Чудесны старые московские переулки. Короткие, в один-два дома, и длинные, походящие на быстро закончившиеся улицы; извивающиеся, как кудри красотки, и прямые, острым стилетом; умиротворённые раскидистыми деревьями и закованные в бетон и кирпич… Сплетение старинных переулков, незаметно переходящих один в другой, сливающихся с улицами и вытекающих из них уже с другим именем, а то превращающихся в тупички, из которых, кажется, нет никакого выхода… Древний московский центр формирует неповторимый узор прекрасных зданий и таинственных ощущений, которые, кажется, только усиливаются благодаря смешенью совершенно несочетаемых строений, которыми на протяжении ста последних лет разрывали ткань старого города архитектурные психопаты. Двухэтажные торговые домики соседствуют со стеклянными фасадами офисных центров; доходные дома – с уродливым бетоном бездарнейших архитекторов семидесятых годов ХХ столетия, которым следовало бы проектировать всемирную штаб-квартиру Цирка уродов, а не столицу прекрасной страны.

Старые московские переулки чудесны… и таинственны.

И не только по ночам, когда в тенях нечастых фонарей невозможные образы рождаются на каждом шагу и всё вокруг становится иным, но и вечерами, когда кисточка сумрака проходит по Москве первыми мазками, постепенно смывая будничные краски дня с облика Тайного Города. Ещё более древнего и загадочного, чем русская столица. Жизнь в нём кипела и при солнечном свете, однако тени аккуратно вырезали Город из полотна обыденности, и порой получалось так, что разглядеть его истинное лицо можно было даже без «различителя», позволяющего тем, кто не владел магией, видеть сквозь морок…

Разглядеть то, что в действительности происходит в таинственных московских переулках… тупичках… и двориках…

Зачем, к примеру, так долго не уезжает на заслуженный ночной отдых мобильная кофейня «Весёлое утро»? Хотя сегодняшнее утро давным-давно осталось в стрелках часов, а сидящий на раскладном стульчике владелец – или служащий? – подвижного заведения не выглядел особенно весёлым. Это был худощавый черноволосый парень лет двадцати, обыкновенно одетый – джинсы, кроссовки, футболка, – а отсутствие на его лице признаков веселья объяснялось тем, что продавец был полностью поглощён чтением бумажной книги, на суперобложке которой любопытствующие могли с лёгкостью прочитать название: «Как правильно смотреть на мир не открывая глаз?» Читал он внимательно, периодически делая пометки карандашом и крайне редко отвлекаясь на работу – только если подходили новые клиенты. А постоянные знали правила: либо клали в ящик наличные, сами выбирая из неё сдачу, либо скидывали деньги на карточку, после чего брали бумажные стаканчики и нажимали на нужную кнопку. Если судить по количеству постоянных клиентов, кофе черноволосый любитель книг готовил отменный, дополнительным плюсом служил огромный выбор специй, вызывающий не только удивление, но и подозрения у служителей закона, из-за чего мобильную кофейню не реже одного раза в день обнюхивала натасканная на наркотики собака из ближайшего полицейского участка – просто проходя мимо. Собаку продавец знал и всегда угощал печеньем, собака печенье принимала, но обнюхивала специи тщательно. В итоге все оставались довольны.

Незадолго до полуночи поток клиентов изрядно оскудел. Читать тоже стало неуютно, несмотря на то, что парень включил настольную лампу как только стало темнеть, поэтому он отложил книгу, проверил состояние счёта, затем оглядел коробку с деньгами, удовлетворённо хмыкнул, поднялся, потянулся и… улыбнулся проходящей мимо девушке. Худенькой и востроносой, которая медленно шла по переулку, разглядывая дома. По «Весёлому утру» она скользнула равнодушным взглядом, однако задержалась, услышав:

– Последний стаканчик лучшего кофе в городе, красавица! Неужели вы пройдёте мимо?

Проведя весь день за книгой, продавец изрядно заскучал и был не прочь пообщаться. Девушка, в свою очередь, хоть и остановилась, но промолчала, глядя на парня так, словно не понимала, чего он хочет. Или же пыталась понять, хочет ли кофе.

– Существует распространённое заблуждение, что пить кофе следует только по утрам – для бодрости, но поверьте: это полная ерунда. В моём чудесном заведении можно выбрать любую из невероятного количества специй, которые не только придадут вашему кофе новый вкус – либо подчеркнут его собственный, – но позволят взбодриться или расслабиться, немного успокоиться или развеселиться, незаметно и быстро заснуть или оставаться на ногах до утра. Всё зависит от ваших планов на вечер. Вы, кстати, уже решили, где мы будем ужинать?

– Я не голодна, – коротко ответила девушка. После чего медленно подошла к кофейне и попросила: – Чёрный, без сахара, средний стакан.

Чем изрядно воодушевила продавца.

– В таком случае рекомендую посыпать ваш кофе порошком аппетита. Бывает так, что мы сильно устаём за день, или жара, или депрессия, во время которой ничего не хочется, но есть, как вы понимаете, надо. Щепотка этого порошка… – Парень кивнул на баночку с чем-то розоватым. – Не только сделает вкус напитка утончённым, но и напомнит организму, что пора ужинать. А что может быть лучше ужина в моей компании?

– Я не голодна, потому что только что перекусила, – улыбнулась девушка.

– И здесь вам поможет смесь «Лёгкость»…

– Хинус, ты по-прежнему барыжишь дурью собственного приготовления?

– Чтоб вас Спящий к проктологу отправил, – едва слышно пробормотал продавец.

Он не испугался, но было видно, что появление троицы мощных молодых ребят – все они были рыжими, только разных оттенков – парня не обрадовало.

– Вы знаете, что это не дурь, – громко ответил он, не оборачиваясь, и тихо сказал девушке: – Вам лучше уйти.

И услышал совершенно неожиданный ответ:

– Я жду кофе. С «Лёгкостью».

Неожиданный и совершенно спокойный. Услышал, но удивиться ему так, как должен был, не успел – рыжие подошли к кофейне, и их вожак осведомился:

– Что за девчонка?

– Левая, – ответил Хинус.

– Пусть уйдёт.

– Я жду кофе, – ровно повторила востроносая.

– Дерзкая, – сказал второй рыжий.

– Смелая, – не согласился с ним третий.

Они посмотрели на вожака, а вожак неожиданно сказал:

– Мы подождём. – Дав понять, что «дело» у него только к продавцу, а трогать девчонку, которую он решил считать смелой, а не дерзкой, не собирается. Его приятели с решением согласились – молча, а востроносая – нет. И с прежним спокойствием сказала:

– Нет, вы уйдёте. Мы с Хинусом собирались поужинать.

На несколько мгновений вокруг кофейни воцарилась тишина, после чего вожак с улыбкой предложил:

– Поужинаете, когда он выйдет из больницы.

– Нет, сегодня.

Рыжие заулыбались, а второй спросил продавца:

– Так она «левая» или нет?

– Только не надо мне указывать, кому назначать свидания.

– То есть мы не вовремя?

– В общем, да.

Тем временем автомат пискнул, и все посмотрели на готовый кофе.

– Щепотку «Лёгкости», – напомнила девушка.

– Да у тебя не нервы, а стальные канаты, – с уважением произнёс вожак.

– У меня их вообще нет, – ответила востроносая, наблюдая за тем, как Хинус исполняет её просьбу. Руки у парня не дрожали.

– Ну, это ты себе льстишь, конечно, – улыбнулся второй. – Просто они у тебя крепкие.

– Просто вы не знаете того, что знаю я, – улыбнулась девушка. – Вам известны лишь классические формы организмов, да и то не вам, а Хинусу, который зубрил их много лет подряд. Он бы мог вам рассказать, что даже в нынешней версии природы существуют лишённые нервной системы организмы, однако им недоступна высшая деятельность. Но повторюсь: это связано всего лишь с недостатком знаний и отсутствием образцов для исследований. С другой стороны, вам проще и легче предположить, что я уверена в себе и в том, что вы либо сделаете то, о чём я попросила, либо…

– Либо что?

– Откуда ты знаешь, что я учусь на доктора?

– Что это за девчонка?

– И половинку ложечки сахара, пожалуйста.

– Конечно. – Окончательно растерявшийся Хинус положил в стакан сахар и размешал.

– Просто уходи, – попросил вожак и легко прикоснулся к плечу девушки.

Он действительно не хотел ничего плохого, просто чуть усилить давление, чтобы незнакомка поняла, что шутки закончились и ей тут делать нечего. Не хотел. Поэтому и с ним ничего особенно дурного не произошло – вожак просто отлетел на три ярда в сторону и врезался спиной в стену дома.

– Ого!

Это воскликнул Хинус. В принципе, оставшиеся на ногах рыжие тоже могли издать какие-то звуки, но не успели: отбросив главного, востроносая мгновенно повернулась и столкнула их головами. Повернулась, одновременно разведя в стороны руки, схватила парней за головы и врезала друг в друга. Учитывая, что рыжие стояли в паре ярдов друг от друга, а ростом девушка едва дотягивала парням до плеч, как она сумела провернуть этот фокус, было абсолютно непонятно. А заметить Хинус не успел, потому что провернула она его с невероятной скоростью: повернулась – стук голов – повернулась и улыбнулась:

– Это мой кофе?

– Да, – кивнул парень.

– Спасибо. – Она взяла стакан. – Извини, но с ужином не получится.

– Я… я понимаю.

– А тебе, наверное, лучше уехать.

– А они?

– Скоро очнутся, – пожала плечами востроносая. – Рыжие крепкие, да и по башке получать привычные. – Сделала маленький глоток и кивнула: – Очень хороший.

– Спасибо. – Хинус кашлянул. – Кофе это у меня хобби, и чтобы смеси придумывать разные, ну и так, для денег… Я ведь на врача учусь.

– Я видела, что написано в твоей книге.

– На обложке?

– Нет, внутри. – Девушка вновь улыбнулась, неожиданно потянулась, поцеловала Хинуса в щёку и сделала шаг назад. – Пока.

– Кто ты? – выпалил он.

И услышал:

– Ангел.

– Как тебя зовут?

– Крода! – Девушка тихонько рассмеялась и свернула за угол, оставив парня растерянно разглядывать оглушённых рыжих.

Межотраслевая генно-седативная лаборатория

корпускулярных технологий ФПП

Москва, Малый Власьевский переулок

Чудесны старые московские переулки и особенно – в самой глубине своих эклектичных переплетений, прогуливаясь по одному из которых можно полюбоваться зданием, исполненным высоким сталинским стилем, пройти мимо прямоугольника многоквартирного жилого дома и наткнуться на прекрасно сохранившийся особняк XIX века. Пусть старый, но ухоженный, не подвергнутый ни лубочному обновлению, превращающему благородный хлеб в яркие и потому кажущиеся ненастоящими пряники; ни варварской перестройке ради «сохранения исторического фасада», после которого над прекрасным домом вырастает злокачественная опухоль современной башни. Особняк сохранился и продолжал спокойно жить на своём месте в бурную эпоху целенаправленного уничтожения памятников архитектуры, и в этом, возможно, ему помогла принадлежность к странной организации, о чём говорила бронзовая табличка справа от входной двери:

Судя по тому, что особняк не только сохранился, но и не перешёл в собственность какого-нибудь приватизатора, ФПП зорко следила за сохранностью своей лаборатории. Хотя в действительности никакого ФПП никогда не существовало, а сокращение изобретатель таблички – Леонид «Тыжеумер» Клопицкий, просто выдумал, чтобы поставить жирную точку в тексте… Все остальные слова которого он тоже придумал.

Лёня был величайшим артефактором в истории Тайного Города, заслуги которого признавали даже Великие Дома. И даже – эталонным артефактором, поскольку ничего, кроме как изготавливать магические устройства, он делать не умел, зато их создавал виртуозно. И дом свой, постепенно, шаг за шагом, превратил в один гигантский, неимоверно сложный артефакт, в задачу которого входило… всё. Абсолютно всё, начиная от потакания импульсивному хозяину и заканчивая его защитой.

С чем дом однажды не справился…

И в целом полностью соответствовал Тыжеумеру, представляя собой нечто среднее между выставкой новейших достижений в создании артефактов, смешного ярмарочного аттракциона с непредсказуемыми последствиями и ловушками для кроликов.

Лиссет Кумар, юная шаса, первая и последняя ученица Клопицкого, которой дом достался по наследству, не стала в нём ничего менять – просто не нашла в себе сил, – и потому жители Тайного Города вели себя в обители артефактора с привычной осторожностью. Старались ничего не трогать, взглядом ни с чем и ни с кем не встречаться, а кричать – только шёпотом.

– Лисс! – негромко позвал Хинус, приоткрыв входную дверь, но не рискуя входить в большой холл. – Лисс, это я!

– Я! – отозвался дом. – Я! Я?

– Я, – зачем-то уточнил юноша.

– Я, я, я… – подтвердило эхо.

А когда оно растаяло, в доме вновь стало тихо-тихо, словно Хинус и не думал тревожить его своим шёпотом.

– Опять то же самое, – пробормотал юноша, делая маленький шаг вперёд. И замер, услышав, как захлопнулась входная дверь. Хотел выругаться, но не успел, оказавшись в полной темноте, и вместо тихой, но крепкой ругани из него вырвалось тоскливое: – Лисс…

– Свежее мясо! Свежее мясо!

Возбуждённое восклицание заставило Хинуса подпрыгнуть и попытаться прижаться к стене, но в темноте юноша перепутал направление, шагнул не в ту сторону и едва не упал.

– Свежее мясо! – Мимо Хинуса промчалась изрядных размеров крыса в ночном колпаке и распахнутом халате. В левой передней лапе крыса держала фонарь, а в правой металлическую миску с надписью «Mickey Rat», которой и позвякивала, периодически стуча ею о плитку пола. – Свежее мясо!

– Проклятье…

– А что ты хотел – время ужина, – громко сказал кто-то прямо на ухо юноше, заставив его подпрыгнуть повторно.

– Кто здесь?

– О чём ты сейчас подумал?

– Ты что, психотерапевт?

– Нужна кушетка?

– Это безумие какое-то.

– Да, я – психотерапевт.

– Киви, перестань издеваться над моими друзьями!

– Лисс! – взвыл несчастный. – Лисс, пожалуйста, прекрати всё это и спаси меня!

– Хинус, успокойся, ты в моём доме! Здесь тебе ничего не грозит.

– Я бы не был в этом так уверен, – не согласился прежний голос.

– Киви! Кому сказала!

На этот раз в голосе девушки звякнул такой металл, что Киви пришлось подчиниться. Свет неожиданно включился, резанув по глазам, и Хинус обнаружил себя на телефонной тумбочке, нежно прижимающим к груди чучело крупного белого попугая. Впрочем, чучелом юноша считал птицу недолго. Ровно до тех пор, пока попугай не завопил:

– Обнимашки!

После чего Хинус выпустил птицу и выругался, узнав гремевший в темноте голос.

– Скотина.

– Что ты делаешь на тумбочке? – поинтересовалась Лисс.

– И куда ты дел телефон? – поддакнул Киви.

– Телефона там никогда не было.

– Когда-то был, только его во что-то переделали… Не помню во что.

– Хорошо же ты встречаешь друзей, – пробурчал Хинус, спускаясь с тумбочки.

– Надо было предупредить о визите, – вздохнула девушка.

– Я был неподалёку и решил заскочить, угостить тебя кофе.

– Это он только что приехал на уродливой тачке, которая с утра стоит под окнами, – сообщила наглая птица. – И портит вид на город.

– На переулок, – поправила его Лисс.

– Разве это не город?

Девушка махнула рукой, показав, что давно перестала надеяться переспорить попугая, и обратилась к другу:

– Ты купил мне кофе?

– Сам сварил, – гордо ответил Хинус. – У меня ведь своя мобильная кофейня! Забыла?

– Ты не говорил.

– Пару месяцев как.

– Зачем?

– Во-первых, лёгкие карманные деньги. Во-вторых, тренируюсь создавать сухие смеси. У меня экзамен скоро.

Хинус был эрлийцем, то есть потомственным врачевателем, но поскольку его семья, Эрли, так же, как и Шась – семья Лиссет Кумар, были подданными Тёмного Двора, Хинус отличался здоровым прагматизмом: зачем просто так делать смеси, если их можно продавать? То есть проверять результат не на себе и не бесплатно.

– Нет, не наркотики, если ты вдруг подумала, просто разнообразные добавки в кофе.

– Собирается стать крупным поставщиком БАДов, – прокомментировал Киви. – Создаст стартап, устроит шумиху, продастся крупной корпорации и уедет жить на Фиджи.

– Почему на Фиджи? – не понял Хинус.

– А почему нет? – вопросом на вопрос ответила птица. – Все вы только и думаете, как побыстрее свалить на Фиджи.

Несколько мгновений эрлиец смотрел попугаю в глаза, понял, что не пересмотрит, и перевёл взгляд на Лисс:

– Он не кусается? У моего дяди тоже ара, так он из меня однажды кусок мяса вырвал.

– Просто так вырвал? – скрипучим голосом осведомилась птица.

– Просто так, – подтвердил Хинус, не глядя на него.

– Дразнил небось?

– Ну… я маленький был.

– Ты с тех пор мало изменился, – сообщил попугай. – А за дразнилки я бы тебя так заклевал…

– Нет, Киви не кусается. – Лисс выразительно посмотрела на птицу. – Он вообще чучело.

Птица ответила не менее выразительным взглядом и воинственно подняла гребень. Но решила не молчать и осведомилась:

– А где кофе?

Хинус посмотрел на пустые руки и улыбнулся:

– Ну, могу сделать. Я ведь не знал, какой тебе захочется.

– Никакого, – мягко ответила Лисс и взяла юношу за руку. – Пойдём в гостиную.

И устроившись в кресле напротив плюхнувшегося на диван эрлийца, продолжила:

– Я редко пью по вечерам кофе.

– Я могу добавить щепотку одного порошка…

– Обойдёмся без твоих порошков. Просто скажи, зачем приехал?

– И не ври мне тут, – добавил попугай, устраиваясь на вделанной в стену жёрдочке – посадочных мест по дому было рассыпано в достатке.

– Он будет слушать наш разговор? – нахмурился юноша.

– Я могу его выгнать, но он всё равно подслушает.

Хинус посмотрел на Киви, Киви пожал крыльями и принял самый дружелюбный вид из всех ему доступных.

– Ладно, – сдался эрлиец. – Ну… у меня действительно есть пара дел.

– Не стесняйся.

– Первое связано с моим нынешним бизнесом.

– Прости, но я ничего не понимаю ни в смесях, ни в кофейном рынке, – вновь улыбнулась Лиссет.

– Мне нужна другая помощь.

– Какая?

– Дело в том, что я… – Хинус бросил взгляд на попугая, вздохнул, окончательно смирившись с его присутствием, и продолжил: – Дело в том, что есть трое рыжих, которые…

– Достают? – негромко спросила девушка, поняв, что эрлийцу трудно просить о подобной помощи.

– Очень.

– Они из Агемы?

– Нет, просто хулиганы, которые решили, что стало можно.

Созданный Консулом Альянс изменил расстановку сил в Тайном Городе. Навы, основатели Тёмного Двора, под защитой которых эрлийцы, шасы и прочие вассальные семьи чувствовали себя в полной безопасности, заперлись в Цитадели. Они помогали Сопротивлению всем чем могли, но сами штаб-квартиру не покидали из опасения услышать «слово князя» и стать его верным подданным. И в их отсутствии активизировались те, кто по тем или иным причинам принял Альянс – они упрекали вассальные семьи тёмных в «ненужном» сопротивлении, и хулиганы, которые просто пользовались удобным случаем обидеть или оскорбить, зная, что им за это ничего не будет. Хулиганами чаще всего становились глуповатые юнцы.

– И что ты от меня хочешь?

– Артефакт для защиты.

– Боевой?

Просьбу Хинус выдохнул весьма жёстким тоном, а услышав логичный и более чем обоснованный в данной ситуации вопрос, неожиданно стушевался, вернувшись к прежней неуверенности.

– Но они ведь ничего такого не применяют, просто…

– Достают.

– Да.

– Хочешь проучить их в ответ? – медленно спросила девушка.

– Да.

– А ты уверен, что после того, как ты их проучишь, без членовредительства, конечно, они не поднимут ставки? И в следующий раз тебе понадобится боевой артефакт?

– Думаю, я сумею им воспользоваться, – неожиданно ответил Хинус. И Лисс поняла, что сумеет, – после «ночи MG» её друзья стали жёстче. Однако это был не тот ответ, на который она рассчитывала, поэтому девушка задала следующий вопрос:

– А кто из вас сумеет раньше?

И так заставила эрлийца задуматься.

– Напоминаешь, что они лучше подготовлены?

– Они действительно лучше подготовлены.

– Я знаю. – Хинус тяжело вздохнул. – И что мне делать? Терпеть?

– Позови ребят из «Михельсона» и обязательно чуда, – предложила Лисс. – Покажи хулиганам, что ты не один.

– Подраться с ними?

– Нет, поговорить. Подраться – если потребуется, но в первую очередь поговорить. Пусть они увидят, что ты не один. Пусть поймут, насколько отвратительно их поведение.

– Думаешь, сработает? – неуверенно спросил эрлиец.

– Надеюсь, что сработает.

– Или твои дружки им наваляют, – встрял в разговор Киви. – Если хулиганов трое, то позови шестерых.

– Вижу, ты в этом разбираешься, – съязвил Хинус.

Попытался съязвить.

– Я тоже был маленьким, – ответил попугай и разинул клюв в улыбке. В смысле, он просто разинул клюв, но эрлиец был уверен, что птица улыбается.

И вновь посмотрел на девушку:

– Спасибо, Лисс, я подумаю над твоим предложением… Оно кажется правильным.

– Обращайся. – Шаса откинулась на спинку кресла. – Чаю попьём? Или ты уже уезжаешь?

Она догадывалась, что не уезжает, что история о хулиганах нужна была парню для того, чтобы перейти к настоящему разговору, и не ошиблась:

– Я хотел поговорить о «Михельсоне», о том, что там происходит.

– А что там происходит? – ровным голосом поинтересовалась девушка.

– Все затаились и ждут, что будешь делать ты.

– Почему я?

– А кто?

Ну, да, всё верно – она. Точнее, не только она: все ждут, как поведут себя после «ночи MG» и событий на Солянке Лисс и Джира. Бри для участников Сопротивления пока оставалась в тени, а вот шаса и боевая ведьма засветились очень сильно. Джира ярче – она стала настоящим знаменем Сопротивления для всего Тайного Города, открыто бросив вызов Консулу. А Лиссет… Лиссет, так уж получилось, стала неформальным лидером «Михельсона», где собирались молодые противники Альянса. Лисс призывала их к активным действиям, а теперь заперлась в доме и вот уже два дня не кажет нос на улицу.

И дождалась гонца.

От тех, кто ей поверил.

От тех, кто рискнул.

От тех, чьи друзья погибли в «ночи MG».

Они хотели знать, что дальше. А она… она не могла сказать, что сама не знает, что дальше, потому что получила от Консула полное прощение. Одноразовое, но полное, стоившее ей так много, что лучше было бы умереть там, в подземельях Солянки, чем знать, что ради её спасения Дориан пожертвовал собой.

Но получилось так, как получилось: Дориан пожертвовал собой, она получила прощение и теперь… и теперь не высовывается на улицу, потому что слово Консула крепко, но слово прозвучало так: полное прощение за всё, что Лисс совершила до разговора в подземелье. Любое следующее преступление будет жестоко наказано. Вот она и сидит в доме… Не зная, что делать дальше. И пытаясь разобраться, что она сейчас: испугалась и спряталась? Или затаилась? Хочет ли войны или два суровых испытания: «ночь MG» и сражение в подземельях Солянки наглядно продемонстрировали ей хрупкость, а главное – ценность жизни. Не только её собственной, но и жизни друзей, которых она призывала к сопротивлению.

К войне…

И призывала так хорошо, что они, кажется, готовы продолжать и прислали к ней гонца… Конечно, прислали, они ведь не знают про её договорённость с Консулом.

Точнее, про договорённость Дориана, которому Консул почему-то решил сохранить жизнь и предложил сдаться в обмен на полное прощение любимой.

«Дориан…»

– Многие уехали из Города, – продолжал тем временем Хинус. – Ну, в основном те, кто был замешан в убийствах факторов Агемы. Ты ведь слышала, что Консул приказал массово применять при расследовании «поцелуй русалки»?

– Да, слышала.

– Я не имею ничего против того, чтобы целоваться с блондинками, но «поцелуй» гарантированно вскрывает правду…

И нет никакой защиты, ни обычной, ни магической, даже у сверхмощного колдуна: если зелёная ведьма вцепится в твои губы – ты расскажешь всё, что она захочет знать. И расскажешь искренне. А за убийство фактора предусматривалось одно наказание – смерть.

– А что остальные ребята? Те, что остались?

– Консул сказал, что страница «ночь MG» перевёрнута, и не станет преследовать тех, кто просто выражал недовольство появлением Альянса… Как он уточнил: «были обмануты пропагандой»… Ты что, вообще новости не смотрела?

– Прости, нет. Не было желания на это смотреть.

Ответ вызвал понятное удивление:

– Понимаю, но…

Однако Лисс поспешила перебить юношу:

– Вы поверили обещаниям Консула?

– А что нам остаётся? – развёл руками Хинус.

Действительно, что?

Случившееся приказано считать естественным эмоциональным всплеском. Гормоны заиграли, потянули на подвиги, потребовали срочного самовыражения, плюс подключились умелые пропагандисты Тёмного Двора, и всё покатилось снежным комом. Выступление получилось кровавым, утреннее похмелье – тяжёлым, захват участников и непонятные для большинства жителей Тайного Города события в подземельях Солянки – страшными, и все ждали, что будет дальше.

