Антифеминизм – оппозиция феминизму (от лат. femina – женщина) – мужское движение, противодействующее стремлению женщин добиваться для себя прав или привилегий, женскому сексизму и радикальному феминизму.

Сторонники этого движения призывают сохранять традиционное представление о мужчинах и женщинах в семье и обществе: мужчину они рассматривают как добытчика, женщину как хранительницу домашнего очага и мать.

Часть антифеминистов выступает за разделение понятий гендерного равноправия и равенства. Они утверждают, что у каждого из полов есть существенные психологические и физиологические особенности, и предлагают мужчине и женщине разные социальные роли и нагрузки.

По мнению антифеминистов, феминизм пропагандирует «войну полов», в которой не место такому понятию, как любовь, так как оно подаётся как пережиток патриархальной культуры.

С точки зрения антифеминистов, феминизм возводит сугубо личные проблемы женщин в ранг общественно значимых. Неудача с одним мужчиной с лёгкостью проецируется на всех мужчин. Домашнее насилие прочно ассоциируется с образом мужчины, при этом не допускается, что в качестве агрессора может выступать женщина.

Иногда антифеминисты утверждают, что, несмотря на то, что декларативно феминизм часто определяет себя как движение за равноправие, собственно равенство выгодно феминисткам лишь в немногих случаях. Половые предрассудки эксплуатируются ими там, где им угодно, и отметаются, когда невыгодно.

Многие антифеминисты обвиняют феминисток в стремлении к уничтожению мужчин и утверждают, что радикальные течения феминизма ныне уже ставят главной целью не только ликвидацию неравенства между полами, но и доказательство превосходства женственности и ущербности мужчин с призывами к матриархату.

Из материалов Википедии

Все события и персонажи являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими, когда-либо жившими или будущими жить людьми совершенно случайно.

Для обложки использованы бесплатные изображения Stefan Keller с сайта Pixabay.

Русь, Москва, Кремль, рабочий кабинет государыни. 17 августа 2086 года, 14:30.

– Проходите, Екатерина Ивановна, присаживайтесь!

– Спасибо, государыня, я лучше постою. Не привыкла сидеть в присутствии своего непосредственного руководства.

– Как хотите. Может чаю? – гостеприимно предложила хозяйка кабинета.

– Благодарю ещё раз, но тоже откажусь. Только что плотно пообедала.

– Ну, дело ваше. – не стала настаивать государыня, приступая к основной теме встречи. – Как я обещала, по итогам проделанной за этот месяц работы я приму решение об утверждении или нет вашей кандидатуры на посту главы службы безопасности рода Ярый. Пост руководителя Государственной службы охраны останется за вами, невзирая на результаты сегодняшней беседы.

Государыня внимательно посмотрела на подчинённую, стоящую перед ней с невозмутимым выражением лица.

– Итак! – начала по памяти перечислять Ярая. – Екатерина Ивановна Ярая-Шубина – сорок семь лет, образование высшее, с отличием закончила Институт подготовки оперативного состава Академии государственной безопасности Руси имени Феликса Эдмундовича Дзержинского. Проходила службу в Департаменте государственной безопасности министерства внутренних дел на оперативных должностях. После многолетней безупречной службы по рекомендации своей непосредственной начальницы была направлена для повышения квалификации на факультет подготовки руководящих кадров той же академии. После не менее успешного его окончания распределена в Государственную службу охраны. Дослужилась до должности заместителя начальницы службы. После ухода на пенсию своего шефа заняла её пост.

Выражение лица женщины, спокойно стоящей перед самым влиятельным человеком в стране, ничуть не изменилось.

– По личной просьбе вошла в род Ярый. – продолжила монолог Антонина Ярая. – Выступила с инициативой и организовала службу безопасности рода, заняв пост исполняющей обязанности её главы. На сегодняшний день совмещает две высшие должности в структурах безопасности страны и рода. Награждена орденом и двумя медалями, отмечена почётными нагрудными знаками, имеет благодарности и прочие поощрения вышестоящего руководства.

Государыня закончила перечисление вех биографии своей гостьи вопросом:

– Я ничего не перепутала?

– У вас хорошая память, государыня! – слегка наклонила голову Ярая-Шубина.

– Мы встречаемся уже не первый раз, Екатерина. Вам удобно «сидеть на двух стульях»? – неожиданно поинтересовалась Ярая.

– Вполне. – невозмутимо ответила опытная оперативница. – Нарекания на мою работу были?

– Нет, пока не было. – покачала головой Антонина. – Надеюсь, не будет и впредь. Вы выполнили моё поручение? Нашли нужных людей?

– Нашла, глава. Только подходящая кандидатура у меня всего одна.

Назвав свою начальницу главой, Ярая-Шубина подчёркнула, что порученное ей дело касалось деятельности исключительно их совместного рода.

– Почему только одна? – последовал быстрый вопрос государыни.

– Слишком специфическими оказались критерии поиска и мало отведенное на него время. – пожала плечами временная глава службы безопасности рода. – Рост, вес, внешность, отсутствие родственников, через которых можно повлиять на человека, уровень оперирования эфиром, профессиональные навыки и так далее ...

– Насколько ей можно доверять? – поинтересовалась хозяйка кабинета.

– Проверка по линии Департамента государственной безопасности ничего подозрительного не выявила. – доложила подчинённая. – По данным министерства внутренних дел она тоже чиста.

– Вы отправляли официальный запрос в МВД? Их министр в курсе? – вскинулась Ярая.

– Запрос проводило полицейское Управление по обеспечению безопасности массовых мероприятий, в котором она проходила учебную практику. Это стандартная процедура. Подобная информация до ведома министра не доводится. А мы смогли ознакомиться с её результатами. – пояснила Екатерина. – Кроме того полную проверку по нашей линии она проходила несколько лет назад, при поступлении в Академию ГСО, где и учится сейчас по специальности «Государственная охрана». Как раз то, что вам нужно.

– Информация о ней находится в вашей папке? – кивком головы государыня указала на предмет, находящийся в руках её гостьи.

– Да. Вот ознакомьтесь. – сделав шаг вперёд, Екатерина передала папку с документами Антонине Ярой.

Несколько следующих минут государыня внимательно изучала предоставленную информацию, повторяя мысленно наиболее значимые её моменты. «Сирота с пяти лет. … Родственников не имеет. … Отец неизвестен. … Зачата в государственном медицинском репродуктивном центре по программе восстановления населения страны. … Мать – сотрудница государственной службы охраны, погибшая при исполнении служебных обязанностей. … Поступила в Академию ГСО по результатам приёмных экзаменов, не воспользовавшись льготой, предоставляемой дочерям погибших сотрудниц службы. … Учится на четвёртом курсе по специальности …».

Закончив просматривать собранные документы о нужном ей человеке, она поинтересовалась:

– Двадцать один год? И она нам подходит?

– Посмотрите на неё сами. Фотографии не в полной мере передают специфику её внешности. И разница в возрасте небольшая. Девушка наверняка ещё помнит, как ведут себя дети в том возрасте.

– Она здесь?

– Да, ожидает в приёмной.

– Пригласите её, пожалуйста.

Развернувшись и выйдя из кабинета, исполняющая обязанности главы службы безопасности рода вернулась через минуту, пропустив перед собой девушку в строгой чёрной форме. Сделав три уставных шага, молодая барышня, приложив руку к голове, украшенной курсантской пилоткой, бодро проорала:

– Здравия желаю! Курсантка четвёртого курса Академии ГСО Кротова по вашему приказанию прибыла!

– Не кричите так, курсантка четвёртого курса Кротова. – государыня слегка поморщилась от слишком громкого приветствия, усиленного акустикой старого здания. – Со слухом у меня всё в порядке. А от вашего приветствия вполне можно оглохнуть. Или вы следуете наставлению Петра Первого: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство»?

– Никак нет! – намного тише и смущённее проговорила Кротова. – Как говорится – сила привычки и нервный стресс.

– Почему стресс? – поинтересовалась государыня, пристально разглядывая свою новую гостью. По внешнему виду девушку, стоящую перед ней навытяжку, если переодеть по современной молодёжной моде, вполне можно было принять за подростка, недавно вошедшего в пубертатный период. – И говорите не так казённо.

– Не каждый день меня приглашают в резиденцию главы государства. Ещё не привыкла. – отрапортовала приглашённая.

– Привыкайте! – улыбнулась Антонина Ярая. – Вы знаете, зачем вас сюда пригласили?

– Никак нет! – ещё больше вытянулась курсантка, но тут же исправилась. – То есть не знаю.

– Присаживайтесь вот в это кресло. И вы Екатерина Ивановна тоже садитесь, не смущайте молодое поколение.

Дождавшись, пока обе гостьи усядутся, государыня поднялась со своего кресла, чтобы по привычке начать вышагивать по кабинету.

– Сидеть! – рявкнула она на попытку обеих дам вскочить вслед за ней.

После прозвучавшего приказа вернувшиеся свои кресла дамы поняли, что дальнейшая беседа будет проходить в тёплой, дружеской и почти домашней обстановке. Временная глава службы безопасности расслабленно откинулась на спинку своего кресла. А курсантка, выпрямив спину и сложив крепко сцепленные руки на коленях, обтянутых форменной юбкой, нервно поглядывала на двух снизошедших до неё «небожительниц».

Заметив, что своим окриком получила не совсем ту реакцию, которую ожидала, государыня, подойдя к неприметному шкафчику, достала из него бутылочку со своей любимой наливкой и три стеклянные рюмки. Выставив всё на стол и разлив жидкость по маленьким бокальчикам, она произнесла тост:

– Ну, за знакомство!

– Офигеть! – Антонина едва расслышала произнесённое шёпотом слово, перед тем, как порция угощения была опрокинута в рот самой молодой из присутствующих женщин.

– Мне никто не поверит, когда расскажу, в какой компании я выпивала. – значительно громче проговорила курсантка в ответ на адресованный ей вопросительный взгляд хозяйки кабинета. – Спасибо за угощение.

– Не расскажите, потому, что подпишите вот эту вот бумажку. – подключившаяся к разговору безопасница одной рукой протянула девушке подписку о неразглашении полученный сведений, а второй – чернильную ручку.

– Такие ещё существуют? – удивилась курсантка, глядя на то, чем ей предлагали поставить свою подпись. И, несмотря на промелькнувшее в глазах разочарование, не раздумывая, протянутую бумажку подписала. После чего, расслабившись, отправила в рот вторую порцию алкогольного напитка, налитую уже самостоятельно и себе, и присутствующему руководству.

После повторной дегустации угощения всеми присутствующими дамами в разговоре наступила пауза. Женщины молча разглядывали друг друга, не спеша продолжить разговор. Курсантке по должности не было положено вылезать первой в присутствии высокого начальства. Глава службы безопасности, выполнив всё, что от неё требовалось, уступила инициативу государыне. А Ярая, разглядывая сидящую напротив девушку, никак не могла прийти к какому-либо решению.

– Уважаемые дамы, хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять, что от меня нужно. Тем более, что страшную бумажку я уже подписала. – кивнув головой на упрятанную в папочку подписку, нарушила субординацию Кротова, слегка повеселевшая от употреблённого без закуски алкоголя. – Предположу, что именно из-за внешности вы обратили на меня внимание и сильно хотите, но не решаетесь что-то мне предложить?

«Умна, смела, решительна, даже авантюрна! Особенно, когда выпьет. Чего, в отличие от своей начальницы, делать совершенно не умеет. – пронеслось в голове государыни, принявшей наконец-то окончательное решение. – Надеюсь профессиональные навыки у неё на высоте. Впрочем, другого выбора у меня всё равно нет».

– В целом ничего иного, чем то, что вы уже четвёртый год изучаете. – первой ответила курсантке её прямая начальница. – От вас потребуется охрана одного лица, которое ни в коем случае не должно будет пострадать. Ни о каком, даже малейшем, вреде жизни или здоровью этого лица и речи быть не может.

– Нарушение обязательств подписанной вами бумажки в случае разглашения сведений, представляющих государственную тайну, грозит всего лишь уголовным преследованием. – подключилась к беседе государыня. – А вот если не справитесь с предлагаемой миссией, то просто исчезнете, словно никогда и не было такого человека, как вы – сироты двадцати одного года от роду, бывшей воспитанницы Московского детского дома номер восемь, а ныне студентки четвёртого курса Академии ГСО. Поэтому мне нужно ваше осознанное решение. Вы ещё можете отказаться.

– Ни за что! Что мне терять? Что я в своей жизни видела хорошего, кроме мамы, которую едва помню? Детдом, где приходилось зубами выгрызать свою независимость? Или Академия, где моя внешность провоцировала всяких паразиток утверждаться за мой счёт? Знали бы вы, скольким я разбила носы и губы, и сколько раз это делали мне? А что меня, не имеющую никаких блатных связей, ждёт после окончания учёбы? Должность рядового опера где-то в Забайкалье? Или начальницы охраны супермаркета какого-то Урюпинска? В лучшем случае придётся работать телохранительницей купчихи средней руки или её отпрысков. Зато в случае успеха я могу войти в число приближённых к первым лицам государства. Такой шанс упускать я не собираюсь!

– Ну что ж, в таком случае ознакомьтесь со всеми подробностями предлагаемого вам дела. – государыня протянула курсантке плотный запечатанный пакет.

– Так! – начала читать Кротова, разорвав непрозрачную бумагу. – Сменить фамилию? Запросто! Внедриться … Что? В гимназию? К детям? Вы серьёзно?

– Серьёзнее некуда. – строго проговорила её высокая начальница. – Советую и вам так же отнестись к полученному заданию. Тем более, что деваться вам уже некуда. В случае возникновения чрезвычайной ситуации, которую разрешить собственными силами не представится возможным, можете обратиться к сотрудницам ГСО, осуществляющим в гимназии функции общей охраны. Их начальница будет уведомлена о том, кто вы есть и какие будете выполнять функции на подответственном ей объекте.

– Кроме упомянутой вашим командиром начальницы никто – ни администрация гимназии, ни педагогический коллектив – не будут знать о том, кто вы и чем там занимаетесь на самом деле. – дала последние наставления государыня. – Поэтому учиться, а вернее вспоминать пройденный в школе материал, писать контрольные работы, сдавать экзамены, придётся также всерьёз. В академии переведётесь на заочную форму обучения. Подумайте, как будете совмещать учёбу в двух заведениях. В крайнем случае, оформите академический отпуск. Как выпускная работа вам будет зачтена ваша деятельность в гимназии. Пакет новых документов и подробное описание вашей легенды получите у главы службы безопасности рода Ярый Екатерины Ивановны Ярой–Шубиной. Изучите их обязательно. Впрочем, не мне вам об этом рассказывать. Отчитываться будете еженедельно ей же. В экстренных случаях можете связываться напрямую со мной.

Подумав ещё несколько секунд, государыня добавила:

– Сегодня же вступите в слуги моего рода. Сторонним людям я доверять не могу. Но и о наказании соответствующем не забывайте. Вопросы есть?

И увидев покачивание курсантской головы, напутствовала:

– Удачи!

Московская область, Быково, Воронцовский парк. 10 сентября, 5:07.

«По порядку номеров рассчитайсь!» – как командовал все десять лет наш школьный физрук. Мы его Тараканом ещё прозвали за торчащую во все стороны, пышную растительность под его физкультурным носом. Или другой вариант его команды: «На первый-второй рассчитайсь!»

Итак! «Первый! …» И он же единственный и неповторимый в своём роде. То есть: «Расчёт окончен!»

Разрешите представиться: Елизаров Вячеслав Александрович – второшкольник (да простит меня за такое слово великий и могучий Александр Сергеевич, который Пушкин), попаданец (слово не лучше), путешественник во времени и будущий маг-нагибатор (ох бедная моя учительница русского языка и литературы) всея Руси собственной персоной, любимой и особо ценимой мною же.

Представляюсь я для тех, кто вдруг не читал первую часть «путевых заметок» о приключениях скромного «спортсмена, комсомольца и, наконец, просто красавца» (то есть меня) в мире победившего феминизма. Вот даже слово, какое, страшное выучить пришлось!

Остальные и так знают, какой я хороший.

Так вот, друзья, попал я сюда не человечьим (по крайней мере, моим) хотеньем, но не иначе, как соизволением каких-то высших сил более четырёх месяцев назад. Что совсем не входило в планы на то моё прошлое ближайшее будущее.

Планировал я тихо, мирно окончить десятый класс обычной советской средней школы, благо до наступления сего события оставался всего месяц, получить соответствующий аттестат и поступить в какой-нибудь институт. Какой – на тот момент я пока не решил, да и времени на определение своего дальнейшего жизненного пути было ещё целый вагон. Единственное, что я точно знал, так это то, что в армию идти мне почему-то совсем не хотелось.

Но все мои тогдашние «грандиозные» планы нарушила самая обыкновенная деревянная лавочка. Надо же было ей «вырасти» прямо возле подъезда моего дома. Не могла другого места себе найти для произрастания.

И угораздило же меня приземлить свою пятую опорную точку именно на неё. Ноженьки, видите ли, устали танцевать и после топать пешком по городским улицам. А потом ещё и заснуть. Словно сто лет не спал. Не мог три этажа потерпеть, до своей родненькой, мягонькой кроватки?

Вот на этой лавочке что-то меня и захомутало, треснув по башке так, что из моих сонных, ошалевших от такого безобразия, глаз полетели разноцветные искры, унося с собой меркнущее сознание.

Очнулся я в больнице, через сто лет, причём не постаревшим, как это было бы правильно и логично, а даже несколько помолодевшим.

Вот так моё прошлое ближайшее будущее превратилось в довольно-таки отдалённое от тысяча девятьсот восемьдесят шестого года настоящее.

На этом закончим краткое содержание предыдущих серий. Кто хочет подробностей, пусть читает первый том моей «войны и мира».

Так вот, поскольку я, как уже говорил, неожиданно помолодел со своих прошлых семнадцати лет до нынешних тринадцати, мне снова предстоит учиться в средней школе. Собственно поэтому и было сказано, что я – второшкольник.

Изначально моя здешняя приёмная мама Маша устроила меня в седьмой класс обычной Пензенской средней школы, совсем рядом с моим новым домом. Причём (рассказываю только вам и по очень большому секрету!) договорилась с директором школы, что я, так сказать, немножечко опоздаю к началу учебного года, поскольку мы с нею не успеем вовремя вернуться из нашего летнего лечебно-оздоровительного отдыха на тёплом побережье ласкового Чёрного моря. Немножечко – это на восемь дней. Но, так как мама Маша у меня – опытный врач и маг-целитель высокой категории, и оказала когда-то услугу школьной директрисе по своему профессиональному направлению, то та не смогла отказать ей в такой маленькой, пусть и не совсем законной, просьбе.

Вернулись мы с мамой Машей с курорта в пятницу вечером шестого сентября, чтобы спокойно, не спеша за два выходных дня отдохнуть от длинной дороги, подготовиться, собраться с силами и с возросшим энтузиазмом взяться за свершение новых учебно-трудовых подвигов. Мне – заново грызть гранит школьных знаний в средней общеобразовательной школе номер двадцать пять имени В.П. Квышко города Пензы А моей приёмной маме – выйти на работу в Пензенскую областную клиническую больницу, где она заведует отделением реанимации и интенсивной терапии, и где она же меня вытащила из-за кромки бытия, а после и усыновила. За что я ей очень благодарен. Но, в отличие от меня, у мамы Маши был ещё один свободный день в запасе, который позже очень нам пригодился.

Вот такие были наши планы. Я уже и портфель собрал с тетрадками и карандашами. И поставил его на видное место, чтобы не забыть при выходе из дома. И школьную форму погладил. И будильник завёл на семь часов тридцать минут понедельника девятого сентября. Благо до школы всего пять минут ходьбы прогулочным шагом, чему я несказанно был рад. И стадион там был неплохой – можно было бы бегать на нём и вообще заниматься восстановлением и развитием своей физической формы.

Поверили? А вот и зря! Пошутил я. Нет здесь ни портфелей, ни тетрадок, ни карандашей, ни будильников. Точнее нет их в том виде, какой мне привычен с детства. Всё перечисленное, вернее функции всего перечисленного, выполняет электронный персональный идентификатор-коммуникатор, сокращённо – ПИКом. Мама Маша его ещё писюком как-то обозвала, когда показывала мне это чудо современной инженерной мысли, из-за английских букв РС, то есть персональный компьютер. Я тогда еле сдержался, чтобы не заржать вслух. Но мне больше по душе называть его просто ком.

Носить сей девайс можно в виде браслета на руке, или как плоский кирпич в поясной сумке или кармане. Эта прозрачная штука легко гнётся, растягивается и сжимается так, как удобно её владельцу на данный момент. Вот в ней есть и книжки, и тетрадки, и карандаши любого цвета, и будильник, и телефон, и телевизор, и магнитофон, и интернет, и ещё тысяча разных функций и возможностей. До кучи он ещё и удостоверением личности является. Совсем как наш советский серпасто-молоткастый паспорт с золотистым гербом на красной обложке. Только в «стопиццот мильйонов» раз круче! Мало того, эта штуковина ещё и кошелёк в себе прячет!

Школьной формы здесь тоже нет. На занятия можно приходить кому в чём удобно и привычно, соблюдая, конечно, определённые правила приличия. Особенно мне понравилось, что сменную обувь носить в школу не нужно. Очень уж не любил я в своё время таскать с собой лишнюю болтающуюся около ног сумку.

А вот планы отправить меня в близлежащую школу у мамы Маши реально были. И я, как бы мне не хотелось отмазаться от повторной отсидки на школьной скамье, всё же понимал, что, если хочу сохранить в тайне своё «благородное» происхождение, то никуда мне с этой подводной лодки не деться. Но видно не судьба!

Не успели мы с мамой Машей, которая решила проводить меня до школы в первый мой учебный день, дойти до школьных ворот, как нам навстречу из тех же ворот выбежала сама директриса и обрадовала вестью, что я в её школе уже не учусь. Какой-то там указ недавно вышел, что с этого учебного года дети всех одарённых выше определённого ранга должны получать среднее образование в специально организованной для них школе. И школа эта находится в первопрестольной столице нашей Родины, городе-герое Москве. И я, как новоиспечённый сын моей одарённой мамы, под этот указ попадаю. И документы мои директриса по электронной почте уже отправила по новому месту моей учёбы.

Вот и пришлось нам с мамой срочно брать ноги в руки и опять бежать на поезд, узнавая по пути подробности всей этой чехарды и выясняя адрес новой школы. Хотя домой мы, всё же заглянули, потратив на сборы время до вечера. Так что опоздал я к началу занятий не на восемь, как планировалось изначально, а на девять дней. Чему был только рад.

До самой Москвы мы не доехали. По крайней мере, ни Красной площади, ни Кремля я воочию так и не увидел. Вышли из электрички в пригороде – каком-то Быково – первый раз о таком слышал.

Ожидающая меня школа располагалась в здании одноимённой усадьбы посреди большого зелёного парка. В этом парке и пруд был, даже два, и спортгородок достраивался с футбольным полем, баскетбольно-волейбольными и прочими спортивными площадками. Да и само здание школы ещё не закончили ремонтировать, и кое-где лежали кучи песка, щебня и других строительных материалов. В общем, видно, что хозяева к моему приезду готовились. Ну а то, что не успели – ничего страшного, я как-нибудь это перетерплю.

Да и не школа это была, а, как было написано золотыми буквами на тёмно синей табличке у ворот, «Первая патронатная государственная гимназия».

А сокращённо как правильно – ППГГ или ПеПаГоГи-я? Хм, оба варианта – не сахар. Поэтому буду называть, так, как мне привычнее. Школа – она и в Африке – школа.

Встретила нас на этот раз не директриса, а вооружённая охранница, вышедшая из небольшого домика у закрытых въездных ворот. И вместо вежливого пожелания доброго утра мило, сквозь стиснутые зубы, поинтересовалась целью нашего прибытия на охраняемую ею территорию в столь непозволительно раннее время. Одна её рука лежала на открытой пистолетной кобуре, а вторая безуспешно пыталась согнать остатки сна со слегка помятого не иначе, как служебным рвением, лица.

Выяснив после проверки наших с мамой Машей документов, то есть ПИКомов, и сверки их с каким-то своим списком, что она имеет счастье лицезреть нового ученика и сопровождающее его лицо, женщина недовольно, но, как мне показалось, с некоторым облегчением бросила в сторону кого-то, кого мы с мамой Машей пока не видели:

– Наконец-то, последний!

После чего убрала руку с пистолета и милостиво разрешила пройти, полностью распахнув перед утренними гостями входную калитку и уступая нам дорогу. Такси, на котором мы добирались от железнодорожной станции до моего будущего места обучения, пришлось оставить у так и не открывшихся перед ним ворот.

А я, услышав произнесённые не выспавшейся женщиной слова, а главное их интонацию, заходить почему-то сильно расхотел. Куда это меня привела судьба, что тут так «ласково и радостно» встречают? Нет, я, конечно, понимаю, что гость в пять часов утра – это не гость, хоть и долгожданный, а нечто невоспитанное и малоприятное, но что делать, если так сложились звёзды? Даже шаг назад непроизвольно сделал, пятясь к приветливо раскрытой дверце жёлтого автомобиля с чёрными шашечками по бортам. Но осуществить тактическое отступление мне не позволила мама Маша, уже доставшая из этого пепелаца мой чемодан и ободряюще подталкивающая меня в спину.

Тяжело вздохнув и подчиняясь грубой непреодолимой силе, я сделал первый шаг в своё светлое, надеюсь, будущее.

Протиснувшись в калитку мимо проплывших мимо моих глаз выдающихся далеко вперёд достоинств слегка посторонившейся охранницы, я по-детски показал ей язык, забрал свой колёсный чемодан у мамы Маши и не спеша покатил его по широкой асфальтированной дороге вглубь раскинувшегося вокруг парка. Благо подробный план его территории, висевший на заборе, ограждающем это великолепие от любых посторонних личностей я, пока осуществлялась наша с мамой проверка, изучить успел. Мария Степановна, привыкнув за проведенное вместе время к моим не совсем современным ухваткам, уже не возражала против этого и налегке, придерживая рукой висящую на плече сумочку, сопровождала меня, двигаясь на один шаг позади.

– Здрасьте! – поздоровался я культурно, как учили меня папа, мама и лучшая в мире советская школа, со второй, невидимой мне до того, как я пересёк черту ворот, караульной.

Что она буркнула мне в ответ, я не разобрал, да и не очень хотелось. Но, как воспитанный молодой человек, предположил, что и мне пожелали крепкого здоровья, не смотря на явно противоположное выражение второго заспанного женского лица под чёрной форменной кепкой с белыми буквами ГСО.

«Раз школа – государственная, и у неё есть вооружённая охрана, то, скорее всего, эти буквы означают государственную службы охраны.» – вполне логично подумал я. – «Только, что-то не видел я никакой охраны в простой Пензенской школе. Что же это за гимназия такая, что её нужно сторожить? И от кого? Или охрана нужна для того, чтобы не выпускать гимназистов за пределы школьной территории? Получается, я по доброй воле направляюсь в школу строгого режима?» Я даже шаг слегка замедлил, начиная нервно посматривать по сторонам и ища глазами колючую проволоку поверх гимназического забора. Коей, конечно же, к большому своему облегчению не нашёл.

В этот момент первая, оставшаяся без пожелания здоровья, стражница с громким металлическим лязгом захлопнула за нами заборную калитку, заставив меня испуганно вздрогнуть. Вот мстительная какая – приглушенный ехидный смешок за спиной мне точно не померещился! Ну, ничего, какие мои годы? Я обязательно отомстю! И мстя моя будет страшна!

Обернувшись, я бросил обеспокоенный взгляд на маму Машу, которая, как ни в чём не бывало, с ободряющей улыбкой вышагивала вслед за мной.

Лицо немолодой женщины, ожидавшей нас возле какого-то небольшого белого двухэтажного здания, уже не имело следов неожиданно прерванного сна, а выглядело достаточно свежо и несло на себе следы умело наложенного макияжа. Даже выражение глаз ни о чём другом не говорило, кроме как о том, что дама несказанно рада видеть нас именно в половине шестого часа раннего осеннего утра второго рабочего дня её трудовой недели. Видимо охрана у ворот подсуетилась и таки предупредила встречающую нас представительницу школы о скором появлении нового её подопечного. Или действительно одетая в строгое до колен, серое, подпоясанное платье сударыня мало спит, рано встаёт и со всей ответственностью относится к возложенным на неё профессиональным обязанностям.

– Доброе утро! – поприветствовала она нас улыбкой и лёгким наклоном головы, когда мы с мамой Машей подошли на достаточно близкое расстояние. – Разрешите представиться. Меня зовут Иванова Елена Фёдоровна. Я выполняю обязанности заведующей хозяйственной частью этого прекрасного учебного заведения и рада приветствовать нашего нового ученика и его маму. Позвольте, я проведу вас в гостевую комнату, где вы сможете отдохнуть с дороги и дождаться руководства нашей гимназии. Оно, в лице директора, уже извещено о вашем прибытии и скоро будет на месте.

Прождали мы недолго – час и минут сорок или пятьдесят – у меня даже соскучиться не получилось. Всё это время радушная Елена Фёдоровна угощала нас свежезаваренным чаем с печеньем и развлекала беседой маму Машу. Меня тоже попыталась было привлечь к разговору, но я отделался парой угуканий и одним агаканием, отвечая на обращённые ко мне вопросы, и женщина, выяснив степень моей коммуникабельности, сосредоточила все свои усилия на Марии Степановне.

Я же устроился поудобнее в мягком кресле и привычно «отключил» свой слух от женской болтовни ни о чём, рассчитывая немного подремать, добирая минуты недостающего сна. И это неплохо получалось, пока приехавшее руководство, как было сказано «в лице местной директрисы» меня не разбудило, хлопнув входной дверью, и не повело показывать местные достопримечательности, попутно рассказывая историю своего учреждения и выпытывая информацию обо мне и моей маме.

Учебный корпус гимназии расположился на возвышенности в красивом старинном двухэтажном здании, выстроенном из красного кирпича и украшенном по углам белым камнем. Белым же цветом неизвестный пока мне архитектор выделил и остальные декоративные архитектурные элементы.

Четыре фасада рассматриваемого нами дворца с вытянутыми по вертикали окнами, украшенными пилястрами1 и двускатными сандриками2, не были похожи друг на друга.

Главный вход, выполненный с северной стороны дома, был оснащён двумя въездными пандусами и оборудован входной аркой, крышей которой служил балкон второго этажа.

Южный фасад украшал портик3 с кариатидами – четырьмя колоннами, выполненными в виде полуобнажённых женских фигур, на которые опирался ещё один балкон.

Оба балкона и пандус обрамлялись одинаковой балюстрадой4. А под крышей обоих фасадов виднелся герб Воронцовых-Дашковых, коим эта усадьба раньше принадлежала.

1. Вертикальный выступ около окна в виде полуколонны.

2. «Полочка» для отвода воды над дверным или оконным проёмом.

3. Выступающая часть здания, образованная колоннадой или аркадой, имеющая собственное перекрытие.

4. Ограждение, состоящее из фигурных столбиков, соединённых сверху перилами.

В западной части здания возвышалась трёхэтажная башня, на которой когда-то были установлены солнечные часы. А к восточной прислонилась одноэтажная пристройка бывшего зимнего сада.

Внутри, кроме винтообразной лестницы, ведущей на второй этаж, и более-менее сохранившейся планировки комнат (я потом специально полазил по интернету и выяснил, как выглядели раньше интерьеры внутренних помещений дворца) от былого великолепия ничего не осталось. Исчезла резная деревянная отделка стен, мозаичный пол и лепнины на потолке я также не заметил. Везде выполнен современный ремонт. Даже окна, как оказалось, были сделаны по последнему слову техники, хоть внешним видом и имитировали своих деревянных собратьев и сестёр.

Зато в низинной части парка строители обустроили спортгородок, о котором я уже рассказывал, почистили пруды, отремонтировали или проложили заново прогулочные и беговые дорожки.

То есть старая, никому не нужная, увядающая от безжалостного времени усадьба, получив статус гимназии, обрела новую жизнь, полностью оправдывая своё новое название. Ведь первоначально гимназия, как средняя школа, появилась в Германии и само слово переводится «помещение для гимнастических упражнений или спортзал». А корни его уходят ещё глубже в античность.

Как вещала наш гид: «Гармоничное развитие личности – это не только вбивание в наши пустые головы школьных знаний, но и развитие духовных и физических сил и способностей, воспитание человека, способного жить в ладу с самим собой, природой, обществом». И эту наиважнейшую задачу, возложенную на них государством, озабоченное руководство школы любыми способами постарается выполнить.

В частности физкультура здесь – каждый день, кроме, естественно, выходных. Причём сразу два урока подряд. Они так и называются «парой» – два урока по сорок пять минут с пятиминутным перерывом между ними. Таким же образом организованы занятия по другим предметам. А вот между парами переменка длится пятнадцать минут.

Вообще спорту, как я понял, школой уделяется особое внимание. Всячески приветствуются и поощряются игровые командные виды спорта. Интенсивно проводятся соревнования сначала между классами, потом между школами города, области, а после и всей страны.

Вместе с нами прогуливалась, вникая в обзорную лекцию директора, и завхоз Иванова, которая, как позже выяснилось, была по совместительству ещё комендантом школьного общежития и жила в нём же на первом этаже недалеко от гостевой комнаты.

В том же общежитии и на том же первом этаже обретались дежурные смены поварих, которые обеспечивали завтраками, обедами и ужинами весь гимназический коллектив, работая вахтами по две недели. В общаге нашли приют и несколько строительных бригад, которые в авральном порядке заканчивали ремонт и приводили заброшенную до этого усадьбу в соответствие с современными школьными требованиями.

На территории гимназии был ещё один жилой корпус, большую часть которого приспособили для проживания и отдыха охраны, а меньшую отдали под медицинские цели, выполнение которых обеспечивала штатный врач той же охраны.

И да, мне предстояло выпорхнуть из-под заботливого крыла мамы Маши и жить самостоятельно на территории школы. Не ездить же каждый день из Пензы почти до Москвы и обратно за пятьсот с лишним километров?

Вот об этом факте и напомнила Елена Фёдоровна в кабинете директора после экскурсии и утрясания всех формальностей, связанных с моим прибытием и оформлением на учёбу.

По её словам, хоть свободные комнаты в подчинённом ей школьном подразделении и имелись, но само общежитие оказалось полностью женским. Чему я наивный поначалу обрадовался. Несколько парней, поступившие на обучение в мою уже теперь школу, оказались местными ребятами из Москвы и Московской области, и могли каждый день ездить к себе домой, возвращаясь утром на занятия. Что в принципе и делали уже целую неделю.

А вот куда селить меня? Именно так завхоз и поинтересовалась у директрисы, опешившей от неожиданно свалившейся на неё с утра новой проблемы. Весь охранно-медицинский корпус был полностью занят женским полом. Как и здание общежития, на первом этаже которого обретались ученицы седьмых и восьмых классов, соседствующие с обслуживающим персоналом школы и строителями, а на втором поселилась малышня от четвёртого класса до шестого. Других жилых и, главное, отапливаемых зимой помещений на территории Воронцовского парка, а значит и школы, просто не было.

Но безвыходных положений не бывает. Как говорится, даже если вас съели, то вам доступны целых два выхода. Вот и мне нашли-таки место обитания, которое предложила сама же Елена Фёдоровна, видя, что от директора школы помощи ждать не приходится. Им оказалось небольшое хозяйственное строение на территории парка, которое сейчас использовали для хранения различного школьного имущества, строительного инвентаря, инструмента и прочих расходных материалов и продовольственных запасов.

Располагалось оно в самом конце той единственной асфальтированной дороги, что проходила мимо общаги и здания самой школы, и на которой нас перехватила разбуженная охраной заведующая хозчасти. Всего-то нужно было пройти чуть дальше и повернуть пару раз, что мы и проделали всей нашей представительской делегацией.

По пути, кстати, успели мимоходом раскланяться с ещё одним парным женским вооружённым нарядом ГСО, неторопливо обходящим охраняемую территорию, поздороваться с некоторыми приехавшими задолго до начала занятий преподавательницами, ещё одна учительница, одетая в спортивный костюм, выбежала нам навстречу из общежития на утреннюю пробежку. Также полюбовались парой-тройкой заспанных девчачьих рожиц, пялящихся на нас и тыкающими в нас же пальцами из окон второго этажа жилого корпуса. Ещё одна разновозрастная компания из пяти сонных девиц, вывалилась из его дверей, и вяло потопала к бодрой спортсменке, выполняющей упражнение «бег на месте».

Предложенное мне для расквартирования сооружение, как и большинство других, тоже оказалось двухэтажным. Первый его этаж Елена Фёдоровна предложила оставить как есть, то есть складским, а меня поселить на намного меньшем по площади и не используемом сейчас втором этаже, на котором было несколько отдельных комнат, предварительно, их, конечно, отремонтировав. Так как само здание раньше было жилым, то все необходимые коммуникации к нему должны быть подведены, осталось их просто включить и проверить на работоспособность. А электроэнергия, которая использовалась в школе, в том числе и для отопления, и так уже была подключена.

Приглашённая директором почти не заспанная строительный прораб, осмотрев фронт внепланово возникших работ, клятвенно пообещала сделать до конца текущей недели всё, что от неё и её строительных подчинённых зависит. И даже сделать для меня отдельный вход и поменять окна, если школа успеет их закупить. При этом не забыла выпросить отсрочку по остальным отделочно-ландшафтным работам для всех своих бригад.

А мне предстоит пожить указанное время в знакомой уже гостевой комнате, в которой сейчас скучал оставленный мною чемодан. Впрочем, это небольшая плата за отдельные апартаменты для меня любимого почти в пентхаузе. И ничего, что девчонки в другом здании. Ведь не за сто километров же? Зато шумных и надоедливых соседей тоже нет. Надеюсь крыс и мышей, несмотря на расположенные на первом этаже и в подвале продовольственные склады, тоже не будет. Не боюсь их, просто не люблю.

А вот о самом главном, после выяснения места моего пристанища, поинтересовался не я, что могу оправдать только множеством свалившихся на меня с утра ярких впечатлений, общим сегодняшним недосыпом и радостью от будущих отдельно расположенных апартаментов, а Мария Степановна. Именно она задала вопрос об обеспечении её единственного ребёнка так необходимыми стремительно растущему молодому организму, белками, углеводами, витаминами, минералами и прочими полезными микроэлементами.

По словам директрисы, питание в школе было, как и положено буйно развивающимся и бессовестно крепнущим организмам, трёхразовым, организованным по принципу шведского стола. И для удовлетворения всевозможных вкусовых пристрастий молодого и не очень гимназического контингента неустанно трудились два коллектива поваров-профессионалов, специально нанятые и меняющиеся для отдыха от неожиданных кулинарных запросов непростого подрастающего поколения, как я уже говорил, каждые две недели. И дети, и взрослые питались в одной и той же столовой, расположенной, как вы уже, наверное, догадались, на том же первом этаже единственного школьного общежития. Вот такой коммунизм получился в местных масштабах.

Старинное здание помещичьей усадьбы оказалось не настолько большим, чтобы вместить в себя кроме учебных классов, небольшого спортзала на втором этаже и административных помещений ещё и кухню со столовой, как это было привычно для меня. Поэтому расположили их там, где для этого хватило места. Впрочем, для завтраков и ужинов обитателям общаги это было даже удобно. А вот для обеда специально организовали большую перемену продолжительностью один час. Ну а для особо прожорливых в том же общежитии был организован магазинчик, в котором можно было закупаться различными мелочами, а также продукцией в виде конфет, шоколадных батончиков, печенья и других товаров фабричных и гимназических кондитеров.

А особо привередливые особы могли всё-таки свободно выйти за территорию школы и предаться чревоугодию или другим приятным развлечениям в клубах и ресторанах хоть Быково, хоть самой Москвы. Главное на следующий день вовремя явиться на занятия и не прогуливать их по неуважительным причинам.

Для свободного выхода за школьную территорию, правда, необходимо было заранее оставить заявление руководству школы с согласием родителей о снятии любой ответственности с этого руководства за различные потенциально возможные инциденты вне охраняемой школьной территории. Самоволка, как и многие другие нарушения школьного режима, каралась помещением пойманного нарушителя в карцер, который находился, вы не поверите, в том же общежитии, но уже в одном из казематов подвала. В общем, главное из всего этого я уловил – или не нарушай, или не попадайся!

И, к моему удивлению, подавляющее большинство учащихся, по крайней мере, средних и старших классов, согласие родителей на свободное покидание территории школы имели. Мама Маша тоже, посмотрев в мои умоляющие глаза и тяжело вздохнув, такое разрешение дала.

– Всё равно ведь сбежишь! – взъерошила она мои волосы, прижимая к себе мою голову. – Так хоть тебе за это ничего не будет. Постарайся только быть аккуратным и осторожным. Обещаешь?

Наверное, мне показалось, что в её глазах сверкнули капельки слёз. Потому что, когда я отстранился от её груди, то они уже были хоть и грустными, но полностью сухими. Я молча кивнул головой, в свою очередь обнимая приютившую и заботившуюся обо мне женщину, так хорошо изучившую меня за столь малое проведенное вместе время.

– Деньги я на твой счёт уже перевела. – продолжила мама Маша. – Нужны будут ещё – звони, не стесняйся. А мне уже пора.

После этих слов мы вместе с Еленой Фёдоровной проводили маму Машу до школьных ворот, где Мария Степановна, поцеловав меня напоследок в лоб и ещё раз крепко обняв, села в подъехавшее такси, оставив своего приёмного сына на попечение улыбающегося школьного завхоза, крепко взявшего меня за руку.

Ну что за манера такая у местных фемин – хватать почти взрослого и самостоятельного молодого человека, как маленького мальчика, за нижние части его верхних конечностей? Или она подумала, что я побегу вслед за машиной? Признаюсь, мелькнула где-то на задворках моей самой верхней оконечности такая мысль. Но, во-первых, это случилось, когда дверь такси ещё была открыта, а во-вторых, мне сразу стало за неё стыдно, и я, не медля, удалил негодяйку из оперативной памяти своего внутричерепного микропроцессора.

А Елена Фёдоровна, дождавшись исчезновения за поворотом жёлтого авторобота с ласковым названием «Лада» на корме, не отпуская моей правой руки, так как левой я махал вслед уезжающей маме, развернулась на сто восемьдесят градусов и повела меня обратно. Знакомая утренняя охранница с уже разгладившимся лицом, наблюдавшая за всей процедурой прощания и отъезда представительницы высокой делегации Пензенского здравоохранения, аккуратно на сей раз прикрыла за нами калитку.

Улыбчивый, но молчаливый сейчас почему-то буксир по имени Елена, без лишних слов выдав ключи от гостевой комнаты, «притаранил5» меня на сей раз не к директору, а в учебную часть, где на мой ком сбросили распорядок дня, расписание школьных занятий, правила поведения и требования техники безопасности на территории школы и за ней, электронные учебники для седьмого класса и такие же рабочие тетрадки для всех школьных предметов и ещё много чего, крайне необходимого для моего мирного и благополучного выживания в здешнем питомнике будущих гениев.

5. Цитата из кинофильма «Место встречи изменить нельзя».

Это я почти дословно процитировал слова не представленной мне учебной дамы, которые я принял тогда за профессиональный юмор. Ещё и улыбнулся радостно, как дурень, показав ей все свои тридцать два ни разу не пломбированных зуба, якобы оценив прозвучавшую шутку. Дальнейшие события показали всю мою недальновидность и прозорливость заранее, видимо, сочувствовавшей мне женщины. Ну где мне юному и неискушённому было набраться опыта почти круглосуточного нахождения внутри женского разновозрастного, но в основном малолетнего серпентария?

И, как я понял обтекаемые выражения той же дамы, меня, свалившегося, как снег на голову в этот ясный, солнечный день, ни она, и никто другой увидеть совсем не ожидал. Нет, вообще они знали, что такой ученик в их школе быть должен. Но пока не было официальной регистрации его прибытия по месту получения новых знаний, то фактически их учеником он как бы и не являлся. Потому сейчас ей и остальному административно-педагогическому коллективу школы необходимо некоторое время, чтобы внести мою выдающуюся личность во все базы данных, списки членов класса и учительские журналы, ведомости на получение продуктов питания и стипендии, и прочая, прочая, прочая бюрократическая волокита.

Поэтому сегодня на уроки мне разрешили не ходить, отдав весь день на обустройство на новом месте. А чего тут обустраиваться? Чемодан уже в комнате. Других вещей у меня нет. Еще обрадовали тем, что за учёбу будут платить. Пока, правда, минималку. Но потом за хорошую или отличную успеваемость размер стипендии пообещали увеличить, что является несомненным плюсом. С другой стороны за плохие семестровые оценки (учебный год тут разбит на две части, как в советских вузах, а не на четыре, как в той же школе) её могут и лишить, что уже явно является минусом.

Так что отправился я на радостях досыпать недоспанное, читать недочитанное, тренировать недотренированное, а самое главное – бездельничать, провожая последний день своих затянувшихся летних каникул.

Чем закончился этот день? Телефонным (и не важно, что через ком – мне так привычнее) разговором с мамой Машей. Я рассказал ей свои немногочисленные новости. Она поделилась своими. Друг другу мы говорили, что живы, здоровы, что всё у нас хорошо, просили созваниваться каждый день. В итоге договорились, что она будет звонить утром, контролируя, чтобы я не проспал уроки, а я – вечером, рассказывая всё, что произошло со мной за день. Беседовали не меньше часа, что для меня совсем не характерно. По-правде сказать, львиную долю этого времени говорила мама Маша, забалтывая, видимо, горечь столь быстрого расставания со мной. Даже слёзы где-то в середине разговора я услышал. Поэтому пообещал пусть не каждые выходные, но в эти точно, приезжать домой. По-моему после моих слов она слегка успокоилась, также пообещав сбросить мне график дежурств в своём отделении, чтобы я подгадывал дни своих приездов к её свободным дням.

Перед сном я пообщался с заглянувшей на мой огонёк Еленой Фёдоровной и совершил прогулку по мощёным парковым дорожкам, запасаясь свежим кислородом, выбирая, планируя и запоминая маршрут своих будущих ежедневных пробежек.

Вот и всё, ребята!

Рапорт. 10 сентября.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

После ознакомления с содержанием указа государыни Руси №... от …. Счастливчик с приёмной матерью, сопровождаемые специалистками возглавляемой мною группы, 9 сентября текущего года в 5 часов 07 минут прибыли для прохождения обучения Счастливчика на объект «Ферма».

Прибытие Счастливчика в указанную дату независимо от сообщений группы сопровождения и охраны подтверждено докладом агента Ф, внедрённого по Вашему распоряжению №… от … непосредственно в педагогический коллектив указанного выше объекта.

Убытие матери Счастливчика с территории объекта «Ферма» зафиксировано спустя четыре часа после приезда. Специалистками группы сопровождения подтверждена её посадка в вагон электропоезда «Москва – Пенза», прибытие в конечный пункт назначения и явка по основному месту выполнения трудовой деятельности. Дальнейшие оперативные действия в отношении матери Счастливчика по моему распоряжению прекращены.

В этот же день на персональный идентификатор-коммуникатор Счастливчика вместе со стандартным «фермерским» информационным пакетом внедрено дополнительное программное обеспечение, позволяющее отслеживать местоположение Счастливчика в режиме реального времени.

При дальнейшем выполнении поставленной перед группой задачи в условиях постоянного или длительного нахождения Счастливчика на объекте «Ферма» считаю вполне вероятным возникновение конфликтных ситуаций с сотрудницами ГСО, выполняющими свои профессиональные функции на территории данного объекта.

Для исключения подобных ситуаций и продолжения успешного выполнения ранее поставленной перед группой задачи считаю необходимым внедрение членов вверенной мне группы в состав стационарной охраны объекта «Ферма» или полную её замену на сотрудниц ДГБ МВДР».

Москва. Резиденция государыни Руси. 11 сентября. 19:05.

– Разливай поскорей. И эклеры бери, не стесняйся. Я же знаю, что ты любишь их не меньше меня. – Антонина Ярая, сбросившая надоевшие за день узкие туфли и залезшая босыми ногами на своё кресло, что делала только наедине со своей подругой, поторапливала замешкавшуюся с бутылкой в руках Надежду.

– Любить, то я люблю. – легко согласилась та, поспешая выполнить озвученную хозяйкой кабинета, здания и страны в целом просьбу. – Вот закормишь ты меня сладкими пироженками, потом несколько часов придётся выгонять их тренажёрами из складок своего организма. Всю жизнь тебе, Антонина, завидовала белой завистью. Ешь, что хочешь, сколько хочешь, и ничуть при этом не поправляешься. А мне приходится следить за каждой лишней калорией.

– Да ладно! Немного их тут. – легкомысленно отмахнулась от прозвучавшего шутливого упрёка государыня. – Ты, Надежда, не так часто ко мне заходишь, чтобы потолстеть от небольшой порции сладостей. Эти эклеры, и то нечасто, печёт только моя личная повариха по секретному даже для меня рецепту. И её шедеврами я мало кого угощаю. Так что цени столь редко даруемые судьбой приятные моменты! Да и работа наша не даёт возможности появляться лишним жировым прослойкам на наших с тобой грациозных фигурках.

– Прослойки – ты права – появляться не успевают. – сокрушённо закивала головой Надежда, отправляя в рот очередное миниатюрное пирожное. – Я даже пару килограммов за лето потеряла и не заметила где. А встречаться последнее время мы стали куда чаще, чем раньше.

– А сыщицы твои что, не могут найти всё нажитое твоим непосильным трудом? – не отставала от своего прожорливого министра государыня.

– Так как его найти, если потерпевшая ничего внятного рассказать не может: ни где, ни когда, ни с кем. – сокрушенно покачала головой Ярая-Шевцова, наблюдая за уничтожением последней сладости бессовестно выхваченной подругой прямо из её рук. – Кстати, поздравляю тебя с открытием первой твоей гимназии. Ты как всегда сделала, что хотела. Сопротивление одарённых родов было сильное?

– А то ты не знаешь! – удовлетворённо откинулась на спинку государыня, переключаясь вслед за министром внутренних дел на деловой тон. – Впрочем, всё было вполне ожидаемо и заранее спрогнозировано моими аналитиками. Так что со всеми проблемами мы разобрались довольно быстро и относительно безболезненно. В том числе благодаря тебе.

– Всё-то ты успеваешь, государыня-матушка. И гимназию открыла, и фильмы старинные смотришь? – понимающе улыбнулась Надежда.

– Представляешь, – слегка оживилась собеседница – подсела, как говорит современная молодёжь, на кинопродукцию тех лет. Зато теперь знаю, кто такие бригаденфюрер и штандартенфюрер СС и в чём разница между Алексом и Юстасом.

– Это хорошо, что мы обе теперь это знаем. – согласилась Надежда. – Вопрос в другом. Откуда то же самое знает современный тринадцатилетний пацан?

Поднявшаяся со своего кресла Антонина Ярая проигнорировала вопрос, заданный давней подругой, недавно ставшей ещё и сородичкой. Без внимания остался и неотступно следующий за ней пристальный взгляд.

– Ты рюмку-то допей. – кивком головы указала на стол государыня, начиная по привычке расхаживать по комнате.

Молчаливо накрутив несколько кругов вокруг оставшейся за столом Надежды, пользующейся подвернувшейся возможностью ощутить все тонкости вкуса клюквы, настоянной навеликолепном марочном коньяке, Антонина вдруг остановилась напротив подруги и неожиданно спросила:

– А почему «Ферма»? Это от Быково или от обучающихся там молодых породистых «тёлок»?

Ярая-Шевцова едва не подавилась напитком от столь неожиданной смены темы разговора. Немного откашлявшись, она созналась, что такое наименование предложил кто-то из сотрудниц группы, опекающей Счастливчика.

– Да и название, как ты сама заметила очень удачное, подходящее по всем указанным тобой причинам. – добавила она. – Так что я возражать не стала.

– А не сотворили ли мы в Воронцовском парке ферму настоящую? – задумчиво спросила государыня, покачивающаяся на носках перед подругой. – Ведь там есть несколько «племенных бычков» на почти сотню вошедших или входящих в репродуктивный возраст не менее «родовитых коровок».

– Ну, положим, бычок там всего один. Это если говорить о физических кондициях. И ты знаешь, о ком я говорю. – немного подумав, начала отвечать министр внутренних дел. – Остальные – так себе, скорее телята, даже те из них, которые на год старше. Впрочем, упомянутые тобой «бычки», в отличие от Счастливчика, не обретаются круглосуточно на территории усадьбы. А в учебное время постоянно находятся под присмотром. Так что не думаю, что с этой стороны возникнут какие-то проблемы. Но вопрос, как говорится, конечно, интересный.

А поразмыслив ещё, женщина продолжила:

– А вот адресовать его нужно тебе и твоей службе охраны, которая, по моему мнению, дополнительно должна взять на себя функцию надзора за соблюдением гендерного законодательства на территории твоей же гимназии. Ведь других силовиков там нет. Вот им и карты в руки. А заодно педагогическому, административному и прочему вспомогательному и обслуживающему персоналу. Там ведь, насколько я знаю, без твоего ведома и согласия даже чихнуть никто не смеет.

– Да? А как же туда попала учительница физической культуры и спорта со служебным удостоверением твоего министерства? – удивилась Антонина. – Агент Ф это ведь она?

– Так ты сама хотела, чтоб я родила тебе нечто похожее в непредусмотренные природой сроки. – ничуть не смутилась министр МВД.

– Так что разреши доложить! – вскочила она с места, приложив кисть правой руки к своему виску. – Твоё приказание выполнено в полном объёме и в отведенное время.

– Да без тебя доложили уже. – махнула рукой улыбающаяся государыня, усаживая подругу в покинутое той кресло. – И, сама знаешь, к непокрытой голове руку не прикладывают.

И, снова устроившись за столом напротив слегка напрягшейся подчинённой, продолжила:

– Против твоего физрука я не возражаю. Только что же, во всём министерстве внутренних дел не нашлось никого способного преподавать другие школьные предметы?

– Твою деликатность с непокрытой, а не пустой головой я оценила. А на счёт кадров … – облегчённо почесала висок Надежда. – Что-то не сильно стремятся педагоги к нам на службу. Ни опытные, ни только получившие соответствующее образование. Вот физкультурницами спасаться и приходится. Кстати, твоя гимназическая охрана или другие кадры в курсе подробностей о Счастливчике?

– Нет. – покачала головой Ярая. – Им доведена только общая информация, ничем не отличающаяся от аналогичной об остальных мальчиках и девочках.

– Значит и о физруке они не знают? – уточнила Надежда.

– Нет, не знают. – подтвердила Антонина. – Но остальным твоим девочкам на территорию гимназии лучше не лезть. Так им и передай. Там и мои люди справятся.

Кивнув, Ярая-Шевцова снова задумалась, после чего хихикнула:

– Кстати, я только что подумала, что и в этой ситуации правильность псевдонима Счастливчика полностью подтверждается!

– Ты о чём? – удивлённо подняла брови государыня.

– Ну как же! – Надежда уже смеялась, почти не сдерживая себя. – Ты же сама сказала – один «бычок», причём настоящая альфа, в целом стаде игривых «коровок». Ситуация – выбирай не хочу! Чем не повод для счастья?

Через секунду в кабинете заливались смехом уже две женщины.

Распоряжение. 11 сентября.

«Командиру особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитану Ильиной С.К.

Секретно.

Приказываю

Деятельности ГСО на объекте «Ферма» не препятствовать.

Себя не проявлять.

Конфликтов с сотрудницами ГСО избегать.

Внутрь объекта, кроме уже осуществлённого внедрения, не проникать. Ваша зона ответственности находится за пределами указанного объекта.

Министр внутренних дел Руси генерал Н.Р. Ярая-Шевцова».

Жилой корпус гимназии. Гостевая комната. 11 сентября 2086 года, 6:30.

Проснулся я не только с первым сигналом будильника и чувством совсем не лёгкого голода, но и с навязчивым ощущением, что кроме сытного завтрака мне ещё чего-то явно не хватает. Словно то, что было со мной постоянно, к чему давно привык и не обращал уже на него никакого внимания, вдруг куда-то внезапно исчезло. И теперь подсознание, первым заметившее неожиданную пропажу, пытается донести информацию об обнаруженной при ревизии недостаче до не отошедшего ещё ото сна мозга.

Протирая заспанные очи и разглаживая складки, оставленные подушкой на моих щеках, я уселся на кровати, прогоняя невольные воспоминания об аналогичном поведении охранниц у ворот. Мои, приведенные в штатный режим работы глаза, внимательно осмотрели всё вокруг, проверяя наличие присутствия моих вещей на положенных им местах.

Итак! Ком – на руке. Именно он разбудил меня тоненьким писклявым голоском под аккомпанемент весёлой, бодрящей с утречка мелодии: «Просыпайся, мой хозяин, я спешу сейчас сказать, что сегодня на работу тебе надо не проспать. Солнце встало за окошком, начиная новый день. Просыпайся, мой хозяин, знаю я тебе не лень!» Про работу, конечно, не совсем в тему, но другого, настолько прикольного, рингтона я в сети не нашёл.

Что ещё? Чемодан – на месте, как стоял, так и стоит в углу комнаты. Разбирать его и перекладывать вещи в пустующий платяной шкаф мне вчера откровенно было лень. Белые кроссовки стоят рядом, безвольно раскидав по сторонам длинные плетёные шнурки. Верхняя одежда художественно разбросана по остальным предметам скромного мебельного гарнитура.

Вроде бы всё на месте, ничего не потеряно и не забыто. Даже распечатанная упаковка печенья, оставшегося после вчерашнего ужина, радовала мой взор благоразумно недоеденными вечером вкусняшками, которые я намеревался употребить перед завтраком. Иначе, чувствую, до него я не доживу.

А что, кормить меня собирались только с сегодняшнего дня. Так и сказали, мол, надо было заранее предупредить о прибытии моей важной персоны, тогда и питание вовремя бы организовали. А так – терпи, казак, атаманом станешь! И вообще, от однодневного поста ещё никто не умирал.

Спасибо завхозу, чьё печенье я сейчас доедаю, и продовольственным запасам расположенного за стенкой киоска, спасшим меня от утраты последних жизненных сил.

«Так отчего мне так неуютно?» – думал я, пережёвывая печенюхи и запивая их водой из обнаруженной на окне бутылки. – «Словно в чужую рубашку влез, которая минимум на размер меньше, и сейчас натирает мне спину».

Вернее как раз наоборот. Была у меня когда-то ситуация ещё в том, ставшем теперь очень далёким, прошлом, когда мама подарила мне новую футболку, а бирку со спины спороть забыла. И я поленился сделать это самостоятельно. Так и проходил целый день, с облегчением сняв подарок поздно вечером, когда в основании шеи уже появилось небольшое раздражение.

Так вот, то чувство, когда избавился от незаметного, но постоянно раздражающего воздействия на кожу спины, очень похоже на мои теперешние ощущения. Только не на физическом уровне, а, скорее, на эмоциональном.

Так и не разобравшись с непонятными сигналами подсознания, а точнее, просто махнув на них рукой, я, виртуозно исполнил гигиенические процедуры в ожидаемо пустом в такую рань санузле. Затем быстро оделся в извлечённые из чемодана не мнущиеся, слава Богу, спортивные штаны и футболку и вышел из общежития на позаброшенную утреннюю пробежку. Несколько последних дней её, как и вечерний забег, я не делал, так как что-то всё время мешало выполнению обычного моего распорядка дня.

Ком на руке, наушники в ушах, Цой в них, стелющиеся под ногами фигурные плитки мощёной дорожки, тянущейся вдоль невысокого паркового забора, мерно проплывающие мимо зелёные силуэты клёнов, орехов, акаций, изредка чередующиеся пихтами и высоченными елями, на полчаса избавили этот несовершенный мир от моего осознанного в нём присутствия.

Не знаю, куда и когда пропало беспокоящее меня после сна неприятное чувство, но с пробежки я возвращался в состоянии почти полной гармонии с окружающей средой. Абсолютному умиротворению мешал мой ненасытный желудок. Именно он, сменив на посту будильник, вопил во всю мощь недовольного безработицей трудового народа, что-то типа: «Эй, хозяин, какая может быть гармония, когда мне уже полчаса нечем заняться! Ещё минут десять и я за себя не ручаюсь – цепляясь за рёбра начну пробираться к твоим глупым мозгам, чтобы объяснить неразумным, кто в нашем доме истинный хозяин».

