Нет, ну ведь носит же как-то земля таких по белому свету!

Даня чувствовал, что не просто возмущён, а буквально взбешён только что увиденной картиной. Его немного потряхивало от прикосновения к подобной мерзости, а в душе росло чувство огромного сожаления, что эта падаль так легко сумела смыться от справедливого возмездия.

Поначалу он даже не сразу сообразил, что его выкинуло в сон другого человека. Такого никогда не было, но эти серые твари так испугали Данилу, что он уже плохо соображал, что происходит. Иванов начал орать, затем появились оскаленные пасти и одна из них почему-то вцепилась в тело несчастного бизнесмена...

Впрочем, поделом ему. Тоже сволочь та ещё! Хотя этого маньяка стоило бы поискать и в реальном мире. Такие сны на пустом месте не возникают. Бункер, связанная девушка... Вот только не рассказывайте, что в обычной жизни похожие сны снятся добропорядочному продавцу-консультанту из магазина «Пятёрочка». Расчленение коллеги — святое дело, Даниил и сам периодически о таком задумывался, но издевательство над беззащитной девушкой...

Впрочем, рассусоливать и заламывать локти времени всё равно не оставалось. Раз этот урод проснулся, значит, и сон его скоро растает, превратившись в дымку. Пора заканчивать ночные похождения и сматываться самому, пока его не настигли те злобные твари.

Мелодичный перезвон объяснил Даниилу, что думать надо было быстрее. Обернувшись, парень увидел, как серые полупрозрачные тени возникают буквально из воздуха и стремительно сжимают кольцо вокруг него.

Длинные круглые тела отдалённо напоминали змей, вот только змеи не умели летать, да и пасти у них вряд ли были украшены таким количеством острых даже на вид зубов. Особенно пугающим выглядело то, что у неизвестных существ напрочь отсутствовала морда, по крайней мере в её привычном для Даньки представлении. Только толстое, размерами с ногу тело и пасть вместо головы, увенчанная клыками.

Эти невиданные раньше твари двигались абсолютно бесшумно, не считая мелодичного перезвона, такого же, какой присущ детским каруселям над кроватками. Ничего подобного раньше Даниилу во снах не попадалось.

«А бабуля не зря говорила, что здесь опасно», — с тоской подумал парень, прикидывая, как именно будет отбиваться, но в голову не приходило ничего путного.

«Это всего лишь сон, — успокаивал себя Даниил. — Надо проснуться, и всё исчезнет! Обязательно исчезнет!»

Проблема была в том, что проснуться никак не получалось. Данька метался взглядом от одной твари к другой, пытался себя ущипнуть, прикусить язык, щеку, но ничего не происходило. Только сужающийся круг серых тварей и мелодичный перезвон в ушах.

«Да и хрен с вами!» — сплюнул себе под ноги Данька, выпрямляясь и прикидывая, какую тварь ударить первой.

— Сгиньте! — в отчаянии выкрикнул юноша. — Вы всё равно ничего мне не сделаете!

— Сделают-сделают, — раздавшийся голос прозвучал в ушах Даньки набатом. Он моргнул и понял, что теперь не одинок в своём сне.

Перед ним буквально в нескольких шагах стояла высокая статная женщина. Она уже явно перешагнула рубеж непорочной юности, но относилась к той редкой категории женщин, которые с годами только хорошеют. Правильные черты лица, царственная осанка и сексуальная фигура, изгибы которого подчёркивались длинным белым платьем.

— Здрасьте. — Даниил никогда не славился мастерством общения с девушками, а при виде такой шикарной женщины практически потерял дар речи.

— Как ты смеешь, червяк, разговаривать со мной столь непочтительно? — голос женщины прозвучал набатом, как будто усиливаемый десятком громкоговорителей. — На колени!

Даниил почувствовал, как на плечи навалилась неимоверная тяжесть. В ушах откуда-то взялся тоненький детский голосок, который буквально уговаривал парня не сопротивляться и покориться воле незнакомки.

«Ну поклонись! Сдайся! Встань на колени!» — просил голос ребёнка, а давление на плечи с каждой секундой становилось всё сильнее. Даниил почувствовал, как дрожат и слабеют его колени, а затем понял, что это лишь морок и он вполне может выпрямиться.

Парень вскинул вверх руки и изобразил причудливый пируэт. С учётом того, что давление на плечи внезапно исчезло, выглядело подобное со стороны наверняка очень забавно.

— Однако, — с интересом склонила голову к плечу незнакомка. — Люди и впрямь стали сильнее, чем раньше.

— Извиниться бы, — буркнул Даниил, разминая шею медленным круговым движением. — Я вам ничего не сделал, чтобы ругаться.

При этих словах перезвон вокруг усилился, а движения зубастых тварей стали ещё быстрее и стремительнее. Даниил же не испугался, а, наоборот, почувствовал уверенность в себе. Наверное, виной всему щедро хлынувший в кровь адреналин, но в данной ситуации он был абсолютно нелишним.

— Что сделать? — От возмущения женщина всплеснула руками, а затем неожиданно забыла про театральные жесты и спросила вполне себе нормальным тоном: — Юноша, ты действительно собрался умереть?

— Здрасьте-приехали, — усмехнулся Даниил. — С какой стати мне умирать? Это сон, и всё вокруг скоро исчезнет, а я проснусь и забуду о нашем мимолётном знакомстве.

— Какая милая наивность, — рассмеялась женщина. Она сделала едва видимое движение рукой, и в ту же секунду одна из тварей выскочила из мельтешащего вокруг них хоровода. Не успел Даниил и глазом моргнуть, как в его руку чуть выше запястья вцепились сотни маленьких, но очень острых зубов, а из глаз непроизвольно хлынули слезы.

— Вот теперь о нашей встрече ты точно не забудешь.

Женщина продолжала улыбаться, но наваждение обворожительности и правда исчезло в мгновение ока. Нет, незнакомка не подурнела собой, как часто показывают в иностранных мультфильмах, но её красота сейчас казалось какой-то ледяной и опасной.

Ещё одно движение руки — и тварь разжала зубы, немедленно возвращаясь в продолжавший вертеться круговорот серых теней.

— То, что мой муж ушёл за Кромку, не даёт людям права нарушать установленные им законы, — медленно, чеканя каждую букву, проговорила женщина, внимательно наблюдая за баюкающим свою руку Даниилом. — Ты пришёл в его владения, не спросив на то дозволения. Ты нарушаешь сны других людей, что не дозволено даже богам. Ты преступник и должен понести за это наказание.

Происходящее казалось глупым розыгрышем. В других обстоятельствах Даниил бы, вероятно, вообще подумал, что просто-напросто спит, но сейчас это было решительно невозможно. Он и так чётко знал, что не спит, а происходящее вокруг него — остатки сна совсем другого человека. Странные, правда, остатки, но тут уж ничего не попишешь. Играем с теми картами, которые сдали.

— Природа-мать создала сон, потому что человеку необходимо место расслабиться и спрятаться от жизненных невзгод и переживаний, — продолжала тем временем поучать Даниила незнакомка. — Место, где он останется наедине с самим собой, где он сможет быть настоящим, а не носить маску притворства, навязанную другими людьми. Кто дал тебе право посягать на замысел самой природы?

Прозвучало, конечно, солидно. «Кто дал тебе право...» Примерно такими же криками перемежал свою матерную тираду священник, когда Даня единственный раз в своей жизни зашёл в церковь и попытался покаяться о том, что умеет ходить в чужие сны. Божий человек прервал Даниила на полуслове и начал кричать что-то про бесов, дьявольские происки и прочую чепуху, половину из которой парень банально не понял.

Три дня после этого неудачного визита юноша чувствовал себя ни за что оплёванным и сверху ушатом помоев облитым. Единственное, что хоть как-то примиряло с действительностью, — церковь была католической.

Но вот сейчас похожие слова и интонация вновь вызвали в душе знакомое чувство отторжения и неприязни. Кто это такая, что позволяет себе царственным тоном поучать его и насылать этих злобных тварей? Рука болела неимоверно, вернее, её дёргало, и Данька на полном серьёзе опасался, что зубы в безразмерной пасти ядовитые.

Впрочем, идти на открытый конфликт Даниил не решился. Расклад сил абсолютно неясен, да и сила пока, по всей видимости, на стороне этой неизвестной женщины. Сейчас бы проснуться, но призрачная реальность крепко держала парня в своих объятиях. Приходилось изворачиваться в словесном поединке, надеясь, что всё в конечном итоге кончится хорошо.

— Я сразу прошу прощения, — предельно вежливо и где-то даже жалостливо начал Даниил, — только всё, о чем вы говорите, лично мне ранее было неизвестно. Но следуя Вашей же логике... Если мать-природа наградила меня умением ходить по чьим-то снам, то, значит, ей так было угодно. И кто вы такая, чтобы спорить с её замыслом?

— Нахал. — Теперь интереса во взгляде женщины стало не в пример больше. — Я богиня Дрёма, жена бога сна. Старые боги ушли за Кромку, но я осталась в этом мире, чтобы беречь сон людей от чужих посягательств. И не стоит прикрывать свои грязные делишки словами о матери-природе. Я скорее поверю в то, что ты жертва чьих-то неумелых заклятий. В любом случае сон каждого человека священен, так было и так будет. А ты не только вторгся в чужие владения, но погубил невинного человека.

— Погубил? — изумился Данька. — Невинного? Это кого же? Вот этого упыря, что мучил в подземелье невинных девушек?

— Нет, — досадливо дёрнула плечом Дрёма. — Я говорю о мужчине, из сна которого ты подло сбежал, не смея стойко ответить за свои поступки.

Вообще-то Даниил прекрасно понимал разницу между позорным бегством и достойным отступлением. Не то чтобы он испугался, впервые в жизни столкнувшись с какими-то гончими, но обалдел весьма знатно и решил, что играть в супермена не очень-то и разумно.

Сегодня вообще был день открытий. Сначала понимание полнейшей неадекватности бизнесмена, который даже во сне не поддавался уговорам отстать от его сестры и дать молодой девушке немного спокойной жизни. Потом зубастые твари, которые сначала кусают, а потом здороваются. Сон сексуального маньяка, от которого до сих пор хотелось принять душ и вымыть руки с хлоркой. И вот теперь вишенка на торте.

Древняя богиня, которой почему-то не спится и хочется поучить жизни всех окружающих. Расскажи ему кто-нибудь подобную историю хотя бы два дня назад, Даниил бы искренне восхитился и посоветовал фантазёру написать книгу, подобные вещи сейчас опять входят в моду и могут принести автору солидные дивиденды. Данькина картина мира, конечно, существенно отличалась от среднестатистических представлений о мире, но вот какие-то ушедшие боги в неё не вписывались абсолютно.

Даже если кто-то когда-то и правил этим миром, то с какого перепуга они вдруг решили вернуться? Или, как выясняется, вовсе не уходили?

Короче, фантастика в чистом виде из серии «такого не бывает». Сон был бы лучшим объяснением происходящего, вот только именно этот вариант в данном случае оказался абсолютно неподходящим.

— Что ты молчишь? — по-своему истолковала замешательство юноши богиня. — Ты согласен, что человек погиб именно по твоей вине?

— Не-не-не, — замахал здоровой рукой Даниил. — Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. На того мужика напали вот эти серые твари, так что с них и спрашивайте! Я же так понимаю, что это ваши зверушки?

— Это слуги моего мужа, — торжественным тоном ответила Дрёма. — Гончие сна.

На секунду женщина задумалась, а потом рассмеялась звонким журчащим смехом.

— Всё-таки как интересно, — объяснила она своё веселье. — Я никогда не задумывалась, что моего мужа зовут Сон и царствует он в человеческом сне. Вот и чьи это гончие? Человеческие или моего мужа?

— Милые зверушки, — пробормотал Даниил, оглядываясь на мельтешащий вокруг хоровод. — Думаю, что название обобщающее. Непонятно только, почему они ко мне прицепились? И давайте всё-таки разберёмся сразу. Это они, а не я, напали на Иванова, так что к его гибели я не имею никакого отношения.

— Ты собираешься спорить со мной, червяк? — вновь повысила голос богиня. — Гончие спали вечным сном, и только ты сумел пробудить их впервые за последнее столетие. Если бы ты не нарушил законы сна, то ничего и не случилось бы.

— Я не спорю, — как можно дружелюбнее ответил Даниил. — Но в ваших словах очень много неточностей и непоняток. То вечный сон, то всего сто лет спали. Законы какие-то... Где они написаны? Если бы я о них заранее знал, то непременно бы ознакомился...

— Замолчи! — поморщилась Дрёма, и рот Даниила сам собой наполнился чем-то липким и невкусным. — Твои слова безмерно меня раздражают своей невежественностью. Покон един для всех, кто вторгается в запретные сферы. Ты вёл себя неразумно и тем самым спровоцировал гончих сна. Погиб человек, и его смерть теперь на твоей совести.

Даня дёрнулся было возразить, но понял, что не может произнести ни слова. Неизвестная масса мешала совершить языку хоть малейшее движение. В ту же секунду парень почувствовал рывок и понял, что скован по рукам и ногам гончими сна. Хорошо ещё, что зубастые твари не пытались вновь попробовать на вкус его тушку, а просто оплели тело, как верёвками.

«Здрасьте-приехали, — подумал Даниил. — Бабуля узнает — убьёт на месте. Потом достанет с того света и убьёт повторно, чтоб неповадно было. Говорила же, что сон не место для прогулок и ничем хорошим шатания сюда не закончатся. Получите — распишитесь! Интересно, бабуля в курсе, что такое покон? Было бы интересно ознакомиться с подобной книжицей на досуге».

— Законы покона просты, но справедливы! — Теперь интонации богини очень напоминали те, коими обычно в суде объявляют приговоры. — Око за око, зуб за зуб. Ты повинен в смерти другого человека, а значит, должен заплатить за это преступление своей жизнью.

— М-м-м, — отчаянно замычал Даниил. Подобный расклад не нравился ему категорически. Вот уж на такой результат он явно не рассчитывал, погружаясь вечером в сон несчастного бизнесмена.

— Ты, наверное, хочешь что-то возразить, смертный? — ледяным тоном поинтересовалась богиня, снисходительно глядя на мычащего Даниила. — Увы, но твои слова имеют мало значения. Нас определяют поступки, а не то, как мы их объясняем.

Умирать отчаянно не хотелось, поэтому Данька продолжать мычать и дёргаться всем телом, пытаясь получить хоть небольшую отсрочку. Происходящее казалось чудовищным бредом, и от этого почему-то становилось ещё страшнее.

Он не хотел ничего плохого! Он не может умереть вот так просто потому, что кто-то когда-то придумал непонятные правила и обозвал их поконом. Бабушка, конечно, всегда запрещала Даньке ходить по чужим снам, но сегодня был особенный случай, поэтому парень искренне считал, что поступает правильно. В конце концов, сестра у него одна и кроме него защитить её некому.

Этот придурок Иванов владел бизнес-центром, в котором Санька решила снять помещение для своего детективного агентства. Да, вопросов нет, цена за кабинет была более чем приемлемая, но это же не значит, что можно теперь считать девушку своей личной рабыней.

Сначала этот козёл повадился приходить в гости, требовать кофе и отпускать скабрёзные намёки. Причём, как заметил Даниил, его не смущало даже присутствие в кабинете посторонних. Иванов по-хозяйски разваливался в кресле для посетителей, не просил, а буквально требовал кофе. Затем он начинал рассказывать, как опасен мир для маленьких хрупких девочек, которые должны не работать, а искать настоящего мужчину. Естественно, для того чтобы посвятить жизнь заботе о нем.

Даня прекрасно представлял, как Саньку раздражают подобные рассуждения, но его названая сестра демонстрировала чудеса выдержки и даже ни разу не попыталась вцепиться ногтями в глаза бизнесмену, а только мило улыбалась и томно вздыхала.

— Дань, ну что ты, в самом деле? — успокаивала она кипятящегося брата. — Было бы на кого обращать внимание. Потерплю немного, раскручусь и съеду куда подальше от этого озабоченного. Мне о клиентах думать надо, а не о фантазиях стареющего ловеласа.

Клиентов, к сожалению, пока как-то не наблюдалось. Частные детективы в нашей стране вообще не пользуются особенной популярностью, а уж тоненькая девушка ростом чуть больше полутора метров и вовсе вызывала обоснованные сомнения в своей компетентности.

Пара заглянувших в агентство человек, встретив Саньку, каждый раз уточняли, есть ли другие сотрудники, и, услышав короткое «нет», тут же исчезали в неизвестном направлении. Иванов обожал подтрунивать над Санькой по этому поводу и изощрялся в фантазиях, какой именно бизнес в её исполнении будет более успешен. Массажный салон был самым милым и добропорядочным вариантом.

Санька мужественно терпела, и Данька терпел вместе с ней, мечтая когда-нибудь разбить в кровь костяшки об эту сальную самодовольную рожу бизнесмена.

А потом Иванов решил, что хрупкую девушку можно поиметь другим способом. Он заявился в агентство и вместо кофе потребовал от Саньки найти какие-то номера счетов его делового партнёра. В подробности левых бизнес-схем Данька не погружался, но полностью согласился с сестрой, что дело попахивает криминалом. Вежливый отказ Иванов не воспринял, начал грозить тем, что выгонит Саньку на улицу, а потом и вовсе перешёл к разговорам о физическом насилии. Судя по всему, дело и впрямь было откровенно тухлым, поэтому Иванов жаждал выполнить его чужими руками. Как Санька должна исполнить заказ, его сильно не интересовало, поэтому и эти вроде бы вполне логичные аргументы оставались неуслышанными.

— Ты частный детектив, Александра? — нависал бизнесмен над сестрой, пытаясь сделать свой голос как можно более грозным и представительным. — Ну так у меня заказ, и меня не очень сильно волнует, как ты планируешь его исполнить. Мне нужен результат, и желательно вчера. Так что ты уж расстарайся, деточка, а не то живо освободишь помещение для кого-нибудь более сговорчивого.

Короче, Санька напряглась. А вместе с ней, естественно, напрягся и Даниил, которому судьба сестры была совсем небезразлична. А ну как действительно этот самодовольный индюк разорвёт договор аренды? Здесь будущее обладало таким многообразием вариантов, что половину из них даже рассматривать не хотелось, тем более Иванов просто не представлял, с кем именно связался.

Пускай Александра и выглядит как тростиночка, но девушка-оборотень способна доставить очень большое количество неприятностей любому. То обстоятельство, что Санька умела обращаться не в пантеру или волчицу, а всего лишь в чёрную кошку, большого значения не имело. Уж поверьте, умеючи эта хвостатая ушатает кого угодно. По крайней мере, Даньку ушатывала.

Даня пытался поговорить с бизнесменом тет-а-тет, но тот упёрся и слышать не хотел никаких разумных аргументов.

И вот тогда парень решился на самый крайний вариант. Умение ходить по снам — весьма редкая по нынешним временам штука. Впрочем, бабуля говорила, что за это и в древние времена убивали, не сильно разбираясь в обстоятельствах. Сон — дело такое... Интимное, если хотите. Только во сне человек остаётся наедине с самим собой, своими страхами, желаниями и фантазиями. Иные сны дети родителям, а жены мужьям не рассказывают, как уж тут полюбить человека, способного увидеть сокровенное во всех самых неприглядных подробностях?

С другой стороны, нормальный человек во сне становится мягким и податливым. Если постараться, то ему любую мысль подкинуть можно, причём так, что он её искренне своей считать будет. Впрочем, Иванов оказался ненормальным, поэтому, собственно, вся канитель и завертелась.

Но умирать Даниилу не хотелось. Рано пока ему было умирать, тем более из-за упрямого придурка, который не хотел договориться.

— Ты так забавно мычишь, человек! Прямо даже не хочется расставаться с тобой, — Дрёма явно наслаждалась беспомощным положением Даньки. У парня вдруг мелькнула мысль, что ей, наверное, слишком давно не выпадала возможность над кем-нибудь поглумиться. Власть свою показать хочется, а негде, судя по всему, и тут вдруг такой подарок в виде Даниила.

Впрочем, взгляд Дрёмы посерьёзнел, и она смотрела сейчас на юношу уже не просто так, а как будто размышляя над чем-то или просчитывая варианты.

«Может быть, обойдётся? — вспыхнула в душе Даньки отчаянная надежда. — В конце концов, кем ей самой приходился этот Иванов? Даже если он сдох, это не значит, что надо убивать ещё кого-нибудь».

— Моя свекровь, богиня Морана, коллекционирует души мёртвых и через них желает обрести былое могущество, — медленно сказала Дрёма, а затем вдруг усмехнулась каким-то своим мыслям. — Она себе даже пастыря нашла, который убивает с её именем на устах. И я вот подумала, а чем я хуже?

Вопрос наверняка был просто риторическим, поэтому Даниил попытался просто растянуть губы в улыбке.

«Обойдётся! Обойдётся!» — набатом билась мысль в голове у парня.

— Жить хочешь? — прищурившись, посмотрела на парня богиня, как бы прикидывая, не ошиблась ли она в своём выборе.

Даня кивнул, а Дрёма в ответ на этот жест лишь усмехнулась.

— Я даже не сомневалась в этом. Но удовольствие жить, как раньше, придётся заработать. Из-за тебя погиб человек, и это преступление, требующее платы. Так вот я хочу, чтобы взамен одной потерянной души ты вернул мне семь! Тебе понятно?

Дрёма щёлкнула пальцами, и Даниил с наслаждением пошевелил во рту освобождённым языком.

— Сроку тебе на всё сто ночей даю, а коли не справишься, то будешь сам виноват во всех своих проблемах. — Теперь улыбка богини уже не казалась юноше такой прекрасной и обворожительной. — Могу лишь одно тебе обещать, что умирать ты будешь долго и очень-очень больно.

— А как мне спасать-то их? — смог наконец выдавить из себя первые слова Даниил. — И как я пойму, что это спасение засчитано? Надо бы какие-то условия или критерии обговорить...

— Никаких условий, — жёстко оборвала его Дрёма. — Ты спасаешь людей от смерти, а я принимаю решение, считать ли это искуплением твоей вины. Всё, других вариантов нет.

— Да я же не спорю, — пожал плечами Данила. — Просто мне же тоже надо понимать, где искать этих счастливчиков. По больницам ходить или просто бабушек одиноких через дорогу переводить.

— А это уж как сам решишь, — улыбнулась богиня. — Одно скажу: в чужие сны ближайшие два дня не суйся. Да и сам спать не ложись, незачем тебе это. Гончие сна хорошо запомнили твой след и обязательно придут за тобой, как только ты здесь появишься.

— А разве вы... — начал было Даниил, но Дрёма даже не дала ему задать вопрос до конца.

— Могу ли я управлять ими? Могу. Но только в определенных пределах, и ближайшие два дня делать этого не буду. В любом случае, смертный, ты совершил проступок и должен вынести хоть какой-нибудь урок из произошедшего.

Да уж, приятное известие. Как можно не спать так долго, Данька не представлял даже в принципе. Особенно с учётом того, что этой ночью он тоже практически не отдыхал.

— А если я усну? И эти твари меня сожрут? Что тогда?

— Ты больше никогда не проснёшься. — Ответ богини поражал своей лаконичностью, а пренебрежительное движение плечом говорило, что она не расстроится.

— Но ведь я тогда не смогу выполнить ваше задание. Какой же тогда в нём смысл? — попытался воззвать Даниил к логике Дрёмы.

— Не знаю, — легкомысленно пожала плечами Дрёма. — Я просто захотела развлечься. Убить тебя никогда не поздно.

Богиня была женщиной, поэтому и логика её отличалась от Данькиной причудливостью мыслительных поворотов.

— Ты вообще не о том спрашиваешь, смертный, — вновь заулыбалась богиня. — Нет бы на колени упасть, ноги мне целовать и благодарить за милость божественную. А ты вопросы задаёшь, условия ставить пытаешься... Знаешь что? Сроку для спасения первой жизни даю тебе неделю. Не справишься — будем считать, что от тебя нет никакого толку.

— Да какая неделя?! — неосознанно повысил голос Даниил. — Вы же даже не объяснили, что именно я делать должен.

— Спасти семь жизней, — расхохоталась Дрёма. — И поторопись! Гончие после сна всегда очень голодные!

С этими словами она щёлкнула пальцами, и одна из серых тварей немедленно вцепилась в ногу юноши. Даниил заорал от страшной боли и проснулся.

Подушка и лёгкое одеяло оказались насквозь мокрыми от пота, а за окном уже давным-давно занимался рассвет. Зажжённые в изголовье кровати свечки давно превратились в воспоминание, но запах сгоревшего воска вперемешку с травами всё ещё наполнял помещение.

— Ну ни фига себе сходил за хлебушком, — пробормотал Даниил и внимательно осмотрел своё тело. Укушенные рука и нога продолжали болеть, однако следов зубов на коже не оказалось вовсе.

Теоретически можно было подумать, что всё случившееся Даньке просто привиделось, но дёргающая рука говорила об обратном.

«И что же теперь делать? — с тоской подумал юноша, садясь на диван и обхватывая голову руками. — Кого я должен спасти?»

Звон будильника оповестил парня о том, что думать некогда. Начинается новый рабочий день.

— Интересно, а нас в зал пустят?

— Какой зал? — удивился Нифонтов, не отрывая взгляда от дороги. Машинопоток в область на Ярославском шоссе хотя и двигался довольно быстро, оказался достаточно насыщенным, поэтому оперативнику приходилось быть за рулём особенно внимательным.

Причём какая удивительная штука. Казалось бы, десять часов утра, они едут в область, то есть против направления движения основной массы автомобилистов, а оказывается, легче от этого обстоятельства совсем не становится.

Если встречный поток подобно огромной змее двигался не быстрее пешехода, то отдельский микроавтобус то и дело обгоняли какие-то совсем уж безбашенные лихачи, абсолютно не боящиеся камер и машин дорожной полиции. Причём эти ухари не ехали, а летели над дорожным полотном, полностью игнорируя соседние автомобили, а оттого то и дело создавая аварийные ситуации.

— Ну тот, который по телевизору показывают, — пояснила Женька, как будто бы удивляясь непонятливости своего коллеги. — Когда по первому каналу рапортуют об очередном успешном запуске космической ракеты, то репортаж ведут из огромной комнаты, в которой компьютеры и огромный экран с картой космоса. Они ещё с космонавтами в этом зале разговаривают по видеосвязи.

— Жень, если ты не забыла, то мы вообще-то по делу едем, а не на экскурсию, — укоризненно ответил Нифонтов. — И экскурсии в план наших действий никак не входят.

— А мы и не будем говорить про экскурсию, — пожала плечами Мезенцева. — Просто объясним, что для расследования необходимо обследовать все помещения центра.

Отвечать Николай не стал, только покрутил досадливо головой и с тоской подумал о причудливости бытия. Когда и кому пришло в голову сделать Евгению сотрудницей отдела 15-К, он не понимал до сих пор.

Понятное дело, что люди с улицы в их подразделение не попадают, и если когда-то лейтенант Мезенцева сумела отыскать дорогу к неприметному особнячку недалеко от Сухаревской площади, значит, так тому быть и суждено. На первых порах, конечно же, не обошлось без некоей притирки, какие-то закидоны у девушки прошли сами собой, а к другим в конце концов привыкли. Да и правды ради — не была лейтенант Мезенцева совсем уж бестолковым сотрудником, головой при желании соображала хорошо, оперативное чутьё тоже присутствовало, так что чужого места в отделе явно не занимала. Казалось бы, год-два поработает и встанет, как пазл, в единую картину коллектива.

Но не тут-то было. Женька оказалась таким невообразимым уникумом, что вопрос о причудливости нитей судеб нет-нет да и всплывал в голове у Николая. То с ведьмаком шашни крутить начнёт, то задержанного доведёт до энуреза. А сейчас вот сидит и бубнит без остановки в ухо коллеге о детской мечте побывать в «самом главном центре управления космонавтами». Хорошо ещё, что она хотя бы сама на Луну не просится. Хотя, с другой стороны, плохо. Запросто может быть, что Ровнин и согласился бы её туда отправить. На полгодика. Без скафандра.

Впрочем, долго разглагольствовать у Мезенцевой всё равно не получилось. После ВДНХ машины, направляющиеся в область, окончательно перестали стесняться и не поехали, а буквально полетели по своим делам, так что путь до точки назначения оказался не таким уж и продолжительным по времени.

Подъем по эстакаде, ракета на въезде в город — и вот отдельский микроавтобус уже подруливает к служебной стоянке Центра управления полётами.

— О, похоже, что нас уже ожидают. — Людей в этот час на улице почти не было, так что Женька вычислила встречающего практически без усилий. — Судя по одежде, чекист.

— С чего ты взяла? — на автомате спросил Николай, тормозя возле шлагбаума и окидывая взглядом высокую фигуру мужчины в чёрном кожаном плаще, который неторопливо шёл в сторону их автомобиля.

Охранник в будке возле шлагбаума мазнул по микроавтобусу взглядом и даже не попытался встать, чтобы выяснить, кто и по какому поводу приехал. Судя по всему, особого впечатления фигуры сотрудников отдела на него не произвели, а значит, либо сами подойдут, либо просто уедут. Наверняка у него в ногах на полную мощность работал какой-нибудь компактный обогреватель, так что нежелание мужчины вылезать на улицу было понятным.

— Коля! Ты чего, в самом деле? — возмутилась Мезенцева. — Разве не видишь? Ну какой нормальный человек напялит на себя такую униформу? Ему ещё широкополую шляпу в комплект — и вылитый Глеб Жеглов на задержании Горбатого.

— Жеглов вообще-то в МУРе работал, — поправил коллегу Нифонтов, но та лишь досадливо всплеснула руками.

— Ой, да какая разница! Просто прими как факт, что нормальные люди в подобные балахоны не одеваются. Плюс ко всему он именно к нам идёт, а значит, больше некому. Олег Георгиевич же предупреждал, что нас местный эфэсбэшник встречать будет.

Этот аргумент звучал более весомо, хотя на самом деле Николай был согласен с Женькой и по поводу плаща. Нет, понятное дело, сентябрь в этом году выдался дождливым и промозглым, но человечество давно придумало более удобные виды одежды, чем плащ из толстой кожи мамонта, который только что не скрипел при ходьбе. Издалека вообще складывалось ощущение, что ткань даже не сминается при ходьбе, а саму накидку в помещениях следует не на вешалку вешать, а просто ставить в углу, как средневековые доспехи.

Впрочем, надо отдать должное, что у встречающего оперативников мужчины был настолько уверенный в себе и независимый вид, что его облачение смотрелось на нем вполне себе цельно и органично. По крайней мере, Николай на секунду попытался представить этого человека в жёлтом китайском пуховике и понял, что картинка не складывается. Сразу же чувствуется несоответствие, диссонанс. Примерно такой же, как если бы Ровнин Олег Георгиевич не трубку начал курить с душистым табаком, а папироску смолить принялся, к тому же сидя на корточках у входа.

От разглядываний местного чекиста оперативников отвлёк нетерпеливый звук клаксона, раздавшийся от подъехавшей сзади машины.

— Уважаемые, вы долго ещё на проезде стоять собираетесь? — Охранник всё-таки вылез из будки и сейчас стоял возле водительской дверцы, нетерпеливо постукивая по стеклу. — Здесь вообще-то режимный объект, не надо мешать людям работать.

Мезенцева уже открыла рот, чтобы поставить на место зарвавшегося охранника, не сумевшего с первого взгляда опознать прославленных сотрудников охраны правопорядка, но её опередил оклик мужчины в кожаном плаще:

— Алексеич, полегче! Открывай шлагбаум, это ко мне гости пожаловали…

Ну вот теперь и впрямь не осталось никаких сомнений. Женька вновь повернула голову в сторону встречавшего их колоритного персонажа и сумела рассмотреть его более подробно. Впрочем, кроме выдающегося плаща, всё остальное во внешности можно было считать вполне себе обыкновенным.

По крайней мере, внимание старшего лейтенанта Мезенцева подобный мужчина точно бы не привлёк. Ну да, рост выше среднего, подтянутый, широкие плечи, причём туго затянутый пояс плаща только подчёркивал это обстоятельство. Но вот привычка сутулиться тут же сводила на нет всё положительное впечатление от физических достоинств их нового знакомого.

Лёгкая седина в иссиня чёрных волосах могла бы смотреться благородно, но мягкие черты круглого лица опять-таки смазывали весь образ при первом же взгляде. Дальше подробности уже никому не интересны, причём каждую из этих подробностей можно считать как достоинством, так и недостатком. Лоб широкий, нос большой, губы тонкие, глаза карие. Короче, человек как человек, даром что чекист.

Тем временем Николай уже успел припарковать их микроавтобус на одном из множества свободных мест и, выключив двигатель, принялся выбираться наружу.

— Жень, ну ты чего там? Уснула? — окликнул он коллегу, видя, что девушка не торопится наружу.

— Сам ты! — огрызнулась Мезенцева и выскочила на улицу. Непроизвольно поёжившись под порывами холодного ветра, она первая протянула руку подошедшему чекисту:

— Добрый день! Что у вас тут случилось?

Нифонтову оставалось только смущённо улыбнуться краешком рта, но обрывать или одёргивать девушку он не собирался. За их плечами были сотни совместно раскрученных дел и проведённых операций, так что к некоторым особенностям поведения коллеги он уже успел привыкнуть, а некоторые даже научился использовать для общей пользы дела.

Вот и сейчас Женька отвлекла на себя всё внимание встречающего их мужчины и тем самым дала оперативнику прекрасную возможность составить собственное мнение о сотруднике смежного ведомства. Впрочем, встречающий их мужчина, как оказалось, обладал довольно неплохой реакцией, поэтому много времени в распоряжения Николая не осталось.

Шустро изобразив лобызание рук Мезенцевой, он как-то ловко перетёк ей за спину и буквально через секунду стоял с другой стороны микроавтобуса рядом с Нифонтовым.

— Добрый день! — крепко пожал чекист руку Николая. — Дорохов Сергей Михайлович, куратор ЦУПа и попутных объектов. Большое спасибо, что так оперативно среагировали на мою просьбу.

— Да не за что, — пожал плечами Нифонтов. — Потому что это не мы среагировали, а руководство.

— Неважно, — отрицательно покрутил головой Дорохов. — Вы здесь, и я надеюсь, что с вашей помощью появится хоть какая-нибудь ясность в происходящем.

— Ничего не понятно, но очень интересно, — одними губами улыбнулся Николай. — Рассказывайте.

— Тут не рассказывать, тут показывать надо, — неожиданно смутился Дорохов и почему-то оглянулся по сторонам, а затем, понизив голос, добавил: — Пойдёмте со мной, вы там сами всё увидите.

И чекист повёл недоумевающих оперативников в совсем другую сторону от главного входа Центра управления полётами.

— А куда это мы? — буквально подпрыгнула Женька, сообразив, что столь желанная экскурсия, судя по всему, откладывается на неопределённый срок.

— В седьмую лабораторию, — не замедляя шага, ответил Дорохов. — У неё отдельный вход, и туда с улицы иначе попасть невозможно.

— А я думала, что у вас в ЦУПе что-то случилось, — с сожалением в голосе протянула Мезенцева, не обращая внимания на неодобрительные покачивания головой Николая.

— Да уж лучше бы там что-то произошло, — внезапно разгорячился чекист. — Там-то всё понятно, как реагировать, а вот с этой лабораторией с кондачка решить проблему сложно. Очень уж объект специфический.

— И что в нем такого специфического? — не отставала от чекиста Женька.

— Девушка, — в голосе Дорохова появились металлические нотки, — при всём уважении, есть вещи, которые лучше никогда не знать. Поверьте мне, спать при этом вы будете гораздо спокойнее.

— Нам для расследования может понадобиться вся доступная информация, — не успокаивалась Мезенцева, но чекиста её доводы не убедили.

— Доступную получите. — Сергей Михайлович остановился у неприметной металлической двери в длинном заборе. — Но не более того, и этот вопрос с вашим начальством был согласован отдельно.

Впрочем, Мезенцеву такие мелочи никогда не останавливали, что она и подтвердила многозначительным фырканьем. Дорохов же никак внешне на такое выражение эмоций не отреагировал, обращаясь уже к Николаю.

— Непосредственно в лабораторные отсеки мы заходить не будем, но всё равно объект специфический, поэтому постарайтесь ничего не трогать и любые действия осуществлять только после согласования со мной. Хорошо?

Нифонтов кивнул, впрочем, вопрос, скорее всего, был чисто риторический и не подразумевал хоть каких-нибудь возражений.

Судя по всему, оперативников и впрямь ожидала экскурсия в место, куда могут попасть только избранные. Ничем другим тройной кордон охраны объяснить бы не получилось.

К тому моменту, как они всё-таки зашли в кабинет, открытый ключом и проксимити картой Дорохова, их минимум дважды успели просветить рамками металлоискателей и ещё столько же раз внимательно прочитать текст служебных удостоверений. Количество камер в ярко освещённых коридорах и вовсе не поддавалось хоть какому-нибудь подсчёту, потому что все они были разнообразных конструкций и встречались буквально на каждом шагу. Причём некоторые висели не под потолком, а находились на уровне пояса или даже щиколоток оперативников.

Так что можно было констатировать, что по крайней мере в этой части подконтрольного Дорохову объекта с безопасностью всё в порядке. Впрочем, уже потом Николай подумал, что и разгильдяйство снаружи вполне себе может оказаться показным. Дескать, заходите, люди добрые, берите что хотите. И расслабившийся дурачок запросто попадётся в расставленные сети.

Профессионалы на подобные объекты просто так не заходят. Как правило, их появление готовится сильно загодя и практически всегда сопровождается вербовкой кого-то внутри нужного места. Так что с ними затеянный маскарад наверняка не прокатит, но так и профессионалы каждый день не появляются. Вскрывать их на дальних подступах — ария совсем из другой оперы. А вот дурачков, решивших поживиться хоть чем-то по-быстрому, хватает везде и во все времена. И весь полицейский опыт Николая подсказывал, что именно от них случаются наибольшие проблемы.

— А я думала, что чекисты живут побогаче, — разочарованно протянула Евгения, оглядывая действительно спартанскую обстановку в кабинете Дорохова. — А у вас здесь всё как-то совсем скромненько.

Кабинет оказался небольшим, буквально три на четыре метра. Солидный и даже по внешнему виду тяжёлый сейф, шкаф для одежды, вешалка и стол с несколькими стульями. Ни кресел, ни дивана. Даже для чайника — казалось, непременного атрибута всех казённых помещений — и то места не нашлось. Складывалось ощущение, что если эту комнату и посещают, то совсем изредка и исключительно по работе, стараясь не проводить здесь ни одной лишней минуты.

Единственной вещью, выбивающейся из общей картины, был большой и достаточно современный ноутбук, к которому откуда-то из-под стола тянулось сразу несколько проводов.

— Извините, золотой унитаз пришлось вывезти, — в тон ей ответил безопасник, откидывая крышку лэптопа и запуская устройство. — Сами понимаете, времена нынче неспокойные.

— Действительно, — понятливо покивала Мезенцева. — Фарфоровый всё-таки глазу привычней, да и ёршиком тереть не так жалко, ценные крупинки не отваливаются.

— Женя! — оборвал коллегу Николай, видя, что останавливаться девушка не собирается. — Сантехнические изыски потом обсудишь. Мы работать приехали.

Мезенцева лишь фыркнула и демонстративно дёрнула плечиком, впрочем, Николай на её демонстрацию не обратил никакого внимания. При всём своём балабольстве к работе Женька относилась предельно серьёзно, не упуская из виду ни одной серьёзной детали, и вполне могла подкинуть дельный совет, сопоставив, казалось бы, абсолютно несвязанные детали.

— Сергей Михайлович, — обратился Нифонтов уже к чекисту. — Мы вас слушаем предельно внимательно. Что у вас случилось?

— Что случилось, что случилось… — пробормотал Дорохов, а затем тяжело вздохнул. — У меня, капитан, просто…

Безопасник запнулся, кинув быстрый взгляд в сторону Женьки, а затем всё-таки закончил фразу.

— У меня, капитан, полный треш. Мы находимся в закрытой лаборатории закрытого КБ. Понимаю, что звучит глупо, но вот такая вот секретная матрёшка. Характер разрабатываемых изделий вам знать необязательно, но поверьте, отчёты о процессе разработки регулярно докладывают на самый верх. Так вот, с учётом важности стоящих перед лабораторией задач, на контроле держится всё, вплоть до банальной простуды из-за промоченных ног. Во-первых, люди, работающие здесь, владеют слишком большим количеством государственных секретов, а значит, надо быть уверенными, что они действительно болеют, а не едут куда-нибудь в сторону государственной границы. А во-вторых, здесь не так много сотрудников, чтобы внеплановая потеря кого-то из них хотя бы на неделю прошла незамеченной.

— Каменный век какой-то, — не смогла удержаться от комментария Мезенцева. — Не удивлюсь, если вы скажете, что нерадивых сотрудников приковываете к стене цепью и заставляете работать круглосуточно.

— Нерадивых сотрудников здесь нет, — жёстко ответил девушке Дорохов. — В эту лабораторию люди с улицы не попадают, они все обладают громадным опытом, каждый в своей области. Так что лентяи и неучи собираются где-то в другом месте. Кроме того, у попавших сюда достаточно внушительные зарплаты, не считая солидного соцпакета. Стимулы бывают разные, причём надо заметить, что цепь — далеко не худший из них.

— Мне кажется, что мы опять отвлеклись от темы, — Николай вновь выступил в роли миротворца, хотя в душе признал, что эта роль ему уже порядком надоела. Впрочем, если Дорохов и смутился, буркнув под нос что-то извинительное, то Мезенцева только громко фыркнула и с независимом видом уселась на один из гостевых стульев.

— Дело в том, — тон Дорохова снова стал деловым и размеренным, — что неделю назад один из сотрудников лаборатории оказался на приёме у психиатра. Впрочем, тогда я не стал особо переживать и списал произошедшее на роковую случайность.

— Та-а-ак, — с интересом протянула Женька, подобравшаяся, как кошка перед прыжком.

— Три дня назад ещё один наш сотрудник оказался в реанимации, — со вздохом продолжил чекист. — Закрытая черепно-мозговая травма и множественные гематомы по всему телу. Я пообщался с хирургами, и они утверждают, что следы на теле оставлены не кулаками. Твёрдый тупой предмет, что-то типа дубинки. Случай непонятный и по-своему загадочный. Его обнаружили в городском парке поздно вечером. У нас там недавно охранников ввели, ездят на велосипедах, следят за порядком, чтобы никто никакое имущество не ломал, вот они и нашли тело нашего инженера.

Дорохов замолчал и с силой потёр ладонью переносицу, как будто что-то вспоминая или пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции.

— Судя по всему, неприятности на этом не закончились, — аккуратно поторопил безопасника Николай, внимательно слушавший его рассказ и старавшийся не упустить ни одной, даже самой малозначительной детали.

— Я бы сказал иначе, — в очередной раз вздохнул Дорохов. — Дальше началась форменная чертовщина, из-за которой мне и пришлось составлять на имя руководства подробную записку обо всех происшествиях в лаборатории.

Чекист снова замолчал, но Николай с Женькой не торопили его, давая возможность собраться с мыслями и самому рассказать обо всём, что он считал нужным. Андрей Михайлович сидел за столом, не поднимая на оперативников глаз, и ожесточённо ковырял у себя на руке какую-то болячку.

— Такое ощущение, что это я Синицына к психиатру отправил, — внезапно с каким-то ожесточением проворчал Дорохов, не отрывая взгляд от своих ладоней. — Но крайним почему-то выставляют именно меня. Только начал с избиением Алтунина разбираться, как на тебе — новая напасть.

— Действительно, сплошная полоса неприятностей, — согласился с чекистом Нифонтов. — И что же произошло на этот раз?

— Сейчас покажу, — вздохнул Дорохов, разворачивая экран ноутбука к оперативникам. — Смотрите.

На экране запустился видеофайл. Судя по всему, это была запись с камеры одного из кабинетов, причём достаточно хорошего качества. Можно достаточно чётко разглядеть грузного мужчину, сидящего за огромным столом и постоянно вытирающего платком вспотевшую шею. Видео оказалось цветным, поэтому Женька сразу же обратила внимание на раскрасневшееся лицо и суетливые движения рук человека, за которым они сейчас наблюдали.

— Это Арсеньев Глеб Викторович, — пояснил Дорохов, тоже внимательно наблюдая за происходящим на экране. — Заместитель главного конструктора.

— Конструктора чего? — немедленно отреагировала на реплику безопасника Женька, но тот на провокацию не поддался.

— Конструктора лаборатории, — с нажимом ответил он, чётко определяя границы дозволенной информации, и повторил: — Арсеньев Глеб Викторович.

— Ну ладно, — с самым невинном видом улыбнулась девушка. — Заместитель так заместитель. И что с ним не так?

— Жень, хватит ёрничать, — перебил её не отрывавший взгляда от экрана Нифонтов. — Ты что, сама не видишь, что происходит?

— Жень, посмотри внимательно, — повторил Нифонтов. — Что ты видишь?

Мезенцева подошла ближе к монитору, вгляделась в происходящее на экране и задумчиво почесала курносый носик.

— Разговаривает с кем-то, — протянула она, не отрывая взгляд от монитора. — Думаешь, что наш уважаемый инженер с призраком беседует?

— Ну вряд ли сам с собой, — пожал плечами Нифонтов. — В любом случае либо призрак, либо ещё один клиент психиатров из этой лаборатории, что уже наводит на нехорошие мысли.

— Да нет, — вступил в разговор внимательно слушающий оперативников чекист. — Заместитель главного конструктора находится в полнейшем рассудке. Я сам с ним беседовал и доктора из медсанчасти приглашал. Он полностью осознает, кто он такой, где находится и прочие подобные вещи. А вот дальше начинается полнейшая чертовщина.

— Не надо так говорить, — с абсолютно серьёзным лицом заметила Дорохову Евгения. — Слово «чертовщина» вообще лучше убрать из лексикона и не поминать вслух разную нечисть. В данном случае, как я понимаю, произошло что-то непонятное, не имеющее объяснений.

Чекист удивлённо посмотрел на Мезенцеву, затем непроизвольно сглотнул и пробормотал что-то отдалённо похожее на извинения. Слова Женьки, сказанные предельно серьёзным тоном, произвели на Дорохова такое сильное впечатление, что он даже не заметил жеста Нифонтова, который сначала показал коллеге кулак, а затем повертел пальцем у виска.

— Сергей Михайлович, — чекист продолжал молчать, и Николай был вынужден прийти к нему на помощь. — Так что с этим конструктором? И когда была сделана эта запись?

Конкретные вопросы вывели безопасника из ступора, и взгляд, обращённый к Нифонтову, уже начинал светиться прежним огоньком деловитости и дисциплины.

— Ещё раз извините, — на этот раз уже более членораздельно произнёс Дорохов. — Я раньше как-то и не задумывался о значении некоторых привычных слов. Так вот, Глеб Викторович Арсеньев, заместитель главного конструктора, не производит впечатления сумасшедшего. Вместе с тем поверить в его рассказ тоже крайне затруднительно.

— Может быть, правильнее будет побеседовать с самим Глебом Викторовичем, — предложила Мезенцева. — Вы можете пригласить его сюда или отвести нас к нему в кабинет.

— Нет, — покачал головой безопасник. — Я счёл правильным изолировать его дома. Это не домашний арест, но и сеять панику в лаборатории я тоже никому не позволю.

— Тогда поехали, — буквально подпрыгнула на месте Женька. — В любом случае без его рассказа дело с места не сдвинется.

