После того, как мир был сотворен, и Шу разделил небо и землю, на земном престоле, знаменовав начало Золотого Века, воссиял владыка богов Ра. Он жил в Гелиополе, ночью спал в цветке лотоса, а по утрам взмывал в небеса и в облике сокола летал над своим царством. Иногда он опускался слишком низко, и тогда начиналась засуха. Так было изо дня в день, из года в год.

В те времена в солнечном году было столько же дней, сколько и в лунном — 360. Бог Тот, властелин времени, разделил год на три части и каждой из них дал название: сезон Половодья, сезон Всходов и сезон Урожая. Так возникли времена года.

Затем Тот поделил каждый сезон на четыре части, по 30 дней в каждой, и появились месяцы. Первым месяцем в году стал первый месяц Половодья — месяц Тота; он начинался в день летнего солнцестояния. За ним следовали остальные месяцы: Паофи, Атир, Хойак, Тиби, Мехир, Фаменот, Фармути, Пахон, Пайни, Эпифи и Месори.

Бог Солнца был очень ревнив. Узнав, что хотя Шу по его приказу отделил небо от земли, Нут по ночам всй равно сожительствует с Гебом, Ра пришел в неистовство и наложил проклятие на все 360 дней солнечного года: отныне Нут ни в один из дней не могла родить детей.

Небесная богиня в отчаянии воззвала к Тоту, моля. о помощи. Выслушав мольбу Нут, Тот обещал ей помочь.

Но как было исполнить обещанное? Уж кто-кто, а Тот лучше всех знал, что никому. из богов не дано отменить проклятие, наложенное богом Солнца. Любые заклинания и чародейства бессильны перед Словом Ра. Да и возможно ли осмелиться па такое — противоречить владыке? Гнев его страшен.

Но Тот недаром слыл мудрейшим из богов: после долгих раздумий он всё-таки нашёл, как поступить. Если проклятия снять нельзя, значит, остаётся одно: создать новые дни, па которые проклятие Ра уже не распространялось бы.

В облике ибиса Тот полетел в гости к Луне и предложил ей сыграть в сенет для развлечения. А ради азарта, чтоб интересней было играть. Тот и Луна поставили на кон 1/72 часть “света” каждого из 360 дней лунного года. Бог мудрости без труда одержал победу, и Луне волей-неволей пришлось расплачиваться.

Выигрыш Тота составил ровно 5 суток. Он забрал их у Луны — с тех пор лунный год длится всего 355 дней, — и присоединил к солнечному году, который отныне стал равен 365 дням. Выигранные у Луны 5 дней Тот назвал “те, что над годом”: пять предновогодних дней не причислялись ни к одному из месяцев.

Разница между продолжительностью календарного года (30х12+5=365 суток) и астрономического солнечного (365 1/4 суток) не учитывалась в древнеегипетском календаре. Поэтому каждые 4 года начало календарного года и, соответственно, календарные даты всех праздников сдвигались на 1 день, “отставая” от солнечного года. Таким образом, первый день первого месяца Половодья совпадал с днем летнего солнцестояния (22 июня) и началом подъёма воды в Ниле 1 раз в 1460 лет (юлианских., = 1461 григорианский год). В течение этого цикла каждый календарный день 1 раз совпадал с каждым из дней солнечного года; Весенние праздники приходились на осень, летние — на зиму и т. п. В 238 г. до н. э. греческий царь Египта Птолемей III предпринял попытку привести в соответствие календарное и астрономическое летоисчисление, издав указ о введении високосного года, — но эта реформа встретила решительный отпор со стороны жречества и не удалась.

Такой календарь с “блуждающим” годом был официальным, административным. Наряду с ним существовал “народный” календарь, в котором месяцы. и дни отсчитывались по сельскохозяйственным периодам, и к ним же приурочивались праздники (подъема воды, начала жатвы, урожая и др.). (Приведённые выше названия месяцев даны по празднествам и относятся к “народному” календарю). В официальном календаре месяцы названий не имели и обозначались числительными, а исторические события датировались по годам царствования правящего фараона (напр.: “Год царствования его величества владыки Двух Земель Небмаатра — да живёт он, да здравствует и да благоденствует! — десятый, день шестнадцатый второго месяца Урожая”).

Пять новых дней — “тех, что над годом” — Тот сразу же посвятил Ра: не станет ведь бог Солнца проклинать, как он прежде проклял все 360 дней, и дни, посвященные ему самому! И, конечно, он умилостивит свой гнев после столь щедрого верноподданного подарка!

Тот не обманулся в своих расчётах. Владыка его простил, и богиня неба отныне могла рождать по одному ребёнку в каждый из пяти- предновогодних дней. В первый день она родила Осириса, во второй — Хора Бехдетского, в третий — Сета, в четвёртый — Исиду и в пятый — Нефтиду.

Так появились на свет четыре младших бога Великой Девятки — дети Неба. А во все последующие годы, когда наступали созданные Тотом дни, Нут рождала звёзды.

Когда Ра воцарился на престоле, извечный враг Солнца, гигантский змей Апоп — злое чудовище в 450 локтей длиной, напал на солнечного бога, дабы свергнуть его и уничтожить. Ра вступил в бой со змеем. Кровавая сеча продолжалась целый день, от зари до зари, и, наконец, Владыка Всего Сущего одержал победу, поверг врага. Но злой Апоп не был убит: тяжело раненный, он нырнул в Реку и уплыл в Дуат. С тех пор Апоп живёт под землёй и каждую ночь нападает на Ладью Вечности во время её плавания через Дуат с запада на восток.

Враги бога Солнца очень часто принимают обличье гиппопотамов и крокодилов. Богу богов то и дело приходится отражать их полчища, чтобы защитить миропорядок и закон. В этом ему помогают другие боги: Шу, Онурис, бог-воин Монту, Хор Бехдетский — сын Ра и Нут, солнечная богиня-гепард Мафдет. Вместе с Ра они убили гигантского крокодила Магу, пронзив его копьями.

Но чаще всего злые силы и исчадия, стремясь уничтожить Солнце, нападают на Ладью Вечности в облике змей. Однако Ра и его спутники неизменно повергают врагов. Одного из злодеев — гигантского разноцветного змея — Ра убил под священной сикоморой Гелиополя, приняв обличье Великого Кота.

И всё же среди змей у бога Солнца есть не только недруги. Кобра-урей сама истребляет врагов Ра своими испепеляющими лучами. Змей Мехен-та защищает Ладью Вечности во время путешествия Ра через Дуат. Богиня-змея Мерит-Сегер охраняет гробницы Фиванского некрополя, в которых покоятся усопшие фараоны.

Сказание о Хоре Бехдетском, Крылатом Солнце

На 36-м году земного царствования Ра-Хорахте солнечный бог пребывал в Нубии, и с ним было его бесстрашное войско. А в Египте тем временем зрел заговор: демоны тьмы, недовольные правлением Ра, готовились к мятежу. Об этом узнал Хор, сын Ра и Нут, покровитель города Бехдета.

Ра плыл в своей Ладье <…> И Хор Бехдетский был в Ладье Ра, и он сказал своему отцу Ра-Хорахте:

— Я вижу врагов, злоумышляющих, против своего могучего владыки!

Бог Солнца велел Хору немедленно вступить в битву с заговорщиками. Хор принял облик крылатого солнечного диска, взмыл в небеса и сверху отыскал вражий стан. Он изготовился к бою, издал воинственный клич и так стремительно обрушился на демонов мрака, так забушевал против них, что перебил всё полчище мгновенно, и ни одна голова не осталась живой.

Торжествующий Хор вернулся в Ладью отца и пригласил Ра-Хорахте и его дочь Астарту, богиню-воительницу и покровительницу боевых колесниц, на место побоища, чтобы полюбоваться на поверженных врагов. И его величество отправился.

Владыка мира и его свита долго созерцали долину, усеянную трупами. Насладившись этим зрелищем, Ра сказал Тоту:

— Это значит, что мои враги наказаны, и поэтому эта область будет называться отныне Эджбо!

Но не всех врагов Ра истребил Хор в египетской земле. Много ещё осталось злоумышлявших против властелина. Все они превратились в крокодилов и гиппопотамов, укрылись в водах Хапи, и оттуда, из засады, снова напали на священную Ладью. Тогда Хор Бехдетский пришёл со своими спутниками, которые следовали за ним как гарпунщики <…> Они поразили крокодилов и гиппопотамов и увели сразу 651 врага.

После этой блистательной победы, уже второй по счёту, Хор снова принял облик крылатого солнечного диска и расположился на носу Ладьи Вечности, взяв с собой Нехбет и Уаджет как двух уреев, устрашающих врагов. Солнечная Ладья преследовала вражье войско, обратившееся в бегство, по всему Египту, от Низовья до Верховья, и Хор одержал ещё много побед у разных городов. Самым кровавым было последнее сражение — в номе Мерет. Хор Бехдетский произвёл (там) великое избиение среди (демонов) и увёл 381 пленного, и убил их пред Ладьей Ра.

Тогда на Хора набросился сам повелитель исчадий — Сет. Целый час бились они. И Хор Бехдетский победил снова: пленил Сета, заковал его в колодки, протащил его за ноги по (ному Мерет) и вонзил своё копье в его голову и спину. Но элодей всё-таки спасся: обратился в ревущего змея и вошёл в землю в этом городе (Мерет), и его больше не видели.

После окончательной победы над силами зла Ра-Хорахте велел Тоту поместить крылатый солнечный диск во всех храмах Египта — как память о подвигах Хора.

Великий бог Ра-Хорахте очень любил свою дочь Хатхор и в знак благоволения сделал её своим Оком. Но однажды Хатхрр обиделась на отца, рассорилась с ним и, приняв облик дикой кошки, бежала в Нубию. Ра-Хорахте опечалился, затосковал; гнев его на дочь утих, и бог захотел во что бы то ни стало вернуть Хатхор обратно в Египет. Он призвал к себе бога Тота и велел ему отправиться в Нубию, разыскать там Хатхор-Тефнут и уговорить её вернуться, забыть обиду.

Выслушав приказ владыки мира, Тот принял облик маленького павиана и отправился в Нубийскую пустыню. Вскоре ему удалось разыскать беглянку: Хатхор-Тефнут в облике дикой кошки охотилась на антилоп. Тот поздоровался с богиней, почтительно склонился перед ней и сказал:

— Нубийская Кошка! Твой отец Ра-Хорахте пребывает в великой печали. Внемли моему совету: не таи в сердце гнев, забудь свою обиду и вернись в Египет.

— Маленький ничтожный павиан! Убирайся! — надменно ответила богиня. — Я не желаю тебя слушать. Уходи, ибо если ты не оставишь меня в покое, я растерзаю тебя! Ведь я — самая могущественная из богинь; когти мои остры, и зубы не знают жалости.

Поняв, что против гнева Тефнут любые разумные доводы будут бесполезны, Тот решил прибегнуть к помощи лести. Однако мудрый бог был осторожен: он помнил угрозу Тефнут и боялся докучать ей пустыми разговорами.

— Не трогай меня, Нубийская Кошка! — вкрадчиво и как бы виновато произнес он — Я знаю, что ты — самая прекрасная и самая могущественная из богинь. Ты можешь меня растерзать. Но любое злодеяние неминуемо карается возмездием, исходящим от великого Ра. Хочешь, я расскажу тебе, как Владыка Всего Сущего наказал коршуна за то, что он нарушил клятву и совершил убийство?

Тефнут очень захотелось услышать эту историю, и она ответила павиану:

— Рассказывай.

— Так вот, — начал мудрый бог, — жил на вершине дерева коршун. В пышной лиственной кроне он свил своё гнездо и вывел птенцов. Но он боялся улетать из гнезда за кормом для своих детей, поскольку неподалёку от дерева, у подножия горы, жила кошка с котятами, — она могла вскарабкаться на ствол и передушить коршунят. Однако и кошка не отваживалась покидать своё логово: ведь её котят мог унести коршун. И однажды коршун сказал кошке:

— Давай будем добрыми соседями! Поклянёмся перед великим Ра, что если кто-нибудь из нас отправится за кормом для своих детей, другой их не тронет.

Кошка с радостью приняла предложение коршуна, и, призвав в свидетели бога Солнца, они принесли клятву.

Но как-то раз коршун отобрал у котёнка кусок мяса и отдал его одному из своих птенцов. Узнав об этом, кошка разгневалась и решила отомстить во что бы то ни стало. Она выждала момент, когда коршун улетел из гнезда, взобралась на дерево и вонзила в коршунёнка когти.

— Откуда у тебя это мясо? — прошипела она. — Принесла его я и принесла не тебе!

— Я ни в чём не виноваты — воскликнул несчастный коршунёнок. — Я не летал к твоим котятам! Если ты станешь мстить мне или моим братьям и сестрам, Ра увидит, что твоя клятва была ложной, и сурово покарает тебя: погибнет твой сын и сын твоего сына!

Вспомнив про клятву, кошка устыдилась и разжала когти. Но коршунёнок, почувствовав, что его больше никто не держит, в страхе выпрыгнул из гнезда, взмахнул крыльями — и камнем упал на землю: он был ещё слишком мал, чтобы летать; крылышки его даже ещё не успели обрасти перьями. И птенец остался лежать у дерева, на земле.

Вернувшись и увидев своего сына у подножия дерева, коршун рассвирепел.

— Я отомщу! — воскликнул он. — Её котята станут для меня пищей!

Он долго следил за каждым шагом кошки и всё думал о мести. Шли дни. И вот однажды, когда кошка покинула ненадолго своё логово, коршун слетел с дерева и похитил её котят. Злодей принёс их в гнездо, убил и скормил своим птенцам.

Вне себя от горя кошка воззвала к солнечному богу:

— О, Ра, Мы дали тебе священную клятву, и ты видел, как коршун её нарушил. Рассуди же нас!

И Владыка Всего Сущего услышал её мольбу. Он призвал к себе Возмездие и повелел обрушить на голову клятвопреступника самую чудовищную из кар. И Возмездие сделало так, что коршун увидел одного сирийца, жарившего на углях горную дичь. Голодный коршун подлетел к костру, схватил кусок мяса и унёс в своё гнездо, не заметив, что к мясу прилипли раскалённые угольки.

И вот гнездо коршуна запылало. Тщетно умоляли птенцы о помощи — гнездо, а следом за ним и дерево сгорели дотла. Увидела это кошка, подошла к пепелищу и сказала:

— Клянусь именем Ра, ты долго охотился за моими детьми, предательски напал на них и убил. А я даже теперь не трогаю твоих птенцов, хотя они и поджарились в самый раз! Тот умолк и смиренно поклонился богине. — Клянусь именем Ра, я не обижу тебя, маленький павиан! — воскликнула растроганная Тефнут.

Довольный первым успехом, Тот скрыл улыбку и, придав своему лицу выражение безысходной печали, сказал:

— Великая и прекрасная богиня! Твой супруг Шу очень тоскует без тебя. Не причиняй мне вреда. Нубийская Кошка! И Тефнут дала вторую клятву не трогать Тота. — Благодарю тебя, великодушная богиня! — пылко произнёс Тот. — Я хочу попотчевать тебя замечательным благоухающим кушаньем, отведав которое, ты уже больше не захочешь смотреть ни на какую другую пищу. Секрет его приготовления знают только в Египте — в той стране, которую ты покинула.

С этими словами Тот поставил перед богиней блюдо и воздал ей хвалу:

— Ради твоего прекрасноглазого лика, — торжественно воскликнул льстивый павиан, — ради красоты твоего тела, ради взгляда, который светится радостью, возьми кушанье, о котором я говорил <…> Во всём мире нет пищи лучше!

Хатхор-Тефнут подошла к еде и испытала то, что испытывают, вкушая её. Лицо её посвепглело, взгляд стал радостным. Она повернулось к нему (Тоту), сияя.

“Я обуздаю тебя, своенравная богиня!” — скрыл торжествующую усмешку Тот и произнёс вслух:

— Ты победила собственное сердце, дочь Ра, ибо велик и мудр сумевший одолеть рассудком гнев. Выслушай же меня теперь: из всего, что существует на свете, ничто не любят больше родной стороны, то есть места, где ты родился. Даже крокодил, когда он стареет, покидает чужбину и приходит умирать в свой родной водоём. И вообще: лучше быть бедняком у себя на родине, чем богачом на чужой стороне!

Видя, что Хатхор его внимательно слушает. Тот воодушевился ещё больше.

— Кокой мрак царит после твоего бегства! — воскликнул он, воздев руки к небу и закатив глаза. — Твои Л1узыканты касаются струн, но не звенят они под их пальцами, твои певцы печальны, твои возлюбленные в трауре <…> Стар и млад ждут твоего совета, владыки и вельможи всего мира надели траур по тебе; хаос царит с тех пор, как ты бежала из Египта, твои праздники не отмечаются более, а в Доме Возлияния Атума — скорбь <…> В твоих храмах не устраивают торжества <… >, мужчины и женщины печалятся, красивые женщины не смеются.

Сердце Тефнут сжалось от сострадания, лик её потемнел, на глаза навернулись слёзы. Это не осталось незамеченным для зоркого взгляда Тота. Однако маленький павиан ничем не выдал своей радости; наоборот, придав своему лицу ещё более скорбное выражение, он горячо воскликнул:

— Но если ты обратишь к ним свой лик, то станет полноводным Нил, зазеленеют поля, ибо покроет он их водой. Слюна твоя как мёд. Уста твои — прекраснее зеленеющего поля.

Умащенная лестью маленького павиана, Хатхор вконец разжалобилась и решила незамедлительно вернуться в Бгипет. Она уже открыла было рот, чтобы объявить о своём намерении Тоту, как вдруг замерла. Великий гнев охватил богиню. Как! Ведь она зареклась возвращаться на родину, она принесла клятву! — а тут какой-то ничтожный павиан мало того что чуть не заставил её нарушить эту клятву, но вдобавок разжалобил её своими искусными речами и вынудил расплакаться! Её, Тефнут, грозную, непобедимую львицу!

От этой мысли богиня пришла в ярость. Ей захотелось растерзать Тота-павиана в кровавые клочья! Она уже выпустила когти и приготовилась к стремительному прыжку. Лишь в последний момент, вспомнив о данном Тоту обещании, Тефнут смирила гнев.

“Я не трону его, — подумала она, — но пусть этот маленький павиан не воображает, что одержал надо мной верх. Не он приведёт меня в Египет — нет! Я сама вернусь туда! А чтобы он знал, с кем имеет дело, и не забывался, я явлю ему своё величие и могущество!”

И Тефнут издала рычание, от которого содрогнулась пустыня. Она приняла грозный облик разъяренной львицы <… >, вздыбила гриву. Шерсть ее заблестела. Спина налилась кровью, лик засиял на солнце, глаза засверкали огнем, взгляд загорелся, опаляя пламенем, как солнце. Она вся светилась. Маленький павиан задрожал от страха, съёжился и стал похож на лягушку.

“Как мудро я поступил, что взял с неё клятву не причинять мне вреда”, - успел подумать он.

Богиню рассмешило поведение Тота. Гнев её окончательно утих. Мало-помалу оправившись от испуга, Тот рассказал Хатхор другую сказку о — борьбе добра и зла. Сильный одолеет слабого, но ни одна несправедливость не укроется от всевидящего Ра. Того, кто совершит беззаконие, ожидает неминуемое возмездие, исходящее от солнечного бога.

Засмеялась Нубийская Кошка, возрадовалось сердце её словам маленького павиана. И обратила она свой лик к Египту благодаря его прекрасным словам.

— Я обещаю тебе свою дружбу, дочь Ра! — воскликнул Тот. — Я никогда не оставлю тебя в беде. Если с тобой случится несчастье или тебе будет грозить опасность, я приду к тебе на помощь и спасу тебя.

— Как! — взревела львица. — Ты?! Ты, маленький, слабый павиан, говоришь, что можешь защитить меня, могучую, непобедимую богиню?!

— Ты сильна, — возразил Тот, — но даже самый сильный может быть повержен слабым, если слабый находчив и умен. Вот послушай. Жил некогда на горе лев, который держал в страхе всю округу и был властелином среди зверей. И вот однажды, охотясь, повстречал он пантеру. Шкура у пантеры была изодрана, мех висел клочьями.

— Что с тобой случилось? — спросил удивлённый лев. — Кто порвал твою шкуру и ободрал твой великолепный мех?

— Это сделал человек, — ответила пантера. — Нет никого хитрей человека. Никогда не попадайся ему в руки!

— Так знай: я найду его и отомщу ему! — зарычал лев, оскаля клыки и грозно сверкая глазами.

И он отправился искать человека. Вскоре ему повстречались лошадь и осёл. Морды животных опутывала узда, а в зубах были удила.

— Кто вас связал и лишил свободы? — не веря своим глазам, спросил лев.

— Это наш господин, человек, — ответили в один голос осёл и лошадь.

— Неужели человек сильнее вас?

— Он наш хозяин, — сказал осёл. — Нет никого умней человека. Никогда не попадайся ему в руки!

Ещё больше обозлился лев на человека, зарычал, вздыбил гриву и отправился в путь. Вскоре ему встретились корова и бык. Рога их были обпилены, ноздри проколоты, а на шее у каждого было ярмо. Спросив их, кто это с ними сделал, лев услыхал в ответ, что это дело рук всё того же ненавистного человека, которого он ищет.

Вконец разъярился владыка лесов и гор и с утроенным рвением кинулся на поиски. Через некоторое время ему повстречался медведь. Когти у медведя были обрезаны, а зубы вырваны.

— Неужто человек сильнее даже тебя? — опешил лев. — Да, сильнее, потому что он хитрей, — ответил медведь. — Когда-то он был моим слугой и приносил мне пищу. Но однажды этот человек сказал: “Воистину твои когти слишком длинны — они мешают тебе брать блюда, приносимые мной. А зубы твои слишком слабы и не дают вкушать то, что ты хочешь. Позволь мне их вырвать, и я принесу тебе вдвое больше лакомств, чем обычно!” Я ему поверил, а он взял мои зубы и когти, швырнул мне в глаза песок и убежал. И мне уже нечем было его удержать.

— Я отомщу ему! — вне себя от бешенства воскликнул лев. — Я растерзаю его в клочья и съем! Вот тогда мы увидим, кто сильнее — он или я. И лев опять бросился искать человека. Но вскоре он увидел другого льва, лапу которого защемил расколотый ствол горного дерева.

— Как ты попал в такую беду? — спросил его лев, который пришёл.

— Это сделал человек, — застонал от боли и бессильной злобы другой лев. — Остерегайся его и не верь ему: человек хитёр! Я вот встретил его и спросил: “Каким ремеслом ты занимаешься?” “Моё ремесло — предупреждать старость, — ответил он мне. — Я могу сделать тебе такой талисман, что ты никогда не умрёшь. Я спилю дерево, произнесу над ним заклинания и дам тебе прикоснуться к этому чудодейственному талисману. После этого ты сделаешься бессмертным!” Я поверил и пошёл за ним. И вот человек привёл меня к этому горному дереву, спилил его, расщепил ствол клином и сказал: “Клади сюда свою лапу! ” Я и сунул лапу в щель. В тот же миг он выбил клин, швырнул мне в глаза песок и убежал. Рассмеялся лев, который пришёл, и воскликнул: — О, человек! Если ты когда-нибудь попадёшься мне, я отплачу тебе за все обиды, которые ты причинил зверям!

И лев отправился дальше. И вот однажды он случайно наступил на маленькую мышку. Лев хотел уже было её раздавить и съесть, но мышка взмолилась:

— Не убивай меня, господин! Если ты меня съешь, то мною ты всё равно не насытишься. Если же ты меня отпустишь, голод твой не станет сильнее. Но если ты подаришь мне жизнь, когда-нибудь я отблагодарю тебя за это и выручу из беды.

— Что-о? — рассмеялся лев. — Ты собираешься спасать меня, самого могучего из зверей? Ха-ха-ха! Так знай же, что на всём свете никто не может сравниться со мной в силе и причинить мне зло!

— И всё-таки, — возразила мышка, — настанет и для тебя чёрный день.

