Каролина на маковом поле

– Открывай же скорее! – подгоняла Кэрол, пританцовывая от нетерпения рядом со мной, застывшей посреди гостиной с внушительных размеров подарочной упаковкой в руках. Большой прямоугольный свёрток всем своим видом намекал, что подруга явно не поскупилась на презент и теперь жаждала увидеть весь спектр неподдельных эмоций на моём лице.

– Скайлер, давай помогу! – спустя томительную минуту, не выдержав моей суетливой возни, девушка, наконец, взяла инициативу в свои руки. – Эта вещица – настоящий раритет, – будто бы трёхлетке, пояснила она и, отобрав у меня острые ножницы, отшвырнула те подальше.

Стоило упаковочной бумаге упасть к ногам, взгляд упёрся в холст, на котором была изображена девушка, гуляющая по зелёному, залитому солнцем лугу, усыпанному яркими красными маками. Черты лица незнакомки были чарующе прекрасны, а распущенные рыжие волосы красиво переливались золотом в закатных лучах. Девушка была облачена в лёгкое светлое платье и держала в руке шляпку, которую украшала развивающаяся на ветру длинная алая лента.

– Ну как? Нравится? – чертовски гордая собой, подруга выжидающе замерла и, казалось, даже перестала дышать.

– Боже, Кэрол… – пытаясь подобрать правильные слова, я восторженно воззрилась на открывшееся мне произведение искусства. – У меня просто нет слов… Она, наверняка, стоит баснословных денег… Я не смогу её принять.

– Даже не хочу ничего слышать, – замахала руками девушка, на корню пресекая любые возражения. – Это мой тебе подарок на новоселье. Отказы не принимаются.

– И кто же художник этого шедевра? – мой вопрос на секунду повис в воздухе, пока заворожённый взор продолжал блуждать по полотну, выхватывая всё новые и новые детали искусного рисунка. – Стиль кажется мне отдалённо знакомым…

– Ты мне скажи, – хохотнула подруга. – Ты же у нас истинный ценитель.

И в этом мне было сложно с ней поспорить. Будучи по специальности простым юристом, я вовсе не должна была ничего понимать в искусстве, однако с самых ранних лет душа тянулась к прекрасному, и живопись стала для меня чем-то вроде любимого хобби – именно той жизненно необходимой отдушиной, без которой я уже и не мыслила своего существования.

– Где же ты нашла её? И почему я не видела это полотно на последней выставке? – задумчиво протянула я, силясь вспомнить минувший четверг.

– Это производственная тайна, – загадочно улыбнувшись, Кэрол потянулась за ожидающим её бокалом шампанского. – Скажу лишь, что есть свои плюсы работы менеджером в картинной галерее. Уже решила куда её повесишь?

– Думаю, разместить здесь, – я повертела холст в руках, пытаясь определить для него идеальное место. – Ну или в спальне, стена напротив кровати как раз пустует.

– Просто прекрасно, – подруга расплылась в довольной улыбке. – Будешь просыпаться, видеть картину и первым делом вспоминать обо мне.

Колокольчиками по комнате разлился смех, к которому вскоре присоединился торжественный звон бокалов, и я сама не заметила, как быстро захмелела от ударивших в голову пузырьков шампанского. За весёлыми разговорами и обсуждением дальнейших планов время пролетело незаметно, и мы с Кэрол спохватились, лишь когда на улице окончательно стемнело.

– Мне правда пора, Скай, – девушка бросила удручённый взгляд на электронные часы. – Обещала Стиву, что вернусь домой к одиннадцати. Ты ведь сама прекрасно знаешь, какой он у меня ревнивец, – она иронично закатила глаза к потолку.

Конечно же, я знала и не хотела, чтобы у неё из-за меня возникли проблемы. Я была очень благодарна подруге, ведь именно Кэрол помогла решиться на судьбоносные перемены, уговорив меня уволиться с нелюбимой работы и оставить позади богом забытый провинциальный городок, где все привыкли совать нос в твою личную жизнь. Перебравшись в людный, полный возможностей мегаполис, я первым делом выделила в своей небольшой уютной квартире место под мини-мастерскую, планируя теперь посвящать любимому делу всё свободное время. Конечно, такие кардинальные перемены просто не могли не ударить по карману, благо финансы позволяли, ведь по окончании вуза я благоразумно начала откладывать часть денег, и на банковском счету за все эти годы скопилась довольно кругленькая сумма. Подруга в свою очередь также не осталась в стороне и обещала помочь с организацией выставки моих работ, коих за это время скопилось немало.