— Зачем ехать? — удивился Дорохов. — Мы с ним вполне можем по видеосвязи переговорить. Тем более что у него дома установлен комплекс защищенной коммуникации. Сами понимаете, человек в возрасте, может и приболеть, а контроль за делами требуется постоянный.

— До чего техника дошла, — завистливо протянула Женька. — Это не мы с тобой, Коля, которые вынуждены чуть что сразу ножками топать. Вот это прогресс, вот это уровень.

Дорохов посмотрел на девушку с подозрением, видимо, подозревая в её словах сарказм или издёвку, но комментировать не стал, а молча достал из сейфа ноутбук и принялся настраивать подключение. Арсеньев на вызов отозвался практически сразу, как будто бы сидел у включённого компьютера и ждал, пока кто-нибудь захочет с ним поговорить.

— Сергей Михайлович! — чуть ли не закричал он, увидев на экране безопасника. — Как дела? Вы уже разобрались с тем полтергейстом, что мешает нам работать? Знаете, я тут подумал, а ведь он подсказал весьма здравую идею! Мне срочно необходимо на рабочее место, чтобы проверить её на стенде.

— Добрый день! — неторопливо ответил Дорохов, разворачивая ноутбук так, чтобы в поле зрения камеры попали оперативники отдела-15К. — С проверкой теорий надо будет ещё немного обождать, а что по поводу полтергейста, так вот... Познакомьтесь, Глеб Викторович! Это специалисты из Москвы, они хотят задать вам несколько вопросов как раз таки по поводу произошедшего. Капитан Нифонтов и старший лейтенант Мезенцева.

— Да сколько можно, — сразу как-то сник инженер. Его круглое лицо сморщилось, будто бы Арсеньев решил вот-вот заплакать. — Я же уже и вам, и доктору все не один раз рассказывал. В конце концов, это... явление... Оно же не несло ровно никакой угрозы. Оно просто желало быть услышанным.

— Как это не несло, — побагровел Дорохов. — А проект квартального отчёта? Там не осталось ни одной целой страницы! Всё изорвано или заляпано неведомой грязью!

— Вы не понимаете, Сергей Михайлович! — Арсеньев тоже раскраснелся и начал говорить ещё быстрее, буквально выплёвывая слова со скоростью пулемёта. — Оно просто хотело обратить на себя внимание. Предложенный им принцип сохранения тепловой энергии...

— Извините, что прерываю, Глеб Викторович, — вмешался в перепалку Николай, понимая, что учёного сейчас унесёт в дебри теоретических изысканий. — Но даже если встреченный вами призрак и правда прекрасно разбирается в конструировании ракет, то это не значит, что он абсолютно безопасен. Подобная публика отличается крайней непредсказуемостью в поступках и никогда не задумывается о последствиях. Сегодня он вам отчёт испортил, а завтра и придушить может, если решит, что вы слушаете его недостаточно внимательно.

— В смысле придушить? — недоуменно поднял брови инженер. — За что?

— За науку! — вставила свои пять копеек Мезенцева. — Призраки не всегда ведут научные дискуссии по общепринятым правилам. Ваш новый знакомый... Он что-нибудь говорил о себе? Может быть, рассказал, кто он такой или почему появился в вашем кабинете?

— Он представился, — теперь голос Арсеньева стал тихим и каким-то осипшим. — Я не запомнил фамилию, только имя-отчество. Геннадий Степанович. Понимаете, я вообще очень удивился, когда он возник в моем кабинете. У меня магнитный замок, который открывается с кнопки, и без звонка в кабинет посторонние войти не могут. Я пришёл на работу, решил ещё раз перечитать квартальный отчёт о проведённых исследованиях и обнаружил, что он безнадёжно испорчен. А когда я решил, что это чья-то злая шутка, то вот тут и появился этот человек.

— Как он выглядел? — спросил Нифонтов, едва уловив паузу в рассказе инженера.

— Да обыкновенно, — пожал плечами Арсеньев. — Мужчина средних лет, лицо обычное, рост тоже. Я только удивился, что он был в халате. Знаете, когда-то давно существовало такое правило, что научные сотрудники в лабораториях должны облачаться непременно в халаты. Так уже давно никто не ходит, а этот мужчина был в нем.

— Хорошо, — кивнул Нифонтов. — И о чем вы с ним говорили?

— Он сказал, что в нашем отчёте сплошной антинаучный бред, — потускнел инженер. — Говорил про какую-то шарашку, что меня даже туда бы не взяли с таким узким и негибким подходом к решению научных проблем. А потом начал рассказывать свою гипотезу сохранения тепловой энергии. И знаете, очень небезынтересную теорию. Многие положения, конечно, требуют проверки, но вместе с тем... Вместе с тем... Знаете...

— Глеб Викторович, — поднял перед собой руки Нифонтов. — Я не силен в науке, всё, о чем вы сейчас пытаетесь мне рассказать, для меня тёмный лес, если не сказать больше. Меня интересует только призрак.

— Ну а что вы тогда хотите от меня услышать? — внезапно рассердился инженер. — Призрак как призрак. Я, если честно, материалист и обычно с подобными сущностями не общаюсь. Тут как-то всё достаточно необычно вышло, спонтанно, что ли… Тем более что Геннадий Степанович затронул проблему, над которой лаборатория безуспешно бьётся уже очень долгое время. Видите ли, молодой человек…

— Стоп, — снова поднял перед собой ладони Нифонтов. — Я понял, что проблема крайне важная и актуальная, но поверьте, лично для меня этого знания вполне достаточно.

— Глеб Викторович, — не выдержал научного энтузиазма инженера Дорохов. — Хватит нам мозги пудрить государственными секретами. Сколько раз можно предупреждать, что разглашение посторонним любых нюансов деятельности вашей лаборатории — подсудное дело. Вы опять за своё?

— Вообще-то, Сергей Михайлович, этих людей рекомендовали лично вы! — обиделся Арсеньев. — Так что надо было предупредить, что со мной беседуют не сотрудники государственных структур, а посторонние с улицы! Тогда бы я и вёл себя в соответствии с вашими установками. Изображал дебила и отвечал междометиями! Так, по-моему, вы нас инструктировали себя вести на последнем инструктаже?

Дорохов смущённо покраснел и кинул быстрый взгляд на оперативников, но всё равно и не подумал идти на попятную.

— Я вызвал вас на разговор по поводу происшествия в лаборатории, а не на научный диспут по работе лаборатории, — строго ответил он инженеру. — Так что не надо ёрничать и обижаться на меня за то, что я просто делаю свою работу. И про инструктаж вспоминать не надо! Я же не виноват, что ваши подчинённые — как дети малые. Стоит кому-нибудь восхититься их научными достижениями, так у них сразу же словесный водопад начинается. Или вам конкретные случаи напомнить?

На эту отповедь чекиста Арсеньеву, видимо, ответить оказалось нечем. Люди науки, как правило, тщеславны по определению и легко поддаются даже грубой лести, если она связана не с ними лично, а с результатами их работы. Буквально парочка в нужную минуту сказанных фраз — и заслуженный доктор наук уже, как ребёнок, взахлёб рассказывает о результатах последних экспериментов.

Так что, по большому счету, Дорохов прав, и инженер был вынужден признать это. Когда имеешь дело с государственными секретами, лучше как можно больше молчать. Знающие люди могут сделать далеко идущие выводы даже по случайным обмолвкам.

— Глеб Викторович, — снова вступил в беседу Нифонтов. — Спасибо вам огромное за помощь. Если вам нечего добавить, то мы, пожалуй, попробуем познакомиться с вашим призраком лично.

— Он не мой, — сварливо отозвался Арсеньев. — Хотя признаюсь честно, я не отказался бы от такого сотрудника в лаборатории. Всего хорошего, молодые люди. Рад был познакомиться.

— Подождите, — внезапно встрепенулась Мезенцева, стоявшая весь разговор за плечом Нифонтова и не произнёсшая до сих пор не звука. — Глеб Викторович, один вопрос.

— Слушаю вас, милая девушка, — приосанился инженер.

— А вот этот призрак, — Женьке явно не хватало слов, и она отчаянно пыталась заменить их жестикуляцией. Видимо, вопрос в её голове возник в самый последний момент и ещё не успел оформиться окончательно. — Вот вы с ним поговорили, он вам рассказал что-то, а потом? Как вы расстались? Вы ушли или он исчез первым? И если да, то как исчез?

— Хм, — на секунду задумался Арсеньев. — А ведь и правда, это произошло достаточно необычно. Вернее внезапно. Знаете, этот Геннадий Степанович… Он как будто бы вспомнил что-то! Понимаете, он появился из ниоткуда, когда я пытался понять, что за неприятность произошла с отчётом. Ну вот просто возник посреди комнаты и с ходу начал выговаривать мне, что мы неправильно ведём наши исследования. Я, признаться честно, когда немного испуг прошёл, даже конспектировать пытался его мысли, уж очень мне любопытными показались. А потом он как будто бы вспомнил что-то. Он так странно похлопал себя по бокам, а потом говорит: «Короче, некогда мне тут с тобой, неизвестно, надолго ли это, надо ещё родные места посмотреть». И исчез! Вот так вот одномоментно, как будто бы в воздухе растворился!

— Спасибо огромное, — искренне поблагодарила инженера о чем-то задумавшаяся девушка. — Вы нам очень помогли!

Нифонтов удивлённо посмотрел на коллегу, но благоразумно молчал всё то время, пока Дорохов прощался с Арсеньевым и завершал видеосвязь.

— Ну и что вы скажете? — нетерпеливо поинтересовался безопасник, выключив ноутбук для видеосвязи и отодвинув его на край стола. — Есть шанс поймать этого призрака?

— Да тут скорее не поймать, — протянула Женька. — Его надо просто обратно отправить.

— Кажется, я твою мысль понял, — согласился с ней Николай. — Думаешь, этого изобретателя случайно потревожили?

— Ну ты же сам всё слышал, — пожала плечами девушка. — Шарашка, надолго ли это… Мне кажется, что Сергей Михайлович должен был уже давным-давно всё понять и даже послать запросы в соответствующие организации.

Несмотря на столь прозрачный намёк, Дорохов ни капельки не смутился.

— Вы, Евгения, слишком хорошего мнения об организации, которую я представляю, — грустно усмехнулся чекист, потирая ладонью плечо. — Я прекрасно знаю, что такое шарашка, но выяснить, был ли среди заключённых человек с именем Геннадий Степанович, так быстро не могу. Да и не хочу, если честно. Надо исписать тонну бумаги, а результат, скорей всего, будет банальным. Был, умер, похоронен. Разве не так?

— Подождите-подождите! — возмутился Нифонтов. — Все в курсе, и я один получаюсь неграмотный. Давайте-ка поподробнее. Что за шарашка?

— Во время войны многих учёных арестовали и заставили работать вместе под угрозой расстрела. А поскольку ценные для страны открытия делались бесплатно, то и назвали это место шарашкой, — со смехом объяснила Николаю Женька. — Сергей Михайлович, я же всё правильно говорю?

— Нет, неправильно, — насупился чекист. — Я бы даже сказал, абсолютно неправильно. Вам бы, девушка, надо поменьше гадости в интернете читать и больше историей из авторитетных источников интересоваться, раз уж вы такая любознательная.

— А я, кстати, интересовалась, — мгновенно «завелась» Женька. — Арестовывали учёных, а потом свозили в спецтюрьмы, где они работали просто так. Что из этого неправда?

— Смотря под каким соусом подавать, — повысил в ответ голос Дорохов. — Для многих эти шарашки спасением стали. Я не историк и не архивариус, поэтому разбираться, кого и за что арестовали, не обязан. Времена были другие, и хорошо, что они закончились. Только многих в те времена расстреливали без суда и следствия, других на лесоповале до смерти доводили, а в шарашке у людей была возможность заниматься любимым делом. Причём, заметьте, достаточно хорошо заниматься. А голодный человек ракету не построит, так что и кормили учёных, и поили по высшему разряду. Ну, по крайней мере, насколько это было возможно.

— То есть вариант, что людей можно было просто не арестовывать, вы не рассматриваете? — продолжала кипятиться Женька.

— Я? Нет! — От волнения у чекиста запульсировала жилка на виске, и Нифонтов испугался, что Дорохова сейчас прямо здесь удар хватит. — Я живу в своё время и не собираюсь обсуждать, как было правильно жить в прошлом.

Женька открыла было рот для продолжения спора, но Николай предусмотрительно наступил ей на ногу, и девушка затихла. В конце концов, от этого спора действительно не было никакого толка. Дорохов явно тоже не стремился к продолжению дискуссии, поэтому просто смотрел на Нифонтова, признавая за ним право задавать вопросы.

— Так, — тоном третейского судьи воспользовался окончанием спора оперативник. — Допустим, этот Геннадий Степанович с шарашки. Но что его с этим местом связывает? И это никак не объясняет, почему его призрак появился именно сейчас.

— Ну, первый вопрос, наверное, понятен, — с сомнением в голосе протянул Дорохов. — В болшевской шарашке трудилось много специалистов, которые потом вплотную занимались покорением космоса. За примерами далеко ходить не надо, в этой шарашке сам Королёв провёл какое-то время. Скорей всего, этот неизвестный Геннадий Степанович тоже был учёным схожего профиля. А вот там он умер или потом работал в каком-нибудь из соседних кабинетов, это уже загадка.

— Понятненько, — почесал затылок Николай. — Ну, значит, план остаётся прежним. Пытаемся сделать так, чтобы призрак появился в кабинете Арсеньева ещё раз.

Ночь, улица, фонарь, аптека! Безжизненный и тусклый свет...[1]

— Представляешь, девочка, всё оказалось именно так, как ты мне и сказала, — всхлипывала женщина лет пятидесяти, сидя на стуле для посетителей. Впрочем, вполне возможно, что на самом деле она была моложе, но годы несчастливого брака состарили несчастную раньше времени. — А я ведь ещё сомневалась, стоит ли тебе довериться… А ты всё верно мне вычислила… Тварь эта…

Наверное, другая женщина в подобной ситуации вела бы себя по-другому. Вернее, скорее бы всего!

Санька, конечно же, не знала, как правильно поступить в случае супружеской измены, но была твёрдо уверена, что тратить время на такую ерунду, как слёзы, из-за нечистого на руку мужика… Нет уж, увольте!

Зачем страдать из-за того, кто банально не оценил тебя как женщину и личность и продолжает заниматься перебором вариантов в поисках лучшего? Щётку в зубы — и вперёд, к новым вершинам и сексуальным победам!

«Впрочем, отпускать обманщика без наказания тоже неправильно!» — Внезапно мысли Саньки сменили направление, и она была вынуждена согласиться сама с собой, что да, весьма неправильно!

Обманывать плохо, а все плохие поступки должны быть наказаны! Воображение быстренько нарисовало бейсбольные биты, мерно выстукивающие ритмы популярных рок-хитов на автомобиле неудавшегося ловеласа, окровавленные носовые платки и отчего-то опасную бритву. Последнее наверняка стоило бы считать перебором, но здесь Санькой овладело воистину женское любопытство. Почему-то именно сейчас девушке казалось крайне важным и интересным понять смысл процедуры обрезания, а заодно и вероятность запачкаться кровью в процессе оной.

— Детективные агентства-то не кофейни, на каждом шагу не попадаются, — продолжала тем временем всхлипывать заказчица. Санька не была уверена, что выступать в роли свободных ушей для бесплатной психотерапии тоже входит в функционал частного детектива, но банально указать женщине на дверь рука просто не поднималась. Приходилось пожинать плоды собственной доброты и мягкотелости, поэтому девушка обречённо поддакивала в нужные моменты и уже двадцать минут выслушивала исповедь своей самой первой заказчицы.

Ольга появилась на пороге детективного агентства неделю назад и, наверное, минут пятнадцать запиналась, прежде чем смогла озвучить причину, заставившую её обратиться к Александре. Впрочем, даже несмотря на то, что женщина принесла ей первый заказ, Санька была вынуждена честно признаться самой себе, что ей просто повезло. Если всех остальных возраст и внешность девушки скорее отталкивали, чем привлекали, то сейчас сработал принцип женской солидарности.

Всё-таки признаться в подозрениях о супружеской неверности мужа проще женщине, чем мужчине. Пускай Санька так и не поняла, зачем это расследование вообще нужно заказчице. Она же любит своего мужа, это видно невооружённым взглядом. Значит, развод, по крайней мере по инициативе заказчицы, маловероятен. Если бы Ольга думала о чём-то подобном, то уже бы сидела в приёмной мирового судьи и заявление писала, а не устраивала локальное наводнение в офисе детективного агентства.

В данной ситуации, по мнению Саньки, гораздо проще было бы просто прикинуться слепой и глухой, полностью закрывая глаза на похождения мужа. Ну подозревала она его, ну и что? Наверняка продолжит терпеть его похождения дальше.

Отчего-то Санька была твёрдо уверена, что её заказчица не готова к резким изменениям жизни, а значит, точно не планирует начинать жизнь с нуля самостоятельно. Даже сейчас, получив зримое подтверждение своих подозрений, она ни слова не сказала о разводе или разделе имущества. Что это, извращённая форма мазохизма? Тоже вполне имеющая право на жизнь версия, ничего, впрочем, не поясняющая.

— Она же, кошёлка эта... дверь когда мне открыла... — Рассказ женщины, похоже, пошёл по второму кругу. — Она же меня сразу узнала! Испугалась так! Думала, наверное, что я по её душу пришла. А зачем она мне? Там ни кожи, ни рожи, пусть и моложе меня лет на двадцать. И ведь как удачно квартира у этой стервы расположена. Вроде недалеко, а вероятность столкнуться со мной на улице или в магазине практически минимальна. Как ты их нашла-то там, девочка?

Вопрос прозвучал риторически и ответа от Саньки абсолютно не требовал. Женщине просто требовалось выговориться, да и девушка отнюдь не собиралась выкладывать все свои маленькие секреты.

Правды ради — первое расследование детективного агентства «Порядок» не вызвало у Саньки каких-либо особенных затруднений. Всего-то делов, — обратиться в кошку и посидеть в таком виде пару вечеров возле КПП завода, а затем проследить объект до места рандеву с любовницей. Не июнь, конечно, но и мёрзнуть пока ещё было рановато.

Единственный дискомфорт поначалу доставила местная публика, быстро заприметившая симпатичную самку и, естественно, не сумевшая с достоинством проигнорировать подобное обстоятельство. Дворовые коты сбежались к КПП со всей округи и устроили настоящий фестиваль брачных игр, всячески пытаясь привлечь внимание именно к своей персоне. Почему-то некоторые животные до сих пор не желают избавиться от излишней демонстративности и по-прежнему считают бурный секс посреди тротуара лучшим вариантом завершения вечера.

Санька же такую точку зрения не разделяла, но подобные эксцессы уже давно перестали быть для девушки проблемой. В отличие от людей, животные гораздо лучше понимают степень реальной угрозы и не рискуют здоровьем понапрасну.

Городские коты никогда не сталкивались с оборотнем, поэтому никак не могли ожидать столь жёсткого и решительного отпора. Санька с лёгкостью разогнала практически всю шелупонь всего-навсего парочкой крепких затрещин. Самоназванному лидеру же банды хвостатых хулиганов она устроила такую трёпку, что на следующий день в радиусе километра не было даже кошачьего запаха.

Так что слежка проходила практически в идеальных условиях. И если в первый день девушка вытащила пустышку, сопроводив мужчину до подъезда родного дома, то уже буквально в следующий раз ей улыбнулась удача. Нужный Саньке мужчина, едва переступив порог КПП, достал смартфон и начал названивать жене, рассказывая ей сказки про халтурку и помощь неизвестному Пашке.

Навешав благоверной полный тазик лапши на уши, стареющий ловелас закупился в ближайшем магазине сыром, ветчиной и шампанским, а затем чуть ли не вприпрыжку отправился к неприметной пятиэтажке в глубине спального района. Дальше уже было дело техники.

Довести до подъезда, вычислить квартиру, заглянуть в окошко, чтобы убедиться в правильности своих предположений. Может быть, обычные коты и не умеют так лихо перепрыгивать с балкона на балкон, но Саньку подобные мелочи не интересовали. Главное, результат достигнут, а всё остальное можно списать на неопытность.

— Как вы сказали? — встрепенулась вдруг Санька, уловив на уровне подсознания какую-то неправильность во всхлипываниях заказчицы. Ольга сидела на стуле с абсолютно прямой спиной и вместо слез в её глазах блестели искорки торжества.

— Я говорю, что теперь он точно поймёт, где его счастье, — негромко рассмеялась Ольга. — Я уверена, что эта кошёлка к больнице и близко не подойдёт, а кроме меня там за ним больше ухаживать некому.

— А почему в больнице? — спросила Санька, в принципе уже догадавшись, какой ответ услышит.

— Ну, так а куда ему ещё с такими травмами?! — Хохот заказчицы прозвучал в ушах Саньки демоническим набатом. — Он мне сам эту телескопическую дубинку когда-то подарил.

Ольга скривила лицо и добавила, видимо, передразнивая мужа.

— Вот тебе, моё сокровище, подарок! Чтобы тебя никто не обижал и ты никого не боялась. — Перестав кривляться, женщина посмотрела на девушку злым взглядом и буквально прошипела: — А я и не боюсь никого! Просто моё навсегда останется моим! Я эту потаскуху, что на моего мужа позарилась, и пальцем не тронула, но она всё видела! Теперь она знает, что бывает с теми, кто пытается лишить меня счастья. А Эдик… Ничего страшного, Эдик немного отдохнёт от своих любовных приключений и подумает о тех, кто ему действительно дорог.

С изумлением Санька поняла, что последнюю пару минут она не сделала даже вдоха. Подобного развития событий никак не предполагалось, и знай она раньше, чем всё закончится, то наверняка бы ещё подумала, стоит ли браться за выглядящий столь привлекательно заказ.

Перемена буквально за несколько секунд в облике женщины оказалась столь разительной, что в голову сами собой полезли мысли о психическом нездоровье заказчицы. Избить мужа телескопической дубинкой, причём так, что он теперь отлёживается в больнице…

Это сильно! Интересно, как Ольга объясняла «скорой помощи» причины травм благоверного? Пытался совершить суицид, скатываясь с лестницы? И где гарантия, что любовница, испугавшись за свои жизнь и здоровье, не побежит жаловаться в полицию?

Впрочем, Санька не считала, что ей стоит забивать голову такими вопросами. В конце концов, она просто выполняла заказ и знать не знала, чем это всё может закончиться.

Покопавшись внутри себя, девушка поняла, что муки совести даже не пытаются проснуться, значит, всё хорошо. Надо просто воспринять случившееся, как суровый жизненный урок. Даже самый банальный заказ может обернуться непредсказуемыми последствиями.

Когда дверь за женщиной закрылась, Санька напрягла слух и, убедившись в том, что клиентка целеустремлённо спускается вниз по лестнице, не торопясь потянулась к лежащему на столе конверту с деньгами.

День начинался прекрасно. Волна полнейшего удовлетворения медленно просыпалась где-то в районе пупка и уже начинала подниматься по телу вверх, накрывая девушку с головой. Сложный коктейль эмоций, собранный из гордости, самодовольства, удовлетворения и просто радости смешивался в маленький смерч счастья, и девушка внезапно осознала, что сидит и перебирает цветные денежные бумажки.

Ей оказалось особенно важно чувствовать это материальное воплощение её первого самостоятельного успеха. Гонорар за хорошо выполненную, пускай и не очень сложную, работу служил демонстрацией самостоятельности и весомым доказательством для окружающих, что хрупкая девушка действительно способна на многое.

Не сказать, что шуточки владельца офисного центра сильно её раздражали, но, по крайней мере, теперь у неё появился зримый аргумент, чтобы он заткнулся.

Санька закрыла первое дело. Санька молодец!

Запах нового сотрудника Санька почувствовала даже раньше, чем услышала его шаги на лестнице. Специфическая смесь дешёвого одеколона, ещё более дешёвого шампуня и совсем недорогого стирального порошка.

Непроизвольно поморщившись, девушка убрала деньги в запирающийся на ключ нижний ящик стола, и, устроившись в кресле поудобнее, принялась ждать появления в офисе своего нового подчинённого.

Дверь отворилась гораздо более стремительно, чем она ожидала, но вот внешний вид Латунина её расстроил. Ей требовался человек, который сможет выступить лицом детективного агентства, именно поэтому девушка не особо вслушивалась в заявления мужчины об умениях вести слежку и добывать иную информацию.

Столкнувшись с откровенным недоверием к её возможностям из-за внешности, Санька быстро пришла к выводу, что надо немного замаскироваться. Если в обществе процветает такое стойкое предубеждение по отношению к женщинам-детективам, то вот вам двуногое существо иного пола. Суровый мужчина со стальным взглядом, которому по плечу свернуть любые горы.

Стоящий же перед ней Латунин на подобного персонажа почему-то не тянул совсем.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — сквозь зубы процедила Санька, пристально разглядывая своего сотрудника. — Я вчера вроде бы говорила про начало рабочего дня с девяти утра.

— И вам доброе утро, — отозвался Латунин, покраснев от смущения. Это обстоятельство Саньке понравилось. Бабуля всегда говорила, что если человеку бывает стыдно, то значит, он не до конца пропащий.

— Александра, я понимаю, что крайне неправильно начинаю свою карьеру под вашим руководством, — продолжал тем временем Латунин. — Но видит Бог, случился форс-мажор, который был абсолютно непредсказуем.

«Ну хоть речь правильная», — с тоской подумала Санька. Она ещё вчера попросила мужчину называть её только по имени, без отчества, и поначалу эта идея казалась ей абсолютно правильной. Всё-таки, пускай это её подчинённый, но он же как минимум вдвое старше.

Сейчас же в голове мелькнула мысль, что она немного поторопилась и ошиблась. Ощущение, как будто папа пришёл к дочке, а она перед ним оправдывается. Откуда взялось такое глупое чувство, Санька не смогла бы ответить даже самой себе, и от этого становилось вдвойне неприятнее.

Грустно признавать, но собственный выбор нравился девушке всё меньше и меньше. Признаться честно, Латунин и вчера не произвёл на неё огромного впечатления, но поскольку очередь из жаждущих стать частными детективами никак не могла собраться и оккупировать лестницу перед входом, пришлось согласиться на единственного откликнувшегося кандидата.

Правда, Саньке казалось, что если Латунин сменит джинсы с футболкой на костюм, то будет выглядеть гораздо солиднее, однако и эта надежда не сбылась.

Петрович выглядел побитым псом, уставшим от жизни и не стремящимся что-то изменить в ней. Кроме того, он вчера бухал. Чуткий Санькин нос отчётливо уловил пары крепкого алкоголя, которые Латунин пытался замаскировать зубной пастой и фруктовой жвачкой.

Прямо-таки классическая парочка из английского детектива. Престарелый алкоголик и хрупкая девушка. Осталось найти мир, нуждающийся в спасении.

— И всё-таки я надеюсь, что причина для опоздания была более чем весомой. — Санька изо всех сил старалась выглядеть солидной руководительницей, но понимала, что получается из рук вон плохо. В такие моменты она начинала реально ненавидеть свою модельную внешность и милое личико. Ей казалось, что за внешним фасадом никто даже не пытается разглядеть её внутренний мир, и, впрочем, в этом вопросе она не ошибалась. Почти никто и не пытался.

— Как посмотреть, — пожал плечами Петрович, затем осмотрелся и без стеснения плюхнулся на стул для посетителей. — С одной стороны, причина серьёзная. Меня допрашивал участковый. А другой — очень смешная. Полицейский почему-то решил, что я нищий и поэтому добываю себе пропитание воровством соседских породистых кошек. Оказывается, в нашем районе уже целая серия таких похищений.

Похищения породистых кошек? В принципе, Саньке было не десять лет, и она прекрасно понимала, сколько может стоить, например, домашний мейн-кун с приличной родословной, но вот мысль о том, что кто-то использует хвостатых как товар, раздражала. Может быть, виной такого пиетета послужило достаточно голодное детство. Всё-таки до тех пор, пока Саньку не подобрала Мария Васильевна, девочке очень часто приходилось засыпать голодной, но сейчас девушка заранее любила всех домашних животных, включая попугаев и домашних рыбок.

— Я, конечно, безмерно удивился предположениям этого товарища, — продолжал тем временем свой рассказ Латунин. — Но деваться некуда. Представитель власти! Пришлось тратить своё время и объяснять участковому, что он ошибся.

— А он правда ошибся? — Вопрос вырвался сам собой, и Санька сразу же пожалела об этом. Ей было важно узнать отношение своего будущего напарника к домашним животным, к тому, что их кто-то ворует, но вот настолько быстро закаменевшего лица она не ожидала.

— Александра, — после небольшой паузы сухим тоном начал отвечать на вопрос Латунин. — Я никогда в жизни ничего не воровал, может быть, именно поэтому и выгляжу сейчас, как босяк с соседней помойки. И уж тем более я не опустился бы до того, чтобы воровать кошаков у древних старушек. Давайте мы прямо сейчас расставим все точки над «и» в этом вопросе, иначе у нас вряд ли получится сработаться.

Вот сейчас Латунин Саньке нравился. Это было именно то, чего она искала. Перед ней сидел мужчина с металлическим стержнем, который невозможно сломать. Да что сломать, его даже немножко погнуть не получится.

— Извините, Александр Петрович, — негромко сказала Санька, всё ещё переваривая новые впечатления от подчинённого. — Это была всего лишь неудачная шутка.

Латунин молчал и скользил взглядом по небольшой офисной комнате. Два стола, стоящих буквой Т, крутящееся кресло для Саньки и стул для посетителей, на котором сидел Петрович. Пара точно таких же стульев стояла у стены. Шкаф для бумаг и вешалка при входе. На большее детективное агентство «Порядок» пока не тянуло.

Санька следила за его медленно двигающимся взглядом и ругалась про себя последними словами. Почему-то именно сейчас она отчётливо поняла, что не хочет терять этого немолодого и наверняка битого жизнью человека.

— Кресло надо купить, — внезапно сказал Латунин, и Санька выдохнула, поняв, что её извинения приняты. — Знаете, есть такие большие, мягкие, кожаные. Их часто в холлах гостиниц и поликлиник ставят. Оно как раз хорошо встанет в этом углу. У меня небольшие проблемы со спиной, поэтому с документами мне удобно работать, утонув в подобной мебели.

— Купим, — радостно кивнула Санька, но тут же немного притормозила свой порыв. — Но только не прямо сейчас, а попозже. Хорошо?

— Да без проблем, — улыбнулся ей Латунин. Хорошо так улыбнулся, широко, искренне. — А может быть, и покупать не придётся. Поговорю с бывшими коллегами, возможно, найдётся какой-нибудь бесплатный вариант.

— А разве так бывает? — Саньке даже не пришлось изображать удивление, хотя сейчас любая смена темы доставила бы ей радость.

— Конечно бывает, — пожал плечами Александр Петрович. — Гостиницы, офисы... В таких местах мебель меняют регулярно, причём старую зачастую не продают, а просто выбрасывают на помойку. А ещё существуют различные благотворительные фонды. Нет, не те, что реально помогают больным детям или брошенным животным, а такие удивительные организации, смысл существования которых непонятен даже сотрудникам, которые получают там зарплату. Там тоже почему-то очень любят менять мебель...

Латунин замолчал и мечтательно улыбнулся.

— Александра, а когда мне можно будет рассчитывать на чашечку кофе в нашем детективном агентстве? — неожиданно в очередной раз сменил тему Александр Петрович. Такая манера разговаривать встречалась девушке впервые и сильно сбивала с толку, но в то же время делала беседу увлекательным приключением.

— Тогда, когда мы с вами на неё заработаем. — Саньке отчаянно хотелось захихикать, но она изо всех сил сдерживалась, стараясь держать марку. — А пока могу только лишь посоветовать кофейню через дорогу. Там, возле бани, Никита готовит чудный кофе на вынос. Как только вы раскроете первое дело, мы тут же приобретём кофеварку.

Латунин открыл рот, чтобы ответить очередной остротой, но что он хотел сказать, Санька так и не узнала.

Входная дверь в офис хлопнула об стену, как будто распахнули её сильным пинком ноги. Петрович вскочил со стула, но тут же отлетел обратно, стукнувшись по пути головой о стол и распластавшись после этого на полу.

Испугаться Санька не успела, скорее всего просто потому, что не понимала происходящего. Вырубивший Латунина мужчина быстрым взглядом пробежался по офису, а затем негромко сказал, не отводя от Саньки взгляда.

— Можно!

Теперь девушке стало интересно. Нечто подобное она видела когда-то давно в одном американском боевике, и, по идее, сейчас к ней в офис должен явиться главарь мафиозного клана, причём выглядящий точно так же, как Марлон Брандо в роли дона Корлеоне.

Реальность, как обычно, не совпала с ожиданиями. Нет, невысокий рост и кривоватые ноги, конечно, присутствовали, но вот всё остальное откровенно подкачало.

— Дэвочка, — с порога начал хамить незваный гость. — Что ты сдэлала с моим другом?

— Ловись, рыбка, большая и маленькая! Ловись, рыбка, большая и маленькая! — Облачённая в белый халат Мезенцева на научного работника походила мало, скорее уж на медсестру из коммерческого медицинского центра. Девушка раскачивалась на стуле и без умолку пела детскую присказку, постепенно доводя Нифонтова до состояния близкого к бешенству. Даже если Женька и знала о настроении коллеги, то не сильно по этому поводу переживала.

Николаю белый халат шёл гораздо больше, хотя и на нем смотрелся достаточно аляповато. Он сидел за столом и рисовал на листе бумаге сложную смесь квадратов и треугольников.

— Жень, ну заканчивай уже свои вокальные упражнения, — не выдержал наконец Нифонтов. — Наверное, пора начинать работать.

— Так я разве против? — Девушка резво соскочила со стула. — Сам же говорил, что раньше десяти вечера дёргаться не стоит.

— Так ты на часы давно смотрела? — усмехнулся Николай. — Уже четверть одиннадцатого. Позвони Дорохову, уточни, у него всё готово?

— А ты сомневаешься? — в свою очередь заулыбалась Мезенцева, вместе с тем всё-таки беря в руки трубку служебного телефона. Мобильные телефоны в этом кабинете не работали, и Женьку данное обстоятельство напрягало неимоверно. Два часа ожидания без привычного гаджета показались ей нескончаемой вечностью. Ни книжку почитать, ни в сети полазить.

Кстати, про шарашки Мезенцева прочитала именно в интернете. Причём, поначалу ей в силу неуёмного любопытства стало интересно, откуда пошло выражение «шарашкина контора», ну а потом, прыгая по многочисленным ссылкам и переходя с вкладки на вкладку, Женька добралась и до спецучреждений ОГПУ.

Но перед этим совершила для себя много других удивительных открытий. Нифонтов, кстати, просто был в командировке, поэтому и не застал момент, когда Мезенцева приставала ко всем отдельским, требуя от них объяснить значение слов «шараш», «шарань», а заодно пояснить, почему люди почти перестали употреблять глагол «ошарашить».

Тетя Паша тогда, помнится, вспомнила только какое-то заковыристое узбекское ругательство, а Валентина пообещала, если от неё не отстанут, провести обряд экзорцизма.

Так что сидеть и ждать Мезенцева не любила. Очень уж подобное времяпрепровождение претило её деятельной натуре.

Чекист ответил по внутреннему телефону чуть ли не с первого гудка, как будто всё это время сидел возле аппарата с поднятой рукой наготове.

— Алё! — Даже негромкий голос Дорохова выдавал крайнюю степень волнения.

— Сергей Михайлович? — негромко спросила Евгения. — У вас всё готово?

— Конечно, — голос чекиста немедленно стал громче. — А у вас как? Вы уже поймали?

— Пока нет, ждите сигнала! — строгим голосом ответила Мезенцева и, не дожидаясь ответа, положила трубку. Наблюдавший за происходящим Нифонтов только усмехнулся и укоризненно помотал головой.

О том, что Женька обожает ситуации, где можно почувствовать себя главной, в отделе знали все и последнее время воспринимали как данность. Как говорится, у всех свои заморочки и недостатки. По крайней мере, до тех пор, пока это не мешает общему делу.

— Начинаем? — Николай достал из подготовленной для них папки пачку листов и посмотрел на коллегу.

— Давай! — махнула рукой девушка, и Нифонтов начал читать вслух текст, смысл которого был ему абсолютно непонятен.

«Из результатов рассмотрения газодинамических задач процесса метания взрывом оболочек заряда известно...»

Минут через десять подобного чтива у Николая начала болеть голова, но он продолжал мужественно продираться через болото вроде бы по отдельности знакомых слов. Как это всё может складываться в абсолютно неясный для обычного человека текст, молодой человек не мог понять в принципе, и от этого проникался ещё большим уважением к людям, способным писать подобные опусы не по одному предложению, а десятками страниц кряду.

Вообще, план действий по поимке призрака родился у Нифонтова достаточно быстро. Полистав старые дела, Николай порылся во Всемирной паутине, а затем понял, что примерно представляет, и что ждёт их в Королёве, и какие варианты действий возможны.

Однако начальник отдела полковник Ровнин достаточно быстро остудил пыл своего подчинённого.

— Я согласен с тобой, Николай, — как обычно, попыхивая трубкой, неторопливо говорил Олег Георгиевич. — Скорей всего, у наших коллег произошла достаточно банальная история. Судя по сообщению, в их лаборатории завёлся простой призрак, который пока не представляет большой опасности. Но тебе же прекрасно известно, что любой призрак со временем начинает копить в себе тьму и дальше уже последствия могут стать необратимыми.

— Известно, — со вздохом подтвердил Николай. — Просто призрак, в отличие от других сущностей, не так просто изгнать из этого мира за Кромку. Смолина просить о помощи чревато, он этот должок нам потом ещё сто раз вспомнит. Вот я и подумал, что можно у тёти Паши поинтересоваться ловушкой. В конце концов, Жужу же тогда ловко спеленать получилось. Почему сейчас нельзя?

— Потому что это совсем другой уровень призрака, — пыхнул трубкой Ровнин. — Жужу уже не мыслила своего существования без убийств. Именно поэтому я и санкционировал применение тётей Пашей такого редкого артефакта, как та упоминаемая тобой ловушка. Здесь же совершенно другой случай. Призрак появился в нашем мире совсем недавно, а значит, существуют иные способы отправить его за Кромку, не менее эффективные и более экономные.

Когда Николай рассказал замысел Ровнина Мезенцевой, та только лишь восхищённо поцокала языком, даже не пытаясь, по своему обыкновению, прокомментировать решение руководства. Случай был достаточно редкий и вполне мог считаться красным днём календаря, однако и повод для подобного поведения девушки оказался более чем весомым.

Дорохов же замысла оперативников не понял абсолютно, однако, по всей видимости, решил не умничать и в споры не вступал. С какой-то стороны его позиция Николаю тоже виделась вполне разумной и понятной. Есть проблема, с которой он не в состоянии справиться самостоятельно, значит, стоит положиться на людей, у которых есть опыт подобных дел. При любых раскладах он действует по инструкции и использует максимум ресурсов, чтобы на вверенном объекте всё текло по давно намеченному распорядку.

— Ты что несёшь, юноша? — вторгся в сознание Николая незнакомый голос, отрывая от воспоминаний. Нифонтов понял, что последние две страницы читал полностью на автомате, абсолютно не воспринимая смысл напечатанного текста.

— Ты хоть сам понимаешь произнесённую ересь? — повторил свой упрёк тот же голос.

Оперативник поднял глаза и обнаружил прямо перед столом полупрозрачный силуэт мужчины. На вид ему было лет сорок пять, но старая, заштопанная в нескольких местах одежда, а также огромные очки в деревянной оправе существенно увеличивали возраст неизвестного.

Одет ночной гость и правда как безумный профессор из какого-нибудь фантастического фильма. Широкие серые брюки подвязаны тонкой бечёвкой, на ногах носки и сандалии. Клетчатая рубашка всепогодного кроя была в нескольких местах измята, чего не скрывала даже полупрозрачность призрака.

Судя по всему, их с Женькой провокация удалась. То, что призрака нельзя просто позвать, они понимали с самого начала, поэтому рассматривали несколько версий, как можно спровоцировать его на активность. Мезенцева даже предлагала доставить на работу заместителя главного конструктора, но этот вариант был отвергнут как самый неконструктивный.

Во-первых, в этом варианте создавалась потенциальная опасность для гражданского, чего Ровнин требовал избегать при малейшей возможности. А во-вторых, Нифонтов считал, что если неизвестный учёный из прошлого попытался учить уму-разуму Арсеньева, то не факт, что он захочет сделать это ещё раз. Мезенцева, естественно, с доводами Николая не согласилась, разгорелся жаркий спор, точку в котором, как ни странно, поставил Дорохов.

Чекист категорически отказался привлекать инженера к поимке призрака и заявил, что в этом вопросе иных мнений быть не может!

— Вы, молодые люди, конечно, молодцы, но подвергать опасности Арсеньева я не позволю! Вы и представить себе не можете, проблемами какого уровня он занимается! Да он! Да он! — Дорохов запнулся от накативших эмоций, а затем выпалил: — Да дешевле новую лабораторию выстроить, чем ещё одного Арсеньева найти на замену!

Такой аргумент впечатлил даже упрямую Мезенцеву, после чего она безропотно согласилась со всеми предложениями Нифонтова. И вот теперь оперативники смотрели на учёного из прошлого, который потрясал в воздухе указательным пальцем и искренне возмущался безграмотности своих потомков.

— Что значит и так далее?! Какое обобщим?! — всё больше и больше распалялся призрак. — Вы работаете или сказку на ночь для ребёнка сочиняете? Где вас вообще учили? Вот вы, молодой человек, сами слышите, что говорите? Какая теорема конгрентности? Кон! Гру! Энтность! У вас такие слова от зубов должны отскакивать! Это понятно?

— Понятно, — улыбнулся Нифонтов. — Здравствуйте!

— Добрый день! — ещё шире коллеги улыбнулась Мезенцева.

Призрак появился, заговорил, а, значит, приличная часть трудного пути уже позади.

— Почему вы улыбаетесь? — непонимающе спросил учёный, переводя взгляд с Женьки на Нифонтова.

— Мы просто очень рады вас видеть, Геннадий Степанович! — ответил Нифонтов, решив, что нет смысла плести словесные кружева и лучше обозначить диспозицию сразу.

— Вам и имя моё известно? — поразился призрак, а затем озадаченно поцокал языком.

Этот момент был самым тонким в плане Нифонтова. Если учёный развернётся и исчезнет в стене, то ловить его будет гораздо сложнее и дольше.

Но нет. Геннадий Степанович несколько раз моргнул, однако всё-таки остался на месте.

— Сдаётся мне, молодые люди, что вы совсем не учёные. — Призрак с подозрением сощурил глаза и пристально посмотрел на оперативников. — Как-то уж слишком уверенно себя ведёте! И ведь не испугались совсем при моем появлении… Этот, зам генерального… У него аж зубы стучали, хотя он и пытался внешне ничего не показывать. Кто вы такие?

— Успокойтесь, Геннадий Степанович, — примирительно поднял руки вверх Нифонтов. — Мы просто хотим с вами побеседовать, а заодно попросить больше не портить служебную документацию. Наша задача следить за порядком в лаборатории, а вы его бессовестно нарушаете!

— Кто вы? НКВД? ОГПУ? — уже громче и требовательнее повторил свой вопрос призрак. — Что вам от меня нужно?

— Мы просто хотим узнать, как вы оказались в этом мире, — миролюбиво ответил Нифонтов. — Ну и заодно помочь вам оказаться в обществе людей, общаться с которыми вам будет интересно.

— Интересно, — фыркнул Геннадий Степанович. — Как будто опять для работы в «почтовом ящике» вербуют! Общество умнейших людей нашего государства! Боюсь, молодые люди, что это решительно невозможно. У меня сегодня сложилось стойкое впечатление, что общество находится на стадии деградации и вырождения. Никак иначе назвать происходящее язык не поворачивается.

— Но ведь что-то заставило вас вернуться обратно, — не согласился с ним Нифонтов. — В конце концов, вы явно умерли не вчера. Почему же тогда ваша душа никак не может обрести покой?

— Не знаю, — сварливо ответил призрак. — Я в этих материях абсолютно не разбираюсь. Но одно я знаю точно! Страна, которая так пренебрежительно относится к своим учёным, обречена на вымирание.

— Это вы о чем? — не понял Николай. — О своей смерти?

— Да при чём здесь моя смерть? — отмахнулся Геннадий Степанович. — Я прожил достойную жизнь и доволен каждым её днём. Даже инфаркт у меня случился не от горя, а от радости. Узнал, что моя жена стала лауреатом Ленинской премии.

Призрак улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, а потом внезапно помрачнел и рубанул воздух рукой, как будто кавалерист шашкой.

— А вот у вас здесь полнейший бардак, товарищи! — возмущённо продолжил он свой монолог. — Мой внук, видный исследователь, попадает в психиатрическую клинику. Вы считаете подобное положение дел нормальным?

— Но вы-то ему как поможете? — вступила в разговор Мезенцева. — Вы же никому не сказали о его состоянии, а вместо этого начали безобразничать на режимном объекте.

— Пфф, режимный объект, — скривился призрак. — Вот в моё время объекты действительно были режимные, а сейчас... Пыль в глаза, а толку практически никакого. И я практически ничем не мешаю сотрудникам этого учреждения.

— А как же племянник? — удивилась Мезенцева. — Где связь между ним и этой лабораторией?

— Он здесь работал, — чуть ли не взвизгнул призрак. — А сейчас его нет! И я никому не мешаю!

— Геннадий Степанович, — мягким голосом задал вопрос Нифонтов, — но вы же понимаете, что мы не можем махнуть на всё рукой и пустить происходящее здесь на самотёк? В конце концов, уж кому-кому, а вам-то лучше других должно быть понятно, что на режимном объекте в первую очередь должен быть порядок.

— Ну, допустим-с. — В голосе призрака появились не совсем свойственные моменту высокомерные нотки.

— Значит, вы согласитесь со мной, — продолжал свой монолог Нифонтов, внимательно следя за поведением призрака, — что ваше присутствие здесь будет нарушать выстроенный рабочий ритм и, соответственно, сильно снижать эффективность деятельности лаборатории. Сейчас, конечно, времена изменились, вы и сами об этом обмолвились, но, поверьте, за срыв плана по-прежнему карают ой как серьёзно.

— Я не собирался мешать, — вскинулся призрак. — Я всего лишь хотел указать на ошибку в расчётах. Как вы не понимаете! Мельчайший промах — и работа целого коллектива может пойти псу под хвост! Причём не какая-нибудь маленькая, а длительная и кропотливая, на которую уходят недели или даже месяцы.

— Но вы же не просто ошибку указали, — заметив знак Нифонтова, вступила в разговор Евгения, — вы испортили целый квартальный отчёт. Неужели всё изложенное в нём было сделано неправильно?

— Может, и так! — Геннадий Степанович замахал руками, а потом вдруг остановился и как-то бессильно пожал плечами. — Хотя… Признаюсь честно, весь отчёт я прочесть не удосужился. Мне показалось настолько неправильным, что уже в базовых расчётах закладываются подобные погрешности. В наши времена это было попросту невозможно…

— А руководство лаборатории уверяет нас, что все расчёты были проверены компьютерной программой и подверглись 3D-моделированию, — продолжала мягко наседать Мезенцева, но Нифонтов аккуратно наступил ей под столом на ногу, призывая к молчанию. Упоминание компьютеров явно было лишним.

— Вот в этом-то и проблема, — снова закричал призрак, вытягивая вперёд палец в обличительном жесте. — Я же не просто так сегодня бродил по окрестностям, я много где был и ещё больше наблюдал. Ваше поколение окончательно обленилось! Вы не хотите помнить элементарного, даже таблицу умножения! Чуть что, сразу хватаетесь за своих электрических помощников. Но это же неправильно! Человеческий мозг создан природой как самое совершенное творение для любых теоретических изысканий. По моему мнению, это просто преступно — доверять большую часть своих размышлений электронным мозгам.