То, что мои мозги не совсем разумные, я понял, когда без зазрения совести со всего разбегу потный ввалился в приютившую меня общагу. Перед моими раскрывшимися на двести процентов глазами, во все стороны сновали не совсем одетые, полуодетые и почти раздетые женские организмы всевозможных возрастов, как говорится, от мала до велика.

От раздавшегося через пару мгновений визга уши заложило, несмотря даже на ревущий в наушниках «Песенку» Сектор газа, сменивший к концу пробежки предыдущего исполнителя.

А моя голова и прочие открытые участки тела за десять секунд моей растерянности, пока я не выскочил обратно на улицу, успели изучить разницу в тактильных ощущениях от всевозможных по размеру и мягкости полотенец и различных предметов женского гардероба, с огромным усердием прикладываемых ко мне нежными ручками прекрасных независимо от возраста дам.

Даже желудок, ошеломлённый разнообразием и яркостью свалившихся на соседей ощущений, притих, не провоцируя больше своего хозяина на неразумный поступок в виде скорейшего проникновения в благоухающую божественно аппетитными ароматами столовую.

Моей спасительницей оказалась улыбающаяся так широко, как никогда ранее, Елена Фёдоровна, вышедшая через минуту из дверей общежития. Взяв мою руку, она провела меня, разрумянившегося и со всей силы зажмурившего глаза, до предоставленного ею, слава Богу, временного гостевого убежища. Именно там до моего сознания, слегка успокоившегося по истечении ещё пяти минут нервного поглядывания на закрывшуюся за завхозом дверь, начало доходить, в какое место меня занесла судьба.

Ещё я понял, что попасть в душ мне сегодня утром никак не светит. Поэтому пришлось обтираться припасёнными мудрой мамой Машей, за что огромное ей спасибо, влажными салфетками.

На завтрак я шёл, охраняемый по-прежнему веселящейся Еленой, с большим трудом уговорившей меня покинуть стены моего безопасного укрытия. Только за это я готов был признать ведущую меня за руку женщину Прекрасной. Но, несмотря на авторитетное сопровождение, в столовую я входил с некоторой опаской, готовый в любой момент дать оттуда стрекача.

Слава Богу (до чего довели человека – уже третий раз за несколько минут повествования упоминаю Всевышнего), всё обошлось тихо и мирно. Насыщающиеся за столами и стоящие в очереди на раздачу питания воспитанные леди ничем не напоминали виденных ранее разъярённых фурий и делали вид, что ничего необычного сегодня утром не произошло.

Даже взгляды, мимолётно бросаемые ими на меня, светились скорее любопытством и интересом, но никак не злобой или раздражением. Хотя парочку подобных я всё-таки заметил. По-моему именно их обладательниц я застал совсем неглиже среди прочих дамочек десяток минут назад. Ну и пусть! Как гласит запомнившаяся из интернета фраза: «Я – не сто рублей, чтобы всем нравиться!» Так что, как говорил кот Леопольд, неприятность эту мы переживём!

Завтракал я в компании опекающей меня второй день госпожи Ивановой. Больше никто к нам за столик присоседиться не захотел. Ну и пусть, ещё раз! Благодаря моему интровертному характеру, таким способом меня трудно вывести из равновесия. Я даже рад был, что никто (молчаливо завтракающая и поглядывающая на меня смеющимися глазами Иванова не в счёт) не мешает сосредоточиться на процессе обеспечения работой моего ненасытного генератора жизненной энергии. Да и места для локтей больше, и воздух вокруг чище. И на душе спокойнее. Впрочем, спасибо девчонкам за то, что по просьбе вцепившегося в мою руку завхоза, на получение блюд нас пропустили без очереди.

Столовую мы покидали одними из последних её посетителей, среди которых оставались и две обладательницы брошенных на меня при входе недовольных взглядов. Эти девушки, сидевшие вместе за одним столиком, были, наверное, одноклассницами или подругами, жившими в одной комнате.

Перед самым выходом я решил немного пошалить, так как давно уже заметил, что обычная вежливость по отношению к простым людям, старательно выполняющим свою повседневную работу, в этом времени воспринимается, как нечто невообразимое, застающее окружающих врасплох.

Поэтому меня несказанно порадовало изменение выражения глаз Елены Фёдоровны с немой иронии на неподдельное изумление, когда она, поднявшись вместе со мной из-за стола, начала было разворачиваться в направлении находящегося за её спиной выхода. Мне даже показалось, что и её руки поначалу дернулись за оставленной на столе посудой. Но после, справившись со своим непроизвольным порывом, женщина только с интересом наблюдала за процессом моего собственноручного перемещения опустошённой тарелки, стакана и использованных столовых приборов к месту сбора их ожидающих купания коллег.

Такими же ошарашенными были подведенные глазки поварих, стоящих на раздаче, немногих заканчивающих завтракать школьниц и их разновозрастных подруг, снующих между столиками и собирающих оставленную на них столовскую утварь. И те, и другие, замерев на месте, с немым изумлением, наблюдали за разворачивающимся перед ними неожиданным представлением.

Ещё большее удовлетворение я получил, отследив увеличение распахнутости всех заинтересованных женских глаз и ртов от осознания их обладательницами того, что напоследок я ещё и поблагодарил кашеварок-кулинарок за благополучно усваиваемые моим растущим организмом вкуснейшие результаты их нелёгкого труда.

Кстати, одна из девушек, занимающихся уборкой со столов, заочно была мне знакома. Именно она, в компании четырёх других девчонок, встретилась вчерашним утром на пути к моему будущему жилищу. Тогда же я и обратил внимание на эту полноватую барышню, единственную из пяти девиц мило улыбнувшуюся мне при встрече. Ещё запомнились её большие серые глаза и весёлые ямочки на пухленьких щёчках. И вообще у неё было очень симпатичное, несмотря на общую полноту, лицо, что редко бывает у девушек, обременённых лишним весом.

Представление меня новому классу и нового класса мне проводила непосредственно директор школы, прервавшая ради этого уже начавшийся урок математики. Да-да, именно математики!

Так как занятия в гимназии проводились не отдельными уроками, а парами, то многие школьные дисциплины были объединены. Вот «Математика», например, включала алгебру и геометрию. Одной парой под названием «Культура Руси» проводились русский язык и литература. Иностранный язык и такую же литературу объединяла «Мировая культура». Всемирную историю и историю Руси втиснули в просто «Историю», а музыкальное и художественно-изобразительное искусство в просто «Искусство». Загадочным предметом была учебная дисциплина под названием «Технологии». Самостоятельно, то есть два урока пары, изучались физика, химия, биология, география, информатика и физическая культура.

Так вот, на первый свой урок я бессовестным образом опоздал! Ненавижу опаздывать, так как считаю себя человеком воспитанным и пунктуальным. Ещё больше не люблю опоздунов. Сам ждать не люблю, и других стараюсь не заставлять этого делать. Но сегодня обстоятельства оказались сильнее меня.

После столовой мы с мадам Ивановой сначала зачем-то посетили её личные апартаменты. И я десять минут проторчал в одиночестве, оставленный жестокой женщиной в пустом и страшном коридоре общежития.

Потом уже я ей отомстил, сказав, что мне тоже нужно забрать кое-какие вещи из гостевой комнаты. И неважно, что это были брошенные на кровать горошины наушников. Тут дело принципа!

И даже после этого я вполне успел бы к началу первого урока. Но, ставшая почему-то задумчивой, Елена Фёдоровна повела меня за руку, с чем я уже смирился, не в кабинет, обозначенный в моём учебном расписании, а к месту обитания высочайшего школьного начальства. Где и передала бережно мою тушку со своих натруженных рук на ожидавшие нас директорские. Кстати, что-то слишком часто у завхоза меняется сегодня настроение. Уж не критические ли дни у неё? Или это только сегодняшнее утро благодаря моим, в том числе, стараниям таким получилось?

Какие впечатления от моего нового класса? В принципе, всё не так уж и плохо. Класс оказался довольно милым. И в некоторой степени даже весёлым. Особенно меня умилили живые цветы, первыми бросившиеся в глаза. В общем, классная комната мне понравилась.

А вот мои будущие коллеги меня сразу насторожили. Когда все эти десять дылд при нашем с директрисой появлении дружно вскочили со своих мест, то я сразу понял, кто на уроке физкультуры будет стоять в конце строя.

Но рост – это ещё полбеды. Из двенадцати одноместных столов, один из которых был учительским, а одиннадцать – ученическими партами, в классе было занято десять, так как сама учительница стояла рядом с нами. А единственная свободная от обитателей парта своим торцом как раз примыкала к столу учительницы. То есть сидеть на уроках мне предстояло прямо перед светлыми глазами школьных преподавателей. И как мне прикажете списывать в таких невыносимых условиях?

Но и это была только четверть беды. Мои глаза лихорадочно раз за разом оббегали помещение и не могли найти если не «собутыльника», то хотя бы крепкого дружеского плеча, на которое можно было бы при нужде опереться или на крайний случай тихо поплакаться приближающимися долгими зимними вечерами.

Тщетно! Я оказался единственным мальчиком среди приятных мужскому взгляду плодоносящих зарослей баобабов6. Ну почему мне так не повезло? Ведь говорила же Елена Фёдоровна, что в гимназии учатся несколько мальчиков. Чем я прогневал судьбу, чтобы она распорядилась так, что ни одного из них нет в моём классе?

6. По форме съедобные плоды баобаба напоминают дыни.

Трёх девчонок из замершего передо мной десятка я уже видел. Одна была той полненькой симпатяшкой, которую я встретил уже в третий раз. Ещё две были теми особами, что злобно зыркали на меня в столовой, и которых я тоже видел в третий раз.

А после того, как я подключил свой магический взгляд, я вообще чуть не выпал в донные отложения. Все, абсолютно все десять вытянувшихся передо мной девчонок, в отличие, кстати, от математички, были магически одарёнными. Как и приведшая меня в класс директриса, которая, судя по видимой мне ауре, была чем-то вовсе запредельным.

И тут моя голова, проведя, наверное, подсознательную аналогию с изменчивым настроением завхоза, выдала на-гора прочитанные в интернете сведения о магии, которая просыпается с началом полового созревания девочек. А ведь это как раз возраст стоящих передо мной и пялящихся на меня же во все свои зенки одноклассниц! Мало того, насколько я вспомнил, в красные дни женского календаря магические способности могут скачкообразно усиливаться, что объясняется общей эмоциональной нестабильностью девушек в этот период и возникающими при этом произвольными эмоциональными всплесками. И то, что магические способности по тем же причинам могут также уменьшаться, не очень обнадёживало. Как-то не сильно хотелось играть с собой единственным и неповторимым в подобную рулетку.

«Блин, да их же целый десяток против меня одного! Это если не считать училок. – мелькнула в голове паническая мысль. – Мне же теперь, и слова неосторожного сказать нельзя будет в их адрес! Ляпнешь что-нибудь, не подумав, в «праздничный» день и сразу зашибут. Как пить дать зашибут! И то, что большинство из них единички, и по уровню магии, и по размеру груди, мне не сильно поможет – их поддержат одна полноценная и вторая, только созревшая, двойки. Ну, а местный гуманный суд их полностью оправдает. Во-первых – из женской солидарности. А во-вторых – из-за состояния аффекта. Читал я в сети о таких оправдательных приговорах7».

7. Вполне реальные истории, описание которых легко можно найти в интернете.

Поддавшись упадническому настроению, я не обратил внимания на то, что рассказывала обо мне директриса, и не заметил даже, как она покинула класс. Очнулся я только после того, как стоявшие девчонки опустили свои попки, обтянутые форменными юбочками, на предназначенные для них стульчики, а учительница легонько стала подталкивать меня к единственному пустующему столу расположенному прямо перед ней. В общем, как говорится, встреча прошла в тёплой, дружеской обстановке.

Да, забыл рассказать. В этой школе, в отличие от всех остальных, одним из основных требований школьного устава, сброшенного мне на ком, да так и не прочитанного, являлось обязательное ношение строгой формы с вышитым гербом школы. Для девочек это были китель и юбка или для зимы – брюки. Для мальчиков такой же китель и только брюки. Был свой вариант и спортивной школьной одежды.

Поэтому я в своей полуспортивной безрукавке и каком-то подобии джинсов смотрелся как рок-певец на фоне оперного симфонического оркестра. Впрочем, к моменту моего переселения в выделенные завхозом отдельные квадратные метры она же пообещала мне такую форму предоставить. И метки с меня вчера для этого сняли. И деньги соответствующие содрали. Хорошо хоть не с меня, а с мамы Маши. А то я, когда узнал, сколько стоит местная школьная форма, чуть не рассказал окружающим все знакомые мне идиомы могучего русского языка, перейдя по их окончанию на известные английские. На деньги, запрашиваемые за самый дорогой комплект, не особо шикуя, запросто можно было прожить целый год. Поэтому я, как человек разумный, выбрал самый дешёвый вариант стоимостью три месяца жизни. Тем более, что, судя по картинкам, внешне они ничем не отличались.

Заполнив мною пустоту в рядах школьных парт, учительница попросила приготовить ком к уроку и вернулась к прерванной моим появлением теме занятия. Объясняла она что-то про углы, градусные меры, способы их измерения и начертания. В общем, всё то, что я неплохо в своё время знал, а потом благополучно постарался забыть, думая, что подобная чушь никогда в моей жизни не пригодится. Правы были папа и мама, утверждавшие обратное – таки пригодилось!

Впрочем, по мере изложения материала, знания, полученные в советской школе, постепенно всплывали в моей памяти и никуда из неё больше не девались. Я даже расслабился слегка, перелистывая загруженный на ком учебник и находя в нём знакомые темы геометрии. Даже учительницу стал слушать вполуха.

А она, устроившись за своим столом, стала показывать рассказанное на практических примерах. Причём построения женщина делала на своём коме, а все её действия повторялись на том, что я принял поначалу за школьную доску. Доска оказалась чем-то вроде огромного телевизора, на котором, как выяснилось позже, можно было делать всё то же самое, что и на наручных комах.

Подглядывая за действиями математички, я узнал, что линейка, транспортир, ластик и циркуль мне совсем не нужны. Их электронные копии возникают в коме, стоит только нажать на соответствующие «иконки». После чего появившиеся инструменты можно использовать, свободно перемещая и вращая их пальцами по всему экрану.

А в конце второго урока первой моей школьной пары меня поджидал конфуз. Даже два.

Закончив разбирать новую тему, учительнице отчего-то вдруг захотелось проверить усвоение классом пройденного ранее материала. На моё робкое замечание, что я только первый день присутствую на занятиях, последовал ответ, что она ничего не знает, знания в моей голове должны быть, а если я что-то прогулял, то пропущенный материал должен был выучить самостоятельно. Знакомая ситуация! Странно только, что она – ничего не знает, а я должен знать всё!

Проделав что-то на своём ПИКоме, после чего на экране моего и других аппаратов вместо учебников и тетрадок появились чистые листы в клеточку, а на школьной «доске» высветилось задание, математичка дала старт нашей самостоятельной работе.

И тут, словно по волшебству, в руках моих одноклассниц появились предметы, очень напоминающие наши шариковые ручки, которыми они начали чёркать по экранам своих коммуникаторов. А вот откуда эти предметы появились, я не заметил. Да и как я мог это увидеть, если почти все девчонки сидят за моей спиной? И что мне теперь делать? Где мне брать этот, как я потом выяснил, стилус?

Моё верчение, естественно, было замечено учительницей, прохаживающейся между рядами парт. Остановившись рядом со мной, она поинтересовалась, почему я, в отличие от остальных коллег, уже две минуты ничего не делаю. И что мне было отвечать? Пришлось признаваться, что у меня нет такой волшебной палочки, которыми вовсю орудуют мои запасливые одноклассницы. И где они их, только, прятали?

После моего смущённого, но честного ответа в классе на пару мгновений воцарилась абсолютная тишина. Все девичьи головы медленно повернулись в мою сторону, заставив меня покраснеть ещё больше. Даже учительница растерянно замерла, не зная, что сказать на моё признание. А после раздался такой женский смех, которого я никогда раньше не слышал. Даже математичка не смогла удержать губы, хотя очень старалась это сделать.

Улыбающаяся учительница взяла в руки мой ПИКом и, как-то хитро сжав пальцами его торец, отделила искомую палочку от моего аппарата. Потом, приложив её на несколько секунд к месту разъёма, восстановила целостность прибора.Повторив показанную для особо одарённого ученика процедуру ещё два раза и вручив отдельно стилус и ПИКом, она молча отошла к окну, засмотревшись на что-то за ним. Однако вздрагивающие изредка женские плечи ясно давали понять, что заоконные пейзажи женщину не сильно интересуют.

Я думал краснеть мне уже некуда. Как же я ошибался! От моего лица, наверное, можно было запросто прикуривать сигареты. Хорошо, что я не видел себя со стороны. Зато прекрасно чувствовал изнутри. И вот отлично понимаю, что нет моей вины в произошедшем, но чувство жгучего стыда никуда пропадать не желало.

Девчонки, пользуясь моментом, пока учительница отвернулась, вовсю начали шушукаться между собой, спрашивая правильные ответы. А я, преодолевая возникшую благодаря своему незнанию неловкость, постарался сосредоточиться на заданиях самостоятельной работы.

Ничего сложного в них не оказалось. Так что я вполне уложился в отведенное для работы время, поставив последнюю точку вместе со звучанием школьного звонка. И только я это сделал, как экран ПИКома очистился от исписанного стилусом текста, вернувшись к настроенному мною рабочему столу, а попрощавшаяся учительница математики вышла из класса.

На переменке я малодушно сбежал на улицу от хихикающих одноклассниц, которые, сбившись в несколько стаек и весело поглядывая на меня, принялись что-то или, как я догадывался, кого-то обсуждать между собой. Я даже слух свой обострённый подключать не стал. И так всё было ясно и понятно. И вот знаю я, что по реальному возрасту я старше их на несколько лет, и казалось бы мне их перешёптывания должны быть по боку, но как-то не получалось у меня сохранять каменное спокойствие. Может организм мой помолодевший так действует на более зрелое сознание?

Второй парой моего первого школьного дня была физика. Её законы, впервые объясняемые учительницей девчонкам, мною также вспоминались без особых проблем. И самостоятельной работы в конце пары не было. Зато полненькая девушка, которую как я выяснил во время переклички, зовут Белая Лада, подняв руку и спросив у учительницы разрешение, ушла на полчаса раньше. А в моей голове после первой ассоциации с «Жигулями» до конца дня голосом Эдуарда Хиля звучала песня «Хмуриться не надо, Лада!»

А потом наступило время большой перемены и обеда, блюда которого были выше всяких похвал. Компанию мне, как и утром составила Елена Фёдоровна, расспросившая о моих впечатлениях от класса и гимназии вообще. В конце обеда я снова повторил утреннее представление, но уже при значительно большей аудитории. Аплодисментов, правда, не дождался от неблагодарных зрителей.

На обеде я выяснил у Елены Фёдоровны, что ушедшая с урока Лада является дежурной по гимназии от нашего класса. Она и несколько девчонок из других классов помогают поварихам в столовой и вместе с дворничихами по утрам наводят порядок на территории гимназии, убирая мусор и очищая дорожки от пыли и грязи. «Ученики должны воспитывать стойкость духа и учится взаимодействовать в коллективе!» – подняв палец, процитировала строку из устава школы главная хозяйственная дама.

Она же рассказала, что на дежурство выделяется по одному человеку от каждого класса. Не привлекают к нему только самых маленьких гимназистов и гимназисток, которые учатся в четвертом и пятом классах. А всех остальных это дело миновать не должно. А так как по уставу школы в классах полное самоуправление, то дежурного назначает староста, избиравшаяся одноклассниками в первый же учебный день. Она сбрасывает распоряжения на ком одноклассников и контролирует выполнение ими обязанностей дежурных. Она же назначает срок дежурства. И руководство школы в процессы управления классами вмешиваться не намерено. Разве что в каких-то самых крайних случаях. В моём классе старостой единогласно была выбрана Опалова Слава.

Теперь многое стало понятно, а то я всё удивлялся, почему полненькая симпатяшка второй день подряд ишачит на общественно полезных работах. У нас обычно классное и школьное дежурства ограничивалось одним днём. В принципе логично! Это в советских классах было по тридцать, а иногда и сорок учеников. Поэтому и дежурства длились один день. Отмучился – и гуляешь свободным целый месяц или дольше. А в моём теперешнем коллективе всего одиннадцать гимназистов. Так что и срок исполнения трудовой повинности пропорционально увеличен. А так как гордая фамилия Елизаров в журнале класса стоит на почётном пятом месте, то получается, что моя очередь дежурства наступит ещё не скоро – в первую неделю октября.

Третьей парой после обеда была «Культура Руси». Урок практически ничем, кроме новой учительницы, не запомнился. Объясняемые правила родного языка и анализируемые произведения классиков русской литературы мне были хорошо известны. Так что в целом урок прошёл довольно скучно. А повторное изучение одного и того же школьного материала мне быстро надоело. Может стоит подумать об экстернате? Или подождать недельки две, пока не познакомлюсь поподробнее со всеми школьными предметами? Ладно, через эти две недельки и определюсь.

Четвёртую пару, на которой должна была быть физкультура, я ждал с большим нетерпением. Едва закончился русский язык, как я пулей выскочил из класса и побежал в гостевой номер за забытой сумкой со спортивной формой. И пусть осеннее солнышко сигнализировало, что уже давно наступила вторая половина дня, но приобретённый утром неприятный опыт, заставил меня открывать дверь общежития не так опрометчиво.

Хотя неприятность полученного урока – вопрос спорный. К мужской раздевалке я подходил, перебирая в памяти интересные моменты, запечатлённые при утреннем неосторожном вторжении в общежитие. И лучистая, как солнышко, улыбка радостно освещала мой путь.

До тех пор, пока моя рука не повернула дверную ручку. После чего я испытал приступ сильнейшего дежавю. Глазам было хорошо – они просто ослепли от представшей перед ними полуобнажённой девичьей красоты. А вот ушам снова не повезло. Они, как и в прошлый раз, моментально капитулировали от пронзительного женского визга, заставившего меня как можно быстрее захлопнуть дверь.

Слегка потряхивая контуженой головой и удивляясь, как мог перепутать раздевалки, я сделал три шага до соседней.

Прямо за её дверью во всей своей ничем не прикрытой неотразимости обнаружилась староста нашего класса, ошалевшая не меньше меня, ошарашено застывшего перед ней в немом восхищении. За плечом девушки виднелась поворачивающаяся в мою сторону голова её подружки, с которой они завтракали и обедали за одним столом и вообще проводили вместе всё время на переменках.

Изумление в глазах старосты, постепенно увеличивающихся по мере осознания того, перед кем она предстала в своёй первозданной красоте, стремительно превращалось в первобытную ярость.

– Извращенец! – прошипели не вполне незаслуженное слово её нежные уста, прерывая мой созерцательный ступор. После которого невидимая и, почему-то, горячая воздушная подушка, ударив в обтянутую футболкой комсомольскую грудь, отправила меня в первый мой полёт. Дверь раздевалки, как показалось, захлопнулась сама собой.

Спасло меня то, что преодолеть по воздуху предстояло всего два метра, и что за плечом висела сумка, смягчившая стыковку моей спины с противоположной стеной коридора.

А вот незащищённой голове снова досталось. Иначе никак не могу объяснить, что поднявшись и догадавшись наконец-то проверить таблички на дверях, я понял, что наблюдательность и умение ориентироваться на местности ещё в прошлый раз меня не подвели. И я, удивляясь реалистичности пережитых тогда зрительных и слуховых галлюцинаций, снова сунулся в дверь с мужским силуэтом на ней.

Так состоялся мой второй полёт, причём кто меня в него отправил я так и не заметил.

Кто ж знал, что, несмотря достаточное количество мест, обе раздевалки оказались оккупированы женским полом. Девчонки за прошедшие дни поняли, что мальчиков в обоих классах нет. И вполне резонно предположили, что незачем им толкаться в тесноте, когда рядом есть пустая комната. И разделились по классам – мой, считавшийся первым, остался в женской раздевалке, а параллельный перебрался в мужскую. Тем более, что, как я уже рассказывал, физкультура в этот день шла последними уроками и у нас, и вообще в гимназии. То есть раздевалки никому больше не были нужны.

Вернуться для переодевания в гостевую комнату я уже не успевал, даже если бежал бы туда и обратно со всех ног. Поэтому на физкультуру пришлось выходить первым и в том, что на мне было надето. Мои опасения по поводу выходящих за мной обиженных одноклассниц никак не оправдались. Девчонки обоих классов, весело смеясь и переговариваясь друг с другом, вели себя так, будто ничего необычного пять минут назад не произошло. Разве что все они показательно не обращали на меня никакого внимания.

И физрук на моё привычное по старой школе оправдание, мол, «простите, пожалуйста, но школьную форму я дома забыл», тоже ничего не сказала. Хотя на спортивную сумку, по-прежнему висевшую на моём плече, посмотрела достаточно выразительно.

Дальше тоже всё было знакомо и вполне ожидаемо. Оба класса выстроились по росту, и я оказался самым последним. И из-за отсутствия формы, и из-за того, что был самым маленьким, и из-за того, что был мальчиком.

После переклички физрук, представившаяся лично мне Говоровой Ольгой Станиславовной, отправила бестолкового юного отрока изучать спортивный городок.

Девчонки же, прицельно обстрелявшие меня завистливыми взглядами в ответ на мою расплывшуюся довольную улыбку, вместе с учительницей отправились на беговую дорожку.

А вот нечего было лишать меня законного места переодевания, которое опосля мне так и не вернули!

Жаловаться администрации я, понятное дело, не стал. Впоследствии, наученный толи горьким, толи сладким опытом, я сразу бежал в свою комнату, где переодевался и потом направлялся на уроки моего физического воспитания.

Учебный корпус гимназии. Женская раздевалка.

– Ты что, Слава, зажарить пацана решила ненароком? Ты же убить могла его своим заклинанием! – одна девушка хоть и приглушенным шёпотом, но довольно эмоционально отчитывала вторую, оглядываясь на остальных одноклассниц переодевающихся в глубине раздевалки и косящихся на них с немалым любопытством. – Вы огневики только и можете, что жечь или замораживать объекты приложения своих сил с летальными последствиями для них. Особенно в таком неконтролируемом состоянии, в каком была ты.

– Хух, спасибо, подруга! Если бы не ты, я точно сделала б из него Пожарскую котлету. А маме потом пришлось бы разгребать всю ту кучу дури, что я могла сейчас натворить. – мысленно соглашаясь с выволочкой, так же шёпотом ответила облегчённо выдохнувшая староста класса, одетая в одни лишь лёгкие белые трусики.

Устроив на скамейку обтянутую ими попку, девушка, обняв себя руками и постепенно успокаиваясь, медленно приходила в себя:

– Но ты видела, каков наглец? Второй раз за день застиг нас – обеих, между прочим – в почти полностью обнажённом виде. И застыл ещё, как соляной столб. Глазки свои бесстыжие вытаращил на мою грудь и стоит – лупает ими. Козёл похотливый! Ничего, я ему всё припомню!

– А тебе не понравилось? – подковырнула почти успокоившуюся подругу и одновременно старосту класса незаметно вытирающая вспотевший лоб Покровская Марина, которую тоже начало потряхивать от внезапной вспышки нервного напряжения. – Парень в прямом смысле дар речи потерял от твоей неземной красоты! Ты же видела выражение его лица.

– Ты шутишь? Не хватало ещё, чтобы всякие нахалы на меня свои слюни пускали. – вскинувшись, снова начала «закипать» лидер одного из седьмых классов гимназии. – И кстати, откуда ты знаешь, что я – маг огня?

Во взгляде старосты, обращённом на опустившуюся рядом подругу, появилось нешуточное подозрение, которое быстро сменила лёгкая досада. Хлопнув себя по лбу, она покаянно произнесла:

– Прости, что-то я туплю после произошедшего.

Марина молча кивнула, принимая слова извинения, после которых обе девушки быстро стали облачаться в спортивную форму.

Первой, закончив процесс переодевания, заговорила Слава:

– Ты, Марина, как я поняла, маг воздуха. И совсем неслабый! Чтобы проделать такой фокус, какой я только что видела, необходимо обладать, как минимум, вторым рангом оперирования эфиром. Классно ты этого слюнявого придурка за порог вышвырнула, и дверь захлопнула перед его слишком любопытным носом!

– Ну, слюней у него я не заметила. А вот вид твоих прелестей его точно поразил. – Марина, вслед за подругой надевшая спортивный костюм, также успела прийти в себя, но подшучивать над одноклассницей не перестала. – Кстати, ты помнишь, как его представляли на первом уроке? Его ведь тоже зовут Слава! Совпадение? Не думаю!

Подруги первыми из одноклассниц вышли из раздевалки и направились на школьный стадион. Выпровоженного ими парня в коридоре уже не было. Лишь на полу лежали две незамеченные девушками кучки пыли, одинаковые по цвету с настенной краской.

Марина, первой спускающаяся по центральной спиральной лестнице, продолжала начатый в раздевалке разговор:

– Да, ты правильно подметила, моя стихия – воздух. И ранг угадала тоже. А по поводу тебя – даже если бы не знала ваши родовые способности, то всё равно их направление недолго оставалось бы тайной.

Даже не оборачиваясь, умолкшая на секунду девушка почувствовала возникшее любопытство подруги и, не став над ней измываться, поспешила его удовлетворить:

– Ты, Слава, когда волнуешься, то температура вокруг тебя ощутимо колеблется и воздух становится пересушенным. Кстати, меня только что посетила, может быть и глупая, но мысль – а что, если он тебя просто напросто не знает?

– Как такое может быть? – Слава, спускающаяся за Мариной, даже приостановилась на мгновение, после чего поспешила догнать идущую впереди подругу.

– Чего в жизни не бывает! – пожав плечами, философски заметила Марина.

Выходя из здания гимназии, задумчиво молчавшая староста снова обратилась к своей, как оказалось, очень умной подруге:

– Спасибо тебе огромное, Марин, ещё раз! Если бы не ты, то даже не знаю, что бы сейчас делала. И маму подвести я не хочу, и такой случай в моей биографии совсем не нужен.

А после тяжёлого вздоха девушка завистливо добавила:

– Везёт вам воздушникам! Я тоже хочу уметь вот так запросто отшвыривать разных наглецов, а не оставлять от них горячие кучки пепла или хрупкие ледышки.

Оглянувшаяся Марина, покачав головой и подождав, пока расстроенная одноклассница её догонит, принялась за второй сеанс психотерапии:

– Ну, во-первых, не всё у нас так просто, как может показаться со стороны. В раздевалке мне нужно было и твою реакцию опередить, так как я почувствовала, что ты уже начала кастовать что-то достаточно мощное. И тебя постараться не задеть своим воздушным кулаком. И мальчишку не сильно им приложить, чтобы ничего ему не сломать. А ещё, если ты не помнишь, то напротив нашей раздевалки находится очень твёрдая кирпичная стена, слегка декорированная художественной штукатуркой. А я, как и ты, тоже не хочу брать на душу грех убийства или членовредительства. Тем более такого симпатичного и любознательного юноши. Может он не со зла всё это проделал?

– Ага, конечно, не со зла, а по доброте своей душевной этот извращенец два раза приходил за нами подглядывать. – ехидно проворчала немного повеселевшая Слава. – Современные воспитанные молодые люди так себя не ведут!

После чего снова не удержалась от любопытства:

– А во-вторых что?

– То, что так не ведут – это как раз и плохо. – тихонько пробурчала себе под нос Марина, покосившись на идущую рядом одноклассницу.

И продолжила уже намного громче:

– А во-вторых, зачем вам … Гм! Точнее, зачем нам всем в гимназии преподают физику?

– Действительно, зачем? – Слава заинтересованно посмотрела на Марину.

– Физику, как и другие школьные предметы, преподают не только для того, чтобы забить всякими знаниями головы подрастающего поколения. – Марина, заметившая обращённый на неё взгляд подруги, подняла вверх указательный палец. – А для того, чтобы головы наши, в которых есть такие нужные и полезные штуки, как мозги, развивались и учились ими пользоваться, а не только кушать в них и шапки носить.

– Что ты имеешь в виду? – поразилась Слава мудрости мысли своей одноклассницы.

– Ох, за какие грехи мне всё это? – обратила к небу вопрошающий взгляд Марина. – Вот вы – маги огня – взаимодействуете с материалами, нагревая или охлаждая их. Вспомни, что нам учительница рассказывала о температурных воздействиях. Вот что будет, если воздух нагревать?

– Как что, он нагреется! – не совсем понимая, что от неё хотят, ответила Слава.

– Логично! – с выражением ангельского терпения на лице вздохнула Марина. – А что будет происходить с его плотностью?

– Она будет уменьшаться.

– Правильно, плотность нагреваемого воздуха будет уменьшаться за счёт того, что он станет расширяться. А расширение воздуха – это его движение. То есть, если бы ты очень быстро нагрела воздух, то создала бы его растекание во все стороны от источника тепла. А если это растекание ограничить со всех сторон, кроме нужного тебе направления, стенками из очень холодного воздуха, то ты бы проделала бы то же самое, что и я. Получилась бы никому не видимая воздушная пушка, силы выстрела которой должно хватить для того, чтобы отбросить в сторону какого-нибудь недоброжелателя.

Почесав затылок, Марина добавила:

– Это первое, что пришло мне в голову. Конечно, это только теория, которую нужно подтверждать практическим экспериментом. Но по похожему принципу действовала пушка Архимеда8, о которой нам рассказывали в моей … старой школе. Правда, надо подумать ещё, как выстреливаемым воздухом никого не обжечь. И соотношение затрачиваемых усилий с полученным результатом вызывает сомнение. Но это уже дела десятые.

8. По некоторым предположениям Архимед был автором идеи пушки, использующей для ускорения снаряда давление расширяющегося в стволе горячего водяного пара.

– Какая ты умная! – изумилась Слава.

– Поживи с моё и станешь такой же умной! – довольно улыбнулась Марина, подкупленная неприкрытым восхищением одноклассницы.

– Ой-ой-ой! – ехидно произнесла Слава. – Насколько ты больше меня прожила? На три месяца с половинкой? А говоришь, как будто на десять лет старше.

– Хм, действительно, что-то меня понесло не в ту сторону. – немного смущённо пробормотала Марина, отвернув голову в сторону.

– А по поводу пушки – это же учиться надо так делать! – идея воздушной артиллерии запала в голову Славе. – И тренироваться тоже.

– Так учись и тренируйся! Кто тебе мешает? Наоборот, учителя подталкивают нас к развитию и самосовершенствованию. – в который раз пожала плечами Марина. – И голову свою включай, как можно чаще. Это тебе в жизни ещё не раз пригодится. А лучше всего, хоть это и трудно, включи её и никогда не выключай. Ладно, кончаем разговор, а то вон уже почитатель твоей красоты виден. Стоит в одиночестве, тебя дожидается. Нервничает и переживает бедненький, ножкой по дорожке шоркает. Видимо во всех красках представляет, как ты на него сейчас будешь реагировать.

Закончился первый мой учебный день тем, что я позвонил маме Маше и во всех подробностях рассказал ей о событиях этого дня, насыщенного ими до самого предела. И о воздушных перелётах рассказал. Конечно не о своих, а о птичьих. Одну стайку пернатых, потянувшуюся на юг, сегодня я уже засёк.

В ответ получил порцию маминых новостей и переданные от тётки и двоюродной сестры Лизы приветы.

Вечером совершил пробежку вместе с учительницей физкультуры. Как-то так получилось, что забег я начинал в одиночку, а заканчивал его в компании довольно молодой и симпатичной женщины. Ольга Станиславовна легко догнала меня на парковой дорожке, но обгонять, почему-то, не стала. Так и бежала справа от меня и на полшага сзади.

В конце прогулки забежал посмотреть на ремонт своей будущей берлоги. Строительная начальница не обманула – несмотря на сгустившиеся сумерки, работа по приведению моих апартаментов в порядок как началась с раннего утра, так до этого времени и не прекращалась.

В душ после забега я пробирался, как настоящий партизан, проверяя и контролируя подступы к душевой и к себе на десять метров во все стороны. К счастью в коридоре никого, собирающегося причинить мне урон, не было. Ухмыляющегося возле двери своей комнаты завхоза, считать не будем, так как вреда мне она и утром не причиняла, а совсем даже наоборот.

Душевая кабинка была занята всего одна. Судя по голосу, напевающему что-то из современного песенного репертуара, находилась в ней наша физручка, закончившая пробежку раньше меня и не пожелавшая обозревать масштаб строительных работ в соседнем с общежитием корпусе.

Я только собрался тихонько закрыть входную дверь и подождать в коридоре, пока женщина закончит своё омовение, когда звук льющейся воды неожиданно прекратился, и дверь душевой кабинки распахнулась. А передо мной предстала физкультурная мадам, наматывающая маленькое полотенце на свои мокрые волосы.

Моментально зажмурив глаза и вжав голову в плечи, я отвернулся, ожидая атаки децибелов на свои уши и рукоприкладства к оставшейся без защиты спине. А чем её прикажете защищать, если собственные руки заняты мылом, полотенцем и сменной одеждой?

Отчётливо запомнилась мысль, промелькнувшая в запаниковавшем мозге: «Может, благодаря стараниям местного женского стройбата, я раньше переселюсь в свою каморку? А то до конца этой недели я рискую не дожить!» И только спустя несколько секунд тишины до паникёра дошло, что вышедшая из душа женщина по горло была закутана во второе огромное полотенце.

Так ничего и не сказав, а только хмыкнув и похлопав меня по плечу, Ольга Станиславовна прошла мимо моей замершей фигуры, плотно закрыв за собой дверь. И уже из-за неё послышалось:

– Мойся спокойно. Я прослежу, чтобы тебе никто не мешал.

Быстро осуществив весь положенный комплекс банных дел, я, выйдя в коридор, поблагодарил Ольгу Станиславовну, позаботившуюся обо мне и тормознувшую-таки перед закрытой дверью душевой комнаты нескольких направлявшихся туда девчонок.

Перед самым сном потратил некоторое время на устав гимназии и вообще систему государственного среднего образования. Начальная школа меня уже не интересовала. А до высшей было ещё расти и расти.

Так вот, среднее образование на Руси повсеместно было бесплатным. То есть все дети с первого по десятый классы учились за счёт государства. Но было несколько нюансов.

Учиться никто никого не заставлял. Хочешь – учишься, не хочешь – получаешь двойки. И учителей за негативные текущие результаты учёбы никто не ругал и премии не лишал. Эти оценки и ставились только для того, чтобы хоть как-то мониторить процесс усвоения школьниками учебного материала.

Итоги с выставлением значимых оценок от ноля до тысячи баллов подводились в конце учебного года, когда все школьники страны сдавали единые государственные экзамены по школьным дисциплинам.

Я думаю, вы не до конца поняли, что я хочу вам рассказать. Поясню более подробно. В конце каждого учебного года государство проверяло не только глубину знаний, полученных школьниками за текущий класс. Вопросы на экзаменах затрагивали ВЕСЬ материал школьных дисциплин, начиная с первого и заканчивая последним классом, который смог осилить испытуемый.

А вот такие предметы, как физкультура, трудовое обучение, музыкальное и художественно-изобразительное искусство, оценивались самими школьными учителями как раз по сумме заработанных за год оценок. И итоговых отметок по ним было всего две: зачтено и не зачтено.

И если кто-то из школьников в конце весны – начале лета не получал минимальную позитивную оценку по какой-нибудь дисциплине, то он автоматически оставлялся на повторное обучение, но только уже платное, что влетало семье двоечника в немаленькую копеечку.

И коммерческих шансов закончить текущий школьный класс государство предоставляло всего три – по одному на каждый этап обучения: начальный – классы с первого по третий, средний – с четвёртого по восьмой, и старший – девятый и десятый классы. Не использовал их – вперёд на отчисление с лишением не только аттестата о получении полного среднего образования, но и соответствующих баллов социальной ответственности.

И такая жесть тут происходит в конце каждого учебного года! Хорошо, что экзамены сдаются не по всем предметам сразу.

После прочитанного в интернете мои наивные мысли о возможности сдать некоторые предметы экстерном оказались под большим сомнением. Впрочем, не попробуешь – не узнаешь. Как говорила устами Вивьен Ли унесённая ветром Скарлет О`Хара: «Я подумаю об этом завтра!» Или послезавтра. Или когда-нибудь потом.

Воронцовский парк. 12 сентября, 6:25.

«Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река.

Кудрявая, что ж ты не рада

Весёлому пенью гудка?»

Слова «Песни о встречном» Бориса Корнилова, мысленно напеваемые в такт моему бегу по мощёной парковой дорожке, как никогда удачно легли на сегодняшнее утро. И лёгкая осенняя прохлада наличествовала, и ветерок, дующий с пруда, приятно обдувал разгорячённое тело. И кудрявая физкультурница недовольно пыхтела за моей спиной. А вот гудка – не было. Вместо него с постели меня поднял мой любимый рингтон.

Зато настроение было отличное. Прочитанные перед сном страшилки напрочь засунуты на задворки памяти. Тело, почти восстановившее былую форму, работает, как настроенный механизм швейцарских часов. Кстати, только сообразил, что наручных часов здесь ни у кого нет – все пользуются ПИКомами. А на руке этот аппарат ношу только я. Вот такая привычка осталась с моего советского прошлого.

После окончания пробежки при входе в общежитие я, как галантный джентльмен, пропустил Ольгу Станиславовну вперёд, выглядывая из-за её плеча и проверяя наличие отсутствия разоблачённого женского контингента в вестибюле первого этажа. И хоть такового там не оказалось, но и мой хитрый манёвр не остался безнаказанным. Добрая женщина, заметив мои потуги, ласковым пинком пониже спины отправила меня за ванными принадлежностями, снова пообещав покараулить душевую комнату. Чем я благоразумно и воспользовался.

На завтраке сегодня я был первым. Не зря же, чтобы избежать боестолкновения с полуголыми девицами, перевёл будильник на полчаса раньше. Может из-за этого физручка была такой недовольной? Так я не заставляю её бегать со мной ни утром, ни вечером. Это полностью её личная инициатива. Интересно, почему она так делает? Может ей скучно бегать одной? Или она боится, несмотря на патрули, нахождения в пустынном парке в гордом одиночестве? Других причин подобного поведения я себе не представляю. Хотя не думаю, что в этом мире существуют такие маньяки, с которыми не сможет справиться эта очень развитая и физически и магически женщина.

Утренняя заправка калориями прошла без осложнений, хотя за мой столик никто так и не подсел. Да я не гордый – как-нибудь этот бойкот переживу. Зато в конце дежурившая и сегодня Лада поблагодарила меня за помощь в уборке оставленной невоспитанными школярами грязной посуды. А что, времени до занятий было море, делать было нечего, вот и помог немножко симпатюле. Она и поведала по большому секрету, что староста нашего класса решила объявить мне бойкот за мои же вчерашние проделки. Будто я специально так всё подстроил?

А впрочем, мне – всё равно. Меньше будет необходимости без толку чесать языком о всяких пустяках с малознакомыми малолетними девками. Наивные, они думают, что своим бойкотом смогут меня как-то задеть или наказать, или может быть поставить на какое-то видимое только им место. Да с моим характером девахи устроили нежданный рай в моём классе. Я и не мечтал о таком подарке благословенных небес.

На первом уроке, которым была химия, снова пришлось скучать, так как сегодняшняя тема мне была хорошо известна. А то, что позабылось, с лёгкостью вспоминалось после первых же слов новой учительницы. Полистав вперёд-назад электронный химический учебник, снова задумался о досрочной сдаче школьных экзаменов. И снова уговорил себя немного подождать.

От нечего делать начал разглядывать энергетические структуры своих одноклассниц. Не всех, а только тех, которых безопасно мог обозревать со своего места. В основном разглядывал Ладу, сидящую справа от меня за первой партой центрального ряда. И ещё одну девчонку, кажется её зовут Светлана – лидера правого ряда парт. Сильнее крутить головой я не рискнул, так как поучил уже по ней учительской указкой. Нет, больно не было. Просто … Хоть по большому счёту мне и было всё равно, но и желания лишний раз становиться посмешищем класса как-то не возникало. Да и с учительницей отношения портить из-за такого пустяка не хотелось.

Мои наблюдения за одарёнными женщинами в который раз подтвердили, что такого эфирного ядра, как у меня, у них нет. Вся доступная девушкам мана накапливалась и равномерно распределялась по их энергетическим оболочкам. И чем аура была больше и плотнее, тем более сильными способностями обладала женщина-маг. Для меня ауры разглядываемых девушек выглядели, как разного размера воздушные шарики вокруг их тел с различной цветовой насыщенностью. А цвет этих «шариков» соответствовал направлению магических способностей их обладательниц.

Моя же аура теперь была постоянного размера и повторяла форму доступных мне для обозрения без зеркала участков тела. Достигнув примерно месяц назад возвышения в полтора сантиметра над кожей, больше она не увеличивалась. Зато меняла насыщенность своего «золота» по мере накопления или расхода энергии моим внутренним «солнышком». По той же причине меняло размеры и само эфирное ядро в моём животе.

Так вот, что я заметил у полненькой Лады – окраска её ауры было неравномерной. Вокруг живота девушки очень близко к телу располагалось тонкое кольцо чистейшей эфирной бирюзы. А вот остальной шарик, сочетавший в себе магию воды и земли, едва можно было разглядеть.

То, что девушка оказалась начинающей целительницей, я понял по расцветке её эфирной оболочки. Пусть целительницы и редки, но удивило меня совсем не это. Впервые с того момента, когда я научился видеть окружающую нас ману, мне встретилась такая необычная структура распределения магической энергии.

Впрочем, нельзя сказать, что подобная аура – редкость, так как своё маговидение постоянно включённым я не держу. Моя голова, так и не адаптировавшаяся к необычному для неё режиму работы, начинает сильно болеть, когда я долго использую новые возможности своего зрения. Хотя прогресс в этом направлении медленно, но идёт. Так что я физически не мог за столь короткое время моего пребывания в будущем отследить и накопить достаточный для подведения статистических итогов объём информации.

Обнаруженный феномен меня настолько заинтересовал, что всю переменку между химией и информатикой я потратил, гуляя по этажам гимназии и рассматривая ауры всех встречных-поперечных человеков. И в столовке забавлялся разглядыванием, пока не заработал-таки головную боль. Но зато выяснил, что не ошибся, и увиденное у Лады оказалось редким и необычным явлением. Но расспрашивать о нём я, понятное дело, не стал.

Во-первых – бойкот, так бойкот. И подставлять свою одноклассницу, не такую пофигистку, как я, под прицел остальных девчонок я не собирался. Ей и так, как я неоднократно за эти два дня наблюдал, доставалось от неугомонной старосты нашего класса.

А во-вторых – как мне это сделать, не раскрывая того, что я, может быть единственный из современных мужчин, обладаю магическими способностями, да ещё и совсем не похожими на те, которыми наделены местные женщины? Примерять на себя роль подопытного кролика в застенках государственной безопасности или научных лабораториях мне совсем не хочется. Я ещё молодой и только начинаю жить. Как пел Розенбаум: «Нам свободы подавай запах!»

Информатика, шедшая сегодня второй парой, мне понравилась. Как и её преподавательница – Позаненко Нина Николаевна. И пусть я не понял и половины излагаемого женщиной материала, но было очень приятно слушать и наблюдать за красивой молодой учительницей. А к концу её пары я понял, что по этому предмету точно понадобятся дополнительные занятия и никакой экстернат по нему мне не светит.

Послеобеденная мировая культура снова «порадовала» меня скукой, растянутой на два учебных часа, после которых я со всех ног помчался переодеваться на физкультуру.

Обозревшая меня Ольга Станиславовна лишь коротко кивнула на мой сегодняшний внешний вид, почти полностью соответствующий её ожиданиям. Напомню, что гимназическую форму, и спортивную в том числе, с вышитым золотым гербом школы мне пообещали только к началу следующей недели. И физрук, как и другие учителя, об этом прекрасно знала. Требовала она всего лишь явиться на её занятие не в джинсах, как произошло в прошлый раз, а в спортивной форме, которую она видела на мне во время наших совместных пробежек.

Слегка размявшись, я, на этот раз с компанией из девчат обоих седьмых классов, привычно уже отправился в забег по зелёным аллеям Воронцовского парка. Жаль, что долго такая приятная компания не продержалась. Видимо бойкот распространился на всю параллель седьмых классов, поскольку, окинув меня презрительными взглядами, вся женская команда дружно рванула вперёд, уходя от меня в отрыв. Причём девчонки настолько постарались это быстро сделать, что я только несколько секунд смог полюбоваться девичьими попками обтянутыми форменными спортивными штанами. Последней, бросив на меня извиняющийся взгляд, умчалась вперёд полненькая Белая Лада.

А мне спешить было некуда. Команда учительницы было ясной и понятной – пробежать три круга по периметру парка и постараться уложиться при этом в один учебный час, что мне было вполне по силам без приложения каких-либо героических усилий. Полученное задание ненамного превышало объём и продолжительность моих обычных утренних и вечерних пробежек.

Насладиться одиночеством и спокойной ритмичной работой ног и рук получилось примерно три четверти круга. Совершив очередной поворот по извилистой беговой дорожке, я чуть не споткнулся о лежащую поперёк неё женскую ногу, через которую едва успел перескочить.

Не пугайтесь так, как испугался тогда я, с огромным трудом остановившийся и вернувшийся назад. Удерживая усилием воли выпрыгивающее из груди сердце, мне удалось определить, что найденная нога не лежала отдельно от туловища, а крепилась, как ей и положено, к остальному женскому организму. Обнаруженное девичье тело, одетое в гимназический спортивный костюм, полулежало на земле, опираясь затылком на пенёк, спрятавшийся в примыкающих к дорожке густых кустах.

И только вынув из ушей наушники, я услышал, что это тело, схватившееся обеими руками за свою вторую, согнутую в колене ногу, ещё тихонько подвывает. А чуть успокоившись и приглядевшись к источнику заунывных звуков, я смог опознать в нём не столь симпатичную сейчас Белую Ладу.

Не знаю, что мне подсказало, что с лежащей девушкой не всё в порядке. Может её неудобная скрюченная поза, или скривившееся лицо с мокрыми от льющихся слёз щеками, а может опознанные, наконец, звуки жалобного плача. И хоть я начал подозревать, что с девушкой произошло, но для перестраховки всё же попытался выяснить причину её необычного состояния.

– Ногу-у судо-рого-ой свело-о-о! – едва удалось разобрать мне сквозь неумолкающие рыдания пострадавшей от излишних физических нагрузок девчонки.

«Так, если мышцу свело судорогой, то сознательно самостоятельно расслабить ее будет невозможно. – лихорадочно начал вспоминать я всё, что бывший тренер моей бывшей секции рассказывал о мышечном спазме и способах его снятия. – Проще всего уколоть место, в котором происходит судорога, булавкой или иголкой».

– У тебя булавка есть? – потеребил я ноющую Ладу.

– У меня тоже. – пробормотал я, увидев отрицательное качание девичьей головы.

И, спохватившись, попытался уточнить:

– У тебя какую мышцу свело – икроножную или бедренную?

– У меня-а вся-а нога-а боли-ит!

Понятно, что ничего не понятно. Неизвестно, сколько девчонка тут лежит и мучается, так что судорогой вполне могло свести и незатронутые первоначальным спазмом мышцы.

«Ладно, первый метод не сработал. Остаётся единственный способ – применить физическую силу. – продолжил я ворошить свою память. – Для этого нужно задрать ногу, которую свело, выше головы, затем выпрямить пальцы стопы, потянув носок ноги от себя. А после того, как судорога прошла, ногу нужно помассировать, для восстановления нормального кровообращения».

– Так, не дёргайся, сейчас буду лечить! – предупредил я девушку перед тем, как полностью уложить её на землю и снять с больной ноги белый кроссовок. – А что это за кулон на твоих красивых сиськах? Раньше я его у тебя не замечал.

Объёмный серебряный кулон в форме сердечка на такой же цепочке, обёрнутой вокруг шеи девушки, лежал сейчас на выпирающей из-под футболки груди Лады. Потянувшись к нему рукой, я заставил вскинувшуюся от возмущения девчонку отвлечься и разжать наконец-то свои руки, со всей силы вцепившиеся в сведённую судорогой ногу.

– Прости, но по другому у меня никак на получалось разжать твои руки. – пояснил я девушке свои действия.

Добившись своего, я принялся осторожно разгибать пострадавшую конечность, поднимая её вверх и следуя остальным всплывшим в памяти наставлениям из прошлого. По мере приложения моих усилий лицо Лады постепенно возвращало свою симпатичность, слёзы переставали течь, а плач стихал, пока совсем не прекратился.

Заметив положительную динамику, я поинтересовался:

– Ты как?

– Уже немного лучше – намного веселее донеслось с земли – но нога ещё болит.

– Сейчас разотру мышцы и будет совсем хорошо. – пообещал я, бережно укладывая поднятую ногу рядом с напугавшей меня соседкой.

И только проделав это, я осознал масштаб представших передо мной очередных трудностей. Ноги возродившейся симпатяжки, как и мои, были одеты в плотные спортивные брюки. И пусть это был ещё не зимний вариант формы, но препятствием для массажа они были. Кроме того сами девичьи ножки были, мягко говоря, слегка полноваты. Так что мои пальцы не могли провести полноценный массаж пострадавших мышц. Им просто не хватало силы.

С икроножными мышцами особых проблем не возникло. Я просто задрал штанину и несколько минут, усердно пыхтел, убирая остатки болевых ощущений в них.

А вот что делать с бедренной частью ноги? Тем более что пальцы моих рук уже слегка устали. А девушка снова начинала морщиться от болевых ощущений, потирая руками своё бедро. По её движениям было понятно, что никакого опыта в массажном деле у неё нет. Так что я со своими куцыми знаниями и умениями по сравнению с ней выглядел мастером-профессионалом.

Не зная, как правильно поступить в сложившейся ситуации, я, решившись, бросил:

– Прости ещё раз!

После чего, крякнув от натуги, быстро перевернул Ладу на живот, одновременно стягивая с неё штаны и стараясь не смотреть на белые женские трусики, украшенные кружевной паутиной. Пока ошарашенная до онемения девушка не пришла в себя и не прибила меня на месте, я принялся изо всех оставшихся сил массажировать заднюю часть пострадавшего бедра.

На удивление никакой негативной реакции на мой хулиганский поступок не последовало. Замершая было от неожиданности девушка, постепенно расслабилась и, закрыв глаза, повернула голову на бок, подложив под неё сложенные вместе кисти рук.

– Ты как? – повторил я через некоторое время свой предыдущий вопрос.

– Мне хорошо-о-о! – долетел до моих ушей ответ Лады, произнесённый каким-то хриплым голосом.

Озадачившись, я внимательнее присмотрелся к моей негаданной клиентке. А с ней происходило нечто очень странное. Дыхание лежащей передо мной девушки стало каким-то учащённым, словно она только что пробежала стометровку. Её белые зубки слегка прикусили и пожёвывали налившуюся малиновым колером нижнюю губу. На полненьких девичьих щёчках появился симпатичный румянец. А пальцы, как выяснилось, неслабых рук судорожно вгрызлись в податливую парковую землю.

– С тобой точно всё хорошо? – немного испугавшись, повторил я свой вопрос.

– Да-а-а! Продолжай!

Ну, раз девушка просит, а у меня осталось ещё немного сил, то почему бы и не пойти навстречу её желанию. Никогда не думал, что я такой хороший массажист, ведь все болевые ощущения у девчонки должны были пройти ещё минуты три назад.

Да и мне понравилась вторая часть лечения, доставляющего приятные ощущения моим ладоням. Но нахлынувшее за ними возбуждение я постарался от Лады скрыть. А то когда ещё выпадет возможность безнаказанно пощупать ногу несопротивляющейся откровенному лапанию девушки. Впрочем, мои героические усилия пропали втуне, поскольку лежащая пациентка своих глаз так и не открывала.

Кстати, мне представился такой великолепный шанс, а я изо всех сил торможу! Ведь распластанная передо мной расслабившаяся девушка ничем помешать не сможет, и можно использовать сложившуюся ситуацию на все сто процентов! Констатировав отсутствие каких-либо свидетелей вокруг, и окинув взглядом полноватую, но по-женски привлекательную фигурку Лады, я приступил к выполнению своего неожиданно возникшего коварного плана.

Для начала пришлось перейти на магический режим зрения. Со столь близкого расстояния мне хорошо стали видны все потоки эфирной энергии, протекающие через тело моей одноклассницы.

Наблюдая за ними, я выяснил, что магический насос девушки работает так, как ему и положено, подавая закачиваемый эфир вверх по организму. А вот в районе желудка происходило что-то странное. Большая часть закачиваемой энергии на этом уровне перенаправлялась в замеченное мною ранее бирюзовое кольцо, из которого благополучно рассеивалась в окружающую среду. И только маленькой части маны удавалось просочиться в грудной отдел и, слегка усилившись и добравшись потом до головного мозга, распределиться по остальной ауре девушки.

Почему так происходило я не имел ни малейшего понятия. Может травма какая или врождённая патология внутренних органов. Не знаю, я не врач и не рентген-аппарат. Но то, что наблюдаемая картина явно ненормальна мне было понятно.

А Лада под моими руками уже мелко подрагивала. С ней точно происходит что-то необычное. Но раз девушка молчит и не прерывает мои безобразия, то чего мне беспокоиться? Вот только пальцы уже ощутимо онемели. Боюсь, что дольше, чем ещё на минуту их не хватит. Потом уже мне придётся оказывать медицинскую помощь по снятию спазмов с каждого натруженного перста отдельно.

Моим опасениям не суждено было сбыться. Не знаю, как я не услышал топот ног заканчивающих второй круг одноклассниц. Наверное, сильно увлёкся наблюдениями за девичьим энергораспределением или анализом собственных приятных ощущений. Но прозвучавшее из-за спины знакомое: «Извращенец!» оказалось для меня огромным сюрпризом.

А последовавший за оскорблением щедрый пинок по моему оттопыренному седалищу отправил принадлежащую мне же голову на встречу с замаскированным высокой травой и кустами пеньком. Назвать полётом моё короткое перемещение в пространстве не поворачивается язык. Скорее я совершил крутое пике.

Не знаю, чем бы это всё это закончилось. Спас меня вовремя прозвучавший голосом нашей физручки окрик: «Отставить!» Именно он остановил занесённую для нового удара ногу нашей старосты.

– Ещё раз повторяю, Опалова, отставить! – подоспевшая Ольга Станиславовна помогла Покровской оттащить разъярённую девушку от моего временно недееспособного организма.

Но на смену с трудом удерживаемой Мариной подруге подбегали новые желающие совершения справедливого суда Линча и, воодушевлённые воплями неугомонной старосты, сразу же стремились вступить со мною в бой. Который всеми силами старались предотвратить наш физрук и поднявшаяся чуть позже на ноги и восстановившая порядок в одежде Лада.

Удалось им это сделать только при помощи прибывшего на неположенный шум патруля СГО, который и помог растащить по разным «углам» неравные противоборствующие стороны.

Я же всё женское побоище наблюдал из горизонтального положения, обнимая злополучный пенёк и медленно приходя в себя. И конечно все мои симпатии были на стороне защиты.

Из лежачего положения прослушал и сбивчивые Ладыны пояснения, и её восхваления меня неравнодушного, бесстрашно пришедшего на помощь бедной девушке, умирающей в тоске и одиночестве в страшном тёмном лесу.

После этого наш физрук заставила всех боевитых девушек принести мне извинения, что теми нехотя было проделано. Дольше всех сопротивлялась староста. Но после вопроса одной из охранниц не собираюсь ли я подавать в суд на своих обидчиц и моего отрицательного не него ответа, быстро проговорила требуемые от неё слова.

После выяснения всех обстоятельств случившегося и урегулирования возникшего конфликта Ольга Станиславовна с необычайной лёгкостью подняла меня на ноги и, посмотрев в мои шальные глаза, попросила одну из бойцов СГО сопроводить меня в медпункт, который, как я рассказывал, находился на первом этаже их казармы.