Как только за гостьей захлопнулась входная дверь, я направилась в спальню, желая в очередной раз полюбоваться на подарок. Как и было обещано, картина заняла своё законное место на стене напротив кровати и, к моему большому облегчению, прекрасно вписалась в обновлённый интерьер комнаты.

Поправив край, что съехал чуть в сторону, я отошла, желая проверить, как на этот раз висит картина. Полотно висело ровно, вот только с самой композицией будто бы произошли некоторые изменения. Я пригляделась повнимательнее, силясь понять, что же меня так насторожило. Всё тот же луг и девушка, что взирала с картины вполоборота, однако черты её лица уже не казались добрыми и мягкими, а как раз наоборот – заметно заострились… Да и небо на холсте, точно отражая реальное время, стало значительно темней.

Но ведь этого просто не могло быть! Я мотнула головой, желая стряхнуть морок, и, списав всё на игру света, отправилась спать.

Стоило затылку коснуться мягкой подушки, я забылась странным беспокойным сном. А когда встала среди ночи, чтобы попить воды, обнаружила, что трава на картине колышется от ветра, будто настоящая. Вопреки всем мыслимым и немыслимым законам нарисованная девушка ступала по зелёному ковру, плавно перемещаясь внутри рисунка. Я наблюдала за ней словно заворожённая, и, заметив это, незнакомка махнула мне шляпой, точно уговаривая пойти следом. Красные маки теперь больше походили не на цветы, а на яркие сгустки крови. Алые струи от них сбегали вниз до самой рамы, образуя маленькие багровые лужицы на паркетном полу. Не веря собственным глазам, я отшатнулась и в тот же миг проснулась от собственного крика, застрявшего в горле.

***

Весь следующий день до позднего вечера я была занята рисованием, но мысли всё равно то и дело возвращались к странному сну.

Заправив за ухо выбившуюся прядь светлых волос, я погрузила в воду кисть перепачканную краской и критически осмотрела своё творение. Одна из достопримечательностей Нью-Йорка – Манхэттен. Высотные дома главной улицы и дорога с постоянным потоком жёлтых такси во всём своём индустриальном великолепии разместились на большом холсте. Весь процесс работы занял у меня около трёх месяцев и близился к завершению, оставалось лишь наложить тени и подправить лица прохожих.

Уставшая, но крайне довольная собой, я намеревалась лечь пораньше, однако сон не шёл. Проворочавшись до часу ночи, я сдалась и взяла в руки планшет. Таинственная личность художника полотна всё это время не давала мне покоя, точно гудящий где-то поблизости комар, беспрестанно напоминая о себе. В поисках информации я просмотрела добрую дюжину сайтов, однако ни на дюйм не продвинулась в расследовании. Убрать с этой картины завесу загадочности оказалось сложнее, чем я думала. Её словно и не существовало вовсе…

Однако я не оставляла надежды, упорно продолжая кочевать от одной художественной платформы к другой, когда светильник на прикроватной тумбе вдруг замигал и неожиданно погас. Пространство комнаты в тот же миг погрузилось во мрак, который разбавляла лишь слабая подсветка планшета. Чертыхнувшись, я потянулась к лежащему неподалёку смартфону с намерением включить фонарик. И как только пальцы нажали на заветную кнопку, обомлела от ужаса – из картины напротив торчали руки. Высунутые примерно по локоть, они шарили в пространстве жуткими скрюченными пальцами.

Громко закричав, я свалилась с кровати и больно ударилась головой. Ползком добравшись до коридора, лихорадочно стала жать на выключатель, но и он не работал. Паника накрыла сознание волной цунами, и, забежав в мастерскую, что располагалась ближе всех и запиралась изнутри, я захлопнула за собой дверь.

Весь остаток ночи до самого утра я пыталась доказать самой себе, что страшная картинка всего лишь плод больного воображения, что это всё сон и что я сейчас проснусь. Для пущей убедительности даже пришлось несколько раз ущипнуть себя за бедро. Но нет, происходящее было взаправду. Вжимаясь в самый дальний угол, я всячески отгоняла мысли о собственном помешательстве, боялась дышать и вслушивалась в звуки за запертой дверью.

