Перевод: Serpen

Вёрстка и оформление: Urbasian

Один за другим, огни начали угасать. На какой-то миг они вспыхивали ярко, словно жертвенная свеча, разожжённая дыханием, а затем, моргнув, гасли в небытие. Они скрывались с глаз по всем Сумеркам, и над морем расползалась пелена, подвижная и непроницаемая, поглощающая всё.

— Что это? — прошептал Велигер. Он стоял на самом верхнем ребре Выдающегося двенадцатого, положив локоть на оголовье косы и высунув голову из-за зубцов стены. За десятилетия, проведённые на стенах ему никогда ещё не приходилось видеть ничего подобного. — Там лорд Саморин, — прошептал он, когда в нескольких лигах ярче запульсировал Выдающийся шестой, его напоминающий раковину корпус на миг осветил волны, прежде чем храм снова исчез из виду, добавив ещё один омут тьмы к растущей пустоте. Но до того как свет потух, что-то мелькнуло над Вечерним приливом. Что-то, напоминавшее паутинку, трепещущую на ветру. — Дождь? — сам себе задал вопрос Велигер, однако в том, как тот вспыхивал и рикошетил, было что-то странное.

На Велигере была форма Могильного покрова — толстый плащ из блестящих белых перьев, застёгнутый на шее железной брошью-черепом и ниспадающий на пластины лакированного чёрного доспеха. Он плотнее запахнул его, когда ветер добрался до него, даже ещё более холодный, чем обычно, стиснувший грудь и перехвативший дыхание.

— А вот и лорд Офион, — проговорил стоящий с ним рядом, когда внезапно вспыхнул другой храм. Мераспис носил ту же форму, что и Велигер. Кроме того, он был экипирован косой и длинным, напоминающим перо щитом. Как и у Велигера его лицо было измождённым, кожа — бледной, а голова — безволосой, но он был старше, его лоб разрезали морщины, и он постоянно хмурился.

Они молча наблюдали, как храм вспыхнул, а затем погрузился в море.

Велигер развернулся, чтобы посмотреть на стены их собственного храма, почти ожидая увидеть, как и они гаснут у него на глазах. Выдающийся двенадцатый не изменился. Это было похожее на гору здание — разрушающаяся, изогнутая спираль из кости, взгромоздившаяся на гребень древней покрытой пылью волны. Души горели в его сердцевине, словно пурпурный огонь, истекали кровью из его стен, проливая аметист на пики и впадины Сумерек, и очертания крепости были затуманены миллионами кружащихся белых мотыльков, напоминавших морские брызги, разбивающиеся о корпус корабля. Свет переливался через мотыльков, излучался сквозь стены и вспыхивал в глазах Велигера, когда тот уставился на Мерасписа.

— Что происходит?

Мераспис, похоже, не слышал.

— Что произойдёт, если они все исчезнут?

Велигер посмотрел на небеса, представляя мир без света. Звёзды не помогут — они были призраками, отголосками иных миров, не заинтересованными в освещении преисподен Шайиша. Без света Выдающихся Сумерки погрузились бы во мрак.

Пока он смотрел в растущую темноту, Велигер услышал незнакомый звук. Словно галька, стучащая по столу. Сперва он был далёким и нежным, но по прошествии минут становился всё громче, превращаясь в рёв.

Двое мужчин в замешательстве переглянулись, когда по всем Сумеркам загремели миллионы белых осколков. Море, которое всегда оставалось неподвижным, сколько они себя помнили, внезапно стало выглядеть так, будто на нём бушевал шторм, и когда ливень приблизился, он мощно ударил в стены крепости, наполнив воздух оглушительным рёвом.

Мераспис шагнул вперёд и высунулся из амбразуры.

— Град?

Затем он ругнулся и дёрнулся обратно, шипя от боли и баюкая руку.

— Что? — воскликнул Велигер, бросаясь к напарнику.

Мераспис покачал головой, сгорбившись и держась за руку.

— Пелена, — пробормотал он.

Велигер помог ему встать, а затем резко выдохнул. Плоть Мерасписа была разорвана, Дождь пробил кожу и кости, разодрав мышцы так, что рука выглядела, как кусок кровавого мяса.

Мераспис крепко обхватил изуродованную руку, стонал, ругался и смотрел на дождь.

Большинство осколков ударило ему прямо в ладонь, пробив её насквозь, но один всё же застрял, поблескивая белым на фоне тёмной, обнажённой плоти.

Велигер осторожно вытащил его из раны и осмотрел.

— Кость?

Они оба снова посмотрели на шторм, сбитые с толку.

Отбросив осколок, Велигер достал бинты и быстро перевязал руку Мерасписа. Порезы были глубокими. Вряд ли руку ещё можно было спасти. Но он мог хотя бы остановить кровотечение. Мераспис поморщился, когда Велигер начал обрабатывать его рану, но даже не вскрикнул, хотя должен был испытывать просто чудовищную боль.

— Мы должны идти к лорду Ауруну, — прохрипел он.

Велигер посмотрел на юг, в сторону их ближайшего соседа — Бесплодных местечек. Тот всё ещё тлел ровным, невозмутимым светом.

— Да, — согласился он, — лорд Аурун должен знать, что нужно делать. Он должен знать, что это такое.

Мераспис выпрямился и прижал изуродованную руку к груди.

— Гляди, — сказал он, кивая в сторону бойницы, — оно останавливается.

Шторм уже затихал, костяные осколки всё слабее били о стены, облака потянулись на юг.

Они наблюдали, как шторм прошёл через Сумерки, всё ещё потрясённые случившимся, после чего Велигер надел и застегнул шлем, проверил, чтобы каждая часть его доспеха была полностью закреплена, развернулся на каблуках и направился к лестнице.

— Аурун должен знать, что это было. Мне хватит пары часов, чтобы добраться до него.

Мераспис покачал головой.

— Мы не можем оставить Непогребённого без присмотра. Ступай один. Я бы всё равно тебя лишь замедлял. Я подожду здесь и займусь своими ранами.

Велигер немного поколебался, глядя на руку своего напарника, после чего кивнул.

— Хорошо. Я отыщу жреца Савана и приведу с собой.

Мераспис махнул рукой в сторону лестницы.

— Да иди уже. И побыстрее, — он посмотрел на облака. — Даже броня не сможет тебя надолго защитить, если буря вернётся.

Каждая крепость соединялась со своей соседкой мостом: дорожкой длиной в несколько миль, тянущейся от ворот до ворот, словно железные щупальца. Мосты назывались «путями», и изящными дугами простирались над всеми Сумерками. Некоторые были достаточно широкими, чтобы по ним могли плечом к плечу пройти пять человек, другие — просторными шоссе, и все они освещались огнём храмов, возвышавшихся на каждом конце мостка. Велигер побежал по южному пути, его подбитые ботинки лязгнули по древнему металлу, поднимая в воздух клубы пыли и стаи мотыльков. Уже очень давно никто не пользовался этим путём. Каждая крепость была практически самодостаточной, способной кормить свой гарнизон несколько месяцев, прежде чем затребовать новые припасы из столицы. Стражники Бесплодных местечек наверняка будут потрясены, когда увидят его. Нет, поправил он себя, не будут. Должно быть, они тоже видели, как гаснут огни. Они точно будут знать причину его появления.

Мысли о руке Мерасписа не покидали головы Велигера, даже когда он со всех ног бежал по мостку. Как непогода могла сделать такое? Откуда взялась эта буря?

Велигер не успел уйти далеко, когда услышал этот ужасный звук — то же зловещее шипение, что он слышал ранее. Кости снова падали на Сумерки, наполняя темноту шумом. Он остановился, качая головой и ругаясь. Не было ни единой возможности добраться до Бесплодных местечек, обогнав бурю. А что, если доспехи не выдержат?

Оглянувшись назад, он испуганно вскрикнул — тень накрыла его дом. Огромная изогнутая поверхность Выдающегося двенадцатого казалась запятнанной — как будто кто-то вылил чернила на его зубчатые стены.

Велигер всмотрелся пристальнее и увидел, что тьма представляла собой вздымающуюся массу меньших фигур — людей, облачённых в тень, заполняющих Сумерки и взбирающихся по стенам крепости подобно паразитам. Это было нападение. Осознание шокировало даже сильнее, чем костяной дождь. На памяти живых Выдающиеся не подвергались атакам. Захватчики, как ни в чём не бывало, пересекали поверхность Сумерек. Как такое могло быть? Мёртвые волны были смертельными. Никто не мог прикоснуться к ним и сохранить рассудок. Кем же были эти люди?

Ошеломлённо бормоча себе под нос, Велигер развернулся и со всех ног побежал обратно по тому же пути, что привёл его сюда, под шелест приближающейся из тьмы костяной бури.

Он побежал, но, казалось, еле передвигал ноги. С каждым шагом шум смертоносного дождя становился всё ближе, кости грохотали по Сумеркам и железу путей.

Он всё же успел добраться до крепости и устремился вверх по лестнице, стараясь добраться до любой крыши, что могла защитить его от убийственных осадков.

Когда он, наконец, добрался до неё и остановился, хватая ртом воздух в попытке отдышаться, свет вспыхнул ярче, ослепив его. Спустя несколько секунд, когда его глаза приспособились, он увидел знакомую фигуру, со всех ног бегущую к нему через площадь.

— Мераспис! — закричал он, опуская косу.

Человек врезался в него и они оба покатились по ступенькам.

Оказавшись внизу, Велигер тут же вскочил и развернулся, двигаясь с проворством, выработанным годами тренировок.

— Ты что творишь, Мераспис, чтоб тебя? — его слова умерли в глотке, когда мужчина повернулся к нему лицом. Это был не Мераспис. Это была сгорбленная, неуклюжая тварь, сутулившийся кошмар с дикими широко раскрытыми глазами, напоминающими плеть конечностями и плотью, свисавшей с костей. Это было похоже на оживлённый труп. Оно дрожало и дёргалось, его плоть была тёмной в серых пятнах, но он бросился на Велигера с шокирующей скоростью.

Велигер отступил назад, двигаясь бездумно, подчинившись въевшимся в кровь рефлексам. Его коса мелькнула дважды, и две половинки тела существа, разрезанные в пояснице, упали на землю.

Велигер отшатнулся и уставился на труп, качая головой.

— Что это вообще такое?

Застонав, верхняя половинка неожиданно задёргалась и потащила себя к Велигеру, руки цеплялись за землю, потроха волочились следом, глаза вращались.

— Покров! — закричал Велигер и обрушил косу на нежелающего умирать противника, рубя его удар за ударом, пока тварь, наконец, не затихла.

Однако облегчение быстро сменилось ужасом, когда он обернулся. И увидел десятки фигур. Неужели они все были такими?

Он крепко сжал косу и побежал дальше, бормоча в замешательстве.

Он не успел одолеть и половины подъёма, когда тени стали двигаться, сливаясь воедино и поднимаясь, чтобы прекратить ему путь. Десятки фигур бросились в его сторону, их головы дёргались, а дыхание вылетало с прерывистыми хрипами. Все они напоминали почерневшие трупы, дрожащие и безумные, глядя на него своими пустыми, жёлтыми глазами. Некоторые сжимали осколки кости или части сломанного оружия.

— Протравленные! — прошептал Велигер, чувствуя себя так, словно спит и видит кошмар. Он слышал рассказы о пожирателях трупов, но сам ещё никогда не сталкивался с ними лицом к лицу. Одного или двух, что-то вынюхивающих, иногда видели около Выдающихся, однако прежде ему не приходилось слышать, чтобы они нападали в подобных количествах. Когда Велигер оглядел вздымающуюся вокруг тьму, он осознал, что на стены поднимаются сотни.

Протравленные бросались к нему без единого звука, дрожа и спотыкаясь. Они напоминали тупых животных, которым придали человечье обличье.

Велигер отступил, едва не потеряв равновесие от свирепости атаки, а затем продолжил свой путь, пытаясь сохранять ясную голову, пока наполнял воздух потоками тёмной приторной крови.

Он атаковал ступени, отсекая конечности и рубя тела в попытке прорваться через толпу, но его усилия пропали втуне. Пожиратели плоти теснили его, пока он не потерял равновесие и едва не обезглавил сам себя.

Мгновенно вскочив на ноги, он свалил ещё нескольких протравленных, но был вынужден отступить, крича от шока и гнева.

Стены крепости горели всё ярче, заливая двор светом и рассеивая тени по всей площади.

Несколько протравленных отделились от основной группы и устремились к путям, их бессмысленный взгляд был сосредоточен на дальних огнях крепости лорда Ауруна.

— Нет! — закричал Велигер, отступая к мосту. — Вы не испортите Бесплодные местечки!

Толпа ринулась на него. Выдающийся засиял так ярко, что он едва мог разглядеть хоть что-либо.

Развернувшись на каблуках, он помчался к обратно к мосту, закрывающему проход на пути. Он не позволит протравленным пройти дальше в княжество.

А затем свет крепости погас, погрузив его во тьму.

Велигер не видел ничего, кроме остаточного изображения стен, что горело в его глазах.

Во тьме вокруг он услышал дыхание — рваные, хриплые вздохи, приближавшиеся со всех сторон.

А затем раздался барабанный бой бегущих ног и протравленные атаковали.

Велигер взмахнул косой вперёд и назад, срезая тела, которые не мог видеть, погружая лезвие в бьющиеся конечности.

Руки царапали его спину и лицо, цеплялись за доспехи, утягивали вниз.

Боль обрушилась на его тело, и он услышал, как буря пала на площадь, льющиеся с небес кости пробивали равно кожу и броню.

Кровь хлынула ему в глаза, и он упал под тяжестью завывающих в муках тел.

Готрек храпел, атакуя ночь брутальным рыком. Даже во сне он оставался дикарём, с каждым фыркающим всхрапом, словно ударяя молотом в голову Маленет. Звук пророкотал через грудь Истребителя и встряхнул цепочку, соединяющую его ухо с его носом. Жаровня на его руническом топоре ещё тлела, но свет, исходящий от грязных мышц дуардина, померк. Он скривился, словно собираясь заговорить, но затем отрыгнул и снова замер. Истребитель пил в течение нескольких часов, поглощая эль, словно воду, пока, наконец, не рухнул рядом с сортиром, окружённый трупами бандитов, в голову которых закралась дурная идея попытаться ограбить его. В этом конкретном уголке Шайиша не было рассвета, но даже бесконечный мрак не мог скрыть руну в груди Готрека. Могучая пластина из отполированной силы. Цепь, которая сковывала её с ним. Лик бога, сияющий с его рёбер, требующий, чтобы она сдерживала свой норов.

Она грациозно шла меж мертвецов, словно скользя по бальному залу, рассеивая мух и кровь, расслабленно держа в каждой руке по кинжалу. Грозорождённый вечный свалил, решив поискать в Клемпе новостей о своих сородичах, и она осталась с Истребителем одна.

Серебряный амулет в форме сердца, висевший на её шее, замерцал, показав пузырёк крови в своём ядре.

Сейчас. Это твой шанс.

Маленет проигнорировала амулет и продолжила подкрадываться к Истребителю, морщась от исходившей от него вони. Он был нелеп до гротеска. Уродливый комок из иссечённых шрамами мышц, обильно покрытый свиной щетиной и татуировками. Даже по низким стандартам дуардинской расы он был примитивен, словно хряк, что научился ходить на двух ногах и махать топором. Он был ниже разбойников, из которых нарезал себе кровать, но в два раза шире и сложен, как сарай. Несвежий, сладковатый запах эля окутывал побоище, смешиваясь с вонью готрековой отрыжки и жаля глаза Маленет. Когда она наклонилась ближе, не сводя глаз с руны, то увидела ошмётки в его бороде. Руна посмотрела в ответ.

Несмотря на своё отвращение, она колебалась, ножи дрожали в нескольких дюймах от дуардинского тела.

Амулет на горле снова замерцал.

Трусиха.

Этого было достаточно, чтобы подстегнуть её. Её мёртвая госпожа была права. Клемп скоро превратится в руины, как и все остальные города, через которые они прошли. Весь регион стоял на ушах. И когда начнутся боевые действия, кто будет знать, где в конечном итоге окажется Истребитель? Когда он был в ярости, не было ни единого способа предсказать, что он будет делать дальше. Это было чудо, что она вообще смогла так долго удержаться рядом с ним. Это может быть её последним шансом. Хотя кожа дуардина была подобна железу. Ей нужно было собрать все силы, чтобы вонзить ножи достаточно глубоко для того, чтобы отрава на их лезвиях попала ему в кровь. Она покрепче обхватила кинжалы и замахнулась, готовая ударить.

— Маленет, — голос эхом спустился вниз по переулку, тяжёлый от предостережения.

Она обернулась, опуская клинки.

Доспехи Трахоса мерцали, пока он хромал во тьме в её сторону, при каждом шаге из сломанной ножной пластины высекались искры. Из-за шлема было невозможно понять, о чём он думает, но, судя по тому, как воин двигался, Маленет поняла, что тот догадался, что она собиралась сделать. Его голова дёрнулась в бок и из ротовой решётки потёк свет. Он схватил металл руками, удерживая его неподвижно, но урон был куда глубже, чем просто повреждённая маска. Вся эта богомделанная броня не смогла защитить его разум.

Он остановился около трупов и уставился на неё, мерцая светом из глазных отверстий в шлеме-маске.

Грозорождённый молчал, но то, как он поднял свои молоты, говорило яснее любых слов: руна моя.

Они стояли так долго, глядя друг на друга поверх храпящей туши Готрека.

Трахос подошёл ближе, хрустя ботинками по сломанному оружию и разбитой броне. Небо стало бледнее, обрисовав его контур, и она увидела, как уверенно он держал свои боевые молоты. Псих или нет, но он по-прежнему оставался грозорождённым вечным. Отпрыском громового бога. Он был на несколько футов выше обычного человека, и, даже сломанный, его доспех представлял собой грозное зрелище.

Маленет переступила через груду тел, приготовившись. Она всегда знала, что этот момент настанет. Они не могли оба претендовать на руну. На ноге Трахоса от левого колена до верхней части ботинка зияла прореха. Она уже была там, когда он впервые подошёл к Маленет, несколько месяцев назад, блуждая среди холмов, как невменяемый пророк. Он отчаянно нуждался в лекарствах, ремонте или любой другой помощи, которую оказывали грозорождённым, когда они возвращались во владение Небес. Каждый шаг давался ему с трудом, азиритские доспехи вспыхивали каждый раз, стоило ему пошевелиться. Она улыбнулась. Обычно воин, подобный ему, стал бы истинным испытанием даже для её навыков, но в этом состоянии он будет лёгкой добычей. Этой ночью Кхаин напьётся свежей крови.

Маленет провела одним из клинков по одному из висевших на поясе пузырьков. Кристалл раскололся беззвучно, но она сразу же почувствовала запах яда, разлившегося по лезвию.

Трахос присел, изготовив молоты.

Двое бойцов напряглись, готовые нанести удар.

— Задница Грунгни! — заорал Готрек, вскакивая на ноги и поднимая топор. — Люди, разве вы не понимаете, когда вас отхреначили!

Он покачивался, явно растерянный, всё ещё под хмелем, пронзая ночь хмурым взглядом своего единственного глаза, пытаясь сосредоточиться и разглядеть противника. Не увидев ни одного, он повернулся к Маленет.

— Эльф! Где эти засранцы!

Маленет опустила оружие и Трахос последовал её примеру. Шанс был упущен. Она покачала головой.

— Все мертвы, — окинув Трахоса предупреждающим взглядом, она отступила.

Хмурая гримаса так и не оставила мрачное лицо Готрека, кожа на котором была серого цвета, как у трупа. Он пнул тела неудачливых грабителей.

— Слабаки. Они мечом-то едва могли махнуть. В вашем вонючем мире даже черепа раскалывать не так весело.

Руки Трахоса дрожали, когда он засовывал молоты за пояс.

— Это не мой мир.

— И не мой, — сказала Маленет, оглядывая своеобразный ад, в который их привёл Готрек. Небо было цвета старой оловянной посуды: тусклой, холодной и заклёпанной звёздами. И звёзды не сияли, а излучали безжалостную черноту. Точки абсолютной тьмы, окружённые пурпурными коронами, раны в небе, проткнутые пальцами, с которых стекала смола. И город не уступал небу в мрачности. Вдали слышались панические крики и шум спешно загружаемых повозок. Столбы дыма стелились по небу, сигнализируя о приближении другой армии. Они выглядели как следы от когтей на серой коже.

Готрек пробормотал дуардинское проклятье и начал выбираться из своей трупной постели.

— Где эль?

— Ты всё выпил, — ответил Трахос.

Истребитель нахмурился и почесал свой бритый череп, колыхнув огромный огненно-рыжий хохол пропитанных жиром волос. Затем он впился взглядом в землю, его могучие плечи поникли, а рукоять огромного топора безвольно повисла в его руке. Он что-то шептал себе под нос, повесив голову, и Маленет задумалась, о чём он думает. Он вспоминал свой дом? Мир, который, по его словам, был столь же велик как Смертные владения? Она подозревала, что большинство его мыслей касались его прошлого. Чего ещё? В нём было что-то трагическое, решила она. Он был как окаменелость, возрождённый жестокой некромантией и выброшенный в мир, где никто его не знал.

— Ты прав, — сказал Готрек, внезапно поднимая голову и с широкой ухмылкой на лице. — Нам нужно больше эля.

Маленет недоверчиво покачала головой. И уставилась на дуардина вместе с Трахосом. Любой другой ощутил бы их ненависть, как физический удар, но Готрек даже не почесался. Он махнул им рукой, чтобы они шли назад по переулку, прочь от подсобки, а сам, весело напевая, отправился на главную улицу.

Их взгляду предстал хаос. На каждой перемычке окна или дверного проёма гремели плетёные клетки размером с человеческую голову, наполненные зубами, кожей и костями. Наряду с подношениями Нагашу можно было заметить и восьмиконечные звёзды, спешно сколоченные и раскрашенные в кричащие цвета. Мангалы извергали облака синего дыма на деревянные иконы, на которых были изображены лики демонов и святых. И всё это радостно соседствовало с жёлтыми амулетами в виде молота, с выбитыми на них азиритскими рунами. На каждом углу можно было заметить отчаянную попытку успокоить какого-либо бога. И через этот карнавал цветов и форм во всех направлениях метались люди, швыряя вещи из окон или карабкаясь в фургоны. По улицам дул холодный ветер, казавшийся тяжёлым от предчувствия. Мужчины и женщины плакали и спорили, в то время как их дети боролись в пыли, словно предчувствуя грядущее насилие, что вот-вот должно было случиться. Уже несколько недель провидцы в городе, да и во всём регионе, страдали от мучительных видений. У одних прорастали рты в подмышках, извергающие потоки желтушной рвоты. Других посещали ужасные, лишающие рассудка видения, а некоторые обнаруживали, что их голоса сменялись звериным, гортанным языком, которые они могли понять с тем же успехом, что и молчание. Каким бы ни был характер их видений, все они сходились в одном — пришла смерть. Большинство людей восприняли это как сигнал к бегству, но Готрек, всё ещё разъярённый из-за того, что так и не встретил Нагаша, решил остаться, смакуя предстоящий бой, как отвлечение, по крайней мере.

Когда Готрек вышел на обдуваемую холодным ветром улицу, то едва не столкнулся с огромным зверем, которого вели сквозь толпу — облачённым в броню мамонтом, заваленным мехами и мешками, чертящим следы в дорожной грязи концами бивней. Десятки одетых в меха кочевников заполняли его паланкин, а ещё больше роилось вокруг, подгоняя зверя палками и оскорблениями, пытаясь вытащить ещё немного скорости из грузного существа.

Готрек остановился, уставившись на кочевников, и Маленет не стоило большого труда догадаться, что вызвало его раздражение. Ей не хотелось признавать это, но она начинала понимать его. Он был во многом грубым и бессердечным, но имелось несколько вещей, которые, казалось, особенно оскорбляли его примитивные чувства. Вид дикого существа, принуждённого к рабству, был одной из таких. На миг ей показалось, что он бросится на кочевников, но секунду спустя он покачал головой и потопал дальше, пропихиваясь между торговцев в сторону самого большого здания, что-то ворча себе в бороду.

Маленет изо всех сил старалась не отставать, когда он открыл дверь и погрузился в мрачную обстановку «Приглушённого барабана». Несмотря на панику, царившую снаружи, единственная гостиница Клемпа была битком набита вялыми, находящимися в ступоре клиентами — люди, которые ушли так далеко, что им в голову даже не приходила мысль попытаться спасти свою шкуру, люди, которые называли мрачные пророчества чепухой. Здесь было ещё больше кочевников во всё тех же грязных мехах, но кроме них и впечатляющее своим разнообразием множество людей иных верований и наций со всех уголков Аметистовых княжеств и окружающих их земель. Маленет заметила огромных дикарей с востока столь же татуированных, как Готрек, и выглядевших столь же неотёсанными. Были похожие на бродяг паломники, одетые в рванину и с подведёнными углём глазами и угольным же макияжем, который, правда, был несколько расплывчатым из-за пива, в лужах которого они лежали. В одном углу сидела группка путешествующих изгнанников-дуардинов, сгорбившихся над своими напитками и поглядывавшими на Готрека из-под украшенных гребнями побитых шлемов.

Готрек не стал обращать на них внимание и протолкался через весь зал прямо к центральной стойке бара, где высокая, свирепо выглядящая женщина нависла над одним из клиентов и трясла его из стороны в сторону, пока монеты не выпали из его хватки и не покатились, звеня, по стойке.

— В следующий раз, — прорычала она, — это будут твои кишки.

Мужчина отошёл от неё, а затем ошалелой грудой рухнул на пол, правда очень быстро вскочив на четвереньки и убравшись с дороги, когда мимо него протопал Готрек.

— Всё равно слабо, — сказал он, глядя на неё.

Она недоверчиво покачала головой, а затем перегнулась через стойку и посмотрела на него сверху вниз, разглядывая его впечатляющее брюхо.

— Ты всё это выпил?

Готрек ударил кулаком по своему брюху и рыгнул.

— Ничто для меня.

Женщина перевела взгляд на подошедшую Маленет.

— Он правда всё выпил?

Маленет неохотно кивнула, ощутив раздражение от того, что хозяйка выглядела впечатлённой.

Готрек изучал бутылки позади женщины.

— Есть что покрепче?

Она уставилась на него.

— Ты с ними? — спросила она, указывая на группку дуардинов.

Готрек продолжал изучать напитки, пропустив вопрос мимо ушей.

Единственным признаком того, что он был услышан, стала едва заметно напрягшаяся челюсть.

Пожав плечами, он сняла с полки бутылку и поставила перед собой. Бутылка имела форму вытянутой слезы и явно была древней — толстая штуковина из мутного зелёного стекла, покрытого пылью и пеплом. И, кроме того можно была заметить фрагменты чего-то, взвешенного в жидкости.

Готрек схватил бутылку и поднёс её к камину, который потрескивал рядом с баром, с прищуром вглядевшись в кружащийся осадок.

Женщина ухватилась за один из его похожих на ствол дерева бицепсов.

— Это недёшево.

Готрек бросил в неё несколько монет и продолжил вглядываться в напиток.

Затем он одним тычком своего толстого пальца проткнул пробку внутрь и комнату наполнила омерзительная вонь.

Маленет закашлялась и прикрыла лицо рукой.

Готрек принюхался, а затем поморщился.

— Это не «Багманское».

— Тогда не пей, — посоветовала Маленет, вспоминая последний раз, когда он напился. Им ни за что не удастся покинуть Клемп невредимыми, если Готрек затеет драку, как раз, когда из-за горизонта появится армия. Он бросил на неё предупреждающий взгляд.

— А как же Нагаш? — выпалила она первое, что пришло в голову.

Его хмурый взгляд стал ещё мрачнее, однако он не стал подносить бутылку к губам.

— Ты притащил нас сюда, чтобы найти его, — Маленет бросила взгляд на Трахоса. Тот стоял в нескольких футах, наблюдая за разговором, но, как обычно, казалось, ничего не замечая, погружённый в свой собственный ад. Понимая, что от грозорождённого помощи не дождёшься, она вновь повернулась к Готреку. — А теперь, когда его армии собираются напасть на нас, ты, похоже, намереваешься напиться до потери сознания. Ты можешь упустить шанс, который так искал — шанс встретиться с ним. Ну, или что бы ты там не надеялся достичь.

Готрек сердито зыркнул на неё.

— Его здесь нет. У богов нет яиц, чтобы самим вести войну. Нагаш будет где-то прятаться, как и все остальные, — с этими словами он сделал глубокий глоток из бутылки, не сводя взгляда с Маленет.

Затем он сделал паузу, после чего швырнул ещё несколько монет, прихватил бутылку, отнёс её к одной из скамей, что стояли вдоль стен комнаты, и уселся. Скамейка протестующе заскрипела, принимая на себя его немаленький вес.

На скамейке уже сидел пожилой мужчина, который с интересом наблюдал, как Готрек сделал ещё один глоток отвратно воняющего пойла. Мужчина был высок и строен, с прямой спиной и гордым видом, и, потягивая свой напиток, двигался скупыми, отточенными движениями аскета. В отличие от всех остальных в «Приглушенном барабане», одет он был безупречно. Его рубаха, плащ и брюки были вышиты золотой нитью, а зачёсанные назад волосы, несмотря на заметные залысины, были так украшены бисером и полудрагоценными камнями, что напоминали тюбетейку.

Когда Готрек опустил на стол полупустую бутылку, он наклонился к нему и прошептал:

— У вас есть дело к некроманту?

Пойло явно ещё не начало действовать на Истребителя. Его рука выстрелила с удивительной скоростью и вцепилась в тощую шею мужчины.

— Кто спрашивает?

Странный шум донёсся из груди человека. Быть может, это был смех.

Готрек выругался. Вместо того чтобы ухватиться за кожу и кости, его рука прошла сквозь шею мужчины и осталась с горсткой пепла, который ссыпался на пол, как только Готрек отдёрнул руку. Он посмотрел на мужчину.

В течение доли секунды у старика не было шеи, только оползень из тонкой пыли, падающий с его нижней челюсти ему на плечи. Напоминало песок в песочных часах. Затем пыль затвердела, и шея человека снова приобрела нормальный вид. Он пригладил свои напомаженные волосы и посмотрел на Готрека, его глаза блестели и не были сфокусированы, как будто он всматривался в дым.

Щёки Готрека вспыхнули от ярости, и он схватил рукоятку своего топора.

— Что ты? Дух? В своё время мы сжигали беспокойных мертвяков.

— Я хорошо отдохнул, спасибо, — ответил мужчина с рассеянной улыбкой.

Маленет и Трахос подошли к столу.

— Что ты? — спросила Маленет.

Мужчина проигнорировал вопрос, изучая руну на груди Готрека и шипы на обтягивающей Маленет коже. Затем перевёл взгляд на побитый зигмарит доспехов Трахоса.

— Вы не похожи на слуг Великого некроманта.

— А ты — да, — сказал Готрек, делая ещё один глоток из бутылки. — Что ты… — он колебался, глядя на бутылку в своей руке. — На самом деле весьма недурно.

Он посмотрел на хозяйку и одобрительно кивнул.

К удивлению альвийки нелепая женщина покраснела.

— Как и ты, огненный убийца, я не преклоняю колени перед богами, — заговорил меж тем мужчина, глядя на Готрека с плохо читаемым выражением.

— Я не огненный убийца, и мы с тобой не похожи, — Готрек встал и отошёл от стола, но споткнулся и был вынужден ухватиться за скамью, чтобы не свалиться. — А она действительно хороша, — снова пробормотал он, после чего вновь грузно опустился на издавшую протестующий скрип скамейку.

— Зачем ты хочешь связаться с Нагашем, если не служишь ему? — спросил мужчина.

— Что ты? — вмешалась Маленет, крепче сжимая рукояти кинжалов. — Ты — человек?

— Я — Курин, — ответил он, протягивая руку.

Маленет подозрительно посмотрела на него.

Готрек закрыл глаза и прислонился спиной к стене, а когда некоторое время спустя снова открыл их, то ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сосредоточиться.

— Ты пьян, — проворчала Маленет.

Готрек осклабился.

— А ты уродлива. Но завтра я буду уродлив, а ты будешь… — он осёкся и нахмурился. — Нет, погоди… Я имею в виду, что завтра я всё равно буду уродливым, а ты будешь пьяна, — он покачал головой, пытаясь вспомнить шутку, которую он отпускал каждый день на прошедшей неделе.

— Я принадлежу к ордену магистров, который называется Тишина, — продолжил мужчина, не обращая внимания на путаные бормотания Готрека. — Каящиеся, как некоторые нас иногда называют.

— Я никогда о вас не слышала, — ответила Маленет, продолжая подозрительно разглядывать их странного собеседника. Хватало людей, которые с радостью бы наложили лапу на руну в груди Готрека. Возможно, то, что Курин оказался в «Приглушённом барабане» именно в этот час, не было случайным стечением обстоятельств.

— Немногие слышали, — ответил Курин. — Наши навыки больше не пользуются спросом.

— Навыки?

Он снова вытянул руку вперёд, так вяло и отчуждённо махнув ей перед Маленет, что она подумала, не ждёт ли он, чтобы она поцеловала её. А затем он повернул руку ладонью вверх.

Маленет, Готрек и Трахос наклонились ближе, с удивлением наблюдая, как линии на его ладони поднимаются в воздух небольшими дымными завитками.

— Прикоснитесь к ним, — сказал он.

Маленет покачала головой, а двое её спутников резко отшатнулись назад.

Он пожал плечами.

— Мы древний орден. Мы правили этим королевством в давние времена, задолго до этих неотёсанных варваров, что ныне борются за господство над ними. Мы едины с пылью. Мы не разделяем ни одного из недостатков человечества — ни сомнений, ни сожалений, ни горя, ни стыда. Дёрн — наша плоть, земля — наша постель. Это делает жизнь простой. Смертные опасения нас не беспокоят, поэтому у нас есть время, сфокусироваться на более важных вопросах.

Готрек сумел-таки сосредоточиться.

— Говоришь, ни о чём не беспокоишься? — сказал он, затем вытащил кусочек мяса из бороды, пару секунд смотрел на него, а потом засунул в рот. — Звучит не очень «возвышенно». Даже я это могу.

Курин улыбнулся, его рука всё ещё была вытянута, а кожа всё ещё кружилась в небольшом смерче.

— Я чувствую, что тебя волнует больше, чем ты готов признать. Но я могу избавить тебя от твоих преступлений. Мы способны заглянуть в души, Убийца — мы видим их ценность, и видим, что их преследует. Возьми меня за руку, скажи, что с такой силой заставляет тебя напиваться, и я заберу у тебя память.

Готрек ухмыльнулся, но затем заколебался и с сомнением уставился на руку мужчины.

— Заберёшь, говоришь?

Истребитель мало что рассказал Маленет о своей прошлой жизни, но она знала, что дуардин хотел искупить какой-то проступок, совершённый в прошлой жизни. Он искал славную смерть в битве, как своего рода покаяние. Её пульс участился. Если Готрек сумеет забыть то, что так стремится искупить, он перестанет столь целеустремлённо идти к собственному уничтожению. Она могла просто привести его, как подношение, домой, в Азир, вместе с неповреждённой руной Черномолота.

Курин всё ещё улыбался.

— Или, если ты не хочешь избавляться от своего болезненного прошлого, я могу дать тебе шанс на примирение. Я могу разбудить твоих призраков, Истребитель. Я могу вытащить твои тени на свет. Есть ли кто-то, кого бы ты хотел обвинить? Или извиниться? Мои возможности велики.

— Шарлатан, — усмехнулась Маленет. — Думаю, ты ещё и гадаешь. И сколько же это будет стоить?

— Никаких денег. Просто искренность. Нагаш преследовал мой орден на протяжении бесчисленных поколений, — Курин вяло взмахнул рукой, указывая на улицы снаружи. — И оставил меня в окружении людей настолько глупых, что они поклоняются всем богам одновременно, когда не должны поклоняться ни одному, — он по-очереди оглядел всех троих, сохраняя на лице полуулыбку. — А теперь я слышу, что вы трое ищете его. В то время, как любой другой червяк в Клемпе хнычется Нагашу, ты хочешь сразиться с ним. Я давно не слышал ничего, кроме страха, — он посмотрел на руну в груди Готрека. — В тебе есть что-то иное.

Маленет кивнула.

— Итак, если мы расскажем тебе, зачем ищем Некроманта, ты избавишь Готрека от его вины?

— Если это то, чего он хочет.

Истребитель всё ещё смотрел на руку Курина, но Маленет поняла, что разумом он вновь унёсся в прошлое. Его обычно жестокое лицо разгладилось, и, лишившись привычного выражения ярости, теперь оно казалось больше суровым, чем зверским — шокирующая масса из шрамов и ломаных костей.

— Итак? — подтолкнул Курин со странным блеском в глазах.

Готрек так пристально всматривался в протянутую руку, что Маленет испугалась, не вогнало ли выпитое им пойло дуардина в какатонический ступор. Затем он рассмеялся и, откинувшись назад, сделал ещё один глоток.

— Эти владения так чертовски хитры. Я вижу, что ты делаешь, колдун — ты отнимаешь у меня прошлое и оставляешь меня лыбящимся, как идиот. Ты бы заставил меня забыть о моей клятве.

Курин нахмурился, растерянно покачал головой, но прежде чем он смог ответить, Готрек продолжил.

— Для меня нет успокоения, волшебник. Нет отпущения грехов. Нет проклятого искупления. Пока я не найду свою погибель, — по мере того, как гнев Истребителя рос, его слова становились всё менее внятными. — И, так или иначе, боги дадут её мне.

— Готрек, — заговорил Трахос. — Мы понятия не имеем, зачем ему знать о твоих делах.

Маленет удивлённо подняла голову. Грозорождённый почти никогда не говорил, а когда всё же открывал рот, редко произносил что-то внятное.

Готрек рассмеялся и наклонился к Курину, пренебрежительно отмахнувшись от Трахоса.

— Мой друг копает не полной лопатой. Он думает, что я должен беспокоиться насчёт тебя. Если бы он знал хотя бы половину того, что я убил, он бы знал, что мне нечего беспокоиться о ком-то, чьи мозги превратились в пыль, — он покачал головой. — Я имел в виду пыль вместо мозгов. Дьявол, из-за тебя я путаюсь. Держись подальше от моей головы. Прошлое — это единственное место, куда я всё ещё рад идти. И я буду тебе благодарен, если ты не станешь пытаться испортить это.

Курин вежливо кивнул.

— Конечно. Надеюсь, я вас не оскорбил.

Готрек уставился на стол и покачал головой.

— На самом деле, я впервые услышал что-то разумное за всё время моего пребывания в этих никчёмных владениях. Боги — идиоты. Поклонение богам — занятие для придурков. Ты прав, — он неуклюже махнул в сторону Маленет и Трахоса. — Эти двое думают, что смогут заработать себе местечко во главе какого-нибудь славного божественного воинства, если сделают из меня приз, — он засмеялся. — Посмотри на них, мечтающих стать скамеечкой для ног у святоши.

Курин грустно улыбнулся.

— Проклятие набожных. Так бодро молиться о причине их боли.

— Айе, — согласился Готрек. Его тон был мрачным, когда он звякнул бутылкой, чокаясь со стаканом старика. — Боги ни на что не годны, — пробормотал он, — кроме ловли моего топора.

Маленет покачала головой, слабо понимая, зачем старик ловит каждое пьяное слово Готрека.

— Трахос прав, — сказала она. — Мы должны держать наши дела при себе.

— Наши дела? — воскликнул Готрек. А затем вскочил на стол и заревел на всю залу. — Это моё кровавое дело и я буду делиться с ним, с кем захочу.

Шум разговоров стих, когда все увидели обезумевшего, превышающего размером обычного убийцу, покачивавшегося на столе.

Маленет закрыла лицо рукой.

— Я пришёл сюда за Нагашем! — заорал Готрек, размахивая топором. — Вы, трусливое отродье, можете убегать и прятаться, где захотите, но я собираюсь похоронить это никчёмное лезвие в его никчёмной черепушке, — он бросил топор вниз и тот расколол стол надвое, сбивая на пол напитки и самого Готрека.

Последовал взрыв воплей и ругательств, когда разъярённые люди вскакивали на ноги, вытаскивая оружие и обрушивая на Готрека потоки брани, возмущённые от обвинения их в трусости.

Вокруг Истребителя собралась впечатляющая толпа, когда он, наконец, поднялся на ноги и подобрал своё оружие.

Маленет вытащила свои ножи и одним прыжком заняла место рядом с Готреком, всё ещё бурча проклятья себе под нос. Трахос в свою очередь так же достал свои молоты из-за пояса и встал с другой стороны от дуардина. Трио являло собой яркое, впечатляющее зрелище и пьяные посетители заколебались.

Дуардины, которые наблюдали за ним с того самого момента, как Готрек зашёл в таверну, дёрнулись было присоединиться, но Истребитель ожёг их разъярённым взглядом.

— Даже не думайте, жалкая насмешка над гномами, — прорычал он, обходя ближайшего из них.

И тут раздался хор задыхающихся вздохов и вся толпа, как один человек, отхлынула от Готрека. Вены под их кожей внезапно набухли и заизвивались подобно змеям. Некоторые упали на колени, хватая ртом воздух и всхлипывая, пытаясь дышать, в то время как другие поковыляли к дверям.

— Подождите! — закричал Курин, поднимаясь со скамьи и стряхивая ошмётки стола с рукавов своей мантии. Пройдя через комнату, он, с доброжелательной улыбкой на лице, вытянул руку. Линии на его ладони снова поднялись в воздух, превращаясь в миниатюрный торнадо, кружась и скручиваясь между его пальцев. — Опустите оружие, друзья мои. Нет необходимости в раздорах. Я заплачу за любые издержки.

Он сжал кулак, и из десятков лёгких вырвался хрип, когда люди снова смогли дышать.

Последовала ещё парочка недовольных криков, но никто не сделал попытки напасть. Они смотрели на Курина с ещё большей опаской, чем на Готрека. Когда все, наконец, начали расползаться по своим местам, приглушённо бормоча проклятия, Маленет вспомнила, что, пока к нему не подсел Готрек, старик сидел совершенно один. Никто не осмеливался сесть рядом с ним.

— Ты украл у меня драку, волшебник, — Готрек приподнял топор и предупреждающе посмотрел на Курина. — А здесь и без того так мало чем можно заня…

— Я могу добраться до Нагаша, — улыбнулся Курин.

Готрек застыл.

Присутствие Курина нервировало даже самых крепких воинов в зале. Пока он медленно подходил к Готреку, они поспешно убирались у него с дороги, отходя в тёмные уголки. Маленет сотни раз видела то же самое. Мало кто из смертных жаждал вызвать гнев колдуна.

Курин кивнул в сторону выхода.

— Мы можем поговорить в моих комнатах, — он аккуратно положил несколько монет на стойку и подошёл к двери, махнув Готреку следовать за ним.

Истребитель подозрительно посмотрел на него, затем пожал плечами и вышел во мрак. Маленет и Трахос бросились за ним.

Волшебник неожиданно остановился на середине улицы, уставившись на что-то. Мамонта уже не было, но толпы людей, сновавших туда-сюда и укладывавших повозки, никуда не делись. Некоторые последовали примеру Курина и, остановившись, развернулись и устремили взгляды в сторону городских ворот.

— Бог Убийства, — чертыхнулась Маленет. — Что теперь?

— Ещё один дар богов, — ответил Курин, спокойный, несмотря на расползавшуюся по небу мерзость.

Позади ворот облака начали меняться — набухая и дрожа, сливаясь в чёрный грозовой фронт. И они явно не были обычными грозовыми облаками. Они вспучивались и вытекали из пустого неба, подобно дыму из раны.

Чем больше людей замечало изменения в небесах, тем сильнее становилась паника. Раздались крики, полетели на землю брошенные в отчаянии пожитки, что мгновением раньше запихивались в телеги. Свирепый ветер усилился и сорвал висевшие на стенах домов костяные клетки, гоня их по улице, кружа в пыли и расшвыривая по сторонам пальцы и перья их наполнявшие.

Маленет закашлялась и прикрыла рот, вдохнув полную глотку пыли. В воздухе повис ужасный запах — тяжёлый густой смрад смерти. И шёл он от облаков, что формировались на горизонте.

Из «Приглушённого барабана» вывалились пьянчуги, бледнея и изрыгая проклятья, стоило им увидеть наползающий шторм.

— Сюда, — махнул им Курин, указывая на здание вниз по улице в направлении противоположном облакам.

Готрек проигнорировал его, вместо этого широко расставив ноги и вперев взгляд единственного глаза в надвигающуюся бурю.

— Готрек! — закричала Маленет, — Что бы это ни было… — её слова резко оборвались, когда оторвавшийся гостиничный знак едва не влетел ей в голову. Она отскочила в сторону и прикрыла глаза, когда знак ударился о мостовую и разлетелся на части, осыпав их дождём из щепок.

Готрек по-прежнему стоял грудью против ветра, улыбаясь и проверяя пальцем остроту своего топора.

— Не стоит умирать здесь, — заговорил Курин, — в этом унылом городишке. Не трать свою энергию на место, о котором уже можно забыть. Я могу показать тебе, как добраться до Нагаша.

Готрек оглянулся на него одновременно с тем, как ему в грудь врезались ошмётки разбитой святыни — осколки кости и проволока, перевязанная волосами. Он нахмурился.

— Расскажи-ка ещё раз, почему ты хочешь мне помочь?

— Я вижу в тебе что-то, дуардин. У меня такое ощущение… — Курин попытался сказать что-то ещё, но из-за ветра стало уже трудно дышать. Из чего бы не был сделан колдун, его тело не было связано физически так же, как тело любого другого. Он начал дробиться и рассеиваться, разрываемый яростно бьющим зловонным ветром. На миг показалось, что он полностью развеялся, унесённый ветром, но затем снова восстановился и его величавые черты вернулись на место. — У нас нет времени! — его наполненный неестественной силой голос разнёсся по улице.

Ноги Маленет против её воли понесли альвийку за ним, и она выругалась, когда поняла, что волшебник околдовал её.

Трахос стоял рядом с Готреком, подняв боевые молоты, его тяжёлые доспехи позволяли ему устоять под напором ветра, когда все остальные были отброшены вниз по улице. Шторм был теперь настолько мощным, что перевернул несколько повозок, и кое-где вырвал двери и закружил их в пыли.

Готрек всё ещё смотрел на Курина, который удалялся прочь, то появляясь, то вновь скрываясь в поднявшейся пыли, а затем пожал плечами и пошёл вслед за колдуном. Трахос, спотыкаясь, побрёл следом.

Ветер вырвал крыльцо неподалёку от Маленет, и одна из балок болезненно ударила её по икрам. Она упала и покатилась по улице, задыхаясь и глотая пыль. Наконец, она врезалась в стенку магазина и сумела зацепиться.

Дура, сказала госпожа. Ты упустила свой шанс. Я же говорила, что так и будет.

Маленет зарычала, пытаясь возразить, но к этому моменту уже едва могла разглядеть Готрека. Он был просто мутным коренастым силуэтом в пыли, а над ним возвышался Трахос, массивный и непоколебимый.

— Готрек! — воскликнула она, но в этот момент облако взорвалось, с оглушительным треском расколовшись по середине, и извергнув дождь на дорогу, ведущую в Клемп.

Нет, не дождь — это было больше похоже на град, твёрдые белые блестящие осколки, которые, падая, поднимали небольшие облачка пыли.

Град ринулся к городу и несколько человек, всё ещё находившихся на улице, быстро нырнули в дома и захлопнули за собой двери и ставни.

К этому времени Маленет не видела ни единого признака Готрека или Трахоса.

— Нет! — зарычала она, вздёргивая себя на ноги и бросаясь в окно магазина. — Я не потеряю благословенную руну! Не после всего этого!

В комнате, присев за опрокинутый стол, скорчился человек. Она обожгла его взглядом и поползла к отверстию, где рухнула часть стены. Как только ветер снова обрушился на неё, альвийка увидела, что град добрался до города и разрывает улицу, словно ножи, барабаня по улице и несясь к ней сверкающей волной.

Мужчина задохнулся, уставившись на град так, словно это была орда демонов.

Его страх оказался заразительным. Маленет отползла от дыры и присела рядом с ним.

— Что это такое? — воскликнула она, изо всех сил пытаясь перекричать грохот.

Он покачал головой, по-прежнему не отрывая взгляда от колошматящей улицы стены града.

Маленет прижала лезвие ножа к его горлу.

— Что это такое? — повторила она, свирепея.

Он всё ещё не мог отвести взгляд от «дождя», но на этот раз, по крайней мере, ответил.

— Костяной дождь! — завопил он, как сумасшедший. — Буря Смерти! Буря Нагаша!

— Что это значит? — спросила Маленет, сильнее надавив на горло человека, пока у того не выступила кровь из пореза.

— Это значит, что идут протравленные! — он собирался сказать что-то ещё, но тут его лицо приобрело пурпурный оттенок и он привалился спиной к стене.

Маленет на мгновение растерялась, а затем вспомнила, как, готовясь к схватке с Трахосом, погрузила лезвия ножей в яд.

— Идиотка! — ругнулась она, глядя на побледневший труп.

Затем позволила ему упасть на пол и побежала в следующую комнату, по-прежнему надеясь отыскать Истребителя.

Вместо дуардина Маленет увидела лишь ещё больше местных жителей, прятавшихся под столами и испуганно вздрагивавших, пока буря била в стены подобно штормовым волнам в борт корабля.

Больше идти было некуда. Чертыхнувшись, альвийка пошла было к запертой двери, но укрывавшаяся под столами семья тут же подняла крик.

— Это просто град, — сказала она, обернувшись к ним. Впрочем, прозвучало это менее уверенно, чем ей бы хотелось.

— Это костяной дождь! — выпалил один из людей, яростно глядя на неё. — Он мгновенно разорвёт тебя!

Маленет нахмурилась.

— О чём ты говоришь?

Человек больше ничего не сказал, лишь закрыл голову руками и прижался к своим родным.

Маленет снова ругнулась и посмотрела на дверь.

— Это просто смешно, — прошипела она, однако не двинулась с места.

В конце концов, она принялась нетерпеливо расхаживать по комнате, бросая сердитые взгляды на испуганных людей, перебрасывая нож из одной руки в другую и размышляя о том, где сейчас могут находиться Готрек и Трахос.

Они пойдут с колдуном. Готрек будет лишь рад отделаться от тебя.

«Неправда, — подумала она. — Истребителю нравится издеваться надо мной. К тому же Трахос, определённо, нравится ему ещё меньше».

Примерно десять минут спустя шум бури начал стихать.

— Она уходит, — сказала она, испытывая зуд открыть дверь.

— Подожди, — остановил её мужчина, предупреждающе подняв руку. — Удостоверься точно.

Маленет испытывала жгучее желание вонзить нож в его жалкое лицо, но, тем не менее, дождалась, пока шум не стих окончательно. Затем она осторожно приоткрыла дверь и выглянула во мрак.

Дождь прошёл, но буря превратила улицы в свалку разрушенного мусора. Целые секции домов рухнули, открыв комнаты и разбросав мебель в пыли.

Среди обломков она заметила людей, все в крови, изрезанные, изуродованные они лежали в руинах домов, стеная от боли и выглядя так, словно выжили в поножовщине. Повсюду лежали частички града, создавая под ногами хрупкий ковёр, захрустевший под ногами Маленет, когда альвийка вышла на улицу. Наклонившись, чтобы разглядеть их поближе, она увидела, что «градины» были не холодными и блестящими, как она ожидала, а сухими и пыльными осколками кости.

Курин, Готрек и Трахос вышли из дома напротив, и колдун махнул в сторону истекавших кровью в пыли людей.

— Это только прелюдия.

Она покачала головой, но затем увидела, что имел в виду их новый знакомец. Вслед за бурей, выходя из пылевых облаков, появились спотыкающиеся фигуры.

Когда первый из них выбрался из пыли и его удалось нормально разглядеть, Маленет недоверчиво рассмеялась. Человек как будто разыгрывал нелепое представление. Он стоял в неловкой, сгорбленной позе, а лицо искажала безумная ухмылка. И только его глаза лишали зрелище всего веселья — они были полностью, абсолютно пусты.

Тяжело дыша и согнув кривые руки, он рванул к Курину. Пришелец был облачён в разбитые ошмётки доспехов и двигался так, словно его кости были сперва сломаны, а затем грубо сращены вновь. Он едва не падал, пока, спотыкаясь, нёсся через улицу, но, в конце концов, набрал скорость, прорвался через разбросанный на улице хлам и атаковал.

Курин без малейшего признака беспокойства наблюдал за приближающимся человеком, а когда тот почти добрался до него, просто рассыпался облаком пыли и его предполагаемый нападавший схватил пустоту, прежде чем с размаху рухнуть на землю.

Мужчина забился, брыкаясь и мутузя воздух, но вскоре вскочил и бросился на ближайшего к нему. К несчастью для него, этим «ближайшим» был Готрек.

Истребитель без какого-либо видимого усилия махнул своим огромным боевым топором и вонзил его в череп несчастного.

Мужчина пошатнулся под ударом, но умудрился остаться на ногах. Он выглядел скорее удивлённым, когда поднял руку и прикоснулся к торчащему из черепа лезвию.

— Ты мёртв, — подсказал ему Готрек.

Мужчина в ответ зарычал и попытался снова прыгнуть на него.

Истребитель ругнулся и, высвободив топор, нанёс косой удар, отрубив навязчивому противнику голову. Отрубленная черепушка отлетела в сторону и покатилась по пыльной улице.

И всё же, мужчина ещё несколько секунд, хлеща кровью из обрубка шеи, продолжал движение в сторону Готрека.

Наконец, он рухнул на землю и застыл.

— Готрек, — окликнул дуардина Трахос, махнув молотами в противоположную сторону улицы.

Десятки людей рвались в город. Они были облачены в окровавленные лохмотья и дёргались, словно марионетки. Их спины были так сгорблены, что отчётливо выпирали позвонки, а их длинные худые руки свисали до земли, так что они помогали себе ими при беге, шлёпая ладонями по грязи, словно обезьяны, бегущие на свет.

— Это что ещё за дрянь? — проворчал Готрек, глядя на Маленет.

Она в ответ лишь покачала головой и, обнажив кинжалы, повернулась лицом к толпе рвавшихся в их сторону искривлённых существ с пустыми взглядами.

— Это протравленные, — ответил Курин, возникший в нескольких футах от Истребителя. Пыль всё ещё окутывала его мантию, и потребовалось несколько мгновений, чтобы лицо колдуна окончательно затвердело. — Их господин впереди посылает костяной дождь. Это приносит им лёгкую победу.

Стая меж тем хромала и прыгала по улице, их руки были вытянуты и скручены, словно сломанные когти.

— Там, где им не хватает интеллекта, — улыбнувшись, сказал колдун, — они возмещают голодом.

— Упыри? — усмехнулся Готрек. — Я уже встречал таких прежде.

Он пьяно качнулся вперёд, врезался в опрокинутую телегу, но тут же выпрямился, поднял топор и швырнул себя прямо в атакующую толпу.

Миг спустя в стороны полетели отсечённые головы и руки.

Трахос, прихрамывая на один бок, присоединился к схватке, раскалывая молотами тех немногих, кого пропустил Готрек.

Маленет в отчаянии посмотрела на Курина, но тот лишь пожал плечами, причём вид бойни явно не вызывал у него неудовольствия.

— Ты можешь отвести его к Нагашу? — перекрикивая шум сражения, спросила она.

Он кивнул, по-прежнему наблюдая за схваткой.

К этому времени из пыли, всё так же хромая и дёргаясь, появились новые протравленные. И вокруг сражающихся и убивающих Готрека и Трахоса постепенно начал образовываться ровный круг, который постепенно сжимался.

Готрек и Трахос были многократно превзойдены числом, но Маленет не делала ни малейшей попытки помочь им. Она видела, как Истребитель расправлялся с куда худшими вызовами, даже не вспотев. Пока толпа без особого успеха пыталась затопить дуардина, альвийка повернулась к Курину.

— Почему ты хочешь ему помочь? — с трудом перекрикивая воющий ветер, спросила она.

— Грядут перемены, альвийка. Я чувствую их в этом ветру. И я вижу их в твоём приятеле. Помочь ему добраться до Нагаша может быть частью головоломки.

Маленет покачала головой.

— Слуги Бога-короля не…

— Я не служу Богу-королю! — воскликнул Готрек, отступая к ним, оставляя за собой груды изрубленных тел.

— Не напрямую, — сказала Маленет, — но…

— Никак!

Курин одобрительно кивнул и повернулся к Маленет.

— А ты? Пред сколькими богами ты падала ниц до этого? Зигмар — единственный твой хранитель?

Она зыркнула на него.

— Я — служитель Скрытого храма, Кроваворукого, Вдоводела. Повелитель Убийства — моя душа и моё сердце. Но я…

— Но ты не глупа, — прервал её Курин. — Чем бы ты не поклялась Кхаину, грозовые воинства Зигмара — твой единственный шанс на выживание. Итак, твоя непоколебимая вера теперь отдана богу бури.

Ярость вскипела в груди Маленет.