В сопровождающие ко мне напросилась Лада, получившая во время свары пару оплеух от своих одноклассниц и сияющая сейчас несколькими начинающими темнеть синяками. Девушка поддерживала меня с одной стороны, ухватив за левую руку. За правую меня крепко держала сотрудница службы государственной охраны, так как самостоятельно держаться на своих ногах я почему-то не мог.

Проанализировав собственное самочувствие, я поначалу диагностировал себе лёгкое сотрясение мозга. Но, так как, несмотря на лёгкую боль на месте ушиба, сознания я ни на секунду не терял, повышенной потливости, тошноты и шума в ушах у меня не было, и картинка в глазах не двоилась, то этот диагноз сам же признал несостоятельным.

Отпустила меня Лада перед самой дверью медицинского пункта, слегка покраснев и шепнув смущённо на прощание:

– Спасибо!

– Пожалуйста! Обращайся, если надо будет.

Не понимаю я этих загадочных женщин! На мой вежливый ответ девушка почему-то заалела, как помидор, и, развернувшись, быстро выбежала на улицу. Пожав плечами, я нашёл в себе силы шагнуть в удерживаемую для меня оставшейся сопровождающей открытую дверь медицинского пункта.

Местная последовательница Эскулапа, выслушав мою сопровождающую, которая после своего рассказа вышла за дверь, осмотрев место ушиба и повертев во все стороны как всего меня, так и пострадавшую голову отдельно, также не подтвердила поставленный, а после забракованный мною диагноз. Но на всякий случай посоветовала, как минимум до понедельника, забыть о серьёзных физических упражнениях для всего моего организма и умственных нагрузках для ушибленной его части. Сказав, что самостоятельно сообщит о выписанном освобождении от занятий руководству школы, женщина с чувством выполненного долга отпустила меня на все четыре стороны.

Я к тому времени уже вполне оклемался и смог самостоятельно воспользоваться предоставленной мне свободой. Тем более, что охранницы, приведшей меня в медпункт за его дверью не оказалось.

Возвратившись в гостевую комнату, я завалился на кровать и неожиданно для себя заснул, проспав почти до самого вечера.

Рапорт. 12 сентября, 17.45.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Сегодня в 17 часов 15 минут от агента Ф поступил доклад о произошедшем на объекте «Ферма» двумя часам ранее инциденте с применением грубой физической силы по отношению к Счастливчику.

По результатам проведенного агентом на месте расследования виновником инцидента признана объект «Дочь». (Подробное изложение произошедшего приведено в приложении А, полный список участников и свидетелей инцидента приведен в приложении Б).

В ликвидации конфликтной ситуации активное участие приняли агент Ф и прибывшие на место происшествия патрульные ГСО. (Список сотрудниц службы охраны приведен в приложении В).

От судебных претензий к объекту «Дочь» Счастливчик отказался.

В результате падения, вызванного действиями объекта «Дочь», Счастливчик получил незначительный ушиб головы, однако самостоятельно добраться до пункта оказания первой медицинской помощи был не в состоянии.

Сотрясение мозга у потерпевшего штатным медицинским работником ГСО подтверждено не было.

Обращаю Ваше внимание, что случившееся происшествие указывает на явно недостаточное количество моих людей на территории «Фермы», что ставит под сомнение успешное выполнение поставленной перед группой задачи.

Сообщаю также, что аналитики моей группы, проанализировавшие психопрофили объекта «Дочь» и Счастливчика, считают волне вероятным эскалацию конфликта между указанными лицами.

С учётом изложенного, большой вероятности возникновения потенциально опасных для Счастливчика ситуаций, для более полного контроля и документирования событий, участником которых может стать поднадзорный, запрашиваю Ваше разрешение на перенос операции по внедрению в его ПИКом нанороботов специальной серии с 21-22 сентября на 13-15 сентября текущего года».

Резолюция. 12 сентября, 18.15:

«1. Увеличить количество внедрённых агентов не представляется возможным. Справляйтесь той, которая есть.

2. Перенос сроков проведения операции силами вверенной вам группы разрешаю».

Будить меня начал мой нос, учуявший сквозь закрытую дверь аппетитные ароматы приготовленного в столовой ужина. Чуть позже, не дождавшись ощутимых подвижек в этом, как оказалось, совсем непростом деле, к побудке присоединился мой желудок, всегда добивающийся своими голодными «воплями» требуемого ему результата. Третьим к ним добавился избавляющийся от недосмотренных сновидений головной мозг, недовольно вопрошающий: «А какого, собственно говоря, рожна потерявшие любой страх подчинённые прерывают вечерний киносеанс категории «старше шестнадцати лет» на самом интересном месте?»

Но, когда весь глубокий смысл посылов моих внутренних органов дошёл-таки до избавляющегося от эротических сцен и набирающего обороты сознания, то я, посмотрев эфирным зрением на своё ядро, малость, культурно говоря, удивился. Кто-то незаметно «спионерил» почти треть моего магического резерва. А это, скажу я вам, на сегодняшний день (спасибо ежедневным тренировкам) очень и очень немало! Теперь стала ясна причина хилости моей тушки после её стыковки с остатками древесного ствола.

Непонятным оказалось другое – так как пионеров здесь нет, и в ближайшем будущем не предвидится, то кто из девчачьей сборной седьмых классов проявил себя вампиром? Или они все такие? Или это была Ольга Станиславовна? И почему именно в тот момент? Ведь раньше, сколько и как я ни контактировал с девчонками и женщинами, ничего подобного не происходило. Может вхождение в состояние гнева или злости является триггером включения таких необычных способностей? Знают ли об этом сами девчонки? Или это пенёк какого-то мутированного дерева оказался энергопаразитом и за это его срубили?

Озадаченный появившимися вопросами я около часа просидел в столовой, ковыряясь в сети и пытаясь найти на них ответы. Но никаких упоминаний о вампирах – ни людях, ни зверях, ни растениях, мне найти не удалось. Кроме старых сказок, конечно, и легенд. Хотя это совсем не значит, что таких существ или способностей вообще нет. Короче говоря, все вопросы остались открытыми.

В процессе напряжённого поиска нужной информации незаметно для себя уничтожил тройную порцию своего обычного ужина. Хорошо, что еду повара готовили с большим запасом и брать её можно было столько, сколько душе угодно. И всё равно мой третий поход за добавкой сопровождался округлившимися от удивления глазами поварих и дежуривших в столовой девчонок, успевших очистить от грязной посуды все освободившиеся столы. Так что столовую я покидал самым последним, убрав за собой тройной комплект вылизанной дочиста посуды. Даже дежурных повара успели уже отпустить.

Зато в мою наконец-то насытившуюся и окончательно прояснившуюся голову пришла здравая, по моему мнению, мысль: «Поскольку неожиданно образовалось целых три выходных дня, то не проведать ли мне маму Машу?» Немного поразмыслив, возражений против воплощения этой идеи в жизнь я не нашёл. Поэтому и приступил к её немедленной реализации.

Рапорт. 12 сентября, 19.45.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Счастливчик, получивший медицинское освобождение от занятий на «Ферме», только что заказал билет в вагон ночного электропоезда «Москва – Пенза» убывающего сегодня в 20 часов 40 минут.

Прибытие в пункт назначения предусмотрено железнодорожным расписанием в пятницу 13 сентября в 7 часов 35 минут.

Предполагаю нахождение поднадзорного все выходные дни по указанному месту прибытия и возвращение обратным поездом только в понедельник 16 сентября в 4 часа 40 минут или 7 часов 53 минуты.

Необходимо Ваше решение о переносе района выполнения операции по внедрению в ПИКом Счастливчика нанороботов специальной серии на территорию города Пензы.

В случае утверждения нового места проведения операции запрашиваю помощь в её осуществлении в одобренные ранее сроки».

Резолюция. 12 сентября, 20.00:

«Вот паразит! (зачёркнуто). Перенос места проведения операции утверждаю. Местные органы ДГБ МВДР уведомлены и окажут вам полное содействие».

Пенза. 13 сентября, 9:00.

На образовавшиеся выходные я, как и решил, приехал домой к маме Маше. Выехал электричкой поздно вечером, можно даже сказать почти ночью, и утром был уже в Пензе.

Приятная поначалу поездка в вагоне с мягкими сидячими местами через пару часов показалась уже не такой комфортной. Хорошо, что соседей у меня не было. Только в разных концах вагона спиной ко мне ехали две небольшие женские группки. И я, в очередной раз прокляв свою бережливость, вертелся на своём и соседнем местах, принимая всевозможные культурные позы. Ведь можно было с небольшой переплатой купить билет если не в купе, то хотя бы в плацкарт, и не мучиться теперь от поочерёдно затекающих мышц спины, шеи, ног и рук.

За окном было темно и ничего не видно. Спать не хотелось. Поэтому я, включив поярче освещение и растянув ком до привычного книжного размера, сосредоточился на начале второго тома увлекательных приключений Сакурая Синдзи, талантливо описанных в «Масках» Николая Метельского.

Проснулся я от того, что что-то погладило мою разутую ногу. Не морщите брезгливо свои чувствительные носики. За чистотой своей одежды, и носков в том числе, я слежу. И для подобных случаев у меня всегда есть сменная пара. Так что никаких малоприятных ароматов по вагону не распространялось. Да и соседей у меня, как уже упоминалось, не было. Так что я позволил себе немного расслабиться.

Нагнувшись, усатого и полосатого пушистика, трущего свои бока о мои ступни, я не обнаружил. Зато нашёл свалившийся с коленей ПИКком, который показал мне середину последней главы недочитанной мною книжки. Более внимательный осмотр пространства под сидениями, проведенный на карачках, никаких – ласковых или не очень – животных не выявил. Но не ком же научился проявлять нежность к своему хозяину? Пусть аппарат и не весит несколько килограмм, но он твёрдый и каким-то весом всё-таки обладает.

Взвесив поднятый прибор в руке я, для начала уронил его на пол вагона. За целостность коммуникатора я не переживал, так как это электронное чудо могло выдержать и не такие ударные нагрузки. Проверено на личном опыте!

Привычный звук упавшего твёрдого тела на не менее твёрдую поверхность подтвердил, что гравитация на планете никуда не делась и ускорение свободного падения на мой невооружённый взгляд по-прежнему составляет ровно одно Же.

Уронить ком на почти босую ногу я побоялся. Так что перед вторым опытом кроссовки пришлось обуть.

Что вам сказать? Если бы я своими глазами не видел, что моей ноги касается падающий на неё с высоты около метра предмет, то ни за что бы этому не поверил. Контакта ПИКома с кроссовком я почти не почувствовал.

Третий эксперимент я проводил в исходных условиях, оглянувшись по сторонам на предмет постороннего наблюдения за своим неадекватным поведением. Убедившись, что такового нет, я, зажмурив глаза в предчувствии боли, бросил коммуникатор на защищённую одним лишь тонким носком ступню.

Открыв глаза, я снова повторил бросок, постаравшись попасть по ноге ребром аппарата и внимательно наблюдая за его падением. Поэтому и заметил, что на расстоянии примерно пяти миллиметров от ноги прибор как бы завис в воздухе, после чего, наклонившись, свалился на пол вагона.

Подняв ПИКом и протерев его рукой от налипшего мелкого мусора, я уставился на недочитанный текст, вспоминая описание одной из способностей бахироюзеров, прочитанное ещё в первой книге автора: «Доспех духа – это способность концентрировать вокруг тела слой энергии, которая и защищает, и помогает атаковать».

Неужели прочитанная перед сном книга помогла мне освоить новую магическую способность? Ведь до сегодняшнего утра кроме накопления энергии, эфирной стрельбы и магического поиска я ничего другого не умел. Наверное, стоит побыстрее прочесть всю серию книг о Сакурае. Вдруг появится что-то ещё? Ведь постигать всё приходится на личном опыте методом проб и ошибок. А открывать вот так – совершенно случайно, так как учителя найти, мне, как тому же Сакураю, невозможно.

С другой стороны появление новых умений у меня наблюдается после ударов по моей бедной голове. После удара молнии и переноса в будущее я обрёл способность к накоплению маны и эфирному зрению. Падение музейной трубы и удар бутылкой воды, метко направленной вредной японочкой, подарили стрелялку и магический поиск. Теперь вот два контакта со стеной гимназии и третий с остатками дерева дали доспех духа. Как говорится, один раз – случайность, два – совпадение, а три – закономерность. Эта не особо приятная тенденция как-то настораживает!

Сделать приятный сюрприз Марии Степановне сразу не получилось. Когда открыл дверь квартиры, то никто на встречу не вышел – моей приёмной мамы дома не было. Даже немного огорчился, когда вспомнил, что сегодня был её черёд дежурить в отделении. Как-то вылетело из головы, что перед выездом нужно было согласовать дату своего прибытия с графиком работы мамы Маши. Так что место сотворения сюрприза я решил изменить и направился к маме Маше на работу. Надеюсь, меня там ещё не забыли.

Надеялся я не зря. Меня тепло приветствовали все, начиная от гардеробщицы и заканчивая дежурными медсёстрами на этажах. Правда, в отделение к Марии Степановне всё равно не пустили, а вызвали её ко мне.

Вместе с мамой Машей прибежала и моя тётка Валя. Так в четыре руки всего обтискали и обслюнявили. Чуть позже их руки и не только сменили ручки и губки реанимационных медсёстёр Люды и Лены. А вот у двоюродной сестрички Лизы был выходной. И хорошо, а то порция доставшихся мне обнимашек и целовашек ещё больше увеличилась бы. И так еле оттёр щёки и лоб от разноцветной губной помады.

С мамой Машей и тетей Валей, которая напросилась к нам в гости, договорились встретиться вечером у нас дома за праздничным ужином. А пока, чтобы не мешать людям работать, я решил прогуляться по городу. А заодно и подготовиться к вечерним посиделкам. Не нагружать же этими проблемами вернувшихся с работы усталых женщин!

А что для этого нужно? Правильно! Нужен магазин. В котором заодно обновлю прошивку моего кома. А то напоминает о том, что хочет кушать, уже третий день подряд.

Кушать – это я не об электроэнергии говорю. Её аппарат потребляет дистанционно и автоматически из ближайших окружающих его электросетей. И автоматически же отправляет потом оплату за съеденную им энергию. А чтобы постоянные сообщения о проведенных транзакциях (вот какое умное слово я выучил!) меня не беспокоили, эту функцию в настройках кома я отключил. Впрочем, потребляет энергии аппарат не много. Одной полной зарядки комовским нанитам хватает больше, чем на неделю даже при самом нагруженном режиме их эксплуатации – когда я смотрю фильмы или играю в игры. Так что об электрическом голоде мой наручный компьютер не заикается, справляясь со своим питанием самостоятельно.

А вот о необходимости периодически подкармливать его живую, в прямом смысле этого слова, часть я забыл, так как ни разу ещё этого не делал. Вот об этом умная машина мне и сигналит третий день, посылая сообщения типа: «Хозяин! Кушать я хотел вчера и позавчера, а сегодня уже хочу жрать!»

Популярного в Пензе «Каравана» поблизости не оказалось. Зато нашёлся другой супермаркет – «Магнит». Знакомое название ­­– такой же магазин был и в Быково. Вот в этом супермаркете меня два раза и примагнитило.

Ну, это я забежал немного вперёд. А с начала я начал искать отдел, в котором можно было бы покормить моего оголодавшего помощника. Нашёл я его, обойдя весь первый этаж и половину второго. В отличие от продовольственной части супермаркета обслуживала клиентов здесь миловидная девушка по имени Наташа, о чём любезно сообщил бейджик, прикрепленный к её груди.

Приложив мой «Ёта-ком» к какому-то устройству и потыкав что-то на его экране, девушка, мило улыбаясь, сообщила, что быстро мою проблему решить она не сможет. По её словам версии моих, а точнее комовских, нанороботов и их программного обеспечения уже сильно устарели, и аппарату, кроме подпитки питательным раствором, срочно требуется глубокая модернизация на аппаратном уровне. И назвала цену этой процедуры, от которой у меня глаза чуть не вылезли на лоб. За такую сумму в Советском Союзе можно было купить «Жигули»! Но потом, вспомнив, сколько денег на моём счету и что здесь все цены такие я немного успокоился и согласился с озвученным предложением. На вопрос готов ли я подождать около получаса до полного завершения процедуры обновления также ответил согласием.

Потом я наблюдал, как продавщица доставала и распаковывала новый контейнер с питательным раствором, погружала в него мой «Ёта-ком» и подключала всю конструкцию к зарядному устройству. За это время успел узнать, что обычно данная процедура занимает не больше десяти минут и обходится не так дорого, если делать её регулярно, а не так как произошло в моём случае.

На вопрос: "Какой у меня случай?" девушка пояснила, что несколько лет обновление версии нанороботов прибора не производилось, а осуществлялась только их подпитка питательными веществами, что намного дешевле и делается обычно в домашних условиях, когда прибор долго не используется. А модернизация нанитов прибора возможна только в таких вот сертифицированных авторизованных центрах на специальном оборудовании, которое у неё как раз и есть.

На просмотр процедуры обновления и прослушивание лекции о ней я потратил десять минут, выпив одновременно с лекцией чашечку кофе, любезно предложенную Наташей. После чего сильно заскучал. Поэтому отправился гулять по другим отделам супермаркета, ища новые приключения на свою голову. И таки нашёл!

Первый раз в местном «Магните» меня прижало по-маленькому, когда после всего выпитого этим утром мой организм просигналил о сильном желании совершить обратный процесс. Что я и поспешил проделать, благо, где находится предназначенное для удовлетворения оных потребностей помещение, я определил, когда искал в громадном здании супермаркета отдел обновления ПИКомов.

По моему мнению, расположение таких стратегически важных объектов, как кухня, туалет и запасный выход, нужно определять сразу, по месту прибытия в новую локацию, дабы избежать потенциально возможных конфузов.

Входы в мужской и женский туалеты размещались рядом. Поэтому я, умудрённый своим физкультурным опытом, сначала постучал в соответствующую дверь и прислушался. Ничего не услышав, я осторожно в неё заглянул. И только после того, как за дверью никого не обнаружил, позволил себе проникнуть вовнутрь.

Туалет был, как туалет – облицованные простой белой плиткой стены, такой же умывальник с висящей рядом электрической сушилкой для рук и единственная кабинка с распахнутой дверцей и скучающим, как и я, унитазом, гостеприимно приглашающим им воспользоваться. В принципе логично – зачем делать больше кабинок, когда мужчины если и посещают данный магазин, то хорошо, если пару раз в неделю. А учитывая общее их количество в народонаселении страны, то одного унитаза должно хватить с огромным запасом. Что я сейчас и наблюдал. В крайнем случае, при занятости туалета, можно и подождать пару минут.

Только ждать, как оказалось, мало, кто хочет. Не успел я после облегчения застегнуть штаны, как ручку на двери моей закрытой кабинки нетерпеливо задёргал вошедший в туалет нахал. В раздражении от невоспитанности современного мужского контингента я повернул простенький замочек в положение «Открыто» и шагнул навстречу этому неучтивому человеку.

Вот тут меня прижало повторно. И на этот раз – по большому. Неучтивым человеком оказалась женщина выше меня на голову и вдвое шире в плечах. Первой моей мыслью было: «Вот, блин, вроде бы всё сделал, чтобы ситуация с раздевалками не повторилась, но всё равно в неё попал!»

Как показали дальнейшие события, моей вины в произошедшем вовсе не было.

Уставившаяся на меня «громила» с арбузищами на том месте, где должна была быть женская грудь, с ласковой улыбкой проворковала:

– Иди ко мне, мой сладкий!

И, потянувшись ко мне левой рукой, попыталась правой распылить что-то в моё лицо.

Как я успел среагировать, переключившись заодно на магическое зрение – не знаю. Может выработал наконец-то такую привычку. Хотя, скорее всего, причиной было то, что, выходя из кабинки, уже заранее настраивался на развитие ситуации в направлении возникновения конфликта.

При этом об обретённом доспехе духа даже не вспомнил. Интересно смог бы он защитить меня от струи суспензии? Прикрывает этот доспех всё тело или только какую-то его часть? Можно ли в нём дышать? Опять проверять всё на собственной шкуре!

Впрочем, кроме включения эфирного взгляда, я успел только повернуть ладонь правой руки в направлении женщины и мысленно сказать себе: «Бах!». Именно на это слово я натренировал своё сознание выпускать незримый никому, кроме меня, рассеянный поток маны, который и угодил хулиганке прямо в живот. Странно, но, несмотря на размеры тёткиных «дынек», ранг её магических способностей, судя по ауре, был не выше второго.

Узким, концентрированным и потому более мощным лучом, вылетающим из моего указательного пальца под команду «Пли!», я бить не рискнул, так как ещё ни разу не испытывал его на людях. Впрочем, и рассеянное излучение на человеке я тестировал в первый раз. До этого доставалось только кошкам и собакам. Те, получив от меня слабую порцию структурированной маны, моментально валились с ног, теряя сознание. Поэтому при сегодняшнем «залпе», учитывая разницу в размерах животных и протягивающей ко мне руки бабы, мощности заряда я не пожалел.

Толи адреналин, выплеснутый надпочечниками в кровь, сыграл в этом свою роль, толи мой организм уже натренировался быстро восстанавливать потраченные силы, но ожидаемой после эфирной атаки слабости я не ощутил. А отступив в глубину кабинки цепко отслеживал реакцию замершей вдруг женщины, на лице которой проступило выражение немалого удивления.

Отбросив так и не использованный баллончик, отмершая женщина так стремительно рванула ко мне, одной рукой вышвыривая меня из кабинки, а другой – расстёгивая свои брюки, что я просто не успел предпринять ничего нового.

Из-за закрывшейся кабинки прозвучало сдавленное:

– Ты подожди, не уходи!

После чего раздались характерные звуки ураганного опорожнения кишечника, и по туалету распространилось очень неприятное амбре.

«Хм! Неожиданная реакция! – подумал я, совсем не собираясь следовать прозвучавшей просьбе. – Меня теперь что, вместо клизмы пользовать можно? А что – мгновенно, эффективно и безвредно для пациентского самолюбия!» Поражённый собственными ассоциациями, я удивлённо застыл на месте. Но из-за закрытой дверки донеслась новая какофония (какое подходящее слово!) звуков, после которой неприятный запах многократно усилился.

Закрыв ладонью изнемогающий нос, и, не отводя глаз от закрытой кабинки, я продолжил пятиться к выходу из туалета, свободной рукой нащупывая ручку входной двери и поворачивая её.

Учили меня папа с мамой: «Смотри, куда идёшь!» Раздавшееся за спиной: «Ой!» заставило меня испуганно подпрыгнуть на месте. Моё обоняние, ещё больше обострившееся от новой порции адреналина, ощутило приятный на этот раз аромат женских духов, а кожные рецепторы спины сквозь рубашку почувствовали обдавший их поток кондиционированного магазинного воздуха. Повернув голову, я едва успел заметить подол зелёного платья, скрывающегося за дверью женского туалета и услышать умолкшие за нею шаги.

А вот из-за спины послышался ещё один постепенно стихающий перестук женских каблучков.

Обернувшись, я увидел не добежавшую нескольких метров до меня девушку, одетую в бежевый брючный костюм, что-то убирающую в висящую на плече стильную сумочку, подобранную под цвет своего гардероба. Спрятав под низко надвинутым козырьком красное от смущения лицо, она отвернулась от меня, прикусив белоснежными зубками свои напомаженные красным губки.

Чтобы не заставлять прелестницу ещё больше краснеть от пикантности момента, я, как истинный джентльмен, поспешно отвернулся и пошёл забирать свой ПИКом. Но перед поворотом к нужному отделу всё же оглянулся и ещё раз окинул взглядом площадку перед туалетами.

Первая женщина, скрывшаяся в туалете, до того, как я успел её увидеть, из него пока не выходила. А девушка в бежевом костюме, у которой кроме губ я также ничего не разглядел, до сих пор туда не попала. И, видимо теряя последнее терпение, нервно постукивала каблучками своих изящных туфелек, прижав левую руку к своему уху.

Странно, что стольким людям одновременно захотелось посетить уборную. Неужели и в женском туалете только одна кабинка? И ведь не проверишь лично – не поймут! Но, если даже я знаю, что женщинам необходимо значительно больше времени, чем мужчинам, чтобы «попудрить носик», то неужели администрация супермаркета не могла предусмотреть это и увеличить количество кабинок в женском туалете?

Мысленно пожалев девушку, попавшую в неловкую ситуацию, которой ничем не в силах был помочь, я направился за своим обновлённым помощником.

Рапорт. 13 сентября.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Внедрение в ПИКом Счастливчика нанороботов специальной серии успешно произведено. Как и прогнозировалось аналитиками, обращения поднадзорного за помощью к приёмной матери по этому вопросу не осуществлялось. Работа прибора в режиме постоянной передачи аудио- и видеоинформации, а также координат его геопозиционирования подтверждена.

Во время обновления нанороботов и нахождения Счастливчика без ПИКома зафиксирован кратковременный контакт поднадзорного с подозрительным женским лицом, опознанным одной из специалисток группы наблюдения, как проходящим по ориентировке и находящимся под постоянным наблюдением органов охраны правопорядка. Контакт произошёл во время посещения Счастливчиком уборной комнаты.

По причине кратковременности контакта, специфичности места его осуществления инеобходимости соблюдения маскировочных мероприятий вовремя среагировать на него специалистки моей группы, сопровождавшие поднадзорного, не успели.

Вызванный после ухода Счастливчика наряд полиции произвёл задержание подозреваемой, скрывающейся в мужском туалете в состоянии истерики из-за внезапного и непрекращающегося расстройства желудка».

Резолюция. 13 сентября:

«Специфичность места контакта не помешала подозрительному женскому лицу его осуществить!

Срочно продумайте меры по предотвращению повторения в будущем подобных ситуаций».

Пенза. 10:30.

Забрав обновлённый ПИКом, я поспешил покинуть негостеприимный «Магнит» и направил свои стопы в более привычный по Пензе «Караван», в котором и затарился всем необходимым для праздничного ужина, а также запасом продуктов на три ближайших дня. А то знаю я маму Машу! В её холодильнике как всегда, кроме замороженной пиццы, куска сыра и упаковки сливок для кофе ничего другого не сыщется.

Беспилотным такси я уже научился пользоваться, так что проблем с доставкой меня и моих многочисленных покупок до нашего дома не было.

Первые трудности возникли у дверей подъезда, замок которых ни за что не хотел впускать меня внутрь. Сколько не подносил к окошку магнитного сторожа свой ком, ничего, кроме веселого пиликания, я от него не добился. Странно, два часа назад таких капризов у электрического привратника не было.

Хорошо, что дочке соседки нашей с четвёртого этажа понадобилось зачем-то выйти на улицу, а то я и не знаю, что предпринимать в таких случаях.

– Привет, Славка! Ты куда пропал? – вежливая девочка, которая была года на три или четыре младше меня теперешнего, придержала дверь, пока я перетаскивал через порог огромные пакеты с продовольствием.

– В новой школе учусь. В другом городе. – пропыхтел я, справившись с нелёгкой задачей. – Тебе тоже привет и спасибо за помощь! А ты чего не в школе?

– Пожалуйста! – весело пожала плечами улыбающаяся девчушка. – А я прогуливаю занятия. Ты же меня не выдашь?

– Ты что? – изобразил я возмущение. – Конечно же выдам! Прогуливать занятия нехорошо!

– Бе-е-е! – показали мне язык и убежали, крича на всю улицу – Обманули дурака на четыре кулака!

Так и не поняв, когда мне сказали правду и сказали ли её вообще, я, схватившись за ручки пакетов, направился на преодоление новых трудностей.

«Ё-маё! Ну почему пятиэтажки не оборудовались лифтами?» – вопрошал я себя, мужественно начав взбираться на последний этаж. При приближении к которому мои мысли были уже не столь цензурные.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и моё восхождение. Загрузив до нельзя мамин холодильник, я, сидя на кухонном табурете, минут пять просто ничего не делал, отдыхая от совершённого только что альпинистского подвига. А потом вспомнил, что приближается время обеда, а я сегодня ещё даже не завтракал.

«Непозволительное упущение!» – согласился забурчавший живот и направил меня к недавно закрытому холодильнику, в котором было всё для него необходимое.

Если хочешь быстро, вкусно и сытно перекусить, то ничего лучше нашей украинской яичницы нет! Это я вам авторитетно заявляю! И не надо говорить, что по такому рецепту готовит половина мира. Меня в этом не переубедить! Именно так готовила моя мама.

Свежее сало я нарезал тоненькими полосочками и бросил на успевшую разогреться сковороду. Как только сало стало вытапливаться, набросал сверху кружочки нарезанного картофеля и дождался, пока они не начали подрумяниваться. За это время успел нарезать полукольцами лук, который тоже отправился на сковородку. Накрыв всё крышкой я, глотая слюни, подождал десять минут, потом посолил, поперчил, перемешал и разбил во все это великолепие несколько яиц.

Пока яйца доходили до готовности, думал умру от обезвоживания. Но вытерпел и эту муку. Зато потом получил такое вкусовое наслаждение, которого мне не доставляли никакие столовские блюда нашей гимназии. На огромной сковородке не осталось ни одного кусочка простого народного блюда.

Заправившись новыми силами и наведя на кухне порядок, я переместился в свою комнату, где стал экспериментировать с захваченными с кухни ножами и доспехом духа. Чем в основном и занимался потом все выходные. Наблюдая при этом за расходом своей маны, понял, что, несмотря на возросшие её запасы, это дело нужно как-то оптимизировать.

Потом, вспомнив об инциденте в «Магните», захотел полезть в интернет и выяснить, чего же хотела от меня не представившаяся (вот некультурная какая!) громила. Не на мою же честь она покушалась? А то обидно, если так! И только тогда заметил, что, как снял ПИКом на кухне, чтобы не мешал готовке, так там его и оставил.

Забрав потеряшку, полез искать нужную информацию.

А меня хотели ограбить! После рассказов мамы Маши я думал это невозможно сделать. Но, оказалось, есть, по меньшей мере, один способ, как такое можно провернуть. И при его осуществлении используется баллончик с каким-то запрещённым во всём мире нейролептиком с труднопроизносимым названием, действующим мгновенно, стоит только его вдохнуть. Это вещество подавляет психическую нервную деятельность, вводит человека в гипнотическое состояние, не нарушая при этом его сознания. И жертва, как марионетка выполняет всё, что ей скажет находящийся рядом грабитель.

Заинтересовавшись, какое наказание дают за такое преступление, выяснил, что вообще закон нарушать в этом мире очень невыгодно.

Все преступления в уголовном кодексе Руси разбиты на три категории по степени их тяжести: от первой – лёгкой до третьей – тяжёлой.

Совершив первое правонарушение лёгкой степени, нарушитель получал предупреждение и отделывался от государства штрафом и компенсацией ущерба всем пострадавшим лицам.

Второе подобное нарушение в течение следующих десяти лет автоматически переводило нарушителя в среднюю категорию, и он оказывался за решёткой. То же самое происходило, если человек сразу совершал преступление второй степени тяжести.

Третье лёгкое правонарушение в течение десяти лет или второе среднее за тот же период, или первое же тяжёлое влекли за собой высшую меру социальной защиты.

И за всё государство снимало баллы социальной ответственности.

Жестоко? Не знаю. Но тюрем в стране было очень мало.

Закончил «просвещаться» я вовремя, как раз, чтобы успеть к маминому приходу приготовить плов. И пусть он был со свининой, а не с бараниной, но от этого не стал менее вкусен. По крайней мере, и мама Маша, и пришедшие вместе с ней тетя Валя и сестричка Лиза ни единой рисинки на своих тарелках не оставили. Конечно же, себя любимого я тоже не обделил.

Погостил я у мамы Маши чуть меньше запланированного. Выходные прошли в размышлениях над доспехом духа, чтении Метельского, кормлении мамы Маши приготовленными мною завтраками и ужинами (обедала она в своей больнице, так как все дни оказались у неё рабочими), прогулках по городу и просто ничего неделании. И хоть никаких особых деликатесов по утрам и вечерам я больше не готовил, но выслушивать похвалы моему кулинарному таланту было очень приятно. А маме Маше ещё и полезно. А то, как мне показалось, она немного похудела после моего отъезда на учёбу.

Первая патронатная государственная гимназия. 15 сентября.

Вернуться в гимназию я решил в воскресенье вечером, чтобы ночью спокойно выспаться в неподвижной кровати под звуки тишины, а не перестука вагонных колёс. А с утра понедельника приступить к новым учебным свершениям. Но без проблем добраться до места учёбы опять не получилось – всю дорогу меня донимала икота. Словно я кому-то не даю спокойно жить, и этот кто-то меня постоянно вспоминает, как говорят на Украине, не злым тихим словом. Причём этих кого-то, судя по частоте икания, было не меньше десятка до предела разозлённых человек. Хорошо, что ко мне, наученному предыдущей поездкой, никого в купе не подселили, а то неудобно было бы перед соседями.

По приезду в гимназию возле дверей гостевого номера был перехвачен завхозом, от которой получил несколько аккуратных упаковок с комплектами пошитой по моим размерам гимназической формы и ключи от своей новой квартиры. Мысленно благодаря все высшие силы вообще и строительную бригаду в частности, таки не обманувшую ожиданий бедного школьника, быстро собрал все свои старые вещи и побежал смотреть новое жильё.

Сюрприз! Строители не только не обманули, а даже перевыполнили то, что при мне обещали сделать. Под жилую зону был переделан весь второй этаж хозяйственного корпуса. Правда, кроме моей, двери других комнат сейчас были закрыты. Как рассказала Елена Фёдоровна, сопровождавшая меня при переселении, администрация гимназии, воспользовавшись неограниченным пока финансированием, передоговорилась с прорабом и позаботилась о жилье для других мальчиков (будут же они когда-то?). Поэтому, кроме запасных комнат, второй этаж оборудовали хозяйственным боксом, в котором были санузел, душевая и просторная бытовая комната, в которой терялись одинокая стиральная машина и небольшой, отключённый сейчас, холодильник. А что, логично! Не устраивать же такое богатство только ради меня – хоть и великолепного, но одного единственного!

Так как на ужин я не успел, а бегать до понедельника мне нельзя, то перед сном решил погулять по парку и насытиться хотя бы свежим, насыщенным кислородом, воздухом. Однако всё удовольствие от вечерней прогулки испортила староста класса, подкараулившая меня возле моего уже бывшего общежития. На территории парка полно других дорожек, и почему меня потянуло именно на эту? Не иначе, как по вредной привычке, от которой следует как можно скорее избавляться.

Вот за что, скажите на милость, я получил выговор? Откуда, учитывая оба мои отсутствия и до сих пор не оконченный бойкот, я мог узнать, что, как порядочный человек, должен был …

На этом месте девушка сделала паузу, чтобы набрать воздуха в грудь, которая вдруг как упрётся в мой взгляд! Странно, хоть она почти идеальной формы и устраивающего лично меня размера, но почему-то совсем не привлекает мою утончённую юношескую натуру. Вот на подружку нашей старосты, откликающейся на имя Марина, и которой сейчас, что удивительно, рядом с нами не было, стоит бросить даже беглый взгляд, как дыбом встаёт не только то, что при этом должно гордо выпрямляться, но даже волосы, отросшие уже по всему телу, хотят вытянуться по стойке смирно. А тут – никаких эмоций, кроме эстетического любования прекрасной женской натурой.

А в голову, после мелькнувшего на задворках сознания недоумения, пришло продолжение недоговорённой девушкой фразы: «… на мне жениться».

Вмиг мне стало жарко, а по задеревеневшей от напряжения спине потекли капли холодного пота. Я начал нервно оглядываться, ища безопасные пути отступления и вспоминая время отправления ближайшей электрички, до которой согласен был бежать, не дожидаясь приезда такси и проигнорировав запрет врача. И направление следования электропоезда было для меня совсем неважным – лишь бы подальше отсюда. И плевать было на остававшиеся в так и не обжитой квартире вещи. Свобода от преградившей дорогу и упёршей в поясницу руки потенциальной «второй половины» и не такого стоит. Я ещё столько же готов был приплатить, чтобы избежать разворачивающихся в запаниковавшей голове перспектив.

Но нет, от меня всего лишь потребовали записаться в кружок почитателей таланта какой-то местной звезды эстрады, кино и интернета. Все мои одноклассницы, видите ли, в этом кружке уже состоят и в эти выходные провели второе заседание своей секции. Назвали её каким-то – каким точно я от нахлынувшего облегчения не совсем расслышал – клубом этой самой звезды. Метельского что ли, как и я, начитались? Он тоже писал о такой системе вживления в японское школьное общество.

Высказав, всё, что было нужно, и, не обратив никакого внимания ни на моё нервное поведение, ни на мой последовавший в конце облегчённый выдох, не дав сказать ни слова в ответ, местная «барыня» милостиво отпустила своего «холопа». Небрежно махнув наманикюренной ручкой, панночка, развернувшись, гордо уплыла за дверь недоступного теперь для меня общежития.

Ругаться мысленно я перестал, только добравшись до беседки, расположенной в центре одного из двух прудов бывшего имения Быково. Хорошее место, успокаивающее! Странно, что, несмотря на проложенный от берега переход, сюда мало кто приходит. Присев на скамейку в белокаменной ротонде, для начала я посмотрел в сети, что же это за шоу-звезда такая, почитать которую меня только что так экспрессивно сватали?

И вот в фанаты этого меня хотят записать? Как говорил Иван Васильевич, сменивший свою профессию: «Ни за что!» И сегодня я впервые был полностью с ним солидарен. Как уже упоминал, всё современное искусство было не по моему патриархально устаревшему нраву. Но то, что я увидел, вообще заставило меня плеваться в прозрачную и холодную уже воду паркового пруда (оплёвывать чистый пол ротонды я посчитал неэтичным). Так что я сделаю всё возможное, чтобы избавиться от настойчиво навязываемой общественной нагрузки.

Подняло моё настроение внимательное изучение устава гимназии, который всего лишь рекомендовал проводить свободное от выполнения домашнего задания время не в праздном безделье, бесцельно шатаясь по улице, а занявшись чем-то, что соответствует личным интересам гимназиста.

И вообще на небывалую высоту мой дух взлетел после того, как я, нажав на соответствующую кнопочку на экране кома, отправил старосте ответ на её беспардонный наезд. В своём послании я культурно, со ссылками на статьи устава, посоветовал засунуть её невежливую просьбу и весь их непонятно какой клуб глубоко и надолго, и больше с подобными предложениями (на этом месте при написании письма меня непроизвольно передёрнуло) ко мне не приставать.

Спокойно выспаться мне не дали.

Сначала пришло сообщение от моей классной начальницы, что её железной волей с понедельника я назначаюсь дежурным представителем в гимназии от лица нашего дружного класса. И ведь выбрала время, зараза такая, когда я почти уже заснул. Специально что ли за моими окнами наблюдала? Ну, тут я ничего поделать не мог – в этом вопросе она была полностью в своём праве. Придётся мне отдежурить на две недели раньше.

А потом кто-то расшумелся под окном моей комнаты. Выглянув в него, я увидел, что несколько грузчиц переносят что-то из автомобиля, подъехавшего к дверям складов на первом этаже моего корпуса. Вот так неожиданно выяснился недостаток моего отдельного от остальных места обитания. Вообще, редко когда бывает, чтобы в чём-то или ком-то обнаруживались одни лишь достоинства (о себе я скромно умолчу).

16 сентября.

В связи с нарисовавшимися ночью обстоятельствами утреннюю зарядку пришлось проводить в ускоренном темпе. Отказываться от неё я не собирался. И так уже три дня просачковал, выполняя рекомендацию врача.

Ничего сложного в дежурстве по парку не оказалось. Всего лишь нужно было пройтись по всем дорожкам и убрать с них опавшую листву, сломанные ветки и разбросанные окурки.

По поводу окурков я пошутил. Курение здесь, как таковое, почти отсутствует. Не помню даже, чтобы видел в магазинах в продаже сигареты. И курильщиков, как и курильщиц, тоже почти не видел. За прошедшие месяцы заметил всего нескольких человек, которые дымили чем-то из толстых разноцветных трубок. А всезнающий интернет подсказал, что это были электронные сигары. Поэтому и бычков здесь нигде нет.

Интересно мне было наблюдать за выполнением обязанностей дворников одаренными магией девчонками.

Легче всего сейчас, когда стояла сухая тёплая погода, было воздушницам. Они просто сдували потоками воздуха всё неположенное с дорожек на положенные им места, то есть куда подальше на газоны и траву.

Маги земли делали то же, воздействуя напрямую на сами загрязнения. Или сначала превращали их в пыль. Проще всего им было, когда дорожки «украшала» подсохшая после прошедшего дождя грязь.

Огневички сжигали всё на своём пути, а оставшийся пепел уносился естественными воздушными потоками. Их золотое время приёдёт, как я понимаю, когда земля покроется снегом и льдом.

Сложнее всего в отсутствии дождя приходилось магам воды. Где её брать? В воздухе воды очень мало и на весь парк не хватит, а до прудов далековато. Приходилось девчонкам таскать с собой флягу с этой жидкостью и пользоваться её содержимым. Но зато после или во время дождя уже они были королевами чистоты.

Многие из девушек, руководимых во время парковых дежурств завхозом Ивановой, работали парами, сочетая разные направления магии. Понятно, что становиться в пару со мной никто не захотел. Даже Елена Фёдоровна, удивлённо воззрилась на меня, пробормотав:

– Чем же ты так Славку-то допёк, что она назначила тебя дежурным? Мальчиков обычно старосты не трогают.

Радостно улыбнувшись, вспомнив письмо «казака турецкой султанше», я только довольно пожал плечами.

– Чего ты зубы скалишь? – нервно отреагировала завхоз на моё непонятное поведение. – Объём работ ведь не изменился, а количество исполнителей стало меньше на одного тебя. Девочек нагружать лишней работой я не хочу и не буду. Так что выкручивайся, как можешь!

И нарезала мне участок территории ничуть не меньший, чем остальным дежурным, даже не глядя на то, что девчонки, в отличие от меня, работали парами.

Ха, напугала ежа голой жо… попкой! А то я в родной советской школе ни разу не видел метлу! И ножик мой раскладной не зря оттягивает карман новеньких брюк. Так что через полчаса вся доверенная мне часть дорожной парковой инфраструктуры сияла чистотой и блеском.

И в столовой ничего неподдающегося моим усилиям не оказалось. Тем более, что там я не был уже одинок. Подравнять столы и стулья, принести-отнести посуду, уложить её в моечную установку и другие мелкие работы не отняли у меня много сил и были привычны, в отличие, как я видел, от моих напарниц.

Все задания новой смены поваров я выполнял с улыбкой на лице. Особенно широкой она стала после появления на завтраке Опаловой и её подружки. Впрочем, судя по недоумённым взглядам, бросаемым Мариной на меня и на бурлящую раздражением Славу, девушка была не в курсе наших со старостой непримиримых классовых противоречий. Так что дальше я от всей души улыбался только для избранного лидера моего класса.

Что делать под прицелом десятков женских взглядов было довольно сложно.

Часть этих глаз, принадлежащая артиллерии четвёртого, пятого и шестого калибров, смотрела на меня с недоумением. Типа, а чего это я вчера вечером употребила, что сегодня мне показывают «Очевидное – невероятное»9? Эта аудитория меня совсем не напрягала. И по характеру взглядов, и по своему совсем уж малолетству.

9. Советская научно-популярная телепрограмма.

Неудобство и какое-то внутреннее беспокойство доставлял обстрел пушками крейсеров седьмых и восьмых классов. Разукрашенные девичьи глазки, никогда раньше не смотрели на меня с таким необъяснимым интересом. И если злость старосты мне была понятна и где-то даже приятна, то почему краснеет и отводит взгляд Белая Лада? Кто-то из девок что-то обо мне наболтал? Что? Или я зря себя накручиваю, а девчонки просто первый раз видят дежурящего в столовой мальчика?

Причина ночной суматохи на складах выяснилась при нечаянном подслушивании разговоров поварих и подтвердилась во время завтрака и обеда, качество которых, по моему мнению, сильно ухудшилось. В рационе питания заметно меньше стало попадаться мяса, картошки и хлебобулочных изделий, а больше салатов, овощей и фруктов. А ночью как раз обновляли и освежали ассортимент продуктов в продовольственных запасах под новые требования к школьному питанию, организованному по требованию какой-то школьной петиции.

Чтобы выяснить о какой петиции говорили женщины на кухне, я полез на сайт гимназии. И нашёл такую, в которой говорилось о необходимости укрепления здоровья подрастающего поколения, обеспечения его роста, развития и безопасности жизнедеятельности. Для чего необходимо было сбалансированное питание, обеспечивающее юные организмы, кроме всего прочего, хорошими источниками клетчатки, витаминов и минералов. Для этого требовалось уменьшить в предлагаемой в столовой пище количество жиров, продуктов из очищенных зёрен, обработанного мяса, подслащенных продуктов и ограничить потребление соли. Предлагалось организовать новое школьное меню, богатое ягодами, фруктами и овощами, цельным зерном, бобовыми и орехами, рыбой, кашами и молочными продуктами.

И петицию эту подписали, судя по количеству, более половины девчонок нашей гимназии. По крайней мере, если судить по количеству подписей, все старшеклассницы в подписантах фигурировали. Блин, да тут и мальчишки есть! Неужели и они согласны отказаться от хлеба и мяса? Или коварные женщины тем или иным способом заставили наивных пацанов поставить свои автографы под не совсем разумной с моей точки зрения писаниной?

А кто же оказался автором этой петиции? Ну как я сразу не догадался! И тут тёзка сумела мне досадить! Эх, не видеть мне больше любимых пирожных, булочек и сладких газировок, которые, как выяснилось позже, исчезли даже из общаговского магазинчика.

Чувством лёгкого голода сопровождалась математика, на которой удивлённая учительница объявила меня лидером по результатам проведенной на прошлой неделе контрольной работы. Как смотрели на меня находящиеся за спиной одноклассницы, я не знаю. И, скорее всего, змеиное шипение с последней парты мне всё-таки померещилось. А вот изумлённая поначалу Лада даже захлопала потом в свои пухленькие ладошки. И несколько девчонок её несмело поддержали.

В конце физики, я очень старался, чтобы начинающий распевание желудок не делал это очень громко, мешая заправившимся здоровой пищей юным дарованиям постигать законы окружающего их жестокого мира.

Почти незамеченный желудком обед позволил без потери имиджа пережить два урока биологии.

Но после физкультуры, которая в отличие от памятного урока того же профиля на прошлой неделе прошла без эксцессов, я уже готов был съесть слона. Так что, сообразив ещё утром по количеству подписей, что никто к моему особому мнению в организации школьного питания прислушиваться не будет, дожидаться ужина и проверять его качество я не стал. А сразу после четвёртой пары и согласования моей идеи с завхозом поехал по магазинам, где купил электрическую печь, запас картошки, мяса и овощей. Пришлось запастись ещё набором посуды, ножей, и всякой другой кухонной мелочи.

Холодильником меня гимназия обеспечила, так что вопрос, где хранить продукты передо мною не стоял. А изумление на лице Елены Фёдоровны, сильно удивлённой тем, что я умею готовить, оказалось единственным радостным событием сегодняшнего дня. Надо будет угостить её в качестве благодарности чем-то собственного приготовления. Вот только разгребу немного ком проблем, свалившийся внезапно на мою голову и желудок.

Наивный! Сегодняшние проблемы желанием, чтобы их разгребли, ничуть не горели – такси с моими покупками охрана в ворота гимназии не пустила. Пришлось выгружать всё под присмотр камеры видеонаблюдения, направленной своим электронным глазом на площадку у ворот. А потом за три ходки перетаскивать всё в свои закрома.

Перед первой ходкой две, знакомые ещё по первому приезду в гимназию, девицы с пистолетами в кобурах заставили открыть коробку с печью, показав им, что никаких опасных или запрещённых предметов в ней нет.

После неё они перерыли всю купленную мною посуду, мясо и овощи, насмехаясь надо мной по-всякому и называя бедным проголодавшимся мальчиком. Хоть это и было правдой, но звучало очень обидно.

А когда забирал оставленную напоследок картошку, девицы громко, как и в первый раз, захлопнули за спиной калитку, заставив меня снова испуганно вздрогнуть. На раздавшийся за спиной смех на этот раз оборачиваться я не стал.

Вот чем я им не угодил? Не хамил, не грубил, вёл себя вполне культурно и воспитанно. Так нет же, понадобилось девкам снова до меня докопаться. Ну, ничего! Хорошо, что эти «леди» напомнили о себе, а то впечатления от первого нашего свидания со временем уже несколько поблёкли. И замечательно, что так-то я не злой, но память у меня сейчас просто отличная.

17 сентября.

На следующий день прилетела новая напасть – оказывается, у Лады несколько дней назад пропала серебряная цепочка с кулоном, подаренным ей папой. О том, что она не позволила мне даже прикоснуться к нему во время массажа, эта дура уже не помнила. А, смущаясь, краснея и заикаясь, пришла ко мне с полупрозрачными намёками, что причиной их исчезновения мог быть я.

Что взять с глупой женщины? Краем уха слушая женский лепет о безрезультатных поисках утерянного сокровища, перемежаемый нескладными извинениями, разочарованно вздохнув, я закрыл глаза, вспоминая виденную на груди девушки фамильную драгоценность. А потом, получив необходимый отклик, схватив немного разочаровавшую меня симпатяжку за руку, потянул её на место проведения парковой массажной процедуры. Прибыв в нужную точку, я, оглядевшись и окинув плотоядным взглядом фигуру девушки, вынул из кармана свой нож.

Такого эффекта от своих честных намерений помочь я, право слово, не ожидал. Моя одноклассница, увидевшая холодное оружие в моих руках, стремительно шагнула ко мне и приложила свой увесистый кулачок к моей не ожидающей такого подвоха голове. Это только потом, когда я наблюдал за весёлым звёздным хороводом перед глазами, я сообразил, как всё выглядело со стороны девушки. А пока представление перед моими глазами только начиналось.

Привела меня в чувство та же Лада, испуганно обмахивающая сорванной веткой моё лежащее на земле тело и осторожно похлопывающая по моим щекам.

– Дурак! – озвучил я созревшую во время наблюдения за звёздным танцем мысль. – Где мой нож?

– Зачем он тебе? – девушка опасливо начала отодвигаться от меня, сжимая красивые пальчики в кулачки.

– И ты дура! – не удержал я в себе сегодняшнее мнение о девушке. – Поройся вон там, в земле перед пеньком, а я пока посплю.

Ткнув пальцем в нужном направлении, я закрыл глаза, уходя в себя и обретая внутренний покой.

Сколько удалось побыть в нирване не скажу, так как ПИКома, способного это подсказать, на моей руке не было. Я так торопился себя обелить, что оставил прибор в своей комнате.

Зато была прыгающая и визжащая от радости симпатяжка, которая своими воплями вторично привела меня в сознание. Прижимая одной рукой к своей роскошной груди кулон с болтающейся разорванной цепочкой, другой – с зажатым в пальцах моим грязным ножом – она размахивала от счастья, словно взлетающий с полной нагрузкой вертолёт.

А когда она кинулась ко мне, я чуть не попрощался со своей короткой, но насыщенной неординарными событиями жизнью. Хвала небесам за то, что девице достало ума отбросить нож в сторону, прежде чем расцеловать моё, успевшее сначала побледнеть, а потом заалевшее от смущения лицо.

Закончив лобызание, любопытная, как все женщины, девушка озадачилась вопросом, а как, собственно говоря, я узнал, где лежит её драгоценное сокровище?

Пришлось выдать по большому секрету один из своих талантов. В моём тогдашнем состоянии другие ответы, позволившие бы не говорить о себе правду, в голову почему-то не приходили. А вот вопрос в ней возник: почему, как только я захочу познакомиться или познакомлюсь с понравившейся мне девушкой, то та обязательно старается чем-то по моей голове огреть?

Жаль, что озадаченный этим вопросом, я не рассмотрел реакцию Лады на моё признание. Но, судя по всему, она мне поверила, так как других вопросов больше не задавала, а молча помогла подняться на ноги и под руку проводила до моей берлоги. Где и оставила приходить в себя даже не извинившись за содеянное в парке. Ну да я на неё не в обиде.

18 сентября.

Извинения подоспели в среду, когда вместе с нужными словами мне на ком пришёл перевод немаленькой суммы денег от моей одноклассницы, сразу после которого она же бесстрашно уселась за мой обеденный стол. На моё возмущение и желание вернуть перевод мне закрыли ладошкой рот, сказав, что деньги у её семьи есть, и сама девушка от такой мелочи не обеднеет. Зато будет спокойнее себя чувствовать, компенсировав таким образом свои подозрения и некрасивое вчерашнее поведение в парке.

Дают – бери, как учили меня папа с мамой. Поблагодарив за свой первый, неожиданный, но, тем не менее, пришедшийся ко двору, заработок, я несколько неловко проговорил, вспоминая наставления моего бывшего тренера, которыми он делился с юными бегуньями нашей секции:

– Ты это … Ещё в прошлый раз хотел тебе сказать … В общем вы, девушки, отдаёте предпочтение красивым туфлям на каблуке в ущерб собственному комфорту. А при больших физических нагрузках и постоянных стрессах это может привести к перегрузке центральной нервной системы и росту артериального давления. В итоге могут случаться судороги, которые самому очень тяжело снять. Так что будь осторожнее и не нагружай себя сверх меры, как было на том уроке. И постоянно носи с собой булавку.

– Как приятно, что ты обо мне заботишься. – всплеснула руками Лада. – Неужели я тебе нравлюсь?

Вот девчонки, всё любовь вам подавай! Как из того, что я сказал, можно сделать вывод о каких-то чувствах? И что мне теперь говорить? Смутившись и покраснев до корней волос, я промолчал, так ничего и не ответив. Только крутил в своих руках коммуникатор, сосредоточенно его рассматривая, словно увидел буквально только что, в первый раз в своей жизни. Впрочем, вербальный ответ на заданный вопрос девушку не очень-то интересовал. Ей вполне хватило непроизвольной реакции моего тела:

– Кое-кто так очаровательно смущается!

Новые слова, прозвучавшие из уст Лады, добавили багрянца моим щекам и весёлости в глаза девушки. Подперев руками подбородок, моя новоявленная подруга беззастенчиво рассматривала мою полностью багровую физиономию.

– А ты, Слава, в гороскопы веришь? – смилостивилась надо мной девушка, налюбовавшись наконец-то моим смущением и задавая неожиданный вопрос.

– Да как-то не очень. – протянул я недоумённо, понемногу приходя в себя.

– А зря! – безапелляционно заявила Лада, для большей убедительности хлопнув своей ладошкой по столу. – Вот у меня на прошлой неделе выпадала боль утраты. И, как ты знаешь, была и боль и утрата.

Я только пожал плечами. Как-то не до гороскопов мне было в этом мире. А в Союзе только несколько раз слышал от моих одноклассниц об их существовании. Хотя и дремучим в этом вопросе не был. Что такое гороскоп знал и ни в коем случае не спутал бы его, например, с кинескопом.

– А знаешь, что мне предсказал гороскоп на эту неделю? – с непонятным энтузиазмом вопросила Лада, заговорщицки подавшись в мою сторону и слегка понизив тембр своего голоса.

– Откуда? – мои плечи повторно совершили перемещение вверх-вниз, а вот глаза, пойдя на контркурсах, бессовестно задержались в нижней точке амплитуды, уставившись на то, что стало им доступно для обозрения в и так немаленьком декольте девушки. – Я ими совсем не интересуюсь, тем более что даже не знаю какой знак этого самого калейдоскопа у тебя.

С большим трудом мне удалось вернуть контроль над зрением. А собеседница, явно оценив мои затраченные на это усилия, сначала недоумённо воззрилась на меня, а потом звонко рассмеялась, поняв мою нехитрую шутку юмора:

– Дева я, дева!

Как-то двусмысленно для меня прозвучало это признание. Тем более, что мыслить в ином направлении мешали стремящиеся сдвинуться ниже линии горизонта глаза. А вернее то, что их туда с непреодолимой силой притягивало.

– Кстати приглашаю тебя на свой день рождения. Приходи двадцать второго числа. Я буду очень рада видеть тебя среди своих гостей. – сказала Лада, сообщив заодно и номер своей комнаты в общежитии.

– Но ведь двадцать второе это воскресенье. – прикинул я, мысленно пройдясь по развороту памятного по советской школе дневника и хоть немного отвлекаясь от нескромных видений. – Ты разве не поедешь праздновать этот день домой?

– Ты что! Только выбралась из-под родительской опеки и снова назад? – девушка даже отпрянула от меня, словно я сказал что-то возмутительное. – Нет, это будет первый мой день рождения, проведенный не в кругу семьи.

– Я и родителей предупредила. Они тоже не против. – зачастила Лада, заметив, что её слова мне не совсем понравились. А если точнее, то совсем не понравились. Впрочем, не мне её судить. И дай Бог, чтобы она как можно позже ощутила ту боль, которая до сих пор во мне не утихла, а только слегка припорошилась пеплом прожитых дней и пережитых событий.

– Так вот, – продолжила тарахтеть Лада, – гороскоп мне пообещал найти то, что окажет очень сильное влияние на всю мою последующую жизнь. Вот так!

И замолчала, загадочно уставившись в мои глаза. «А я здесь при чём?» – едва не брякнул я, вовремя прикусив язык. Хочет девица верить во всякую чушь, пусть себе верит. Тем более, что кулон её драгоценный мы таки нашли. В этом гороскоп не соврал. Но, думаю, это было простым совпадением, не более.

– А ты кто по гороскопу? – снова заговорила Лада, не дождавшаяся никакой реакции от задумавшегося собеседника.

Мои плечи совершили очередной цикл вертикальных перемещений:

– Не знаю. Я не ориентируюсь в знаках зодиака.

– А ты назови дату своего рождения, и я скажу тебе твой знак.

– Двадцать пятое апреля. – сообщил я информацию, которую не имело смысла от кого-либо скрывать. Всё равно при большом желании её можно было легко узнать хотя бы даже в канцелярии нашей гимназии, так как никакого секрета она не представляла.

– Так, двадцать пятое апреля это по-моему … Нет, точно, ты – телец! Вот это да! – обрадовалась чему-то девушка, замолкшая и перенёсшая, наконец, фокус своего внимания на тарелки, стоящие перед ней на обеденном столе.

Может гороскоп ей ещё чего-то наобещал, чего мне сегодня так и не озвучили? Вот же ж, интриганка какая! Прервала разговор на самом интересном месте. И поглядывает на меня из-под опущенных ресниц, думая, что я этого не замечаю. Ха! Из принципа ничего переспрашивать не буду. Могу и я побыть немного врединой?

Вот так, перемежая обеденный перекус с лёгкой болтовнёй, я с Ладой и подружился. Она наплевала на бойкот. А я на то, что девушка меня едва не прибила.

Только-только зародившуюся дружбу чуть было не уничтожила проходящая мимо нашего столика староста. Она (в отличие от Лады я это прекрасно видел) нарочно споткнулась о ножку стула и уронила поднос со своей едой на спину моей новоприобретённой подруги. И, брезгливо улыбаясь под аккомпанемент раздавшегося вокруг детского смеха, фальшиво потом извинилась перед растерявшейся, испачканной овощным салатом и йогуртом девушкой, которая не знала, что ей предпринять в сложившейся ситуации.

Вот этого я стерпеть уже не смог. Ладно, пускай ты со мной в натянутых отношениях. Пусть даже твоя одноклассница своевольничала и пошла наперекор объявленному тобой бойкоту. Но унижать за это человека на глазах не понимающих своей жестокости детей – это уже слишком.

Мир вокруг меня словно померк, сузившись до небольшого окошка, подсвеченного багровым заревом. Я не замечал никого и ничего, кроме скалящегося и ненавидимого сейчас всеми фибрами моей души лица нашей старосты. Абсолютно не помню, как я встал и сделал два шага к самодовольно ухмыляющейся потерявшей все берега паскудной девке. Не знаю, что б я сделал, и вообще, что я хотел сделать, но повисшая на моих плечах Лада, испуганно вглядывающаяся в мои глаза, что-то лепечущая и с трудом меня удерживающая, этого не позволила.

Придя в себя и с трудом разжав сжатые на ПИКоме пальцы, я тут же поспешил спрятать аппарат в карман, постаравшись, чтобы никто не увидел его необычной деформации. О том, что кто-нубудь заметит выплеснувшуюся из моего ядра энергию, по понятной причине я не переживал.

