«Тьма. Вокруг не было ничего кроме Тьмы, и обжигающе холодного камня, на котором оно лежало. Дни пролетали мимо, проносясь, подобно легким невидимым мотылькам, слегка касаясь его тела, но даже эти малейшие ощущения доставляли боль. С тех пор, как оно ело в последний раз, прошло слишком много времени, теперь сил не было даже, чтобы издать жалобный стон. Даже совсем тихий, как шелест шелка. Но самым мучительным было смутно вспоминать ту теплящуюся искру жизни, когда-то позволявшую ему и мыслить, и наслаждаться, плавая в потоках времени. Едва вспоминать и больше не обладать. И даже прервать свое существование оно было не в силах, слишком крепка была связь с вызвавшим его…»

Через час, вернув домой успокоившегося крупье, мы шагали по утреннему Дайсару, а время уже шло к полудню. Давно я так не металась по Ойкумене. Во время импровизированной прогулки, я украдкой поглядывала на своего спутника, но тот был занят собственными переживаниями, сути которых я совершенно не понимала.

– Достать оружие, ради каких-то глупых игр, – сокрушался виконт, – по пьяни! И с кем? С малолетней девчонкой! Твою ж мать, вот после такого и бросают пить…

– Думаю, это был самый простой способ меня успокоить вчера, – пожала я плечами, не в силах бороться с хорошим настроением.

Собственно, задача была выполнена: я расслабилась, и мне определенно полегчало. Не то, чтобы у меня появились внятные идеи, как жить дальше, но у Кейна прекрасно получалось отвлекать от невеселых мыслей. И мне по-хулигански нравилось выводить его из равновесия.

– Клинок – нихрена не игрушка! А если бы я тебя ранил?

– Но все же хорошо кончилось, – вернулась я к своей самой любимой мантре, желая как-нибудь закончить уже эту тему.

В столице неистовствовала весна, пели птицы, вовсю благоухали цветы в вазонах, журчали, сверкающие на солнце фонтаны, и жизнь казалась прекрасной. Нам постоянно попадались молодые парочки, прогуливающиеся по центральным улицам, по которым было запрещено ездить каретам. Отдельная мажорная нота в этом аккорде торжества жизни: я не натворила очередную глупость и не сунулась к Николасу. А ведь вполне могла в итоге прийти в себя в темнице, а не в уютной постели.

– Откуда у тебя вообще собственная шпага? – ворчал виконт, как большой недовольный волк. – Раз уж ты знаешь, с какого конца за нее нужно держаться?

Вообще, не сложно изображать рычание, когда у тебя хриплый голос. Мне нравилось слушать, как он говорит, низкие такие, будоражащие нотки.

– У меня не шпага, а зачарованный меч, с геммами. Это подарок.

Бледно-голубые глаза глянули на меня коротко и неодобрительно.

– И какому же идиоту пришло в голову подарить тебе меч?

– Долгая история.

– И что? Ты часто с ним тренируешься? И долго?

– Год, – вздохнула я, снова невольно вспомнив Дэвлина, – каждое утро, если я не в поездке.

– Охренеть, как долго. И кто тебя учит?

– Мой друг.

Дэрэт фыркнул насмешливо, кивнув проходящему мимо молодому мужчине в гвардейской форме, а тот коротко коснулся двумя пальцами лба, возвращая приветствие.

– Твой ровесник или еще младше, видимо?

– Почему ты так думаешь? – навязчивый интерес моего спутника к теме мечей начинал меня утомлять.

– Дать оружие в руки девушке – это подарить ей иллюзию безопасности, что легко может привести к большим неприятностям. Только мальчишка может поступить настолько безответственно.

Я чуть скривила губы. Тот случай, когда не хочется придумывать липовые аргументы, но не скажешь же, что безответственный мальчишка – демон, и это он так заботится. По-своему.

– Отец учил меня стрелять, если ты помнишь, это не глупо? Кейн, да ты сам как-то подарил мне арбалет на день рождения!

– Арбалет – не шпага! И благодаря блажи Ларри, он у тебя в руках почти с детства.

– Пару раз и меч меня неплохо выручил, – покачала я головой.

– Да что ты, а подробности я могу узнать? – насмешливо поинтересовался виконт.

– Можешь! – фыркнула я, чувствуя, что начинаю всерьез заводиться от этих насмешливых интонаций. – Однажды мы с друзьями вырезали толпу живых мертвецов. Такой пример подойдет? Чары у меня иссякли, оставался только меч.

Мы свернули с центральной улицы и теперь шли в тени распускавшихся каштанов. Виконт приобнял меня за плечи, чуть наклонившись к моему уху, а я начала привыкать чувствовать себя разбившим вазу котом.

– А скажи-ка мне, детка, часто с тобой такое случается? Не мог не заметить коллекцию еще не заросших шрамов на твоей коже и мускулы, не слишком подходящие изнеженной графине, когда ты вылезала из моей постели.

– Ну, какая тебе разница, а? – покачала я головой, понимая, что сболтнула лишнее.

– Да пытаюсь понять, как к тебе относиться, – проворчал мой спутник, – ты сильно изменилась, надо сказать. Как ты вообще лишилась магии?

– А как обычно лишаются? Перенапряглась.

– И дело, как я понимаю, – нарочито скучающе поинтересовался виконт, – было не в лаборатории, так?

Мы остановились, и теперь смотрели друг другу в глаза.

– Так, – спокойно признала я, не отводя взгляда.

– И ты кого-нибудь убила… в процессе? – невозмутимо поинтересовался он.

– И не одного, как и ты сам, – парировала я, – вот только каждый раз у меня просто не было выбора. Или я, или противник. Более того! Я намереваюсь продолжать защищаться в случае необходимости.

Он покачал головой, будто бы не веря собственным ушам.

– То есть, если бы я не удержал бы тебя, ты действительно попробовала бы убить этого принца? Я, надо признать, думал, что это все шутки. Женская истерика, ну ты знаешь, как это бывает? «Ненавижу!» «Убью!» А потом просто слезы в три ручья, красивый обморок и пара дней в кровати с мигренью.

Я вздохнула, сделав шаг назад, и соображая, как бы уже закончить этот дурацкий разговор.

– Да, думаю, если бы у меня был шанс, я бы попробовала. Только шанса такого у меня нет.

Кейн снова покачал головой, он задумчиво рассматривал меня, будто бы увидел впервые в жизни, и размышлял теперь, а чего со мной делать-то? Сдать на руки отцу с предложением запереть в комнате или пожать плечами «не мое дело»?

– Я вот гляжу на тебя сейчас и думаю, где та маленькая принцесска в кружевном платьице и с зелеными лентами в волосах?

Я невольно вздрогнула от этого слова – «принцесска». Только Эрик называл меня так.

«Твою ж мать, принцесска… А-а, к демонам! Иди ко мне…»

А потом вспомнила о Елене. Помотала головой. Безумное безумие. Иногда мне кажется, что это просто вопрос времени, когда к моему имени и фамилии добавят еще слово «синдром».

– Извини, – проговорил Кейн вполне серьезно, – это, и правда, не мое дело.

Ну что ж, разумный выбор, виконт. Нахрена тебе чужие проблемы? Внезапно, это меня разозлило.

– Я убила Лорда Хаоса,– неожиданно слова сами сорвались с языка, а я уставилась на цветную каменную мозаику под ногами. Там был выложен голубым и белым какой-то невиданный цветок, неопределяемой видовой принадлежности.

– Шутишь?! – в хриплом голосе зазвучало неприкрытое недоверие.

– Пф-ф! В тот день, когда лишилась сил. Ты только что сам спрашивал – как? Там был заражен целый город, и я случайно натолкнулась на эту тварь. Мой друг прострелил чудовищу череп, а я добила. Вот так.

Да, ты старше, да, у тебя больше опыта, но что ты мне скажешь на это? Если сейчас ты мне не поверишь, мы вежливо попрощаемся. Одна снисходительная улыбка, виконт, и больше я не мешаю вам отдыхать.

Виконт Дэрэт вместо того, чтобы снова приняться зубоскалить, сделал то, чего я никак от него не ожидала: положил руки мне на плечи и улыбнулся, почти с восхищением разглядывая. Вокруг шумел город, ехали кареты, стучали каблуки по цветной мозаике, пели птицы и журчали фонтаны. Мы стояли, не шевелясь, не обращая внимания на окружающих. Он не был мне другом, мы вообще столкнулись случайно, но так вышло, что сейчас он оказался единственным человеком на свете, общество которого мне было приятно. Виконт был старше и куда лучше разбирался в людях, чем мои друзья, за исключением разве что Десятого. Мне нужно было участие, но без жалости, и он дал мне сейчас именно это. Почему? А шут его знает. Может, ничего сверхъестественного, и папин друг просто был хорошим человеком?

– Не спрашиваю даже, где это было, – хрипотца голоса обрела неведомую мне доселе мягкость, – но как тебя вообще угораздило полезть в зараженный город, детка?

– Я не просто туда полезла, – криво ухмыльнулась я, не освобождаясь от его рук, – я еще и дала сигнал к атаке остальным.

– Тебя могли убить.

– Почти убили.

– И чем дело закончилось?

– Пепелищем.

– И это – не единичный случай? Поэтому ты седая и в белую полоску?

– Я мало что могу рассказать.

– Сдаюсь, – поднял ладони виконт примирительно, отступая на шаг, – был не прав. Принялся судить о тебе, не представляя, как у тебя прошел последний год.

– Крайний.

– Крайний, – согласился он, когда мы снова двинулись по улице, – давай сменим тему? Например, теперь мы знаем, что ты не убила принца Найса, это определенно плюс. Вопрос, где это меня сумели продырявить, и как ты меня лечила?

– Лечила – просто, – пожала я плечами, снова беря его под руку, – молитвой.

– Ты что, – покосился на меня спутник, снова чуть нахмурив брови, – еще и мистик?

– Да-а-а, – протянула я, разглядывая пеструю бабочку, мягко опустившуюся на синий цветок на клумбе, – я же теперь без чар, вот и выкручиваюсь, как могу.

– И кому ты служишь?

– Да Ки Нэ.

– Это еще что за ерунда?

– Древнее божество воздаяния.

Он снова глянул недоверчиво, убедился, что я серьезна, и кивнул, принимая такой порядок вещей.

– Понятно. Все не как у людей, да?

– В точку.

Мы немного помолчали, вывернув на Медную улицу. Памятное место, именно тут почти год назад все для меня и началось. Мимо, сверкая начищенными медными гербами на дверцах, проехала карета с гербами графа Шатт, заставив задуматься, а что моя подруга сейчас поделывает? Сидит, наверное, перед зеркалом, пока ей укладывают волосы, отчаянно скучает, и думает, чем занята я. Немного рекурсии. Солнце сияло, утреннее и свежее, вызолачивая все вокруг, делая нашу столицу светлее и наряднее, играя огненными сполохами в гребнях воды на реке, и заставляя благородных дворянок на прогулке прятаться под кружевными зонтиками. Впервые за год у меня был спутник, не знающий о моей геомантии и которому ничего от меня не было нужно, и мне это отчаянно нравилось. А еще хотелось плюнуть на осточертевшую конспирацию и выговориться.

«Ага, – кивнул Шепот, – хорошая идея – выговориться, предлагаю похитить какого-нибудь незнакомого человека, привязать его к стулу в нашей лаборатории в Дай-Пивка и рассказать ему все».

«А похищать-то зачем?» – не понял Лусус.

«Так его потом только убить останется».

«Рехнулся в конец?!»

«Шучу. Расслабься».

«Я вам не мешаю?» – поинтересовалась я.

– А знаешь, – неожиданно проговорил мужчина, прерывая беседу внутри моей головы, – у меня есть одна идея. Что бы ни произошла ночью за потасовка с нашим участием, есть один человек, который просто обязан об этом знать.

Неожиданно я почувствовала, как устала от постоянной неразберихи, и как мне не хочется выяснять, что же именно вчера произошло, и что когда я все-таки выясню, мне это совершенно точно не понравится. А хочется мне взять виконта Дэрэта под руку и просто бездумно гулять по вымощенным цветной мозаикой улицам верхнего города, болтать ни о чем, здороваться с встречающимися знакомыми, а потом перейти Хрустальный мост и посидеть в моем любимом «Плюще» в квартале Лазоревой розы.

– Да? И кто это? – полюбопытствовала я, без особого энтузиазма.

– Старый приятель мой, генерал Кловер. Знаешь его? Он вроде иногда у вас обедает?

Я только застонала, уткнувшись головой в плечо спутника: мы с генералом королевской контрразведки тоже неплохо познакомились за предыдущие полгода. Он упорно пытался выжать из меня интересующие его сведения, а я расчесывала ему нервы мелкой гребенкой. Не специально, разумеется, просто так уж вышло.

– Он меня убьет! – машинально отреагировала я, и только потом поняла, что произнесла это вслух.

– За что? – удивился Дэрэт, не поняв причину столь бурной реакции на, в общем-то, вполне разумное предложение.

– По совокупности эпизодов.

– Каких это?

– Да много чего было за год. Ну, например, он считает, что из-за меня погиб его подчиненный.

– А, ты про Мореля? Наслышан. Слушай, Кристина, ты хочешь узнать, что вчера произошло или нет?

– Хочу, – вздохнула я, смиряясь, иногда зло просто неизбежно, – идем.

Мы свернули в сторону здания конторы, пропустив проезжающих по улице королевских гвардейцев в лазурных с золотом плащах. Молодые и абсолютно довольные жизнью. Я невольно выловила взглядом одного из них: стройного черноволосого парня с тонкими красивыми чертами лица. Кажется, мы где-то встречались? Впрочем, всадники скрылись за углом, и я выкинула симпатичного брюнета из головы. У виконта, похоже, возникли другие ассоциации.

– Личный вопрос можно?

– Конечно.

– Ты же в прошлом году чуть не вышла замуж за капитана королевских гвардейцев, так? Виконта Селеретто?

Я только рукой махнула с некоторой досадой. Воспоминания о Лео до сих пор вызывали смешанное чувство: сожаление и раздражение. Я могла поступать разумнее и вообще не заводить с ним интрижку, к тому же, я сделала это только назло Тайе. А Леонард мог оставить меня в покое, как сделал бы любой нормальный мужчина. Но мы оба от души накосячили, и рано или поздно отношения нам придется выяснять уже по-взрослому.

– Не собиралась даже. Да и отец его бы вряд ли обрадовался такому выбору сына.

– С чего ты взяла? – удивился Кейн.

– У тебя сегодня интересный день?

– Вполне себе.

– А теперь представь, что такое творится постоянно, а я жена твоего единственного сына? Как бы ты отнесся на месте герцога?

Он снова ухмыльнулся, качая головой, на сей раз, недоверчиво.

– Да? Мне кажется, что ты чего-то крепко не понимаешь. Но давай поговорим, когда выйдем от генерала, хорошо?

– Ладно, – согласилась я, изрядно заинтригованная какой-то новой, неизвестной мне еще точкой зрения на произошедшее, я-то никогда особо не задумывалась, что именно думал о произошедшем сам герцог.

Мы вошли в бледно-желтое безо всяких вывесок здание конторы, подождали немного в приемной, а еще через полчаса адъютант уже докладывал освободившемуся генералу о визите господина виконта. Я же малодушно пряталась под капюшоном плаща, не желая обнаруживать собственное лицо как можно дольше.

В кабинете генерала было на удивление свежо: окно открыто, стол ничем не завален, а сам Кловер, известный неофициально как Акула, стоял спиной к двери, сложив руки за спиной, и разглядывая что-то на улице. На столе дымилась большая чашка кофе и потрясающе вкусно пахли лежавшие на тарелке свежие пончики, посыпанные сахарной пудрой и политые сладкой цветной глазурью. Тут собирались завтракать, вкусно и с большим аппетитом, и даже получать от процесса удовольствие. Похоже, день у генерала начинался хорошо.

Пока мы не пришли.

– Привет, – чуть усмехнулся папенькин друг, опустившись в кресло и ничуть не смущенный таким приемом, вне всяких сомнений, давным-давно срежессированным.

– Кейн, – бесконечно уставшим голосом проговорил генерал, – ты что – опять? Соскучился по старым денькам? Когда ж ты, мать твою, успокоишься уже, бретер гребаный?

– Я тоже рад тебя видеть, акулий выкормыш.

Кловер громко театрально вздохнул, а я почувствовала себя слегка неуютно: будто невольно подсматриваешь за влюбленной парочкой.

– Шестнадцать трупов, шестнадцать! Кабак разгромлен! Счастье твое, что это всякая шваль была, да еще и в нижнем городе. Штрафом отделаешься. В тысячу сольденов, ясно?

– Что за кабак? – деловито осведомился мой спутник, с улыбкой разглядывающий спину генерала, затянутую в серый казенный мундир.

– А ты что – не помнишь сам?

– Да я пьян был, – с ленивым легкомыслием отозвался Дэрэт, криво ухмыляясь.

– Да чтоб тебя! «Лейка». Хозяин тебя еще оч-чень хорошо помнит, сам понимаешь.

Виконт коротко хохотнул, явно окончательно успокаиваясь.

– Серьезно, опять «Лейка»?

– Вот нахрена тебя туда снова понесло?.. – начал генерал, оборачиваясь… и тут он увидел меня.

Только один миг хозяин кабинета выглядел изумленно, даже моргнул, а потом на загорелое лицо выползла усмешка, какой я ни разу у него не видела до того: от одного уха до другого.

– Здравствуйте, – скромненько проговорила я, думая, что неплохо было бы прямо сейчас провалиться сквозь каменный пол. Хоть в саму Бездну.

– А-а-а… Вот оно как, значит. Все. Вопросов больше не имею, – он тяжело вздохнул, как философ, размышляющий о бренности бытия, – вот скажи мне, Кристина, мистики говорят, люди видят только то, что хотят увидеть, тогда почему я постоянно вижу в своем кабинете тебя?

– Случайно? – предположила я осторожно.

Генерал уселся за свой стол, против света и сложил пальцы домиком, скрыв всю нижнюю половину лица. Позабытый кофе стыл, да и пончики Кловера тоже больше не интересовали.

– Ну-с так. Хоть малейший скандал ближайший месяц – запрещу обоим появляться в столице. Будете сидеть по своим поместьям, господа. Вам понятно?

– Да понятно-понятно, – с ленцой протянул Кейн, примирительно поднимая ладони, – мир и тишина, обещаю. Только скажи, когда это произошло?

– Около часа ночи, – проворчал генерал, – ты сам вообще ничего не помнишь что ли?

– А зачем я спрашиваю, по-твоему?

Теперь уже Кловер коротко хохотнул. Почти всемогущий шеф контрразведки был сам на себя не похож, и выглядел он в этот момент, как нормальный человек, к которому зашел давнишний приятель. Мне захотелось протереть глаза на всякий пожарный, не чудится ли?

– Подробности интересуют?

– Естес-с-стно!

Генерал щелкнул замком, вытащил из ящика стола лист плотной белой бумаги и уставился на него.

– Происшествие в нижнем… так, это не то… «Глиняная лейка»… ага, вот! «Спутница виконта Дэрэта допустила пару нелицеприятных высказываний в адрес Вильяма Стопса, известного как Билл Кувалда, судя по характеру выражений, применяемой лексике и тому, что женщина явно не опасалась за свою жизнь, предполагается, что она принадлежит к одному из наемничьих полков, хотя и была не в мундире. Стопс попытался схватить ее за руку, после чего неизвестная воткнула ему вилку в плечо, именно с этого и начался погром в заведении». Погром, Кейн! Слово-то какое, а? Дальше. «Пострадавшими являются девятнадцать человек, шесть из которых скончались на месте, до прихода стражи и лекарей. Девять из раненых оказались в розыске и были препровождены в тюремный лазарет. Все пострадавшие являются членами банды Стопса, кроме некоего Симмонса Чиза, случайно получившего от спутницы виконта два удара пивным кувшином по голове. По прибытии стражи Чиз попытался скрыться, но состояние его здоровья не позволило ему этого сделать. Дознание при участии мистиков установило, что (случайно зашедший в тот вечер в таверну поужинать и сидевший за соседним столиком) Чиз оказался тем самым Потрошителем, ответственным за убийства восьмерых девушек в нижнем городе за последние полтора месяца…» Так, это не интересно, дальше… «Мистрэ Малленори засомневался в его психическом здоровье после полученных травм головы, исследовал его ментально, в результате чего причастность пострадавшего к убийствам была установлена и ему предъявлены обвинения». Развлекаетесь, господа, а? Ради смеха вырезали банду и случайно пришибли маньяка? Вы понимаете, как это вообще звучит? Этот Потрошитель просто не знал, рядом с кем он оказался. Чиз-то, дебил, думал, что это он – опасный психопат. Хватит смеяться, Кейн! Нихрена смешного в этом! Это дело – громкое, нам его передали от стражи даже, оно вообще было на контроле у короля! Который, кстати, уже прислал с утра поздравление с успешно проведенной операцией! Вечером все газеты писать будут! Что я его величеству должен сегодня за ужином рассказывать? Что я тут не при чем, просто двое потерявших всякие края аристократов надрались до скотского состояния, потащились в притон в нижнем городе и случайно грохнули самого разыскиваемого преступника в Дайсаре кувшином по голове? Так, ради смеха? Господа! Хочу вам напомнить, вы – дворяне! Дво-ря-не! Такое поведение – недопустимо, вы меня поняли?

Мы оба кивали, пытаясь сохранять серьезные и сосредоточенные лица, пока Кловер в свою очередь делал вид, что он бушует. Милый домашний спектакль на троих. Я перестала нервничать и тоже начала помаленьку получать от происходящего удовольствие. Особая пикантность в том, что мужчины сидели, а я скромненько стояла возле кресла виконта: вопиющее пренебрежение этикетом. Будто я – подросток в компании взрослых, друзей семьи. Штришок, как говорится.

– Ладно, – кивнул Дэрэт, вставая, – мы все поняли, штраф я заплачу, не проблема.

Акула слегка наклонил голову на бок, и тон его стал вкрадчивым.

– И кстати, Кейн, ты ничего не хочешь мне сказать на счет Джазира?

Лицо виконта приобрело бесстрастное выражение профессионального игрока в королевский покер, а взгляд стал нарочито ленивым и сонным. Прямо как с утра, когда он изображал похмелье. Я машинально порылась в памяти, но нет, имя было совершенно незнакомым.

– А что с ним?

– Кувалда Стопс был его партнером по условно «торговым» делам, Джазир очень много потерял вчера.

– Мне что ему посочувствовать?

– Если бы тут не появилась… твоя спутница, я бы решил, что ты сделал все это специально.

– Что именно?

– Добрался до Стопса, чтобы спровоцировать Джазира напасть на тебя.

В льдисто-голубых глазах Кейна мелькнуло непонятное выражение, такое, что я невольно попятилась на пару шагов. Впрочем, Кловер и бровью не повел.

– И зачем мне это? – вкрадчивость распространялась, заполняя весь кабинет, подобно реке во время паводка.

– А зачем Джазиру за тобой следить?

– С чего ты взял?

– Одна птичка напела.

Они немного посверлили друг друга взглядами, пока воздух в комнате не начал искрить.

– Что тебе от него надо?

– Генри, тебе не все равно, а? Девку в борделе не поделили, а еще он мне на ногу наступил. Тебя что, сильно расстроит, если он сдохнет?

– Ладно, – покачал головой генерал, – как хочешь. Только избавь меня от таких выходок, как вчера. Бездна, Кейн, ты ж не пацан, а?

– Хорошо. Сделай мне одолжение, пусть имя графини никак не фигурирует в этой истории.

– Да? – с сарказмом бросил Кловер. – И кого же расследование обнаружит вместо нее? Пьяного орка-трансвестита?

– Моя любовница, наемник, имени не помню. Познакомились, провели вместе ночь и больше не виделись.

Генерал откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди, чуть оскалился и смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы, а потом снова обернулся к виконту.

– Бес в ребро?

– Да иди ты.

– Это я вас не задерживаю.

На том мы и двинулись к выходу.

«Тьма отступала. Понемногу, по одной капле, но отступала. Та самая звенящая нить, ведущая в один из вариантов будущего, постепенно наливалась светом. Еще неярким, мерцающим, но уже вполне реальным. Теперь Абао могло осознать, что значит слово «тюремщик», это существо, запершее его во Тьме и обжигающем холоде, а потом поддерживающее в нем тень призрачной жизни, позволяя выпить немного живой, дымящейся крови. Отвратительно, но другого выхода, чтобы не потерять рассудок, не было. Нить зазвенела в тот момент, когда «тюремщик» столкнулся с чем-то иным. Чем-то, способным менять реальность. Абао потратило почти всю накопившуюся жизнь, чтобы увидеть еще хоть что-то, и перед тем, как снова потеряло способность мыслить, успело услышать новое слово – «Крис»…»

– Твою ж налево! Это какой-то порочный круг! – простонал виконт Дэрэт где-то у меня над ухом.

– М-м-м?..

Я открыла глаза и только и смогла – рассмеяться: на этот раз я спала, свернувшись клубком, положив голову ему на грудь, а колено – на живот.

– Да ты просто издеваешься!

Он сел в кровати, натягивая на себя простыню, заставив и меня окончательно вынырнуть из сна.

– Да? А я думала, ты уже должен был привыкнуть?

– Мне вправду надоело начинать утро с холодной ванны, Крис.

– Это, вроде, полезно?

– Я сейчас тебя саму в ледяную воду засуну! И тоже буду повторять, что это – полезно!

Оставалось только рухнуть обратно на подушки, снова закрывая глаза.

– Тогда я еще подремлю. Разбуди, как замерзнешь и соберешься завтракать.

– Знаешь, – задумчиво протянул виконт, – есть другой вариант, который нравится мне гораздо больше.

Я улыбнулась, снова посмотрев ему в лицо, села на кровати и обняла его за шею.

– Почему бы нет?

Он покачал головой.

– Ты уверена, что не будешь жалеть? Потом?

– Завтра, – ответила я, глядя в льдистые голубые глаза, – ну или послезавтра я буду дома, помирюсь со своими, а пока, до того, я могу делать все, что хочу. Иначе, я всю жизнь буду сходить с ума от любопытства.

– Любопытства?

– Ага. Какой ты?

Он больше не улыбался, снова взяв меня двумя пальцами за подбородок.

– А какая ты?..

Жесткие сухие губы, горячие ладони, остановившееся время. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Особенно после всего, что было вчера. Адреналин. Побочка. Да кому я вру? Дэрэт мне ужасно нравился.

Внезапно он замер, я открыла глаза, не понимая, что произошло, и наткнулась на хмурый взгляд. Прав виконт, это какой-то порочный круг.

Кейн откинул мои волосы на левую сторону и мрачно рассматривал следы от клыков вампирессы, и губы его были испачканы в крови. Похоже, случайно открылись ранки. Мужчина взял меня за плечи и тяжело вздохнул.

– Это что еще за херня, Крис? Как?! Где?!

– Так получилось.

– Много крови потеряла?

– Нет.

– Ну, значит, так, – виконт отодвинулся, завертываясь в простыню, – какие у тебя были на сегодня планы?

– С Тайей Шатт встретиться.

– Встретишься, потом сразу к мистикам. Истощение, кровопотеря, шок – пусть маахвевские ребята приведут тебя в порядок.

– Ты что, – усмехнулась я, – хочешь, чтобы я ушла прямо сейчас.

– Я вообще не хочу, чтобы ты уходила.

– И как же быть?

– Планировал отсыпаться еще пару дней, – тихо проговорил Кейн, щекоча дыханием мое ухо, – если захочешь, возвращайся вечером.

Мне очень хотелось.

– А может, в Бездну мистиков? – поинтересовалась я, принимаясь целовать его шею.

– Ага, – проворчал Дэрэт, – чтобы ты на самом интересном месте потеряла сознание? Нет уж! Спасибо.

Мы рассмеялись одновременно, так и не выпуская друг друга из объятий.

– Ларри мне башку оторвет.

– Или еще что-нибудь.

– Ладно, тебя проводить?

– Нет, не надо. Отдыхай. Можно взять у тебя еще рубашку? Сорочка Марии порвалась, когда я упала вчера.

Он откинулся на подушки, заложив руки за голову и теперь разглядывал, как я снова копаюсь в его шкафу.

– Может, сходим по магазинам, купим тебе одежды, детка? Могу уступить тебе четверть шкафа. Нет, я серьезно! Иначе у меня ее не останется вовсе!

Я оделась, накинув на сей раз белую рубаху и отказавшись от плаща.

– Кейн… – шаг до балкона, а он и не думает вылезать из кровати. – Я очень хочу вернуться. Но ты правда – не против? На счет моего отца и всего, что ты говорил…

– Кто бы ему сказал? А узнает – и узнает. Придется на тебе жениться, но этот вариант мы с тобой уже обсуждали, помнишь?

Он шутил. Но, похоже, он действительно хотел, чтобы я была здесь.

– Значит, договорились? Вечером?..

Он покачал головой.

– Зачем дурацкие ограничения? Когда сама захочешь. Как ты относишься к вину, шоколаду и огромной горячей ванне с пеной?

– Свидание? – я никак не могла согнать с лица улыбку.

– Свидание, – кивнул Дэрэт, – нормальное, без чудовищ, потерь памяти и долбаных охотников на демонов. Идет?

– Идет! – обрадовалась я. – Я вернусь.

– Будь осторожна, – проворчал виконт с иронией мне вслед.

– Спасибо тебе, за все. И, Кейн, ты мне ужасно нравишься.

– Ты мне тоже.

Так я не влипала, кажется, ни разу в жизни. Губы пересохли, а сердце колотилось, как бешеное, не от страха, а от той отравы, которая все еще бродила у меня в организме. Как там меня учили? Десять глубоких медленных вдохов, десять быстрых, десять глубоких. Не помогает. Почему не помогает? Потому что никакая дыхательная гимнастика не поможет от железных цепей, особенно, если практически висишь на них. Еще руки бы назад завели – ровно дыба бы вышла.

Стопы мерзли на каменном полу, так и застудить себе что-нибудь недолго.

– Серьезно? – поинтересовалась я. – Все это так необходимо? Может, просто поговорим, а?

Мужчина усмехнулся нехорошо. Он был высокий и крепкий, но возраст уже брал свое. Дорогой ремень поддерживал пухлый животик – свидетельство мирной сытой жизни. Но шрам через всю левую щеку намекал, что так было далеко не всегда. Темные волосы весьма поредели и подернулись легким инеем, как на севере Сэндиса во время первых заморозков. Лет сорок пять на вид. Широкие мощные челюсти, такими, наверное, можно орехи дробить. Но самое неприятное – глаза: колючие, темно-серые, смотрят настороженно и с подозрением. Прячутся в темных нишах под извивающимися, как мохнатые гусеницы бровями. Неприятный тип, а еще неприятнее то, что именно он растянул меня на цепях в этом мертвячьем подвале.

– Поговорим, конечно, но только не с тобой. Один твой друг должен мне. Изрядно, – он потер ладонью старый белый шрам на щеке, – и он отдаст мне долг. В обмен на тебя. Доступно?

«То есть лично против нас он ничего не имеет», – подсказал один из двух моих внутренних голосов, Лусус.

– Который друг? – полюбопытствовала я, пытаясь определить, насколько сложный период начался в моей жизни.

– Господин Бреннон.

– Оу.

Если вопрос касался Эрика Бреннона, значит, дела обстояли еще хуже, чем я думала. Гораздо хуже. Эрик мог убить брата этого типа или соблазнить дочь, увести кругленькую сумму или прибрать к рукам какое-то дело. В любом случае, все, что попадало в цепкие пальцы рыжего, назад уже не возвращалось. Рискнул бы он собой, чтобы вытащить меня из такой ситуации? Определенно, да. Но вот поддаться на примитивный шантаж… это, извини, мужик, не его стиль.

– Что бы ни произошло между вами, – тихо проговорила я, – ты ничего не получишь, разве что пулю в лоб. Эрик не будет торговаться.

– Будет, – проявил абсолютное непонимание ситуации мужчина, – если не хочет получить тебя по частям.

– Ладно. Ладно, – не стоит бесцельно спорить с тем, кто держит тебя в цепях; улыбаемся и киваем, но дразнить уж точно не станем, – а пока что держать меня тут, это – обязательно?

Он стал внезапно таким дружелюбным на вид, что почти испугал меня, а в уголках серых холодных глаз появились лучики морщинок. Такие возникают не от того, что человек любит улыбаться, а от того, что много времени проводит на солнце и щурится из-за этого. Отшатнуться от протянутой руки я не могла, так что пришлось потерпеть, пока толстые, как сэндисские колбаски, пальцы гладили меня по щеке.

– Ты думаешь, я не знаю, насколько вы изобретательные господа? – с издевкой в голосе поинтересовался мужчина. – Сколько вы всего натворили с вашей… компанией? Нет уж, весьма наслышан. Подвал, зачарованная камера, цепи, окованная дверь и охрана – это именно то, что тебе нужно. И сотня наемников, наверху в замке, ну так, на всякий пожарный.

– Не многовато? – фыркнула я, сдувая с лица выбившуюся из растрепавшегося хвоста прядь волос.

– Контроль – основа всех побед, – пожал он плечами, делая шаг назад.

– Контроль, говоришь? – я тихо рассмеялась, опустив лицо к полу, и спрятав глаза за серебристой челкой. – Ты просто запомни эту свою фразу сейчас, ладно? Мы поговорим еще на эту тему. Попозже.

Ну вот, сорвалась. Что выглядит более жалким, чем бессмысленные угрозы от пленника? Он коротко выругался и вышел, не удостоив другим ответом, только дверь хлопнула, тяжело и гулко, как могильная плита, водруженная поверх каменного саркофага. Вокруг воцарился абсолютный мрак, липкий и густой, даже от дверного проема не проникало в каменный мешок ни одного луча света. Какой-то момент мне казалось, что я с головой погружена в черную маслянистую жидкость, так что не хотелось вдыхать воздух. Прэлес-с-с-стно! Без паники. Мы выберемся. Нас же не убили, в конце концов, и не стали калечить. Но как же глупо… Справиться с Абао и попасть в руки простого уголовника. А еще Кейн… Мертвяки! Надо было послать все планы в Бездну и остаться у него. А… чего уж теперь говорить…

Мысли мои устремились в другое русло: а как этот мужик вообще узнал, где я буду находиться? Выведал как-то у Таи? Или кто-то из его людей подслушивал нашу беседу, когда мы договаривались о встрече? Если похищение задумано не вчера, кто-то вполне мог и следить.

– Я все равно выйду отсюда, приятель, – тихо проговорила в пустоту, дернув в ярости цепи так, что металл впился в кожу, причиняя боль, – я всегда выбираюсь, что бы ни происходило. А потом уже мы поговорим о контроле, мертвячий ты ублюдок! Связался с Эриком? Да ты и недели не проживешь, урод!

Так, думай, голова. Что, собственно, я могу? Ног не поднять – короткие цепи крепятся к кольцам, вмурованным в пол. Руки тоже просто так не освободить, магии у меня больше нет, оружия нет, связи с друзьями нет. Нихрена нет, одним словом. И в качестве вишенки на торте: от той отравы, которую мой похититель добавил вчера в вино в прибрежной траттории в Ронде, меня до сих пор мутит, ломит виски, а кровь гудит в ушах, как непонятный механизм в древних дварфийских подземельях. А еще у нас есть обитая металлом дверь, запертая на засов снаружи, потом какие-то охранники. Ничего. Ничего, мы справимся. Нужно просто пораскинуть мозгами.

– А вот интересно, он как-то следит за тем, что происходит в камере? – подумала я вслух, бесцельно разглядывая черноту вокруг себя, и пытаясь бороться с иллюзией удушья.

– Нет, – прошелестела тьма за моей спиной, – вся охрана снаружи.

– Тогда, надо попробовать… – проговорила я задумчиво, пока до меня не дошло. – А?

– Охрана – снаружи, – охотно повторили из мрака.

Твою ж мать. Там кто-то был.

Я поежилась под чужим взглядом. И ведь больше ни звука, ни дыхания, только это ощущение, будто тебе между лопаток из револьвера целятся. Фантазия – великая вещь, она легко и непринужденно дорисовала к голосу тело. И зубы. Почему, нахрен, это всегда зубы?! Еще в далеком детстве, услышав ночью непонятный шорох в шкафу, я всегда паниковала совершенно одинаковым образом: съедят! Отсюда и зубы, ага. Хотя, стоило бы уже привыкнуть к тому, что есть очень многое пострашнее, а вот поди ж ты. А еще у каждого есть собственная защитная реакция от страха. Кто-то зажмуривает глаза, кто-то замирает на месте, кто-то плачет или впадает в истерику, я же начинаю обострять ситуацию. Если рядом хищник, веди себя максимально не похоже на потенциальную жертву, и, может быть, еще и будет у тебя все хорошо.

– У нас что, двухместная комната? – попыталась я обернуться через плечо, впрочем, безуспешно.

– Похоже, здесь есть только один достаточно комфортабельный номер для подобных высоких гостей, – шепот не приближался и не отдалялся, кто бы ни был этот второй пленник, полагаю, он тоже был скован.

Как там было? Враг моего врага?..

– Хм. И как тут развлекаются по вечерам?

– Дай подумать… – раздался короткий хриплый смешок. – Иногда по стене проползает паук. Он латает свою тонкую сеть. Так упорно. И так бессмысленно. Здесь нет ни мух, ни мотыльков. А оседающая пыль со временем снова рвет шелковые нити. Тогда паук приползает вновь. Я все думаю, чем он питается?

– Ужас.

– Да нет. Только скука.

– Кто ты?

– Мы в некотором роде соплеменники.

Я покачала головой, хоть и не надеясь, что он меня увидит; это была типичная ошибка. В результате довольно странной и запутанной цепочки событий я приобрела внешность, типичную для эльдар, что временами приводило к некоторой путанице.

– Понятно. Ты думаешь, что я – эльф. Это не так, только на четверть, остальное – магия.

– Я, видишь ли, тоже не совсем эльф. Мой народ называют иначе. Дроу.

– О как.

Я замолчала, обдумывая услышанное. Темные эльфы, дроу. Служат отвратительной богине-паучихе Лосс, насколько я читала про них в так называемых «пикантных» романах, популярных в столице: смесь ужасов и эротики, как правило. Дроу в Дайсаре в определенных кругах – всегда в моде, есть даже несколько «салонных кружков», пытающихся копировать одежду, прически, украшения и манеры темных.

Но на самом деле, первые ассоциации, приходящие на ум, это кровавые жертвоприношения, постоянные междоусобицы и жестокость, но не безжалостная по-звериному, а насмешливая, неторопливая, с издевкой смакующая каждый крик жертвы. Добавьте еще пристрастие к изощренным пыткам. Хорошая компания, нечего сказать. Именно то существо, с которым просто мечтаешь оказаться в одной камере беспомощно скованной по рукам и ногам. Впрочем, я до сих пор не встречала ни одного из их народа, и невольно заинтересовалась.

– Ну ладно, – впервые за все это время раздался тихий звон металла, – судя по твоей позе, ноги у тебя устанут стоять почти на цыпочках минут за десять, потом ты повиснешь на руках, мышцы напрягутся, сдавливая ребра. Минут через сорок тебе не будет серьезно хватать воздуха, а руки окончательно затекут, а потом омертвение тканей в кистях. Ну, или задохнешься раньше. Или судороги. Так что, если у тебя есть какие-то идеи…

И судя по тону, он с удовольствием понаблюдает за описанным процессом.

– С идеями пока не очень, – признала я,– дай минутку подумать.

– Все время вселенной – твое, – в шепоте проскользнул оттенок насмешки.

– Откуда ты знаешь про «задохнуться»?

Снова раздался тихий шелестящий смешок.

– Как ты думаешь, сколько времени я провел в пыточном святилище за свою жизнь?

Камера показалась мне еще меньше, а темнота еще непрогляднее. Вот только клаустрофобии мне и не хватало.

– Давай без подробностей.

Он не ответил, только снова нарушил тишину едва слышный звон цепей.

Так. И что я могла вообще? Зажечь на конце указательного пальца правой руки маленький огонек. Только что нам это дает? Да ничего. Если бы мне оставили мои украшения и амулеты, я могла бы связаться с друзьями, с тем же Эриком, например. Объяснила бы ситуацию, а дальше бы они все сделали сами. И не говорите, что звать на помощь чуть что, это инфантилизм: именно из-за моих друзей со мной вся эта ерунда и случается. Ладно, в любом случае, колокольчик – артефакт для связи в виде маленькой рубиновой серьги – лежит сейчас где-нибудь в сейфе этого неприятного мужика с бровями-гусеницами. Хреново денек начался, ничего не скажешь.

Попробуем немного подтянуться? Бесполезно, слишком тяжелые оковы. Хотя…

– Из чего цепи, не знаешь? – полюбопытствовала я у невидимого в темноте эльфа.

– Железо, – охотно откликнулся он.

Первая хорошая новость с того момента, как я пришла в себя. Ни серебро и ни какая-то другая экзотика, а значит, можно попробовать повторить то, чему пытался научить нас орочий Шаман: впасть в транс, выйти на границу миров и на короткое время потерять материальность. Слабый шанс, риск не вернуться, сноровки маловато, но ничего другого в голову не приходит. А еще где-то там была Хэль, вот что она со мной сделает, окажись я у нее в гостях без сопровождения… У-у-у…

Впрочем, альтернатива сейчас куда прискорбнее. Что ж, попробуем.

Итак. Есть несколько способов впасть в состояние транса без трав и настоев. Самый качественный – вода. Опускаться с головой в воду, начинать помаленьку задыхаться, пока тебя не вышвырнет к границе, возле мертвых миров. Вода – текучая и плотная стихия, она легко уносит в иное состояние сознания, даже такое неестественное, как пограничье смерти. Второй вариант – по возможности задерживать дыхание, совершать ритмичные движения и монотонно напевать какую-нибудь строку. Ванны поблизости не наблюдается, а двигаться я могу только одним способом – качать головой. Вправо, влево. Вправо, влево. Как марионетка на ниточках.

– Ты помаленьку с ума сходишь? – полюбопытствовала темнота, спустя пару минут наблюдения за моими ухищрениями.

– Не мешай.

– Как скажешь, – могу поспорить, что он пожал бы плечами, если бы мог.

Как я уже говорила, после того, как разум поплывет, можно попробовать попасть к границе мира живых и мертвых. Тело твое при этом потеряет материальность и можно, скажем, пройти сквозь решетку. Фокус в том, что подобное может сделать только орочий шаман или тот, кто уже был за гранью смерти и вернулся назад, вроде меня. А еще надо не переборщить, чтобы не остаться на границе навсегда. Тонкая штука, и жизненные силы отнимает, как десятикилометровая пробежка на хорошей скорости: ничье тело не любит, когда над ним так издеваются.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем я увидела знакомый уже серый туман, а окружающий явленный мир стал помаленьку терять реальность. Главное, двигаться небольшими толчками, выталкивать себя из материального. Еще. Еще немного. Голова кружилась, мерзкое, такое, полуобморочное состояние. А потом руки проскользнули сквозь цепи, очень медленно, так что я не успела упасть на каменные плиты камеры. Шаг, будто сквозь густой кисель. Правая нога свободна. Туман еще сгустился, а передо мной замерцал зеленоватым пограничный столб мертвого мира. Еще шаг, и уже левая нога с трудом прошла сквозь оковы. Больше удерживаться на границе было нельзя, и я попыталась вынырнуть обратно. То ли слишком резко, то ли недостаток опыта, но эффект оказался прямо противоположным: пространство вокруг стало еще более густым, а замшелый пограничный столб с зеленым призрачным фонарем казался уже единственным реальным здесь явлением. Плохо. Очень-очень плохо.

В этот момент запульсировало и зазудело левое плечо с орочьим символом на коже, а потом откат швырнул меня обратно в явленный мир – на пол камеры так, что я пребольно ударилась локтями, ссадив кожу. Воздух с хрипом вырывался из горящих легких.

Бездна! Это было близко. Из носа текла горячая струйка крови, и я принялась вытирать ее рукавом порванной рубахи.

«И это снова рубаха Кейна, – грустно проговорил Лусус, – страшно представить, сколько мы ему уже одежды перепортили… А-а-а, чего уж там…»

Эти переходы давались мне уже немного лучше, в первый раз меня затянуло охранным кругом мертвого мира, потом была туманная дорога, по которой нашу маленькую экспедицию вел вампир. А потом мне пришлось провожать на ту сторону одну неприкаянную душу, до самой переправы, в итоге и подавно живьем спускалась во владения Хэль. Чудом в живых осталась и вернуться смогла, но глядишь ты, пригодилось. Цепи меня больше удержать не могли, разве что серебро или полиагр, к счастью, подобной экзотики тут не наблюдалось.

Пол, покрытый грубыми каменными плитами, был совсем холодным, но встать с него я пока не могла, только зябко дрожала, свернувшись в позе эмбриона. Мертвяки с ним, с холодом, попрыгаю потом, руками помашу – согреюсь, главное, отдышаться и успокоить пульс. Вот смешно будет, если сердце не выдержит. Придут охранники, а я на полу, не в цепях и мертвая. Ха! Да они умом поедут, пытаясь понять, что именно тут произошло.

– Любопытно… – вкрадчиво проговорил дроу; как он видел в такой темноте – не представляю.

– Рад-да, что тебе понравилось, – зубы лязгали от холода и накрывшего отката.

– Это – не магия эльфов, – задумчиво протянул он, наконец.

Неприятно осознавать, что именно в тот момент, когда ты едва можешь пошевелиться, кто-то невидимый с любопытством изучает тебя.

– Точно.

Так. Теперь можно аккуратно попытаться встать на четвереньки. Как же болит левый локоть-то!

– Как на счет того, чтобы теперь помочь мне? – вкрадчиво поинтересовался мрак.

– Предлагаешь порвать цепи? – усмехнулась я, кое-как пытаясь принять вертикальное положение.

– Нет. Стереть пару нарисованных глифов.

– Тут вообще-то темновато…

– Я тебе подскажу, что делать.

Этот момент нужно было обдумать: иметь дело с дроу – очень плохая идея в любом случае. Темные эльфы – жестоки и коварны, предательство у них – национальный вид спорта, а от чужой крови и боли дуреют они посильнее, чем некоторые демоны. Но смогу ли я выбраться отсюда одна?

– У меня есть основания доверять тебе? – спросила я, желая потянуть время.

– Никакого, – без колебаний ответил голос из темноты, не желая облегчать мне выбор, – но что ты будешь делать, когда этот человек вернется? И не один? А со мной ты выйдешь отсюда без особых проблем. Решать тебе.

Мне лично идея, освободить наверняка опасное существо, с которым я заперта в одной камере – совсем не нравилась. С другой стороны, он был прав: даже с тремя – четырьмя охранниками одна сейчас не справлюсь никак.

– Определись, чего именно ты боишься, именно меня? Или просто голоса в темноте?

– А есть разница? – ляпнула я, и только потом сообразила, что нужно было возразить ему, не боюсь я, мол, ничего.

– Конечно, – промурлыкал дроу, – всегда нужно отдавать себе отчет, что именно заставляет тебя ощущать страх. Например, сейчас, если речь об опасениях относительно того, не причиню ли я тебе вреда, сравни с вариантом, когда сюда кто-то придет из похитителей. А это случится наверняка. А если это просто страх темноты… то попробуй понять, что это всего лишь твой разум играет с тобой забавные шутки. Это нормально, у большинства живых есть свои фобии. Вопрос только, дело в ней или во мне?

– Нет у меня фобий. Как твое имя? – спросила я, все еще пытаясь оттянуть момент, когда придется все-таки принимать решение.

– Скримджой, – можно поклясться, что это прозвище: как скрежещущий звук зазубренного лезвия по камню.

– Кристина. Крис.

– Как нож? Славно. Вот и познакомились. Так ты поможешь мне?

Так. Фобий у меня нет, вопрос только в нем. Я оставляю его тут и жду, пока кто-то войдет. Допустим. Без оружия, без магии, очухиваясь после касания мертвого мира, что означает, слабость, дрожащие руки и еще неизвестно какие последствия отравления, кстати. И что? Снова окажусь в цепях, и шанс сбежать будет потерян. Другой вариант, я освобождаю дроу, и, по сути, доверяюсь существу, которое сам смысл слова «доверие» ищет в словаре. Да ванна с крокодилами по сравнению с перспективой временной дружбы с темным эльфом – расслабляющая спа-процедура. Хотя мне нужно только дотянуть до любого окна. А под открытым небом заработает мой телепорт. Рискнем? Или нет? Прямо хоть монетку бросай, да вот только нет у меня ни одной монетки при себе…

Будем надеяться, что он тоже сильно ослаблен и не в том состоянии, чтобы из глупой прихоти причинить вред временному союзнику.

– Ладно, – все-таки решилась я, поднимаясь на ноги, – и что мне нужно сделать?

– Подойди.

По ощущениям, как в террариум к огромному удаву лезешь, честное слово. Еще и не видно ничего. Может, я, и правда, до сих пор боюсь чудовищ из темноты, как в раннем детстве?

– Говори что-нибудь, чтоб я поняла, где ты.

– Хорошо. Я буду называть тебя по имени, и скажу, когда остановиться.

«Хреновая идея», – возразил Шепот, второй мой внутренний голос, и Лусус с ним определенно согласился. Они редко принимают в споре одну сторону, но послушайте, какой у меня выбор-то? Ждать, пока Эрик явится и вытащит отсюда? Он и так меня «принцесской» называет, это при том, что вообще-то я его сюзерен. Нет уж, справлюсь как-нибудь сама. Я только что от Пожирателя Миров избавилась, и теперь что, не выберусь из какого-то подвала? А после демонов, нежити и жутковатых богов, может быть, дроу окажется не так уж и плох.

Так, первым делом нужно нащупать стену. Согласитесь, будет совсем обидно извернуться, вылезти из цепей, а потом разбить лоб о камень, потому что просто ни мертвяка в темноте не видишь. А вот и она: ладонь ощутила чуть влажноватый холод плиты. Я шла на голос медленно, проводя кончиками пальцев по шершавым камням, пока он не велел остановиться. Знаете, как это бывает, когда всей кожей ощущаешь рядом чье-то присутствие? Да у меня волосы на голове дыбом вставали!

– Присядь. Вот так. Сначала тебе нужно стереть глиф на камне, он просто нарисован. Кровью, давно засохшей. Достаточно просто нарушить рисунок. Ногти с этим вполне справятся. Протяни руку вперед. Вот так. Чуть правее. Еще. Да, во так.

Я принялась наощупь скоблить ногтями указанный гладкий камень.

Глифы – интереснейший раздел магии, это такие символы, действие которых зависит от того, чем они нарисованы, в этом – их основное отличие от тех же рун. Руна, выбитая в камне гномом или каллиграфически выписанная на листе бумаги, будет иметь одно и то же значение и действовать будет одинаково. Глиф, нарисованный водой на бумаге, и тот же глиф, скажем, выбитый на дне желоба, по которому бежит вода, возымеют совершенно разный эффект. Более того, если сделать его изображение из полой стеклянной трубки и налить внутрь воду – получится третий вариант. Нарушать такой рисунок, выполненный кровью, было чревато, еще проклятие какое прицепится, но я понадеялась, что ставящий его маг не озаботился ловушками. И на сей раз угадала.

– Хорошо, – он произнес это прямо у меня над ухом, заставив вздрогнуть всем телом, – теперь сними с меня ошейник. Тебе придется разорвать его, а если не хватит сил – перегрызть зубами. Справишься?

Я невольно издала смешок, представив себе эту сцену. Входят внезапно охранники, а я каким-то чудом выбралась из цепей и выгляжу так, будто обгладываю шею второму пленнику. Посмотреть бы на их лица в этот момент. Бывает так, что от напряжения все начинает казаться смешным.

– Что? – не понял моего внезапного веселья Скримджой.

Пришлось объяснить. Он оценил воображаемую картину и тоже усмехнулся:

– Мне нравится ход твоих мыслей, похоже, мы поладим.

«Не нужно нам этого делать… – повторил Лусус. – Не просто так его в зачарованных путах держат… Мы даже не знаем, кто это вообще…»

«Думаешь кто-то хуже нашей обычной компании? Да ладно тебе!»

Я протянула руки и наткнулась ладонями на кого-то живого. Пальцы пробежали по лицу, ощутив прикосновение к холодным металлическим украшениям на щеке, спустились к шее и нащупали узкую кожаную полоску.

– Ты уверена, – прошептала с сарказмом темнота в сантиметре от меня, так что я почувствовала дыхание пленника на щеке, – что сейчас самое время со мной заигрывать?

– Да я же не вижу без света также хорошо, как ты! – возмутилась я, подцепляя ошейник одним пальцем.

– И очень прошу: постарайся меня не задушить. Это была бы самая глупая смерть, какую я в состоянии себе представить.

– Помолчи, не отвлекай.

Я смогла просунуть в образовавшийся зазор еще несколько пальцев, а темный эльф, похоже, задержал дыхание. Потом потянула в разные стороны полоску, еще немного, дернула… и с треском ошейник лопнул. Я чуть не полетела на пол от неожиданности, но успела ухватиться за его плечо. Ладонь снова наткнулась на металл. Похоже, его практически спеленали цепями. Странно, а как он вообще ест, например? Надо бы потом выспросить, мало ли, вдруг в такую же ситуацию попаду?

– Готово.

– Почти все. Остался еще один глиф.

– На каком камне?