Лев не поверил мышке, но её слова настолько его развеселили, что он пожалел её и отпустил. И отправился дальше на поиски человека. И случилось так, что один охотник, который ловил зверей в западни, выкопал яму как раз на пути льва. И владыка гор свалился в эту яму.

Наутро пришёл охотник, опутал льва сетью и крепко-накрепко связал ремнями.

Связанный лев лежал на земле, не в силах ничего сделать для своего спасения. Он был уверен, что настал его последний час. Но Судьба пожелала, чтобы шутка мышки стала правдой. Захотела Судьба посмеяться над надменными словами льва и привела мышку к нему.

— Разве ты не узнаёшь меня? — пропищала мышка) глядя па связанного владыку зверей. — Ты подарил мне жизнь, и вот я пришла, чтобы отплатить тебе добром за добро. Ты попался в руки человеку, но я тебя спасу.

В одно мгновение мышка перегрызла все сыромятные ремни и освободила льва от пут. Потом она спряталась в гриве льва, и вместе они отправились в горы… Подумай о маленькой мышке! — воскликнул Тот, заканчивая свой рассказ. — Подумай, богиня, о самой слабой из всех жителей гор, и о льве, самом сильном из всех зверей, живущих в горах!

Нубийская Кошка очень обрадовалась словам маленького павиана и направилась в Египет, а маленький павиан шёл впереди, развлекая ее песнями и плясками.

Вернувшись на родину, Хатхор-Тефнут совершила триумфальное шествие по городам. Жители ликовали:

Её величество возвращалась из земли Бугем,

Чтобы увидеть Нил Египетский со всеми чудесами Земли возлюбленной <… >

Приносятся ей жертвы из всяких прекрасных вещей, быки и гуси.

Играют ей боги на систрах и пляшут для неё богини. <… >

Возливали ей вино и приносили масло,

И венок золотой был обвит вокруг сё головы.

О, как прекрасно твоё лицо, когда ты возвращаешься и ты радостна!

Твой отец Ра ликует при твоём появлении.

И бог Тот перед тобою <…>

Великая Девятка богов в ликовании и восхвалении,

Обезьяны перед тобою и пляшут перед твоим величеством,

Боги Бэсы ударяют в бубны для тебя,

О, владычица игры на систре!

Наконец Хатхор-Тефнут встретилась со своим отцом — богом Ра. Ра, узнав о возвращении дочери, пустился в пляс, и сердце его возрадовалось необычайно. Он почувствовал себя словно заново родившимся. <…> Ра приветствовал богиню и пировал с ней в Доме Владычицы Сикоморы в Мемфисе — мемфисском святилище Хатхор.

Не одни только демоны отваживались выступать против великого солнечного бога. Когда Ра, благополучно процарствовав, наконец) состарится, сделался дряхлым, и могущество его ослабло; тело его стало серебром, члены — золотом, волосы — истинным лазуритом, против бога Солнца ополчились люди. Узнав о мятеже, который замыслил народ Египта, Ра призвал свою свиту и приказал богам:

— Пусть явится сюда моё Око — богиня Хатхор. Позовите также Шу, Тефнут, Геба и Нут вместе с отцами и матерями, которые были со мной, когда я покоился в Нуне, а также самого Нуна. Только смотрите, приведите их тайно, чтоб люди не увидели этого. Пусть они придут и скажут, как нам бороться с мятежниками.

Боги незамедлительно исполнили волю своего владыки. Вскоре Нун, Шу, Тефнут, Геб и Нут явились по зову Ра в Великий Чертог — земной дворец солнечного бога. Увидев сидящего на престоле Ра, они пали ниц к изножию трона. Нун спросил:

— Скажи, о владыка, что случилось?

— Бог старейшей, из которого я произошёл! — воскликнул Ра. — Боги-предки! Смотрите — люди, созданные из (слёз) моего глаза, замыслили злые дела против меня. Скажите мне, что бы вы сделали на моём месте? Как бы поступили? Боги погрузились в раздумье, и Ра добавил: — Я подождал, я не убил их, прежде чем не услышал того, что вы скажете об этом.

— Сын мой Ра, — ответил мудрый старик Нун. — Сын мой Ра, бог более великий, чем создавшие его и сотворившие его! Крепок твой трон, и велик страх от тебя, — да направится твоё Око против оскорбивших тебя!

Воистину! — согласились остальные боги. — Нет другого Ока, которое могло бы быть перед ним и воспрепятствовать ему. когда оно сходит в образе Хатхор (т. е. нет в мире силы, способной противостоять могуществу твоего Ока в образе Хатхор).

— Ваш совет хорош, — подумав, промолвил Ра и посмотрел на людей своим Глазом-Солнцем, направляя в их стан испепеляющие лучи урея. Но люди были готовы к этому и успели укрыться за высокой горой, в пустыне, — поэтому лучи не причинили им никакого вреда. Тогда бог Солнца велел своему Оку в образе Хатхор отправиться в пустыню и жестоко наказать дерзких, непокорных людей.

Хатхор-Око приняла обличье женщины-львицы и получила имя Сохмет. Она отправилась в пустыню, разыскала людей и, едва увидев их, свирепо зарычала. Шерсть на её загривке встала дыбом, в глазах засверкал кровожадный блеск. Полная ярости, Хатхор-Сохмет набросилась на людей и принялась безжалостно их терзать, убивая одного за другим, орошая пустыню кровью и разбрасывая вокруг себя куски мяса.

Решив, что люди уже достаточно наказаны и что отныне они уже больше никогда не осмелятся роптать на солнечного бога, а тем более восставать против него, Ра сказал дочери:

— Ты уже совершила то, ради чего я тебя послал. Довольно их убивать! Уходи с миром.

Но грозная богиня не послушалась отца. Оскаля окровавленные клыки, она свирепо прорычала в ответ владыке мира:

— Осилила я людей, и сладостно в моем сердце! Я хочу уничтожить их всех, хочу досыта напиться кровью этих непокорных богам смутьянов!

— Силён я над ними как царь в их истреблении (т. е. я — царь, и только я один вправе решать, надо их истреблять или нет), — возразил мудрый солнечный бог. — Оставь людей в покое. Они уже достаточно наказаны.

Но упрямая Хатхор-Сохмет не пожелала внять словам отца. Ей очень понравилось убивать людей и пить их кровь. Жажда мести и охотничий азарт заглушили в ней голос разума. Свирепая львица вновь набросилась на людей. Люди в ужасе обратились в бегство вверх по Великой Реке, а богиня преследовала их и беспощадно убивала.

Ужаснулся и Ра, видя, какую бойню учинила Хатхор. Гнев его на людей окончательно прошёл. Бог Солнца кликнул свою свиту:

— Позовите мне быстробегущих гонцов, до помчатся они подобно тени тела! — отдал он приказ.

Тотчас же гонцы были приведены перед лицо Ра. Бог Солнца сказал:

— Отправляйтесь на остров Элефаптипу и принесите мне как можно больше красного минерала диди.

Гонцы доставили диди. Тотчас Ра в сопровождении свиты отправился в Гелионоль. Там он разыскал мельника и велел ему растолочь красный камень в порошок, а его служанкам приказал намолоть ячменя и сварить пиво.

Когда пиво было готово, слуги бога Солнца наполнили им семь тысяч сосудов и намешали в пиво толчёного красного порошка диди. Получился напиток, по цвету очень похожий на кровь.

— О, как прекрасно это, [ибо] спасу я [этим] людей! — воскликнул Владыка Всего Сущего. — Боги! Возьмите сосуды, отнесите их в то место, где она убивала людей. Разлейте это окрашенное пиво на полях, в долине Реки. Повеление Ра было незамедлительно исполнено. Наступило утро. Пришла Хатхор в образе Сохмет, оглядела место вчерашнего побоища и, увидав великое множество кроваво-красных луж, обрадовалась. Охваченная жаждой убийства, лютая богиня бросилась пить мнимую кровь. Пиво пришлось ей по вкусу; она лакала и лакала его до тех пор, пока не захмелела настолько, что взгляд её сделался мутным, и она уже не могла различать людей. Тогда Ра подошёл к дочери и сказал:

— Иди с миром, любимая. Отныне жители Египта будут приносить тебе сосуды с пивом каждый год в день праздника Хатхор. И да назовёшься ты “Владычица опьянения”.

С тех пор люди приносят в храмы кувшины с пивом и вином и ставят их к изваяниям богини Хатхор.

После того, как мудрый бог Солнца спас египтян от расправы беспощадной львицы Сохмет, богиня справедливости Маат вновь установила мир на земле. Однако Ра, который сделался уже совсем дряхлым и устал править государством, решил вовсе отказаться от власти. Созвав богов на совет, он пожаловался им:

— Живу я, но сердце мое весьма устало пребывать с людьми, — сказал он. — Поражал я их напрасно, ибо не было истребление полным.

— Не спеши уставать! — от имени всех богов возразил Нун. — Ибо ты одолеваешь во всём, чего ты ни пожелаешь.

— Члены мои впервые ослабли, и я не позволю, чтобы другой одолел меня, — ответил Нуну Ра.

— Что ж, будь по-твоему, владыка, — печально согласился Нун и, помолчав, обернулся к сыну. — Сын мой Шу, — сказал он, — будь отцу твоему (т. е. Ра) [поддержкой], защити его. А ты, дочь моя Нут, — обратился он к богине неба, — подними его.

— Как это, отец мой Нун? — удивилась богиня Нут. — Превратись в Небесную Корову, и Шу поднимет тебя так же, как поднимал, когда разрывал объятия брата твоего Геба, отделяя небеса от земли.

Нут превратилась в корову, и бог Солнца поместился на её спине, собираясь взлететь ввысь. Увидели это люди, перепугались, что плохо им будет на земле без Ра, и закричали, обращаясь к нему:

— Вернись к нам, владыка, лучезарный бог! Ты стар, но мы не дадим тебя в обиду. Мы поразим всех твоих врагов, изрекавших на тебя хулу и угрожавших тебе, мы уничтожим всех их до единого, и ты сможешь спокойно царствовать на земле!

Услыхав эти слова, бог Солнца пожалел людей и решил на некоторое время отложить своё вознесение на небеса. Была глубокая ночь. Когда же наступило утро, люди вышли из своих домов, вооружились луками и копьями и двинули войско против недругов Ра — гиппопотамов, крокодилов и змей. Демоны зла были уничтожены. За это Ра окончательно простил людей:

— Грехи ваши позади вас, ибо истребление за истребление (т. е. я прощаю вам всё зло, которое вы мне причинили, ибо истреблением моих врагов вы искупили вину, откупились от истребления вас самих), — сказал он и торжественно обратился к Небесной Корове:

— Я поместился на твою спину, да вознесусь я! Нут в образе коровы вознесла Ра на небеса. Другие боги уцепились за живот Коровы и превратились в звёзды.

Взлетев на небо, Ра продолжал творить мир, поскольку создано было ещё не всё. Он сказал:

— Да упокоится Поле Великое! И произошли Поля Покоя — Загробное Царство.

— И будут для меня тростники и травы там! — воскликнул солнечный бог, и произошли Поля Тростников.

— Создам я в них вещи всевозможные! — сказал Ра, и произошли сумерки.

Когда бог Солнца взлетел на недосягаемую высоту, Нут задрожала от страха. Ра сказал Шу:

— Сын мой Шу, встань под дочерью моей Нут. Возьми её на голову свою, да поддержишь ты её.

Шу исполнил повеление Владыки Всего Сущего. После этого Ра призвал к себе бога Геба и объявил, что передаёт земной трон ему.

— Пусть змеи и враги мои знают, — провозгласил бог богов, — что хотя и удаляюсь я, всё же я сияю над ними. Ты, Геб, будешь теперь владыкой на земле!

Так закончилась эра земного царствования Ра-Хорахте. Наступила эра правления Геба.

Существует другой миф, где говорится, что Ра отрекся от трона в пользу Тога, но Тот не согласился царствовать один, и тогда боги поделили власть: Ра и Тот сменяют друг Друга на троне, поэтому меняется время суток.

На небесах Ра сказал богам: — Позовите мне бога Тота!

И привели его тотчас. Сказало величество этого бога (Ра) Тоту: “Будь на небе вместо меня, пока я сияю для блаженных в Дуате (т. е. пока я по ночам пребываю в Загробном Царстве и свечу там для умерших). Да будешь ты вместо меня заместителем моим, и назовут тебя: “Тот, заместитель Ра ””.

Так на небе появилась Луна.

Путешествие через Дуат ещё опаснее, чем дневное путешествие. Начинается оно с торжественного восхождения Ра и его свиты на западную гору. Затем бог богов садится на золотой трон — солнечное святилище, которое расположено в центре Ладьи Месктет. Трон обвивает кольцами своего тела гигантский змей Мехен, защитник ночной Ладьи. Ху, Сиа, Сехем и Хех занимают места гребцов, дружно взмахивают вёслами, — и начинается плавание) полное опасностей и приключений.

Подземная долина Нила разделена двенадцатью вратами на двенадцать частей — “провинций”, “номов”, соответствующих двенадцати ночным часам. Каждую провинцию Ладья проплывает строго в определенный час. Все врата охраняются чудовищами и огнедышащими змеями. Самостоятельно Ра не смог бы преодолеть ни одной преграды: для того, чтобы изрыгающие пламя демоны открыли врата и пропустили Ладью, надо знать их имена и волшебные заклинания. Эти заклинания известны только богу, которы и командует демонами, тянущими Солнечную Ладью. Им приходится это делать, поскольку в Дуате нет воздуха, — Шу не может проникнуть в подземный мир — и ставить парус не имеет смысла.

Повелителю демонов помогает Хека, бог волшебства и магии. Он придаёт заклинаниям магическую силу.

Вход в Дуат охраняют боги Упуаут и Нехебкау, а также змей по имени “Страж Пустыни”. Нехебкау — змееглавое божество, властелин времени и покровитель урожая. Он присоединяется к свите Ра и сопровождает Владыку Всего Сущего через все двенадцать провинций Дуата. Волк Упуаут, воинственный, до зубов вооруженный бог, тоже присоединяется к богам в Ладье Вечности.

Все врата Дуата имеют свои названия. Первые, “Вход в Тайный Зал”, охраняет Страж Пустыни. Он над этими вратами и открывает их для Ра. Бог Разум (Сиа) говорит Стражу Пустыни:

— Отверзни своё Загробное Царство для Ра, открой врата Обитающему на горизонте!

Ладья солнечного бога минует Вход в Тайный Зал. В тот же миг врата с лязганьем закрываются, и те, кто в пустыне, плачут, слыша, как запирается дверь.

Во второй провинции навстречу Ладье выходит бог урожая Нёп(е)ри и его супруга Непит. Тело Непери обвито пшеничными колосьями. Он кормит в Дуате умерших, а его загробная ипостась носит эпитет “Тот, кто живёт после смерти”. На земле же Непери вместе с другими богами плодородия заботится о живых египтянах, которые очень любят за это доброго бога и в знак благодарности справляют в его честь праздники урожая.

Ночная Ладья плывёт мимо захоронений, и Ра посылает мумиям животворящий свет своих лучей. Мёртвые выходят из гробниц, приветствуя Солнце и наслаждаясь его сиянием. Они поют:

Слава тебе, Ра! <…>

Поклоняются тебе обитатели Дуата.

Восхваляют они тебя, грядущего в мире <…>

Ликуют сердца подземных,

Когда ты приносишь свет обитающим на Западе.

Их очи открываются,

Ибо они видят тебя.

Полны радости их сердца,

Когда они смотрят на тебя,

Ибо ты слышишь молитвы лежащих в гробах,

Ты уничтожаешь их печали

И отгоняешь зло от них прочь.

Все спящие поклоняются твоей красоте,

Когда твой свет озаряет их лица.

Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма,

И каждый вновь ложится в свой гроб.

— Вы сальны благодаря вашим [жертвенным] возлияниям, — торжественно отвечает Ра, обращаясь к мумиям и богам Загробного Царства. — Ваши души не будут погублены, ваши подношения не будут уничтожены <…> [Воистину вы те,] кто гонит Anona прочь от меня.

Солнечная Ладья плывёт дальше, и по мере её продвижения вперёд умершие всё выходят и выходят из своих гробниц и приветствуют Ра.

В четвёртой провинции Дуата Ра из слов, родившихся в его сердце, даёт имена четырем человеческим расам) устанавливая их иерархию на земле: “люди” (т. е. египтяне), “тегенну” (белые, т. е. ливийцы), “аму” (жёлтые, т. е. азитаты) и “нехсу” (чёрные, т. е. нубийцы).

Перед пятыми вратами расположен Великий Чертог Двух Истин — зал, где Осирис вершит Суд над умершими.

Пятые врата называются “Владыки Времени”. Их охраняют стражи: Правдивый Сердцем, Склоняющийся перед Ра и Сокровенный Сердцем, а также два урея. Имя каждого из двух уреев: “Тот, который светит для Ра”. Стражи и уреи говорят солнечному богу:

— Приди к нам ты, Первый [на] горизонте, Великий Бог, открывающий тайны! Отвори священные врата, открой тайные двери <…>.

После этого приветствия бог Сиа обращается к змею-хранителю врат, имя которого “Тот, чьё око опаляет”:

— Разверзни преисподнюю свою для Ра! Отвори эти врата перед Обитающим на горизонте, когда он рассеивает глубокий мрак и освещает Тайный Зал.

Врата открываются, и Ладья Месктет плывёт дальше.

Но близится полночь — час страшной битвы Ра с его извечным врагом, змеем Апопом. Апоп еженощно подстерегает Ладью. Завидев её, он с утробным рыком разевает свою гигантскую пасть и в один миг выпивает всю воду подземного Нила. Ладья ложится днищем на речной песок, и богам приходится вступить в битву с Апопом.

Коварного змея не одолеть даже великому Ра, если всемогущий бог не прибегнет к помощи волшебства. Поэтому перед битвой бог магии Хека произносит такое заклинание:

“Заклинание об одолении Anona, <… > Сгинь, Апоп! Пропади, Апоп! Сгинь, Апоп. Пропади, Апоп Это Ра и его Ка, это фараон и его Ка. Прибывает Ра — могучий. Прибывает Ра — сильный. Прибывает Ра — возвышенный. Прибывает Ра — великолепный. Прибывает Ра — ликующий. Прибывает Ра — прекрасный.

Прибывает Pa — царь Верхнего Египта. Прибывает Ра — царь Нижнего Египта. Прибывает Ра — божественный. Прибывает Ра — правогласный. Прибудь [Ра] к фараону — да будет он жив, невредим, здрав. Ты уничтожил всех его врагов, так же как он поверг для тебя Anona. Он изгнал для тебя зло <…>.”

После этого боги вступают в битву. Воинственный Упуаут, Онурис, Хор и другие боги поднимают свои остроконечные копья, Уаджет-урей испускает ослепительные лучи, змей Мехен вонзает в тело Апопа зубы.

Солнечному богу и его свите часто помогает сражаться с Апопом богиня Нейт, супруга Упуаута. Эпитет Нейт — “Устрашающая”. Она — покровительница войск, неизменно возглавляет армию и обеспечивает ей победу. Как и её супруг, волк Упуаут, Нейт носит эпитет “Открывающая пути (Дуата)”, поскольку она тоже охраняет врата, ведущие в Загробный Мир.

Однако, несмотря на то, что Нейт сурова, безжалостна к врагам Ра и беспощадна во время битв, в мирное время она — добрая богиня, покровительница охоты, ткачества — главного ремесла города Сайса, который находится под её опекой, и богиня плодородия. В Дуате, на Суде Осириса, Нейт вместе с Пандой, Нефтидой и Нут защищает умерших своими распростёртыми крыльями.

Под предводительством Ра боги его свиты одерживают победу над злым Апопом — пронзают его гигантское туловище копьями и заставляют изрыгнуть всю проглоченную воду. Змей скрывается в пучине подземного Нила и до следующей ночи залечивает свои раны. Длиться ему помогает злая богиня Селкет.

Одержав победу над Апопом, боги ликуют:

<…> Пали подлые под ножом его (Ра).

И змей изрыгнул поглощённое.

Восстань же, о Ра, в святилище своём!

Силён Ра,

Слабы враги!

Высок Ра,

Низки враги!

Жив Ра,

Мертвы враги!

Сыт Ра,

Голодны враги,

Напоён Ра,

Жаждут враги!

Вознёсся Ра,

Пали враги! < …>

Есть Ра,

Нет тебя, Апоп!

В конце своего путешествия, в двенадцатой провинции Дуата, Ладья Месктет заплывает в тело гигантского змея и, пройдя сквозь утробу чудовища, выходит к подножию восточных гор. Затем через пещеру, зияющую в одной из гор, Ладья вылетает на небосвод. Распахиваются “Двери Горизонта”, Ра умывается в священном загробном озере и торжественно переходит на дневную Ладью Манджет.

Наиболее подробные сведения о Загробном Мире и подземном путешествии Ра в Ладье Вечности содержатся — наряду с “Книгой Дня и Ночи” и “Книге Врат”, тексты которых положены в основу пересказа в предыдущем разделе — также в книге “Амдуат” — “(Книге) о том, что в Дуате”. Здесь Ра тоже представлен плывущим в Ладье. Её форма, однако, меняется в зависимости от этапов пути, на которых мы встречаем в течение двенадцатичасового ночного плавания. В этой “Книге” нет изображений Врат, хотя они упоминаются в тексте. Через всю композицию проходят символы связанные с рождением нового Солнца, изображенного, как Хепри, в виде скарабея. Он помещен между двумя изображениями Осириса, в Ладье, впереди которой — три змеи, символизирующие рождение Солнца в самых отдалённых областях Загробного Царства. В сценах, сопровождающих описание первого часа пребывания Солнца в этом Царстве, присутствуют также павианы, содействующие появлению Светила. Бог Солнца обращается к богам:

— Раскройте свои объятия, павианы, растворите свои двери, павианы! Мои божественные змеи, созданные в моей душе [Ба], боги мои, — вы, возникшие для Хепри, когда он властвовал в Загробном Мире. Встаньте у {подземных] вод, высадитесь на таинственных берегах, помогайте жителям Загробного Мира у врат, которые принадлежат вам <…> Ваши поля — на этих берегах <…>.

На пятом часу пути Ра попадает в песчаную область — владения Сокара (бога Дуата, покровителя Мемфисского некрополя и одного из стражей входа в потусторонний мир. Сокар изображался в виде мумифицированного сокола или просто в виде сокола; его часто отождествляли с Птахом и Осирнсом. Как подземного бога, Сокара иногда называли душой Геба.) Сокар изображен выходящим из овала (символизирующего территорию Загробного Царства), который расположен на плечах у двуглавого сфинкса — бога земли Акера. В верхней части композиции представлен скарабея Хепри, появляющийся из песчаного холма <…> Холм этот олицетворяет одновременно ночь и могилу Осириса, с образом которого отождествляется здесь Хепри. Его появление из холма символизирует как бы рождениe бога Солнца из ночной тьмы. Скарабей держится своими лапками за канат. с помощью которого боги влекут Ладью Ра. В надписи, сопровождающей изображение этой Ладьи, от имени божеств Загробного Царства, которые обращаются к Ра, говорится:

“Мир тебе, мир, Владыка жизни! Мир (тебе], умиротворяющий Западную страну. Мир [тебе], пребывающий в небе. <…> Прибудь, Ра, к Хепри. Канат, принесенный вами [богами, тянущими Ладью], поднимаем мы [боги, говорящие] Хепри, дабы протянул он руку Ра и проложил тайные дороги для Ра-Хорахте <…>

На шестом участие пути по Загробному Царству тело бога Хепри со скарабеем на голове покоится в объятиях пятиглавого змея по имени “Многоликий”, “Тот, Кто держит во рту Свой хвост”. Кольцо, образуемое змеёй, держащей во рту свой хвост, — символ вечно восстанавливающегося мирового порядка, который проявляется в каждодневном возрождении солнца, заключенного в этом кольце <…> Мистерия рождения Солнца совершается в глубинах подземного мира, погруженных в воды Нуна.

