… Да. В доме был запас, мы взяли две ложки. И чашки помыли, - растерялась Делла. – А что?

- Да вы совсем рехнулись, что ли? Это же место преступления! – от возмущения у Петера перехватило горло, он сипел и свистел, как проколотый воздушный шарик. – Вы бы еще пикник устроили, с костерком!

- Но мы устали! Поздно же было… – развела руками Делла. – Да и сварили всего две чашки. Без магии. Это технически нельзя обнаружить.

- Охуеть… - с размаху вбил фейспалм в лицо Петер. – Просто охуеть… Ну, не томите, родимые. Жгите дальше!

- А нечего больше жечь, - пожал плечами Паттерсон. – Выпили кофе, помыли посуду, поставили на место. Потом я нашел эту херь. Все.

- И вы вылезли через окно точно так же, как пришли?

- Ну да, - кивнула Делла. – Стэн задвижку на место поставил.

- Зашибись. Когда вас посадят, я первый скажу: вы заслужили каждый год из назначенного срока. За тупость! Взлом с проникновением. Кофе. Собачку сперли. Господи, с кем я работаю… - Петер добавил к одной ладони вторую, отгородившись от кошмарной реальности. – Вот скажите, что мне теперь с этой хуйней делать? – потряс он в воздухе фарфоровой собачкой.

- Все, что захочешь, - фыркнул Паттерсон.

- Точно, - немедленно поддержала его Делла. – Это всего-навсего маленькая статуэтка. Никто и не заметит, что она пропала. Бери, препарируй, изучай.

- А оформлять ее как?!

- А зачем тебе ее оформлять, солнышко? Напиши рапорт: так мол и так, нас не пустили, ой и ай. Передай стражам, забей хуй и развлекайся с артефактом. Тебе же интересно, правда? - искусительно улыбнулась Делла.

Петер посмотрел на нее. Молча.

Делла потупилась.

- Слушай, ну чем ты недоволен? – насупился Паттерсон. – Надо было эту херню суицидную прекратить? Мы прекратили. Надо было артефакт достать? Мы достали. Тебе бумажки нужны или результат? Если результат – так вот он, забирай.

Петер молчал. И подкидывал в ладони собачку. Глянцевая тяжесть фарфора приятно холодила ладонь.

В этом был смысл. Дурацкая авантюра Деллы выходила за грани понимания, но результат… результат был. Вот он. В руках.

Эти засранцы действительно вошли в дом, не оставив следов. Они ничего не изменили внутри – если, конечно, не врали. Паттерсон мог бы, запросто и с большим удовольствием, но Делле Петер доверял как себе. Она частенько вела себя неосмотрительно, совершала поступки, о которых потом жалела. Но она никогда не скрывала своих ошибок. Если Делла сказала, что в доме все нормально, – значит, там все нормально.

А следовательно, наследник ничего не заметит. Он спокойно продаст старый дом, теперь уже безопасный, и будет счастлив, как как упырь в банке донорской крове. Петер напишет стражам отказной рапорт, исследует артефакт и разберется, как он работает. И… и все будут довольны.

Кошмарные методы, но отличный результат.

- Сгиньте с глаз моих, утырки. Видеть вас не могу, - тоскливо вздохнул Петер. – Вы взломщики и воры. А я из-за вас лжесвидетелем стану.

- Почему? – пискнула, отступая к выходу, Делла. Ей было очевидно неловко – в отличие от Паттерсона, которому было так же очевидно похуй.

- Потому что именно я буду отчет по этому делу писать. Лживый от первого и до последнего слова.

- Петер, ты лапочка, - улыбнулась Делла и выскользнула за дверь. Паттерсон сдержанно кивнул. Он Петера лапочкой не считал, но мнение держал при себе. И на том спасибо.

На балконе телефон не работал. В коридоре тоже не работал. И на лестничной площадке не работал.

Обреченно выругавшись, Делла набросила куртку и спустилась на улицу. Закатное солнце зависло над крышами домов, окрашивая облака во все оттенки золотого и красного. В воздухе пахло водой, снегом и горьким сосновым дымом – какой-то оригинал додумался растопить камин настоящими дровами.

Зевнув, Делла уселась на ближайшую лавочку и снова проверила телефон. Теперь на зеленоватом экране появилась картинка: составленная из крохотных черных квадратиков бабочка.

- Ну наконец-то! – Делла тыкнула в кнопку вызова и поднесла кнопку к уху. Зазвучали длинные пронзительные гудки.

Несколько секунд ничего не происходило, потом мерзкое вяканье оборвалось.

- Да? Что случилось? – спросил странно-незнакомый голос Стэна. На заднем фоне что-то жизнерадостно бубнило, звучала приглушенная музыка, и громкий мужской голос спросил: «У тебя проблемы, сынок?». – Все хорошо, пап, это с работы, - досадливо огрызнулся Стэн. Делла услышала какую-то возню, потом фоновые звуки затихли.

- Вот, теперь нормально, я на задний двор вышел. Говори, - голос, искаженный мембраной телефона, звучал так близко, словно Стэн стоял за плечом. Делла откинулась на спинку скамейки, подняла лицо к пламенеющему небу и улыбнулась.

- Ты телевизор смотрел?

- Да. Хоккейный матч. Пиво, пицца, все дела.

По короткому хмыканью Делла догадалась, что Стэн тоже улыбается.

- Это хорошо. Я боялась, что ты все еще отсыпаешься.

- Нет, давно проснулся. Ты откуда звонишь? Неужели из дома берет? – сопоставил наконец-то два и два Стэн.

- Если бы. Пришлось на улицу выйти. Сижу на лавочке под платаном.

- Ого. А я-то думал, что телефон упрощает жизнь.

Прозвучали гулкие шаги, потом раздался приглушенный звук падения чего-то тяжелого.

- Что ты делаешь? – не поняла Делла.

- В окоп спрыгнул, тут тепло. Я раздетый на улицу выперся.

В телефоне снова зашуршало, и Делла представила, как Стэн укладывается на спальном мешке, закинув одну руку за голову. Сухие мышцы расслаблены, футболка задралась, обнажая поджарый живот…

- Ты просто так звонишь, поболтать, или мне на работу собираться? – прервал затянувшуюся паузу Стэн.

- Да. То есть нет, - спохватилась Делла, выныривая из фантазий. – Я только что с Петером поговорила. Хочешь прикол?

- Хочу.

- Петер декодировал фрейм заклинаний на собачке. Если ты стоишь – сядь. Если сидишь – ляг. Ни. Одного. Проклятия!

- Что, блядь?! – рявкнул в трубку Стэн. – Как? Почему? Мы что, не то взяли?! Пиздеееец…

- Спокойно. Не ори. Мы взяли то, что надо. Просто немножко ошиблись в классификации. Мы же думали, что собачка – это агрессивный танатический артефакт с выраженным деструдо. А на самом деле это знаешь что?

- Ну? Говори ты уже, не тяни паузу!

- Это психологический консультант. Борется с депрессией, поддерживает, подсказывает выход из сложной ситуации. Ты уже сообразил, что к чему?

Стэн затих. Мысленным взором Делла видела, как вращаются, перещелкиваясь, шестеренки у него в голове. А потом Стэн допер.

- Охуеть!

- Ну да! Тот дебил, который собирал фрейм, взял за основу самообучающееся заклинание с программой совершенствования стратегии. А вот ограничения он не указал. Собачка поначалу действительно предлагала какую-то херню типа «настройся на позитив» и «поверь в себя». А потом собрала базу реакций, обозначила тактику утешения как неэффективную и начала искать альтернативы. Самым результативным способом прекращения страданий оказался суицид. Стопроцентное излечение от депрессии – ни один клиент не пожаловался!

Стэн заржал. Он хрюкал, икал и, кажется, тихонько подвывал от смеха.

- Суууукааа! Гениальная же стратегия! Плохое настроение? Нахамил начальник? Подгорела яичница? Сдохни – и никаких проблем! Твою маааать!

С трудом разбирая прерывающийся неконтролируемым хохотом монолог, Делла пыталась вообразить, что сейчас происходит за восемьдесят миль от Самайн-роуд, на заднем дворе аккуратного дома. Пыталась – и не могла. Мозг выдавал черный экран с неоновой надписью «Недостаточно информации». За все те дни, что они вместе таскались по городу, Делла видела разозленного Стэна, удивленного, веселого, радостного, испуганного, растерянного… Да много какого. А вот хохочущего – ни разу.

На секунду Делла ощутила неодолимое желание махнуть на метле через весь Бронкс, чтобы полюбоваться на уникальное природное явление, но здравый смысл победил. Она осталась сидеть на лавочке, медленно погружаясь в лиловую темноту вечера.

Хохот в трубке постепенно стихал. Стэн еще всхлипывал и шмыгал носом, но голос выровнялся и не прыгал, как мячик по ступеням.

- Извини. Что-то на меня накатило. Это не повод для шуток, я понимаю. Просто… - Стэн сдавленно хрюкнул, подавляя новую волну смеха. – Просто…

- Просто это охуительно смешно! Да я сама минут десять ржала, когда Петер мне схему объяснил, - ухмыльнулась воспоминаниям Делла. – Я поэтому и звоню. Хотела тебе настроение поднять.

- Ну да, действительно. Что может быть веселее, чем подстрекающая к суициду фарфоровая собачка.

- Но ведь сработало же!

- Сработало. И это меня до чертиков пугает, - проникновенно сообщил Стэн. – Кажется, я становлюсь аморальным мудаком. Я угоняю машины, взламываю дома, тырю фарфоровые статуэтки и смеюсь над ужасными вещами.

- Так заебись же! – обрадовалась Делла. – Добро пожаловать в клуб!

Глава 17

В доме Деккера пахло пылью, хлоркой и прогорклым кукурузным маслом. Странный, совершенно не домашний запах, наполняющий душу непокоем. Иногда Стэн думал, что в этом и вся проблема Деккера. Он живет в доме, пропахшем ароматом бомжацкой столовки, скрывается между стопами пыльных газет, как старый, больной, отчаявшийся зверь. Очень одинокий зверь. Если бы у Деккера был человек, который протянул ему руку – не сейчас, а тогда, в шестидесятых, когда Деккер вернулся с войны – двадцатилетний, но искалеченный и немощный, как старик. Он ожидал уважения, помощи и поддержки. И получил от родины пинок по яйцам.

Здесь, в Америке, Деккер не был героем. Нет. Он был всего лишь идиотом с винтовкой, который проебал несколько лет своей жизни, здоровье и будущее. Хиппи презирали его, студенты ненавидели, а чиновники – просто не замечали. Деккер не смог это принять. Многие ветераны могут или хотя бы пытаются. Те ребята, которые собираются у Говарда, готовы отказаться от своего прошлого, от своих идеалов. Ветераны, отдавшие родине несколько лет жизни, мечтают забыть эти дни, вычеркивают их из памяти как самую ужасную ошибку.

Вот только это не ошибка. Это выбор. Правильный выбор. Есть люди, который выходят вперед, чтобы встретить врага и принять удар на себя. Если это не повод для гордости, то что тогда?

Вернувшийся из кухни Деккер выдернул Стэна из размышлений, поставив перед ним запотевшую бутылку.

- Что-то ты редко теперь заходишь.

- Работы много, не успеваю, - Стэн скрутил пробку и отхлебнул пиво – дешевое, водянистое и горькое. – Что нового?

- У меня? – хохотнул Деккер. – У меня нового не бывает. Зима, сыро, шрамы болят – так это не новость, это я привык.

- Хреново. Сходи к врачу, - посочувствовал Стэн

- Ты думаешь, что от врачей есть хоть какой-нибудь толк? Чтобы нормальную медицинскую помощь в этой стране получать, нужно быть не солдатом, а поп-звездой, и жопой крутить на сцене. Когда я в прошлый раз у доктора был, мне таблетки выписали обезболивающие – так нихрена же они не обезболивают. А стоят, как ебаная фуагра в пятизвездочном ресторане, - раздраженно скривился Деккер. – Тебе повезло, ты целый вернулся. Цени свое счастье, пацан, - он шутливо толкнул Стэна в бок и сделал большой глоток. Желтоватая струйка потекла по неровно выбритому подбородку. Деккер смахнул пиво рукой и тихо выругался.

Брезгливая жалость переполнила Стэна, и тут же ей на смену пришел стыд. Этот одинокий неопрятный мужчина не заслуживал отвращения. Уважение – вот что должен был получать Деккер. Только уважение.

- Слушай, если хочешь… я, наверное, попробую… - Стэн осекся, подбирая слова. – У меня есть друг на работе, он может кое-что достать. Кое-что необычное.

- Дурь, что ли? Нет, это не ко мне. Я таким дерьмом не балуюсь и тебе не советую.

- Нет, не дурь. Лекарства. Только они… экспериментальные. Я спрошу, может, у него есть что-нибудь подходящее.

- Что, правда? - Деккер покосился на него настороженно и недоверчиво. – Ну, спроси. А ты уверен, что эти лекарства безопасные? Не хочу всякую дрянь жрать, как подопытный кролик.

- Совершенно. Мне помогло.

- У тебя что, тоже что-то болит? – удивился Деккер. – Вроде же нормально все было.

- Нет, не болит. У меня другое. Проблемы с… с пищеварением, - неуклюже выкрутился Стэн.

Говорить о перепадах настроения он не хотел. Деккер, конечно, выслушает, но не поймет. Из всех лекарств он признавал только анальгетики, таблетки от поноса и от давления. Никаких психотропов, никаких успокоительных, никакого снотворного. Если у мужика есть проблема, он решает ее не таблетками, а действиями – таков был девиз Деккера. И что самое поганое, Стэн был с ним полностью согласен. Если ты переживаешь из-за проблемы – так пойди и устрани ее, блядь!

Вот только эта проблема не устранялась. Дерьмо, угнездившееся в голове Стэна, не собиралось никуда уходить. Интересно, когда все это началось? В армии? После смерти мамы? Когда Стэн вернулся домой – не герой, а ничтожество: человек без образования, без денег и без перспектив?

Дерьмо просачивалось в его жизнь незаметно, по капле, и вскоре заполнило все до краев. А Стэн этого не замечал – как та лягушка, которая плавала в кастрюле с нагревающейся водой до тех пор, пока не сварилась. Когда ситуация ухудшается постепенно, эти ухудшения становятся частью жизни, такой же неотъемлемой, как рассвет или закат.

А потом Делла принесла бальзам. И вдруг оказалось, что в жизни масса невероятных вещей: интересных, смешных и восхитительно-опасных. Когда Стэн забыл выпить лекарство, когда вернулись усталое равнодушие, разочарование и злость – это было как прыжок в прорубь. Охуительный, мать его, контраст.

Стэн не хотел так жить. И не хотел портить жизни тем, кто рядом: ни отцу, ни Делле, ни даже долбанному Манкелю. И плевать, что там должен или не должен мужик. Плевать, что лекарства – для слабаков. На все плевать. Стэн не полезет в это дерьмо еще раз ни за какие деньги. Даже если бальзам придется литрами жрать.

- Еще принести?

- Что? – Стэн удивленно посмотрел на пустую бутылку в руках. – Да, давай.

Деккер принес два пива и тяжело, с кряхтением опустился в кресло.

- Держи. Пойдешь на митинг в субботу?

- Что за митинг? – откупорил бутылку Стэн.

- Клинт Мур, кандидат в сенаторы. Этот еврейский ублюдок опять продвигает закон о запрете оружия. Мы должны выступить и сказать «нет»! Таких хитрожопых засранцев, как Мур, все больше и больше. Они не просто забирают оружие. Они превращают американцев в тупое блеющее стадо, которое идет туда, куда укажет пастух. Если дать еврейским политическим проституткам власть, мы все станем баранами, которых или стригут, или режут! – увлекшийся Деккер размахивал бутылкой так энергично, что пиво выплескивалось на пол. – Уже сейчас белые гетеросексуальные мужчины – это угнетаемая категория. Мы, люди, которые создали эту страну, лишние. Мужество, честь, вера в Америку? К черту этот хлам! Политики строят толерантное общество, которое простит все что угодно, разрешит любую мерзость. Если отдать Америку Муру, он превратит страну в мусорник, населенный подлецами! И у нас не будет оружия, чтобы остановить деградацию!

Механически кивая, Стэн медленно прихлебывал пиво. Он слышал такие прочувствованные речи десятки раз и знал их наизусть. Нет, Деккер во многом был прав: политики действительно были мудаками, оружие было чертовски полезной штукой, а страна, предающая свои идеалы, обречена на гибель. Вот только евреи, геи и трудовые мигранты тут ни при чем. Дело в политике и в экономике, а не в том, кто с кем и какой позе трахается.

Деккера здорово заносило на поворотах, и в такие минуты Стэн ощущал чудовищный испанский стыд, от которого хотелось провалиться сквозь землю – и выйти на поверхность где-нибудь в степях Монголии. Но Деккер был ветераном. Он был инвалидом. И он пытался делать что-то полезное. Поэтому Стэн молчал, кивал и одобрительно хмыкал, когда в речи возникали приглашающие паузы.

- Ну что, пойдешь на митинг? Там много наших будет, поговорим, обсудим вопросы. Эй, парень, нам нужна твоя поддержка! - энтузиазмом Деккера можно было заряжать аварийные генераторы на электропоездах.

Стэн тоскливо вздохнул. В субботу он присмотрел перспективный хоккейный матч и даже зарезервировал два билета. Правда, не заплатил пока, и Делле ничего не сказал, поэтому вроде как и обязательства не возникли.

- Ну, давай, соглашайся! Ты должен выразить свою гражданскую позицию!

Стэн не хотел выражать гражданскую позицию. Он хотел сидеть на трибуне рядом с Деллой, жрать буритос, пить пиво и орать «Шай-бу! Шай-бу!».

- Даже я, ветеран вьетнамской войны, участвую – а ты на сорок лет младше! Ты не можешь отказываться, - уловив сомнения Стэна, Деккер зашел с козырей.

Ну мать же твою.

- Хорошо, уговорил. Пойду, - обреченно согласился Стэн.

Прощай, веселая суббота. Здравствуй, гражданский долг.

- Вот и отлично! - хлопнул ладонями по коленям Деккер. – Я знал, что на тебя можно положиться. И это, того, Стэнни. Мы еще один сбор начинаем. В Тахоме парень в госпитале лежит, вернулся из Ирака без руки. Ну мы и хотим на нормальный протез ему скинуться. Сам знаешь, какое говно по страховке ветеранам ставят. Ты как насчет этого дела?

- Да, конечно, сейчас, - полез в карман за деньгами Стэн. Все равно на матч он не попадает – значит, и деньги не особо нужны. Гребаная вселенная опять уравновесилась.

Ну хоть протез Деккер кому-то там купит. С его, Стэна, небольшой помощью.

Дребезжащая трель рингтона вонзилась в сознание, как победитовое сверло. Подпрыгнув, Стэн едва не навернулся с кровати, но дотянулся до телефона и посмотрел на экран. Четыре часа тридцать две минуты утра. Делла.

- Что случилось? – сипло выдохнул он в трубку, ощущая горячую адреналиновую волну, поднимающуюся откуда-то от диафрагмы.

- Я проебалась. Стэн, это пиздец. Мне хана.

Голос у Деллы был тусклый, словно вылинявший.

- Что? Где ты?! Что случилось?! – прижимая телефон плечом, Стэн уже сдергивал со стула джинсы.

- Перед заброшкой, там, где мы в пятницу были.

- Что ты там делаешь?!

- Любуюсь на пиздец, из-за которого меня уволят. Ты плотоядные джунгли когда-нибудь видел?

- Нет, - Стэн натянул один носок и судорожно пытался размотать второй, намертво захлестнувшийся вокруг перекладины стула. - Я и обычных-то не видел.

- Ну приезжай, посмотри.

- Сейчас буду.

Одолев последний носок, Стэн прихватил куртку и сбежал по лестнице, прыгая через ступеньки. Насчет джунглей он нихрена не разобрался, но слово «пиздец» понял отлично. И слово «уволят» тоже.

Промчавшись по городу на максимально разрешенной скорости, Стэн влетел в промзону и притопил педаль. Взрыкивая мотором на поворотах, старенький «Додж» петлял между дремлющими фабриками и пустынными огороженными стоянками, распугивая собак. Проскочив короткий проезд, затаившийся между заборами из бетонных плит, Стэн вылетел на разбитую, поросшую жухлой травой площадку и резко затормозил. Потому что перед ним были джунгли.

Высокое, в пять этажей здание было оплетено толстенными лианами. Огромные мясистые листья лениво покачивались на ветру, роняя вниз капли мутного сока. Там, куда падал сок, асфальт дымился и таял.

Делла стояла перед зазеленевшим оазисом, ссутулившись и натянув капюшон.

- Вот блядь… - рывком отворил дверь, Стэн. - Что за хрень?!

Не оборачиваясь, Делла пожала плечами.

- Вот такая вот хрень. Помнишь теплицы?

Стэн помнил.

В здании обанкротившейся пивоварни обитали бездомные собаки, крысы и старый сбрендивший маг. Грязный и вонючий, как носки бомжа, он свил гнездо в подвале и обустроил его по собственному разумению: кровать-раскладушка, колченогий стол и здоровенный верстак. На этом верстаке старик создавал изобретения, которые должны были озолотить его и подарить любовь девственниц. Почему именно их, Стэн не понял. Среди изобретений чокнутого дедка не было ни одной вещи, которая могла бы заинтересовать даже самую неприхотливую девственницу. В отличие от психиатров.

Последним творением гения был самонадевающийся термоносок на левую ногу, от которого чернели и отсыхали пальцы. Из-за этого, собственно, на завод и прибыла оперативная группа отдела исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Дедуля загнал свой чудесный носок какому-то лоху, лох чуть не остался без мизинца, покупку не оценил и накляузничал стражам. А те спихнули проблемы на артефакторов, потому что носок – это все-таки носок. Предмет. А следовательно, артефакт.

Стэн и Делла прибыли в логово изобретателя и обнаружили, что термоносок – это не единственное творение сумрачного гения. Польщенный вниманием, старик повел их вдоль полок, демонстрируя свои шедевры. Самонагревающаяся кастрюля за десять секунд расплавила себе днище, несползающее обнимательное одеяло раздробило в щепки манекен, а поющий зонт так взвыл на ультразвуке, что воробьи с веток попадали.

Универсальный Не Требующий Физических Усилий Одаренный Интеллектом Топор был прихвачен к стене тремя металлическими полосами. Время от времени он вздрагивал и бился о железяки в тщетной попытке вырваться. Наклонившись поближе, Стэн обнаружил, что по сгибу металла уже пошли трещины, и торопливо оттащил Деллу в сторонку под неумолимое журчание изобретателя. Гордо улыбаясь, старик поднимал с полок гнутые ложки, растрескавшиеся шкатулки, замызганные бейсболки и вдохновенно рассказывал об удивительных свойствах этих предметов. Он был счастлив, гостеприимен и благодушен – ровно до того момента, пока не понял, что Делла и Стэн – вовсе не покупатели. А потом благодушие закончилось.

- Ах вы суки департаментские! Ублюдки! Мордредовы выродки! – вопил изобретатель, лавируя между грудами мусора, как олимпийский чемпион по одиночному фигурному катанию. – Не отдам! Это мое! Все мое! Я это придумал! Я!

Департаментские суки сначала оторопели, а потом рванули вдогонку. Ни Стэн, ни Делла не собирались применять силу, поэтому кружили по захламленным комнатам, тщетно пытаясь загнать противника в угол. Но молодость проигрывала интеллекту и опыту. Дедуля швырялся мусором и заклинаниями, призывал на их головы гнев древних богов и с легкостью уходил из расставленных ловушек. Пару раз Делла почти зацепила его летаргическим, а Стэн исхитрился ухватить за куртку, но старик оборвал рукав, как ящерица – хвост, и снова унесся прочь, яростно клокоча.

- Не смейте красть мои вещи! Я засужу вас, гниды бюрократические!

Потный, красный и покрытый художественной росписью из грязи, Стэн форсировал бесконечные горы хлама, как полосу препятствий: прыгал, подныривал, уворачивался и перелезал. Мусорный гений начал уставать, и расстояние сокращалось, а с другой стороны его теснила Делла. Впереди показалась небольшая комнатка, уставленная узкими длинными теплицами. Под куполами из пыльного стекла зеленели какие-то чахлые ростки, покрытые тонкими гибкими усиками. Стэн не особо приглядывался. Теплицы его не интересовали – в отличие от планировки комнаты. Слепое помещение с одним-единственным выходом. То, что надо!

Тигриным прыжком Стэн перемахнул груду битого кирпича, подгоняя противника вперед, а Делла запульнула что-то пронзительно-яркое, отрезая путь к отступлению. Взвизгнув, как затравленный кролик, изобретатель метнулся к спасительному проходу – и оказался в ловушке.

- Уважаемый сэр, мы не покушаемся на ваше интеллектуальное право, - запинаясь, проговорила Делла. Она пыхтела как паровоз, потные волосы прилипли ко лбу, а на щеках полыхали алые пятна. – Пожалуйста, не сопротивляйтесь. Мы не хотим вам навредить.

- Да пошли вы, суки легавые, - оскалился изобретатель, поднимая перемотанную бечевкой палочку. - Я не признаю вашей власти! Здесь территория, свободная от диктатуры государства!

– Преш, - тихо и внятно сказала Делла. Палочка вырвалась из рук старика и, пролетев через комнату, легла ей в ладонь. – Успокойтесь, сэр. Мы не сделаем вам ничего плохого.

Стэн двинулся вперед, выставив перед собой руки, будто успокаивал испуганную собаку.

- Сохраняйте спокойствие, сэр. Нам не нужны ваши изобретения.

Лишившийся палочки, старик подутратил запал, но упоминание гениальных открытий пробудило в нем берсерка. С яростным боевым кличем он прыгнул на Стэна и ударил его коленками в живот.

Не ожидавший нападения Стэн опрокинулся, под спиной захрустело стекло, и длинные ряды тепличек обрушились, как домино. Старик навалился на него сверху, осыпая градом беспорядочных ударов. При этом он вонял, как дохлая крыса, и плевался, как верблюд.

- Да уймись ты, старый хрен! – взвыл Стэн, разом теряя уважение к старости. – Делла!

- Нидраа! – прозвучало сверху, и мусорный Архимед, захрапев, обмяк. Стэн спихнул его с себя, брезгливо отирая лицо.

- Фу, блядь! Гадость какая!

Несколькими взмахами палочки Делла очистила его и от слюны, и от грязи, а насыпавшуюся за шиворот землю Стэн вытряхнул сам.

Так что да, он помнил теплицы.

- И какая связь? Мы же все там разнесли.

Они действительно разломали все ящики с землей – и Стэн поразился тому, как приятно что-то крушить, не заботясь о последствиях. Потом Делла погасила магические светильники и просканировала комнату в поисках припрятанных сюрпризов. Но их не было.

- Корни, Стэн. Там оставались корни. И стекло, - Делла показала длинный голубоватый обломок купола.

- Откуда у тебя это дерьмо? Ты что, лазила внутрь? Рехнулась?! – на мгновение Стэн ощутил себя Манкелем и ужаснулся внезапно обнаружившемуся сходству.

- Нет, конечно, - Делла посмотрела на него, как на идиота. – Что я, больная, что ли? Я стекло левитирующим притянула. Вот, кстати, полюбуйся на шоу, - Делла кивнула на подлетающего к зданию голубя. Усики на побегах зашевелились, листья затрепетали. Когда голубь приблизился на расстояние броска, стебель выстрелил, оплел его ажурной зеленой паутиной и потащил в окно. В воздухе закружились белые перья.

Стэна передернуло.

- Бляяядь… Так в чем же мы проебались?

- Не мы, а я. Надо было внимательнее на стекло посмотреть. Там, кроме термоконтроля, воздушные фильтры и подавители роста навешаны были. Судя по всему, наш ебанат новый сорт плотоядного плюща выводил – я его не узнала из-за размеров, подумала, горох или еще какая-то плетучая поебень. В естественной среде эта дрянь до ста футов длиной вырастает, жрет все, что движется, и кислотой плюется. Дедуля создал условия, при которых вьюнок остается компактным и неактивным, но не теряет полезных свойств.

- Это каких же? – заинтересовался Стэн. – Зачищает территорию от голубей и крыс?

- Сок. Его используют в алхимии. Но плотоядный плющ растет только в местах истончения Завесы, а таких на планете не более сотни. Редкая, в общем, штука. Цены на сырье, сам понимаешь, соответствующие: сок плотоядного плюща стоит дороже, чем опий-сырец. Дедуля просто хотел заработать. И, кстати, почти что справился – тепличка получилась годная. Но мы разнесли стекло, растения попали из искусственной атмосферы в естественную и понеслось, - Делла мучительно скривилась и потерла лоб. – Ну вот какого хрена я не додумалась прокалить землю? Поджарила бы корни, и никаких проблем…

- Но ты ведь не знала. К тому же ничего страшного не произошло, пострадал только голубь, - неуверенно возразил Стэн.

- С ума сошел? Это же биологическая угроза во весь рост! Третьего класса как минимум! – завопила Делла, разом теряя свое неестественное спокойствие. Лицо у нее побелело, и веснушки проступили на нем, яркие, как пятна ржавчины. – Для таких случаев есть протоколы! Все осмотреть, все обезвредить, если возникли сомнения – вызвать исследователей. А этом, между прочим, мы! Я должна была разобраться с этим ебучим стеклом! Или хотя бы отвезти его Петеру...

Не зная, что сказать, Стэн положил ей руку на плечо, и Делла, восприняв это как приглашение, уткнулась ему в грудь. Даже через пуховик Стэн чувствовал ее тело – тонкое, округлое, податливое. Медленно, осторожно он обнял Деллу, поглаживая по спине так невесомо, будто успокаивал птицу.

- Ты не виновата.

Делла яростно фыркнула, и горячее дыхание коснулось его кожи через тонкую ткань рубашки. Волосы на загривке у Стэна поднялись дыбом.

- Конечно, виновата. Я же знаю все эти инструкции. Я просто о них не думала. Забрала все артефакты, упаковала владельца – и отлично! Дело сделано! – Делла отступила назад, и в расстегнутую куртку Стэна ворвался холодный ветер. Наверное, он был и раньше – но раньше Стэн его не замечал. - Не люблю я монотонную работу. Скучно мне. Не интересно. Вот в чем проблема.

- Но ты дом Лангфранков часа три обшаривала, - растерялся Стэн.

- Нет, ну что ты! Там совсем другое! У Лангфранков была загадка, и я искала разгадку. Это интересно. А тут… земля какая-то, корни, теплицы. Хуйня. Вот и проебалась, - Делла обхватила себя за плечи так, будто замерзла, и Стэн качнулся вперед в неуместном порыве обнять и затащить под куртку. – Блядь! – она яростно пнула камень, отправив его в стену пивоварни. Зеленая масса листвы вздрогнула, колыхнулась и перехватила булыжник на лету.

Стэн встал рядом, с ненавистью уставившись на зеленеющую пивоварню.

- Ладно. Предположим, ты действительно ошиблась. И что дальше?

- Я же сказала: пиздец. Я проебала крупную биологическую угрозу. То, что никто не погиб – это случайность, а не моя заслуга. Пустынная территория, зима, ночь и слабенькое заклинание невнимания по периметру. Тут просто некого жрать было.

- Чем это грозит? Конкретно.

- Служебное расследование. Возможно, понижение в должности. Возможно, увольнение.

- Из-за такой ерунды?

- По-твоему, это ерунда?! – Делла тыкнула пальцем в здоровенную гору зеленой листвы. – Да эта хрень слона сожрет и не подавится!

- Н-да… - Стэн с усилием, до боли сминая кожу, потер лоб и виски. – Хорошо. Ладно. Это НЕ ерунда. И что мы будем с этим делать?

- Пойдем в департамент. То есть я пойду, ты-то здесь ни при чем. Напишу рапорт, покаюсь.

- Что будет делать департамент?

- Ликвидаторов вышлют, что же еще. Наложат маскирующие заклинания и спалят тут все к херам собачьим.

- Ага. Так. А одна ты можешь спалить? Ты ведь тоже маг.

- Рехнулся? – вылупилась на Стэна Делла. – Такое количество мокрой зелени сжечь - это работа человек на двадцать, не меньше. К тому же кто-то должен маскирующий купол держать, пока полыхать будет.

- Ладно. Так-так-так, - начал мерить площадку шагами Стэн. - Хорошо. Понял. А купол ты удержишь? Такой, чтобы даже маги нихера не увидели?

Делла задумалась, оценивающе прикинула габариты пивоварни.

- Купол удержу. А что, у тебя появились идеи?

- Всего одна. – Стэн оскалился широкой улыбкой Джокера. – Техногенная, мать его, катастрофа. Спалим все это дерьмо к хуям, а потом скажем, что само загорелось. И никакой магии!

Да!

Ответ сиял перед Стэном во всем своем совершенстве, превращал воздух в вино, искрами плясал в крови.

Он решил проблему. Нашел выход. Он ебаный король мира! Да!

- Жди меня здесь. Спрячь эту плотоядную петрушку и не убирай купол. Дорогая, я вернусь к обеду! - расхохотался Стэн и побежал к машине.

Ураганом промчавшись по строительным супермаркетам, Стэн затарил багажник гранулированным пенопластовым утеплителем и алюминиевой пудрой. Брал понемногу, расплачивался наличкой, пенопласт и алюминий в одном и том же магазине не покупал.

Это было несложно.

Выгрузив покупки на заднем дворе, Стэн еще раз пробежался по магазинам. На этот раз его интересовали автотовары – а точнее, канистры из бензостойкой пластмассы. Соблюдая правило «не больше пяти штук в одном месте», Стэн забил машину разноцветной тарой, смотался домой и разгрузился.

А потом отправился по бензоколонкам, чтобы заполнить канистры бензином. Заправщики смотрели на него удивленно или с насмешкой, но безропотно заливали девяносто пятый, принимая наличку и скромные, но убедительные чаевые. Меньше всего Стэн хотел, чтобы какой-нибудь бдительный гражданин позвонил копам и сообщил, что по городу разъезжает нервный чувак, под завязку залитый бензином. Это вызвало бы неприятные вопросы, а как ни них отвечать, Стэн не знал.

Так что самым сложным было доставить все необходимые компоненты домой, не привлекая излишнего внимания. А дальше уже ерунда.

Открыть канистру. Засыпать туда пенопласт – аккуратно, так, чтобы вступивший в реакцию бензин не заплевал пол. Добавить алюминиевый порошок. Закрыть канистру. Взять следующую.

Все просто. Только долго.

Когда Стэн закончил, время перевалило за полдень. Делла встретила его, нетерпеливо подпрыгивая на границе купола.

- Ну? Что?!

- Сейчас, - Стэн открыл багажник и вытащил первую канистру. – Помоги разгрузиться.

Одного взмаха палочки хватило, чтобы канистры одни за другой выплыли из багажника, как метлы в диснеевской «Фантазии», и выстроились в аккуратную цепочку.

- А дальше что?

- А дальше ты обедаешь, - Стэн протянул Делле сандвич с тунцом и банку спрайта. – А я – на вторую ходку.

Чтобы перетащить все канистры, Стэн сгонял домой четыре раза. Можно было и побыстрее, но тогда пришлось бы загружать не только багажник, но и заднее сидение, а Стэн категорически не хотел привлекать внимание полиции.

- Теперь все? – поинтересовалась Делла. Они стояли плечом к плечу, с удовлетворением разглядывая ровненький разноцветный прямоугольник, как будто составленный из кубиков лего. В противоестественном количестве канистр обнаружилась своеобразная индустриальная красота.

- Теперь все. Я буду открывать канистры, а ты разливай содержимое по листья как можно тоньше и ровнее.

- Может, распылить? Как из пульверизатора?

- Великолепно! Пульверизатор – это то, что нужно.

Делла качнула палочкой снизу вверх, и из ближайшей канистры потянулась лента густой вязкой жидкости с отчетливым металлический отблеском, тут же сматываясь в колышущийся бесформенный сгусток. Еще один взмах палочкой – и сгусток помчался к разбитому окну, трансформируясь в облако мерцающей капельной взвеси.

- Так?

- Да, отлично, продолжай!

Когда последняя канистра опустела, а листья плюща покрылись устойчивым глянцевым налетом, Стэн одобрительно кивнул, улыбнулся и скомандовал: «А теперь поджигай».

- Агни!

Напалм полыхнул, взметнув к небу семидесятифутовый гейзер огня.

Стоя плечом к плечу, Стэн и Делла любовались костром. Густое багровое пламя колыхалось, словно река, по волнам пробегали барашки из копоти и черного дыма. Плюща не было видно, он исчез за стеной огня, и только изредка сверху падали пылающие листья и стебли, выгорая на земле в пепел.

- Клаааас… - восхищенно простонала Делла. На лице ее полыхали отблески ликующего алого зарева.

- Ага, - согласился Стэн и провел ладонью по ее щеке. – У тебя тут сажа.

Глава 18

«В ходе проведения операции были обнаружены несертифицированные артефакты кустарного производства в количестве 23 (двадцать три) штуки. В ходе визуального осмотра и краткого экспертного обследования была выявлена потенциальная опасность объектов на фоне отсутствующего вектора деструдо. Во время опроса единоличный конструктор, он же владелец артефактов, Грегори МакГрат, показал, что…»

Что именно показал мусорный гений, в цензурных выражениях определить было затруднительно. Уставившись в пространство стеклянным взглядом, Делла беззвучно шевелила губами, подбирая слова.

…что единственной целью проведения разработок было получение патентов…

…что исследовал возможность дополнить некоторые разделы бытовой магии эффективными…

… что наличие алкогольной деменции, осложненной комплексом шизоидных расстройств, ни в коей мере не мешает исследовательской деятельности, а напротив, стимулирует ее…

Застонав, Делла рухнула на стол, накрыв голову бланком отчета.

- Не получается? – оторвался от изучения должностной инструкции Стэн.

- Получается. Но хуйня, - пожаловалась Делла. – Если я не сделаю перерыв, у меня закипят мозги. Пошли в столовую?

Стэн медленно, с наслаждением потянулся, распахнув крыльями руки.

- А пошли.

Департаментская столовая располагалась в самом низу, под архивами и библиотекой. Нужно было спуститься на лифте, пройти по бесконечному коридору, а потом долго спускаться по металлической скрипучей лестнице. Наградой для самых настойчивых были пейзажи в гигантских фальш-окнах столовой. Кто бы ни продумывал трансляцию иллюзий, заморочились ребята всерьез. Зимой окна показывали залитые солнцем лесные поляны, в дождь – золотую африканскую саванну, по которой бродили длинноногие, как манекенщицы, жирафы. Лавандовые поля Прованса и теряющиеся в облаках хребты Тибета… Усеянные сталактитами своды пещеры и фламинго, лениво бродящими по колено в бледно-розовой воде… Увы, конкуренция была высока, поэтому боковые столики всегда были заняты. Едва переступив порог столовой, Делла поняла, что шансов на успех нет. По крайней мере, на легальный успех. Поэтому она сунула руку в карман, нащупала гвоздь, обмотанный тонким шнурком, и развязала узел. Грузный страж в форменном черном-белом кителе, уютно пристроившийся за угловым столиком, поперхнулся яичницей и удивленно оглянулся. На лице его отразилось недоумение, смешанное с легкой тревогой.

Делла и Стэн прошли к витрине, складывая на подносы то, что выглядело хотя бы относительно съедобным. Стэн выбрал шницель и салат, а Делла рискнула – и взяла овощное рагу. Плавающие в нем бледно-лиловые ромбики выглядели крайне интригующе.

- Кофе? – Стэн положил на поднос банан.

- И пирожок с вишней.

К тому времени, как они, расплатившись, вернулись в зал, угловой столик уже опустел. Грузный страж ушел, оставив недоеденную яичницу и совершенно нетронутый пудинг.

- Тебе не стыдно? – поинтересовался Стэн, отодвигая чужие тарелки в сторону.

- Нет. Этот мужик страж. Фиксировать агрессивное программирующее воздействие – его прямая обязанность, - Делла качнула палочкой, и грязная посуда встрепенулась, поднялась в воздух и направилась в сторону кухни треугольным клином, как журавли на юг. – Я это чучело просто с насиженного места согнала, а в боевых условиях его в окно выйти заставят – этажа эдак с десятого. Поэтому пусть за науку спасибо скажет.

- Ты злая. И аморальная, - грустно резюмировал Стэн и потыкал вилкой шницель так подозрительно, будто ожидал, что тот даст сдачи.

- Да ладно! Я образец моральности и гуманизма! – оскорбилась Делла. – Я артефакт активирую только тогда, когда в столовую захожу. А могла бы все время включенным держать. – Она нежно погладила зияющую в столешнице дырку от выдернутого гвоздя. – И потом, я не вижу, чтобы ты отказывался от преимуществ, которые дарует моя гипотетическая аморальность.

- Что ж я, дурак, что ли? – логично удивился Стэн и осторожно отрезал кусочек мяса. Задумчиво прожевал, проглотил, прислушался к ощущениям. – А знаешь, вроде ничего так. Даже вкусно.

- Не бойся, ешь. Если вдруг что, у меня безоар в кармане, - успокоила его Делла и попробовала кусочек лилового нечто. – О Мерлин, какая гадость!

Глаза у Стэна азартно вспыхнули.

- На сколько баллов?

- Семерка минимум. Может, даже восемь, - Делла подцепила еще один лиловый ромб и протянула Стэну. – Попробуй.

Наклонившись, он сомкнул губы на вилке так медленно и нежно, что у Деллы мурашки по спине побежали.

- Ну?!

- Бог ты мой, какая дрянь! - на лице у Стэна проступило мужественно сдерживаемое страдание. - Восьмерка. Это точно восьмерка.

- Уверен?

- Руку на отруб даю. По-моему, эта пакость еще в прошлом месяце сдохла и восстала в виде зомби. Интересно, что это такое.

- Без понятия, - пожала плечами Делла.

Повара, работающие в департаментской столовой, получили совершенно уебищную зарплату. Любители быстрой наживы отсеивались в четвертьфинале, а к финишу доходили только истинные фанатики своего дела. Они любили готовить. Они обожали смешивать ингредиенты, получая новые, оригинальные блюда. Они творили поэзию кулинарии. Они вписывали новые аккорды в симфонию вкуса.

Одним словом, эти утырки обожали эксперименты. И проводили их прямо на посетителях столовой.

В ответ на кулинарный произвол Делла и Петер выработали шкалу омерзительности, по которой на единицу тянул пересоленный омлет, неведомым образом доведенный до состояния подошвы, а на десятку – сливочный суп с фрикадельками из сюрстремминга. Посвященный в эту забаву, Стэн удивился, но потом втянулся, получая от процесса дегустации незамутненное детское удовольствие.

«Либо вкусно, либо интересно» - описал он впечатления от местной кухни, и эта чеканная фраза стала девизом всех столовских обедов.

Вот и сейчас Стэн бесстрашно ковырял салат, раскладывая его на ингредиенты.

- Ух ты, розовое какое. И пахнет псиной. Что бы это могло быть?

Делла открыла рот, но предположений высказать не успела – в тарелку ей спикировал бумажный самолетик, обильно оросив соусом окружающую действительность.

- Мать твою! – схватившись за палочку, Делла начала убирать бурые пятна со скатерти, с рук и с футболки. – Все? Я ничего не пропустила?

- У снеговика на ведре, вот, - ткнул пальцем Стэн, остановившись в дюйме от ее груди. – И ниже, на морковке.

- Вот гадство, - Делла очистила снеговика и раздраженно отшвырнула палочку. – Очень мило со стороны Петера засрать мне футболку.

- Да ладно тебе. Она же стремная, - пожал плечами Стэн. – Не понимаю я твоей любви к стремным футболкам.

- Шутишь? Они охуенные!

- Почему?

- Потому что стремные!

Две цивилизации смотрели друг на друг без малейшего шанса на разумный контакт.

- Нихуя не понял, - резюмировал ситуацию Стэн. – Тебе нравится эпатировать публику? В этом все дело?

- Нет. Мне насрать на эпатаж. Просто футболки прикольные. Это же весело, ну!

Стэн нахмурился, собрав лоб в гармошку.

- Ну… да, наверное. Но ты же не клоун! То есть… Ох, блядь. Я не хотел тебя обидеть, извини, я имел в виду…

- Забей. Я поняла смысл, - фыркнула Делла. – Ты хотел сказать, что в этой футболке я выгляжу нелепо.

- Не совсем. Черт. Сейчас, - Стэн зажмурился от усердия, уперев ладони в стол. – Ну вот смотри. Когда человек видит тебя, он составляет определенное мнение, так? Образ, имидж, вся хуйня. Если политик хочет, чтобы его считали солидным, он надевает костюм, а когда надо сойти за своего парня – джинсы и ковбойку. Я понимаю, что это не имеет отношения к реальному пониманию личности, но все-таки это работает. Людям важен твой внешний вид. Они не будут относиться с уважением, если ты выглядишь как…

- Еблан? – подсказала Делла.

- Я не это хотел сказать.

- Но думал-то именно это.

Виновато улыбнувшись, Стэн развел руками: «Извини».

- Без проблем, - ухмыльнулась Делла. – Тем более что ты абсолютно прав. Я действительно выгляжу как еблан – и мне это нравится! Потому что да: образ формирует определенные ожидания. Когда люди видят чувака во всратой футболке, они не ждут от него королевского шарма, сдержанности и высокого профессионализма. Они вообще ничего не ждут. И это, блядь, охеренно! Формируя нулевые ожидания, я получаю абсолютно свободу действий.

- Но тебя не будут воспринимать всерьез.

- Возможно. Но я знаю много способов это изменить, - Делла выразительно повертела палочкой.

- О. Метод лопаты.

- Именно! Я рада, что мы правильно понимаем друг друга. Кстати, насчет правильно понимаем. В целом я с твоей теорией согласна, но есть нюанс. Ты утверждаешь, что одежда – это код, который может и должен быть дешифрован. Но почему ты думаешь, что система кодировки универсальна? Разные люди, оценивая один и тот же образ, формируют разные ожидания. Мужчину в дорогом костюме можно считать представителем элиты в любом смысле этого слова, или самовлюбленным снобом, или унылым традиционалистом, у которого фантазии хватает только на галстук в полосочку. И это при условии, что оценивающий в принципе знаком с концепцией костюма и осознает, какова традиционная роль подобной одежды. Для туземца из амазонских джунглей это просто неудобные тесные тряпки. Исходя из этого, лично я бы не рассчитывала на объективность и однообразие оценочных характеристик. Есть нехуевый шанс, что послание до адресата не дойдет – или дойдет совершенно не тем образом, на который ты рассчитывал.

- Ого, - почесал в затылке Стэн. – Это было внезапно. От всратых футболок до социальной философии за пять минут.

- Да. Крутовато, пожалуй, вышло, - признала Делла. – Особенно для человека во всратой футболке. Тебе-то можно, ты человек серьезный, в рубашечке…

Стэн швырнул в нее корочкой хлеба, даже не пытаясь попасть.

- У тебя письмо в тарелке раскисает.

- Вельзевуловы яйца! – Делла выхватила размокший самолетик и развернула. – Петер зовет в лабораторию, хочет еще раз собаку-убиваку потестить.

- Я что, единственный псих в этом здании? – немедленно оскорбился Стэн, и это даже походило на шутку, но Делла видела, как напряглось его лицо.

- С учетом того, что о собачке знаем только мы трое – да, выбор невелик. И вообще, чего ты завелся? Может, он на мне ее тестить собирается...

- ВНИМАНИЕ. ТРЕВОГА УРОВНЯ БЕТА-ПРИМ. ВНИМАНИЕ. ТРЕВОГА УРОВНЯ БЕТА-ПРИМ, - загремел сверху громковещательный шар. – ВСЕ МАГИ, ИМЕЮЩИЕ БОЕВУЮ ПОДГОТОВКУ ТРЕТЬЕГО УРОВНЯ И ВЫШЕ, ПРОСЛЕДУЙТЕ В ХОЛЛ. СБОР У ЦЕНТРАЛЬНОГО ПОРТАЛА. СРОЧНО. СБОР У ЦЕНТРАЛЬНОГО ПОРТАЛА.

Стэн дернулся, судорожно сжав кулаки. Передавленный в кашу банан обломился и упал на пол.

Боевики толпой бросились на выход, громко и возбужденно переговариваясь. Делла тоже встала, автоматически нашаривая палочку, а вслед за ней с окаменевшим лицом поднялся Стэн. Он наконец-то разжал кулами, бессознательным механическим жестом отирая ладони о джинсы.

- Нет. Стоп, - притормозила Делла. – Идем только мы с Петером, ты остаешься здесь. Жди нас в кабинете.

- Нет. Мы пойдем вместе, - лицо у Стэна походило на маску, только рот напряженно подергивался.

- Стэн, это хуевая идея. Тревога бета-прим, все дохера серьезно, а ты вообще не маг, и… - Делла запнулась, не зная, как сказать так, чтобы не обидеть. – По-моему, ты не готов.

– Ты тоже так думаешь? – Стэн повел подбородком и медленно, обманчиво-сонно моргнул. – Считаешь, что я не справлюсь?

- Да ну бляяядь… - простонала Делла. – Это вызов на пиздец, Стэн! А у тебя только ебаный пистолет!

- В багажнике лежит винтовка. Могу забрать, - Стэн говорил медленно и спокойно, только уголки губ подрагивали от напряжения.

- Ты не осознаешь степень риска.

- Я воевал вообще-то. Отлично осознаю. – Стэн уперся ладонями в стол и наклонился к Делле. – Прятаться как трус я не буду. Или мы идем вместе, или завтра я увольняюсь. Решай.

- Аррр!! – Делла яростно пнула ни в чем не повинный стул. – Да что ж такое-то!

Она обвела затравленным взглядом зал. Столы уже опустели, тут и там на полу валялись объедки, впопыхах брошенные салфетки, темнели лужи разлитого кофе. Стэн молчал, не сводя с нее взгляда. Прищуренные голубые глаза словно изморозью подернулись.

– Да конем оно ебись! Ладно. Пошли за твоей долбанной винтовкой.

Проигнорировав наглухо забитый лифт, они взбежали по лестнице и бросились к гаражу. Подниматься по узкой крутой лестнице совсем не то же самое, что спускаться, и на парковочную площадку Делла вылетела, судорожно хватая ртом воздух.

- Ох-ха-а, тво-ю ма-ать…

- Стой и дыши, я сейчас! – рявкнул оскорбительно не запыхавшийся Стэн и рванул к «Доджу». Скрывшись по пояс в багажнике, через несколько секунд он вывалился наружу, сжимая в руках здоровенную металлическую дуру.

- Вот! И запасная обойма.

- Отлично, - отдышалась наконец-то Делла. – Запирай багажник, теперь бегом в точку сбора.

Скатившись по грохочущей металлической лестнице, они вывалилась в холл и с разгона влетели в плотную возбужденную толпу. Белобрысая башка Петера возвышалось над ней, как маяк над бушующим морем. Ухватив Стэна за руку, Делла рванула на штурм, расталкивая толпу где плечами, а где магией.

- Привет! – выдохнула она, пробившись к Петеру.

Мельком кивнув Делле, он смерил Стэна раздраженным взглядом.

- Это что за херня? Вы совсем ума лишились? Паттерсон, вали отсюда, ты не потянешь.

- Пока не попробуешь, не узнаешь, - обманчиво-спокойным голосом отозвался из-за спины Стэн.

- Делла? – попробовал с другой стороны Петер. – Это хуевая идея.

- Пока не попробуешь, не узнаешь, кисонька, - нежно улыбнулась Делла. Стэн сильно и коротко сжал ее ладонь, и Делла с изумлением поняла, что все еще держит его за руку. Даже в такой ситуации это оказалось на удивление приятным занятием. Не удержавшись, Делла легонько потянула, и Стэн с готовностью шагнул вперед, почти упираясь ей в спину. А потом сделал еще полшага и встал вплотную, обдав затылок и шею рваным дыханием. Усилием воли Делла подавила возбуждение – словно ведро земли швырнула на костер. – Петер, заканчивай с лекциями и переходи к делу. Что тут вообще происходит?

Петер осуждающе покачал головой, но спорить не стал.

- В поместье у Дагомари три завершенных сфинкса.

- Серьезно? Полноценно генерализированные сфинксы? Да ты, блядь, шутишь! – Делла охуевала быстрее, чем задавала вопросы. Дагомари славились приверженностью классическим традициям и всячески подчеркивали благородную древность рода. Но одно дело повесить в коридоре герб со сфинксами как напоминание о славном прошлом, и совсем другое – трансформировать сфинксов.

Это насколько же крышей нужно поехать?

- Ты правда думаешь, что я знаю ответы на все эти вопросы? – пожал плечами Петер.

- Ты трахаешь Ванду, а Ванда работает в секретариате. Конечно, ты знаешь!

Петер изобразил лицом возмущение, но тут же воровато оглянулся и наклонился к Делле.

- Ладно. Я знаю, - торопливо зашептал он. – Пять лет назад Дагомари-старший начал процесс химеризации трех львят. Там целая спецоперация была по доставке компонентов, обошлась в полмиллиона баксов.

- Ох нихрена себе! – присвистнула Делла.

Сфинксы были величайшей разработкой в области военной химеризации. Тело льва, голова человека – и ударная сила танковой дивизии. Здоровенные, размером с бегемота, сфинксы двигались стремительно и бесшумно, их бритвенно-острые когти с легкостью вспарывали кирасы, а клыки – перекусывали древки копий. Одна такая тварь могла запросто вынести несколько десятков тяжело вооруженных всадников. А если понадобится, то и несколько десятков волшебников. Арно Дагомари, в начале 17 века разрабатывавший формулу химеризации сфинксов, придал сфинксам максимальную устойчивость к магическому воздействию.

Это было идеальное биологическое оружие. За одним крохотным недостатком. Сфинксы были неуправляемы. Эти твари не поддавались дрессировке, а любые магические фреймы, программирующее поведение, стирались из сознания за пару-тройку дней. Сначала Арно Дагомари, потом его дети и внуки десятилетиями бились над этой проблемой. В ходе исследований итальянская ветвь клана была уничтожена полностью – два сфинкса выбрались из клеток и сравняли имение с землей, а заодно и несколько близлежащих деревень.

Немецким Дагомари повезло больше. Когда молоденький сфинкс проломил стену вольера, они успели уйти через портал. Ошалевшая от внезапной свободы химера перебила всех слуг и ушла спать в ближайшую нору. К счастью, этой норой оказался вход в шахту. Коллективными усилиями стража и гвардия обвалили тоннель, предварительно подпалив залежи угля. Огонь особого ущерба сфинксу не нанес, но когда в замкнутых ходах шахты выгорел весь кислород, хищник просто задохнулся.

Потом было еще несколько неудачных попыток, и в конце 18 века Объединенный Совет Магбеза наложил запрет на химеризацию сфинксов. Это было первое в истории законодательное ограничение биотрансформации. И самое длительное – за двести лет запрет ни разу не отменяли, даже для дополнительных исследований.

Легким движением руки Петер навесил невербальный Шаанти.

- Говорят, Дагомари-старший какое-то принципиально новое открытие в области ментального программирования сделал. И решил применить его на сфинксах. Очень уж мужик переживал, что слава рода Дагомари уходит в прошлое. Решил, блядь, подновить. Купил львят, достал человеческий материал.

- Детей купил? – шокированно распахнул глаза Стэн.

- Сдурел, что ли? – поглядел на него сверху вниз Петер. – Говорю же – материал. Тела после диагностированной смерти мозга. На трех живых младенцев полмиллиона точно не хватит. Объединил, трансформировал, внедрил свой новейший супер-паттерн. И пять лет все отлично было, пока котятки не подросли. А потом началось половое созревание. Паттерны не выдержали нагрузки, и три пубертатных самцы высадили силовое поле вольера вместе с гранитным основанием – и с землей, на которое это основание установили. Дагомари – те, которые уцелели, - вызвали стражей, стражи накрыли поместье куполом и объявили бета-прим. Вот, шоу продолжается, - Петер кивнул на очередную группу магов, которая встала вокруг стационарного портала. По команде координатора они разом шагнули в растекающееся по полу лунно-серебряное пятно, реальность мигнула – и маги исчезли, чтобы возникнуть в поместье у Дагомари. Еще одна группа заняла место у портала.

- Ну что, пошли в очередь? – предложил Петер, поправляя кобуру с палочкой.

Оба портала работали без остановки, и Делла прикинула, что в поместье уже отправилось человек пятьдесят. Еще столько же ожидало в холле, сгрудившись в кучки. Слишком громкие голоса, слишком резкие жесты. И страх – у одних явственный, у других – тщательно скрываемый. Но все равно страх.

- Винтовка – это оружие дальнего боя? – развернулась к Стэну Делла.

- До двух тысяч футов достану.

- Нет, я не о том. Мне кажется, что в ближнем бою эту дуру использовать неудобно. Я права?

- Ну… - Стэн окинул задумчивым взглядом «Зиг Зауэр». – Да, не особо. Для этого пистолет есть.

- Пистолет сфинксу можно в жопу засунуть. Значит, так. Сейчас мы телепортируемся и сразу же ищем тебе доминирующую высоту. Займешь там позицию и попытаешься подстрелить этих тварей. Согласен?

Делла ожидала возражений и яростного спора, но Стэн молча кивнул.

Еще одна партия волшебников исчезла, и Делла шагнула к порталу. Справа от нее встала высокая грузная волшебница, одетая в пестрое, как цветочная клумба, платье, а слева – Стэн.

- Готовы? Шаг вперед! – выкрикнул координатор, и мир завертелся, теряя длину, ширину и высоту, но обретая глубину и вязкость.

Глава 19

Их вышвырнуло прямо в центре гостиной, на грязный, истоптанный до невозможности дорогущий шелковый ковер. Делла вскочила на ноги, поднимая дезориентированного Стэна, и оттащила его в сторону, чтобы освободить место для следующей группы.

- Ты как, идти можешь?

- Да. Нормально, - Стэн ошалело мотал головой, моргал и морщился, но блевать вроде бы не собирался.

- Посмотрите на план дома и служебных помещений! Запомните! – еще один координатор, бледный до синевы мальчик лет девятнадцати, указал палочкой на стену. На ней, прямо на жемчужно-белых обоях, была отпечатана рельефная карта-схема: дом в разрезе, хозяйственные постройки, клумбы, фонтаны и парк. Делла внимательно посмотрела на выпуклый рисунок.

- Я думаю, вот это подойдет, - она постучала пальцем по угловой башне, возвышающейся над поместьем.

- Тут с тыла огромная слепая зона, я не смогу прикрыть, - Стэн очертил территорию, которую закрывали оранжерея и здоровенный длинный дом.

- Есть идеи получше?

Стэн коротко качнул головой, и они отступили от карты, пропуская новоприбывшую компанию. Петер медленно повернулся, прикинул направление.

- Тааак… Нам – туда.

Они пошли по длинному широкому коридору, украшенному ажурными светильниками, свернули налево и пересекли анфиладу комнат, бесконечную, как жвачка. Светлая мебель, тускло-голубые стены, серебро и холодное, бледное золото – гербовые цвета Дагомари. А на шторах из тяжелого плотного шелка – сплетающиеся хвостами вздыбленные сфинксы. Фамильный герб.

В некоторых комнатах шторы были густо заляпаны красным.

Взбежав по узкой спиральной лестнице, Делла взмахом палочки распахнула дверь, пропуская Стэна в крохотную круглую комнату.

- Вот. Твое рабочее место. Я запру дверь и укреплю заклинанием. С той стороны ее не откроют.

- А с этой?

- С этой – без проблем, - она улыбнулась и легонько хлопнула Стэна по плечу. – Ну, удачи, что ли.

- Удачи, - он попытался выдавить ответную улыбку, но получилась кривая неуверенная гримаса. – Постарайся не выходить за простреливаемый периметр. В смысле, постарайтесь.

Петер заржал, и под этот хохот они вышли из комнаты, оставив Стэна. Одного. В безопасности.

Это был максимум безопасности, которую могла обеспечить в заданных условиях Делла. Стэн находился высоко над землей, отделенный от поля сражения узкой, неудобной лестницей, по которой сфинксы физически не могли протиснутся. Стэн не видел то, что происходило в доме и за домом, а значит, у него не было соблазна сорваться с места и ввязаться в ближний бой. А еще у Стэна было задание: четкое, конкретное и обманчиво-важное. Он получил периметр, за который нес личную ответственность. Насколько Делла узнала Стэна – с занятой позиции выкурить его можно было только пожаром.

Откуда-то слева, со стороны парка, заорали – громко, мучительно, истошно. Делла и Петер переглянулись, выхватили палочки и бросились вперед.

Первый труп они обнаружили в коридоре. Страж лежал вниз лицом, перегородив проход, вокруг его тела расползалась темная лужа, пропитывая ковер кровью и фекалиями. Второй повис, перегнувшись через перила лестницы, голубовато-розовые петли кишечника покачивались, как хэллоуинская гирлянда. Третий труп встретил их в гостиной, у роскошного белого рояля. Абрахам Дагомари лежал навзничь, страдальчески искривив рот. От шеи до паха у него тянулась рваная рана, ощетинившаяся обломками ребер. Стены в гостиной искорежились и потрескались, люстру срезало, будто ножом, стекла оплавились. Абрахам дрался. Он увидел хищника, остановился в центре комнаты и принял бой – вместо того, чтобы бежать, потому что шкура сфинкса устойчива к большинству заклинаний. Вместо того, чтобы отступить в коридор – узкий и длинный, оставляющий возможность для маневра человеку и сковывающий гигантского зверя. Вместо того, чтобы бежать к телепорту, отказавшись от бессмысленной схватки.

Абрахам дрался.

Делла обернулась и увидела розовую детскую туфельку, выглядывавшую из-под окровавленной шторы.

Вот кого защищал Абрахам. И не защитил.

Сфинкс вспорол его и выпотрошил, а потом просто ударил лапой по шторе. Он даже не ел. Он развлекался.

Проскочив залитую кровью гостиную, Делла влетела в холл и встретилась взглядом со сфинксом. Огромная, размером с корову, кошка лежала на ковре, придавив лапой полуобглоданное тело. В роскошной солнечно-золотой гриве было воткнуто почти человечье лицо – с низким скошенным лбом, приплюснутым носом и широкими, тяжелыми, словно чугунные болванки, челюстями. Сфинкс раздвинул окровавленные губы, обнажая клыки – не людские и даже не кошачьи, а острые и длинные, как у глубоководной рыбы.

- Ракшхатир! – рявкнула Делла и рванулась в сторону за долю секунды до того, как зверь прыгнул. Сабельно-острые загнутые когти полоснули по щиту, высекая огненные искры, кошка развернулась – и в ребра ей ударила серебряная гибкая плеть. Заклинание огладило глянцевую шкуру, не причинив вреда, и Петер отскочил, закрываясь Ракшхатиром. Сфинкс метнулся за ним, и Делла, отбросив щит, проорала «Фрудрад», направляя палочку вниз. Алая искра заклинания пронеслась над полом и вонзилась в живот огромного зверя, взрыв отшвырнул его в сторону, разворотив доски. Сфинкс приземлился на пузо, проехал, вращаясь, несколько фунтов, и снова вскочил на ноги – невредимый и разъяренный.

Петер и Делла метались по комнате, шпаря всем, что приходило в голову, просто наудачу – а вдруг да сработает. Заклинания отскакивали от дубленой шкуры или тонули в ней, впитывались как вода в песок. Остервеневшая от неудач, Делла подскочила вплотную и всадила концентрированный Агни прямо в белесое, равнодушное, как снулая рыба, лицо. Яростный оранжевый огонь облизал кожу и стек по гриве, бессильный и бесполезный. Нырнув на пол, Делла заученным движением кувыркнулась, уходя от удара когтистой лапы. Сфинкс вспорол доски как бумагу, гневно взвыл и хлестнул хвостом.

- Ракшхатир!

Спрятанный в хвосте ядовитый шип долбанул о силовое поле, расплескав прозрачные капли – раз, еще раз и еще. Делла держала щит, закусив губу от усилия, руки немели, и отдача прокатывалась по телу оглушающей вибрирующей волной.

- Кхарт! – рубанул сбоку Петер. Ярко-голубая вспышка скользнула по хребту и улетела в стену, располовинив комод. Отвлеченная новой атакой, кошка отвернулась, и Делла перехватила палочку, смещая пальцы в позицию два и три четверти. Игры закончились, и одобренные Департаментом заклинания тоже. Все вопросы легитимности остались по ту сторону порога – в комнате с белым роялем. И с окровавленными шторами.

- Леве тареф!

Сфинкс вздрогнул, на секунду замедлился, но сердце у него однозначно не разорвалось.

- Ассанамарана! – проорал Петер, замахиваясь палочкой так, будто гвозди забивал.

- Шахор мавет!

- Кантха бха-ни!

Густые багровые сгустки темной магии разрывали мебель и корежили стены, комната тряслась и ходила ходуном. Сфинкс вертелся между двумя противниками, оскалив клыки, и выл на одной пронзительной ноте, полосуя воздух хвостом.

- Ваата агни!

- Дам ратах!

Уворачиваясь от свистнувшего над ухом хвоста, Петер завалился набок, и тут же в него полетела растопыренная когтистая лапа. Делла прикрыла напарника пламенным плащом Абулафии. Это заклинание сжигало любую плоть, коснувшуюся его, но долбанная кошка даже волдырей не заработала, только взвыла от бессильной ярости – и Делла взвыла в ответ.

- Ах ты ж сука упертая! Сдохни, тварь! Махант тад!

Плотный, физически ощутимый сгусток магии промчался по комнате, как чугунный таран, дробя в труху доски, и врезался в сфинкса. Коротко мявкнув, кошка закувыркалась, шарахнулась о стену и, проломив кирпичи, вывалилась в сад.

Какой-то страж в ободранной черно-белой форме метнулся наперерез, получил хвостом в бедро и рухнул, немедленно впечатанный в землю тяжелой лапой. Со всех сторон уже бежали люди, в воздухе праздничным салютом сверкали заклинания, но Делле было похуй. Сиганув через пролом в стене, она рванула к сфинксу, вбивая в него заклинания, как швейная машинка Зингера – иглу в тряпки. Оторопевшая от навалившихся на нее несчастий кошка выгнулась дугой, шарахнулась в одну сторону, в другую, а потом пошла на прорыв. Одним ударом лапы переломив шею тощему магу в пиджачной паре, она поперла через толпу, словно газонокосилка через заросли клевера. Люди разлетались в стороны, иногда целые, иногда нет, и Делла на секунду выхватила взглядом женщину в пестром платье – ту самую, рядом с которой стояла у портала. Женщина сидела на траве, прижимая к груди культю правой руки, и выла. Веселенькое платье стремительно наливалось красным.

- Я тебе кишки на глотку намотаю!

- Делла! Стой! Делла! – орали сзади, но крики были далекими и совершенно не важными, они скользили по сознанию, не оставляя следа, словно капли дождя по зонту.

Проскочив засаженную прозрачными белыми цветочками клумбу, Делла догнала сфинкса у самого купола. Кошка с разгона долбанулась в него так, что силовое поле вздрогнуло, упала, перекувыркнулась, вскочила и снова ударила. По эластичному куполу побежали тонкие, удивительно изящные трещины.

- Ты что творишь, хер ты конский?! Марана марут! Махорага агни! Бхайя мегха!

Земля вокруг сфинкса полыхала, в воздухе дрожали пульсирующие черные молнии заклятий, трава и кусты, обугленные и покореженные, разлетались в стороны, как при бомбежке. Прогремел резкий, щелкающий, словно хлыст, звук, и на плече у огромной кошки появилась царапина. Еще раз шарахнуло – и еще царапина.

Стэн – поняла Делла. Они все-таки вышли в простреливаемую зону. Это Стэн. Винтовка берет проклятую шкуру.

- Стэн! - заорала она, взмахом палочки увеличивая громкость голоса. – Давай! Голову ему разъебашь! Целься в морду!

Осатаневший от бешенства сфинкс снова ударил в купол, и трещины поползли быстрее, Делла почувствовала, как вибрирует натянутая до предела, перегруженная сеть заклинаний.

- Да ну нахуй. Хер тебе, а не погулять, - оскалилась Делла, тряхнула головой и сосредоточилась – стремительным и цепким сосредоточением лучника, выхватывающего в прицел мишень и отсекающего все, что кроме.

-Бхакш Пан-чат-ва.

И мир вспыхнул. Пламя прошло по земле, сжирая верхний слой, растворяя его, как масло, и отхватило сфинксу переднюю лапу. Заверещав от боли, кошка упала на бок, крутнулась, уворачиваясь от расходящейся линии огня. Не отводя палочку, не двигаясь, Делла скорректировала пламя, устремляя его к цели.