Он усмехнулся, и у меня снова мурашки пробежали по спине. Твою ж мать, эта темнота меня дезориентирует напрочь. Как только я увижу его лицо, все сразу станет нормально.

– Последний знак не на камне. Он нарисован на моей коже.

– И что мне с этим делать?

– Разорви ворот рубашки, там есть промежутки между цепями и ремнями.

– Я…

– Лосс! Все что тебе осталось сделать, это поцарапать меня немного. Это проблема? – в голосе впервые послышалось раздражение.

Я аккуратно нащупала ворот, стараясь к нему самому не прикасаться, а мрак только усиливал все ощущения. Треснула глухо обветшавшая от времени ткань и послушно расползлась с едва слышным шорохом.

– Над сердцем. Чуть ниже. Еще ниже. Да, тут, – звенящая нотка предвкушение, – всеми четырьмя ногтями, только сильно, ты должна оставить хорошую ссадину. Давай! Ну же!

Я чуть надавила на теплую кожу. Странно, вначале мне показалось, что он холоднее на ощупь. Боги, о чем я только думаю…

– Сильнее.

Я резко дернула рукой вбок, и дроу тихо рассмеялся.

– Еще. Еще раз!

Под пальцами выступила кровь, и теперь ногти скользили по ней. Тонкая липкая струйка пробежала по запястью куда-то в рукав и, надо сказать, это было куда неприятнее, чем царапать камень.

– Это действительно нужно? – спросила я, чтобы хоть как-то потянуть время.

– Нет, – усмехнулся он внезапно, – просто не мог отказать себе в удовольствии. Слишком давно не чувствовал ничего вообще.

Внезапно загорелся неяркий фиолетовый свет под потолком камеры. Какая-то магия, похоже, светляк, только источник у него другой, не чары света. Я вскочила на ноги и попятилась, машинально вытирая красные липкие пальцы о штаны и пытаясь привыкнуть к освещению. В колдовском сиянии сами собой лопались цепи и кожаные ремни. Звенья с дробным звоном разлетались по всему полу, рикошетили от стен каменного мешка, а путы извивались, шуршали и шипели как клубок рассерженных змей, расплетаясь. Струящаяся от этого существа сила чуть шевелила его посеревшие от грязи волосы.

Тогда я впервые увидела его лицо. У дроу была темная кожа, поэтому на ее фоне очень ярко выделялись все детали. Например, сверкающие раскосые глаза, тревожного оранжево-золотого цвета, будто два куска янтаря, подсвеченные чем-то с другой стороны. Такие глаза я видела однажды в королевском зоопарке в Дайсаре, только там к ним прилагался тигр, а тут – эльф. В коже правой щеки тускло блестел металлический пирсинг, только подчеркивающий старый рваный шрам, искажавший всю правую часть лица. В левой ноздре тонкое кольцо, три кольца в брови и штук семь в ушах. Вторая щека украшена черной хищного вида татуировкой, не сильно, но все же заметной на темной коже. Губы тонкие, как нити, капризно изогнутые, про такие говорят, змеиные, а между ними поблескивают белые чуть влажные зубы. Грязная порванная рубаха залита кровью, а на груди – четыре вертикальные глубокие царапины – моя работа.

– Так-то лучше, – когда звон и треск стихли, темный эльф одним плавным поднялся на ноги, переступая босыми ступнями по ледяному полу.

Стройный, гибкий, с широкими плечами и узкими бедрами и выше меня на голову. Те же снежные эльфы – гораздо изящнее и выглядят более хрупкими. Дроу казался зверем, выбирающимся из клетки, я почти видела, как он чутко втягивает носом воздух, прислушиваясь к запахами, разминает лапы, ловит каждый звук… Он, разумеется, был еще слаб, и держался за стену, но магия к нему определенно вернулась. Поэтому я не слишком удивилась, когда от его руки метнулась в мою сторону светящаяся сиреневым и зеленым лоза, захлестнув шею, впрочем, не мешая пока что дышать.

– Ну? – полюбопытствовал он, остановившись и чуть склонив голову набок. – А может убить тебя? Или развлечься немного? Мне тут было так скучно… Ты просто не представляешь.

Выплеснувшийся в кровь адреналин вмиг заставил пульсировать каждую жилку. И что тут можно ответить?

«Включи разум»? Так это же темный эльф.

«Пожалуйста, не надо»? Повторяю, это – темный эльф!

«Я же все-таки тебе помогла»? Ну, вы поняли…

Я молчала, прикладывая все усилия, чтобы не шелохнуться: главное, не показать зверю, что ты боишься его. Так мы и стояли, замерев на месте, когда также внезапно лоза рассыпалась на мерцающую сиреневую пыль по движению его пальцев: похоже, он достаточно налюбовался выражением моего лица.

– Шучу. Давай подумаем, как выбираться отсюда.

– Шутишь? Или пока шутишь? – фыркнула я, отряхиваясь от колдовской пыли, и медленно пятясь от него.

Темный эльф поднял руки, с удовольствием потянулся, разминая плечи, и медленно подошел почти вплотную. Как показали дальнейшие события, он вообще представления не имел, что такое «личное пространство».

– Или пока шучу. Что ты вообще знаешь о таких, как я? – полюбопытствовал он, принимаясь обходить по периметру камеру, пока не остановился перед дверью. Кроме нее вокруг был только камень. Стены, пол, потолок – сплошные грубые серые плиты.

– Видела снежных эльфов, – я переминалась с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреть стопы, – Кое-что они про вас рассказывали.

– Серьезно? Они еще где-то остались?

– Вроде того.

– И как это они тебя не убили, светлая, а?

– Я – не эльф.

– Да? А выглядишь один в один, – он болтал, не отвлекаясь, тем не менее, от изучения двери.

«Заговаривает нам зубы, – проговорил Шепот, – будь очень осторожна».

– Мое тело изменили, вот и все. А про дроу я знаю, мало. Когда ушли из нашего мира дракониды, эльфы принялись выяснять отношения между собой. Вы – самая неприятная из всех ветвей перворожденных. Даже снежные альфар, которые тоже, вроде как, относятся к Тьме, считают вас отморозками без представления о чести и долге.

– А светлые, значит, тебе нравятся?

– Не особо, – покачала я головой, – насколько я понимаю, это именно они начали войну против вас и снежных.

Он издал короткий злой смешок.

– Занятная точка зрения.

– Еще вы повернутые на пытках и всяких извращениях, – осмелела я, осознав, что убивать меня пока никто не собирается, – почти как демоны. Но для них это пища, а для вас – не знаю.

Он замер на миг, прекратив изучать дверь, но не обернулся.

– Ты слышала о Доме Боли? – голос стал мягким и вкрадчивым, он обволакивал, будто липкая густая паутина.

– Нет.

– Это владения Лосс. Источник нашей магии, и чтобы научиться его использовать, дроу нужно пробить к нему канал. Ты знаешь, что это такое?

– Да.

– Хорошо. Это не естественный канал, он не дается при рождении, поэтому для получения сил, нужно провести серию ритуалов. Они тебе покажутся неприемлемыми, я думаю. Грубо говоря, ты испытываешь боль и страдания до тех пор, пока не начнешь получать от этого удовольствие. При этом твоя психика изменяется так, что ты способен поддерживать связь с Домом Боли. Но так как канал все равно искусственный, то его приходится обновлять время от времени. К счастью, после инициации, для этого можно использовать чужие ощущения. Это был ответ на твой вопрос. Для демона чужая боль – это еда, для дроу – это магия. Ну и что-то вроде сильного наркотика.

– Ага, – кивнула я, – и сейчас у тебя должна быть жуткая ломка.

– Именно.

– Но ты не убил меня.

Он снова коротко хохотнул: как и большинство эльфов, когда ему не нужно было держать лицо, он вообще много и охотно смеялся, только вот поводы для смеха были так себе, на мой вкус.

– Добавь к этому, что ты выглядишь, как светлая. Образ извечного врага. Да еще совсем молоденькая и наивная. Но, заметь, я этого не сделал.

– Почему? – и вот зачем я это вообще спрашиваю?

Впрочем, сейчас было самое время сделать попытку разобраться в его мотивации.

– Убить тебя сейчас? В этой камере? Быстро и грязно? Фи, Крис. Что я тебе, мальчишка? Да и скоро мне представится возможность восполнить силы и без тебя. Кстати, полегчало?

– А? – это он вообще про что?

– Выброс адреналина, когда я держал тебя лозой, должен был компенсировать откат от твоего фокуса с нематериальностью, поэтому я и спрашиваю: полегчало?

– Так ты поэтому…

– Да. Не на себе же тебя тащить, когда мы выберемся.

– Спасибо, мне лучше.

А ведь и правда, мерзкая дрожь отпустила и не мутит больше, может, я к этому парню несправедлива? Ладно, играем дальше, остается только быть настороже и надеяться на удачу.

– Что ты знаешь об этом месте? – поинтересовалась я, пытаясь перевести беседу на более безопасную тему.

– А ты?

– Да ничего, – я пожала плечами, кутаясь в свою легкую рубашку, которую при транспортировке умудрились еще и порвать, – я пришла в себя уже здесь. А добрались до меня эти парни в Ронде. Кстати, кто они?

Дроу снова провел несколько раз ладонями по двери и покачал головой, кажется, немного разочарованно.

– Человек, притащивший тебя сюда – Орен Берс. Он как-то представился, когда заходил… поболтать. Так. С зачарованной дверью изнутри зачарованной же камеры мне сейчас ничего не сделать, и если у тебя нет других фокусов в запасе…

Оставалось только покачать головой.

– Увы.

– Ну что ж. Значит, нам остается только ждать.

Он спокойно отошел к стене, собрал обрывки ремней в кучу, сел на них, расслабленно прислонившись к камням спиной, и вытянул ноги почти до середины нашего вынужденного пристанища.

– Чего ждать? – не поняла я.

– Когда кто-то придет, чтобы поговорить с тобой, например.

Я прошлась по камере, разминая ноги. Пять шагов в ширину, и восемь в длину. Немного. У некоторых склепы больше. И уютнее, кстати.

– О чем поговорить?

– Об этом твоем друге, которого Берс упоминал. Кстати, кто он?

– А, – чуть усмехнулась я, – Эрик, он много чем занимается. Дружба с ним вообще чревата подобными развлечениями.

– Сядь, – темный изящно повел рукой в мою сторону.

– Зачем? – поинтересовалась я с подозрением.

– Ты тратишь силы, поддаваясь на еще одну шутку твоего разума. Не только твоего, это проблема всех, выросших в человеческом обществе: носить в голове их глупости. Тебе же сейчас кажется, будто ты должна хоть что-то делать, да? А если остановишься, дым из ушей пойдет? На самом деле, это иллюзия, расхаживая и нервничая, ты только тратишь силы, которые сейчас нужно экономить, пользуясь минутами отдыха, понимаешь? Успокойся.

Я сдула челку со лба, и мне привиделись еще призванные лозы, только полупрозрачные и пытающиеся поизучать мой мозг, провертев несколько дырок в черепе.

– А тебе не все равно?

– Не забывай, ты вроде как висишь в цепях, никто не должен услышать твои шаги.

Прямо так уж я топаю, босяком, ага. Но спорить по таким пустякам не хотелось.

– Хорошо. Расскажи мне все-таки, что это за место?

Я присела на корточки рядом с ним, зябко поводя плечами и искоса поглядывая на сокамерника.

– Мы в крепости Остер, возле города Аллидия, Ронд, не далеко от побережья. Эта камера вырублена в скале и находится на самом нижнем уровне, насколько я помню, выше общие темницы на целую толпу, еще выше склады, там же должен быть рукав подземной реки, потом большой подвал. Ну а выше уже сама крепость.

Плохо. Вызвать телепорт я могла только под открытым небом. Но как пробиться через пять этажей? Без магии, без оружия, без связи… А еще Эрик. Это все – ловушка для него. Убить, конечно, его не убьют, но вот попытаться упрятать в такую же камеру могут вполне.

– А этот Берс? – поинтересовалась я, невольно выискивая глазами того самого паука на стене. – Он кто?

Скримджой пожал плечами, он-то как раз выглядел расслабленным и умиротворенным, не смотря на то, что мы оба все еще находились в запертой камере.

– Работорговля, оружие, вещества, артефакты. У него весьма разносторонние интересы.

– Какая работорговля? – изумилась я, прекратив бесплодные поиски предполагаемого восьмилапого соседа. – Рабов во всей Ойкумене нет.

Темный эльф рассмеялся, на этот раз, тихо и мелодично. Вот решительно не нравилось мне, как он смеется. Невольно представляешь себя, висящей в цепях, когда он подходит сзади, а ты понятия не имеешь, что у него при этом в руках. И дело не в репутации дроу, дело в этом конкретном парне, и в том, что все мои инстинкты кричат, требуя держаться от него как можно дальше. Мне откровенно неприятно его присутствие рядом, и это после демонов, нежити, да того же Пожирателя миров, в конце концов. Ощущение, будто спустился в темный подвал и уткнулся лицом в паутину, и теперь чувствуешь, что на щеке что-то шевелится. Почему? Он не сделал мне вообще ничего плохого. Но, похоже, я его откровенно боюсь. Дела-а-а…

Но какой у меня выбор-то, собственно? Влезть обратно в цепи?

– Ну конечно. Нет рабов в Ойкумене. А белокожие светловолосые женщины в Стигии появляются сами собой? Или вот, например, демонологи? Откуда они берут жертвы?

Он смотрел на меня своими пронзительно-янтарными глазами, все так же продолжая ухмыляться одним уголком рта, второй, кажется, был почти неподвижен из-за уродующего щеку старого рваного шрама. Видимо, лицевые нервы еще не регенерировали после повреждения. Или у дроу с регенерацией все хуже, чем у тех же снежных эльфов? Надо будет спросить.

– А ты не можешь создать что-нибудь такое… на чем можно сидеть? – спросила я, поняв, что перестаю чувствовать пальцы на ногах. – Тут довольно холодно.

– Увы. Чары созидания – не мое, только лозы выходят. Но ты можешь сесть мне на колени, если ты не очень тяжелая.

– Чего? – чуть не подскочила я на месте.

– В качестве альтернативы могу предложить только холодный пол и воспаление внутренних органов из-за замерзших ног.

Логично. При всем богатстве выбора, как говорится… Я осторожно опустилась на его колени и невольно замерла, ожидая подвоха, но эльф только расслабленно положил подбородок мне на плечо. От прикосновения меня просто передернуло, но тепло – это именно то, что мне было нужно, а пахло от него пылью и влажным камнем, а вовсе не так, как должно бы от пленника, долго пребывавшего в камере. Согласитесь, даже нервничать в тепле – конструктивнее. Чтобы согреть стопы я скрестила ноги на орочий манер, а сама поплотнее прижалась спиной к живому креслу, смирившись с дискомфортом и начинающейся паранойей.

– Ты много общаешься с орками? – полюбопытствовал Скримджой, заметив нетипичную для остальных обитателей Ойкумены позу.

– Не особо, иногда бываю в лагере одного из кланов.

– Любопытно. И как это получилось?

– Да почти как все у меня в жизни, – усмехнулась я невольно, – случайно. Телепортировалась к ним ненароком, попала в плен сначала, а потом мы поладили.

– И часто с тобой такое?

– По-сто-ян-но. Собственно, чаще всего дружба с кем-то начинается с того, что в меня целятся из какого-то оружия.

– Знаешь, Крис, а ты начинаешь мне нравиться.

Дроу тихо рассмеялся, внезапно обняв меня за плечи, и замолчал. Я резко напряглась, в очередной раз жалея, что у меня нет при себе оружия, да и от этого внезапного безмолвия было как-то не по себе. Кто его знает, какие мысли сейчас бродят в его голове?

– Мы будем ждать Берса? – спросила я, чтобы хоть чем-то нарушить воцарившуюся тишину, когда молчание стало невыносимым.

– Вообще-то, думаю, нет. Он не придет раньше завтрашнего дня.

– Почему?

– Ему нужно, чтобы некоторый… дискомфорт заставил тебя стать откровенной и рассказать побольше про этого своего друга, – охотно пояснил эльф, – а калечить тебя форсированным допросом он явно не желает.

– Но ты же сказал, что я бы задохнулась раньше?

– Да. Поэтому придет дежурный охранник. Снять твое тело с цепей, может, принесет воды и еды. Ну, может, захочет еще немного развлечься.

– Развлечься, – фыркнула я, пытаясь сделать вид, будто все хорошо, – облезет. И что мы, собственно, будем делать?

– Убьем его, – выдохнули губы дроу горячо мне на ухо, – или скорее – их, и выйдем отсюда.

У меня были любовники, которые болтали в кровати с меньшей долей интимности.

– Прекрати, – поежилась я.

– Что?

– Вот это вот.

Скримджой, усмехнувшись, откинулся на стену, разжав руки.

– Но нам же нужно как-то скоротать время?

– Э-э-э… Я вообще-то не по этой части…

– Давай поиграем в одну игру? – перебил неловкие возражения мой сокамерник.

«Нет! – отрезал Шепот. – Даже не думай! Это – дроу!»

«Точно, дроу. И без него мы отсюда не выйдем. Поэтому мы можем хотя бы узнать, что он предлагает».

– В какую?

– Вопросы и ответы.

Вроде ничего сложного.

– Расскажи правила.

– Каждый по очереди задает вопрос, второй отвечает. Только правду. Тот, кто не ответит, проигрывает желание. Играем до победы или заканчиваем игру, когда оба покинем этот замок, и… ну, например, окажемся от него на расстоянии минимум двадцать шагов. Это чтоб ты не подумала, что я собираюсь тебя здесь оставить.

«Не вздумай!»

Но мне внезапно стало любопытно. Сколько всего может знать темный эльф, да еще и маг? Такого, чего больше никто не сможет мне рассказать? Упустить шанс узнать новое? Да я, не я буду. А чего такого он может спросить у меня, на что я не смогла бы ответить?

– А если ответ не известен? Ну, например, я спрошу у тебя, как моя фамилия?

– Это не считается. Можно ответить «не знаю», но только если это правда.

– А как понять, что второй не врет?

– Магия. Эта игра подкрепляет правила заклинанием.

– Желание озвучивается заранее?

– Нет.

– И магия заставит нас держаться вместе, пока мы не выберемся?

– И не позволит в случае чего поубивать друг друга, пока игра не закончена. Это тебя должно немного успокоить, не так ли?

– Тебе-то это зачем?

– Мне скучно. Я не выношу скуку. Ну, так что? Согласна?

– Идет.

«Что?!»

– Можешь начинать, – снова промурлыкал мне на ухо дроу, когда мерцающий фиолетовым символ вспыхнул в воздухе, разделился на два и рассыпался светящейся пылью при ударе в солнечное сплетение.

Кажется, я постепенно привыкала к этому, хотя вообще, странное ощущение, нереальное: будто в целом мире нет больше ничего кроме этой камеры и моего собеседника. А да, еще где-то ползает ненайденный пока паук. Ладно, одной было бы еще хуже.

– Как именно ты собираешься выбраться отсюда? – начала я для затравки, не зная, что спросить в первую очередь.

– Мы убьем охранников, которые придут… позаботиться о тебе, переоденемся в их форму, чтобы не мерзнуть больше, и проберемся на два этажа выше, а оттуда двинемся по подземной реке. Я мог бы уйти один, но с тобой это явно будет веселее.

– Веселее?

– Ну да. Я-то уже свободен. Дальше только дело техники. Но я так долго скучал тут, что просто не могу отказать себе в этой прихоти. Моя очередь. Как ты впервые убила разумное существо?

О как. Последний вопрос, какой ожидаешь услышать при знакомстве. Странный и неуместный.

– Зачем это тебе? – полюбопытствовала я, уставившись в стенку напротив.

– Интересно.

Вообще-то, это был тот самый звоночек, который должен был заставить меня осознать, в какую историю я влипла.

– Это было около года назад, – медленно проговорила я, внезапно очень остро захотев курить, – на меня напали бандиты, а я перепутала заклинания от страха. Вместо сна получился огненный шар. Двоих убило на месте.

– Они кричали?

Я покачала головой, те воспоминания больше не шокировали. Да и не моя вина это была, по большому счету.

– Нет, только пламя гудело. Отвратительнее всего был запах, если тебе любопытно. Сколько тебе лет?

– Пять тысяч шестьсот с чем-то, если говорить о сроке, прошедшем с момента моего рождения. Правда, больше половины этого срока я провел… в не совсем сознательном состоянии.

Неплохо. Мне, например, нет тридцати, но эльфы практически бессмертны, если им не помочь с этой их национальной проблемой.

– Странно, – проговорила я, принявшись сцеплять и расцеплять пальцы, чтобы перестать, наконец, мечтать о сигариллах.

– Что именно?

– Не думала, что вы с вашим образом жизни можете столько протянуть.

– Вообще-то, такое действительно бывает достаточно редко. Из всех моих братьев, сестер и кузенов в живых нет ни одного. Но, считай, у меня к этому талант, – усмехнулся он.

Вызывало уважение. Теперь я окончательно поверила, что мы отсюда выберемся.

– Ты сказала, что изначально не выглядела так. Что изменило тебя? – продолжил пока что вполне невинную игру дроу.

– Шаггорат.

– Безумный бог драконидов?! – в голосе послушалось неподдельное изумление с оттенком восхищения. – Ты серьезно? Его же давным-давно нет в этом мире?

– Уже есть, – не согласилась я, – это очень долгая история…

Скримджой, кажется, задумался о чем-то, потому что я перестала ощущать сверлящий взгляд на затылке.

– Что ты вообще знаешь о Шаггорате?

«Пить с ним весело, – хихикнул нервно Лусус, – так этому и скажи».

– Да почти ничего, – пожала я плечами, – драконидов я пока не встречала, а эльфы про него в основном всякие ужасы помнят, времен еще той войны.

– Не поспоришь, погулял он тогда знатно… Шесть самых крупных городов светлых пропали с карт за три ночи. Гнев его хуже прорыва Хаоса. Эльфы сходили с ума в момент и творили такое, что даже Лосс морщилась и отводила глаза.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовала я, борясь с желанием обернуться. – Ты сам видел?

Он снова чуть усмехнулся.

– Мать моей матери рассказала мне подробности кое-какие.

– Бабушка?

– Мать моей матери, – повторил дроу тоном «и что тебе еще не понятно?»

– А кстати! Ты не знаешь, случаем, кто такой Шаггорат? Вообще? Он безумный бог, но безумный бог – чего?

– О. А вот это – самая большая его тайна. Никто не имеет представления, а знаешь почему? У него нет адептов.

Да? И что? Ощущение, будто читаешь интересную книгу, а последние две страницы оказываются на другом языке – вроде как тебе что-то объясняют, но ни беса рогатого не понятно.

– И что? – произнесла я вопрос уже вслух.

– Ты хоть училась где-то? – с сарказмом поинтересовался темный. – Или так, крестьянкой всю жизнь прожила?

– Я графиня! – возмутилась я.

– Еще печальнее. Значит, вы даже не интересуетесь окружающим миром. Ладно, слушай. Божество может действовать в явленном мире несколькими разными способами: незримо влиять на что-то, как принцип, который оно собой представляет, создать аватара или через адептов. Зачем разумный служит богу вообще, знаешь?

Я пожала плечами, вспоминая собственную встречу с Шаггоратом, когда я оставила около его статуи бутылку вина, просто потому что мне показалось, будто ему одиноко в той пещере.

– Хочет помочь?

Эльф аж растерял половину своего пафоса.

– Помочь? Богу?

– А что?

– Чаще всего адепт или искренне разделяет принцип своего покровителя, или желает получить от него сил, но важнее всего – ощущать присутствие. Понимаешь, о чем я? Нет? Когда кто-то из подобных существ обращает на тебя внимание, ты ощущаешь это. Как эйфорию, как вдохновение, как некое единение с великими силами, действующими на этот мир. Демонски приятно это, надо сказать, и мистики подсаживаются на это чувство, как и дроу на канал к Дому Боли. По сути, мы все – наркоманы, не способные слезть со своего типа веществ. Так вот, остальные могут сказать очень много о боге по тому, каким бывает его адепт в момент единения, какими силами пользуется, что вообще делает.

– А… – начала я догадываться. – То есть так можно понять, даже как выглядит бог? Поэтому потом появляются изображения и статуи?

Эльф тяжко вздохнул.

– Вообще-то, полностью наоборот. Бог – принцип или сущность и все. Это последователи персонифицируют его. Почему, по-твоему, эльфийские боги, например, выглядят как эльфы? Потому что эльфы же их веками как-то представляли. Ну не дварфов же им было изображать, верно?

Я задумалась, пытаясь уложить в голове новую концепцию.

– Хочешь сказать, что мы сами создаем богов?

– Отчасти. Только персонифицируем, хотя и это уже не мало. Мы как бы заставляем их обрастать… подробностями. Так вот, если вернуться к Шаггорату, у него никогда не было адептов, понимаешь? Никто не сливался разумом с его сущностью, никто не может сказать – что он вообще такое. Никто не персонифицировал его, поэтому совершенно неясно, как именно он вообще появился. Почему он так выглядит и ведет себя. Он – бог драконидов, но не слишком похож на представителя их расы. Кстати, ты-то как с ним общаешься?

– Ну… Я с ним скорее пью, – признала я некоторую неприглядность собственного образа жизни.

Скримджой замер на миг, а потом громко рассмеялся. Тогда я впервые услышала его искренний смех: звонкий, как серебристый колокольчик, дробящимся стаккато рассыпавшийся под каменными сводами камеры.

– Похоже, в этот раз, мне наконец-то повезло с компанией! Но подожди, а как это вообще – пить с ним?

Я пожала плечами, ощущая, что почти согрелась: дрожать, по крайней мере, перестала.

– Вообще-то – весело. Он ведет себя почти как обычный смертный, с поправкой на могущество и совершеннейшую непредсказуемость. Но ничего такого жуткого, то есть, я, конечно, знаю все эти истории о нем, но немотивированной жестокости я в его исполнении даже представить не могу.

– И он тебе отвечает? Когда ты к нему обращаешься?

– В Храме – всегда, когда он рядом, – пожала я плечами.

Дроу покивал, соглашаясь с какими-то своими мыслями, при этом выбившиеся пряди его волос щекотно скользили по шее.

– Ты не воспринимаешь богов, как богов, – задумчиво проговорил он, – любопытно, почему?

Это была не совсем верная трактовка, с моей точки зрения.

– Не знаю, мне всегда казалось, это они меня как-то не так воспринимают.

– Ладно, – кивнул темный, – твоя очередь спрашивать.

– Ты говорил про пыточную камеру. И часто ты так развлекался?

«Зря, – фыркнул Шепот, – тема-то небезопасная, а мы тут заперты…»

«Да она точно нас угробит так!» – возопил Лусус.

Дроу, разумеется, понятия не имел о беседах в моей голове, но, похоже, вопрос доставил ему удовольствие, чего я, собственно, и добивалась.

– О. Теперь и твои темы стали интересными. Несколько десятков тысяч, я полагаю.

– Десятков тысяч?! – вскинулась я, обернувшись к нему, и едва не свалилась с коленей.

Но эльф показал хорошую реакцию, поймал меня за плечо и снова прислонил к себе. Кривая ухмылка заняла привычное место на его лице, сделав дроу еще более неприятным.

– Разумных живых существ. Больше всего мне нравятся орки, если честно, хотя их было очень мало. У нас это считается крайне эксцентричным, но ничего не могу с собой поделать: в них слишком много жизни. Кстати, в тебе тоже, поэтому я и спросил, долго ли ты жила среди них.

Это сейчас был комплимент? Если да, то весьма сомнительный. Здоровый полосатый тигр обнюхал твои пятки и признал, что ты вкусно пахнешь. И что теперь? Сесть в другом углу камеры и демонстративно замерзнуть? Или сказать единственному потенциальному союзнику, что тебя не устраивают его моральные принципы? И потом пытаться выбраться одной? Какая чушь! Не будь ханжой, Крис, один наш друг вообще души ест, а задача сейчас не в морализаторство ударяться, а попросту выбраться.

– Ты не испугалась, – констатировал темный, неверно оценив мое молчание, – и не отшатнулась. Это любопытно, как ты сама увидела… нечто подобное?

А на какую тему я, собственно, рассчитывала? Садоводство? К демонам. Главное, выйти отсюда живой. Я снова попыталась расслабиться, откинувшись на его плечо, как на спинку кресла. Тепло оказывало на меня буквально живительное воздействие, даже дурнота от давешней отравы окончательно отступила. А может, это из-за адреналина, бушующего в крови, только вот курить хотелось все сильнее. Да уж, бутылка вина и сигариллы, и эта беседа за жизнь показалась бы мне почти занимательной.

– Однажды на меня напали наемники, – воспоминания те давно побледнели, отодвинувшись на самые задворки памяти, и больше не шокировали, – их было трое, и моим друзьям пришлось выяснять, кто они такие и кто их нанял, достаточно примитивными и грязными методами.

– О. И тебе понравилось?

Я фыркнула на сей раз действительно демонстративно:

– Шутишь что ли? Пожалела, что завтракала, а потом полчаса ревела в лесу, пока не пришла в себя. Может, сменим тему? Я…

– Тихо, – шепнул Скримджой уже совсем иным тоном, зажимая мне рот ладонью и гася призрачный огонек, – сюда идут, встань в центре, подними руки и держи цепи, будто ты еще прикована. Ждешь, пока не войдут все. Ясно? Молчишь и не шевелишься.

Слушать, что мне говорят в подобных ситуациях более сведущие в вопросах решения проблем компаньоны, и выполнять все буквально – за последний год уже вошло в привычку. Я успела взяться за цепи чуть выше браслетов и спрятать лицо за челкой, когда снаружи загремел засов. Новый звук в этом маленьком мирке тьмы и тишины. Дверь распахнулась, и внутрь вошли трое, глухо позвякивая металлическими креплениями на серой форме. Сквозняк шевельнул мою порванную рубашку, холодя кожу, по которой снова побежали мурашки. А еще пришли запахи. Перегар от кого-то из троицы, почти приятный алхимический запах лампового масла, отголосок чего-то жареного, наверное, эти парни только что плотно поужинали. Я сглотнула. Голод мгновенно напомнил о себе. Когда же я ела в последний раз? Не знаю, я даже не знаю, сколько была без сознания. А потом адреналин снова выплеснулся в кровь горячей волной, заглушая и голод, и жажду.

Вся суть этого ставшего уже привычным ощущения укладывается в короткой фразе из двух слов: «Сейчас начнется!»

И началось. Первый, явно главный, поднял лампу повыше, освещая камеру. Темные короткие волосы, сломанный нос и лицо цвета окорока. Когда-то он даже был симпатичным парнем, пока не начал столько пить. Мешки под глазами и чуть обвисшие щеки – не мой типаж, одним словом. Второй – моложе, худощавый, с выпирающим кадыком и неправильным прикусом напоминал какую-то птицу, вроде гуся. Он и выглядывал из-за спины первого, как гусь из-за крестьянского забора. Третий невысокий и плотный сально ухмылялся толстыми лиловыми губами, у него не хватало пары зубов, а глаза были навыкате, как у рыбины. Именно от него и несло перегаром. Больше всего они напоминали чуть облагороженных разбойников, еще недавно промышлявших по лесным дорогам: не профессиональные наемники, это точно.

– Та-а-ак и что тут у нас? – растягивая слова, поинтересовался с неприятной усмешкой Окорок, поднимая мое лицо к себе за волосы. – Эльфийка. Жива, уже хорошо.

– А ч-чего у нее с одеж-ждой? – хмыкнул Рыба, чуть пришепетывая. – Кто-то развлекся ч-что ли уже? Мож-жет, и мы тогда?..

– Нет, – отрезал главный, даже не глянув на спутника, – она пока нужна Орену в сохранности. Успеем еще все…

– Хорош-шенькая, – тоненько и мерзко хихикнул лупоглазый, не удержался и хлопнул меня по пятой точке, – дай хоть потрогаю, раз нич-чего другого нельзя пока…

Я скрипнула зубами, но не шевельнулась: пара минут, ребята… пара минут, и все вам будет. Скримджой пошевелился, звякнув чем-то в своем темном углу, и внимание вошедших переключилось на него.

– Забавно… Давно хотел спросить, – прошелестел темный эльф безо всякого выражения, будто бы разговаривал сам с собой, – а как вы не боитесь вообще-то заходить сюда?

Гусь повернулся в его сторону и подошел на пару шагов, гулко топая каблуками по каменному полу. Дроу, похоже, скрывала тень, отбрасываемая моим собственным телом, поэтому подвоха охранники пока не замечали.

– Смотрите-ка, эта тварь еще не сдохла, – делано изумился парень с птичьими повадками и сплюнул на пол.

– Мож-жет, помож-жем ему? – хмыкнул Рыба, тоже подходя поближе. – У меня давно руки ч-чеш-шутся.

Ни одному не успело прийти в голову, что пленник должен быть перетянут путами, наподобие мумии, а не лежать расслабленно на каменном полу, заложив руки за голову. Сила привычки, все они знали, что пленник должен быть безо всяких вариантов скован, и уверенность оказалась сильнее веры собственным глазам. Первым за невнимательность поплатился тот, кто стоял ближе всех. Я, чуть повернув голову, наблюдала за происходящим из-за плеча.

Шепелявый охранник с размаху пнул лежащего на полу камеры темного в ребра. Ну, хорошо, вернее будет сказать, попытался пнуть. Тонкие пальцы перехватили тяжелый ботинок и дернули его в сторону, с такой силой, что раздался хруст ломающейся кости. Ничего себе, вот тебе и эльф…

Охранник, не ожидавший такой подлости от судьбы, вскрикнул и попытался подставить руки, чтобы не удариться о каменный пол, но темный эльф был быстрее. Гораздо быстрее. Раздался снова отвратительный хруст, и выпученные глаза бессмысленно уставились в потолок, тускло отражая сполохи огня в лампе. Гусь и Окорок выхватили короткие палаши, но это все, что они успели сделать: я накрепко вцепилась в цепи пальцами и резко пнула все еще стоявшего передо мной главного ногами в живот, откидывая его к стене и давая своему компаньону лишнюю пару секунд. Лампа упала, с громким звоном стеклянными брызгами разлетелось стекло, и горящее масло разлилось по полу огненной лужей. Тени от пламени лихорадочно заметались по стенам, больше скрывая происходящее от глаз, чем что-то освещая. Я отскочила в угол: чтобы не обжечься или случайно не помешать временному союзнику. Снова хруст, звук падения, короткий то ли всхлип, то ли стон – и наступила оглушительная тишина. А потом Скримджой принялся насвистывать какую-то веселенькую мелодию.

Он снова зажег под потолком магический светляк, и камера осветилась ровным бледно-фиолетовым, а темный, сняв куртку с Окорока, уже тушил ею пламя.

– Ну вот, я же говорил – будет весело,– усмехнулся темный эльф, – бери одежду вот этого, обувь, бандану и платок. И оружие, разумеется, если ты хоть немного умеешь фехтовать.

– Да, немного умею, – я перевернула самого худого из них Гуся на спину, принявшись расстегивать пуговицы.

Не слишком приятно дотрагиваться до убитых, кто бы спорил, но сейчас меня интересовало только одно: теплая одежда. А ему она, как ни крути, была уже совершенно без надобности. Когда предполагаемый труп едва слышно застонал, я дернулась так, что налетела на моего сокамерника, снова поймавшего меня аккуратно за плечи.

– Они что – живы? – требовательно посмотрела я в его криво ухмыляющееся лицо, обернувшись и осторожно освобождаясь от его рук.

– Пока да, – осклабился еще больше дроу, – я просто сломал им позвоночники. Они парализованы.

– Но зачем?

– Не отвлекайся, у нас не так много времени. Ну чего ты? Что ж ты такая беспомощная-то, светлая?

– Зачем ты их парализовал? – не отставала я, пока он кидал на пол около моих ног в кучу вещи: чужую куртку, перевязь с ножнами, палаш, нож, бандану, противопылевой платок и пару сапог.

– Я так долго был в руках своих врагов. Годы, Крис. А теперь в моих руках они. Еще живые. Не могу отказать себе в этой маленькой слабости. Ну и магию надо восполнить, иначе мы просто не сможем выбраться.

– У нас нет времени! – попробовала я пробиться к голосу его разума, но это же был дроу…

– Мне нужны мои чары, – спокойно повторил дроу, – иначе я не смогу вытащить нас отсюда, а другого способа нет.

Он спокойно скинул свою старую одежду на пол, переступив через нее, и, все так же насвистывая, принялся одеваться в чужую форму. Кожа цвета темного дерева, теплый оттенок даже при холодном освещении, а серые от грязи, спутанные волосы, кое-как собранные в косу были длиннее пояса. На его фигуре заточение никак не сказалось, никакой худобы и изможденности. Эльфийская фигура, как это называют: перевернутый чуть вытянутый треугольник, без раздутых мышц и излишнего рельефа. Стройный, жилистый он был бы демонски красив, как статуя, украшающая королевский парк… Если бы не шрамы. Все тело было ими покрыто: уродливые следы рваных ран, длинные тонкие от порезов, бледные неправильной формы пятна ожогов, ровные и круглые – от пуль, легко узнаваемые по размеру и форме, и даже следы чьих-то чудовищных клыков на голени. Все это пересекалось и свивалось в один сплошной немыслимый узор. Да на нем вообще не было живого места!

– Нравлюсь?

Я неожиданно для себя стушевалась и уставилась в пол, натягивая сапог, и делая вид, что страшно увлечена этим процессом. Многие мои друзья предпочитали плавать в море без одежды, поэтому вид обнаженного тела сам по себе давным давно не вызывает у меня смущения. Но дроу, похоже, сделал это специально. Он определенно выводил меня из равновесия, и с любопытством наблюдал за реакцией.

– И откуда столько отметин? – постаралась я изобразить скучающий голос.

– Обучение, сражения. Посвящение Лосс, опять же. А это многие недели на дыбе, знаешь ли.

Второй сапог чуть не выпал из моих рук, когда я уставилась на него, открыв рот.

– Это что тебя так – свои же?

– Да.

– Ваш народ – долбанутый на всю голову, – буркнула я, пытаясь не начать невольно жалеть своего сокамерника.

Он прикрыл поплотнее дверь и повернулся ко мне.

– Говорит мне имеющая дело с безумным богом Шаггоратом.

– Это – совсем другое дело!

– Дивная логика, ненаглядная… – янтарные глаза смотрели выжидательно, будто бы он задал какой-то вопрос и теперь желал получить ответ. – А теперь будь хорошей девочкой, отойди в дальний угол, закрой глаза и зажми уши. Я поставлю глушащий звуки щит. Не хочу, чтобы нас кто-то услышал, а ты впала в истерику, раз уж тебе так не нравятся подобные зрелища. Не переживай, я быстро. С кого бы начать? Пожалуй, с толстого. Ну что? Иди ко мне, мой сладкий кусочек мяса, будешь у меня первым после такого долгого перерыва?..

Мы выскользнули за дверь и двинулись по темному длинному коридору, подобно двум полуночным теням. Где-то слышались голоса, и мы направлялись именно в их сторону, я пыталась ступать бесшумно, насколько могла, а темный и вовсе, кажется, скользил по воздуху. Коридор мало чем отличался от камеры: тот же серый камень стен, давящий низкий потолок с торчащими потемневшими от времени балками, да редкие тусклые светильники: на сей раз магические, но совершенно халтурно сделанные. Тройка с минусом зачаровывающему их магу за тусклый неровный свет и откровенное мерцание.

Я высунулась из-за угла и наблюдала, как мой спутник совершенно противоестественным образом растворяется в тенях, а четыре человека у лестницы остаются лежать в очередной луже крови. Я поморщилась. Не нужно смотреть на них, а рефлексировать вообще будем позже, сначала надо выбраться. Это как в Аскаре во время штурма. Мы же там вообще людей заживо пожгли. А тут – раз и все – простая легкая смерть от клинка. Нормально.

Это – нормально. Давно пора бы привыкнуть.

Скримджой почему-то мешкал, оглядываясь по сторонам. Совершенно не понимаю, что могло его заинтересовать. Лестница? Или он что-то услышал?

– Что? – спросила я, нетерпеливо, борясь с желанием подергать его за рукав. – Идем?

– Не знаю. Тут еще какая-то дверь, смотри, я не помню ее. Она заперта, но есть окошко, заглянем?

Я облизала губы. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

– Ну же, – дроу подошел вплотную и чуть наклонился ко мне, понижая голос почти до шепота, – неужели тебе не интересно посмотреть, какие секреты скрывает это подземелье? Ты же наверняка любопытна, как кошка, Крис…

– С чего ты взял? – попыталась я хоть как-то возразить, невольно поглядывая на тускло поблескивающий металл, которым была обита заинтересовавшая моего спутника дверь.

– Ты же еще совсем молоденькая. Все эльфы безрассудно любознательны в твоем возрасте. Ну?

– Открывай, – сдалась я, философски подумав, что препираться по этому поводу мы будем еще дольше.

Кривая ухмылка обнажила фарфорово-белые зубы, и он откинул защелку на окошке в двери, забранном решеткой. Я не пошла за ним, старательно отводя взгляд от убитых, а содержимое странной комнаты интересовало меня, примерно как обитателя тундры интересуют проблемы расширения южных пустынь. Скримджой отреагировал неожиданно: дроу только тихо выругался на незнакомом языке, когда лицо его осветили красные и зеленые сполохи.

– Что там? – не выдержала я все-таки, бесцеремонно отодвигая своего спутника в сторону.

За дверью была маленькая комната не совсем правильной формы, вырубленная прямо в скале, а посреди нее находился странный цветок в горшке, размером с небольшой фонтан. Два почти сросшихся друг с другом, распустившихся бутона с толстыми мясистыми лепестками, диаметром по метру. Внутри правого вместо сердцевины мягко сияли, пульсируя, алые кристаллы, размером с голову ребенка – каждый, в левом были такие же, но изумрудные.

– Не могу поверить, – с искренним звонким восторгом в голосе воскликнул дроу, – это Глаза Киссарэ!

– Что?

– Не слышала? Особый цветок. Искусственный источник магии, – словно и вправду не веря своим глазам, проговорил темный эльф, – вобрав в себя его силы, какое-то время любой может использовать магию. Но чтобы вырастить… Нужно демонски много крови разумных и особый талант химеролога. Любопытно …

– Любой? – уточнила я. – А если, например, собственный источник сил потерян?

– Лю-бой, – раздельно повторил мой спутник, о чем-то задумавшись, – но теперь, боюсь, у нас проблема.

– Какая? – напряглась я, невольно делая шаг назад.

– Я хочу этот цветок, – Скримджой, не мигая, рассматривал светящиеся кристаллы, – и я без него отсюда не уйду. А дверь – неплохо зачарована, просто так я ее не сломаю. По крайней мере, не сейчас.

Приехали.

– И как ты собираешься открыть ее, позволь спросить? – осторожно поинтересовалась я, отходя от двери.

– Пока не знаю.

– Ясно, – оставалось только развести руками, – удачи, а мне пора. Русло через этаж, да?

– Нет, – он снова уперся ладонью в стену около моего лица, заставив замереть на месте, похоже, это была его любимая манера вести диалог, – ты не можешь уйти, мы еще не закончили игру.

Я в изумлении уставилась в насмешливые янтарные глаза. Коридор внезапно стал еще мрачнее и темнее, и никого, кроме нас, здесь не было. Странные цветы и трупы не в счет: первые прячутся за запертой дверью, а вторым уже просто все равно. А вот что он может проделывать с живыми и разумными, я уже успела увидеть.

– Мы же просто тянули время? – попробовала я вжаться спиной в стену, приподнимая ладони в максимально миролюбивом жесте. – Пока ждали охранников?

– Но мы же еще не выбрались из этого замка. А это было условие. Хочешь уйти сейчас одна – проиграешь и будешь должна мне желание.

«Отличный поворот, – рявкнул Шепот, – что я тебе говорил?!»

«Он нас всех тут положит!» – вторил ему Лусус, взвыв дурным голосом.

– Мы так не договаривались.

– «…когда оба покинем этот замок, и окажемся от него на расстоянии минимум двадцать шагов». Почему ты не озаботилась уточнением этого условия, если оно показалось тебе непонятным?

Ох, это знакомое, острое, искрящееся чувство опасности… Что ж я никак отвыкнуть-то от тебя не могу?

– И кстати, мой вопрос: тебе понравилось смотреть на мои шрамы?

Я отвернулась, вновь уставившись на запертую дверь, и замерла неподвижно. Пытаться сбежать от существа, легко ломающего позвоночники? Благодарю покорно. Да и условия подтверждены магией. Паскудство. Ну, ничего, несколько этажей, и я свободна.

– Мне стало тебя жалко, – призналась я, припоминая, что по правилам нужно говорить правду.

– Серьезно?

– Да! Серьезно. Представила, сколько ты всего пережил. И это еще только те, которые не заросли. Эльфы же регенерируют!

Скримджой все еще чего-то ждал. Кто его знает, чего? Может, еще каких-то комментариев? Или что я его поцелую? Или удара палашом в живот? Это же дроу! У него в голове не просто шариков не комплект, так половина еще и в виде кубиков.

– Чего ты вообще от меня хочешь? – сдалась я, посмотрев ему в глаза.

– Не знаю, ненаглядная. Сам, честно говоря, пока еще понять не могу. Чего-то. Обещаю рассказать, как сформулирую, – он соизволил, наконец, сделать пару шагов в сторону, – ладно, можно попробовать все равно добраться до пристани у подземной реки, пусть хоть часть стражи оттянется туда, если подумают, что мы ушли по воде.

– А потом?

– Мы к Берсу, возьмем у него ключ от этой двери, вернемся сюда и, привет, цветочек.

Теперь уже я тихо рассмеялась, всплеснув руками.

– Бред! Как ты собираешься пройти? Вырезать всю крепость?

Темный эльф задумался, уставился в потолок, и, кажется, даже что-то посчитал.

– Нет, пожалуй, нет. Я придумаю план, когда узнаю об обстановке больше, а для этого нам нужен пленный. Ладно, идем пока. Держись за мной.

На следующем этаже охранников у лестницы снова оказалось всего четверо. Это было достаточно странно, Орен Берс говорил про какую-то сотню наемников. И где они? Или подразумевается, что выйти из камеры мы в принципе не сможем? И основные проблемы начнутся выше?

Тут тоже был длинный коридор – к другой лестнице, как объяснил Скримджой – и много дверей с забранными деревянными ставнями, маленькими окошками. Тяжелые засовы из потемневшего от времени металла почти все были заперты. Тут пахло сыростью и мокрой древесиной, а на ставнях кое-где появилась плесень.

– Посмотрим, что там? – предложила я. – Вдруг тут целая плантация этих цветов?

Темный эльф изящно повел рукой в сторону ближайшей комнаты, ничего не отвечая. Похоже, предлагал ознакомиться с ситуацией самой.

Я откинула задвижку, чуть приоткрыла окошко и заглянула внутрь.

– Темно совсем… Точно, не цветы. И запах еще…

В этот момент мне показалось, будто я улавливаю какое-то движение в чернильном пятне передо мной. Я всмотрелась, еще приблизив лицо к окошку, но больше ничего не могла различить.

– Идем? – поторопил меня темный эльф, но тут уж уперлась я.

– Погоди, там что-то…

Тьма снова шевельнулась, и будто бы что-то приблизилось…

А потом в решетку вцепились пальцы с обломанными ногтями. Я отпрянула от неожиданности, снова натолкнувшись на дроу. Лицо за решеткой не было изможденным, но глаза лихорадочно блестели, а пятна грязи полностью меняли его черты. Даже не сразу разберешь, мужчина это или женщина.

– Помогите… – прошептал человек хрипло. – Умоляю…

Скримджой без слов захлопнул ставню на окошке, грохнув ею прямо перед моим носом, и потащил меня за локоть дальше по коридору.

– Да погоди же ты. Там человек!

– Точно, – фыркнул эльф, не скрывая сарказма, – и не один. Тут содержат рабов. А как, по-твоему, выращивают этот цветок? Кровь, ненаглядная. Много-много горячей живой крови. И говори тише, мы не на прогулке.

– Но мы же должны их вытащить! – я перешла на громкий шепот, попытавшись вырвать руку.

– Зачем? – он даже остановился, только обернулся ко мне на ходу, в янтарных глазах отразилось искреннее в своей незамутненности непонимание.

– Это – живые люди.

– И что?

Верно. И что?

– Люди! – повторила я, ни на что особо не надеясь.

– Ты ешь яблоки, ненаглядная? – спросил неожиданно дроу.

– Да…

– Представь, что ты идешь по базару, и вдруг кто-то бежит, переворачивает лоток с яблоками, хватает, сколько может унести, и пытается убежать с криками, что они живые, и каждое съеденное яблоко – это не выросшее дерево. Ты бы сочла его сумасшедшим, так? Так вот, разницы я не вижу. Для меня они примитивны настолько, что я не знаю, считать ли их вообще разумными. В конце концов, все живое умирает, а когда и как – зависит только от везения. Не согласна?

Знаете, в чем моя самая большая проблема? Это даже не любопытство или азарт. Я – жалостливая. Пожалела темного эльфа, что уже привело меня к некоторым проблемам, теперь вот жалею этих людей.

«Что-то подсказывает, что последствия снова не заставят себя долго ждать, – вздохнул Лусус, – но ты давай, продолжай… ни в чем себе не отказывай…»

– Слушай, – я попыталась придать голосу просительные интонации, – давай договоримся? Ты поможешь мне открыть эти двери и вывести отсюда пленников, а я тебе помогу достать цветок. А потом отправлю тебя телепортом, куда ты захочешь, а?

Он задумался, чуть наклонив голову на бок.

– Ты можешь пользоваться телепортом? Тогда почему мы еще здесь?

– Мне нужно небо над головой для этого. Открытое пространство.

– Хм-м. Не лжешь, похоже. Ну что ж, по рукам. Но ты делаешь то, что я скажу, пока мы не решим вопрос с Берсом и его компанией.

– Хорошо, – неуверенно согласилась я, невольно ощущая себя форелью, заглатывающей наживку.

– Не бойся, это будет весело. Но сначала нужно сделать кое-что еще, а для этого нам просто необходимо тихое место.

– Что сделать?

Но эльф только отмахнулся, внимательно осматриваясь по сторонам. Так мы добрались почти до конца коридора, за которым снова слышались голоса.

– Смотри, ненаглядная, сейчас мы нарисуем тайное убежище. Далеко отошли от нашей зачарованной камеры… Тут уже должна действовать магия посильнее…

Ладонь эльфа засветилась фиолетовым и принялась чертить какие-то символы на стене. Я смотрела с любопытством: не смотря ни на что, чужие чары, это всегда интересно. Внезапно, камни вспыхнули зеленым, и в стене возник проход, будто кто-то надавил кулаком на мягкую глину, проминая пространство внутрь.

– Вперед, – меня бесцеремонно втолкнули внутрь, в образовавшуюся маленькую пещеру, все так же светящуюся зеленоватым светом от стен, а потом проход за нашими спинами затянулся.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовалась я, оказавшись в комнатушке два на три метра, и совершенно не уверенная, что хочу услышать ответ на собственный вопрос.

– Сделать тебе подарок, – хихикнул эльф, которому явно нравилось меня нервировать.

Интересно, а отказаться я могу? Ну, хотя бы чисто теоретически?

– Какой?

– Ты знаешь, что такое «Вуаль»?

– Нет.

– Магия дроу. Умение растворяться в тени. Видела, как я это делал? Я поделюсь ею с тобой, и вкупе с моими умениями мы быстренько со всем справимся. Сними куртку, рубашку, сапоги и штаны.

– Зачем? – попыталась я потянуть время, чтобы решить для себя: не пора ли кричать в голос и бежать за помощью к тем же берсовским парням.

– Нужен небольшой ритуал.

– Какой?

– Слушай, сейчас вообще-то моя очередь спрашивать, помнишь? Делай, что говорят.

Его голос обрел незнакомые доселе повелительные интонации. Я даже не поняла, как непослушные пальцы сами собой принялись расстегивать пуговицы, а разум только наблюдал, очень сомневаясь не то, что в правильности – в элементарной адекватности таких действий. Одно могу сказать точно: это было неестественно. Да как же он заставляет меня это делать?

«Похоже, ментальная магия, – мрачно проговорил Шепот, – попробую хоть как-то защититься, если он начнет внушать нам что-то совсем недопустимое, а ты имей в виду сам факт».

– Спрашивай.

– Почему ты хочешь спасти этих людей? Они же тебе вообще – никто?

Я аккуратно положила куртку на пол и, будто под гипнозом, взялась за медную гладкую пряжку ремня.

– Не хочу, чтобы они погибли. Мне жаль их жизни, это – во-первых. И у меня странные отношения со Смертью, это – во-вторых. Если я могу кого-то вытащить из ее рук, я это делаю.

Дроу не смотрел на меня, он примеривался к трофейному палашу, то так, то эдак поворачивая его в пальцах: оружие темного явно не впечатляло.

– А под Смертью ты, видимо, подразумеваешь божество, а не естественное продолжение жизни, – скорее констатировал, чем спросил он, снова ухмыльнувшись.

– Ага. Что тебя смешит?

– Твоя наивность. Давненько не встречал таких. Много-много лет. Это так… свежо. Будто глоток предгрозового воздуха после затхлой камеры. Как ты умудрилась?

– Что?

– Оставаться неиспорченной?

– С чего ты взял?