На двенадцатом участке ночного пути по подземному миру завершается триумф обновленного бога Солнца над силами мрака, над смертью. В виде скарабея он словно выныривает из Загробного Царства, толкая впереди себя солнечный шар. Вводная надпись к сценам, изображающим эту часть подземного мира с её основными персонажами, гласит “Пребывание этого Великого Бога в этой пещере края глубокого мрака. Обновление и рождение Великого Бога в облике Хепри в пещере. Возникновение Нута и Наунет, Хуха и Хаухет в этой пещере при рождении Великого Бога, когда он выходит из Загробного Царства, занимает место в Утренней Ладье и восходит меж бёдер Нут”.

В другом тексте, сопровождающем изображения богов, поклоняющихся Ра, от лица этих богов сказано:

— Родился тот, который рожден, явился тот, который появился. Слава Земли! <… > Твоё небо — для твоей души, которая остается в нём, земля — для твоего тела. Владыка славы, ты охватил горизонт и пребываешь в своем святилище. <…> Привет тебе, душа, которая в небесах!

“Книга о том, что в Загробном Царстве” не содержит подробных описаний мест, по которым путешествует Ра. Она ограничивается в основном изображением самого процесса рождения нового Солнца, уделяя особое внимание скарабею Хепри как символу обновления”.

Согласно большинству мифов, Ра перед вознесением на небеса завещал земной трон Гебу. Некоторые источники, однако, сообщают, что трон Ра унаследовал Шу, а уже затем его сменил Геб. Приводимое ниже сказание изложено по тексту так называемого “Наоса из Сафт-эль Генна” (XXX династия).

За время своего царствования Шу построил много святилищ и храмов по всему Египту. Однажды эти храмы попытался разрушить змей Апоп. Шу вступил в битву с Апопом и одержал победу, но от ран, полученных во время сражения, бог заболел и ослеп.

Когда это случилось, в Египте нарушился божественный порядок, установленный богиней Маат. Воцарилось беззаконие, и Геб влюбился в свою мать — богиню Тефнут. Улучив момент, когда Шу покинул свой дворец, Геб ворвался туда, силой овладел своей матерью и захватил престол отца. Совершив эти преступления, он во всеуслышание поклялся безжалостно расправиться с Шу, если бог ветра осмелится вернуться во дворец. Перепуганный Шу внял угрозам сына и не вернулся.

Девять дней выл и бушевал ураган — это бог ветра плакал и в отчаянии рвал на себе волосы. Непроглядная тьма окутала берега Великой Реки. На десятый день мрак рассеялся, ветер стих, буря улеглась, и богам ничего не оставалось делать, как признать Геба законным властителем земли.

Через двадцать семь дней своего царствования Геб решил обойти владения и отправился на. восток. Там он встретил людей, которые рассказали ему о доблести Шу, о том, как Шу сражался с Апопом и как поместил себе на лоб Око. — Это Око, — сказали люди, — обладает великой силой и называется Око Уаджет. Если поместить его на лоб, оно своими ослепительными лучами будет убивать врагов.

Едва Геб услыхал это, его обуяла неодолимая зависть, и он решил во что бы то ни стало заполучить Око Уаджет. Он отправился на поиски и через несколько дней встретил О ^ у подножия горы. Издав радостный клич, Геб бросился к нему и хотел уже его схватить, но Око внезапно превратилось в кобру-урей и выпустило яд. Бога земли охватило пламя, и он свалился в лихорадке.

Узнав о случившемся, Гелиопольская Эннеада собралась на совет и приняла решение лечить Геба. Но никакие лекарства, никакие чудодейственные зелья и волшебные заклинания не помогали больному богу. Тогда Великая Девятка сказала:

— Пусть он созерцает сияние бога Ра — солнечный Ах. Это исцелит его.

Ра осветил своим Ах большой камень, и этот камень возложили на голову Геба. Лихорадка сразу прошла. Через несколько лет камень омыли воды Великого Озера (озера, которое возникло ещё в Нуне и из которого в начале творения вырос Лотос), и камень превратился в крокодила Себека.

Выздоровев, Геб решил, что отныне он будет жить в полном согласии с законами, устайовленными богиней Маат. Он обратился к Девятке с просьбой научить его строить храмы, орошать земли и сеять зерно. Боги с радостью исполнили просьбу Геба, и Геб, обучившись ремеслам, вскоре ликвидировал все разрушения, которые он учинил в Египте. Процарствовав 1773 года, Геб отрекся от престола.

Изображается Геб, как правило, в паре с богиней Нут в тот момент, когда Шу отделяет небо от земли. Символ и священное животное Геба — белый гусь: птица, олицетворяющая Великого Гоготуна. Душой Геба иногда считался двуглавый сфинкс Акер.

После того, как мудрый Тот выиграл у Луны пять дней и присоединил их к солнечному году, богиня неба обрела возможность рождать по одному ребёнку в каждый из пяти предновогодних дней.

В первый день она родила Осириса (егип. Усир(е)). Когда младенец появился на свет, он так громко заплакал, что это могло означать только одно: в мир явился величайший из богов! В то же мгновение голос свыше возвестил:

— Люди и боги! В мир пришёл Властелин Всего!

Во второй день родился Хор Бехдетский. Хор и Осирис были сыновьями Ра.

В третий день родился Сет (егип. Сутех;), сын Геба, бог в виде человека со звериной мордой, с красными глазами и красными волосами (цвет песка), повелитель стихийных бедствий и войн, бог мёртвой пустыни. Он появился из бока матери Нут раньше положенного срока.

В четвёртый день родилась Исида (егип. Исет;), дочь Тота, богиня супружеской верности, материнства и любви, защитница умершие на Загробном Суде. Своего брата и мужа Осириса Исида любила ещё до рождения, когда пребывала во чреве богини Нут.

В пятый день родилась дочь Геба, сестра и жена Сета Нефтида (егип. Небтот, Небетхёт), которой суждено было стать, как и Исиде, покровительницей умерших.

Когда Осирис повзрослел, он унаследовал трон Геба и стал земным владыкой. Египтяне в те времена были ещё варварами и людоедами, поэтому Осирис занялся их обучением. Он разъяснил им, что можно есть и что нельзя, с помощью Тота установил законы, Научил строить ирригационные каналы, орошать поля, выращивать урожай и поклоняться богам. Мудрый Тот помогал Осирису в этой благородной деятельности: он дал людям язык и письменность, придумал для них имена, а для вещей — названия; обучил египтян ремёслам, зодчеству и искусствам.

Осирис и Тот правили в Египте без всякого насилия в отношении людей и ни разу не допустили кровопролития. Это были лучшие времена Золотого века!

Когда все жители Египта стали грамотными и по всей стране установился угодный богам порядок, Осирис решил отправиться в миссионерское путешествие по соседним странам, поскольку остальные народы всё ещё пребывали в состоянии варварства. Оставив трон на попечение своей жены и сестры Исиды, он в сопровождении певцов, музыкантов и свиты младших божеств отправился в путь. Бог и его свита ходили по земле, распевая гимны, и после долгих странствий преобразовали весь мир так же, как некогда преобразовали Египет. Ни разу не применив силу, покоряя людей только красноречием и благородными делами, Осирис вскоре подчинил себе все соседние народы и племена.

Покуда бог путешествовал, Исида оставалась в Египте и правила страной. Поэтому Исида считается воплощением трона Осириса, и иероглиф-детерминатив её имени изображает трон.

Исида и Тот обучили людей магии, медицине, священным заклинаниям, научили собирать лекарственные травы. Богиня передала женщинам своё умение вести домашнее хозяйство и заботиться о семье.

После того, как Осирис возвратился из миссионерского путешествия. Сет, тайно влюблённый в Исиду, задумал убить Осириса и захватить земной престол. Он вошёл в сговор с царицей Эфиопии Асо, поддержавшей его умысел, и к ним присоединились ещё 72 демона, недовольных правлением Осириса.

Сет тайком измерил рост Осириса и по снятой мерке изготовил сундук, украшенный золотом и узорами из поделочных камней. Когда сундук был готов. Сет и остальные заговорщики устроили званый пир, на который пригласили и Осириса.

В разгар празднества Сет принёс сундук в зал. Гости наперебой стали выражать восхищение великолепным изделием. Тогда Сет, как бы в шутку, сказал:

— Ложитесь по очереди в сундук! Кому он придется впору, тот и получит его в подарок.

Пьяные гости стали забираться в сундук, но для одних он оказывался слишком велик, для других — чересчур мал, для третьих — слишком широк или слишком узок. Наконец подошла очередь Осириса. Ни о чём не подозревая, бог улёгся в сундук. В тот же миг заговорщики захлопнули крышку, обвязали сундук ремнями, отнесли его к Реке и бросили в воды Танисского устья. С тех пор это устье считалось у египтян ненавистным и проклятым.

А произошло это на двадцать восьмом году правления Осириса в семнадцатый день месяца Атир.

Узнав о том, что произошло, Исида остригла волосы, облачилась в траурные одежды и отправилась искать сундук с телом Осириса. Вне себя от горя, богиня причитала:

Сливается небо с землёю, тень на земле сегодня,

Сердце моё пылает от долгой разлуки с тобою <…>

О брат мой, о владыка, отошедший в край безмолвия,

Вернись же к нам в прежнем облике твоем!

Руки мои простёрты приветствовать тебя!

Руки мои подняты, чтоб защищать тебя!

Сливается небо с землёю,

Тень на земле сегодня,

Упало небо на землю.

О, приди ко мне!

Так, плача, Исида ходила из края в край и спрашивала каждого встречного, не видел ли он сундук. Но никто не мог сказать убитой горем богине ничего утешительного. Много дорог исходила Исида, много обошла селений и городов, многих расспросила людей, прежде чем встретила тех, кто помог ей, — шумную ватагу ребятишек. Едва богиня задала им свой вопрос, они обступили её и, возбужденно размахивая руками, загалдели наперебой:

— Мы видели, как сундук плыл по Великой Реке, к морю!

Поблагодарив детишек, Исида произнесла волшебное заклинание, которому её научил отец, мудрый бог Тот, и сразу догадалась, что сундук надо искать на побережье Уадж-Ур, в финикийском городе Гебале (греч. Библ), куда его прибило течением.

Богиня не ошиблась. Речные волны вынесли сундук с трупом Осириса к берегам Гебала, выбросили его на сушу, и сундук остался лежать на молодом ростке вереска. Покуда Исида странствовала, вереск успел разрастись, стал высоким, окружил сундук и сокрыл его внутри своего ствола. А через некоторое время царь Гебала Малакаццр, прогуливаясь, увидел прекрасное дерево и повелел его срубить и сделать из него колонну для своего дворца.

Когда Исида, придя в Гебал, узнала об этом, она в изнеможении села у родника и заплакала от безысходного отчаяния:

— Горе мне, горе! Никогда я больше не увижу своего возлюбленного Осириса!

В это время к источнику пришли служанки Астарты, царицы Гебала. Они услышали плач богини, подошли к ней и спросили, почему она плачет. Исида вступила с ними в разговор. Девушки оказались добрыми и отзывчивыми, они понравились богине, и она, желая сделать для них что-нибудь приятное, заплела им волосы и пропитала их кожу божественным ароматом.

Когда девушки вернулись во дворец и рассказали обо всём Астарте, царица загорелась желанием увидеть чужестранку, чьи волосы и кожа благоухают как амброзия. Послали за Исидой, и богиня в сопровождении царских слуг вскоре пришла во дворец. Она очень понравилась Астарте, и царица Гебала назначила её главной нянькой и кормилицей своего недавно родившегося сына.

Исида полюбила царского сына и решила даровать младенцу бессмертие. Она кормила его не грудью, а давала сосать палец своей божественной руки; по ночам же она опускала маленького царевича в волшебное пламя, которое разводила в очаге, и огонь сжигал смертные части его тела. Пока ребёнок лежал в огне, Исида, превратившись в ласточку, с плачем летала вокруг вересковой колонны.

Так продолжалось много ночей подряд. Но однажды царице Астарте захотелось посмотреть, как чужестранка ухаживает за её ребёнком. Подкравшись к покоям, где находился маленький царевич, Астарта приоткрыла дверь, осторожно заглянула внутрь и, увидав, что её любимое дитя объято пламенем, издала душераздирающий крик. Этот крик разрушил волшебные чары Исиды, и возможность даровать ребёнку бессмертие была утрачена навсегда.

Разгневанная царица потребовала от Исиды немедленных объяснений, и богине ничего не оставалось делать, как открыться Астарте.

— Несчастная! — воскликнула Исида. — Зачем ты помешала мне? Знай: я — Исида, великая богиня магии, чар и колдовства. Я хотела сделать твоего сына бессмертным; горе тебе! Из-за тебя мои чары потеряли силу, и твой сын, как все люди, состарится и умрёт. А теперь отдай мне колонну, что украшает твой дворец, и я покину Гебал.

Насмерть перепуганная царица пала ниц перед богиней. Исида без труда вырвала вересковую колонну из земли, разрубила древесину и извлекла сундук. Она припала к нему лицом и так пронзительно закричала, что младший царский сын не вынес её крика и тут же умер.

Так Астарта была наказана за то, что помешала богине.

Разрубленный вересковый ствол Исида полила сладким маслом, покрыла льном и отдала Малакандру и Астарте. С тех пор деревянный столб Джед является фетишем и символом Осириса.

Царь Малакандр снарядил для Исиды корабль и послал своего старшего сына сопровождать богиню в плавании. Когда корабль отчалил от берега, Исида открыла сундук и, увидев мёртвого Осириса, разрыдалась. Сын Малакандра из любопытства приблизился к богине: он хотел посмотреть, что лежит в сундуке. Исида повернулась к царевичу и устремила на него такой гневный взгляд, что юноша тут же рухнул замертво.

По возвращении в Египет Исида спрятала сундук с телом Осириса в Дельте Нила, в зарослях камыша.

Ещё до того, как Сет убил своего брата, жена Сета, Нефтида, полюбила Осириса. Приняв облик Исиды, она пришла ночью на его ложе, и от этой связи родился великий бог Дуата Анубис. Опасаясь, что Сет отомстит ей за измену и убьёт малыша Анубиса, Нефтида обманула мужа, уверив его, что отцом Анубиса является он, Сет. Согласно другой версии, Нефтида из страха перед Сетом бросила младенца, как только тот появился на свет, а Исида нашла Днубиса с помощью собак вырастила его, и Анубис стал ей другом и союзником. Когда Сет убил Осириса, Нефтида бежала от него и присоединилась к Исиде.

Однажды Сет отправился на ночную охоту в Дельту Нила и там, бродя по камышам, случайно наткнулся на сундук, спрятанный Исидой. Он развязал ремни, откинул крышку и, увидев мёртвого Осириса, пришёл в ярость. Изрыгая проклятия, злодей выхватил меч, разрубил тело брата на четырнадцать частей и разбросал их по всему Египту.

Узнав о новой беде, Исида отправилась на поиски останков любимого супруга. Она смастерила папирусную ладью и поплыла в ней по рекам и болотам. Исиде во всем помогала Нефтида, бежавшая от Сета.

Поиски частей тела Осириса продолжались двенадцать дней. На каждом месте, где Исида находила какую-либо из частей, она ставила надгробную стелу, чтобы Сет думал, будто Осирис похоронен, и чтобы культ Осириса распространился по всему Египту. Единственной частью тела, которую Исида так и не смогла найти, был фаллос: его съели рыбы — лепидот, оксиринх и фраг. С тех пор египтяне презирают этих рыб и брезгуют ими.

Исида вылепила фаллос из глины, освятила его и прирастила к собранному телу Осириса. Поэтому египтяне справляли особый праздник в честь фаллоса. Затем Исида смазала труп Осириса божественными маслами, тем самым предохранив его от тления. В создании этой первой на земле мумии Исиде помогали Нефтида, Тот и Анубис — знаток секретов бальзамирования.

“Тексты Пирамид” сообщают другую версию этого мифа, согласно которой Исида и Нефтида, собрав тело Осириса, оживили его с помощью Нут и Ра.

Через 70 дней мумия была изготовлена. Исида и Нефтида стали оплакивать любимого супруга и брата:

Приближается Исида,

Приближается Нефтида.

Одна — справа,

Другая — слева,

Одна в образе птицы Хат,

Другая в образе соколицы,

Нашли они Осириса

Когда убил его брат его Сет в земле Недит.

Приближается птица Хат,

Приближается соколица,

То — Исида и Нефтида.

Пришли они, обнимая брата их, Осириса.

<…>

Плачь о брате твоём, Исида!

Плачь о брате твоём, Нефтида!

Плачь о брате твоём!

Сидит Исида, и руки её на главе её,

И Нефтида сжала концы грудей своих

Из-за брата её Осириса.

Вместе с двумя сестрами горевали духи из города Пе. Услышав причитания Исиды и Нефтиды, они пришли к телу Осириса и стали танцевать [танец печали, избивая] <… > свои тела, [ударяя] <… > в ладоши, [рвали] свои волосы.

Исида очень горевала из-за того, что при жизни Осириса не успела родить ему сына. Но, зная магию и тайны колдовства, она могла зачать ребенка и от мёртвого мужа. Превратившись в самку коршуна — птицу Хат, Исида распластала крылья по мумии Осириса, произнесла волшебные слова и забеременела.

Узнав, что Исида предала останки Осириса погребению, Сет пришёл в неистовство и приказал заточить её в темницу, Даже сама мысль, что Осирису оказали погребальные почести, была невыносима для злодея, — по он и не подозревал, что тело Осириса восстановлено.

С помощью Тота Исиде удалось бежать из-под стражи. Она спряталась в болотах Дельты Великой Реки и там вынашивала Хора, законного наследника трона Осириса.

Наступил день родов. Налетел такой ураган, что даже всемогущие боги содрогнулись от ужаса. Исида проснулась и воскликнула:

— О, боги! Я — Исида, сестра Осириса <… > Я рожу сына, и он будет управлять этой землёй, он унаследует Гебу, он будет говорить о своём отце, он убьёт Сета, врага его отца Осириса! Защитите его, боги! — торжественно возгласила она и воздела руки к небесам, где проплывала Ладья Вечности. — Знайте: это будет ваш господин, владыка богов, хотя они и велики, прекрасны, с двойными лазуритовыми перьями!

— Да! — сказал Атум. — Пусть успокоится твоё сердце. И он произнёс заклинание, которое должно было защитить Хора по чреве матери:

— Пусть же этот враг [Сет], убивший отца, не придёт, чтобы раздавить яйцо.

— Атум сказал! — воскликнула Исида. — Он приказал ради меня, чтобы мой сын был защищен в моём чреве, он создал защиту ему в этом чреве, ибо он знает, что это — наследник Осириса! Дайте же защиту соколу, находящемуся в моём чреве!

Великий Атум внял её словам и громогласно произнёс, обращаясь к Хору:

— Владыка богов! Иди, выходи на землю! Я дарую тебе — восхвалят и последуют за тобой спутники твоего отца Осириса! Я сотворю твоё имя!

После этих слов, во всеуслышанье сказанных Атумом, Исида родила Хора. Втайне ото всех она стала выкармливать младенца и с нетерпением дожидалась того дня, когда Хор займёт место отца на земном троне и отомстит за его гибель. Ведь никто другой не решался оспаривать престол у могущественного Сета.

Исида одна растила сына. По утрам она, убаюкав младенца, прятала его в папирусное гнездо и отправлялась в какое-нибудь селение, чтоб раздобыть еды, а к вечеру возвращалась обратно. Как-то раз богиня отсутствовала очень долго, и когда вернулась, глазам её предстало страшное зрелище: младенец Хор задыхался, хрипел, тело его билось в судорогах.

Исида в отчаянии стала звать па помощь. На её зов сбежались местные рыбаки, чьё селение находилось неподалёку, но среди рыбаков не оказалось ни одного, кто знал бы лекарственные травы и мог вылечить ребёнка. Видя, что они ничем не в состоянии помочь богине и её сыну, рыбаки заплакали. Исида воскликнула:

— Много вас, плачущих, но нет никого, умеющего оживлять! Вдруг из болот вышла богиня-покровительница Дельты со знаком жизни “анх” в руке и сказала безутешной Исиде:

— Не унывай, мать бога! Цели ты думаешь, что твоему сыну причинил зло Сет, то это не так. Ребёнок недоступен своему противнику: заросли непроходимы. <… > Благодаря чарам Атума, Сет не может проникнуть в эти места. Ищи же настоящую причину, по которой это несчастье случилось с младенцем, и оживёт Хор для своей матери! Наверно, его ужалил скорпион, или укусил его змей, завистливый сердцем!

Согласно другому варианту этого мифа, Сет из-за чар Атума не мог проникнуть в болота Дельты в своём настоящем облике, однако он принял облик змеи, приполз в папирусное гнездо и укусил Хора.

Вняв мудрому совету богини Дельты, Исида осмотрела тело малыша и обнаружила, что он действительно ужален. Она зарыдала, схватила ребенка на руки и заметалась с ним, причитая:

— Ужален Хор! Ужален Хор, о Ра, ужален твой сын! Наследник наследника, преемник царства Шу!

Ужален Хор, юноша Дельты, чудесный младенец!

Ужален Хор, младенец прекрасный, золотой, дитя невинное, сирота!

Ужален Хор, рожденный Исидой!

Ужален Хор, не имеющий греха, юноша прекрасный среди богов!

Как мне будет дорог тот, кто его оживит!

На плач Исиды в Дельту пришли Нефтида и богиня-скорпион Селкет. Нефтида, узнав о беде, постигшей её сестру, расплакалась, а Селкет обратилась к Исиде со словами:

— Воззови к небу, Исида, да остановятся гребцы Ра. Да не движется Ладья Ра до тех пор, пока твой сын Хор лежит неподвижно!

Исида обратила свой голос к небу, и в тот же миг Ладья Вечности остановилась над болотами Дельты. Бог Тот покинул своё место в Ладье и спустился с небес к Исиде.

— Нет вреда для твоего сына Хора! — решительно объявил он. — О благая богиня с мудрыми устами! Защита его — Ладья Ра. Я пришёл к тебе из божественной Ладьи. Солнце пребудет на своём вчерашнем месте, мрак удержится, света не будет, пока не исцелится Хор для своей матери Исиды! — О Тот, хотя и велико твоё сердце, но как медленно свершаются твои намерения! — воскликнула Исида в ответ.

Тогда бог мудрости произнёс волшебное заклинание, и яд скорпиона потерял силу. Младенец Хор был спасён. Когда же он выздоровел. Тот по просьбе Исиды повелел египтянам неустанно следить за Хором, оберегать его и всячески помогать Исиде. В противном случае, пригрозил Тот, на земле воцарятся мрак, запустение и голод. Сказав это, Тот вернулся в Ладье Ра-Хорахте.

Мифы “Исида и Хор в болотах Дельты” и “Сокровенное имя бога Ра” (см. далее) представляют собой магические заклинания против укусов скорпиона или змеи. Пострадавший египтянин отождествлялся с Хором или Ра, исцелёнными от ядовитых укусов благодаря магии. Считалось, что злой демон, по чьей воле действовала ядовитая тварь, решит, что он опять имеет дело с могущественным богом, а не с простым смертным, вспомнит своё былое поражение и незамедлительно обратится в бегство. Заклинание завершалось словами, отождествлявшими пострадавшего египтянина с Хором или Ра: “Как исцелился Хор (Ра), так исцелится и имярек; он будет жить, а яд погибнет”.

Когда Хор подрос, Исида захотела сделать своего сына могучим и непобедимым в любой схватке. Для этого нужно было, чтоб Ра отдал Хору своё Око Уаджет — как символ власти и как урей, уничтожающий злых демонов.

Ра к тому времени стал уже дряхлым стариком: руки его тряслись, губы дрожали, изо рта на землю капала слюна. Исида собрала эту слюну, смешала её с пылью и песком и из этой смеси создала змею в виде стрелы. Ядовитого гада она положила на дороге, по которой, осматривая свои владения — Верхний и Нижний Египет, часто ходил солнечный бог.

И вот змея ужалила великого бога! Ра закричал от невыносимой боли. Голос его достиг небес и привлек внимание Великой Девятки.

