2

Выпустив из рук трубку, я пару минут просидел на постели, ладонью потирая висок: привычка, позаимствованная у отца. Хорошо, что Сара спала - её прямо-таки бесил этот усталый, "старческий" жест. Она вечно старалась меня подбодрить, не позволяла впасть в депрессию, для которой имелось достаточно причин. Таких, как она, одна на миллион - я уверен; и среди её ста с чем-то ежедневных улыбок нет ни одной вымученной или хоть сколько-нибудь неестественной. Я даже немного удивился, поймав себя на том, что улыбаюсь собственным мыслям. Но эти мысли переменились. Зажмурив глаза, я замер на кровати, точно ребёнок, до жути боящийся монстра из шкафа. Впервые за долгие годы кровавый вихрь минувших разочарований, гнева, вины и страха снова заполонил мой рассудок. Съёжившись, объятый внезапным одиночеством и тоской, я открыл глаза и посмотрел на часы - оказалось, не прошло и пяти минут.

С выключенным светом, я бесшумно оделся в холодном дальнем углу спальни. Чтобы не скрипеть дверцами шкафа, мне пришлось даже напялить скомканные джинсы и футболку из корзины с нестиранными вещами. Футболка попахивала потом и бензином.

Удостоверившись, что Сара спит, я на цыпочках прошёл по коридору и, по пути заглянув в детскую, спустился по лестнице. Умывшись и воспользовавшись уборной (не смывая за собой) я на секунду задумался об освежающем эффекте, который оказала бы на меня сейчас чашка кофе, однако решил не суетиться и не терять время. Ключи от машины обнаружились на кухонном столе спустя минуту нервозных поисков. Накинув куртку, я направился в гараж. Между тем, наверху, в спальне, посапывающая Сара перевернулась с боку на бок, а прикроватный будильник показал 5:49.

3

Однажды, когда мы были детьми, Билли спас мне жизнь. Дело было знойным июльским днём; стояло 35 градусов жары, и воздух был неподвижен. До старого моста оставалось не больше 30 метров вниз по течению, сквозь рощицу плакучих ив. Только что я смеялся, дурачился и взбивал вокруг себя воду, а в следующий миг уже панически шарил ладонями по глубокому илистому дну. Всему виной была судорога, та самая, о которой нас неустанно и безрезультатно предупреждали старшие.

Мне запомнился адский звон в ушах, когда Билли вытаскивал меня на берег, и ещё как перед глазами у меня сияла будто бы целая солнечная система. Брат нёс меня в больницу на руках, а отцу пришлось отпрашиваться с работы, чтобы забрать меня домой.

Мне было дико стыдно. Билли тоже пришлась не по нраву этакая роль героя, даже когда старая вдова Флетчер испекла для него именной шоколадный торт с розовой глазурью. На тот момент мне было тринадцать, ему было годом меньше. Опять-таки, всё это дела минувших дней, но сама история получилась настолько захватывающей, что я её нередко пересказывал уже во взрослом возрасте, всякий раз подчёркивая, как давно это случилось. Стоило кому-то сказать: "А у тебя есть брат? Не знал", как я с улыбкой пожимал плечами, тем самым словно извиняясь, что не упоминал об этом раньше, и тут же начинал рассказывать.

Так бывало на вечеринках, праздниках, пикниках и прочих подобных вещах. Какой-нибудь сосед по улице упомянёт невзначай о Билли, и тут же возникает интерес. Как его зовут? Где он живёт? Чем занимается? А почему я раньше молчал? Со временем я начал просто тупо ухмыляться, сразу переходил к истории об утопающем - и тут же сматывал удочки, чтобы не отвечать ни на какие вопросы. "Извините, ребята, мне надо в уборную". Или: "Хм, а это не Фред Мэтьюс там у бассейна? Фред! Погоди, я у тебя хотел спросить...". Всегда срабатывает.

........................................................................................................................................

Несмотря на небольшую разницу в возрасте, Билли выглядел значительно младше меня. Необычайно худой и низенький, он получил от отца прозвище "мальчик из проволоки". Нам было непонятно, почему, а отец пояснял: "Такой же прочный", - и гордо хлопал Билли по спине. Действительно, вопреки своему телосложению, брат был проворен, крепок, и в целом куда более спортивен, чем я. А отсутствие страха и мрачное упрямство делало его лидером в играх - футбол по осени, баскетбол зимой и бейсбол с приходом весны. Я был не слишком ловок, и вечно болтался у него на подхвате. Но нам было весело, и мы не расставались все те три года, что проучились в одной школе.

К слову о бейсболе. Здесь Билли блистал по-настоящему. В десятом классе он играл уже в сборной округа, а в одиннадцатом - в сборной штата. Так что, к моменту получения водительских прав, его все узнавали у нас в городке.