– Мне кажется, что тебе никогда умышленно не причиняли боль, ненаглядная, о тебе всегда заботились, я прав? Ты как лесной зверь, никогда не встречавший охотника, и понятия не имеющий, как на него реагировать. На твоей коже шрамы, но всегда находилось, кому тебя вытащить, пока неприятности не стали фатальными. У нас это считается девственностью.

Я скинула брюки от формы, собственные бриджи и осталась в одном нижнем белье. Сапоги и рубашка уже лежали рядом с курткой, теперь стоило задать самый важный вопрос, просто, чтоб расставить все точки над всеми буквами, раз уж он сам заговорил об охотниках.

– Ты же собираешься отпустить меня живой?

Он раздумывал несколько секунд, успев убрать палаш в ножны.

– Скорее всего, да. Могу, конечно, потом передумать, но пока желания забирать твою жизнь у меня нет совершенно. А теперь расслабься.

Хреновый совет от маньяка, надо сказать.

А теперь ложитесь на алтарь и устраивайтесь поудобнее, и еще чашечку под своим горлом, пожалуйста, подержите минутку, а то у меня руки кинжалом заняты.

Боги, какая же муть лезет в голову.

Он не торопясь закатал рукав, достал нож Окорока из засапожных ножен и сделал надрез на собственном предплечье. Обмакнув указательный палец в кровь, дроу нарисовал первый символ на моем правом плече. Это, как ни странно, не было неприятно. Магия темных все-таки отчасти родственна магии других эльфов и не вызывает такого отторжение, как силы Хаоса или Инферно. Скримджой добавил несколько линий на левое плечо, и это было немного щекотно.

– Давай руки.

Я протянула запястья, наблюдая, как на тыльной стороне кистей расцветают алые узоры, похожие на примитивно изображенных птиц. Он присел и добавил несколько штрихов на животе и на коленях, а потом снова поднялся. По коже будто бы побежали стайки муравьев. Стоишь, боишься, ожидаешь боли, а тут такое: будто перышком по пятке.

– Почти все. Прекрати вздрагивать!

– Ты щекочешь меня! Это обязательно?

Тонкий палец прошелся по обеим щекам, по лбу и слегка коснулся губ.

– Делюсь с тобой по доброй воле, – произнес он чуть насмешливо, – не требую ничего взамен. Да примет тебя Тень под свою Вуаль, как родную дочь.

Скримджой взял меня окровавленными пальцами за подбородок и коротко болезненно поцеловал, а я даже не могла отшатнуться назад – там все равно была стена. От него почему-то пахло корицей и имбирем, а растрепанные волосы щекотали мое лицо и шею.

– Ты что творишь?

– Ритуал, не более того. Скажи: «укрытая тенью», – усмехнулся он, отступая.

– Укрытая тенью?

– Захочешь сбросить, выйди на свет или скажи «снимаю вуаль».

Внезапно мои руки стали будто бы полупрозрачными, а потом совершенно невидимыми в тени. Интересно, что и кожа, и ногти и даже мышцы исчезли одновременно. Странно, мне казалось всегда, что невидимость зависит от плотности тканей.

– Невероятно… – кое-что заметно, если пошевелить пальцами прямо перед лицом, да и то только когда приглядываешься.

– Ну как тебе?

– Спасибо…

– А теперь одевайся и идем. Нам нужно узнать, расположение охраны наверху, количество человек, где находятся казармы, ну и еще по мелочи. Ты сможешь оттащить взрослого человека метров на десять?

– Наверное…

– Хорошо. Я из-за угла показываю тебе на человека, ты уходишь в тень, бьешь его по затылку, оттаскиваешь в сторону и ждешь, пока я не покончу с остальными.

– Я никогда не била людей по затылку.

Он со вздохом покачал головой.

– Ладно, сам оглушу, только схвати и вытащи из общей свалки, он нужен живым, а я на большой скорости могу немного увлечься.

Как показали дальнейшие события, он вообще был натурой увлекающейся. Излишне.

Я принялась одеваться, и ткань исчезала прямо на мне. Тень. Тень была хороша. А вот интересно, магическая сигнализация ее обнаруживает? Ну, чисто теоретически? Если нет, эта способность прямо открывала новые горизонты…

Я, помнится, уехала из дома, от друзей, потому что с потерей магии стала практически беспомощной, а чувствовать себя в нашей небольшой команде обузой – мне было невыносимо. Подарок эльфа слегка менял ситуацию, и я ощутила невольно к нему симпатию и благодарность. Весьма глупо с моей стороны, признаю, не на пустом месте же у темных такая репутация образовалась. А этот вдруг подарки раздает, будто Вечный Почтальон в канун Зимнего Солнцестояния. Я прислушалась к себе: нет, глупая благодарность никуда не делась. Он был несравнимо старше, сильнее, помог мне выбраться из камеры, позаботился, чтоб я не сбила ноги, а теперь поделился потрясающей способностью. Просто так, безо всяких. Да и в конце концов, кое-кто из моих друзей пугал меня куда сильнее, когда был не в настроении.

Впрочем, и это было еще не все. Я ловила себя на том, что поглядываю на спутника со вполне определенным интересом: дроу был непредсказуем, и это щекотало нервы. Смешанные чувства: при мысли о том, как он убил охранников в нашей камере, я кривилась от отвращения, а при воспоминании о рассеченной шрамами спине ощущения были совсем иные. Да бред, не может он мне нравится. Это просто реакция организма на адреналин, да мертвячья ментальная магия. А еще он был прав: я не могла полностью осознать, что дроу способен нарочно причинить мне вред, хотя все инстинкты вопили об обратном.

– Ты в принципе не любишь убийств? – выдернул меня из размышлений Скримджой, поглядывая искоса, похоже он отлично видел все, не смотря на тень.

– Не люблю.

– Ну, сейчас у тебя нет выбора. Мы заключили сделку, помнишь? Кстати, запомни, моя очередь спрашивать.

Я снова натянула сапоги и принялась застегивать ремень на брюках, все еще пытаясь осознать произошедшее.

– Как я могу использовать Тень? У меня же нет магии?

– Верно, – кивнул дроу, – это моя магия.

– Тогда как я вообще ею пользуюсь?

– Я тебя зачаровал, – рассмеялся темный, – как артефакты зачаровывают, только вместо предмета использовал твое тело. Тех троих как раз хватило на такое заклинание, лет десять должно продержаться.

– А разве так можно? – изумилась я.

– А почему – нет? Материальный носитель подходящей структуры, вложенная сила, конкретное заклинание – все компоненты в наличии. А то, что носитель дышит и двигается, так какая разница? Главное тело эльфа – и магия эльфийская, конфликта не произошло, – дроу взял меня за руку и рассмотрел контур кисти, – получилось, кстати, отменно. Можешь считать, что ты – мой шедевр.

Он продолжал все так же беззвучно смеяться над моей растерянностью.

– Для тебя это все какая-то игра, да?

– Отчасти, – не стал спорить мой спутник, – только теперь появилась ценная ставка.

– Цветок?

– И он тоже.

– В каком смысле?

Он только отмахнулся, не желая пускаться в подробности.

– Потом. Времени мало, и так провозились слишком долго.

Я очень хотела ему напомнить о том, как ждала его в камере битый час, распевая песни, но не стала, к чему зря раздражать временного союзника, верно? К тому же настолько неуравновешенного.

Мы вышли из магически созданной комнаты и снова услышали голоса. Это плохо. Одно дело – спасаться из-за решетки, и совсем другое – убивать людей ради того, чтобы совершенно посторонний темный получил артефакт. Я не хочу. Но я дала слово. Для того, чтобы спасти жизнь другим людей. Глупый какой-то выбор получается. Сейчас я собираюсь спасать бабочек, и для этого убивать пауков, приняв сторону жертв. В этот раз.

Мы вышли за угол, крадучись вдоль стен и полностью растворяясь в тени. Я едва видела его силуэт, а он отлично различал мой, может тень, это вообще что-то вроде дополнительной реальности? Люди не ждали ничего плохого, они мирно болтали, сочно обсуждая особенности интимной жизни какой-то местной девушки по имени Мадлен. Темный эльф осмотрелся, выбирая, и показал на высокого мужчину с русыми короткими волосами. Он бахвалился особенно любопытными подробностями отношений все с той же девицей. Я кивнула и аккуратно подобралась к намеченной жертве со спины. Очень странное ощущение, когда врагов видно, а тебя – нет, должна признать. У меня вмиг пересохло во рту, как всегда бывало в стрессовой ситуации, но дела это не меняло.

Дроу скользнул мужчине за спину и резко ударил его куда-то в основание черепа рукоятью палаша. Блондин даже не вскрикнул, только начал заваливаться набок, будто сломанная кукла. Я схватила его за куртку и дернула назад, подальше от освещенного лампой круга. Темный эльф метнулся вперед зыбкой тенью, и стены в момент окрасились красными потеками брызнувшей в разные стороны крови. Какой же он быстрый все-таки, не успеваю даже уследить за движениями, похоже, опять какая-то магия. А вот интересно, не уговорю я его зачаровать меня еще как-нибудь, а? Как с этой тенью? Взамен потерянного? Надо хотя бы попробовать. Может, дроу – это не проблемы, а мой шанс снова обзавестись хоть какими-то полезными способностями? Снова сработавшая геомантия?

С охранниками все вновь было кончено за несколько секунд: на каждого противника моему спутнику требовался всего один резкий, точный удар. Одному Скримджой вообще рассек горло чуть ли не до шейных позвонков, я же только малодушно прятала взгляд от дроу и от всего этого зрелища. Вновь остались только звуки: глухие шлепки падающих тел, бряцанье так и не извлеченного из ножен оружия и влажные едва слышные всхлипы, выпускаемой из жил крови. Да еще темный, кажется, тихо застонал от наслаждения, всаживая лезвие под ребра последнему, удерживая того в объятиях, бьющегося в агонии и хрипящего, как вурдалак, пока душа окончательно не покинула тело. Меня снова замутило, всякие игривые мысли на тему дроу разлетелись из головы, как стайка вспугнутых птиц.

Мясник и садист.

– Бросай своего, – коротко велел эльф, и я, разжав руки, позволила тяжелому телу окончательно осесть на пол.

– Отлично, – Скримджой хищно ухмылялся подвижным уголком рта, – теперь возвращаемся.

– А трупы? – поморщилась я, когда он, не особо напрягаясь, закинул бесчувственного охранника на плечо и двинулся обратно за угол в магически созданную комнатушку. – Их найдут.

– Пусть думают, что мы прорывались наверх, и у нас не было времени их прятать.

– А разве мы не…

– Все потом. Может, и пригодятся нам еще тела.

В колдовской комнате дроу снова замуровал выход и зажег призрачно-зеленоватый светляк, маслянисто растекшийся по стенам, создавая вновь то самое равномерное освещение. Потом эльф зло усмехнулся и принялся срезать с бесчувственного тела одежду ножом Окорока.

– Ты знаешь, что делать. Иди в угол, сядь, закрой глаза и зажми уши, – снова велел он, не глядя в мою сторону, – и почему светлые всегда такие неженки?

– Что ты собираешься делать? – потребовала я, все-таки на сей раз хватая его за рукав.

– Переломаю ему конечности, чтобы не мог сопротивляться, а потом расспрошу.

– Да он уже у нас! Неужели обязательно его убивать?

Янтарные глаза, в которых снова появился пугающий, безумный, лихорадочный блеск, уставились на меня, парализуя волю, а из жутких, расширившихся зрачков, казалось, смотрела сама Бездна.

– Ты хоть представляешь, сколько сил я потратил, пока колдовал над тобой? Нет? Не мешай восстанавливаться. Можешь спеть еще что-нибудь, отсюда нас точно никто не услышит.

– Как-то не хочется, – буркнула я, забиваясь в угол.

– Давай так, – предложил он, – ты поёшь, это доставляет мне удовольствие, и он меньше мучается, идет? Не представлял даже раньше, что такой фон добавляет ощущений.

– Ты же допрашивать его собрался? – не поняла я. – Я же буду тебе мешать?

– Договорились или нет? – с ноткой раздражения потребовал эльф, стаскивая с жертвы сапоги.

Вместе с правым стянулся и носок: у пойманного оказались узкие стопы с ухоженными ногтями, выкрашенными в светло-персиковый, а на щиколотке блеснул в призрачном свете тонкий золотой ножной браслет-цепочка. Наемник с педикюром? Любитель неуставных отношений что ли? Но браслет меня добил. Я сдалась и кивнула, реальность начинала напоминать кошмарный сон обилием крови и абсолютным сюрреализмом происходящего.

– Спой что-нибудь такое, мелодичное.

Ага, мелодичное. Меня, конечно, почти пообещали отпустить живой, но про «в здравом рассудке» речь не шла. Но если этот человек чуть легче умрет…

Ничего, язык не отвалится.

Мысль остановить дроу даже не приходила в мою голову: нечего мне ему противопоставить. А вот интересно, где предел того, что я могу сделать или допустить, ради того, чтоб выбраться отсюда? Кажется, у меня появилась возможность это узнать.

К стыду своему, должна признаться, что постепенно я даже увлеклась процессом подготовки к встрече гостей. Разум пытался уцепиться за что угодно, лишь бы не вспоминать о виденных сегодня пытках. На все у нас ушло около двадцати минут, как раз до смены стражи. К этому времени я перестала воспринимать наших потенциальных жертв, как людей. Они стали просто «наемниками, охраняющими рабов». То есть кончеными подонками. Так было куда проще воспринимать реальность, и это, разумеется, было сортом малодушия, сама понимаю.

Когда первая десятка стражников спустилась по ступенькам, я затаилась в тенях, чуть дальше по коридору. Раздались негромкие, но забористые ругательства. Ага. Первая инсталляция обнаружена. Сразу на площадке перед лестницей трудолюбивые пауки, размером с собаку, вызванные из небытия темным эльфом, оплели призрачно-серебристыми нитями все стены, почти полностью скрыв их, заодно почти заглушив свет. Паутина на фоне серого камня и все это в свете тусклых фонарей – ужасная банальщина. Какой-то готический роман для барышень получается, но эльф остался доволен. По ходу дела он прочитал мне небольшую лекцию о фобиях. В основном, у разумных они весьма однообразны. Темнота, туман, паутина, кровь, трупы, непонятные звуки, движение чего-то невидимого, горящие глаза. Как только подсознание ухватывается за привычный спусковой крючок своей фобии, дальше оно дорисовывает все само. А главное, увидевшие эту картину начнут теряться в догадках: кто автор шедевра? И снова, привет тебе, богатая фантазия.

В этом он был прав, любой нормальный человек, столкнувшийся с неадекватным поведением, впадает в некий ступор. Поэтому люди вроде меня боятся встречаться взглядом с сумасшедшими, например. А Скримджой в определенном смысле был абсолютно сумасшедшим.

В дополнение ко всему на липких нитях весели четыре раздетых обезглавленных трупа, изрезанных странными символами и крайне живописно расположенных, а по коридору, перекатываясь густыми волнами, клубился вызванный дроу зеленоватый туман.

– Что за хрень тут происходит? – прорычал один из охранников, поднимая собственный фонарь, более яркий, чем настенные, повыше.

– Пойдем дальше и проверим? – спросил гнусаво долговязый тип с перебитым носом.

– Да, – кивнул первый, явно старший среди них, – Дорсен, вали наверх, позови еще десятку из казармы. И пусть арбалеты прихватят. И фонари нормальные еще.

– Ладно, – торопливые шаги поднимающегося по лестнице человека стихли, когда он завернул за угол.

Не «да, сэр»: точно не профессионалы.

В этот момент из глубины коридора раздался душераздирающий вопль. Потом еще один. У охранников вытянулись лица при звуке особенно инфернального воя, а один даже попятился назад. Еще одна милая шутка моего спутника: подговорить пленников «помочь нам их освободить». Как только услышат в коридоре голоса охранников – вопить во все горло, как души в Бездне. А мужиков-то и правда пробирает. Надо же, оказывается, прав был дроу.

– Ничего не разглядеть, – старший попытался разобрать хоть что-то в глубине коридора.

Еще бы. Тень, туман и кое-где паутина.

– Эти знаки на телах… – проговорил темноволосый парень со шрамом через губы. – Тут что, демон какой-то?

– Да, – вторило ему невнятное многоголосье, – что это за тварь вообще?..

Старший не ответил, зато по лестнице загрохотали подметки еще двадцати сапог. Снова раздались ругательства и защелкали взводимые курки арбалетов. Мне окончательно расхотелось показываться на глаза кому бы то ни было. Вот об этом мы и не подумали: от арбалетного болта никакая тень не защитит.

– Твою ж мать, – проговорил кто-то из новоприбывших, – что это за крики.

– Оно добралось до рабов походу…

Вот! Вот он – момент истины. Когда я училась в Академии, у нас тоже был курс психологии, рассчитанный именно на такие ситуации. Целый практикум был: «Перед вами темная жуткая пещера, вы маг, сопровождающий отряд». Не понимаете, что впереди, скажите окружающим людям, что там упыри. Или демон. Или многоногая людожорка, на худой конец. Но никогда нельзя произносить слов вроде «это» и «оно». Подстегнутая страхом фантазия в условиях полной неопределенности – это корень паники. А паника – это поражение. Хотите напугать кого-то – не давайте ему понять, что происходит, в принципе.

– Смотрите! Вон там! – закричал какой-то молодой парень, тыкая пальцем в мою сторону, оп-паньки, кажется, я попала в круг света их фонарей, и тень начала спадать. – Угол на два часа!

– Ар-рбалеты! – скомандовал, вмиг оживший старший, и я почла за лучшее убраться подальше.

Быстро в полуприсяде отбежала метров на десять дальше от входа. В скрывавший меня до того угол со свистом ударились болты, один даже вспыхнул. Зачарованые? Ну, ничего себе, благо, хоть револьверов не наблюдается.

– Вы видели? Что это была за хрень вообще?!

– Она на четырех лапах передвигалась!

– А глаза?! Глаза видели, как сверкают?!!

Точно, так себе наемнички-то, суеверные и не слишком дисциплинированные. А моим парням вообще не чета. Я вздохнула меланхолично и загрустила, осознав в очередной раз, что все мои далеко, а я тут совершенно одна, в компании полоумного дроу. В этот момент в темноте и тумане я случайно споткнулась о камень, упала и пребольно ударилась коленкой. Твою ж мать!

– Подбили что ли? – снова спросил кто-то.

– Осторожно, – глухо прозвучал голос старшего, – перезарядить и медленно вперед. Думаю, мы его грохнули.

Да ну вас. Сама я грохнулась, из-за собственной несобранности.

– Да? А почему тогда там еще кричат?

– Откуда я знаю? Может, их несколько? Но болты берут? Берут. Щас мы с ними разберемся.

Охранники медленно двинулись вперед… и первые двое с воплем повалились под землю. Волшебные комнатки можно делать не только в стенах, но и в полу. У кого-то не выдержали нервы, и снова засвистели арбалетные болты, на сей раз беспорядочнее, а я скрючилась у стены, вжимаясь в нее спиной и пытаясь не попасть под раздачу.

– А ну стоп! – заорал старший. – Отставить панику! Стоп, я сказал!

К такому жизнь бывших бандитов не готовила: кто-то внезапно начал молиться светлым богам, на него тут же зашикали.

– Что это?!

– Это просто яма, – проговорил предводитель, но в голосе его появилась первая нотка неуверенности, – посветите кто-нибудь.

– Яма? В камне? Ее что тут выкопали за полчаса?!

– Заткнись, Лейс!

– Но…

– Умолкни, твою мать!

А в это время бесшумный дроу, затаившийся в самом начале коридора, возле лестницы в тени, аккуратно заходил процессии с тыла. Это не так сложно для тренированного и выросшего в подземном мире с такими же вот коридорами бойца: зажал сзади рот жертве, да ударил под ребра. Минус один. Минус два.

Когда-то давным-давно, когда я мирно училась в дайсарской Академии магии, один парень с нашего потока принялся на вечеринке развлекать всех фокусами. Особое изящество развлечения было в том, что магию-то он как раз вообще не использовал: только трюки и ловкость рук. Так вот, любой фокус состоял из нескольких частей: подготовка, когда зрителю рассказывают историю и показывают предмет в его изначальном виде, затем следует красивая яркая обманка, отвлекающая зрителей от настоящих действий фокусника, и наконец – результат, воспринимаемый, как маленькое чудо. Так вот, все эти декорации, были той самой обманкой, призванной приковать к себе все внимание, реальную опасность тут представлял только сам Скримджой. Он уложил человек шесть, когда впереди идущие спохватились.

– Мавер! – заорал кто-то. – Он мертв! Да какого…

Вопль резко оборвался. Минус еще один. Но теперь в сторону дроу смотрели арбалеты, а я не знала, как отвлечь противника и не попасть под выстрелы самой. Зато это отлично знал сам Скримджой: с потолка на головы бандитам посыпались все те же призванные пауки. Крики, паника, и через пару минут все было кончено. Двое с воплями успели пробежать вверх по лестнице – единственные, кому удалось уйти.

– Эй, ненаглядная,– позвал темный эльф, вытирая лезвие ножа о штанину, – живая?

Я встала на ноги, стараясь не смотреть на тела, через которые волнами перекатывались все те же клубы зеленоватого тумана. Под сапогами влажно зачавкало, и меня накрыло удушливым сладковатым запахом крови.

– Жива. Три-четыре недели кошмаров, и возможно, даже смогу нормально спать.

– Ты как умудрилась упасть?

– Споткнулась.

Скримджой хмыкнул, но комментировать не стал. Он движением руки заставил пауков галопом пуститься вверх по лестнице, вслед за убегающими. Скорости охранникам что ли хотел придать?

– Их же перебьют, – покачала я головой, поправляя одежду и отряхиваясь, – паучков.

– Развоплотят, – отмахнулся дроу, – не страшно, их задача: неразбериха наверху. А мы проскользнем к кабинету Орена Берса.

– Идем за ними наверх?

– Нет, нужно еще подождать.

– Зачем? – не поняла я.

– А, долго рассказывать, просто делай, что говорю, пока мы не выбрались.

Что ж, раз у нас было еще время, и я не могла не спросить.

– Почему ты устроил из этого всего такой цирк?

– Цирк? – обернулся темный эльф.

– Ты мог пробраться в тенях и уйти.

– И пропустить такое веселье? – поднял он правую, неповрежденную шрамом бровь.

– Веселье?!

– Я просидел в этой камере почти десять лет.

– Сколько?! – ахнула я невольно, прикидывая, что десять лет назад делала я сама.

Собиралась поступать в Академию магии. И тихо зверела от насильственной дружбы с пяльцами для вышивания под неусыпным маменькиным надзором.

– Давай потом. Сейчас – Берс. Закрывайся тенью.

Я только кивнула, все еще переваривая этот срок. Мы вышли в коридор, и я тихо выругалась, снова споткнувшись о лежащее на полу тело. Что я тут делаю? С этим странным существом? Может, стоило вообще остаться в камере и дождаться, пока с вопросом разберется Эрик? Берс же должен был связаться с ним, а Бреннон – умный парень, он бы придумал, как разрешить ситуацию, если и не с меньшим количеством убийств, то хотя бы… не знаю. Более профессионально? По крайней мере, он не получает от таких вот игр удовольствия, да и ему я доверяю, в отличие от непонятного темного эльфа. Ведь за что-то его держали в этой камере, да? Не заложником же. Я задумалась настолько, что чуть не ткнулась носом в спину своему спутнику, когда около лестницы он внезапно остановился.

– Что?

– Да странно немного… – протянул он. – Я точно знаю, что у них должен быть маг с учеником. Почему они еще не здесь?

Я обошла его и уставилась в криво ухмыляющееся лицо, просто не веря своим ушам.

– Мы ждем тут двух профессиональных магов?! Ты серьезно?! Да нас раскатают в коврик! Ты хоть знаешь, кто они по специализации? А если это некроманты или демонологи?

Скримджой почесал кончик носа и уставился на меня с любопытством.

– Правильные вопросы. Ты что же, видела магические сражения? – заинтересовался он.

– Я не хочу об этом говорить.

– А придется, моя очередь спрашивать, помнишь?

– Сколько еще мы будем играть в эту дурацкую игру?

– Мы же еще не выбрались, да и не договорились ее закончить, – пожал плечами темный эльф, – а сейчас все равно придется ждать, пока эти чародеи сюда сунутся. Так что давай. Рассказывай! Только тихо.

Он создал очередную потайную комнату прямо возле лестницы и подтолкнул меня ко входу. Единственное, что оставалось: усесться у стены и попытаться грязным платком покойного охранника, прозванного Гусем, оттереть бурые пятна с сапога.

– Однажды я попала в такую дуэль, – нехотя проговорила я, – один из них был погодником и моим знакомым, молниями бил, а второй работал с землей. Если бы не подоспела помощь, мы бы сейчас не разговаривали. А еще дралась с некроманткой.

– И что ты могла противопоставить магам? – не понял Скримджой, вновь присаживаясь рядом со мной и вытягивая расслабленно ноги.

Похоже, он привык давать телу отдых в любой подвернувшийся момент.

– Я тоже закончила Академию магии, – вздохнула я, разглядывая носки чужих сапог, – а потом так вышло, что я лишилась источника сил. Так что тема с колдовством для меня закрыта навсегда, но в целом – я в теме.

– Давно? – после короткой паузы поинтересовался дроу, придвигаясь ближе и приваливаясь к моему плечу, непринужденно, будто мы были старыми друзьями.

– Что давно?

– Осталась без колдовства?

– С месяц назад.

– Совсем лишилась магии? Сгорела? Это что ж нужно было такое сделать?

Перед глазами снова невольно встало залитое кровью лицо Эрика, и как я чуть ли не на коленях умоляю вызванную мной непонятную тварь по имени Мышеловка, помочь ему, предлагая за это уплатить любую цену. Боги с ней, с магией, проживу и без нее, главное, рыжий авантюрист жив.

– У меня чуть друг не погиб, – нужно было ответить и как-то покороче, – я попросила одно существо помочь ему, а взамен оно потребовало мой источник. Такая вот сделка.

Темный эльф посмотрел на меня, как на слабоумную. Он машинально поигрывал ножом, очень быстро вертя его в тонких пальцах. Мне показалось, что это забавляет его куда больше, чем моя завуалированная жалоба на судьбу, но я ошиблась, дроу слушал меня весьма внимательно.

– Лишиться сил ради «друга»? Чем ты, интересно, думала?

– Ты не поймешь.

– Это уж точно.

Мы помолчали. Вот притягивал мой взгляд этот мелькающий в узкой ладони клинок. Завораживал прямо.

– А по какой из способностей ты скучаешь больше всего? – поинтересовался он неожиданно.

– Не знаю, – такой вопрос никогда не приходил мне в голову, – огонь, наверное… Хотя нет, вру. Эмпатия. Вот эмпатии очень не хватает. Весь мир вокруг будто замолчал…

Клинок остановился и исчез в засапожных ножнах, а на меня в упор вновь уставились янтарные глаза, нездорово загоревшиеся какой-то идеей. Это потрясающее ощущение: будто сидишь в медной ванне с пираньями на вершине просыпающегося вулкана в грозу. То есть, ты, конечно, не знаешь, что именно оборвет тебе жизнь, но предчувствие у тебя уже нехорошее.

– А хочешь, – подхватился неожиданно Скримджой, – я дам тебе способность к эмпатии? Так же, как это получилось с тенями?

– А ты можешь? – удивилась я, невольно ощущая совершенно безумное желание: выложить своему спутнику в подробностях все, что произошло со мной за прошлый год.

Он только широко криво ухмыльнулся.

«Стоп, – шикнул Лусус, – мы что, внезапно начали ему верить? Этому?»

– А цена? – осторожно осведомилась я.

– Это подарок, – янтарные глаза мягко мерцали в темноте, и, глядя в них, я совершенно необъяснимым образом вмиг успокоилась, будто кто-то рубильник на дварфийском механизме дернул.

Да что мне собственно терять-то? С моим образом жизни сломанная шея – только вопрос времени. Но если есть хоть малейший шанс вернуть восприятие… Хотя бы восприятие.

– И я ничего не буду должна взамен? – уточнила я на всякий случай.

– За этот подарок? Нет, – мягкие бархатистые нотки в голосе обволакивали.

– И это будет только эмпатия? Безо всяких незадокументированных побочных эффектов?

– Даю слово, конкретно в этом моем предложении нет никакого подвоха.

Он даже не дождался моего согласия. Из нагрудного кармашка чужой куртки была извлечена тонкая стальная швейная игла, над которой он принялся что-то шептать. Я с интересом наблюдала, как металл чуть замерцал светло-фиолетовым. Тогда темный эльф заставил меня наклонить голову набок и провел пальцами по шее, разумеется, найдя еще не заросшие ранки.

– Это еще что?

– Вампиресса поцеловала, – пожала я плечами, не желая вдаваться в подробности.

– Мило. Ты ловишь от этого кайф?

– Ей просто нужен был глоток крови.

– Ладно, не суть. Сейчас будет очень больно, лучше сними куртку и зажми рукав зубами.

Не веря, что действительно это делаю, я вновь послушалась. Будто под гипнозом.

– Ну… Сделаю все быстро. Постараюсь.

И он воткнул заговоренную иглу мне в шею. Точно в след от клыков.

За мою не такую долгую жизнь я успела побывать в переделках пострашнее этой, поэтому все, что я могла сейчас сделать, это не закричать и не приняться кататься по полу с воем. Ощущение было такое, будто по жилам вместо крови потек огонь, а все тело сводили короткие и крайне болезненные судороги. Не настолько плохо, чтоб потерять сознание, но близко к этому. А вот интересно, действительно магия такая, или Скримджой делает это специально?

Когда разум помаленьку начал проваливаться в счастливое небытие, внезапно все закончилось. Я лежала на полу, а темный эльф, крепко обхватив, прижимал меня весом своего тела, видимо, не позволяя сильно удариться или вовсе разбить голову о камень. Одной рукой он удерживал мои запястья где-то за головой, а вторую подложил под затылок и плотно сжимал коленями мои ноги.

– Ну? – спросил он нетерпеливо, поднимаясь. – Как? Давай быстрее приходи в себя, там наверху парни готовятся к спуску в наш маленький филиал Бездны.

Встать? Да он шутит что ли? Я сейчас – не человек, я – кусок желе. Лежать и чуть подрагивать – предел моих возможностей.

– Согласна, чтобы меня вернули в камеру, – только простонала я, не в силах отлипнуть от пола, – может быть даже, чтоб убили, если быстро.

Скримджой чуть повернул голову на бок, выставив вперед одно острое ухо.

– Шутишь. Значит, все прошло хорошо.

– А могло пройти не хорошо? – мгновенно распахнула я глаза, чуть приподнимаясь на локтях.

– Ну, был шанс, что ты потеряешь рассудок.

Я застонала, опуская затылок обратно на такой потрясающе прохладный пол. Мне хотелось вжаться в него, как в подушку. И еще лучше бы, он был изо льда, а то, кажется, кто-то только что вскипятил мне мозг, даже не потрудившись вынуть его из черепа.

– А теперь последний штрих, сядь, вот так. Сейчас будет немного неприятно.

Дроу сел на пол за моей спиной, обхватив и крепко прижав к себе, потом вытащил иголку, все еще торчавшую в шее, и она рассыпалась в его пальцах в пыль. А потом зажал мне рот ладонью… потому что вернулась эмпатия.

Это было так… Так… Да у меня даже слов не было, чтобы описать ощущения. Будто бы пять минут назад я сидела в темной комнате с завязанными глазами и заткнутыми ушами, а теперь оказалась посреди летнего леса со всеми его звуками, шелестом, криками птиц, и над головой посреди синего неба сияла радуга самых чистых красок. Темный эльф ощущался сложным коктейлем из азарта, любопытства, жажды крови, похоти и целого букета каких-то непонятных эмоций. В нескольких метрах от меня в своей норе сидела крыса. Она была сыта и постепенно засыпала. Комок меха испытывал удовольствие. Этажом выше перед лестницей были люди, и я не могла разобрать точно – сколько их, но оттуда лился страх. От легкого напряжения перед спуском к неведомой опасности до панического ужаса какого-то парня, явно наслушавшегося страшилок про Скримджоя. Мир снова ожил, и даже ярче, острее, чем до потери магии. Это насколько же сильнее меня этот темный?

Но как же это было прекрасно. Невыносимо с непривычки, но прекрасно…

Я, кажется, пыталась кричать, и только ладонь цвета черного дерева мешала мне завопить на весь замок. Потом подавилась собственным криком и открыла, наконец, глаза.

– Встать сможешь? – он отпустил меня сразу.

По щекам текли слезы, а в горле стоял ком.

– Спасибо, – только и смогла прошептать я, пребывая в состоянии эйфории и с трудом поднимаясь на ноги, вцепившись в рукав его куртки, – спасибо тебе, это…

– Потом, – велел темный, – спускаются.

«Ага, – буркнул внутренний голос, – а если бы ты не успела прийти в себя? Почему бы не подождать, пока вы отсюда выберитесь, в конце концов? Что за идиотский выбор времени?»

Я отмахнулась от него, испытывая острый и почти нездоровый приступ благодарности и внезапного доверия к дроу. А еще мне хотелось плясать и петь во все горло, как умалишенной. Он же при этом еще и тратит силы. Да лучший друг не сделал бы для меня большего. Я впервые со смерти и возвращения на этот свет Эрика перестала чувствовать себя ущербной.

Темный эльф жестами велел следовать за ним, и мы снова укрылись в тенях, съежившись у подножия лестницы в углу. Мимо очень осторожно шел человек в темно-синей мантии. Маг проходил настолько близко, что я могла бы ухватить его за щиколотку, просто из озорства, и именно это мне хотелось сделать больше всего. Скримджой, уловив, что со мной происходит что-то совсем не то, сжал мою руку тонкими пальцами, и хватка напоминала по ощущениям защёлкнувшие стальные наручники. Чтобы отвлечься от неподобающих мыслей, я снова уставилась на неизвестного мне мэтра. Он спускался медленно, прикрываясь заклинанием «Щит», судя по слегка мерцающему воздуху вокруг него. Достаточно грамотно. Интересно, а кто вообще этот человек? Судя по консервативной мантии – выпускник той же дайсарской Академии, которую заканчивала и я. Но чтобы дипломированный маг связался с таким разбойничьим гнездом? Странно. За ним шли двое с палашами. Опять же, разумно. На лестнице всех прикрывал щит, а как только они спустятся – эти рукопашники прикроют мага. Дальше несколько человек с арбалетами, а потом я уже перестала присматриваться – человек двадцать прошло. Замыкал еще один маг, тоже со щитом, но совсем молодой на вид, лет двадцати, это именно он боялся моего спутника. Его страх пульсировал и переливался, как цветной дым в хрустальном шаре базарной предсказательницы. Скримджой уставился на парня, как голодный зверь на кусок мяса, разве что не облизнулся, и теперь уже я взяла его за руку, почти физически чувствуя, как напряглись все его мышцы, готовые бросить тело вперед: к добыче. Будто внутри него была сжатая до боли стальная пружина из сложного дварфийского механизма. Пришлось впиться в него ногтями, чтобы он более или менее пришел в себя. Если Скримджой вообще хоть когда-нибудь бывал «в себе».

Когда замыкающий маг прошел мимо нас, и вся процессия повернула за угол, оставив двоих караулить лестницу, темный эльф жестом велел следовать за ним. Пружина распрямилась.

Но сначала крики раздались из коридора: с потолка снова посыпались призванные пауки – самая любимая шутка, как я поняла. Свистнули стрелы, затрещал разряд призванной молнии: все это отлично заглушало наши шаги.

Скримджой в одно движение оказался перед обреченными часовыми, одновременно вогнав в их гортани ножи. Снова брызнула кровь, раздалось отвратительное бульканье, а мои чувства горячей волной обжег чужой предсмертный ужас. Пока я пыталась понять, как бы теперь эту вновь обретенную эмпатию заглушить, пока мы тут бродим, дроу опустил мягко оба тела на пол.

– Наверх, – коротко и тихо велел он, и потащил меня за ворот куртки по крутым каменным ступеням.

На площадке следующего этажа оказалось еще три человека, темный эльф избавился и от них. Ничего не объясняя, мой спутник повернулся назад и создал сразу три колдовские комнаты подряд… на самой лестнице. Три ямы, отлично отрезавшие отряд в подвале от нас, отряд, а главное – магов. Нет, они, разумеется, выберутся, но некоторое время мы выиграли, то есть из примерно сотни человек в замке, тридцать были мертвы, еще двадцать временно заперты в подвале. За какой-то час с небольшим дроу избавился от половины противников, это было жутко, но и впечатляло изрядно. Думается мне, доложи охранники сразу о проблемах Берсу, он бы действовал иначе, но они явно решили разобраться сами, не привлекая внимания нанимателя к досадному инциденту. За что в итоге и поплатились.

Не знаю, как мой спутник выбирал дорогу среди коридоров, и отыскивал укрытия, в которых мы прятались от стражи, временами пробегающей мимо. Мы поплотнее укрывались тенью, тесно прижавшись друг у другу, но это больше вообще не было неприятным. Запах имбиря и корицы с тонкими металлическими нотками, приятно дразня, щекотал ноздри, заставляя поневоле думать о всяком… Неподобающем. Может, он как-то действовал на меня эмпатией? Или просто мне самой нравились с некоторых пор именно такие мужчины?

Он не убивал больше никого, и от этого я была ему еще более благодарна. Даже не знаю, чем я смогу отплатить, когда мы выберемся за все, что он для меня сделал? Деньги, официальные документы, телепорт?

Пожалуй, здесь требуется некоторое пояснение: в принципе, общение между разными расами больше всего осложняется различиями в понятийном аппарате. Века назад маги древности, жившие тогда в нашем мире, изобрели невероятно мощное общемировое заклинание, Канон, позволившее всем разумным существам понимать язык, в последствие названный всеобщим. На тот момент технологии и магия позволяли легко перемещаться по всему миру, и такое массовое насилие над сознанием решало кучу проблем с языковым барьером, однако, была и оборотная сторона. Изучая чужую речь естественным образом, ты впитываешь в себя и чужую культуру, учишься понимать не только значение слова, но и его смысл, если вы понимаете, о чем я. Новый же язык был искусственным, не имел багажа истории и традиций, так что каждый народ наполнял его собственными понятиями, совершенно не совпадающими с тем, что подразумевают соседи. В итоге, проблема общения и понимания не пропала, но была спрятана глубже.

Например, когда мы гостили у моего друга из снежных эльфов, и он как-то попросил посмотреть в окно и сказать ему, какая погода, мы почти довели друг друга до желания побиться головой о стену. У альфар больше сорока слов, обозначающих снег, так что ничего адекватного, с его точки зрения, он от меня так и не добился. Еще был забавный момент с орками, для которых слова «игра», «состязание» и «поединок» имеют одно значение. Так что попытка объяснить еще одному моему другу Углуку-Два-Ятагана, что означала фраза: «А в столичных салонах мы с другими девушками ради развлечения играли в фанты» вызывала у него шумный хохот. И только через некоторое время он смог объяснить, что все это время представлял изнеженных девиц в роскошных платьях, скачущих по комнате с мечами.

С темным эльфом ситуация была еще хуже, они живут анклавами, и взаимное проникновение с другими культурами для них полностью исключено. Так что я могла только гадать, что сейчас может быть нужно моему спутнику от Берса. Цветок? Хорошо, допустим. Но вот что он имел в виду, когда говорил, что ему скучно? И как следствие этого, что дальше-то? А уж зачем мой сокамерник тратил силы перед боем, делясь со мной собственной магией, при том что все время велел держаться у него за спиной – вообще было для меня загадкой. Но ведь в его действиях тоже должна быть логика, просто – другая, и это я не в состоянии ее понять. Так что вопрос, чем я могу его отблагодарить за его подарки, чтобы не остаться в долгу, был весьма непростым.

Пока я ломала над этим голову, мы оказались возле деревянной двери, изукрашенной причудливой резьбой с цветочным орнаментом. Дроу чуть прикрыл глаза, прислушиваясь, и удовлетворенно кивнул.

– Слушай, ненаглядная, – обратился он ко мне, не сводя с двери взгляда, – ты хочешь отомстить Орену?

А и правда, хочу? Пожалуй, нет, ничего непоправимо плохого он мне не сделал. Не успел просто.

– Больше всего я хочу просто выбраться отсюда.

– Значит, он – мой? – уточнил темный.

Я пожала плечами. Остался последний рывок, и я буду свободна: это главное. А убьет Орена Берса Скримджой сейчас или Эрик потом – не большая разница. В любом случае, работорговец сам выбрал свою судьбу, притащив меня сюда.

– Если хочешь…

– Тогда на счет три, идешь за мной, не высовываешься. Они могут начать стрелять.

Так, три глубоких вдоха привычно успокаивали нервы. Не в первый раз, правда, сейчас со мной не было моих друзей, зато остался только один шаг до свободы. И Эрику не придется вытаскивать меня из подвала, гладить по макушке и обещать, что больше без присмотра он меня не оставит, а еще совершенно бестактно шутить на тему моей полной беспомощности. «Три» наступило, пока я пыталась перестать думать о рыжем авантюристе.

Скримджой выставил руки вперед, зеленое сияние вырвалось из ладоней, снося дверь с петель и сшибая с ног двоих громил. Зеленый свет окутал обоих, и мужчины завопили от боли, скрючившись на полу.

Перед нами оказался роскошный кабинет, освещенный магическими светильниками. Оба окна закрывали длинные портьеры из темно-серого бархата с жемчужным отливом, только сейчас обратила внимание, что снаружи был вечер. Я по привычке ожидала увидеть по стенам стеллажи с книгами, но ошиблась: хозяин кабинета предпочитал картины в золоченых тяжелых рамах и декоративно расставленную серебряную посуду. Один из упавших мужчин обрушил пару полок и драгоценные сосуды со звоном раскатились по полу. Жемчужного цвета шелк обтягивал верхнюю часть стенных панелей из светлого дерева. Диванчик у стены, пара кресел, отдельный столик с фруктами, небольшой бар, сверкающий цветными бутылками с дорогими этикетками. Неплохо. Не слишком элегантно, но довольно уютно.

Дроу как ни в чем не бывало прошел мимо скрючившихся на полу бездыханных уже людей, ухмыляясь сидящему за столом Орену Берсу. Тот сделал какое-то судорожное движение, но комната снова наполнилась зеленоватым светом, а тело господина Берса взметнулось в воздух, повисшее на призванных шипастых лозах, источавших неяркое сияние, толстые пальцы правой руки, цеплялись за рукоятку тяжелого дварфийского револьвера, но шевельнуться он уже не мог.

Скримджой чуть повернул кресло для посетителей и с ленцой в каждом движении развалился в нем. С грязными спутанными волосами, в чужой, коротковатой для него одежде, живописно раскрашенной пятнами чужой же крови, снова поигрывающий ножом, он выглядел в этой роскоши гораздо уместнее, чем повисший на лозах мужчина. Дроу явно привык к роскоши настолько, что просто не обращал на нее внимания.

Эльф шевельнул пальцами, и лоза впилась в запястье пленника, заставляя того выронить револьвер на пол, я инстинктивно шарахнулась в сторону, ожидая, что он оружие выстрелит, но обошлось. Берс боялся, но не слишком, и, кажется, судорожно искал способ выкрутиться.

– Ну что? – полюбопытствовал дроу, по привычке чуть наклоняя голову набок, острое ухо шевельнулось, чутко улавливая звуки. – Как ощущения?

– Поставь меня на ноги, и давай поговорим, как цивилизованные существа. Давай договоримся? Ты же чего-то хочешь от меня, а? Иначе ты бы убил меня сразу?

Я ошиблась. Даже скажи охранники Берсу сразу о нашем побеге, ничего бы не изменилось. Он явно не понимал, с кем имеет дело, раз наивно пытался использовать в разговоре нормальную человеческую логику.

– Для начала, – голос темного эльфа вновь приобрел мурлыкающие бархатные нотки, – ты расскажешь мне, что это за место? Нет, я, разумеется, нашел твой цветочек в подвале, но на этой стадии для него уже не нужны рабы. Не так много, как содержится в твоих казематах. На что они тебе? Перевалочный пункт?

– Да, – кивнул Орен без колебаний, впрочем, он определенно врал.

Какое же, все-таки, наслаждение снова уметь это ощущать. Но надо быть полным идиотом, чтобы врать эмпату с замашками садиста.

– Не-е-ет, – протянул темный эльф, закидывая ногу на ногу, – ложь. Я чувствую. Так что же ты тут устроил? Твои… постояльцы по большей части в хорошей форме, я успел на них глянуть, да: сильные, сытые. Но условия содержания… никуда не годятся. На что они тебе, Берси?

Мужчина закусил губу, явно пытаясь выкрутиться, и еще одна лоза по движению пальцев дроу обвила его шею, слегка сжав. Шипы впивались в кожу, не сильно, но достаточно, чтобы выступили рубиновые капли.

– Я не вру, – просипел пленник, – это рабы, тут перевалочный пункт в Стигию. Что ты еще хочешь узнать?

Скримджой сокрушенно покачал головой, сожалея о людских глупости и упрямстве. Новый побег призванного растения прополз по ноге мужчины, прорывая колючками дорогую ткань штанов, потом остановился чуть ниже пояса. На конце лозы распустился лиловый цветок, ощетинившийся длинными острыми шипами вместо тычинок.

– Мы можем сделать все очень сложным, Берси. И очень болезненным. Я-то совсем не против, но вот зачем это тебе?

Он не успел договорить, в этот момент в комнату ворвались трое с обнаженными палашами, похоже, из тех самых головорезов, часть которых мой спутник пустил в расход, но темный эльф даже бровью не повел. Хотя я отскочила в сторону, подхватив упавший револьвер бывшего хозяина кабинета. Первым был мужчина за сорок, явно главный, потому что остальных он остановил одним жестом. Короткая стрижка, перебитый нос, скуластое лицо с парой старых шрамов, подбородок упрямца и глаза циника: светло-серые, обманчиво ленивые и холодные, как у сонного удава. Из рукава выглядывал край старой коричневой татуировки, уже стертой от времени и некачественного исполнения. Он замер, опустив палаш, и теперь молча изучал обстановку. А выглядели-то мы, должно быть, живописно.

В авантюрных романах, которыми я зачитывалась когда-то, такие вот охраннички появлялись ненадолго, были все на одно лицо и почти сразу исчезали со страниц, выведенные из строя главным героем, впрочем, мой компаньон не торопился увеличивать количество мертвецов.

– Берси…– протянул темный каким-то слегка капризным тоном, и лозы пришли в движение, принявшись неспешно отрывать пуговицы от рубашки пленника.

– Опустите оружие! – вскричал Орен, хотя и немного запоздало.

– И выйдите в коридор, – добавил дроу, – подождите там, пока мы договоримся, идет?

Сероглазый мужчина нахмурился и лениво перекатил зубочистку из одного уголка рта в другой.

– Смотря, что тут происходит.

Собственно, вопрос перед ним стоял довольно простой: кто теперь заказывает музыку, прежний владелец замка, распятый над собственным столом, или непонятный бомжеватого вида тип в кресле, явно контролирующий ситуацию? Пока для однозначного решения увиденного ему было не достаточно. Поэтому мужчины не нападали, но и не спешили покинуть кабинет.

– Ла-а-адно, – протянул, оборачиваясь к ним через плечо, мой спутник, – давайте поясню, вы в курсе, где в этом замке находится сокровищница? Правильно, в подвале. А что у нас сейчас в подвале? Правильно, мои паучки. Судя по вашим лицам, мне кажется, вы начинаете понимать, да? Кто платит вам жалование? Ну? Люди, начинайте думать головами!

– Господин Берс… – немного неуверенно протянул один из громил, пока главный продолжал молча рассматривать эльфа, что-то прикидывая.

Патетически воздетые в воздух руки показали, насколько Скримджой разочарован.

– Под-вал. Па-у-ки, – раздельно повторил он, – а с Берси мы почти договорились, и дальше он будет служить мне. Так кто тут главный?

– Вы, – выплюнул одно слово сероглазый, голос у него, кстати, был резким и грубым, очень подходил к внешности.

Тонкие змеиные губы расплылись в кривой ухмылке, и темный, добившись желаемого вывода, перешел на палитру вкрадчивых интонаций.

– И я обещаю премию за сегодняшнее маленькое происшествие. Даю слово.

– И чего стоит ваше слово? – поинтересовался не без сарказма человекообразный родственник удава, разглядывая два трупа на полу.

– Я всегда его держу, если дал.

Мужчины переглянулись, а дроу, сузив глаза, начал барабанить пальцами по подлокотнику. Эта досадная помеха отделяла его от развлечения, а значит, в любой момент он мог стать опасен.

– Ну же! Решайте! Или я просто убью вас, а деньги поделят между собой ваши коллеги!

Главный решился и убрал оружие в ножны.

– Приехал торговец, привез вино для… запланированного мероприятия на Арене. Теперь, как я понимаю, с этими вопросами к вам?

– Ко мне, кстати, мое имя – Скримджой. Арена?.. О! – в глазах темного эльфа отразилось понимание, и он даже прищелкнул пальцами, когда снова повернулся к своему пленнику. – Арена! Рабы, подвал – ну конечно! Бои на арене! Берси, это отличная идея!

Орен сдался, это было заметно по его лицу и глазам, в которых появилось обреченное выражение. Он бессильно обвис на лозах, как покинутая кукловодом марионетка.

– Чего ты хочешь, темный? – выплюнул работорговец, пытаясь еще хорохориться, но голос звучал устало.

По одному движению пальцев его собеседника головорезы покинули комнату, решив переждать смену власти подальше, даже двери за собой попробовали прикрыть. Еще одна лоза захлестнула горлышко бутылки синего стекла из бара и подтянула ее к эльфу, ввинтившись в пробку на манер штопора и открыв сосуд. Он не озаботился бокалом и сделал несколько хороших глотков прямо из горлышка, прикрыв глаза от удовольствия: вино пришлось Скримджою по душе, и я невольно сглотнула.

– Хочешь? – великодушно продолжил новый хозяин кабинета распоряжаться баром старого.

Он даже не стал дожидаться ответа: все та же лоза поухаживала за мной тем же манером. Делая глоток на пробу, я ощущала себя пиратом, захватывающим купеческий корабль. Вообще, не самое плохое чувство, особенно учитывая, что висящий передо мной опутанный колючими растениями человек недавно держал меня в цепях. Это как-то справедливо что ли? По крайней мере, особого сочувствия наш бывший тюремщик не вызывал.

– Я хочу этот замок, – проговорил между тем негромко эльф, обводя комнату плавным движением узкой ладони, и я не знаю, кто изумился больше: я или Берс? – я знаю толк и в зрелищах и боях, и мне нравится твоя идея. Лосс! Это отличная идея, а я все равно не знал, чем занять себя на ближайшее время.

– Но…

– Все, друг мой, решено. И ты знаешь, думаю, мы поладим, так?

– Но ведь…

– Включи логику, Берси! Мы договоримся, я помогу тебе с этой твоей… Ареной, сам развлекусь, а ты на этом заработаешь и очень неплохо. Вас же, людей, всегда в первую очередь интересуют деньги, да? А я не корыстен, знаешь ли. Зато в случае проблем, тебе не придется беспокоиться, я сумею защитить наше маленькое предприятие от кого угодно.

Орен облизнул губы и впервые посмотрел на темного заинтересованно.

– И тебе что, серьезно не нужна прибыль?

Эльф ухмыльнулся и только покачал головой, делая очередной глоток вина.

– Погоди, – я подошла к нему и положила руку на плечо, чтобы аккуратно привлечь к себе внимание, – мы же договорились. Ты обещал отпустить людей из подвала.

Скримджой взял мою ладонь, поднес к губам, будто мы были на приеме во дворце, и поцеловал пальцы. Вид у темного при этом был, как у придушившего пару породистых голубей лиса.

– Конечно же, ненаглядная,– добавил он в голос проникновенных интонаций, – я отпущу их, я держу данное слово. Но это не значит, что я не куплю новых. Получше.

Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица, когда вырвала руку из его пальцев.

– Тогда у нас проблема, – тихо проговорила я, делая маленький шаг назад.

– Да брось, – усмехнулся он, махнув рукой, – будет весело! Тебе понравятся бои, особенно с новоприобретенной эмпатией!

– Ты всерьез думаешь, что я буду участвовать в этом?

– Что ты! Только смотреть.

Я объяснила с абсолютной конкретикой, куда он может пойти. Эльф пожал плечами и принялся со скучающим видом изучать свои отросшие ногти. А потом внезапно вскочил на ноги, заставляя меня попятиться еще больше, впрочем, единственное, на что меня хватило, это – не вскрикнуть, когда оказавшийся рядом дроу резким движением прижал меня к себе одной рукой, до боли сжав пальцы второй на моей ладони. Как посреди танцевального зала, ей богу.

– Ты в корне не права, ненаглядная! Бои между сильными воинами, это как горячее танго, только со смертью вместо секса в итоге. На что еще может молодая темпераментная женщина смотреть с таким же удовольствием? – пока я пыталась собрать мозги в кучу для хоть какого-то внятного ответа, он заставил меня протанцевать с ним по кабинету, вокруг стоящего кресла.

Фразы его стали отрывистыми, короткими, хлесткими, как удар плети, а на фоне вертелась, будто стекла в калейдоскопе, комната, замирая только на миг, когда он обрубал очередную фразу.