Всепожирающий огонь был, в общем-то, очень простым заклинанием. Легкая форма, легкие жесты. И одно-единственное условие: не теряй концентрацию. Не отвлекайся. Управляй огнем постоянно и непрерывно, не оставляй ни малейшего шанса на побег. Если пламя вырвется из-под контроля – сгорит все.

Прижавшись спиной к силовому полю, сфинкс пригнулся, приготовившись к прыжку.

- Кшиии… - взмахом палочки Делла подняла стену огня и толкнула ее вперед, на врага. Сфинкс прыгнул. Черное пламя обрезало ему ступни на задних лапах и хвост, но кошка перемахнула преграду, упала на землю и стремительным змеиным движением скользнула вперед. Все, что успела Делла – оборвать заклинание, уничтожая голодное пламя. А потом когтистая лапа ударила ее в грудь, опрокинула и подмяла.

Боли не было, только тяжесть и чувство невыносимого, разрывающего давления. Что-то захрустело, и Делла поняла, что это ребра, по коже побежало горячее, быстрое, щекотное – кровь. Грохнул выстрел, еще один, и еще, и еще. Тяжеленная туша, навалившаяся на Деллу, вздрогнула и поползла набок, в траву. Делла обернулась. Сфинкс смотрел на нее прозрачными немигающими глазами цвета янтаря. Вместо лба у него было месиво из крови, костей и вязкой, студенисто-белой массы.

- Ух ты! Мозги сфинкса! – оповестила Делла вселенную и счастливо улыбнулась.

А потом начался пиздец.

Сначала на Деллу налетели стражи, набрасывая кровеостанавливающие, противошоковые, стабилизирующие и еще какие-то неебически важные заклинания. Вслед за стражами, закрывая небо, над Деллой навис Петер и заорал так, как сфинкс не орал. Он обещал оторвать голову, выдернуть ноги, руки, убить нахер и самолично выебать – в любой из возможных последовательностей.

- Сто двадцать, - подсчитала количество комбинаций Делла. – Солнышко, ты же вусмерть затрахаешься.

А потом появился Стэн. Он упал на колени, со свистом хватая воздух, – и Делла, взглянув на перекошенное лицо, испугалась. Впервые за этот день. Стэн был серым. Совершенно. Как покойник. Он часто-часто, как поломанная кукла, моргал, пытался что-то сказать трясущимися, прыгающими губами – но только беззвучно разевал рот.

Стэн выглядел как человек, которого накроет инсульт. Прямо здесь и сейчас.

Делла пошевелилась, нащупала его ладонь – Стэна трясло, как в лихорадке.

- Все хорошо, - улыбнулась она и стиснула жесткую, холодную руку. Сказанного было недостаточно, и Делла пришпорила обескровленный мозг в отчаянной попытке подобрать слова. – Со мной все отлично. Мне все нравится.

- У тебя легкие видно, - вдруг очень отчетливо, механически-равнодушным голосом сказал Стэн. – Я вижу твои легкие.

И замер, стиснув ее ладонь.

- Ерунда. Все заживет. Волшебники крепче бездарных, я же тебе говорила. Петер, подтверди! – потребовала Делла, обернулась, чтобы принудить засранца к ответу, но земля вздрогнула, небо накренилось и завертелось, затаскивая реальность в стремительную чернеющую воронку. – Блядь, - сказала Делла и потеряла сознание.

Глава 20

Госпиталь Джона Ди походил на самый обычный армейский госпиталь. Под потолком что-то уныло бубнил громковещатель, по коридорам медленно бродили больные, унылые, как осенние мухи, их обгоняли стремительные и целеустремленные медсестры. Один раз по мимо комнаты ожидания промчалась молоденькая целительница, левитирующая перед собой чучело огромного паука. Или не чучело. Стэну было все равно. Он сидел, упершись затылком в стену, и монотонно барабанил пальцами по ручке кресла.

- Иди домой. Ничего страшного не произошло, не накручивай себя, - Манкель сел рядом и протянул Стэну картонный стаканчик с кофе.

- Ну ты же сидишь, - вяло возразил Стэн.

- Это потому, что у меня есть цель. Когда мелкую сучку залатают, я выскажу ей все, что думаю про это задорное шоу. Хороший выстрел, кстати. Ты молодец.

Стэн отстраненно кивнул. Сейчас, в тихой, залитой теплым светом комнате ожидания, события двухчасовой давности казались кадрами из фильма. Все мельтешит, грохочет и взрывается, все бегут и кричат – но это не здесь, не с тобой и вообще неправда. Время от времени Стэн закрывал глаза и снова их открывал, ожидая увидеть над собой знакомый до последней трещинки потолок спальни. Он лежит в кровати, ошеломленный и раздавленный очередным кошмаром, а на кухне, внизу, звенит посудой отец. Но каждый раз реальность обрушивалась на Стэна, как грузовой контейнер, и вбивала в спинку больничного кресла.

Никаких снов. Никаких дурацких снов. Одна только гребаная реальность.

Стэн яростно потер ладонью лицо.

- Мне нужно другое оружие. Профессиональное, а не эта херня, - он стукнул ботинком по прикладу «Зиг Зауэра», который зачем-то приволок в больницу.

- Без проблем. Напиши, что надо, я схожу к начальству.

- Ладно, - безропотно согласился Стэн и снова уставился в пространство, сжимая в ладонях стаканчик с кофе.

- Паттерсон, - тяжело вздохнув, Манкель подвинулся и положил ему руку на плечо. Ладонь была огромная, горячая и тяжелая, она давила к полу, как мешок с песком. Стэн обернулся и долгим неподвижным взглядом посмотрел на эту ладонь – а потом на Манкеля. Тот виновато улыбнулся и убрал руку. – Извини. Я знаю, что отношения у нас не очень, но поверь: я ничего против тебя не имею. Даже наоборот. Ты хороший парень, и я боюсь, что ты въедешь в какую-то хуйню.

- А ты не бойся. Я сам разберусь.

Стэн почувствовал, что на него накатывает знакомое раздражение – глубокое, темное и безграничное, как космос.

Какого хера все за него боятся? Какого хера все лучше знают, как ему жить, и суют эти решения в глотку, как пятидолларовой шлюхе - хуй? Почему все эти люди, такие добрые и заботливые, не могут свалить в жопу – и просто оставить его в покое?!

Поставив кофе на пол, Стэн встал и медленно, размеренным шагом отошел к стене. Пестрые плакаты советовали не употреблять в пищу незнакомые травы, не экспериментировать с алхимией и применять только лицензионные лекарства, угрожая смертными карами всем ослушникам. Некоторое время Стэн разглядывал любовно прорисованную картинку, на которой человек напильником сам себе стачивал огромные, в локоть длиной резцы. «Не шутите со сглазами!» - наставлял читателей плакат. Стэн таращился на него так долго, что почувствовал запах паленой перегретой кости и характерную ломоту в зубах. Рот наполнился кислой слюной.

- Это вы ожидаете результаты по Ругер?

Вздрогнув, Стэн обернулся. Невысокий целитель в дверях промокнул лысину платком, им же протер очки, вернул их на переносицу и внимательно оглядел всех присутствующих.

- Да, - поднялся с места Петер. Целитель тут же сосредоточил внимание на нем.

- Все хорошо. Мы соединили ткани и наложили регенерирующие чары. Сейчас мисс Ругер в стазисе, если хотите, можете к ней заглянуть.

Целитель приглашающе махнул рукой, и Манкель направился за ним, огромный и нелепый, как линкор на буксире. Стэн пошел следом, отставая на пару шагов – и старательно игнорируя ощущение, что именно его никуда и не звали.

Делайла лежала в отдельной крохотной комнатке. Окон там не было, телевизора, естественно, тоже. Только стены, узкий шкаф-пенал, тумбочка и стул. Никаких приборов, хотя бы отдаленно напоминающих медицинские, не имелось. Зато кровать окружала нарисованная мелом пентаграмма, в которую были вписаны отдаленно знакомые знаки и символы, с потолка свисала сложная комбинация из разноцветных камней, а над пациенткой мерцало отвратительно-зеленое силовое поле. Стэн подошел поближе. В свете уныло-болотного сияния Делла казалась не спящей, а мертвой: заострившиеся черты лица, ввалившиеся глаза, синеватые губы. Здравый смысл подсказывал, что все это результат массированной кровопотери и болевого шока, но по спине все равно стекали ледяные колкие ручейки паники.

Предусмотрительные целители оставили силовое поле прозрачным только по плечи, дальше зелень становилась густой и мутной, как затянутый тиной пруд. Стэн понимал, зачем это было сделано, но с трудом удерживал себя на месте. Ему нужно было пройти вперед, нагнуться и заглянуть под купол. Нужно было убедиться, что вспоротая грудина зашита – и зашита так, как надо.

- …можете идти.

- Что? – вздрогнул Стэн.

- Я сказал, что вы можете идти. Сегодня мисс Ругер не проснется, и завтра-послезавтра, вероятно, тоже. Если захотите поговорить с коллегой, приходите в четверг. К тому времени состояние мисс Ругер стабилизируется и мы выведем ее из стазиса.

- Да. Конечно. Хорошо, - согласился Стэн, заранее и на сто процентов уверенный, что завтра он будет в госпитале. И послезавтра тоже.

Домой возвращаться не хотелось. Там был отец, постаревший, испуганный и растерянный. Там была комната, белая и чистая, как новенький гроб. Там были разговоры, опутывающие жалостью, словно паутиной, и тянущее на дно свинцово-тяжелое молчание.

Игнорируя категорически нерабочее время, Стэн вернулся в Магдеп под благовидным предлогом забрать машину и вещи. Он отпер дверь, вошел в кабинет и сел за стол. Было тихо. Очень тихо. Где-то вдалеке переговаривались люди, хлопали двери, гулко звучали шаги. От этого тишина в кабинете становилась еще плотнее. Она ощущалась как физическая помеха, как пыльный, плотный саван, пеленающий Стэна с головы до ног.

Чтобы разогнать тишину, он начал насвистывать мелодию. Звуки прыгали по пустой комнате, отражались от стен, падали на пол и издыхали в агонии. Стэн перестал свистеть.

О боже, ну какого хера? Манкель говорит, что это не страшно. Врач говорит, что это не страшно. Даже Делла так говорит. Значит, все будет нормально. Надо просто немного подождать. Успокоиться и подождать.

На столе у Деллы валялись разбросанные веером отчеты – те, которые она не заполнила. Стояла полупустая чашка с кофе – та, которую она не допила. Лежала ручка – Делла так и не надела на нее колпачок.

Выругавшись, Стэн схватил свою куртку и вылетел в коридор, зябко передергивая плечами.

Потом он долго кружил по городу на «Додже», переключая музыкальные станции с рока на классику, с ретро на джаз, и повторял: «Все будет нормально. Все будет нормально. Все будет нормально». Иногда про себя. Иногда вслух.

Пустое пассажирское сидение темнело рядом, как черная дыра. Оно засасывало музыку, свет и тепло, оставляя только огромное ничто.

Когда Стэн возвращался из армии, то думал, что это дерьмо останется в прошлом. Пустые кровати. Оставленные на тумбочках вещи, которые некому забирать. Одежда, которую никто не наденет.

Но вот оно, все здесь. Как будто никуда и не уходило. Потому что дерьмо на заканчивается.

Стэн вернулся домой далеко заполночь. Он прошел мимо отца, молча покачав головой в ответ на невысказанные вопросы, набрал полстакана воды и капнул туда эликсир. Во флаконе оставалось немного, совсем на донышке, и на мгновение Стэна охватило сильнейшее желание выпить все. Чтобы уснуть – и проснуться через несколько дней, когда все закончится. Когда мир опять станет нормальным.

Спящая, блядь, красавица.

Стэн помотал головой, словно стряхивал невидимую паутину, и выпил ровно то, что налил. Две капли, не больше не меньше.

- Что случилось?

Отец стоял рядом, покачиваясь с пятки на носок, будто хотел подойти – и не решался.

- Делла. Ругер. Ее ранили.

- Ох, - на лице отца отразилась боль – глубокая, словно от ножевого удара. – Сынок.

Он все-таки шагнул вперед и порывисто обнял Стэна, прижимая к себе. Стэн не сопротивлялся. Он стоял, позволяя сжимать себя, гладить по плечам, по голове, по спине. Когда-то, в детстве, от этого становилось легче. А сейчас нихуя не помогало.

- Мне так жаль. Если я могу тебе как-то помочь…

- Мне? Папа, я же целый, - криво улыбнулся Стэн, вывернулся из объятий и пошел по лестнице наверх. Там он, не раздеваясь, упал на кровать и обрушился в сон, как в могилу.

По ту сторону реальности Делла была жива и даже здорова. Она сидела у Стэна на кровати, болтала ногами и ела попкорн. А Стэн стоял перед шкафом и мучительно соображал: что же надеть? Вопрос был до чертиков важный, Стэн знал это, поэтому старательно перебирал плечики с одеждой. Футболка – старая, любимая, он ее год в школу таскал и два – дома. Хоккейная форма. Костюм – единственный, черный, в пять раз дороже того, что Паттерсоны могли себе позволить. Стэн не хотел его покупать, но отец настоял, и на выпускном он чувствовал себя охуенно крутым. Через четыре года в этом же костюме Стэн пришел на могилу мамы.

Он листал плечики, как страницы старого фотоальбома, за каждой рубашкой, за каждой растянутой майкой скрывалась целая история – и целый Стэн. Он был учеником, другом и сыном, парнем, который любил машины, и парнем, который обжимался с Маргарет Флинт на заднем сидении старого «Форда», дурея от прикосновения к обнаженной груди – первого, а поэтому ошеломительного. В шкафу была футболка с единорогами и котиками, футболка, заляпанная солидолом, и футболка, испачканная губной помадой.

Но что бы Стэн ни доставал, все превращалось в армейскую форму.

Делла ела попкорн. Вместо масла ее губы были испачканы кровью.

Проснувшись, Стэн не вспомнил сон. Он просто надел вчерашнюю потную рубашку, старательно не глядя на платяной шкаф. И вышел из комнаты, не оборачиваясь.

Следующие два дня тянулись, как вонь за ассенизационной машиной. Стэн пытался смотреть кино, но выключал телевизор, пытался читать, но захлопывал книгу. Смутная тревога грызла его, гнала с места на место: из гостиной в кухню, из кухни в окоп, из окопа в гараж.

Несколько раз он ездил в госпиталь, пугая персонал армейской курткой. Поначалу охрана пыталась его останавливать, но Стэн тыкал им в нос удостоверение и проходил, наслаждаясь мгновенным пронзительным торжеством. На третьем этаже, перед палатой номер триста четыре, победительная эйфория выдыхалась, как углекислота в коле. Тревога возвращалась, огромная и удушающая, она наваливалась, словно песчаная лавина, забивала уши неумолчимым шепотом дурных предчувствий. Стэн садился на стул рядом с кроватью Деллы, глядел на заострившееся восковое лицо и ждал облегчения. Облегчение не приходило.

В среду у Стэна закончился эликсир. Он уронил последнюю, одну-единственную каплю в стакан, ополоснул бутылочку и выплеснул обмывки в воду.

Руки тряслись.

Последнюю ночь нормальной жизни Стэн провел в кровати. Утром он улыбался отцу, сделал ему сандвичи на работу, а потом, оставшись один, отпидарасил до блеска дом. Стэн очень старался побыть хорошим – до того, как станет плохим.

В госпиталь Стэн отправился с отчетливым осознанием надвигающегося кошмара. Утром выпал снег, но через несколько часов растаял, и белое сияющее великолепие превратилось в жидкую грязь. С неба сочилась вода, медленная и прозрачная, как сукровица, она липкой взвесью оседала на волосах, пропитывала куртку и джинсы. Низко пригнув голову, Стэн пересек стоянку и нырнул в широкую дверь. Охранник, запомнивший его в лицо, приветливо кивнул, и Стэн взбежал по широкой мраморной лестнице на третий этаж. Коридор встретил его тихим, невнятным шумом, складывающимся из приглушенных разговоров, шагов и лязганья инструментов. Оставляя на ковре отпечатки грязных подошв, Стэн подошел к палате и осторожно приоткрыл дверь.

Делла повернула голову, посмотрела на него и улыбнулась.

- Привет, - сказал Стэн. Это было очень глупо и совершенно не соответствовало ситуации, но ничего другого в голову не приходило. Стэн просто стоял, улыбался и слушал, как в груди у него плещется счастье, словно прибой о каменный причал.

- Привет, - ответила Делла. Ее голос, приглушенный силовым полем, звучал странно и как-то неправильно, но все-таки он звучал. – Что с другими сфинксами?

- Добили к вечеру, но уже без нас, - Стэн тяжело опустился на привычно-неудобный стул. – Как ты?

- Нормально. Только скучно ужасно. Лежу тут, как мумия, и покрываюсь пылью. Что у вас новенького?

- Ничего. Я дома сижу – все равно на работе одному делать нечего. Написал Манкелю список оружия, он обещал достать хотя бы часть.

- Какого оружия? – не поняла Делла.

- Огнестрельного. В основном. Мой «Зиг Заеэур» - это хуйня для лохов. Нужно достать М4, я к нему привык, - зачастил Стэн, загибая пальцы. - И CQBR – это типа укороченного ствола сменного, понадобится в ближнем бою. «Хеклер и Кох UMP» для мобильности, «Беннели» - если нужно на близком расстоянии большие дырки наделать. Снайперскую винтовку хорошо бы, тот же «Реминтон» семисотый сгодится, и коллиматорный прицел к нему. Прибор ночного видения нужен. После сфинксов я бы еще гранатами запасся, а лучше – гранатометом, но, подозреваю, так далеко щедрость Управления не заходит.

- Знаешь, я нихрена не поняла, - доверительно сообщила Делла. – Но сдается мне, что ты немного перебрал. Четыре штуки не считая гранат – правильно?

- Да. Всего четыре. И они все разные! Для ближнего боя, для дальнего, в помещении, на открытой местности, чтобы аккуратные дырки сделать или чтобы по стене размазать. Мы должны быть готовы к любой хуйне. Поставим в кабинете сейф, сложу туда стволы и хрен куда без нормального оружия выйдем! – врезал кулаком по тумбочке Стэн. Цветы в белой вазе вздрогнули и закачались. – Если бы у меня М4 был, мы бы эту кошку драную еще в доме размотали, вдвоем! За пять минут! И не было бы всего этого… всего этого… Всего этого. Не было бы.

- Ага… - нехорошо прищурилась Делла. – А сейчас ты мне скажешь, что нужно быть осторожнее.

- Нет. Не скажу. Во-первых, я знаю, что осторожнее ты все равно не будешь. А во-вторых, я понимаю, почему ты так поступила. И думаю, что ты все правильно сделала. Кто-то должен был затормозить эту тварь. Но признаюсь честно: я предпочел бы, чтобы на амбразуру бросался кто-нибудь другой. Какой-то неизвестный мне герой, которого я буду безмерно уважать – но на расстоянии. Потому что вот это вот дерьмо, - Стэн постучал по куполу, - мне не нравится.

- Мне тоже не нравится, - грустно согласилась Делла. – Здесь скучно.

И тут Стэна осенило.

- Так. Подожди. Через час я вернусь!

И он вернулся. Через час. Прижимая к груди пакет с книгами. Стэн выставил их на тумбочке аккуратной стопкой, сел на пол рядом с кроватью и взял верхнюю.

- Мы — Хогбены, других таких нет. Чудак прохвессор из большого города мог бы это знать, но он разлетелся к нам незванный, так что теперь, по-моему, пусть пеняет на себя. В Кентукки вежливые люди занимаются своими делами и не суют нос куда их не просят…

Сначала Делла слушала настороженно. Потом начала хихикать. А через пятнадцать минуть выла, как голодный упырь, и тихо пищала от восторга.

- Иииии!!! Паттерсон, сука! У меня же швы!

- Ну извини, - неискренне покаялся Стэн. – Ты сама пожаловалась, что скучно. Но если ты настаиваешь, я остановлюсь.

- Нет уж, теперь продолжай!

- Как пожелаете, мэм, - приосанился Стэн и перевернул страницу. - Лемюэла мы прозвали Горбун, потому что у него три ноги. Когда Лемюэл подрос (как раз в войну Севера с Югом), он стал поджимать лишнюю ногу внутрь штанов, чтобы никто ее не видел и зря язык не чесал…

К обеду Делла начала зевать, веки у нее отяжелели и поползли вниз. Стэн, у которого заплетался язык и ныла челюсть, отложил наконец-то книгу.

- Я, наверное, пойду. Хватит на сегодня.

- Ага. Спасибо. До завтра, - Делла подняла руку и прижала изнутри к силовому полю. Стэн прижал ладонь со своей стороны, пытаясь ощутить хотя бы эхо телесного тепла. Обмякшая, расслабленная, засыпающая Делла вызывала в нем чувство болезненного неодолимого умиления, прехлестывающего края и обращающегося в собственную противоположность, вызывая желание не целовать, а кусать. И это было как-то жутковато, потому что кусать Деллу Стэн не собирался. Растерянный и смущенный, он убрал руку и торопливо отошел в сторону.

- Я футболку порвала, - догнало его у порога. Голос у Деллы уже был невнятный, слова налезали друг на друга и слипались, как переваренные макароны.

- Что?

- Я порвала футболку. Со снеговиком. Жалко.

- О. Футболка. Футболка – это ерунда. С футболкой мы все исправим, - пообещал Стэн и аккуратно, без хлопка закрыл дверь.

Глава 21

Тонкий полупрозрачный слой снега, выбеливший траву и могильные плиты, превращался в грязь. Земля чавкала под ногами, засасывала ботинки и отпускала с громким чмоканьем, словно не хотела расставаться с добычей и тянула вниз, под себя.

- Сегодня мы прощаемся с героями, которые остановили опасность ценой собственной жизни. Этот поступок – пример для всех нас…

Длинные ряды гробов, накрытых знаменами – кажется, что белоголовый орлан обнимает лакированные крышки, закрывая их крыльями. Длинные ряды могил, распахнувшие голодные черные рты. Очищенное место под памятник. Он уже готов, стоит неподалеку, скрытый завесой невидимости. Огромный. Величественный. Бессмысленный.

Петер не хотел смотреть вперед, на гробы. Он не хотел смотреть по сторонам, на испуганную, растерянную толпу, осененную внезапным прикосновением смерти. Не зная, куда девать глаза, Петер уставился вверх. Низкие серые облака плыли по небу, как мутная пена, медленно и лениво меняли очертания, но не рождали подобий. Просто бесформенная масса, лишенная любого, даже воображаемого смысла. С таким никчемным небом даже тесты Роршаха не работают.

Гроб Абрахама Дагомари стоял в самой середине – так, чтобы до него сложно было добраться. Организаторы похорон решили, что необходимы дополнительные меры предосторожности на случай, если кто-нибудь захочет свести счеты с покойником. Петер сам помогал накладывать защитные чары, блокирующие большую часть атакующих заклинаний. Они уже сработали дважды – прикрыли Дагомари от брошенного из толпы Агни и заблокировали Проклятие Келли. Сотворившая заклинание женщина, похожая на заплаканную, укутанную в черное мумию, орала, выла и вырывалась из рук охранников, которые аккуратненько оттаскивали ее в сторону. Толпа шушукалась сочувственно и одобрительно. Петер смотрел в небо.

Наверное, он тоже должен был обвинять Абрахама. Все-таки Дагомари знал о сфинксах, но не сказал ни слова. Это достойно осуждения. Вот только Абрахам не был в этом вопросе монополистом. О сфинксах знала куча людей – в том числе и некоторые из присутствующих на кладбище. И все они промолчали. Потому что есть этические нормы. Потому что есть элементарная порядочность. Потому что зрелые самодостаточные люди не суются в чужие дела. Потому что не надо портить отношения – тем более с одним из самых влиятельных семейств Нью-Йорка.

Мотивы, которыми руководствовался Абрахам, хотя бы не звучали как оправдания первокурсника. Дагомари связывали обязательства перед семьей.

Семья определила всю жизнь Абрахама. Ты маг, ты из древнего рода, ты – вершина цивилизации, один из лучших сынов человечества просто потому, что ты Дагомари.

Абрахам приехал в академию, убежденный, что займет место на вершине, и столкнулся с жестокой реальностью. В руках у реальности была лопата. И Абрахам оскорбился. Этот сценарий повторялся из раза в раз с неотвратимой, механической неизбежностью. Абрахам заявлял права, которые ничем не мог подтвердить, терпел неудачу, оскорблялся и снова заявлял права…

Это бесило до багровых пятен в глазах. Каждый раз, когда Абрахам порывался указать кому-нибудь на соразмерное место – расположенное, конечно, у подножия трона Дагомари, Петер зверел. А сейчас все это не имело значения.

В черно-белом «форменном» гробу лежал парень двадцати шести лет. Он умер, защищая тех, кого должен был защищать. На этом все заканчивалось.

Глава 22

Стэн появился к обеду. Он вошел в палату, суровый, как командор, поставил на стул пакет и начал доставать оттуда футболки – быстро, одну за другой. Снеговик, пожирающий лыжника. Девушка в балетной пачке, танцующая между матерными надписями. Ктулху на папамобиле, воздевший щупальца в благословляющем жесте. Венцом коллекции стала нежно-лазоревая майка со сценой апокалипсиса: гигантская брокколи шагала по городу, разрушая дома, и стреляла радугой из глаз. «Покайтесь, ибо грядет!» - змеились понизу неровные буквы.

На самом Стэне была строгая серая футболка, украшенная лаконичной надписью «Мне не нужен секс. Правительство ебет меня каждый день.»

- Ооо… - только и смогла восхищенно выдохнуть Делла. – Охуеть. Я должна надеть это прямо сейчас.

- Не сейчас, а потом, - отрезал Стэн, аккуратно развешивая футболки в шкафу. – Врач сказал, дней через десять тебя выпишут. Вот тогда и наденешь, хоть все сразу. А сейчас мы будем читать. – Он уселся на скудный половичок, оперся спиной на тумбочку, и с комфортом вытянул ноги. – Так, на чем мы остановились? А, вот оно. – Стэн отметил пальцем нужно место. - …Беседы за Круглым Столом были в сущности монологами. Рыцари рассказывали друг другу, как они захватывали пленных, убивали их друзей и сторонников и забирали коней и оружие. Насколько я мог судить, эти убийства совершались не из мести за обиду, не из старой вражды, не из-за внезапных ссор; нет, это по большей части были поединки между незнакомыми людьми, между людьми, которые не были даже представлены друг другу и не сделали друг другу ничего дурного...

Поначалу Делла, увлеченная злоключениями героя, слушала внимательно, но вскоре начала отвлекаться. Потому что Стэн был странным. Он неправильно сидел, неправильно жестикулировал и неправильно читал. Еще вчера Стэн нырял в текст с головой: он представлял персонажей в лицах, размахивал свободной рукой и неудержимо хихикал на смешных местах, безнадежно запарывая эффект. А сегодня… Сегодня Стэн просто выполнял работу – серьезно и основательно. Ни эмоций, ни смеха, ни азарта. Одно бесконечное гранитное терпение.

- Эй… Тук-тук, - беззвучно постучала о капсулу Делла.

- Что? - на лице у Стэна промелькнула короткая гримаса досады. – Тебе не нравится? Можем другую книгу взять.

- Нет, все отлично, не надо другую. Стэн… у тебя все в порядке?

- Да.

Он смотрел в книгу сосредоточенным взглядом.

- Уверен?

- Да. Просто голова болит.

Рассудком Делла понимала, что сейчас самое время остановиться. Если человек не хочет разговаривать о личном, это его право. Отъебись и не докапывайтся. Но это же был Стэн. И Делла не остановилась.

- Как удачно! – фальшиво обрадовалась она. – Мы же в госпитале! Выйди из палаты, останови любого целителя, он за пару секунд проблему решит.

Стэн наконец-то повернулся к ней, посмотрел холодно и отстраненно, как на малознакомого и слишком навязчивого собеседника.

- Это самая обычная мигрень. Подожду пару часов, и все пройдет.

Отъебись и не докапывайся.

Делла вздохнула. И применила запрещенный прием.

- А я-то думала, что мы друзья…

Это была провокация на уровне пятилетки, безыскусная до примитивности, но все-таки она сработала. Стэн моргнул и виновато потупился.

- Друзья.

- Тогда, может быть, перестанешь мне врать? Если не хочешь отвечать, так и скажи.

Какое-то время Стэн молчал, сосредоточенно разглядывая переплетение узоров на коврике. Делла слышала его дыхание – размеренное, как у спящего. Размеренное, как у человека, из последних сил цепляющего за контроль.

- Я не хочу отвечать.

- Ладно. Это твое…

- Но я отвечу. У меня закончился ебаный эликсир.

Делла приподнялась на локте, всматриваясь в Стэна. Осунувшееся, усталое лицо. Круги под глазами. Знакомые напряженные складки у рта.

- О древние боги. Неслабо тебя таращит.

- Не то слово, - Стэн ссутулился, взъерошил короткие волосы рукой. – Ощущение, как будто бульдозером переехало.

- То есть, эликсир проблему не решил, - полувопросительно, полуутвердительно резюмировала Делла.

- Почему? Еще как решил! Пока я бальзам пил, все заебись было. А сейчас… - Стэн помотал головой, как боксер, пропустивший нокдаун.

- Вообще-то я предполагала, что ситуация будет развиваться иначе.

Когда Делла давала Стэну эликсир, то думала, что просто снизит нагрузку на психику – так же, как лонгет снижает нагрузку на растянутые связки. За месяц-другой Стэн придет в норму, разберется с объективными проблемами и сможет компенсировать субъективные. Но то, что происходило сейчас, не походило на успешную компенсацию.

- И насколько все плохо? Так же, как раньше было, лучше или хуже?

Стэн задумался, прислушиваясь к ощущениям.

- Не знаю. Наверное, так же. Дрянь всякая в голову постоянно лезет.

- Какая дрянь? – Делла все еще пыталась анализировать проблему, но уже понимала, что происходящее далеко за границами ее компетенции.

- Разная. Сложно объяснить… - Стэн сцепил пальцы так, что ногти побелели. – Знаешь, игрушка есть такая для малышей – кубик, а в нем фигурные дырочки: квадраты, круги, звездочки всякие. И формочки к ним такие же – квадраты, круги.

- Надо засунуть формочку в правильную дырочку, - закивала Делла.

- Точно. Надо подобрать формочку. Но если совать звездочку в ромбик, то нихрена не выйдет. Вот у меня такое со всей окружающей реальностью. Как будто меня туда пихают, а я не пролезаю. Цепляюсь краями, - Стэн посмотрел на Деллу усталыми больными глазами. - Иногда мне кажется, что проблема в реальности. И тогда я ненавижу реальность. А иногда я думаю, что проблема во мне…

- Поняла, - вздохнула Делла. – Ладно. Давай так: сейчас ты попросишь Петера, чтобы он сварил тебе эликсир. Или я попрошу, если хочешь – вот прямо сегодня, Петер после обеда придет. А потом, когда меня выпустят из этой гробницы, - она пихнула ногой купол, - мы вместе что-нибудь придумаем.

- Нет, - тут же отказался Стэн. – Никакого Петера. Я лучше потерплю.

- Но тебе же хуево!

- Не хуевее, чем всегда. Я больше года так жил, еще несколько дней потерплю. А что ты собираешься придумывать? – подозрительно прищурился Стэн.

- Пока не знаю, - совершенно искренне ответила Делла. – Может, в полено тебя превращу. Бревнам неведомы депрессии и моральные терзания.

Делла действительно не знала, что тут можно придумать. Петер был совершенно прав: Стэна надо тащить к целителю. Вот только как это сделать, совершенно непонятно.

Несколько дней Делла пыталась построить схему действий. Она крутила мысль так и эдак, искала аргументы и прикидывала мотивацию, но каждый раз упиралась в тупик. Стэн, живущий в ее воображении, отвергал все предложения, оскорблялся и уходил в закат. Реальный Стэн, вероятно, поступил бы так же.

Перебрав все возможные варианты, Делла всерьез задумалась о том, чтобы шарахнуть Стэна усыпляющим. Хотя нет, усыпляющее – это слишком категорично. И потом, под заклятием Стэн не сможет получить профессиональную помощь. А если заклятие снять – не захочет.

Может, использовать внушение? Сконструировать искусственный эпизод, который послужит побудительным мотивом, а потом убрать. Нет, снова не то. Во-первых, потребуется встроить чужеродный элемент в нестабильную психику, а это чревато. Во-вторых, как это скажется на работе с психокорректором? Что, если искусственное воспоминание станет помехой? Делла совершенно не представляла себе эту сторону целительства.

Лежа в опостылевшей кровати, Делла таращилась в потолок остекленевшим взглядом. Срастающиеся ребра ныли, рубцы чесались, а мозги вскипали от переизбытка интеллектуальной деятельности. Скрипнула дверь. Делла обернулась и уронила челюсть. На пороге стоял Стэн – красный, взъерошенный и в куртке на голое тело.

- Что случилось?! – попытавшись сесть, Делла долбанулась об купол лбом – как будто с разбега впилилась в резиновую стену.

- Ничего страшного, - механическим голосом сообщил Стэн. – Все нормально.

- Что?! Ты ранен? Под заклинанием? Тебя сосулькой по голове прилетело? - сложив пальцы в знак Самех, Делла наскоро просканировала капсулу. Ни одной дыры, все наглухо запечатано. Вот же суки! – В чем дело?!

Стэн медленно моргнул, судорожно дернув подбородком.

- Делла, я проебался.

- Что…

- Я убил Деккера, - сказал Стэн и протянул перед собой окровавленные руки. – Это пиздец.

Глава 23

- Как убил?! – оторопела Делла.

- Ножом. Мы поссорились. Я Деккеру по морде дал, он схватился за нож, мы сцепились, и… и… И я убил! Прирезал нахрен, не знаю, как это получилось, я не хотел, не собирался, оно само, блядь, оно само! - Стэн метался по комнате, судорожно взмахивая руками – закрывал ладонями лицо, стискивал виски, цеплялся пальцами за короткие волосы. Делле невыносимо хотелось поймать его за запястья и зафиксировать, но купол надежно блокировал этот порыв. Как, впрочем, и любой другой.

- Стэн. Стэн! Паттерсон, блядь!

Он замер, ошалело моргая голубыми глазами.

- Что?

- Вокруг кровати пентаграмма. Сотри пару линий.

- Каких?

- Да любых. Просто сотри.

Поставленный перед конкретной задачей, Стэн неожиданно успокоился и старательно затер фрагмент пентаграммы.

- Есть. Что дальше?

- Над кроватью амулеты болтаются. Возьми вон тот, голубой в серебряной оправе, и убери из гармоники. Он будет упираться, но ты все равно выдерни.

Стэн неуверенно сжал пальцы на подвеске и потянул, преодолевая сопротивление. Амулет потрепыхался, рассыпая вокруг себя молочно-белые искры, но сдался, и каркас заклинания рассыпался. Регенерирующее поле погасло.

- Заебись, - сказала Делла и осторожно села на кровати. Стэн клацнул челюстью и тут же отвернулся, мучительно краснея ушами. – Ой, да ладно! Ты же мои легкие видел! Это намного более интимная деталь организма, чем сиськи.

- Ты спятила? -– проигнорировал обсуждение сисек Стэн. – Какого хрена ты вылезла?

- Такого, что у тебя труп где-то лежит. Я правильно понимаю?

- Да. В доме у Деккера. В гостиной, - зачем-то уточнил Стэн.

- Не самое лучшее место для трупов. Сейчас мы поедем и все поправим. – Делла повела плечами и пошевелила руками, выясняя допустимые степени свободы. Негусто, но жить можно. – Преш! – щелкнула она пальцами, призывая футболку.

Верхняя в стопке, с балериной и матюками, неторопливо взлетела и поплыла по комнате. Подхватив футболку в воздухе, Делла встряхнула ее и попыталась надеть. А вот хрен там плавал. Левая рука, поднимавшаяся только до уровня плеча и только под определенным углом, уткнулась в складку. Делла потянула, дернула и запуталась окончательно.

- Да мать же твою!

Стоящий спиной к ней Стэн осторожно покосился из-за плеча.

- Ну что ты творишь? Давай сюда…

Старательно глядя только на танцующую балерину, Стэн расправил футболку, осторожно просунул руки Деллы в рукава, а голову – в ворот. Так же молча, быстро и аккуратно он натянул на нее джинсы и надел кроссовки.

- Вот. Можно же нормально, зачем руки ломать?

- Преш, - снова щелкнула пальцами Делла, взяла из воздуха подлетевшую палочку и сунула в карман. – Я готова. Выдвигаемся.

Они вышли из госпиталя в обнимку, склонившись друг к другу, как влюбленная парочка. После нескольких дней вынужденной неподвижности Деллу ощутимо вело, и Стэн держал ее, крепко прижимая к себе. Он шел ровно, спокойным, размеренным шагом, но Делла чувствовала, как подрагивает окаменевшее от напряжения тело.

- Все будет хорошо, - она обняла Стэна покрепче и похлопала по бедру – безо всякого сексуального подтекста, просто рука лежала именно там. – Сейчас мы все поправим.

В машине было холодно и сыро. В открытые окна влетали прозрачные иглы снега и сразу же таяли, оставляя крохотные влажные точки, отчего приборная панель казалась загаженной мухами.

- Подними стекла, уши продует, - потребовала Делла. – Таапа! А теперь рассказывай подробно. Что именно произошло?

Стэн вцепился в руль так, будто пытался выломать его из стойки. По скулам у него ходили желваки, рот мелко подергивался.

- Я не хотел. Я не собирался его убивать. Просто заехал в гости. Если бы не этот ноутбук… Все из-за ноутбука! Я случайно прочитал, и разозлился, а Деккер смеялся, я дал ему в морду, правильно, что дал... Потому что так нельзя, это подлость, Деккер не имел права, он не должен был врать, не про такое, это неправильно! А потом чертов мудак схватился за нож, и… и вот! Я знаю, я должен пойти в полицию, но я не могу, я не хочу в тюрьму, не могу, лучше застрелюсь нахуй, блядь, блядь-блядь-блядь!..

Главная проблема с человеком, который ведет машину, заключается в том, что минет ему сделать можно, а обнять – нельзя.

- Стоп! – Делла накрыла жесткую холодную руку и потянула. Стэн послушно разжал ладонь, отпуская руль, и это, вроде бы, вполне соответствовало требованиям безопасного вождения. Делла придвинулась как можно ближе и переплела пальцы, прижимая его руку к своему бедру. – Никакой полиции. Никакой тюрьмы. Никто не будет стреляться. Просто расскажи мне, что случилась, как и почему – подробно, как для тупых. Я нихера не поняла.

- Да. Ладно. Сейчас, - Стэн судорожно, со всхлипом вдохнул. – Деккер попросил меня заехать, со сливом в ванной помочь. У него инвалидность… говорил, что была… наклоняться трудно. И денег нет нихера, вот я и помогал, чем мог. Иногда я, иногда другие ребята – у нас вроде как организация была, ну, мы так думали. Кевин даже сайт сделал, только он кривой получился, вечно глючил, страницы в загрузке по три минуты висели…

- Стэн.

- Черт. Да. В общем, я приехал. Почистил слив, Деккер предложил по пиву. Я согласился, ушел в гостиную, а он на кухню, к холодильнику. А на столе у Деккера ноут стоял. Открытый. Не знаю, почему он его не закрыл, думал, наверное, что в слип уйдет, а ноут не ушел. Просто экран погас. Ты не подумай, я туда не лез. Просто сел рядом, там диван напротив стола, так удобнее. Ну… сел. Жду пиво. И тут Деккеру на фейсбуке сообщение приходит. Экран загорается. Я не собирался смотреть! Не шарюсь по чужой переписке, это вообще днище какое-то, я же не на помойке себя нашел. Просто экран вспыхнул, и я на автомате повернулся. А там сообщение. - Стэн запнулся и судорожно повел подбородком, вскидывая голову, как испуганная лошадь. - От Веселого Роджера какого-то. Просит, чтобы Деккер поднажал, а то лохи денег маловато накидали, на рождественский круиз не хватает. А мы правда деньги постоянно собираем. То на лечение, то на протезы ветеранам, бывает, что и с выплатами по ссудам помогаем. Банкиры, суки такие, постоянно проценты по ипотеке задирают – и как, спрашивается, платить нормальному американцу, у которого нефтяная вышка во дворе не стоит?! А протезы! По армейской страховке говно доисторическое ставят, с тем же успехом вместо руки крюк металлический привинтить можно. Это же полный…

- Стэн, - сжала его ладонь Делла.

- Да. Все. Я понял. Короче – я случайно это сообщение прочитал, и выглядело оно… ну… странно. И я полез выше читать. А там… Нихер Деккер не ветеран. Он на базе в Аризоне служил в семидесятых, дальше Тусона и не выезжал никогда. А Серебряную звезду у какого-то нарика этот Веселый Роджер выкупил за три сотни баксов. Я проверил. Снял со стены рамку, вытащил медаль – там на обратной стороне реально другое имя выгравировано! Гарольд Тумбс, блядь! Не Юджин Деккер, а Гарольд Тумбс! Ты представляешь? – лицо у Стэна стало обиженное и совершенно детское. – Так же нельзя!

- Конечно, нельзя. Мудак твой Деккер. Патентованный, - согласилась Делла, и Стэн с облегчением кивнул.

- Вот именно! Я так ему и сказал: ты мудак. Так нельзя, блядь. Это неправильно. Хуй с ними, с деньгами – у меня их, правда, нихера нет, из последний выскребал – но не в деньгах дело! Нельзя так врать! Не про это! – Стэн выдернул ладонь и саданул по рулю так, что внутри стойки что-то взвизгнуло. – Гребаный урод! Когда Деккер с пивом пришел, я показал ему переписку. Попросил объяснить, что эта за хуйня. Даже не знаю, на что я рассчитывал. На извинения, наверное. Ай, мне были нужны деньги, я бедный-несчастный, прости меня, Стэн… Такая вот какая-то херня. А Деккер сказал, что я все неправильно понял. Это, мол, про другое, это не про наши взносы… Улыбался, в глаза мне смотрел – и продолжал ссать в уши! Тогда я сказал, что посмотрел гравировку на Серебряной звезде. И попросил показать чеки. Ну, если он правда переводил деньги раненым – должны же банковские чеки остаться! Это же ебаная, блядь, финансовая отчетность!

Стэн смотрел на дорогу, не мигая, на скулах у него пламенели алые пятна, а губы тряслись.

- Деккер сказал, что не коллекционирует всю эту макулатуру. И если я ему не доверяю, унижаю, блядь, подозрениями, то могу выметаться нахер прямо сейчас. Сказал, что только полный обсос из-за сотки баксов такую истерику устраивать будет. Как будто в деньгах проблема!– снова въебал кулаками по рулю Стэн. – Деньги вообще не при чем! Я же верил Деккеру! Помогал, блядь, по первому свистку прибегал всякую хрень чинить, вместо таксиста его по городу катал. Ну как же – осколочное в живот, раздробленный тазобедренный… Знаешь, откуда у Деккера шрам? Бухой на велике ехал, свалился и пузо себе пропорол! Никакого Вьетнама, обычная алкашка! Он сам мне сказал. Иди, говорит, в жопу. Что хочешь делай, хоть в суд подавай. Я, говорит, квитанций тебе не выписывал – попробуй, докажи, что ты мне деньги давал. И тогда… Тогда я… Я дал ему в морду, – Стэн коротко дернул подбородком и сухо сглотнул. - Мы сцепились. Деккер вытащил нож, ткнул меня под ребро…

- Ты ранен? Какого же хера ты молчал? – тут же взвилась Делла и осела под бешеным взглядом. – Ладно. Никакой мозгоебли. Но если ты не скажешь мне, где в тебе дырка, то ты мудак.

Обдумав что-то и взвесив на внутренних весах, Стэн кивнул.

- Справедливо. Левый бок, лезвие по ребрам прошло. Просто глубокая царапина.

- Поняла. Продолжай. Деккер тебя поцарапал, и ты?..

- Отобрал у него нож и пырнул в живот. Я даже не собирался, оно само как-то получилось, на рефлексах. Как будто нож сам ему в кишки влетел. А потом… Потом меня переклинило. Я бил и бил, не знаю, сколько раз, я просто не мог остановиться, как будто мозги закоротило. И он умер. Я убил Деккера, – скривившись, словно от сильной боли, Стэн шарахнулся затылком о подлокотник и вцепился зубами в ладонь. – Я его убил!

- И правильно сделал.

- Что? – вылупился на Деллу Стэн.

- Эй! На дорогу смотри! – завопила она, и Стэн судорожно выкрутил руль, чудом увернувшись от мусоровоза, неторопливо выкатывающегося на перекресток. – Блядь! Один труп у нас уже есть, нахуя еще два?!

Стэн не ответил, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Его ощутимо потряхивало.

- Ну сам подумай. Ты просто дал этому ебалаю в рожу. Если бы Деккер не повысил ставки, закончили бы мордобоем и разошлись. Но нет, сукин сын схватился за нож и даже разок тебя достал. Естественно, ты его убил! А что надо было делать? Встать на табуретку и спеть гимн Америки? Станцевать стриптиз? Вышить салфетку крестиком?

- А ты что бы сделала? – Стэн все так же цеплялся за руль, но трясло его немного поменьше.

- Я? После таких приколов? Убила бы нахуй, потом подняла по методу мистера Цибулоффски и убила еще раз. Ну ты чего? Это же нормальная реакция! – попыталась взмахнуть руками Делла, но осеклась и оборвала жест. – Блядь. Больно. Ебаный сфинкс. Короче, Стэн. Я бы на твоем месте насчет убийства совершенно не переживала. А вот насчет трупа переживать нужно. У этого Деккера родственники есть?

- Нет. Только бывшая жена, они не общаются. Ну, если хотя бы тут этот уебок не врал.

- Соседи что-нибудь заметили?

- Не должны. Там частный сектор, расстояние между домами приличное.

- То есть, если что-то и видели, то только твою машину. Ты где разделся?

- У Деккера. Умылся и рубашку снял, она в крови вся была.

- И там же надел куртку?

- Нет. Куртка лежала в машине.

- Ага… Значит, соседи увидели топлес-шоу. Везет некоторым! – развеселилась Делла и получила заслуженно-обиженный взгляд. – Извини. Но это реально смешно.

- Нет. Там труп лежит вообще-то. Над таким не смеются.

- Если бы там твой труп лежал с ножом под ребром, тогда другое дело. А сейчас хренушки – все очень даже смешно, - не согласилась Делла. – Друзья у этого Деккера были? Приятели, собутыльники – хоть кто-нибудь, кто мог бы его хватиться?

- Роджер из фейсбука считается? А так, вообще-то, не особо. Деккер много с кем общался из ветеранов, но в дом к нему только я приходил.

- Это хорошо… - Делла откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. – А теперь давай ты понервничаешь молча. Мне надо подумать.

Жилище Деккера выглядело как именно так, как представляла себе Делла – крохотный дешевый домик, похожий на замызганную обувную коробку. Около крыльца одиноко торчала невесть когда засохшая елочка.

Стэн открыл дверцу и помог Делле выбраться, поддерживая ее под локоть.

- Обними меня.

-Что? Тебе плохо? – тут же забеспокоился он.

- Мне нормально. Но если нас видят соседи, они должны подумать, что мы парочка. И пришли в гости к твоему старому другу.

Все это Делла промурлыкала с кокетливой улыбкой, повиснув на Стэне, как тряпка на швабре. Тот озадаченно моргнул, но быстро сообразил, что к чему.

- Понял, – Стэн прихватил ее за талию, подумал и переместил руку на бедро. – Так?

- Отлично.

- Тогда пошли, дорогая.

Тяжело опираясь на Стэна, Делла поднялась по рассохшимся деревянным ступеням. Стэн постучался и тут же отступил на пару шагов. Движением пальцев и невербальным заклинанием Делла приоткрыла дверь – со стороны это выглядело так, будто хозяин приглашает гостей входить.

И они вошли. В доме пахло бедностью, нездоровым одиночеством и кровью. Тусклый оранжевый свет, пробивающийся через шторы, освещал груды газет, какие-то папки, распечатанные листовки и стопки грязной посуды. Сам Деккер лежал в кресле, запрокинув к потолку оплывшее, плохо выбритое лицо.

- Ого! Да он же здоровый, как слон! Раза в три тяжелее тебя! – оценила габариты убитого Делла. И со всей отчетливостью осознала, что труп Деккера – это фантастическое везение. При таком раскладе сил в кресле должен был валяться Стэн. Такой же холодный и неподвижный.

- Деккер медленный. И неуклюжий. Был, - Стэн, сжимая кулаки, старательно смотрел себе под ноги.

- При такой разнице в габаритах это не то чтобы важно, - отметила Делла и подошла поближе. Грудь и живот Деккера были утыканы дырками так, будто его на швейной машинке прострочили. – Мда. Неслабо ты увлекся.

Стэн вздрогнул и втянул голову в плечи.

- Сейчас мы создадим антураж. Ты видел какой-нибудь из этих фильмов? – Делла указала на россыпь кассет.

- Да. Вот этот, - Стэн ткнул в яркую коробку с надписью «Такси». – А что?

- Возьми какую-нибудь тряпку, оберни ею кассету и запихни в эту… как ее там… машинку… - Делла защелкала пальцами, и Стэн подсказал: «Видеомагнитофон».

- Точно! Туда. Мизансцена: мы пришли в гости, хозяин включил фильм и угостил нас пивом. Принеси пиво, - скомандовала Делла. Стэн послушно ушел на кухню и вернулся с парой бутылок. – Да, то, что нужно. Вы смотрели кино, а я… я читала книгу. – Она достала с полки «Атлант расправил плечи».

- Почему?

- Потому что я фильма не видела. К тому же в этом случае полиция не сможет сопоставить наши показания, чтобы поймать на несовпадениях. Ты смотрел кино и трепался о скучных мужских делах, а я читала. Кстати, о чем вы разговаривали ’Деккером, когда ты был у него в гостях? Выбери подходящую ситуацию – чтобы внятная тема была и никаких конфликтов. Если начнут задавать вопросы, выдадим ее за сегодняшний разговор. Так, дальше… - Делла достала из кармана кошелек и вытряхнула на ладонь монетку. – А запасы все убывают!

Делла швырнула монету на пол, и вокруг нее тут же расползлась опалово-мерцающая лужица портала.

- Неси свою рубашку, - потребовала Делла.

Намотав окровавленную тряпку Деккеру на шею, Делла водрузила ему на колени злополучный ноут, подняла тело из кресла и аккуратно отлевитировала в портал. Раздался тихий хлопок, и покойник исчез.

- Что? Где?.. Куда ты его?.. – Стэн таращился на кресло так, будто оно только что его укусило.

- Куда-то-то в пролив Дрейка. Точных координат, увы, не скажу. Да и смысла в них нет – течение сильное, тело быстро снесет, - Делла уселась на диван, откупорила пиво и устало прикрыла глаза. – Мы с Петером пару лет назад одного мужика ловили, пришлось в Аргентину смотаться. Ну я и закрепила там точку выхода милях в семидесяти от берега. Бросила в воду камень с навешенным порталом, а второй конец у меня, на монетках. Очень удобно, если надо спрятать вещь так, чтобы не нашли. Кстати, ты пиво хотя бы пару раз глотни, а потом в раковину вылей. А то странно получится: вроде как пил, а отпечатков на бутылке нет.

Механически кивнув, Стэн сделал огромный глоток, поперхнулся и закашлялся.

- Черт!

Скривившись от боли, Делла тяжело поднялась и взмахнула палочкой.

- Вер-ла-сан-гре, - четко артикулируя слоги, произнесла она по-испански, и комната засияла, как праздничный салют. Искорки вспыхнули на полу, на стенах, на столе, комоде и холодильнике. Кресло полыхало, словно костер на Бельтайн, таинственно мерцали шторы, подмигивали голубоватыми холодными огоньками передовицы газет. Стэн поднес к лицу сияющие руки.

- Что за нахер?

- Это заклинание экспертов из Стражи, подсвечивает пятна крови. Полезная штука. Правда, раньше я его использовала для расследования преступлений, а не для их сокрытия. Нирмала. Нирмала. Нирмала.

Делла тыкала палочкой в пятна света, и кровь исчезала. Когда последняя искра погасла, Делла вышла в коридор и двинулась по дому, прокладывая себе путь по сияющим каплями, как Гензель и Гретель – по крошкам. Закончила она в ванной, очистив кран, раковину, пол, стены и ручку двери.

- Кажется, все. Мы пришли в гости, поболтали, выпили пива и уехали домой. А потом Деккер решил, что давно не навещал родственников в Орегоне. Нам он про эти планы не говорил, какого хрена он из дома сдернул – понятия не имеем. По-моему, убедительная версия.

Стэн молча помотал головой, одним глотком допил пиво и шумно выдохнул.

- Ох нихера себе. Я думал, что маги с полицейскими расследованиями не сталкиваются. У вас же там свои методы: заклинания и все такое.

- Я вообще-то читать умею, - Делла подумала и тоже отпила пива. Не самое разумное решение при условии, что последний раз она ела вчера – но какого хера? Героям положена награда.

- Ты читала пособие по криминалистике?

- Я читала Макбейна. Стив Карелла – охуенный мужик. А теперь, котик мой, - Делла шагнула вперед и приперла Стэна к стене, - нам нужно поговорить.

Глава 24

Стэн испугался. Это бы не взрослый страх, разумный, обоснованный, с убедительной логичной причиной. Нет. Стэн понял, что сейчас огребет, и съежился, как пятилетка, которого мама застукала над разбитой вазой. И это было дохуя как неправильно. Стэн убил человека, единственное преступление которого – равнодушие и ложь. Он прикончил американца, и не на поле боя, а в его собственном доме. Это было ужасно. Непростительно. Необратимо. Но какого-то хера в данный момент Стэна беспокоила только грядущая выволочка.

- Делл, я…

- Да, именно ты. Стэн, я полностью одобряю убийство данного конкретного человека. Во-первых, лучше он, чем ты, а во-вторых, этот гандон даже меня бесит – а я его вообще не знаю. Но блядь. С мерть Деккера – это результат эмоционального всплеска. Так?

Не поднимая глаз от пола, Стэн покаянно кивнул.

- Да. Я…

- Это неправильно! – рявкнула Делла. – Ты же сам это понимаешь, так?

- Понимаю. Я стал убийцей.

- Ты ебу дал? Или это следствие медикаментозного делирия на фоне отмены препарата? Я ничего не имею против убийства, убийство – это самая нормальная вещь на планете. Вся наша гребаная эволюция построена на убийствах. Но мать твою, Стэн! Убийство должно быть осмысленным! Ты должен точно знать, кого отправляешь на тот свет, зачем и почему. А вот такие вот спонтанные порывы вдохновения – это не нормально!

И снова Стэн кивнул. Говорить не хотелось, да и нечего было сказать. Слишком хорошо он помнил густую багровую волну, захлестнувшую сознание. Исчезли мысли, исчезли сомнения. Осталась только ярость – и влажные чавкающие звуки клинка, входящего в плоть. Это были самые лучшие звуки в мире.

- Делл, я…

- Цыц! – Делла прижала ему губы пальцем. - Знаешь, Стэн, я не самый сдержанный человек на свете. И я отлично понимаю, каково это – когда заносит. Проблема в том, что если бы Деккера прирезала я – вот так же, на вспышке ярости, - то я бы не пожалела. Я знала бы, что сделала именно то, что хотела. Но ты не такой. И не хочешь таким быть, - Делла стояла так близко, что Стэн видел каждую ресничку, каждую веснушку на бледном лице. – Ты хороший парень, ты добрый, ты справедливый. Ты не потерпишь такой хуйни. А она есть, она уже в твоей голове, и ты ничего не можешь с этим поделать.

- Но эликсир… - губы у Стэна онемели, как после укола новокаина.

- Всего лишь купирует симптомы. Это все равно что обезболивающие жрать вместо того, чтобы опухоль вырезать.

Делла говорила правду. Стэн искал в себе привычную ярость, закрывающую его спасительным щитом, но находил только усталость и разочарование, щедро приправленные ненавистью к себе.

Все так и есть.

- Манкель прав. Я гребаный псих.

- Нет. Ты не псих. Ты просто потерял контроль, это с каждым бывает. Но к целителю мы все-таки пойдем. Согласен? – Делла уставилась ему в глаза, не отводя взгляда, и Стэн медленно, как завороженный, кивнул. А что ему оставалось делать? Вина давила на Стэна, тяжелая, как могильная плита, она грызла изнутри, перехватывала горло удавкой. И спрятаться было негде. Делла обняла его, потянула к себе, и Стэн с облегчением согнулся, уткнулся лицом в мягкую впадинку между плечом и шеей. Дыхание Деллы касалось его кожи, а прямо под губами быстро и яростно колотилась тонкая синеватая жилка. В любой другой ситуации Стэн ощутил бы влечение, но сейчас просто стоял, наслаждаясь короткой передышкой посреди бушующего пиздеца. Делла все решила за него. Она протащила Стэна, как маленький буксирный катер, совершенно не считаясь с его намерениями и желаниями. Стэн это прекрасно осознавал. Он понимал, что так нельзя. Понимал, что это нужно прекращать. Проявить силу воли, не уступать давлению, оставаться мужчиной. Но Стэн так устал… У него просто не было сил. Ни на что.

- К психиатрам вдвоем не пускают, - прошептал он прямо в пульсирующую жилку.

- Найдем того, кто пустит, - отрезала Делла. Стэн молча закрыл глаза. Ему было все равно. Он просто хотел отдохнуть.

Возвращаться в госпиталь Делла отказалась. Сначала Стэн пытался ее убедить, потом – принудить, но в результате просто махнул рукой. Он развернул машину в сторону магического квартала, и тут же почувствовал облегчение, оглушающее, словно наркоз. Не нужно ехать домой. Не нужно лежать на кровати, глядя в потолок и перебирая события сегодняшнего дня, мучительные и обжигающие, как горячие угли. Не нужно смотреть в глаза отцу.

Ничего не нужно. Он просто отвезет Деллу домой. Может, зайдет к ней, чтобы помочь. Делла же ранена. Ей нужна помощь.

Стэн покосился на Деллу. Она полулежала, откинувшись в кресле, и тяжело дышала приоткрытым ртом. Веснушки на бледной коже выступили болезненно-яркими пятнами.

- Может, все-таки в госпиталь? – совесть шевельнулась внутри и вгрызлась в подреберье. Он должен настоять. Должен отвезти Деллу к врачу. Это правильно.

- Нет. Если я сейчас лягу в этот саркофаг, то наглухо ебнусь.

И это тоже было правильно.

Стэн пересек границу между магическим миром и нормальным, проехал по намертво врезавшемуся в память маршруту и остановился перед домом из красного кирпича.

Задремавшая Делла вздрогнула и открыла глаза.

- Эй, ты не знаешь дорогу!

- Знаю. Я же тут был, помнишь? Кино, метла, полеты, «Крайслер».

- Всего один раз, - Делла зевнула, прикрывая ладонью рот. – Охренеть у тебя память.

Стэн молча помог ей вылезти из машины и повел вперед, в подъезд, а потом все выше и выше по лестнице, пока Делла не остановилась на третьем этаже. Гладкая дверь из неопознанного темного дерева распахнулась сама собой, и они вместе шагнули в смутный полумрак прихожей. Навстречу выбежала белая кошка, воздев над собой черный хвост, как пиратский флаг.

- Мрау, - требовательно заявила она, и Делла, ухватившись за Стэна, потянулась вниз. Она чесала кошку за ухом, перебирая пальцами мех, а та, утробно рокоча, топталась вокруг и бодала ноги круглым лбом.

- Это Мелочь, - представила кошку Делла. Стэн одобрительно кивнул и тоже наклонился, чтобы погладить толстую, как автомобильный скат, спину.

- Ты разуваешься? – спросил Стэн, уже прикидывая, как будет стаскивать с Деллы кроссовки.

- Нет. Нирмала, - Делла тыкнула палочкой в свои кроссовки, потом в ботинки Стэна. – Пошли.

Под потолком сами по себе зажглись круглые светильники – будто странные плоды, которые, созревая, наполняются не сладким соком, а светом. Стэн прошел в небольшую гостиную, уставленную длинными рядами книжных полок, бесстрашно взбиравшихся по стенам до самого верха.

- Садись, - Делла кивнула на узкий диванчик, и сама опустилась в кресло. Разноцветный тряпичный коврик лежал между ними, как водораздел.

– Кофе хочешь? Или поесть? Нормального у меня ничего нет, но какую-нибудь заварную дрянь приготовить можно.

- Нет, спасибо. Отдыхай, - отказался Стэн. От мысли о еде немного подташнивало.

- Точно? Потому что я кофе все-таки хочу, - Делла попыталась выбраться из кресла, и Стэн тут же поднялся, сбрасывая на диван куртку. Собственная обнаженная кожа ощущалась чудовищно неуместной – как будто вышел на трибуну голым, но Стэн взял себя в руки.

- Да сиди ты, я сам сварю. Где у тебя кофе?

- Круглая керамическая банка на столе. С подсолнухом.

Кухня обрушилась на него взрывом цветов. На тусклых, офисно-бежевых полках выстроились зеленые чашки и оранжевые тарелки, убогий колченогий стол покрывала синяя скатерть, а на печке сиял глянцево-красными боками чайник. Либо эту комнату обставляли два человека с совершенно разными вкусами, либо Делла арендовала квартиру, забивая полнейший болт на ремонт.

Стэн не секунды не сомневался, какое из предположений было правильным.

- Мрау, - заявила Мелочь, тяжело вспрыгивая на подоконник. Стэн обернулся в поисках миски и обнаружил ее в углу – совершенно полную.

- Лгунья, - упрекнул он кошку и заглянул в банку с подсолнухом. Там действительно обнаружился кофе, на вид вполне приличный, и Стэн захлопал дверцами шкафов, подбирая подходящую посуду. – Тут какой-то ковшик маленький, медный. А возьму его?

- Да, конечно, - согласилась Делла. Судя по тусклому голосу, ей было совершенно все равно.

Радуясь возможности хоть чем-то занять руки, Стэн набрал воды, поджег зажигалкой газ и поставил ковшик на огонь. Мелочь сидела на подоконнике и таращилась ему в спину неодобрительным взглядом так, как это умеют только кошки, – пристально, не мигая, ни на секунду не теряя концентрации. Стэн потянулся, чтобы погладить ее, но Мелочь выгнулась, утекая из-под пальцев. Морда ее выразила безграничное отвращение.

- Ну и ладно. Не больно-то и хотелось, - огрызнулся Стэн, отворачиваясь к плите. Вода начала закипать, и он, тщательно отмерив две ложки, сыпанул в ковшик кофе. Поднялась густая бурная пена, и кухня наполнилась плотным горьковатым ароматом. Торопливо отставив ковшик в сторону, Стэн обследовал полки. Соль, сахар, стратегический запас спагетти… Внизу обнаружился небольшой пакет шоколадных медалек и запечатанная коробка печенья. Стэн безжалостно вскрыл ее и разложил по тарелке обсыпанных сахаром кошечек, собачек и рыбок.

- Вот, готово.

Он поставил перед Деллой самую большую чашку, доверху наполненную обжигающим кофе, а рядом – шоколад и печенье.

- Я не хочу, - поморщилась Делла.

- А придется. Я к тебе в двенадцать приехал, а сейчас почти шесть.

В голове далеким эхом прокатился голос сержанта, объясняющий ушастым салагам, что лучший способ убеждения – личный пример. И Стэн, сжав до желваков челюсти, взял липкую от сахара рыбку.

- Я что, один буду есть? Давай!

Под его пристальным взглядом Делла развернула фольгу и откусила половину медальки.

- Все? Доволен?!

- Да. Это разумный выбор. Ты молодец.

Они пили кофе молча, изредка поглядывая друг на друга. Стэн остро жалел, что в доме у Деллы нет телевизора – он заполнил бы эту вязкую, настороженную тишину, заглушил мысли бессмысленными рассказами о фактах, которые никого не интересовали. Но телевизора не было, поэтому Стэн молча ел печенье, провожая взглядом каждую крошку, упавшую на грудь и на живот. Отряхиваться было неловко, а сидеть обсыпанным крошками - неприятно.

Когда кофе закончился, Стэн, побуждаемый смутно-магическими ассоциациями, повернул чашку, разглядывая растекающийся осадок. Извивающиеся линии сложились в знакомые очертания.

- И что там? – спросила Делла.

- По-моему, хуй, - ответил Стэн, пораженный ошеломительной точностью гадания. – Да я ебаный Нострадамус!

Потом Стэн собрал чашки и пошел отмывать их в холодной, до ломоты, воде. Горячую он не включал в надежде, что боль заглушит навязчиво шепчущий голос.

Ты слетел с катушек. Ты убил человека – не вооруженного солдата, бойца вражеской армии, а обычного американца. Ты не сдался полиции, не застрелился, а просто трусливо запрятал труп. Хотя нет, даже этого ты не сделал. Труп спрятали за тебя. А ты просто побежал за помощью, как испуганный первоклашка, ты чуть не плакал, когда исповедовался Делле. Переложил свой груз на чужие плечи. Делла ушла из госпиталя. Из-за тебя. Она прервала лечение. Из-за тебя. Сейчас ей больно. Из-за тебя.

Ты нихуя не смог.

Ты облажался, Стэн Паттерсон. Целиком и полностью облажался.

Очарованный вкрадчивым шепотом, Стэн замер, уставившись на струю воды.

- Эй, какого хрена?! – Делла выдернула у него чашку и начала растирать пронзительно-багровые пальцы. – Ты чего?

- Не знаю, - Стэн смотрел на свои руки в ее ладонях, как на чужие. Ему не нравились пальцы – слишком короткие, с грубо остриженными ногтями. Ему не нравились запястья – слишком широкие, и ладони – слишком жесткие.

Ему ничего не нравилось.

- Стэн? Ты как? – заглянула ему в глаза Делла.

- Херово, - честно ответил Стэн. – Так херово, что хочется вскрыть себе череп, достать мозги и прополоскать в хлорке. Как ты думаешь, это нормально или я с ума схожу?

- Не знаю.

Делла тоскливо посмотрела на его руки, по-прежнему красные, совершенно не согревшиеся в ее холодных ладонях. Это потому, что у нее кровопотеря, - шепнул все тот же вкрадчивый мерзенький голос. Которая так и не восстановилась. Потому что ты муда-а-а-а-ак…

- Таапа! – Делла щелкнула пальцами, и тепло окутало их сомкнутые ладони. – Вот, так-то лучше. Стэн, ты совершенно не обязан здесь торчать. Я понимаю твои благие порывы и очень за них благодарна – но вообще-то я ведьма. Мне не нужно вставать, чтобы вымыть чашки. Это если я вообще захочу их мыть, а я знаешь ли, могу и хер забить. Чистоплотность не мой конец. Возвращайся домой, все будет хорошо, честно слово, - она улыбнулась, и Стэн почувствовал, как желудок у него сжимается в комок, выплескивая в гортань едкую, кислую, смердящую кофе массу.

Стэн знал, какой поступок будет правильным. Нужно вежливо попрощаться и уйти. Не надоедать. Не жаловаться. Не давать волю слабости, расползающейся внутри, как раковая опухоль.

Нужно уйти, и кататься по городу до поздней ночи, надеясь, что отец не дождется и уснет, слушать голоса в голове и отвечать им, и соглашаться с ними.

Но бывают дни, когда ты отлично знаешь, какие поступки правильные, а какие - нет. Вот только нихуя это не останавливает.

- Я не хочу, - сказал Стэн. – Дома отец. Если я посмотрю ему в глаза, то ебнусь.

- Ладно, - согласилась Делла так естественно, будто полуголые мужики каждый день к ней ломились. – Тогда я увеличу диван. А ты позвони отцу, скажи, что остаешься у меня на ночь.

Уснуть не получалось. Делла растянула диван до размеров отличной кровати, они совместно отрегулировали уровень мягкости, высоту подушки и степень кусачести шерстяного одеяла. Все было идеально. Точно так же, как в казарме. Стэн должен был заснуть сразу же. И все-таки он лежал, таращился в потолок и слушал звуки ночи. Где-то далеко, на самой границе восприятия, звучала песня – меланхоличное тоскливое кантри. В трубах булькала вода, на улице завывал ветер, швыряя в окно прозрачные облачка замерзшей водяной пыли. Кристаллики льда ссыпались по стеклу с сухим шелестом. Время от времени из спальни слышался шорох и скрип пружин: Делла переворачивалась во сне, и от осознания того, что в соседней комнате, на расстоянии тридцати футов, лежит девушка в одной только футболке с жирафиком, становилось… не по себе. И ладно бы Стэна снедала похоть – так нет же. Его накрывало внезапными волнами удушающей нежности, потом приходила тревога, а за ней – расплывчатое, безадресное раздражение и едкое чувство вины. Эти эмоциональные качели нехуево так утомляли. Пару раз Стэн, изжеванный смутным волнением, вставал и бесшумно крался через гостиную, останавливался на пороге распахнутой двери. Он смотрел на спящую Деллу, свернувшуюся под одеялом калачиком, и не понимал, что делать дальше. И нужно ли делать хоть что-нибудь?