— Что случилось? — воскликнули боги, но у Ране было даже сил, чтоб ответить им. Его челюсти дрожали, и все его члены тряслись, и яд заливал его тело подобно тому, как Нил заливает землю. Превозмогая боль, с неимоверным усилием солнечный бог проговорил:

— О боги, созданные из моего тела (и) вышедшие из меня! Я расскажу вам, что случилось со мною. Меня пронзило нечто болезненное, и моё сердце знает что, но мои глаза не видят его, и моя рука не схватила его. Не ведаю я, кто сделал это со мною! Никогда я не испытывал боли, подобной этой, и нет боли сильнее её! <…> Поразил меня змей, которого я не “сдаю!

И Ра попросил привести к нему всех богов: может быть, кто-нибудь из них знает магию и сможет его излечить? Боги пришли. Среди них была и Исида. Она спросила Ра: — Отец мой божественный, не змей ли ужалил тебя? Не один ли из твоих детей поднял на тебя руку? Воистину он будет повержен моими чарами, я заставлю его отступить от зрения твоих лучей!

— Меня действительно укусил змей, — простонал Ра. — Он ужалил меня, когда я обозревал свои владения.

— Я излечу тебя, — сказала Исида, — но для этого ты должен сообщить мне своё тайное имя, ибо все, даже люди, живут, когда их имена произносятся другими!

— Моё имя? — переспросил солнечный бог. — Знай же: я — создатель неба и земли, я сотворил горы и, всё, находящееся на них. Я создал Время. <…> Я — Хепри утром, Ра в полдень и Атум вечером.

Но это не помогло Ра. Яд не выходил, и великий бог не чувствовал облегчения. Ведь он хотел обмануть Исиду: он не сообщил ей своего тайного, сокровенного имени, в котором заключалось всё его могущество. Исида поняла это и сказала солнечному богу:

— Не было твоего имени в том, что ты мне говорил! Скажи его мне, и выйдет яд, ибо живёт человек, чье имя произнесено.

Яд же жёг, разгораясь, и его пламя было сильнее пламени огня. Ра понял, что пет у него другого выхода, как открыть Исиде своё тайное имя. Скрепя сердце, солнечный бог велел всем остальным богам удалиться и, оставшись с Исидой наедине, сообщил ей своё сокровенное имя. Он не произнёс его устами, а передал Исиде из сердца в сердце, поэтому сокровенного имени Ра никто, кроме Исиды, не узнал. И когда он сообщил своё имя, Исида, великая чарами, сказала:

— Вытекай, яд, выходи из Ра? <…> Я творю, я заставляю упасть на землю яд, ибо он побежден!

Теперь, зная сокровенное имя Ра, Исида обрела великое могущество и могла наделить могуществом Хора.

Харпократ (егип. Хор-па-херед — “Хор-младенец”) — мальчик с “локоном юности” на правом виске. Он ещё слаб, ему не по силам биться с могущественными врагами и прежде всего с Сетом; Харпократ ещё сам нуждается в защите. Поэтому мать Исида защищает его своими крылами.

Но этого недостаточно! Харпократа должны защищать и люди — так приказал бог Тот. И под их опекой младенец станет великим властелином Египта. Он уже сейчас носит Объединённую корону Обеих Земель — “Пшент”.

Харсиес (егип. Хор-са-Исет — “Хор — сын Исиды”) младше Харпократа. Он ещё сосет грудь матери, не умеет говорить и не знает о своём великом предназначении.

Когда Хор стал взрослым юношей, он вступил в битву с Сетом. Во время сражения Сету удалось вырвать глаз Хора. Сет разрубил глаз на 64 части и разбросал их по всему Египту.

На помощь Хору пришёл Тот. Он отыскал 63 части изрубленного глаза, срастил их и возвратил юноше его исцелённое Око — Око Уаджет.

Существует очень много противоречивых версий этого мифа. Иногда Сет возвращает вырванное Око добровольно, иногда Око отбирает обратно сам Хор, иногда предметом борьбы является не Око Хора, а Око Ра — Солнечное Око.

Заполучив Око обратно, Хор отправился к мумии Осириса и дал мёртвому Осирису проглотить Око. И Осирис воскрес.

Свершилось великое событие! Но Осирис не мог оставаться на земле. Он должен был уйти в Дуат и стать царём потустороннего мира, властвовать там, как он властвовал в Египте, когда унаследовал трон Геба.

Перед тем, как навсегда удалиться в Дуат, Осирис подверг своего сына испытанию, дабы увериться, что Хор готов вступить в борьбу с могущественным Сетом.

— Какой из поступков, по-твоему, является самым благородным? — спросил Осирис сына.

— Помочь невинно пострадавшему, — без раздумий ответил Хор.

— Какое из животных, участвующих в сражении, ты считаешь самым полезным? — задал Осирис второй вопрос.

— Самое полезное животное — это конь, — сказал Хор.

— Почему же конь? — удивился Осирис. — Почему ты назвал не льва, а коня? Ведь самый могучий из зверей — лев.

— Лев нужен тому, кто защищается, — презрительно ответил Хор. — А конь преследует убегающего.

Довольный ответом сына, Осирис воскликнул:

— Воистину, ты готов к битве! Иди же и повергни Сета.

Это были последние слова великого бога, сказанные им на земле. Произнеся их, он навечно удалился в Дуат.

Он умер и воскрес, — и с тех пор, подобно ему, в Загробном Царстве воскресает каждый умерший египтянин, если его тело мумифицируют и сохранят, как некогда Исида сохранила тело Осириса от тления.

И воскресает каждую весну, подобно Осирису, природа.

И вот дитя [Хор] сидело перед Владыкой Всего Сущего, солнечным богом Ра, требуя царского трона отца своего, Осириса, — прекрасного явлениями сына Птаха, озаряющего преисподнюю своим сиянием — в то время, когда Тот подносил Око (Уаджет) Владыке Великому, находящемуся в Гелиополе.

— Владыка, — промолвил Тот, обращаясь к Ра, — в твоей воле решить, кому из тяжущихся вручить это Око и тем самым сделать его властителем Обеих Земель.

— Справедливость — могучая сила! — воскликнул Шу — Сотвори же ее, о Ра, отдав сан Хору.

— Это миллион раз истинно, — согласился Тот и повернулся к Девятке, ища поддержки у остальных богов.

— Подношение Ока [Хору] — это справедливость Девятки, — повторил бог ветра Шу.

Видя, что все боги приняли сторону её сына, Исида воскликнула:

— Северный ветер, лети на запад — в Загробное Царство и возрадуй сердце Уннефера, да будет он жив, невредим, здрав! Титул владыки достался его сыну!

Боги возликовали, думая, что дело решено окончательно, и многолетняя распря Сета и Хора отныне прекратится. Но Ра-Хорахте вдруг гневно воскликнул:

— Что это значит, что вы судите одни, не спросив меня, величайшего из богов, словно меня и нет здесь?! Око Уаджет следует отдать Сету. Хор, сын Исиды, великой чарами, ещ§ слишком молод для того, чтоб быть царём. К тому же он — незаконный сын Осириса, ибо родился уже после его смерти. — Пусть Тот возьмёт картуш для Хора и возложит ему на голову <…> корону! — настаивала Девятка.

Ра-Хорахте замолчал, яростно глядя в лица богам. Молчание тянулось долго, безысходное и зловещее. Потом заговорил Сет:

— Вели, о Ра, Хору выйти со мной, — сказал он. — Мы будем сражаться, и я докажу <…>, что моя рука сильнее его руки, и я более его достоин сана владыки.

— Нет, этот способ не годится! — возразил справедливый Тот. — Правосудие должно быть превыше силы!.. Боги! Неужели же сан Осириса будет отдан Сету, в то время как здесь, перед нами, родной сын Осириса — Хор!?

И опять воцарилось молчание. На этот раз его нарушил воинственный бог Онурис.

— Что же нам делать, боги! — воскликнул он. — Так мы никогда не сможем прийти к согласному решению.

— Пусть призовут Банебджедета, великого живого бога, дабы рассудил он обоих юношей, — посоветовал Атум.

А бог плодородия Банебджедет жил на одном из островов у первых порогов Нила. Послали за ним, привели его перед лицо Девятки и сказали ему:

— Рассуди этих двух юношей и удержи их от каждодневных споров.

Банебджедет надолго задумался и наконец промолвил:

— Трудную вы мне дали задачу… Давайте не будем принимать решения по неведению нашему. <…> Отправим послание к великой Нейт <…>, как она скажет — так и поступим.

— Что ж, — согласилась Девятка, — пусть Тот составит послание к великой Нейт от имени Владыки Всего Сущего, Быка, пребывающего в Гелиополе.

— Поистине, я сделаю [это], - согласился бог мудрости.

Послание было отправлено, и вскоре быстроногие гонцы принесли ответ Нейт:

“Отдайте сан Осириса его сыну Хору, не совершайте великой несправедливости. Иначе я разгневаюсь, и небо упадёт на землю. А Сету взамен пусть великий Ра отдаст в жёны двух своих дочерей — Анат и Астарту, а также удвоит его владения на земле. Но трон Осириса должен унаследовать Хор”.

Когда Тот зачитал это послание, Девятка воскликнула в один голос: — Эта богиня права! — Нет! — сказал Ра-Хорахте и повернулся к Хору. — Этот сан слишком высок для тебя, юнец. Ты слишком мал и слаб, чтоб царствовать!

Слова солнечного бога возмутили Девятку и других богов, присутствовавших на тяжбе. Демон Бабаи не вытерпел, встал и гневно бросил в лицо Ра: — Твоё святилище пусто! Ра-Хорахте б’ыл смертельно оскорблен словами Бабаи. Отвернувшись от богов, он лег на землю и заявил, что отныне он отказывается даже разговаривать с кем-либо из Девятки.

Девятка с негодованием сказала Бабаи: — Удались прочь отсюда! Преступление, содеянное тобою, весьма велико.

Напуганный собственной дерзостью, Бабаи безропотно подчинился. Боги, видя, что о продолжении суда не может быть теперь и речи, разошлись.

В течение многих дней суд не собирался. Ра лежал в уединении, и было сердце его в великой печали.

На помощь Девятке пришла дочь солнечного бога, богиня Хатхор. Представ перед своим отцом, она открыла перед ним свою наготу и околдовала его волшебными чарами. Ра забыл оскорбление Бабаи и рассмеялся.

Великая Девятка вновь собралась на суд. Боги приказали Сету и Хору: — Говорите о себе.

И тогда Сет, великий силой, сын Нут, сказал: — Я могуч и непобедим. Я стою впереди Ладьи Вечности и ежеднерро поражаю врагов Ра! Я уничтожаю Апопа (илл.). Ни один из богов не может со мной сравниться! Поэтому сан Осириса должен достаться мне.

И Сет недвусмысленно намекнул, что если сан всё-таки достанется Хору, он, Сет, перестанет сражаться с Апопом и сам ополчится против Ладьи Вечности.

— Он прав! — напуганные угрозой, воскликнули боги. Онурис и Тот возмутились:

— Неужели сан будет отдан брату по матери, когда сын по плоти налицо!?

— А неужели сан будет отдан юнцу, в то время как есть старший брат Сет? — ехидно возразил Банебджедет.

Ра присоединился к Банебджедету и отпустил по адресу остальных богов едкое, оскорбительное замечание. Услыхав, как отозвался о них солнечный бог, боги Девятки не поверили своим ушам, испустили великий крик перед лицом Владыки Вселенной, говоря:

— Что это за слова, которые ты сказал и которые недостойны быть услышанными?!

Возникло замешательство. Хор в отчаянии воскликнул: — Несправедливо, если я буду обманут, и сан отца моего Осириса будет отнят от меня!

— Да! — закричала Исида. — Как yqueem моя мать, богиня Нейт, и Птах, высокий перьями, сгибающий рога богов, так будут доведены эти слова великому владыке Атуму, находящемуся в Гелиополе, и Хепри, пребывающему в своей Ладье!

— Не огорчайся, ибо будут даны права правому и будет сделано всё, что ты сказала, — ответили Исиде боги Девятки.

Услыхав это. Сет рассвирепел и обрушился на богов с угрозами:

— Я схвачу свой скипетр весом в дебенов и буду убивать по одному из вас каждый день!

И он поклялся Ра-Хорахте, что пока Исида находится в суде, он, Сет, отказывается принимать в нём участие.

Владыка Вселенной согласился с требованием Сета и приказал Девятке богов переплыть Нил и продолжить разбирательство на (одном из островов. Исида же должна была остаться на берегу- Когда боги прибыли на остров, они сказали перевозчику Анти:

— Не перевози на остров никакой женщины, похожей на Исиду иначе мы сурово покараем тебя!

После этого боги удалились в пальмовую рощу и предались пиршеству. А Исида тем временем приняла облик старухи, надела на палец маленькое золотое кольцо и, хромая, сгорбившись, подошла к переправе, где в ожидании путников дремал в своей лодчонке Анти.

— Доставь меня на остров, — попросила его Исида. — Я несу еду юноше, который смотрит за скотом. Он там уже пять дней и сильно проголодался.

— Мне приказано не перевозить никаких женщин, — хмуро ответил Анти.

— Но ведь этот приказ касается только Исиды, а я — старуха. Ты только посмотри на меня! Анти подумал и спросил:

— А что ты мне дашь, если я выполню твою просьбу и перевезу тебя? — Я дам тебе вот этот хлеб.

— К чему мне твой хлеб! — презрительно поморщился лодочник. — Стану я рисковать головой и нарушать повеление Девятки богов ради какого-то жалкого хлеба!

— ну, хорошо, а если я дам тебе золотое колечко, которое у меня на пальце? — спросила Исида и показала лодочнику кольцо.

Глаза Анти вспыхнули жадным блеском. — Давай кольцо! — почти сразу согласился он. Переправившись на остров, Исида укрылась в зарослях акации и стала наблюдать за пирующей Девяткой. Среди богов она увидела и ненавистного Сета. Она произнесла колдовское заклятие, обернулась молодой девушкой, такой прекрасной, каких нет ни среди людей, ни даже среди богинь, — и покинула своё укрытие.

Сет, едва увидал её, сразу воспылал к ней страстью. Оставив богов, он подошёл к Исиде и сказал: — Я здесь, с тобою, о девушка прекрасная! — О нет, мой великий господин, — кротко возразила Исида. — Что касается меня, то я была женой пастуха стад и родила сына, и юноша взял скот своего отца. Но однажды пришёл чужеземец и так сказал моему сыну: “Я побью тебя, и отниму скот твоего отца от тебя, и я выгоню тебя вон!” Так он сказал ему. Но я хочу, чтобы ты был ему защитником.

Желая заслужить благосклонность девушки, Сет сделал возмущенное лицо, воздел руки и воскликнул голосом, полным негодования:

— Неужели будет отдан скот чужеземцу, если сын хозяина налицо?

В тот же миг Исида приняла облик самки коршуна и с радостными возгласами взлетела с земли. Усевшись на верхушку акации, она крикнула Сету:

— Плачь о себе! Ибо вот твои собственные уста сказали это, и твой собственный разум осудил тебя! Что же тебе теперь ещё?!

Сет горько заплакал и, рыдая, отправился к Ра-Хорахте. — Эта злая женщина обманула меня, — сказал он и поведал солнечному богу о случившемся. Ра-Хорахте озабоченно промолвил:

— Что же теперь тебе делать? Ведь ты осудил сам себя! — Пусть приведут перевозчика Анти и жестоко его накажут, — сказал Сет.

Девятка согласилась. Привели Анти и больно его избили палкой по подошвам ног. С тех пор Анти проклял золото, и с тех пор в селениях, где чтут Анти, на золото наложено табу.

Девятка переправилась на западный берег Хапи, чтобы продолжать суд в горах. Ра-Хорахте вынужден был признать полное поражение Сета. Поэтому вместе с Атумом он сказал Девятке богов:

— До каких же пор вы будете заседать без толку? Так вы заставите этих юношей кончить дни свои в суде. Возложите <…> корону на голову Хора, сына Исады, и возведите его на место отца его Осириса.

— Нет, этого не будет! — воскликнул Сет и опять обрушился на богов с угрозами. Но те спокойно ответили ему:

— Уйми свой гнев. Разве не должно поступать согласно тому, что сказал Атум, Владыка Обеих Земель в Гелиополе, и Ра-Хорахте?

И под негодующие вопли Сета они увенчали Хора Белой короной Верхнего Египта.

— Остановитесь! — возопил Сет — Неужели сан будет отдан моему младшему брату, в то время как налицо я, его старший брат?! Снимите корону с головы Хора!

Ра-Хорахте сиял корону с головы сына Исиды, а Сет, обращаясь к нему, сказал:

— Решим наш спор путём состязания: обернёмся гиппопотамами и бросимся в Нил. Кто вынырнет раньше, чем пройдёт три месяца, тот будет считаться проигравшим, и его противник получит сан владыки.

Хор согласился. Оба врага тут же обернулись гиппопотамами и нырнули в пучину.

Увидев это, Исида страшно перепугалась за сына: ведь облик гиппопотама — это облик зла, родной облик Сета. Он может попросту убить Хора под водой! Не мешкая, богиня изготовила гарпун, привязала его к длинной верёвке и со всей силы бросила гарпун в воду — в то место, где нырнули Хор и Сет. И гарпун вонзился в Хора.

— О Исида, мать моя! — закричал Хор. — Призови свой гарпун, да отпустит он меня! Это ведь я, Хор, твой сын!

У Исиды похолодело сердце, когда она поняла, что по ошибке ранила сына. И богиня приказала гарпуну:

— Отцепись от него, смотри: это сын мой Хор, это дитя моё!

Гарпун отцепился. Исида вытащила его из глубины, размахнулась и снова бросила в воду. На этот раз удар оказался точным: медь впилась в тело Сета.

— Что сделал я против тебя, сестра моя Исида? — взмолился раненый бог. — Позови свой гарпун, да отпустит он меня, ибо я брат твой по матери, Исида!

Дрогнуло сердце доброй Исиды, пожалела она Сета. А Сет всё взывал к сестре:

— Неужели же ты любила чужого тебе больше, чем брата по матери Сета?

Не выдержала Исида и сказала гарпуну: — Отцепись от него. Тот, в кого ты попал, мой единоутробный брат.

Страшно разгневался Хор на свою мать. Он вынырнул ту) воды; лицо у него было разъярённое, как у пантеры Юга, а в руке он держал топор в шестнадцать дебенов весом. Исида даже вскрикнуть не успела, как Хор одним ударом отсек ей голову.

Тогда Исида приняла облик каменной статуи без головы. Хор же, сам испугавшись совершенного им в пылу гнева преступления, схватил голову матери, убежал в западные горы и спрятался в одном из ущелий.

Тем временем Ра-Хорахте, увидев каменную статую, спросил своего писца Тота:

— Кто эта пришедшая, у которой нет головы? — Это Исида, — сказал Тот. — Хор, её сын, отрубил ей голову. Солнечный бог ужаснулся и воскликнул громовым голосом: — Пойдёмте накажем его строго.

И Девятка отправилась на западный берег искать Хора. Боги разбрелись по расщелинам; Сет же, оставшись один, быстро разыскал своего врага, схватил его, повалил на землю, вырвал ему глаза из глазниц и закопал их на горе. Глазные яблоки <…> приняли вид луковиц и проросли цветами лотоса. Вернувшись к богам, Сет солгал Ра-Хорахте: — Я не нашёл Хора.

— Тогда я найду его, — сказала Хатхор и отправилась в пустыню. Вскоре ей удалось найти сына Исиды. Он лежал в пустыне и плакал. [Хатхор] поймала газель, подоила её, затем влила свежее молоко в глазницы Хора — и Хор прозрел. В сопровождении дочери Ра он вернулся к богам и предстал перед Девяткой. — И сказала Девятка богов: — Пусть призовут Хора и Сета на суд.

Ра-Хорахте устало обратился к Сету и Хору, говоря: — <…> Слушайте, что я вам скажу. Ешьте, пейте и дайте нам покой. Прекратите свои каждодневные ссоры.

— Да, — согласился Сет и дружелюбно сказал Хору: — Пойдём ко мне домой. Мы проведём прекрасный день и хорошо отдохнём.

— Поистине, я так и сделаю, — сказал Хор. В течение всего дня Сет м Хор пировали и веселились. Когда же пришла пора ложиться спать, слуга Сета постелил широкое ложе, и боги улеглись вместе. Хор наивно полагал, что дружелюбие, которое выказывает Сет, искреннее. Он не подозревал, что Сет заманил его к себе в дом с коварным расчетом: изнасиловать его и тем самым навсегда опозорить перед богами. Едва Хор уснул, Сет набросился на него, пытаясь им овладеть.

Но Хор перехитрил своего врага. Он не стал сопротивляться и вступать в борьбу. Пользуясь темнотой, он незаметно взял член Сета в свою руку, собрал семя на ладонь и только после этого уснул. Коварный Сет был в полном убеждении, что ему удалось осуществить свой замысел. Хор же рано утром отправился к Исиде и сказал ей:

— Приди ко мне, Исида, мать моя, приди и посмотри, что сделал со мной Сет.

С этими словами он раскрыл ладонь и показал матери семя Сета. Исида тотчас схватила медный нож, отрубила Хору осквернённую руку и выбросила её в воду. Вместо отрубленной руки она сделала новую; затем, собрав семя Хора в глиняный кувшин, богиня отправилась к дому Сета и обратилась к одному из его слуг, к садовнику: — Какие овощи ест твой хозяин? — Он ест только латук, — ответил садовник. Тогда Исида полила латук семенем Хора, и Сет, поев за обедом овощей, забеременел.

На следующий день боги опять собрались на суд. Сет, смеясь, объявил Девятке:

— Отдайте сан правителя мне. Мой враг Хор недостоин этого: я овладел им и опозорил его!

Тут боги Девятки испустили великий крик. Они подняли Хора на смех, плевали ему в лицо и наперебой осыпали оскорблениями. Хор же <…> поклялся именем бога, говоря:

— Всё, что здесь сказал Сет, — ложь. Вызовите семя Сета, и мы посмотрим, откуда оно ответит. И пусть вызовут моё [семя], и мы посмотрим, откуда откликнется оно.

Смех прекратился. Тот, писец Ра, возложил руку на плечо Хора и приказал: — Семя Сета, выйди наружу!

(Сходный сюжет засвидетельствован в тексте эпохи Среднего царства. По древнеегипетскому поверью, латук способствовал зачатию.)

[Но] семя ответило из глубины болота. Тогда Тот возложил руку на плечо Сета и сказал: — Семя Хора, выйди наружу!

— Каким путём ты приказываешь мне выйти? — раздалось из чрева Сета.

— Выйди через ухо, — сказал Тот, но семя возразило: — Неужели мне выходить через его ухо, ведь я — божественное истечение?!

— Тогда выйди через лоб Сета, — сказал мудрый Тот, и семя Хора в то же мгновение появилось на лбу Сета в виде золотого диска. Боги расхохотались; Сет же, вне себя от ярости, протянул руку, чтобы сорвать золотой диск. Но Тот не дал ему сделать этого: он сам забрал диск и возложил себе на голову, как корону.

— Прав Хор, и не прав Сет, — смеясь, сказала Девятка. Сет рассвирепел пуще прежнего:

— Клянусь именем бога, не будет Хору сана, пока мы не померяемся силами ещё раз. Мы построим себе каменные ладьи и оба поплывём наперегонки. Тому, кто одолеет соперника, будет дан сан владыки.

Хор опять пошёл на хитрость. Он построил себе ладью из кедрового дерева и покрыл её сверху гипсом. Ночью он спустил её на воду. Никто из богов не заподозрил обмана. Сет, увидев ладью Хора и решив, что она сделана из камня, отправился на западный берег, отколол вершину скалы и вытесал ладью из цельной каменной глыбы.

Наступил день состязания. Соперники уселись каждый в свою ладью и по команде взмахнули вёслами. Ладья Хора легко понеслась вперёд, ладья же Сета, едва отчалив от берега, с бульканьем ушла под воду, только пузыри закружились по водной глади. Хор издал радостный крик, решив, что выиграл состязание. Но Сет принял облик гиппопотама, догнал ладью Хора и потопил её.

