Японская мифология: первородные близнецы

Преданность-сати якобы защищала женщину от вдовства. В Пуранах есть история о Шилавати, которая носила своего прокаженного мужа на плечах, потому что он не мог ходить. Она удовлетворяла все его желания. Она даже носила его к проституткам. Один мудрец был так возмущен поведением ее мужа, что заявил, что тот умрет на восходе солнца. Тогда Шилавати использовала силу своего целомудрия, чтобы помешать солнцу взойти.

Вера в сати привела к тому, что вдова считалась женщиной, которая не смогла предотвратить смерть своего мужа. Ее поощряли сжечь себя на погребальном костре мужа, чтобы доказать свою чистоту. Это привело к распространению ужасной практики самосожжения (которую тоже стали называть сати) и почитанию женщин, принесших себя в жертву.

Если сельская культура ценила плодовитость, то в городском обществе в чести была покорность, служившая признаком контроля и дисциплины. Плодовитость коренилась в женщинах, тогда как покорность насаждалась мужчинами. Урбанизация принесла с собой много правил, а также идею зла – того, что не подчиняется правилам. Мы видим, что женщины являются объектом этих правил, следовательно, город был мужским изобретением.

Греческая мифология: Пандора

В китайской мифологии это особенно очевидно: две природные силы, Ян и Инь, работают в гармонии во имя создания жизни. Мужская энергия Ян подобна дракону в небе. Женская энергия Инь – это земля, которая, подобно птице феникс, восстает из собственного пепла, возрождая себя. В традиции даосизма в природе нет большей и меньшей энергии, в конфуцианстве же, предпочитающем природе культуру, возникает иерархия, в которой мужчина играет более важную роль. Император получает разрешение Неба занять «драконий трон» в Запретном городе, и к нему обращаются с просьбой обработать землю, установить порядок там, где царит хаос.

Патриархальное общество связывает женщин с природой, а мужчин с культурой. Так же как культура приручает природу, мужчины призваны приручить женщин. Это отображено в месопотамском эпосе «Энума Элиш», в котором царь-бог Мардук побеждает древнее чудовище женского пола Тиамат и устанавливает в мире порядок. Это же отражено и в греческих мифах о том, как Зевс повсюду преследовал и насиловал нимф, порождая потомство.

В японской мифологии первый мужчина Идзанаги и первая женщина Идзанами перемешивали океан, чтобы создать острова Японии. На столбе они построили дом и пошли вокруг него в разные стороны, намереваясь при встрече совокупиться. Когда они встречаются, женщина заговаривает первая, и в результате у нее рождаются уродливые демоны. Идзанаги и Идзанами снова идут по кругу, на этот раз первым при встрече говорит мужчина, и у них рождаются нормальные люди. Таким образом устанавливается подчинение женщины мужчине.

Греческая мифология: Фурии преследуют Ореста

Соревнование полов в японской мифологии продолжается в следующем поколении. Аматэрасу, солнечная богиня, дочь Идзанаги, рожденная из его правого глаза, делит небо со своим братом Цукуёми – лунным богом, родившимся из левого глаза. Но затем Цукуёми в отвращении нападает на богиню земли за то, что она производит пищу из всех своих отверстий, включая нос, рот и анус. Тогда Аматэрасу отказывается видеться с ним, что приводит к разделению дня и ночи: ночь принадлежит брату-луне, а день – сестре-солнцу. Аматэрасу также соревнуется с другим братом Сусаноо, богом ветра. Он создает пятерых мужчин из ее ожерелья, а она – трех женщин из его меча. Он говорит, что победил, так как произвел больше потомства, а она утверждает, что победа за нею, потому что именно ее ожерелье породило мужчин, недвусмысленно подтвердив, что мужское потомство ценнее женского.

В городах мы встречаем битву за власть, желание стать царем, соревнование между мужчинами – младшими, стремящимися одолеть старших, и стариками, с подозрением относящимися к молодым. Женщины – трофеи в мужском соперничестве. Их считают опасной силой, ценящей желание выше правил. Всем советуют быть с ними настороже.

В греческой мифологии, например, Зевс, опасавшийся земных героев, послал женщине по имени Пандора шкатулку с предупреждением никогда ее не открывать. Она ослушалась и выпустила из шкатулки все беды мира, которые обещают в достаточной степени занимать человечество, чтобы оно даже и не пыталось превзойти Олимпийцев. С этого дня мужчинам советуют остерегаться всех женщин, которые считаются источником всех проблем в жизни. Неудивительно, что древнегреческая демократия признавала лишь мужчин и исключала из политической жизни женщин.

Библейская мифология: изнасилование Дины

В библейской мифологии змей искушает Еву нарушить закон Бога и съесть плод древа познания, уговорив и Адама сделать то же самое. За этот проступок Адам и Ева были изгнаны из рая, а Ева стала подчиняться Адаму. Согласно одной легенде, до создания Евы Бог сотворил мохноногую Лилит, но та отказалась подчиняться Адаму, за что была изгнана и впоследствии стала матерью чудовищ.

Поскольку стены строили вокруг городов и накопленных богатств, городские центры цивилизации часто оказывались в состоянии войны, под осадой, в окружении голодных племен из деревень, жаждавших снести эти стены и забрать себе все спрятанное. В этом мире мужчину оценивали по тому, что ему принадлежало, включая и женщин. Захватчики стремились обладать не только богатствами живших за стенами, но также и их женщинами. Это приводило ко все большей изоляции женщин «для их же блага». Их передвижение ограничивалось внутренними дворами, их принуждали прикрывать тело и лицо. Чем выше был социальный статус, тем суровее изоляция. Чем больше изоляция, тем более ценной и желанной становилась женщина. Эту концепцию мы находим в европейском фольклоре в сказке о непорочной Белоснежке, а в индийской традиции – в понятии «нетронутой лучами солнца» (а-сурья-спарша). В Древней Индии солнце считалось высшим символом мужской энергии, поэтому от женщины из благородной семьи ожидалось, что она не станет выходить под лучи солнца, не защитив себя зонтом или покрывалом.

Триада греческих богинь судьбы

Общество сосредоточило свою «честь» в теле женщины. И вот тысячи греческих кораблей отплыли, чтобы вернуть назад Елену, жену царя Спарты Менелая, сбежавшую с троянским царевичем Парисом. Ее поступок, как сообщает эпос, навлек позор на всю Грецию. После того как Трою стерли с лица земли, жены троянских воинов отправились в Грецию в качестве любовниц. Вождь греков Агамемнон, принесший в жертву свою дочь Ифигению, чтобы обеспечить флоту попутный ветер, возвращался с троянской царевной Кассандрой. Жена Агамемнона, Клитемнестра, была так разгневана, что убила мужа вместе с его любовницей.

Сын Агамемнона Орест отомстил за смерть отца, убив мать и ее любовника Эгиста. За это преступление Ореста преследовали ужасные духи Эринии (также известные как Фурии), пока не вмешалась богиня мудрости Афина. Она защитила Ореста и умилостивила Эриний, провозгласив их богинями справедливости. Эта история отражает переход от матриархата, когда любовник царицы подвергался ритуальной казни, а убийство матери считалось величайшим преступлением, к патриархату, когда убийство женщин, посягнувших на мужской авторитет и обесчестивших свою семью, было признано оправданным.

Переход от земли к небу

Ветхий Завет повествует о Дине, дочери лидера кочевников Иакова, которую похитил и изнасиловал хананейский царевич. Он так хотел жениться на ней, что даже пожелал совершить обрезание, чтобы стать более приемлемым женихом. Это наводит на мысль о том, что, возможно, и похищение, и насилие произошли по обоюдному согласию. Но братья Дины так не считали. Они убили хананейского царевича, когда он приходил в себя после обрезания, а затем пошли грабить его земли к ужасу их отца Иакова, который не хотел вражды с горожанами. Но братья возражали: «А разве можно поступать с сестрою нашею, как с блудницею!»