— Моя королева общалась с Кхаином. Она — Верховный оракул, и она предсказала поражение Хаоса. Вскоре все увидят силу Бога Убийств, — она рассмеялась. — Отворачивайся от богов, если хочешь, колдун, но это не поможет тебе избежать их гнева.

Курин закатил глаза.

Готрек оглядел мёртвых гулей, потом перевёл взгляд на набухшие на горизонте грозовые облака.

— Как ты собираешься отправить меня к Нагашу?

— Я ничего не смогу сделать, пока мы остаёмся в Клемпе.

Маленет собиралась задать ещё один вопрос, когда Курин молча поднял руку и кивнул на улицу.

Клемп кишел протравленными. Их уже были сотни, взламывающих двери и залезавших в окна. Жители вытаскивались из домов и миг спустя сквозь вой шторма прорезались крики несчастных, которых разрывали на части руками и когтями.

— В мои комнаты, — небрежно махнул Курин рукой в сторону одного из зданий. — И побыстрее.

Трахосу пришлось наклониться, а Готреку — повернуться боком, чтобы пройти в комнаты через низкий и узкий дверной проём. Истребитель к тому времени уже прикончил бутылку, взятую в «Приглушённом барабане», и теперь столь неуверенно держался на ногах, что, входя, развалил половину дверного косяка, наполнив комнаты обломками и парами алкоголя. Курин споро закрыл сломанную дверь, после чего быстро зажёг свечу. Слабый свет показал лачугу, загромождённую не сочетающейся мебелью и остатками недоеденной еды. Это был квадрат восемь на восемь футов, и было что-то нелепое в том, как Трахос и Готрек умудрились втиснуться в столь прозаически маленькое пространство.

— Дымовая завеса для любопытных, — пояснил Курин, расплывчато махнув в сторону комнаты.

Послышался шум борьбы и Курин покачал головой.

— Нам надо поторопиться, — он вытащил ключ, открыл дверь в дальней стене комнатушки, провёл их внутрь второй комнаты, после чего снова запер за собой дверь. С собой он взял свечу и, когда они зашли, свет замерцал на десятках безмолвных, бесстрастных лиц.

Маленет, не понимая, на что смотрит, схватилась за кинжалы. Когда её глаза привыкли к слабому свету, она увидела, что комната имела форму квадрата, как и первая, только без мебели. Вдоль стен стояли девять хрупких стариков, но они были столь неподвижны, что Маленет не могла не задаться вопросом, а не статуи ли это вообще. Одеты они были, как Курин, и выглядели почти одинаково с ним: вытянутые, аристократичные черты лица и нескладные конечности.

— Что теперь? — надавила на колдуна Маленет. — Вы только что закрыли нас в ловушке. Этим существам не потребуется много времени, чтобы взломать вашу дверь!

Курин проигнорировал её.

— Кто они? — спросил Готрек, пьяно покачиваясь и глядя на девять неподвижных фигур.

— Мои собратья, — ответил Курин, прикоснувшись к руке одного из стариков. — Это все, что остались. Последние из Тишины, — бормоча под нос, он взял руки старцев и связал между собой, так чтобы получился круг.

— Они спят? — поинтересовалась Маленет, находя всю сцену смутно неприятной.

Курин пождал плечами.

— Мы живём во фрагментах и урывках, продлевая так срок нашей жизни.

Отвращение Маленет росло. Сырая тёмная комната напоминала могилу, а безмолвные люди были похожи на похороненные в ней трупы. Она содрогнулась от одной мысли, на что готовы пойти люди в своей решимости избегнуть Нагаша.

— Что это за существование? Разве это жизнь?

Впервые с их встречи во внешней оболочке Курина появился разрыв.

— Это победа. Вот как мы победим, — немного нервно ответил волшебник. — А не через бездумную преданность чёрствым богам.

Снаружи доносился шум битвы, крики и вопли людей.

— Слышишь? — продолжала настаивать Маленет. — Что мы здесь делаем? Нам надо выбираться из Клемпа.

Курин восстановил самообладание и лениво отмахнулся.

— Время у нас есть. Никто не пройдёт через эту дверь, пока я не позволю, — он посмотрел на Готрека. — Есть путь к Нагашу. Вы должны отправиться в Морбиум.

Готрек покачал головой.

— Морбиум?

— Одно из Аметистовых княжеств. Не все из них пали. Некоторые остались скрытыми, — Курин засунул руку под одежду и вытащил оттуда цепь из девяти полированных замков, на каждом из которых была выгравирована своя руна. Они издали стук, когда он поднял их и провёл по рунам костлявыми пальцами. После чего повесил на шею каждому из молчаливых людей. — Морбиум, — продолжил он, не отрываясь от дела, — одна из старейших преисподен, которой правят царственные учёные, известные как Рассветные князья. Их знания магии Смерти столь же глубоки, как и у самого Великого Некроманта. Когда Нагаш попытался завоевать их царство, правящий в то время Рассветный князь бросил ему вызов. Нагаш наказал его за дерзость, но, утолив жажду мести, Великий Некромант угодил в ловушку, устроенную ему правителем Морбиуса. Князь пожертвовал собой, чтобы его родина смогла выжить. Часть сил Нагаша была перенаправлена в обряд, на подготовку которого князь потратил многие годы. Морбиум исчез, и, как не пытал Нагаш князя, так и не смог обнаружить местонахождение княжества. Рассветный князь спроектировал обряд так, что даже сам не знал, куда отправил своих людей, лишь бы только они избежали хищнических богов.

Курин рассказывал это с одобрением в голосе.

— Высокомерие Нагаша делает его слепым к тонкой работе тех, кого он пытается подчинить.

— Хорошо для Морбиума, — небрежно заявил Готрек. — Мне-то что с того?

— Всё меняется. Сила Нагаша возросла. Он использовал новую, более мощную форму магии Смерти. Никто не знает как, но внезапно он получил силу достаточную, чтобы отбросить даже самые сильные орды Хаоса. Но это касается не только Связанных кровью и Несущих гниль. Чума нежити прошла через Шайиш. Укрепления, что держались тысячелетия — рухнули. И Морбиум здесь не стал исключением. Обереги, столь искусно сплетённые князем, спали и скрытая жемчужина Аметистовых княжеств теперь открыта. Морбиум — одна из первых преисподен, одна из старейших, и теперь, похоже, падёт так же, как и остальные. На данный момент в её стене всего лишь небольшая трещина, но постепенно она будет становиться всё шире.

— И как это поможет нам добраться до Нагаша? — поинтересовалась Маленет.

— Обереги, скрывавшие Морбиум, были созданы с помощью собственной силы Нагаша. Нагаш не видит его, но Морбиум по-прежнему привязан к нему. Всё ещё часть его. В башне, в городе, в самом сердце Морбиума, есть камни, которые всё ещё помнят Нагаша. Я понятия не имею, кто ныне является Рассветным князем, но он связан с Нагашем. Он — путь к Великому Надиру.

Готрек ухмыльнулся, обнажив коллекцию сломанных зубов.

— Значит, если ты отправишь меня к этому Рассветному князю, он сможет переправить меня к Нагашу?

Курин оглядел руну из пра-золота в груди Истребителя. Она пылала в огне свечей, и такой же жар бушевал в глазах Готрека.

— Я думаю, тебе суждено добраться до него.

Истребитель кивнул с абсолютной уверенностью вдрызг пьяного.

— Да, Я тоже. Ты прав.

Трахос покачал головой.

— Мы первый раз видим этого человека.

Готрек рассмеялся.

— А что ты хочешь, чтобы я сделал вместо, человечек? Побежал в одну из твоих грозовых крепостей, чтобы вы там вырезали руну из моей груди и посмотрели, как она работает? — он постучал оголовьем топора по золочёному нагруднику Трахоса, его единственный глаз полыхал злобой. — Я — не одна из игрушек Зигмара.

Готрек пожал плечами.

— Кроме того, ты видел, что происходит снаружи. Куда бы мы не отправились, вряд ли там может быть хуже. А если ещё есть хоть малейший шанс схватиться с богом, то я не собираюсь упускать его, — он посмотрел на Курина. — Я согласен, колдун. Я отправлюсь в Морбиум, — его привычное хмурое выражение сменилось лёгкой растерянностью, когда он словно бы принялся спорить сам с собой. — У меня нет тележки с пророчествами и гадалками, но что-то привело меня в это место. Я здесь по какой-то причине. Так должно быть.

Маленет с отчаянием взглянула на Трахоса. Каждый раз, когда Истребитель напивался, это приводило к катастрофе.

Курин всё ещё смотрел на Готрека, явно заинтригованный. Он махнул на своих неподвижных братьев.

— Если ты действительно хочешь знать, зачем ты здесь, то мои братья могут помочь.

Готрек нахмурился.

— Я уже говорил тебе. Мой разум — только мой. Я не позволю тебе там копаться.

— Это не всё, что мы можем, Истребитель. Есть ли кто-нибудь из прошлого, кто мог бы тебе помочь? Ты говорил, что не знаешь, почему тебя вернули. Вернули откуда? Есть ли кто-нибудь из твоего дома, кто мог бы тебе помочь? Может быть какой-нибудь странствующий дух, кто-то, кто может дать ответ?

— Тьфу! — рассмеялся Готрек. — Мистическая тарабарщина.

Курин улыбнулся, ничего не сказав.

Готрек всмотрелся ему в лицо.

— Хочешь сказать, что ты можешь вызывать призраков из одного из этих нелепых владений?

Курин пожал плечами.

— Или из других миров. Я могу вызвать любого призрака, которого ты пожелаешь. Из этого мира или любого другого по твоему желанию.

Готрек почесал обросшую щетиной голову и начал расхаживать по комнате.

— Любого?

Курин кивнул.

— Готрек, — позвала его Маленет, покачивая головой от недоумения. — Прислушайся. Разве ты не слышишь, что происходит — нам надо уходить. Ты пьян, а он — мошенник. Почему он хочет помочь тебе? Должно быть что-то, о чём он не говорит. Посмотри на него. Он не более чем…

Готрек заставил её замолчать, предупреждающе подняв палец.

— Он за последние десять минут сказал больше толкового, чем ты за минувшие три месяца.

Готрек посмотрел на Курина.

— Есть одна душа. Призрак, с которым мне хотелось бы поговорить, — он продолжал кружить по комнате, избегая смотреть остальным в глаза и барабаня глыбоподобными пальцами по топору. — Поэт. Феликс Ягер. Я должен извиниться перед ним. Я не завершил дела, как должен был.

Глаза Курина вспыхнули в темноте.

— Феликс Ягер, — произнёс он и положил руку на плечо Готрека.

Истребитель дёрнулся было, стряхивая его руку, но что-то, происходящее с одной из недвижных фигур, остановило его прежде, чем он успел завершить это движение. Один из «родичей» Курина дёрнулся, как будто просыпаясь от долгого сна.

Готрек, словно забыв о лежавшей на плече руке Курина, подошёл к ожившему члену Тишины.

Температура упала.

Маленет оглянулась кругом, ощутив присутствие чего-то неземного. Она подошла к Готреку и поморщилась, увидев, что происходило с фигурой. Хрупкий старик всё ещё держал глаза закрытыми и казался мёртвым из-за страшного цвета лица и застывшей без движения тощей груди, но с его кожей что-то происходило. Как и на ладони Курина в «Приглушённо барабане» складки поднялись в воздух и закружились, скручиваясь и извиваясь в безмолвном танце.

Когда миниатюрный ураган окутал безмолвную фигуру, то начал размывать его черты, а затем принялся преобразовывать их. Все они с удивлением наблюдали, как появилось новое лицо — отмеченное шрамами и красивое.

— Это ты? — прошептал Готрек, глядя на лицо, которое двигалось под кожей, словно пытаясь пробить водную гладь. — Феликс?

— Ты, что, и вправду столь легковерный? — воскликнула Маленет. — Он шарлатан! Ты что, не видишь? Он просто показывает тебе то, что ты хочешь увидеть. Это всего лишь дешёвый трюк, предназначенный для…

— Он может говорить? — обратился Готрек к Курину, пропустив яростную отповедь альвийки мимо ушей.

— Дай ему минутку, — ответил Курин. — Он проделал долгий путь, чтобы оказаться здесь.

Более юное лицо, наконец, пробилось сквозь старое. Человек в замешательстве оглядывал комнату, пока его глаза, наконец, не остановились на Истребителе.

— Готрек! — воскликнул он. Голос звучал приглушённо, как будто проходил сквозь толстую стену. — Это действительно ты? — говоря, фигура дёрнулась и поковыляла вперёд, так же неуверенно, как те трупоеды, с которыми они сражались снаружи.

Готрек схватил мужчину за руки.

— Ты меня слышишь?

Он кивнул.

— Ты выжил? — потрясенно вопросил мужчина.

На миг, Готрек казался слишком подавленным, чтобы отвечать. Лишь несколько секунд спустя он смог справиться с собой достаточно, чтобы заговорить. Его голос был хриплым.

— Я должен был остаться с тобой, человеческий отпрыск. Они обманули меня. Гримнир обманул меня. Боги солгали, Феликс. Всё было потеряно.

Лицо позади лица улыбнулось.

— Если ты жив, то ещё не всё потеряно, — затем он нахмурился и оглянулся в темноту, словно его позвали. — Я больше не могу оставаться, — сказал он, отворачиваясь от Истребителя.

— Прости меня, — прорычал Готрек, всё ещё держа его за руки.

Маленет покачала головой, всё ещё не веря, что дуардин мог купиться на столь дешёвую уловку.

Феликс снова улыбнулся.

— Ты непрощаемый, Готрек. Ты всегда был таким, — затем выражение его лица стало серьёзным. — Заставь их заплатить. Заставь их заплатить за их ложь.

— Айе! — воскликнул Готрек, тяжело дыша. — Я близок. Нагаш уже недалеко. Я собираюсь обрушить весь его чёртов дворец на его… — он нахмурился, когда лицо под кожей исчезло, оставив лишь сморщенный лик старика. — Куда он исчез? — повернулся он к Курину.

Курин нахмурился.

— Он так ясно запечатлён в твоей памяти. Ничто не должно было помешать твоему разговору с ним. Что-то вернуло его назад. Что-то удерживает его — охраняет его душу.

Готрек сплюнул в пыль.

— Нагаш. Кто ж ещё? — он снова принялся расхаживать по комнате, размахивая топором так, что это не могло не вызывать тревоги в столь тесной комнатушке. — Неважно. Человеческий отпрыск сказал достаточно ясно. Заставь их заплатить. И я сделаю это. Начиная с Нагаша, — он сделал паузу и снова посмотрел на молчаливую фигуру, всё ещё потрясённый прошедшим разговором. Затем он повернулся к Курину. — Ну, и как мы доберёмся до Морбиума?

Курин, впрочем, по-прежнему не сводил настороженного взгляда со спящей фигуры, что только что разговаривала с Готреком. Затем он улыбнулся и махнул рукой, показывая им выйти за пределы круга. Он проверил цепи вокруг шей стариков, поправил замки и начал бормотать новое заклинание. Пока он говорил, плотный земляной пол начал кружиться и искажаться. Миниатюрная буря взвилась между неподвижными фигурами, кружась и вертясь, так что вскоре лица стариков стали неразличимы для Готрека и его спутников.

Когда пыль рассеялась, Курин по-прежнему улыбался. А у его ног появилось отверстие с узкими ступенями, ведущими во тьму.

— Следуйте за мной, — сказал он, ступая на лестницу, — вход в Морбиум недалеко.

Они вышли из отверстия в склоне холма, в полумиле от города.

Курин не стал задерживаться, чтобы передохнуть, сразу же нырнув в полумрак, так что им пришлось ускориться, чтобы не отстать от своего проводника.

— Можем ли мы ему доверять? — спросила Маленет, пока Курин скользил по каменистому склону, спускаясь с холма.

— Никогда не доверяй волшебникам, — в недоумении рассмеялся Готрек. — Или эльфам, если уж на то пошло, — затем нахмурился и перевёл взгляд на Трахоса. — К сожалению, выходит, что остаёшься только ты, — затем он снова покачал головой. — Я верю не Курину — а Феликсу, — речь Готрека становилась всё более и более невнятной. — К тому же он вывел нас из Клемпа, нет?

Они спустились в узкую долину, оставив Клемп позади, и ступили на странные земли, в путешествиях по которым они провели недели с момента прибытия на побережье. Невозможно было увидеть ничего дальше дюжины футов или около того из-за башен тумана: отвесные, изгибающие скопления, что вздымались во тьме на целые мили. В этой части Шайиша безраздельно царило уныние. Ни ветерка, ни пения птиц, ни звука животных — ни единого следа жизни. Один единственный звук разрывал темноту — лязг сломанного колокола где-то вдалеке. Он звучал каждые несколько секунд с регулярностью напоминающей сердцебиение. Маленет вспомнила, что слышала его по дороге в Клемп, но удивилась, услышав его теперь, почти два дня спустя. В Шайише время казалось застывшим. Владение представлялось единым, вечным мгновением, зловеще нависшим предзнаменованием какой-то ужасной надвигающейся катастрофы.

Курин спешил, лишь изредка останавливаясь, чтобы оглянуться и убедиться, что они всё ещё следуют за ним. Раны Трахоса вынуждали его покряхтывать и тихо поругиваться, пока он тащил свою разбитую броню по всё более каменистой неровной местности, однако грозорождённый был слишком горд, чтобы замедлиться или просить о помощи.

Они шли уже несколько часов, когда Готрек начал ворчать в бороду, поругивая Маленет, что не додумалась прихватить еды из «Приглушённого барабана». Не в первый раз альвийка задумалась, что бы сделал Трахос, если бы она прошла мимо него и вонзила отравленный кинжал в спину Истребителя. Праздная мечта. Её госпожа была права — Готрек был чем-то большим, чем дуардин. Она понятия не имела, сработает ли хоть один из имеющихся в её руках ядов. Да и Трахос почти наверняка попытается остановить её. Что бы ни происходило в этой опустошённой сражениями голове, он придерживался строгого кодекса чести. Он не станет потворствовать случайному убийству, сколь бы занятным то ни было.

Колдун остановился рядом с напоминавшим скелет бесцветным деревом и присел, рассматривая что-то на земле. Там была запутанная масса отпечатков ног.

— Протравленные, — сообщил он, — но не из Клемпа. Эти пришли откуда-то с юга.

Готрек пожал плечами и кивнул на следы, ведущие на север.

— Эти идиоты направлялись куда-то с определенной целью. А маленькие идиоты всегда следуют за большими идиотами.

Они последовали за следами и некоторое время спустя наткнулись на растянувшиеся в пыли трупы.

Когда они приблизились к телам, Маленет скривилась от отвращения. Их было около трёх десятков, искривлённых и одичавших, с лицами, искажёнными рыком, и в обрывках окровавленной ткани. Среди них затесалось несколько мёртвых дуардинов, возможно из тех, что они видели в «Барабане». Она подняла бровь и посмотрела на Истребителя.

— Я гляжу, твои родственнички неплохо показали себя.

Готрек на мгновение вперил в неё взгляд, золотые искры сверкнули в его глазу. Затем он пнул одного из мёртвых трупоедов и перевёл своё внимание на колдуна.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы марать руки об этих жалких тварей. Я пришёл за богом.

Маленет покачала головой.

— И что же, во имя Зигмара, ты бы сделал, если бы нашёл Нагаша?

— Я ничего не буду делать во имя Зигмара, эльф. Молотковый кидала ничем не лучше трупоеда. Как только я разберусь с Нагашем, Бог-король — следующий.

Трахос напрягся и схватился за свои боевые молоты. Его доспехи защёлкали, когда он начал трясти головой.

Готрек рассмеялся и ударил грудью в броню грозорождённого, заставив того отступить.

— Итак, в этом драном костюмчике кто-то есть! Вот это дух, человече. Неужто Готрек заставил тебя подумать о чём-то плохом?

Маленет отступила назад, пытаясь подавить улыбку.

— Ты ничего не знаешь о Зигмаре, — Трахос был в ярости, но всё же опустил молоты и отступил, его голова всё ещё дёргалась.

— Я знаю больше, чем ты, приятель. Я знаю, что случилось в прошлый раз, когда он столкнулся с Разрушительными силами. Ему задали трёпку. Вот почему он прячется. Вот почему он там наверху в… куда, ты говоришь, его занесло?

Трахос явно пытался держать себя в руках.

— Бог-король воссоединит Смертные владения. То, что было разорвано, должно быть перековано. Зигмар послал свои штормовые воинства в…

— Зачем? — Истребитель махнул руническим топором на серые стены и зависшие над ними чёрные звёзды. — Нахрена ему какая-либо из этих выгребных ям? Думаю, он слишком часто получал по башке. Может, он прямо щас сидит там и бьёт себя молотком? Может, он одряхлел? Борода Грунгни! Должно быть, с ним что-то не так. Он здесь такой же чужак, как и я. Это не его войны — и не его люди — даже больше чем не мои.

— Тогда зачем тащить нас сюда в поисках бога Смерти? — вступила в разговор Маленет. По правде говоря, ей было всё равно, но видеть, как Готрек пытается выбесить Трахоса, было довольно забавно. — Если тебя не волнуют эти владения и эти войны — зачем выступать против Нагаша?

— Потому что боги лгали, эльф. Они клятвопреступники и мошенники, каждый из них. Они знают, что обещали мне гибель. Они знают, что клялись. Но выполнили ли они свою половину сделки? Нет! И, гляди, вот они — играют в игры и строят империи, как делали это всегда. Из-за их лжи я отвернулся от своих друзей и родичей, — его лицо потемнело. — И истребитель не забывает. По крайней мере, не этот истребитель. Я помню свои кровавые клятвы. Даже когда другие — нет. Они дадут мне гибель, которую обещали, — он нахмурился. — Или я дам им их собственную.

Волшебник терпеливо наблюдал за разговором. Затем, когда троица угомонилась, он кивнул и продолжил путь, следуя вьющимся в пыли следам.

Маленет подмигнула Трахосу, а затем лёгкой походкой пошла за Готреком.

Вскоре Курин подвёл их к одной из стен тумана, немного поколебался, а затем шагнул внутрь и пропал из виду.

Только когда они оказались в нескольких шагах от тумана, открылась его истинная природа. Это была переплетённая лоза из духов — обнажённых, истощённых несчастных, заключённых в огромные круглые тюрьмы. Каждая из напоминающих трубу структур была высотой несколько миль. В каждой, должно быть, содержались миллионы духов. Когда Готрек приблизился, они завопили, задёргались и зашевелились, пытаясь добраться до него, но были слишком тесно переплетены, чтобы двигаться. Некоторые произносили слова, которые Маленет понимала, умоляя освободить их, рыдая о помощи.

Готрек, следуя за колдуном, прошёл сквозь призраков, опустив голову и подняв топор, словно пробивался через сугроб.

Трахос же с Маленет заколебались перед стеной из мёртвых, крики достаточно охладили их энтузиазм, чтобы не спешить за Истребителем. Маленет боялась смерти не больше, чем боялась насилия, но чудовищность мучений всё ещё подавляла. Так много потерянных голосов. Так много искажённых лиц. И она собиралась вынести всё это из-за двинутого на всю голову борова, Готрека, которого обурил какой-то шарлатан.

Трахос шагнул вперёд и остановился, его голова снова дёрнулась. Время от времени, он, казалось, замечал, с кем путешествовал, как будто это никогда не приходило ему в голову раньше. Сейчас наступил один из таких моментов. Он пристально посмотрел на неё.

— Истребитель безумен, — сказал он.

— Ничего от тебя не скрыть.

Он не отвёл взгляда.

Она улыбнулась иронии.

— И нам нужно сохранить ему жизнь, пока один из нас не сможет вытащить эту руну.

Через отверстия в личине шлема она могла видеть глаза Трахоса. И они были такими же дикими, как глаза трупоедов. Он был туго натянутой струной. Её просто нужно было продолжать давить. И когда она порвётся, руна будет её.

— Эльф! — взревел Готрек откуда-то спереди.

Она закрыла глаза и, вздохнув, шагнула в туман.

Стена духов была толстой. Как только Маленет шагнула внутрь, крики стали просто оглушительными. Чуть глубже, призраки собрали силы для атаки и их холодные, восковые пальцы царапнули её лицо.

Ещё несколько шагов вглубь, и ей пришлось пустить в ход кулаки и ноги, чтобы пробить и пропинать себе дорогу сквозь частокол спутанных конечностей. Мёртвые, доведённые до отчаяния, пытались содрать с неё кожу, пожрать её тепло, жаждали её пульса. Некоторое время она боролась в тишине, но вскоре, когда атаки стали более яростными, она почувствовала, что тонет. И завыла, бросая вызов. А затем, когда казалось, что призрачная толпа захлестнёт её… она вывалилась с другой стороны стены и, задыхаясь, упала на землю.

Воздух был настолько густым и приторным, что она ощутила себя так, будто ей в рот вставили кляп. Это было всё равно что вдыхать пары от кремации. Кашляя, она вскочила на ноги и огляделась.

Они вышли в другое серое пространство, окружённое ещё одной башней тумана. Но разница всё же была. В некоторых местах башня рухнула, расплескав духов по земле. Призраки пытались отползти от башни, но за пределами тумана их субстанция изменялась, рассеиваясь, когда они пытались схватиться за воздух и падали на землю, содрогаясь в конвульсиях, словно выброшенная на сушу рыба. Готрек стоял посреди башни и волны спектральных осколков ползли к нему, умоляя и стеная. Он же, казалось, их даже не замечал. Дуардин в замешательстве смотрел вокруг.

— Куда пошёл волшебник? — спросил дуардин, увидев Маленет.

Затем он рассмеялся, когда через стену проломился Трахос и упал на землю, громыхнув доспехами.

— Всё ещё с нами, мужик?

Трахос не ответил.

— Иди сюда, лорд-ординатор, — подозвал его Готрек, с явной насмешкой называя титул грозорождённого.

Маленет и Трахос поспешили к центру башни тумана и встали рядом с Истребителем.

— Ну, и куда он пошёл? — снова поинтересовался Готрек.

Духи бились на земле, поднимая пыль. Было трудно разглядеть хоть что-нибудь ясно.

Готрек изучающее оглядел астрологическое оборудование, висевшее на поясе Трахоса.

— Может ли одна из твоих хреновин отследить его?

Трахос пошатнулся, когда духи пронеслись сквозь тьму и врезались в его доспехи.

— Что? — переспросил он, отгоняя призрачные фигуры.

— Сними эту долбанную шляпу и сможешь услышать меня, — Готрек постучал пальцем по шлему Трахоса. — Где. Этот. Волшебник?

— Я лорд-ординатор, а не следопыт, — ответил Трахос. — Это инструменты божественной воли Зигмара. Они измеряют токи эфира. Они строят небесные сферы. Они не отслеживают фокусников.

— Колокол, — сказала Маленет.

— Что? — прорычал Готрек.

— Я слышала его раньше, а теперь он стал громче. Слышишь?

Готрек уставился в землю, сосредоточившись.

— Мы приближаемся к нему, — сказала Маленет. — Это… — она махнула кругом, указывая на призрачную структуру, что разрушалась вокруг них. — Это место ближе к тому, где звонит колокол. К нему направлялись существа, которых Курин называл протравленными, так что, возможно, и он тоже.

Готрек усмехнулся и хлопнул её по спине, так сильно, что она пошатнулась. А затем посмотрел сквозь толпы бьющихся призраков на противоположной стороне стены. Это был самый разрушающийся участок, и он ломился от страдающих душ.

— Ну, само собой. Колокол означает здание. А здание означает цивилизацию, — он пожал плечами, скривившись при взгляде на унылую пустошь. — Если, конечно, подобное понятие можно натянуть на это, даже с большой натяжкой.

— Есть ещё кое-что, — заметила Маленет.

Они прислушались. Наряду со звоном раздавались приглушённые крики, звериный вой и низкий долбящий звук, как будто разбивающая стену осадная машина.

— Похоже на драку! — радостно заявил Готрек и потопал сквозь пыль, махнув Маленет идти за собой.

— Это тревожный колокол, — произнёс Трахос, уставившись на вращающиеся вокруг своей оси стены тумана.

Маленет кивнула.

Она повернулась, чтобы последовать за Готреком, но тут грозорождённый схватил её за руку.

— Никто не получит руну, если он уничтожит себя.

Она посмотрела на него с непроницаемым выражением на лице.

— И мы не сможем поддержать его, если не будем доверять друг другу, — продолжил он.

Улыбка Маленет была холодной, как пыль.

— Конечно же, ты можешь мне доверять, — она стряхнула его руку и шагнула следом за Готреком, смешавшись со стенающими призраками.

Каждая последующая башня тумана казалась более разрушенной, чем предыдущая, и чем дальше они шли, тем более отчаянными становились духи, но Готрек целеустремленно пёр вперёд, безошибочно следуя к звонящему колоколу. Чем ближе они подходили к нему, тем больше колокольный звон смешивался с грохотом битвы и глубоким звуком ударов, чьи отголоски они слышали раньше.

Наконец, прорвавшись через пятую стену, они увидели источник грохота. Даже по меркам Шайиша это было мрачное зрелище. Гули карабкались по храму, десятки тварей ползли наверх, огрызаясь и брыкаясь. Храм представлял собой растопыренную, похожую на когтистую клешню сооружение, примостившееся на скалистом возвышении. Он был сделан из камня, но его ответвления были такими же острыми и изогнутыми, как ветви шиповника, низко опускаясь к земле и переплетаясь между собой, образуя мешанину из суставов и терний. На конце каждой колючей ветви висели цилиндрические клетки, и в каждой клетке помещался труп. Некоторые были не более чем пыльными скелетами, в то время как другие представляли собой побитую гнилью оболочку, синюшно-тёмную и восковую, блестящую под светом низко висящей луны. Трупы двигались, ударяя и скидывая трупоедов, защищая храм с молчаливой решительностью.

При виде безумной битвы Готрек остановился и взрыкнул в нетерпении. Руки дуардина крепко сжали его секиру и жаровня на ней вспыхнула ярким внутренним огнём.

— Мы нашли хозяина марионеток! — взревел он, указывая топором в центр храма.

В центре каменных терний был круглый блок, похожий на изогнутую кафедру, и внутри неё находился одетый в белые одежды стройный человек, чьё лицо скрывалось в тени капюшона. Он махал косой взад-вперёд и с каждым взмахом отростки терний хлестали по сторонам, раскидывая гулей и позволяя трупам в клетках атаковать ржавыми мечами. Это было гротескно и сюрреалистично. Монстры сражались, как животные, плюясь и дёргаясь, однако трупы терний молчали, даже когда их клетки врезались в трупоедов с такой силой, что разлетались на куски, разбрасывая вокруг осколки костей и ошмётки плоти.

— Некромант! — заревел Готрек, и рванул сквозь пыль к храму. В его глазах появился тревожный блеск, который Маленет уже приходилось видеть прежде. Его мышцы перекатывались под кожей, а руна на груди мерцала силой эфира.

Маленет уже собиралась рвануть за ним, когда заметила ещё один похожий храм в нескольких сотнях ярдов от первого. Он был похож на тот, к которому нёсся Готрек, только он был разрушен. Гули кишмя кишели вокруг него, однако как только они добирались до вершины, с ними происходило что-то странное — они исчезали, как будто проваливались в какой-то колодец. Когда храм рухнул, туман духов сорвался с башен и обвился вокруг осыпающихся камней.

— Это стена, — сказала она.

Трахос непонимающе уставился на неё.

Она указала одним из своих кинжалов на тени в отдалении.

— Тут десятки подобных штук. Они — барьер.

Все храмы были в осаде. Сотни, а может и тысячи, гулей вырывались из тумана и исступлённо атаковали каменные тернии. Как только сокрушался очередной храм, как ветра душ начинали хлестать вокруг него, словно оторванные от мачт паруса.

Ревущий боевой клич вновь заставил Маленет вернуться к Готреку. Дуардин размахнулся и швырнул свою секиру в стену храма, вызвав взрыв разрушенного камня. После чего рывком преодолел оставшееся расстояние, высвободил секиру и начал расчищать пространство вокруг себя, выбивая протравленных из колючих ветвей и ревя. Он являл собой столь страшное зрелище, что даже протравленные заколебались, казалось, выбитые из равновесия прибытием кого-то, кто был ещё более безумен, чем они.

Храм вздымался и шатался, словно огромное ракообразное, размахивая своими клетками в попытке отогнать Готрека.

В своём бешеном состоянии Истребитель был удивительно проворен. Его короткие мускулистые ноги проносили его сквозь буйство схватки, пока он разрубал куски камня на своём пути, ни на секунду не переставая реветь.

Некромант оставался неподвижным, опустив голову, его лицо по-прежнему скрывала тень капюшона, но было очевидно, что он заметил Готрека. Каменные тернии превратились в бурю из обвивающихся отростков и крутящихся лезвий.

Каменная ветвь с силой устремилась к Готреку, словно собираясь отбросить его, но тот крепко вцепился в неё рукой, а затем нанёс удар головой. Камень разлетелся на куски в снопе искр и на несколько мгновений Маленет потеряла дуардина.

Как только в глазах прояснилось, она увидела его на полпути к храму, когда он отшвырнул с дороги нерасторопного трупоеда и с хохочущим рёвом врубился в искажённые скопища.

Она помчалась следом, уворачиваясь от цепких лап гулей, а затем запрыгнула на колышущуюся массу и начала подъём, срубив ещё больше мерзких тварей по пути. Когда Истребитель оказывался во власти убийственной лихорадки, случиться могло всё, что угодно. Она должна была подойти как можно ближе, чтобы иметь возможность защитить руну.

Следом за ней, громыхнув разбитыми доспехами, устремился и Трахос. А затем, как бы нелепо это не звучало, затянул песню.

— О, слабые, обманутые сердца! — пел он металлическим и нечеловеческим голосом. — Бог-Король снизошёл с небес! — грозорождённый начал петь гимны во время сражения с того самого момента, как Готрек затащил их во владение Смерти. Однако либо раны повредили его слух, либо он и прежде не отличался музыкальными талантами. Как бы то ни было, он превращал каждую мелодию в немелодичную, напоминающую удары дубиной погребальную песнь.

Маленет вертелась и пригибалась, раздавая пинки и элегантно, словно танцуя, обходя удары, но поддерживать темп Готрека было попросту невозможно. Её клинки мелькали, рассекая шеи и отрезая запястья, кромсая трупоедов со спокойной эффективностью. Они пытались окружить её, но альвийка была слишком легконога для них, с лёгкостью отступая, когда чувствовала, что её охватывает кровавое безумие. В такие моменты было невозможно отрицать её истинную веру. И она билась, отдавая дань Кроваворукому богу, делая каждый порез, каждую рану настолько болезненными, насколько могла, беспощадно смеясь, когда существа валились на землю, хрипя и корчась от боли, с символом Кхаина, вырезанным на их плоти.

Резко вспыхнул ослепляющий свет, превратив всё в скопление размытых силуэтов. Затем свет исчез, Маленет споткнулась, ослеплённая, и трупоеды сразу же воспользовались её кратким замешательством.

Горячая боль пронзила спину, а когти резанули по коже.

Она резко крутанулась, вслепую махнув кинжалами, разрезая плоть и хрящи, пока расчищала себе место для отступления.

Добравшись, наконец, до более безопасной точки, она огляделась и увидела источник света. Трахос снял с пояса некоторые предметы и сложил их вместе, создав что-то вроде тонкого скипетра с украшенным резьбой металлическим кубом на вершине. Куб испускал струи дыма, а там, где прежде, очевидно, стояли трупоеды, теперь громоздилась кучка углей.

— Непоколебимый и величественный! — всё ещё гремел гимн грозорождённого. — Опускается огненный молот!

Маленет поморщилась и запрыгнула на святилище, устремившись вслед за Готреком.

Они добрались до некроманта одновременно: воющий Истребитель нёсся с одной стороны, прорубаясь через протравленных, в то время как Маленет грациозно приближалась с другой.

Некромант развернул свою косу, и каменные ветви махнули в сторону Истребителя.

Готрек был весь покрыт кровью, его улыбка напоминала демонический оскал, когда дуардин врубился в ринувшиеся на него клетки, рассекая любой труп, что пытался нанести ему удар. Он прыгнул сквозь бурю костей, крови и камней, схватив некроманта за горло.

Маленет прибыла как раз вовремя, чтобы заметить изумление на лице Готрека, когда капюшон некроманта откинулся назад, открывая его лицо.

Вместо высохшего старика на Истребителя смотрела молодая девушка.

Готрек молча застыл, потрясённый.

А девица воспользовалась своим шансом. Не долго думая, она вонзила свою косу ему в грудь.

Последовал ещё один взрыв, причём настолько мощный, что Маленет отбросило от кафедры и швырнуло в трупоедское скопище.

— Ревут звёздные трубы! — пел где-то неподалёку Трахос. — Поднимайся яростное войско!

— Трахос! — взвыла Маленет, атакованная со всех сторон и не имевшая возможности броситься к Готреку.

Пение остановилось и вспыхнули новые вспышки света. Маленет продолжала сражаться вслепую, пробиваясь сквозь гулей, пока, наконец, не вырвалась на чистое пространство.

Как только её глаза привыкли к слепящему свету, она увидела, что Трахос размахивает своим скипетром, из которого вырывается серебристо-голубое пламя.

— Бесконечная слава! — взревел он, когда очередная вспышка огня обратила атаковавших её трупоедов в рассыпавшийся у неё под ногами оплавленный шлак. — Враги побеждены и освобождены!

Маленет пригнулась и, крутанувшись, вспорола глотку другому трупоеду, прежде чем вырваться из боя.

Когда она развернулась, чтобы оглядеть схватку, оказалось, что всё было кончено. Готрек вырезал половину гулей, а они с Трахосом добили оставшихся. Храм был пуст, его каменные ветви лежали в пыли.

— Где он? — выдохнула она, глядя на Трахоса.

Грозорождённый, казалось, не слышал. Его голова была откинута назад, он всё ещё держал скипетр обеими руками, эфирная энергия кипела вокруг его латных перчаток. Он всё ещё пел, но теперь уже про себя, слова, слабые и приглушённые, доносились из-под шлема. Затем он тряхнул головой и, опустив скипетр, повернулся к Маленет. Свет исчез из его глаз, он вдруг показался потрясённым тем, что только что сделал. Грозорождённый опёрся на скипетр, как на костыль.

— Он упал, когда некромант нанёс ему удар.

Они огляделись вокруг.

— Нам нужно убираться отсюда, — сказала она, вглядываясь мимо грозорождённого вечного в башни тумана. Кругом были сотни трупоедов и они приближались. Даже с Истребителем они не смогли бы справиться с таким количеством. — Этот колдун, которому ты так верил — покинул нас.

Она устремилась прочь, перескакивая через мёртвые тела, в поисках Готрека и волшебника, оставив Трахоса плестись следом.

Сперва они нашли девушку. Она выкатилась из гнезда колючих камней и растянулась на полу храма. Её капюшон был откинут назад, и они могли видеть её покрасневшее, разъярённое лицо. Оскалив зубы, некромантша уставилась на Маленет так, словно желала вырвать её горло.

— Только дай мне повод, — с улыбкой промурлыкала альвийка, когда некромантша попыталась подняться.

Женщина задрожала от ярости.

— Непогребённые выдержат! — зарычала она, её глаза так налились кровью, что казались красными. — Морбиум вечен!

— Непогребённые? — Маленет оглянулась на Трахоса в поисках объяснения, но тот лишь пожал плечами.

Девушка усмехнулась, её взгляд был полон ненависти.

— Убей меня. Покончи с этим. Я не знаю, как вы вскрыли Железную пелену, но с нами ещё не покончено. Предки выдержат. Как было всегда. Прошлое остаётся в настоящем. Непогребённые всё ещё будут здесь, когда бог-предатель будет свергнут и…

— Твои стены рушатся, — грубо прервала её Маленет, раздражённая напыщенным тоном пленницы. — Взгляни, — она рывком подняла девушку и показала на линию храмов. Все они рушились под волнами атак трупоедов, окружённые бурей тумана.

— Морбиум выстоит, — огрызнулась девушка, её пальцы дёргались, пытаясь схватить утерянное оружие.

— Твой колючий куст — единственный, кто всё ещё стоит и то это лишь благодаря Готреку, — сказала Маленет. Как только она произнесла его имя, как вспомнила, что девушка ранила его. — Где же он? — пробормотала она, вглядываясь в ещё дёргающиеся тела.

Мимо неё прошёл Трахос, пробираясь сквозь бурлящий туман, его скипетр мерцал.

— Стой! — крикнула она, всё ещё прижимая кинжал к горлу девушки. — Что ты такое? — спросила она у неё, решая, была ли какая-нибудь причина оставить ей жизнь. — Ты некромант?

Женщина выглядела потрясённой.

— Я — верховная жрица Савана.

— Это хорошо для тебя, — проговорила Маленет, надавливая на кинжал.

И в этот миг из тумана, пошатываясь, вышел Готрек, ошеломлённый, но, видимо, не пострадавший.

Он оттолкнул Маленет в сторону и поднял девушку в белых одеждах на ноги. После чего постучал по руне на своей груди, косой, которую использовала против него юная колдунья.

— В другой раз, если он будет, юная дева, целься выше.

— Князь Волант заберёт твою голову, — прошипела она в ответ. — Когда он услышит, что вы напали на Железную пелену, во всём Шаише не найдётся волшебства, что бы вас защитило.

— Железная пелена? — спросил Готрек.

Маленет наклонилась поближе, говоря с притворной рассудительностью.

— Думаю, она имеет в виду это неприступное сооружение, — указала она на разрушенные храмы, что тянулись в обе стороны от них.

— Напали? — Готрек покачал головой. — О чём ты говоришь? — он перевёл взгляд на приближающиеся к ним волны трупоедов. — Ты думаешь, эти твари со мной? — он махнул на окружавшие их трупы и рассмеялся. — Возможно, ты не заметила, как я только что укоротил их в шее.

Девушка качнула головой.

— Тогда кто ты?

— Готрек, сын Гурни, рождённый в Вечной вершине и…

— Готрек, — прервала его Маленет, обращая его внимание на приближающееся к ним трупоедское воинство.

Он хмыкнул, раздражённый тем, что его прервали, и снова вернулся к расспросам девушки.

— Как мне добраться до твоего хозяина?

— Князя Воланта?

— Князя, кто? Это Рассветный князь? Князь Волант? Он может отвести меня к Нагашу?

— К Нагашу? — уставилась на него девушка. — Ты безумен.

Маленет рассмеялась.

— По крайней мере она неплохо распознаёт характер.

— Они почти добрались до нас, — заговорил Трахос.

Маленет посмотрела на Готрека.

— Какие предложения? — гулей было так много, что от их приближения дрожала земля.

Девушка посмотрела мимо Готрека на приближающихся тварей, а затем снова перевела взгляд на храм.

Готрек перехватил её взгляд.

— Ты можешь что-нибудь сделать? Что у тебя там в этом храме?

— Зачем ты ищешь Нагаша? — вместо ответа спросила девушка. — Хочешь принести ему клятву верности?

— Верности? — рассмеялся Готрек. — Я пёрся сюда не для того, чтобы преклонять чёртово колено.

— Трахос, — обратилась Маленет к грозорождёному. Трупоеды были уже всего в нескольких шагах. Она могла видеть их закатившиеся, лихорадочно блестящие глаза и кровь на зубах. — Твои приборы?

Грозорождённый кивнул, прошептал молитву и подкрутил винтики вокруг оголовья скипетра. Энергия переливалась вокруг металла, отбрасывая блики на личину его шлема. Воздух затрещал, когда он пошёл в сторону гулей, начиная новый немелодичный гимн.

— Снизошедший с небесных шпилей, оседлал он шторм, дабы покорить!

Маленет бросила взгляд на Готрека. Истребитель, похоже, по-прежнему не замечал приближающуюся к ним орду. Он не сводил взгляд с девушки.

Та оглядела убитых им трупоедов, чьи тела были разбросаны вокруг храма. На её лице появилось мучительное выражение.

— Если ты можешь что-то сделать, то делай это, сейчас, — рыкнула Маленет, взбешённая нерешительностью девушки.

Тем временем Трахос воткнул свой скипетр в землю, и они все покачнулись. Вокруг него разошлась волна энергии эфира, пронесясь сквозь туман и поразив первые ряды гулей. Песнь грозорождённого поднялась в силе и рвении.

Трупоеды вспыхнули, словно пучки соломы. Один за другим гули, воя от боли, падали на землю, окутанные тлеющими углями.

Глаза девушки расширились. Она посмотрела на обломки других храмов, затем на топор Готрека и всё ещё светившуюся руну в его груди.

— Железная пелена — это и стена, и дверь, — сказала она. — Если на то будет воля Непогребённых, то я смогу вернуться в Морбиум и взять тебя с собой, — её глаза всё ещё горели ненавистью и злобой, однако изредка бросаемые мельком взгляды на храм останавливали её от попыток нападения.

— Морбиум? — Готрек покачал головой. — Это оно самое. Именно туда мне и нужно. Поживей отведи меня туда, и я забуду, что ты пыталась меня выпотрошить.

Землю снова тряхануло, когда Трахос выпустил из своего скипетра новую волну света, испепелив ещё больше трупоедов, а его песнь достигла триумфального крещендо.

Девушка сжала голову, барабаня пальцами по черепу.

— Принц Волант был прав, отправив меня сюда. Пелена была взломана, — она покачала головой, глядя на храм. — Я должна связаться с ним.

— Если он знает путь к Нагашу — я отведу тебя к нему, — прорычал Готрек. — Считай это клятвой.

Девушка свирепо зыркнула на Готрека, однако было видно, что она обдумывает предложение Истребителя.

— Если протравленные разрушили Пелену, то мне может понадобиться защита.

Готрек постучал по земле своим окровавленным топором.

— Если защита — это то, что тебе нужно…

— Истребитель! — закричал Трахос, бросаясь назад и попутно обрушивая скипетр на голову подошедшего слишком близко гуля. Череп твари взорвался, разбрызгав по сторонам пламя и серое вещество.

Маленет увернулась от разлетавшейся крови, а затем остановила следующего точным ударом кинжала, третий же стал жертвой Готрека, раскроившего череп гуля лезвием секиры.

— Следуйте за мной, к кафедре! — воскликнула девушка. Она быстро закарабкалась по извилистой массе камня, взмахом руки показав Готреку и компании, чтобы они не отставали.

Они начали отступать к храму, всё ещё лицом к гулям, отражая отчаянные полубезумные атаки.

Готрек с ухмылкой отрубал конечности и крошил черепа. Трахос использовал свой скипетр как молот, обрушивая его на трупоедов со свирепостью, не уступавшей оной Истребителя. Каждый удар порождал вспышку азиритского колдовства, что вспыхивала над его доспехами, ловя молнии и звёзды, украшавшие полированную нагрудную пластину. Его песнь превратилась в путаницу бессвязных слов.

— Быстро! Блаженны! Сердце! Раздор!

Когда они добрались до сердца храма, девушка указала на кафедру, показывая, что они должны сесть рядом с ней на узловатые фигуры.

— Прижмите ладони к камню! — приказала она.

Маленет подбежала к Готреку.

— Есть хоть кто-то, кому ты не доверяешь?

Истребитель рассмеялся и кивнул на царивший вокруг хаос. Трупоеды вошли в такой раж, что обратились друг против друга, в отчаянии размахивая когтистыми конечностями в стремлении добраться до последнего стоящего храма.

— Можешь оставаться, если хочешь.

Готрек с размаху опустил свою ладонь рядом с рукой девушки, схватившись за выступающий из центра кафедры каменный шип.

Трахос навёл скипетр на гуля и миг спустя из навершия вылетела молния, разорвавшая грудь трупоеда, а ещё секундой после скипетр грозорождённого сокрушил череп следующей безумной твари.

— Другого выхода нет, — сказал он, обратным взмахом отбрасывая гуля, что прыгнул на него со спины. Грозорождённый вечный положил ладонь рядом с Готреком, металл его перчатки лязгнул о камень.

Маленет посмотрела на раскрасневшуюся девушку. Та обхватила камень обеими руками и что-то яростно шептала. Между её пальцев мелькнуло индиговое пламя, и лёгкий ветерок омыл кафедру, заставив Маленет вздрогнуть и прорычать проклятье. Что бы ни утверждала девка — это была некромантия. Она могла почувствовать запах смерти. Храм начал дрожать, рассыпаясь под тяжестью тел трупоедов. Маленет пробормотала ещё одно проклятье и тоже положила руку на камень.

Холод пронзил ее, и она задохнулась от боли. Альвийка попыталась отдёрнуть руку, но та словно примёрзла.

— Что это? — прошипела она, глядя на девушку, но молодая жрица не обращала внимания ни на что, кроме произносимого заклинания. Её глаза были закрыты, голова откинута назад, а изо рта вырывались таинственные, шипящие фразы.

— Если ты преда… — начала Маленет, но её слова потерялись в раздавшемся оглушительном скрежете, когда каменные тернии сжались сильнее, обернув их всех в клетку из шипованных ветвей.

Маленет вскрикнула, когда шипы вонзились в неё, и снова попыталась оторвать ладонь — тщетно.

Десятки крошащихся клыков врезались в неё, и когда мир потемнел, талисман на её шее заговорил, и голос его был полон насмешки.

Ты даже умереть элегантно не можешь.

— Канавная девка! — взревел Готрек.

Вокруг Маленет была кромешная тьма, но рёв Готрека мог означать только одно — она ещё жива. У неё были смешанные эмоции по этому поводу.

— Я Ведьмин Клинок, — пробормотала Маленет, пытаясь сесть. Она была плотно зажата, руки уже онемели без притока крови. Альвийка прокляла себя за то, что не прикончила жрицу.

— Айе, — ответил Готрек голосом до отвращения бодрым. — Канавная девка. Вынь голову из собственной задницы. Посмотри на это.

Кто-то двинулся к ней, за чем последовал грохот отодвигающихся камней. Когда её лицо оказалось открыто, она увидела небеса, кружащиеся над головой. Исчезли странные чёрные звёзды, их сменили обычные сверкающие созвездия. Однако они были туманными и блеклыми, как если бы она смотрела на них сквозь кисею.

Шея Маленет закостенела, но она всё же нашла в себе силы повернуть голову, чтобы посмотреть, кто её освободил. Это был Трахос, звёздный свет мерцал на металлической поверхности его потрёпанной личины шлема.

— Жрица сказала правду, — произнёс он.

— Это Морбиум, — сказала жрица. Маленет не могла её видеть, но узнала напряжённый, яростный голос, доносившийся откуда-то из тьмы впереди. — Душа выдающаяся. Последний бастион Могильной стражи и королевской семьи князя Воланта, девятнадцатого наследника Соболиного трона и Рассветного князя Незыблемой крепости.

Трахос сдвинул ещё несколько камней и Маленет. наконец, смогла выбраться из-под завала и встать, хлопая по рукам и ногам, чтобы восстановить кровообращение в конечностях. Камни были остатками храма. Его тернистые конечности были расколоты, как и клетки, чьё мёртвое наполнение теперь неподвижно лежало на земле.

Она огляделась вокруг. Они находились на разрушенной набережной, но эта набережная тянулась над самым странным из морей, что когда-либо приходилось видеть Маленет. Его высокие волны были неподвижны, словно выкованные из железа. Мгновение она разглядывала причудливое зрелище, задаваясь вопросом, а не замёрзла ли вода, но, хотя воздух и был холодным, было сомнительно, что этого хватило бы, чтобы заморозить целый океан. Волны словно замерли в мгновении, как будто море было создано в качестве декораций театральной сцены.

Пирсы, построенные из тех же раздробленных костей, что и всё остальное, выступали из застывшего прибоя. Размеры места шокировали. Маленет не видела ничего столь же грандиозного с самого Молотохолла. Позади неё набережная выводила к железной дороге, или же какому-то мосту, который вёл через море, исчезая в тенях.

— Я не видел подобного мастерства с тех пор как покинул Залы очага Караз-а-Карака, — пробормотал Готрек, глядя на крошащиеся огромные опоры. Он казался почти впечатлённым. — Кто это построил? — спросил он, пар от дыхания обвивал его бледной пеленой.

Жрица всё ещё выбиралась из разрушенного храма, пытаясь выбить пыль из своих одеяний, слишком ошеломлённая, чтобы понять, что к ней обращаются. Маленет заметила, что, двигаясь, девушка произносила слова — скорей всего, цифры, как будто что-то подсчитывала.

Готрек повторил свой вопрос ещё более напыщенным тоном, и жрица подняла взгляд.

— Рассветный князь, — ответила она. — Первый Рассветный князь, на заре Аметистовых княжеств.

Готрек нагнулся и поднял кусок изуродованных конструкций. Даже сломанный, он был красив — изящно вырезанная кость, инкрустированная полосками серебра, на которых были изображены черепа и крылья насекомых. — Неплохо для кучки докучающих призракам.

— Мы не докучаем нашим умершим, — жрица посмотрела на свою косу, по-прежнему заправленную за пояс Готрека, её глаза казались тлеющими угольями. Лицо девушки раскраснелось от гнева и Маленет видела, что той стоит большого труда удерживаться от попытки атаковать дуардина. — Мы присматриваем за ними, так же, как они присматривают за нами. Мы чтим наших предков.

Маленет кивнула на разбросанные вокруг трупы из сломанных клеток.

— Это так вы их почитаете?

Женщина усмехнулась.

— Они были протравленными. Я вычистила их разумы и повернула против им подобных. Здесь нет ничего, что стоило бы почитать.

— Ты ведьма? — Готрек выглядел так, словно съел что-то мерзкое.

— Я Лхосия, верховная жрица Савана. Духовный советник Рассветного князя, — она кивнула на косу за готрековым поясом. — Вся сила, что есть у меня, связана с предками.

— Для меня это то же самое, что призрачный проповедник, — буркнул Готрек, восстанавливая свой хохол.

Маленет выбралась из разрушенного храма и подошла к Лхосии и Готреку.

— Этот Рассветный князь, которому ты служишь. Нам сказали, что он может отвести Готрека к Нагашу.

Жрица нахмурилась.

— Зачем тебе искать некроманта? Большинство всеми силами стараются избегать его взгляда.

При упоминании Нагаша Готрек помрачнел лицом.

— Боги должны мне погибель. И меня не волнует, кто отдаст мне обещанное, костная голова или швырятель молний, — он взмахнул секирой, заставив вспыхнуть жаровню на её навершии. — В любом случае, эта штука окажется в башке бога.

Лхосия недоверчиво рассмеялась.

— Ты воюешь с богами?

— Мы все, девчонка. Я просто сражаюсь с ними лично.

— Некромант тебе что-то обещал? — Лхосия с недоумением воззрилась на Маленет.

Альвийка пожала плечами.

Борода Готрека встопорщилась. Он потопал по металлическим обломкам, бормоча себе под нос на архаичном языке дуардинов.

— Я не знаю, кто обещал мне больше, но я знаю, что меня обокрали, — отрезал он. — Нагаш знает, что он мой должник. Он вспомнит меня.

В голосе Истребителя сквозило лёгкое отчаяние. Впрочем, Маленет показалось, что Готрек был движим скорее яростью, чем фактами. Сколько он мог вспомнить? Он искал Нагаша ради мести или из-за того, что просто не знал, что ещё делать? Может, он всего лишь искал хоть кого-то, кто мог знать, кем он был? С самой встречи Маленет чувствовала, что Готрек и сам не понимает толком, почему всё ещё жив. Он был как собака, которую пнули, дали понюхать крови и приготовили к охоте, а затем бросили в клетку.

Когда Готрек начал кружить вокруг руин, размахивая секирой и ругаясь, руна в его груди начала разгораться.

— Ну, ты можешь отвести нас к этому твоему князю? — потребовал он.

— Да, — ответила Лхосия. — Я так и так должна связаться с ним. Он послал меня проверить, что границы княжества на замке, а они разорваны в клочья. И если протравленные прорвали Железную пелену, то они могут быть где угодно.

— Что это за место? — спросил Трахос. Как обычно он, казалось, на пару шагов отставал от разговора, поглощённый какими-то мыслями, трещавшими вокруг его шлема. Он отстегнул одно из своих устройств от пояса и указал его зубчатыми эллипсами на строение. — Если конкретней, почему вы привели нас именно сюда? — он обвёл рукой поваленные здания и разбитые улицы.

— Это мой дом, — ответила Лхосия. — Это место мне легче всего было вызвать в памяти. Кроме того, прежде чем делать что-либо, сперва я должна предупредить свою семью, что Железная пелена прорвана. Морбиум был открыт. Я должна убедиться, что наши Непогребённые в безопасности.

— Это порт, — заметил Готрек.

— Некоторые из твоих сородичей-дуардинов держали здесь эфирные корабли, прежде чем княжества пали. Они называли себя харадронцы. Раньше они отправляли сюда руду. Мои предки слили её с костью, чтобы построить эти храмы.

— Здесь были гномы? — нахмурился Готрек, с подозрительным выражением осматривая развалины.

Маленет рассмеялась.

— Он довольно знаменит среди своих сородичей, — она понизила голос до насмешливого шёпота. — Они думают, что он — бог. Ах, какая ирония!

Лхосия уставилась на покрытое грязью и шрамами мускулистое тело Готрека, выглядя ещё более сбитой с толку.

— Бог? Почему они так думают?

Маленет закатила глаза.

— Потому что он выполз из ямы и заявил, что это было Царство Хаоса.