Сын Исиды в гневе схватил гарпун и хотел метнуть его в своего врага. Но Девятка богов крикнула ему с берега:

— Не бросай в него гарпун!

И терпению Хора пришёл конец. Ни слова не говоря, он вытащил гарпун из воды, положил его в свою ладью и поплыл на север — в Саис, к великой богине Нейт.

Хор, приплыв в Саис, сказал Нейт:

— Сделай так, чтобы нас с Сетом рассудили. Мы судимся уже восемьдесят лет, и никому неведом приговор. Сет не был признан правым по отношению ко мне. Но тысячу раз, изо дня в день, я был прав перед ним. Сколько мы ни состязались, сколько ни мерились силами, я всегда одерживал победу. Великая Девятка богов признала мою правоту, но Сет не желает с этим считаться.

Узнав о жалобе, с которой Хор обратился к Нейт, Тот сказал Владыке Всего Сущего Ра-Хорахте:

— Обратимся, за помощью к Осирису. Пусть он вынесет приговор.

Ра-Хорахте, подумав, согласился. — Напиши послание Осирису, — приказал он Тоту. И Тот составил такое послание:

— Бык; Лев, охотящийся для себя; Обе Владычицы: Защитник богов, Покоритель Обеих Земель; Золотой Хор: создатель людей в изначальное время; царь Верхнего и Нижнего Египта: Бык, пребывающий в Гелиополе, — да будешь ты жив, невредим, здрав; Сын Птаха: Дающий плодородие Обеим Землям, воссиявший как отец всей Девятки, питающийся золотом и драгоценными камнями, — да будешь ты жив, невредим, здрав.

Извести нас, как поступить с Хором и Сетом, чтобы мы не приняли решения в неведении своём”.

Когда Осирису прочли послание Тота, бог испустил громкий крик <…>, и тотчас отправил он ответ туда, где пребывали Владыка Всего Сущего с Девяткой.

“Почему обманут мой сын Хор” — негодующе вопрошал Осирис в своём письме. — Ведь я сделал вас [богов] могущественными, я создал ячмень и полбу, чтобы питать богов, равно как и стада, [сотворённые] после богов. Ни один бог, ни одна богиня не сумели этого сделать!”

Послание Осириса было зачитано Девятке и Ра-Хорахте. Солнечный бог сказал Тоту:

— Составь тотчас же ответное послание к Осирису. Скажи ему: “Тебя ещё не было, ты ещё не родился, а ячмень и полба уже были”.

Осирис получил письмо, и вскоре гонцы доставили его ответ:

“Ты — великий бог, — обращался Осирис к Ра-Хорахте. — Ты создал Девятку. Но я пребываю в Дуате, и боги, меня окружающие, не боятся никакого земного бога, ибо они подвластны только мне одному! Если я прикажу, они доставят мне сердце любого, кто содеял зло, и он предстанет перед моим Судом. Так кто же из богов могущественнее меня?”

Выслушав ответ Осириса, боги вынуждены были признать его правоту. Сет проиграл тяжбу. Но гордость не позволяла ему предпочесть легальный суд состязанию. Он потребовал, чтобы его и Хора доставили на Срединный остров.

Требование Сета было выполнено: соперники переправились на остров. Хор выиграл последнее состязание, и суд признал его окончательную победу и правоту. Атум сказал:

— Пусть Исида закуёт Сета в колодки, свяжет и приведёт к нам, чтобы мы решили, как с ним поступить.

Исида не заставила просить себя дважды. И вот закованный, как узник, Сет предстал перед Великой Девяткой.

— Почему ты воспрепятствовал воле суда? — грозно спросил его Атум. — Мы признали Хора правым перед тобой, но ты отказался подчиниться и потребовал, чтобы тебе дали состязаться с Хором на острове. Почему ты хотел присвоить сан Хора?

— Вовсе нет, мой добрый господин, — кротко склонил голову Сет. — Я не препятствовал воле суда. Пусть призовут Хора, сына Исиды, и передадут ему сан его отца Осириса.

Привели Хора и под общее ликование увенчали его Короной Владыки.

— Ты благой царь Египта, — торжественно провозгласили боги Девятки, обращаясь к Хору. — Ты добрый Владыка — да будешь ты жив, невредим, здрав — всех земель во веки веков. — Но как нам поступить с Сетом? — спросил Птах-Татанён. — Пусть отдадут его мне, — ответил Ра-Хорахте. — Да будет он восседать вместе со мной и станет мне сыном, пусть он гремит в небесах и устрашает всех <…>. А сан владыки достался Хору. Ликуйте же и падите ниц перед ним!

И собрали [боги] гирлянды цветов, когда узрели Хора, сына Исиды, ставшего Великим Владыкой, — да будет он жив, невредим, здрав. Сердца Девятки богов довольны, и вся земля ликует при виде Хора, сына Исиды, принявшего сан отца своего Осириса, владыки Бусириса.

Вступив в права земного владыки, Хор объединил Север и Юг — Нижний и Верхний Египет и получил титул Харсомт (греч.; егип. Хор-сма-тауи) — “Хор — объединитель Двух Земель”. Он восстановил миропорядок Маат, правосудие, заново отстроил храмы и святилища, разрушенные Сетом. Когда же кончился Золотой век и земной престол перешёл к “воплощениям Хора” — фараонам, Хор, оставив трон Двух Земель на их попечение, присоединился к свите Ра в Ладье Вечности.

(В так называемом “Туринском царском каноне” (XIII в. до н. э.) сообщается, что Хор царствовал на земле 300 лет, и далее упоминаются эпохи царствований: Тота (7726 лет), Маат (3140 лет) и Птаха. Соответствующие мифы неизвестны)

Хор провожает умерших на Суд — Осириса, иногда взвешивает сердца покойных на Весах Истины вместе с Анубисом и Тотом. Он — супруг Хатхор, хотя есть у него и другие жёны. Хатхор родила Хору Айхи (Ихи), бога музыки.

Версия мирного исхода борьбы Сета и Хора за египетский престол дошла в единственном варианте, изложенном в тексте “Стелы Шабаки”. По-видимому, эта версия является даже не просто редким мифом из цикла о Сете и Хоре, а исключением в египетской мифологии.

В конце своего земного царствования Геб отрекся от престола и завещал Нижний Египет Хору, а Верхний — Сету, сказав:

— Я разделил вас — Верхний и Нижний Египет. Но когда Хор и Сет вступили в свои права, Гебу показалось, что он поступил несправедливо, уравняв Хора и Сета: ведь Хор был сыном его первородного сына — Осириса. И Геб сказал Девятке богов: — Я назначил Хора первородным.

Так Хор стал владыкой всего Египта. Он объединил Север и Юг, и возникли на голове его Обе Короны Великие Чарами <…> И стало так, что тростник и папирус были водружены на двойных вратах дома Птаха. Это Хор и Сет — умиротворённые и объединённые. Они сплотились, дабы положить конец их борьбе в любом месте <…>.

Как только у роженицы начинаются схватки, к ней на помощь вместе с Хатхор и Исидой спешит богиня Мёшен(и)т, покровительница рожениц и помощница повитух; красивая молодая женщина в головном уборе из разноцветных перьев. Добрую богиню сопровождает её свита: мохнатые уродцы-карлики Бэсы, их жёны — богини Бэсит и богиня Таурт (греч. Тоэрис) — беременная самка гиппопотама с женскими грудями, руками и волосами и с зубами крокодила. Когда младенец появится на свет и заголосит, Мешент и её свита от радости пускаются в пляс вокруг колыбели новорожденного.

Но слишком долго плясать и радоваться нельзя! Услышав громкий плач малыша, к нему со всех сторон слетаются силы зла, и если их вовремя не прогнать, они с помощью колдовства напустят на ребёнка или его молодую мать хворь, какую-нибудь болезнь, — и радость в доме египтянина сменится безысходной печалью. К тому же около дома, в траве, много скорпионов и ядовитых змей: они могут переползти порог и забраться в колыбельку. Поэтому Бэсы и Бэсит всегда настороже. Почувствовав приближение злых демонов, мохнатые карлики ударяют в бубны и, корча ужасающие гримасы, с громкими воплями начинают прыгать и метаться по дому: Бэс-Аха — “Воин” — потрясает оружием, Бэс-Хит — “Танцующий” — пляшет. К ним присоединяется и Таурт.

Добрая богиня Таурт когда-то была наложницей Сета, но после того, как Хор одержал над Сетом победу, Таурт бежала от него и присоединилась к свите Хора. Обозленный Сет в отместку натравил на Таурт змея. Хор защитил богиню, изрубил змея на куски.

…Напуганные гримасами Бэсов, грохотом бубнов и лязганьем крокодильих зубов Таурт, скорпионы, гады и злые духи кидаются наутёк.

Тем временем Мешент и её супруг — бог Шаи — отправляются к Небесному Дереву. Небесное Дерево, или Дерево Хатхор, растет в заоблачной вышине, среди звёзд. В его пышной кроне живут Семь Хатхор — семь молодых богинь с коровьими рогами и солнечными дисками на головах. Богини играют на тамбуринах и — систрах, кормят в Загробном Царстве души умерших и предсказывают людям судьбу.

Шаи и Мешент приходят к Семи Хатхор, чтобы узнать судьбу новорожденного. Ведь если малютка появился на свет в девятый день месяца Паофи, ему предначертано умереть естественной смертью, а если он родился тремя днями раньше, то, став взрослым, он умрёт, перепившись вином. Так гласит священный папирус — “Календарь счастливых и несчастливых дней”:

“День пятый месяца Паофи — очень опасный день. Ни под каким видом не выходи в этот день из дома. Не приближайся ни к какой женщине. В этот день свершились все дела в присутствии бога. Величество [бога] Монту было удовлетворено в этот день. Всякий рожденный в этот день погибнет, предаваясь любви. День шестой месяца Лаофи. Необычайно счасчиивый день. День праздника Ра в небе. Боги умиротворены в его присутствии <…> Всякий рожденный в этот день умрёт от опьянения. День девятый месяца Паофи. Чрезвычайно счастливый день. Боги торжествуют, предаваясь радости. Погиб противник Ра. Тот, кто родился в этот день, умрёт от старости. День семнадцатый месяца Тиби. Очень несчастливый день. Не купайся в этот день ни в какой воде. Это день, когда Нун вышел из храма, в котором пребывали боги. То, что наверху, низверглось, и мрак окутал землю в этот день. Поэтому множество опасных семян входит в одежду и смешивается с ней. Всякий, кто приблизится [в этот день] к женщине, почувствует дурноту и будет поражен болезнью”.

Однако то, что записано в папирусе, может сбыться, а может и не сбыться: ведь человек — не игрушка слепого рока, а полновластный хозяин судьбы. Соблюдая осторожность, следуя всем заповедям и не делая того, что возбраняют делать священные папирусы, он может благополучно избежать всех несчастий, и хоть бы ему даже было предначертано умереть молодым, в нищете, он, вопреки судьбе, доживёт до глубокой старости и умрёт в благополучии и достатке. И вообще: хоть тексты папирусов продиктованы самими богами, но записали их всё-таки жрецы — люди. А земное слово не имеет такой силы, какую имеет Слово Небесное. Поэтому Мешент и Шаи спрашивают о судьбе новорожденного у Семи небесных богинь.

Семь Хатхор объявляют Мешент и Шаи, что ожидает их подопечного: будет он беден или богат, когда женится и родятся ли у него дети, от чего он умрёт и многое другое; а Мешент и её супруг внимают богиням-прорицательницам, запоминая каждое их слово. Ведь Шаи отныне должен стать “ангелом-хранителем” человека: наблюдать за его поведением на протяжении всей жизни, чтобы на Загробном Суде Осириса рассказать судьям, добрый это был человек или злой, какие он совершал поступки, есть ли у него на сердце грехи, — и если Суд оправдает умершего, Шаи проводит его к месту вечного блаженства — в Поля Иалу.

А Мешент надо знать судьбы всех людей, потому что она — богиня-оракул. Правда, добрая супруга Шаи предсказывает только хорошее: богатство, удачу, счастье; обо всех же горестях, которые ожидают человека, она предпочитает умалчивать.

Если Семь Хатхор предрекают малютке доброе будущее, Мешент от радости пляшет и смеется. Но когда ребенку выпадает плохой жребий, — например, гибель от укуса ядовитой змеи, — Мешент тоже не слишком огорчается: ведь человек в силах изменить даже то, что предопределено самими богами! Вот как победил неумолимый рок один юноша, сын фараона, которому Семь Хатхор предсказали неизбежную смерть.

У фараона родился сын. Тотчас к новорожденному явились Семь Хатхор и предсказали:

— Он умрёт либо от укуса змеи, либо его утащит крокодил, либо погубит собака.

Люди, которые были рядом с ребёнком, услыхали эти слова и передали их фараону. Его величество сильно опечалился; но, решив несмотря ни на что бросить вызов судьбе и всё-таки попытаться отвратить неизбежное, приказал построить для своего сына дворец в пустыне.

— Окружите дворец высокой стеной, — сказал фараон. — Такой высокой, чтобы ни одна тварь не могла за неё проникнуть. Пусть мой сын живёт в этом дворце. А вы, слуги, исполняйте все его желания. Кроме одного: не выпускайте его за пределы дворца, как бы он ни просил.

Так и было сделано. Мальчик рос в заточении, пока не окреп, не возмужал и не превратился в статного юношу. Но однажды, прогуливаясь по балкону, он заметил вдали идущего по дороге человека, вслед за которым бежало какое-то мохнатое четвероногое существо. Удивлённый юноша призвал слуг и спросил их, что это за животное. — Это собака, — ответил и ему слуги.

— Она мне очень нравится, — сказал юноша. — Пусть и мне приведут такую же.

Слуги передали эту просьбу фараону. Скрепя сердце, его величество сказал:

— Что ж, от судьбы, как видно, не уйти. Подарите ему щенка! Юноше принесли щенка; он его выкормил, вырастил, воспитал, и щенок вскоре превратился во взрослую собаку, ставшую верным другом молодого царевича.

Прошло несколько лет. И вот однажды сын фараона, вконец истомившись в заточении, велел слугам передать отцу:

— Какой толк от того, что я сижу во дворце без дела! Я ведь всё равно обречён: три судьбы угрожают мне. Пусть же мне будет дозволено прожить остаток дней так, как я того хочу. А хочу я отправиться путешествовать, посмотреть мир и людей. Я ведь ничего не видел, кроме стен дворца.

Сердце фараона разрывалось от горя, но противиться желанию сына он, подумав, не стал. Судьба есть судьба! И вот юношу снарядили в путешествие, дали ему оружие, колесницу, переправили на восточный берег и сказали: — Поезжай куда хочешь! И юноша отправился на север.

Вскоре он прибыл в Нахарину. На одной из площадей столицы Нахарины ему повстречалась компания молодых людей. Это были сыновья царских воевод и придворных. Они пригласили юношу в дом, щедро его угостили, дали отдохнуть, а когда юноша выспался, стали расспрашивать его: кто он такой и откуда прибыл.

— Я сын воина из Египта, — ответил им юноша. — Моя мать умерла, и отец взял себе другую жену. Но мачеха невзлюбила меня, и поэтому я убежал из дому. А вы кто такие? — спросил в свою очередь сын фараона.

— Мы — дети вельмож. Правитель нашей страны держит свою дочь взаперти, в высокой башне. Он сказал: “Тот, кто допрыгнет до окна башни, получит мою дочь в жёны”. И вот каждый день мы состязаемся в прыжках, но никому пока не удалось коснуться рукой окна царевны.

Минул день, наступила ночь. Все улеглись спать. А на следующее утро сын фараона вместе со своими новыми друзьями отправился к башне и с первого же раза допрыгнул до окна. О случившемся немедленно сообщили царю Нахарины. И тот в гневе воскликнул:

— Разве отдам я свою дочь какому-то жалкому беглецу из Египта!? Пусть убирается прочь, пока я не приказал схватить его и обезглавить. Но дочь царя расплакалась:

— Клянусь вечностью Ра-Хорахте, если его отнимут у меня, я не стану есть и пить и умру!

Царю ничего не оставалось делать, как сыграть роскошную свадьбу. Юноша и его молодая жена поселились во дворце. Жили они беззаботно, веселились, пировали, ездили на охоту; казалось, ничто не может омрачить счастья молодых супругов. Но однажды сын фараона открылся своей жене:

— Погубит меня крокодил, змея или собака. — Так убей свою собаку! — в ужасе воскликнула молодая женщина, но сын фараона возразил:

— Нет. Я не могу убить собаку, которую я взял щенком и сам вырастил.

— Что ж, — сказала жена. — Я буду оберегать тебя. Отныне ты никуда не должен ходить в одиночку.

Они не знали, что уже в тот день, когда юноша покинул Египет, крокодил, предназначенный ему судьбой, последовал за ним. Крокодил приполз в Нахарину и поселился в пруду неподалёку от царского дворца. В том же пруду обитал водяной дух, который решил оберегать сына фараона и не давал крокодилу выходить на сушу. Каждый день крокодил и водяной дух сражались, но ни один не мог одолеть своего противника.

А юноша между тем беззаботно предавался веселью. Как-то раз во время пира он опьянел и уснул; и тут-то во дворец приползла змея, которую послала судьба. Извиваясь, она стала подбираться к юноше. Но внимание её привлек винный запах. Змея подползла к чаше и лакнула вино — попробовать. Вкус вина ей очень понравился, и она вылакала всю чашу до дна. Тотчас глаза её склеил сон, и, перевернувшись кверху брюхом, змея задремала.

Увидев спящую змею, женщина разбудила мужа и воскликнула:

— Смотри! Боги отдали тебе в руки одну из трёх твоих судеб! Они охранят тебя и от двух остальных! — С этими словами она схватила топор и разрубила змею пополам.

Сын фараона возблагодарил Ра-Хорахте, стал славить его каждодневно и, не скупясь, приносил жертвы богам. Это и спасло его в будущем.

Прошло много дней. Как-то раз юноша отправился гулять вместе со своей собакой. Когда они отошли от дворца, собака вдруг ощетинилась и зарычала: — Я - твоя судьба!

И бросилась на него, чтобы вцепиться в горло. Сын фараона увернулся от оскаленных собачьих клыков и побежал. Но собака мчалась быстрее: она вот-вот была готова его загрызть; и юноше ничего не оставалось делать, как, спасаясь от собаки, кинуться в воду. И тут его схватил крокодил.

Крокодил утащил юношу на дно и принёс в пещеру, где обитал водяной дух. Здесь он разжал челюсти, выпустил юношу и сказал ему:

— Я — твоя судьба. Я бы уже давно тебя убил, если б не водяной дух, с которым я сражаюсь изо дня в день. Но я отпущу тебя, если, когда водяной дух вернётся, ты сразишься с ним и убьёшь его.

— Нет! — гордо ответил сын фараона. — Пусть лучше я погибну, но не совершу предательства. Я не подниму руку на того, кто меня защищал!

— Тогда я сам убью водяного духа, а потом убью тебя! — рассвирепел крокодил. — Пусть свершится твоя судьба!

Но эти его слова услыхала с берега собака. Она побежала во дворец и привела жену юноши к пруду. Тем временем туда прилетел и водяной дух. Дочь царя Нахарины сказала ему:

— Сразись с крокодилом! Сделай так, чтобы он выплыл на поверхность, и я убью его топором. Спаси моего мужа, а я избавлю тебя от крокодила.

Водяной дух без лишних слов бросился в пруд. Вскипела, забурлила вода, раздались воинственные крики, — и вскоре на поверхности у самого берега, среди камышей и лотосов показались дерущиеся противники. Тут царская дочь взмахнула топором и убила крокодила.

Водяной дух привёл спасённого юношу к его жене, и она сказала:

— Бог охранил тебя от второй твоей судьбы, охранит и от последней!

И сын фараона опять возблагодарил Ра-Хорахте. Прошло несколько лет, и на Нахарину напали иноземцы. Неприятельские войска захватили всю страну, взяли в плен царя и спросили его:

— Где скрывается твоя дочь и её муж-египтянин? — Они отправились охотиться в пустыню, — ответил пленённый царь.

— Что ж, мы разыщем их, — сказали иноземные воеводы. — Мы отправимся во все стороны. Кто найдёт беглецов, пускай убьёт египтянина, а его жену возьмёт себе.

Эти речи услыхал водяной дух и сразу же полетел к сыну фараона.

— Спасайтесь! — предупредил он. — Вас ищут иноземцы. Я не могу помочь вам, как помогли вы мне, убив крокодила, ибо на суше я бессилен.

Поблагодарив водяного духа, сын фараона и его жена ушли в горы и спрятались в пещере. Вместе с ними укрылась в пещере и собака. На третий день в горы пришли иноземцы. Они не заметили пещеры и, прочесав окрестные заросли, облазив все ущелья, собрались уже было в обратный путь, и тут собака вдруг громко залаяла. Воины бросились в пещеру, увидели сына фараона и метнули в него свои копья и дротики. Но дочь царя Нахарины заслонила мужа грудью. Копья вонзились в неё, и она упала замертво.

Разозлённые иноземцы обнажили мечи и зарубили юношу, а вслед за тем и его собаку. Мёртвые тела они вынесли из пещеры и бросили на растерзание дикому зверью. И ушли. Но всё, что случилось, видели боги Великой Девятки. Ра-Хорахте сказал:

— Этот юноша жил праведной жизнью, соблюдал обряды, приносил щедрые жертвы, чтил богов. Давайте вознаградим его за верность! Воскресим его и его жену. Ведь судьба уже свершилась.

Девятка согласилась с Ра-Хорахте. Сын фараона и его жена воскресли. Первым делом они возблагодарили богов за их милость и принесли жертвы. После этого юноша сказал своей жене:

— Я не тот, за кого себя выдавал. Теперь, когда свершилась моя судьба, я откроюсь тебе. Я — сын фараона, владыки египетского престола. Ты полюбила меня как простого бедняка-беглеца, теперь же ты станешь женой властителя!

Сын фараона и его жена, дочь царя Нахарины, отправились в Египет и предстали перед его величеством. Фараон несказанно обрадовался, узнав, что его единственный сын жив, несмотря на свершение пророчества Семи Хатхор. И он сделал юношу своим соправителем.

По прошествии нескольких лет сын фараона собрал неисчислимое войско, отправился во главе его в Нахарину и освободил страну, разбив армию иноземцев. Потом он вернулся в Египет, принёс благодарственные жертвы Ра и богам Девятки, после чего зажил счастливой жизнью на родной земле.

Когда малыш подрастет и станет благодаря заботам Хатхор, Шаи, Мешепт, Таурт, Бэсов и покровительницы материнства Исиды крепким румяным мальчуганом, для него наступит самая беззаботная и счастливая пора. Хоть он уже и достаточно смышлён для того, чтобы помогать родителям в домашней работе, но ему ещё рано идти учиться в школу. Чаще всего ребёнок бывает предоставлен сам себе и с утра до вечера носится сломя голову вместе с ватагой таких же, как и он, озорных мальчишек.

Им весело, они играют, — а взрослые, едва раздадутся поблизости крики детей, прерывают каждый своё дело и внимательно прислушиваются к ребячьим голосам. Ведь по крикам детей, играющих возле храмов, можно узнать своё будущее: дети обладают вещим даром, которым их наделили боги с тех пор, как дети указали Исиде, где искать сундук с телом Осириса.

Но ребятишкам, играя, нельзя быть слишком беспечными! В густой траве, по которой они бегают босиком, водятся ядовитые змеи и скорпионы. Эти твари только и ждут момента, чтобы (разумеется, по наущению какого-нибудь злого демона) вонзить смертоносное жало в тело ребёнка. Или взрослого, если тот зазевается.