Делла пригласила его в дом. Это дружеская помощь или что-то большее? Она не закрыла дверь. Это намек, или Делла всегда так спит? Футболка, заканчивающаяся чуть ниже линии ягодиц – обычная ночнушка или приглашение?

Если бы Стэн пил эликсир, он бы проверил гипотезы опытным путем. Но сейчас… Здравствуй, дерьмо в голове. До свидания, либидо. Блядство.

Под утро Стэн уплыл в дремоту, такую же молочно-серую и слепую, как заливающий комнату полумрак. Короткий сон не принес ни отдыха, ни облегчения. Стэн куда-то бежал, плутая в длинных безликих коридорах, открывал двери, за которыми скрывались комнаты, забитые хламом, и снова бежал. Он должен был найти что-то важное, найти очень быстро, и время истекало, а вокруг был только лабиринт коридоров и пыльная, равнодушная тишина. Стэн проснулся, судорожно задыхаясь, как будто действительно бежал, и сел в кровати. В первые мгновения он не узнал комнату и свалился в позорную панику, но потом память заработала, восстанавливая события вчерашнего дня.

Квартира Деллы.

Деккер.

Убийство.

Необратимость произошедшего врезалась в Стэна, словно железнодорожный экспресс, сокрушая сознание. Стэн почувствовал, что рассыпается, разваливается, как замок из кубиков, и стиснул голову ладонями.

Нет.

Стоп.

Возьми себя в руки.

Стэн, успокойся. Ты справишься. Ты всегда справлялся. Успокойся. Соберись. Будь мужиком, Стэн. Будь солдатом.

На кухне Делла тихонько звенела посудой и мурлыкала под нос незнакомую песенку. Пахло горячим маслом, жареным хлебом и кофе.

Абсурдная обыденность быта, совершенно неприменимая к ситуации, пугала и успокаивала. Вокруг пиздец. И это нормально.

Застонав, Стэн рухнул на кровать и закрыл лицо руками.

- Ты уже проснулся?

Стэн выглянул из-под ладони. На пороге стояла Делла – в той же футболке с жирафом и в растянутых шортах. На задворках сознания проскользнула мысль, быстрая и бесшумная, как змея: а есть ли под шортами трусы?

- Как ты? – Делла смотрела настороженно, как на тяжело больного, и Стэн через силу улыбнулся.

- Нормально.

- Сколько проспал?

- Без понятия. – Стэн попытался определить время по солнцу, но за окном была все та же белесая хмарь. – А сколько сейчас?

- Девять. – Делла заправила за ухо выбившуюся прядку волос. - Вставай. Пошли завтракать, пока гренки горячие.

Стэн растерянно моргнул. Меньше всего Делла ассоциировалась с кастрюлями, сковородками и газовой плитой. Но с другой стороны: должны же она что-то есть? А значит, должна это что-то готовить. Мужественно пообещав себе сожрать все, чем его накормят, даже совершеннейшую дрянь, Стэн поплелся в ванную. Следом за ним в закрывающую дверь просочилась Мелочь и уселась на бачок унитаза, неодобрительно прищурившись.

- Что? Ты думаешь, что я в твой лоток нагажу?

Отвращение на физиономии у кошки усилилось, достигнув астрономических масштабов. Стэн посмотрел в зеркало. Мда-а-а-а… Из зеркала таращился некто бледный, небритый и потасканный, как старый провонявшийся кроссовок.

- В целом я тебя понимаю, - сообщил он кошке и подставил голову под холодную воду. Ледяные струи потекли по плечам, забили нос и просочились в приоткрытый рот. В голове стало морозно и тихо, как в мертвецкой. Стэн встряхнулся, обтерся полотенцем и пальцем почистил зубы.

- Вот так-то лучше.

Бесшумно ступая, Стэн вошел на кухню и остановился на пороге. Делла, стоя спиной к двери, разливала кофе в ярко-зеленые чашки. Она переступала босыми ногами, покачивалась и напевала неожиданно приятным сопрано. Стэн неловко прокашлялся.

- О, ты уже здесь! – обернулась Делла. – Садись.

Они позавтракали за тщательно сервированным столом, любезно передавая друг другу сахар, сливки и вишневый джем. Стэн механически жевал и глотал, не ощущая вкуса, и никак не мог избавиться от ощущения совершенной нереальности происходящего. Как будто он живет не свою жизнь, а ее пластмассовую копию.

Угон «Крайслера». Полет на метле. Делла со вспоротой грудиной. Истыканный, словно мишень для дартса, Деккер. Все эти события, яркие и выпуклые, расплывались, теряя четкие контуры, и превращались в затрепанные картинки из комиксов. Застывшие в пафосных позах персонажи, слабо прорисованный фон и звуковое сопровождение в белых облачках: «Бум!», «Бах!», «Бдыщ!».

Даже посуда, расставленная на столе с математическим тщанием, производила впечатление искусственной вымученности.

- Ты в порядке? – Делла поглядела на Стэна с тревогой.

- Да. Нет. Не знаю, - Стэн сосредоточенно протыкал вилкой гренок, оставляя в нем кластеры из четырех ровных дырочек. – Как-то все… странно. Может, перенесем врача?

Вчера, пока Стэн выскакивал на улицу, чтобы позвонить отцу, Делла откопала какого-то мозгоправа, имеющего в мире магии солидную репутацию, и даже записалась на прием. Прямо на завтра. Стэн, ожидавший, что поиск займет несколько дней, а потом еще пару недель – ожидание очереди, встретил новость так же радостно, как внезапный удар по яйцам. Но Делла ужасно гордилась собой, и он изобразил энтузиазм. Врач? На завтра? Отлично!

Но сейчас встреча с психиатром надвинулась на Стэна, неумолимая, как вражеские батальоны, – и он испытывал сильнейшее желание свалить к ебаной матери и никогда не возвращаться.

- Серьезно? Без шуток? – удивилась Делла. – Хочешь еще потянуть и посмотреть, какие приколы вылезут?

- Ты можешь сварить эликсир.

- Могу. Ты планируешь его в режиме нон-стоп до старости пить?

Делла начала собирать посуду. В каждом лязганье столовых приборов Стэну слышалось тщательно скрываемое неодобрение. Это вызывало глухую нарастающую ярость, которая вибрировала внутри, как рычание в груди у собаки. Вороватым движением Стэн отпихнул от себя нож. И перестал спорить.

Он уже облажался по полной.

Визит к этому кретинскому психиатру не сделает хуже. Потому что хуже некуда.

Стэн отошел к окну, стараясь не сжимать кулаки.

Отложив стопку грязных тарелок, Делла потянула его за плечо, разворачивая к себе.

- Плохо?

- Плохо.

- Мы все исправим.

Делла выглядела такой уверенной. И она улыбалась. Стоять рядом с ней было все равно что стоять у костра холодной зимней ночью. Стэн закрыл глаза и потянулся вперед, шагнул в объятия, словно в согретый пламенем воздух.

- Мне так хреново.

- Все будет хорошо. Я обещаю. Все будет так, как надо.

Ладони погладили его по плечам, по спине, по шее, коснулись затылка и взъерошили короткие волосы. Рожденная прикосновениями горячая волна прокатилась по позвоночнику снизу вверх и обратно. Стэн стоял неподвижно, растерянно опустив руки.

Он должен сказать, чтобы Делла остановилась. Если это просто дружеская поддержка, если она не собирается идти дальше, она должна остановиться, потому что…

К его губам прижались мягкие губы.

Стэн окаменел, как олень, застигнутый светом фар надвигающейся фуры.

Губы прижались снова, горячие и настойчивые, у них был вкус кофе, и вишневого джема, и сливок. Струна, натянутая до отказа, лопнула, и Стэн рухнул в поцелуй, как в реку с моста. Он вылизывал податливый рот, ласкал язык, касался изнутри щек и десен, прикусывал губы. Делла обхватила его за плечи, прижилась, вскидывая навстречу бедра. Живот терся об отвердевший член, и в голове у Стэна пульсировали огненные круги, сжимаясь в такт движению. Он запустил руки под футболку, оглаживая горячее тело, и наткнулся пальцами на жесткую ткань.

Остатки гаснущего сознания врубили в мозгу тревожную кнопку, и Стэн отстранился, хватая воздух ртом.

- Стой. Стой. Подожди. У тебя ребра. И швы.

- А ты не трогай ребра, - возразила Делла и переместила его руку повыше, на грудь.

Мозг икнул и выдал синий экран.

Застонав, Стэн прижался губами к шее то ли в поцелуе, то ли в укусе, лизнул покрасневшую кожу и тут же снова укусил. Он ласкал пальцами соски, гладил живот и спину, стискивал ягодицы, вминая себя в Деллу так, будто хотел слиться с ней в единое целое. Чертовы тряпки стали лишними, жесткие и неудобные, как бронежилет, и Стэн потянул футболку с жирафиками вверх. Дела охнула. Чудовищным усилием воли притормозив, Стэн медленно и осторожно выпутал ее из одежды.

- Как ты? Нормально? Не больно?

Тугая белая повязка, пропахшая густым травяным запахом, перечеркивала грудную клетку поперек.

- Нет. Продолжаем.

Отшвырнув футболку куда-то в сторону – возможно, прямиком в джем, Стэн прижался к Делле обнаженной кожей. Трусиков под шортами действительно не оказалось, и он скользнул пальцами в горячее и влажное. Делла стонала и терлась об него, и Стэн, как джентльмен, подставил даме колено – и тут же легонько подтолкнул ее вверх, усаживая на стол.

Прихватив его зубами за ухо, Делла тихонько рыкнула, и этот звук прокатился по позвоночнику рассыпавшейся свинцовой дробью. Там, где прикасались губы, тело горело, и вскоре Стэн полыхал весь, он физически ощущал сжигающий его жар. Напряженный до болезненности член уперся в резинку трусов, и жесткая ткань джинсов обжигала чувствительную кожу.

- Господи, Делл…

Она потянула за ремень, расстегивая пряжку, и Стэн с готовностью помог, стягивая разом и джинсы, и трусы.

- Иди сюда.

Делла потянула его к себе, обхватила голыми ногами, и Стэн вошел в нее – сразу, на всю длину, как вогнанный с размаху нож.

- О, боги! Да! Стэн, давай!

Он двигался, удерживая Деллу за бедра, врезался в нее все быстрее и быстрее, и целовал туда, куда попадал – в шею, в лицо, в уши, в губы. Ответные поцелуи падали на Стэна таким же бессмысленным хаотичным градом. Делла хватала его за плечи, притягивая еще ближе, подавалась навстречу, коротко вскрикивая. Из последних сил удерживаясь на грани, Стэн сосредоточился на ее лице. Капельки пота над верхней губой, яркий приоткрытый рот, веснушки на бледной коже, широко распахнутые глаза…

Гортанно вскрикнув, Делла выгнулась, обхватив его ногами за талию. Заклеенная пластырем рана отозвалась болью, и обжигающий контраст ощущений выбил предохранители.

- О боже твою мать…

Захрипев, Стэн навалился на Деллу, содрогаясь в сладкой судороге оргазма, и застыл, обессиленный. Мышцы стали мягкими, как тело медузы, а голова наполнилась тишиной и светом. Делла медленно гладила его по вспотевшему загривку, легонько прикасаясь губами то к шее, то к виску, то к скуле.

- Ты в порядке?

- Кто, я? – тупо переспросил Стэн. – Я – да. Самая охуенная терапия за всю мою жизнь.

Делла расхохоталась, обдав горячим дыханием кожу, и Стэн, не удержавшись, тоже фыркнул.

- А теперь, дорогая моя, пошли в душ. По-моему, у тебя вся задница в джеме.

Глава 25

Шагнув из портала, Петер остановился у самой границы круга. Узенький диван теперь был вытянут до размеров кровати, и на нем явно кто-то спал. На полу валялась трансформированная футболка с колибри – Делла подрастянула ее в длину и здорово увеличила в плечах. Теперь футболка запросто налезала на условного не особо крупного мужика. И Петер мог бы поклясться, что знает этого мужика.

- Эй! – швырнув на стол пакет кошачьего корма, Петер уселся в кресло и вытянул ноги, перегородив проход. – Делла, иди сюда!

Из спальни прошлепали босые ноги.

Делла, в ночнушке и растрепанная, прислонилась к дверному косяку, стыдливо потупив взгляд. А за ней… за ней, естественно, маячил Паттерсон. Полуголый и с красным пятном засоса на шее. В глазах у него плескалась чистейшая посткоитальная придурь.

- Мдааа… - задумчиво протянул Петер. - Нет, я, конечно, понимал, что именно этим все и закончится. Но какого хера именно сейчас? Нельзя было это вот все, - он обвел комнату широким жестом, - хотя бы на недельку отложить?

- Извини. Надо было тебя предупредить. - Делла пригладила волосы растопыренной пятерней, не особенно, впрочем, изменив ситуацию. – Как-то я об этом не подумала…

- Это точно. Не подумала. Я пишу за всех отчеты, доказывая, что мы – разумные и компетентные сотрудники, а не шайка ебанатов. Я кормлю твою кошку и поливаю твой цветок. Я таскаюсь к тебе в госпиталь, и бодаюсь с твоей страховой компанией. Но предупредить меня о том, что ты сваливаешь из больницы, - это мелочь, твоего внимания недостойная! – мутное, нехорошее раздражение накатывалось на Петера, как прибой. Надо было остановиться, взять себя в руки и успокоиться. Это было бы разумно. Но Петер не хотел быть разумным. Он хотел причинять физический ущерб.

Свалить на него все проблемы, недостойные внимания героической Делайлы Ругер – это запросто. Измотать нервы в хлам – легко. Проталкивать свои решения, не считаясь с обоснованными доводами – да, конечно! Но предупредить, что ты сваливаешь из ебаной больницы прямо посреди курса лечения?! Да нахер, кто такой этот Петер Манкель!

- Ты прав. А я не права.

Раскаяния в голове у Деллы больше не было. Почувствовав не игровую, а совершенно реальную агрессию, она сразу же перестала раскаиваться и подалась вперед – собранная и целеустремленная, словно боксер на ринге. Паттерсон переводил взгляд с Деллы на Петера, растерянный и смущенный. Третий лишний, осознающий собственную изолированную неуместность.

– Я уже попросила прощения, - голос у Деллы был очень, очень спокойным. - Если хочешь, попрошу еще раз.

- Не хочу, - отрезал Петер, которому стало глубоко плевать, раскаивается эта самодовольная сучка или не раскаивается.

- Тогда не стану просить.

- Объяснять свои действия ты тоже, вероятно, не станешь.

- У меня были веские и сугубо личные причины, - нехорошо прищурилась Делла. – Такое объяснение тебя устроит?

- О, ну конечно, - Петер поднялся из кресла. – Совершенно устроит. Я же не за исповедью пришел, рыбка моя. Я кошку хотел покормить. Как вижу, в моих услугах ты больше не нуждаешься.

Рассудком Петер понимал, что такая линия поведения – это даже не тупик. Это путь, ведущий в пиздец. На агрессию Делла реагировала агрессией так же естественно и бессознательно, как аллергики реагируют чиханием на пыль. Но изображать дипломата в сложившейся ситуации… Да ну нахуй. У любого терпения есть границы. Петер свои только что переступил.

- Стой, - приняв решение, Паттерсон вышел из-за спины Деллы, собранный и нацеленный, как пистолет. – Давай выйдем. Поговорить надо.

- Не понял. Ты мне морду бить собираешься, что ли? – Петер посмотрел на белобрысого недомерка сверху вниз и широко ухмыльнулся. – Смелое решение!

- Нет, - поднял ладони в примирительном жесте Паттерсон. – Просто разговор. С глазу на глаз.

- Стэн, - Делла поймала его за предплечье. Паттерсон мягко, но решительно отодвинул ее руку.

- Я всего лишь хочу поговорить, - повторил он.

На лестничной площадке было холодно и сыро. Петер отошел к стене, провел пальцами и, сочтя уровень чистоты приемлемым, оперся на нее спиной.

- Что хотел?

Паттерсон выпрямился, воинственно вскинув голову, но даже в такой позе доставал Петеру только до подбородка. Гаденький внутренний голос прошептал, что было бы очень забавно потрепать его по макушке. Чтобы удержаться от искушения, Петер сунул руки в карманы.

- Короче. Делле сейчас херово, поэтому пожалуйста, не грузи ее еще больше, - Паттерсон говорил медленно и напряженно – так, будто ему было физически трудно произносить слова. - Это я создал проблему. Если ты недоволен, все претензии ко мне.

Петер посмотрел на придурка сверху вниз расчетливо снисходительным взглядом. Идиотическое стремление защищать Делайлу Ругер одновременно раздражало его и смешило. Этот придурок думал, что он помогает Делле. Этот придурок нихуя не понимал.

- Слушай меня, - наклонился к Паттерсону Петер, нависая над ним всеми своими двумястами фунтами. – Во-первых, если бы эта идиотка осталась в госпитале, то ей бы не было так херово. А во-вторых, все это между мной и Деллой.

- Я понимаю…

- Да нихера ты не понимаешь. Мы с Деллой знаем друг друга с двендацати лет. За это время…

…сменилась куча мужиков, и каждый думал, что имеет на Деллу больше прав, чем кто бы то ни было. Но все эти мужики растворились в седой пене времен, а Петер все еще тут. Здесь он и останется – даже тогда, когда этот белобрысый хоббит последует за своими предшественниками.

Этого Петер не сказал. Но очень, очень хотел. Потому что белобрысый хоббит зашел дальше, чем нужно было заходить. И сунулся туда, куда не стоило соваться.

- …За это время мы стали близкими друзьями. Делла мне как сестра. И если ты думаешь, что можешь вмешиваться в наши отношения – то ты сильно заблуждаешься. Ты нихера не знаешь обо мне. И ты нихера не знаешь о Делле.

- Ошибаешься. Знаю, - Паттерсон улыбнулся одним лишь ртом. Глаза у него оставались холодными и сосредоточенными.

- Это тебе кажется, что знаешь. Попроси ее рассказать об инциденте в Пенсаколле. Тебе будет очень интересно, уверяю.

- Хорошо, попрошу, - очень серьезно согласился Паттерсон. – Еще что-нибудь?

- Еще много чего. Ты, кажется, решил, что я Деллу угнетаю или типа того. А твоя миссия – это спасать прекрасную даму от злого дракона. Герой на белом коне. Ты все одобряешь, все разрешаешь и всегда поддерживаешь. Правильно?

- Ну… да, - криво улыбнулся Паттерсон. – Приблизительно так оно и есть

- Тогда я тебя сейчас удивлю. У Деллы дохуя инициатив, которые нельзя ни разрешать, ни поддерживать. Вот как со сфинксом…

- А что со сфинксом? – задрал подбородок Паттерсон. – Кто-то должен был его остановить. Это сделала Делла. И молодец, что сделала.

У Петера отвисла челюсть.

- Ты, блядь, шутишь, что ли?

- Почему шучу. Мы же управление безопасности, так? Делла выполняла свои прямые обязанности.

- Она использовала заклинание, требующее максимальной концентрации, в ситуации, когда концентрация невозможна.

- А у тебя имелся более эффективный и безопасный вариант?

- Нет, но…

- Давай без но. Там куча народу легла, и эта ваша магическая хуета пробивалась в город. Делла ее притормозила. Может, и не самым лучшим способом, я не знаю, но это было единственное решение, которое хоть как-то сработало. И кстати, ты не хотел, чтобы я участвовал в операции. Но именно я сфинкса и подстрелил. Может, ты снимешь наконец-то с головы корону и вернешься в реальность? Твои решения не единственно верные, чувак, – скрестив руки на груди, Паттерсон прислонился к стене зеркальным жестом.

Озадаченный неожиданным возражением, Петер замолчал. С такой позиции он на ситуацию никогда не смотрел – но да, это имело смысл. Неприятный, раздражающий, но от того не менее очевидный.

- Предположим. В ситуации со сфинксом рискованное решение было до какой-то степени оправданным. Но общая тенденция…

- Делится на частные случаи. Думаю, что в каждом из них Делла принимала мотивированные решения. Возможно, не самые лучшие – но я тоже не самые лучшие решения принимаю. Людям это свойственно. Не знаю, как насчет тебя, – ты же у нас, кажется, боженька.

- Ого! – восхитился Петер. – Да ты глобально к проблеме подошел! Одобряешь все и заранее. А если Делла завтра с Крайслер-билдинг сиганет? Тоже одобришь?

- Возможно. Зависит от ситуации.

- Разрешать человеку рыть себе могилу – это не выход.

- А запрещать – это не забота. Уж я-то в курсе, поверь, - Паттерсон, ссутулившись, оперся на перила. Он таращился на каменную лестницу так внимательно, будто там скрывались ответы на все загадки мира. – Я знаю, что Делла не дура. И я ей доверяю. Если она считает, что нужно прыгать с Крайслер-билдинг, значит, для этого есть основания. Так что, думаю, мы поговорим. И все обсудим. Поищем другой вариант.

- А если не найдете? Позволишь прыгнуть? – Петер был очарован чужеродной логикой, словно картиной Ашера.

Петер подцепил ботинком скомканный фантик, протащил его по гладкому каменному полу и спихнул вниз. Пестрая невесомая бумажка, подхваченная сквозняками, закружилась в воздухе, как бабочка.

- Не знаю. Может, не позволю. А может быть, прыгнем вместе.

Петер встал рядом и тоже уставился на лестницу. Нихера там не было, кроме грязи. И одинокого фантика.

- Я с тобой не согласен. Но я тебя понял.

- Вот и заебись, - подвел черту Паттерсон.

Бодрый и решительный в дороге, на пороге клиники Стэн сдулся. Пропустив Деллу на входе, он пристроился в фарватере и тащился нога за ногу, явно саботируя визит.

- Эй! Пошли! – дернула его за руку Делла.

- Иду, иду… - Стэн посмотрел на нее глазами жертвенного агнца.

Перед дверью с табличкой «Миракл Бабингтон, психомаг высшей категории» он остановился, до желваков сжимая челюсти.

- Все будет хорошо, - Делла сжала его ладонь, и Стэн ответил на рукопожатие короткой дерганой улыбкой.

- Блядь, что я тут делаю? Бред какой-то.

- Сама в ахуе, - согласилась Делла. – Ну что, заходим?

- Сейчас, - Стэн тщательно одернул темно-синий джемпер, который Делла трансформировала из собственного свитера, растянув его по длине и расширив в плечах. Не смотря на все старания Деллы, джемпер сидел кривовато, вспучивался под мышками и собирался бугром на спине. Но отпускать Стэна домой за шмотьем она не рискнула, поэтому выбирать не приходилось.

- Ну?

- Да. Да, - глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Стэн постучал в белую гладкую дверь.

- Входите! – отозвался низкий бархатный голос.

Миракл Бабингтон оказалась женщиной высокой и могучей. Яркое платье в горошек едва не трескалось под напором обильной шоколадной плоти, а кресло на гнутых ножках, казалось, присело под весом владелицы.

- Добрый день, - сладко пророкотала миссис Бабингтон, сверкнув белоснежными зубами. – Рада вас видеть.

- Д-добрый день, - оторопело выдавил Стэн. Делла только молча кивнула. Рассудком она понимала, что психомаг может выглядеть как угодно, но в голове уже сложился образ хрупкого седенького старичка, ласкового и улыбчивого, и теперь расползающийся по швам шаблон наглухо застопорил мыслительные процессы.

- Выбирайте место, которое вам нравится, и присаживайтесь.

Только сейчас Делла обратила внимание на экстравагантную обстановку в кабинете. У стены стоял плюшевый диван, усыпанный разноцветными, как монпансье, подушками. Перед столом целителя Бабингтон возвышались два огромных кресла, у стены расположился водяной матрас, а между двух деревьев, растущих из пола и упирающихся кронами в потолок, покачивался гамак.

- Ну? - подтолкнула Стэна Делла. Поглядев на нее дикими глазами, Стэн деревянной походкой прошел к дивану и сел на самый краешек, почти съезжая задницей по плюшу. На щеках у него пылали алые невротические пятна.

Под внимательным взглядом целителя Бабингтон Делла заколебалась. С одной стороны, она обещала сопровождать Стэна в клинику. С другой – общение психомага с пациентом должно носить личный характер, поэтому… Приняв компромиссное решение, Делла уселась на тот же диван, но с противоположной стороны, обеспечив максимальное дистанцирование.

- Меня зовут Миракл Бабингтон. Можно просто целитель, или Миракл, или даже Биби, - улыбнулась Бабингтон. – Так меня тоже называли. Это было забавно. А вы, надо полагать…

- Стэн Паттерсон, - представился Стэн. Он сидел, сложив руки на коленях – ровный, будто линейку проглотил.

- Делайла Ругер, - эхом откликнулась Делла. Она ожидала вопросов о том, почему они приперлись вдвоем, если проблемы были только у одного человека, но Бабингтон снова удивила. Утвердительно колыхнув роскошной гривой волос, она улыбнулась – теперь уже только Стэну.

- Приятно познакомиться. Может, расскажете немного о себе?

- Аааа… Ээээ… Что именно?

У Стэна было лицо человека, который должен срочно припомнить смешной анекдот. То есть совершенно растерянное и дезориентированное.

- Все, что угодно. Просто вываливайте на меня любые факты, которые придут вам в голову. Постепенно мы со всем разберемся, - целитель Бабингтон одарила Стэна еще одной улыбкой, сногсшибательной, как удар битой.

- Ладно. Я Стэн. Паттерсон. Ветеран. Воевал в Афгане. Я не маг. Работаю в Управлении магбезопасности. Играл в хоккей, - Стэн запнулся и покосился на Деллу, словно ожидая подсказки. – Живу с отцом. И у меня есть окоп. Вот.

Бабингтон приняла этот залп как самую естественную в мире вещь.

- Отличное начало. Вы сказали, что играли в хоккей. Значит, сейчас вы не играете?

- Нет. Хотел сходить на игру посмотреть, - Стэн снова оглянулся на Деллу, теперь уже виновато. - Но не получилось.

- Почему?

- Сначала матчи были скучные, потом дела появились. Как-то так.

- Это были очень серьезные дела? – Бабингтон уперлась подбородком в полные мягкие руки.

- Один человек попросил меня о помощи.

- И вы отказались от развлечения, чтобы поддержать ближнего? Это очень благородно. Неужели вы совсем не жалели?

- Жалел, конечно, - смущенно передернул плечами Стэн. – Но я думаю, что дело важнее развлечения.

- Какое же важное дело вы выполняли?

Делла вертела головой, увлеченно наблюдая за этим вербальным пинг-понгом. Бабингтон подхватывала какую-то часть из реплики Стэна, преобразовывала ее в вопрос и возвращала обратно, задавая направление беседе. Реплики были совершенно не значимыми. Бабингтон не интересовали душевные терзания Стэна, его взаимоотношения с родителями и хроника развития эдипова комплекса. Разговор тек словно бы сам собой, легкий и ни к чему не обязывающий. Но через десять минут Стэн рассказал, что постоянно видит кошмары. Сам. Словами. И Бабингтон не использовала пыточные заклинания.

- Что именно вам снится?

Стэн надолго замолчал, сцепив руки в замок. Бабингтон ждала, величественная и терпеливая, как человеческое воплощение Матери-Богини.

- Разное. Обстрелы. Обычно это обстрелы, – Стэн оторвал взгляд от собственных рук и повернулся к Делле. Знаешь, когда работает артиллерия, это как… как… как будто ты муравей. Крошечный и ниху… ничего не можешь. Только молишься, чтобы пронесло. Чтобы не в тебя, а мимо. Там, правда, тоже люди, но главное, что не в тебя. Херово звучит, но когда слышишь в небе свист, мысли именно такие. А потом снаряд падает, и все, что было в радиусе пятисот футов, разматывает в хлам. Машины разлетаются на части, а люди… это просто фарш. Буквально – всмятку. Мы сидели в окопах и слышали это «ВИИИУ - БДЫЩ». Это даже не громко, это… это вообще не звук. Земля вздрагивает, колышется, стены окопа осыпаются, и за шиворотом песок, на голове песок, на зубах. Нихуя не видишь, нихуя не слышишь, нихуя не понимаешь, кроме одного: живой. Еще живой. А потом опять – ВИИИИУ – БДЫЩ. И ты нихера не можешь сделать с этим. Вообще нихера.

Стэн замолчал и медленно, словно преодолевая сопротивление, повернулся к Бабингтон.

- Так правильно? Или еще подробнее надо? Может, рассказать, как выглядят люди, у которых осколком голову разнесло, или как кровь из сонной артерии хлещет? Попробуйте кран открыть, а потом пальцем легонько зажать. Получится маленький такой фонтанчик. Вот и с артерий та же херня, только фонтанчик красный.

- Мистер Паттерсон… Вы не против, если я буду так к вам обращаться? Или лучше по имени?

- Все равно. Хотя… Неформальное обращение формирует доверие, так же вроде пишут? Тогда, конечно, по имени. Доверительные отношения – это очень важно.

- Хорошо. Тогда я буду звать вас Стэн. Стэн… - Бабингтон положила пухлые руки на стол, будто хотела показать, что в них нет оружия. – Сейчас вы не на войне. Это не бой, и я не враг. Вы совершили мужественный поступок, и я благодарна вам за доверие, но не ломайте себя. Говорите, если вам хочется говорить, погружайтесь так глубоко, как вы можете погрузиться, но не причиняйте себе боль. Вы когда-нибудь посещали психомага? Или аналогичного специалиста в Большом городе?

- Да. Я общался с психотерапевтами. Когда поступал на службу, во время плановых обследований и при увольнении.

- Неужели в Большом городе такая вынужденная откровенность – это обычная практика? – Бабингтон смотрела на Стэна, как на кролика, чудом вырвавшегося из лап вивисекторов.

- Нет, наверное. Но я подумал, что нет никакого смысла тянуть. Мы же про всякое такое говорить должны? Ну вот, мы говорим. Чем быстрее все обсудим, тем быстрее получим результат, - Стэн вскинул подбородок, сжимая в нитку рот.

- Простите, если разочарую, но психомагия работает не так. Я не буду врываться к вам в голову, словно грабитель, взламывая замки и выжигая двери. Я всего лишь выслушаю то, что вы мне расскажете. Конечно, иногда вам придется делать усилия. Человеческий мозг защищает себя, как раковина-жемчужница. Вы знаете, как образуется жемчуг?

- Песчинка попадает в моллюска, и там ее обволакивает слоями перламутра.

- Именно так, Стэн, вы совершенно правы. Моллюск защищает себя, преобразовывая песчинку, превращает ее в нечто совершенно иное. Точно так же и наш мозг трансформирует травмирующие события: прячет их под слоями ложной памяти, скрывает драпировками идей и убеждений. Если вы чувствуете, что на какую-то тему не хочется говорить, если убеждаете себя, что это не имеет значения, не причиняет боли и даже правильно – вероятно, вы обнаружили серьезную проблему. И ее нужно обговорить. Но это не означает, что вы должны ранить себя.

Бабингтон огладила ладонями стол, словно большое спящее животное.

- Сейчас ваша психика похожа на комнату, усеянную скрытыми проклятиями. Вы садитесь в кресло – и оно загорается, делаете глоток кофе, а в горло льется ртуть. Главная цель нашего общения – выявить все проклятые зоны и обезвредить их. Это потребует времени, настойчивости и терпения. Довольно часто вам будет неприятно. Иногда – страшно. Иногда – больно. Но вы всегда можете остановиться и передохнуть, вы можете не говорить, если не готовы говорить – я имею в виду, по-настоящему не готовы. Вы же чувствуете разницу?

Стэн утвердительно наклонил голову – всего один раз, едва заметным движением.

- Как вы думаете, мы сможем работать в таком режиме?

Еще один кивок, уже более выраженный.

- Я рада, что мы достигли взаимопонимания. Может, у вас есть ко мне какие-то вопросы? Не стесняйтесь, задавайте. Это ваша терапия – значит, вы имеете право узнать все.

Собираясь с мыслями, Стэн нахмурился и затих.

- Я могу приходить на терапию с Дел… то есть, с мисс Ругер?

- Конечно. Вы можете делать все, что вам удобно и не причиняет ущерба другим людям. Если вам комфортнее в компании, я буду счастлива видеть мисс Ругер на сеансах.

- Как долго все это продлится?

- Не могу сказать. Каждый случай индивидуален, тут нет универсальных ответов.

- Мы будем только разговаривать? Или вы назначите какое-то лечение? Таблетки, магия – не знаю.

- Уверена, что лечение будет. Какое именно, я пока что не знаю. Мы встретимся еще несколько раз, я соберу достаточное количество информации и подберу терапию. Думаю, вам сейчас приходится очень трудно. Пробовали что-нибудь принимать?

Стэн промолчал, но обернулся к Делле с таким неуверенным выражением лица, что ответ был очевиден.

- Да. Седативный эликсир, - призналась в контрпродуктивной инициативе Делла.

- В качестве временного средства, облегчающего основные симптомы, вполне допустимо, - во взгляде Бабингтон Делле померещился тщательно скрываемый скепсис. – Но сейчас я попрошу вас не принимать препараты, корректирующие эмоциональный фон, мышление или память. Чтобы поставить диагноз и назначить лечение, я должна видеть точную, ничем не искаженную картину. Стэн, вы справитесь? Хотя бы несколько дней?

- Ну раньше ведь как-то справлялся, - презрительно изогнул губы Стэн – героический и несгибаемый. Если бы Делла не видела, как его трясет на фоне медикаментозной абстиненции, то наверняка бы поверила.

- Отлично! Я постараюсь не затягивать процесс. Встретимся завтра, в то же время?

Синхронно кивнув, Делла и Стэн поднялись с дивана, попрощались и вывалились в коридор, взъерошенные и растерянные.

- Ох черт! – Стэн привалился к стене, вжимая кулаки в лоб. – Пиздец. Меня как будто в мозг выебали.

- Ну… Наверное, в этом и смысл? – предположила Делла, которая ни разу не была на приеме у психомага. – Ты молодец.

Она потянула за напряженные запястья, и Стэн опустил руки. Лицо у него было растерянным и по-детски обиженным. Привстав на цыпочки, Делла поцеловала его в крепко сжатые губы. Напряженный рот тут же утратил нервически-каменную твердость. Стэн отвечал на поцелуй яростно и жадно, прижимая к себе Деллу совершенно бесстыдным образом.

- Знаешь, - запинаясь, прошептал он, когда они расцепились, чтобы восстановить дыхание. – При депрессии снижается уровень серотонина в крови. А во время секса, наоборот, увеличивается. Улавливаешь логику?

- Вполне. Поехали ко мне? – Делла уверенно запустила руки под джемпер, оглаживая горячую спину.

- Да. Черт. Нет, - Стэн закатил глаза и глухо долбанулся затылком в стену. – Домой надо. Там отец, наверное, с ума сходит. Ну и побреюсь заодно, а то как бомж, - он почесал подбородок, на котором золотилась вполне выразительная щетина.

- Хорошо. Но вечером – ко мне. И предупреди папу, что останешься на ночь.

- Конечно, - согласно пробормотал Стэн, возвращаясь к прерванному занятию. Сосредоточенно, вдумчиво и со всем возможным старанием он ласкал губы Деллы так, что у нее ноги подкашивались. – Ага. Угу.

Глава 26

К подготовке романтического вечера Делла подошла максимально серьезно: распихала в шкафы разбросанное барахло и затарилась жареным рисом в китайском ресторанчике. После хорошего секса всегда хочется жрать: эта истина была неоднократно проверена практикой.

Взволнованная внезапной активностью, Мелочь ходила за Деллой по пятам, тревожно мрумкала и стучала по ногам мягкой лапой. Подношения в виде кусочков ветчины кошку успокаивали, но только на время, требующееся, чтобы прожевать и проглотить мясо. А потом психическая атака продолжалась. Снующая по дому челноком Делла спотыкалась, материлась и отпихивала Мелочь в сторону, но кошка возвращалась, как бумеранг. Необъяснимым образом она возникала именно в тех местах, куда Делла собиралась что-то положить: в ящиках комода, на полках, на столе. Приходилось останавливаться и выпихивать паршивку, подталкивая ее под толстую пуховую задницу.

- Да сколько можно! Отстань ты, в конец-то концов! – в который раз отвесила целительный поджопник Делла, уронила ворох носков и опустилась на четвереньки, чтобы их собрать. В ту же секунду задребезжал дверной звонок. – Твою мать!

Торопливо затолкав в ящик носки, Делла метнулась открывать.

- Заходи. Как там отец?

- Счастлив, - Стэн ввалился в прихожую, красный и взъерошенный, и тут же прижал Деллу к холодной куртке. – Хотел передать тебе кусок запеканки. Ты любишь запеканку?

- Не знаю. Наверное. Я все люблю, - жизнерадостно ответила Делла, выдергивая рубашку Стэна из-за пояса и пробираясь к горячему животу. – А вкусная запеканка?

- Обычная. Паста, фарш, томатный соус. Если хочешь, я сгоняю, привезу, - галантно предложил Стэн, симметрично запуская руки Делле под футболку.

- Не надо. У меня еды на полк стражей. Но ты, я так понимаю, не голодный.

- Ну, это смотря в каком смысле, - изобразил невинность Стэн.

- Вот. Сразу видно, что ты ветеран.

- Не понял?

- Солдатская прямота, суровая откровенность, намеки толщиной с корабельный канат…

- Вот засранка! – Стэн ухватил Деллу за задницу, прижимая к себе. Через плотную ткань джинсов она ощутила убедительный стояк. – Так… Помнится, где-то тут была спальня.

Они проследовали через прихожую и гостиную, отмечая путь сорванной и брошенной где придется одеждой. Рубашка Стэна улетела на кресло, футболка Деллы приземлилась в углу, а трусы повисли на корешке «Алфавитного перечня ядовитых растений Северной Америки».

Кошка наблюдала за происходящим с глубочайшим удивлением, перетекающим в глубочайшее же омерзение. Улучив момент между поцелуями, Делла извернулась и показала ей язык.

В спальне Стэн огляделся и прицельно обрушил Деллу на кровать, в последний момент замедлив падение. С восторженным визгом она рухнула на матрас и тут же зашипела от боли.

- Черт. Извини. Я не подумал, - игривость Стэна погасла, как выключенная лампочка – мгновенно и безнадежно. – Прости. Очень плохо?

- Нет, нормально, - Делла медленно перевела дыхание, ощущая, как волны боли, расходящиеся от ребер, затихают, сменяясь горячечным жаром. – Забей.

- Меня занесло. Я не подумал, - механическим голосом повторил Стэн, оползая на край. – Не надо нам это делать. А если я…

Ухватив Стэна за руку, Делла потянула его к себе.

- Иди сюда.

Следуя за вектором силы, Стэн одним плавным движением перетек к центру кровати, нависнув над Деллой в упоре на локтях. Солдатский жетон, тихонько звякнув, упал ей на грудь.

- Я не хочу тебе навредить.

- Ты не навредишь, - приподниматься было больно, поэтому Делла надавила ему на шею, вынуждая наклонить голову. Поцелуй был осторожным, как тестирование проклятия, и нежным, как клубничный зефир.

- А если… - Стэн смотрел на нее широко раскрытыми расфокусированными глазами.

- Тогда я скажу. И мы все исправим, - заверила Делла, поглаживая коротко стриженный затылок. Упругие волоски пружинили об ладонь, создавая странную комбинацию щекотки и легкого, на грани восприятия, покалывания. Стэн, прикрыв глаза, подставлял шею, как пригревшийся кот. – Эй, мистер Паттерсон?

- А?

- Какого демона вы еще в одеты?

Откатившись в сторону, Стэн содрал с себя джинсы, запутавшись ногами в штанинах, и отшвырнул их в сторону. Вслед за штанами полетели и скучнейшие серые боксеры. Возбужденный член, освободившись от плена, восстал, как стяг победы. Делла коснулась горячей бархатистой кожи и провела кулаком вверх-вниз, очерчивая пальцем головку. Стэн дернулся, распахнув рот, как выброшенная на берег рыба, и медленно, хрипло выдохнул.

- Черт…

Неловко упираясь руками, Делла перекатилась по кровати и оседлала Стэна.

- Привет.

- Привет, - Стэн дышал так, будто на марафон пробежал. – Не больно?

- Нет. Тут вся фишка в том, чтобы в талии не сгибаться. Поэтому я наклоняюсь с ровным корпусом, - серьезно объяснила Делла и тут же проиллюстрировала сказанное: нагнулась и длинно лизнула Стэна в шею, прикусила и снова лизнула. – Понял?

- Кристально ясно.

Делла погладила его плечи, легонько проминая мышцы, спустилась к предплечьям и ладоням. Стэн был горячий, легкий и твердый, как согретое солнцем дерево. Он лежал неподвижно, позволяя ощупывать и гладить себя, и шумно, тяжело дышал. Делла поцеловала его – сначала невинно, будто пробуя на вкус, потом глубже, сильнее, жарче. Стэн легко уступил инициативу, позволяя трахать себя языком, и мял, сжимал, гладил ее тело – ноги, бедра, плечи. Но не талию. Не ребра. Не грудь. Даже одуревший от возбуждения, этот момент он отслеживал четко.

Делла спустилась к шее, прижалась губами к пульсирующей синей жилке и втянула соленую кожу, аккуратно сжимая зубы. Стэн содрогнулся, впиваясь пальцами ей в ягодицы, и толкнулся бедрами вверх, мазнув головкой по животу. Делла прижалась к нему, грудью ощущая толчки чужого сердца, и качнулась вперед-назад. Вперед-назад. Застонав, Стэн потянул ее руками, задавая ритм, быстрый и жесткий, стиснутый телами член скользил по коже, истекая смазкой.

- Стой, нет, стой… - Стэн притормозил, хватая воздух ртом.

- Что?

- Давай уберем кошку.

- Что?!

- Там, - Стэн мотнул подбородком куда-то влево. – Кошка.

Делла обернулась. Мелочь сидела в углу и таращилась на кровать с выражением «О древние боги, какая мерзость, я сейчас сблюю».

- Блядь!

- Ага. Блядь, - задыхаясь, улыбнулся Стэн. – Чувствую себя, как на экзамене.

- Преш, - взмахнула рукой Делла, и Мелочь, поднявшись в воздух, выплыла из спальни. Дверь со стуком закрылась.

- Продолжим?

Она снова поцеловала бьющуюся на шее жилку. От Стэна пахло зубной пастой, дезодорантом и классическим «морским» лосьоном – очень правильный, очень предсказуемый запах мальчика, который собирается на свидание и не хочет облажаться. Но под слоем стерильного искусственного аромата скрывался настоящий Стэн: кофе, пот и секс. И это нравилось Делле намного больше. Она проехалась щекой по гладко выбритой шее, словно кошка, трущаяся о ладонь, сдвинулась выше, к мягкому, нежному месту чуть пониже уха, и прижалась губами. Стэна тряхануло так, что зубы лязгнули.

- О! Вот оно! – обрадовалась Делла и аккуратно прижала зубами чувствительную кожу. Стэн отозвался тихим, рокочущим рыком.

- Делл! Или делай что-нибудь, или я за себя не отвечаю.

Зрачки у него расширились, затопив голубую радужку чернотой.

- Нееет, - протянула Делла и снова прикусила его за ухом. – У меня на сегодня столько всего запланировано…

Сильные жесткие руки подхватили и потянули назад. Стэн вскинул бедра и вошел в Деллу одним плавным движением.

- Значит, разобьем на два этапа. У нас вся ночь впереди.

Он прогнулся, прижимая Деллу к себе, и она усилила давление, насаживаясь на член до упора. Мягкое раскачивающееся движение вверх – и вниз. Вверх – и вниз. Стэн поддерживал ее ладонями, принимая часть веса на себя, и двигался плавно, медленно, словно качался на волнах. Лицо у него было совершенно охуевшее, без единого проблемка мысли – только чистое, концентрированное желание. Пульсирующие волны жара, поднимающиеся от бедер, раскачивали Деллу, словно слышимая только ей внутренняя музыка. Она двигалась, увеличивая амплитуду, насаживалась все сильнее и сильнее, коротко вскрикивая и кусая губы. Стэн, ухватив ее ладонями за бедра, напрягся и начал вбиваться с размаху, Деллу подбрасывало, будто на взбесившейся метле, пульсация внутри нарастала и нарастала…

- ТВОЮ МААААТЬ!

Оргазм обрушился на Деллу, подхватил и потащил, словно цунами. Где-то далеко, на краю сознания, зарычал Стэн, содрогаясь и вминая пальцы ей в ягодицы.

- О, Делл… - он растекся по кровати, потный и обессиленный, и улыбнулся придурковатой счастливой улыбкой. – Охуеть. Мне нужен тайм-аут.

Обещанного второго раза не получилось.

Сначала Делла и Стэн долго, до белых размокших ладоней, торчали под душем, целуясь, обжимаясь и хихикая, как подростки. Потом был ужин, обстоятельный и неторопливый, полный уютных разговоров и такого же уютного молчания. Стэн постоянно подбрасывал кусочки Мелочи в надеже наладить контакт. Кошка снисходительно принимала подношения, но смотрела на кормильца, как Польша на Германию в августе тридцать девятого.

А потом Стэн уснул. Делла отошла к плите, чтобы заварить кофе, а когда обернулась, Стэн сидел, откинувшись затылком на стену, обмякший, как тряпочная кукла. Лицо у него расслабилось, рот приоткрылся, обнажив белую кромку зубов. Бесшумно ступая босыми ногами, Делла подошла к нему и наклонилась так низко, словно хотела поцеловать.

Темные, будто прорисованные, круги под глазами. Обкусанные губы. Землисто-серая кожа. Стэн выглядел усталым, нездоровым и до предела загнанным.

- Эй… Вставай… - Делла осторожно коснулась влажных после душа волос. Стэн дернулся и открыл глаза.

- Что? Где?!

- Ничего. Пошли в кровать.

- А кофе? – широко зевнул Стэн. – Я вишневые пирожные купил – в сумке, в прихожей…

- На завтрак останутся. Давай, вставай, - потянула его Делла, и Стэн послушно поднялся. Шатаясь и загребая ногами, он прошлепал в спальню и рухнул с размаху на кровать.

- Иди сюда.

Стэн потянул руки, и Делла скользнула ему в объятия, устроилась рядышком, потершись носом о шею.

- Андх-акаара.

Свет погас, и спальня погрузилась в тихую, теплую темноту. Стэн завозился, устраиваясь поудобнее, обнял Деллу за талию.

- Так не больно?

- Нет, нормально.

- Делл…

- Что?

- Если я спросонья что-нибудь сделаю, выруби меня, ладно?

- В смысле? – Делла приподнялась на локте, вглядываясь в смутные очертания лица.

- Ну ты же знаешь: вечно мне дерьмо какое-то снится. Иногда я просыпаюсь, и… и не сразу соображаю, что происходит. Если меня занесет, долбани Хавитой, не стесняйся.

- Стэн…

- Или ты обещаешь, или я в гостиную на диван уйду.

- Ладно, обещаю, - вздохнула Делла, и Стэн поцеловал ее в плечо.

- Спасибо.

Делла хотел было потребовать, чтобы Стэн снял монашеские боксеры – не для того она тащила мужчину в кровать, чтобы всю ночь тереться о безблагодатный хлопок. Но Стэн, едва проговорив «спасибо», рухнул в сон, обхватив ее руками и ногами, словно кальмар – щупальцами. Делла очень давно не спала ни с кем в одной кровати. Секс – да. Разговоры – да. Но не сон. И сейчас она ожидала, что чужое присутствие будет мешать, сломает привычное ощущение дремотного размеренного покоя. Но Стэн был очень живым, очень мягким и очень теплым. Мерное дыхание успокаивало, а вес навалившегося тела ощущался надежным и правильным. Безопасным.

- Да подвинься ты, ужас глубин, - толкнула она Стэна в бедро, пристроилась поудобнее, закинула ему руку на грудь и тоже уснула.

Проснулся Стэн неожиданно поздно. Он не вскинулся от кошмара и не выполз из тяжелой, гадостной, вязкой дремы. Просто проснулся – довольный жизнью, отдохнувший и с полноценным утренним стояком.

Это было охуенно.

Слава тебе господи за наши малые радости. Аминь.

Стэн бодренько выполнил утреннюю норму отжиманий, втайне красуясь стремительной легкостью, с которой мышцы выбрасывали тело вверх, ополоснулся в душе и почистил зубы новенькой, вчера купленной щеткой. Теперь она самоуверенно возвышалась в стакане, абсолютно недвусмысленно заявляя права на территорию.

Делла чем-то звенела на кухне, по дому плыл запах свежезаваренного кофе и жареного бекона.

Это было так странно. Быть в чужом доме, чистить зубы в чужой ванной. Знать, что посторонний, в общем-то, человек, готовит тебе завтрак.

Что он вообще здесь делает?

Какой в этом смысл?

Господи, Стэн, ты гребаный псих и убийца, ты не контролируешь себя. Зачем ты сюда приперся? Что можешь дать девушке – ну, кроме проблем? Проблемы ты уже обеспечил.

Да ты даже трахнуть ее нормально не смог. Присунул по-быстрому, пожрал и уснул. Красавец, блядь. Мужчина мечты.

Тяжело опершись о раковину, Стэн молча смотрел в зеркало. От жизнерадостной утренней бодрости не осталось и следа, предвкушающее возбуждение схлынуло. Темная мерзкая дрянь, пропитавшая мозг, ожила и забулькала, наполняя черепную коробку ментальным аналогом соляной кислоты.

Медленно, глубоко вдохнув, Стэн вернул на лицо доброжелательно-спокойное выражение. Все хорошо. Это просто перепады настроения. Так уже было. Он справится.

- Стэн, кофе стынет! – проорала Делла.

- Иду! – отозвался он, в последний раз с ненавистью посмотрел в зеркало и вышел из ванной.

На столе его ждала тарелка с яичницей, несколько ломтиков выжаренного до хруста бекона и тосты. Стэн безропотно сел на стул, взял вилку и начал забрасывать еду в рот, не ощущая вкуса.

- Ты в порядке? – подозрительно прищурилась Делла.

- Да, нормально, - растянул губы в улыбке Стэн. – Все отлично.

Он очень надеялся, что эта улыбка обманет Деллу. Потому что если нет… Если Делла поймет, что у Стэна в голове, если увидит, какой он на самом деле – все закончится. Ну кому нахуй нужно такое счастье?

И что делать потом? Как работать с человеком, если смотришь на него – и дышать не можешь. Умираешь от нежности.

Да никак. Стэн не выдержит. Просто не сможет.

Боже, да о чем он вообще думал, когда лез к Делле в трусы?! Ебать напарника – это самая тупая вещь на планете. Ну, после запуска «Семейства Кардашьян».

Уж лучше бы хуй в улей засунул.

Это же надо было так все испортить. И дружбу, и карьеру, и вообще… все.

Блядь.

- Эй, - отложив вилку, Делла подошла и встала над Стэном, скрестив под грудью руки. Через тонкую ткань футболки отчетливо выпирали горошины сосков. – Эй, ты чего?

- Ничего.

- Опять накатило?

- Да. Вроде того, - Стэн обнял ее за талию, притягивая к себе. – Сейчас пройдет.

Стэн провел руками по ягодицам, прижался лицом к животу и поцеловал Деллу куда-то в диафрагму прямо через футболку. Делла хихикнула.

- Думаешь, это смешно? – зловещим голосом спросил Стэн и прихватил губами сосок. Делла охнула. Стэн ласкал грудь через ткань, ощущая, как напрягаются, твердея, ее соски, сжимал ладонями ягодицы и бедра. И с тихим ужасом думал: а если не встанет? Утреннее желание – яркое, пляшущее искрами в крови – ушло, теперь внутри было стыло и пусто, как в заброшенном погребе. Что если, мать его, все-таки не встанет?

Яростно рыкнув, Стэн задрал на Делле футболку и двинул ей пальцы между ног, в горячее и влажное. Опыта в петтинге у него было мало, но порнушка – тоже инструкция. А усердие – мать успеха. Нашарив пальцами то место, где мягкие складки сходились в бугорок, Стэн осторожно погладил, надавил, покачивая рукой, и снова погладил. Низко, гортанно застонав, Делла подалась ему навстречу и раздвинула ноги. Ободренный успехом, Стэн удвоил усилия, круговыми движениями массируя плоть. С каждой секундой пальцы скользили все легче. Делла текла, ее бедра подрагивали, и Стэн опустил руку ниже, коснувшись входа. Сдвинув два пальца, он ввел их в горячую мокрую глубину до упора. Делла, всхлипнув, вскинула навстречу бедра. Стэн медленно, вдумчивым расчетливым движением вытащил пальцы – и снова толкнул. Снова. Снова. Снова. Делла стонала и подмахивала, цепляясь Стэну в плечи, как утопающий – в спасательный круг.

Дернулся просыпающийся член, и Стэна накрыла волна чудовищного, всепоглощающего облегчения.

Привет, приятель! Долго же тебя приходится ждать.

Под внутренний ликующий грохот фанфар Стэн вытащил из Деллы пальцы и потянул ее вниз.

- Иди ко мне на коленки.

Приглушенно вскрикнув, Делла опустилась ему на член именно так, как это делают в порнухе. Но в жизни все было дохуя круче. Стэн чувствовал ее вес, ощущал, как прижимается к нему горячее гладкое тело, как скользят по коже напряженные соски. Упершись Стэну в плечи, Делла качнула бедрами, и от этого движения перед глазами вспыхнули искры.

- О боже, Делл, вот так…

Стэн обнял ее, прижимая к себе, прижался губами к губам и толкнулся навстречу.

- Да, вот так…

Стул скрипел и раскачивался, жалобно звякала посуда на столе, внизу сосредоточенно топотала озадаченная и недовольная кошка. Стэну было все равно. Все, что он слышал – высокие, все ускоряющиеся вскрики Деллы, все, что чувствовал – прикосновения ее тела, давление горячих, тугих складок, сжимающих член.

- Да, Делла, да, вот так!

Стискивая ее в объятиях и задыхаясь, Стэн толкался бедрами, разгоняя себя, словно отрывающийся от земли шаттл. Вцепившаяся ему в плечи Делла напряглась как струна и простонала: «Стэн!», выгибаясь в оргазме. Первая космическая. Вторая. Третья. Да пошла ты нахуй, Земля! Кончив, Стэн осел на спинку стула, чистый, пустой и безвольный.

- Знаешь, я когда-то читал про мужика, у которого были постоянные мигрени. В конце концов он так заебался, что просверлил себе череп дрелью.

- Ты это к чему? – Делла потянула его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и тревожно посмотрела в лицо.

- К тому, что альтернативные варианты все-таки существуют. И я очень этому рад.

Посторгазменной эйфории хватило на пару часов, а потом мир начал выцветать, как старая полароидная фотография. Привычная раздраженная усталость навалилась на плечи, пригибая к земле. Силы кончились, все и сразу, а вместе с ними и желания – чем-то заниматься, разговаривать, думать. Но рядом была Делла, и Стэн держался. Задавал какие-то вопросы, поддерживал беседу, шутил. Пытался быть нормальным.

Силы закончились на пороге больницы. Второй раз тащиться туда вместе с Деллой было нелепо и стыдно. Стэн понимал, что выглядит как пятилетний ребенок, которого мама за ручку к стоматологу ведет. И он хотел, действительно хотел взять себя в руки. Но не мог. При мысли о том, что самодовольная посторонняя тетка будет копаться в голове у Стэна, как в ящике с нижнем бельем, накатывала тошнота.

Стэн просто не мог. И он забил хер. С Деллой – значит с Деллой. Насрать.

Коротко постучав, он толкнул украшенную ажурной табличкой дверь.

- Добрый день, целитель Бабингтон.

Психомаг величественно кивнула – как будто статуя Свободы удостоила Стэна своим мимолетным вниманием.

- Присаживайтесь. Как вы себя чувствуете? По шкале от нуля до десяти?

- Минус один, - буркнул Стэн, но тут же исправился. - Ну, так. На четверочку, наверное.

Психомаг сделала пометку в блокноте – и Стэн сомневался, что она записала именно четверку.

- Вчера мы познакомились и немного узнали друг друга. Сегодня, пожалуй, перейдем к делу. Вы готовы, Стэн?

- Да.

Осознав, что он сидит на самом краешке дивана, Стэн заставил себя отодвинуться к спинке и даже откинулся на нее, старательно изображая расслабленность.

- Чего вы ждете от визитов к целителю, Стэн? Каковы ваши цели?

- Стать нормальным! – не думая, брякнул Стэн.

- А вы считаете себя ненормальным? – округлила глаза невозмутимая Бабингтон. – Это ваше собственное убеждение или чье-то еще?

На секунду она покосилась на Деллу. Мысль ее была совершенно очевидна и так же совершенно, возмутительно неправильна.

- Нет. Делла ни при чем. И я действительно так думаю.

- Очень самокритично, - Бабингтон сложила пухлые ладони домиком. Ярко-красные ногти образовали глянцевую черепичную крышу. – Но видите, ли Стэн… Нормальность – это условное понятие. И крайне растяжимое.

- Из области статистики. Я в курсе. Ну так я и хочу присоединиться к статистическому большинству. Быть психом – это не самая комфортная штука.

- А вы думаете, что вы псих?

- Я это знаю.

Домик из ладоней пришел в движение, сложился, и пальцы переплелись – теперь это была круглая туземная хижина или что-то вроде того.

- Не хотелось бы показаться занудой, но видите ли в чем проблема, Стэн… Нормальность – это, как вы совершенно верно заметили, понятие статистическое. А термина «псих» не существует в принципе. Есть люди с психическими заболеваниями. Знаете, чем они отличаются от здоровых людей?

«Тем, что они психи», - хотел ответить Стэн, которого изрядно бесило это словоблудие. Но сдержался и вежливо покачал головой.

- И чем же, целитель?

- Они не могут приспособиться к обычной жизни, не встраиваются в социум. Психическое заболевание делает человека опасным либо для себя, либо для других. Вы можете сказать то же самое о себе?

- Могу, - с плохо скрываемым злорадством отрезал Стэн. Он в жизни бы не подумал, что может испытывать такие эмоции и по такому поводу – но снисходительное ментальное поглаживание от Бабингтон уже достало. Как будто собаку за ухом чешет!

Физиономия у психомага вытянулась.

- Вы можете рассказать, почему так думаете?

- Я не думаю, я знаю. Я… - Стэн сжал челюсти, чтобы не вывалить то, что не нужно вываливать. – Я один раз чуть в человека не выстрелил.

- Как это случилось?

- Я по улице шел, а на перекресте у грузовика выхлопная труба выстрелила. Ну я и схватился за ствол на рефлексах. Сам не понимаю, как затормозить смог.

Стэн заметил, что сжал кулаки, и заставил себя расслабить ладони.

Эпизод с выхлопной трубой наверняка был важным. Не настолько, насколько эпизод с Деккером, но очень близко.

- Вы считаете, что это может повториться?

- Ну конечно, может! Пока я пил эликсир, все было отлично, а сейчас – запросто.

Назначь мне какую-нибудь успокоительную хрень. Просто, блядь, назначь.

- То есть, вы думаете, что ваша ключевая проблема – это кошмары? – Бабингтон уперлась в ладони круглым подбородком.

- Нет, конечно. Проблема в том, что я иногда злюсь. Очень сильно злюсь.

Вот как с Деккером. Этот мудак сунулся с ножом, и Стэна переклинило. Наглухо. Осталась только слепая багровая темнота и одно-единственное желание: убить врага. Уничтожить. Навсегда.

- И когда вас накрывает? Можете выделить типичные ситуации?

Стэн задумался.

- Когда цепляются. В смысле, давят. Ненавижу, когда на меня давят. Вы понимаете?

- Да, конечно. Что-нибудь еще?

Быстренько перетасовав все вспышки ярости, которые смог припомнить, Стэн покачал головой.

- Нет, вроде все.

- А что насчет страха? Как вы реагируете на испуг?

Тяжелая, плотная волна гнева толкнула Стэна в грудь. Да что эта магическая пизда себе позволяет?!

- Я. Не. Трус, - очень, очень спокойно ответил он. – Я солдат. И могу постоять за себя.

- Ну естественно, Стэн, я это понимаю. Но вы же работаете в Управлении магбезопасности. Попадаете в опасные ситуации. Я читала в газете о том случае со сфинксом – по-моему, это было ужасно. Разве в такие моменты вы совершенно не чувствуете страха?

Там, в дурацкой пряничной башне, глядя в прицел на залитые кровью клумбы, Стэн… Стэн работал. Делал то, что должен.

- Я умею контролировать эмоции. Это первое, чему учат новобранца. Преодолевать страх и делать свое дело.

- То есть, вы чувствуете страх, но не позволяете ему влиять на ваши поступки?

- Да. Точно. Именно так.

- Как вы думаете, можно сказать, что в случае опасности вы чувствуете страх – просто как первоначальную инстинктивную реакцию – а потом его сменяет гнев?

- Ну да, наверное, можно, - неуверенно двинул плечом Стэн.

- А в ситуациях с давлением? Что именно вас злит? Попробуйте сформулировать.

Стэн погрузился в самоанализ. Ну вот если в целом по ситуации: в чем проблема? Раньше, в школе, да и потом, когда в автомастерской подрабатывал – ему ведь тоже постоянно рассказывали, что нужно делать и как. Но желания взять что-нибудь тяжелое и уебать оппонента по голове не возникало. Так в чем же разница? Стэн медленно, аккуратно тянул за нить, разматывая клубок. Вот он разговаривает с отцом. Вот отец требует, чтобы Стэн зарыл окоп. Вот он разговаривает с Говардом. Вот Говард заявляет, что на службу Стэну нельзя. Вот он говорит с Манкелем…

Оппа!

Стэн открыл рот, чтобы озвучить догадку. И не смог ничего сказать. Вот этой посторонней женщине, которая видит его второй раз в жизни, для которой он, Стэн, просто рабочий материал, как автомобиль для механика, – не смог.

Сдвинувшись, Стэн пересел в угол дивана так, чтобы видеть и Бабингтон, и Деллу. Наверное, с точки зрения клинической психотерапии это что-нибудь да означало: дистанцирование, закрытость или хуй знает что. Стэну было насрать. Он работал на результат.

Не получается говорить с Бабингтон? Ну и не надо с ней говорить.

- Бесит, когда решают за меня, - поднял глаза на Деллу Стэн. – Как будто сам я нихера не соображаю. Стэн, сделай так, Стэн, сделай эдак. Вот это ты чувствуешь, вот это ты думаешь, вот это имеешь в виду. Да все эти люди понятия не имеют, кто я на самом деле и что мне нужно! Но все равно решают за меня, и хрен же возразишь: это ведь все с заботой, это все любя! Мне двадцать пять скоро, я войну прошел – может, я сам разберусь, что мне делать? Я не тупой!

Изумленный внезапной вспышкой, Стэн осекся, покраснел и неуверенно покосился на Бабингтон.

- Ну, вот как-то так.

Бабингтон невозмутимо кивнула.

- У меня сложилось впечатление, что в случае вербального давления ваш гнев – это тоже реакция на угрозу. Оппонент покушается на внутренние границы личности, вынуждает вас совершать нежелательные действия, навязывает свое мнение, полностью игнорируя ваши желания. Я правильно поняла?

- Ну… Да, наверное. Правильно.

- Но почему вы уверены, что за всем этим нет страха? Страх потерять себя, утратить собственную идентичность так же реален, как страх перед физическим увечьем.

- Нет. Я не боюсь, - в этом Стэн был уверен твердо. – Просто хочу все решать сам.

- Но вы принимаете помощь мисс Ругер.

- О, ну это совсем другое дело!

-И в чем же разница? – Бабингтон оставалась совершенно спокойной, но Стэну показалось, что в уголках ее рта прячется намек на улыбку.

И тут он понял, что влип. Потому что говорить о Делле в присутствии самой Деллы было совершенно неправильно. А не говорить – невозможно. Если заниматься всей этой хуйней всерьез, то обойти тему никак не получится – очень уж много места заняла в его жизни Делла.

- Я выйду, - сообразив, в чем проблема, Делла встала, и Стэн мысленно застонал. Потому что теперь получалось, что он ее выгонял. Чтобы обсудить за спиной какие-то мерзости – ведь если говоришь о человеке хорошее, то не будешь это скрывать.

Интересно, психомагическая сучка заранее все спланировала или это удачная импровизация?

- Нет, стой, - Стэн поймал Деллу за локоть и потянул к себе. – Садись. Целитель Бабингтон, разница в том… в том, что… Когда мне помогает Делла, она делает то, что хочу я. А не то, что хочет она.

Стэн покосился на Деллу, чтобы узнать, какой эффект произвело его объяснение – вполне, между прочим, честное. Делла цвела.

- Но разве это не подтверждает тот факт, что при взаимодействии с другими людьми вы чувствуете страх за собственную идентичность?

- Нет. Ничего такого я совершенно точно не ощущаю.

Стэн был уверен, что Бабингтон будет отстаивать собственную позицию, но она лишь кивнула и сделала пометку в блокноте.

- Есть ли еще какие-нибудь моменты, которые вы хотите исправить?

- Депрессия. Вот прямо очень хочу. Ненавижу эту дрянь.

Тягомотная болтовня, напоминающая езду по раскисшей после дождей разбитой грунтовке, продолжалась еще долго. Вперед, в сторону, забуксовали, сдали назад, опять вперед, занесло, тряхнуло и снова вперед. К завершению сеанса у Стэна челюсти ныли от напряжения – а говорить не хотелось ни сегодня, ни завтра, ни всю неделю до следующих выходных.

Из кабинета Бабингтон он вывалился измочаленный и пережеванный в кашу. Как только дверь за ними захлопнулась, Стэн подхватил Деллу, прижал к стене и поцеловал, чуть не урча от удовольствия. На контрасте эмоции ощущались особенно ярко.

- Ну что, я хороший мальчик?

- Очень, - Делла потерлась об него животом. Член Стэна отозвался напряженно-сладкой пульсацией.

- А ты будешь хорошей девочкой.

- Ты о чем? – Делла погладила его ладонями по шее – то ли ласка, то ли массаж.

- Я к врачу сходил. Твоя очередь.

- Паттерсон! – Делла попятилась, но Стэн уперся руками в стену и подошел еще ближе, отрезая пути к отступлению.

- Хрен тебе, сладенькая. Сейчас мы поедем в госпиталь, и ты сделаешь все, что скажет врач.

- А если он меня в саркофаге замурует? – сменив тактику, Делла прижалась вплотную и поцеловала Стэна в челюсть, скользнула языком по шее и впилась зубами в ключицу. Коротко оглянувшись и убедившись в отсутствии наблюдателей, Стэн прихватил ее за задницу, прижимая к себе. Сейчас он чувствовал себя перевозбужденным подростком, дуреющим от перспективы близкого секса. А значит, тактика противника работала.

- Ничего, полежишь в саркофаге, - несколько секунд Стэн наслаждался вытянутой физиономией Деллы, а потом сжалился. – До вечера. Я нашел один кинотеатр, там марафон по «Звездным войнам» идет. Сегодня в восемь приглашаю тебя на свидание. Но сначала – госпиталь.

- Разрешите мне кое-что прояснить, мистер Паттерсон. Я подчиняюсь приказаниям только одного человека: себя.

- Удивительно, что вы еще живы, - рефлекторно парировал Стэн. – Хренасе у тебя память! Ты же всего один раз фильм смотрела.

- Это профессиональное, - сладко улыбнулась Делла. – Видел бы ты инструкции по алхимическим процессам.

- Я видел. Листал твои книжки: мелко накрошить хуй единорога, добавить четверть унции звездной пыли, десять раз помешать против движения солнца и прогреть до температуры песка в Сомали десятого мая тысяча девятьсот двенадцатого года. А теперь кончай заговаривать мне зубы и пошли в машину. Тебя доктор ждет.

После ужина на Стэна накатила тяжелая, дремотная лень. Одна мысль о возможной трудовой деятельности отзывалась внутри спазмами отвращения – и Стэн, прихватив Деллу, которая порывалась идти в магазин, завалился в кровать. Он даже отцу звонить не стал, потому что одеваться, тащиться на улицу, отходить от дома – все это было слишком длинно и слишком сложно.

- У нас продуктов на завтра не осталось, - воззвала к здравому смыслу Делла, но как-то вяло. Неискренно.

- Плевать, - улегшись поперек кровати, Стэн положил голову ей на бедро. Теплая ладонь опустилась ему на макушку, поглаживая и перебирая короткие волосы.

- Муррр…

- Ты ленивый засранец, - потянула его за отрастающую челку Делла.

- Приключения и волнения не интересуют джедая...

- Все равно засранец. А Йода – мелкий зеленый манипулятор.