А дальше наступила тишина.

Случившееся приказано считать естественным эмоциональным всплеском.

И все почувствовали облегчение. Не сразу, но почувствовали. И те, кто не был причастен к смерти факторов Внутренней Агемы, этому порадовались. И этот результат был самым важным – они обрадовались тому, что «не потеряли голову». Обрадовались возможности «жить нормальной жизнью».

– Не обидишься, если я спрошу… – Хинус помялся. – Ты что, боишься выходить из дома?

– Мне нужно подумать и решить, что делать дальше.

– Так я и подумал, – кивнул эрлиец. – А что говорит Джира?

– Мы не виделись… и не разговаривали.

– Она тоже спряталась?

Киви щёлкнул клювом и выразительно посмотрел на Лисс. Но девушка и сама знала, что настало время ответить максимально чётко и по делу. И твёрдо ответила:

– Хинус, будем откровенны: наша атака провалилась, Консул показал силу, показал, что не будет колебаться в её применении, но одновременно готов к разумным компромиссам. Он действует очень грамотно. Впрочем, ничего другого от него ждать не приходится: не будь Консул умным, не сумел бы свалить два Великих Дома и запереть в Цитадели третий.

– Что это значит? – растерялся юноша. – Нам нужно отступить? Сдаться?

– Это значит, что к следующему разу нужно тщательно подготовиться, потому что больше он нас прощать не станет.

В этом Лисс была уверена на сто процентов.

– То есть следующий раз будет? – сообразил Хинус. – Мы не сдаёмся?

– Навы по-прежнему сидят в Цитадели. Великий магистр Ордена скрывается. Многие высшие маги покинули Тайный Город и наверняка связались друг с другом, обсуждая дальнейшие шаги. Тайный Город – их дом, Тайный Город – наш дом, и я не сомневаюсь в том, что Консулу будет брошен вызов. Так что да, Хинус, ещё ничего не закончено и следующий раз обязательно будет.

– И ты предлагаешь ждать?

– Я предлагаю не торопиться.

– Ребятам это не понравится.

– Ребятам нужно проявить благоразумие.

– Ты стала говорить, как родители. Раньше ты такой не была.

Да, раньше Лисс говорила совсем иные слова. Но теперь многое поменялось, и сделка с Консулом была лишь одной из причин, по которой девушка заговорила «как родители».

– Меня изменили смерти ребят, – медленно произнесла она, глядя юноше в глаза.

– А нас? А меня?

– На этот вопрос я не могу ответить, Хинус, зато могу сказать, что не предлагаю обо всём забыть. Я предлагаю выдержать паузу.

Попугай важно кивнул головой и поёрзал на жёрдочке.

– Ты знаешь, чем это, скорее всего, закончится, – ответил эрлиец. – Эмоции схлынут, смерти друзей забудутся, ребята вспомнят, что нужно учиться. Или работать. Строить карьеру. В общем, жить. И как-то встраиваться в то, что нас окружает теперь. Мы примем Альянс и успокоимся.

– На это и расчёт.

– Твой?

– Консула.

– А твой? У тебя есть расчёт?

– Свои резоны я тебе высказала: нужно повременить и посмотреть, что будут делать основные игроки – высшие маги, которых Консул изгнал из Города, и поддержать их. Я думаю, они ждут, когда Консул ослабеет или расслабится, решив, что его карта сыграла и он полностью контролирует Город, после чего нанесут удар. Но при этом ты прав: очень трудно сохранить тот запал, который в нас есть. Но если он настоящий, если мы действительно неприемлем Альянс, то он никуда не денется.

– Внутренняя Агема сделает всё, чтобы его уничтожить.

– Они будут использовать и кнут, и пряник: прессовать всех, кого подозревают в нелояльности, и награждать сдавшихся.

– Ты поэтому заперлась в доме?

– Не только… Но и поэтому тоже.

– Ясно… – Юноша помолчал. – Что мне сказать ребятам?

– Скажи, что я обязательно и очень скоро приеду в «Михельсон».

– Правда? – обрадовался Хинус.

– Даю слово.

– Сколько ждать?

– Постараюсь придумать что-то к завтрашнему вечеру.

– Отлично! – Судя по всему, на большее эрлиец не рассчитывал. – Тогда я пойду?

– Не забудь увезти из-под наших окон свою уродливую тачку, – проскрипел Киви.

– Тебя забыл спросить, чучело. – Хинус помялся. – Я смогу выйти без приключений?

– Сможешь, – рассмеялась девушка, поднимаясь с дивана. – Но на всякий случай я тебя провожу…

Киви хмыкнул, но промолчал. И остался на жёрдочке, изо всех сил изображая чучело, а когда Лиссет вернулась в гостиную, негромко, но очень серьёзно произнёс:

– Скоро он перестанет тебе доверять. И все они тоже.

– Я знаю, – ответила девушка. Она прошла мимо дивана, постояла у окна, вид из которого перестала портить «уродливая тачка» Хинуса, повернулась, но посмотрела не на попугая, а на камин. Посмотрела так, словно подумала его разжечь.

– И что ты будешь делать?

– Думать.

– Это понятно. Но я знаю, о чём ты действительно думаешь.

– Ты слишком болтлив.

– Я слишком умён.

Она захотела бросить ему что-нибудь обидное. Или просто – бросить в птицу чем-нибудь нелёгким, чтобы она заткнулась и перестала говорить то, что Лисс не хотела слышать, но яростный порыв исчез так же быстро, как появился. И девушка грустно улыбнулась, признавая правоту Киви. Который, в отличие от Хинуса, знал о происходящем всё. Ну, или почти всё.

– Ты его не спасёшь, – угрюмо произнёс попугай.

– У меня есть шанс, – ответила Лисс, продолжая разглядывать чёрный зев камина.

– Ты его не спасёшь.

– Если я не попытаюсь, то умру от ненависти к себе.

– Время лечит.

Страшная, страшная фраза, означающая, что однажды она перестанет так искренне, так нежно, так яростно, так чувственно любить Дориана. Он умрёт или сделается другим, а время поможет сгладить трагедию в сентиментальное воспоминание.

– Нет… нет, Киви, время убивает, – чуть твёрже произнесла Лиссет. – Если я не попытаюсь помочь Дориану, то приму то, о чём говорил Хинус: ярость уйдёт, сменившись повседневными делами, мир сожмётся до прагматичной молекулы, и однажды я проснусь верной служанкой Консула. Меня даже переделывать не придётся – я стану как все. Приму то, что есть.

– Великие Дома готовятся к битве. Во всяком случае – Тёмный Двор.

– Если они победят – будет ещё хуже.

– Почему? – изумился Киви.

– Потому что Дориан будет сражаться за Консула, и если Великие Дома одержат победу, он или погибнет, или навсегда останется верным Консулу. И мы… и я думаю, что в этом случае мы не сможем быть вместе. Он станет другим.

– Только в одном, – очень тихо уточнил попугай. – В верности Консулу.

– Он станет другим, – едва слышным эхом повторила девушка.

– И тебя всегда будет это угнетать.

Ждала ли она принца на белом коне?

Наверное, в глубине души – да, как все нормальные молодые девушки.

Лиссет знала, что далека от идеала красоты: невысокая, хрупкая, с мальчишеской фигурой, которая вряд ли когда-нибудь обретёт округлую женственность, она была незаметной, но в то же время – очень яркой. Благодаря сверкающему в чёрных глазах огню. Настоящему огню. Умная, весёлая, живая – к Лисс тянулись все, кому посчастливилось её знать, а что касается принца…

Лисс ждала не столько принца, сколько счастья – простого, но такого важного счастья быть с кем-то рядом. Быть любимой. И любить. Ждала. Надеялась. И совсем не ожидала, что её счастье окажется рыжеволосым рыцарем Дорианом Машаром, одним из высших боевых магов Ордена. Колдуном из другого Великого Дома. Временами враждебного, временами дружественного, но всё равно чужого. А смешанные браки в Тайном Городе не приветствовали – и это ещё мягко сказано. Вынужденные скрывать своё существование от господствующих на Земле челов, потомки древних рас больше всего на свете опасались раствориться среди них и растерять магические способности, которые давала им древняя кровь, и шли на любые ухищрения, чтобы сохранить её в чистоте и при этом не выродиться. Врачи и маги старательно работали над этой непростой задачей, и их усилия давали результат. Но при этом требовалось соблюдать довольно жёсткие правила. Никто не мешал молодым рыцарям волочиться за молодыми ведьмами или развлекаться с челами, однако серьёзные отношения и уж тем более рождение детей приветствовались только между соплеменниками. Разумеется, исключения бывали – любовь не знает расовых предрассудков – однако в Тёмном Дворе, обитатели которого славились сплочённостью и крепкой приверженностью древним принципам, их можно было пересчитать по пальцам. И вот, на тебе… Молодая шаса из хорошей, почтенной семьи, и рыжий командор войны. Между ними даже интрижки не должно было возникнуть, а получилась любовь.

Тайная.

Тщательно скрываемая.

Настоящая.

И началась она романтично – на карнавале Тёмного Двора, единственном празднике, который устраивали навы и на который, по традиции, приглашали высоких гостей из других Великих Домов. Тот бал не был для Лисс первым, но стал счастливым. Но об этом она узнала не сразу, хотя… почувствовала. Увидела, как смотрит на неё командор войны, как бережно ведёт её в танце – у них был один танец – и как посмотрел ей в глаза, когда музыка закончилась. И им пришлось расстаться. Дориан больше не подходил, не бросал на неё взгляды, не давал повода для шуток или подозрений, но возвращаясь домой, Лисс поняла, что скоро его увидит. И ещё поняла, что хочет его увидеть.

Очень хочет.

Увидеть его.

Лисс не хранила себя специально. Не потому, что была излишне романтичной и ждала единственного, просто ей не хотелось, чтобы первый раз случился из любопытства или вообще впопыхах, пока не вернулись родители, а в памяти осталось лишь сопение и неумелые движения. Не хотелось говорить: «Да, всё было замечательно», не чувствуя ничего, кроме того, что «это» случилось. И ещё больше не хотелось отвечать на вопрос: «Теперь дашь списать домашку?» Лисс мечтала о большем. О настоящих чувствах. Может, это и называется быть романтичной? С другой стороны, если не чувства, то что? Физиология? Сказать себе: «Это просто секс» и попробовать получить удовольствие в следующий раз?

Лисс так не хотела.

И у неё так не получилось.

Наверное, повезло.

Несмотря на всё, что произошло потом, – повезло. Лисс встретила мужчину, который не просто её заметил…

– Я его люблю, Киви, понимаешь, люблю. Да, можно сказать, что он – первый мужчина в моей жизни и поэтому я – сейчас – отношусь к нему с таким трепетом, и все эти чувства, такие яркие и острые, однажды исчезнут, и я стану относиться к Дору спокойно, а может, даже хладнокровно… Но я в это не верю. Можешь считать, что я ещё ребёнок, что ошибаюсь и в действительности будет именно так, как я сейчас сказала, можешь так считать и это, наверное, будет правдой, но сейчас я верю в то, что Дор мне нужен навсегда. И я чувствую, вижу в его взглядах, в его улыбке, в том, как он говорит и как прикасается ко мне… в его поступках… я вижу, что нужна ему навсегда. Именно я. Ему. Навсегда. Я люблю его таким, какой он есть. Какой он есть сейчас. И я сделаю всё, чтобы оставить его таким, какой он есть сейчас. Оставить для него… и для себя. Да, Киви – для себя. И мне не стыдно в этом признаваться. Я люблю Дориана, я хочу его спасти, чтобы быть с ним, и ради этого я пойду на что угодно.

Лисс наконец-то оторвала взгляд от камина и посмотрела на попугая.

– Мы пойдём, – тихо сказала птица, глядя девушке в глаза. – Куда ты без меня? – И приподнял гребень, увидев её улыбку. – Но что ты собираешься делать?

– А ты не понимаешь? – Лиссет уселась в кресло, и взгляд её стал жёстким. – Я думала, это очевидно.

– Пойдёшь к ним?

– Дориан в плену. Мне некуда больше идти.

– Будешь умолять?

– Мне есть что им предложить.

– Вопрос не в том, что ты предложишь, – проникновенно произнёс попугай. – Вопрос в том, чего они захотят.

Потому что придёт она. И что бы она ни принесла, цену определит Консул.

– Буду надеяться, что они не потребуют больше, чем я могу дать.

– Они потребуют больше, чем ты собираешься дать. Но столько, сколько ты сможешь.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю с кем ты собираешься иметь дело, – ответил Киви. – И знаю, что ты в уязвимом положении. Они не станут тебя подавлять – для этого они слишком умны, но цену назначат высокую.

Это Лисс понимала хорошо. Но ещё лучше она понимала другое:

– У меня нет выхода.

– Поэтому я прошу тебя подумать над тем, как далеко ты собираешься зайти. – Киви наклонил голову вправо. – И подумать сейчас.

– Сейчас я не чувствую ничего, кроме опустошения и злости, – честно ответила девушка. – Мы втроём, я, Бри и Джира, боролись и… и, наверное, продолжим бороться за правое дело, за то, во что верим, за то, что считаем правильным. И я до сих пор считаю это правильным. Но наша борьба… она получилась разной. С разной платой. Я понимаю, что мы молоды, склонны к импульсивным, необдуманным поступкам, но я не понимаю, почему из-за глупости и самонадеянности Бри должен страдать Дориан. Почему я должна его потерять? Почему всё получилось так, как получилось? – Лисс стукнула кулачком по подлокотнику. – Чего молчишь?

– Хочу посоветовать тебе не торопиться что-то предпринимать до тех пор, пока злость на Бри не станет столь яркой, – ответил Киви. – Выбираю время.

Несколько секунд девушка пронзительно смотрела на птицу, а затем холодным и очень обдуманным тоном ответила:

– Не станет.

– Уверена?

– До тех пор, пока что-то не изменится. Я не могу спокойно думать о том, что из-за Бри потеряла любимого. И совсем не могу не думать о том, что может быть сейчас, вот прямо сейчас Консул читает Дориану «слово князя», меняя его суть и превращая в послушную марионетку.

– Сейчас не читает.

– Почему? – удивилась шаса.

– Потому что Консул не знает, что делать с командором Машаром, – объяснил попугай. – Твой друг был слишком яркой и заметной фигурой во Внутренней Агеме, поэтому Консул будет долго думать и просчитывать все возможные варианты выхода из этого скандала. Так что время у тебя есть.

– Да, время есть, но это не важно, потому что рано или поздно Дор услышит «слово князя».

– Скорее всего, – согласился Киви.

– А значит, я должна сделать всё, чтобы выбраться из задницы, в которой оказалась благодаря мерзавке Бри, и спасти моего мужчину.

Творческий коворкинг «Михельсон»

Москва, улица Дубининская

Они действительно ей обрадовались. По-настоящему обрадовались, несмотря на то, что Лисс не появлялась в «Михельсоне» несколько дней. Странных и непонятных дней, часы которых были заполнены слухами, вызывающими сомнения и подозрения. Обрадовались, несмотря на то, что собрались далеко не все: кто-то покинул Тайный Город, кто-то счёл за благо временно не появляться в заведении, считающемся центром молодёжного сопротивления, а кто-то погиб… Они так искренне обрадовались девушке, что Лисс почувствовала себя грязной. И в очередной раз вспомнила слова Схинки… Впрочем, что теперь вспоминать? Сделка заключена.

Она предала тех, кто ей радовался. Кому сейчас улыбалась. Кому смотрела в глаза.

Кого любила…

Предала ради того, кого любила по-настоящему.

– Привет!

– Привет!

– Рад тебя видеть!

– Ты как?

– Хорошо выглядишь!

– Спасибо…

Лисс думала заглянуть на минутку, пообщаться со старыми друзьями и тихо уйти, но Хинус широко оповестил народ о возможном визите девушки, поэтому встреча получилась шумной.

– Как ты?

– Не ранена?

– Они тебя не достали?

– Как тебе мои новые джинсы?

– А у меня теперь кроссовки с правильной аббревиатурой.

«MG».

Они галдели, наперебой о чём-то рассказывали, делились новостями, просили на что-то посмотреть, и у Лисс вдруг появилось ощущение, что не было ни «ночи MG», ни страшных событий в подземельях Солянки. Вообще не было – ни наяву, ни в виде ночного кошмара. Ребята вели себя с тем же запалом и яркой, брызжущей энергетикой, что и раньше. И это было странно. Неожиданно и странно.

И немножко страшно.

«Они совсем не повзрослели? Или им всё равно? Или случившееся и пережитое стало для них просто приключением? Они вообще понимают, что их друзей убили, а они сами уцелели чудом? Что все последние события – это не эпизод компьютерной игры, в которой можно «сохраниться» и вернуться в предыдущее положение в случае неудачного исхода боя? В реальности «сохраниться» невозможно.

Или это защитная реакция: выкинуть из головы всё плохое?

Или они всё понимают, но уже – в отличие от неё – пришли к стадии принятия? Приняли смерти друзей, бегство и предательство, приняли вероятность собственной смерти, приняли – потому что здесь остались только те, кто верит в их дело. И верит, получается, гораздо крепче, чем она – вроде бы их лидер…

– Со мной всё в порядке, – улыбнулась Лисс, не зная, что ещё сказать.

– Это хорошо.

– Мы думали, что ты уедешь.

– Честно говоря, мысль была, – не стала скрывать шаса.

– У всех были такие мысли.

– Особенно в первое утро после «ночи MG».

– О да!

– А кто говорит, что не думал об отъезде – врёт.

– Однозначно врёт!

– Почему не уехала? – громко спросил Антон, чуд-полукровка, специализирующийся на боевой магии.

Неожиданно наступила тишина, в которой очень спокойно прозвучал ответ Лисс:

– Потому что здесь мой дом, Антон, – в Тайном Городе и нигде больше. Я не собираюсь уезжать из дома, не зная, смогу ли я в него вернуться.

Могло показаться, что ответ прозвучал несколько пафосно, однако всё в искреннем порыве шасы показывало, что её слова идут от сердца. И потому, когда девушка замолчала, в зале «Михельсона» ещё несколько секунд царила тишина.

Они верили.

– Однако в нашем доме не всё ладно, – негромко произнёс Антон.

– Однако мы здесь и постараемся что-нибудь придумать, – в тон ему ответила шаса.

Послышались несмелые смешки.

– Тёмный Двор продолжает аттракцион невиданной щедрости, – заметил кто-то.

– Я знаю, – кивнула Лисс. И улыбнулась: – Бесплатные «батарейки» ещё никому не вредили.

Теперь засмеялись все. Даже те, кому «батарейки», то есть сосуды с магической энергией Тёмного Двора, не подходили по генетическому статусу.

Заперевшись в Цитадели, навы сделали ставку на тотальную поддержку всех, кто не принял Альянс и отрицал власть Консула. Если требовались деньги – перечисляли столько, сколько нужно. Машина? Оружие? Документы? Если ты хотел сражаться, то мог рассчитывать на всё. А ещё каждую ночь на улицах Тайного Города появлялись бесплатные «подарки» от Тёмного Двора – готовые артефакты и «батарейки» с магической энергией, прикрытые от заурядных челов элементарным мороком. Энергия, конечно, была только навская, предназначенная для подданных князя, а вот артефактами – как готовыми, так и сделанными с помощью бесплатной энергии – могли пользоваться все жители Тайного Города. И они крепко пригодились ребятам во время «ночи MG».

«Must Go!» – таким был девиз Сопротивления, и эти два слова – или эти две буквы – были не только в их душах, но украшали одежду: футболки, худи, джинсы и даже кроссовки. Поговаривали, что линию модной молодёжной одежды с девизом Сопротивления тоже запустили по приказу Тёмного Двора, но точной информации об этом не было, а сама идея пришлась по душе, и все посетители «Михельсона» щеголяли в одежде бренда.

– Так что же дальше?

– Нужно осмотреться, – твёрдо ответила Лисс и заметила, как помрачнел на этих словах Хинус.

– Не хочешь говорить? – прищурился Антон, которого тоже не обрадовало предложение девушки.

Шаса догадывалась, что разговор получится сложным, и тщательно к нему подготовилась. И сейчас ответила резковато:

– Не хочу тратить энергию впустую.

– Магическую? – уточнил белокурый люд.

– Нашу.

– Что значит впустую?

Девушка продолжала оставаться на ногах, однако жестом попросила друзей присесть, во всяком случае – тех, кто находился совсем рядом. Дождалась, когда вокруг сформировался круг слушателей, и уверенно продолжила:

– Давайте посмотрим, что происходит сейчас, чего мы добились за эти дни. Мы сумели громко заявить о себе, одержали важную победу и показали жителям Тайного Города, а главное – нашим родителям, в общем, всем, кто был готов смириться, – мы показали им, что не принимаем власть Консула и по-настоящему готовы сражаться против неё. Но время решающей битвы ещё не пришло.

– Откуда ты знаешь?

– В «ночь MG» он явно запаниковал!

– Он вывел на улицы едва ли не всех своих сторонников.

– Точно! Мы его напугали!

– Консул вывел на улицы много своих сторонников только потому, что не хотел нас убивать, – громко произнесла Лисс. И в «Михельсоне» вновь установилась тишина. – Ему достаточно было спустить с поводка вампиров – и мы бы с вами здесь не разговаривали. Во всяком случае – со многими из вас.

– Ты его защищаешь?

– Я предлагаю смотреть на происходящее трезво. – Девушка бросила взгляд на Хинуса и с облегчением увидела, что эрлиец не собирается выступать: то ли обдумал всё и согласился с её доводами, то ли решил не мешать.

– А когда произойдёт решающая битва? – поинтересовался Антон.

– Ты поймёшь, – пообещала Лисс.

– Неужели?

– Тёмный Двор не прячется, а накапливает силы, великий магистр Франц де Гир покинул Тайный Город, однако с ним ушли почти все лучшие рыцари, то есть от Ордена Консулу досталось только название. И ещё я не верю, что внутри Зелёного Дома нет тех, кто мечтает уничтожить Альянс. Не волнуйтесь, друзья, битва будет, и я прошу вас вести себя так, чтобы дожить до неё.

– А для чего же случилась «ночь MG»? – спросил кто-то.

– Она случилась, потому что мы не могли больше терпеть, – честно ответила Лисс. – «Ночь MG» стала результатом наших эмоций, мы все это понимаем, но если бы их не было… – Шаса покачала головой. – Кем бы мы были, если бы их не было?

– В любом случае сделанного не воротишь, – обронил Хинус.

Нет, они тоже повзрослели. Всё поняли и именно поэтому – приняли. Прилив энтузиазма, вызванный появлением лидера, сменился обдуманными вопросами, и спокойные, расчётливые ответы Лисс понравились большинству ребят. Разумеется, остались радикалы, которые громко выражали несогласие или же молча качали головами, показывая, что не планируют сдаваться и ждать сложа руки решительной битвы выше их сил. Шаса понимала, что они будут устраивать выходки, и искренне надеялась, что мелкие, вроде граффити «MG» на стенах домов, никак не связаны с насилием. Но радикалов было намного меньше «разумных».

Но, к сожалению, среди них был Хинус, и Лисс не хотела, чтобы он…

– Не натвори глупостей, пожалуйста, – сказала она после окончания «общей» части встречи. Когда они с молодым эрлийцем уселись за отдельным столиком и завели тихий разговор.

– Мама воспитала меня умным.

– Хинус, я серьёзно!

– Я тоже. – Эрлиец упёрся, однако Лисс знала, что имеет на него влияние, и была настроена его использовать.

– Хинус, пожалуйста, не лезь на рожон, – попросила она, заставляя друга смотреть ей в глаза. – Прояви терпение, хотя бы…

– Лисс, я видел, как убили Сергея, – ответил эрлиец. И стало ясно, что он до сих пор переживает смерть друга. Сильно переживает. – Прости, мне трудно быть терпеливым.

– А я не хочу читать твой некролог.

– Ну и не читай, – отрезал юноша. – Не отвлекайся, жди решающей битвы.

– Хинус!

– Прости, Лисс, не сегодня.

Эрлиец улыбнулся девушке, поднялся и направился к барной стойке.

«Вот и поговорили…» – грустно подумала Лисс.

Расставшись с друзьями, Лисс вышла на улицу, прошла вдоль дома, машинально приостановилась у поворота и вздохнула, горько вздохнула, потому что Дориан частенько ждал её здесь, чтобы отвезти домой… или к себе домой. К дверям не подходил и в «Михельсон», разумеется, не заглядывал, но всегда был рядом. И его отсутствие заставляло девушку тосковать.

«Дор…»

А ещё его отсутствие в очередной раз сказало девушке, что она поступает правильно, что сделка с Консулом важна и необходима, потому что любимый должен быть свободен.

«Дор…»

Она бросила ещё один взгляд в переулок и ускорила шаг… Захотела ускорить шаг, потому что в ту же секунду услышала:

– Торопишься?

Фраза прозвучала негромко, но очень уверенно. Лисс резко обернулась и вздрогнула, потому что в первое мгновение ей показалось, что вопрос задал здоровенный мужик, похожий на облачившегося в классический человский костюм гризли. В следующее девушка сообразила, что слышала голос Бри. И лишь на третьей секунде разглядела подругу. Марина стояла в тени своего спутника и выглядела непривычно… тёмной. Настолько тёмной, что даже будь ночное освещение ярче, шаса вряд ли бы её заметила. Волосы стали темнее, то ли покрасилась, то ли из-за того, что Бри гладко зачесалась, собрав их в тугой пучок. Чёрная кожаная куртка, чёрное платье, чёрные чулки и кроссовки. И макияж – тёмный, выстроенный на оттенках чёрного. Но при этом не яркий, броский, а приглушённый.