И, как оказалось, не только руки Лады меня сдерживали. Резко оглянувшись на шорох за спиной, я увидел поспешно отступившую от меня и поднявшую руки в успокоительном жесте неразлучную подружку нашей старосты. А до моего повторно взбудоражившегося сознания дошло, что кто-то (теперь понятно кто) удерживал меня в жёстком удушающем захвате, который я при этом просто не замечал. И только после осознания этого факта я почувствовал некоторый недостаток кислорода в лёгких.

– Всё, всё, всё! Успокойся. Она случайно споткнулась и уже извинилась. – дошли наконец-то до моего начавшего остывать мозга торопливо произносимые слова замершей на безопасном от меня расстоянии девушки.

И может быть я и поверил бы ей, даже не смотря на то, что видели перед всем случившимся мои глаза. Уж настолько я неконфликтный человек, что всегда стараюсь избежать неприятных ситуаций. Но холодный, оценивающий и совсем не девичий взгляд стоящей напротив меня, как мне на миг показалось молодой женщины, от которого по моей спине побежали мурашки, не позволил мне этого сделать.

Из столовой мы с Ладой вышли вместе, провожаемые испуганными взглядам малышни и подозрительными глазами спешащего навстречу дежурного наряда ГСО. Девушка молча, стыдливо пряча взгляд, отправилась в свою комнату приводить себя в порядок. А я завернул к уборным, где, наплевав на возможных её посетительниц, без стука распахнул дверь и, открыв до упора кран холодной воды, сунул под него голову. И начхать мне было на всё. И на стукнувшуюся о стену и отлетевшую назад дверь, и на осыпавшуюся от этого штукатурку, и на возмущённые женские возгласы, периодически раздававшиеся за моей спиной.

Простоял я в виде буквы Г до тех пор, пока не начали сворачиваться в трубочку посиневшие от холода уши. Лишь после этого выпрямился и, не обращая внимания на стекающую с прилично уже отросших волос воду, посмотрел на себя в висящее не стене зеркало.

«Пора стричься. – было первой моей осознанной мыслью с момента неудавшегося обеда. – Как же я не люблю эту процедуру!»

И только потом я заметил стоящую за мной Елену Фёдоровну, протягивающую мне своё полотенце.

– Спасибо! – поблагодарил я, возвращая женщине мокрый кусок ткани.

– А вот расчёску я не захватила. – сказала завхоз, с улыбкой разглядывая композицию, получившуюся на моей голове после воздействия на неё полотенца.

– Вообще не проблема. – ответил я, руками, насколько получилось, наводя порядок в причёске, и выходя в коридор общежития.

Не дождавшись от женщины других слов, я вернулся в столовую, так как время моего дежурства ещё не истекло.

Большинство столиков уже опустели. Не было и старосты моего класса с её верной подругой, которых я меньше всего хотел сейчас видеть. Облегчённо вздохнув, я молча присоединился к дежурным школьницам с интересом и некоторой опаской изредка поглядывающим на меня.

Хорошо, что никто меня не трогал и не пытался заговорить. Совсем не было настроения с кем-то общаться. Та вспышка гнева и то состояние, которое я пережил некоторое время назад, меня сильно встревожили. Такого со мной никогда раньше не было. Поэтому всё прошедшее после инцидента время я копался в себе и пытался что-то и как-то проанализировать. Впрочем, ничего у меня не получилось, так как часть событий просто стёрлись из памяти. И вот это меня сильно пугало.

– Спасибо, что попытался за меня заступиться. Это необычно для современных юношей. – прерванный в столовой разговор с Ладой продолжился после смены девушкой испачканной одежды и окончания моего дежурства на большой перемене. – И знаешь, мне было очень приятно, несмотря на испорченный обед. Но такую мелочь я как-нибудь переживу. А тебя эта стерва могла покалечить. И ей за это, скорее всего, ничего б не было.

– Почему ты беспрекословно подчиняешься и терпишь все её нападки? – не один раз за прошедшую неделю я видел, как староста помыкает дежурившей Ладой.

– Да ты что, она же из такого рода! И виконтесса! А я еле баронессу получила.

– Чего? Какая виконтесса? – озадачился я, и, сделав в памяти зарубку – посмотреть в интернете, чем славится род Опаловых, продолжил: – Да плевать мне, из какого она рода! А что за титулы? Откуда они?

– Ты серьёзно? Об этом все знают! – недоверчиво уставилась на меня Лада.

Поняв по моему виду, что я не шучу, она рассказала, что в конце августа после урегулирования правовых отношений в родах, между родами и родов с государством и последовавшего за ним указа о создании Первой патронатной гимназии, государыня издала ещё один эдикт об утверждении титулов новой магической аристократии. Указ не подразумевал восстановления старого дворянства, тем более, что вводимые звания были ненаследуемыми. Под новым «титулом» понимались словесные формы именования лица и обращения к нему в соответствии с официально подтверждённым этим лицом рангом оперирования эфирной энергией. А чтобы не забивать голову изобретением новых словечек использовали старые дворянские титулы. Чего они без дела простаивают? И в порядке увеличения личной силы её обладательницы появились: баронесса, виконтесса, графиня, маркиза, княгиня. Был ещё один титул – герцогиня, но на сегодняшний день им никого не удостоили, а оставили, так сказать, на вырост, поскольку магов шестого ранга на сегодняшний день пока нет.

– Так что, милостивый сударь, вы имеете честь общаться с моим благородием баронессой Белой Ладой Витальевной. – в конце своего повествования девушка сделала книксен, немного присев, слегка разведя руками зажатые в пальцах краешки короткой юбки и кокетливо склонив свою головку. – Прошу любит и жаловать. Но лучше любить.

Удовлетворив своё любопытство и пообещав всё, что новоявленная баронесса пожелала услышать от магического простолюдина, я, извинившись перед симпатичным благородием, поспешил в свою холостяцкую берлогу. Оставшееся перед третьей парой время и отсутствие в личной комнате посторонних любопытных глаз давали возможность провести спокойный осмотр искорёженного мною ПИКома.

Прибор оказался почему-то мокрым. И пока я искал материал для протирки, то припомнил, что скользким он стал после выплеснувшейся из меня злости на потерявшую все берега старосту. Поэтому и сжал тогда аппарат посильнее, чтобы нечаянно его не уронить. Ну, или не запулить им в виновницу своего неожиданно вспыхнувшего гнева. Сейчас уже точно не скажу. Хотя обе причины вовсе не исключают друг друга.

Пока руки избавлялись от лишней влаги на аппарате, незанятая голова размышляла над довольно странной реакцией моего организма на хоть и сильную, но совсем недолгую вспышку гнева – обычно ладони у меня никогда не потели. Не найдя другой возможной причины обводнения коммуникатора, я плюнул на продолжившийся на холостых оборотах мозговой штурм и сосредоточился на причинённых ПИКому повреждениях.

Первой и единственной ассоциацией, возникшей после внимательного осмотра покорёженного стекла кома, стал кусок хорошо нагретого пластилина, который, став мягким, позволил легко себя сжать. А потом снова застыл, зафиксировав следы воздействовавших не него пальцев – четыре с одной стороны и пятый с противоположной.

Хорошо, что гаджет, потерявший аккуратный внешний вид, не перестал выполнять заложенные в него функции. По крайней мере, всё, что я делал на ПИКоме раньше, работало и сейчас. Раздражали только полукруглые вмятины по краям электронного девайса.

И что дальше? Что делать, чтобы исправить возникшее безобразие? Попытка растянуть коммуникатор до максимально возможного размера, а потом вернуть к первоначальному виду, ничем не помогла. Повторная тоже. Что ещё можно сделать с не разбираемым на составные части аппаратом я не представлял. Поэтому и продолжил исполнение матерных частушек под аккомпанемент одинокого гармониста. А так как ни слушать, ни наблюдать за моим сольным концертом было некому, то в используемых выражениях я не стеснялся.

После очередного цикла растяжения-сжатия, когда моё раздражение от не желающего ремонтироваться гаджета достигло апогея, все известные мне приличные и неприличные выражения закончились. И только тогда, избавившись от желания пойти на второй круг, я заметил, что вмятин на приборе стало не пять, а шесть.

Сомневаться в собственной способности считать до десяти мне не приходилось. И память об этом говорила. Хотя с учётом недавнего происшествия я стал относиться к ней с некоторой настороженностью. Но ведь и пальцев на моей руке, как у нормального Homo Sapiensa, пять. Снова вспомнив о недавнем провале в памяти, я пересчитал их, держа ладонь перед собой. Нет, проблема была в другом.

«В эмоциях!» – осенило меня. И, пока не изменился внутренний настрой, я большим и указательным пальцами аккуратно потянул за одну из вмятин. И о чудо! Она послушно выпрямилась!

Теперь уже волна радости затопила меня с ног до головы. Обеспокоенный сменой настроения, я поспешил заняться второй вмятиной.

Переживал я зря! Как оказалось знак эмоций не влияет на возможность воздействия на материал ПИКома. Так что, проверив оставшееся до пары время, я занялся «лепкой», исправляя свой коммуникатор.

После окончания всех занятий, опробуя последнюю не проверенную функцию восстановленного коммуникатора, поговорил с приёмной мамой. На мой вопрос о титуле женщина ответила, что тётка моя его получила, а она не восприняла учреждённые звания всерьёз, поэтому и не спешила получить грамоту маркизы. Да и когда она могла это сделать, если весь август мы отдыхали на море, а по приезду пришлось с головой окунуться в работу? Но если я хочу, то, как только в отделении появится свободная минутка, мама Маша эту бумажку получит.

Потом полез в сеть и выяснил, что ничем особым, кроме очень отдалённого родства с государыней, семья Опаловых не отличилась. Так что чего боялась Лада я так и не понял. Ну, это её девичье дело. А мне начхать на всех Опаловых, Копаловых, Махаловых и прочих невоспитанных Нахаловых вместе взятых! Так что и себя, и доверившихся мне людей в обиду всяким хамам и хамкам постараюсь не давать.

Наше с Ладой общение имело продолжение, после совместного ужина, который продержался в моём желудке не дольше часа. Поэтому беседа продолжилась на кухне моих личных апартаментов, когда я, под заинтересованным взглядом девушки, поджаривал на освоенной за два дня электрической плите тонкие кусочки нарезанного белого хлеба.

Хлебом я теперь запасался впрок во время обеда. Вот до чего смог довести одинокого мужчину почти полностью женский коллектив! Поначалу я, игнорируя все детские подковырки и насмешки, набирал нарезанные пшеничные брусочки в принесённый с собой пластиковый пакет. Потом сердобольные поварихи с улыбкой вручали мне неразрезанную на ломтики хлебную буханку, за которую я старался отдариться специально приобретаемыми в нашем магазинчике шоколадками, к которым был полностью равнодушен. Благодаря заботе этих милых женщин я всё время был обеспечен свежим хлебом, под который даже хлебницу пришлось покупать. Так что понемногу количество моего личного кухонного имущества увеличивалось.

Под кухню я приспособил полупустой хозяйственный блок, в котором скучали казённая холодильная и стиральная техника. За небольшие дополнительные неподотчётные деньги, полученные от меня лично, строители дооснастили просторное помещение мойкой со сливом воды, вывели несколько новых электрических розеток, привезли и поставили заказанный мною ранее стол с комплектом мягких табуретов. И ничего, что после всех этих расходов впервые удалось разглядеть дно своего кошелька. Комфорт для меня важнее. А две недели до обещанной директором гимназии стипендии я как-нибудь перекантуюсь, так как просить у мамы Маши дополнительные деньги я совсем не собирался. Да и основные траты, как мне казалось, я уже сделал.

Яичница с салом уже дожидалась на столе, сводя с ума своим ароматом меня и, судя по голодному блеску в глазах, мою вечернюю гостью. Наконец все кусочки хлеба обзавелись хрустящей корочкой, пропитанной оставшимся на сковороде вытопленным жирком.

– Присоединяйся! – пригласил я девушку, которая не стала стесняться, и начала соревноваться со мной в скорости уничтожения предложенного угощения.

Когда половина нелёгкого, но вкусного дела была сделана, и интенсивность работы наших челюстных мышц заметно упала, я решил разнообразить звуки пережёвывания пищи своим любопытством.

– Слушай, извини за интимный вопрос и не обижайся, если что, но почему у тебя такие слабые магические способности? – продолжил я затронутую на обеде тему. – Ведь, насколько я знаю, в гимназию набирали детей тех родителей, чей ранг оперирования эфиром был не ниже третьего. Соответственно наследственность у гимназистов должна быть очень хорошей.

– У мамы моей да – четвёртый ранг оперирования эфиром. Как раз в августе сдала квалификационные экзамены. – даже не подумав обижаться, начала рассказывать Лада. – А мне, судя по всему, «повезло» с папой. Я его люблю, хотя, почти не помню. От него остался только кулон, который мы вчера искали. Поэтому это украшение мне так дорого. Но вот магической силой, несмотря на все мамины старания, папа меня обделил. И никакие врачи – ни наши семейные, ни другие, к которым обращалась моя мама, ничем помочь не смогли. А вот сестричка моя, хоть и намного младше, но по силе почти равна мне. Но у неё и отец другой.

Немного помолчав, собираясь с мыслями и провожая взглядом последний кусок обжаренного яйца, исчезающий за моими зубами, девушка с разочарованным вздохом продолжила:

– А ты вообще знаешь, что количество новых сильных одарённых с каждым годом понемногу уменьшается? Как и всего населения страны? Это не секретная информация. Просто об этом не принято говорить вслух. Но моя семья, как семья целителей, чаще сталкивается с этой проблемой, чем другие семьи и рода. Поэтому и я в курсе этой тенденции. А вообще достаточно посмотреть на нашу гимназию – восьмых и седьмых классов у нас по два, а вот классов помладше – тех уже по одному.

Ладе я поверил сразу. Я говорю о демографической части её рассказа, которая меня не сильно волновала. Обратил внимание также на наличие у девушки сестры, которая в нашей гимназии не учится или я об этом просто не знаю. Как подруга чуть позже рассказала, девчушка ещё слишком мала для нашего учебного заведения, в котором начинали учиться только с четвёртого класса.

А вот информация о бессилии врачей вызвала некоторые сомнения. Может то, что я наблюдал в энергоструктуре девушки, и было результатом какого-то генетического отклонения или дефекта, но определенным воздействиям оно поддавалось.

Так девушке и сказал:

– Если хочешь, то с твоей проблемой я могу попробовать разобраться.

Ещё в прошлый раз, делая массаж ноги, я заметил, что эфирные потоки, протекающие через Ладу, под действием моих рук усиливались, и её головы достигало чуть больше энергии, чем обычно. А что будет, если я стану массажировать живот, спину или всё тело? Мне было интересно это выяснить, да и надежда была на более тесное продолжение нашей дружбы. И на постель до конца весны я совсем не рассчитывал, помня какое наказание грозит девушке за соблазнение несовершеннолетнего мальчика даже с полного его та то согласия.

– И как ты это сделаешь? – с сомнением и одновременно с надеждой спросила меня Лада.

«Приходи вечером на сеновал10» едва не брякнул я, вовремя прикусив язык.

А Лада договорила:

– К кому мы только не обращались за помощью. Даже к знахаркам ходили. Всё без толку!

– Ничего обещать я не буду. Сделаю тебе несколько массажей живота и спины, а там посмотрим. Вдруг поможет? Что ты теряешь?

– Ничего не теряю. – согласилась моя собеседница, залившись почему-то краской смущения. Хотя в принципе ход её мыслей предугадать несложно.

– Только ты без кузнеца приходи10. – не сдержался я, видя реакцию девушки на моё предложение. Всё равно подловить меня на цитировании старого фильма она не сможет.

10. Цитаты из кинофильма «Формула любви».

«Причём тут кузнец?» явно читалось в поднятых на меня глазах девушки, не знакомой с классикой советского кино.

Долго чувствовать себя самым умным мне не довелось. Ничего не ответив на реплику о кузнеце, но явно подумав обо мне что-то нелицеприятное, Лада огляделась и задала закономерный вопрос, который спустил меня с небес на землю:

– А где ты будешь делать массаж?

Вот об этом я, делая девушке предложение, как-то не подумал. Массажного стола в моих хоромах отродясь не водилось. Его кухонный и письменный коллеги явно для этого не подходили. Предлагать провести массаж в своей кровати я не стал, так как подобное прозвучало бы слишком двусмысленно, к тому же мягкий матрас был очень неудобен для массажиста. Оставались варианты на полу и на табуретах.

Пол оказался не совсем чистым. Точнее совсем не чистым. Так что меня выручили составленные вместе и застелённые для большего комфорта одеялом табуреты.

Что показал массаж?

Во-первых – этому делу, как и любому другому, необходимо учиться. Простые протирания спины и поясницы руками, смазанными для меньшего трения подсолнечным маслом, массажем назвать трудно. И этот пункт я занёс в приоритетные планы на своё самое ближайшее будущее. Хорошо, что интернет забит обучающими видеороликами на любую тему. Надеюсь, найдутся там и те, которые обучают массажу. Конечно, я понимаю, что стать настоящим массажистом они не помогут. Но и цель моя другая – помочь подруге нормализовать энергетический обмен, а не вылечить её от сколиоза.

Во-вторых – мои свободные спортивные штаны и такое же нижнее бельё для этого дела не подходят. Беспокойство по поводу того, что они мало что скрывают, мешает мне сосредоточиться на нюансах распределения энергетических потоков. Хм, странно, ещё и то, что девушка пришла ко мне в купальном костюме. Но кто их женщин разберёт? Также необходимы расходные материалы – массажное масло, салфетки или полотенца и сменные простыни. Но это всё Лада сама принесёт на следующий сеанс массажа, когда я обзаведусь более удобным для пациентки лежаком.

В-третьих – небольшой ширины табуретов явно недостаточно для устойчивого на них нахождения. Это надо учесть при выборе массажного стола или его заменителя, так как во время процедуры Лада дважды начинала елозить ногами и во время второго раза едва не свалилась на пол.

В-четвёртых – снова озадачило поведение девушки. В нём произошли те же непонятные изменения, что наблюдались мной и в прошлый раз – полное расслабление тела, учащение дыхания, покраснение щёк. Но, так как лежавшая с закрытыми глазами одноклассница не протестовала против моих действий, то хорошо ли ей на этот раз я уже не спрашивал. Хотя мне иногда и казалось, что девушка сдерживает прорывающийся наружу толи всхлип, толи стон. Но думаю, что если бы ей было очень плохо, то терпеть мои издевательства она не стала бы.

В-пятых – выяснилось, куда расходовалась часть накопленной моим ядром эфирной энергии после снятия судороги с ноги симпатяжки. Сегодня я заметил, что моя энергия через руки перетекает в тело девушки и охотно им усваивается. Процесс этот запустился, когда мои штаны предательски перестали скрывать то, чем я от Лады отличаюсь. И немало времени я потратил, чтобы свести к минимуму интенсивность этого перетекания. До ноля довести его мне так и не удалось. «Возможно, что в прошлый раз энергия частично ушла ещё на доспех духа, о котором я при контакте с пнём и не подозревал» – пришла в голову имеющая полное право на существование мысль. Слишком уж незначительными были последствия столкновения моего лба с твёрдым остатком невиновного, как теперь выяснилось, в вампиризме дерева.

Ну и самое главное – польза от моих неумелых поглаживаний была очевидна! Под действием прикладываемых мною рук, а скорее всего от перетекающей с них маны, бирюзовое кольцо вокруг живота Лады несколько поблёкло, снизило интенсивность рассеивания накачиваемого внутренними органами девушки эфира и стало больше пропускать его через себя. И количество энергии в ауре Лады чуть-чуть возросло.

Наблюдаемый эффект обрадовал и меня, и девушку, очевидно прочувствовавшую всё на себе, так как перед прощанием Лада, снова мило покраснев, расцеловала меня в обе щеки. Остаётся только надеяться, что достигнутый сегодня результат не станет временным улучшением.

Скажу наперёд, что мои опасения подтвердились, но Лада всё равно стала частой вечерней гостьей в моих апартаментах, которая не давала их обитателю запастись лишними калориями. Особенно по вкусу девушке пришлась попробованная в первый вечерний визит яичница, сдобренная щедрой порцией поджаренного сала, и моя подруга впоследствии частенько просила её приготовить. Даже следила за постоянным наличием этих продуктов в моём холодильнике.

Рапорт. 18 сентября.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Сегодня в 11 часов 57 минут работа ПИКома Счастливчика в режиме передачи аудио- и видеоинформации неожиданно была прервана.

Все усилия, предпринятые техническими специалистками моей группы для восстановления нормальной работы прибора, успехом не увенчались.

Причина прекращения передачи аудио- и видеоинформации не установлена.

Запись разговора Счастливчика, состоявшегося перед прекращением передачи информации, а также данные окружающей на тот момент обстановки приведены в приложениях А и Б.

Сведения о втором фигуранте последней записанной беседы приведены в приложении В.

Непосредственно перед прекращением передачи информации записывающая аппаратура группы зафиксировала отчётливо различимый голос объекта «Дочь».

Передача координат геопозиционирования маркером, установленным первоначально на ПИКом поднадзорного при загрузке учебного программного обеспечения объекта «Ферма» не прекратилась.

Работа штатных функций ПИКома Счастливчика не нарушена».

Резолюция. 18 сентября.

Прочитать несколько слов, написанных понизу донесения и старательно затушёванных чернилами, не представляется возможным.

Москва. Резиденция государыни Руси. 19 сентября.

– Объект «Дочь» это … ? – спросила государыня, просмотрев и прослушав принесённую министром МВД запись и прочитав переданные той донесения.

– Да, это она. – одновременно с кивком головы проговорила Ярая-Шевцова …

Многолетний управленческий опыт не подвёл Антонину Ярую. Едва проснувшись и получив вместо завтрака уведомление о запросе на внеочередную аудиенцию, женщина изначально ничего хорошего от столь раннего визита главной безопасницы своей страны не ожидала. Хоть та была, пожалуй, её единственной и настоящей подругой, но не пустой же желудок и отсутствие продовольственных запасов в собственном холодильнике побудили гостью напроситься на процесс совместного утреннего запасания питательными веществами и жизненной энергией.

Обычно их посиделки, почти всегда совмещаемые с решением каких-то государственных вопросов, начинались тогда, когда Солнце своим краешком уже собиралось коснуться линии горизонта, намекая на скорое окончание честно отработанной им дневной смены. А заканчивались зачастую, когда небесное светило, удобно устроившись в своей мягкой кроватке и закутавшись в тёплое одеяло, наслаждалось далеко не первым красочным сновидением.

С одной стороны предчувствия первую даму государства не подвели – приятного в полученных новостях не было ни капли. А с другой – ничего непоправимого также пока не произошло. И произойдёт или нет – ещё не известно. Но вот можно ли рисковать в сложившейся ситуации – вопрос ещё тот!

– Ты из-за неё примчалась ни свет, ни заря? – раздался новый вопрос после непродолжительного молчания хозяйки апартаментов, хмуро наблюдавшей за исчезновением завтрака, предназначенного ей самой.

– В том числе. – новый ответный кивок, ни на миг не прервавший движение свежеприготовленного тоста с яйцом и сыром к ожидавшим его министерским зубам. – Извини, со вчерашнего дня ничего не ела.

– Приятного аппетита! – на отсутствие хороших манер у Ярой ещё никто не мог пожаловаться.

Разговор продолжился после насыщения посетительницы и повторного заказа государыней так и не попробованных ею тостов.

– Хорошо! Вернее, как раз ничего хорошего! – слегка поморщилась государыня. – Не предполагала, что настолько запустила процесс воспитания собственной дочери. Наверное, придётся со Славой откровенно поговорить, хоть и не люблю я на неё давить.

– В воспитание будущей государыни я влезать не хочу. Даже советами. – в ответ на вопросительный взгляд своей подруги и начальницы замахала руками Ярая-Шевцова, едва не выплеснув кофе из чашки, зажатой в одной из них. – Моё дело вовремя тебе просигнализировать. Что я и сделала.

– «Сообщаю также, что аналитики моей группы, проанализировавшие психопрофили объекта «Дочь» и Счастливчика, считают волне вероятным эскалацию конфликта между указанными лицами». – процитировав по памяти фрагмент одного из прочитанных документов, Антонина задала новый вопрос: – Ты сама лично считаешь возможным развитие ситуации в таком русле?

Аккуратно поставив на стол так и не допитую до конца чашку, Надежда, тщательно обдумывая и подбирая слова, проговорила:

– Своим специалисткам я доверяю. И просмотренная тобой сцена, произошедшая уже после их доклада, подтверждает верность сделанного аналитиками заключения.

– Что мне делать, Надя? – вдруг тихо и как-то устало проговорила Антонина.

– Не знаю, Тоня, не знаю. Были бы у меня свои дети, может и подсказала бы тебе что-нибудь. А так … – Надежда сочувствующе развела руками. – Такой период сейчас у детей идёт – пубертат. И наш с тобой опыт в этом деле мало чем может помочь. Совсем не те сейчас условия. А об интересах, увлечениях и стремлениях современных детишек я и не говорю.

– Ладно! – встрепенулась государыня. – Почему пропал сигнал, транслируемый с ПИКома Счастливчика, выяснили? Я так понимаю, что вышли из строя именно те наниты, которые ты хотела залить на коммуникатор парня для контроля окружающей его обстановки? В то же время сам гаджет продолжает работать в штатном режиме.

– Именно! И ни у кого из моих технарей даже предположений нет в чём там дело. – обрадовалась министр завершению опасной даже для неё темы разговора. – Никогда раньше малыши, подобные залитым в коммуникатор парня, нас не подводили. Это первый случай за всё время использования нанитов этой серии. И, как сама понимаешь, повторная их заливка возможна не ранее, чем через год.

– Почему именно через год? – поразмыслив несколько секунд, государыня уточнила непонятное окончание фразы собеседницы.

– С таким обоснованием изъятия прибора у его владельца. – уточнила Ярая-Шевцова. – А вообще, конечно, можно попросить Счастливчика передать нам ПИКом для повторной процедуры. Мол, извини, парень, что-то у нас там не получилось. Давай-ка мы тебе подсадим нового «жучка» – ещё лучше старого и совершенно бесплатно. Как думаешь, он согласится?

– Всё бы тебе ёрничать! – улыбнулась государыня привычным подначкам подруги. – Но ведь гимназический «паразит» остался на месте и продолжает исправно «стучать»!

– Вот потому и непонятно, что случилось и в чём дело. И выкрасть прибор, а потом каким-то образом вернуть владельцу, никак не получится – слишком это будет выглядеть подозрительно даже для юного и наивного подростка. Тем более, что носит он его, обернув вокруг запястья, словно браслет. – вздохнула Ярая-Шевцова. – Так что хорошо, что хоть гимназический маркер продолжает передавать информацию.

– Тут даже спорить с тобой не буду. – согласилась со своей утренней гостьей Ярая, наблюдая вместе с ней, за секретарём-ординарцем.

После предупредительного стука в дверь и полученного разрешения вошедшая в комнату молодая девушка быстро и сноровисто разместила на столе, освобождённом хозяйкой от лежащих на нём бумаг, новую порцию утреннего угощения.

– Есть что-то ещё? – поинтересовалась Антонина, дождавшись ухода постороннего человека, и отодвигая аппетитно пахнущие тосты подальше от Надежды.

– Рядом с твоей Славой постоянно ошивается какая-то подозрительная барышня, откликающаяся на имя Марина. Фамилия – Покровская. – с видимым сожалением отследила перемещение еды министр МВД. – Я взяла на себя инициативу и попыталась проверить её по своим каналам. И знаешь, что я обнаружила?

Ярая-Шевцова, мысленно потирая в предвкушении руки, вопросительно посмотрела на главу государства, которая с наслаждением вонзила свои белые зубки в ароматный тост, тотчас захрустевший свежеподжаренной хлебной корочкой.

– Копала глубоко? – как-то неожиданно спокойно и с непроницаемым выражением лица поинтересовалась Антонина, проглотив первый кусок своего запоздалого завтрака.

Совсем не такой реакции от сидящей напротив подруги ожидала удивлённая и невольно обманутая в своих ожиданиях Надежда.

– Ты же знаешь, что по-другому я не умею. – женщина сделала вид, что обиделась, одновременно пытаясь понять, в чём её ошибка.

– Знаю. – согласилась государыня, откусив второй кусочек тоста. – И знаю также, что ничего ты не обнаружила.

Бросившая загадочную фразу и умолкшая потом Антонина сделала вид, что больше всего сейчас её интересуют ощущения, передаваемые заработавшими в полную силу вкусовыми рецепторами языка. И только самым краешком глаза женщина наблюдала за гостьей, безуспешно пытающейся отыскать причину непонятного равнодушия любящей (и это она знала точно) матери к потенциально опасному окружению её дочери.

– По поводу этой девушки можешь не беспокоиться. – после окончания паузы, вызванной показной необходимостью употребления завтрака, так же малоинформативно проговорила государыня.

Не дождавшись других комментариев, а тем более развёрнутого пояснения, Надежда, пожав плечами, проговорила:

– Есть ещё кое-что по Счастливчику.

– Что-то мы сегодня прыгаем с тобой с одной темы на другую. А потом возвращаемся обратно. – ухмыльнувшись, прервала Антонина Надежду. – Извини, что перебила! Продолжай!

– Так как, не смотря на моё хотение, по твоему высочайшему повелению доступ на территорию гимназии для моих девочек, присматривающих за нашим парнем, закрыт, то у нас возникла идея залить в его ПИКом наниты специальной серии, чтобы они постоянно отслеживали и транслировали нам всё, что вокруг него происходит. Об этом сегодня уже упоминалось и проведение данной операции тобой было санкционировано. – издалека начала заходить министр МВД. – Но, из-за того, что парень в неурочное время захотел проведать свою приёмную мать, запланированные изначально сроки и место проведения заливки пришлось экстренно менять.

– Извини, опять тебя перебью. – как школьница подняв руку, проговорила государыня. – Что значит неурочное время?

– Хм! – задумалась вдруг министр, озадаченная неожиданным вопросом, а потом тихо пробормотала: – А время-то, получается, было как раз таки урочное.

– Не поняла! – Антонина, несмотря на приглушенный собеседницей тон, всё, тем не менее, хорошо расслышала.

– По докладу агента Ф парень планировал выйти в Быково в субботу или в воскресенье, то есть в выходные дни. – принялась пояснять Надежда свои слова об уроках. – Мой агент эту мысль ему ненавязчиво и внушила. Что, в принципе, было несложно, так как ПИКом парня периодически подавал соответствующие звуковой и световой сигналы, и самого Счастливчика это довольно сильно раздражало. Но в четверг, на уроке, проводимом тем же агентом, с парнем произошёл небольшой инцидент, в результате которого он получил временное освобождение от расписанных на следующий день занятий. Чем и воспользовался, укатив на неожиданно увеличившиеся выходные к маме в Пензу.

– Ещё раз не поняла! – удивлённо проговорила государыня, выделяя интонацией требующие пояснения слова. – Что за НЕБОЛЬШОЙ инцидент, при котором дают освобождение от предстоящих занятий? Ты об этом не докладывала.

– Да там ничего серьёзного. – попыталась увильнуть от ответа министр.

– Надежда! – стукнула кулаком по столу государыня, от чего стоящие на нём тарелки и чашки слегка подпрыгнули, издав при приземлении недовольное звяканье. – Не нервируй меня!

Вздохнувшая Надежда, выполняя недвусмысленное распоряжение прямой и непосредственной начальницы, немного расширила изначально запланированные границы своего повествования:

– В нём тоже была замешана твоя наследница. На уроке, во время бега по парку, у одной из гимназисток судорогой свело ногу. Упавшую одноклассницу никто, кроме Счастливчика, который бежал последним, не заметил. Парень попытался помочь девушке массажем, снимая мышечный спазм, для чего пришлось стянуть с девицы штаны.

В ответ на едва сдерживаемое хихиканье подруги, Надежда спросила:

– А теперь представь, что могли подумать твоя Слава с одноклассницами, сделавшие по дистанции круг и увидевшие внезапно открывшуюся им картину?

И продолжила дальше под негромкое «хрюканье» государыни:

– Всё сказанное позже подтвердила сама «изнасилованная», которая, кстати, ничуть не сопротивлялась «надругательству» над собой. А потом, на пару с моим агентом, даже защищала своего «обидчика», заработав при этом несколько синяков от пытающихся совершить правосудие «спасительниц». При этом, в результате пинка одной венценосной ножки, голова Счастливчика захотела познакомиться с, как оказалось, слишком твёрдым для неё деревянным предметом, коварно спрятанном в зелёных парковых насаждениях. Встреча парню, видимо, не понравилась, так как после неё парнишку под руки увели в медпункт сама «виновница» происшествия и одна из твоих патрульных. В лазарете, как упоминала раньше, ничего серьёзного у незаслуженно пострадавшего не обнаружили – так, мелкие повреждения кожного покрова головы. И освобождение от занятий тамошняя врач выписала Счастливчику всего лишь для перестраховки. А тот, воспользовавшись подвернувшейся оказией в три выходных дня, на ночь глядя, и укатил в Пензу. Потому и время урочное, так уроки у него как в этот день должны были быть. А нам пришлось срочно менять место и время проведения операции.

Бросив взгляд на взволнованную подругу, Надежда ещё добавила:

– Все произошедшие в тот день события запротоколированы. От претензий к кому-либо парень при свидетелях отказался. Если надо, то я передам тебе все имеющиеся у меня материалы.

– Обязательно надо! – подтвердила слегка успокоившаяся Антонина. – Тем более, что они касаются обоих наших, как вы юристы выражаетесь, фигурантов. Продолжай! И в следующий раз (дай Бог, конечно, чтобы его не было) не пытайся выгораживать мою дочь.

И Надежда, приложив два пальца к правому виску в жесте принятия к сведению полученного указания, продолжила:

– Это произошло в Пензе, во время перепрошивки ПИКома, которая из-за сложности и длительности процедуры растянулась на половину часа, ведь кроме подселения наших «жучков», нужно было провести ещё подпитку его собственных. Кстати, если бы не всесторонняя помощь местных оперативниц, то мы бы ни за что не справились с этим делом. Попробуй, угадай, в каком из предназначенных для этого многочисленных мест города парень решит провести подкормку и обновление своего аппарата. Пришлось временно, принося глубочайшие извинения, приостанавливать деятельность большинства этих пунктов, оставив рабочими несколько точек в наиболее вероятных местах появления нашего фигуранта. Одна из этих точек и сработала.

Министр прервалась, допив остатки давно остывшего кофе из отставленной ранее чашки. После чего вопросительно посмотрела на хозяйку кабинета.

Та, верно истолковав полученный взгляд, заказала своей молодой помощнице ещё одну порцию бодрящего напитка.

– В общем, коммуникатора у парня в то время не было. – продолжила доклад Надежда, не дожидаясь получения запрошенной добавки и так же, как это делала незадолго перед этим Антонина, выделяя интонацией нужные слова. – В этом промежутке времени Счастливчик, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО, подвергся нападению с целью ограбления. Прямых доказательств этого у нас нет. Счастливчика, по понятным причинам, спросить мы не можем. Никаких заявлений от него не поступало. А сама задержанная подозреваемая молчит. Эта дама не первый раз попадает в поле нашего зрения, ранее была судима за аналогичное преступление, и в новом, естественно, не признаётся, так как прекрасно понимает, чем это ей грозит. Есть только отпечатки её пальцев на баллончике с запрещённым психотропным наркотическим веществом. Но на этом препарате она сидит сама. Так что без жёсткого допроса мы ничего не добьёмся.

Дальнейший диалог между дамами свёлся к трём коротким фразам.

– Это тот препарат, при использовании которого с первой дозы становятся наркоманом?

– Да, это вещество вызывает привыкание после первого своего применения.

– Жёсткий допрос разрешаю!

Очередной кивок министерской головы показал, что информация принята к сведению.

– У тебя всё? – поинтересовалась государыня после ухода девушки, принёсшей две полные чашечки кофе и забравшей две пустые вместе с остальной освобождённой посудой.

– Угу! – прозвучало от утренней посетительницы, принявшейся наслаждаться вкусом Арабика Ямайка Блю Маунтин. Именно этот сорт кофе нравился обеим женщинам, давно не обращавшим внимания на его цену.

– Кстати, если вы такие исполнительные, что беспрекословно выполняете моё высочайшее повеление, то как вы контролируете парня, когда он находится на территории гимназии? – с искренним интересом полюбопытствовала улыбнувшаяся Антонина, не пожелавшая отставать от своей гостьи.

– По поводу веления. – не поддержала министр шутливый тон государыни. – Во-первых, по линии МВД мы, как ты прекрасно знаешь, по статусу приравнены к военнослужащим, а ты – наша начальница, выше которой никого нет. То есть мы обязаны выполнять все твои законные распоряжения. В отданном тобой приказе ничего противозаконного не было, и мы его со всем усердием выполняем.

– Во-вторых, – продолжила Ярая-Шевцова после маленького глотка горячего напитка. – Лично я являюсь также подчинённой главы моего рода и, опять-таки, обязана выполнять указы той, которую по своей воле добровольно признала лидером. Если эти указы, конечно, не противоречат моим внутренним убеждениям. Чего тоже не наблюдается.

– В-третьих, хоть мои девочки и лучше твоих, – очередной глоточек кофе и лукавый взгляд на собеседницу, – но не дай Бог, они нечаянно схлестнулись бы друг с другом. Результаты схватки я предсказать не могу и не хочу. Как и терять своих людей по глупости.

– По поводу первых двух пунктов согласна с тобой на все сто процентов. И конфронтации между нашими подчинёнными я тоже не желаю. Как не хочу и увеличения количества вовлечённых в наше дело людей. Потому и отдала такое распоряжение. А вот начало третьего тезиса вызывает у меня очень большие сомнения. – вклинилась Антонина, когда Надежда сделала вынужденную паузу, чтобы перевести дыхание и продолжить опустошение чашки кофе. – И всё-таки как вы выкручиваетесь?

– Сняли несколько квартир с разных сторон парка с окнами, выходящими в сторону гимназии. – пожала плечами министр МВД, мол сомневайся сколько хочешь, а для меня всё давно ясно-понятно. – Несколько девочек устроились дворничихами в окрестные домохозяйства, и могут теперь на законных основаниях, не привлекая ничьего внимания, круглые сутки торчать на улицах вокруг парка. Ещё и вторую зарплату получают. Организовали также постоянный пост с аппаратурой дальнего видеонаблюдения на колокольне находящейся рядом церкви Владимирской Иконы Божией Матери. Местная настоятельница, хоть и без особой радости, но пошла навстречу нашей маленькой просьбе. Поставили скрытые видеокамеры вокруг паркового забора, чего твои «овчарки», кстати, не заметили. Ну и гимназический маркер ПИКома Счастливчика отслеживаем в режиме реального времени.

– Ну, за прошляпленные камеры, хвосты этим породистым млекопитающимсемейства псовых я накручу. Подумаю только, как не выдать настоящую причину порки, чтобы не свести на нет твои усилия. – произнесла уязвлённая Антонина, вслед за подругой делая глоток изысканного напитка, изготовленного из зёрен, выращенных на горных плантациях Карибского островного государства на высоте тысяча двести метров над уровнем моря. – А сейчас, раз тебя не звали, но ты припёрлась, бессовестно слопала приготовленный для меня завтрак и ускоренно уменьшаешь запасы моей арабики, то у меня тоже есть, что тебе рассказать.

– Ну-ка, ну-ка! – заинтересованная Надежда даже отставила в сторону свой любимый напиток.

– Давеча орёл с мечом и факелом в лапах11 в одном из своих клювов принёс донесение, что кое-кто в Японии очень сильно заинтересовался моей гимназией. Настолько сильно, что уже готовится делегация в наши края с каким-то предложением моему, как ты любишь говорить, величеству, от которого мне трудно будет отказаться.

11. Эмблема службы внешней разведки России – золотой двуглавый орёл с поднятыми крыльями, увенчанный двумя малыми коронами и одной большой, в лапах которого зажаты серебряный меч и пылающий факел.

– К сожалению, это всё, что удалось узнать. – государыня охладила пыл попытавшейся было что-то спросить главы МВД. – Сама знаешь, насколько тяжело и неудобно работать в этой стране. Тем более получать информацию непосредственно из императорского дворца.

– А у нас и там есть агенты? – удивилась Ярая-Шевцова.

– У нас везде есть свои люди. – слегка поморщилась Ярая, сообразив, что выдала собеседнице информацию, не предназначенную для её ушей. И уточнила: – Почти везде.

– И каким боком я ко всей этой истории? – неподдельно удивилась министр дел внутренних, после чего сама же принялась озвучивать пришедшие в голову версии: – В твоей гимназии применяются какие-то передовые методы обучения? Или предполагается попытка найти подход к твоей Славе, как будущей государыне? Или влияние через неё на тебя лично? Хотя в принципе возможен интерес к любому влиятельному семейству или роду, чьи дети учатся в Быково. Или ты предполагаешь интерес к нашему пареньку? Но зачем он им?

– У меня нет ответов на твои вопросы, Надежда. – покачала головой государыня. – Известно лишь, что началось всё это непонятное движение примерно неделю назад после какой-то информации, полученной японками непосредственно от нас.

– Я имею ввиду не нас с тобой лично, а неизвестные, надеюсь пока, болтливые рты внутри нашей страны. – пояснила свои последние слова государыня, видя, как министерские брови недоумённо поползли вверх. – Поэтому и привлекаю тебя к этому делу, чтобы ты выяснила, что стало известно дочерям восходящего солнца, от кого, о ком или о чём, и раздать всем нашим причастным сёстрам по справедливо заработанным им серьгам12.

12. Всем сёстрам по серьгам – поговорка о принципе «никто не остался обездоленным» (как в хорошем, так и в плохом смысле).

– Информация принята к размышлению и исполнению. – поднялась из-за стола министр. – Если это всё, то разреши выполнять?

– Разрешаю. Выполняй. – кивнула Антонина, отпуская свою подругу и подчинённую. – Времени не так много. Их делегация скоро будет у нас. А мы ничего не знаем о причинах, побудивших островитянок наладить с нами отношения. Так что торопись, Надежда.

– Есть! – коротко ответила та, и, чётко развернувшись через левое плечо, быстрым шагом вышла из кабинета.

– Ещё минимум двое суток не спать! – этого бормотания, прозвучавшего после широкого министерского зевка, Антонина Ярая уже не расслышала.

Первая патронатная государственная гимназия.

Сегодняшние занятия проходили как обычно.

Химия, как ранее до неё математика, физика и биология с географией, вызывала скукоту и упорные мысли об экстернатуре, которые я прогонял из головы поговоркой, что «Повторение – мать учения». О продолжении этой древнеримской пословицы, которая гласит, что оно же является «утешением для дураков», я старался не вспоминать.

Два часа информатики были потрачены на освоение новых стилей плавания, так как старые уже не помогали преодолевать излагаемые на уроках темы этой учебной дисциплины. И учительница мои «успехи» в преподаваемом ею предмете явно замечала и всеми силами стремилась мне помочь. Но все её старания пока не приносили нужного женщине, да и мне тоже, результата. И вроде бы помню всё, что она рассказывала на своих уроках. Но все эти биты, байты, тактовые частоты, процессоры и микроконтроллеры с шинами передачи двоичных данных никак не хотели улечься на предназначенные для них полочки, а упорно сваливались во всё увеличивающуюся кучу в моей голове.

Мировая культура пока не вызывала особых сложностей, так как все изучаемые произведения иностранных авторов были давно и благополучно переведены на русский язык и в большинстве своём были мне знакомы. Опасения поначалу вызывал сам английский язык, который, как я думал, был изучен на уровне «Май нейм из Слава», «Ай лив ин Юкрейн» и «Лондон из зе кэпитал оф Грейт Британ». Но, к моему немалому удивлению, почти всё, что говорила учительница, большую часть пары общавшаяся с нами на аглицкой мове, я понимал. А то немногое, что не понимал, домысливал по контексту говоримого. И ответные мои английские слова и выражения без особого напряжения вылетали из моего рта.

На четвёртой паре Говорова Ольга Станиславовна, приставленная к обоим седьмым классам ответственной за их физическое совершенствование, встретила меня в компании девчонок параллельного седьмого «А» мерным постукиванием футбольного мяча по бетонному квадрату парковой беговой дорожки.

Здороваться с ней я не стал, так как сделал это ещё утром, перед совместным забегом по тенистым парковым аллеям, подсвеченным неярким золотом восходящего над горизонтом светила. Что не уберегло меня от чувствительного тычка в спину и пренебрежительного: «Бескультурщина», незаслуженно брошенного в ту же спину от подоспевшей вслед за мной избранной в прямом смысле на мою голову начальницы седьмого «Б».

Обогнавшая меня после исполнения воспитательного мероприятия староста, как всегда гордо возглавляла остальную часть нашего маленького, но такого дружного школьного коллектива.

– Это неодушевлённое существительное ЖЕНСКОГО рода. – не остался я в долгу, чем вызвал несколько приглушенных девичьих смешков и улыбку нашего спортивного руководителя.

И это было всё, чего я смог добиться своей репликой. Мой прозрачный намёк не был удостоен высочайшего внимания той, которой непосредственно был адресован. Зато после улыбки я получил внимательный и, даже, какой-то удивлённый взгляд от кудрявой физкультурницы, прекратившей выбивать пыль из чёрно-белого кожаного мяча.

Кстати, сегодня утром мы бегали не вдвоём с Ольгой Станиславовной, а втроём. К нашей утренней пробежке неожиданно для меня присоединилась Белая Лада, которой я рассказал о своём увлечении накануне.

Судя по всему, внезапная встреча стала сюрпризом для обеих дам, поскольку они, как я мог наблюдать из своего окна, пока дожидались моего выхода, периодически бросали друг на друга явно недоумевающие взгляды.

А потом обе женщины, одна из которых была молодой, а вторая ещё моложе, одновременно повернувшись, плечом к плечу встретили моё появление из дверей хозяйственного корпуса и, ничего не говоря, требовательно уставились в мои глаза.

А я чё, я – ничё. Сдвинув плечами и высказав пожелание доброго утра обеим фигуристым спортсменкам, я обогнул их по начавшей уже желтеть траве и, вернувшись на дорожку, пошёл на постепенный разгон.

Справа ко мне через несколько секунд пристроилась пыхтящая от усердия Лада. А пани Говорова, замыкая тройку, заняла привычное место позади теперь уже нашей сладкой, по моему мнению, парочки.

Памятуя о недавней истории с ногой Лады, темп бега до своего обычного максимума я не взвинчивал. И топающая за нами Ольга Станиславовна не озвучивала своих мыслей по поводу снижения устоявшегося скоростного режима нашего перемещения. У Лады, понятное дело, никто ничего спрашивать и не подумал – хочет заниматься в нашей «секции», пусть занимается на условиях старожилов. Хотя, если говорить откровенно, присутствие рядом этой девушки мне было очень приятно.

В таком сосредоточенном молчании мы и одолели свои законные два круга. После чего разошлись по местам обитания для приведения себя в надлежащий внешний вид и подготовки взбодрённых организмов к утреннему принятию пищи.

А сейчас в своих руках Ольга Станиславовна держала самый настоящий футбольный мяч. Почти настоящий, так как был он немного меньшего размера, чем привычный для меня. Или это мне так казалось? Как бы там ни было, это было что-то новое с того самого момента, как я познакомился с этим педагогом. Ещё удивлялся. Ведь, по словам директрисы, школа уделяет особое внимание игровым командным видам спорта. А мы на физкультуре только и делали, что бегали да занимались разными силовыми упражнениями, гимнастикой и растяжкой.

Неужели сейчас мы будем играть в футбол? Кто с кем? Вернее, кто против кого? Ведь если посчитать всех присутствующих семиклассниц, то маловато нас для двух полноценных футбольных команд. Всего я насчитал восемнадцать человек – по девять из каждого класса. Это если со мной вместе. И пускай на фоне девушек я сойду за двух игроков (разве девчонки умеют играть в футбол?), то всё равно до двадцати двух ещё троих не хватает.

Физручка поступила очень коварно. Она поставила нам обычное задание – пробежать три стандартных круга по парку. Но уточнила, что к мячу не допустит тех, кто прибежит последними. Самые медленные будут продолжать выполнять беговые упражнения вокруг увлечённых игрой более быстрых коллег.

И, не успела прозвучать команда «Марш», как девчонки что есть мочи рванули вперёд по беговым дорожкам Воронцовского парка.

Я, не ожидавший такой прыти от женского коллектива, даже замешкался на старте, и, как на памятном уроке недельной давности, ушёл на дистанцию едва ли не самым последним, размышляя о том, что чего-то о современном футболе я не знаю.

Компанию мне составили Лада и ещё две девчонки из параллельного класса, стартовавшие без особого задора. А передо мной возникла дилемма – умчаться вперёд или оказать моральную и, если понадобится, физическую поддержку моей симпатяжке? Мне очень хотелось поиграть в футбол, но совесть не позволяла бросить подругу одну.

Наверное, заметив мои внутренние метания, сопящая рядом Лада в перерывах между ритмичными вдохами и выдохами проговорила:

– Я футбол не люблю. И быстро бежать не собираюсь.

– Точно? – не поверил я неожиданному решению непростой для меня задачи.

– Точнее не бывает. – прозвучал прерывистый ответ. – Я помню твой совет. И булавка у меня теперь всегда с собой. Так что беги, догоняй. Я знаю, ты можешь!

Стояли б мы на месте, точно поцеловал бы умную девушку, слова которой, а главное уверенность в моих силах, придали мне дополнительное ускорение. А так только радостно пропыхтел:

– Спасибо!

И с широкой улыбкой бросился в погоню за уходящим от меня Мерседесом13.

13. «Мерседес уходит от погони» – советский художественный фильм.

Растянувшийся пелотон14 я, не особо напрягаясь и экономя силы для предстоящей игры, догнал к концу второго круга. Не забывая при этом по ходу гонки вести подсчёт оставленных за спиной конкуренток.

14. Основная группа гонщиков в спортивной гонке.

И хорошо, что решил не мелочиться и финишировать в лидирующем десятке. Именно он оказался допущен к организованному учительницей пинанию упругой кожаной сферы. А я, догадавшись, что в командах будет всего по пять игроков, поглядывал на футбольное поле, прикидывая, не будет ли нам там слишком «тесно», и сколько сил у меня останется к концу матча. Хотя до комнаты моей тут недалеко, и пара – последняя. Так что к вечеру как-нибудь доползу.

Жаль, что редко когда случается, чтобы хорошо было всё, всегда и всем. Эта непреложная истина подтвердилась и на этот раз, когда я сосредоточил своё внимание на допущенном к игре составе школьников и школьниц.

Один из десяти быстрых и выносливых счастливчиков был мальчиком, то есть мной.

Остальные, что было ожидаемо, оказались девочками, пятерых из которых я каждый день вижу на школьных уроках, а ещё четверо представляли противоположную сторону нашей параллели.

А теперь догадайтесь, кто возглавил пятёрку «наших» и кто был у неё заместителем? Ясное дело, что этими людьми оказались Опалова Слава, поддержку которой оказывала верная Покровская Марина.

Так что состав одной из команд был определён, как говорит наша информатичка, по умолчанию. Девчонки даже сгруппировались отдельно от остальных фаворитов забега, образовав равносторонний треугольник вокруг центральной фигуры кудрявой владелицы футбольного мяча.

Второй вершиной этого треугольника была четвёрка седьмого «А» во главе с их собственной старостой (по принципу физической выносливости их выбирают что ли?)

Ну а я замыкал описанную геометрическую фигуру, оказавшись за спиной мадам Говоровой.

– Нам что теперь с этим играть? – параллельная начальница недовольно ткнула указательным перстом, украшенным разноцветным ноготком, за спину учительнице.

– Условия для всех были одинаковыми, и он их честно выполнил. – не оборачиваясь, чтобы посмотреть в кого тыкали пальцем, проговорила Ольга Станиславовна. – Так что или с ним, или вчетвером.

– Какой приз победителю? – смерила меня сверху донизу хмурым взглядом ещё одна начавшая вызывать раздражение староста.

Нет, не по физическим кондициям их выбирают, а по вредности характера. Я бы, например, ни за какие коврижки не согласился б стать старостой класса. Мне ещё в старой школе пытались навязать обязанности комсорга15 – еле отбился. Не люблю быть кому-то чем-то обязанным.

15. Глава комсомольской организации.

– Проигравшие везут победителей на спине три круга вокруг футбольного поля. – во все свои тридцать два зуба заулыбалась Ольга Станиславовна.

При этих словах я не расстроился, в отличие от капитана моей команды. Если проиграем, то пощупаю ножки или попку какой-нибудь девчонки. А выиграем …

Перед моими сощурившимися глазами предстала красочная, живописная картина, на которой я, размахивая руками, верхом погонял свою вредную тёзку. А уши явственно расслышали голос спортивного комментатора, едва различимый в оглушительном рёве болельщиков на ипподроме: «Признанным фаворитом этого забега считается единственный представитель сильного пола, сумевший взнуздать никем до него не покорённую, норовистую, породистую кобылку».

Лучше б свои глаза я не открывал. Или не закрывал их перед этим. А главное – не улыбался так мечтательно и неосторожно. Не знаю, каким местом наша староста смогла угадать мои фантазии, но взгляд её карих глаз ничего хорошего мне в самом ближайшем будущем не обещал. Как бы мне самому не пришлось поработать выносливым скакуном. Ха! Пусть сначала выиграет.

К моему удивлению вся наша компания – и футболистки, и простые легкоатлетки – во главе с физруком направились не на стадион, а к крытому зданию спортивного комплекса, в котором мне бывать ещё не доводилось. Его недавно рабочие сдали в эксплуатацию, и внутри мой чувствительный нос ещё обонял запахи краски, лака, и прочие строительные ароматы.

Вспыхнувшее при входе в новое помещение любопытство почти сразу угасло. Этот, как его называла Говорова, манеж, почти ничем, кроме увеличенных размеров, от известных мне спортивных залов не отличался. Те же шведские стенки вдоль стенок кирпичных (или бетонных – не знаю, из чего они были выстроены), те же брусья, маты и канаты, висящие баскетбольные корзины и натянутая волейбольная сетка, разметка на полу белой краской. В общем, обычный школьный спортивный зал с присущим ему оборудованием и снаряжением для успешного всестороннего физического развития юных подрастающих личностей.

Отличало его наличие трибун вдоль одной из длинных стен и более качественное и современное исполнение всего спортивного инвентаря. Присутствовали в зале и ворота – примерно такие, как для игры в гандбол. Судя по всему, одни из них мне и придётся защищать.

Вообще интересная логика у девчонок. В нападение капитан моей команды меня не пустила, сказав, что я специально буду мазать мимо ворот моих одноклассниц. А на то, что я с таким же успехом могу пропускать голы в свои ворота она внимания не обратила. Или посчитала это меньшим злом?

Розыгрыш ворот проводить не стали. Как-то так получилось, что мои временно бывшие коллеги первыми повернули направо, выбрав себе ворота, так что моим таким же временным «одноклубницам» пришлось довольствоваться походом налево. Зато мы получили право первыми ввести мяч в игру.

Но перед этим Ольга Станиславовна выкатила из-за неприметной дверцы целую тележку каких-то непонятных прибамбасов. Что это такое я понял, когда девчонки принялись надевать их на себя. В принципе, наголенники с двумя парами кожаных перчаток и у нас использовались в футбольных баталиях. Но в тележке оказались ещё налокотники и наколенники.

В дополнение, раздающая снаряжение физрук, обращаясь ко всем участникам предстоящего матча, произнесла:

– Напоминаю, дамы, строго соблюдаем правила и ни в коем случае не работаем по соперницам.

Принимая и надевая всё полученное добро на себя, на то, что меня причислили к числу дам, я внимания уже не обратил, а пытался сообразить, в какую опу я опять влип. Так и не придя к какому-нибудь вразумительному ответу, я решил обратиться за помощью к той, которая намеревалась стать судьёй предстоящего поединка:

– Ольга Станиславовна, напомните, пожалуйста, футбольные правила.

Мало ли какие изменения могли произойти в этой игре за сто прошедших лет. Ведь в моё время локти и колени игроки не защищали.

Через секунду после моего вопроса раздался оглушительный смех со стороны моих временных соперниц и наматывающих круги вокруг футбольного поля легкоатлеток. Некоторые из них, сбившись с шага, повалились на пол, хватаясь за свои животы и тыкая в меня наманикюренными пальчиками. Даже растерявшаяся физкультурница некоторое время не знала, что мне сказать. И раздосадованный стон из уст четырёх моих соратниц мне точно не послышался.

– Да в них сто лет почти ничего не менялось. – ожила наконец-то Ольга Станиславовна, недоверчиво глядя на меня.

«Ну да, ну да! Именно сто лет ничего не менялось!» – мысленно кивал я, проверяя надёжность крепления выданного мне инвентаря.

Видя, что прозвучавшая фраза мало что для меня значит, женщина, быстро стрельнув глазами по времени, отображаемом на экране её ПИКома, торопливо заговорила:

– Всё, как и обычно. Матч длится два тайма по двадцать пять минут чистого времени. Игрокам, кроме вратаря, касаться руками мяча запрещается. Задача – забить гол в ворота соперника. Выигрывает та команда, которая забьёт больше голов.

И, снова взглянув на часы, закончила:

– В общем, разберёшься по ходу дела. А сейчас время начинать первый тайм.

– Офсайд! – закричал я судье, пропустив свой второй гол ...

Первый мне вкатили через несколько секунд после свистка судьи, положившего начало отсчёту времени первого тайма игры. Покровская Марина, перехватив мяч после неудачного паса моего нынешнего капитана, с середины непривычно маленького для меня поля пушечным ударом направила его точно в правую от меня девятку. Среагировать я не успел.

Зато среагировали немногочисленные болельщицы, расположившиеся на первых рядах трибун. От одной их части послышались радостные вопли, свист и аплодисменты. Меньшая часть разочарованно загудела и затопала ногами.

Только Лада во всех смыслах держала себя в руках. Хотя и было заметно, что девушка сильно переживает. Интересно, за кого – за меня или за своих одноклассниц? Надеюсь, первое, так как, заметив мой взгляд, она ободряюще улыбнулась в ответ.

Что примечательно, никто круги вокруг нас, как было велено учительницей, не наматывал. И наш физрук никак не реагировала на грубое нарушение учебной дисциплины.

Такого провального начала своей футбольной карьеры не ожидали ни я, ни мои коллеги по команде. И то, что в этой ситуации опростоволосился не я один, настроения нисколько не улучшало.

Второй удар, нацеленный в мои ворота той же Мариной, я отбил в аут каким-то невообразимым чудом – ну не может нормальный футбольный мяч летать с такой бешеной скоростью. И потом, хоть таких сильных и, главное – точных, ударов на единицу времени стало ощутимо меньше, я заметил, что на острие большинства атак мои одноклассницы старались выводить именно Марину. Почему так происходило – я понял ближе к концу этого матча.

А дальше я не поверил своим глазам – из-за боковой линии мяч не вбрасывали руками, как это было положено в нормальном футболе, а вводили в игру ногами.

Отыгрались мы через пять минут. Наш капитан смогла реабилитироваться, получив у противоположной штрафной площадки точный пас с нашей половины поля и обыграв опекающую её защитницу.

Но в течение этих пяти минут я успел оконфузиться ещё дважды.

Первый раз – когда после ухода мяча от ноги соперницы за линию наших ворот поставил его на пол штрафной площадки и ударил по нему ногой, посылая кожаного своим партнёршам.

Тут же засвистел свисток судьи, зафиксировавшей непонятное для меня нарушение правил. Подбежав ко мне и посмотрев в мои недоумевающие глаза, арбитр сочувствующе покачала головой и, кивнув на меня, пробормотала несколько слов подскочившей к нам капитанше, назначая свободный удар в сторону моих ворот.

– Вратарь в игру вводит мяч руками. – передала подошедшая ко мне раздосадованная девушка слова Ольги Станиславовны, которые я прекрасно расслышал из уст первоисточника. Где логика? Из-за боковой – ногами. А из вратарской – руками.

Слава Богу, этот свободный мы отразили, как и второй, назначенный по моей вине через минуту. Ну откуда я мог знать о правиле четырёх секунд, когда игроку (вратарю в том числе) даётся именно такой отрезок времени, чтобы ввести мяч в игру?