Это приписывание чести женщинам искусно обыграно в индийском эпосе. В «Рамаяне», когда Рама спасает Ситу из когтей Раваны, он говорит: «Я спас тебя не потому, что ты моя жена, но для того, чтобы защитить честь моей семьи, в которую ты вошла». В «Махабхарате» Кауравы публично порочат Драупади, пытаясь раздеть ее для того лишь, чтобы унизить пятерых ее мужей Пандавов. В этих историях женщина перестает быть личностью; она дегуманизирована и превращена в символ мужской чести. Эта трансформация из ценной собственности в объект благоговения знаменует собой окончательную победу патриархата.

Чрезмерная урбанизация привела также к отвращению ко всему материальному. Смысл искали вне городских стен – в необработанной земле под ногами и в открытом небе над головой.

Библейская мифология

Тот, кто смотрел вниз на землю, видел в ней Богиню, проявленную парами или триадами, воплощающими собой парадоксы этого мира. В шумерской мифологии это были плодовитая Иштар и бесплодная Эрешкигаль; в индийской мифологии – дикая Кали и домашняя Гаури; в египетской мифологии – корова Хатхор и львица Сехмет. В греческой мифологии есть триада Мойр, прядущих нить, которая определяет продолжительность человеческой жизни, и триада Граций-Харит, представляющих три сезона: весну, лето и зиму. Таким образом мир проявляет себя через женское начало.

Но постепенно взор человека поднимался вверх, к небу. Гравитация стала оковами, земля – ловушкой, а женщины – зависимостью. Требовался некий выход. Змея, посланница богини, отвергалась в пользу пернатых или ангелов, поднимавших человечество в «высшие» царства, над землей.

В библейской мифологии змея стала символом дьявола, того, кто не повинуется сам и искушает не повиноваться других. Бог, создающий правила, становится мужчиной и обитает на небесах. Пророки передают его слово на землю. Они в основном мужчины: Авраам, Моисей, Иисус, Мухаммед. Они затмевают немногочисленных пророчиц: Мириам, Дебору и Анну.

Для христиан Иисус – сын Божий. Нет никаких упоминаний о дочери Божьей. Только в католической и православной традициях Мария признана Матерью Бога и почитаема как бессмертная дева, поскольку она зачала непорочно; но она не Богиня. В оккультных иудейских традициях обсуждается Шекина, женский дух Бога, но у нее никогда не было формы. В Библии упоминается много Марий, но ни одна из них не стала апостолом, даже те три Марии, которые присутствовали при распятии Иисуса и первыми узнали о его воскрешении.

Буддийская мифология

В легендах о короле Артуре, популярных в средневековой христианской Европе, женщина была Дамой, символом чистоты, предназначенным для постоянного спасения рыцарем в сверкающих доспехах. Также она – опасная ведьма. В сказках она – Спящая Красавица, которую может разбудить лишь поцелуй Прекрасного Принца. Монашеские ордены по всему миру искали освобождения от бремени заботы о женщинах и детях, которых те рождали.

В исламе народная традиция повествует о том, как дьявол безуспешно пытался через Мухаммеда включить в Коран текст, который называл трех языческих богинь Мекки – ал-Уззу, Манат и ал-Лат – «ангелами Аллаха». Это были пресловутые «сатанинские стихи». Но женское начало в исламе все же присутствует в виде «руки Фатимы», дочери Пророка, – талисмана, который повсеместно используют для защиты от «дурного глаза».

В джайнизме все Тиртханкары, «строители брода» от невежества к мудрости, – мужчины. В некоторых традициях один из Тиртханкаров, Малли-Натх, считается женщиной. Его женское тело стало результатом недостатка: в своей предыдущей жизни он постился больше, чем его собратья по болезни, и не сообщил им об этом. Он отвергает свое женское тело, считая его сосудом разложения.

На раннем этапе становления буддизма Будда отказывался принимать женщин в монахини, пока не увидел скорбь приемной матери после смерти своего отца и не осознал, что женщины страдают так же сильно, как и мужчины. Ранние буддийские традиции видели мудрость лишь в интеллектуальных терминах. Но позже буддизм признал и эмоциональную сторону жизни. Сострадание стало считаться не менее важным, чем знание. И сострадание приняло форму богини по имени Тара. Она появилась из слезы, пролитой Буддой, когда он услышал страдальческий плач. Будда решил не принимать нирвану, но неустанно трудиться в качестве Бодхисаттвы, чтобы помочь другим страждущим душам. Все Бодхисаттвы – мужчины. Но мы также знаем и о Гуань-Инь, китайской женщине-Бодхисаттве, чье присутствие давало утешение всем страждущим душам в мире живых и в мире мертвых.

Тантрическая мифология: Адья, мать Брахмы, Вишну и Шивы

4000 лет назад, до возникновения буддизма, ведический индуизм уделял больше внимания дэвам-богам стихий, таким как Агни (Огонь), Индра (Дождь), Вайю (Ветер) и Сурья (Солнце), чем богиням-дэви, таким как Ушас (Заря), Вак (Речь) и Араньяни (Лес).

2000 лет спустя, после появления буддизма, в пураническом индуизме боги уступили место Богу (бхагавану, ишваре). Но Бог не мог быть познан без Богини (бхагавати, ишвари). Она не была просто дополнением; она была неотъемлемой частью целого. Эту ценность женского начала приписывают популярности и влиянию деревенских богинь грама-дэви, которым поклонялись по всей Индии с незапамятных времен, задолго до Вед и возникновения древних городов долины Инда.

В позднем пураническом индуизме возникли три основных направления: два маскулинных, посвященных Шиве и Вишну, и одно фемининное, посвященное Дэви.

Шива – это аскет, который нападает на Брахму за вожделение и стремление контролировать Дэви; он избегает мирской жизни до тех пор, пока Дэви не трансформируется в Гаури и не превращает его в семьянина и отца.

Вишну – семьянин, который заботится о Дэви в образе Лакшми, богини всех благ и изобилия; он принимает форму различных аватаров, чтобы заставить Брахму и его сыновей поладить с Кали.

Но Дэви – божество в своем собственном праве; она независима, как земля, отвечающая взглядам[1] Брахмы, который жаждет владеть ею, Вишну, который наслаждается ею, и Шивы, который сторонится ее. Она – их мать, дочь, сестра и жена. Она позволяет им доминировать, но никогда не поддается их власти. Она помогает каждому из них перерасти как тревогу, породившую патриархат, так и тревогу, порожденную самим патриархатом.

Более поздние поэты, такие как Видьяпати и Чандидас, осветили скандальную природу взаимоотношений Радхи и Кришны. В одних песнях она описана как замужняя женщина, в других – как женщина старше Кришны, а в некоторых устных преданиях – как его тетя, жена брата Яшоды. Все это делает их отношения внебрачными, межпоколенческими и кровосмесительными, нарушающими все границы, навязанные обществом, – словом, весьма тантрическими.

Не все были довольны таким нарушением границ. Гремели яростные споры о том, была ли Радха паракия (принадлежавшей другому) или свакия (принадлежавшей Кришне). Народные традиции и региональная литература спокойно воспринимали идею Радхи, бывшей женой другого мужчины, но в поздних Пуранах, таких как «Брахмавайварта», были предприняты согласованные усилия показать, что Радха и Кришна являлись половинками изначального космического существа, принадлежащими друг другу на небесах, но разлученными на земле. Это отражает то неудобство, которое любые тантрические проявления вызывали в обществе, и указывает на связь Радхи с Кали (несмотря на то что Радха полностью одета).

Столкновение двух миров

Интересно отметить, что образ Радхи возникает после прихода в Индию ислама, что стало причиной того, что индийские женщины, особенно жительницы северной части субконтинента, начали носить покрывала. Храмы, отражавшие тантрическую иконографию, уничтожались, чтобы удовлетворить становившийся все более консервативным образ мысли. И все же появляется Радха, из-под покрывала отвергающая условности, покидающая внутренний дворик, чтобы быть с Кришной в лесу, за пределами влияния структур и иерархий деревни.

Идея Радхи первоначально расцвела на пригангских равнинах. Но возникла она в восточных регионах Орисса, Бенгалия и Ассам, которые были известными центрами Тантры и поклонения Кали. Джаядэва, написавший «Гита Говинду», жил рядом с храмом Джаганнатхи в Пури (Орисса), знаменитым своими храмовыми танцовщицами, которые были не связаны ни с одним мужчиной и были посвящены исключительно храму.