– Привет.

– Не ожидала?

– Конечно нет.

– Привет. – Однако Марина не подошла к подруге, осталась в тени телохранителя. – В прошлый раз мы расстались не очень хорошо, поэтому я решила встретиться и поговорить.

– Спасибо, – брякнула Лисс, размышляя над тем, как было бы здорово, заявись подруга к ней домой, где шаса чувствовала себя более чем уверенно. А здесь, на улице, да ещё в присутствии массивного голема, атаковать Бри было бы слишком опрометчиво. Даже несмотря на то, что при себе девушка держала изрядную коллекцию артефактов на все случаи жизни.

– Или я не вовремя? – подняла брови Марина.

– Ты неожиданно, – не стала скрывать Лисс. – И немного меня напугала.

– Извини, так получилось.

– Ничего страшного. Я понимаю, что тебе нужно соблюдать осторожность.

– Да, именно так. – Во время разговора Бри сохраняла полную неподвижность, что было абсолютно несвойственно обычно подвижной девушке. – После нашего разговора я ненадолго покинула Тайный Город.

– Куда ездила?

– Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и… и всё как следует обдумать.

Отвечать на вопрос шасы Марина явно не собиралась, однако Лисс не особенно на это рассчитывала, поэтому спокойно приняла новую тему:

– Нам всем пришлось крепко подумать.

– И к чему ты пришла? – заинтересовалась Бри.

– Ты видишь к чему, – улыбнулась в ответ Лисс. – Ты застала меня на выходе из «Михельсона».

– Собираешься продолжать?

– А что ещё остаётся?

– Как ты спаслась? – неожиданно и с некоторой резкостью спросила Бри.

– Что?

– Как ты спаслась? – повторила Марина, чуть усилив напор, и шаса поняла, что подруга заявилась для того, чтобы задать именно этот вопрос. – Я на Солянке не появилась, Джира ушла через Лабиринт, а тебе удалось унести ноги. Ты ведь была в самой гуще. Одна. Без прикрытия.

– Меня прикрыл Дор, – почти ровным голосом ответила Лисс. – Прикрыл, вытащил на поверхность, сделал портал, а сам остался… Прикрывать дальше. – Пауза. – У нас не получилось бы уйти вдвоём.

Несколько мгновений Бри в упор, не отрываясь, смотрела на подругу, после чего тихо, но очень жёстко произнесла:

– Теперь ты меня ненавидишь?

– Ты просто опоздала, – вздохнула Лисс.

– Тогда – опоздала. А теперь задала вопрос.

– Вряд ли это можно назвать ненавистью. Я просто очень зла, потому что из-за твоего опоздания Дориану пришлось остаться.

Никто не знал, как повернулись бы события, успей Марина на Солянку. Предсказать это было невозможно, однако сейчас ничто не могло убедить Лисс в её невиновности. Бри это понимала, поэтому явилась не для того, чтобы оправдаться, а с деловым предложением.

– Я собираюсь вытащить Дориана.

– Как? – изумилась шаса.

– Это моё дело, – хладнокровно ответила Марина. – Я всё тщательно обдумала и уверена, что у меня получится.

В первое мгновение Лисс охватила невероятная радость: «Да!» Да! Пусть получится! Да. Потому что это решит все проблемы, и они…

Они уже договорились. Она заключила сделку, и, если у Бри не получится, Консул… Трудно даже вообразить, что Консул сделает с Дорианом. С другой стороны, почему Консул должен что-то делать с Дорианом? Ведь шаги будет предпринимать Бри, а не она… С третьей… С третьей стороны, Лисс поймала себя на мысли, что сейчас, после просмотра видео и рассказа Схинки, не знает, кого нужно бояться больше: Консула или Марину?

– Я тебя настолько удивила? – протянула Бри, и Лисс сообразила, что молчание затянулось. Подозрительно затянулось, потому что едва прозвучало предложение, она должна была сразу же закричать: «Конечно!» Нужно было срочно объяснить неожиданно возникшую паузу, и шаса отыскала великолепный выход:

– А вдруг Дориана переделали?

И Бри слегка расслабилась.

– А если нет?

– А вдруг ты его вытащишь, а он окажется другим? И предаст нас? – Лисс горько вздохнула. – Что мы тогда будем с ним делать?

И Марина подумала, что не хотела бы убивать предателя на глазах у подруги. Переделают Дориана или нет, но в этом случае в их отношениях точно ничего нельзя будет исправить.

– Чем раньше мы его вытащим, тем выше вероятность, что Дориан всё ещё прежний, – поразмыслив, сказала Бри.

– Если Консул его переделал, то сразу, – ответила шаса.

– Почему?

– А какой смысл ждать? К тому же Консул был очень зол на Дора.

– Зачем тогда его переделывать?

– Чтобы он правильно вёл себя во время процесса и казни. Дориан гордый, не сломается, заставить его вести себя так, как нужно режиссёрам шоу, можно лишь одним способом.

– Думаешь, из его казни устроят шоу?

– Если Консул решит казнить Дора, то да – будет шоу, – убеждённо ответила Лисс. – Дор – слишком заметная фигура, чтобы замолчать и сделать вид, что ничего не было. Точнее, так можно сделать, но это уронит авторитет Консула.

– Понимаю… – Бри помолчала. – Ты уверена, что он ещё жив?

– Нам дали поговорить.

– Ты к ним ходила?!

– А что мне оставалось?

Шаса ответила таким тоном, что Марина устыдилась своей вспышки, проглотила фразу, которую хотела произнести следующей, и очень тихо сказала:

– Понимаю.

– Он жив, но я не знаю, переделали его или нет.

Несколько мгновений в тёмном переулке царила тишина, после чего Бри сказала:

– Я постараюсь помочь.

– Как?

– Доверься мне.

– Я уже доверилась однажды.

– Больше ошибок не будет.

– Хотела бы я иметь твою уверенность.

Девушки вновь молчали, а затем Лисс спросила:

– Есть где ночевать?

Спросила у старой подруги. Тоном старой подруги. Задала абсолютно естественный вопрос.

– Есть, – спокойно ответила Бри. – Не волнуйся. – Помолчала. – И за Дориана не волнуйся.

Улыбнулась и неспешно направилась прочь. Не попрощавшись. Не сказав больше ни слова.

Здоровяк последовал за ней.

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Михаила Певцова

Бри думала, что будет плохо спать.

Возвращаясь в убежище, она периодически вздрагивала, видя… или чувствуя… или кожей ощущая расправу над Идо. Точнее, эксперимент над ним, но эксперимент жестокий, беспощадный, больше похожий на расправу.

Эксперимент удавшийся.

И, наверное, поэтому вздрагивала девушка нечасто: ведь у неё получилось. А Идо просто получил своё. Жестокое, беспощадное, но своё, то, что заслужил, то, о чём молили сотни жертв этого рехнувшегося убийцы. Он прошёл через смерть и невероятные мучения, показал Бри, что она не ошиблась, что удивительное открытие не «одноразовое», не уникальный всплеск, избавивший её от смерти, а именно открытие, которое можно использовать…

Просто: которое можно использовать.

Как именно, Марина ещё не думала. Понимала, что придётся, но пока не думала и, возвращаясь домой, вспоминала лишь детали эксперимента.

И вздрагивала.

Иногда.

В качестве нынешнего московского убежища Бри выбрала квартиру институтской подруги, которая – это девушка знала точно – до конца месяца будет нежиться под тёплым солнцем на берегу южного океана. Квартиру подруге купили родители, сами в ней не появлялись, и Марина решила, что для пары-тройки дней – а больше она задерживаться в Москве не планировала – это идеальный вариант. Девушка тщательно изучила дом, убедилась, что среди его жильцов нет обитателей Тайного Города – такой вывод нетрудно было сделать по отсутствию защитных и сигнальных магических контуров, и только после этого «вселилась» на свободную жилплощадь. Показываться соседям Бри не собиралась, закрыв квартиру «своей» магией, которую не могли почувствовать жители Тайного Города, и была уверена, что это убежище никто не обнаружит.

Бросив переделанного Идо в куче вонючих отходов, Марина отправилась домой, периодически вспоминая не только кровавые подробности эксперимента: как орал горящий на солнце вампир, но и то, как она лихорадочно меняла его гибнущие клетки на чёрное Ничто. На мёртвое, которому она научилась придавать свойства живого.

Или научилась делать его живым?

В книге «Тёмные церемонии» о таких опытах не говорилось ни слова, поэтому осознать свои достижения девушке предстояло самостоятельно.

– Не знаю, во что ты превратился, Идо, мне и самой интересно.

И не менее интересно ей было знать, что будет делать оставшийся на свободе вампир после пробуждения, – это поможет понять, кем Идо осознает себя. Как он поступит и будет ли считать своими прежних соратников и сородичей. Однако этот вопрос не был для девушки главным, скорее развивал эксперимент.

Марина сварила кофе, поскольку понимала, что всё равно не уснёт, уселась на диван и включила телевизор. Не хотела ничего смотреть, просто поняла, что сейчас ей необходим бессмысленный бубнёж – в тишине совсем не думалось. Сделала маленький глоток и улыбнулась чересчур серьёзному телевизионному ведущему, рассказывающему телевизионной пастве телевизионные новости.

«Итак, у меня получилось превратить мёртвое в живое. Случайно или нет – уже неважно. Важно то, что я сумела повторить опыт и теперь обращаю Ничто в Нечто уверенно. По наитию, но уверенно. Я знаю, что и как нужно делать, и у меня получается задуманное. Кажется, пора писать собственный учебник. И назвать его «Дорогой Спящего».

А в следующий миг пришла другая мысль:

«Сможет ли кто-нибудь повторить мою работу если в его руки попадут «Тёмные церемонии»? Нужна ли особая предрасположенность к новым знаниям, наличие особых способностей – по образцу магических – или достаточно лишь ума и дерзости? Ведь если ничего, кроме знания, не нужно, то почему Алтерега не добрался до подобных экспериментов? Почему не стал обращать мёртвое в живое? Или хотя бы не попытался? Алтерега испугался? Но чего? И даже если испугался, то мог бы провести опыт, понаблюдать, описать, но при этом снабдить текст соответствующим предупреждением. А если испугался по-настоящему, если понял, что зашёл слишком далеко, то почему не уничтожил книгу? Или пожалел труд всей своей жизни?»

– Да, всё было именно так.

– Кто здесь?!

К счастью, Бри успела допить кофе и перевернувшаяся чашка не испачкала ни джинсы, ни диван. Что до самой девушки, то она вскрикнула, подпрыгнула от неожиданности, вскочила на ноги и заняла оборонительную стойку, окутавшись лёгким чёрным облаком мёртвого Ничто.

– Кто здесь?

И как сумел подобраться незамеченным? Девушка не ставила магическую защиту, но была уверена, что почувствует вторжение мага любого уровня, и вот – просчиталась. Облако слегка подрагивает, Марина готова к бою, но… с кем?

Кто бы ни явился в её убежище, показываться он не спешил.

– Ты где?

– Обещаешь не убивать?

Голос прозвучал ниоткуда и отовсюду сразу. Девушка крутанулась вокруг оси, вновь никого не увидела, но слегка расслабилась: ей понравилось, что таинственный гость попросил не начинать бой.

– Почему тебя не увидел Джузи?

Только сейчас Марина вспомнила об оставшемся в прихожей големе и решила прояснить его судьбу. Как получилось, что здоровяк не сообщил о прибытии незваного гостя и не явился на помощь?

– Я не хочу, чтобы Джузи меня видел.

– А я?

– Вы меня увидите, но не сразу.

– Потому что могу тебя убить?

– Да.

– А Джузи?

– Нет.

Голос прозвучал искренне, и девушке стало ещё спокойнее. К тому же она поняла, что незнакомец явился для переговоров, и приказала:

– Покажись.

– Я перед вами.

– Чёрт!

Это было единственное, куда Бри не посмотрела, изучая комнату, – на экран телевизора. И теперь на нём вместо серьёзного диктора маячил худенький, востроносый… кто? С равной вероятностью это существо могло оказаться как юношей, так и девушкой. Одет в широкий чёрный худи с капюшоном. Длинные светлые волосы собраны в хвост. Украшений нет, макияжа нет, голос нейтрального тембра… Очень странное существо смотрело на Марину с экрана, но смотрело дружелюбно.

– Ты взломал телевизор? Какое достижение.

– Я почти его взломал.

– С чьей-то помощью?

– Дайте слово, что не убьёте меня. То есть не попытаетесь сразу.

– Обещаю, – поколебавшись, кивнула девушка.

И этого оказалось достаточно.

– Тогда так: я телевизор не взламывал. Мне это не нужно. – Плоское устройство на мгновение окуталось знакомым чёрным облаком, которое мягко скользнуло в угол, завертелось и собралось в то самое существо, которое Бри только что видела на экране. – Меня зовут Крода.

Имя тоже ничего не сказало о гендерной принадлежности существа.

– Оно что-то значит?

– Только одно: вы будете произносить его, обращаясь ко мне. Или вызывая меня, если наша встреча не окажется последней.

– Она может оказаться не последней?

– Как вам будет угодно. – Крода чуть поклонился. – И я надеюсь, что со временем вы станете относиться ко мне дружески.

– Это нужно заслужить.

– Я понимаю.

– Ты знаешь, как меня зовут?

– Да.

– Почему не обращаешься?

– Хотел спросить, какое обращение будет вам угодно.

– Например, «госпожа»? – почти мгновенно произнесла Бри.

Не потому, что ей хотелось, чтобы кто-нибудь называл её госпожой, а чтобы понять, какое положение для Кроды приемлемо.

– Как вам будет угодно. – Существо вновь поклонилось.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно, госпожа.

– Подожди меня так называть.

– Как скажете… госпожа.

«Госпожа…» Марина покатала слово на языке, пытаясь понять, насколько оно ей нравится, и улыбнулась.

– Без сомнений, вам понравится. – Кажется, Крода прочёл её мысли.

– Откуда ты знаешь?

– Всем нравится.

– Кто ты?

– В каком смысле?

– Мужчина или женщина?

– Почему вы спрашиваете?

– Мне интересно.

Крода помолчал, похоже, он не ожидал этого вопроса, после чего ответил, но в его голосе слышалась лёгкая грусть:

– Я не знаю, кто я.

– Теперь мне стало очень интересно, – не стала скрывать Марина. – Почему ты не знаешь?

– Потому что не знаете вы.

Бри вздрогнула. На лице Кроды появилась улыбка.

– Вы начинаете понимать?

– Нет.

– Вы создали меня, госпожа. Но ещё не додумали до конца.

– Я создала только Идо, – очень тихо, одними губами, произнесла Марина. – И не создала – переделала.

– Но сначала вы создали себя…

– Можешь говорить мне «госпожа».

– Сначала вы создали себя, госпожа, – поправился Крода. – Помните то мгновение?

Очень страшное мгновение…

Марина медленно опустилась на диван.

«Обрати живое в неживое. Мёртвое, которым ты управляешь, может стать твоей частью. Вспомни слова, которые ты читала, но не запомнила. Часть тебя уже мертва, Бри, используй это».

В голове шум. Шок проходит и накатывает боль. Пока прорывается яростными всплесками, но вскоре вцепится по-настоящему, и она превратится в визжащее, страдающее мясо… И будет поздно что-то предпринимать… Если цепляться за жизнь, то только сейчас…

«Часть меня мертва, но я – ещё нет. Я жива и могу управлять мёртвым, тем мёртвым, которое было моей частью. Я сумею. Я смогу. Всё, что нужно, – вспомнить правильное слово… Для того чтобы жить, нужно правильное слово… – Бри перекатилась на спину и тяжело задышала. – Слово! Нужно правильное слово!»

– Я помню то мгновение, – тихо произнесла Бри.

И посмотрела на правую руку: она сложилась в кулак с такой силой, что девушка пока не могла её разжать.

– Простите, что напомнил неприятное.

– Неприятное… неподходящее слово, Крода. – Марина посмотрела на упавшую чашку. Ей очень хотелось пить, вообще не хотелось пить, хотелось разбить чашку об стену, аккуратно помыть и вернуть на сушку. Всё одновременно и ничего из этого. Крода не просто напомнил тот эпизод – он заставил его пережить. И не как во сне, а сильнее, жёстче, ярче. – Мне было страшно, однако я должна была через это пройти.

– Хорошо, что вы это понимаете, госпожа, – очень почтительно и с огромным сочувствием ответил Крода.

– Ты говоришь со мной как с ребёнком.

– Поверьте: моя почтительность – догма. И я прошу простить, если вам показалось, что…

– Так ты мальчик или девочка?

– Как вам будет угодно, госпожа.

– Я хочу, чтобы ты был мальчик.

– Как вам будет угодно, госпожа. – Крода помолчал. – Я могу узнать, почему именно так?

– Мне думается, ты будешь стервозной бабой.

Несколько мгновений Крода хлопал глазами, после вздохнул:

– Как вам будет угодно.

– То есть чувство юмора я тебе не привила?

– Я не понимаю…

– Неважно, – оборвала его девушка. – Теперь скажи, для чего я тебя создала?

– Для чего? – удивлённо переспросил Крода.

– В чём причина? У всего на свете есть причина. Я не могла создать тебя просто так. А главное, почему я не помню, как создавала тебя?

Теперь Крода понял вопрос и почтительно сообщил:

– Вы создали меня одновременно с собой.

– Я создала себя? – удивилась Бри.

– Себя – новую, – уточнил Крода. – Себя ту, которая вы сейчас.

– Себя другую…

– Себя новую…

Чтобы не умереть. Чтобы обмануть смерть. Чтобы прожить ещё чуть-чуть… Или очень долго. Марина знала, для чего сделала это с собой. Но оставался вопрос:

– А зачем я тебя создала?

– Вы не хотели, – признался Крода.

– Я знаю, что не хотела, – усмехнулась девушка. И неожиданно задала очень правильный вопрос: – Кто ты?

– Я – ваш ангел, госпожа. Ангел Мертвеца.

– Я не мертва, – твёрдо ответила Бри.

И увидела, что брови ангела чуть приподнялись, и Крода с лёгким удивлением поинтересовался:

– Правда?

Межотраслевая генно-седативная лаборатория

корпускулярных технологий ФПП

Москва, Малый Власьевский переулок

Он утешал себя тем, что ещё не до конца овладел своими новыми способностями, своей силой. Не научился применять её естественно, как раньше применял магию Крови… как всю жизнь применял магию Крови. Его новые способности были в разы мощнее традиционных умений масанов, но их ещё предстояло освоить. И только поэтому он растерялся во время драки со Схинки и его прихвостнями. Растерялся и немного испугался. Именно так Идо утешал себя, испытывая раздражающий, мучительный стыд за неудачное сражение: растерялся и немного испугался.

Он не мог сказать себе – даже себе, – что перепугался настолько, что не контролировал себя. Не понял, что причиняющее дикую боль пламя не способно убить, во всяком случае – сразу, что новая сила сдерживает удары врагов, позволяя перейти в атаку. Ничего не понял, потому что страх накрыл с головой. Страх, который он называл «растерянностью»…

Впрочем, нет – в глубине души Идо понимал, что струсил. Отвергал эту мысль, бежал от неё. Но… но не мог никуда деться от правды. И правда приводила его в неистовство. Он бежал с поля боя, а враги смеялись ему вслед.

Не признавался, но знал, что так было на самом деле. И это знание выбешивало Идо. Хотелось кого-нибудь убить… неважно кого… первого встречного… Хотелось разорвать ему горло и наслаждаться мучениями жертвы, постепенно теряющей жизненную силу… не высушить – к крови Идо стал равнодушен, – а продлить агонию… Хотелось убить, чтобы приглушить раздражение, вызванное пониманием того, что он – трус. Хотелось сорвать зло… Но Идо боялся: вспомнил, с какой лёгкостью Схинки обнаружил его прошлые «проделки», и решил не рисковать.

«Лучше подождать, спокойно выбрать жертву…»

И тут его взгляд упёрся в старый особняк, уютно спрятавшийся в тихом московском переулке. В очень знакомый особняк. Когда-то он принадлежал самому лучшему артефактору Тайного Города, а значит – всей Земли – Лёне Клопицкому по прозвищу Тыжеумер. Который, несмотря на весь свой талант, встречи с Идо не пережил. Дом вампир хотел сжечь, однако не получилось – магическая защита не рухнула со смертью владельца, и подожжённый особняк устоял. И теперь, как вспомнил Идо, в нём поселилась мелкая шасская сучка, которая однажды оскорбила его в «Михельсоне». Или была свидетелем его унижения – детали неважны. Важно то, что шаса не поддерживала тёплые отношения с Консулом, а дом давно раздражал вампира.

«Её убью, а его – сожгу!»

Мысль принесла облегчение – наконец-то он зальёт кровью мерзкое ощущение собственной трусости, и радость – Идо захотелось по-настоящему испытать свои новые возможности, а прекрасно защищённый особняк, в который с опаской входили даже самые сильные маги Тайного Города, показался идеальной мишенью.

– На этот раз сожгу точно, – пообещал масан, нажимая на дверную ручку. И входя внутрь, ничуть не смутился тем, что дверь оказалась незапертой. – Клопицкий! Тьфу… как тебя теперь? Ты, которая вместо Клопицкого! Слышишь меня, сука?

Дом ответил угрожающим молчанием.

– Да как тебя звать-то? – Идо огляделся и ощерился: в этом холле он убил предыдущего хозяина дома. – Иди сюда, не бойся, мразь. Обещаю, что сдохнешь ты быстро и без мучений.

– Ты уверен, что бояться должна я?

Голос пришёл ниоткуда и отовсюду сразу, прозвучал слегка издевательски, но смутить масана у Лисс не получилось – он видел фокусы и получше.

– Точно! Ты – девочка, – припомнил Идо.

– Тебя этот факт успокаивает?

– Что?

– Считаешь, что с девочкой справиться проще?

– Считаю, что перед тем, как сдохнуть, ты получишь удовольствие. Острое, но последнее в твоей никчёмной жизни.

– А свою жизнь ты считаешь важной?

– Давай обсудим этот вопрос, – предложил Идо. – Покажись!

– Когда сочту нужным.

– Трусливая дрянь!

– Трусливый урод.

– А ведь я не хотел тебя мучить. Теперь придётся. – Масан ощерился. – Поправка: наслаждение будет острым, но своеобразным.

И тут он поймал себя на мысли, что нисколько не боится. То есть – абсолютно. Вера в новые силы подавила трусливые мысли, помогла по-настоящему поверить в себя и свою силу.

«Надо же, эта сука всё-таки сделала для меня хоть что-то хорошее. Но её тоже придётся высушить… в смысле – убить!»

Сейчас под «этой сукой» Идо подразумевал Бри, имя которой он до сих пор не вспомнил. Ей масан тоже мечтал отомстить – за пережитые страдания, но её ещё нужно было найти. А эта сука, которая под номером один, находится совсем рядом. И на вампира начало накатывать упоительное ощущение приближающегося убийства.

– Вижу, тебя заводит, – пробормотала Лисс, испытывая странную, никогда ранее не переживаемую смесь чувств: нити отвращения, презрения, неприязни и брезгливости переплелись причудливым полотном, после прикосновения которого хотелось сходить в душ. Или как минимум вымыть руки.

– Очень заводит, – не стал скрывать Идо. – И тебе тоже понравится… может быть.

И замер, услышав новый звук: по лестнице медленно скатывался чёрно-белый футбольный мяч.

– Начинаем игру?

– Ты ведь понимаешь, что на кону?

– Твоя жизнь.

– Тебе придётся сильно постараться, чтобы заполучить этот приз.

– Это не приз, а…

Договорить вампир не успел: мячик ударился о последнюю ступеньку, но вместо того, чтобы свалиться и покатиться по полу, резко взмыл в воздух и пушечным ядром полетел в Идо.

– Дерьмо!

Масан ухитрился уклониться в самый последний момент. К тому же ему помогла новая сила: увидев снаряд, Идо дёрнулся в сторону и одновременно выпустил чёрное облако, в очередной раз став похожим на испуганного осьминога. И именно оно – облако – мягко отклонило мячик с курса, направив в стену. Хотело направить в стену, потому что, поняв, что не попадает в цель, «мяч» раскрылся, оказавшись чёрно-белым броненосцем, извернулся и вцепился Идо в шею.

– Дерьмо!! – Такого вампир точно не ожидал. – Что это за дрянь?!

– Он ядовитый, – хихикнула Лисс.

– Плевать! – Опомнившийся Идо выпустил ещё немного чёрной пыли, ею оторвал от себя броненосца, подбросил в воздух и разорвал на две части. – Видела?!

Броненосец, который вновь стал мячиком, свалился на пол двумя лишившимися воздуха кусками.

– Теперь твоя очередь, сучка.

– Я уже здесь.

– Не вижу! – Идо театрально огляделся и расхохотался. – Не вижу!

Убедившись, что сила его не только действует, но весьма эффективна, вампир почувствовал себя ещё более уверенно. Он направил чёрную ауру на ближайшую дверь и выбил её.

– Неплохо, – оценила Лисс.

– Наслаждайся.

– А что это за техника?

– Узнаешь, когда я до тебя доберусь.

– Интересное заявление.

– Тебе страшно? – Идо прошёл через коридор, оказавшийся за выбитой дверью, и остановился перед потайной лестницей. – Это ты построила на случай бегства или ещё Тыжеумер? Впрочем, он всё равно не успел воспользоваться этой лестницей.