Об этом аспекте местного футбола меня опять просветила мой капитан, выцеживая крупицы ценных сведений сквозь стиснутые зубы и пряча за спиной сжатые кулаки. После этого мне стал понятен жест рефери в виде поднятой вверх руки и загибания пальцев на ней.

На удар Опаловой, который привёл ко второму голу, я реагировать и не пытался, так как он явно был сделан из положения «вне игры», которого, как мне снова объяснила смирившаяся с моей тупостью капитан, в этой версии футбола просто не было.

На пятнадцатиминутный перерыв мы ушли при счёте два – один не в пользу моей команды. Ушли недалеко – на расположенные рядом трибуны, с которых Ольга Станиславовна согнала буйствовавших весь первый тайм болельщиц обеих команд, заставив их весь перерыв шевелить ногами по беговой дорожке вокруг футбольного поля.

Зачем нужны защитные приспособления на руках и ногах и откуда берутся силы для пушечных ударов у тринадцати – четырнадцатилетних девчонок я понял в середине второго тайма, когда цифры на воображаемом мною табло показывали две четвёрки.

В этот момент времени команда моих одноклассниц взяла тайм-аут. О чём они переговаривались, я не слышал, так как внимал словам моего капитана. Говорила она банальные вещи. Мол, если мы хотим победить и не хотим проиграть, то пора всем начать выкладываться на полную катушку. Что сейчас то же самое начнут делать наши соперницы и нужно при этом быть предельно внимательными и осторожными. И, главное, постараться не допускать никаких ошибок ни в нападении, ни в обороне.

На этом месте меня даже похвалили, так как во втором тайме я смог отбить десять из двенадцати ударов, пришедшихся в створ моих ворот. Капитан, как оказалось, дублировала ведомые мной мои подсчёты, так как других любителей спортивной статистики поблизости не наблюдалось.

Третий гол я пропустил тоже в начале тайма и тоже почти с середины поля. Но на этот раз случился неожиданный рикошет от ноги нашей защитницы, который и профессиональный вратарь не смог бы отбить.

Как зовут девушку, косвенно виновную в пропущенном голе, я не знаю, впрочем, как и остальных девчонок из их параллели. Мне и своих восьмерых хватает за глаза, не то, чтобы запоминать имена чужих. Но очень уж сильно она переживала из-за своей невольной ошибки, в результате которой девчонка была освистана с трибун. Даже наш капитан, чтобы привести свою одноклассницу в порядок, что-то тихонько той проговорила, недовольно поглядывая на вошедших в раж болельщиц.

Четвёртый гол мне влепила спокойно стоящая до этого в противоположных воротах Бельская Светлана. Её появление в нашей штрафной площадке и я, и мои партнёрши банальным образом прозевали. А когда она получила точный пас, что-нибудь предпринимать было уже невозможно.

Вопреки ожиданиям, мои девчонки не пали духом, а, подбадриваемые более многочисленной группой поддержки, собрались с силами и сравняли счёт с заметно расслабившимся соперницами. Именно после этой быстро пропущенной тройки голов Опалова и попросила судью о коротком перерыве.

Спустя минуту после возобновления поединка, несмотря на умеренную температуру воздуха внутри манежа, пот лил с меня обильными ручьями, а мою футболку спокойно можно было отжимать руками. Настолько повысился накал матча, возросли скорости передвижения и силы ударов по мячу его участниц.

Не выдержав неприятных ощущений от постоянно прилипающей к животу и спине ткани, я, во время остановки игры из-за улетевшего далеко за ограничительную линию мяча, снял верхнюю часть своей спортивной формы, аккуратно уложив её около одной из штанг.

– Футболку зря снял. – окинув меня изучающим взглядом проговорила мой капитан, перед этим почему-то отыскав глазами Опалову Славу.

– Жарко!

– Как знаешь. – пожала плечами девушка, переключая своё внимание на вводимый в игру мяч.

А ещё через минуту я пропустил пятый гол от Фроловой Екатерины. Виноват оказался мокрый и потому скользкий от покрывшей его неизвестно откуда взявшейся влаги мяч, легко выскользнувший из моих рук и с некоторой ленцой забарахтавшийся в сетке ворот.

Странно, но подняв круглого, неположенной жидкости на нём я не обнаружил. Женщина с низкой социальной ответственностью! Что за неизъяснимое природное явление? Я ведь ясно разглядел отблеск влаги на кожаном колобке, ускользающем из моих пальцев, как его сказочный побратим. Вот и следы соответствующие на перчатках остались, убеждая меня в трезвости ума и отсутствии галлюцинаций.

А потом мне многое стало ясно и понятно. Прозрел я во всех смыслах после того, как идущая в очередную атаку Покровская Марина едва не села со всего разбега на продольный шпагат, поскользнувшись на неведомо откуда взявшемся кусочке льда, неожиданно образовавшемся, а потом мгновенно исчезнувшем под одной из ног девушки. Совершив какой-то непостижимый кувырок, девушка, покатилась, звонко стуча защитой локтей и коленей о твёрдый пол манежа.

«Почему руки и ноги защищают, а о голове забывают? Или она не такая ценная?» – думал я, наблюдая за девичьим колобком, без негативных последствий поднявшемся на ноги после прекращения своего верчения. Кстати, это было первое падение игрока с начала игры.

А потом мне вспомнились забавы четырёх разноцветных бикини на жарком Черноморском побережье, где ситуация была один в один. Разве что воды вокруг было несоизмеримо больше. Но и на футбольном поле влаги хватало – потели все, не только я. Конечно не так заметно, но футболки девушек тоже в некоторых местах потемнели от влаги.

«Интересно, кто из участниц моей команды маг-смеска стихий воды и огня?» – подумал я, включая режим эфирного восприятия окружающей реальности. И видимый мир сразу дополнился разноцветными шариками, гоняющимися за своим черно-белым родственником. В то, что две юные девчонки, одна из которых – маг воды, сумевшая сконцентрировать её под ногой нападающей, а вторая – маг огня, мгновенно её охладившая, сделают это, не сговариваясь да ещё в движении, я ни за что не поверю.

Так, мои сокомандницы, несмотря на мимолётный к ним интерес, интересуют меня мало. Поэтому всё своё внимание я сосредоточил на одноклассницах.

«А сколько времени до конца матча? Хватит ли моих сил провести его окончание с активированным режимом магозрения?» – посетила меня здравая мысль, которую я тут же принялся воплощать в жизнь. И едва не поплатился за секундную утрату внимания.

Только я оторвал взгляд от своего коммуникатора, выяснив, что на пределе, но моих теперешних возможностей должно хватить, как увидел старосту моего класса, выходящую со мной один на один.

Замах, удар, и в мой живот впечатывается прилетевший мяч, бережно прижимаемый моими же руками.

– Не попала! – обрадованный удачным сейвом, я едва не показал девушке язык.

Непонятное выражение её глаз и загадочная улыбка меня не насторожили. А зря!

То, что девушка попала, куда хотела, я начал подозревать через полминуты, когда получил второе попадание по корпусу, а боль от первого шлепка мячом не только не исчезла, но стала даже увеличиваться. И на этот раз я заметил, что к мячу от уже побледневшей ауры девушки прицепилась размытая янтарно-красная клякса.

«Так не желающее проходить покраснение вызвано не механическим воздействием от мяча, а термическим от старосты!» – сообразил я, после обработки своим головным процессором видеоряда, полученного из дополненной реальности.

Что интересно, пойманный мною мяч не был полностью горячим. Нагретым оказалось только то место, которое соприкоснулось с моей голой кожей. И которое потом быстро остыло, не повредив неположенным температурным воздействием кожаную покрышку мяча.

Третьего малоприятного эксперимента я решил не проводить. Поэтому футболку пришлось одевать обратно. И о чудо! Непостижимым образом она оказалась абсолютно суха. Ну никак не могла промокшая до нитки тряпка высохнуть за те минуты, что пролежала возле штанги. «Не выделившейся ли из меня влагой смазала Катенька мяч, недавно влетевший в мои ворота? Она как раз склонна к оперированию водой» – пришла в голову прозорливая, но несколько запоздалая мысль. Мне что теперь и потеть нельзя?

Появившуюся догадку пришлось срочно отбрасывать в сторону, так как против одной моей защитницы выходило сразу две моих же одноклассницы – настырная Покровская и мстительная Опалова. И на что мне рассчитывать – на «освежающий ветерок» или на «ласковое тёплое поглаживание»?

Ломал голову я зря. Проиграв единоборство с Мариной моя защитница не нашла ничего лучшего, чем зацепить противницу за ногу, и сделала это в пределах нашей штрафной площадки. Результат был ожидаем – свисток, жест судьи рукой на шестиметровую отметку, пенальти. Плюс ещё удаление проштрафившейся барышни на две минуты, словно мы играем в какой-то хоккей.

Пробивать пенальти вызвалась сама пострадавшая, опять отделавшаяся царапинами на пластиковых элементах своей защиты.

Недаром Покровская, как я и предполагал, была самой сильной магичкой нашего класса. Если остальные девчонки начали применять магию только с середины второго тайма, и, судя по виденным мною аурам, почти выдохлись, то эта «редиска16», как я понял, хоть и с перерывами, но пользовалась ею с самого его начала и сохранила значительно больше сил.

16. Нехороший человек. Цитата из кинофильма «Джентльмены удачи».

Поэтому я, внимательно отслеживая все движения девушки, ничего хорошего для себя от разбегающейся для удара одноклассницы не ожидал. И оказался прав – удар, как и большинство у неё сегодня, получился просто на загляденье. Мяч, посланный ударной ногой Марины, как пуля полетел в правый нижний от меня угол ворот. Так и смотрел бы, если б не нужно было его как-то отражать.

Я не приверженец вратарской тактики угадывания направление движения мяча при пенальти до самого удара по нему. Но тут, поддавшись какому-то наитию, ещё до того, как мяч оторвался от кроссовка девушки, сделал маленький шажок в нужную сторону. И даже почти прозрачный золотистый вихрь магического воздействия на воздух, разгоняющий футбольное ядро до немыслимой скорости, мне уже не мог помешать.

В такой уверенности я находился до момента преодоления мячом половины дистанции до моих ворот. А дальше словно включился режим беззвучного замедленного воспроизведения видеоизображения, на котором я с ужасом увидел, как Марина «выстрелила» ещё одним бледно-золотым лучом, после которого её аура полностью обесцветилась. Но не это вогнало меня в панику. А то, что новый магический воздушный импульс толкнул почти прилетевший ко мне мяч в противоположную первоначальному направлению движения сторону.

Клянусь, я не знаю, как смог среагировать и, выбросив в сторону левую руку, вытянутыми пальцами перенаправить полёт мяча в перекладину. Отскочивший от неё мяч был подхвачен капитаном моей команды, которая повела своих девочек в контратаку. В погоню за ними устремились и наши соперницы.

После моего движения и звуки вернулись, и видео перестало тормозить. И никто не заметил, как меня пошатнуло. Причём так, что, если бы не схватился руками за боковую стойку ворот, то точно стукнулся б об неё лбом. А ещё заболела голова. Пока несильно, просто намекая на будущие непередаваемые ощущения. И потекло что-то солёное из носа. Что я быстро постарался вытереть.

Оставшиеся штрафные секунды мы провели глухой обороне. И только благодаря самоотверженности оставшихся в игре девчонок седьмого «А» по защищаемым мною воротам прилетело всего три раза. Причём последний – третий, был самым коварным.

Среди моих одноклассниц, играющих сейчас против меня, две девушки были магами земли.

Одной из них была – Светлана Бельская, опять покинувшая свои ворота и присоединившаяся к нападению в попытке помочь своей команде реализовать численный перевес.

Но вот опасный удар нанесла вторая – Кайсарова Виолетта. Мяч, посланный её ногой, быстро преодолел расстояние до моих приветливо раскрытых ладоней и, ударившись о перчатки, ожидаемо прервал свой полёт. А вот отделившаяся от него пыль под действием силы инерции движение вперёд продолжила и закончила его в моих глазах.

Хорошо, что меня подстраховали девчонки, выбив оброненный мною мяч на половину поля наших соперниц, едва не забив им гол, и не давая возможности нанести новый удар до тех пор, пока я не смог проморгаться слезящимися глазами.

А потом закончилось штрафное время и нам стало полегче.

За эти минуты все девчонки выжали себя досуха. Одни – пытаясь увеличить разрыв в счёте, другие – всеми силами стараясь не дать этого сделать.

Жаль, что, несмотря на все старания моей команды, сравнять счёт мы так и не смогли. Слишком много было потрачено энергии. А последние секунды девчонки обеих команд из принципа добегали на своих морально-волевых усилиях. Это было видно и по заметно упавшей скорости перемещений, и по выражениям измученных лиц, и по почти полной прозрачности девичьих аур, у которых даже фоновой золотистости почти не было видно, не говоря уже о каких-то стихийных красках.

Со мной ситуация была несколько иная. Физических сил, по моему мнению, я потратил меньше девушек, так как не носился стремглав по всему полю, а ограничился только его половиной. Зато расход нервной энергии превысил все допустимые пределы. И изнеможение моё, бывшее и эмоциональным, и физическим, по своей величине ничем усталости девушек не уступало.

Вдобавок, последние минуты из-за длительного неестественного режима зрения жутко разболелась голова. И хоть кровь носом больше не шла, но пару раз дело доходило до с трудом сдерживаемой тошноты. Но я, видя старания девчонок обеих команд, ни в коем случае не хотел их подвести, испортив потрясающий финал сегодняшнего состязания.

Так что, как только прозвучал финальный свисток, обессиленными на пол повалились не только девушки, но и я, создав впечатление, что из всех нас повытаскивали какие-то стержни, удерживающие до этого наши тела в вертикальном положении.

– Пора победителям выбирать своих скакунов! – прозвучал какой-то далёкий голос Ольги Станиславовны.

– А этот мой17! – ткнула в меня пальцем вскинувшаяся Вячеслава, тут же бессильно уронив руку на пол.

Никогда не думал, что окажусь на месте маркиза де Вард – гвардейца кардинала Ришелье. Как-то больше представлял себя Шарлем Ожье де Бац де Кастельмоор, графом д’Артаньян. А вот, поди ж ты, как оно всё обернулось!

17. Возглас д’Артаньяна, адресованный де Варду в начале драки с гвардейцами кардинала, прервавшими его дуэль с Атосом, Портосом и Арамисом (кинофильм «Д’Артаньян и три мушкетёра»).

«Ага, гасконка, блин! Ты на ноги сначала поднимись!» – подумал я, повернув голову к девчонке, распластавшейся по полу зала, словно выброшенная на берег медуза.

Впрочем, не только Слава изображала стрекающее морское животное. Все девчонки, повалившиеся там, где их застал финальный свисток, тяжело дышали, безучастно глядя в возвышающийся над нами потолок и поблёскивая едва различимыми аурами. И только осознав это зрелище, я сообразил, что эфирное зрение можно уже отключить.

И хоть чувствовал я себя не на много лучше женской части, но оставаться должным юной стервочке мне не хотелось. Мало ли что она потом придумает, чтобы взыскать с меня долг. И папа с мамой мне часто говорили, что долг платежом красен. И с принципом «проиграл – расплатись» я был согласен на все сто процентов. Или вообще не играй. Ведь никто нас не заставлял принимать участие в футбольном поединке. И с его условиями все молчаливо согласились. Ну, а то, что проиграли … Такова, видимо, сегодня воля небес.

С усилием взгромоздившись на подрагивающие от напряжения ноги, стараясь не обращать внимания на долбящегося внутри головы дятла, я доковылял до своей «наездницы». Затем, со скрипом наклонившись, потянул девушку за безвольные руки, со второй попытки закинув их на свои плечи. Крякнув от удвоенного веса, я с большим трудом, но всё же выпрямился, удерживая болтающиеся девичьи кисти перед собой, и с попискивающей командирской тушкой на спине пошкандыбал вокруг футбольной площадки.

Я заканчивал первый круг, когда живописно разбросанные по футбольному полю девичьи тела начали оживать. Бывшие соперницы, поддерживая друг друга, стали подниматься и, обнимая за плечи, выходить на дистанцию вслед за мной.

Головная боль, несмотря на отключённое маговидение, покидать мою черепушку не торопилась, а, как будто даже усилилась. Пот заливал глаза, а ноги подкашивались от повышенной нагрузки, но я поочерёдно заставлял себя шевелить ими, преодолевая долгие метры беговой дорожки.

И даже не сразу понял, что третий круг подошёл к своему концу. Подскочившая Ольга Станиславовна попробовала отнять у меня нелёгкую ношу, но я, не понимая, чего женщине от меня надо, протянул молча уже висящую на мне старосту ещё несколько метров. И отпустил только после того, как подбежавшая к нам Лада подхватила шатающегося меня под правую руку.

Более-менее в себя я пришёл на подступах к месту своего обитания. Лада всё так же поддерживала меня под руку, ведя, по-видимому, от самого спортивного сооружения и всё время что-то рассказывая. Но что – я вспомнить не смог. Да и сейчас понимал её через слово.

Ушла девчонка лишь после того, как проконтролировала моё горизонтальное расположение в кровати, в которую она же меня и уложила, не раздевая, а только избавив от спортивной обуви. Помню ещё, что перед уходом она погладила меня по голове и что-то сказала. А вот поблагодарил ли я девушку за оказанную помощь, в памяти совсем не отложилось.

Зато я наконец-то сообразил, кого она мне напоминает. Не знаю, в чём причина того, что я не заметил этого раньше. Может виной тому другой цвет волос и тип причёски, или неброский макияж и разница в комплекции. А может знакомый запах жасмина, который я ощутил при тесном контакте с девушкой, способствовал разрешению давно мучавшей меня загадки. И даже прошедший урок физкультуры не смог этот аромат уничтожить. Непонятно, почему я раньше его не слышал. Но именно сейчас мой доведенный до предела мозг, подстёгнутый ароматическими ассоциациями, смог определить явное сходство черт лица Лады и Аньки Бахметьевой – моей соседки по парте в далёкой теперь советской школе.

Удовлетворённый избавлением от давно мучавшего меня при взгляде на девушку ощущения дежавю я со счастливой улыбкой провалился в сон.

Отлежаться и отоспаться мне удалось всего один час. А потом вопли рассерженного желудка подняли меня на ноги. С кряхтением встав с кровати, я понял, что голова уже почти не болит, небо за окном ясное, а до ужина ещё прорва времени, которую нужно как-то пережить. И для этого у меня на кухне есть всё необходимое – макароны, лук и тушёнка. И ещё! Хоть я и напрягся сегодня сверх всякой меры, но игра мне определённо понравилась! И, что девчонки не умеют играть в футбол, я больше никогда говорить не буду.

Первым делом на плиту отправились вариться макароны. Пока вода для них закипала, я успел по-быстрому принять душ, переодеться и отправить пропахшую потом одежду в стиральную машину. Заодно полюбовался пяти- и шестиугольными отпечатками на своём покрасневшем пузе.

После запуска программы стирки, переместившись за два коротких шага до кухонного стола, метким вбрасыванием отправил мучные полуфабрикаты в ёмкость с весело булькающей водой.

Затем скоренько почистил и мелко порезал луковицу, открыл банку тушенки и высыпал её содержимое на сковородку, заблаговременно поставленную разогреваться рядом с вертящимися в кипятке ракушками.

Потом добавил туда подготовленный лук и, хорошенько перемешав, обжарил.

В конце осталось соединить накупавшиеся макарошки с полученной поджаркой. И всё – царское блюдо было готово.

А потом начался жор, за который мне, впоследствии насытившемуся, было немножко стыдно. Но, хвала небесам, никто моего небольшого позора не видел.

После ужина я, завалившись в кровать и поговорив с мамой Машей, неожиданно для самого себя заснул, пропустив вечернюю пробежку. Не знаю, ждали ли меня две мои компаньонки, поглядывая друг на друга и на мои тёмные окна, или нет. Но пусть простят меня, если это так. Как оказалось, сил я за сегодняшний день потратил больше, чем ожидал и мой мозг самостоятельно принял решение приступить к восстановлению своего измученного носителя, не обращая никакого внимания на мнение неразумного хозяина.

Первая патронатная государственная гимназия. 20 сентября.

Вы летали во снах? Наверное, да. Многие по ночам, стоит только преодолеть тонкую, неосязаемую грань между повседневной реальностью и буйными фантазиями остывающего от дневной активности мозга, быстро, как юркий стриж, или медленно, словно объевшаяся мокрым хлебом утка, воспаряют ввысь, оставляя далеко внизу унылую грешную землю. И парят потом, будто птицы в ласковой небесной синеве, излучая в бесконечное пространство сна чистую, незамутнённую негативными эмоциями радость. Особенно часто такое происходит в детстве. По крайней мере, у меня так было. Раньше.

Сегодняшней ночью я летел в невесомости, в чёрной, безмолвной, никем и ничем не ограниченной, равнодушной ко всему пустоте, которую никто и никогда не тревожил своим присутствием. Вокруг не было никаких видимых ориентиров, наличествовало только чувство быстрого разгона и ощущение поглощаемого стремительным движением пространства.

Спокойный одинокий полёт продолжался недолго. Вдруг, в какой-то неуловимый миг, всё изменилось. Окружающая безграничная пустота, до этого удивлённо наблюдавшая за слишком смелой или напрочь безрассудной человеческой букашкой, словно обозлившись на безмерно наглое создание, посмевшее потревожить её вечный покой, вспыхнула ярчайшими энергетическими вихрями, которыми принялась безжалостно стегать мою несущуюся в неизвестном направлении сущность.

Я ослеп, оглох, с меня огромными кусками начала слезать кожа, обнажая вопящие от боли нервы. Моё, не желающее терять сознание тело, одновременно корёжило электрическим током и хлестало струями холодной воды, не приносящими желаемого облегчения, а только рассекающими мою плоть, опаляло пламенем жаркого огня и замораживало лютым холодом.

Затем, невидимый всесильный истязатель, которому мало показалось причинённых мне страданий, огромными ладонями принялся безжалостно сминать мою терзаемую всеми возможными стихиями тушку, чтобы через некоторое время начать её растягивать, словно старательный повар захотел вымесить тесто для своего мясного пирога.

Под конец, ничего не видящий и не слышащий, охрипший от постоянного крика комок моего измученного тела, упал с неизвестной высоты, распластавшись по какой-то твёрдой поверхности, словно налитый на раскалённую сковородку блин.

И я с неимоверным облегчением потерял сознание. Чтобы проснуться на полу своей комнаты рядом с разворошённой кроватью закутанным, словно куколка бабочки, в мокрую от пота простыню.

Сегодняшний кошмар был внеплановым, если можно так его назвать. Я, с трудом распутавшись и взобравшись обратно на покинутое ложе, даже календарь проверил на своём коммуникаторе, привычно не глядя нащупав его на стоящей рядом с кроватью тумбе. Электронный девайс охотно подтвердил, что на дворе стояло, а вернее только начинало вставать, раннее утро двадцатого сентября две тысячи восемьдесят шестого года от Рождества Христова. До следующего, по установленному неизвестным мучителем графику, кошмарного полёта во сне оставалось ещё шесть дней, а точнее ночей.

Каждый новый месяц, проведенный в этом времени, я «отмечал» вновь и вновь переживаемым во сне мучительным полётом сквозь жестокое нечто, что с поразительной методичностью принималось истязать меня, едва я набирал скорость после «взлёта» с неизвестного аэро- или космодрома.

Причём не важно, сколько дней было в прошедшем месяце – тридцать или тридцать один. Этот сон регулярно повторялся в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое число – именно в тот день, в который меня занесло в это время. Или в этот мир? С этим я до конца так и не смог разобраться. Да и неважно это для меня.

Хорошо, когда кошмар посещал меня под самое утро, почти, как сегодня, и я успевал как следует до него выспаться. Такое случилось всего один раз из четырёх осуществлённых мною ранее полётов во сне. Сегодняшний был вторым в серии из пяти ужасных вылетов.

Хуже было, если приходилось летать в начале или в середине ночи. Ни разу после убийственного «приземления» я не сумел заснуть повторно.

И хорошо ещё, что все неприятные, мягко говоря, ощущения пропадали, стоило мне только открыть глаза. Но память-то о них никуда не девалась, терзая ещё некоторое время моё тело фантомными болями. «Интересные» ощущения приходится испытывать при этом: с одной стороны мозг понимал, что проснувшееся тело уже не болит, а с другой – только начинающее отходить ото сна сознание твердило, что ничего для него ещё не закончилось.

Почему этот периодически повторяющийся сон приснился мне сегодня, так сказать внепланово, не по привычному уже расписанию? Оставшийся до срабатывания будильника час я безуспешно пытался найти ответ на этот вопрос.

И ещё на один – что подарить Ладе на её день рождения, до которого осталось всего двое суток.

Я слишком мало знаю девушку, чтобы выбрать какой-то конкретный подарок, который гарантированно пришёлся бы ей по душе. А прийти на праздник просто с букетом цветов было как-то не совсем удобно, что ли. Да и дарят ли здесь парни девушкам цветы? За всё недолгое время, проведенное в местном обществе, я ни разу не видел представителя мужского пола, сжимающего в своих руках какого-нибудь подопечного древнеримской богини18 цветов, расцвета, весны и полевых плодов.

18. По легенде грудь богини Флоры источала цветы, распространявшиеся по окрестностям.

Кроме того, немалое опасение вызывало состояние моего организма, полностью вымотанного и физически, и магически во время вчерашнего футбольного матча. Сами знаете, как чувствуют себя мышцы, перегруженные с непривычки накануне любыми физическими упражнениями. А у меня к ним ещё и голова присоединялась.

Но, слава Богу, всё обошлось, и самочувствие моё, на удивление, после окончательного улетучивания остатков неприятного сна оказалось вполне удовлетворительным.

Под самое утро, словно мало мне было ночных «приключений», одновременно с раздавшимся в тишине комнаты сигналом будильника решила сломаться моя настольная лампа, которую я, задумавшись о смысле своего бытия, периодически то включал, то выключал. Недолго она у меня продержалась. На днях только привёз её из Пензы. Чего она сиротливо простаивала без пользы на моём тамошнем столе? А в здешней комнатушке вечерами дополнительное освещение не мешало бы заиметь. Вот и заимел. Правда, как выяснилось, всего на несколько дней.

Сама лампочка оказалась цела – это подтвердило перемещение её в настенный светильник бытовой комнаты, так как на потолке моей комнатушки, как и всех других помещений, были лампы другой конструкции.

Разборка корпуса настольного осветительного прибора также мало чем мне помогла. Удалось выяснить только, что провода, идущие от залитого чем-то основания к патрону лампочки, тоже не перегорели. Благо розетки в той же бытовке имелись, и напряжение в них, судя по приклеенным сверху этикеткам, составляло привычные двести двадцать вольт, на которые патрон с вкрученной обратно лампочкой и были рассчитаны.

А вот что делать дальше – непонятно, так как сам светильник был беспроводной, и от его основания никакие шнуры с вилками к настенным розеткам не присоединялись. Всю функцию коммутирования светильника со встроенной в стены сетью электроснабжения выполняло то дымчатое полупрозрачное нечто, что было залито в основание разобранного мною далёкого потомка обычной восковой свечки.

Выковырять эту субстанцию мне помог верный раскладной ножик, с которым я почти никогда не расстаюсь. Повертев извлечённый стекловидный брусок в руках, посмотрев его на просвет, зачем-то понюхав и поподбрасывав на ладони, я понял, что моих устаревших на сто лет познаний в бытовой электротехнике для восстановления работоспособности питающего электроэнергией блока явно не достаточно. Да и можно ли его восстановить? Может он вовсе неремонтопригоден?

Жаль, конечно, что только-только привезенная лампа вышла из строя и желания заходить в него обратно совсем не проявляла. И мама Маша может расстроиться. Да не может, а обязательно расстроится, хоть и виду при этом не подаст. Ведь эта лампа её родного сына, которому она наверняка не один год служила верой и правдой. Надо будет попробовать поискать в магазинах или в интернете точно такую же. Или попытаться всё-таки отремонтировать старую.

Вот и она сама (мама Маша, а не лампа), как обычно по утрам, звонит, беспокоясь, чтобы я не проспал, вовремя позавтракал и не опоздал на сегодняшние уроки. Черёд моего ответного звонка с рассказом о дневных событиях наступит вечером, как всегда, перед самым отбытием в царство недоброжелательного ко мне сегодняшней ночью Морфея.

Мою догадку о неремонтопригодности блока питания после окончания разговора с мамой Машей подтвердил всегда готовый прийти на помощь интернет. Он же посоветовал не заморачиваться с ремонтом, а приобрести новый настольный источник света, так как по цене замена энергопередающего элемента, которую, к тому же, должен осуществлять сертифицированный специалист, выйдет чуть ли не дороже покупки нового светильника. Кстати, исправный «блок питания» электроэнергией любого её потребителя, судя по просмотренным мною видеороликам и картинкам, должен быть абсолютно прозрачным, а не таким серым, каким он достался мне в качестве бесполезного трофея.

Приняв полученную информацию к сведению, я плюнул на всё, решив отложить решение всех утренних вопросов на вечернюю пору. Тем более, что время завтрака всё ближе и ближе, а я ещё не зарядился физически.

Вообще, странные у нас пробежки. Бегают, теперь уже, три человека каждые (ну, почти) утро и вечер по заросшему древесными великанами парку в полнейшей тишине. Только прерывистый свист вдыхаемого и выдыхаемого воздуха да уверенные шлепки спортивных подошв о твёрдые плитки беговых дорожек разбавляют мерный шелест колышущихся по ветру зелёных пока ещё крон. Это – утром, когда все нормальные люди ещё досматривают последние, самые сладкие кадры своих чудесных или кошмарных, а может и эротических сновидений.

А по вечерам к внешним раздражителям периферийной нервной системы добавляются сначала удивлённые и недоумевающие, а потом и насмешливые взгляды прогуливающихся по парку и держащихся за руки гимназисток, выполнивших выданное на завтрашний день домашнее задание и щебечущих о чём-то своём, девичьем, наслаждаясь покоем и чистым воздухом последних тёплых осенних деньков.

Полагаю, только постоянное присутствие Ольги Станиславовны в нашем трио удерживало обгоняемых нами малолетних дамочек от озвучивания вослед всего того, что они думают о «ненормальных» легкоатлетах, которым не хватает физических нагрузок на ежедневных уроках физкультуры.

Мне-то, как уже в стопиццотый раз говорю, на всё это наплевать.

Говоровой, сам Бог велел творить подобные спортивные «безобразия».

А вот Лада первые дни сильно смущалась. Но, как говорится, вода камень точит. Вот и она привыкла и почти не реагирует на нет-нет, но доносящиеся из-за наших спин ехидные смешки молодых и просто юных барышень. Да и наши коллеги-гимназистки за прошедшее время притерпелись уже к «безбашенному» дуэту физрука и малообщительного семиклассника. Подумаешь, теперь таких «идиотов» стало трое. Главное, что для остальных это непонятное явление не заразно.

Вот в такой, почти полной, тишине окружающей нас среды старинного Воронцовского парка мы и бегали. Только утренние приветствия и прощальные кивки головами после каждого забега составляли всё наше «культурное» общение.

Лада поначалу попыталась как-то изменить эту самопроизвольно установившуюся традицию. Но после нескольких неудачных попыток бросила такое гиблое дело, поняв, что ничего у неё не получится. Не знаю, что ей помешало – может отсутствие общих и обоюдоинтересных тем для светской беседы с леди Говоровой, может требования собственного организма о своевременной и бесперебойной подаче в него свежего кислорода, а может наушники в моих ушах.

Так что все наши с девушкой разговоры начинались за завтраком в столовой. И сегодня, как обычно, начала Лада:

– Ты чего вчера вечером бегать не вышел?

– Извини, сам не ожидал, что засну. Настолько устал, что вырубился и беспробудно проспал до самого утра. А вы с Ольгой Станиславовной бегали?

– Да! Прождали только тебя под окнами минут десять-пятнадцать. А потом Говорова, посмотрев что-то на своём ПИКоме (наверное, время её поджимало), предположила, что ты, скорее всего, устал и лёг отдыхать. И предложила начать забег без тебя. Я согласилась, и мы побежали. Как теперь выяснилось, она была права. А я потом ещё приходила к тебе. Думала, как всегда, спину мне помассируешь. Но окна у тебя по-прежнему не светились. И я ушла.

Я молча покивал головой, приняв к сведению полученную информацию, и попытался сосредоточиться на стоящих передо мной блюдах, размышляя параллельно о том, когда это несколько массажей, сделанных мною девушке за последние дни, успели стать «как всегда»? Но не тут-то было!

– Чего ты такой неразговорчивый, Славка? – донеслась, если мне не показалось, обиженная реплика со стороны Лады, лениво ковыряющейся в манно-творожной запеканке, залитой белоснежной сметаной. – С тобой как со стенкой общаешься, а не с живым человеком. Иногда у меня создаётся впечатление, что я разговариваю сама с собой.

– Какой есть. – буркнул я угрюмо, выныривая из гастрономического рая и настраиваясь на получение привычных нравоучений по поводу моего несносного характера, не один раз изливаемых на меня моей соседкой по парте в прошлой школьной жизни. – Не люблю попусту трепать языком.

– Ну и хорошо! – прозвучало неожиданно от сидящей напротив одноклассницы, вконец позабывшей о почти не тронутом завтраке, уложившей свой подбородок на сомкнутые кулачки и почему-то улыбающейся в ответ на мои грубоватые слова. – У меня папа точно такой же был. И когда мы с тобой вместе, то я словно рядом с ним себя ощущаю. И говорить за нас двоих я готова сама.

Во время пробежки я несколько раз пытался уловить тонкие нотки цветущего жасмина, пока не сообразил, что никто не стал бы расходовать недешёвый продукт для того, чтобы через полчаса смыть его в душе. Зато теперь в столовой, даже пищевые флюиды не помещали мне ощутить знакомый аромат, донёсшийся от проявившей себя с неожиданной стороны девушки, трапезничающей с недавних пор за одним столом со мной.

Видимо заметив обонятельные взмахи крыльев моего носа, Лада, слегка кокетливо наклонив голову, спросила:

– Нравится?

– Ага. – куртуазно ответил я, шмыгнув носом. Или это она о поглощаемой мною творожной запеканке? – А почему ты раньше не пользовалась этими духами?

– Не для кого было. – прозвучал прямолинейный ответ от продолжающей радоваться непонятно чему девушки.

Кому радость, а кому нужно было срочно охлаждать уши, грозящие воспламенить нависающие над ними пряди русых волос. Блин, в который раз пришлось напомнить себе о необходимости нелюбимой стрижки.

А потом, чтобы сменить смущающую меня тему беседы, я, вспомнив, что папы у Лады почему-то нет, не нашёл ничего лучшего, как напрямую спросить об этом:

– А где твой отец?

– Извини, если тебе неприятно или больно об этом говорить. – спохватился я чуть позже. – Я помню, как ты говорила, что его почти не помнишь.

– Ты запомнил мои слова? Как это мило! – всплеснув ладошками, ещё больше заулыбалась Лада. – Мне это очень приятно.

Вот девчонки, всё у вас не так, как у людей. Я тут сижу, переживаю, что ненароком разбередил у девушки какую-то душевную рану, а она радуется тому, что я что-то там, где-то, когда-то запомнил.

Пока я предавался размышлениям об особенностях женской психики, моя подруга, задумавшись и уйдя в воспоминания, продолжила:

– А папу своего я действительно плохо помню. Красивый он был, добрый. И очень молодой. Помню только, как однажды сидела у него на коленях, и он, ласково улыбаясь, играл со мной в куклы. Мне было весело, тепло, спокойно и уютно. А потом мы, уговорив маму, все вместе пошли гулять в парк.

Во время рассказа улыбка на лице Лады, ставшая какой-то нежной, что ли, после последующих слов девушки слегка поблёкла:

– Ещё помню, что мама всё время упрекала его в молчаливости и замкнутости. Почти, как я тебя только что. А папа всё так же молча смотрел на неё и улыбался. Он очень любил её, как и меня. Я это точно знаю. А потом, когда его не стало, мама много раз ругала себя за учинённые ею ссоры.

– И этот кулон – умолкшая на несколько секунд девушка нежно погладила вытянутое из-под блузки украшение – папа также без слов одел мне на шею незадолго до своей смерти. Только погладил по голове и нежно поцеловал в лоб. Я маленькая тогда была. Но эту картину я помню отчётливо.

Девушка, поцеловав серебряную подвеску в форме сердечка и упрятав её обратно под одежду, явно слегка загрустила.

– Ты на маму обижаешься? – о причине ранней смерти отца Лады я решил не расспрашивать, чтобы ещё больше не расстраивать свою подругу. Если захочет, то сама потом расскажет.

– Раньше, пока не повзрослела, обижалась. – Лада снова улыбнулась и, лукаво взглянув на меня, произнесла: – А сейчас начинаю её понимать.

Рассмеявшись на последовавший после её слов новый приступ моего смущения, девушка поинтересовалась:

– А у тебя есть папа? Кто твоя мама? Говорят, именно она привезла тебя в нашу гимназию.

Вот, же ж, любознательный дружный женский коллектив, ёлки-метёлки! Ничего не скроется от его бдительных и не в меру любопытных, подведенных разноцветной тушью глаз. Любое событие сразу становится достоянием всей местной общественности и ею же обсуждается со всех сторон, иногда даже совсем неожиданных.

Не думаю, что обстоятельства моего приезда девчонкам рассказали уехавшие уже строители, охрана гимназии или кто-то из её педагогического состава. Скорее всего, языки распустили дежурящие в то утро гимназистки, которых мы встретили на улице, или их коллеги, глазевшие на нас из окон общаги. Но, скорее всего, и те и другие. Эх, права была та дама из учебного отдела, в первый же день от всей души пожелавшая мне мирного и благополучного выживания в этом рассаднике красоты и здоровья.

Но это всё мелочи. Главное – что мне сейчас отвечать на поставленные вопросы? Сам, блин, поднял тему семьи, самому теперь придётся как-то выкручиваться. Не рассказывать же подруге о своих настоящих родителях?

– Я приёмный. – тихонько буркнул я, опустив глаза в свою тарелку и решив говорить правду, но не всю. – А моя новая мама – врач, работает в больнице и тоже целитель, как ты.

Блин! Язык мой – враг мой. Опять проболтался. Хорошо, что Лада, впечатлённая фактом моего усыновления, не обратила внимания на мою оговорку о том, что мама Маша тоже является целителем, как сама девушка. Ведь подруга не рассказывала мне о направлении своего магического таланта, хотя и упоминала, что происходит из семьи целителей.

Но, факт наличия какого-то магического направления в семье происхождения вовсе не означает, что этим же направлением будут владеть все женские члены (хм, интересное словосочетание получилось) такой семьи. Чаще всего – да, но отнюдь не всегда. Значительно реже, но у мамы-мага могли появиться дети и вовсе не одарённые магически или с направлением магии, даже противоположным маминому. Скорее всего, и пример Лады это подтверждает, папа в этом процессе тоже играет немаловажную роль.

Так что знать о даре моей подруги я никак не мог. И очень хорошо, что столики вокруг нас к тому времени оказались пустыми, и подслушивать наш разговор было некому.

– Ты мне настолько доверяешь, что рассказал о таком? – округлила глаза Лада, в свою очередь, оглядываясь вокруг. – Я обещаю, что никому об этом не расскажу.

И девушка приложила ладошки к левой половинке своей груди.

То, что при этом сквозь тонкую ткань блузы обрисовалась приятная моему взгляду ничем не стеснённая округлость с маленькой пимпочкой посередине, её, похоже, вовсе не волновало. Как и то, что я мог всё это дело заметить. А, судя по смешинкам, бегающим в уставившихся на меня глазах моей подруги, она сама заметила, что всё, что ей было нужно, я заметил. И оценил.

В общем, мне в очередной раз пришлось краснеть.

«А ведь сегодня моя первая учебная пятница. Что она мне принесёт?» – мелькнула в голове мысль, когда мы с Ладой чуть ли не под руку вошли в класс перед первым сегодняшним уроком. Прибыли мы одними из последних. Почти все присутствующие в помещении девчонки уже приготовились к уроку истории, заняв свои места за вторым и третьим рядами школьных парт. Пустовал только весь первый.

Вбежавшая почти сразу после нас Бельская Света, окинув нашу парочку заинтересованным взглядом, быстро заняла своё место за первой партой правого ряда столов, скоренько раскладывая свой ПИКом. А мы с Ладой под обстрелом остальных не менее любопытных девичьих глаз, неспешно прошествовали к лидирующим местам своих рядов.

Перед тем, как усесться на стул, я внимательно посмотрел на старосту всего нашего класса, устроившуюся, как всегда, за последним столом моего ряда парт сразу за своей неразлучной подружкой. Красивая девчонка со вздорным характером, пристального перед этим разглядывавшая мою подругу, уже начавшую готовиться к уроку, ответила мне таким же прямым взглядом, переведённым с моей девушки («Вот это да!» – поразился я самопроизвольно возникшей в голове мысли. – «Как быстро и, главное, незаметно меня прибрали к рукам!») на меня.

«Не шали!» – едва заметно покачал я головой, адресуя эту послание юной стервочке за последней партой, возомнившей о себе невесть что, гордо в ответ задравшей к потолку свой аккуратный носик.

Интересное поведение у девчонки. Не думаю, что за проведенные в гимназии дни эта созревающая дива успела настолько в меня влюбиться, чтобы проявлять свои тёплые чувства ко мне таким оригинальным образом. Впрочем, как и Лада. Но у моей подруги какая-никакая симпатия вполне могла возникнуть, так как времени со мной она провела значительно больше. Да и о здешней демографической ситуации забывать не стоит. А Слава… Её придирки я могу объяснить только одним из двух: или эта подрастающая феминистка на дух не переносит представителей мужского пола, или у барышни развивается аллергическая реакция персонально на такого хорошего меня.

За прошедшие после инцидента в столовой сутки я остыл, и подвергать вендетте девчонку, плохо воспитанную своими родителями, совсем не собирался. Да и слово «вендетта» звучит слишком громко. Ничего серьёзного я ей не сделал бы. Так, проучил бы слегка эту зарвавшуюся хамку. Но к сегодняшнему дню и это, не совсем христианское, желание без следа улетучилось. Тем более, что после упомянутого случая в столовой она более-менее, но держала себя в рамках приличия, хоть до сих пор, насколько я знаю, перед Ладой по нормальному так и не извинилась. И моя подруга, по её собственным словам, на Опалову совсем не злилась.

Не знаю, что там и о ком болталось внутри разновозрастных девчоночьих стаек, обстреливающих нас с Ладой своими любопытными глазками на школьных переменах. И Лада, изредка к ним присоединяющаяся, ничего мне не рассказывала. А сам я этими сплетнями интересоваться не собирался. Но никакого продолжения та некрасивая столовская история не имела, ни со стороны моих одноклассниц, ни со стороны руководства нашей гимназии. Так что и переживать мне было не о чем. Тем более что неправым себя в той ситуации я не считал. Просто хотелось поскорее всё забыть.

Переведя взгляд на сидящую перед старостой и, соответственно, сразу за мной Покровскую Марину, явно разобравшуюся в нашем со Славой немом диалоге, я увидел такой же, как мой, едва заметный кивок, совмещённый с глубоким вздохом. Увиденное гласило, если я правильно всё понял, что девушка постарается не допустить в будущем появления неприятных для всех нас ситуаций, но на сто процентов этого обещать не может.

Но меня вполне устроил и такой вариант ответа. Так что появление незнакомой пока мне учительницы я встретил в приподнятом настроении.

Вошедшая женщина средних лет на вид, или, как ещё говорят, дама бальзаковского возраста19, хоть и увидела меня, сидящего за ранее пустовавшей партой, стоящей прямо перед учительским столом, но, в отличие от других преподавательниц, представляться персонально для меня не стала. Ну и х…ой20 ей. Сам потом выясню, на какие вербальные сигналы она откликается.

19. Выражение, получившее распространение после опубликования романа французского писателя Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина».

20. «Хой!» – приветствие советских панков. Имеет значение «привет», «добрый день», «здравствуй».Также используется, как клич: «Панки, хой!»

Словно услышав моё мысленное дружелюбное пожелание доброго утра, подошедшая к своему столу училка, внимательно оглядев притихших девчонок, обратилась непосредственно ко мне, не моргая, уставившись в мои глаза:

– Надеюсь, молодой человек, к моему уроку вы пришли подготовленным, изучив весь пропущенный вами с начала учебного года материал. Если это не так, я буду очень расстроена, что может вылиться в ваши негативные оценки по моему предмету.

Офигеть начинается учебная пятница! Теперь понятно, почему в установившейся в классе тишине я смог расслышать несмелое жужжание двух готовящихся к зимовке мух. И что мне ответить на такой беспардонный наезд? Ясное дело, что, как нормальный советский школьник, ничего заранее учить я не собирался, надеясь «выехать» на том, что сохранилось в моей голове с далёкого школьного прошлого. Но, ведь так прямо не ответишь. И стоит ли вообще что-то отвечать?

Пока я, огорошенный нежданным наездом и находящийся под впечатлением «благожелательности» незнакомой «истерической» дамы, пытался подобрать какой-нибудь нейтральный ответ, своим характером и содержанием удовлетворивший бы обоих участников наметившегося диалога и не приведший бы к каким-либо отрицательным последствиям, противоположная сторона ожидать его не стала. А сразу приступила ко «второй части марлезонского балета»21:

– Напомню всем присутствующим, что изучение истории двадцатого века мы начали с крушения Российской империи и образования (и это сегодняшняя наша тема) Союза Советских Социалистических Республик.

21. Цитата из кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетёра». В XVII веке этот балет в шестнадцати актах на тему охоты на дроздов исполнялся членами королевской семьи и придворными. Автором его сюжета, музыки, хореографии, эскизов декораций и костюмов был король Франции Людовик XIII.

А, ладно, не очень-то и хотелось отвечать что-то этой некультурной мадаме. Лучше послушаю, что потомки проходят в школе по истории моей Родины.

– Величайшая страна была рождена из насилия и рек крови. – начала вещание по анонсированной теме местный педагог-историк. – Заводы – рабочим, землю – крестьянам, власть – народу! С этих справедливых, на первый взгляд, лозунгов, начался СССР. А еще с двух революций и самой большой в мире гражданской войны.События 1917-1922 годов разделили мир на две части: капиталистическую и социалистическую. И пока капиталистические страны шли к богатству и процветанию, социалистическая часть земного шара катилась к голоду, террору, переделу собственности и тоталитаризму.

«Чего? Что она несёт?» – я даже головой потряс, не ожидая услышать подобную чушь от по умолчанию уважаемого мною человека.

– Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек! Так говорила одна из популярных советских песен того времени. Но свободными советские люди были до тех пор, пока следовали всем запретам, которые установила коммунистическая партия Советского Союза. – мне таки не послышалось, и полоумная «истеричка» продолжала молоть антисоветскую чепуху. – Советская свобода имела чёткие границы. Гражданин был свободен в выборе: поджарить на обед картошку или сварить. Но не свободен в выборе одежды, потому что само государство решало, во что ему одеваться. У советского человека не было свободы в выборе места работы, так как после окончания университета его направляли на обязательную отработку. Народу навязывалось единственно правильное мнение, так как все газеты были правительственными и превозносили власть, а литература проходила придирчивую цензуру. Людям отказывали в праве молиться своим богам – религия в то время находилась под жёстким тотальным запретом.

«Вот и коммунистической партии досталось. Да где бы вы все были, если бы не она?» – я начал потихоньку приходить в себя. – «Что за бредни о картошке, одежде и работе? И газет было навалом, и не все они были правительственными. И церкви у нас были. Не приветствовались, но были же. Я сам – крещённый».

– Всеобщая занятость советского населения обеспечивалась государством с помощью принудительного направления на работу после окончания высшего или среднего профессионального учебного заведения. Тунеядцами тогда называли тех, кто нигде не работал и жил на нетрудовые доходы. Этих предприимчивых людей, которых после распада Союза стали называть бизнесменами, а мы сейчас именуем бизнес-леди, в то тёмное время сажали в тюрьму. – доносилось до моих ушей, пока я ускоренными темпами пролистывал школьный учебник истории в моем коммуникаторе. – Советское правительство управляло экономикой вручную, и делать этого совсем не умело. Большинство населения имели доходы значительно ниже прожиточного минимума. В советских семьях редко когда покупали морскую рыбу, свежее молоко, яйца и сахар, различную бытовую технику. Сверхдорогими были даже лекарства. Нормальная одежда и обувь в СССР в магазинах не продавались.

«Блин! В учебнике всё так и написано. И эта ненормальная прямо по нему чешет!» – невидяще уставился я на последнюю страницу открытого в ПИКоме электронного учебника по истории для седьмых классов местной средней школы. – «Ё-маё! Как же мы выживали в таких бесчеловечных условиях, какие ты, тварь, и авторы просмотренного учебника, тут описываете? Как решались заводить и воспитывать детей? Как восстанавливали после Великой Отечественной войны разрушенные нацистами города и сёла, строили новые огромные предприятия, развивали сельское хозяйство, создавали самую сильную в мире армию, первыми выходили в космос?»

– Даже сейчас часто можно услышать, что в СССР бесплатно раздавали квартиры. Но всё тогда было совсем не так. Деньги на строительство квартир государство брало из налогов, которые платили советские люди, и жильцы этих квартир не владели ими. Государство всего лишь разрешало в них жить. А стоять в очереди на получение квартиры можно было не один десяток лет. А когда, наконец, советский человек получал квартиру, то в ней были кривые и дырявые стены и потолки. Потому что жилья нужно было много, и на его качество не обращали внимания. – помимо воли дослушивал я, быстрым шагом и без запрашивания разрешения на выход покидая ставший почему-то душным класс.

Жаль, что не удалось со всей силы хлопнуть дверью – сработал доводчик, мягко и бесшумно закрывший её за мной. И пусть про квартиры эта сука почти не соврала, но единственное из всего услышанного на уроке, в чём она была абсолютно права, и с чем на все сто процентов я был согласен – СССР был величайшей страной. И не таким ущербным, как она и авторы вредного школьного учебника, судить о ней.

Выбежав из учебного корпуса и остановившись на его крыльце, я некоторое время просто не мог надышаться свежим осенним воздухом, постепенно приходя в себя от пережитого на уроке потрясения. Одно дело читать об антисоветских настроениях и событиях в стране с безмолвных интернетовских страниц. И совсем другое столкнуться с этим лично.

Зато, кажется, я определился, какой предмет точно буду сдавать экстерном. Иначе просто не смогу высиживать уроки истории и спокойно выслушивать вливаемую в мои уши ересь. Мне ещё на паре хотелось сотворить неприятной училке какую-то гадость, послав ей, например, «расслабляющий» эфирный луч. Еле-еле сумел сдержать нехороший порыв, хотя вполне безнаказанно мог получить статистическое подтверждение его влияния на ничего не подозревающий человеческий организм. И пусть читать неприятный учебник будет не менее мерзко, но моих нервов на это уйдёт значительно меньше. А требуемый результат будет достигнут намного быстрее.

«Ё-снова-маё!» – неожиданно осенило меня. – «А почему я только безответственно разбазариваю накопленную мною эфирную энергию? Почему не забочусь о более эффективном пополнении своих магических закромов?»

Вот это у меня «молниеносная» соображалка! Не прошло и недели, как искал энергетического вампира, похитившего у меня солидный запас маны, а на этой неделе почти каждый вечер наблюдал перетекание своей энергии в ауру Лады. И только сейчас до меня наконец-то дошло, что такую способность в принципе можно и даже нужно заиметь, и использовать во благо себе любимому.

До конца пары оставалось ещё целых шестьдесят минут неожиданно образовавшегося свободного времени, поэтому я направился домой, к ожидавшей меня сломавшейся несколько часов назад лампе.

Устроившись на не застеленной с утра кровати и вертя в руках вышедший из строя посеревший блок питания, я занялся размышлениями о том, как на практике реализовать пришедшую в голову идею о поглощении маны. Всё-таки не зря пришлось страдать целых двадцать минут, выслушивая историческую дичь. Хоть какую-то пользу она мне принесла.

Но постоянно думать одну думу сегодня у меня не получалось. Изредка, но этот процесс прерывался другой настырно проникающей в мою голову мыслью: «Что подарить Ладе на день рождения?» И невозможность сосредоточиться на основной теме размышления жутко раздражала.

До чего за прошедший час я успел додуматься?

Во-первых, эфирная энергия проникает в меня вместе с вдыхаемым воздухом. Может быть процесс её абсорбции происходит ещё через кожу, но это достоверно не известно. А истекает мана через руки (точно) и через голову (предположительно). Возникает вопрос: можно ли поглощать эфир через ладони или другие части тела?

Во-вторых, техника дыхания животом, а не грудью, мне уже не поможет. Вернее, она-то как раз и помогает быстрее восстанавливать утраченную эфирную энергию, так как я давно перешёл на дыхание таким способом, чего сейчас даже не замечаю. Но, похоже, максимума скорости поглощения маны из окружающей среды таким способом я уже достиг.

В-третьих, я ни разу не пробовал втянуть в себя эфирную энергию из концентрированного её источника.

В-четвёртых, я знаю, кто будет таким подопытным вместилищем маны сегодня вечером, если опять придёт ко мне на массаж. А что, нужно же и мне поиметь какую-то практическую пользу из этих посещений, кроме приятных тактильных ощущений и ночных эротических сновидений, от хоть и дружественной особы, но, как истинный враг, с постоянным усердием пытающейся уничтожить запасы моего вечернего холодильника и продуктовой кладовой. И при этом, как показали последние наблюдения, успешно худеющей.

И последнее, что всё-таки подарить Ладе на день рождения?

Первая патронатная государственная гимназия. 20 сентября.

– Ты чего убежал с урока? – в унисон спросили меня та, о подарке которой я последнее время думал, и вездесущая староста нашего класса, когда я в самом конце переменки заполнил собой пустоту за своим классным (в смысле, находящемся в классе) столом.

– Не смог преодолеть внезапно возникшее состояние психологического дискомфорта, вызванное неразрешимым конфликтом моих внутренних убеждений, представлений и ценностей с императивами современной научной исторической мысли.

Вот это я завернул! Судя по округлённости Белых и Опаловых глаз, девушки такого ответа явно не ожидали и мало что из моих слов смогли понять. Впрочем, я тоже не сильно от них отличался. Зато прозвучало красиво и до невозможности умно. Как раз то, что нужно, чтобы впечатлить неискушённые девичьи умы.

Хорошо, что дальнейший наш разговор был прерван вошедшей в класс учительницей ещё одного нового для меня школьного предмета под названием «Искусство», и девушки вынуждены были разойтись по своим местам. А то все мои домашние заготовки по поводу самопроизвольного покидания класса во время урока истории ограничивались одной, уже использованной, фразой. Спроси Лада, Слава или кто-нибудь из других девчонок ещё что-нибудь по этому же поводу, и пришлось бы ломать голову над составлением не менее умного ответа, чего делать мне сейчас совершенно не хотелось.

Совсем молоденькая девушка, переступившая порог нашего класса, которую язык не поворачивался назвать женщиной, ещё от входа заметив нового арендователя пустующего ранее гимназического стульчика, от той же двери радостно заулыбалась, словно только что встретила своего очень хорошего знакомого или такого же близкого родственника, с которым давно-давно не виделась. Увидев реакцию совершенно незнакомой женщины на моё первое появление на её уроке, я еле переборол нестерпимое желание оглянуться, чтобы проверить, не сидит ли этот родственник или знакомый прямо за моей спиной.

– Здравствуй, Слава! – произнесла симпатичная учительница, подойдя к моему столу и по-прежнему улыбаясь. – Меня ты, наверное, ещё не знаешь. Поэтому разреши представиться: меня зовут Наталья Ивановна Филиппова. Очень приятно увидеть наконец-то единственного мальчика не только седьмого «Б» класса, но и двух параллелей наших старших классов. Я буду вести у тебя, как и у всего твоего класса, что всем девочкам уже хорошо известно, такой интересный предмет, как «Искусство». Очень надеюсь на появление в нашей гимназии если не современного Леонардо да Винчи, то хотя бы Микеланджело.

Начало второй пары настолько контрастировало со стартом первой, что я непроизвольно начал улыбаться молоденькой женщине ещё с момента её появления в открывшейся двери нашего класса и не прекратил это делать до сих пор. Наверное, со стороны это выглядело по-дурацки, но ничего с собой поделать я не мог, хотя и заметил краем глаза нахмурившееся лицо моей соседки справа. Неужели у Лады действительно появились какие-то далеко идущие планы в отношении моей свободолюбивой личности? Вот только беспочвенной ревности подруги в этой жизни мне так не хватало! Тем более, что я ничего и никому не обещал. И не собирался, пока, по крайней, мере этого делать. Хотя, если быть честным, девчонка мне очень нравилась.

– Тема нашего сегодняшнего урока – «Тематическая картина». Девочки, раскройте свои ПИКомы в режиме графического планшета. – приступила к началу урока Наталья Ивановна, отойдя к своему рабочему месту на безопасное для меня, судя по прекратившим сыпаться из глаз Лады искрам, расстояние.

– А для тебя, Слава, – всё равно не оставила меня в покое преподавательница, – сегодня свободное творчество. Можешь что-нибудь в своём ПИКоме нарисовать, создать трёхмерную модель (если умеешь это делать), или вылепить какую-нибудь фигуру. Хотя никакого материала для лепки я у тебя не вижу. В общем прояви свою фантазию любым доступным тебе сейчас способом.

И Наталья Ивановна, предоставив мне полную свободу действий, сосредоточилась на остальном классе, принявшись что-то рассказывать девчонкам по анонсированной ею теме сегодняшнего занятия.

А я, получив своеобразный карт-бланш и отключившись от всего происходящего вокруг, задумался какой шедевр мне сейчас сотворить?

Интересная сложилась ситуация. С одной стороны, мне разрешили творить всё, что моей душе захочется. А с другой – у меня ничего сейчас не было: ни красок с полотном для рисования, ни глины или пластилина для лепки, ни ножниц с цветной бумагой и клеем для аппликации (может и такое у них тут практикуется в седьмом классе). Рисовать в наручном коммуникаторе, а тем более создавать в нём объёмные фигуры я не умел. Я даже не знал, что у него есть какой-то графический режим. Да и вообще с рисованием у меня были проблемы в старой школе, которые, как оказалось, догнали меня и в этом времени. Так что во весь свой гигантский рост передо мной встала проблема занятости на второй сегодняшней паре и выполнения распоряжения понравившейся мне симпатичной школьной учительницы, которую не хотелось разочаровать на её первом, посещённом мною, уроке.

«Вынырнув» на секунду над поверхностью своих грустных дум, я огляделся. Все девчонки, выполняя поступающие указания учительницы, ковырялись в своих коммуникаторах кто стилусом, а кто и просто пальцами, вытворяя что-то, судя по их виду, явно «нетленное».

Погрузиться обратно в глубины отчаянных мысленных поисков цели моего нахождения на уроке искусства мне не дало неприятное ощущение чего-то упирающегося в самую нижнюю оконечность моей спины.

Не глядя, протянув руку, я вытащил из заднего кармана школьных брюк серый брусок вышедшего из строя лампового блока питания, который я, скорее всего, машинально туда засунул, торопясь не опоздать на вторую пару.

«И что теперь делать с этим «приставучим» предметом?» – подумал я рассерженно, посильнее сжав пальцы на побеспокоившем меня жопном раздражителе, который вдруг, причудливо деформировавшись, принял форму чем-то отдалённо напоминающую кота Тома из американского мультипликационного сериала «Том и Джери», первые серии которого я начал смотреть накануне.

«А что, это – идея!» – понял я, вспомнив свои манипуляции с исправлением формы личного ПИКома после столовского конфликта. – «Как говорится, осталось только убрать всё лишнее, доведя получившуюся непроизвольно фигурку до максимального сходства с мультипликационным оригиналом».

Чем я и занялся, ругая мысленно свои кривые руки, мало приспособленные к изваянию будущих мировых скульптурных достояний ЮНЕСКО22. Но, как говорят на моей родной Украине, «шо маемо, тэ й маемо».

22. United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization – подразделение Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры, включающая различные достопримечательности в список всемирного наследия.