Позднее страстная любовь Радхи к Кришне сыграла настолько важную роль в традиции Чайтаньи, что даже мужчины стали отождествлять себя с Радхой, признавая, что Кришна является единственным истинным, целостным и совершенным мужчиной. Психологическая интенсивность этой романтической любви не имела физического отражения; на самом деле как Чайтанья в Бенгалии, так и Шанкардэв в Ассаме прославляли воздержание и целибат, проистекающие из истинной любви к Кришне. Таким образом усмирялись открытые тантрические традиции; впрочем, идея Кали, равнодушной к общественным условностям, оставалась в сознании.

Как Запад видел Кали в колониальные и постколониальные времена

К XV веку версии «Рамаяны» и «Махабхараты», написанные на региональных языках, начали отождествлять с Кали своих опозоренных героинь, Ситу и Драупади. В «Адбхута-Рамаяне» если Рама убивает десятиголового Равану, то Сита способна убить Равану с сотней голов. В тамильской «Махабхарате» Драупади по ночам превращается в Кали и обнаженная бегает по лесу, пожирая слонов и буйволов, когда ее расстраивают ее мужья – пятеро Пандавов. Именно эта часть Драупади вынуждает ее поклясться, что она вымоет волосы в крови своих обидчиков. Фактически в этих традициях речь идет о том, что Вишну воплощается в своих аватаров, таких как Парашурама, Рама и Кришна, только для того, чтобы удовлетворить кровожадность Кали, жаждущей пить кровь тех мужчин, которые относятся к ней без должного уважения.

В то время как ритуалы Тантры, в которых Кали играла центральную роль, были известны многим, а тантрические символы можно было обнаружить в деревнях по всей Индии, значение этих ритуалов и символов оставалось эзотерическим. Оно было известно лишь очень немногим людям, посвященным в мистерии Тантры, которые не желали или были неспособны связно делиться с массами своим пониманием и предпочитали передавать его лишь серьезно настроенным ученикам и практикующим. Так что было лишь вопросом времени, когда связь Кали с Тантрой приведет к тому, что она окажется за пределами культурных норм, где неприменимы традиционные законы этики и морали. Из запрещающей силы Кали превратилась в силу запрещенную.

Как индийцы видели Кали в колониальные времена

Существуют истории, например, в «Океане Сказаний» («Катха-сарит-сагар»), датированном XI веком, в которых колдуны и воры стремятся вызвать Кали и получить от нее магические силы, предлагая ей кровавые жертвы в местах сожжения мертвых. В средневековых региональных «Рамаянах», таких как «Адбхута-Рамаяна», написанная в XV столетии, мы встречаем историю Махираваны, царя подземного мира и великого мага, которого Равана подстрекает принести Раму в жертву жестокой и сексуальной Кали, но невозмутимому Хануману, давшему обет безбрачия, удается перехитрить их.

Когда в XVI веке европейцы пришли в Индию, они не смогли понять образ Кали, особенно ее наготу и жестокость, столь далекие от образов покорной, целомудренной Марии и ее сына Иисуса, который для них олицетворял Бога. Кали ужасала их, усиливая их предрассудки по отношению к местным «дикарям». Они были убеждены, что индусы поклоняются дьяволу и одобряют человеческие жертвоприношения. Это поверье подкрепляли средневековые санскритские повести и пьесы, в которых колдуны приносили мужчин и женщин в жертву Кали, чтобы получить магические силы. Военные рапорты XIX века повествуют о банде грабителей с большой дороги в Северной Индии, известных как тхаги (туги), которые поклонялись Кали и приносили ей человеческие жертвы в обмен на ее покровительство. Такие романы, как «Вокруг света за восемьдесят дней», усилили образ Кали – дикой богини диких аборигенов. Все это работало на оправдание колонизации как «бремени белого человека» распространять цивилизацию.

Два взгляда на Кали

Сейчас ученые сомневаются, действительно ли существовала эта «секта смертоносных грабителей» или она была изобретением гиперактивного колониального воображения, готового думать худшее о тех, кого требовалось поработить. Вполне возможно, что тхаги были знаменитыми ворами, которыми двигала не религиозная догма, а бедность и которые поклонялись Кали так же, как и все вокруг. Но образ банды убийц, поклонявшихся Кали, оказал такое мощное воздействие, что до сих пор вдохновляет не только Голливуд (фильм «Индиана Джонс и Храм Судьбы», 1984), но даже и Болливуд («Sunghursh», или «Революция», 1968).

Подобный колониальный взгляд смущал коренных жителей Индии, в особенности молодых людей из привилегированных классов Бенгалии, которые получали образование в английских школах и были привержены европейским идеям. Они создали новый образ Кали.

В XVIII веке Кали стала объектом почитания. Она вдохновляла поэтов, таких как Рампрасад Сен, в результате чего был создан новый музыкальный жанр – шьяма-сангит. Слово шьяма означает «темная», и это одно из многих имен Кали. Здесь Кали воспринималась не с точки зрения силы, а с точки зрения любви. Несмотря на ее яростную форму, вызывавшую страх и отвращение, к ней обращались как к нежной матери, дарующей высшую мудрость своим беспомощным детям самым необычным способом – отказывая им в материальных удовольствиях и сталкивая их лицом к лицу с ужасом существования. Это та Кали, о которой говорили Вивекананда и его гуру Рамакришна Парамаханса. Подобная преданность Кали, очевидно, была продолжением масштабного движения бхакти, которое охватило Индию начиная с XIII века, но оно главным образом фокусировалось на Шиве и Вишну. Трансформация Кали в любящую мать в религиозной литературе Бенгалии, на первый взгляд отрицавшая ее пугающую форму, действительно на одном уровне отражает попытку умиротворить неодобрительный взгляд колониальных господ. На другом же уровне, возможно, эта трансформация возникла из желания объяснить человеческие страдания – например, голод в Бенгалии в 1770 году, ставший результатом политики чрезмерного налогообложения Ост-Индской компанией и унесший жизни десяти миллионов человек.

В традиции шьяма-сангит возникло совершенно новое объяснение высунутого языка Кали. Согласно этой версии, после убийства асуров опьяненная их кровью Кали впадает в бешенство. В страхе все живые существа умоляют Шиву остановить ее. Тогда Шива падает наземь у нее на пути. Она наступает на него, осознает, что наступила на собственного мужа, и ее настолько смущает собственный поступок, что она кусает свой язык. Это делает высунутый язык Кали символом смущения и даже стыда, поскольку прикосновение ногой в традиционном индуистском домашнем укладе считалось знаком неуважения, особенно по отношению к мужу, который воспринимался как пати-парамешвар – супруг-Бог. Эта история уходит корнями в патриархат. Она рассматривает поведение Кали как трансгрессивное, неподобающее культурным женщинам. И она взывает к чувствительности тех, кто был воспитан по-новому, на европейский лад.

С подъемом освободительных движений многие националисты стали соглашаться с Западом в том, что существовавший тогда образ Кали был не слишком приятен. И они изменили его. Такие писатели, как Банким Чандра, визуализировали Кали как Мать Индию, изможденную, нагую и растрепанную, из-за того что британские правители, подавлявшие и эксплуатировавшие ее, довели ее до нищеты.

В постколониальное время, с появлением феминистского движения, Кали стала олицетворением революции и ниспровержения старых порядков. Со своей наготой и отказом подчиняться мужскому взгляду, она стала символом свободы женщин и в Индии, и за рубежом. Ее воспринимали как воплощение дикой женской энергии, которую еще не принудили соответствовать патриархальным нормам. Также в ней видели женскую энергию, которая постепенно одержит победу над гегемонией мужчин.

Кали все больше становится частью глобального неоязычества и неофеминизма, стремясь не противостоять мужскому началу, но принять его в свое лоно. Она воспринимается как воплощение женской целостности и автономии, которое не нуждается в мужском взгляде, чтобы каким-либо образом определить себя. В этих движениях мужчин и женщин поощряют освободиться от условностей культуры, перерасти мужское беспокойство относительно иерархий и самоутверждения, снова открыть в себе стихийную женскую энергию природы и любить жизнь такой, какая она на самом деле.