Чтобы предотвратить несчастье, надо прежде всего запастись чудодейственными амулетами. Самым лучшим защитником будет амулет с изображением Ока Уаджет — Ока Хора и Ока Ра: ведь солнечный бог в своё время пострадал от укуса ядовитой змеи, а Хора-Харпократа ужалил скорпион, когда бог-малыш спал в папирусном гнезде в болотах Дельты, но оба они благополучно исцелились от яда. Так же исцелится и человек, имеющий амулет с изображением Ока. Но перед тем, как надеть его на себя — украсить им ожерелье, браслет; либо просто поставить у себя в доме, — надо отдать этот амулет лекарю или жрецу, чтобы тот прочел над ним волшебное заклинание, — и тогда талисман вовеки не потеряет силы.

Хорошо защитят от ядовитых укусов и перстень с изображением скарабея, и фигурки Бэсов, и изваяние бога Шэду — мальчика с “локоном юности” на правом виске. Шэду — “Спаситель”; в одной руке он держит изогнутый дугой лук, а у ног его валяется поверженный, бездыханный, пронзенный стрелами скорпион.

Защищают от змей и священные зверьки: ёж и ихневмон (мангуста), а также Хемсут и Ка — воплощение покровительства и спасения от бед, причём не только от укусов скорпионов и змей, но и от всех прочих несчастий. Ка — мужские божества, Хемсут — их женские параллели.

Необходимо также, чтобы на всех дорогах, в полях, в рощах сикомор были установлены охранные стелы. На каменной плите следует высечь текст, рассказывающий какой-нибудь случай о том, как силой магии были разрушены злые чары демона — повелителя змей и скорпионов. Можно, например, записать историю об исцелении Харпократа в болотах Дельты или Ра, ужаленного коброй. Очутившись в поле или на дороге и прочитав текст, демон, несомненно, вспомнит своё былое поражение и придёт в неописуемый ужас. Ему ничего не останется делать, как покинуть эти места подобру-поздорову, и чем скорей, тем лучше.

А чтоб ещё больше напугать демона, надо убедить его, что, если он всё-таки решит здесь остаться, ему предстоит иметь дело не с людьми, а с самими богами. Поэтому текст охранной стелы лучше написать от имени кого-нибудь из богов:

“Я — Исида, вышла из долга рабынь, куда меня поместил брат мой Сет. И сказал мне Тот, великий бог, владыка истины на небе и на земле:

— Приди, о божественная Исида <…>. Укройся с юным сыном, пришедшим к нам. Когда же окрепнет тело его и достигнет он полной силы, да поможешь [ты] возвести его на престол отца и завладеть саном владыки Обеих Земель.

И вот вышла я в вечернюю пору. И вышли вслед за мною семь скорпионов, дабы защищать меня своими жалами. Тефен и Бефен были позади меня, Местет и Местетеф — под моими носилками, Петет, Четет и Матет освобождали мне путь. Я повелела им строго-настрого, и речь моя достигла их слуха:

— Не знайте Черного, не говорите с Красным, не делайте различий между сыном знатного и бедняком. Да обратятся ваши лица [только] на дорогу. Остерегайтесь указать путь тому, кто ищет меня (Сету), прежде чем мы дойдём до <…> болот Дельты.

Потом подошла я к домам замужних, женщин. Увидела меня издали одна из знатных женщин и захлопнула передо мною дверь. Она показалась злой люим спутникал{. Тогда они посовещались и собрали свой яд в жале Тефена. [Зато бедная] девушка из Дельты открыла мне дверь своего убогого дома, Тефен [тем временем] прополз под створками двери и ужалил сына богатой женщины. И [словно] вспыхнул пожар в её доме, и не было воды, чтобы его погасить: не пришло ещё время небу пролить дождь в долг её. Опечалилось сердце той, что не открыла мне дверь, ибо не знала она, будет ли жив её сын. С плачем бежала она по городу своему, но никто не вышел на её рыдания…

И тогда сердце моё опечалилось из-за [судьбы её] маленького [сына], и захотелось мне сохранить жизнь невинному. Я крикнула ей:

— Приди ко мне, приблизься ко мне, ибо мои уста владеют [тайной возвращения] к жизни. Я — дочь [бога], известная в своём городе тем, что могу заставить отступить ядовитую змею. Меня научил этому заклинанию мой отец, ибо я его родная, любимая дочь.

[Я возложила руки на умирающего ребёнка и сказала: ] — Уйди, яд Тефена, сойди на землю, не продвигайся далее. <…> Я Исида божественная, Владычица Чар, творящая чары, превосходная речами. Послушна мне всякая ядовитая тварь. <…> Отступи, уйди, поверни вспять, яд! <…>

О, живо дитя! И мёртв яд! Жив Ра! И мёртв яд! Как был исцелён Хор для матери своей Исиды, так исцелится и тот, кто страдает! <…> Ячменный хлеб уничтожил яд, и он ушёл. Соль же, [смешанная] с чесноком, отвратила жар и изгнала его из тела”.

Но если, несмотря даже на все эти предосторожности, несчастье всё-таки произойдёт, надо посылать за лекарем. На помощь магу-врачевателю и больному придут Тот, Хор, покровительница магии — “Великая чарами” Исида, Анубис — знаток лекарственных трав, Хонсу и Неферхотеп. В том случае, если беда случилась в области Ашеру, священном округе Карнакского храма, к ним присоединится богиня Мут, супруга Амона(-Ра), мать Хонсу, вместе с которыми она составляет Фиванскую Триаду, покровительница Ашеру и воплощение Ока Уаджет (илл. на с.).

Хонсу, как и его ипостась Неферхотеп (“Прекрасный доволен”), — лунные боги. Неферхотеп носит Объединённую корону, а Хонсу увенчан серебряным диском — Луной, и короной “атеф”. Бог луны, Хонсу ассоциируется с Тотом и поэтому тоже считается богом мудрости и “Владыкой времени”. Он также бог-лекарь, помощник в приготовлении целебных зелий, и бог правды. В Карнакском храме находится его оракул.

Покровительствуемый Исидой и остальными богами, лекарь-чародей прочитает над больным один из магических текстов — об Исиде и Ра, если больной пострадал от укуса змеи, либо о Харпократе в болотах Дельты, если его ужалил скорпион. Чтобы злой демон испугался и удалился прочь, надо убедить его, что перед ним не простой смертный, а бог. Для этого чтение магического текста надо закончить, например, так:

“Уходи, яд, выйди из Ра. Пусть Око Хора, выходящее из бога, засияет золотом на его устах. Я делаю так, чтобы яд упал на землю, ибо он побежден. <…> Да будет жить Ра, и да погибнет яд. Пусть погибнет яд и будет жить Ра”.

Можно применить и другое средство: написать заклинание на куске полотна и повесить, как амулет, на шею. Либо растворить сделанную краской надпись в ячменном пиве и дать выпить пострадавшему.

Когда мальчик достигнет школьного возраста, его отдадут учиться в школу при каком-нибудь храме, под опеку мудрых жрецов. Там он изучит основы геометрии, астрономии, магии, познакомится с географией, научится писать и считать. В усвоении всех этих наук ему помогут Птах, Сешет, Хонсу, Неферхотеп, бог мудрости и луны Аах, сын Птаха — зодчий Имхотеп, бог-фараон Аменхотеп III и, конечно. Тот.

По окончании школы можно продолжить обучение. Тогда из мальчика — теперь уже юноши — сделают настоящего мудреца-учёного, мастера того ремесла или знатока того дела, каким он будет заниматься. Если, к примеру, он решил посвятить себя медицине, то он узнает от жрецов все волшебные заклинания и научится делать сложнейшие операции.

Можно стать высекателем саркофагов, рельефов и статуй для Ба и работать в Фиванском или Мемфисском некрополе. В этом случае покровителями египтянина станут богиня Мерит-Сегер (в Фиванском некрополе — “Долине Царей”) или Сокар (в Мемфисском некрополе — “Ро-Сетау”).

Мерит-Сегер — “Любящая безмолвие” — суровая, но справедливая богиня. Она преследует осквернителей святынь, грабителей гробниц, грешников, насылая на них смертельные недуги. Если же её прогневает кто-либо из камнетёсов некрополя, она поразит его слепотой.

Во время строительства гробницы под начало главного зодчего будет отдано несколько человек подмастерий — свободных граждан Египта, и человек десять-пятнадцать рабов. Чтобы рабы хорошо трудились, надо о них заботиться: сытно кормить, не перегружать непосильной работой и время от времени давать им отдых. Жрецы утверждают, что труд раба наиболее выгоден хозяину, если невольник работает шесть дней по десять-двенадцать часов, а на седьмой день отдыхает.

Когда египтянин захочет обзавестись семьей, в этом ему помогут Хатхор, Таурт, Бэсы, Исида — покровительница материнства и домашнего очага, и богиня Баст.

Баст(ет) — богиня-кошка, дочь Ра и его помощница в борьбе с Апопом, богиня веселья и любви. Египтяне устраивают в её честь пышные празднества.

Когда наступит день свадьбы, Хатхор и её сын, бог музыки Айхи, заиграют на систрах, Бэсит ударит в бубны, Таурт пустится в пляс. А покровитель женской красоты Бэс сделает так, что невеста в тот день будет самой прекрасной девушкой на свете.

Занимаясь рыбалкой или охотой, лучше всего плавать на лодке, сделанной из папируса: ведь в такой лодке Исида плавала по болотам и рекам, когда собирала части тела Осириса, и поэтому крокодилы из почтения к великой богине не нападают на тех, кто плавает в папирусных лодках.

Будет охота удачной или нет и будет ли богатым улов, зависит от Онуриса, Хапи и бога-крокодила Себека.

Себек — покровитель рыболовов и охотников на водоплавающую дичь, а также бог плодородия; ему подвластны разливы Реки, приносящие на поля ил. Старательней и усердней всего Себек помогает жителям Фаюмского оазиса, где находится и культовый центр Себека — город Шедит (греч. Крокодилополь).

По одному из сказаний, бог-крокодил возник из камня, освещенного сиянием “души” Ах солнечного бога Ра. Согласно другому мифу, Себека родила и выкормила богиня Нейт.

Помогает фаюмским рыбакам и охотникам местный водяной бог Херишеф — человек с головой барана. Его имя означает “Тот, кто в своём озере”. Он тоже бог плодородия и покровитель урожая.

Если же египтянину придется выступить в поход, на войну, то Онурис, Сохмет и Упуаут сделают его руку твёрдой, не знающей промаха, а сердце — неустрашимым. Во время сражения на помощь воину придут Анат и Астарта — дочери Ра, покровительницы боевых колесниц; богини-львицы Мехит, Менхит, Пахет и бог Монту. Рать фараона возглавит великая Нейт, а Амон(-Ра) повергнет всех врагов к стопам фараона.

Культ быка связан прежде всего с тем, что это животное использовалось при сельскохозяйственных работах: на быках пахали. Поэтому бык считался олицетворением плодородия, и естественным образом почитание тех богов плодородия, которые имели господствующее значение в данной области, сливалось с культом быков. Коровы также почитались как подательницы пищи; кроме того, их культ был связан с культами Исиды и Хатхор и с представлением о небе как о Небесной Корове.

Наиболее почитаемым быком был Апис (егип. Хапи) — душа Ка мемфисского Птаха, олицетворение плодородия и душа Хапи-Нила и Ба Осириса как бога возрождающейся природы. Считалось, что Апис оплодотворяет Небесную Корову и от него она рождает золотого телёнка — солнечный диск. После смерти Аписа его душа воссоединяется с Ба Осириса.

Апис и корова, его родившая, жили при храме Птах в Мемфисе; там же существовал оракул, жрецы которого строили свои предсказания на поведении животного. Ритуальный бег Аписа, как считались, приносил плодородие и достаток (сравн.: ритуальный бег фараона на празднике Хебсед).

Умерших Аписов бальзамировали, мумии укладывали в саркофаги, которые затем устанавливали в подземных галереях Мемфисского некрополя на западном берегу Нила. В саркофаг клали различные украшения и амулеты.

После погребения Аписа жрецы приступали к поискам нового быка, годного для того, чтоб он стал Аписом. Для этого животное должно было иметь ряд особых примет. Об этих приметах упоминает Геродот: “Этот Апис, или Эпаф, должен происходить от коровы, которая после отёла уже никогда не сможет иметь другого телёнка. По словам египтян, на эту корову с неба нисходит луч света, и от него-то она рождает Аписа. А телёнок этот, называемый Аписом, имеет вот какие признаки: он чёрный, на лбу у него белый четырёхугольник, на спине изображение орла, на хвосте двойные волосы, а под языком — изображение жука”. Всего Апис должен был удовлетворять признакам. В течение всего времени поисков нового священного быка (60 дней) жрецы соблюдали пост. Когда поиски заканчивались, нового Аписа торжественно везли по Реке в Мемфис, в храм Птаха, а жители выходили на берег и приветствовали священного быка.

Широко было распространено почитание солнечного быка Мневиса (егип. Немур). Мневис считался душой Ка гелиопольского Ра и “живым воплощением” бога Солнца. Бык Бухис, или Бакис (егип. Бха) считался душой Монту в Гермонте и связывался также с культом Осириса. Бухис был чёрным (правда, предполагалось, что цвет шерсти у него меняется каждый час, в зависимости от фазы суточного пути Солнца) и изображался с солнечным диском между рогов. Обожествлены были также белый Бык Мина, Бык Маат и Бык Небес (сын и супруг Нут — Небесной Коровы, оплодотворяющий её).

Богами считались мифические священные птицы — Вену и Великий Гоготун. Из птиц, существовавших в действительности, наиболее почитаемыми были ибис, сокол и коршун. Даже за неумышленное убийство этих птиц полагалась смертная казнь.

Культ ибиса, священной птицы Тота, был распространён повсеместно. В трактате “О причинах почитания египтянами ибиса” Элиан пишет: “О следующих способностях ибиса я слышал в египетских рассказах. Спрятав шею и голову в перьях под грудью, он представляет подобие изображения сердца (по представлениям египтян, ум находился в сердце, — поэтому ибис и ассоциировался с богом мудрости Тотом — И. P.). Что он очень враждебен животным, гибельным для людей и плодов. <…> Соединяется клювом, также и рождает детёнышей. Египтяне рассказывают и меня не легко убедили, будто занимающиеся бальзамированием животных и сведущие в этой премудрости признают, что внутренности ибиса длиной в локтей. Слышал я также, что ходит он, делая шаги длиной в локоть. При затмении Луны закрывает глаза, пока богиня снова не засияет. Говорят, что он любезен Ерме (Гермесу, с которым греки- отождествляли Тота — И. P.), отцу словес, так как по виду подобен природе слова: чёрные перья можно сравнить с умалчиваемым и внутри обращающимся словом, белые же — с произносимым и слышимым, слугой и вестником, так сказать, внутреннего. <…> Животное это весьма долговечно <…> По природе ибис весьма горяч и прожорлив; ест гадость: питается змеями и скорпионами, но одно переваривает легко, из другого выбирает более удобное для еды. Весьма редко можно видеть ибиса больным. Всюду ибис запускает свой клюв и не обращает внимания на грязь, идя по ней, чтобы и там что-либо подстеречь <…>”.

Ибис олицетворял мудрость, спокойствие и грациозность, почитался как змееборец. “Когда хотели подчеркнуть продуманность и ясность действий человека, говорили, что “поступки его — это походка ибиса Тота”.

Соколу поклонялись в Египте с древнейших времён в связи с представлениями о солнечном диске как о правом глазе бога Хора, который мыслился как летящий сквозь пространство сокол. Позднее сокол ассоциировался с “душой” Ба, изображавшейся в виде сокола с человеческой головой; считался священной птицей Ра, Хора — сына Исиды, Монту; на протяжении всей истории египетской религии считался покровителем и защитником фараонов.

В Египте, кроме того, было распространено почитание коршуна — птицы, символизирующей небо и посвященной богиням Мут и Нехбет; ласточки (в связи с мифом об Исиде, которая в облике ласточки летала вокруг колонны с трупом Осириса — с.; кроме того, с прилётом ласточек связывались разливы Нила), гусей, считавшихся священными птицами Амо-на, Амона-Ра и Геба и олицетворявших Великого Гоготуна; очень редко — цапли, в виде которой изображался Вену.

Крокодилам поклонялись во многих местах, но особую значимость культ их приобрёл в Фивах и в Фаюме — оазисе в ливийской пустыне, где при фараонах XII династии была создана грандиозная система оросительных сооружений, появилось водохранилище и развелось множество крокодилов.

Крокодилы олицетворяли бога нильских вод Себека, им приписывалась способность повелевать разливами Реки, приносящими на поля плодородный ил. Подобно тому, как по особым признакам отбирался бык Апис, в Фаюме, в главном культовом центре крокодилов и Себека — городе Шедите (греч. Крокодилополь) искали крокодила, подходящего дня того, чтобы стать воплощением души Ба Себека. Такой крокодил жил при храме в большом вольере, окружался заботой и почётом и довольно скоро становился ручным; жрецы украшали его золотыми браслетами, амулетами и кольцами. В Фаюме и в окрестностях Фив крокодилов запрещалось убивать даже при непосредственной угрозе жизни. Человека, которого утащил крокодил, хоронили с особыми почестями. В заупокойном храме Аменемхета III обнаружены погребения священных крокодилов, о которых также упоминает Геродот. В то же время, наряду с гиппопотамом, крокодил считался воплощением зла и врагом Ра, ассоциировался с Сетом.

Бараны почитались повсеместно. Так же, как и быки, они олицетворяли силы плодородия и связывались в представлениях египтян с душой Ба — поскольку слова “Ба” и “баран” звучали одинаково: в Эсне и на Элефантине бараны считались воплощением Ба Хнума, в Гераклеополе — Херишефа, в Фивах — Амона(-Ра) (баран Амона отличался от остальных священных баранов кривыми загнутыми рогами;). С культом барана были связаны некоторые религиозные табу (так, в храм Хнума запрещалось входить в одежде из бараньей шерсти).

Относительно культа козлов пишет Геродот. С козлом ассоциировался Банебджедет и одно время бог Шаи.

Кошка, священное животное богини Баст, почиталась повсеместно, но особенно в Бубастисе. О культе кошек упоминает Геродот, культ их связывался с тем, что они истребляют грызунов — врагов урожая. В эпоху Древнего царства кошки ассоциировались с богами-змееборцами; известен (плохо сохранившийся) миф о кошке — дочери Солнца и его Оке (поэтому на груди у статуэток священных кошек часто изображали Око Уаджет). Умерших кошек бальзамировали и хоронили в особом святилище при храме богини Баст в Бубастисе.

Павиан-кинокефал считался священным животным Тога. Культ его также связывался с солнечным культом (поскольку при восходе Солнца горные павианы издают радостные крики), с почитанием Луны и с заупокойным культом (павиан упоминается как один из стражей входа в Дуат). Священные павианы жили при храмах в вольерах с финиковыми пальмами; дрессированные павианы участвовали в религиозных мистериях.

Шакалы ассоциировались с западом, пустыней и богом Анубисом; культовым центром собак и шакалов был Кинопольский ном. Почитание волков связывалось с культом Упуаута.

Почитание гиппопотама связано с культом Таурт, изображавшейся в виде беременной самки этого животного; однако, несмотря на популярность Таурт, культ гиппопотама особого распространения не получил: гиппопотамы почитались только в Папремитском округе и ещё в некоторых местах. Иногда гиппопотамы считались священными животными Осириса. В то же время, наряду с крокодилами, они ассоциировались с силами зла и Сетом, олицетворяли врагов Ра.

Львы символизировали могущество богинь-львиц, чаще всего Сохмет, и мощь фараона. Их культ носил локальный характер. Культовый центр — Леон-тополь (греч.; егип. Та-сни, Инует).

Свинья в Египте считалась нечистым животным, ассоциировалась с Сетом, но в то же время с древнейших времён ассоциировалась с небом, и в виде свиньи с поросятами-звёздами на животе иногда изображалась Нут.

Ихневмон (мангуста), зверёк, обладающий иммунитетом против змеиного яда, истребитель гадов и грызунов, почитался прежде всего как змееборец; в одном из мифов Ра побеждает Апопа в образе ихневмона. Ихневмоны легко приручаются, их часто держали в домах для защиты от змей и крыс. Священным животным ихневмон стал считаться с периода правления XXII династии, однако упоминания его в религиозных текстах встречаются и раньше. Ихневмоны посвящались Солнцу, Ра и Уаджет.

Ёж почитался как змееборец и ассоциировался с Ра. Культ ежа был распространён повсеместно. В виде этого животного часто изготовляли сосуды для возлияний.

Лягушка почиталась из-за своей плодовитости (что символизировало плодородие); ей приписывалась власть над разливами Реки, от которых зависел урожай. Кроме того, в Египте существовало поверье, будто лягушка обладает способностью самозарождения, поэтому она связывалась с загробным культом и воскресением после смерти. Иногда лягушку рисовали под Ладьей Ра; она считалась священным животным богини Хекет. Культовые центры лягушки — Харвер и Абидос.

Священным считался навозный жук — скарабей; культ его связывался с культом Хепри. Существовало поверье (как и относительно лягушки), будто скарабеи обладают способностью самозарождения. Изображения скарабея служили амулетами, защищающими от сил зла, от ядовитых укусов и помогающими воскреснуть после смерти.

Из насекомых почиталась также ядовитая многоножка Сепа, священное насекомое Атума.

Культ рыб возник ещё в Додинастическую эпоху. Священными в Египте были оксиринх и лепидот. В мифе об Осирисе оксиринх, лепидот и фраг (последний священным не считался) съели фаллос бога и были прокляты; поэтому, чтобы примирить почитание оксиринха и лепидота с культом Осириса, была создана легенда, что эти рыбы родились из крови Осириса, разрубленного и брошенного в воду Сетом. Оксиринх (греч.; егип. Хат) почитался в Пермеджете (греч. Оксиринх), городе XIX верхнеегипетского нома (согласно одному из мифов, под Пермеджетом состоялась битва Хора с Сетом, и кровь раненного Сета впиталась в землю), и в Летополе, где он был посвящен Хатхор (летопольские статуэтки оксиринха, в отличие от остальных, имеют головной убор Хатхор — коровьи рога и солнечный диск с уреем).

Лепидот — чешуйчатая (ныне вымершая) рыба — считался священным животным Мехит; бьи также посвящен богу Хапи. Культовый центр Лепидота — Тис (греч. Лепидотополь) в VIII верхнеегипетском номе.

О погребениях священных змей пишет Геродот: согласно ему, змеи посвящались Амону(-Ра) (которого эллинский историк отождествляет с Зевсом) и хоронились в Карнакском храме.

Египтянин прожил долгую, счастливую жизнь, но вот душа Ба покинула его, и он умер. Оплакав умершего, родственники относят его тело в “Дом золота”, или “Добрый дом” — к бальзамировщикам, которые в течение семидесяти дней (поскольку Исида тоже в течение семидесяти дней собирала тело Осириса и мумифицировала его) изготовят мумию. Сперва парасхит вскроет тело Сах, омытое священной нильской водой; затем бальзамировщики извлекут внутренности и опустят их в погребальные сосуды — канопы, заполненные отварами из трав и другими снадобьями.

Канопы изготовлены в виде богов — сыновей Хора: Имсета, Хапи, Дуамутефа и Кебехсепуфа. Эти боги родились из цветка лотоса; они — участники Суда Осириса, сидят в цветочном бутоне перед троном Владыки Преисподней; и хранители сосудов с мумифицированными внутренностями покойных: Имеет — хранитель сосуда с печенью, Дуамутеф — с желудком, Кебех-сенуф — с кишками и Хапи — с лёгкими.

Затем бальзамировщики приступают к самой мумификации. Бальзамировщики — это Анубис-Имиут и сыновья Хора, плакальщицы — Исида и Нефтида. Все материалы, используемые бальзамировщиками, возникли из слёз богов по убитому Осирису, с которым отождествился теперь умерший египтянин.

Бог ткачества Хедихати изготовит белое полотно, чтобы запеленать мумию. Бог виноделия Шёсему даст Анубису-Имиуту и сыновьям Хора масла и притирания для бальзамирования. После того, как умерший будет погребён, Шесему станет преследовать грабителей гробниц и охранять мумию в Дуате.