Как только первые солнечные лучи коснулись бледного лица, я нашла в себе силы подняться на ноги и отперла замок. Гнетущая тишина пустой квартиры давила на барабанные перепонки, подавляя и без того шаткую решительность. Выключатель в коридоре вновь работал исправно. Словно в насмешку, в спальне горел ночник. Точно пребывая в каком-то болезненном бреду, я приблизилась к холсту, что висел на своём привычном месте будто бы ни в чём не бывало, и вгляделась в рисунок, силясь найти хоть какую-то зацепку, хоть какое-то доказательство тому, что я не сошла с ума… Залитый солнцем луг, яркий маковый цвет, милая незнакомка в шляпе… Все детали были на своих местах. Обычная на первый взгляд картина. Однако внутреннее чутьё, что никогда ещё меня не подводило, буквально кричало об опасности. Я чувствовала, буквально осязала – где-то внутри неё притаилось нечто тёмное и злое, только и ждущее своего часа. И главной его целью была я…

Подавив острое желание бежать из квартиры куда глаза глядят, я набрала Кэрол. Подруга подняла трубку лишь после шестого гудка и сонным голосом изрекла:

– Скай, ты вообще видела, который час?

Я скосила взор на часы – те показывали без четверти семь.

– Извини, Кэр… – произнесла, чувствуя небольшой укол совести. – У меня к тебе один важный вопрос, который я бы рада отложить на потом, но, к сожалению, не могу…

– Надеюсь, он важен ровно настолько, чтобы разбудить меня ни свет ни заря в мой единственный выходной, – беззлобно проворчала девушка.

Я почувствовала, что она сменила гнев на милость, и потому продолжила: – Насчёт той картины, что ты мне подарила… Я хочу узнать, как она попала к тебе.

Мне показалось прошла целая вечность, прежде чем Кэрол ответила.

– Мы же это, кажется, обсудили, Скай, – устало выдохнули на том конце провода. – Зачем?

– Мне важно это знать! – продолжала я стоять на своём, заранее догадываясь, заставить Кэрол раскрыть все карты будет не просто, но и у меня были свои козыри в рукаве. – Я просто влюбилась в необычный стиль художника и теперь очень хочу найти другие его работы, – постаралась придать голосу максимально восторженные нотки. – Ты ведь мне поможешь?

Пауза на том конце телефонной трубки повторилась. И когда я уже начала сомневаться в том, что Кэрол мне ответит, из динамика, наконец, донеслось:

– Я бы рада, Скай… Но, к сожалению, сама не владею этой информацией. Эта картина – случайная находка… Долгое время она пролежала в закрытом грузовом контейнере, адрес которого мы нашли, перебирая архивы.

– Что, прости? – не веря своим ушам, только и смогла выдавить я. – Случайная находка?

– Не знаю, откуда она там взялась, скорее всего кто-то из богачей в своё время завещал её отцу Брюса или его деду-основателю, однако по какой-то причине она так и не была извлечена из хранилища, – тем временем продолжила Кэрол. – Сперва мы хотели выставить её, но так и не смогли определиться с именем художника, ведь на полотне нет совершенно никаких опознавательных знаков, а насколько ты знаешь, ноунеймы у нас под запретом.

Я слушала беззаботную речь Кэрол, которая должна была пролить свет на всю эту мутную историю, однако в моей голове возникали всё новые и новые вопросы. Картину заперли в контейнере от посторонних глаз. Но кто и зачем? Вероятно, потому что она и раньше представляла опасность и скрытую угрозу. Делая такой «щедрый» подарок, подруга даже не догадывалась, какую свинью мне подбрасывает.

Безрадостные мысли то и дело уводили от разговора, а взор вновь и вновь возвращался к злосчастному презенту. Нужно было что-то с этим делать и как можно скорее.

Скомкано попрощавшись с Кэрол, я нажала на кнопку отбоя и достала планшет. Теперь я знала, что следует искать – картины с туманным прошлым, которых боялись, и которые никто и никогда не осмелился бы повесить у себя дома.

Интернет тут же выдал мне внушительный список. Тут был и знаменитый плачущий мальчик, и не менее известное полотно со странными детьми, что были больше похожи на кукол с каменными лицами. Позади них за стеклом можно было разглядеть страшные руки, которые то ли желали унести с собой ребят, то ли пытались выбраться из тьмы. Один лишь взгляд на них вызывал чувство страха, и прошедшийся по спине холодок заставил меня передёрнуть плечами. В самом конце списка значилось: «Каролина на маковом поле», художник не известен. Внутренне холодея от нехорошего предчувствия, я нажала на выделенную строку, и мой взор тут же уткнулся в уже знакомый пейзаж, что висел сейчас в спальне. К несчастью, мои самые страшные опасения оправдались…