– Это ведь ты его убил, да? – очень тихо спросила шаса.

– Рассказать как?

– Расскажешь. – Идо не видел выражения лица Лисс в это мгновение. На своё счастье не видел, потому что даже новая сила не помогла бы ему не перепугаться до смерти. – Обязательно расскажешь. А потом заплатишь за каждый звук своего рассказа. Кровью заплатишь.

– Вижу, я тебя задел.

– Не без этого.

– А ведь шасы не кровожадные.

– Довели.

– Хорошо… – Масан провёл языком по губам. – Я люблю, когда на эмоциях. Когда яростно.

– Значит, тебе понравится.

– Мы только обещаем друг другу… – разговаривая, Идо не забывал искать наглую девчонку. Он медленно спустился по лестнице в подвал, рассудив, что Лисс, скорее всего, выбрала для размещения безопасной комнаты именно его, вновь оказался в коридоре и двинулся по нему, заглядывая в каждое встреченное помещение.

– Можно вопрос? – почти мягко спросила Лисс.

– Опять о Клопицком?

– Нет, о тебе.

– Наши отношения не будут долгими. Мы не успеем надоесть друг другу и потому нет никакой необходимости узнавать друг друга ближе.

– Прости, мне просто интересно: что ты делаешь на моём чердаке?

– На твоём где? – растерялся Идо.

– На моём чердаке, милый, – тихонько рассмеялась Лисс. – Ты уже четыре с четвертью минуты рыскаешь по нему.

– В подвале.

– Тебе так кажется.

– Что?

Картинка перед глазами затрепыхалась, словно по экрану телевизора пошли помехи, а когда масану удалось привести зрение в порядок, он обнаружил себя в невысокой пыльной комнате с наклонными стенами. Стропила, слуховые окна и позабытый хлам, покрытый толстым слоем пыли, не оставляли сомнений в том, что наглая девчонка не лгала.

– Твою мать!

– Вижу, мне удалось произвести на тебя впечатление.

– Ты врёшь!

Молчание.

– Не пудри мне мозги!

– Милый, я пудрю их тебе с того мгновения, как ты надавил на ручку входной двери. Потому что никак иначе с тобой, тварью переделанной, не справиться.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– Для меня – хорошо, для тебя – плохо, – протянула Лисс. И неожиданно приказала: – Стоять!

Вампир замер. Но не смолчал:

– Что?!

– Не хочу, чтобы ты слишком долго топтался на чердаке – это меня раздражает.

И страх вернулся. Дикий, ошеломительно сильный страх, навалившийся одновременно с выполненным приказом «Стоять!». Идо понял, что в его невероятной силе больше нет никакой… силы. Он проиграл.

– Повернись к лестнице и спускайся по ней вниз. Нам нужно кое-что сделать, Идо. – Шаса помолчала, а потом очень грустно повторила: – Довели…

А находящийся под ментальным контролем вампир послушно направился к лестнице.

– Уфффф! – Лисс вытерла пот – совсем не театральным движением, и посмотрела на попугая: – Что за тварью он стал?

– Он всегда ею был.

– Не время острить, – буркнула девушка. – Ты понял, что я имею в виду.

– Я видел то же самое, что и ты. – Киви склонил голову вправо.

– А что за облако он из себя выпускает?

– Понятия не имею.

– Чёртов монстр.

– Но совершенно понятно, что над ним поработала Бри, – закончила птица.

– Я понимаю. – Лисс выдержала короткую паузу. – Спасибо, что посоветовал использовать ментальные заклинания.

– В прямом бою у тебя не было шансов.

– Почему?

– Потому что мы не знаем, как его прикончить. Ты ведь сама сказала, что «чёрная пыль» не поддаётся классической магии. А в нём этой пыли как в хорошем пылесосе.

– И ты не знаешь? – Лисс понимала, что только начинает путь в мир большой магии, а вот Киви, судя по всему, в ней давно как рыба в воде… или как птица в воздухе… в общем, поднабрался у Тыжеумера ума и многое видел за свою долгую жизнь. И если для Киви чёрное облако тоже стало сюрпризом – это плохой знак.

– Я сначала решил, что это голем, сделанный по образцу и подобию Идо.

– Почему?

Несколько мгновений птица смотрела девушке в глаза, поочерёдно наклоняя голову то влево, то вправо, после чего поинтересовалась:

– Ты серьёзно?

– А что не так?

– Ты видела, как он пришёл?

– Мы вместе за ним наблюдали.

Дом оберегал хозяйку как мог и немедленно подал знак, заметив неподалёку Идо. Лисс и Киви решили проследить за идущим по улице масаном – от Идо всего можно было ожидать, и не ошиблись: вампир явился к ним.

– Ничего не смутило?

– Что меня должно было смутить?

– Сколько времени?

– Перестань говорить загадками.

– У меня нет руки, чтобы носить часы, и нет кармана для смартфона. Но я уверен, что сейчас день…

– Вот хреновина! – не сдержалась девушка, наконец-то сообразив, что имеет в виду попугай.

– Именно, внимательная моя.

– Заткнись.

– Спасибо, что считаешь меня настолько умнее себя.

– Как же ты мне надоел!

Птица гордо вздыбила гребень, помолчала, глядя на шасу сверху вниз, и небрежно ответила:

– Взаимно.

Некоторое время в лаборатории царила тишина, после чего девушка задумчиво протянула:

– Почему Идо не сгорел?

– Отличный вопрос, Лисс, – одобрил Киви. – Наверное, это как-то связано с чёрным облаком, которое наш кровососущий приятель выпускает из себя как напуганный скунс.

– Осьминог.

– Не принципиально.

– И что мы будем с ним делать?

– Я существо не кровожадное, но предлагаю как можно скорее его прикончить. – Попугай щёлкнул клювом. – Однако учитывая, что нам пока неизвестна эффективная методика данной процедуры, я советую изучить Идо.

– Как изучить? – зачем-то переспросила шаса.

– Как анализ кала, Лисс: под микроскопом. И когда мы узнаем, как можно быстро ликвидировать тех, в ком полным-полно «чёрной пыли», ты сможешь на равных говорить со своей подругой.

Сознание возвращалось медленно, а память – ещё медленнее. Идо с трудом фокусировал взгляд и прилагал огромные усилия, чтобы осознать себя. Больше всего его состояние походило на жуткое похмелье. Но что вчера было? Он пил? А если пил, то с кем? Вчера – это когда? Откуда такая глупая мысль? А что было вчера? Он пил? А если пил, то с кем?

«Я уже думал об этом».

Мысли ходили по кругу, как часто бывает с похмелья, однако никаких других признаков Идо не чувствовал: голова не болела, не была тяжёлой, никакой сухости во рту, ни единого признака слабости.

Только с памятью проблемы.

«Мы с ребятами встретились ночью… смеялись… А дальше… Поехали в клуб? Нет… Избили рыцаря… хотели высушить придурка, но появилось то существо…»

То кошмарное существо, улыбка которого до сих пор заставляла вампира дрожать от страха.

Что было потом, он не помнил.

«А потом я высушил ту суку в подъезде… Нет, сначала того урода, который облил меня помоями…»

Затем он понял, что солнце стало для него безвредным… Нет, об этом он узнал вначале. А потом напал на Схинки и бежал из штаб-квартиры Агемы…

«Что я натворил?»

– Очнулся?

Идо помолчал несколько секунд, но потом не стал отрицать очевидное:

– Да.

Повернулся и посмотрел на вошедшую в комнату женщину… девушку. Хрупкую черноволосую девушку, одетую в голубой медицинский комбинезон и кроссовки. В руках она держала планшет.

Лисс… Мерзкая маленькая шаса Лисс. Наследница Тыжеумера.

Она уселась на стул, некоторое время смотрела на лежащего на медицинской кушетке масана – полностью обнажённого и стянутого ремнями, – после чего равнодушно сказала:

– Мы действительно в этой комнате, а ты действительно лежишь передо мной именно в таком виде. Я уверена, что ты смог бы освободиться, но «заговор Слуа» не позволяет тебе использовать новую силу. Сейчас ты просто о ней не знаешь.

«О чём она говорит?!»

Идо дёрнулся, но понял, что связан крепко, возможно, с применением магии. Не вырваться.

– Я почитала о твоих похождениях… – Девушка заглянула в планшет. – Ты у нас настоящая звезда, Идо.

– Мировая?

– Пока – Тайного Города, и честно говоря, не уверена, что у тебя получится прославиться на всю планету, милый. – Лисс улыбнулась. – Тут написано, что ты лично убил четверых протестующих во время «ночи MG», приказал убить не менее десяти, высушил какую-то женщину чуть ли не на глазах у консьержа и разгромил морг.

– Это я называю неудачным днём, – вздохнул Идо.

– Нет, милый, это ты просто резвился… как привык. А неудачный день у тебя только начинается. – Шаса помолчала. – Кстати, за твою голову Внутренняя Агема обещает десять миллионов.

– Продашь?

– Конечно же нет. Мне важно провести время с тобой. – Судя по всему, планшет Лиссет был подключён не только к новостям «Тиградком», но и к магическому оборудованию комнаты: она начала работать, и к Идо со всех сторон потянулись щупальца от странных приспособлений, на которые он поначалу не обратил внимания. – Буду тебя исследовать.

– Я помню, что обещал тебя наказать, – выдохнул масан, глядя на то, как в его тело впиваются иглы. Не иглы, а иглы.

– Но не получилось, – безразлично отозвалась шаса.

– Можем попробовать снова.

– Попробуй.

– Разрешаешь?

– Мне интересно.

– Что именно?

– Достаточно ли надёжно я тебя контролирую.

– А если выяснится, что недостаточно?

– В этом случае ты сможешь удовлетворить свои самые тёмные желания.

– В таком случае давай попробуем!

– Давай!

К этому моменту Идо вспомнил всё, что с ним случилось, вспомнил новые способности и не стал терять время даром: фраза ещё висела в воздухе, а он уже направил чёрную ауру на ближайшую стену и надавил, ощущая, как мельчайшая пыль проникает в старую кладку, в кирпичи и раствор, и начинает взламывать её изнутри. На гладкой, аккуратно оштукатуренной стене появляются первые трещины. Сначала тонкие, едва заметные, больше похожие на паутину, появившуюся у нерадивой хозяйки, но постепенно они становятся толще, глубже…

А вот лёгкий женский смешок в это мгновение был совершенно неуместен.

– Что? – рявкнул вампир.

– Как ты себя чувствуешь?

– Что? – в этом вопросе злобы оказалось намного меньше.

– Как ты себя чувствуешь, не понимая, действительно ли ты используешь свою колоссальную силу или тебе это кажется?

– Тварь!

– И это говорит вампир?

– Что ты делаешь?

– Я ведь рассказывала: завладела твоей головой. Кстати, это было несложно.

– Ты не маг!

– У меня случайно оказался под рукой нужный артефакт.

Идо взвыл и посмотрел на стену. На гладкую стену, без каких-либо повреждений. Посмотрел и с ненавистью прошипел:

– Однажды я вырвусь.

– Нет, Идо, однажды я сочту, что узнала всё, что мне нужно, и убью тебя, – жёстко произнесла Лисс. – А теперь скажи, почему ты не боишься солнца?

Молчание.

– Ты знаком с моей подругой Бри?

Межотраслевая генно-седативная лаборатория

корпускулярных технологий ФПП

Москва, Малый Власьевский переулок

– Нет, невозможно. – Лисс захлопнула ноутбук. Резко, раздражённо. И посмотрела на Киви. – Невозможно.

То ли опыта и знаний не хватает, то ли созданная Мариной магия действительно уникально равнодушна к воздействию классической энергии, но совладать с «чёрной пылью», даже со связями, которые объединяли мельчайшие частицы в единое целое, у девушки не получалось.

А обратиться за помощью было не к кому.

– Дерьмо, – с чувством произнесла шаса и с ненавистью посмотрела на стоящего в «вампирской камере» монстра.

Заполучив на голову обруч с «заговором Слуа» третьего уровня, Гразон мгновенно растерял всю свою агрессию, превратившись в добродушное и послушное чудовище. Он безропотно шагнул за девушкой в портал, позволил завести себя в камеру, встал в её центре и принялся разглядывать руки. Судя по всему, никакие другие развлечения ему не требовались.

– Животное!

– Зато мы знаем, что «заговор Слуа» вполне эффективен против мозгов из «чёрной пыли».

– Или «заговор» просто заглушил придурка.

– Неважно. Главное, что он послушен и неагрессивен.

– Главное, что я не могу придумать, как его убить! – выкрикнула девушка. – Такое впечатление, что тварь бессмертна!

– Рано или поздно у тебя получится, – обронил Киви. – Ты умная.

– Нужно рано, – резанула Лисс. – Как можно раньше.

– Из-за Дориана?

Она вздрогнула, услышав имя любимого, но ответила ровно. Хоть и не сразу.

– Теперь не только из-за него.

– Теперь?

– Бри не позвонила.

– А… – Попугай выпрямил и снова сложил гребень, щёлкнул клювом и склонил голову влево. – Думаешь, она поняла, кто её навестил?

– Голем рассказал.

– Почему ты его не убила?

– Потому что хотела показать Бри, что случившееся – случайность. И я не сомневаюсь, что Джузи подробно рассказал в точности так, как всё было на самом деле – врать он не умеет.

– Не нужно было забирать ублюдка, – обронил Киви, кивая на Гразона. – В этом случае всё выглядело бы абсолютно прозрачно: ты пришла к подруге поговорить и помириться. Уселась ждать. Но не совладала с любопытством и заглянула в запретную комнату – ну, да, женщины такие, тоже ненаказуемо. В комнате ты наткнулась на одержимого насилием монстра, уверен, Бри знает, какую тварь слепила, ввязалась в драку и сбежала. Тебе не в чем себя упрекнуть. Марине не в чем тебя упрекнуть. Отношения остаются прежними. Но тот факт, что ты забрала тварь…

– Голем не видел, как я забираю тварь, – напомнила Лисс. – Ты накинул на зверя обруч после того, как он вырубил Джузи. Соответственно, Бри могла предположить, что ублюдок бросился за нами…

– И не вышел из портала, – вдруг сказал попугай.

– Что?

– Что? В смысле: что «что»?

– Что ты только что сказал? – уточнила Лиссет.

– Э-эээ… – Киви хлопнул крыльями и повторил: – И не вышел из портала.

– Да.

– Я знаю, что да. Какой в этом смысл?

– В том, что знаешь ты, никакого. А вот в том, что я услышала, смысл есть. – Девушка вновь раскрыла ноутбук. – Что представляет из себя портал?

– С научной точки зрения, портал – это тоннель, соединяющий две выбранные точки пространства, – менторским тоном ответил Киви. – А что?

– Как соединяет?

– Вы это не изучали?

– Изучали, – хихикнула Лисс. – И я помню, что, если в точке формирования портала появляется объект, он разрушается. Поэтому в отсутствии маяка заклинание следует снабжать дополнительным разведывательным арканом, который выполняет роль головки самонаведения.

– Садись – пять, – среагировал Киви, хлопая крыльями.

– Ты правда до сих пор не понял, что я имею в виду?

Несколько секунд попугай вертел головой, физически помогая уму работать активнее, а затем сообразил:

– Портал разрывает любые действующие в пространстве связи, даже самые крепкие.

– Именно, – подтвердила девушка, не отрывая взгляд от монитора.

– Но как применить это знание? Если ты внесёшь этого придурка в портал, он просто окажется в портале. Выйдет из него в положенной точке, отряхнётся, вернётся и надаёт тебе по щщам.

– Почему мне, а не тебе?

– Ты всё это придумала, тебе и отвечать.

– Справедливо, – улыбнулась девушка.

– Нужна другая идея.

– Зачем другая, если мы ещё эту не опробовали? – удивилась Лисс.

– И как ты хочешь её опробовать?

– Сначала нужно её додумать.

– А есть ли смысл?

– В том, чтобы подумать, всегда есть смысл, – хмыкнула шаса. – Понимаю, что для тебя подобное замечание в диковинку, так что просто поверь на слово.

– Не забывай благодаря кому этот бугай смирно стоит в камере, а не разносит здесь всё на части.

– Не обижайся.

– И в мыслях не было. – Киви на мгновение замер в позе страдающей птицы, после чего весь обратился в слух, потому что Лисс оторвалась от ноутбука и принялась рассказывать:

– Смотри, как это может выглядеть. – Девушка взяла недопитую банку с газировкой, поставила её в центр рабочего стола и положила сверху брелок, изображающий артефакт портала. – Мы запускаем принудительный портал стандартного объёма. Наводим его вертикально вверх, ну, например, на пару миль…

– Надеешься, что этот кабан разобьётся при падении?

– Во-первых, в чертах его морды я угадываю быка, а не свинью, – мягко ответила девушка. – Во-вторых, ты как обычно не дослушал.

– Я просто быстро думаю.

– Быстро и неправильно.

– Это ты так считаешь.

– Когда у тебя получается думать правильно, я это признаю.

Киви щёлкнул клювом, склонил голову, помолчал и кивнул, показывая, что готов слушать дальше.

– Так вот, клиент благополучно летит вверх, как на скоростном лифте, но приблизительно посередине полёта, допустим, в миле над поверхностью, тот же артефакт запускает искажающее заклинание, которое разрывает портал в клочья.

– И то, что внутри, – продолжил попугай.

– И то, что внутри, – согласилась Лисс.

Несколько мгновений они обдумывали идею, после чего Киви медленно произнёс:

– Допустим, его действительно разорвёт. Но где гарантия, что пыль не опустится нам на голову и вновь не соберётся в тело?

– Я искренне надеюсь, что мы имеем дело с мёртвым, а не с фантастическим, – вздохнула шаса. – В основе этой твари лежит «чёрная пыль», но она структурирована в форму жизни, а любая жизнь, даже такая странная, как эта, подчиняется общим законам. Возможно, «чёрная пыль» действительно способна вновь собраться в кучку и сформировать это существо, но я надеюсь, что для процедуры потребуется большое количество энергии, которой у неё, в силу понятных причин, не будет.

– Разумно. – Киви взлетел с жёрдочки, на некоторое время завис напротив прозрачной стены, разглядывая неподвижное существо, затем вернулся и спросил: – Между частицами «пыли» сильные связи?

– Очень.

– В таком случае советую использовать трансконтинентальный портал – он намного мощнее. И ломать его милях в пяти-шести, не ближе.

– Можно и так. – Лисс задумчиво посмотрела на банку. – А как мы узнаем, сработало или нет?

– Только по тому, вернётся ли этот кабан к нам на разборку или нет.

– Он бычара.

– Всё равно кабан. И кажется живучим. И поэтому не будем ждать возвращения, а устроим эксперимент, чтобы убедиться, что идея работает.

Киви хлопнул крыльями и отлетел в дальний угол.

– Не поможет, – улыбнулась девушка. – Проверять будешь ты…

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь

Москва, Ленинградский проспект

Все Великие Дома традиционно превращали свои штаб-квартиры в неприступные крепости, выстраивая многоуровневые линии защиты: как магической, так и обыкновенной, в соответствии с самыми современными требованиями к системам безопасности. Того требовала не только застарелая паранойя, натянутые отношения с соседями, но и здравый смысл: в штаб-квартирах Великих Домов находились Источники магической энергии. А они, в свою очередь, являлись не только главнейшими сокровищами трёх древних рас, дающими им возможность широко использовать магию, но и весьма опасными артефактами – малейшая ошибка в работе с колоссальными потоками грозила разрушительными последствиями, могла стереть с лица земли не только Тайный Город, но даже целый континент. Поэтому защита оберегала не только обитателей штаб-квартир от возможных атак, но и окружающих – и весь мир! – от последствий возможных проблем с Источниками.

Крепости Великие Дома возводили мощные, и Зелёный Дом, и Замок считались эталонами фортификационных сооружений с магической компонентой, однако только в штаб-квартиру Тёмного Двора никогда не прорывались штурмующие группы, даже на стены не взбирались, и потому называлась она Цитаделью.

И о ней слагали легенды.

И не только о неприступности крепости: штаб-квартиру навов атаковали и в лоб, и исподтишка, пытались штурмовать с воздуха, а однажды и вовсе рискнули подобраться через контролируемый осами Лабиринт… В результате того штурма крысы обитателей подземелья надолго оказались обеспечены пропитанием. Но не меньше, а может, даже больше историй рассказывали, а точнее – сочиняли, о том, что происходит за толстыми стенами тёмной крепости. Скверный характер навов и богатое прошлое, многие эпизоды которого могли вызвать оторопь даже у големов, привели к тому, что среди жителей Тайного Города отсутствовали желающие проникнуть в Цитадель с какой-нибудь банальной целью, вроде похищения части несметных сокровищ Тёмного Двора. Да и вообще: было очень мало желающих оказаться в Цитадели, кроме как по официальному приглашению на торжественный приём с обязательными гарантиями безопасности, что здорово облегчало навам задачу по охране штаб-квартиры.

Но справедливости ради следует отметить, что многие внутренние помещения Цитадели действительно могли показаться излишне мрачными… Нет, справедливости ради следует отметить, что некоторые внутренние помещения Цитадели могли показаться нормальными, а все остальные – в полном соответствии со вкусами и желанием навов – производили на посетителей гнетущее впечатление. Но наиболее тёмным – сотканным из самой Тьмы – местом штаб-квартиры навов был кабинет князя. Гигантский или очень маленький – Тьма скрывала его истинные размеры; находящийся то ли в Цитадели, то ли в её тёмном отражении; предназначенный то ли для управления, то ли для медитации. В кабинете князя порой потряхивало даже навов, включая Советников, но только не Сантьягу. Комиссар входил в кабинет владыки Тёмного Двора без трепета, однако сегодня не смог в очередной раз продемонстрировать привычное спокойствие – он говорил с князем удалённо.

– Я отправил голема в Московскую обитель и попросил провести самое тщательное исследование.

– Эрлийцы поделятся результатами с Консулом? – Новый титул старого врага позволил лидеру навов не называть его ни первым князем, ни по имени – Яргой. И то, и другое ему было противно.

– Поделятся, – подтвердил Сантьяга. И уточнил: – По моему распоряжению.

Несколько мгновений владыка Тёмного Двора молчал, обдумывая услышанное, после чего каркнул:

– Тебе виднее. – И тут же распорядился: – Докладывай.

И откинулся на прямую спинку высокого деревянного кресла, очень простого и не очень удобного на вид. Князь кутался в чёрный плащ с низко надвинутым капюшоном, казавшимся продолжением окружающей его Тьмы, и потому его силуэт едва угадывался на экране смартфона Сантьяги. Впрочем, то же самое происходило и когда комиссар стоял в шаге от владыки.

– Принципиально новая ткань.

– Принципиально новая или принципиально старая? – прежним, каркающим, голосом уточнил князь.

– Эрлийцы с подобным не сталкивались.

– Это не значит, что ткань новая. Возможно, хорошо забытая старая.

Владыка Нави оставался неподвижен, однако голос выдавал его крайнюю заинтересованность в докладе. Необычную заинтересованность – как правило, князь выслушивал сообщения комиссара намного хладнокровнее.

– Эрлийцы подняли все свои записи, я попросил проверить в архивах Тёмного Двора, но мы нигде не обнаружили ни одного упоминания ни о самой ткани, ни о возможности её существования.

– Потому что та книга была уничтожена.

– Что?

– Что лежит в основе ткани? – поинтересовался князь, пропустив вопрос Сантьяги мимо… Тьмы.

– Мёртвое.

– Каким-то образом ставшее живым?

– Совершенно верно, – подтвердил комиссар. – И эрлийцы не понимают каким.

– А ты? Ты тоже не понимаешь?

– Я понимаю только то, что голем создан без применения классической магии, но это очевидно голем. Я понимаю, что его искусственная плоть необычайно прочна и как будто не замечает магического воздействия. Но ещё я понимаю, что маг, создавший это существо, неким образом ухитрился связать своё творение с продуктом классической магии…

– То есть в големе есть чужая ткань?

– В нём наш мозг. В смысле, один из тех пяти, которые мы отдали Марине Брич.

– То есть создавать мозг она ещё не научилась…

Сантьяга выдержал короткую паузу, после чего поинтересовался:

– Оказывается, у меня есть пробелы в образовании?

– Та книга должна была быть уничтожена, – угрюмо повторил князь. – И тот факт, что этого не случилось, ставит перед нами серьёзную проблему. Но, к счастью, она ещё не научилась создавать мозг. Во всяком случае – полноценный.

Было очевидно, что повелитель Тёмного Двора говорит скорее с собой, чем с комиссаром, поэтому Сантьяга терпеливо ждал, однако его любопытство так и не было удовлетворено.

– Когда ты отправил материалы Консулу?

– Сразу после того, как отправил материалы вам.

– Уверен, ему хватило времени с ними ознакомиться. – Князь шевельнул головой. – Организуй нам разговор.

– Я могу его прослушать? – осторожно поинтересовался Сантьяга. И услышал в ответ:

– Ты должен его прослушать.

На мгновение показалось, что каждый из собеседников смотрит в зеркало, а не в монитор – на разговор с владыкой Нави Консул заявился в чёрном плаще с низко надвинутым капюшоном и вёл его из затемнённой комнаты, сидя в простом деревянном кресле с прямой спинкой. Совпадение получилось настолько явным и неслучайным, что могло вызвать ироническую усмешку. Если бы не Тьма, которая сначала отпрянула, а затем заинтересовалась и подалась к Ярге, пустив тончайший отросток себя через связывающие собеседников линии.

И коснулась его.

И Ярга улыбнулся… Князь не видел его лица, но понял, что Ярга улыбнулся тому, что Тьма до сих пор его чувствует. А может – помнит.