Когда Шива не дает Парвати то, чего она хочет, она умащивает свое тело куркумой, затем соскребает ее с кожи, создает дитя без мужчины (наяка) и дает ему имя Винаяка. Когда Шива встречает этого ребенка, он не узнает в нем сына Парвати. В приступе ярости и ревности он отрубает ему голову. Узнав же, кто этот ребенок, он наделяет его головой слона, чтобы умиротворить Парвати. Так появляется Ганеша, бог, устраняющий препятствия, который олицетворяет изобилие и процветание.

Двое сыновей Шивы, Сканда и Ганеша, имеют дело с двумя первичными страхами человека – страхом быть убитым хищником и страхом умереть от голода. Сканда сражается с асурами и обеспечивает безопасность, в то время как Ганеша устраняет все препятствия на пути к материальному процветанию. Так сыновья отшельника Шивы удовлетворяют все желания семейного человека. Их бы не существовало, если бы не появилась Парвати. Поэтому она олицетворяет тот аспект одомашненной природы, который пробуждает самое лучшее в человеческом сознании.

Шива обезглавил Брахму. Шива обезглавил Дакшу. Шива обезглавил Ганешу. С каждым обезглавливанием возникает новая мудрость. Первое – символ разрушения желания присвоить себе природу, то есть Богиню. Второе – уничтожение желания контролировать культуру, то есть Богиню. Третье – веха подавления желания перекрыть доступ к природе, то есть к Богине.

Календарное изображение Аннапурны, богини кухни

«Шива-пурана» начинается с отказа Шивы жениться. Женившись, он отказывается заниматься любовью. Когда он наконец вступает в интимную близость, он отказывается пролить семя. Когда он проливает семя, то делает это не в лоно своей жены, а вовне. Он отказывается подарить Парвати ребенка, которого она жаждет. Создав ребенка самостоятельно, Парвати провозглашает свою автономию. Она не нуждается в Шиве. Но к этому времени сам Шива уже нуждается в ней. Он хочет быть с ней. Когда Винаяка преграждает путь к ней, он жестоко устраняет это препятствие. Эта жестокость показывает, что Шива, прежде любивший уединение, теперь тоскует по общению. Дэви успешно приручила его. Она больше не танцует на его груди в образе Кали. Она сидит на его коленях как Гаури. Отшельник (тапасвин) становится участником яджни (яджаман), оставаясь при этом йогом, который не имеет желания быть получателем (бхоги) благ яджни.

Сати существовала в старом ведическом мироустройстве, в котором яджня была первостепенна и важнее всего были правила обмена, управлявшего этим ритуалом. Сати погибла, и когда она переродилась, то попала в новый, пуранический миропорядок, в котором были предпочтительны преданность и поклонение, выражаемые через пуджу. В мире яджни не было ясной концепции Бога; были только боги, или дэвы. В мире пуджи дэвов сменил Бог-Махадэва, а атмосфера стала менее технической и более эмоциональной. Сати отвергла Дакшу (и в его лице Брахму) и избрала Шиву своим мужем, а Вишну – своим братом; они-то и стали ключевыми фигурами традиции индуизма.

Праздники Гаури в Раджастхане

Можно сказать, что Сати и Парвати воплощают добуддийский и постбуддийский периоды индуизма. Добуддийский ведический индуизм процветал до 500 г. до н. э. Послебуддийский пуранический период начался после 500 г. до н. э. Буддизм, доминировавший на субконтиненте около тысячи лет, стал в Индии мощнейшей трансформирующей силой, поскольку он подвергал сомнению механистический и материалистический подход яджни. Но невысокая ценность эмоций в буддизме подверглась влиянию традиций бхакти, которые породили храмовые обычаи, истории Пуран и ритуал пуджи.

В яджне ценился огонь. Этот огонь в конце концов поглотил Сати. В пудже ценится вода. Парвати извлекает наружу внутренний огонь Шивы, чтобы растопить лед – и буквально, и метафорически. Она просит Шиву встать на пути реки Ганги, спустившейся на землю с небес. В традиции индуизма мертвых сначала сжигают на погребальном костре, а затем пепел бросают в реку. Огонь пожирает смерть, а вода помогает переродиться. Если Сати принимает смерть, то Парвати приносит жизнь. Она оживляет и обновляет Шиву – и весь мир.

В присутствии Парвати Шива превращается в танцора Натараджу и музыканта Винапани. Она задает ему вопросы о природе реальности и мира, их беседы слышат птицы, быки и рыбы, которые передают эти знания в мир. Птицы передают «Катха-сарит-сагар» («Океан Сказаний»). Бык передает науку чувственных наслаждений – «Кама-сутру». Рыба перевоплощается в Матсьендра-Натха и передает эзотерические знания – Тантры. Так в присутствии Парвати тает лед и распускаются всевозможные цветы, чтобы обогатить культуру.

Подход Дакши к культуре – довольно маскулинный, он основан на приказаниях и контроле. Подход Парвати более женствен, основан на нежности. Когда Шива говорит Парвати, что он не считает, что на Кайласе нужна кухня, она исчезает. Вскоре после этого ганы (последователи Шивы) во главе с Ганапати приходят к Шиве и просят у него еды. Ему нечего им дать. Он бродит по миру с миской для подаяния, но нигде не находит еды. В конце концов он приходит в Каши (Варанаси) и находит там кухню Парвати. Она с улыбкой говорит: «Возможно, ты преодолел чувство голода, но не другие. Кухня нужна им». Когда она кормит своих детей, Шива нарекает ее Аннапурной – богиней пищи, идеальной женой для отшельника, не испытывающего голода. Если мужской взгляд Дакши сфокусирован на его собственных потребностях, то женский взгляд Парвати перемещается на нужды других. Таким образом, культура из результата приручения превращается в результат сопереживания.

Согласно Пуранам, однажды Ренука увидела красивого гандхарву, купающегося в реке. На мгновение она испытывает сексуальное влечение к нему. До этого она ни разу не имела сексуальных мыслей ни о ком, кроме своего мужа Джамадагни, великого аскета. Мудрец сразу же чувствует ее мимолетную неверность и требует, чтобы ее обезглавили. Те сыновья, которые отказались сделать это, были проклятьем превращены в евнухов. Младший сын Парашурама поднял свой топор и отрубил голову матери.

Существует много устных версий того, что было дальше. Согласно одной из них, когда отец предлагает вознаградить послушного сына, Парашурама просит вернуть жизнь его матери и она воскресает благодаря силам Джамадагни, накопленным в результате его аскезы. По другой версии, женщина небрахманской касты пытается остановить матереубийство и она также обезглавлена. Парашурама приставил голову своей матери к телу небраминки, а ее голову – к телу своей матери, создав путаницу: кто же теперь его мать? В еще одной версии голова и тело стали отдельными божествами: голова – Йелламмой, а тело – Хулигаммой. Здесь речь идет не только о верности, но и о кастовых различиях.

В другом устном варианте истории о РенукеЙелламме молодая девушка-браминка обнаруживает, что ее муж – не брамин, и в ярости отрубает ему голову. Некоторые полагают, что эта история относится к совершенно другой грама-дэви, к которой часто обращаются, – Аммаверу, что означает «Госпожа» (обычный титул для деревенских богинь).

Поклонение героиням эпосов

Если в пуранической истории убита женщина, то в народной версии убит мужчина. В пуранической истории браминка убита, потому что она «осквернена» своим прелюбодейным желанием и общением с небраминкой. В устной истории убитый мужчина притворялся брамином.

Как тело, так и голова Ренуки являются объектом поклонения, особенно в индийском регионе Декан. Она известна как Йелламма или Хулигамма, женщины просят у нее детей; кроме того, она обычно ассоциируется с культом дэвадаси – женщин, не связанных ограничениями брака. Изначально это давало женщинам право выбирать возлюбленных, не теряя положения в обществе, но часто они были вынуждены стать проститутками, потеряв источники дохода.