— Мир изменился, — легонько пожал плечами Николай, — и вместе с ним изменились люди, его населяющие. Этот факт нельзя отрицать, его можно только принять как данность.

— Ах, оставьте, — устало махнул рукой призрак. — Мир остался таким же безалаберным, как и во времена моей юности. Бардак живуч, и уверяю вас, он никуда не думал деваться. В этой лаборатории работает мой двоюродный племянник. Я сегодня полдня искал его по всем возможным кабинетам и только под вечер услышал, что он, оказывается, в больнице, причём не с переломом ноги или простудной, а вообще с психиатрическим диагнозом! И что же вы думаете, никто не беспокоится, не переживает. Такое ощущение, что всем действительно всё равно.

— Ну почему всё равно? — снова подала голос Мезенцева. — Наверняка кто-то из коллег уже навестил его, с врачами поговорил.

— Не знаю, — снова повысил голос Геннадий Степанович. — Но в любом случае такое положение вещей абсолютно неправильно. Ответственный работник, ведущий инженер попадает в больницу, а НКВД или кто там сегодня вместо них правит балом, даже не чешется. В наше время уже остановили бы всё производство, всех допросили, всё выяснили. А вдруг это вражеская диверсия? А если его пытали?

Оперативники переглянулись. Призрака опять понесло не в ту степь, а дело пока ещё не продвинулось ни на йоту.

— Геннадий Степанович, — осторожно перебил учёного Нифонтов. — Вы видели своего племянника?

— Нет, — сутулился учёный. — Я почему-то не смог пройти на территорию. Хотя вроде как она на улице Сталина, церквей там нет и никогда не было, а что-то не пускает за забор. Я уже и через главный вход пытался, и просто через забор… Всё никак…

Улица Сталина? Оперативники не знали, сколько именно больниц сейчас находится в Королёве, но примета была более чем однозначная. Они непроизвольно переглянулись, а Женька пообещала себе обязательно покопаться в истории местной больницы.

— Давайте сделаем так, — предложил Нифонтов. — Вы сейчас поедете с нами. Мы познакомим вас с такими же, как и вы, учёными, давно покинувшими мир живых. Думаю, что вам найдётся что обсудить и чем поделиться друг с другом. А мы пока выясним всё о судьбе вашего заболевшего племянника. Идёт?

— Даже не знаю, — потёр затылок призрак. Смотрелось это действие немного комично, но Нифонтов даже не попытался улыбнуться. — А зачем вам заниматься проблемами моего племянника?

— Я же уже объяснял, Геннадий Степанович, — развёл руки в стороны Николай. — Нас пригласили, чтобы навести порядок в лаборатории. До тех пор, пока вы здесь находитесь, нормальный рабочий ритм не вернётся. Так что решение ваших проблем, оно частично и в наших интересах.

Призрак молчал и о чем-то думал, скользя взглядом по рабочему столу и стенам кабинета.

— А здесь остаться мне никак нельзя? — наконец спросил он. Впрочем, уже по голосу было понятно, что на положительный ответ он особо-то и не рассчитывает.

— К сожалению, нет, — покачал головой Нифонтов. — Коллеги утверждают, что одно ваше присутствие может влиять на настройку некоторых диагностических приборов.

— Что вы говорите?! — поразился учёный. Затем почесал лоб, прищурился и забормотал себе под нос: — Хотя, если взять за основу....

— Геннадий Степанович, — повысил голос Николай. — Так вы согласны поехать с нами?

— Согласен, согласен! — махнул рукой учёный. — Знаете, молодой человек, вы натолкнули меня сейчас на одну очень интересную идею.

Повинуясь взгляду Нифонтова, Женька немедленно взяла телефонную трубку, а Николай был готов выслушать любую лекцию по физике, лишь бы призрак не передумал.

— Алё, Сергей Михайлович, — с максимально серьёзным выражением лица сказала в микрофон телефонной трубки Мезенцева. — Подготовьте машину, нам необходимо проехаться в одно место.

Девушка чётким, каким-то даже не до конца естественным движением руки вернула трубку телефонного аппарата на место и повернулась к Нифонтову.

— Машина будет через две минуты.

— Отлично, — в ответ на её слова кивнул Николай, а затем перевёл взгляд на призрак учёного. — Ну что, Геннадий Степанович, не желаете познакомиться с коллегами? Надеюсь, что они покажутся вам более компетентными, чем сотрудники этой лаборатории.

Мужчина в ответ только беззвучно пожевал губами и кивнул.

Узнав, что ему придётся изображать водителя для призрака, Дорохов поначалу наотрез отказался участвовать в затее оперативников отдела 15-К. Он так и сказал — затея. Но потом честно признался, что «откровенно побаивается всякого такого... потустороннего». И даже канал телевизора, если подобные передачи начинаются, немедленно переключает.

— Вы же сами говорите, что от подобной сущности можно ожидать чего угодно, — хватался за любой аргумент, как утопающий за соломинку, чекист. — Меня взаимодействию с подобными сущностями не учили, так что я могу банально завалить вам всё дело. А ну как скажу что-нибудь не вовремя, как тогда выкручиваться будете?

Уговаривали безопасника больше часа, только что пяткой в грудь себе не стучали, убеждая Дорохова, что для него лично всё обязательно закончится благополучно. Чекист сдался только после того, как стребовал с оперативников клятву беречь его тушку до последней капли крови. Своей, естественно, Сергею Михайловичу кровь и самому требовалась. Впрочем, главное, что согласился, остальное — уже детали.

В конце концов, роль ему досталась достаточно маленькая и по сути своей даже текста особого не предполагала. Подогнал машину к входу в лабораторию, принял пассажиров, через пятнадцать минут высадил. И то пятнадцать — это Нифонтов с запасом взял, а по ночным дорогам меньше чем за десять долететь можно.

Так оно, собственно, и получилось. Всю дорогу Дорохов сидел напряженный, как будто перед поездкой арматуру проглотил. Идеально прямая спина, взгляд только вперёд, на дорожное полотно, и ни одного лишнего звука.

Впрочем, сидящий на заднем сиденье рядом с Мезенцевой призрак на треволнения Дорохова не обратил никакого внимания. Он уже предвкушал общение с равными себе по знаниям и интеллекту, так что, наверное, даже и не задумался, кто именно исполняет роль водителя в столь позднее время.

Эстакада, узкое шоссе, огни управления ГИБДД — и машина плавно тормозит возле точки назначения. Нифонтов, увидев место, куда они приехали, удовлетворённо хлопнул себя по бедру, а затем обратился к чекисту:

— Сергей Михайлович, вы же купили то, о чём я вас просил?

— Да. — Хриплый голос дал понять, что от волнения у Дорохова давно пересохло во рту, поэтому и давать расширенные комментарии на любой вопрос в свой адрес он не планировал.

— И куда это мы приехали? — с любопытством поинтересовался призрак инженера, особо не заморачиваясь и выплывая из машины прямо через лобовое стекло. — Вы же сказали, что меня будут ждать коллеги, люди близкие мне по духу и интересам.

Пейзаж перед Геннадием Степановичем и впрямь не сильно напоминал научно-исследовательское учреждение. Покосившиеся металлические ворота были заперты на массивный навесной замок и, если честно, Дорохов едва не сорвал горло, разыскивая по телефону того, у кого хранится ключ от запоров. Покосившиеся неухоженные деревья нависали над забором и создавали ощущение тьмы, которая начиналась буквально в паре шагов от ограды.

— Вы уверены, что не ошиблись? — с сомнением спросил призрак, глядя на то, как Мезенцева возится с ключом тяжёлого механизма.

— Всё абсолютно правильно, — подошёл к ним Нифонтов, доставший из багажника полиэтиленовую сумку сетевого гипермаркета. — Это старое Болшевское кладбище, Геннадий Степанович. Здесь похоронены многие видные учёные в области ракетостроения и космонавтики. Уверен, что вам будет очень интересно в их компании.

— Да уж, — вздохнул призрак, глядя на давно не ремонтированные ступеньки вдоль ограды. — Я смотрю, очень видные и бесконечно уважаемые.

— Пойдёмте, — не дала призраку растечься мыслями по тарелке Мезенцева. — Ночь на дворе, а нам ещё потом обратно добираться.

Нифонтов шёл по центральной аллее уверенно, как будто уже не раз бывал на этом некрополе. Женька не отставала от коллеги, с беззаботным видом оглядываясь по сторонам и только что не напевая себе под нос какую-то песенку. Ещё днём они договорились вести себя на кладбище именно таким образом, твёрдо убежденные, что данный вариант в случае с призраком учёного будет наилучшим. Любая заминка могла быть истолкована превратно, поэтому главное было — действовать решительно, не снижая темпа.

Возможно, именно эта уверенная походка и успокоила Геннадия Степановича, который молча следовал за оперативниками, не задавая дополнительных вопросов.

Одинокое сухое дерево обнаружилось именно там, где и предполагал Нифонтов, — в конце центральной аллеи, в центре небольшого круга, от которого расходились в разные стороны лучи дорожек между рядами могил.

Николай достал из сумки, которую всё это время нёс в руке, приличных размеров кусок мяса, аккуратно освободил от полиэтиленовой упаковки и положил в центр кроны сухого дерева.

— Прими, хозяин кладбища, подношение моё, — обозначил оперативник что-то вроде полупоклона. — Если тебе будет оно по нраву, то и мне будет радостно.

Со стороны могло показаться, что Нифонтов пытается заговорить с деревом, но буквально через секунду Николай уже отвернулся в сторону входа и начал молча чего-то ждать.

Геннадий Степанович смотрел на происходящее с интересом и даже несколько раз открывал рот, чтобы что-то спросить, но почему-то так ни слова и не произнёс. Женька оглядывалась по сторонам, чувствуя, что ночной ветер с каждой секундой становится всё прохладнее. Один только Нифонтов, казалось, совсем ни о чем не переживал и внешне оставался абсолютно спокойным.

— Хм, — посторонний голос раздался как будто бы из ниоткуда. По крайней мере, Женька от испуга всё-таки вздрогнула, а найдя глазами источник звука, сумела только покачать головой от удивления. Она была готова поклясться, что мгновение назад там ничего или никого не было.

— Добрый вечер, граждане! — приложил ладонь к пилотке бравый юноша в солдатской гимнастёрке, туго перепоясанный ремнём с блестящей звездой на месте бляхи. — Старший сержант Вернигора. Разрешите проводить вас?

— К-куда? — отчего-то начал заикаться учёный, хотя, казалось бы, ему стоит опасаться полупрозрачной фигуры бойца в последнюю очередь.

— Куда надо, — хмуро буркнула Женька и шагнула в сторону солдата. Нифонтов же молча посмотрел на Геннадия Степановича и, поймав его взгляд, молча кивнул.

— Если честно, про солдат вы не предупреждали, — стушевался учёный, не выказывая особого желания идти внутрь кладбища.

— Так надо, — не стал вдаваться в объяснения Нифонтов, и эти короткие два слова почему-то подействовали. Геннадий Степанович обречённо махнул рукой, сгорбился и поплёлся вслед за Мезенцевой.

Наблюдавший всю эту картину призрак солдата широко улыбнулся и совсем не по-уставному добавил:

— Ну вот и ладушки!

Идти оказалось не так уж и далеко, впрочем, и сам погост, хотя насчитывал почти столетнюю историю, особенно большим стать не успел. Николай вычитал в Сети, что хоронить здесь начали в тридцатых годах прошлого века, а уже в семидесятых в плане расширения города значилось кладбище снести. Что именно пошло не так, в открытых источниках не упоминалось, но факт остаётся фактом. Кладбище по сей день продолжало функционировать, хотя получение разрешения на захоронение было сопряжено с рядом сложностей.

Пятачок между могилами, где ночных гостей ждал хозяин кладбища, оказался совсем небольшим. В светлое время суток оперативники бы наверняка прошли мимо, даже не подумав, что именно здесь местный владыка душ вершит свой суд и раздаёт указания тем, кто признал его власть.

— А-а, судные дьяки, — пророкотал голос из-под накинутого капюшона. Рослая черная фигура, скрытая темным плащом, сидела на плите, привалившись спиной к могильному памятнику. Если бы не лунный свет, то его вообще можно было бы принять за скульптуру, украшавшую чьё-то захоронение. — Впрочем, кого-то другого вместо вас ожидать было сложно. Пришли после полуночи, правила вежливости знают, идут целенаправленно... Так ходят только на работу, искатели приключений ведут себя по-другому.

— Доброй ночи тебе, повелитель мёртвых. — Мезенцева остановилась, не доходя до черной фигуры нескольких шагов. При звуках её голоса под капюшоном обозначилось отчётливое движение, а потом раздался непонятный клокочущий звук. Женька не сразу поняла, что хозяин кладбища просто смеётся.

— Ладная девка! Не знал, что среди судных дьяков бывают и такие! Соберёшься умирать, обязательно попроси, чтобы тебя здесь похоронили. Я для тебя могилку подберу поуютнее, будет кому мне глаз радовать да истории рассказывать.

Мезенцева открыла было рот, чтобы ответить что-то неприятное, но не успела, задвинутая за спину Николаю его мощным и одновременно удивительно плавным движением.

— Мы пришли в гости, — твёрдым голосом вступил в беседу Нифонтов, — но отнюдь не собирались обсуждались чью-то возможную смерть.

— А зря, молодой человек. — Клёкот из-под капюшона прекратился. — Смерть часто бывает внезапной, поэтому к ней надо быть постоянно готовым. Особенно таким, как вы. Хорошее посмертие судным дьякам не гарантировано. Что же до вашего знакомого, который поверил в ваши слова и пришёл добровольно в мои владения, то о нём вы уже можете забыть. Теперь это моя собственность, которая больше обыкновенных людей беспокоить не будет.

— Какая собственность?! — вскинулся призрак учёного. — О чём вообще вы сейчас говорите? Я не согласен! Я ухожу!

— Замолкни, — балахон хозяина кладбища чуть шевельнулся, а Геннадий Степанович уже оказался не в состоянии произнести ни звука. Его губы как будто бы склеились между собой, а из горла доносилось только негромкое постанывание. — Шумишь много без разрешения старших, а это непозволительно. Кладбище всё-таки, понимать надо.

Мезенцевой показалось, что в глазах учёного промелькнули понимание и ужас, но она не стала проверять свою догадку, а просто отвернулась от призрака.

— Я так понимаю, что именно этого вы и хотели, господа? — Капюшон хозяина кладбища качнулся, но разглядеть, что под ним, по-прежнему не представлялось возможным.

— Именно так, повелитель мёртвых, — вежливо склонил голову Нифонтов.

— Тогда проваливайте и больше сюда не приходите! — внезапно жёстко отрезал хозяин кладбища. — Я оказал вам услугу, причём так, что и попросить что-то взамен не по Покону. Так вот, судный дьяк, слушай внимательно. Когда в следующий раз ты или твоя спутница захотите погулять по моим владениям, то я сделаю вас своими слугами. Понятно? Я не боюсь твой отдел и всех, кто в нём работает. Вы решили свою проблему моими руками, и я буду помнить об этом.

Всю дорогу к выходу Женьке отчаянно хотелось обернуться, а ещё лучше припустить со всех ног в сторону калитки. Ощущение чужого присутствия за спиной было неприятным, вернее, пугало до дрожи в коленках.

— У нас не было другого выбора, — негромко произнёс Нифонтов, и Женька не поняла, обращался ли Николай к ней, или просто разговаривал сам с собой.

Если бы не присутствие рядом коллеги, то Мезенцева наверняка уже летела бы со всех ног к машине, где за рулём сидел Дорохов. Однако Николай шёл не торопясь, и лишь напрягшиеся желваки говорили, что ночное приключение не прошло для него бесследно.

Дорохов тронул машину с места практически сразу, стоило оперативникам только открыть двери и плюхнуться на сидения внутри салона.

— Куда теперь? Может, в ресторан? Есть у нас тут в городе одно шикарное заведение, которое до шести утра, — несмело спросил Дорохов, но Нифонтов только покачал головой отрицательно.

— Не-е, ресторан пока откладывается. — Николай энергично потёр лицо руками, а затем несколько раз моргнул и грустно констатировал: — Но и домой ехать, видимо, пока рановато.

Затем внимательно посмотрел на чекиста и спросил:

— Так, Сергей Михайлович, а что вы нам расскажете про болезни своих подшефных сотрудников? Кто там из них умудрился оказаться в сумасшедшем доме?

Петрович никогда не считал себя хорошим рукопашником. Собственно, его работа никогда не предполагала умения махать ногами. Незаметность и конспирация, а все остальное уже шло в отрицательный зачёт и в лучшем случае заканчивалось разбором полётов на совещании руководства.

Даже когда они задержали иностранного шпиона, то самым главным оказалось не вырубить мужика с дипломатом, а замести все возможные следы до прибытия коллег из спецназа. Так что махание кулаками в отделе не поощрялось, наоборот, при неудачном стечении обстоятельств ещё и наказать могли. Но всё-таки место работы у Петровича было специфическим, поэтому некоторым вещам его учили, причём на совесть и с прилежанием.

Сейчас, лежа на полу и внимательно вслушиваясь во всё происходящее в офисе, Латунин непроизвольно вспоминал Михалыча, мужика с неопределенными возрастными и физическими характеристиками. Как и когда Михалыч появился в их подразделении, уже никто не помнил. Знающие ветераны утверждали, что сначала назначили инструктора по боевой и специальной подготовке, а потом уже, собственно, формировали и сам отдел, в котором служил Петрович.

— Запомните, мальчики, — неторопливо прогуливался Михалыч перед строем коллег Латунина. — Все вот эти красивые махания руками и ногами хороши только для соревнований, там, где с трибун на вас смотрят молоденькие девочки и выбирают, кому же будет лучше отдаться ночью для продолжения рода. В драке нет ничего красивого, поверьте мне, и, в принципе, быть не может.

Во главу угла любых действий Михалыч ставил только эффективность, причём в его устах это слово становилось каким-то уж совсем всеобъемлющим. Начиналась эффективность с получения минимальной степени вреда сотрудником, и только потом, где-нибудь совсем далеко, заходила речь про избиение противника.

— В нашей стране вполне достаточно здоровых парней, которые служат в различных спецназах, — негромким голосом читал нотацию Михалыч, показывая на ком-то из своих подопечных болевые точки и уязвимые места. — Они умеют ударом ноги проламывать стену, и поэтому родина спит спокойно. Родина знает, что если в стране закончатся танки, то у неё есть спецназ, который голыми руками отпинает всех вражеских танкистов, а затем пригонит их танки мамочке. В спецназ берут только лучших, и вам до них так же далеко, как муравью до муравьеда.

Первые полгода занятий Михалыч учил их падать. Падать от любого удара или толчка, падать так красиво, чтобы любой театральный режиссёр мог схватиться за сердце от испуга и начать вызывать неотложку.

— Пусть ваш противник думает, что столкнулся с говном, — подбивал очередные ноги подсечкой Михалыч, даже не пытаясь придержать падающего спарринг-партнера. — Простите ему его бахвальство и поблагодарите судьбу, что послала вам дебила, уверовавшего в собственное величие. А затем возьмите половинку кирпича и проломите этому дураку череп, потому что незачем размножаться тем, кто не в состоянии проконтролировать упавшего противника.

Наука Михалыча не имела ничего общего с кодексами бусидо, рыцарства и прочих норм воинской морали, а преподаваемые им приёмы нельзя отыскать ни в одном, даже секретном, наставлении по рукопашному бою, но факт оставался фактом. Его ученики гибли крайне редко, а это всегда оставалось главным показателем работы инструктора.

Так что и сейчас, получив от неизвестного товарища удар ногой в грудь, Петрович кувыркнулся назад не от боли, а, скорее, по вбитой в подсознание привычке, затем страшно удивился произошедшему и решил немного понаблюдать за происходящим. Тем более пол в офисе явно мыли, причём не очень давно, сквозняка от двери не наблюдалось. Практически идеальные условия для безмятежного лежания и изображения задохлика, потерявшего сознание от удара.

— Александр Петрович! Александр Петрович! — аккуратно потрясла мужчину за плечо владелица детективного агентства. Это показалось Латунину настолько трогательным, что он чуть было не открыл глаза от изумления, но огромным усилием воли всё-таки сумел сдержаться. В его прошлой работе подобная забота случалась нечасто, как правило, радостью считалось, если не попытались добить и пнуть в голову ещё раз.

— Дэвачка, — раздался всё тот же спокойный голос неизвестного гостя. — Сяд на мэсто, пагаварить надо.

— Моему сотруднику нужна медицинская помощь. — Латунин с удивлением констатировал, что в голосе его новой знакомой нет и тени истерики или страха. — Не говоря уже о том, что я обязательно сообщу в полицию о вашем визите. Так что прошу вас немедленно освободить мой офис!

— Ох! — восхитился неизвестный. — Мурад, мальчык мой, пасматри, какая гордая и нэзавысимая женщина. Она может родить настоящих воинов. Тэбе нравится?

Спутник неизвестного явно не отличался особой говорливостью, потому что Петрович не услышал второго голоса. Он вообще не слышал других голосов, кроме этого жуткого кавказского акцента, и это обстоятельство пока что сильнее всего нервировало Латунина. Он не был уверен в том, что вломившийся к ним в офис воротила пришёл всего-навсего с одним охранником, и поэтому не торопился подавать признаки жизни.

Сопровождающих могло быть трое, четверо, а может, вообще в машине на улице целая толпа босса дожидается. Надо признать, что первый рабочий день оказался совсем не таким спокойным, как мечталось. Латунин думал, что придёт в офис, почитает какие-нибудь папки с документами, возможно, получит первое задание… В общем, тихий спокойный рабочий день в обычной гражданской организации.

И вообще… Петрович искал работу, а не путь супергероя. Когда вчера он понял, что устроился на работу в частное детективное агентство, то ожидал немного другого. Он думал, что будет заниматься слежкой за неверными мужьями или жёнами, проверкой экономических сделок. В конце концов, розыск тех же домашних животных, о которых ему с утра талдычил участковый, тоже довольно интересное и в то же время спокойное занятие.

Вчера его никто не предупреждал о каких-то проблемах, за которые будут бить вместо «здрасьте». Иначе Латунин пожалел бы единственный приличный костюм, оставшийся от прежней жизни, и оделся попроще. Костюмов у Петровича было всего два. Тот, который на нём, и совсем хороший, который он почему-то так и не смог найти.

«Может, отдал кому-то… — невпопад подумал Латунин. — Этот я покупал как раз таки на работу ходить, а вот в Кремле на мне другой был. Точно другой! К нему еще и галстук прикольный полагался, но я его тогда же шампанским залил…»

— Дэвачка, я тэбе повторяю, сядь на мэсто! — послышался вновь голос с кавказским акцентом. — Не к лицу женщине быть такой своевольной.

— Я не девочка! — голос Саньки звенел, но слёз или страха в нём по-прежнему не было.

«Железная девушка, — с уважением подумал Латунин. — Либо отмороженная, либо бесстрашная… Либо одно и то же».

— Во-первых, — Санька явно не боялась нежданных визитёров, Латунин даже успел подумать, что, возможно, подобные эксцессы происходят здесь достаточно часто, — мне кажется, что для начала вам не мешало бы просто представиться. Я уверена, что вы банально ошиблись дверью, но это никак не оправдывает избиение ни в чём не повинного человека…

— Дэвачка, — перебил Саньку кавказец. — Запомни на всю жизнь. Люди делятся на две категории. Первые всю свою жизнь ищут нужное место и в результате ничего не добиваются, а вторые, как я, всегда приходят правильно. Это же детективное агентство «Порядок»? Правильно? Значит, и я пришёл правильно.

И бизнесмен рассмеялся, видимо довольный своим заоблачным уровнем мудрости.

— Я Ваха Балидов, друг и деловой партнёр Вано Иванова, — продолжал усмехаться бизнесмен. — И я пришол к тэбе, дэвачка, чтобы ты атвэтила мне, что случилось с моим другом?

«Мама дорогая, — непроизвольно подумал Латунин. — Тут еще, оказывается, и мафиозные разборки имеются. Вот оно мне надо было? С другой стороны, пара недель работы в подобном месте — и я точно на очередную медальку заработаю. А там, глядишь, и про котов разузнать получится, участковый с ума сойдёт от счастья…»

— Знаете, Ваха, — ничуть не стушевалась Санька, — мне горько вас расстраивать, но сегодня вы явно пришли не по адресу. Я понятия не имею, где может находиться ваш друг, и к тому же у меня с ним нет никаких отношений, кроме деловых.

— Э-э-э, девочка, — теперь голос Вахи внезапно стал угрожающим, — ты мнэ сказки давай не рассказывай. Мой друг в больнице! В реанимации! Вано в коме лежит! Панимаешь? Вано сказал, что попросил тебя об услуге, а потом вдруг какие-то странные вещи происходить начали… Ты точно ничего не хочешь мнэ рассказать, дэвачка?

— Уважаемый Ваха, исключительно из уважения к вам я повторю. — От интонаций Саньки тоже повеяло холодом, и Латунин в очередной раз поразился хладнокровию девушки. — Я не понимаю, о чем идёт речь, и причём здесь моё детективное агентство. Господин Иванов действительно высказывал некоторую просьбу, но мы не договорились об условиях сотрудничества, поэтому вопрос был закрыт. Закрыт окончательно и бесповоротно. Это понятно?

— Нэт, нэпонятно, — хлопнул ладонью по столу Ваха. — Ваня был мне другом и братом, он не стал бы врать мне о такой мелочи. Он сказал, что ты обещала помочь ему, а буквально через три дня с ним случается несчастье. Таких совпадений не бывает!

— Я не знаю, что бывает, чего не бывает, — повысила голос Санька. — Я не имею даже малейших представлений, где ваш друг, но чем дальше от меня, тем лучше.

— Нэ надо так, дэвачка, — угроза в голосе бизнесмена уже не слышалась, а приобрела вполне себе осязаемые очертания. — Ты что, нэ панимаэшь, что всэ долги маего брата по наследству достаются мне? Он тебэ поручение дал? Дал! Ты его выполныла? Изволь доложить!

— Вот ещё! — фыркнула девушка. — Жене своей указывать будешь! Я твоему другу сразу сказала, что за выполнение откровенно криминальных поручений браться не собираюсь.

— Вай, как нехорошо, — ухмыльнулся Ваха. Злость из его голоса никуда не исчезла, но теперь к ней примешивалось нетерпение. — Если тебя просят, то нэлзя отказывать, особэно тэм, кто дал тебе приют. Вано нэт здэсь, а значит, я могу говорить от его имэни. У тебя три дня выполнить поручэние. Это понятна?

— Я! Ничего! Делать! Не буду! — медленно отчеканила девушка, и теперь угрожающие заскрипел стул под бизнесменом.

— Ну что ж ты такая глюпая? — с деланым сожалением сказал бизнесмен. — Мурадик, покажи дэвачке, что с нами нельзя разговаривать так неуважительно.

«Наверное, в этой позе я услышал достаточно», — решил для себя Латунин и начал моноспектакль под названием «Пробуждение Ильи Муромца, лежавшего тридцать три года на печи». Для начала Петрович хрюкнул, затем максимально натурально посучил ножками, после со стоном повернулся на бок и снова упал на живот.

Никто из присутствующих в офисе даже не попытался ему помочь, судя по всему, они просто смотрели, как Латунин ворочается на полу, изображая беременного таракана.

Наконец, Петрович встал на четвереньки, затем аккуратно опёрся на сиденье удачно стоявшего рядом стула и краем глаза поймал сожалеющий взгляд девушки. Директриса жалела его, и почему-то эта эмоция по отношению к нему безумно обидела Петровича.

Он не просто мужик, он воин, и поэтому он не нуждается в жалости. Возможно, если бы не этот случайно пойманный взгляд, то и Латунин действовал бы не так жестко, но, как говорил один из классиков детектива, «что выросло, то выросло».

Петрович всклочил на ноги резким прыжком, чего зрители его маленького моноспектакля никак не ожидали, и тем самым выиграл короткую, но очень важную секундочку. На брошенную в лицо связку ключей охранник бизнесмена среагировал и даже сумел раскрытой ладонью отбить её в сторону, но этот успех для него оказался на сегодня последним.

Подобное движение прямой ногой обычно делают футболисты при подаче штрафного, но вряд ли именно это сравнение пришло в голову парню, схватившемуся руками за промежность. Петрович бил от души, поэтому в первые мгновения от болевого шока охранник не смог издать ни звука. Ваха громко сглотнул и заёрзал на стуле, видимо, из солидарности испытывая неприятные ощущения, но на него Латунин пока не обращал никакого внимания.

Хлопок ладонями по ушам запрещён в любом приличном состязании, даже в тех, что зовутся боями без правил. При достаточно резком и синхронном движении можно не просто нанести достаточно серьёзную травму, а вовсе сделать оппонента пожизненным клиентом фирм по производству слуховых аппаратов. Однако Михалыч, помнится, всегда игнорировал подобные мелочи и подопечных заставлял не забивать голову ненужной информацией.

Охранник ойкнул, замотал головой, но рук от промежности не оторвал. Видимо, самая ценная часть организма у него находилась всё-таки ниже пояса.

Рывок головы за волосы навстречу поднимающемуся колену, по-хорошему, в данной ситуации был лишним, но Михалыч всегда учил действовать предельно жестко, не допуская у противника даже мысли о продолжении сопротивления.

— Итак, уважаемый! — Латунин взял стул от стены и подсел поближе к бизнесмену. — Давай знакомиться заново! Ты кто такой?

Так получилось, что одна из ножек стула, на который взгромоздился Александр Петрович, прищемила дорогую кожаную туфлю Балидова, но тот и не подумал сообщить Латунину о такой досадной случайности. В данный момент Ваха только широко открывал рот и переводил ошарашенный взгляд с Саньки на Петровича, затем на лежащего и тоненько поскуливающего охранника, а затем снова начинал смотреть на девушку.

— Ты чего молчишь, уважаемый? — продолжал давить Латунин на бизнесмена, причём как физически, так и психологически. — Русский язык забыл?

— Александр Петрович, — подала голос его директриса. — По-моему, вы перебарщиваете.

Латунин не обратил на её слова никакого внимания, хотя и сделал на подсознании заметку пообщаться с девушкой на тему «Не надо лезть под руку в некоторых ситуациях». Петрович легонько подпрыгнул на стуле, и бизнесмен наконец начал материться.

Это было хорошо. Раз клиент перестал изображать из себя пламенного революционера, готового молчать под пытками врагов, значит, он уже поплыл и совсем скоро будет готов к конструктивному диалогу.

— Александра, — Петрович молил всех известных богов, чтобы директриса поняла его правильно и не начала изображать из себя сестру милосердия. — Может быть, вы всё-таки принесёте мне чашечку кофе? Я уверен, что и господин Балидов не откажется. Ведь не откажешься?

Очередное ёрзание на стуле вызвало стон и такую волну ненависти в глазах Вахи, что кто-нибудь другой на месте Латунина вполне мог и испугаться. Петрович же просто улыбался, и, судя по всему, именно эта улыбка парализовала сейчас бизнесмена гораздо сильнее, чем зрелище только что избитого охранника.

Александра всё поняла правильно, поэтому фыркнула и, аккуратно переступив через неподвижного охранника, вышла из офиса. Латунин невольно отвлёкся на выглядывавшие из-под юбки делового костюма стройные ноги, но тут же одёрнул сам себя, решив, что возможностей полюбоваться прелестями начальницы будет ещё предостаточно.

— Ну так я слушаю тебя, уважаемый. — Петрович взялся двумя пальцами за пуговицу на рубашке Балидова. — Поговорим или будем играть в партизан? Знаешь, я в детстве всегда почему-то играл за ненаших. Меня это так обижало, просто жуть. Зато я здорово научился пытать. Хочешь покажу?

— Я всё скажу! — прохрипел красный как рак Ваха. — Только убери стул с ноги.

Балидов несколько секунд подумал, глядя на Латунина, а потом добавил:

— Пожалуйста!

— Ой, — искренне изумился Петрович, убирая ножку стула с туфли бизнесмена. — А я и не заметил. Извини меня, я не нарочно. Наверное… Так что за поручение у вас к моей начальнице?

— Мы хотели, чтобы она начала проверять счета Метанёва, — негромко ответил Балидов. — Эта скотина пытается зайти в город со своими проектами. Его кто-то прикрывает, но мы не понимаем, кто именно. Мы с Ивановым рассчитывали, что когда детективное агентство начнёт копать под Метанёва, то обязательно проявятся те, кто его прикрывает. Но сам Иванов почему-то оказался в коме, врачи разводят руками и не дают никаких прогнозов. Вот я и подумал…

— Подумал и решил всё сам проверить, — кивнул в такт его словам Петрович. — Ну и как? Проверил? Ничего не понял и решил всё-таки продолжить реализацию гениальной идеи… А ты не подумал, что ниточка всё равно бы отсюда к вам потянулась?

— Нам много времени не нужно, — заёрзал бизнесмен. — Просто понять хотелось, кто именно Метанёва прикрывает.

— Значит, саму девочку вы уже просто списали со счетов. — Латунин даже не спрашивал, а просто констатировал происходящее. На душе стало грустно. Судя по всему, мечты о спокойной пенсии так и останутся мечтами.

Причём вот сейчас сдать назад уже не получится. Ваха южных кровей, поэтому обиду не забудет. А раз не забудет, то соответственно их с директрисой не простит. Петровича надо наказать за то, что обидел уважаемого человека, а Александру — за то, что стала свидетелем этого унижения. И тот факт, что она изначально была против, уже никого не смущает.

Так что теперь Латунин никуда из этого детективного агентства не денется. Он себе так и так проблем на все известные места нажил, а параллельно еще и девочку подставил. Рядом с ним у неё хотя бы есть шансы, а вот одна Александра вряд ли переживёт участие в криминальных разборках.

— Никто никого не списывал! — возмутился Ваха, правда, вышло это у него не слишком натурально, но тут уж как получилось. Всё-таки бизнесмен не актёр, да и обстановка не слишком подходящая. — Мы бы денег заплатили. Много денег! Она всё равно бэз работы была.

— Ну а теперь у неё много работы, — максимально ласково улыбнулся бизнесмену Латунин. — Так что я не знаю, что там напридумывали себе ты и твой друг, но от этой девушки надо отстать.

— Я уже понял. — Ваха стёр со лба крупные капли пота, а затем всё-таки решился задать вопрос. — Уважаемый, а вы кто?

— Мы люди, — понизил голос Петрович. — Очень и очень солидные люди. Понимаешь?

— Панымаю, — часто-часто закивал Ваха. — Вы извините! Мы же правда нэ знали! Думали, что Александра сама работает, бэз крыши.

— Ничего-ничего, — Латунин встал и легонько потрепал бизнесмена по плечу. — Просто постарайтесь впредь не допускать подобных ошибок. Ведите себя вежливо, улыбайтесь, и все будут довольны! Я же понятно объясняю? Да?

Разговаривать с подобной публикой Латунина учили очень и очень давно, но сейчас он понял, что характерные примочки сами собой всплывают из подсознания. Где-то отвести глаза, как будто обращаешься не к собеседнику, а где-то, наоборот, упереть взгляд в переносицу, тут чуть громче, там потише…

Это мелочи, которые не видны обычному человеку, а диванным экспертам кажутся волшебством или везением. Таких мелочей много, их разбрасывают тут и там, зная, что какая-нибудь обязательно сработает, запустив нужные реакции. А везение… Их преподаватель в академии считал, что на идиотов обижаться не следует, поэтому призывал слушателей просто пользоваться их неверием в торжество официальной науки. Пускай и скрытой грифом «совершенно секретно».

Вернувшаяся в офис с двумя стаканчиками кофе Александра застала воистину эпическое зрелище. Желавший как можно быстрее уйти из офиса детективного агентства Ваха уже через две минуты плюнул на свои бесплодные попытки привести в чувство подручного, поэтому просто схватил Мурада под руки и потащил из офиса волоком.

Ноги охранника бились по ступенькам, а сам бизнесмен ежесекундно рисковал свалиться с лестницы, но Петрович даже не подумал прийти ему на помощь.

— Таскание тяжестей послужит нашему гостю дополнительным уроком, — сказал Латунин, без спроса беря из рук Александры стаканчик с кофе. — К тому же я пострадал от неправедного физического воздействия и исчерпал весь запас отмеренной мне на день доброты. А почему американо? Я капучино люблю.

— Знаете, Александр Петрович, — буквально прошипела девушка. — Ещё хотя бы слово, и я вылью кофе вам за шиворот. Вы, конечно, молодец, но давайте не будем забывать, кто из нас двоих начальник, а кто подчинённый.

— Да я не против, — Латунин решил, что директриса пока в стрессе и с ней лучше не пререкаться, — но я действительно люблю капучино.

— Тогда сходите и купите, — Александра в сердцах кинула перед собой смартфон, с помощью которого безуспешно пыталась кому-то дозвониться.

— Что-то не так? — поинтересовался Петрович, не слишком, впрочем, рассчитывая на честный ответ.

— Всё не так, — махнула рукой девушка. — Один в коме, второй что-то требует, третий всех бьет и возмущается не тем видом кофе. Сумасшедшее утро, никак иначе его назвать не получается.

— Ну это понятно, — Латунин кивнул на телефон. — Но вы расстроены, что не можете кому-то дозвониться. До этого вы держались практически идеально.

— Брат не берет трубку, — нервно выдохнула Александра. — Он не позвонил мне с утра и даже не написал СМС. Такого никогда не было. А сейчас его телефон просто выключен, и мне это очень не нравится.

«Ещё и брат какой-то пропал, — с тоской подумал Петрович, делая глоток кофе. — Может быть, я и правда рано уволился?»

Сознание возвращалось медленно, как будто Даниил выныривал на поверхность со дна глубокого водоёма. Всплывать сразу было опасно, поэтому парень продвигался наверх рывками, останавливаясь через каждые несколько секунд.

Рывок! Острая пульсирующая боль в левом боку появилась неожиданно. Сил приподняться и посмотреть, что там, не было, но по ощущениям казалось, будто из тела буквально вырвали кусок кожи с мясом.

Глубокий вдох и медленный, максимально плавный выдох. Пульсация вроде как начала понемногу затихать, но как только Даниил попытался пошевелиться, всё тело снова прострелило от головы до пяток. Из горла вырвался стон боли, и он замер, боясь новым неосторожным движением вызвать ещё одну порцию неприятных ощущений.

Снова максимально аккуратный вдох и предельно плавный выдох. Эта попытка вроде бы оказалась более удачной, чем предыдущая. Прошло несколько минут, прежде чем он приноровился дышать полной грудью, а затем последовала новая стадия.

Рывок! На Даниила обрушились звуки, которых, оказывается, было крайне много в окружающем пространстве. Негромко жужжали разбросанные в хаотичном порядке по потолку лампы дневного света, чем-то громыхали в коридоре, где-то далеко за пределами помещения, в котором он находился, негромко играла музыка. Слов Даниил разобрать не мог, но мотив был определённо знакомым, просто ему было лень сейчас вспоминать слова и название очередного проходного хита.

Рывок! Мутная пелена перед глазами понемногу рассеивалась, и он понял, что находится в больнице. Стандартная клетушка с двумя кроватями и специфическим запахом лекарств. Судя по тому, что его голова немного приподнята, он лежит на регулируемой медицинской кушетке. Впрочем, для особо сообразительных напротив стоит точно такой же образец с незаправленным одеялом и смятой подушкой.

Даниил скосил глаза вниз и увидел, что в вену на запястье воткнута большая игла, от которой наверх ползёт тоненький прозрачный шланг. Здрасьте-приехали, он ещё и под капельницей.

«Очень надеюсь, что до туалета я сумею дойти самостоятельно», — с тоской подумал парень, с одной стороны крупно в этом сомневающийся, а с другой — искреннее считающий, что лучше гордо умереть на унитазе, чем позориться с уткой.

«Итак, больница, — подумал Даниил. — Теперь надо вспомнить, как я здесь оказался...»

С этим, к сожалению, наблюдались огромные проблемы. Данька помнил аптеку и то, что Настя заболела, встречу с полицейскими, заправку, куда он зашёл за энергетиком... Всё! Дальше в памяти были только спортзал и драка с гончими сна...

Почему в его сне оказалось именно это место? Может быть, потому, что там ему было хорошо?

Спортзал в воспоминаниях Даниила всегда ассоциировался с чем-то светлым, надёжным... Местом, где можно спрятаться от любых проблем и неприятностей. Местом, где он поверил в себя.

На занятиях Даньки единоборствами настояла, конечно же, бабуля. Ему было семь или восемь лет, когда он в очередной раз пришёл домой с синяком под глазом и в порванной рубахе.

— Слушай, милок, ну это уже не дело, — спокойно, не повышая голоса, констатировала бабуля. — Рубаху зашить недолго, а то можно и так походить, но тебе самому не надоело постоянно выступать чьим-то тренажёром для упражнений? Недели не проходит, чтобы ты очередным украшением не обзавёлся.

Данька промолчал, но бабуля, как оказалось, говорила вполне серьезно.

На следующий же день после школы она надела парадный пуховый платок и отвела мальчика в спортивный зал. Старое одноэтажное здание разительно отличалось от новомодных спортивных центров, которые в последнее время стали возникать даже у них в городе, поэтому доверия откровенно не вызывало.

Мужик в растянутом свитере, встретивший их с бабулей у входа, сомнений не развеял, даже несмотря на то, что беседовал вежливо и не смеялся над Даниилом, не сумевшим подтянуться хотя бы три раза на перекладине.

— Вась, я ж тебя редко о чем прошу, — несколько раз повторила бабуля, неодобрительно поглядывая на пыхтения внука. — Но сам понимаешь, пацан растёт, а не красна девица. Надо бы из него человека сделать.

— Всё будет хорошо, — односложно отвечал Василий, вертя перед собой мальчишку, ощупывая его кости и слабые мышцы. — Главное, чтобы не сбежал...

— Не сбежит, не сбежит, — кивала бабуля. — Я ему сбегу...

И началась бесконечная эпопея тренировок. Три раза в неделю по вечерам к Василию Степановичу приходили пацаны со всей округи, а ещё через два часа, как беременные тараканы, расползались по домам. Какой именно раздел боевых искусств преподавал давний знакомый бабули, не знал никто, да и он сам наверняка сильно затруднился бы с ответом на этот простой, в общем-то, вопрос.

Причудливая смесь ударной и борцовской техники была очень далека от классики всех известных по фильмам и книгам единоборств, но Василий, похоже, и не планировал сделать из своих подопечных чемпионов. В его секции занимались бесплатно, причём не все подряд, а лишь те, кого тренер посчитал достойным своего внимания, поэтому первейшей задачей он видел привить детям честность, ответственность и уверенность в своих силах.

— Умение драться в жизни пригождается редко, — регулярно повторял Василий окружившим его мальчишкам. — Но и совсем лишним назвать его тоже неправильно.

Уже в зрелом возрасте Даниил часто думал, что никто из них ничего не знал о прошлом своего наставника, а оно явно было специфическим. Судя по некоторым советам и жизненным привычкам, довольно длительную часть своей жизни Василий провёл в «местах не столь отдалённых», но действительно ли он сидел, или это лишь Данькины фантазии, узнать уже не получится.

Василий погиб, когда Даниил учился в восьмом классе. Внезапно, нелепо и героически. Как рассказала бабуля, тренер шёл вдоль дороги из магазина и увидел несущийся по асфальту джип. Переходящая дорогу молодая женщина с коляской и держащимся за руку малышом заметалась в панике и уже никак не успевала спастись.

Стремительным броском Василий вытолкнул маму с детьми на обочину, но сам от мощного удара не оправился. Это был первый раз, когда Даниил оказался на кладбище на похоронах. Наверное, поэтому он и не удивился бесконечному потоку людей, которые шли проститься с безвестным тренером, хотя потом видел много других, более малочисленных, прощаний.

Джип с водителем сгорел через неделю, прямо на стоянке торгового центра, причём ни очевидцы, ни приехавшие пожарные тушить его явно не торопились. Подумаешь, машина с человеком внутри горит... Значит, так и надо.

А ещё через месяц снесли спортзал. Жизнь не стоит на месте, и для неё всё происходящее выглядит как слишком малозначительное. Погибший тренер, сгоревший заживо мужчина, снесённое здание, ставшее домом для сотен подростков...

Почему, уснув, Даниил опять оказался в этом спортзале? Из каких глубин подсознания выплыло именно это место? Бабуля говорила, что никогда ничего не снится просто так.

Дверь отворилась, и на пороге палаты появился высокий худой юноша лет двадцати от роду. Увидев, что Даниил уже пришёл в себя, он улыбнулся, а затем громко крикнул куда-то в сторону.

— Алё, медицинский пост! У меня сосед проснулся!

В палату немедленно заглянула медсестра, проверила показания приборов и поправила Даниилу подушку. Следом появился доктор, мужчина средних лет в распахнутом халате поверх классических черных брюк и белоснежной сорочки.

— Светочка, позвоните, пожалуйста, в полицию и сообщите, что привезённый ими пациент очнулся, — первым делом попросил врач, а уже затем обратился к Даниилу. — Добрый день, молодой человек. Как вы себя чувствуете?

— Хреново, — попытался честно ответить Даня, но язык отчаянно отказывался ворочаться во рту. Вместо чёткого ответа наружу вырвался только неопределённый звук, который можно было истолковать как угодно.

— Так, тихо-тихо, не напрягайтесь, — положил ладонь ему на запястье доктор. — У вас множественные гематомы по всему телу, но внутренние органы вроде бы в порядке. Сейчас мы сделаем укольчик, и ваше состояние улучшится. Вы что-нибудь помните?

Данька смотрел в не старое, но уже порядком изрезанное морщинами лицо доктора и видел в нем своего тренера Василия. Та же чуткость, внимательность, доброта. Как понять причуды подсознания? Что означает приснившийся спортзал?

Старое одноэтажное здание представлялось маленькому Даньке оплотом спокойствия и порядка. Тренер зорко следил за своими подопечными и, хотя был абсолютно не против каких-то детских игр с шалостями, всегда строго требовал не разбрасывать поролон из гимнастической ямы и складывать гантели на место.

Но в этом сне Даньки всё оказалось по-другому. Подвешенный к потолку канат качался, как от сильного ветра, перчатки и лапы разбросаны по татами, хаос и беспорядок, в центре которого кружился хоровод из серых зубастых тварей.

Звон колокольчиков сплетался в причудливую мелодию, в которой слышались угроза и опасность. Движения гончих всё убыстрялись, и Данька уже не мог уследить за их стремительным полётом.

Он ждал нападения, но всё равно пропустил миг, когда первая тварь схватила его сзади за икру. Парень покачнулся, ойкнув, но тут же следующая пасть сомкнулась на его запястье.

Даниил дёрнул рукой, а затем с силой тряхнул ей. Боль в запястье ослабла, а парень с удивлением проследил взглядом за отлетающей в сторону гончей.

«Так просто?!» — удивился он и попытался стряхнуть ещё одну тварь с ноги, но та держалась гораздо крепче своей подруги. Даниил попытался ухватиться за тело гончей, но тут же отвлёкся на боль в боку и в груди.

«Интересно, их можно убить?» — задумался Данька, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в ногу тварь.

Хоровод вокруг парня кружился всё быстрее, и вот уже новая пасть целится в бедро Даньки. Он заорал от испуга, дёрнул ногой, и гончая пролетела мимо, моментально встроившись в ряды своих подруг.