Жаль, конечно, но, по-видимому, не получится у Натальи Ивановны воспитать своего Рафаэля в нашем классе, а, судя по её вступительным словам, то и во всей нашей гимназии. По крайней мере, в этом учебном году.

Труднее всего мне дались усы и когти сотворённого Тома, которые я в самом конце двумя ноготками (хорошо, что поленился вовремя их остричь), панически боясь сломать, по одному вытягивал из полупрозрачной стекловидной массы, легко поддающейся деформации под моими дрожащими пальцами.

Вообще вся кошачья морда рождалась в немалых творческих муках, сопровождаемых к концу полностью увлёкшего меня процесса «подвываниями» опять проголодавшегося желудка. И если бы не раскладной мультитул, извлечённый из другого кармана брюк, то получилась бы у меня безликая миниатюрная копия египетского Сфинкса, только серого, скорее даже мышиного цвета.

Выдавливая и выцарапывая ножом и шилом мелкие детали фигурки мультипликационного Тома, я старался достичь максимально возможного сходства с

А так, вполне узнаваемыми чертами удивлённого кошачьего лица с растопыренными от возмущения мышиным беспределом усами к концу пары с моей парты на меня же смотрел восставший из кинематографического небытия герой извечного животного противостояния. Который, словно почувствовав окончание моего творческого процесса, превратился в твёрдую фигурку с роскошными упругими кошачьими вибрисами23.

23. Губные и надбровные кошачьи «усы».

Удовлетворённо и как-то устало откинувшись на спинку стула, я закрыл на минуту внезапно заслезившиеся глаза. А потом, поморгав и убрав непрошенную влагу, принялся внимательно разглядывать какое-то изменившееся внешне творение, которое засверкавшими, словно в темноте, кошачьими глазами пристально наблюдало за своим «родителем», слегка вибрируя широкими и почему-то почерневшими усищами. Белыми пятнами на фигурке маленького хищника стали выделяться кончик хвоста и подушечки лапок, с абсолютно прозрачными коготками на них, которыми зверёк пытался вцепиться в поверхность моей школьной парты.

Всё это было довольно странно, так как, повторюсь, никаких красок у меня не было, а исходный материал моей поделки изначально был полностью серым. Оставалось только предположить, что красящий пигмент каким-то чудесным образом эмигрировал из хвоста и лапок зверя, сконцентрировавшись до черноты в усах моего рукотворного Тома. Но от чего засверкали его глаза?

– Молодец, Слава! – я настолько сосредоточился на рассматривании итога своего почти полуторачасового творчества, что не заметил подошедшую ко мне учительницу, которая, взяв миниатюрную кошачью фигурку в руки, стала внимательно её разглядывать.

– Бр-бр-бр-бр! – со всей пролетарской солидарностью согласился с женщиной мой живот, заставив меня в который раз за сегодня покраснеть, а Наталью Ивановну улыбнуться.

– Странно! – проговорила женщина, перестав вдруг улыбаться и всячески пытаясь ногтями отковырять кусочек от моего Тома.

А когда это у неё не получилось, то закидала меня вопросами, чередующимися со своими рассуждениями и предположениями:

– Если бы я не наблюдала за тобой весь урок, то подумала б, что эту фигурку ты купил в каком-нибудь магазине сувениров. Котёнок выглядит, как живой, и одновременно, как детская игрушка. Но ты при мне лепил её голыми руками. Что это за материал? Явно не пластилин или глина. Странное он производит впечатление. Фигурка ведь абсолютно твёрдая и в то же время кажется мягкой и удивительно тёплой! Прямо не хочется выпускать её из рук. Это какой-то фокус? И я не заметила, чтобы ты использовал какой-нибудь отвердитель. Где ты так научился? Что это за техника лепки?

Блин! Называется выполнил задание понравившейся учительницы, впечатлив её до состояния полнейшего изумления. И как теперь выпутываться из сложившейся ситуации, если я сам не знаю, а только догадываюсь, об ответах на заданные женщиной вопросы. Не скажешь же, что во всём случившемся виновата магия.

– Извините, Наталья Ивановна, но я не могу ответить на ваши вопросы. – если не знаешь, что говорить, говори правду. Что я и сделал.

– Понимаю! – закивала головой молодая женщина. – Это, наверное, секрет твоей семьи или даже рода. Извини, я не хотела вторгаться в чужие тайны.

– Ничего страшного. – наклонив голову, чтобы не было видно выражения моих обалдевших от такого фортеля глаз, ответил я. – Особого секрета здесь нет. Просто меня просили об этом не распространяться.

А что, разве я сам себя не просил поменьше отсвечивать на горизонте местного бытия? Только, как показывает жизнь, плохо у меня это получается. А точнее не получается вообще. Время от времени, но обязательно где-нибудь, да проколюсь.

– Молодец! Ты всё правильно делаешь. – заработал я незаслуженную похвалу учительницы, вернувшую искусственно созданное животное на место вместе с сигналом о начале долгожданного часа удовлетворения озвученных потребностей моего ненасытного живота.

После учительских слов: «Все свободны!», быстро собрав все свои манатки и подхватив Ладу под руку, я, насколько позволяла скорость перемещения в пространстве буксируемой мною девушки, поспешил в ожидающее меня царство разнообразных, но обязательно аппетитных пищевых ароматов и вкусов.

Сразу после обеда Лада куда-то умчалась. Наверное, по своим, особо важным, конечно же, девчоночьим делам. А что делать мне? В комнату идти после ночных и утренних приключений не хотелось. Времени до следующей пары под названием «Технологии» было ещё навалом.

Кстати, это тоже первая пара по данному школьному предмету, как почти все сегодняшние занятия, исключая, конечно же, физкультуру. Надо посмотреть, где эта «Технология» будет проходить. И что это такое – аналог трудов наших что ли? Чем я там буду заниматься?

Швабр деревянных я ни у кого в этом времени не видел, как и полосатых палочек у размахивающих ими гаишников. Я и самих гаишников как-то не сподобился лицезреть на местных автомобильных дорогах. Табуреток деревянных тоже не видел ни разу. Те, что есть у меня в комнате, изготовлены из какого-то непонятного материала с металлическими, по виду алюминиевыми, ножками. Или будет что-то из металлообработки? Хотя … Здесь же одни девчонки! Меня что, заставят выкройки делать, вышивать бисером или варить супы? Если последнее, то ещё ничего, сгодится. Не всё я умею готовить самостоятельно. Может, чему-то новому и научат. Но вот шить ночнушки, юбки или передники … Жуть! Ладно, не будем бежать впереди паровоза. Со временем всё равно разберёмся!

«Так! Интересно, в этом месте я ещё не был» – подумал я, увидев необычный номер «технологического» помещения, куда мне в скором времени предстояло направить свои стопы. Судя по нумерации класса, аудитории или мастерской, которая начиналась с ноля, ждёт меня дорога в «застенки ЧК-НКВД-КГБ». Вот, бл…юдо русской кухни, приготовленное путём жарки из жидкого теста! До сих пор не отошёл от шокирующего урока истории. Даже головой пришлось помотать, чтобы избавиться от остатков неприятных воспоминаний.

Встряска верхней оконечностью моего организма явно пошла ему на пользу, поскольку привела к появлению вполне разумной мысли: «Ё-маё, у меня же нет никакой рабочей одежды!» По крайней мере, в том наборе гимназической формы, что вручила мне завхоз Иванова, ничего такого не было. Или о ней нужно было позаботиться самостоятельно? А нужна ли эта форма вообще? По логике, если с чем-то нужно будет работать, то да, но … Как бы это выяснить?

А чего мудрить? Надо спросить у той же Ивановой. Доколе, мол, будет страдать угнетаемый народ? Где положенные мне по закону форменные средства индивидуальной защиты, обязательные к ношению при осуществлении любой трудовой деятельности? Что за проявления казнокрадства и хищения социалистической собственности? ОБХСС24 на вас нет! Тем более, что вот она её (Ивановой, а не ОБХСС) дверь, как раз проплывает мимо меня, а я тупо провожаю её равнодушным взглядом.

24. Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности – подразделение милиции по борьбе с преступлениями в сфере экономики и торговли.

Спохватившись и выполнив, как когда-то учили, строевой разворот через левое плечо, я, будучи в праведном гневе, пинком ноги отворил запертую на хлипкую щеколду преграду и решительно шагнул через невысокий порог, выискивая грозным взглядом бессовестную расхитительницу социалистической собственности и её подлых подельников.

Так это выглядело в моём разыгравшемся по мотивам «Операции Ы» воображении. На самом деле я трижды стукнул костяшками пальцев по дверному полотну и прислушался, ожидая какого-нибудь отклика из закрытой учительской комнаты. То, что искомая завхоз находится по месту своего постоянного проживания, я знал, так как при выходе из столовой краем глаза заметил разыскиваемую сейчас женщину, вошедшую вовнутрь и закрывающую за собой дверь.

Видимо Елена Фёдоровна не успела далеко отойти от входной двери, поскольку через секунду после моего стука её же и открыла.

– Слава? Здравствуй! – удивилась женщина, позабыв, видимо, что полчаса назад в столовой мы с нею уже здоровались. – Что-то случилось? У нас же через пятнадцать минут урок, и я к нему хотела получше подготовиться. Но ты проходи, рассказывай.

– Да нет, Елена Фёдоровна! – ляпнул я, сам не поняв, что сказал – да или нет, случилось или не случилось. На столе за спиной отошедшей женщины, приглашающе удерживающей распахнутую передо мной дверь, виднелся работающий ПИКом, на котором мелькали какие-то изображения, перемежающиеся текстовыми сообщениями, плохо различимыми из-за неудачного ракурса. – Извините за беспокойство, и за то, что невольно вам помешал. Я всего лишь хотел спросить, не понадобится ли мне какая-нибудь спецодежда на вашем уроке? И если да, то, где её можно раздобыть?

– Ох, хорошо, что ты зашёл! – прозвучало из уст завхоза, заметавшегося после моего вопроса по комнате в поисках какого-то предмета. – Тебя ведь не было на прошлых занятиях, а мы на них как раз пошили всё, что нужно для дальнейших моих уроков.

«Блинский блин, таки придётся заниматься помощью местной текстильной промышленности» – мысленно поморщившись, подумал я, приняв к сведению прозвучавшее информационное сообщение.

Видимо прочитав что-то по выражению моего лица, так ничего и не нашедшая Елена Фёдоровна успокаивающе проговорила:

– Не переживай, Слава, иди спокойно на урок, а я к его началу что-нибудь придумаю.

– Спасибо, Елена Фёдоровна! – поблагодарил я завхоза, аккуратно закрывая за собой дверь и неспешно направляясь по указанному женщиной направлению.

Третий блин комом! А точное местонахождение адреса, куда меня послали, я так и не выяснил! Ладно, не заблужусь же я «В поисках капитана Гранта»25. Тем более, что номер искомого помещения в расписании занятий, как я уже говорил, был указан. В крайнем случае, спрошу у кого-нибудь – как у нас говорили: «Язык до Киева доведёт!»

25. Советско-болгарский многосерийный телевизионный приключенческий фильм по мотивам романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта».

Так всё и случилось. Сам я в поисках не преуспел, поскольку в районе центральной лестницы и её ближайших окрестностей никакого спуска в мрачные казематы дворца Воронцовых-Дашковых не обнаружилось. И одноклассниц моих, как назло, вокруг ни одной не наблюдалось. Пришлось вылавливать какую-то малявку, неосторожно оказавшуюся в зоне моей досягаемости, и выяснять у неё, что вход в разыскиваемое мною «таинственное подземелье» находится в бывшем зимнем саду дворца. «Ну, кто так строит?»26

26. Цитата из советской новогодней киносказки «Чародеи».

И только после брошенного в мою сторону отступившей на, по её мнению, безопасное расстояние этой же пигалицей: «А по карте, что – посмотреть ума не хватило?», я вспомнил, что о такой возможности моего наручного компьютера и установленного на него школьного программного обеспечения на своей обзорной экскурсии рассказывала директор гимназии. От досады на самого себя я даже забыл шугануть наглую мелюзгу. А когда опомнился, то та уже показывала мне язык с намного большей дистанции.

Где находятся все мои одноклассницы, помощь которых мне была нужна минуту назад, я выяснил, когда спустился по боковой, ярко освещённой лестнице в не менее освещённый подвал. Именно там они все и находились, столпившись возле закрытой пока двери и «услаждая» мой взор явно самодельными фартуками, нарукавниками и косынками.

Очередной блинский блин! Ну, фартук, ну нарукавники ещё, куда ни шло. Тем более, что все они отливали благородной морской синевой, а не резали глаза какой-нибудь весёленькой расцветкой. Но косынку я ни за что не надену!

– Здравствуйте, ребята! – прозвучало за моей спиной, из-за которой тотчас же показалась подошедшая, ожидаемая всеми нами Иванова Елена Фёдоровна, которая, пройдя по образовавшемуся небольшому живому коридору из семиклассниц и семиклассника, открыла запертое помещение. – Рада снова видеть вас на своём уроке. Проходите и располагайтесь за своими рабочими местами. А это тебе.

И завхозная рука, вынырнувшая из не менее завхозной сумочки, протянула мне несколько тряпочек яркого жёлтого цвета:

– Я одолжила этот комплект специально для тебя и только на сегодня у одной из наших восьмиклассниц. Поэтому, пожалуйста, Слава, аккуратнее с этой одеждой, постарайся её не порвать и не испачкать. Я лично поручилась за тебя. А к следующей паре постарайся, пожалуйста, обзавестись своим комплектом рабочей одежды.

Да когда же закончится этот блинный день? И неблагодарной сволочью быть не хотелось, отказавшись от предлагаемой униформы. Человек старался, искал, нашёл, да ещё поручился. Тем более что началось всё это с моей же подачи. И выглядеть эдаким жёлтеньким цыпленком не было никакого желания. Короче говоря, сам себя загнал в ловушку! А ещё форму себе искать.

«Терпи, казак, атаманом будешь! Тем более, что это всего на два часа» – успокаивал я себя, входя в помещение перед учительницей, но последним из учеников и натягивая на себя позаимствованную у неизвестной восьмиклассницы спецодежду. Но когда дело дошло до косынки, то пересилить себя я не смог. Так и замер за своим столом, растерянно крутя в руках жёлтый матерчатый треугольник.

– В чём дело Слава? – послышалось недоумённое от Елены Фёдоровны, занявшей своё место за какой-то помесью учительского стола и компьютерного пульта управления.

«А-а-а! Гори оно всё огнём. Буду считать этот кусок тряпки не косынкой, а банданой – читал недавно о таких мужских головных уборах. Тем более, что и девчонки на мой внешний вид никак не реагируют и хихикать явно не собираются». Быстро скрутив лоскут ткани, я повязал его вокруг головы и принялся, вертя головой, разбираться, в каком месте я очутился.

Ну, что вам сказать? Помещение, как помещение. Примерно в два раза больше стандартного нашего класса с довольно высокими потолками, под которыми висели жестяные короба приточно-вытяжной вентиляции. На некотором расстоянии за учительским столом-пультом вдоль стены стояло несколько здоровенных, закрытых сейчас шкафов с деревянными на вид дверцами. Такие же находились вдоль противоположной стены помещения на некотором удалении от последних ученических мест.

Между задними шкафами и учительским рабочим местом находилось такое же количество ученических столов, какое было в обычном нашем классе, которые, как и вся комната, по габаритам были в два раза больше обычных парт. И закрыты они были со всех сторон – такие «глухие» тумбочки получились без дверок и ящичков. Поэтому сидеть за ними, скорее всего, было бы неудобно. А раз так, то и стульев нам не полагалось. Видимо, чтобы не причинять излишние беспокойства школьникам и не портить им осанку длительным нахождением в неправильных и неудобных позах.

Никаких тисков за этими, по виду такими же, как и шкафы, деревянными «верстаками» не было. Как и слесарно-столярного, ручного или механизированного инструмента вокруг. Разве что во внутренностях околостенных шкафов, недоступных сейчас моему любопытному взгляду, могло что-то прятаться.

– Ещё раз добрый день, ребята! – начала урок Елена Фёдоровна. – Как я объявляла вам на прошлом нашем занятии, тема сегодняшнего урока «Приготовление первых блюд». С конечными результатами этой темы вы неоднократно сталкивались в своей жизни, как в нашей столовой, так и у себя дома, в привокзальном кафе или, может быть, в фешенебельном ресторане. И я уверена, что никто из вас не забыл выполнить домашнее задание, самостоятельно изучив один из простейших рецептов данного кушанья, которое представлено картофельным, овощным, рыбным или грибным супом в кухне как нашей страны, так и многих других стан мира. С перечнем продуктов, из которых можно приготовить это блюдо, вы также были ознакомлены. Ещё раз напоминаю о технике безопасности при работе с острыми кухонными инструментами, как ручными, так и электрическими, а также с нагретыми до высокой температуры предметами, продуктами и веществами. Соблюдение этих мероприятий в ваших же интересах.

Офигеть! Так я нахожусь на учебной кухне? А где же плиты? И это весь инструктаж по технике безопасности для учеников седьмого класса? Или он был на прошлых занятиях? А если я не умею готовить? А кто будет есть то, что выйдет из рук окружающих меня малолеток? Неужели они в этом возрасте все поголовно мастерицы-кулинары? Что-то я в этом сомневаюсь. И никаких продуктов вокруг не видно. Разве что в закрытых шкафах что-то может находиться. А где холодильники?

Пока я приходил в себя от урагана вопросов, возникших в моей голове, от завхоза Ивановой поступила новая вводная, встреченная в начале моими коллегами радостными воплями, закончившимися к её концу разочарованным гулом:

– Тот, кто, по моему мнению, наилучшим образом подготовился к уроку, и выполнит сегодняшнее задание с оценкой «отлично», в качестве награды получит от руководства нашей гимназии билет в московский аквапарк на целый день на ближайшую субботу. Остальные в эту же субботу будут заниматься наведением порядка на парковой территории нашей гимназии.

«А ведь эта развлекательная путёвка может быть подарком для Лады на день её рождения! Осталось всего-навсего выиграть этот неожиданный кулинарный конкурс и закончить неделю своего классного дежурства трудовым подвигом на неожиданно нарисовавшемся добровольно-принудительном субботнике».

Пока я озарялся пришедшей в голову идеей, из уст учительницы, внимательно оглядевшей утихомирившихся после выплеснутых эмоций одноклассниц, прозвучала команда:

– К процессу приготовлению пищи приступить!

И толпа «озверевших» малолеток с писками и визгами голодных неандертальцев ломанулась к открывшимся по велению учительской руки шкафам, находящимся за спиной Елены Фёдоровны.

Хорошо, что я не успел сделать шаг в проход между столами, иначе меня снесло б прокатившейся мимо лавиной точно так же, как кое-что, не к месту упомянутое, ежедневно смывается в систему городской канализации. Такое же благоразумие проявила и моя подруга Лада. Ну, или низкую скорость своей реакции.

Наблюдаемый с безопасной дистанции девичий «штурм Рейхстага», заранее сдавшегося и распахнувшего все свои дверки, открывая доступ к спрятанным за ними продуктовыми богатствам, напомнил мне битвы моих пацанов-одноклассников в старой советской школе, пытающихся в начале урока труда заполучить поострее рубанок со стамеской или менее изношенный напильник. Неужели и у наших девчонок тогда было точно так же?

Пока мы с Ладой пропускали стадо безумных бегемотов, едва не затоптавшее меня любимого, Елена Фёдоровна что-то ещё понажимала на своём пульте, и наши деревянные «тумбочки» стали преображаться. Все их «деревянные» поверхности начали сдвигаться, постепенно втягиваясь и сливаясь с тыльными и боковыми стенками столов, открывая электрические варочные поверхности на две маленькие конфорки и мини-мойки с гибкими шлангами для подачи питьевой воды. С лицевой стороны моего стола (другие мне не было видно, но думаю, что картина там ничем не отличалась) появилось несколько маленьких ящичков и пара небольших дверок.

Взглянув на продолжающееся побоище у раскрытых пристенных продовольственных кладовок, к которому с запозданием присоединилась и Лада, я решил, что, хоть мои шансы на победу стремительно сокращаются, но, если хочу благополучно дожить до собственной, не такой уж и далёкой, пенсии, то делать мне там пока абсолютно нечего. Поэтому сосредоточил своё внимание на внутреннем содержимом открывшихся для свободного доступа отделений моего освободившегося от защитной оболочки кухонного стола.

Кстати, среди штурмуемого «слабым» женским полом «мебельного» гарнитура, кроме продуктовой кладовой, обнаружился и холодильный агрегат, замаскированный под обычный с виду шифоньер.

Начал я с дверок. За одной из них пряталось маленькое ведёрко, предназначенное очевидно для сбора мусора и пищевых отходов. Вторая открывала доступ к такому же небольшому духовому шкафу с несколькими притаившимися в нём противнями.

В ящичках нашёлся набор кухонных принадлежностей и аксессуаров: несколько ножей, ложек и вилок; миксер; консервный ключ; мерный стаканчик; бумажные полотенца; пара матерчатых рукавиц; и ещё какая-то мелочь, назначение которой я не представлял. В самом большом нижнем ящике обнаружились миниатюрные кастрюльки со сковородками.

Пока я обозревал временно принадлежащие мне поварские богатства со стороны девчоночьей кучи-малы послышался звон упавшей посуды и визг обляпанных чем-то жидким одноклассниц, на что мадам Иванова, внимательно и с улыбкой наблюдающая за процессом разграбления своих продовольственных запасов, даже бровью не повела. Впрочем и мне, проявившему пацифистские настроения, она ничего не говорила, лишь изредка бросая недоумённые взгляды.

Свою стратегическую ошибку после возвращения девушек, нагруженных разнообразными овощами и прочими съедобными припасами, я начал осознавать ещё на подходе к учебным гимназическим закромам, а точнее к их варварски разорённым остаткам, терпеливо дожидающимся моего появления на кулинарном фронте.

Лужу куриного, судя по запаху, бульона, от которого к учебным кухонным столам тянулись цепочки жирно поблёскивающих следов, я аккуратно, чтобы не поскользнуться, обошёл вокруг, остановившись напротив четырёх луковиц, сиротливо глядящих на меня с нижнего ящика первого продуктового шкафа, «радующего» мой изумлённый взгляд остальными полностью пустыми полками.

Снова обойдя бульонную лужу, я остановился напротив светящегося нутра незакрытого холодильника. Что тут мне оставили «щедрые» боевые подруги? Так, кусочек сливочного масла грамм пятьдесят – семьдесят навскидку, примерно такой же кусок какого-то твёрдого сыра и … всё.

Оглянувшись, я насчитал восемь прозрачных ёмкостей с такой же жидкостью, расположенных на всех столах, кроме моего. Ясно-понятно, чья девятая валялась на полу недалеко от моей правой ноги и чью лужу я уже дважды с опаской огибал.

В третьем шкафу, чуть менее пустом, чем первый, обнаружились остатки муки в наполовину разорванном бумажном мешочке, целые, но разбросанные по полкам пакетики с пряностями и приправами, не раздербаненные, что довольно странно, пачки соли и сахара, уксус. И снова всё.

И что мне готовить?

Оглянувшись на шорох за спиной, я обнаружил завхоза Иванову, из-за моего плеча инспектирующую нанесённые ей убытки.

«И что мне готовить?» – изогнув бровь, протелепатировал я женщине вставший передо мною во весь рост вопрос.

«Вкусное первое блюдо!» – получил я такой же мысленный ответ с двумя поднятыми бровями, дополненными разведёнными в стороны руками.

Ясно! Проблемы коренных народов Северной Америки никого особо не волнуют.

Назло вредной Ивановой я изъял все остатки лука, сыра, масла и специй. И, живописно разложив их на своём рабочем столе, подперев рукой подбородок, в позе Роденовского «Мыслителя» с древнерусской тоской принялся ими любоваться.

Блин, уже не знаю какой по счёту за сегодня! Не зря мне приснился внеплановый кошмар. Словно кто-то заранее предупреждал меня, что сегодняшний день простым в моей судьбе не будет.

Посмотрев на соседний стол, увидел, что Ладе повезло немного больше, чем мне. Перед девушкой, из основных ингредиентов, требуемых для приготовления будущего супа, лежали: картошка – одна штука, но большая; морковка – одна штука, но маленькая; луковица – одна штука, средняя; бульон – миллилитров триста-четыреста; масло и немножечко вермишели. Ассортимент продуктов на столах других одноклассниц был значительно шире.

Заметив мой взгляд и оценив доставшееся мне «изобилие», Лада решительными движениями ножа откромсала по половине своей картошки и морковки и протянула мне «гуманитарную помощь» от братского, а точнее, сестринского народа нашего седьмого «Б». На что я ответил благодарным взглядом и отрицательным покачиванием головы. Ей и целого комплекта овощей едва хватало для приготовления полноценной порции супа, куда уж там было делить его на две части. И, судя по отсутствию других проявлений доброй воли, дружественных народов у моего независимого государства в классе больше не наблюдалось.

Вернувшись к обозреванию своего набора продуктов, я задумался, что же можно приготовить, как первое блюдо, из лука, сыра и кусочка масла? Тут без ста грамм не разберёшься! «Ах, да, что же это я! Есть же ещё горстка муки, сохранившаяся в завхозной кладовке и вода, постоянно присутствующая в трубопроводе. Хоте не факт – наличие воды я ещё не проверял. – мой ироничный взгляд скользнул по упомянутому сыпучему продукту, сиротливо оставшемуся лежать на полке разграбленного гимназистками шкафа и закрытому водяному крану на моей раковине. – Очень полезное дополнение!»

Но почему мои мысли так настойчиво крутятся вокруг ста грамм, а глаза косятся в сторону лука? Закуска из этого двухлетнего, в основном, травянистого растения, если оно не мариновано, по моему мнению никакая, а изо рта вонять потом будет так, что комары начнут дохнуть ещё на подлёте к своему «обеденному столу». Только и насекомые эти уже пропали из окружающей нас среды, и закусывать мне сейчас абсолютно нечего. Тем более, что пить я, после двух пережитых в этом мире случаев передозировки вина, клятвенно зарёкся.

«Стоп! – осенила меня внезапная мысль, спровоцировавшая возникновение последующего стремительного внутреннего диалога. – Вино, лук и масло. Недавно же читал рецепт. Но ведь я такое ни разу не готовил! Да и по фигу, всё равно деваться некуда. А, что там используется в качестве основы? Бульон, которого нет! Вернее есть, но на полу. Так что за непригодностью оного сгодится и вода. Дело остаётся за малым – вином. Именно оно должно придать супу особую пикантность, но не затмить луковый вкус. Так это или нет я не знаю – сам пока не пробовал, но именно так было написано в интернете. И где это вино, да ещё белое и сухое взять? Ближайшее такое доступное мне место известно только одно – столовая! Не может быть, чтобы у её работниц не было какого-нибудь алкогольного запаса для поднятия собственного настроения в унылые трудовые будни. Или после отмечания какого-то праздничного события в заначке могло что-то заваляться. А что – это шанс, который не получка, не аванс!27»

27. Цитата из песни советского мультфильма «Остров сокровищ».

Недолго думая, я поднял руку и обратился к завхозу Ивановой, которая всё это время с интересом за мной наблюдала:

– Елена Фёдоровна, разрешите выйти!

– Что случилось, Слава? – удивилась завхоз неожиданному развитию сюжета её пары. – До конца урока никак подождать не можешь?

– Никак, Елена Фёдоровна.

– Ну, тогда иди, конечно. – отпустила меня озадаченная таким поворотом учительница.

Получив требуемое разрешение, я стрелой полетел из класса, не обратив никакого внимания на ехидную реплику нашей старосты и раздавшийся после неё смех одноклассниц:

– Ты только донеси всё до пункта назначения. Не растеряй ничего невзначай по дороге!

В столовую я влетел, как и был в жёлтом одеянии недавно вылупившегося куриного ребёнка. Чем вызвал весёлые улыбки готовящихся к приготовлению ужина стряпух. Но мне было не до настроения взрослых женщин, облачённых в белые поварские кители. Подлетев на раздачу, я бухнулся на колени, поставив предварительно под них столовский стульчик, и взмолился, выставив перед собою сложенные лодочками кисти рук:

– Барышни, красавицы, кудесницы кулинарного искусства, спасите подрастающую надежду всей нашей страны. Это меня, если кто вдруг не понял. Срочно нужно грамм пятьдесят сухого белого вина. Пожалуйста! С меня за это шоколадка.

Отсмеявшись, одна из подошедших поближе поварих строго спросила:

– Тебе зачем вино понадобилось, надежда всея Руси? Употреблять алкогольные напитки на территории гимназии строго запрещено! Тем более детям, и тем более несовершеннолетним.

– Тут такое дело … – и я коротко описал сгрудившимся вокруг меня женщинам свою нелёгкую жизненную ситуацию.

После нового приступа смеха у меня спросили, а в чём я собрался нести вино? После чего я растерянно посмотрел на свои пустые руки. Как-то этот момент я не продумал, сорвавшись воплощать пришедшую в голову идею.

– Ладно, коллега! – сказала общавшаяся со мной женщина. – Жди. Будет тебе вино. Только полусладкое. Другого нет.

– Спасибо! – поблагодарил я мою спасительницу, вернувшуюся через несколько минут с малюсенькой баночкой, заполненной запрошенной мною жидкостью соломенного цвета.

– Только смотри! Я обязательно спрошу у Елены Фёдоровны, как ты использовал это вино. И не дай Бог! … – погрозили мне указательным пальцем. – А ты раньше варил такой суп?

И получив отрицательный ответ, напоследок получил профессиональный совет:

– Лишнюю сладость можно убрать щепоткой лимонной кислоты или капелькой уксуса. Но лучше ничего не делать – слишком мало здесь вина, чтобы испортить вкус твоего супа.

На обратном пути я заглянул в общаговский магазинчик, где купил небольшую булочку свежевыпеченного хлеба, так как из-за вредной петиции хлеб на столах свободно лежать перестал, а просить ещё и его я постеснялся. Запыхавшись от быстрого и неудобного бега, прижимая к себе свои приобретения, я ввалился обратно в класс, который сейчас напоминал отдалённый филиал кухонного зала нашей школьной столовой.

Не обращая никакого внимания на заинтересованные женские взгляды, оценив остаток времени до конца пары, я, присовокупив к своим продуктам муку из завхозных закромов, приступил к приготовлению лукового супа.

На очистку и нарезание полукольцами четырёх доставшихся мне луковиц ушло менее трёх минут. За это время нагрелась плита и стоящий на ней сотейник, в котором растопился оставленный мне девушками кусок сливочного масла.

В этот сотейник весь нарезанный лук и был отправлен обжариваться до своей мягкости. Затем к луку была добавлена соль, столовая ложка муки и всё хорошенько перемешано.

После чего настало время пустить в дело раздобытое мною вино. По совету более опытного шеф-повара с купированием его излишней сладости я особо заморачиваться не стал, капнув буквально одну капельку уксуса.

За те три минуты, что я выпаривал алкогольную жидкость светлого янтарного оттенка, характерный аромат распространился по всей учебной мастерской. Учуяла его и наша учительница, но ничего мне говорить не стала, а только с пристальным интересом контролировала все мои телодвижения. Впрочем, об остальных своих подопечных она тоже не забывала.

После испарения ненужного алкоголя я влил в кастрюльку около литра воды, погоревав мысленно о разлитом неаккуратными девицами бульоне, с которым мой суп наверняка получился бы вкуснее. Ещё раз посолил, поперчил, добавил пару лавровых листиков и отставил пока в сторону.

Вооружившись вместо сотейника сухой сковородкой, я обжарил на ней три маленьких (больше в отставленный сотейник поместиться не могло) ломтика приобретённого в магазинчике хлеба. Полученные гренки выложил сверху на стоящий в сторонке в сотейнике наполовину приготовленный суп.

Затем пришёл черёд твёрдого сыра, который я натёр на средней терке и посыпал им плавающие сверху супа гренки. Полученную композицию отправил запекаться в духовку, уставив температуру в ней в сто восемьдесят градусов и выставив время её работы на восемь минут.

Когда прозвучал мелодичный перезвон отсчитавшего положенное время таймера, я, проконтролировав сквозь прозрачную дверцу духового шкафа расплавление и зарумянивание сыра, достал на белый свет учебной кухни произведение своего кулинарного искусства и облегчённо выдохнул:

– Готово!

А что, с виду ничего так! Моим глазам получившийся натюрморт явно понравился. И запах от него, что довольно неожиданно, очень аппетитный, как сказал мне нос. А мой желудок с данным тезисом согласился громко и вслух. Осталось только попробовать.

А вот этого, хоть я и приготовил свою большую ложку, мне сделать не дали.

Первой, услышав прозвучавший удовлетворённый выдох, к стоящему передо мной ароматному шедевру подоспела Лада, знакомая, в отличие от остальных дам, с моими кулинарными способностями и находившаяся буквально мгновение назад за соседним рабочим столом. Девушка, подцепив левой рукой, вооружённой вилкой, одну из украшенных жёлто-коричневой сырной корочкой гренок, бесстрашно зачерпнула ложкой, зажатой в правой ладони, остальное варево и, старательно на всё подув, отправила бессовестно экспроприированное в свой рот.

Мне, беспардонно отпихнутому в сторону, оставалось только ошарашено за всем этим наблюдать.

Второе место в дегустационной гонке с опозданием на несколько секунд заняла завхоз Иванова, которая во время пиликания таймера моего духового шкафа осуществляла обход контролируемой ею территории и находилась в этот момент в дальней части нашего кухонного зала.

С командирским окриком: «Всем стоять!» женщина выхватила чистую ложку из моих рук и, с некоторой опаской, поглядывая на зажмурившую глаза Ладу, выудила второй кусок обжаренного, а потом запечённого сырного бутерброда, пропитавшегося снизу нехитрым бульоном, и закусила его луковой похлёбкой.

Остальные одноклассницы, остановленные грозной учительской командой, обступили наше замершее трио, изредка поглядывая на свои кастрюльки, парящие приближающимся к требуемой кондиции содержимым.

Последнюю гренку, после удовлетворённого выдоха: «Класс!» первой дегустаторши, совпавшего с согласным кивком второй, успела выхватить Покровская Марина. Остальным девчонкам досталась только полужидкая часть французского первого блюда, которая под ритмичный перестук неполного десятка металлических ложек быстро закончилась.

Тотчас начали срабатывать таймеры духовок моих конкуренток, которые стали разбегаться по своим рабочим местам. А мне пришлось довольствоваться теми оставшимися ароматами, которые успели долететь до чувствительных рецепторов моего носа. И ещё глотать обильно выделившуюся слюну.

– Молодец! – получил я, не знаю заслуженную ли, похвалу от учительницы и поднятый вверх большой палец от моей подруги.

– Не пересолил? – задал я Ладе наиболее беспокоящий меня в данный момент вопрос.

– Нет, всего было в меру. А вкус … – покачала головой моя симпатяжка, заметно уменьшившая за прошедшую неделю объём своего тела. – Я даже не предполагала, что простой лук может быть таким вкусным.

«А если не выпаривать вино, то он будет ещё вкуснее!» – пришла в мою голову интересная мысль, которую я, естественно, озвучивать не собирался.

Через несколько минут настала пора дегустации супов, приготовленных моими одноклассницами.

Первые пробы своих творений, в отличие от меня, снимали сами начинающие шеф-повары, постепенно в процессе приготовления приводя свои блюда в соответствие с собственными представлениями об их вкусе.

Вторым в качестве эксперта-судьи выступала наша строгая учительница.

Третье почётное судейское место было отдано конкуренткам за право получения призового билета на субботнее развлечение.

Получилось и мне отведать сваренные моими одноклассницами супы. Правда, всегда в последнюю очередь. Зато в конце даже показалось, что почти наелся.

Вообще девчонки, явно, кроме Покровской Марины, готовившие едва ли не в первый раз в своей жизни, оказались молодцами (или применительно к женскому роду лучше говорить умницами?). Кто-то приготовил уху, кто-то чисто картофельный суп, Лада добавила в него вермишель, встретился даже вариант похлёбки с куриным яйцом. Откуда оно только взялось? Ведь в продовольственных запасах Елены Фёдоровны заготовок под будущих цыплят я не видел.

Откровенно несъедобного блюда не было ни у кого. Были замечания, и о них говорила девчонкам Елена Фёдоровна, по нарезке овощей, к качеству их обжарки, иногда к чрезмерному их количеству, отчего суп почти переставал быть первым блюдом. Никто из девчонок ничего не пересолил, а недосол (по моему мнению) двух продегустированных кушаний вполне мог быть исправлен солью из солонки на обеденном столе.

После употребления всех приготовленных супов (в основном моим растущим организмом), очистки рабочих поверхностей, вымывания и укладывания на свои места посуды, кухонных инструментов и принадлежностей, выноса мусора и отходов в специальный контейнер, настало время подведения итогов прошедшего кулинарного конкурса. А персонально мне пришлось ещё вернуть арендованную на время урока девчоночью спецодежду.

И тут всех ожидал сюрприз – учительница нас обманула. Изначально она говорила, что будет единственным полновластным и правомочным судьёй нашего кулинарного состязания. Как там глаголет моя память её словами: «Тот, кто, по моему мнению, наилучшим образом подготовился к уроку, и выполнит сегодняшнее задание с оценкой «отлично», в качестве награды получит от руководства нашей гимназии билет в московский аквапарк на целый день на ближайшую субботу. Остальные в эту же субботу будут заниматься наведением порядка на парковой территории нашей гимназии».

А оказалось, что всё это нам «показалось». Теперь условия судейства выглядели так. Каждый из нас получил на свой ПИКом «избирательный бюллетень», в котором нам предлагалось выбрать трёх, по нашему собственному мнению, наиболее искусных поваров нашего класса, приготовивших сегодня самые вкусные первые блюда, и распределить их по пьедесталу почёта. Затем результаты нашего голосования пересылались Елене Фёдоровне, которая, поработав счётной комиссией, оглашала итоговый результат всего сегодняшнего соревнования. Причём своё личное мнение о победителе она раскрывать не собиралась и обещала никак не учитывать.

Вот какая получилась «засада»! Нам предлагали пройти ещё один тест, теперь уже на честность, порядочность и беспристрастность. «Но можно ли ожидать проявления этих прекрасных качеств у тринадцати-четырнадцатилетних подростков?» – подумал я, окидывая взглядом склонившихся над своими коммуникаторами задумавшихся девчонок и задерживая его ненадолго на двух столах за моей спиной, за которыми, с высунутыми от усердия языками, «трудились» наша староста со своей подругой. «А я сам? Смогу ли я поступить порядочно, не пойдя против совести даже в таком ничтожном вопросе?» – подумал я перед тем, как поставить на первое место Покровскую Марину, на второе – Кайсарову Виолетту и только на третье Белую Ладу. Себе я решил не присваивать никакого места, так как возможности оценить результат своих «героических» усилий меня накануне лишили.

Подведение окончательных итогов учительницей, после пересылки ей наших электронных мнений, заняло буквально несколько секунд, после истечения которых прозвучали электронные фанфары на всех наших персональных коммуникаторах, извещая о пришедших от Елены Фёдоровны сообщениях.

Желания открывать своё у меня не было, так как, учитывая ассортимент доставшихся мне продуктов и систему всеобщего судейства, я понимал, что шансов занять первую строчку в рейтинге начинающих шеф-поваров седьмого «Б» у меня не было. А почётные второе и третье места меня абсолютно не интересовали.

Так что, когда Лада завизжала во всю силу своих лёгких, запрыгала от переполнившего её ликования и бросилась ко мне, распахнув для обнимашек руки, я улыбнулся и сделал шаг навстречу, радостно раскрывая свои объятья и искренне говоря:

– Молодец, подруга! Поздравляю! И радуюсь за тебя. Желаю приятно провести время в аквапарке.

Жаль, конечно, что у меня не вышло заработать подарок моей единственной подруге на её послезавтрашний день рождения. Придётся опять ломать голову, чтобы что-то придумать. Но и так неплохо получилось. Тем более, что суп у неё действительно получился одним из самых вкусных. И хорошо, что без честно заслуженного праздничного мероприятия девушка даже без моей помощи не останется.

– Ты что, не прочитал сообщение Елены Фёдоровны? – изумлённая победительница остановилась в шаге от меня, недоверчиво уставившись в мои глаза.

– Да всё и так понятно. – увидев неожиданную реакцию девушки, как-то неуверенно проговорил я. – Ты заслуженно победила в конкурсе. С чем тебя и поздравляю!

– Ты! Ты победил, балбес! – ткнула меня Лада указательным пальчиком в грудь. – И радовалась я за тебя.

Я обескуражено замер на месте, не веря своим ушам и растерянно переводя взгляд с Лады на окруживших нас улыбающихся одноклассниц, которые в этот момент начали аплодировать и поздравлять меня с победой.

«Такого не может быть!» – крутилась в голове мысль, пока я, пошатываясь под поздравительными хлопками по плечам, открывал присланное Еленой Фёдоровной сообщение.

«Первое место: Елизаров Слава. Второе место: Покровская Марина. Третье место: Кайсарова Виолетта» – прочитал я на экране своего электронного помощника.

«А как же Лада?» – носилось в моей голове, пока я сначала несколько раз перечитывал открытое сообщение, а потом, растерянно улыбаясь, говорил поздравлявшим меня девчонкам:

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!

– Девочки, разрешите и мне поздравить нашего победителя. – послышался из-за спин одноклассниц голос главной судьи сегодняшнего кулинарного поединка.

– Честно говоря, совсем не ожидала такого результата. – проговорила подошедшая ко мне завхоз Иванова. – Особенно, учитывая тот набор продуктов, который оставили девушки для единственного в классе мальчика.

После этого Елена Фёдоровна внимательно оглядела покрасневших девчонок, смущённо потупивших свои глаза.

– Но ты, Слава, с честью вышел из затруднительного положения. И, благодаря своей находчивости и сообразительности, а также, в немалой степени, помощи твоих одноклассниц, – при этих словах девчонки несколько воспряли духом и снова заулыбались – сумел выиграть сегодняшний конкурс. С чем тебя и поздравляю!

После этих слов на мой ПИКом, вместе с прозвучавшим сигналом об окончании третьей пары, пришло ещё одно уведомление о получении призового сертификата на посещение московских водных развлекательных аттракционов. Который я через минуту, что понадобилась для составления поздравительной записки, переслал, на ПИКом Лады.

И хоть народная молва твердит, что заранее именинника поздравлять нельзя, но комсомольцы страны советов не верят в суеверия и предрассудки, и должны подавать пример всем окружающим своим скромным поведением. Так что делал я доброе дело, вовсю вышагивая в сторону своего уединённого местообитания, поскольку последней сегодняшней, и вообще недельной, парой была физкультура, для посещения которой обязательным условием было соответствие наружного обличья юного физкультурника профильному направлению данного школьного предмета.

Поэтому повторный радостный вопль Белой Лады догнал меня, отразившись от нескольких стен, оставшихся за моей быстро удаляющейся от девушки спиной.

Первая патронатная государственная гимназия. 20 сентября.

Переодеваться на физкультуру после «Технологий», пройдя быстрым шагом по учебному корпусу гимназии, я помчался со всех ног. Хоть и перемена относительно большая, но пока добежишь до своей комнаты, пока переоденешься, потом снова нужно бежать уже до спортгородка. В общем, времени на всё это хватает впритык. Как говорится – тютелька в тютельку.

Вот чего от себя не ожидал, так это того, что соскучусь по спортивным играм вообще и по футболу в частности. Вчера половину свободного ото сна времени потратил на изучение новых футбольных правил и запоминание жестов судьи, часть которых во время прошедшей игры вообще не понимал.

Раньше, ещё в Союзе, почти каждый день после школы играли с пацанами в футбол. Такие баталии тогда происходили, что о-го-го! А сколько азарта было, страсти, эмоций!

Чаще всего пинали кожаный мяч в нашем дворе, или, что происходило значительно реже, на школьном стадионе. Всё-таки он хоть и более приспособлен для этой игры, но и находился не совсем рядом с нашим домом. Да и футбольное поле рассчитано на двадцать два игрока. А наша дворовая «сборная» едва насчитывала десять-одиннадцать разновозрастных оболтусов. И то, кто-то обязательно уедет к дедушке-бабушке в село или загорать и купаться на море, кого-то не пускают родители, заставляя делать домашнее задание или помогать по дому, а ещё ребята часто уезжали в детские летние лагеря. Так что далеко не всегда наша компания была в полном своём составе.

Только когда приходил вызов от «иностранного футбольного клуба», то есть аналогичной сборной какого-то соседнего дома или нескольких домов, и все наши игроки в тот момент были в полном составе, то спортивная баталия перемещалась в более подходящее для неё место. И то, если на школьном стадионе к тому времени не происходило первенство лиги чемпионов других близлежащих «государств».

А вот в нашем дворе была небольшая площадка, на которой ничего кроме травы не росло. Зато, с одной её стороны располагались сломанные качели, от которых остался один лишь остов, вполне успешно заменяющий нам рамку футбольных ворот. А роль вторых ворот играли стопки кирпичей и камней, бессовестно утащенных со строящегося рядом детского сада.

Сколько времени проведено на этом дворовом «ристалище», в попытках выявить сильнейшую или более удачливую команду. Какие кипели страсти, какой был накал «боёв». Но, что интересно, какими бы разгорячёнными в процессе игры мы не были, практически никогда не переходили на оскорбления или грубости ни в адрес выигрывающей команды, ни по отношению к менее удачливым на этот раз оппонентам.

А если, что случалось довольно часто, вдруг выяснялось, что для проведения полноценного товарищеского матча нам не хватало местных футбольных «звёзд», то на выручку приходило состязание в футбольный квадрат, в который играли на той же площадке, и для коего хватало всего четырёх, а иногда и трёх (что в принципе было нарушением регламента этой игры) человек.

Под эти, накатившие внезапно ностальгические воспоминания, я, переодетый в спортивную форму, и добежал до гимназического спортгородка.

Судя по закрытым дверям спортивного манежа (даже подёргал дверную ручку, чтобы убедиться в их запертости, а потом, немного подумав, ещё и потолкал от себя) и отсутствию вокруг желающих ко мне присоединиться одноклассниц и кудрявой учительницы физкультуры, прибежал я слишком рано. Даже удивился тому, что сегодня смог, наверное, побить свой рекорд по скорости переодевания и перемещения из одной географической точки гимназии в другую. Но беглый взгляд на левую руку подтвердил, что до начала пары ещё оставалась пара свободных минут. Так что с чистой совестью уселся на стоящую рядышком скамеечку и, подставив лицо не по-осеннему тёплому солнышку, закрыв глаза, опять окунулся в волны щемящей ностальгии.

Вынырнуть из них меня заставило осознание того, что с момента «погружения» прошло уже несколько больше двух минут, а вокруг по-прежнему ничего, кроме разгулявшегося ветерка не шумело, отвлекая от видений былого. Бесстрастный наручный компьютер, маскировавшийся сейчас под широкий электронный хронометр, подтвердил мои опасения, что вокруг происходит что-то не то, что должно обычно происходить. А точнее, не происходит вообще ничего – никто не зовёт выстраиваться в шеренгу, не командует громким, хорошо поставленным или, как ещё говорят, командирским голосом рассчитаться ни по порядку номеров, ни на первый-второй, не слышится рассерженное шипение старосты «быстрее становись в конец строя, Ёлик-Нолик».

Это прозвище неугомонная девчонка придумала, наверное, ещё в день нашего неожиданного «близкого» знакомства в коридоре общежития. По крайней мере, впервые ко мне так обратились следующим утром. Выдуманное вредной классной начальницей прозвище подхватил сначала весь мой класс, потом параллельный, а после и старшие классы стали меня так величать. Даже от малышни я иногда его слышал. А авторство этого «шедевра» по большому секрету было раскрыто моей единственной пока подружкой Ладой, которая поначалу тоже так меня величала. Но после нескольких массажных сеансов перешла на моё настоящее имя.

Наша, лёгкая на язык, но несколько наивная классная (не подумайте, что хорошая или даже отличная) барыня рассчитывала, видимо, этим прозвищем как-то меня задеть, намекая, скорее всего, на то, что, в отличие от остальных одноклассниц, никаких магических способностей у меня нет, и никогда не будет. Ха! Не тут-то было! Я-то знаю, что это совсем не так. А остальным это знание без надобности.

Жаль, конечно, что об этом теперь осведомлён не только я один. Впрочем, сам виноват – нечего было распускать свой язык. И состояние моё в тот момент не является оправданием излишней болтливости. А Лада хоть и обещала клятвенно доверенную тайну никому не раскрывать, но, как где-то было прочитано – женщины умеют хранить секреты только коллективами по пятнадцать-двадцать человек. Так что мне только и остаётся надеяться на счастливое исключение из этого правила.

Впрочем, и я, хоть и не болтаю о своих достоинствах (хи-хи!, как-то двусмысленно получилось) налево и направо, но прокалываюсь, как показали прошедшие дни, довольно регулярно. Так что разведчиком-нелегалом мне определённо становиться противопоказано.

А вот к первой половине моего нового именования мне ещё с прошлой жизни не привыкать. И то, что бывают такие совпадения, действительно настолько удивительно, что можно сказать даже странно!

Кроме того, слыша новое обращение, я каждый раз вспоминаю игры и шалости Лёлека и Болека28. И мои губы помимо воли расплываются в весёлой улыбке, которая так бесит мою придирчивую начальницу. А, видя её раздражение, я начинаю улыбаться ещё шире.

28. Братья Лёлек и Болек – герои одноимённого польского мультипликационного сериала, демонстрировавшегося по советскому телевидению.

Кстати, я не знал, но, посмотрев всё ведающий интернет, выяснил, что есть такое имя «Елик». И является оно уменьшительно-ласкательной формой греческого имени Елена в значении «солнечная». Я, конечно же, не Елена, а совсем даже наоборот, но своё «солнышко» у меня тоже есть. Так что это ещё одна причина не обижаться на присвоенное мне прозвище.

Впрочем, есть и мужской вариант этого имени, звучащего как Элик. И имя это имеет два значения.

Первое – ласкательная форма от тюркского Эль – народ, страна, Родина. И это значение меня также полностью устраивает.

А вот второе мне нравится значительно меньше, а вернее совсем не нравится, так как в переводе с турецкого оно значит «горный козёл».

И даже если Опалова именно это животное имела в виду, давая мне такую кличку, то лично я буду ориентироваться на греческое или тюркское её значение.

Но вернёмся к уроку физвоспитания, или как он обозначен в нашем школьном расписании – ФВСП, а то я опять отвлёкся на накатившие на меня воспоминания.

Где все? Не мог я так ошибиться, что пропустил изменения в расписании или объявление об отмене урока. И точно помню, что он стоит у нас каждый день последней парой. И коммуникатор мой это подтверждает. Вот он, снятый с руки и развернутый для большей наглядности, высветил на своём экране, что сегодня, в пятницу, двадцатого сентября мне, как и в любой другой будний день, предписано явиться на четвертую пару для моего физического воспитания именно в спортгородок, в здание спорткомплекса, в ...

Чего? Какой ещё бункер специальной практической подготовки? Что это такое? Как я раньше не заметил этого уточнения? Да, меня предупреждали, что расписание у нас составляется на неделю вперёд, но оно никогда раньше не менялось. Хотя сколько я тут нахожусь? Неполные две недели, а, кажется, что прошло уже не меньше месяца. Скорее всего, я просто не обратил внимания на чуть изменённый пункт назначения, мазнув по привычке взглядом по привычным уже аббревиатурам школьных предметов в гимназическом расписании.

Так что это за бункер? Где он? Судя по записи в расписании, располагаться он должен где-то здесь, в спортгородке, причём недалеко от здания спорткомплекса или, как его ещё называли, манежа. Оглядевшись вокруг, ничего нового, как и ожидалось, кроме этого, самого высоченного манежа, беговых дорожек и прочих спортивных площадок и сооружений так и не обнаружил. Всё-таки не первый день нахожусь на территории гимназии и, как до сего момента думал, всю территорию Воронцовского парка успел хорошо изучить.

Поскольку никакой «справочной» малышни и вообще никого вокруг сейчас не наблюдалось, то пришлось вызывать электронного гида-помощника нашей гимназии, к чьей помощи ранее прибегать как-то не доводилось.

«Хм, интересно!» – подумал я, рассматривая цветную виртуальную схему расположения строений и помещений спортивного городка, своё текущее местоположение на ней, а также совсем короткую зелёную линию, указывающую путь от него ко входу в разыскиваемый мною бункер.

«Это что получается?» – спросил я сам у себя, почёсывая подбородок и разглядывая эту самую линию с пульсирующей белой точкой, от которой она начиналась. – «Я постоянно и вполне добровольно ношу с собой невидимого, неслышимого и неосязаемого паразита, который в любой момент дня и ночи показывает кому угодно и с высокой точностью то место, где я в этот момент нахожусь? Может он ещё и звуки передаёт? И когда он на моём коме завёлся? Не иначе, как с закачанным на него комплектом гимназического программного обеспечения. Не в Пензенском же «Магните» мне его подцепили?»

Оценив свои, чуть больше, чем отрицательные, навыки взаимодействия со сложными программными продуктами, прикинув, что можно сделать с обнаруженным, и какие могут быть из-за этого последствия, я, почесав для разнообразия затылок, решил, что ничего сделать не могу. Разве что удалить всё вредное программное обеспечение или полностью отказаться от использования кома.

Как выполнить первый пункт без уничтожения всего остального установленного в учебном отделе гимназического программного обеспечения я не знал. И экспериментировать с этим не рискнул.

А осуществить второй пункт было уже выше моих сил. Настолько я привык к тем удобствам, которые предоставил мне ПИКом с постоянным доступом к интернету.

Так что остаётся принять во внимание факт возможной слежки с прослушкой и жить себе дальше. В конце концов, не настолько я важная персона, чтобы за мной постоянно следили и слушали мои не всегда умные разговоры. Да и особых правонарушений я не учиняю и порядок не безобразничаю. Так, шалю иногда по мелочи. Но кто у нас без греха?

Успокоенный подобными рассуждениями я, внимательнее проследив за зелёной шпионской линией, заметил, что сразу после преодоления боковой границы манежа путеводная нить перекрашивалась в яркий красный цвет, сигнализируя о повысившемся уровне опасности для посетителей бункера.

«Раз обозвали это помещение бункером, то и располагаться оно должно именно под землёй, быть хорошо укрепленным и защищённым» – продолжил я думать умные мысли, вращая в разные стороны изображение нужного мне зала, толщина стен которого, отливающих тревожным багрянцем, внушала огромное уважение.

Для сравнения – на той же схеме здание спортивного манежа, находящегося непосредственно над бункером и отделённое от него не менее толстым и, судя по всему, бетонным полом, который одновременно являлся бункерным потолком, могло похвастаться всего лишь жёлтым цветом. Что обусловлено, скорее всего, возможностью получения травм во время занятий физкультурой или проведения различных спортивных мероприятий.

Такой же желтизной отличались цокольные помещения, в которых завхоз Иванова проводила с нами свои технологические занятия. И это тоже понятно, так как на её парах, в отличие от рисования, например, значительно повышен был риск поражения электрическим током, получения ожога или элементарного пореза ножом или каким-нибудь кухонным инструментом. Может там и другой инструмент есть, который я просто не видел. Ведь не во все шкафы на прошлой паре мне разрешили позаглядывать.

В общем, вход в бункер был успешно обнаружен. Даже два входа – с противоположных торцов манежа, устроенные, видимо, для большей безопасности и возможности эвакуации бункерных посетителей в случае возникновения непредвиденной чрезвычайной ситуации. Теперь понятно, что то, что я раньше принимал за входы в подвал, таковыми вовсе не являлись. Хотя не факт! Может там и подвалы есть, которые на схеме, доступной ученикам, просто не отображались.

Направляясь к одной из двух, выбранных наугад, дверей бункера, я мимоходом размышлял, что же меня там ожидает, для чего гимназии понадобилось хорошо укреплённое и защищённое подземное сооружение с повышенными мерами безопасности? И почему входы в такое помещение никем и никак не охраняются? Или я просто чего-то не понимаю?

Хоть никогда не планировал и даже не задумывался об этом, но я, пойдя налево, не ошибся со своим выбором. Об этом явно свидетельствовал донёсшийся вскоре до моих ушей женский голос, в коем я без труда опознал обертоны нашей физручки, которые стали намного громче после того, как я переместился с согретой солнышком спортивной площадки в прохладный, подсвеченный потолочными светильниками «предбанник» отысканного наконец-то бункера.

Подойдя к ещё одним неплотно прикрытым дверям, я расслышал окончание фразы, произнесённой Ольгой Станиславовной:

– … хоть давно устарело, но до сих пор находит применение из-за своей надёжности, неприхотливости и относительно низкой цены. Особенно в странах Африканского региона. А два государства до сих пор вполне успешно выпускают его модификации и даже умудряются продавать на экспорт. В нашей стране оно уже не производится, но некоторые, и надо сказать, немалые, запасы есть даже у нас. Так что для начала вы должны будете хорошо освоить именно его, прежде чем мы перейдём к более современным образцам.

Что мы для начала должны будем хорошо освоить, я понял, открыв входную дверь и сделав шаг в небольшую комнату, в дальней стене которой имелась ещё одна, закрытая сейчас дверь. Слева и справа от неё располагались два неработающих компьютера с установками для воспроизведения огромных объёмных голографических изображений. Боковые стены оказались заставлены ровными рядами двухэтажных серых металлических шкафчиков, занявших почти всё место до невысокого потолка и запертых, по-видимому, на виднеющиеся в их дверцах замочки. Под шкафчиками были установлены низкие скамейки со сброшенной на них девичьей ручной гимназической кладью. Слева и справа от входной двери обнаружились металлические сейфы с плотно закрытыми дверками. Короче говоря, всё в этой комнате было заперто на ключ, а в некоторых случаях и не на один. Никакого разнообразия!

В центре помещения перед непокрытым ничем лёгким на вид металлическим столом спиной ко мне стояла Ольга Станиславовна, одетая почему-то в брючный военный мундир без головного убора и каких-либо знаков различия и держащая что-то в своих руках. Вокруг неё столпились все девчонки моей параллели – слева сгрудились девушки седьмого «А», а справа – мои одноклассницы во главе с Опаловой Славой.

– Здравствуйте! – произнёс я вежливо, обращаясь в первую очередь к учительнице, а потом уже к девчатам из параллельного класса. Своих-то я уже не один раз сегодня имел счастье лицезреть. А вот некоторых чужих мог и не встречать ещё в коридорах нашей гимназии. – Извините, пожалуйста, за опоздание.

«Опачки!» – пронеслось отчего-то в моей голове, когда я заметил выражение пристального взгляда, которым уставилась на меня неспешно обернувшаяся на мой голос физкультурница, медленно положившая перед этим на стол до боли знакомый автомат Калашникова, модернизированный, образца тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года.

Замершая на несколько секунд женщина словно решала какой-то важный для себя вопрос, внимательно разглядывая меня и время от времени скашивая взгляд в направлении той части помещения, что была занята нашим классом. Остальная часть женской аудитории сосредоточила своё внимание исключительно на мне. И только единственная Лада из всей этой части приветливо мне улыбалась.

А мой седалищный нерв, скрупулезно проанализировавший информацию, поступившую от нервов глазных, старательно стал сигнализировать центральной нервной системе вообще и нервным клеткам головного мозга в частности о стремительно приближающихся к нему очередных неприятностях, намекая, что срочно нужно что-то предпринимать. Иначе всем нам определённо будет хана!

Предпринять хоть что-то я не успел, так как принявшая, наконец, какое-то решение, Ольга Станиславовна, повернувшись всем корпусом в направлении нашей старосты, чётким командирским голосом произнесла:

– Курсантка Опалова, выражаю вам своё неудовольствие нерадивым поведением вашего непосредственного подчинённого. Прошу впредь более внимательно относиться к вашим прямым обязанностям и провести дополнительное занятие вам и курсанту Елизарову по исправлению обнаружившихся только что недочётов, в том числе и в вашей работе. Вам всё понятно?

– Так точно! – почти прокричала вытянувшаяся по стойке смирно староста моего класса.

Таки точно опачки! Оказывается, и в положении старосты есть свои недостатки. Вот чего бы мне ни за что не хотелось, так это отвечать за поведение и поступки десятка подчинённых, у которых в силу малого возраста (и у меня в том числе, чего уж там) кроме ветра в голове мало что гуляет.