Добродетельных женщин в писаниях называют сати; утверждается, что они обладают магическими способностями. Например, Ренука до того, как она возжелала другого мужчину, имела способность набирать воду в необожженные горшки. В «Рамаяне» Сита способна пройти сквозь огонь, потому что она чиста и телом, и разумом. В Пуранах есть история о Шилавати, которая силой своей добродетели способна остановить восход солнца. Добродетель делает жену даже могущественнее, чем боги, как мы узнаем из истории об Анасуйе.

Изображения богинь болезней

По просьбе своих жен Шива, Вишну и Брахма принимают облик молодых людей, чтобы соблазнить Анасуйю, добродетельную жену Атри. Они просят ее покормить их грудью, чтобы они смогли закончить свой пост. Анасуйя согласна, но сила ее чистоты такова, что она обнажает свою грудь лишь тогда, когда боги превращаются в маленьких детей, а возвращают свой обычный вид лишь после того, как их жены приносят свои извинения.

Существовало поверье, что сати защищает мужа силой своей добродетели. Когда муж Вринды, асура Джаландхар, был убит дэвами, все обвинили ее в неверности. Позже она узнала, что в облике Джаландхара в ее дом приходил сам Вишну. Почитательница Вишну, она была в ярости от того, что он так ее обманул, и потребовала справедливости. Вишну постигло проклятье – он превратился в камень шалиграма за свою чрезмерную решимость спасти дэвов, а сама Вринда превратилась в деревце туласи, растущее во дворе дома – как бы снаружи, но и внутри. Ни одно поклонение Вишну не может быть завершено без предложения веточки туласи. Она присутствует в каждом доме, чтобы напоминать каждой женщине о силе добродетели.

Вера в то, что чистота женщины защищает ее мужа, привела к популяризации печально известной практики «сати», особенно в сообществах воинов, таких как раджпуты, где женщины сжигали себя на погребальных кострах мужей, погибших на войне. Эта практика была овеяна героизмом и романтическим ореолом, и считалось, что эти женщины становились богинями. Предполагалось, что они делали это добровольно, ведь все верили, что сила сати защитит этих женщин от огненного жара. Рани-Сати-Мата все еще обожествляется в Раджастхане и во многих частях Индии, хотя сама практика объявлена вне закона как жестокая по отношению к женщинам.

Периячи – богиня повитух

Сита и Драупади, главные героини двух величайших эпосов Индии – «Рамаяны» и «Махабхараты», всегда на грани между дикой и властной Кали и сдержанной и зависимой Гаури. Они выглядят как жены, но, встретив вызов, они проявляют свою «калиподобную» сущность. Их не принуждают стать домашними; они выбирают этот путь из сочувствия к человечеству. Любая попытка заставить их стать домашними, как Ренука, превращает их в огненных богинь, которые отказываются приручаться. Это особенно ярко проявлено в истории Ситы, которая имеет много причин для неверности своему мужу Раме, непрерывно сомневающемуся в ее чистоте, но отказывается отвернуться от него.

Драупади же отказывается покорно принимать оскорбления и требует крови. В «Махабхарате» Кауравы пытаются прилюдно раздеть Драупади, объявив ее публичной женщиной, поскольку у нее пятеро мужей. Разъяренная Драупади проявляет свой гнев, отказавшись заплетать свои волосы до тех пор, пока не омоет их кровью обидчиков. Она прекращает быть скромной Гаури и проявляется как Кали. Это так пугает отца Кауравов, что он умоляет Драупади покинуть зал для игры в кости с нетронутой честью, вместе со своими мужьями, которые глупо проиграли и себя, и ее. В конце концов начинается война, и Драупади омывает волосы кровью своих обидчиков. В Южной Индии Драупади поклоняются как одной из грама-дэви по имени Амма («Мать»), ужасающей и нуждающейся в умилостивлении. Среди грама-дэви Драупади намного более популярна, чем молчаливая, стойкая Сита, к сожалению предстающая хнычущей, бесхарактерной и убитой горем даже в феминистских пересказах XX века.

Постер с Дургой, являющейся Раме

В «Махабхарате» есть история о женах семи небесных мудрецов, неожиданно встретивших Агни. Шесть из семи женщин не имели на себе символов брака и в результате забеременели от света и жара бога огня. В поздних версиях они вошли в пруд, где медитировал Шива, и забеременели от силы Шивы, просочившейся в воду. Мужья обвинили их в неверности и выгнали из дома. Они преждевременно родили и ушли в лес. Выкинутые ими плоды подожгли лес. Когда пламя утихло, шесть эмбрионов слились воедино, образовав одного ребенка – полководца Сканду, также известного как Муруган. Женщины попытались напасть на него, но он успокоил их, признав их своими матерями, и объявил, что тот, кто проявит к ним неуважение, поплатится за это: они будут способны вызывать выкидыши и убивать детей корью, оспой и холерой.

Поэтому за пределами деревни, которую олицетворяет грама-дэви, находятся святилища богинь, отождествленных с болезнью и смертью. Это Джари-Мари, вызывающая жар и лихорадку, и Шитала, которая делает тело холодным. Время от времени последней предлагают листья, лимоны, кислое молоко, а также свадебные украшения, чтобы сделать ее счастливой и уберечь от нее женщин и детей деревни.

Постеры, изображающие дополнительные аспекты Богини

Поклонение Шитале – интересная грань индуизма. Во многих культурах нежелательное уничтожается. Но в индуизме нежелательное также считается заслуживающим уважения и обладающим собственным достоинством. Той, что вызывает лихорадку, оспу и кожную сыпь, поклоняются как богине. Она воспринимается как часть природы – нежелательная, но все-таки часть. Ее признают, но с должным уважением просят держаться подальше от домашнего хозяйства. Все знают, каковы будут последствия, если ее игнорировать. В отместку она нападет, сметая каждую изгородь и каждое правило, установленное человеком, стирая все то, что стремится установить культура.

Свирепость этого аспекта Дэви очевидна в истории о Периячи Амме, которая известна в Тамил-Наду и даже в Сингапуре и в Малайзии, куда также пришло почитание Богини. Жил-был довольно неприятный царь, который доставлял немало неприятностей своим подданным. Когда его жена забеременела, оракулы предсказали: если нога этого ребенка хоть раз коснется земли, то миру наступит конец. Поэтому, когда у царицы начались роды, ни одна повитуха не захотела предложить ей свои услуги. В конце концов сама Богиня сжалилась над страданиями женщины. Когда ребенок появился на свет, Богиня взяла его на руки, не желая класть на землю, и попросила у царя свою плату. Он отказался заплатить ей, зная, что повитуха ничего не сможет сделать: если она положит ребенка на землю, мир будет уничтожен и она тоже умрет. Богиню удовлетворил его ответ. У нее выросло несколько пар рук; она разорвала живот царицы, раздавила царя ногами, но все это время держала ребенка в руках над землей, чтобы с миром ничего не случилось.

Богиня царей

Эта история показывает две стороны Богини – как злобную, так и доброжелательную. Природа может быть и жестокой, и доброй. Мы можем пытаться приручить ее ради своего блага, но должны быть осторожны с ее темной стороной.

Имена Дурга и Шакти часто используются как синонимы. Но здесь есть небольшое различие. Шакти обозначает природную силу. Дурга же напоминает о слове дург – «крепость», то есть рукотворная постройка. Таким образом, Шакти олицетворяет энергию природы, а Дурга – власть цивилизации. В цивилизации власть создается при помощи законов. Эти законы ограничивают власть сильных, чтобы обеспечить безопасность слабых. Так Дурга становится защитницей слабых, а во время войны ее призывают воины и цари. Она – защитница крепостей, покровительница царей, едущая на битву верхом на льве, одетая как невеста, но с незаплетенными волосами, а ее многочисленные руки держат разнообразное и грозное оружие.