Даниил ухватил серое тело гончей, вцепившейся ему в грудь, и почувствовал невыносимую боль от десятков маленьких зубов, разрывающих его тело. Он стиснул губы и рванул сильнее, так, как отрывают от тела прилипший пластырь.

К его удивлению, челюсти твари разжались. Даня подтянул гончую ближе к лицу и, не обращая внимания на боль во всём теле, попытался рассмотреть хищницу поподробнее.

Впрочем, достаточно быстро он понял бесполезность этого занятия. Серое тело было шершавым на ощупь и гораздо тоньше, чем казалось. Объем придавала дымка неизвестного происхождения, что клубилась вокруг гончей. Само тело походило на змеиное: длинное, круглое и без каких-либо конечностей. Где начало, а где конец — можно было определить разве что только по пасти, которая могла распахиваться гораздо шире, чем можно было себе представить.

Причём Даниил, как ни пытался, не смог увидеть глаза или ноздри, поэтому понять, как ориентируется эта тварь, оказалось решительно невозможно. Схваченная рукой, гончая отчаянно извивалась и пыталась куснуть парня хоть куда-нибудь.

— Фантазия извращенца, — сплюнул Даниил, отбрасывая от себя гибкое тело, а затем, не обращая внимания на боль, оторвал от тела двух других тварей. Божественные создания оказались не такими уж и страшными, как казалось поначалу.

Звон колокольчиков усилился, а вместе с ними ускорился и танец тварей вокруг Даниила. Каждый раз, когда он думал, что быстрее двигаться уже невозможно, гончие доказывали ему обратное.

Неужели они и правда непобедимы? Получается, что эти хищницы могут прийти в любой сон и убить его владельца? Но ведь он не обычный человек! Он — ходящий по снам!

«Ты можешь зарваться, — слова бабки всплыли в памяти вроде как абсолютно не к месту, но это было именно то, чего сейчас не хватало Даниилу. — Ты можешь не справиться со своим могуществом. И вот тогда ты можешь погибнуть»!

Это сон! Это его сон, и никто не может хозяйничать в нем, даже если им этого хочется. Даниил хотел крикнуть во все горло, но резкая боль в правой ноге мгновенно избавила от эйфории.

Очередная гончая вцепилась в ногу парня и теперь дёргалась всем телом, причиняя невыносимые страдания.

«Интересно, почему не течёт кровь?» — отстранённо подумал Даниил, а затем схватил зубастую тварь за тело и напрягся. Он представил, как его рука превращается в раскалённый металл, который жжёт тело гончей. Пальцы сжались сильнее, а затем Даня с удовлетворением понял, что кожа напавшей на него рептилии мелко подрагивает от боли.

Хватка на ноге ослабла, и уже следующим движением парень оторвал от ноги зубастую тварь. Челюсти щёлкнули зря, кусая воздух. Даниилу очень хотелось рассмотреть поджаренную гончую поподробнее, но сейчас на это просто не оставалось времени.

Подруги хищницы, трепыхавшейся в руке у Даниила, кинулись к нему со всех сторон одновременно, широко разинув унизанные десятками иголок рты.

Данька резко развёл руки в стороны, представляя, что раздвигает невидимые стены, и гончие закувыркались в воздухе, как будто их отшвырнула неведомая сила. Хотя почему как будто? Это он, Даниил, управляет пространством, и в этом сне никто не сможет причинить ему вред.

Твари бились о стены спортзала, а Данька хохотал во всё горло, чувствуя, как тело наполняется неведомой силой. Это его сон, и он в нём самый главный!

Боль под лопаткой стала для Даниила полнейшей неожиданностью. Он завертелся на месте, пытаясь определить источник опасности, но крутить головой на триста шестьдесят градусов, наверное, невозможно даже во сне. Судя по всему, одной из гончих всё-таки посчастливилось прорваться через его защиту, и сейчас эта тварь буквально вгрызалась в его тело.

А тем временем потеря концентрации не прошла бесследно. Длинные хищные тела почуяли слабину и ринулись в новую отчаянную атаку. Укус в руку, ногу, нос, живот...

От боли Даниил упал на пол, но всё новые и новые твари впивались в его тело. Несмотря на все способности парня, созданные богом создания продолжали выполнять своё предназначение...

Привокзальная гостиница порадовала мягкими кроватями и достаточно большим выбором блюд на завтрак. Дорохов убедил Нифонтова, что в два часа ночи ломиться в городскую больницу, тем более в отделение для пациентов с психическими заболеваниями, идея, конечно, веселая, но не самая здравая.

— Доктора спят, пациенты тоже отдыхают, — объяснял чекист оперативникам, медленно ведя машину в сторону от Болшевского кладбища. — Да и вам самим вздремнуть совсем не помешает. Давайте уж лучше я вас сейчас на постой определю, а утром со свежими силами мы и наведаемся к Синицыну.

— Коля, может, и правда? — попросила коллегу Мезенцева. — Спать хочется просто жутко, а там ещё неизвестно, сколько мы в больнице пробудем.

У Нифонтова и самого потихоньку начинали слипаться глаза, но азарт, овладевший после успеха с кладбищем, никак не давал ему расслабиться. Тем более где-то очень глубоко внутри Николая сидело маленькое чувство вины перед призраком старого учёного.

Нет, у оперативника не возникало сомнений в том, что они всё сделали правильно, но то, что у Геннадия Степановича не оказалось возможности побеседовать со своим племянником, казалось Нифонтову неправильным, вернее даже — не совсем справедливым.

Кроме того, раз уж появление призрака и душевная болезнь его племянника совпали по времени, то Николай был не склонен считать эти события простым совпадением.

Ровнин, которому Нифонтов доложил об успехе операции с призраком, к предположению подчиненного отнёсся серьезно и согласился, что всё случившееся требует подробной проверки.

— Люди к психиатрам на приём просто так не попадают. — Несмотря на то что они разговаривали по телефону, Николай воочию представил круги дыма, которые выпускает начальник, затягиваясь трубкой. — Я понимаю, почему наш коллега не очень хочет поднимать шум, но и пускать подобные происшествия на самотёк не стоит. У него своя работа, у нас своя. Тем более призрака с той стороны что-то вызвало. Мне не очень верится в то, что он появился сам по себе, так сказать, случайно. Должно было произойти какое-то событие, послужившее триггером для воплощения учёного. Без него картина не станет ясной и понятной.

— А какая может быть связь с племянником? — уточнил Нифонтов. — Я вообще не уверен, что он был в курсе о существовании такого родственника. Вряд ли тот призвал его осознанно.

— Конечно нет, — согласился Ровнин. — Скорей всего, просто эмоциональный выплеск племянника был настолько силён, что долетел до вашего учёного.

— Но это же не просто какой-то стресс или взрыв радости, — рассуждал Нифонтов. — Чтобы вернуть призрака в наш мир из-за Кромки, эмоции должны быть усилены неким потусторонним воздействием.

— Или вызваны им, — дополнил Олег Георгиевич. — Не то чтобы очень распространённое явление, но случается. Другой вопрос, что же это за действия, которые могут вызвать такой эмоциональный взрыв?

— Ведьмы неудачно провели ритуал? — предположил Нифонтов. — Или колдун какой-нибудь доморощенный?

— Не исключено. — Голос Ровнина выражал глубокую задумчивость. — В любом случае гадать пока бесполезно. Отдохните, а с утра наведайтесь в больницу. Возможно, после этого визита многое станет понятней.

Когда Нифонтов уже собирался завершать разговор, считая, что всё важное сказано, Олег Георгиевич внезапно вспомнил:

— Да, кстати! Обязательно передай от меня привет там...

Ничего другого, кроме как подивиться обширности связей начальника, Николаю не оставалось. Он дважды повторил про себя имя-отчество давней знакомой Олега Георгиевича и окончательно успокоился. Теперь, по крайней мере, понятно, с какого края браться за поиски.

Всё это Нифонтов вспоминал, поглощая сосиски с вареными яйцами, а параллельно отмечая, что подобная нехитрая еда может быть удивительно вкусной. Сам-то он себя по утрам изысками обычно не баловал, обходясь традиционной яичницей, а вот сейчас невольно задумался о разнообразии рациона.

В кармане задёргался поставленный на виброзвонок мобильный.

— Женька, доедай быстрее, — посоветовал Николай, доставая телефон из кармана. — Похоже, Дорохов уже прибыл. Нас ждут великие дела и местная психушка.

— Звучит, надо сказать, не фыбко романтышно, — пробубнела с набитым ртом Женька, не собираясь выпускать из рук огромный собственноручно сделанный бутерброд.

Предчувствия Нифонтова не обманули, звонившим абонентом и впрямь оказался местный чекист.

— Доброе утро, — поприветствовал Дорохов Николая. — Я внизу, как будете готовы, спускайтесь.

Оперативники не заставили себя долго ждать, но, к их удивлению, чекист оказался пешком, а не на машине.

— На нашей поедем? — уточнил Николай, кивая в сторону припаркованного на гостиничной парковке микроавтобуса. Его ещё вчера Дорохов лично перегнал сюда от центра управления полётами, аргументируя это тем, что машина им вряд ли в городе понадобится, а так всегда под боком будет, если внезапно уезжать соберутся.

— Зачем? — искренне удивился чекист. — Тут пройтись два шага. Воздухом подышим, а заодно и обсудим полученную информацию.

Идти и впрямь оказалось недолго, а по дороге Дорохов успел вкратце рассказать о сотруднике лаборатории, к которому они направлялись.

— Синицын Игорь Леонидович, — неторопливо рассказывал Сергей Михайлович, перепрыгивая через лужи. Под утро шёл дождь, оставивший после себя мокрый асфальт и влажную изморось, висящую в воздухе. — Родился и вырос здесь, в Королёве. Отец был химиком, работал в КБ ракетного топлива, а мать трудилась библиотекаршей в городской библиотеке. Закончил наш же королевский филиал Бауманки, после него устроился работать в институт машиностроения. Восемь лет отработал в этом заведении, на хорошем счету, грамоты, премии. Четырнадцать лет назад получил предложение перейти на работу в лабораторию. Был назначен научным сотрудником, через три года стал старшим, а год назад получил должность ведущего.

— Это хорошая карьера? — уточнил Николай, слабо разбиравшийся во всех этих научных хитросплетениях.

— Да, в общем-то, нормальная, — после небольшой паузы ответил Дорохов. — Тут надо понимать, что к руководящим должностям Синицын никогда не рвался. Он вообще всегда производил впечатление человека науки, которому не очень интересно заниматься административной работой.

— Почему? — искренне удивилась Женька. — Разве это плохо, если человек хочет стать руководителем?

— Я не знаю, — пожал плечами Дорохов. — Как говорил когда-то мой наставник, настоящие учёные не из этой галактики. Их хлебом не корми, дай проверить какую-нибудь теорию, а в идеале вписать своё имя в мировую науку. Но только начальники, как правило, бывают лишены этого. У них сразу начинается вал бумажной бюрократии, всякие табели, отчёты, планы. Собственно, на науку времени уже не остаётся. Так что перед любым научным сотрудником рано или поздно встаёт достаточно трудный выбор, как жить дальше… То ли забыть о научных изысканиях и пересесть в руководящее кресло, то ли не задумываться о карьерных перспективах.

— Но Синицын, получается, выбрал науку, — уточнил еще раз Нифонтов.

— Именно так, — кивнул Дорохов, раздумывая, как бы поудачнее обойти еще один немаленький водоём, встретившийся им на пути. — И я делал на него дополнительную спецпроверку, когда он претендовал на должность ведущего, ничего подозрительного не всплывало.

— Даже дядя из шарашки? — немедленно вставила свои пять копеек Женька.

— Даже дядя из шарашки, — со вздохом согласился чекист. — Он не относится к близким родственникам. Да даже если бы и относился. Тут, скорей всего, не родной дядя, а какой-нибудь двоюродный, по возрасту относящийся к дедушкам. Так глубоко наша контора сейчас не копает. Да и времена на дворе стоят другие, врагов народа отменили, а некоторых даже реабилитировали. Тем более, Евгения, вы сами рассказывали, многие из тех, кто там работал, были вполне себе приличными людьми, просто оказавшимися не в то время не в том месте.

— Хорошо, прошлое господина Синицына оставим за скобками, — решил прервать начинающуюся дискуссию Николай. — Ну а так, какие-то странности за Синицыным водились? Не может же человек взять и одномоментно оказаться в дурдоме.

— Он пока не в дурдоме, — возразил Дорохов. — Синицын просто проходит обследование. Я не знаю, что ему могло привидеться, но скорую, между прочим, он вызвал сам. А врачи уже пришли к выводу, что мужчина нуждается в наблюдении в условиях стационара. Семьи-то у него нет, живёт один. Мало ли что произойти может…

— Хорошо, допустим, — продолжал допытываться Нифонтов. — Ну ведь вам наверняка сообщили, что такого интересного увидели врачи, раз решили поместить его под наблюдение. Вам ничего странным не показалось?

— Николай, вы меня простите, но там всё было странным. — Дорохов остановился и посмотрел на оперативников каким-то злым и одновременно потерянным взглядом. — Я, если честно, до сих пор не знаю, что именно докладывать руководству и как объяснять произошедшее. Человек ушёл с работы домой, всё было хорошо, я специально по записям камер видеонаблюдения потом проверил. Синицын выглядел вполне довольным жизнью. И вдруг в три часа ночи он вызывает скорую и начинает нести какую-то околесицу про замученных девушек, потом какое-то убежище, потом требует успокоительного, но такого, чтобы не спать. При этом он царапал себя ногтями до крови и тыркал в пальцы канцелярской кнопкой, объясняя всем, что не должен уснуть. Вы бы на месте врачей как отреагировали?

— А вы с ним общались после этого? — спросила Женька, вслед за Нифонтовым перепрыгивая очередную лужу и выходя на большую улицу. Через дорогу шёл свежепокрашенный забор, и она поняла, что цель их путешествия уже совсем рядом.

— Пытался, но быстро понял, что ничего не понимаю, — потупил голову Дорохов. — Врачи говорят, что такое бывает от сильного умственного перенапряжения и Синицыну необходим отдых. Он уже не вспоминает ни про каких девушек, говорит, что его неправильно поняли, и до чёртиков боится ночных кошмаров. Доктор сказал, что им приходится силой колоть ему достаточно мощное успокоительное, чтобы он наконец мог хотя бы немного поспать.

Выглядел учёный и впрямь как-то не очень. Когда довольно молодой, лет сорока, но уже абсолютно седой доктор привёл их в палату Синицына, то оперативники увидели, что учёный сидит на полу в углу, между тумбочкой и кроватью, и отчаянно грызёт ногти, чуть ли не засовывая при этом половину ладони себе в горло.

— Игорь Леонидович, — осторожно обратился к нему Нифонтов. — Здравствуйте! Мы сотрудники Главного следственного управления МВД России. Мы хотим задать вам несколько вопросов.

— Ничего не было, ничего не было, — забормотал себе под нос Синицын. — Лёша исчез много лет назад, и его никто не видел. Я тоже не видел, я ничего не знаю.

Он попытался сдёрнуть с кровати одеяло, чтобы отгородиться им от незваных гостей, но то почему-то не поддалось, и Синицын остался сидеть на полу, по-детски закрыв лицо руками. Нифонтов был уверен, что учёный при этом еще и крепко зажмурился, спрятавшись так, как это делают дошкольники. Типа: я никого не вижу, а значит, и меня самого нет.

— Лёши нет, Лёша глубоко, и его много лет никто не видел, — продолжал повторять Синицын, и хотя руки на лице заглушали его слова, слышно было достаточно отчетливо.

— Ну и вот так практически постоянно, — вздохнул доктор. Он говорил негромко, стараясь, чтобы его слова не долетали до ушей беспокойного пациента. — Сегодня будем обсуждать на планёрке, возможно, придётся переходить к более серьёзному медикаментозному вмешательству.

— То есть само собой это состояние точно не пройдёт? — так же тихо уточнила Женька, внимательно разглядывающая спрятавшегося в углу Синицына.

— Боюсь, что нет, — снова вздохнул доктор. Он потёр переносицу движением, типичным для людей, которые постоянно носят очки, а затем ответил, видимо, подбирая более простые слова для посетителей без медицинского образования. — Видите ли, клиническая картина, которую мы с коллегами наблюдаем, характерна для человека, пережившего большой стресс. Подобного рода реакции демонстрируют, как правило, люди, вернувшиеся из зоны боевых действий. Вот эти обрывчатые воспоминания, перескакивание с темы на тему… Но всё равно все рассказы пациента укладываются в какую-то логику из его прошлого. Здесь же миллион вопросов и ни одного ответа. Сотрудники скорой говорили о каких-то замученных девушках, теперь же пациент при упоминании этой темы впадает в истерику. Лёша, про которого он говорит… Я понял только то, что это какой-то его друг детства, но что именно произошло с этим Лёшей…

— Может быть, Лёша — это кто-то из коллег? — поинтересовался Дорохов, но сделал это недостаточно тихо.

— Лёши нет! — забился в истерике Синицын, схватившись руками за край кровати и начиная опасно её раскачивать. — Лёши нет! Я точно знаю! Он не мог появиться!

Доктор стремительно нажал какую-то кнопку на стене и начал вежливо, но настойчиво подталкивать посетителей к выходу.

— Посещение закончено! Вы сейчас всё равно от него ничего не добьётесь! — Доктор широко расставил руки, как будто защищая пациента от оперативников, и параллельно скомандовал вбежавшей в палату медсестре: — Два кубика успокоительного, внутривенно!

Вытеснив посетителей в коридор, психиатр обернулся на боровшуюся с Синицыным медсестру и крикнул куда-то в глубь отделения:

— Двух санитаров, срочно! — Затем обратился к оперативникам: — А вам придется подождать меня здесь!

Врач стремительно вернулся в палату, и посетители остались ждать в коридоре. Женька заглянула через небольшое окошко на двери внутрь палаты, а затем тихо пробормотала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Уж лучше просто с проломленным черепом оказаться, чем с такой протекающей крышей!

— Сплюнь! — отмахнулся от неё Нифонтов. — И так и так плохо!

— Ну не скажи, — возразила ему Мезенцева. — Мне бы как-то не очень хотелось вот так в углу сидеть и ногти грызть, а санитары при каждом удобном случае в меня иголками тычут. Уж лучше быстро и просто, раз — и всё!

Лечащий врач вышел в коридор буквально через пару минут, но добавить к уже сказанному ему оказалось особенно нечего.

— Вы сами всё видите, — развёл он руками. — Полнейшая нестабильность реакций пациента на внешние раздражители. С ним пока просто невозможно вести конструктивный диалог, и я вообще сомневаюсь, что он осознает реальность, в которой находится.

— Понятно, что ничего не понятно, — пробурчал Нифонтов. Визит к Синицыну не внес никакой ясности в происходящие события, и Николай расстроился, что они просто зря потратили время.

— Доктор, а можно вопрос? — подал голос молчавший до этого Дорохов. — Чисто теоретически. Есть человек, который днем вёл себя абсолютно адекватно, а ночью вызвал скорую и оказался у вас в отделении. Что могло послужить спусковым крючком для такого резкого изменения психического состояния?

— Испуг, — практически без промедления ответил доктор. — Очень сильный испуг! Причем на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Я бы предположил испуг за родных или за свою жизнь. Что-то подобное...

— Спасибо, — опередил открывшего рот для благодарности Дорохова Николай. — Это уже кое-что. Вы нам очень помогли, доктор!

— Да не за что, — пожал тот плечами. — Если у вас всё, то я бы откланялся. У меня очень много работы.

— Один вопрос, — остановил доктора Нифонтов. — Как найти кабинет Тамары Петровны? Она у вас вроде бы заместитель главного врача.

— Нет, её в прошлом году повысили, — удивленно поднял брови доктор. — Она уже просто главный врач. Вы чем-то недовольны? Извините, конечно, что вот так настойчиво интересуюсь, но нас в последнее время очень сильно штрафуют за любые жалобы.

— Нет-нет-нет, — поспешил успокоить врача Николай. — Наш начальник просто попросил передать ей привет, ничего больше. Как выяснилось, они давние знакомые...

Успокоенный доктор подробно объяснил, как перейти в другой корпус, и распрощался с оперативниками.

— У Ровнина и здесь нашлись знакомые? — удивленно уточнила у коллеги Мезенцева.

— Представь себе, — развел руки в стороны Николай. — Я сам был удивлен.

— Ну а что здесь такого? — вклинился в их диалог Дорохов. — Тамара Петровна врач известный и заслуженный, к ней даже детишек с другого конца Московской области возят, не говоря про столицу.

Женька, судя по всему, в ответ на эти слова сделала какие-то свои выводы, поэтому только многозначительно хмыкнула, но комментариев, вопреки ожиданиям Нифонтова, никаких не последовало.

— Сергей Михайлович, — уже возле искомого кабинета обратился к Дорохову Николай, — подождёте нас здесь? Мы быстро.

Судя по всему, чекист подобной просьбы не ожидал, потому что воззрился на Николая с немалым удивлением.

— Да мы с Тамарой Петровной вроде как знакомы, — попытался было он настоять на своём присутствии при разговоре, но потом внезапно осёкся, озарённый неожиданной догадкой. — Так она что, тоже из ваших?

— Не совсем понимаю, о чем вы, — изобразил Нифонтов самую милую из доступных ему улыбок. — Просто наш начальник попросил передать Тамаре Петровне кое-что на словах. Если хотите, то мы немного пообщаемся наедине, а затем позовём вас.

— Да не надо. — По лицу безопасника было не очень понятно, обиделся он или нет, но Николай решил на этот счёт сильно не заморачиваться. — Подожду вас на улице, всё равно парочку звонков сделать нужно.

— Ну и хорошо, — ещё шире улыбнулся ему Николай. — Мы правда быстро.

Кабинет Тамары Петровны был обычным. Не самое большое помещение, два стола буквой Т, несколько стульев возле стены да маленький чайный уголок с креслом в дальнем углу возле окна. Чистенько, скромненько, без излишнего пафоса и роскоши.

Да и сидящая за столом женщина средних лет отличалась от многочисленной армии чиновников среднего звена разве что только наличием белого халата, но тут ничего не поделаешь. Специфика работы обязывает.

Поэтому в первый момент Женька даже решила, что они пришли не по адресу. По её детским воспоминаниям руководители больниц жили совсем по-другому.

Когда-то в родном городе ей с мамой довелось побывать в кабинете главного врача городской больницы, и в памяти девушки навсегда застряла стена, густо увешанная разнообразными дипломами и сертификатами. Отдельной частью любовно выстроенной экспозиции оказались фотографии хозяина кабинета вместе с мэром города, губернатором, тогдашним министром здравоохранения и прочими людьми, условно причисляемыми к категории «сильных мира сего».

Здесь же ничего подобного не было, и только присмотревшись к женщине внимательнее, Женька поняла почему. Тамара Петровна была ведьмой. Причём, судя по всему, ведьмой достаточно взрослой и опытной.

Она смотрела на вошедших пристальным взглядом изумрудно-зелёных глаз и не торопилась начинать разговор, предоставляя эту инициативу гостям.

— Тамара Петровна, добрый день. — Нифонтов чуть наклонил голову, обозначая приветствие. — Вам большой привет от Олега Георгиевича. Он сказал, что вы наверняка помните о его скромной персоне, поэтому не откажетесь немного помочь его коллегам.

— И вам здравствуйте, — неторопливо ответила женщина, всё так же внимательно разглядывая оперативников. — Не могу сказать, что сильно удивлена вашим визитом, но сразу предупреждаю, что местный ковен к происходящим событиям отношения не имеет.

— Вы про какие-то конкретно события? — продолжал улыбаться Николай, правда, на сей раз одними губами. Рекомендация Ровнина значила, конечно, много, но и расслабляться в подобной компании было бы абсолютно неправильно.

— Хорошую смену растит себе Олег Георгиевич, — сухо заметила ведьма. — По крайней мере, внимательную. Молодые люди, я повторю еще раз. Наш ковен не имеет к происходящему никакого отношения. Мы живём скромно и абсолютно не заинтересованы в привлечении внимания Олега Георгиевича и его подчиненных. Поэтому, если у вас есть конкретные вопросы, то спрашивайте.

«Редкая готовность сотрудничать, — промелькнуло в голове у Нифонтова. — Как-то не очень похоже на поведение типичной ведьмы. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет».

Ведьма сделала глубокий вдох, как будто собиралась что-то сказать, но потом передумала и промолчала. Николай отметил этот жест и понял, что она не собирается проявлять инициативу, и уж тем более говорить что-то лишнее. Придется спрашивать самому.

— Хорошо, Тамара Петровна, — согласно кивнул оперативник. — Тогда скажите, пожалуйста, о каких именно событиях вы только что упоминали?

— Ну как же, — пожала плечами ведьма. — Исчезновение кошек по всему городу. Счет идет уже на десятки, об этом не только блогеры, но и местные телеканалы говорят.

— Как интересно, — на автомате протянул Николай. — Если честно, вы меня сейчас удивили.

— В смысле? — изумилась Тамара Петровна. — Так вы здесь не по этому поводу?

— Нет, — честно признался Нифонтов. — Мы даже не слышали о столь массовом геноциде семейства кошачьих в вашем городе. Нас интересует пациент вашей больницы, который в одну ночь из состояния полноценного члена общества перешел в разряд умалишенных. Сможете прокомментировать?

— Синицын? — нахмурилась ведьма. — Да уж, интересный случай. Но только совсем непонятно, при чём здесь сотрудники отдела 15-К? Там же чисто медицинская проблема.

— Простите, Тамара Петровна, — пожал плечами Николай, — но нам показалось иначе. Может быть, конечно, мы и ошибаемся, но посудите сами. Сначала в одной из лабораторий вашего города появляется призрак ученого из начала прошлого века, а потом выясняется, что племянник, ради которого он вернулся в наш мир, тот самый Синицын, который так внезапно оказался здесь в больнице под наблюдением психиатров. Вас лично ничего в этой хронологии не смущает? Тем более что вы сейчас рассказываете нам о массовом исчезновении кошек. Очень похоже, что кто-то в городе балуется запретными ритуалами.

Веки Тамары Петровны дрогнули, но в целом ведьма прекрасно владела собой и сумела сохранить самообладание. Николай видел, что новости про призрака и его связь с Синицыным были для женщины неожиданностью, но внешне она постаралась максимально скрыть свои эмоции от оперативников.

Нифонтов с Мезенцевой молчали, мяч был на стороне Тамары Петровны, и сейчас многое зависело от ее ответа на слова Николая, но ведьма продолжала молчать, о чем-то напряженно размышляя. Пауза откровенно затягивалась, но ведьма всё-таки первой нарушила молчание.

— Наш ковен здесь ни при чем, — повторила она убежденно. — Но я прошу время для того, чтобы ответить на ваши вопросы.

Петрович медленно шёл по городу и улыбался. Утренняя грусть исчезла без следа, уступив место самодовольству и... наверное, надежде.

Поначалу Латунин даже не смог понять причину так внезапно нахлынувшей эйфории, а затем вдруг осознал, что увидел свет в конце длинного туннеля. У него появилось самое главное в жизни. У него появилась цель.

Петрович никогда не принадлежал к когорте офисного планктона, а потому категорически не желал быть как все и плыть по течению. Утром на работу, вечером с работы. Жена, двое детей. Почему двое? Так стандарт же. Один — мало, вырастет эгоистом, трое — много, да и дорого по нынешним временам. Двое — вот прямо оптимально, чтобы соседи вопросов не задавали, да и самим приятно.

Вечерами пиво, отпуск, в идеале, конечно же, в летние месяцы, чтобы можно было загрузиться с семьёй в тесное купе стандартного вагона и двое суток трястись в ожидании моря. Заселиться в номер полулюкс, провести две недели кверху пузом на пляже — и обратно в купе.

А там и дети школу закончили, и на море особо не хочется, да и жизнь, впрочем, прошла. Серая, обыкновенная, такая же, какой живёт достаточно большая часть современного общества.

Петрович так не умел, причём сам с собой соглашался, что это хорошо и плохо одновременно. Он всегда жил по-своему, даже не пытаясь сравнивать свои принципы с общепринятыми.

Пока перед ним стояла хоть какая-то цель, он мог идти к ней, проламывая стены и находя силы на очередной рывок к звёздам, но как только этот огонёк угас, Латунин почти сразу же сломался.

Алкоголь служил способом заполнить эту пустоту без вечного движения к намеченной точке, и хотя Петрович прекрасно понимал, что это не лекарство, а медленно убивающий яд, с ним жить получалось гораздо легче.

Положа руку на сердце, Латунин даже как-то признался сам себе, что уход жены стал для него облегчением, а не вселенской трагедией. Отношения доставляли радость в самом начале, тогда, когда ещё была жива эйфория от новизны чувств и эмоций, а потом всё скатилось к бытовухе, в которой невозможно было найти более-менее значимую цель. Ну не считать же целью откладывание с зарплаты на новый холодильник.

Петрович, кстати, помнил скандал, потому что не согласился с супругой о размере ежемесячного взноса при покупке хранителя кухни в кредит, а затем ещё больший скандал, когда через три дня привёз с ребятами домой новенький двухкамерный «Атлант». Что-то с тем холодильником было не так... То ли цвет не понравился, то ли размер не подходил... Подробности ссоры стёрлись из памяти, но скандал тогда вышел знатный…

Скорее всего, жену просто не устроил факт принятия им самостоятельного решения. Кто-то когда-то сказал ей, что все решения супруги обязаны принимать вместе, а уж тем более в таких жизненно важных вопросах, как покупка холодильника. С самостоятельностью выбора мужа её не примирил даже тот факт, что холодильник их семье достался бесплатно, а накопленная сумма абсолютно не пострадала.

Вот тогда ему особенно сильно хотелось свободы. Почему-то казалось, что в одиночку он обязательно сумеет добиться гораздо больше. Никто не вмешивается, не советует, как жить правильно, не орёт и не критикует.

Однако сейчас, с высоты прожитых лет, Петрович начал понимать, что полная свобода и самостоятельность — не больше чем фикция. Это в двадцать лет хорошо козырять свободной квартирой и полной независимостью в поступках, а в сорок с копейками начинаешь понимать, что и хвастаться-то некому.

Большинство тех, кто завистливо приоткрывал рот от твоих рассказов, уже остепенились и элементарно не понимают прелести одиночества, да и самому иногда хочется просто с кем-то поговорить.

Неожиданно для себя Латунин вспомнил, что уже больше двух недель не разговаривал с сыном, и осознание этого больно сдавило грудь. У парня давно была своя жизнь, в которой папа ассоциировался лишь с подарками на Новый год и день рождения. Да и то... Петрович с грустью признался сам себе, что в последнюю пару лет юноша наверняка рассчитывал на большее, чем бюджетный смартфон и рюкзак из сетевого магазина.

Трудоустройство в детективное агентство и утреннее происшествие подарили Латунину надежду на то, что теперь тёмная полоса наконец-то сменится белой. Он и сам не ожидал, что разборка с зажравшимся бизнесменом принесёт ему такой заряд уверенности в себе.

А какими глазами на него смотрела Александра! О, ради таких взглядов иногда и совершаются самые безумные поступки. Можно даже оставить за скобками разницу в возрасте и служебные отношения, пусть только девушка дарит Латунину подобные взгляды почаще.

Тогда обязательно будет хотеться и жить, и работать, да и горы, в принципе, вполне можно передвинуть.

Впрочем, до гор ещё дожить требуется. Несмотря на жажду деятельности, первый рабочий день никакими заданиями и детективными загадками не порадовал. Его начальница упорно пыталась кому-то дозвониться, а потом внезапно позвонили ей, и после этого звонка первый рабочий день Латунина оказался закончен.

Александра буквально вытолкала Петровича за дверь, заперла офис и улетела в неизвестном направлении, сообщив, что все подробности совместной работы они вполне успеют обсудить завтра.

Латунин собирался было возмутиться, что можно было и ему ключ от кабинета доверить, но затем посмотрел на взъерошенную девушку и решил, что этот вопрос вполне может подождать до завтра. У Александры явно произошло что-то неприятное, но с ним она пока делиться подобными проблемами не собирается. Доверие — штука такая, его тоже заслужить надо.

Так что Петрович радовался жизни, шагал в сторону дома и повторял про себя, что жизнь прекрасна.

Подтверждение её очарования не замедлило явиться в виде участкового уполномоченного капитана Чистякова. Полицейский стоял во дворе дома Латунина и с хмурым видом разглядывал изрядно облупившийся заборчик вокруг детской площадки.

Фуражка стража правопорядка немного съехала набок, придавая капитану вид комичный и одновременно залихватский. Сунув под мышку дерматиновую папочку, неизменный атрибут всех полицейских в форме, участковый беззастенчиво грыз семечки, аккуратно сплёвывая шелуху в стоявшую рядом мусорку.

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», — пропел под себя Латунин и направился к ничего не подозревающему стражу правопорядка.

— Доброе утро, товарищ капитан! — бодро поприветствовал он участкового, заставив того поперхнуться семечкой и с подозрением посмотреть на улыбающегося Латунина. — А я вот с работы иду, так сказать, веду праведный образ жизни.

— Что-то рановато, — с подозрением протянул Чистяков, с ног до головы осматривая облачённого в костюм Латунина. — С утра вы говорили, что чуть ли не на круглосуточную службу устроились.

— Коммерция, — развёл руками Петрович. — У начальницы оказалось хорошее настроение, и она решила устроить внеплановый выходной.

— Хорошая работа, — криво усмехнулся полицейский, сплёвывая очередную кожурку. — Ну раз так, то я за вас рад и более вас не задерживаю.

— Ну зачем вы так, Геннадий Геннадьевич, — широко улыбнулся участковому Латунин. — Я же к вам не просто так подошёл. Я помочь хочу.

— Помочь? — удивился капитан, и подозрение в его взгляде только усилилось. — А я разве просил помощи?

— Не просили, — покорно согласился Петрович. — Но я ж понимаю, что у вас много работы и абсолютно нет времени на поиск пропавших питомцев. Давайте вы благословите меня и я помогу вам разобраться в этом преступлении века.

— Издеваешься? — как-то грустно вздохнул участковый. — Слушай, майор, я ж не посмотрю на твоё героическое прошлое, сейчас упеку на пятнадцать суток и отобью у тебя желание зубоскалить при виде родных органов правопорядка.

— И в мыслях не было. — Латунин постарался, чтобы его голос звучал максимально убедительно. — Я искренне. Я этот, как его, волонтёр! Или юный друг полиции. Как вам удобнее меня называть?

— Слушай, Александр Петрович, давай каждый будет заниматься своим делом, — тихо закипал полицейский. — Ты пенсионер? Вот и наслаждайся тогда заслуженным отдыхом. А я в добровольных помощниках не нуждаюсь.

— Ну зачем вы так, товарищ капитан, — не стал обращать внимания на тыкание Латунин. — Я ж действительно помочь хочу. Тем более сами посудите. Если я что-нибудь нарою, то без вас всё равно ничего сделать не смогу. Получается, в любом случае преступление раскроете вы, а не какой-то скучающий пенсионер. Мне тоже прямая выгода, вы перестанете на меня косо смотреть и убедитесь, что я никаких кошек или котов не похищал. Я ж не прошу ничего фантастического, просто подтвердить, коли надобность возникнет, что я не преступник, а вам помогаю. М, товарищ капитан? Попробуем?

— Что попробуем, Латунин? — покрутил пальцем у виска полицейский. — Ты сериалов пересмотрел? В комиссара Мэгре поиграть захотелось?

— Ну, Геннадий Геннадьевич, — продолжал уговаривать капитана Латунин. — Вы сами подумайте, вы же абсолютно ничего не теряете! Будет результат — вы в плюсе, не будет — при своих останетесь. А если я что не так сделаю, так сам с повинной приду и в изолятор отправлюсь.

— Ага, как же, — усмехнулся участковый. — Сам придёшь! Ты ещё скажи — прибежишь! Ты лучше скажи, в чем твой интерес? И не надо заливать мне байки про муки совести, я в такие сказки со школы не верю.

Латунин вздохнул про себя и помедлил, придумывая максимально убедительную версию для полицейского. Делать было нечего, времена сейчас и впрямь такие, что в чистоту душевных порывов в последние годы верили только заядлые идеалисты.

— Видите ли, Геннадий Геннадьевич, — понизил голос Латунин, — из-за нашей утренней беседы я опоздал на работу и был вынужден рассказать начальнице о целях вашего визита. Её очень заинтересовала череда столь странных похищений. Сами говорите, воруют не блохастиков каких-то подзаборных, в списке есть очень дорогие и породистые экземпляры. Вот мы и подумали, что если сумеем пролить свет на произошедшее, то, может быть, сумеем договориться о награде с хозяевами…

Вот эта версия, судя по всему, устроила стража правопорядка на сто процентов. Чистяков ещё раз посмотрел на Петровича с сомнением, но потом, помедлив, всё-таки кивнул. Судя по всему, участковый решил, что большого вреда от инициативного пенсионера и впрямь не будет, а при определенной степени удачи и польза какая-то получиться может.

— Только смотри у меня, без ненужного бахвальства! — строго предупредил Чистяков Латунина. — Узнаю, что ты моей фамилией прикрываешься, устрою тебе такую жизнь, что небо в овчинку покажется.

Петрович непроизвольно улыбнулся, услышав такое выражение, но спорить с участковым не стал, а только сделал серьёзное лицо и поинтересовался:

— С чего посоветуете начать поиски?

— Ха, — усмехнулся капитан. — Какой хитрый! Если б я знал, то и ты мне не понадобился бы. Надо ходить и искать!

Ответ полицейского ясности, конечно, не добавил, но и Петрович не собирался сдаваться на полдороге.

— Ну хоть список квартир, откуда пропали животные, дадите?

Чистяков опять подумал, прикидывая, насколько секретной может быть информация об исчезнувших котах, а потом всё же согласился.

— Список дам.

Распрощавшись с участковым, Латунин немного прогулялся по дворам, а затем присел в одном из них на скамейку и задумался. Полученный от полицейского перечень пострадавших неприятно удивил своим объёмом. Если раньше Петрович полагал, что речь идёт о трёх-четырёх пропавших питомцах, то, проглядев печатные листочки, понял, что о случайном совпадении говорить и правда не приходится. Почти два десятка животных за последние полгода навевали мысли о системном подходе и определенной ловкости злоумышленников.

Но зачем кому-то воровать кошачьих? Ладно бы жертвами становились только породистые питомцы, их хотя бы можно продать, но, судя по записям участкового, в списке были и обычные дворовые блохастики. Вряд ли, например, семидесятилетняя пенсионерка Мария Дмитриевна являлась владельцем кота-аристократа.

С другой стороны, как бы цинично ни звучали подобные рассуждения, поиски лучше начинать именно с породистых животных. Как правило, владельцы таких питомцев пекутся о своих любимцах, поэтому не только надевают на них ошейники с датчиками GPS, но даже вживляют им под кожу электронные чипы.

Как знать, может быть, Петровичу повезёт и такое же устройство было на ком-то из пропавших животных?

Латунину повезло всего-навсего через полтора часа, уже на четвёртом адресе. Хозяин пропавшего мейн-куна оказался вполне себе словоохотливым и добродушным, как все большие люди, молодым человеком.

— Вы ищете Лексуса? — Высокий, под два метра ростом, парень смотрел на Петровича с нескрываемым удивлением. — А что случилось?

— В смысле? — поразился вопросу Латунин. — У вас пропал кот, а я помогаю полиции его отыскать. Вернее, конечно, не только его, но это не меняет дело.

— Странно, — пожал плечами молодой человек. — Мы пытались найти Лексуса, но, по-моему, полиция с самого начала не была особенно заинтересована в положительном результате. Мы перепробовали все варианты, развешивали объявления, искали волонтёров…

Парень смутился, но затем всё-таки продолжил:

— Признаюсь честно, я даже пытался предложить денег в полиции, но меня подняли на смех. Кому нужен чужой домашний кот… Хотя я пришёл к ним не с пустыми руками, а с картой, где были отмечены все передвижения Лексуса за последние двое суток.

— Картой? — вскинулся Латунин. — У вашего кота был ошейник с датчиком GPS?

— Нет, не ошейник, — помотал головой парень. — Лексусу под кожу вживили чип, причём сразу же после рождения. Это очень породистый кот, и мы уже покупали его с чипом.

— А почему тогда полицейские не захотели воспользоваться вашими данными? — Петрович почувствовал охотничий азарт, смешанный с недоверием. — Или они ничего не нашли?

— Да они даже не искали, — махнул рукой владелец кота. — Последняя точка геолокации оказалась далеко от жилых домов, в Лосином острове. Я ходил туда сам, надеялся найти хотя бы останки, но у меня ничего не получилось. Я ничего не нашёл.

— Сочувствую, — постарался придать искренности голосу Латунин. — Но понимаете, проблема в том, что ваш кот далеко не единственный. Со слов участкового, пропало уже больше двух десятков домашних животных.

— Сколько? — недоверчиво протянул парень. — У нас что, ресторан корейской кухни открыли?

— Корейцы не едят кошек, в их национальной кухне предпочитают собак, — поправил молодого человека Латунин. — Версий, почему пропадают кошачьи, очень много, но истина пока неизвестна.

— В любом случае я сомневаюсь, что Лексус ещё жив, — помрачнел парень.

— Я, к сожалению, тоже, — вздохнул Петрович. — Но очень хочется сделать так, чтобы больше никто не расстраивался из-за потери любимца.

Парень вздохнул, но согласился поискать данные с чипа, и вот теперь Латунин матерился сам на себя, ежеминутно поскальзываясь на мокрой после дождя траве. Скорее всего, по уму стоило отправиться в глубь заповедника завтра или вообще в выходные, но Петровичу показалось, что ему начинает везти, и он боялся спугнуть своенравную госпожу Удачу. Тем более делать надо, пока делается. Завтра ему на работу, послезавтра может ураган начаться, а там и до запоя недалеко из-за тоски по упущенным возможностям.

Вбитые в телефон координаты позволили программе построить маршрут вплоть до последней точки работы вшитого под кожу микрочипа, и сейчас Петровичу оставалось только удивляться, как домашний породистый кот умудрился забраться так далеко от цивилизации.

Как оказалось, хозяева иногда ходили с ним на прогулку, надевая упряжь по типу собачьего поводка. В тот злополучный день жена беседовавшего с Петровичем парня буквально на минутку решала забежать в аптеку и оставила кота привязанным к двери. Злоумышленнику хватило и этого времени. Вышедшая на улицу девушка обнаружила только остатки оборванного поводка и больше никаких следов пребывания своего любимца.

Дойдя до конечной точки маршрута, Петрович недоуменно огляделся по сторонам и признался сам себе, что не понимает глубинных замыслов кота и его похитителя. Что именно могло понадобиться здесь породистому мейн-куну, придумать было сложно в самых извращённых фантазиях. Возможно, укравший его человек был голоден, а питаться привык исключительно качественным мясом, но котлеты из кошатины тоже сомнительное удовольствие.

Кроме того, даже в случае такого развития событий должны были остаться кости, кусочки шерсти и кострище от приготовления пищи. Здесь же, несмотря на начинающиеся сумерки, Петрович не заметил даже намёков на что-то подобное.

Латунин в очередной раз посмотрел на экран смартфона и мысленно чертыхнулся, отметив, что до этого места вышка связи уже не дотягивает. Теперь, когда у него появилась начальница, предстояло заново привыкать к тому, что он может кому-то внезапно понадобиться.

Мужчина усмехнулся. Он прекрасно помнил, что первое время после увольнения у него даже началась ломка без ежедневных телефонных звонков. За годы службы он настолько привык, что они следуют в самое неподходящее для этого время, что молчащий смартфон вызывал законные подозрения в своей работоспособности. Смириться с осознанием собственной ненужности было трудно, но, по рассказам бывших коллег, через это проходили все пенсионеры.

Непроизвольно Латунин вспомнил полковника Печкина, начальника соседнего отдела. Этот шестидесятилетний самодур умудрился испортить отношения со всеми в управлении, так что иногда при согласовании документов даже бросали жребий, кому именно выпадет честь зайти в ненавистный кабинет. Желающих пообщаться с амбициозным дурачком с каждым днём становилось всё меньше, поэтому Печкин начал сам обзванивать подчинённых, чтобы поорать на них и услышать в ответ хоть какую-нибудь человеческую речь.

Придумать внятную задачу он не мог, да и не хотел. Главным в этом процессе была сама возможность сказать собеседнику несколько слов, а поскольку коммуникативные навыки полковника тоже оставляли желать лучшего, то он просто орал, получая почти что сексуальное наслаждение.

Проводы на пенсию Печкина Латунин не застал, но говорят, что, помыкавшись без дела в силу собственной бестолковости, бывший начальник отдела с удовольствием устроился вахтёром в студенческое общежитие и теперь отводил душу в криках на беззащитных иногородних студентов. Петрович искренне желал, чтобы кто-нибудь из них однажды переломал бывшему полковнику ноги. Не то чтобы из злости, но ему казалось, что так будет правильно.

Раздавшийся за спиной треск сломанной ветки отвлёк Латунина от воспоминаний и заставил недоуменно обернуться. Он был абсолютно уверен, что людям здесь взяться неоткуда.

Эта поляна располагалась сильно в стороне от натоптанных тропинок, по которым ходили на работу и обратно сотрудники конструкторских бюро. Для мамочек с колясками здесь тем более некомфортно, да и любители бега, как правило, выбирают совсем другие маршруты...

Кто же это? Влюблённая парочка, ищущая уединения, а потому свернувшая в сторону от нахоженных дорог?

Петрович вглядывался в лес, но разглядеть что-либо с учётом нахмурившегося неба никак не получалось. Ни голосов, ни нового шума... Но ведь ему не показалось, резкий треск в пустом лесу прозвучал громко и отчётливо, как выстрел из ружья...

За ним кто-то следит? Мысль выглядела бредовой. Все те, кто более-менее могли считаться его врагами, остались в далёком прошлом, а большинство наверняка уже превратились только в воспоминание. Да и кому, скажите на милость, сдался пенсионер, к тому же страдающий запоями?

Латунин усмехнулся своим мыслям и пришёл к выводу, что где-то рядом просто бродит лось. Эти звери законно считали заповедник своей вотчиной и периодически попадали в заголовки новостей, отваживаясь выходить даже к жилым домам. Скорее всего, ветку сломал один из них и сейчас тоже стоит недалеко от него, внимательно прислушиваясь к окружающему. Ну и ладно, у лося свои дела, у него свои…

Выстрел раздался неожиданно!

Вернее, сначала Петрович почувствовал сильный удар в районе груди и, только падая, сообразил, что в него стреляли. Левая часть груди с рукой моментально онемели, а затем, уже лёжа на земле, он почувствовал боль и то, как стремительно набухает чем-то тяжёлым ткань пиджака.

Ощущение оказалось настолько новым и непривычным, что в первые мгновения он даже не понял, что нужно делать. За всю его долгую и насыщенную событиями жизнь в него ещё ни разу не стреляли. Бить — били, даже пытались несколько раз порезать ножом и приложить по голове битой со свинцовым наконечником, а вот так, чтобы стрелять, да ещё и неизвестно за что… Такого пока не случалось…

Упал Латунин как-то неудачно. От удара в грудь его развернуло, и теперь он лежал на левой руке, не вполне осознавая, насколько сильно пострадало его тело. Место ранения пульсировало, и казалось, что оттуда гигантскими объёмами выплёскивается кровь.

«Надо перевязать... Заткнуть место ранения... Чем? Так, наложить жгут... Какой жгут, не на шею же его накладывать...» — Мысли в голове роились растревоженным ульем, радуя самим фактом того, что он пока находится в сознании.