Родные и близкие усопшего должны внимательно следить, чтобы все обряды были надлежащим образом соблюдены. В противном случае Ка покойного будет оскорблен. Он не простит обиды за пренебрежение к себе со стороны живых, превратится в злого демона и будет вечно преследовать свой род, насылая беды на головы потомков.

Если умерший был беден, его мумию положат в простой деревянный гроб. На стенках гроба с внутренней стороны должны быть написаны имена богов, которые проводят покойного в Дуат, а на крышке — обращение к Осирису: “О ты, Уннефер, дай этому человеку в твоём Царстве тысячу хлебов, тысячу быков, тысячу кружек пива”. (Иногда изготавливали маленький гробик, в который вкладывали деревянное подобие мумии, и закапывали поблизости от богатого погребения, чтоб Ка бедняка имел возможность питаться жертвенными дарами богача.)

Гроб богача роскошно отделают и в гробнице опустят ещё в каменный саркофаг.

Погребальная процессия, оглашая окрестности плачем и стонами, переплывёт Нил и высадится на западном берегу. Здесь их встретят жрецы, облаченные в одежды и маски богов Дуата. Жрецы приведут процессию к гробнице, вырубленной в скале; у входа в это последнее, вечное пристанище гроб поставят на землю, и боги Дуата совершат над мумией обряд “отверзания уст”.

Этот обряд символизирует визит Хора к Осирису и воскресение великого бога после того, как. Хор дал отцу проглотить свой глаз, вырванный Сетом и отвоёванный у него обратно, — Око Уаджет. Жрец в маске сокола — Хор — коснётся волшебным жезлом губ изображенного на деревянном гробе лица — и тем самым символически даст покойному, отождествляемому с Осирисом, проглотить Око. Это действо возвратит умершему жизненную силу Ба, изображаемую в обряде наконечником жезла — головой барана (слова “баран” и “Ба” звучали одинаково). Умерший вновь обретёт способность есть, пить и, главное, говорить: ведь по пути в Великий Чертог Двух Истин ему придется заклинать стражей Дуата — произносить вслух их имена.

Обряду “отверзания уст” предшествовал обряд поисков Ока Уаджет, где Око Уаджет выступало сразу в двух ипостасях — как Око Хора, разрубленное Сетом, и как Око Ра, в которое отлетала душа Ба после смерти и находилась там всё время, покуда шла мумификация — 70 дней.

Закончив обряд, жрецы отнесут гроб в усыпальницу и установят в каменный саркофаг. У южной стены погребальной камеры поставят канопу, изображающую Имсета, у северной — Хапи, у восточной — Дуамутефа и у западной — Кебехсенуфа. Вход в гробницу тщательно завалят глыбами и щебёнкой и замаскируют, предварительно опечатав дверь печатью некрополя.

На сердце покойного клали амулет с изображением скарабея — это обеспечивало воскресение. Многочисленные амулеты заматывали в пелены мумии, раскладывали в гробу и устанавливали в гробнице, в погребальной камере. Чтобы умерший не задохнулся в Дуате, где нет воздуха, в гроб также клали деревянные фигурки Шу.

В воскрешении умершего принимали участие все земные боги, связанные с деторождением: Исида, Хатхор, Рененут, Бэс, Таурт, Мешент, Хекет и другие; кроме того, второму рождению способствовали амулеты Ока Уаджет.

Воскреснув, египтянин оказывался перед первыми вратами “Дома Осириса-Хептиаменти”, которые охранял страж по имени “Тот, кто следит за огнем”. Тут же находился и привратник — “Гот, кто склоняет [свой] лик к земле, [имеющий] многие облики”, а также глашатай — “Подающий голос”. Умерший должен был приблизиться к этим вратам и сказать:

— Я — тот великий, кто создал свой свет, я пришёл к тебе, Осирис, я молюсь тебе, очищенный от всего оскверняющего <…> Слава тебе, Осирис, в твоей силе и мощи в Ро-Сетау. Поднимись в могуществе в Абидосе, Осирис. Ты обходишь небо, плывёшь в присутствии Ра < >. Слава тебе, Ра, плывущий по небу <…>, открой мне путь в Ро-Сетау <…>. Проложи ему путь в Большую Долину. Освети путь Осирису.

Ещё при жизни покойный должен был прочесть “Книгу Мёртвых” и узнать из неё имена всех демонов, охраняющих врата, и все заклинания. Но чтобы оберечься от случайностей, некоторые заклинания высекали на стенах погребальной. камеры.

Миновав первые врата, умерший встречал две извилистые тропы, разделённые огненным озером, на берегах которого жили страшные чудовища, и пройти по тропе мимо озера мог только тот, кто знал имена страшилищ и священные заклинания.

Чтобы облегчить странствие умершему, боги создали в Дуате ариты — пристанища, где можно было отдохнуть и набраться сил. Но в такую ариту мог войти не всякий, а лишь знающий волшебные слова и имена демонов, которые стоят у входа на страже. Пройдя все врата и оставив позади четырнадцать холмов, умерший, наконец, достигал Великого Чертога Двух Истин.

Прежде чем переступить порог Великого Чертога, умерший обращался к солнечному богу Ра:

— Слава тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! Я пришёл к тебе, о господин мой! Меня привели, дабы я мог узреть твоё совершенство. Я знаю тебя, знаю имя твоё, знаю имена сорока двух богов, которые находятся с тобой в Чертоге Двух Истин, которые живут как стражи грешников, которые пьют кровь в этот день испытания [людей] в присутствии Ушефера.

“Тот, чьи близнецы любимые — Два Ока, Владыка Двух Истин” — таково имя твоё. Я прибыл, дабы узреть тебя, я принёс тебе Две Истины, я устранил ради тебя грехи мои.

Умершему внимала Великая Эннеада — боги, под предводительством Ра возглавлявшие Загробное Судилище, и Малая Эннеада — боги городов и номов. В Великую Эннеаду, помимо Ра, входили Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Хор, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум). Головы всех судей украшало перо Истины — перо Маат.

Произнеся свою речь, умерший приступал к “Исповеди отрицания”:

— Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних. <-..> Я не грабил бедных. Я не делал того, что не угодно богам. Я не подстрекал слугу против его хозяина. Я не отравлял <…>.

Перечислив сорок два преступления и клятвенно заверив богов, что ни в одном из них он не виновен, умерший восклицал:

— Я чист, я чист, я чист, я чист, моя чистота — это чистота Великого Бену, что в Ненинесут. <…> Мне не причинят вреда в Великол Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена богов, пребывающих там вместе с тобой.

После “Исповеди отрицания” умерший обращался к Малой Эннеаде, называя по имени каждого из сорока двух богов и снова заверяя их в своей непричастности к преступлениям. Затем боги начинали допрос умершего: — Кто ты? Назови свое имя. — Я нижний побег папируса. Тот, кто в своей Оливе. — Вот моё имя. — Откуда ты прибыл? <…> — Я прибыл из города, что лежит к северу от Оливы.

Когда допрос заканчивался, перед лицо Ра-Хорахте и Эннеад представали Мешент, “ангел-хранитель” Шаи, богиня доброй судьбы Рененут и душа Ба покойного египтянина. Они свидетельствовали о характере умершего и рассказывали богам, какие он совершал в жизни добрые и дурные поступки.

Исида, Нефтида, Селкет и Нут защищали покойного перед судьями. После этого боги приступали к взвешиванию сердца на Весах Истины: на одну чашу клали сердце, на другую — перо богини Маат. Если стрелка весов отклонялась, покойный считался грешником, и Великая Эннеада выносила ему обвинительный приговор, после чего сердце отдавалось на съедение страшной богине Ам(ма)т — “Пожирательнице”, чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой и пастью крокодила. Если же чаши весов оставались в равновесии, покойный признавался оправданным.

Отчего греховное сердце должно было быть легче (или тяжелей) пера Маат, строго говоря, неизвестно, есть только гипотезы. Так, например, ряд египтологов придерживается мнения (разделяемого и автором), что Весы служили для загробных судей своеобразным “детектором лжи”: взвешивание сердца производилось не после “Исповеди отрицания” и второй оправдательной речи, а одновременно с ними — на протяжении всего допроса сердце покоилось на чаше Весов, и если умерший оказывался виновным в каком-либо из преступлений, то, едва он начинал клятвенно утверждать обратное, стрелка немедленно отклонялась.

Автору представляется, что древнеегипетское мифическое действо взвешивания сердца символически выражает духовный смысл исповеди как таковой, смысл, одинаковый, по-видимому, во всех религиях, независимо от различий внешней атрибутики исповедального обряда.

Давно замечено, что человек, совершив противоречащий морали поступок, невольно (этот процесс бессознателен) ищет, а значит и находит, оправдание, суть которого обычно сводится к тому, что поступок был вынужден обстоятельствами, а не совершен свободной волей. Рассказывая о таком поступке или вспоминая о нём, человек испытывает потребность привести оправдывающие. его доводы; если же у него отсутствует такая возможность, им сразу овладевает некое внутреннее беспокойство, неудобство. В художественной литературе множество раз описано, как в такой ситуации хочется “отвести глаза”, “сменить тему разговора” и т. п. Обряд же исповеди как раз и не допускает всякого рода оправданий — только “да будет слово ваше: “да, да”, “нет, нет”; а что сверх этого, то от лукавого”. Таким образом, убедивший себя в собственной безгрешности (или, применительно к христианству, в искренности своего раскаяния в грехе) человек, заявив о своей безгрешности (раскаянии) вслух и будучи лишён возможности что бы то ни было добавить, сразу почувствует это самое внутреннее неудобство — “сердце изобличит ложь”, и стрелка Весов отклонится.

Эннеада оглашала оправдательный приговор, и бог Тот записывал его. После этого умершему говорили:

— Итак, войди. Переступи порог Чертога Двух Истин, ибо ты знаешь нас.

Умерший целовал порог, называл его (порог) по имени, произносил вслух имена стражей и наконец вступал в Великий Чертог, где на тропе восседал владыка мёртвых Осирис в окружении других богов и богинь: Исиды, Маат, Нефтиды и сыновей Хора.

О прибытии умершего объявлял божественный писец Тот:

— Входи, — говорил он. — Зачем ты прибыл?

— Я пришёл, дабы возвестили обо мне, — отвечал покойный. — В каком состоянии ты пребываешь? — Я очищен от грехов. <…> — Кому я должен возвестить о тебе? — Возвести обо мне Тому, Чей свод из огня, Чьи стены из змей живых и Чей пол — водный поток. — Скажи, кто это? — спрашивал Тот, — Это Осирис.

— Воистину же, воистину [ему] скажут [имя твоё], - восклицал Тот.

С эпохи Древнего царства существовало и другое представление — что Загробный Суд возглавляет Ра. Это представление просуществовало вплоть до Птолемеевского периода, но пользовалось значительно меньшей популярностью.

На этом Суд заканчивался, и египтянин отправлялся к месту вечного блаженства — в Поля Иалу, куда его сопровождал “ангел-хранитель” Шаи. Путь в загробный “рай” преграждали врата, последнее препятствие на пути умершего. Их тоже приходилось заклинать:

— Дайте путь мне. Я знаю [вас]. Я знаю имя [вашего] бога-хранителя. Имя врат: “Владыка страха, чьи стены высоки <…>. Владыки гибели, произносящие слова, которые обуздают губителей, которые спасают от гибели того, кто приходит”. Имя вашего привратника: “Тот, кто [вселяет] ужас”.

В Полях Иалу, “Полях Камыша”, умершего ждала такая же жизнь, какую он вёл и на земле, только она была счастливей и лучше. Покойный ни в чём не знал недостатка. Семь Хатхор, Непери, Непит, Селкет и другие божества обеспечивали его пищей, делали его загробные пашни плодородными, приносящими богатый урожай, а его скот — тучным и плодовитым. Чтобы покойный мог наслаждаться отдыхом и ему не пришлось бы самому обрабатывать поля и пасти скот, в гробницу клали ушебти — деревянные или глиняные фигурки людей: писцов, носильщиков, жнецов и т. д. Ушебти — “ответчик”. Шестая глава “Книги Мёртвых” рассказывает о том, “как заставить ушебти работать”: когда в Полях Иалу боги позовут покойного на работу, окликнув его по имени, человечек-ушебти должен выйти вперёд и откликнуться: “Здесь я!”, после чего он беспрекословно пойдёт туда, куда повелят боги, и будет делать, что прикажут. Богатым египтянам обычно клали в гроб ушебти — по одному на каждый день года; беднякам же ушебти заменял папирусный свиток со списком 360 таких работников. В Полях Иалу при помощи магических заклинаний человечки, поименованные в списке, воплощались в ушебти и работали на своего хозяина.

О заупокойном культе в Древнем Египте пишет М. А. Коростовцев: “В основе культа лежали представления о том, что умерший после погребения продолжает жизнь, аналогичную земной, т. е. нуждается в жилище, еде, напитках и т. п., поэтому заупокойный культ прежде всего состоял в обеспечении умершим необходимых жизненных благ. Во времена Древнего царства фараон жаловал своим вельможам ещё при жизни гробницу. Те, кто не удостаивался такой награды, строили себе гробницу на собственные средства. В начальный период Древнего царства умершего, обитавшего в гробнице, одаривали подношениями либо за счёт его самого, либо за счёт короны. Для материального обеспечения культа умерших были отведены специальные земельные участки, предназначенные для “кормления” умершего, а лица, выполнявшие функции “кормления”, назывались “хем-Ка” — “рабы Ка”. Но очень скоро эта практика оказалась весьма убыточной, и фактически дары в пользу умершего были заменены магической фикцией. В мастабах сановников времени Среднего царства обнаружены тексты, приглашающие посетителей некрополя воздержаться от нарушения ритуальной чистоты и активно помочь умершему заклинаниями и молитвами.

Обобщённо содержание этих “обращений к живым”, дошедших до нас от времени V и VI династий, сводится к перечисленным <…> пунктам: 1) посетитель некрополя не имеет права приближаться к гробнице, если он ритуально не чист — если он ел, например, запрещенную пищу; 2) посетитель не должен осквернять гробницу ритуально — в противном случае ему адресовывались угрозы умершего; 3) посетитель не должен наносить ущерб зданию гробницы, чтобы не навлечь на себя гнев умершего; 4) к посетителю было обращено увещевание прочесть текст жертвенной молитвы в пользу умершего; это магическое действо заменяло материальное подношение.

Обращения адресованы либо близким и родственникам умершего, либо лицам, более или менее случайно попавшим в некрополь, либо, наконец, лицам специального назначения, призванным соблюдать культ мёртвых. Увещевание, адресованное “живым, пребывающим [ещё] на земле”, сопровождалось поощрением или угрозами со стороны умершего: умерший обещал живому заступничество перед божественными силами в случае благожелательного отношения к нему и угрозу “судиться” с ним перед “великим богом” или даже “свернуть ему шею” в противном случае, а также угрозу навлечь на него несчастье на земле. Таким образом, умерший по отношению к живым воспринимался не как пассивное, нейтральное существо, а как существо, способное причинить живым зло или, наоборот, оказаться им полезным.

Особое внимание уделено в этих текстах жертвенной молитве в пользу умершего, заменявшей материальные подношения: так называемая формула “хетеп ди несу” — “дар, даруемый царём”. Молитва была обращена к богам с тем, чтобы боги обеспечили умершего тем, что в ней перечислено. Существовало даже нечто вроде более или менее стандартного “меню” для умерших — список продовольственных и иных подношений: хлеб, пиво, быки, птица, разные виды одеяний и т. п. Чаще всего молитва была обращена к богу Царства мёртвых Осирису и богу Анубису. Заупокойная жертвенная молитва в интересах умершего произносилась от имени царя — полубога и неограниченного повелителя материальных ресурсов всех храмов. Подношения фараона как существа, приближённого к богам, были угодны богам и поэтому эффективны. Так магическая фикция избавила египтян на многие столетия от непосильных материальных расходов на культ мёртвых”.

То, что в сохранившихся текстах и гробничных надписях говорится исключительно об оправдательных приговорах Загробного Суда, вполне естественно: гробницу египтянин строил и отделывал при жизни и, само собой, изображал себя оправданным и блаженствующим в Полях Иалу. Во всех текстах главное внимание уделяется внешнему действу Суда — перечислению имён демонов и стражей, магических заклинаний и т. п. Как теперь представляется, для оправдания умершему достаточно было знать все эти имена и заклинания и правильно соблюсти предписанные обряды. Идея загробного воздаяния за грехи в религии Египта возникла поздно и особой популярностью не пользовалась. “Описание различных наказаний в результате Загробного Суда содержится в трех текстах времени Нового царства: <…> книге “Амдуат”, в композиции о Загробном Мире, не имеющей египетского названия, известной в науке как “Книга Врат”, и, наконец, в “Книге Пещер” <…> Следует отметить, что если в 125-й главе “Книги Мёртвых” содержится “каталог” грехов, то в этих трёх композициях говорится о наказании, грешников вне всякой связи с тем или иным конкретным грехом. В центре внимания грешник, как таковой.

Наказания за грехи предусматриваются различные. Прежде всего это лишение умершего погребения. Уже в книге “Амдуат” (XVI в. до н. э.) повествуется о том, что утопленники, нашедшие могилу в водах Нила, вытаскиваются божествами на берег подземного Нила, где и предаются погребению, обретая таким образом всё необходимое для вечной жизни, но это не грешники. Подобные взгляды прослеживаются и в более поздних композициях. В той же книге “Амдуат” <…> говорится о грешниках, с которых восемь богов срывают погребальные пелены и обнажают “врагов, приговорённых к наказанию в Дуате” <…>

Осуждённые грешники лишены всего, что необходимо для вечной жизни, лишены тепла и света, которые излучает каждую ночь бог Ра, появляясь в Преисподней — свет и тепло предназначены для праведных. Грешников же ожидает лишь тёмный хаос. Они лишены всякой возможности общения с богами.

Весьма распространённое наказание грешников в Загробном Мире — связывание и заключение. Так, в “Книге Врат” <…> говорится, что “враги Осириса” связаны по четверо и по трое и бог Хор объявляет им: “Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать”. В “Книге Пещер” <…> Преисподняя описана как тюрьма, из которой грешники не могут выйти. Самым грозным наказанием грешника в потустороннем мире считалось окончательное уничтожение всего его существа — не только тела, но и души, и тени. Души грешников, в представлении египтян, существовали независимо от тела в перевернутом положении — вниз головой; они не могли воссоединиться с телом, чтобы жить полноценной загробной жизнью праведного покойника, а потому им предстояло полное и окончательное уничтожение. Одним из способов такого уничтожения было обезглавливание умершего, а также сожжение. Описаны разные варианты казни огнем: в книге “Амдуат” <…> грешников сжигают в котлованах. В “Книге Пещер” <…> казнь огнем совершается в специальных котлах, в которые бросают головы, сердца, тела, души и тени грешников.”

Наиболее полное выражение идея загробного воздаяния нашла в цикле сказок о Сатни-Хемуасе, датируемом Поздним периодом. Для всех ранних сказаний характернее, что грешник карается за злодеяния ещё в земной жизни. Ниже изложен фрагмент сказки о Сатни-Хемуасе и Са-Осирисе.

У фараона Усер-Маат-Ра был сын по имени Сатни-Хемуас, слывший искусным писцом и мудрецом. А у Сатни-Хемуаса был сын Са-Осирис (“Сын Осириса”). Когда Са-Осирис вырос, его отдали учиться в храмовую пколу, но очень скоро мальчик превзошёл всех своих наставников в мудрости и знаниях. Тогда его отдали в школу жрецов при храме Птаха, где он вместе с писцами изучал заклинания. Но и в школе жрецов Са-Осирису очень скоро не стало равных. Тогда Сатни-Хемуас привёл сына на празднество к фараону. Мальчик состязался в искусстве магии с самыми велиедми чародеями — и одержал победу. Первым мудрецом Мемфиса и Обеих Земель признал его фараон Усер-Маат-Ра!

Однажды Сатни-Хемуас, стоя на террасе своего дома, молился богам и вдруг услыхал вдалеке горестные вопли и стенания. Это хоронили богача, роскошно украшенный гроб несли на погребальных носилках, и сотни плакальщиц оглашали горы и долину причитаниями.

Потом Сатни-Хемуас второй раз взглянул с террасы своего дома и увидел похороны бедняка. Завёрнутое в старую рогожу тело несли в пустыню вдова и сын умершего. Больше никто не провожал его.

— Да сделает Осирис так, чтобы мне воздали в Дуате, как воздадут тому богачу, и да минует меня доля бедняка, которого несут в город мёртвых безо всяких почестей и церемоний! — воскликнул Сатни-Хемуас.

— Нет, — возразил вдруг Са-Осирис. — Ты получишь в Дуате то, что получит там бедняк, и минует тебя доля, уготованная богачу.

— Как! — опешил Сатни-Хемуас. — Не ослышался ли я? Неужели это слова сына, который любит своего отца!

— Так знай: если ты пожелаешь, я покажу тебе, что уготовано в Дуате богачу, которого оплакивают все, и что — бедняку, о смерти которого никто не печалится, — сказал Са-Осирис.

С этим словами он взял отца за руку и повёл его в некрополь. Они остановились подле одной из гробниц. Са-Осирис произнёс заклинание, и вдруг земля разверзлась у них под ногами, и они очутились в неведомом зале.

Под каменными сводами сидело множество людей, которые сучили веревки, а ослы позади них эти веревки съедали. Другие люди тянулись вверх, пытаясь достать хлеба и кувшины с водою, подвешенные у них над головой. Эти несчастные изнывали от голода и жажды, но все o их усилия были тщетны, ибо другие люди в это время рыли у них под ногами ямы, чтобы они не могли дотянуться до пищи и воды.

Са-Осирис опять взял отца за руку и провёл его в другой зал. Здесь взору Сатни-Хемуаса предстали чистые души на своих почётных местах. Те же, кто совершил какое-нибудь злодеяние, толпились у двери зала и слёзно молили о прощении. А нижний шип двери торчал в правом глазу какого-то человека, который молился и оглашал пещеру стонами. Когда дверь открывалась и закрывалась, шип поворачивался в его глазу.

Отец, не в силах оторвать взгляда от несчастного, двинулся дальше за сыном. Они вошли в следующий зал. Здесь заседало Судилище богов. Каждый бог сидел на своём месте, и привратники Царства Мёртвых оглашали приговоры.

Наконец, они вошли в последний зал, и Сатни-Хемуас увидел Осириса на троне. Подле трона стояли Анубис и Тот, перед которыми были Весы Истины. На этих Весах боги Дуата взвешивали содеянное людьми добро и зло. Анубис оглашал приговоры богов, а Тот записывал их. Если боги решали, что злодеяния человека более многочисленны, нежели его добрые дела, они отдавали его во власть Аммат; если наоборот, то душа человека отправлялась на небо и пребывала там среди чистых душ. Если же, наконец, количество злодеяний было в точности равно количеству добрых дел, боги помещали умершего среди кающихся душ, которые служат богу Сокар-Осирису.

Подле Осириса Сатних-Хемуас заметил человека благородного облика, облаченного в одеяния из тончайшего полотна. Он стоял на одном из самых почётных мест близ владыки мёртвых.

— Отец мой, Сатни! — воскликнул Са-Осирис. — Видишь ли ты благородного человека, который стоит подле Осириса? Это и есть тот самый бедняк, кого хоронили безо всяких почестей и везли в город мёртвых в простой циновке. Это он! Его привели на Суд, взвесили добрые и злые дела, совершенные им на земле, и нашли, что содеянное им добро перевешивает зло. Но на долю его земной жизни досталось слишком мало счастливых дней. И вот повелели боги перед ликом Осириса отдать бедняку погребальное убранство богача, которого ты видел, когда его хоронили с почестями. Ты видишь: бедняка поместили среди чистых душ. Но ты видел и богача, отец мой Сатни! Шип двери торчит в его правом глазу. Вот почему я сказал тебе: “С тобой поступят так же, как с бедняком, и да минует тебя доля богача”.

— Сын мой Са-Осирис! — воскликнул Сатни-Хемуас — Немало чудес увидел я в Дуате! Но расскажи мне, кто эти люди, что беспрерывно вьют верёвки, которые позади них пожирают ослы? И эти люди, терзаемые голодом и жаждой?