— Истребители не лгут, — прорычал Готрек. — Боги обещали мне гибель в Царстве Хаоса. А затем вероломные ублюдки забыли обо мне. Теперь я здесь, — он всмотрелся в руины. — Гномы… дуардины всё ещё приходят сюда?

Лхосия покачала головой.

— Никто не приходит сюда. Когда пали другие княжества, мы построили Железную пелену. Благодаря мудрости непогребённых мы скрылись от некроманта и даже от Тёмных богов. Но без харадронцев мы потеряли связь с другими владениями. Мы одни, — она взглянула на разрушенные остатки храма. — Или были одни.

. — Как мы можем связаться с твоим князем? — спросила Маленет.

Лхосия кивнула на здание, которое выглядело чуть более целым, чем все остальные. Оно напоминало обесцвеченную чашку черепа, блестящую и потрескавшуюся.

— Моя семья находится здесь, охраняет руины. Они уже увидели, что я здесь. Это всего лишь маленький храм, но у нас много Непогребённых, что одалживают нам своё зрение.

Она махнула рукой, приглашая их следовать за собой, и начала пробираться через обломки к зданию.

— Непогребённые? — поинтересовалась Маленет. Это было странное слово, и каждый раз, когда Лхосия произносила его, в её голосе было слышно благоговение.

— Предки, — ответила жрица, обернувшись. — Причина, по которой мы здесь. Мы существуем, чтобы обеспечить им будущее. Наш мир — прихожая их мира, мира, который грядёт, и где мы воссоединимся с нашими предками.

Готрек взглянул на жрицу, и Маленет показалось, что он заинтригован. Он уже собирался заговорить, когда Лхосия внезапно запнулась и остановилась, после чего, прищурившись, всмотрелось в здание в конце пирса.

— Что случилось? — спросила Маленет, хватаясь за свои кинжалы.

— Света нет, — ответила Лхосия и её голос звучал странно. Она кивнула на изогнутые белоснежные стены храма. Здание было окутано тенью и выглядело заброшенным. Жрица пошатнулась, выглядя ошеломлённой и встревоженной.

Они припустили со всех ног, добравшись до здания одновременно. Оно имело форму свёрнутой слезы, окаймлённой серебряным узором из символов, которые Маленет не узнала. Кость выглядела ребристой и рифлёной, как будто была собрана из разных плиток. Серебро мерцало в свете звёзд, но в остальном оставалась только тьма.

— Есть кто-нибудь? — рявкнул Готрек, стукнув топором по стене.

Ответом ему стал взрыв шума и движения.

Маленет грациозно отпрыгнула от здания, лёгким движением вынимая кинжалы из кожаных ножен, и встала в низкую стойку, приготовившись отражать нападение. Но, как оказалось, Готрек не потревожил ничего более опасного, чем насекомые. То, что она приняла за плитку, оказалось тысячами бледных, прозрачных мотыльков. Теперь они кружились вокруг Истребителя с компанией, трепеща крылышками вокруг их лиц и наполняя воздух неистовым гудением.

Готрек выругался и отмахнулся топором, едва не обезглавив Лхосию.

— Проклятые твари, — чертыхнулся он, пытаясь отогнать насекомых.

Зрелище сражающегося с мотыльками Истребителя вызвало у Маленет приступ веселья.

— Ты им не нравишься, — фыркнула она.

Готрек сердито посмотрел на неё.

— Эти чёртовы светлячки мне нравятся куда больше, чем эльфийские ведьмы, — бурча, он прошёл сквозь колышущееся облако.

Маленет всё ещё посмеивалась, когда прошла следом за Истребителем, поражённая нелепостью ситуации. Она видела, как он убивал зверей, которые могли уничтожить целые армии, и препирался с сильванетской богиней. А теперь он ругался, всего лишь из-за того, что несколько насекомых попали ему в бороду.

— Стой! — закричала Лхосия, хватая Готрека за топор и устремляя на дуардина яростный взгляд. — Предвестники! Ты можешь оскорбить их!

— Что? — уставился на неё Готрек.

— Она имеет в виду мотыльков, — ещё пуще рассмеялась Маленет. — Ты боишься их, а она боится их обидеть!

— Где вход, чтоб тебя? — заорал Готрек, поворачиваясь к Лхозии, перед этим злобно зыркнув на Маленет. — Как мы войдём?

Настороженно глядя на готрекову секиру, жрица, наконец, кивнула и поспешила вперёд, указывая на костяную арку, которая была похожа на ребро какого-то давно умершего левиафана. Её глаза были широко раскрыты от страха.

Они споро последовали за ней и вышли в круглый двор с дырой в центре и металлическими ступенями, спускающимися во тьму.

На верхней ступеньке Лхосия на мгновение заколебалась, оглядывая двор и качая головой. Она посмотрела вниз во тьму.

— Привет? — позвала она, делая несколько шагов во мрак. — Мама? Отец? Это Лхосия.

Эхо грохота поднялось по ступенькам, а за ним раздался звук, похожий на захлопнувшуюся дверь.

Лхосия посмотрела на своих спутников. На её лице застыло мрачное выражение.

Готрек вытащил косу из-за пояса и вернул её жрице.

Она несколько мгновений смотрела на оружие, после чего развернулась и бросилась вниз по ступенькам, исчезнув из виду.

Маленет снова рассмеялась.

— Ох, Кроваворукий, она так же хочет помереть, как и ты, Готрек.

— Она нужна нам живой, если мы собираемся отыскать этого клятого князя, — ответил он и припустил следом за девушкой.

Маленет повернулась к Трахосу, в отчаянии посмотрев на грозорождённого. Тот снял с пояса один из инструментов и со щелчком прикрепил к вершине скипетра. Холодный синий свет омыл плечи Маленет, и она начала спуск по ступенькам, следуя за Готреком и Лхосией. Трахос шёл последним.

Наконец, в нескольких шагах впереди, она смогла разглядеть приземистого Истребителя, стоявшего перед дверным проёмом вместе с юной жрицей. Дверь кое-как висела на петлях. Когда свет Трахоса омыл проём из изогнутой, обитой металлом кости, она смогла разглядеть проблеск большой подземной залы.

Лхосия выругалась и шокировано покачала головой.

Готрек хмыкнул и, пинком окончательно выбив дверь, вошёл внутрь залы, подняв секиру.

Они ворвались следом за Истребителем, и их взорам открылась ужасная сцена, освещаемая светом скипетра грозорождённого. Кругом были разбросаны части тел, блестевшие в лужах крови и окутанные порхающими мотыльками.

Готрек скривился, однако Лхосия отреагировала куда хуже. Она упала на колени, как будто получила удар под дых, задыхаясь и протягивая руку к останкам, но не осмеливаясь дотронуться до них. Мотыльки вспорхнули в воздух с кровавых луж, когда её руки зависли над ними.

Маленет обыскала залу на предмет убийц, но та была пуста, за исключением трупов, разорванных на части с такой дикостью, что вся зала оказалась забрызгана кровью.

— Впечатляет, — сказала она, кивнув на бойню.

Готрек зыркнул на неё и указал на Лхосию.

Маленет пожала плечами с извиняющейся улыбкой.

В комнате не было мебели, за исключением нескольких стульев, расположенных по обе стороны от высокой изогнутой двери, ведущей дальше в храм. Дверь была приоткрыта и к ней вели кровавые следы. Из соседней комнаты донёсся сопящий, хрюкающий звук, за которым последовал шум падения чего-то тяжёлого.

— Непогребённый, — едва слышно прошептала Лхосия. Она медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к комнате.

Готрек схватил её за руку и покачал головой.

— Пусти меня первым, девочка, — сказал он мягче, чем обычно.

Она, не останавливаясь, выдернула руку и пошла дальше, остальные следовали за ней.

Пройдя через дверь, Маленет остановилась, поражённая, не в силах понять, что же она видит. Комната была похожа на рукотворный фруктовый сад. Круглые стены разделялись шестью напоминавшими ствол колоннами, которые изгибались кверху и соединялись в центре куполообразного потолка. У каждой из колонн примерно в двенадцати футах от пола была торчащая ветвь, и с них свисали бледные, гниющие плоды размером где-то с человеческую голову. Нет, поняла Маленет, они больше напоминали коконы — пыльные, костяно-белые свёртки, сделанные из бумажных полосок. И они не гнили — на них напали. Шесть коконов были разрезаны когтями или клинками и из измельчённых останков на пол сочилась густая вязкая жидкость.

Увидев их, Лхосия взвыла, и испуг на её лице был даже сильнее, чем когда она увидела останки в предыдущей комнате.

— Что это? — спросил Готрек, протягивая руку к одному из порванных коконов.

— Нет! — воскликнула Лхосия, её слова были грубы от наполнявшей их ярости. — Их не должно было быть здесь! Князь поклялся, что их заберут отсюда!

— Кого их? — поинтересовалась Маленет, вглядываясь в один из свисающих мешков. Внутри она заметила что-то вроде высушенных кусочков мяса.

— Непогребённые, — дрожащим голосом ответила Лхосия.

— Твои предки?

— Моя бабушка! — выдохнула жрица. — Моя прабабушка! Мой прадедушка! Все они. Они были все…

Готрек поднял руку, заставив её замолчать, и кивнул на следующую дверь. Свет Трахоса проникал внутрь, и оттуда что-то приближалось.

Лхосия тяжело облокотилась на стену, обхватив голову руками.

— Принц Волант дал клятву, — её голос был полон ярости. — Они должны были быть доставлены в столицу.

Один из механизмов на поясе Трахоса начал щёлкать и дребезжать. Грозорождённый только собирался что-то сказать, как дверь взорвалась.

Воздух наполнили обломки металла и кости, когда в дверной проём врезалась огромная фигура, проломив пол стены при своём появлении.

— Борода Грунгни! — прорычал Готрек. — Вот это мне больше по нраву!

Создание влетело в комнату, смахивая куски кладки с плеч. Она было выше в два раза даже Трахоса. Это явно был двоюродный родич тех трупоедов, с которыми они сражались на границах княжества, с таким же ненормальным взглядом и слюнявыми челюстями. Но этот, в отличие от предыдущих, был массивным, оплетённым толстыми, изрезанными шрамами мышцами и щетинившийся мутантскими наростами — из каждого дюйма его засаленной плоти торчали костяные клыки, выпиравшие из-под кожи, словно шипы на репейнике. Его лицо было вымазано той же тёмной жидкостью, что капала с коконов. Увидев Готрека, он испустил дикий рёв и рванул на Истребителя, обвалив попутно ещё больше кусков стены.

Готрек ответил собственным рёвом и прыгнул твари навстречу, ещё в полёте замахиваясь секирой.

Лезвие сверкнуло, а затем вонзилось в грудь монстра с такой силой, что тот отступил, увлекая с собой Готрека. Они врезались в разрушенный дверной проём и вломились в комнату за ним.

Готрек взвыл от досады, стоя на лежащем ничком гиганте и пытаясь вытащить застрявшую секиру.

Однако это ему не удавалось. Лезвие застряло. Вместо того, чтобы истекать кровью, грудь трупоеда проглотила оружие Истребителя и сморщилась вокруг него, заключив в мясную ловушку.

Пришедший в себя гуль поднялся на ноги, а затем его кулак врезался в Готрека, отправив дуардина в полёт через всю комнату. Истребитель врезался в каменную колонну и свалился на пол.

— Боги, — пробормотал он, пока обломки выбитого его попаданием в колонну камня стучали по его голове, — а ты большой парень.

Пока Готрек, схватившись за колонну, пытался подняться на ноги, мимо него проскочила Маленет, обнажив кинжалы, и прыгнула на грудь здорового трупоеда.

Когти твари, сами по себе не уступавшие мечам, рассекли воздух, но альвийка изогнулась, уклоняясь от удара, а затем, прежде чем чудовище осознало, что происходит, провела кинжалами по горлу трупоеда и отпрыгнула прочь.

Маленет приземлилась, изрыгая проклятья, её кинжалы постигла та же участь, что и секиру Готрека — плоть твари вобрала их в себя. Теперь, когда она смогла получше разглядеть зверюгу в свете скипетра Трахоса, то увидела, что из плоти трупоеда торчали не только шипы, но и оружие — рукояти и лезвия, воткнутые между рёбер и лопаток — сувениры из предыдущих битв.

Меж тем гуль сомкнул кулак вокруг горла Трахоса, поднял в воздух, а затем врезал им по Готреку, словно дубинкой. Маленет добралась до них как раз, когда они рухнули на пол, и все трое смешались в окровавленную избитую кучу.

Они помогли друг другу встать и отступили, хромая и переводя дыхание.

Готрек вытер пыль и кровь с лица.

— Я избежал Тёмных богов не для того, чтобы меня прикончило это! Отвлеките ублюдка, а я… — речь Истребителя была грубо прервана, когда в комнату ворвалась ещё пара таких же созданий, почти заполнив собой пространство. Один был безоружен, но второй вырвал откуда-то костяной столб и держал его на манер копья, на его обломанном наконечнике поблескивала тёмная жидкость.

— Теперь их трое, — проворчал Готрек. — И они глотают оружие.

Его спутники молчали. Маленет обхватила руками голову, пытаясь справиться с болью, что била по черепу, а Трахос тяжело привалился к стене, каждый раз, когда он делал глубокий тяжёлый вдох, вокруг его шеи вспыхивали искры.

И тут мимо них прошествовала Лхосия, держа косу обеими руками, и без малейшего страха уставилась на трёх великанов.

— Они убили Непогребённых!

Она аккуратно взмахнула косой, резанув по ноге одного из гулей, заставив его пошатнуться, а затем унеслась в тень, и тьма поглотила её прежде, чем твари сумели хоть как-то отреагировать.

Маленет кивнула, впечатлённая скоростью и храбростью девушка, а затем подхватила скипетр Трахоса с разбитого постамента и швырнула его грозорождённому.

Он поймал скипетр и тот вспыхнул ярким светом, ослепляя трупоедов, пока Готрек устремился к первому из чудовищ, примериваясь к по-прежнему торчавшей в его груди секиру.

— Полыхают вымпелы! — вскричал Трахос, вновь заводя боевую песнь, и свет его скипетра вспыхнул ещё ярче — И чудесные, сверкающие шестерни!

Истребитель меж тем добрался до своей цели и с размаху врезался в трупоеда, заставив его отшатнуться и столкнуться с двумя другими. Как только он упал, Истребитель триумфально взревел, заглушив даже песнь Трахоса. Свет руны светился в его бороде и струился по узловатым мышцам.

С последним бьющим по ушам рёвом, Истребитель ухватился за рукоять секиры, а затем вырвал её из груди чудовища.

В кровавой дуге дуардин крутанулся назад, перекатился по полу, а затем бросился обратно на гуля. На сей раз, вместо того, чтобы со всей мочи рубануть по врагу, он последовал примеру Лхосии и нанёс рассекающий удар по лодыжке здоровой твари.

Монстр тяжело упал на пол, раскалывая ещё больше колонн и разбрасывая коконы.

Как только трупоед-здоровяк упал, Маленет пришла в движение и, сорвав с пояса один из пузырьков, швырнула его прямо в раззявленную пасть монстра, а затем стремительно вильнула в сторону, когда тварь выбросила руку, чтобы схватить альвийку.

А Готрек уже шагнул навстречу двум другим великанам. Первый попытался врезать ему кулаком, но пришедший в состояние берсерка Истребитель оказался слишком быстр, и гуль лишь выбил ещё больше костяных обломков из стен.

Тут из тени выскользнула Лхосия и рассекла лодыжку ещё одному трупоеду, свалив его на пол, прежде чем вновь скрыться во тьме.

Маленет уже была тут как тут. Не успел монстр удариться на пол, как пузырёк уже летел в слюнявую пасть.

Трахос прошёл мимо павших пожирателей падали и направил свой сверкающий скипетр на последнего, заставив гуля закрыть руками гротескное лицо.

Ну и тут уже настал черёд Готрека. Озверевший Истребитель промчался через всю комнату и с такой силой рубанул по ногам трупоеда, что одним махом отсёк обе, и гуль свалился на пол в фонтане из осколков костей и вонючей крови. Тварь тяжело привалилась к стене, и Маленет подскочила к поверженному врагу, примериваясь половчее зашвырнуть очередной флакончик в слюнявую пасть. Но затем ей пришла в голову другая мысль, получше, и подбежав к изуродованной ноге твари, она воткнула кулак прямо в обнажившиеся мышцы создания, а затем запихнула флакончик глубоко под бледную кожу порченого чудовища.

Готрек, Маленет и Трахос отступили, и пришёл черёд альвийской отравы. Три великана начали тлеть. Дым вырвался из их пастей, пока они бились на полу, хватаясь за горло и глаза, прежде чем вспыхнуть ярким пламенем.

Огонь был настолько свирепым, что они были вынуждены отойти к дверному проёму, через который и попали внутрь.

Готрек неохотно кивнул Маленет и Трахосу.

— Неплохо, — рыкнул он, перекрикивая порождённый погибелью трупоедов шум.

— Непогребённые! — закричала Лхосия, указывая косой на дверь с другой стороны пожарища. Пламя распространялось по полу, ползя в комнату из которой появились здоровые трупоеды. — Остальные ещё могут быть живы! Они сгорят.

— Уж лучше твои бумажные яйца, чем мы, — рассмеялся Готрек, глядя на пламя.

Лхозия впилась в него взглядом, по-прежнему стискивая свою косу. На секунду Маленет даже решила, что жрица сейчас нападёт на Истребителя. Но затем та покачала головой.

— Только Непогребённый может привести меня к князю Воланту. Если вы позволите ему сгореть, то никогда не найдёте князя и не встретитесь с Нагашем. Князь может быть где угодно в Морбиуме. А княжество огромно — мы могли бы годами искать его и так и не найти. Но Непогребённые видят всё. Они могли бы прямо сейчас сказать мне, где он, и лучший способ связаться с ним так, чтобы больше не сталкиваться с протравленными.

Готрек уставился на пламя. Одна сторона его лица лоснилась от старой рубцовой ткани. Он провёл пальцами по ожогам.

— Мне приходилось бывать в пожарищах и побольше.

Он повернулся к Трахосу и Маленет.

— Кто-нибудь из вас знает другой способ добраться до этого князя?

Они покачали головами.

Готрек задумчиво потянул за бороду, глядя на жрицу. А затем бросился в огонь.

Маленет выругалась и рванула было за ним, но жар заставил её сразу же отступить.

— Трахос! — крикнула она. — Твоя вера защитит тебя. Ступай за ним!

Грозорождённый кивнул и похромал к огню.

— Нет, подожди-ка, — неожиданно сказала альвийка, положив руку на грудь зигмарита. — Я знаю, что ты сделаешь, если он просто покончил с собой. Ты заберёшь треклятую руну, — она посмотрела на Лхосию. — Оттуда есть другой выход?

Лхосия кивнула.

Трахос оттолкнул Маленет в сторону и снова направился к огню, его голос поднялся в стискивающей черепа песне.

Но прежде чем он добрался до огня, из него обратно в комнату выскочил Готрек, опустив голову и что-то сжимая, оставляя за собой искры и дым. Он промчался мимо Маленет и Трахоса и упал на колени, всё ещё смеясь.

— Получи, — сказал он, вставая и с ухмылкой протягивая Лхосии свою добычу.

Жрица подбежала к нему, не обращая внимания на дым и жар, и пристально уставилась на его руки.

— В целости и сохранности, — прошептала она, забирая кокон из рук Истребителя. Она закрыла глаза и мягко уронила на него голову.

— Теперь остальные! — потребовала она, глядя в огонь. — Должен быть ещё один.

— Там пусто, — Готрек кивнул на ошмётки, разбросанные по комнате. — Остальные такие же, как эти.

— Ты лжёшь! — вскрикнула Лхорсия, взяв кокон под одну руку и подхватывая косу, её губы дрожали.

Готрек поднял бровь, но кроме этого никак не отреагировал на маячившее у него перед носом лезвие.

Глаза Лхосии расширились, и она занесла руку назад, собираясь ударить его. Но тут уже вмешалась Маленет, схватив руку жрицы.

— Он не врёт. Он слишком скучный для подобного.

Ярость в глазах Лхосии потускнела.

— Все пропали? — прошептала она.

— Кроме этого, — ответил Готрек, указывая взглядом на кокон в её руках.

Маленет попыталась разглядеть кокон поближе, заинтригованная тем трепетом, с которым жрица обращалась с ним.

— Что это? — спросила она, изо всех сил пытаясь разглядеть его получше в свете пожарища. — Кто это из твоей семьи?

Лхосия убрала в ножны свою косу, а затем обхватила кокон, как младенца. После чего кивнула в сторону выхода, показывая, чтобы они следовали за ней.

— Позвольте, я вам покажу.

Они собрались в комнате, и Готрек закрыл дверь, отсекая пожар и дым.

Лхосия, по-прежнему обнимая кокон, настороженно посмотрела на них.

— Ты не один из Эребидов. Ты не поймёшь Непогребённого.

Готрек нахмурился.

— Я только что спалил половину бороды ради этой херни.

— Кто такой Эребид? — спросила Маленет, удивлённая необычно нервным поведением жрицы.

— Это я, — в голосе Лхосии всё ещё было слышно опустошение и шок, но она всё же попыталась объяснить. — Я имею в виду мы — люди Морбиума. Так мы называем себя, — она махнула им отойти. — Ты не должен стоять так близко. Когда я буду общаться со своими предками, то буду в уязвимом состоянии.

— Эмоционально? — подняла бровь Маленет.

— Физически. Моя форма изменится. Вы не должны прикасаться ко мне, пока обряд не завершится. Если дотронетесь до меня, то в опасности окажусь не только я. Вы станете частью ритуала. Непогребённый вберёт в себя вашу душу, и ваша плоть преобразится, станет хрупкой. Вы будете вовлечены в свои прошлые жизни и в прошлые жизни Непогребённого.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — проворчал Готрек. Он бросил на Маленет предупреждающий взгляд. — Но я позабочусь о том, чтобы никто не мешал твоим заклинаниям.

— Всегда, всегда ты сомневаешься во мне, — съёрничала Маленет

— Держитесь от меня подальше, пока я не закончу — снова предупредила Лхосия. — Иначе вы рискнёте куда большим, чем просто лишиться плоти.

Она направилась к одной из сходившихся под потолком колонн и уселась на пол напротив неё. Затем начала что-то тихо бормотать себе под нос. Это была песня.

— О, — Маленет закатила глаза. — Она мудрая девица. Полагаю, она читает по ладони, — альвийка положила ладони на рукояти засунутых за пояс ножей и ухмыльнулась. Она могла показать Лхосии обряд, от которого действительно был прок. И для этого были не нужны колыбельные.

Маленет начала расхаживать по комнате, ожидая окончания обряда и раздумывая над тем, что ей делать дальше. У неё не было иного выбора, кроме как следовать за Истребителем всюду, куда бы тот ни направился, но что, если способ отправить его к Богу Смерти всё же существовал? Нагаш был известен многими качествами, но склонности делиться не было в их числе. Если Готрек доберётся до Нагаша, то Истребитель будет уничтожен, его душа порабощена, а руна потеряна. Ей нужно отыскать способ забрать её до того, как этот нелепый поиск выйдет из-под контроля.

Возможно, если бы ты обратила своё внимание на то, что окружает тебя, то могла бы отыскать что-нибудь полезное для себя, сказала её госпожа, заставив запульсировать пузырёк на груди Маленет.

«Вряд ли, — подумала альвийка. — Бешеный боров, бормочущая некрофилка и грозорождённый вечный, который настолько шарахнут головушкой, что даже говорит с трудом. Вряд ли они могут предложить какое-нибудь озарение».

Что-то застряло в волосах Маленет. Когда она подняла руку, чтобы смахнуть это, то заметила, что то был один из бледных мотыльков. Ещё один всколыхнул воздух перед её лицом, затем ещё, и ещё, пока твари не забили всё вокруг неё.

Она грязно ругалась, пытаясь отмахнуться от назойливых созданий. Они огромным облаком пролетели мимо неё, направляясь к Лхосии, а затем опустились на жрицу, словно бледное одеяние, накрыв её и кокон массой трепещущих крыльев.

Руки Лхосии погрузились в кокон, исчезая из виду. А затем внутри начал разгораться бледный свет, словно свеча, зажжённая в бумажном фонаре. Поверхность кокона постепенно становилась прозрачной, и когда свет стал ярче, наконец можно было увидеть его содержимое. Сперва была волна крошечных форм, словно комары, затем одна стала расти и принимать облик. Маленет не смогла удержаться от смеха, такой контраст был между благоговением Лхосии и жалкой, гротескной сущностью, что повисла перед ней. Она напоминала высохший плод, не больше человеческой головы, но с серыми, обветренными чертами дряхлого старика. У него были тонкие длинные седые волосы и пятна щетины на щеках. Его конечности атрофировались и отсохли, а глаза были молочно-белыми.

— Я рисковал жизнью ради маринованного трупа? — скривился Готрек. — Как эта штука могла умереть ещё больше?

— Непогребённый устоит, — тихим голосом ответила Лхосия, не открывая глаз.

Она переместила ладони под поверхность кокона, когда его содержимое начало двигаться.

Трахос что-то пробормотал, и Маленет усмехнулась, когда сморщенное создание дёрнуло ногами, взболтав жидкость, наполнявшую кокон, что бы это ни было. Медленно он поднял сухую ладонь и прижал её к ладони Лхосии.

Жрица прошептала благодарственную молитву, а затем открыла глаза. Зрачки и радужка исчезли, оставив безразличные белые шары. Затем она начала подвергаться более глубоким преобразованиям. Пока мотыльки ползали по её мантии, пыльная белая ткань кокона накрыла её с головой, превращая всё её тело в светящуюся кость. Свет Непогребённого пронёсся сквозь неё, и вцепился в крылья кружащихся вокруг Лхосии мотыльков.

А затем существо в коконе заговорило. Не было слышно ни звука, но рот открывался и закрывался, и Лхосия кивнула в ответ.

— Кто создал эту мерзость? — поинтересовалась Маленет.

— Мы этого не делали, — ответила Лхосия, её голос звучал странно, словно эхо. — Ни один смертный не в силах сохранить душу. По крайней мере, естественным путём, — девушка кивнула на кружившихся вокруг неё мотыльков. — Это сила ночниц.

— Ночницы? — нахмурилась Маленет. — Мотыльки?

Лхосия кивнула, голос по-прежнему был тих.

— Предвестники. Наша связь со следующей жизнью. Они сплетают коконы и сохраняют души. Каждый наш предок из бесчисленных поколений был сохранён подобным образом. Мы строили нашу веру на мудрости всего рода. Ничего не потеряно. Ничего не забыто.

Маленет оглянулась на комнату с разорванными коконами.

— До этих пор, ты хотела сказать.

Выражение лица Лхосии ожесточилось.

— Их не должны были оставить здесь. Каждый из этих коконов содержал сотни душ, — она положила на кокон вторую ладонь и зашептала ещё больше молитв. Свет разгорелся так ярко, что казалось, будто она поймала аметистовую звезду. Свет вспыхивал на её застывшем, с молочном отливом лице, делая её похожей на произведение религиозного искусства.

— И как эта штука проведёт нас к твоему князю? — встрял Готрек.

При слове «штука» на лице Лхосии промелькнул гнев, но она кивнула.

— Мы находимся в разделительной камере. Я отделила свою душу от тела, чтобы иметь возможность говорить со своим предком, — она строго посмотрела на них. — Ты должен молчать. Если моя концентрация нарушится, то я могу измениться.

— Ты что? — хмыкнула Маленет.

— Я отделила душу от плоти. Я держу образ своего физического облика в своём разуме, чтобы вернуться назад и найти его неизменным.

Маленет нахмурилась, после чего поглядела на Готрека и покачала головой.

Наступила долгая пауза. Лхосия держала кокон с закрытыми глазами, её руки прижимались к его поверхности. Единственными звуками был приглушённый грохот, который доносился откуда-то сверху. Через несколько минут сморщенный труп произнёс ещё несколько слов и Лхосия кивнула. После была ещё одна пауза, и, наконец, жрица открыла глаза. Мотыльки осыпались с неё, и плоть потеряла напоминающую раковину структуру, снова становясь нормальной.

Затем она глубоко вдохнула и посмотрела на них.

— Князь направляется к лорду Ауруну в Бесплодные местечки. Недалеко отсюда. Три дня пути при хорошей скорости.

— Отлично, — сказал Готрек, отворачиваясь от света и направляясь к двери. — Тогда уходим немедленно.

Маленет и Трахос последовали за дуардином, однако Лхосия осталась на месте, что-то нашёптывая крошечному трупу.

— Что это за звук? — спросил Готрек, останавливаясь у двери и поднимая голову вверх, впервые заметив энергичный скрежет.

Они прислушались. Было такое ощущение, будто кто-то швырял в крышу камни.

Маленет посмотрела на Лхосию.

Жрица отвела взгляд от кокона и прислушалась. Затем, помрачнев, она отняла руки от Непогребённого, погасив его внутренний свет, и устремилась мимо Маленет к основанию лестницы.

Маленет и остальные последовали за ней, обратно на причал. Пока они поднимались по ступенькам, шум усиливался, превращаясь в свирепый громогласный грохот, как будто высыпаемые на металл монеты.

Когда они добрались до вестибюля, их встретило завораживающее зрелище. Небо было завесой из сверкающих осколков.

— Я никогда не видела ничего подобного, — пробормотала Лхосия. Она подошла к дыре в конце коридора и попыталась высунуть руку, прежде чем Готрек схватил её и покачал головой.

— Осторожней, девочка.

Лхосия ожгла его взглядом и выдернула руку.

— Он прав, — сказала Маленет. — Мы это уже видели. В Клемпе это называют костяным дождём.

— Костяной дождь? — удивлённо покачала головой жрица.

Готрек хмыкнул и отступил назад, отходя от осколков, отскакивающих от земли и попадающих в него.

— Дождичек Нагаша. Он порежет тебя, как ножи.

Некоторое время они молча стояли, заворожённые разворачивавшимся перед ними спектаклем. Похоже, они оказались в ловушке, отрезанные льющимся со звёзд водопадом, и звук был оглушительным, как у бьющих о камни яростных волн штормящего океана.

— И когда оно прекратится? — наконец спросила Лхосия, посмотрев на Готрека.

Он покачал головой.

— Может идти несколько дней, как я слышал, — он нахмурился, а затем с проблеском надежды во взгляде посмотрел обратно на храм. — У тебя не найдётся чего-нибудь выпить?

Война была жестокой, но короткой. Царь Галан не ожидал подобного уровня сопротивления, но зато ждал славной преданности своих людей. Гончих Динанна. Какая армия, в каких королевствах, могла даже надеяться выстоять против них? Никогда он не чувствовал себя таким живым. Он был почти благодарен за восстание. Встать со своего опушенного мехом трона и взять копьё в последний раз. Одна последняя война. Великий волк улыбнулся ему.

Предатели овладели отдалённой крепостью, жгли его чучела и поднимали свои цвета, бросая вызов его правлению, но король уже мог почувствовать победу. Оставалось лишь несколько дней до подавления мятежа и возвращения порядка всему королевству. Верные вассалы со всех уголков империи стекались под его знамёна, пока слухи о бунте распространялись по его владениям. Со всех фронтов шли вести о славных победах. К тому времени, когда он доберётся до столицы, уже и духа мятежников не останется. Он огляделся вокруг и направился к крепости. Вокруг него выстроились ряды копьеносцев, их золотые гривны сверкали в темноте, блестели их нагрудники, когда воины шли за ним к вратам крепости. За ними ступали сомкнутые ряды пехотинцев, их вымпелы трепетали, голоса поднимались к небесам в песнопениях, ветер развевал знамёна Гончих.

— Опустите оружие! — закричал Галан, останавливая коня возле разрушенных ворот. — Я не тиран. Держите себя с достоинством, и будете жить. Битва окончена. Гончие Динанна не дикари. Нам не нужна бойня.

Ответа не было. Он мог видеть фигуры, что бегали во тьме на стене, готовя своё оружие и боевые машины для последней отчаянной обороны. Он и не ожидал большего, но он всю кампанию провёл с честью и достоинством. Он не был дураком. Он был стар. Он не ждал этого последнего шанса добыть славу, но теперь, когда тот всё же представился ему, покажет своим людям, как должен биться король.

— Что ж, хорошо, — сказал он. — Мы дали им шанс встать на колени, и они отказались. Они отвернулись от Великого волка.

Он поднял копьё и указал на крепость.

— Гончие Динанна — вперёд!

Ответом ему стал океанический рёв. Его армия пронеслась мимо него, выкрикивая боевые кличи и грохоча копьями по щитам.

Его люди двигались с такой скоростью, что, казалось, они просто затопили стены, не нуждаясь ни в лестницах, ни в верёвках с крюками, заполняя укрепления и яростно бросаясь на защитников.

Вой и крики наполнили ночь, когда король Галан пришпорил коня и неспеша поехал к вратам крепости. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем они распахнулись, открыв победные лица его воинов, отбросивших защитников от стен, залив двор их кровью и поджигая здания внутри.

Он подошёл к одному из павших защитников. Человек ещё был жив, и когда Галан протянул ему руку помощи, стал отчаянно вопить, пытаясь оттащить своё искалеченное тело.

— Что ты такое? — взвыл раненый.

Галан нахмурился. Это было странное поведение, даже для умирающего. И это был уже не первый раз, когда ему задавали подобный вопрос.

— Что я? — засмеялся он. — Я — твой король.

Человек не переставал кричать и, в конце концов, Галан начал приходить в бешенство, слушая эти вопли. Подобное происходило несколько раз за всю кампанию. Каждый раз, когда он предлагал мятежникам руку, даруя последний шанс на прощение, они впадали в панику и начинали визжать на него. Он наклонился и прижал ладонь ко рту мужчины, пытаясь заглушить его вопли.

— В этом нет необходимости, — сказал он. — Сложи оружие. Присоединись к Гончим.

Человек забился под ним, разбрызгивая повсюду кровь.

Слишком много крови, осознал Галан. У него была сломана нога, но не было ни одного пореза. Почему же он истекает кровью?

Чем сильнее король пытался успокоить его, тем больше было кровотечение.

— Что ты? — снова закричал мужчина, но Галану уже было трудно сосредоточиться, голос шёл как будто издалека.

Воздух стал багровым и Галан отступил, в замешательстве качая головой. Отступив от человека, он осознал, насколько голоден. И эта тяга, на самом деле, его даже несколько смутила. Он думал, что всё ещё на поле битвы, но голод и истощение играли с ним злую шутку, отбрасывая назад в прошлое. Он засмеялся, поняв, что уже находится на победном пиру. Он откинулся на спинку стула и схватил немного мяса с блюда на столе. Оно оказалось таким необычным, что напоминало сырое. Пока он ел, кровь стекала по его подбородку, услаждая его заслуженный аппетит.

Готрек кривился, пока пил вино, найденное Лхосией, однако, как отметила Маленет, это уже был не первый осушенный им бурдюк. Прошло уже несколько часов после того, как начался костяной дождь, и вокруг Истребителя скопилась целая куча, все пустые. Выглядело это так, будто он бился против стаи летучих мышей и теперь разлёгся на их трупах, отдыхая. Дуардин кивнул на висевшие на стенах щиты.

— О чём здесь говорится?

Они сидели кружком, прямо в сводчатом проходе — силуэты на фоне мерцающего дождя. Поток костей окутывал дуардина и компанию световой рябью, создавая ощущение, будто они были под водой. Температура упала, поэтому они разожгли костёр. Лхосия села с одной стороны Истребителя, Маленет — с другой. Трахос уселся напротив, склонив голову, наклонившись к огню, его лицо по-прежнему скрывалось за шлемом.

— Щитовые стихи? — переспросила Лхосия. Её слова звучали несколько невнятно. Поупиравшись некоторое время, она, в конце концов, согласилась выпить немного вина. Лхосия утверждала, что прежде не пила, но, в конечном итоге её горе требовало чем-то смягчить его. — На них записаны деяния Непогребённых. Когда умирает предок, мы высекаем его историю на щите и вешаем этот щит на стене разделительной камеры. Так все, кто придёт в поисках их мудрости, будет знать, как они жили и как умерли.

Готрек оскалился в мрачной усмешке.

— Погребальные стихи. У нас были такие, в том месте, откуда я родом, — он схватил ещё один бурдюк с вином, выдернул пробку и, сделав долгий глоток, уставился на огонь.

— Откуда ты? — спросила Лхосия. Маленет отметила, что девушка старалась поддерживать разговор на отвлечённые темы, подальше от себя и своей потери, как будто бы не желая разделять своё горе с незнакомцами.

Готрек проигнорировал её, зачарованный пляской огня.

Лхосия посмотрела на Маленет.

— Его мир сгинул, — ответила альвийка. — Он утверждает, что его уничтожили. Где-то за пределами Смертных владений. Хотя больше он об этом ничего не скажет, — она усмехнулась. — О своих предках он говорит с той же охотой, что и ты о своих.

— Ты всё равно никогда не поймёшь, — проворчал Готрек. — Вы, вероломные эльфы, не имеете ни малейшего представления о традициях или истории, — он махнул в сторону щитов на стенах. — Тебя не заботят старшие твоего рода, не говоря уже о предках. Всё, что тебя волнует — это ты сама.

Маленет пожала плечами.

— Ну, кого-то же должно.

— Мой народ уважал своё прошлое и чтил предков, — продолжил Готрек, сочувственно глядя на Лхосию. — Как и ты. Мы высекали деяния на клятвенных камнях и… — он умолк, а затем тряхнул головой, словно неожиданно выходя из себя. — Какое это имеет значение? Они все сгинули. Всё погибло, и, благодаря предательству богов, я ничего не сделал, чтобы помочь им.

Лхосия по-прежнему держала кокон в руках. Теперь там не было ни света, ни хоть какого-либо признака находившейся внутри фигуры. Сейчас кокон больше походил на камень, покрытый пылью и обёрнутый бледной тканью. Маленет заметила, что жрица снова считает, молча повторяя про себя какие-то цифры. Затем она нахмурилась и посмотрела на Готрека.

— Почему ты не помог своему народу?

— Гримнир сказал мне, что я его наследник. Он обманул меня в Царстве Хаоса, пообещав мне долгожданную погибель, Он сказал, что это будет самая великая гибель, когда-либо обретённая истребителем. Ложь, от начала и до конца.

Готрек вскочил на ноги, пошатываясь в опасной близости от арки. Осколки костей врезались в землю в каких-то нескольких дюймах от Истребителя, пока тот разговаривал с тьмой.

— И пока я томился в этих убогих преисподних, забыв про всё и про всех, кого знал, они все погибли, — его голос стал хриплым. — Если бы я остался сражаться, то нашёл бы способ их спасти. Но боги обманули меня. Всех убили, а меня оставили в живых. Я поклялся умереть — а в итоге всех пережил! Что может быть более жестоким?

Это было больше всего, что прежде слышала Маленет от Готрека о его прошлом за всё время, что они путешествовали вместе. Больше, чем слышала от него в ответ на любой вопрос с её стороны. Обычно он просто ругался, бурчал или смеялся. Вино повлияло на него не так, как эль, который он пил обычно. Он по-прежнему был угрюмым и едким, но больше склонен к разговорам.

— Что ты видел там? — спросила она, стараясь не выглядеть слишком заинтересованной, боясь спугнуть момент откровенности скупого на оную дуардина.

Даже Трахос прекратил бормотать себе под нос и поднял голову, посмотрев на Готрека.

Готрек вернулся к огню и шумно шлёпнулся на землю, всхрапнув, после чего ещё разок приложился к бурдюку.

— Твари без имён. Твари, для которых нет слов. Цитадели звука. Песни крови. Океаны ненависти. Вы бы не поняли, даже если бы я смог рассказать вам. Я не мог их понять, даже глядя на них. Долгое время я верил лжи. Верил в обещанную мне великую погибель. Биться с демоническими ордами до конца вечности. Пока либо не умрут они, либо не погибну я. Но там ничего не умирает. Не окончательно. Я убивал и умирал несчётное количество раз. Боги смеялись надо мной, — его слова наполнились горечью. — А затем забыли про меня, — он схватил охваченную огнём палку и врезал ей по земле, пламя сверкнуло в его единственном глазу, тлеющие угольки порхали вокруг его изрытого шрамами и временем лица. — Больше они меня не забудут.

Он выпил ещё немного и замолчал. Его прежнее настроение угасло. Маленет собиралась расспросить Лхосию о её народе, когда Трахос сделал то, чего не делал никогда. Он расстегнул застёжки и снял шлем. Уплотнения были помяты и покрыты грязью, они издавали странный шипящий звук, когда он расцеплял их.

Даже Готрек удивлённо поднял взгляд, когда грозорождённый вечный открыл своё лицо. Его волосы были длинными, белыми и заплетены в толстые косы. Освободившись от шлема, они упали на металл его кирасы, словно верёвки, создавая впечатление пожилого шамана. Его кожа была цвета полированного тика, а лицо, должно быть, когда-то было красивым, жестокой, львиной красотой. Когда-то. Теперь же каждый дюйм был покрыт шрамами. Это были не борозды от ожогов, покрывавшие левую сторону лица Готрека, а глубокие, неровные порезы. Один из них шёл прямо от челюсти ко лбу, заставляя его постоянно хмуриться. Он настороженно посмотрел на них, как если бы сняв шлем, оказался перед ними обнажённым.

— Как ты сбежал? — спросил он. Без шлема голос Трахоса утратил слабое металлическое дребезжание и превратился в глубокий, грохочущий тенор.

Казалось, комбинация из вина и удивления вывели Готрека из его обычного состояния угрюмой скрытности. Он посмотрел на Трахоса, затем сквозь него, как будто видя на месте грозорождённого кого-то другого.

— Я начал видеть… вещи, — сказал он. — То, что ещё не произошло, или то, что, быть может, случилось уже давно, — он покачал головой. — Полагаю, я сходил с ума. Сражаясь столь долго. Разъярённый предательством. Пытающийся вспомнить собственное имя.

Он посмотрел на Лхосию.

— У меня тоже когда-то был свой летописец, типа твоих щитовых стихов. Человек. Но не такой, как большая часть этой трусливой, неуклюжей расы. Он был опытным бойцом. И смелым. И при этом отличным кователем историй. Он поддерживал меня во всём. Он бы пошёл со мной, если бы я позволил ему. Затем, когда безумие поглотило меня, я решил, что смогу увидеть его, живого, в каком-то ином мире, каким-то образом сохранившегося на протяжении всех этих эпох моего чистилища, — он горько рассмеялся. — Мне иногда интересно, может он и правда где-то здесь, в этих ваших проклятых мирах, которые вы называете владениями. Но потом я задаюсь вопросом, не был ли это кто-то другой, тот, кого я видел, тот, кто вёл меня через Царство Хаоса, кто провёл меня через пламя.

Казалось, он только сейчас заметил, что все смотрят на него, и его лицо ожесточилось.

— Что бы ни случилось, мои поиски выплеснули меня в ту уродливую духовку, которую ты называешь Акши, в окружение болтливых идиотов, претендующих на звание истребителей. Потомки Гримнира, сказали они. Если бы они знали его так же, как я, то задумались бы о том, стоит ли претендовать на подобное родство. Никто из них не понимает, какой коварный мошенник их бог, — он стукнул по руне на груди. — Они столь же бесполезны, как и он. Так что, в конце концов, быть может они и правда его потомки. Они сделали эту безделушку, а потом у них не хватило сил, чтобы её использовать.

— Что это? — спросила Лхосия, протянув руку, чтобы прикоснуться к руне. Но затем резко отдёрнула назад, когда золотой лик в груди Готрека полыхнул жаром, опалив руку девушки.

— Имущество ордена Азира, — огрызнулась Маленет, бросая предупреждающий взгляд на жрицу.

Готрек рассмеялся, его настроение немного улучшилось.

— Просто подойди и попробуй забрать, эльфиечка, — он отодвинул бороду, пытаясь взглянуть на руну. А затем скривился, когда увидел лик бога-прародителя дуардинов, который был ей придан. — Взгляни на него. Засевшего в моей проклятой груди. Дразнит меня каждый раз, когда я вижу его тупую образину.

— Это Гримнир? — спросила Лхосия.

— Да. Его подобие, по крайней мере.

— Ты носишь символ бога, которого презираешь?

— Не по собственному выбору, девочка. Он не выглядел так, когда я вбил его себе в грудь. Кроме того, от него есть прок. Как они это называют? — спросил он, покосившись на Маленет.

— Пра-золото, — ответила альвийка, закатив глаза. — Огненные убийцы утверждают, что это кусочки Гримнира, разбросанные по всем мирам, — она уставилась на руну. — Нелепо, как, впрочем, и все дуардинские легенды, но пра-золото определённо обладает силой. Они вбивают его в свои тела, чтобы питать собственную ярость, но ни одна другая руна не равна той, что в теле Готрека, — она позволила своему взгляду погладить металл. — Это мастер-руна, выкованная самим Крагом Черномолотом. И когда Готрек уничтожит себя, я отнесу её в Зигмарон.

Пульс Маленет участился, когда она подумала, что это будет означать для неё. Она станет тем, кто даст оружие достаточно мощное, чтобы выиграть войну во Владениях. Она начнёт с чистого листа. Никого не будет волновать, что она делала в прошлом. Ни один из её врагов в Азирхейме не сможет покуситься на неё. Сам Зигмар, возможно, сделает её святой.

— Значит, — заговорила Лхосия, хмуро глядя на Готрека, — когда ты говоришь о своей гибели, ты имеешь в виду, что хочешь уничтожить себя? — она покачала головой. — Ты говоришь, что твоя культура почитает наследственную мудрость, а затем собираешься пустить по ветру все эти знания? Что может быть большим преступлением, чем самоубийство? Это предательство твоих предков и твоих потомков. Ты должен сохранить свою мудрость. Ты должен бороться, чтобы передать то, что знаешь.

— Я — Истребитель, девочка, — ответил Готрек. — Я должен искупить… — он смолк, а затем пожал плечами. — У меня есть, что искупать, пусть никто здесь об этом и не помнит, — он осушил остатки своего бурдюка и скривился. — Боги, что за моча дракка.

Они снова сидели в тишине, слушая шелест дождя и треск костра. Затем Лхосия посмотрела на Трахоса.

— Ты тоже слуга Истребителя?

Маленет рассмеялась.

— Я служу Богу-королю, — ответил Трахос. Пламя костра подчёркивало его звериные черты, делая лицо грозорождённого почти толь же диким, как у Готрека. Его глаза напоминали звёзды, тлеющие под свирепо сведёнными бровями. — И ордену Азира, — он посмотрел на Маленет. — Мы оба.

Лхосия посмотрела сперва на Маленет, потом на Трахоса. Их взаимная неприязнь была столь очевидна, что сомнение, прозвучавшее в последующем вопросе юной жрицы, не вызвало удивления.

— Вы работаете вместе?

Теперь настала очередь смеяться Готрека.

— Эльф хочет руну, и ей всё равно, если для этого мне придётся помереть. Красавчик чувствует то же самое, но его перекручивает от желания понять, что, по мнению молотомёта, будет более правильным решением. Он отчаянно нуждается в руне, но не может заставить себя поступить дурно. Правда, улыбчивый? Ты не хочешь быть таким же дикарём, как я.

Глаза Трахоса сверкнули от переполнявших его эмоций, он дёрнул головой, но промолчал.

— Ты уже был здесь прежде, — сказала Лхосия, наклоняясь и внимательно изучая доспехи грозорождённого. — Ты уже был в Аметистовых княжествах.

— Что? — удивилась Маленет.

Лхосия указала на различные приборы и снаряжение на поясе Трахоса. Среди измерительных приборов были спрятаны песочные часы в металлической оправе, заполненные пылью, которая мерцала при каждом движении. Венчал часы декоративный усмехающийся череп.

— Или ты купил это у кого-то другого, кто был в Аметистовых княжествах.

Трахос хмыкнул и накрыл часы. Он выглядел злее, чем когда-либо прежде, его голова снова дёрнулась.

Готрек фыркнул от удовольствия.

— О, скелет в шкафу?

Трахос подхватил один из мехов с вином и сделал долгий глоток. Он проигнорировал интерес, явно видный на лицах Маленет и Готрека, и повернулся к Лхосии.

— Я, вместе со свитой горозорождённых вечных, сражался в южных областях Аметистовых княжеств. Это были Молоты Зигмара. Моя же собственная свита была… — он поколебался, после чего постучал по бирюзовым доспехам. — Я принадлежу к грозовой палате, известной как Небесные защитники, но я остался последним. Я возвращался в Азир, когда примкнул к Молотам Зигмара. Мы были незнакомы, но хорошо бились рядом. Мы захватили Амальфейскую крепость, затем обыскали всё побережье. На расстоянии почти трёх сотен миль в её окрестностях боле не дышит ни одного слуги Хаоса.

— Амальфейская крепость, — Лхосия кивнула. — Мне знакомо это название. Радиканские князья. В древние времена они были нашими союзниками. В библиотеках Незыблемой крепости до сих пор хранятся священные тексты, написанные князьями-радиканцами, — она покачала головой. — Вы вернули себе крепость? Прошли века, несчётные века с тех времён, когда эти земли были свободны от Хаоса.

Что-то мелькнуло в глазах Трахоса, но сгинуло так же быстро, как и возникло.

— Мы захватили крепость и земли вокруг неё. Я был прикреплён к Молотам Зигмара для выполнения особых обязанностей, — он постучал по инструментам на поясе. — Моя работа заключалась в том, чтобы послать весть в Азир, чтобы остальные грозорождённые из их палаты смогли найти путь через эфирную пустоту. Пока мои товарищи собирали местных жителей и вооружали их, я помогал тем, кто занимался ремонтом крепости, — он замолчал и ещё отпил из бурдюка. — Прошли недели. Ни словечка из Азира, — он хмуро покачал головой. — Ну, то есть я не смог ничего разобрать. Только вой и крики. Кто-то пытался меня предупредить. Только это было больше похоже на крики из-за толстой стены. «Некротрясение» было единственным словом, которое я смог разобрать, но мне оно ни о чём не говорило.

Он покачал головой и продолжил.

— Мы продолжили нашу работу, обыскивая равнины в поисках оставшихся хаоситских собак, — его перчатка металлически взвизгнула, когда грозорождённый сжал пальцы, словно выдавливая из кого-то жизнь. — Они пытались сбежать. Мы атаковали. Свирепо. Жестоко. Я показал Молотам Зигмара, как сражаются Небесные защитники. К этому были не готовы даже связанные кровью. Они расслабились. После стольких лет они не ожидали, что кто-то попытается вернуть Аметистовые княжества. Они думали, что эти земли принадлежат им, — его голос становился всё громче, как будто он обращался к толпе, а не трём своим спутникам, сидевшим напротив у костра. — Но мы вернули их обратно! Почти без потерь. Мы снесли их идолов и цитадели. Мы разрушили их тюрьмы. Мы освободили убогие души, которые десятилетиями не видели света. Это было великолепно. Молот падал. Связанный кровью умирал.

Маленет осторожно забрала у него из рук мех с вином, прервав воспоминания грозорождённого. Она сделала глоток и после тихо заговорила.

— И всё же, когда ты встретился нам с Истребителем в Акши, ты был один. С тобой не было никаких Молотов Зигмара, когда ты нашёл нас на Убиенном пике.

Трахос посмотрел на неё, его голова затряслась, гнев тёк из его глаз.

Она осторожно приблизила руку к одному из клинков, гадая не слишком ли сильно на него надавила.

Гнев Трахоса утих и он расслабился.

— Мы раздавили Хаос. Мы сделали то, что должны были сделать. Эти звери не могли пробиться сквозь доспехи нашей веры, но… — он поколебался. — Но Хаос не единственная угроза в пустошах Шайиша. Голоса из Азирхейма становились всё слабее и отчаяннее, поэтому мы сосредоточились на укреплении крепости и вооружении освобождённых рабов. Мы понимали, что не пройдёт много времени, прежде чем сведения о наших успехах доберутся до полевых командиров, контролирующих оставшуюся часть княжества. Мы одержали победу благодаря скорости и неожиданности, а не превосходящим силам. Без подкрепления нам бы пришлось несладко. Сперва невольники боялись нас так же, как своих поработителей, но затем увидели шанс. Возможность отомстить, по крайней мере. Некоторые до сих пор помнили легенды о временах до Хаоса. Временах, когда человек не знал тирании. Под нашим присмотром они стали сильнее. Отважней. Мы начали выбираться в соседние деревни, укрепляя их, постепенно распространяя влияние на всё княжество. Когда начались нападения, мы были готовы. И смертные тоже.

Его лицо потемнело.

— Но затем до нас стали доходить слухи о других вещах. О людоедстве среди ничтожных, которых мы вооружали и кормили. Мы поделились с ними словом Зигмара. Мы поведали им, что Эра Хаоса прошла и настала новая эпоха, но стоило нам уйти, как они снова погрузились в собственную дикость, — его голос задрожал от ярости. — Если бы люди знали, чем мы пожертвовали, ради спасения этих Владений. Если бы они знали, что это значит. Мы бессмертны, но мы… — он покачал головой. — После столь долгого времени под плетью Хаоса, они вновь впали в порчу поклонения Богу крови. По крайней мере, так я думал поначалу. Я выехал из крепости, чтобы убедиться лично.

Его голос успокоился.

— Но это был не Хаос. Они поклонялись не Кхорну. Я понял это, как только добрался до первой же деревни. Поклонение любого вида теперь было выше их понимания. Они больше не были людьми. Она заползли в братские могилы, оставленные их угнетателями, и выкопали останки, — он поморщился. — Они ели трупы, питались ими, словно животные. После всего, что мы для них сделали, я не мог этого понять, — он врезал кулаком по земле, раскидав угли. — Мы освободили их, а они превратились в животных. Неужели они не видели, что рискуют всем? Они оставляли нас открытыми для атаки. Мы их спасли, а они нас предали! Они даже не… — Трахос снова оборвал себя и тряханул головой.

— И что ты сделал? — спросила Маленет, чувствуя, что грозорождённый не хочет заканчивать рассказ.

Очевидно, вино оказало на Трахоса такой же развязывающий язык эффект, как и на Готрека. Видно было, что слова разрывают его изнутри, но он не мог перестать говорить. Маленет видывала таких прежде. Слишком пристыженных, чтобы говорить о своих деяниях, но уже не имеющих сил молчать.

— Я был в ярости, — пробормотал он. — Некоторые из Молотов Зигмара были там и попытались меня успокоить, но я не слушал. Я уничтожил эту деревню. Эти люди собирались всё испортить, и я решил… Я их убил. Всех. Я показал им, как Бог-король обращается с теми, кто предаёт своих спасителей.

Маленет пожала плечами.

— Выглядит вполне разумным. Вы спасли их, а они превратились в трупоедов. Это невоспитанно, как минимум. Я не могу обвинить тебя за то, что ты предал их молоту.

Готрек нахмурился.

— Ты сказал, что другие, из Молотов Зигмара, пытались сдержать тебя. Почему? Ты делал работу Зигмара. Они были трупоедами. Как те твари, с которыми мы сражались здесь, в Морбиуме. Почему бы тебе не прикончить их?

Трахос отвёл взгляд, но его голос оставался по-прежнему ровным.

— Я был в ярости. Это было своего рода безумие. Я слышал, как мои товарищи зовут меня, но это было похоже на крики из пустоты эфира. Они не имели смысла. Словно воющая на меня стая зверей. Мои молоты поднимались и падали, крушили и уничтожали, мои глаза залило кровью. Только истощение, наконец, вынудило меня остановиться. А потом я увидел тела.

Маленет кивнула, догадываясь. Понимая, наконец, почему разум Трахоса был сломлен так же, как его тело.

— Они не все были гулями, не так ли?

Грозорождённый не ответил.

— Ты убивал людей, — продолжила она. — Вот почему остальные грозорождённые пытались тебя остановить.

Трахос заговорил, его голос был тих.

— Я прошёл обратно тем же путём, что и пришёл, но не мог понять того, что видел. Эти трупы… Некоторые определённо были теми пожирающими мёртвую плоть тварями. Но другие… — он покачал головой.

Готрек отпил ещё вина и поморщился.

Лхосия смотрела на Трахоса новыми, полными ужаса глазами.

— И что сделали Молоты Зигмара? — спросила Маленет.

Голос Трахоса был унылым и выхолощенным.

— Они пытались обуздать меня. Пытались отогнать меня.

Маленет недоверчиво рассмеялась.

— Ты сражался со своими? С теми, кто одного с тобой рода?

— Нет! Не так. Я не имею в виду, что напал на них. Не так, как вы подумали. Даже сейчас, изменившись, я бы не навредил одному из воинов Зигмар. Но я им сопротивлялся. Я оставил их. Бросил на произвол судьбы. Я не мог избавиться от лиц, которые видел. И до сих пор не могу.

Готрек задумчиво оглядел Трахоса, а когда заговорил, его голос был мягче обычного.

— Боги нас дурачат. Всех нас. Ты был там, потому что они приказали тебе там быть.

— Бог-король не приказывал убивать мне беззащитные семьи.

Готрек сердито уставился на дождь.

— Когда боги говорят о Порядке или Хаосе, они имеют в виду славу — свою славу. Им плевать на тех, кто завоёвывает для них эту славу.

— Ты изменился? — заговорила Маленет.

Трахос в замешательстве покачал головой.