«Кто в меня стрелял? — продолжал биться улей о стенки черепной коробки. — Надо сваливать, пока никто не пришёл проверить, насколько удачно попадание».

Мысли встать у Петровича не возникало. Ему казалось, что первая же попытка подняться закончится очередным выстрелом, и тогда уже неизвестный стрелок явно будет точнее. Но что-то надо было делать... Не лежать же на одном месте, покорно дожидаясь своей участи?

Латунин попытался аккуратно пошевелиться и тут же едва не застонал от боли. Оказывается, дырка в груди дарит совсем не такие ощущения, как показывают в отечественных боевиках. По крайней мере, вскочить и перебежать наверняка не получится. Впрочем, как и выстрелить в прыжке. Оружия у Петровича не было, причём сейчас он бы и не вспомнил, когда именно последний раз держал в руках пистолет.

Прямо сейчас на повестке дня стоял вопрос выживания, и, если честно, особых мыслей в голове Латунина по этому поводу не было. До людей далеко, вокруг лес, а он даже не знает, кто и за что пытается его убить. Очередной приступ боли напомнил ему, что кровь из раны по-прежнему продолжает течь, а значит, времени на размышления остаётся всё меньше и меньше.

Что-то надо делать! Петрович аккуратно приподнял голову и попытался оглядеться. Окружающий пейзаж не сильно радовал разнообразием. Возможно, ночью у него и были бы шансы спрятаться, но сейчас взгляд Латунина не цеплялся ни за что, похожее на укрытие. Сосны, берёзы, дубы росли вперемешку, но вряд ли могли считаться достаточно большими для маскировки. Если только вот эти кусты сирени…

Несмотря на осень, пахучее растение ещё сохранило густые листья и выглядело достаточно странно посреди опавшей листвы и голых стволов, но времени поразмышлять об этом сейчас у Латунина не было.

Петрович не знал, что именно скрывается за густыми зарослями, но, возможно, прикрываясь лиственной преградой, он сумеет сбить с толку неизвестных и постарается уйти подальше. Конечно, этот путь ведёт не к жилым домам, а в противоположную сторону, но ничего более подходящего в голову сейчас не приходило.

До кустов было метров семь-восемь. С одной стороны, далековато, а с другой — этот вариант предусматривал хоть какие-то шансы на спасение. Один из тысячи, а может быть, даже из миллиона, но в любом случае это было гораздо лучше, чем совсем ничего.

В голове Латунина прояснилось, и даже зрение, показалось, стало значительно острее. Мозг принял решение, и организм, подчиняясь его командам, мобилизовал все ресурсы для выполнения задуманного.

Собрав все силы в кулак, Петрович оттолкнулся здоровой рукой от земли и, неуклюже вскочив на ноги, побежал в сторону спасительной сирени. Наверное, его побег выглядел настолько нелепо и комично, что реакция неизвестного стрелка дала сбой.

Выстрел прозвучал только тогда, когда Латунин успел сделать уже четыре шага и до куста оставалось каких-то полтора-два метра. Он дёрнулся от испуга и понял, что нога поехала по мокрой траве. Это неловкое движение немедленно отдалось болью в простреленной груди, Петрович взмахнул руками и понял, что не чувствует землю под второй ногой.

Падение вниз оказалось недолгим, но жёстким. Он больно ударился всем телом обо что-то неимоверно твёрдое, а затем потерял сознание.

— Даня, ну что ты молчишь?! Да-ня! Ты же знаешь, что я всё равно от тебя не отстану!

Не отстанет! Достанет! Выцедит мозг по капле, а затем ещё соскребёт остатки со стен черепной коробки!

— Даня, что ты делал на той заправке? — продолжала нудеть сестра. — Ну давай, рассказывай, куда ты вляпался? Хватит играть в подпольщиков на допросе!

— Санька, отвяжись! Ну, пожалуйста! — не выдержал наконец Даниил. — Я просто гулял. Мне не хотелось спать, и я решил немного пройтись по городу! Так тебя устраивает?

Судя по всему, не устраивает. Саньке позвонили полицейские, вычислив её по своей базе как ближайшую родственницу. Другой вопрос, что они ей сказали, потому что сестра вцепилась в него как клещ со своими расспросами.

Нежелание брата говорить откровенно Александру абсолютно не устраивало, поэтому она решила взять его измором и уже добрых четверть часа требовала от него признаний. Интересно, что она пообещала соседу, что он так охотно сбежал в неизвестном направлении и даже не пытается вернуться?

Внезапно лицо Саньки озарила довольная улыбка, и она негромко захихикала, глядя на ничего не понимающего брата.

— Я всё поняла! К Насте своей ходил? — увидев недоуменное лицо брата, девушка звонко расхохоталась и показала ему язык. — А ты что думал? Можешь шляться непонятно с кем, а никто ничего знать не будет?

— Ты? Ты... Ты следила за мной? — задохнулся от возмущения Даниил. — Ты совсем берега попутала? Ты что, шкурка блохастая, извращенка? Какое тебе дело вообще до моей личной жизни?

— Да успокойся ты, — продолжала смеяться Санька. — Я всего-то-навсего отрабатывала навыки наружного наблюдения. На курсах говорили, что это самый необходимый навык любого частного детектива. Надо ж мне было на ком-то попрактиковаться, а тут такая удача — брат с активной жизненной позицией!

— Я тебя всё-таки когда-нибудь скормлю соседской овчарке, — пригрозил Данька, понимая, что всё равно никогда и никак сестру не обидит. — Это абсолютно не твоё дело, где и с кем я гуляю по ночам.

— Ой, ой, ой, — захихикала Санька. — Какие мы грозные… И романтичные! А ты читал ей стихи? А какие?

Внезапно лицо Саньки стало серьёзным, а смех улетучился буквально за одно мгновение.

— Подожди, но ведь она живёт за железкой… И полицейские про неё ничего не говорили… Даня, ты же один был на той заправке! Вам вдвоём вообще смысла не было идти в эту сторону. Почему же тогда ты не спал? Рассказывай немедленно, что ты там делал!

— Гулял, — поморщился Даниил, не желая обсуждать с сестрой ночное происшествие. — У меня просто закружилась голова, и я потерял сознание. Так бывает… Давай зови врача, будем выписываться…

— Ага, как же! — упёрла руки в боки девушка. — Я с ним уже разговаривала. Он мне сказал, что если бы ты просто потерял сознание, то пришёл бы в себя от обычного нашатыря, причём ещё там, на заправке. А у тебя подозревают эпилептический припадок или структурные изменения мозга! Вот!

Александра замолкла, явно довольная собой, что без запинки сумела повторить сложные медицинские термины. Пускай не очень понимая их значения и правильный порядок слов, но повторила же!

— Саня, я военный, у меня с училища структурные изменения мозга. — Данька откинул одеяло и с сомнением посмотрел на непонятный больничный балахон, в который оказался облачён. — И вообще, меня не имеют права здесь лечить. У меня полиса нет.

— Да-да, я помню эпопею, как у тебя его в страховой принимать не хотели, — расхохоталась Санька. — Но судя по твоему упрямству, ты и впрямь не совсем здоров.

— Не трынди. — Данька попытался встать и понял, что ноги держат его с определённым усилием. — Я ж не виноват, что по уставу болеть не благословляется.

Распоряжение о сдаче полисов медстрахования свалилось на головы военным, как обычно, неожиданно и поначалу не вызвало у Данилы никаких опасений. Ну надо сдать — значит надо. Обильный приём бабкиных настоек ещё в раннем детстве закалил его иммунитет настолько, что он, в принципе, не представлял, что такое весенний насморк и осенний грипп.

А раз в полисе нет насущной необходимости, то и расстаться с ним оказалось не так страшно. Тем более что на бумаге, как обычно, всё выглядело более чем пристойно.

Но потом реальная жизнь вновь расставила всё по своим местам.

Во-первых, оказывается, ведомственных поликлиник гораздо меньше, чем обычных. И распределение по ним людей носит абсолютно хаотичный характер, потому враг должен сломать себе весь мозг, пытаясь найти хоть какую-нибудь логику в происходящем. Так что, если ты живёшь в Королёве, то и поликлиника тебе светит на Динамо, потому что в район ВДНХ ездят люди из Черемушек. Почему? Потому что!

Так что перед тем как заболеть, надо обязательно спланировать, как именно добираться до терапевта, чтобы не умереть по дороге. Поверьте, два часа по московским пробкам с температурой — удовольствие из сомнительных.

Половина болезней, которую полевые хирурги привыкли лечить исключительно скальпелем, современная медицина уже давным-давно исцеляла гораздо более гуманными методами, и некоторые из коллег Даниила начали искать деньги на платные операции. Ну а куда деваться? Особисты не дремлют!

Ну и в качестве вишенки на торте... Почему-то оказалось, что военная медицина плохо приспособлена под нужды беременных, а в обычных женских консультациях крайне подозрительно смотрят на выдаваемые девушкам в погонах разноцветные бумажки с гордым названием «сертификаты».

Так что нахождение в гражданской больнице, пускай и не по своей воле, доставляло Даниилу определённый дискомфорт, и он твёрдо вознамерился как можно быстрее сбежать на волю. А то кто его знает, ещё выставят счёт за два укола в самую ценную часть тела, потом до пенсии проценты выплачивать будешь.

Очередная попытка встать на ноги снова закончилась неудачей. В голове шумело, а пол с потолком постоянно норовили поменяться местами. Данька непроизвольно схватился за кровать и почувствовал заботливые руки сёстры, ринувшейся ему на помощь.

— Ну вот и куда ты собрался в таком виде? — горестно воскликнула Санька, пытаясь уложить брата на кровать и не обращая внимания на его отмахивания. — Тебе необходимо экстренное лечение, а иначе ты просто не доедешь до вашей ведомственной поликлиники. А если доедешь, то всё равно сдохнешь в очереди.

— Сашка, отстань. — Даниил открыл глаза, но тут же закрыл от подступившей тошноты. Странно, все признаки сотрясения мозга, хотя его-то ему точно заработать было негде. — Похорони меня за плинтусом и дай помереть спокойно!

— Шиш тебе! — Маленький кулачок со сложенным кукишем больно ткнул парня в нос, а затем девушка потребовала: — Давай рассказывай подробно, в какое дерьмо ты вляпался? Почему ты ночью шатался по городу и что с тобой произошло такого страшного?

Что она хочет от него услышать? Что он нарушил бабкин запрет и полез туда, куда ему всегда запрещали заходить? Или то, что по недомыслию попал в кабалу к древней богине? Или...

С этой мыслью Даниил пока ещё не свыкся и боялся признаваться в произошедшем даже самому себе. До тех пор, пока подобное не коснётся тебя лично, все рассказы о подобных неприятностях обычно кажутся не совсем реальными и очень далёкими. А что делать сейчас?

Как сказать сестре, что убил человека?

— Саш, помоги мне, пожалуйста, уйти отсюда. — Данька поразился звукам чужого хриплого голоса, хотя прекрасно осознавал, что это хрипит он сам.

— Даня, что с тобой? Даня! — Он пытался встать с кровати, но перед глазами плыло, а ноги почему-то казались ватными.

— Даниил, ляг! — Сил сопротивляться не было, и Данька позволил сестре уложить себя на кровать. Санька поправила подушку, затем присела к нему рядом и твёрдым голосом произнесла:

— Я хочу знать всё! Ты должен рассказать мне правду!

— Санька, не надо, — слабым голосом попросил Даниил, перед глазами которого всё ещё водили хоровод разноцветные звёздочки. Он пытался хоть как-то заставить себя успокоиться и привести состояние в норму, но низ живота неприятно сжимался от бившейся в голове мысли.

«Я убийца! Я убийца!»

Судя по всему, какие-то эмоции отразились у него на лице, потому что Санька крепко встряхнула его за плечо и буквально потребовала ответа.

— Даниил! Что происходит? В какое дерьмо ты вляпался??

Данька очень сильно мечтал о появлении в палате врача или хотя бы медсестры, но судя по всему, Санька подобную вероятность предусмотрела. Если сестра хотела, то умела быть очень убедительной. Сейчас, видимо, была именно такая ситуация.

Сосед Даниила исчез в неизвестном направлении, а персонал больницы как будто вовсе испарился, даже не пытаясь заглянуть в палату и поинтересоваться самочувствием пациента.

— Санька, отстань, умоляю! — Больше всего Даниилу сейчас хотелось накрыться одеялом с головой и немного полежать в тишине. Голова болела невыносимо, и в таком состоянии сбежать из больницы никак не получится.

— В смысле отстань?! А ты в курсе, что менты в своём рапорте написали? — не переставала возмущаться Санька, правда, соблюдая правила приличия и не переходя на совсем уже откровенный крик. — Тебя в больницу как психбольного сдавали. Это нормально? Ты офицер, тобой гордиться должны, а ты на какой-то заправке в конвульсиях бьёшься, будто припадочный. Не молчи! Я тебя человеческим языком спрашиваю! Это нормально?

— Ненормально, — согласился с сестрой Даниил. — Но и орать на меня необязательно. Ничего страшного не произошло.

— То есть ты мне ничего рассказывать не хочешь? — сощурившись, уточнила Санька.

— Нет, — коротко ответил Даня, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

— А вот я бы, Даниил, тебя с удовольствием послушала, — голос, раздавшийся от двери, заставил вздрогнуть их обоих. На пороге палаты стояла невысокая, со вкусом одетая женщина неопределённого возраста. Глядя на облаченную в ярко-фиолетовый брючный деловой костюм фигуру, можно было подумать, что к Даниилу в гости пришла мама. Жаль только, что мама никогда не придёт.

Данька никогда в жизни не видел своих родителей, но, без сомнений, стоявшая на пороге женщина была намного их старше. Впрочем, истинного возраста посетительницы ни он, ни сестра никогда не знали, да не очень-то и интересовались.

Эта женщина олицетворяла собой вечность, и за последние тридцать лет Данькиной жизни ни капельки не изменилась. Всё та же абсолютно седая голова, которую женщина категорически не хотела красить и не считала нужной её скрывать от окружающих. Прямая спина оставалась такой же прямой, несмотря на любые потрясения, а густая паутина морщинок выдавала огромный жизненный опыт и надёжно скрывала под собой истинные эмоции много чего повидавшей женщины.

Со вкусом подобранные брошь и ожерелье придавали образу визитёрши женственность и солидность одновременно, хотя одежда и выглядела слишком лёгкой для этого времени года. Возможно, кто-нибудь при встрече мог бы даже подумать, что старушка не в полной мере осознает окружающую действительность, решившись появиться на улице в таком виде. Впрочем, Даниил и Санька прекрасно знали, что этой женщине абсолютно плевать на мнение окружающих, а любой желающий указать ей, как правильно жить, рисковал отправиться в такое далёкое путешествие, куда не ведут ни одни навигаторы.

На пороге палаты стояла Мария Васильевна, бабушка Даниила и Саньки. Почему-то сейчас совершенно некстати Данька усомнился, а действительно ли бабуля приходится ему родственницей. То, что сестра у него названая, это известно точно, а вот про себя он никогда не задумывался.

Данька вырос в старой деревенской избе, невесть как сохранившейся в глубине леса недалеко от Королёва. Есть ещё в ближнем Подмосковье такие редкие островки прошлого, которые похожи на параллельную вселенную. В их деревне проживало буквально человек триста, причём, вопреки мнению жителей мегаполиса, умирать или исчезать деревня не собиралась.

Люди просто продолжали вести такой же образ жизни, как их деды и прадеды, не обращая особенного внимания на стремительно разрастающийся буквально совсем рядом мегаполис.

Вода из колодца, корова или коза на заднем дворе и почти полное отсутствие цивилизации. До города идти было почти ничего, Данька каждое утро бегал в школу, не переставая поражаться резкой смене окружающей действительности.

Казалось бы, вот ты идёшь по густому лесу, конца и края которому не видно, а буквально через сотню шагов перед тобой невесть откуда вырастают многоэтажные кирпичные дома. И школа построена из кирпича, а не из брёвен, и туалет может быть внутри здания, а не на улице...

Данька удивлялся, но воспринимал происходящее как забавную игру. Он не знал другой жизни и мог только удивляться тому, что кто-то вырос в квартире, не зная таких простых вещей, как утренняя дойка или откуда берутся куриные яйца.

Санька появилась в их доме, когда Даниилу уже исполнилось тринадцать лет. Бабуля принесла замотанный в тряпки комочек, не сильно вдаваясь в объяснения об истории его происхождения. Мальчик очень удивился, увидев на кухонном столе маленькое худое тельце, и ещё больше поразился, когда бабка объявила, что теперь у него есть сестра.

Мария Васильевна покормила девочку молочной кашей и велела ложиться спать. К неудовольствию Даниила, малышку бабушка положила рядом с собой, так что мальчик остался без привычной вечерней истории. Сказки бабуля не рассказывала, но полагала необходимым потчевать внука историями о каких-то древних богатырях и происхождении мира. К тому же рассказов в репертуаре старой женщины почему-то оказалось не так много, как хотелось бы любознательному ребёнку, и они повторялись с завидной регулярностью.

Однако даже несмотря на это, Даниил любил, когда бабуля перед сном садилась рядом с кроватью и начинала перемежать кусочки далёкого прошлого с нескончаемыми нравоучениями. В их избе отродясь не было радио с телевизором, так что такие рассказы оказались одним из немногих доступных мальчику развлечений.

В этот вечер пришлось обходиться без них, и Данька заснул с чувством обиды на бабулю и неизвестную девочку, которая лишила его очередной порции удовольствия.

А наутро пришла пора удивиться ещё больше, потому что оказалось, что девочки нет. Рядом с бабулей на кровати лежал маленький чёрный котёнок, смотревший на мальчика удивительно глубокими глазами.

От страха мальчик закричал, а затем закричал ещё громче, увидев, как котёнок превращается в маленькую девочку.

— Чего орёшь, малахольный? — моментально проснулась бабка. — Оборотней никогда не видел?

Оборотней Данька и впрямь никогда не видел, но теперь пришлось познакомиться и с этой стороной потусторонней реальности. Хотя сейчас всё оказалось иначе. Раньше Даниил просто подозревал, что Мария Васильевна не совсем обычная женщина. К ней постоянно приходили какие-то люди, и мальчик слышал, что их просьбы далеки от обычных... То надо кого-то вылечить от смертельной болезни, то вернуть в семью, то подарить ребёнка...

Бабуля часто варила в избе настойки из собранных в лесу трав и даже сама делала мази, но как эти отвары могут помочь в озвученных желаниях, он не понимал категорически.

Естественно, что объяснять ему никто ничего не собирался, а сам он был очень далёк от понимания происходящего.

С появлением в их доме Александры (так Мария Васильевна решила назвать девочку) завеса тайн начала потихонечку приоткрываться. Оказалось, его бабка была потомственной ведьмой, как, впрочем, и мать самого Даниила. Кто его отец, Данька так и не понял, хотя уже прекрасно знал, что для появления в мире нового человека нужна не только женщина, но и мужчина. На прямой вопрос Мария Васильевна просто-напросто отказалась отвечать, а больше и спросить было некого.

Впрочем, о своей дочери бабка рассказала не намного больше. Помянула каких-то святых, выругалась, а затем коротко ответила: «Погибла». Как, когда — эти вопросы навсегда повисли в воздухе.

— Привет, бабуля, — пискнула Санька. Девушка явно пребывала в лёгком состоянии шока и во все глаза разглядывала Марию Васильевну. Даниил и сам пребывал в не меньшем замешательстве, потому что до сих пор им ни разу не приходилось видеть бабушку в подобных нарядах.

Параллельно Санька наверняка прикидывала, как много из их беседы могло долететь до ушей пожилой женщины, понимая, что на орехи в любом случае попадёт обоим.

— Ой, бабуля, привет! А ты куда это так вырядилась? — поприветствовал женщину Даниил, ляпнув первое, что пришло в голову. Несмотря на комичный вид сестры, смеяться ему сейчас абсолютно не хотелось. Надвигалась буря, последствия которой могли оказаться абсолютно непредсказуемы. Адреналина от появления бабушки в крови оказалось столько, что Данька моментально почувствовал себя здоровым.

Сам факт появления бабули в городе уже являлся событием экстраординарным, так что надеяться, что она просто решила проверить здоровье, а затем случайно ошиблась дверью и попала в палату внука, было абсолютно глупо.

— Не на кладбище, не дождётесь! — строго зыркнула на Даниила с сестрой Мария Васильевна, а затем ещё строже спросила: — Ну так что, внучек? В какое там дерьмо ты вляпался?

Врать бабке было выше всяких сил Даниила, поэтому он только глубоко и горько вздохнул, а затем обречённо произнёс:

— Это немножко длинная история...

Мария Васильевна слушала рассказ внука внимательно, не перебивая, только периодически кивала в такт каким-то своим мыслям и что-то беззвучно шептала, едва шевеля губами.

Санька же реагировала более эмоционально, периодически порываясь что-то сказать или прокомментировать, но тут же осекалась под строгим взглядом бабки и покорно замолкала.

А Данька говорил и говорил. Сейчас, в кругу самых близких для него людей, он мог позволить себе быть абсолютно честным и говорить всё как есть, ничего не скрывая и не стесняясь.

— Вот так вот, бабуля, я и стал убийцей, — со вздохом закончил своё повествование Даниил и испытывающе посмотрел на Марию Васильевну. Ему казалось, что её мнение сейчас — это самое важное, что только может быть в жизни.

— Да уж, — негромко проронила Мария Васильевна, — наворотил ты, конечно, мама не горюй. И самое главное, убийство — это именно та черта, которую невозможно переступить и вернуться обратно. И никакие долги богине не могут послужить оправданием этого.

— Бабуля! Даня! — нашла наконец возможность вклиниться в разговор Санька. — Я же вам о самом главном не рассказала! Не было никакого убийства! Иванов жив!

Жив?!

Даниил испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Наверное, это была лучшая новость, которую он только слышал в жизни.

— Это точно? Ты уверена? — переспросил Данька сестру, очень надеясь, что не ослышался.

— Да точно, точно! — Судя по всему, Санька радовалась не меньше своего брата. — Ко мне в офис сегодня приходил его партнёр, пытался права качать… Вот он и проговорился. Я так понимаю, что он вообще здесь лежит, в этой больнице.

— Ты уверена в этом, девочка? — прищурившись, остудила пыл внуков Мария Васильевна. — Мне кажется, что вопрос слишком серьёзный, чтобы верить кому-то на слово. Надо узнать, в какой он палате, и проверить.

— Так… Он это… — смешалась Санька, уже предчувствуя, кому именно предстоит заниматься проверкой. — Он в реанимации, наверное. Мне сказали, что он в коме, такие же не в обычной палате лежат обычно.

— В коме, — задумчиво протянула бабуля. — В коме — это плохо. Значит, дело тут не в жалости Дрёмы. Просто этот ваш Иванов слишком сильно цеплялся за жизнь, чтобы так просто расставаться с ней. Он не умер, но очень близок к этому, и если ты, Даниил, ему не поможешь, то всё равно будешь считаться убийцей.

— Я готов, — встрепенулся Данька, пытаясь сесть на кровати, но был остановлен властным взмахом руки бабули.

— Лежи, малахольный! Ты даже не знаешь, что именно делать надо…

После этого бабка задумалась и хитро посмотрела на Александру.

— Нет желания что-нибудь отрезать этому Иванову?

Вообще-то, первым желанием Саньки было возмутиться. Вечно у Даньки получается из любой передряги за чужой счёт выбираться. Почему именно она должна пробираться в палату к Иванову, а не кто-то другой? Вообще-то, это её брат заварил кашу, а не она. Вот пусть сам и расхлёбывает!

— Дрёма хоть и утратила большую часть своей силы, но всё же богиня, — объясняла бабуля своему внуку. — С высшими силами нельзя воевать, людям такое практически не под силу. Боги бессмертны, а ты нет. Значит, внучек, если хочешь спокойно жить дальше, то долг тебе придётся выплатить полностью.

Данька только вздыхал и отводил глаза, не решаясь спорить с Марией Васильевной. Он уже успел выслушать мини-лекцию о тяжести жизни без львиной части головного мозга, согласился с тезисом об одной извилине у военных и теперь получал заслуженную награду за терпение в виде бабушкиных советов.

Причём Саньке показалось, что бабуля совсем не удивлена сложившейся ситуацией. Все эти сны, богиня, гончие… Такое ощущение, что она ждала чего-то подобного и теперь даже испытала что-то вроде облегчения.

— Против природы не попрёшь, — со вздохом констатировала Мария Васильевна, перестав наконец костерить внука на самые разные мотивы. — Ты всё равно начал бы ходить по снам, раньше или позже… Хорошо хоть, что ты в это болото сейчас влез, пока я жива и могу подсобить хотя бы чем-то. Сны человеческие только кажутся нестрашным местом, на самом деле ближе, чем там, к царству мёртвых пути не существует.

— Но это же не значит, что мне придётся с мертвецами общаться, — напрягся Даниил, но бабка только покачала головой, улыбнувшись.

— Я вообще не очень представляю, что ждёт тебя в той реальности, — неторопливо объяснила она свою не самую весёлую улыбку. — Время идёт, мир меняется, а вместе с ним и всё остальное. При старых богах ходящих по снам вообще умертвляли без долгих разговоров. Люди считали, что если прогневать бога сна, то всё человечество ждёт гибель в страшных муках.

— Почему? — не вытерпела Санька, которой до сих пор не верилось в происходящее. Её брат, оказывается, не просто человек, а обладатель очень редкой и древней способности. Оборотней, как она, много, а ходящий по снам всего один. По крайней мере, даже бабуля за всю её долгую жизнь о других никогда не слышала, про Саньку-то и говорить нечего.

— Люди считали, что Сон может запретить им спать и тогда все умрут от усталости, — ответила на вопрос внучки Мария Васильевна. — Да и так... Кому понравится, что рядом с тобой живёт человек, от которого нет никакой защиты. Умеючи можно в любой сон войти и таких делов натворить, что никакой колдун не поможет. Вон твой братец неумеха совсем, а каков результат? Один в коме, второй тоже наверняка где-то здесь обретается… А теперь представь опытного специалиста.

Однако поводов для радости за брата пока оказалось немного. Кому много даётся, с того много и спрашивается. Если верить бабуле, то до тех пор, пока Данька не выплатит долг Дрёме, не будет ему в этой жизни никакого покоя. Мало того, что он не сможет просто поспать, так и в обычной жизни придётся ходить и оглядываться.

— Пожалуется Дрёма другим богам, и кто-нибудь сердобольный обязательно помочь тебе вызовется, — продолжала свои нравоучения Мария Васильевна. — Потому что любые долги рано или поздно возвращать приходится. Так что будешь ходить и ждать, пока на тебя дерево упадёт или молния прямо в затылок шарахнет. А можно ещё проще… Вон, в Саньку дух Велеса вселится, и она тебе горло своими когтями располосует.

Пример оказался удачный, по крайней мере, Данька при взгляде на сестру как-то уж очень натурально поёжился.

А вообще Санька поняла, что, оказывается, слишком многого не знает о своём брате. Девушка чувствовала, что у неё голова кру́гом идёт от свалившейся на голову информации. Привычная картина мира дала крупную трещину и грозила развалиться на мелкие кусочки.

Правды ради надо признаться, что уже не в первый раз!

Санька не помнила своих родителей, но взросление оборотня протекает совсем не так, как у обычных людей. Так что девочка уже в два года прекрасно умела говорить и искренне удивлялась, почему с этим есть сложности даже у малышей старше, чем она.

Впрочем, девочке больше нравилось ощущать себя в зверином, а не человеческом облике, так что внимания она к себе практически не привлекала.

Ещё больше вопросов возникало у неё, когда она понимала, что другие дети живут в домах и квартирах со своими родителями, а не слоняются, как она, по помойкам и городским свалкам. Но кому задавать такие вопросы, если ты совсем одна в этом мире?

Способность оборачиваться в кошку она считала обычным делом, за что и поплатилась однажды, обернувшись котёнком на глазах у подвыпившего мужика.

Тот, наверное, решил, что к нему пришла белочка, и едва не забил Саньку до смерти какой-то палкой, но её спасла бабуля. Она отобрала еле живую девочку у алкаша и принесла с трудом дышащее тельце к себе домой. Принесла и решила оставить.

Так у девочки совершенно внезапно появилась семья. Ей пришлось некоторое время привыкать к тому, что она теперь не одна в этом мире, параллельно усваивая некоторые вещи, как аксиомы.

Да, когда-то приютившая и воспитавшая её женщина является ведьмой. Причём очень и очень возрастной ведьмой, обладавшей, в отличие от сказок и былин, целым ворохом самых разнообразных принципов. Если честно, многих правил бабули девушка никогда не понимала, но принимала их как единственно возможную истину.

Особенно тяжело было понять, почему бабуля наотрез отказывается брать у просителей деньги за свои услуги. Маленький оборотень не испытывал больших потребностей и после перенесённых мытарств был искренне рад бутылке жирного молока и куску свежесваренной курицы, а вот девушка Александра уже в четырнадцать начала ощущать нотки зависти по отношению к некоторым одноклассницам. Впрочем, Данька тоже сроду не видел ни одной новой вещи. Мария Васильевна просто периодически приносила откуда-то узлы с одеждой и одевала детей по принципу «Что на кого налезет».

Вообще-то, Санька привыкла к тому, что Данька в их семье единственный обычный человек. Ну подумаешь, живёт со старой ведьмой, а в сводных сёстрах имеет оборотня... У других, наверное, тоже свои секреты...

Гораздо больше Санька переживала, что так и не научилась превращаться в больших зверей. Бабуля говорила, что мать девочки, наверное, умерла от преждевременных родов, поэтому обернуться в рысь или пантеру она никогда сможет. Её потолок — кошка, пускай и крупная, но это был максимум, на который ей было суждено рассчитывать.

А вот Данька... Данька всегда казался девушке обыкновенным. Когда-то в детстве девочка, конечно, рассчитывала, что её брат окажется могущественным волшебником или, на худой конец, потомком великого ведьмака, но время шло, а никаких признаков необычности у брата не проявлялось. Бабуля на все вопросы только ворчала и велела Саньке не совать нос в те вопросы, в которых она абсолютно не разбирается.

Тогда девушка попыталась выяснить хотя бы что-нибудь у самого Даниила, но тот только стеснительно улыбался и пожимал плечами. Судя по всему, парня и самого напрягало сложившееся положение вещей, но он тоже не представлял, как можно изменить эту ситуацию. Санька долго не могла поверить в результаты своих выводов, а затем поймала звезду и начала откровенно посмеиваться над братом.

Данька окончил школу, затем поступил в военный институт, а волшебные способности никак не проявлялись. Он стоически терпел все шуточки сестры, по крайней мере, пока их не слышала бабуля. Мария Васильевна карала за насмешки жёстко и быстро, даже не пытаясь определить, показалось ей или нет.

И вот вдруг на тебе... Получите, распишитесь! Её брат умеет ходить по снам! Мало того, оказывается, это не простое и даже не самое безобидное умение. Её брат может менять судьбы других людей и, может быть, даже убивать! По крайней мере, доказательство этого сейчас находилось перед ней.

Иванов лежал в небольшой палате, буквально укутанный самыми разнообразными цветными проводами и трубочками. Капельницы, датчики, присоски и иголки. В отличие от травматологии, где отлёживался после своих приключений Данька, отделение интенсивной терапии было тихим и пустынным.

Дремлющая за стойкой дежурная медсестра даже не шелохнулась, когда мимо её ног неторопливо прошествовала кошка, держа в зубах свёрток с одеждой. Уже в палате, обернувшись обратно и застёгивая юбку, Санька подумала, что, наверное, можно было и так пройти, медсестра всё равно бы не проснулась.

Санька стояла рядом с кроватью Иванова и думала, что, наверное, не очень правильно злорадствовать над беспомощностью больного человека. А с другой стороны, ей было очень приятно осознавать, что у неё есть брат, который не боится пойти на любые меры, чтобы заступиться за неё.

А ведь раньше подобное её раздражало. Санька прекрасно помнила, как злилась в школе, понимая, что постоянно находится в тени своего брата. Уже в первом классе ей не понадобилось много времени понять, что одноклассники боятся не столько её вспыльчивого характера, сколько потенциальной встречи со старшеклассником Даниилом. Если брат хотел, то умел быть безумно убедительным.

В семь лет уже хочется самостоятельности, впрочем, как и в десять, и в пятнадцать, и в двадцать. Тем более, если ты считаешь, что у тебя гораздо больше способностей, чем у него.

Данька никогда даже не обмолвился ей о том, что умеет что-то недоступное другим, и это привело к тому, что постепенно роли в их тандеме начали меняться. Санька решила, что обязана заботиться о брате, где-то даже опекать его, считая слабее себя. Данька никогда не спорил с таким положением вещей, казалось, окончательно смирившись с ролью обычного человека, и вдруг такие новости.

На глаза Саньки непроизвольно навернулись слёзы. Брат рискнул жизнью ради её благополучия, причём не обмолвившись об этом даже словом. Поставил на карту всё, что у него есть, ради благополучия Саньки…

На секунду ей даже захотелось ослушаться бабушкиного приказа и просто-напросто вернуться назад. Зачем возвращать этого человека из комы? Почему-то Санька была уверена, что стоит Иванову очнуться, как он сразу же продолжит канифолить девушке мозги со своим поручением.

Интересно, а насколько правдивы рассказы, что человек в коме может слышать и видеть происходящее вокруг? Непроизвольно Санька хихикнула, представив, что может чувствовать абсолютно беспомощный мужчина, понимая, что рядом стоит обиженная им женщина, к тому же ещё и с маникюрными ножницами в руке.

Эх, ладно, была не была! Санька подняла руку с ножницами и отрезала прядь волос у лежащего бизнесмена. Спрятав и то и другое в карман, девушка неторопливо двинулась в сторону двери. Больше ей здесь делать было нечего.

Выйдя из палаты, Санька сделала по коридору буквально два шага и испуганно замерла на места, борясь с желанием прижаться к стене и превратиться в невидимку. Медсестры на посту не было, а вот по лестнице кто-то поднимался. Других выходов из отделения интенсивной терапии она не видела, а спрятаться в пустом больничном холле оказалось решительно негде. Не возвращаться же обратно в палату к Иванову.

Девушка сделала максимально беззаботный вид, вспомнив старый добрый анекдот про Штирлица, который на скорости сто километров в час делал вид, что прогуливается. В конце концов, она же не совершила ничего ужасного. Просто зашла в то место, куда, по идее, заходить не следовало…

Однако когда поднимавшиеся по лестнице появились из-за поворота, Санька сразу же поняла, что прикинуться наивной дурочкой не получится. Эти трое появились здесь явно неслучайно!

Первой шла статная брюнетка в белоснежном халате, громко цокая высокими каблуками, судя по всему, одна из врачей больницы. Бейджика на халате не было, но Саньке почему-то сразу показалось, что женщина не обычный врач, а кто-то из руководства. Слишком уж уверенной и непоколебимой была её походка, взгляд цепкий и внимательный, губы сжаты. Так ходят хозяева по своей территории, твёрдо уверенные в том, что знают, как навести порядок.

А чуть позади брюнетки шла парочка, явно не имевшая никакого отношения к врачебному персоналу больницы. Высокий статный парень, облачённый в потёртую кожаную куртку и джинсы, и невысокая рыжая девушка со спортивной фигурой.

«Полицейские!» — почему-то именно эта мысль возникла в голове первой, причём даже раньше, чем Санька успела рассмотреть сопровождавшую женщину-врача парочку. Посетители по врачебным коридорам ходят совсем иначе. Любой человек, попадая в стационар, неосознанно испытывает робость и сочувствие по отношению к тем, кто болеет. Мы подсознательно боимся всего, что не способны контролировать и совсем не хотим оказаться рядом с больным на соседней койке.

Эти двое явно не задумывались о подобных мелочах и пришли в лечебницу исключительно по делу. А у кого могут быть дела в медучреждении, кроме врачей? Только у полицейских!

Но основная проблема была не в этом. К удивлению Саньки, взрослая брюнетка оказалась ведьмой. Уж в этом-то Санька точно не могла ошибиться. Прожив столько лет рядом бабушкой, Санька чётко видела, что идущая по коридору женщина принадлежала к Миру Ночи, причём была далеко не слабейшим его представителем.

— Этот пациент поступил к нам в больницу днём того же дня, что и Синицын, — говорила своим спутникам брюнетка, не поворачивая, впрочем, в их сторону даже голову. — Судя по анамнезу, нет никаких видимых причин для впадения пациента в кому, однако факт остаётся фактом. Господин Иванов уже второй день находится без сознания и никак не реагирует на внешние раздражители. Первичная диагностика не выявила даже малейших признаков поражения головного мозга, так что я склонна предполагать постороннее вмешательство.

— Вы хотели сказать, потустороннее? — уточнила рыжая девушка, на что брюнетка только досадливо дёрнула головой и ответила:

— Я сказала то, что хотела. Мне всякое доводилось видеть в этом мире, но с подобным, если честно, сталкиваюсь впервые. Если и можно говорить о каком-то потустороннем вмешательстве, то природа его мне, к сожалению, неизвестна.

— Выясним, — веско пообещал мужчина, а его рыжая спутница только согласно кивнула.

В этот момент все трое заметили Саньку и остановились, рассматривая девушку с ног до головы. В их взглядах не было и намёка на доброжелательность, так что рассчитывать «прокатить на дурака» не приходилось.

— Девушка, что вы здесь делаете? — Голос ведьмы оказался настолько морозно скрипучим, что по спине Саньки непроизвольно побежали мурашки.

— Я заблудилась, — ляпнула она первое, что пришло ей в голову. — Я к брату пришла с бабушкой, а затем пошла в туалет и заблудилась.

— Как интересно, — всплеснула руками рыжая. — Потом вы, наверное, не утерпели и решили в палату по малой нужде зайти. Самое место!

— Очень смешно, — не удержалась от ответной колкости Санька. — Вы, наверное, юмористка? Очень уж шутки плоскими получаются, прям-таки чувствуется профессионализм.

Рыжая побагровела от злости и, судя по всему, была готова продолжить перепалку, но её спутники не дали ей такой возможности.

— Девушка, я повторяю свой вопрос! — повысила голос врачиха и посмотрела на Саньку таким взглядом, как будто пыталась сжечь её на месте. — Как вы попали в отделение интенсивной терапии и чем здесь занимаетесь?

— Я вам уже ответила, — продолжала упорно стоять на своём Санька. — Я пришла к брату и заблудилась в поисках туалета.

При этих словах мужчина как-то странно прищурился и подобрался. Санька не чувствовала в нём никакого потустороннего начала, но по спине неожиданно пробежал холодок. Эта троица несла в себе угрозу, а ещё ей казалось, что её вторая сущность явственно понятна всем, а не только ведьме.

Холодок сместился со спины куда-то внутрь живота, но Санька упрямо сжала губы и прикинула диспозицию. Раскрывать все карты и в чём-то признаваться она, конечно же, не собиралась, поэтому просто лихорадочно прикидывала, есть ли у неё шансы прорваться с боем.

— Даже не дёргайся, — пригрозила ей рыжая, суя руку куда-то под куртку. — Лучше объясни по-хорошему, что ты здесь делала.

Ведьма же отступила на шаг назад, как видно, подготавливая себе пространство для манёвра и явно собираясь в случае стычки поддержать своих спутников. Драться бессмысленно, остаётся надеяться только на свои маленькие размеры в облике кошки и быстрые лапы.

— Александра! — голос из-за спины ведьмы заставил Саньку вздрогнуть и облегчённо улыбнуться. На душе немедленно стало легко и спокойно, невозмутимый вид бабули прямо-таки кричал, что теперь-то уж точно всё будет хорошо.

Мария Васильевна бесцеремонно отодвинула в сторону ведьму, а затем развернулась к ней всем телом, как будто бы удивляясь неожиданной встрече.

— Тамара?! — то ли вопросительно, то ли утвердительно протянула бабуля, а затем внезапно повысила голос, не отрывая взгляда от лица товарки. — Ты что творишь? Белены объелась? Это внучка моя, Санька! Аль не признала?!

— Я её и не видела никогда, — огрызнулась врачиха, отступая от нависающей над ней Марии Васильевны. — И не смотри на меня так. Лучше объясни мне, что твоя девка делает на этом этаже!

— Заблудилась она, — не моргнув глазом ответила Санькина бабушка. — У неё это часто бывает. Молодая ещё, сама знаешь, как бывает... идёшь, ворон считаешь, о мужиках думаешь... Ты сама-то, старая кошёлка, когда ко мне в гости последний раз захаживала? Тоже, небось, дорогу забыла? Вот и эта малахольная с пути сбилась, с кем не случается... Александра, что ты застыла? Тебя там брат ждёт, волнуется...

— Уважаемая, — вступил наконец в беседу мужчина в кожаной куртке. — Ваша внучка никуда не пойдёт, пока не объяснит нам цель своего пребывания возле этой палаты.

Он демонстративно указал на дверь палаты Иванова, но Санькина бабка не обратила этот несколько театральный жест никакого внимания.

— А ты чьих будешь-то, касатик? — елейным голоском пропела Мария Васильевна. — Смотрю, уважению к старшим мама тебя научить-то забыла... Тебе кто право-то дал мою внучку задерживать?

К удивлению Саньки, мужчина ни капельки не смутился напору бабули. Он только повёл плечами, а затем достал из кармана джинсов характерную красную книжечку.

— Главное следственное управление МВД России, капитан Нифонтов, отдел 15-К, — представился мужчина, а затем кивнул в сторону рыжей. — Старший лейтенант Мезенцева, моя коллега.

— А-а-а, — протянула Мария Васильевна, глядя на полицейских теперь уже совсем другими глазами. — Сыскные дьяки... Давненько, давненько вы мне на пути не попадались... Вот только знаешь, что я тебе скажу, касатик? Это ничего не меняет! Александра — моя внучка, и она не сделала ничего такого, куда стоило бы совать нос таким, как ты и тебе подобным!

— А если я считаю по-другому? — набычился Нифонтов.

— Да и считай, — отмахнулась бабуля. — Нет у тебя надо мной власти! А Покон если кто сейчас и нарушает, так только ты! Так что не скучайте, было приятно познакомиться... Александра, я кому сказала, живо к брату! Вот я тебе!

Санька опасливо глянула на полицейских, которых бабуля почему-то обозвала чудным словом «дьяки», и быстренько прошмыгнула мимо них под защиту бабули.

— Мария, мне кажется, что ты сейчас зарываешься, — напомнила о своём присутствии врачиха. — В городе неспокойно, и эти люди приехали сюда, чтобы разобраться. Они...

— Они приехали, они пусть и разбираются! — перебила брюнетку Мария Васильевна. — А ты бы лучше не бегала перед ними на задних лапах, а делом занималась! У меня, между прочим, внук в твоей больнице! И лечат его, кстати, не очень здорово!

Санька уже успела проскочить мимо полицейских и теперь наблюдала за происходящим, стоя в двух шагах от лестницы, с искренним восхищением. Она и не думала, что их бабуля настолько крута! Вот так вот с лёгкостью перевернуть ситуацию в свою пользу!

— Ваша внучка... — начал было что-то говорить Нифонтов, но бабуля вновь захватила инициативу в свои руки.

— Внучка моя! И поэтому я несу за неё полную ответственность! А тебе, касатик, если просто пообщаться не с кем, то своих детей заведи и хоть целыми днями с ними разговаривай! Вот пожалуюсь на тебя Аркадию Николаевичу, он-то тебе небось устроит!

Последние слова заставили полицейских удивлённо открыть рты и посмотреть на ведьму с нескрываемым изумлением. Кто такой Аркадий Николаевич, Санька не знала, но ей стало безумно любопытно узнать, почему его имя вызывает у сотрудников этого неведомого отдела 15-К такую реакцию.

— Маша, Францев давно погиб, — негромко сказала брюнетка, ещё больше удивив слушавшую разговор Александру. — Совсем ты там в своей глуши от жизни отстала.

— О как! — Теперь растерянной выглядела Санькина бабушка. — Прискорбная весть, врать не буду. Аркадий был настоящим человеком, старой закалки. Теперь таких не делают...

— Сейчас отделом руководит полковник Ровнин Олег Георгиевич, — подала голос рыжая. — Можете, если хотите, ему пожаловаться.

— Не знаю такого, — отмахнулась Мария Васильевна. — Оно мне без надобности, в принципе. А вот Францева жаль, тут скрывать нечего.

Бабуля беззвучно пожевала своими губами, глядя куда-то в стену, а потом резко встрепенулась.

— Ну ладно, заболтались мы что-то, — она сделала неопределённый жест рукой, который можно было трактовать и как прощание, и как сожаление. — Тамар, я попозже зайду! Сейчас некогда!

«Как же всё-таки больно!»

Мысль билась о черепную коробку, без конца повторяясь, и, видимо, не требуя от Петровича никакой осмысленной реакции. Просто больно, больно везде и больно по-разному. Что тут можно поделать?

Итак, он лежит, ему больно... Где он?

Процесс размышления над элементарными вещами оказался почему-то долгим и тягучим. Такое ощущение, что после потери сознания центральный процессор в организме перегрелся и выдал системную ошибку, требуя теперь от хозяина гораздо больше времени на осознание абсолютно банальных мелочей. А ведь это пока просто мысли... А если потребуется принять какое-нибудь серьёзное решение?

И что теперь? Петрович собрался испугаться, но даже до этой эмоции додуматься оказалось неимоверно сложно. Получается, от удара у него поехала крыша и он превратился в человека-тормоза? Ну знаете, такого, как ленивец из популярного мультика про город животных.

Я-я-я-я-я

те-е-е-епе-ерь

то-о-о-р-р-р-рмо-о-оз?

От страха навсегда остаться овощем Петрович даже как-то встрепенулся и понял, что мозг просто-напросто не хочет вспоминать последние неприятности. Чушь то про ленивца он придумал достаточно быстро.

— Где этот шакал?!

А вот голос и заданный им вопрос уже не вызывали у Латунина никаких непоняток. Лес, поиски пропавшего кота по кличке Лексус, загадочная поляна и выстрел в спину. Судя по всему, тот, кто пытался пристрелить Петровича, сейчас находится недалеко и пытается найти его бренную тушку.

Страшно. Латунин почувствовал сначала холодок внизу живота, а затем то, как быстро запульсировало место ранения. Ему хотелось превратиться в муравья или, на худой конец, в человека-невидимку, повернуть время вспять, чтобы оказаться сейчас на диване, а не лежать непонятно где, истекая кровью и ожидая встречи с неизвестными, которые хотят его убить. Ему было страшно.

Диванные эксперты и аналитики могут сейчас презрительно фыркнуть и привести тысячу примеров того, как герой перед лицом смерти только снисходительно улыбается, не думая об испуге. Обязательно надо упомянуть, что помимо улыбки любой доморощенный супермен успевает ещё произнести пронзительный монолог о братьях, которые придут на его место и непременно отомстят обидчикам. Страх не к лицу воину, который обязан даже израненым класть врагов пачками в штабеля, не забывая выравнивать их по ранжиру.

Латунину на мнение окружающих было плевать. Ему было просто-напросто страшно.

Да и умирать Петрович, в принципе, пока не планировал, а уж тем более никогда не думал, что это произойдёт вот так.

В мокром лесу.

От выстрела в спину.

Ещё и с перспективой остаться просто без вести пропавшим на долгие-долгие годы.

— Мурад, надо уходить! Выстрел наверняка слышали!

Мурад... Странно...

Среди знакомых Латунина не было человека с таким именем, но что-то отчаянно трепыхалось на задворках подсознания. Может быть, он просто опять что-то забыл? Саид, Шероз, Сабзали, Геворк... Кто угодно, только не Мурад.