От лица яростно сопящей Славки, можно было прикуривать сигареты. Настолько оно было красным от злости и негодования. А молнии из её глаз не один раз прошили бы меня насквозь, будь они хоть чуточку материальные.

«Вот и первая опасность подоспела. А сколько их ещё будет?» – подумал я несколько обескураженный наездом учительницы не на меня лично, что было ожидаемо и вполне оправдано, и к чему я был морально готов, а на мою местную начальницу, бессильно сжимающую от переполняющих её эмоций кулаки, но многое обещающую своим яростным взглядом. – «Не ошиблась-таки сначала зелёная, а потом покрасневшая нить Ариадны29, заблаговременно предупреждавшая меня об угрозе если не жизни, то здоровью точно».

– Доложитесь по всей форме, курсант! – снова повернувшаяся ко мне физкультурница требовательно уставилась в мои глаза.

– Здравия желаю, товарищ … – а кто она такая, замялся я на некоторое время, вытянувшись, как и староста, во фрунт30 перед строгой командиршей. Форма на ней не спортивная, а военная, так что обращение физрук или учитель физкультуры точно не подойдёт. Ни погон, ни других видимых знаков различия на форме нет, да и за сто прошедших лет эти знаки и их наименования могли сто раз поменяться. Так как же к ней обращаться: военрук, начальник? А может командир взвода? А что, по общему количеству наличествующего в помещении личного состава обоих классов суммарно мы в него более-менее укладываемся. Или просто командир?

– … Ольга Станиславовна! – принял я Соломоново решение31. По крайней мере, на физкультуре женщина против такого обращения не возражала. Может и здесь прокатит? – Курсант Елизаров для прохождения урока … ФВСП явился!

Перед названием урока я тоже немного «споткнулся», вполне резонно заподозрив по окружающей обстановке, что ФВСП всё-таки не сокращение слова физвоспитание, как я предполагал ранее, а что-то немного (а может быть и много) другое. Поэтому решил ограничиться указанными в расписании четырьмя буквами. Уж они-то точно правильные.

Словосочетание «товарищ Ольга Станиславовна» покоробило не только мой музыкальный слух, но и, как я заметил по выражению лица, нежные ушки Опаловой Славы. Эх, не зря народ говорит: «Слово – не воробей. Вылетит – не поймаешь». Мне оставалось только приготовиться к последствиям вылета неудачно соединённых букв из моего рта.

29. Клубок ниток, который Ариадна дала Тесею, чтобы тот мог найти выход из лабиринта Минотавра (древнегреческий миф о Золотом руне, если кто вдруг не знает).

30. Вытянуться во фрунт (устаревшее, то же, что и фронт) – стать прямо, сдвинув пятки ног, вытянув руки по швам.

31. Неожиданноерешение, котороеобычнотолкуетсякаккомпромиссное.

Видимо я точно сказал что-то не то, поскольку Говорова, разочарованно качнув своей кудрявой головой, снова раздосадовано посмотрела на нашу старосту и вытянувшихся рядом с грозным начальством одноклассниц.

– Ваш, ГОСПОЖА Опалова, курсант уже второй раз ПРИБЫВАЕТ – голосом выделила правильные слова Ольга Станиславовна – на мой урок в неподобающем виде, да ещё позволяет себе опаздывать! Может зря вам доверено руководство классом? Может вы не в силах справиться с возложенными на вас обязанностями?

– Госпожа наставница, такого больше не повторится! Приложу для этого все свои силы. – отрапортовала и за себя, и за меня госпожа Опалова, повернувшись к наставнице (во как!) передом, сиречь лицом, а ко мне – задом, то бишь спиной, которой (и как это у девчонки получилось?) ничего хорошего для моего здоровья в ближайшее время не обещала. – Прошу нас извинить!

– Вольно, курсантки! – смилостивилась наконец-то толи физрук, толи военрук Говорова. Ну, никак в моей голове слово «наставница» не хотело увязываться с армией. Оно скорее подходило мастеру трудового обучения, коей была у нас завхоз Иванова, или настоятельнице женского монастыря. Может Ольга Станиславовна военный капеллан в отставке?

– Вернёмся к теме нашего урока. – продолжила вещать отвернувшаяся от меня Ольга Станиславовна, снова взявшая в руки временно отложенный автомат конструкции Михаила Тимофеевича Калашникова, который ничем, кроме цвета цевья, приклада и пистолетной рукоятки от знакомого мне по советской школе образца не отличался. – А именно к изучению конструкции и процесса неполной разборки и сборки автомата АК-74. Кто-нибудь знаком с этим оружием? Может кто-то может его разобрать?

Задавшая вопросы наставница (пусть будет так!) заинтересованно переводила взгляд с одной обступившей её девушки на другую, не получая от них ни одного положительного ответа.

– А вам, курсант Елизаров, требуется особое приглашение? Или вам не интересна тема сегодняшнего урока? Может, вы думаете, что вам не нужно будет сдавать зачёт по этому предмету? – не успел я перевести дух, как неугомонная староста принялась выполнять данное Ольге Станиславовне обещание заняться моим воспитанием и снова сосредоточила на мне внимание всех присутствующих в бункере дам. – Подходите поближе, не стесняйтесь. И ни в коем случае не бойтесь. Автомат, как говорила Ольга Станиславовна в ваше отсутствие, не выстрелит, так как не заряжен. Извините, наставница, что перебила вас.

– Раз в год и палка стреляет. – вылетело из моих уст, прежде чем я успел прикусить свой своевольный язык.

И продолжил дальше, отвечая на выпад начальствующей вредины:

– Команды «вольно» и разрешения присоединиться к проводимому уроку, госпожа Опалова, ни от вас, mein Führer, ни от наставницы я не получал.

И только закончив фразу, понял, что в очередной (какой уже по счёту!) раз сделал несколько провальных ошибок. Во-первых, допустил промах в своём поведении. Во-вторых, вряд ли кто-то из присутствующих дам поймёт мою иронию с немецким, а точнее нацистским, величанием моей непосредственной классной начальницы, так как все мы в гимназии изучали английский язык. И, в-третьих, я ненароком указал на оплошность наставницы, вольно или невольно забывшей о моей половой принадлежности, оставившей меня стоять по стойке «смирно» у входных дверей и не давшей никаких указаний для дальнейших действий.

На «во-первых» я просто мысленно вздохнул и махнул рукой. По теме «во-вторых» я оказался полностью прав – на женских лицах при моём немецком обращении появилось некоторое недоумение. А вот Ольга Станиславовна, не соизволившая больше оборачиваться к своему нерадивому ученику, на укол в свой адрес никак не отреагировала (а выражение её спины я прочитать не смог), кроме как фразой:

– Вас, курсант Елизаров, моя команда так же касалась. Подойти к столу.

– Есть! – ответил я, едва не вскинув правую руку к «пустой» голове.

Но к столу с повторно уложенным на него наставницей оружием и посторонившимися девчонками всё же подошёл.

Впрочем, действительно особого интереса тема урока у меня не вызывала, так как была очень хорошо известна. Здесь моя тёзка была права. Да и НВП32 в своё время я не очень любил. Судя по моим внутренним ощущениям, с тех пор, за прошедшие сто лет (шутка) мало что изменилось.

32. Начальная военная подготовка.

Странный такой у меня выверт психики – играть в войнушку в детстве мне нравилось, как и смотреть военные фильмы. А вот боевого оружия … Нет, не боялся, скорее опасался.

– И ничего я не боюсь. Просто не люблю играться с настоящим оружием. Опасно это. – пояснил я повернувшей всё-таки в мою сторону голову и заинтересовавшейся возникшим диалогом наставнице, которая и не думала почему-то его прерывать.

А мне вспомнилось бездыханное тело молодого солдата, застрелившего себя при неосторожном обращении со своим оружием. Наш сосед, служивший в воинской части, взял в тот день своего сынишку, а до кучи и его лучшего друга, меня, то есть, на учебные стрельбы своего подразделения. И хоть пронесённое невдалеке от меня тело было полностью закрыто плащ-палаткой, но проступившее в районе головы пятно крови мне долго потом снилось по ночам. Соседа, который, кстати, никоим образом не был виноват в случившемся, по результатам служебного расследования всё равно понизили в звании с майора до капитана. Дабы никому больше неповадно было таскать детей и вообще посторонних на армейский полигон.

– Считайте, что я – пацифист. – дополнил я свой ответ, очнувшись от неприятных воспоминаний.

– А Родину, если что, кто будет защищать? Мы с девчонками? – никак не хотела отцепиться от меня наша староста. – Даже пацифисту может пригодиться умение обращаться с оружием. Что ты будешь делать, если к порогу твоего дома придёт враг? Поднимешь ручки и сдашься ему на милость? Так и скажи, что ты – простой трус! А то бросается тут умными словами. Пацифист он, х…!

На заинтересовавшей меня букве так не вовремя оборванного слова Опалова брезгливо скривилась и, сложив руки под своей грудью, презрительно отвернулась.

Ну и пусть. Мне, как уже не раз говорил, на чьё-либо суждение, а тем более нашей старосты, плевать с самой высокой башни мира. Для меня значение имеет мнение обо мне моих родных, семьи, друзей (коих здесь у меня, кроме Лады, пока нет) и близких. Так что обращать внимание на устраиваемые какой-то девчонкой представления я совсем не собирался. Но вот то, что после прозвучавших нелепых обвинений смущённо опустила глаза Лада, меня неслабо так задело.

– И кто вам сказал, что я не умею с ним обращаться? Засекайте. – проговорил я, подвигаясь к автомату поближе и проверяя направление расположения его ствола.

Выходное отверстие лежащего передо мной на столе убойного механизма ни на кого из присутствующих молодых и юных женщин не смотрело.

И только после автоматического выполнения этой проверки до меня потихоньку начало доходить, что хитрая девчонка развела меня на обычное «слабо». Но, если я хотел оставаться человеком слова, деваться уже было некуда. Да и конечный результат этого развода старосте, думаю, не понравится.

Получив негласное разрешение в виде кивка головой от скептически улыбающейся наставницы, я замер, глядя на неё и вспоминая все тонкости предстоящего упражнения: «Так, с чего всё начинается? Тут как в Библии – сначала было слово. То есть без голосовой команды проверяющего или инструктора за оружие хвататься нельзя».

Что ещё говорит «Руководство по стрелковому делу»? Или там было «Наставление ...»? Уже не помню. Да и неважно.

Итак: «Разборку, как и сборку, автомата следует производить на столе или чистой подстилке». Мои глаза снова пробежались по находящемуся передо мной «натюрморту». Стол – есть, автомат – тоже. Подстилки нет, но и без неё можно обойтись.

Далее: «Части и механизмы необходимо класть в порядке разборки, обращаться с ними осторожно, не класть одну часть на другую и не применять излишних усилий и резких ударов».

– Чего ты ждёшь? – недоумённо спросила строгая женщина в военной форме, не дождавшись от меня каких-либо действий после её разрешающего кивка.

– Соответствующей команды. – лаконично ответил я, продолжая прокручивать в голове последовательность выполнения предстоящего упражнения: «Взять автомат за шейку приклада или цевьё, отсоединить магазин, проверить отсутствие патрона в патроннике, сделать контрольный выстрел».

На словах «контрольный выстрел» мои глаза самопроизвольно посмотрели на Опалову, а указательный палец слегка согнулся.

– Хм! – едва заметно, но всё-таки смутилась Ольга Станиславовна (а нечего было меня застраивать!) – Курсант Елизаров, к неполной разборке оружия приступить!

– Есть! – во второй раз за неполные пять минут воскликнул я, одновременно подхватывая автомат под цевьё.

Выполняя контрольную проверку на наличие случайно забытого в автомате патрона, на старосту я уже не смотрел. Мои руки словно зажили самостоятельной жизнью, отодвинув в сторону мешающие им сейчас мозги. Только краешек сознания фиксировал некоторую неуклюжесть в движениях. Словно делалось что-то хорошо знакомое, но на какое-то время отчего-то позабытое.

– Готово! – воскликнул я, укладывая газовую трубку вместе с разобранным автоматом на стол и возвращая основное управление голове.

– Ровно девятнадцать секунд. – подвела итог моим стараниям не верящая своим глазам и показаниям секундомера Ольга Станиславовна.

И пусть в норматив на «отлично» уложиться у меня не получилось, но, вспоминая раздражающую зажатость своих движений, твёрдую тройку я честно заработал. С чем себя и поздравил, мысленно погладив по голове. Что в который раз напомнило о необходимости подстричься.

– Ты где так научился? – удивлённо спросила меня Говорова.

– Не помню! – буркнул я, понимая, что из-за своей несдержанности опять прокололся, причём буквально на ровном месте.

– Как так? – ещё больше удивилась Ольга Станиславовна.

– А вот так! – был мой исчерпывающий ответ.

– Кто-то сможет собрать? – указала поражённая произошедшим наставница на разобранный автомат, обведя взглядом не менее ошарашенных девушек и чуть задержав его на старосте нашего седьмого «Б».

Не получив ни от кого положительного ответа, женщина, вернувшись ко мне, вопросила:

– Слава?

Я молча кивнул головой – пропадать, так с музыкой! И после незамедлительно прозвучавшей команды приступил к процессу, обратному только что проделанному.

Вот здесь я немного вылетел за максимально допустимые тридцать две секунды. Но расстраиваться по этому поводу даже не подумал. Всё-таки и тело у меня сейчас не то, что было раньше, и необходимые навыки оно, судя по ощущениям, растеряло. Тем не менее, похвалу, прозвучавшую от наставницы после завершения упражнения, считаю вполне заслуженной.

А уж какое было выражение лица старосты моего класса! Словами не передать! «Вот тебе за труса!» – подумал я мстительно, чтобы через секунду себя одёрнуть.

«Герой, блин! Самоутвердился среди малолетних подростков. Да ещё девчонок!» – теперь уже неприязненно к самому себе размышлял я, опустив взгляд и вытирая пахнущие оружейной смазкой руки о свои выделяющиеся на общем фоне спортивные штаны. «Хотя не всё так однозначно в этом времени в отношениях между полами!» – вспомнив местные реалии, несколько успокоился я.

Дополнительной наградой мне послужили восхищённые глаза Лады и её робкие аплодисменты, поддержанные ещё парой девушек моего класса и значительно большим их количеством из коллектива параллельного.

Вот, казалось бы, и фигура у девушки немного полновата, что, как я думал раньше, не совсем в моём вкусе, и лицо простоватое, и причёска – словно взрыв на макаронной фабрике, но запала она в мою душу и выпадать оттуда, судя по всему, не собирается. Хотя, если потрясти посильнее, может и вывалится, пока не совсем укоренилась, но в том-то и дело, что трясти ничем и ничуть не хочется.

А другие девчонки смотрели на меня кто с удивлением, кто с недоверием. Были и радостные взгляды, в основном моих одноклассниц, которые поглядывали на стоящих напротив толи оппоненток, толи конкуренток с выражением, мол: «Знай наших! Если даже пацан такое смог, то мы тем более сможем! Наше воспитание!»

А мадам Говорова, забрав разобранный, а потом собранный мною автомат, отнесла его в сейф возле входной двери, вернувшись с ещё одним средством для уничтожения непрошенных гостей.

– А с этим такое сможешь? – женщина, проверив не заряженность, положила передо мной что-то, что своим видом походило на упрятанный в сейф семьдесят четвёртый, и в то же время сильно от него отличалось. Представив мысленно оба автомата рядом, я понял, что так могли выглядеть на фотографии заслуженный ветеран-дед и перенявший от него всё самое лучшее повзрослевший офицер-внук.

Прежде всего (и это сразу бросилось в глаза) автомат имел дополнительную рукоятку под цевьём и, по-видимому, телескопический регулируемый приклад, а на крышке ствольной коробки и со всех сторон цевья крепились какие-то ребристые планки. Потом я разглядел изменённую форму пистолетной рукоятки и то, что приклад можно сложить. С удивлением рассматривал непривычную форму мушки и полупрозрачный прикреплённый магазин, долго искал шомпол. А назначение различных кнопочек и рычажков я мог только предполагать. И это только то, что я смог разглядеть снаружи. А что скрывается внутри?

– Без команды и без учёта времени. – уточнила наставница, видя, что я рассматриваю новое для меня и явно незнакомое оружие.

И только я открыл рот, чтобы отказаться от предложенного невыполнимого для меня задания (хоть автоматы внешне чем-то схожи, но и различий в них тоже хватало), как со мной что-то произошло.

Сознание моё продолжало оставаться чётким и ясным, я всё видел и слышал, обонял и осязал, ощущал руками и ногами. Но управлять своим телом уже не мог. Мой рот резко захлопнулся, неприятно ударив зубами нижней челюсти о сотоварищей верхней. Ноги раздвинулись, обеспечив телу более устойчивое положение в пространстве. А руки снова объявили о своей независимости от головы.

Но это было совсем не то ощущение, что я испытал несколько минут назад, когда производимые действия настолько привычны, что для их выполнения осознанная мыслительная деятельность становится ненужной и вместо неё подключается мышечная память, поэтому голова отключается и ты делаешь всё на автопилоте.

На этот раз пилот-то как раз у меня был. Именно он проворно разобрал автомат, показав мне, где у него находится шомпол и что делать с кнопочками и рычажками, а затем так же быстро его собрал, заставив мой рот произнести в конце:

– Готово!

После этого внешнее командование моим телом плавно сошло на нет, позволив собственному сознанию перенять бразды управления и не свалиться ошарашенному теперь уже Вячеславу Александровичу на пол бункера.

Сколько прошло времени, что происходило вокруг меня, какая было реакция Ольги Станиславовны и девчоночьего взвода на мои действия я не знаю, так как мне откровенно было не до них. Я на собственной шкуре впервые почувствовал, что значит раздвоение личности. Ведь разбирал и собирал автомат не я. Да и как я мог это сделать, если пять минут назад впервые его увидел?

Я автоматически кивал, двигал плечами и даже улыбался. Но кто и что мне говорил, о чём спрашивал, я не знаю. Ведь моя голова в это время пыталась понять, что с ней произошло, можно ли и нужно ли что-то предпринимать, и как со всем этим жить дальше.

За своими размышлениями я не заметил, куда исчез автомат с так и оставшимся неизвестным названием, как Ольга Станиславовна, подойдя к левому пульту у второго выхода из комнаты, что-то на нём нажимала и двигала, после чего входная дверь заперлась на замок, а противоположная наоборот – открылась. Мимо сознания прошло и то, что все девчонки переместились через отпертую дверь вглубь бункера, а наставница, вернувшись к сейфу около входной двери, что-то из него достала.

В действительность меня привёл шлепок ладонью по спине и произнесённые Говоровой слова:

– Всё готово. Пойдём.

Сконцентрировав на женщине взгляд, я понял, что автомат никуда не исчез, а переместился ей за спину, что в её руке был зажат магазин, только не прозрачный и чуть более толстый и длинный, чем был до этого, и, главное, что она от меня чего-то хочет.

Чего ей надобно я спросить не успел, так как, не став меня дожидаться, наставница прошествовала к открытой двери, ведущей в глубину бункера. Оглядевшись вокруг и никого больше не увидев, я также понял, что мне нужно направить свои ходули вслед за ней.

Пропавшие девушки обнаружились в стороне от входа в следующее широкое и длинное помещение, у дальней стены которого рядом с ещё одной дверью возвышалась обычная ростовая мишень.

«Метров пятьдесят тут есть» – прикинул я дистанцию стрельбы до мишени.

«А кто сейчас будет стрелять?» – мысленно поинтересовался я, подходя вслед за Ольгой Станиславовной к огневому рубежу, который был обозначен голой, бетонной по виду тумбой.

– Рассказываю для вас, барышни. Но и для Вячеслава тоже будет не лишним послушать. – начала говорить наставница, уперев вертикально стоящий автомат прикладом в бетонный куб и дождавшись полной концентрации внимания окружающих на своих словах. – Данная модель автомата является почти полной копией боевого оружия, изготовленной специально для проведения учебно-тренировочных боёв. Но это вовсе не означает, что из него нельзя стрелять боевыми патронами. Поэтому, говорю вам, забегая несколько вперёд, и потом ещё не раз буду это повторять. Перед любой! Подчёркиваю! Перед любой стрельбой проверяете автомат на наличие в нём боевых патронов, как это демонстрировал вам Вячеслав. Даже здесь! Даже если вы полчаса назад это уже делали. Смотрите и запоминайте, как это правильно делается. На следующих занятиях будете делать сами.

Проведя инструктаж по технике безопасности при обращении с оружием, Ольга Станиславовна закончила свою лекцию словами:

– Автомат АК-12-20УТМ благодаря специальному магазину и некоторым внутренним компонентам полностью имитирует выстрел боевым оружием. Нажав на спусковой крючок, вы услышите звук выстрела, ваше плечо почувствует толчок от отдачи, ствол оружия, если будете его некрепко удерживать, подбросит вверх. Не будет разве что дыма и запаха сгоревшего пороха. Разумеется, результатом вашей стрельбы должно стать поражение учебной мишени. И ещё забыла уточнить. Сейчас и в дальнейшем, из-за того, что стрельба будет вестись в замкнутом помещении без использования наушников, громкость выстрела будет снижена в три раза по отношению к ему же реальному.

А после окончания речи я получил ответ на заданный ранее мысленный вопрос в виде протянутого мне снаряжённого автомата – того самого, оказавшегося внучком из славного рода Калашниковых.

«Это что, во время своей прострации я согласился продемонстрировать навыки практической стрельбы?» – внутренне изумился я, стараясь, чтобы испытываемые мною чувства, как у японских самураев (и почему я о них подумал?), никоим образом не смогли прорваться наружу. Не хватало ещё, чтобы во мне распознали начинающего сумасшедшего. И так, как говорится, никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу. Хотя, куда там близко! Уже давно провалился и лечу вниз в ожидании «мягкой посадки».

И как не хотелось мне повторно брать в руки опасный для моего рассудка автомат, но иного выхода я не видел. Информацию о том, как произвести из него выстрел, моё второе я до первого ранее донесло, и что делать с этим орудием убийства я уже знал.

– Магазин запрограммирован на три выстрела. – напутствовала меня наставница. – Стреляй самостоятельно по готовности.

Подойдя к тумбе, сняв оружие с предохранителя, успокоив дыхание и найдя глазами мишень, я вскинул автомат и, плотно уперев приклад в правое плечо, стараясь не думать, как можно запрограммировать магазин, прицелился и сделал три быстрых, но плавных нажатия на спусковой крючок указательным пальцем руки.

Действительно были и приглушённые звуки выстрелов, и отдача от них. Должен быть и результат, который мне самому не терпелось узнать. И ещё, не показалось ли мне, что последний выстрел был чуточку кем-то подправлен?

Забрав у меня автомат и выгнав всех из тира в первую комнату, наставница, выйдя из него последней, поколдовала над знакомым пультом и вывела над ним изображение поражённой всё-таки мною мишени.

Не знаю, пятёрка, семёрка и десятка – это хороший результат или плохой? Наверное, неплохой. Так как, посмотрев на него, Ольга Станиславовна задумчиво проговорила:

– Где научился стрелять, тоже не помнишь?

И после моего отрицательного покачивания головой официальным тоном произнесла:

– Ставлю вам, курсант Елизаров, зачёт по теме «Огнестрельное автоматическое оружие» и разрешаю на следующие три занятия в этом бункере не приходить.

– Спасибо! – обрадовано произнёс я, получив неожиданную выгоду от своего ненормального рассудка. – А вам ничего за это не будет?

– В смысле? – не поняла моего вопроса наставница.

– Ну, например, если меня, прогуливающегося по парку во время вашей пары, увидит директор. Или, не дай Бог, … – в этом месте я хотел постучать по дереву, но его вокруг не было. Даже цевьё и приклад упрятанного в сейф семьдесят четвёртого Калашникова были изготовлены из пластмассы, не говоря уже о новом автомате. – … в это время я попаду под машину?

После последних моих слов стоящая напротив староста мечтательно закатила глаза. Вот стерва!

– А ты вообще читал, что подписывал, когда поступал в нашу гимназию? – задала неожиданный вопрос Ольга Станиславовна.

Я сдвинул плечами, смутно припоминая, что под какими-то электронными документами расписывался вместе с моей приёмной мамой. Но кто те «бумажки» читает? Хотя вру! Мама–то как раз читала внимательно. И даже бросила на меня несколько задумчивых взглядов, которые я тогда не понял.

– А зря! – верно истолковала мои телодвижения наставница, обратившись затем ко всем присутствующим в бункере. – Кто может сказать, что написано в последнем разделе договора обучения, который вы все и ваши родители подписали при поступлении в нашу гимназию?

Судя по молчанию и смущённым взглядам, девушки тоже ничего читать не захотели, доверив это нелёгкое и неинтересное занятие своим родителям. Хотя нет. Чуть погодя из уст задумавшейся Опаловой вдруг прозвучало:

– Дословно, конечно, процитировать все заключительные положения договора об обучении я не могу, но смысл этих параграфов примерно таков, что гимназия снимает с себя всю ответственность за неблагоразумные поступки и последствия этих поступков, совершённые гимназистами за пределами территории гимназии.

– Смысл передан верно. – вербально, одновременно с кивком, подтвердила сказанное Ольга Станиславовна, в который раз обведя глазами окруживших её девушек. – А дословно сейчас и не нужно. Кто хочет удостовериться лично – добро пожаловать на сайт гимназии. Вся касающаяся вас документация там выложена.

– А что касается директора, – продолжила пояснения Говорова уже лично для меня – так освобождение от занятий у тебя будет вполне официальное, подтверждённое моей личной подписью, и также опубликованное на сайте нашей гимназии, где с ним может ознакомиться любой желающий.

– На этом наше сегодняшнее занятие закончено. Все свободны. – этими прощальными словами наставницы была закончена очередная моя учебная неделя в гимназии, принесшая мне столько сюрпризов и неожиданностей.

А впереди меня ожидали два приятных, надеюсь, выходных дня.

Рапорт. 20 сентября.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

По докладу агента Ф сегодня на уроке физической, военной и специальной подготовки Счастливчик проявил неожиданные и нетипичные для юношей его возраста познания и реакции в данной сфере подготовки учеников.

Первое своё посещение указанной учебной дисциплины по военно-прикладной, а не спортивной направленности, было начато с его приветствия наставницы, проводящей данное занятие, с использованием устаревшей формы обращения. А именно, вместо «Госпожа наставница» была непроизвольная попытка устаревшего и неиспользуемого сейчас воинского обращения «Товарищ!», которое явно более привычно для поднадзорного.

В дальнейшем, поддавшись провокации объекта «Дочь», без предварительной подготовки и теоретического, а тем более практического изучения устройства и принципа действия, Счастливчик разобрал и собрал автомат модели АК-74, уложившись при этом с первого раза в норматив упражнения «Разборка-сборка» указанного автомата.

Такие же познания и умения были продемонстрированы Счастливчиком в отношении современного стрелкового оружия. А именно – учебно-тренировочного автомата модели АК-12-20УТМ, который, наряду с АК-74, рекомендован программой среднего школьного образования при проведении практических занятий начальной военной подготовки по указанной выше учебной дисциплине.

Для более полного выяснения глубины знаний и степени овладения стрелковым оружием агентом Ф был нарушен утверждённый министерством образования план проведения занятия по первоначальному ознакомлению школьников с образцами стрелкового оружия, стоящего на вооружении армии Руси, и проведены учебные стрельбы на тренировочном полигоне объекта «Ферма». Норматив по стрельбе из автоматического стрелкового оружия Счастливчиком также был выполнен.

На вопрос об источнике столь неожиданных для молодого человека знаний и умений поднадзорным был дан ответ об отсутствии воспоминаний об этом.

Кроме того, в отличие от остальных учеников, только Счастливчик проявил понимание опасности неправильного обращения с оружием, даже учебным, что тоже является нетипичным для столь юного подростка.

Также во время занятия имело место очередное противостояние объекта «Дочь» и Счастливчика, выразившееся в словесной перепалке указанных субъектов.

При неофициальном общении с объектом Ф той было высказано личное впечатление, что в отличие от автомата АК-74, современный автомат Счастливчик явно видел в первый раз. Но, тем не менее, разборку-сборку и стрельбу из него произвёл, пребывая при этом в каком-то сомнамбулическом состоянии. По словам агента, парень сам был удивлён и сильно встревожен тем, что проделывали его руки независимо от головы. Хотя и пытался всеми силами своих чувств окружающим не показать».

Воронцовский парк. 5 – 6 октября.

Осень выдалась на удивление тёплой. Если бы не календарь и растянувшиеся на половину неба птичьи стаи, уже давно взявшие курс на свои южные квартиры, то её вполне можно было бы перепутать с нежарким летом. Даже листва на парковых клёнах только-только начала терять свою зелёную окраску. А вот березы первыми, как всегда, заиграли желтизной в лучах ласкового солнца. Так что времени у меня почти не осталось.

Отомстить вредной охраннице, испугавшей меня громким лязгом входной калитки при моём самом первом посещении гимназии, а потом ехидно смеявшейся в спину, я хотел давно – ещё с того самого утра. Но потом, под воздействием ярких впечатлений от нового места жительства и учёбы, новых знакомств, многогранности и количества пережитых за последние дни приключений, моё, не совсем христианское, намерение как-то позабылось.

Не удивляйтесь таким не совсем логичным высказываниям. Человек, в отличие от машины, как существо хоть и разумное (вроде бы), но очень эмоциональное (это – точно), вообще редко когда, по моему мнению, поступает всё время логично.

Я, хоть и пошёл по стопам своего отца, став одним из первых пионеров и совсем первым комсомольцем в своём классе, бывшим правда уже (бывшим ли? Ведь никто меня из комсомола не исключал!), но в своё время крестили меня папа и мама тайком, конечно же, сразу после моего рождения. И крестик у меня был на белой шёлковой ниточке. Не носил я его, конечно, но всё же ... И с Библией знаком, чему немало поспособствовала моя мама. Так что смешение христианских заповедей и тезисов строителей коммунизма в моей голове было ещё то.

И первоначальная жажда воздаяния по принципу Ветхого завета в стиле «око за око и зуб за зуб» не была чем-то серьёзным, а скорее стала следствием эмоционального порыва из-за неожиданного и неприятного опыта межчеловеческого взаимодействия, незаслуженно, по моему мнению, полученного в то утро. Да и неконфликтный я по натуре своей человек. Почти никогда не дрался с пацанами, а тем более с девчонками, и всеми силами старался избегать конфликтных ситуаций и отрицательных эмоций.

Нет, в школе случались, конечно же, разные конфликтные ситуации и задир там вполне хватало на любой, самый притязательный вкус. Но после одного случая они как-то незаметно для меня прекратились.

Помню, перемена была тогда и почти вся ребятня из нескольких классов нашей параллели уже выбежала в общий коридор. А я почему-то задержался и вышел из класса самым последним, собираясь заняться чем-то поинтереснее нудных школьных уроков. Как вдруг, совсем неожиданно, сзади на меня с разбега запрыгнул мой одноклассник, ухватив за шею и собираясь, видимо, воспользоваться моей подвернувшейся тушкой в качестве послушного ахалтекинца33.

Я даже не видел хулигана до момента моего седлания этим негодяем. А про услышать вообще не говорю – думаю все помнят, какой шум стоит на школьных переменах. Ощутил только внезапную тяжесть на своей спине, захват руками шеи и слегка оглох от раздавшегося над правым ухом радостного вопля юного могиканина или может быть апача34.

33. Одна из древнейших культурных верховых пород лошадей.

34. Собирательные названия родственных племён североамериканских индейцев.

Только вот радоваться «краснокожему» долго не пришлось. Как я среагировал – не понял тогда и не понимаю до сих пор. Будто кто-то перенял управление моим замершим от растерянности детским телом. Вопль «Чингачгука35» только-только начал набирать победные децибелы, как я уже падал на колени, сгибаясь и скручиваясь в поясе, одновременно прижимая к себе обхватившие мою шею руки.

35. Герой романов Фенимора Купера из племени могикан.

Не ожидающий такой подлянки «всадник», под действием силы инерции перелетел через мою голову, попытавшись смягчить своё приземление на твёрдый пол выставленными перед собой руками. Но кто б ему позволил это сделать? Его руки так и остались в тисках моих ладоней. Отпустил я их только после того, как спина моего «жокея» смачно соприкоснулась с выкрашенными красно-коричневой краской досками пола широкого школьного коридора.

Ожидая развития ситуации в направлении махания кулаками, аки ветряные мельницы против Дона Кихота, я сразу вскочил на ноги, морально настраивая себя на неприятную, но, судя по всему, неизбежную эскалацию конфликта. Только вот ничего подобного к моему удивлению не произошло!

В коридоре сначала установилась почти полнейшая тишина. Никто из находившихся там и наблюдавших за развлекательным представлением школьников сначала ничего не понял. Ещё бы – возвышающийся на полголовы и в полтора раза более крупный безобразник должен был легко одолеть известного в моём лице заУчку или, как потом, судя по интернету, говорили – ботаника. Но что-то пошло не так, как предполагалось.

Полежав секунд несколько на полу и придя немного в себя, мой задиристый одноклассник под оглушительный смех и тыканье пальцами всех свидетелей произошедшего «чуда» поднялся краснокожим уже без всяких кавычек. Выражение его ошарашенных и ничего не понимающих глаз я помню до сих пор. Пробормотав что-то типа: «Офигеть!», он развернулся и пошёл, пошатываясь, в сторону туалетных комнат.

А мне оставалось только отряхнуть чуть подрагивающие коленки от налипшей на школьные брюки пыли и в таких же непонятках вернуться обратно в класс. Уже значительно позже я сообразил, что вся ситуация была заранее подстроена моими одноклассниками и нашими соседями, и все в коридоре с нетерпением ждали захватывающего зрелища с заранее предсказанным финалом.

Вот после описанной ситуации меня и перестали трогать в школе, посчитав, видимо, адептом каких-то боевых искусств, которые как раз в то время семимильными шагами входили в Советском Союзе в моду. В принципе со стороны это, наверное, так и выглядело, хотя на самом деле таковым не являлось.

Так вот, возвращаясь к неприятной истории с охранницами. Именно недавняя их выходка с обыском и насмешками, причём уже обеих напарниц, в дополнение к новым неприятным ощущениям возродила в памяти и заново окрасила красками злости пережитые в то утро эмоции.

Так-то я не злопамятный, но, как говорится, злой и память у меня хорошая. Свой испуг и унижение ещё можно было бы простить этим хоть и взрослым, но как-то по-детски неразумным созданиям. Тем более, что Всевышний учит нас всепрощению. Но испуг мамы Маши, который я прекрасно увидел, несмотря на её попытку скрыть его своей ласковой улыбкой, я решил не прощать. Да и спит периодически, как я заметил, эта парочка на своём посту, в отличие от других охранниц. Так что отомщу врединам и, успокоившись после ратных подвигов, с удовлетворённой совестью забуду.

План своей мести я вынашивал, со всевозможной тщательностью соблюдая все почерпнутые из интернета правила конспирации. Особенно в этом деле мне пригодились книги из серии «Обет молчания36», буквально «проглоченные» мною за несколько летних дней и ночей.

Предстоящее приключение меня настолько увлекло, что я, представляя себя разведчиком-диверсантом, постарался учесть все мелочи, которые могли бы привести к провалу задания, выданного командиром-куратором своему резиденту, и сорвать предстоящую операцию секретной «Конторы». Одновременно не хотелось опозориться и оказаться в положении «Киллера из шкафа36».

36. Серии книг Андрея Ильина.

Сначала пришлось долго производить рекогносцировку, внимательно осматривая место предстоящей диверсии и составляя график посменных дежурств вооружённых пистолетами женских двоек. Даже план территории с будкой охраны, воротами, частью забора, дорогой и зелёными насаждениями вокруг, выполненный в уменьшенном масштабе, сделал на своём коме. На нём же отобразил пути подхода и ухода с выполненным приблизительным посекундным хронометражём. После этот план я благоразумно с кома удалил.

Потом на глаз определял примерную зону, попадающую под наблюдение той видеокамеры, которая со стороны школы неусыпно смотрела своим электронным глазом на въездные ворота гимназии. Внешней камеры видеонаблюдения я по определённым причинам совершенно не опасался. Во-первых, она была слишком далеко от ворот, а во-вторых, не могла меня видеть, так как сами ворота и забор меня от неё успешно скрывали. Ну и про остальные камеры на территории школы не забыл.

Затем наметил возможные пути экстренной эвакуации в случае возникновения непредвиденной ситуации. И проработал легенду прикрытия на такой крайне нежелательный случай.

В завершении расписал калькуляцию затрат на выполнение плана своей благородной мести, которая своей незначительной итоговой частью утвердила меня во мнении, что всё задуманное мне вполне по силам.

К выполнению разработанного мною и утверждённого командованием в моём же лице плана я приступил заранее.

Во время одного из своих выходов в близлежащий город в небольшом местном магазинчике были приобретены тюбик клея «Момент Супер Профи», который судя по описанию, склеивал всё, почти мгновенно и навсегда, и мелкоячеистая капроновая сетка.

Первоначально хотел купить презерватив для создания «тяжёлой водородной» бомбы, так как надувных шариков почему-то найти нигде не смог. Но, преуспеть в этом деянии, мне было не суждено.

В этом магазинчике, в отличие от Пензы, работала живая кассирша. На мою немного смущённую просьбу продать самое дешёвое резиновое изделие номер два37, многообразие которых свободно лежало на полочках возле кассы, строгая продавщица окинула меня милицейским взглядом и потребовала представить ей доказательства моего совершеннолетия. Чего по понятным причинам я сделать никак не мог.

37. Таким кодовым словом в СССР по слухам обозначали презервативы.

Ещё больше смутившись, я, чуть поразмыслив и на ходу меняя первоначальный план, вместо презерватива заказал женщине «при исполнении» клей.

Какие мысли после второй услышанной просьбы завертелись в голове бдительной работницы розничной торговли, округлившей от изумления свои глаза, я даже представить себе не могу.

Но что меня едва не рассмешило, так это то, что совсем недавно в интернете попалась статья о том, что подобным способом в начале двадцать первого века правительство пыталось бороться с распространением курения в молодёжной среде. С понятно каким результатом. А тут такое же ограничение было применено ко мне, но совсем по иному поводу.

Во время последующего отлучения в город отдел спецодежды другого магазина с удовольствием поделился со мной одноразовым, а потому дешёвым, и, что для меня было важнее, чёрным, рабочим комбинезоном. Этот костюм, выполненный заодно с перчатками и капюшоном, как просторная вторая кожа, надевался даже на обувь, почти полностью, кроме лица, закрывая тело человека. Заодно там же прикупил ещё два мешочка из того же материала – побольше и поменьше. Выбрал я всё это из-за того, что, как писал их производитель, после использования по прямому назначению весь комплект можно было полностью растворить в воде, которую потом рекомендовалось использовать в качестве удобрений для полива комнатных или огородных растений.

Наконец пришло время воплотить мой гениальный виртуальный план в суровую гимназическую реальность.

Во время совместной с дамами вечерней пробежки я проверил заступление нужной мне пары стражниц на ночное дежурство. А то, что моя подруга сегодня на оздоровительные процедуры не придёт, я выяснил заблаговременно.

Дожидаясь темноты, которая должна будет скрыть меня от посторонних живых и электронных глаз, я, закрыв непрозрачными ролетами окна моей комнаты, примерил к своей голове больший по размеру мешок, вырезав в нём отверстия для глаз и рта. Производитель не обманул – отрезанные кусочки действительно довольно быстро растворились в стакане воды, сделав её слегка мутноватой. После чего жидкое удобрение отправилось на слив в унитаз. А опустевший стакан тщательно вымыт.

Затем пришёл черёд пришивания кусков купленной сетки к разложенному на кровати комбинезону. Её назначение – удерживать на себе ветки с ещё не опавшими по осени листьями деревьев или кустов. Я где-то читал, что чёткий чёрный силуэт ночью рассмотреть хоть и трудно, но значительно легче, чем фигуру с размазанным контуром, имитирующим окружающую обстановку. А так как единственное, усиленное вмурованными металлическими решётками, окно нужного мне охранного строения смотрело как раз на территорию школы, откуда я должен буду к нему подобраться, и я не знал, захотят ли сегодня спать субъекты моей диверсии, то и уподобляться японским ниндзя не стал.

Самым опасным моментом в моём плане была необходимость выполнения садовничьих функций в полной темноте, рискуя в любой момент выколоть себе глаз или нарваться на выполняющий обход передвижной патруль охраны. При этом, чтобы осложнить последующие поиски диверсанта и не выдать себя явными следами вырубки, ветки пришлось резать не рядом со своим домом и не в одном месте, а на довольно обширной территории парка, посыпая свои следы ещё одной покупкой, шуршащей в маленьком мешочке – молотым перцем. Чтобы закупить нужное количество оного (табак несовершеннолетним здесь по-прежнему не продают) и не привлечь к себе особого внимания пришлось изучить расположение продовольственных магазинов всего Быково. И там же утилизировать высвобожденные из-под перечного порошка маленькие порционные пакетики.

А перед самым выходом на дело, для уменьшения своего естественного запаха принял душ, хорошенько помывшись жидким мылом, которое обещало нейтрализовать все неприятные ароматы. Не знаю, как розыскным собакам, а мне мой запах нравится. Поэтому, так как подобным мылом – жидким я имею ввиду (мне привычнее брусковое мыло с каким-нибудь приятным ароматом) – я обычно не пользуюсь, остатки его безжалостно вылил и тщательно смыл водой.

Наконец около полуночи, справившись со всеми подготовительными операциями, оставив в пустой комнате свой ком, дабы не выдал он моё местоположение внедренным «жучком», неожиданно засветившимся экраном или внезапно раздавшимся звуковым сигналом, я, замирая при очередном приближении патруля, незаметно, как очень хотелось верить, подобрался вплотную к своей цели.

Окна сторожки в окружающей темноте мало отличались от темных стен этого строения, что для меня было привычно и уже понятно. Стёкла в них стояли совсем непростые – прозрачные изнутри и непроглядные снаружи. Получилось у меня как-то во время одной из пробежек «случайно» заглянуть в дверь этого домика. Так что ведаю теперь, о чём говорю. Может ещё и бронебойными их сделали, но достоверно этого я не знаю. Не бить же мне их ради удовлетворения собственного любопытства камнем из рогатки или просто запулив булыжник-какой покрупнее голой, а если правильно выразиться, то невооружённой, рукой. И рогатки у меня нет, и незачем мне это.

Зато света торчащего за забором фонаря, направленного на площадку перед воротами, мне с лихвой хватило, чтобы рассмотреть нужные двери и действовать не на ощупь.

Так что весь тюбик клея преспокойно был вылит точно в замочную скважину. Ну, почти спокойно. Немного понервничать всё-таки пришлось.

Во-первых, маскировка в виде кленового куста, крадущегося на фоне хоть и тёмной, но однотонной кирпичной стены одноэтажной сторожки, не спасала, а работала в этот момент как раз против меня.

А во-вторых, во время окончания процедуры перемещения вязкого вещества из тюбика во внутризамочное пространство из-за закрытой двери до моего обострённого слуха донёсся едва слышный протяжный женский стон. Уверен, никто другой, не обладающий таким острым слухом, как у меня, несмотря на разлившуюся вокруг тишину этого стона не услышал бы.

Моя, буйно разыгравшаяся от дополнительного прилива адреналина, фантазия сразу нарисовала картинки, на которых одна охранница зверски убивает или жестоко пытает другую. Но, пока я определялся, драпать мне оттуда со всех ног или, героически вышибив дверь, спасать страдающую жертву насилия, стон внезапно сменился таким же, едва различимым, но вполне знакомым двухголосым женским смехом. После которого окружающее меня ночное безмолвие ничем неположенным больше не нарушалось.

– Ничего не понимаю! – растерянно пожав плечами, тихонько процитировал я главного героя мультфильма «Падал прошлогодний снег». И, несмотря на возможность своего обнаружения, ещё целую минуту напряжённо вслушивался в доносящуюся из-за двери оглушающую тишину. После чего, вновь сдвинув плечами, решил подобру-поздорову ретироваться домой.

Еще около получаса мне понадобилось, чтобы разобрать свой маскхалат, повтыкать в случайные места срезанные ветки, утопить в пруду спецодежду с остатками перца и пробраться в своё жилище. Перед сном не забыл тщательно отмыть от остатков «кленового сиропа» раскладной ножик, отправить в стиральную машину всю снятую с себя одежду и уничтожить в огне зажигалки главную улику – смятый пустой пластиковый тюбик от клея, спустив то, что осталось после недолгого, но вонючего костерка, во всепоглощающий унитаз. Снова приняв душ с любимым земляничным мылом и оставив приоткрытым для проветривания окно, я с чувством глубокого удовлетворения отправился в гости к Морфею.

Мой утренний сон нарушил не будильник, который должен был заголосить почти через час, а тяжёлые удары чем-то металлическим по чему-то твёрдому и доносящиеся от ворот парка невнятные женские крики. Но, как бы ни было интересно узнать результаты моего ночного променада, смотреть на них я не пошёл, сделав вид, что ничего необычного не слышу. И хотя червячок любопытства безжалостно выгрызал мои внутренности, но мою же стойкость укрепили вовремя вспомнившиеся по прочитанным детективам сведения, что преступника всегда тянет на место совершения преступления, где сыщики его успешно и ловят. Поэтому, поразмыслив, я решил, что не стоит нарушать свой обычный распорядок дня и давать гипотетическому следствию лишний повод подозревать себя в совершении пусть и незначительного, но всё же не очень хорошего деяния.

Только спустя бесконечно долгий бессонный час я позволил себе ступить на серо-красные плитки облюбованной мной парковой дорожки.

Странно, но, оглядевшись, я не увидел нашего физрука, которая с первого дня была моей компаньонкой по забегам. Обычно она ожидала моего появления, а не я её. И вчера вечером привычно пыхтела вместе с Ладой рядом со мной. В принципе бегать она мне не мешала, в собеседницы не навязывалась, а вот полезные советы по технике бега изредка давала. Да и, как говорят на Украине – «Гуртом і батька добре бити» – не так страшно и скучно.

Не было и Белой Лады. Впрочем, как я думаю, она пока ещё просто не совсем втянулась в ежедневные занятия бегом, потому изредка, но их пропускала. Поэтому вполне могла и сегодня пропустить пробежку из-за обычной лени или по какой-нибудь другой, но обязательно «уважительной», причине. Всё-таки самодисциплина для регулярных спортивных тренировок должна быть на высоте. По себе об этом знаю. Сам очень долго привыкал к спортивному распорядку дня, преодолевая своё собственное чувство лени. А что взять с девчонки только-только начавшей заниматься спортом? Хотя вчера вечером мы всей компанией вместе с ней и физруком «соображали на троих» на беговой дорожке парка.

Потоптавшись на месте, но, так и не дождавшись ни Ольги Станиславовны, ни уже заметно постройневшей симпатяжки, я пошёл на разбег. Памятуя о своих недавних размышлениях, ни маршрут своей пробежки, ни привычную скорость бега я не изменил. Так что к въездным воротам я подбегал уже достаточно уставшим, почти завершив свой обычный круг вдоль паркового забора. И моя остановка для успокоения дыхания, небольшого отдыха и удовлетворения естественного человеческого любопытства не должна была вызвать подозрений у оперативниц, копошащихся рядом с выбитыми и валяющимися на земле дверями сторожки. И возможные оставшиеся следы своего пребывания возле ворот можно было залегендировать подобным образом. Хотя я и так минимум дважды в день – утром и вечером – эти следы здесь оставлял.

Кроме оперативно-следственной бригады из пяти человек, выполняющих осмотр места происшествия и поиск оставленных бессовестным преступником следов, здесь же находилась ещё одна знакомая мне особа. Мои зоркие глаза почти сразу заметили умело наложенный макияж завхоза Ивановой, вызванной, видимо, приехавшей следственной бригадой или разбуженной ударами кувалды, которая (кувалда, а не Иванова) преспокойно сейчас подпирала собой стену рядом с разбитым ею же дверным косяком.

Именно к ней (Ивановой, а не кувалде) я, скрывая невольную внутреннюю дрожь, направился, поздоровавшись и полюбопытствовав предысторией наблюдаемых нами сейчас событий. Поведать, что, собственно, происходит, Елена Фёдоровна не успела, так как её прервала подошедшая вслед за мной начальница творившегося вокруг безобразия. Которая, пожелав лично мне доброго утра (Ивановой видимо доброе утро она уже желала), представилась по всей форме, а потом прямо в лоб спросила, кто я такой и почему так рано не сплю, а нарушаю покой такого прекрасного свежего осеннего утра. А заодно и мешаю им работать.

Не успел я открыть рот, чтобы ответить на заданные мне вопросы, как в наш разговор смело втиснулась прекрасная в любое время Елена, поинтересовавшись у подошедшей начальницы, не допрос ли та собралась устраивать несовершеннолетнему подростку? Ведь по закону производить оный можно только в присутствии родителей или лица ими на то уполномоченного. А поскольку, хоть сама Иванова таким лицом и не является, но и попустительствовать совершению возможного правонарушения она не собирается и примет все посильные для неё меры для предотвращения второго потенциального преступления на одном и том же месте.

Ошеломлённая неожиданным отпором полицейская, тихо пробормотав, что по моему виду не скажешь, что я несовершеннолетний, уже намного громче ответствовала, что допрос производить она ни в коей мере не намеревалась, а собиралась для начала поинтересоваться причиной нахождения неустановленного законом лица на месте проведения оперативно-следственных мероприятий. Поэтому личность мою идентифицировать всё-таки придется, получив заодно подтверждение моего несовершеннолетия.

На это Елена Фёдоровна возразить ничего не смогла, и полицейская требовательно уставилась в мои глаза. А я чё, я – ничё! Пожав плечами, я постарался спокойно вытянуть руку с обёрнутым вокруг запястья комом, к которому тут же была приложена служебная электроника.

Пошарив по своему планшету взглядом и потыкав в него пальцами, несколько расслабившаяся полицейская попросила у меня прощения, приложив ладошку к козырьку своей фуражки, и поинтересовалась, не соблаговолит ли уважаемый Вячеслав Александрович чисто по дружески не для протокола ответить на несколько её простых вопросов? На что я, несмотря на предостерегающий взгляд Елены Фёдоровны, ответил полным своим согласием, краем глаза наблюдая за огорчённым поднятием и опусканием груди пани Ивановой. Но ведь я же «ни в чём не виноват»! Так зачем замыкаться и попусту нервировать местных Шерлоков Холмсов?

Впрочем, расстраивалась Елена Фёдоровна зря. Мои, так сказать, паспортные данные госпожа полицейская уже выяснила. Так что я всего лишь рассказал, что учусь в седьмом классе, живу на территории этой прекрасной школы, то есть гимназии, бессонницей не страдаю, по ночам люблю спать, бег по ранним утрам и непоздним вечерам входит в мой обычный распорядок дня. Все мои слова кивками головы подтверждала стоящая рядом завхоз. Также пришлось поведать, что ничего подозрительного сегодняшней ночью я не видел, не слышал, а если что, то сразу же сообщил бы доблестным органам, поддерживающим так необходимый всем правопорядок.

Нервирующий меня разговор прервался вышедшими из зарослей парковой зоны ещё двумя оперативницами, ведущими на поводках розыскных собак – рыжую немецкую овчарку и чёрного ротвейлера. Одна из подошедших кинологов в ответ на немой вопрос своей начальницы молча развела руки в стороны, вторая же, отрицательно покачав головой, бросила всего одно слово: «Перец». А собаки только громко чихали, потирая лапами носы и слезящиеся глаза, и бросая на нас с Еленой Фёдоровной подозрительные взгляды.

Вот собачек этих мне действительно было жалко, в отличие от наказанных мною нерадивых и невоспитанных охранниц, коих я нигде вокруг не наблюдал. «Простите меня, красавицы, но здесь или вы, или я. Другого не дано!» – мысленно обратился я в четвероногим друзьям человека, так же мысленно благодаря авторов прочитанных детективов и гладя себя по голове невидимой рукой за проявленную предусмотрительность.

И пока три женщины в форме и две собаки без неё обменивались необходимой им служебной информацией, я тихонько спросил у одинокой женщины в гражданском платье, что значит аббревиатура УСН ГСО, которую до этого втихаря рассматривал, оценивая заодно формы и объём находящихся под нашитыми шевронами частей тел командирши и кинологов. Как шепнула мне Иванова, точно она не знает, но предполагает, что первые три буквы расшифровуются как управление специального назначения. А школу охраняет, как я и подумал поначалу, государственная служба охраны.

После завершения обмена информацией высокая во всех смыслах начальница взмахом руки и кивком головы отпустила меня на все четыре стороны. Чем я тут же, пока она не передумала, и воспользовался.

Сопровождающей ко мне напросилась Елена Фёдоровна, у которой я выяснил, что проштрафившиеся передо мной и своим руководством охранницы живы и здоровы, что по какой-то причине они не смогли изнутри открыть входную дверь и вызвали по рации своих коллег. Подошедший наряд тоже ничем не смог помочь замурованным внутри кирпичной будки женщинам, но рассмотрел следы потёков и залитую неизвестным веществом замочную скважину. И сразу, следуя инструкции, передал информацию о непонятном происшествии вверх по инстанции.

После этого, завхоза, как наиглавнейшего на тот момент из школьного руководства, подняли с кровати, вывели на улицу, а после заблокировали все входы и выходы из парка в целом и школьного общежития в частности. Обо мне, живущем отдельно от остальных, видимо забыли. Поэтому, скорее всего, подошедшая командирша так остро на меня и прореагировала. Наверное, она просто не ожидала увидеть кого-то постороннего на месте работы её подчинённых.

Спустя некоторое время на выручку сидельцам (или в данном случае сиделкам?) прибыло начальство местного подразделения службы охраны, а спустя ещё несколько минут за ними приехали вот эти, виденные нами, молчаливые специалистки, сопровождаемые такими же беззвучными собаками. Даже сапёров с собой привезли, которые через пять минут своей работы сказали, что им здесь делать нечего и тихонечко отвалили в сторонку. После чего их «обрадованные» подвалившейся халтурой коллеги, завистливо поглядывая на «отмазавшихся» от дела сапёров, поочерёдно вооружаясь привезенной с собой кувалдой, принялись крушить всё вокруг (шутка).

С трудом вызволенных охранниц увезли с собой прервавшие безделье сапёры, захватившие с собой все изъятые к тому моменту записи камер видеонаблюдения. Зато с минуты на минуту им на смену должно приехать срочно вырванное из тёплых кроваток более высокое руководство школы.

Осознав масштабы последствий своей невинной шалости, я струхнул ещё больше. Но, сделанного, как говорится, уже не воротишь! Придётся до конца идти по выбранной скользкой и кривой дорожке. Не раскаиваться же, в самом деле, написав чистосердечное признание и совершив добровольную явку с повинной? А поймают, так не расстреляют же? Ну, заплачу штраф, ну может ещё переведут в обычную школу. Так я совсем не против, а только всеми руками и ногами за! Жаль только, что с Ладой в этом случае придётся расстаться.

Ладно, война план покажет! А я пока буду действовать по обстановке.

Кстати, по поводу моей «гениальной» догадки о расшифровке аббревиатуры ГСО, как государственной службы охраны. Я потом как-то от нечего делать внимательно, в прямом смысле слова – буквально прочитал синюю табличку у ворот с названием моей школы. Гимназия-то оказалась не государственной, а государыневой. Потому и называлась патронатной, что находилась под попечительством самой государыни-матушки всея Руси. Вот так собственный мозг легко может обмануть нас! Я целый месяц ходил мимо этой таблички и не обращал внимания, что первый раз прочитал её неправильно.

Рапорт. 7 октября.

«Министру внутренних дел Руси генералу Ярой-Шевцовой Н.Р.

командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

В ответ на Ваш запрос №… от 6 октября 2086 года сообщаю, что геолокационный маркер Счастливчика в ночь с 5 на 6 октября текущего года с 20.00 до 06.00 по территории гимназии и остального Воронцовского парка не перемещался, находясь по координатам, соответствующим месту проживания поднадзорного.

Никаких подозрительных предметов или веществ в осмотренных агентом Ф комнатах Счастливчика не обнаружено.

Образцы смыва с лезвия складного ножа-мультитула, принадлежащего Счастливчику, сегодня же будут отправлены Вам нарочным».

Москва. Резиденция государыни Руси. 8 октября . 19:14.

Государыня и министр внутренних дел, удобно устроившись по разные стороны заваленного документами рабочего стола, подперев подбородки руками, по второму разу просматривали записи двух камер видеонаблюдения. Оба, поочерёдно проецируемые перед ними изображения, демонстрируемые специально доставленным в кабинет проектором, всеми своими цветами говорили о ночном режиме съёмки. Как и цифры, периодически меняющиеся в углу рассматриваемых женщинами видеокартинок.

Первый просмотр прошёл в полной тишине. Как и изучение других материалов, касающихся темы их сегодняшней встречи.

После чего из уст второго по значимости и возможностям должностного лица государства прозвучали вполне закономерные вопросы:

– Это всё, конечно, очень интересно. Но что ты хочешь от меня? Зачем позвала и показала всё это?

Министр МВД одной рукой указала на невысокую стопку листов, сверху которой аккуратно разместился последний прочитанный ею протокол, а другой на застывшее в воздухе изображение ночного пейзажа. Подняв на государыню уставшие к концу дня глаза, она расслабленно откинулась на спинку мягкого кресла.

– Хочу услышать твоё личное мнение, так сказать независимый взгляд эксперта со стороны. – услышала она ответ.

Несколько последних минут хозяйка кабинета с интересом наблюдала за выражением лица своей вечерней гостьи, изменяющимся по мере прочтения предоставленных документов.

В комнате снова на несколько минут повисло молчание. Государыня не торопила своего верного министра и подругу, давая той время на обдумывание полученной только что информации.

После истечения этого времени пришёл черёд повторного киносеанса, начатого на этот раз по желанию самой Надежды Ростиславовны.

– Как видишь, даже высокое разрешение видеокамеры ничем помочь нам не может. Слишком далеко она установлена. – начала комментировать второй просмотр первого ролика Ярая-Шевцова.

– Почему? – спросила просто Ярая, через мгновение уточнив свой вопрос. – В смысле, почему она установлена далеко?

– Вопрос к твоей службе охраны. – довольно ухмыльнулась министр.

Антонина яростно и, в тоже время, несколько смущённо, посмотрела на слегка «уколовшую» её подругу.

– Насколько я знаю, ближе там просто негде. – Надежда сначала примирительно подняла руки, отвечая на поставленный вопрос, а потом ткнула одной из них в остановленный на предмете их разговора видеоряд. – Перед въездом, как ты видишь, организована стоянка для автомобилей, привозящих в гимназию и забирающих оттуда родовитых чад. А ты знаешь, что чем выше чувство собственного величия членов рода, тем больше размеры перевозящих их колесниц.

Теперь женщины ухмыльнулись вместе.

– И камеры моих девочек наверняка ничего не зафиксировали, иначе мне об этом было бы известно. Да и не видят они гимназический парк насквозь, а больше контролируют территорию за его забором. А с поста на колокольне, да ещё ночью – сама понимаешь. – продолжила Надежда, решив подлить немного медку к своим словам. – А вообще у тебя очень умные архитекторы. Та или те, которые занимались реконструкцией всего гимназического комплекса, заранее предусмотрели увеличение площади старой маленькой стоянки, чтобы дорогущие машинки не поцарапали на ней друг дружке бока. А может просто постарались исключить возможность возникновения склок среди нововведенной тобой магической (прости за простонародное выражение) аристократии. Представляешь, какие драки могли возникнуть между чванливыми родителями или слугами за право первыми забрать дитятко после занятий или высадить его до них. В итоге крайней оказалась бы именно ты, как организатор всего этого проекта. Так что единственное доступное для камеры место оказалось на том столбе за стоянкой.

– А камера на воротах? – спросила Антонина.

– Она контролирует сами ворота и небольшую часть стоянки перед ними. – несмотря на приглушенное освещение, Надежда заметила тень удовлетворения, мелькнувшую на лице государыни, не желавшей сейчас лишней напряжённости в отношениях с сильнейшими магически одарёнными и обладающими финансовым или политическим влиянием, что чаще всего одно и то же, семействами. – Насколько я понимаю, никто не ожидал нападения на помещение охраны со стороны самой гимназии. Это просто нонсенс. Если бы какие-то посторонние люди проникли на территорию парка с враждебными целями, то им просто незачем было бы атаковать будку привратных стражниц, которые ничем им помешать уже не могли.