- Эй! Он великий учитель! – вывернув руку, Стэн ущипнул Деллу за задницу. И тут же поймал леща. – Ой.

- Трепло твой Йода. Помесь бомжа и далай-ламы.

- А кто тогда не трепло? Палпатин?

- Вот хотя бы. У Палпатина как минимум слова с делом не расходятся. Сказал, что уебет – и уебал! А этот зеленый гоблин только и делает, что о торжестве гуманизма рассуждает. Но меч из рук предусмотрительно не выпускает.

- Неправда, - загипнотизированный мерными поглаживаниями, Стэн прикрыл глаза. – Джедаи – мирный орден, они используют Силу только для защиты.

- Тогда неудивительно, что Империя их перещелкала, - хмыкнула Делла. – Глухая оборона – это тупиковая стратегия.

- Я не говорил, что джедаи пассивны!

- Только что сказал.

- Нет.

- Да.

- Нет!

- Да!

- В некоторых случаях оборона предполагает нападение. Особенно ради благой цели.

- В некоторых случаях сохранение девственности предполагает участие в оргиях. Особенно ради многократных оргазмов.

Стэн повернул голову и аккуратно укусил Деллу в бедро.

- О! Имперские методы! Я же говорила, что в случае активного противостояния самый эффективный сценарий – агрессия!

- Просто ты злобная паршивка, - объяснил Стэн, не открывая глаз. – А я не хочу дискутировать. Я заебался.

И поцеловал укушенное место.

- Значит, ложимся спать? – Делла щекотно, кончиками пальцев погладила его по губам. Совершенно немужественно захихикав, Стэн замотал головой.

- Не знаю. Странно вообще как-то. Я же нихрена сегодня не сделал, а устал, как будто марш-бросок с полной выкладкой отмахал.

- Нормальная реакция на стресс. Мозги у тебя перегружены, вот и рубит.

- Стресс был позавчера.

- Стресс у тебя был хронический, и длился он хрен знает сколько времени. Это раз. А позавчера был пиздец. Это два. Ну и сейчас тебе по часу в день ебут мозги так, что диван трясется. Стэн, солнышко, ну какая нахуй активность? Тебе не кажется, что ты слишком многого от себя требуешь? – Делла потянула за ремень и расстегнула на Стэне джинсы. – Раздевайся. И ложись.

Дрыгнув ногами, он сдернул штаны и сунул их куда-то в сторону – то ли под тумбочку, то ли под кровать. Внутренний рядовой Паттерсон зашелся возмущенными воплями, но Стэн стиснул челюсти и переполз на подушку.

Нахуй. Просто нахуй.

- Гасить свет?

- Нет, погоди, - Стэн потянул Деллу к себе, зарываясь пальцами в волосы. – Я хочу видеть.

- Ты же устал, - скептически хмыкнула Делла.

- А мы потихоньку, как пенсионеры…

Они долго, неспешно и вдумчиво целовались, перекатываясь по кровати, как два сексуально озабоченных ленивца. Через футболку Стэн стиснул грудь Деллы и прижался к соску губами. Ткань немедленно промокла, от дыхания она становилась то холодной, то горячей и обтягивала плоть, как вторая кожа. Почему-то это зрелище возбуждало круче, чем любое порно. Стэн прикусил сосок, и Делла застонала, выгнулась в его руках.

- Оооох! Черт, дай я сниму!

Путаясь в рукавах, Делла cтянула футболку, и Стэн прикусил бледную кожу зубами, оставляя ровные, как скобки, красные отметины. Обняв Деллу, он притянул ее к себе, прилагая усилие, чтобы не сжимать руки еще крепче. Хотелось стиснуть так, чтобы кости затрещали, но где-то на задворках коллапсирующего сознания мигала тревожная лампочка: «Ребра. Повязка. Остановись, мудак». И Стэн сдержался. Сдвинув руки пониже, он ухватил Деллу за ягодицы, приподнял и двинул колено между ног. Делла заскулила. Трусики у нее были мокрыми, и от мысли, что причиной такой реакции стал именно он, охуенно сексуальный Стэн Паттерсон, перехватило дыхание. Кровь гудела в ушах, как ток в высоковольтных проводах, сердце тяжело колотилось о ребра, а член стоял прочнее корабельной мачты. Делла терлась о Стэна, ерзая на сбитых простынях, и впивалась в кожу поцелуями, быстрыми, как укусы. Отодвинувшись, Стэн посмотрел на нее, впитывая глазами каждую деталь: рыжие волосы, прилипшие к потному лбу, горячечные пятна на скулах, искривившийся в гримасе рот. Возмущенная паузой, Делла коротко рыкнула и ухватила Стэна за член, как за джойстик. Удовольствие прошило электрическим разрядом, рассыпалось фейерверком под веками. Толкаясь в крепко сжатый кулак, Стэн вернул любезность, просунув пальцы Делле между ног, и отработанным уже движением надавил на клитор.

Огненное, пульсирующее напряжение переполняло Стэна, скручиваясь внутри, как взведенная до упора пружина. Каждый толчок бердами отзывался мучительным и сладким спазмом, от которого пальцы на ногах поджимались, а рот наполнялся вязкой слюной.

- Все, больше не могу, - прохрипел он, развернул Деллу на бок и прижался членом, втискивая его между ягодицами. – Иди сюда.

Он вошел, не встречая сопротивления. Делла раскрылась навстречу, возбужденная и мокрая, застонала, цепляясь пальцами за спинку кровати. Стэн застыл, оглушенный ощущением члена, стиснутого горячей пульсирующей плотью, медленно вдохнул через зубы, концентрируясь на одной единственной задаче: не спустить в первые же две секунды. Обнимая Деллу сзади, целовал ее в шею и плечи, жадно вылизывал соленый пот, гладил по груди и животу. Яростно мотнув головой, она схватила Стэну за руку, направляя себе между ног, и одновременно вскинула бедра, насаживаясь на член до упора.

- Ну давай же! Давай!

Хрипло рыкнув, Стэн надавил пальцами и начал вколачиваться размеренными длинными движениями. Волосы у Деллы растрепались и лезли в лицо, забивая рот, но Стэн едва это замечал, полностью сосредоточившись на том, как скользит в узком тугом проходе член. Делла вскрикивала и подмахивала, вертела задницей, как стриптизерша на шесте.

- Черт, Делл, медленнее, я…

- Давай!

Заведя руку за спину, Делла, ухватила Стэна за бедро и впечатала в себя, царапая кожу.

-Да! Быстрее, давай!

Еще несколько толчков – и она, выгнувшись, застонала, до боли стиснув бедрами ладонь. Хриплый, животный звук сработал, как взрыватель. Взведенная до упора пружина распрямилась, толкая Стэна вперед и вверх, член выстрелил, а перед глазами поплыли дрожащие круги. Стэн ткнулся лбом в рыжий затылок, чувствуя, как сердце загнанно ломится в ребра.

- По-твоему, это медленно? – сытым ленивым голосом поинтересовалась Делла.

- Извини, увлекся, - Стэн ласково куснул ее за загривок и потерся об шею щекой. Мокрые, усталые и просветленные, они затихли, восстанавливая дыхание.

– Думаешь, я правда ленивый засранец? – через несколько минут спросил Стэн.

- Глупости, – повернулась к нему Делла. – Я же шутила. Давай, скажи мне, что ты не понял.

- Понял… Просто я реально нихера не делаю. Может, хотя бы в спортзал походить?

- А ты хочешь?

- Не знаю. Но то, что сейчас, – это же что-то нездоровое. У меня КПД, как у моллюска.

- Ну и похуй, - погладила его по щеке Делла. – Считай, что судьба подарила тебе отпуск. Если хочешь, пойдем в спортзал. Порастягиваюсь, посмотрю, как ты грушу молотишь. Если не хочешь, будем валяться в постели, жрать, трахаться и развлекаться. Меня, в общем-то, любой вариант устроит.

- Спасибо, - прошептал Стэн, не очень-то понимая, за что именно благодарит, и сполз вниз, уткнувшись Делле в плечо. Мягкая рука тут же легла ему на затылок, нежно перебирая волосы. Стэн закрыл глаза. И с ослепительной ясностью понял, что если бы не вот это вот все, то он бы рехнулся. Совсем. Абсолютно. Слетел бы с катушек к хуям собачьим.

- Иди сюда, - Стэн потянулся к Делле, как замерзающий – к единственному источнику тепла.

- Я уже тут.

- Еще ближе, - он обнял Деллу и закинул на нее ногу, заключая в подобие живого кокона. – Вот, теперь нормально.

- Угу, как скажешь, - зевнула она и завозилась, устраиваясь поудобнее. Неловкое ерзанье, случайные тычки локтями и коленями, горячее дыхание на коже – все это вызвало у Стэна приливы щемящей, болезненной нежности. Хотелось то ли растечься в счастливо булькающую лужу, то ли расправить плечи и совершить что-то невъебенно героическое.

- Мне хорошо, - сообщил он, прижимаясь губами к горячей коже. – Мне так хорошо – ты просто не представляешь.

- Очень даже представляю, - таким же невнятным шепотом откликнулась Делла. – Мне тоже хорошо.

В том, что скотобойня приносила прибыль, заключалась некая странная ирония.

Я производил смерть, как топливо, обменивал ее на знания и силу. А побочным продуктом этого обмена являлись деньги.

Поначалу я ходил по скотобойне, вставив беруши. Я не мог слышать плача и последних вскриков коров. Артур утверждал, что это вовсе не плач, а самое обычное мычание, но я знал: он ошибается. Коровы не понимали истинной цели происходящего, но осознавали, что неизбежно умрут. И плакали. Я прятался от этих тоскливых, безнадежных криков.

А потом перестал. Я выбросил беруши и каждый день встречал новую партию животных у прохода в загон. Это была моя плата за силу. Мой выбор. И моя ответственность.

Если я не щажу других, то какое право имею щадить себя?

Коровы кричали. Нож гильотины опускался. И жизненная сила, насильственно выдернутая из тела, разливалась в воздухе сияющим потоком – а потом устремлялась к алтарю. Минуя Завесу перехода, она вливалась в туманную мглу Другой стороны, и тьма впитывала ее, словно иссушенная земля – воду. И давала всходы. Могущество просачивалось в наш мир тонкими струйками, но с каждым днем поток становился сильнее.

Все, что от меня требовалось – использовать его разумно и с пользой.

Глава 27

- Ух! – получив с локтя в грудину, Делла отлетела на край кровати, не удержалась и упала, с размаху треснувшись копчиком. Свежезарощенные ребра хрустнули, вдоль нежных, изрядно потрепанных за последние дни рубцов растеклись ручейки боли.

Стэн сел на кровати, хватая ртом воздух и бессмысленно озираясь.

- Что? Что?.. Делл? Делл! – проснувшись до конца, он кубарем скатился с кровати с треском врезавшись коленями в пол. – Прости! Черт, мать твою, прости, я не хотел!

Глаза у него были дикими, руки тряслись, а лицо странно подергивалось, как будто по нему пробегала мелкая рябь.

- Все нормально. Я просто упала, - вскинула руки Делла, и тут же почувствовала, как под повязкой становится горячо и влажно. Азатот тебя побери. Прищелкнув за спиной пальцами, она пробормотала формулу очищения, закольцевав ее в перманентный режим.

- Что ты делаешь?

- Жопу обезболиваю, - не колеблясь соврала Делла. – Сам-то как? Колени не отшиб?

- У меня крепкие. Я же все-таки хоккеист, - криво улыбнувшись, Стэн взял ее за плечи, пристально вглядываясь в лицо. – Точно нормально?

- Ну да. Тут лететь полтора фута. Тебе что-то приснилось?

- Да, - Стэн сел рядом, подпер Деллу теплым боком. – Я думал, что эта хуйня закончилась. С тех пор как у тебя спать начал, ни разу кошмаров не было.

- Ты же у меня всего три ночи спишь.

- Вот три и не было.

- И это, по твоему мнению, хороший результат…

Осознание масштаба проблемы свалилось на Деллу, неподъемное, как строительная балка. А вслед за ним пришло желание встать и сварить ведро ебучего элексира, чтобы Стэн в нем выкупался.

- Всего пара приемов, и целитель подберет терапию, - напомнила Делла то ли себе, то ли Стэну. – Два дня – это не страшно.

- Два – нет, - неестественно спокойным голосом отозвался Стэн. – Ложись спать.

Он помог Делле подняться, уложил ее в постель и тщательно укрыл одеялом.

- Спокойной ночи.

- Эй, ты куда? – подскочила из старательно сооруженного кокона Делла.

- На диван. Там посплю.

- Нет! Глупости какие, даже не думай.

Стоя в дверях, Стэн молча покачал головой.

- Иди сюда!

- Нет.

- Стэн, я диван сейчас в пролив Дрейка отправлю.

- Значит, домой уеду. Делл, я не лягу в кровать.

Она знала эту позу. Видела ее много раз. Стэн стоял так, словно готовился к бою – напряженный, собранный и холодный.

- Ладно, пусть будет диван, - вздохнула Делла. – Только подушку возьми и плед в шкафу.

Заснуть Делла не смогла. Она долго ворочалась, выбирая удобную позу, и каждый раз вляпывалась в пустое пространство на кровати, как в холодную воду. Мелочь, воспользовавшись ситуацией, заняла вакантное место, но ее копошливая воркотня не успокаивала, а раздражала. Перевернувшись на спину, Делла закрыла глаза, вслушиваясь в ночную тишину дома. Глубокую. Слишком глубокую. Размеренного, тяжелого дыхания спящего мужчины Делла не слышала.

Выбравшись из-под одеяла, она прошла в гостиную, зябко поджимая пальцы на холодном полу. Стэн лежал неподвижно, уткнувшись носом в спинку дивана, и старательно делал вид, что спит. Пристроившись с краю, Делла опустила ладонь на светлую макушку. Волосы у Стэна были густые и жесткие, они скользили между пальцами, колкие, как свежескошенная трава.

- Не стригись, - шепотом попросила Делла.

- О чем ты? – в голосе у Стэна не было и тени сна.

- Не стригись. Хочу посмотреть, какие у тебя волосы – когда они не выкошены, как газон на футбольном поле.

- Дурацкие – вьются, как у телки. Ненавижу эту хуйню, - Стэн перекатился на другой бок и подвинулся, давая место. – Ты чего бродишь?

- Не могу заснуть, - скользнув под одеяло, Делла прижалась к нему холодными ногами. Было ужасно тесно и неудобно, но почему-то очень уютно.

- Мы же договорились, - упрекнул Стэн, но тут же облапил Деллу за задницу.

- Договорились, что ты будешь спать в гостиной, а ты меня кинул. Нихера ты не спишь. И еще. Я согласилась с тем, что ты перебазируешься на диван. Но разве я обещала, что останусь в кровати?

- Вот сучка, - фыркнул Стэн. – Как грудь?

- Ты так спрашиваешь, как будто молотком меня приложил. Нормально грудь. – Отвечая, Делла почти не отклонилась от истины, потому что кровить уже перестало. И потом, если вдуматься: некоторая хуйня после тычка по швам – это же нормально.

- Точно? – Стэн провел пальцами от живота через бинты и вверх, коротко сжал ладонью грудь. – Так не больно?

В голосе у него появилась рокочущая хрипотца, дыхание участилось. Придвинувшись поближе, Делла почувствовала, что в бедро ей упирается каменно-твердый член.

Наверняка это истеричное вожделение не было нормальным. Замещение, избегание, компенсация, вытеснение – целитель Бабингтон нашла бы термины, объясняющие происходящее. Она бы предложила остановиться и все обдумать, обсудить эмоции и мотивы поступков. Но Делла всегда полагала, что классический секс предпочтительнее церебрального.

- Отлично, - ухмыльнулась она, закидывая руку Стэну на шею. – Почему ты еще в трусах?

Очередные инкубаторские серые боксеры улетели на книжную полку, и Стэн впился в Деллу длинным и яростным, как укус, поцелуем. Опустившись на пятки между разведенных ног, он ухватил ее под ягодицы.

- Иди сюда, - хрипло выдохнул Стэн, задрал ей ноги и рванул на себя.

Охнув, Делла проехала по сбитой простыне, сходу влетела Стэну на колени и почувствовала, как в нее толкается твердый, как палка, член. Стэн вогнал так, что зубы клацнули, и сходу пошел вбиваться, вжимая пальцы в бедра. От толчков Деллу мотало, как тряпичную куклу, в глазах вспыхивали огни, а пульс бухал в висках, словно кузнечный молот. Стэн втрахивал ее в диван, запрокинув голову и закрыв глаза, будто молился. Вены у него на шее вздулись, кожа блестела от пота. Упершись ладонями в подлокотник, Делла толкала себя навстречу, вскидывала бедра, подстраиваясь под бешеный ритм.

Напрягая руки, Стэн приподнял ее повыше, сменил угол и уперся членом в такую чувствительную зону, что Делла взвыла. Радостно оскалившись, он удвоил усилия, каждый толчок отзывался пульсирующим жаром, пронзительно-сладким, на грани удовольствия и боли.

Шлепки кожи о кожу становились все чаше, Делла вскрикивала и царапала ногтями обивку дивана. С коротким торжествующим рыком Стэн навис над ней, складывая пополам, как опасную бритву. Глаза у него были совершенно невменяемые.

- Вот так, вот так, давай, маленькая, давай… - оскалившись, хрипел Стэн, до боли вдавливая пальцы ей в бедра. – Вместе, сейчас, прямо сейчас…

Подхваченная сбивчивым шепотом, словно приливной волной, Делла вскрикнула и выгнулась в оргазме. Стэн застыл, запрокинув голову так, что Делла видела только белое горло с выпирающим кадыком. По напряженным мышцам прошла короткая судорога, и Делла почувствовала, как пульсирует в ней член, выплескивая семя.

Медленно, словно разбуженный ото сна, Стэн склонился к ней и осторожно поцеловал твердыми солеными губами. Делла сдвинулась на край, и Стэн, аккуратно вклинившись в просвет, затащил ее на себя.

- Вот так, - эхом недавнего нутряного рыка повторил он. Вот только голос был совсем другой – мягкий и усталый. – Давай полежим.

Делла откинулась на твердое, перевитое канатами мышц плечо и прикрыла глаза. Стэн молча гладил ее по волосам, по лицу, по шее, едва прикасаясь кончиками пальцем. Спиной Делла ощущала мощные, размеренные толчки его сердца.

– Расскажешь, что тебе приснилось? – наконец решилась она.

Тишина длилась так долго, что Делла перестала ждать ответа. Просто лежала, поглаживая поросшее жесткими волосками предплечье, и бездумно очерчивала узор вокруг косточек запястья.

- Бой, - все-таки ответил Стэн и затих, как игрушка, у которой заканчивается аккумулированный магический заряд. И вместо длинной связной реплики ребенок слышит отдельные слова-вскрики, бессмысленные, словно горячечный бред.

- Бой, - повторил Стэн, глядя в потолок. – Обстрел. Знаешь, я, когда в армию шел, то думал, что буду героем. Я же, блядь, не трус. Я люблю свою страну и хочу ее защищать. Всякие такие правильные штуки думал. Потом учебка, конечно, подвыбила романтику, но все равно – детство в жопе играло. Я прямо видел, как совершаю что-нибудь охуенное, и мне дают медаль, и отец гордится, а мама счастлива. То есть я не для этого шел, не для славы – просто это как… как желание выиграть кубок. Хоккеем-то занимаешься для удовольствия, но победа – это дохуя как важно. А потом был первый обстрел, и бой. Блядь… Как же я испугался. Упал и думал, что встать не смогу. Но нихуя – и встал, и пошел, и стрелял. Все сделал как надо. Но… Ты блендер видела? Такая хуйня, типа мясорубки, в нем лезвия крутятся. Так вот, пойти в бой – это как руку в блендер сунуть, и не сгоряча или там по пьяни, а продуманно. Осознанно. Стоишь, смотришь на мельтешащие лезвия, и заставляешь себя делать то, что надо, - Стэн усталым, раздраженным жестом потер треугольник между бровями. – И вот каждую ночь такая хуйня. Сюжетов не помню, наутро как отрубает, а ощущения – вот они. Блендер. Перемалывает. Сука.

Делла поцеловала его в ладонь.

- Жалеешь, что пошел в армию?

- Нет. Я же родине служил. Звучит как пафосное дерьмо, но это правда. Вот только… как мне дальше-то жить? Со всем этим? И почему я чувствую себя не героем, а говном на палочке?

- Потому что самоощущение крайне редко соответствует объективной реальности, - очень серьезно ответила Делла. – Ну вот отлежу я тебе сейчас руку. Если ты поверишь ощущениям, то решишь, что ее нет. Но в объективной-то реальности рука существует.

- О как, - сказал Стэн и замолчал, обдумывая услышанное. – Думаешь, я отлежал себе героизм?

- Вроде того. Если каждый день делать какую-то опасную хуйню, она превращается в рутину. А трудовая деятельность вообще ни разу не пафосная штука.

- Хм… - опершись на локоть, Стэн навис над Деллой, всматриваясь в лицо. – У тебя так же?

Делла не отвела взгляд – но для этого потребовались сознательные усилия. Потому что так же не было. Нет, Делла не считала себя героем, она вообще не мыслила философско-этическими категориями. Поступки были полезными и вредными, вели к увеличению или уменьшению блага в самом практическом его понимании. Но проблема была не в этом. Проблема была в том, что Делла любила опасность. Густая адреналиновая волна взрывала мозг, придавая жизни мгновенную, ослепительную яркость. Страх, едва коснувшись сознания, исчезал, ему на смену приходили азарт и веселая злая радость. И это было самое охуенное ощущение в мире – ну, после секса.

Но вряд ли об этом стоило рассказывать Стэну.

- У всех нормальных людей так же, - совершенно честно ответила Делла. – Если ты не собираешься спать, может, сварим кофе? Все равно уже светает.

- Лежи, я сейчас, - поднялся с дивана Стэн и пошлепал в кухню, отсвечивая молочно-белой задницей. – Кстати, я чего спросить хотел, - обернулся он с порога. – Ты себя к нормальным людям относишь?

Делла поперхнулась слюной.

- Да-да, - самодовольно осклабился он. – Я выучил этот прикол, так что даже не надейся.

И, не дожидаясь ответа, милосердно вышел за дверь.

- Уверен? – в который раз переспросила Делла.

- Абсолютно. Мне не пять лет, справлюсь.

- А если…

- Не если. Ну что она мне сделает: укусит, заколдует, обвинит в сексуальных домогательствах?

- Но ты же сам говорил, что вдвоем тебе комфортнее.

- А теперь и в одиночку нормально, - с безграничным усталым терпением улыбнулся Стэн. – Все не так уж и страшно, я привык, дальше могу сам. Поэтому заканчивай спорить, выметайся из машины и двигай в госпиталь. Лечи ребра.

- Но…

- Делла. Брысь.

Тоскливо вздохнув, Делла вылезла из машины и побрела к приземистому серому зданию, загребая кроссовками влажный снег.

Больницы она ненавидела с детства. Узкие коридоры, жесткие стулья и палаты, крохотные и гулкие, как гробы. Запах болезни, беспомощности и смерти.

В такой же больнице, серой, тихой и гулкой, умер отец.

Перед смертью старший страж Алистер Ругер пришел в себя, но никого не узнал. Просто оглядел палату испуганным растерянным взглядом, сказал: «Прости, бабушка, я не хотел, она просто упала». И умер.

Делла так никогда и не узнала, какая «она» упала. Этот вопрос остался без ответа – как и множество других, которые она не решилась или не успела задать. Когда старший страж Ругер умер, Делайле было девять лет. В таком возрасте мало думаешь о вопросах и еще меньше – об ответах. Просто живешь. Ну или не живешь. Как повезет.

В холле Деллу встретил крохотный неулыбчивый охранник, похожий на озлобленного той-терьера. Пристально осмотрев Деллу, он очертил вокруг нее круг и прочитал шесть стандартных сканирующих заклятий, призванных обнаружить потенциально опасные артефакты, оружие или зелья. Тревожный контур не откликнулся ни звуком, ни световым сигналом.

- Проходите, - недовольно буркнул охранник, разочарованный результатом.

- Спасибо, - вежливо отозвалась Делла. – Вы же знаете, что для выполнения заклинания всепожирающего огня не требуется ничего, кроме палочки и поганого настроения?

- Знаю. А что?

- Нет, ничего. Просто подумала: может, не знаете.

Оставив позади глубоко задумавшегося охранника, Делла поднялась на третий этаж и постучала в дверь.

- Да-да, заходите, - откликнулся целитель.

В кабинете пахло горькими травами, озоном и чем-то еще, трудноуловимым и тревожным. Если бы предчувствие беды имело запах, это был бы именно он.

- Добрый день, - поздоровалась Делла, сжимая в карманах кулаки.

- Добрый. Рад вас видеть! Сегодня вы в одиночестве, без друга? – заулыбался целитель.

- У него дела, - не стала вдаваться в объяснения Делла. – Может, не будем терять времени и приступим?

Сняв рубашку, Делла бросила ее на кресло. Немолодой полноватый целитель неторопливо выбрался из-за стола, вытирая руки дезинфицирующей салфеткой.

- Так, посмотрим, посмотрим…

Повинуясь взмаху руки, эластичные бинты начали разматываться, тут же собираясь в аккуратный круглый шар. По обнаженным бокам потянуло холодным воздухом. Целитель пошел вокруг Деллы, как ребенок вокруг рождественской елки, осторожно тыкая прохладными пальцами в кожу.

- Что тут у нас? Ух, как нехорошо… Ну как же вы так? Я ведь предупреждал…

Делла обреченно закатила глаза.

- Что произошло? – целитель вывернулся из-за левого плеча, снова натирая пухлые ладони салфеткой.

- Споткнулась. Ударилась о комод. Вроде бы несильно, - зябко передернувшись, Делла набросила на плечи рубашку. Прикосновения все еще ощущались точками холода – как будто по ребрам полз фантомный слизняк.

- Возможно, удар был не очень болезненным, - на лице у целителя отразилось явное сомнение. – Но попал именно туда, где уже были повторные расхождения краев раны. Новая травма разрушила грануляционную ткань и дестабилизировала процесс направленной пролиферации. Я приложу все усилия, но не уверен, что смогу это поправить.

- И что это означает? В практическом отношении? – Делла опустилась в кресло, придерживая расходящуюся рубашку рукой. – У меня отвалятся ребра, и вы вставите на их место арматуру?

- Ну что вы, - развел пухлыми ладошками целитель. – Ничего настолько ужасного. Просто шрамы. Справа ткани восстанавливаются в нормальном режиме, там будет чистая кожа. А вот слева… Минимум три заметных шрама. Я ограничу формирование келоидных рубцов, но полностью убрать их уже не смогу. Мне жаль.

- О, это ерунда, - с облегчением улыбнулась Делла. – Шрамы украшают.

- Мужчину.

- Не будем зацикливаться на гендерных стереотипах, - хлопнув ладонями по подлокотникам, Делла поднялась и поправила сползающую рубашку. – Ну что, приступим к процедурам? Чем раньше начнем, тем раньше закончим.

- Но я думал, что сегодня мы проведем двойной сеанс. Раз уж вы прибыли пораньше. Даже регенерационную капсулу для вас зарезервировал на четыре часа.

- О, нет…

- О, да. Ступайте в палату и не капризничайте. Лишних два часа в капсуле вам точно не повредят. А если вам очень нравятся шрамы, доцарапаете их дома вилкой.

Сначала нужно поджечь подсобные помещения – во-первых, они на периферии, а во-вторых, там куча легковоспламенимой хуйни. Когда персонал, сорванный с места тревогой, вывалится в коридоры, откроется доступ к складам реактивов. Поджигаем их, с верхнего этажа к нижнему. Обеспечив несколько крупных очагов возгорания, запускаем Агни в места скопления горючих материалов: ткани, дерево, пластик. Спускаемся в холл и выходим вместе с последними эвакуирующимися посетителями госпиталя.

- Привет. Ты как? – заглянул в палату Стэн. Через уебищную призму силового купола его лицо выглядело расплывшимся и зеленоватым – как у лежалого покойника.

– Скучаешь?

- Нет. Развлекаюсь.

- Это как же? – подтянув стул, Стэн уселся рядом с кроватью, упершись локтями в колени.

- Придумываю, как сжечь госпиталь нахуй и не попасться.

- И как успехи?

- Пока не знаю. Надо тестить, - Делла подняла ладонь и прижала ее к силовому полю. Стэн со своей стороны хлопнул «пять». – А у тебя что? Как прошел сеанс?

- Как обычно. Бла-бла-бла-бла-бла.

Что-то в выражении лица Стэна натолкнуло Деллу на догадки – и она была уверена, что догадки эти правильные.

- Вы говорили обо мне!

- Ну… - Стэн сосредоточенно разглядывал скудный холщовый коврик. – Немного. Совсем чуть-чуть.

- Я хочу подробности!

- Вообще-то это врачебная тайна, - неубедительно возмутился Стэн.

- Для Бибангтон – да. А ты не целитель. Но хрен с тобой, храни свои великие тайны. Сколько там времени? - непоследовательно переключилась Делла.

- Без пяти четыре, - Стэн обернулся к двери, прислушиваясь к происходящему в коридоре. – По-моему, там твой врач с кем-то треплется. Его голос, точно говорю. Скоро тебя выпустят из заточения.

- И что будем делать дальше? Поедем ко мне?

- Не-а, - покачал головой Стэн. Лицо у него сделалось многозначительное и загадочное. – Не к тебе.

- А куда?

- Сюрприз.

- Ты издеваешься, да? – грустно спросила Делла.

- С чего ты взяла?

– Издеваешься. Над больной женщиной. Страдающей и беспомощной.

- Нет. Я организовываю нормальное человеческое свидание. А то у нас вся романтика в горизонтальной плоскости – по-моему, это как-то не здорОво.

Глава 28

Вертикальная романтика располагалась аж в Центральном парке. Тридцать минут через Бронкс, еще двадцать – в нервно вибрирующей, провонявшей выхлопными газами пробке на мосту Макомбс, а потом полчаса по вечернему Гарлему. Машины ползли неторопливо, словно караван улиток, и эпилептические вспышки неоновой рекламы отражались в лакированных металлических боках.

От комментариев по поводу романтической логистики Делла воздержалась. Хватило одного взгляда на Стэна: застывшее лицо, губы собраны в нитку, светлые брови сошлись на переносице. Аллегорическая картина «Американский солдат сует руку в блендер» - холст, масло, пиздец.

Когда какой-то мудак подрезал их на перекрестке с Западной Семнадцатой, Стэн так ебанул по рулю, что пластик хрустнул.

- Чтоб тебе яйца дверью прищемило!

- Эй, - потыкала его пальцем в бицепс Делла. – Ты в порядке?

- Да. Извини. Думал, успеем проскочить до этих ебучих пробок. Что происходит вообще, какого хера все как с цепи сорвались?

- Ладно, на календарь ты не смотришь, - кротко вздохнула Делла. – Но зачем же окружающую реальность игнорировать?

- Ты о чем?

- Посмотрите налево, - тоном опытного экскурсовода сказала Делла. – Вы видите деревья, украшенные гирляндами. Посмотрите направо. В проулке мочится на стену бухой Санта-Клаус. И рождественские гимны на каждом радиоканале. Как думаешь, какова причина вселенского столпотворения на трассе?

- Вот блядь. Конец декабря. Ебучее Рождество… - протянул Стэн и вдруг подпрыгнул, как будто его упырь за жопу укусил. – Рождество! Блядь! Какое сегодня число?

- Двадцатое. Вторник.

- Пиздеееец… - Стэн вдавил ладонь в переносицу, собирая кожу на лбу складками, как у мопса. – Двадцатое. Это, получается, всего четыре дня осталось?

- Ну да.

- Так. Хорошо. Ясно, - Стэн повел головой, медленно выдохнул и расцепил сжатые на руле пальцы. – Дорогая, что ты хочешь на Рождество?

- Ээээ… - Делла бегло проинспектировала недлинный список желаний. Носки с енотиками – недолет. Трехсотый «Крайслер» - перелет. Новая метла GT-класса с рингтулом. Опять перелет.

Вот же блядь!

- Понятия не имею, - честно ответила она. В глазах у Стэна отразился весь ужас человека, осознавшего, что у него не то что подарков нет – но даже идей для подарков. Судя по насыщенности эмоций, Рождество вполне могло конкурировать с артобстрелом. – А тебе вот прямо сейчас ответ нужен? Можно, я подумаю?

- Подумай. Только недолго. Ебаных! Четыре! Дня! Сейчас в магазинах третья мировая, чтобы к прилавкам прорваться, взрывчатка нужна.

За мозгодробительной дорожной развязкой проступила темная громада деревьев, странно-чуждая в море искусственных огней.

- О, гляди, Центральный парк! – завопила Делла, с облегчением переключая тему. – Добрались!

- Ну наконец-то, - вздохнул Стэн, притормозил перед зеброй, пропуская радостно галдящую компанию подростков, и съехал по дуге с бульвара Адама Клейтона, погружаясь в Центральный парк, как батискаф – в волны Тихого океана. Теперь вдоль шоссе поднимались черные кости безлиственного зимнего леса, а между деревьями белели сугробы – верная примета приближающегося Рождества. В прогретом смогом городе снег таял, а то, что не превращалось в лужи грязи, сгребали в кучи машины и вывозили непонятно куда.

- Слууушай… Это же, получается, есть снежные свалки! – осенило Деллу.

- Что?!

- Ну вот как мусорные, только для снега. Когда в городе убирают снег, его же куда-то увозят и там, наверное, высыпают. А значит, где-то лежат целые сугробы, как на Северном полюсе.

- Хм… А точно… Никогда об этом не задумывался, - Стэн уставился в пространство, воображая бескрайние холмы выброшенного за ненадобностью снега. – Отличное место для зимнего филиала Санты, чтобы через Канаду транзитом не гонять. Фабрика подарков на снежной свалке… Ты знаешь, это многое объясняет! Теперь я понял, почему так часто дарят хуйню типа байковых рубашек и свитеров с Рудольфом! Мусорная фабрика – мусорные подарки. Логично же!

Машина въехала на парковку, и Делла, перегнувшись, уперлась ладонями в лобовое стекло.

- Что это?

За деревьями полыхали безжалостным белым огнем прожекторы, и все, что было вне этого света, превращалось в чернильную темноту.

- Сейчас увидишь, - Стэн обошел машину, открыл пассажирскую дверь и протянул Делле руку. – Пошли.

Они пересекли площадку, уставленную маленькими круглыми клумбами. Высохшие трупики растений, прихваченные белой наледью, наводили на мысли о крохотных саркофагах. Взяв Деллу за руку, Стэн провел ее вдоль фанерных заграждений, пестрых от старых рекламных объявлений и граффити, свернул и вышел к длинному бетонному зданию. Теперь Делла слышала надвигающуюся на нее музыку, громкую и радостную, вскоре к ней присоединился слитный гул невидимых голосов – такой, какой бывает летом на пляже.

- Стой тут, - скомандовал Стэн и убежал куда-то за угол. Прислонившись к фанерному щиту, Делла терпеливо ждала, прислушиваясь к возбужденному гомону, перекатывающемуся через крышу здания, как цунами. Вскоре Стэн вернулся, удерживая руки за спиной. Рожа у него была до невозможности самодовольная.

- Угадай, что я принес!

- Гамбургеры, - выдала самый очевидный ответ Делла.

- Холодно.

Делла пришпорила фантазию. Музыка, смех толпа…

- Билеты?

- Теплее. Но мимо.

Много людей, парк, зима. Что можно делать в таких условиях? Смотреть представление. Есть. Кормить уток и белок. Гулять. Еще можно покататься на лыжах или на санках – но искомый предмет уместился Стэна за спину.

Азатотова сила, какие еще развлечения бывают зимой у бездарей?

- Ключи?

- От чего? – искренне изумился Стэн.

- От техники какой-нибудь. Машина напрокат или что-то вроде того, я не знаю.

- Пиздец как холодно, вообще ничего общего. Ну что, сдаешься?

- Сдаюсь, - признала Делла, и на лице у Стэна рассвела счастливая мальчишеская улыбка.

- Вот! – он развел руки, демонстрируя Делле две пары ботинок с лезвиями на подошвах. – Коньки! Это каток, раньше мы с ребятами приходили сюда на выходных.

- Ох ты, – Делла настороженно разглядывала стальные клинки, зловеще отблескивающие в свете прожекторов. Коньки выглядели как орудие убийства – что само по себе и неплохо. Вот только… - Ты ебнулся? Я же не умею.

- А я научу, – перекинув коньки в правую руку, левой Стэн подхватил Деллу под локоть и увлек к бетонной лестнице, спускающейся вниз, к сияющему льду. – Пошли, не бойся. Тебе понравится!

Протолкавшись через многолюдное шумное семейство, клубящееся у входа, словно пчелиный рой, они вошли в длинное изгибающееся пространство, кольцом охватывающее каток.

- Садись, - подтолкнул Деллу к лавочке Стэн. – Я тебя переобую.

Делла покорно опустилась на облупленное сидение и позволила стащить с себя кроссовки. Вместо них Стэн ловко надел ботинки, затянул шнурки и завязал их на аккуратные бантики.

- Вставай, пошли, - он протянул руки и поднял Деллу с лавочки. – Держись за меня.

- Легко сказать!

Коньки оказались ужасно твердыми, неудобными и оттягивали стопы вниз, как бракованные утяжелители. Неловко ковыляя, Делла добралась до порога и ступила на лед.

- Ай блядь!

Ноги разъехались в стороны, и Делла повисла на Стэне, цепляясь за него, как за фонарный столб.

- Я сейчас порвусь нахер! Стэн!

- Держу, держу, не ори! – раскрасневшийся хохочущий Стэн подхватил ее под мышки и прижал к себе. – Напрягай мышцы бедер. Упрись в меня, согни немного колени и подпружинивай. Ничего не делай, просто стой. Я тебя поведу.

Делла посильно выполнила инструкции – и держаться на льду действительно стало легче. А потом Стэн толкнулся и заскользил, медленно и плавно, разворачиваясь вокруг своей оси, словно в танце. Лед под ногами отматывался назад, как серебряная лента, летели мимо люди, грязно-розовые обцарапанные бортики и стальная арматура с наваренной на нее сеткой. У Деллы возникло ощущение, что на самом деле она стоит неподвижно – а мир стремительно и легко катится назад, со скрипом наматываясь на невидимый барабан.

Толкнувшись левой ногой, Стэн закружился, прижимая Деллу к себе, и в небе закружились крохотные бледные звезды.

- АААААА!!! Стэн, я упаду!

- Не упадешь. Я тебя страхую, - выдохнул он в макушку. Делла подняла голову. Стэн улыбался так, что можно было выключить все прожекторы – а на катке все равно было бы светло. Ради такого можно пару раз ебнуться об лед.

- Вот так, молодец. Отлично. А теперь попробуем фонарики.

Глядя в счастливые голубые глаза, Делла поняла: перспектива ебнуться неиллюзорно приблизилась. Но, во-первых, дело того стоило. А во-вторых, какого хрена? Это же просто коньки, на них тысячи бездарей катаются! В душе у Деллы затеплились первые искры азарта.

- Конечно, попробуем.

- Молодец. Ты, главное, не бойся, все получится, - Стэн подобрался, как будто это он собирался проделать на льду неведимую хрень. - Наклонись немного вперед, поймай равновесие. Есть? Умница, запомни это ощущение и держи его. Ноги поставь вот так: пятки вместе, носки врозь. Не спеши и не бойся, если ты лажанешь, я удержу. А теперь толкайся пятками друг от друга, вооот, ноги расходятся, а теперь собирай, собирай, носки вместе, вот так! Великолепно!

Он звонко чмокнул вспотевшую Деллу в нос.

- Давай еще раз. У тебя отлично получается.

Выписывая на льду корявые уебищные фонарики, Делла думала: какого хера Стэн делал в армии? Он мог бы… ну… да что угодно мог. Стал бы профессиональным спортсменом. Или закончил бы колледж и занимался прикольными научными штуками: техникой, электроникой, да хоть полетами в космос! Да, сэр, так точно, сэр, равняйсь, смирно, шагом м-марш – это же не Стэн. Это какие-то другие люди, безликие и твердые, как игрушечные солдатики. Стэну среди них не место. Он не такой. Мягкое, насмешливое чувство юмора и вдумчивая серьезность. Фантазия – яркая, изобретательная и неожиданно точная. Улыбка, золотыми искрами пляшущая в глазах. Руки, осторожно обнимающие за талию – сильные, заботливые и поддерживающие. Вот это – Стэн. А вовсе не тот человек, который сует конечности в блендер только потому, что таков его долг.

Это несправедливо.

Неправильно.

- Что? – вглядываясь в ее лицо, нахмурился Стэн. – Ребра? Мышцы потянула? Ты чего?

- Ничего. Знаете, мистер Паттерсон, вы мне ужасно нравитесь.

- Вы мне тоже, мисс Ругер, - стремительной волной покраснел Стэн. – Очень нравитесь.

Делла посмотрела вниз, на коньки, со скрипом прорезывающие лед. Если бы ей встретился человек, который придумал войны… можно было бы воткнуть ему лезвие в лицо. Несколько раз. В целях воспитания и недопущения. Люди с головой, нашинкованной, как кочан капусты, не склонны затевать вооруженные конфликты. И в этом их несомненное преимущество.

- О, наконец-то ты улыбаешься!

- Конечно, улыбаюсь. Это же самая охуительная вертикальная романтика в моей жизни. Давай еще раз фонарики попробуем. Кажется, я уловила, в чем тут прикол!

До дома Стэн не дотянул – скис уже в машине. Хмурый и равнодушный, он молча вел «Додж», вперившись слепым взглядом в поток машин. Поначалу Делла пыталась его растормошить – шутила, вспоминала стражеские байки, пару раз погладила по твердому бедру, многозначительно пробираясь ладонью от колена к паху. Стэн улыбался одними губами, кивал и молчал.

Наблюдать превращение нормального живого человека в окаменевшую жертву Медузы Горгоны было жутковато. И где-то внутри точил червячок сомнения: может, дело во мне? Я что-то не то сказала? Сделала? Или, наоборот, не сделала?

Что вообще происходит? Почему? Как это остановить?

Сейчас Делла отлично понимала мистера Паттерсона-старшего. Видеть такую хуйню и не вмешиваться невозможно. А способов вмешаться эффективно не существует. Ворота заперты, люки задраены наглухо, и абонент не отвечает.

Стэн молчал и терпел. И это его молчание давило на психику почище испанского сапожка.

Заставив себя успокоиться, Делла забралась с ногами на кресло и включила радио. Прозрачная, стремительная мелодия ворвалась в машину, закружилась, как вьюга, рассыпая острые льдинки стаккато. Начал падать снег, и белые хлопья, лениво вращаясь, опускались на город, драпируя бетонную реальность.

Когда они подъехали к дому, тротуар и ступени уже засыпало. Кусты под окнами распушились белыми ватными ветвями, пригнулись под весом влажного снега. Было светло, холодно и очень тихо. Делла шагнула в эту тишину и остановилась, задрав лицо к беззвездному небу. Огромные хлопья падали ей на лоб и на щеки, таяли и стекали по лицу, как слезы.

- Пойдем. Не стой на морозе вспотевшая, простудишься, - бесшумно подошел сзади Стэн.

Делла медленно покачала головой и откинулась на него, как на теплую, надежную стену. Стэн обнял ее, сводя полы расстегнутой куртки. Снег кружился в воздухе, медлительный и сонный, накрывал город мягкими ладонями. Делла и Стэн смотрели на него, и белые полупрозрачные облачка пара, рожденные их дыханием, сливались воедино.

Делла была уверена, что Стэн откажется от ужина, но он съел все, что лежало на тарелке. Забросил еду в рот, как мусор – в контейнер, равнодушно и деловито. И уставился на пустую тарелку, как будто в разводах соуса скрывались иероглифы, повествующие о величайших тайнах жизни.

Наверное, Бабингтон знала, как нужно поступать в таких ситуациях и что говорить. Но Бабингтон тут не было.

- Эй, ты в порядке? – Делла погладила Стэна по пальцам.

Это был тупой вопрос. Потому что Стэн был не в порядке. Это был очень тупой вопрос. Потому что Делла заранее знала на него ответ. Все нормально. Вот что говорят настоящие мужики, когда их накрывает какой-то эмоциональной хуйней. Все нормально. Все под контролем.

- Я тебя заебал?

- О чем ты? – растерялась Делла.

- Я тебя заебал? Вот этими вот припадками? – поднял на нее больные глаза Стэн. – Я стараюсь быть нормальным. Но знаешь – это как с подтягиваниями: вот я выжал подбородок над планкой, напрягся и вроде держусь. Сначала все отлично, потом хуже, хуже… А потом руки разжимаются – и все, пиздец. Я опять унылая хуйня.

- Стэн… - Делла встала перед ним, не зная, что сказать.

- Извини. Я все порчу, - Стэн устало ткнулся ей лицом в грудь. – Не хочу все проебать. Я тебя люблю.

- Я знаю, - растерявшись до изумления, брякнула Делла.

Стэн медленно поднял голову.

- Эй! Это не твоя реплика!

- Да ладно. Очень даже моя.

- Это сказал Хан Соло.

- Я знаю. Серая мораль, гибкая этика, нулевая толерантность к социальным нормам. По-моему, сходство очевидно.

- Завязывай с аналогиями. Они ведут куда-то не туда.

- Ты просто игнорируешь правду. Давай посмотрим на тебя. Патриотизм, самоотверженность, борьба с тиранией, верность идеалам демократии…

- Ты мелкая паршивка, – Стэн, ухватив Деллу за пояс, дернул ее вперед и одним рывком усадил себе на колени. – Но ты совершенно точно описала джедая.

- Вообще-то я имела в виду принцессу Лею, - Делла взяла его лицо в ладони и целомудренно прижалась губами к губам. – Я тоже тебя люблю. Кстати, ты спрашивал, что я хочу на Рождество. Так вот: я хочу коньки - и целый мир в придачу.

- Насчет мира не обещаю, а коньки – это решаемо.

Петер нерешительно потоптался перед порталом, но шагнуть не решился – во избежание психологических травм, несовместимых с жизнью. Вместо этого он подошел к болталке.

- Делайла Ругер, Самайн-роуд, двенадцать-восемь – произнес он, и шар замерцал радужными бликами, устанавливая соединение. – Эй, Ругер! Вы там одеты? Можно зайти?

- Да, можно, - неслаженным хором отозвались из шара два голоса.

Ну кто бы сомневался.

Петер мог бы на Некрономиконе поклясться, что все это время оба придурка вообще не вылезали из постели, разве что кошку покормить.

Обреченно вздохнув, он вошел в озерцо портала – и вышел в заставленной книгами гостиной. Паттерсон и Делла сидели на диване в обнимку, коллективно разглядывая энциклопедию. На страницах мелькали фотографии гнуснейшего вида живности: то ли черви, то ли гидры, то ли еще какая-то кишечнополостная дрянь.

На Паттерсоне были спортивные штаны и тускло-зеленая футболка с надписью «Не знаешь, как жить? Спроси сержанта!». Петер мог бы прозакладывать последний галеон, что в ванной имеется еще одна зубная щетка и растворяющие щетину салфетки.

- Хочешь кофе? – дружелюбно осведомилась Делла.

- Можно, - согласился Петер, и Делла, запрокинув голову, посмотрела на Паттерсона. Тот ответил совершенно нечитаемым взглядом.

- У тебя же вкуснее получается, - неуклюже польстила она.

- Кофе один и тот же. Вода одна и та же. Даже печка одна и та же. У меня не может получаться вкуснее.

- Такова мощь Силы, - с чувством процитировала Делла. – Ну Стээээн… - и поцеловала его в подбородок.

Тяжко вздохнув, Паттерсон выбрался из-под Деллы и потянулся. На голом предплечье отпечатался рельеф подушки.

- Кофе варить – это тебе не морковку дергать, - отозвался он и пошел на кухню. Зашумела вода, зазвенела посуда.

- И бутерброд, пожалуйста! – не удержался Петер. Делла посмотрела укоризненно, но смолчала.

В кухне установилась тишина. Несколько секунд Петер всерьез ожидал, что в него прилетит в лучшем случае кастрюля, а в худшем – разделочный нож. Но дисциплинированный Паттерсон снова зазвенел посудой, и Петер расслабился.

- Как ты? Скоро выходишь?

- После Рождества, - Делла убрала книгу на стол. Теперь Петер отчетливо видел название: «Исчерпывающая энциклопедия паразитических беспозвоночных Южной Азии». С обложки приветливо помахивала хвостом какая-то белая кольчатая дрянь.

- Поздравляю! Ты изобрела социально безупречный способ сэкономить на закусках, - Петер набросил на энциклопедию заклинание невидимости. – Нет аппетита – нет закусок – нет расходов.

Делла показала ему средний палец.

- Чтоб ты понимал. Мы расширяем кругозор и повышаем эрудицию. Вот ты, к примеру, знаешь, как выглядит блеклый хвосторот?

- Упаси меня древние боги. И даже не думай мне эту пакость показывать.

Из кухни вышел Паттерсон, вежливо улыбнулся и поставил перед Петером тарелку с аккуратным сандвичем и кофе.

- Приятного аппетита.

Петер подозрительно поддел пальцем хлеб. Под ним обнаружилась колбаса, обильно залитая майонезом и присыпанная нарубленными пикулями.

- В чем подвох? Ты туда плюнул?

- Нет. Почесал яйца и руки не вымыл, - неожиданно ухмыльнулся Паттерсон. И впервые стал похож на нормального человека. – Ты хочешь знать, что я сделал с кофе?

- Ни в коем разе. Во многих знаниях много печали, - Петер откусил сандвич и вдумчиво прожевал. – А ты знаешь, неплохо! Если тебя попрут с оперативной работы, сможешь устроиться в кафетерий на третьем этаже.

За спиной Паттерсона Делла сделала «страшные глаза» - но сам Паттерсон ухмыльнулся еще шире и показал средний палец.

- Ого! А у вас, ребятки, действительно много общего! – восхитился Петер, слизывая с пальцев стекающий майонез. – Но я пришел не для того, чтобы наблюдать за брачными играми приматов. Господа оперативные работники отдела исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов! Для вас есть задание.

- Ты ебу дал? – поперхнулась кофе Делла. – Во-первых, я на больничном, а во-вторых, через два дня Рождество!

- Но Паттерсон же вполне трудоспособен! – напомнил Петер. – Не парьтесь, я шучу. Отложим мы эту херню на несколько дней, ничего не изменится.

- А в чем, собственно, проблема? – Паттерсон опустился на диван рядом с Деллой, и та немедленно подползла поближе, привалившись к тощему боку. Движение выглядело совершенно неосознаваемым – так замерзший человек, не задумываясь, пододвигается к камину.

- Да глупая, в общем, ситуация. Прозерпина – Делл, помнишь Прозерпину? Беленькая такая, из канцелярии.

- С грудью, как Нижний Манхэттен? – Делла обрисовала далеко выступающую вперед окружность.

- Почти. Мы не про сиськи. Прозерпина встречается с бездарным – он учится то ли на врача, то ли что-то вроде того, не помню. И парень ей рассказал, что перед сессией купил амулет – не у магов, в обычной оккультной лавке. Выпивали с компанией, кто-то рассказал, что прикупил волшебную штуковину на удачу, и народ зацепило. Компания поперлась в лавку и набрала всякого хлама.

- Но не весь хлам оказался хламом, - со зловещими интонациями профессионального оракула провозгласила Делла.

- Точно. Пинни проверила побрякушки – обычная бездарная чепушня. Но один амулет действительно рабочий: слабенькие заклинания, пропитка зельями, парочка рунических конструкций.

- Не поняла. Пропитка зельями и рунические комбинации? Как вообще выглядит эта хрень? – вздернула бровь Делла. Паттерсон молча вертел головой от одного собеседника к другому, как будто наблюдал теннисный матч.

- Что-то вроде гри-гри. Мешочек со всякой херней внутри: камешки, перышки, травы, вырезанные символы, - пояснил для непрофессионалов Петер.

- И в чем проблема? – тут же включился в обсуждение Паттерсон. – Что амулет плохого-то делает?

- Повышает работоспособность, снижает уровень стресса, поднимает настроение и формирует положительное вероятностное поле.

- Ты, блядь, серьезно? – изумилась Делла.

- Что повышает? - Паттерсон растерянно захлопал короткими белесыми ресницами.

- Шансы на удачу там, где возможны различные исходы, зависящие от произвольных факторов, - повернулась к нему Делла. – Ну, скажем, на экзамене преподаватель может задать любой вопрос. Если у тебя есть такой вот амулет, спросят именно то, что знаешь.

- Ага. Круто. Я тоже такой хочу.

- Не хочешь. Когда снимешь, отдача замучает. Общий баланс вероятностей остается неизменным, поэтому вслед за прухой придет лавина хуйни.

- Тогда не хочу. Хуйня уже есть. Кстати: эй, где мой баланс?!

Потянувшись вверх, Делла зашептала Паттерсону на ухо, и он полыхнул розовым от шеи до ушей.

- Все? Теперь баланс соблюден? – глумливо заржал Петер. Паттерсон покраснел так, что от ушей можно было прикуривать, и нервно улыбнулся.

- Отвали, Манкель. Давай дальше про работу.

- Как скажешь, мой романтичный друг. Короче, надо прошвырнуться по лавочкам, узнать, откуда приходят амулеты, и зацепить умельца.

- А стражи что делать будут? – ревниво спросила Делла.

- Конфисковать уже купленные амулеты.

- Что, прямо на сессии?!

- Нет, ну не совсем же они гандоны. Подождут до начала каникул.

Глава 29

Глава 29

- Итак, мы закончили вступительный курс… - целитель Бабингтон сложила домиком пухлые ладони. – И я составила приблизительный план терапии. Обсудим?

Стэн заставил себя не коситься на пустое место справа. Почему-то стало страшно, как в школе на объявлении результатов решающего теста, и присутствие союзника было бы дохрена кстати – но кое-кто очень умный объявил о самостоятельности и независимости.

Вот ебалай.

- Да, обсудим, - ровным голосом ответил Стэн.

- Прежде всего напоминаю: решение принимаете вы. Я просто перечислю варианты и объясню их преимущества и недостатки. Вы сами выберете те методы, которые покажутся более эффективными или более комфортными – словом, будете руководствоваться собственными соображениями. То, что вам не понравится, мы вычеркнем из списка.

- А если я выберу какую-нибудь бесполезную ерунду?

- Во-первых, бесполезную ерунду я в перечень терапевтических приемов не включаю. А во-вторых, самые эффективные приемы бессильны, если пациент им сопротивляется. Ну, за исключением методов принудительной терапии – но это не наш случай.

- А к кому применяют… методы принудительной терапии? – заинтересовался Стэн.

- К тем пациентам, которые могут навредить себе. Или другим. Вот если бы вы попытались проткнуть кого-нибудь кухонным ножом… - мягко улыбнулась Бабингтон.

А если не кухонным?

Стэн ответил на улыбку – и до боли сцепил руки в замок.

- Я понимаю. Так что же вы предлагаете?

- Самое просто и очевидное – медикаментозная коррекция. Вы будете принимать зелья.

- Да, конечно, - сдержанно согласился Стэн и мысленно проскакал пару кругов по комнате, размахивая помпонами, как чирлидерша под спидами.

- Раньше вы принимали седативный эликсир, - сверилась с блокнотом Бабингтон. – В принципе, выбор неплохой, я могла бы повторить назначение.

Да, да, да-да-да!

- Но седативный эликсир действует комплексно, а я хотела бы сохранить возможность дифференцированной коррекции. Поэтому я рекомендую комплекс из трех препаратов. Депрессию мы снимем счастливым отваром Лившица, тревожность и агрессивные эпизоды купируем зельем благорасположения. Перед сном вы будете принимать дремотную настойку, а на случай кошмаров – бальзам благодатных грез.

Стэн кивал, как механический болванчик. После двух недель без бальзама он кроличье дерьмо согласен был сожрать – лишь бы убрать из головы черную и ядовитую, как разлившийся мазут, хрень.

- Можно было подобрать снотворный препарат с комплексным эффектом, но я думаю, что нам нужно сепарировать симптомы. Возможна ситуация, когда бессонница уйдет, а кошмары останутся, или наоборот. Вы согласны?

- Да, совершенно. Сепарация – это очень важно.

Бабингтон странно посмотрела на Стэна, черкнула что-то в блокноте и отложила ручку.

- Я рада, что наша оценка ситуации совпадает. Теперь о немедикаментозной коррекции. В Большом мире практикуют вербальную проработку травмирующих эпизодов. Стэн, вы представляете, какие механизмы лежат в основе посттравматического стрессового расстройства?

- Ну, я читал… - Стэн нахмурился, восстанавливая в памяти статью из «вики». – Депрессия, бессонница, панические атаки, деперсонализация…

- Все верно, у вас отличная память, Стэн. Но вы перечислили симптомы, а я говорю о механизмах. Вы не против небольшой лекции? Постараюсь, чтобы она не была скучной.

- Обожаю лекции, - соврал Стэн. – Рассказывайте.

Бабингтон глубоко вдохнула, отчего ее грудь колыхнулась, как атомный ледокол на высокой волне.

- Итак… В момент опасности любое мыслящее и чувствующее существо пугается. Это естественная реакция, неотъемлемый элемент механизма самосохранения. В норме ситуация развивается так: мы пугаемся, отрабатываем программу «беги или сражайся», а потом успокаиваемся. Но иногда реализовать встроенную эволюцией программу нельзя. Мы не можем ни бежать, ни сражаться. К примеру, я лечу на метле на высоте трех тысяч футов, и левитирующие чары вдруг отказывают. Бежать мне некуда, сражаться не с кем. Все, что я могу – это падать и кричать. Пока все понятно?

- Да. Вполне.

- Естественный механизм переживания стресса очень прост: организм вырабатывает гормоны, которые стимулируют поведение, способствующее самосохранению. Называются они катехоламины. Когда такие гормоны попадают в кровь, мы быстрее бегаем, лучше деремся, не чувствуем боли и усталости. Вернемся к примеру с метлой. Я падаю на землю, надпочечники синтезируют катехоламины, и… ничего не происходит. Потому что я ничего не могу сделать. Если я все-таки выживу, то буду сидеть на земле, трястись и лязгать зубами. Это означает, что организм выжигает катехоламины, сбрасывая стрессовую активность. Тяжело, неприятно, но потом наступает облегчение – и приходит покой. Это в случае, если ситуация развивается нормально. Но если это не так… Катехоламины продолжают циркулировать в крови. Отсюда постоянная напряженность, тревожность, агрессия и прочие сомнительные удовольствия. Столкнувшись с такой проблемой, многие больные рассуждают вроде бы логично: надо успокоиться, и все пройдет. Семья и окружение их поддерживают: отвлекись, расслабься, повеселись, отдохни… Но эти методы не работают. Ограничить выработку катехоламинов усилием воли так же невозможно, как невозможно заставить свой желудок выделить литр желудочного сока. Эти процессы не контролируются извне, они автономны. Человек с ПТСР физически не способен успокоиться и расслабиться – ему не позволяет дисфункциональный гормональный фон. А поскольку он не может расслабиться – возникает стресс от хронической усталости. Который провоцирует активный синтез катехоламинов. Все, круг замкнулся. Вы меня понимаете?

- Понимаю, - Стэн почувствовал ту самую усталость – вызванную хроническим стрессом, который вызван дисфункциональным гормональным фоном, который вызван психологической травмой. Ох, ебаааать… - И что делать? Гормоны принимать, как беременным?

- Подождите. Сейчас мы разбираемся в том, как работает ПТСР. О методах лечения поговорим чуть позже – когда у вас будет вся необходимая информация. Мы продолжаем?

- Как будто у меня есть выбор… Конечно, продолжаем.

В течение следующих десяти минут Стэн узнал о работе мозга больше, чем за всю предыдущую жизнь. И радости это знание не принесло.

В момент травмирующей ситуации мозг буквально дэдосят входящие сигналы: что происходит, почему, как, куда бежать, что делать. Сознание подвисает, в нем воцаряется полный хаос – а решать надо, причем быстро.

Так оно все и было. Нихуя не понимаешь, но идешь и делаешь. Потому что в учебке накрепко вбили в рефлексы, и теперь тебе не нужно думать. Нужно действовать.

Перегруженные мозги записывают информацию в память – но записывают неправильно. Сознание не может разложить произошедшее по ячейкам так, как делает это в нормальных условиях. Оно пихает события ворохом, втыкает их куда попало – как будто прячет грязное белье в шкаф, чтобы не позориться перед гостями.

А потом начинаются проблемы. Любая ситуация, хоть как-то напоминающая первоначальную травму, втыкает кнопку PLAY. И человек воспроизводит реакцию, адекватную не текущему моменту, а стрессу – например, хватает пистолет и стреляет в прохожего. Или падает мордой в лужу, когда грузчики ящик со стеклотарой роняют. Стыдно было – пиздец. И куртку изгваздал.

Контролировать это так же сложно, как удержать себя на месте, если в голову летит булыжник. Отработаешь на голых рефлексах, только потом очнешься – и охуеешь. Над трупом. В кровище по уши.

- Травмированный человек осознает, что ему плохо, но почему плохо – не понимает. Одни уверены, что причина всех проблем – люди вокруг. Они злятся, отгораживаются от близких, хотят исправить неправильный мир.

Привет, Стэн. Ты официально ебнутый.

- Другие винят в происходящем себя. Они думают, что дело в дурном характере, слабости, безволии – находят в себе десятки недостатков. А это порождает ненависть к себе и чувство стыда.

Привет, Стэн – два. Да ты, чувак, собрал комбо.

Лучше бы в лотерею так везло.

- Разрушив социальные связи, человек усугубляет стресс – и уровень катехоламинов растет. Думаю, не стоит продолжать?

- Да, я все понял. Так что же со всем этим делать?

- В Большом мире практикуют проработку травмирующих эпизодов. То самое сакраментальное «давай, выговорись, тебе станет легче».

- Не станет.

- Вы удивитесь, Стэн, но все-таки станет. Если выговоритесь правильно. Вот смотрите: у вас в мозгу есть фотография травмирующего события. Но лежит она не там, где нужно, перевернута вверх ногами и скомкана. Из-за этого ваше сознание не может обработать информацию, которая содержится в фотографии, и постоянно спотыкается. Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию?

- Достать фотографию и расправить, - Стэн задумчиво поджал губы. – Что, достаточно просто все обсудить? Я вам расскажу про Афган, и проблема решена?

- Увы, нет. Нужно не просто рассказать – нужно восстановить событие в деталях, со всеми сопутствующими эмоциями. По сути, вы должны пережить его, но в безопасной обстановке. Пережить, принять, осознать и отпустить. А поскольку речь идет о крайне тяжелых моментах вашей жизни….

- Нырять в это дерьмо мне не понравится, - брякнул Стэн и тут же устыдился собственной несдержанности. – Простите, мэм. Я неудачно сформулировал.

- Зато точно, - Бабингтон улыбнулась одними глазами. – Люди, страдающие ПТСР, всеми силами избегают воспоминаний о травмирующих моментах – это естественный механизм защиты. Вы не хватаетесь за раскаленную сковородку, потому что понимаете: будет больно. Вот и с воспоминаниями та же беда. Но обратите внимание: вы пришли работать в Управление магбезопасности на оперативную должность. Рискну предположить, что и до этого вы искали работу, связанную с боевыми ситуациями.

- Ну… В общем, да. И что?

- Вы подсознательно понимаете, что должны отработать травмирующие моменты, доиграть сценарий до нужной развязки. И поэтому создаете похожие ситуации – конфликты, агрессия, угроза жизни. Вот только этого недостаточно. Ни одна схватка с противником не принесет того облегчения, которое вы ждете.

- Хорошо, вы меня убедили. Если надо… Я буду вспоминать, - у Стэна заранее вспотели ладони, а под желудком заворочалось нечто, слепленное из обломков промерзшего бетона. Здравый смысл подсказывал, что ничего такого ужасного в небольшом обсуждении нет. Ну, расскажет он про службу, опишет какие-то там эпизоды. Стэн же все это видел – и не сбежал с воплями, не рехнулся, даже не обоссался. Значит, все нормально.

Но бетон все ворочался и ворочался, распространяя метастазы в желудок и кишечник.

- Процесс это нелегкий, но мы, к счастью, маги, – а следовательно, можем изменить естественный ход вещей. Если вы согласитесь, мы заранее выявим провоцирующие воспоминания и снизим их травмирующий эффект. Для этого я вмешаюсь в ваш мыслительный процесс и снижу активность некоторых участков мозга – только на время и только в отношении отдельных эпизодов памяти. После этого прорабатывать травмы будет намного проще. Как вам нравится мое предложение?

- Я… Мне… - Стэн поджал губы, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Какого хуя он не взял на сеанс Деллу. Вот какого, блядь, хуя?! – Я не знаю. Мне надо подумать.

- Хорошо. Это серьезный вопрос, и мы никуда не торопимся. Думайте столько, сколько нужно.

- Есть еще какие-нибудь методы? Менее… - «дерьмовые» - хотел сказать Стэн, но вовремя прикусил язык. – Менее сложные?

- Да. Во-первых, вы можете научиться релаксации. Заставьте тело расслабиться – и часть напряжения уйдет.

- Контроль мыслей через тело, как у йогов? - обрадовался Стэн.

- Ничего не могу сказать о йогах, но суть вы уловили верно. Я так понимаю, метод релаксации вы одобряете.

- Шутите? Конечно! Бездельничать ради благой цели – это моя мечта.

Смех Бабингтон поражал воображение – раскатистый, громогласный, свободный, как полноводная река. Стэн неуверенно улыбнулся, чувствуя, что любая его реакция по определению не дотягивает до заданной планки.

Отсмеявшись, Бабингтон смахнула со щеки слезу и шмыгнула носом.

- Мне нравится ваше чувство юмора, Стэн. И поверьте моему опыту: люди, которые не утратили способности шутить, справляются с проблемами намного эффективнее. И мой последний метод вы наверняка освоите быстро.

- Это какой же? – насторожился Стэн. Если тебя хвалят, а потом предлагают работу, будь уверен: тебе предлагают говно.

- Формирование положительных поведенческих стратегий. Мы отследим процессы, которые запускает в стрессовых ситуациях ваш мозг, и заменим их на продуктивные. Буквально на уровне рефлекса: отучим ваш мозг думать неправильно, - Бабингтон лучилась энтузиазмом.

И Стэн согласно кивнул. Потому что как минимум одну стратегию он уже сформировал. Тебе хуйево? Тащи Деллу в койку и снимай штаны. Весьма продуктивно, эффективно и душеспасительно.

Вывалившись из больницы, Стэн вытащил из кармана телефон и ткнул в кнопку вызова – не особенно, впрочем, рассчитывая на успех. Делла могла быть в госпитале, или дома, или в любом другом пропитанном магией месте.

Вопреки ожиданиям, после третьего гудка в трубке щелкнуло.

- Алло? – выдохнула Делла, и Стэн остановился, глупо улыбаясь в пространство.

- Привееет… - с тупейшей телячьей нежностью протянул он и сам устыдился этого позора. – Ты где?

- Иду в продуктовую лавку. Рождество на носу, а у нас из еды только спагетти и сыр, - Делла в трубке сопела целеустремленно и деловито. – У тебя все в порядке? Что-то случилось?

- Дохера всего. Травмирующие воспоминания, бей или беги, поведенческие стратегии, йога, ебля в мозг, катехоламины, - на одном дыхании вывалил Стэн.

- …И мидихлорианы, - после долгой паузы добавила Делла.

- И они тоже. У меня мозги кипят, - пожаловался Стэн. - Черт, подожди, у меня звонок на второй линии.

Беззвучно матерясь, он сунул в карман только что вытащенные ключи и переключил вызов.

- Да, пап?

- Привет. Извини, что отвлекаю, - голос у отца был смущенный, и Стэну стало стыдно. Вот же мудак – так всех заебал, ему даже звонить боятся.

- Не отвлекаешь, все отлично. Рад тебя слышать. Как у тебя дела, пап?

- Все хорошо. Ты сегодня зайдешь?

- Не знаю, - нахмурился Стэн. На сегодня было дохрена дел: помочь Делле с елкой, разгрести воцарившийся за несколько дней прокрастинации хаос и обсудить ту лавину информации, которую вывалила Бабингтон. Ну и секс. Целительный перепихон был необходим Стэну, как искусственное дыхание – утопающему. Но блядь, последний раз Стэн был дома два дня назад: зашел, десять минут поговорил, выпил кофе и забрал спортивные штаны. Ну так себе визит. – Конечно, пап, если надо, я приду.

- Нет, все хорошо, это не обязательно, - услышав в его голосе нерешительность, отец тут же сдал назад. – Я просто хотел спросить: ты же придешь на Рождество?