Текст ниже повествовал, что девушка, изображённая на полотне, была дочерью известного землевладельца и отличалась весьма скверным характером. Кроме того, ей приписывали выдающиеся способности к ведьмовству. Точно не известно, что послужило поводом, но жители ближайшей деревни вдруг взбунтовались и в одну из ночей пришли к их дому с факелами. В огне не уцелело ничего, однако единственной вещью, которой по непонятной причине не коснулось бушующее пламя, была картина, написанная незадолго до трагедии. Останки юной Каролины так и не нашли, а полотно долгое время пылилось на общем складе, после чего было передано музею. Именно тогда-то и стали происходить необъяснимые вещи. Сотрудники клялись, что стали слышать замогильный шёпот, а ночная смена отказывалась работать из-за того, что верила – ночью картина оживает и нарисованная девушка сходит с холста. Правда это или всего лишь байки людей с богатой фантазией – никто точно не знал. Однако факт оставался фактом – время от времени рисунок на полотне претерпевал пугающие изменения: выражение лица Каролины, направление её взгляда и поза, цвет неба на заднем плане и количество маков, а порой и само расположение объектов.

Решено было избавиться от экспоната, продав на аукционе, и вскоре картина покинула своё временное пристанище, перекочевав в дом к пожилому меценату Гилберту Бёрнсу. Однако ненадолго… На следующее же утро Гилберта нашли мёртвым в собственном кабинете. Мужчина лежал на полу рядом с картиной, на его шее виднелись следы от удушения, а на лице застыла ничем не стираемая гримаса ужаса. Убийцу так и не нашли, а полотно было отдано младшему брату покойного, который вскоре повторил печальную участь своего родственника. Казалось, нет конца и края кровавому следу, что тянулся за этим проклятым полотном, переходящим из рук в руки, из семьи в семью десятки лет, как вдруг всё прекратилось и необъяснимые убийства тут же сошли на нет – картина исчезла.

Много воды утекло с тех пор и уже мало кто помнил о тех жутких, леденящих кровь событиях, но жизненно необходимые мне сейчас сведения каким-то чудом всё же смогли просочиться во всемирную паутину.

Несмотря на бушующие внутри эмоции, я прикрыла глаза, собираясь с мыслями, и постаралась переварить полученную только что информацию.

Просто отнести картину на мусорку было не выходом. Таким образом я рисковала навлечь беду на какого-нибудь бедолагу, что решит забрать её себе. В этой непростой ситуации необходимо было не терять голову и мыслить здраво. Растворить? Порезать ножом? Сжечь? Если потребуется, я была готова испробовать все эти методы.

Среди множества бутылочек, что стройными рядами возвышались на полке в мастерской, я нашла необходимую с растворителем для краски.

Подойдя к холсту, я остановила настороженный взор на лице Каролины. Всё это время меня не покидало ощущение, словно мёртвая нарисованная девушка продолжает следить за каждым моим шагом даже при свете дня. От этого жуткого чувства волоски на теле невольно приподнимались, и хотелось бежать без оглядки, но я запретила себе поддаваться панике.

Стоило едкой жидкости коснуться пластов краски, резкий химический запах тут же ударил по чувствительным рецепторам, и я невольно отшатнулась.

В следующую секунду, готова поклясться, до моего слуха донёсся едва уловимый злобный шёпот: «Что ты делаееееешь? Не смееееей!». Казалось, замогильный голос доносился из самих недр холста. «Не смееееей!» – всё громче и громче шипело и бесновалось нечто, пока я с бешено колотящимся сердцем продолжала щедро поливать картину растворителем. Вонючая жидкость стекала по стене, жестоко портя новые обои, но теперь это было уже не важно.

Почти до конца израсходовав немаленьких размеров флакон и тщетно пытаясь унять дрожь в коленях, я отошла на несколько шагов назад, наблюдая за тем, как медленно устремляются вниз разноцветные струи, как размазывается и смешивается между собой маслянистая краска, а недобрый взгляд Каролины тускнеет, превращаясь в грязную бесформенную кляксу. Будто бы вновь погрузившись в странный сон, что приснился накануне, я видела, как яркий цвет красных маков, оставляя кровавые следы, стекает по стене до самого пола.

Когда жуткий шёпот стих, я, наконец, смогла облегчённо выдохнуть и, не чувствуя ног, опустилась на кровать. В голове в этот момент раненой птицей билась лишь одна мысль: «Неужели у меня получилось?».