– Только представь. Один из противников повержен. Распластан. Лежит на пропитанном кровью песке. Еле слышный стон. Боль. Отчаяние. Второй заносит меч над его сердцем. Замирает. Тяжелое дыхание. Блестящая от масла и пота кожа. Жажда убивать. Смотрит только на тебя. Ждет. Когда твой тоненький пальчик покажет вверх или вниз. Пощадить чужую жизнь? Отнять ее? Только представь!

Дроу резко развернул меня лицом к снова побледневшему Берсу, обнимая за плечи и горячо шепча мне в самое ухо. Он заставил меня вытянуть руку, крепко держа запястье своими пальцами.

– Например, он. Хочешь, я прямо сейчас разорву его на куски? Или нет? Одно движение ладошки, ненаглядная… Ну же!! – внезапно с шепота он перешел на крик.

Подвешенный под потолком работорговец выглядел несвежим трупом.

– Стой! – просипел он. – Мы же вроде договорились! Арена и…

– Я не разрешал тебе говорить, – ледяным тоном заметил эльф, и призванные лозы накрепко запечатали рот пленника.

– Прекрати! – крикнула я невольно.

– А хочешь сама? – не отставало это чудовище, продолжая удерживать меня на месте одной рукой. – Он же похитил тебя? Хочешь?

– Нет!

– А. Оу, – теперь голос издевательски сочился ядом, – светлая и благородная, не любит убийства. Что же делать? А у меня есть идея, я с помощью ментальной магии заставлю тебя сейчас его зарезать, как теленка, тогда тебя не будет мучить совесть, хочешь? Ну! Чего ты хочешь?!

– Отпусти его, – выговорила я, с ужасом ощущая, что мое тело перестает меня слушаться.

– А взамен я научу тебя еще очень многому, а? Перемещаться быстрее ветра? Или, как вернуть магию? Хочешь?

– Отпусти Берса!

Мне не было его жаль, мне просто хотелось, чтобы дроу, наконец, заткнулся, и это все закончилось. Я всегда боялась сумасшедших.

Внезапно все кончилось, и темного больше не было за моей спиной, Скримджой спокойно сидел в своем кресле, потягивая вино из синей бутылки, а меня била дрожь, как от лихорадки, и ноги подкашивались.

– Скучные вы, – с детской обидой пожаловался эльф, – ты серьезно совсем не хочешь отомстить? Может хоть трахнешь его, пока он так висит? Или имя свое на лбу вырежешь? Нет? Лосс, да я с таким же успехом мог остаться в камере, там хоть паук был.

Орен замычал, пытаясь что-то сказать, но лозы только сильнее сжались: будто сильные пальцы, держащие в кулаке птенца.

– Я не буду участвовать в этом безумии, – возразила я, обернувшись к нему, – ни за что.

– Да? – чуть сварливо поинтересовался эльф. – Думаешь, что ты – лучше меня? Разборчивость в методах… Посмотрим, на что ты сама пойдешь в итоге. Сильно ли ты будешь отличаться от меня, если на кон поставить твою собственную жизнь, а окружать тебя будут только такие, как вот он. Давай попробуем?

Внутри натянулась и лопнула, зазвенев, какая-то струна.

– Скримджой, – говорить нужно было тихо, но твердо, – я собираюсь сейчас выйти из замка и уйти телепортом как можно дальше отсюда. Цветок – твой вместе с замком, как мы и договаривались. Больше мне тут делать нечего. И отпусти уже Берса на пол, сколько можно!

Он сложил пальцы домиком и посмотрел на меня насмешливо, пока лозы на пленнике медленно и лениво расплетались.

– Боюсь, прямо сейчас у тебя не получится.

– Это почему еще?

Господину Берсу надоело слушать наш разговор в столь неудобной позе. К тому же, шипы так пока никуда и не делись.

– Слушай. Может, ты все-таки правда спустишь меня на пол? А вы потом между собой договоритесь, а?

– Ты меня извинишь, ненаглядная? – с ухмылкой попросил дроу и не стал ждать ответа. – Берси, ты прямо сейчас дашь мне клятву крови…

– Что?! – дернувшись, заорал ошарашенный мужчина.

– …или умрешь.

– Ты охренел?! Клятва крови?! Это же хуже, чем быть рабом!

Пленник был прав, такая клятва верности – мерзкая штука, ее нельзя нарушить. Раб теоретически может хотя бы сбежать, поклявшийся лишался даже такой возможности: это на всю жизнь. Обычно так привязывают к правящей семье страны самых сильных и неконтролируемых магов, чтобы не вздумали чудить и слишком творчески трактовать законы королевства.

– Да ладно! – фыркнул эльф. – Ты не предашь меня, и все у тебя будет хорошо. Деньги, женщины, чего ты там еще хочешь? Или смерть. Очень-очень долгая. Выбирай сам.

Я тем временем аккуратно пятилась к двери.

– Крис! Ну что же ты!

Вторая лоза подхватила меня, спеленав по рукам и ногам, но не отрывая от пола и не раня шипами. По всей поверхности высыпали вместо колючек мелкие темно-лиловые розы с потрясающим ароматом. Эстет хренов!

– Две секунды, – попросил темный, изобразив виноватый тон, – потом я весь твой.

Звучало не очень оптимистично, а я стояла, оцепенев, и не понимала, как вообще можно было поверить дроу? При всем том, что я о них знала. Думаю, извиняло меня только то, что сначала голова у меня плохо соображала от отравы, а потом он вернул мне эмпатию, и меня накрыло благодарностью.

– Ладно, – скис окончательно господин Берс, – я дам тебе эту демонскую клятву.

– Отлично! – обрадовался Скримджой. – Значит, договорились. Повиси еще немного.

Он встал с кресла, причем, бутылка так и зависла в воздухе. Сила снова струилась от фигуры, заставляя слегка развиваться волосы. Эльф подошел ко мне, на ходу развеивая заклинание, удерживающее меня на месте. Я смотрела в безумные янтарные глаза, злясь и на него, и на саму себя, и на весь мир в целом.

– Я ухожу.

– Ты не можешь, – с легким сожалением покачал он головой.

– Это почему?

– Мы не закончили игру. Я передумал покидать этот замок, а значит, все продолжается.

– Что?!

– Я обговорил условия. Или мы оба покидаем замок, отойдя на двадцать шагов – минимум, или оба же добровольно соглашаемся закончить ее и расходимся, или один выполняет желание второго. Я замок покидать не собираюсь.

– Но мы же уже выбрались! Ты же просто хотел как-то скоротать время!

– Это было до того, как мы познакомились поближе, ненаглядная. Теперь я просто не могу тебя отпустить.

Да, твою мать, кто ж знал-то?!

– Желание… – фыркнула я, – и чего ты хочешь?

Дроу еще раз рассмотрел свои ногти, провел пальцем по картинной раме, убедившись, что пыли нет. А потом оказался прямо передо мной одним смазанным движением, как было там, в подвалах, и взял меня за подбородок двумя пальцами. Можно было скинуть его руку, но тогда, наверное, я присоединилась бы к Берсу, повиснув под потолком. Так что я только смотрела ему в глаза, дрожа от ярости, и воздух между нами искрил.

– Мое желание таково: ты вернешься домой, и сразу после этого придешь к тому, кто тебе дороже всего на свете, потом вырежешь его сердце и принесешь его мне. И все. Ты свободна.

Думаю, я удивилась бы меньше, если бы пол провалился у меня под ногами. Даже Берс издал какой-то сиплый звук, переваривая услышанное.

– Что?!

– Ты слышала, – улыбнулся он мягко, чуть проводя пальцами по коже и явно наслаждаясь эффектом.

– Зачем тебе это?! – только и смогла пролепетать я.

Он наклонился к самому моему уху, и голос его опять опустился до негромкого мурлыканья.

– Десять лет в камере. Мне скучно. Я уже говорил тебе, почему ты такая невнимательная?

– Скучно?! – заорала я, с силой вжимая ствол тяжелого берсовского револьвера ему под подбородок. – А если вместо этого я сейчас просто убью тебя?

Он облизнул, разъехавшиеся в кривой усмешке губы, так мы и застыли живым памятником вечной грызне двух ветвей эльфийского народа.

– А ты бы смогла? Вот так, глядя в глаза?

– Проверь. Считаю до трех.

В глубине зрачков мелькнуло веселье, когда эльф выдохнул мне в лицо одно только слово.

– Замри.

Я впала в неестественное оцепенение, позволив беспрепятственно забрать оружие из моей руки. Дроу прошелся по комнате туда и обратно, положил револьвер на край стола, а потом снова уютно устроился в кресле, откинув голову на спинку и глядя на меня через плечо. Похоже, он получал от происходящего огромное удовольствие. Я же могла думать только об одном: это внезапное апатичное спокойствие могло быть результатом только одного – воздействия ментальной магии. Редкая штука, раньше доступная и мне. Но что бы внушить ощущение вот так, походя, вопреки инстинктам… Он силен. Сильнее, чем любой менталист, которого я когда-либо встречала. Я подозревала нечто подобное еще в подвале, но тогда он действовал куда осторожнее и незаметнее. Сейчас же чужой приказ буквально спеленал меня по рукам и ногам.

Ситуация от «критической» внезапно перешла к стадии «полный трандец». Ко всему прочему больше нельзя было доверять ни собственным мыслям, ни чувствам, ни ощущениям, такого уровня менталист может внушить вообще что угодно.

Теперь понятно и то, зачем он заставил меня наблюдать за тем, как он пытал пленных: чем сильнее человек выведен из равновесия, тем легче установить первый контакт с его сознанием.

– Наша игра особенная, – вернул меня к реальности голос дроу, – это магия. Более того, магия дроу. Пока она не закончена, мы связаны. Убьешь меня – нарушишь правила – и твоя душа достанется Лосс. Вообще, не только, если убьешь сама, даже если будешь просто причастна… Говорю, чтобы поставить все точки над всеми буквами. Но не бойся, это взаимно. Если умрешь из-за меня ты, то же самое случится и со мной. Видишь, ненаглядная, теперь я буду заботиться о тебе и защищать от всего. И да, кстати, уйти отсюда ты тоже не можешь по нашим условиям. Только вместе.

Боги, какой бред творится в его голове. Скоротали время, да? Только тут я начала понимать смысл того азарта, который почувствовала в нем там, на лестнице.

– В чем смысл игры? – тихо спросила я. – Настоящий?

– Ну как ты не понимаешь? – усмехнулся Скримджой. – Ты должна была уже это осознать. Не заставляй меня думать, что ты глупа. Ты можешь спрашивать все, что угодно, как и я. И получать искренние ответы. Ты сможешь найти мои слабые стороны. А я – твои. И это позволит тому, кто успеет раньше диктовать свои условия и получить абсолютную власть над вторым. Как шахматы! Ты же умная девочка.

– Не. Смей. Меня. Так. Называть.

– Во-о-от! Вот теперь мне нравиться твой настрой.

Я облизала внезапно пересохшие губы, глядя в сверкающие янтарные глаза. Клетка захлопнулась, и тигр лениво выпустил когти, намекая, что время-то уже к обеду.

– Ты задумал это с самого начала? – только и спросила я, невольно нашаривая ладонью, на что бы опереться.

– Да, – не колеблясь, признался он.

– И для этого подарил мне эмпатию? Чтобы лучше слышать, как я тебя ненавижу?!

– Да.

– И ты еще в подвале решил заполучить этот замок?

– План был именно таков. Я же сказал, умная девочка. Приведешь себя в порядок перед ужином? Думаю, мы подберем тебе самую лучшую комнату.

Я подошла, со всего размаха влепила ему пощечину, и темный эльф даже не пытался уклониться. Только звонко и радостно рассмеялся, а вот я оцарапала палец о его пирсинг.

– Берси, скажи, кто в замке может подобрать подходящую спальню? – вновь обратился он ко второму пленнику в этой комнате.

– Поставь меня уже на пол, – устало вздохнул Орен, – те парни, которые только что заходили. Их главного зовут Линд. Попроси, чтобы кто-нибудь из них нашел Жаннет. Она тут – управляющая.

– О, она красивая? – заинтересовался темный.

Берс посмотрел на него с некоторым недоумением, потом на меня и снова на него, но вопрос так и остался невысказанным.

– Да, весьма, – пожал он плечами.

– Это твоя женщина?

– Да… Нет. Бывшая. Теперь мы просто компаньоны.

Скримджой снова сделал скучающее лицо и покивал, понимаю, мол, бывает. Он поднялся и вышел в коридор в поисках сероглазого головореза. А я ощутила, что у меня дрожат колени. От голода, от усталости и от напряжения. Больше всего мне хотелось вернуться в поместье Кейна, бокал вина, полежать с ним в горячей воде, а потом тарелку жареной форели и проспать часов двенадцать. Я опустилась в освободившееся кресло, решив довольствоваться хотя бы одним пунктом из списка: синяя бутылка была еще полна. Берс явно слегка тяготился затянувшимся молчанием.

– Странно все обернулось, – проговорил он, – да?

Я смотрела на него и видела человека, не брезговавшего в своей жизни почти ничем. Его маг создает Глаза Киссарэ – живой артефакт, для которого нужны человеческие жизни. Глава его охраны, судя по татуировке на запястье, успел посидеть в заключении. Но всего его жизненного опыта не хватало, чтобы осознать, во что мы с ним влипли, исключительно, кстати, через его затею.

– Теперь не хочешь поговорить о контроле? – изобразила я ухмылку.

Мужчина скривился, будто откусил кусок зеленого яблока.

– А ты не хочешь рассказать, как вы выбрались?

– Нет.

– А знаешь, – осклабился он в ответ, – может, оно и к лучшему. Я с этими Играми связался с очень опасными людьми. А теперь они – проблемы этого эльфа. Мне-то он ничего не сделает. Я ему нужен. Все контакты и связи у меня, так что, если он не хочет собирать весь процесс по кусочкам самостоятельно…

Я рассмеялась.

– Ты рассуждаешь так, будто мы говорим о нормальном человеке, – я покрутила пальцами у виска, – ну, знаешь, с нормальной логикой и полным комплектом шариков в голове.

– Выгода, есть выгода, – фыркнул Берс.

– Ты имел дело с кучей подонков, верю, – кивнула я, – но сейчас мы оба в руках у маньяка. Ты это понимаешь?

Но он не понимал. Пока. Это чудное открытие еще ждало его в недалеком будущем.

– Берс, в двух словах, как ты поймал Скримджоя? Как ты вообще упрятал его в камеру?

– А это не я был, – покачал головой работорговец, – мой предшественник, от которого мне и остался замок, и я не спрашивал, как он это сделал.

Что ж, тупик. А пока эльф вернулся в кабинет, приведя с собой красивую блондинку лет тридцати. Она кинула на меня только один взгляд из-под густо накрашенных ресниц, и сразу мне не понравилась. Манерная такая, будто мадам в борделе. Не подумайте, что я имею что-то против борделей, дома я дружу с содержательницей «Розовой ветви» – умной и интересной дамой, регулярно подкармливающей меня свежей выпечкой. Просто я не люблю платья из душного тяжелого бархата, массивные украшения и избыток косметики. Эмпатия подсказала, что и Жаннет не испытала приступа дружелюбия. Он принялась накручивать длинный локон на палец и чуть поджала полные вишневые губы.

– Графиню необходимо разместить со всеми возможными удобствами, – продолжал начатый уже разговор Скримджой, – все, что ей понадобиться – доставлять. Ну, дальше вы сами разберетесь.

– Хорошо, господин, – кивнула женщина, кокетливо поведя плечиком.

Теперь уже скривилась, как от куска лимона, я. Сама люблю мужчин, но не одобряю кокетства и всяких жеманностей. Дроу усмехнулся, заметив мое выражение лица.

– Мне будет приятно, если такая красивая женщина, как ты, будет назвать меня по имени, без «господина», – он чуть поклонился блондинке, как на светском приеме.

– Благодарю, – изображенный реверанс был достаточно глубоким, чтобы продемонстрировать в излишних подробностях декольте.

Правда, не буду врать, посмотреть было на что.

– А теперь окажи мне услугу, устрой графиню. Полагаю, она очень устала, у нее был тяжелый день.

Я закатила глаза, покачала головой, но никто из участников этого спектакля не обратил ни малейшего внимания. Так что я снова принялась за вино. Я должна быть здесь, ладно, но никто не заставит меня быть вежливой. Может, напиться и разнести кабинет? А что, неплохая идея, убивать-то меня все равно нельзя, так что…

– Вы будете… жить вместе? – уточнила Жанетт, и я чуть не поперхнулась золотистой хмельной жидкостью от такого предположения.

– Нет, – покачал головой дроу, пока я пыталась перевести свой ответ на эту идею в относительно цензурную форму, – некоторые мои… развлечения могут не понравиться графине. А я хотел бы, чтобы ее ничего не беспокоило.

– Куда проще? – влезла я. – Давай разойдемся. Обещаю, как только между нами будет пара стран, мне будет абсолютно комфортно.

– Не налегай пока на вино, ненаглядная, – посоветовал дроу в том же тоне, забирая у меня из рук последнюю радость, – ужин через три часа.

Трое амбалов по приказу управляющей проводили меня в одну из башен, где в моем распоряжении оказались три светлых комнаты. Спальня, похоже, когда-то принадлежала женщине, в свою очередь принадлежавшей хозяину замка, и видимо, она была уже после Жанетт. Кстати, я так и не поняла, зачем эта блондинка настолько откровенно кокетничает с дроу. Не глупая же женщина, опытная, жизнью умудренная. Неужели, как и Берс, не понимает, насколько это опасно? Или она из тех, кому именно такое и нравится?

«Сама-то… – вздохнул Лусус. – Дэвлин Купер, Эрик Бреннон, Кейн Дэрэт… Можно подумать, ты выбираешь спокойных и безопасных мужчин».

Я вздохнула, потому что возразить мне тут было нечего. И снова принялась разглядывать свое временное обиталище, а было здесь уютно: нежные сиреневые оттенки, вся мебель из золотистого дерева, даже изящное трехстворчатое трюмо с косметикой возле заманчиво открытого окна, и огромный букет кремовых роз на столике. На укрытом светло-розовым балдахином чудовище, возомнившем себя кроватью, можно было уложить спать человек пять, и дискомфорта бы они не ощущали. Впрочем, судя по ее виду и количеству подсвечников вокруг, постель предназначалась отнюдь не для сна.

Маленькая уютная гостиная в светло-зеленых тонах сначала обрадовала обилием книг на полках, а потом разочаровала их содержанием: стихи, любовные романы – глупости всякие, одним словом.

Но самым приятным сюрпризом была ванная. Я колебалась глядя на пенную воду, источавшую аромат жасмина, но очень недолго. Что терять-то? Не ходить же грязной. Две служанки помогли снять чужую одежду и принялись тереть намыленными губками кожу, а я молчала, прикрыв глаза. Мне нужно было крепко подумать.

В сущности, ситуация с утра сильно не поменялась: я заперта демоны знают где, без связи и возможности выбраться. С одной стороны, камера стала покомфортнее, а с другой, тюремщик стал куда неприятнее. Что у него нужно спросить? Что мне нужно узнать о нем, чтобы выбраться? Нельзя было связываться с дроу изначально, думала я, невольно наслаждаясь теплой водой. Эрик и Берс могли так или иначе прийти к компромиссу, но вот со Скримджоем договориться нельзя. Логика тысячелетнего темного эльфа, только что выбравшегося из камеры – извращенная и болезненная. И будем честны, я не смогу переиграть его сама – нечего даже пытаться. А, значит, что? Нужно переложить эту проблему на того, кто сможет с ней справиться. То есть, моя первоочередная задача найти способ связаться с друзьями. А для этого мне нужно найти мои вещи, которые забрал Берс. Среди них – та самая маленькая рубиновая серьга – средство связи с забавным названием «колокольчик». То есть, тянем время и пытаемся совершить кражу. Или просто попросить Скримджоя вернуть? Вдруг сработает? Ладно, поужинаем, а там посмотрим. В любом случае, вариантов у меня не много, а голод весьма настойчиво давал о себе знать. Война-войной, а еда по расписанию.

Или, как вариант, спаиваем на ужине Берса и заставляем принести артефакт. Ладно, за рабочий вариант плана прокатит.

Единственное, что для меня абсолютно необходимо, это чтобы дроу не сделал со мной ничего непоправимого. Убить меня он, конечно, не может – сам сказал, что магия не позволит, а вот, например, вырезать на лбу свое имя, как он предложил проделать с тем же Берсом – вполне. Или пару пальцев откромсать. То есть придется еще и ему как-то подыгрывать. Правило вообще простое: пока темному не скучно, я невредима. Но есть проблемка, маленькая такая: Скримджой – эмпат, а значит, даже обмануть его я не смогу.

Как в цирке. Внимание, смертельный номер! На арене Кристина Ксавьен и неприрученный тигр, зараженный бешенством! Сможет ли она выйти из клетки, дорогие зрители? И в каком состоянии? Слабонервных, просьба, покинуть шатер.

Ладно. Скоро все узнаем.

А вообще, неплохо бы прикинуть, что спрашивать такое, чтобы он не смог ответить. Что для дроу может быть запретной темой, эдаким табу? Магия и силы? Та старая война? Что-то про их богиню или ритуалы, может быть? Или близкие, если у него такие вообще есть? Страхи? Не бывает живых существ без больных точек, да и не стал бы он затевать это все, если бы шанса выиграть у меня вовсе не было, это скучно.

Ну вот, кажется, я уже начинаю рассуждать, как он.

«Города, – мрачно посоветовал Шепот, – расположение ворот, численность, доступные ресурсы».

«Заброшенные города», – уточнил Лусус, беззаветно любящий мародерку.

«Или что-нибудь вообще такое – в лоб, кто его враги, чего он боится, понимаешь?»

«Приму к сведению».

Расщепление личности – прекрасная форма безумия, никогда не останешься в одиночестве, и всегда есть, кому дать полезный совет.

Когда я вылезла из ванны, на кровати уже лежало платье: белый тонкий шелк, расшитый мелким жемчугом вдоль треугольного глубокого выреза, с застежкой-крючком сзади. Да этот психопат – и правда, эстет. Я представила себе, насколько откровенно оно должно смотреться на фигуре, и поморщилась: люблю красивые вещи, но терпеть не могу развлекать кого-то своим внешним видом. Ну, ничего, суммируем к общему счету. Только вот, где он его достал-то?

Платье, кстати, на удивление подошло по размеру. Ничего ведь не скрывает, подчеркивает только. А при малейшем движении шелк мягко очерчивает фигуру: все равно что голой ходишь, даже еще хуже. Все те же безымянные девушки забрали мои волосы наверх, скрепив переливающейся изумрудами заколкой, прямо под цвет глаз. Я только вздохнула, с каждым новым приключением от меня самой оставалось все меньше и меньше. Начали мы танцевать это жаркое рондское танго белокожей, рыжеволосой девицей, излишне тощей и со вполне человеческими чертами лица. Сейчас из зеркала на меня смотрела мрачная, загорелая эльфийская физиономия – что само по себе: нонсенс, эльфы почти никогда не загорают – обрамленная серебряными прядями. И прилагалось к ней теперь весьма фигуристое тело. Это я еще про хвост не говорю. Я вздохнула, проведя по собственному отражению пальцами. Как же это мы опять так влипли-то, Крис?

Ладно. Повезло еще с одеждой. Скримджой вполне мог подсунуть какой-нибудь прозрачный пеньюар, просто так, в шутку.

Мы вошли в какое-то большое помещение, напоминавшее полуподвальный склад с окнами под потолком. Вдоль стен стояли ряды деревянных ящиков и бочек. В середине помещения на шерстяных одеялах вповалку спали простенько одетые люди; вернее, в основном – люди, мужчины. К нам тут же подошел невысокий серенький человечек, кланяясь и неискренне улыбаясь.

– Все готово, милорд, тридцать пять человек всего вышло. Накормлены, переодеты, оковы сняты, завтра утром будут отправлены в Ронд. Нужны четыре телеги. Двоим понадобилась медицинская помощь, маг все сделал.

– Хорошо, – кивнул эльф, – свободен.

Человечек без слов поклонился и усеменил куда-то вглубь помещения.

– Я держу слово, – промурлыкал мне на ухо Скримджой, – это рабы из подвала, я отпускаю их, ты довольна?

Мне приходилось постоянно впиваться себе в ладони ногтями, чтобы хотя бы боль позволяла не уплывать в грезы о том, как мы могли бы прямо сейчас подняться в мою комнату… Так. Стоп. Хватит.

А ведь раньше я тоже вовсю пользовалась ментальной магией. Не такой, конечно, но тем не менее. Никогда не задумывалась, каково это быть в роли объекта воздействия. Не контролировать собственные мысли. Паскудство-то какое! Беззащитность бесила.

– Я довольна, – глухо проговорила я, – если это не очередная уловка.

Мне очень не понравилось, как он задумался, прежде чем ответить.

– Ты быстро бегаешь? – спросил темный неожиданно. – Умеешь фехтовать хоть немного? И как у тебя с наблюдательностью?

Мыслительный процесс дроу вообще не поддавался логике. Никакой.

– Хочешь поиграть в догонялки? – изумилась я настолько, что даже влияние гламоура почти перестало ощущаться.

– Вроде того. Как ты думаешь, что будет с этими людьми в Ронде? Без документов, без денег, далеко от домов?

– Я не знаю, – покачала я головой, все еще не понимая, к чему он клонит.

– В лучшем случае – какая-то черновая работа, чтобы просто добраться к своим. Половина погибнет в ближайшие полгода.

Мне казалось, сожми я челюсти еще чуть сильнее, и начнут крошиться зубы.

– Нахрена ты мне это вообще сейчас говоришь? – слова сами собой цедились по капле.

– Какой слог! Где же твои манеры, ненаглядная?

– Пошел ты!

Узкие ладони легли мне на плечи. Мертвячий дроу как обычно улыбался.

– Предлагаю маленькую игру…

– Нет! – замахала я руками, невольно отшатнувшись. – Нет, нет, нет! Никаких игр!

– … мы берем по деревянному тренировочному мечу в караулке и встаем тут. Я пытаюсь дотронуться мечом до лежащего, ты парируешь. Одного пытаюсь достать один раз. Всем, кого не смогу коснуться, дам по кошелю серебра – хватит и домой попасть и еще останется. Остальные вернутся в камеры.

Я без сил опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, скинула неудобные туфли и подперла подбородок руками.

– Скримджой…

– Что, ненаглядная?

– Тебе несколько тысяч лет. Ты один способен, вырезать весь этот замок. Твоя магия – потрясающая. Почему ты ведешь себя, как испорченный десятилетний человеческий подросток, да в конце-то концов?! – последние слова я уже выкрикивала, но никто в зале не проснулся, не шевельнулся даже. – Они вообще-то живы?!

– Спят, – лаконично ответил дроу, – массовый сон, знаешь такое заклятие?

– Да.

Темный эльф присел рядом и неожиданно стал серьезен. Ухмылку стерло с его лица, будто мыльная вода макияж, а глаза стали светло-желтыми, спокойными и слегка усталыми.

– Первые пятьсот лет тебя интересует власть… – негромко проговорил он, глядя куда-то в пространство и машинально вертя кольцо на пальце, – ну или война, дело вкуса. Потом еще пару-тройку сотен – знания. Потом какое-нибудь увлечение, от игры баллад на лютне, до засаживания пустыни черными розами. А теперь я ищу хоть что-то, что разогнало бы скуку.

Я замерла, не веря своим ушам: что это за внезапный порыв искренности? Будто бы передо мной сидел кто-то вообще незнакомый. А хуже всего то, что я его начинала понимать его: что может быть страшнее скуки, той, которую не разгонишь уже ни вином, ни войной? А следом пришли и желание обнять, и сочувствие, и еще что-то такое, тонкое, острое, невыразимое словами. Сожаление? Похоже, мертвячий дроу снова пробовал на мне эмпатию.

Тот, кто сидел рядом со мной сейчас на лестнице… Отражения веков мелькали в желтых глазах неведомыми для меня воспоминаниями, чужими и странными. Тени прошлого, полузабытые, почти стертые прибоем следы на песке. Тяжелый груз на иссеченных шрамами плечах.

Это не чудовище, хотя лично мне от этого и не легче, темный просто ищет хоть что-то, что бы помогло ему не сойти с ума от скуки, как умирающий в пустыне от жажды, вцепляется зубами в горло спутнику, чтобы пить кровь. Нет морали, когда инстинкты говорят: «только выживи!» или «только сохрани разум!»

– Десять лет в камере – ерунда. После тысяч весь этот мир – одна не очень большая камера, после того, как закрылись Звездные Мосты, заперев здесь всех эльфов, как в ловушке. Встретить кого-то, кто бы развлек хоть ненадолго – большая удача. И у тебя это получается. Тебя так легко заставить испытывать сильные чувства, которые мне нравится улавливать. Это почти как наркотик. Это весело! И пойми меня правильно, мне глубоко плевать на чужие жизни, я видел, как сменяются целые поколения. Как перекраивается карта мира, возникают и умирают великие идеи, и одно живое существо для меня имеет такую же ценность, как для тебя… ну не знаю, упавший в ванну паук. Их просто было слишком много. Разумных существ.

– Я люблю пауков, – хмуро возразила я, рассматривая трещину в мраморе лестницы, – я всегда вытаскиваю их из ванны и выпускаю в сад.

– Серьезно? Прямо руками? – с веселым изумлением поинтересовался дроу.

– Прямо руками.

Серебристый переливчатый смех разнесся под каменными сводами замка, отпугивая тишину.

– Вот видишь, я не могу предсказать твою реакцию! Струя свежего воздуха в моей камере. Поэтому я сохраню тебе жизнь. И вернусь лет через сто, посмотреть, что с тобой стало за это время. Но пока… Пока ты будешь бороться с моей скукой. И повторюсь, мне все равно, будет ли тебе при этом весело, или ты будешь извиваться и кричать от боли. Я покажу тебе, каково это, когда тебя окружают только такие люди, как Берс. Когда кто-то осознанно может причинить тебе боль. Когда ты остаешься совсем одна. А остальные… Я покажу тебе и еще кое-что: как быстро люди теряют свою наносную человечность, оказавшись в непростых условиях. Это будет новый опыт для тебя, и посмотрим, как долго ты сможешь сохранять эту свою… неиспорченность. Мне это действительно любопытно.

– Невероятно… – пробормотала я, снова уставившись на мраморные плиты.

Наваждение спало, рядом опять сидел сверкающий оранжевыми глазами, ухмыляющийся безумец, с пристрастием к садизму, и ничего больше. Мертвячья эмпатия!

– Что? – не понял Скримджой.

– Почему мне всегда попадаются именно такие, как ты, и никогда – нормальные парни?

Он оперся о колени локтями, и изобразил на лице намек на сочувствие.

– А разве это не логично?

– Логично? – возмутилась я. – Какая в этом логика?!

Дроу вздохнул, будто разговаривал с отказывающимся понимать его ребенком, после чего продолжил медленно и негромко.

– Кто-то серьезно изменил тебя, тело, разум… и побочным эффектом стало то, что ты испытываешь очень сильные эмоции. Логика в том, что к тебе тянет таких, кому нравится ощущать чужие чувства. Эмпаты, безумцы, даже, наверное, демоны… Это – нормально. Для тебя. Хотя, однажды наверняка плохо кончится. Посмотри на того же Линда, он, к примеру, вообще тобой не заинтересовался, потому что нормальных, как ты их называешь, куда больше интересует внешность, ну или ум. И в том, что происходит, нет ни твоей вины, ни твоей заслуги. Тебя просто такой сделали. Конечно, с твоей точки зрения, ты главный персонаж истории, это естественное восприятие для всех разумных, но на самом деле – ты просто бутылка очень дорогого вина на полке.

Я вздрогнула, как от пощечины, и не только из-за обиды на такое сравнение, а потому что уже слышала подобное раньше, а эльф продолжал.

– Разумеется, это делает твою жизнь весьма насыщенной. Тебя могут попытаться выкрасть, купить, подарить, но при этом все владельцы, понимающие толк в вине, будут хранить при правильной температуре и протирать салфеткой. Пока однажды кому-то не захочется получить удовольствие, выпив первый бокал…

– Кому-то вроде тебя? – спросила я напрямик.

– Возможно, – привычная уже кривая ухмылка вылезла на его лицо, окончательно возвращая прежнего дроу, – мне понравилось то, что ты чувствовала, когда тебя захлестнула благодарность. Но понравилась и твоя ненависть. И прижимать тебя к полу, пока твое тело сводит судорогами от боли, когда я вернул тебе эмпатию – тоже было здорово. Так что, я сейчас пойду и принесу два тренировочных меча, – он поднялся на ноги, – а попытаться кого-то защитить или нет – твой выбор.

Я схватила его за руку.

– Погоди! Да я и минуты против тебя не продержусь, как ты вообще себе это представляешь? Мне даже тридцати нет. Я взяла в руки меч меньше года назад. Что в этом интересного?

– Так придумай что-нибудь, – усмехнулся он, и пошел вверх по лестнице, – я вернусь через полчаса.

– Да? И что я придумаю? – закричала я, ощущая полнейшую беспомощность.

– Удиви меня.

Да вот охренеть просто!

Задачка, надо сказать, нетривиальная: какая-то палка в руке существа, двигающегося с немыслимой для меня скоростью, не должна коснуться спящих. Парировать я не смогу, это гарантировано. Да я даже догнать его не смогу. Хоть прямо велеть тому человечку быстро погрузить бывших рабов в телеги и гнать лошадей подальше от замка. Тогда эльф никого не коснется, и условие, хоть и формально, но будет выполнено.

Формально будет выполнено…

Я подорвалась и бегом кинулась в столовую, путаясь в длинной юбке и оскальзываясь на мраморе босыми ступнями.

– Линд! Кассэл! – выдернула я из благодушной беседы главу местных головорезов и мага,– вы еще тут? Прекрас-с-сно! Скримджой заскучал. Желает развлечься и заодно устроить смотр силам ваших людей. Через десять минут внизу, на складе.

– Чего? – не понял Линд.

Сонный вид с него как рукой сняло. Удав мгновенно очнулся и зашипел, я прямо слышала, как шуршит длинное чешуйчатое тело, проползая по траве. Бр-р-р! Ну и фантазия.

– Там лежат усыпленные люди. Скримджой хочет проверить, сможете ли вы против него выстоять. Твои наемники должны не дать ему коснуться этих спящих. Можно использовать магические щиты, что угодно. Главное, его тренировочный меч не должен никого коснуться.

Все присутствующие смотрели изумленно.

– Чего ждете? – прикрикнула я, испытывая невероятное желание топнуть ногой. – Бегом!

Берс встал из-за стола первым, видимо, решил, что неисполнение странного приказа снова приведет его к положению висящей под потолком тряпичной куклы. Такая идея, кажется, вполне подходила темному эльфу, так что никому и в голову не пришло задавать лишние вопросы.

– А и правда, господа, покажите милорду нашу боеспособность. Давайте!

Оба вышли из столовой, только Кассэл бросил на меня непонимающий взгляд, впрочем, так ничего и не спросил. Линд, кстати, удивил меня: около пятидесяти человек с палашами в ножнах собрались на складе невероятно быстро. Кассэл, вызвавший своего ученика, спокойно и методично растягивал над лежащими заклинание щита. Их собрали в одну общую кучу для удобства, и оставалось только надеяться, что никто не задохнется из-за того, что оказался внизу. Что ж, похоже, я была несколько несправедлива к работорговцам в смысле боеготовности, действовали все достаточно четко, без спешки и не устраивая неразбериху. Я ждала возвращения дроу с некоторым страхом, но, должна признаться, как и в случае с ловушками в подвале, подготовка невольно увлекла меня. А бушующий в крови адреналин и вовсе приносил почти физическое удовольствие, похоже, мертвячий темный добился своего: я начинала играть с ним. Плохо. Очень плохо, потому что подобное поведение совершенно точно в итоге приведет к катастрофе. Я понимала это, но поделать с собой не могла ничего.

Это была удивительная раздвоенность ощущений: одна часть меня боялась и ненавидела дроу, а другая, таящаяся в самом уголке подсознания, очень хотела увидеть его глаза, когда он обнаружит здесь эту толпу. Вопрос оставался в платье – двигаться в длинной юбке было решительно невозможно, так что я просто разорвала ее почти на всю длину по бокам и подвязала, так чтобы ничего не мешалось. Правда, теперь наемнички пялились на мои голые ноги, а вид мой был неприличен даже по меркам какого-нибудь борделя, но что поделать? Это лучше, чем свернуть шею, запутавшись ногами в струящейся ткани.

Когда Скримджой вернулся, его действительно ждал напряженный и ощетинившийся небольшой отряд, абсолютно не понимающий, что вообще тут происходит. Темный эльф замер на пороге склада, и змеиные губы растянулись в кривой ухмылке.

– Это что? – поинтересовался он.

– Развлечение, – я не смогла не ухмыльнуться в ответ, глядя на выражение его лица, – хотел поиграть – пожалуйста!

– Да ты и верно вошла во вкус, Крис! Демонски приятно это видеть! Держи, – он сунул мне тренировочный меч, – и иди в центр.

Я послушалась и теперь медленно пятилась назад, не спуская взгляда с дроу. Эти люди, усыпленные на полу склада, в общем-то были для меня – никто. Но это было уже дело принципа. Темный пару раз крутанул тренировочный меч в руке и двинулся чуть в сторону, обходя наемников по кругу, как подбирающийся к сгрудившимся у костра людям лесной хищник. Каждый шаг эльфа мягко пружинил, он не шел – он плавно скользил. Янтарные глаза сверкали в тусклом освещении склада.

– Кассэл! – тихо позвала я, поворачиваясь за Скримджоем, как подсолнух за дневным светилом. – Как зовут твоего помощника?

– Леви.

– Леви! Самый яркий свет! Чтоб ни одной тени. И помогай держать щит.

Парень, серьезный и бледный, кивнул, принимаясь создавать заклинание света. Его наставник подошел ко мне и требовательно прошипел на ухо:

– Что это за безумие?!

Можно было бы рассказать всю предысторию данной ситуации, но я только вздохнула. Вот вообще не время для бесед.

– Это не просто безумие. Это – дроу. Начинает доходить?

– Мы можем потом поговорить?..

– Потом, – кивнула я, – держите с Леви щит главное!

Темный эльф, решив, что дал достаточно времени, лениво двинулся в нашу сторону.

– Никого не убивать! Этого не было в условии, помнишь? – крикнула я, лихорадочно пытаясь понять, чего важного еще мы не обговорили.

– Помню, – ответил Скримджой, и попытался уйти в тень.

Вспыхнувший яркий свет выхватил его фигуру, делая эльфа снова видимым. Будто в театре теней, когда направленный луч светильника резко очерчивает черный силуэт фигурки, вырывая ее из небытия. Впрочем, помогло это не сильно. Он легко просочился между двумя охранниками и на пробу пару раз ударил по щиту, от чего по подвалу разнесся громкий мелодичный звон. Как ему помешать?! Долго заклинание не выдержит. А если он вырубит мага, то…

Маги!

Я кинулась к Кассэлу и Леви, на доли секунды опередив совершенно не ожидавшего этого дроу. Нахрен фехтование. Я просто кинулась ему на спину, хватаясь за кожаные ремни его странной одежды и хоть немного сбивая удары тренировочного меча. Маги успели прыснуть в стороны, как два больших неуклюжих зайца от охотничьей собаки.

– Лезьте сами под щит! – заорала я, обхватив противника ногами за талию и вцепившись в его плечи до побелевших пальцев, наставник с учеником мгновенно оказались чуть ли не в обнимку с двумя ближайшими целями, укрытыми прозрачной пленкой заклинания.

Скримджой рассмеялся и занялся снова охранниками, даже не пытаясь сбросить меня со спины. Я все же немного замедляла его действия, так что скоро мы отыграли десятерых человек. Зато двенадцать из пятидесяти наемников стонали, лежа на полу. Дроу не особенно выбирал, куда можно бить в тренировочном поединке, а куда – не стоит.

– Щит не выдержит, – прокричал хрипло Кассэл, – мне нужен Леви! Или щит, или освещение!

– Щит! – велела я.

Яркий свет постепенно погас, погружая склад в полумрак. Хищные тени выползли из углов, давая темному пространство для маневра.

– Ладно, – усмехнулся Скримджой, – теперь закончим все быстро.

Он остановился у дальней стены, и швырнул меня через плечо в стену. А я только этого и ждала. Вместо того, чтобы пытаться удержаться, я сгруппировалась и обеими руками вцепилась уже в момент падения в его импровизированный меч. К счастью, дроу этого совершенно не ожидал, а может, просто хотел посмотреть, что именно я предприму дальше. Мы с деревяшкой приземлились на холодный каменный пол, и покатились по нему, врезавшись в итоге, в стену. Удар вышиб весь воздух из легких, да так, что вдохнуть не получалось. Будто рыбина, выброшенная на берег. Еще я ушибла колено, локоть и ребра, к тому же слегка ударилась затылком, а вот мертвячья деревяшка, похоже, не пострадала. Ладно, спасибо, не позвоночник.

Только бы добраться до окна под потолком и выкинуть мою добычу наружу! Нет меча – нет касаний, и игра окончена. Формально – не придерешься. Какие-то тридцать метров, не больше ведь! Ну!

Только бы…

– Задержите его! – крикнула я мужчинам, как только смогла втянуть в легкие немного воздуха.

Я с трудом запрыгнула на высокий деревянный ящик и кинулась по рядам длинных контейнеров к оконному проему, за которым поднималась уже первая из двух лун, переливаясь серебристым и зеленоватым. Дроу, расшвыривая людей в стороны, метнулся за мной и, разумеется, догнал. Он, не особо сомневаясь, просто-напросто выбил один из контейнеров прямо у меня из-под ног, и на этот раз меня спасла только эльфийская ловкость, позволившая приземлиться без особых повреждений и не свернуть себе шею. Но Скримджой был уже за спиной. Слишком быстрый. Что-то дернуло меня в сторону так, что я опять влетела боком в каменную колонну – а ведь три метра до окна по прямой остается! Твердые тонкие пальцы сжались на шее, снова перекрывая доступ воздуха, но хотя бы не ломая гортань. И на том спасибо.

А, к демонам. Дело принципа, я сказала!

Самое простое было – вцепиться в схватившую меня руку ногтями со всех сил, а «оружие» выкинуть в распахнутое окно. Я извернулась, чувствуя, как уже темнеет в глазах, и швырнула свою добычу примерно в нужном направлении, не понимая: сумела выкинуть или нет? Впрочем, ответ я получила быстро: Скримджой разжал пальцы, позволив мне тряпичной куклой упасть на пол, а сам спокойно подошел и поднял «меч», которым я просто-напросто не попала в проем.

Насвистывая что-то веселенькое, эльф двинулся назад. Все, что я могла: вцепиться пальцами в его сапог, когда дроу проходил мимо. Серебряные заклепки впились в ладонь и пальцы, дыхание вырывалось с хрипом, а от боли во всем теле накатывала ярость. Мне хотелось убить его. Схватить за снежно-белые волосы и бить головой о стену, пока все его лицо не зальет кровь, и не начнут трещать, ломаясь, кости. Ненавижу!

Внезапно Скримджой остановился, обернулся ко мне, а потом и вовсе присел рядом. Да он даже не запыхался! Искаженные шрамом черты лица чуть дрогнули, выпуская на волю все ту же кривую ухмылку.

– Хорошая попытка, не совсем удалась, но идея мне понравилась.

– Да чтоб тебя…

– Моя очередь спрашивать, помнишь? – полюбопытствовал он, разжимая мои пальцы.

Я весьма подробно объяснила, куда он может идти, и чем именно там заняться. Кто-то из наемников коротко хохотнул, дослушав последний пассаж, но тут же замолк.

– Да где же ты такого нахваталась, ненаглядная? – рассмеялся серебряным колокольчиком дроу. – Лексикон такой, что в портовом кабаке люди покраснеют. Но все-таки, мой вопрос. Итак, если я сейчас соглашусь закончить игру в вопросы и ответы, дам тебе нож и не буду сопротивляться, ты убьешь меня?

Где-то в груди возник внезапно горячий комок, он встрепенулся и толчками покатился вверх по горлу. Кажется, меня сейчас просто вывернет наизнанку. Неужели все-таки сотрясение получила? Твою ж мать! Я чуть приподнялась на руках, отворачивая лицо от этой сволочи, но ком в горле внезапно вырвался наружу каркающим истерическим смехом. Произошедшее за этот день было бессмысленным. Полным безумием оно было, если честно. Похищение, темница, дроу, идиотские игры: как влипать в подобные истории, так это мы первые. И это после того, как я смогла разобраться с проклятием Абао, убить Лорда Хаоса, сбежать от Хэль. Как же досадно-то.

Я смеялась и смеялась и просто не могла остановиться. Даже холод каменных плит не помогал прийти в себя. Надо дышать. Десять быстрых вдохов, десять медленных, как меня учили. Истерика, это когда самому смешно, насколько все плохо.

– Не-е-ет, – простонала я, когда уже из глаз полились слезы, – я очень хочу, но я не смогу… убить тебя… Просто не смогу…

Дроу кивнул, принимая такое решение, поднялся на ноги, обернувшись к онемевшим от происходящего зрителям.

– Господа, это было неплохо. Благодарю вас, наша тренировка окончена. Велю выкатить пару бочек лучшего вина из погреба, вы все молодцы. Мэтры, позаботьтесь о раненых, они должны за сутки встать на ноги.

Из всего произошедшего наемники поняли только одно: сейчас их почему-то будут поить очень дорогим хозяйским вином. Последовали редкие пока возгласы радости, и только бледный до синевы от напряжения мэтр Кассэл, без сил привалился к деревянному ящику, пока над ним хлопотал его ученик.

– Вставай, – велел Скримджой, – прямо сейчас, или мы продолжим играть со спящими.

Я с трудом поднялась на ноги, скрипя зубами. Приступ смеха закончился также неожиданно, как и начался, оставив во рту горький привкус желчи. Теперь мысль о ноже казалась мне весьма заманчивой. Я была вынуждена повиснуть на локте эльфа и кое-как побрела вместе с ним к выходу. Главное, ничего не сломала. Вроде бы. Потянула за узел сбоку, распутывая порванную и измятую юбку.

И тут мертвячий дроу снова вызвал гламоур. Он проходил среди людей, которые должны были держать его в камере, и которых он только что расшвыривал, как кукол, а они смотрели на него влюбленными глазами и чуть ли не кричали от восторга. А на полу, абсолютно ничего не подозревая о происходящем, спали бывшие рабы. Фантасмагория.

Тут он замер и обернулся к людям.

– Господа! – голос звучал мягко, он вибрировал и обволакивал. – Учитесь у графини. Ей нужно было решить непосильную задачу в кратчайший срок, и она нашла выход. Она не победила меня, но добилась того, что ей было нужно. Но то, что днем творили вы, когда узнали о побеге пленников… – дроу сокрушенно покачал головой, а подвал затопило горькое разочарование с привкусом плохо сваренного кофе. – Вы действовали слабо, господа. Слабо и глупо. И все заслужили наказание. Вы были не в состоянии быстро принимать решения, банальные решения, позвольте заметить. Это будет стоить вам половины месячного жалования.

Какой-то громила выругался и смачно плюнул на пол. Зеленая лоза метнулась к нему взбесившейся змеей, пробив ему грудь и тут же рассыпавшись на светящуюся пыль, осевшую на упавшее тело, а эльф даже не прервал своего монолога.

– Но я дам вам шанс исправиться, господа. Если вы сможете выполнить мое задание, я утрою жалование за этот месяц.

Тишина из напряженной стала просто звенящей, дроу медленно оглядел окружающих его людей и криво улыбнулся.

– Выберите одного из вас. Самого слабого. Самого глупого. Только одного. Кого никому из вас не жалко. Или наоборот – самого сильного и напористого, который успел утомить всех. Я казню его. Только одного человека. А остальные получат дополнительное золото. Или в случае отказа лишатся его. Докажите мне, что вы все же способны быстро принимать решения. Выбирайте, господа, у вас есть час, после чего вы приведете ко мне этого человека связанным.

Он приобнял меня за плечи и повлек прочь из этого подвала, оставляя людей растерянными и изумленными подобным предложением.

– Не желаешь поподсматривать, ненаглядная? – хихикнул темный. – Сейчас там будет потрясающе весело.

– Нет. Не желаю. Зачем тебе кого-то еще убивать? Мало было сегодня?

– О нет! – воскликнуло чудовище с энтузиазмом. – Мне нужно только, чтобы они сообща выбрали, кого именно убить. Ничего не объединяет так людей, как совместно принесенная жертва, а мне нужно, чтобы они чуть более сплотились, раз уж теперь это не просто сброд в форме, а мои люди. Ну же? Это вправду будет интересно!

– Ни. За. Что.

– Ах да, прости, я совсем не подумал, что ты устала.

Мы остановились передохнуть на лестнице, возле узкого стрельчатого окна, забранного черной кованой решеткой, когда у меня закружилась голова. Я оперлась ладонью о стену и пыталась смотреть в пол, но Скримджой уже привычным движением поднял мое лицо вверх за подбородок.

– Было забавно, – улыбнулся он, снова меняясь, как по волшебству: выражение лица стало мягче, а в глазах загорелись те самые теплые желтые искорки, – очень больно? Мне кажется, я случайно выбил тебе плечо? Нет? Вот и славно.

Я только качала головой отрицательно, а от его взгляда у меня снова побежали по спине мурашки. Руки дроу подхватили меня, не позволяя кулем осесть на пол. Ладони эльфа принялись ласкать спину, шею, зарываясь тонкими длинными пальцами в волосы, гладили затылок, а у меня не было уже ни злости, ни ненависти, ни желания сопротивляться – ничего. Вообще, пытаться что-то противопоставить серьезному магу-менталисту – та еще задачка, а я так или иначе пыталась сопротивляться ему весь день.

– Подари мне этого парня, того, кого они выберут.

– Прости, но нет. Тогда он не будет жертвой, и остальные не извлекут никакого урока.

– Почему все эти люди вообще называли тебя милордом? – спросила я, пытаясь собрать в охапку разбегающиеся мысли.

Его пальцы уверенно нащупали застежку ворота платья, и белая невесомая ткань легко сползла с плеч, позволяя лунным лучам облизать кожу.

– Потому что дома ко мне обращаются именно так, – тихо откликнулся темный, медленно проводя пальцами от подбородка, по шее и еще ниже, – я двоюродный прапрадед нынешней королевы. Тебе, кстати, понравилось? Идея со стражниками и магами была… интересной. Признаю.

Губы его коснулись шеи, прижались крепче, впились, наверняка оставляя синяк, симметричный отпечатку клыков с другой стороны.

– Ты больной на всю голову, – прошептала я, чувствуя, как он снова обнимает меня, прижимая к себе.

Слабая попытка оттолкнуть темного, упершись ладонями ему в грудь, не привела ни к чему. Логичное завершение. Никто, собственно, и не сомневался…

– Но ты смеялась, – мягко заметил дроу, отрываясь от моей кожи и не прекращая улыбаться.

– Ага. Я головой ударилась, если ты не заметил. У меня, скорее всего, легкое сотрясение. И, похоже, истерика. Пожалуйста, отпусти меня.

– «Черное с белым

Смотрится дивно…» – слегка насмешливо пропел он две строки какой-то неизвестной мне песни.

– Пошел ты…

– Мне нравится, что ты не поддаешься окончательно. Твое сознание неплохо защищается. У тебя случайно нет этой штуки… как вы его называете… фактора Геллера? О! Отлично, значит, с тобой придется повозиться! Я даже рассчитывать не мог на такую удачу!

– Верни меня в камеру и запри там к мертвячьей матери. Я скучаю по пауку.

– Нет, ты вернешься к себе, выпьешь вина и ляжешь в удобную постель. Это гораздо лучше, чем цепи, поверь мне. Но сперва – мой вопрос.

Больше разум не мог противиться чужому влиянию вовсе, поэтому я стояла там, на лестнице босиком, полуголая и молча смотрела в янтарные глаза, не пытаясь вернуть на место платье, ожидая только, когда все это кончится. Любым образом. Выкинь он меня сейчас в окно, я бы не возражала. В свете обеих лун металл и драгоценности на его лице блестели и переливались, будто бы специально гипнотизируя. Он чуть наклонился, так, что почти касался моих губ своими, а я не чувствовала больше ничего кроме сильного, ровного биения его сердца под собственными пальцами, да щекочущего нос сладкого запаха корицы и имбиря. Невыносимо, когда что-то подавляет твою волю. Отвратительно. Мертвячий темный.

– Ты хочешь,– вкрадчиво промурлыкал Скримджой, – чтобы сегодня ночью я пришел к тебе?

– Да чтоб тебя! – выплюнула я ему в лицо, чувствуя, как предательски начинают полыхать щеки, а от накатившей снова ярости я хоть немного прихожу в себя.

Он снова усмехнулся криво:

– Я – эмпат, ты помнишь? Я уже знаю ответ, просто хочу заставить тебя произнести это вслух.

Несколько мгновений мы продолжали сверлить друг друга взглядами, а потом мне оставалось только опустить голову, пряча поражение за упавшей на лицо челкой.

– Да. Хочу. Твой мертвячий гламоур… Да чтоб тебя!.. А ты что, собираешься… так поступить?

Он молчал пару секунд, видимо, наслаждаясь тем, как я теряю остатки разума. А потом темный эльф внезапно резко неприятно расхохотался, отходя от меня на шаг, оставляя стоять перед ним. После того как я призналась, что желаю его, а теперь пыталась поймать окончательно сползшее с плеч платье и пребывала в абсолютной растерянности.