Вот черт! Стэн беззвучно врезал себе ладонью по лбу. Рождество! Ебаный нахуй семейный праздник!

Тетя Рейчел, дядя Зак, племянники, двоюродная бабушка с лиловыми волосами, у которой все блузы средством от моли пахнут…

Шутки про работу в автомастерской. Просьбы рассказать про войну. А как насчет девчонок? Вот у меня в твои годы… Стэн, ты задумываешься о карьере? Стэн, тебе двадцать пять. Почему ты не поступил в колледж, Стэн? А вот Билли уже на втором курсе…

Почему-то Стэн решил, что теперь, когда он наряжает елку с Деллой, идти на семейный шабаш необязательно.

- Пап, я… Конечно, я загляну, только ненадолго. У нас с Деллой есть кое-какие планы.

Валяться в кровати, жрать вкусности и трахаться, как кролики, под рождественские гимны. Отличные планы! А теперь, после назначенных бальзамчиков, так просто охуительные.

- Я понимаю, сын. Я так и подумал, что ты не захочешь на семейный ужин приходить. Поэтому в этом году отказался от вечера Паттерсонов.

Стэн прислонился задницей к холодному металлу капота.

- Пап, ну зачем…

Гребаный вечер Паттерсонов проходил каждый год. И пока была жива мама, все было клево. Стэн любил эти шумные встречи, хаотичный обмен подарками, половина из которых была чудовищной нелепостью, долгие разговоры за столом. Потом… потом стало хуже. Но Стэн терпел – потому что этого хотел отец. Потому что отец в этот день был счастлив.

- Ты же любишь рождественский ужин, пап. И дядю Зака ты давно не видел.

- Это ничего, встретимся в другой раз, - откликнулся отец и замолчал, явно подбирая слова. – Я вот что хотел спросить, сынок. Может, ты пригласишь Деллу? Только мы втроем, я приготовлю что-нибудь праздничное, могу барбекю сделать или ростбиф – я тренировался на прошлой неделе, вроде бы неплохо вышло. Поговорим, посмотрим кино… Будет весело.

Отец говорил все и тише, а Стэн все сильнее морщился – как будто стоматолог тащил у него зуб без наркоза. Стремительный полет от легкого дискомфорта к пиздецу.

Рождество – семейный праздник.

Сука. Сука! СУУУКА!

А почему Делла не приглашает его на встречу с семьей? Есть ли у нее вообще семья? Мать, отец, братья, родственники – ну не может же человек в вакууме существовать? Кто они, где? Почему не приходили в госпиталь? Когда Делла с ними общается?

Какого хрена рядом с ней только Манкель маячит, как хуй во лбу?

- Алло? Ты молчишь или нас разорвало? – настороженно спросил отец.

- Я… Да.

- Что – да? Придешь? С девушкой?

Да, я идиот.

Стэн с ужасом взирал на разверзшиеся перед ним глубины. Все это время он вообще не думал о Делле как о самостоятельной личности, которая живет собственной жизнью. Она существовала только как дополнение к Стэну Паттерсону. Какие у Деллы интересы – и сможет ли Стэн их разделить? Как она живет – и впишется ли в эту жизнь Стэн? Нравится ли ей Стэн? Хочет ли она Стэна? Все, что не входило в этот узкий круг вопросов, не имело значения.

Блядь. Блядь-блядь-блядь-блядь-блядь.

Манкель говорил, чтобы Стэн спросил о… черт, город какой-то, там что-то важное произошло. И нет, Стэн нихуя не спросил.

Делла же была стражем. Почему ушла? Какого хера за ней потащился Манкель – или это она за ним потащилась?

- Сын?

- Да, пап, мы придем, - Стэн пялился в пространство пустым взглядом. – Принесем пирог или что-то вроде того.

Почему пирог? Какой пирог?

А хуй его знает.

- Стэн, я так рад… - отец замешкался, неловко откашлялся и радостно засопел в трубку. – Все будет хорошо, вот увидишь. Я не буду лезть в личное, просто хочу, чтобы мы все познакомились. Все будет хорошо.

- Конечно, пап. Извини, мне тут надо… Пока, - скомкал разговор Стэн и, едва дождавшись ответного «Пока», сбросил звонок. И увидел, что на второй линии терпеливо ждет Делла.

ДА НУ БЛЯЯЯЯДЬ!!!

Глава 30

Зная вкусы Деллы, Стэн ожидал, что елка будет пиздец, и внутренне с этим смирился. Но реальность в очередной раз не оправдала ожиданий, и елка оказалась самая обычная: в меру высокая, темно-зеленая и разлапистая. Она вкусно пахла хвоей, жизнерадостно кололась и пачкала пальцы живицей. При этом была она насквозь искусственной – от шершавого, липкого ствола до острых иголок.

- Что я, совсем мудак – живое дерево ради традиций убивать? – оскорбилась на вопрос Делла, подумала и уточнила: - Если уж я и грохну кого-нибудь ритуально, то точно не елку.

Игрушки тоже оказались совершенно обычными – ну, насколько могут быть обычными волшебные вещи. Легкие, как мыльные пузыри, воздушные шары меняли цвет, стеклянные часики тикали, и раз в час из них выпрыгивала крохотная кукушка, объявляя, сколько времени осталось до рождества. Снеговик казался вылепленным из снега – а может, таковым и являлся. Сжимая его в ладонях, Стэн чувствовал, как проминаются и сочатся водой сбитые до ледяной крепости неровные шары, а когда отпускал, на глянцево-белой поверхности не оставалось следов пальцев.

Последним из коробки Стэн достал стеклянного рыцаря. Огненно-красный конь стоял на дыбах, молотя воздух передними копытами, стальные латы сверкали, а плюмаж на шлеме развевался от несуществующего ветра. Подцепив пальцем крючок, Стэн медленно повернул игрушку в воздухе, разглядывая детали: герб на щите, фигурную решетку забрала, вмятины на доспехах: длинные – от рубящих ударов, точечные – от колющих.

- Красивая, - качнул он рыцарем, и конь загарцевал на задних ногах, словно действительно удерживал равновесие.

- Да, - нежно взглянула на игрушку Делла. – Только старая очень. Этому рыцарю лет пятнадцать, наверное. Мы его с папой случайно купили. Шли домой, уже поздно было, все лавки закрыты – и только один чудила на улице задницу морозил. Разложил на лотке всякую ерунду: золотые шишки, поющие феи, огненный дождь. Ну и среди вороха хлама – этот рыцарь. Мы просто не могли его не купить.

Примерившись, Стэн повесил рыцаря не вниз – туда, куда требовала общая логика композиции, а наверх – на самое видное место.

- Вот так, - и тут же, воспользовавшись шансом, продолжил тему. – Ты много времени проводила с отцом?

- Да. Я вообще папина дочка была, - коротко улыбнулась Делла и развернула длиннющую ленту дождика – белую и сверкающую, как снег. – Преш.

Подчиняясь движению руки, дождик начал наматываться на елку по спирали. Заинтригованная текучим движением Мелочь подобралась поближе и попыталась уцепить серебряную змею когтем.

- А сейчас вы часто общаетесь?

- А сейчас он умер.

- Черт. Извини, - смутился Стэн.

- Да ничего, это давно было. Вот, держи, - ткнула ему Делла коробку со свечами – самыми настоящими, восковыми, в крохотных золотых подсвечниках. – Расставляй на ветки, они сами приклеятся.

Стэн достал свечку, колупнул черный нагар на фитиле и растер по коже сажу.

- У меня тоже мама умерла. Я тогда четвертый год служил, как раз ситуация обострилась и отпуска никому не давали. А у мамы опухоль нашли в печени. Аденокарцинома. Сначала вроде как нормально все было – ну, насколько оно нормально при онкологии, а потом вдруг полыхнуло. И мама через месяц умерла. А я приехал только через полгода, цветы на могилу положил.

Он бессмысленно вертел свечку, выдавливая на воске ногтем продольные и поперечные полосы. Делла вытащила у Стэна из рук игрушку, не глядя сунула ее на ветку и обняла, уткнувшись носом в грудь.

Стэн устало уперся лбом ей в макушку.

Когда он приехал в отпуск, дом поразил его тишиной. Стэн отпер дверь, вошел, бросил на порог сумку – и погрузился в огромное, пустое ничто. Когда в доме была мама, ее присутствие ощущалось сразу: шаги, звон посуды, плеск воды, шорох предметов, сдвигаемых на то место, где они должны находиться. Мама всегда что-то делала, куда-то шла, начинала одно и заканчивала другое. Горела ровным тихим пламенем, как угли в камине. А теперь все исчезло – и дом превратился в опустевший склеп.

Стэн поднялся на второй этаж, зашел в спальню родителей и открыл шкаф. Мамина одежда висела ровным рядами: светлые платья, блузки, пушистые разноцветный кофты – она обожала эту кошмарную аллергическую хрень. Сняв с плечиков бледно-голубой свитер, Стэн лег на кровать и прижал ткань к лицу. От шерсти пахло любимыми мамиными духами – сладкие летние цветы и ваниль. Закрыв глаза, он вдыхал слабый призрачный запах и слушал стремительный, заполошный перестук собственного сердца. В доме не было звуков, которые могли бы его заглушить.

- А твой отец, он, ну...

- Погиб, на задержании. Он был стражем. Брали какую-то радикальную группу: запретные ритуалы, человеческие жертвоприношения, вся хуйня. Радикалы окопались в Большом городе, взяли в заложники семью. Пока ударная группа искала способы зайти с тыла так, чтобы никого по стенам не расплескало, отец и напарник отвлекали внимание на себя. Напарник остался без руки, отец поймал трехступенчатое проклятие. Две ступени целители заблокировали, третью не смогли.

- Достойная смерть. То есть, я… ну… - Стэн смешался, пытаясь подобрать слова, которые бы не были не тупостью, ни банальностью. И не смог.

- Да ладно тебе. Это же сто лет назад было, - толкнула его в плечо Делла. – Чего это тебя вдруг на беседы о прошлом потянуло?

Не то чтобы Стэн поверил ее преувеличенной бодрости, но за возможность поменять тему был искренне благодарен.

- Да так. Бабингтон о тебе расспрашивала, а я вдруг понял, что нифига не знаю, - выдал немного отредактированную истину Стэн.

- И что тебе нужно знать?

- Мне? Все, - подтолкнув Деллу к дивану, Стэн обрушился на подушки и увлек ее за собой. - Как ты училась в школе, с кем дружила, как звали твоего любимого хомячка?

- У меня не было хомячков.

- Вот! Я даже не знаю, был ли у тебя хомячок. Видишь, как все запущенно!

- Но я тоже не знаю, был ли у тебя хомячок.

- Не было. И собаки не было, хотя я очень хотел. Но мама сказала, что собака – это серьезно, а я – безответственный раздолбай. И мы завели кота, который ссал под ванной.

- Ужасная травма. Ты обсудил ее с целителем Бабингтон?

- Конечно. Она сказала, что единственный способ компенсировать нанесенный психике ущерб – завести питомца в зрелом возрасте. К тому же забота о других требует самоконтроля и выдержки. Это важный фактор в терапии ПТСР, - вдохновенно гнал Стэн.

- Так и сказала? – усомнилась Делла.

- Да. Именно так. Но я отверг ее предложение.

- Это почему же?

- А зачем мне второй питомец? – невинно захлопал ресницами Стэн и тут же позорно запищал, прижимая локти к ребрам. – Ай, не щекочи! Извини, был не прав, раскаиваюсь! Перестаааань!

Задыхаясь от смеха, извиваясь и ерзая, он все-таки перехватил верткую, как угорь, Деллу за запястья, перекатился и подмял под себя.

- Вот. Физическая подготовка – это важно, - назидательно сообщил Стэн и тщательно выверенным движением заломил ей руки за спину.

- А бальзамчики что, не действуют? - Делла хихикнула в подушку и взбрыкнула, проехавшись задницей по предательски твердому члену. Стэн с шипением выдохнул и навалился на нее всем весом.

- Охуенно действуют.

- Они же вроде как успокаивать должны.

- И поднимать настроение. Как видишь, отлично все поднимается.

Примерившись, Стэн прицельно цапнул Деллу за загривок и сжал зубы. Делла пискнула, ноги у нее разъехались, и Стэн, воспользовавшись шансом, вклинил колено.

- Ты же хотел о хомячках поговорить? – прошептала Делла севшим голосом и снова крутнула задницей.

- Обязательно поговорим. Потом, - перехватив ее запястья одной рукой, второй Стэн стащил штаны – сначала с Деллы, а потом с себя. Прикосновение кожи к коже оглушило, как удар током. Застонав, Стэн вжался членом ей в задницу и судорожно зашарил по дивану, нащупывая подушку. Делла урчала, как кошка, и ритмично раскачивалась, отчего член между ягодицами двигался вверх-вниз по собственной смазке. Остатки крови, питающие лобные доли мозга, ухнули вниз – в пещеристые тела, и Стэн зарычал. Поймав, наконец, проклятую подушку, он сунул ее Делле под бедра, приподнялся и засадил на всю длину. Смотреть на Деллу вот так, сверху, удерживая ее на коленях, было до боли сладко. Лазоревая футболка с апокалиптической брокколи задралась, сползла к шее, обнажая белую спину с проступающими косточками позвонков. Стэн толкнулся бедрами, наблюдая, как блестящий от смазки член медленно выходит и снова погружается в горячие мокрые складки. Делла застонала низким горловым звуком и подалась назад, насаживаясь так, что в глазах темнело.

- Лежи, - скомандовал Стэн, чуть сильнее надавливая ей на руки, поднялся на колени и сжал в кулаке растрепанные рыжие волосы. – И что ты теперь сделаешь?

На самом деле Делла могла сделать дохрена всего, от тяжких телесных до летального, и Стэн это понимал как никто другой. Трахать ее вот так, уткнув носом в подушки, было так же охуенно, как лететь вниз с американских горок. Восхитительно. Безумно. И безопасно. Делла позволила Стэну нагнуть себя, отдала ему руль, не колеблясь, и эта мысль сносила крышу напрочь. Стэн трахал ее размашистыми мерными движениями, наблюдая за движением собственного члена, как за работой хорошо отлаженного поршневого механизма: вперед-назад, вперед-назад. Делла глухо вскрикивала, оттопыривала задницу и подмахивала, по спине у нее пробегала короткая дрожь, а пальцы сжимались, бессильно хватая воздух.

Дурея от собственной наглости, Стэн остановился. Делла недовольно хныкнула, заерзала, подталкивая его к движению.

- Попроси меня.

- Что? – повернула она красное, мокрое от пота лицо, облепленное рыжими прядями.

- Попроси, чтобы я тебя трахнул.

Несколько секунд Делла смотрела на него так, что Стэн приготовился получить пяткой по яйцам – или проклятием в лоб. А потом улыбнулась дурной пьяной улыбкой.

- Трахни меня. Сейчас. Выебите меня, мистер Паттерсон, прошу вас.

Осторожным, невесомым, как прикосновение перышка, движением Стэн погладил Деллу по шее.

- Молодец, хорошая девочка.

И отпустил себя. Он трахал Деллу быстро, жестко, с оттягом, засаживал, как штык во врага. Тело наливалось томлением, густым и темным, словно патока, мышцы мелко дрожали от напряжения, в висках кузнечными молотами грохотал пульс. Делла вцепилась зубами в подушку и тихо подвывала в такт, прогнувшись в талии так, будто сейчас сломается. Еще несколько толчков, и она вскрикнула и сползла на диван, обмякшая, как растаявшее мороженое. Конвульсивно сжимающееся влагалище стиснуло член, и Стэн почувствовал, как оргазм взрывается в нем ослепительной вспышкой. Последним сознательным усилием разжав руки, чтобы не вывернуть Делле суставы, он рухнул, оглушенный и ослепший.

Несколько минут они лежали в тишине и молчании, вслушиваясь в грохот сердец. Первой пришла в себя Делла. Перекатившись на бок, она повертела запястьями с отпечатавшимися на них красными следами захвата.

- Ты не Скайвокер, ты Палпатин!

- Такова темная сторона Силы, - зловеще просипел Стэн. – Скоро ты будешь называть меня Повелитель…

- Размечтался, - безжалостно разрушила пафос момент Делла. За что получила смачный шлепок по заднице. Ибо пафосные моменты случаются в жизни редко, и портить их – смертный грех.

Украшенная наконец-то елка таинственно мерцала золотистыми огнями. Горели свечи, снежными сугробами белел дождик, шары медленно наливались цветами: из красного в синий, из серебряного в золотой.

Стэн и Делла валялись на диване в обнимку, любуясь на творение рук своих.

- Так что ты хочешь знать о моей семье?

В глазах у Деллы отражались золотые отблески свечей.

- Честно? Без понятия. Все, что расскажешь. – Стэн намотал на палец локон, рыжий, словно кленовый лист. – У тебя же есть семейные фото?

- У меня вообще какие-нибудь фото есть? – вопросом на вопрос ответила Делла. Стэн захлопнул рот. Только сейчас он сообразил, что не видел у Деллы фотографий. Никаких. Не было снимков с выпускного, не было детских фоток в обнимку с родителями, не было «мы на пикнике», «мы с левыми чуваками», «мы и самая большая тыква урожая хренадцатого года». Ноль. Зеро.

На стене в гостиной висели хопперовские амбары Кобба, а в спальне – его же акварели, бледные, холодные и прозрачные.

Стэн попытался осмыслить эту старую-новую информацию. Это же что-то означает, правильно? Что-то такое… важное. Или нет.

- Ой, вот только не делай такое лицо! – пихнула его в бок Делла. – Несколько штук есть. Преш!

Из коробки на верхней полке вылетела папка, подплыла к владелице, зависла, словно в раздумьях, и переместилась к Стэну. Он нерешительно потянул тканевые завязки. В папке обнаружились четыре фотографии. На одной рыжая девочка лет пяти чинно сидела на руках у молодой темноволосой женщины. Они неподвижно и очень смотрели в объектив камеры. На второй – снова девочка, теперь с невысоким сухощавым мужчиной. Рыжие волосы у обоих, веснушки и совершенно одинаковые улыбки. Над мужчиной парит крохотная яхта, привязанная за веревочку, как воздушный шар, и девочка, хохоча, запрокидывает голову. Третья – мужчина, один, улыбается, насмешливо изогнув бровь. Ветер треплет вьющиеся рыжие волосы, парусом надувает белую рубашку. И четвертая – все вместе. Мужчина держит девочку на руках, а женщина смотрит куда-то мимо камеры, раздраженно нахмурив брови.

- Кажется, у тебя очень строгая мама. Вы часто видитесь? – попробовал снова Стэн.

- Где-то раз в полгода хожу на могилу.

Да мать же твою! В этом мире остались безопасные темы?!

Мельпомена Ругер была многообещающим герметистом. К тридцати годам она у нее за спиной была разработка трех собственных заклинаний и девяти – в составе группы. Мельпомена писала диссертацию на тему «Шаманские практики вокализации. Влияние акустических характеристик пения на утилитарную эффективность обряда». На кафедре прикладной герметистики Мельпомене прочили большое будущее. Но будущего не случилось. На тестовом прогоне заклинания обратимой криоконсервации кто-то перепутал местами амулеты. Кто именно – выяснить не удалось. Лабораторию и три прилегающих помещения разметало взрывом так, пришлось перестраивать все крыло здания.

То, что осталось от Мельпомены Ругер, похоронили в закрытом гробу.

- Боги, какая трагедия, какая немыслимая трагедия! – причитала на кладбище Бетси Арсега, двоюродная сестра Мельпомены. – Ах, если бы Молли оставила эти глупости и занималась семьей! Я же так ее уговаривала!

Делайла Ругер примерилась и от души пнула тетушку по коленной чашечке.

- Ах ты ж мелкая… сиротка, - подавилась воплем Бетси Арсега. – То есть бедная. Несчастное дитя.

К чести тетушки нужно отметить: она действительно жалела племянницу. И искренне хотела помочь. Бездетная Бетси оформила опекунство, забрала Деллу к себе и за все девять лет, отделявших девочку от совершеннолетия, не сняла ни цента с банковского счета Ругеров. При этом на племяннице женщина не экономила – ни деньги, ни силы, ни время. Бетси сделала в гостевой комнате ремонт, превратив ее в очаровательное гнездышко, накупила ажурных платьицев и лаковых туфелек. Она водила Деллу в школу танцев, на уроки вокала и к преподавателю актерского мастерства, читала ей вслух истории про фей. А еще Бетси воспитывала племянницу. Пыталась исправить тот педагогический кошмар, который создали недальновидные родители.

- Ты же хорошая девочка… - грустно вздыхала Бетси, выпутывая из рыжих вихров обильные репьи. – Ну зачем ты подралась с Тревором?

- Потому что он Билли дразнил, - поначалу пыталась объяснять Делла.

- Ну вот пусть Билли бы и разбирался.

- Билли боится Тревора, он не смог бы!

- Тогда пусть Билли пожалуется своей маме.

- А папа всегда говорил, что нужно не жаловаться, а решать проблему! – приводила коронный аргумент Делла. Папа говорил то. Мама делала это. Бетси не знала, что на это ответить, но понимала: если девочка пойдет тем же путем, что родители, то и закончит приблизительно так же. Поэтому она продолжала объяснять. Какое-то время Делла спорила. А потом перестала. Она молча слушала тетку, глядя через нее на что-то далекое и значительно более интересное, чем какая-то там Бетси Арсега. Делла ждала, когда тетка закончит, равнодушно кивала, обозначивая этим, что приняла информацию к сведению, а потом делала ровно то, что делать ни в коем случае не следовало.

Петь Делла отказалась, танцевать – тоже. А на занятиях по сценическому мастерству выразительно рассказала стишок, в котором самым приличным словом оказалась «жопа».

Бетси пыталась справиться с проблемой. Она безропотно чинила порванные платья, извинялась перед родителями избитых детей и регулярно ездила в школу, чтобы выслушать очередную порцию упреков от директора. Бетси хотела помочь. А потом поняла, что не сможет. Она просто не справляется. И тогда Бетси сделала то единственное, что могла сделать в сложившейся ситуации порядочная женщина. Она оплатила Делла обучение в школе-интернате. «Золотая сова» была лучшим магическим интернатом во всей Северной Америке. Там преподавали самые опытные учителя, там работали самые талантливые психомаги… Если не они – то кто? – подумала Бетси Арсега. Это не потому, что я устала, - подумала Бетси Арсега. Это для девочки. Так будет для нее лучше.

И подписала договор.

Будущее показало, что Бетси была права. Оказавшись в школе-интернате, Делайла довольно быстро завела приятелей, перестала дичиться и даже радовалась тетке, когда та забирала девочку на каникулы. Они начали общаться – и Делла не смотрела сквозь Бетси немигающим равнодушным взглядом. Она слушала.

Вот, - подумала Бетси. – Наконец-то. Теперь все будет хорошо. Трудные времена позади, девочка взялась за ум и теперь все будет отлично. Делайла окончит школу, потом лицей, поступит в университет и станет целителем. Или психомагом. А может быть, артефактором – тоже отличная профессия для девочки. И очень востребованная – хороших артефакторов в Нью-Йорке по пальцам одной руки можно пересчитать.

Так Бетси думала ровно до тех пор, пока Делайла не подала документы на факультет боевой магии.

Вот тогда-то Бетси и сорвалась. Она кричала, захлебываясь воздухом, судорожно взмахивала руками, а когда слов не хватало, топала ногами в пол, словно капризный ребенок.

- Ты! Ты!.. Как ты могла? Да я же для тебя… Ты с ума сошла? Хочешь закончить, как твой папаша?! Вот все из-за этого мерзавца! Если бы не он, Молли бы до сих пор жива была! Вышла бы замуж за нормального человека, детей растила, а не в лабораториях сутками торчала! – вопила Бетси, не замечая, как по лицу катятся слезы и падают с трясущегося подбородка на воротник. – Я так старалась все это исправить! Так старалась… А ты! Ты тоже! Ты же калекой станешь! Погибнешь! Ну почему ты не хочешь нормально жить?! Как все люди?

Делла смотрела сквозь нее равнодушным немигающим взглядом.

А Бетси не понимала. Действительно не понимала. Все было так хорошо! Она почти справилась. И вот. И вот…

- Я отказываюсь за это платить! – выдала последний залп Бетси. – Ни цента не дам!

- Я закончила лицей с отличием, - напомнила Делла. – И у меня отличный академический рейтинг. Университет гарантирует мне стипендию.

- Да я жизнь на тебя потратила! Думала, что ты… А ты… Видеть тебя не могу! – выкрикнула Бетси, оседая на стул. – Уходи! И не приходи, пока не одумаешься! Не хочу! Убирайся, уходи, прочь с глаз моих!

- Конечно, тетушка, - очень спокойно сказала Делла и вышла, тихо притворив за собой дверь.

Бетси думала, что Делла вернется. Может, через неделю, может, через месяц, но вернется.

Делла не вернулась.

- Ну, вот как-то так и живем, - подвела итог Делла. – Я работаю тем, кем работаю, а тетушка делает вид, что меня не существует.

- Ээээ… - глубокомысленно промычал Стэн, судорожно подыскивая слова. Они наверняка были – но прямо сейчас ничего адекватного в голову не приходило. – Я как-то… Эммм…

- Вот только не делай такое лицо, - тыкнула Стэна пальцем под ребро Делла. – Мы с теткой вечно не ладили, а в магдепе охеренные зарплаты и самая крутая медицинская страховка. Так что в целом я в плюсе.

- Так вы совсем не общаетесь?

- Совсем.

- Вообще-вообще?

- Абсолютно. Каждый год я покупаю для Бетси два подарка – на день рождения и на Рождество. Поначалу она возвращала их не распакованными. Теперь не возвращает. Пару раз я наложила на коробку отслеживающие чары – хотела узнать, открывает она коробку или принципиально в мусор выбрасывает. Оказывается, все-таки открывает и даже подарки достает.

- А, - сказал Стэн. – Ага. Ну, если достает – то это, несомненно, прогресс. В этом году тоже купила?

- Конечно, - Делла взмахнула рукой, и со стеллажа спланировала небольшая картонная коробка. Внутри обнаружилась серебряная вазочка, густо оплетенная чеканными листьями и цветами. – Ну как?

- Красивая, - одобрил Стэн, взвешивая в руке вазу. Фунта полтора, не меньше. – Так ты, значит, подарки по почте посылаешь?

- Ну да.

- И на Рождество никаких обязательных визитов не запланировала?

- Нет, а что?

- Мой отец приглашает тебя на ужин.

- ЧТО, БЛЯДЬ?!

Глава 31

- Блядь… - Делла тоскливо обозрела длинную витрину, заставленную тортами, пирогами, кексами и еще какой-то неведомой херней. – И что брать?

- Да что угодно, Паттерсоны непривередливые, - попытался успокоить ее Стэн. – Давай вон тот, с яблоками.

- С яблоками – это банально, а у нас тут Рождество, - забраковала предложение Делла.

- Ну с персиками.

- Он некрасивый.

- Тогда торт, - Стэн ткнул пальцем в ажурную конструкцию из завитков белого, красного и золотого крема. – Этот красивый.

- Зато держится на магии. Вон, смотри, - Делла тыкнула пальцем в кремовый букет. Стэн присмотрелся: сидящая на цветке бабочка медленно развернула и сложила крылья.

- А если отключить? Ты же можешь?

- Могу. Но тогда это говно рассыплется!

- Блядь… - Стэн устало помассировал треугольник между бровями. – Давай в обычный магазин пойдем, там с магией проблем не будет.

- В обычном я не знаю, что вкусное!

- А тут ты, значит, отлично все знаешь, - не удержался Стэн и получил в ответ бешеный взгляд.

- Я выбираю! Это важно! Это, мать твою, твой отец, и это семейный ужин, и официальное знакомство…

- Так. Иди сюда, - Стэн за рукав оттащил Деллу от прилавка и увлек к стене. – Успокойся. Все хорошо.

- Ага, как же, - Делла втянула голову в плечи и нахохлилась, как замерший воробей. – Я же нихрена про лишенных дара не знаю. Сто процентов облажаюсь, Древними богами клянусь!

- Да ладно? Я не волшебник, и нормально общаемся. Манкель в Большом городе вырос. Просто не говори о работе, и все будет отлично. Если запутаешься, я подстрахую, что-нибудь совру.

- А если я ему не понравлюсь? Твоему отцу? – впервые за все время общения Стэн видел на лице у Деллы откровенную панику.

- Рехнулась? Мой батя готов поставить тебе алтарь и приносить на нем кровавые жертвы. Он же мечтал, чтобы я начал с кем-нибудь встречаться – а тут вдруг ты, как божественный ответ на молитвы.

Делла еще больше сбледнула с лица и словно бы уменьшилась в росте.

- Ой. Кажется, я к такому не готова.

- Не-не-не, все хорошо. Отец не будет докапываться, он вообще классный – добрый, веселый, без загонов. Твоя задача – просто посидеть за столом и сожрать то, что в тарелке. Все. Остальное беру на себя. Можешь даже не разговаривать, улыбайся и кивай, этого хватит.

- А если я ему не понравлюсь? - снова спросила Делла, тихо и очень серьезно.

- Значит, не понравишься. Какая разница? Ты же не с моим отцом встречаешься, а со мной. А мне ты очень нравишься. Я тебе больше скажу: я тебя люблю, - Стэн наклонился и чмокнул Деллу в холодный красный нос.

- Я тоже тебя люблю, - Делла привстала на цыпочки и поцеловала его – горячо, жадно и сладко. Мир затих, отодвинулся, расступаясь в стороны, как воды Красного моря. Остался только поцелуй, прикосновения ладоней и пульсация крови в ушах.

Когда Делла отстранилась, Стэн смущенно крякнул и сунул руку в карман, поправляя внезапно возникшее затруднение.

- Хорошо. Берем вон ту херню с орехами и карамелью – на вид она очень рождественская, - обретя почву под ногами, Делла встряхнулась и оживилась.

- А вон там вишневый штрудель лежит, - тоном опытного провокатора прошептал Стэн, склонившись к самому уху. – Я читал, что эту херню с мороженым едят. Горячий штрудель, холодное мороженое, кофе…

- Вот ты сволочь! – возмутилась Делла. – Возьмем и то, и другое. Херню отнесем к отцу, а штрудель дома слопаем.

Дом встретил Стэна веселым перемигиванием гирлянд. Отец обмотал ими все кусты, протянул светодиодную ленту по крыше, закрепил вокруг двери и частой спиралью обвил флагшток. Такой иллюминации Стэн пару лет не видел – с тех пор, как умерла мама.

- Приехали. Выходим, - перегнувшись на заднее сиденье, Стэн достал коробку с ореховой херней, которая по чеку проходила как карамельно-ореховый финаньсе с миндалем, пеканом и фисташками. – Бутылку захвати.

Под влиянием импульса они все-таки прикупили сделанный в Скрытом городе виски – благо на этикетке не указано, что напиток изготовлен с применением магии.

- Ага. Иду, - Делла сидела неподвижно и таращилась на освещенное мерцающими огоньками крыльцо, как Жанна д’Арк на костер. – Сейчас.

- Эй! – подергал ее за локон Стэн. – Земля вызывает Марс, прием.

- А?

- Все хорошо, - Стэн торопливо обнял Деллу и прижался губами к впадинке над ключицей. – Сворачивай панику. Если будет совсем пиздец, пнешь меня под столом, и я придумаю повод, чтобы уйти.

Вздрогнув, Делла отмерла, щелкнула пальцами, подзываю бутылку вискаря, и шагнула в промозглую, совершенно не рождественскую слякоть.

- Фух. Свисток – шайба в игре, - вздохнул Стэн и вышел вслед на ней. Размокший в кашу снег сыто зачавкал под ботинками.

- Иди сюда.

Прихватив Деллу за талию, Стэн провел ее по ступеням, ненавязчиво подталкивая в спину, и открыл дверь.

- Папа, мы пришли!

В доме пахло полиролью для мебели, хвоей и жареным на огне мясом. Отец вышел навстречу, ослепляя сиянием белой рубашки. О стрелки на брюках можно было резать бумагу.

- О, Стэн. И Делайла. Снимайте куртки, проходите, уже все готово! – отец растянул губы в широкой панической улыбке.

Стэн понял, что на ближайшие два-три часа он единственный нормальный человек в доме. И захотел выйти в окно.

- С Рождеством, пап!

Отпустив на секунду Деллу, Стэн шагнул вперед и крепко обнял отца, успокоительно похлопывая по спине. Коробка с ореховой херней неловко болталась в оттопыренной руке.

Потом была неуклюжая толкотня, в ходе которой Делла и Стэн жонглировали куртками, бутылкой и кексом, и Стэн все время боялся, что какой-нибудь из предметов зависнет в воздухе. Такая фигня выходила у Деллы сама собой, просто на рефлексах.

Отец исчез на кухне и развил там бурную деятельность: хлопал дверцами шкафов, звенел кастрюлями и дребезжал стеклом.

- Сейчас-сейчас, у меня все готово!

- Пап, я помогу! – наконец-то разобрался с барахлом Стэн, шлепком по заднице отправил Деллу в гостиную, к елке и телевизору, и устремился на кухню. – Что делать?

Отец развернулся, удерживая в одной руке два бокала, а в второй – стопку тарелок.

- Достань салат из холодильника. А мясо в микроволновку, оно уже остыло. Вино… Хлеб нарезать. Соус…

Стэн обозрел кухню, заставленную чистой и грязной, пустой и наполненной посудой.

Ну мать твою. А говорил, что просто сделает барбекю.

Как хорошо, что Бабингтон уже выписала бальзамы. И как плохо, что не выписала каннабиноиды.

- Я понял, пап. Сейчас все сделаю. Делл! – заорал он с таким расчетом, чтобы перекрыть бубнеж телевизора. – Иди сюда!

Всучив пришибленной Делле пучок бокалов, Стэн указал на застеленный клетчатой скатертью стол.

- Я буду давать тебе посуду, а ты расставляй.

Дисциплинированно кивнув, Делла промаршировала к столу, а Стэн сосредоточился на кухонных баррикадах. Так, хлеб – в плетеную миску. Запеченные овощи – на блюдо, туда же кукурузу и жареную картошку. Соус – в стеклянную плошку, кетчуп – во вторую такую же…

Вдохновленный поддержкой, отец торопливо застучал ножом, нарезая на крупные дольки огурцы, помидоры и сладкий перец.

Когда Стэн, неся на вытянутых руках блюдо, ощетинившееся свиными ребрами, как макет корабля – шпангоутами, вошел в гостиную, Делла уже заканчивала с сервировкой. Небольшие тарелки на широких и плоских, рядом – сияющие неестественным блеском бокалы. Вилки и ножи – на математически выверенном расстоянии, салфетки свернуты в замысловатое оригами. Складки на скатерти исчезли, неровные поверхности свечей распрямились.

- Ух ты… - растерялся Стэн. – Я думал, ты просто посуду расставишь. Но ты молодец вообще, круто, - тут же исправился он, заметив, как напряженно выпрямилась Делла. – Так намного лучше.

Как ни странно, неловкая суета с последними приготовлениями сняла напряжение, и за стол все сели вполне умиротворенными. Отец все еще скалился, как Безумный Шляпник, а Делла держала спину так прямо, что по ней можно было угол наклона Пизанской башни высчитывать. Но в целом все было нормально.

- Пап? – прервал затянувшуюся паузу Стэн и указал взглядом на бутылки.

- О. Да, - отец потянулся к вину и запнулся. – Делайла? Вино или виски?

- Вино – это отлично, - неожиданно мягко улыбнулась Делла, и Стэн погладил ее под столом по колену – просто в целях поощрения. – Немного, полбокала.

- Вы не пьете алкоголь?

- Пью, но мало. Не люблю рассредоточенность сознания.

- Это мудро, - похвалил отец, отмеряя ровно полбокала темно-красного, словно кровь, вина. – Никогда не слышал об этой марке виски. Что-то новенькое, наверное? Вы уже пробовали?

- Да, отличная штука, - вступил Стэн. – Тебе понравится.

Виски действительно было охуенным – хотя бы потому, что магическая сепарация сивушных масел намного эффективнее химической. Если можешь выбрать те оттенки вкуса, которые хочешь оставить, а остальные удаляешь усилием воли – или чем там они удаляют, - результат впечатляет.

Беседа петляла, как следы пьяного: работа, прошлое, семья. Отец осторожно прощупывал почву вопросами и постоянно косился на Стэна: нормально? Я не пересекаю границы? Ты не обиделся? Не злишься?

Делла отвечала вежливо, развернуто и честно, но Стэн, знакомый с реальным положением вещей, поражался: как можно не врать, создавая настолько искаженную картину реальности.

- Моя тетка архитектор-дизайнер, она постоянно загружена работой. А поскольку живем мы раздельно, то общаемся меньше, чем хотелось бы, - мило хлопала ресницами Делла, а Стэн мысленно сопоставлял сегодняшнюю правду и позавчерашнюю. Найди десять отличий…

- Ваша тетя, наверное, гордится вами, - сделал комплимент отец, и Стэн беззвучно застонал.

- Я думаю, дело не во внешней оценке наших поступков, а в том, чтобы приносить реальную пользу обществу, - глазом не моргнув, выдала глубокомысленную хуйню Делла. Стэн еще раз погладил ее по колену – хоть какая-то замена аплодисментам.

- Да, вы совершенно правы. Когда Стэн подписал контракт, мы все им гордились. Но дело было не в том, что Стэн хотел порадовать меня и Маргарет. Он шел защищать Америку, - распрямил плечи отец и с вызовом посмотрел на Стэна: мы гордимся. Я горжусь. Отрицай сколько хочешь, но для меня ты герой.

Делла все еще улыбалась, но взгляд у нее стал холодным и жестким, как промерзшая декабрьская земля.

- Может, вина? – совершенно недипломатично вмешался Стэн. – Делла, давай еще немного. Папа, виски? Кстати, как тебе? Приятное послевкусие, правда?

Отец обиженно сник, но виски выпил и одобрительно кивнул: «Да, очень мягкое. Даже сладковатое, кажется».

- А помнишь, пап, как мы в первый раз вместе пили? После выпускного…

- Да! Он тогда домой под утро пришел, довольный до ужаса, и рубашка в пом… идорном соке, наверное, кетчупом заляпал. Маргарет уже уснула, а я дождался. Мы взяли бутылку бурбона, вышли на задний двор и встретили рассвет вместе – со стаканами в руках. Я тогда впервые понял: все, мой сын больше не ребенок. Он вырос.

В глазах у Деллы блеснул нехороший огонек.

- А фото у вас есть? Я хочу это увидеть!

- Да, конечно! – обрадовался отец и сорвался из-за стола.

- Папа! Не надо! - выкрикнул вслед ему Стэн, и беззвучно проартикулировал: – Ах ты мстительная коварная пакость!

- Ну что ты, дорогой, - сложила губы бантиком Делла. - Мы должны больше знать друг о друге.

Следующие полчаса они провели, разглядывая семейный альбом Паттерсонов. Бабушки, дедушки, дяди и тетя, отец и мать, красивая и живая. И Стэн. Счастливый, скалящийся во все тридцать два белых зуба, как молодая акула, и лохматый, как пони.

- Я же говорила: тебе пойдет стрижка подлиннее! – обрадовалась Делла, вытащив фотографию, на которой смеющийся Стэн позировал на фоне хоккейного поля. Снимок был сделан до начала игры. Тогда Стэн еще не знал, что они проиграют. На всех этих фотографиях глупый веселый мальчишка не знал, что проиграет.

- А это кто? – Делла указала на черно-белый снимок. Молодой светловолосый мужчина в форме морской пехоты смотрел в камеру серьезно и строго. Отец взял фотографию, осторожно погладил ее пальцем.

- Это Франклин Паттерсон. Мой отец. Служил во Вьетнаме в чине сержанта, когда вернулся – устроился в Пожарный департамент Нью-Йорка. Отец мечтал, чтобы я тоже пошел в армию, но здоровье… Плоскостопие. Меня не взяли. А брат, Зак, отслужил, сейчас работает менеджером в охранной фирме.

Идея узнать побольше о прошлом Деллы уже не казалась Стэну хорошей. Потому что теперь ковырялись в его жизни, как в лотке «Любая вещь за доллар», – и это было нихуя не приятно.

Как же дед гордился своей службой! Вспоминал об этом времени как о самом правильном в жизни. Мужчина должен быть воином. Бойцом. Солдатом. Настоящий мужчина не будет отсиживаться дома, когда родина просит о помощи. Так делают только бесполезные трусы – своей пассивностью они уничтожают страну, как паразиты – молодое, сильное животное.

Будь храбрым. Сильным. Надежным. Делай что должно, не ной и не жалей себя.

Именно таким был Франклин Паттерсон – несгибаемый мужик со стальными яйцами. Он мог починить автомобиль, построить дом и въебать зарвавшемуся хаму так, что зубы веером разлетались. Любил одну-единственную женщину со школы и был верен ей всю жизнь. Каждое воскресенье ходил в церковь. До самой смерти в восемьдесят семь лет делал солнышко на турнике.

Франклин Паттерсон был героем. И он презирал слабость.

Бабингтон говорила, что ПТСР – это естественная реакция мозга на чрезмерный стресс. Вот только для Франклина не существовало чрезмерных стрессов.

Либо ты справляешься – либо ты слабак. Все просто.

Франклин Паттерсон справлялся.

- А это бабушка Джудит, - вытащил такую же старую фотографию Стэн. – На каждое Рождество она дарила всем вязаные свитера. Дурацкие такие: с оленями, со снеговиками… Носить их было невозможно, а отказаться – стыдно. У меня до сих пор коллекция в шкафу. Показать?

Ухватив Деллу за локоть, Стэн повлек вверх по ступеням. Отец проводил его позорное отступление многозначительно-понимающим взглядом и сделал телевизор погромче. И совершенно зря – единственной целью Стэна было прекратить этот вечер воспоминаний. Не более того.

- Что? – развернулась к нему Делла, как только Стэн затащил ее в свою комнату. – Мы же должны поближе узнать друг друга!

- Нахуй. Был неправ, осознал ошибку, обещаю исправиться. Боже, какой пиздец, - потряс головой Стэн. – Как будто в мозг выебали, хером между больших полушарий.

- Да ладно, зря ты. Было очень познавательно, - Делла взъерошила ему волосы на макушке и быстро чмокнула в подбородок. – И да, школьная прическа идет тебе больше.

- Если я пообещаю отпустить волосы, ты пообещаешь забыть о семейном альбоме?

- Заметано!

Договор скрепили рукопожатием. Делла отправилась на экскурсию по комнате, заинтригованно разглядывая экспонаты: фотографии на стене, бейсбольные мячи и клюшки, стоящий на столе компьютер. Стэн уселся на тщательно, под линеечку застеленную кровать, а потом рухнул на нее и задрал ноги на покрывало.

- Иди сюда, - протянул он к Делле руки.

- Зачем?

- Просто иди, - призывным жестом Стэн пожамкал пустоту пальцами. Три раза он схватил воздух – а на четвертый уже Деллу. Потянув за пуловер, Стэн завалил ее на себя и обнял. – Вот. Именно то, что я хотел.

- Чтобы на тебе полежал кто-нибудь тяжелый и твердый?

- Чтобы ко мне, в эту вот самую кровать, пришла самая охуенная девушка на планете. Мечта всей моей юности. Каждое утро просыпался со стояком и представлял, как это произойдет.

Оседлав Стэна, Делла уперлась подбородком ему в грудь и совершенно неприлично отставила задницу.

- А если твой отец зайдет?

- Не зайдет. Он же прекрасно все понимает. Кстати, ты как, нормально? Освоилась?

- Да. Он у тебя классный, - одобрила Делла, и Стэн почувствовал неожиданное облегчение. Оказывается, все это время он боялся, что отец Делле не понравится, и теперь радовался, как будто сдал сложный тест.

- Конечно, классный! Мы, Паттерсоны, офигенные!

Делла нависла над ним, очень серьезно посмотрела и кивнула.

- Совершенно офигенные.

И поцеловала его. Сначала легко и нежно, едва прикасаясь губами к губам, потом сильнее и жестче. Через минуту они сосались, как перевозбужденные подростки, тиская друг друга через одежду. Спина у Стэна взмокла, губы покалывало от возбуждения, а член болезненно упирался в молнию джинсов. На мгновение мелькнула совершенно безумная и невыносимо соблазнительная мысль разложить Деллу прямо тут, на своей девственной, мать ее, кровати. Реализовать сладкую фантазию отрочества: Стэн трахает у себя в комнате самую охуенную красотку школы – ну, пусть не школы, пусть Департамента. И ей это нравится! Красотка в восторге, красотка кончает раз за разом, потому что Стэн охрененный мужик.

А родителей нет дома. И вернутся они не скоро.

Скрипнув зубами, Стэн убрал руки подальше от промежности Деллы.

- Все. Стоп. Тайм-аут.

- Да, - просипела она, сдувая с лица растрепавшиеся локоны. Губы у Деллы распухли и покраснели, а глаза съехались к переносице, как у пьяной. – Стоп.

Делла отползла к спинке кровати и пригладила пятерней волосы. Стэн смотрел в деревянный потолок, медленно дышал, считая вдохи и выдохи, и всерьез прикидывал: может, по-быстрому передернуть? Член стоял колом, яйца ломило, мышцы в паху пульсировали.

- Твою мать. Нахуя я это затеял?

- Ты у меня спросил?!

Поманив пальцем пластиковую ручку, Делла трансформировала ее в пластовой же кривобокий стакан.

- Джала!

Стакан наполнился прозрачной водой, по стеклу побежал туман измороси.

- Пей.

- Откуда она? – подозрительно прищурился на воду Стэн.

- Родник в Андах. Как-то раз мы с Петером туда по делам мотались, ну, я и подвязала координаты к заклинанию…

Не слушая продолжения, Стэн огромным глотками Стэн осушил псевдостакан.

- Еще!

- Джала.

- А теперь льда добавь, - попросил Стэн и опрокинул ощетинившуюся морозными иглами воду себе на голову. – Фух. Попустило. Делла, солнышко, тебе не кажется, что мы какие-то ужасные ебланы?

- Мне не кажется. Я это знаю, - мрачно изрекла Делла и выплеснула следующий стакан себе в лицо.

В гостиную они спустились сухие, тщательно причесанные и корректные, как передовица «Таймс». Делла прижимала к груди один из многочисленных свитеров бабушки Джудит, который почему-то страстно возжелала.

Отец не услышал их шагов. Он старательно смотрел какое-то бессмысленное шоу, выставив звук на максимум, и задумчиво грел в ладонях стакан с виски. По усталому, осунувшемуся лицу пробегали разноцветные отсветы гирлянд.

Стэн подошел к нему сзади, наклонился и обнял за плечи.

- Спасибо, пап.

- За что? – отец испуганно вздрогнул, но тут же смущенно заулыбался.

- За все. С Рождеством тебя. Хочешь кофе?

В телевизоре семья из пяти человек пыталась влезть на гладкую высокую горку. Они соскальзывали и падали, но все равно подставляли друг другу плечи и ползли вперед, к вершине.

Глава 32

Жизнь с магом имеет совершенно практические преимущества. Например, холодное мороженое, уложенное на горячий штрудель, не тает.

Стэн отколупал кусок пирога, присовокупил к нему ложку пломбира, утрамбовал все в рот и запил кофе.

Бездымные языки пламени плясали в камине и плевались в воздух золотыми искрами. Дров волшебному огню не требовалось, дымохода – тоже, и Стэн мысленно называл эту штуковину «костер, идентичный натуральному». Но грело пламя исправно, создавало все необходимые визуальные и акустические эффекты, так что жаловаться было не на что.

Идея с камином возникла спонтанно. Поначалу Делла собиралась сервировать ужин – такой же чудовищно-традиционный, как у отца, и Стэн даже начал расставлять посуду. А потом подумал: а какого, собственно, хрена? В доме есть камин, есть два человека и куча всякой мягкой хуйни.

Делла на предложение отреагировала прохладно.

- Это не камин вообще-то, а элемент декора.

- В этом элементе декора огонь разжечь можно? – спросил Стэн, получил утвердительный ответ и отправился в спальню. Вскоре на полу громоздилось гнездо из одеял, пледа и разновеликих подушек. Делла зажгла огонь, Стэн притащил из кухни еду и бутылку вина.

Громковещательный шар истекал блюзом, густым и темным, как гречишный мед, перемигивались свечи на елке, и отблески пламени порхали по доскам пола, словно рыжие мотыльки. Разнежившийся, осоловевший от еды и алкоголя Стэн зевнул и потянулся.

- Сейчас бы кино какое-нибудь посмотреть…

- Тебе скучно? – подняла голову Делла.

- Что? Нет, конечно. Просто подумал, что кино было бы кстати. Тебе бы тоже понравилось, - попытался сгладить неловкость Стэн.

- Скучно. Так и знала, что тебе здесь будет скучно, - лицо у Деллы сделалось расстроенным и виноватым, и Стэн немедленно почувствовал себя Манкелем. И даже немного Бетси Арсегой.

- Да не скучно, говорю же! Просто мысль пришла. Мне все нравится, у тебя классно, и с тобой классно, иди сюда, - Стэн потянулся, чтобы ухватить Деллу за ногу, но поймал воздух. Розовая пятка исчезла из зоны досягаемости стремительным точным движением.

- Вот не надо втирать! – Делла вернулась на курс с неумолимостью самонаводящейся ракеты. – Я давно об этом думала. У вас же другие развлечения, и ты к ним привык, наверное, они даже лучше. А здесь ничего этого нет. К тому же тебе неудобно, в этом доме все на магии, даже свет.

- Но газ спичками зажигается. Кофе я сварить могу, воду в сортире смываю – что еще надо? – все еще пытался замять проблему Стэн. Ссориться с Деллой он не хотел, и претензии предъявлять тоже. Просто озвучил случайную мысль, совершенно не предполагая, что безобидная реплика может вылиться в проблему.

- Дома у тебя компьютер.

- И что? Ты так говоришь, как будто это не техника, а кислород. Я могу жить без компьютера.

- Но с компьютером тебе лучше.

Стэн на долю секунды отвел глаза и понял: спалился. Надо было сидеть ровно и смотреть не мигая. Вот еблан.

Потому что с компьютером действительно было лучше. И с телевизором, и с бытовой техникой, которая запускается тогда, когда в кнопочку ткнешь. С работающим телефоном, с интернетом, с электрическим освещением…

В доме у Деллы Стэн чувствовал себя лишней шестеренкой в механизме. Вроде как целая, и даже вращается, но ни с чем не взаимодействует. Ебаный, блядь, вакуум.

И книги. Стэн любил книги, но читать для удовольствия совсем не то же самое, что читать, потому что альтернативы отсутствуют.

Но все эти минусы перекрывал один-единственный, зато жирнющий плюс. В доме не было электричества, интернета и бытовой техники – зато здесь была Делла. И ради этого Стэн готов был хоть «Жизнь двенадцати Цезарей» прочитать.

- Если бы я хотел компьютер, то остался бы дома. Но я хочу тебя. Ну, иди, - похлопал ладонью по развалам подушек Стэн, но Делла упрямо помотала головой.

- Я тут кое-что подумала…

- Ой, блядь. Уже страшно, - тоскливо вздохнув, Стэн отодвинул подальше тарелку и сел. – Ну, выкладывай.

- Может, снимем квартиру в Большом городе?

Оторопело моргнув, Стэн затих, осмысливая услышанное.

- Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? В нормальной квартире?

- Ну да! Вот смотри: ты магически управляемыми предметами пользоваться не можешь, но я же могу освоить технику. Восемь миллиардов людей пользуется этой херней, она не может быть сложной. И даже магия никуда, по сути, не денется – маломощные заклинания соседям не помешают. По-моему, никаких проблем не возникнет ни для тебя, ни для меня. Что думаешь?

Стэн думал, что десять дней активного секса – не повод съезжаться. Стэн думал, что отношения – это очень ответственно, и решения принимать нужно взвешено.

Да мать твою, кто так вообще делает?!

- Что думаю?.. Мы взломали дом, угнали машину, сожгли напалмом заброшку и спрятали труп. Хуже уже не будет. Завтра поеду домой, погуглю объявления об аренде.

- Ага! – радостно завопила Делла и с места сиганула на Стэна. Он только и успел, что наклониться влево, чтобы в падении посуду не расколотить.

- Рехнулась? Тут же тарелки!

- Я вообще-то маг. А умные люди придумал ремонтные заклинания.

- А умные люди придумали, как соскребать штрудель с моей жопы?

- Ну, у меня есть несколько идей, - ухмыльнулась Делла. – Например, вот так, - и лизнула Стэна в шею.

Язык у нее был горячий и мокрый, он двигался от ключицы к челюсти, следуя пульсации артерии. Стэн охнул и запрокинул голову. Делла прикусила кожу под подбородком, медленно, постепенно наращивая давление, сжала зубы, но в тот момент, когда боль начала заслонять удовольствие, отпустила и прижалась мягкими губами.

Закрыв глаза, Стэн бездумно подставлялся под ласки. Делла выцеловывала его, спускаясь от шеи к груди, тщательно и последовательно, дюйм за дюймом. Когда влажные губы сомкнулись на отвердевшем соске, Стэн дернулся, словно его ударило током. Яйца напряглись, член стоял колом, и больше всего Стэну хотелось затащить Деллу на себя и вжаться в нее бедрами – сильно, до боли. Но медленные сомнамбулические ласки завораживали, Стэн горел и плавился, и позволял Делле делать все, что она пожелает.

От левого соска к правому. Губы, язык, зубы. Делла вылизывала, целовала и кусала, это было и больно, и сладко, и охуительно приятно. Стэн вздрагивал, подаваясь навстречу, и комкал пальцами одеяло.

- Господи, Делл, я…

- Тссс… - выдохнула она куда-то в диафрагму – Стэн кожей почувствовал прикосновение холодного воздуха.

Делла спускалась все ниже и ниже – дуги ребер, мягкая впадина солнечного сплетения, отвердевшие мышцы живота. Теперь к наслаждению примешивались внезапные вспышки щекотки, и Стэн дергался, стонал и хихикал попеременно.

От пупка по расширяющейся к паху дорожке волос, язык скользит, вырисовывая узоры, горячие прикосновения сменяются холодным касанием дыхания. Резинка штанов. Губы движутся, прихватывая кожу, прижимаются сильно и яростно, почти болезненно. Завтра там будут засосы, но Стэну все равно. Стэну плевать. Потому что Делла сдвигает штаны вниз, прикусывая тазовые косточки. От прикосновения зубов тело прошивают огненные искры, бедра судорожно дергаются, а член вздрагивает, натягивая трусы. Стэн запрокидывает голову и рвано выдыхает. Ее губы так близко… так близко… От этой мысли сносит крышу, в голове остается только гулкая пустота, а в ней оглушающее биение пульса.

Она целует бедра, нажимает ладонями, заставляя развести ноги, и лижет чувствительную внутреннюю поверхность. Горячее дыхание касается мошонки, и яйца от него поджимаются и твердеют до каменной прочности.

Сейчас Делла остановится. Поднимется, приблизится для поцелуя. А потом Стэн ее трахнет – прямо здесь, перед камином. Сейчас Делла…

Делла не остановилась. Подцепив пальцами резинку, она потянула штаны вниз одним плавным движением, освобождая член. Стэн тихо всхлипнул и затих, вцепившись кулаками в одеяло. Хер стоял, отсвечивая ярко-красной головкой, как ебаный маяк – и Делла, наклонившись, лизнула ее кончиком языка.

Стэн вскрикнул и выгнулся.

В последние годы с интимной жизнью у Стэна было довольно хуево – в казарме возможности для ебли нулевые. Но в старших классах Стэн пользовался всеми благами свободы и молодости. Он азартно постигал азы сексуальных практик и стремительно совершенствовался, продвигаясь от парня, который спускает в кулак, до чувака, который может полчаса не вынимая.

Да, это был рекорд. И да, Стэн им дохуя гордился.

Но девочки Стэну попадались до боли порядочные. От первого свидания до скромного петтинга он полз по пустыне недоеба не меньше месяца, а до полноценного секса нужно было полгода всухую тарахтеть. И никто никогда не предлагал Стэну отсосать.

А снимать проституток он брезговал.

Эта сторона интимных отношений оставалась для Стэна сладкой загадочной тайной – до тех пор, пока Делла не облизала ему член.

- ОХ ТЫ Ж МПФЫХЫХ! – взвыл Стэн и тут же заткнул себе рот кулаком.

- Все нормально? – растерялась Делла. Стэн смотрел на нее в том же ракурсе, который показывают в порно: голова внизу, между бедрами, глаза вопросительно подняты, блестящий от слюны рот приоткрыт.

- Все хорошо, - сухим ломким голосом успокоил он. И брякнул: «Продолжай».

Делла восприняла эту команду как самую естественную вещь в мире: наклонилась и снова лизнула член: провела языком по гладкой головке, щекотно поглаживая крайнюю плоть – раз, другой, третий. Стэн дергался от ее прикосновений так, будто его бультерьер в жопу кусал, и хрипло вскрикивал в кулак. А потом Делла обхватила головку губами, сжала и медленно скользнула вниз по стволу.

Стэн взвыл.

Делла сосала, двигая головой вверх-вниз, Стэн видел, как ходит между ног ее рыжая макушка, Член погружался в горячее, мокрое, его сжимали губы и ласкал язык, поглаживая, надавливая и щекотно касаясь уретры. Потерявшись в новых, охуительно-невероятных ощущениях, Стэн мотал головой по подушкам, кусал губы и хрипло вскрикивал. Откуда-то из глубины поднималось темное нехорошее желание схватить Деллу за волосы и вдавить лицом в пах так, чтобы загнать хер по глотку, и от этой мысли кровь превращалась в лаву. Стэн сжимал кулаками одеяло и яростно дергал его в такт движениям рыжей головы.

Вскоре к губам и языку добавилась рука. Вылизывая и посасывая головку, Делла сжала основание члена и провела ладонью туда-сюда. Стэн выгнулся дугой, упираясь в пол головой и задницей, оргазм надвигался на него, неудержимый и стремительный, как лесной пожар. Пара толчков ладонью – и Стэн, захрипев, последним осознанным движением толкнул Деллу в сторону. И кончил фонтаном, заляпав и живот, и подушки, и Деллу.

Хорошо хоть не потолок, - вяло подумал Стэн, растекаясь по одеялу бессмысленной протоплазмой.

- Ты чего толкаешься? – Делла склонилась над ним, стирая капли спермы со щеки.

- Не успел предупредить, - просипел Стэн. Горло пересохло, и где-то поблизости стоял остывший кофе, но где именно – хуй поймешь. Стэн вяло зашарил рукой в надежде нащупать чашку.

- О чем предупредить?

- Что кончаю.

- Ну и кончай на здоровье. В этом же, собственно, смысл. А толкаться зачем?

Нашарив наконец-то чашку, Стэн торопливо допил остатки. Во рту стало кисло и горько – но хотя бы сушняк прошел.

- Я же тебе в… - наткнувшись на удивленно-насмешливый взгляд, Стэн залился краской от груди до шеи. – Ясно. Учту на будущее.

И тут до него дошел весь пиздец ситуации: пить кофе и обсуждать технику орального оргазма, вместо того, чтобы…

- Черт! Я мудак, полный мудак, извини, я сейчас, - прижав Деллу к себе, он сунулся под футболку. И обнаружил, что трусов на Делле нет, а между ног у нее мокро, как после дождя.

- У меня вообще-то вторая рука есть, - пояснила она. – Все нормально, выдыхай. ТВОЮ МАТЬ!!!

- Что?! – подпрыгнул совершенно утративший бдительность Стэн, рефлекторно нащупывая в подушках пистолет. – Где?!

- Вот! – обвинительным жестом Делла тыкнула пальцем в тарелку с объедками штруделя.

- И? В чем проблема?

- Мороженого нет! Пока мы тут кувыркались, его Мелочь сожрала.

- Ну и бог с ней, у нас еще фунт пломбира лежит.

Делла ответила исполненным тоски взглядом.

- Проблема не в том, что у нас мало мороженого. Проблема в том, что у кошки непереносимость лактозы. Завтра у Мелочи понос начнется. С Рождеством, блядь!

К полуночи вымотавшийся до полного нестояния Стэн хотел только одного: лечь и уснуть. Желательно бы в кровати, но можно и на диване, на полу, в машине, в ванне… В любом месте, где можно принять горизонтальное положение. Но оставался последний рывок – подарки, и сходить с дистанции в такой момент было ну очень глупо.

Поэтому Стэн мужественно сжал челюсти, чтобы не зевать, и поплелся к машине. Несколько часов назад идея оставить подарок в багажнике показалась отличной. Ну сюрприз же, все дела. Теперь, в начале первого, заебанный в прямом и в переносном смысле Стэн осознавал, что это полная тупистика, но было поздно.

Вытащив из багажника вместительный короб, замотанный в красно-золотую бумагу, Стэн устало потащился наверх. Когда он вернулся, Делла уже стояла в гостиной, прижимая к животу такого же размера коробку, но темно-синюю. По глянцевой, почти черной поверхности текли серебристые искры – как будто с ночного неба тихо сыпался снег.

Они синхронно выставили на стол две коробки – словно мафиози из дешевого боевичка, меняющие чемодан с героином на чемодан с баксами.

- Открывай, - Стэн толкнул красно-золотую картонку. Делла послушно развязала пышный, как кочан капусты, зеленый бант. С внезапно проснувшимся азартом Стэн наблюдал, как меняется ее лицо: настороженность, удивление, радость.

- Ого! Они вообще не такие, как на катке! – Делла выдернула из коробки пару гладеньких белых ботинок с высокой шнуровкой. Стэн ухмыльнулся. Ну еще бы они были похожи! На катке в аренду давали какое-то угандошенное убожество, а Стэн изнасиловал гугл, подбирая коньки и ботинки для начинающих. И остановился на дорогущих «рейделах» с анатомической пяткой, улучшенной фиксацией и мягким подвижным язычком. Кожа, дышащая пенка, фирменное внутреннее покрытие, минимизирующее трение и согревающее ногу.

Делла натянула ботинки и торопливо, но совершенно неправильно затянула шнурки.

- Ну как?

- Отлично, - то ли ее, то ли себя похвалил Стэн. – Тебе удобно? Не трет, не жмет, нога не скользит?

Притопнув в пол, Делла прислушалась к ощущениям.

- Заебись, - резюмировала она. – А почему коньки отдельно?

- Не коньки, а лезвия, - объяснил Стэн. – Потому что они предназначены для новичков. Видишь, какие широкие? Такие лезвия устойчивые, ты легко на них удержишься, но медленные. Поначалу это удобно, а потом, когда накатаешь практику и освоишься, мы их поменяем. Ты дальше в коробку смотри, это же не все.

Пошарив в оберточной бумаге, Делла вытащила небольшой пакет, распотрошила его и встряхнула в воздухе футболку.

- Не поняла, - нахмурилась она, разглядывая рисунок. – Что это?

- Я тебе позже покажу, на практике, - пообещал Стэн. – Но поверь, это охуенный прикол.

На белом фоне чернели три прямоугольные клавиши: CTRL + ALD + Dell.

- Твоя очередь, - Делла вытолкнула свою коробку вперед и сложила руки за спиной, как примерная школьница у доски. Стэн заинтригованно дернул за бант, и белая лента, опоясывающая картон, рассыпалась морозной пылью.

В коробке лежала… куртка. Самая обычная коричневая кожаная куртка. Стэн достал ее, удерживая на лице вежливую радость. В развернутом виде куртка оказалась довольно эффектной – оригинальный крой, заклепки, молнии, кнопки с чеканным орнаментом и отличный материал. Вот только Стэну нахрен не нужна была одежда. У него хватало собственных вещей – тех, которые он выбирал сам. Тех, которые нравятся.

Было ужасно глупо огорчаться в такой ситуации. Делла старалась, она приложила усилия, чтобы купить этот чертов подарок, и на самом деле именно это и было важно.

- Спасибо, - жизнерадостно поблагодарил Стэн. – Мне очень нравится!

- Ага. Я вижу. Ты не смотри на нее, ты надень, Талейран хренов.

Стэн натянул куртку и тут же почувствовал, как детали смешаются, ужимаясь и расширяясь по фигуре. Поползли вверх слишком длинные рукава, раздались плечи, плотнее сжалась планка на бедрах.

- Она волшебная! – изумился Стэн. Унылая коричневая куртка немедленно перестала быть унылой.

- Ну кто бы мог подумать, - скорчила рожу Делла и сунула ему грязную тарелку. – Положи в карман.

Стэн брезгливо взялся за край, подальше от вишневого сока.

- Не влезет.

- А я говорю: положи.

Заинтригованный, он поднес тарелку к карману. Как только фаянс коснулся кожи, белая поверхность исказилась, как будто Стэн смотрел на нее через толщу воды. Нормальная с одной стороны тарелка с другой резко ужалась, и карман буквально всосал ее, только что не причмокнул.

- Охренеть.

- А теперь достань.

Уже не думая о крошках и соке, Стэн сунул руку в карман и потащил тарелку наружу.

- Получилось!

- Проверь в кармане насчет грязи.

Конечно, крошек там не оказалось. И вишневого сока тоже. Широко ухмыльнувшись, Делла подняла с пола бокал и выплеснула на Стэна вино. Секунда – и темно-красные пятна побледнели, пыхнули облачками белого пара и исчезли.

- Заклятие гомотопного расширения пространства на карманах. Терморегуляция, вентиляция, защита от грязи и запахов. Рисунок на кнопках – руны, простроченный узор на подкладке – енохианское письмо. Защита, конечно, так себе, но это лучше, чем ничего. Выключи свой ПТСР и не двигайся, - потребовала Делла, и Стэн, зафиксировав себя напряжением мышц, замер. Глянцевое зеленое яблоко просвистело в воздухе, но вместо того, чтобы врезаться в голову, в последний момент свернуло и разлетелось о стену где-то за спиной.

- Вот блядь!

- Да стой же ты! Кхарт!

Тусклый огонек ненасыщенного заклинания ударился в куртку и рассыпался радужными искрами.

- И еще, - Делла прихватила с пола вилку. – Пожалуйста, сдержись и не вломи мне.

Стиснув руки в кулаки, Стэн прижал локти к бокам.

- Давай!

Размахнувшись от плеча, Делла саданула его вилкой в живот. Зубцы загнулись веером, черенок искривился – а Стэн даже не почувствовал удара. Просто легкий тычок.

- Охуеть! Я люблю эту куртку!

- То-то же, - самодовольно улыбнулась Делла. – Но ты особо не расслабляйся. Блокирует она не все. Если в тебя чем-то серьезным засадят, пригибайся и ползи в укрытие.

- Это самый охеренный рождественский подарок на планете, - совершенно искренне сказал Стэн и обнял Деллу, зарывшись носом в волосы. – Спасибо. Большое.

- Подожди пока с благодарностями. Посмотри еще раз в коробке, - в глазах у Деллы горел предвкушающий огонек. Стэн сдвинул желтоватую оберточную бумагу…

- Это что? – Стэн выудил на свет божий черную глянцевую хрень в полфута длиной. Больше всего штуковина походила на фигурный дилдо: длинная, хорошей такой, анатомической толщины, с рельефными насечками и шарообразным утолщением на конце. С другой стороны у хреновины было отверстие диаметром в половину дюйма.

- Осторожно, дыркой от себя! – предупредила Делла, и Стэн торопливо перевернул хреновину.

- Отойди в центр комнаты, чтобы ничего на касаться, и сними предохранитель. Вон та штуковина над большим пальцем.

Охуевая все больше и больше, Стэн отступил к одеяловому гнезду, на всякий случай отвел руку в сторону и щелкнул плотно прилегающей скобой. Из дилдообразной рукояти протянулся светло-зеленый световой луч. Воздух наполнялся напряженным гудением, как будто рядом кружил деловитый пчелиный рой.

- Лайтсаббер! Серьезно, что ли? – радостно заржал Стэн, повел рукой, и обрубленная ветка елки тихо легла на пол. Стэн посмотрел на нее дикими глазами. – Он боевой?!

- Ну да. В этом же весь прикол, - удивленно моргнула Делла. – Игрушку ты в любом магазине купишь. Я сформировала нормальную рукоять: те, что в фильмах, хуйня, они в ладони проскальзывать будут. А потом навесила стабилизированное Агни максимальной концентрации с заданными параметрами радиуса и длины. Ну и вот, - смущенно ковырнула она пол ногой. – Я подумала, тебе такое понравится.

- О да. Мне очень нравится, - выдохнул Стэн, завороженно поводя мечом. Зеленый луч освещал комнату, как тусклый фонарь. Примерившись, он рубанул лежащий на столе апельсин. Клинок прошел через него, не встретив сопротивления, и апельсин развалился на две половинки.

- Ты даже не представляешь, как мне нравится.

- Вот и хорошо. А то сначала у меня другая идея была.

- Это какая же? – наивно заинтересовался Стэн. И получил закономерный ответ.