По окончании школы я не стал никуда уезжать и поступил в бизнес-колледж. Между первым и вторым курсом мне удалось устроиться на полставки в видеопрокат, после чего переехал на съёмную квартиру не так далеко от дома. По четвергам я играл в софтбол, по выходным - во флаг-футбол в студенческой команде. Раза три в неделю наведывался домой. Встречался и с девушками, хотя не подолгу и без серьёзных намерений. В целом, после школы в моей жизни мало что изменилось.

Потом уже и Билли закончил учёбу, решив перебраться куда-то на задворки штата, чтобы поступить там в колледж на стипендию бейсболиста. С этого момента начало меняться всё. Сперва его отстранили от занятий за списывание на зачёте по английскому. Потом, спустя несколько месяцев, арестовали на местном рок концерте за хранение марихуаны, причём количество оказалось достаточным, чтобы привлечь Билли за попытку распространения. На суде мы узнали, что это был его второй привод, и что он уже отчислен из колледжа и лишён стипендии.

Билли повезло - он отделался условным сроком. Однако вместо того, чтобы вернуться домой и найти работу - на что так надеялись мать с отцом - он предпочёл остаться ближе к кампусу и подрабатывать в каком-то ресторане. Билли уверял, что хочет помириться с тренером и попробовать заново поступить на следующий год, если получится. Жить он переехал к друзьям, и вроде бы всё было нормально, во всяком случае, насколько мы (и его инспектор) могли судить. Нередко он заглядывал к родителям, а пару раз в месяц заходил и ко мне - правда, в основном, чтобы занять немного денег.

Спокойствие оборвалось одним дождливым воскресеньем, когда родителей поднял ночной звонок из полиции. В нём сообщалось, что сосед по квартире отвёз Билли в госпиталь, найдя его перед дверью жестоко избитым, со сломанными руками, носом и рёбрами. Выяснились подробности. Оказывается, у братца возникли проблемы с азартными играми, в частности с неумением избегать долгов. Теперь он задолжал солидную сумму серьёзным людям, которые таким образом напомнили ему, что внести очередную часть долга нужно было внести ещё вчера.

Билли выписали спустя десять дней. В этот раз родители добились своего без уговоров - он приехал домой, поселившись в своей старой комнате. А через месяц, когда Билли поправился, отец нашёл ему работу на фабрике. Вскоре он познакомился с Синди Лестер, девчонкой с другого конца города. Она была красива и мила, все ещё училась в выпускном классе (ей едва исполнилось 18) и в целом подходила Билли. Синди мечтала стать адвокатом, по вечерам занималась в библиотеке, а на выходных встречалась с Билли в где-нибудь торговом центре или в кино.

Однажды вечером, поздним октябрём, когда листва уже начинала ржаветь, Билли зашёл ко мне в гости, прихватив с собой пиццу и пиво. Мы посмотрели какой-то старый фильм с Клинтом Иствудом и целую ночь проболтали. Про азартные игры, наркотики и визиты в госпиталь никто не упоминал. Наоборот, Билли говорил, что намерен остепениться, начать совместную жизнь с Синди, найти работу получше, или, может быть, поступить в училище - на курсы бухгалтерии и бизнеса, как старший брат. Господи, я едва сумел дождаться утра, чтобы рассказать родителям о его замечательных планах. Я до сих пор помню, как благодарил бога за данный ему второй шанс. Это случилось восемь с лишним лет назад. С тех пор мы Билли не видели.

4

Я неторопливо проезжал через деревянный мост. Включил дальний свет - ни одной машины в поле зрения, только пустая дорога, пролегающая сквозь плотный лесной массив, и ещё декабрьский ледяной ветер в придачу. Притормозив, я задумался. Нет, Хэнк Фостер, ты с ума сошёл. Это безумие. Полное безумие.

Достигнув конца берега и остановив машину у грязной обочины, я ёжился в холодном салоне, считал минуты и поочерёдно вглядывался то в зеркало заднего вида, то в ледяную темноту за окном. Потом включил печку на максимум и погасил фары. На часах было 6:17.

........................................................................................................................................

А ведь это и впрямь безумие - вот так ждать неизвестно чего, в кромешной тьме и жутком холоде. К тому же это рискованно. По телефону Билли говорил с испугом, если не с отчаянием, и про проблемы он сказал прямо. А мне хорошо известно, какого рода проблемы у него бывают. Тогда какого черта я здесь делаю? Разве мне не хватает собственных забот?