Правда, ещё вспомнился Марат, с ним Петрович когда-то учился на одном потоке курсов повышения квалификации, но невысокий жилистый татарин уехал по распределению в Благовещенск и вряд ли мог появиться в окрестностях Королёва. Да вроде и повода убивать Латунина у него никогда не было.

— Он где-то здесь, я чувствую это!

А вот этот голос наверняка принадлежал Мураду, но ясности в происходящее пока не добавил. Он оказался абсолютно незнаком Петровичу, а значит, по-прежнему неясно, зачем было стрелять Латунину в спину.

Вопросы роились в голове, заставляя мозг напрягаться и болеть, но что ещё можно сделать в сложившейся ситуации? Оружия нет, помощи не предвидится, грудь ноет… Как Петрович ни напрягался, но понимание происходящего никак не наступало. Кто эти люди и почему они стреляли в него? Почему уже пять минут бродят вокруг? Они не видели, куда он упал? Странно, хотя новость несомненно хорошая… Другой вопрос, что непонятно, как долго ещё Латунин сможет оставаться незамеченным.

Теперь Петрович вспомнил всё! И то, как в него стреляли, и попытку спрятаться в кустах, внезапную потерю опоры под ногами и жёсткое падение. Все эти воспоминания пробежали перед глазами Петровича стремительным видеофильмом, а сейчас он лежал на чем-то очень жёстком, упиравшемся ему в спину твёрдым острым ребром. Затылок приятно холодило, и Латунин пришёл к выводу, что он лежит на бетонных ступеньках какой-то небольшой, уходящей вниз под землю лестницы. Посмотреть, что это за спуск и к какой двери должен привести, пока возможности не было. Во-первых, у Петровича отчаянно болело всё тело, а, во-вторых, он крупно сомневался, что сможет развернуться в этом узком пространстве абсолютно бесшумно.

Вариантов не имелось, оставалось так и лежать — головой вниз, ногами вверх и глядя на кусочек темнеющего неба между ветками сирени.

— Сматры, вот кровь! Я жэ говорил, что попал в нэго!

Кто же эти люди? Петрович перебирал в памяти всех, с кем сталкивался по жизни за последние годы, но всё равно был твёрдо уверен, что голоса стрелявших ему абсолютно незнакомы.

И в этот момент кусочек неба заслонил огромный силуэт.

От резкого понимания ситуации Латунин чуть было не застонал, но сдержался, наоборот, пытаясь не дышать и никак не привлекать к себе внимание Мурада. Теперь всё встало на свои места. Наверху лестницы стоял охранник бизнесмена Вахи Балидова, тот самый, которому Петрович навешал люлей сегодня утром.

Судя по всему, гордый кавказец не смог смириться с поражением и решил взять реванш настолько кардинальным способом. «В каждом стаде своя паршивая овца», — с горечью подумал Латунин, разглядывая охранника. И вроде обычная внешность, ничего особенно выдающегося. Даже не сказать, что настолько подлая душонка.

Правда, под глазами у парня уже синели огромные синяки, а это значит, что его нос не выдержал столкновения с коленом Петровича и треснул. Хорошо так треснул…

Лучше бы у него мозг треснул. Латунин не имел ничего против реванша, и, наверное, даже понял бы предложение разобраться один на один в честном поединке, но вот так... Выстрелом в спину... Скотина!

Петрович понял, что жить ему осталось считанные минуты. Сейчас этот чудак на букву М опустит глаза, увидит искомую жертву и с удовольствием закончит то, что начал. Потом для комплекта можно кинуть сверху пару веток той же сирени, что росла возле лестницы, и тогда тело Латунина точно не найдут.

Почему-то в этот момент Петрович подумал не о себе, а об Александре. Девушку было жалко. Если человек из-за нескольких синяков решился на убийство, то значит, что от владелицы детективного агентства точно не отстанут. Сегодня утром Латунин выступил в роли этакого джокера, о существовании которого никто раньше не догадывался и уж тем более не предполагал, что он способен дать настолько жёсткий отпор бизнесмену с его подручным.

Теперь, несомненно, расклад сил поменяется. Более того, ситуацию можно сделать показательной для всех остальных, кто имеет счастье пересекаться с бизнесменом Балидовым. Дескать, смотрите сами, что бывает с теми, кто рискует идти наперекор столь уважаемому человеку.

— Куда он мог деться?!

В голосе Мурада слышались злость и недоумение, а Латунин с удивлением понял, что охранник его не заметил. Что происходит? Как можно не увидеть человека, лежащего буквально у твоих ног?

— Мурад, я не знаю, что случилось! Он не мог убежать!

Помощник охранника явно пребывал в растерянности, а Петрович никак не мог осознать происходящее. Что это? Игра? Куда убежать? Вот же он, лежит, истекающий кровью, прямо под его ногами! Они что, решили поиздеваться над ним перед тем, как прикончить?

Наверху слышались шум шагов, шорох отодвигаемых веток, матерные ругательства и ещё какие-то звуки. Его явно искали, бродили вокруг лестницы, на которой он лежал, но не видели. Да как так-то?! От непонимания происходящего снова заболела голова, чёткость картинки перед глазами исчезла, и Петрович прикрыл глаза, опасаясь опять потерять сознание.

Что происходит? Мозг отказывался верить в происходящее, но всё-таки робко интересовался дальнейшей судьбой. Может быть, ему и впрямь несказанно повезло? Его преследователи синхронно ослепли и теперь не ищут его, а просто тыркаются среди деревьев в поисках выхода к цивилизации? Бред, конечно, но в него так хочется верить!

А вдруг Мурад с подельником сейчас уйдут и у Петровича появится шанс не сдохнуть посреди леса, а выжить?

Следующие несколько минут Латунин отчаянно вслушивался в происходящее наверху, всё ещё не веря в своё счастье. Шорох от раздвигаемых веток, поначалу достаточно громкий, всё больше удалялся, а голоса иногда переговаривающихся Мурада с подельником становились всё слабее.

Петрович не знал, сколько именно времени прошло, но продолжал лежать без движения и прислушиваться, опасаясь, что это какая-то хитрость или вовсе безумный розыгрыш. Минуты текли медленно, но ничего не происходило.

Наконец, Латунин понял, что чудо и правда случилось. Желавшие убить его люди по какой-то причине так и не увидели израненное тело прямо под своими ногами. Они просто ушли, предоставив Петровичу возможность сдохнуть самостоятельно. Произошедшее отчаянно попахивало чем-то мистическим и потусторонним, но времени на философские размышления о сущности божественного вмешательства у него пока не было. Место ранения продолжало пульсировать, а куртка, пропитанная кровью, ощутимо потяжелела.

Хвала всем богам, что ткань пока прекрасно выполняла роль тампона и, намокнув, полностью закупорила рану. Грудь болела, но пока что боль казалась меньшей из всех возможных неприятностей. Вопрос только в том, как долго он сможет продержаться.

Напрягая последние силы, Латунин перевернулся и понял, что его самое первое предположение оказалось верным. Кусты сирени скрывали бетонную лестницу, которая упиралась в закрытую деревянную дверь. На старом дереве не было никаких опознавательных табличек, и судя по гладкости полотна, их здесь никогда и не было.

«По классике жанра дверь сейчас должна отвориться, а из неё выглянуть добрая фея, — усмехнулся про себя Латунин. — Пойдём со мной, мальчик Саша! Я вылечу твои страшные раны и подарю тебе аленький цветочек».

После произошедшего Петрович был готов поверить в любое волшебство или магическое вмешательство. Надпочечники работали со скоростью промышленного конвейера, выбрасывая в кровь всё новые и новые порции адреналина. Вот только что будет потом, когда адреналин закончится?

Впрочем, долой негатив! Сейчас Петровичу совсем не хотелось думать о том, что в него стреляли, что встреча с подручными бизнесмена Балидова может оказаться не последней в его жизни… Латунин даже постарался не морщиться от боли и не переживать о лишней дырке в своём теле. Он жив! Жив, черт побери, несмотря на то что это противоречило всем законам логики!

Вообще-то, в такой эйфории не было ничего хорошего. Крепко попахивает галлюцинациями, а они — признак большой кровопотери и скорой встречи с небесными ангелами. Петрович не был уверен, что его прямо-таки ждут в раю, а к чертям в ад почему-то отчаянно не хотелось.

«Так, стоп!» — приказал сам себе мужчина, чувствуя, что в очередной раз теряет концентрацию. Мечтать о райских кущах и беспорядочном сексе можно будет и потом. Сейчас отсюда надо как-то выбраться.

Покряхтев и плюнув на бесполезные попытки встать, Петрович начал карабкаться наверх, ползя на четвереньках, помогая себе руками и обдирая колени. В голове мелькнула мысль, что сейчас, наверное, его слышно на несколько километров вокруг, но что-то менять было поздно. Во-первых, нет сил, а во-вторых, без посторонней помощи он просто-напросто не выживет.

Взобравшись на самый верх, Петрович грудью навалился на землю и, несколько раз глубоко вздохнув, огляделся. Пейзаж за время его отдыха у подножия лестницы особо сильно не изменился. Начинало темнеть, день давно катился к закату, но видимость пока ещё оставалась вполне приличной.

Ничего нового Латунин не заметил. Всё те же деревья и редкие кусты с уже опадающими листьями. Единственная новая деталь, резко бросающаяся в глаза, — это бесчисленное количество следов от кроссовок, густо усыпавших землю вокруг его убежища.

Мурад с подельником действительно пытались его найти, так что одному Создателю известно, почему у них это не получилось.

Вытянув из кармана смартфон, Латунин попытался активировать экран и с радостью понял, что китайская техника сумела пережить все сегодняшние испытания. Впрочем, радость от этого факта быстро потухла. Он находился в мёртвой зоне для вышек сотовой связи, так что надежды на быструю помощь оказались всего лишь мечтами.

Петрович, правда, попробовал набрать заветную комбинацию «112», надеясь, что экстренная связь работает по каким-то неведомым ему алгоритмам, но очень быстро понял всю тщетность своих попыток. Надо было срочно искать другие способы позвать кого-нибудь на помощь.

Мысленно прикинув содержимое своих карманов, Петрович понял, что единственным более-менее полезным предметом в них сейчас является зажигалка. Можно попробовать разжечь костёр и надеяться, что кто-нибудь увидит дым. Впрочем, этот план гарантированно бы сработал лет сорок или даже пятьдесят назад. В те благословенные времена за лесом следили и даже ухаживали, так что столб дыма наверняка привлёк бы внимание лесничих или хотя бы дежурных милиционеров.

Сейчас, к сожалению, ни на тех, ни на других не было ровным счётом никакой надежды. Первых подсократили в целях экономии постоянно разворовывающихся средств, а вторых и вовсе переименовали в полицейских, попутно выгнав из ведомства всех хоть мало-мальски неравнодушных к службе.

Ладно, костёр оставим как идею на самый крайний случай. Если что, то можно будет и спалить парочку деревьев. Половина леса всё равно не сгорит по причине влажной и дождливой погоды, а так хотя бы появится шанс, что его тушку найдут и похоронят с воинскими почестями. Как сказали когда-то Петровичу, вручая майорские погоны...

«Хрен с ней, с пенсией, главное, что ты заработал бесплатные похороны и салют из трех патронов».

Петрович покряхтел от накатывающей боли и начал аккуратно сползать вниз по ступенькам к двери, ведущей неизвестно куда. Вероятность, конечно, не очень большая, но вдруг за ней найдётся что-то, способное помочь подать сигнал бедствия.

В сигнальные ракеты или тревожный маяк со спутниковым сигналом верилось, конечно, мало, но не лежать же на влажной земле в ожидании смерти... В конце концов, за дверью что-то есть и грех не воспользоваться этой возможностью.

К удивлению Петровича, петли даже не скрипнули, когда он потянул на себя массивную железную ручку. Кто-то позаботился об уходе за этим местом, так что и внутри помещения оказалось на удивление сухо. Место явно оказалось обитаемым, по крайней мере, приходили сюда довольно регулярно.

Латунин принялся подсвечивать себе экраном смартфона и достаточно быстро обнаружил толстую свечку в настольном канделябре, а рядом коробок со спичками. Прямо как заказывали.

Вот только запалить фитиль оказалось не таким уж простым делом, как хотелось бы. Состояние организма Латунина явно ухудшалось с каждой минутой. Петровича пошатывало, а руки откровенно тряслись и никак не могли зажечь спичку. Надо выдохнуть, сосредоточиться, и тогда обязательно всё получится.

Наконец, квест был пройдён, фитиль занялся, потихонечку разгораясь всё ярче и ярче. Скрипнула дверь, закрываясь от порыва ветра, но Петрович не обратил на это никакого внимания. Открывающаяся его взгляду картина завораживала и пугала одновременно.

Он находился в не очень большом помещении, но света свечи всё равно не хватало, чтобы разогнать темноту во всей комнате. Стены только угадывались, однако сейчас Латунину стало наплевать, что они существуют.

Прямо перед ним находился... Поначалу Петрович даже не смог найти слово, которым бы было можно обозначить увиденное сооружение... Алтарь? Капище? Святилище? Но кому?

Сотни, если не тысячи, маленьких косточек были аккуратно уложены в некое подобие кургана, на вершине которого возвышалось странное сооружение. Если бы Петрович увидел крест, то, скорее всего, решил бы, что попал в логово каких-то сатанистов или других религиозных фанатиков.

Плод чужой фантазии таил в себе странную энергетику, которую Латунин смог уловить даже в своём далеко неидеальном состоянии. Сооружение завораживало, а плохое освещение только добавляло увиденному жути и таинственности. Ещё чуть-чуть, и Петрович согласился бы с тем, что кости, из которых состоит курган, двигаются сами собой. Они явно что-то должны символизировать, но сейчас в голову не приходило ни одной мало-мальски логичной версии.

Да и загадочная конструкция на вершине не была похожа ни один известный Латунину религиозный символ. Три стоячих деревянных перекладины, две поперечных... Неверный свет свечи не позволял разглядеть все подробности, но почему-то он был твёрдо уверен, что всё сооружение заляпано кровью.

Петрович сделал шаг вперёд и едва не упал, поскользнувшись на какой-то тряпке. Со стоном нагнувшись, он понял, что первое предположение было ошибкой. В рот шибанул резкий запах, и Латунин с отвращением осознал, что держит в руке шкуру какого-то некрупного зверя.

«Кошка!» — озарение отозвалось тупой болью в затылке, но теперь Петрович смотрел на курган из костей совсем другими глазами. Неведомый извращенец приносил сюда похищенных домашних животных и мучил их, а затем убивал и разбирал на запчасти.

Хозяин Лексуса, оказывается, приблизился к разгадке вплотную. Его мейн-кун действительно был здесь, а подкожный чип перестал подавать сигнал уже после смерти кота. Или просто сигнал не проходил через бетонные стены, но сути дела это сильно не меняло.

Неизвестный извращенец в этом логове мучил, а затем убивал похищенных домашних животных. Участковый, наверное, тоже бы сильно удивился, приведи его сюда Латунин. Действительно, одно дело — банальная кража с целью продажи, и совсем другое — неизвестный псих, который систематически мучает животных. Что дальше? За людей примется?

Все кости были белыми и чистыми. Ни мышц, ни остатков сухожилий, а это значит, что неизвестный действовал достаточно неторопливо и осознанно. Может быть, это логово Биладова? Тогда становится понятно, как его охранник оказался в лесу и почему пытался убить Латунина.

С другой стороны, почему тогда он не нашёл Петровича, лежащего практически возле входа к столь тщательно хранимой тайне? Кто же тогда здесь так резвится?

В этот момент Латунин замер, пытаясь понять, что за звук уловили его уши. Ему показалось, что снаружи кто-то скребётся в дверь бункера. Странно, дверь легко открывается. Это не могут быть люди. Может быть, какой-нибудь заблудившийся зверёк?

«Медведь, например... Или лось рога чешет...», — услужливо подсказал внутренний голос, откровенно посмеиваясь над страхами Латунина. Впрочем, ему уже было настолько хреново, что он согласился бы и на медведя. Сожрёт — значит сожрёт. Сил уже ни на что не осталось.

Почему-то на душе стало тихо и спокойно. Наверное, Петрович просто слишком обессилел, и незаметно для него самого организм наконец решил сдаться. Латунин прекрасно понимал, что даже если сейчас на пороге появится охранник бизнесмена Мурад с пистолетом в руке, то у него не будет никаких сил оказать ему достойное сопротивление.

Блин, да он даже подсвечником в него кинуть не сможет!

Петрович вздохнул и шагнул к стене, а затем, не сумев опереться на неё рукой, просто обессилено сполз на пол. Приходите и убивайте!

Тем временем за дверью послышался какой-то шум, неясный возглас, и вот, наконец, начали крутиться петли. Увидев появившегося на пороге человека, Петрович ошарашено открыл рот и понял, что бредит.

— Однако… — протянула Мезенцева, глядя на то, как скрываются за поворотом, ведущим к лестнице, ведьма и её внучка. — Если честно, я подобного нахальства давно не встречала.

— Пусть катится, — махнул рукой тоже изрядно раздосадованный Нифонтов. — Так-то она права, её внучке предъявить пока нечего. Но я думаю, что мы ещё найдём возможность с ней побеседовать.

— Точно, — вспомнила Мезенцева. — Она же сама сказала, что у неё здесь внук лечится. Надо будет попозже заглянуть, проведать болящего.

— Тамара Петровна, — обратился Николай к переводящей взгляд с него на Женьку ведьме. — Я же правильно понимаю, что вы знакомы с этой парочкой? По крайней мере, из вашего общения я сделал именно такой вывод.

— Более-менее, — передёрнула плечами главврач. — Вернее будет сказать, что я знакома с Марией, а внучку её увидела первый раз только сегодня. Хотя, как вы сами понимаете, она ей не внучка.

— Понимаем, — кивнул Николай. — Поэтому я и решил поинтересоваться. Как так получилось, что ведьма встаёт грудью на защиту оборотня? По-моему, ваше племя к ним не очень тепло относится…

— Маша всегда была не от мира сего, — вздохнула Тамара Петровна. — Ну, по крайней мере, если мерить обычными для ведьмы мерками. Например, категорически отказывалась от денег за свои услуги или помощь. Еду, одежду детскую — это брала, а вот деньги — нет, наотрез. Да и от ковена она всегда старалась держаться подальше.

— Даже так? — удивился Нифонтов. — Мне казалось, что одиночки среди ведьм — огромная редкость.

— Ну да, — ответила Тамара Петровна. — Маша как раз таки исключение, подтверждающее правило. Мы первое время её на все шабаши звали, старались вовлекать в нашу компанию. Всё-таки Мария в нашей округе чуть ли не самая старшая из всех нас по возрасту. А она придёт, посидит в уголочке, а потом внезапно домой собирается. Мы ей: подожди, куда, сейчас только гулянка начнётся! А она в ответ — некогда мне тут с вами, новости я послушала, а до сплетен издавна неохочая! У меня внук голодный и коза не доена.

— Я вообще-то считала, что у ведьм молоко всегда скисает, — заметила Женька, засовывая руки в тесные карманы джинсов.

— Глупости это всё, — отмахнулась Тамара Петровна. — Россказни писателей-недоучек! С чего ему скисать-то, если руки помыты? Тем более у Машки коза была, и она вроде даже её молоко заговаривать научилась… От болезней там или порчи… А девочка эта… Если честно, я не очень в курсе всей истории… По-моему, она её крохой нашла чуть ли не на улице и решила выходить. Родной-то внук у неё обычный, к оборотням отношения не имеет.

— То есть мальчик не унаследовал никаких способностей? — уточнил Николай, внимательно слушавший Тамару Петровну. — Обычный человек рядом с ведьмой и оборотнем? Оригинальное тогда получается у него детство, ничего не скажешь.

— Ну, тут уж как судьба распорядится, — пожала плечами женщина. — Родственников, как и родителей, не выбирают. Дочка-то Маши вместе с мужем погибла, когда мальчик был ещё совсем маленьким. Я не знаю всех подробностей, но вроде как они поехали однажды в Москву за покупками и не вернулись. Они случайно оказались в месте бандитской разборки, и вот такой печальный итог. Впрочем, для девяностых вполне себе рядовое событие… Вот после той трагедии Мария окончательно и отдалилась от ковена, как, впрочем, и от всех остальных своих знакомых. Центром мироздания для неё с тех пор стал внук, хотя внешне она никогда ему этого не показывала.

— Да уж, — протянула с усмешкой Мезенцева. — С таким характером это абсолютно несложно. Наверняка до сих пор держит парня в ежовых рукавицах, шагу не позволяя ступить из-под крыши родного дома.

— Давайте, может быть, закроем эту тему, — досадливо передёрнула плечами Тамара Петровна. — Я не очень люблю сплетничать, особенно обсуждать чьи-то несчастья. Уверена, что случившееся только что — действительно простая случайность или совпадение. Мария не имеет к происходящим событиям никакого отношения. Если честно, она последняя, про кого я могла бы подумать что-то плохое или связанное с запретными ритуалами.

— Ну, может быть, давайте тогда её и расспросим поподробнее, — милым голосом предложила ведьме Женька. — Она же наверняка сейчас с внуком, тем самым обычным человеком, который находится где-то в больнице и крайне нуждается в медицинской помощи. Давайте тоже проведаем молодого человека, а там все вместе и поговорим.

Ведьма посмотрела долгим испытывающим взглядом, но спорить не стала. Коротко кивнув, Тамара Петровна направилась к стойке медицинского поста звонить по внутреннему телефону, а Женька подошла поближе к Николаю и прошептала:

— Мне кажется, что эта Тамара нам пыль в глаза пускает! Она наверняка знала, что девка находится в палате Иванова, поэтому и тянула время. Ты заметил, что мы шли по лестнице, а не поехали на лифте?

— Жень, не выдумывай! Всего два этажа, — с удивлением посмотрел на коллегу Нифонтов. — Так же реально быстрее, чем стоять и ждать, пока лифт соизволит доползти и распахнуть свои широкие двери. Тем более это не я, а ты предложила размять ноги…

— Я её проверяла, — ещё более горячо зашептала Мезенцева. — Какая нормальная женщина на таких каблуках по лестнице корячиться будет? Это же неразумно!

Ответить Николай не успел, потому что в этот момент ведьма закончила телефонный разговор и уже направлялась в их сторону.

— Я уточнила, — ещё за несколько шагов до оперативников, начала говорить Тамара Петровна. — Даниил Артёмович Емельянов, тридцать лет. Предварительный диагноз — синкопальное состояние. Был доставлен к нам в больницу сегодня ночью сотрудниками полиции, состояние удовлетворительное, первичное обследование не показало каких-либо серьёзных травм или скрытых патологий.

— Какое состояние? — переспросила Мезенцева. — Можно для неграмотных более понятно объяснить?

— Состояние, когда человек может внезапно лишиться чувств, — терпеливо объяснила ведьма. — Это неожиданная потеря сознания без видимых причин и факторов. Как правило, случается из-за перепада давления.

— А при чём здесь травматология? — удивился Нифонтов. — Или он что-то сломал при падении?

— Я не знаю, — посмурнела Тамара Петровна. Было видно, что она действительно не знает, что ответить на вопрос оперативника, и от этого ей сделалось неприятно. — Таких подробностей я не уточняла. Может быть, он порезался при падении или как-то иначе себе что-то повредил.

— Очень интересно, — многозначительно протянула Мезенцева, но развить тему ведьма ей не дала.

— Может быть, мы всё-таки зайдём в палату? — язвительно спросила Тамара Петровна у оперативников. — Вы же, кажется, Иванова хотели увидеть. Емельянов в палате и никуда от вас не убежит.

— Да-да, конечно, — ощутимо толкнул локтем в бок коллегу Нифонтов. — Давайте посмотрим.

Ругаться с ведьмой было как минимум непродуктивно, и Николай прекрасно понимал это. Это Мезенцева обожает всегда и во всём оставлять за собой последнее слово, вот только никто не говорит, что это разумно.

Судя по всему, они застряли в этой больнице надолго. Так какой смысл ругаться с её начальницей? Им нужна здесь союзница, а не чувство собственной значимости или самодовольства.

Но объяснять это всё сейчас Мезенцевой было абсолютно бессмысленно, поэтому Нифонтов только вздохнул и пожелал сам себе ещё немного терпения. Женька такая, какая она есть, так что мечтать её переделать бесполезно.

Проверено годами совместной службы!

Так что поведение Мезенцевой можно обсудить позже, а сейчас следует заняться делом и посмотреть на господина Иванова. Что с ним случилось такое, что главный врач больницы и по совместительству опытная ведьма только разводит руками в недоумении.

Впрочем, смотреть оперативникам оказалось особенно не на что. Самый обыкновенный среднестатистический мужчина около пятидесяти лет от роду. Рост средний, лицо обыкновенное, даже выдающегося пивного пузика и то нет.

— Состояние комы, — ровным голосом, будто лектор в аудитории, комментировала оперативникам состояние бизнесмена Тамара Петровна. — Причины наступления неизвестны. Первичная диагностика не выявила никаких предпосылок. Состояние стабильное, пульс, дыхание, давление — всё в пределах нормы.

Ведьма помолчала, а затем добавила уже более эмоционально:

— Ощущение, что он просто спит. Даже реакция на безусловные рефлексы присутствует. При всём этом показатели пациента свидетельствуют, что он находится в состоянии глубокого сна.

— Как интересно, — Мезенцева с любопытством разглядывала медицинские приборы и тянущиеся от них к Иванову медицинские трубки. Со стороны казалось, что ещё чуть-чуть, и Женька начнёт заглядывать под больничную простынь, которой укрыт бизнесмен. — А если его просто ущипнуть?

— Пробовали, — теперь в голосе Тамары Петровны сквозила неприкрытая снисходительность. — И щипать, и колоть иголкой. Я повторяю, реакция на безусловные рефлексы в норме, но в сознание пациент не возвращается.

— Ну разные ведь бывают варианты, — подал голос Нифонтов. — Почему вы уверены, что здесь не медицинская, а…. скажем так, какая-то ещё проблема?

— Молодой человек, — с ноткой раздражения ответила ему Тамара Петровна. — Вы забываете, что я не только ведьма, но дипломированный врач. Я не только сама осматривала этого человека, но и консультировалась с весьма видными специалистами! Видимых причин нахождения этого человека в коме нет!

— Тогда тем более стоит поинтересоваться, что делали в этом отделении ваши знакомые ведьма и её внучка, — подала голос Мезенцева. — Пока что у меня нет ни одного ответа, сплошные вопросы. Так и хочется спросить, кошки на территории больницы не пропадали?

— Спросите! — с вызовом ответила ей Тамара Петровна. Ведьму явно задел тон Мезенцевой, но сама Женька и не думала тушеваться. — Я вам отвечу, что не имею ни малейшего понятия. У меня, знаете ли, много других дел, чем следить за поголовьем семейства кошачьих.

— Может быть, Мария Васильевна знает? — буквально пропела Женька. Складывалось ощущение, что она получает искреннее удовольствие, доводя ведьму до белого каления.

— Ну, может быть, стоит задать все эти вопросы самой Марии Васильевне? — В голосе Тамары Петровны отчётливо читалось раздражение. — У меня почему-то складывается впечатление, что я нахожусь на допросе. Извините, молодые люди, но меня так даже сотрудники КГБ не допрашивали, а уж там добрячков сроду не водилось.

— Мы и её тоже спросим, — бровью не повёл в ответ Нифонтов. — Но для полноты понимания ситуации хотелось бы, так сказать, получить весь спектр мнений. Так вот, Тамара Петровна, мне интересно именно ваше мнение. Если у Марии Васильевны есть родной внук, то получил ли он какие-нибудь наследственные способности?

Ведьма досадливо передёрнула плечами, а затем после небольшой паузы демонстративно развела руки в стороны.

— Я не знаю, — твёрдо произнесла она, переводя взгляд с Николая на его спутницу. — Мы общаемся с Машей не очень часто, но достаточно регулярно. Я никогда не слышала от неё упоминаний о том, что у внука проявились хоть какие-нибудь возможности живущего под Луной.

— Всё равно, не верю я в такие совпадения, — со свойственной ей категоричностью заявила Мезенцева. — В больнице два необъяснимых для традиционной медицины больных, и тут же здесь оказывается всё это странное семейство. Человек, ведьма и оборотень! Мне одной кажется, что это не совсем стандартное сочетание?

— Тамара Петровна, — в голосе Николая звякнул металл, как будто он уже принял для себя чёткое решение, — вы не покажете нам, где отделение травматологии?

— Извольте! — ведьма ответила оперативникам зарядом буквально арктического холода, однако не стала больше ничего говорить, а, развернувшись на каблуках, направилась к выходу из палаты.

Стук туфель от решительных шагов заместительницы главного врача громким эхом разносился по коридорам, заглушая все остальные звуки больницы. Впрочем, едва завидев фигуру Тамары Петровны, медсестры и врачи немедленно замолкали и даже пациенты непроизвольно начинали говорить тише.

Два перехода, несколько лестниц — и глазам оперативников открылись двойные стеклянные двери, над которыми голубыми буквами светилось название «Травматологическое отделение».

Не снижая скорости шага, Тамара Петровна проследовала внутрь и остановилась только возле стойки медицинского поста.

— В какой палате Емельянов? — ледяным тоном осведомилась ведьма у молоденькой медсестрички, всклочившей со стула при виде руководительницы.

— Н-ни в какой, — чуть запинаясь, ответила девушка, пожирая начальницу глазами.

— В смысле?! — Уже собравшаяся двигаться дальше Тамара Петровна повернулась к медсестре всем телом. — Я звонила в отделение буквально десять минут назад. С кем я разговаривала?

— С-со мной, — испуганно затараторила медсестра. — Я рассказала вам о его диагнозе и состоянии, но буквально через пару минут в отделение вернулась его бабушка и сказала, что пациент выписывается. Мы пытались объяснить, что так не положено, но они даже не подписали отказ от ответственности и ушли.

— Куда ушли? — понимая, что ситуация немного вышла из-под контроля, вступил в беседу Нифонтов.

— Домой, наверное, — пожала плечами медсестра. — Куда же ещё? Я не видела, как Емельянов выходил из отделения, но в палате его не оказалось.

— Ты в своём уме?! — взорвалась Тамара Петровна. — Что значит они ушли?! Это больница или проходной двор? Кто разрешил? Где дежурный врач? Что вообще происходит сегодня?!

С каждым следующим словом крик ведьмы становился всё громче, как сорвавшаяся горная лавина, которая с каждым метром вниз только увеличивает скорость и силу.

Дальнейшие разбирательства в отделении слушать было бессмысленно. Нифонтов хотел сказать, что они с Евгенией зайдут к Тамаре Петровне в кабинет попозже, но затем решил не лезть под горячую руку. Ведьма пребывала в бешенстве и сейчас явно планировала выпустить пар на своих подчинённых.

Схватив за руку Мезенцева, которой происходящее зрелище явно доставляло удовольствие, Николай потащил коллегу в сторону выхода. Желающая досмотреть бесплатное представление до конца Женька немного посопротивлялась, но затем вырвалась из захвата коллеги, выразительно вздохнула и пошла с ним рядом.

— А я тебе сразу сказала, что не всё ладно с этой Тамарой Петровной, — безапелляционно заявила она Николаю, стоило им только оказаться на улице. — Сначала эта девочка-оборотень, затем парень не в своём отделении, и в качестве вишенки на торте — давняя знакомая самой Тамары Петровны. Я тебе точно говорю, она в теме! Надо просто прижать её посильнее.

— Угу, так она тебя и испугалась, — хмыкнул Нифонтов, застёгивая молнию куртки и доставая из кармана сигареты. — Для начала надо Ровнину позвонить и доложить о происходящем. А вообще, я хочу, чтобы он сюда Викторию прислал. Я не уверен, что главный врач ведёт какую-то свою игру, но вот её оценке состояния Иванова я и впрямь не сильно доверяю. Что это за кома такая, для которой причин нет? Наверняка на этого мужика какое-то заклятие наложено. Лучше Вики в этих вещах всё равно никто не разбирается.

— Ой, чуть что, сразу Вика, — немедленно нахмурилась Женька. После обнаружения колдуньи в квартире ведьмака, с которым у Мезенцевой завязались достаточно тесные отношения, девушка коллегу откровенно недолюбливала, считая, впрочем, главным виновником всех бед именно Смолина. Но Нифонтова в данный момент подробности чужой частной жизни абсолютно не интересовали. Задачка требовала решения, а их с Женькой сил явно оказывалось недостаточно. Главное, чтобы Ровнин согласился и Вика не была в какой-нибудь командировке.

Олег Георгиевич, к радости Николая, отреагировал на его просьбу сугубо положительно. Выслушав доклад подчинённого, он категорически отверг все подозрения в адрес Тамары Петровны, считая происходящие события банальным совпадением, но согласился, что заключение Виктории необходимо.

— Но вы, Николай, всё-таки не рассчитывайте на это заключение слишком сильно, — напутствовал Ровнин подчинённого. — Человеческий мозг для врачей до сих пор тайна за семью печатями. Может быть, по этому Иванову ещё и диссертацию кто-нибудь напишет. Мне кажется, что в данном деле всё-таки чего-то пока не хватает. Должно быть какое-то событие, запустившие всю цепочку происшествий в городе. Кома, конечно, выглядит достаточно подозрительно, но я уверен, что в городе произошло что-то ещё.

— А кошки… — заикнулся было Николай, но Ровнин мягким тоном перебил его:

— К сожалению, исчезновение домашних животных — не более чем следствие. Они не могли исчезать сами по себе, значит, есть кто-то, кто совершал все эти похищения. Соответственно, этот кто-то что-то задумал и счёл условно сегодняшний день наиболее подходящим для осуществления задумки. Ищите его, и вы придёте к истине.

Ровнин завершил телефонный разговор, пообещав, что немедленно вызовет такси для Виктории. Николаю с Женькой же было рекомендовано пообедать, пока для этого есть хотя бы полчаса свободного времени.

Впрочем, прогноз начальника отдела оказался чересчур оптимистичным, и ждать коллегу Нифонтову с Мезенцевой пришлось гораздо дольше обозначенного срока. То ли машина такси заплутала в переулках Сретенки на подъезде к особняку отдела, то ли в Москве после обеда многим уже просто лень становится обедать и поэтому трафик существенно увеличивается.

Впрочем, Женька не выказала по этому поводу ровным счётом никаких переживаний. Ожидавший их на улице Дорохов подсказал оперативникам вполне приличное кафе неподалёку, а затем убыл по каким-то «чрезвычайно срочным делам».

— По-моему, он обиделся, — заключила девушка, глядя в прямую спину чекиста. — Наверняка надеялся, что мы ему сейчас всё расскажем, а мы в ответ о еде интересуемся.

— Война войной, а обед по распорядку, — меланхолично прокомментировал предположение коллеги Николай. Мыслями Нифонтов всё ещё продолжал диалог с шефом, не понимая, с какой именно стороны можно подступиться к решению королёвской шарады.

Банальный, собственно, случай потянул за собой целую цепочку непоняток, и сейчас Николай чувствовал, как его мозг потихоньку начинает закипать от избытка появившихся вопросов.

Требовалось на что-то отвлечься, и огромная порция домашних пельменей для этого прекрасно подходила.

Женька же решила не ограничиваться банальной едой, поэтому делала заказ долго и тщательно, въедливо выспрашивая у официанта состав мяса, входящего в хачапури, и ингредиенты какого-то тёплого салата.

— Куда в тебя только влезает? — в очередной раз поразился Нифонтов, когда стол уставили самыми разнообразными тарелками. Пельмени Николая со стаканом компота рядом с обедом Евгении смотрелись крайне сиротливо, и случайный наблюдатель мог бы даже подумать, что оперативники ожидают на обед кого-то ещё. Например, роту голодных десантников после трёхдневного марш-броска или делегацию голодающих из далёкой Африки.

— Ешь свои пельмени молча и не завидуй, — посоветовала Николаю Женька, отламывая от хачапури по-аджарски солидный кусок лепёшки. — У меня идеальная фигура, так что иногда можно себя немножко и побаловать.

Крыть Нифонтову было нечем, да и откровенно лениво. Тем более что у Мезенцевой, несмотря на её завидный аппетит, и впрямь отличная фигура. Пал Палыч даже иногда подозревал её в связях с ведьмами или с иными сущностями, теми, которые пострашнее... Почему? Ну, потому что не мог обычный человек есть в таких количествах, ни капельки при этом не толстея.

А Мезенцева могла, чем беззастенчиво и пользовалась, не забывая вставлять при этом реплики про тяжёлую работу и постоянно растущий организм.

Так они и сидели... Николай переваривал пельмени, цедя компот, словно стакан благородного виски, а Женька усердно листала меню, прикидывая, влезет в неё десерт или вряд ли. Каждый думал о чём-то о своём, не выказывая большого желания общаться.

Звонок смартфона раздался немного неожиданно, голосом Вики сообщив оперативникам, что такси уже на подъезде к точке назначения. Расплатившись по счету, парочка заспешила обратно к входу в больницу и сильно удивилась, увидев, что из машины появляется не только отдельская колдунья, но и тётя Паша, числящаяся в их подразделении уборщицей.

Впрочем, этого обстоятельства Мезенцева вообще никогда не понимала. Тётя Паша была старейшей сотрудницей отдела, начав свою службу задолго до всех нынешних обитателей особняка на Сретенке. Если верить рассказам, то она застала ещё самого Бокия, но это для Женьки уже оказалось абсолютно за гранью понимания.

Простые арифметические расчёты давали в сумме цифру далеко за девяносто, но тётя Паша никогда не выглядела старше шестидесяти, а в некоторых аспектах с лёгкостью могла дать фору молодым.

Прибавив сюда бесконечный жизненный опыт и внушительный послужной список, девушка окончательно терялась в понимании реалий происходящего. Как такой человек может числиться простой уборщицей?! Ещё более непонятным был тот факт, что саму тётю Пашу, судя по всему, всё более чем устраивало.

— Ну что вы тут? — в свойственной ей манере вместо приветствия спросила тётя Паша у Николая с Женькой. — Опять дел наворотили?

Доказывать, что они никаких дел не делали и уж тем более ничего не воротили, в данном случае было абсолютно бессмысленно, поэтому Николай просто вздохнул и пожаловался:

— Случай какой-то уж больно заковыристый, без вашей консультации не разберёмся.

— Во-о-от, — удовлетворённо протянула уборщица. — Я Олегу так сразу и сказала. А то он поначалу меня отпускать не хотел, дескать, в отделе почти никого не остаётся. Ну давайте, рассказывайте, что тут у вас! Только не здесь, внутрь пойдёмте. У меня колени ныть начали, а это значит, что скоро опять дождь начнётся.

Много времени рассказ Николая не занял. Как раз хватило, чтобы зайти в больничный корпус и отыскать Тамару Петровну в её кабинете. Ведьма новому знакомству не особо обрадовалась. Наверняка ей очень сильно не нравилось такое пристальное внимание отдела к больнице, но, спустив пар в ругани на подчинённых, главный врач вновь надела маску железной леди.

Она с интересом оглядела Викторию и почему-то с опаской тётю Пашу, а потом беспрепятственно согласилась вновь проводить сотрудников отдела в палату Иванова.

— Даже не знаю, что сказать. — На лице Вики отразилась сложная гамма чувств, главным из которых, несомненно, было недоумение. — Если честно, я с подобным ещё никогда не сталкивалась. С одной стороны, постороннее воздействие на этого человека было. Я в этом уверена на двести процентов. А с другой...

Виктория замолчала и медленно обошла кровать с неподвижно лежащим Ивановым, внимательно разглядывая его лицо. Несколько секунд она о чем-то напряженно размышляла, не отводя взгляда от переносицы бизнесмена, а затем решительно тряхнула головой.

— Нет, я не знаю, что это такое! — твёрдо заявила девушка. — Это точно не проклятие, не порча и не колдовство. Ну или, по крайней мере, в привычном нам всем понимании этого слова.

И она ещё раз махнула рукой, как бы подтверждая для всех только что сказанное и готовая аргументированно отстаивать своё заключение.

Впрочем, похоже, что спорить с Викторией никто и не собирался. Для Женьки с Николаем она и так являлась в подобных вопросах непререкаемым авторитетом, а Тамара Петровна просто-напросто облегчённо вздохнула. Несомненно, её слова сотрудницы отдела 15-К более чем устраивали. Нет порчи или заклятий, значит, её ковен здесь ни при чём, следовательно, и претензий никто предъявлять не будет.

— Но что-то ведь с ним случилось?! — то ли вопросительно, то ли утвердительно хмыкнула тётя Паша. — Вика, солнышко, дай-ка теперь я взгляну на несчастного. Как говорится, ум хорошо, а два лучше!

— Да я не против, — отодвинулась девушка в сторону, тем не менее внимательно наблюдая за действиями уборщицы. Несмотря на отсутствие у тёти Паши официального статуса сотрудницы МВД и какой-либо узкой специализации, бесконечный опыт женщины иногда помогал найти разгадку там, где её вроде бы никогда и не было. Так что спорить или возмущаться было как минимум глупо. Одно дело делали, в конце концов.

— Я же так понимаю, что в больнице его уже переодели? — не оборачиваясь, спросила тётя Паша, внимательно разглядывая Иванова. Она стояла примерно в полушаге от кровати, держа прямо перед собой вытянутые руки, как будто собираясь медитировать.

— Естественно, — согласно кивнула Тамара Петровна. — И даже обмыли. Он поступил к нам…

В этом месте рассказа ведьма запнулась, как видно подбирая наиболее удачные слова, а затем продолжила:

— Поступил к нам в не совсем чистом виде.

— Следы рвоты или недержание мочи? — абсолютно не стесняясь формулировок, уточнила тётя Паша, продолжая водить руками над Ивановым, как будто бы боясь прикоснуться к его телу.

— Следы рвоты. — Теперь в голосе врача слышалось удивление. Она явно не понимала, откуда пожилой сотруднице отдела 15-К могут быть известны такие подробности.

Виктория тихонько подошла ближе, чтобы лучше наблюдать за всеми манипуляциями тёти Паши, а Женька с Николаем изо всех сил вытягивали шеи, просто стараясь понять, что же там делает их коллега.

Тётя Паша хмыкнула, а затем, не обращая внимания на приглушенные восклицания Тамары Петровны, бесцеремонно повернула голову Иванова набок.

— Ну и кто тогда недавно заходил в палату? — прокурорским тоном осведомилась уборщица, а затем зло зыркнула в сторону главного врача. — Или у вас в этом отделении тоже проходной двор, где бесконтрольно может шастать любой желающий?

— У нас не режимный объект, — огрызнулась Тамара Петровна. — Обычная городская больница, в которой, собственно, и воровать особенно нечего. Так что не надо путать. Наши двери должны быть открыты для всех, кому нужна помощь, а не наоборот. В конце концов, преступники — это по вашему ведомству, а для нас все, кто попадает в эти стены, считаются пациентами.

— Ну и что? — пожала плечами тётя Паша. — Никто не против того, что больным может понадобиться лечение. Но я-то про другое говорю. Вот лежит себе человек, абсолютно беспомощный и неподвижный. Приходи, делай что хочешь, и никто даже не дёрнется. Так, что ли?

В доказательство своих слов Тётя Паша ещё сильнее повернула голову бизнесмена Иванова и показала всем его волосы.

— Так-то может быть и не очень заметно, но кто-то совсем недавно отрезал у него прядь, — продолжала свои объяснения уборщица. — Думаю, Тамара Петровна, вы в курсе, сколько всяких непотребств можно сотворить, обладая волосами человека… Он же даже очнуться не успеет. Так и уйдёт за Кромку, не понимая, где и когда успел подставиться.

Ведьма молча подошла к кровати, посмотрела на то место в причёске, на которое указывал узловатый палец Тёти Паши, а затем так же молча сделала пару шагов назад.

— Камер у вас здесь наверняка нет, — негромким и каким-то скучающим тоном продолжила свой монолог уборщица. — Если только на входе, но в общем потоке посетителей вычислить злоумышленника и впрямь не получится. Вот я и спрашиваю: как узнать, кто и с какой целью отрезал у этого несчастного прядь волос?

— Так это внучка же! — осенило Женьку. — Ну та, которая оборотень. Для бабки наверняка постаралась.

— Какая внучка? — мгновенно напрягалась Тётя Паша. — Рассказывайте!

— Я не уверена. — Лицо Тамары Петровны выражало напряжённую работу мысли. — Мы не можем огульно обвинять в чем-то Марию, даже если её внучка сегодня утром случайно оказалась в этом отделении.

— Так, давайте по порядку, — хлопнула в ладоши тётя Паша. — Николай, о какой ведьме идёт речь и при чём здесь оборотни?

Рассказ Николая об утреннем происшествии оказался довольно лаконичным, но, судя по всему, тёте Паше с лихвой хватило услышанного для того, чтобы сделать какие-то свои выводы.

Уборщица слушала Нифонтова предельно внимательно, только лишь один раз хмыкнув, когда услышала о скором бегстве из больницы Даниила.

— То есть получается, что вы пришли в палату этого молодого человека буквально через пятнадцать минут, а там уже никого не было? — протянула тётя Паша. — Интересные дела.

Затем она вновь склонилась над Ивановым, чуть ли не обнюхивая его лицо, пощупала зачем-то пульс и потрепала бизнесмена по плечу. Цыкнув на Женьку, которая порывалась прокомментировать слова Нифонтова, уборщица на несколько секунд задумалась, а затем укоризненно посмотрела на Тамару Петровну.

— Ну что же вы, голубушка, — произнесла она таким елейным голоском, что Виктория с Николаем непроизвольно вздрогнули и переглянулись. Уж им-то было прекрасно известно, как разговаривает тётя Паша в обычной жизни и при каких обстоятельствах включает подобную вкрадчивость. — Я, честно говоря, даже не знаю сейчас, что и думать. Судя по всему, в вашем ковене огромные проблемы.

— Наш ковен не имеет к происходящему никакого отношения, — заметно побледнев, тем не менее твёрдо заявила Тамара Петровна. — И ваша коллега уже сделала заключение, что на этом человеке нет следов порчи или проклятия. При чём здесь тогда Мария? Вы хотите поставить ей в вину то, что она воспитывает оборотня?

— Да бог с ней, с этой девочкой, — махнула рукой тётя Паша. — Меня сейчас гораздо больше интересует её внук. Вот с ним бы я с удовольствием пообщалась поподробнее.

— Зачем? — не понял Николай. — У него же нет никаких потусторонних способностей.

— Это Тамара Петровна так сказала? Да? — улыбнулась тётя Паша. — Боюсь, что она тоже скоро узнает много нового. Этот человек в коме, и я даю голову на отсечение, что без ходящего по снам здесь не обошлось. Причём наш юноша самородок, которого никто ничему не учил, а он провалился туда, где ему бывать не следует, и наворотил, как слон в посудной лавке.

Бабуля, конечно, молодец! Пришла, наорала, а затем чуть ли не пинками заставила его уйти из больницы. Между прочим, родной внук находился практически при смерти и было бы неплохо его пожалеть... Апельсинчиков принести, пирожков, шоколадку хотя бы...

Ага, как же! Держи карман шире! Вместо ласки и заботы отругала, а затем ещё и под дождь выгнала! Как у неё это получается? Почему она всегда добивается желаемого, а у остальных никогда не хватает сил ей сопротивляться?

Вопрос лежал скорее в сфере философии, чем в практической плоскости. Мария Васильевна умела добиваться того, чего хотела, и это надо было просто принять как факт, не задумываясь о причинах и последствиях. Вы же не спрашиваете, почему после лета наступает осень?