В «Рамаяне» и Равана, и Рама призывают Дургу; в бенгальском фольклоре Рама предлагает ей собственный глаз, чтобы заменить недостающий лотос. В «Махабхарате» Дургу призывают и Кауравы, и Пандавы; в тамильском фольклоре Арджуна приносит ей в жертву своего сына Аравана. Те, кто жертвует, становятся победителями. Что они приносят в жертву? Глаз Рамы и сын Арджуны воплощают собой привязанность. В жертву приносится привязанность. Привязанность к чему? Привязанность к заблуждениям – к тому, что мы считаем правдой.

В джунглях нет героев, злодеев и жертв. Но в цивилизации они есть. Мы чувствуем себя жертвами и ищем героев, которые уничтожат злодеев. Это главное заблуждение человечества.

Однажды царь увидел ястреба, преследовавшего голубя. Он решил спасти голубя от верной смерти. «Что же я буду теперь есть?» – спросил ястреб. Когда царь попросил его съесть что-нибудь другое, он спросил: «Почему кто-то другой должен умереть для того, чтобы ты смог спасти голубя?» Когда царь попросил его съесть что-нибудь вегетарианское, ястреб ответил: «Природа создала меня хищником. Ты считаешь, что можешь усовершенствовать природу?»

Человеческое воображение позволяет нам судить природу и отвергать ее пути. Мы отвергаем закон джунглей, согласно которому выживает сильнейший. Мы создаем общество, правила которого гарантируют выживание даже слабым. Делая это, мы создаем жертв, злодеев и героев. Правила призваны спасти тех слабейших, кого приговорила сама природа. Те, кто придерживается закона, становятся героями, а те, кто нарушает его, – злодеями.

Однако различные сообщества поддерживают различные своды законов. Чьи законы правильны? Чьи законы вообще работают? Законы в поддержку племенных сообществ (защита леса) противоречат законам в поддержку сельскохозяйственных сообществ (создание большего количества полей). Законы, поддерживающие сельскохозяйственные сообщества, не благоволят городским сообществам (зданиям, офисам и промышленным комплексам). То, что справедливо для одного, несправедливо для другого (законы в пользу гетеросексуалов, преследующие гомосексуалистов). Это приводит к конфликту, войне, в которой призывают Дургу. Принимается все больше законов, более справедливых, но все же законов.

В лесу животные не жалуются. Они принимают свое место в пищевой цепочке и в иерархии стаи или стада. Они знают, что ничто не вечно. Хищник в одной ситуации (змея, охотящаяся на крысу) является жертвой в другой (ястреб, охотящийся на змею). Альфа-самец рано или поздно неизбежно должен уступить свое место более молодому и сильному альфа-самцу. Люди же стремятся установить неизменный мир, что идентично поиску амриты – эликсира бессмертия в Пуранах и созданию Амаравати – божественной обители бессмертных. Но Амаравати, обитель дэвов, постоянно осаждена, ей постоянно угрожают асуры, стремящиеся завоевать ее. Дэвы сражаются, жаждут помощи Шивы, Вишну и Дурги, но забывают Шакти, внутреннюю силу, которая дает нам способность осознать, что представления о справедливости и правосудии – это человеческие концепции, которые у разных людей отличаются, создавая тем самым конфликт.

Внутренняя сила позволяет нам увидеть, что с точки зрения других мы можем казаться злодеями. Мы – асуры, беспокоящие дэвов; мы вовсе не обязательно дэвы, которые нуждаются в помощи Дурги. Это нас нужно обезглавить. Наш ахам – корень всех проблем вокруг нас. Столкнуться лицом к лицу с истиной о себе нелегко. Для этого нужна Шакти. Только обнаружив проблему в наших же страхах, мы сможем стать Дургой для других людей, обещая им защиту от их собственных страхов.

Пахтанье продолжается эоны. Наконец из вод поднимается Лакшми, а с нею – все сокровища рая. Появляются Кальпатара, Камадхену, Чинтамани и Акшайя-патра – символы богатства. Также с Лакшми выходит слон Айравата и летающий конь Уччайхшравас, оба белые, как молоко, символы царской власти. Еще ее сопровождают Рамбха, прекраснейшая из дев, искусная во всех формах наслаждений, и Сома, бог луны, самый красивый и романтичный из мужчин.

Лакшми также приносит с собой горшок амриты – нектара бессмертия. Его жаждут все, но Вишну обманывает асуров и гарантирует, что амриту будут пить только дэвы. Дэвы, получившие бессмертие, отправляются к себе в рай вместе со всем тем, что приносит процветание, власть и наслаждение.

Но есть один нюанс. Сама Лакшми выбирает пойти к Вишну. Ее тянет к нему. Это существенно, поскольку устанавливает более высокое положение Вишну по сравнению с Индрой. Индра может победить асуров, но именно Вишну сделал возможной эту победу. И, несмотря на это, он не претендует на желанную для всех амриту.

Они могут показаться похожими, но между Индрой и Вишну существует большая разница. Она заключается не в форме, а в мышлении. Имя Индры напоминает об органах чувств – индриях. Индра символизирует ум, который наслаждается, накапливает богатства и постоянно чувствует угрозу извне. Он хочет лишь удовлетворять свои потребности и желания. Вишну же заботится о потребностях и желаниях других.

Постер изображает Лакшми, выбравшую своим женихом Вишну

Подобно Шиве, Вишну хочет перерасти мирское, но он выбирает для этого другой способ. Если Шива отстраняется от общества, чтобы перерасти свой голод, то Вишну с этой же целью взаимодействует с обществом. Он прилагает все усилия, чтобы помочь людям раскрыть свою дхарму.

Дхарма означает «потенциал». Каждое создание должно делать то, чего от него ожидают, то, на что оно способно. Дхарма огня в том, чтобы гореть, воды – в том, чтобы течь, деревьев – в том, чтобы расти и плодоносить, животных – в том, чтобы стремиться к еде и самкам и убегать от хищников. Но в чем потенциал человека? В том ли он, чтобы создавать, преумножать и распределять богатства, чтобы, подобно Индре, удовлетворять свой голод, или он в том, чтобы перерасти голод, подобно Шиве? Люди не уверены в том, какой выбрать путь. Вот почему нам нужен Вишну.

Вишну уравновешивает недостатки сыновей Брахмы, таких как Индра, возможностями, которые предлагает Шива. Он знает, что люди имеют способность удовлетворять свой собственный голод, как и голод других. Они также имеют способность перерасти – и помочь другим перерасти – свой голод. Он работает над тем, чтобы помочь людям осознать их способность помогать себе, помогая другим. И он делает это самым нелогичным из всех способов.

На первый взгляд может показаться, что Вишну отдает предпочтение дэвам, а не асурам. Но более внимательное наблюдение показывает, что все не так просто. Он дарует дэвам бессмертие. Почему же тогда Индра продолжает желать Лакшми? Разве он не должен быть счастлив, что ему больше не нужно бояться смерти, а значит, нет и настоящей нужды в Лакшми? Разве он не должен быть удовлетворен? Но это не так: его жажда Лакшми не ослабевает.

Каменный рельеф с изображением Лакшми-Варахи в Маммалапураме (Тамил-Наду)

По иронии судьбы, Лакшми, отнятая у асуров, отвергает дэвов и следует за Вишну. У Вишну есть то, чего нет ни у кого больше.

Да, Вишну сильнее, чем кто бы то ни было. Когда Хираньякша утягивает землю под воду, Вишну принимает форму вепря, ныряет, пронзает его насмерть своими мощными клыками, помещает богиню-землю на свою морду и возвращает ее на поверхность.

Да, Вишну может перехитрить даже самого хитрого. Когда Хираньякашипу получает дар, который делает невозможным убить его днем или ночью, внутри жилища или вне его, на земле или в воздухе, оружием или инструментом, человеком или животным, Вишну принимает облик чудовища (полульва-получеловека) и убивает его во время сумерек (не днем и не ночью), на пороге (не в жилище и не вне его), на своих коленях (не на земле и не в воздухе), с помощью своих когтей (не оружием и не инструментом).