– Обойдёмся без вступлений и разговоров о наших отношениях – их обсудим позже, – медленно произнёс Консул, поигрывая со змейкой Тьмы. – Как ты уже понял, дело срочное и важное.

– Согласен, – ответил князь. – Но ты должен чётко понимать, что чем бы ни закончился наш разговор, о чём бы мы ни договорились и как бы ни действовали для разрешения кризиса, основной принцип наших отношений не изменится: каждый из нас считает, что собеседник занимает не своё место.

– В моём случае ты абсолютно прав – я действительно так считаю. – В голосе Консула послышалась ирония. – Но почему ТЫ думаешь, что я занимаю не своё место?

При этом он чётко выделил местоимение «ты».

– Я твёрдо убеждён, что ты должен лежать в могиле, Ярга, – ответил лидер Нави, обойдясь без выделений. – Я убеждён, что ты должен был сгнить тысячи лет назад.

Услышав ответ, змейка Тьмы увернулась от последнего поглаживания и вернулась в кабинет. Ярга вздохнул и поинтересовался:

– Дрался тогда? В Железной Крепости?

– Я был совсем рядом. Мне не хватило секунд, чтобы дотянуться до тебя.

– Ты – командир Девятого арната, – улыбнулся первый князь. – Командир моих любимцев…

– Твоих любимцев мы перебили, – жёстко ответил владыка. – Девятый арнат тебя ненавидел. И продолжает ненавидеть. И будет ненавидеть всегда.

– Он ещё существует?

– Осталось несколько ветеранов.

– Вот и ответ на все твои вопросы и невысказанные упрёки. – В голосе Консула звякнул металл. – «Осталось несколько ветеранов»! Вот куда вы завели мою великую Навь!

– Мы – завели, а ты готовился убить Навь. – Выдержал малюсенькую паузу, позволив Консулу осознать реплику, но не позволив ответить, продолжил: – Но мы отвлеклись. Дело, как ты сам сказал, срочное и важное.

– Именно такое. – Консул сумел сдержаться и не продолжить спор. – Ты уже понял, что происходит?

– Догадываюсь, но не хочу верить.

– Да, книга не уничтожена… Но это полбеды, главная проблема заключается в том, что мелкая плутовка оказалась гением, сумела не только разобраться в том, что написал Алтерега, но и познать больше его. Она зашла много дальше учителя и уловила суть того, чего он лишь коснулся.

– Прежде, чем мы продолжим, я хочу знать, откуда ты узнал о книге? – неожиданно спросил князь.

– Кое-кто поделился со мной воспоминаниями.

– Признаёшь, что убил нава?

– Ты только что признался в убийстве не менее сотни навов.

– Тогда шла война, а теперь каждая Стрела Тьмы на счету.

– Мы будем говорить о делах? Ты спросил, откуда я узнал о книге, я ответил честно, – чувствовалось, что Консулу неприятна поднятая князем тема. Очень неприятна. – Тебе мало?

– Нет, вполне достаточно, – негромко ответил князь. – Продолжим.

– Продолжим, – кивнул Консул, вернув себе самообладание. – Алтерега не добрался до таких вершин, полагаю, ему бы и не позволили. Но он предсказывал, что исходное Ничто можно наделить жизнью. И вот, Марина Брич это доказала.

– В големе отсутствует важнейший компонент – мозг, – заметил князь. – Это кукла, а не жизнь.

– Но во всём остальном это то самое создание – предвестник Апокалипсиса.

– Зачем ты используешь это определение?

– Потому что в нашем языке подобного нет. Мы сами – Апокалипсис.

– В этом ты прав. – Князь помолчал, после чего шевельнул рукой. – И тем не менее нет мозга. И нет репродуктивных органов. Марина Брич не способна к созданию настоящей жизни.

– Или не хочет показывать свои возможности. Пока.

– Скрытность – это наш козырь. А Марина Брич неоднократно демонстрировала свойственные человской молодости горячность и несдержанность.

– Да, она глупа.

– Она молода, – поправил Консула князь. – И гениальна. Разве не ты это сказал?

– И не собираюсь брать слова обратно. Будем ждать ошибку?

– Не уверен, что она её сделает.

– Почему? Ты сам сказал, что она молода.

– Марина Брич подобралась к вершине, должна же она когда-нибудь поумнеть.

– Ну, раз ты так считаешь…

– А как считаешь ты?

– Я считаю, что мы, вольно или невольно, запустили катастрофу вселенского масштаба и обязаны её предотвратить. Рано или поздно Марина Брич создаст полноценную жизнь, и это станет началом конца.

– Начало не может быть концом. Три Совершенства снова сложатся, как это произошло тысячи лет назад, и начало окажется просто началом – нового.

– Не хочу расставаться со старым – мне тут вполне комфортно. А скоро станет совсем хорошо.

Несколько мгновений князь Тёмного Двора молчал, после чего чуть шевельнулся, словно вздохнул, и поинтересовался:

– Ты не думал, что в этом и есть Замысел?

– Думал, конечно, – почти сразу и неожиданно легко, учитывая, о каких материях зашла речь, ответил Консул. – От Спящего всего можно ожидать, особенно – подобной подлости.

– И что надумал?

– Если бы всё во Вселенной обязано было следовать Замыслу, мы должны были до сих пор захлёбываться в кошмаре родного дома. Без права выбраться из грязи. Без права познать Вселенную и повелевать ею.

– Ты отрицаешь Замысел?

– Я приветствую волю. Спящий создал нас, за что лично я ему глубоко признателен, но дальше – при всём уважении к Создателю – я собираюсь действовать сам. Своими силами и по своему разумению. И я доказал, что у меня это неплохо получается. Круша империю асуров, любимых детей Спящего, я не задумывался о каком-то там Замысле и победил. А ты вернулся туда, откуда я вас вытащил.

– Да.

– Да? – Консул, очевидно, удивился. – Ты признаёшь?

– Конечно, признаю, Ярга, – спокойно ответил князь. – Я признаю, что под твоей властью Навь могла остаться великой навсегда. И потому горько сожалею, что ты сошёл с ума.

На этот раз Консул молчал долго, даже очень долго. И когда он вернулся в разговор, голос его звучал не так уверенно, как раньше.

– Нам необходимо ликвидировать Марину Бри. Я понимаю, что сейчас она на стороне Сопротивления и ты можешь расценить моё предложение как желание ослабить твоих подданных…

– В Сопротивлении не только подданные Тёмного Двора.

– Знаю. Значит, твоих прокси.

– Нам необходимо ликвидировать Марину Бри, – твёрдо повторил князь.

Договор заключён.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – без улыбки сказал Консул.

– Она осторожна. – Комментировать слова собеседника владыка Тёмного Двора не стал.

– Но пока Марина Брич не может обойтись без поддержки. И видит её в вас.

– Да. Но прежде, чем мы договоримся, я хочу знать, что ей было нужно в штаб-квартире Внутренней Агемы?

– Не там. Атака на Агему понадобилась Марине Брич для захвата «языка», которым стал мой ближайший помощник. – Консул помолчал, но поскольку князь хранил молчание, продолжил: – Взяв в плен Схинки, Марина Брич узнала о местонахождении Дориана Машара, освобождение которого и было её целью.

– Зачем Марине Брич освобождать командора Машара?

– Он – любовник Лиссет Кумар, если тебе что-нибудь говорит это имя. Тоже из твоих прокси.

– И ещё предал тебя.

– Не он один.

Князь покачал головой, но вновь воздержался от комментариев. Вернулся к оценке ситуации:

– Марина Брич так сильно привязана к подруге?

– Видимо.

– Твоё предложение?

– Я объявлю тотальный поиск Марины Брич, пообещаю невероятную награду и заставлю искать её абсолютно всех жителей Тайного Города и, наверное, челов. Дальше случится одно из двух: либо мы её найдём, и она прибежит к тебе прятаться, либо она испугается и прибежит к тебе прятаться. Ты её сдашь – я её убью. Ты останешься чистеньким – мы решим проблему. Ты знаешь, что будет, если мы этого не сделаем.

– Я не знаю, что будет, – твёрдо ответил повелитель Нави. – Я знаю, что не будет нас.

– Именно так.

– Ты всё слышал, – сказал князь после завершения разговора.

– Но не всё понял, – честно ответил Сантьяга.

– Этих воспоминаний у тебя нет.

– Они очень важные?

– Много тысяч лет назад талантливый учёный Алтерега задался необычным вопросом: из чего Спящий создал Вселенную? Что было его «строительным материалом»?

– А само явление Спящего никто не исследовал? – язвительно поинтересовался Сантьяга. – Он ведь тоже должен был откуда-то взяться.

Князь ответил многозначительным молчанием, после чего недовольно и явно короче, чем собирался, рассказал:

– Алтерега пришёл к выводу, что Спящий наполнил жизнью Ничто, ведь ничего другого у него попросту не было, и занялся поиском этой субстанции в желании повторить подвиг Создателя. Или просто – из любопытства. На этом этапе мы его остановили. Точнее, думали, что остановили. Алтерега пообещал уничтожить книгу «Тёмные церемонии» – свои дневники, в которых подробно описал и теорию, и эксперименты, но, видимо, схитрил и спрятал её. Не смог побороть в себе учёного. Теперь «Тёмные церемонии» оказались в руках Марины Брич. И она их очень хорошо поняла.

– Что плохого в том, что Марина Брич создаёт уникальных големов? Ну, кроме того, что их трудно убить? В чём заключается катастрофа вселенского масштаба?

– Ты не обратил внимания на то, что на её создания не действует классическая магия?

– Неужели? – поднял брови Сантьяга. – Припоминаю, что я как раз об этом докладывал…

Но был перебит недовольным владыкой:

– Алтерега предположил, что, если кто-то поднимется столь высоко, что сумеет пройти путём Спящего и создать жизнь из Ничто, то есть гармонично объединить Три Совершенства: Живое, Мёртвое и Гений, он не сможет остаться в пределах существующей Вселенной. Будет создано принципиально новое, которое потребует иного пространства.

– Будет создано совершенное?

– Новое, – повторил князь. – Иное. И оно вытеснит то, что было.

– Каким образом?

– И чтобы перестать быть иным, ему придётся изменить законы мира. То есть создать новую Вселенную.

– И этим займётся полукровка Марина Брич? – осторожно уточнил комиссар.

– Разве то, что ты препарировал, – голем? Нет, он голем только в том, что в нём искусственный мозг. А во всём остальном…

– Он – организм. Только без мозга и репродуктивных функций.

– Пока.

– Пока, – помолчав, согласился Сантьяга.

Ему было трудно представить масштаб угрозы, но комиссар видел, что владыка Тёмного Двора относится к происходящему с невиданной серьёзностью, и больше Сантьяга не изменял деловому тону.

– То ли Марина Брич не хочет показывать нам свои истинные способности, – продолжил князь, – то ли не готова начать менять мир. Я не знаю. Но абсолютно уверен, что рано или поздно Марина Брич решит создать новую Вселенную. Во всяком случае – попробует это сделать. Для нас это означает катастрофу.

– Поэтому нужно убить её как можно скорее, – жёстко произнёс комиссар. – Но меня смущает, что Консул предложил столь идеальный для нас вариант.

– Консул совершенно точно не позволит Марине Брич исполнить задуманное, – глухо ответил князь. – Консул напуган так же сильно, как мы, поскольку если Марина Брич поднимется на вершину мастерства, с ней никто не совладает: ни он, ни я, ни объединившись.

– Это стратегия, – медленно произнёс Сантьяга. – Что же касается тактики, то я уверен, что, если получится уничтожить Марину Брич, Консул постарается обвинить в этом нас. – Пауза. – Но у него не получится.

– Ты всё слышала.

– Но не всё поняла, заурд, – вежливо отозвалась Гранни.

Весь разговор девушка просидела позади камеры, внимательно ловя каждое слово собеседников. Теперь же, подчинившись повелительному жесту Консула, пересела в кресло напротив и замерла в ожидании распоряжений.

– Ты и не должна.

– Да, заурд.

– Всё, что связано с открытием Марины Брич, секретно, важно и совершенно тебя не касается.

– Да, заурд.

– Ты должна знать одно: Марина Брич нужна мне живой.

– Что?! – а вот этого ди Атура не ожидала. – Живой?

– В целости и сохранности. – Консул поднял брови. После разговора он откинул с лица капюшон, и девушка отлично разглядела появившееся на его лице выражение. – Вопросы?

Но какие могут быть вопросы, если только что было сказано, что «Всё, что связано с открытием Марины Брич, тебя не касается»? Поэтому Гранни покачала головой и тихо ответила:

– Никаких вопросов, заурд. В целости и сохранности.

Девушка поняла, что Консул собирается подчинить себе таинственную полукровку с помощью «слова князя», и мысленно согласилась: если Марина Брич действительно настолько сильна, что заставила нервничать двух князей Нави, бывшего и нынешнего, то самое умное, что можно сделать, – это заставить её служить себе.

«И в руке Консула появится очень сильный козырь».

– Если не получится захватить Марину Брич, её необходимо убить. Но – гарантированно. Я хочу лично видеть тело. А в идеальном случае – лично участвовать в захвате или уничтожении Марины Брич.

– Да, заурд.

– Если нам придётся убить Марину Брич, ты должна подумать, как обвинить в этом Тёмный Двор. Я хочу, чтобы Сопротивление уверилось в том, что для Сантьяги они всего лишь расходный материал. Не более.

– Да, заурд.

– Операция поручена тебе. У тебя есть блестящая возможность доказать, что ты не уступаешь Схинки в уме.

Намёк получился более чем прозрачным. Гранни понимала, что никогда не окажется так близко к Консулу, как орангутан, – между этими двумя существовала некая очень прочная и при этом непонятная девушке связь – но что плохого в том, чтобы проявить себя с наилучшей стороны? Настроение Гранни резко поднялось, однако она постаралась не показать этого Консулу и деловым тоном осведомилась:

– Я должна его спасти?

– Схинки не так глуп, как можно судить по его обезьяньему облику. Он выпутается.

– Или он уже мёртв.

– Я бы знал, – буркнул Консул. И строго закончил: – Твоя главная и единственная задача – доставить мне Марину Брич. Если встанет выбор между жизнью Схинки и выполнением приказа – выполняй приказ.

– Полицию вызывали, – рассказала словоохотливая женщина, «заведясь» после первого же вопроса Кувалды. – Они ведь вообще страх потеряли: выскочили из коттеджа и давай друг за другом бегать, а когда догоняли – драться. А у нас тут дети.

– Отморозки, – добавил её муж, одетый в шорты и обтягивающую живот майку.

– А потом двое стали третьего бить, а четвёртый в дом сбегал и с автоматом вернулся.

– С дробовиком.

– И давай из автомата пулять.

– Из дробовика.

– Как в девяностых совсем.

– Отморозки.

– Только он не попал ни в кого, потому что те, которые третьего били, как дробовик увидали – тоже разбежались. Мы думали, что совсем, а они за оружием, оказывается, и потом тоже начали друг в друга пулять. Хорошо, что мы сразу полицейским сказали, что здесь бандиты какие-то, натуральные, и поэтому спецназ приехал, а не патрульные. Что бы патрульные им сделали?

– А так спецназ их повязал быстро и увёз.

– Фавно? – кисло осведомился Кувалда.

– Да часа три как. Повязали их, значит, потом изучили тут всё, потом показания сняли с нас и других отдыхающих тоже, потом увезли.

К счастью, великому фюреру хватило ума накинуть морок, поэтому соседи бедовых дикарей видели не одноглазого, облачённого в чёрную кожу коротышку в красной бандане, а небольшого роста мужчину в джинсах, футболке и кроссовках, приехавшего на большом чёрном внедорожнике. А ума великому фюреру хватило по той причине, что внимательный Иголка обратил внимание на яркие полицейские ленты, а Штыпсель злобно проворчал, что «Придурки доигрались».

Как выяснилось – да, доигрались.

Кувалда прекрасно понимал, что стало причиной перестрелки, и больше всего беспокоился о деньгах.

– И что полицейские?

– Спецназ, – уточнил мужик. – Повязали идиотов и увезли.

– А чего они фраться начали? – с замиранием сердца спросил Кувалда.

– Мы сначала думали, что они наркотиками торгуют или контрабандисты какие, а полицейские сказали, что в доме ничего не нашли, кроме бухла.

– Спецназ сказал.

– Просто допились, получается.

«Сами допились, а деньги спрятали, суки! – понял Кувалда. – А потом или забыли где, или просто решили ни с кем не делиться!»

Великий фюрер и сам был Красной Шапкой, а потому читал случившееся как книгу… ну… простую такую книгу… шрифт крупный… картинок много… предложения из трёх-пяти слов, не более.

– Они ещё смешные такие, будто не понимали, что полиция приедет, – продолжила женщина. – Когда их вязали, я слышала, как один, который мелкий самый, полицейскому говорит: «А как вы нас увидели?» Тут грохот на весь берег стоял, а он: «Как вы нас увидели?»

– Не смешные, а обдолбанные, – неожиданно серьёзно добавил муж. – Смешные на улице из дробовиков палить не станут.

– Из автоматов.

Спорить с женой мужик посчитал излишним. Вставил замечание – и хватит. Однако замечание было услышано.

– Или обдолбанные, – согласилась женщина. – Сейчас этой дряни синтетической огромное количество повсюду, чуть не под каждой лавкой закладки лежат.

– Во-во: за каждым углом дурью барыжат.

Эмоции были очень сильны, и именно они – эмоции, заставили соседей так подробно рассказать о случившемся первому встречному. И лишь после того, как накопившееся желание поделиться полностью вылилось на Кувалду, мужик поинтересовался:

– А вы, извините, что здесь делаете?

– Фом хотел снять, присматривался, – ответил великий фюрер, удивляясь собственной сообразительности. – Но теперь, наверное, не стану – жена не офобрит.

– Да уж, тут сегодня громко, – согласилась женщина. – Но вообще – тихо.

– Вот и я фумал, что тихо.

Одноглазый поблагодарил челов за рассказ, вернулся в машину, велел отъехать за полмили – чтобы соседи не увидели, и только после этого мрачно посмотрел на Штыпселя:

– Опять твои кретины облажались.

– Как?

– Устроили перестрелку и вылезли из-под морока.

– Козлы, – прокомментировал Контейнер.

– Это они, наверное, бабло делили, – подумав, продолжил Штыпсель.

– Они бабло фелили, а мне боль головная.

– Если они бабло делили, то оно теперь, наверное, полицейским досталось? – резонно предположил Иголка. – И мы сюда напрасно скатались.

– Не, челы говорят, что полицейские не нашли ничего. Ругались ещё, типа, ехали тонну наркоты принимать, а тут пьяные банфиты ферутся.

– Жалко, что не нашли, – неожиданно сказал Иголка.

– Это почему? – изумился Кувалда.

– Так бы мы знали, где бабло наше, – ответил подозрительно неглупый боец. – А так – ищи его теперь.

– Нафо с фураками этими поговорить, – решил великий фюрер.

– Будем полицейский участок громить? – заинтересовался Контейнер.

– Не, – мотнул головой Кувалда. – За такое нас точно повесят.

– А мы на Штыпселя свалим, – хмыкнул Иголка. – Ему всё равно вешаться, так почему ещё и не за это?

– Ну ты эта… – начал верещать уйбуй, но заткнулся, когда одноглазый на него цыкнул.

– Не боись, фубина, сфелаем, как я обещал. А чтобы с ифиотами твоими говорить, я шаса позову… есть тут у меня офин на примете – часто в Питере ошивается по своим шасским фелам, может, выручит… – Кувалда достал телефон и принялся рыться в контактах.

– Слышь, великий фюрер, морок сними, – попросил Контейнер. – А то как не родной, в натуре.

– Что ты от меня хочешь? – огрызнулась Лисс.

– А ты догадайся! – с напором ответила Гранни.

– У меня нет времени на дурацкие загадки! Ты отыскала голема?

– Мне не был нужен голем!

– Да я плевать хотела, что тебе было нужно, – рявкнула в ответ шаса, которую изрядно разозлил тон ди Атуры. Рявкнула, с трудом поборов желание отключить, а то и вовсе выключить телефон. – Я сказала, что у меня есть образцы мозга, ты сказала, что тебя моё предложение устраивает, я тебе их отдала – навела на любимого голема Бри. Какие ко мне вопросы?

– Там была засада!

– А ты не слишком громко топала по ступенькам?

– Перестань придуриваться и услышь то, что я сказала: там была засада.

– И что?

– А то, что теперь твоя подруга знает о нашем сотрудничестве. – Гранни выдержала малюсенькую паузу и наигранно поинтересовалась: – Извини, мне вдруг стало интересно: это не твой любимый рыцарь пребывает у Марины Брич в плену?

– Заткнись! – прошипела шаса.

– Просто решила уточнить.

Лисс медленно досчитала до пяти, выдохнула и спросила:

– Что дальше?

Показав, что считает эмоциональную часть разговора законченной. Претензии высказаны, всё, что должно было быть выкрикнуто, – выкрикнуто, пора возвращаться в конструктивное русло.

– Теоретически ты нам ничего не должна, – медленно ответила ди Атура. – Мы держим слово и понимаем, что ты выполнила условие сделки. Дальше думай сама: будешь сидеть и ждать, когда Бри за тобой явится, или выйдешь навстречу?

– С вами?

– С нами, но в другом составе.

– «Персы» закончились? – не удержалась от язвительного вопроса шаса.

– Нет, «персов» у нас достаточно. – Гранни помолчала, после чего негромко и очень веско сообщила: – Он понял силу Бри и принял решение отправиться за ней лично.

– И хочет, чтобы я пошла с ним? Неожиданно.

– Ну, поменьше самоуничижения. Ты, конечно, пыль под его ногами, но необязательно рассказывать об этом всем окружающим.

– Овца.

– Корова.

– Ты на самом деле уговариваешь меня пойти с вами в бой? – притворно удивилась шаса.

Однако ди Атура не поддержала шутку:

– Ты уже согласилась. Просто теперь мы обмениваемся впечатлениями.

И Лисс поняла, что Гранни права: она и в самом деле уже согласилась. Выбор у неё невелик: попытаться отсидеться в доме или сбежать из Тайного Города в попытке спасти свою жизнь; просить помощи у навов или присоединиться к Консулу, с которым она уже заключила сделку. Но если она сбежит, можно лишь догадываться, что Бри сделает с Дорианом. А так у неё появится шанс спасти любимого. Получается, теперь ей нужно просто выбрать сторону.

– Что взамен? Помимо того, что и так уже моё.

Гранни сама сказала, что Лисс им ничего не должна, и шаса не могла не ухватиться за эту оговорку.

– Он даёт слово, что никто и никогда не узнает о нашей сделке. Мы не станем тебя шантажировать и сделаем всё, чтобы твоя репутация осталась абсолютно чистой. Ты идёшь с нами, мы решаем проблему Марины Брич – и расходимся. Дальше – абсолютно «чистый лист» и для тебя, и для Машара.

– Договорились, – хмуро произнесла девушка.

И посмотрела на погрустневшего Киви.

Как же трудно бывает принять решение…

Немыслимо важное решение, которое изменит всю жизнь. А в качестве бонуса – изменит мир. Без преувеличения: и жизнь, и мир… И все жизни этого мира. И снова – без преувеличения. А может, не изменит – зачем успокаивать совесть ложными формулировками? – ведь жизни всего мира не изменятся, а будут уничтожены. Потому что всё вокруг станет абсолютно другим, возникнет новая Вселенная, а старая вместе со всем содержимым уйдёт в Небытие.

Вместе со всем содержимым…

Звёзды и планеты, микробы и песчинки, жизни и чувства – всё, абсолютно всё, что было или казалось важным, растворится без следа. Из-за неё. Готова ли она убить миллиарды живых существ?

– А вдруг всё немного не так? – неожиданно произнесла Бри. – Вдруг новая Вселенная окажется параллельной нашей? А наша оказалась параллельна той, в которой родился Спящий? Ведь существует теория, что Вселенных может быть бесконечное множество.

Произнесла и по взгляду Кроды поняла, что и эти слова – лишь для успокоения совести. Параллельные Вселенные, возможно, существуют, но эта, которую она знает, в которой родилась и выросла, в которой знала хорошее и плохое, в которой потеряла всех близких и, кажется, себя саму – эта Вселенная исчезнет, став строительным материалом для новой.

Звёзды и планеты, микробы и песчинки, жизни и чувства…

Не останется ничего.

Не останется. Потому что перед Мариной сидело новое существо. Не такое уродливое, как Гразон, и с более совершенным мозгом. Нет, просто – с хорошим, работающим, способным развиваться мозгом. И с тем, что в анатомии называется репродуктивной системой – действующей. Перед ней сидело первое существо новой Вселенной. Пока что одно, но Бри знала, как сделать ему пару. Ещё неживое, но Бри знала, как вдохнуть в него жизнь.

Она знала, что может это сделать.

Она чувствовала, что не может этого сделать.

И она сидела перед ним уже целый час.

– У вас не получается, госпожа, – тихо заметил Крода.

– Знаю, – отозвалась Марина. Но отозвалась без раздражения и злости, потому что она не «не могла».

Она не хотела.

Цепь событий… или случайностей… или Замысел – неважно… неважно, как называть то, что сложилось, потому что оно сложилось. Она превзошла Алтерегу или просто зашла намного дальше его. Она знала, что, вдохнув в создание жизнь, познает новые Слова. И тогда, возможно, не сумеет остановиться и произнесёт их. А ещё она знала, что в этой Вселенной у неё не осталось никого. Во всей Вселенной – никого.