– Нет, ненаглядная, у меня другие планы на сегодня.

Что, простите?..

Меня что, только что просто послали?!

После всего, что он творил за ужином и после?!

Да как он…

Я натянула повыше белую ткань и, не оборачиваясь, пошла к себе, больше не обращая внимания на боль. Голова была пустая и гудела, как колокол, в котором еще отдавались отзвуки серебристого смеха.

Не-на-ви-жу.

По дороге меня поймал мэтр Кассэл. Поймал и утащил в свою комнату. Я была даже благодарна магу, сейчас мне просто необходим был рядом кто-то, находящийся в своем уме больше, чем я сама.

Он выглядел чуть лучше, чем четверть часа назад, по крайней мере, в его лицо начала возвращаться краска.

– Крис, – тихо и горячо заговорил он, – что это вообще сейчас была за ерунда? Все вот это? На складе?

Мы присели за маленький столик, и тут появилась загвоздка: кому наливать вино? И у него, и у меня руки тряслись, как у заправских алкоголиков. Надо сказать, меня перестали ужасать его методы ведения исследований. Не до того. Несколько дней в компании дроу, и меня можно будет отправлять в скорбный дом, нарядив в смирительную рубашку веселенькой расцветки.

– Ему скучно,– проговорила я,– вот и все. Он так развлекается.

– Слушай, – мэтр кое-как справился с бутылкой и стаканами, поняв, что ждать помощи от меня бессмысленно,– я понимаю, мы неправильно начали, давай с чистого листа, а? Как будто только первый раз встретились?

Я кивнула, и мы молча выпили. Не чокаясь. Напиток оказался терпким, вкусным, похоже, сливовое вино, и мне снова дико захотелось курить. Мэтр собирался с мыслями, а я оглядывалась. Его гостиная была поменьше моей и не так роскошно обставлена, а вот книги были поинтереснее. Надо будет полистать, как время выдастся. Чисто из академического любопытства. Мы сидели в креслах, придвинутых к заваленному бумагами столику. Сверху лежала раскрытая монография по тактике использования дистанционных боевых заклинаний за авторством Клавиуса Джэлла. Листала ее как-то.

– Интересуешься? – полюбопытствовал маг.

– Уже не особо, – пожала я плечами, – с тех пор как лишилась сил. Вы его знали?

– Джэлла? – Кассэл нахмурился. – Да, знал. Из-за него меня и вышвырнули из гильдии. Видишь ли, мэтр чистоплюй, ужаснулся, увидев мои эксперименты. Да… Совсем с катушек слетел. Довел до Совета, а дальше понеслось…

– Ты пытался вырастить Глаза Киссарэ? – невольно заинтересовалась я, оставив монографию в покое.

– Нет, что ты. Кое-какие опыты из химерологии… Маленькие, ха-ха, экспериментики.

– … которая у нас запрещена, – покивала я, – повезло еще, что не упрятали в крепость.

– Упрятали, – признался маг, допивая вино маленькими глотками, – как не упрятать после такого? Определенно, должны были и посадили. Берс помог, с тех пор я с ним.

Вполне понятная история: непризнанный гений исследует запрещенные разделы магии. Впрочем, тут не мне его судить, сама такая.

– Ты, кстати, не знаешь, как он сыграл в ящик? – поинтересовался Кассэл, наливая по второй. – Джэлл?

– Погиб при штурме Аскары в прошлом году, – ответила я как можно более нейтрально.

Не признаваться же, что Клавиуса убил мой друг, не без моего участия, кстати. А я потом еще и прирезала жену Джэлла. Хотя, тут она сама виновата.

– Туда и дорога ему… Туда и дорога…

– Если мы не придумаем, что делать с дроу, скоро отправимся за ним, – вздохнула я, возвращаясь к насущным проблемам.

– Понимаешь, мы тут занимаемся серьезным бизнесом… – проговорил маг, снова теребя собственный хвост. – Очень серьезным. Мои исследования требуют очень много ресурсов… Да…

– Знаю я ваш бизнес, – фыркнула я, – видела камеры в подвале.

– Что он за существо вообще, Скримджой? Почему я в его присутствии теряю способность нормально думать? Откуда у него такая сила?

Мэтр смотрел внимательно, ожидая ответа, и похоже, не лукавил, заставляя меня почувствовать изумление.

– Ты что никогда не изучал типологию рас? В Академии?

– Мне было не интересно это, – отмахнулся от меня Кассэл с некоторой досадой.

– Он – дроу, – пожала я плечами, – ты, выходит, вообще ничего о них не знаешь?

– Только то, что они поклоняются какой-то паучихе. Или богомолу?

Это было большое разочарование: я-то в глубине души надеялась, что куда более опытный, чем я, маг станет моим союзником и поможет придумать, как выкрутиться. А вон оно как вышло.

– Ее зовут Лосс, – кивнула я, – правят у них женщины, живут под землей, источник магии – тоже их богиня, пытки, массовые убийства, всякие извращения. Что именно тебя интересует?

Маг чуть помялся, подбирая слова.

– Как вести с ним дела? Ну, договариваться как-то можно? Слово он держит?

– Дела-а-а? – рассмеялась я почти весело. – Тебе нужно было бежать, пока была возможность.

Пальцы мага принялись яростно теребить кончик хвоста. Кажется, я теперь понимаю, почему он начал лысеть так рано.

– Но он заплатил мне столько денег за Киссарэ… Уму не постижимо! Он вообще первый, кто смог понять, какую сложную работу я провел… Понять и оценить! Еще одни Игры, и я смогу спокойно уехать в свое поместье.

– Заплатил. Из денег Берса, – уточнила я.

– Да какая разница! Я же уже отправил их с охраной в местное отделение дварфийского банка. Они уже – мои! А если еще и сыграет ставка…

Кто бы сомневался. Что ж, больше здесь делать было нечего. Может, стоит побеседовать с его учеником? Да нет, чушь. Что может и знает мальчишка в двадцать лет?

– Ясно, – догадалась я.– Скримджой уговорил тебя на какое-то пари?

– Вообще-то да…

– Ставки на бойцов?

– Если угадаю пятерых, он удвоит сумму!

– А если – нет?

– Месяц буду работать бесплатно, – пожал плечами маг, – не плохая сделка, по-моему, а? Неплохая.

Я выпила еще, покивала головой и подняла на него взгляд. Щеки мэтра раскраснелись от алкоголя, а глаза заблестели, кстати, за ужином он тоже немало выпил. А потом – колдовал, хотя это тоже запрещено всеми правилами. Похоже, пробелы у него не только в области типологии рас.

– Кем? – полюбопытствовала я, отставляя бокал.

– Что – кем?

– Кем ты будешь работать?

Кассэл все еще не понимал.

– Магом, а кем еще? Я больше ничего не умею. Только чары.

Я почувствовала, как мои губы расползаются в усмешке, очень похожей на ту, что искажает лицо дроу.

– Вы конкретно уточнили с ним этот момент?

– Не этими словами, но…

– Понятно, – я поставила опустевший бокал на стол и поднялась, – Спасибо за вино, Кассэл. Поздравляю. Если ты проиграешь, у тебя будет очень интересный месяц. Чистить лошадей на конюшне, убивать людей, танцевать экзотические танцы у шеста… Это только то, что с ходу могу придумать я. Его фантазия в плане возможных работ куда богаче. Или, например, шлюха.

Я вышла, оставив его сидеть с перекошенным лицом и осознавать происходящее. Немного невольного злорадства. Кто-то еще начал осознавать, как мы все тут попали. Не одной же мне биться головой о стенку.

А вот любопытно, может, на самом деле мы все тут умерли? И находимся в эдаком небольшом персональном филиале Бездны? Но тогда почему Дэвлин еще меня не вытащил?

В моей комнате Скримджой битый час рассматривал труп, пока я смывала кровь с лица и ладоней, жаль, переодеться было не во что. Когда я вернулась из ванной комнаты, дроу уже что-то разглядывал в окне, и вид у него был немного озадаченный.

– Я не знаю, кто это сделал. И даже не знаю, как именно. И это очень плохо…

– Да уж, – согласилась я, растягиваясь на своей кровати и стараясь не смотреть на распластанное в бурой луже тело, – по замку бродит убийца.

– Да нет, ты не поняла. Убийца, это даже весело. И не по замку, кстати, что бы это ни было, оно действовало снаружи, с той стороны окна. Но Берс… Лосс, так не вовремя!

Мне показалось, что я ослышалась.

– Ты серьезно? Ты собираешься продолжать так веселиться? И тебя не интересует, кто это был? Зачем он это сделал? Тогда знаешь, верни меня в подвал. В мою камеру. Там только стены, цепи и паук. Хочу к своему пауку!

– Это мой паук, – пожадничал темный, – а переночуешь ты у меня.

– Нет.

– Да. Я не хочу, чтобы убили и тебя.

– Какая забота… Может, хоть теперь мы завяжем уже с этой дурацкой игрой?

– С чего бы? Берс просто был моей гарантией, что этот его приятель Ройланд Марстен, доставит мне рабов, да и вообще будет иметь дело. Теперь с этим могут возникнуть сложности. Хотя…

Мне совсем не понравилось, как он смотрел на меня: чуть наклонив голову на бок, оценивающе так, будто побрякушку в ювелирной лавке выбирал.

– Что еще?

– Есть идея. Пойдем.

– Никуда с тобой не пойду, – отмахнулась я, укладываясь поудобнее.

Он с ухмылкой развел руками, медленно двинувшись ко мне, будто собирался поймать, если я захочу пробежать мимо него и выброситься в окно.

– Или ты идешь сама, или я тащу тебя на плече. Как мешок.

Прэлес-с-с-с-стно! Какой смысл противиться тому, чего все равно не сможешь избежать? Показать характер? Да нет, глупости. Его мое упрямство только развлечет. Его и половину замка. А с другой стороны, почему бы и нет? Может, быстрее так ему надоем?

– Неси! – легкомысленно разрешила я, пошевелив пальцами в воздухе.

Губы темного растянулись, обнажая острые белые зубы.

Одетта, незаконнорожденная дочь и откупная Тонлера, прибыла в замок, пока я еще спала. Собственно говоря, меня никто не будил до самого обеда, позволив вполне неплохо отдохнуть: эльф определенно сдержал свое слово.

Проснулась я от чьих-то шагов и скрипа двери. Сознание еще не успело полностью вернуться из сладкого мира снов, а пальцы уже вовсю шарили под подушкой в поисках оружия и внезапно действительно наткнулись на что-то острое и холодное. Нож? Так, а где это я собственно?

Ах да.

Дроу.

– Я хочу еще поваляться, – попросила я, не открывая глаз и закутываясь в одеяло так, что наружу торчал только кончик носа.

Но на сей раз это не оказался Скримджой, могла бы сама догадаться, его шаги я услышать не в состоянии. Серьезно, а что это у меня под подушкой все-таки?

– Живая? – поинтересовалась Жанетт, прошуршав тяжелыми юбками к окну и резко распахивая шторы.

Солнечный свет залил спальню тягучим золотом: вмиг заискрились бокалы на столике, вспыхнули разноцветными огоньками флаконы на трюмо, а я только прикрыла глаза ладонью.

– Ага. Дай сигариллу, будь другом?

Она окинула меня оценивающим взглядом и протянула мне серебряную шкатулку дроу, пепельницу зеленого стекла, а сама села в кресло, откинувшись на спинку.

– Кто ты ему? – спросила женщина напрямик, после того, как я первый раз затянулась, снова откидываясь на подушки взлохмаченной макушкой.

– Никто, – покачала я головой, разгоняя ладонью дым перед лицом.

– Тогда что ты делаешь в его кровати?

Хор-роший вопрос. Я задавала себе его достаточно часто в прошлом, просыпаясь после очередного бала. Впрочем, это было совсем давно. Другое время, другое место.

– Понятия не имею, – улыбнулась я ей во все свои двадцать восемь зубов.

Жанетт фыркнула, как недовольная кошка, машинально расправляя складки на плотной юбке.

– Я хочу поговорить начистоту, – медленно проговорила она с некоторой враждебностью в голосе, – я управляю этим замком, я веду все дела, он – фактически мой! Если официальным владельцем станет Скримджой… В общем, никому не нужна здесь вторая… госпожа, тебе понятно?

Я молча разглядывала ее и диву давалась: неужели умная, опытная баба не в состоянии почуять опасность? Ладно, я, но она-то наверняка очень многое повидала и пережила. Зачем самой совать голову в петлю? Или она просто не понимает, что такое дроу в принципе?

– Не претендую, – отмахнулась я от нее легкомысленно, – если ты придумаешь, как сделать, чтобы он отпустил меня, буду тебе крайне благодарна.

Жанетт наклонила голову набок, накручивая на палец завитой локон цвета дикого меда, и посмотрела с удивлением, будто пытаясь понять, говорю ли я правду или шучу так по-дурацки?

– Так ты что, серьезно тут не по своей воле?

– Да Берс меня просто похитил, – вздохнула я, принимая, наконец, вертикальное положение и спуская ноги на пушистый ковер, – посадил в камеру со Скримджоем, потом мы сбежали, а эльф поймал меня на одной глупой игре. Так что – да, я тут против своей воли, и мечтаю только об одном: убраться подальше.

– Тогда почему ты просто не уйдешь? – посмотрела женщина с подозрением.

– Такие правила игры, а она завязана на магии. Я не могу сбежать из замка.

Она молча наблюдала за мной, прикидывая, верить или нет? Я же затушила окурок, встала, нашла свободное легкое платье цвета лазури на втором кресле, темно-синий комплект нижнего белья, пару шелковых чулок и принялась одеваться. Жанетт все еще пыталась уложить сказанное в свою картину мира, и лицо у нее было мрачное.

– Он собирается получить за тебя выкуп? – принялась догадываться она.

– Нет.

– Шантажировать кого-то из твоих близких?

– Нет, не думаю.

– И ты сегодня не спала с ним?

– Нет, и завязывай с допросом, – внутри меня колыхнулось раздражение.

– Тогда что все-таки ты тут делаешь? – требовательно поинтересовалась Жанетт, ткнув пальчиком в сторону постели.

– Да не знаю я! Скучно ему! Вот он так и развлекается!

Беседа начала меня утомлять. Я расчесала волосы перед зеркалом и собрала их в удобный хвост, а женщина молча наблюдала за мной.

«Не хочешь все-таки посмотреть, что такое у нас под подушкой, а?»

Я послушалась и извлекла на свет кинжал. Керамбит! Узкое хищно изогнутое лезвие из неизвестного мне черного металла с синим отливом и удобное кольцо для пальца. Надо же, это что – подарок? Меня что – балуют так? Серьезно?

Жанетт переводила взгляд с моего лица на кинжал и обратно, да, теперь не получится убедить ее, будто между мной и темным ничего нет, это не безличная побрякушка и не букет цветов. Рядом на столе нашлись поясные изящные ножны с серебряной отделкой, так что я ничтоже сумняшеся нацепила подарок прямо поверх платья. Демонски красивое оружие, надо признать, хотя с такой одеждой совершенно неуместно, ну да ладно.

– Скримджой прислал меня за тобой, – процедила, наконец, управляющая, помрачнев еще больше, и теперь напоминавшая грозовую тучу, разве что молнии не били, – через четверть часа обед.

– Я не голодна, – отмахнулась я, вертясь перед зеркалом.

Нужно было заставить ее уйти, а потом пробраться в комнату Кассэла и пошарить в поисках алхимических ингредиентов. И, кстати, к Берсу – поискать ключ. Уйду в тень, да хоть осмотрюсь в замке, вчера же вообще ни на что времени и сил не хватило. Впрочем, управляющая была против этого плана, даже не зная о нем.

Жанетт встала и цепко схватила меня за запястье, заставляя обернуться к ней.

– Ты пойдешь в столовую. Сейчас. Со мной!

Резкий голос, красиво уложенные светлые волосы, чуть капризное лицо и слишком ярко накрашенные губы. Много о себе думает, дамочка. Я окаменела, застыв на месте и стиснув зубы так, что кожа на скулах натянулась до боли. Пальцы на моей руке разжались, и она сделала осторожный шаг назад. Медленно и настороженно. Всегда ценила невербальное общение между индивидами.

– Дотронешься до меня еще раз, – пообещала я негромко, невольно пародируя темного эльфа, – сверну шею.

– Идем, – мрачно повторила Жанетт, похоже, ничуть не обидевшись ни на тон, ни на слова, – все уже в столовой. Посмотришь на новенькую.

Новенькую? О как.

Она открыла дверь, пропуская меня вперед, будто боясь, что я сбегу, а вместо нас в комнату шмыгнули две девушки в платьях горничных и с испуганными лицами, видимо, ожидали снова увидеть лужу крови на полу.

Всю дорогу до столовой, пока мы молча шли бок о бок с блондинкой, я ломала себе голову: как теперь вообще вести себя с дроу? Итог первого дня: я жива, здорова, обладаю вуалью, гламоуром и эмпатией, чувствую себя, надо сказать, великолепно. Но – все еще пленник, и вчера он здорово попортил мне нервы. Зато потом я валялась с ним в ванне, он рассказал мне про родной город, и я позволила ему слушать свои самые сокровенные чувства.

Ах да, и чуть не переспала с ним, когда он заставил считать меня, что он – Дэвлин.

А когда я пришла в себя, он больше не настаивал и обещал свернуть мне шею.

Что дальше-то?

Боги, где ж я так накосячила?

Общество за столом действительно претерпело некоторые изменения: вместо Берса в кресле по правую руку от дроу сидела молодая девушка. Темные глаза лани, каштановые волосы, забранные в скромную косу, неброское светло-желтое платье и недорогие украшения, вилку держала вроде правильно, но второй рукой постоянно мяла платок. Оно и понятно, нервничает человек. Отданная тигру на съедение любящим папочкой Одетта поглядывала по сторонам, то и дело, задерживая взгляд на темном эльфе. Сегодня на Скримджое была алая рубаха с серебряной вышивкой, расстегнутая до пояса и узкие черные штаны, заправленные в блестящие кожаные ботфорты с тяжелыми серебряными пряжками в виде черепов и… Боги, у него что, помада на губах? Серьезно? А интересно все-таки, откуда он вообще берет эту одежду? Он же так толком и не ответил на этот вопрос.

Линд снова выглядел сонным и чуть оживился, только когда вместе со мной вошла Жанетт. Кассэл напротив, был бледен, а под глазами его пролегли тени – бессонная ночь полная сомнений и вопросов давала о себе знать, а может, он просто страдал от похмелья, кто его знает. Рядом с ним сидел и его помощник, Леви, откровенно рассматривающий новенькую с каким-то мечтательным выражением на лице. Так, с этим все ясно даже без эмпатии.

Леви напоминал мне домашнего пуделя, каким-то образом угодившего на охотничью псарню. Он оглядывался по сторонам, хлопая большими серыми глазами, и совершенно не понимал, где его любимая подстилка, миска с именем, и откуда взялись эти рычащие существа, вроде как одного с ним вида? Да у него на лбу было написано: я не знаю, с какой стороны масло у бутерброда.

– Как сегодня себя чувствуешь, ненаглядная? – поинтересовался хозяин этого зловещего цирка, скользнув взглядом по висящему на поясе керамбиту и довольно улыбнувшись одной стороной рта. – Никаких ушибов и синяков? Чары помогли?

В этом он был прав, такой бодрой я себя не чувствовала уже давно, что-то было вчера с этой черной водой не так, или с дымящимся зеленым вином? Не знаю, судя по ощущениям, я проспала пару суток, а от укуса на шее не осталось даже шрама. Молоденькая брюнетка, кстати, тут же уставилась на меня настороженно, видимо, ее удивило обращение.

– Да, – кивнула я, присаживаясь за стол, и оглядываясь, чем бы поживиться.

Начнем, пожалуй с во-он того зеленого салатика. День будет долгий, планов громадье, нужно бы подкрепиться получше.

– Поблагодарить не хочешь? – голос был серьезным, но янтарные глаза откровенно смеялись.

– Учитывая, что это именно ты их вчера мне оставил? – изогнула я бровь.

Нет. Все-таки салат из морепродуктов или ветчинный рулетик? Есть хотелось зверски, а стол просто ломился от деликатесов.

– О, – глумливо усмехнулся, демонстрируя крепкие белые зубы, Линд, припоминая мне нашу вчерашнюю застольную беседу, – я, пожалуй, буду вторым, если вы не возражаете, милорд.

Леви покраснел до самых ушей, чуть лопоухих и выглядывающих из русой шевелюры, как два мака, зато Жанетт коротко и остро глянула в мою сторону: отвечу или нет? Мэтр Кассэл был индифферентен ко всему.

– Заходи вечерком, – парировала я, спокойно глядя в глаза сытого удава, – у меня как раз кровь Берса с пола только отмыли.

И откусила половинку рулетика. В качестве точки в этом обсуждении.

– Ты что же, думаешь, что могла бы со мной справиться? – сузил глаза мужчина, не понимая совершенно, когда диалог нужно заканчивать.

– Захочешь проверить – приходи, – отрезала я, – а пока не порть мне аппетит.

Занятное дело, утром все произошедшее накануне поблекло и перестало казаться кошмаром. «Мы выспались и отлично отдохнули, – мурлыкало от удовольствия тело, – мы снова – эмпаты, причем куда сильнее, чем были раньше, у нас ничего не болит, а вокруг много вкусной еды. Боги, да нам просто – отлично!» Сил справиться с неестественно хорошим настроением у меня не было, все на что хватило – не приняться напевать себе под нос что-нибудь легкомысленное. Образуется все как-нибудь. Выкрутимся. Всегда ж выкручивались, верно? Во-от! Что нам какой-то дроу после Пожирателя миров или, скажем, Лорда Хаоса? Он – просто эльф, хоть и темный. Разберемся.

С этими мыслями я, наплевав на Линда, с удовольствием принялась за еду.

– Нет, господа, – покачал головой дроу, явно получавший от нашей перепалки своего рода удовольствие, – Линд, запомни, Крис – моя, а ты, ненаглядная, не вздумай убить еще и главу моей охраны. Я еще не до конца придумал, как без Берса-то обойтись.

– Да она все равно не в моем вкусе, – пробормотал наемник себе под нос.

Я попыталась поймать реакцию Жанетт на слова Скримджоя, и эмпатически уловила только глухое раздражение, не вызвавшее, впрочем, ни одного движения лицевых мускулов. Зато глаза Одетты стали огромными, как чайные блюдца.

– Милорд… – проговорила девушка тихо. – Простите, но…

Он взял ее за руку и ободряюще улыбнулся.

– Не бойся, дело в том, что мы с Крис – добрые друзья, и сейчас играем в одну игру, она не знает, как выиграть, поэтому немного забыла о манерах.

Девушка удивленно моргнула, не отнимая, впрочем, пальцев.

– Игра?

«Добрые друзья?» – повторил Шепот, сочась ядом, как рассерженная гадюка.

– Кстати, Одетта! – обрадовался темный. – А ты любишь игры? Ну же, это действительно весело!

– Д-да… Вообще-то, люблю.

Надо было просто молчать и есть свой салатик. Позволить ему отвлечься на кого-то другого, поступить разумно, в конце-то концов.

А, проклятье!

– Отстань от ребенка, – вздохнула я, и сама удивилась своему тону: так я разговаривала только со своими близкими, когда они начинали окончательно терять берега.

– Разве она ребенок? – делано удивился Скримджой, откровенно смеясь своими желтыми глазами. – Прелестная молодая женщина, красива и неглупа.

Одетта залилась румянцем, но этого уже не могла спокойно слышать Жанетт.

– Если ее немного приодеть и причесать, возможно, будет неплохо. И научить вести себя подобающе, – негромко заметила она, вертя в пальцах бокал.

Девушка сжалась в комок и опустила глаза в тарелку, вспыхнув от обиды.

– Разумеется, госпожа, – тихо ответила она, – боюсь, вы правы, вашего опыта у меня не будет даже в вашем возрасте…

Один – один.

Линд расхохотался первым, громко и весело, будто и не было у нас минуту назад перепалки.

– А ничего девчонка! За словом в карман не полезет.

Жанетт бросила смятую салфетку на стол и поднялась, прямая, как палка. От гнева на щеках у нее алел румянец, глаза сверкали, что сделало ее, надо признать, красавицей. Женщина-вулкан с молниями во взгляде. Темперамент!

– Простите, милорд, но у меня сегодня еще очень много дел. Избавьте меня от общения с крестьянами.

– Подожди, – шевельнул пальцами дроу, – сядь. Господа, я предлагаю вам всем сыграть в одну игру.

Тут уж подскочила я, мгновенно потеряв аппетит. В кои-то веки заработавшая интуиция просто требовала убраться отсюда подальше и именно сейчас.

– Нет, Скримджой. Нет-нет-нет, я больше с тобой ни во что не играю.

– И ты даже не желаешь узнать ее правила? – приподнял бровь темный, не делая, впрочем, попыток меня остановить.

– Совершенно не желаю.

Пару секунд мы сверлили друг друга взглядами, не обращая внимания на остальных.

– Крис согласится, – улыбнулся эльф, наконец, обводя взглядом высокое собрание, – она об этом сама еще не знает, но она согласится. Итак. Начнем со ставки. Дайте мне бокал воды.

Кто-то из слуг, худощавый брюнет с приятными чертами лица, как по волшебству извлек откуда-то искомый сосуд. Дроу вытащил из кармана какой-то небольшой предмет и опустил в поднесенную жидкость. Бокал тут же озарился мягким розовым светом, а вода начала стремительно темнеть, и из него донеслись нежные звуки какой-то тихой светлой мелодии.

Поющая жемчужина. Да не может этого быть!

Я уставилась во все глаза на диковинный предмет, я когда-то читала о таком в книге по мощным артефактам. Обладает сильным целебным и омолаживающим эффектом, придает сил и бодрости, увеличивает магические силы. Да она стоит, наверное, как весь этот замок с его обитателями!

– Где вы это взяли? – благоговейным голосом спросил Кассэл, глядящий на бокал, как голодный упырь на живого и беззащитного человека.

– Достал со дна океана. Очень давно.

– И много она стоит? – заинтересовался Линд, тоже пристально рассматривая бокал.

– Очень… – прошептал маг, все еще не в силах отвести взгляд. – Очень! Если ее продать, еще и детям останется. Но только кто же продаст такую драгоценность? Никто! Никто…

– А еще она возвращает юность,– улыбнулся Скримджой, и тут уже глаза вспыхнули у Жанетт, снова опустившейся в кресло.

В общем, все, сидящие за столом, замерли, неотрывно разглядывая явленное им нежданно чудо. Приманка для лохотрона всегда работает, сказал как-то Эрик, хоть на базаре, хоть в академических аудиториях. Тут все дело в природе человеческой.

Дроу же смотрел только на меня, эдак насмешливо и выжидательно, будто бросая вызов, но я только покачала головой. Не все ошибки настолько приятны, что их хочется повторять. Не в этот раз.

– Нет. Я пас, спасибо, но нет.

Эльф вздохнул притворно, отставив собственный бокал с вином в сторону. Лицо его изображало что-то такое, слегка разочарованное, но глаза продолжали смеяться, и от его взгляда у меня снова мурашки по спине побежали. Это больше не был Скримджой, расслабленно валяющийся со мной в одной ванне, обладатель мягких, желтых все понимающих глаз и отличный рассказчик, это было сумасшедшее чудовище, которое швыряло меня вчера по полу склада, сжимало стальные пальцы на горле, а потом с неприкрытой издевкой дразнило на лестнице.

«Все опять очень плохо, будь осторожна», – предупредил Шепот.

– Я предвидел такой вариант, ненаглядная. Идем со мной.

– Куда? – с подозрением спросила я.

– Для тебя у меня есть особая ставка, – промурлыкал он.

Где? Где тот вполне адекватный парень, у которого я лежала на плече, пока он рассказывал о своем доме?

«Вспомни о нас с Шепотом, – вздохнул Лусус, – у него вполне могут быть несколько личностей, помнишь, Шаггорат рассказывал, что это типичная проблема эльфийских магов».

– Я никуда не пойду, – покачала я головой, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

Скримджой одним гибким движением поднялся на ноги и двинулся к дверям, поманив меня за собой рукой, пошевелив в воздухе пальцами.

– Не пойдешь? Тебе же хуже, – бросил он мне, даже не обернувшись.

Даже не думай.

И вообще.

Иди ты в Бездну!

Мне все равно, что ты имеешь в виду!!

Проклятье…

Я тихо выругалась уже вслух и потащилась вслед за молчавшим всю дорогу дроу. Время растянулось, тревожно заныло подложечкой от нехорошего предчувствия, а сердце принялось выбивать ритм боевого орочьего барабана. Мы снова спустились на склад, где уже не было спящих рабов, зато стояли, прикованные к общей цепи другие совершенно не знакомые мне люди, крестьяне, человек десять, включая двоих детей: бедная полотняная одежда, спутанные волосы, отчаяние на лицах. Одно кольцо в середине цепи было пустым, как дырка на месте выбитого зуба. Я пыталась отгородиться от их эмоций, но тщетно: страх тек серой мутной рекой, затапливая все вокруг, и мне почудился запах застоявшегося болота и гниющих водорослей. Судя по улыбке темного, он тоже отлично все чувствовал.

На эльфа, впившегося до боли тонкими пальцами в мое плечо, прикованные смотрели с откровенным ужасом, три женщины и вовсе плакали навзрыд. И тут же в нос мне ударил отвратительный запах крови и еще какая-то вонь.

– Это – что еще? – от зрелища брала оторопь.

Губы в миллиметре от моего уха, горячее дыхание и мурлыкающий голос.

– Ставка, ненаглядная.

– Да что за хрень тут происходит? – прошипела я, чувствуя, как волосы встают на голове дыбом.

– Расклад таков, – указал рукой на несчастных дроу, оставив меня временно в покое, – я спрошу тебя еще раз, и если ты откажешься играть, я подойду к крайнему справа, раскрою ему рот и откушу его язык. Потом – ко второму, и так далее. Если и это не поможет, я снова начну с левого. Вспорю его от паха до горла, очень медленно, и вырву сердце. Понимаешь, что дальше, да? Нет? Сердца к ужину нафаршируют грушей и грибами и запекут с сыром. А языки будут к яичнице вместо бекона на завтрак. Ты ела когда-нибудь человечину, ненаглядная? Нет? Ничего, как раз и попробуешь, это вкусно, поверь мне. Ладно-ладно, успокойся и не вздумай хвататься за керамбит. Да не глупи, Крис! Все равно я тебя быстрее. Ну, вот… Лосс! Вот видишь, я же говорил. Не вывихнула руку? Ну и отлично. Посмотри, кстати, вот сюда. Да-да, подойди. Вот так они будут выглядеть после всего. А теперь, господа, у вас есть пять минут, чтобы убедить графиню спасти ваши жизни. Время пошло.

Скримджой посмотрел на меня и ухмыльнулся половинкой рта, а меня снова колотило, как от лихорадки: за ящиком в углу лежал труп мужчины. Одежды на нем не было вовсе, губы, подбородок и грудь залиты кровью, а лицо искажено гримасой боли и ужаса. Дроу не просто убил этого человека, он его выпотрошил: внутренности склизкой красно-сизой массой валялись разбросанными в луже его же собственной крови, а рядом стояла изящная серебряная тарелка из коллекции Берса, на которой лежали обещанные сердце и язык.

Тварь…

Я обернулась: десять пар глаз смотрели на меня с мольбой и ужасом, а Скримджой, негромко насвистывая что-то веселенькое, принялся острым хищно изогнутым ножом из такого же черного с синим отливом металла, как и у меня, срезать с пленников одежду. И не помада это была у него на губах. Он что, серьезно откусил язык этому бедолаге?

Год назад упала бы в обморок, полгода назад билась бы в истерике, сейчас меня обжигала клокочущая ненависть. Пожалуй, именно в тот момент я и решила убить его. Во что бы то ни стало. Конечно, темный уловил и это, он чуть обернулся через плечо, и губы его растянула довольная улыбка.

– Госпожа! – запричитала одна из женщин, вырывая меня из оцепенения. – Детей-то, госпожа… Хотя бы детей пожалейте! Молю! Дети-то… Дети они же вообще души чистые… Не жили еще…

Тут заголосили все разом, как обезумевшие. А может, так оно и было на самом деле, тут не мудрено было свихнуться. Как я не закрывалась от них, полностью заблокировать эмпатию я не могла. Ужас, отчаяние, они захлестывали, как океанская волна… Эхо усиливало каждый звук, приумножая, разнося под каменными сводами.

А обрезки одежды продолжали падать на пол. Обнаженные, подвешенные к цепи тела вызывали только одну ассоциацию: бойня.

– А-то, что он с Мероком-то сделал… – сумел перекричать всех голосистый худой мужчина с чуть косящими голубыми глазами. – Никому же такой смерти не пожелаешь! Госпожа…

Эльф только беззвучно смеялся, поглядывая на меня искоса.

– Я убью тебя, – проговорила я тихо и ровно, – чуть раньше, чуть позже – не важно.

Он подошел ко мне вплотную, встав лицом к лицу, и снова сжал плечи тонкими сильными пальцами, впиваясь ногтями в кожу.

– Да, ты обязательно должна попробовать. Но это будет потом, а пока я спрашиваю тебя, ты согласна поиграть с нами?

Какой тут был выбор вообще? Отказаться и смотреть, как он вскрывает живых людей на моих глазах? Да я спать потом не смогу.

– Это за вчерашнее? – понимание пришло в один момент. – За ванну?

– Да, – не стал отрицать эльф, – вчера я немного сорвался, давно никто не мог так меня вывести из равновесия, причем, моим же собственным любимым способом. Я уже говорил, что у тебя талант к этому? Да, говорил. Но я задал тебе вопрос: ты согласна играть? Или посмотришь, как все тут умрут? Меня, в принципе, устроит любой вариант.

Я схватила его за ворот алой рубахи, уставившись ему в глаза, теперь со стороны могло показаться, будто мы держим друг друга в объятиях.

– Ты совсем охренел? Люди-то эти тут при чем?

Ухмылка разъехалась еще шире, обнажая блестящие влажные зубы. Дроу не ответил, он откинул меня в сторону одним резким движением, как котенка, а когда я встала с пола, потирая ушибленный локоть, и подняла на него глаза, весь подвал огласился разноголосыми воплями ужаса. Скримджой замер, держа в объятиях одного из мужчин, казалось, эльф горячо и страстно целовал его, если бы не кровь, стекающая по двум подбородкам: одному, золотистому от загара и второму, цвета эбенового дерева. Наконец, темный оторвался от жертвы, щелкнул требовательно пальцами, и вчерашний невзрачный человечек сунул ему ту самую серебряную тарелку. Дроу взял ее и выплюнул на серебро откушенный человеческий язык. Второй. Он снова улыбался, только, на сей раз, зубы его были красные, да и выглядел он совершенно безумным. Я ощутила лопатками стенку деревянного ящика – оказывается, все это время я невольно пятилась от темного.

Крик перешел в заунывный и отчаянный вой, бьющий по ушам.

– Довольна?! – прорычал эльф, оказываясь рядом в одно движение и с силой ударяя ладонями по ящику справа и слева от моего лица. – Или еще раз хочешь посмотреть?! Могу выбрать женщину. Или ребенка. Ну?!

– Прекрати…

– Да или нет?!

– Хватит! Хватит… Я сыграю с тобой, только прекрати, – пролепетала я, и между нами снова промелькнул светящийся фиолетовый символ.

Мертвячья магия дроу закрепила наше очередное соглашение. В такие моменты сознание начинает работать совершенно особенным образом, фиксируя машинально никому не нужные детали. Например, когда темный говорил, загустевающая кровь натягивалась ниточками между его зубами, а потом они рвались. Ниточки. А в янтарных глазах не осталось даже тени разума, передо мной стояло совершенно неадекватное и очень опасное в своей непредсказуемости существо. А где-то далеко за окном завыла собака.

– Теперь твоего согласия мало, ненаглядная, – бросил он зло, беря с тарелки сердце и вонзая в него острые длинные ногти, – ты откусишь кусочек и съешь.

– Что? – разум цеплялся за тающую надежду, что я ослышалась, или он снова пошутил.

– Или мы продолжим?

Мы жгли друг друга взглядами, а между нами разве что молнии не сверкали. Что это? Плата за то, что я стала вчера свидетелем его… слабости?

Ненавижу. Не-на-ви-жу.

– Хорошо.

Он хищно усмехнулся и протянул мне сердце. Так. Надо закрыть глаза, просто откусить и проглотить. Все. Это спасет остальных людей. Ничего непоправимого в этом нет, человек все равно уже мертв. Меня замутило, и перед глазами потемнело, будто солнце закрыла свинцовая туча.

Дело было не просто в кровавой сцене: неожиданность происходящего, безумие дроу, невозможность закрыться от чужого отчаяния – вот что было невыносимым.

«Так. Ладно, – очень спокойно проговорил Шепот, – успокойся и впусти меня. Я могу это сделать вместо тебя».

Я никогда не давала им такой воли: полностью занять мое тело и разум. Только однажды, когда мне в плечо попала стрела, и я потеряла сознание от боли. Тогда Шепот изрядно помог, недолго побыв «вместо меня».

«Боишься? Зря. Ты же знаешь, кто я? Твоя собственная реакция на шокирующие события. Твоя защита от мира, именно для этого ты меня и создала».

Меня накрыло внезапным пониманием, я даже забыла об эльфе, о людях вокруг и обо всех играх на свете. Голоса не просто порождения шизофрении – они созданы мной. Рассудительный, слегка занудный Лусус – компенсация моей безалаберности. Циничный Шепот – защита от таких вот ужасов.

«Мы нужны тебе… – проговорил Лусус. – Доверься ему…»

На какое-то время меня накрыла темнота, так что я не знаю, что было дальше…

Скримджой просиял, отводя от меня взгляд, и обернулся к закованным людям.

– Господа! Поздравляю вас! Доброта и, не побоюсь этого слова, самоотверженность графини только что спасла ваши жизни. Кресси раскует вас, даст новую одежду и по кошелю с серебром. За беспокойство. А пострадавшему – в тройном размере, хватит на целителя, вернуть… свою потерю. Идем, ненаглядная, думаю, нас заждались.

Похоже, Шепот со всем справился.

Провести рукой по губам…

Кровь. И ведь это еще не конец веселья, да? А может, плюнуть на все и оставить моим альтернативным личностям доигрывать эту партию? А самой заткнуть уши, закрыть глаза и напевать про себя песни, чтобы не воспринимать ничего из происходящего вокруг? Как вчера в камере? «Королева полюбила быка…»

Я знаю, что чувствует человек, который добровольно идет на эшафот. Думаете, каждый шаг очень тяжел? Это не так. Тело становится совсем легким, а в голове с невероятной скоростью крутятся совершенно фантастические видения побега, будто бы этими грезами разум старается защититься от мыслей о неминуемой гибели. Ступенька. Еще одна. Вот и еще один пролет позади. На эту сцену в подвале нужно было чем-то ответить. Необходимо.

Я дошла до раскрытого окна на площадке между лестничными пролетами и залезла на подоконник. Ветер тут же принялся трепать волосы и холодить мокрую от пота кожу.

– Мы закончим нашу игру, – хрипло проговорила я, во рту царила Великая Восточная пустыня, – сейчас. Или я спрыгну.

– Пятый этаж, – мягко улыбнулся дроу, – будешь выглядеть после падения очень неаппетитно.

– Ну? Ты согласен?

Он подошел поближе, а потом и сам взобрался на подоконник.

– Ты серьезно собираешься… туда? – дроу слегка кивнул в сторону окна.

Я тоскливо поглядела на аквамариновое небо с распластанными по нему ленивыми молочно-белыми облаками и кивнула. А потом в голове что-то щелкнуло и завертелись с бешеной скоростью шестеренки. У меня был джокер в несуществующем рукаве: крылья, быстро, хоть и болезненно, вырастающие из спины. Схватить мертвячьего эльфа руками и ногами, выпрыгнуть, разворачивая крылья, и протянуть каких-то десять метров от стены по воздуху, удерживая дроу. И все. Мы вместе покинем замок, расстояние двадцать шагов. Я свободна.

Интересно, успею? И хватит ли сил? Но такой шанс! Подоконник без ограждения, четвертый этаж, и психопат с интересом подыграющий мне в любом опасном идиотизме, которого он не понимает. Шанс. Привычный дробный костяной звук игральных костей, катающихся где-то в моем черепе. Рискну!

– Отпусти меня, – попробовала я еще раз на всякий случай.

– Как на счет другой идеи? Давай прыгнем вместе! А? Крис? Что скажешь?

Не веришь. Ничего. Главное, успеть развернуть крылья.

– Отлично, – усмехнулась я ему в лицо с вызовом, – утащить тебя с собой – прекрасная идея. Думаю, этот поступок компенсирует все плохое, что я натворила в жизни.

– И чего же ты ждешь? – в голосе появилась неприкрытая издевка. – Могу вслух посчитать до трех, хочешь?

Я хотела выдать что-то красивое и сложноподчиненное до сворачивающихся в трубочку ушей. Или холодное, изысканно аристократичное и бритвенно-острое. Или веселое и злое. Но по причине полного отсутствия мыслей в голове хватило меня только на невероятную банальщину.

– Что б ты сдох!

А потом было падение, серебристый переливчатый смех врага, и внезапный оцепенелый ужас от понимания, что крылья не раскрываются. Почему? Почему ничего не происходит?! Не будет свободы, а будет удар, а потом темнота…

Но произошло наоборот, сначала потемнело в глазах… а потом я снова оказалась на лестнице у окна, стояла, вцепившись до боли побелевшими пальцами в рубашку хохочущего Скримджоя.

– Прости, – простонал он, – я не мог удержаться! Маленькая галлюцинация… Ты так потешно хмурилась, так серьезно собиралась убить меня даже ценой… ценой…

Темный не мог больше говорить, он смеялся и смеялся, обидно, взахлеб, а я села на пол и ткнулась лбом в колени. Надо собраться. Эта возможность не потеряна, о крыльях он еще не знает. Просто надо скомбинировать. Наварю зелий: для концентрации, от ментального влияния, укрепляющее волю, а его опою сонным. Вот тогда и попробую. Он все равно обожает сидеть на подоконнике. Раздобыть ингредиенты. И собраться.

Наконец темный успокоился, поднял меня на ноги и потянул вслед за собой по лестнице.

– Там в подвале ты вызвала вторую личность? – поинтересовался внезапно безо всякого выражения дроу.

– Да, – когда же кончатся эти ступени?

А за тем самым окном в пронзительно голубом небе все так же плыли пушистые перья облаков. Где-то там за много километров нежится на берегу теплого моря Дай-Пивка, мой город. Самый лучший город на свете. Полощет на ветру флагами, трепещет лепестками цветов на балкончиках, взрезает синеву острыми крыльями морских птиц. И словно волнолом, рассекающий кипящий котел прибоя, стоит на скале Замок, над которым по ночам светит на многие километры золотой луч маяка. А еще есть балкон, стол и плетеное кресло, мое кресло, в котором так удобно сидеть, подобрав ноги, и все, чего я хочу, это снова оказаться там. До слез хочу.

– И есть еще личности? – вырвал меня из воспоминаний Скримджой.

– Да.

Темный эльф остановился и обернулся ко мне, подождав, пока мы поравняемся, и обнял, осторожно, будто боясь причинить боль, а потом прижался своим лбом к моему. От вспышки злобы и безумия не осталось и следа, теперь желтые глаза снова светились теплом и искренним любопытством.

– Прости… Вопрос совсем нескромный… – голос темного звучал тихо и мягко. – Твои внутренние голоса, они что – другого пола?

Умеет он ошарашить, ничего не скажешь: я замерла, боясь пошевелиться и совершенно не понимая, что теперь делать.

– Ну да…

– Потрясающе! – искренне изумился эльф. – Это так экзотично. Твой Шепот, кстати, обещал убить меня. У меня, например, таких шесть, ты видела двоих из нас. Знаешь, что они такое? Нет?

– Показатель безумия? – предположила я, ощущая, как страхи злость сменяются апатией.

Адреналиновая вспышка прошла, острый страх смерти тоже, остался холодный пот на спине, липнущая ткань платья, дрожащие колени и солоновато-металлический вкус чужой крови во рту.

– Это – искусственно вызванная личность, подкрепленная магией. Для эльфов это иногда единственная альтернатива безумию. Но в таком юном возрасте и уже двое…Похоже, тебе здорово досталось в жизни.

Я мрачно посмотрела на него.

– А ты хочешь переплюнуть все, что со мной было, да?

Это предположение его внезапно обрадовало и развеселило.

– А ты не понимаешь, что это значит, да?

Разгадывать загадки вот вообще настроения не было.

– Как можно заблокировать твою магию? – спросила я у него хмуро.

– Фи, ненаглядная, слишком прямолинейно. Ну, хорошо. Менталист, но очень сильный, может лишить меня сил. На нежить мои чары действуют слабо. В основном, мои проблемы от магии светлых эльфов, но я так понимаю, она тебе недоступна?

– Мне никакая больше недоступна, – пробурчала я, выворачиваясь из его рук и преодолевая последний пролет.

Он снова звонко, от души расхохотался, хотя причина лично мне была совершенно непонятна.

– Тогда мой вопрос. С кем из вас мне развлечься сегодня? Я имею в виду наше маленькое сборище в столовой.

Я остановилась в шаге от двери и вздохнула. После сцены на складе и иллюзорного падения из окна не было сил на протест или на новую вспышку ярости, чужой страх изматывал хуже многочасового пешего перехода. Глухое равнодушие и опустошенность – самая естественная защитная реакция в подобном случае. Интересно, он меня все-таки сломает в итоге?

– Не знаю. Помнишь, такой вариант тоже допустим.

– Да? – усмехнулся дроу, придерживая меня за руку на лестничной площадке. – А если это будешь ты?

Шутишь что ли…

– Нет, – покачала я головой устало, – это не буду я. Тебе слишком нравится меня мучить. Поэтому ты будешь оттягивать этот момент до тех пор, пока мне станет больше нечего тебе дать. Ты мог бы сделать со мной все что угодно еще в камере. Или вчера ночью. Но это же слишком просто, да? Я еще должна понадеяться уйти отсюда живой и невредимой? К тому же, у меня еще не помутился рассудок. Так что пока ты будешь выщелкивать из обоймы остальных, валяй, мне никого из них не жалко настолько, чтобы жертвовать собой.

Он выглядел довольным, как кот, сожравший всех породистых птиц в голубятне.

– Разумно.

– Нет, – отрезала я, открывая дверь в столовую, – разумная с тобой бы не связалась.

За столом царила напряженная тишина. Да уж. Мы оба вернулись с испачканными в крови губами, есть о чем задуматься. Надо ли говорить, что дотронуться до бокала с жемчужиной в наше отсутствие никто и не пытался?

– Господа! – довольно улыбнулся Скримджой. – Крис с нами. Присаживайся, ненаглядная, а я пока расскажу правила. Мы напишем имена всех на листах бумаги, каждое на двух. Один набор листов положим, ну, к примеру, в эту вазу из-под фруктов, а второй, в блюдо. Я предлагаю на выбор два действия, и вытаскиваю два имени. Тот, чье имя я достану из вазы, должен выбрать, либо первое действие применят к тому, чье имя я вытащил из блюда, либо второе к нему самому.

– Я не совсем понял… – тихо проговорил Леви, явно нервничая.

Мальчишка сидел, как на иголках, теребя полы светло-сиреневой мантии, но тоже не мог оторвать взгляд от жемчужины.

– Допустим, – терпеливо пояснил эльф, – я даю выбор: поцелуй или уколоть палец иголкой. И вытаскиваю первым – твое имя, а второе – допустим, Одетта. Поцелуешь ты ее или проколешь себе палец?

Молодой маг совсем стушевался.

– На выбор – полминуты, иначе считаем, что выбор пал на самого себя и действие номер два. Если ты выходишь из игры, второе действие с тобой все равно перед этим происходит. Последний, кто останется, получит жемчужину.

– А вы тоже будете играть, милорд? – осторожно поинтересовалась Одетта.

– Конечно! Иначе в чем веселье? Начнем.

Листы бумаги, принесенные слугами, свернули и распределили по емкостям.

– Начнем с того, что я озвучил, – предложил эльф, – поцелуй или укол иглой. Итак, первый… Линд. Поздравляю. А кто же второй?.. О! Леви! Вот это забавно. Линд, твое решение?

Головорез фыркнул.

– Велите принести сюда иглу, милорд.

Его просьбу исполнили, и главарь наемников проколол себе палец, продемонстрировав всем желающим выступившую каплю рубиновой крови. Бумажки снова отправились обратно.

У меня было очень плохое предчувствие. Очень. Единственное, что хоть немного успокаивало, там есть и мое имя, и его. А значит, самоубийства или убийства он не потребует.

Как можно строить какие-то планы по спасению, если это не прекращается? У меня нет времени даже просто чтобы перевести дух, не то что – обдумывать что-то. Надо, кстати, поговорить с Жанетт, по-нормальному поговорить, вдруг она знает, как открыть сейф Берса? Я бы ночью добыла колокольчик и связалась со своими. Но для этого мне нужно как-то до этой самой ночи продержаться.

Мой друг Десятый как-то рассказывал про одного из старых императоров, лишившегося рассудка. Полтора года длился во дворце нескончаемый пир, а правитель с непосредственностью психопата мог безо всякой причины, как посадить человека на кол посреди коронного зала, так и одарить его землями или золотом. И ничего жили как-то люди, приспосабливались. А императора, кстати, прирезали в итоге.

– Дальше, – вырвал меня из раздумий голос дроу, – готовы? Отлично. Проколите ли вы иглой ладонь вашего партнера насквозь или снимете с себя всю одежду и продолжите играть без нее?

Все смотрели на руки эльфа, как завороженные. Он вытащил Жанетт и Кассэла. Женщина невозмутимо пожала плечами.

– Это просто иголка, – проговорила она, приподнимаясь со своего места.

– Подожди, – маг встал со стула и слегка попятился, – подожди-ка, это все как-то…

Магические лозы по мановению руки дроу обвили мэтра, не позволяя ему даже шевельнуться.

– Давай, – улыбнулся дроу блондинке.

Женщина схватила запястье Кассэла и ткнула в середину ладони иглой. Маг вздрогнул, и призванные лозы опустили его обратно в кресло. Жанетт улыбнулась мило остальным, задержав на миг взгляд на эльфе, и вернулась на свое место.

Я даже не сомневалась, что первым пострадает именно старший маг: он выглядел и ощущался жертвой, и чуткие ноздри желтоглазого хищника не могли не уловить этого. Вряд ли он вытаскивает имена действительно случайным образом. Это не мы играем друг с другом, это он играет с нами.

– Браво! – воскликнул эльф. – Люблю решительных женщин! Что у нас дальше? Так, плеть или кинжал. Вы ударите колючей лозой другого или воткнете кинжал себе в ногу?

На-ча-лось. Кто наши счастливчики? Леви и… и я. Прекрасно.

Младший маг уставился на меня круглыми глазами, казалось, он полностью перестал понимать, что здесь происходит. Страуса взяли за шею и выдернули его голову из песка, что ж, это даже полезно.

– Но я не могу, милорд… – чуть не плача проговорил парень.

– Выбор за тобой, – плотоядно усмехнулся эльф, пожирая его глазами, – время пошло.

– Давай уже, – проворчал мрачно Кассэл, прижимая к ладони салфетку, – все тебя ждут.

Леви встал и подошел ко мне, как сомнамбула, а мертвячий дроу протянул ему мерцающую фиолетовым лозу, украшенную острыми шипами.

– П-прости… – прошептал он едва слышно.

Я вздохнула и перевела взгляд на Скримджоя.

– Ты же не думаешь, что я добровольно подставлю спину, да?

Эльф звонко поцокал языком, криво ухмыляясь.

– Тогда мне придется подвесить тебя, как вчера Берса… А ты не боишься, что мне понравится?

Даже разорвавшийся в комнате огненный шар произвел бы на Леви, пожалуй, меньшее впечатление, чем эта фраза. Ученик вздрогнул, как от удара молнией, руки и губы у него затряслись, а из его глаз напрочь пропало осмысленное выражение – они враз стали по-совиному круглыми и совсем пустыми. Чужой ужас обжег меня посильнее, чем гипотетическая плеть, хотя я и совершенно не понимала, что могло его вызвать? Все-таки удар лозой – не убийство, чтобы парализовать и лишать разума. Да даже люди на складе полчаса назад реагировали не так панически.

Странно…

– Я… я хочу закончить это,– прошептал побледневший до синевы Леви с таким видом, будто сейчас упадет в обморок.

– Твое право.

Столовый нож, движимый магией воткнулся парню в бедро, тот вскрикнул и тупо смотрел, как темно-красное пятно расползается по поле мантии, а потом покачнулся и все-таки упал. Одетта зажала рот руками и смотрела с ужасом, а я опустилась на колени рядом с телом и потрогала жилку на его шее – пульс есть, жив.

– У вас есть лечебные зелья? – спросила я Кассэла.

– Д-да… В комнате, – проговорил маг бесцветным голосом, принявшись мять в пальцах окровавленную салфетку.

– Унесите его, – велел темный двоим слугам, хищно усмехаясь.

Остальные тоже были бледны, как полотно, и выглядели напряженно. Ага. Дошло, наконец. Поздравляю.