Тем более что сейчас Даньку интересовали другие насущные вопросы. Во-первых, кто такие дьяки, из-за которых пришлось покинуть тёплую палату? И почему судные? Первая аналогия, пришедшая в голову, рождала какие-то аббревиатуры вроде ФСИН и ФССП, хотя было понятно, что бабуле на эти госструктуры чихать с высокой колокольни.

Во-вторых, какие претензии могут быть к самому Даниилу, если даже патрульные полицейские не имели к нему никаких претензий? И неужели обязательно куда-то бежать, а нельзя договориться словами?

Ну и самое главное! Ему до сих пор никто ничего толком не объяснил. Что он сделал с Ивановым? Как отдать долг богине? Боги существуют? И где его место во всей этой реальности?

На улице оказалось зябко, и Данька с тоской подумал, что бабуля даже не дала возможности вызвать такси заранее. Похоже, она сама на такси ехать не планировала, а, значит, и остальным нечего барствовать.

Он потрогал усыпанное пластырями лицо и оторвал самый большой из них, пересекавший лоб по диагонали. С таким количеством заплаток он наверняка привлечёт чьё-нибудь ненужное внимание. Проще уж порыться в запасах бабули, у неё наверняка найдётся что-нибудь убойное, способное заживить любые повреждения с космической скоростью.

Мария Васильевна ворвалась в палату буквально через минуту после перевязки, сразу же потребовав от него одеваться и уходить. Куда? Зачем? Почему-то эти все вопросы показались ей крайне лишними. Она даже никак не прокомментировала, что Даньке не просто обработали все синяки и порезы, а буквально сплошным слоем заклеили лицо и руки пластырем. Вид, конечно, не сильно героический, но медсестра утверждала, что так всё заживёт гораздо быстрее.

Ему даже перевязь дали, чтобы не напрягать болевшее плечо, однако бабуля на страдальческое состояние внука не обратила никакого внимания.

— Одеваемся и уходим! — безапелляционно заявила она, строго зыркнув на Данькиного соседа по палате. — Все объяснения потом! Санька, я отвлекаю медсестру, ты берёшь брата в охапку, и выходите из отделения. Ждите меня возле центрального входа.

Чётко, понятно и максимально неинформативно! У Даньки и так за время их отсутствия накопилась целая куча вопросов, а тут ещё и новая внезапная вводная. Кого-нибудь, в принципе, интересует его мнение?

— Не-не-не! — попытался всё-таки возмутиться Даниил. — Может быть, вы сначала объясните мне, что происходит?

— Судные дьяки! — ответила бабуля и посмотрела на внука строгим немигающим взглядом. — Ты что-нибудь понял? Значит, не спорь и одевайся, разговоры будем потом разговаривать.

Ну вот что ты ей скажешь? Проще сразу согласиться, чем всё равно сделать так, как она хочет, но потом ещё долго выслушивать, какой ты несносный ребёнок. Уж это-то Данька точно знает!

Побег из отделения оказался гораздо проще, чем представлялось Даниилу, но тут надо отдать должное талантам Марии Васильевны. Скандал, который старая ведьма устроила в отделении, по мощности вполне мог сравниться с землетрясением и цунами, вместе взятыми, под аккомпанемент которого можно было не то что больного увести из больницы, а в принципе разобрать здание по кирпичику, не сильно при этом привлекая к себе внимание.

— Что-то мне как-то не по себе, — поделился ощущениями с сестрой Даниил, стараясь не смотреть в сторону медицинского поста, возле которого бабуля что-то выговаривала медсестре и дежурному врачу отделения. Зрелище, конечно, выглядело эпически, чего только стоила подставка под стаканчики с таблетками, которые синхронно подпрыгивали в такт постукиваниям сухонького кулачка Марии Васильевны.

Часть пациентов отделения вообще собралась вокруг, как на бесплатное представление, по крайней мере, та половина, которая числилась ходячей, но бабулю лишние зрители абсолютно не смущали, а напротив, казалось, что публика только придавала сил и шарма её театральным жестам. Медперсонал сбился с ног, пытаясь восстановить порядок, но пока балом правила старая ведьма.

— Иди уже быстрее, — толкнула Даньку в бок сестра, абсолютно не переживая, что совершает что-то неправильное, и больше, похоже, переживая за какого-то неизвестного ему Латунина. Санька что-то говорила о нем в палате, ругаясь, что не может дозвониться сотруднику своего детективного агентства, и, надо сказать, сильно по этому поводу переживая. Тоже мне, проблемы! У неё тут брат непонятно в какой переплёт попал, а она только о бизнесе своём думает.

Всё внутреннее естество Даниила буквально вопило, что он поступает нехорошо и неправильно. Пускай больница не тюрьма, но из неё тоже нельзя уходить просто так, без разрешения. Уж ему то, «человеку в погонах», это было прекрасно известно и тем более хорошо понятно. Санька же с бабулей, похоже, вообще не переживали о подобных мелочах, даже не думая, какие последствия могут наступить для самого Даниила.

Впрочем, гражданские вечно плюют на всякие правила и условности, а потом удивляются, почему у них в жизни вечно всё через пень-колоду идёт. Даниил, привыкший за годы службы к огромному количеству инструкций и наставлений, всегда впадал в ступор, наблюдая за тем, как очень многие люди откровенно плюют на любые запреты, а затем ещё и возмущаются, что жизнь в отместку слишком сильно стукнула их мордой об стол.

Так что Данька изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид, отчаянно борясь с желанием развернуться и убежать обратно в палату, каждую секунду опасаясь начальственного окрика сзади. «Стоять! Больной, назад! Куда без разрешения?»

Как обычно бывает в таких ситуациях, закон подлости сработал в самый неподходящий момент. В кармане зазвонил телефон, причём не задёргался, как обычно, установленный на виброзвонок, а почему-то разразился душераздирающим саундтреком из популярного сериала.

На экране высветилось совсем не то имя, которое Даниил хотел бы сейчас увидеть. «Гэндальф». Впрочем, с другой стороны, ничего удивительного. Подчинённого уже полдня нет на работе, и начальник, естественно, обеспокоился судьбой своего сотрудника.

— Слушаю вас, Михаил Иванович! — С какой-то стороны, звонок руководства оказался очень и очень кстати. С трубкой в руке, прижатой к уху, Даниил не вызывал у окружающих ровным счётом никаких вопросов. Идёт человек, разговаривает по телефону. По нынешним временам это настолько привычная глазу картину, что вполне можно рассчитывать на полную невидимость.

— Добрый день, Даниил Артёмович! — полковник Серый обращался к подчинённому учтиво, как, впрочем, всегда, но сейчас эта интеллигентность вернула Даньку в привычную систему координат и как-то даже добавила уверенности в себе. — У вас всё в порядке?

— Если честно, не очень, — стараясь аккуратно подбирать слова, отозвался Даниил, прижимая трубку к уху ещё сильнее. — К сожалению, я ночью умудрился потерять сознание прямо на улице, и меня привезли в нашу городскую больницу. Говорят вроде как ничего страшного, но от диспансеризации отлынивать не стоит.

— Ого! — Голос Гэндальфа стал ещё теплее, но в то же время в нём отчётливо слышались нотки тревоги. — Вас госпитализировали? Какие прогнозы? Это надолго? Может быть, стоит подключить ведомственных специалистов?

— Не-не-не, — успокоил начальника Даниил, толкая входную дверь плечом и вываливаясь наконец на улицу. — Я уже выписываюсь! Всё хорошо! Завтра буду на работе! Извините, пожалуйста, что так получилось, я не успел позвонить и предупредить вас.

— Всё нормально, — ответил полковник Серый. — Главное, что с вами, Даниил Артёмович, всё хорошо. Не забудьте, кстати, получить у врачей выписной эпикриз. Вы же помните, что без него в нашей поликлинике больничный не закроют?

— Конечно помню, Михаил Иванович! Обязательно получу! — бодро пообещал Данька, и начальник отключился.

— Твою ж такую галактику! — сказанное в сердцах ругательство заставило Саньку удивлённо вскинуть брови, а заодно привлекло внимание Марии Васильевны, как раз вышедшей на крыльцо вслед за Санькой.

— Вы что тут делаете? — напустилась она на внуков. — Я где сказала меня ждать?

— Мне надо вернуться, — с мрачным видом сунул телефон в карман куртки Даниил.

— Куда? — повысила голос бабуля. — Марш за мной!

— Мне для работы нужен выписной эпикриз, — попытался объяснить Данька, но воинственный запал бабули ещё не успел иссякнуть до конца.

— Ты меня не услышал, что ли, Даниил? — цепко вцепилась внуку в руку Мария Васильевна. Судя по всему, ей очень хотелось повысить голос, но множество посторонних ушей вокруг пока спасали Данькины барабанные перепонки. — В больнице судные дьяки! Они наверняка уже поняли, по чьей милости этот бизнесмен Иванов впал в кому. По их логике ты безусловно виноват и представляешь опасность для общества. Хочешь пожизненную кабалу? Или вовсе жизни лишиться за свои художества?

— Да кто это такие? — Даниил нахохлился и напомнил бабуле взъерошенного воробья. — Ты можешь нормально всё объяснить?

— Даня, пойдём, — взяла его за вторую руку сестра. — Если тебе надо получить какие-то документы, то это можно сделать попозже. Сейчас нам и правда лучше уйти. Я видела этих дьяков, от них действительно стоит держаться подальше.

Что-то в её голосе заставило Даньку перестать сопротивляться и подчиниться, но внутренний протест упрямо рвался наружу. В конце концов, сколько можно указывать ему, как жить и что делать!

— Вот вы такие умные! — Данька хотел добавить что-то ещё, но посмотрел на Саньку, затем на бабулю и понял, что сочувствия и понимания от них дожидаться не стоит. Он вырвал руки, а затем остановился. — Я хочу объяснения. Зачем мы сорвались непонятно куда и неизвестно от кого? Какие полицейские? Какой отдел 15-К? Я военнослужащий, я плевать хотел на полицию с высокой колокольни. Они не имеют права меня арестовывать и уж тем более обвинять во всяком мракобесии!

— Данечка, не кричи! Вокруг люди! — Несмотря на ласковое обращение, в голосе Марии Васильевны было столько льда, что Санька непроизвольно поёжилась и плотнее запахнула свой модный плащик. — Это судные дьяки. Если они в своём праве, то они даже слушать не будут твой бред про права и обязанности. Они просто-напросто убьют тебя, прикрываясь заботой о благополучии всего человечества. Это понятно?

Прозвучало сказанное, мягко говоря, очень и очень зловеще, но Даниил всё равно не собирался сдаваться без боя. Просто немного уступил.

— Это разговоры ни о чем! — снова заявил он, когда они вышли за территорию больницы и пошли вдоль Центрального парка. — Бабуля, мне кажется, что я имею право знать правду! Почему ходящих по снам убивают? Откуда у меня эти способности? Что вообще происходит? Зачем Санька отрезала волосы у Иванова?

— Ты придёшь сегодня ко мне, и я всё объясню, — как-то устало ответила бабуля, не глядя на внука. — Через три часа. Мне надо подготовить ритуал. Ты все узнаешь, а потом исправишь свои ошибки.

Данька открыл было рот, чтобы снова возмутиться, но затем понял, что это бессмысленно. Да и не нужно.

В конце концов, бабуля абсолютно права. Он сам заварил эту кашу, и объективно ему не к кому сейчас обратиться за помощью, кроме Саньки и бабушки. Но обратиться за помощью — это не значит, что кто-то будет решать за него его проблемы. Он же сам всегда стремился к самостоятельности. И сам же ругался с сестрой, отстаивая свою мужественность и право на принятие решений.

Он принял решение и совершил ошибку. Решил помочь сестре и влез в болото, из которого не может вылезти, наоборот, с каждым движением погружается всё глубже и глубже.

Он совершил ошибку и должен доказать свою самостоятельность делом, а не словами. В конце концов, может быть, это и есть та самая поворотная точка, которая превратит его в нового человека.

Данька вздохнул и кивнул, то ли соглашаясь с бабулей, то ли каким-то своим мыслям. Главное, чтобы он сумел исправить эти ошибки, а не доставить кому-то ещё большие неприятности.

Впрочем...

Впрочем, прямо сейчас это всё в одну секунду оказалось абсолютно неважным. Впереди Данька разглядел знакомый силуэт, который абсолютно не ожидал здесь увидеть. По аллее, метрах в двухстах впереди них, шла самая красивая девушка на свете.

Возможно, он обознался и ошибается, но сердце подсказывало, что в таких ситуациях ошибки быть не может.

— Ладно, бабуля, я всё понял! — торопливо протараторил он что-то говорящей Марии Васильевне и, уже ускоряясь, прокричал: — Через три часа я у тебя!

— Даня, подожди! — воскликнула ведьма, не понимая, что происходит, но Даньку уже было не остановить.

— Че-ере-ез три-и-и ча-аса-а! — прокричал он не оборачиваясь.

— Куда это он? — удивлённо протянула Мария Васильевна, глядя в спину бегущего внука.

— К мечте, наверное, — завистливо вздохнула Санька, провожая взглядом буквально летящего над лужами брата. Её зрение было острее, и она прекрасно видела, к кому именно так торопится Даниил.

Девушка, конечно, не могла пожаловаться на отсутствие мужского внимания к своей персоне, но ни одни ухаживания до сих пор не переросли во что-то большое и светлое. Нет, ей дарили цветы, звали на свидания, намекали на красоту и желание сблизиться сильнее, но это никогда не трогало её всерьёз.

Любая женщина мечтает о романтике. Хотя вот о такой… Чтобы мужчина бежал вслед за ней по лужам, горланя во всё горло её имя и не обращая внимания на изумлённые взгляды прохожих… Такого в её жизни точно не было!

— Пропал парень, — вздохнула Мария Васильевна. — Надо будет повнимательнее посмотреть, что за пигалица такая ухватистая, да отвадить её от Даниила.

— Зачем? — изумилась Санька, возвращаясь на землю с небес, где прогуливались розовые пони в компании разноцветных бабочек.

— Женщина делает мужчину слабым, — категорически заявила бабуля. — А Даниилу сейчас нельзя расслабляться. Никак нельзя. У него долг перед богиней и судные дьяки на хвосте. И сам погибнет, и эту несмышлёную за собой утащит.

— Ну так и что теперь? — озадачилась девушка. — Зачем сразу отваживать? Она ж всё равно не знает ничего такого. Разберётся с долгом и пусть себе любовь строит!

— Она ему дорога́! — подняла вверх указательный палец старая ведьма. — Иначе чего он вдруг, как оленёнок, за ней по лужам скачет? А раз дорога́, значит, через неё можно им манипулировать. Варианты перечислять или сама догадаешься?

— Догадаюсь, — буркнула девушка, понимая, что бабуля в очередной раз права. Для негодяев, лишённых моральных принципов, и впрямь открывается целое море вариантов.

Любимую брата можно использовать для банального шантажа, угрожая её безопасности. А ещё можно было задурить девушке голову, неважно каким, магическим или человеческим способом. Подкупить, загипнотизировать, очаровать... Тогда становилось совсем худо, потому что предательство близкого человека всегда самое болезненное и неожиданное.

«Впрочем, прямо сейчас сделать всё равно было ничего нельзя, — подумала Санька, провожая бегущего брата долгим взглядом. — Они же просто поговорят? Значит, можно подумать о проблеме потом. Не факт, что у них что-то сложится. А пока пусть наслаждаются минутой счастья».

А Данила тем временем бежал, выкрикивая во весь голос имя девушки и матерясь про себя на все свои ушибы и порезы. Наверное, со стороны он напоминал хромую утку, выпущенную из вольера и подстреленную при первой же попытке взлёта. Неуклюжий, залепленный пластырями и с петлёй перевязи вместо галстука на шее.

Но ему было откровенно наплевать! Он знал, что если не поговорит с девушкой сейчас, то второго шанса просто не будет.

— Настя! Настя! — кричал Даниил, напрягая все свои силы и боясь, что девушка сейчас свернёт за угол и он потеряет её из вида. — Настя! Постой!

В какой-то момент ему даже показалось, что все усилия тщетны. Может быть, он просто обознался? Или Настя в наушниках, слушает музыку и поэтому ничего не слышит?

— Настя! — ещё раз отчаянно крикнул он, почти задыхаясь, и в этот момент произошло чудо. Девушка остановилась, а затем повернулась в его сторону.

Теперь Даниил точно видел, что это Настя, и на сердце сразу же стало тепло и спокойно. Она его услышала, остановилась. Теперь они поговорят и всё будет хорошо.

Данька пробежал оставшиеся метры до девушки и остановился перед ней, шумно дыша и счастливо улыбаясь.

— Здравствуйте! — выдохнул он, стараясь не пугать Настю своим пыхтением.

— Ой, это вы? — удивлённо распахнула глаза Настя. — Что-то случилось? Что у вас с лицом?

Её глаза перебегали с одного пластыря на лице Даниила на другой, и Даниил буквально каждым сантиметром кожи чувствовал, что никак не тянет на героя из любовного романа. Да и плевать! В конце концов, лучше попытаться, чем потом всю жизнь корить себя за трусость.

— Настя, — выпалил он, ещё даже не представляя, что именно скажет девушке дальше. — Я понимаю, что выгляжу сейчас… э-э-э… довольно необычно! Но поверьте, у меня всему этому есть логичные объяснения. Только позвольте мне озвучить их не сейчас, а немного в других обстоятельствах…

«Что я несу! Какой бред!» — мысленно простонал Даниил, а затем всё-таки сказал то, ради чего всё и затевалось.

— Настя! Вы мне очень нравитесь, но я стеснительный дурак, поэтому не сделал этого раньше! Вы не против сходить со мной на свидание? Кафе, ресторан, кино, аквапарк… Любая локация на ваш выбор!

— Неожиданно, — улыбнулась девушка, не переставая внимательно разглядывать Даниила. — Признаюсь честно, таких приглашений я ещё не получала.

— Зато небанально, — нашёл в себе силы улыбнуться Даниил, моля всех богов, чтобы не услышать сейчас отказ. — Вы точно меня запомните!

— Это бесспорно, — ещё шире улыбнулась Настя. — И я не против. Но только…

Внутри Даньки что-то лопнуло, но оказалось, что все тревоги беспочвенны.

— У меня через два дня в институте сложный экзамен, — с сожалением продолжила Настя. — Если вы не против немного потерпеть, то в выходные я абсолютно свободна.

— Отлично! — расцвёл Даниил. — Я уверен, что вы получите пятёрку.

— Даниил, а на свидании мы тоже будем общаться на «вы»? — рассмеялась девушка, а Данька почувствовал, что его уши стремительно краснеют.

— Конечно нет! — улыбнулся он в ответ девушке. — Обещаю больше не нести чепуху и вообще показаться с самой лучшей стороны!

— Ты молодец, что пригласил меня на свидание! — внезапно сказала Настя. — Если честно, я думала, что не нравлюсь тебе и это уже никогда не произойдёт!

Данька захотел рассказать, что он действительно ужасно стеснительный, но понял, что сейчас всё-таки не самое подходящее для этого время. Потом, он обязательно расскажет ей всё потом.

— Продиктуй мне свой номер телефона, — попросил Даниил, — чтобы я никогда больше не потерял тебя.

Даниилу казалось, что сейчас все его проблемы стали маленькими и абсолютно незначительными. Перед ним стояла самая прекрасная девушка на свете, и она только что согласилась пойти с ним на свидание.

— Записывай! — разрешила Настя, а Даньке показалось, что где-то в небе зазвучали фанфары. Впрочем, вполне может быть, что это просто гремел гром, но кто задумывается о такой мелочи?

— Чего застыла? Пойдём уже!

Санька кинула последний взгляд в сторону брата и свернула вслед за Марией Васильевной на дорожки Центрального парка. Идти к бабуле домой девушка поначалу не собиралась, но, посмотрев на небо, а затем на часы, она всё-таки решила проводить её до деревни. Ну а куда, собственно, торопиться?

В офисе делать нечего, заказ закрыт, новых клиентов пока не появилось. Молодого человека, к которому стоило спешить, Санька завести как-то не удосужилась, а маленькая квартирка, которую девушка снимала за бесценок у кого-то из бабулиных подруг, вполне переживёт эту ночь в одиночестве. Первый раз, что ли?

Отношения с противоположным полом у Саньки не складывались категорически. Ровесники казались девушке несерьезными и несамостоятельными. Неужели в двадцать пять лет у молодого человека нет серьезных целей, а все планы ограничиваются накоплением на поездку летом в Турцию? К сожалению, более серьезных и обстоятельных ребят Санька пока не встречала.

Тяги к мужчинам постарше она никогда не испытывала, поэтому даже не рассматривала намёки обеспеченных, но начинающих обзаводиться лысиной и брюшком знакомых.

Человеку захотелось почувствовать себя молодым и завести рядом с собой молоденькую красотку? Так никто ж не мешает! Санька то здесь при чем?

Она родилась в достаточно прогрессивное время, чтобы спокойно воспринимать тот факт, что не все девушки работают одинаково. Кто-то сидит в офисе, спокойно подправляя пилочкой ногти и обсуждая с коллегами свежие сплетни, а кто-то усердно пыхтит под стареющим ловеласом и напрягает все силы, чтобы не оказаться ненужной.

«Каждому своё!» — как говорили древние, и возразить им на это было нечего. Санька упорно искала для себя свой, какой-то особенный путь. Она не хотела ни в офис на зарплату, ни на... Ну, в общем, не хотела...

Пока она была маленькой, подобные мысли даже и не думали посещать девичью головку, поэтому казалось абсолютно нормальным, что мальчишечьи игры привлекают её гораздо больше, чем расчёсывание волос куклам и классики с резиночками. Да и авторитет в дворовой компании пришел сам собой, стоило только расквасить пару носов особо задиристым ровесникам.

Может, и правда бабушка права? Впрочем, вопрос некорректный. Жизнь неоднократно доказывала Саньке, что бабушка всегда права, как бы ни хотелось кому-то поверить в обратное.

Но смириться и согласиться с этим сознание никак не желало. Ладно она оборотень, но брат то здесь при чём? Неужели Данька и правда обречён теперь навсегда остаться один? Это же несправедливо. Ей самой неоднократно хотелось почувствовать себя не одинокой, а за кем-то. Или рядом с кем-то...

Наверняка это совершенно особенное впечатление, когда ты живешь не только для самой себя, а чувствуешь, что нужна кому-то ещё. У Даньки появилась та, ради которой он был готов отрастить себе крылья, так почему бабуля считает, что имеет право лишать его этого счастья?

Получается, они заведомо рождены несчастными? Изгоями? А зачем нужна такая жизнь? Может быть, что-то в логике бабули всё-таки неверно? Бывают же, в конце концов, и исключения.

Санька принялась мысленно спорить с бабулей, подыскивая новые аргументы и выбирая из них наиболее убедительные. Ей очень хотелось прояснить, возможна ли личная жизнь у оборотней или всё-таки нет? Надо обязательно обсудить эту тему с бабулей!

Если раньше девушка считала, что неудачи в личной жизни — это всего лишь временное явление, то сейчас перспектива навек остаться в одиночестве почему-то показалась ей тоскливой и бесконечно страшной. Не может быть такого, чтобы из этой ситуации не нашлось выхода.

За размышлениями Санька даже не заметила, как они прошли жилую часть города и углубились в Лосиный остров. В этой части лес был буквально изрезан многочисленными тропинками, некоторые из которых были утоптаны настолько, что казалось, трава даже не пытается пробиться через утрамбованную сотнями ног землю.

Несмотря на статус заповедника федерального уровня, в глубине леса теплилась жизнь, и люди частенько пользовались тропинками через него как наиболее коротким маршрутом и до работы, и просто до магазинов. А если прибавить к числу живущих в деревнях любителей бега и прогулок на свежем воздухе, то глухой лес сразу же превращался в подобие городского парка.

Сегодня же на удивление было пустынно. То ли всех отпугнул запланированный синоптиками ливень, то ли просто немного холодновато, но факт оставался фактом. Других людей навстречу не попадалось.

Мария Васильевна споро шла знакомой дорогой и молчала, не отвлекая внучку от её мыслей, а Санька задумалась над тем, что бабуля и сама прожила жизнь в одиночестве. Удивительно ещё, что у нее появилась дочка, Данькина мама. Впрочем, о муже или просто каком-то мужчине в своей жизни Мария Васильевна никогда не упоминала, а папу Даниила вообще не переносила на дух, считая именно его повинным в смерти дочки. Как говорится, в каждой семье свои заморочки...

Но всё-таки Лосиный остров оказался сегодня не таким уж и пустынным, как казалось поначалу.

Идущих навстречу мужчин Санька услышала задолго до того, как они появились в зоне видимости. Голоса и так звонко разносились в лесу, а девушка слышала гораздо лучше обычных людей. Всё-таки некоторые способности оборотня существенно облегчают жизнь. Не хочешь, например, ни с кем встречаться — отойди в сторону, и всё!

Но сейчас девушка не видела никаких причин для подобного поведения. Подумаешь, парочка мужчин, что в этом такого страшного?

Если напрячься, то можно было бы даже разобрать отдельные слова, но всё, что она сумела понять, — разговор ведётся не на русском. Какое-то кавказское наречие, в которых Санька разбиралась не лучше, чем в курсах биржевых котировок или истории древней Померании.

«Идут и идут, — подумала девушка. — Может, на конюшню ходили, на лошадях покататься. Вполне себе приятное времяпрепровождение».

Конюшня в Лосином острове была одной из популярных достопримечательностей. Помимо лошадей там был мини-зоопарк из домашних животных, а также парочка вполне уютных мест для пикника или просто посиделок, так что идущие оттуда люди никогда никого не удивляли.

Однако стоило мужчинам оказаться в зоне видимости, как Санька тут же поняла, что все её предположения ошибочны. Эти двое явно ходили в лес по другому поводу.

Издалека в одинаковой одежде и с прическами в виде коротко остриженных черных волос мужчины казались братьями, однако девушка моментально узнала недавнего знакомого. Мурад, тот самый парень, что появился утром в её офисе вместе с бизнесменом Билаловым и которому так ловко наподдал её новый сотрудник Латунин.

Что, интересно, он делает в лесу и куда подевал своего наглого хозяина? Или, может быть, его уже просто уволили за непрофессионализм? Какому уважающему себя бандиту захочется иметь рядом с собой охранника, которого пинают все кто ни попадя. Петрович, правды ради, производил впечатление именно «кого ни попадя», так что и увольнение вполне могло состояться. Может, спросить?

Озорная мысль появилась и немедленно исчезла. Бабуле надо подготовить Данькин ритуал, так что времени отвлекаться на шалости у них не оставалось. Однако мужчина тоже узнал Саньку и не стал делать вид, что они незнакомы.

— А-а-а! — гортанно выкрикнул шедший первым Мурад. — Стаять! Какой удачный сигодня вэчер!

Мария Васильевна посмотрела на мужчин с недоумением, а затем повернулась к Саньке с весьма логичным вопросом.

— Внученька, это кто? Только не говори мне, что ты с ними знакома!

— К сожалению, знакома, — пожала плечами Санька, прикидывая, как бы побыстрее отделаться от встреченных ими парней. При виде них у неё опять возникли беспокойство и неосознанное раздражение.

Латунин так и не перезвонил, и девушка до сих пор не решила, как поступить. То ли начинать беспокоиться, то ли готовить гневный монолог в адрес нерадивого подчиненного.

Ну в самом деле? Он же в детективное агентство устроился работать! Почему Латунин не берёт трубку или не перезванивает? Совершил подвиг и исчез в кустах? Санька уже битых два часа пыталась ему дозвониться, чтобы поручить осмотреть заправку, где потерял сознание её брат. Зачем? Она и сама не знала, но это же не повод не отвечать на звонки работодательницы.

— Эй ты! — Охранник Билалова радостно осклабился, а затем поманил девушку пальцем. — Иды сюда, дэвачка! Я так саскучылся!

— Ты их правда знаешь? — изумилась Мария Васильевна. — Александра, признаться честно, ты меня сейчас неприятно удивила. Подобных знакомых надо прятать от людских глаз, чтобы потом не краснеть, выходя на улицу за хлебом.

— Ти старая, а потому глюпая! — погрозил ведьме пальцем спутник охранника Билалова. — Будь ты мужчыной, я бы вырвал твой паганый язык и задушил собственными руками.

— Закрой рот, бабка, и, может быть, ты астанэшься жива! — Мурад смотрел на Саньку, как удав, видимо считая, что вполне может загипнотизировать девушку. — И ты заткнись!

— Я? — Больше всего Саньку возмутила именно постановка вопроса. Она, вообще-то, молчала. Страха не было как такового, да и причин особых для него тоже не наблюдалось. Как бы парадоксально это ни звучало, но переживать за жизнь и здоровье сейчас стоило именно этой парочке. Другой вопрос, что парни об этом ещё не подозревали.

— Да! Ты! — Мурад протянул руку себе за спину, а затем показал девушке большой черный пистолет. — Женщина должна молчать и слюшать, что говорит мужчина! Если женщина глюпая и не панимает этого, то её наказывают!

— Ага! — непроизвольно фыркнула Санька. — Я помню, как тебя наказали сегодня утром. Всё хорошо? Нос не сильно болит? Или он теперь навсегда останется таким фиолетовым?

— Ты-ы-ы-ы! — задохнулся от возмущения мужчина. — Я уже наказал того грязного шакала! Он лизал мои ботинки, умоляя пощадить его! Он просил сделать его женщиной, только не убивать! Поверь мне, дэвачка, он очень горько пожалел за свою подлость! И теперь я накажу тебя, а потом мы пойдем к моему хозяину, и ты на коленях будешь умолять этого достойного человека разрешить тебе помочь ему!

— Молодой человек, — в голосе Марии Васильевны отчетливо сквозили досада и недовольство, — вы бы убрали пистолет! А то так ненароком можно выстрелить!

— Тебе же сказали, заткнись! — Друг охранника сделал шаг в направлении старой ведьмы и вроде как даже начал замахиваться, но тут, видимо, бабуле просто надоело происходящее.

— Тихо ли в лесочке, ходят тут дружочки...

Старая ведьма не говорила, а пела, причем от звуков её голоса начинали вибрировать все органы где-то внутри тела. Санька понимала, что происходит, но даже для неё движения кавказцев внезапно стали медленными и неуверенными. Так муха, попав в сладкий сироп, отчаянно пытается взмахнуть крыльями, ещё не понимая, что минуты её жизни, собственно, подходят к финальной точке.

Ничего не понимали и кавказцы. Мурад ещё что-то пытался говорить, а его друг продолжал замахиваться, но песня обволакивала их, делая бессмысленными любые попытки сопротивления.

«А умирать-то милок и не собирается! Молодец! Цепляется за жизнь всеми возможными способами. Может быть, боги и сжалятся...»

Старая ведьма поправила повязку на груди лежащего перед ней мужчины и вздохнула. Мир явно пытается встать с ног на голову. Она, конечно, уже очень давно живёт на этом свете и потому понимает, что изменения неизбежны, но её внуки... Её внуки всё равно периодически умудряются даже не удивлять, а попросту шокировать старую ведьму.

Когда в дверь старенькой избы заколотили, она даже вздрогнула от неожиданности. Первым чувством вообще был испуг, Мария Васильевна решила, что судные дьяки заявились по её душу, а это было сейчас более чем не вовремя. Но затем ведьма поняла, что отдел так не ходит. Эти товарищи привыкли либо плести аккуратные кружева, либо вообще могли позволить себе не стучать в двери.

Мария Васильевна вздохнула.

Вся округа знала, кому принадлежит этот дом, так что отчебучить подобную вольность могла только Санька. Соседи обычно кричали от калитки, просители вежливо скреблись в дверь либо аккуратно стучали в табличку с номером дома.

Данька вообще сначала открывал дверь, а потом уже вежливо стучал по косяку и спрашивал, дома ли хозяева.

Как ни пыталась отучить его от этой привычки Мария Васильевна, внук всегда спрашивал во множественном числе. Женщина не очень любила такую формулировку вопроса. Она напоминала ей о том, что старая ведьма не всегда была одинока и когда-то в просторной избе звучали детские и взрослые голоса.

Впрочем, Данька вырос достаточно упрямым, поэтому переубедить его никак не удавалось. Когда внуку только-только исполнилось десять лет, он прочитал сказку про домовых, а потом перевернул всю хату в поисках такого же персонажа. Имея бабушкой настоящую ведьму, поверить можно в любое волшебство, поэтому мальчик проявил изрядное упорство.

— Бабуля, он наверняка есть. Домовые живут в каждом доме, тем более таком старом, как наш, — убеждал внук Марию Васильевну. — Просто не хочет, чтобы мы его видели и оттого очень хорошо прячется.

Эта история продолжалась достаточно долго. Не отыскав тайного убежища, Данька не сдался, а начал подманивать домового молоком и шоколадными конфетами. Мария Васильевна терпеливо слушала стратегические планы и послушно доставала бутыль молока из холодильника.

По вечерам бабуля выливала молоко и мыла миски, а сладости складывала обратно в буфет, прекрасно понимая, что утром возбуждённый внук будет вопить от радости и убеждать её, что домовой существует.

Она всё это знала, но продолжала играть с внуком в эту маленькую игру. Детям же нужны сказки, а про домовых или про Деда Мороза — разница небольшая.

Даниил, конечно же, в этом никогда не признается, но Мария Васильевна была уверена, что внук до сих пор ждёт и надеется...

Санька же домовых никогда не искала, авторитет бабули признавала избирательно, поэтому колотила в дверь от души, оповещая всю округу о своём прибытии. Даже если дверь в хату летом оказывалась распахнута настежь, Санька умудрялась влететь в сени с таким грохотом, что с ближайшей опушки всегда поднималась стая ворон и улетала куда-нибудь подальше.

Как выразилась бы Елена Малышева или кто-нибудь из её учёных коллег в телевизоре, девочка росла гиперактивным ребёнком. Мария Васильевна всегда сильно переживала, что её приёмная внучка влезет куда-нибудь, откуда нет обратного хода, но боги определенно любили это порождение хаоса и благоволили всем её шалостям. Старая ведьма даже не пыталась считать все проказы этого то ли ребёнка, то ли котёнка, но точно знала, что если в округе случается какое-то чрезвычайное происшествие, то её внучка обязательно в курсе происходящего.

Ох и ругалась на неё Мария Васильевна! Периодически даже возникали мысли о порке, но старая ведьма гнала их от себя, опасаясь лишиться самого дорогого, что только может быть в отношениях взрослого и ребёнка — доверия.

Санька и Даниил должны знать, что дом старой ведьмы — это их крепость. Место, где они могут получить защиту, тепло и кров. Место, где им помогут, в чем бы эта помощь ни заключалась. Место, куда можно прийти в любой момент.

Однако никто не говорил о приходе в гости с такими сюрпризами...

— Бабуль, ему надо помочь! — пропыхтела внучка, отодвигая с порога изумлённую Марию Васильевна и втаскивая в хату тело незнакомого мужика. Данька молчал, помогая сестре и никак не комментируя происходящее. Судя по всему, он тоже был удивлён и недоволен, но спорить с сестрой у него никогда не получалось.

— Это Латунин! — заявила Санька таким тоном, как будто эта фамилия ну вот прямо сразу всё объясняла.

— И что теперь? — съехидничала ведьма. — Ты ждёшь от него ребёнка?

— Бабу-у-уля! — протянула Санька. — Это мой подчинённый, Латунин Александр Петрович. Я нашла его на месте старого капища. Это в него стреляли те кавказцы, которых ты убила на тропинке.

— Убила? — Судя по округлившимся глазам Даниила, он об этой досадной мелочи осведомлён не был.

— Я тебе потом расскажу, — отмахнулась Санька и уставилась на Марию Васильевну. — Бабуля, надо что-то делать! Чего ты стоишь?

— Девочка моя, ты ничего не забыла? — с недовольством смотрела на внучку старая ведьма. — У нас вообще-то сейчас были другие дела. За ним обязательно придёт полиция, а я должна буду объясняться? А если он умрёт у меня в доме? Ты об этом подумала?

— Ой, да ладно тебе! — Если Санька и чувствовала за собой какую-то вину, то внешне это абсолютно никак не проявлялось. — Я не могла бросить его умирать там. Куда мне его было девать? Давай перевяжем по-быстренькому, а там и Данькой займёмся...

По-быстренькому, конечно, не получилось. Если честно, старая ведьма вообще не верила, что этот мужчина сможет дотянуть до утра, несмотря на все её примочки и настойки. Сильный человек, сказать нечего, но очень уж неприятная рана, да и крови потерял изрядно...

Мария Васильевна ещё раз посмотрела на тяжело дышащего мужчину, а затем вытерла руки полотенцем. Она сделала всё, что в её силах. Сейчас на очереди гораздо более важные дела.

— Представляешь, кто-то построил бункер на месте старого капища, — услышала Мария Васильевна, берясь за ручку двери. Санька с Даниилом сидели вдвоём в соседней комнате, старая ведьма выгнала их, чтобы не мешали заговаривать раны и не лезли под руку. — Я сразу это почувствовала, как на поляне оказалась. А в бункере настоящий алтарь из костей котов и кошек сложен. Кто-то мучил и убивал их там, и я думаю, что Латунин в курсе происходящего.

— А ведь я тоже узнал то место. — Негромкий голос Даньки был не таким возбуждённым, как у сестры, скорее задумчивым. — Помнишь, я рассказывал, что из сна Иванова меня выкинуло ещё в чей-то сон. Так вот там тоже была такая поляна и ступеньки, уходящие вниз. Но я не знаю, чей именно это был сон, и в нем не было кошек. Мне показалось...

Данька замолчал, но нетерпеливая сестра сразу же принялась тормошить брата.

— Что? Что именно тебе показалось?

— Мне почему-то показалось, что тот человек... Ну тот, в сон которого я попал... Мне показалось, что он убивает женщин, а не кошек... А ещё он постоянно думал про какого-то Лёшу. Мне кажется, что его он тоже убил...

— Ого! — восхитилась Санька братом. — Ты и мысли других людей во сне читать можешь? Круто!

— Мне кажется, что во сне я могу вообще всё, — негромко ответил Данька. — Просто пока ещё не умею.

Мария Васильевна вздохнула и толкнула дверь в комнату. Не говорить же внуку страшную правду, что он может просто не успеть научиться.

— С твоим Латуниным, Санька, пока ещё все хорошо, — сухим безэмоциональным тоном поведала старая ведьма внучке. — Если боги позволят ему пережить ночь, то, значит, выживет. А если нет — то значит нет.

— Будем ждать и надеяться, — предельно серьёзным тоном ответила внучка, и Мария Васильевна посмотрела на неё внимательнее. Как-то уж слишком волнуется об этом побитом жизнью мужчине... Неужели и впрямь влюбилась?

Спрашивать всё равно бессмысленно. Санька не признается в своих чувствах под самыми страшными пытками, но и подобных симпатий бабка за ней раньше не замечала.

Впрочем, сейчас это далеко не самая важная тема для обдумывания. Предстоял сложный ритуал, и Мария Васильевна абсолютно не была уверена в его успехе. Более того, она никогда не думала, что будет пытаться сделать что-то подобное.

Внуки смотрели на Марию Васильевну, и она понимала, что не имеет права показать им свою неуверенность. Бабуля в их глазах всегда была самой знающей и мудрой.

Мария Васильевна изо всех сил старалась быть сильной и не показывать внукам эмоции, что бушевали у неё на душе. Столько лет она хранила Даньку от его сущности, и вот теперь вынуждена своими руками готовить ему путь на ту сторону.

«Перед смертью не надышишься», — говорили древние, но старая ведьма упорно старалась сказать что-то ещё и дать совет, который именно в эту минуту казался самым важным и актуальным.

Мир снов — странное место. Не зря наши предки считали, что это состояние наиболее близко к смерти. Есть Явь. Место, где существуют живые существа, видимый мир, в котором существуют люди в привычном для них облике из плоти и крови.

Есть Навь. Загробный мир, куда уходят души людей после смерти. Там живут духи, обитают некоторые из ушедших богов и безраздельно правит Морана, богиня смерти.

А есть царство снов. Место людям неизвестное и неподвластное. Это уже не Явь, но ещё не Навь. Или наоборот. Точных сведений о мире снов нельзя найти ни в одном самом старом талмуде со знаниями. Сновидцы всегда подвергались сомнениям в свой адрес, а уж способные заглянуть в чужой сон и вовсе, по мнению предков, не имели никакого права на жизнь.

Никто не знал, как этот дар появляется у человека, он не передавался по наследству, им нельзя было овладеть в результате учёбы или каких-то ритуалов. Он просто проявлялся сам по себе, и можно было только догадываться о причинах, его вызвавших.

Мария Васильевна, например, считала, что Даньку на эту дорожку подтолкнула смерть родителей. Мальчик очень любил папу, несмотря на ревность старой ведьмы, и первое время после гибели родных непрестанно ждал его появления дома.

А где папа? А папа скоро придёт? А почему папа не заберёт меня домой?

В какой-то момент эти вопросы едва не довели Марию Васильевну до греха. Зятя она не любила, считая, что её дочь достойна гораздо лучшей пары, чем простой преподаватель университета. Артём нападки тёщи терпел стоически, заучивая к каждой их встрече всё новые и новые анекдоты. Бесстрашный был молодой человек, со стальным стержнем внутри, который не могла согнуть никакая нагрузка.

Ангелина, дочь Марьи Васильевны, на коленях умоляла мать не мешать их счастью, но старая ведьма всё равно изобретала изощрённые способы свести зятя в могилу. То проклятье какое-нибудь старое отыщет в своей колдовской книге, то яд на бездомной собачке опробует. Изобретала и никогда не применяла.

Мария Васильевна знала, что Ангелина обязательно поймёт, кто повинен в её разлуке с любимым или ещё хуже — его смерти, а поняв, никогда не простит ей этого. Дочь свою Мария Васильевна любила, причём гораздо больше, чем саму себя, оттого и терпела рядом с ней Артёма. Улыбалась ему, от души сыпала в суп соль или черный перец, но терпела.

А потом Ангелина понесла, и сердце старой ведьмы смирилось. Дитя не может появиться на свет просто так, на то всегда воля богов имеется, а раз так, то не ей решать, быть у мальчика отцу или нет.

Боги и решили….

Ангелина после рождения сына расцвела ещё больше. Немногочисленные подруги Марии Васильевны говорили, что в её дочери как будто бы зажгли солнце, которое согревало всех окружающих. Дочь надышаться не могла на своё дитятко, но тот упрямо тянулся к отцу. Даже первым словом, произнесённым малышом, к разочарованию и бабушки, и мамы, стало «папа».

Правда, Артём отвечал сыну взаимностью. Здесь Мария Васильевна не могла сказать про зятя ничего дурного. Глядя на то, как молодой человек возится с мальчиком, пытаясь самостоятельно поменять ему памперс или укутать в пелёнку, старая ведьма умилялась и даже иногда начинала думать про Артёма хорошо. Недолго думать, но всё же...

В тот день молодые пришли к Марии Васильевне без предупреждения. Им вздумалось поехать в Москву на какую-то выставку, где Артём собирался купить для своей жены шубу, а маленького оставить было не с кем. Не согласится ли бабушка приглядеть за внуком?

Не лежало у Марии Васильевны сердце к этой поездке. Ну вот чувствовала она что-то плохое, и как оказалось, чутьё старой ведьмы не обмануло. В какой-то момент, когда она грела молоко для внука, её сердце сильно сжалось, а затем в него без спроса вошла толстая ледяная игла.

Ей стоило больших усилий продолжить ухаживать за внуком, пока не зазвонил телефон, из динамика которого неслись ужасные вести. И только тогда Мария Васильевна позволила себе минуту слабости. Она ушла от внука в другую комнату и зашлась там в беззвучном крике, глотая крупные слёзы и не понимая, почему боги обошлись с ней так жестоко!

Она прекрасно помнила, что пришла в себя от лёгкого касания коленей и детского голоса.

— Баба! Баба! Ты чего усьла? Дай попить!

С тех пор смыслом её жизни стал Данька, хотя некоторые товарки и не одобряли такой привязанности к внуку, тем более не способному продолжить её дело. Возможно, кто-то отдал бы ребёнка в детский дом, но у Марии Васильевны было совершенно другое мнение на этот счёт.

По крайней мере, сотрудниц службы опеки буквально выкинуло из избы на улицу, не успели они ещё и рот открыть. Эти кошёлки вздумали рассказывать ей что-то о питании и бытовых условиях мальчика. Как уж в живых-то все остались, до сих пор загадка.

Пришедший с соцопекой участковый и вовсе потерял фуражку, без остановки крестясь и повторяя, как заведённый болванчик:

— Ну чё ты, Васильна? Нормально же всё! Васильна, чё ты?

Если боги решили забрать у неё дочь, то она хотела воспитать хотя бы внука. Но, судя по всему, богам было мало и они хотели получить всё! Иначе откуда взялась эта богиня Дрёма? Неужели обязательно сразу же назначать службу, даже не попытавшись сделать предупреждение? Данька же сообразительный, он бы понял! Обязательно понял!

Мария Васильевна незаметно вздохнула, повернувшись к внукам спиной, и ещё более строгим тоном продолжила свои наставления.

— Многие считают, что сон — это пустое времяпрепровождение. На самом деле боги придумали сон, чтобы у людей было время подумать. Только закрыв глаза и отрешившись от реальности, человек может позволить себе мысли о самом сладком или запретном. Вспомни сам, Даниил! Именно во снах люди позволяют себе мечтать по-настоящему. И только здесь к ним приходят их самые страшные страхи.

Санька с Даниилом молчали. Складывалось ощущение, что они не очень понимают, с чего вдруг бабуля тянет с ритуалом и тратит время на какие-то длинные философские рассуждения. Но ведьма считала, что она не имеет права отпустить внука в неизвестность просто так. Она должна выговориться, надеясь, что хотя бы что-то из сказанного поможет ему тогда, когда он останется один на один с проблемами.

Мария Васильевна посмотрела в серьёзные глаза внука и продолжила:

— Боги мудрее людей, Даниил! Они прекрасно понимают, что человеку свойственно обманываться, причём даже тогда, когда вроде бы для этого нет никаких внешних причин. Мы привыкли жить под масками, соблюдая множество правил и запретов. Бывает так, что человеку хочется танцевать, но он стесняется мнения окружающих. Общество давно сформировало представление о том, как должен выглядеть прекрасный танец и как выглядит человек, который его исполняет. Но только во сне мы можем быть теми, кем всю жизнь мечтали!

Старая ведьма вздохнула и решительным тоном завершила свой монолог.

— Боги наделили тебя способностью ходить по снам, Даниил. Это одновременно и дар, и проклятие. Во сне люди абсолютно беззащитны! Ты можешь лечить, но ты можешь и убивать. Ты довёл человека до комы, не сумев даже поговорить с ним. Я слышала ваш разговор о древнем капище. Возможно, что от твоих действий пострадал ещё кто-то, и сейчас абсолютно неважно, заслуживал он этого или нет. Сейчас ты пойдёшь в страну снов, Даниил, и вернёшь в наш мир из комы Иванова.

— А как я это сделаю? — Мария Васильевна отметила, что голос внука немного дрогнул, но остался таким же твёрдым, как и обычно.

— Я подготовила ритуал, — ведьма указала рукой в угол комнаты. Там стояла широкая лавка, в изголовье которой виднелись две черных свечи и небольшое серебряное блюдце. — С помощью волос Иванова ты окажешься именно в его сне, вернее где-то рядом. Кома — это тоже сон, только очень глубокий. Я не могу объяснить подробнее, потому что просто не знаю, что именно тебя там ждёт. Тебе надо найти Иванова!

— Его душу? — снова уточнил внук, и Мария Васильевна поняла, что отправляет Даниила в полную неизвестность. Она не знает, что именно ждёт его по ту сторону бытия, и спросить, собственно, тоже не у кого.