Но Бри всё равно не хотела делать последний шаг.

– Вы не можете сосредоточиться, госпожа.

– Ты тоже заметил? – улыбнулась девушка, обрадовавшись тому, что ангел не понимает, что она может. Что она действительно может.

Но не хочет.

– Что мешает вам сосредоточиться?

– Мысли, разумеется.

– Будет ли мне дозволено узнать – какие? – осторожно поинтересовался Крода.

– Я неожиданно подумала, – медленно ответила Бри. – Что прежде чем строить новую Вселенную, мне необходимо закончить дела в старой.

– Когда возникнет новый мир…

– Да. – На этот раз улыбка получилась жёсткой. – В новой Вселенной всё уйдёт в прошлое, исчезнет без следа, и незаконченное дело будет угнетать меня весь остаток Вечности.

– Вы скоро о нём забудете, госпожа.

Марина повернулась, внимательно посмотрела на ангела и очень тихо, но необычайно жёстко спросила:

– Не ты ли поможешь мне забыть?

– Нет. – Ангел опустил голову. – Простите.

– Я хочу закончить свои дела в этой Вселенной.

– Как вам будет угодно, госпожа.

– Приведи ко мне Машара.

– А зачем тебе шас? – спросил Штыпсель, с грустью припоминая последнюю встречу с представителем этой предприимчивой семьи. – От них одни неприятности, чтоб у них ятаган затупился.

– Это смотря как себя поставить, – высокомерно объяснил Кувалда. – Если поставить правильно, то шасы выручают: и бабла через них пофнять можно, и вопросы решать конкретно.

– И перед кем ты себя поставил? – осведомился Штыпсель.

– Переф Урбеком, например.

– Ну… – ответить на это уйбую было нечего, поэтому он лишь дёрнул плечом, прошелестел под нос ругательство, хотел промолчать, но всё-таки продолжил расспросы: – А сейчас тебе шас зачем?

– Чтобы решить, что с твоими фураками фелать.

– А чо с ними делать?

– Вот и решим.

– Но…

Штыпсель с удовольствием бы высказался о разном, но был грубо обрезан коротким:

– Заткнись! – и повернулся посмотреть, что разглядел Кувалда за его спиной.

Местом встречи стороны определили небольшую, прячущуюся в тени деревьев парковку, находящуюся довольно далеко от жилых домов. Здесь дикари торчали уже полчаса и сюда, наконец, подъехал изящно изогнутый «Ауди», увидев который уйбуй заверещал:

– Я тебя нашёл, скотина! – Попытался вырваться из внедорожника, был придавлен Контейнером, но орать не прекратил: – Нашёл! Теперь за всё заплатишь, сволочь! Гад! Мошенник!

– Да, это шас, – хмыкнул здоровенный боец, сжимая пленника так, что у того хрустнули кости. – Мы в курсе. И он в курсе, какой он.

– Это он, – плаксиво протянул Штыпсель, надеясь разжалобить бойцов, чтобы его отпустили и позволили «поговорить» с мошенником так, как тоттого заслуживал, – который меня на бензоколонке кинул.

– А не надо на бензоколонках баблом светить. – Иголка зевнул. – Дорого обходится.

– Абсолютно согласен с этим мудрым изречением, – улыбнулся подошедший Капур и, отвечая на невысказанный вопрос Кувалды, продолжил: – Мы с этим Шапкой шапочно знакомы. Извини за каламбур.

– Штыпсель на тебя очень зол, – проницательно заметил великий фюрер.

– Не знаю, на что он обижается, – искренне удивился шас. – Мы на бензоколонке случайно пересеклись, он не знал, куда бабло девать, а я машину заправлял, ну и, чтобы не скучать в ожидании, устроил твоему приятелю «обменный курс».

– Он не приятель, он поффанный, – уточнил Кувалда.

– Да как скажешь.

– А что ты ему устроил?

– «Обменный курс».

– Это как?

– Ну… как бы объяснить, чтобы даже ты сразу понял… – Шас почесал затылок. – У тебя деньги есть?

– Немного, – осторожно ответил одноглазый.

– Хорошо… Тогда такой вопрос: ты знаешь, сколько сейчас деньги стоят?

– А, я понял, понял! Не профолжай. – Кувалда даже на шаг отступил, показывая, что тему лучше не развивать.

Капур, в свою очередь, приятно улыбнулся, показывая, что не видит препятствий для развития темы.

– И по какому курсу ты его кинул?

– Один к двадцати.

– Ну, Штыпсель фурак известный, – прокомментировал услышанное великий фюрер. После чего вспомнил о своём статусе и вяло попробовал спасти хоть какую-то часть потерянного: – Ты вефь понимаешь, что забрал у Штыпселя семейные феньги?

Вопрос Капур хладнокровно пропустил мимо ушей и перешёл к делам:

– О чём ты хотел поговорить? – И добавил: – Ты ведь понимаешь, что моё время дорого?

Хоть они и находились сейчас в Питере, наглость Капур демонстрировал московскую. Кувалда понял, что извлечь из шаса честно украденное не получится, и уточнил:

– Ты вефь не только лохов на бензоколонках развофишь?

– Потише на поворотах, одноглазый, когда говоришь с профессиональным специалистом.

– В какой области? – осведомился великий фюрер, совершенно не обидевшись на «одноглазого».

– Экстренная финансовая аналитика, надёжное юридическое сопровождение и офлайн-бизнес-коучинг по запросу.

– Сейчас мне нужен афвокат, – доверчиво рассказал одноглазый.

– Добро пожаловать в лучшее юридическое бюро Тайного Города! – Капур энергично потряс вздрогнувшему Кувалде руку. – На чём будем зарабатывать? Развод? Наследство? Страховое мошенничество?

– Нужно решить, что фелать с четырьмя попавшими в полицию прифурками, и найти кое-какое имущество.

– Какое именно имущество потерялось? – Насчёт «придурков» шасу всё было ясно.

– Сам знаешь какое, – вздохнул в ответ одноглазый. – Всё пропало, что ты не успел обменять по курсу.

– Как его искать?

– Сначала нужно с прифурками поговорить. Скорее всего, они его куфа-то запрятали.

– Понял…

– Ну и с режимом секретности порешать.

– Порешаем, – пообещал Капур. – Но сначала обсудим мой гонорар.

– Ты и так семейных фенег кучу забрал, – напомнил великий фюрер, зачем-то понадеявшись, что в память о бензоколонке шас поработает бесплатно.

– Это была честная сделка, – парировал Капур. И даже ухом не повёл, услышав долетевший из внедорожника вой Штыпселя. – Так что там с гонораром?

– Из его фоли получишь. – Кувалда кивнул на машину.

Шас задумчиво посмотрел на внедорожник, но не стал уточнять, о ком именно идёт речь:

– Меня не интересует ни то, большая ли у него доля, ни ваши взаимоотношения. Мы сейчас оговариваем гонорар, и ты мне платишь предоплату.

– Большую?

– Сто процентов.

– Ты это называешь префоплатой? – возмутился одноглазый.

– Ага, – невозмутимо подтвердил Капур. – Только по такой предоплате с вами и можно работать, иначе вы потом начинаете ныть, что денег нет.

– Фенег нет.

– Тогда держись, Кувалда, и делай всё, чтобы тебя не повесили.

– А что нужно фелать, чтобы меня не повесили?

– В данных обстоятельствах? – уточнил шас.

– Фа.

– Нанять классного специалиста и заплатить ему гонорар.

– Сколько?

Капур обозначил сумму. Кувалда побледнел, кое-как сдержал рвущиеся наружу ругательства – знал, что не помогут, и принялся торговаться.

– И как ты себя чувствуешь?

– Как будто ничего не изменилось, – ответил Схинки. – Я даже не сразу заметил, что иногда – не постоянно, а иногда – у меня изо рта вырывается эта поганая пыль. А самочувствие… Кажется, даже лучше стало.

– У тебя были проблемы со здоровьем? – удивился Машар.

– Нет, я в отличной форме и полон сил, но после того, как во мне поселились эти маленькие твари, я стал намного бодрее. Как будто меня по самые брови накачали улучшенной магической энергией.

– Улучшенной? – заинтересовался рыцарь. – Что это значит?

– Я высказался максимально конкретно: улучшенная. Эта дрянь мощнее любой другой энергии.

– То есть ты сейчас хорошо заряжен?

– Только сделать ничего не могу, – вздохнул Схинки. – Энергии полно, однако с магией проблемы.

– Почему?

– Что-то мешает.

– Марина тебя заблокировала?

– Видимо, да. – Орангутан хихикнул. – Почему-то не доверяет…

Они по-прежнему сидели каждый в своём углу камеры, но время и неспешные разговоры сделали своё дело: теперь пленники Марины Брич общались намного чаще и намного спокойнее.

– «Чёрная пыль» и есть энергия? – спросил Машар.

– Нет, – качнул головой орангутан. – Я до конца не разобрался, но складывается ощущение, что она резко усиливает поступающую энергию, как магическую, так и обыкновенную. В общем, есть над чем поломать голову. – Схинки помолчал и неожиданно угрюмо добавил: – И ещё я думаю, что никогда не смогу выпихнуть из себя эту дрянь.

– Но ты, по крайней мере, не стал фанатичным поклонником Бри, – криво усмехнулся Дориан.

Несколько мгновений орангутан сидел молча, обдумывая высказывание Машара, затем неспешно произнёс:

– Ей это не нужно. Марина Брич способна дать так много, что может не требовать любви или верности – как заурд. Ей это не нужно, потому что, отдавая много, она оставляет себе ещё больше, но не из жадности или осторожности, а потому что «ещё больше» мы попросту не проглотим. А для неё это лишь малая часть себя. Ей ничего не нужно, потому что она поднялась очень высоко, и меня это безумно пугает, потому что до сих пор выше всех стоял заурд. Но теперь я вижу, что заурду нужно то, чего не нужно Бри. А это значит, что она стоит намного выше.

– У тебя появился новый кумир?

– Я никогда не предам заурда. – Схинки выдал короткую ужимку, показав, что считает вопрос не ироничным, а глупым.

– Не предашь даже сейчас, когда в тебе полным-полно «чёрной пыли»?

– «Пыль» овладела моим телом, но не душой. Я думаю и рассуждаю как прежде, и не хочу, чтобы «чёрная пыль» появилась всюду: она сотрёт всё старое, всё то, что мне нравится.

– И тебя?

– И меня, и тебя, и Лисс… Если Марина Брич свершит предначертанное – мы все исчезнем, Машар.

– Параллельное существование невозможно?

– Нет.

– А как же ты? Идо?

– Мы стали для Марины Брич пробой пера, – объяснил орангутан. – Как первые дети Спящего, если тебе о чём-то говорят мои слова. Марина Брич учится, набирается опыта, тренируется. Она ещё мысленно здесь, но с каждой секундой, с каждым удачным экспериментом связь Марины Брич с нашей Вселенной становится всё тоньше. Эфемернее.

– И однажды решит создать свою?

– Использовав нашу в качестве строительного материала.

Дориан вздрогнул и посмотрел на Схинки. Тот молча развёл лапами, показывая, что не шутит.

– Разве такое возможно?

– В той лиге, в которой оказалась Бри, в другие игры не играют. – Орангутан выдохнул чёрное облако и с улыбкой посмотрел на него. С грустной улыбкой, весьма странно нарисованной на обезьяньей морде. – В той лиге нет вопроса: «Возможно ли это?» Существует лишь вопрос: «Когда?»

– Но зачем?

– Потому что всё должно меняться.

– И Вселенная?

– И Вселенная.

Несколько мгновений Дориан изумлённо смотрел на Схинки, а затем уточнил:

– Ты сдался?

– Не будь идиотом, Машар, я всего лишь ответил на твой вопрос. Ты спросил «зачем?». Я объяснил. Но ты не спросил: предопределено ли это?

– Предопределено?

– Разумеется. В тот момент, когда Алтерега взял в руки перо и набросал первые заметки, ставшие впоследствии книгой «Тёмные церемонии», он предопределил всё то, что происходит сейчас. Но мы можем воспротивиться и нарушить Замысел.

– Такое возможно?

– Заурд однажды нарушил, – очень серьёзно ответил Схинки. – Навь должна была вечно пребывать во тьме и ужасе, страдая на планете, которую назвали бы адом даже обитатели человского ада. Но заурд сумел нарушить Замысел и подарить Великой Нави власть над Вселенной.

– Может, поэтому Спящий и позволил появиться Бри, чтобы всё уничтожить? Раз уж Замысел нарушен.

– Может быть, – не стал спорить орангутан. – Но как бы там ни было, я буду драться до последнего вздоха. Сдаваться нет смысла, Машар: или мы погибнем, или исчезнем.

Юридические услуги Капур Томба оказывал от своего имени: законы он знал наизусть, применять умел виртуозно, а нужную лицензию, так же, как и нужные дипломы, ему сделали в «ШасьПринт» – солидной компании, специализирующейся на идеальных фальшивках для жителей Тайного Города. Но при этом – если позволяли обстоятельства – хитроумный шас не забывал подключать к своим операциям коллег и «смежников». С разными целями, но всегда себе на пользу. К примеру, заключив договор с Кувалдой, Капур немедленно сообщил о нём в Службу утилизации – ведь речь шла о нарушении режима секретности, которое ему придётся устранять. Гонорар требовать не стал, объяснил, что дикари сами оплачивают решение возникших проблем, но попросил разрешения на активные действия и был официально зачислен во временные агенты Службы. После чего отправился в полицию, разузнал, что к чему, – «легенда» позволяла, – и вернулся к Красным Шапкам с не самыми весёлыми новостями.

– Короче, Кувалда, твои идиоты…

– Не мои, а штыпсельные, – уточнил великий фюрер, но прервать шаса не сумел.

– …засветились по полной уголовной программе и вытащить их не получится. То есть получится, но реально только с помощью магии или большого шума. А на фига это нужно?

– Не нужно, – согласился одноглазый.

– Вот и я так думаю. – Рассказывать о том, что его мнение полностью совпадает с мнением Службы утилизации, Капур не стал, чтобы не пугать. – Что я сейчас сделал. Первое: подменил стволы, которые у твоих…

– У штыпсельных.

– Хорошо, – сдался шас. – У штыпсельных.

Кувалда важно кивнул.

– Итак, я подменил стволы, которые изъяли у штыпсельных придурков, на украденные с армейского склада, пусть челы там концы ищут, если им интересно, а в Тайный Город не суются. Придумал штыпсельным придуркам легенду: кто они и откуда взялись, чтобы, опять же, в Тайный Город ниточки не вели. Но уже понятно, что идиотам придётся посидеть в человской тюрьме годиков несколько, потому что раз уж устраиваете перестрелку, то или не попадайтесь, или из-под морока не выбегайте. Так что пусть посидят и подумают об этом, а у нас будет тихо, спокойно и никакого нарушения режима секретности.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Кувалда, физически чувствуя, какая массивная гора свалилась с его плеч.

– Обращайся.

– Но…

– Помню, помню… Мне тоже нужно с ними встретиться и проинструктировать, как себя вести. Вот, надень. – Шас протянул великому фюреру артефакт морока. – Доберёмся до их камеры незамеченными и поговорим.

– Ты знаешь, гфе их фержат?

– Конечно – это входит в перечень предоставляемых услуг.

– То есть бесплатно? – не понял одноглазый.

– То есть ты уже за это заплатил.

– Тогфа пошли.

Используя свою «легенду», Капур мог затребовать у полицейских официальное свидание с задержанными, однако делать этого не стал. Во-первых, свидание разрешили бы только с одним из дикарей, а шас хотел, чтобы великий фюрер выступил перед всеми сразу. Во-вторых, им нужно было не только высказаться и объяснить попавшимся бойцам, что нужно будет говорить и как себя вести, но и выяснить местонахождение денег. Другими словами, разговор предстоял сложный, его совершенно точно не должны были услышать обычные челы, вот и пришлось воспользоваться магией: мороком, чтобы стать невидимыми для окружающих, «накидкой пыльных дорог», чтобы не засекли видеокамеры, и короткими артефактами портала, чтобы проходить сквозь стены и запертые двери. В результате, путь в камеру занял всего четыре минуты, к счастью, в ней, никого, кроме Красных Шапок, не оказалось, то есть набрасывать морок на ничего не подозревающих соседей не пришлось. Затем Капур уточнил у сотрудника Службы утилизации, подключились ли они к внутренней сети полицейского участка, услышал в ответ, что видеокамеры под контролем и челы не увидят ничего, кроме дремлющих и хаотично блуждающих по комнате дикарей, и разрешил снять морок.

– Что, прифурки, не жфали?

Неожиданное появление получилось весьма эффектным и заставило бойцов вскочить и прижаться к стенам.

– Мля…

– Фюрер!

– Великий фюрер!

– И шас тот самый!

– Кувалда, ты его заставил нам деньги вернуть?

– Не будь дураком, Коззявый, – буркнул Жбан. И жалостливо обратился к великому фюреру: – Вытащи нас отсюда, а?

– Мы больше не будем! – поддержал приятеля Сырок.

– Конечно, не буфете, прифурки, – усмехнулся Кувадда. – Вы уже столько натворили, что пора отфохнуть.

– Как это? – не понял Козел.

– Фолго? – осведомился более сообразительный Жбан.

– Гофа фва.

– Мля… А меньше нельзя?

– Чтобы меньше получить, нужно было меньше стрелять, – строго произнёс Капур. – Но можно больше. Устроить?

– Не, обойдёмся, – выразил общую мысль Коззявый.

– Вот и хорошо.

– Как вам, ифиотам, вообще пришло в голову стрельбу при челах устраивать?

– Мы бабло делили, – ответил за всех Сырок.

– Это я понял. Я только не понял, почему вы не поубивали фруг фруга на фиг?

– Не успели, – развёл руками Жбан.

– Они вёрткие все, особенно Коззявый этот.

– Сам ты этот.

– Хватит ругаться, – резанул Кувалда. – Вам теперь фолго вместе чалиться и фержаться нафо вместе.

– Понятно дело.

– Бабло хоть пофелили?

– Не-а… не успели. Говорю же: они вёрткие все.

– А гфе оно тогфа?

– У полицейских, наверное, – беззаботно ответил Козел. Денег бойцу было жалко, однако к их потере он отнёсся философски: как пришли, так и ушли.

Кувалда перевёл взгляд на шаса.

– У полицейских денег нет, – уверенно ответил Капур. – Бойцов они приняли, машину отогнали на стоянку, дом обыскали, но деньги в протоколах не указаны.

– Кинули нас? – предположил великий фюрер. – Увифели кучу бабла и себе прихватили?

– Не думаю, – покачал головой Капур.

– Ты нас кинул?

– Я их кинул на бензоколонке. – Шас кивнул на бойцов. – А с тобой у нас договор.

– Тогфа гфе мои феньги?

– Почему твои? – подал голос Жбан.

– Потому что, буфешь пасть разевать, мы тебя не на фва гофа закатаем, а на фесятку. – Кувалда оглядел притихших бойцов. – Фоли свои вы получите – слово фаю. Когда выйфете. Ну и пофогревать вас на них буфем.

– Большие доли получатся? – спросил Сырок.

– Не такие как раньше, – не стал скрывать великий фюрер.

– Почему?

– Потому что скрысятничали. Бабла немерено взяли и валить решили, а налоги семейные никто не отменял.

– Это наши деньги, – насупился Козел.

– Уже нет.

– Тогда сам их ищи.

– А чо их искать? – удивился Кувалда. – Они уже у меня.

– Мля… – горестно вздохнул Коззявый, который уже успел забыть, что фюрер только что осведомлялся о добыче. – Так и знал, что он догадается.

– Трудно, что ли, догадаться, что они под мороком? – буркнул Сырок. – Да и один хрен они бы нам не достались: артефакт разрядится – и бабло уедет к первому встречному челу.

– А это было красиво, – оценил шас, с улыбкой глядя на Кувалду.

– Я их просто знаю, – пожал плечами великий фюрер. – Сам такой.

– Ты умнее.

– И то верно. – Великий фюрер посмотрел на подданных: – А теперь внимательно слушайте Капура, прифурки, он расскажет, что вам говорить в полиции и на суфе, чтобы на «минималках» проскочить…

– Тебе страшно? – Бри задала вопрос очень спокойным, лишённым эмоций голосом. Долго готовилась его задать и сумела скрыть от Машара обуревающие её чувства.

Впрочем, рыцарь знал, что разговор состоится, понимал, что среди других вопросов обязательно прозвучит и этот, поэтому ответил не задумываясь:

– Зависит оттого, как именно ты собираешься мне мстить.

– Я правильно понимаю, что за себя тебе не страшно? – уточнила девушка.

– Я с детства в армии, Бри, меня учили, что однажды я умру.

– Умереть можно по-разному.

– Этому меня тоже учили.

А вот этого Марина не учла: Машара действительно учили, и учили хорошо. И поэтому девушка, как ни старалась, не могла разобраться в его чувствах к Лисс. В том, насколько они искренни и насколько сильны.

– Не хочешь напомнить, что ты не виноват в смерти моей мамы?

– Зачем? – пожал плечами Дориан. – Ты там была и всё видела.

– И уже отомстила Идо.

– Да, я слышал.

– Не сомневалась, что Схинки расскажет, он болтлив.

– Да и делать в камере нечего.

– Только развлекаться.

– Сменить камеру на другую – то ещё развлечение.

– Ты уверен, что шутить в твоём положении – хорошая идея? – нахмурилась Марина.

– Я уверен, что ты не уверена, – неожиданно ответил Машар, умело переводя разговор в другое русло.

– В чём?

– Ни в чём.

Бри вздрогнула, а затем вспомнила, что говорит с боевым магом, и не просто с боевым магом, а с одним из старших офицеров гвардии великого магистра, которого лично Консул назначил центуром Внутренней Агемы. Не просто боевой маг, а военный, потомственный военный, которого с детства учили «читать» не только противника, но и подчинённых. И обмануть его Марина не могла при всём желании. И при всей своей новой силе.

Признать, что рыцарь её прочитал, – слабость, не признать – глупость.

– Зачем ты это сказал? – тихо спросила девушка.

– Затем, что неуверенность – самый страшный враг сильного мага.

– Я не маг.

– Может быть. Но ты сильна.

– Почему ты так решил?

– Потому что слабый маг не смог бы устроить разгром в штаб-квартире Внутренней Агемы, а затем вытащить меня из клетки, как кролика, – легко и непринуждённо.

Девушка кивнула, показывая, что принимает аргументы Машара, вздохнула и призналась:

– Я не маг, но я очень сильна. Неимоверно сильна. Так сильна, как ты даже не представляешь. И эта сила…

Дориан молчал, позволяя Бри самой подобрать нужное слово, а девушка остановилась, перебирая возможные варианты. Выжигает? Пожирает изнутри? Пугает? Давит? Подавляет? Бри старательно искала слово, которое наилучшим образом опишет происходящее у неё внутри, но не для Машара – для себя. Потому что поняла, что это ей нужно – окончательно осознать себя и свои новые способности. Понять, кто она теперь. И хочет ли она быть тем, кто она теперь? И охватившие девушку размышления, а может – сомнения, неожиданно вылились в честный ответ:

– Эта неимоверная сила делает меня слабой.

– Тебя пугает то, что ты сможешь сотворить с её помощью? – очень мягко спросил рыцарь.

– Меня пугает ощущение, что я делаюсь ею – силой, и в какой-то момент перестану задумываться над тем, нужно ли исполнять предназначение. И просто его исполню.

– Предназначение тебя пугает?

– Оно изменит абсолютно всё.

Дориан понял, что их разговор стал очень искренним, и показал, что не сомневается в услышанном:

– Поверю на слово.

– Ты ведь говорил со Схинки?

Лгать не имело смысла:

– Да.

– Ему ты поверил?

– Сомнения оставались, – не стал скрывать рыцарь. – Но ты их развеяла.

– Теперь тебе страшно?

– Теперь я понял, почему ты потеряла уверенность.

– В этой Вселенной я видела и хорошее, и плохое, – после короткой паузы продолжила Бри. – Плохого, так уж получилось, я видела больше. Я потеряла всех, кого любила и кто был мне дорог, я разочаровалась в дружбе и…

– Так и не узнала любви, – плавно закончил за девушку Дориан.

– Ну и что?

– Ничего, – пожал плечами Машар. – Но как ты построишь новую Вселенную без любви? Чем ты её наполнишь?

– Жизнью, Дориан. – Марина грустно улыбнулась. – Чем же ещё?

Что ещё может дать Создатель своему детищу?

– Пару лет назад я бы с тобой согласился, Бри, но не сейчас. – Рыцарь посмотрел девушке в глаза. – Сейчас я знаю, что нет ничего дороже и важнее любви, что только она наполняет мир, лишая его первородной пустоты, и поэтому, если моё слово ещё что-то значит и на что-то влияет, скажу так: я сделаю что угодно ради того, чтобы ты не трогала Лисс. Ты спрашивала, боюсь ли я? Да, Бри, боюсь – за Лисс, за единственную мою любовь.

– А если она уже переделала Дориана? – тихо спросил Киви.

– Главное, чтобы его не переделал Консул, – жёстко ответила Лисс, но на попугая не посмотрела – продолжила заниматься подготовкой магического снаряжения для встречи с подругой.

Киви же поёрзал на жёрдочке, пошевелил крыльями, однако взлетать не стал, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, нахохлился и продолжил расспросы:

– Уверена, что это главное?

– Да.

– Почему?

– Потому что с «чёрной пылью» жить можно, что подтвердил Идо.

– И жрать трупы?

– Не факт, что это обязательное условие, – вздохнула Лисс. – Возможно, Бри специально наградила Идо этой склонностью.