Но ведь мог же он измениться! Вдруг он оставил прошлое за решёткой и вышел оттуда новым человеком, с головой на плечах? Ну да, это как если бы Элвис был жив и загорал сейчас где-нибудь на мексиканском пляже. Теперь с меня лился пот. Я чувствовал его на шее, на лице, на руках; ощущал, как он струится из подмышек и стекает по рёбрам. Было одновременно липко, жарко и холодно. Наклонившись, я выключил печку и опустил стекло. Глубоко и медленно вдохнул морозный воздух, ужаливший мои лёгкие и закруживший голову. В тот момент я осознал, что мне ещё никогда не было так страшно.

Сквозь открытое окно мне слышалось, как ветер трещал ветками нагих деревьев, и как река торопливо убегала в темноту за моей спиной. Жарким летом она делалась медленной и мелкой, но зимой, из-за снежных обвалов, её свирепое течение никому не прощало ошибок. Порой, в штормовую погоду, река настолько сильно выходила из берегов, что полиции приходилось загораживать мост и устраивать объезд - паводки могли продолжаться неделями.

Дом, в котором мы росли, и в котором до сих пор живут наши родители, находился совсем недалеко отсюда - всего в пяти минутах езды. Мальчиками мы гуляли здесь почти каждое утро, как и большинство соседских ребят. Брали с собой бутерброды и газировку, прятали всё это в кустах, и весь потом плескались в речке и ныряли с “тарзанки”. Если купаться было холодно - играли в войну в лесу, где строили крепости из камней, грязи и веток. Иной раз ходили ловить сома, карпа или окуня. А порой, в самые удачные дни, когда ливень размывал берега, нам даже удавалось находить индейские наконечники для стрел, застрявшие среди корней прибрежных деревьев. Мы гордо называли эти игры поиском сокровищ и по очереди возглавляли "экспедицию". Что и говорить, на реке было здорово.

Не поэтому ли Билли назначил мне встречу именно здесь? Почувствовал ностальгию, стал сентиментальным? Да нет, вряд ли; многого я от него захотел.

........................................................................................................................................

Как уже было сказано, восемь лет назад Билли пропал. Это случилось вскоре после той ночи, проведённой в разговорах у меня на квартире. Он ничего не сказал, не оставил даже записки, зато обчистил шкаф и стащил восемьдесят долларов из маминого кошелька. Хуже того, в тот день к нам позвонил мистер Лестер, отец его девушки. Он сообщил, что та не появлялась сегодня в школе, и спрашивал, нет ли её с Билли.

На следующее утро отец обо всём проинформировал инспектора. Тот ничем не смог помочь, велев нам ждать, пока брат образумится и сам вернётся. Больше сделать было ничего нельзя, и следующие две недели мы провели в тревожном ожидании, без каких-либо новостей. Однажды в воскресенье, когда родители вернулись из церкви и читали газету на крыльце, в доме раздался телефонный звонок. Это был Билли. Он уверял, что понимает, какую глупость натворил, но Синди была беременна и ужасно боялась отца; и что да, он сволочь, и что им шикарно в Калифорнии, и у них даже есть работа и дом, а вокруг полно друзей, и они с Синди так любят друг друга...

Мать прерывала его слезами и криком. А Синди Лестер вернулась домой спустя полгода. Одна. Оказалось, что в Лос-Анджелесе на неё напали по дороге домой, изнасиловали и избили, из-за чего ей пришлось пролежать три дня в больнице с сильными порезами и ушибами. Там же она потеряла ребёнка. Билли, невзирая на все мольбы, отказался возвращаться вместе с ней, и они расстались.

В течение последующих трёх лет Билли дал о себе знать ровно семь раз по телефону и ещё трижды - в коротких письмах. Почтовые конверты были проштампованы в Калифорнии, Аризоне и Орегоне. Пару раз он просил денег. На четвёртом году позвонила полиция. Билли арестовали в Калифорнии за распространение наркотиков, теперь уже кокаина и героина. Наняв ему достойного адвоката, родители полетели на суд, и увидели, как он был приговорён к семи годам тюрьмы.

Я к нему не поехал. И ни разу не навестил, хотя мать с отцом ездили к нему по два раза в год. Я не поехал, даже когда он сам попросил об этом в письме. Я просто был не в состоянии. Родителям казалось, что я его возненавидел, но это было не так. Чтобы не случилось, он был мне братом, просто теперь он находился на своём месте, а я на своём. У каждого из нас была своя жизнь. Но и до конца простить его я тоже не мог. Только не после всех тех страданий, что он причинил семье. Родители потратили все деньги, заработанные и отложенные на старость; а сколько позора и унижений нам пришлось испытать...

Кто-то постучал костяшками по стеклу, и я так вздрогнул от неожиданности, что стукнулся головой о потолок салона. Снаружи раздался смех, заглушённый ветром, но по-прежнему узнаваемый. Это был Билли. И я не смог не улыбнуться в ответ, когда в окне показалось его ухмыляющееся лицо.