- Парик хотела сделать. Каштановый такой, с косичками, - Делла повертела пальцами над ушами, изображая легендарную прическу.

- Ах ты ж … - Стэн выключил лайтсаббер и отбросил его на диван. – Ах ты ж маленькая пакость. А ну иди сюда!

Радостно взвизгнув, Делла сиганула через стол и рванула по коридору прочь.

- Стоять! Возмездие неминуемо! Я кому сказал: стоять! - Стэн ломанулся за ней, догнал в спальне и опрокинул на кровать. – Сопротивление бесполезно!

Делла упала, раскинув руки, счастливая и хохочущая. Стэн рухнул на нее, навалился всем весом и поцеловал в шею. Внутри ворочалось что-то большое, теплое и невыносимое нежное, как полный чемодан котят. И это что-то очень хотело наружу. Стэн потерся носом о мягкую теплую кожу, вдохнул знакомый запах и снова поцеловал.

- Слушай, я… я…

- Знаю. Я тоже.

В гостиной деловито звенела забытой посудой Мелочь.

Маги не осознают, какой мощью владеют. Годами они осваивают заклинания, тренируются в начертании рун и составлении зелий, но совершенно игнорируют то, что лежит в первооснове. Силу.

Все, чему учат в академиях – это искусство ловко ходить на костылях. Знания, которыми вооружают магов, не открывают истину. Наоборот, они запеленывают ее в бесконечные слои лишней информации, лишают смысла и сути. Развоплощают, как смерть развоплощает душу.

Я понял это, когда обрел истинную силу. Не скудные крохи магических знаний, опутанные сотнями, тысячами нелепых ритуалов, как иссушенный трупик мухи – паутиной. Нет. Моя сила не требовала слов, или жестов, или глупого варева из дурнопахнущих ингредиентов. Я просто хотел – и свершал. Конечно, власть моя была невелика. Я не сравнился бы со слабейшим из существ, обитающих по ту сторону Завесы. Они дыханием разрушали города – я не мог расколоть камень. Они рождали жизнь прикосновением – я не мог оживить сбитую машиной кошку. Но я встретил на улице женщину – левый глаз у нее был незрячим и белым, как у вареной рыбы. Врачу потребовались бы лекарства и скальпель, магу – зелья и заклинания. А я просто захотел. И белизна растаяла, как изморось на стекле, если прикоснуться к нему ладонью. Женщина остановилась, ошеломленная, она ощупывала лицо, не веря себе, закрывала ладонями левый глаз и снова отрывала. Секундная прихоть человека, лишь кончиком пальцев прикоснувшегося к истинному могуществу, излечила ее. Изменила навсегда, сделала лучше, и сильнее, и счастливее.

Так что же сможет человек, погрузивший в могущество руки по локоть? Шагнувший в него, как в глубокую воду, пьющий полными глотками?

Я ужаснулся, увидев всю меру собственной глупости. Я хотел обрести силу, чтобы сравняться с магами: делать собственные жалкие чудеса, менять мир крохотными частями. Так муравей мечтает притащить к муравейнику самый большой стебель и мнит, что после такого подвига обретет истинное величие.

Зачем же мне оставаться муравьем? Зачем перетаскивать нелепые стебли там, где можно изменять судьбы?

Я смогу исцелять. Я сделаю из хлеба камни и воду из песка. Я смогу прекращать войны взмахом руки, останавливать наводнения и усыплять вулканы.

Маги не могут этого делать, они слишком малочисленны и слабы. Их жалкие заклинания не способны совершить хоть что-нибудь по-настоящему важное. Но меня не сковывают нелепые правила, я могу черпать силу напрямую, принимать ее у тех, кто стоит за Завесой.

Цена будет высока. Но польза, которую я принесу, несоизмеримо выше.

Глава 33

После двух недель внезапного отпуска гараж в «Астории» словно бы увеличился в размерах. Еще больше темных углов, еще больше пыли, еще больше жестких, глянцево отблескивающих корпусов автомобилей.

Словно коллекция жуков, забытая на чердаке и медленно зарастающая паутиной.

Лампочка над передними сидениями не столько освещала салон, сколько множила тени, и Делла засветила матовый огонек Пракаш.

- Короче, я все нарисовал. Смотри сюда, - разложил карту на торпеде Стэн. – Оккультный магазин – вот тут. Полчаса на дорогу, минут двадцать на разговор, хотя ладно, пусть будет сорок, а потом мы свободны. И я набросал маршрут. От лавки по прямой и два поворота – смотрим квартиру с двумя спальнями и гостиной. Потом через развязку на Юнипорт и к Паркчестеру…

Делла старательно следила за зигзагами, которые выписывал палец Стэна на карте – от одного крестика к другому. Время от времени внимание соскальзывало на сухое запястье с выступающими голубоватыми венами. Золотые прозрачные волоски на тыльной стороне ладони, сбитые об грушу костяшки, трогательно-круглая косточка сустава, твердая и хрупкая одновременно. Можно наклониться и лизнуть подсыхающие ранки, скользнуть языком в мягкую, чувствительную область между пальцами…

Усилием воли Делла вернулась к маршруту. Палец с коротким, под мясо обрезанным ногтем петлял и петлял, наворачивая круги по Бронксу.

- Потом сюда: на фото симпатичная обстановка была, и недорого – хотя это вот, кстати, подозрительно: район хороший, с чего вдруг такая щедрость?

- Может, там полтергейст, - наугад предположила Делла.

Стэн на секунду отлип от карты, поднял на нее охреневший взгляд.

- Серьезно?

- Ну да. С полтергейстом всегда дешевле, если хозяин изгнание не проводит.

- Владелица миссис Голдберг, адвокат, - полез в блокнот пунктуальный Стэн. – Эта вряд ли изгонит, засудит максимум. Не то чтобы я всерьез рассматривал такую угрозу – но ты умеешь изгонять полтергейст?

- Ненавижу этих мелких отмороженных утырков. Развоплощу к херам.

Все еще озадаченный, Стэн серьезно кивнул.

- Ладно, запомню. Поехали по плану дальше. От Тейлор-авеню к Литтл-Йемену…

Делла мысленно застонала. Ночь, проведенная за компьютером, дала обильные плоды. Настолько обильные, что с переработкой урожая скромные производственные мощности Деллы не справлялись.

Стэн уехал домой, когда солнце сползло за крыши домов, и на Самайн-роуд опустились прозрачные сумерки. Комнаты тонули в лиловых тенях, густых и плотных, как желе из лаванды. Делла опустилась на диван и закрыла глаза. В доме было тихо. Совсем тихо. Ни звука шагов, ни скрипа пружин, ни шелеста страниц.

Только дыхание, тихое и медленное.

За две недели с Стэном Делла отвыкла от звука собственного дыхания.

Подошла кошка и боднула лежащую на подлокотнике руку.

- Мрум!

Воздев распушенный хвост, как стяг победы, Мелочь топталась рядом с Деллой, ритмично вгоняя когти в обивку дивана, и сладострастно рокотала. Не дождавшись реакции, она снова боднула ладонь, и Делла покорно почесала кошку за ухом. Мелочь счастливо зажмурилась и полезла на колени.

- А ты, похоже, рада, что гости разъехались.

Затарахтев еще громче, Мелочь поднялась на задние лапы, методично утаптывая Делле грудь. Крохотные лапки давили твердо и неожиданно больно.

- Эй, поосторожнее! Я уважаю твои чувства, но ты же во мне дырки продавишь.

Аккуратно переместив Мелочь на живот, Делла улеглась на диван и закрыла глаза. Кошка тут же плюхнулась сверху и приняла горделивую позу египетского сфинкса, всем своим видом демонстрируя, кто тут должен на человеке лежать, а кто – нахуй пойти.

- Ты маленькая ревнивая сучка, - сообщила Делла, меланхолично почесывая Мелочь за ушами.

Кошка ответила торжествующим мурчанием. Делла потеребила густой меховой воротник, погладила пальцем круглый твердый лоб и удостоилась аккуратного укуса в ладонь.

- Я тоже тебя люблю. А теперь слезай, мне работать надо.

На этот вечер – такой пустой, такой спокойный, совершенно ничем не занятый – у Деллы было множество планов. Закончить парочку отчетов, просчитать охранный амулет для Стэна, продумать тестовые эксперименты на взаимодействие электроники и магии. А еще рассортировать запасы снадобий и выбросить все, у чего истек срок годности. А еще перешерстить полку с ингредиентами и составить список того, что заканчивается. А еще сгонять в китайскую лавочку и накупить еды, причем с запасом: с завтрашнего дня и до субботы времени на беготню по магазинам гарантированно не будет.

Подтолкнув Мелочь под обильную меховую задницу, Делла поднялась и зажгла свет. На столе валялась книжка, которую читал Стэн – чудовищной нудности каталог боевых и защитных заклинаний. Между страницами белела закладка – краешек кружевных стрингов.

Рядом – ручка и раскрытый блокнот. Страницы исписаны круглым почерком, так похожим на печатные буквы: ровные строчки, пункты и подпункты, аккуратные квадратики схем.

Делла сняла с кресла потрепанную клетчатую рубашку, поднесла к лицу и глубоко вдохнула: кофе, безликий «морской» лосьон и теплый запах тела. Стэн.

Да какого хера?! Не в кругосветку же он отчалил!

Решительно мотнув головой, Делла вернула рубашку на кресло, отодвинула в сторону блокнот и разложила бланки с отчетами. Руководство желало узнать все возможные точки зрения по делу Дагомари – пришло время удовлетворить это страстное желание.

Начав с объективного анализа диспозиции, Делла перешла к субъективному описанию подвигов стражей. Тут правило было только одно: чем круче, тем лучше. Может, хоть кому-нибудь премию выпишут. А что детали не совпадают – ну кто те детали в пылу боя запоминал?

В последнем абзаце Делла детально, со вкусом описала все дефекты защитного купола и ошибки его создателей – и несколько увлеклась. Замечания вроде «плотность и насыщенность силового поля наводят на мысли, что в руках у создателя была не палочка, а кривой деревянный самотык» пришлось удалять, вписывая на их место социально приемлемые формулировки.

Закончив с первым отчетом, Делла устало потянулась и посмотрела на часы. Без двадцати семь. Стэн точно уже доехал, даже с учетом возможных пробок. Поколебавшись, она вытащила из ящика телефон и отлевитировала его за окно, уложив на широкую ветку платана. Не то чтобы Делла ждала новостей. Просто на всякий случай.

Зависшая в воздухе нокия затрепыхалась и судорожно замигала экраном.

- Чтоб тебя Азатот ебал, - охнула Делла и дернула телефон в дом, попутно нашаривая палочку. Если в доме Паттерсонов произошло нечто, требующее такого количества текста – возможно, оно потребует еще и магии.

Делла открыла первое сообщение.

17.58 «Ебучие пробки. Двадцать минут на Брон-Ривер проторчал перед развязкой. Интересно, прочитаешь ты это или нет?».

- Какого хрена? – вопросила Делла в пространство.

18.34 «Доедаем барбекю. Да, оно все еще здесь».

18.47 «Ты включила телефон! Ты ж моя лапочка!»

Беззвучно выругавшись, Делла отложила палочку и снова вышвырнула нокию на улицу.

19.02 «Сказал папе, что мы будем жить вместе. Папа в ахуе».

19.13 «ПАПА СПРОСИЛ, НЕ ТОРОПИМСЯ ЛИ МЫ! Я в ахуе».

Втянувшись в странный цикл, Делла левитировала телефон туда-сюда, увлеченная репортажем с места событий.

19.17 «Папа нервничает».

19.26 «Нервничает».

19.31 «Сука. Все еще нервничает».

19. 42 «Теперь и я нервничаю!».

Ничего. Ничего. Ничего.

20.03 «СУКАбЯДЬ не понмаю людей. Жить с чловеком ответственность надо все взвесит, а стрелять в человека нормально вот автомат, ты справишся!!!!!!!».

Делла осторожно, как танатический артефакт, положила телефон на стол и пересчитала ошибки. Погладила кошку. Прочитала сообщение еще раз – и снова пересчитала ошибки. Отправила нокию на улицу.

Ничего. Ничего. Ничего.

«Что у тебя с…» - начала набирать Делла, но экран мигнул и погас. Короткой вспышки телефонной активности хватало для того, чтобы прочесть сообщение – но не для того, чтобы его напечатать. Ругнувшись, Делла набросила на плечи пропахшую Стэном рубашку и выскочила на улицу. Уже на пороге она сообразила, что выперлась в тапках-енотах, но возвращаться не стала. Жестом расчистив тропинку в снегу, Делла отошла на сотню футов и включила телефон.

«Что у тебя случалось? Поссорились?»

В этот раз ответ прилетел сразу.

«Все нормально. Иди в дом».

Делла прикрыла глаза. На внутренней стороне век был Стэн: губы поджаты, подбородок вздернут, холодный взгляд в упор.

Вот же блядь. А так хорошо все начиналось.

«Когда я стану президентом США, за слово «нормально» будут расстреливать!» - бессильно огрызнулась Делла.

«Ты лекарства пил?»

«Да. В ДОМ!!!»

«Все хорошо. Серьезно. Иди.», - закрыл тему Стэн, и Делла, загребая тапочками снежную пыль, поплелась обратно.

В тепле мех немедленно размок и зачавкал, как пропитанная дождем трава. Делла раздраженно брыкнула ногами, и грязные тапки, кувыркаясь, хлопнули в стену. Мелочь проследила их полет равнодушными золотыми глазами.

- Ну что за гадство? – тоскливо спросила у нее Делла. Кошка медленно моргнула и перевернулась на спину, предлагая самую эффективную психотерапию из всех возможных. Делла уселась рядом и начала наглаживать меховое пузико. Под пальцами завибрировал таинственный кошачий мурчальник – как будто заработал крохотный генератор положительных эмоций.

Телефон прогулялся на улицу и вернулся пустым и темным.

Делла заварила кофе. Погладила кошку. Выпила кофе. Снова выгуляла телефон, на это раз подальше. Перечитала последние сообщения. Снова заварила кофе.

Вышвырнула телефон на самую верхушку платана. Там он загадочно мерцал голубоватым экраном, приманивая страдающих бессонницей голубей.

Да что же ты молчишь, мать твою?!

Делла в третий раз перечитала сообщения. Все хорошо. Стэн сказал, что пил снадобья. Все нормально.

Ведь пил же? Все? В правильной дозе?

Делла полезла на полку с зельями. Коробка с лекарствами Стэна стояла на краю – так, чтобы удобно было доставать. Делла подняла крышку: флакончики весело подмигнули ей искрящимися разноцветными гранями. Выглядели они ровно так же, как и вчера. Что, в общем, было совершенно естественно: минус одна-две капли никак визуально не скажется.

Вот какого хера не повесить на флаконы сигналку?! А если больной запутается? Ошибется? Забудет? Эти целители вообще на шаг вперед не думают?!

Скрипнув зубами, Делла начала сдергивать книги с полок. «Конструирование многокомпонентных щитов: теория и практика». «Огненные чары. От Иерихона до Салема». «Кухонная магия для ленивых». «Чистый дом за пять минут. Тайные чары мисс Абернатти». «Установление сроков и механизмов магического воздействия при осмотре места преступления».

- Вот оно! – радостно завопила Делла и потрясла в воздухе потрепанным томиком в мягкой обложке. «Следящие и контролирующие чары. Формирование паттернов и кодировка фреймов» - вопила ярко-красная мерцающая надпись. Волшебник на картинке таращился на вероятного читателя через огромную лупу, прищурив несимметрично увеличенный глаз.

Торопливо пролистывая страницы, Делла призвала палочку и вернулась к столу.

- Итак, условие задачи. Каждую ночь в… три, допустим, часа, флакон получает визуальное отличие. Каковое снимается, если из емкости изъята точная доза содержимого. Если количество изъятого увеличено, визуальное отличие усиливается, и наоборот, - Делла задумчиво пожевала губу, почесывая за ухом палочкой. – А еще акустический контроль на исполнение. Скажем, на десять утра. Если к этому времени объем содержимого не меняется, звучит зуммер. А ну-ка посчитаем…

Развернув бланк отчета чистой стороной, Делла набрасывала формулы, стремительно скатываясь к невразумительному стенографическому коллапсу. Распотрошив последнее уравнение, она ухмыльнулась, торжествующее посмотрела на батарею флакончиков. А потом перевела взгляд на часы.

- Блядь!

Телефон вылетел в окно и тут же истерично закурлыкал.

Открывая первое сообщение, Делла чуть не сломала ноготь.

21.45 «сижу в окопе охуенные отсюда звезды».

21.58 «эта шняга все еще работает люблю окоп»

22.17 «Пришел папа и начал СМОТРЕТЬ. Пришлось идти в дом».

- Пиздец, - провозгласила Делла в пустоту комнаты, отсалютовала остывшим кофе и допила остатки, нахлебавшись осадка.

Следующий улов пришел через двадцать минут.

22.33 «Как я тут вообще спал? Невозможная кровать».

22.34 «Я соскучился».

22.35 «Я такой одинокий».

22.36 «И трезвый! Просто я пиздец романтичный. Так-то».

Снова набросив рубашку, Делла вышла на улицу.

«Я тоже романтичная. Я ради тебя трансцендентное маганалитическое уравнение в развертке Геймблиха решила!».

Нокия затихла на несколько секунд и тут же разразилась бравурной трелью.

«Ты мой герой. ИДИ В ДОМ жопу отморозишь!!!!».

Шагая к сухости, теплу и свету, Делла поймала еще два сообщения.

«Все, я пошел работать. Уже дохера времени, а я даже не начинал».

«Ложись спать. Целую в любое место, выбирай. :) Спокойной ночи».

Валяясь в кровати с книгой в руках и Мелочью на животе, Делла время от времени отправляла телефон тралить каналы связи и возвращала с полными сетями.

23.17 «Пиздец цены».

23.31 «Да он там охуели все. Это трехкомнатная хата, а не Тадж-Махал».

23.38 «Кстати, ты знаешь, что Тадж-Махал – это мавзолей?»

23.41 «Красивый».

23. 44 «И внутри тоже».

23.59 «Какого хера я читаю о Бабуридах? Кто-нибудь, забаньте меня на вики!»

00.22 «Сука, это задрипанный одноэтажный дом, почему он стоит, как новый Боинг? Лучше бы я на вики зависал».

00.46 «Красиво. Дешево. Удобно. Выбери два из трех».

01.01 «При помощи магии можно вырастить третью почку? Я просто спросил».

01.28 «Половина второго. Но ты читаешь эту хуету. Я все вижу!».

01.49 «Можно мне другой интернет? С нормальными объявлениями».

02.02 «Ух ты! 02.02».

02.04 «Нашел нормальную хату. Только она в Мидуэсте, штат Вайоминг. Ты хочешь в Мидуэст?»

02.23 «Погуглил Мидуэст. Ты туда НЕ ХОЧЕШЬ».

02.37 «Почему не спишь? Скоро 3, завтра на работу. Пусть хоть один из нас адекватный будет».

02. 47 «Минутка патриархата: БЫСТРО СПАТЬ!»

03.04 «Если ты сейчас же не ляжешь, я тебя выдеру. В плохом смысле этого слова».

03.05 «И в хорошем тоже».

03.22 «Все, я выключил комп и ложусь. Делл, спи. Я серьезно».

03.30 «Тестовое сообщение. Если ты его прочтешь – ты засранка».

03.31 «Ты засранка».

Без пятнадцати четыре нокия отправилась в последний полет и вернулась пустой. Несколько секунд Делла, нежно и придурковато улыбаясь, поглаживала экран, а потом запихнула телефон под подушку и выключила свет.

Спать оставалось четыре с половиной часа.

Конечно, Делла не выспалась. И конечно, Стэн заявил «А я тебе говорил!» - и отказался сокращать маршрут.

- Ты изверг и садист! – сделала ужасное открытие Делла.

- Именно, - ухмыльнулся Стэн и хлопнул ее сложенной картой по лбу. – Ну что, поехали! Леди и джентльмены, двери закрываются, следующая остановка – «Старбакс»!

Глава 34

Оккультный магазинчик скрывался в сером, пасмурном тупичке. От стен разило мокрой штукатуркой и плесенью, из переполненной урны тянуло гнилью, и над всем этим витал неистребимый аромат кошачьей мочи. Сунув под нос горячий американо, Делла торопливо проскочила крохотное царство зловония и толкнула стеклянную дверь, зацепив подвешенный к потолку пучок колокольчиков. Они отозвались на удар какофонией жестяного дребезга.

Магазин встретил Деллу густой, удушливой жарой и ароматом восточных благовоний. Сандал, ладан, масала, пачули наполняли воздух и горечью оседали на языке, вызывая ассоциации не с арабской экзотикой, а с немецкими газовыми камерами.

Делла с любопытством оглянулась. На длинных полках стояли шеренги книг – от тяжеленных многозначительных фолиантов до тоненьких брошюр, пестрых, как райские птицы. Между ними в хаотичном порядке были расставлены статуэтки всех возможных богов и святых. Ганеша соседствовал с Девой Марией, а Папа Легбе – с Бафометом. С креплений свисали гирлянды талисманов, в банках загадочно темнели паршиво высушенные и запревшие травы.

На главной витрине, прямо над прилавком, возвышались две здоровенные запаянные колбы, подсвеченные огоньками светодиодов. В одной плавала двухголовая жаба, в другой – детеныш аллигатора.

- Когда ты ведьма, это выглядит более осмысленно? – склонившись, прошептал Стэн.

- Когда ты ведьма, это выглядит как ебаный культ карго.

Сидящая за прилавком девушка лениво тыкала пальцем в смартфон, то и дело поправляя сползающую на нос остроконечную шляпу.

- Добрый день, - решительно поздоровалась Делла. Девушка отложила телефон в сторону и посмотрела на нее с усталой досадой.

- Приветствую вас в лавке редкостей и чудес, - произнесла она голосом, в котором явственно слышалось «да чтоб вы провалились». – Чем могу помочь?

- Мой друг купил у вас вот такую штуку, - Делла вытащила из кармана амулет. – Мне нужен такой же.

- Одну минуту, - окинув бархатный мешочек беглым взглядом, продавщица вытащила из-под прилавка прозрачный пластиковый коробок и начала раскладывать по черному мрамору разноцветные талисманы. – Есть оберег Фригг, дарует мудрость и здоровье. Есть амулет Гермеса Трисмегиста, принесет удачу в бизнесе. Есть гри-гри, освященный на алтаре Эрзули – вы будете счастливы в любви…

- Нет-нет, подождите, - остановила монотонное перечисление Делла. – Мне нужен именно такой, точь-в-точь.

Тяжко вздохнув, продавщица смахнула в коробку выложенный товар и снова посмотрела на амулет – уже внимательнее.

- Дайте-ка на минутку, - она растянула шнуровку и достала из мешочка осколок птичьей косточки. – Да, кажется, парочка еще осталась. Сейчас.

Сунув руку в недра коробки, она пошарила там, как енот-крабоед в мутной воде, и вытащила черный гри-гри.

- Такой?

Делла взяла амулет и сразу же ощутила касание магии – слабое, как усталый вздох.

- Да, спасибо! Именно то, что надо.

- Двадцать долларов, - равнодушно бросила продавщица и зевнула, прикрывая рот рукой. – Наличные, карта, Apple Pay?

Выложив на прилавок двадцатку, Делла подбросила на ладони мешочек.

- А как я могу связаться с изготовителем?

- Вы с ним разговариваете, - сгребла купюры девушка. – Хотите сделать индивидуальный заказ?

Делла внимательно посмотрела на продавщицу и даже сложила пальцы в знак. Сканирующий импульс ушел в пустоту – магии в девушке не было ни на грош.

- Да. Индивидуальный, и крупный. Но мне нужно поговорить с мастером – и я знаю, что это не вы.

- Не понимаю, о чем вы, - пожала плечами не-ведьма. – Эти амулеты делаю я. Расскажите подробнее о заказе, и я подумаю, насколько это решаемо.

На лице у девушки застыла гримаса усталой улыбки, равнодушная до хамства. Делла растерянно оглянулась на Стэна. Продумывая сценарий беседы, они исходили из того, что продавец откажется сдавать поставщика, и заготовили несколько рычагов воздействия. Но выдать чужую работу за свою… К такому Делла была не готова.

Стратегию нужно было менять, и менять немедленно.

Мысли в голове у Деллы прощелкивались со скоростью банковских абаков.

Авторитет Магдепа не сработает, девушка – обычный бездарь.

Обвинять продавщицу во лжи не имеет смысла. У Деллы нет ни единого доказательства из тех, которые можно предъявить бездарю.

Ловить девушку на несовпадении технологических нюансов бесполезно. Для нее амулеты – просто мешочки с мусором, о каких технологиях вообще речь?

Как можно сдвинуть эту паршивку с позиции, которую она так уверенно занимает? Без физического насилия, без правовых рычагов воздействия и без вмешательства в сознание?

Пока Делла судорожно прикидывала варианты, Стэн достал удостоверение и выложил его на прилавок, аккуратно прикрывая пальцем название конторы.

- Мисс… Зиммер, - милейшая кисонька Стэн улыбнулся так пакостно, что Делла глазам своим не поверила. – Давайте без глупостей. В этих мешочках обнаружили споры сибирской язвы. Пока, к счастью, неактивные – но вы точно хотите проверить, что будет в следующей партии? А может, вы сознательно покрываете преступника? Пособничество терроризму – это, знаете ли, серьезно.

Лязгнув челюстью, Делла подперла ее ладонью – для верности, чтобы не уронить на прилавок.

- Так что, вы по-прежнему настаиваете, что эти амулеты делаете именно вы?

- Я? Эти? Нет. Нет! – девушка шарахнулась от бархатного мешочка, как от напружинившейся для атаки мамбы. – Это не я. Нам их приносят. Каждую пятницу приходит парень и сдает пять-шесть штук. Он просил, чтобы мы никому об этом не говорили. Сказал, что студент, проблемы с налоговой, но деньги нужны, а нам же все равно, почему нет, мы согласились, только закупочную цену снизили… Ой, что же теперь! Меня арестуют?! Магазин закроют?! – ярко накрашенный рот изогнулся трагической подковой.

- Зависит от вашего решения. Мы ищем организатора, и если вы будете содействовать расследованию, закроем глаза на мелкие нарушения. Вы нам поможете? – налег грудью на прилавок Стэн.

- Да. Хорошо. Что мне делать? – шмыгнула носом продавщица. Глаза у нее наполнились слезами, и первые капли повисли на густо накрашенных ресницах, наливаясь чернильной темнотой.

- Ничего. Просто скажите, когда приходит этот человек.

- В пятницу. С утра, но не очень рано. Где-то с девяти до одиннадцати.

- Отлично. Как он выглядит?

- Высокий, худой, бледный. Такой… совсем бледный. Как будто болеет. Может, он наркоман?

- Волосы? Особые приметы? Латинос или белый?

- Брюнет. Белый. Обычный. В черной куртке – но их же много, черных. Не знаю, что еще сказать, - девушка не удержалась и заплакала. Грязные черные слезы поползли по щекам. – Я точно не заболею?

- Нет. Эта партия амулетов неконтагиозна. Вы сами видите: я держу талисман в руках, и даже без перчаток, - вступила Делла. – А если бы вы заразились от предыдущих, то симптомы давно проявились бы.

- Хорошо, - улыбнулась сквозь слезы не-ведьма. – Вы его арестуете, да? Устроите тут засаду?

- Именно, - мужественно выпятил подбородок Стэн. – Мы приедем в пятницу и дождемся. А пока что никому ни слова. Если информация дойдет до преступника, операция будет сорвана. Вы все поняли?

Продавщица судорожно кивнула и размазала по щеке черную слезу.

- Это что было? – набросилась на Стэна Делла, как только за ними захлопнулась дверь. – Сибирская язва? Террористы?!

- Не знаю. Само в голову пришло. А что? Сработало же! – развел он руками. В светлых, как зимнее небо, глазах водили хоровод черти. На мгновение Делла увидела того Стэна, что смеялся на старой фотографии, поднимая хоккейный кубок – и обняла его, до хруста сжимая ребра.

- Что? Ты чего? – растерялся он, неловко обнимая в ответ.

- Ничего. Ты в курсе, что ты охуенный?

- Ну, скажем так – я давно об этом подозревал.

Осматривать квартиры в Большом городе оказалось на удивление скучно. Одинаковые кирпичные дома, одинаковые пасмурные коридоры – и одинаковые двери, за которыми скрывались одинаковые комнаты. Гостиная, спальня, кухня. Ванная. Посмотрите, тут новый бойлер! Вам нравится цвет стен? На кухне полный комплект бытовой техники – даже посудомойка есть!

Как же тягостно жить, если простейшее удобство – результат огромных усилий или таких же огромных затрат.

Пока Стэн обшаривал комнаты, что-то старательно помечая в блокноте, Делла таскалась за ним, как драный тряпичный хвост за костюмом Гризабеллы, и думала: что она вообще здесь делает? Как? Зачем?

Фантазии о совместной жизни в Большом городе были интригующими и восхитительными. Но сейчас, стоя в безликой обшарпанной квартире, Делла не понимала, зачем она все это затеяла.

Да, Стэн провел в ее доме пару недель – и это было замечательно. Но разве этого достаточно для того, чтобы полностью изменить жизнь? Каждый день просыпаться и видеть рядом Стэна. Наблюдать за перепадами его настроения и не реагировать. Участвовать в разговорах, когда хочется помолчать. Делить кровать, стол, ванну, книги и время – постоянно, всегда.

Делла не знала, сможет ли она. Захочет ли.

Что делать, если они будут мешать друг другу? А если начнут ссориться? Устанут друг от друга? Разочаруются? Как со всем этим справляться? Делла не знала. Она плохо понимала людей, не умела искать компромиссы и усугубляла любой конфликт, с которым сталкивалась. Из всех людей на гребаной планете Земля она хуже всех подходила на роль постоянного партнера. Стэн совершенно не заслуживает такого сюрприза.

А он его получит.

И будет очень разочарован.

- Не нравится? – логично, но неправильно истолковал затянувшееся молчание Стэн.

- Не особенно, - виновато втянула голову в плечи Делла. Ответ был честным по форме – и абсолютно фальшивым по содержанию. Потому что Делле действительно не нравилось, но вовсе не потенциальное жилье. – А тебе как?

- Мне тоже не очень, - под изумленным взглядом риелтора Стэн засунул в карман чересчур широкий блокнот, даже не изображая попыток его согнуть. – Поехали дальше.

В длинном пустом коридоре пахло жареной рыбой. Гул чужих разговоров, музыка, голоса из телевизоров сливались в сложную какофонию звука, навязчивую и мучительную, как китайская пытка водой. В мире, не знающем звукоизолирующих и фильтрующих заклинаний, частная жизнь выпирала наружу, словно дикое мясо.

- Стой! - не выдержала Делла. Шагнувший на лестницу Стэн обернулся и поднял глаза.

- Что?

- Тебе как это все, нормально?

- Квартиры? Говно, конечно, но те, что получше, в два раза дороже стоят…

- Нет, я не про это, - смешалась Делла. - Я вообще. Ну вот мы собираемся вместе жить. А вдруг нихрена не получится? Ты не боишься?

- Честно? – вздернул подбородок Стэн. – Дохера как. Вообще не представляю, как мы будем вместе жить. А ты?

Накручивающаяся внутри пружина невидимого механизма тренькнула и распрямилась.

- Колени от страха дрожат, - призналась Делла. – Я на выпускных экзаменах меньше психовала.

- Та же херня, - шагнул на ступеньку вверх Стэн. – Все время думаю, что выбешу тебя своими заскоками с ПТСР.

Делла погладила его по щеке кончиками пальцев.

- А я ненавижу, когда меня от работы отвлекают. Представляешь: я что-нибудь, пишу, а ты: «Делла, хочешь кофе?». И я такая: «АРРРР!!!». Пиздец, правда?

- Правда, - положил ей руки на талию Стэн. - А я молчу все время. Вот захочешь ты поговорить, а я только «Ага» и «Угу». Зачем жить с человеком, если с ним даже не пообщаешься?

- Вообще незачем, - отступила на шаг Делла, упершись спиной в шершавую стену. – Я кошмарно настырная. Если начнем ссориться, я тебе часами буду собственную правоту доказывать. И заткнуть меня невозможно.

- А я психую из-за ерунды, - Стэн качнулся вперед, отгораживая ее от провонявшего жареной рыбой коридора. – Реально херня какая-нибудь, но я сутками загоняться могу: злюсь, обижаюсь, в голове все время диалоги прокручиваю, как на репите.

- Ненавижу уборку. Пыль, мусор, вещи раскладывать – это нахуй. Просто нахуй, сразу. Или магия, или никак, - обняла его за шею Делла.

- Терпеть не могу готовить. Лучше неделями пиццу жрать, чем над печкой стоять. И насрать на гастрит, - прикрыв глаза, Стэн наклонился. Губы у него были нежные, горячие и пахли кофе. Хрипло выдохнув, Делла вцепилась в твердые плечи, приподнялась на цыпочки – и Стэн принял на себя вес, подхватил ее под ягодицы, прижимая к бедрам.

Процокали каблучки, замедлившись перед лестницей, и кто-то невидимый укоризненно прокашлялся. Не отрываясь от поцелуя, Делла вскинула правую руку с отставленным средним пальцем. Незримый поборник морали охнул голосом риелтора и ссыпался по лестнице вниз.

- Ну вот, - укоризненно вздохнул Стэн. – А мы могли бы рассчитывать на скидку.

- Там ночевка бомжей из окна видна.

- На двойную скидку.

Глава 35

Глава 35

- Вот он, - возбужденно подпрыгнула на кресле Делла.

- Ага. Под описание подходит, - Стэн сдвинулся так, чтобы расставленное на витрине барахло не заслоняло происходящее.

Тощий брюнет неловкой прыгающей походкой пересек магазин и навалился на прилавок. Продавщица обернулась к нему, растянув губы в чудовищно фальшивой безумной улыбке Шляпника. От протянутого брюнетом розовенького контейнера для завтраков она шарахнулась, как от гранаты с выдернутой чекой.

- Мда. Зря я насчет сибирки. Надо было про наркоту соврать, - почесал затылок Стэн.

Брюнет что-то сказал – Стэн видел, как движутся яркие полные губы, - и настороженно оглянулся. Продавщица яростно замотала головой, швырнула в него сложенными купюрами и отпрыгнула на полшага. Брюнет скривился, ответил коротко и зло, но деньги взял и направился к выходу.

- Пошли! – щелкнула ручкой двери Делла. – Я с той стороны зайду. Выскочив из машины, она замерла на секунду – ветер подхватил рыжие волосы, превратив их в полыхающую огненную корону – и, пригибаясь, отбежала к витрине кондитерского магазина.

Стэн поправил в кобуре беретту и тоже шагнул на асфальт. Брюнет двигался прямо на них – худой до прозрачности, изжелта-бледный, заросший синевато-черной щетиной. Он походил то ли на больного, то ли на вампира – ну или на торчка, и это была самая вероятная версия.

Стэн догнал его в несколько быстрых шагов. Вампир-торчок тащился нога за ногу, ссутулившись и засунув руки в карманы. Слишком тонкая для нью-йоркской зимы куртка топорщилась на острых лопатках.

- Простите, сэр, - окликнул его Стэн, взял за плечо – и едва уклонился от летящего в висок локтя. Полшага назад , всего лишь полшага… Под ногой вместо бетона оказался крохотный пятачок льда.

- Твою мать! – взвыл Стэн, с размаху врезаясь задницей в тротуар. Спину пронзила острая боль, зубы лязгнули и рот наполнился горячим и соленым. Глядя в прозрачное голубое небо, Стэн понял две вещи. Во-первых, торговец амулетами вовсю использовал собственную продукцию. А во-вторых, Стэн только что выбил копчик.

– Тьфу, блядь! – сплюнул на бетон кровавую слюну Стэн, перевернулся на бок и неловко поднялся, упираясь руками в колени. – Стой, сука!

Брюнет несся по тротуару, пригнувшись и втянув голову в плечи, как будто спасался от обстрела – и совершенно не обращал внимания на случайных прохожих. Например, на девицу в расстегнутом пуховике, из-под которого невиннейшим розовым отсвечивала футболка с котятами, наряженными в балетные пачки. Раз! – нога в заляпанном грязью кроссовке врезалась в тощее колено. Два! – брюнет, запнувшись, кувыркнулся мордой вниз. Три! – Делла навалилась на него, заламывая руку за спину.

Четыре, - брюнет выскользнул из куртки, отбросив ее, как перепуганная ящерица хвост, и рванул прочь. А потерявшая равновесие Делла свалилась на тротуар, сжимая ветровку с жизнерадостной надписью «Я люблю Нью-Йорк».

Стэн промчался мимо нее, не останавливаясь, догнал недовампира на повороте и от души врезал ему локтем между лопаток. Брюнет запнулся и опрокинулся на асфальт, и Стэн метнулся к нему, но врубился с разгона в пожарный гидрант. Нога онемела, колено подогнулось, и Стэн, взвыв, снова упал на задницу.

- Да ебаный ты в рот!

- Не вставай! – заорала сзади Делла. – Халаклак!

Что-то невидимое, но ощутимое, как воздушный удар, промчалось мимо Стэна, вздымая над тротуаром снежную крошку. Бетон на мгновение свергнул глянцевой коркой льда, и беглец, взмахнув непропорционально длинными, как лапы у богомола, руками, на полном ходу въебался мордой в землю. А вместе и ним и парочка случайных прохожих, которым не посчастливилось выйти из дома.

Пока Стэн медленно вставал на колени, а потом и на ноги, Делла решительно пересекла тротуар с размаху залепила брюнету кроссовком в морду.

- Я кому сказала: лежать!

Уже поднимающийся на четвереньки продавец амулетов булькнул и сполз на землю. Стэн наклонился, сдернул с тощей шеи гри-гри, обрывая противоестественную цепочку везения, и защелкнул наручники на мосластых запястьях.

- Все, сука. Отбегался. Ох, мать твою, - с трудом разогнувшись, Стэн потер кулаком многострадальный копчик.

- Что, больно?

- Как будто лом в жопу засадили. Причем острым концом, - Стэн потянул задержанного вверх, с облегчением ощущая, что тело само поднимается в воздух. - Спасибо. Подержи его, а то я вообще на ногах не стою.

Бессовестно цепляясь за брюнета, которого левитировала Делла, Стэн дохромал до машины и медленно опустился в кресло. Спину прострелило огненной вспышкой боли.

- Блядь! Кажется, мне нерв защемило, - пожаловался Стэн и мрачно оглянулся на скорчившегося на заднем сиденье брюнета.

- А вы мне зубы выбили! – неожиданно писклявым голосом отозвался тот и облизал начинающие распухать губы. - Я жалобу подам! Это произвол! Вы не можете просто взять и…

- Шаанти. Акара, - взмахнула палочкой Делла, и брюнет, запнувшись на середине фразы, с деревянным стуком опрокинулся на передние сиденья. – Да чтоб тебе! Не в эту сторону! – упершись в грудину, Делла оттолкнула оцепеневшего, словно по команде «замри», задержанного, и тот, утратив равновесие, сполз на пол.

Делла проводила его тоскливым взглядом.

- Да еб же твою мать... Ну что, борец за конституционные права, будем этого мудака поднимать?

Стэн попытался сдвинуться вперед, охнул и застыл, прикусив нижнюю губу.

- Нахуй. Пусть так лежит, сука. Можешь мне спину вправить?

- Обезболить могу.

- Давай хоть так, - уныло согласился Стэн. – Ебучие амулеты. Приедем – лично эту дрянь ему в жопу засуну.

- Ого! – Манкель задрал брови так высоко, что Стэн всерьез задумался, можно ли потянуть мимические мышцы. – Вас этот задохлик так отмудохал?

- У этого задохлика амулет вообще-то, - обиженно буркнула Делла и подтолкнула задержанного в спину. – Давай, шевелись, везунчик хренов.

Брюнет перешагнул порог кабинета и остановился, затравленно озираясь.

- Поправь Стэну спину, он упал неудачно, - попросила Делла, доставая палочку. – А я пока этого гандона обыщу.

На лицах у Манкеля и Стэна отразилась совершенно одинаковая досада.

- Что случилось?

- Поскользнулся и на копчик упал, - холодным, как воды Антарктики, голосом ответил Стэн. И посмотрел мрачно и сурово.

Не помогло. Манкель поперхнулся кофе и заржал, как упряжной битюг.

- Героическая травма жопы! Я должен упомянуть об этом в рапорте!

- Нахер иди, - обреченно отмахнулся Стэн и прислонился к стене ровненько-ровненько – хоть ватерпасы сверяй.

- Знаешь, Паттерсон, когда я был стражем, мне обычно голову пытались проломить. И это логично, потому что в голове у меня мозги. А тебе в первой же стычке отшибли жопу. Почему бы это?

Стэн молча показал веселящемуся Манкелю средний палец.

- Я бы на твоем месте, Паттерсон, срочно принял меры. Делл, ты ему на День Святого Валентина джинсы заговоренные подари – со щитом на заднице!

- Петер, блядь, делом займись! – огрызнулась Делла, сосредоточенно обшаривая карманы задержанного. На столе уже громоздилась куча какого-то хлама: монеты, разноцветные камешки, смятая пачка сигарет, обрывки бумажек, исписанные мелким вихляющим почерком. – Как человека же попросила!

- Ладно, боец, поворачивайся, - смахнул слезы с лица Манкель. – Буду лечить.

Стэн, поколебавшим, развернулся.

- И что мне делать?

- Снимай штаны и пригнись.

- Петер, еб твою мать!

- Ладно, Делл, ладно. Все. Я мрачен и суров, как тень отца Гамлета. Ничего не делай, Паттерсон. Просто стой и не дергайся.

Манкель что-то забормотал на санкскрите, и Стэн почувствовал, как от ягодиц к пояснице расползается тепло. Жар разливался волнами, собираясь в одной точке чуть пониже крестца, пульсировал и нарастал. Тупая, уже почти привычная боль усилилась, вгрызлась игольно-острыми клыками в поясницу. Стэн стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы не застонать.

- Вот, нашел. Сейчас, - Манкель шагнул к нему, навис, заслоняя солнечный свет, и тыкнул палочкой чуть повыше задницы. – Кушала.

Горячая точка под крестцом вспыхнула, Стэн дернулся, как будто его раскаленным прутом в жопу ткнули, и обмяк. Боль ушла. Осталось мягкое, тягучее тепло, как после хорошего массажа, и странное чувство легкости – по крайней мере, в отношении задницы странное.

- Нормально?

- Отлично. Спасибо, - отлип наконец-то от стены Стэн. – Манкель, я тебе должен.

- Вы мне все должны. Но я святой человек, поэтому никогда не взыскую долги, - торжественно провозгласил Манкель, убирая палочку в чехол на предплечье. – Ну что там, Делла? Есть что-нибудь интересное?

- Амулет, пара оберегов, незарегистрированная палочка. Остальное - хлам, - кивнула на кучку барахла Делла. – Мы тебе еще нужны?

- Хотите слинять пораньше?

- Очень хотим. У нас переезд – если начнем сейчас, до вечера закончим.

- Вы все-таки сняли квартиру! – то ли изумился, то ли обрадовался Манкель. - И где же?

- На сто семьдесят восьмой. Второй этаж, с балконом, одна спальня и гостиная, - Стэн, наслаждаясь вновь обретенной подвижностью, прогнулся в пояснице и повел плечами. – Мать твою, хорошо-то как! Хочешь сделать человека счастливым – сначала отломай ему что-нибудь, а потом приставь как было. Манкель, я был неправ, ты охуенный мужик.

- С этим не спорю. Я совершенно охуенный. Поэтому валите и занимайтесь своим переездом, этого ебаната я сам оформлю. Правда, мудила? - Манкель приблизился к долговязому арестанту, и сразу оказалось, что не такой уж он и долговязый. – Кто тебе по роже выписал, ушлепок? Этот? – он ткнул пальцем в Стэна. – Или рыжая?

- Ры-рыжая, - заикаясь, прошептал морально сломленный недовампир.

- Вот. Хрупкая девушка табло тебе отрихтовала. Делай выводы, - выразительно хрустнул костяшками Манкель. Изжелта-бледный арестованный выцвел до легкой голубизны. – Ну чего стоим, ребятки? Валим-валим-валим! У нас с мистером… как тебя? О, с мистером Конфортой будет дооолгая беседа.

Глава 36

Прижимая к груди системный блок, Стэн медленно поднимался по лестнице. Чертов здоровенный короб перекрывал ступени, и шагать приходилось наощупь, старательно удерживая равновесие. Выбравшись наконец-то на площадку, Стэн повел плечами и переменил хват, чтобы острые края прорезывали в пальцах новые борозды, а не углубляли старые.

Осталось пройти по коридору и как-то отпереть замок. Стэн очень надеялся, что Делла уже на месте и можно будет просто попинать дверь.

Энергосберегающие лампочки, освещающие коридор, затрепетали, как испуганные мотыльки, и разом погасли. Помещение погрузилось в темноту, нарушаемую бледным светом, проникающим из единственного окна над лестницей. Одновременно замолчали все телевизоры, стихнул гул пылесоса и оборвался чей-то бездарный рэп, монотонный и частый, как удары отбойника.

- Да блядь, ну я же просил!

Стэн прошел по коридору так быстро, как мог, и энергично саданул ботинком по двери.

- Делл!

Лязгнул замок, и Делла высунулась в щель: потная, взъерошенная и со следами пыли на лице.

- Я тебе говорил!

- Да ладно, это всего на двадцать минут! – Делла посторонилась, пропуская Стэна в квартиру.

- А если двадцать, то что? Нахрена людям проблемы создавать?

- Какие проблемы? Я что, аппарат жизнеобеспечения в больнице вырубила? – тряхнула растрепанными волосами Делла. – Сейчас закончу, и все нормально будет. Переживут соседи двадцать минут без телевизора.

- А если у кого-нибудь из соседей водитель сердечного ритма стоит? Делл, ну я же просил…

Стэн, избавившись наконец-то от системного блока, прошел в гостиную. Посередине комнаты стояли две здоровенные сумки, из которых выпирало что-то многогранное и угловатое. Делла бросила барахло ровно в том месте, где отрыла портал.

С подоконника шокированно таращилась взъерошенная Мелочь, нервно подергивая хвостом.

- Ты что, прямо сейчас вернулась?

- Ага. Только сумки поставила, как ты в двери постучал. Не стой столбом, помоги распаковать. Чем дольше мы болтаем, тем больше страдают несчастные обыватели, лишившиеся своих телевизоров. Рядовой Паттерсон, за дело!

Стэн молча показал ей средний палец, но ближайшую к нему сумку все-таки открыл. Крохотный, будто игрушечный, диван, такой же стол, кровать, стулья…

- Ты что, все упаковала?

- Ну да! В этом же весь смысл! Разок смоталась и все за десять минут перетащила. Сейчас давай по дому рассредоточим, я заклинание сниму, а потом по местам расставим, - Делла азартно потрошила вторую сумку, вываливая из нее кастрюли, столовые приборы и обмотанные пестрыми футболками стопки тарелок.

- Могли бы грузовик нанять, - пробурчал Стэн, все еще недовольный душевной черствостью Деллы – но мать твою, это же Делла. И, в общем-то, она права. Так действительно намного быстрее и проще. А водители сердечного ритма у соседей статистически маловероятны…

- Вот! – обрадовалась Делла.

- Что?

- Это твое выражение лица! Я прямо вижу, как ты морально деградируешь. Такая прелесть!

Стэн швырнул в Деллу матрасом. Уменьшенные до толщины первой гитарной струны пружины тоненько взвыли.

- Эгоистичная засранка.

Расставлять крохотную мебель по комнатам было довольно странно.

- Я как будто в Барби играю, - поделился Стэн, выставляя по меткам шкаф. Мысль о том, что после расширения эта махина со всего маху въебется в стену, делала ему больно.

- Тебе-то откуда знать? Ты что, играл в Барби?

- У меня двоюродная сестра есть. Я даже в кукольных чаепитиях участвовал. Да свали ты нахрен, достала!

- Я? – появилась в дверях изумленная Делла. – Чем достала?

- Не ты! Кошка! – Стэн ткнул пальцем в источник проблем. Мелочь, завалив шкаф набок, уселась на отвоеванное место, картинно обернувшись хвостом. В глазах ее читалась меланхолическая грусть. – Эта сучка ходит за мной как пришитая! И все ломает!

- Она же не специально, - Делла склонилась над кошкой и нежно почесала ее за ушком. – У животного стресс, она нервничает – вот и тянется к людям. Иди сюда, маленькая. Злой Стэн кричит, злой Стэн тебя обижает… - Делла подняла диверсантку на руки и что-то нежно заворковала. Мелочь счастливо замурлыкала, изобразив хвостом кошачий аналог среднего пальца.

- Я обижаю?! Это она меня обижает! – возмутился поклепу Стэн, возвращая на место шкаф. – Твоя кошка меня ненавидит!

- У тебя паранойя.

- Естественно! У меня же ПТСР. Но когда мы пускаем кошку в спальню, она ложится между нами на подушки жопой мне в лицо. Давай, скажи мне, что это случайное совпадение, - Стэн окинул взглядом расставленную мебель, в последний раз подровнял кровать и осторожно вышел в центр комнаты, ощущая себя Годзиллой в центре туземной деревни. – Вроде все, закончили. Давай.

- Хадаль! – взмахнула палочкой Делла, прекращая действие трансформирующего заклинания. Крохотная кроватка для Барби, вздрогнув, подпрыгнула, стремительно увеличиваясь в размерах. Разом загалдели притихшие было телевизоры, а в гостиной отчетливо хрустнуло что-то стеклянное.

- Блядь! – пискнула Делла и сорвалась с места.

- Что случилось? – рванув вслед за Деллой, Стэн не успел остановиться и воткнулся ей в спину.

- Размеры не рассчитала, стаканы ножкой дивана расплющило, - Делла ковырнула кроссовком осколки. – Жалко.

Стэн, живо представивший себе расколотое шестифутовое зеркало, с облегчением выдохнул.

- Херня. Новые купим. Ты мне лучше скажи, зачем ты стеллаж вверх ногами поставила? Как его теперь переворачивать?

- Один момент, - взялась за палочку Делла.

Стэн зажмурился, единственно доступным способом отгородившись от бесчинства.

- Преш!

Стеллаж приподнялся в воздух, медленно провернулся и встал ножками на паркет.

– Вот и все! – самодовольно улыбнулась Делла.

Переждав красную вспышку, Стэн открыл глаза.

- Когда соседи придут тебя бить, я вмешиваться не буду.

- Конечно, кисонька! Я очень тебе за это благодарна! – многозначительно покачала палочкой Делла.

- Ты обещала, что не будешь использовать здесь магию!

- Ты убираешь беретту в тумбочку около кровати. Снять с предохранителя, передернуть затвор, навести на цель.

- Я тебя этому не учил! – ужаснулся Стэн.

- Извини, дорогой, - обняла его за шею Делла. – Но видишь ли, в чем проблема… Я умею читать.

- Не думал, что когда-нибудь это скажу, но бесплатное начальное образование – зло, - Стэн заправил за ухо растрепанный рыжий локон. – Все, отпусти меня. В машине монитор остался, куча барахла и удлинители суммарной длиной отсюда и до Кейптауна.

- Ага, - вздохнула Делла и разжала руки. – Тащи сюда свой Кейптаун.

- О боже! – мокрый после душа Стэн рухнул на кровать, раскинув руки. – Как же я заебался!

Болело все, от ног до плеч. Даже ягодичные мышцы ныли, хотя Стэн в упор не понимал, что же он с ними такое сделал. Единственным островком благодати в организме оставался крестец – похоже, Манкель вкатил туда лошадиную порцию анальгетика.

- Вот! А мы только вещи расставили! Вообрази полноразмерный переезд без магии и содрогнись, - подпихнув Стэн в бок, Делла пристроилась рядом, разметав по подушке влажные волосы. – Надо бы постельное белье из пакетов достать.

- Нахер. Завтра достанем, - Стэн перекатился на живот и подпер кулаком подбородок. – И с провайдером завтра договор заключим – а то для чего мы вообще сюда переехали?

Он закрыл глаза, погружаясь в осознание: переехали. Все-таки переехали. Все, что вокруг – это его, Стэн дом. Две спальни, гостиная, балкон и кухня с газовой плитой. Личное, мать его, владение, в котором Стэн может делать все, что захочет. Ну, то есть, не сам, конечно, вместе с Деллой – но все-таки. Как угодно. Что угодно. Когда угодно.

Его собственность, его ответственность. И никакой подстраховки. Здесь нет папы, который подскажет, поможет, а если не получается – все сделает сам. Нет старшего по званию, который отдаст приказ, отсекая все варианты, кроме одного – неизбежного, а значит, правильного.

Стэн нахмурился.

На кухне нет мебели – нужно покупать. Бытовая техника. Надо прикинуть, что нужно сейчас и позарез, а без чего можно пока обойтись. Купить телевизор. Подключить кабельное. Бойлер заикается, горячая вода с перерывами идет – разобрать, посмотреть, в чем проблема. Заедает оконную створку во второй спальне. Починить. Закрепить на стене когтеточку, пока кошка мебель не начала драть. Прочистить в ванне слив – вода медленно уходит.

Делла погладила Стэна по загривку легким, щекотным движением, от которого волосы вставали дыбом.

- Чего притих?

- Надо список дел составить. Не знаю, за что хвататься.

- Засор я почистить могу.

- Делл…

- А я ночью! Все же спать будут – ну что страшного, если техника на пару минут сбойнет?

- Ага. Мобильники сбойнут – с выставленными будильниками. Делл, очень тебя прошу – давай без инициативных решений, ладно? У меня и так мозги кипят. Если еще и тебя надо будет отслеживать – ебнусь как пить дать.

- Хорошо, - подозрительно легко согласилась Делла. – Тебе виднее.

Согласно угукнув, Стэн повернул голову, подставляясь под ласку. Делла гладила его, вырисовывая на коже замысловатые узоры, невесомо прикасалась к векам и бровям, очерчивала ногтем контур подбородка. Теплая, всеохватывающая нежность поднималась в Стэне, наполняя его, как вода – колодец. Нежность плескалась внутри, перехватывала горло и требовала выхода. Перевернувшись, Стэн ткнулся губами в теплый бок. В живот. В бедро.

- Эй, ты чего? Мы же устали.

- Не хочешь? – поднял глаза на Деллу Стэн.

- Хочу. А двигаться – не хочу.

- И не придется, - Стэн сполз пониже, провел языком по выступающей тазовой косточке. – Только я предупреждаю сразу: не ржать. И подсказывать в процессе. Это дебют.

Мягко надавив руками, Стэн заставил Деллу раскрыться, пристроился у нее между ног и прижался губами к внутренней поверхности бедра. Кожа у Деллы была нежная, как пузико у котенка, и горячая, как прогретая солнцем трава. Стэн знал это и раньше – ощущал пальцами, руками, бедрами – но сейчас все было иначе. Медленным, осторожным движением он провел языком влажную полосу, и Делла вздрогнула.

Хорошо.

Стэн целовал, прикусывал и лизал, приближаясь к точке Х, и бдительно наблюдал за реакцией. В порнухе девушки извивались и стонали, как перевозбужденные кошки, но Делла только шумно дышала, бессмысленно и бесцельно поглаживая матрас. Так и должно быть – или Стэн плохо старается?

Отважившись, он медленно, влажно лизнул клитор, и Делла вскрикнула, вскинув бедра навстречу.

Ага!

Стэн повторил движение снова и снова, описал языком круг, приник губами там, где сходятся в точку горячие влажные складки. На вкус Делла была… Деллой. Чуть терпкая, солоноватая, пахнущая тем самым, единственным в мире правильным запахом. И никакой, блядь, рыбы. Пацаны, вы напиздели.

От мягких поглаживаний Стэн перешел к более интенсивным и, подчиняясь мгновенному наитию, втянул клитор в рот так же, как Делла втягивала его член. Ответом ему был тихий, приглушенный вскрик и судорожное сокращение мышц.

Ага-ага!

Стэн не мог оторваться, не мог посмотреть, что происходит с Деллой, и это было пиздец как неудобно. Как будто впервые М-4 с закрытыми глазами собираешь. Но старательность – мать успеха, и Стэн удвоил усилия. Он нежно посасывал клитор, давал Делле время на передышку, описывая языком круги, и снова сосал, лизал и сосал. Челюсть начала ныть, шея затекла, а напряженный член упирался в матрас, колючий и жесткий как пиздец. Но Делла стонала и вскрикивала, хватала его за волосы беспорядочными, отчаянными движениями, как утопающий хватается за случайно подвернувшийся кусок пенопласта – и ради такого Стэн готов был терпеть.

Скользнув языком ниже, он погладил пульсирующие края влагалища и скользнул внутрь.

- АУ БЛЯДЬ! – выгнулась дугой Делла, чуть не вломив ему пяткой по уху. – Стэн!

- Угум, - ответил он и повторил маневр. И еще раз. И еще. Делла вскрикивала в голос и цеплялась за матрас так, что чехол трещал.

- О, боги, мать твою, Стэн! Пожалуйста!

Ну, если леди просит…

В порнухе мужики подлизывали телкам с таким энтузиазмом, будто собирались выгрызть у них вагину, но сейчас это казалось совершенно неправильным. И все-таки надо было что-то добавить. Например, пальцы. Перепачканный в слюне и смазке по уши, Стэн перенес вес на локоть, освободив вторую руку. Ритмично облизывая клитор, он сунул в Деллу два пальца, сосредоточив усилия там, где на картинке располагалась точка G. По мнению большинства экспертов несуществующая – но Делла взвыла и врезала кулаками по многострадальному матрасу. Стэн синхронизировал движения: трахал пальцами и ласкал языком, будто толкал качели – циклично и равномерно. Делла вцепилась ему в волосы, задавая ритм, и это было до странного приятно – и очень удобно. Подчиняясь коротким судорожным рывкам, Стэн ускорился, вгоняя пальцы глубоко и жестко. Челюсть болела, язык онемел, плечо затекло так, что ощущалось холодной каменной глыбой – но какая, нахер, разница?

Делла закричала, судорожно сжалась вокруг его пальцев, застыла и обмякла, безвольно раскинув ноги. Коротко поцеловав ее напоследок, Стэн поднялся на колени, додрочил себе в несколько движений и кончил, забрызгав спермой живот и бедра.

- Ой, бля, - обозрел он масштаб разрушений. Под Деллой – влажное пятно, там, где член терся о чехол – размазанные следы предэякулята, и вишенкой на коктейле – сперма. – Матрасу хана.

- Нирмала, - вяло шевельнула пальцами Делла. Пятна исчезли.

- Делл!

- Даже не начинай. Тут магии пол чайных ложки, никто и не почувствовал. Ложись, - похлопала по подушке Делла, и Стэн, утратив и без того невеликий запал, сполз на кровать. Матрас без простыни был слишком гладким, через наволочку пробивалось острое перо, а одеяло почему-то воняло кошачьим кормом. Но Стэну было похер. Подтянув поближе Деллу, он уперся подбородком в растрепанную макушку, закрыл глаза и сразу же полетел в сон – как с вышки в голубую прохладную воду.

За дверью возмущенно бубнила изгнанная из спальни Мелочь.

Глава 37

В кабинет Делла влетела первой – яркая, энергичная и шумная, как стая щеглов. Сунув в руки Манкелю стакан кофе и булочку, она уселась на стол, жизнерадостно болтая ногами. Стэн воспользовался более традиционным методом – и сел на стул, с облегчением откинувшись на спинку. Чертов крестец опять ломило, как будто по заднице монтировкой переебали.

- Ну что, как вчерашний допрос? – откусила от своей булки Делла.

- Никак, - дернул перекошенным ртом Манкель.

- Что, не раскололся?

- Нет. Не успел я разговор начать, пришли стражи и затребовали задержанного себе вместе со всем барахлом, включая амулет. Как подозреваемого по торговле контрабандной.

- И ты отдал? – удивился Стэн. Манкель не производил впечатление уступчивого человека.

- Приказ за подписью начальника управления – отличный аргумент в споре, - снова дернул ртом Манкель. – Конечно, отдал.

- Так давай сейчас заберем, - предложила Делла. Она уже сожрала половину булки и была готова к великим свершениям. – Пошли к стражам!

- К стражам уже бессмысленно. Надо в морг идти.

- В смысле? – подавился кофе Стэн. – Мы его что, насмерть пришибли?

- Нет. Это самоубийство.

- Из-за чего? – Делла так изумилась, что даже перестала жевать. – И как он ухитрился?

- Из-за чего – не знаю. А ухитрился отлично. Воткнул себе в глаз ножку стула.

Манкель поставил стакан с кофе на стол и положил рядом нетронутую булочку. Стэн повторил его движение зеркальным жестом.

- Ох нихера себе. А что, торговля контрабандой настолько серьезное преступление?

- Чтобы тыкать себя стулом в глаз? – выразительно поднял брови Манкель. Стэн смутился.

- Ну, я просто подумал…

- Нет. Торговля левыми алхимическими ингредиентами – это от трех до пяти лет, - Делла все-таки доела булку и энергично облизала пальцы. – Гордо убиться об стул, чтобы пятак не мотать –как-то очень уж радикально. А где он стул, кстати, взял? В камерах же только лежанки.

- А его в комнату для допросов отвели. И там оставили, чтобы понервничал, - Манель все-таки взял кофе, зачем-то понюхал, но пить не стал. Просто вертел стаканчик в пальцах. – Психологическое, мать его, воздействие.

- Ну надо же! – обрадовалась Делла. – Оказывается, эта заплесневелая психологическая херь действительно работает!

- А может, это откат? – предположил Паттерсон и нервным жестом потер лицо. Петер прищурился, выискивая привычные признаки стресса: застывшее в бесконечной готовности к бою лицо, гипертонус мышц, моторные тики. И не увидел ничего. Паттерсон нервничал, он был ошеломлен и растерян – но это была естественная реакция человека, столкнувшегося с насилием там, где его не могло быть.

- Нет. Если бы откат, он бы случайно себе голову пробил. А тут целенаправленное действие, - покачала головой Делла. - Я бы предположила отсроченное ментальное воздействие, но задержанных же проверяют при оформлении…

- Я лично проверял. Мистер Конфорта был совершенно чист, - опроверг версию Петер. – Но все может быть намного проще. Я проверял Конфорту на базовый список проклятий – а может, ему надо было токсикологию сделать?

Паттерсон и Делла переглянулись.

- Ну да, на торчка он похож, - согласился Паттерсон и тут же поправился: - Был похож.

- В принципе возможно… - протянула Делла, задумчиво наматывая на палец рыжую прядь. – Но как-то не очень убедительно. Ладно бы он застрелился или с крыши сиганул – так нет же. Чувак мозги себе через глазницу вышиб. Это совсем другой уровень неадекватности. Если бы Конфорта был настолько обдолбанным, мы бы это заметили.

- Так, - Петер хлопнул ладонями о стол, обозначая конец бессмысленного разговора. – Вы сидите и пишите докладные: где брали, как, что странного видели. И готовые версии сверить не забудьте, чтобы не было так, что у Ругер подозреваемый упал и лицом об асфальт ударился, а у Паттерсона – в столб врезался. А я пойду в лабораторию и поковыряю хорошенько амулет. Не нравится мне эта хреновина.

- Думаешь, ты что-нибудь пропустил? – удивилась Делла.

- Думаю, что не то искал.

Поколебавшись, Петер выбрал перчатки третьего уровня защиты. Жесткие и неудобные, как броня, они пылились в глубине ящика, но труп с торчащим из глазницы стулом явственно намекал: пришло время сменить приоритеты.

Расставив по столу десяток чашек Петри, Петер раскрыл амулет и вытащил пинцетом первый объект. Тонюсенькая, как спичка, косточка, отправилась в стеклянное блюдце, а сверху Петер прихлопнул ее крышкой, исчерченной рубленными шпалами блокирующих рун.

Второй объект – стебелек травы.

Третий – заскорузлая тряпочка. Петер мог бы поклясться, что пропитана она кровью – скорее всего, того самого животного, от которого взяли кость. Но есть варианты, есть варианты…

Четвертый объект – вырезанная из светлого дерева руна фео, воздевшая перекладины, как богомол – лапки.

Пятый – крохотный кусочек авантюрина.

Заполнив все чашки, Петер взял с полки еще несколько, и разложил туда обломки хвойных игл, связанные узлом жесткие волосы и обмотанную красными и зелеными нитками медную проволочку. В последнее блюдце он ссыпал порошок: что-то белое кристаллическое, темный мусор и раскрошившаяся сухая листва.

«Вывод после визуального обследования: стандартный набор амулетов удачи с допустимыми произвольными вариациями» быстро накорябал в тетрадке Петер и подвинул к себе ннастольную лупу.

Косточка была птичьей – в жертву чужой удаче была принесена пичуга размером с воробья. Грязь на тряпке предсказуемо оказалась кровью – и Петер, совместив эти два элемента, взмахнул палочкой.

- Остендус Объект!

Над доступными фрагментами останков проступил полупрозрачный образ невзрачной рябенькой птички – не воробей, но что-то очень похожее.

«Проверить птицу. Есть вероятность, что ареал можно привязать к локализации производства» - пометил Петер и перешел к травкам. Полынь, чертополох, белладонна, четырехлистный клевер. Ничего интересного, все как в учебнике.

Белое кристаллическое вещество – все-таки сахар, такой в любом супермаркете мешками закупать можно.

Темный порошок – частички грунта.

«Производство амулетов вне лаборатории. Вероятно, кустарное производство в стихийно организованней мастерской», - сделал очевидный вывод Петер.

Волос для визуализации было слишком мало. Петер сконцентрировался и всадил в Остендус Объект максимальный заряд, но все, чего он добился – смутный образ кого-то очевидно четвероногого. Лошадь, что ли?

«Мастерская рядом с конюшней? Создатель амулетов ездит верхом? Может, цирк?»

«Нитки обычные, швейные. Нет смысла устанавливать производителя.»

Над рунами Петер завис. Фео – процветание, тут все понятно. Йер – урожай, он же доход, успешное завершение дел. Но гифу, символизирующая дар, - это вовсе не материальная выгода. Гифу – это обмен энергией, причем двусторонний. Расширяя границы восприятия, реципиент отдает равноценную часть собственной силы. Мастер об этом не знал? Или знал, но счел допустимым при наличии отката? А может, это сознательная позиция: покупая удачу, реципиент должен заплатить не только деньгами, но и чем-то более значимым?

Петер уперся локтями в стол, бессмысленно покачивая пинцетом.

Обменно-цикличная гифу торчала в стандартной гармонике, как хуй на именинах. То ли ошибка, то ли глубокий философский замысел, то ли хер знает что.

Но в любом случае гифу и суицид ножкой стула не имели очевидной логической связи. Если рассматривать самоубийство как обменную жертву, то плюшки от вселенной должны быть размером со статую Свободы. А тощий зачморенный Конфорта не походил на большого удачника.

Так какого же хрена?

Поколебавшись, Петер взял в руки сам мешочек – черный, из дешевого синтетического бархата. На рыхлой подкладке образовались затяжки, а между нитями застряли частички сушеной травы. Петер уже сканировал упаковку, но для чистоты эксперимента попробовал еще раз. И получил закономерный результат: по нулям. Просто два куска не особо чистой ткани, простроченные неровным швом.

Два.

Вплотную друг к другу.

Ну-ка, ну-ка…

Азартно прищурившись, Петер заклинанием подпорол нитку и потянул ее пинцетом. Подкладка отделилась от бархатного чехла и сползла на стол вялым использованным презервативом.

- А если так? – Петер переместил пальцы, повторил сканирующее заклинание и взмахнул палочкой.

Мешочек был по-прежнему чист, и это огорчало. Но зато подкладка…

Петер сорвался со стула, как будто его пинком вышибли.

- Делл! Рыжая! Чего я нашел! Быстро сюда иди! – рявкнул он в громковещатель, и через несколько минут в коридоре простучали дробью шаги. Два человека, не один. Ну кто бы сомневался.

- Чего орешь? – влетела в лабораторию Делла. За ней маячил до боли предсказуемый Паттерсон – волосы взъерошены, глаза широко распахнуты, даже рот приоткрыт. Ни дать ни взять ребенок у мешка Санта Клауса – воплощенное ожидание свершающегося чуда.

Ну что сказать – чувак пришел по адресу.

- Вот, гляди! – Петер поднял палочку, сдвинул большой палец вперед, а указательный выставил перед средним.

- Кварите Магика!

Золотая искра прошла через клочок ткани, как через пустое место, и скрылась в столешнице, подсветив защитные и стабилизирующие руны.

- Ебать-копать! – Делла выпучилась на подкладку так, словно увидела пришествие мессии. – Дай-ка я!

Еще один сканнер проскочил через клочок синтетического шелка и ушел в дерево.