– Чтобы отомстить?

– Отомстить и унизить.

– Ты бы сделала так же?

– Не знаю, – очень медленно ответила шаса. Медленно и честно. – Но я считаю, что Бри имеет право на месть.

– Даже на такую жестокую?

– Она не сделала с кровососом ничего такого, чего бы он не делал со своими жертвами.

– У кровососов нет выбора, – напомнил Киви. – Они могут жить только за счёт других.

– Жить можно по-разному, – парировала Лисс. – Идо жил в мерзости, и Бри сделала его мерзостью.

– Но…

– Дай мне закончить, – просила девушка.

И попугай послушно кивнул:

– Конечно. – Внимательно наблюдая за тем, как Лиссет закладывает сложные магические устройства с принудительными порталами в сделанную в футболке полость.

Этот сложнейший артефакт – полость должна была скрывать не только объём, но и вес артефактов – девушка создавала почти шесть часов и по праву гордилась достигнутым результатом. А для отвлечения внимания Лисс заменила скрытыми артефактами все пуговицы куртки, надеясь, что, отобрав их, Бри не станет искать дальше. Или наоборот. Да и в любом случае лишние артефакты не помешают. Даже притом, что возглавит рейд лично Консул.

– Как вы отыщете Марину? – подал голос Киви после того, как Лисс надела футболку и провела по ней руками, проверяя, нормально ли закрылась полость.

– Консул уверен, что она сама меня найдёт, – ответила девушка, взяв в руку куртку.

– А потом он явится по твоему следу?

– Да.

Несколько мгновений попугай размышлял над ответом, после чего обронил:

– За такую подлость Бри тебя точно убьёт.

– Она не будет знать, что мы с Консулом договорились.

– Она уже об этом знает.

– Она знает только то, что Гранни явилась за Джузи, – не согласилась девушка. – Ничего больше. А я знаю, как это можно интерпретировать.

– Уверена, что знаешь?

– Я попробую…

Закончить не успела – заметила, что из дверной щели вырвалось небольшое облачко чёрной пыли, и вздохнула:

– Начинается.

Киви выпрямился и поднял гребень.

– Вы можете объяснить случившееся? – спросил Сантьяга, выслушав очень странный доклад от операторов, следивших за домом Лиссет Кумар.

– Нет.

– Нет? – удивился комиссар, привыкший к совсем другим ответам.

– Мы не понимаем, что там произошло, потому что там произошло то, чего произойти не могло в принципе, – рассказал оператор. – Как вы знаете, комиссар, дом Лиссет Кумар прекрасно защищён от магических способов воздействия. Мы не видим происходящего внутри и отслеживаем только внешние проявления.

– Мне это известно, – подтвердил Сантьяга. – Что вы увидели на этот раз?

– С одной стороны – ничего, с другой – много интересного, но необъяснимого, – ответил оператор. – Если отбросить домыслы и бездоказательные рассуждения, которых у меня набралось достаточно, то получится так: примерно на одну минуту в доме и вокруг него исчезла классическая магия. А затем вернулась на место.

– Такое возможно?

– Я это наблюдал.

– Понял… – протянул Сантьяга. – Извините… – Пауза. – Полагаю, это означает, что в настоящее время Лиссет Кумар находится вне своего дома?

– Мы не фиксировали построение портала.

– Разумеется, не фиксировали: вы сами сказали, что классическая магия не действовала целую минуту.

– А портал?

– Был построен с помощью иной магии.

– Такое возможно?

– Я понимаю, что мы удивлены, но предлагаю прекратить обмениваться одинаковыми вопросами.

– Извините, комиссар, – смутился оператор.

– Ничего страшного. – Сантьяга переложил телефон в другую руку, поднеся его к левому уху. Это был редчайший для него жест, выдающий некоторую растерянность. – Вы запустили глобальный поиск Лиссет Кумар по генетическому коду?

– Сразу же после ваших слов о том, что она вне дома.

– И?

– Нужна ещё одна минута.

– Хорошо, я подожду. – Сантьяга, которого звонок застал в ресторане, сделал маленький глоток кофе и улыбнулся сидящей за соседним столиком девушке. Девушка вопросительно изогнула правую бровь. Но в следующий миг оператор вернулся в разговор и обмен любезностями завершился: – Её нигде нет.

– То есть не «пчелиный рой»?

– Нет, комиссар, не «пчелиный рой». Либо место, в котором находится Лиссет, очень хорошо защищено, либо она не на Земле.

– Вы читаете много фантастики, – заметил Сантьяга. Он оставил на столике банкноту, улыбнулся разочарованной девушке и направился к выходу. – Попробуйте проверить, есть ли сейчас на планете места, в которых не существует классическая магия.

– Скушно тут, – вздохнул Иголка, слегка ударив по рулевому колесу ладонями. – Кто знает, когда Кувалда с шасом вернутся, а делать нечего.

И несмотря на то что великий фюрер отправился в полицейский участок всего-то минут двадцать назад, Иголка произнёс свою реплику так, словно прошло минимум полдня.

– Может, по вискарику? – поддержал приятеля Контейнер. – Чисто чтобы время зря не тратить.

– У меня нет, – развёл руками Иголка. – Я свою фляжку ещё на парковке выжрал, когда в прошлый раз Кувалду ждали.

– А я ваще на последней бензоколонке. Думал, у тебя есть. – Здоровяк покрутил головой и уставился на небольшой сетевой супермаркет, приветливо, а главное – привлекательно сверкающий вывеской в двухстах примерно ярдах от машины. – О-па – магазин!

Несколько мгновений дикари внимательно смотрели на источник семейного интеллекта, после чего Иголка уныло сообщил:

– У меня и денег нет. Фюрер зарплату задерживает.

– У меня займи, – предложил Контейнер.

– А у тебя есть?

– Ага.

– Откуда?

– Я экономный.

– Тогда сходи и купи нам не самого дорогого вискаря, – предложил Иголка. – Чтобы сэкономить.

– Не, так не пойдёт, – поразмыслив, не согласился здоровяк. – Ты потом скажешь, что я тебя обманул с ценой на бутылку, и не заплатишь.

– Но выпить ведь надо, – сурово произнёс Иголка.

– Надо.

– А денег у меня нет.

– Пошли вместе, – предложил Контейнер. – Там ты ценник посмотришь, я тебе половину в долг дам, и потом не отвертишься.

– И выпьем?

– И выпьем.

Сформировавшийся на глазах план показался обоим дикарям прекрасным во всех отношениях. Но оставался маленький нюанс.

– А с этим что делать будем? – Иголка кивнул на Штыпселя.

– А куда он денется? – удивился здоровяк. – Он же сам к нам пришёл. А деньги фюрер у него отобрал.

– И то верно, без денег он никуда не денется, – согласился Иголка, выходя из машины. – Слышь, Штыпсель, побудь здесь, в натуре? Мы скоро.

– И тебе стакан нальём, короче, – пообещал Контейнер. – Будешь как бы с нами бухать.

– Побуду, побуду, – пообещал уйбуй, не веря в привалившую удачу. – Куда я денусь?

С трудом заставил себя сдержаться, подождать, пока Иголка и Контейнер не скроются в дверях магазина, и только после этого выскочил из внедорожника и со всех ног бросился прочь.

– Вижу, артефактов у тебя хватит на небольшую войну, – улыбнулась Бри. – Хорошо подготовилась.

– Недостаточно хорошо, раз ты их заметила, – спокойно ответила Лисс.

– Заметила с трудом. Честно говоря, не ожидала, что ты сумеешь сделать скрытую полость такого качества – для этого требуется высочайшее мастерство.

– Спасибо.

– А теперь, пожалуйста, вытащи из тайника всё, что в нём лежит. И не пытайся активировать артефакты. – Бри выдержала короткую паузу. – Они тебе не помогут, но меня ты разозлишь.

– Не стану, – пообещала Лисс. – На меня произвёл впечатление твой портал.

– Не совсем портал, – ответила Марина, наблюдая за тем, как шаса вынимает и раскладывает на столе артефакты, но, когда Лисс собралась снять куртку, остановила её: – Не надо. Здесь прохладно.

– Спасибо.

Девушки сидели за столиком на террасе, с которой открывался прекрасный вид на залив, но платой за него стал очень свежий ветерок. Марина предложила кофе, но Лисс сказала, что чай будет лучше, и сейчас девушки неспешно потягивали ароматный чёрный.

– Мне жаль, что всё так получается, – мягко произнесла Бри.

– Мне тоже, – согласилась Лисс. – Возможно, даже больше, чем тебе.

– Возможно, всё могло быть иначе, но я, если честно, не знаю как.

– Мы обе понимаем, что только ты можешь хоть что-то изменить.

– Почему я? – Марина сделала вид, что удивилась.

– Потому что ты сильная, – ответила шаса.

– Раз я сильная, то обязана уступать? – нахмурилась Марина.

– Я не сказала, что ты должна уступить, я сказала, что ты можешь хоть что-то изменить, – напомнила Лисс. – Потому что, если ты не захочешь ничего менять, то ничего не поменяется – ты не позволишь этому случиться.

– Потому что я сильная?

– Да. Кстати, неплохое печенье.

– Купила в соседнем магазине – самой было некогда делать, – машинально пошутила Марина, размышляя над словами подруги. И через несколько секунд кивнула: – Тут ты права: если я не захочу – ничего не изменится. Но при этом я не знаю, хочу ли я?

– Хочешь чего?

Спешить с ответом Бри не стала. Приподнялась, долила горячего чаю себе и гостье – или пленнице? – вернулась в кресло, сделала маленький глоток и, глядя на залив, сказала:

– Я не виновата, что Дориан пришёл тогда в мой дом вместе с Идо.

И вздрогнула, увидев, как побелела шаса:

– Что ты с ним сделала?

Снова помолчала, с необыкновенным вниманием разглядывая подругу – в поисках фальши, медленно рассказала:

– Ничего, Лисс, пока ничего, клянусь тебе. Но ведь я… я правда не виновата в том, что он пошёл служить во Внутреннюю Агему. Зачем он это сделал? Зачем тогда отправился с Идо?

Ответов у шасы не было. И чай она не пила. Сидела с прямой спиной и не отрываясь смотрела на Бри.

– Вот видишь… – Марина вздохнула. – Цепочка глупых ошибок приводит к тому, что твой любимый оказывается в моём доме и становится косвенной причиной смерти мамы. Да, она была всего лишь челом, по вашим понятиям – ерунда…

– Нет!

Восклицание не было услышано. Либо на него не обратили внимания.

– Но я её любила, Лисс, понимаешь? – продолжила Бри. – Я её любила.

– Понимаю.

– Неужели?

– Намного лучше, чем ты думаешь.

И снова – никакой фальши. И Марине пришлось признать:

– Не лучше, но понимаешь. – Она снова помолчала, а затем неожиданно показала подруге старинный том – всё это время он лежал в кресле: – «Тёмные церемонии», тайна моей семьи. Мы хранили книгу тысячи лет.

– Рано или поздно она должна была быть прочитана, – ответила Лисс, глядя на два слова на старонавском – больше на обложке не было ничего.

– Должна была! Но я не хотела её читать. Не хотела! Я должна была просто её хранить! Я была согласна её хранить! Не читать! – Бри почти выкрикнула эти слова. Нет, Бри выкрикнула эти слова – яростно, с надрывом, и на глазах её выступили слёзы… Которые очень быстро слизнул холодный ветер. И голос стал прежним. Только очень грустным: – Я хотела обыкновенной жизни, Лисс, обыкновенного счастья, простого, понятного, важного. А получила вот это вот всё: невероятное могущество и чёрную пыль внутри. Я ведь умерла тогда, во время атаки чудов, утешаю себя тем, что умерла почти, но понимаю, что лгу. Я умерла, но при этом не умерла – стала другой. А до этого – потеряла всё на свете. Всех близких, любовь… Потом поняла, что любви не было, а потерять то, чего нет, – нельзя, но что теперь говорить, если я потеряла даже иллюзию любви? Ничего не осталось. И если во всём этом был Замысел, то сработал он идеально – я превратилась в идеальный Ключ.

– Не в идеальный, – печально ответила Лисс. – Ты так и не повернулась в замке.

– Да, в этом ты права. – Марина снова посмотрела на залив. – Пожалуйста, ответь честно, подумав очень тщательно, потому что это очень важный для меня вопрос и от твоего честного ответа будет многое зависеть. Что ты сделаешь, если я убью Дориана?

– Я последую за ним, – ровным, абсолютно спокойным голосом ответила Лисс. Не поверить ей было невозможно.

– Зачем? – изумилась Марина.

– Это произойдёт не по моей воле и вряд ли в бою с тобой, – прежним тоном продолжила шаса. – Просто мне почему-то кажется, что, если ты убьёшь Дориана, наш мир станет следующим.

Бри вздрогнула. Вновь повернулась к подруге. Но не сразу, а секунд через десять, во время которых продолжала смотреть на водную гладь. Повернулась и спросила:

– Ты настолько хорошо во мне разобралась?

– Мы давно дружим, – пожала плечами Лисс.

– Да, давно. – Марина невидяще посмотрела на чайник. – Я – идеальный Ключ и знаю, что технически – технически! – могу создать новую Вселенную. Представляешь? Лисс, ты в состоянии осознать то, что я только что сказала? И то, что я действительно могу это сделать – создать новую Вселенную! Технически я в состоянии дать ей жизнь, но вдруг поняла, что мне нечем её наполнить. Только пустотой, которая у меня внутри. Я не представляю, что можно простить Дориана, но если я его убью – разрушу то, что есть у вас, любовь, ради которой ты и он, не сговариваясь, согласились сделать всё, что угодно, чтобы я не трогала второго. А самое главное: и ты, и он уже делали что угодно ради друг друга. И если я что-нибудь с вами сделаю, то кроме пустоты я принесу в новую Вселенную ненависть. А я этого не хочу. Я хочу, чтобы новая Вселенная – если она будет – оказалась наполненной такой любовью, какая пылает между вами, потому что её хватит даже не на одну – на миллион Вселенных. А потом я подумала, что, создавая новую Вселенную, я разрушу эту и своими руками уничтожу любовь, которой… так завидую. – Бри вздохнула, помолчала и горько улыбнулась: – Ключ получился не таким уж идеальным.

– Как раз наоборот, – очень тихо ответила Лисс. – Неидеальный Ключ без колебаний исполнил бы предназначение, совершенно не задумавшись о том, что он принесёт в новый мир.

Больше всего на свете ему хотелось собственными руками убить Марину Брич, молодую, глупую, но необыкновенно талантливую и потому крайне опасную полукровку. Причём убить жестоко, внимательно наблюдая за дикими мучениями жертвы. Не получая от них удовольствия, но точно зная, что она получает заслуженное…

Заслуженное? Как она успела заслужить предсмертные мучения? Чем?

Консул вздрогнул и посмотрел на своё отражение в зеркале.

На чужое отражение в зеркале.

Он давно не видел и знал, что больше никогда не увидит в зеркалах себя. Того себя, который жил на планете, бывшей олицетворением ужаса и тьмы, бросил вызов Судьбе и победил. Того нава больше нет – погиб во время мятежа, случившегося в день большой победы, остался умирать в Железной Крепости и сгнил в ней тысячи лет назад.

Остался жив.

Снова отправился покорять вершину, которую искренне считал своей, – по праву того, кто однажды покорил её, а не получил из добрых ручек Спящего, как асуры. Снова бросил вызов, встал на путь и прошёл по нему изрядно, был уверен, что сумеет победить, и вдруг узнал, что жалкая полукровка в состоянии уничтожить всё. Абсолютно всё. Даже вершину.

И его хладнокровие дало сбой.

Нахлынули старые, казалось, давным-давно позабытые чувства, которые владели им во время Первой войны – яркие эмоции к равному противнику. Они невозможны к врагам, которых считаешь слабее по определению, как рыцарей и зелёных ведьм. Они опасны? Да, очень. Но слабее. И разгром Великих Домов это подтвердил. Равными он считал князя и Навь, но не мог назвать их врагами, или пока не мог. Знал, что придётся убить нынешнего владыку Тёмного Двора и Сантьягу, но врагами не называл. И ненавидеть не мог. И ярких чувств к ним – равным – не испытывал.

А сейчас они нахлынули.

Яркие эмоции к равному противнику.

К жалкой полукровке.

Которая его превзошла.

Но не испугала, а наполнила ненавистью. И именно ненависть, боевая ненависть, которая когда-то подняла его на самый верх, требовала мучений равного противника – такой была дань, и он её платил. Наблюдал за мучениями бесстрастно, не получая никакого удовольствия, но наблюдал часто, чувствуя, как ненависть перестаёт сжигать изнутри. Он ненавидел, но не боялся. Давно разучился, ещё во время Первой войны, ведь асуры тоже его превосходили. Во всём. Абсолютно во всём.

И где теперь асуры?

– Как ты здесь оказалась?

Войдя в комнату и увидев Лисс, Машар не сдержался – вскрикнул, подбежал к девушке, схватил за плечи, прижал и замер. И почти минуту они стояли неподвижно, закрыв глаза, тесно прижавшись и чувствуя друг друга абсолютно, затем Дориан крепко поцеловал шасу в губы и спросил:

– Как ты здесь оказалась?

– Бри позвала в гости, – честно ответила девушка.

Машар понял сразу и понял правильно. И стал мрачен.

– Всё плохо?

– Нет, любимый. – Лисс нежно провела рукой по щеке рыцаря. – Плохо было, когда Консул тебя схватил и я не знала, что делать. Сейчас мы потихоньку выкарабкиваемся.

– Бри тебя похитила?

– Это было ожидаемо – после всего, что я сделала.

– Так… кажется, я много пропустил. – Машар посмотрел на дверь. – Мы можем говорить? – Когда Крода забрал его из камеры, рыцарь решил, что предстоит очередной разговор с Мариной, изумился, встретив в небольшой комнате Лисс, но потихоньку приходил в себя. – Нас подслушивают?

– Нет.

– Уверена?

– Бри знает, что мы ничего не сможем ей сделать.

– И поэтому ей на нас плевать?

– Нет, ей на нас не плевать, но не в том смысле, в котором ты подумал. – Девушка повторила ласковый жест. – Дор, ты уже знаешь, на что способна Бри?

– В смысле – что ей предопределено?

– На что она способна, – мягко повторила Лисс.

И снова Машар очень быстро сделал правильный вывод.

– Хочешь сказать, что окончательное решение о создании новой Вселенной Бри примет сама?

– Да.

– Предназначение её не затянуло? Не превратило в простого исполнителя?

– Нет.

– И сейчас Бри сомневается в том, что должна сделать?

– Да.

– Но почему?

– Потому что она очень хорошая, – вдруг ответила Лисс. – Замысел… или случайность… или злой рок… я не знаю что, но что-то сделало Бри идеальным Ключом для создания новой Вселенной – у неё не осталось ничего дорогого, ничего важного, ничего, о чём можно было бы пожалеть… но она всё равно пытается найти здесь хоть что-то, что позволит ей не уничтожать Вселенную.

– И как с этим связаны мы?

– Расскажу потом, когда всё это закончится, – пообещала девушка. – А пока слушай, что мы должны будем сделать…

– Подожди, подожди… – Машар выставил перед собой ладони. – Я немного запутался…

– У нас мало времени, – эту фразу Лисс произнесла чуть твёрже.

– «Мы должны будем сделать», – повторил рыцарь. – Ты что, договорилась с Бри?

– Я – шаса, любимый, – улыбнулась девушка, передавая Дориану «батарейку» с магической энергией Великого Дома Чудь. – Я могу договориться с кем угодно.

– Да куда вы их запихнули, придурки? – бормотал Штыпсель, периодически отпуская в адрес бывших подчинённых крепкие ругательства. – Не закопали же!

В отличие от Кувалды, уйбуй мгновенно сообразил, где лежат деньги, – в какой-нибудь комнате под мороком, однако делиться догадкой с великим фюрером не стал. Не был уверен, что получится сбежать из-под бдительной охраны, но помогать не собирался. Но в результате получилось идеально: одноглазый с подлым шасом отправились в полицию – чтоб их там арестовали! – два дуболома решили нажраться, и Штыпселя угораздило удрать. Остававшейся в карманах мелочи как раз хватило на такси, но, подъезжая к коттеджу, уйбуй сообразил, что у него отсутствует «различитель» – недорогой артефакт, с помощью которого не-маги могли видеть сквозь морок. А без «различителя» Штыпселю приходилось тщательно ощупывать каждую комнату в поисках невидимых сумок с наличностью, что выглядело комично со стороны, и непросто для самого искателя сокровищ.

– На кой ляд я арендовал такой большой дом? – спросил себя уйбуй и присел, услышав неожиданный ответ:

– Потому что решил гульнуть.

– Выпендриться.

– Бабло же было, вот ты его и не считал.

Первым в комнату, которую в этот момент ощупывал Штыпсель, вошёл Иголка, за ним – Контейнер. Вооружённые, конечно, но пистолеты не вынимали, оставили в кобурах. Кувалда благоразумно руководил происходящим из коридора.

– Как вы меня нашли? – пролепетал уйбуй.

– Следили, – хмыкнул Иголка. – Неужели ты думаешь, что мы сдуру ушли вдвоём за бухлом?

– Не сдуру?

– Мы решили проследить, куда ты подашься, на тот случай, если твои дружки не расскажут, где деньги. Потому что по твоей роже было видно, что ты сообразил, куда они могли их засунуть.

– Но фружки оказались такими же тупыми, как и он, и всё нам слили, – резюмировал Кувалда, напяливая на нос «различитель». – Свяжите прифурка, а я пока бабло найфу.

– Что ты делаешь? – изумился Схинки.

– А на что это похоже? – поднял брови Крода.

– Больше всего это похоже на подставу, – честно ответил орангутан. – Ничего другого в голову не приходит.

– Нет.

– Нет?

– Нет, – качнул головой ангел. – Если бы я хотел тебя убить, то пришёл бы и убил.

– А вдруг Марина Брич запретила тебе меня трогать?

– У тебя мания величия?

– Просто хочу понять, что происходит.

Крода вернулся в камеру минут через пять после того, как увёл Машара. На этот раз не прошёл сквозь завесу из чёрной пыли, а убрал её, открыв четвёртую стену, в которой находилась дверь в камеру, бросил орангутану его смартфон и кивнул на открывшийся путь в коридор:

– Убирайся.

Но Схинки не пошевелился и вёл разговор, продолжая сидеть в своём углу.

– Просто хочу понять, что происходит.

– Происходит вот что: она сомневается, – честно ответил Крода. – Мы оба понимаем, о чём идёт речь, так что обойдёмся без лишних разъяснений. Она сомневается и может всё испортить…

– Может не уничтожить мир? – уточнил Схинки, вертя в лапе телефон.

– Бри должна сотворить новую Вселенную – в этом заключается её предназначение. Но она сомневается, и я принял решение её подтолкнуть. А это означает, что у вас с Консулом появляется мизерный шанс на спасение. – Крода хмыкнул: – В кои-то веки вы будете действовать во благо этой Вселенной.

– Марина Брич настолько сильно сомневается? – прищурился орангутан.

– Да, – поколебавшись, ответил ангел. – К сожалению, да.

– Не хочет становиться Спящей?

– Испытывает сентиментальные чувства к нынешней версии Вселенной.

– Не боишься, что мы её убьём?

– Я боюсь одного, что госпожа не исполнит предначертанное, – произнёс Крода. – А по какой причине это произойдёт, мне абсолютно безразлично. – Выдержал короткую паузу, повернулся к дверям и через плечо бросил: – По коридору налево, на первом повороте налево, по лестнице поднимешься на первый этаж, направо вторая дверь – это кабинет. На столе лежит книга, которую твой первый князь наверняка захочет прочесть, – «Тёмные церемонии». И самое главное – у тебя мало времени, зверушка.

– Ты хочешь, чтобы я призвал заурда, – протянул орангутан. – То есть подстава не для меня, а для него…

– Думай, что хочешь, но я всё сказал: если госпожа свершит предначертанное – твой заурд рассыплется в пыль. Как и вся Вселенная.

Капур не планировал возвращаться с Кувалдой в коттедж, но пришлось: позвонил Иголка, доложил великому фюреру, что они с Контейнером преследуют удравшего Штыпселя, и одноглазый упросил шаса подбросить его до дома. Капур для виду покапризничал, но в итоге согласился и даже денег на бензин не попросил, чем приятно удивил дикаря. Единственное, велел Кувалде открыть окно и предупредил, что, если запах Красной Шапки впитается настолько, что потребуется магическая чистка салона, платить за неё будет великий фюрер. Одноглазый протестовать не стал.

После этого шас откланялся, не забыв продать Кувалде «различитель», с помощью которого великий фюрер быстро обнаружил сумки с деньгами, и велел бойцам вытащить их на террасу. Где ждал своей участи связанный Штыпсель. И с которой открывался превосходный вид на залив. Прохладный ветер забирался под одежду, напоминая, что находятся дикари отнюдь не в южных широтах, однако тучи не затягивали небо, и солнечные лучи весело прыгали по волнам, перемигиваясь друг с другом и с соснами. Залив блистал и радовался, однако дикари не обращали на него никакого внимания.

– Это мои деньги, – прорычал Штыпсель, разглядывая сумки, с которых одноглазый снял артефакты морока. – Мои!

– Были, – уточнил великий фюрер.

– Вор.

– Сам вор, – остроумно парировал Кувалда. – Ты бабло взял, а налоги платить не стал.

– Потому что они у тебя грабительские!

– Когфа я их ввофил, никто не протестовал.

– Потому что ты несогласных вешаешь.