— Это твои слова. Ты сказал: «как бы я ни изменился, но я никогда бы не навредил одному из воинов Зигмара».

Трахос уставился на Маленет и впервые с их встречи, она почувствовала что-то иное, кроме насмешки, при взгляде на грозорождённого. Она не чувствовала, что смотрит в глаза мужчины. Этот взгляд не мог принадлежать человеку. Кем они были, эти грозорождённые вечные? Она не задумывалась об этом раньше, но теперь почувствовала озноб, осознав, каким странным он был. В некотором смысле он казался даже менее человечным, чем трупоеды.

— Я потерял себя, — пробормотал он, наконец, выпустив её из плена его нечеловеческого взгляда, и уставился в огонь. — Первый раз я погиб в битве при Висургисе. Это было великолепно. Мучительно, да, но великолепно. Когда я почувствовал, что моя душа, по-прежнему нетронутая, пылает в залах Зигмара, вбиваемая в Наковальню апофеоза, я понял, что переродился. Перекован, чтобы я снова мог драться. Затем я умер снова, сражаясь с зеленокожими на Орротском перевале. Боль тогда была сильнее, но слава, всё ещё, была невообразима. Шанс снова жить, снова сражаться за Бога-короля, противостоять всему дурному во Владениях смертных.

Он посмотрел на звёзды.

— Когда я умер в третий раз, казалось, что боль никогда не кончится. Возможно, что-то пошло не так? Возможно, я слишком сломлен, чтобы быть спасённым? Сомнения снедали меня. Но мучения казались бесконечными. И это было не самым худшим. Когда всё закончилось, и я смог присоединиться к своей грозовой палате, то не мог вспомнить, что это значит. Почему мы сражались? Всё, что раньше казалось таким важным, теперь ощущалось как сценические указания в пьесе или слова песни. Ничто не выглядело реальным.

Он повернулся к Готреку, качая головой.

— Я не мог вспомнить свою семью. Даже имя своего отца. Или место своего рождения.

— А потом тебя отправили в Шайиш, — сказала Маленет, догадываясь, что будет дальше.

Он кивнул, не встречаясь с ней взглядом.

— Всё, что я мог вспомнить — песни. Гимны, которые мы узнали в Азире. Эти славные мелодии. Я пел их, сражаясь, молясь, чтобы слова сдерживали меня — чтобы они направляли меня, когда разум уже не мог. Но правда в том, что я не знаю, кто я. Я убил столь многих во имя Зигмара, думая, что выполняю его работу. Но был ли это я? Всегда? — он нахмурился и снова замолчал.

Какое-то время все молчали. Даже Готрек выглядел встревоженным речью Трахоса.

Что-то пришло на ум Маленет.

— Что с тобой случится, когда ты вернёшься в Азир? Известие о твоём бегстве из Шайиша, возможно, уже дошло до них. Если только Молоты Зигмара не умерли. Что скажут твои командиры, когда ты вернёшься один, с пустыми руками, потеряв своих людей?

— Я не вернусь с пустыми руками. Я подчинюсь любому решению, которое будет сочтено целесообразным, но я не вернусь, если только не получу прямого указания, — он посмотрел на руну в груди Готрека. — Я вернусь с призом.

Смех Готрека разнёсся по залу.

— Ну конечно! Ты тоже хочешь, чтобы я помер, как и канавная девка. Таким образом, ты сможешь вырезать эту штуку из меня и…

— Нет, — Трахос сжал кулаки. — Я не убийца. Что бы я ни делал в прошлом, я буду пытаться сохранить тебе жизнь. Я не позволю тебе навредить себе, пока не смогу убедить отправиться со мной в Небесный град.

Готрек вскочил на ноги, пошатываясь от выпитого вина, и схватил свой топор.

— Убийство? — спокойный сочувствующий тон покинул его голос, сменившись диким рёвом. Его лицо было искажено яростью и весельем. — Не должно быть никакого убийства, приятель. Сразись со мной в честном бою. Заработай эту проклятую руну!

Трахос не пошевелился.

— Я не стану. Ты не создание Хаоса или агент Губительных сил. Ты так же и не созданный мстящий призрак Великого некроманта, которому ты бросил вызов, — он покачал головой. — По правде говоря, никто из нас не знает, кто ты на самом деле. Я сомневаюсь, что ты сам это знаешь. Я не буду драться с тобой, — он раскрыл ладонь и уставился на потрёпанные клёпаные пластины своих латных перчаток.

Готрек постоял ещё немного, после чего грузно шлёпнулся обратно на пол и схватил ещё один мех. Его воинственности не хватало обычного рвения, как будто он механически делал то, что все от него ждали.

— Жаль, — пробормотал он.

Маленет задумалась над тем, что только что узнала. Грозорождённый вечный, чья вера поколеблена, был гораздо меньшей угрозой, чем бескомпромиссный фанатик, с которым, как она думала, они путешествуют. Не было никакой надежды убедить Готрека отправиться в Азир и принести клятву служения Богу-королю. И если Трахос слишком устал от битв, чтобы просто убить дуардина и забрать руну, это означало, что она была единственной, кто мог вернуть её в Азирхайм. Она откинулась на спину и пригубила вина, после чего схватила немного еды, которую Лхосия сумела выудить из подземных хранилищ храма, чувствуя себя немного счастливее, чем некоторое время назад.

— А ты? — спросила Лхосия, поворачиваясь к альвийке. — Ты тоже здесь, чтобы защитить Истребителя?

Маленет сдержала ухмылку, а Готрек фыркнул.

— Она защитит меня, только если моя смерть лишит её шансов забрать мою руну.

Маленет притворно всплеснула руками.

— А как же душа, которую ты несёшь? — поинтересовалась Лхосия.

Маленет рассмеялась.

— Ты не захочешь узнать, что у меня на душе.

— Нет, — прервала её жрица. — Я не имею в виду твою душу. Я имею в виду ту, которую ты носишь на шее.

Трахос и Готрек оба удивлённо подняли взгляд.

Маленет обхватила рукой амулет.

Она знает, что ты сделала, рассмеялась госпожа, обрадованная таким поворотом событий. И как же ты это объяснишь?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Маленет, слишком явно повысив голос. — Это просто память об убийстве.

Лхосия нахмурилась, подозрительно оглядев Маленет.

— Ты, конечно же, знаешь, что это нечто большее? Если нет, то я могу объяснить. Я верховная жрица Савана. Даже самая закутанная душа открыта мне. Я вижу каждую душу в Морбиуме.

Маленет внутренне выругалась. Ей нужно было заставить эту идиотку заткнуться, прежде чем она всё испортит.

— Он закончился, — заговорил Трахос.

— Что, — огрызнулась Маленет.

— Дождь.

— Наконец-то! — воскликнул Готрек, вскакивая на ноги.

На их глазах последние осколки со стуком врезались в камни площади. Затем они перевели взгляд на Лхосию, но та по-прежнему смотрела на амулет Маленет.

Готрек протопал на площадь, и махнул рукой на звёзды.

— Выглядит, как отличная погодка для похода!

Пока Трахос ходил в храм за припасами, остальные бродили по платформе, изучая повреждения, проводя пальцами по шрамам, что покрывали теперь каждый дюйм кости. Над головой ещё стояли грозовые тучи, что странно блестели, пока сталкивались, сливались и набухали, и всё же тащились прочь, на юг, в сторону от набережной.

Вернулся Трахос.

— Туда? — спросил он, кивнув в дальний конец платформы, откуда широкие, замусоренные ступени вели к началу ещё одной огромной конструкции.

— Да, — ответила Лхосия — И нам стоит поторопиться. Всё княжество может оказаться заражено этими мясоедами. И они могут вернуться в любое время.

Они поднялись по ступенькам, и, несмотря на заявление Лхосии о том, что стоило бы поспешить, не смогли удержаться, чтобы не остановиться на верхней площадке, дабы полюбоваться открывающимся необычным видом. Они стояли у входа на большую дорогу, построенную из того же сочетания железа и костей, что и храм. Она вознеслась над морем, изгибаясь и постепенно скрываясь во мраке. Дальние участки пути освещались чем-то наподобие бледных, низко висящих лун.

— Выдающиеся, — объяснила Лхосия, кивнув на свет. — Дом для живых и непогребёных, — выглядела она при этом так, словно испытывала боль. — Их должно быть гораздо больше. Всё небо должно было быть освещено, — она повернулась и посмотрела на юг. Там света почти не было. Лишь слабо светящиеся звёзды отмечали половину небосвода.

— Они уничтожены? — спросила Маленет.

— Возможно. Но даже если они всё ещё целы, то каким-то образом осквернены. Их построили, чтобы они хранили души Непогребённых. И свет Непогребённых должен быть виден даже отсюда. Я лишь надеюсь, что князь Волант сделал, как планировал, и эвакуировал обитателей — доставив непогребённых и их опекунов в столицу, где мы могли бы обеспечить их безопасность. Но, должно быть, что-то пошло не так. Мой собственный храм не был пуст. Моя семья всё ещё была в нём, когда… — Лхосия тряхнула головой.

Готрек некоторое время изучал её, после чего вгляделся вниз по дороге.

— Это крепость? Это один из твоих выдающихся?

Остальные присоединились к дуардину. Внизу, на поверхности дороги мерцал свет, чуть слабее остальных. В таком странном окружении было нелегко определить расстояние, но Маленет решила, что до него было не дальше четырёх, пяти миль. Вместо отливавших синевой остальных огней, этот был золотого цвета, цвета пламени.

— Это сторожка, — пояснила Лхосия. — Каждое ответвление пути охраняется сторожками по всей его длине.

Готрек махнул топором, указывая на кровавые следы, уводящие вдаль по дороге.

— Похоже, вашу сторожку посетили те же гости, что и храм.

Лхосия кивнула.

— Нам надо идти. Чем раньше мы доберёмся до князя, тем лучше.

Когда группа устремилась вперёд по дороге, в голове Маленет раздался знакомый голос.

Ты слышала, что сказала эта девица?

Она замедлилась, позволив остальным опередить себя на несколько шагов.

— Что именно? — спросила она, покосившись на амулет.

До того, как она соединилась с этой мерзкой штукой — разве ты её не слушала? Когда она говорила о разделительных камерах? Она сказала кое-что интересное. Удивительно, я знаю, от кого-то столь уродливого и скучного, и всё же,

Маленет нахмурилась.

— Она сказала, что непогребённый может привести нас к князю, а тот может привести Готрека к Нагашу.

Не то, простофиля. Что она сказала, когда отогнала тебя?

— Она сказала, что должна сосредоточиться. Она сказала, что если потеряет нить, то рискует не вернуться в целости и сохранности, — Маленет замерла, начиная понимать, что имела в виду её старая госпожа. — Что она имела в виду?

Ты всегда была такой плохой ученицей. Столь бестолковой.

Маленет усмехнулась, когда вновь пришла в движение.

— И что это говорит о тебе, моя госпожа? Что кто-то столь тугодумный смог перехитрить тебя?

Ты никогда не могла обмануть меня. Ты…

— Я убила тебя, — ухмыльнулась Маленет. — Думается мне, это само по себе означает, что a смогла тебя перехитрить.

И что теперь, глупое создание? Что станет с тобой, когда ты вернёшься обратно в Азир?

— Я вернусь с руной. Ничего больше не будет иметь значения.

Этот истребитель не умрёт. Он не такой, как все. Разве ты не видишь этого? Даже если бы тебе удалось пропустить яд под его толстую шкуру, он бы этого даже не заметил. Что-то изменило его. Взгляни на него! Он говорит об убийстве бога, но он сам наполовину бог.

Маленет кивнула.

— Руна изменила его. Он не похож на любого другого дуардина, которого я встречала. В нём так много силы.

Это не просто руна. Вспомни, каким он был, когда ты впервые встретила его в палатах огненных убийц. Это было до того, как он забрал мастер-руну и уже тогда его было невозможно остановить. Что-то большее, чем кровь, горит в его венах.

— И причём здесь разделительная камера? — огрызнулась Маленет, устав от словесных игр своей бывшей госпожи.

Амулет замолчал и альвийка тихо выругалась.

Ускорив шаг, она догнала остальных, как раз тогда, когда дорога свернула, и они впервые увидели сторожку. Она выглядела как увеличенный вариант кокона, который Лхосия несла в руках — бледная изогнутая слеза, построенная вокруг пары больших ворот в форме листьев. Наверное, когда-то это было впечатляющее сооружение, теперь же его охватило пламя, наполняя темноту углями и дымом. Стены треснули в нескольких местах, усыпав дорогу кусками кости.

— Никаких признаков протравленных, — торопливо сказала Лхосия.

— Не совсем так, — рассмеялся Готрек, кивая назад. Из храма, который они покинули, текли тёмные фигуры. Даже отсюда было видно, что их были сотни.

Лхосия выплюнула проклятье и подняла свою косу.

— Мы никогда не сможем обогнать их, — выплюнула Маленет. — Посмотрите на их скорость.

— Шевелись! — рявкнул Готрек, махнув в сторону сторожки.

Приближаясь к зданию, они начали замечать тела, тут и там валявшиеся на дороге. Поначалу это были только гули, похожие на жутких полуголых мерзавцев, с которыми они сражались на пути в княжество. Но затем, спустя некоторое время им попался труп человека, выглядевшего куда менее диким. Это был высокий, крепко сложенный рыцарь в чёрных доспехах и оперённом белом плаще. Его горло было разорвано и он явно был мёртв, но вокруг него валялись десятки убитых трупоедов. И даже в смерти он не отпустил рукоять окровавленной боевой двуручной косы.

Лхосия покачала головой.

— Могильная стража. Если даже они не могут сдержать этих тварей, то надежды мало.

— Надежду перехваливают, — сказал Готрек. — То ли дело чистая кровожадность.

Когда они добрались до сторожки, им пришлось прикрыть глаза от слепящего света. Пожар был яростным

— Ворота из них теперь так себе, — рассмеялся Готрек. Передний изгиб здания полностью обрушился, поглощённый пламенем, так что можно было увидеть дорогу на той стороне. Она была усеяна множеством трупов. Опять в основном трупоеды, но Маленет заметила и нескольких рыцарей в чёрных доспехах.

Готрек присел на корточки, вглядываясь в металлическую конструкцию в основании здания.

— Это ось? — он оглянулся на Лхосию. — Как работают эти сторожки? Они просто преграждают путь? Обычные ворота? Или что-то более сложное?

Лхосия покачала головой и кивнула, её глаза сощурились.

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду — это больше, чем просто ворота. Можно поднять участок дороги, как разводной мост. Но я понятия не имею, как это сделать.

— Вот твой шанс, человече! — ухмыльнулся Готрек Трахосу, указывая на механизм под зданием. — Ты ж вроде инженер, не так ли? — он отступил назад и посмотрел на горящее здание. — Похоже, вся конструкция работает как противовес. Мы видели мост, который работал схожим образом, когда вернулись в Нульн. Помнишь? Который пересекал Рейк.

— Нульн? — покачал головой Трахос.

Готрек закатил глаза.

— Неважно. Дело в том, что мы должны поднять участок дороги вверх, — он оглядел набор инструментов и приборов, прицепленных к поясу грозорождённого. — Означает ли столь причудливое название как лорд-ординатор, что ты умеешь пользоваться гаечным ключом?

Трахос уставился на Готрека, явно потрясённый.

— Прежде мне не встречались подобные конструкции.

Готрек ткнул его в грудь тупым пальцем.

— Чего ты боишься? Попытаться и проиграть? Если ты ничего не сделаешь — мы всё равно помрём.

Немного помедлив, Трахос повернулся к зданию и начал внимательно его осматривать.

— Возможно, — пару мгновений он ходил взад-вперёд, после чего обошёл пламя и скрылся с глаз, спускаясь в механизмы под сторожкой. Несколько секунд спустя в тенях раздались звенящие звуки.

Маланет бросила взгляд вниз по дороге, в сторону быстро приближающейся толпы гулей.

— Минут десять, думаю. Может, меньше.

— Мы можем получить и больше, — заявил Готрек, поднимая топор. — Подсоби парню. Он более способный, чем сам думает. Когда он закончит, свистни, — он тяжело затопал вниз к пожирателям падали. — Но не торопись. Похоже, намечается веселье, — он взвыл боевой клич и, нагнув голову, устремился в атаку.

— Они разорвут его на части, — пробормотала Лхосия.

Маленет раздражённо уставилась на спину Готрека.

— Ты и правда так думаешь, да?

С этими словами она развернулась к пожираемому пламенем зданию и попыталась отыскать Трахоса. Сперва все её попытки закончились полным провалом, но затем она различила звук немузыкального пения, который и привёл её к горозорождённому. Работая, тот пел себе под нос грубые стихи. Подняв руку к лицу, она подошла к стенам, чувствуя, как её волосы начинают скручиваться от жара.

Трахос восседал на каркасе из изогнутого металла, сражаясь с рядом покрытых пеплом вентилей. В руках он держал нечто, похожее на пару склёпанных золотых штангенциркулей, и пытался приладить их к стойкам под дорогой.

За спиной раздался громогласный рёв — Готрек добрался до первых рядов трупоедов. Они подобрались уже достаточно близко, чтобы Маленет даже удалось разглядеть пару лиц мерзких тварей, пока секира Готрека рубила их, разбрасывая кости и кровь по округе.

Она задалась вопросом, пойти помочь Готреку или остаться рядом с Трахосом.

— Сможешь заставить это работать? — окликнула она грозорождённого.

Штангенциркули Трахоса теперь были зажаты вокруг одной из распорок, и эфирный свет наполнял инструмент. Трахос склонился к нему, напевая слишком громко, чтобы расслышать вопрос Маленет.

— Будет это работать? — снова попыталась она.

Он обернулся, качая головой.

— Нет. Ворота защищены колдовством. Я вижу замок, но у нас нет ключа.

— Он должен быть у привратника! — крикнула Лхосия, всматриваясь через разрушенные ворота в тела, разбросанные с другой стороны. — Если бы ты помог мне пробраться в здание, то я смогла бы попробовать найти его труп. Возможно, ключ всё ещё при нём.

Маленет уставилась на огненную стену.

— Нас изжарит. Придётся ждать, пока огонь утихнет.

— Нет времени, — заявил Трахос, взбираясь обратно на дорогу и прикрепляя штангенциркули обратно к броне. Сняв шлем с пояса, он надел его, затем вытащил молоты и направился к дверям. Когда он достиг пламенной преисподней, то не выказал ни единого признака того, что ощущает испепеляющий жар. На какое-то мгновение он остановился перед высокими дверями, покрытыми костью. Затем наклонился вперёд и вгляделся в петли. Секунду спустя он кивнул и выпрямился. Пока Готрек смерчем носился в толпе гулей, Трахос поднял свои молоты и начал крушить дверные петли, окутывая себя фонтанами искр и облаками дыма. Двери, и без того ослабленные огнём, задрожали, и Трахос удвоил усилия, размахивая молотами с такой яростью, что те начали искриться и потрескивать. Наконец, издав чудовищный стон, створки поддались и начали открываться.

Пару мгновений спустя они с грохотом рухнули на дорогу, и Трахос отступил, опустив молоты.

Стена дыма и пламени покатилась к Маленет, заставив её поспешно отступить. Затем огонь угас, открыв лежащие на поверхности дороги двери, всё ещё искрившие и дымившиеся, но уже куда менее яростно.

— Как быстро ты можешь бегать, Ведьмин Клинок? — спросил он.

Она кивнула и, рванув мимо воина Зигмара, уклоняясь от языков огня, проскочила упавшие ворота, выметнувшись на противоположную сторону дороги.

Сквозь пламя она увидела, как Трахос подошёл к Лхосии и она обменялись парой слов — жрица выглядела сомневающейся. Затем она кивнула, и Трахос поднял её и забросил на плечо, словно она была тюком с одеждой.

Остальная часть сторожки ещё была охвачена огнём, но Трахос всё же сумел уберечь юную жрицу от немногих, протянувшихся в их сторону пламенных языков, пока бежал сквозь арку обрушенных ворот.

Даже с этой стороны Маленет видела просто абсурдный перевес, с которым столкнулся Истребитель. Готрек выглядел так, словно пытался сдержать приливную волну.

— Руна, — пробормотала она и повернулась к Трахосу. — Если они убьют его…

Трахос кивнул.

— Ключ, — сказал он, глядя на Лхосию. — Какое из этих тел принадлежит привратнику?

Лхосия метнулась в одну сторону, затем в другую. Кроме мёртвых рыцарей, все остальные тела принадлежали трупоедам. Она покачала головой.

— Его здесь нет!

Маленет двинулась дальше по дороге.

— Тогда, по всей видимости, он сбежал.

— Нет, — заявила Лхосия, всматриваясь в разрушенное здание. — Могильная стража никогда бы не позволила ему покинуть свой пост. Это было бы изменой, — она снова заметалась среди тел, переворачивая их и разочарованно качая головой.

Готрек разочарованно заревел и они резко развернулись в его сторону.

Трупоеды заставили его отступать. Им не удавалось нанести ему удар, поэтому они просто использовали преимущество в численности, швыряя себя на тела павших и опадая на Истребителя оползнем из кулаков и костей.

— Нам нужен этот ключ, — заявил Трахос, осматривая окружающую их ужасную мешанину. — Ты уверена, что его нет среди трупов?

— Конечно, — пробормотала Лхосия. — но это бессмысленно.

Раздался ещё один полный вызова рёв, когда толпа падальщиков отпихнула Готрека ещё на пару шагов.

Вот так ты и умрёшь, раздался самодовольный голос из фиала. Забитая, как скотина, в немыслимой глуши, в забытой богами сторожке. Достойный конец для таких, как ты.

Маленет прошипела проклятье. Подняв взгляд, она оглядела ворота и полуразрушенные здания по обе стороны от них. В них вели несколько дверей, какие-то разбитые, несколько целые, но все заляпаны кровью.

— Любопытно, — пробормотала она.

— Что? — переспросил Трахос.

— Можешь дать мне ещё несколько минут? — она кивнула в сторону Готрека. — Можешь помочь этой грязной свинье сдержать их ещё немного?

Мгновение он молча смотрел на неё, явно подозревая какой-то подвох. Затем пожал плечами и пошёл через пламя, зачиная новый гимн. Маленет догадалась о логике его мыслей — лучше быть рядом с руной, чем застрять со смертоносной альвийкой. Это не имело значения. Пока он мог купить ей несколько минут.

Как только дорога озарилась вспышками азиритского волшебства, Маленет бросилась к ближайшему гулиному трупу и опустилась рядом с ним на колени, выхватывая кинжалы

— Он уже мёртв, — сказала Лхосия, в замешательстве глядя на альвийку.

Маленет проигнорировала её, вонзив кинжал в грудь покойника. Раздался глухой треск и грудина разошлась, открыв блестящую мешанину внутренностей.

Лхосия в отвращении пробормотала проклятье и отвернулась.

Ты не можешь сделать это, прошипел голос её мёртвой госпожи. Что ты о себе возомнила? Ты совсем глупа? Думаешь, сможешь совершить кровавое таинство лишь потому, что наблюдала за мной, когда это делала я?

Маленет сунула руку в рану, схватила ещё тёплое сердце, а затем выпрямилась, вырвав его из костяной клетки в брызгах багрянца.

«Я делала кое-что большее, чем просто смотрела на тебя, моя госпожа, — подумала она. — Ты считала меня тупым инструментом, но я всегда готовилась, всегда планировала тот день, когда займу твоё место».

Кровь ещё текла, когда она начала резать сердце, вбивая в мышцу замысловатые сигилы, каждая из которых была вписана в символ её возлюбленного, кровожадного властелина, Кхаина. Как только они покрыли каждый дюйм сердца, она выкрикнула заклинание, и орган начал тлеть, дым потёк у неё между пальцами.

Мгновение ничего не происходило. Маленет выругалась. Возможно, она просто была дурой, пытаясь молиться Кхаину таким поспешным, неряшливым образом.

Ты абсурдное создание. Если бы ты действительно училась у меня, то знала бы, что…

Маленет вскрикнула и откинулась назад, выгнув спину, когда пыл Кхиана пронзил её. Она засмеялась в экстазе. Кровавый обряд сработал. Мощь бога тряханула её с такой силой, что она закричала Лхосии: — Помоги мне! Держи сердце!

Видения затопили её разум и на мгновение все её мысли смешались. Вот она ехала бок о бок с гордыми воинами, сжимавшими копья и вымпелы, врываясь в битву на славных скакунах. Их цвета были ей незнакомы, а язык был древним, ни в одном из шайишских языков или наречий она не слышала ничего похожего.

Всадники были совершенно непохожи на рыцарей, которых Лхосия называла Могильной стражей, но окружающие пейзажи были знакомы. Всадники ехали по той же дороге, что и она сейчас — магистраль из костей, протянувшаяся через Сумерки. Затем всадники вскрикнули, увидев впереди сторожку. Здание было по-прежнему целым, не было заметно ни единого следа пожаров. Назад к воротам мчались какие-то фигуры, но они опоздали, застигнутые врасплох нападением. Всадники отбросили копья и достали мечи, рубя убегавших, прежде чем тем удалось бы добраться до подъёмного механизма.

Затем они ворвались в саму сторожку, и начали сражаться с защитниками, поджидавшими их внутри — разношёрстной толпой диких варваров с морщинистыми лицами, сжимающими дубинки и ножи. При взгляде на них Маленет почувствовала прилив ярости. Кто они такие, что посмели украсть землю у Гончих Динанна.

Дикари сражались отчаянно, но они многократно уступали в числе, и это стало делом нескольких мгновений, прежде чем их сбросили со стен и разрубили на куски.

Однако в сторожке обнаружился ещё один человек, безоружный, но явно родич варваров. Когда началась резня, он рванул прочь, бросившись к двери у основания башни, и скрылся внутри, захлопнув дверь за собой. Маленет, возмущённая, бросилась в его сторону, но прежде чем она успела добраться до двери, кровь наполнила её зрение и она тяжело упала на землю.

— Что случилось? — воскликнула Лхосия, уставившись на альвийку. Жрица помогала держать сердце, её лицо скривилось в гримасе отвращения, пока кровь из органа стекала у неё по рукам. — Что ты делаешь?

Маленет зажмурилась, сбитая с толку, слова «Гончие Динанна» всё ещё эхом отражались в её голове. Что это значит? Сторожка снова лежала в руинах, пламя облизывало её стены. Не было никаких признаков ни гордых наездников с их скакунами, ни дикарей, с которыми они сражались. Она понятия не имела, кем могли быть эти воины, однако видение Кхаина сказало ей всё, что ей нужно было знать. Дверь, захлопывание которой она видела в видении, по-прежнему оставалась на месте, без изменений, с кровавыми отпечатками на ручке и наваленными трупами на пороге.

— Он там! — выдохнула она, выпуская сердце и устремляясь к двери. Кровавый обряд лишил её сил и ошеломил, но и вместе с тем привёл в восторг. Он соединила свою душу с Кхаином! Она всё ещё чувствовала, как в её пульсе бьётся его сила. Он махнула рукой, подзывая Лхосию. — Твой привратник трус. Он прячется.

Раздался оглушительный взрыв из воплей и треска кости, когда Готрек и Трахос проломились обратно через ворота, рубя и кромсая серую волну. Трупоеды не уступали бешенством Готреку, не обращая внимания на ужасающие раны, пока пытались продрать себе путь через своих мёртвых сородичей.

— Здесь! — закричала Маленет. — Открой дверь!

Готрек даже с шага не сбился. Он срубил гулю голову, увернулся от когтя, врезал лицом его обладателя в дверь, снеся её с петель, а затем развернулся и снова бросился в схватку, кровь шипела на руне в его груди.

Одновременно с падением двери, на Маленет бросилась фигура, но альвийка, двигаясь с быстротой и лёгкой грацией, увернулась, а затем схватила нападавшего за воротник, заставив его остановиться.

Это был тот самый человек, которого она видела в видении. Он взвыл и попытался убежать, стоило ему увидеть легионы трупоедов, атаковавших Готрека и Трахоса.

Маленет не могла так уж винить его за это. Твари действительно представляли собой внушающее ужас зрелище. Впрочем, и сочувствовать ему склонна не была.

— Ключи — живо! — рявкнула она ему в ухо, подтаскивая его к себе и прижимая один из клинков к горлу человека.

Он потянулся к ремню к ремню, срывая связку ключей, и дрожащей рукой поднял их перед собой

Маленет выхватила их и выпустила его. Мужчина тотчас устремился прочь, вниз по дороге. На мгновение альвийка подумала, не метнуть ли ему кинжал в спину, но затем решила, что это станет пустой тратой доброго оружия, и отвернулась.

— Трахос! — крикнула она и швырнула ему ключи.

Тот замер на середине удара и поймал их.

Маленет недоверчиво покачала головой, устремляясь в схватку. Было такое чувство, будто на неё опрокидывается огромная братская могила.

Трахос рванул прочь, оставив её вдвоём с Истребителем. Готрек теперь использовал свою голову как булаву, его лицо стало совершенно багровым и покрытым осколками от черепов и зубами. Когда он бросил взгляд в её сторону, то в его глазах она не заметила ни единственного признака узнавания. Он был подобен зверю в безумной кормёжке, когда прорезал и прорубал себе путь сквозь неисчислимые серокожие толпы.

Маленет хватило лишь нескольких минут, чтобы осознать всю тщету сопротивления. Их просто было слишком много. Порезы почти мгновенно покрыли её ноги и руки, когда пожиратели плоти слепо накатывали на них, задушенные собственным числом.

— Отступай! — выдохнула она, хотя и осознавала, что Истребитель слишком далеко, чтобы мог её услышать.

Она уже собиралась последовать собственному приказу, когда твердь под ней пошатнулась, едва не сбив её с ног. Ей пришлось сильно постараться, чтобы не свалиться на дорогу, когда та пришла в движение.

— Трахос! — закричала она. — Ему удалось!

Маленет отступила, подняв кинжалы, пока дорога перед ней поднималась, опрокидывая на альвийку гулей, равно живых и мёртвых. Ей пришлось прыгать и уворачиваться от падающих со стен и скатывавшихся с дороги тел. Казалось, что безмозглые ужасы просто не были в состоянии осознать происходящее, по-прежнему пытаясь завалить Готрека на землю, даже когда та уходила у них из-под ног. Но в то время как десятки пожирателей падали бросились к Маленет, множество оставшихся отступили тем же путём, что и пришли, ускользнув с глаз.

— Готрек! — взревел Трахос, вновь появляясь на дороге и начиная пробивать себе путь к Истребителю.

Впрочем, последний был слишком занят, круша черепа и расплёскивая мозги, чтобы услышать.

— Готрек! — повторил Трахос, хлопнув рукой по плечу Истребителя.

Готрек обернулся, рыча, как бешеный пёс, и замахнулся топором, собираясь рассечь Трахоса. Лишь в последний момент он заколебался, заметив, наконец, что земля под его ногами поднимается.

— Человеческий отпрыск! — выдохнул он, ухмыляясь сквозь кровь.

Всё больше трупоедов врезалось в них, когда они, наконец, развернулись и начали торить себе тропу в сторону Маленет. круша падалюг и добравшись до поручней как раз в тот момент, когда часть дороги под ним стала крайне отвесным склоном.

— Возвращайтесь! — крикнула Маленет, выбираясь на ровный участок.

Лхосия уже была там, с удивлением глядя на невероятное зрелище.

Когда сторожка качнулась назад и шестерни завертелись, дорога взмыла в воздух.

Готрек и Трахос пролетели, а не прошли последние несколько футов, просто спрыгнув вниз, и приземлились рядом с Маленет, кашляя и отдуваясь.

Пока она помогала им подняться, вокруг продолжали валиться трупоеды, врезаясь в поверхность дороги со страшными хрипящими стонами. Маленет разобралась с первыми двумя, её кинжалы неистово метались туда сюда, кромсая серую плоть. Затем к ней присоединились оправившиеся Готрек с Трахосом, занявшиеся оставшимися гулями.

По мере того, как дорога поднималась всё выше, она начала меняться. Железные и костяные стойки раздвинулись, вытянувшись подобно пальцам руки, превращаясь в веер. Прошло несколько секунд, а затем Маленет рассмеялась, догадавшись, какую форму принимает дорога. Участок дороги, поднявшийся в воздух, на высоту почти пятьдесят футов, создал часть сложной скульптуры — пару древних клёпаных крыльев с такими же спиральными отметинами, которые Маленет заметила в храме.

— Мотылёк? — спросила она, оглядываясь на Лхосию.

Жрица же с удивлением взирала на преображение дороги. Впервые с тех пор, как она нашла останки своей семьи, что-то, казалось, сумело затмить собой её горе.

— Предвестник, — кивнула она. — Ждёт здесь с древнейших дней. Готов служить.

Маленет резко дёрнулась в сторону, чтобы срубить ещё парочку трупоедов, свалившихся на их сторону крыльев.

— Очень красиво. Но, думаю, нам не стоит слишком уж долго предаваться восторженному созерцанию.

Готрек кивнул. Он тяжело дышал и с ног до головы покрыт кровью пожирателей плоти. Обычно, после подобной жестокой схватки, он казался довольным собой, сейчас же с яростным выражением на лице уставился на руну в груди.

— Готрек? — окликнула его Маленет, пытаясь вырвать из задумчивости.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться на ней, но даже тогда, казалось, он явно думал о чём-то другом.

— Он пытается… — дуардин покачал головой, выглядя всё более раздраженным.

— Кто пытается что? — поинтересовалась Маленет. И в лучшие времена Истребитель был угрюмым, но теперь он выглядел и вовсе сбитым с панталыку.

— Проклятый Гримнир, — буркнул Готрек и хлопнул мясистой рукой по груди, закрывая лик бога-убицы. — Пока я сражался, потерявшись во славе битвы, руна дала мне свою силу.

Она кивнула.

— Это пра-золото. Огненные убийцы не забивают их в свои тела просто для удовольствия. Ты это знаешь. Эта руна делает тебя сильнее с тех самых пор, как ты забрал её у ложи Унбак, — он покосилась на груды трупов, подняв бровь. — И прежде ты не жаловался.

— Но Гримнир всё ещё пытается пролезть мне в голову! — он ещё крепче сжал руну, как будто хотел вырвать её. Он говорил сам с собой в той же степени, что и с Маленет. — Всё ещё пытается изменить меня.

Готрек убрал руку от груди и, яростно сдвинув брови, уставился на руну.

— Он пытается превратить меня в себя. Каждый раз, когда я использую эту клятую штуковину, становится только хуже, — Готрек снова ударил себя в грудь. — Выкуси, Гримнир! Я — Готрек, сын Гурни! И я хочу остаться им, — он провёл пальцами по пробивающимся в бороде золотым прожилкам. — Этого ж не было, пока я не получил руну?

Она покачала головой.

— Больше никогда! — прорычал Готрек. — Я убивал демонов и драконов без твоей помощи, Гримнир, — он затопал по дороге, всё ещё браня руну, оставляя за собой ошмётки кровавой плоти и куски волос.

Лхосия последовала за ним, прижимая к себе крошечный кокон со своим предком и что-то тихо нашёптывая ему.

Трахос похромал следом, его голова тряслась, а суставы доспеха искрились молниями. Идя, он бормотал себе под нос один из своих гимнов, празднуя их победу решительным однотонным пением.

Маленет смотрела за уходом странной троицы и недоумённо покачала головой.

— Я здесь единственная в здравом уме? — вопросила она флакон с кровью, висевший у неё на шее.

Лорд Аурун наблюдал, как спящую девочку поднимают в телегу. Возница бережно положил её рядом с другими спящими детьми. Ей было лет пять или шесть, и она была моложе всех остальных, укрывшихся одеялами и спальными мешками и казалась совсем крошечной. Когда телега тронулась, девочка выглядела такой слабой и беззащитной, как младенец. Чувствуя, как его пульс забился чаще, он стукнул косой по земле. «Я не подведу их, — подумал он. — У меня есть силы, чтобы сделать это и я не подведу».

— Никто не осудит тебя, если ты уйдёшь, — раздался голос позади него.

— Все будут судить меня, — ответил Аурун. — И прежде всего — непогребённые. И они будут правы.

Он повернулся к тому, кто стоял с ним рядом у Восточных ворот, хилому старцу между семидесятью и семидесятью девятью годами с острыми, хрупкими чертами лица — священнику в белых одеждах. Корсос сгорбился от возраста и опирался на бедренную кость, с него размером. Огромная кость была обесцвечена и вся изрезана сигилами, а на её конце висел замок. Корсос был самым старым жрецом в Бесплодных местечках, и замысловато выгравированный замок являлся символом его положения. Кроме того, Аурун видел, как он использовал его, чтобы вбить здравый смысл в некоторых молодых послушников.

— Мы пережили благословенные времена, — продолжил Аурун, глядя на здания за спиной Корсоса. Выдающийся был почти пуст. Большинство окон были темны. Единственный свет исходил из душ, что были в него вложены. — Скрыты от всех все эти поколения. От нас требовалось только смотреть и ждать. Кто во всех Смертных владениях жил так же, как мы? Кто ещё знал такой же покой? И теперь, в решающий момент, у нас появился шанс проявить себя.

Корсос кивнул.

— Рассветный князь скоро прибудет. Я видел это. Непогребённые видели это. Нам нужно удержать стены только день или около того. Князь Волант покинул столицу с воинством, равным которому ещё не собирал. Неважно, как все эти протравленные попали в Морбиум. Ни один не покинет его.

Аурун улыбнулся.

— Слова человека вооружённого костью. Если бы вы смогли оторваться от священных текстов, то стали бы отличным генералом.

Корсос рассмеялся и поднял руки, демонстрируя тощее тело.

— О да, я сложен как герой.

Они оба оглянулись на вереницу разномастных повозок, казавшихся карликами на фоне огромных бурунов Сумерек.

— Ну, — проговорил Аурун, — вне зависимости от того, прибудет ли князь, или нет, Бесплодные местечки останутся.

Они развернулись и пошли через ворота к центру крепости. Солдаты Могильной стражи носились от здания к зданию, готовя оборону и собирая оружие, прежде чем отправиться на городские стены.

Аурун, наполненный гордостью, приветствовал их по пути. Эти люди дали клятву ещё в детстве. Ни один, на самом деле, не знал, что означали те слова. «Служить в жизни и смерти. Чтобы сохранить непогребённых, какой бы ни была цена». Что ребёнок знает о подобных вещах? Но когда он отдал приказ об эвакуации и дал им возможность уйти вместе с населением, ни у одного даже мысли не возникло сделать это. Небо вокруг них было почти полностью тёмным. Все выдающиеся были мертвы, погребённые под мертвецким приливом, их огни погасли. Но его люди были подобны маякам, их лакированные доспехи сверкали, отражая свет непогребённых. Это было великолепное зрелище. Аурун всю жизнь ждал этого шанса проявить себя, живя в тени предков, с их рассказами о героизме и славе. И теперь у него будет шанс заработать себе место в их рядах, но не как подчинённому, а как равному.

— Вы встречали князя раньше? — спросил Аурун.

Корсос покачал головой.

— Однако я прочитал все истории о рассветных князьях. Я знаю, что они больше чем люди.

Аурун кивнул.

— Волант больше обычного человека. И сильнее. Но я бы не сказал, что он выше нас, Корсос. Просто другой.

— Он тебе нравится?

Аурун покачал головой, словно бы удивлённый вопросом.

— Нравится? Это несколько странное слово для обозначения моего отношения к князю Воланту. Я уважаю и доверяю ему, так же, как, я думаю, и он мне, — Аурун пожал плечами. — Его трудно описать. Впрочем, вскоре вы сможете увидеть его самостоятельно.

Аурун провёл ещё час, проверяя оборону и разговаривая со своими людьми. Он ожидал найти их встревоженными и испуганными, однако они выглядели скорее взволнованными. Он мог это понять. Всю свою жизнь они провели, говоря, что были рождены с единственной целью — защитить своих предков, и вот теперь у них появился шанс, наконец-то, доказать, что они достойны этого доверия. Чем больше времени он проводил, разговаривая с воинами на стенах, тем больше ими гордился. Их волнение было заразительным. Они легко удержат стены до прибытия князя Воланта, а затем он объяснит ему, почему они не должны уходить. И тогда жители Бесплодных местечек смогут вернуться домой.

Они уже собирались отправиться в комнаты Ауруна, когда над стенами поднялся крик.

— Князь! — кричали люди на крепостных валах. — Приветствуйте Рассветного князя!

Над укреплениями вознеслись звуки рогов, звонкие и светлые, словно бы разгоняющие тени.

Аурун схватил Корсоса за плечо и старые друзья улыбнулись друг другу.

Два мира были видны князю Воланту: первый был иллюзорным, полным боли и сомнений, а второй был настоящим полным жизни, которую ещё предстоит прожить, местом, где будет достигнуто взаимопонимание. Он один в княжестве мог видеть так далеко и так полно, и его наряд был призван символизировать двойственность этого видения. Как и его подчинённые в Могильной страже он носил чёрную лакированную броню и плащ из перьев, однако его шлем имел собственный церемониальный облик. Он был сделан весьма хитро: одна сторона напоминала рычащее лицо, обсидианово-чёрное и шокирующе свирепое, другое же было отбелено до цвета кости и имело безмятежное выражение. У Рассветного князя была привычка, возможно бессознательная, поворачиваться той стороной, какая больше всего подходила к его настроению в данный момент. Когда он посмотрел вниз со своего седла на лорда Ауруна, на того уставилась только чёрная сторона княжеской личины.

Его «конь» был скелетом ящера, сверкающие кости скакуна были выкрашены в тот же чёрный цвет, что и доспехи. Когда он спрыгнул с его спины, дракон тут же со щелчком расправил свои крылья. За Волантом выстроились рыцари королевского отряда Могильной стражи, сверкая наточенными косами и развевающимися вымпелами. Их скакуны были меньшими родичами того, на котором ехал князь. И это было впечатляющее зрелище. Прежде Аурун не удостаивался столь представительного посещения. На самом деле, на его памяти вообще никто не удостаивался подобного.

За флагами виднелось не столь приятное напоминание о могуществе князя. Над головами рыцарей раскачивались десятки висящих на жердях цилиндрических клеток, где томились жалкие отощалые грешники, раздетые донага и покрытые рунами. То были Зарешечённые. Князь счёл недостойными тех, кто не сумел защитить непогребённых. Некоторые уже испустили дух и безвольно болтались внутри клеток, но другие протянут ещё несколько дней, и их вопли постепенно умолкнут, когда они скончаются от ран или жажды.

— Ты получил мой приказ? — спросил князь. Он говорил тихо, но слова вырвались из его шлема, подобно удару колокола.

— Да, ваше высочество, — ответил Аурун, стараясь не выказывать страха перед своими людьми. — Но посланник был ранен и ошеломлён. Его слова не имели смысла. И, боюсь, он прожил не дольше нескольких дней. Да и в любом случае — я бы не выполнил приказ.

Князь пристально посмотрел на Ауруна. Они стояли снаружи крепости, недалеко от того места, где путь поднимался к распахнутым настежь Северным вратам. Бесплодные местечки были одной из самых больших крепостей в княжестве, уступая лишь дворцу самого князя, Незыблемой крепости. Свет непогребённых исходил от стен и вспыхивал на косах рыцарей, мешая Ауруну разглядеть князя. Ему пришлось поднять руку к глазам, чтобы защититься от сияния. Из клеток раздавались отчаянные вопли Запрещённых, пока они молили о милосердии. Аурун знал, что они зря теряют время. Князь Волант был известен многими вещами. И милосердия среди них не значилось.

— Мы прошли долгий путь, чтобы добраться до вас, лорд Аурун, — заговорил один из капитанов князя.

Аурун вздрогнул, ошеломлённый тем, как запросто обратился к нему один из нижестоящих.

Он сдержал гневный ответ, сознавая, что князь по-прежнему смотрит на него, и отступил, взмахом руки, показывая рыцарям, чтобы они проезжали через ворота. Пока мимо громыхали бессмертные скакуны, он подозвал конюхов и слуг.

— Дайте мне несколько минут, — сказал князь, когда помощники забрали его дракона. Аурун и сам был немалого роста, но князь возвышался над ним, ростом восемь или девять футов, в своей лакированной броне он казался чёрной плитой. Его голос напоминал эхо в гробнице. — После чего присоединяйтесь ко мне в главном зале. У нас всего несколько часов на подготовку.

Аурун колебался, растерянный. Он ждал этого момента годы, а теперь, когда он настал, то всё было совсем не так, как ему представлялось. Он поклонился и уже собирался ответить, когда заметил, что князь уже ушёл, окунувшись в суету слуг и придворных, заполнившую двор.

Корсос выглядел таким же шокированным, как и Аурун.

— Несколько часов, чтобы подготовиться, к чему?

Аурун покачал головой.

Колонна рыцарей ещё въезжала в ворота, и, пока они проезжали мимо него, Аурун заметил, что многие были ранены, их доспехи были побиты и поцарапаны, как будто они сражались с какими-то зверьми. Их лица покрывала кровь, багровая корка резко контрастировавшая с костяной белизной кожи, многие выглядели немногим лучше, чем Зарешечённые, подвешенные над их головами. Однако ещё более шокирующим было их количество.

— Это всё? — удивлённо спросил Корсос, широко раскрыв глаза и тяжело опёршись на посох. Они оба шокировано переглянулись, когда поняли, что больше ни один рыцарь не спускается по пути, ведущему к крепости.

— Их не больше пары десятков, — проговорил Аурун, качая головой. — Я думал, это было величайшее воинство, когда-либо выходившее из врат крепости. Неужели непогребённые ничего не сообщили вам? Разве они не упоминали о положении князя?

По виду Корсоса было очевидно, что он чувствует себя неудобно.

— Ничего. Но ты знаешь всё то, что знаю я. Они обеспокоены и странные. И говорят не теми голосами, к которым я привык. В последний раз, когда я обратил к ним молитвы, они…

Лорд Аурун оборвал его взмахом руки, и без того прекрасно зная о проблемах друга.

— Это не имеет значения. Мы готовы.

«На самом деле, — подумал Аурун, — с уменьшением войска князя, они и сами получают шанс показать, на что способны люди из Бесплодных местечек».

— Не позволяйте всему этому прерывать обычные обряды. Убедитесь, что все собираются как всегда. Вытащите из реликвария щитовые стихи и подберите что-нибудь подходящее. Я буду говорить с князем. Когда он узнает, как мы подготовились к этому дню, то захочет выйти и спеть вместе с нами.

Корсос поклонился и развернулся, собравшись уходить, но неожиданно заколебался.

— Мой лорд, — сказал он, кивая на раненных рыцарей. — Это должно быть связано с тем, что заставило другие храмы исчезнуть. Князь, должно быть, пришёл сюда, потому что мы…

— Тому, что произошло в других храмах — здесь не бывать, — гордо поднял подбородок Аурун. — Мы другие, — высокомерный тон князя Воланта придал ему новой решимости. — Это Бесплодные местечки. Мы не придём в замешательство из-за халатности других. Мы не оставим наших подопечных лишь потому, что другие не смогли присмотреть за своими.

Корсос кивнул, но при этом продолжал смотреть на тьму, как будто не мог отвести взгляда.

— Корсос! — позвал Аурун, возвращаясь в храм. — Готовьте щиты. Соберите хор.

— Что же случилось с нами? — спросила королева Ниа. Она сидела рядом с королём Галаном, во главе пиршества. Лорды Миах и Мелвас оглянулись на её слова, но Галан знал, что она обращалась к нему. Война зажгла что-то в её душе. Её усталость исчезла, её горечь — забылась. Она выглядела прекрасно — лет на двадцать моложе, разрумянившейся от гордости. В её блестящих лазах вспыхнул огонь и он понял, что уже не в силах вспомнить времена, когда она последний раз так смотрела на него, с такой страстью и сосредоточенностью.

Он протянул руку и взял её ладонь.

— Что ты имеешь в виду?

Она кивнула на Великий зал. Они были окружены победоносными воинами, вассалами и родичами, их лица раскраснелись от вина и огня, в их глазах сверкало торжество, когда они расслабленно откидывались на спинку стула или, танцуя, проносились через окутывавшую зал дымку.

— Как мы забыли всё это? — спросила она. — Как мы забыли, как жить?

Галан рассмеялся и отпил ещё вина.

— Не мы выбираем, что, где и когда, — рассмеялся он. — Великий волк выбрал это время, чтобы поднять свою стаю. Нам надо просто быть благодарными за то, что он нас не забыл. Он стоит за всем. Это восстание не стало бы для него неожиданностью. Я считаю, что он послал нам этих предателей в качестве испытания, финального испытания нашей силы и верности.

Она улыбнулась и до боли сжала его руку.

— Я люблю тебя.

Галан поднёс её ладонь к своим губам и поцеловал её пальцы.

— Я видел тебя у ворот, любовь моя. Такая бесстрашная. Такая красивая. Ты выглядела как богиня — Нетона перерождённая.

Она покраснела и отвела взгляд, но затем гордо подняла подбородок и посмотрела в зал, само воплощение благородного регента. В течение долгих лет она скрывалась в своих комнатах, испытывая боль, которую он не мог облегчить, терзаемая мукой, что не могла дать ему наследника, но теперь она выглядела так, будто избавилась от тяжёлого бремени, перестала горбиться, больше не опускала взгляд. Морщины на её лице теперь походили на славные отметины, а не раны жестокого времени.

Галан повернулся к воину, сидевшему по левую руку от него.

— Какие новости о лорде Кюраке?

Мелвас чувствовал сонливость от еды и питья, его взгляд был прикован к танцорам и музыкантам, развлекавшим гостей у противоположного конца стола. Так что ему пришлось встряхнуться, чтобы выпрямиться, и потереть лицо, чтобы сосредоточиться на вопросе своего короля.

Галан рассмеялся.

— Никто не празднует так же хорошо, как ты, старый друг.

Мелвас печально улыбнулся ему.

— Я собирался подождать до вечера, мой король. Мы будем в пути два дня или около того, так что у меня хватит времени, чтобы прийти в себя, прежде чем мы доберёмся до столицы.

— Значит, Кюрак победил?

Мелвас усмехнулся.

— Весьма близок. Потребовалось меньше одного дня, чтобы добраться до самого северного замка. Сейчас, пока мы с вами разговариваем, он уже атакует его. Если предатели откажутся сдаться, Кюрак заберёт их головы так же легко, как и у остальных.

— Значит, ему не нужна наша помощь?

— Нет, ваше величество, — Мелвас опустошил свой кубок и налил ещё один. — Мы можем наслаждаться плодами наших трудов. А утром можно и на столицу.

Король Галан закрыл глаза, воображая себе эту сцену. Как только Гончие Динанна захватят столицу, всё королевство снова станет принадлежать ему. Знамя Волка снова будет реять над каждым замком, и барды будут слагать песни о том дне, когда король Галан и королева Ниа разгромили мятежников, отринувших тысячелетия верности и традиций.

Он почувствовал, что Мелвас наблюдает за ним.

— Я не могу есть, когда ты смотришь мне в руку, — рассмеялся он. — Говори. Поведай, что тебя беспокоит.

— Кюрак сможет присоединиться к нам в течение нескольких дней, ваше величество.

Галан покачал головой.

— Прошу, только не сегодня, — в другой день сомнения его генерала, возможно, и вызвали бы у него вспышку раздражения, но сегодня он был в таком прекрасном настроении, что улыбнулся. — Скорость — это всё, Мелвас. Я твердил тебе об этом с того самого дня, как мы покинули Руад. Мятежники — неорганизованная толпа, но если мы дадим им объединиться, эта война может превратиться в затяжную унылую работу. Я не собираюсь закончить свои дни, бесконечно сражаясь за какое-то вонючее болото, название которого я забыл несколько недель тому. Мы заберём их головы прежде, чем они смогут объединиться и создать союз. Нам не нужны дополнительные силы Кюрака, — он кивнул на наваленное на тарелке Мелваса мясо. — Тебе здесь слишком комфортно. Ты просто хочешь провести несколько лишних дней, набивая брюхо.

Мелвас собирался протестовать, но Галан поднял руку, заставляя его умолкнуть.

— Я шучу! Ты хороший человек, Мелвас. Мог ли я позволить тебе вести Гончих, если бы это было не так? — он покачал головой. — Но я не буду ждать здесь Кюрака. Мне требовалось, чтобы он занял север, разобравшись с врагами у нас за спиной, и, по твоим словам, он справляется с этим. Поэтому завтра мы отправляемся на столицу. Если Кюрак столь хорош, как ты говоришь, то он будет достаточно быстр, чтобы успеть нагнать нас, чтобы увидеть, как я насаживаю на зубцы стены голову лже-короля.

Мелвас, казалось, снова собирался спорить, но тут рассмеялась Ниа.

— Умей понять, когда ты потерпел поражение, Мелвас. Завтра мы отправимся на столицу.

Воин поднял руки и улыбнулся.

— Я не настолько глуп, чтобы спорить с вами обоими, — он медленно поднялся, тяжело опираясь на спинку стула, чтобы не упасть. — Поэтому я буду танцевать, — он поклонился, едва не упав в процессе, а затем нетвёрдой походкой поковылял в дальний конец зала, где в самом разгаре были танцы. Пока он шёл, воины протягивали ему руки, похлопывали его по спине и выкрикивали его имя.

Галан с улыбкой повернулся к Ние.

— Мы собираемся позволить этому плуту веселиться одному?

Она выглядела потрясённой.

— Ты не просил меня станцевать с тех пор… — она нахмурилась. — Ты вообще просил меня станцевать?

Он насмешливо покачал головой, затем встал и поклонился.

— Королева Ниа, героиня Сарумской крепости, ты согласишься станцевать со мной?

Она подняла бровь.

— Твоя спина выдержит?

Со смехом он взял её за руку и пересёк зал. Люди расступались, выстраиваясь в импровизированное шествие, улыбаясь, кланяясь и поднимая бокалы.

Когда их регенты приблизились, музыканты заиграли другую мелодию, быстрее и громче, и Ниа рассмеялась, когда Галан увлёк её в танец.

Лица размылись, когда король закружился под музыку, отрывая свою королеву от земли и прижимая к своей груди.

Цвета и звуки вспыхивали в его голове, разгорячённой вином и ожившим сердцем. Некоторые из танцоров выбросили алые ленты и, когда он крутанулся, король Галан оказался в окружении спиральных алых прядей.

Дорога шла на юг целую милю, прежде чем изогнулась на запад и начала подъём к звёздам. Готрек прошёл всего в нескольких шагах от края, глядя в пустоту и качая головой.

— Как, ещё раз, ты называешь эту дорогу? — спросил он, повернувшись к Лхосии.

— Это пути, — ответила та. — Сейчас мы идём по Великому южному пути, величайшей магистрали княжества. Отсюда перейдём на Царский путь и путь Предвидения. Так мы доберёмся до Бесплодных местечек, дома лорда Ауруна, Стража Северного нагорья. Там мы найдём князя Воланта.

Готрек кивнул и отвернулся от дороги.

— Как эти штуки подвешены? Колдовство?

— Пути — это вены княжества. Они крепятся на выдающихся.

— Выдающиеся — это твои крепости? — включилась в беседу Маленет.

— А так же наши дома и наши храмы, — кивнула Лхосия. — Величайшие из них огромны. В таких, как Бесплодные местечки или Незыблемая крепость живут тысячи людей. Есть много видов… — она оборвала себя на полуслове и уставилась на пустые участки океана.

— Незыблемая крепость? — переспросила Маленет.

— Столица Морбиума, — ровным голосом ответила жрица. — Дом князя Воланта и аметистовых князей с незапамятных времён.

Готрек всё ещё смотрел на одинокие огоньки храмов.

— Значит, пути подвешены к твоим городам, но что держит на плаву сами города?

— Непогребённые, — ответила Лхосия, касаясь рукой кокона, который бережно несла. — Мы храним наших предков, а они, в свою очередь, одаряют нас своей бессмертной силой, питая жизнь выдающихся. Или, по крайней мере, так было до сих пор.

Некоторое время они шли молча, единственный звук исходил от скребущего по поверхности ботинка подволакивающего ногу Трахоса. После нескольких часов пути его хромота стала ещё более заметной. Маленет решила, что он хотел бы передохнуть, но был слишком горд, чтобы попросить. Мысль о его стоическом, напускном молчании делала дорогу куда увлекательней.

Каждую дюжину ярдов они проходили мимо очередного трупа — расчленённого гуля, рыцаря в оперённом плаще или одного из обычных жителей Морбиума — столь же худых, как Лхосия, одетых в белые или тёмно-фиолетовые одежды. Каждый труп окружала подвижная плащаница из белых мотыльков, которые разлетались в сторону при их приближении, наполняя темноту движением и шумом. Маленет понадобилось несколько минут, чтобы понять, что одно из тел впереди ещё шевелилось, пытаясь отогнать мотыльков.

— Готрек, — позвала она, кивая на дёргающуюся фигуру.

Тот кивнул и вернулся обратно на центр дороги, вытаскивая топор из-за спины, пока они приближались к человеку.

Когда Истребитель поднял испуганного человека на ноги, Маленет узнала его лицо.

— Привратник, — рассмеялась она, — А ты недалеко ушёл.

— Предатель! — крикнула Лхосия, проносясь мимо Маленет и вставая лицом к лицу с человеком. — Как ты посмел бросить свой пост? Если бы ты выполнил свой долг, протравленные могли быть остановлены. Как ты мог прятаться, пока могильная стража сражалась за твою жизнь?