- Охуеть!

- Полностью согласен с вашей экспертной оценкой, коллега, - многозначительно кивнул Петер. – Именно охуеть.

- Эй! Стоп! Как насчет объяснить происходящее тем, кто не поклоняется Сатане? – бедняга Паттерсон выглядел так, будто Санта ему вместо подарка в камин нагадил.

- Сканирующее заклинание направлено на объект. Оно может сработать, может не сработать – но в цель прилетит в любом случае. Это так же неизбежно, как закон тяготения. А сейчас Петер подбросил камень – и он завис в воздухе, - объяснила Делла. По мнению Петера, херово объяснила, но Паттерсон понимающе кивнул.

- Ясно. И что нам это дает?

- Без понятия. В том-то и прикол – такого не может быть, потому что не может быть никогда. – Делла подцепила палочкой обтрепанный шелк и подняла его в воздух. – Однако же есть. Если магия не работает, может, глазками посмотрим?

Подняв настольный пюпитр, Делла положила чехол на стеклянную поверхность.

- Пракаш!

Петер и Паттерсон шагнули к ней, склонившись над потасканной тряпочкой, как рыцари над Граалем. Движением палочки Делла смещала источник света, а пинцетом – поворачивала чехол.

- Стой! Что это? – ткнул пальцем в подкладку Паттерсон.

- Ничего.

- Где?

Два ответа слились в один. Не удостоив Петера даже взглядом, Паттерсон отобрал у Деллы пинцет и сдвинул руку с палочкой.

- Вот. Сюда смотри – видишь пятно? Здесь ткань плотнее, как будто чем-то испачкана.

- Ага, - проследила направление Делла. – Испачкана. Но на черном не видно. А что у нас не видно на черном?

Они ухмыльнулись друг другу понимающими улыбками – совершенно разные и странно похожие.

- Хи-пес да-мим, - четко проартикулировала Делла, и на затрепанном чехле мерцающими голубоватыми линиями проступил сигил. – Я же говорила: полезное заклинание!

- Да вы издеваетесь! – закатил глаза Петер. – Продолжайте в том же духе – и через год срастетесь, как сиамские близнецы.

- Завидуй молча, - беззлобно огрызнулся Паттерсон.

- Ты в курсе, что такие созависимые отношения? Погугли на досуге, - не остался в долгу Петер. – Ну-ка, подвиньтесь, практики хреновы. Дайте место настоящему специалисту.

Сигил был сложный. Очень сложный. Сходу Петер идентифицировал только перевернутую пентаграмму, вписанную в два сходящихся гептангла. Контуры ломались, переплетаясь, крохотные буковки енохианского письма наползали одна на другую. Петер взял лупу и наклонился пониже.

- Комбинированная замкнуто-открытая печать. Это точно призыв – вот только кого именно, не пойму. Все имена незнакомые.

- Так вот же – губернатор Марбас, граф и принц Ипос, - подсветил палочкой имена Делла.

- Что, серьезно? А стоят они где? Ты же на общую картину смотри! Это покровительствующие духи, чудила, - Петер подчеркнул ключевые узлы печати. – Призванные – вот тут, сбоку, вписаны в контуры пентаграммы. И я этих имен не знаю.

- Значит, шелупонь какая-то, - логично предположила Делла.

- Естественно, шелупонь! – окрысился профессионально уязвленный очевидностью комментария Петер. - Пентаграмма и гептанглы – разложение и трансформация демонов. Кого, по-твоему, этот Соломон пальцем деланный трансформировать будет – Белиала, что ли?

- Ну да, точно, - смутилась Делла. – А с монограммой что?

- С какой монограммой? – встрял трогательно невежественный Паттерсон. – Вы о чем вообще говорите?!

Пока Делла читала Паттерсону краткую лекцию по прикладной демонологии, Петер вертел чехол так и эдак, пристально вглядываясь в сигил. Монограмма, она же материально зафиксированное стремление, строилась до смешного просто: напиши желание, вычеркни все повторяющие буквы, а те, что останутся, сложи в подходящий по смыслу символ.

- Крест из УЦЙЗ, - вынес вердикт окосевший от усилий Петер. – Что это может быть?

- УЦЙЗ?

- Или УЗЙЦ. А может, УЦЙЗ. Я без понятия, в каком порядке этот ушлепок буквы в крест вписывал. Но это, собственно, без разницы. Стандартных узнаваемых сокращений тут нет, а отгадки для этой ебучей шарады мы триста лет подбирать будем. Так что единственный способ узнать ответ – найти автора сигила и спросить лично.

- Может, автор - Конфорта, - предположил Паттерсон. – Вы же можете его того… воскресить?

- Не воскресить, а поднять. Не можем – метод Цибулоффски этически неприемлем, а классические зомби к осмысленному диалоги неспособны, - Петер отъехал на стуле от пюпитра и потер глаза. – Но я уже сейчас могу сказать: не он это. Конфорта в лицее с двойки на тройку с трудом переползал, а тут уровень такой, что даже я половину не понял – а я, на минуточку, сертифицированный эксперт-артефактор. Так что либо у Конфорты открылся третий глаз, либо амулеты делает другой мастер. Ну что, леди и джентльмены, у вас уже есть идеи, где его искать?

Леди и джентльмен страдальчески скривились.

Глава 38

Кухня без мебели рождала ощущение неустроенности, расползающееся вокруг, как ядовитое облако. Голые стены со следами креплений, выцветшая по контуру шкафчиков краска, пятна на паркете, ограничивающие пространство разделочного стола – костыли, скрепляющие реальность и память наглухо, как рельсы и шпалы.

Огромное окно, так понравившееся Делле поначалу, только усиливало впечатление заброшенности. Лавина солнечного света выхватывала все щербинки и заусенцы, выкручивала яркость на максимум и тыкала в лицо: вот, смотри! Смотри!

Убавив огонь, Делла помешала содержимое кастрюли, старательно докапываясь ложкой до самого дна. В нормально доме она бы поставила защиту от пригорания – но здесь, в бездарной квартире, процесс нужно было отслеживать вручную.

Ложка уткнулась во что-то плотное и наглухо спаянное с днищем.

- Вот мать твою! – надавив, Делла отковыряла обугленный снизу кусок картошки и выбросила его в ведро. – Ладно. Всего один. Один – это не проблема.

Хлопнула дверь, и в гостиную ввалился Стэн – взъерошенный, красный и в расстегнутой куртке. В правой руке он держал коробку с пылесосом, в левой – ключи, под мышкой зажимал утюг, а зубами прихватил бумажный пакет.

- О древние боги! – швырнув ложку на стол, Делла бросилась на помощь. Стэн сплюнул ей в подставленные руки пакет.

- Хлеб и рогалики. Я не забыл!

- Ты ж моя лапочка, - чмокнула его в щеку Делла. – Поставь ты эту хреновину на пол, зачем в руках держишь?

- Точно, - Стэн опустил здоровенный короб и медленно разжал перечерченные странгуляционными полосами пальцы. - Два гребаных часа потратил, зато пятьдесят четыре бакса на скидках сэкономили!

- Дай сюда, - перехватив его за руку, Делла начала разминать затекшую ладонь. – Думаешь, оно того стоило?

- С ума сошла? Конечно, стоило – это же полсотни нисхуя! – запротестовал было Стэн и тут же затих, размякнув и прикрыв глаза. Делла поглаживала большими пальцами ладонь, то увеличивая, то уменьшая усилие, разминала пальцы, разгоняя застоявшуюся кровь. Стэн склонился к ней, его дыхание стало глубже и тяжелее. – Иди сюда, - обхватив Деллу за талию, он прижался губами к чувствительной выемке над ключицей. – Давай потом с коробками разберемся.

- Давай… - запрокинула голову Делла, подставляя под поцелуи шею. Под кожей разгоралось тепло, искрящимися ручейками стекая вниз, к паху. - ВОТ МАТЬ ТВОЮ!

- Что?! – шарахнулся Стэн.

- Гребаное рагу!

Над кухней уже плыл горьковатый запах горелого. Соус в кастрюле булькал, заплевывая жирными каплями плиту, по стенкам ползли густые крахмалистые потеки. Делла выключила газ, сунула ложку в рагу и остановилась.

- Нет, нахрен. Не так.

Выдернув из расставленных вдоль стены коробков здоровенную керамическую плошку, Делла осторожно перелила туда возмущенно булькающее варево. Пригоревший слой остался на дне – и развонялся, как жертвенник всесожжения.

- Упс, - сунулся в кастрюлю Стэн. – Сочувствую.

Проглотив комментарии о том, куда он может засунуть свое сочувствие, Делла сунула кастрюлю в мойку и включила воду.

- Расстроилась?

- Нет, радуюсь, - Делла с ненавистью уставилась на всплывшие кружочки морковки.

Стэн обнял ее сзади и поцеловал в макушку. Развернувшись, Делла уткнулась лбом в твердое плечо.

- Нихрена у меня не получилается. На пять минут отвлеклась – и все, пиздец.

- Не парься. Съедим. Так даже вкуснее – дымком пахнет, - Стэн стиснул ее прижимая к себе покрепче. – Жалеешь, что переехала?

- Нет. Просто бесит. Как будто скатилась на пару ступенек вниз по эволюционной лестнице.

- Ничего, поднимешься, - чмокнул ее в нос Стэн. – В крайнем случае подсажу. Хватит над кастрюлькой причитать, давай лучше пожрем. В коробке с пылесосом я притащил два пива!

- Подай крестовую отвертку.

Стоящий на подоконнике Стэн протянул руку, и Делла вложила в нее граненую рукоять. Сжав губы и напряженно прищурившись, Стэн начал что-то выкручивать.

- Лови.

В подставленные ладони упал один болт, другой, третий. Уронив, наконец, четвертый, Стэн подпер покосившуюся фрамугу плечом.

- Стамеску дай.

- А что это? – склонилась над ящиком Делла. Из креплений торчали хреновины с разнообразными жалами – и хоть бы одна подписана была.

- Длинная, прямоугольная, острая, - объяснил Стэн, переступая на подоконнике и поудобнее перехватывая деревянную раму. – Черт, у меня сейчас спина переломится.

Делла провела пальцем вдоль частокола металлических хреновин и потянула ту, что больше всего подходила под описание.

- Оно?

- Да. И молоток давай.

- Слава Азатоту, хоть это я знаю!

Сунув в сомкнувшиеся пальцы молоток, Делла уселась на пол, блаженно вытянув ноги. Бездарное стояние над плитой оказалось делом неожиданно утомительными.

- Слушай, я вот чего подумала. О задержании знали только мы – даже Петер Конфорту увидел тогда, когда мы его в кабинет доставили. Так?

- Так. И что? - Стэн прижал стамеску к дереву, примерился и саданул по ней молотком. Тонкая золотая стружка, плавно вращаясь, опустилась на пол и заскользила, подхваченная сквозняком. Заинтригованная Мелочь, напружинившись, поползла к ней, широко распахнув глаза и оттопырив пуховую задницу.

- Когда мы вели Конфорту по коридорам, то никого не встретили. В кабинет к нам стражи не заглядывали, по громковещателю не связывались.

- Ты к чему клонишь? – обдолбав раму до нужного уровня, Стэн, прижав большим пальцем наждачку, короткими резкими движениями зашлифовывал дерево.

- Если стражи не знали, что мы взяли Конфорту, то почему за ним пришли?

- Точно… - оторвавшись от шлифовки, Стэн посмотрел на Деллу сверху вниз озадаченным взглядом. – Конфорта у стражей по другому делу проходил – как они его увязали с безымянным продавцом амулетов?

- И это тоже хороший вопрос.

За спиной у Стэна садилось солнце, и закатное пламя вспыхнуло в отрастающих волосах кровавым нимбом.

- Стражи отслеживали наше дело? – обдумав варианты, предположил Стэн.

- Каким образом? По разговору с продавщицей мы не отчитывались, по задержанию сегодня доклады написали. Я бы, скорее, предположила, что ситуацию отслеживал изготовитель амулетов или кто-то из их компании. Ну подумай: о задержании знали мы, Конфорта, продавщица и случайные свидетели на улице. Мы ничего не говорили. Конфорта тоже. Значит, или продавщица, или свидетели.

- Не может быть. Она действительно испугалась, когда я про сибирскую язву наплел.

- Фигня. Могла и сыграть. Но есть другой аргумент: зачем ей играть испуг и сдавать продавца, если можно было просто не сдавать – и что бы мы с этим сделали?

- Конфорта остался бы на свободе, значит, не было бы самоубийства, - продолжил мысль Стэн. – А точку реализации можно сменить – отнесли бы амулеты в любую другую лавку. А может, это все специально, чтобы Конфорту убрать? Нет, херня. Долбанули бы камнем по голове и в Гудзон сбросили.

- Именно, - согласно качнула головой Делла. – Осмысленная цепочка получается только при условии, что наблюдатель был на улице и просмотрел наше фрик-шоу от начала и до конца.

- И как об этом узнали стражи? – Стэн нахмурился, потеряв нить рассуждений. – Взяли сообщника по другому делу?

- Ты ж моя сладкая кися, - умилилась Делла. – Слово «коррупция» тебе о чем-то говорит?

- Да ну… - морщины на лбу у Стэна стали еще глубже. – Ну нет… Ты что, хочешь сказать, что… Хотя… Ну да! Наблюдатель видит, как мы свинчиваем Конфорту, звонит стражам – ладно, я знаю, не звонит, какая нахер разница! – связывается с стражами и просит о помощи. У нас забирают подозреваемого, уводят – а потом… Что, убивают, что ли?

- Может и убивают. А может, оставляют подозреваемого в одиночестве именно потому, что уверены: бояться нечего, все свои. Самая очевидная причина, по которой у нас могли забрать Конфорту – чтобы проинструктировать его, что говорить на допросах. У нас же на руках только амулет был, и всерьез мы его ковырять не собирались. Если бы Конфорте подсказали линию защиты, он бы отбрехался влегкую: гри-гри нашел, решил продать, понятия не имею, в чем там проблема. Вот только он почему-то захерачил себя стулом в глаз и насмерть помер. Понятия не имею, что там произошло, вообще никакого смысла не вижу. Но я эту мысль кручу и так, и сяк – и все равно упираюсь в допущение, что кто-то из стражей общался с изготовителями амулетов и взаимодействовал с ними.

Чем дольше Стэн слушал Деллу, тем мрачнее у него становилось лицо.

- А знаешь, вполне возможно. Может, стражи не знали деталей – но они точно играли не в нашей команде. Забить хер на правосудие – очень в духе нью-йоркской полиции.

Раздраженным пинком он сшиб с подоконника стружки. Вдохновленная неожиданным спецэффектом Мелочь хлестнула себя по бокам хвостом и с боевым кличем сиганула в невесомые золотые спирали, разметав их по всей комнате.

- Гандоны, - резюмировал Стэн. – Подай, пожалуйста, болты.

Делла, отплевываясь от щепок, встала.

- Держи.

Наклонившись, Стэн взял с ладони болт, как белка – орешек. Делла проводила взглядом его руку, покрытую прозрачной древесной пылью.

- А почему клевер?

- Что? – впал в ступор от смены темы Стэн.

- Я про татушку на запястье. Почему именно клевер?

- Дурак потому что, - задвинув в разъем болт, Стэн начал ввинчивать его ровными плавными движениями, чем-то напоминающими петтинг. – В десятом классе решили с пацанами татухи набить. Подростковый протест, все дела. Майки орла наколол на плече, моей храбрости только на четырехлистник хватило, а Билли вообще передумал. Правило сделал, между прочим. Но я тоже дешево отделался – потому что майков орел больше всего походил на беременную чайку с итальянским профилем.

- Многохромный четырехлистинк размером с ноготь. В десятом классе, - фыркнула Делла. – Охуеть ты протестная натура.

- Эй, леди, полегче! Я еще и уши проколол! – оскорбился Стэн, загоняя в дерево последний болт. – Я охрененно крутой чувак был!

- Да и сейчас ничего. Неплохо сохранился для своего возраста, - ухмыльнулась Делла, и Стэн швырнул в нее стружку. – Татухи больно бить?

- Смотря где. Но вообще-то да, неприятно. А тебе зачем?

- Да так. Думаю: может, шрамы на ребрах чем-нибудь красивым забить? А то хожу, как женская версия Франкенштейна.

- Долбанулась? - поморщившись, Стэн уселся на подоконник и потер кулаком спину. – Ох, мать твою… Болит, сука.

- Почему долбанулась?

- Потому что нечего там забивать. Белые полосы и немного рельефа – через год само рассосется.

- Ты еще скажи, что тебе так больше нравится.

- И скажу! – спрыгнув на пол, Стэн подхватил Деллу на руки и посадил на согретое место. – Очень даже нравится.

Задрав футболку, он погладил тонкие белесые рубцы кончиками пальцев. Делла вздрогнула. Коротко ухмыльнувшись, Стэн наклонился и повторил маршрут кончиком языка.

- Так ты стигматофил? – Делла обхватила Стэна ногами за талию.

- Без понятия. Как называются люди, которые трахаются на подоконниках?

- Паттерсоны, - Делла подтянула Стэна поближе, прижавшись промежностью к бедрам. – Снимай, - она потянула присыпанную стружками футболку, и Стэн, пригнувшись, выскользнул из нее, горячий, жесткий и гибкий, как согретая солнцем плеть. Делла толкнула его пяткам на себя, ощущая, как стремительно твердеет под мягкой трикотажной тканью член.

- Как хорошо, что ты не носишь в доме эти ебучие жесткие джинсы, - она поерзала, притираясь поближе, качнулась вперед-назад, и Стэн тихо рыкнул, прикусив ее за шею. Упершись пятками в широкую резинку, Делла сдвинула ноги вниз, стаскивая со Стэна спортивные штаны. Возбужденный член уперся ей в бедро, пачкая кожу горячей липкой смазкой.

- Пошли на кровать, - низким, бархатным голосом выдохнул Стэн, накрывая грудь Деллы рукой. Зрачки у него расширились, затопив чернотой прозрачную голубую радужку, рот приоткрылся. Быстрым движением Стэн облизал губы, и Делла завороженно проследила за кончиком розового языка. – Пошли…

Делла снова качнулась, проехавшись промежностью по члену, и лизнула Стэна в шею, собирая языком соль и древесную пыль. Рот наполнился прозрачной хвойной горечью.

Стэн судорожно вскинул бедра навстречу, стиснул пальцами сосок – сильно, почти до боли.

- Делл, ну не здесь же…

- Что, зассал?

- Кто, я?! – вскинулся Стэн. – Я зассал?

- Ну не я же. Я ведь никуда не бегу.

- Это кто тут бежит!

Ухватив Деллу за бедра, Стэн приподнял ее, сдернул трусы и вставил. Делла застыла на секунду, наслаждаясь ощущением наполненности, сжала мышцы, и Стэн тихо, гортанно зарычал. Он стоял перед ней со спущенными до щиколоток штанами, широко расставив ноги и упираясь руками в раму. Стэн был неподвижен, но синяя жилка на шее билась так, словно он марафон пробежал.

- Нас все видят, - прошептала ему на ухо Делла. – Любой прохожий поднимет глаза и поймет, чем мы сейчас занимаемся.

- Плевать, - выдохнул Стэн, медленно толкаясь вперед. – Господи, как же мне сейчас плевать…

Он двигался, погружаясь и выходя до головки с расчетливой, мучительной неторопливостью, чувство предельной, восхитительно правильной наполненности сменялось голодной пустотой, и эти качели сводили с ума.

- Стэн, мать твою, ну что ты делаешь! – Делла уперлась ладонями в подоконник, подаваясь на самый край, и сцепила ноги в захват в бесплодной попытке зафиксировать поганца.

- А что я делаю? – невинно округлил глаза Стэн, вминая пальцы ей в бедра. – Что-то не так?

- Стэн! – взвыла Делла и цапнула его за мочку, поглаживая языком рельеф проколота. Стэн издал низкий, вибрирующий горловой звук, рванул ее на себя и вогнал до конца.

– Так?

- Да… Так.

Обхватив Стэна за шею, Делла прижалась к его груди так плотно, будто хотела влезть под кожу. Они раскачивались в ритме прибоя, и Деллу смывало, уносило все дальше и дальше, к пылающему закатанному солнцу. На подоконник запрыгнула Мелочь и боднула Деллу головой в бок.

- Да отвали ты! – не глядя отмахнулась Делла, и Стэн, нашарив кошку, попытался спихнуть ее на пол.

- Ай! – взмахнул он рукой. – Она мне сдачи дала! Я же говорил, что твоя кошка меня ненавидит.

Ухватив Мелочь за толстый загривок, Делла решительно направила ее в короткий бесславный полет. Спрыгнув на пол, паршивка обиженно мяукнула, хлестнула воздух хвостом и удалилась, каждым покачиванием меховой жопы выражая презрение.

Стэн, проводив ее взглядом, фыркнул.

- И чем мы, собственно, занимались? Ты не напомнишь?

- Трахались! – рыкнула Делла и резко качнула бедрами, задавая новый темп. Охнув, Стэн подстроился, засаживая глубоко и жестко, каждый толчок отзывался внутри сладкой тягучей дрожью, и Делла вскрикивала, вгоняя короткие ногти ему в плечи.

- Вот так, Стэн, да!

Они кончили одновременно, цепляясь друг за друга, как утопающие в шлюпке, подхваченной девятибалльным штормом. Оглушенная оргазмом, Делла откинулась на раму, и Стэн навалился на нее, прижимаясь щекой к плечу.

- У меня сейчас сердце остановится… Вот черт.

- Что? – сиплым шепотом спросила Делла – нормальный голос ей почему-то пока не давался.

- Мужик из булочной напротив – стоит на пороге и смотрит на нас. Что мне делать?

Изогнувшись, Делла обернулась. Темноволосый коротышка стоял под пестрым навесом, задумчиво выдыхая сигаретный дым, и ухмылялся. Делла помахала ему рукой. Коротышка показал ей два больших пальца, заржал и ушел в булочную, щелком отправив окурок в урну.

- Пиздец, - Стэн спрятал в ладонях пылающее лицо. - Никогда туда за хлебом не пойду.

- С ума сошел? Наоборот, будем ходить только туда! В этом магазине нас ждет бессрочная скидка!

- Детектив Мартинес, - высокий лысеющий брюнет протянул руку, и Стэн пожал ее. – Петер звонил, предупредил, что ты приедешь. Пошли, выделю тебе рабочее вместо и покажу, что к чему.

Стэн сунул в карман удостоверение и направился вслед за широко шагающим Мартинесом. Заходить в полицейское управление не под конвоем, а в качестве человека, исполняющего профессиональный долг, было странно и довольно приятно. Возникало чувство собственной значимости, избранности, отличающей Стэна от прочих присутствующих – растерянных, озлобленных, испуганных. И это было как-то неправильно.

Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно.

- Вот, сюда садись, - Мартинес пинком выкатил стул с подлокотниками и склонился над клавиатурой. – Пароль я свой введу, поэтому не закрывай базу. А если закроешь, звони мне или зайди к лейтенанту – он в курсе, что вы, загадочные ребята из загадочного отдела, пришли в наших данных поковыряться. Вот тут – классификация преступлений, вот тут – пропавшие, тут – преступники в розыске. Тебе что надо?

Стэн уселся на жесткий стул, оттолкнулся пяткой и лихо подкатил к столу.

- Самоубийства.

Версия, рожденная в стенах кабинета артефакторов, была проста, как удар в челюсть: на обоих амулетах присутствуют идентичные сигилы. Один из сигилов побуждает человека вышибить себе мозги ножкой стула. Логично предположить, что второй действует идентично – а значит, эту возможность собирались использовать.

Могли быть другие самоубийства. И могли быть другие магазины оккультных товаров. И другие диллеры.

Распределение обязанностей было очевидным: Петер занялся расшифровкой сигила, Делла занялась кругом общения Конфорты, а Стэн, как самый технически ориентированный, отправился ковыряться в базе. Он сидел в полицейском управлении – в куртке с заклепками и в футболке «Делла-стайл»: на сером фоне под знаком Марса красовалась надпись «Мужчина», под Венерой – «Женщина», а под кнопкой OFF – «Сержант». И собирал взгляды всех присутствующих.

Ну предупреждать же надо. Блядь.

Игнорируя пристальное и недружелюбное коллективное внимание, Стэн открыл раздел «Самоубийства» и завис, уставившись на бесконечный перечень имен. Просмотреть все было нереально, а отделить овец от козлищ Стэн не мог.

Постукивая ручкой о блокнот, он медленно скроллил страницу. Во-первых, можно исключить всех бомжей и очевидно малоимущих – они не станут тратить деньги на всякую хрень вроде амулетов. Во-вторых, минус продуманные организованные самоубийства с предсмертными записками и прочими изысками. Самовыпил Конфорты был совершенно спонтанным.

Стэн задумался, механическим движением потирая лоб. Больше ничего в голову не приходило – и это было плохо. А еще хуже было то, что задать эти параметры в меню выборки было невозможно. Каждое дело придется открывать и хотя бы просматривать.

Лежащий на столе телефон коротко пиликнул. Стэн открыл сообщение.

«Ты как?»

«Нормально», - набил Стэн, но вспомнил, как Делла реагирует на «нормально» и расширил ответ: «Нормально. Сижу, роюсь в базе. Не могу задать выборку – придется все читать.»

С некоторым сожалением отложив телефон, Стэн вернулся к базе.

Женщина, тридцать пять лет. Повесилась. Место преступления… Опись вещей: одежда, украшения, обувь… Фото – неопределенного возраста шатенка в очках слева и раздутое нечто с вываленным языком справа.

- Вот блядь, - поморщился Стэн и торопливо закрыл папку.

Так, дальше. Мужчина, прыжок с крыши. Мужчина, застрелился. Мужчина, вогнал автомобиль в бетонную опору моста. Женщина, выпила уксусную кислоту. Подросток, вскрыл вены. Женщина, прыжок с крыши.

Люди бежали из жизни, выпрыгивали из нее, как из машины террориста-бомбиста – решительно и отчаянно, не задумываясь о цене.

Стэн открыл папку «Ричард Шоу. Огнестрельное ранение в голову». На левой фотографии – улыбчивый полнощекий бородач, на правой – восковой бледности манекен с раззявленным ртом, лежащий на дешевом ковре. Круглая дырка во лбу смотрела в потолок, как ослепший третий глаз. Стэн помнил тяжесть пистолета в руке. Помнил прикосновение металла к губам – холодное, с привкусом пороха и смазки. Помнил странное, окрашенное холодным любопытством спокойствие: а что если нажать? Усталость, разочарование, злость и вечная, непреходящая, изжевавшая душу в клочья тоска – все это просто исчезнет. Вспышка, короткая боль – а потом тишина. Стэн играл с этой мыслью, тер ее в пальцах, как гладкий, обкатанный волнами камень – и каждый раз откладывал. Не выбрасывал, не отказывался от нее, просто сдвигал в сторонку. На потом.

Поморщившись, Стэн закрыл дело Ричарда Шоу и кликнул на следующее имя. Рейчел Андрес. Выпрыгнула из окна. Закрытого. Во время рабочего дня. Прикусив губу, Стэн читал описание самоубийства, составленное по показаниям свидетелей. Медсестра Рейчел Андрес пришла на работу в отличном настроении. Общалась с коллегами и пациентами, отвечала на телефонные звонки, выполняла процедуры – или что там делают медсестры. Все было замечательно. А потом Рейчел прервала разговор с доктором Симмонсом, извинилась, разбежалась и выбила собою окно. Трясущимися от азарта пальцами Стэн навел мышку на «Опись вещей». Форменное платье, чулки, туфли, бейджик, мелочь в кармане, обручальное кольцо, серьги, обертка от шоколадного батончика, зеркальце. Черный бархатный мешочек, затянутый на тонкий витой шнурок.

Вот оно. Вот оно, блядь!

Сунув в компьютер флешку, Стэн перекинул туда дело Рейчес Андер и вдохновенно продолжил копать.

У магической части Нью-Йорка была масса преимуществ: меньше автомобилей, чище улицы, больше зелени. И теплые скамейки. Они Стэна просто очаровали. Опускаешься на решетчатую деревянную лавочку – и наслаждаешься пейзажем.

А вот в Большом городе – хренушки. Сидишь, морозишь жопу и чувствуешь, как твои яйца медленно превращаются в ледышки.

Сунув под задницу распухший от записей блокнот, Стэн признал существование удовлетворительным. Орали чайки, плескались о бетонную набережную волны, и мерно гудел прогулочный катерок, старательно рассекая носом свинцовую воду Гуздона. За его кромкой вспучивались буруны белой пены, длинные, как инверсионный след.

- Держи! – горизонт скрылся, загороженный промасленным пергаментным пакетом, и Стэн шарахнулся в сторону, рефлекторно хватаясь за беретту.

- Долбанулась?! – обрушился он на бесшумно подошедшую сзади Деллу. – Ты соображаешь, что делаешь, малахольная? А если бы я с локтя саданул?

- Извини, - смущенно ковырнула ботинком землю засранка. Стэн внимательно на нее посмотрел, счел выражение лица достаточно удрученным и похлопал по сидению.

- Падай, - вытащив из пакета бейгл, Стэн примерился и откусил там, где из створок теста выглядывали розовые ломти лосося. Измученный полицейским кофе желудок довольно заурчал.

Перемахнув через скамейку, Делла плюхнулась на сиденье и протянула Стэну стаканчик из «Старбакса».

- Ну, что у тебя?

Стэн вытащил из кармана блокнот.

- Читай. Двадцать три смерти – это только то, что я нашел. Принцип тот же, что и с Конфортой: эффектно, немотивированно, внезапно. Идет человек по мосту, разговаривает по телефону с невестой – но вдруг ни с того ни с сего сбрасывает звонок и прыгает в воду. Одна бабулька в присутствии дочки голову в кастрюлю с кипятком сунула, студент купил на улице бурито и тут же под снегоуборочную машину шагнул, ну и прочая эклектика. Я эти случаи по общей концепции выбирал. Находил бредовые самоубийства, читал опись вещей – и обязательно находил амулеты.

- Каждый раз?

- Ну не то чтобы каждый, - Стэн отпил горячий крепкий кофе, смывая вкус той картонной бурды, что наливали в полицейском участке. – Была, скажем, девушка, которая во время пробежки под поезд бросилась. У нее амулета не было – но у нее и головы не было, так что хрен его знает. Мог просто в сторону отлететь, никто же эту хрень специально не искал.

Делла задумчиво листала блокнот, ведя пальцем по строчкам.

- Любопытная картина… Я, конечно, предполагала, что случай с Конфортой не единичный, но два десятка смертей за месяц – это уже промышленный размах.

- Не два десятка, - уточнил Стэн. – Наверняка больше. Даже в этой выборке есть один повесившийся и два самострела. А значит, среди обычных самоубийств какой-то процент тоже наш. И среди несчастных случаев – туда я залезть не успел, но если логически рассуждать… Когда кто-то разобивает себе голову о батарею, это относят к несчастным случаям отнесут. Потому что люди сознательно бошками о железяки не ебашатся.

Слизав с пальцев подтекающий соус, Стэн вытащил из бейгла оливку и с наслаждением ее слопал.

- Господи, хорошо-то как. Весь день жрать хотел как собака. А у тебя что интересного?

Делла отложила в сторону блокнот.

- Много всякого разного. Во-первых, Конфорта амулеты сделать не мог – это железно. Я поболтала с его приятелями, сходила к родителям, нашла последнюю девушку – правда, они встречались год назад, но все-таки. Короче. После лицея Конфорта попытался устроиться в Стражу. На надо делать такое лицо – я сама охуела. Естественно, не смог – и ушел в запой. Планомерно бухал около года, родители перепробовали все зелья и вывалили целителям не одну сотню баксов, но Конфорта уверенно и планомерно греб ко дну. Потом познакомился с девушкой – не с той, с другой, - влюбился и, как ни странно, завязал. Устроился работать в магазин сначала грузчиком, потом продавцом, со временем поднялся до менеджера. Девушка от него все-таки ушла, и Конфорта опять начал подбухивать – не запойно, а вполне контролируемо. Вечерами тусовался с приятелями, таскался по барам, пиво-виски, иногда дурь или щепотка кокса. Баловался по мелочи. Самообучением Конфорта не интересовался совершенно даже в рамках классической программы, про такую узкоспецифическую область, как магия призыва, я вообще молчу.

Стэн понимающе кивнул – и внутренне поразился тому, что он действительно понял сказанное. Количество прочитанного наконец-то начало переходить в качество, и упакованная в голову информация о магии всплывала так же естественно и непринужденно, как формула этилового спирта или первый закон термодинамики. Стэн просто знал, что такое магия призыва – не оперирующая силой, но обращающаяся к сущностям, которые являются носителями силы.

Теоретики расходились в трактовках. Одни полагали, что сущности, именуемые ангелами и демонами, являются источниками силы. Именно они генерируют некую магическую энергию так же, как деревья генерируют кислород, это естественная часть их жизнедеятельности. Другие уверяли, что сущности «с другой стороны Завесы» суть персонификация силы. Стэн, осмысливая этот образ, представлял себе толстый слой пыли, со временем собирающийся в пыльных зайчиков. Третьи полагали, что эти существа такие же потребители силы, как маги, просто они используют ее более эффективно и принципиально иным способом.

И тут возникали проблемы. Потому что обращение к сущностям давало непредставимое для человека могущество, но требовало за это соразмерную плату. Использование магии призыва в частных целях было запрещено. В университетах преподавали только теоретическую базу и общее описание ритуалов, вдалбливая в головы студентов сакраментальную истину: берешь чужое и на время, а отдаешь свое и навсегда. Практическую демонологию изучали только в рамках определенных специализаций, и знания эти были ограничены. Среднестатистический практик обладал навыками деревенского колдуна, который рубит курицу, вымаливая у богов дождь. Существовали и профессиональные демонологи, но было их мало, а чем они занимались на самом деле, никто толком не знал. У Стэна сложилось впечатление, что маги относились к этой области знаний приблизительно так же, как нормальные люди – к атомной физике: круто, непонятно, секретно и может ебануть.

Демонология была настолько специфическим предметом, что ее даже не запрещали. Это было так же бессмысленно, как прописывать в законе запрет на создание нейтронной бомбы: можно, конечно, но смысл?

Так что внутренне Стэн с Деллой был совершенно согласен: замызганный подергивающийся Конфорта не походил на подпольного физика-ядерщика.

- Где-то с полгода назад Конфорта начал ощутимо больше зарабатывать. Откуда деньги, он не признавался, но многозначительно намекал на серьезные дела для серьезных людей. Вероятно, именно тогда он и познакомился с ребятами, которые собирали амулеты. Но тут по суммам не сходится: талисманы слишком дешевые, не могли они обеспечивать высокую прибыль. А значит, деньги шли откуда-то еще… - Делла задумчиво намотала на палец рыжую прядь.

Стэн попытался представить магический способ легкого заработка – и завис.

- Мне только наркота в голову приходит.

- Возможно. Еще на запрещенке для алхимии можно неплохо подняться – пальцы самоубийц, сердце девственницы, печень кондора – такая вот фигня. Кстати, неплохо сочетается с магией призыва: раз уж все равно вырезаешь у девственницы сердце, почему не использовать смерть как жертву? Надо будет поискать среди приятелей Конфорты чуваков с выходом на черный рынок.

Откусив бейгл, Стэн мотнул головой, обрывая тянущиеся нити расплавленного сыра. Если горячую еду тебе принесла ведьма – она останется горячей даже в январе. На улице. При сильном ветре. И это клево.

- Предупреждаю сразу – я допрашивать не умею. На курсы какие-то сходить, что ли? Ты не знаешь, такое вообще бывает?

Сомнения в собственном профессиональном уровне одолевали Стэна все чаще. Он нифига не рубил в магии – пытался выучить хотя бы основы, но этого было очевидно мало. Он херово умел в рукопашку. В спортзале можно прокачать физуху, утренними пробежками – поднять выносливость. А технику откуда брать? Усвоенные в учебке навыки армейского рукопашного боя были малоприменимы при задержании. Подозреваемым не полагается ломать руки и выбивать зубы – печально, но факт. Ну и вождение. В планах у Стэна были курсы экстремальной езды – но для этого нужны были, во-первых, деньги, которых после аренды квартиры нихера не оставалось, а во-вторых – время, которого оставалось еще меньше.

- Я, пожалуй, могла бы тебя в учебу к стражам запихнуть, - не на полный курс, а факультативно, - медленно отпила кофе Делла. – Но когда ты ходить туда будешь?

Стэн тоскливо вздохнул.

- Можно визиты к Бабингтон сократить. Три раза в неделю по часу – это как-то дофига. И после сеансов настроение такое дерьмовое, что дышать не хочется.

- Хрен тебе, - погладила его по бедру Делла. Даже через плотные джинсы ее рука была жаркой, как печка. Ну или так казалось. Стэн воровато оглянулся, убедился, что в их сторону никто не смотрит, и немного раздвинул ноги, позволяя маленькой горячей ладони подняться повыше.

- Бабингтон ты точно не бросишь – или я тебе голову прогрызу. Можешь забить на ремонт, наймем кого-нибудь.

- Рехнулась? У нас денег нет.

- Блядь. Мы это сто раз обсуждали. У нас деньги есть.

- Я не буду тратить твои сбережения! – привычно взвился Стэн, заплевав крошками джинсы. – Я тебе что, содержанка?!

Чертова тема была изжевана вдоль и поперек. Связанные с переездом расходы Стэн и Делла поделили пополам – но проблему это нихера не решало. Потому что на счету у Стэна лежало аж целых полторы штуки – сумма, о которой в приличном обществе и упоминать стыдно, а единственная полученная зарплата улетела на оплату аренды и новой техники. И это притом, что в перспективе маячили кухонная мебель, микроволновка, телевизор, кофеварка и прочие прелести жизни. Делла, скопившая нормальную финансовую подушку, рвалась ее распотрошить, чтобы закупить все и сразу. А Стэн не мог. Просто не мог и все. Теоретическое согласие с гендерным равноправием, столкнувшись с реальностью, скукоживалась, как хер на морозе.

- Стэн…

- Что – Стэн? Ну что – Стэн?! – он скомкал пакет так, будто врага душил. – Мы же договаривались!

Эпический срач из-за денег стал их первой серьезной ссорой. Совершенно мирно начавшееся обсуждение финансовых планов взлетело в стратосферу быстрее, чем «Аполлон 13» - и там ебануло, залив все вокруг дерьмом. Озверевшая на пятом витке бессмысленного диалога Делла обозвала Стэна упрямым засранцем, а он, психанув, вылетел из дома в одной футболке и три часа колесил по улицам, успокаивая дрожь в руках. Желудок скручивало в комок, дыхание сбивалось, а во рту было кисло и мерзко, как будто гнилой лимон разжевал.

В кино после таких скандалов герои мирились страстным сексом, но Стэн, вернувшись домой, едва стоял на ногах. Гнев ушел, осталось тихое, серое, как пепел, разочарование – и страх, что он все испортил. Поднимаясь по лестнице, Стэн повторял слова примирения, они звучали ровно и складно – но здесь, в доме, превратились в набор бессмысленных звуков. Делла сидела на кровати. Стэн вошел молча и остановился, привалившись плечом к стене. В голове крутилась странная мысль «надо бы выпить какой-нибудь бальзам» - но лекарства от идиотизма Бабингтон не выписывала.

- Делл, я… - он запнулся, не зная, что сказать, но Делла просто протянула руку.

- Да хер с ними, с этими деньгами. Иди сюда, чудила.

Он рухнул на кровать, уткнулся носом ей в живот и выдохнул. А через десять минут задремал, убаюканный мерным поглаживанием теплой руки.

Проснувшись утром под душераздирающие вопли будильника, Стэн сделал два вывода. Во-первых, он нихуя не голливудский любовник и ебаться после скандала не хочет. А во-вторых, он вообще скандалить не хочет.

Сейчас, отчетливо осознавая перспективу посраться еще раз, Стэн испытывал неодолимое желание встать и уйти. Или залезть в окоп. В крайнем случае – под скамейку.

- Делл, не начинай, - обреченно вздохнул Стэн.

- Молчу, - примирительным жестом вскинула руки Делла. – Ты не содержанка, я помню.

- Да.

- Ты целомудренная и высокоморальная личность. Не какая-нибудь кокотка.

- Делл…

- Не куртизанка.

- Делл!

- Дама с камелиями.

- Да мать же твою… - застонал Стэн, прикрывая глаза рукой.

- Гетера. Наложница. Гурия. Нарцисс саронский, лилия долин… - вдохновенно декламировала Делла с патетическим подвыванием. Проходившая мимо парочка благообразных старичков заинтригованно на них оглянулась.

- Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях…

Стэн выбросил в урну стакан из-под кофе и хрустнул пальцами.

- …Золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками…

- Ну все. Беги, - тихо и внятно сказал Стэн. И Делла, счастливо взвизгнув, сорвалась с лавочки. Стэн рванул по дорожке за ней, мысленно вознося мольбы всем богам, чтобы бдительные граждане не вызвали полицию.

Погоня была короткой и эффектной – Делла петляла между деревьям, горной козой скакала через ограждения и пряталась за лавками. Стэн заблокировал ее в углу у набережной, перехватил за талию и прижал к перилам.

- А я тебе говорил: давай вместе по утрам бегать, - назидательно провозгласил он, тщательно скрывая одышку. Делла пыхтела, как паровоз, отдувалась и хохотала. – Что, выдохлась, лентяйка?

- Да что бы ты понимал. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви, - томно простонала Делла и повисла на нем всем весом. Стэн рефлекторно подхватил ее, прижимая к себе. – Ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!

- Да заткнись ты уже! – не выдержал Стэн и поцеловал ее, запечатывая насмешливо улыбающийся рот. Парящая на воздушных потоках чайка, заметив всплеск рыбы в холодной воде, спикировала вниз, едва не зацепив Стэна крылом. Фыркнув, Делла прикрыла ему голову ладонями.

- Не отвлекайся. На чем мы остановились?

Артур предлагал помещать знаки на долларовые купюры и оставлять их в людных местах. Это было просто. Это было дешево. И это было неправильно. Потому что найти на земле доллар – случайность, а в случайности нет справедливости. Метод Артура напоминал стрельбу по толпе с закрытыми глазами, а я не люблю бессмысленную жестокость. Боль и смерть – это инструмент, который должно использовать во благо. Хирург не размахивает скальпелем, хаотично нанося порезы. Он действует разумно и взвешенно, более того, больной соглашается быть разъятым во имя благой цели. Так же хотел действовать и я.

Поэтому я выбрал амулеты. Они превращали случайность в сделку. Любой, кто желает обрести успех, не прилагая к тому усилий, должен понимать: за удачу нужно платить. И цена эта – не жалкие двадцать долларов. Когда судьба взымает плату, она забирает не деньги.

Люди сами приходили за амулетами. Сами брали их в руки и оплачивали, подтверждая сделку. А потом долго пользовались дареной удачей, наслаждались жизнью так, как никогда раньше. До тех пор, пока не приходило время заплатить по счету.

Все мы чем-то платим. Временем. Усилиями. Болью. Другими. Собой. Это правильно, так и должно быть. Вопрос в том, чтобы приобретение стоило платы.

Мое – стоило. Я отпер врата, и теперь они открывались все шире и шире.

Глава 39

- Ненавижу допросы, - поморщился Петер, пиная коленками кресло Деллы. Приличная с виду тойота изнутри была крохотной, и Петер чувствовал себя, как анчоус-клаустрофоб в банке.

- Благодарим за ваше мнение. Мы обязательно примем его к сведению, - обернулась к Петеру Делла. - Напомни мне еще раз, нахера ты с нами поперся?

- Потому что я разбираюсь в ритуалистике лучше, чем ты. – Развернувшись боком, Петер выпрямил ноги и сдавленно выругался. – Но боже мой, как же я не люблю разговаривать с идиотами.

- Розалинда из секретариата не производит впечатление высокоинтеллектуальной личности.

- Так мы с ней на разговоры время не тратим, - парировал Петер. - Сколько там людей в списке?

- Пятнадцать. Мы опросили трех. За полтора часа. Простейшие математические вычисления подсказывают, что нас ожидает шесть часов унылого нытья. - Делла вылезла из машины и склонилась к приоткрытому окну. – Ты идешь с нами или остаешься здесь и жалеешь себя?

Петер посмотрел на нетерпеливо притопывающую ногой Деллу. Посмотрел на старательно-равнодушного Паттерсона, меланхолично гоняющего во рту жвачку. И вылез из машины.

- Пошли. Но как же я все это ненавижу.

Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, Петер вслед за Деллой вошел в тесную, пропахшую мышиным дерьмом квартирку. Тощая блондинка одернула растянутую футболку, без особого старания прикрывая трусы.

- Эльза Форестер? Добрый день. Делайла Ругер, департамент магического правопорядка, - показала удостоверение Делла. - Отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Вы хорошо знали Эдварда Конфорту?

- Конфорту? – переспросила блондинка, сосредоточенно нахмурившись. - Эдди? Конечно знаю. Мы с лицея дружим.

Пока Делла задавала вопросы, Петер пошел по гостиной, оглядывая обстановку. Скудный набор алхимических: судя по ингредиентам, блондинка варила исключительно анальгетики и противозачаточные. Несколько книг с рецептами, покрытые толстым слоем девственной пыли. Многоразовый амулет с гламуром, повышающий сексуальную привлекательность владельца. Разочарованно вздохнув, Петер сунулся на кухню, но нашел там только упаковки из-под китайской лапши – зато много, штук тридцать. Составленные в аккуратную пирамиду, они возвышались в углу, как рукотворный монумент безнадежности.

Петер вернулся в гостиную.

- Кто, Эдди? Да быть такого не может! Никогда он законы не нарушал. Ну выпивал, по хэшу иногда заезжал, но это, знаете, его личное дело! – возбужденная блондинка трясла перед носом у Деллы вяло тлеющий сигаретой. – Вы что думаете, мы тут ничего не понимаем? Арестовали невиновного, убили – а теперь хотите на него чужие дела навесить! Сами же контрабандой приторговываете, об этом все говорят. Забираете у покойников, проводите мимо отчетов – и толкаете через сбытчиков! Что, не так, скажете? Не так?!

Блондинка наступала на Деллу, тощая и взъерошенная, как разъяренный чи-хуа-хуа.

- А Эдди не такой! Он нормальный! Нормальный… был.

Запнувшись, она разрыдалась, обхватив себя тоненькими, как ветки, бледными руками.

- Это из-за вас все. Из-за вас. Это вы виноваты. Уходите отсюда. Уходите! – пронзительно завизжала она, брызгая слюной. Делла посмотрела на Петера, и он отрицательно покачал головой: снова ничего. Чисто.

- Извините. Примите наши соболезнования, - с видимым облегчением отступила за порог Делла. Паттерсон шагнул за ней, мимолетно коснувшись тощего плеча.

- Нам очень жаль.

Блондинка вздрогнула и зарыдала еще горше, закрывая лицо руками, как испуганный ребенок. Петер протиснулся мимо нее и вывалился в коридор, с облегчением захлопнув дверь.

- Господи, как же я все это ненавижу.

Впереди было еще одиннадцать адресов. И одиннадцать разговоров. Петер заранее мог предсказать, как пройдут эти увлекательные беседы.

Кто, Эдди? Ну что вы, никогда! Чудесный был парень: любил маму и папу, работал в поте лица своего и переводил через дорогу котят. Ну, бухал иногда. Ну, на дури сидел – так это же с кем не бывает? А в остальном – замечательный человек!

Не знаю, не видел, не слышал, не припоминаю.

Чтоб вы сдохли, упыри проклятые – такого парня уморили!

Пять раз этот ебучий сценарий отработал с механической, монотонной неумолимостью. Как будто невидимая баба-копра хуячила Петера по голове. А в шестой дал сбой.

Честер Берроуз тоже ничего не слышал и ничего не помнил. У него в доме не было пентаграмм, а посреди комнаты не возвышался жертвенный алтарь. Но выглядел Честер не в пример приличнее, а трехкомнатная квартира не походила на крохотные бомжатники, в которых ютились остальные приятели Конфорты. И Делла задала совершенно логичный вопрос.

- Чем зарабатываете на жизнь, мистер Берроуз?

Шестифутовый Берроуз выпрямился, возвышаясь над Деллой, как «Титаник» над буксировочным катером.

- У меня есть небольшой бизнес. Все законно, документы в порядке, и налоги я плачу.

- Похвально. И что же это за бизнес?

- У меня есть магазин.

- Очень хорошо. Что же это за магазин, мистер Берроуз? – Делла была воплощением спокойствия, а вот «Титаник» начал нервничать.

- Обыкновенный. Как у всех.

Изумленный причудливым ответом Паттерсон вскинул брови.

- Как у всех – это какой? У меня, например, нет магазина, так что объясните подробнее, - наседала Делла, и Берроуз судорожно улыбнулся.

- Извините, неудачно выразился. Я торгую ингредиентами, артефактами и алхимическими инструментами. Все законно, на все товары есть лицензия.

- Я в этом не сомневаюсь. Мы можем осмотреть магазин?

- Конечно. Предъявите ордер – и осматривайте все, что хотите, - вскинул подбородок Берроуз.

Петер мысленно выругался. Операция «Демонология» проводилась исключительно силами отдела исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Петер, Делла и Стэн единогласно постановили не уведомлять руководство об этой похвальной инициативе – потому что шанс утечки действительно был нихуевым. С одной стороны, такая постановка вопроса развязывала руки и экономила силы: не нужно запрашивать разрешения, не нужно писать доклады. Просто бери и делай. С другой… А с другой стороны была жопа.

- Честер, солнышко, - Делла шагнула вперед, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство Берроуза. – Ты помнишь о том, что мы из департамента? Забудь. Давай начнем все сначала. Я – Делла, и я люблю огонь. Это Стэн, сторонник тоталитарной демократии. А вот там – Петер, он увлекается вивисекцией. Честер, будь другом – покажи нам свой магазин. Ну пожалуйста, - сделала брови домиком Делла.

Честер сглотнул и отступил на шаг назад, прижавшись спиной к стене.

- Это незаконно! – неожиданно высоким голосом пискнул он, осекся и закашлялся.

- Ну что ты. Мы просим, чтобы ты пригласил нас в гости. А ходить в гости – это совершенно законно, - снова надвинулась Делла. На лице у нее явственно читалось предвкушение. Паттерсон замер, отставив правую руку, как будто не знал, что делать: то ли вытаскивать пистолет, то ли брать Деллу за шиворот и волочь прочь.

Добро пожаловать в клуб, чувак. Добро пожаловать в клуб.

- У меня только лицензионные товары! – Честер еще трепыхался, но стремительно терял волю к сопротивлению.

- Отлично. Вот мы на них и посмотрим!

- Я не обязан вам подчиняться. Это произвол!

- Нет, это гости, - ласковым голосом напомнила Делла. – Давай, Честер, соглашайся.

- Да что вы себе…

- Мужик, слушай сюда, - принял наконец-то решение Паттерсон. – Кончай выебываться и показывай магазин. Не обижай леди отказом.

Паттерсон распахнул пошире куртку, и Честер завороженно уставился на черную рукоять беретты в кобуре.

- Ладно. Пошли.

Спуская по лестнице, Петер был уверен, что они вытащили к флеш-роялю туза. Потому что магазин – это было идеально. Если бы Петер занимался магией призыва, он бы организовал капище именно там. Любые инструменты, любые ингредиенты и книги – вот они, лежат на полках. И не надо ничего прятать – это же магазин! Чем шире ассортимент, тем лучше, чем вы недовольны, мистер страж? Производство амулетов – пожалуйста, в любое время! Множество магазинов используют собственные материалы для создания авторских артефактов.

И алтарь в подсобке. Навалить сверху коробки, набросать хлам – никто и не сунется.

Магазин был охуенным вариантом.

Вот только там ничего не было.

Обшарив помещение сверху донизу, Петер и Делла обнаружили много интересного. В магазине у Честера были однозначно контрабандные бивни слона, невесть как провезенные мимо таможни. Подозрительный китовый ус, взятый, возможно, с выброшенной на берег туши, – но с той же вероятностью добытый на браконьерской охоте. Отдел контрабанды очень заинтересовался бы этими находками. В подсобке – именно там, где Петер разместил бы алтарь – обнаружились пять дохлых руконожек в стазисе.

У Честера был человеческий жир, закупленный в салоне липосакции, печень самоубийцы и даже рука славы.

Но в магазине не было ничего, что соотносилось бы с магией призыва.

- Что, тухляк? – понял Паттерсон, когда Делла и Петер, закончив обыск, вышли из подсобки.

- Полный. Нихера нет, - смахнула с волос пыль и паутина Делла. – Ладно, мужик, извини. Работай дальше. Хорошего дня!

Честер Берроуз механически, как заводной болванчик, кивнул. На человека, которому выпал удачный день, он не походил совершенно.

Когда Роксана сказала мне, что этого никчемного недомага взяли стражи, я даже не удивился. Все в этом мире конечно, все стремится к распаду и в конце концов им завершается. Почему моя маленькая авантюра с амулетами должны быть исключением?

Намного больше изумляли меня стражи. Они должны были стать лучшими из лучших. Хранители законности, воины, призванные оберегать и защищать. Но я предложил плату за возможность продавать в Большом городе амулеты – и эти деньги взяли.

О, я не хочу сказать, что стражи так уж плохи. Они проверили мои амулеты и признали их достаточно безопасными. Конечно, откат мог привести к неприятным последствиям, но дело редко кончалось чем-нибудь серьезнее сломанной ноги. Против такого стражи не возражали. Как не возражали они против кошельков, в которых исчезали деньги, чтобы снова появиться – но теперь у того, кто эти кошельки создал. Или против порошка, который поднимал настроение и утолял голод. Чудесная вещь для нервических, погруженных в недовольство собою женщин – до тех пор, пока эти женщины не валятся с ног от истощения.

Стражи на многое закрывают глаза – незаконные ингредиенты, легкие наркотики, кустарное оборудование. Такие вещи существуют всегда, их невозможно истребить так же, как невозможно убрать с улиц всю пыль. Да и зачем? Это ведь не оружие и не яд, не гримуары, обучающие темным ритуалам. Такие вещи безопасны, они почти не вредят. Так почему бы не заработать, разрешив то, что не требует разрешения?

Я платил – и стражи брали деньги. А когда Конфорту все-таки арестовали, я обратился к тому человеку, с которым был связан договором. Он обещал помочь. И он действительно вытащил Конфорту, и даже вернул ему амулет. Этот человек был восхитительно порядочен в своем пренебрежении законом.

Он же предупредил меня, что Конфорту все-таки допросят. Простая формальность, ничего серьезного – раз уж человека арестовали, с ним надо побеседовать. Но я не доверял Конфорте. Он был глуп, как мартышка, но все-таки пару раз заходил на скотобойню вместе с Артуром. Возможно, он ничего не видел. А может, и видел. Может, заметил детали, недоступные его пониманию, крохотному, как льняное семя, и запомнил их, сам не зная, что это такое и зачем.

Но если Конфорта начнет говорить… Если упомянет об этих деталях в присутствии человека, чей интеллект превышает интеллект моллюска… У меня могут возникнуть проблемы.

Я этого не хотел. Поэтому Конфорте пришлось уйти. Всю жизнь этот человек был совершенно бесполезен, но его смерть стала еще одной ступенью, ведущей к великой цели.

Конфорта был бы счастлив это услышать.

Глава 40

Глава 40

Выдвинуть комод в центр спальни и поставить на него монитор – это было смелое решение. Может быть, даже эксцентричное. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ноутбука у Стэна не было, телевизор маячил только в отдаленной перспективе, а смотреть кино за столом Делла отказалась. И Стэн отлично ее понимал. Задница от жестких стульев приобретала форму и прочность кирпича, и процесс этот был безрадостным.

Протянув от системного блока удлинитель, Стэн воткнул его в розетку и нажал кнопку включения. Озабоченно зажужжал куллер, и по монитору, кокетливо помахивая хвостом, проплыл логотоип винды. Усевшись на кровать, Стэн открыл папку «Кино» - и завис.

Долг велел ему запустить «Цельнометаллическую оболочку». Бабингтон настоятельно рекомендовала художественные произведения, погружающие в травматический опыт. Воссоздать воспоминания, снова пережить их в безопасных и комфортных условиях, чтобы в полной мере осознать и принять собственные эмоции. Ну вот оно, высокохудожественное произведение. Вот они, комфортные условия. Так и до принятия недалеко.

Скривившись, как от зубной боли, Стэн прокрутил колесико мышки, изгоняя «Цельнометаллическую оболочку» за пределы экрана. Он вымотался физически, задолбался морально, а от последнего сеанса с Бабингтон до сих пор что-то гадостно дергалось внутри, вызывая желание лечь на пол и немножко поорать.

Нахуй. Просто нахуй. Не сегодня.

- Лови!

Стэн рефлекторно вскинул руки и поймал брошенный Деллой пакет чипсов.

- Что смотреть будем? - усевшись на кровать, Делла протянула Стэну открытую бутылку пива. По запотевшему стеклу сползали капли конденсата.

- «Светлячок». Охуенный сериал, тебе понравится.

Стэн переполз повыше и втиснулся между Деллой и развалившейся на подушке Мелочью. Потревоженная кошка открыла один глаз, потянулась и томно выгнулась, подставляя под ласку пушистое пузико.

- Не трогай, - предупредила Делла. Стэн и сам знал, что трогать не нужно, но Мелочь перекатилась с боку на бок, посмотрела призывно и скрестила передние лапки. Она была воплощением ласки и невинности – и Стэн не выдержал. Он зарылся пальцами в мягкий мех, почесывая плотный горячий живот. Кошка прищурилась, напряглась и сомкнулась на руке, как маленький живой капкан.

- Ай, блядь! – охнул Стэн, когда в него вонзились зубы и когти. – Ах ты ж пакость!

Перехватив Мелочь за шкирку, он с некоторым усилием отцепил ее от собственной ладони и отпихнул в сторону.

- Все, нафиг пошла! Больше я на это не поведусь!

Мелочь перевернулась на спину и растопырила лапы, завлекательно сияя через мех розовым пузиком.

- Нет, - уже не так решительно объявил Стэн. Царапины еще кровоточили, но суровая стальная непримиримость начала покрываться мелкими трещинами. И каждый томный взмах пухового хвоста увеличивал их количество.

Стэн понимал, что зазывная нежность Мелочи – это ловушка. Проблема была в том, что понимание ни на что не влияло. Чертова Мелочь била в дремучие первобытные рефлексы, и сопротивляться моральному шантажу Стэн не мог.

Притянув Деллу к себе на грудь, он снова облизал расцарапанную ладонь.

- Чего она меня так возненавидела?

- А ты поставь себя на ее место: живешь, никого не трогаешь. А потом приходит какой-то мужик, разрушает твою жизнь, отбирает твой дом и занимает твое место в кровати рядом с твоей женщиной. Что бы ты сделал?

Стэн представил.

- Убил бы. Но какого хера? Я ничего не разрушал, идея насчет переезда была твоя!

- Мелочи об этом расскажи, - Делла поцеловала его под ключицей и сунула в рот утешительную чипсину. – Потерпи. Она привыкнет и успокоится.

- Терплю, - смиренно согласился Стэн и вороватым движением погладил Мелочь по животу ногой. – Вот же предубежденная ревнивая сучка.

- У нее есть повод, - Делла снова поцеловала Стэна в ключицу и запустила руку ему под футболку, выписывая указательным пальцем вензеля на животе. Стэн откинулся на спинку кровати и попытался сосредоточиться на экране. Капитан Мэл Рейнолдс потрошил потерпевший аварию корабль, а крейсер Альянса приближался к ним, могущественный и неумолимый, как господняя кара. Но Делла опускала руку все ниже, гладила пальцами кожу и перебирала короткие жесткие волоски, постепенно смещаясь от пупка к паху. С этим не мог конкурировать никакой «Светлячок». Стэн шумно вздохнул, прикрыл глаза и раздвинул ноги, открывая перед Деллой все возможности.

Как оказалось, зря. Командир крейсера решил задействовать истребители, команда «Светлячка» с грузом рвалась к шлюзу, и с каждой секундой шансы на побег стремительно уменьшались. Делла, забыв о руке в штанах, подалась вперед, завороженно уставившись на экран. Стэн подождал. Еще подождал. И еще. А потом смирился, взял с пола бутылку и захрустел чипсами.

Смотреть на Деллу, которая смотрит кино – это был отдельный и особый вид развлечения. Она сидела, склонившись вперед, и таращилась в монитор так, будто наблюдала за рождением новой галактики. Что-то взволнованно бормотала, вскрикивала, взмахивала руками, а когда в сторону зрителя летел какой-то предмет, по-детски закрывала глаза. Для нее не существовало избитых сюжетных ходов, шаблонных диалогов и затасканных до музейной ветхости штампов.

На те полтора часа, что длилась первая серия, «Светлячок» стал для Деллы таким же реальным, как матрас под задницей и рука Стэна на спине. А реальность не бывает банальной. В ней нет отсылок, пародий и пасхалок. Реальность просто существует.

- Сэр, прошу вас принять штурвал, - объявила Зои, вытаскивая мужа из кресла пилота. – Этому мужчине срочно нужно сорвать с меня одежду.

- Ха! А мне это нравится!

Делла обернулась и внимательно, с прищуром посмотрела на Стэна.

- Ты не будешь цитировать это перед Манкелем, - решительно ткнул в нее пальцем Стэн. – Даже не думай.

- А по-моему, отличная реплика.

- Отличная. Но без Манкеля.

- У тебя нет чувства юмора.

- Совершенно.

- Ты зануда, Паттерсон.

- Ужасный, - Стэн примерился, дернул Деллу за футболку, опрокидывая на кровать, и навалился сверху, придавив ей руки к матрасу. – Я ужасный зануда. Но цитировать ты все равно не будешь.

- А вторая серия? – обиженно округлила глаза Делла.

- Завтра. Потому что сейчас мне срочно нужно сорвать с тебя одежду.

- Уверен?

Делла прищурилась, напружинилась и точным пинком подбила Стэну опорную ногу. Потеряв равновесие, он ткнулся мордой в подушку и разжал хватку. В ту же секунду Делла взлетела ему на спину и завернула правую руку в залом.

- И кто теперь с кого одежду срывает?

- Все еще я.

Извернувшись, Стэн поймал Деллу за ногу, рванул на себя и сдернул со спины. Они покатились по кровати, сцепившись, как дерущиеся коты. Делла извивалась, выскальзывая их захватов, уворачивалась, толкала и выбивала из равновесия. Она состояла из локтей, коленок и пяток, в которые Стэн упирался, как танк – в противотанковые ежи, терял скорость, а вместе с ней и возможность действовать, и Делла снова ускользала, выкручивалась, как угорь. Но физическая сила и навыки возобладали над самомнением и энтузиазмом. Красный, потный и задыхающийся, Стэн придавил Деллу к матрасу, прижавшись напряженным членом к бедру.

- Сейчас я тебя выебу.

Делла смотрела на него снизу вверх, зрачки у нее расширились, словно от лошадиной дозы спидов. Медленно, предвкушающе улыбаясь, она облизала губы влажным от слюны языком.

- Слезь.

Стэн озадаченно моргнул и тут же разжал руки.

- Что? Больно? Извини, я…

- Не больно. Все заебись, просто дай мне встать.

- Ладно, - Стэн откатился в сторону и сел на кровати. – Ты куда?

Делла выскочила из спальни, чем-то энергично зашуршала в гостиной и вернулась с крохотным пакетиком. На секунду Стэну показалось, что это действительно доза.

- Надень.

- Что это? – Стэн протянул руку и принял невесомый пакет. Внутри поблескивали две круглых серебряных серьги. - Да ты шутишь.

- Я абсолютно серьезна. Давай, надевай!

- Зачем?

- Потому что вот такая вот у меня эротическая фантазия. Паттерсон, ну что ты за зануда, это же пиздец какой-то! Просто надень серьги, жалко тебе, что ли?

Поколебавшись, Стэн открыл пакет и достал колечко холодного металла. Свет скользил по зеркально-гладкой поверхности, рассыпаясь искрами бликов. Это был ебаный детский сад. Полная, абсолютная нелепость.

Отщелкнув ногтем застежку, Стэн растянул мочку и осторожно двинул крючок вперед. Отвыкшая от металла плоть, сопротивляясь, расступалась, и вскоре он почувствовал большим пальцем кончик штифта. Стэн защелкнул замок и качнул ногтем серьгу, прислушиваясь к давно забытому ощущению. Мочка горела, вокруг крючка пульсировала слабая тянущая боль – но в целом все было нормально.

- Одной хватит? Или обе?

Делла уперлась коленом в кровать, наклонилась и кончиком языка коснулась серьги. Стэна тряхануло, словно от удара током. Шумно выдохнув, он склонил голову набок, открывая правое ухо.

- Не больно?

- Нет. Нормально. Продолжай.

Делла снова лизнула серьгу, чуть качнув теплый металл, и мягко прихватила мочку губами. Давление отозвалось тягучей, болезненной, невыносимой сладостью. Горячее дыхание Деллы, прикосновения мокрого языка, движение металла, растягивающего, раздвигающего плоть – всего этого оказалось слишком много, и Стэн коротко, хрипло вскрикнул и двинул бедрами вверх. Правильно расшифровав намек, Делла стащила с него штаны и помассировала большим пальцем оттягивающую боксеры головку.

- Так?

- Да, так…

Перекатывая языком гладкую серьгу, Делла стянула с Стэна трусы и погладила кончиками пальцев вздыбленный член. Она скользила ногтями вверх и вниз по стволу, кружила вокруг головки, щекотно и невесомо касаясь уретры. Стэн, вцепившись в простыню, пытался держаться, но этих прикосновений было так мало, так чудовищно мало!

- Делл, ну давай же!

- Ага… Сегодня твоя очередь просить, - выдохнула ему в ухо паршивка. – И что же мне сделать? Вот это?

Делла плотно сжала член, и Стэн, с облегчением застонав, толкнулся ей в кулак.

- Да. Это. Да.

Ритмично вылизывая Стэну ухо, Делла дрочила ему широкими, размашистыми движениями. Возбуждение разливалось по телу кипящей, вышибающей сознание волной, разгоняло в галоп сердце и срывало дыхание. Стэн ерзал на матрасе, вскидывая бедра, комкал многострадальную простыню и беспомощно раздвигал ноги, как перевозбужденная шлюшка из дешевой порнухи. Картину дополняли пошлейшие, невыразимо похабные звуки – кулак Деллы с влажным чпоканьем скользил по мокрому от предэякулята члену, и кто-то сдавленно, гортанно стонал – ах, черт, это же он, Стэн, и стонал.

- Черт, Делл, да ты издеваешься… Делл!

Торжествующе ухмыльнувшись, Делла стянула футболку, уперлась Стэну в грудь скользкой от смазки рукой и опустилась член. Стэн, захлебнувшись воздухом, замер и медленно положил ладони ей на талию. Погладил живот, провел пальцами по голубоватым жилкам, просвечивающим через тонкую кожу груди, коснулся напряженных сосков. Делла мягко качнула бедрами, и это движение отозвалось острой, почти болезненной вспышкой наслаждения.

- Тебя выебать? – физиономия у Деллы была исключительно самодовольная, и Стэн наконец-то соскреб в кучку остатки расплавленного мозга.

- Ты смухлевала! Ах ты ж коварная сучка!

- Ну не то чтобы совсем. Я действительно хотела, чтобы ты надел серьгииии… Ох! – вскрикнула Делла, когда Стэн, ухватив ее за бедра, жестко толкнулся.

- Ты. Коварная. Сучка. И ты. Меня. Достала! – Стэн вскидывал бедра, засаживая до конца, и Делла, быстро подстроившись, поймала агрессивный ритм. Скрип кровати, тонкий, печальный визг пружин, влажное хлюпанье и шлепки тела о тело слились в противоестественно гармоничную симфонию. Сжав зубы, Стэн оскалился, удерживаясь на грани, вдавил пальцы в мягкое, податливое тело и добавил темп. Несколько безумных толчков – и Делла, коротко и высоко вскрикнув, вогнала ногти ему в плечи. Стэн выдохнул, отпуская себя, зарычал и кончил, натягивая Деллу на себя так, будто хотел срастись с ней в единой целое.

Смахнув потные волосы с лица, Делла счастливо мурлыкнула и опустилась ему на грудь.

- Как твое ухо? Я его не отжевала?

Стэн осторожно потрогал горячую, припухшую мочку.

- Вроде пока нормально. Но есть подозрение, что завтра от уха можно будет прикуривать, - разомкнув застежку, Стэн вытащил серьгу, прицелился и бросил ее на тумбочку. – Слезай с меня, мелкая засранка, и ползи поближе. Спать пора.

- А еще серию? – притерлась под бочок Делла, закинув на Стэна горячую тяжелую ногу. – Всего одну. А потом сразу спать!