– Рафи экономичного семейного процветания.

– Экономического?

– Нет.

Несколько мгновений Шапки смотрели друг на друга, после чего Штыпсель буркнул:

– Оставишь мне сколько-нибудь?

– Как фоговаривались, – хладнокровно ответил Кувалда. – Но потом тебя прифётся повесить.

– За что?!

– Схинки велел.

– Ты же обещал меня отмазать!

– А ты обещал мне помогать, а сам не сказал, что знаешь, гфе феньги.

Штыпсель скрипнул зубами, но крыть ему было нечем – действительно обещал и действительно не сказал. Он в отчаянии оглядел неприветливый курортный берег, на котором его, возможно, и повесят – чтобы не тратить бензин на обратную дорогу, пробормотал пару ругательств и неожиданно спросил:

– А если я что-нибудь важное сделаю, ты меня снова отмажешь?

– Важное кому?

– Всем.

– Ну, попробуй сфелать, – поразмыслив, предложил великий фюрер. – А я пофумаю, насколько важное это важное.

Уйбуй понял, что на большее рассчитывать бессмысленно, и мотнул головой в направлении берега:

– Смотри, вон та девка идёт, которую Консул по всему телевизору ищет.

Кувалда вскочил и вытаращился на девушку в чёрном, медленно идущую вдоль линии прибоя.

Ветер в лицо… запах морской соли и её вкус на губах… запах сосен, смешанный с запахом моря… крики чаек…

Мир.

Который она хочет разрушить. И создать на его месте новый. Не на обломках, а на его месте. Одно заменит другое.

«Катастрофы не случится. Не будет ужаса ожидания и кошмара происходящего. Вселенная тихо и безболезненно уступит место новой версии, автором которой стану я. И в этом нет ничего дурного – естественный процесс преображения в поисках совершенства. Кто знает, сколько Спящих понадобится, чтобы его достичь?»

Марина поняла, что мысленно назвала себя Спящей – и получилось очень естественно, – улыбнулась, быстрым шагом вернулась в дом, прошла в «лабораторию» и остановилась перед первым существом нового мира…

В которое она никак не могла решиться вдохнуть жизнь.

– Что ты видишь? – поинтересовался князь.

– Неплохой дом, – оценил комиссар. – Достаточно скромный, но аккуратный, стоит совсем рядом с берегом, примерно в том месте, где величественные сосны…

– Сантьяга!

– Другими словами, вам бы понравилось, – закончил комиссар Тёмного Двора. – Уютно и без показухи. А главное – домик абсолютно закрыт от классической магии.

– Марина Брич там?

– Только что прошла внутрь, видимо, гуляла вдоль воды.

Сантьяга стоял под «величественными соснами», выше береговой линии и прекрасно разглядел вернувшуюся в дом девушку.

– Видел её? – удивился князь.

– Да.

– Почему не убил?

– Не все ещё собрались.

– Уверен, что соберутся?

– Не сомневаюсь, что Консул здесь появится – ему нужна магическая технология Марины Брич, чтобы нейтрализовать нас. И если у него получится… – Сантьяга помолчал. – Вы подготовились?

– Мог бы не спрашивать, – мрачно ответил князь. – А ты уверен, что «слёзы сердца Земли» уничтожат Марину Брич?

– Я не позволю ей уйти, – сухо ответил комиссар. – И постараюсь задержать его, чтобы решить обе проблемы разом. Но это наша крайняя мера, князь, самая последняя…

Потому что, по самым оптимистичным подсчётам, запрещённое заклинание «слёзы сердца Земли» уничтожит не только коттедж Марины Брич, но и треть расположенного неподалёку Санкт-Петербурга…

В то, что Крода честен, Схинки поверил мгновенно, ещё до того, как ангел объяснил мотив своего поступка. Поверил, потому что осознал силу Бри во время атаки на штаб-квартиру Внутренней Агемы, и сила эта сказала орангутану о том, что если Марина захочет – она сумеет встретиться с Консулом в любое время, когда ей будет удобно. И вряд ли эта встреча закончится вничью…

И ещё Схинки поверил в произнесённое Кродой словосочетание «мизерный шанс», но если ангела в нём привлекало первое слово, то орангутан сосредоточился на втором.

Шанс есть.

Всё честно.

А значит, нужно биться до конца.

Нужно биться даже сейчас, когда в нём совсем нет магической энергии – словно её выела «чёрная пыль» Бри. Он не может использовать магию, но есть ум, ловкость и сила. И бешеное желание победить.

Схинки прошёл указанным Кродой маршрутом, никого не встретив по дороге, действительно оказался в кабинете и действительно обнаружил на столе «Тёмные церемонии». Внимательно оглядел том, убедился, что он написан от руки и на старонавском, кивнул и набрал номер, которого не было в памяти телефона.

Навести портал непосредственно в коттедж не удалось – он оказался накрыт странным заклинанием, отключающим работу любого классического аркана. Однако разбираться в его природе было некогда, операторы быстро отыскали ближайшую возможную точку для построения магического перехода и отправили в неё ударный отряд Гранни.

На этот раз – только самые мощные «персы», вооружённые холодным оружием и артефактами с «дыханием дракона». Выскочили у открытой террасы, развернулись к дому, сделали несколько шагов и на мгновение замерли, увидев вышедшую на террасу Бри. Во всём чёрном. С чёрным взглядом. С лёгкой улыбкой на губах, подчёркнутых чёрной помадой. Не испугались – просто замерли, ожидая молниеносного удара, но его не последовало. Бри молча посмотрела на врагов, вздохнула и едва заметно кивнула, словно указывая на них кому-то, кто ждал сигнала.

Кивнула, и в то же самое мгновение из дома с рёвом вырвался… Чел? Нав? Голем? Высокое, не менее восьми футов, существо, черты лица которого напоминали навские, но были мягче, изящнее. Зато сложение – более грубое, мощное, наводящее на мысль о том, что создатель вдохновлялся образом гориллы. Существо источало силу и продемонстрировало её сразу, едва выскочив из дома: воспользовавшись короткой заминкой среди бойцов Гранни, существо схватило ближайшего «перса» и разорвало его пополам.

Гранни вздрогнула.

– Rock ‘n’ roll! – негромко произнесла Бри.

Бой начался.

«Уходи», – приказал Консул в конце разговора, и Схинки собирался исполнить приказ в точности. Понимал, что у заурда есть план боя, что он, в своём нынешнем состоянии, помочь ему не может, а значит, должен уйти и доставить Консулу книгу.

Построить портал в дом возможности не было, зато шум со стороны берега намекал о том, что сражение за Вселенную началось. Схинки осторожно выглянул в окно, увидел вышедших из портала «персов», понял, что самое «интересное» произойдёт на лужайке перед террасой, и решил покинуть коттедж через заднюю дверь. Правда, её ещё нужно было найти, но орангутан знал направление и не сомневался, что найдёт. Или же просто вылезет через какое-нибудь окно.

Он вразвалочку вышел в коридор и замер, увидев идущего навстречу Машара.

Рыцарь тоже остановился, и несколько секунд бывшие сокамерники внимательно смотрели друг на друга. А затем орангутан выдал ироничную ужимку и вальяжно произнёс:

– Вижу, вы успели заправиться магической энергией, командор Машар.

– А вы нет, Схинки, – в тон ответил животному Дориан. – Поэтому, пожалуйста, отдайте мне книгу, и никто не пострадает.

– Хотите сказать, что у меня нет выбора?

– А разве есть?

– Пожалуй… – неожиданно признал Схинки после очень короткого раздумья. И протянул рыцарю «Тёмные церемонии».

Жест был настолько неожиданным, а главное – естественным, что Машар поддался и инстинктивно протянулся вперёд. Всего на мгновение, но этого хватило. Орангутан выронил книгу, схватил протянутую руку рыцаря и дёрнул так резко и сильно, что не будь Дориан отлично подготовленным бойцом, обязательно бы получил вывих или разрыв связок. А так он всего лишь устремился вперёд, готовясь налететь на нокаутирующий удар левой, но в последний момент ухитрился уйти, пролететь мимо орангутана – вырвав руку из цепкой лапы, и даже не очень сильно впечататься в стену. Слегка приложился, но на ногах удержался… Удержался бы, но Схинки развернулся, ударил Дориана ногой в спину, а когда рыцарь покатился по полу, оказался сверху и попытался сломать шею. И вновь Машар успел защититься: левой рукой спас себя, а правую направил на врага, хрипло выдохнул боевое заклинание и стряхнул с пальцев «эльфийскую стрелу». Услышал шипение, с которым молния вошла в плоть, почуял запах горящего мяса, услышал визг и почувствовал, что свободен, – раненый Схинки откатился в сторону. Дориан вскочил на ноги, резко обернулся, коротко ругнулся, увидев, что орангутан, несмотря на пробитую голову, вновь готовится атаковать – рану спешно затягивала «чёрная пыль» – вызвал «невидимую бритву» и следующими движениями рассёк врага на несколько частей. Ногами разбросал их в стороны, подумал, обработал каждую «дыханием дракона», затем поднял книгу и направился к задней двери – в отличие от Схинки, Машар точно знал, где она находится. Открыл… мгновенно захлопнул и спрятался за стену – потому что едва он появился в проёме, по двери открыли ураганный огонь.

Был ли у них шанс? Вполне возможно.

Мог ли он с ними справиться? Весьма вероятно.

Один против десятка отлично подготовленных бойцов. На первый взгляд – фантастика, но воин Бри дрался с такой яростью, что в какие-то мгновения казалось, что это его больше на поле боя, что это он повсюду и его удары сыпятся со всех сторон. Воин вёл сражение с размашистой уверенностью: без устали вертелся, уклонялся, бил, а при удаче – отрывал «персам» конечности, выводя, а точнее – выбрасывая из игры. Он превосходил искусственных созданий во всём, и это несмотря на то, что «персов» изготавливали из крепкой плоти с усиленными костями. Он их превосходил. Но стал проигрывать: раны, хоть и глубокие, сначала не причиняли беспокойства – их затягивала «чёрная пыль», но по мере того, как её энергия заканчивалась, существу становилось хуже. Сначала раны стали кровоточить, потом – болеть, мешать нормально двигаться, не позволяли наносить удары в полную силу. Воин стал постепенно отступать к террасе и пару раз мельком смотрел на Бри, которая хладнокровно наблюдала за происходящим. Не подбадривала, не помогала, хотя могла уничтожить посланцев Консула одним движением – просто смотрела, словно прикидывая, насколько её создание превосходит лучших «персов» Консула. Словно проводя эксперимент.

Смотрела очень внимательно, не отрываясь.

И, видимо, поэтому пропустила удар.

Резкий, неожиданный.

Все ждали, что Консул атакует Марину лично – явится, чтобы принять бой лицом к лицу и так доказать свою силу, но он отправил к девушке малюсенькую «муху», в которой было так мало энергии, что вызванное ею возмущение можно было счесть за лёгкую рябь естественного магического фона. «Муха» вылетела из портала вместе с «персами», но присоединяться к ним не стала, ушла в сторону, неспешно добралась до стены коттеджа, посидела на ней, внимательно наблюдая за Бри, а когда смотревший её глазами Консул понял, что девушка полностью увлечена сражением, «муха» стремительно взлетела, зависла над головой Марины и стала маяком для портала, через который Консул мягко наложил на голову Бри обруч с «заговором Слуа».

– Сдавайся!

– Ты окружена!

– Сопротивление бесполезно!

– Пофними руки и выхофи! – важно закончил Кувалда, с надеждой глядя на заднюю дверь коттеджа – а вдруг и правда выйдет?

Но вместо испуганного голоса послушно сдающейся девушки – какой уже рисовался в скудном воображении дикарей – Шапки услышали уверенный мужской баритон:

– Вы что, совсем сдурели?

– Это ты сдурел! – попытался храбриться Иголка. – Нас много! А ты кто такой?

– Вот все тут и ляжете, – пообещал Дориан, медленно открывая дверь. – Командор войны Машар. – И недружелюбно посмотрел в сторону прячущихся за соснами Шапок. – Вас тут всего трое, мне понадобится четыре секунды, чтобы вас прикончить.

Несколько мгновений дикари обдумывали ситуацию, после чего Кувалда принял единственно верное в данных обстоятельствах решение.

– Мы ошиблись! – завопил он, благоразумно оставаясь за деревом. – Мы не знали, что её уже арестовали. Помочь хотели!

– Молодцы, – сдержанно похвалил дикарей Машар. – А теперь валите отсюда, помогальщики, пока я и в самом деле не разозлился.

– Сейчас? – спросил князь.

– Нет, – качнул головой Сантьяга. Качнул так, словно повелитель Нави мог его видеть.

– Он же прибыл?

– Прибыл.

– И?

– Нет.

– Почему?

– У них есть план, – ответил комиссар, наблюдая за убегающими Шапками и ушедшим в портал Машаром. – Не хочу мешать.

Несколько мгновений князь молча обдумывал слова Сантьяги, после чего каркнул:

– Ты понимаешь, чем рискуешь?

– Да, – спокойно произнёс комиссар.

– Хорошо, – сказал князь.

Разговор закончился.

Вот теперь он явился во всей красе.

Явился победителем.

Триумфатором.

Вышел из портала в шаге от неподвижной Бри, внимательно посмотрел на неё – с превосходством, но без пренебрежения, как на равного, но побеждённого противника, – после чего перевёл взгляд на добивающих существо «персов». Количество наконец-то победило качество, и три оставшихся на ногах «перса» торопливо разрубали воина Бри на части. Первое существо новой Вселенной стонало и распадалось.

– Не забудьте сжечь, – распорядился Консул.

– Да, заурд.

Короткая пауза, после которой прозвучало очень проникновенное:

– Ты молодец, Гранни.

И девушка едва не взвизгнула от счастья. Что было бы, наверное, абсолютно неуместно для массивного искусственного существа, только что вышедшего из серьёзного боя.

– Спасибо, заурд.

– Когда закончишь, дай знать Схинки, он пришлёт специалистов Службы утилизации…

А в следующий миг Гранни вздрогнула – от неожиданности, потому что вздрогнул Консул, потому что никогда раньше ди Атура не видела, чтобы у него так быстро и так явственно поменялось настроение. Точнее, Гранни вообще не видела, чтобы у Консула менялось настроение – он всегда, даже в непредвиденных ситуациях, оставался спокоен и хладнокровен. Разумеется, удерживал на лице маску, и сейчас она приподнялась и ди Атура разглядела подлинную эмоцию. Вздрогнула и похолодела.

– Что произошло?

– Схинки, – коротко ответил Консул, вызывая вихрь портала. – Я не знаю, как это случилось, но Схинки больше нет. Когда закончишь с тварью – посмотри, что случилось в доме. И найди книгу.

– Да, заурд.

– Я буду ждать вас…

– Нигде! – закричал выскочивший из-за спины Марины Крода. – Нигде не будешь!

Как ангел оказался на террасе, никто не понял, да никто и не стал задаваться этим вопросом: оказался и оказался. Не было времени размышлять, потому что Крода закричал:

– Нигде!

Сломал едва зародившийся портал, которым Консул собирался вернуться в Тайный Город, лёгким движением левой руки отбросил Гранни к линии прибоя и вцепился в Консула… попытался вцепиться… успел схватить лидера Альянса за руку, но замер, потому что Консул не стал убегать. И не стал атаковать. И не защитился… точнее, защитился, но самым неожиданным способом: беззвучно обратился к находящейся под ментальным контролем Бри, и та направила на Кроду облако чёрной пыли. А Крода ответил. И они замерли все: ангел, вцепившийся в Консула, и Марина в двух шагах от них. И чёрное облако. И жёсткое, невидимое снаружи противостояние, в которое соперники вкладывали все имеющиеся силы, которым были полностью поглощены.

Консул, Крода, Бри.

И Лисс поняла, что пришло её время.

Ещё поняла, что от неё сейчас зависит абсолютно всё, даже будущее Вселенной.

А ещё – что она, возможно, совершает самую большую ошибку в своей жизни. Но это было неважно, потому что решение принято: Лисс вышла на террасу и одновременно – с двух рук – бросила два артефакта: в Консула и Кроду.

Не в Бри.

Одна десятая секунды.

Одна десятая секунды – это минимальное время срабатывания артефакта принудительного портала, которое сумела обеспечить Лисс. Много? Для опытного боевого мага – невероятно много, целый вагон времени, за которое можно выиграть сражение. Но это правило действует только в том случае, когда колдун полностью сосредоточен на противнике. Если же использовать эффект неожиданности, то одна десятая секунды – это время, которое понадобится магу, чтобы среагировать на новую угрозу. А значит, через одну десятую секунды угроза должна быть приведена в исполнение – чтобы не осталось времени на защиту от неё.

Лисс рассчитала именно так: бросила артефакты, уже читая активирующее заклинание, и в тот момент, когда Консул и Крода почувствовали атаку и начали готовиться к отражению, артефакты уже вцепились в них и принялись затягивать в порталы. И остановить этот процесс не было никакой возможности. Тем более что был он не только мощным, но и быстрым.

Шесть десятых секунды – минимальное время, которое сумела установить Лисс на полное срабатывание принудительного портала. Она надеялась, что шести десятых окажется достаточно, чтобы враги не сумели устроить какую-нибудь пакость вроде мощнейшего взрыва на прощанье, и её надежда оправдалась: Консул не успел. Обернулся, пошатнулся и растаял в тёмном вихре, отправившись в межконтинентальное путешествие, посреди которого его ожидала увлекательная встреча с искажающим заклинанием.

А вот Крода ухитрился задержаться. И даже напугать Лисс. Оказавшись в принудительном портале, но ещё не поглощённый им, Крода вложил все силы в связывающее их с Бри чёрное облако и потянул девушку за собой. Марина, несмотря на то что находилась под ментальным контролем, почувствовала опасность и стала инстинктивно разрушать её, то есть уничтожать портал, чего как раз и добивался ангел. И разрушила бы, но подбежавшая Лисс сорвала с неё обруч и крикнула:

– Бри! – Марина упала на одно колено. – Дальше сама!

Шесть десятых секунды давно истекли, но портал до сих пор не закрылся: мешало чёрное облако, с помощью которого Крода пытался вырваться из действия чудовищных, разрывающих само пространство сил; мешало его желание жить; мешала его связь с Мариной. Крода сопротивлялся, но, увидев лицо поднимающейся с пола девушки, понял, что проиграл. И закричал:

– Не надо! Нет! Не отказывайся…

Но остановить девушку не смог. Бри безжалостно разметала чёрное облако, и последние слова ангела прозвучали из захлопнувшегося портала. Прозвучали невнятно. Прозвучали предсмертным хрипом. А когда наступила тишина, Марина посмотрела на Лиссет и тихо сказала:

– Спасибо.

– Повтори, на чём я остановился! – велел Кувалда.

– На человских полицейских, – буркнул Иголка.

– На человских полицейских я часто останавливаюсь, – с лёгкой грустью ответил великий фюрер. – Точнее говори.

– Мол, это ты придумал Службу утилизации вызвать, а потом, рискуя жизнью, отправился в участок, чтобы исправить косяки за беспредельщиками.

– Так и написал? – изумился Кувалда.

– Не, написал, что ты, рискуя жизнью и здоровьем, сделал всё, чтобы сохранить режим секретности и не допустить, чтобы челы узнали о Тайном Городе.

– Фа, так всё и было.

Иголка вздохнул, но промолчал.

Штатным набивателем текстов на планшете боец стал примерно месяц назад, проиграв в устроенном великим фюрером соревновании на самые тонкие пальцы. А когда выяснилось, что Иголка делает в предложении из пяти слов всего две-три ошибки вместо семи-десяти, Кувалда заявил, что никуда бойца не отпустит, навсегда оставив при единоличном семейном правительстве. Количество ошибок после этого возросло до среднестатистического уровня, однако спасти бойца уже ничего не могло.

– Фальше пиши так: «Проникнув в мрачные застенки, великий фюрер семьи Красные Шапки Кувалфа лично разъяснил схваченным бойцам, что они могут говорить, а что нет, фабы не пофвергать Тайный Гороф…» Гм…

Одноглазый сбился, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово, и боец пришёл на помощь.

– Насилию? – предположил он, преданно глядя в единственный глаз семейного лидера.

– Какому насилию? – не понял Кувалда.

– Их там четверо, значит, групповому, – быстро прикинул Иголка.

– Пожалуй, – согласился великий фюрер, которому всегда с трудом давались доклады в Зелёный Дом, а теперь ещё и во Внутреннюю Агему. – Так и пиши:

«…фабы не пофвергать Тайный Гороф групповому насилию».

– Записал, – доложил Иголка, замирая от восторга.

– Напиши, что бойцы буфут осужфены человским суфом и так буфут наказаны за сканфал, который устроили своим вифосиком про феньги, – велел утомившийся диктовать Кувалда.

– Обязательно напишу, – пообещал Иголка, начиная задумываться о стаканчике виски.

– И ещё напиши обязательно, что великий фюрер спросил, гфе феньги, и оказалось, что бойцы их пропили. Потому что всё это время были беженцами в Питере, а в Питере больше фелать нечего. Запомнил?

– Запомнил.

– Вот и молодец.

Кувалда налил себе и бойцу по стаканчику и умильно посмотрел на лежащие в углу сумки.

– Бри не сразу поняла, что Крода – это она, – негромко продолжила Лисс, глядя на горящие в камине дрова. – Не в том смысле, что «она» – женщина, а в том, что Крода – и есть Бри. Сначала Марина решила, что Крода – это сущность самого Ничто, явившаяся к ней после нападения рыцарей, после того, как почти умерла и, чтобы выжить, вобрала Ничто в себя. Бри подумала, что пришедший ангел – её связь с Ничто, и лишь потом поняла, Крода – это она сама, её отражение в Ничто, её образ в новой Вселенной, потому что старой Бри предстояло разделить участь нашего мира.

– Почему у других не появлялись ангелы? – спросил Сантьяга. – У Идо и последнего существа?

– Потому что возможен лишь один Ключ, комиссар, – мягко ответила Лисс.

И нав кивнул, признавая правоту девушки.

– Пустив в себя Ничто, Бри стала впитывать новые знания как губка: сознательно – во время разговоров, или подсознательно получая от Кроды. Бри была абсолютно очарована новыми возможностями и увлечена предназначением, о котором постоянно нашёптывал Крода. Все её открытия были сделаны благодаря ему и самый главный шаг мог быть сделан только вместе: Бри была Ключом, но повернуть его должен был Крода. После чего Ключ становился не нужен. Осознав это, Бри растерялась.

– Предназначение стало выглядеть не совсем так, каким казалось изначально, – тихим эхом добавил Машар.

Они сидели в креслах, выставленных напротив камина, и вели неспешный разговор почти не глядя друг на друга. Сантьяга и Дориан грели в руках бокалы с коньяком, Лисс предпочла красное, Киви же устроился на ближайшей жёрдочке, вновь изображая чучело.

– В какой-то момент Бри поняла, что единственный способ избежать своего предназначения – убить Кроду, но понятия не имела, как это сделать.

– Технически? – уточнил нав.

– И технически тоже, – кивнула девушка. – Но в первую очередь Бри боялась, что не справится с ним, зато покажет, что готова сопротивляться, и тогда Крода полностью завладеет её разумом. Атаку следовало провести неожиданно, с большой вероятностью нанесения фатального удара, а я, так уж получилось, как раз обдумывала способ уничтожения существ, полностью созданных из Ничто.

– И вы договорились.

– Мы не могли не договориться, – твёрдо ответила Лисс. – Мы дружим. – Пауза. – Бри догадывалась, что ангел попробует подстегнуть её при помощи Консула, и сознательно позволила взять над собой контроль – чтобы напугать Кроду. Это была самая важная и самая опасная часть плана: ангел вышел из Бри и атаковал Консула. А я атаковала их.

– Вы молодец, Лисс.

– Спасибо, комиссар.

Но только лишь похвалой нав не ограничился:

– Вы уверены, что после уничтожения Кроды Марина Брич потеряла свои способности? Простите, что спрашиваю, но это очень важный вопрос, имеющий жизненное значение для всех нас.

– Я уверена, что Бри больше не сможет вдохнуть жизнь в Ничто, – очень твёрдо ответила шаса. – И ещё я уверена, что Бри не является угрозой для Тёмного Двора.

– Где она сейчас?

– Решила немного отдохнуть.

– Полагаю, ей это нужно. – Сантьяга выдержал короткую паузу. – Позвольте поздравить вас с блестяще проведённой операцией.

Девушка чуть склонила голову.

– С вашего позволения, я откланяюсь, но прежде прошу вас ответить на последний вопрос.

– Да?

– Что стало с книгой?

Лисс поднесла к губам бокал и сделала маленький глоток вина. А Машар ответил:

– Вы как раз на неё смотрите, комиссар. – И тонко улыбнулся.

Уточнять не потребовалось: Сантьяга едва заметно кивнул и, глядя на горящий в камине огонь, негромко сказал:

– Я предполагал нечто подобное.

Он был абсолютно чёрным – новый мозг, лежащий перед Мариной на гладком стекле. Живой, дышащий, но абсолютно чёрный – таким уж получился. Несколько секунд девушка внимательно смотрела на него, в последний раз решая, использовать его или нет, затем осторожно взялась за края стеклянного подноса и аккуратно загрузила своё творение в Джузи. Сначала спинной, затем головной. Тихонечко выдохнула, ловкими, очень умелыми движениями закрыла распахнутое тело голема, не оставив ни следов, ни шрамов, подождала, когда Джузи откроет глаза, улыбнулась и негромко сказала:

– Теперь, дорогой, нас с тобой никто не сможет выследить.