— Я открою тебе истину, — ответил Са-Осирис — Люди, что вьют верёвки, — это подобие тех, над кем на земле тяготеет проклятие богов. На земле они трудятся день и ночь, добывая пропитание, но их жёны крадут его у них за спиной, и у этих людей не хватает даже хлеба. Когда приходят они в Дуат, и выясняется, что их злодеяния многочисленнее добрых дел, боги обрекают их на то же самое наказание. Так же и с теми, которые страдают от голода, но не могут дотянуться до еды. Это подобие тех людей на земле, кому достаточно лишь протянуть руку, чтобы добыть себе пропитание, но боги выкапывают перед ними ямы. Они приходят в Дуат и здесь, в Царстве Мёртвых, испытывают то же самое, что испытывали на земле. Знай же, отец мой Сатни! Тем, кто на земле творил добро, здесь воздаётся добром, но тем, кто совершал зло, воздаётся злом. Так ведётся извечно и не изменится никогда.

С этими словами Са-Осирис взял отца за руку и вывел его через пустыню в Мемфис.

1587: Привет тебе, Атум. Привет тебе, Хепри, породивший сам себя. Ты поднялся ввысь под именем Холм — Тот, который высок. Ты возник под своим именем Хепри — Тот, кто возникает.

1248: Атум — тот, кто сам себя породил, извергнув семя в Гелиополе. Он взял свой член в руку свою, вызвав извержение семени, и так родились близнецы — Шу и Тефнут.

1652: О Атум-Хепри, <… > ты воссиял [в образе] Вену на предвечном Холме Бен-Бен в храме Вену в Гелиополе, выплюнул Шу и изрыгнул Тефнут. Ты обнял их своими руками Божественного Ка, дабы твоё Божественное Ка пребывало в них.

26.21–27.1: Я (Ра) тот, кто воссуществовал как Хепри. Воссуществовали все существования после того, как я воссуществовал, и многие существа вышли из моих уст. Не существовало ещё небо, и не существовала земля. Не было ещё ни почвы, ни змей в этом месте. Я сотворил их там из Нуна, из небытия. Не нашёл я себе места, на которое я мог бы там встать. Я размыслил в своём сердце, задумал перед своим лицом. И я создал все образы, будучи единым, ибо я [ещё] не выплюнул Шу, я [ещё] не изрыгнул Тефнут, и не было другого, кто творил бы со мною. <… > Я соединился с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот. И я выплюнул Шу, я изрыгнул Тефнут. И мой отец Нун сказал: “Да возрастут они!” И моё Око было для них защитой вечно, когда они удалялись от меня. <… > И оно разгневалось на меня, когда пришло и нашло, что я сотворил другое на его месте, заменив его Великолепным. Но я поместил его на моем челе, и после этого оно господствовало над всей землёй <… >.

27.1-27.4: После того, как я возник как бог единственный, вот со мною три божества — Нун, Шу и Тефнут. Я воссуществовал на этой земле, и Шу и Тефнут возрадовались в Ну не, в котором они пребывали. Привели они вместе с собой моё Око после того, как я собрал воедино свои члены. Я пролил на них свои слёзы — и возникли люди, вышедшие из Ока моего. Разгневалось оно на меня, когда вернулось и обнаружило, что я создал другое на его месте, заменив его [Оком] Великолепным. Но я поместил его впереди [как хранителя моего, определив] место его над всей землёй <… > Я возник из корней, я создал всех змей и всё, что воссуществовало вместе с ними <… >.

Слава тебе, Нил, выходящий из этой земли,

Приходящий, чтобы оживить Египет! <… >

Орошающий поля, сотворённый Ра,

Чтобы всех животных оживить.

Напояющий пустыню далеко от воды,

Роса его спускается с небес. Любящий Геба, приводящий Непери,

Заставляющий цвести мастерскую Птаха,

Владыка рыб, вожатый пернатых <… >

Творящий ячмень, создающий эммер,

Делает он праздник в храмах.

Если он медлит, то замыкается дыханье,

И всё люди бледнеют,

Уничтожаются жертвы богов,

И миллионы людей гибнут <… >

Когда же он восходит, земля в ликовании,

И всё живое в радости,

Зубы все начинают смеяться,

И каждый зуб обнажён.

Приносящий хлебы, обильный пищей,

Творящий всё прекрасное <.. >

Творящий траву для скота,

Заботящийся о жертве богу каждому -

Находящемуся в преисподней, на небе, на земле <… >

Наполняющий амбары, расширяющий закрома,

Заботящийся о вещах бедняков.

Заставляющий цвести деревья по любому желанию,

И нет в этом недостатка <… >

Дающий силу одному, как и другому,

И нет судящегося с ним <… >

Осветитель, выходящий из мрака,

Жир для скота его!

Силач это, творящий всё,

И нет живущих в познании его <… >

Зеленей же, зеленей же,

О, Хапи, зеленей же,

Насыщающий людей скотом,

А скот — полями,

Зеленей же, зеленей же,

О, Хапи, зеленей же!

Да живёт благой бог, возлюбленный Нуном,

Хапи, отец богов и (Великой) Девятки в волнах!

Пища, питание, еда Египта!

Оживляющий всех своим питанием!

На его путях — изобилие, на его пальцах — пища,

И люди ликуют, когда он приходит.

Ты — единственный, сотворивший самого себя,

И не знают твоей сущности!

В день, когда ты выходишь из своей пещеры,

Радостно каждое лицо!

Ты — владыка рыб, обильный зерном,

Дающий Египту птицу и рыбу!

Не ведает твоей сущности (Великая) Девятка,

А ты — их жизнь!

При твоём приходе удваиваются их жертвы,

И наполняются их алтари.

Они приветствуют тебя кликами,

Ибо ты возрождаешь их.

Спешащий оживить людей,

Подобно Ра, когда он правил землёй.

Упокояющий Нуна,

Приводящий его в мире.

Весь совет его южный в радости,

Когда пожелает отец Хапи сотворить благо по Возлюбленной Земле,

Созидая своим собственным сердцем,

Постоянно стремясь доставить живущим их необходимое,

Умножая зерно, как песок,

Да наполнятся амбары выше краев!

Вот, его величество [правящий фараон) искал случаев угодить отцу всех богов и совету богов Юга, главенствующему на волнах. И его сердце, мудрое, как у Тота, размышляло о благах, которые они любят. Нет фараона со времён Ра, который сделал бы то, что он сделал в этой стране! И вот его величество сказал:

“Вот Нил оживляет Обе Земли: пища и еда существуют [только] после того, как он разливается. Все живут благодаря ему, богатеют [только] по его приказанию. <… > Хапи выходит из двух пещер, чтобы напитать жертвенными хлебами богов, [Когда он разливается], то ему <… > удваивают жертвы”.

438: Прыгнула Мафдет на загривок змея Индиф, Прыгнула она вновь на загривок змея Джесертеп. <… > Поднимается Ра и его у рей на его челе Против этого змея, вышедшего из земли <… > Отрезает он твою голову этим ножом, Который был в руке Мафдет.

39. 1 — 3:

Назад, идущий, которого заставляют отступать,

Порождение Апопа!

Дрожи! Я — Ра! Дрожи! Назад!

Истребляют твой яд, Ра тебя опрокидывает,

Боги тебя опрокидывают,

Сердце твоё вырвано Мафдет,

Ты закован скорпионом,

Рана твоя предписана истиной.

27:

Я этот Великий Кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, в ночь битвы,

тот, который сторожил виновных в день истребления врагов вседержателя.

“Что это? — Великий Кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, это сам Ра”,

Я не чинил зла людям.

Я не нанёс ущерба скоту.

Я не совершил греха в месте Истины. <… >

Я не творил дурного. <… >

Имя моё не коснулось слуха кормчего священной ладьи.

Я не кощунствовал.

Я не поднимал руку на слабого.

Я не делал мерзкого пред богами.

Я не угнетал раба пред лицом его господина.

Я не был причиною недуга.

Я не был причиною слёз.

Я не убивал.

Я не приказывал убивать.

Я никому не причинял страданий.

Я не истощал припасы в храмах.

Я не портил хлебы богов.

Я не присваивал хлебы умерших.

Я не совершал прелюбодеяния.

Я не сквернословил.

Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от неё.

Я не убавлял от аруры

Я не обманывал и на пол-аруры.

Я не давил на гирю.

Я не плутовал с отвесом.

Я не отнимал молока от уст детей.

Я не сгонял овец и коз с пастбища их.

Я не ловил в силки птицу богов.

Я не ловил рыбу богов в прудах её.

Я не останавливал воду в пору её.

Я не преграждал путь бегущей воде.

Я не гасил жертвенного огня в час его.

Я не пропускал дней мясных жертвоприношений.

Я не распугивал стада в имениях бога.

Я не чинил препятствий богу в его выходе.

Я чист, я чист, я чист, я чист!

Чистота моя — чистота великого Вену в Гераклеополе, ибо я нос Владыки дыхания, что дарует жизнь всем египтянам в сей день полноты Ока Хора (Луны) <… > во второй месяц Всходов, в день последний — в присутствии Владыки этой земли (Ра).

Да, я зрел полноту Ока Хора (Луны) в Гелиополе!

Не случится со мной ничего дурного в этой стране, в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена сорока двух богов, пребывающих в нём, сопутников великого бога (Осириса).

1. О Усех-немтут, являющийся в Гелиополе, я не чинил зла!

2. О Хепет-седежет, являющийся в Хер-аха, я не крал!

3. О Денджи, являющийся в Гермополе, я не завидовал!

4. О Акшут, являющийся в Керерт, я не грабил!

5. О Нехехау, являющийся в Ро-Сетау, я не убивал!

6. О Рути, являющийся на небе, я не убавлял от меры веса!

7. О Ирти-ем-дес, являющийся в Летополе, я не лицемерил!

8. О Неби, являющийся задом, я не святотатствовал!

9. О Сед-кесу, являющийся в Гераклеопопе, я не лгал!

10. О Уди-Несер, являющийся в Мемфисе, я не крал съестного!

11. О Керти, являющийся на Западе, я не ворчал попусту!

12. О Хеджи-ибеху, являющийся в Фаюме, я ничего не нарушил!

13. О Унем-сенф, являющийся у жертвенного алтаря, я не резал коров и быков, принадлежащих богам!

14. О Уием-бесеку, являющийся в подворье тридцати, я не захватывал хлеб в колосьях!

15. О Владыка Истины, являющийся в Маати, я не отбирал печёный хлеб!

16. О Тенми, являющийся в Бубастисе, я не подслушивал!

17. О Аади, являющийся в Гелиополе, я не пустословил!

18. О Джуджу, являющийся в Анеджи, я не ссорился из-за имущества!

19. О Уамти, являющийся в месте суда, я не совершал прелюбодеяния!

20. О Манитеф, являющийся в храме Мина, я не совершал непристойного!

21. О Хериуру, являющийся в Имад, я не угрожал!

22. О Хеми, являющийся в Туи, я ничего не нарушил!

23. О Шед-Херу, являющийся в Урит, я не гневался!

24. О Нехен, являющийся в Хеха-Джи, я не был глух к правой речи!

25. О Сер-Херу, являющийся в Унси, я не был несносен!

26. О Басти, являющийся в Шетит, я не подавал знаков в суде!

27. О Херефхаеф, являющийся в Тепхет-Джат, я не мужеложествовал!

28. О Та-Ред, являющийся на заре! Не скрывает ничего мое сердце!

29. О Кенемтче, являющийся во мраке, я не оскорблял другого!

30. О Ихетенеф, являющийся в Саисе, я не был груб с другим!

31. О Неб-Херу, являющийся в Неджефет, я не был тороплив в сердце моём! <… >

33. Неб-Аци, являющийся в Сиуте, я не был болтлив!

34. О Нефертум, являющийся в Мемфисе, нет на мне пятна, я не делал худого!

35. О Тем-Сен, являющийся в Бусирисе, я не оскорблял фараона!

36. О Иремибсф, являющийся в Чебу, я не плавал в воде!

37. О Хеи, являющийся в Куне, я не шумел!

38. О Уджи-рехит, являющийся в подворье, я не кощунствовал!

39. О Нехеб-Неферт, являющийся в Нефер, я не надменничал!

40. О Нехебкау, являющийся в городе, я не отличал себя от другого!

41. О Джесертеп, являющийся в пещере <… >

42. О Инаеф, являющийся в Югерт, я не оклеветал бога в городе своём!

38. Быки считаются посвященными Эпафу (Апису), и поэтому их тщательно исследуют вот каким образом. Если найдут на нём хоть один чёрный волос, то бык считается нечистым. Исследование же это производит нарочно назначенный для этого жрец, причём животное стоит прямо, а затем лежит на спине. Потом у быка вытягивают язык, чтобы узнать, чист ли он от особых знаков, которые я опишу в другом месте. Жрец осматривает также волосы на хвосте: правильно ли они по природе растут. Если животное окажется чистым по всем статьям, то жрец отмечает его, обвивая папирусом рога, и затем, намазав их печатной глиной, прикладывает свой перстень с печатью, после чего быка уводят. За принесение в жертву неотмеченного животного полагается смертная казнь.

39. Так вот, осмотр животного производится указанным способом. Жертвоприношение же совершается вот как. Отмеченное животное приводят к алтарю, где приносят в жертву, и возжигают огонь. Затем, совершив возлияние вином над алтарём, где лежит жертва, и призвав божество, они закалывают животное, а после заклания отсекают голову. Тушу животного обдирают и уносят, призвав страшные проклятия на его голову. Если там есть рынок и на нём торгуют эллинские купцы, то голову приносят на рынок и продают. Если же эллинов нет, то голову бросают в Нил. Над головой же они изрекают вот какие заклятия: если тем, кто приносит жертву, или всему Египту грозит беда, то да падёт она на эту голову. Обычаи, касающиеся голов жертвенных животных и возлияния вина, у всех египтян одинаковы и соблюдаются при каждом жертвоприношении, и в силу этого обычая ни один египтянин не может употреблять в пищу головы какого-либо животного.

40. Способ потрошения и сжигания жертв у них различен для разных животных. Я имею в виду здесь [культ Исиды], которую они считают величайшей богиней и в честь неё справляют самое главное празднество. При жертвоприношении Исиде они обдирают тушу быка и совершают молитву, а затем вынимают целиком желудок, но внутренности и жир оставляют в туше. Потом отрезают ляжки, верхнюю часть бедра, плечи и шею. После этого наполняют остальную тушу быка чистым хлебом, мёдом, изюмом, винными ягодами, ладаном, смирной и прочими благовониями. Наполнив тушу всем этим, они сжигают её, обильно поливая маслом. Перед принесением жертвы они постятся, а при сжигании жертв все участники предаются скорби. Затем, прекратив плач, устраивают пиршество из оставшихся [несожжёнными] частей жертв.

41. “Чистых” [лишённых особых примет] быков и телят египтяне приносят в жертву повсюду. Напротив, коров приносить в жертву им не дозволено: они посвящены Исиде. Ведь Исида изображается в виде женщины с коровьими рогами, подобно изображению Ио у эллинов, и все египтяне точно так же почитают больше всех животных — коров. Вот почему ни один египтянин или египтянка не станет целовать эллина в уста и не будет употреблять эллинского ножа, вертела или котла. Они даже не едят мяса “чистого” быка, если он разрублен эллинским ножом. Погребают же павших [коров и быков] они вот каким способом: коров бросают в реку, а быков всякий предаёт земле перед своим городом, причём один или два рога торчат над землёй как могильный знак. Когда туша сгниёт, в определённое время в каждый город с острова под названием Просопитида подъезжает барка. Остров этот лежит в Дельте: окружность его равна 9 схенам. На этом острове Просопитиде много и других городов, а тот, откуда приходит барка за костями, называется Атарбехис, и на нём воздвигнуто святилище в честь Афродиты (Хат-хор). Из этого города выезжает много барок в разные египетские города выкапывать кости, которые потом увозят и погребают все в одном месте. Так же, как и быков, египтяне погребают и остальных животных, когда те околевают. Это ведь там всеобщий обычай, так как домашних животных они не убивают.

42. Все египтяне, принадлежащие к храмовому округу Зевса Фиванского (Амона-Ра) или живущие в Фиванской области, не едят баранины, но приносят в жертву коз. Ведь они не везде почитают одних и тех же богов. Только Исиду и Осириса, который, по их словам, есть наш Дионис, они все одинаково чтят. Напротив, египтяне, принадлежащие к храмовому округу Мендеса, не употребляют в пищу козьего мяса, но приносят в жертву овец <… > Так вот, фиванцы не приносят в жертву баранов, они считают баранов священными <… > Только в единственный день в году на празднике Зевса (Амона-Ра) они закалывают одного барана и, сняв руно, надевают его на статую Зевса <… >. После этого все жители храмовой округи оплакивают барана и лотом погребают в священной гробнице <… >.

46. Итак, коз и коров в упомянутых округах египтяне не приносят в жертву и вот почему. Мендесийцы причисляют к сонму восьми богов также Пана (Банебджедста) и утверждают, что эти восемь богов древнее двенадцати. Пишут же художники и высекают скульпторы изображения Пана подобно эллинам — с козьей головой и козлиными ногами, хотя и не считают, конечно, такое изображение правильным, полагая, что этот бог имеет такой же вид, как и прочие боги. Но почему они всё-таки изображают его таким, мне трудно сказать. Мендесийцы почитают всех коз священными, но козлов ещё больше, чем коз, и козьи пастухи у них в большом почёте. Одного козла они, однако, особенно чтят, и смерть его всякий раз приносит великое горе всему Мендесийскому округу. Называется же козёл и Пан по-египетски одинаково — Мендес (Банебджедет). В бытность мою в этом округе произошло удивительное событие: козёл открыто сошёлся с женщиной. И об этом стало известно всем.

47. Свинью египтяне считают нечистым животным. И если кто-нибудь, проходя мимо, коснётся свиньи, то сразу же идёт к реке и в одежде, которая на нём, погружается в воду. Так же и свинопасам, единственным из всех египтян, несмотря на их египетское происхождение, не дозволено вступать ни в один египетский храм. Никто не хочет выдавать за них замуж своих дочерей или брать в жёны их девиц, так что они женятся или выходят замуж только между собой. Прочим богам, кроме Селены и Диониса (Исиды и Осириса), египтяне не приносят в жертву свиней, да и этим богам — только в известное время, а именно в день полнолуния. Затем после жертвоприношения они вкушают свинину. О том, почему в другие праздники они пренебрегают свиньями, а в этот приносят в жертву, у египтян существует сказание. Я знаю это сказание, но не считаю благопристойным его рассказывать. Жертвоприношения же свиней Селене совершаются вот как. После заклания свиньи жрец кладет рядом кончик хвоста, селезёнку и сальник и покрывает их всем жиром из брюшины животного. Затем всё это сжигают в огне. Остальное мясо съедают ещё в день полнолуния, когда приносят жертву. В другой день уже больше никто не станет есть свинины. Бедняки же по скудости средств [к жизни] вылепливают фигурки свиней из пшеничного теста, пекут их и приносят в жертву.

48. Каждый египтянин закалывает в честь Диониса (Осириса) вечером накануне праздника поросёнка перед дверьми своего дома и затем отдаёт его свинопасу, который продал ему поросёнка. В остальном египтяне справляют праздник в честь Диониса почти совершенно так же, как и в Элладе — за исключением хоров. Только вместо фаллосов они придумали носить другой символ — куклы-статуэтки в локоть величиной, приводимые в движение с помощью шнурков. Эти куклы с опускающимся и поднимающимся членом женщины носят по селениям, причём этот член почти такой же величины, как и всё тело куклы. Впереди шествует флейтист, а за ним следуют женщины, воспевая Диониса. А почему член куклы так велик и отчего это единственно подвижная часть тела куклы, об этом существует священное сказание.

60. Когда египтяне едут в город Бубастис, то делают вот что, Плывут туда женщины и мужчины совместно, причём на каждой барке много тех и других. У некоторых женщин в руках трещотки, которыми они гремят. Иные мужчины весь путь играют на флейтах. Остальные же женщины и мужчины поют и хлопают в ладоши. Когда они подъезжают к какому-нибудь городу, то пристают к берегу и делают вот что. Одни женщины продолжают трещать в трещотки, как я сказал, другие же вызывают женщин этого города и издеваются над ними, третьи пляшут, четвёртые стоят и задирают [подолы] своей одежды. Это они делают в каждом приречном городе. Наконец, по прибытии в Бубастис они справляют праздник с пышными жертвоприношениями: на этом празднике выпивают виноградного вина больше, чем за весь остальной год. Собирается же здесь, по словам местных жителей, до 700 000 людей обоего пола, кроме детей.

65. <… > Обычаи же, связанные с [почитанием] животных, вот какие. Для ухода за животными каждой породы назначены из египтян особые служители — мужчины и женщины, и эти должности переходят по наследству от отца к сыну. Каждый житель города выказывает своё благоговение перед священным животным следующим образом.

После молитвы богу, которому посвящено данное животное, они стригут своим детям всю голову, половину или только треть головы, и затем взвешивают волосы на серебро. Сколько веса серебра потянут волосы, столько они отдают служительнице, а та за это нарезает рыбы в пищу животным. Таков способ почитания этих животных. Если кто-нибудь умышленно убьёт какое-нибудь из животных, того карают смертью; если же — неумышленно, то платит пеню, установленную жрецами. А кто убьёт ибиса или ястреба, должен во всяком случае умереть.

66. <… > Во время пожара с кошками творится что-то удивительное. Египтяне не заботятся о тушении огня, а оцепляют горящее пространство и стерегут кошек, а те всё же успевают проскользнуть между людей и, перескочив через них, бросаются в огонь. Это повергает египтян в великое горе. Если в доме околевает кошка, то все обитатели дома сбривают себе только брови. Если же околевает собака, то все стригут себе волосы на теле и на голове.

67. Трупы кошек отвозят в Бубастис, бальзамируют и погребают там в священных покоях. Собак же хоронят каждый в своём городе в священных гробницах. Так же, как собак, хоронят ихневмонов; землероек же и ястребов отвозят в город Буто (егип. Пе), а ибисов — в Гермополь. Медведей, редких в Египте, и волков, которые несколько больше лисиц, хоронят там, где найдут мёртвыми. <… >

69. <… > Так вот, в иных областях Египта крокодилы считаются священными, а в других — нет, и с ними даже обходятся, как с врагами. Жители Фив и области Меридова озера (в Фаюме) почитают крокодилов священными. Там содержат по одному ручному крокодилу. В уши крокодилу вдевают серьги из стекла с золотом, а на передние лапы надевают кольца. Ему подают особо назначенную священную пищу и, пока он живёт, весьма заботливо ухаживают за ним, а после смерти бальзамируют и погребают в священных покоях. Жители города Элефантины, напротив, не почитают крокодилов священными и даже употребляют их в пищу <… >

71. <… > Гиппопотамы в Папремитском округе считаются священными, а в остальном Египте — нет.<… >

138. Святилище же Бубастис (Баст) вот какое. Оно целиком, за исключением входа, лежит на острове. Ведь из Нила ведут два канала, до входа в святилище идущие отдельно. Они обтекают храм с обеих сторон. Каждый канал шириной в 100 футов и осенён деревьями. Преддверие же высотой в 10 оргий и украшено замечательными статуями в 6 локтей вышины. А святилище расположено посреди города (Бубастиса), и вид на него открывается из всех частей города. Так как город этот поднят насыпью, а святилище осталось на своём прежнем месте, то поэтому оно и доступно обозрению [из города] со всех сторон. Оно ограждено стеной, украшенной рельефами, а внутри его — роща с могучими деревьями, которыми обсажено высокое храмовое здание со статуей богини. Длиной и шириной священный участок с каждой стороны в одну стадию. От входа ведёт дорога, мощёная камнем, около 3 стадий длиной, через городскую рыночную площадь на восток. Ширина её 4 плефра. По обеим сторонам дороги стоят высокие до небес деревья. <… >

КОНЕЦ