– У нас первая потеря, – констатировал эльф без намека на сочувствие, – и вы на шаг ближе к жемчужине. Давайте дальше? Итак, что вы сделаете: вырежете свое имя на спине другого или проведете две минуты под водой без дыхания? Кто тут у нас? О, это я и… Кассэл. Ну что ж, мэтр, я прошу прощения. Ограничусь только первым именем.

Жертва, я же говорила, Скримджой просто не смог бы удержаться.

– Нет, – пробормотал маг, вжимаясь в спинку кресла, – я не желаю. Не нужно. Пожалуйста! Я больше не хочу играть! Не нужно!!

Голос сорвался на визг, но призванные лозы уже растягивали его животом на обеденном столе. Со звоном разбился упавший бокал вина, снова вскрикнула умненькая девушка с глазами лани, невольно закусила губу управляющая замком. Мантия Кассэла испачкалась в красном вине, а на ее рукав пролился соус. Я отвернулась, но потом все-таки заставила себя снова смотреть на происходящее: когда мы будем сводить счеты, Скримджой, я хочу помнить все, чтобы вернуть тебе долг до последней медной монетки. Маг дергался, пытаясь освободиться и снова тоненько завизжал, когда эльф принялся срезать с него верхнюю одежду, а мертвячий дроу действовал не торопясь, явно получая от происходящего удовольствие. Он погладил пальцами спину своей жертвы почти что нежно, а потом приступил к делу. К счастью, он всего лишь прорезал кожу, не рассекая мышц. Порезы раскрывались, как разошедшиеся швы на одежде, и кровь текла на обрывки мантии, на скатерть, капала на ковер. Теперь Кассэл подвывал, не переставая, впрочем, больше от страха, чем от боли.

Похоже, маги еще легко отделались. Одетта зажмуривалась и зажимала нежные розовые ушки руками, чтобы не слышать крика, Жанетт морщилась, и только Линду, казалось, было наплевать. Мэтр потерял сознание примерно на середине, эльф провел по бесчувственному телу лезвием в последний раз, а потом наклонился, и длинный ярко красный язык принялся слизывать кровь. Тут уже передернуло всех. В итоге и второго мага отнесли в его спальню, а наше безумное действо шло своим чередом.

Жанетт смотрела в сторону, нервно теребя длинный локон, Линд хмурился, а Одетта плакала беззвучно.

– Продолжаем, – промурлыкал Скримджой, возвращаясь на свое место и аккуратно вытирая пальцы салфеткой, – что ты сделаешь, переспишь со вторым или продержишь руку над свечей четверть минуты? Снова Линд, и… Как интересно. И Жанетт.

Женщина вскочила с места, лицо ее исказила гримаса ярости.

– Я не собираюсь с ним спать! – крикнула она.

Линд облизнул пересохшие губы, а в серых глазах удава зажегся нехороший огонек.

– Прямо здесь? – уточнил он. – Сейчас?

– Не обязательно, но сегодня. Где угодно, как угодно.

– Только попробуй ко мне приблизиться! – зашипела управляющая замком, хватая со стола нож.

– Если ты выберешь, но этого не сделаешь, – пожал плечами дроу, – на рассвете магия игры тебя убьет.

– Видишь, – ухмыльнулся головорез, – у меня просто нет выбора.

Зрачки его расширились, он уже не сводил с женщины взгляда.

– Я сама тебя убью!

– Посмотрим, – плотоядно ухмыльнулся мужчина, вмиг переставший быть сонным.

– Что вы сделаете,– продолжил темный тем временем, – нанесете десять ударов плетью или выпьете графин крепленого вина залпом? О, мило, Одетта, и я. Ну, что ты выберешь?

Девушка была в ужасе от происходящего, кажется, не меньше, чем Леви.

– Но милорд…

Он улыбнулся мягко, подходя к ней и беря за руку. Глаза чудовища вновь стали теплыми и золотистыми.

– От графина вина ты совершенно точно получишь отравление. Можешь даже умереть. Так что – бей. Я тебе разрешаю.

– Но я…

– Давай, – перед ней появилась колючая лоза, – правила нельзя нарушать, эта игра подкреплена магией.

Девушка взяла ее в руки, и как сомнамбула, повернулась к эльфу, у нее тряслись губы, а по щекам текли слезы. Скримджой скинул рубаху и оперся ладонями о стену, чуть выгнув располосованную шрамами спину.

– Бей.

– Я…

– Бей!

Она закрыла глаза и стегнула первый раз. Не сильно, но колючки все равно оцарапали кожу цвета эбенового дерева. Да, мертвячьему эльфу повезло, будь эта плеть сейчас в моих руках…

М-да. Дроу тоже закрыл глаза, отвернувшись к стене. Я больше не видела его лица, но вот эмпатия… Мертвячий извращенец получал от этого удовольствие!

«Слушай, – медленно проговорил Лусус, пока я наблюдала за происходящим, – а может, он и не издевается? Что если ему действительно нравятся такие вот… игры, и он считает, что остальные должны воспринимать их также? Он просто не видит проблемы, как ребенок, отрывающий мухе крылышки?»

«Да ну, брось. Ему несколько тысяч лет!»

«Но основную часть времени он провел среди таких же, как он сам! Да он даже не понял тебя, когда ты спросила его о друзьях».

«И что нам это дает?»

«Пищу для размышлений», – встрял Шепот.

Возможно, они оба были правы. Когда Одетта вернулась на свое место, она уже не отрывала ладоней от лица, а кошмар тем временем продолжался своим чередом.

– Давайте уменьшим число, господа. Что вы сделаете, сожжете остаток вот этой свечи, капая воском на живот другого или выйдете из игры? Снова Одетта! И Крис.

– Нет! – вскрикнула девушка с неподдельным ужасом, – я выхожу! Можно мне уйти в свою комнату, милорд? Пожалуйста! Прошу вас! Я больше не хочу!

– Разумеется. Ненаглядная, кажется, тебе сегодня определенно везет.

Я оперлась локтями о стол и уткнулась в лицом в собственные руки, не желая, не то что отвечать – видеть происходящее.

– Что вы сделаете, устроите поединок с другим или сунете стопу в камин на четверть минуты? Линд, о сейчас все будет интересно, и… я. Линд?

Мужчина молча встал и скинул Куртку от формы, нижнюю рубашку, оставшись в штанах и коротких сапогах.

– Начнем? – предложил он, разминая руки.

«А он не так уж плох, – пробормотал Шепот, – по крайней мере, не трус».

«Но это для него в любом случае проигрыш», – заметил Лусус.

Темному эльфу хватило трех ударов, чтобы отправить командира наемников в нокаут, и удава тоже унесли в его спальню, как и магов до того. Впрочем, как я уже говорила, дроу не хотел терять еще и начальника охраны, так что тот тоже еще легко отделался. Мы с Жанетт вдвоем сидели за обеденным столом, и, видимо, размышляли, как это мы вообще попали сюда, хоть и каждая – на свой манер. Каждый раз, когда взгляд голубых глаз останавливался на мне, в нем вспыхивали искры злобы, а жемчужина вызывала у нее неподдельное вожделение.

– Ну что ж, красавицы, одной из вас достанется приз. Что вы сделаете, выпьете кровь из запястья другого, скажем, вот этот бокал, или выжжете себе трезубец раскаленной вилкой на плече? Жаннет, Крис!

Женщина встала. Она была бледная, как голодный вампир, и, казалось, постарела за этот обед лет на десять.

– Хочу тебя предупредить, – проговорила я негромко, – мое тело измененное, к этому приложили лапы обитатели Инферно и безумный бог Шаггорат. Вообще неизвестно, что с тобой случится после этого. Это при условии еще, что я тебе позволю.

Управляющая этим замком ужасов неуверенно посмотрела на Скримджоя.

– Она права, Жаннет. Ее еще и Хаос касался, более того, она уже была за границей смерти. Так что я и сам не знаю, что с тобой может произойти.

Взгляд голубых глаз заметался между мной и жемчужиной.

– Ты дашь мне ей попользоваться, – сказала она глухо, обнаруживая трезвый ум, – вылечу ожог, заодно несколько лет скину. Каждый следующий раунд принесет нам новые проблемы, и мы можем закончить это сейчас. Идет?

Я кивнула, снова укладываясь на стол. Не хочу на это смотреть, но от крика и запаха паленой кожи закрытые глаза не спасают, к сожалению. Она действительно умна, просто, похоже, доставалось ей в жизни изрядно, вот и прячется за маской дорогой шлюхи, как привыкла. Пожалуй, она мне даже начинала нравиться.

Когда я снова посмотрела на Скримджоя, никого больше вокруг не было: ни Жанетт, ни слуг. Мертвячий эльф сидел, вертя в руке резной бокал с вином, и задумчиво разглядывал меня.

– Что из этого ты подстроил? – тихо спросила я.

– Все.

– Все?! Зачем тебе это было надо-то?!

Он потянулся, вытащил жемчужину из бокала и вложил ее мне в ладонь, а потом, поднявшись из-за стола, принялся прохаживаться за моей спиной взад и вперед.

– Линд и Жанетт – это будет очень смешно. Одетта мучается от чувства вины, посмотрим, как она теперь поступит. Тебе я хотел сделать подарок. Ну а маги – так, за компанию, Кассэл начал меня помаленьку раздражать. Трус. Не люблю. Мой черед спрашивать. Когда ты впервые оказалась в постели с тем, кого ты увидела вместо меня вчера, как это было?

Я усмехнулась зло.

– Никак. Между нами ничего не было.

Он замер на миг где-то позади меня.

– О… Может, поэтому ты чувствуешь так сильно? Да. Ты не смогла получить то, что ты хочешь. Как любопытно. Может быть, дело в этом?

– Я тебя не понимаю.

– Я – очень сильный маг, – терпеливо и спокойно пояснил Скримджой, положив ладони мне на плечи, – и я могу взять все, что мне хочется. Поэтому мне так скучно. Нет… интереса. Поэтому ты меня так развлекаешь. Я – эмпат и могу свести с ума многих женщин, но не тебя. Ты слишком сильно жаждешь кого-то еще. Вот почему, я не отпускаю тебя. Я хочу получить эмоции, которые ты не хочешь мне дать. Потому что они уже принадлежат другому. О…

Смазанное движение, комната крутанулась, будто бы она была дварфийской механической каруселью, и я снова застыла каменным изваянием в руках Скримджоя.

– Боишься меня? – спросил дроу с нездоровым азартом.

Я медленно покачала головой.

– Есть определенный предел, после которого человек уже ничего не боится. Я просто хочу, чтобы это все как-то кончилось. Скажи мне, есть что-то такое в принципе, на что ты не сможешь мне ответить?

– Да, но ты не должна спрашивать, что именно. Это будет попытка сжульничать, и ты можешь погибнуть. Но направление твоих мыслей верное.

Мы вышли из столовой и теперь шли куда-то по коридору, видимо, направляясь к «его» башне.

– Теперь мне ясно. Я умерла от берсовой отравы, – мрачно проговорила я, – и это – бездна. Наказание за все про все.

Дроу покачал головой.

– Бездны нет, как таковой.

– Еще как есть.

– Ты носишь свою бездну в себе, ненаглядная, только и всего. Сама запираешь свою камеру, сама выбираешь себе пытки. Но не переживай. Если тебе нет и полутысячи, это нормально. Глупо, но нормально.

– Сама себе?! – возмутилась я. – Этот с позволения сказать обед…

– Подожди, – Скримджой остановился прямо последи коридора, протянул ладонь и коснулся двумя пальцами моего лба, – вспомни… ну скажем, как я немного поцарапал мага.

– По-ца-ра-пал?!

– Конечно! Он жив и практически здоров. Вспомни, отчего ты так не желала на это смотреть?

– Ты издеваешься. Да кому, кроме таких как ты, может быть приятно смотреть, как другой мучается?

Прохладные пальцы надавили чуть сильнее, и мир вспыхнул цветным фейервеком…

Я смотрела на Жанетт, лежащую по самый подбородок в черной воде, и молча курила. Серые снежинки пепла падали в какой-то бокал с остатками вина и разом чернели, пачкая хрустальные стенки лохмотьями копоти. Светлые волосы обрамляли лицо женщины золотистым растрепанным облаком и только подчеркивали разбитые губы и распухшую скулу.

Был ли виноват в этом Скримджой, или он всего лишь дал Линду повод, а дальше головорез все сделал сам? Я не знаю.

Честно говоря, все ночи с Эриком заканчивались для меня синяками или царапинами, но это же было совсем другое. Забудем на минуту про дроу, но почему люди поступают так друг с другом? Разве не мог этот мертвячий головорез прийти с бутылкой вина и тарелкой пирожных? И просто объяснить, что он не может поступить иначе, в противном случае, магия эльфа убьет его. Пообещать благодарность, дружбу и защиту, а Жанетт же – нормальный человек, она пофыркала бы немного, но кончилось бы все к общей пользе, а может, и к общему удовольствию. Но Линд предпочел поступить, как свинья.

Я нашла ее лежащей на кровати, в разорванной одежде, а белоснежная подушка вся была залита кровью. Он даже не потрудился развязать шелковый платок, стягивающий за спиной ее запястья так сильно, что ладони покраснели и распухли. И, разумеется, совершенно не стоило ее бить.

Черная вода и белоснежная пена скрывали почти все ее тело, а враз заострившиеся черты бледного, как облако, лица придавали ей вид хрупкий и беззащитный.

Разбитая злым ребенком фарфоровая кукла – вот на кого она была сейчас похожа.

– Дай сигариллу, – негромко попросила женщина, не открывая глаз,– пять лет не курила…

Я поухаживала за ней, протянув украденную у эльфа шкатулку. Действие жемчужины уже сказывалось, отек на ее лице постепенно спадал, а черты лица разглаживались, возвращая себе свежесть юности.

– Пожалуй, оно того стоило, – проговорила Жанетт, неожиданно жадно затягиваясь и роняя искры прямо в черную воду,– если я скину хотя бы лет пять…

– Тебе будет около двадцати, – подсказала я.

– Тогда точно – стоило, – она хрипло рассмеялась, открыв, наконец, бирюзовые глаза, – почему ты мне помогаешь?

Я пожала плечами, вновь прислоняясь спиной к стене ванной. Пуфиков тут не наблюдалось, так что пришлось сидеть на полу, вытянув ноги вдоль ванны.

– Потому что это – нормально.

Мы помолчали, заполняя пространство вокруг себя сладким дымом сожалений. Мы не могли стать подругами, у нас просто не было ничего общего, но сейчас двух совершенно разных женщин объединяла одна общая проблема – дроу…

– Мне некуда идти, – призналась неожиданно Жанетт, – поэтому остается только поднять голову повыше и делать вид, что ничего не случилось.

– Ты могла бы уехать, а я могла бы подкинуть тебе денег на первое время…

Она презрительно фыркнула и тут же закашлялась от дыма.

– Не будь такой надменной, эльфийка. Я могу сама решить свои проблемы.

– Я не эльфийка, – привычно возразила я, погружаясь в меланхолию.

– Да? А похожа. Вы со Скримджоем – два сапога пара – играете в какие-то свои непонятные игры, а проблемы от этого у окружающих.

У меня чуть сигарилла изо рта не выпала от такой трактовки происходящего.

– Ты что, всерьез думаешь, что в этом виновата я? – уставилась я в голубые глаза женщины.

Она усмехнулась цинично и отвела взгляд, рассматривая свою ладонь, покрытую белой вкусно пахнущей пеной.

– А разве тебе это не нравится? Ты хоть понимаешь, как смотришь на него? Ты просто провоцируешь этого мертвячьего дроу тебя дразнить. Как подростки, ей богу! Он дергает ее за волосы, она кричит и топает ногами. Только страдают при этом те, кто вокруг.

О как. Значит, это я виновата, получается?

– И какое я имею отношение к тому, что он делает с остальными?

– Ты жалеешь их. И этим его поощряешь.

– Хочешь сказать, если бы мне было наплевать на окружающих, он бы их не трогал?

– Не «их», а «нас». Но суть ты уловила.

Я молча затушила сигариллу в остатках вина в бокале и встала, направляясь к двери. Похоже, беседа себя исчерпала. Не очень-то и хотелось, кстати: помочь я ей помогла, слово сдержала – достаточно, союзник из нее все равно – так себе.

– Погоди, – остановила меня Жанетт, смягчая тон, – извини меня. Мне паршиво, и я вымещаю это на тебе. Прости. Спасибо, что пришла, и что посидела рядом. И за жемчужину. Я не так хотела это тебе сказать. Но тебе не стоит быть слишком хорошей, понимаешь? Не в этот раз. Любой, к кому ты проявишь участие, станет для этого безумца новой мишенью. Понимаешь, Крис?

– Более-менее, – я так и стояла у дверей, болтая бездумно в бокале окурок.

Странно то, что все сегодня мне говорят об этом: и маньяк и жертва.

– Сделаешь вид, что тебе наплевать – пострадает пара человек, не сделаешь – и их будет много. Это сложно понять для такой, как ты, я знаю, но поверь многое повидавшей женщине. Не реагируй ни на что из того, что он делает, это единственное правильное решение.

Я невольно вспомнила безумные янтарные глаза, когда дроу заставлял меня откусить кусок от еще теплого человеческого сердца. Или как он играл с моим разумом.

– Проще сказать, чем сделать.

– Увидимся за ужином?

– Да, выздоравливай, – кивнула я, пытаясь как-то примерить эту новую мысль.

Возможно, она была права. Как только я перестану казаться ему интересной, он заскучает, и все закончится. Или он меня убьет, тоже вполне вероятно. Что я должна спросить такого, на что он не сможет ответить?

«А все-таки, не хочешь попросить ее о помощи, а?»

«Да какой помощи-то?!»

«Колокольчик», – в тоне Лусуса появилась обреченность всех учителей мира, вынужденных беседовать с недалекими воспитанниками.

А это – идея…

– Жанетт, слушай,– аккуратно поинтересовалась я, – а ты сможешь помочь мне открыть сейф Берса?

– Что тебе из него надо? – удивилась моя собеседница, чуть прищурившись.

– Там должна быть одна рубиновая серьга, талисман. Орен отобрал все мои вещи, и мне очень нужно ее вернуть.

– Зачем?

– Хочу связаться со своими, – честно призналась я, – и попросить помощи.

– Как выглядит украшение?

– Серьга, рубиновая бусина на золотой застежке, маленькая.

Она чуть подумала.

– Хорошо. Ночью, я схожу и принесу ее тебе, идет? У меня есть копия ключа от сейфа.

– Я могла бы сходить сейчас сама.

Она усмехнулась, покачав головой.

– Только не думай, что я тебе доверяю, Крис. Мы не друзья. Я достану для тебя эту побрякушку в обмен на жемчужину сейчас, просто не хочу быть должна, но не более того. Отдам завтра утром.

– Спасибо.

– И Крис…

Я в последний раз обернулся, так и не успев закрыть за собой дверь.

– Что?

– Если он тебе нравится, переспи с ним. Всем станет проще.

– Он мне не нравится, – покачала я головой, – это просто его мертвячий гламоур.

– А есть разница?

Атмосфера за столом была… неоднозначная. Жанетт, вернувшая честно мне артефакт, выглядела лет на двадцать, посвежев и похорошев, но с трудом сдерживалась при одном взгляде не Линда. Ярость эмпатически так и шла от нее волнами. Я, в качестве эксперимента, попробовала уловить ее и так же сконцентрировать. Получилось. Любопытно, значит, можно использовать и чужие эмоции для подобного… Линд, в свою очередь, не сводил с женщины глаз, явно прикидывая, не повторить ли все еще раз. Одетта держалась королевой и поглядывала на остальных с затаенным превосходством, причину которого знали только мы с дроу. Забавно, кстати, Жанетт за полдня просекла, что от эльфа нужно держаться как можно дальше, а вот умненькая девочка, похоже, в силу возраста предпочитает питать иллюзии.

Леви пытался стать тенью, и лишь когда изредка поглядывал на меня, в его взгляде мелькал вопрос – ну как? Вышло что-нибудь? Кассэл был бледный и еще более нервный, чем обычно, из новых симптомов – перемежающийся тремор правой руки, да нервный тик. Почти готовые пациенты скорбного дома, одним словом. Когда вошел Скримджой, на сей раз в темно-зеленой шелковой рубашке и все тех же кожаных брюках, маги попробовали втянуться в спинки кресел, Жанетт глянула с вызовом, а Одетта изобразила сладкую улыбочку. Она начинала меня слегка бесить, как бесят подчеркнуто благодетельные дамы, увлекающиеся от скуки благотворительностью, и пытающие осчастливить собою весь мир. И только головорез продолжал плавать в собственных мыслях, не выныривая на поверхность. Почти никто не говорил, и только дроу, находящийся в приподнятом настроении, весь вечер рассказывал какие-то истории, которые могли бы показаться забавными человеку с очень черным чувством юмора. Впрочем, ему не удалось испортить мне аппетит.

Утром следующего дня меня ждал несусветный подарок – костюм из черной кожи, чем-то напоминающий давешний наряд Лосс: брюки, корсет, черная блуза и ботфорты. Все те же служанки помогли мне одеться, и мне даже не хотелось смотреться в зеркало. Но еще меньше хотелось протестовать, все равно мертвячий эльф расценит все совершенно неправильно. Я попыталась заговорить с горничными, но девушки так перепугались, что я оставила эти попытки. Кажется, кто-то просто запретил им со мной беседовать.

Одна из них проводила меня к завтраку, потому что я все еще путалась в переходах.

В столовой обнаружились четверо. Скримджой на сей раз был в тонкой блузе из черного шелка, узких черных же штанах и сапогах для верховой езды. Он расположился в кресле и с неподдельным любопытством слушал весьма пикантную историю. Мэтр Кассэл был тих и мрачен, под глазами его залегли черные тени, похоже, и эту ночь он провел в тяжких размышлениях, что еще за развлечения может придумать для него полоумный эльф. Линд тоже слушал рассказ, ухмыляясь от уха до уха. Он как раз выглядел бодрым и выспавшимся. Мало я ему вчера, надо было еще добавить. Женщин не было. Жанетт, видимо отлеживалась, а где была Одетта, я не знаю. Автором истории бы сидящий спиной к двери светловолосый мужчина в белой свободной рубахе.

– … И тут появляется охрана графа, – взмахнул незнакомец руками, – человек пятнадцать. А я один, в кровати его жены, завернутый в простыню. И еще эти демоновы страусиные перья. Хорошенькое дело, думаю!

Линд не выдержал и расхохотался. Даже темный эльф усмехался одной стороной рта до самого острого уха. Он вообще не сводил с нового знакомого янтарных глаз и даже меня заметил не сразу.

– О! А вот и наша красавица эльфийка. Познакомьтесь, Ройланд Марстен, Кристина Ксавьен.

Мужчина обернулся. Наглые зеленые глаза в момент обшарили мою фигуру, ослепительная улыбка осветила его лицо, будто выглянувшее из-за туч солнце. Белая рубашка оттеняла бронзовый южный загар. А я стояла и не знала, что сказать или сделать.

– Э… – начала я.

– Рой, – подсказал улыбающийся мужчина, встав и подходя ко мне вплотную и галантно целуя пальцы, – можешь называть меня просто по имени: Рой. А тебя как коротко? Крис? Или Тина? Да, Крис, мне тоже так больше нравится. Позавтракаешь с нами?

– Д-да… – я села за стол, пытаясь не пялиться на нового персонажа нашей трагикомедии.

– И как ты выкрутился? – поинтересовался у господина Марстена Линд окончанием истории.

Гость сделал хороший глоток светлого пива из деревянной кружки и развел руками.

– Я выпрыгнул с балкона, благо он выходил на декоративный прудик. Выскакиваю из него в чем мать родила, мокрый, весь в ряске, а с балкона потрясает кулаками граф. Держите его, мол! Уйдет же, мол! Кулаченками сучит, рожа красная, того и гляди, удар хватит. Жена его, кстати, оказалась отличной девчонкой. Выскочила следом и треснула его по голове серебряным блюдом, представляете? Муж только тихо охнул и сполз на пол.

Линд расхохотался, Скримджой рассмеялся, даже Кассэл вымученно улыбнулся. Наш новый гость был чистокровным человеком и не обладал гламоуром, но он умел отчаянно нравиться. Просто так. Из-за собственного обаяния.

– Но оно хоть того стоило? – поинтересовался головорез, проглатывая кусок сэндвича с ветчиной и сыром.

– А то! – улыбка была широкая и сияющая.

Его присутствие как-то разрядило атмосферу в замке, будто кто тяжелые шторы раздвинул, да впустил солнце в комнату, разгоняя поднимавшуюся со дна бездны муть. И мрачная иллюзия безнадежности рухнула. Теперь передо мной был просто весьма сильный колдун, с которым просто нужно справиться, а не несусветное сверхъестественное чудовище, которому и противопоставить-то нечего. Так ночные кошмары развеиваются с первыми золотыми лучами дневного светила.

Так, кстати, стоило все-таки проверить новый подарок дроу. На ком? Да вон хоть на Линде. Кассэл и так уже почти обезумел, не стоит над ним так шутить. Я посмотрела на головореза и немного придавила. Он чуть не поперхнулся, и уставился на меня во все глаза. Будто впервые вообще заметил. Глава охраны потянул в сторону ворот формы, будто ему стало тяжело дышать. Надо же. Работает! На этом Линд полностью выпал из разговора, хотя новый гость продолжал что-то рассказывать.

Я покачала головой, уставившись в тарелку с салатом из краба и овощей. Марстен, значит. Рой. Взгляд зеленых глаз мужчины то и дело скользил в мою сторону.

– Слушай, Скримджой, – проговорил он медленно, – я могу говорить откровенно?

– Разумеется, – развел руками эльф, тоже пребывая в непонятно благодушном настроении.

– Кто тебе эта девушка?

Я чуть не поперхнулась салатом. Откровенно, ничего не скажешь.

– Партнер по одной игре, – дроу лениво потягивал вино.

– Я удвою партию, – предложил мужчина, – если ты отдашь ее мне.

Кривая ухмылка снова вылезла на лицо темного эльфа, но он только покачал головой.

– Извини. Я не могу. Мне весьма нужен твой товар, но она слишком… интересна. К тому же я даже не успел… попробовать ее.

Господин Марстен коротко побарабанил пальцами по столу.

– О как. Ну что ж, тогда у меня другое предложение. Ты же азартен, надо полагать? Дай мне время до боев, и я придумаю цену за нее, которая тебе понравится.

Янтарные глаза чуть сузились, затрепетали ресницы.

– А у тебя богатая фантазия? – осведомился дроу, глядя на человека в упор.

– Более чем, – так же прямо уставился на эльфа человек, воздух между ними чуть не заискрил.

Линд фыркнул. Обычному вояке и головорезу, ему не нравились эти нездоровые игры.

– Что ж, я могу подождать. Согласен. И Рой. Не разочаруй меня.

Я решительно отставила тарелку.

– Вас вообще ничего не смущает в этом диалоге? – поинтересовался тем временем Лусус моим голосом.

– Нет, – мило улыбнулся зеленоглазый, – а тебе не нравится честность?

– Наглость это, а не честность. Извините, господа, мне что-то совсем расхотелось есть.

– Ты покажешь мне замок? – немедленно среагировал гость.

Я глянула на Скримджоя, и тот слегка качнул головой.

– Тут показывать нечего. Но, так и быть, можешь составить мне компанию, пока я курю.

Он допил пиво и последовал за мной в курительную комнату. Самое мрачное помещение в замке, после камер. Стены обшиты темным деревом, и всего одно узкое окно. Я достала яблочные сигариллы из резной шкатулки, инкрустированной перламутром, и прикурила. Облачко дыма поднялось к потолку и принялось рисовать призрачные эфемерные фигуры, в которых при особом желании можно угадать изображение животных или даже лица людей. Рой стоял за моей спиной, не шевелясь. Нужно было надеть на лицо маску спокойствия и только потом оборачиваться. Этот парень был моим шансом выбраться отсюда живой и невредимой. Теперь главное, ничего не испортить.

– Как же ты умудрилась попасть в такую скверную историю? – спросил он негромко.

Я фыркнула и все-таки обернулась. Он стоял молча, сунув большие пальцы рук за край ремня, и откровенно меня рассматривал.

– Как… Орен Берс подмешал какой-то ерунды в мое вино в одной траттории в Ронде. Я потеряла сознание. Очнулась уже в подземелье.

– Зачем?

– У меня есть один друг, Эрик Бреннон…

– Друг? – заинтересовался господин Марстен, подходя чуть ближе.

– Ладно. Гораздо больше, чем друг, – усмехнулась я, – и Орену нужен был заложник, чтобы торговаться с господином Бренноном более успешно.

– А как ты столкнулась со Скримджоем?

– А… Этот идиот Берс засунул нас в одну камеру. А Скримджой – дроу, маг, менталист, лет ему – несколько тысяч. А еще хитер, жесток и коварен не в меру. Он поймал меня на игре в вопросы и ответы. Вроде как, чтобы скоротать время. Игра завязана на их магии, и прекратить ее мы можем только по обоюдному согласию, чего от него ждать не приходится. А если умрет кто-то из нас, то умрет и второй. Так что я застряла здесь на неопределенное время. Это если вкратце.

Он только покачал головой, лицо его сделалось серьезным.

– Потрясающая история. А если ты просто сдашься?

– Тогда мне придется выполнять его желание.

– Какое?

– Сердце того, кого я люблю больше всего.

Мужчина присвистнул, а зрачки кошачьих глаз сжались до размера точек.

– Я мог бы увезти тебя отсюда… Прямо сейчас, – в его голосе появились вопросительные интонации.

Я покачала головой.

– Увы. Если я сбегу от него, магия дроу меня убьет.

– Понятно.

Накатила внезапная слабость. Я все-таки очень много нервничала эти трое суток.

– Не играй с ним, – проговорила я, глядя в зеленые глаза, – это плохо кончится. У меня уже были… примеры.

– Посмотрим, – снова ухмыльнулся мужчина, взъерошив челку совершенно мальчишеским жестом, – ну, погибну, в крайнем случае. Ты что, сильно из-за этого расстроишься?

– Нет, – призналась я, – сейчас это – меньшее, что меня беспокоит.

– Да ты совсем бессердечна! – откровенно рассмеялся он. – Если у меня все получится, ты должна мне потрясающий день на тропическом острове в теплом море.

– Ничего не делаешь просто так?

– Конечно.

Мы постояли минуту молча, глядя друг на друга.

– Что с тобой еще произошло, пока вы тут… развлекались?

– Плохо выгляжу?

– Да нет. Напротив. Слишком хорошо.

– Это – гламоур. Скримджой поделился им со мной. А еще эмпатией. И умением перемещаться в тенях.

Рой присвистнул.

– Щедрый подарок.

– Поэтому я и доверилась ему в начале…

– И это, как я понимаю, была ошибка.

– Не то слово.

– Но с тобой все в порядке?

– Да. Не считая несколько заживших уже ушибов, того, что содержимое артерий Орена Берса позавчера расплескалось по моему платью и постоянной нервотрепки. Берс, кстати, кажется, был твоим приятелем?

– Знакомым. Не бери в голову, его смерть – не проблема.

– Ладно. Нам пора возвращаться в столовую.

– Пожалуй, – мужчина вытащил из уха серьгу с рубином и протянул мне ее на ладони, – могу я сделать тебе маленький подарок? Это талисман. На удачу.

– Спасибо… – я вдела украшение в ухо. – Знаешь, я…

Он улыбнулся и покачал головой, а я впервые за эти дни неожиданно захотела разреветься. Вцепиться в не его рубаху и говорить без остановки, пока не кончатся слова и силы.

– Мы все обсудим потом, – он указал на свое ухо, а потом ткнул пальцем в потолок, – и Крис… ничего не бойся.

Мы вернулись за стол. Скримджой ухмылялся, и янтарные глаза его светились азартом. Похоже, он с помощью своей магии подслушал каждое сказанное нами слово. Господин Марстен и бровью не повел, усаживаясь в свое кресло. Я бы даже сказал, что выглядел он безмятежно.

Зато к вечеру, когда я проснулась на удивление бодрой, кто-то робко постучал в дверь, за которой обнаружился Леви, вполне живой, но бледный, как вампир. И глаза, как у перепуганного подкроватным букой ребенка: размером с плошку, на дне которой плещется чистый ужас.

– Привет, – поздоровалась я.

– Крис, – парень замялся на пороге, теребя рукава своей старенькой сиренево-серой мантии, – можно я войду?

– Разумеется!

Он просочился в комнату и аккуратно присел на край дивана в гостиной, прямой, как палка, еще и ручки на коленях сложил.

– Выкладывай, – велела я, поняв, что ждать, пока он заговорит сам, я буду до полуночи, в лучшем случае.

– Помоги мне сбежать! – тихо, но горячо проговорил парень. – Помоги. Ты же не заодно… с ним!

О, в нашем сумасшедшем доме нашелся один разумный. Настаиваю на таком определении: именно разумный, а не трус. Не со всяким, выпавшим на долю, человек может справиться без серьезного ущерба для здоровья и рассудка, правильно оценить свои силы и вовремя отступить – хорошая стратегия для выживания.

– Помогу. Только объясни в чем дело.

– Скримджой – чудовище! – выпалил молоденький маг с таким видом, будто бы ему лично только что открылась большая вселенская истина, а туповатые обыватели, окружающие его, и не знают.

– Я в курсе.

Но Леви хотел выговориться, невольно напоминая мне Берса перед его смертью. Я пожала плечами и сунула в руки парня все тот же бокал с водой.

– Позавчера я вышел на балкон, знаешь, я курю, а мэтр мне запрещает. Вот я и выбираюсь по карнизу от моего окна на балкон. Там есть такое удобное место, между стеной и кадками с цветами… А окна господина Берса выходят как раз туда.

– Подслушивал? – усмехнулась я, соображая, как бы его успокоить.

– Нет!.. Ну то есть, да… К господину Берсу часто дамы заходили… – я была уверена, что он покраснеет, но мальчишка был все так же бледен.

– Понятно.

Молодость, молодость. Сколько ему? Двадцать?

– А позавчера слышу шум, голоса, больше, чем двое…

Тут он наконец-то и покраснел, как раскрывшийся мак.

– И ты заглянул?

– Да…Там были господин Берс, Скримджой и четверо женщин. Сначала. Но потом… Это чудовище, он сломал одной из девушек шею, кажется, случайно, но там, кто его знает? Остальные женщины закричали, но его лозы… В общем, он убил и их. Но не сразу…

Парень всхлипнул, а я, снова поддаваясь жалости, обняла его и принялась гладить по голове. Как же ты таким неприспособленным-то вымахал, если жил под крылом у Кассэла? Он тут химерологией балуется, цветочки страшные выращивает, и ничего? По принципу, ничего не вижу, ни чего не слышу, что ли? В одном мальчишка был прав – валить ему отсюда надо, бегом и на закат, а не истории рассказывать.

– Господин Берс сначала разволновался, но дроу просто выбросил тела на балкон, сказал, что потом избавится от них. Они выпили еще, а потом… Он подвесил его на своих лозах… и…

– Понятно,– прервала я его, – женщин эльфу оказалось мало.

Леви кивнул. Логично, что после такого зрелища парень решил сбежать. Странно, что только сейчас.

– А сегодня, – продолжил он внезапно, глядя на меня круглыми от ужаса голубыми глазами, – он велел мне вечером быть у себя. Сказал, что зайдет поболтать.

– Так, стоп. Ты заключал с ним какие-то сделки? – попыталась я сосредоточиться на главном.

– Нет! – парень подскочил на кровати, будто его ударило слабенькой молнией. – Что я – больной?!

Да нет, похоже, единственный тут здоровый.

– А чего ты хочешь от меня?

– Платье… – прошелестел он, едва шевеля губами.

– Чего?! – мне показалось, что я ослышалась.

– Меня тут знают все в лицо и не позволят уехать! Переодень меня в свою служанку! И отправь в город за… не знаю, за лавандовым маслом! Повозка отсюда уходит в девять вечера, мне нужно уехать на ней, иначе…

– Я поняла, – мысли лихорадочно скакали.

Я могла бы выйти на балкон и открыть для него портал. Но. Я создавала его с использованием запрещенных в Ойкумене знаний. Специально парень меня не выдаст, но вот случайно… Нет, это не только моя тайна. Рисковать нельзя. Но как ту не помочь.

– Хорошо. Спрячься у меня в спальне, если что, лезь под кровать. Я раздобуду тебе платье к девяти.

– Спасибо! – он хлюпнул носом.

– Но ты никогда больше не свяжешься с работорговцами.

– Никогда, – закивал он быстро, – даю слово.

Я оставила его скрываться у себя, а сама пошла искать единственного человека, к которому могла обратиться.

Господин Марстен нашелся в холле замка, где, развалившись в кресле, рассматривал привезенных откуда-то девушек в кричащих нарядах.

– Эта, эта и эта. И те одиннадцать, которых я отобрал раньше, остальных отправьте обратно. И мне нужны еще двенадцать уже завтра. И кстати, когда привезут одежду для них нормальную? Не на панель все-таки.

Тут он увидел меня.

– О! Крис! Кто на твой взгляд симпатичнее, брюнетки или блондинки?

– Рыжие, – вздохнула я.

– Точно! – просиял мужчина. – Привези парочку рыжих обязательно! Самые горячие!

Я фыркнула и отвернулась.

– Ты что-то хотела? – обратил он, наконец, на меня внимание.

Нужно было придумать какой-то повод.

– Мне скучно, – капризно скривила я губы, придавив немного гламоуром, – выпей со мной.

Он облизнул слегка пересохшие губы.

– Ладно. Так, девочки, перерыв, скоро вернусь, – он похлопал в ладоши, выпроваживая их, а потом встал сам и указал мне рукой на дверь, – пойдем, покажу тебе свою комнату. Если, конечно, тебе не зазорно навещать незнакомого мужчину.

– Ты можешь обойтись без балагана? – поинтересовалась я. – Тут и Скримджоя хватает за глаза.

– Кстати! Твое альтер эго сбежало, представляешь? Пока мы обедали.

Я нахмурилась, пытаясь сообразить, чем мне это вообще грозит. К счетам в Дварфийском банке она доступа не получит, там все на магии завязано. Мои тоже отличия заметят, а вот что будет, примись она кареты по дорогам грабить, к примеру? Я вон сама не могу сказать, что я сделаю в следующий момент. Хотя я знаю, что она сделает наверняка: захочет увидеть Дэвлина. Я бы захотела.

– Прэлес-с-с-стно. И где мне теперь ее искать?

– Зачем?

– А вдруг она явится к моим родителям?

– Так с ее точки зрения, это ж и ее родители, – пожал плечами Рой, – встретится разок, что тебе – жалко? Да и воспоминания у нее далеко не все, так, в общих чертах только.

– В любом случае, это не первостепенная проблема сейчас, – вздохнула я.

Мы вошли в просторную светлую комнату. Интересно, а следит ли за нами дроу в этот момент?

– Вина? – спросил господин Марстен.

– Давай.

Пока он возился с бутылкой, я подошла к нему вплотную и обняла за шею.

– Даже так? – усмехнулся он, прижимая меня к себе. – Похоже, мне надо было отпустить девочек на подольше.

– Знаешь, чего я хочу?

Я легко поцеловала его в шею, а потом зашипела на ухо.

– Мне нужно платье как для служанки, размер – больше моего на два-три, чтобы налезло на худощавого мужчину, через час. Вопрос жизни и смерти.

– Ого, – рассмеялся он в голос, – ну и фантазии у тебя!

– Пожалуйста! – зашептала я.

– Ну, если девушка просит…

Он нагнулся, тоже целуя меня в шею, добрался до уха, чуть прикусил зубами мочку.

– Достану, – прошептал он, – с тебя поцелуй.

– А кто-то не наглеет?

– А как еще-то? – искреннее удивление мелькнуло в зеленых кошачьих глазах.

Мне хотелось, чтобы он никогда не разжимал рук. Никогда не отпускал меня. А губы у него были соленые, как море…

Темный эльф появился из теней к середине ночи. Я открыла глаза и поняла, что он валяется рядом и смотрит, как я сплю.

– Ты ушла в самый интересный момент.

– Заметил?

– Это же моя магия.

Я пожала плечами, чего я, мол, не видела-то?

– А меня Одетта убить пыталась.

– Серьезно? – дроу рассмеялся, откинувшись на подушки. – Какой темперамент!

– Дурь это, – фыркнула я, – что ты с ней делать собираешься?

– А ничего.

Я нахмурилась, поворачиваясь к нему в ожидании комментариев, но Скримджой только улыбался криво.

– Завтра все закончится, ненаглядная. Так или иначе.

Игры, ну конечно.

– А знаешь, – неожиданно вскинулся темный, – почему бы нам не прогуляться? У меня для тебя сюрприз.

– Только не это…

– Давай-давай, подъем. Не заставляй меня снова таскать тебя на плече.

Я выбралась кое-как из кровати и принялась одеваться. Свет обеих лун заливал комнату призрачной взвесью нефритового и нежно-розового оттенков. Пиллз едва подбирался к середине своего пути, а стремительная Орхидея уже во второй раз за ночь успела его обогнать. Значит, около трех ночи.

Он заставил меня вылезти в окно, пройти по карнизу, а потом еще и спрыгнуть о стены башни на покатую крышу центральной части замка, на плоском коньке которой обнаружился низенький столик, на каких приносят завтрак в постель, да разбросанные по обеим сторонам от него подушки. Эльф знаком показал мне на стол, и уселся за него сам, скрестив ноги на орочий манер. Пара бутылок, пара бокалов, кое-какая еда, будто бы второпях стащенная с кухни.

И море призрачного лунного света.

– Твоя очередь задавать вопрос, – собеседник пренебрег бокалами и сунул мне в руку всю бутылку, отхлебнув предварительно, мол, не отравлено, не переживай.

– Что бы ты сделал на моем месте? – спросила я. – В моей ситуации и с моими возможностями?

Скримджой подумал немного, а потом пожал плечами:

– Проиграл.

– Смешно.

– Это не шутка. Один на один – я сильнее и умнее, тебе просто нечего мне противопоставить. Проигрыш позволил бы тебе действовать свободнее, убраться из-замка, попросить помощь у кого-то кто мог бы со мной сравниться. А еще из любого условия можно найти казуистический выход, соблюдая только букву договора. У тебя же есть знакомый демон, как я понимаю, верно? Вот они мастера выкручиваться. Ну и конечно, я бы выяснил, что нужно моему противнику на самом деле.

– Тебе же просто скучно? – нахмурилась я, и эльф расхохотался.

– Слова, Крис! Слова важны. Важно, что именно ты спрашиваешь, и что именно я тебе отвечаю. Что ты спросила?

Я попыталась вспомнить, но не смогла. Зато смог Лусус.

– «Чего ты от меня хочешь?» А стоп, подожди, я…

– Моя очередь, ненаглядная, – он забрал у меня бутылку сделал несколько хороших глотков, и вернул, – зачем ты понадобилась этому своему демону? Что именно ему от тебя нужно?

Вопрос был неожиданным, неприятным, и отвратительно конкретным.

– Сейчас – помощь, а потом, возможно, и душа, – пожала я плечами.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Чудно как-то.

– Что именно от меня нужно тебе – вот в чем вопрос.

Он кивнул, будто бы учитель выучившему урок ученику.

– Выход отсюда.

– Какой еще выход?

– Не жадничай, ненаглядная, сейчас моя очередь. Ты связана с этим демоном договором?

– Нет. Почему тебя это вообще интересует?

– Я должен понять, какими осложнениями грозит мне эта ситуация. В обмен на что, он согласится отдать тебя мне?

Я едва не выронила бутылку, и уставилась на него ошарашенно.

– Понятия не имею! Что конкретно и в подробностях ты собираешься сделать, для чего тебе нужна я?

Скримджой протянул руку и неожиданно потрепал меня по макушке, вогнав тем самым в дичайший ступор.

– Ладно, ты права, чудесная ночь, отличное вино – и самое время раскрыть карты. Есть два момента, никак не связанных между собой. Во-первых, твоя эмоциональная нестабильность, заставляет меня искренне желать оставить тебя себе. По крайней мере, до тех пор, пока все твои чувства не выгорят и не притупятся. Они заставляют меня чувствовать себя живым. Но это то, чего я хочу. А есть и то, что мне нужно. Ты в курсе, что этот мир – заперт для эльфов? Оставшиеся находятся здесь, как в тюрьме, знаешь, да? А из-за чего это произошло, знаешь? Правильно, дракониды. Их магия запечатала все выходы на Звездные мосты из этого мира. Теперь, чтобы выйти отсюда, нужно, чтобы нашелся драконид, который снимет с двери щеколду, и светлый эльф, который сможет, воззвав к Серебряному городу, открыть эту дверь. Я тысячи лет считал, что это невозможно, пока не встретил наивного остроухого ребенка, на голубом глазу рассказывающего первому встречному незнакомцу, что водит дружбу с богом драконидов. И этот самый бог этому самому ребенку благоволит. Да бывают ли вообще такие совпадения?

В голове у меня лихорадочно крутились мысли, перескакивая с одного момента на следующий.

«После тысяч лет весь этот мир, как камера».

«Только скука».

А историю об эльфах и драконидах я вообще прекрасно знала со слов снежного альфар по имени Вэль. Неужели сложно было сложить два и два? Видимо, да, сложно. Да и когда мне вообще было размышлять-то? Со всем, что этот безумец заставил меня пережить?

– Так что я выбрался из камеры с мыслью, где бы мне найти безопасное место, чтобы немного восстановить силы, а то ведь на ходу шатало же. И тут – как по заказу – практически бесхозный замок с рабами в подвалах – сам в руки идет, и еще и игры через неделю – крови и боли хватит вполне, чтобы ожить. Ты в курсе, ненаглядная, что… гм-м, скажем так: приносишь удачу? В курсе, вижу. Разумеется, я не мог после такого замогильного везения отпустить тебя куда-то. Поймал на простенькой игре, как бабочку в паутину. Понятия не имел, что ты окажешься такой забавной, и будешь так меня развлекать.

Он протянул ладонь и провел кончиками пальцев по моей щеке. Можно было перевернуть стол, сбросив его с крыши. Можно было отшатнуться или спрыгнуть с крыши самой. Но было… было что-то в этой, в мирной почти дружеской беседе перед тем, как все между нами окончательно полетит в бездну. Особая болезненная красота, подобная неверному лунному свету, в застолье с противником, которого ты ненавидишь до судорог, накануне того, «как все начнется». Ненависть вполне может идти рука об руку с невольным уважением. Надо же, как бывает.

Скримджой тоже вел себя на удивление пристойно: ментальной магией не баловался, вообще не чудил, да и выглядел расслабленным и умиротворенным.

– А потом появилась проблема, – продолжал меж тем рассказ дроу, – оказалось, что ты потеряла магию. Единственный эльф без магии, которого я знаю! И именно тот самый, которому магия просто необходима, чтобы открыть дверь отсюда! Да такого просто быть не может! Само по себе – не может. Кто мог забрать магию в обмен на чудо у такой, как ты? Только тот, кто не желает, чтоб отсюда кто-то вышел. То есть сохранить текущий порядок вещей. Это – не дракониды, не Шаггорат точно, а значит – только одно, хранители порядка. Эрллийствр – больше-то твоя магия никому не сдалась. Вот тут-то я и задумался, а что ж мне такое, собственно, в руки-то попало? Шаггорат, Эрллийствр, демоны какие-то, нежить… Сначала проверил осталась у тебя хотя бы теоретически возможность вернуть чары, в смысле не санировали ли тебя физически? Нет, нормально и тень и эмпатия отлично на физическую оболочку легли. Следующим шагом нужно было выяснить, уничтожили канал или просто перекрыли. Единственный достоверный способ – те самые внутренние голоса, хотя я ожидал, что он еще пока только один. Нужно было тебя вывести из себя настолько, чтобы основная личность спряталась за созданной. И это тоже сработало, а значит, на канал всего лишь плотину эдакую поставили, да и то не намертво, давится вон сила по капле. А что лучший катализатор для размывания такой «плотины»? Или как люди это называют «пробуждения дара»? Шок. Стресс. Ну и до последнего я надеялся, что мы обойдемся без того, чтоб причинять тебе физические страдания. Так, нервным истощением отделаешься, но, похоже, не срабатывает. Увы. Тогда я немного поэкспериментировал, создал твои химерические копии – нужно же было выяснить твой болевой порог, чтоб не убить ненароком? Заодно и выяснил интересную вещь: наш новый друг очень близко к сердцу воспринимает твою судьбу.

Я чувствовала себя разбитой и уставшей, да к тому же предрассветный ветер начинал пробираться под одежду.

– А просто попросить помочь – такой вариант не пришел тебе в голову?

– Нет, крокодил не выпустит меня отсюда, если ты просто его попросишь. А вот если притащить тебя к нему с кинжалом у горла, тогда другое дело, поверь мне.

– И почему ты мне все это рассказываешь?

Скримджой пожал плечами, допивая остатки вина. Далеко на горизонте посветлела предрассветная каемка.

– Потому что у нас осталось всего несколько ходов. И завтра все закончится… О, ненаглядная, да тебя трясет. Замерзла? Идем обратно. Давай руку.

Мы прошли тем же путем обратно, и с помощью лоз поднялись на башню, вернувшись в мою комнату.

– Давай-ка, я чуть облегчу тебе остаток игры, – предложил эльф, – озвучим заранее желания, согласна?

– Согласна.

– Озвучь.

– Если я выиграю, – дроу при этих моих словах коротко хохотнул, – ты научишь меня всем чарам, каким сможешь, так же, как эмпатии и тени, оставишь в покое и больше не причинишь никакого вреда ни мне, ни моим близким.

– Ты не покинешь замка до конца этих суток, а после боев, если выиграю я, – промурлыкал Скримджой, – ты сама, добровольно позволишь сделать с собой все, что я захочу. И с телом, и с разумом. А потом я покажу тебе Дом Боли, обитель Госпожи Лосс. И моя очередь спрашивать: Рой, ты знала его до того, как встретила здесь, это очевидно, кто или что он такое, и как его настоящее имя?

Хреновый вопрос. Именно тот, на который я совершенно не хочу отвечать. Да твою ж мать… Дроу увидел, что попал в точку, глаза вспыхнули, как два фонарика, и он стал весь азарт и слух.

– И это – шах, ненаглядная. Следующим вопросом будет имя, которое в этом мире носит этот твой демон. Мат?

И правда, один мат на уме.

«Ничего, – проговорил Шепот, – это даже к лучшему, проиграешь, и ваши жизни больше не связаны. Тебе останется за сутки придумать, как его убить, и не обязательно самой, помощи попросишь».

И я, наконец, успокоилась. Все непонятки закончились. Или завтра я убью его, или он меня. Нормальный сравнительно честный расклад. И набросок плана у меня уже был. Осталось узнать, что собирается делать Рой. А пока надо было выспаться.

– Иди в бездну, – с улыбкой предложила я темному, – я ничего не расскажу тебе о Рое Марстене.

Он растянул губы, глядя, как сиреневые светящиеся символы закрепили итог игры.

– А знаешь, почему я оттягиваю все это до конца игр? Именно из-за твоего приятеля. Он потрясающе необычный и, похоже, пойдет на многое, чтоб вытащить тебя отсюда. Он обещал придумать пари, а единственную ставку, которую я приму от него – это что он позволит добровольно делать с ним все, что мне захочется. Практически нет шанса, что человек меня переиграет, а если я получу себе вас обоих… Это будет прямо как подарок на день рождения. Даже не знаю, чего мне больше хочется, чтобы он смотрел, что я делаю с тобой, или чтобы ты смотрела, что я делаю с ним… Думаю, я брошу монетку.

– Сделай одолжение, дай мне хоть немного поспать. Солнце всходит.

– Сладких снов, ненаглядная, – и он исчез, растворяясь в предрассветных сумерках.

В худшем случае следующего рассвета я могу и не увидеть. Но поспать действительно необходимо, а пугать себя – совершенно излишне.

Бывают такие дни, когда мир цветом похож на кусок свинца, люди напоминают тени, а солнце кажется бледной унылой монетой. Пережить это время можно только, пообещав себе вечером неспешно выцедить в одиночку несколько бокалов вина, что послаще и покрепче, запершись в темной комнате. Так вот, это был именно он. Такой день. В конце концов, найти новое занятие и наладить свою жизнь ты всегда успеешь, а кабак закрывается в полночь, как говорил один хороший человек. Важно правильно расставлять приоритеты.

Я поднималась по укутанным толстенным ковром ступеням центрального здания Гильдии магии в Дайсаре, медленно оттягивая неприятный момент. Могущественная организация, жаль, больше я к ней не принадлежу. А при этом день вокруг солнечный, птички поют, и окружающий мир откровенно демонстрирует, насколько до фонаря ему твои личные проблемы и переживания. Жизнь идет себе и идет дальше, а заодно и тебя тащит вслед за собой, сколько ты не упирайся. М-да…

У здания гильдии есть центральный вход с площади Пурпурного Сердца – роскошная лестница из розового мрамора, раскинувшаяся полукругом: будто птица крылья расправляла, а потом внезапно увидела прицеливающегося в нее охотника и застыла на половине движения. Ведет она к ослепительно-белым совершенно воздушным на вид колоннам, взлетающим вверх на три человеческих роста. За ними для контраста широкие тяжелые двери из черного дуба с позолоченными ручками в виде львиных голов и огромная семиконечная звезда на фасаде – символ организации. Посетитель, как бы знатен и богат он ни был, должен вполне прочувствовать, насколько же он мал и незначителен, еще в тот момент, когда возьмется пальцами за отполированное до яркого блеска кольцо в львиной пасти. Пасть, кстати, зачарованная: умеет скалить клыки и рычать – но это уже тяжелая кавалерия, для особо толстокожих гостей.