Но, как и Шива, Вишну знает, что пища не утоляет голод. Она лишь увеличивает его. Невозможно насытить человеческие желания и потребности. Вишну демонстрирует это в мифе о Вамане. Когда Бали старается решить проблемы мира при помощи благотворительности, Вишну принимает форму карлика, просит себе три шага земли, а получив их, превращается в великана, который двумя шагами покрывает весь мир, а третьим втаптывает Бали в землю. Вишну показывает, что мир бесконечен, а человеческие ресурсы конечны. Мы не можем решить проблемы людей с помощью вещей. Нам нужно уделять внимание мышлению. Только расширив свое сознание, люди смогут обнаружить свои страхи и сопереживать страхам окружающих. В этом и заключается человеческая дхарма.

Постер с изображением Лакшми и Нарасимхи

Именно эта фокусировка не на вещах, а на мышлении и делает Вишну привлекательным для Лакшми. Она сидит рядом с ним, когда он Вараха, восхищаясь мыслью, стоящей за его силой. Она сидит рядом с ним, когда он Нарасимха, восхищаясь мыслью, стоящей за его умом. Она сидит рядом с ним, когда он Хаягрива с головой лошади, объясняющий мудрецам секрет писаний. И этот секрет не имеет ничего общего с материей, он связан с человеческим сознанием. Если западная философия концентрируется на науке и обществе, то индийская философия делает больший акцент на психологии. В человеческом сознании содержится зерно всех людских проблем и всех решений.

Лакшми имеет две формы: Бху-Дэви и Шри-Дэви. Бху-Дэви – это богиня земли, она воплощает осязаемое богатство, такое как пища. Шри-Дэви олицетворяет неосязаемое богатство, например привлекательность. Можно сказать, что Бху-Дэви – это богатство природы, а Шри-Дэви – богатство культуры. В храмах Южной Индии можно увидеть эти две формы Лакшми рядом с изображениями Вишну.

Миниатюра с изображением Притху, преследующего корову-землю

В Пуранах Бху-Дэви часто представлена в форме коровы. Существует история о том, как царь Вена так грабил землю, что риши были вынуждены вмешаться и убить этого алчного царя. Они пахтали труп царя и из очищенных останков создали нового царя – Притху. Притху был аватаром Вишну. Он обнаружил, что земля в образе коровы убежала, и преследовал ее с луком в руках, угрожая выпустить стрелу, если она не остановится и не позволит своим детям подоить ее. Она закричала: «Если ты убьешь меня, мир прекратит существование!» «Но и если тебя не подоят, то мир не сможет выжить», – ответил Притху. Наконец, убедившись в том, что он защитит ее и никому не позволит ее мучить, Бху-Дэви позволила всем живым существам доить ее под присмотром Притху.

В облике Притху Вишну объявил, что все земные цари должны быть стражами Бху-Дэви и что он лично спустится на землю, если ее будут беспокоить. Он придет как Гопала – защитник коровы-земли Гоматы.

В «Бхагавата-пуране» Бху-Дэви в слезах приходит к Вишну, жалуется на тяжкое бремя алчных царей, которых ей приходится выносить, и молит его облегчить ее ношу. Поэтому Вишну приходит на землю как Парашурама, Рама и Кришна, чтобы убить алчных царей мира. Таким образом, цель аватаров Вишну – обеспечить безопасность Лакшми. Она под защитой Вишну.

В историях о его смертных аватарах – Парашураме, Раме и Кришне – Вишну никогда не претендует на обладание Лакшми, даже в ситуациях, когда он имеет на это права.

Современное изображение Лакшми и Хаягривы

Парашурама яростно сражается, чтобы вырвать свою мать-корову из лап Картавирья-Арджуны, который пытается забрать ее силой. Она даже навязывает своей матери верность, обезглавив ее по приказу отца, когда у нее появились прелюбодейные мысли. Оба поступка совершены в знак послушания перед отцом, а не ради собственного блага.

В следующем воплощении закон повиновения отцу подвергается сомнению, поскольку, когда хорошего царя лишают царства, это вызывает кризис в обществе. В качестве Рамы Вишну невозмутим, когда отец просит его отказаться от права на престол Айодхьи. Он точно так же невозмутим, когда царство возвращают ему. История Рамы и Ситы показывает сложность отношений Бога и Богини в мире обязанностей и правил. Рама покорно принимает Ситу как свою жену, когда ее отец предлагает ему ее руку; он позволяет ей последовать за ним в лес во время его изгнания, хотя он был бы счастлив, если бы она осталась во дворце; он спасает ее из плена Раваны, но не заявляет своих прав на нее, позволяя ей выбрать между ним и свободой; а когда его подданные распускают сплетни о ее супружеской неверности, он покидает ее в лесу. На одном уровне обращение Рамы с Ситой тревожит, потому что он кажется безразличным к ее потребностям. На другом уровне он не предъявляет прав на нее. А когда речь заходит об обязанностях, он выбирает свой долг царя, а не долг мужа, беспрекословно следуя царскому кодексу поведения. Это требует большой жертвенности. Когда его просят жениться снова, он предпочитает остаться один, отвергая свое право на повторный брак и свой долг царя и тем самым выражая свою нежность к Богине и понимание ее: культура нуждается в ней, но она не нуждается в культуре.

Миниатюра с изображением коровы-земли, пришедшей к Вишну за помощью

В истории Кришны Богиня принимает разные формы. До брака Кришны она – Радха; она любит его, хотя принадлежит другому, попирая тем самым все культурные нормы. Она – Рукмини, восставшая против воли своего отца и сбежавшая с Кришной в Двараку. Она – Сатьябхама, которая послушна воле своего отца и вышла замуж за Кришну, но постоянно напоминает ему, что это ее богатство, а не только его ум делает его влиятельным членом клана Ядавов. Кришна нежен и с бедной Рукмини, и с богатой Сатьябхамой, поскольку он мудр и одинаково ценит любовь Рукмини и богатство Сатьябхамы. Когда Кришна встречает Судаму, он хочет предложить все свое богатство бедному другу, но Сатьябхама сдерживает его чрезмерную щедрость, напоминая, что многие другие также нуждаются в помощи. Наконец, Богиня принимает форму Драупади, которая беспомощна и подвергается оскорблениям, несмотря на то что у нее пятеро мужей, которые должны ее защищать. Ее мужья Пандавы описаны как воплощения Индры. Ей нужна помощь Вишну, и он оказывает ее в форме Кришны, хотя его не обязывает к этому никакой общественный закон или обычай. Он делает это из любви.

В отличие от Индры, для которого Лакшми – наслаждение, для Вишну Лакшми – его ответственность. Вишну стремится создать экосистему, в которой Лакшми не будет пленницей; напротив, она будет принадлежать всем и будет почитаема всеми.

В мифах проводится идея о том, что люди в долгу перед землей, потому что они доят ее. Этот долг выплачивается кровью, когда Парашурама убивает КартавирьяАрджуну, Рама убивает Равану, а Кришна убивает Кансу, Джарасандху и наблюдает уничтожение Кауравов. Кали вытягивает свой язык, чтобы утолить жажду, вызванную чрезмерным поглощением людьми ее ресурсов.

Лакшми, какой ее почитают в Пури (Орисса)

По мере развития индуизма от ведического ритуализма к пуранической религиозности он становился все более монашеским. Это значит, что йоги, тот, кто не заботился о богатстве, пользовался в обществе боˆльшим уважением, чем бхоги, наслаждавшийся процветанием. В подобном обществе Лакшми считали источником всех проблем. Вместо того чтобы взять на себя ответственность за свои недостатки, человеческое общество винило Лакшми во всех людских конфликтах.

Эта напряженность между йоги и бхоги – постоянная тема Пуран. Йоги Шива превратился в бхоги Шанкару, женившись на Парвати. Бхоги Индра узнает у йоги Вишну, как превратить поле битвы (рана-бхуми) в игровую площадку (ранга-бхуми). Подобные противопоставления можно встретить и в локальных храмовых легендах.

Ниже следует история из Ориссы, являющаяся частью легенд храма Джаганнатха в Пури, где поклоняются Кришне Джаганнатху вместе с его братом Балабхадрой и сестрой Субхадрой.