Однако призрачная надежда разбилась о скалы, стоило мне вернуться в мастерскую.

Краем глаза заметив неладное, я остановилась, вперив сосредоточенный взгляд в собственный рисунок Манхэттена, а если точнее на одну из его пешеходных дорожек. Я была уверена, абсолютно точно помнила, что не рисовала там никакой рыжеволосой девушки в светлом платье… В следующий миг меня словно окатили ледяной водой. Нарисованная девушка стала медленно и неотвратимо приближаться…

Паника охватила сознание, заставив на короткое мгновение прирасти к месту. Не в силах оторвать взор от столь страшного явления, трясущимися руками я принялась шарить по полкам в поисках ещё одной бутыли растворителя. А когда, наконец, нашла, не сразу смогла снять плотно закрученную крышку.

Как только раствор пролился на холст, стирая очертания домов, машин и людей, всё прекратилось, но меня было уже не остановить… Отбросив всякую жалость, я начала сдирать со стен остальные картины и поливать их из флакона, безвозвратно стирая результаты собственных многолетних трудов и бессонных ночей. Руки дрожали, однако внутри клокотала решительность.

Вскоре испорченные работы из мастерской перекочевали в спальню и заняли место у противоположной стены, рядом с источником всех бед. Взяв с кухни большой острый нож, я села на кровать и стала ждать. Чего? Этого я и сама не знала… Просто необходимо было убедиться, что эта вещь больше никогда ни для кого не станет угрозой.

Наверное, следовало позвонить Кэрол и рассказать всю правду, но существовала большая вероятность, что подруга просто-напросто мне не поверит. Пока что происходящее не укладывалось даже в собственной голове…

Погружённая в тревожные мысли, я не сразу заметила, как быстро на город опустились плотные сумерки, и в окнах домов зажглись огни.

Убаюкивая и усыпляя бдительность, мерно тикали часы в прихожей – всё же лишённая сна ночь давала о себе знать.

Мой уставший мозг почти отключился, когда в спальне вдруг замигал свет. От неожиданности я вскочила с кровати и выронила нож.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – лихорадочно скользя руками по паркету, попыталась выискать утерянное оружие. – Да где же ты?

Паника захлестнула удушливой волной, перекрыв доступ кислорода.

В следующий миг нечеловеческий вой сотряс пространство. Повернув голову, я с ужасом обнаружила, что поверхность полотна натянулась, и в нём отчётливо проступили контуры лица со злобным оскалом. Нечто пыталось выбраться из недр картины.

Нож блеснул в углу, и, ухватившись за прохладную сталь, я с отчаянным криком ринулась к холсту и всадила оружие по самую рукоять. Лицо опалило нестерпимым жаром, и я отступила, отпустив клинок, от которого в разные стороны потянулись ломаные трещины. В мгновение ока они расползлись, открывая путь адскому огню, что бушевал внутри. Буквально в считанные секунды он распространился по всей комнате, преграждая всякий путь к отступлению, а в самом его эпицентре стояла она – Каролина – обожжённая кожа свисала кровавыми ошмётками, обнажая участки потемневших мышц, а от шикарных волос не осталось и следа. Взгляд её тёмных прищуренных глаз остановился на мне, и злобная ухмылка коснулась опалённых губ.

***

Столпившиеся на улице люди, задрав головы, с ужасом смотрели наверх, на окна шестого этажа, откуда валил густой сизый дым, и буквально несколько секунд назад взрывной волной выбило стёкла.

Три пожарные машины подъехали к дому ровно в тот момент, когда огонь готов был уже перекинуться дальше. С бушующим пламенем было покончено в считанные минуты, однако сама квартира сгорела буквально дотла. За одним лишь только исключением – картина. Она валялась среди тлеющих почерневших обломков, целая и невредимая – каким-то чудом огонь её даже не коснулся.

Девушки, изображённые на холсте, были чарующе прекрасны, их стройные силуэты завораживали и приковывали взгляды. Облачённые в светлые лёгкие платья, они ступали по яркому маковому полю, держа в руках шляпки с извивающимися красными лентами. Мягкие закатные лучи касались их идеальной кожи, а ветер развивал распущенные длинные волосы: рыжие, отливающие золотом, и белокурые, струящиеся вниз шёлковым каскадом. Загадочный взгляд из-под полуопущенных ресниц, лёгкая улыбка застывшая на чётко очерченных губах, они словно знали некий секрет… Лишь они одни…