Для тех же, кто может предъявить маленький серебряный медальон с такой же звездой, как на фасаде, есть сбоку скромный служебный вход, к которому ведет теряющаяся между старыми, не знавшими садовых ножниц, каштанами боковая дорожка. Я воспользовалась этим путем, вероятно, в последний раз.

Потерять способности к магии на профессиональном сленге называется «перегореть». Самые глупые студиозусы в Академии, пробующие втихаря наколдовать в свою комнату ванну с пьяными девственницами, да самоуверенные трехсотлетние мэтры, возомнившие, что могут двигать горы и обрушивать небеса – вот основной контингент перегоревших. Я не относилась ни к тем, ни к другим.

Большую часть своей жизни, на вопрос «кто ты?», я уверенно отвечала – маг, так что потеря сил здорово выбила меня из колеи, и приходила в себя я до сих пор.

«Кризис самоидентификации»,– подсказал первый из двух моих внутренних голосов, Лусус, изобразив скорбный тон.

Боги, да откуда я слова-то такие знаю. А главное, зачем?

Недавно, правда, знакомство с безумным дроу позволила мне частично компенсировать потерю сил новыми фокусами. А заодно, в полной мере ощутить, как рассыпается на кусочки собственный разум, но это же детали, верно?

Случались ночи, полные кошмаров. Стоило закрыть глаза, как в темноте до сих пор принимались светиться, как два фонаря, безумные оранжевые глаза. Так что я подскакивала на постели, под все еще разносящиеся внутри черепа отзвуки смеха, от которого по коже бежали отряды отвратительно холодных мурашек. Попытка восстановить дыхание, отвратительно тянущиеся минуты, во время которых ты просто таращишься в темноту, наполовину уверенная, что во-он та тень от занавески выглядит как-то подозрительно антропоморфно. И если она только шевельнется, боги свидетели, я закричу и швырну в нее подушкой. Не то, чтоб это могло чем-то помочь, но все, что я могла попробовать ему противопоставить, не превышало по эффективности упомянутый бросок постельными принадлежностями.

Рано или поздно дроу за мной явится. Что ж, в очередь. В очередь…

Занятая такими невеселыми мыслями, я преодолела три лестничных пролета и оказалась в просторном холле Зала Славы. Здание нарочно было выстроено так, что куда бы ты ни шел – все равно пройдешь через это воплощение коллективного тщеславия. Мимо меня спешили по своим делам люди в мантиях: веселые и озабоченные, компаниями и по одному. Пока поздороваешься со всеми знакомыми – вечность пройдет. И ведь при этом еще улыбаться надо. Паскудство!

Вынырнул из-за мраморной колонны вечно встрепанный и погруженный в собственные мысли мэтр Слиттер в роговых старомодных очках с большой желтой папкой в мосластых ладонях – приятель и однокашник. Чуть не врезался, едва узнал, изумился изменениям внешности, потом обрадовался, похлопал по плечу, стрельнул сигариллу и побежал дальше. Над группой водников в синих мантиях со звоном взвилась в воздух стая ледяных, искрящихся, как топазы на солнце птиц, раздался смех и аплодисменты. Жизнь кипела, как булькающее варево в ведьмовском котле.

С грохотом протащили через дальнюю часть зала клетку с кем-то рычащим внутри, неаккуратно задрапированную сверху куском ткани, подозрительно похожим на штору.

Гильдия…

Как бы объяснить, что это за феномен такой – Гильдия…

Здесь все быстро. Чтобы кратко описать, что это такое, нужно очень много глаголов и очень мало других частей речи.

Магия требует с одной стороны способности к дисциплине, дотошности и предельной концентрации, а с другой стороны – безудержного полета мысли и воображения. Большинство магов, выбирают путь «ремесленников», дотошно изучающих книги и оттачивающих конкретные практические навыки. Но иногда среди очередного поколения попадаются «художники», те, кому по силам изобрести новое заклинание и раздвинуть границы. Их могилы обычно располагаются в особенно почетном углу сквера позади центрального здания, зато те, кто переживает пятый десяток (а бывают и такие уникумы)… О… это – достояние Гильдии. Так что молодежь ходить строем вовсе не заставляют, наоборот, среди выпускников Академии расцветает вольнодумство, непомерная амбициозность и изрядная широта взглядов, пока старшие товарищи присматриваются. А вдруг попадется самородок, которого можно взять в личные ученики? Тогда надо быстрее хватать и опережать конкурентов. Так что интриганство тут развивается куда быстрее магических дисциплин.

Я по новоприобретенной привычке постояла пару минут перед одним из портретов на стене, появившимся совсем недавно. Громовой Клавиус Джэлл демонстрировал широкую белозубую улыбку так, будто был еще жив, и все у него было впереди. Единственный, у кого получались ярко-синие молнии. Звезда местная. Боевой маг, знатный дворянин и выдающаяся личность, гордость гильдии. Погиб вместе с напарником при штурме Аскары – столицы соседнего государства Аскота. Хреново погиб, вопя от ужаса в разрушающейся башне.

Ладно, хватит тянуть время. Надо идти.

Я задрала подбородок, поднялась еще на несколько пролетов по мраморной монументальной лестнице и, постучавшись, вошла в приемную мэтра Тадеуса Ллойда, архимага и главы Гильдии, судя по размерам, тут можно было бы играть в крокет. Да только все помещение заполнено декорациями для посетителей: резные полки и мрачные старые книги, сверкающие реторты, светящиеся хрустальные шары, зловещие фигурки – все, рассчитанное на простачка. Секретарь за небольшой изящной конторкой занимался крайне важным делом: полировал ногти, выкрашенные в черный. Судя по всему, огромное мягкое кресло убаюкало его бдительность, и теперь медленно поглощало свою жертву. По крайней мере, из предмета мебели торчали уже не более трех четвертей парня, и я могла бы поклясться, что прямо на моих глазах исчезла еще порция.

Молодой, наверное, прошлогодний выпускник. Волосы по последней моде прямые и высеребренные художественно обрамляли лицо, а глаза цветом напоминали последние отсветы заката поздним вечером, явно цвет добавлен магом-косметологом поверх родного: карего или орехового. Очередная жертва последней столичной моды «чтоб как темный эльф», вон и макияж уголки глаз к вискам визуально растягивает, да и на одежде характерное обилие черных декоративных ремешков из лакированной кожи с серебряными застежками. Перед ним лежало какое-то явно недописанное письмо. Он услышал, как открылась дверь, встрепенулся, оторвался от маникюра и посмотрел на меня несколько недоумевающе.

– Добрый день? – поинтересовался вьюноша несколько неуверенно, что никак не вязалось с хищностью черт, тщательно подчеркнутых косметикой.

Точно, совсем новичок.

– Добрый, – соврала я, – у меня с мэтром встреча в полдень.

– А! – на лице парня появилась улыбка облегчения. – Мэтресса Ксавьен? Простите, я немного удивился, увидев эльфа.

Сказал разодетый и накрашенный под эльфа же парень. Хех, иронично.

– Только на четверть, – машинально поправила я его.

– Подождите одну минуту.

Он вспорхнул вспугнутой птицей и скрылся за широкой темной дверью в кабинет своего патрона. Кресло разочарованно чавкнуло, выпуская добычу, и у меня возникло ощущение тяжелого укоризненного взгляда исподлобья, вроде, «Тьфу ты! Все утро насмарку!».

Я повертела головой, ожидая, когда меня примут, и уперлась взглядом в здоровенное зеркало, с потемневшей от времени амальгамой. Отражение почти не отличалось от реальности, только в глубине его прохаживалась, чуть улыбаясь, потрясающе красивая женщина в переливающихся перламутром легких одеждах, чуть развеваемых потусторонним ветерком. Длинные тяжелые волосы цвета воронова крыла забраны в высокую прическу и украшены темно-красными цветами. Женщина улыбнулась мне, да и сгинула в отражениях, как и не было. Призрак, похоже. Чем-то она меня обеспокоила – эта зеркальная дама, будто откуда-то холодком потянуло, впрочем, сейчас мне было не до того…

Секретарь тем временем выскользнул из кабинета и придержал для меня дверь.

– Входите, мэтресса. Вас ждут!

Я мысленно скривилась. Да какая я, к демонам, теперь метресса?

Кабинет всегда прекрасно иллюстрирует образ жизни и мыслей своего хозяина. В обиталище главы магов доминировал напольный монстр, по капризу реальности возомнивший себя часами. Огромные, явно работающие на магических кристаллах, старинные они с неодобрением нависали из угла над любым посетителем. Причем, располагались так, что из-за рабочего стола было прекрасно видно, как бегут, обгоняя друг друга, стрелки из потемневшей от времени бронзы. Хозяин кабинета явно ценил время и пытался не терять ни секунды. Стол завален пожелтевшими свитками и бумагами, в углу высится груда деревянных ящиков, полных неведомых окаменелостей, а рядом коробка с чистыми бирками. В Академии мы вечно спорили – есть ли у архимага хотя бы обои на стенах? Их никто и никогда не видел: абсолютно все более или менее доступное пространство занимают полки с книгами, коробками и шкатулками. На вид – полнейший хлам, способный вызвать ироничную улыбку у городского старьевщика, если забыть о том, что этот мусор может при правильном использовании разнести добрую треть столицы. Рехнись архимаг одним скверным днем.

Алхимическая ступка, полная окурков, прижимала к столу куцую стопку гербовой бумаги, в воздухе плыл крепкий ароматный запах кофе, а феерический творческий беспорядок на столе только дополнял обстановку, делая композицию законченной. В этом кабинете именно что – работали, горели, лихорадочно и с неподдельным вдохновением, так что воздух искрил. Хозяин кабинета, управляя Гильдией, заставлял крутиться столько шестеренок, как явных, так и тайных, что ленивый или глупый на его месте просто не продержался бы и нескольких недель. Причем, большая часть этих шестеренок кроме зубцов имела еще и зубы, а так же яд, и умела шипеть.

Странно вообще, что он пригласил меня сюда, в свою святая-святых. Тут явно мало кто бывает. Слишком уж непарадно.

Мэтр Тадеус Ллойд, крепкий мужчина с выразительными желтыми глазами и коротко подстриженной бородой указал мне на зеленое кожаное кресло. Сложность была в том, что предложенный мне предмет мебели уже был занят: на нем, свернувшись здоровым пуховым неподвижным шаром, спал кот, толстый, черный и мохнатый. Только правое ухо немного подрагивало. Кто знает, что снится кошкам? Я пожала плечами, взяла оказавшегося поразительно тяжелым питомца на руки и все-таки присела, водрузив его себе на колени. Кот открыл один глаз, зевнул, продемонстрировав красную пасть с белыми клыками, и тут же снова задремал, расползшись, как густая жидкость, по всей предложенной ему поверхности и даже стекая с нее: справа свесился хвост, слева передние лапы. Фамильяр, наверное, вот и наглый.

– А, Кристина! Хорошо, что зашла. Чудно выглядишь.

– Здравствуйте. Спасибо, – проявила я вежливость, а потом просто положила на край его стола серебряный медальон с семиконечной звездой. Беззвучно скользнула серебряной змейкой цепочка и повисла, раскачиваясь на краю столешницы, не сумев все же перевесить сам значок. Медальон мага… Тадеус уставился: сначала на статусное украшение, как на гусеницу в своем салате, а потом на меня, чуть приподняв брови и изображая удивление. Еще маленький штришок к портрету, рукава серебристо-серой мантии закатаны почти по локоть, чтобы не мешались, а руки и лицо – загорелые. Деятельный дядька. Энергичный.

– Это… что значит? – поинтересовался маг, еще раз мазнув коротким взглядом по медальону.

– Ну, вы же за этим меня пригласили? Я лишилась сил, магом больше не являюсь. Возвращаю.

Он уставился на меня своими круглыми совиными глазами, изобразил удивление, а потом оглушительно расхохотался.

– И ты подумала, что я лично пригласил тебя… чтобы забрать… значок? Ха-ха-ха! Я так похож на мелкого канцеляриста? Одеваюсь простовато или что?

Я нахмурилась. Развалившийся кот от шума пошевелился, дернул ухом недовольно и попытался закопаться поглубже в складки одежды, хорошо еще, когти не выпускал. А теплый пушистый бок так и завибрировал под пальцами: животина едва слышно мурчала.

– Не понимаю вас, мэтр.

Смех оборвался, будто по движению палочки невидимого дирижера, маг отрепетировано мягко улыбнулся, сложив широкие ладони домиком под подбородком. Меня всегда настораживало, когда собеседник принимал вид эдакого доброго дядюшки, и этот раз – не исключение.

– Да, ты больше не можешь вызвать какой-нибудь огненный шторм, признаю. Но какая была твоя основная специализация в Академии? Помнишь еще? Верно. Алхимия. И надо сказать, твой куратор говорил, что ты очень талантлива. Более чем, я бы сказал.

Если тебе сказали, что ты умный и талантливый – погоди радоваться. Спроси, что конкретно им от тебя нужно? А перед этим лучше еще проверь карманы.

– Я не уверена, что понимаю… – повторила я.

Он встал, прошелся по кабинету и неожиданно взгляд желтых совиных глаз уперся в уже в голос замурлыкавшего кота, которого я все еще машинально чесала за ухом.

– Да что ж ты будешь делать! – всплеснул руками мэтр, совершенно внезапно переходя на повышенные тона. – Слышь, ты, а ну прекрати! Приведи себя в нормальный вид уже!

Я только изумленно захлопала глазами на эту немотивированную вспышку, едва не вскинув инстинктивно ладонь в защитном жесте. Впрочем, на сей раз обращались не ко мне. Кот что-то прошипел коротко, подобрался, одним движением спрыгнул на пол и побрел куда-то в угол, за ширму, расписанную диковинными цветами. За зеленоватой вспышкой, последовала негромкая возня, и из-за ширмы вышел встрепанный, заспанный мужчина лет тридцати пяти на вид. Босые ноги бесшумно ступали по полу, каждое движение его все еще сохраняло ту плавную пластичность, свойственную кошачьим. Надо же, анимаги – большая редкость, и, похоже, он накинул черную очень простую мантию прямо на голое тело сразу после трансформации. А у меня совершенно неаристократично челюсть отвисла, когда я поняла, кого именно он мне напоминает… Мужчина почесал щетинистую худую щеку и мутно оглядел окружающее пространство пронзительными зелеными глазами.

– Я те говорил, что у меня похмелье будет? – хриплый спросонок голос звучал как отзвук низкой ноты, заблудившейся в изгибах здоровенной медной трубы. – Что я после поездки? Что спать хочу? А ты? «Посидим», «по одной», «в кабинете выспишься», и где мне было спать? На ковре? Нечего теперь!

Кончик тонко вылепленного носа чуть побелел, а крылья ноздрей дернулись, то ли выдавая раздражение, то ли по привычке пытаясь принюхиваться.

– Я думал, ты домой ушел!

– Ага, – фыркнул совсем по-кошачьи мужчина, попытавшись пригладить черную непослушную копну на макушке ладонью, – простите, мэтресса. Мое поведение недопустимо, извиняет меня лишь то, что я три недели проторчал в экспедиции в пустыне, а этот у… уважаемый мэтр Ллойд не отпустил меня отсыпаться, пока я не написал ему отчет.

– Иди уже! И приведи себя в порядок! Не позорь мои седины! – прокричал глава гильдии в захлопнувшуюся дверь.

Я, наблюдая эту сцену, млела про себя: иногда гильдия напоминает очень могущественный филиал скорбного дома. Хозяин кабинета тем временем вернулся за свой стол, порылся в бумагах, нашел портсигар и прикурил тонкую длинную сигариллу, замахав руками перед носом, когда дым попал ему в глаза. Тут же по комнате поплыл запах хорошего крепкого табака, кажется «Черный дуб», отец предпочитает этот же сорт.

– Извини. Недоразумение. Это – мэтр Валленберг, прямой потомок, кстати, легендарного Кристиана Валленберга, если слышала про такого. Умница и талантище, но невообразимый хам. Но ничего же страшного, да? Что ты знаешь об Аргентерии? – без паузы перешел к делу мэтр Ллойд, хитро глядя на меня поверх какой-то папки.

Так и знала. Валленберг! Потомок Даро. А манеры-то у них обоих – похоже, это что-то наследственное…

Стоп.

Что спросил мэтр? Аргентерия?

Легче всего припоминать что-то, уставившись в потолок, особенно, когда он – единственное не захламленное место в комнате.

– Означает «серебряный». Город на востоке от границы Дайса. Вернее, полис, объединяющий в себе пять городов, центральный и четыре сателлита. Вроде, управляется герцогской семьей Аргенси и городским советом. Основное занятие – добывают сырье для красок и разрабатывают медные и серебряные копи в горах чуть севернее. Регулярно подвергаются «дружеским» набегам из орочьей степи. Торгуют со всеми странами, богатое место. Все, пожалуй, больше ничего.

– Верно, – кивнул маг, выдыхая кольцо дыма и извлекая из-под стола круглый пузатый латунный кофейник и две чистые чашки из белого фарфора с зелеными узорами, – была там? Кофе будешь?

Магу пришлось подождать немного: его привычка задавать по несколько вопросов одновременно попросту выбивала из колеи.

Покидало меня по континенту, надо сказать, изрядно, но до Аргентерии я не добиралась, о чем честно сказала Тадеусу. Он тем временем разлил черный терпко пахнущий напиток по чашкам, пододвинув одну ко мне, взял с подоконника серебряную сахарницу, а из ящика стола добыл пару серебряных же ложечек. Лицо его тут же приняло строгий и серьезный вид.

– Ты когда-нибудь видела город, подверженный эпидемии?

– Нет, а что? – поинтересовалась я, с подозрением, размешивая в кофе два кусочка коричневого тростникового сахара.

Не упоминать же заражение Хаосом? Как-то все меньше начинала мне нравиться эта беседа.

– То, что я сейчас скажу, не должно выйти за стены гильдии, это ясно? Хорошо. Так вот, все пять городов на карантине. «Некрочума» тебе о чем-то говорит?

А полчаса назад я думала, что хуже это утро стать уже не может, а выходит, достаточно было просто дать ему шанс.

Итак. Смертность выше девяноста пяти процентов, причем гибнет от этой заразы любая органика, вплоть до растений. А почив, поднимается в виде разномастной нежити, сплошь плотоядной, и с упоением начинает догрызать живых и друг друга. В случае особого везения, заболевший может вернуться кем-то из высших андедов, вроде вампира или умертвия. В свое время, эта дрянь здорово проредила население Ойкумены. С тех пор существует даже отдельная страна – Дарсул, где обитают только немертвые. Около тысячи лет уже. Но некрочума – сейчас?..

– Судя по твоему лицу, говорит, – покивал мэтр Ллойд, – хорошо. Туда нужно отвезти груз, это только что созданное лекарство, пока случаи заболевания еще малочисленны, не приняли лавинообразный характер и не перешли в полноценную эпидемию. Новейшая разработка, совершенно секретная. Я правильно понимаю, что эльфийская кровь дает тебе иммунитет? Как кстати, кофе?

– Правильно, – к чему отрицать то, что уважаемый мэтр и так уже знает, – кофе отличный, спасибо.

– Сам варил! Чудно! Чудно, – он едва ли не потирал руки, но те все еще были заняты чашкой и сигариллой, – ты понимаешь, насколько важная задача перед тобой стоит? Ты одна из немногих, кому это можно поручить: алхимик с эльфийским иммунитетом. Для тебя там безопасно! Все подробности по поводу зелья тебе расскажет мэтр Вилльямон, знаешь такого?

А то. Три раза откровенно заваливал меня на экзаменах по алхимии, за что становился неизменным героем карикатур на полях моих рабочих тетрадей. Когда же мы разговорились на выпускном, подвыпивший маг расчувствовался. В общем, по его словам, произнесенным с пафосом уже изрядно перебравшего человека, к алхимии у меня действительно талант. Причем, под словом талант он подразумевает особое специфическое чутье, вроде «кажется, тут не хватает еще одной капли, хотя в рецепте написано иначе, но вот чую – нужно».

– От некрочумы же нет лекарства? – осторожно попробовала я уточнить подробности.

Совиные глаза моргнули, а по лицу мэтра пробежала едва уловимая тень.

– Существует несколько разновидностей болезни, вообще говоря, – медленно и сумрачно проговорил архимаг, – от этого конкретно случая – уже есть, да и разработки не стоят на месте.

Если и правда, то далеко не вся. Ну, уж если тебя собираются отправить по делам в Бездну, не обязательно соблюдать вежливость, верно?

– Впервые слышу.

– А это как раз нормально. Секретность, знаешь ли.

Повисла некоторая пауза, во время которой мэтр Ллойд пытливо изучал что-то в моем лице, а я допивала кофе и пыталась разгадать загадку: что именно тут сейчас происходит?

– До Аргентерии – месяц пути, – это для затравки, чтоб хоть что-нибудь сказать.

– Воспользуешься королевским порталом, – отмахнулся почти докуренной сигариллой архимаг, едва не подпалив край пожелтевшего от времени (или табачного дыма?) свитка.

«Королевский портал, – подсказал Лусус, – сложное комбинированное заклинание, создается тремя весьма сильными телепортистами. Пропускает до пятнадцати всадников. После использования от создавших требуется отдых не меньше двадцати суток. Используется в исключительных случаях и практически только для королевских нужд. Круто».

Оставалось от души согласиться с его оценкой.

– Большой вес? – поинтересовалась я, прикидывая, как лучше поступить с грузом, если я таки соглашусь.

Была у меня одна артефактная штука – сумка с увеличенным пространством внутри. Безразмерная. Расфасуем этот груз по пакетам, если он не слишком велик, засунем внутрь и поедем налегке. Так и обычным порталом можно обойтись.

– Его разделят на десять пакетов, которые провезет твоя охрана.

– Какая еще охрана? – быстро подняла я на него глаза.

Компания посторонних людей, каждый из которых может в любой момент заразиться и превратиться в кровожадного упыря – так себе новость. На любителя. Да и вообще, что значит, «у тебя иммунитет, для тебя там безопасно»? Эпидемия некрочумы, это на минуточку, не просто болезнь. Это потенциальные зомби, беспорядки в городе, отсутствие продовольствия, разбойники и прочие сопутствующие проблемы. Как там в песне было?

Так или иначе, спустя пять дней после получения задания я стояла во внутреннем дворе столичной гильдии магов, придерживая за узду выданную мне на время этой поездки лошадь: одну из тех, на ком и испытывали поначалу новое лекарство. Животина каурой масти по кличке Тара косилась на меня немного недоверчиво, но предложенные сухари с ладоней ела со здоровым аппетитом, щекоча кожу мягкими губами. Вообще-то у меня было собственное транспортное средство – золотистая кобыла Муха, но рисковать ей я не стала бы ни в каком случае. Так что, красавица, давай дружить.

Неугомонный мэтр Тадеус Ллойд прибыл самолично – проводить, и теперь шептался о чем-то с телепортистами, сверкая время от времени в мою сторону желтыми совиными глазами. Не нравилось мне что-то в этих косых взглядах, интуитивно, до мурашек на затылке. Мелькнула малодушная мысль – отказаться, прямо сейчас, здесь, но я не смогла. Отчасти, представив, насколько глупо я буду выглядеть, отчасти, еще раз вспомнив об умирающих людях. Телепортисты же поглядывали с любопытством, но в разговоры не вступали.

Но небо было таким прозрачно-синим, таким высоким, а птицы выводили свои партии настолько самозабвенно, что поневоле хотелось думать только о хорошем. Что сопровождающих пришлют приятных и веселых, дорога не займет много времени, а в Аргентерии мне потребуется просто приготовить лекарство, которое сразу же подействует, вылечив весь город. Так что за неделю мы управимся со всем и вернемся героями. Чтоб никаких монстров, демонов и дроу. А может, еще и Моррис к этому времени не закончит свои, наверняка сомнительные дела. Просто посидели бы где-нибудь, поужинали. Так, безо всяких…

Тут мое внимание привлекли цокот копыт и чьи-то голоса: в ворота дворика въезжал десяток всадников в лазоревых с золотом плащах королевских гвардейцев.

В Дайсе есть несколько гвардейских полков: Королевский, Столичный и Жреческий. Первый, как и следует из названия, служит и присягает лично монарху. Второй – попроще, это тоже выпускники Военной Академии, будущие полковники, генералы, если повезет, туда берут дворян победнее, которых можно отправить руководить армейскими частями на месте, а не из штаба, и в случае гибели, особой трагедии не произойдет. Под «трагедией» в данном случае понимается вероятность того, что какое-то старинное и знатное семейство сильно обидится и устроит заговор. Гвардейцы-жрецы несут службу в храмовом квартале – почетная синекура для очень знатных, но не очень амбициозных, да и богам угодно такое внимание. Младшие отпрыски, как правило, налаживающие отношения семьи со жречеством. Вообще, хороший тон, когда дворянская семья охватывает своими связями побольше сфер влияния: военные, маги, клирики, контрразведка (для тех, кто попрактичнее), но тут очень много зависит от способностей, конечно.

Словом, гвардия короля – цвет благородной аристократии Дайса. Это почетнее для мужчины, чем любая другая служба. Дамы собирают альбомы с их портретами, им дозволяются всякие вольности, они купаются в обожании, а сплетни о них – любимые темы для обсуждения в столичных салонах. Иерархия проста: гвардеец, сержант, лейтенант, капитан, и вот он отчитывается только перед королем. В общем, эдакий закрытый клуб молодых мужчин, будущее которых, как их плащи: все в золоте и лазури. Охраны почетнее найти невозможно.

Но у меня краска с лица сошла не от этого: я рассмотрела того, кто ехал впереди, и вот это было уже перебором. Самолично капитан, назначенный на эту высочайшую должность в прошлом году благодаря своему папеньке. Идиллическая картина мира, нарисованная в моем разуме теплым весенним утром, с треском разбилась, так что меня с ног до головы осыпало мелкими осколками.

Твою ж мать…

Да быть этого не могло.

Голубые глаза молодого мужчины прекрасно гармонировали с цветом его формы, а только что взошедшее солнце запуталось своими лучами в бледно-золотых коротко подстриженных волосах. Он скупо улыбался, отвечая на какую-то шутку своего спутника слева, симпатичного остроглазого брюнета. Капитана гвардейцев можно было хоть сейчас на парадный портрет в полный рост.

Леонард виконт Селеретто, Королевский Защитник, претендент на трон и мой бывший любовник.

Запутанность наших весьма непростых отношений напоминала моток пряжи, которым полдня играл выводок нанюхавшихся валерианы котят. Теперь Лео мог с равными шансами как рискнуть своей жизнью ради меня, так и прикопать где-нибудь по дороге под шумок. За все хорошее.

С самого начала я вела себя с ним отвратительно: использовала, чтобы досадить графине Шатт. Потом бросила его, даже не подумав, что он мог относиться к этой интрижке чуть серьезнее, чем я сама. Бросила некрасиво, без объяснений, оставив ощущение выдернутого изо рта куска мяса. С тех пор он, вероятно, хотел доесть свою порцию. Каждый раз, когда нужно было сесть и поговорить, разрешив уже раз и навсегда все недопонимания, я только отмахивалась от виконта, заново бередя рану на его самолюбии и изрядно посыпая ее солью. Отчасти, это моя вина, отчасти – так вышло, вот только нельзя дразнить охотничьего пса вечно, рано или поздно он на тебя кинется.

«Это будет очень-очень долгая поездка», – медленно проговорил Шепот, сочась ядом.

«Ага», – подтвердил Лусус.

Лео, разумеется, заметил меня, и лицо его вытянулось, а сам он замер на месте, натянув поводья, так что его белый конь всхрапнул, недовольный таким обращением хозяина. Голубые глаза виконта глядели пару секунд с совершенно детским недоумением, а потом он нахмурился.

Мэтр Ллойд поспешил навстречу: бодрый и деловитый, как всегда в мантии с закатанными рукавами.

– Виконт, вот и вы! Прекрасно, у нас все готово. Вы можете отправляться прямо сейчас. Познакомьтесь: мэтресса Кристина графиня Ксавьен, а это капитан королевской гвардии Леонард виконт Селеретто.

– Ну, надо же. Какая встреча, – медленно процедил бывший любовник, ощупывая взглядом мою мантию, видимо, на предмет поиска спрятанного оружия, – вот уж не ожидал.

– Вы знакомы? – обрадовался глава столичной гильдии. – Вот и отлично. Значит, не будем терять время на церемонии.

Но виконт был с ним решительно не согласен по данному вопросу.

Он спрыгнул с коня, слегка звякнув перевязью с тяжелой шпагой. А еще я заметила под плащом очертания скрытой револьверной кобуры. Интересно, револьверы у всего отряда? И какие у них пули? Зачарованные или обычные? Он коротко мазнул взглядом по зеленой звезде на моем медальоне, а я уставилась на его золотую круглую подвеску со львом – знак Королевского Защитника.

– Пара вопросов, мэтр, – Лео так и не отводил от меня взгляда, соперничавшего по тяжести с гранитной скалой, – кого я в первую очередь должен охранять: мэтрессу или груз?

Тадеус Ллойд был умным человеком: он сразу просек, что чего-то в происходящем решительно не понимает, особенно учитывая странный тон и совершенно неподобающую грубость фразы. А потому тут же принялся удовлетворять информационный голод.

– Что вы имеете в виду, виконт?

А виконт решил педантично прояснить все детали.

– Предположим, встанет ситуация: или груз, или жизнь мэтрессы? Как мне поступить в таком случае?

Маг нахмурился, и подозрений в его взгляде прибавилось.

– Странный вопрос. И то и другое. Только она в Аргентерии сможет из ингредиентов приготовить лекарство.

– Понятно, – поджал губы капитан гвардейцев с таким видом, будто маг только что предложил ему съесть бурую пупырчатую жабу. Живьем и без предварительных ста грамм бренди для храбрости.

Гвардейцы переглядывались с некоторым недоумением. Я молча стояла рядом, не зная, плакать или смеяться.

Весенний день был теплым и солнечным. Птицы пели, будто опрокинули по паре бокалов энтильского и были изрядно навеселе. А в голове моей составлялся мысленный список насущных проблем. Некрочума – раз, отсутствие магии – два, возможная попытка герцога Аргенси нас перехватить по дороге – три, упыри и зомби – четыре, вероятные беспорядки в городе – пять, вооруженный Леонард со своим отрядом под боком – шесть, и никого рядом, кому можно доверять. Прэлес-с-с-стно! С такой раздачей на руках даже блефовать как-то неприлично. Нужно бросить карты на стол, мило улыбнуться, посетовать, что день не твой, и ехать домой. Или в театр.

А Лео все никак не отставал от насупившегося Ллойда.

– Допустим. А рецепт этого… лекарства? Его случайно не мэтресса предложила?

– Нет, это разработка мэтра Тео. Но какое это имеет значение? Вы интересуетесь алхимией?

Виконт покачал головой, и мрачно предложил собираться.

– Что это все значит? – прошипел мне на ухо глава гильдии, пока гвардейцы разбирались, в каком порядке они пойдут через телепорт.

– Долгая история, мэтр, – вздохнула я, перекидывая повод на спину своей кобылы.

– А ты коротко!

– Я не вышла за него замуж.

У Ллойда продолжить беседу возможности не было: мы уже выстраивались в колонну. Трое магов открыли королевский портал, и все по очереди проехали через светящийся серебристым туманом овал, оказавшись на обочине песчаной дороги, ведущей с юга на север через густой лес. Аргентерия гораздо восточнее Дайса, так что тут время было уже к полудню.

Неплохое местечко. Тут было прохладнее. Песчаная, не облагороженная магией дорога вилась весело между огромных раскидистых дубов, тянущих могучие ветви к теплу и свету и радовавших глаз молодой яркой зеленью. Похоже, здесь деревья скидывали листву на зиму.

Дубовые леса – светлые и спокойные. Почему-то в них редко водится всякая хищная нечисть. То ли дело в самих деревьях, каким-то образом очищающих место, то ли они пропускают достаточно солнечного света, не позволяя появляться дурным пятнам. А вот полупрозрачные нарядные березняки почему-то наоборот – излюбленное пристанище всяких непонятных существ. Вдоль дороги пестрели желтые и голубые лесные звездочки мелких лесных цветов. Мирный пейзаж, словом.

«Ага, – буркнул Шепот, – вообще ничто не предвещало…»

Когда портал закрылся, Лео предложил всем еще раз проверить сбрую, глотнуть воды или что там еще кому нужно сделать перед дорогой. Сам же виконт почти сдернул меня с лошади, и, сжав пальцами чуть не до синяков локоть, потащил в лес – побеседовать о вечном. Подчиненные его, надо сказать, даже не принялись зубоскалить на эту тему. Похоже, капитана любили и уважали, или, по крайней мере, считали неуместным комментировать его действия. Ну и, разумеется, манеры гвардейцев сильно отличаются от поведения тех же наемников. Цвет золотой молодежи Дайса, я уже говорила, да?

Мы прошли молча метров тридцать. Я оглядывалась по сторонам, вдыхая приятный запах влажной земли, свежей зелени и незнакомых цветов. Местность чуть изгибалась, открывая справа и слева облитые золотым солнечным светом поляны, разрезанные тенями от деревьев, как праздничный пирог. Было здесь хорошо.

Нужно было вести себя с Лео иначе с самого начала. Честнее. Если бы у меня была возможность все переиграть… Ладно. Пора бы уже перестать строить планы на прошлое.

Наконец, мой спутник счел, что мы достаточно далеко отошли от дороги.

– Что ты тут делаешь? – поинтересовался виконт, почти впечатав меня спиной в ближайшее дерево, видимо для убедительности.

Манеры в личном общении и без свидетелей мы отбросили давным давно. Я вот вообще как-то усыпила его и оставила лежать на скамейке в королевском парке.

Местная природа настраивала на вполне миролюбивый лад, ругаться не хотелось. А вот у Лео наоборот потемнели глаза, приобретя цвет моря после шторма.

Все-таки, он красивый мужчина. Разумеется, если вам нравятся здоровенные блондины.

– То же, что и ты, я тут делаю, – пожатие плечами постепенно давно становится моим любимым жестом, – выполняю задание гильдии.

– Ха! После того, как ты потеряла магию? И с чего бы это именно тебе тащиться в такую выгребную яму?

Я только фыркнула и закатила глаза: повторять аргументацию мэтра Ллойда не хотелось, а оправдываться – тем более.

– Ты собираешься украсть лекарство? – предположил виконт, продолжая упорствовать в своей паранойе.

– Нет, только доставить его, у меня контракт с гильдией. Могу повторить еще раз. По буквам!

От него пахло порохом и «холодными» мужскими духами, и мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Близко-близко, напряженно до искр в воздухе, но даже без капли интимности. Судя по всему, теперь я была для него даже не врагом, враг достоин уважения и манер, а кем-то вроде бешеной собаки, которую ему и хотелось бы пристрелить, да нельзя. Да и мертвяки с виконтом и его бурными переживаниями, я тут – по делу.

– Просто учти, если твои мертвячьи дружки ждут где-то в засаде, первое, что я сделаю в случае чего, это сверну тебе шею.

Начинало утомлять. Серьезно.

– Лео! Хватит нести чушь.

Он коротко и зло хохотнул, делая, наконец, шаг назад. Молния не ударила. Взрыв отложен на какое-то время, только гром еще грозно рычал в отдалении.

– Напомнить тебе, что случилось в поместье, наших друзей, когда тебя туда пригласили в гости? Между прочим, это было две недели назад! (Виконт намекает на события третьей, предыдущей истории, пока, увы, недописанной).

Я поморщилась и почесала кончик носа. Дурацкое стечение обстоятельств – вот что там было.

– Слушай, подумай спокойно, – попросила я, сменив тон на более мягкий, – я ж и так знаю, как приготовить этот элексир, и из чего он состоит. Зачем мне что-то выдумывать? Что вообще может быть ценнее самой формулы? И возможности на деле ее проверить?

Мимо нас пролетели две небольшие серые птицы, отчаянно вырывая друг у друга какой-то клочок серого пуха.

– Тебе зачем-то нужно пробраться в Аргентерию, – продолжил допытываться виконт, мой ответ явно его не устроил, – что-то выкрасть, или кого-то. Или вообще убить. Но сейчас телепорты не работают, карантин, и туда можно попасть только по заданию от гильдии. Поэтому ты взялась за это. Так?

А знаете, что самое обидное? То что на сей раз никакого подвоха-то действительно нет. Но убедить в этом бывшего любовника мне, похоже, не удастся. Аж кулаки сами собой сжимались.

– Да оставь ты меня в покое! – рявкнула я на него.– Ничего такого! Я просто хочу помочь, ясно?

Шейный платок чуть распустился, обнажив бьющуюся под кожей жилку.

– Слабо верится! Ехать в опасное место без магии! У тебя должна быть на это очень серьезная причина!

Бах! В десяточку, друг мой.

– Да в этом-то и причина! – он здорово разозлил меня, и слова полились сами, будто вода, прорвавшая по весне плотину. – Боги, Лео, – всплеснув руками, я чуть оттолкнула его от себя, – ты хоть представляешь, насколько я себя чувствую теперь неполноценной? Я должна проверить, что я хоть что-то еще могу сделать! Вот такая! Без чар! Понимаешь?!

Он уже набрал полную грудь воздуха, чтобы продолжить в том же духе, но внезапно остановился и сник, даже отступив еще на шаг назад. Лицо Леонарда смягчилось. Он вздохнул, а я кусала губы, пытаясь не наговорить еще больше лишнего. А главное, не собрать в тугой горячий комок вновь всколыхнувшуюся в груди злость, как учил дроу, и не ударить виконта. Тогда шансов на мирную дорогу у нас точно не останется. Плохо, что такая реакция, похоже, у меня становится инстинктивной, в будущем это может стать проблемой. Руки сами собой сжались в кулаки, и только боль от впившихся в ладони ногтей отрезвляла.

– Я не подумал об этом, – уже вполне мирно проговорил виконт, совершенно неправильно истолковав мою реакцию, – извини. Конечно, можешь. Большинство людей всю жизнь проводят без магии, и…

Только рукой махнула, заставляя его замолчать. Еще не хватало почувствовать, что тебя жалеют.

– Просто давай отвезем этот мертвячий груз, – попросила я, рассматривая собственное отражение в его глазах, – не надо мне сочувствовать. И жалеть меня не надо. Можешь даже не делать вид, что я тебе симпатична. Считай, у нас чисто деловые отношения. Доехали – разбежались.

– Ты думаешь, получится?

– Мы – взрослые люди, в конце концов.

Он покачал головой, машинально отцепляя от плаща какую-то колючку, грозившую порвать лазурную ткань.

– Я никогда не мог тебя понять.

– Да не надо меня понимать! Считай, что у нас просто мирное соглашение на неделю, по рукам?

Он кивнул, не произнеся больше ни слова, так что обратно мы шли в полном молчании. Только вот пейзаж уже не радовал.

Это будет очень-очень долгая поездка.

Надо сказать, с первыми же шагами невидимая веревка перестала меня душить.

На соседнем дереве вспыхнули первые голубые огоньки ночных светлячков, а по низинам поползли легкие нити сиреневого тумана, превращающего пейзаж в иллюстрацию к сказке про волшебный лес. Шептала неведомые древние слова листва, перекликались резкими голосами ночные птицы, заухала пролетевшая мимо сова. А где-то далеко послышались отзвуки крика. Впрочем, я и без этого смогла бы определить направление, фонило оттуда серьезно.

– Это невероятно, – прошептал мне на ухо виконт, вертя головой по сторонам, словно подросток, первый раз в жизни приехавший в столицу, – мы здесь будто призраки…

Он протянул руку, чуть не коснувшись кончиками пальцев расправляющей крылья мелкой летучей мыши. Мышь спросонок была взлохмачена, ленива и индифферентна.

– Способность эльфов, – отмахнулась я, не выпуская его руку, – не сбивай и пошли. Медленно, и старайся быть бесшумным. Смотри под ноги! Не экскурсия!

Он покачал головой, но пока что замолчал. Я же пыталась по возможности не хлопать ветками и выбирать дорогу в обход колючих кустарников. Разодранный какой-нибудь ежевикой-переростком гвардейский плащ виконт мне определенно не простит.

Идти, впрочем, пришлось недолго, впереди раздались голоса и заметались оранжевые отсветы. С темноты смотреть на свет огня – легко.

Посреди лесной поляны растянутый на веревках трепетал легкий шатер, светлая ткань вся была в темных, влажных, набухших пятнах, похожих на омерзительный след гниения. Шевелился без единого порыва ветра, будто внутри что-то большое и угловатое переворачивалось с боку на бок. Прямо перед шатром лениво облизывала языками пламени вечерний воздух огненная яма. Горько и резко, до слезящихся глаз пахло паленым, будто бы мясо на кухне подгорело. Сбоку стояли несколько железных клеток, в таких обычно аристократы перевозят крупных животных, вроде гепардов, но сейчас они были под завязку набиты людьми. Бедно одетые, но не нищие. Видимо их поймали на дороге. Захныкал какой-то ребенок, слишком тесно прижатый к прутьям клетки, и заплаканная женщина в длинном темном платке попыталась освободить ему немного места, а потом принялась что-то тихо говорить. Тут же откликнулись другие дети, их было немного, но держали их в тех же клетках. В свете мечущегося оранжевого света лица пленников были похожи на скорбные маски с черными безжизненными провалами глаз и ртов.

Рядом стояли несколько телег, груженых свертками и тюками, в которых с энтузиазмом копались двое мужчин в темной кожаной одежде, вооруженные короткими рондскими палашами. Револьверов я не заметила, да и вообще, не слишком презентабельные личности. А уж речь…

– Работорговцы, похоже, – шепнул мне на ухо Лео, – в Дайсе за это лет двадцать дают, а тут…

Логика в его речи была. На любую беду слетается много всякой швали, как шакалы на запах крови. Мародеры, грабители, почему бы и не работорговцы, собственно? Столько народу сейчас идет по дороге на юг, да такие, кого никто не хватится.

Но я не могла долго рассматривать пленников, взгляд помимо воли ускользал в сторону шатра и замирал на нем, словно под действием гипноза. Так смотришь на белесую личинку, копошащуюся в расползшейся ране трупа: мутит от омерзения, но болезненное любопытство зачаровывает и не дает отвести взгляд. Я закрывалась, как могла, но отголоски все равно долетали. Горячего голода, предвкушения и дикой злобы. Странно, при приближении к источнику этой мерзости сильнее ощущения не стали – как было на дороге, так и в шаге от шатра. Что, кстати, нарушало несколько фундаментальных законов магии, в формулировках которых фигурировала фраза «на квадрат расстояния».

Ткань дернулась особенно сильно, натянулась с одной стороны, чуть не лопаясь, и в свете костра стало видно, что вся ее поверхность лоснится, будто пропитанная какой-то слизью. Что бы там ни было, это не нежить. Даже сходящий с ума от жажды вампир ощущается иначе. Скорее…

На миг у меня перед глазами встал заполненный мраком балкон Замка, лезущий в уши, сводящий с ума шепоток тьмы, жадно касавшейся кожи на спине и плечах. И разумеется две разгорающиеся золотые искры – глаза жуткой непостижимой сущности, изучающей меня с любопытством и даже одаривающей неким странным подобием дружбы. Только вот за всем этим прятался точно такой же пугающий до одури голод, какой ощущался сейчас в шатре.

А дурнота эта и пот холодный – это потому что тело пытается трансформироваться, поняла я внезапно, обзавестись чешуей и когтями, расправить крылья и… и не знаю. Инстинктивная реакция, подавить которую оказалось не так уж просто.

На секунду я попыталась представить реакцию своего спутника на такую трансформацию. Хех, нет уж. Вот тогда он меня точно пристрелит.

В этот момент светлая ткань колыхнулась, и, откинув полог, из шатра вышли еще двое людей, вытащив за руки и ноги то, что недавно совершенно определенно также было человеком. Только теперь кто-то превратил его торс и голову в мясной фарш, сквозь который проглядывали обломки ребер и куски сломанного позвоночника. Лео тихо выдохнул что-то среднее между: «Солнцеликий Аллеар!» и «Твою ж мать!» Труп полетел в здоровую яму с полыхающим в ней костром, а мужчины двинулись в сторону клеток. Огонь зашкворчал, получив добычу, ну чисто раскаленная сковорода, на которую кусок жира бросили, а дым враз почернел. Мерзость!

Люди с воплями и ужасом сбились у дальних стенок клеток, чудом не подавив друг друга. Понятно теперь, откуда запах.

– Кого? – сплюнув на землю, поинтересовался тот, что потолще с обвисшими щеками.

– Давай потом этого, – ткнул пальцем второй – повыше и постройнее со сломанным носом, – а пока хоть отдохнем чутка.

У них лица тоже были полускрыты капюшонами. Или идиоты, добровольно закрывающие себе обзор, или вообще считают себя тут бессмертными. А значит, тем более – идиоты.

Это – люди? Разумные? Да твари они, похуже той, что сидит в шатре.

– Их всего четверо сейчас, – прошептала я на ухо виконту, для чего мне пришлось встать на цыпочки и вцепиться свободной рукой ему в воротник, – к двоим у повозок мы сможем подобраться в тени.

– Нет! – зашипел Леонард в ответ, обернувшись ко мне. – Кто-то еще в шатре. Нужно вернуться за остальными.

А можно вообще просто подождать, пока оно убьет здесь всех, ага.

– Времени нет! У меня тоже револьвер с собой. И на меч чар наложено – боги не сосчитают. Двоих у повозки клинками со спины, а потом тех, двоих у шатра. Если не сможем тихо – стреляем.

– А если у них тоже револьверы?

– Да откуда?! Ты посмотри на их одежду, Лео! Ты хоть представляешь, сколько стоит огнестрельное оружие, и как мало людей могут себе его позволить?

– А шатер?

– Да мертвяки с ним! Оно пока занято. Что-то не хочу я с этой дрянью связываться. Просто отопрем клетки по-тихому и уходим! Спасти сейчас – спасем, а дальше они и сами ногами шевелить смогут.

– Но кто там? – допытывался мой спутник, зачарованно глядя на еще одно бурое пятно, расползающееся по ткани. – Кто внутри?

– Не знаю, – признала я, тоже разглядывая колышущуюся на ветру ткань и кусая губы.

– Только охранников?

– Только охранников.

– Боги с тобой, Кристина, пошли, пока я не передумал. Твой правый.

Ладно, все не страшно, эти четверо нам двоим вообще не противники. К тому же они, похоже, слегка пьяны. И не военные, те бы позаботились об охране. Да любой нормальный отряд выставил бы хоть одного часового.

Мы двинулись к намеченным жертвам по самой границе видимости, все также держась за руки, как сбежавшие на ночь глядя из дома дети. Было бы забавно, если бы рядом не умирали от страха люди в клетках. Они скулили и причитали, заглушая наши шаги. Толстый заскучал и от души пнул под ребра какого-то мужчину прямо между прутьями решетки, и вскрик захлебнулся надсадным грудным кашлем. Высокий рассмеялся. Так, главное, сейчас – не отвлекаться. Важнее всего сейчас спасти детей и не привлечь внимание того, что в шатре. Наконец, перед нами замаячили две спины возле повозки. Тот, что справа, нашел какую-то шкатулку и пытался вскрыть ее коротким кривым ножом, тот, что слева, наблюдал и поддразнивал, высказывая предположения, откуда именно у его приятеля растут руки.

Лео вытащил шпагу, а я свой изогнутый клинок. По светло-серому лезвию струились ледяные узоры, пробегали бело-фиолетовые разряды, а самую кромку лезвия облизывало пламя. Виконт вытаращился на мое оружие, как давно переставший верить в чудеса ребенок на внезапно явившегося к нему в ночь Зимнего Солнцестояния самолично Вечного Почтальона с мешком подарков. Похоже, чуть позже мне придется ответить еще на ряд интереснейших вопросов… Та и Бездна с ним…

Мой бывший любовник продемонстрировал, что и для него этот год не прошел даром. Он нанес один короткий удар, распоровший горло правому, удачно повернувшемуся на звук извлекаемого оружия. Один укол, и хрипящее тело валится на спину, заливая куртку и руки кровью. Неплохо: точно и хладнокровно. Левый даже вскрикнуть не успел. Он вытаращился на внезапно соткавшегося перед ним из воздуха гвардейца и не успел ничего сделать. Я снесла ему голову. Не так красиво, как виконт, слегка неуклюже, но не менее действенно. Даже кровь не взорвалась фонтаном – огненная гемма сразу прижигает разорванные жилы. Хорошее у меня оружие. Даже металл режет, что говорить о плоти.

Что касается убийств – это страшнее всего – во второй раз. В первый – ты даже толком не понимаешь, что происходит. Шок и осознание настигают потом, и ко второму разу ты начинаешь вполне ясно понимать, что человек, которого ты сейчас ударишь клинком или в которого выстрелишь, просто перестанет существовать. Легче, если приходится убивать, защищая собственную жизнь, тогда решение – ударить – дается намного проще.

Бой – самое хреновое время и место для рассуждений о ценности человеческой жизни, но демон Дома Ледяной Пустоты по имени Феникс, которому я излагаю сейчас эту историю, обожает прерывать рассказ, задавая совершенно идиотские вопросы.

Впрочем, я опять отвлеклась.

Вуаль рассеялась, и люди в клетках, вмиг замолчав, уставились на нас. Женщины закрывали детям глаза. Представляю, как мы должны были выглядеть со стороны: материализовавшиеся из ночной тьмы с оружием в руках. Я прижала палец к губам, и пленники понимающе закивали.

В этот момент из шатра вновь раздался дикий, полный боли и муки вопль, резанувший по ушам. Толстый и высокий поглядывали в ту сторону и нас пока не видели.

– До утра управимся, – ответил высокий на вопрос, которого мы не слышали, – только бы она сдержала слово.

– Они не могут нарушить условия сделки, – помотал головой толстый, подтверждая мою догадку, – есть табак? Хоть вонь эту заглушить.

– Да, ща.

Виконт первым сорвался с места, а я чуть замешкалась, и когда была у шатра, толстый уже лежал в луже крови, глядя в небо стекленеющими глазами. В пальцах его белела так и не зажженная сигарилла. Высокого легко теснил мой спутник. Справится, без сомнения.

Теперь все, что отделяло меня от неведомой твари, был тонкий, грязный полог шатра, и нужно было бежать отсюда. Движение внутри прекратилось, смолкли звуки, и все исчезло: люди в клетках, Леонард, звон клинков, ночь, лес. Я, оно и разделяющая нас заляпанная кровью тряпка, такая тонкая, такая ничтожная преграда. Незримая черта. И надо бы сваливать оттуда, да только ноги подкашивались.

Тишину нарушило жужжание, когда изнутри вылетела жирная белесая муха, размером с фалангу моего пальца. Вылетела, уселась на мою руку, и я несколько мгновений, не в силах пошевелиться, зачарованно наблюдала, как темнеет от высасываемой крови ее подергивающееся лоснящееся брюшко.

А дальше все произошло одновременно.

Шепот резко шлепнул по паразиту моей ладонью, раздалось отвратительнее чавканье, и по коже потекла слизь вперемешку с кровью.

«Бежим!» – потребовал Лусус.

Но я, не в силах противиться снова стягивающей горло невидимой удавке, на ватных ногах шагнула навстречу скрывающемуся внутри чудовищу. Оно достучалось до меня на дороге. Оно очень сильно.

Отдернула полог и, держа клинок перед собой, уставилась внутрь, уже абсолютно точно понимая, кого именно там увижу. Кто не нарушает условия сделки? Хотя бы формально? Кто вечно голоден? Для кого лучший ужин – страдания и ужас разумного существа? Вот-вот.

Весь шатер был залит кровью, волны удушливой вони едва не сбивали с ног, а посреди, на животе очередной жертвы сидела на корточках женщина. Жирные насекомые висели в воздухе, отяжелевшие от крови, как разбухшие – еще мгновение и лопнут – ягоды клубники.

Боги, я больше никогда не смогу есть клубнику.

Она методично рвала обсидиановыми кривыми когтями бьющееся в агонии тело, и уставилась на меня черными провалами глаз, как только я вошла. Возможно, тварь выглядела бы человеком, если бы не покрытые сизой чешуей ноги с тремя мосластыми суставами, не когти на руках и не полное отсутствие губ. Кожа переходила сразу в багровые ссохшиеся десны, из которых росли острые белые клыки. Узкое бледное, как у трупа, лицо обрамлено длинными спутанными черными волосами, переходящими в трепещущие в воздухе жгуты вязкого мрака. Человеческие черты красивы, нечеловеческие – ужасны, сочетание – отвратительно. Как краснобокое наливное яблоко, но подгнившее и которое уже начали жрать черви. Но даже если бы не эти морфологические моменты, я бы все поняла по глазам. Демон. Благо, не высший. Просто вылез полакомиться. Падальщица. Фу-у-ух…

Я даже не успела дернуться, когда тварь в одно короткое движение оказалась возле меня, вцепившись когтями в ворот мантии. Но не напала. Повернула голову набок под немыслимым углом и смотрела своими черными пустыми глазницами, в которых клубился мрак, не без любопытства, надо сказать. Все движения ее были ломаными. Боги, надеюсь, она видит мою Печать. Надеюсь, она понимает, что эта отметина означает. Иначе, я больше не выйду из пропитанного кровью и разлившимися нечистотами шатра. Сложно придумать более глупую смерть после всего, да ведь?