Однажды Балабхадра увидел Лакшми, входящую в дом подметальщицы. Он объявил, что она осквернила себя, и приказал младшему брату не пускать ее в дом. Кришна повиновался и закрыл двери храма. В следующие дни, к большой тревоге божественных братьев, им не подали еды. Наведя справки, они выяснили, что никакая пища не готовится на кухне, поскольку все овощи, фрукты, бобы и злаки исчезли из кладовых и с рынков. Нет ни капли воды. Братья связали эту катастрофу с их непринятием Лакшми. В результате Кришна извинился перед своей супругой и попросил ее вернуться в храм.

Образы Вишну как бхоги

В этой истории аскетичный брат Кришны, йоги Балабхадра, узнает, что понятия осквернения и загрязнения не имеют ничего общего с богиней богатства. Это искусственные культурные нормы, созданные людьми, чтобы удовлетворить их потребность в иерархии. Пища насыщает голод, не обделяя никого, будь то подметальщица, царь или бог. Иными словами, пища – это сатья, истина, независимая от человеческого мнения. Когда мы обнаруживаем, что Лакшми не отличает святого от вора, что любые иерархии – это созданные человеком конструкции, тогда Лакшми становится орудием освобождения.

А вот легенда из одного из богатейших храмов Индии – храма Тирупати Баладжи, посвященного приходу Вишну на землю.

Мудрец Бхригу, йоги, решил нанести визиты Брахме, Шиве и Вишну. Он нашел Брахму слишком занятым проведением яджни вместе с Сарасвати, чтобы уделить ему внимание, и поэтому проклял Брахму, объявив, что ему совсем не будут поклоняться. Он нашел Шиву слишком занятым интимной близостью с Шакти, чтобы уделить ему внимание. На этот раз его гнев был меньше, и он сказал, что Шиве будут поклоняться, но не в его истинном обличье, а лишь в качестве абстрактного символа – лингама. Затем он отправился к молочному океану, в Вайкунтху (духовный мир), убежденный, что Вишну точно уделит ему внимание. Однако он нашел Вишну спящим, в то время как Лакшми массировала ему стопы. В ярости от того, что он так мало значит для троицы богов, Бхригу пнул Вишну в грудь, туда, где находится Шриватса, символ Лакшми. Вишну не расстроился; он понял разочарование Бхригу, извинился перед мудрецом и осведомился, не ушиб ли Бхригу ногу, пиная его. Видя, что Вишну касается его ног, Бхригу был счастлив. Лишь тогда он осознал, каким глупцом он был: хотя он считал себя йоги, его стремление привлечь к себе внимание показало, что на самом деле он – бхоги.

Популярные изображения ярости и успокоения Лакшми

Лакшми не оценила услужливость Вишну, какие бы ни были на то причины. Она была разгневана тем, что Вишну не наказал мудреца за оскорбление Шриватсы. Обиженная, она покинула Вайкунтху и спустилась на землю. Вишну последовал за ней, полный решимости вернуть ее обратно, ведь Вайкунтха без Лакшми не может оставаться Вайкунтхой. Он решил оставаться на земле, пока Лакшми не согласится вернуться. Но он не мог найти себе приюта; почитатели давали ему убежище лишь до тех пор, пока не приходил кто-то более богатый и могущественный. Наконец он увидел семь холмов, напомнившие ему семь капюшонов его змея Шеши, в кольцах которого он возлежал в молочном океане. Это были священные холмы Тирумала. Скучая по дому, он хотел обосноваться там, но для этого ему нужно было жениться на местной царевне Падмавати, рожденной из цветка лотоса. Ее отец, местный царь, потребовал огромный выкуп. Без Лакшми рядом с ним Вишну был обнищавшим Даридра-Нараяной, и ему не оставалось другого выбора, кроме как взять взаймы у Куберы. Это повествование показывает ценность богатства в обществе; даже Вишну нужно богатство, чтобы получить жену и дом на земле. Тот, кто отвергает Лакшми, не может рассчитывать на обладание домом и супругой.

Новости о женитьбе Вишну и Падмавати расстроили Лакшми, которая пришла на свадьбу и потребовала себе место в груди Вишну. А Вишну расширил свою грудь, чтобы вместить обеих жен. Он поместил небесную Лакшми (Шри-Дэви) в левой стороне своей груди, возле сердца, а земную Падмавати (Бху-Дэви) – в правой стороне.

Этот Вишну в Тирумале находится в западне, ему нужна помощь его почитателей, чтобы вернуть долг и вернуться на Вайкунтху. Его зовут Венкат – «Тот, кто может разрушить зависимость», поскольку в обмен на полученные ценности он дарует своим почитателям мудрость йоги, объясняющую, какие должны быть у человека отношения с богатством, чтобы достичь истинного счастья. Это демонстрирует ритуал дарования богатства, превращающий Даридра-Нараяну (бедного Вишну) в Лакшми-Нараяну (богатого Вишну): когда Лакшми используется для того, чтобы помочь другим вернуть свои долги, устанавливается Вайкунтха, а Лакшми становится средством освобождения.

В XX веке появилась Американская академия, оказавшая мощное влияние на две стороны жизни. Первым было протестантское непринятие католического феодализма, хотя протестантизм в своей основе оставался таким же маскулинным и монотеистичным. Вторым было научное мышление, отвергавшее все аспекты веры. Это породило неоориентализм, который принялся толковать индуизм сквозь призму справедливости и правосудия, причем исследователь позиционировался как спаситель, а исследуемый объект оказывался либо злодеем, либо жертвой.

Внезапно «Рамаяна» и «Махабхарата» стали патриархальными эпосами. Различия между многочисленными версиями «Рамаяны» стали цениться больше, чем то, что их объединяет. Рама в глазах почитателей из любящего Бога превратился в непреклонного империалиста, в злодея, обижающего свою жену, а Сита стала его молчаливой, хныкающей жертвой, лишенной своего статуса Богини. Такое прочтение было усилено, когда Рама стал талисманом индуистского фундаментализма. Шивой восхищались как нарушителем правил, позволяющим дикой Кали попирать его грудь, тогда как Вишну порицали за то, что он заставляет Лакшми прислуживать ему, массируя его ноги. Это буквальное и довольно примитивное прочтение, сформированное западными идеологиями и шаблонами, продолжает оказывать огромное влияние на молодых студентов, которые едут в американские университеты обучаться гуманитарным наукам и искусству. Оно поддерживает западное представление о том, что в Индии нет ничего освобождающего: она, в сущности, представляет собой хаос, в котором порядок можно привнести только извне; ее многочисленные иерархии нужно заменить равенством; и она отчаянно нуждается в революции на западный лад.

Богиня улыбается. Это в природе зверя – соревноваться и доминировать. Так же, как молодые львы бросают вызов старым, как собаки лают на чужаков, так каждое общество насмехается над древними и чуждыми культурами. Запад ничем не отличается, несмотря на внешний лоск рациональности и научного подхода. И так же, как животные, не узнающие себя в зеркале, общество часто не может увидеть себя со стороны так, как его видят другие. Индия такая же, особенно с точки зрения шовинизма.

Виттхаи спрашивает: в чем проблема с женскими божествами и женоподобными мужчинами? Почему женщины должны быть похожи на мужчин? Зачем нужна гонка, в которой кто-то должен победить? Почему люди не могут быть самими собой? Природа человека не может быть одомашнена правилами, навязывающими «справедливость» и «законность». Такие правила лишь подавляют человека и неумолимо пробуждают в нем зверя, который рано или поздно нанесет ответный удар, открыто не подчиняясь этим законам и ниспровергая их. Ведь то, что поначалу является инструментом для создания равенства, неизбежно становится инструментом для создания новых иерархий.

Богиня все это уже видела и увидит снова. Пока Брахма стремится контролировать природу, его будет обезглавливать Шива. Пока Индра верит, что имеет права на Лакшми, он будет удивляться тому, что ее привлекает Вишну.

Суть не в том, чтобы приручить Богиню снаружи; суть в том, чтобы пробудить Бога внутри нас. Речь не о том, чтобы быть праведным и доказать превосходство одного Бога или одной истины. Речь о таком расширении нашего сознания, чтобы мы могли с любовью воспринять многочисленные истины. И это может случиться только тогда, когда мы примем идею Богини, а значит и Бога, без предвзятости пола.