Мужчина пытался отойти от неё, качая головой, но, пойманный в железную хватку Готрека не мог сдвинуться и на миллиметр.

— Верховная жрица, — возопил он, — простите меня. Но что я мог сделать?

— Чему тебя учили! — рявкнула Лхосия. — Что ты поклялся делать! — её голос был натянут от ярости. Маленет ощутила, как жрица выплёскивает все свои горе и гнев, что копились у неё внутри с тех пор, как она покинула порт. Она вытащила свою косу и замахнулась на дрожащего человека. — Из-за твоей трусости бесчисленное количество душ оказалось в опасности! Я должна казнить тебя за…

— Они пришли так быстро, — качая головой, залепетал привратник. — Не было времени ни закрыть ворота, ни поднять путь. Даже могильной страже не удалось задержать их, — его взгляд остановился на Лхосии. — Никогда не видел так много протравленных. Откуда они? Почему выдающиеся погружаются во тьму?

— Железная пелена была разрушена, — ответила жрица, не глядя на мужчину. — Что-то прорвалось через силу непогребённых. Мы стали открыты для остальных княжеств.

Привратник выглядел так, как будто его сейчас вырвет, что-то бормоча себе под нос.

— Вы куда-то направляетесь, — наконец сказал он. — Куда?

— Князь Волант в Бесплодных местечках, я обещала этому дуардину отвести его к нему.

Мужчина отошёл от Готрека, в замешательстве уставившись на бочкоподобную грудь с руной в её центре и ярко-рыжие хохол волос и бороду со сверкающими в них золотыми вкраплениями. Затем он повернулся к Маленет.

Её кожа была покрыта запёкшейся кровью, а волосы слиплись от той же субстанции, торча из головы под ненормальными углами. Альвийка дружелюбно подмигнула ему.

— Возьмите меня с собой, жрица, — взмолился мужчина. — Не оставляйте меня с этими…

Интересно, продумала Маленет, кого он боится больше, её или трупоедов.

Лхосия даже не удостоила его взгляда, но всё же кивнула.

— Если сможешь не отставать, — подвёл итог Готрек, после чего развернулся и потопал дальше.

Как только путь поднялся выше, они увидели и другие пути, шедшие под тем, по которому шли они, и пересекающими всё застывшее море. Все пути были сделаны из той же композиции железа и кости. Спустя несколько часов металл впереди начали омывать приближающиеся огни.

— Это оно? — спросила Маленет. — Это крепость, где мы найдём твоего князя?

Лхосия кивнула.

Маленет снова посмотрела на очертания вдалеке и нахмурилась.

— Ты сказала, — заговорила альвийка, когда они ещё немного приблизились к своей цели, — что свет исходит от… — Маленет поколебалась, указывая на кокон, который держала в руках Лхосия, — этих вещей?

— Непогребённых, — кивнула жрица.

— И ещё ты сказала, что твой князь забрал всех непогребённых в столицу, чтобы там они были в безопасности от трупоедов?

Лхосия заколебалась, глядя на огни.

— Похоже, кое-кого он упустил, — закончила Маленет.

Жрица рванула вперёд, ускорившись и крепко сжав рукоять косы.

— Ну наконец-то, хоть кто-то решил поторопиться, — буркнул Готрек, припуская следом.

Бесплодные местечки оказались не похожи на крепость, что они видели в порту. Вместо изгибающейся спирали, похожей на раковину, он напоминал скорее храм, в котором они впервые встретились с Лхосией — изогнутый, похожий на терновник, клубок костяных башен, каждая из которых обвивалась вокруг другой, создавая абсолютно непроницаемые заросли. Вся измученная масса вытягивалась, подобно сполохам огня, такому же большому, как город, и столь же странному, как и всё, что они видели в этом княжестве. Где-то глубоко внутри извитых стен находился источник фиолетового свечения, который просачивался через щели между башен, падая на море переливающимися волнами.

— Выглядит так же убого, как предыдущие, — сказал Готрек.

Дальняя сторона крепости рухнула и сотни огней облизывали разрушенные стены. Были видны сражающиеся в чаду фигуры, вырисовывающиеся на фоне пожаров. Даже отсюда было сложно не увидеть, что почти все они были трупоедами. Они крушили стены так, как ни один здравомыслящий воин даже не подумал бы, роясь по их поверхности, как крысы, в исступлении рыча друг на друга, пытаясь первыми добраться до защитников. Военные машины швыряли кометоподобные ракеты, огромные шары фиолетового пламени, которые взрывались при падении и окатывали ряды гулей пламенем, которое быстро расходилась по диким полчищам, но выстрелы были редкими и неприцельными.

Лхосия уставилась на бойню.

— Если Бесплодные местечки падут, ничто не помешает им захватить Северные нагорья.

— Снова твои священные мотыльки? — спросила Маленет, всматриваясь в облака крошечных фигурок, круживших вокруг сражающихся.

Лхосия нахмурилась, покачав головой.

— Мы не увидим мотыльков на таком расстоянии, — заговорил Трахос. Он снял с пояса резную коробку из слоновой кости и щёлкнул застёжкой на боку. Из неё выскочила дюжина других связанных друг с другом коробок, каждая последующая из которых была меньше предыдущей, создавая длинную трубу с прямоугольными стенками. Он откинул зажим, зафиксировав все части на месте, после чего поднёс её к глазам, глядя в объектив на меньшей стороне. Он что-то пробормотал и передал подзорную трубу Маленет.

Она поморщилась, когда сцена над стенами попала в фокус. Летающие фигуры оказались трупоедами с широкими кожистыми крыльями, нападавшими на отскакивающих от них рыцарей и разрывавших защитников крепости на куски.

— Никто не руководит защитой, — заметила она. — Взгляни. Это какой-то дурдом. Где этот князь, о котором ты столь много говорила? Он из тех, что управляет своими войсками из местного кабака?

Следом за Маленет и остальные приложились к трубе Трахоса. Когда она дошла до Готрека, Истребитель долго не отрывался от неё, бормоча себе под нос.

— У парадных ворот тысячи гулей. Они повсюду. Полагаю, ворота на этой стороне будут заперты, а наши шансы взобраться по стенам я расцениваю как невеликие. Есть идеи, как мы можем войти?

Лхосия всё ещё смотрела на битву на стенах.

— Где князь? Где лорд Аурун?

— Жрица, — окликнула её Маленет, заставив развернуться от изумления. — Сможешь провести нас? Не думаю, что пройдёт много времени, прежде чем взгляд этих падальщиков падёт на эту сторону крепости.

— Конечно. У меня есть собственные пути ко всем выдающимся, — она махнула в сторону подступа к воротам, откуда расходилось несколько меньших тропок, а затем побежала по дороге. — Шевелитесь.

Когда они приблизились к крепости, то услышали звук, которые издавали летающие гули, что кружились в темноте над их головами. От некоторых из них исходил тонкий, скребущий по ушам вой. Он напоминал звук, который издаёт нож, когда им проводят по фарфору. Маленет было бы легче справиться с этим звуком, если бы Трахос не решил заглушить его другим скрипучим гимном. Он пытался выглядеть гордым и торжествующим, но раны делали его скорее трагическим, чем грозным.

Подумай, как легко было бы вытащить один из твоих ножей и ткнуть его через щели в доспехах, прошептала её госпожа.

— Я служу Боргу-королю, — пробормотала она. — Я служу чему-то большему, чем я сама. Тебе ни за что не понять, что это такое.

Ты должна была служить и мне! Прежде любого бога, ты служишь только себе. И Готрек нужен тебе мёртвым, если ты собираешься забрать руну. Как ещё можно гарантировать, что он не вернётся вместе с этим в Азир?

— Взгляни на него. Он уже наполовину помер. Всё, что мне нужно сделать — немного подождать, и он сделает всю работу за меня. Таким образом я заполучу руну, не нарушая клятвы, которую дала в Азирхейме. Орден Азира не долго просуществует, если мы станем убивать друг друга каждый раз, когда увидим проблеск славы.

К старости ты размякла. Ты заботишься о нём.

Маленет рассмеялась.

— Я не так уж сильно изменилась.

— Сюда, — позвала их Лхосия, спускаясь по ведущей вниз, вдоль крепостных стен дорожке. Маленет посмотрела вверх. Отсюда крепость выглядела ещё странней — как будто лес из костей, искривлённых от жара.

— Берегись! — закричал привратник, когда на них бросился трупоед, соскочивший со своего насеста.

Маленет выругалась. Это был огромный зверь, похожий на тех, с которыми они столкнулись в порту.

Готрек подбежал к стене с такой скоростью, что ему удалось даже сделать несколько шагов по её отвесной поверхности, и бросил себя в воздух.

Пожиратель плоти вскрикнул от неожиданности, когда ему на спину свалилась полная масса Истребителя. Он яростно забился, заставив всех отступить, защищая глаза от облака поднятой монстром пыли, Готрек же лишь смеялся, мёртвой хаткой вцепившись ему в загривок. Затем он наклонился, схватил его за подбородок и сломал шею.

Маленет поднырнула, когда её атаковал другой трупоед, но оказалась слишком медленной, и кулак твари врезался ей в голову. Споткнувшись, как пьяная, она кувыркнулась по дороге. А затем воздух вылетел из её лёгких, когда она запнулась о какой-то обломок и с разбегу шмякнулась о поверхность пути.

Смутно она осознавала, что над ней кто-то стоит, отгоняя трупоедов, но не понимала, кто это, пока сквозь муть не услышала взволнованные слова гимна Трахоса.

— Рождённый Маллусом, с глазами пышущими огнём! Божественная молния в моей руке! Обращает вспять тёмный прилив! Из златых земель звёздного света Зигмара!

Когда пыль рассеялась, она увидела, как он отчаянно бьётся за её жизнь, горделиво выпятив подбородок и распевая торжественные гимны. Он крутил свои молоты взад-вперёд, сокрушая любого гуля, что подбирался к ней, обрушивая зигмарит на их перекошенные безумием лица. В его словах было какое-то ужасное отчаяние. И она поняла, что это было связано не со страхом перед гулями, а с ужасом от его собственного состояния.

После того, как несколько гулей были повержены, крики стали более терпимыми, и Маленет сумела встать на ноги, уставившись на Трахоса, который отступил от неё, волоча раненную ногу и выискивая новую цель.

— Ты такой болван, — сказала она. — Зачем ты защищал меня? Без меня у тебя был бы шанс самому заполучить эту руну.

— Я буду защищать тебя со всеми силами, отпущенными мне Зигмаром, Маленет Ведьмин Клинок, слуга Бога-короля.

— Как смело, — закатила глаза альвийка.

— Сюда! — крикнула Лхосия, пробегая под аркой и ступая на уходящую от неё вниз дорожку.

Маленет не заставила себя просить дважды, следом за ней поспешил и Трахос, со всей скоростью, которую позволяла его нога, Готрек же остался на середине дорожки, ревя на ужасов у себя над головой. Некоторые твари карабкались по стенам, другие размахивали рваными подгнившими крыльями, кружа над дуардином. Даже явно безумные, гули всё равно опасались подходить к взбешённому Истребителю.

— Сюда иди! — кричал Истребитель. — Или, клянусь, я сам отращу крылья и поднимусь за вами!

— Готрек! — окликнула его Маленет, махнув кинжалами в сторону арки. — Князь! Ещё не забыл, что он в крепости?

Готрек что-то буркнул, бросил последний, полный ярости взгляд на трусливых тварей и потопал через резню к сводчатому проходу, стряхивая на ходу кровь с широких плеч.

Дорожка провела их вдоль изгиба стены и вскоре шум битвы начал стихать.

Дойдя до низкой арки, Лхосия открыла небольшую дверь и они ступили в крепость, оказавшись на широкой мощёной площади, окружённой окнами и дверьми, каждое из коих было закрыто ставнями или решёткой. Вокруг они могли слышать битву, но ни единого признака гулей или солдат не было. Казалось, пока вокруг бушевали бои, это место было просто проигнорировано.

Свечение, которое они видели за пределами крепости, здесь было ещё ярче, а здания на площади напоминали осколки алебастра, помещённые перед огнём, бледные и переливающиеся аметистовым светом. Разглядывавшая свечение Лхосия, казалось, сейчас взорвётся от ярости.

— Непогребённые должны были быть в безопасности в столице. Я объяснила князю. Мы не должны были потерять ни единой души, пока они все не соберутся в Незыблемой крепости, — она махнула косой на свет. — И вот они — всё ещё здесь, в опасности, окружённые протравленными.

— Где он, девочка? — спросил Готрек, вытирая кровь с лица и направляясь вглубь площади.

Она только покачала головой. Перейдя открытое пространство, она повела их узким переулком, который петлял позади большого здания, усеянного десятками торговых прилавков.

Когда они приблизились к вершине петляющей дороги, звуки битвы стали громче.

Приготовив оружие, они взобрались на вершину, и им открылся ещё один четырёхугольный сквер.

Жестокая битва была в самом разгаре. Рыцари Могильной стражи, стрелки в чёрной броне и жрецы в белых одеждах медленно отступали на площадь, теснимые прыгающими на них с каждой крыши и стены полчищами безумных протравленных. Твари настолько ошалели, что убивали сами себя в попытке добраться до отходящих защитников, разбиваясь о каменные плиты дороги после неудачных прыжков с крыши или размазываясь в лепёшку под ногами собственных сородичей.

Надо всем этим доминировал огромный окаменевший змей, горой возвышавшийся над солдатами. Его крылья из отбеленной кости издавали громкий грохот, когда он снова и снова бросался на ползущих, словно саранча, трупоедов — только мёртвые тушки летели во все стороны.

Эребидов насчитывалось не больше пары сотен, однако пожиратели плоти роились в каждом здании и на каждой крыше, а их летучие сородичи хлопали крыльями в небесах, выискивая возможность для атаки. По прикидкам Маленет безумных тварей вокруг, на улочках и в переулках крепости, были тысячи и все они отчаянно боролись друг с другом, чтобы добраться до рыцарей с косами. Эребиды образовали плотный круг вокруг одного из своих раненных товарищей. Маленет изо всех сил пыталась разглядеть, кого же они так отчаянно защищали, но всё, что ей удалось рассмотреть — как один рыцарь тащил на руках другого, потерявшего сознание. Это была отчаянная сцена. Эребиды были многократно превзойдены числом, да к тому же большинство, если не все, истекали кровью из многочисленных ран. Как только они вышли на площадь, к ним тут же устремились протравленные, нескончаемым потоком серой пятнистой плоти выливаясь из каждой улочки и окна.

— Это не тот бой, в котором мы можем победить, — пробормотала Маленет, тщательно выискивая место, где бы укрыться. — Нам нужно тщательно подумать о том, как мы…

— Так, кто здесь князь? — проревел Готрек, весело помахивая топором, и вышел на площадь.

Большинство рыцарей Могильной стражи были слишком заняты, чтобы ответить на вопрос Готрека, однако немногие всё-таки оглянулись, с удивлением обнаружив несущегося на них подобно буре Истребителя.

Маленет чертыхнулась и рванула за ним, а следом побежали и Трахос с Лхосией. Привратник же, воспользовавшись суматохой, рискнул сбежать и нырнул в боковую улочку.

Гули напали на Готрека, стоило тому выйти из тени, но дуардин сокрушил их, даже не сбиваясь с шага.

— Стоять! — выкрикнул один из рыцарей, вырвавшись из битвы и встав на пути Готрека. — Кто таков?

Позади него вздымался скелетный дракон — свирепое сооружение из кости, вперившее взгляд пустых глазниц в Истребителя.

— Я мог бы спросить то же у тебя, — ответил Готрек, нимало, казалось, не впечатлённый возвышавшимся над ним массивным зверем.

Маленет пробормотала ещё одно проклятие.

— Вы явно не защитники этого форта, — продолжил меж тем Истребитель. — Ибо в таком случае вы были бы на стенах, а не прятались здесь.

Маленет пришлось уйти в сторону, когда один из пожирателей плоти отвлёкся от схватки и прыгнул на неё с искажённым от жажды крови лицом. Плавным движением она вскрыла ему глотку, затем пинком отправила в другое существо, а когда твари упали, вонзила кинжалы в глаза каждой. Закончив с гулями, альвийка отпрыгнула от бездыханных трупов и встала рядом с Готреком. Её пульс бешено стучал, увлекая Маленет отдаться жажде кровопролития, но она сдержала порыв.

Ещё один рыцарь пробился к ним через столпотворение битвы. Это был державший в руках раненого.

— Кто ты? — спросил он, по-прежнему не выпуская свою ношу из рук.

— Где ваш князь? — вопросом на вопрос ответил Готрека, бросая на землю очередного гуля и резким взмахом топора отсекая ему голову. — Ну? Есть тут у кого-нибудь язык?

— Заберите их оружие, — приказал рыцарь. Его доспехи были более вычурными чем у остальных, покрытыми витиеватой гравировкой и филигранью и усыпанными белыми драгоценными камнями.

Истребитель грохочуще рассмеялся и встал в боевую стойку, обхватив рукоять секиры напоминающим валун кулаком.

— Ну давай, дери тебя Грунгни, попробуй.

Рыцари заколебались, смущённые безумной ухмылкой Готрека.

Истребитель пожал плечами, перекидывая секиру из одной руки в другую.

— Если честно, оружие — это не самое сильное, — он постучал по груди, лязгнув лезвием топора по руне. — Я получил сие от тех же мявкающих коротышек, что сделали и это. Но для таких, как ты, хватит и секиры.

Рыцари снова отступили под напором выливающихся из каждой улочки трупоедов. Трахос прохромал мимо рыцарей и устремился в битву, круша пожирателей плоти под грохочущие немелодичные напевы боевых гимнов.

— Подождите! — крикнул рыцарь в богатых доспехах. — Лхосия? — он дёрнулся к ней, всё ещё держа своего павшего соратника, но оказавшись в пределах досягаемости топора Готрека заколебался.

— Лорд Аурун! — вскрикнула жрица и, выбежав из-за спины дуардина, обняла рыцаря.

Он улыбнулся, явно ошеломлённый.

— Князь Волант! — позвал Аурун, глядя на мужчину в его объятиях. — Это верховная жрица!

— Ты — Рассветный князь? — встрял Готрек, подходя к ним.

Раздался громкий стук, когда Могильная стража вышла вперёд и сомкнула щиты, подняв косы и преградив путь Истребителю.

— Стойте! — подняла руку Лхосия. — Дуардин не враг. Я бы не оказалась здесь без его помощи. Он прикончил бессчётные полчища протравленных, пока мы добирались к вам.

Князь нашёл в себе силы приподняться и посмотреть на Готрека.

Только тогда Маленет поняла, какой же он высокий — выше неё раза в два, да он был выше даже Трахоса. Его броня была грязной и потрёпанной, но в нём безошибочно узнавался лидер. Его лицо скрывалось за чёрно-белым шлемом, на одной стороне которого было рычащее лицо, а на другой — безмятежная улыбка.

— Ваше величество, — произнесла Лхосия, отступая.

— Кто ты, дуардин? — спросил высокий рыцарь, игнорируя Лхосию. Его голос был глухим от боли, а из-под шлема сочилась кровь. — Почему ты сражаешься за Морбиум?

Гули вновь усилили натиск, и рыцари сомкнули ряды, пытаясь остановить их.

— Я — Готрек Гурниссон, — ответил Готрек, перекрикивая шум битвы, — и я сражаюсь только за Готрека Гурниссона, — он срезал пару трупоедов за раз одним диким ударом. — Я здесь, потому что мне сказали, что ты можешь провести меня к Нагашу.

— Нагашу? — переспросил князь и повернулся к Лхосии, качая головой. Ему пришлось сделать паузу, когда на них накатилась очередная волна гулей. Последовал неистовый шквал опускающихся разрубающих плоть кос. Затем, когда в бою возник момент затишья, Волант снова посмотрел на Готрека. — Никто в здравом уме не захочет отправиться к Нагашу.

— В здравом уме? — рассмеялся Горек и махнул окровавленным топором в сторону Лхосии, которая по-прежнему держала в руках кокон, который забрала в порту. — Ты живёшь среди костей и молишься мотылькам.

Князь Волант посмотрел мимо Готрека на Маленет, но прежде чем он успел что-то сказать, землю под ними встряхнуло, и звуки далёкой битвы стали громче. Низкий глухой отзвук далёкого взрыва разнёсся по улочкам.

— Грунгни, — пробормотал Готрек, когда над городом нависла тень. Она походила на дым от проснувшегося вулкана.

— Что это? — спросила Маленет, когда существо вышло на свет.

— Протравленный, — ответил Волант, его голос был мрачен.

Гуль был похож на остальных трупоедов, за исключением размера — зверь был высотой в несколько сот футов, и тащил на себе легионы своих меньших сородичей. Он опустил огромный кулак на стены, уничтожив взрывчатые боеприпасы, приготовленные для баллист. На стенах вспыхнуло пламя, осветив гротескное лицо гиганта. Он был таким же сгорбленным и мускулистым, как и его меньшие родичи, но в его глазах мерцал жестокий разум, отличавший тварь от всех остальных. Он махнул кулаком вбок, сокрушая очередные баллисты и людей и вызывая грохот новых взрывов, напоминающих барабанную дробь.

— В разделительные камеры, — приказал князь, поворачиваясь к Ауруну. — Защити непогребённых.

Аурун кивнул и приказал своим людям развернуться и пробиваться через площадь. Они были полностью окружены и двигались медленно, но всё же дисциплина и отвага рыцарей позволяли им прокладывать путь сквозь безумные скопища.

Ярость сражения не позволяла больше вести разговоры, поэтому Готрек, Маленет и Трахос молча присоединились к рыцарям, пробивая дорогу к зданию на противоположной стороне площади.

Это была огромная, волнистая структура, построенная в архитектурном стиле, отличном от всего, что доводилось видеть Маленет. Здание напоминало шатёр из белого шёлка, застывший в момент, когда его вершины были подхвачены ветром, всю его поверхность покрывала рябь и выпуклости, но сделан он был из того же похожего на кость материала, что и остальные части крепости.

— В Скрытый город, — приказал Аурун, махнув своим людям следовать за ним, пока сам с несколькими рыцарями затаскивал князя по ступенькам.

Когда большинство рыцарей, подняв щиты, выстроившись полукругом у подножия лестницы, Аурун отпер дверь, и битву осветило аметистовым светом, полившимся изнутри здания.

Все сразу же поспешили внутрь, сбивая со ступеней тех гулей, что последовали за ними. А затем, после ожесточённой схватки на пороге, с грохотом захлопнули дверь.

— Опускайте запоры! — закричал лорд Аурун, опуская князя на пол и устремляясь к своим людям. Ворота являли собой внушительное зрелище: огромные, сделанные из кости конструкции, с металлической врезкой и двумя перекладинами с каждой стороны. По мановению руки Ауруна рыцари опустили огромные запорные балки. Как только каждая балка опустилась, сработал механизм, который завибрировал, словно огромные часы, поворачивая и запирая, создавая сеть из задвижек.

Звук запирающихся механизмов, казалось, вытащил Трахоса из его полусна и грозорождённый подошёл к дверям, изучающее оглядывая замки.

— Что это за место? — спросила Маленет, глядя на висевшие в дальнем конце зала двенадцать коконов, идентичных тому, что несла в руках Лхосия.

— Кто ты? — вместо ответа настойчиво спросил князь Волант, всё ещё лежавший на полу и сжимавший свои раны. Его скелетный конь, словно защищая своего хозяина, нависал над князем, не сводя пристального взгляда сверкающих глаз с Готрека и Маленет.

— Я служу ордену Азира, — ответила Маленет и кивнула на Трахоса. — Мы сопровождаем Истребителя через княжества.

— Ты служишь Зигмару? — он махнул в сторону Готрека, который грузно топал по залу, рассматривая потолок. — Он — нет. Почему ты помогаешь ему?

Маленет отвечала торопливо, стараясь опередить Трахоса, чтобы тот не рассказал всему свету о руне.

— Он могучий воин. И он враг богов Хаоса.

— Любых богов, — встрял Готрек, подходя к князю. — Отведи меня к Нагашу, и я продемонстрирую это.

Князь снял шлем и внимательно оглядел Готрека. Как и у остальных эребидов, голова Воланта была бледной и безволосой, но, в отличие от других, его лицо покрывала сложная сеть татуировок — тонкие, чёрные линии, которые сворачивались у его глаз, имитируя узор мотыльковых крыльев. Его вытянутое скуластое лицо несло на себе легко узнаваемую царскую печать, но сейчас оно было искажено болью. Тяжело дыша, он встал на ноги, оказавшись выше всех, собравшихся в зале. Затем он нагнулся и постучал длинным, заостряющимся к концу пальцем по руне.

— А это?

Маленет проглотила проклятье, мысленно задавая себе вопрос, есть ли хоть кто-то во владениях Смертных, кто с первого раза не понял бы важность руны.

— Причина моей внезапной популярности, — едко рассеялся Готрек.

Князь Волант молчал, терпеливо ожидая дальнейших объяснений.

Истребитель пожал плечами.

— Просто руна. И чертовски уродливая. Ну, так что — можешь отвести меня к Нагашу?

— Зачем мне помогать тебе?

С губ Готрека сорвалось рычание, но прежде чем он успел что-нибудь сделать, вперёд вышла Лхосия с искажённым от гнева лицом.

— Мы пришли из доков Предков. Непогребённых оставили протравленным, — её голос дрожал, когда она махнула на висевшие над головой коконы. — Как и здешние. Вы поклялись, что вернёте предков в столицу, князь Волант.

— Ты поклялась, что Железная пелена продержится достаточно долго, чтобы я успел это сделать, — бесстрастная маска соскользнула, и глаза князя полыхнули огнём. — Думаешь, ты единственная, кто заботится о безопасности предков? — он указал на Ауруна. — Я послал приказ переместить непогребённых несколько месяцев назад, и когда я прибыл, всего за пару часов до атаки, то обнаружил, что он ничего не сделал.

— Ничего? — лорд Аурун выглядел крайне возмущённым. — Мы не можем переместить непогребённых, великая жрица, — продолжил он, обращаясь к Лхосии. — Я уже объяснил всё это князю. Мы остались здесь, чтобы защитить их, потому что либо так, либо оставить их на милость протравленных. Они связаны с работой крепости, являясь частью дуардинских машин. Потребуются месяцы, чтобы отделить их. Быть может — годы.

Лхосия покачала головой, глядя на закреплённые на потолке винтики и шестерёнки.

— Непогребённые в ловушке?

Аурун кивнул.

— Пращуры завершили здесь свою работу, — он стукнул торцом рукояти косы по каменному полу. — Это был последний выдающийся, который надо было закончить. Они запечатали его душами непогребённых, а затем отплыли обратно в Незыблемую крепость. Непогребённые связаны с механизмами, слишком сложными для понимания. А даже если бы и смогли их понять, то нам всё равно не узнать, как дуардины приводили их в действие. И я никак не мог высвободить непогребённых до прихода протравленных.

Маленет покачала головой.

— Ты сказал — отплыли? Как можно плыть в этом месте? Ваше море не жидкое. По виду оно вообще сделано из свинца.

— Теперь уже невозможно пересечь Сумерки, — ответил лорд Аурун. — Даже прикосновение к ним означает безумие и смерть. Но наши пращуры регулярно пересекали его. Им приходилось — ведь пути ещё не были построены. Они заимствовали инженерные навыки у харадронцев. Непогребёные были привезены сюда на огромных машинах, которые могли пересечь Сумерки.

Глаз Готрека остекленел. Маленет уже видела такое, обычно это предшествовало либо сну, либо вспышке ужасающего насилия. Предсказать что именно, было чрезвычайно трудно.

— Так, — заговорил Истребитель, глядя на Рассветного князя, — у меня есть дела с богом, — он махнул топом на облепленные мотыльками коконы, висящие над головой. — Что начёт такого — я верну твои трупные яйца, а ты покажешь мне дорогу к Нагашу?

Лорд Аурун недоверчиво рассмеялся, а князь просто молча уставился на дуардина.

— Ну? — надавил Готрек. В двери грохнуло что-то тяжёлое. — По моим прикидкам у тебя есть минут пять или около того, прежде чем они пробьются внутрь и примутся жевать ваши черепушки. Так что, согласен на мою помощь?

— Ты безумен, — ответил Волант.

— Ну, по рукам. Если я доставлю эти двенадцать коконов в безопасное место — ты доставишь меня к Нагашу.

Раздался ещё один удар в дверь, за которым последовал протяжный стон поддающейся под усилиями безумных трупоедов рамы.

— Держите их! — закричал лорд Аурун, собирая своих людей. — Уприте свои косы в металл!

Готрек по-прежнему стоял перед князем, ожидая ответа.

Лицо Воланта скривилось от резкой вспышки боли, и он пошатнулся. Воины было бросились к нему на помощь, но он отогнал их резким взмахом руки. После чего посмотрел на Готрека, прищурившись, словно пытался разглядеть его на фоне слепящего света.

— Ты особенный. Совершенно непохожий ни на кого из тех, кого мне доводилось встречать прежде.

Готрек пожал плечами.

Дверь снова тряхнуло и солдаты закричали, пытаясь сдержать напор трупоедов.

— Как ты доставишь непогребённых в столицу? Лорд Аурун говорил, что потребуются недели, чтобы взломать эти машины.

Готрек повернулся к рекомому Ауруну.

— Эти двери — единственный выход?

— Есть ещё один выход, но он ведёт только к Сумеркам. Комнаты в задней части зала соединены со стенами, а за ними нет ничего, кроме мёртвого моря и «Брызг пены».

— Брызг пены?

— Эфирный корабль. Транспорт, который наши пращуры использовали во время строительства выдающихся, пока не построили пути.

— Дирижабль? — покачал головой Готрек. — Почему ты им не пользуешься?

— Это бесполезная реликвия, — ответил Аурун. — Работает так же, как и те, — он махнул в сторону машин у них над головами.

Готрек глянул в сторону Трахоса. Грозорождённый вечный помогал людям Ауруна удерживать дверь от ломящихся внутрь безумных каннибалов.

— Лады, — заговорил Готрек, поворачиваясь к Воланту. — Итак, я доставляю твои мешки с трупами в твою столицу, а взамен ты помогаешь мне добраться до Нагаша, по рукам?

Князь Волант ухмыльнулся и, казалось, собирался ещё разок язвительно пройтись по дуардину, однако уверенность в голосе последнего заставила его заколебаться.

— У него есть привычка удивлять людей, — вступила в переговоры Маленет. — И ещё он очень честен. Если он говорит, что может это сделать, значит, скорее всего, так оно и есть.

— Как? — спросил князь, и на его лице были видны одновременно гнев и заинтригованность.

— Скажи им, приятель, — окликнул Готрек грозорождённого.

Впрочем, Трахос даже не думал следить за разговором. Он стоял около дверей и, что-то бормоча себе под нос, рассматривал их механизмы.

— Трахос! — крикнула Маленет.

Он оглянулся. Его лицо было, как и всегда, скрыто за золотой личиной шлема, и понять, о чём он думает, было невозможно.

— Люди хотят вернуть свои трупы, — помахал ему Готрек. — Им нужна одна из тех машин, — Истребитель указующе ткнул топором в потолок. — Дуардинская конструкция. Не думаю, что будет трудно разобраться.

Трахос молча смотрел на Истребителя, словно забыв, кто такой Готрек.

Маленет захотелось ткнуть кинжалом ему в шлем.

Князь пренебрежительно махнул рукой.

— Эти люди смешны, — он отвернулся. — Аурун! Подними своих лучников на балконы, быстро.

В груди Готрека началось низкое урчание, и он выпрямился во весь свой — пусть и не очень великий — рост. Когда он обхватил свою великую секиру, Маленет весьма ярко представила себе, что должно за сим воспоследовать. Князю предстояло узнать на своей шкуре, что случалось с напыщенными дворянчиками, которые отказывались принимать Истребителя всерьёз.

— Они как машины в Азире, — заговорил Трахос, заговорил с потолком. — В Зигмарабулуме. В алхимических кузнях. Те машины практически полностью были спроектированы дуардинскими инженерными гильдиями. Эти выглядят похоже.

Маленет перевела взгляд с Трахоса на Готрека и обратно, начиная догадываться.

— Ты изучал дуардинскую технологию?

Отвечая, Трахос по-прежнему обращался к потолку.

— Естественно. Большая часть Азира построена на принципах дуардинских технологий. Я изучил несколько методов, содержавших эфирные материи — цилиндры Бараза, катушки Громти. Здешние не сильно отличаются… — он покачал головой и начал бормотать себе под нос.

Готрек кивнул.

— Между нами — мы могли бы отвязать эти коконы.

Трахос отвёл взгляд от потолка и уставился на Готрека.

— Что?

Улыбка Готрека застыла на его лице и он покрепче сжал рукоять топора.

— Я сказал, что мы могли бы отсоединить их, ты, оловоголовый тупица.

— Ох. Да, возможно. Это потребовало бы притока эфирной энергии, — Трахос постучал по некоторым устройствам у себя на поясе, устройства мягко звякнули. — Думаю, я смогу направить правильные течения.

Готрек только открыл рот, чтобы ответить, и тут двери распахнулись.

Залу наполнил свист разлетающихся обломков металла и кости, вынуждая Маленет пригнуться.

Пальцы размером с дерево пробили створки, вцепились в раму, а потом дёрнули, сокрушая не только дверь, но и стены, к которым она крепилась.

А затем, когда гигантский трупоед отступил, внутрь хлынули стони его меньших сородичей, выкатив глаза, пуская пену из пасти и оглашая зал безумным воем, наполненным жаждой смертоубийства.

— Стена щитов! — выкрикнул Аурун и ряды рыцарей Могильной стражи сомкнулись, образовав непроницаемую стену из сомкнутых щитов, за мгновение до того, как в них врезался безумный поток серой плоти.

Рыцари пошатнулись под ударом, но удержали позицию. А затем свистнули косы, пройдя под щитами, и первый ряд гулей рухнул с подрубленными ногами, воя от боли и хлеща во все стороны порченой кровью.

— Трахос! — взревел Готрек, махая в сторону лестницы, вьющейся вдоль стены. — Сними эти штуки!

Отдав указания грозорождённому, Готрек расхохотался, после чего запрыгнул на поваленную колонну и, перескочив через стену щитов защитников Морбиума, ворвался в самую гущу атакующих пожирателей плоти.

— Помоги мне! — позвал Волант лорда Ауруна и, обернувшись, Маленет увидела, что князь указывает на своего скелетного скакуна.

«Скакун» князя уже подошёл к своему хозяину и наклонился, чтобы тот мог залезть на него, однако лорд Аурун в сомнении покачал головой: — Рассветный князь, ваши раны!

— Это приказ, лорд Аурун.

Взгляд Маленет рыскал туда-сюда в поисках другого выхода. Наконец, поняв, что её поиски тщетны, она выругалась, впервые подумав, что, после всего, что она пережила, ей, возможно, не придётся осуществить её планы. Они были загнаны в угол, как крысы. Это будет не что иное, как бойня.

Другие двери ведут к морю, и рассчитывать на них не стоит, раздался голос её госпожи. Однако он был уже не столь насмешливым, как обычно, и это тревожило. Ты слышала их. Прогуляйся по нему — и потеряешь рассудок. Идти некуда.

Маленет раздражённо зашипела. Госпожа была права. Её единственным шансом было то, что безумный план Готрека может как-то сработать. Трахос всё ещё был на полпути к стене, двигаясь медленно из-за своих ран.

— Твой князь проживёт на этой штуке дольше, чем на полу, — проворчала она, обращаясь к Ауруну. — Советую помочь ему.

Аурун выглядел потрясённым, когда она заговорила с ним таким повелительным тоном, но секунду спустя, всё же кивнул, соглашаясь, и вдвоём они помогли князю забраться на его скелетона.

Когда Волант взобрался на своего «коня», показалось, что в него влили новые силы, и он взревел, подняв косу над головой.

— Морбиум вечен!

Его зверь выпрямился, нависнув над полем битвы, и Могильная стража взревела в ответ, стена щитов стояла крепко, не сдвигаясь ни на дюйм, пока косы рыцарей пожинали кровавый урожай серой плоти.

Змий Воланта вытянул шею, после чего раскрыл пасть и изверг на трупоедов пылевой поток. Удар был такой силы, что проделал широкую брешь в гулиных рядах, почти до самой двери, расшвыряв трупоедов во все стороны. Но когда Маленет забралась на обломки для лучшего обзора, то увидела, что это было не всё его действие. По мере того, как раскиданные гули начали шевелиться, поднимаясь, она заметила, что их движения становятся медленными и неуклюжими, а их тела коснеют, и несколько секунд спустя они уже валялись на полу, обездвиженные, с покрытой трещинами плотью.

Маленет удовлетворённо кивнула, но тут вспомнила о Готреке.

— Там Истребитель!

— Айе! — отозвался дуардин, вскарабкиваясь на выломанную дверь с головой упыря в одной руке и топором в другой. Он поднял топор и рассмеялся.

— Осторожнее с Истребителем! — крикнула альвийка Воланту, указывая на дуардина, и князь кивнул.

Затем он отдал ту же команду, и его зверюга исторгла ещё один поток смертоносной пыли, но на сей раз в противоположную сторону.

Трахос тем временем всё ещё карабкался к потолку, поэтому Маленет прыгнула на ступеньки. Однако стоило ей приблизиться, как она недоверчиво покачала головой. Идиот что-то пел себе под нос, как будто наслаждался краткой возможностью поразмыслить в одиночестве.

Она схватила его за руку и помогла преодолеть несколько последних ступенек. Наконец они забрались на балкон под самым потолком, с которого уже можно было достать рукой до подвешенных коконов.

Песня Трахоса запнулась.

— Восхитительная работа, — пробормотал грозорождённый, сняв шлем, чтобы лучше рассмотреть механизм.

— Мы вот-вот умрём, — заметила Маленет.

Трахос посмотрел на неё.

— Я не умру.

— Да, о, тогда ладно.

Он продолжал смотреть на неё.

— Машины, Трахос. Ты можешь заставить их работать?

Он перевёл взгляд на механизмы и ряды бледных яйцевидных коконов, которые они обвивали.

Отсюда Маленет могла рассмотреть коконы получше. Они были почти такие же, как и тот, что вынесла из порта Лхосия — огромные яйца, завёрнутые в пыльную марлю. Теперь, когда она знала, что у них внутри, при взгляде на штуковины она испытала отвращение.

— Думай об этих иссохших трупах, — заговорила она. Трахос пожал плечами. — Готрек не уйдёт отсюда без князя, а тот не оставит эти трупы.

Внизу резко взвыли. Посмотрев вниз, Маленет увидела, что трупоедам, наконец, удалось прорвать стену щитов. Рыцари изо всех ил пытались закрыть брешь, но это было всё равно, что пытаться закрыть пробоину в плотине на полноводной реке. Гули растекались по сторонам, царапая и кусая всех, до кого могли дотянуться, валя солдат на пол и вгрызаясь в них когтями и клыками.

— Шевелись! — закричала альвийка. — Вытаскивай эти хреновины!

Трахос вернулся к машинам. Выбрав отдельный механизм, она начал крутить шестерёнки, ставя их в новое положение, выравнивая дуардинские руны, выгравированные на древнем металле.

Маленет с облегчением рассмеялась, когда из конструкции полился свет, и древние рычаги и шестерни начали шевелиться.

Сражение превращалось в резню. Могильную стражу теснили всюду, куда ни падал взгляд. Лишившись вырванных у них из рук щитов, рыцари отчаянно пытались отбиться от когтей и клыков.

Готрек же, хохоча, развернулся в гуще смертоубийства и пошёл в обратном направлении, калеча, рассекая и рубя всех, кому не посчастливилось оказаться на расстоянии удара топора от хохлатого дуардина.

— Его руна, — прошептала Маленет.

Трахос промолчал, слишком увлёкшись работой. Сняв с пояса сферическую золотую клеть, он прикрепил её к зубцам. Инструмент испускал тот же пульсирующий слепящий свет, что и остальная часть механизмов, и издавал мерное тиканье.

Маленет уставилась на Готрека. Сейчас дуардин был потерян для них. Он сражался столь яростно, что лицо Гримнира на его груди ослепительно вспыхнуло. Его глыбообразные дикие черты выглядели так, словно поднимались из какой-то жаровни, подсвеченные адским пламенем.

— Она изменяет его, — пробормотала альвийка.

Трахос на миг оторвался от работы.

— Что?

— Руна, — она указала одним из своих кинжалов на Готрека. — Она поглощает его.

Трахос безучастно посмотрел на свирепые атаки Готрека, после чего вновь вернулся к вращению своих шестерёнок.

Под потолком вспыхнул свет и грозорождённый удовлетворённо кивнул, а затем снял с пояса следующий инструмент и прикрепил его к первому.

— Ко мне! — закричал князь Волант, всё ещё кое-как удерживаясь на спине своего скелетона и отчаянно отмахиваясь косой. — В круг!

Его солдаты попытались исполнить приказ своего повелителя, но в зал ворвалось столько гулей, что они и так уже были в окружении. Только лорду Ауруну с отрядом бойцов удалось пробиться к Воланту и создать ощетинившийся косами круг из чёрных доспехов в центре бурлящей массы из серой плоти.

— Если мы не уйдём сейчас, то всё будет потеряно, — сказала Маленет, наклоняясь к Трахосу в попытке понять, что тот делает.

Все части механизма мерцали, а из колыбелей, в которых были подвешены непогребённые, исходил тихий гул. Однако Трахос отошёл, качая головой, оставив инструменты свисающими с шестерёнок.

— Недостаточно силы, — сказал грозорождённый.

— Что? — Трахос был почти в два раза выше её и облачён в громоздкие зигмаритовые доспехи, однако Маленет схватила его за руку и притянула к себе. — Ты сдаёшься? — она недоверчиво покачала головой и указала на битву, что бурлила у них под ногами. Людей Воланта валили одного за другим, постепенно истощая, защищавший князя круг бойцов. — Посмотри туда, Трахос. Если мы не сможем вытащить эти штуковины, то мы все умрём, — она сделала короткую паузу. — Ты не умрёшь. Однако какова будет твоя следующая перековка? И что останется от тебя после неё?

Она навис над ней, его голос звучал глухо.

— Я знаю, что мне грозит, Ведьмин Клинок, однако у меня просто нет сил, чтобы запустить их. Машины слишком долго были инертны, поэтому, чтобы оживить их, понадобилось бы огромное количество эфирного огня.

Внизу скакун князя взревел, когда на него набросились трупоеды, раскалывая кости, из которых был составлен зверь. Князь рявкнул приказ, и змий выплюнул ещё один поток смертельной пыли. Однако это было всё равно, что пытаться сдуть гору. Гули продолжали бестрепетно наскакивать на Воланта.

— Попробуй ещё раз! — закричала Маленет, разъярённая фаталистическим настроем грозорождённого. — Даже если мне понадобиться тащить тебя…

Трахос шагнул к альвийке, сдёргивая молоты с пояса.

Инстинкт бойца велел ей пригнуться, и почти тут же она услышала треск ломающейся кости.

Она резко развернулась, приготовив кинжалы, и увидела, что трупоеды начали карабкаться по лестнице.

— Доберись до рыцарей! — выдохнула она. Трахос кивнул и они начали спуск.

Маленет пыталась убивать, как её учили, каждым порезом почитая Бога Убийства, однако оказалась слишком поглощена тем, чтобы увернуться от хватающих конечностей, так что в итоге единственное, что она смогла сделать, это использовать собственный импульс, чтобы перескочить через плечи и головы гулей.

Трахос применил похожую тактику, но, так как он был намного тяжелее альвийки, то просто использовал собственную массу, чтобы проломиться сквозь гулиные толпы.

К тому времени, когда они добрались до конца ступеней, Маленет уже едва видела что-то вокруг из-за залившей лицо крови, однако всё же сумела пробиться в круг рыцарей Могильной стражи, защищавших князя.

Трахос пробился следом и сразу же начал изничтожать всех трупоедов, кто сумел прорваться внутрь круга. Он был необычайно тих, молчалив, и частенько бросал взгляд на светящиеся над головой машины.

Готрек оказался в нескольких футах от него, кромсая пожирателей плоти, и сердито нахмурившись, посмотрел на грозорождённого.

— Что случилось? — проревел он.

— Это невозможно, — ответил Трахос.

Готрек с новой яростью набросился на гулей, его опор превратился в размытое золотое пятно.

— Невозможно?! — прорычал он, его слова были искажены яростью.

Сражавшийся у основания поваленной колонны Истребитель вырвался из боя, взобрался на неё, вытер кровь с лица и огляделся. Он был похож на капитана тонущего корабля, стоящего на носу и смотрящего на захлёстывающие палубу волны.

— Значит, это моя погибель? — руна в его груди яростно пылала, подпитываемая резнёй. — От этих жалких тварей? В таком ничтожном месте? — казалось, он говорил сам с собой, а не с кем-то конкретно. — Хорошо, что ты не дожил до этого, приятель. Подобная смерть не заслуживала бы саги, — он постучал по сверкающей руне. — Давай, спаси себя, Гримнир! Дай мне что-нибудь получше!

Дверь в дальнем конце зала задрожала, и в воздух полетели куски стены, когда внутрь попытался проникнуть великан. Его морда была настолько большой, что даже полностью не помещалась в проделанную брешь. Готрек рассмеялся.

— Айе, пожалуй, это подойдёт!

Истребитель оглянулся на князя и сражавшихся вокруг него воинов.

— Уходите, — закричал он. — Пусть я не могу вытащить твои коконы, но я могу защитить тебя. Я задержу этих ничтожеств. Уходи. Пока можешь.

Однако Аурун лишь покачал головой.

— К Истребителю! — закричал он, махая своим людям

— Не глупи! — заорал Готрек. — Уматывай!

— Что мы без мудрости наших предков? — выкрикнул Аурун в ответ, одновременно с атакой Могильной стражи. Голос наместника Бесплодных местечек звучал ясно и решительно, несмотря на царившую вокруг бойню. — Какой смысл жить, если мы потеряем прошлое?

Во взгляде Готрека полыхнуло пламя, но на этот раз в нём появилось что-то ещё, кроме ярости.

— Хорошо сказано! — он оскалил зубы в усмешке. — Действительно, чёрт меня дери, хорошо, человече!

Он поднял свою секиру, позволив яростному пламени руны перейти с его груди на лезвие. Дуардин напоминал падавшую комету, пылавшую, пока вокруг неё рушился мир.

— Что ж, тогда встретим свою судьбу вместе! — затем он перевёл взгляд своего единственного здорового глаза на колосса, пробивающего себе путь внутрь зала. — Но это — моё!

Маленет изо всех сил старалась не отстать, пока рыцари пробивали себе путь всё глубже в гущу трупоедов.

— Нет, — оскалилась альвийка. — Я не собираюсь здесь умирать.

Рыцарь за рыцарем находили свой конец, щиты вырывались из рук, глотки рвались зубами и когтями. И что бы ни думал себе Готрек, Маленет отказывалась видеть в их жертве что-то благородное. Люди умирали попусту. Может, им это и подходило, но точно не подходило для невесты Кхаина.

Она яростно боролась, выигрывая время, пытаясь что-нибудь придумать, однако, до конца оставались считанные минуты.

Самостоятельно добраться до выхода в дальней части зала было невозможно — скопище трупоедов на пути было слишком плотным. Она оглянулась на Готрека, который, опустив голову, пробивался сквозь толпы каннибалов к гротескному существу, ломившемуся в двери. Сейчас дуардин пылал так ярко, что глазам было больно на него смотреть.

— Бог Убийства, — выдохнула она, — как я раньше не додумалась? — она выпотрошила очередного трупоеда, и, когда тот согнулся, расплёскивая кишки по полу зала, вскочила ему на спину, поднявшись над битвой. — Трахос! — закричала альвийка.

Трахос был всего в нескольких шагах от неё. Его бирюзовые доспехи были сплошь покрыты кровью и потрохами, но он всё ещё стоял, возвышаясь над сражением, и без устали размахивал молотами, собирая кровавую дань с безумных тварей. Услышав Маленет, грозорождённый обернулся и посмотрел на неё.

— Сила! — закричала она и, уклоняясь от очередного дикого взмаха когтями, попыталась указать на Готрека.

Трахос в замешательстве покачал головой.

— Руна! — рявкнула она, в ярости от тупости воина Зигмара. — Руна Черномолота! Её сила!

Трахос заколебался, лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы на него нахлынула толпа трупоедов и погребла под собой, свалив на пол.

— Что б тебя! — взвыла Маленет, бешено отмахиваясь от атакующих пожирателей плоти.

Не будь дурой, заговорила её госпожа. Что ты знаешь о технике?

— Он заколебался! — огрызнулась она, слишком распалённая, чтобы волноваться о том, что кто-нибудь может услышать, как она разговаривает с призраком. — Он заколебался! А значит — я права!

Она отмахнулась от отчаяния, грозившего захлестнуть её, и пришла в движение. Вскочив на спину гуля, она оттолкнулась и приземлилась на плечи другого. Решимость и надежда наполнили вены, давая ей яростный прилив энергии. Таким образом она и продолжила свой путь, перескакивая от одного гуля к другому, уворачиваясь от когтей и прыгая по головам и спинам. Ярость придала ей такой скорости, что серошкурые мерзавцы даже не замечали её, пока она не оказывалась прямо перед ними.

Спустя несколько секунд Маленет оторвалась от рыцарей Могильной стражи и с последним акробатическим этюдом приземлилась рядом Готреком.

Истребитель резко развернулся на каблуках, занося топор для обезглавливающего удара, его лицо было искажено от ярости.

— Готрек! — закричала она, щурясь на адское пламя, охватившее дуардина, и подняв кинжал для защиты. — Это я!

В его глазу промелькнуло узнавание. Не спуская взгляда с Маленет, он, походя, распотрошил ещё пару гулей.

— Эльф? — произнёс он, охрипшим от крика голосом. Узнать его было нелегко. Золотой свет пробивался через поры его кожи и рябил хохол на голове. Он выглядел как оружие, только вытащенное из кузни.

Они были в нескольких шагах от стены, и Маленет указала на трубы, тянущиеся вверх и всё ещё испускавшие слабое свечение, наполненные силой инструментов Трахоса.

— Машины… — начала она, но запнулась, стоило дуадину приблизиться. Неуклюжий, свиноподобный увалень исчез, теперь перед ней было нечто иное — аватар войны, позолоченный жаждой кровопролития и пылающий от силы.

Готрек обрушил бурю ударов, расчищая место вокруг Маленет. Затем он покачал головой.

— Это моё время, альвийка, — сказал он. Даже его голос изменился, став глубоким и спокойным, а не грубым и язвительным.

Он развернулся, собираясь уйти.

— Нет! — прыгнув ему наперерез, закричала Маленет.

В глазах Готрека вспыхнула ярость.

— Отойди!

Маленет отрицательно покачала головой, и присела в боевую стойку. У неё оставался последний шанс. Это было самоубийство, но она вызывающе подняла кинжалы.

Готрек яростно взвился, выругался, а затем обрушил на неё свою секиру.

Маленет пригнулась, уходя от удара и перекатываясь в сторону, а Готрека силой инерции кинуло прямо на трубы, и лезвие его секиры вонзилось в мерцающие древние механизмы.

Сила потекла из него, перетекая из руны, по топорищу и через лезвие наполняя машины.

Полыхнуло белым жаром и Маленет отбросило прочь.

— За Динанн! — завопил король Галан, вставая в стременах и вскидывая копьё.

— За Динанн! — ответили рёвом его солдаты. Ночь наполнилась шумом, их лошади вставали на дыбы, оглашали темноту ржанием и били о пыльные камни дороги подкованными копытами. Ниа была рядом с ним, горделиво гарцуя на своём дестриэ[1]. Отважная и прекрасная, её пышные каштановые волосы опускались косой ей на спину. Её торжествующий голос был таким же свирепым, как у любого мужчины.

Гончие Динанна пришпорили своих коней, и ночь огласил грохот подкованных копыт.

До столицы оставалось ещё с пол мили, но Галан уже видел солдат, занимающих позиции на стенах.

— Это наши земли, — сказала Ниа хриплым голосом. — Перворождённых Динанна. Логово Великого волка. Как они могли так сильно подвести нас? Что могло заставить их предать нас?

Галан махнул копьём в сторону их славного воинства.

— Кого это волнует? Это скоро закончится. Предстоящее сражение может и будет тяжелее, но оно же станет и решающим. И когда мы закончим, то сможем восстановить королевство и закончить наши дни в мире. Мы можем гордиться нашим правлением, Ниа.

Она поймала его взгляд и между ними промелькнула понятная обоим, не требующая произнесения мысль.

Он наклонился к ней ближе.

— Может, мы и не произвели на свет наследника, зато восстановили королевство и дали нашим людям надежду. Нам есть чем гордиться, Ниа.

— Ваше величество, — позвал его лорд Малвас, пришпоривая своего коня, чтобы нагнать короля.

Ниа улыбнулась Галану и отъехала в сторону, её подбородок был горделиво поднят, а во взгляде сверкало гордое пламя.

Мелвас выглядел обеспокоенным. Казалось, воину не хотелось начинать разговор, он хмурился и тщательно избегал встречаться взглядом с королём.

— Что с тобой, славный муж? — спросил Галан. В другое время его, может, и позабавила бы неловкость генерала, но не накануне битвы. — Говори.

Мелвас покачал головой.

— Я не уверен, — он по-прежнему выглядел не в своей тарелке. — Теперь, когда я говорю об этом, оно кажется ещё более абсурдным.

— Возьми себя в руки, Мелвас. У меня нет времени на твои ужимки и колебания, только не накануне битвы. Выкладывай.

Мелвас нахмурился.

— Сегодня утром, когда я осматривал арьергард, я увидел нечто очень странное. На мгновение мне показалось, будто я увидел, как бойцы что-то едят…

— О чём ты бормочешь, Мелвас? — разозлился король. — Что они ели?

Тот поморщился.

— Мне показалось, будто они ели людей, которых только что убили.

— Ели тела? Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, они занимались каннибализмом?

Мелвас задержал на нём взгляд чуть дольше, чем обычно, но затем встряхнул головой и рассмеялся.

— Я знаю. Это абсурд. Извините, ваше величество. Похоже, я действительно слегка перебрал на празднике.

Галан наклонился ближе к своему генералу.

— Мы все слишком долго сражались и слишком мало спали, — он похлопал Мелваса по плечу. — Скоро ты вернёшься домой, завалишься кверху задом на кровать и станешь хвалиться тем, что сделал всю работу, — он рассмеялся. — Каннибализм!

Мелвас попытался улыбнуться, но его взгляд остался неподвижным и пустым.

— Галан? — позвала Ниа с другой стороны дороги. — Какие-то проблемы?

— Всего лишь Мелвас, не сумевший удержать его выпивку! А я предупреждал его, что так и случится!

Она рассмеялась и поехала дальше.

Галан притянул Мелваса к себе так близко, что их лица почти соприкасались.

— Мы собираемся положить конец этому восстанию. Мужи будут обращаться к тебе за советом. Ты понимаешь меня?

Мелвас кивнул и выпрямился в седле.

— Понимаю, сир.

Галан отпустил руку Мелваса, и лошадь генерала тут же унесла его в гущу всадников. По ходу движения Мелвас лаял приказы, но им всё же не хватало привычной энергии и силы.

Галан покачал головой и, нахмурившись, поскакал дальше. Однако затем он увидел Ниу, весело смеявшуюся с одним из блистательных рыцарей его свиты и король улыбнулся.

— За Динанн! — крикнул он.

И его орда ответила своему повелителю согласным рёвом.

Маленет жёстко грохнулась об пол, дыхание с хрипами вырывалось из её горла, пока она пыталась отдышаться. Лёжа на полу, хватающая воздух ртом, ошеломлённая и полуослепшая, она услышала, как где-то вдалеке раздался рев, и поверхность под ней задрожала.

— Готрек! — выдохнула она, глотку как будто кто-то забил пеплом.

Ты убила его! Наконец-то!

Череп Маленет колотило в месте, где она приложилась им о поверхность пола. Когда она кое-как встала на ноги и, пошатываясь, попыталась собраться с мыслями, к горлу подкатила тошнота. Всюду её окружал слепящий свет.

— Хорошая работа, эльф, — проревел Готрек, выходя из свечения. — Если сомневаешься в чём-то — взорви это.

Она попыталась заговорить, объясниться, но её дыхание всё ещё застревало пеплом в глотке.

Грубый, похожий на удар дубиной голос Готрека снова стал его собственным. Какая бы трансформация не происходила с ним до этого, похоже, она прекратилась, и он снова стал тем, кем был — грязной свиньёй, только и смотревшим как бы поиздеваться над альвийкой.

— Ты напала на меня? — рассмеялся дуардин.

— Коконы, — глубоко вздохнув, ответила она. — Сила мастер-руны. Ты переправил её в машины.

Он покачал головой, глядя на неё как на сошедшую с ума. Затем он засмеялся.

— Грунгни. Только эльги может быть таким изворотливым. Если это сработает, я куплю тебе бочку «Бугманского».

Он протащил её через зал, расшвыривая в стороны ошеломлённых трупоедов, попадавшихся на пути, пока свет не потускнел и они не увидели последствия взрыва.