«Мертвяки! – ругался на грани слышимости Лусус. – Мертвяки! Мертвяки!»

– Удивительно, – прошепелявила клыкастая, показав раздвоенный кончик толстого багрового языка, – увидеть тебя вживую. Я думала… – она клацнула зубами. – Думала, ты выглядишь более… внушительно.

– Почему? – пожалуй, я ожидала чего угодно, но не этого. – Ты меня знаешь?

– Зерно раздора между двумя Домами. Вызвавшая Абао. Игрушка судьбы. Смертная с печатью Рхашасы. Убери оружие, я любознательная, но без суицидальных наклонностей. Только вот как ты сюда попала?

– Игрушка? – отличная формулировочка, но требет некоторого уточнения.

– Ну, или как у вас называют таких, как ты?

– Я такая одна.

Она коротко хохотнула.

И все. Звук голоса, суть вопросов – все это разрушило ядовитую магию, притащившую меня сюда. Падальщица. Разумная. Видела я уже таких. Мерзкая – да, но даже мой домашний демон Тузат – и тот пострашнее будет. Зато я почувствовала себя донельзя глупо – сжимающая до побелевших костяшек рукоятку меча. Впрочем, это ее дружелюбие было не совсем убедительным.

Только вот как она смогла достучаться до меня на таком расстоянии? У нее совершенно точно не должно было хватить на это сил. Непонятки. Стоит прояснить, или меня это не касается?

– Я с дороги тебя учуяла. Наелась? – буркнул раньше всех пришедший в чувства Шепот моим голосом, демонстративно скидывая ее когтистые лапы с нашей одежды. – Тогда тебе лучше уходить.

Демон закудахтал, запрокидывая голову, видимо, это был смех. Она одним смазанным движением оказалась за моей спиной и принялась когтями перебирать мои волосы.

– Наглая… – констатировала тварь, будто бы в ответ на мои мысли, – Думаешь, Печать тебя защитит.

Я развернулась и оказалась к ней лицом к лицу. Странно, но от нее самой ничем не пахло. Вообще: ни кровью, ни гарью, не потрохами агонизирующих жертв со вспоротыми животами. Вот только взгляд… Искра неугасимого голода, где-то там в самой глубине.

– А зачем, ты думаешь, мне эту отметину оставили?

– Ве-е-ерно, – протянуло существо, кивая и снова принимаясь медленно обходить меня по кругу неуклюже переступая своими многосуставными ногами, будто огромный костяной кузнечик, – вот только с какой стати мне уходить?

И она при этом все время трогала меня руками: волосы, одежду, только к коже не прикасалась. Однако, с каждым ее движением страх окончательно растворялся, а ситуация становилась… не знаю, привычной? Рутинной? Огромное облегчение, словно мельничный жернов упал с шеи.

– Совсем без ума что ли? – попробовала я криво улыбнуться. – Клириков привлечешь в момент, если еще не привлекла, а их тут должно быть полно на границе карантинной зоны. Если я совершенно случайно учуяла твои выходки с дороги, то пара хороших мистиков Маахве и в дне пути тебя засекут. Хочешь новый жизненный опыт? Узнать, каково это – развоплощаться?

В черных провалах глазниц не отражалось вообще ничего. Теперь они казались шариками из полированного темного стекла – холодными и безжизненными.

– Ла-а-адно, – капризно протянул, наконец, демон, рот падальщицы внезапно оброс плотью, даже губы появились, а волосы легли на плечи тяжелой волной цвета воронова крыла, – уела. Я и правда тут уже неплохо перекусила. Бессмысленный риск – удел глупцов.

Надо же, рассудительная. Век живи, век изумляйся.

Тело ее укрылось складками черного шелка, красиво подчеркивающего изгибы, спрятав под драпировкой нечеловеческие ноги.

Но теперь уже у меня еще была пара вопросов.

– Кто эти четверо, которые притаскивали тебе людей?

– Эти-то?.. Да, никто. Предложили не убивать их самих и взамен послужить. За какие-то крохи силы.

– Понятно. Расходный материал.

Кивок в ответ. Она покрутилась перед стоящим у сундука зеркалом, прихорашиваясь. Фигура окончательно перестала быть костлявой, теперь все, что выдавало ее, это походка, пальцы и глаза. Она ткнула пальцем в разлитую кровь, потом посмотрела на тяжелую каплю, собирающуюся на когте, и выругалась на уже знакомом мне шипящем наречии.

– Сделай одолжение, – неожиданно оказалась она снова прямо передо мной, – накрась мне губы. А то, сама понимаешь…

Она показала свои когти уже мне и пожала плечами. Шутки шутит, понятно. Я опустила указательный палец в багровую жижу на полу и аккуратно провела им по ее губам, подсознательно ожидая, что она вцепится мне в палец зубами. Главное, больше я не боялась. От страха, как и от крови большинство из них дуреют.

Тварь собрала волосы в кокетливый пучок, в котором тут же появился темно-красный цветок, похожий на колючую хризантему.

– Слушай! Смертная, а у тебя нет чего-нибудь сладкого при себе?

Так. Они все – разные, все – совершенно непредсказуемые, невозможно угадать, в чем пунктик каждой конкретной твари из Бездны. Я без возражений пошарила по карманам мантии, достала половинку маленькой плитки шоколада, оставшуюся с обеда, и протянула падальщице. Обертка сгорела при ее прикосновении и осыпалась выцветшими хлопьями пепла. Острые белые зубы откусили кусочек лакомства, она на миг зажмурилась от удовольствия и стала похожа на огромную кошку.

– М-м-м! Если бы ты знала, как мне по нраву сладкое. И как редко получается пробраться сюда, чтоб его попробовать… Если, кстати, собираешься в город,– бросила она уже через плечо, – смотри по сторонам внимательно, там сейчас веселье в самом разгаре…

– В каком смысле?

– А-а-а-а… – протянула она манерно. – Угадай, откуда я здесь? За кем следом прошла в мир? – снова закудахтало существо. – Там есть кое-кто…– она изобразила двумя пальцами рога на голове, а потом крылья – ладонями. – С кем тебе лично лучше не встречаться.

– Высший?

– Аг-га…

– А Дом?

– Да прекрати уже наглеть! – делано возмутилась падальщица,

– Спасибо и на том, – нет, ну а что бы вы ответили?

– Да не за что… Не за что…

Огонь охватил тело, и она исчезла в пламени, не опалившем ничего. Все, можно выдыхать. Ушла на слой Инферно. Я машинально вытерла дрожащую от распадающегося в крови адреналина ладонь о мантию, и поняла, что ткань тоже влажная и липкая. Мертвячья кукла всю меня перемазала кровью! То ли пошутила, то ли… Да Бездна ее знает. Не скажу, что я прямо вот перестала бояться демонов, но и попривыкла к ним уже изрядно.

А потом обернулась и увидела смотрящего на меня от входа Лео, откинувшего полог шатра. А глаза у него были, как две большие голубые плошки из рондского фарфора. И такие… дикие-дикие… Интересно, сколько он тут наблюдает уже. Поговорили-то мы коротко, время опять же наверняка замедлялось, да только виконту, похоже, хватило.

Не суть, живы оба, это самое главное.

– Пойдем, – проговорила я, – Лео, пойдем, надо выпустить людей.

Он не ответил ни слова, только чуть посторонился. Молчал, и когда я принялась обшаривать трупы толстого и высокого в поисках ключей. Заодно забрала сигариллы. Дешевенькие, но после такого приключения нельзя без табака.

Нас благодарили со слезами на глазах. Я быстренько сочинила байку про главаря разбойников, поехавшего головой садиста, и уверила, что он мертв. Учитывая, что с ног до головы пятнами крови была покрыта я, кто тут поехавший головой, можно было поспорить, но я их отпускала, так что детали моей внешности деликатно игнорировали. Славно.

Тот самый плакавший мальчик осторожно взял меня за рукав.

– Ты – эльф? – с детской непосредственностью спросил он, подняв ко мне перепачканную чем-то черным мордашку.

– Эльф, – кивнула я.

– Всамделишный? Светлый?

– Да.

– Как в книжке? – не унимался малыш. – А где твой лук? И лунные стрелы?

Мать забрала его, велев не доставать меня, им всем нужно было уходить и как можно быстрее. Пленники посматривали мрачно на братскую могилу, в которую превратился костер, но желание жить перевешивало приверженность традициям. Мертвым – память, а живым еще долгая дорога. Они сбились в кучу и запрягали лошадей в повозки, когда мы покинули их. Я велела срезать растяжки шатра и спалить его целиком в яме, не открывая. Еще дурное место разрастется, чего доброго.

И дала пацану серебряную монету – на удачу. Велела просверлить дырочку и повесить на шнурок. Сама такую ношу.

Когда мы шли обратно, я внутренне приготовилась к сложному разговору, но виконт спросил только, что у меня под мантией. А узнав про нижнюю рубашку и штаны – посоветовал снять официальную одежду мага. И волосы попытаться оттереть платком. На этом он замолчал. Всю дорогу пришлось в тишине ломать себе голову вопросом: что теперь делать. Демоны с непривычки шокируют. Сумерки сгустились окончательно, но взошла восхитительная полная луна, и направление Леонард как-то по ней умудрялся выбирать.

Что ж, выходило, что напугала я себя сама. Но по какой причине слабенькую инфернальную сущность можно учуять издалека? Вот что меня беспокоило. Возможно, там был кто-то еще более сильный, был и ушел. Или где-то рядом со мной оказался проклятый предмет, ставший невольным усилителем. Или падальщица целенаправленно пыталась повлиять на меня. Да нет, чушь, она не ожидала меня увидеть, хотя и узнала.

А может, все вообще просто: это мертвячий дроу что-то такое сделал с моим восприятием, что теперь на чужую боль я стану реагировать именно так. Неприятная мысль. А еще неприятнее думать, что накипает сейчас в голове виконта после встречи с падальщицей.

Ладно, может, я и преувеличиваю проблему: доберемся до ночлега, а там спокойно подумаем, что делать.

Тем временем мы вернулись к остальным. Виконт коротко рассказал байку про нескольких разбойников отряду, который уже откровенно терял терпение. Ночь на дворе, а до придорожного трактира, который мы наметили, как место ночевки, оставался еще где-то час пути. Георг, рассматривая в свете полной луны темные пятна у меня в волосах, поинтересовался, целы ли мы, и капитан гвардии только кивнул. Он вытащил из седельной сумки еще один лазоревый плащ и без слов отдал мне. Мужчины косились, но вопросов никто не задавал. Я устала, замерзла, до смерти хотела есть и спать, а больше всего – смыть чужую кровь и переодеться. И меня раздражало многозначительное молчание виконта, накручивающего себя всю оставшуюся дорогу. А ведь завтра все это пойдет по новой…

В темноте мысли стали цвета грозовой тучи. Игрушка судьбы. Ха! Нет, ну в чем-то она конечно права, если вдуматься. Увы. Но мы еще почудим.

Бездна! С такой, простите, судьбой нужно было учиться на демонолога. Или на некроманта, учитывая, как часто я сталкиваюсь с дружелюбнейшими подопечными Хэль и обитателями Бездны.

«Кларисса Леми на нашем месте справлялась бы куда лучше», – задумчиво проговорил Шепот.

Ага, вот только я ее убила. О чем совершенно не жалею, кстати.

«Знаешь,– протянул Лусус задумчиво,– а ты никогда не задумывалась, как могли два геоманта оказаться в одной Академии? Вы примерно одного возраста, родились в одном городе. Это же невероятная редкость. Это, как минимум, странно».

Совпадение.

«А если твои случайности опять не случайны?»

Тебе придется пояснить.

«Тебя создал демон, и Феникс говорил, что попыток у него было много. Больше полутысячи. А если…»

А если и ее тоже? Стоп. Я пережила этот… процесс, потому что на четверть эльф, даже если извлечь ненадолго мою душу из тела, оно еще проживет какое-то время на крохах эльдарской магии вечного Звездного города. Но ведь и Клэр могла выжить, она некромантка, талант с рождения, убить ее не так уж просто. Любопытная мысль.

«А что если есть еще другие?»

Странно, что эта мысль никогда не приходила мне в голову раньше. Куратор, мэтр Ольсин сделал все, чтобы никто не узнал обо мне. Так же могли покрывать и других. Это нужно было прояснить, как только я вернусь. А если нас человек пять хотя бы? Тогда у нас отличные шансы потягаться с нашим… создателем. Это стоило обдумать хорошенько.

А потом пришла еще одна мысль, от которой меня бросило в холодный пот.

Я же убила Клэр. Но почему тогда я не получила ключ от ее Замка? Фиолетового?

А что если она не умерла окончательно? Как и бывший владелец Красного замка?

Тогда…

Боги.

Тогда у меня еще больше проблем, чем я думала. От этой мысли окончательно разболелась голова. Захотелось обхватить шею лошади, закрыть глаза, и чтобы все это оказалось просто дурным сном.

А еще, как вообще связаны демоны, шатающиеся по округе, и некрочума? Это же – совершенно разные проблемы. Мертвецы никак не относятся к Инферно. Как в Аргентерии могли появиться сразу две смертельные напасти в один и тот же момент? Это не может быть естественным.

Опыт прошлого года подсказывал, что когда разум при оценке ситуации говорит «да ну, бред какой-то», это означает одно. Большие неприятности, сути которых я пока не понимаю. Ну у меня был шанс исправить ситуацию.

Трактир, к которому мы подъехали уже в полной темноте, оказался просторным, на удивление чистым, и забитым под завязку людьми и нелюдями. По счастью, нам все же нашли одну на всех большую комнату, поглазев немного на мой медальон мага и форму моих спутников. Не удивлюсь, если из нее кого-нибудь выставили, но я так устала, что морально-этическая сторона вопроса не имела уже никакого значения. Составили вместе несколько кроватей, получилась вполне себе лежанка для мужчин, тесновато, но мы же не на пикнике. Впрочем, мне кровать выделили отдельную, в самом углу, да еще и хозяин расстарался: натянул веревку, да завесил угол старым клетчатым покрывалом. Ну что ж, минимальные приличия соблюдены. Ужин подали в комнату, но Лео предложил мне спуститься вниз, посидеть немного, послушать, что говорят. Звучало более-менее разумно, и только Георг проводил нас слегка недоуменным взглядом, но потом пожал плечами и принялся за принесенное рагу, запивая его пенящимся кисловатым квасом из большой деревянной кружки.

Внизу шум подвыпившей толпы перекрывали тягучие, пронзительные звуки скрипки: играл пожилой мужчина в синем камзоле с грустными темными глазами. Рядом танцевала, ритмично ударяя в бубен, что-то такое зажигательное красивая фигуристая брюнетка. Неплохо так танцевала, знойно: длинные двойные юбки взлетали и опадали красными лепестками, то скручиваясь вокруг бедер в тугой бутон, то раскрываясь, как майская роза. И тогда быстро-быстро мелькали стройные ноги в алых матерчатых туфельках. Лео чуть на стул не налетел, заглядевшись, но обошлось. Две общие залы занимали весь первый этаж. В первой – маленькая сцена с артистами и камин – у дальней стены напротив. Длинные столы из потемневшего от времени дерева отполированы за долгие годы множеством локтей по краям, да украшены кое-где с боков разными вырезанными надписями. Стульев нет, вместо них тяжелые массивные лавки, через которые нужно перелезать, чтобы усесться за стол. Зато вполне приличная для дороги публика: несколько обстоятельных купеческих компаний, явно переезжают, а в углу громко стучит кружками за очередным тостом десятка гномов, похоже, тоже радуются, что смогли выбраться из Серебряного города. Впрочем, если повертеть головой по сторонам, есть народец и попроще, а есть и вовсе подозрительные личности в надвинутых капюшонах, облюбовавшие темные углы.

Во второй, маленькой зале потише и столики отдельные, еда получше, но и стоит все дороже. Стены отделаны все тем же темным деревом, а по ним развешаны большие масляные лампы в бронзовых подставках. На столах темно-зеленые скатерти с белой вышивкой по краям, и свечи в железных подсвечниках, приятно пахнущие горячим воском. На мой личный вкус – вполне уютно. Надо сказать, хозяин выделил нам свой особенный столик в самом углу у окна, принес вина и скворчащего мяса с тушеными овощами, вкусно, разве что перца и гвоздики многовато. Я полюбопытствовала, может ли кто-то постирать одежду, мы договорились, включить это в счет, и я отдала ему свернутую мантию, а потом вернулась за стол к Леонарду. Тот оставил приличествующее его статусу надменное выражение лица, при том был мрачен и сидел, тяжело навалившись обоими локтями на стол, наплевав на этикет. Белоснежные манжеты на рукавах его рубахи за день пропылились и посерели, а в уголках губ появились горькие складки – предвестники будущих морщин, да и под глазами уже заметна тонкая сетка.

Я впервые задумалась, а как дался этот год ему? Как он решился ввязаться в сумасшедшую игру – кому достанется трон? Понимает он, что у него просто не было выбора: приди к власти Алесий – и перспективы на долгую и счастливую жизнь у моего бывшего улетучатся в момент. Или же это была целиком идея его отца, а Лео – просто орудие старого опытного интригана? Нравится ли ему самому сложившаяся ситуация, или он, как и я, просто не знает, как выпутаться?

– Я, честно говоря, очень хочу напиться, – тихо и медленно заговорил виконт, глядя мне в глаза.

– Да, пожалуйста. Только вставать завтра…

Но он меня не слушал:

– А сейчас ты объяснишь мне, что именно я сегодня видел. Иначе я нахрен сдам тебя твоим же гильдийцам, – капитан королевской гвардии, напрочь забыв о манерах, выплевывал слова, будто бы они были горькими на вкус.

Когда он перестает выбирать выражения, это вообще плохой знак.

– А что именно ты видел? – осторожно уточнила я, отпивая глоток из бокала.

– Какую-то мерзкую противоестественную тварь! Я видел, как она всю тебя вымазала человеческой кровью, пока вы спокойно вели светскую беседу. А потом ты проделала то же с ее губами. Это было отвратительно! – рявкнул он, и пара человек из-за соседнего столика обернулись на нас.

– Тише, не кричи, – собеседника нужно было как-то успокоить, – слушай… Слушай, ты бы что, предпочел драться с ней? Или чтобы она озверела и убила еще кого-нибудь? Я просто постаралась никем больше не рисковать.

– Во-первых, с кем это – «с ней»? Что это вообще было?

Времени придумать правдоподобную ложь не хватало. Мертвяки! Надо было сочинить что-то пока мы ехали вместо абстрактных размышлений на предмет геомантов, а теперь поздно фантазировать. Пусть будет правда.

– Демон. Кто-то из низших. Пришел подкормиться.

Светлые брови виконта сошлись на переносице, а в голосе мелькнуло сомнение.

– Демон? Ты уверена?

– Глаза черные видел?

– А что значит – «низший»?

– Не умеет поглощать души.

Он нагнулся над столом ко мне, и ухмылка его стала еще неприятнее.

– Эта тварь вполне доброжелательно сказала тебе, что неплохо перекусила. И невнятно предупредила насчет каких-то проблем в городе.

– Точно, – глупо отрицать очевидное.

– Каких проблем? – не отставал неугомонный сотрапезник.

Я отставила бокал и выпрямилась.

– А вот как ты сам думаешь? Там некрочума, Лео!

– Почему она не напала на нас?

– У меня особенный меч, с благословением, – пожала я плечами, уже не зная, как закруглить этот разговор, – а она правда наелась. Низшему можно повредить оружием, посвященным божеству, зачем ей рисковать попортить себе шкуру ради того, чтобы добавить к ужину еще два блюда из нас с тобой, а? Все-таки, разум-то у них есть, хоть и совершенно не похожий на человеческий…

Вместо того, чтоб наконец успокоиться, виконт принялся за неоднозначные выводы:

– А ты неплохо в этом разбираешься, да?

В неровном свете свечей глаза Леонарда казались совсем темными, и мне окончательно стало не по себе. Он спросил, что со мной случилось за все это время? Ха, вопрос был взаимный.

– Как ты лишилась магии? – внезапно сменил тему компаньон, опрокидывая в себя разом целый бокал, похоже, предыдущий вопрос был риторическим.

– Создала сложные чары и перегорела.

– Что за чары?

– Мне что, читать тебе лекцию по основам магии?

– Это было как-то связано с демонами? Отвечай!

– Да нет же! И не кричи! С чего ты вообще это взял? – а вот это не стоило выдавать настолько поспешно.

Леонард покачал головой, будто бы сдаваясь. Он устало откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и разглядывал меня, как диковинную жабу: всю в бородавках и ядовитую – смесь любопытства, брезгливости и неприязни. Я пододвинула бокал к середине стола, и виконт без единого слова наполнил снова и свой, и мой. Красное вино казалось совершенно черным в полумраке, как глаза давешней падальщицы.

А вот интересно, то, что договориться с инфернальной тварью мне оказалось проще, чем с человеком, это как? Нормально?

«А чего ты хотела? – хмыкнул Шепот. – С ней ты же была сама честность. Вот, мол, Печать, почуять тебя можно с дороги, первый проезжающий мимо клирик – твой, а это драка и всплеск инфернальных сил, и скоро тут будет отряд демонологов. А я тебе не враг, только предупреждаю. Что касается бывшего любовника – ты же ни разу не была с ним откровенной. Нет, ну, серьезно. Ложь, еще раз, ложь и увертки, с какого перепуга ему тебе доверять?»

«Так вышло, сам помнишь».

«Знаешь, в чем основная ошибка людей вроде тебя, тех, кто связывается с обитателями Бездны? Особенно все эти доморощенные «темные властители»? Они с каждым шагом уходят от человечности и уверяются, что Бездна начинает принимать его за своего. Но это иллюзия, Крис. Итог всегда один: для демонов мы в первую очередь – еда, так что все сказки кончаются обрушением Темного замка и гибелью его хозяина не просто так. Итогом всему бывает зубастая ухмылка недавнего наперсника и якобы друга, а еще коготь, указывающий на, казалось бы, незначительный пункт договора, по которому душа идиота в черной мантии принадлежит Бездне. Так что не обольщайся, думая, будто научилась находить с ними общий язык».

Вот прямо много нового сказал. Но размышлять на эту тему сейчас мне не хотелось, так что оставалось молчать и вяло ковырять остывающее мясо.

– Не опускайтесь до примитивной лжи, графиня, – снова заговорил сотрапезник, прерывая невеселые размышления, – оно не было сытым. Оно просто не захотело с тобой связываться. И не говори мне, что дело в мече, хотя, конечно, он у тебя тоже, мягко говоря, необычный. Но про него разговор отдельный. Она приняла тебя за своего, да? Ты умудрилась-таки продать душу? Или может, это уже вообще – не ты, а?

Дело плохо. Если я не найду подходящего объяснения… в общем, он был близок к тому, чтобы вытащить меня на улицу и попросту вытрясти интересующие его ответы. И причем виконту нужна была вовсе не правда – только подтверждение его дурацкой теории. Что там у нас самое невинное?

– Да прекрати, я – адепт божества Воздаяния, а падальщица просто не захотела связываться с моим покровителем. Вот и все.

– Какого-какого божества?

– Да Ки Нэ.

– Ни разу не слышал.

– Это старый бог. Он недавно вернулся из-за Завесы в наш мир.

Виконт устало потер ладонями лицо. Желал поверить, но, видимо, не мог.

– Ты думаешь, это звучит правдоподобно, да?

– Я просто хотела спасти этих людей. Что в этом плохого?

– А как на счет того, что ты знала, кто там, с самого начала? Ты как-то почуяла эту тварь еще с дороги и специально пошла туда, якобы, просто посмотреть. А потом вы поговорили, и она исчезла. Вот это мне кажется совсем ненормальным. Ты что, каждый день общаешься с демонами?

– Да не напала бы она на человека под защитой, – начала снова заводиться я от того, что виконт не желал принимать состряпанную специально для него версию, – и она там правда края потеряла, и знала об этом, потому и сгинула.

– О, – с сарказмом проговорил Лео, бросив вилку на стол и откидываясь на спинку стула, отгораживаясь от меня скрещенными на груди руками, – так значит, чтобы изгнать такую дрянь, достаточно сказать ей, что она немного охренела, да? И она извинится и уйдет?

Я смотрела ему в лицо и пыталась внушить ощущение покоя: ноль. Увешан он что ли амулетами против внушений?

– Что с тобой случилось за этот год? – снова спросил виконт с сожалением, когда молчание затянулось.

– Очень многое.

– Вопрос был риторический. Забудь, – мрачно усмехнулся он в ответ, – пойдем наверх, если ты больше не голодна, завтра нам рано выезжать.

Я поймала его за рукав и потянула, заставив опуститься на место. Подчинился он нехотя.

– Лучше скажи мне, Лео, а что это тут делает Королевский Защитник? Его собственной аристократичной персоной? Совершенно не его уровень же, а?

– Собирается спасти целый город, – ухмыльнулся виконт, – как и ты, если не врешь. Если хочешь завтра страдать от похмелья, можешь забрать бутылку с собой.

– От похмелья не нужно страдать, – машинально повторила я любимую фразу Эрика, – им нужно наслаждаться…

– Так и спиться не долго, – возразил мой так называемый охранник, уже практически таща меня за локоть обратно в комнату.

Я уснула в тот момент, как голова моя коснулась подушки, а вот снился мне… внезапно Моррис. Кажется, его физиономия со сломанным носом и кривой ухмылкой начинала действовать на меня успокаивающе, даже в виде воспоминания.

…А потом не смогла вдохнуть – вокруг была вода. Я взмахнула руками, пытаясь инстинктивно рвануться туда, где при определенном везении могла бы быть поверхность. Нет, не вода – слишком густая жижа. Когда воздуха в легких уже не оставалось, я наконец-то вынырнула на поверхность, и иллюзия глубины мгновенно пропала –сидела по плечи в чем-то вроде ванны, пытаясь стереть неведомую липкую дрянь с лица ладонями. Где я? И где, нахрен, моя одежда?

Глаза открыла с трудом, ресницы слипались, а увидев собственные ладони, чуть не завопила. Ванна была заполнена кровью. Судорожно цепляюсь пальцами за ноздреватые, выщербленные каменные края, поскальзываюсь, вылезаю с третьей попытки. Комната маленькая, тускло освещенная мерцающими фиолетовыми изображениями пауков на каменных же стенах, холодный пол, а потолок теряется где-то в темноте.

А потом за спиной я слышу его. Тихий смешок. Не-не-не, это сон.

И тут же ночные кошмары любезно оживают.

– Быстро ты, ненаглядная, – мягко звучит за спиной, – как умудрилась так перенапрячься? Демона своего пыталась соблазнить с помощью новых талантов?

Оборачиваюсь и замираю, как кролик в клетке удава. Янтарные глаза, кривая ухмылка, только вместо роскошной гривы белоснежных волос – короткий ежик. Моя работа.

– Где я? – сначала стоит выяснять насущные вопросы и только потом – отношения.

– В своей комнате, – шутливый поклон, – теперь в Доме Боли у тебя есть своя комната. Пока, правда, убогая совсем, но ничего, со временем…

– Как я сюда попала? Ты что тут делаешь? Какая комната?

– Я же дал тебе собственные умения, помнишь? Сделал из некоторых частей твоего тела живые артефакты, зачарованные на конкретный эффект. А питают их мои силы, я ими с тобой делюсь. Ты использовала весь доступный тебе запас, потеряла сознание и оказалась здесь. Немного восстановишься и вернешься в собственное тело. Теперь понятно?

Даже близко не понятно.

– Почему в ванне кровь?

Он пожал плечами.

– А откуда еще в Доме Боли черпать силу? Лезь обратно, кстати, быстрее придешь в себя.

Мерзко? Еще как. Но это быстрее вернет меня в мир живых, где с моим бесчувственным телом сейчас вообще не понятно, что происходит. Скрипнула зубами, но полезла обратно. Теперь стоило прояснить еще один важный вопрос.

– Слушай. Я же предала тебя. Почему ты мне помогаешь?

– Я же говорил, – он присел рядом на край, опустив кисть в густую багровую жижу, – ты поможешь мне, если все пойдет правильно. Считай, что это аванс.

– Думаешь, драконидский бог послушает мою просьбу и выпустит тебя из этого мира? – припомнила я нашу беседу на крыше. – Он так не поступит. Зря надеешься.

– Поступит, – криво ухмыльнулся Скримджой, – просто чуть позже. Не парься, ненаглядная, как именно это сделать, уже – моя забота. Или?.. – он поднял одну бровь. – Или ты предпочтешь, чтоб я забрал свои подарки обратно, и ты больше никогда меня не увидишь?

И остаться снова совсем беззащитной? Отказаться от только что возвращенного ощущения силы?

Не-на-ви-жу.

Приходилось признать, что темный эльф нужен мне. Вероятно, даже больше, чем я ему. Паскудство-то!

– Так как?

– Нет.

– Что, прости? Не расслышал, ненаглядная.

– Нет! – не-на-ви-жу. – Мне нужна твоя помощь.

– Вот и разобрались, – усмехнулся дроу, а глаза его полыхнули оранжевым, – ладно, твой запас вполне восстановился, пора просыпаться, ненаглядная! С добрым утром!

Ладони резко надавили мне на плечи, заставляя уйти в жуткую ванну с головой. Я вырывалась, пыталась царапаться и пинать его, пока я, кажется, не утонула в мерзкой загустевшей жидкости с железным привкусом.

Впрочем, до конца тогда было еще ой как далеко.

Утром сержант Сквоззи сердечно попрощался с нами, накормил завтраком и выделил пять человек, включая вчерашнего Тофа – проводить, чтобы на въезде в Серебряный город со стражей не возникло проблем, а заодно передать официальное письмо о расторжении контракта. Путь стал совсем мрачным, как только мы оказались в пригороде. Тянулись вдоль дороги заброшенные дома, забитые окна, ни голоса человека, ни лая собаки. Гнетущая тишина. Господа гвардейцы почти все время молчали. Логично. Вместо парадного въезда в главные ворота в качестве спасителей, они тащились продрогшие, в маскарадных костюмах и в сопровождении непонятных наемников, еще и потеряв треть отряда по дороге. И, разумеется, они не могли не обдумывать: что же именно тут происходит? И почему все пошло не по плану? Но поговорить по дороге возможности не было, так что догадки приходилось оставлять при себе.

Провожающие нас наемники, во главе со все тем же Тофом, тоже были не в духе. Никому не хотелось подъезжать близко к городу, в котором уже начала вовсю хозяйничать смерть. Лошади хлюпали по грязным лужам, оставшимися после вчерашнего ливня, и разделяли всеобщее уныние. Даже караванов с беженцами больше почти не попадалось навстречу.

Как выяснилось с утра, застава наемников располагалась не в чистом поле, а на окраине так называемого «Перекрестка», неогороженного стенами поселка в предместьях полиса. Тракт здесь разделялся на три дороги: центральная сохраняла направление в сторону самой Аргентерии и была, судя по картам, самой широкой, когда-то вдоль нее даже поставили фонари – Аргенси были богаты и любили это демонстрировать. Направо через лес шел путь до сателлита Ортинари, до него от Перекрестка было ближе всего, и там расположилось большое торжище, куда сходились торговые потоки со всех пяти городов полиса. Налево от центральной отходила дорога на Виор – местный сельскохозяйственный центр, расположенный на берегу живописного озера и окруженный ухоженными садами. Севернее находились еще промышленные Свелл и Келлис. Насколько оправдывала себя такая специализация сателлитов экономически в лучшие времена – судить не берусь, но дома и многочисленные трактиры и лавки вдоль дороги после Перекрестка выглядели весьма благополучно, не смотря на серый цвет камня, из которого они были в основном построены. Вернее, выглядели бы, если бы не большое количество заколоченных дверей и ставней. Как скоро может обезлюдеть большой город в случае опасности эпидемии? Быстро, очень быстро. Мы телепортировались уже внутрь карантинной зоны, и к счастью, не были вынуждены любоваться на давку на выезде из нее. Наверняка, маги и клирики просто не могут проверять здоровье людей с той же скоростью, с какой они прибывают, а значит, лагеря беженцев вдоль дороги и все сопутствующие прелести жизни, вроде еды и воды втридорога, массы всяких нечистых на руку людей и нелюдей. Мутная вода для многих – повод порыбачить. Невольно вновь вспомнилась давешняя падальщица. Эх… Кто-то там еще бродит по этим улицам из темного камня. Высший, а? Ну-ну. Ощущение тянущего вперед поводка возвращалось время от времени, что было еще одним поводом для беспокойства.

После обеда впереди, наконец, замаячили серые стены самой Аргентерии, скрытые отчасти деревьями. На въезде мы попрощались с парнями Сквоззи и благодаря их объяснению со стражей спокойно проехали за стены. Формально, задача была почти выполнена – доехать, мы доехали.

За стенами все было еще хуже. Те же закрытые лавки, опущенные ставни на окнах и забитые двери, а на улицах – ни бездомной собаки, ни птицы. Жители, кто затаился и молчал, кто наоборот пил и гулял, как последний раз в жизни. Возможно, именно так оно и было. Возле фонтана пьяно и заливисто хохотали две девицы в дорогих платьях их яркого бархата с неприлично распущенной шнуровкой. Первая сделала большой глоток прямо из узкой бутылки синего стекла и передала сосуд второй. Размазанная от слез косметика и покрасневшие глаза подсказывали, что это истерика, а не веселье. Мы не стали останавливаться. Дальше в подворотне два мужика тискали кого-то, и я даже не разобрала – парень это или девушка: видела только порванный рукав белой тонкой сорочки. Еще через два квартала, когда мы выехали на набережную, стражники вязали кому-то руки, а рядом на мостовой из того же серого камня в растекающейся луже крови лежало тело бородатого толстяка с ножевой раной.

На миг мелькнула безумная мысль: попросить помощи у ангела. Смог бы Андрэ совершить чудо и очистить город от демонов и умертвий? Что-то подсказывало мне, что да, мог бы. Гнать такие идеи надо, да побыстрее.

Хотя, знаете, если оглядеться, несколько месяцев назад, это наверняка был красивый город. Набережная сковала реку, рассекающую Аргентерию на три неравные части, гранитными оковами, и дома на противоположной стороне стояли вплотную к воде, выстроенные по одной линии и впритык друг к другу. Три-четыре этажа, включая мансарду, узкие будто взлетающие крыши из темно-коричневой черепицы. А еще везде над домами – высокие декоративные башенки, протыкающие серое небо стремительными чернеными и высеребренными шпилями, и будто соревнующиеся друг с другом в их длине. На одних – часы, на других флюгеры или затейливо окованные фонари. Наверное, красиво тут по вечерам, когда зажигается иллюминация и все это великолепие отражается в воде.

Аргентерия – не только город серебра, это город камня и металла, которые добывают в горах чуть севернее, город шпилей и каминных труб, город огней и кованых мостов. Георг заметил, что я совершенно неаристократично верчу головой по сторонам, поравнялся со мной и рассказал, что заинтересовавшие меня башенки – для наблюдения за фейерверками, которые в лучшие времена герцог устраивал в конце каждого месяца. Было время, когда полис работал, как один отлично налаженный и хорошо смазанный дварфийский механизм, из которого теперь под свист пара вылетали последние закрепленные шестеренки. Вековой уклад пошел прахом, и взрыв был только вопросом времени.

Вообще изо всех сопровождающих Ги держался со мной наиболее тепло, настороженность, конечно, не пропала совсем, однако, теперь ее здорово разбавляло любопытство.

– Часто бывали тут раньше, виконт Левьер? – поинтересовалась я.

– Приходилось по семейным делам. А вы, как я понимаю, впервые? Да, неудачное время для экскурсий, увы. При более приятных обстоятельствах я бы с удовольствием показал вам город.

– Не всегда получается выбирать обстоятельства. Зачастую, они сильнее нас.

– Вы о поездке? – чуть вздернул бровь Ги, понижая голос. – Или о вашем… недопонимании с виконтом Селеретто? Ничего, что я напрямую спрашиваю?

О как. В лоб без намека на реверансы. Этот парень мне определенно нравится.

– Ваш капитан сам не знает, чего хочет. В этом на мой личный взгляд его основная проблема. Хочет он быть сыном своего отца? Каким-то там наследником чего-то? Мужем графини Шатт? Королевским защитником? Или же это все его тяготит? Спросите его как-нибудь во время совместного ужина, виконт, может, вам он ответит.

– А вам?

– А мне он вчера губу разбил, причем, на глазах шестерых гвардейцев, и сделал это с откровенным удовольствием. Это все, что нужно знать, о его отношении ко мне.

Виконт Левьер бросил на меня короткий острый взгляд искоса.

– Считаете, вы это заслужили? Если объективно?

Я посмотрела на удушливо низкое небо, на реку, несущую куда-то свои свинцовые волны, и почему-то захотела быть честной.

– Вероятно, да, заслужила, впрочем, это не сильно меня волнует.

Он промолчал, поэтому пришлось продолжать снова мне.

– Не считайте меня чудовищем, виконт, я просто старше вас. А крайний год дался мне весьма нелегко. Некоторые события не проходят бесследно, понимаете. Сейчас вопросы, кто кого больше обидел в прошлом, кажутся мне достойными подростков.

– Считаете Леонарда подростком? – чуть помедлив, уточнил Ги.

– В чем-то все мужчины – дети, – пожала я плечами, – не в обиду, так считают все женщины. А желаете убедиться в этом самостоятельно, попробуйте убедить своего друга собрать вещи и после обеда вернуться домой. В Дайсар. И послушайте, что именно он вам ответит.

Георг одарил меня очень внимательным взглядом, но ответить ничего не успел: мы вывернули на более широкую улицу, на которой своего товарища догнал Клод. Так что беседа увяла сама собой.

На площади, называющейся отчего-то Площадь Тишины, мы полюбовались помещением местной тюрьмы очень необычного для этих мест вида: длинное четырехэтажное здание выстроено из темно-красного кирпича, а окна – прямоугольные и забраны почерневшими от времени решетками. Табличка на стене кроме названия «Тишинская тюрьма» содержала только дату постройки: 723 п. и. – «После Империи», датировка принятая в Ойкумене. Не дварфийская постройка, но и не местный архитектор – вон, никаких украшений или барельефов. Перед зданием на самой площади рабочие споро готовили виселицу, за этим из прочной железной клетки наблюдало мрачное существо в драном балахоне, похоже, гоблин. Оливковая кожа, спрятанное под грязным капюшоном лицо, он сидел в углу, не шевелясь. Кажется, у него предстояло с возводимым шедевром инженерной мысли близкое свидание. На клетке висела криво прикрепленная табличка «Убийца».

Добро пожаловать в веселый город – Серебряную Аргентерию.

И вот тут снова случилось оно. То, чего не происходило со мной пару месяцев.

Сладкое до головокружения, давящее до боли, драгоценное, долгожданное ощущение неправильности… Понять бы еще, из-за чего это оно?

А в паре кварталов от Тишины мы наткнулись и на первую труповозку. Серая лошадь тащила небольшую низкую деревянную тележку, поскрипывающую всеми осями. Рядом шел пожилой мужчина в светло-оранжевом балахоне жреца Маахве Милосердной и вел конягу в поводу. У него была бледная кожа и синяки под покрасневшими глазами. Или он потерял кого-то близкого, или несколько дней не спал. Тела были укрыты рогожей, но и так было понятно, что их там не меньше десятка. Позади с тележки свесилась, выглядывая из-под покрывала, длинная когда-то каштановая коса с вплетенной в нее ярко синей лентой, сейчас мертвячьи грязной. Вид ее вызвал у меня внезапный приступ жалости.

Тридцать заболевших, говорил Сквоззи? Это ж как быстро-то она распространяется…

– Неприятное место, – подал голос Георг, провожая повозку взглядом.

– Я бы тут лишней секунды не задержался, – вторил Клод, его тонкие ухоженные пальцы чуть нервно теребили бронзовый амулет на шнурке, к которому парень, кажется, преизрядно привык за сутки.

Само собой, откуда им было видеть подобное? Атмосфера угнетала. Где-то выла собака, изредка доносились издалека чьи-то крики или взрывы пьяного хохота. Но все так же – ни одной птицы, даже ворон нет. Небо нависало и давило тяжестью гранитной плиты. Временами вновь начинал накрапывать дождь, и я в который раз с благодарностью вспоминала сержанта Сквоззи, кутаясь в его плащ.

А еще поглядывала изредка на спрятанный в вырезе рубахи талисман охотника на демонов, иногда он чуть мерцал, но не светился. Может, все еще и обойдется. Однако же, стоило прояснить тот самый вопрос, который я только что задавала Георгу.

– Как только доберемся и получим деньги, – проговорила я, поравнявшись с Лео, – вам лучше уезжать. Сразу. У вас же есть на этот случай телепорты, да?

– А ты? – спросил виконт, мрачно оглядывающийся по сторонам. – Желаешь задержаться здесь в одиночестве?

– Моя работа еще не закончена, – пожала я плечами.

– Сколько времени это займет?

– Дней пять, семь – это если все пойдет хорошо.

– Пять дней… А мы сейчас – твоя охрана, у троих еще на эти самые пять дней иммунитет. Так что мы с Клодом и Георгом останемся, – это решение шло вразрез с разговором, который я подслушала накануне, зато полностью подтверждало мое мнение об умственных способностях этого упертого идиота!

Вот что заставило его изменить мнение на сей раз?

– Это крайне неразумно, – я попыталась выглядеть равнодушно и только плечами пожала.

Он в точности повторил мой жест.

– Мы же должны вернуть тебя назад живой. Помнишь, что говорил архимаг? Твоя жизнь не менее важна, чем наш груз.

– Да я даже из здания гильдии выходить не собираюсь! – опрометчиво предположила я, что имею представления о собственных планах на ближайшее будущее.

Будущее в ответ мерзко захихикало. Виконт тоже коротко невесело хохотнул.

– Крис, а как ты потом собираешься отсюда выбираться? Свиток-то для возврата у тебя есть?

Язык прикусила, чуть не ляпнув на голубом глазу – телепортом. Порталы-то вокруг зоны эпидемии закрыты, только свитки с королевским и могут работать, какими раненые гвардейцы ушли. И ведут они на всякий пожарный случай – в карантинную часть госпиталя в Дайсаре. Иммунитет, не иммунитет, а вещи придется сжечь или продезинфицировать, прежде чем выходить на люди.

– Так оставь один мне, – пожала я плечами, – а сам уходи.

– Я, пожалуй, задержусь. Хочу удостовериться, что все здесь пройдет… штатно.

Упертый идиот. Переупрямить его было невозможно. Пусть делает, что в голову взбредет.

Не. Мои. Проблемы.

«Он только начал наблюдать за тобой, – протянул Шепот, – и уже увидел многое. Теперь он желает большего. Видишь, даже сейчас, пока вы просто едете бок о бок, он то и дело поглядывает на тебя искоса. Будто бы его грызет какой-то вопрос, спросить ответ на который он не решается. И это не раненая гордость, о нет, это не «почему ты меня бросила?», а что-то иное. Что-то, что волнует его гораздо больше. Леонард тянет время, оставаясь с тобой даже в зараженном городе, желая дождаться момента, когда он сможет задать этот вопрос».

Да с чего ты взял?

«Эмпатия. Тебе стоит прислушиваться к тому, чем тянет из открытой форточки».

В этот момент передо мной так ясно встало лицо дроу, что я вздрогнула. Спорить с Лео не хотелось.

– Как хочешь, последствия-то – полностью на тебе. Нам, кстати, направо, если я помню карту. Местное отделение гильдии за следующим поворотом.

Мы добрались без приключений до трехэтажного облицованного мрамором здания со все той же семиконечной звездой над воротами. Когда на входе в приемной узнали, кто мы, Онтар Сэрри, главный маг местного отделения, сам поспешил навстречу. На вид ему было лет сорок, самым выдающимся в его облике была борода: белая, пушистая и густая, он зарос ей по самые глаза, скрытые за желтыми стеклышками эксцентричных квадратных очков. Длинная темно-фиолетовая мантия из плотного рондского шелка ничего не говорила о его специализации. Он явно обрадовался нам и даже машинально принялся потирать руки, при этом на пальце его вспыхивал искрами тяжелый перстень с крупным аметистом. Пока все не полетело в Бездну, Аргентерия явно не бедствовала. Панели из темного резного дуба, очень старые на вид, украшавшие стены, и высеребренная по краям лепнина на потолочных плафонах выглядели не менее роскошно, чем шитая серебром и шелком одежда местных магов.

Я передала мэтру Сэрри темные флаконы с готовым лекарством, и вот тут он чуть замялся. Нужно было проверить на ком-то из заболевших действие перед тем, как начать работу над остальным зельем. В лазарете при местном храме Маахве – буквально перейти через площадь – лежало сейчас уже больше сотни человек, так что в подопытных недостатка не было. Но богиня давала своим адептам некоторый иммунитет, а вот у магов такового не было вовсе. Ставить столь рискованный эксперимент на себе не хотелось даже самому недалекому. Менее недалекие вообще предпочитали более не покидать стен гильдии. Гвардейцы делали лица кирпичом, ожидая решения уважаемых мэтров. Так что через четверть часа они договорились до того, что нужно собрать заседание гильдии и принять общее решение: кому выпадет эта почетная обязанность. Я вздохнула, забрала обратно пробники и пошла в лазарет сама, пообещав привести свидетелем настоятеля храма, кем бы он ни был.

Этот вариант устроил всех. Тогда же мы и распрощались с тремя из шести гвардейцев, достаточно прохладно, надо сказать. Похоже, парни изрядно устали от дороги, проблем и моего общества и рады были вернуться в столицу, к нормальной жизни. Все трое отдали честь своему капитану и растаяли в серебристых облачках одноразовых королевских телепортов. Ну и прекрасно. Мне же меньше проблем.

А вот Леонард увязался в храм со мной: похоже, совсем не доверял, или действительно серьезно относился к задаче «стеречь и охранять».

Площадь была одна из трех самых больших в Аргентерии, как рассказал мне мимоходом мэтр Сэрри. Она называлась Площадь Солнца, благодаря огромным солнечным часам, расположенным прямо перед зданием гильдии. Тучи разошлись, наконец, снова выглянуло солнце, и бронзовые цифры, обозначающие часы в сутках сверкали в его лучах, как драгоценности в королевской сокровищнице. Напротив гильдии располагался самый большой в городе храм. В Ойкумене сейчас так редко строят, обычно выделяют целый квартал, называют его площадью Всех Богов, и ставят все часовни рядом, но тут адепты Маахве содержали еще и городской госпиталь, так что потребовалось отдельное большое здание – даже в храмовых делах проявлялась склонность жителей Аргентерии к специализации. Это была длинная постройка из серого камня, расположенная буквой «Г», примыкающая непосредственно к храму и окруженная парком.

– И тут маги выпендриваются, – усмехнулся виконт.

– А?

– Весь город серый – а эти облицевали стены мрамором. Розовым!

– И чего смешного?

– На дорогой бордель похоже в этом окружении. Или на торт глазированный.

Да я даже отвечать на это не стала. Пусть его.

Мы пересекли выложенную светлыми плитами площадь с фонтаном и вошли под сень деревьев храмового парка. Дело шло к обеду, и храмовый колокол сообщал об этом всем присутствующим. Любопытно, а чем обычно питаются местные мистики?

Парк был красивым и ухоженным, ровные ряды деревьев отделяли друг от друга небольшие теплицы и просто грядки с лекарственными растениями. Леонард тоже оглядывался вокруг с изрядной толикой любопытства.

Что нужно знать о богах? Ну, они есть. Обитают в Эмпиреях. На нижних их слоях, почти явленных, живут разные наяды, нимфы и прочие мелкие божества природы. Выше обитают именно те, кого мы и называем богами. Иногда они вмешиваются в жизнь смертных. Иногда даже активно. У каждого божества свои принципы и кодекс поведения для смертных. Выполняешь – получаешь благословение и вкупе с ним разные приятные мелочи вроде способностей к исцелению, или изгнанию нежити, например. В них не верят, им служат или поклоняются – в зависимости от конкретного божества. А еще выше – собственно место, как раз и называемое Кущами или Эмпиреями. Миры застывшего света и порядка. Оттуда приходят ангелы и прочие существа, питающиеся именно верой. И вот от них лучше вообще держаться подальше. Что такое слепая вера? Это отсутствие критического мышления. А когда его нет, горят на кострах книги и люди, зато плодятся фанатики. Плавали, знаем. Нездоровое, словом, общество получается.

К счастью, в Ойкумене в основном служат богам со средних Небес.

Маахве Среброволосая, Маахве Сильваринн, кстати, воплощение милосердия. Одна из самых адекватных представительниц пантеона, позаимствованная людьми чуть ли не у эльфов. Впрочем, я опять отвлеклась.

Нас встретил настоятель мистрэ Клиф. Совсем молодой еще парень, лет двадцати пяти, с большими серыми глазами и облачком вьющихся светло-русых волос. Чуть вздернутый нос и пухлые губы здорово отнимали его возраст, а вот ранние морщинки вокруг глаз добавляли. Детское лицо, недетское выражение глаз – вот исчерпывающее описание мистрэ настоятеля. Он споласкивал ладони около небольшого садового рукомойника, а рядом с ним обнаружилась корзинка с какими-то травами. Я опознала пушицу, мяту, остальное было прикрыто желтой льняной тряпицей. Вся его светло-оранжевая мантия была в зеленых пятнах, или настоятель много времени проводил на грядках и не обращал внимания на собственную внешность, или рук у них тут серьезно не хватало, и стирка отошла на десятый план.

– Мэтресса, виконт, – поздоровался он, разобравшись, кто перед ним, – мы ждали вас. Прошу, сюда. Сколько у вас с собой готовых порций?

– Четыре. Остальное сделаем, когда увидим эффект.

Мистрэ посмотрел чуть напряженно, отвел взгляд на пару секунд, а потом снова уставился прямо мне в глаза.

– Понятно. Кого выберете? Самых тяжелых или детей? – прямо спросил он. – Период до кризиса короткий.

– Детей.

– Хорошо, – он кивнул, кажется, кажется, испытывая облегчение, что решать в этот раз пришлось не ему.

Я уже привыкла к подобным… решениям, и больше не испытывала внутренних терзаний. Это не «решение – кому жить, кому умереть», это возможность спасти хоть кого-то. А как выбрать – кого? Иногда он есть, этот выбор, и тогда его стоит делать разумно. Меду жизнями незнакомых булочника и разбойника, я выберу первого, вне зависимости от деталей и их личных качеств. Просто потому что, когда все немного устаканится, булочник будет кормить квартал хлебом, и возможно, этим спасет еще чью-то жизнь, а разбойник, скорее всего, наоборот чью-то отнимет. Если не быть добрым и человечным, не колебаться в таких вопросах – в итоге можно принести больше пользы, как это ни парадоксально.

Другой вопрос, когда выбирать не из чего, ты понятия не имеешь, что за люди лежат на узких койках. Тогда – «метод тыка» ничем не хуже любого другого, главное, потом не приняться сомневаться – изматывает только.

Но одно правило. Я должна всегда видеть последствия, чтобы знать, что именно я сделала. Если спасти четверых детишек, а в это время погибнут другие люди, я хочу хотя бы увидеть их лица. Чтобы узнавать их в той веренице теней, которая уже идет за мной попятам. Эрик говорит, что это самоистязание чистой воды. Я называю это ответственностью. Мы никогда не сходимся с ним во мнении по некоторым вопросам.

Поэтому я прошла по всему госпиталю, вглядываясь в покрытые воспаленными язвами лица. Выбрала двоих братьев близнецов лет по шесть, рыжеволосую девочку чуть старше и совсем маленького беловолосого малыша. Адепты Маахве быстро унесли их в отдельную палату и влили в них по порции. Лео и настоятель следовали за мной по пятам, но не произносили ни слова.

– Теперь только ждать, – проговорила я, – если через пять – шесть часов станет лучше, значит, все работает. Я пока начну смешивать остальное.

– Вы, верно… устали с дороги? – участливо спросил мистрэ Клиф, разглядывая все ту же залитую кровью рубашку и мои разбитые губы. – Сложно было сюда добраться?

– Терпимо, – дернула я уголком рта, хотя на самом деле, больше всего на свете мне хотелось домой, есть и спать.

– Могу я навестить вас вечером? – чуть помявшись, спросил парень. – Расскажу, как действует ваш элексир?

– Разумеется. Мы поселимся в комнатах при гильдии. Заглядывайте.

– Спасибо, мэтресса. Виконт.

Мы попрощались и двинулись обратно, а адепт Маахве, видимо все-таки решил пообедать. Что ж, нам следовало брать с него пример. Эти несколько дней будут долгими и утомительными.

– Я наблюдал за тобой. У тебя совсем нет чувств? – проговорил молчащий все это время Лео. – Ни один мускул на лице не дрогнул, когда ты выбирала.

– Кому бы помогло, если бы я начала дергаться? – парировала я безразлично, насколько могла.

– Мне, – буркнул он, – я бы меньше сомневался, что ты еще человек.

Я вздохнула. Что-то все-таки надо делать. С ним.

– Сейчас мы пообедаем в гильдии, потом мне нужно несколько часов на первую партию. А потом просто необходимо будет отдохнуть. Алхимия – точная наука и не терпит дрожащих рук. Давай посидим вечером, выпьем? Это – достаточно человеческое желание?

– Хорошо, – кивнул виконт, помедлив секунду, – мне это, пожалуй, тоже нужно.

Мимо снова проехала труповозка. До госпиталя добирались не все…