— Я не знаю, — нашла в себе силы признаться старая ведьма. — Но я верю, что ты справишься.

21. Даниил

Микроавтобус тяжело переваливался по старой разбитой дороге, всеми своими рессорами ругая нерадивых хозяев, заставляющих хорошую технику гибнуть посреди осенней распутицы. Судя по количеству ям и ухабов, последними, кто ровнял этот лесной путь, были танки Московского ополчения, возможно проезжавшие здесь по дороге на фронт.

Николай отчаянно крутил рулевое колесо, стараясь хоть как-то сгладить все неровности пути, но получалось у него это откровенно плохо. Российские дороги… Суровые и беспощадные!

Впрочем, пассажиры оказались людьми достаточно терпеливыми, и негодующих криков в свой адрес Нифонтов пока не услышал, хотя честно ждал их последние минут пятнадцать. Даже Мезенцева, вцепившаяся в сиденье, на котором сидела, терпеливо переносила все дорожные неурядицы и никак не комментировала неудобства.

Хотя всё-таки Николай подозревал, что дело было не в её терпеливости, а в рассказе тети Паши, который отдельская уборщица вела негромким и неторопливым голосом. Что интересно, саму тетю Пашу тряска абсолютно не отвлекала и её голос не дрожал даже на самых больших колдобинах.

Тамара Петровна и Женька слушали женщину предельно внимательно, а Николай только вздыхал про себя, когда очередная часть фразы заглушалась стонами машины.

Виктория с ними ехать отказалась. Нифонтову подумалось, что она чем-то расстроена или как минимум недовольна, что пришлось тратить время на поездку в Королёв. Тем более, как оказалось, по её профилю задачи и не было. Вызвав такси, она пожелала всем удачи и укатила обратно в особняк возле Сухаревской.

— Ходящие по снам не появлялись в Москве уже больше ста лет! — рассказывала тетя Паша, не обращаясь ни к кому конкретно и разглядывая за окном пейзажи Лосиного острова. — Последние сведения о них датируются концом позапрошлого века. Впрочем, это неудивительно! Любой здравомыслящий человек с такими способностями будет держать свои возможности в тайне.

— Почему? — не выдержала Мезенцева. — Им что-то угрожает?

— Естественно, — не отрывая взгляд от окна, пожала плечами тетя Паша. — Их судьба крайне незавидна в этом мире. Как, впрочем, и в мире за Кромкой. Ходящие по снам могут проявить свои способности только в одной области, и это то место, которого боятся и люди, и боги.

— Боги чего-то боятся? — Возглас Нифонтова из-за руля микроавтобуса сквозил скепсисом, отчего тетя Паша только досадливо поморщилась.

— Николай, ну ты-то уже должен перестать задавать такие вопросы! И в этом мире, и за его пределами все чего-то боятся.

— Умом я понимаю это, — ответил, не отрываясь от дороги, Николай. — Но всё равно как-то не верится, что боги действительно способны чего-то бояться. Они же боги! Они выше всего этого!

— Всё живое чего-то да боится, — рассудительно заметила тетя Паша. — Не боятся только роботы, да и то потому, что в них забыли заложить такую программу. Ходящие по снам касаются тех сторон жизни, которые не подвластны практически никому больше. Именно за это их всегда и убивали. Кому понравятся те, кто способен без спроса шастать по самым тайным уголкам твоего подсознания.

— Ну это люди, — опять перебила уборщицу Мезенцева. — А богам-то ходящие чем не угодили?

— Трудно сказать. — Голос тети Паши оставался таким же тихим и безэмоциональным. — Может быть, они испугались, что ходящие могут как-то заменить их. Менять мысли и помыслы людей — это всё-таки больше божественное, чем людское. Хотя в этом вопросе я, наверное, некомпетентна.

Она кинула быстрый взгляд на Женьку и хитро улыбнулась.

— Извини, Евгения, но божественных сущностей у меня в друзьях не наблюдается. Им такие старые кошёлки, как я, не особенно интересны. Может быть, ты знаешь кого-то более близкого к богам?

Мезенцевой намёк тети Паши откровенно не понравился. Оскорблённо фыркнув, она до упора застегнула молнию на куртке и, спрятав нос внутрь воротника, обиженно засопела.

Молчавшая всё это время Тамара Петровна негромко кашлянула, привлекая к себе внимание, а затем так же негромко спросила у тети Паши:

— Неужели в отделе, который хранит сведения обо всех подобных явлениях, нет никаких подробных сведений о ходящих по снам? Пускай не прошлого века, а более ранних. Не могли же ваши коллеги совсем не пересекаться с ними.

— К сожалению, — пожала плечами тетя Паша. — Как я уже сказала, эта публика не любит слишком много внимания к своим персонам. Тем более хроники не донесли до нас сведений, как ходящие по снам вообще получают свои способности. Они возникают абсолютно спонтанно, и проследить какую-то закономерность до сих пор никому не удавалось. Впрочем, в вашем городе что-то подобное обязательно должно было случиться.

— Почему это? — Любопытство оказалось сильнее обиды, и нос Мезенцевой снова показался на свет из недр воротника куртки.

— Потому что современный Королёв — это просто сборище «почтовых ящиков», то есть секретных научных и исследовательских заведений, — пояснила свою мысль тетя Паша. — Половина из них даже на карте не обозначена. А исследования в них проводят очень даже интересные. Один только НИИ-444 чего стоит. Слышали про такой, Тамара Петровна?

— Жуткое место, — непроизвольно поёжилась ведьма. — Там до сих пор всё колючей проволокой обнесено и вроде как даже вышки с автоматчиками. Сама я, правда, давно в том районе не бывала, но слухи периодически долетают.

— Ой, да ладно вам жути нагонять, — отмахнулась тетя Паша. — Вы ещё про танки по периметру расскажите. Не те времена, чтобы из автоматов палить по прохожим. Тем более что они этот НИИ и не сыщут никогда, даже случайно. А вот эксперименты там до сих пор ставят самые разнообразные, так что возможно всё что угодно. В том числе и появление кого-то со сверхспособностями.

— А…. — открыла рот Женька для следующего вопроса, но её перебил громкий голос Нифонтова.

— Ну что, господа, вроде приехали! Дальше только пешком!

Проезжего пути дальше и впрямь не было. Асфальт закончился уже километра два назад, и микроавтобус трясся по разбитой колее, но теперь и она сузилась до тропы шириной едва ли больше метра.

— Ну что ж, пешком так пешком, — покладисто согласилась тетя Паша и начала выбираться со своего места. Тамара Петровна посмотрела на лесную грязь и только вздохнула, поддёргивая повыше модное полупальто.

Женька выскочила из микроавтобуса первой и теперь потягивалась всем телом, с восторгом оглядываясь по сторонам.

— Это же и впрямь чудо какое-то! — заявила девушка своим спутникам. — Даже не верится, что в огромном мегаполисе может спокойно существовать такой уголок дикой природы.

— Ничего себе уголок, — улыбнулась в ответ Тамара Петровна. — Это огромный лес, причём практически неизменный с тех пор, как здесь цари и великие князья охотились. А уж какие шабаши здесь проводили…

Тамара Петровна мечтательно закатила глаза.

— На Лосином острове до сих пор водятся лоси и кабаны. А до недавнего времени встречались и медведи. Я всегда душой отдыхаю, когда выбираюсь в лес из города.

— Медведи, — Женька перестала тянуться и опасливо огляделась. — Да не может такого быть. Они бы тогда и в Москву приходили.

— Так, может, и приходят, — хитро прищурилась тетя Паша. — Просто в человеческом облике, поэтому ты и не замечаешь.

Женька прыснула и только махнула рукой в сторону уборщицы. Тем временем Николай закрыл микроавтобус и, обойдя его кругом, предложил своим спутницам:

— Пойдёмте?

Тамара Петровна ещё раз с грустью посмотрела на свои модные полусапожки и первой направилась в глубь леса. Куда именно необходимо идти, никто из сотрудников отдела не представлял, так что ей пришлось взять на себя роль проводника.

Нифонтов шёл последним и думал, что со стороны, наверное, их процессия выглядит если не странно, то как минимум необычно. В таком виде подобной компанией по грибы явно не ходят и уж тем более по лесным тропам не прогуливаются.

Если они с Женькой ещё хоть как-то вписывались в лесной пейзаж в силу молодости и функциональной простой одежды оперативников, то Тамара Петровна смотрелась здесь крайне чужеродно. Одетая в модное полупальто, ведьма выглядела в лесу инопланетянином, но, вспомнив наряд Марии Васильевны, Нифонтов подумал со смешком, что это общая тенденция для ведьм города.

Впрочем, Женька тоже то и дело материлась на грязь под ногами и испачканные кроссовки, как будто до этого искренне надеялась на чистый асфальт в лесу, тем более в такую погоду.

Николай даже хотел пошутить, но затем от этой идеи благоразумно воздержался. Кто его знает, как отреагируют дамы, и так расстроенные убийством своей красивой обуви. Тут и обычная-то женщина проклясть может, а уж такие опытные тем более спуску не дадут.

Так что Николай постарался отвлечься от крамольных мыслей и просто насладиться нахождением в лесу. Он уже слишком давно никак не мог выбраться в Лозовку и поэтому с улыбкой представил, как было бы хорошо, если бы Людмила переселилась куда-нибудь поближе. Пускай даже вот в ту самую деревню, к которой они держат свой путь.

Сюда бы он смог хоть каждый день ездить, а там, глядишь, и вовсе о переезде в Королёв задумается. Жаль только, что эти мечты так и останутся мечтами. Тётка Дара никогда Людмилу из колена не отпустит, по крайней мере, рассчитывать на её добрую волю абсолютно бессмысленно…

Думать на грустную тему дальше не хотелось. Всё и так уже ни один и не два раза передумано, с Людмилой проговорено, а результата пока так и не достигнуто. Впрочем, сейчас у него появилась робкая надежда на то, что с девушкой можно будет видеться чаще.

Пару лет назад Людмила снилась ему регулярно, причем эти сны были более чем реальны. Поразмыслив, как именно подобное может происходить, Николай пришёл к выводу, что ведьма договорилась с одним из ходящих по снам. По крайней мере, никаких других вариантов Нифонтов для появления в своей жизни столь ярких и реалистичных грёз не видел.

Это были чудесные ночи, но некоторое время назад всё прекратилось. Николай даже испугался, что с его возлюбленной что-то произошло, поэтому специально отпросился у Ровнина на поездку в Лозовку. Девушка оказалась жива и здорова, но вот на тему ночных грёз разговаривать отказалась наотрез, чему Нифонтов рад откровенно не был. Он уже привык к этим регулярным, пусть и не очень реальным встречам.

Слова тети Паши о ходящем по снам подарили Николаю надежду, и в глубине души он очень надеялся на его помощь. Вдруг можно как-то снова наладить ночное общение? Главное — понять, не ошиблась ли тетя Паша, и найти подход к самому ходящему по снам.

Задумавшись, Николай и не заметил, как их путь по лесу подошел к концу.

— Вот и деревня Марии Васильевны, — показала рукой на открывавшийся взгляду пейзаж Тамара Петровна.

— Всего-то, — разочарованно протянула Женька. — А я-то было подумала...

Смотреть, впрочем, и правда особо оказалось не на что. Нет, понятное дело, что ожидать в двух шагах от МКАДа село на триста дворов абсолютно бессмысленно, но Мезенцева, а возможно и все остальные, подсознательно ждала чего-то особенного или сказочного.

Что именно необходимо вкладывать в понятие «сказочное», ответить было сложно. Может быть, кто-то надеялся, что в этом месте будут стоять резные терема или солнце светить как-нибудь по-особенному, но на деле всё оказалось гораздо прозаичнее.

Узкая дорога, по-прежнему напоминающая утоптанную широкую тропу, а не проезжий путь, вела между рядами покосившихся деревянных домов. При первом взгляде вообще складывалось ощущение, что все они необитаемы. Тишина, покой, людей не видно. Даже дым из труб — и тот не идёт.

Впрочем, Тамара Петровна явно считала иначе. Она без сомнений пошла вперёд к одному из домов, ничем не выделяющемуся среди всех остальных. Та же серость, та же пустота. Посмотреть, так вроде и грязь перед калиткой выглядит нетронутой.

Тамара Петровна же уверенно нащупала щеколду с обратной стороны калитки и отворила вход на участок.

— Пойдемте, — махнула рукой ведьма своим спутникам. Сотрудники отдела 15-К смотрели на нее с недоверием, а затем Женька первой шагнула вперёд и буквально через пару шагов ахнула от удивления.

— Вот это да! Коля, иди сюда! Как такое возможно?

Нифонтов с недоумением посмотрел на Мезенцеву, не очень понимая, на что именно она показывает. Впрочем, разгадка оказалась совсем рядом, к ней просто надо было подойти поближе.

Когда Николай подошел к забору, то с изумлением обнаружил, что изба перед ним не серого, а сияющего свежей краской голубого цвета, из трубы идет дым, а выложенная плиткой дорожка аккуратно подметена и, возможно, даже помыта. Нифонтов с изумлением потёр глаза и сделал шаг назад. Морок вернулся.

Серая хата с темными окнами и без малейших признаков жизни. Шаг вперёд — и ты словно бы оказываешься в другом мире, в котором не только краски выглядят гораздо ярче, но даже, казалось, звуки звучали совсем по-другому.

Сидящий на подоконнике кот широко зевнул, глядя из-за стекла на Николая, а где-то в соседнем дворе истошным лаем зашлась собака. Чудеса, да и только. Вернее, идеальная маскировка.

— Красиво сделано, — оценила тетя Паша, оглядываясь по сторонам. — Скорей всего, где-то во дворе установлен артефакт, причем работа старая и очень искусная.

— Правда? — подпрыгнула на месте Женька. Николай даже всерьез испугался, что голова Мезенцевой, пытавшейся отыскать искомый предмет, может непроизвольно открутиться от тела. — А как он выглядит? Ты его видишь?

— Симпатично он выглядит, — раздавшийся с крыльца голос окатил всех зарядом недовольства и холода. — Но чужим о том знать необязательно.

— Здравствуйте! — не нашёл ничего лучше, как поздороваться Николай. Однако хозяйка дома беседовать с ним не захотела и буквально таки уперлась взглядом в Тамару Петровну.

— Ещё раз здравствуй, Мария, — попыталась начать диалог ведьма из больницы. — Познакомься, это сотрудники отдела 15-К. Они очень хотят поговорить с тобой и с Даниилом. Можно мы войдем?

— Не могу сказать, что очень рада вас видеть! — Мария Васильевна уперлась руками в дверной косяк и всем своим видом демонстрировала нежелание пускать гостей на порог. В её взгляде сквозили упрямство и решимость бороться за правоту тезиса «Мой дом — моя крепость!»

— Маша, давай не будем скандалить и спокойно поговорим! — попыталась найти компромисс и воззвать к голосу разума товарки Тамара Петровна. — Разве тебе есть что скрывать?

— Нечего, — согласилась старая ведьма. — Именно поэтому я желаю видеть только гостей по приглашению, а не тех, кто приходит просто так. Тем более если они являются в неурочный час и без предупреждения.

— Мы хотим поговорить с вашим внуком! — предчувствуя, что легко не будет, вступил в разговор Нифонтов. Конечно, он бы с большим удовольствием уступил пальму первенства в этом диалоге кому-нибудь другому, но время прятаться за чужими спинами осталось в далеком-далеком прошлом. Мало того, что он единственный мужчина из их компании, так и передать бразды правления, собственно, некому.

Тамара Петровна из местных, к тому же ведьма, и потому лицо вроде как заинтересованное, а тетя Паша вообще факультативом приехала. Хотя, правды ради, если она куда-то выбиралась из отдельского особняка, то, значит, и дело оказывалось сто́ящим и требующим от всех пристального внимания.

— У нас есть несколько вопросов к Даниилу Артёмовичу, — повторил Николай, видя, что ведьма не спешит освобождать проход в хату. — Вы же не собираетесь драться с правоохранительными органами?

— Он отдыхает, после больницы ему необходим покой. — Поза Марии Васильевны не изменилась ни на йоту. — Я думаю, что беседу вполне себе можно отложить.

— Отдыхает или режет очередную зверушку для своих экспериментов? — раздался из-за спины Николая голос Мезенцевой. — В городе происходят странные вещи, и почему-то все они так или иначе связаны с вашим внуком.

— Ты его в чём-то обвиняешь, девочка? — В голосе Марии Васильевны отчетливо слышалось предостережение. — То, что ты принадлежишь к судным дьякам, не даёт тебе права сыпать пустыми угрозами.

— Но вы хотя бы слышали о том, что в городе пропадают домашние животные? — задал вопрос Нифонтов, в очередной раз ругаясь про себя на несдержанность Мезенцевой.

— Слышала, — нехотя ответила, пожевав губами, старая ведьма. — Но мой внук не имеет к этому никакого отношения.

— Откуда вы это знаете? — опять влезла в беседу Мезенцева. Тетя Паша же хранила молчание и лишь внимательно смотрела на старую ведьму, а Тамара Петровна явно не знала, как именно вести себя в этой ситуации.

— Знаю, — после очередной паузы выдавила из себя Мария Васильевна.

— Может быть, вы не знаете, а просто хотите, чтобы ваш внук оказался здесь ни при чем? — продолжал давить Нифонтов. — Он узнал о каком-то запретном ритуале? Дайте нам поговорить с ним!

— Не дам! — повысила голос Мария Васильевна. — Бедный мальчик так натерпелся за последние сутки. Он сейчас спит и пока не может проснуться. Я напоила его отварами собственного приготовления, так что не надо мешать моему внуку выздоравливать.

Признаться честно, Николай почувствовал себя глупо. Начинать драку повода не было, но и разговор со старой ведьмой откровенно не получался.

— Маша, ну перестань! — снова вступила в разговор Тамара Петровна. — Ты же понимаешь, что так просто никто не уйдёт. Твоя внучка режет волосы у человека, лежащего в коме, твой внук сбегает из больницы, и всё это происходит при твоём непосредственном участии.

— И что? — ледяным тоном осведомилась старая ведьма. — Вы в чем-то обвиняете меня и моих внуков? Тогда огласите официальные обвинения. Я жду!

Тетя Паша за спиной Николая многозначительно фыркнула, а Женька напряглась и зачем-то полезла за пазуху куртки.

— Мы не вправе кого-то обвинять. Пока! — Николай голосом выделил последнее слово. — Но в городе происходят странные вещи, и мы хотели бы услышать ваши объяснения по этому поводу. Если вы и ваши внуки ни причём, то я принесу извинения, и мы уйдём отсюда.

— Мальчик мой, — одними губами улыбнулась Мария Васильевна. — В любом городе постоянно происходят странные вещи. Это жизнь, и всё в ней предусмотреть невозможно. То автобус сломается и не придёт в урочный час, то цены на хлеб поднимутся без предупреждения. Да много всего непонятного происходит, истинных причин чего мы просто не понимаем. Так что, может быть, и сейчас что-то подобное происходит, а вы решили всех собак на мою семью спустить?

— Про цены на хлеб никто у вас спрашивать не собирается, — звонким голосом отозвалась Мезенцева. Женька дико не любила ёрничество, каждый раз воспринимая его в свой адрес. — Но вообще нежелание разговаривать наводит на определённые подозрения! Хотите конкретики — извольте! Господин Алтунин! Вышел с работы и оказался в больнице с черепно-мозговой травмой! Что вы по этому поводу скажете?

— Я? — удивилась Мария Васильевна. — А кто…

Договорить она не успела из-за раздавшегося хохота. Все с изумлением уставились за спину ведьмы, откуда появилась заливисто смеющаяся девушка.

— Бабуля, я знаю, кто это! — продолжая смеяться и вытирать выступившие от смеха слёзы, объяснила внучка Марии Васильевны.

— Александра, марш обратно в хату! — потребовала ведьма, но девушка не обратила на строгий окрик никакого внимания.

— Бабуля нас пугала, что судные дьяки всё знают и видят людей насквозь, а оказывается, что вы абсолютно обыкновенные, — обвела взглядом незваных гостей Александра. — Алтунина избила собственная жена, причём утюгом, за то, что он изменял ей, ни капельки этого не стесняясь. Я сама лично следила за ним, а потом слушала эту историю от его жены.

— Следили? — удивился Нифонтов. — А с какой это стати?

— С той, что я так деньги зарабатываю, — посерьёзнела девушка. — Я частный детектив, и поверьте мне, все документы в полном порядке.

— Я почему-то не уверена, что слежка за сотрудником секретного КБ входит в компетенцию частного детектива, — не упустила возможности вставить свои пять копеек Мезенцева, но тут же замолчала, одёрнутая тетей Пашей.

— Милая девушка, — вступила наконец в разговор тетя Паша. — Вы так красочно описываете… Такое ощущение, что вы лично принимали участие в избиении несчастного мужчины. Но это так… Мелочи... Мне вот гораздо больше интересно, что оборотень-кошка скажет про исчезновение своих меньших сородичей? За исчезнувшими котами вы, случайно, не следили?

— Если вы хотели пошутить, то зря! — недовольно дёрнула плечом девушка. Нифонтов отметил про себя, что здесь, рядом с бабушкой, на пороге её хаты, Александра чувствует себя не в пример увереннее, чем при их первой встрече в больнице.

— Я не знаю, кто воровал котов и кошек, — продолжала говорить тем временем девушка. — Но зато я знаю, где и как они закончили свой путь. И наша семья не имеет к этому никакого отношения. Древнее капище, возле которого кто-то неизвестный устроил алтарь из костей бедных животных. Это место случайно нашёл мой сотрудник, и его чуть не убили там.

— Как удивительно гладко у вас всё получается, — язвительно заметила Мезенцева. — Только вот как ни проблема, так обязательно рядом кто-то из вашей семьи.

— Моя семья делает вашу работу! — жестко оборвала Женьку Мария Васильевна. — Неизвестный творит в городе запретные ритуалы на старом капище, а вы бродите толпой по старой деревне и кидаетесь голословными обвинениями. Может быть, пора вспомнить, кем и почему были созданы судные дьяки?!

— Мария! — Тамара Петровна попыталась остановить свою товарку, но у той, похоже, окончательно лопнуло терпение.

— Ты тоже, Тамарочка, хороша! — повысила голос Мария Васильевна. — Увидела судных дьяков и сразу хвост поджала. Испугалась, что в пропаже кошачьих обвинят наш ковен? Так вот, я оказала тебе и всему ковену услугу! Ведьмы не имеют к этому никакого отношения! Довольна?

Лицо старой женщины раскраснелось, а кончики пальцев, вцепившиеся в дверной косяк, побелели от напряжения. Девушка рядом с ней негромко вздохнула и тут же тоже получила на орехи.

— Ты почему ещё здесь, Александра?! Живо к брату и не отходи от него, пока я тебе не позволю!

Девушка юркнула в дом, а Мария Васильевна проводила её взглядом, убедилась, что она зашла в комнату, и лишь затем вновь повернулась к гостям.

«А может быть, всё-таки происходящее — лишь искусная игра? — промелькнула мысль в голове Нифонтова. — Не похоже, чтобы такая опытная ведьма страдала импульсивностью. Зачем же тогда этот спектакль? Она просто тянет время?»

Напряжение начинало достигать своего апогея, но в этот момент послышался шум засова и дверь в комнату снова отворилась. На пороге стояла испуганная и побелевшая Александра.

— Бабушка, ему плохо! — почти крикнула она, а подошедший ближе Николай увидел, что за её спиной лежит на столе и трясётся мелкой дрожью мужчина тридцати с небольшим лет. Его кожа на руках и лице посинела, а из носа течёт тёмная, почти чёрная кровь.

Почему в минуту опасности в голову лезут глупые мысли?

Однажды знакомый психиатр объяснял Даниилу, что вообще-то так бывает не у всех людей, а лишь у самых отмороженных. Нормальный человек должен и обязан бояться, а страх уже блокирует все способности, в том числе и мыслительные.

Небольшая категория людей при угрозе жизни продолжает мыслить чётко и хладнокровно. Из них получаются прекрасные спасатели, пожарники и прочие представители героических профессий.

Особняком же стоят те немногие, кто умудряется, забыв об опасности, подмечать какие-то абсолютно несущественные детали и зацикливаться на них сознанием. По сути своей это просто особенность психики, выражающаяся в не совсем адекватной реакции на стресс. Человек думает о какой-то чуши и вытесняет все негативные реакции организма. Бояться таким людям некогда, потому что мозг просто не успевает добраться до этой эмоции.

Данька вспомнил это, внезапно осознав, что непроизвольно насвистывает «Марш валькирий», глядя на стремительно летящих к нему гончих сна. Их было много, не меньше двадцати особей, и сопровождавший их звон колокольчиков выглядел сейчас похоронной музыкой.

Прогулка явно переставала быть безмятежной, а голова Даньки была занята крайне важными в этот момент прикидками. Выдержит свалившаяся на плечи шуба укусы серых тварей или нет?

От вида гончих непроизвольно заныло всё тело, ещё не успевшее забыть боль от прошлой встречи, а мысли Даньки метались внутри мозга с космической скоростью.

Так! Файерболы метать не получилось! Но, может быть, удастся повторить трюк из спортзала? Даниил напрягся, но ничего не происходило. Как же так? Где его сверхспособности? Ему срочно нужно оружие!

Он ходящий по снам! У него должна быть власть над этими созданиями!

Вот только какая?

Не придумав ничего сносного, Данька поступил так, как поступают все умные люди перед лицом настоящей опасности. Он развернулся и побежал!

Где в чужом сне можно спрятаться от божественных созданий? Никаких разумных предположений не появлялось. Однообразные дома вокруг казались стенами огромной ловушки, из которой нет никакого выхода. Данька забежал в какой-то двор и подбежал к подъезду.

Там явно негде спрятаться! Он чертыхнулся и снова побежал, думая о том, что если не избавиться от этого почётного эскорта, то о спасении Иванова нечего даже и мечтать. Звук колокольчиков то приближался, то отдалялся, а план, что делать, всё никак не хотел появляться.

Ощущение нереальности вокруг никуда не девалось и в очередной раз напомнило о декорациях к фильму ужасов. Ничего, кроме одинаковых домов и пустынных улиц. Если задуматься, то практически готовый и не требующий доработки сценарий. Безлюдный населённый пункт и человек, спасающийся бегством от зубастых созданий.

Боль в ноге Данька почувствовал в очередном дворе, когда уже, казалось, оббежал весь город и попросту устал. Одна из гончих всё-таки догнала его и теперь висела на ноге огромной пиявкой. Данька схватил её рукой и оторвал от себя, чувствуя, что на ноге остаётся пульсирующая рана.

— Тварь! — Он швырнул длинное тело в свору её летящих подружек, а затем почувствовал внутри себя нарастающее бешенство. Данька представил, как это бешенство вырывается из него наружу, поэтому просто оскалился и позволил потоку невидимой энергии выплеснуться наружу.

Эффект был потрясающий! Гончие крутились в воздухе в самых изощрённых пируэтах! Даниил хлопнул в ладоши и увидел, как две гончих ударились друг об друга, а затем закувыркались, оглушённые и не пытающиеся двигаться дальше.

Но думать о победе было рано. Порождения чьей-то изощрённой фантазии очухались достаточно быстро и вновь летели в сторону Даниила, чтобы проверить зубки на его вкусненьком теле. Надо срочно что-то делать, но что?

Данька напрягся и с резким выдохом толкнул воздух перед собой напряженными ладонями. Он изо всех сил представлял, как навстречу гончим летит невидимая волна, и с восторгом понял, что идея работает!

Гончие как будто бы натолкнулись на стену, а затем медленно поплыли назад, беспомощно кувыркаясь в воздухе.

Круто! Получилось! Значит, Данька действительно способен во сне на что-то большее, чем просто терпеливо ожидать своей участи.

В памяти всплыл светлячок. Его Данька сотворил случайно, когда столкнулся в сонном лесу с маньяком, мечтающем о мучениях и убийстве несчастных девушек. Сейчас, конечно, стало понятно, что до реальных дел садист так и не вырос, предпочитая отрываться на беззащитных котах или кошках, но дело-то было в другом.

В тот раз у него получился вполне себе сносный фонарик, который к тому же изрядно напугал хозяина сна. Значит, можно сотворить что-то подобное, но более смертоносное, и сейчас!

Вопрос только в одном. Как он это сделал?

Тем временем гончие перестроились в новый боевой порядок и решили атаковать Даньку сразу тремя группами. Самая многочисленная пёрла в лоб, а штук шесть серых теней пытались обойти его с боков.

— Куда?! — постарался подбодрить себя выкриком Данька. — Кто разрешил без команды?!

Неосознанное копирование выражений и интонаций сержанта из военного института почему-то помогало сейчас ему не расслабляться и действовать предельно чётко, слабо понимая, что именно происходит.

Сержант Мелещенко поступил в их училище из какого-то совхоза Тамбовской губернии, но действовал всегда точно таким же образом. Слабо соображая, зачем именно нужны те или иные команды, он всегда бодрым голосом орал вызубренные со страниц устава слова, не сильно переживая, если они звучали абсолютно не к месту. Особенное удовольствие Мелещенко получал от тех ситуаций, когда думать самостоятельно не требовалось, а стоило просто повторить уже озвученное вышестоящим руководством.

Сейчас же подсказки ждать было неоткуда.

Данька снова взмахнул руками, представив, как отталкивает от себя дымчатые тени, но повторить один и тот же фокус три раза подряд не получилось. Несмотря на то что большинство гончих отлетело назад, его хиленькая оборона оказалась прорвана.

Две гончих всё-таки сумели избежать удара и уже раскрыли пасти для укусов. Они одновременно впились в тело Даниила. Одна тварь укусила руку, а вторая присосалась к груди.

Это было очень и очень больно. Данька почувствовал, что из него как будто бы высасывают жизненные силы, а отброшенные гончие вновь начинали свой разгон. Неужели это конец?

«Не сдавайся! Борись!»

Голос шёл откуда-то сверху, и его интонации почему-то очень напоминали бабулины.

«Борись! Ты сильный! Ты сможешь!»

Да как же смогу? Они же неубиваемы! Что можно сделать с созданиями, которые придумала божественная сущность?

«Помни о своих близких!»

Я о них помню, но память слабо помогает, когда тебе так больно!

«Настя! Ты нужен Насте!»

Голос сверху звучал настойчиво и очень убеждённо.

«Помни о Насте! Ты обещал ей! Настя!»

Настя! Данька вспомнил, что у него скоро должно состояться свидание, и это действительно придало ему заряд новых сил. Он оторвал гончую от груди и ударил ей по той твари, что продолжала сжимать руку.

Он должен выбраться отсюда и сходить на свидание! Он не хочет оставаться в этом сне! У него ещё столько дел и несбывшихся планов!

— Стоять!!!! — истошно заорал Данька и от этого крика всё вокруг будто бы остановилось. Гончие плыли в его сторону, но как-то очень медленно, будто бы их кто-то невидимый поставил на паузу.

— Стоять!!! — ещё раз заорал Данька, а затем неожиданно для себя самого представил огромную сеть.

Он видел её, сотканную из крепких серебряных нитей, медленно опускающуюся с небес и не пропускающую ни одну из гончих. Дымчатые твари взвыли в едином порыве, но Даниил уже представлял, как сеть сжимается, трамбуя его врагов в огромный живой комок.

Кусайте друг друга! Жрите друг друга! Да что хотите делайте! Но только внутри сетки!

Звук колокольчиков исчез, превратившись в нестройное гудение.

— Отстаньте от меня! — устало сказал Даниил, глядя на живой ворочающийся ком. — У меня свидание.

И отправился искать господина Иванова. Он ходил уже не один час, пару раз непроизвольно возвращаясь во двор с пленёнными гончими. Огромный город оставался всё таким же безлюдным, а как понять, где его центр, Данька не представлял.

Несколько раз он наталкивался на странные памятники, но как ни пыжился, так и не смог опознать хотя бы один из них. Дома, деревья, дороги. Снова дома. И снова дворы в их глубине. Казалось, что поискам не будет конца, когда наконец-то он нашёл искомое.

В центре небольшой площади Данька увидел круг неработающего фонтана, украшенный внутри постаментом с очередной непонятной скульптурой. Что собирался изобразить неведомый скульптор, наверное, так и останется тайной за семью печатями, хотя Даниила сейчас это абсолютно не волновало. Что бы там ни оказалось, писающий мальчик или дракон, пожирающий голубей вместо обеда, он пришёл сюда совсем по другому поводу.

Судя по всему, путешествие внутри чужого сна подходило к концу. Места укусов и мелких ран начинали чесаться и болеть всё сильнее, так что играть в благородство не хотелось абсолютно. Тем более что это всего лишь чей-то сон.

На постаменте, скрючившись в три погибели и держась за скульптуру обеими руками, сидел мужчина. Впрочем, поначалу Данька даже решил, что ошибся и это ещё не конец, а только лишь очередной этап злоключений.

Облачённый в бесформенный балахон, с искажённым в испуганной гримасе лицом, мужчина был настолько не похож на вальяжного и самодовольного бизнесмена Иванова, что Даниил вообще планировал обогнуть площадь и пройти мимо разборок несчастного с охотящимся за ним непонятным созданием.

Наверняка и эта парочка всего лишь очередная извращённая фантазия господина Иванова. Данька остановился лишь потому, что это были первые живые существа в городе.

Мужчина явно пытался убежать от странного существа. Нечто с видимым удовольствием наворачивало круги вокруг фонтана и буквально-таки наслаждалось ужасом жертвы. Причём выглядело это нечто как очень плохая декорация к фильму про инопланетных чудовищ.

Высокая, почти два метра ростом, тощая женщина, с длинными худыми руками до колен. Голова неизвестной почему-то вызвала у Даньки ассоциацию с длинной дыней «торпедой», на которой шутник-затейник вырезал или нарисовал глаза, рот и зубы. Носа не было как такового. Вернее, может быть, когда-то он и планировался, но затем что-то вдавило его внутрь, делая лицо странной женщины ещё более уродливым.

Порванное в нескольких местах платье явно пришлось бы по вкусу современным модницам, потому что не скрывало, а скорее подчёркивало самые срамные места неизвестной. Единственная радость — смотреть там было не на что, поэтому и переживать не стоило.

Женщина исполняла какой-то сложный и явно несущий тайный смысл танец, медленно двигаясь вокруг фонтана и выкидывая коленца в разные стороны. Круги становились всё уже, она явно уже прикидывала, как кинется и стащит жертву на землю.

Интересно, что будет дальше? Она его съест? И почему не съела до сих пор? Данька заметил, что в чаше фонтана поблёскивает вода, и решил сначала, что всё дело в ней, но выглядела эта версия совсем неубедительно.

— Эй, парень! — заорал мужик с постамента, каким-то чудом увидев Даниила. — Помоги мне! Помоги!

Вот если бы не эти крики, то Данька обязательно прошёл бы мимо, а тут с удивлением осознал, что слышит знакомый голос, принадлежащий искомому бизнесмену. Но так он только хмыкнул от неожиданности и, расправив плечи, решительным шагом двинулся в сторону фонтана.

Неизвестная женщина тоже остановила свои пляски и уставилась на подходящего Даниила, но он сделал вид, что не обращает на неё никакого внимания. Драться не хотелось. Он очень устал и желал наконец проснуться и забыть об этом месте. А ещё увидеть Настю! Интересно, она разрешит поцеловать себя?

Данька шёл не торопясь, но уверенность внутри него, что скоро всё закончится, придавала его походке какую-то внушительность и солидность.

— Мне нужен этот человек! — заявил он неизвестной женщине, надеясь, что выглядит достаточно грозно, чтобы она его испугалась. Хотя, с другой стороны, грозить человеку, который минимум на голову тебя выше, затея не самая разумная.

— Меня зовут Глядея!

Прозвучало это так, как будто Данька должен был немедленно всё понять, извиниться, а затем пойти и убиться об стену. Ну, Глядея... Странное, конечно, имя, но в наш век всеобщей толерантности ещё и не такое услышать можно.

— Бывает, — меланхолично ответил Данька, разглядывая некогда лощёного бизнесмена. Оказывается, кома действует на людей гораздо хуже, чем ему представлялось.

Стоп! В мозгу что-то щёлкнуло и всплыла то ли сказка, то ли быль, несколько раз слышанная им в детстве от бабки. Глядея, Пухея... Лихоманки! Сестры-лихоманки, женские духи, которые приходили к людям с разными болезнями. Там вроде бы ещё трясучка какая-то была, астма... Короче, всякие невкусные вещи и непотребности.

Так вот почему господин Иванов такой потрёпанный. Судя по всему, Даниил успел вовремя. Ещё немного — и можно было бы заказывать место на кладбище, официальная медицина здесь будет бессильна. В мединститутах защите от лихоманки не учат, там и слово-то такое, наверное, употреблять запрещают.

— Этот человек мой! — заявила Глядея, уперев в Даньку немигающий взгляд. Впрочем, он сейчас не был уверен, что она вообще способна мигать. Кто ж её, болезную, так изуродовал?

— Прекрасно понимаю ваше возмущение, — Данька легонько потряс руками, пытаясь прогнать из них усталость, — но меня послали его спасти. И хочу заметить, что это воля богов. Может быть, разойдёмся краями?

— Чем разойдёмся? — не поняла Глядея, а Данька в очередной раз вздохнул.

— Ну, договоримся как-нибудь. — Он подумал, что договоров вообще-то и так хватает, но очень хотелось разрешить ситуацию мирно. Что делать с лихоманкой, а уж тем более как с ней бороться, Даниил не представлял.

— Ты-ы!!! — возмущённо прошипела Глядея. — Да я!!!

— Ничего! — меланхолично ответил Даниил. — Подумай сама. Я пришёл в чужой сон, я знаю, кто ты, я знаю, кто он. Ничего не смущает? Меня отправили сюда, чтобы исполнить волю богов, и даже ты не имеешь права противиться этому.

— Но это моя добыча! — уже тише ответила Глядея, буравя Даниила взглядом. — Тебе есть что предложить мне взамен?

— Нет, — честно ответил Данька. — Но я обещаю помнить твою доброту и рассказать всем, какая ты милая и красивая.

Судя по всему, предложение Даньки лихоманку не устроило. Она вытянула вперёд руки и что-то забормотала себе под нос. Неизвестно, на какой именно эффект было рассчитано заклятье, но у парня ощутимо зачесалось в носу и запершило в горле.

— Пить хочется, — меланхолично заявил Даниил женщине, а затем подошёл к фонтану и зачерпнул воду ладонью. Вкус был странный, но не отравится же он во сне? В конце концов, он тут со святой миссией, человека спасает! Так что можно и попить перед битвой.

— Спаси меня! Пожалуйста, — раздалось откуда-то сверху, и Даниил ещё раз посмотрел на цепляющегося за скульптуру Иванова. Кстати, это все-таки оказался не дракон и даже не писающий мальчик. Какая-то сложная экспозиция из кораблей и рыб самых разных видов. Неужели это портовый город? Как-то странно, никаких признаков этого.

Мысль о консервном заводе понравилась Даньке гораздо больше и вызвала в нем даже слабое хихиканье.

— Помогите! Я очень прошу вас! — Синие губы Иванова тряслись, как у безнадёжно больного человека. Данька подумал, что наша жизнь — удивительная штука. Ещё совсем недавно этот деятель считал себя хозяином мира, а теперь трясётся от страха, даже не представляя, что ждёт его дальше.

— Ты хотя бы узнаешь меня? — поинтересовался Даниил. Не то чтобы это имело сейчас хоть какое-то значение, но почему-то стало очень любопытно.

— Мы знакомы? — Иванов едва не начал заикаться от удивления, но чувство жалости в душе Даньки всё равно не хотело просыпаться. Это здесь, посреди кошмара, он такой бедный и несчастный. А ведь совсем недавно чуть ли не мироточил самодовольством и чувством собственной важности.

— Ну не узнал так не узнал. — Данька зачерпнул ещё воды и протёр шею. Поспать бы сейчас...

Лихоманка продолжала неведомые пассы руками, но никакого видимого эффекта пока не наступало. Данька хлопнул в ладоши, привлекая внимание, а затем устало спросил:

— Ну так что? Драться будем или всё-таки договоримся?

— Кто ты такой? — с подозрением в голосе спросила Глядея. — Ты не боишься, что я позову сестёр и тогда тебе мало не покажется?

— Нет, — покачал головой Данька. — Я очень устал, и у меня откровенно нет сил бояться. А если ты попробуешь помешать мне, то я позову богов и они живо объяснят тебе, как опасно с ними ссориться. Начнём?

Главное сейчас, чтобы не появилась Дрёма и не начала возмущаться, что он прикрывается её именем. Впрочем, правды ради, он вообще никаких имён не произносил, так что все её претензии будут беспочвенны.

— Это моя добыча! — повторила Глядея.

Да уж, интеллекта создатели явно пожалели. Но он же военный, он и не с такими тяжёлыми случаями сталкивался.

— Я помню про добычу, — повторил Даниил, оглядываясь по сторонам и прикидывая диспозицию на случай драки. — Но иногда обстоятельства бывают гораздо сильнее нас. Как бы обидно это ни звучало. Я ж предлагаю разойтись миром. Что ты хочешь за этого человека?

— Службу! — не задумываясь, рубанула тощей рукой по воздуху лихоманка.

— Не могу, — отрицательно помотал головой Даниил. — У меня контракт ещё на три года. Сам не знаю, как соскочить побыстрее. Какие есть другие варианты?

Глядея задумалась, с сомнением глядя то на Даниила, то на Иванова, по-прежнему трясущегося на постаменте.

— Ты поможешь мне три раза! — наконец торжественно заявила лихоманка, произведя, видимо, в уме какие-то сложные расчёты.

— Это много, — снова покачал головой Даниил. — Тем более неизвестно, что именно попросишь ты у меня в качестве помощи. Давай лучше просто я буду тебе благодарен.

— Три раза, — уточнила Глядея, безотрывно глядя на Даньку.

— Очень благодарен, — с чувством ответил он, прекрасно понимая, что в слово «благодарен» они, по-видимому, вкладывают абсолютно разное значение.

— Хорошо! Я согласна! — хлопнула в ладоши Глядея. — Но смотри, ты обещал мне.

— Конечно-конечно. — Данька почувствовал, что у него начинают трястись ноги от усталости и напряжения. — Ты уходишь, а я тебе очень и очень благодарен. Обещаю!

— Смотри! Ты пообещал это под луной! — показала Глядея при этом, правда, на солнце, но, видимо, наличие светила на небе не являлось очень принципиальным моментом.

— Пообещал-пообещал, — согласился Даниил, искренне надеясь, что повторять обещание тысячу раз необязательно.

— Тогда до встречи! — Лихоманка крутанулась вокруг своей оси и тут же превратилась в волчок небольшого смерча. Серый сгусток пролетел по мостовой несколько метров и растворился в пространстве, как будто его никогда здесь и не было.

Да неужели? Пару минут Даниил напряженно ждал, опасаясь, что лихоманка передумает и вернётся, но, судя по всему, заключённого договора и впрямь оказалось вполне достаточно.

— Она ушла? — голос Иванова вернул Даньку к реальности. Похоже, и в самом деле пора уже двигаться в сторону нормального мира.

— Пошли отсюда! — Данька посмотрел в сторону сидящего на постаменте человека и протянул руку. — Мне кажется, что надо возвращаться домой!

— Я... я не могу! — Мужчину трясла крупная дрожь. Он вцепился в каменный круг и явно не собирался отпускать его. — Я... Я боюсь! Я не хочу!

— Мужик, — устало присел на бортик бассейна Даниил, — ты сейчас в коме. Всё вот это вокруг нереально! Пойдём обратно, в наш, в реальный мир!

— Я не хочу! — В голосе Иванова появились визгливые нотки. — Эти твари! Они опять будут кусать меня! Я знаю! От них нет спасения!

— Они появляются только во сне, — объяснил Данька, понимая, что речь идёт о гончих. — И ты попался им случайно. Я думаю, что больше они тебя не потревожат.

— А эта? — опасливо посмотрел по сторонам Иванов. — Она не вернётся?

— Ну если ты продолжишь сидеть на этом фонтане, то обязательно вернётся. — Данька снова зачерпнул воды из фонтана и плеснул себе на лицо. Как-то глупо звучит. Во сне и хочется спать. Что же тогда происходит с его телом на самом деле?

Иванов как-то странно то ли всхлипнул, то ли хрюкнул, а потом начал медленно сползать со своего насеста. Занял этот процесс у него минут пять, но Данька даже не дёрнулся, чтобы хоть как-то помочь ему.

Наконец Иванов оказался в воде, а затем так же медленно добрел до сидящего на бортике Даниила.

— И что делать дальше? — спросил у него Иванов, шумно дыша, как будто только что пробежал не одну пару километров.

— Просыпайся! — ответил Данька, с ужасом понимая, что и в самом деле не знает, что надо делать. Это сон, вопросов нет, но как из него выбраться?

— А как? — Вопрос был логичным, вот только что на него можно ответить?

— Ну, не знаю, — непроизвольно пожал плечами Даниил. — Разве ты не хочешь вернуться в нормальный мир?

— А как? — повторил Иванов, и Данька почувствовал, что его накрывает отчаяние. Как? Как вернуться в реальный мир из мира грёз и сновидений?

— Ну есть же что-то в том мире, для чего ты живёшь, — ответил он бизнесмену. — Представь это! Подумай, как сильно ты хочешь оказаться рядом. Жена? Дети?

— Да нет, — негромко ответил Иванов. — Как-то не сложилось...

— Мама? Папа? Любовница? — предположил Даниил. Ну как так? Что-то же должно быть?

— Родители давно умерли, — вздохнул или даже всхлипнул бизнесмен. — А любовница? Анжелика та ещё тварь. Она со мной спала исключительно ради денег. Сомневаюсь, что она хотя бы раз задумалась, что со мной.

— Ну должно же быть в твоей жизни что-то светлое, — растерялся Даниил. — Я не знаю. Для чего ты каждый просыпался, вставал и шёл на работу? Кошка? Собака? Мечта? Во! У тебя есть мечта?

— Мечта... — задумался Иванов. — Да как-то некогда было. Всё время бизнес... Сделки... Встречи... Не до того, в общем-то...

— Для чего ж тогда ты жил на белом свете? — искренне удивился Даниил. — Извини за банальность, но в гробу карманов нет. Для кого все эти деньги? Тебе даже наследство оставить некому.

— Некому... — словно эхо, повторил Иванов. — Вот только понять это тоже было некогда.

Он смотрел куда-то в пустоту, а Даньке казалось, что этот взрослый и в чем-то даже состоявшийся мужчина сейчас заплачет.

— О! — внезапно встрепенулся он. — А ведь у меня дочка есть! Я, правда, тогда не поверил, но Ленка, она ж такая, просто так свистеть не будет.

— Ленка? Дочка? — не понял Даниил. — Ты ж сказал, что не женат.

— Да нет, там давняя история, — отмахнулся Иванов. — Мы встречались когда-то, недолго. А потом она сказала, что беременна, а я решил, что это она меня просто женить на себе хочет. Я теперь всё понял! Я знаю, что надо делать!

— Уверен? — поинтересовался Даниил.

— Да точно тебе говорю! — вскинулся Иванов. — И вся хрень эта наверняка Божий промысел. Это наказание мне за то, что ребёнка не признал! Я всё понял!

— Ну хорошо, что понял, — улыбнулся Даниил. — Может быть, и правда в этом будет твой смысл жизни. Тогда к нему и иди!

Он зачерпнул из фонтана ещё воды, а когда повернулся, то обнаружил, что сидит на площади совершенно один... И странное дело, ему показалось, что краски вокруг стали немножечко ярче и веселее.