Вспышка дала Могильной страже время, чтобы вновь перегруппироваться вокруг своего господина. К тому времени, как они с Готреком вернулись к ним, рыцари уже снова образовали круг щитов, и их оказалось больше, чем ожидала Маленет. Трахос тоже был там, его броня выглядела ещё более побитой, чем до этого, но он по-прежнему нерушимо возвышался над людьми. Впрочем, грозорождённый не спускал взгляда с потолка.

Маленет проследила за его взглядом и рассмеялась.

— Это сработало!

Шкивы и цепи, удерживающие непогребённых, пришли в движение, трясясь и разворачиваясь, словно ноги паука, и теперь со щелчками разматывались, опуская коконы.

— Могильная стража, вперёд! — приказал лорд Аурун. — Держите протравленных подальше от непогребённых.

Когда глаза Маленет приспособились к свету, она увидела, что взрыв сжёг протравленных. Ни она, ни Могильная стража не пострадали, но эфирный огонь опалил гулей, обжарив плоть на их костях, и теперь большинство пожирателей плоти усеивали пол в виде скорчившихся обгорелых костяков.

— Эфирный огонь, — пробормотала она. — Он сжёг их.

Рыцари меж тем набросились на переживших вспышку каннибалов, отомстив за поверженных на стенах братьев. Последовавшая за этим резня была тихой, но жестокой. Некоторое время были слышны лишь звуки лезвий кос, разрезающих плоть и кости.

Дальний край здания обрушился почти полностью, разбросав обломки по всей площади. Среди развалин стоял гигантский гуль, прикрывая глаза от света.

— Забирайте свои трупные яйца, — гаркнул Готрек. — Я разберусь с Крошкой.

Маленет развернулась и побежала обратно к Трахосу. Его шейная броня была повреждена, и что-то происходило с полированным зигмаритом — он пульсировал внутренним светом, как будто под его поверхностью полыхало пламя.

Рядом с ним стояла Лхосия, заворожённо уставившись на заработавшие механизмы.

— Это чудо, — прошептала она и перевела восторженный взгляд с машин на Трахоса.

— Это машинерия, — ответил грозорождённый. В его голосе не было боли, по крайней мере так показалось Маленет. Даже наоборот, он казался светлее, чем обычно. Звуча почти приятно.

К ним подъехал князь Волант, его скелетный «конь» двигался той же неуверенной, вихляющей походкой, что и протравленные. Князь, через головы своих людей, посмотрел на Готрека, что в это самое время бежал к огромному трупоеду во дворе полуразрушенного здания.

— Что с ним? — спросил Волант голосом, по которому было трудно определить испытывает он восхищение или отвращение.

— Поехавший, — огрызнулась Маленет. — Как бы то ни было, это мне в голову пришла идея…

— Смотрите! — воскликнула Лхосия.

Колонны достигли пола разделительной камеры, у основания каждой находился кокон, который спокойно опустился на усыпанный мусором пол.

— Шевелитесь! — махнул своему ближайшему эскорту князь. — Соберите непогребённых. Это была лишь часть войска протравленных. Остальные могут прибыть сюда в любую минуту.

Колонны всё ещё испускали рунический свет и каждый рыцарь, подходивший к ним, чтобы забрать коконы из их колыбелей в основании колонн, превращался в тёмный, резко очерченный силуэт.

Новая дрожь сотрясла зал, заставив всех пошатнуться.

Маленент подумала было, что всё это место начало опускаться в «воды» застывшего моря, но затем сообразила, что шум донёсся снаружи. Это огромный гуль рухнул на площадь, развалив несколько зданий на другой стороне и подняв тучу пыли. Истребитель смотрелся как светящийся уголёк на его груди, с рёвом раз за разом врубаясь топором в гигантскую тушу.

Пока его люди несли к нему коконы, князь Волант покачал головой.

— Отправляйтесь к Восточным воротам. Поглядите можно ли ещё воспользоваться путями.

— Нет! — прервала его Лхосия. — Они доберутся до нас, когда мы и мили не пройдём. Сам подумай, как быстро мы сможем идти с коконами, — она махнула вместилищем непогребённых в своих руках.

— И что ты предлагаешь? — резко ответил Волант. — Ждать следующей атаки? Мы будем…

Ему пришлось сделать паузу, когда великан снова рухнул на площадь, развалив ещё несколько зданий. Рунический свет полыхнул на его черепе, когда Готрек добрался до его лица.

— Используйте это, — заговорил Трахос, кивая на дальний конец зала, на вырисовывающийся там, похожий на ракушку силуэт, чья верхушка была почти на уровне потолка.

Маленет покачала головой.

— Что это?

— Эфирный корабль.

— «Брызги пены»? — спросила Лхосия. — Вы могли бы восстановить его так же, как и другие машины?

Трахос пожал плечами.

— Почему бы и нет? Дуардинская машинерия создавалась на долгие времена. Сейчас оно, скорее всего, просто инертно.

Князь Волант покачал головой.

— Предки использовали неизвестные приёмы — руническую науку харадронцев.

Трахос кивнул.

— Они использовали эфирное золото, — он посмотрел на судно. — Как я понимаю, оно было разграблено?

Лхосия выглядела потрясённой этим заявлением, и Волант покачал головой.

— Мы почитаем прошлое. Наши реликвии священны для нас.

Трахос кивнул и похромал в дальний конец зала.

Маленет бросилась за ним следом. Грозорождённый вытащил свой скипетр и прикрепил на его вершине новое устройство. Оно напоминало проволочный куб, усеянный драгоценными камнями.

Эфирный корабль находился в единственной части зала, куда не попадал свет от непогребённых — мрачного, тёмного углубления похожего на крипту собора. Полувидимый левиафан напоминал выступающий из тьмы мыс.

Сетчатый куб на конце скипетра Трахоса вспыхнул, протягивая пальцы холодного синего света.

— Кхаин, — прошептала Маленет, когда свет упал на нос корабля. Носовая фигура была вылеплена в виде свирепого, воющего лика со стилизованной бородой и предвещающими грозу изогнутыми бровями. Лицо размером не уступало дому и, когда на него упал свет скипетра Трахоса, оно, казалось, скривилось и зарычало.

— Похоже на него, — пробормотала Маленет.

— На кого? — оглянулся Трахос.

— Боров, Готрек.

Трахос кивнул.

— Кем бы он ни был сейчас, прежде он был дуардином, как и строители корабля.

Он подошёл к корпусу, а затем, громыхнув металлом вскарабкался на стальную лестницу, что вилась между орудийными портами. Стоило ему ступить на ступеньки, как их окружило шелестящее облако, то были мотыльки, тысячи их, вылетевших из тьмы со всех концов корабля.

Маленет пришлось прикрыть лицо, а Трахос притормозил, пока суматоха не утихла, после чего продолжил подъём. Маленет задумалась о размере судна. По её прикидкам от руля до планшира было футов пятьдесят, а в глубине можно было разглядеть возвышающийся на палубе бронированный купол. Корабль был больше похож на неприступную крепость, чем, собственно на корабль.

Вившиеся повсюду мотыльки подняли вековую пыль, и когда Маленет взошла на палубу следом за Трахосом, ей показалось, будто она попала в песчаную бурю. Она закашлялась и огляделась, проклиная чёртовых насекомых. Судно не было похоже ни на что, видимое ею прежде. Палуба была выстроена в форме огромного креста. На самом деле, это были четыре палубы, расположенные как спицы колеса и связанные друг с другом идущей по контуру дорожкой. Всё это напоминало огромную шестерёнку.

По-прежнему окружённая пылью она поковыляла следом за смутно виднеющейся фигурой грозорождённого. Он добрался до купола в центре пересечения четырёх палуб, «ступицы колеса», и, встав на колено, снял с пояса очередной инструмент. Раздалось жужжание, потом что-то щёлкнуло, и когда Маленет добралась до Трахоса, в палубе перед ним распахнулся круглый люк. Он скользнул в сторону с механически тарахтеньем, и внизу, под Трахосом, замерцал свет, отражаясь на побитых пластинах его доспеха.

Не говоря ни слова, он развернулся и спустился во тьму. Маленет последовала за ним.

Свет от скипетра вспыхнул ярче, освещая запутанный лес из труб и шестерёнок. Трюм корабля был просто забит техникой, и когда стало светлее, Маленет удивилась, как же хорошо он сохранился.

— Никакой ржавчины, — пробормотала она, касаясь ряда поршней, проведя пальцем по тщательно обработанному металлу. Каждый дюйм его покрывали руны.

Личина шлема Трахоса выглядела почти так же свирепо, как лик на носу корабля. Обычный бесстрастный облик её раскололся до неузнаваемости, и в свете скипетра, казалось Маленет, он смотрел на неё с усмешкой. Затем Трахос развернулся к машинам и принялся за работу.

Свет становился всё ярче, разливаясь по машинам и трубам, как в механизмах зала до этого, но затем мерцал и гас.

Достав пару штангенциркулей, которые он использовал в сторожке, Трахос тщательно измерил механизмы, после чего перекрутил. Сперва он работал спокойно, но спустя несколько минут явно разволновался, его движения стали резче и время от времени он чертыхался себе под нос.

С лязгом закрепив штангенциркули на трубах, он прошёл дальше по машинному отделению, внимательно осматривая кабели, провода и измерительные приборы.

— Это должно сработать! — он повернул круглый шлюз, открывая его, и работа двигателей стала интенсивнее. — Эфирное золото всё ещё здесь. Нет ни единой причины, по которой двигатели не запустились бы.

Он остановился, заметив что-то в лесу рычагов и труб.

— Ну, конечно! — воскликнул грозорождённый. — Труба прохудилась, поэтому и давления нет.

Маленет подошла ближе и увидела пару кабелей, которые он держал в руках. В отличие от остальных, на них время оставило свой отпечаток, они сгнили и раскрошились.

— Эфирное золото вызывает коррозию, — Трахос выпустил кабели. — Харадронцы, вероятно постоянно меняют их, чтобы они работали.

— Значит, мы не сможем запустить двигатели?

— Нам нужен какой-нибудь способ направить эфирное золото, — Трахос посмотрел наверх, на люк. — Это не сильно отличается от машин, которые поддерживали непогребённые.

— Значит, мы могли бы снова использовать руну Готрека?

— Быть может. Если он соблаговолит прийти сюда и позволить силе эфира проходить через него. Если он не возражает против использования его как части машины.

Маленет подняла бровь.

— А…

Некоторое время они молча стояли среди переплетения труб и механизмов. Затем на палубе раздались шаги и они поднялись наверх, приготовив оружие.

Это был Готрек. Он дрожал от боевой ярости и дико озирался. Рунический свет струился по его коже и бороде, разгоняя мрак. Позади него, под внимательным взглядом князя Воланта, воины Могильной стражи заносили коконы. Лхосия тоже была там, стоя рядом с князем и о чём-то шепчась.

— Ты прикончил его? — спросила Маленет, рванув к Готреку.

— Чё?

— Гигантского гуля.

Он пожал плечами.

— Больше он не будет ломать двери, скажем так. Если только кто-нибудь не использует его уродливую башку как таран.

— И что дальше? — князь Волант навис над Готреком. — Ты поклялся спасти непогребённых, и наше время заканчивается.

Готрек посмотрел на Трахоса.

— Двигатели не повреждены, — сказал грозорождённый. — И на борту достаточно эфирного золота. Нам просто нужен канал — способ направить силу эфира. Большой кусок пра-золота подошёл бы.

Готрек кивнул, а затем в его глазу вспыхнуло понимание.

— Я? Ты хочешь использовать меня как часть двигателя?

— Твоя руна достаточно сильная, чтобы стать каналом для эфирного золота, — согласно кивнул Трахос, его голос оставался лишённым всяческого выражения и ровным. — Ничто иное с этим не справится.

Готрек постучал по руне.

— А что будет со мной в конце этого путешествия? Сколько останется от Готрека, а сколько станет Гримниром?

Он выглядел настолько рассвирепевшим, что Маленет невольно отступила, приготовившись уворачиваться от дуардинской секиры.

— Зубы Грунгни, — прорычал он, хмуро покосившись на руну. Та всё ещё мерцала от энергии. Эфирный свет истекал из руны в вены Готрека, пульсировал в его груди, обнажая артерии под покрытой шрамами кожей. Казалось, что у него под кожей текут золотые ручейки.

— Я отказываюсь, — наконец прорычал он, не глядя на Маленет. — Я прошёл весь этот путь не для того, чтобы отдать душу богу, который предал меня сильнее всех.

— Есть другой способ, — заговорил Трахос, схватив дуардина за массивное предплечье.

Готрек шокировано уставился на грозорождённого вечного. Затем нахмурился.

— Какой ещё путь? Быстренько ворваться в одну из сверкающих башен Зигмара и повеситься пред его величием? О, Владыка молота, позволь расчесать твою могучую бороду! Такого рода путь?

— Не нужно ему поклоняться. Твоя душа — твоя собственная. Твоя вера — твоя собственная. Ордену Азира нужна лишь сила, которой ты обладаешь.

— И как именно ты собираешься вытащить её из меня? В прошлый раз, когда я проверял, мои рёбра не поворачивались.

Трахос, казалось, не обращал внимания на ярость Готрека.

— Эта сила не просто в тебе. Она — часть тебя. Если бы ты использовал её во имя Зигмара, мы могли бы…

— Во имя Зигмара? — лицо Готрека вспыхнуло от гнева и руна запульсировала ярче. Он с размаху отпихнул Трахоса, грохнув доспехами грозорождённого, и собирался было крикнуть что-то ещё, когда их прервал шум борьбы в зале.

— Протравленные! — закричали несколько бойцов Могильной стражи, забравшихся на корабль, неся последние коконы. — Сотни.

Волант выругался. Затем опустился на колено, так чтобы оказаться лицом к лицу с Истребителем. Когда он заговорил, его голос был одновременно полным гнева и оскорблённым.

— Я мог бы отправить тебя к Нагашу, Готрек, сын Гурни, но только если ты сможешь переправить моих предков в Незыблемую крепость. И только если мы уйдём прямо сейчас.

Из груди Готрека вырвалось рычание, и он вцепился в свой хохол и начал дёргать его из стороны в сторону, как будто пытался выдрать из черепа. Затем он окинул долгим взглядом фигуры, что мчались к кораблю сквозь тени, после чего сплюнул и спустился в трюм, махнув Трахосу следовать за ним.

Маленет покачала головой.

— Мне и пригрезиться не могло, что он сделает это, — она перевела взгляд на коконы. — Вам бы лучше убрать это в трюм.

«Я не поддамся слабости», — подумала Маленет, когда мир крутанулся вокруг неё. Даже за рёвом двигателей она слышала стоны на палубе, когда людей выворачивало от качки. Альвийка привязала себя к перилам, но тряска была столь сильной, что она уже вся была покрыта синяками.

— Бог убийства, — простонала она. — Сколько ещё это продлится?

— Максимум несколько часов! — крикнул в ответ лорд Аурун, который находился в нескольких футах от неё. Выглядел военачальник так, будто был навеселе. — Посмотри насколько быстр «Брызги пены»!

Она покачала головой и посмотрела на море. Волны мерцали, освещённые сине-зелёным светом корабля. Это придавало им иллюзию движения, и если смотреть только на эти проблески, то, казалось, будто море почти настоящее. Однако вместо того, чтобы прорываться через волны, корабль пьяно подпрыгивал над ними, скользя в нескольких футах от поверхности, движимый тайной наукой харадронцев, создавших его двигатели. Свет пронзал швы на его железном корпусе, раскалывая бесконечную тьму Морбиума.

Время от времени она слышала крик Готрека, что поднимался откуда-то из-под палубы подобно вою раненного левиафана. Вместе с ним в машинном отделении был Трахос, сражавшийся за то, чтобы направить силу эфирного золота, каналом для которого стал Готрек, в двигатели корабля, но сейчас Маленет была даже рада находиться подальше от них. В голосе Истребителя были чередующиеся приступы гнева, волнения и растерянности. Он звучал ещё более нестабильно, чем обычно. Несмотря на то, что его скрывал палубный настил, не заметить его присутствия было невозможно из-за просачивающихся сквозь щели золотых лучей. Выглядело это так, словно в трюм запихнули кусочек солнца.

На другом конце палубы она увидела князя Воланта, который стоял за рулём, широко расставив ноги и пытаясь удержать равновесие на кувыркающейся палубе. Лхосия была с ним рядом, привязанная к фальшборту и по-прежнему крепко сжимающая кокон с непогребёнными. Она выкрикнула какие-то указания князю, и тот послушно повиновался, крутанув какие-то рычаги и дёрнув ручки рядом с огромным медным колесом.

— Что я сделала, чтобы заслужить это? — пробормотала Маленет.

Убила единственного, кто когда-либо заботился о тебе?

Несмотря на тошноту, Маленет рассмеялась.

— Заботился обо мне? О моей крови, наверное, ты хотела сказать. Так кошка заботится о мышке.

Ты никогда не понимала меня, Ведьмин Клинок.

— О, я понимала тебя достаточно хорошо.

И погляди, куда это тебя завело.

— У меня есть доступ к этой руне. А когда она окажется у меня в руках, никто в Азирхейме не сможет мне и слова сказать. Я стану героиней Ордена. Даже эпохи! Сам Зигмар захочет встретиться со мной.

Ты ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы забрать эту вещь. Я дала тебе ключ, но ты слишком невежественна, чтобы прислушаться.

— Ключ? Какой ключ? И с чего мне тебя слушать? Есть хоть одна причина, по которой ты на самом деле попыталась бы мне помочь?

В голос её госпожи закрался гнев.

Кхаин. Ты столь же безмозгла, как твой Истребитель. Как ты думаешь, что произойдёт со мной, если ты здесь помрёшь?

Маленет редко слышала из кровавого амулета что-то иное, кроме насмешки и порицания. Теперь же в голос её госпожи появилось что-то иное, яростное. Это интриговало, и Маленет прислушалась.

— Ты уже мертва. Какая разница буду я жить или умру?

Что бы это ни было, но это не смерть, Ведьмин Клинок. Думаешь, я — это твоё подсознание, которое говорит с тобой? Думаешь, я просто плод твоего воображения?

Маленет пожала плечами.

— У меня возникала подобная мысль.

Гнев её госпожи только рос из-за того, что ей приходилось говорить столь прямо.

Идиотка. Ты захватила аспект моей души. Пока жива ты, и я сохраняю часть своей жизни. Не буду спорить с тем, что это лишь жалкий кусочек, привязанный к твоему никчёмному существованию, но, увы, это всё, что у меня есть.

Маленет с улыбкой взяла амулет в ладонь и внимательно всмотрелась в тёмную жидкость в его глубине.

— Да. Это даже ещё лучшая месть, чем я могла себе вообразить. Позволить тебе бессильно наблюдать за тем, как я поднимаюсь к высотам, о которых ты только мечтала.

Играй в свои жалкие игры, Ведьмин Клинок. Но если ты не украдёшь эту руну у Истребителя, никто из нас не покинет Шайиш.

— Тогда прекращай болтать и говорить загадками. Если у тебя и правда есть идея, соизволь уж поделиться ею со мной, — она сняла амулет и подняла его над качающейся палубой. — И если мои игры столь никчёмны, может мне от них отказаться? Может, мне лишить тебя возможности наблюдать за моим вознесением?

Положи это обратно. Я расскажу тебе, что я увидела.

— О да, ты так и сделаешь, — Маленет покрутила амулет в пальцах, наслаждаясь властью над созданием её предательства. — И сделаешь это быстро.

Кхаин проклинает тебя. Я заставлю тебя заплатить. Я буду…

— Ты упадёшь и будешь забыта, если не начнёшь говорить.

Отлично, я буду говорить так, чтобы даже ты поняла. Помнишь, как жрица разговаривала со своим предком?

Маленет кивнула.

Что она сказала?

Маленет рассмеялась.

— Чтобы мы держались подальше, потому что она будет хрупкой.

Именно — её тело стало хрупким и она предупредила вас не прикасаться к ней. А замок, который она носит на шее? Помнишь, что случилось с ним?

— Ничего. Ничего с ним не случилось.

Точно. Её плоть была преобразована и стала хрупкой, но ожерелье не изменилось. Что, если бы Истребитель был преобразован таким же образом? Он стал бы настолько хрупким и слабым, что мог быть разбит, как фарфор.

Маленет откинулась на планшир, её пульс участился.

— Конечно. И руна останется нетронутой.

Это пра-золото. Закалённое тем мастером рун в Акши. А Готрек на самом деле не огненный убийца. Ему плевать на их бога. Эта руна не принадлежит его телу. Если ты уничтожишь его плоть — руна Черномолота останется в разбитых осколках.

— А что станет с кораблём, если Готрек умрёт?

Шевели мозгами. Тебе нужна только руна, чтобы двигать корабль. Сам придурок тебе не нужен.

Маленет покачала головой, всё ещё сомневаясь.

— Почему ты мне помогаешь?

Ты всё, что у меня есть, тупица. Если я тебе не помогу, ты умрёшь здесь, а я буду… Я ничем не буду.

В голосе госпожи были настоящие эмоции. Маленет не могла поверить, что её бывшая хозяйка сказала ей всю правду, но может быть какая-то часть в её словах всё же была истинной. Да и сама идея выглядела неплохой. Она рассмеялась.

— И как ты предлагаешь мне убедить Готрека Гурниссона поклоняться мотылькам и обнимать трупы?

Даже в столь пустом умишке, как у тебя, должны были застрять хоть какие-то из моих тренировок. Включай голову. Думай. Я дала тебе ключ, теперь отыщи способ, как им воспользоваться.

Маленет покачала головой.

— Он никогда не… Кхаин, — выдохнула она, когда по всей палубе разлился рунический свет Готрека, ослепляя её.

— Зубы Валайи! — взвыл Истребитель. Похоже, ему было очень больно.

На несколько неприятных мгновений Маленет просто ослепла. Пытаясь справиться с тошнотой, она попробовала свернуться в позу зародыша, но стало только хуже — ощущения были такие, словно она стала одним из коконов. Тогда она решила, наоборот, выпрямиться, но тут Готрек вновь издал мучительный вопль.

Спустя несколько секунд Маленет облегченно выдохнула. Эфирный корабль начал замедляться. Вращающееся движение палуб становилось всё медленнее и медленнее, пока, с последним взвизгом шестерен, не остановилось окончательно.

После предшествующего шума и грохота опустившаяся на корабль тишина была жутковатой. Все недоумённо переглядывались.

Маленет выпрямилась на дрожащих ногах и осмотрелась. Вокруг не было ничего, кроме застывших волн Сумерек.

— Лорд Аурун? — воскликнула она. — Что случилось? Почему мы остановились?

Тот в ответ лишь недоумённо покачал головой, а затем, нахмурившись, посмотрел на князя Воланта и Лхосию.

Князь прошёл через палубу к люку машинного отделения.

— Истребитель! Что случилось?

Ответа не было.

Маленет вполголоса выругалась, после чего отвязала себя и подошла к Воланту и люку.

— Позвольте мне поговорить с ним, — сказала она, после чего открыла люк и спустилась вниз.

Двигатели всё ещё пульсировали эфирной энергией, а внизу, у подножия второй лестницы она увидела Трахоса. Внутреннее пространство машинного отделения было заволочено горьковатой дымкой и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы разглядеть Готрека, распятого на двигателях. Мускулистое тело дуардина мерцало энергией. Это напоминало звёздную карту из линий и точек пересечения, в центре которой сияла руна.

— Гримнир поглощает меня, — проворчал Готрек. — И я не собираюсь с этим мириться, — он был весь оплетён десятками кабелей, которые к его груди приторочил Трахос, чтобы напитать двигатели корабля. — Я вам не клятый трубопровод!

Трахос покачал головой.

— Мастер-руна единственная возможность направить эфирное золото, а без эфирного золота мы не можем управлять кораблём.

Вслед за Маленет спустился князь Волант.

— Ты дал клятву, — сквозь заполнившие машинное отделение пары склонился он к Готреку. — Собираешься нарушить её?

Готрек поднялся на ноги и зыркнул на Воланта.

— Я не клятвопреступник. Если я поклялся, то притащу твои мотыльковые яйца к тебе домой… — он покосился на руну. — Но должен быть лучший путь.

Он отпихнул кабели и нахмурился, глянув на Трахоса.

— Эта руна — вампир, мужик. Придумай что-нибудь ещё, — в его бороде сверкнул рунический свет. — Ещё час подобного и от меня ни черта не останется.

Трахос громыхнул разрушенными кабелями.

— Ты сам всё видишь. Нам нужна твоя руна.

Сейчас. Вот твой шанс!

Голос рявкнул в её голове с такой яростью, что Маленет испугалась, что его могли услышать остальные.

Она перевела взгляд с Истребителя на Трахоса, а затем посмотрела на Лхосию, тоже спустившуюся в машинное отделение и теперь смотревшую за спором, преодолев почти половину спуска вниз. Маленет много думала о том, что сказала её госпожа. Если она убедит Готрека поговорить с трупами, то он станет уязвим, а руна окажется в её руках.

— Есть ли способ…? — она запнулась, не зная, что именно хотела сказать.

Все обернулись к ней.

— Ты сказала, что непогребённые — сила твоей крепости? — обратилась она к Лхосии.

— Жрица кивнула.

— Интересно, — она пожала плечами, приготовившись к насмешкам, — а не могут ли они помочь нам использовать руну Готрека каким-то другим способом? Если бы ваши предки смогли рассмотреть её, если бы смогли понять её природу, то не удалось бы им высвободить её энергию таким образом, чтобы при этом не страдал Готрек? Если бы они смогли направить силу от руны, то она всё равно могла бы работать проводником для эфирного золота.

Волант покачал головой, однако Лхосия с интересом посмотрела на Готрека.

— Я не понимаю природу руны. Однако непогребённые знают всё. Некоторые из них всё ещё были живы, когда харадронцы продали нам «Брызги пены». Так или иначе, думаю, они смогут нам помочь, — она снова посмотрела на палубу. — Если бы Готрек смог присоединиться ко мне во время общения с непогребёнными…

Готрек отшатнулся, его глаза вспыхнули.

— Присоединиться? Ты хочешь присоединить меня к этим штукам? Без вариантов, — он начал подниматься на палубу и остальные потянулись следом.

— Тебе нужно всего лишь сидеть со мной рядом, чтобы примкнуть к общности, — заговорила Лхосия, когда они вышли на палубу.

— Нет, — отрезал Готрек, ходя кругами и зыркая на коконы.

— Нам нужно что-то предпринять, — вмешался лорд Аурун, вглядываясь вглубь застывшего моря. — Смотрите.

Все уставились в темноту.

— Что там? — поинтересовалась Маленет. Рунический свет погас, и что-то разглядеть стало затруднительно. — Море движется?

Князь Волант ругнулся и покачал головой.

— Лучники! — зычно крикнул он. — Готовь стрелы! — затем обернулся к окружившим их рыцарям. — Готовьтесь к атаке.

Маленет пересекла к палубе и опёрлась на перила, едва не вываливаясь за борт, упорно всматриваясь в окружавшую их темень, пока её глаза не уловили движение. Тысячи гулей заполнили Сумерки, взбираясь по барханам и стремительно приближаясь к кораблю.

Раздался лязг доспехов, когда рыцари приготовили косы и подняли щиты. Лучники тем временем споро разбегались по местам, откуда была сподручнее вести стрельбу.

Попробуй ещё раз. Заставь его.

Маланет бросилась к Готреку, что сердито смотрел на надвигавшийся прилив каннибальской плоти.

— Посмотри сколько их, — прошипела она, наклоняясь ближе к дуардину.

— Я справлюсь, — ответил тот, с хрустом расправляя плечи и поднимая топор.

Но какой ценой? подсказал голос в её голове.

— Но какой ценой? — повторила она, взмахнув кинжалами. — Что от тебя останется, когда сражение закончится. Тебе придётся призвать каждую унцию силы.

Он посмотрел на неё, затем, с ещё большей яростью во взгляде, на руну.

— Подумай, — продолжила давить альвийка. — Даже если эти непогребённые знают вдвое меньше, чем думает жрица, всё равно они могут отыскать способ использовать силу руны, не отдавая тебя Гримниру. Разве это не станет ответом на все твои проблемы?

Лхосия стояла в нескольких шагах, внимательно наблюдая за ними.

— Я уверена, что они смогут помочь, — подтвердила она.

— Заставь этот корабль двигаться! — взревел Волант, направляясь к своему «коню». — Я сдержу их так долго, как только смогу.

— Ты идёшь туда один? — Готрек выглядел впечатлённым.

— Я не отдам эти души этим животным, — ответил Волант, вскакивая на костяного змия.

Создания расправило свои бескожные крылья, а затем ударило ими по воздуху и взлетело над кораблём. Всё это время князь не спускал взгляда с Готрека. Затем Волант пришпорил свою «конягу» и скрылся во мраке, устремившись навстречу орде.

Готрек молча смотрел ему вслед. К удивлению Маленет ярость сошла с лица Истребителя, как ни странно, но слова князя, похоже, на самом деле тронули Готрека.

Он уважает его, поняла альвийка. Она огляделась вокруг, разглядывая рыцарей, в стоической тишине стоявших у бортов корабля, готовых умереть за своих предков. Они нравятся ему.

Князь Волант добрался до первой волны трупоедов и свет вспыхнул во тьме. Он прорезал тропы из аметиста в ночи, обрушиваясь на кишевшие внизу толпы.

— Лучники! — закричал лорд Аурун, стоявший в нескольких футах вверх по палубе. — По моему приказу!

И миг спустя тишину разорвал свист выпущенных стрел.

Готрек бросил на Маленет последний взгляд, после чего повернулся к Лхосии и кивнул.

— Сделай это быстро, пока я не передумал.

Приготовься. Следи за его изменением. Грозорождённый вечный попытается защитить его, если поймёт, что т задумала.

Трахос стоял рядом, молчаливо наблюдая за тем, что собирались сделать Лхосия и Готрек.

Маленет только собралась предложить ему спуститься в трюм, чтобы наблюдать за машинами, как ритуал начался, и мысли о Трахосе напрочь вылетели из головы альвийки, зачарованной происходящим странным преобразованием.

Лхосия сунула руку в кокон и начала петь. Похожее на тряпку покрытие засветилось, и внутри постепенно стали проявляться подёргивающиеся силуэты. А затем жрица положила вторую руку на руну Готрека.

С каждым словом песни Лхосии обветренные мышцы Готрека потихоньку теряли свой каштановый цвет, становясь такими же пепельно-серыми, как кокон.

— Клятва Грунгни, — прошептал он, его кожа превратилась в белый панцирь.

— Не двигайся, — пробормотала Лхосия. — И закрой глаза.

Маленет была настолько поражена трансформацией, что на мгновение забыла, за чем вообще всё это затеяла. Она подошла ближе, вытащив ножи, с облегчением заметив, что Трахос слишком сосредоточился на изменениях, происходящих с Готреком, чтобы обращать на неё внимание.

И тут в ночи прогремел ужасный крик, заставив её вздрогнуть.

Трахос развернулся кругом, а солдаты Эребиды пошатнулись, опуская оружие. Только Лхосия никак не среагировала на происходящее, слишком погружённая в ритуал. Готрек ругнулся, но тоже остался неподвижным.

Сейчас!

Маленет проигнорировала свою бывшую госпожу, устремив взгляд вперёд, через пустыню, к источнику ужасного вопля.

Последовала вспышка фиолетового света и «конь» Воланта пронёсся под надвигающейся тенью.

Тень испустила ещё один крик, даже громче, чем первый.

Череп Маленет пронзила страшная боль. Как будто кто-то воткнул ей в голову кинжалы.

Аурун приказал своим людям стрелять, но его воины оказались настолько поражены кошмарным воплем, что выпущенные дрожащими руками стрелы сгинули во тьме, поразив лишь воздух.

Готрек зарычал, испытывая боль, но не в силах поднять руки, чтобы прикрыть уши.

И когда он зарычал, руна вернулась к жизни, испустив лучи света между пальцев лежащей на ней ладони Лхосии.

— Что происходит? — выдохнула Маленет, когда рунический свет пробежал по руке жрицы и через неё дальше в кокон.

Фигура внутри вспыхнула, как лучина, и Лхосия ахнула.

Гнев исчез из глаз Готрека, когда он посмотрел вниз на палубу.

— Я вижу их, — ошеломлённо пробормотал он.

Давай же!

Маленет проигнорировала голос в своей голове. Она проследила за взглядом Готрека, и ей открылось нечто невероятное. По всему кораблю вспыхнул каждый кокон, становясь отражением того, что был в руках Лхосии и наполняясь руническим светом. Свет заструился через металлическую палубу и замерцал в трубах, что ветвились под фальшбортом.

Под ногами Маленет что-то вздрогнуло, но тут же успокоилось.

— Эфирное золото, — воскликнул Трахос, после чего быстро прыгнул в люк и скрылся внутри машинного отделения.

Маленет содрогнулась от боли, когда мерзкий визг вновь пронзил её голову.

Князь Волант находился у них прямо над головой, сойдясь в схватке с гротескным подобием своего костяного змия — кошмарной нежитью, с крыльев которой свисали клочья мёртвой плоти, а челюсти раззявились в постоянном рыке. Именно эта тварь и была источником мерзкого визга. Звери сцепились в битве, царапая и кусая друг друга, пока Волант размахивал своей косой.

Гули меж тем вприпрыжку карабкались по застывшим волнам Сумерек и некоторые уже добрались до «Брызг пены». Корабль дрейфовал так низко, что пожиратели падали могли допрыгнуть до него и вскарабкаться по поручням.

И вот уже первые пускающие слюни твари забрались на палубу и без долгих раздумий врезались в поднявших щиты рыцарей Могильной стражи.

Аурун проревел приказ и ринулся в драку. Замелькали косы, отсекая конечности, выпуская кишки и выкидывая гулей за борт.

— Он движется! — закричала Маленет, уворачиваясь от безголового протравленного, рухнувшего на палубу рядом с ней. Она удивлённо огляделась, когда непогребённые вспыхнули ещё ярче, и корабль, скрипнув, начал разворачиваться вокруг центрального купола.

Раздался победный крик, то князь Волант, окутанный таинственным светом, обезглавил-таки, наконец, визжащего монстра. Тот ещё разок махнул крыльями с обрывками подгнившей кожи и рухнул в море своих сородичей, передавив десятки гулей.

Рассветный князь, не теряя времени, рванул назад и пронёсся над палубой.

— Привяжитесь к кораблю! Привязывайтесь!

Когда «Брызги пены» рванул вверх, многие гули свалились с палубы вниз, на застывшие волны Сумерек, но некоторым всё же удалось удержаться.

И пока солдаты, повинуясь приказу своего повелителя, привязывали себя ремнями к кораблю, лорд Аурун шёл по палубе и безжалостными взмахами косы расправлялся с незваными гостями, рассекая их тела и выкидывая трупы за борт.

Увидев, что один из гулей собирается напасть со спины на увлёкшегося бывшего командира Бесплодных местечек, Маленет стремительно подскочила к нему и резким взмахом кинжала перерезала трупоеду глотку. Аурун обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она вырывает кинжал из горла протравленного, а затем пинком отправляет того через перила вниз. Он благодарно кивнул, прежде чем сделать шаг верёд и вернуть услугу, вспоров гуля, что собирался прыгнуть со спины уже на альвийку.

Они сплетали убийственный ковёр, двигаясь через палубу и защищая Эребидов, пока корабль набирал высоту и скорость, дрожа и качаясь столь сильно, что Маленет ощущала себя так, будто была изрядно выпившей, шатаясь из стороны в сторону, когда «Брызги пены» мотало из стороны в сторону.

— Добро, альвийка, это было отважно! — крикнул лорд Аурун, пошатываясь, проходя мимо неё в сторону центрального купола. — А теперь привяжись к чему-нибудь!

И тут корабль в очередной раз резко швырнуло, и она потеряла равновесие и упала с палубы, устремившись вниз, к застывшим волнам Сумерек.

Миг спустя, вокруг её запястья крепко сжалась рука, резко прервав её падение, а затем вздёрнула обратно на палубу и быстро привязала к поручню, прежде чем корабль не выкинул новое коленце и не доделал, то, что не получилось мгновением раньше.

— Это входит у тебя в привычку, — буркнула она, когда увидела, кто её спаситель.

Трахос кивнул, проверяя крепость узлов верёвок, которыми привязал её к поручням.

— Приму это как спасибо.

Его фраза была настолько естественной, что она рассмеялась от удивления.

— Это была шутка?

В ответ он издал звук, который мог быть смешком.

— Что с тобой случилось? — спросила она, пытаясь разглядеть что-нибудь за личиной шлема грозорождённого. Услышать, как Трахос говорит нормально, было даже более удивительным, чем силы, протекавшие через Готрека и Лхосию.

Закончив проверять узлы, Трахос откинулся на поручни и покачал головой.

— Твой план работает. Непогребённые каким-то образом направляют огонь руны в двигатели. Эфирное золото свободно течёт в машины.

Маленет недоверчиво покачала головой. Последним, чего она ожидала, было то, что её абсурдный план сработает. Корабль снова крутануло вкруг оси, и она судорожно вцепилась в поручни.

Трахос посмотрел туда, где по-прежнему восседали костяно-белый Истребитель и жрица, окружённые венчиками эфирных течений. В отличие от всех остальных на борту, они были спокойны, никак не привязанные к палубе, но при этом остававшиеся на месте, словно прикованные энергией, что прожигала их насквозь, энергией, что связывала их хрупкие оболочки с коконами, лежащими по всему кораблю.

— Он… — Трахос запнулся, покачав головой, словно не мог подобрать слов, чтобы завершить свою мысль.

— Готрек? — нахмурилась Маленет. — Что с ним?

В голосе Трахоса сквозила растерянность, когда он ответил альвийке.

— Я был рождён под светом Сигендила, по воле Бога-короля. Колдовство не имеет надо мной власти. И всё же я чувствую, что Истребитель каким-то образом изменил меня.

— Кое-что и правда изменилось. Ты говоришь почти что нормально.

— Истребитель верил в меня, — пробормотал Трахос. — Даже когда я сам в себя не верил.

Маленет недоверчиво рассмеялась.

— Я никогда не понимала людей, а грозорождённых вечных и того меньше. Но сейчас ты говоришь как те изгнанники-дуардины, что хотели поклоняться ему.

— Я поднял сторожку, — резко ответил Трахос. — Я снял эти коконы, когда Эребиды думали, что это невозможно. Я заставил этот корабль двигаться, — он посмотрел на вращавшиеся в небесах звёзды. — Я ощутил, что сила Зигмара вновь свободно течёт через меня, как в тот день в Азире, когда я был выкован впервые.

Маленет наклонилась к нему ближе, понизив голос.

— И?

Трахос рассмеялся. Звук, исходящий из-за лицевого щитка казался каким-то чужим.

— Мне кажется, я начинаю примиряться со своим богом. И это было бы невозможно без Истребителя, — он снова посмотрел на Готрека. — Кто он такой, Ведьмин Клинок?

Маленет собралась было посмеяться над благочестивым тоном грозорождённого, но, когда она посмотрела Готрека, окружённого душами непогребённых, швыряющего корабль в ночную пустоту, насмешливые слова застряли у неё в горле.

Маленет была потрясена, осознав, что уснула. Движение «Брызг пены» вошло в устойчивый, скачущий ритм, а она к тому же провела долгие дни практически без отдыха, но с её уст всё равно срывались грязные ругательства, пока она окончательно приходила в себя, выхватив кинжалы и оглядываясь в поисках атакующих.

Рядом с ней стоял Трахос, его потрёпанная массивная броня защищала её от ветра. За бортом корабля стояла непроницаемая тьма, однако Готрек и Лхосия по-прежнему были поглощены ослепляющей короной эфирной энергии, разбрызгивающей фиолетовые и золотые брызги на проносящуюся под килем корабля поверхность Сумерек.

Скрип двигателей оставался всё тем же, но теперь к ним добавился новый звук, океанический рёв, который, как догадалась Маленет, и разбудил её.

— Что это? — спросила она, но тут корабль завершил очередной скачок и альвийке открылся ответ на её вопрос. Впереди, всего в нескольких милях от носа «Брызг пены» находилась колоссальная крепость. Это было самое огромное сооружение, что она до сей поры видела в Шайише и построено в том же стиле, что и Бесплодные местечки — запутанный шиповник из железа и кости, похожий на изогнутый бур, с перекрученными, связанными башнями. Крепость горела пурпуром на горизонте, словно заходящее фиолетовое солнце.

— Столица, — ответил Трахос. Его голос вновь вернул некоторую холодность автомата. — Они называют её — Незыблемая крепость.

— Этот шум, — она нахмурилась, — это аплодисменты?

Грозорождённый кивнул и указал на нос.

В нескольких футах впереди летел князь Волант, за которым следовала свита из конных рыцарей. Он победоносно вскинул над головой косу, и собравшиеся на городской стене жители встретили его громкоголосым, приветственным рёвом.

— Вы думаете, он выиграл войну, — усмехнулась Маленет. — А он всего лишь организовал поспешное отступление.

— Он вернулся. Может быть, они этого уже не ожидали. Ко всему прочему, — он указал на коконы, — он вернулся с этим.

Они оба замолчали, глядя на увеличивающийся в размерах город и внимательно изучая необычность этого места. По мере того, как острые, терноподобные детали его конструкции становились всё яснее, Маленет начала осознавать, насколько же он огромен. В масштабах он не уступал даже вольным городам, построенным её собственным орденом. Прямо в его центре устремлялась ввысь величественная, похожая на бивень структура, возвышавшаяся над множеством более мелких, напоминающих сплетения терновника зданий, в которых испускали свет прорезанные узкие, стрельчатые окна.

— Думаю, это дворец князя Воланта, — сказала она, указывая на башню.

— Нет. Пока ты спала, я разговаривал с лордом Ауруном. Он сказал, что башня называется Залы разделения. Туда Эребиды должны доставить своих предков, — и опять у Маленет вызвало удивление, что Трахос говорил совершенно нормально. — Как же уникальны эти здания. Я никогда раньше не видел такой необычной архитектуры. Интересно, во всём Шайише есть ли хоть две преисподнии, которые выглядят одинаково? У каждого из нас столь разное представление о том, что ждёт нас после погребения.

— У тебя не будет погребения, — она драматическим жестом взмахнула кинжалом. — Ты будешь жить в веках! Грозорождённый вечный! Свободный от смерти! Свет во тьме! Горящий вечно!

Он повернул к ней свою побитую личину, внимательно изучая её.

— Ты издеваешься надо мной?

Маленет опустила кинжал и покачала головой.

— Конечно. Но ты слишком серьёзен, чтобы это было весело.

Он не отвёл взгляд.

— У меня была нормальная жизнь. Я был смертным человеком. До того, как Зигмар выбрал меня для своих Грозовых воинств. Мне суждено было жить, ненавидеть, любить и умереть, как и всем остальным, — он перевёл взгляд на приближающийся город. — Кто знает, быть может, это должно было стать и моим посмертием? Я даже не помню, к какой нации принадлежал до того, как стать… — он постучал себя по доспехам. — До того, как меня переделали по образу Зигмара. Но какая бы судьба не была мне отведена, теперь её у меня забрали. Я служу Богу-королю. И более ничего не имеет значения.

Маленет пожала плечами.

— И чего тебе ещё нужно. Ты служишь своему богу силой и мужеством. Ты проливаешь кровь во имя его. Ты очищаешь владения от его врагов. Разве этого недостаточно?

— Пока я помню, чью кровь проливаю, — он покачал головой. — Мой бог не похож на твоего, альвийка. Кхаин требует, чтобы вы отдавали ему кровь и силу. И более его ничего не волнует. Бог-король же не ищет силы просто ради самой силы.

Она усмехнулась.

— Ты и правда возродился, не так ли? Ты забыл, что случилось с тобой в прошлый раз, когда ты был в Шайише? Ты уверен, что творения Зигмара такие же совершенные и божественные, как и он сам? Ты действительно так отличаешься от меня? — она наклонилась к нему поближе. — Почему Зигмар послал во владения убийц с молотами? Для того ли, чтобы вести переговоры? Нет, он послал тебя, чтобы вершить убийство и разгром. Твой бог ничем не отличается от моего. Зигмар улыбается каждый раз, когда ты сокрушаешь очередной череп, лорд ординатор. Каждая пролитая капля крови — это подношение.

— Ты не права. Зигмар послал свои грозовые воинства, чтобы освободить человечество от ига их угнетателей. Чтобы спасти его от тирании.

— И что, Трахос, когда ты убивал те безоружные семьи, ты освобождал их от тирании? — голос Маленет был полон презрения, но, к своему удивлению, она поняла, что ей искренне хочется услышать его ответ.

Трахос кивнул.

— Я сбился с пути, подошёл слишком близко к обрыву. Но теперь я вижу, что надежда осталась, что даже с тем крошечным остатком человечности, я могу…

Гром внезапно раздавшихся приветствий заглушил его слова, и Маленет увидела, что они почти добрались до стен города.

— Что? — переспросила она, желая услышать, что сказал Тахос, но грозорождённый, казалось, не расслышал её за поднявшимся шумом.

Они выпрямились, оглядываясь по сторонам, пока качка корабля постепенно замедлялась.

Свет вокруг Готрека и жрицы погас, придав парочке куда менее божественный вид.

Твой шанс почти исчез, — раздался в голове голос её бывшей госпожи. — Через несколько минут он снова обретёт плоть и кровь. Ты должна двигаться, если хочешь забрать руну.

«Он окружён солдатами, — мысленно ответила Маленет. — К тому же он занят тем, что спасет наши шкуры. Ты действительно ждёшь, что я воткну в него сейчас нож?»

Она развязала себя и с трудом поднялась на ноги, разминая затёкшие руки и одеревеневшую спину, пока ход «Брызг пены» не стал достаточно устойчивым, чтобы она могла направиться к Истребителю.

Позади раздался лязг доспехов Трахоса, пошедшего за ней следом.

С грозорождённым вечным под рукой у тебя не будет ни шанса. Убери его. Обмани, пусть он спустится в трюм.

Маленет проигнорировала голос, глядя на Готрека. Его глаза были закрыты и, как и Лхосия, он сидел совершенно неподвижно. Его кожа всё ещё была бледной и похожей на раковину моллюска, и дуардин напоминал скорее статую, чем живое существо. Сейчас, без своих изменчивых, грубых манер и напыщенной речи, он казался совершенно другим. Следы света всё ещё играли вокруг него и Маленет легко могла себе представить, что жители Морбиума приветствую его, а не своего князя. И если бы они знали, что сделал дуардин, то, скорее всего, оно так бы и было.

«Что-то происходит, — подумала она. — Что-то, связанное с этим Истребителем. Он не похож ни на что, с чем я сталкивалась ранее».

Дура! Хватит быть настолько жалкой! Гляди, его кожа почти вернула цвет. Сделай это, сейчас.

«Это больше, чем руна, — решила она. — Он предназначен для чего-то. Как бы он не относился к богам, думаю, именно один из них и отправил его сюда. У него просто обязан быть какой-нибудь божественный покровитель. Как ещё он мог столкнуться с тем, с чем столкнулся, без малейшей попытки планирования или логического осмысления, и при этом остаться в живых? Он груб и безрассуден, в нём нет ни грамма изящества, и при этом ничто не может навредить ему. Как такое возможно? Что-то толкает его через эти испытания, направляет и подпитывает силой. И если я убью его сейчас, то никогда не узнаю, что это было… или кто такой Готрек. Для чего он здесь?»

Кровь Кхаина! О чём ты вообще?! Им движет не бог — им движет глупость. В этом потеющем куске мяса нет божественности. Погляди на него! Ты сама сказала, он — болтливый боров, который сам не осознаёт опасности, в которую себя бросает. Единственное, для чего он здесь — это уничтожить себя самым тщеславным способом. Ты ничего не получишь, позволяя ему жить. Прикончи его сейчас, пока у тебя ещё есть возможность. Дай ему погибель, которую он ищет, или сама помрёшь здесь. Вместе с этими мерзкими людишками. И я вместе с тобой.

Маленет тряхнула головой.

Готрек открыл глаз, и растерянно моргнул, выглядел дуардин так, словно пил ночь напролёт. Наконец, он заметил Маленет и Трахоса ошеломлённо наблюдавших за ним, словно за каким-то дивом.

— Шары Грунгни, на что вы так уставились?

Когда он заговорил, открыла глаза и Лхосия, окончательно выведенная из транса звуком его грубого голоса. Жрица огляделась, глядя на окружающие «Брызги пены» огни, мелькание коих становилось всё медленнее, пока корабль постепенно останавливал свой бег.

— Это сработало, — выдохнула она, снимая руку с руны и смотря на увеличивающийся город.

Готрек встал, повёл плечами и фыркнул, издав долгий рокочущий звук.

— Что дальше, дева? — он подошёл к поручню и уставился на князя и приближающиеся стены Незыблемой крепости. — Куда нам теперь нужно доставить эти твои яйца, чтобы князь счёл их спасенными?

Лхосия осторожно убрала руку от кокона и сразу же испускаемый кораблём свет начал гаснуть.

— Невероятно, — прошептала она. — Я никогда не видела ничего подобного. Они присутствовали все. Каждый из непогребённых. А на этом корабле их была тысяча душ.

— Жрица! — взревел Готрек, прерывая её благочестивые размышления и махая в сторону города. — Что теперь?

К ним по качающейся палубе подошёл лорд Аурун, окружённый Могильной стражей. Он был весь в синяках и царапинах, но выглядел весьма бодро, его взгляд сиял.

— Теперь князь завершит свой ритуал, — он указал на коконы. — С непогребёнными, собранными в крепости, он сможет спасти их, — он улыбнулся Лхосии. — Князь рассказал мне, что вы с ним поймаете свет магического камня. Он сказал, что ты восстановишь Железную пелену и положишь конец этому вторжению.

Ощущение чуда исчезло из глаз Лхосии.

— Будет ли это так просто, старый друг? У князя есть мощная реликвия — камень Савана. Он верит, что с непогребёнными в Незыблемой крепости мы с ним сможем направить их силу в камень и создать новую защиту, достаточно сильную, чтобы уберечь их. Мы сможем защитить их от протравленных. Это будет своего рода Железная пелена, только она не сможет защитить всё княжество, — она оглянулась назад, на бескрайнюю тьму, из которой они пришли, тьму, что прежде освещалась светом бесчисленных выдающихся. — Для остальной части Морбиума уже ничего нельзя сделать.

— Но если мы запрёмся в столице, что с нами будет? — спросил Аурун. — Что мы станем есть?

— Князь не поделился со мной всеми подробностями, — покачала головой Лхосия. — О нашем выживании он ничего не говорил, только о непогребённых.

Аурун нахмурился. Заключительный импульс перенёс корабль через последний подступ к городу и, наконец, «Брызги пены» остановился. Его путь закончился рядом с широким путём, который вёл к множеству огромных ворот, выкованных так, чтобы напоминать свёрнутые крылья, наподобие увеличенной копии щитов Могильной стражи. На всём пути кишели беженцы, таща мешки и повозки к городским воротам. Многие были ранены, и все выглядели крайне уставшими, но князя Воланта они приветствовали, казалось, даже с большим воодушевлением, чем солдаты на зубчатых стенах.

Тем временем зашевелились воины на корабле: схватив верёвки, они вышвырнули их наружу, где беженцы привязали эфирный корабль к металлической дороге.

Затем по трапу сошёл лорд Аурун, махая рукой собравшимся, как герой. Следом за командиром Бесплодных местечек потянулись и остальные.

Готрек шёл рядом с Аурун, нетерпеливо рассматривая городские ворота, следом за дуардином поспешили и Маленет с Трахосом.

Могильная стража, выстроившись вдоль дороги, создала им свободный путь. Князь Волант, пользуясь преимуществом своего положения, перемахнул через стены, пока лорд Аурун и остальные торжественно прошли через арку огромных врат, ведущих в город, и ступили на площадь, забитую сотнями беженцев и солдат.

Шум стоял невероятный, а когда люди увидели коконы, стал ещё громче. По всей площади гремели крики: — Морбиум Вечен!

Князь Волант приземлился в центре площади под костяной грохот лап его скакуна, врезавшихся в плиты. Он полу упал, полу сполз со своего седла, пытаясь выглядеть торжественно, но не в силах скрыть тот факт, что был ранен. Нетвёрдо пошатываясь, он двинулся через площадь, однако, стоило его людям попытаться ему помочь, князь резким взмахом руки отослал их прочь.

— Я сдержал клятву Рассветных князей! — крикнул он. — Я никогда не откажусь от нашего прошлого! — он махнул косой на коконы, которые его воины вынесли на площадь. — Мы выстоим!

Громогласный рёв толпы вернул ему это заявление тысячекратно.

— Невероятно, — прошептала Маленет на ухо Готреку. — Они только что потеряли всё княжество, а теперь приветствуют полуживого князя.

Готрек впился в неё взглядом.

— Они сдержали свою клятву. Для эльфа это не значит ничего, но для них — значит многое. Я думал, эти владения были заселены исключительно коварными тхаги и неуклюжими тупицами. Но эти люди готовы рискнуть всем, ради чести их предков, — он глубоко вздохнул, расправил плечи и ударил кулаком в грудь. — Это хорошо, эльф. Для меня удовольствие видеть это. Быть может, ещё не все старые порядки были забыты.

Они присоединились к толпе, окружавшей князя Воланта, который продолжал свою речь, описывая битвы, в которых ему пришлось сражаться, чтобы спасти непогребённых. Постепенно на площади собиралось всё больше и больше людей.

— Они выглядят хуже, чем их любимые трупы, — пробормотала Маленет. — Что, они думают, случится, когда трупоеды доберутся и сюда?

Готрек собирался ответить, когда громкий стук возвестил о приходе ещё большего количества солдат. Колонна Могильной стражи вышла из-под величественной арки на дальней стороне площади и направилась прямо к князю. Они восседали на костяных зверях, похожих на «скакуна» Воланта, только бескрылых, и на их доспехах не было ни следа битвы, пластины брони мягко переливались в исходящем от городских стен свете. Во главе ехала напоминавшая передвижной склеп карета — сложная конструкция из заострённых костей запряжённая четвёркой бесцветных лишённых мяса коней. Когда экипаж достиг Воланта, из неё выбрался рыцарь. Он носил венок из железных лепестков роз и держался в непринуждённо-вялой манере аристократа.

— Выше высочество, — поднял голос аристократ, перекрикивая гомон толпы, — непогребённые пророчествовали о вашем возвращении, но приятно видеть вас так скоро.

Князь Волант рассмеялся.

— Скоро? — он огляделся, внимательно изучая заполненные людом улицы. — Нам надо поговорить, капитан Риденс.

Капитан кивнул и указал на соседнее здание.

— Дом местного головы, ваше высочество. Там мы сможем побеседовать достаточно конфиденциально.

Рыцари выстроили ещё один проход из щитов, по которому князь с капитаном прошли к указанному последним зданию, совершенно непохожему ни на одно из тех, что окружали его. Большая часть выстроившихся по сторонам площади зданий была построена из тех же, похожих на кости загогулин, что и остальная часть города. Однако это здание было собрано из чернильно-чёрных каменных плит, его внешний вид был прост и безыскусен. Единственным украшением была пара сложенных белых крыльев мотылька на дверях.

Капитан вошёл внутрь, не отходя далеко от князя Воланта, которому пришлось наклониться, чтобы пройти под притолокой. Следом в здание вошли Лхосия, Готрек, Маленет, Трахос и, наконец, лорд Аурун с отрядом Могильной стражи. Затем бывший командир Бесплодных местечек приказал нескольким своим людям встать на страже снаружи и захлопнул дверь.

Коридор был длинный, узкий и усеян чадившими факелами. Он вёл в широкую круглую залу с двенадцатью нишами, расположенными равномерно по его окружности. В каждой нише стоял белый щит в форме мотылькового крыла, на котором были вырезаны несколько строчек какого-то текста.

В центре комнаты стоял каменный стол. Князь Волант подошёл к нему и, склонившись над камнем, упёрся кулаками, тяжело дыша.

— Ваше высочество, — поспешил к нему лорд Аурун. — Мы должны позаботиться о ваших ранах. Позвольте послать за лекарем.

Волант стащил с головы свой чёрно-белый шлем и с лязгом бросил на стол, после чего отмахнулся от Ауруна.

— Позже, — он посмотрел на одного из солдат. — Еды. И воды.

Рыцарь поспешил выполнить приказ, а князь Волант повернулся к Риденсу.

— Рассказывай.

Тот кивнул и торопливо начал отвечать.

— Солдаты со всех гарнизонов выдающихся стянуты в город и размещены по стенам, как вы и приказывали.

— Сколько?

— Почти четыре тысячи, ваше высочество.

— Лучников?

Капитан заколебался.

— Четыре тысячи всего. Из них две — Могильная стража, остальные — лучники, различные пехотинцы и ополчение.

Мгновение Волант просто смотрел на него. Потом вздохнул и кивнул.

— А непогребённые?

— За исключением тех, что вы вынесли из Бесплодных местечек, каждый выживший кокон здесь и размещён в Разделительных залах, как вы и приказывали.

Волант снова кивнул.

— Орда, что следует за нами, больше, чем мы ожидали. Четырёх тысяч не хватит.

Капитан побледнел, но прежде чем он успел что-либо сказать, князь продолжил.