- Нет. Спать – сейчас, а вторую серию – завтра.

Стэн обнял ее, чмокнул в лохматую макушку и подумал о том, что совершенно, невыносимо счастлив.

Манкель был прав: допросы – это полное днище. Стэн заебался возить магов по бесконечному перечню адресов, топтаться под запертыми дверями и тыкать очередному ханыге раскрытое удостоверение. И все это ради того, чтобы постоять минут тридцать за спиной у Деллы, пока она в сто десятый раз задает одни и те же вопросы. Манкель хотя бы помещения осматривал, а Стэн просто болтался, как говно в проруби.

Поначалу Стэн наблюдал за Деллой в надежде обрести хотя бы теоретический опыт ведения беседы со свидетелями. Но смысла в этом не было никакого. Делла просто отщелкивала пункты из перечня вопросов так же монотонно, как лифт отмеряет этажи.

А нужных ответов все не было и не было.

Предпоследний, четырнадцатый по списку парень говорил то же, что и все остальные: не знаю, понятия не имею, никогда не видел… В какой-то момент Стэн перестал его слушать – провалился, как в полынью, в собственные мысли и выпал из реальности. Неоценимый талант, когда часами стоишь в карауле, но сомнительное свойство, если находишься в одной комнате с потенциальным демонологом. В свое оправдание Стэн мог сказать только одно: он правда до предела заебался.

Из нирваны Стэна выбило ощущение неправильности происходящего. Рыхлый, как непропеченное тесто, владелец квартиры все так же бубнил, простуженно шмыгая широким красным носом, но Делла больше не выглядела равнодушно-формальной. Подавшись вперед, она слушала невнятное бормотание, как Моисей – глас господен из пылающих кустов.

- Значит, человека, который предложил Конфорте подработать, звали Артур. А фамилия?

- Банингер. Или Бадингер, точно не помню.

- Что-нибудь еще об этом Артуре знаете? Где живет, чем занимается, с кем общается?

Из спальни вышел Манкель и тоже остановился, прислушиваясь к разговору. Польщенный внезапно проснувшимся интересом публики, толстяк оживился.

- С кем этот Артур общается, я понятия не имею. Я его всего пару раз видел в компании с Эдди. Они вместе в «Большую кружку» заходили, это бар на углу, - он махнул рукой куда-то в сторону ванной и туалета. – Живет Артур… вроде на Моргана-стрит. Эдди рассказывал, что дом у него большой и с башенками, как замок – такой, знаете, как у старых семей бывают.

- Имею представление, - понимающе закивала Делла. – Это очень полезная информация. А насчет работы не припомните? Может, Эдди что-то рассказывал?

- Работа? – сосредоточенно нахмурился толстяк. – Работа, работа… А как же, помню! Прикольная у него работа была – первый раз такое встречаю. На скотобойне этот Артур работал, представляете? Не забойщиком, бухгалтером каким-то, что ли, не знаю. Но все равно охереть, правда? Работа на скотобойне… Это ж отвал башки!

- Точно. Полный отвал, - нервно переступила с ноги на ногу Делла. Глаза у нее полыхали азартом, как у собаки, взявшей след кролика. – Вы очень нам помогли, мистер Бледсо. Огромное вам спасибо!

Энергично пожав толстяку руку, она рванула к двери. Манкель догнал ее в два гигантских шага и хлопнул по плечу, едва не сбив с ног.

- Есть! Ругер, это оно!

- Конечно, оно! Таких совпадений не бывает, - прыгая через ступеньку, радостно проорала Делла. – Мы его нашли!

- Да стойте вы, мать вашу! Кого мы нашли?! – не выдержал пытки неведением Стэн.

- Мужика, который делает амулеты, - Делла развернулась на пятках, улыбаясь широко и безумно, как Джокер. – Магия призыва требует регулярных жертвоприношений. Скотобойня. Улавливаешь связь?

- Охуеть! – допер наконец-то Стэн. – Улавливаю.

- Отлично. Тогда поехали! – рухнула на переднее сиденье Делла. – Знаешь, где Моргана-стрит?

- Откуда? Я в другой части Нью-Йорка таксистом работал.

- А, ну да. На первом перекрестке направо, потом два раза прямо и налево. Дом с…

- Башенками. Я помню, - Стэн завел двигатель. – Заказ принят, маршрут построен. Поехали!

Дом с башенками оказался ровно таким, как его описал безымянный толстяк – высокое, массивное здание с огромными арочными окнами и крыльцом, рассчитанным на личный экипаж. Два балкона, колонны с капителями и ажурная розетка над входом довершали впечатление претенциозной роскоши. Но стены у дома потемнели от пыли, потрескавшаяся штукатурка начала осыпаться, а в черепичной крыше зияли прорехи.

- Кажется, мы по адресу, - прижался к тротуару Стэн. – Ну, что делать будем?

- По-хорошему надо бы ордер получить… - поскреб в затылке Манкель. – Не нравится мне эта первобытная ковбойская анархия.

- Что бы ты в анархии понимал! – огрызнулась Делла. – Если пойдем за ордером, бумажку, может, и получим, а подозреваемый сто раз свалить успеет. Ставлю доллар против цента, что этого Банингера или Бадингера предупредят о нашем визите быстрее, чем ты из департамента выйдешь.

- Так мы проследим, чтобы Банингер никуда не делся, - не понял проблемы Стэн. – Один человек здесь, второй – с заднего хода, нормально же.

- Есть такая полезная штука – порталы, - напомнила Делла, и Стэн хлопнул себя по лбу.

- Точно, блядь. Забыл. Порталы. Тогда Делла права – давайте просто зайдем и возьмем его.

- Это незаконное проникновение вообще-то, - Манкель упорствовал, но без особого энтузиазма.

- А это серийные убийства! – отрубила Делла. – Ты сопоставляешь масштабы проблем?

- Да. Двадцать три смерти, и это только то, что я нашел, - присоединился к Делле Стэн. – Надо заходить.

- Я согласна – надо.

Манкель перевел взгляд с Деллы на Стэна и обратно.

- Ребятки, я вас давно спросить хотел. А в сортир вы тоже вместе ходите?

- Даже кошку с собой берем, - ухмыльнулась Делла. – Ну что, мы идем? Или еще посидим, поболтаем о том о сем?

- Хер с вами, - хлопнул по спинкам сидений Манкель. – Идем. Все равно карьера по пизде – так хотя бы повеселимся.

Делла ткнула палочкой в замок, и дверь открылась. За ней был огромный полутемный холл, похожий на разоренный музей: короткие мраморные колонны-подставки, на которых что-то стояло, пустующие держатели на стенах, светлые квадраты обоев, вопящие «когда-то здесь висела картина!». И душный, как залп выхлопной трубы, запах пыли.

Быстро оглядевшись, Делла безмолвно взмахнула рукой: разделяемся. И беззвучно побежала к лестнице. Сжав зубы, Стэн заставил себя остаться на месте – а потом развернулся и двинулся направо.

Да какого хрена. Делла же профессионал. И Манкель не спорит, молча ушел осматривать левое крыло здания.

Все нормально. Ничего не случится.

Сжимая рукоять беретты, Стэн двигался от двери к двери, быстро оглядывая пустые неприветливые комнаты. Дом производил впечатление нежилого – пыльные, пропахшие плесенью вещи, темный грибок на стенах, отслоившиеся обои. И только кухня сообщала о том, что люди здесь все-таки бывают. На столе лежал ополовиненный багет, окруженный ореолом крошек, а в мойке возвышалась гора грязных тарелок, заботливо залитая водой.

Сверху грохнуло, и дом содрогнулся. Заплясала на потолке люстра, подпрыгнула посуда в шкафу, а по стенам с шорохом потекла осыпавшаяся штукатурка. Стэн вздрогнул, развернулся и побежал. Снова грохнуло, уже потише, и еще раз – так, что лестница под ногами закачалась.

- Стоять управление безопасности палочку на землю сука!!! – проорала откуда-то справа Делла, и Стэн метнулся в полутемный коридор. Сумеречная серость озарилась радужным калейдоскопом вспышек, потянуло паленым, и Стэн влетел в комнату ровно в тот момент, когда Артур Банингер – или Бадингер, хуй его знает, - описав в воздухе идеальную гиперболу, въебался с размаху в стену и сполз по веселеньким обоям, обмякший, как сопля. Не снижая скорости, Стэн сделал еще три шага и от души долбанул Артура армейским ботинком в голову.

Делла показала ему большой палец.

Отфутболив в сторону палочку, Стэн завернул Банингреру-Бадингеру ласты за спину и защелкнул наручники.

- Вот так, - он перевернул бесчувственное тело на спину и приложил пальцы к горлу. – Живой, пульс нормальный. Эй, спящая красавица, открывай глазки.

- Джала, - скомандовала Делла, и лежащего окатило фонтаном холодной воды. Артур приглушенно застонал, вздрогнул и завозился, как вытащенный из земли червяк. Стэн наблюдал за ним с отстраненным интересом энтомолога.

Артур возможно-Банингер оказался невысоким пухлощеким парнем. Такой мог бы работать кассиром, или менеджером, или, продавцом мороженого. Просто человек, каких тысячи. У него не было ни крючковатого носа, ни бородавки на подбородке, ни выступающих клыков. И одет Артур был не в черную мантию, а в самый обыкновенный костюм-двойку из лоснящейся дешевой синтетики.

Демонолог и серийный убийца с трудом поднялся и сел, прислонившись к стене. Из разбитой головы на промокшую одежду стекали тонкие ниточки крови. Стэн подошел ближе, чтобы засадить Артуру по зубам, как только он начнет говорить что-нибудь, похожее на заклинание.

- Это противозаконно! – провозгласил демонолог и серийный убийца. – Я буду жаловаться! Да вы знаете, кем моя тетя работает?!

- Акара! – взмахнула палочкой Делла, и Артур, потеряв равновесие, снова повалился на пол, оскорбленно завывая через скованные парализующим заклинанием челюсти.

- Стэн, солнышко, посмотри, пожалуйста, где там Петер застрял. А я пока что-нибудь интересное тут поищу.

Под несмолкающий вой племянника работающей тети Делла сдернула с полки книгу, встряхнула ее, проверяя, не спрятано ли что-нибудь внутри, и швырнула на пол. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Куча разворошенных томов стремительно росла, вскоре к ним присоединились бесстыдно распахнутые тетради и перевернутые коробки, разметавшие по полу содержимое. Стэн еще немного потоптался у стены, наблюдая за увлеченно разоряющей комнату Деллой, и тоскливо вздохнул. В такие минуты он остро ощущал собственную декоративную бесполезность. Стэн не был магом. Он понятия не имел, как выглядят опасные артефакты и чем они себя проявляют. Не мог искать скрытые проклятия, не умел отличить значимый текст от случайного набора букв.

Это было закономерно – но пиздец как обидно.

Собрав яйца в кулак, Стэн расправил плечи и отправился выполнять то единственное, на что был способен. И обломался. Манкель уже шел по коридору, нежно прижимая к груди обувную коробку.

- Что там? – заинтересовался Стэн.

- Ты не поверишь, - Манкель протянул коробку. В ней были амулеты – штук двадцать, не меньше.

Стэн присвистнул.

- Охренеть! Твоя карьера больше не летит в пизду?

- Как минимум снизила скорость полета. Что у вас там?

- Подозреваемый – в сознании, под Акарой. Делла комнату обыскивает.

- Вижу, - переступив порог спальни, Манкель восхищенно обозрел усыпанный хламом пол. – Это ты за сколько минут уложилась?

- Не засекала, - Делла открыла шкатулку, вытащила из нее несколько медальонов, а остальное отшвырнула в сторону. – Вот, зацени, чего нашла.

Она отлевитировала Манкелю несколько блокнотов, вышитое покрывало и подозрительного вида ржавый кинжал.

- Мать твою! – сунулся в блокноты Манкель. – Вот это построения! Мужик, Барингер или как там тебя, - да ты, блядь, гений!

Полностью отключившись от реальности, Манкель рухнул на первый попавшийся стул и закопался в записи, восторженно матерясь под нос. Делла продолжала разорять дом – теперь она азартно перетряхивала платяной шкаф, выворачивая на пол ящики с нижним бельем.

Единственным человеком, который не принимал участия в этом празднике жизни, был Стэн. Поглубже засунув руки в карманы, он прислонился к стене, сохраняя на лице равнодушно-доброжелательное выражение. Они же поймали преступника. Это же круто. Он же рад.

- Ребята, идите сюда! – нашел что-то в записях Манкель.

Отлипнув от стены, Стэн подошел и склонился над блокнотом, прижавшись щекой к рыжему затылку Деллы. Через всю страницу тянулся список магазинов: названия, адреса, имена продавцов. И цифры через запятую: два, пять, три, девять, четыре. Цифр больше десяти не было. Меньше двух тоже.

- Думаешь, это точки реализации? – нахмурился Стэн.

- И количество амулетов на продажу. Надо будет сгонять по адресам, собрать, что еще не продали. И поискать то, что не отработало… Интересно, если попробовать обратную связь на амулетах выстроить, может, получится пеленг поймать? Или не получится? – Петер вопросительно посмотрел на Деллу.

- Без понятия, - пожала она плечами. – Давай отложим гипотезы, мы тут еще не закончили.

Развернувшись на пятках, она широким шагом подошла к Артуру и взмахнула палочкой, словно стряхивая с нее капли воды.

- Я вас засужу! – нетвердым голосом пообещал освобожденный от парализующего заклинания пленник.

- Обязательно. Но сначала ты ответишь на несколько вопросов, - Делла присела на корточки и дружелюбно улыбнулась. – Имя-фамилия?

- Артур Баррингтон. Вы знаете, кто моя…

- Тетя. Начальник отдела почтового сообщения. Я в ужасе. Баррингтон, ты где такие чудесные амулеты взял?

- Не ваше дело. Это авторская разработка, я не обязан вам ничего рассказывать.

- Но ты их продаешь. Без патента и без лицензии.

- У меня украли экспериментальную партию. Я думаю, это был Эдди Конфорта. Спер, загнал куда-нибудь, а бабки пропил.

- Сейчас попробую угадать: партия была экспериментальная, поэтому насчет возможных побочек ты не в курсе. Если от твоих амулетов у покупателей на жопе чирьи повыскакивали – все претензии к покойному Конфорте.

- А он умер? Когда? Что случилось? – Баррингтон изобразил удивление с неловкостью актера школьного спектакля.

- Ну да, ну да. Ты же не знал… Ты просто разрабатывал амулеты, но пока еще не закончил проект. А как только закончишь, сразу придешь патент оформлять. Правильно? – склонила голову набок Делла.

- Да. Правильно. Именно так все и было, - оскорбленно задрал подбородок Баррингтон. – И я не понимаю, что вы от меня хотите!

- О, тут все просто, - качнула палочкой в руке Делла. – Мы хотим правду. А ты, Артур, бессовестно пиздишь. Заканчивай этот экспериментальный цирк. Амулеты работают именно так, как надо, а Конфорта их не крал. Ты сам их отдал, чтобы на реализации не засветиться. В тетрадках у тебя исключительно интересные конспекты по магии призыва, в барахле – ритуальные предметы со следами использования. Давай, скажи мне, что у тебя кровь носом пошла, а вытер ты ее алтарным покрывалом – просто случайно под руку попалось.

- И капище в подвале, - подбросил информацию Манкель. – Освященное и неоднократно использованное. Последняя кровь свернулась самое позднее сегодня ночью.

- Вот. И капище. Совсем нехорошо получается, Артур. Это даже не одно пожизненное, а штук пять, букетом. Оно тебе надо?

- Я просто исследователь. Кровь куриная, это любые анализы покажут. Не вешайте на меня собственные проблемы! – возмущенно дернулся Баррингтон, но потерял равновесие и свалился на пол. Делла подняла его, заботливо отряхнула и снова оперла о стену.

- Ты не понял, Артур. Мы ничего не доказываем – все и так предельно очевидно. Мы предлагаем варианты. Вариант номер один: ты отвечаешь на вопросы, помогаешь в расследовании – и мы отмечаем этот факт в рапорте. Ты сожалеешь, осознал ошибку и раскаялся. Если будешь хорошим мальчиком, напишем, что ты пришел к нам добровольно и принес много полезной информации. Вариант номер два: ты отказываешься отвечать на вопросы. И тогда мы используем… вспомогательные методы. Информацию мы все равно получим, но никаких поблажек уже не будет. Ну что, будем разговаривать, Баррингтон?

- Не будем. – Баррингтон побледнел и вжался в стену, но смотрел твердо. – Все было именно так, как я сказал. Я не собирают признаваться в том, чего не делал.

- Подумай, Баррингтон. Хорошенько подумай. У меня нет времени тебя уговаривать: может, прямо сейчас кто-то из твоих сообщников очередную партию амулетов продает. А мы тут сидим и время на болтовню тратим.

- Мне нечего вам сказать, - сжал губы в нитку Баррингтон. – И кстати, страж, вы даже не представились. Я упомяну об этом в жалобе.

- Сотрудник управления магической безопасности Делайла Ругер, - нежно улыбнулась Делла. – Это чтобы удобнее было упоминать. Стэн, может, погуляешь немного? Посиди в машине, музыку послушай.

А вот это было по-настоящему обидно.

Стиснув зубы, Стэн медленно, глубоко вдохнул носом – и с усилием расслабил напряженные мышцы челюсти.

- И кто я, по-твоему? Просто неквалифицированный сотрудник? Или слабак? Мою нежную психику надо беречь, чтобы бедный чокнутый Стэн окончательно не слетел с катушек?

Манкель с отвалившейся челюстью наблюдал за бесплатным шоу, но Стэну было похуй.

- Нет, стой, ну ты чего? – вскинула руки в жесте «я сдаюсь» Делла. – Я вообще не об этом!

- А о чем?

- Видишь ли, Стэн… Ты у нас парень с принципами: права человека, законность, гуманизм, все дела. Я не хочу, чтобы у тебя возник… конфликт интересов.

- Видишь ли, Делла… Ты нихера не понимаешь про принципы. Если я решу, что ты собираешься сотворить какую-то хуйню, я не буду слушать музыку в машине. Я тебя остановлю.

Манкель отчетливо хихикнул и попытался замаскировать смех кашлем. Но Стэну все еще было похуй.

- О, - подняла брови Делла. – Конечно. Я поняла. И что, ты будешь меня останавливать?

- Нет, - Стэн, отпихнув в сторону разворошенную груду бумаг, уселся на стол. - Давай, начинай.

- А как же конституция, права американских граждан? Не то чтобы я доебывалась, но мне правда интересно.

- Делл, кисонька… Закон – это не цель, это средство. Он необходим, чтобы поддерживать порядок и обеспечивать безопасность. Но бывают ситуации, когда для тех же целей законом необходимо пренебречь. Мы уже нарушили четвертую поправку, причем дважды. Сейчас нарушим пятую.

Стэн старался говорить уверенно, но на самом деле никакой уверенности не испытывал. Рассудком он понимал, что все правильно: они спешат, у Баррингтона есть критически важная информация, а значит, ее нужно добыть. Все просто, как на войне.

Вот только на войне Стэн ничем подобным не занимался. Он был самым обычным рядовым пехотинцем, не цэрэушником и не спецназовцем. Враги Стэна не были связаны, в руках у них было оружие и они всегда стреляли в ответ. Это было нормально. Честно. Правильно. А сейчас…

Блядь. Стэн действительно хотел уйти в машину и послушать там музыку.

Делла подошла, уперлась ладонями ему в колени и заглянула в лицо.

- Точно? Уверен?

- Тебе Баррингтона придержать?

- Не надо, так справлюсь, - быстро чмокнув Стэна в уголок рта, Делла отошла и подняла палочку.

- Как видишь, дорогой Артур, у нас тут все серьезно. Ты не передумал?

- Я все сказал, - решительно отрубил Баррингтон. Эффект несколько портили трясущиеся губы, но тут Стэн его не винил. Было действительно страшно.

- Ситагни, - рубанула палочкой воздух Делла, и Баррингтон взвыл. Воздух вокруг него вскипел разрядами белых молний, холодно и остро запахло озоном, и Стэн вцепился пальцами в край стола.

- Ну? – опустила палочку Делла. – Это были всего лишь две секунды. Достаточно, чтобы понять, что будет дальше. Ты готов к диалогу?

- Ты гребаная психопатка, - прыгающим голосом сообщил Баррингтон. В устах человека, ответственного за два десятка смертей, это звучало забавно. Вот только Стэн всерьез подозревал, что Баррингтон прав. Они действительно психопаты. Все четверо. Охуительно гармоничная компания.

- Именно, - ответила на невысказанные сомнения Стэна Делла. – Так оно и есть. Поэтому сейчас я продолжу – и буду удерживать заклинание пять секунд. Потом десять. Потом пятнадцать. Как далеко мы зайдем, зависит только от тебя.

- Ты бешеная сука, ты сядешь, психопатка ебаная, я тебя… ААААА!!!

Баррингтон выгнулся дугой, судорожно барабаня пятками в пол. Стэн заставил себя не отводить глаза. Он считал: один. Два. Три. Четыре. На счете «пять» Делла оборвала заклинание, и Баррингтон сполз в лужу воды, оставшуюся после Джала.

- Что теперь? Мы начинаем разумный диалог или продолжаем наше маленькое забавное шоу?

- Да пошли вы все на…

- Ситагни.

- ААААА!!!

Стэн смотрел на Баррингтона и думал о Конфорте, который воткнул себе в глазницу ножку стула. Думал о женщине, которая сунула голову в кипяток и держала ее там, пока не упала замертво. Думал о подростке, который не знал, где находится яремная вена, поэтому истыкал шариковой ручкой все шею, пока случайно не попал в нужное место.

Некоторые вещи нужно делать – даже если делать их нельзя.

И потом. Они же никого не убивают. В Афгане Стэн стрелял в людей, и они умирали. Не маньяки, не какие-то гребаные чернокнижники-дьяволопоклонники. Просто парни, которых угораздило родиться с неправильной стороны границы. А Делла никого не убивает. Этот мудак будет жив и даже, наверное, цел. В отличие от тех людей, которые умерли, надев его амулеты.

И Баррингтон может все прекратить. В любой момент, как только захочет. Никто из самоубийц не мог – а он может.

Так что все правильно. Все справедливо.

Все правильно.

Да говори же ты сука, еб твою мать, говори!

- Хватит! Хватитхватитхватитхватит!

Делла сняла заклинание, но Баррингтон продолжал вопить и корчиться, как разорванная пополам оса. Манкель подошел, брезгливо потыкал в него палочкой и присел на корточки.

- Ну, рассказывай.

- Самоубийцы – это жертвы. Плата за силу. Если заплатить тем, кто стоит за Завесой…

- Это мы и без тебя знаем. Ты детали рассказывай: что конкретно хотел, где алтарь, сколько вас вообще.

- Трое. Я, Роксана Твардзик и ее брат Габриель. Они полукровки, но Габ в отца пошел – он бездарь. Мы выкупили скотобойню. Там алтарь – за холодильниками, в старом разделочном цехе. Я заговаривал вход, я скажу вам пароль – «скажи друг и входи». Все просто, вы запомните. Вы же запомнили? Скажи друг и входи. Все просто.

- Да, мы запомнили, - терпеливо кивнул Манкель. – Все просто. Что конкретно вы попросили с той стороны?

- Власти. Знаний. Силы.

- Ого. На мелочи вроде гарема и золота вы не разменивались. Молодцы, серьезные ребята! – Делла склонилась к Баррингтону, и он шарахнулся назад, вжимаясь в стену. – Сколько амулетов продали?

- Не знаю. Штук триста или вроде того.

- А сколько активировали?

- Штук двести. Не знаю, я не помню.

- Раз уж ты попросил с той стороны знаний – наверное, ты большой эксперт по призыву, - прищурился Манкель. – Я прав?

- Нет. Да, наверное. Я не знаю.

- А я знаю. Тетрадки у тебя отличные: я таких построений даже в статьях профессиональных демонологов не видел. Так что знаний, дорогой мой Артрур, тебе хватает, как и практического опыта. Поэтому слушай вопрос: как инвертировать связь с амулетами?

- Зачем? – растерялся Баррингтон.

- Чтобы те, кого вы еще не угандошили, живы остались. Адреса и фамилии вы у покупателей не спрашивали, поэтому единственный способ их найти – отследить связь, по которой вы активируете амулеты. У тебя есть какие-то идеи?

Баррингтон поднял голову, посмотрел Манкелю в глаза и оскалился в широкой улыбке.

- А не надо ничего инвертировать. Просто сломайте алтарь. Мы же еще не закончили, все действия вплетены в единую матрицу. Уничтожьте основу, и все остановится.

- Молодец! – хлопнул его по плечу Манкель. – Я же говорил: ты охуенно соображаешь!

Он разогнулся, упираясь ладонями в колени, и медленно, с наслаждением потянулся.

- Ну что, Делла, я этого мудака через портал в управление доставлю, а вы с Паттерсоном сгоняете на скотобойню. Или втроем этого красавца отконвоируем, а потом все вместе съездим?

- И оставим его в управлении без надзора? Думаешь, стулья с ножками уже закончились? – фыркнула Делла. – Нет, нахер. Забирай Баррингтона и глаз с него не спускай. А мы смотаемся на скотобойню – Стэн, согласен?

- Без проблем, - поправил кобуру Стэн. – Одна ведьма, один бездарь. Справимся.

Охранный контур могли пересечь воры. Малолетние идиоты-сатанисты, мечтающие обзавестись черепом с рогами. Защитники животных. Но я разу понял: это они. Те самые стражи, которые арестовали Конфорту. Слишком уж кучно легли события: как пули снайпера в мишень. Таких совпадений не бывает.

Жаль, что все произошло так быстро. Задержись они дней на пять, меня уже не интересовали бы визитеры. А сейчас… Сейчас я должен был принять меры. Я этого не хотел. В конце концов, именно эти люди выполнили свою работу безукоризненно – разве справедливо, что теперь они должны умереть?

Но каждый, кто принимает на себя долг и честь служить обществу, должен быть готов к такому исходу. Это высшая плата, которую мы несем на алтарь, выменивая на собственные жизни общее благо.

Я боюсь меняться. Знаю, что принял верное решение, понимаю неизбежность и благотворность процесса – и все-таки боюсь. Не хочу. Наверное, такие же чувства испытывает гусеница, обматывая себя коконом тончайших шелковых нитей. Она хотела бы остаться собой, сохранить неуклюжее, толстое, мягкое тело и наполнять его зелеными листьями, каждый день испытывая радость насыщения. Это так приятно, так спокойно. Так привычно. Но есть сила, которая выше страха. Она толкает гусеницу вперед, заставляет ее похоронить себя в шелках, как в гробнице, и сгнить там, перебродив, словно раздавленный виноград. А потом собрать себя заново, изменив не просто тело, но самую суть. Гусенице не нужны радужные крылья. Ей не нужен полет, не нужна короткая, невесомая, стремительная жизнь бабочки. Просто так надо.

Я меняюсь. Каждый день. Я смотрю в зеркало и вижу, что Габриель Твардзик уходит, растворяется, как лед в теплой воде. Это уже не я. Я тоскую по прежнему Габриелю, но так надо. Я изменюсь. Они умрут. Всем станет лучше.

Глава 41

Главный вход они единодушно проигнорировали. Делла произнесла короткое шипящее слово, рубанула воздух палочкой, и шесть футов стены осыпались серой бетонной пылью. За стеной был двор, поросший бурой промерзшей травой, а за ним – приземистые здания скотобойни. Где-то внутри протяжно и тоскливо мычали коровы.

- Сейчас будет фокус, - коротко улыбнулась Делла и легонько стукнула Стэна палочкой по лбу. Вместе с заклинанием пришло ощущение липкого холода, стекающее вниз по телу, как ледяное желе. А потом Стэн пропал. То есть он был – ощущал собственное тело, владел им, создавал давление на тонкий наст обледеневшего снега – но больше не видел себя. Секунда – и Делла тоже исчезла, осталось только самодовольное хихиканье. К плечу Стэна прикоснулась невидимая рука, осторожным, ощупывающим жестом проползла по шее и легла на загривок. Стэн почувствовал, как Делла придвинулась, ощутил теплое, пахнущее кофе и мятной жвачкой дыхание.

- Всегда хотела это сделать, - прошептала Делла и поцеловала его. Стэн приоткрыл губы, пропуская внутрь горячий язык, и это было чертовски странно – стоять посреди улицы, целуя пустоту, и ощущать прикосновения там, где не было ничего, кроме воздуха.

- Если я сейчас сниму с тебя штаны, нагну над капотом и трахну, никто ничего не увидит, - прошептал на ухо Делле Стэн.

- Мне нравится ход твоих мыслей. Закончим работу и попробуем?

- Январь на дворе.

- А термочары на что? – Делла в последний раз лизнула его в губы и отодвинулась. – Все, хватит. Хорошего понемножку. До здания дойдем под невидимостью, а в помещении я сниму заклинание –оно при быстрых движения сбоить начинает. Ну и полю в жопу не хочется случайно поймать.

- Как будто целенаправленно хочется, - пробурчал Стэн, расстегивая кобуру.

- Целенаправленно хотя бы не обидно. Ну что, двинулись?

- Двинулись.

Они прошли по двору, оставляя на пыльном снегу две цепочки следов, и остановились под окнами. Стэн приподнялся на цыпочки и заглянул в помещение. За дверью находилась небольшая пустая комната, заваленная какой-то ветошью – то ли замызганными спецовками, то ли комками грязной ткани.

- Никого нет. Вперед.

Делла взмахнула палочкой, замок хрустнул, и Стэн пинком вышиб дверь, одновременно уходя влево. Он знал, что прямо сейчас Делла скользнула вправо, пригибаясь, чтобы не перекрывать ему сектор обстрела. Знал, но не видел – а секунду спустя Делла возникла, напряженная, как взведенная пружина, с палочкой во вскинутой руке. Не говоря ни слова, они быстро пересекли комнату и вышли в коридор, тянущийся вдоль десятков белых дверей. Делла – вправо, Стэн – влево. Они открывали двери, оглядывали пустые, облицованные тускло-зеленым кафелем комнаты, и шли вперед – быстро, но не слишком. Не настолько быстро, чтобы пропустить что-то важное.

Вот только важного не было. В здании было мертвенно-тихо, и приглушенные хлопки дверей врезались в эту тишину, как удары кулака. Коридор петлял и поворачивал, прерывался большими неуютными комнатами, похожими на заброшенные больничные палаты, и снова длился. Стэн уже не соображал, в какой части здания находится, он просто шел вперед, прислушиваясь и всматриваясь в каждую тень, выискивая взглядом проблеск света, контуры, движение.

Тишина расступалась, теперь он слышал глухое, словно через вату, мычание коров – а значит, они приближались к стойлам, или к хлеву, или как там эта штука называется.

А потом коридор кончился. Он оборвался, выплюнув Стэна и Деллу в огромный зал, в центре которого возвышалась конструкция, увенчанная здоровенным скошенным лезвием. Стэн такую хрень только по телевизору видел – в фильмах про Французскую революция.

Рядом с гильотиной стоял… он. Стэн сразу понял, что это именно он – фигура была очевидно мужской, тяжелой и коренастой. Сотканная из серой, медленно клубящейся массы, она походила на заготовку для хромакея – как будто потом на эту рыхлую серость наложат текстуры и цвет, наполнят ее движением и жизнью.

- Господа сотрудники управления магической безопасности, - приглушенным, жужжащим голосом произнесла фигура – как будто заговорил рой встревоженных пчел.

- Габриель Твардзик, - перехватила палочку поудобнее Делла. – Я так полагаю, добровольно ты с нами не пойдешь.

- Увы, вынужден отклонить ваше любезное предложение, - в шелесте и жужжании Стэну почудилась усмешка.

- Вот и отлично. Фрудрад!

Полыхнуло пламя, на мгновение скрыв то, что когда-то было Габриелем Твардзиком. Не дожидаясь результата, Делла метнулась в сторону, и Стэн повторил ее движение, отпрыгнув за какой-то металлический короб, и тут же по нему грохнула серая тяжелая плеть. Гребаный Твардзик прошел через огненный взрыв, словно его не существовало, и втянул в себя гибкое щупальце, возвращая ему форму руки.

- Простите, страж, но эти меры несколько устарели.

- Акара! Кхарт!

Заклинания проходили через серую клубящуюся взвесь, как через дым, и вышибали осколки кафеля из стен. Как и пули – Стэн всадил штуки три в то место, которое у нормального человека было грудью, но тонкие, словно проколотые спицей отверстия затянулись, залили пустоту изнутри.

Твардзик почти не двигался: стоя в центре комнаты, он выбрасывал щупальца из любой части тела, словно амеба – ложноножки. Сплетенные из текучего, изменчивого ничто, они лупили, как чугунные болванки, разбивая в щепки доски и оставляя в стенах вмятины. Делла крутилась между щупальцами, швыряя в Твардзика заклинания со скоростью обожравшегося амфетаминами реппера.

- Бхкаш, - пригнувшись за шкафом, услышал Стэн, и в воздух взметнулись языки черного огня. Шарахнувшись в сторону, он пропустил мимо себя всепожирающее пламя, встал за ним, как за стеной, и влупил еще две пули ублюдку между глаз. Нихуя. И снова нихуя. Твардзик повернулся к Стэну, посмотрел на него простреленными дырками, круглыми, как глаза, и шагнул вперед. Он прошел через всепожирающее пламя, спокойный и равнодушный, и черный огонь, уничтожающий на своем пути все живое, не оставил на Твардзике даже следа.

Может, потому, что он больше не был живым.

Понимая, что это бессмысленно, Стэн все равно выстрелил. Твардзик был прямо перед ним, и Стэн пробил ему переносицу, вхолостую щелкнул бойком и рухнул на пол, кувырком откатываясь за угол. Запасная обойма скользила в пальцах и не лезла, и Стэн, матерясь, выдернул ее, обломав себе кусок ногтя.

- Вот сука!

Передернув затвор, он напружинился и выкатился вперед и в сторону – туда, где не должен был оказаться человек, выпрыгивающий из-за угла. Серый чугунный кнут шарахнул о пол в трех шагах от Стэна, вышибив в воздух фонтан острых щепок. Твардзик обошел покореженный, сплющенный металлический шкаф, который уже никого не мог прикрыть от удара.

- Мне жаль, страж, но так надо.

- Стэн! – заорала сзади Делла. – Нашшана Пари!

Перетекающая сама в себя фигура застыла, пронзенная пучком багровых молний, по серой колышущейся поверхности прошла мелкая рябь. На мгновение Стэн почувствовал острую, как осколки стекла, надежду – но Твардзик обернулся и хлестнул воздух тем, что только что было рукой. Стальной трос щупальца врезался Делле в грудь и подбросил в воздух, как тряпичную игрушку. Стэн не увидел, куда она упала – он стрелял, всаживал пули одну за другой в голову и грудь врага. А потом ударник сухо щелкнул.

- Ну вот и все, страж. Может, поговорим, как цивилизованные люди? – спросил Твардзик и перешагнул через обломки стула. – Я не хочу вас убивать.

А я тебя хочу, - подумал Стэн, но не смог разжать челюсти. Он все еще целился в Тврадзика, пальцы на рукояти беретты свело, а мушка срослась с переносицей.

- Может, встанете? И опустите пистолет. Я вижу, что вы не маг – поверьте, вам не нужно это противостояние.

Стэн медленно поднялся с колен. Во время боя они перебили трубу, пол залило водой, и промокшие джинсы липли к телу. Наверное, они были холодным – Стэн не чувствовал холода.

Деллы не было. Она лежала где-то там, за разбитыми, искореженными механизмами, за сломанной мебелью. Надо было помочь. Сейчас. Быстро. Твардзик ударил ее, это просто удар, не выстрел, не ебаный снаряд, от такого не умирают, ребра, наверное, сломаны, и еще какая-то хрень, но не умирают. Надо помочь. Быстро.

Кто-то шумно, рвано дышал, Стэн не мог понять, кто именно, а потом дошло: он. Это он дышит. Загоняет в себя воздух на форсированном режиме. Помочь. Надо. Сейчас. Надо. Как. Как. КАК?!

Стэн открыл рот и закрыл, перенапряженные мышцы сводило, и он не мог выговорить ни слова. Мысли метались в голове, как испуганные летучие мыши, и рикошетили о стенки черепа, рождая долгое эхо.

Нужно думать. Успокоиться. Прямо сейчас. И думать.

- Сэр? Вы меня слышите?

Усилием воли замедлив дыхание, Стэн сухо, со скрипом сглотнул и попробовал еще раз.

- Да.

Голос был ломким и каркающим, как у старика.

- Я хочу вам кое-что объяснить.

- Я слушаю.

Взгляд Стэна метался по комнате в поисках возможностей – идиотских, ничтожных, любых.

Говори. Объясняй, убеждай, хоть дрочи на дохлую корову – только дай мне время подумать.

- Я не планировал вас убивать. Все этого… беспорядка не должно было случиться - колеблющийся, как вода в канализационном люке, Твардзик, обвел рукой разоренный зал. – Я был уверен, что все закончу до вмешательства стражи.

- Что закончишь? Чего ты хочешь?

Вопрос прозвучал почти нормально. Голос все еще прыгал, губы тряслись, но истерика медленно отступала.

Дано: неуязвимый сукин сын. Как прикончить неуязвимого сукина сына? Думай, Стэн, думай.

- Мистер… простите, как я могу к вам обращаться? Благодарю, мистер Паттерсон. Видите ли, боюсь, тут возникло некоторое недопонимание. Я не делаю ничего плохого. Наоборот, я хочу все исправить. Магия – это источник величайших возможностей. Думаю, мне не нужно вам ничего объяснять – вы же работаете в департаменте, сами все видели. Маги не умирают от гепатита и лейкимии, восстанавливаются после травм, которые убили бы обычного человека. У вас в семье кто-нибудь умирал?

- Да. Мать, от рака.

- Вот! Если бы маги не прятались, если бы силу использовали вне ограниченного круга людей, ваша мать была бы жива. Разве сложившаяся ситуация справедлива?

- Нет. Не справедлива, - согласился Стэн. Сейчас он согласился бы даже с тем, что небо зеленое, а в Гудзоне вместо воды пиво течет.

- Маги не могут узурпировать силу, которая способна изменить мир.

Вот только маги не узурпируют силу. Их всего восемьсот тысяч на восемь миллиардов людей. А значит, на одного мага придется несколько миллионов пациентов.

Если бы Скрытый город перестал прятаться… мама стала бы одной из безграничного океана людей – то есть, никем.

Стэн разговаривал об этом с Деллой. И Делле он верил больше, чем текучему негативу уебка.

- Согласен. Маги не должны узурпировать, - Стэн вытянул шею в попытке отыскать Деллу. Она наверняка очнулась. Это же просто удар, ничего страшного. Очнулась и отползла в сторону, все хорошо. Все в порядке. Надо только что-то придумать. Убрать этого гандона к хуям собачьим – и все будет хорошо. - Я тоже думал об этом. Да. Ты прав.

- Ты врешь, - странное прерывистое жужжание являлось, вероятно, смехом. – Но это неважно. Потому что я действительно прав. Магия должна принадлежать всем. Не жалкие огрызки знаний и практик, которыми оперируют зашоренные, ограниченные люди, которые даже ноутбуками пользоваться не умеют. Во всех этих заклинаниях, палочках, эликсирах нет никакого смысла. Это просто ритуалы, способы управлять слабыми потоками силы. Но зачем ручьи, когда есть океан?

- Точно. Зачем.

Стрелять бесполезно – да и нечем. Магия не работает. Но не может же он быть бессмертным! Значит, есть какой-то способ разъебать эту тварь. Обязательно есть.

- Я хочу сделать магию общедоступной. И я знаю, как это сделать. Вы наверняка в курсе, мистер Паттерсон: я был всего лишь бездарем. Но посмотрите на это! – Твардзик щелкнул пальцами, и пол вспучился. Из него пробился побег, стремительно расширился, взламывая и сокрушая доски, оброс жесткой корой и растопырился ветками. Зеленый, трепещущий листвой ясень рванулся к потолку, пробил его и взметнулся к небу. На пол посыпались кирпичи, дранка и обломки шифера, закачались оборванные силовые кабели. Стэн отступил и сплюнул на пол бетонную крошку.

- Вы, мистер Паттерсон, не маг. Но вы же хотели получить эту силу. Не говорите мне, что это не так – я не поверю. Возможность изменять мир, делать его лучше для себя и для других – разве не в этом смысл жизни человека?

- В этом. Я тоже так думаю, - закивал головой Стэн.

Говори. Говори, не останавливайся.

Магия не работает. Оружие не работает. Но дырки же в нем появляются! Да, зарастают – но пуля разрушает ту хрень, из которой слеплен Твардзик. Не просто проходит насквозь, как заклинание, а именно протыкает. И препятствия он обходит. Значит, Твардзик – материальный объект, он взаимодействует с окружающим миром. Просто он, сука, жидкий. Как сопли. Или как белок.

- Я хочу уничтожить Завесу. И я нашел поддержку с той стороны. В этот мир придет магия, она станет такой же естественной, как вода и воздух. Подумайте о миллионах людей, которые не будут голодать, о миллионах больных, которые выздоровеют. Ради такого можно пойти на жертвы.

- А. Так вот зачем тебе амулеты. Жертвы, - наконец-то сообразил Стэн. И сделал шаг назад.

- Да. Для начала этого достаточно. Мне нужно было аккумулировать силу. Как видите, процесс идет успешно, - Твардзик развел руки и повернулся, со всех сторон демонстрируя слепленую в человеческую фигуру колышущуюся массу. – Еще несколько дней, и я закончу. А потом… потом все изменится. Я уберу Завесу и принесу в наш мир магию.

- Это хорошо, - согласился Стэн. – Магия – это отлично.

И снова отступил.

- Да! Я знал, что вы поймете, мистер Паттерсон. С магами нет смысла разговаривать, они слишком привыкли к собственной исключительности. Но вы обычный человек, и вы понимаете, насколько важны подобные преобразования. Конечно, за них придется заплатить. Чем выше цель, тем выше цена – это правильно, так и должно быть. Но в мире столько людей, которые не должны существовать! О боги, наше общество одобряет смертную казнь – но порицает человеческие жертвоприношения. А в чем разница? Только в том, что во время казни человек просто умирает – а во время жертвоприношения его смерть служит великой цели. А войны? Сколько людей умирает в бою ради политических интересов, экономической выгоды, религии или права на бессмысленный клочок суши, на котором даже трава не растет! Они ложатся в землю без цели и смысла. Но эти же жизни, принесенные на жертвенный алтарь, станут спасением для миллионов.

- Да. Согласен. Если на жертвоприношения посмотреть с такой стороны – это совсем другое дело, - одобрил идею Стэн, делая шаг назад. Неловкий, неуклюжий шаг. И чтобы удержать равновесие, ухватился за свисающий с потолка оборванный кабель. Под его весом провод медленно пополз вниз.

- Именно! Почему должны жить преступники и убийцы? Почему должны умирать хорошие люди? Все должно быть наоборот. Я могу…

Твардзик продолжал говорить, он болтал вдохновенно и без остановки, так, будто молчал последние пять лет и теперь наверстывал упущенное. Стэн его не слушал. Он смотрел на смутное движение внутри невидимой оболочки, смотрел на плоть, которая больше не была плотью, и думал: хоть бы сработало. Господи, пускай сработает. Один шанс, другого не будет, если Стэн облажается, этот мудак ему голову разобьет, как арбуз. Поэтому пусть сработает.

- Слушай, Твардзик, - Стэн сжал в потной руке кабель. Воздух стал густым, сухим и горячим, как пустынный песок, он обдирал носоглотку и обжигал легкие.

- Я тут подумал… А не пошел бы ты нахуй, Твардзик? – оскалился в безумной улыбке Стэн, поджал левую ногу и опустил кабель в воду. Шагнувший к нему Твардзик застыл, как памятник с воздетой рукой. Серая плоть дрожала и вспучивалась пузырями, словно лужа во время дождя, в беспокойном, свивающемся в узлы мареве проскакивали нежно-голубые дуги разрядов.

- Шаговое напряжение, Робеспьер херов, - объяснил Стэн. – Ебал я вашу магию.

Потеряв равновесие, Твардзик свалился в лужу, подняв фонтан радужных брызг, и забился, судорожно колотясь о пол. Агония длилась и длилась, пепельно-серая масса теряла контуры, проваливалась, растекаясь бесформенными сгустками, и вновь собиралась, превращалась в извивающегося, протяжно воющего на одной ноте мужчину. Этот крик, совершенно нечеловеческий, вообще не живой, звучал, как помехи на радио, но в нем была боль – и он не обрывался.

Да сдохни же ты. Сдохни. Сдохни, сука, сдохни! Ты должен сдохнуть!

Стремительные, как мигания светодиода, движения начали замедляться. Серая масса все еще пузырилась, но восстановить контуры уже не могла, расползалась по полу расплавленной пластмассой. То, что несколько минут назад было Габриелем Твардзиком, оседало и сплющивалось, как брошенная в костер кукла. В конце концов он застыл, неподвижно разметав руки и вывернув голову под таким углом, который возможен только при сломанных шейных позвонках. Ну или при условии, что их вообще нет. Стэн еще немного подождал, потом поднял кабель и осторожно приблизился к телу. Плоть уже не казалась текучей и рыхлой, она затвердела, покрылась разводами побежалости. Вытянув руку, Стэн ткнул кабелем в запрокинутую серую голову. Ничего. В грудь. Ничего. Снова в голову. Ничего. Решившись, Стэн присел на корточки и потрогал пепельную в разводах кисть. На ощупь она была как теплая резина, и даже, кажется, немного тянулась.

Громко, со свистом выдохнув через зубы, Стэн подвесил кабель на ветку ясеня.

- Делл! Делла! Ты где?!

Шатаясь, он поднялся. Трясущиеся колени не держали, тело била крупная дрожь, и больше всего хотелось лечь на пол, закрыть глаза и сдохнуть.

- Эй! Делл, ты в порядке?

Поскальзываясь на мокром полу, он двинулся в угол – туда, куда ее отбросило ударом.

- Делл?

Из-за обломков шкафа показалась белая, безвольно обмякшая рука, и Стэн споткнулся на ровном месте.

- Делл?!

Волна адреналина ударила в голову, как лошадиная доза спидов, мир обрел противоестественную четкость и яркость. Одним прыжком перемахнув через шкаф, Стэн с разгона упал на колени и не почувствовал удара.

- Делл!

Проблема была не в ребрах. Она просто неудачно упала. Торчащий из пола кусок арматуры вошел Делле под лопатку и вышел из груди, где-то в районе восьмого ребра.

- Блядь! Делла, мать твою! Даже и не думай, открой глаза, сейчас же открой! – Стэн прижал пальцы к пугающе белой шее – пульс был. Слабый, прыгающий, неровный, но был!

- Боже, черт, не пугай меня так! Делл, Делл!

Стэн касался ее, тыкался руками нелепо и бестолково, как слепая собака носом. Нужно выдернуть эту арматуру. Или не нужно, это усилит кровотечение. И там же легкие, пневмоторакс – его же нет? Или есть?

- Делл!

Безвольно качнув головой, Делла открыла глаза.

- Чего ты орешь?

Голос у нее был тихий и слабый, на выдохах слова прерывались, сменяясь сдавленным сипением – но это были слова. Делла говорила.

- Блядь. Делл, не делай так больше. Я чуть кукухой не поехал, - трясущейся рукой Стэн убрал у нее волосы с лица и легко, едва касаясь, погладил по щеке. – Как ты? Говори, не отъезжай. Сейчас я вызову помощь.

Вытащив из кармана телефон, Стэн уронил его, дернулся, подбил в воздухе и отфутболил на пару футов в сторону.

- Да блядь! Сейчас. Подожди, сейчас.

Изловив долбаную раскладушку, Стэн забарабанил пальцами по кнопкам, мысленно вознося хвалу богам, что у него старая кнопочная модель, а не смартфон, который рассыпался бы на молекулы от такой веселой жизни.

- Алло! Это Стэн Паттерсон, отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Тут раненый, арматурой легкое проткнуло, наверное, внутреннее кровотечение, ЛЕЖИ И НЕ ВСТАВАЙ! – рыкнул он на приподымающуюся на локтях Деллу. – Это не вам, простите, пришлите скорую, или что вы там присылаете, кентавров, блядь, просто придите и помогите!

- Где находится пострадавший? –промурлыкал нежный женский голос.

Стэн перехватил Деллу за руку, которой она заинтересованно ощупывала арматуру, и сжал холодную кисть.

- Скотобойня в Порт-Честере, на Таунсенд-Стрит.

- Минуточку… Это в Большом городе, так?

- Да! Именно! А пострадал маг, поэтому шевелите жопами! – рявкнул Стэн. С той стороны трубки оскорбленно охнули.

- Скоро прибудет помощь. Ждите.

В ухо ударили короткие злые гудки, и Стэн сбросил вызов.

- Сейчас они приедут. Или придут, без понятия. Подожди, сейчас, - он рваными беспорядочными движениями гладил Деллу по голове. – Все будет хорошо.

Делла снова приподнялась, и Стэн поддержал ее под шею.

- Пиздец. В то же место, - осмотрев внимательно ржавый штырь, она откинулась Стэну на руки. – Придется все-таки татухи бить.

- Давай. Вперед. Что хочешь делай, хоть как якудза забейся, только лежи и не шевелись.

Мысль о том, как ржавая железяка разрывает мягкие ткани легкого, делала Стэну физически плохо.

- Я лежу. Что с этим психом, ты его уебал?

- Да. Подчистую. Поджарил сукина сына до хрустящей корочки.

- Как ты смог? – заинтересовалась Делла, и Стэн многозначительно ухмыльнулся.

- Не только вы, маги, умеете фокусы делать.

- Вот засранец!

Делла реагировала, она радовалась и злилась, и внутренняя безостановочная дрожь постепенно отпускала Стэна. Если раненый адекватно воспринимает реальность – это хорошо. Лучше, чем если не воспринимает.

Просто дыра в груди. Такое уже было – и все закончилось нормально. Маги крепкие. Все будет хорошо.

- Паттерсон, рассказывай!

- Током я его долбанул. Вода на полу, в двух шагах кабель болтается, ну я и подумал: а какого хрена? Если не работает магия, значит, сработает физика.

- Ха! – фыркнула Делла и сипло, натужно закашлялась, вздрагивая грудью, как пришпиленная к столу бабочка. Стэн подхватил ее под плечи в бессильной попытке хоть как-то помочь. – Я знала, что из тебя получится охуенный страж. Уволят из артефаторов – пойду в хэдхантеры.

Она прерывисто вздохнула и облизала губы.

- Ты как? – склонился над ней Стэн, вглядываясь в посеревшее от кровопотери лицо. Веснушки проступали на нем ржавыми пятнами

- Потолок кружится. Вот гадство, кажется, все-таки отъезжаю, - Делла медленно, как пьяная, моргнула, повела головой и обмякла.

- О господи. Делл… Делл! Да где их носит, этих ебучих медиков?!

Глава 42

Стэн не знал, сколько он просидел около Деллы, бессмысленно и монотонно поглаживая ее по волосам. Наверное, недолго – но время тянулось, размазываясь по горизонту событий, и минуты превращались в гребаные столетия. А потом откуда-то из глубины здания послышались голоса.

- Эй! Стражи, вы где?! Кто помощь вызывал?

- Здесь, сюда! – заорал Стэн. - Сюда!

Когда он увидел целителей, то мог бы поклясться: у каждого из них были крылья и нимб.

- Мы тут!

Зал наполнился людьми. Стэна мгновенно оттеснили от Деллы, отпихнули в сторону, как путающегося под ногами кота. Кто-то громким сержантским голосом скандировал вербальные формулы, в воздухе переливались радужные искры заклинаний и остро, опасно пахло озоном и кровью.

- Мужик, ты в крови, - перехватил Стэна за локоть какой-то страж. – Помощь нужна?

- Что? Где? – завертел головой Стэн и увидел, что ниже бедра по джинсам расплывается красное пятно. – Нет, нормально. Это не моя.

Высокий тощий целитель взмахом палочки призвал непонятно откуда носилки и отлевитировал на них безвольно обмякшее тело. Железяка из груди больше не торчала, но теперь там был дыра, и выглядела она нихера не лучше. Стэн рванулся к носилкам, но целитель остановил его, упершись в грудь ладонью. На мгновение перед глазами предстала картина: он перехватывает крупную, поросшую светлыми волосками руку, и ломает ее.

- Пропусти.

Стэн все еще слышал тихий хруст, с которым переламывается согнутый и выкрученный сустав. Этот звук делал ему хорошо.

- Вам туда нельзя, - целитель наклонил лысеющую, поросшую клочковатым седым пухом голову. – Помочь вы не сможете, но определенно помешаете. Кстати, кажется, вас зовут.

Стэн обернулся. К нему спешил невысокий темнокожий страж, энергично расчищая себе путь палочкой. Усеивающие пол обломки послушно ползли к стенам и складывались там ровным кучками.

- Паттерсон! Это ты Паттерсон? В диспетчерской дисковый телефон уже лет двадцать как не звонил. Иди сюда, рассказывай, что это за хрень. Какого дьявола тут произошло?

- Да я сам не особо-то в курсе. Я бездарь, нихера в этом не понимаю, - посмотрел на него честными глазами Паттерсон. Первый навык, который ты получаешь в армии – это умение изображать шланг.

- Что, серьезно? Жаль… Ну расскажи хоть, что видел. Ты же в бою участвовал?

- Да. Слушай, такое дело. Тут где-то еще одна ведьма может быть. Ну или не здесь, я без понятия. Сестра этого… Этого. Роксана Твардзик. Если ее тут нет, объявите в розыск.

- Ладно, сделаем, - кивнул страж. – Что-то еще?

- Да. Где-то в подсобных помещениях должен быть алтарь. Его надо разобрать.

- Тут проводили ритуалы? – насторожился страж, снова поднимая палочку. – Какие? Для чего? Кто?

- Трое магов: одного Манкель в департамент забрал, второй вон там лежит, серый и красивый. А третья – Роксана, - перечисляя имена, Стэн мучительно жонглировал фактами и прикидывал, что можно рассказывать, а что ни в коем случае нельзя. И где пролегает граница незнания, отделяющая бездаря от полного дебила. Мозги тормозили и отказывались работать, мысли все время возвращались к Делле, и Стэн грызанул себя за губу, сосредотачиваясь на боли. Стало немного полегче.

- Насчет ритуалов не знаю, разбирайтесь сами, я только стрелял. Про алтарь Ругер и Манкель говорили, - сформулировал наконец-то Стэн. Страж выслушал информацию внимательно, поджал губы и взмахнул палочкой, послав в потолок сноп белых искр.

- Готовность номер три! В помещении могут быть темные маги! – его голос взлетел над шумом и криками, гулкий и раскатистый, как гром. - Пирсон, Снеддон, Морли, Гаммерман! Продолжайте осмотр зала, загоните труп в стазис. Остальные: разбейтесь на пары и обыщите помещения: где-то здесь есть алтарь, возможно, в активном режиме.

Оставшиеся в зале стражи выхватив палочки, слаженно рванули на выход. Проводив их взглядом, Стэн обернулся.

- Черт! Нет!

Последний целитель, сжимая в руках саквояж, шагнул в наспех подвешенный портал. Молочно-белая лужа, обозначивающая дыру в пространстве, схлопнулась.

– Какого хрена, а я?!

- А тебя я лично в госпиталь доставлю – после того, как мы здесь закончим, - похлопал Стэна по плечу страж.

- Да пошел ты! Я беру машину и еду в госпиталь!

- А ты целитель? Или медсестра? – страж так и не убрал руку с плеча. - Ругер все равно в операционную заберут, ты ее даже не увидишь. Хочешь сидеть под дверью и с ума сходить? А здесь ты нужен.

Стэн молча смотрел на залитый кровью пятачок пола.

- Эй, Паттерсон. Ругер получила дырку в груди. Ты же не хочешь, чтобы это было зря? Если нет, помоги нам.

- Она сериал хотела вчера посмотреть. Вторую серию. – Стэн не сводил взгляда с красных отпечатков подошв на полу. Кто-то вступил в кровь, как в разлитую краску. – Я отказался, сказал, что завтра посмотрим.

- Не переживай, через недельку все будет. Это же просто дыра, а не всепожирающее пламя, - сочувственно сжал ладонь на плече страж.

- Но не завтра, - Стэн с усилием оторвал взгляд от подсыхающих пятен крови. – Чего тебе надо?

- Расскажи нормально, что здесь произошло. Все, что помнишь.

- Мы вошли через стену в слепой зоне. Ругер использовала заклинание невидимости – не знаю, как оно называется. По ощущениям как холодной водой облили. Прошли через двор, заглянули в окно и осмотрели помещение. Никого не обнаружили.

Стэн рассказывал размеренно и подробно, как будто читал скучную книгу. Его охватило равнодушное оцепенение, тяжелое и густое, словно цементный раствор. События последних часов отдалились и выцвели, утратили фокус. Яркой оставалась только кровь на полу, и на нее Стэн старался не смотреть.

- Швагмайер, мы алтарь нашли! - закричали откуда-то сбоку, и Стэн прервался. Возбужденный до крайности страж повел его через коридор – другой, не тот, по которому шли они с Деллой. Поворот налево, потом два направо. И тяжелая дверь, обшитая оцинкованным железом. Страж Швагмайер открыл ее, шагнул внутрь и посторонился.

- Ох нихера себе! Паттерсон, ты только глянь! Нифиговую тему вы, артефакторы, нарыли.

В центре комнаты возвышалась гора из коровьих черепов. Очищенные от плоти и отполированные, они молочно блестели в желтоватом свете ламп. Стэн окинул некротическую пирамиду равнодушным взглядом.

- Сигиль вокруг алтаря они кровью рисовали. Готов поспорить, что не коровьей, - возбужденно размахивал руками страж Швагмайер. – А это что в перекрестке лучей? Монеты, что ли? Никогда таких не видел. Паттерсон, ты что-нибудь об этом знаешь?

- Нет. Я не маг, - тусклым голосом повторил Стэн. – У Манкеля спросите.

- Спросим, обязательно спросим. Слушай, Паттерсон, а ты не знаешь, что здесь за ритуал проходил? Ну хоть в общих чертах.

Швагмайера мелко потряхивало от азарта. Он метался вокруг алтаря, как кобель вокруг течной суки, и Стэн никак не мог отделаться от ощущения, что сейчас страж с размаху сиганет в черепа ласточкой.

- Слушай, Швагмайер. Ты хотел, что я тебе рассказал то, что помню? Так завались и слушай. А если нет, я прямо сейчас разворачиваюсь и в госпиталь еду.

С видимым сожалением страж отвернулся от груды костей.

- Извини, Паттерсон. Рассказывай.

Остаток событий Стэн утрамбовал в пять минут. Разговор с Твардзиком он свел к основным тезисам, из-за чего получилось, что дерево посреди комнаты выросло просто так, без особых причин. Наверное, Швагмаейр заметил в рассказе Стэна достаточно дыр, но задавать уточняющие вопросы не стал. Коротко поблагодарив его, страж протянул руку.

- Ты после телепортации блевать не будешь?

- Пока что не блевал.

Швагмайер швырнул на пол камушек, подхватил Стэна под локоть и шагнул в растекшуюся по полу лужу света. Реальность свернулась в тугую спираль, подхватила Стэна и завертела, раскручивая, как мышь в центрифуге. В глазах потемнело, содержимое желудка ударило в небо, залив кислой горечью рот. Когда вселенная, взбрыкнув, остановилась, Стэн пошатнулся и сел на зеленый больничный пол.

- Блядь. У Деллы мягче было.

- Это как с вождением. Индивидуальный почерк, - объяснил страж. – Чего вытаращился? У меня родители из Большого города, я машину с четырнадцати лет вожу. Тебя провести к регистратуре, или сам справишься?

- Справлюсь. Иди… расследуй, - мотнул головой Стэн и осторожно, по стеночке поднялся. Пол еще качался, как лодка на волнах, но девятибалльный шторм сменился легким бризом, а чрез несколько шагов – полным штилем.

Сглотнув кислую слюну, Стэн сделал осторожный шаг, потом еще один, еще – и направился к стойке регистратуры.

- Как это – нельзя?!

Возмущенный вопль Стэна заметался по громадному холлу, отпрыгивая от стен, как мячик.

- Мистер Паттерсон, доступ в палату разрешен только членам семьи, - виновато улыбнулась темнокожая медсестра.

- А я кто? Мы живем вместе!

- Значит, вы друг.

- При чем здесь дружба? Мы же… Мы же… - Стэн запнулся, подыскивая правильные слова. Любовники? Сожители? Партнеры?

- Вот. Вы сами все понимаете. Извините, мы не можем вас пропустить. Но я расскажу все, что знаю, - перегнулась к нему через стойку девушка. Глаза у нее были огромные, влажные и темные, как черный бархат. – Операция прошла успешно, мисс Ругер отлично себя чувствует. Сейчас она в стазисе, так что заходить в палату смысла нет. Вы даже дотронуться до нее не сможете. А если все равно придется через силовое поле смотреть – так почему бы не посмотреть через стекло? Я проведу вас, если пообещаете не делать глупостей.

Стэн кивнул, и медсестра выскользнула из-за стойки. Они поднялись по знакомой широкой лестнице, прошли коридором, пропитанным запахом горьких трав. Перед дверью с номером сорок два девушка остановилась.

- Вот.

Движением палочки она раздвинула задернутые с той стороны шторы. Стэн уперся ладонями в окно, оставляя на нем грязные следы. Отсюда лежащая на кровати Делла казалась маленькой и чудовищно одинокой. Стэн прижался лбом к холодному стеклу, хотя бы так сокращая между ними расстояние.

- Прошлый раз меня пускали внутрь.

- Прошлый раз, наверное, не было прямого запрета от родственников. А сейчас к мисс Ругер заходила тетка. Она столкнулась в палате с Петером, и они немного… поговорили. После этого мисс Арсега запретила посещения для всех, кроме членов семьи.

Вот же сука Манкель. И тут нагадил, - с бессильной злостью подумал Стэн. – Не мог свое мнение в задницу засунуть и вежливо помолчать?

Гандон. Здоровенный белобрысый гандон.

- Мне действительно очень жаль, - сочувственно вздохнула медсестра. – Мисс Ругер пробует в стазисе пять дней. Как только она проснется, я сообщу вам через зеркало.

- Я не маг.

- О. Тогда по телефону. Телефон же у вас есть? Оставьте мне номер, и я позвоню! – обрадовалась девушка и тут же смутилась. – Извините. Мне редко приходится звонить по телефону, но это ужасно забавно. То есть… Извините. Я неудачно выразилась.

- Ничего. Телефоны действительно забавные, - привычно согласился Стэн. За сегодняшний день он нехуево наловчился соглашаться со всякой фигней. – Позвоните мне, я буду очень благодарен.

Под соболезнующим взглядом медсестры он отлип от стекла и медленно побрел прочь. Усталые мышцы при каждом движении ныли, болело ушибленное плечо, а промокшие джинсы липли к ногам, холодные и мерзкие.

Стэн думал, что будет ненавидеть работу – но на самом деле там было легче. Он писал рапорты, докладывал всем, кто требовал доложить, и снова писал рапорты. Это отвлекало. А дома отвлекаться было не на что. Он бродил по пустым комнатам, нарезал круги, как зек на прогулке, и думал. Думал. Думал.

Надо было считать патроны. Если бы Стэн не остался с пустой обоймой, Делле не пришлось бы отвлекать Твардзика.

Надо было ударить его. Просто, блядь, ударить, хоть стулом швырнуть. Твардзик же не призрак, он бы отреагировал и отвлекся от Деллы. Не швырнул бы ее в тот угол.

Надо было сразу подумать про электричество. Вместе с Деллой они бы сходу поджарили этого ублюдка.

Надо было…

Надо было…

Надо…

Второй раз Стэн оказался с Деллой в серьезной заварухе – и второй раз в госпитале лежит именно Делла. Кажется, кое-кто нихуя не справляется со своей работой. Кажется, этот кое-кто – Стэн.

Мелочь таращилась на него немигающим осуждающим взглядом.

Стэн пытался смотреть кино и не мог сосредоточиться на фильме. Открывал книги и бесконечно, по кругу перечитывал один и тот же абзац, мгновенно забывая, о чем, собственно, речь.

Бальзамы и настойки, прописанные Бабингтон, не помогали. А может, помогали. Может, без них Стэн закипятил бы воду и сунул в кастрюлю голову.

Темная вязкая муть расползалась по сознанию, как нефтяное пятно. Стэн отвык от нее, задвинул на чердак и запер дверь. Но сейчас чердак, сука, начал подтекать.

Чтобы отвлечься, Стэн затеял грандиозную уборку. За несколько дней он починил все, что было сломано, и отпидарасил квартиру дочиста. Вымыл окна, натер до блеска пол и надраил сантехнику. На горизонтальных поверхностях не осталось ни пылинки, посуда сверкала, а вещи заняли положенные им места. Кроме тех, которые оставила Делла. Их Стэн убрать не смог. Одна мысль о том, чтобы переложить в шкаф забытую на стуле футболку, взывала дремучий первобытный ужас. Стэн понимал, что это идиотизм. И честно пытался бороться. Игнорируя панические вопли, раскалывающие голову пополам, он взял грязную чашу, которую Делла оставила на подоконнике. Понес к раковине. И понял, что если помоет ее – Делла умрет. Осознание было четким и всеобъемлющим, оно открылось перед Стэном, как перед Моисеем – божий замысел. Вещи, которые оставила Делла, это метки. Вехи, которые привязывают ее к жизни. Если их убрать, все закончится.

Деревянным шагами Стэн вернулся в гостиную и поставил чашку на подоконник – ровно туда, где она находилась раньше. И развернул ручкой в нужную сторону.

К пятому дню в кружке появилась плесень. По форме она напоминала штат Техас. Осознав это, Стэн фыркнул, обернулся, чтобы поделиться открытием с Деллой, и замер с приоткрытым, как у дебила, ртом. В этот момент зазвонил телефон. Стэн спикировал на него сапсаном и отбросил крышку. На экране высвечивался незнакомый номер. Не мобильный, городской.

- Да? – выдохнул Стэн в трубку. – Говорите, я слушаю!

- Это Орланда. Медсестра из госпиталя Джона Ди. Вы помните?

- Да, конечно помню.

- Я обещала вам позвонить, когда мисс Ругер очнется. Вот, звоню, - в голосе у девушки слышалась улыбка.

- Спасибо! Это самый охуи… замечательный звонок из всех, которые я получал!

- Рада это слышать. Приезжайте – мисс Ругер вас ждет.

На переростке Стэн проскочил на мигающий зеленый, перед развязкой подрезал обвешанный кенгурятниками джип, а на мосту выперся на слепой обгон, чуть не въебавшись во встречную фуру. Влетев на стоянку перед госпиталем, Стэн выжал тормоз, и старенький додж пошел юзом, оставляя на асфальте жирный черный след.

Стэн промчался мимо охранника, на бегу тыкнув ему раскрытую корочку, коротко махнул медсестре за стойкой регистрации и взлетел по лестнице. Перед дверью номер сорок два он притормозил и пригладил пальцами волосы.

- Привет, - заглянул он в палату. – Как ты?

- Ненавижу эту херню, - врезала кулаком по силовому полю Делла. – Тебя это так радует?

- Меня сейчас все радует, - Стэн лыбился, как обкуренный, и никак не мог заставить себя перестать. – Знаешь, я за эти пять дней чуть не ебнулся.

Делла подняла с той стороны купола ладонь, и Стэн прижал к ней растопыренную пятерню.

- Медсестра мне рассказала. Пришла тетя Бетси и всех изгнала к херам собачьим.

- Ага. Посещения запрещены всем, кроме родственников. Пиздец. Мне с М-4 в следующий раз в госпиталь заваливать, или есть какой-нибудь законный способ такой запрет обойти?

- Конечно, есть, - удивленно вскинула брови Делла. – Женись на мне.

- О, - растерялся Стэн. Поразительная в своей очевидности мысль обрушилась на него, как бигборд на бродячую собаку. Женитьба автоматически превращает людей в родственников. Какого хрена он сразу не подумал?

Может, потому, что ему всего двадцать четыре. И денег нет. А ПТСР есть. К тому же он по запарке человека зарезал. И с Деллой знаком всего три месяца. А встречаются они – если это можно назвать встречами – один месяц. Стэн даже про Пенсаколлу ничего не узнал.

Женитьба – это продуманное, взвешенное решение, одно из самых серьезных за всю человеческую жизнь. В брак вступают зрелые люди, имеющие четкие планы и ясные перспективы.

Да ебись оно все конем.

- Делла, дорогая, - торжественно провозгласил Стэн, опускаясь на одно колено. – Выходи за меня замуж.

И положил на силовое поле согнутое из скрепки кривое колечко.

КОНЕЦ