— Но будь нас даже пятьдесят тысяч. Наша единственная надежда — удерживать стены, пока мы со жрицей не завершим обряд. С силой непогребённых, собранных в одном месте, мы сможем использовать силу камня Савана, чтобы обеспечить их выживание.

Капитан кивнул.

— Мы расположили людей так, как вы и приказывали.

— Я сделаю смотр лично, прежде чем покину стены, — Волант поморщился и прижал руку к боку, закрыв глаза. Затем он заметил, что капитан неловко мнётся, глядя на него. — Что-нибудь ещё.

— Что-то странное произошло в доках Сарифи. Реликвии… — он нахмурился. — Реликвии начали двигаться. И шуметь.

— Реликвии? Какие реликвии?

— Эфирные корабли, князь — броненосцы и фрегаты. Они дрожали и гремели, изливая свет из своих корпусов. Некоторые из них двигались с такой силой, что повредили соседние здания.

Волант посмотрел на Лхосию и Готрека.

Истребитель пожал плечами и кивнул на Трахоса.

— Спрашивай с него.

До сего момента капитан не удостаивал Готрека и Трахоса должного внимания. Теперь, наконец, он внимательно оглядел их, и на его лице появилось удивлённое выражение.

— Ваше высочество, ваши спутники являются причиной проблем в доках?

Трахос пожал плечами.

— Старые устройства харадронцев образуют сеть по всему вашему княжеству. При запуске дуардинских машин в Бесплодных местечках, я, возможно, запустил и здешние машины.

— Запустил их? — переспросил капитан. — Что ты имеешь в виду?

— Если это всё, я осмотрю стены, — сказал Волант, пропуская мимо ушей вопрос капитана и нетвёрдой поступью отправляясь к дверям.

— Погоди-ка, — заговорил Готрек, поднимая руку. Князь Волант остановился. — У нас была сделка. Я спас твои трупные яйца. Пришло время выполнить свою часть договора.

— Ничего ещё не спасено, — ответил князь. — Протравленные будут здесь через несколько часов. Нам нужно удержать стены, пока я вместе со жрицей не закончу ритуал, или непогребённые будут уничтожены вместе со всем остальным.

Готрек прищурился.

— Доставить их в столицу — вот какая была сделка. Ты должен мне бога.

— Ты поклялся их спасти, — ответил Волант, говорил он тихо, словно не обращая внимания на закипавшего Истребителя.

Маленет заметила, что с Готреком князь говорил иначе, чем с капитаном. Нетерпение ушло. Он говорил как равный с равным.

— Ты проявил отвагу и мастерство, подобных коим я не ожидал увидеть у не эребида. И в тебе есть сила, которая выходит за рамки моего понимания. Я думал, что ты спятил, когда заявлял о намерении бросить вызов Нагашу, но теперь… — Волант пожал плечами. — Теперь мне кажется, что ты предназначен для чего-то большего, чем любой из нас, Готрек Гурниссон.

— Возможно, — буркнул тот, — но я пришёл сюда не для того, чтобы сражаться в твоих войнах.

Волант покачал головой.

— Я не прошу тебя сражаться в наших войнах. Я прошу лишь об одном — одолжи мне свой топор и свою смелость в последний раз. Сегодня мы либо потеряем тысячелетия наших традиций, либо одержим победу и сохраним достоинство наших пращуров, пока весь остальной Шайиш рухнет во тьму. Если ты поможешь моим рыцарям удержать стены, я смогу отправиться вместе с Лхосией в Разделительные залы и заставить гордиться собственных предков, либо триумфом, либо славной смертью.

Готрек посмотрел на щиты в стенных альковах, и на выгравированные на их поверхностях стихи. Последовали долгие мгновения молчания, когда дуардин, казалось, потерялся в ином мире, забыв о происходящем.

— Я потерял всё, — наконец тихо заговорил он. — А теперь застрял в этом дрянном, людском веке, — он хмуро оглядел Маленет. — Окружённый теми, кого не заботят ни традиции, ни уважение, — Готрек встретился взглядом с князем и кивнул. — Мне было бы полезно снова сражаться за что-то. Бороться вместе с тем, кто хочет сохранить, а не измениться, — Готрек кивнул. — Я удержу стены для тебя, Рассветный князь.

Он подошёл ближе и легонько стукнул топором по доспехам князя.

— Но запомни кое-что. Я заставлю тебя сдержать клятву. Когда эти коконы будут в безопасности — ты отправишь меня к Нагашу, — он сплюнул на пол. — Или тебе придётся беспокоиться о чём-то, что будет похуже кучки трупоедов.

Князь Волант кивнул.

— Мы поняли друг друга.

Рассветный князь приказал Ауруну сопроводить Лхосию и непогребённых в Залы разделения, пообещав вскоре присоединиться к ним, а сам отправился вместе с Готреком на стены над городскими воротами. Когда за ними последовали Маленет и Трахоса, их сопроводили удивлённые взгляды солдат, стоявших на ступеньках. Маленет улыбнулась им, прекрасно осознавая, как должна была выглядеть белоснежная и голодная улыбка на её окровавленном лице. Она, вероятнее всего, была первым альвом, которого они видели. И постаралась произвести должное впечатление.

— Мы заметили протравленных даже раньше, чем вас, — говорил меж тем капитан Риденс, пока они поднимались на укрепления по лестнице внутри одной из множества башен, напоминавших шип. — Каждый из выживших, добравшийся до нас, рассказывал о них, вместе с вестями о захвате выдающихся, — он поморщился, качая головой. — Все они рассказывали ужасные вещи, но в полной мере мы осознали это только два дня тому назад.

Они добрались до вершины башни и вышли на куртину стены. На Маленет обрушился холодный ветер, а солдаты меж тем расступились, давая князю проход.

Он всмотрелся в темноту.

— О чём ты говоришь? Я не вижу там протравленных.

Капитан кивнул нескольким солдатам дальше по стене, стоявшим рядом с катапультой размером с дом. Они тут же пришли в движение, запалив свечи и заложив в чаши орудий связки сухого дерева. С вибрирующим грохотом, катапульта отправила к звёздам огненную дугу. Снаряд приземлился примерно в полумиле от города, разлетевшись на части в фонтане искр, осветив застывшие волны Сумерек.

Маленет зашипела от отвращения. После взрыва свет осветил линии собравшихся трупоедов. В эти краткие мгновения она смогла отчётливо разглядеть толпы созданий. Однако не искривлённые горбатые тела, не кровь, стекавшая с длинных, когтистых рук, шокировали её, нет. То была неподвижность, в которой ожидали безумные орды каннибалов. Каждый гуль, которого ей прежде приходилось видеть, был бешеным вихрем голода и ярости, а их толпы — не знающими ни порядка, ни управления бездумными сворами, но здесь, под стенами Незыблемой крепости вспыхнувший свет обнаружил ровные чёткие ряды застывших без движения пожирателей плоти. Они выстраивали линию, как нормальная, разумная армия. Видеть их вот так, с проблеском здравомыслия, было хуже, чем зрелище их же, но прыгающих и царапающихся в голодном безумии.

— И долго они остаются такими? — спросила она, когда свет погас и снова погрузил армию гулей во тьму.

Капитан Риденс вопросительно поглядел на Воланта, и ответил, только когда тот кивнул.

— Пять дней.

— Они стояли там пять дней? — неверяще рассмеялась Маленет. — Ничего не делая?

Капитан кивнул.

— Выжившие из других выдающихся, говорили, что это нетипично для них. Обычно они не столь… сдержанны.

— Чертовски верно, — пробормотала она. — Что это? — обратилась она к Готреку. — Что с ними?

Истребитель пожал плечами.

— Похоже, они ждут приказа.

— Приказа, от кого? И как вообще они будут выполнять его, даже если он придёт? У них нет разума.

Ответил князь Волант, по-прежнему смотревший во тьму.

— Есть истории о подобном поведении. Это не является чем-то неслыханным. Говорят, что протравленные могли действовать упорядоченно в присутствии… — он поколебался, пытаясь подобрать подходящее слово, — лидера, в своём роде.

— Лидера? — недоверчиво ответила Маленет. — Погляди на них. Это волки, сражающиеся за тушу. Они не смогут распознать лидерские качества. Они бы не отличили лидера от берцовой кости.

Князь посмотрел мимо неё на Трахоса. Пока они говорили, грозорождённый извлёк из подсумка свою квадратную подзорную трубу и теперь фокусировал линзы, щёлкая переключателями и крутя отполированные медные винты. После чего приложил устройство к одной из глазных прорезей шлема.

— С помощью этой машины ты можешь видеть в темноте? — спросил его Волант. Однако грозорождённый проигнорировал его вопрос, вместо этого водя головой из стороны в сторону, пока, наконец, что-то не увидел, и из-под его шлема раздался хриплый вздох узнавания.

Он протянул устройство Готреку и указал на дальнюю оконечность пути, ведущего к городским вратам.

Готрек посмотрел туда, куда указывал Трахос, и рассмеялся.

— Да, тебе стоит посмотреть на это. Он впечатляюще уродлив.

Маленет вырвала у него трубу и уставилась в окуляр. Благодаря какой-то хитрой уловке создавших его азиритов устройство смогло пронзить кромешную тьму. Это было не истинное изображение, а призрачное его подобие. Перед ней замаячили ряды гулей, однако они выглядели так, словно были нарисованы в дыму, нечёткие, эфемерные и гротескные.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Кто уродлив?

Она забыла, что смотрит вдаль, поэтому, когда в объектив впрыгнула уродливая фигура, невольно вздрогнула. Это было чудовищное, плосконосое существо, похожее на то, с которым князь Волант сражался за «Брызги пены», однако осёдланное и нёсшее на себе гуля из какого-то более крупного рода. Всадник был таким же трупно-серым и высохшим, как и остальные протравленные, но там, где те горбились и пошатывались, от этого исходило ощущение царственного презрения, он вяло держал в руке поводья, а подбородок был вздёрнут в скучающем безразличии. Из всех пожирателей плоти, что Маленет видела с тех пор, как оказалась в Шайише, этот был по-настоящему шокирующим. У его кожи была та же гнилостная, дерюгоподобная структура, что и у остальных, а глаза такими же пустыми, но, в отличие от других, это существо было облачено в обрывки доспехов, а за спиной несло ржавый длинный меч. Когда он пошевелился, Маленет заметила, что гуль носил даже блестящее металлическое кольцо на своей блестящей макушке.

— Эта тварь считает, что всё ещё человек, — со смесью веселья и беспокойства усмехнулась она. Было что-то нервирующее в том, что подобное порченое существо приняло облик благородного воина.

— О, есть и другие, — рассмеялась она, заметив ещё нескольких всадников, окружавших гуля с «короной». Их было с полдюжины или около того, все на похожих на летучую мышь «конях» и одинаковым абсурдным выражением царственного величия на лицах. Некоторые тащили щиты и вымпелы, как будто были гордыми рыцарями, а один из них ехал в седле так, словно был благородной дворянкой, отправившейся на охоту со своими придворными и слугами.

Князь Волант протянул руку, и она передала ему устройство Трахоса.

— Я не видел, чтобы они так себя вели, — заметил он после того, как некоторое время рассматривал странные фигуры. — И что это значит? — он посмотрел на Риденса. — Ты видел их? Трупоедов, ведущих себя как дворяне?

Капитан Риденс, казалось, начинал нервничать каждый раз, как на него падал взор князя. Но после этого вопроса на его лице проступил вполне явный испуг.

— Ваше высочество, — ответил он, — я не понимаю вопроса.

Волант передал ему устройство и направил на кружащих над вражеской армией всадников.

Риденс побледнел.

— Таких тварей не было в последний раз, когда мы запускали ракеты, мой князь. Должно быть, они пришли вслед за вами. Я слышал… — он опустил трубу и посмотрел на князя. — Выжившие принесли с собой множество историй. Некоторые говорили о правителе протравленных, что вёл их в бой, словно они были нормальными разумными людьми-солдатами.

Маленет хмуро посмотрела на князя.

— Ты говорил, что гули, как правило, действовали разумно в присутствии… лидера?

Волант кивнул.

— Согласно истории.

Готрек ухмыльнулся.

— Тогда это может стать даже интереснее, чем последняя потасовка. В Бесплодных местечках они сражались как пьяницы, пытавшиеся совладать с собственными ногами, но если они станут сражаться, как настоящие солдаты, да ещё в таких количествах…

— Это может стать неважным, — заговорил Трахос, по-прежнему смотрящий в темноту.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Маленет.

— Поднимите подзорную трубу немного выше. Посмотрите мимо гулей.

Волант последовал совету Трахоса и чуть приподнял трубу.

— Ничего, — мгновение спустя сказал он. — Грозовые тучи и больше ничего.

Маленет уставилась на Трахоса с чувством мрачного понимания.

— Грозовые тучи?

Тот кивнул.

— Костяной дождь. Скоро.

На улицах Незыблемой крепости и до того, как князь Волант объявил тревогу, царил хаос. Когда же он приказал укрыться, то началась давка. По всему городу раздавались крики. Люди скреблись в двери и прыгали в окна. Когда же гром приближающейся бури разрезал ночь, за укрытия начались настоящие битвы. Среди беженцев хватало тех, кто видел воочию действие костяного дождя, и страх распространялся по улицам, словно чума, делая людей столь же отчаянными и невменяемыми, как монстры, собирающиеся по ту сторону стен.

Даже те, кому не довелось видеть его прежде, понимали, что то, что грядёт, неестественно. Похожие на горы тучи вскипали в небесах, мерцая аметистовым светом, окутывая пути и устремляясь к воротам, что всего каких-то несколько минут назад захлопнулись за последними беженцами.

Маленет неслась сквозь безумие, уворачиваясь от ополоумевших толп. Она уже почти пересекла площадь, когда увидела, что Готрека нет рядом. Обернувшись, она увидела, как дуардин неспешно бредёт далеко позади, расслабленно опустив топор на плечо.

— Истребитель! — крикнула она.

Трахос был рядом с ней, и они оба остановились, поджидая Готрека.

Волант и его капитаны стояли на центре перекрёстка, отдавая приказы солдатам и пытаясь привести толпу в хоть какое-нибудь подобие порядка. Однако паника была такая, что Могильной страже пришлось поднять щиты и отпихивать ошалевших от ужаса сограждан, чтобы их самих не затоптали.

— В восточном квартале есть пустые дома и храмы! — закричал Волант, вскакивая в седло и бросая своего «коня» в толпу. Его крылья потянули на себя облака пыли, пока князь пытался перенаправить своих людей. Он взмахнул косой. — Туда! Ступайте туда!

Толпа была слишком невменяемой, чтобы услышать его, поэтому князь склонился к черепу своего костяного змия и что-то прошептал. Миг спустя зверь раскрыл пасть и издал рёв, что заглушил даже грохот приближающейся бури.

Теперь кое-кто всё же пришёл в себя в достаточной мере, чтобы обратить внимание на своего властелина и позволить солдатам Могильной стражи проводить себя к указанному их правителем убежищу. Однако стоило рыцарям расчистить бутылочное горлышко, как из всех боковых улочек на площадь хлынули новые толпища, и стало ещё хуже.

— Буря разразится через несколько минут, — заметил Трахос. Вместе с Маленет они выбрались из столпотворения и вспрыгнули на лестницу с колоннами, ведущую к множеству дверей. Грозорождённый вечный поднял подзорную трубу и посмотрел на облака. — Этим людям не успеть.

Готрек протолкнулся через людские толпы и грузно поднялся на ступеньки. Он выглядел угрюмым.

— Нагаш боится. Вот о чём это всё. Он делает всё возможное, чтобы я не добрался до него. Он утопит этот город в жующих черепах, лишь бы помешать Рассветному князю отправить меня к нему, — он впился взглядом в кровавое сумасшествие на площади. — Это ему не поможет

— Я никак не могу решить, ты меня впечатляешь или забавляешь, — она махнула одним из кинжалов, указывая на людей под ними — толпы обезумевших от страха горожан и беженцев лезли друг на друга в попытке спастись, пока над ними всё громче грохотал приближающийся шторм. Это напоминало конец света. — Неужели ничего из того, что ты видишь, не заставляет тебя притормозить? Нет ли в этой ситуации чего-нибудь, что навело бы тебя на мысль, что тебе, возможно, не суждено добраться до Нагаша?

Готрек рассмеялся.

— Клятые эльфы. Так быстро смиряются с поражением. Это всегда было вашей проблемой. Всё из-за того, что ваша поэзия слеплена на коленке.

Он посмотрел на Трахоса.

— Нам нужно добраться до этих залов разделения, о которых они всё время талдычат. Там князь оставил свои яйца с призраками. Мы отправимся туда и присмотрим за дверями. Я возьму на себя всех гулей в княжестве, если придётся, пока жрица не завершит свой ритуал, но я скорее защищу дверь, чем город.

Маленет указала на шпиль в форме бивня, нависший над городом.

— Залы разделения находятся во многих милях отсюда, и Трахос только что сказал тебе, что дождь начнётся через несколько минут. У тебя ноги, как у пузатого кабана. Как, интересно, ты собираешься обогнать эти облака?

Готрек пожал плечами.

— Человеческий отпрыск что-нить придумает.

Трахос уставился на него. Затем кивнул и, казалось, стал немножечко выше.

Маленет закатила глаза.

— Как этот глыбоголовый грубиян оказывает на людей подобное влияние? Как он заставил тебя снова поверить в себя, Трахос? Как твоя вера могла быть обновлена дикарём-богоненавистником?

Трахос проигнорировал её, вместо этого всмотревшись в окружающие их здания.

— Судя по архитектуре, это довольно развитая цивилизация, — он указал на богато украшенную арку, раскинувшуюся у них над головой. — Они сохранили вещи, которые большинство владений потеряли в эпоху Хаоса. Эта техника должна быть датирована временем до Хаоса, когда сам Зигмар ходил по владениям. Я вижу его руку в каждом…

— Зигмар? — усмехнулся Готрек. — Ты не можешь положить всё к ногам дурня с молотком! Эти люди приобрели весьма приличные технические навыки, а подобным обладают только гномы. Или, по крайней мере, те бледные подобия оных, которых ты называешь дуардинами.

Недалеко от них поднялся крик, когда Могильная стража применила свои косы в толпе, убивая одних людей, в попытке спасти других от того, чтобы быть раздавленными. Когда толпа хлынула в противоположном направлении, на её пути оказалась костяная повозка, которая поддалась под напором и развалилась, освободившиеся бесплотные лошади, тряся плюмажами из чёрных перьев, запаниковали и заметались в толпе в поисках выхода, ещё больше усилив хаос.

— Минуты идут, — заметила Маленет, махнув сторону клубящихся облаков. — Может сейчас не самое лучшее время, чтобы рассуждать об инженерном мастерстве?

Трахос всё ещё стоял перед Готреком.

— Если бы Эребиды построили город, основываясь на принципах дуардинов, что бы они сделали с санитарией?

Горек пожал плечами.

— Уборные. Канализация.

— Ты потерял последние остатки здравого ума? — прошипела Маленет.

Однако Готрек ухмыльнулся.

— Канализация, конечно же.

Трахос изучил фасад здания, на которое они поднялись.

— Эта железная конструкция похожа на сточные трубы, — он высунулся и посмотрел вниз, на угол здания. — Мы могли бы последовать за этим стоком и поглядеть, к чему он нас приведёт.

— Ты хочешь ползти по канализации? — выдохнула Маленет. — Несколько миль?

— Нет места безопаснее, чем под землёй, — ответил Готрек. — Кроме того, что бы ты предпочла — дерьмо или костяной дождь?

Трахос повёл их вниз по ступенькам, бормоча и постоянно оглядываясь на стены здания в попытке проследить путь труб.

Спустившись, они попали в самую сутолоку. Маленет морщилась, когда люди врезались в неё, но массы грозорождённого и Готрека было достаточно, чтобы расчистить им дорогу. Трахос направился к углу здания, махнув им следовать за собой.

Как только они выбрались из основного скопления людей, над стенами появились первые грозовые тучи.

Некоторым из солдат удалось спуститься со стен, однако остальные остались на постах, спрятавшись в башнях и под арками, и выглядели так, будто собираются сражаться с непогодой.

— Здесь, — сказал Трахос, торопливо прошагав по улице к металлическому люку в мостовой. Он топнул по нему ногой, и люк отозвался громким лязгающим эхом.

Готрек ухмыльнулся.

— Хорошая работа, человеческий отпрыск! — затем он взобрался на перевёрнутую телегу и оглядел толпу.

— Рассветный князь! — завопил он, однако нигде не было ни единого признака Воланта.

Гул толпы и грохот надвигающейся бури глушили даже голос Истребителя.

— Готрек! — закричал Трахос, откидывая люк, за которым обнаружилась полоса каменных ступеней, ведущих в темноту. — Мы должны уходить, немедленно.

— Где этот проклятый князь, — разъярённо прорычал Готрек. — Он должен сейчас быть здесь и направлять людей в канализацию, иначе они все погибнут. Рассветный князь!! — снова заорал он, его глаз полыхнул искрами, но ответа не было.

Маленет скользнула мимо Трахоса и, прыгнув в люк, начала спускаться по ступенькам. От стен канализации исходил знакомый белесый свет.

— Сейчас или никогда, — сказала она, оглянувшись на Трахоса.

— Рассветный князь!!! — в третий раз позвал Готрек. Золотые искры в его глазах разгорелись до ослепительного пламени, отразившись во вспыхнувшей на груди руне, и его слова пронеслись через весь город, подпитываемые её силой, полные такой ярости, что люди зашатались.

Насмешка сползла с лица Маленет. Голос Готрека был подобен гласу бога.

Свалка на площади мгновенно прекратилась. Все лица повернулись к дуардину.

— Канализация, придурки! — заорал тот, багровея от гнева. — Вниз, под землю!

Люди уставились на Готрека, явно потрясённые, а затем сделали, как он приказал, и бросились к сливным люкам и спускам в канализацию.

Несколько секунд спустя яркий грохочущий звук наполнил город. То прибыл ливень, разбиваясь о стены, словно волна из зубов.

Готрек спрыгнул с повозки и побежал к Маленет и Трахосу, а за дуардином неслись сотни испуганных людей, пытавшихся спастись от смертельного ливня.

— Шевелись! — проорал Готрек, с грохотом промчавшись мимо них и скрывшись во тьме. Секунду спустя раздался громкий всплеск, а за ним пришло зловоние.

Маленет сморщилась от вони.

— Пахнет так же отвратно, как и он, — пробормотала она и пустилась вдогонку.

— Волк с нами! — закричал Галан, чувствуя, как его скакун меняется под ним: ломались и удлинялись кости, разбухали мышцы. Он ощущал неоспоримую силу своего господина, пока его конь превращался в поджарого бронированного дракона с широкими когтистыми крыльями и мощными челюстями ящера. Существо ударило крыльями и подняло его в воздух, прямо над залитыми солнцем пшеничными полями. Спиной он чувствовал свой древний двуручный меч — Злопамятный. Он поклялся не вынимать его из ножен, пока предводитель мятежников не встанет перед ним на колени. Меч был накануне войны благословлён теневыми священниками, напоен мощью Волка, но он не собирался растрачивать его колдовство на любого старого воина — он опустит его на голову предполагаемого узурпатора, во время великой церемонии, с Гончими Динанна, могущими засвидетельствовать его праведную ярость.

Ниа и лорд Мелвас были рядом с ним, их кони были преобразованы тем же образом, что и его. Другие лорды Динанна не заставили себя долго ждать, со смехом удивления встретив преображение их собственных скакунов, копыта коих превратились в когти, а по бокам выросли крылья. Они покинули дорогу и начали носиться хвостом друг за другом в свете поднимающегося рассветного солнца, кружась и пикируя, пока их всадники оглашали небеса яростным воем, потрясая копьями.

Каждый раз, в каждой битве, происходило одно и то же чудо, но Галан по-прежнему чувствовал, как его пульс учащается, когда он смотрел на свою армию, устремляющуюся в атаку.

— В последний раз! — прокричала ему Ниа, рассекавшая небеса в нескольких футах от него.

— В последний раз! — рассмеялся он в ответ, взмахивая копьём и устремляясь к зубчатым стенам.

Предатели были настолько испуганы явленным им чудом Волка, что он нашёл стены уже оставленными. Предатели, что захватили их, со всех ног, спотыкаясь, мчались вниз по лестнице в поисках укрытия или носились по внутреннему двору.

Некоторые из них умудрились пораниться при своём поспешном побеге, и в нескольких футах далее по стене король Галан наткнулся на кучку окровавленных, испуганных негодяев, что при виде его попытались отползти прочь.

— Я на каждом шагу предлагал вам милосердие, — заявил он, направляя своё копьё на одного из разбойников, что, оскальзываясь и спотыкаясь, приближался к нему, мотая головой.

Солдат что-то неразборчиво бормотал и чертыхался, не в силах встретиться с ним взглядом, и тогда, наконец, Галан понял, что происходит. Он не мог поверить, что не догадался об этом раньше. Славные победы, чудеса, подобные его драконам, ужас в глазах его жертв, всё это указывало на одно — он возносился. Исполнилось самое старое из всех пророчеств — пророчество Владыки Волков. Вот почему теневые жрецы наполнили Злопамятного такой силой. Наверное, именно поэтому его последние годы были столь тихими и бесславными. Великий Волк ждал этого момента, чтобы вознести его и показать ему всю ту славу, которая всегда была ему предназначена.

Змий Нии приземлился рядом с ним, его супруга выскочила из седла и вонзила копьё в грудь человека. Тот отшатнулся, ошеломлённый, а затем упал, когда она вырвала копьё из его тела.

— Ничего страшного, — заметила она, глядя на немногих оставшихся раненных солдат. Все они вздрагивали от боли и съёживались, как будто на них напали невидимые враги.

— Я изменяюсь, Ниа, — сказал он, его голос дрожал от величия его откровения.

Она шокировано посмотрела на него. Однако затем ясно увидела его гордость и силу на его лице, и её улыбка стала шире.

— Как и все мы, любовь моя.

С этими словами она пришпорила свою лошадь и погнала её вниз по стене, вытащив свой длинный меч и круша им всех, кто попадался на пути. К этому времени на стену опустились и другие лорды, удивлённо глядя на встречающую их пустоту.

— Ещё есть работа! — закричал Галан, указывая копьём вниз, во двор и расходящиеся от него улочки. Там были сотни раненных и бегущих солдат. Многие забегали в здания, однако другие, и в не уступающем им количестве, заползали под землю, как крысы, скрываясь в канализации. — Предатели отказались молить о прощении. Никого не жалеть!

Он щёлкнул каблуками, и его змий спрыгнул со стены и устремился на толпу. Люди прыснули во все стороны, даже не пытаясь оказать ему сопротивление.

— Что происходит? — удивлённо спросила Ниа, приземляясь рядом с ним. — Они так упорно защищали отдалённые крепости, а теперь, когда мы оказались у врат их столицы, даже не пытаются бороться с нами.

Галан откинулся на луку седла, наблюдая за резнёй.

— Они знают, что проиграли, — он оглядел замок. — Он даже больше, чем я ожидал.

Она подняла бровь.

— Может это более подходящее место для правителя?

— Нет, — ответил Галан. — Я сделаю этот город примером. Я не оставлю от него камня на камне. Я снесу его до основания. И если кто-нибудь ещё решит оспорить моё право на власть, ему достаточно будет просто придти сюда и поглядеть, что бывает с теми, кто бросает мне вызов, — он указал на яркую сверкающую иглу из белого камня. — Отправляемся к центральной крепости. Главарь будет там.

Галан развернулся к лордам, что приземлялись во дворе у него за спиной.

— Откройте ворота, соберите людей. Приготовьте военные машины. Снесите этот город.

Талос зажёг свой скипетр, осветив сводчатый потолок и открыв невероятный возраст канализационных коллекторов. Века закруглили и сгладили камни, местами просевшие и разбухшие, словно поражённые опухолями. Ощущение было, словно они ползли по поражённым болезнью внутренностям.

Зловонная река, бежавшая по дну туннеля, доходила Маленет до колена, впрочем, если посмотреть с другой стороны, Готреку она была по пояс. Однако у зловонной жижи не было ни единого шанса замедлить Истребителя. Пока Трахос выкрикивал указания — медный компас в одной руке, сверкающий скипетр — в другой — Готрек мчался сквозь нечистоты, проносясь через трубы, с лёгкостью перебираясь через старые обвалы и перепрыгивая провалы.

— Вот это уже больше похоже на что-то дельное! — выкрикнул он, закинув свою секиру за спину и бросаясь в темноту. Он шлёпнул по стене. — Хорошая, солидная работа. Я словно вернулся в Восемь пиков.

Трахос повернулся к Маленет за объяснением.

Она пожала плечами.

— Он разделяет твой энтузиазм относительно стоков. Как мило.

— Северная труба, — сказал Трахос, освещая очередной туннель.

Готрек кивнул и, весело напевая под нос, пошлёпал в указанном направлении.

— И сколько это займёт? — спросила Маленет, поравнявшись с Трахосом.

— Похоже, что главная канализация тянется от центральной башни и дальше до стен. Здесь, под землёй мы можем выбрать более прямой маршрут, чем наверху. По моим прикидкам мы доберёмся до места меньше чем за час.

Она собиралась ответить, когда туннели вздрогнули, пыль и камни посыпались с потолка, разбрызгивая мерзкую жижу и вспугивая рои мух. Маленет упала бы, если б Трахос не схватил её за руку.

— Князь Убийства, — прошипела она. — Это ещё что такое?

Он покачал головой.

— Может быть, бури Нагаша оказались достаточно сильны, чтобы потрясти стены?

— Сомневаюсь. В Клемпе такого не было. Думаю, это пожиратели плоти вошли в город.

— Гули? — удивился он, шлёпая вслед за удаляющейся фигурой Готрека. — Как они могли тряхануть стены?

— Осадные машины?

— Ты видела их? — покачал он головой. — Думаешь, они могут использовать осадные машины?

— Помнишь того великана? С которым Готрек сражался в Бесплодных местечках? Может у них тут есть парочка таких же.

Он посмотрел на неё и кивнул.

— Нам стоит поторопиться.

Они побежали так быстро, как только могли, но спустя несколько минут туннель снова тряхнуло, а чуть позже ещё раз, и, в конце концов, Маленет обнаружила, что пытается просто не отстать от Готрека.

— Что, если ему это удастся? — спросила она, отмахиваясь от мух.

— Что?

— Что, если мы доберёмся до башни, а Готрек сдержит трупоедов, пока князь не завершит своё заклинание?

Он пожал плечами.

— Нам остаётся только надеяться, что Лхосия и князь Волант правы, и их заклинание защитит город.

— Они сказали, что он защитит непогребённых. Это не совсем одно и то же.

— И какой у нас выбор?

— Никакого, но я не совсем это имела в виду. Если это сработает, если эребид на самом деле отправит его к Нагашу, что ты тогда будешь делать?

Трахос посмотрел на неё.

— Я… — он тряхнул головой и прибавил шагу. — Я последую за ним.

— Правда? — она кивнула на Готрека. Его широкая коренастая фигура была отчётливо видна в свете от скипетра Трахоса, и они могли прекрасно слышать, как тот весело поёт себе под нос и смеётся шуткам, которые слышал только он сам. — Ты отправишься за ним к Владыке Нежити?

— Всякий раз, когда ты говоришь о нём, твой голос полон такой желчи.

Она рассмеялась.

— Как же иначе. Ты просто погляди на него. Как ещё реагировать?

— Но… — он снова искоса поглядел на неё. — После Бесплодных местечек я слышу в твоём голосе и ещё кое-что.

— Что же?

— Ты видела то же, что и я. Истребитель не просто странствующий разбойник. Он важен. Он что-то значит. И здесь он не просто так. Жрица тоже это видела. И Рассветный князь. На этих татуированных плечах нечто большее, чем его собственная судьба.

Она усмехнулась, но в глубине души не могла с ним спорить.

— А что ты станешь делать, если ему удастся? — вернул ей её же вопрос Трахос. — Если они отправят его к Нагашу, ты просто останешься здесь?

— Я не знаю! — огрызнулась она. — В данный момент ни один из имеющихся у меня вариантов не выглядит особенно заманчивым.

Она собиралась сменить тему, когда канал взорвался, омыв их аметистовым светом.

Они упали в грязь, сбитые с ног, когда туннель тряхнуло ещё сильнее, чем прежде.

Маленет на мгновение погрузилась под «воду», но мгновение спустя уже вынырнула, ругаясь и отплёвывая мерзкую жижу.

Готрек был впереди, стряхивая обломки и глядя на образовавшуюся в потолке дыру. Сквозь отверстие опускалась колонна аметистового света, обрамляя дуардина и выхватывая его из темноты.

— Трахос, — прошипела она, осознав, что свет от его скипетра погас.

Она резко развернулась, разбрызгивая воду и распугивая мух, и, благо света из дыры хватало, обнаружила его, зажатого под водой, придавленного здоровенным обломком трубы, смещённой взрывом.

— Ты можешь дышать под водой? — пробормотала она, бросаясь к Трахосу, и понимая, как мало знала о рождённых грозой воинах Зигмара.

Сквозь мутную жижу она могла видеть, как он напрягает мышцы, пытаясь сдвинуть давящий на него груз.

Пусть глупец умрёт, прошептал голос в её голове. Скатертью дорожка.

К своему удивлению Маленет обнаружила, что не хочет оставлять Трахоса. Что-то в их разговорах заинтриговало её. И она чувствовала, что сказано было ещё далеко не всё. Кроме того, где-то внутри она чувствовала, что Трахос ещё может стать ключиком для возвращения руны в Азир.

Она схватилась за обломок и попыталась сдвинуть его с места. Тщётно — ей не удалось сместить его даже на дюйм, даже с помогающим с другой стороны Трахосом. Меж тем из-под брони грозорождённого вырвались пузырьки, и тот отчаянно забился.

— Готрек! — позвала она. Истребитель отступил на противоположную сторону дыры в потолке и теперь в колонне света, отделявшей от неё дуардина, появились другие элементы — сверкающие мелкие осколки, молотящие сквозь прореху в потолке. — Костяной дождь, — пробормотала она.

Из-за костяного ливня было трудно чётко разглядеть Готрека, но она всё же смогла увидеть, как дуардин покачал головой, не в силах добраться до них.

Она посмотрела в другую сторону туннеля и увидела там, чуть ниже от того места, где они находились, другую дыру, сквозь которую также пробивался столб аметистового света.

— Ещё одна дыра, — пробормотала она. — Похоже, это место скоро развалится.

Трахос меж тем яростно извивался под водой, отчаянно вцепившись в трубу и пытаясь спихнуть ту с себя.

Маленет снова схватилась за обломок, но это было безнадёжно.

— Кхаин, — прохрипела она, отступая и качая головой. Глядя на то, как тонет Трахос, она ощутила, как её охватывает ярость. Если бы это она устроила его смерть, то могла бы смотреть на это по-иному, но то, что его забрали против её воли, приводило в бешенство. — Ты нам нужен, — пробормотала она, снова хватаясь за камень в попытке освободить Трахоса.

На потолке замерцал свет и ударил её по глазам. Сперва она подумала, что это очередной пролом, но затем поняла, что то был светильник Трахоса, сияющий под водой и отбрасывающий блики на арочный потолок

— Готрек! — снова прокричала она, понимая, впрочем, что её призывы тщетны. Если бы Истребитель решил пройти через дождь, то его бы посекло костяными «дождинками» с тем же успехом, что и любого другого.

По туннелю разнеслось шлёпанье босых ног по воде и, обернувшись, она заметила вырисовывающуюся во тьме сгорбленную фигуру. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы узнать искривлённое тело пожирателя плоти.

Выругавшись, она отшатнулась от Трахоса и выхватила свои клинки, приготовившись встретить новых гулей, что с безумным голодным шипением вырвались из тьмы. Их гнойно-жёлтые глаза вспыхивали в отблесках от светильника грозорождённого вечного.

Она могла разглядеть Трахоса, смотревшего на неё из-под воды, его движения становились всё слабее.

— И что мне делать? — поинтересовалась она, отступая от Трахоса ещё на пару шагов, пока в туннель вливались новые трупоеды и, расплёскивая зловонную жижу, устремлялись к ним, подёргиваясь и взрыкивая. Их было несколько десятков, всего в паре минут быстрой ходьбы, и ещё больше врывалось во тьме позади. — Ну? — потребовала она. — Любой совет.

Тебе надо было прикончить Истребителя, когда была возможность. Тогда бы ты не застряла здесь между костяным дождём и сворой трупоедов, жаждущих отведать твоей плоти.

— Благодарствую, — саркастично ответила она. — Очень полезный совет.

Она снова бросила взгляд на туннель. Готрек скрылся, видимо решил продолжать без них. Что ж, это имело смысл. Истребитель никогда не претендовал на дружбу. Если у него когда и были друзья, то они давным-давно умерли. Но, как ни абсурдно это было, она всё же почувствовала себя так, словно он её предал. За месяцы, что она путешествовала рядом с Истребителем, ей начало казаться, что их судьбы неким образом переплелись.

— Дура, — пробормотала она, глядя на приближающихся гулей. До первых было всего пара шагов, она уже могла разглядеть ниточки слюны, свисающие с чёрных неровных зубов тварей, и разглядеть упёршийся в неё безумный, лихорадочный взгляд.

Дай нам смерть, которой можно было бы гордиться, раздался голос её бывшей госпожи. Теперь в нём не было привычного яда. Она звучало необычайно спокойно. Покажи Кхаину, что мы заслуживаем места одесную от его трона. У этих тварей есть кровь. Заставь их истечь ею. Вырежи молитвы на их плоти.

На лице Маленет растянулась жестокая улыбка. Трупоедов было слишком много, чтобы она могла справиться с ними. Здесь можно было не беспокоиться об обороне. Её госпожа была права — она может отдать всю себя во славу убийства. Она могла упиваться кровопролитием, посвящая саму себя, свою душу и тело Властелину Убийства.

— В моей руке сила и мощь, — заговорила она, вставая в боевую стойку. — Никто не может противостоять мне. По воле Кхаина я искупаюсь в крови моих врагов.

Невдалеке от неё, Трахос наконец, окончательно затих, однако Маленет уже выкинула его из головы. В её мыслях не осталось ничего, кроме движений смертоносного танца.

Первый трупоед добрался до нее, и она пришла в движение: совершив элегантный пируэт, она развернулась на каблуке и, рванувшись вперёд, вскрыла пожирателю плоти глотку и отшвырнула истекающее кровью тело в зловонную жижу, текущую под ногами.

Её накрыл яркий зонтик из крови, и она вдохнула полной грудью, наслаждаясь, прежде чем сделать следующий шаг и, зайдя за спину следующему противнику, вонзить кинжалы ему в спину, а затем выпотрошить трупоеда с восторженным воем.

Убийства слились в плавный балет из ударов и выпадов. Маленет крутилась и уворачиваясь, с молитвой Кхаину на устах вскрывая глотки. Её госпожа вторила ей своим воем, отвечая на каждую нанесённую альвийкой рану.

Король Галан ехал по залитым кровью улицам, выкрикивая приказы, пока город вокруг него обращался в руины. Остатки древних башен и раскинувшихся особняков усеяли землю, а когда предатели попытались сбежать, его люди безжалостно изрубили их на куски. Это была жестокая и беспощадная расправа, подобной которой он ещё не видел. На мгновение ему стало интересно, не зашёл ли он слишком далеко? Не стал ли он сам тем тираном, клятву сражаться против которого он дал?

Ниа увидела колебание в его глазах.

— Это единственный путь, — сказала она, вонзив копьё в очередную спину, а потом развернув своего змия так, чтобы оказаться лицом к лицу с Галаном. — Когда люди услышат об этой победе, они должны задрожать. Они должны быть в ужасе и потрясении от участи, что постигла этих людей.

Галан кивнул. Они множество раз обсуждали это по дороге в столицу. Он был стар. И у него не было наследника. Если люди уверуют, что смогут посягнуть на корону, если не будут испытывать страх от одной мысли о такой попытке — королевство не простоит и года. Это был его последний шанс показать каждому, что случается с тем, кто посмел дерзнуть выступить против его власти, посмел замахнуться на то, чтобы отложиться от его короны. И всё же… Сейчас, когда его солдаты рушили здания, опрокидывали статуи и совершали иные, ещё более худшие злодеяния от его имени, боевой пыл покинул короля.

— К башне, — приказал он, указывая копьём на здание, что возвышалось надо всем городом. — Как только я отыщу главаря и представлю его Злопамятному, наше сообщение станет ясно всем и каждому. И мы, наконец, сможем отдохнуть.

Он слегка пригнулся, когда на соседней улице рухнул огромный храм, разнесённый на куски его военными машинами. Столб пыли поднялся в окутанный маревом знойный воздух. И он ощутил цель, столь мощную, что не мог ей противиться. Все раненные мятежники бежали к башне в центре города. Как только он доберётся до неё — он возвысится. Он был уверен в этом. Он ворвётся в эту центральную твердыню и перебьёт всех внутри, и тогда Великий Волк коронует его не просто королём, а бессмертным Владыкой волков.

Он посмотрел на Нию, улыбаясь, несмотря на царящую вокруг бойню. И Ниа будет его вечной королевой. Вот зачем они пришли — не просто, чтобы подавить глупое восстание, но чтобы достичь этого места и возвыситься до новой бессмертной жизни.

Он схватил Нию за руку.

— Я чувствую, как он едет среди нас, — он направил копьё на башню, его голос дрожал. — Он там, я это знаю! И сегодня мы будем праздновать по правую руку от него!

Она посмотрела на него, её глаза блестели.

И они поехали дальше, убивая с ещё большей яростью, чем когда-либо прежде.

Маленет потерялась в ритуале священного убийства. Она отбросила все мысли о Зигмаре и Ордене и думала только о Кхаине, двигясь со скоростью, жестокостью и грациозностью, каких не достигала никогда прежде. Тела накапливались вокруг неё, отмеченные священными символами, лишённые крови, их становилось всё больше и больше, пока, наконец, их количество неизбежно не захлестнуло её. Когда груды мертвецов обрушились на альвийку, она оступилась и, ударившись о стенку туннеля коллектора опустилась на колени в воду.

Подобравшийся гуль схватил её костлявой рукой за шею, но Маленет резким взмахом отсекла ему кисть и отшатнулась прочь. Впрочем, это не остановило безумного каннибала — не успела она и глазом моргнуть, как серошкурый пожиратель мертвечины снова бросился на неё, не обращая внимания на хлещущую из обрубка кровь.

Она продолжала отступать, кромсая всё новых и новых трупоедов и вдруг наступила на что-то твёрдое. Это оказался скипетр Трахоса, испускавший тусклое свечение под водой, разгонявшее мрак коллектора. Улучив момент, она, не прекращая сражаться, наклонилась и схватила золотой жезл.

Стоило ей поднять его, как гули запнулись, отшатываясь, ослепленные азиритским колдовством. Жезл покрывали руны и циферблаты, как и всё остальное снаряжение Трахоса, однако Маленет даже не пыталась разобраться, что там к чему — она просто использовала его как дубинку, обрушив на череп ближайшего гуля, подобравшегося к ней, раскалывая кость и рассеивая лучи света через трещины в черепе врага.

Скипетр оказался полезным оружием, однако он вызвал воспоминания о Трахосе, слегка сбившие её настрой. Скосив глаза, она оглядела заваливший его участок трубы. Доспех грозорождённого всё ещё был виден, однако сам воин уже не шевелился.

Голод Кхаина всё ещё гнал ярость по её крови, но теперь ей в голову пришла ещё одна мысль. Перепрыгнув очередного гуля, она с плеском приземлилась рядом с Трахосом.

Сунув скипетр под воду, она протолкнула его под трубу, а затем встала на его край, пытаясь использовать свой вес, чтобы приподнять участок упавшей на Трахоса кладки скипетром, как рычагом.

Скипетр был сделан из того же крепкого сплава, что и доспехи грозорождённого, так что он выдержал её вес, и приподнял трубу.

Маленет балансировала на нём, словно акробат, уворачиваясь и подныривая под удары, и отступила лишь тогда, когда Трахос поднялся из-под воды, словно бог глубин, яростно размахивая молотами, и отогнал гулей прочь.

— Не жди, что я стану помогать тебе каждый раз, как ты упадёшь, — хмыкнула Маленет, после чего развернулась и продолжила сражаться с трупоедами спиной к спине с Трахосом.

Он засмеялся, но практически тут же его смех сменился булькающим кашлем. Хоть он и продолжал сражаться, выглядел грозорождённый так, словно едва стоял на ногах.

— Готрек? — всё же сумел выдохнуть он.

Маленет покачала головой.

Он зарычал в отчаянии, с новой, всё возрастающей силой, набрасываясь на окружавших их пожирателей плоти.

— Он нуждается в тебе!

— Что? — в суматохе боя она решила, что ослышалась.

— Готрек нуждается в тебе, — сказал Трахос. — Ты — его здравомыслие.

Она рассмеялась.

— Ты придурок. Я искала способ избавиться от этого идиота с первого дня, как мы с ним встретились.

— Тогда почему ты всё ещё с ним?

Маленет задумалась, почему не прикончила Истребителя на «Брызгах пены», когда это было так легко.

Трахос указал на скипетр, который так и торчал из-под упавшей трубы.

— У меня есть идея, — прохрипел он, выкашливая кровь из ротовой полости шлема. — На счёт три.

— На счёт три — что?

— Прыгай.

Сейчас их окружили столь плотно, что она не могла видеть даже стены туннеля.

— Куда?

Он начал отсчёт.

— Подожди! — крикнула она, судорожно ища место, куда можно было прыгнуть. Однако Трахос проигнорировал её. Поэтому, когда грозорождённый досчитал до трёх, она просто прыгнула вверх, вскочив на гуля, а затем отбросила его в толпу сородичей.

Трахос пришёл в движение одновременно с ней, однако вместо того, чтобы прыгнуть, он упал на скипетр, зажатый под трубой.

Металл выдержал даже его вес, однако не труба. С грохотом она вывернулась из стены, обрушив кирпичи и раствор, и в туннель хлынул поток воды.

Маленет отступила, пытаясь остаться на ногах. Она покарабкалась вправо, пытаясь увернуться от потока, однако сам по себе прыжок позволил ей не быть смытым первоначальным потоком.

Тела и камни бились об неё и, пока уровень воды всё поднимался, она уже решила, что её ждёт участь Трахоса.

И всё же, ей удалось оттолкнуться и выбраться из основного потока, а затем, откашливая мерзкую жидкость и ругаясь, встать на ноги.

— Что, во имя Кхаина, ты творишь? — зарычала она, увидев Трахоса в нескольких футах от неё, с молотом в одной руке и скипетром в другой.

Он смахнул молотом кучку гулей, и кивнул в сторону открывшегося отверстия.

— Он снова соединился с главным туннелем.

Маленет посмотрела на быстро прибывающую воду.

— Как и наши трупы.

Прыгнув мимо грозорождённого, она нырнула в туннель. Однако, отойдя уже на несколько шагов и оглянувшись, увидела, что Трахос к ней не присоединился. Вместо этого он рванул в противоположную сторону, неистово размахивая молотами и пробиваясь в центр гулиной орды.

— Иди! — закричал он, пока на него накатывал прилив пожирателей плоти, яростно пытавшийся пробить его доспехи. На шее грозорождённого появились блики — крошечные отростки молний, которые танцевали по его броне, опаляя воздух и отбрасывая блики на стены.

— Сейчас же! — заорал он с яростным предупреждением в голосе и швырнул свой скипетр в её сторону.

Альвийка поймала скипетр, но вместо того, чтобы сбежать, спустилась по трубе вниз к нему. Вода уже доходила ей почти до талии, а стены дрожали, наполняя туннель тревожным стонущим гулом.

— Что ты делаешь? — спросил Трахос, сбивая в воду очередных трупоедов.

— Это твоя вина, что я оказалась здесь, — посмотрела она на него. — Ты и выведешь меня наружу.

— Быть рядом со мной небезопасно, — проворчал он, стукнув по горжету, чем вызвал ещё больше молниевых искр. — Я повреждён.

— А кто нет? — парировала она и швырнула ему скипетр. — Выводи меня, — вода дошла ей уже до груди. — Ты не Истребитель. Поиск погибели не твоё. Хватит искать славную смерть. Без тебя мне всё равно не выбраться из этого жалкого места. Это чёртов лабиринт. Без тебя и твоих машин я буду здесь блуждать целую вечность.

Он прошипел проклятие, после чего взмахнул скипетром, пробивая себе путь к дыре, и нырнул в туннель.

— Следуй за мной! — рявкнул он, забираясь в трубу.

Протравленные попытались последовать за ними, но после того, как первые наткнулись на кинжалы Маленет, пролом оказался забит трупами. Ну а когда десятки следующих попытались протиснуться внутрь, это лишь ещё сильнее усугубило ситуацию, и несколько секунд спустя дыра оказалась забита извивающимися конечностями и серошкурыми кривыми телами безумных тварей.

— Сюда! — позвал её Трахос, бредя сквозь поток, свет его скипетра освещал мокрые замшелые кирпичи стен туннеля.

Когда она устремилась за ним, то кое-что заметила.

— Вода здесь тоже поднимается!

Он кивнул, не останавливаясь.

— Вся система заполняется водой. Что-то разрушает город.

С потолка брызгала вода, и время от времени раздавался громкий гул, после которого всю конструкцию трясло, словно от мощного удара.

— Эта штука опускается?

Трахос кивнул. Остановившись на очередном перекрёстке, грозорождённый водил своим скипетром по сторонам, пытаясь определить, в каком направлении им следует отправиться.

— Что-то проламывается через него.

Он вынул маленькую золотую коробочку и откинул крышку, открыв взгляду крутящиеся иглы в полированной деревянной рамке. Он смотрел на них, пока они не перестали вращаться и стали указывать все в одном направлении, после чего закрыл крышку и дальше пошлёпал через воду.

Они не прошли и нескольких шагов, когда туннели сотряс очередной удар, на сей раз гораздо ближе, и потолок над ними треснул и обвалился, заполнив пространство обломками кладки и пылью. Когда пыль окончательно улеглась и Маленет оглянулась, она увидела, что путь назад был намертво заблокирован обвалом.

Между тем вода поднялась уже столь же высоко, как и в главном туннеле. Альвийка была в грязи уже по пояс.

— Не волнуйся, — сказал Трахос. — Моя эфиролябия говорила совершенно ясно — здесь впереди будет выход в главную трубу.

Затем он подбежал к ржавой двери с круглой ручкой, похожей на те, что они видели на «Брызгах пены» и попытался крутануть запор. Однако старый механизм начал крошиться у него в руках, осыпаясь ошмётками проржавевшего металла.

Вода меж тем добралась Маленет уже до груди. Она поспешила к грозорождённому и тоже вцепилась в механизм, добавив свою силу к его. Толку, впрочем, от этого оказалось столько же. Запор заклинило намертво.

Туннель сотряс ещё один удар, и звук был настолько громким и отчётливым, что ошибиться было сложно — кто-то направлялся в их сторону.

Трахос передал ей свой скипетр, и взял с пояса другой инструмент. Он напоминал сапфир в серебряной оправе, и когда грозорождённый поднял его над головой, в сердце камня загорелся свет. Другой рукой он расстегнул шлем, позволив белым косичкам свободно рассыпаться по зигмариту своей брони.

Маленет выдохнула при виде его лица. Оно было ещё более грубым, чем в прошлый раз — к массе старых шрамов присоединился новый вид травм. В нескольких местах грубое красное дерево его кожи изменилось, теперь его покрывал узор из серебряных капилляров, которые вспыхивали при каждом сокращении мышц. Его щёки и челюсти, где серебряные капилляры были самыми многочисленными, мигали вспышками света.

— Что с тобой происходит? — выдохнула она. Однако Трахос, как будто не слышал её. Закрыв глаза, он прижал голубой камень ко лбу.

Стены снова затряслись.

— Что бы это ни было, оно уже близко, — пробормотала альвийка.

Трахос произнёс слова. Затем убрал камень ото лба и покачал головой.

— Это единственный путь, — сказал он, посмотрев на Маленет. Затем вернул камень на пояс и подошёл к запертой двери. — Другой дороги назад к главной канализации нет.

Вода дошла Маленет уже до самого подбородка. Чертыхнувшись, она нырнула и ещё раз попыталась повернуть запорное колесо, однако в грязной воде ей не удалось даже схватиться за него как следует.

— И что теперь? — спросила она, выныривая обратно.

Трахос покачал головой и посмотрел на завал за их спинами.

— Мы могли бы попробовать копать.

Она рассмеялась, затем встала на упавшие кирпичи и поднялась чуть выше над постепенно затапливающим туннель потоком.

Стены снова тряхануло с такой яростью, что она не удержалась и упала. Из-под воды она увидела, как Трахос отшатнулся от ржавой двери, омытый светом и пытающийся рукой прикрыть не защищённое шлемом лицо.

Она вынырнула из воды, и её встретило разъярённое рычание.

— Вы, двое, харэ играться в бирюльки, — прорычал Готрек, стоявший в проходе двери, которую только что развалил. — У меня есть бог, которого нужно прикончить.

— Я тронута тем, что ты вернулся за нами, — сказала Маленет, когда Готрек протащил её через ошмётки двери.

Готрек проигнорировал альвийку, скривившись от взгляда на искрящиеся серебряные жилы на лице Трахоса.

— Зубы Грунгни. Неудивительно, что ты носишь шлем.

Трахос, выглядя озадаченным, протянул руку, чтобы коснуться щеки.

Маленет меж тем поспешно пробиралась по трубе, пытаясь держать голову над водой.

— Может, сравним, чьи раны круче, позже?

Некоторое время они плыли больше, чем шли, но в конце концов добрались до другого перекрёстка, откуда, скользя на мокрых камнях, скатились вниз и с грохотом вывалились в основную канализацию.

Здесь вода была глубиной всего пару футов, поэтому пару минут они просто сидели, отфыркиваясь и переводя дух. Даже Истребитель казался уставшим: дуардин тяжело привалился к опоре и массировал свои могучие плечи.

— Если вы двое прекратите тянуть волыну, то мы сможем добраться до центральной башни до того, как рухнет весь этот город, — он махнул топором вы сторону нескольких, расходящихся в разные стороны отверстий в стенах центрального зала канализации, в который они провалились. — Ради тебя самого, приятель, я надеюсь, ты знаешь, по которому нам идти.

Трахос что-то бормотал себе под нос, изучая собственное отражение в личине шлема.

— От этого оно не станет менее уродливым, — поддел его Готрек. — Ну, ты можешь привести нас к башне?

Трахос вернул шлем на место и кивнул.

— Как я и говорил, тебе всего лишь нужно идти прямо: главная канализация начинается от башни.

Готрек пожал плечами и поднялся на ноги.

— Тогда вставайте и потопали.

— Но ты уже знал это, — заметила Маленет. — Трахос уже говорил, как добраться до башни, — она одарила Истребителя кривой улыбкой. — Ты всё ещё был в главном туннеле. Ты не терялся. Тебе не нужно было возвращаться за нами. Думаю, ты просто скучал по нам.

Готрек впился в неё взглядом, после чего развернулся и потопал по туннелю.

— Я просто хотел убедиться, что не буду блуждать здесь до скончания веков.

Маленет качнуло, когда она тоже встала и отправилась следом за дуардином. Казалось, каждый дюйм её тела был в синяках и порезах, к тому же она уже не могла вспомнить, когда последний раз ела.

— Эльфы, — фыркнул Готрек. — Никакой выносливости.

Она недоверчиво покачала головой.

— Каждый раз, когда я начинаю думать, что ты становишься немного интересней, ты открываешь рот. И тогда я вспоминаю, что ты вспыльчивый младенец, запертый в теле настоянного на эле кабана.

Готрек фыркнул и сплюнул.

— Что значит вспыльчивый?

— Не дурачься, — огрызнулась альвийка. — Ты и без того достаточно абсурден.

— Он снова прекратился! — окликнул их Трахос.

Оглянувшись вниз по трубе, они увидели, что грозорождённый остановился около одной из пробитых дыр, через которую в туннель падал свет снаружи.

— Костяной дождь прекратился, — повторил он, поднимая жезл к отверстию.

— И что с того? — поинтересовался Готрек. — Ты говорил, что канализация всё равно самый прямой путь.

— Но она затапливается, — ответил Трахос, махнув жезлом в сторону постепенно наполняющей туннель воды. — Пока ещё не так высоко, как в маленьких туннелях, но это лишь дело времени. Кроме того, она нестабильна. То, что трясло город, сместило основы.

Он подошёл к дальней стороне туннеля и толкнул упавшую колонну.

Готрек и Маленет отступили, когда каменная кладка рухнула им чуть ли не на ноги, отколовшись от края уже имевшегося проёма и образовав неровный пандус, ведущий наружу.

Готрек прошёл мимо Маленет и начал карабкаться наружу.

— Поспеши, эльф. Ты ж не хочешь, чтобы симпатяшка выковыривал из меня руну, пока ты плаваешь с какахами.

Она покрепче сжала рукояти своих кинжалов и пошла следом за дуардином, удивляясь тому, что ей и правда было приятно видеть его лицо, когда он вернулся за ними в туннелях.

Однако когда они выбрались наружу, то их встретила картина такого опустошения, что они замерли, опешив.

Буря была короткой, но с поистине апокалипсическими последствиями. Крыши обрушились, окна разбились, обломки усеивали, казалось, каждый дюйм улицы, повсюду виднелись ползающие по руинам люди, либо стонущие от ран, либо рыдающие над телами родственников.

Даже Готрек выглядел шокированным. Башня в самом сердце города горела ярче, чем когда-либо прежде, омывая округу аметистовым покровом магии смерти, и на опустошение было поистине страшно смотреть.

Готрек поморщился, оглядев раненых и умирающих.

— Князь мог бы побыстрее утащить их под землю. Этих жертв можно было бы избежать, — он кивнул на башню. — Похоже, там происходит что-то грандиозное, — с этими словами он бросился вперёд по улице, перебираясь через упавшие фургоны, разломанные повозки и валяющиеся кругом обломки, игнорируя раненных и мёртвых жителей.

К тому времени, когда Маленет с Трахосом присоединились к нему, дуардин уже добрался до очередного храма всё той же, напоминающей заросли костяно-белого шиповника конструкции, что и другие здания, которые они видели. К входу в него вела лестница из широких ступеней, которые были буквально завалены стонущими людьми, которые, очевидно, пытались найти убежище под его кровлей, но так и не успели добраться до ворот храма.

Маленет и Трахос пытались не отставать от Готрека, но их тела покрывали десятки ран, и к тому времени, когда они выбрались на улицу, дуардин был уже далеко, мчась со всех ног по широкому пустому бульвару, ведущему прямо к подножию центральной башни.

Вокруг них лежали люди, как солдаты, так и гражданские, стонущие или мёртвые, изрубленные и истекающие кровью, а из ближайших улочек начали появляться гули, сразу же устремляясь на беззащитных жителей города.

— Эта преднамеренная тактика, — заметила Маленет, качая головой и удивляясь, как не додумалась до этого раньше. — Их лидер, вероятно, должен быть колдуном. Сперва он швыряет на врагов костяной дождь, а когда приходят протравленные, им просто уже не с кем сражаться.

Один из трупоедов оказался всего в нескольких футах от неё и, не задумываясь прыгнул на альвийку. Впрочем, она легко увернулась и насадила мерзкую тварь на кинжалы, после чего побежала дальше, оставив кривого мерзавца истекать в пыли.

Однако не успел ещё первый упасть на мостовую, как к ней устремились ещё десятки, хрипя и потрясая обломками костей и тому подобным импровизированным оружием.

Издававший гудение во время боя Трахос сокрушительными ударами отправил парочку в небытиё, пока Маленет добавляла новые жертвы на свой и без того кровавый счёт, но из улиц изливались всё новые и новые враги, сотни врагов. Обезумев, твари набрасывались даже друг на друга, в жажде добраться до свежей плоти.

Маленет и Трахос побежали по единственной оставшейся дороге через толпу и добрались до подножия башни.

Готрек был уже почти у дверей, освещаемый аметистовым сиянием, идущим сквозь стены, когда произошло нечто странное.

Гули отступили, двигаясь почти синхронно, словно бы подчиняясь некой неслышной команде.

Маленет в замешательстве остановилась.

— Что они делают? — трупоеды выглядели так, словно восстановили контроль над собственными чувствами, шаркая ногами, собираясь вместе и даже пробуя выстроиться в некие ровные построения, словно армия пьяниц, пытающаяся построиться для парада. — Это гули, или нет?

Трахос отмахнулся.

— Это не важно. Нам всё равно нужно добраться до этой башни. Волант будет ждать нас в Залах разделения.

Маленет покачала головой, изучая толпы.

— Как будто они всё ещё люди, — она бросила на Трахоса предупреждающий взгляд. — Конечно, уж кто-кто, а ты-то хочешь знать, кого убиваешь?

Он резко остановился и огляделся.

— Они пожиратели плоти.

Гули всё ещё горбились, отвратительные дёргающиеся и трясущиеся кошмары, но они пытались выстроиться в правильные линии, и ни один из них не порывался броситься в атаку. Они выстроились в живую колоннаду вдоль всей длины бульвара и с каждым мгновением их становилось всё больше. Маленет догадалась, что тварей здесь, вероятно, уже несколько сотен.

Готрек меж тем остановился, разглядывая гротескный парад, и Маленет с Трахосом, наконец, нагнали его.

— Что за игрушки? — потребовал он, когда они до него добрались. — На кой хрен они это делают?

Маленет с Трахосом покачали головами и уставились на бульвар. К тому времени он уже был заполнен огромной толпой трупоедов, выстроившихся в некотором подобии порядка. Многие всё ещё носили обрывки одежды, а некоторые даже могли бы сойти за нормальных людей, если бы не пустой взгляд и дёргающиеся конечности.

— Может быть, из-за этого? — сказал Трахос, указывая скипетром на городскую стену.

Маленет напрягла взгляд и в темноте увидела что-то, напоминавшее парящую над крышами домов стаю птиц, и эта стая направлялась прямо к ним. Впрочем, она быстро поняла, что это такое. Это были огромные, похожие на летучих мышей твари, которых они видели в подзорную трубу Трахоса перед самым началом битвы. Их ужасный визг эхом разносился по улицам.

— Кровь Кхаина, — прошипела она. — Только не эти твари.

— Нет, — ответил Готрек, ткнув топором в приближающихся. — Эти другие, — когда они подлетели поближе, и их осветило свечение, исходившее от башни, он рассмеялся. — Это благородные скакуны.

Всадники были прямыми и гордыми, их подбородки — высоко поднятыми, а с их сёдел свисали развевающиеся вымпелы. У одних на головах были разбитые цилиндры, которые они носили, как короны, другие одели на руки какие-то обломки, что сходили за щиты. Но их плоть была столь же испорчена, как и у тех, кто выстроился в линии поприветствовать их, и тела были столь же искривлёнными и деформированными, как и у остальных пожирателей плоти.

— Это — король-вурдалак, — прорычал Готрек. — Глянь, как он царственно выглядит на своей здоровой дохлой летучей мыши.

Маленет махнула кинжалом в сторону выстроившихся толп гулей.

— Как думаешь, что бы произошло с ними, если бы ты прикончил их благородного вождя?

— Интересная идея, — поднял бровь Истребитель.

— Нам нужно войти в башню, — вклинился Трахос. — Готрек поклялся защищать непогребённых, пока князь и Лхосия не завершат своё заклинание.

Маленет покачала головой.

— Заклинание, которое спасёт непогребённых, но не обязательно спасёт нас. Они были весьма расплывчаты в данном вопросе, — она указала на улицы, по которым к башне собиралось всё больше и больше трупоедов. — Видишь, сколько этих тварей? И посмотри туда, — она указала глубже в город, откуда они пришли. Под королём-вурдалаком маршировали колонны пожирателей плоти, насчитывавшие сотни и сотни, и ещё большее количество выходило из Сумерек.

Готрек нахмурился и, жуя бороду, размышлял над её словами.

Затем свет на башне запульсировал с новой силой, рассеивая лучи по брюху облаков, и над городом разнёсся глухой и немелодичный звон колокола, похожий на тот, что они слышали, когда впервые добрались до границ Морбиума.

Они развернулись и уставились на здание. Оно напоминало белый бивень, поперчённый круглыми окнами. Гладкие ячеистые стены были сделаны из полированной кости, а с нарастающим свечением вся конструкция стала напоминать столп мерцающего пламени.

— Там что-то происходит! — воскликнул Готрек, нахмурившись. — Они начали свою чёртову волшбу без меня, — он махнул топором в сторону собиравшейся у них за спинами армии. — На этих идиотов ещё будет время, — с этими словами он развернулся и помчался к двери башни.

Маленет с Трахосом последовали за Готреком и, забежав в атриум, захлопнули за собой двери. Гладкие, волнистые стены не содержали внутри этажей, только длинную спиральную лестницу, окружённую пустым пространством. Лестница поднималась к широкой круглой платформе под самой крышей, а стены увешивали тысячи исписанных стихами щитов в форме крыльев мотыльков. В таком огромном пространстве, лишенном комнат или мебели, залитом пурпурным светом, было что-то жуткое, и Маленет на мгновение остановилась, ошеломлённо качая головой. Она чувствовала себя так, будто была во сне.

Источник света располагался примерно на середине высоты башни, там, где щиты сменяли сотни коконов, укрывавшиеся в изгибах и горевшие внутренним светом. После шума и звуков резни, которыми были наполнены последние несколько дней, Маленет ошеломлённо замерла, обнаружив, что в башне было тихо. Кроме слабого эха колокольного звона, не было слышно ни звука, стояла тихая, мирная тишина. Визг терроргейстов оборвался, как только они захлопнули двери. Как будто они вошли в другое владение.

Выглянув в ближайшее окно, она увидела, что разрушенный город никуда не делся, вместе со всеми толпами трупоедов его наводнивших, однако все звуки, словно бы отрезало.

— Ведьмин Клинок, — окликнул её Трахос и рванул вверх по лестнице.

Она вышла из задумчивости и увидела, что Истребитель быстро несётся вверх, к свету.

Маленет подбежала к лестнице. Спираль была широкой и мелкой, но кружение в таком темпе уже спустя несколько минут бега вызвало у неё головокружение. Здание было настолько огромным, что казалось, будто она не поднимается, а просто кружит на одном и том же месте в беззвучной пустоте без особого прогресса.

Колокол прозвенел вновь. Внутри здания звук просто оглушал, и Маленет скорчилась, закрывая уши руками и плюясь проклятьями, пока тот отражался от стенок её черепа.

Как только звон, показалось, стал стихать, стена башни обвалилась, и по ступеням застучали обломки кости и металла.

Маленет опустилась на корточки, когда прямо перед ней возник визжащий терроргейст, бешено размахивая крыльями и раскидывая обломки стены.

На спине монстра восседал гуль в короне и с нелепым видом благородства. В руке наездник держал ржавое, кривое копьё, и он направил его на Готрека, который по-прежнему нёсся по лестнице и уже находился недалеко от верхней платформы.

В это время в стену ударился второй террогргейст, от чего та не выдержала, и от неё отвалилось ещё больше кусков, явив взглядам крыши зданий снаружи.

Существа были огромны и отвратительны, кожа свисала лохмотьями с их костей, потроха, выпавшие из прогнивших туш, развевались за ними при каждом развороте, словно флаги. У обеих тварей были одинаковые морды, напоминавшие летучих мышей. По знаку короля-вурдалака существа одновременно издали свой омерзительный визг.

Маленет взвыла в ответ, но её вопль был потерян в визге терроргейстов.

Трахос замер в нескольких шагах впереди. Он дрожал от боли, а искр вокруг его шлема, казалось, стало ещё больше, они перескакивали на его наплечники и танцевали по груди.

Всё ещё крича, ей удалось подняться к нему, пока терроргейсты кружили над ними, визжа и размахивая крыльями.

Трахос едва не падал, но она успела подставить ему плечо и помогла грозорождённому удержаться на ногах. Он тяжело опёрся на неё, чуть не раздавив собственным весом, но пару мгновений спустя сумел оправиться достаточно, чтобы кое-как поковылять дальше.

Что-то вылетело с верхних ступеней и ударилось в одного из терроргейстов. Тварь отчаянно забила крыльями, стараясь удержаться, а её всадник выпрямился в седле, пытаясь разглядеть, что поразило его «коня».

— Готрек, — пробормотала Маленет, угадывая природу снаряда, ещё до того, как увидела, как Истребитель вскарабкался на шею твари и, яростно усмехнувшись, вонзил топор ей в череп.

— Ниа! — закричал король Галан, когда предатель обезглавил её скакуна и змий его королевы полетел вниз, к каменным плитам пола.

Галан пришпорил своего зверя и понёсся вслед за ней, минуя ступени спиральной лестницы и изо всех сил пытаясь удержать поводья.

Конь Нии окрасился багрово-красным, пока падал, крутясь по спирали, но он всё ещё мог видеть свою возлюбленную, цепляющуюся за его спину. И там же был предатель — приземистый, широкоплечий, с топором в руке почти одного с ним размера. Его голова была выбрита, за исключением центральной полосы, которая была смазана таким количеством животного жира, что торчала подобно гребню багрового пламени. Он карабкался по мёртвому зверю, даже пока они летели вниз к неминуемой погибели, пытаясь добраться до Нии, и уже заносил свой топор для нового удара.

— Нет! — закричал Галан, направляя своего змия к земле и пытаясь нацелить копьё для удара.

Его конь налетел и со всей силы врезался в змия Нии за мгновения до того, как они все вместе рухнули на каменные плиты пола. От удара Галана выкинуло из седла и отшвырнуло к стене, а копьё вылетело у него из рук, пока он кувыркался на камнях.

Некоторое время он сидел там, где остановился, слишком ошеломлённый, чтобы двигаться, оглядывающий пустую башню и пытающийся вспомнить, кем он был. Рядом было круглое окно, выходящее на площадь. Его люди собирались снаружи, готовясь к атаке, и их вид наполнил Галана гордостью. Они с лёгкостью пробились через город, их подбородки были высоко подняты, а флаги триумфально развевались за их спинами. А позади них его машины войны опустошали город, разрушая всё на своём пути.

— Галан! — крикнула Ниа.

Она лежала в нескольких футах от него, придавленная собственным мёртвым змием и изо всех сил пытающаяся дышать.

Увидев её, он застонал, не в силах скрыть потрясение.

Она была раздавлена, из-под её доспехов сочилась кровь, а бёдра были вывернуты под неестественными углами.

— Галан? — снова позвала она.

Предатель с хохлом на голове нашёлся на другой стороне лестницы, он выглядел столь же ошеломлённым, когда поднялся на ноги, потирая лицо, и воздел топор.

Галан бросился к Нии и попытался сдвинуть труп змия. Это было бесполезно. Зверь весил, как старый дуб.

Ниа потянулась к нему, но в её голосе не было страха, только разочарование.

— Проклятье, — она напряглась, пытаясь пошевелиться. — Ты можешь сдвинуть это?

Ему хотелось закричать и убежать. Видеть свою любовь в таком состоянии было величайшей мукой из всех, что он мог себе представить. Но он заставил себя опуститься на колени рядом с ней и встретиться с её лихорадочным взглядом.

— Почему ты так смотришь на меня? — прохрипела она, пытаясь вздохнуть. Кровь постепенно отливала от её лица, пока вокруг растекалась лужа её крови. Она кивнула, медленно, и откинулась обратно на пол.

Галан не мог придумать, что сказать. Одна мысль о том, что он будет жить без неё, парализовала его.

Она схватила его за руку, улыбаясь сквозь боль.

— Мы почти сделали это, Галан. Мы почти на месте. Мы почти там.

Послышался стук сапог, когда в башню вошли Гончие Динанна и спешились. Торжествующее выражение схлынуло с их лиц, когда они увидели своего короля, сжимающего в руках умирающую королеву. И они замерли, опустив копья.

— Мелвас и другие уже здесь, — произнёс он, пытаясь сказать хоть что-то. — Отдохни немного, я вернусь за тобой, когда предатели умрут. Затем мы приведём целителей и…

Она заставила его замолчать улыбкой, от которой его сковал ужас.

— Не лги. Я вижу правду в твоих глазах. Ни один целитель не сможет помочь мне сейчас. Но я не боюсь смерти, Галан. Это всё, чего я когда-либо хотела. Умереть, сражаясь вместе с тобой. Я бы предпочла это любому количеству… — её слова прервал резкий приступ кашля.

— Я бы никогда не стал королём без тебя, — сказал он.

Она попыталась кивнуть, но кашель всё усиливался, пока она не стала задыхаться. Затем она крепко сжала его руку и прижала к своим посиневшим губам, давая ему последний долгий поцелуй. После чего Ниа откинулась назад, улыбка всё ещё была на её лице, когда из груди его королевы вырвался последний вздох.

Галан смотрел на неё, чувствуя, как собственное дыхание остановилось в лёгких. Он нежно коснулся серебряного обручального кольца, проводя пальцем по рунам, вспоминая тот день, когда самолично надел его ей на палец.

Затем он увидел кого-то, идущего к нему через атриум.

Ярость наполнила его, и он задохнулся. Это был тот самый варвар с золотым гребнем — мускулистый дикарь, что убил его королеву.

Галан забыл о своём горе и вскочил на ноги. Ему было всё равно, кем был этот странно выглядевший воин. Убийство Нии не останется безнаказанным. Он протянул руку за плечо и с облегчением обнаружил, что Злопамятный всё ещё на месте. Он вытащил длинный меч и крепко сжал его рукоять, чувствуя пульс древней магии, текущей через него. Затем он бросился на врага.

— Король гулей! — засмеялся дикарь, увидев, что Галан устремился к нему. — Наконец-то мы встретились!

Только теперь они оказались так близко друг к другу, чтобы можно было увидеть, насколько на самом деле низкорослым был воин. Несмотря на нелепо мускулистое тело, его голова была на уровне груди Галана. Пусть он никогда раньше не сталкивался с дуардином, но был достаточно образован, чтобы узнать его, когда с ним встретился.

— На колени, убийца, — закричал он, занося Злопамятный для удара.

Дуардин снова засмеялся, видимо ни капли не впечатлённый.

— Ты пытаешься говорить? Без половины шеи?

Галан запнулся, не понимая, о чём говорит варвар. Он коснулся своей шеи, но не обнаружил там никаких ран.

— Уловки не спасут тебя, — прошипел он.

Он поднял зачарованный клинок, собрав всю силу, что мог отыскать, приготовился опустить его на ухмыляющееся лицо дуардина.

Дикарь парировал, но когда их оружие столкнулось, из лезвия Злопамятного вырвалось колдовство, отшвырнув его прочь в шторме из тьмы, словно похоронив под тончайшими чёрными простынями.

Дуардин вскрикнул от досады, пытаясь пробиться сквозь окутавшую его тьму. Он яростно взмахнул топором, из-за чего в металле вспыхнуло пламя, но чем яростнее он бился, тем плотнее становилась тьма, стягиваясь вокруг него, словно сеть.

— Будь ты проклят! — взревел он, шатаясь из стороны в сторону, не в силах освободиться.

Галан обошёл его, наслаждаясь моментом.

Но тут он заметил что-то странное и остановился. В груди дуардина было золотое лицо, и пока тот изо всех сил пытался справиться с колдовством Злопамятного, металлическая маска пульсировала внутренним огнём, пылающим, как огромный кусок угля.

Когда дуардин вздрогнул и взвыл от ярости, Галан шагнул к нему, занося Злопамятный, чувствуя его бурлящую силу. Клинок был заряжен мощью. Он был благословлён колдовством настолько мощным, что мог пробить всё, даже золотую руну.

Но когда рунический свет затопил взгляд Галана, он почувствовал странное ощущение. Как будто ветер дул сквозь его шею, а не обходил её. Он вспомнил странное оскорбление дуардина и поднял руку, чтобы дотронуться до горла. Его пальцы коснулись сырого, разорванного мяса.

Холодный страх охватил его, словно бы он вырвался из ночного кошмара, но он по-прежнему не мог отвести взгляда от пылающей в груди дуардина руны. Свет прожёг его разум, наполнив его странным ощущением, что он не тот, кем себя считает.

Боль взорвалась в груди Галана, когда лезвие вырвалось из его рёбер.

— Не нужно выглядеть таким серьёзным, — насмешливо прошептал злобный голос ему в ухо.

Он пошатнулся, и напавший вырвал лезвие, разрывая плоть Галана, когда тот упал лицом вниз.

Галан рухнул на пол, фонтанируя кровью из раны, и оглянулся, увидев насмешливого альва, тонкого, как хлыст, одетого в шипастую, забрызганную кровью кожу.

Он попытался подняться, но она поставила ногу ему на грудь и предостерегающе помахала пальцем. Чувствуя головокружение от потери крови, он упал обратно на пол.

А альвийка бодрой, танцующей походкой направилась к дуардину.

Оттуда, где лежал Галан, он мог видеть мёртвого змия Нии и солдат, вошедших в башню. Вот только они были совсем не солдатами. Они были чем-то иным — серыми, искривлёнными кошмарами, с разорванной плотью и ухмыляющимися, безгубыми ртами. Вместо того чтобы присмотреть за своей павшей королевой, они сгорбились вокруг её павшего коня, жадно рвя его бока, отрывая куски мяса, измазывая лица в крови.

Он мог видеть только руку Нии, пятнистую и серую, как гнилое мясо. Затем он увидел обручальное кольцо, блестевшее на её бескровном пальце.

С последним вздохом он прошептал её имя.

— Проклятые волшебники, — пробормотал Готрек, когда тьма отступила от него. Он злобно наступил на тени, что извивались от него прочь во все стороны. Спустя несколько секунд они поблекли и он остался стоять на каменной плите, один и в ярости. Затем он увидел Маленет, всё ещё сжимавшую свои кинжалы, и мёртвого гуля у её ног.

— Спасён эльфом, — простонал он.

Она рассмеялась в ответ на его неблагодарность.

— Ах, но ты всё же чаровник, Готрек Гурниссон — равно скромный и красноречивый. Ты всегда знаешь, что сказать. Воистину — ты гордость своего вида.

Истребитель впился в неё взглядом, и тлеющие огоньки начали разгораться в его здоровом глазу.

Маленет напряглась, покрепче сжав рукояти своих кинжалов.

А затем по широкому лицу Готрека разошлась широкая ухмылка.

— Ты почти смешная, — рассмеялся он. — Для бьющего в спину эльфа.

Она поклонилась с преувеличенной помпезностью.

— Делаю, что могу.

Один из гулей оторвался от мёртвой «лошади», его глотка была забита её мясом, а её кровь стекала по его коже. Он потянулся к ним, ревя в голодной жажде, но прежде чем он успел сделать хоть шаг, его повалил на пол другой протравленный и тут же начал жадно его пожирать, рыча и задыхаясь, пока рвал плоть кривыми зубами.

Маленет и Готрек с изумлением наблюдали за тем, как гули в голодном, фыркающем, рычащем остервенении начали набрасываться друг на друга. Казалось, они перестали замечать что-либо, кроме живого тела поблизости, и какие-то мгновения спустя все протравленные превратились в груду мельтешащих конечностей и рвущих плоть зубов.

Глянув в окно на собравшихся на площади, Маленет увидела, что и тех гулей не минула сия чаша. Они отбросили любые попытки выглядеть единой армией и обернулись друг против друга, бросаясь на того, кто был ближе всех. Даже терроргейсты присоединились к бойне, падая с крыш и пожирая существ, с которыми они какие-то минуты назад сражались бок о бок.

— Что, во имя Кхаина, они делают?

Готрек посмотрел на бойню и покачал головой.

— Даже гули обычно всё же в силах додуматься до того, чтобы нападать на кого-то, кроме себя.

— Ты убила их лидера, — раздался голос Трахоса, стоявшего на лестнице над ними. — У этих тварей нет собственного разума. И поэтому они действовали лишь подчиняясь собственным целям этого, — он махнул на поверженного короля-вурдалака. — Ты достиг того, о чём просил князь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Готрек, кивая на коконы, вившие у стропил башни. — Они ещё не спасены.

— Ты спас их от гулей. Пожиратели плоти будут так заняты поеданием самих себя, что у эребидов не будет каких-либо трудностей, с тем, чтобы покончить с ними, когда князь, в конце концов, вытащит их из канализации.

Готрек снова посмотрел на Маленет, и та отвесила ему очередной преувеличенный реверанс, обрадовавшись тому, что в итоге сделала за него всю работу.

— Теперь дело за Волантом и Лхосией и их обрядом. Поджечь их магический камень и защитить эребидов от будущих вторжений.

Готрек посмотрел на вершину башни. Шестиугольная платформа на её карнизе сияла так ярко, что он вынужден был прикрыть глаза.

— Тогда давайте поднимемся туда, пока они не перевозбудились и не позабыли о том, что мне обещали.

Добравшись до верхушки здания, они оказались в окружении непогребённых. Маленет вспомнила, что говорила о них Лхосия — что они, якобы, содержат в себе сотни, а то и тысячи душ, поэтому ошеломлённо застыла, увидев стены, усеянные тысячами подобных сосудов. Каждый из них находился в нише из гладкой кости, словно семена в огромном белом стручке, чем ближе они были к платформе, тем более яркое исходило от них сияние. Казалось, что она мчится в сердце звезды, а вокруг неё летят гигантские угольки, сгорающие при падении. Платформа была сделана из того же полупрозрачного материала, что и всё остальное, и над головой, альвийка могла увидеть тёмные фигуры, расхаживающие взад и вперёд по поверхности платформы.

Им оставалось подъёма ещё пару минут, когда Маленет вскрикнула в тревоге и остановилась.

— Шевелись, эльф! — рыкнул на неё Готрек, однако увидев, что с ней произошло, тоже остановился.

— Что ты делаешь? — требовательно спросил он.

— Делаю? Я ничего не делаю! — выкрикнула она, гладя на свои руки. Её кожа и в естественном состоянии была бледной, однако же сейчас она была преобразована, превращена в то же вещество, похожее на кость, из которого были сделаны стены. Даже её одежда превратилась в тот же материал. — С тобой случилось то же! — воскликнула она, указывая на ряды коконов. — Когда ты соединился с этими штуковинами. Да с тобой это же происходит прямо сейчас! Смотри!

Готрек оглядел себя и издал раздражённый рык. Его крепкое мускулистое тело, покрытое татуировками, теперь напоминало пыльный алебастр, равно как и наплечник, единственный его намёк на доспех. Он перевёл взгляд на свою ладонь, кривясь от происходящих с его телом изменений.

— Не двигайтесь! — окликнул их Трахос.

— Не двигайся? Что значит, не двигайся? Нам надо попасть туда, — Готрек развернулся, собираясь продолжить подъём.

— Помни, что сказала жрица, — напомнил Трахос. — В этом состоянии ты хрупок. Будь осторожнее.

Готрек остановился и оглянулся.

— А что насчёт тебя?

Доспех грозорождённого был таким же белым, как и всё остальное. Он покачал головой, глядя на свои руки.

— Ха! — рассмеялась Маленет. — Не такой уж и вечный. Сам будь осторожен!

Фигуры над головой внезапно все устремились к одной стороне платформы и коконы в том направлении засветились ярче.

— А, чтоб вас, — буркнул Готрек и продолжил подъём, но теперь идя куда более неспешно, чем прежде.

Последний пролёт ступеней, выводящий на платформу, раскрылся подобно вееру. Готрек, Трахос и Маленет вышли на неё вместе, одновременно ступив на гладкий, будто припорошенный пол, прикрывая глаза от света и крепко сжав оружие. Маленет пришла в голову мысль, что они двигаются как старые товарищи по оружию, ступая бок о бок, безоговорочно доверяя друг другу. Только она подумала об этом, как тут же отодвинулась подальше, раздражённо бурча себе под нос.

Когда её глаза привыкли к свету, она увидела, что её кожа вновь приобрела свой привычный вид. Как и остальные. Преобразование, охватившее их на лестнице, сошло на нет, как только они ступили на платформу.

На ней собралась дюжина людей. Слева от них стоял лорд Аурун, окружённый шестёркой рыцарей Могильной стражи. Выглядел он так, словно вот-вот будет коронован — голова поднята, плечи расправлены, а глаза лучатся гордостью.

В центре платформы расположились верховная жрица Лхосия, трое других жрецов и возвышавшийся над ними князь Волант. Жрецы сформировали кружок вокруг князя, подняв вверх руки со сложенными ладонями, сам Волант стоял между ними на коленях. Зрелище была такое, будто он держал в руках готовую вот-вот взорваться звезду. Тысячи белых мотыльков трепетали вокруг его рук, образовав колышущийся клубок сверкающих крыльев.

Готрек открыл рот, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, зазвучал голос князя Воланта, вырвавшись из света. Его слова были хриплыми от боли, но всё ещё полными уверенности и гордости.

— Во смерти, мы воспаряем, избавленные от жизни и преданные земле. Из могил свирепоруких пращуров, иссечённых и обугленных, онемевших и могучих, мы приносим веру, мы приносим надежду, мы приносим бессмертие.

Маленет захотела объявить об их приходе, но воздух был таким густым от творившегося волшебства, что она не посмела заговорить, опасаясь одним неосторожным словом вызвать какое-нибудь катастрофическое преобразование.

Лхосия повторила призыв Воланта, а затем вновь заговорил Рассветный князь. Теперь его голос стал более звучным и низким, эхом отдаваясь в тенях

— Во смерти, мы воспаряем, избавленные от жизни и преданные земле. Из могил свирепоруких пращуров, иссечённых и обугленных, онемевших и могучих, мы приносим сокровища. Мы приносим подарки. Мы приносим подношения в самую глубокую тьму.

На этот раз за словами последовал драматический эффект. Коконы в стенах запульсировали, а затем потемнели. На верхних ступеньках стояла пара небольших жаровен, и если бы не их свет, то вся платформа погрузилась бы во тьму.

— Это не те слова, — заговорила Лхосия, разрывая круг и отступая от князя. — Что ты делаешь?

Когда Лхосия ослабила хватку, некоторые мотыльки освободились, разлетевшись по платформе или поднявшись к самому шпилю.

Волант с мрачным лицом посмотрел вверх, сквозь облака кружащихся насекомых.

На князе не было шлема, так что, когда он повернулся к Готреку, все смогли увидеть лёгкую улыбку на его лице.

— Ты сделал это, — заговорил он, проигнорировав сбитых с толку, ошеломлённо смотревших на него жрецов, и подошёл к Готреку. — Я надеялся, что ты это сделаешь, хотя шансы и были невелики. Ты уникальное создание, Готрек Гурниссон. Редкая находка.

Лхосия рассматривала потемневшие коконы на стенах, с каждым мгновением выглядя всё более и более возмущённой.

— Что вы делаете, Рассветный князь? Почему вы изменили обряд?

— Ты надеялся, что я это сделаю? — спросил Готрек. — О чём ты вообще?

Волант смотрел на дуардина пустыми безжизненными глазами. Выглядел он так, словно был одурманен.

— Ты смотришь на богов с презрением, которого они заслуживают, — он обвёл рукой всех присутствующих на платформе. — Когда ты сказал, что пришёл, чтобы обрушить свою ярость на Нагаша, это заставило моё сердце петь, Готрек. Мы с тобой похожи, и ты проделал огромную работу, приведя сюда эти души, — он указал на маленький клочок тьмы, висящий среди коконов. — Я бы никогда не справился с этим без тебя.

Лхосия и другие жрецы удивлённо уставились на князя, когда тот продолжил.

— Это подношение гарантирует будущее эребидов.

Готрек покачал головой.

— Подношение?

Волант печально посмотрел на Лхосию.

— Все эти века мы скрывали наших предков. Но теперь мы уничтожены. Повелитель нежити обрёл силу, что превосходит всё, что он когда-либо имел ранее. Мы больше не можем цепляться за наши молитвы и надеяться, что прилив просто обойдёт нас стороной.

— Что ты наделал? — тихо спросила Лхосия.

— Я собрал сотни божественных душ, — ответил Волант, глядя на тёмное пятно в центре роя мотыльков. — Душ, что ускользали от Нагаша на протяжении веков.

Лорд Аурун впился взглядом в Воланта, с такой яростью сжав косу, что его руки задрожали.

Маленет перевела взгляд на то место, где князь стоял на коленях, и вгляделась в мерцающий пурпурный шар из мотыльков. Это был драгоценный камень, огранённый и тёмный.

— Ты имеешь в виду, что камень Савана сохранит непогребённых? — спросила Лхосия.

Князь Волант покачал головой, внезапно став выглядеть очень уставшим. Он пошёл по помосту, массируя кожу на голове, искажая вившиеся по ней татуировки.

— Ничто не сохраняет жизни, кроме силы. Сейчас я это понимаю. Долгое время я думал, что существует иной путь, но теперь вижу, что единственный способ получить свободу от богов — купить её. Молитвы, обряды, поклонение предкам — всё это бессмысленно. Но жертвы приятны любому богу. И благодаря этому дуардину, камень Савана захватил в себя больше душ, чем я мог надеяться. И теперь он отправит их к Нагашу.

— Нагашу? — выдохнула Лхосия, бросив взгляд на Ауруна, краска схлынула с её лица.

— Схватить его! — закричал Аурун, указывая косой на колдуна. — Он предатель!

Аурун и рыцари Могильной стражи подняли косы и бросились на Воланта. Однако тот лишь опечаленно покачал головой, и, не успели верные воины добраться до него, взмахнул своей косой, поразив нападавших, разрезая броню и расшвыривая рыцарей по платформе.

Воины пошатнулись и упали, сжимая кровоточащие раны, кровь хлестала из рассечённых глоток и грудей, выпавшие из рук косы и щиты со стуком покатились по полу.

Аурун вскочил на ноги и снова бросился в атаку, но князь ударил его древком косы, возвышаясь над воином и нанося ему удар за ударом, пока снова не сбил с ног.

Затем, он окинул взглядом стонущих рыцарей, кивнул и снова развернулся к Готреку.

— Эта башня связана с личной цитаделью Нагаша и теперь я так же связал и камень Савана. У меня есть все души, необходимые для завершения ритуала. Теперь я могу сделать, как обещал, и отправить тебя вместе с ними. Ты сможешь, наконец, встретиться лицом к лицу со своим прошлым.

— Что? — покачал Готрек. — Почему? Зачем ты отправляешь своих предков к Нагашу? После всего, что вы люди, говорили о своих праотцах.

Лик князя помрачнел.

— Морбиум пал! — он пренебрежительно махнул в сторону лорда Ауруна. — Ни у кого здесь не хватает разума увидеть это, но я всё понял ещё несколько недель назад. Несколько месяцев назад. И с тех пор я живу с этим, с осознанием того, что всё, что мы делали на протяжении веков, ни к чему не привело. Зная, что каждый из выдающихся погрузится в Сумерки. Готрек Гурниссон, мне было стыдно! Я не хотел быть тем Рассветным князем, что не смог сохранить его род. Единственный правитель Морбиума, что позволил потерять память! Великий некромант собирался забрать всё! Каждый след нашего прошлого.

— Сперва я подумал, что может получиться найти жертву за пределами Морбиума. Я использовал исповедников, чтобы обыскать княжества в поисках дара, что мог бы пригодиться любому богу, как плата за нашу безопасность. Но это было безнадёжно. Какой отдельный человек смог бы удовлетворить Нагаша? Мне нужно было больше. Только непогребённые могли умиротворить Некроманта. Души, которые столь долго ускользали от него.

— Курин? — рассмеялась Маленет. — Он работал на тебя? — она торжествующе посмотрела на Готрека. — Я говорила тебе, что фокусник в Клемпе был обманщиком. Он отлавливал жертв, чтобы отправить их к Нагашу. Могу поспорить, он был в восторге, когда ты сказал, что хочешь отправиться к нему!

Готрек впился в неё взглядом, но Волант не слышал слов альвийки, слишком сосредоточившись на том, чтобы оправдать свои действия перед Истребителем.

— Как только обряд завершится, — продолжил он, — Нагаш возьмёт на себя управление непогребёнными. Камень Савана отправит каждого из них к нему. Незыблемая крепость утонет в волнах, как и все остальные выдающиеся, а каждая душа отправится к Некроманту. Тогда я стану…

— Слугой Нагаша, — закончил Готрек, скривив губы от отвращения.

— Я никому не служу! — огрызнулся Волант, маска спокойствия наконец сошла с его лица. По всей платформе кое-как поднимались воины Могильной стражи, сжимая свои раны, но князь проигнорировал их.

— На данный момент, — всё ещё напряжённым голосом проговорил он, — Нагаш имеет преимущество. Но пройдёт несколько веков, или эпох, и господствовать будет Зигмар, или, быть может, какой-нибудь другой бог, что ещё не вышел из эфирной пустоты. Кто знает? Важно то, что пока боги поднимаются и падают вновь, род Рассветных князей сохранится. Душами непогребённых я купил себе безопасный проход. Я купил шанс хотя бы одному эребиду сбежать из Надира. Я выживу и начну снова.

Лхосия прошипела проклятие и собралась было атаковать его, но помощники удержали её, не пустив под косу предателя.

Готрек задумчиво оглядел всё ещё пытавшихся бороться людей на помосте, обдумывая слова Воланта.

— Если ты отправляешь эти души к Нагашу, чтобы купить себе покой, то зачем отправлять меня? Я не ищу мира. Я не добровольная жертва. Я пришёл ради мести.

Волант пожал плечами.

— И я верю, что ты сможешь найти её, — он посмотрел на Готрека. — Твоя душа изменилась. Ты больше, чем смертный, но лучше, чем бог, — он покачал головой. — Я понятия не имею, кто ты такой, но, возможно, ты сможешь уничтожить Нагаша. Возможно, именно поэтому тебя привели в эти владения — чтобы положить конец всем эти расколам и играм сильных. Я посылаю эти души, чтобы купить свободу от тирании, но если ты уничтожишь Нагаша — тирании не будет.

— А если я не смогу его уничтожить?

— Тогда я преподнесу архинекроманту ещё больший подарок, чем обещал. Твоя душа стала бы драгоценностью в его короне. Важно лишь то, что, чем бы всё это не завершилось, я буду уже далеко, вне досягаемости высокомерных, погружённых в себя богов.

Трахос отстегнул молотки от пояса и напрягся, готовый атаковать, однако затем остановился и посмотрел на Готрека, словно ожидая, что станет делать Истребитель.

«Готрек теперь наш лидер? — задалась вопросом Маленет. — Это — то, к чему мы пришли? — эта мысль ужаснула её. — Мы просто следуем за ним, что бы он ни стал делать?»

Она изо всех сил старалась понять, как такое случилось, что они с Трахосом, как кажется, оказались в плену у Готрека.

Тогда убей его! Воткни кинжал в его жирную шею. Попробуй другой яд.

Маленет тряхнула головой. В воздухе было разлито такое сильное ощущение важности момента, его значительности, что она даже помыслить не могла вот так просто взять и прервать эту сцену до того, как та будет сыграна. Она должна узнать, что станет с Истребителем. И эребидом.

— Людишки обещали, что отведут меня к Нагашу с тех пор, как я прибыл в эту треклятую дырень, — прорычал Готрек. — И всё же, я до сих пор здесь.

Волант махнул рукой в сторону клубка из мотыльков, указывая на камень в его центре.

— Положи руку на камень Савана. Я завершу ритуал — и камень отправит тебя в Нагашиззар. Ты сегодня же увидишь Нагаша. Ты найдёшь месть, или ответы, или всё, что бы ты не искал.

Готрек подошёл ближе, протягивая руку, чтобы коснуться камня.

— Готрек! — закричал Трахос, наконец нарушив молчание. — Этот человек…

Волант что-то прошептал, и из камня вырвалась вспышка аметистового света и обвила его косу, так что её клинок засверкал.

— Этот камень — часть меня! — выкрикнул он. — Я привязан к нему, а он ко мне, — он взмахнул косой, оставляя за лезвием шлейф пламени. — Вместе мы непобедимы!

Трахос пошатнулся, схватившись за горжет, что внезапно был охвачен сиянием, и упал на колени, зигмарит доспеха громко лязгнул о материал платформы, искры посыпались ему на грудь. Пока он отчаянно боролся, пурпурные огни становились всё ярче, поглощая его доспехи, заставляя брыкающегося грозорождённого содрогаться в конвульсиях.

Маленет покачала головой. В другое время она бы с огромным удовольствием понаблюдала за смертью напыщенного павлина, но не здесь, и не от рук этого высокомерного князя. Не было ничего, что она ненавидела больше, чем того, кто лгал лучше, чем она.

— Готрек… — начала она, но прежде, чем ещё хоть один звук сорвался с её губ, Волант нанёс удар, швырнув ещё больше света. Боль пронзила её горло, и она упала рядом с Трахосом, отчаянно пытаясь сделать глоток воздуха.

Готрек оглянулся на неё, но взгляд его единственного глаза ничего не выражал. Пока она цеплялась за горло, чувствуя, как жизнь вытекает из её конечностей, дуардин внимательно изучал Воланта. Спустя некоторое время, которое показалось эпохой, Истребитель перевёл взгляд с Воланта на камень и остальных умирающих людей на платформе.

— Минули месяцы, с тех пор, как я очнулся в этих владениях, — произнёс он. — И я уже потерял надежду найти кого-нибудь, кто думает так же, как я.

Маленет почувствовала, как её захлестнуло отчаяние, когда Истребитель положил руку на плечо Воланта.

— И теперь, в этой беспросветной яме, я вижу, что ошибался, что я был неправ, так рано отчаявшись. Не все в этих мирах настолько глупы, как мне думалось.

Зрение Маленет померкло, пока остатки кислорода расходовались её телом. Её истощённый отсутствием воздуха мозг потерял связь с реальностью. К ней пришли видения кхаинитских храмов, где она научилась молиться через насилие, а после залы азиритских учёных, где она впервые узрела мощь зигмаровых грозовых воинств. Сцены сливались и искажались, пока её сознание меркло.

Готрек улыбнулся князю Воланту.

А затем его топор опустился на камень Савана, посылая в воздух багровые осколки.

Волант взревел и отшатнулся, схватившись за лицо.

Мотыльки обернулись вокруг топора Готрека, вспыхивая от источаемого им жара.

Стены вновь зажглись, когда коконы вернулись к жизни.

Маленет закашлялась, жадно пытаясь отдышаться, когда пламя отхлынуло от неё.

Фрагменты камня Савана всё ещё звенели по полу, когда Готрек отправился следом за воющим князем.

— Я думал, что эти миры слепы к вещам, которые действительно имеют значение, — продолжал дуардин. — Но люди Морбиума доказали, что я был неправ. Они ценят традиции. Они чтут своих предков. Они записывают каждое деяние своего прошлого. Они во что-то верят. Верят достаточно крепко, чтобы сражаться и умереть за это.

Лхосия, Трахос и остальные всё ещё пытались отдышаться и сесть, когда Готрек настиг Воланта и замахнулся топором.

— И они заслуживают лучшего, чем быть преданным собственным властелином, — он посмотрел на Маленет. — Я был неправ. Что бы я ни потерял, по-прежнему остаются вещи, за которые стоит бороться. Даже здесь.

Волант упал на колени, по его лицу расползлись трещины. Он выглядел так, словно его сейчас стошнит.

— Я вложил всю свою силу в этот камень, — задыхающимся голосом произнёс князь и поднял взгляд на Готрека. — Ты будешь сожалеть о том дне, когда ты…

Его слова были обрублены вместе с головой, когда коса Лхосии рассекла ему горло.

Готрек задумчиво стоял над останками Воланта, его единственный здоровый глаз полыхал страстью. Князь выглядел как разбитая на сотню бледных осколков ваза, и в каждом из них можно было разглядеть искажённый проблеск его лица.

По всей платформе люди поднимались на ноги, кашляя и хватая ртом воздух.

Маленет протянула руку Трахосу, а помощники Лхосии бросились успокаивать верховную жрицу, отшатнувшуюся от останков князя и с ужасом смотревшую на свою окровавленную косу.

Лорд Аурун и Могильная стража подхватили своё оружие и отряхивали пыль с доспехов.

— Ты мог отправиться с ним к Нагашу, — заговорила Маленет, вновь сбитая с толку поведением Истребителя. — Мог бы исполнить свою судьбу. Мог обрести погибель.

Готрек кивнул, с мрачным выражением на лице уставившись на труп Воланта.

— Айе.

Трахос подошёл и встал рядом с Истребителем. Его дыхание с хрипом вырывалось из-под шлема, рукой он зажимал рану на горжете, но ему всё же удавалось стоять прямо, кроме того, дрожь, от которой его потряхивало ранее, исчезла.

— Я думала, ты и князь два сапога пара, — продолжала насмешливо Маленет. — Я думала, ты видишь в нём себя.

В суровом свете непогребённых лицо Готрека выглядело даже ещё более побитым и потрёпанным, чем обычно.

— Так и было. Я увидел себя в нём. И мне не понравилось то, что я увидел.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Трахос.

Готрек пожал плечами.

— Он заботился только о своём будущем. Он оправдывал себя тем, что боролся за выживание собственного рода, но он был просто трусом. Возможно, я не был бы столь уверен, — он повернулся к лорду Ауруну и Лхосии, — если бы я не видел вашу отвагу, — он положил ладонь на руну в изрезанной шрамами груди. — Боги не всё испортили. Ещё нет. Так что, возможно, меня отправили сюда… — он покачал головой. — Возможно, меня отправили сюда, чтобы я сделал что-то большее, чем просто помер.

Все они молчали, пока Готрек боролся с собственными мыслями. Даже Маленет не хотелось прерывать размышления дуардина.

— А как же твой старый друг? — спустя некоторое время, наконец, решилась она нарушить молчание. — Феликс, так? Он хотел, чтобы ты пришёл сюда, не так ли? И лицо Нагаша.

Готрек нахмурился.

— Может, волшебник в Клемпе обманул меня? Он был похож на шарлатана. Или, может, Феликс хотел, чтобы я пришёл сюда, чтобы остановить Воланта, — он понизил голос. — Кроме того, человеческий отпрыск мёртв. Давным-давно. Что делает меня легковерным дураком.

— Вы спасли непогребённых. Вы спасли всех нас, — заговорила Лхосия, наконец оправившаяся от шока. В её взгляде на Истребителя можно было заметить свежеобретённое уважение. — Но что нам делать теперь? — посмотрела жрица на дуардина, словно подчинённая, ожидающая приказа. — Город по-прежнему захвачен. Если всё, что говорил Волант, было ложью, значит никакого обряда, что мог спасти их, не существует. Новой Железной пелены нет, — она перевела взгляд на осколки камня Савана, валяющиеся вокруг. — Протравленные повсюду, и у нас нет возможности сбежать от них.

— Тогда мы встанем здесь, — резким тоном заявил лорд Аурун. — Мы не отдадим им ни одной души. Мы будем защищать башню до последнего дыхания. Незыблемая крепость стоит, пока мы живы.

Рыцари лязгнули лезвиями кос по нагрудникам, однако Лхосия по-прежнему выглядела сомневающейся.

— Подумай, — продолжил Аурун. — Большинство наших людей должно было добраться до канализации до того, как начался костяной дождь. Я могу собрать их. Сколько бы там не было протравленных, им будет нелегко сражаться, поднимаясь по этой лестнице, когда наверху их будут поджидать тысяча лучников и щитоносцев.

Один из рыцарей отдал честь.

— Я могу призвать их с помощью рога, мой господин.

— Погоди, — остановил Готрек воина, прежде чем тот добрался до лестницы. — Залы моих предков были забиты трупами воинов, что отдали свои жизни, защищая их. Это достойный способ умереть.

Аурун слегка склонил голову.

— Ты дал нам ещё один шанс, Истребитель. И каким бы он ни был, мы собираемся сражаться.

Готрек кивнул.

— Ты смел и благороден, но… — он, нахмурившись, покачал головой. — Может ты, как и я, сделаешь что-то большее, чем просто с честью умрёшь? Я никогда не ожидал найти в этих мирах чего-нибудь стоящего. Людей достоинства. И теперь, когда я отыскал значимую вещь, мне интересно, есть ли способ сохранить её?

Аурун покачал головой.

— Мы не оставим наших предков.

— Тебе и не надо. Но, возможно, ты можешь отказаться от кое-чего другого.

Готрек смотрел куда-то вдаль, выражение его лица ожесточилось.

— Я родом из гордой расы. Столь же гордой, как и твоя. И в нашей гордыне мы отказались меняться. Отказались идти дальше, — он посмотрел на руну в груди. — И мы умерли. Вся эта гордость, вся эта мудрость, принесённые в жертву кирпичам и мортирам, — он указал рукой на окружающие их здания. — Ради подобных башен. Уважать прошлое — хорошо, и правильно, лорд Аурун, но быть порабощённым им — совсем другое дело.

— Что ты предлагаешь? — спросила Лхосия.

Готрек указал топором на ряды коконов, висящие на стенах.

— Твой долг — непогребённые, Не город. И непогребённые могут быть перемещены. Вы можете умереть здесь, и — видит Грунгни — я бы почтил вашу память, если бы вы сделали это, или вы можете забрать их и увезти, найти другое место для жизни, другой способ жить.

— Как? — потребовал Аурун. — Куда нам идти?

Готрек пожал плечами и махнул в сторону беснующихся снаружи орд трупоедов.

— Что может быть хуже этого? А теперь Нагаш открыл ваши границы для других княжеств, и на вашем пути будет ещё много гулей. И любые другие армии, что решат пройти через ваши земли.

Маленет покачала головой.

— Даже если бы мы и смогли пробиться к воротам, все пути забиты протравленными. Как мы сможем оправиться хоть куда-нибудь?

Готрек посмотрел на Трахоса и поднял бровь.

— Да, — голос грозорождённого был хриплым, но уверенным. — Я смогу это сделать.

— Сделать что? — спросила Маленет, раздражённая тем, что эти двое, похоже имели какой-то общий секрет.

Готрек снова повернулся к Ауруну.

— Помните разговор в доме главы, с капитаном? Он говорил о странных событиях в доках?

— Капитан Риденс, да. Он говорил, что что-то пробудило старые машины харадронцев. Эфирные корабли. Он сказал, что они начали светиться, — Аурун посмотрел на Трахоса. — Ты сказал, что это может быть из-за тебя.

Трахос кивнул.

— В Бесплодных местечках, я зажёг силовые линии, проходящие над всеми Сумерками. Они относятся ко времени, когда княжество было впервые колонизировано.

— Значит, эфирные корабли снова работают? — спросила Лхосия. — И ты можешь их пилотировать?

— Они могут работать. По крайней мере, некоторые.

Лхосия схватила Готрека за руку.

— Тогда мы могли бы пересечь Сумерки. С исчезновением Железной пелены мы сможем перебраться в другие преисподнии. И если ты нам поможешь, то мы сможем найти новый дом, в каком-нибудь другом уголке Шайиша, подальше от протравленных.

Готрек мрачно рассмеялся.

— Я видел этот мир. Тебе не понравится. Но есть и другие места, — он кивнул в сторону Маленет и Трахоса. — Места, где власть у таких, как они, а не у Нагаша.

Лхосия покачала головой.

— Но сможем ли добраться до доков, — она выглянула в окно. При взгляде с высоты башни, наводнённый трупоедами город напоминал кишащее жизнью муравьиное гнездо.

— Вы заметили, что никто из них не нападает на нас? — спросила Маленет. — По крайней с тех пор, как я прикончила их короля.

— Они лишились лидера, — кивнул Трахос. — Они больше не являются армией.

— Они всё ещё будут пытаться отгрызть тебе лицо, — проворчал Готрек. — Но сейчас они довольно заняты убийством себе подобных. Так что, если вы соберёте своих людей, у нас должно получиться пробить себе дорогу до доков.

— Лхосия, есть ли причина, по которой непогребённых нельзя переместить? — спросил Аурун.

Она казалась слегка ошеломлённой тем, куда завёл разговор, но отрицательно кивнула, указав на своих помощников.

— Проведение необходимых ритуалов может занять несколько часов, но нет никаких причин, что могли бы помешать этому.

— Тогда, возможно, мы сможем спасти их, — пробормотал лорд Аурун.

Готрек потянулся, разминая плечи и спину, от чего лик в его плоти вспыхнул в свете факелов.

— Я дал тебе слово, что спасу их, — он лязгнул рукоятью секиры по полу, после чего выдал одну из своих ужасающих ухмылок. — А я всегда выполняю свои чёртовы клятвы.

Для кого-то, кто не проявлял никакого уважения к религии, Маленет всегда поражалась непоколебимой вере Готрека. Он твёрдо верил в свою неуничтожимость. Он носил веру в себя, словно доспех из дюймовых пластин.

Он развернулся и отправился обратно в город так, словно совершал вечернюю прогулку, как будто всё, что его интересовало — отыскать ближайшую таверну. На бульварах толпились сотни гулей, ещё тысячи роились на улицах, однако он оставил их на Могильную стражу, пока сам спокойненько беседовал с лордом Ауруном, расспрашивая о дороге к докам и обсуждая варианты, куда отправиться. Пока они шли и разговаривали, Маленет заметила, как оживился бывший командир Бесплодных местечек — несмотря на все разрушения, несмотря на всё произошедшее, он казался воодушевлённым. У Готрека не было ни капли дипломатичности, ни унции такта, да даже желания обладать чем-либо подобным, но он превратил эребидского дворянина в нетерпеливого новообращённого и даровал ему надежду перед лицом гибели.

За их спиной жрецы эребидов вытаскивали своих непогребённых на улицу, отказавшись от вековых устоев по одному лишь слову одноглазого дуардина с пропитанной элем бородой и лицом, казалось, собранным из кусков.

— Как он это делает? — пробормотала Маленет.

Трахос стоял в нескольких шагах позади неё, готовя свои молоты, пока гули, окружавшие их, начинали постепенно собираться в стаи, нюхая воздух и пуская слюни.

— Он куда-то направляется, — ответил он. — Это написано на его лице.

— К своей могиле, — огрызнулась она, но несмотря на всю желчь, ей не удалось вложить достаточно искренности в эти слова. Она знала, что имел в виду Трахос. Все остальные просто хромали по жизни, в то время как Готрек — пёр напролом.

Она вытащила кинжалы, улыбнулась, и бросилась в битву.

Готрек ступил на набережную, вытирая с лица пот, и рассмеялся. В нескольких шагах за ним, очищал свои молоты от крови Трахос.

— Мою клятву, человеческий отпрыск, это самое впечатляющее зрелище, что мне довелось увидеть с тех пор, как я попал в эту убогую преисподнюю.

Трахос оторвал взгляд от молотов и кивнул в знак согласия.

Перед ними, мерцая в темноте, стояли шесть огромных сооружений — грандиозные лики дуардинов, выполненные из металла и покрытые отшелушивающейся краской. Носовые фигуры возвышались над Готреком, превосходя размерами даже тот, что украшал нос «Брызг пены», и выглядели столь же свирепо — жадные до боя голиафы, ревущие в тишине, освещаемые огнями горящего города. И выполнены конструкции были в иной манере. Они имели форму более близкую к обычным кораблям, только выкованным из латуни и железа, и увенчанным огромными металлическими сферами. Весь корпус был исписан рунами, и каждый порт щетинился механическим орудием.

Готрек положил руку на нос корабля, до которого добрался первым, и с гулким лязгом похлопал по клёпаному металлу.

— Я не много знаю о харадронцах, но это впечатляет. Правильная, крепкая проектировка. Почти напоминает мне честную, сделанную на совесть гномью работу. Это скрасит мне путешествие подобным образом.

Следом за ними к кораблю подошла Лхосия, а спустя ещё минут десять, на набережную выбежали сотни людей — простые жители и жрецы, спасающиеся от разорения, что опустошало город, окружённые рядами воинов Могильной стражи. Незыблемая крепость была в огне. Как только рухнули здания, снесённые дезориентированными, потерянными протравленными, пожары распространились по всему городу, охватив заваленные трупами улицы и поглотив храмы и жилые дома. Башня, в которой князь Волант встретил свою смерть, рухнула вскоре после того, как из неё вытащили последние коконы с непогребёнными. Вся структура уже и без того была ослаблена терроргейстами, так что теперь в той стороне можно было видеть лишь столб пыли, дыма и углей.

Лорд Аурун, казалось, обрёл новые силы после того, как Готрек предложил ему покинуть город. Он мгновенно взял на себя командование выжившими войсками князя Воланта, приказав им образовать защитный периметр вокруг набережной, давая выжившим жителям время на спасение. Костяной дождь убил множество беженцев, ещё больше прикончили гули, но вокруг древних кораблей всё рано роились тысячи людей, наполняя воздух полными страха разговорами, а пространство — спасёнными вещами и, в случае жрецов, коконами с непогребёнными.

— Так себе драчка, да? — спросил Готрек у Ауруна, когда тот протолкался к ним сквозь толпу беженцев.

— Ты прав, им, похоже, интереснее убивать себе подобных, чем нас, кивнул тот.

— Они — это всего лишь начало, — мрачно сказал Трахос. — Я видел, как это происходило в других преисподнях. Сперва прибывают те, кого вы называете протравленными, а следом за ними, когда королевство уже лежит разорванным на куски, являются войска призраков, ведомые генералами самого Нагаша.

Аурун оглянулся на пожарище.

— Я понимаю. Княжество пало. Я понял это в тот же миг, когда услышал ложь Воланта. Пришло время начинать всё сначала.

Лхосия смотрела на огромное, пылающее яростью лицо, что возвышалось над ними.

— Но сможем ли мы уйти? Что ты собираешься делать? Как мы заставим их снова поплыть?

Трахос направился к лестнице, что вела прямо к борту корабля.

— Если на этих кораблях осталась хотя бы кроха эфирного золота, как на «Брызгах пены», то у нас останется лишь одна небольшая проблема.

Он начал подъём, его зигмаритовые сапоги звонко гремели по металлическим ступеням.

Готрек кивнул, довольный собой. Но спустя мгновение нахмурился, когда до него дошли последние слова грозорождённого.

— Какая проблема?

Маленет возможно, просто представила себе это, но ей показалось, что в ответе Трахоса появились нотки веселья.

— Каналы. Скорее всего, они коррозировали, так же как и на «Брызгах пены». Нам понадобится какой-нибудь способ направить топливо, — он нахмурился. — Мощный кусок пра-золота, наверное, подойдёт.

Готрек яростно воззрился на руну в своей груди, приготовившись осыпать Трахорса бранью.

Маленет рассмеялась.