– Знаешь, твоё величество, с одной стороны мне приятно, а с другой … – неожиданно произнесла слегка замявшаяся министр, несколько отклоняясь от темы протекающего обсуждения. – Ну, никак я не ощущаю себя княгиней и тем более светлостью.

– Не маленькая – привыкнешь! И никакое я не величество, сколько раз тебе повторять, а такая же светлость, как и ты. – отрезала Антонина, переведя взгляд на улыбающиеся глаза своей собеседницы. – Сама всё понимаешь, и мы это уже обсуждали, что мне нужно было бросить усиливающимся родам в обмен на увеличение моего влияния какую-нибудь не слишком дорогую, но достаточно лакомую кость. Иначе у нас ничего не вышло бы, несмотря даже на всю силу нашего общего рода. Так что за предложенную аналитиками идею я ухватилась сразу, получив в итоге то, на что рассчитывала, не обременив казну лишними расходами. Тем более, что никаких привилегий, кроме прописанных в красивых гербовых бумажках форм обращения, пожалованные титулы не дают. На самом деле это просто официальное утверждение мною лично решений ранговых аттестационных комиссий о присуждении одарённым соответствующих уровней оперирования эфиром.

Несколько следующих секунд вернувшиеся к просмотру женщины внимательно вглядывались во вновь запущенную голографическую проекцию.

– Кого зафиксировала камера наблюдения определить невозможно. – Надежда вновь остановила воспроизведение на кадре, на котором лохматая фигура, вынырнувшая из ближайших кустов, осторожно подкралась к двери сторожки и замерла с протянутой к замочной скважине рукой. – Повторюсь, из-за большого расстояния, низкой освещённости, размытости очертаний фигуры и скрытого маской или чем-то подобным лица невозможно определить даже женщина это или мужчина.

Дав начальнице налюбоваться описанной ею картинкой, министр, шевельнув рукой, сняла воспроизводимое кино с паузы. После чего обе женщины без лишних слов досмотрели, как неизвестный вредитель доделал своё грязное дело и снова исчез в густых ещё пока парковых зарослях.

– Почему этот человек, судя по хронометражу, более минуты неподвижно, ничего не делая, просидел под дверью? – посмотрела на своего министра государыня. – Ведь, судя по его подготовке, он не мог не понимать, что подвергает себя лишнему риску обнаружения?

– Вот лично мне он как-то не удосужился доложиться! – не удержалась от повторной подколки Надежда.

– Всё, всё, всё! – снова взметнулись в жесте сдачи в плен руки улыбающейся вовсю женщины. – Прости, уж очень удачно ты подставилась!

– Тебе бы только шуточки шутить! – нарочито сердито засопела Антонина, не выдержав к концу своей фразы и тоже начав улыбаться.

– А что, ничего особо страшного ведь не произошло. – пожала плечами её собеседница – Никто физически не пострадал (о небольшом стрессе двух запертых взрослых девок сейчас упоминать не будем). Никого и ничего не украли. Даже не изнасиловали. Подумаешь, залили клеем замочную скважину. Если не в каждой второй, то третьей школе такое точно происходит. Вспомни, хотя бы наше детство.

– Вот это меня и беспокоит. – на этот раз государыня не поддержала шутливый тон подруги. – Непонятна цель всего проделанного. Ты сама прекрасно представляешь соотношение приложенных затрат и усилий к полученному в конечном итоге ущербу. Ведь, насколько я знаю, даже розыскные собаки след злоумышленника не взяли. И никто – ни сами пострадавшие, ни обитательницы общежития, даже патрульные, ничего подозрительного не заметили. Как-то не вяжется проявленное мастерство исполнения акции с её детским результатом!

– Ну, на счёт никого, это не совсем так. – возразила глава МВД. – Может тебе не доложили, но по моим данным, во время проводимого в общежитии опроса одна пятиклассница сообщила, что, проснувшись посреди ночи от приснившегося ей кошмара, долго потом не могла заснуть. Поэтому и заметила из своего окна оживший и перемещающийся по парку едва заметный в темноте куст. Но, после того, как на неё хорошенько насели твои оперативницы, от своих слов девочка отказалась, сославшись на то, что ей приснился ещё один сон.

– Действительно первый раз такое слышу! – неподдельно удивилась Антонина Ярая.

– Скорее всего, малышка просто испугалась. Или твои девицы ей не поверили. Поэтому сообщать тебе недостоверные сведения не стали.

– Не такие уж они, как мы только что видели, недостоверные. – государыня снова сердито нахмурила брови.

– Ну, опрос проводили одни люди, с записями камер видеонаблюдения работали другие, обобщали данные следствия третьи. Так что на каком-то этапе вполне возможно упущение определённой не подтверждённой никем и ничем информации.

– Да ты никак моих людей защищаешь? – ахнула хозяйка кабинета, с недоверчивым интересом взглянув на свою собеседницу.

– Это я по привычке становлюсь твоей оппоненткой. – ничуть не смутилась та.

– А откуда ты знаешь о результатах опросов? – государыня снова попыталась подловить гостью на её же словах.

– Ты не поверишь! – всплеснула руками опять обрадованная чем-то Надежда. – Но в гимназии среди учащихся большинство является несовершеннолетними детьми, поэтому при их опросах обязан присутствовать кто-то из взрослых. А как ты, несомненно, помнишь, мой агент Ф там непосредственно преподаёт, ни на секунду не покладая ни рук, ни ног. Вот она-то, чисто случайно, и оказалась свидетельницей того самого разговора.

– Ладно, три – ноль. – государыня раздосадовано махнула рукой. – Сегодня твоя взяла! Давай смотреть дальше.

Второй ролик также большой длительностью не отличался. Всего на несколько секунд в поле зрения видеокамеры попала подростковая фигура, быстро вышагивающая в нужном ей направлении.

– Эта камера установлена в гардеробной на первом этаже учебного корпуса и с улицы практически не видна. – теперь роль комментатора примерила на себя Ярая. – Вообще-то она должна контролировать именно гардероб и часть холла за ним. Но буквально за сутки до происшествия при ремонте оконной сигнализации её случайно задели, развернув к окну, да так назад и не вернули.

– Что стряслось с сигнализацией? – тут же поинтересовалась гостья.

– Ничего такого. – пришёл черёд государыне пожимать плечами. – Хотя знаешь, именно, что стряслось. В прямом смысле этого слова. Датчики сигнализации оказались слишком чувствительными к вибрациям оконного стекла и слишком часто подавали сигнал тревоги. Когда группе быстрого реагирования надоело быстро реагировать на их ложные срабатывания, то были вызваны специалистки с фирмы-изготовителя этих приборов для их перенастройки. Так что, если бы не оплошность этих электриков (хотя, если они дамы, то как – электричек? – впрочем, неважно!), то мы бы сегодня ограничились просмотром только одного ночного фильма ужасов.

– Судя по времени, перед камерой он прошёл через двадцать шесть минут после основного события. А утром врал, что всю ночь спал.

– Кстати, твои, как ты любишь хвастаться, высококлассные специалистки за ним тоже не уследили. – заметила государыня.

– Но ты же сама запретила им пробираться на территорию гимназии, мешая твоей службе охраны. – возмутилась министр МВД.

– А ты могла бы и не послушаться.

– Конечно, а потом мы получили бы перестрелку и хорошо, если без тяжёлых последствий для обеих сторон. Хотя более пострадавшими были бы мои девочки, так как твоих там тупо больше.

– Три – один! – довольно прищурилась Антонина.

– Ах ты … – не нашлась, что ответить Надежда. – Всё равно по очкам я сегодня впереди!

– Так вечер ещё не закончен. – не осталась в долгу хозяйка кабинета.

– Всё равно эта запись прямым доказательством не является. Как и то, что он соврал следствию при свидетельнице. – вернулась к теме разговора юридически более подкованная гостья. – Во-первых, не известно подтвердит ли факт вранья при опросе тамошняя завхоз. Во-вторых, парень просто скажет, что забыл или испугался страшной тётеньки-следователя и попросит его сильно не наказывать за бессонную ночную прогулку. В-третьих, сама беседа, не оформленная по всем правилам, никакой юридической силы не имеет. В-четвёртых, эти две записи не дают стопроцентной возможности сопоставления их главных героев, а остальные камеры ничего необычного не зафиксировали. Далее! В его комнатах ничего не нашли. Даже результаты экспертизы смыва с его ножа, полученные, кстати, незаконным способом, тоже не могут быть доказательством. Такие ножи есть как бы ни у половины тамошних обитательниц. И я подозреваю, что многие из них срезали ветки, чтобы отмахиваться ими от комаров на вечерних прогулках. Так что у нас нет ни одного прямого доказательства. А сам пацан, если он, как я вполне резонно подозреваю, не дурак, то уйдет в глухой отказ.

– Переведи дух, Надька, – поймала на очередном вдохе свою подругу Антонина – я уже впечатлена твоим экспрессивным выступлением. Теперь моя очередь.

И, собравшись с мыслями, государыня заговорила:

– Никто парня ни в чём обвинять не собирается. Тем более в такой мелочи, как залитый клеем копеечный замок и выбитая уже моими людьми дверь. Мне стоило бы сказать спасибо Счастливчику за выявленные бреши в системе обеспечения безопасности гимназии и заняться их устранением. Так что завтра же я отдам распоряжение об установке дополнительных камер видеонаблюдения, чтобы ни одного квадратного метра территории парка не осталось без присмотра.

– Вторым моим приказом – продолжила вдохнувшая свежий воздух Ярая – будет организация внеочередной проверки боеготовности и профессионального мастерства личного состава не только охраны «Фермы», но и всей ГСО полностью. Всех выявленных нерадивых или обленившихся сотрудниц отправлю охранять оленей вслед за проштрафившейся парочкой. Кроме того, инспекции подвергнется также работоспособность сигнализации, как ограждения периметра парка, так и всех домовых систем.

– Вот это ты развернулась, подруга! – неподдельно восхитилась Ярая-Шевцова. – Я даже порадовалась, что моих людей на «Ферме» почти нет. Агент Ф – не в счёт. Её, я надеюсь, всё это не коснётся?

– Надейся! – последовал лаконичный ответ.

– Хм! – только и смогла выдавить из себя озадаченный министр. – А чем таким, интересно, занимались твои барышни, что их легко смог подловить тринадцатилетний гимназист?

Надежда не часто замечала смущение на лице своей подруги, а сегодня такое случилось второй раз:

– Ну чем могли заниматься наедине ночью две здоровые крепкие девки при длительном отсутствии мужского внимания? Конечно же, кроссворды разгадывать! А потом устать от непривычной умственной нагрузки и завалиться спать. Так что отправила я их на Чукотку слегка охладить свои горячие темпераменты.

– Не слишком ли жестоко? И кстати, почему Счастливчик выбрал именно этих двух девиц? Или они случайно попали под его раздачу?

– Я задумывалась над последними твоими вопросами. И задавала их следователям. Ответов у меня нет. А парня не расспросишь. Сама сказала – уйдёт в отказ. А по поводу жестокости … – государыня задумчиво потерла нос. – Ты же знаешь, что у нас чаще всего карают не за нарушение, а за то, что попались. Не за чувства свои они будут наказаны. А за то, что проявляли их в неположенном месте, наплевав на безопасность доверенных им людей. Ну, и на мою репутацию тоже. А ну, как на месте Счастливчика оказался б какой-нибудь настоящий диверсант или киллер?

– Тогда чего тебе надобно от меня ещё? – недоумённо вопросила Надежда.

– Может посоветуешь принять какие-нибудь дополнительные меры? – Антонина ожидающе поглядела на подругу.

– Да в принципе всё правильно ты делаешь. – почесала лоб озадаченная министр внутренних дел. – Не помешала бы ещё морально-психологическая и социально-правовая накачка охраны для профилактики правонарушений. Озадачь этим своих штабных. Ещё можно подумать над увеличением мотивации личного состава. Зарплаты своим волчицам давно поднимала?

– Волчиц волчонок уделал! Стыд и позор! – покачала головой государыня. – А ты говоришь зарплаты... Но, спасибо, над твоими советами я подумаю.

– А знаешь, подруга, чего я ещё не понимаю?

– Чего?

– Почему уже полгода я гоняю за простым пацаном несколько десятков, как ты правильно заметила, высококлассных специалисток?

Замолчавшая Ярая, с непонятным выражением заострившегося вдруг лица задумчиво рассматривала задавшую непростой, по-видимому, вопрос женщину. Замершей от непонятного ощущения Надежде вдруг показалось, что именно так могут чувствовать себя бактерии под микроскопом изучающего их микробиолога. Только мурашки стройными табунами бегали по напрягшейся министерской спине.

Наконец, придя к определённому решению, государыня решительно поднялась и быстрым шагом вышла из кабинета, оставив подругу в полной растерянности.

В одиночестве Надежда просидела не очень долго. Вернувшаяся вскоре Антонина принесла в крепко прижатых к телу руках знакомую зелёную папку, которую, усевшись в своё кресло, бережно положила на край стола.

Не убирая рук и не отводя глаз с находящейся перед ней папки, она тихим голосом начала свой рассказ:

– Для начала небольшая историческая справка, которую я смогла найти в архивах рода.

В конце апреля – начале мая 1986 года (точная дата не известна) чету неких Бахметьевых – специалистов-атомщиков, после аварии на Чернобыльской атомной электростанции станции, вместе с семнадцатилетней дочерью Анной эвакуируют из Припяти в Ленинград. Там в то время работала такая же атомная станция. Да она и сейчас там работает, как ты знаешь, только уже с другим типом реакторов.

Через полгода родители Анны, получившие большую дозу радиации при ликвидации аварии, уходят в мир иной.

В январе 1987 года Анна Бахметьева, с ослабленным, скорее всего той же радиацией, организмом, рожает здоровенькую, тем не менее, девочку, унаследовавшую от мамы рыжие кудряшки в качестве причёски. Умирающая после тяжёлых родов, молодая мама успевает наречь новорождённую Александрой.

После роддома маленькая Александра попадает в детский приют и проводит в нём чуть более пяти лет.

К этому времени Ольга Григорьевна Яровая – молодая тридцатилетняя женщина выходит из медицинского центра с беспощадным приговором врачей, из-за которого её вскоре бросает муж, обрекая на полное одиночество.

Огненно-рыжую, как и она сама, малышку Яровая приметила во время благотворительного концерта воспитанников Ленинградских детских домов. Через месяц она принимает решение об удочерении чем-то, кроме цвета волос, неуловимо похожей на неё Александры.

В 2025 году, как ты знаешь, Ольга Ярая передаст власть своей, как ты только что узнала, приёмной дочери. Заняв для оказания помощи новой малоопытной государыне пост председателя законодательного собрания Руси, она закладывает одну из основополагающих традиций нашего рода.

Умолкшая государыня раскрыла папку и достала из неё толстую тетрадку с пожелтевшими от времени бумажными страницами. Бережно раскрыв её почти в самом конце, она снова заговорила:

– Если бы ты не была моей самой близкой, годами проверенной подругой, или не стала членом нашего рода, то я ничего бы тебе не рассказала.

От родной матери у Александры сохранился только дневник. Начало его нам не особо интересно. Там девочка Аня улучшающимся с возрастанием дат почерком и уменьшающимся количеством орфографических и пунктуационных ошибок описывает пережитые ею простые девичьи радости и горести.

Более занимательные события начинаются с переходом этой девочки в пятый класс новой школы, совпавшим с переездом её семьи в другой город.

Ане сразу понравился мальчик Слава, с которым она за руку впервые вошла в двери своего нового учебного заведения. Со временем её симпатия только усиливалась, превратившись в итоге в настоящую подростковую любовь.

Фамилия Славы нигде не упоминается. Сказано только, что после одного урока ботаники, на котором изучали вечнозелёные растения, одноклассники прозвали его Елькой, а после просмотра какого-то мультфильма, переиначили на Ёлика.

Вот только Слава, о котором почти на каждой странице то поют дифирамбы, то ругают почём зря, никаких ответных чувств, по мнению девушки, не проявлял. Да и были ли у парня эти чувства – не известно.

Следующую нужную нам запись, датированную 26 апреля 1986 года, можно прочитать ближе к концу дневника. Процитирую дословно: «Сегодня это случилось! Не скажу, что было особо больно или неприятно. Но и такого, чтобы «Ах!», тоже не было. Может интерьеры туалета тому виной или страх быть застигнутыми врасплох, или сразу бросившаяся в глаза неопытность моего кавалера, у которого всё тоже явно происходило в первый раз. Даже инициативу пришлось, как всегда, во всех смыслах брать в свои руки. А может наврали всё девчонки? Они те ещё выдумщицы! Хорошо хоть помогли затащить Славку на танцы. Сам бы он пригласить меня ни за что не догадался. И наверняка до самого выпускного между нами так ничего и не произошло бы. Потом – армия или поступление в иногородний вуз. А ведь я так люблю этого непроходимо тупого в романтических делах заУчку! Может после того, что сегодня между нами было, он тоже раскроет свои чувства? Жаль, конечно, что мой избранник немного ниже меня. Но это ничего – просто не буду обувать туфли на высоком каблуке».

Самые интересные строки написаны спустя месяц: «Мамочки, похоже, я влипла! А виновная во всём вечнозелёная зараза куда-то пропала. Предупреждали меня девчонки, что мужики все одинаковые – поматросят и бросят. И всё равно я его очень люблю! Но кто ж знал, что забеременеть можно с первого раза? Пока ничего не видно, но я уже боюсь предстоящего разговора с родителями. Хотя решиться на аборт ещё страшнее».

Закончив читать, государыня закрыла дневник и спрятала его обратно в папку:

– Как видишь, аборт она так и не сделала. И «вечнозелёную заразу» не нашла.

«Переварив» полученную информацию, Надежда в очередной раз начала оппонировать своей подруге:

– Погоди! Ты что, основываясь на совпадении имени и созвучности фамилии с фразами дневника, предполагаешь, что наш Счастливчик и есть та пропавшая зараза?

– А что тебя смущает (кроме возможности перемещения человека во времени)? – поддержала дискуссию Антонина. – До недавних пор и магию считали выдумкой писателей-фантастов и детских сказочников. Вспомни-ка всё, что ты сама о нём докладывала.

Государыня достала из зелёной папки знакомый Надежде документ и зачитала, бегая глазами по напечатанному тексту:

– Появился непонятно откуда, никто его не знает, ни в одной базе данных не зарегистрирован, физическое развитие и физиологические показатели значительно лучше современных норм, «золотая» кровь, повышенный интеллект. Это если не брать во внимание мистической составляющей, нарытой моей девочкой-аналитиком. Я ничего не забыла?

– Устаревшая, не соответствующая возрасту речь, непонятные пробелы и разброс в школьных знаниях, интерес к Припяти и Чернобыльской катастрофе, интерес к давно забытым книгам, музыке и фильмам. Современные ему явно не нравятся. – согласно кивая, закончила перечисление Ярая-Шевцова. – Всё это укладывается в твоё предположение.

– Но ведь имя своё он назвал сам! – тут же привела новый контраргумент министр.

– Разве из-за этого оно не может быть настоящим? – возразила Антонина.

– А причём тут «золотая» кровь? – не сдавалась Надежда.

– Она у всех женщин нашего рода, кроме первой государыни Руси. При этом у нас всегда рождались девочки и никогда мальчики. – проговорила Антонина, раскрыв затем ещё одну небольшую тайну своего рода. – Александра, в память об обеих своих матерях вводит в нашем роду ещё одну традицию – называть дочерей именами, поочерёдно начинающимися на О и А. А в память о своём отце, так любимом её матерью, давать всем девочкам по прямой родовой линии отчество Вячеславовна. И, как видишь, эта традиция соблюдается по сей день – свою дочь я назвала Огнеславой. И отчество её всей стране известно.

– Но выпускнику десятого класса должно быть не меньше семнадцати лет! А нашему Счастливчику всего тринадцать? – Надежда нашла, наконец, неопровержимый аргумент.

– Вот на это мне нечего тебе сказать. – развела руками государыня. – Этот аргумент переворачивает всё с ног на голову. Но есть ещё несколько фактов.

Из зелёной папки появилась виденная Надеждой в этой же комнате, но несколько месяцев ранее, пожелтевшая бумага с замеченными вблизи небольшими подпалинами на ней. Лист сначала был безжалостно скомкан, а потом аккуратно разглажен чьими-то заботливыми руками. Мельком взглянув, Антонина бережно протянула его собеседнице:

– На то, что он ламинирован, не обращай внимания. Это сделано относительно недавно по распоряжению моей матери.

Взяв в руки потрёпанный временем тетрадный листок в клеточку, Надежда с нескрываемым любопытством прочитала написанное простым карандашом стихотворение:

Как хотел бы не уснуть я

Ночью той, под мраком лет!

Так и хочется проснуться,

Чтоб исчез мой пьяный бред.

Ты прости за боль утраты –

Потеряла ты покой.

Не ищи в том виноватых,

Я хотел бы быть с тобой.

Пусть вокруг довольно женщин,

Вижу их я здесь везде –

Сильных, умных и красивых.

Но грущу я о тебе!

– Стишок так себе – художественной ценности явно не имеет. – вынесла она вердикт, сильно разочаровавшись в содержимом так давно интересовавшего её документа. – А что это за прямые линии? Похоже на линии сгиба. И почему листок опалён?

– Ты права, художественной ценности, там действительно нет. – согласилась с подругой Ярая. – И со вторым ты тоже угадала. Мои эксперты, недолго мучились с этой загадкой, сразу предположив, что это что-то из оригами38. По таким же линиям из подобного листка бумаги, они смогли сложить самолётик, который очень даже неплохо летал. По поводу подпалин на листе ничего сказать не могу. В таком состоянии он был вклеен в дневник Анны. А вот ценность этого документа – историческая.

38. В переводе с японского – «сложенная бумага» – искусство складывания фигурок из бумаги.

В руках у государыни появились две новые бумаги, в одной из которых Надежда с удивлением узнала объяснительную, полученную её людьми от Счастливчика:

– Вот акт положительной графологической экспертизы рукописи стихотворения и тот образец, с которым производили сравнение.

А её подруга между тем продолжала:

– И этот листок, и листы дневника Анны Бахметьевой изготовлены одинаковым способом, соответствующим полиграфическим технологиям конца двадцатого века. Возраст дневника, подтверждённый экспертизой давности, составляет сто плюс-минус пять лет. А вот листок со стихотворением, будучи в два раза старше, был аккуратно подклеен к обложке дневника.

– Точность почерковедческой экспертизы какая?

– Правильные вопросы задаёшь. Сразу видно профессионала! – похвалила государыня своего министра. – Учитывая возраст и состояние бумаги, плохое качество карандашной записи и способ получения объяснительной, вероятность ошибки в своих результатах эксперты оценили величиной от десяти до тридцати процентов.

– То есть с вероятностью от семидесяти до девяноста процентов почерки Счастливчика и автора стихотворения совпадают! – уточнила Надежда.

– С математикой у тебя тоже всё хорошо! – съязвила Антонина, на что подруга не обратила никакого внимания.

– С учётом всего сказанного у тебя остаётся только один выход – генетическая экспертиза. – предложила Надежда.

– Не поверишь, но я боюсь её делать. – призналась государыня, складывая в папку все выложенные из неё документы.

– Почему?

– Представь себе, что её результаты окажутся положительными. Что мне тогда делать? Убийцей кровного родича, тем более такого, я быть не хочу и не буду. Остаётся или упрятать Счастливчика далеко и надолго, или признать его своей роднёй.

– Первый вариант без громкого шума уже невозможен, так как он обзавёлся семьёй и несколькими родственницами. – принялась анализировать министр внутренних дел. – А сколько посторонних людей в курсе существования Счастливчика! Зачищать всех моих следопыток, Пензенских полицейских, медиков и ювеналов, гимназию, все базы данных, в которые он успел попасть? Этого ни я, ни ты, как я надеюсь, не хотим и тоже делать не будем.

– Признавать тринадцатилетнего парня своим несколько раз прадедом – меня тут же уберут, признав полностью невменяемой. И никакие акты экспертиз мне в этом не помогут. – приняла эстафету кивнувшая Антонина. – Объявить его потерянным в молодости, а теперь вновь обретенным сыном? Так я беременела один раз, а до беременности и после неё всегда была на виду. Как вписать его в установившуюся государственную систему? Как к нему отнесутся в стране? Вдобавок образуется ворох проблем во взаимоотношениях парня с моей дочерью и вообще с престолонаследием. И какой имидж будет у государыни, легко теряющей своих детей? А какая охота начнётся за его генами? И это только малая часть вопросов, которые первыми приходят в голову.

– Самым оптимальным вариантом в твоей ситуации будет ничего не делать, обеспечив парня охраной. – сделала закономерный вывод министр МВД.

– Вот этим твоя группа и занимается. Так что, вот тебе мои просьбы и одновременно приказы. – проговорила довольная государыня. – Так как расширять круг вовлечённых в это дело людей я считаю нецелесообразным, то группа, которая сейчас занимается Счастливчиком, будет прикомандирована к нему навечно. И над морально-психологической и социально-правовой накачкой своих людей, а также увеличением их мотивации тебе также предстоит серьёзно подумать. Впрочем, как и мне. Настойчиво предлагаю всех членов группы принять в слуги нашего рода. Все оперативные расходы возьмёт на себя казна рода. И сделай генетический анализ.

– А как я получу биологические образцы Счастливчика?

– Как хочешь. Но всё должно быть сделано незаметно. Для всех! И особенно для него! – И ухмыльнувшаяся Антонина с улыбкой добавила. – Или рожай! И знаешь, я решила-таки попробовать проверить парня на прочность. Не посвящая, конечно, при этом следователя в подробности нашего дела. Пусть покажет ему видеозаписи с камер наблюдения. Посмотрим, как наш Счастливчик будет выкручиваться.

– А если что, то Катерина нас прикроет. – кивнула Надежда. – Очень дальновидно с твоей стороны было закрыть одним человеком две должности – начальницы службы безопасности рода и главы СГО.

Москва. Резиденция государыни Руси. 8 октября . 21:37 (продолжение разговора).

После последней своей фразы Надежда Ростиславовна Ярая-Шевцова замолкла, устремив задумчивый взгляд на так и продолжавшую висеть в воздухе голограмму Счастливчика, возвращающегося поздней ночью в свой персональный жилой корпус на территории Быковской гимназии и не подозревающего о провале своего непонятного для двух высокопоставленных наблюдательниц мероприятия.

Антонина Ярая, выдав соратнице, сородичке и непосредственной подчинённой все свои ценные указания, не отвлекала ту от процесса напряжённого их обдумывания, лишь изредка с интересом поглядывая на свою ближайшую подругу.

Спешить им сегодня было некуда. Все намеченные на почти закончившийся рабочий день мероприятия были выполнены. Последнее, оставшееся незавершённым дело, коим они сейчас и занимались, тянулось уже почти полгода, и завершаться, пока никоим образом не планировало. По крайней мере, в ближайшем обозримом будущем. А только с каждым днём порождало всё больше и больше вопросов и неожиданностей.

Да и обделённое вниманием традиционное угощение, отодвинутое поначалу на край стола, подальше от разложенных на нём документов, наконец-то дождалось своей очереди на приём наивысшей особы русского государства.

Но, едва привставшая государыня почти беззвучно откупорила графинчик с любимым коньячно-клюквенным напитком, приготовившись наполнить им свою миниатюрную рюмочку, как, казалось, полностью погружённая в свои мысли Надежда, не глядя, сцапала стоящую на её половине стола такую же пустую стопочку и подставила её точно под горлышко наклонённого сосуда с ароматной алкогольной настойкой.

Удивлённо и восхищённо покачав головой, Антонина сначала почти до краёв наполнила подставленную ей стеклянную ёмкость, переложила на одно из пустующих блюдец парочку эклеров, подвинув их поближе к своей гостье, и только потом проделала те же манипуляции со своей посудой.

Усевшаяся обратно в кресло государыня, не желая беспокоить задумавшуюся подругу, собралась полностью сосредоточиться на позднем лакомстве и даже поднесла к губам наполненную рубиновой жидкостью ёмкость, успев обонять запах любимой ягоды. Но это всё, что она успела сделать до того, когда внезапно очнувшаяся министр МВД, как-то странно взглянув на удерживаемую в своих пальцах наполненную рюмку, резко опрокинула её в рот и закусила подхваченным с обнаруженной рядом тарелочки миниатюрным пирожным.

– Ладно, биологическую пробу Счастливчика я как-нибудь получу. – проговорила она, вращая в пальцах уже опустевшую стопку. – Может в больницах – Пензенской или Севастопольской – что-то сохранилось. Хотя вряд ли. Им просто незачем столько времени без особой необходимости хранить биологические образцы своих пациентов. Но на этот случай у меня есть агент Ф, которая каждый день находится в непосредственной близости со Счастливчиком. Вот её я и озадачу твоим распоряжением. Или пусть рожает, если что. Не только же мне одной постоянно этим заниматься. Но, хоть убей, не понимаю, как она это сделает незаметно для самого пацана?

– Хм, как-то двусмысленно прозвучало. – вклинилась в монолог подруги ухмыльнувшаяся отчего-то государыня, которая, отвечая на недоумевающий министерский взгляд, пояснила. – Женщина, находящаяся в непосредственной близости с лицом мужского пола, биологические образцы, рожает.

– А, вот ты о чём! – дошёл до также заулыбавшегося министра смысл произнесённой развеселившимся руководством фразы. – Действительно с такой точки зрения неоднозначно получилось.

– Слушай, а твоя мать о парне и всей этой суете вокруг него знает? – спохватилась вдруг резко переставшая улыбаться и даже слегка побледневшая Ярая-Шевцова. – Сама только что говорила об одной из традиций вашей семьи – передавая власть дочери, занимать пост председателя государственного законодательного собрания Руси. И пусть лет ей уже о-го-го (дай Бог ей здоровья и долголетия), но, вот вспомню, как она гоняла нас в детстве за разные провинности, так вздрогну. А уж про её репутацию, как жёсткой и даже жестокой правительницы я и говорить не буду – ты сама всё прекрасно знаешь. Иногда в народе её сравнивают с первой государыней Руси – твоей прабабкой. И не всегда твоя прародительница выходит победительницей в этом сравнении.

– Ты знаешь, на сто процентов я не скажу – не уверена. – также посерьёзнела Антонина Ярая, отставив так и не выпитый напиток и обхватив себя руками за плечи. – Какие-то связи в силовых структурах и моём непосредственном окружении, не смотря на все мои старания, у неё определённо сохранились. А уж о влиянии моей мамы, как бывшей государыни и просто очень сильной личности, я и не упоминаю. Но, как мне кажется, о нашем парне она не знает. По крайней мере, ни словом, ни взглядом, ни жестом на эту тему она ни разу в наших разговорах за прошедшее время не намекала. Ну, или я настолько разучилась её понимать, что не обратила на эти намёки никакого внимания.

– А будешь говорить? – всё так же серьёзно глядя в глаза сидящей напротив подруги, спросила Надежда.

– У меня нет ответа на этот вопрос. Её реакцию, если она обо всём узнает, а тем более все последствия этого для нас и, особенно для парня, я предсказать не могу. Но ты ведь не об этом первоначально хотела поговорить. – уходя от не совсем приятной темы разговора произнесла государыня. – Или я не права?

– Права. И я давно хотела об этом спросить. – согласилась министр МВД, снова переводя взгляд на свою опустевшую рюмку. – Что даёт клятва принятия в род, кроме кратковременного опьянения и непонятных визуальных эффектов на подписанной принимаемым в род бумаге? Или только у меня так было? Почему ты всех стремишься привязать к роду этой своей клятвой? Разве может удержать человека от предательства какая-то обычная, пусть и подписанная им бумажка?

– Знаешь, Надька, сегодня у нас с тобой получается вечер сплошных откровений. Причём только с моей стороны. – задумчиво проговорила Антонина, разглядывая сидящую напротив подругу. – Ладно, как водится, сказала «А», придётся говорить и «Б»!

Махнув левой рукой, государыня правой подхватила стопку с клюквенной настойкой и так же, как до этого сделала министр, одним махом опрокинула её в рот. Затем, подхватив со стола эклер, вскочила из кресла и быстрым шагом вышла из своего рабочего кабинета.

Дожидаясь очередного возвращения подруги, Надежда самостоятельно налила себе вторую порцию жидкой части угощения и неспешно на этот раз её смаковала, всё так же разглядывая по-прежнему висящее в воздухе изображение единственного запечатлённого на нём посетителя ночного парка гимназии.

Вернувшаяся через несколько минут государыня, отсутствовавшая на этот раз дольше обычного, поколдовав над своим коммуникатором и стоящим на столе проектором, сменила демонстрируемое в нескольких метрах от них изображение. Теперь перед двумя женщинами, удобно устроившимися по обеим сторонам письменного, как его называли раньше, стола, открылся вид на светлую палату какого-то явно медицинского учреждения. Единственная койка, стоящая у левой стены обозреваемого женщинами помещения, освещалась неярким солнечным светом, льющимся из окна, находящегося в изголовье кровати. Поверх застеленного белоснежной простынёй матраса и такой же подушки неподвижно лежала худая и какая-то растрёпанная женщина лет сорока пяти – пятидесяти на вид, одетая в измятую больничную рубаху, почти сливающуюся по цвету с постельным бельём.

Руки и ноги пациентки, и это сразу бросалось в глаза на фоне общей белизны демонстрируемой картинки, были прикованы к металлическому каркасу кровати широкими коричневыми кожаными браслетами, лишающими их обладательницу возможности совершать какие-либо движения, но не причиняющими никакого физического вреда её здоровью. Такой же ремень, уходящий обоими своими концами под матрац, опоясывал лежащую без движения пациентку, лишая её ещё одной степени свободы.

На некотором удалении от больничной кровати стояла стойка с диагностической аппаратурой, регистрирующей какие-то показатели жизнедеятельности обездвиженной женщины, которые поступали от множества наклеенных на неё медицинских датчиков.

И только изменение этих показателей на цветных экранах приборов говорило о том, что перед глазами двух высокопоставленных наблюдательниц демонстрировалось именно видеоизображение, а не статическая картинка – настолько неподвижной была привязанная к кровати женщина. Казалось, что она даже не дышит. Тем более, что бледность и синюшность её кожи вызывали не очень приятные мысли об отсутствии жизнедеятельности в жёстко зафиксированном женском теле.

Но, приглядевшись внимательнее, Надежда смогла различить одно небольшое поднятие грудной клетки неподвижно лежащей на кровати женщины. Повинуясь какому-то наитию, заставившему запустить внутренний отсчёт времени, Надежда через десять секунд зарегистрировала ещё один едва заметный вдох прикованного к кровати человека. А ещё через семь секунд за вторым вдохом последовал такой же, едва заметный третий.

– Больная жива, хоть и находится в заторможенном состоянии. Скорее всего, она спит. Может быть даже под действием медицинских препаратов. – как при просмотре двух предыдущих роликов начала вслух анализировать увиденное глава министерства внутренних дел, показывая рукой с полупустой рюмкой на голограмму женщины, на обеих руках и даже ногах которой явственно проступали следы множественных уколов. – Об этом свидетельствуют и показания приборов. Непонятна причина слишком замедленного и неровного для простого или медикаментозного сна дыхания, а также прыгающая частота сердечных сокращений.

– Что можно сказать ещё? – встав и подойдя поближе к виртуальному экрану, проговорила Ярая-Шевцова. – Температура тела значительно ниже нормы, неестественный цвет кожи, заметны обильные следы пота на постельном белье. Как я вижу по показаниям приборов, у пациентки также постоянно прыгает давление.

– Ты хочешь, чтобы я по изображению поставила ей диагноз? – обратилась к Антонине Ярой вернувшаяся в кресло Надежда. – И какое отношение эта женщина имеет к заданному мной вопросу?

– А ты её не узнаёшь? – неожиданно спросила в ответ государыня, указывая на остановленное и укрупнённое изображение женского лица, обрамлённого спутанными, начинающими седеть волосами.

– Кого? Её? – удивилась министр МВД, вглядываясь в черты лежащей на кровати пациентки.

Прогоняя в ускоренном темпе в своей памяти характерные приметы всех сколь-нибудь значимых разыскиваемых в последнее время по её министерству людей, она не находила никакого, даже приблизительного сходства с демонстрируемым государыней человеком:

– Почему ты решила, что я должна знать эту бедолагу?

– Присмотрись внимательнее.

– Нет, я точно эту женщину никогда раньше не видела.

– А вот здесь ты ошибаешься. – хмуро проговорила Антонина, возвращая параметры просмотра к первоначальным. – Именно эта девушка подавала нам кофе в тот день, когда я принимала тебя в Ярый род.

– Девушка? Ты шутишь? – недоверчиво посмотрела на подругу Надежда. – Да она как минимум наша с тобой ровесница. И не упрекай меня сейчас в том, что я снова напоминаю тебе о прожитых нами годах.

– Государыня, простите меня! – едва слышно прозвучало в это время из динамиков проектора. – Простите меня, пожалуйста!

Снова повернув голову к запущенной голограмме, Надежда успела увидеть слёзы покатившиеся из глаз привязанной к кровати женщины, с мольбой вглядывающейся в расположенную прямо над ней камеру видеонаблюдения. После чего диагностические приборы словно сошли с ума, запищав на все лады и замигав тревожными красными огоньками.

А лежащую на кровати больную, несмотря на все сдерживающие её ремни, вдруг несколько раз выгнуло дугой так, что казалось затрещали все её кости, после чего безвольное туловище упало обратно на кровать, мелко сотрясаясь всеми частями измученного недугом тела. Женщину обильно кинуло в пот, который мгновенно пропитал её больничную рубаху. Она пыталась ещё что-то сказать висящей над ней камере, но язык и губы свою владелицу уже не слушались, выдавая в эфир какое-то невнятное бормотание.

Напоследок женщина, обдав содержимым своего желудка вбежавших в палату медсестёр, быстро вколовших что-то в оголившееся бедро пациентки и уже устанавливающих ей на руку капельницу, успокоилась, потеряв одновременно с этим все остатки разума в затуманившемся от воздействия введённого препарата взгляде.

– И тем не менее это она. – ответила государыня на вопрос подруги, окончательно остановив воспроизведение и даже выключив после этого проектор.

– Та, что носила на экспертизу остатки моего недоеденного эклера и твоей недопитой настойки? А перед этим так отважно бросилась тебя от меня защищать? – уточнила министр.

И получила мрачный подтверждающий кивок в ответ.

– Чем же она тебе так – Надежда кивнула на погасшее изображение – насолила?

– Да в принципе почти ничем. – вздохнула Антонина, опуская взгляд на сцепленные в нервный замок руки. – Я сама простила её уже давно. И прощать там особо не за что. Да и не наказывала я её никак, по крайней мере, лично. Но ничего поделать с этим не смогла тогда и не могу сейчас.

– А ну-ка, подруга, с этого места давай поподробнее.

– Наш род не резиновый, как ты прекрасно понимаешь. Всех желающих, кто не связан с моей семьёй кровно, я принять в него не могу. Поэтому она через несколько дней после тебя вступила в слуги Ярого рода. – коротко взглянув на серьёзно глядящую на неё Надежду начала рассказ Антонина, указав подбородком на место погашенного видеоизображения:

– Это было уже четвёртое принятие стороннего человека в слуги нашего рода с подписанием соответствующей бумаги на таком же клятвенном листе, какой подписала и ты. И каждое из них, как и принятие непосредственно в род, сопровождалось минутой или около того полного опьянения обеих участниц ритуала после проставления подписи кандидатки и моего словесного признания принятия к нам нового человека. Слава Богу, моё опьянение с каждым разом становилось всё слабее по интенсивности и короче по времени. Сейчас я его почти уже не замечаю. Иначе могла б стать вполне законченной пьяницей. Были у меня в то время такие «весёлые» мысли о подкрадывающемся производственном алкоголизме. Хоть молоко за вредность выдавай самой себе. И, как ты понимаешь, никого вместо себя поставить было нельзя – в род или в его слуги может принять только глава рода или, в отсутствие или недееспособности оного, его заместитель, которого у меня нет до сих пор.

Причём ни с кем из вновь принимаемых, как в род, так и в его слуги, факт принятия, как тогда с тобой, я не «обмывала». Но опьянение, тем не менее, наступало, как у меня, так и у нового нашего человека.

И картинки вместо подписей получались интересные. У тебя было пламя, раздуваемое ветром. У кого-то огонь, питаемый ... не водой, скорее, а какой-то горючей жидкостью. Были картинки, похожие на извержение лавы, вот как у этой девушки или уже женщины – даже не знаю, как её теперь называть.

Естественно такая ситуация меня очень сильно заинтересовала, если можно так скромно выразиться. И я озадачила двух моих девчонок, уже принятых к тому времени в слуги рода, и прочувствовавших эффект данного мероприятия на себе, выяснить всё, что возможно о таком нетривиальном происходящем, поскольку, как мне было известно, в других родах подобная процедура ничем даже близко похожим не отмечалась. Там было обыденное подписание обычной, как ты выразилась, мало чем примечательной бумаги.

Долго ждать результатов расследования мне не пришлось. Буквально через неделю, перед принятием нового человека в слуги Ярого рода мои следовательницы положили мне на стол два одинаковых на вид экземпляра клятвы, отпечатанные на одной и той же фабрике «Госзнака» по одной и той же технологии одинаковыми красками. И попросили попробовать принять клятву сначала по одному документу, а потом по второму. Мне даже пришлось извиняться перед новичком за двойную процедуру принятия и объяснять, что это происходит не от недоверия к ней, а по иным причинам, которые я не могу пока объяснить. Какой дурой я себя тогда чувствовала!

Хорошо, что женщина-кандидат попалась понятливая и даже с юмором. И без особых препирательств согласилась поучаствовать в эксперименте, предложенном моими «юными натуралистками», которые ни в какую не захотели посвящать меня в суть предстоящего действа. Сказали только, что я сама всё прекрасно пойму.

Так в принципе и случилось. И мой личный секретарь-телохранитель, слуга Ярого рода, которую ты только что видела на видео, девушка двадцати восьми лет отроду, тоже присутствовала в тот день в моём кабинете, как всегда бдительно охраняя свою начальницу.

Подписание женщиной, принимаемой в слуги рода, первой указанной моими девчонками бумаги и мои последующие слова о её принятии никакого ожидаемого мною эффекта не произвели. Состоялось обычное сотрясание воздуха. И всё! Даже наши подписи остались простыми чернильными росчерками на стилизованной под старину бумаге. И только моё удивление произошедшим, а, точнее, не произошедшим, а также выражение лиц и разрастающийся азарт в глазах обеих юных и таких непослушных исследовательниц не позволили мне сорваться на подчинённых, застывших в напряжённом ожидании повторения только что проделанной процедуры, но уже с другим, аналогичным документом.

Когда я второй раз принимала клятву новой слуги рода, думала, что от стыда провалюсь не только сквозь пол вот этой самой комнаты, но и этажные перекрытия всего здания, и лететь буду до самого центра земли. Поэтому красноречиво и многообещающе поглядывала на девиц-испытательниц моего терпения, застывших в трёх шагах от вот этого стола. Такими же взглядами одаривала девушек и моя телохранительница, не забывая, впрочем, следить за всеми присутствующими в комнате людьми.

Как я ошибалась, когда думала, что постепенно адаптировалась к лёгкому опьянению, наступающему после моих закрепляющих клятву слов, и хуже чувствовать себя уже не буду. Что нарисовалось вместо подписей на второй бумаге после окончания моей повторной ритуальной фразы, я тогда увидеть не успела. Комната внезапно закружилась вокруг меня, и я со всего маху уселась своим упругим пока ещё задом на своё же мягкое кресло, теряя после этого сознание.

Как потом рассказывали мои подчинённые, то же самое произошло и с новой, принятой в слуги нашего рода, женщиной. Хорошо, что за нашими спинами стояли вот эти самые кресла, в которых мы с тобой сейчас так удобно сидим. Именно они не дали тогда окончательно опозориться нам обеим.

И ещё хорошо, что значительно слабее, но, всё же, ударило алкогольным, если так можно выразиться, откатом и по остальным дамам, присутствующим тогда в этой комнате. Иначе от моей, ошалевшей от случившегося телохранительницы, досталось бы обеим виновницам того происшествия. Ведь раньше я в подобных ситуациях пьянела, но сознания никогда не теряла.

А так моя секретарь-телохранитель сначала на заплетающихся ногах доковыляла до меня, потеряв по пути с трудом извлечённый из кобуры пистолет, так как применить способности супера у неё почему-то никак не получалось. После, какое-то время девушка соображала, что я таки жива, почти здорова, и просто нахожусь в отключке по причине сильнейшего опьянения, как и дама, валяющаяся в стоящем напротив кресле.

Потом я стала понемногу приходить в себя.

За это время мои горе-испытательницы, обхватив друг друга за талии, успели «сбежать» от неминуемого возмездия, почти добравшись широкими противолодочными зигзагами до выхода из этого кабинета. Где их и застала моя команда: «Стоять! Вернуться на место».

От моего окрика начала приходить в себя новоиспечённая слуга рода. А телохранительница, сделав несколько неуверенных шагов прочь от стола, попыталась замереть по стойке «смирно», что у неё плохо получалось по причине заметного для всех нас раскачивания пола.

Напоследок, казалось ещё больше опьяневшие девчонки, возвращающиеся от двери таким же непредсказуемым маршрутом, каким до этого к ней приближались, врезались в пытающуюся сохранить вертикальное положение телохранительницу, свалив ту на пол и упав на неё сверху. Где благополучно в шесть дырок трёх курносых носов и захрапели.

Помню ещё, что от сидящей напротив меня барышни, как и я изумлённо наблюдавшей за всем этим бардаком, вырвалось тогда: «Охренеть! Вот это у нас весёлый род!»

Только через пару десятков минут от моих протрезвевших наконец-то исследовательниц выяснилась следующая картина.

Озадаченные моим нестандартным приказом, девушки сначала полностью повторили экспертизу остатков твоего недоеденного эклера и моей недопитой клюквенной настойки, которые не были уничтожены и благополучно дождались их в лабораторной морозильной установке. И, так же, как исследователи до них, получили отрицательный результат. То есть никаких неположенных ингредиентов в этих продуктах они не нашли. Одна из них даже рискнула допить остатки моего любимого напитка, проведя натурные испытания на себе. Эклер, правда, доедать они не стали, а просто выбросили, то, что в конце от него осталось.

Попросить исследовать мой организм, как постоянного участника непонятных событий, они побоялись. И правильно сделали. Я б им такого наисследовала! Особенно, если б заранее знала о планируемом этими подружками эксперименте. Хотя свою ритуальную фразу о принятии в слуги рода всё-таки повторила для них раза три. Девчонки даже подписи ставили на разных бумажках и ручкались со мной столько же раз.

Поскольку ни к какому ожидаемому результату это не привело, то предметы интерьера моего кабинета, мебель и чернильную ручку с чернилами им пришлось оставить в покое. Они напрашивались было для увеличения достоверности на точное повторение эксперимента с участием эклеров и клюквы на коньяке, но я напомнила им, что это участие было всего один раз среди значительно большего количества других принятий. Поэтому ни о какой достоверности такого эксперимента не может быть и речи. Как мне показалось, девчонки в тот раз ушли от меня немного расстроенными.

Другие участники требующих разъяснения событий, включая тебя, каждый раз были новыми, почти никак друг с другом не связанными людьми. А некоторые и вовсе не знакомыми ранее. Поэтому групповой сговор после некоторых колебаний девчонками решено было отбросить в сторону, как крайне маловероятный.

Неисследованным оставалось одно – бумага и краски, которыми печатался текст клятвы. На этом они и сосредоточились.

После недолгих следственных мероприятий, проведенных в моей канцелярии, было выяснено, что бумага для служебного пользования, в том числе и для печатания родовой клятвы заказывается на Краснокамском комбинате «Госзнака». И та партия этой бумаги, которая использовалась при изготовлении используемого мною церемониального документа, была изготовлена шестого июля сего года и отправлена в адрес заказчика, то есть моей канцелярии, восьмого июля. Ничего эти даты тебе не напоминают?

– И здесь этот паразит сумел отметиться? – ошалело проговорила порывшаяся недолго в памяти Надежда. – Но как? Разве что …

– Ты что-то вспомнила? – поинтересовалась Антонина у принявшейся «копаться» в своём ПИКоме подруги.

– Ты продолжай, я тебя внимательно слушаю. – отмахнулась рукой министр. – И дай мне минуту времени. Найду, что ищу, покажу.

– Да, в общем, особо нечего больше продолжать. – с интересом наблюдая за копошением своей гостьи произнесла государыня. – Всё дело оказалось в бумаге, изготовленной в Краснокамске в указанный период времени. Такая же бумага, того же изготовителя, произведённая в другие сроки никаких необъяснимых эффектов не даёт.

Вся партия этой бумаги изъята и находится под усиленной охраной на моих складах. К счастью её мало куда успели израсходовать. Но все изготовленные на ней документы изъяты и заменены аналогичными, но не имеющими нестандартных свойств.

Над изъятыми образцами документов девчонки провели всевозможные исследования, но ничего обнаружить не смогли – обычная на вид, по спектральному анализу, молекулярному и химическому составу бумага, просто обладает одним интересным свойством. Вернее тремя.

Первое – это непонятное, как и всё остальное, преобразование двух подписей чёрными чернилами в какую-то цветную, стилизованную картинку, которая всегда показывает слияние двух энергий эфира – огня, то есть моего семейного, как основы, и энергии принимаемого к нам человека. Причём образовывающиеся сигнатуры39 или, может быть японские као40, никогда не повторяются – пусть в какой-то мелочи, но они всё-таки отличаются. Интересное изображение получается, когда я принимаю в слуги рода человека без эфирных способностей. Такое было несколько раз. При этом наши подписи под клятвой верности роду всегда превращаются в рисунок костра – маленький, буквально на три лепестка пламени над одной небольшой дощечкой, или огромный, пожирающий целую поленницу дров. И все эти картинки наводят, знаешь ли, на определённые размышления.

39. Подпись, обозначающая имя автора (в искусстве).

40. Стилизованная подпись или знак, используемый в качестве подписи.

Второе свойство ты единожды испытала на себе, а я испытываю каждый раз при принятии нового члена в род или в его слуги. Теперь, кстати, все клятвенные листы имеют непрямоугольную форму – у них срезан один из уголков. Одна из моих юных исследовательниц оказалась очень чувствительна к воздействию этой бумаги. И именно на ней с помощью отрезанных уголков проверяется теперь наличие требуемых от этого документа свойств.

И не смотри на меня так укоризненно. Да, с одной стороны это моя маленькая месть за учинённый надо мною эксперимент. А с другой – всё абсолютно безопасно, так как из-за маленькой площади используемой при тесте бумаги и довольно редких процедур принесения клятвы роду сильного опьянения у девушки не происходит. Как и привыкания к такому «весёлому» состоянию, чего я раньше так боялась. К тому же девчонка получает за это стопроцентную надбавку к своему основному должностному окладу, но уже от нашего рода. Её подруга, кстати, тоже была согласна на такое увеличение хорошо оплачиваемых и совсем не обременительных трудовых обязанностей, но у неё просто ничего не вышло. Организм девушки, как и мой, оказался более устойчивым к такому необычному воздействию и, после нескольких проведенных испытаний, перестал реагировать на возникающее опьянение.

А результат воздействия третьего свойства Краснокамской бумаги ты видела на последнем видеоролике. Вернее не свойства самой бумаги, а нарушения клятвы верности роду, отпечатанной на ней. И нарушение-то было довольно незначительное. И простила я девушку давно. А мало что смогла сделать тогда и ничем, кроме оказания моральной и материальной поддержки, помочь не могу сейчас.

Как успела рассказать уже бывшая телохранительница до момента впадения в такое состояние, она всего лишь поведала своей подруге о пережитом в тот день необычном смешном приключении. Девушка ни конкретных имён не называла, ни места произошедшего. Но проснувшись следующим утром, она ощутила непривычное для себя зверское чувство голода. А съев пару круассанов и запив их чашкой кофе, почувствовала сильное опьянение, которое, как позже выяснилось, стало наступать у неё после любой порции безразлично какой выпитой жидкости. Кроме того, все её магические способности полностью исчезли. А она, на минуточку, могла иметь сейчас ранг графини. Вот так!

– Так женщина поправилась? – уточнила давно завершившая поиски Надежда.

– Полтора месяца она провела в специализированной клинике с симптомами алкогольной абстиненции41 и одновременного алкогольного же отравления на внутривенном питании, что привело в конечном итоге к чуть ли не полной потере речи. Которая, слава Богу, стала постепенно восстанавливаться. В отличие от способности владения эфиром. Затем почти бесполезный месяц в психоневрологическом диспансере. А неделю назад она постриглась в монахини в одном из наших северных монастырей.

41. Состояние человека, которые возникает после вынужденного или добровольного прекращения длительного употребления алкогольных напитков, сопровождаемое вегетативными, соматическими, неврологическими и психическими нарушениями.

А её клятвенный лист, едва не добавил мне седых волос. Храню я все подписанные листы, как и прочие важные бумаги, в специальной, защищённой от чего только можно, комнате архива нашего рода. Можно даже сказать в большом сейфе. Вернее хранила раньше такой аккуратной стопочкой, старательно рассортированной в алфавитном порядке и уложенной в папочку моего любимого зелёного цвета, которая раньше спокойно лежала себе на одной из полочек этого сейфа. До тех пор, пока однажды я не почуяла запах гари, доносящийся из той архивной комнаты, в которой в принципе нет никаких, даже потенциальных, источников огня. Там даже электропроводки нет, и я хожу туда с переносной лампой. А характерный запах, тем не менее, появился.

Оказалось, что это сгорела, если можно так выразиться, клятва, подписанная моей бывшей уже телохранительницей. От неё остался тонкий слой пепла, лежащий между двумя другими, неповреждёнными таким странным огнём, клятвенными листами. И сейчас, несмотря на отсутствие неблагоприятных последствий, все бумаги о принятии в род или в его слуги упаковываются в персональный, тонкий и прозрачный, но устойчивый к высокой температуре конверт. И хранятся действительно уже в металлическом огнеупорном сейфе и в совсем другой комнате.

– Да уж, история… Но ведь прямых доказательств влияния клятвы на её нарушительницу нет. Или были ещё случаи? – Надежда вопросительно посмотрела на хозяйку кабинета. – Хотя, учитывая сгоревшую клятву, куда уж прямее.

– Нет, больше подобных случаев не было. – покачала головой государыня. – И других доказательств тоже нет. Кроме того, что эта барышня никогда раньше не то что в пьянстве, а даже в сколь-нибудь нетрезвом состоянии замечена не была. Ни мною, ни сослуживицами, ни её подругами. И эффект опьянения при принятии клятвы – это тоже косвенное доказательство. Но вот, ни в одной пробе крови этой женщины за всё время её нахождения в клинике, ни разу не обнаружили даже малейших следов алкоголя. И в желудке дамы ни при её поступлении, ни позже не было выявлено остатков спиртосодержащих веществ или каких-то посторонних бактерий либо дрожжеподобных грибов, которые (и такие случаи известны) могли бы преобразовывать поступающий в организм сахар в алкоголь. Так что ты права – доказательства только косвенные.

– Которые я сейчас дополню. – министр, снова включив проектор и сделав несколько быстрых движений пальцами по своему коммуникатору, запустила показ ещё одного видеоизображения.

– Как ты видишь дата записи полностью совпадает с названным тобой интервалом изготовления твоей «волшебной» бумаги. – вновь взяла на себя функции комментатора Ярая-Шевцова. – Место съёмки – окрестности той самой фабрики «Госзнака» в Краснокамске. Это вдоль её забора «гордо» шествует знакомый нам обеим паренёк, всеми силами стараясь сохранить прямолинейность своего перемещения в пространстве. Впрочем, это у него относительно неплохо получается, особенно если учесть то количество вина, которое он перед этим употребил.

– Ты что, все материалы по этому делу держишь в своём коммуникаторе? Откуда запись? – перебила подругу Антонина, протараторив несколько вопросов сразу. – И что у него в руке? Чем он так энергично размахивает?

– Отвечаю в порядке поступления вопросов. – проговорила министр, обдумывая озвученный интерес государыни.

И, собравшись с мыслями, принялась выполнять обещанное:

– Первое. Материалы по Счастливчику, раздобытые моими девочками, вернее копии их, я всегда держу при себе. И только при себе. Ну, а их оригиналы находятся у тебя. Нигде в моём министерстве никакие подробные сведения о нашем парне не фиксируются и не хранятся, за исключением, естественно, данных обычного гражданско-административного учёта. Ещё стандартная, минимально необходимая для канцелярского и бухгалтерского делопроизводства, информация по работе группы наблюдения. Без этого, как ты сама понимаешь, никак.

– Второе. Запись сделана видеорегистратором полицейского автомобиля, который мои девочки из группы, наблюдающей за Счастливчиком, в тот день, а точнее почти вечер, временно позаимствовали у штатного экипажа дорожно-патрульной службы. Через несколько минут они остановят парня, чтобы взять ту самую объяснительную записку, которую я передала тебе в день моего вступления в наш род.

– А что у него в руке – и это третье – мы, надеюсь, увидим, когда машина подъедет поближе. К сожалению, нагрудных видеорегистраторов у девушек тогда не было, так как они выполняли твоё распоряжение добыть образец почерка Счастливчика, а не сделать из него кинозвезду. Так что есть только эта запись, которую, признаюсь честно, до конца я так и не досмотрела. Мало, знаешь ли, приятного несколько минут наблюдать за пусть и молодым, но отвратительно пьяным человеком.

– Кстати, по словам моих оперативниц, до их встречи пацан, и ты сама это прекрасно видишь, явно находился в состоянии очень сильного алкогольного опьянения. – министр МВД указала рукой на изображение неуверенно вышагивающего юноши, которое принялось слегка подрагивать из-за начавшего движение автомобиля. – Именно поэтому у девчонок родилась идея стребовать с него объяснительную о нарушении общественного порядка. А вот во время их беседы парень был практически трезв, хотя вином от него попахивало изрядно.

В наступившей после слов министра тишине, разбавляемой едва слышным звуком останавливающегося автомобильного мотора, паренёк, неспешно до этого приближающийся к высокопоставленным зрительницам вдоль невысоких кустов, отмежёвывающих проезжую часть от пешеходной дорожки, вдруг останавливается. Одновременно со звуком открывающихся дверей он взмахивает рукой, из которой вылетает что-то белое и плавно успевает пролететь несколько метров.

– Да это же самолётик! – вскрикивают в унисон посмотревшие друг на друга изумлённые женщины, сразу же возвратившие фокус своего внимания на происходящее на расположенной перед ними голограмме.

На которой самодельный бумажный летательный аппарат, сделав крутую горку, вдруг исчезает в самой верхней её точке, оставив после себя небольшое дымное облачко, через секунду рассеянное лёгким вечерним ветерком.

Обе женщины практически одновременно посмотрели на лежащую на столе, значительно пополневшую с начала лета, зелёную папку, в которую были упрятаны все изученные сегодня министром МВД бумаги.

– Не может быть! – воскликнула Ярая-Шевцова, на долю секунды опередив аналогичный возглас просто Ярой.

Которая, посмотрев на сидящую напротив гостью, первой озвучила одновременно, видимо, посетившую обе женские головы мысль:

– Он что – маг? Или одна из твоих волчиц поработала системой ПВО?

– Нет, ни о чём подобном мои девочки не упоминали. Да и, судя по положению аэроплана в момент его исчезновения, вряд ли вообще могли что-то заметить. – не отрывая от «экрана» возвращённого на него взгляда, покачала головой Надежда, чтобы через секунду добавить:

– Оппа! Рыгает.

– Да уж, неприятное зрелище! – согласилась с мыслью, высказанной подругой перед началом просмотра, поморщившаяся Антонина, досматривая до конца видеозапись.

После завершения которой снова поинтересовалась у задумчиво молчащей Надежды:

– Так что ты думаешь – может наш Счастливчик быть супером?

– Если учесть всё, что мы о нём знаем, и допустить всё то, что ты о нём предполагаешь, то однозначного отрицательного ответа я тебе не дам. Тем более, что виденный только что нами эффект поразительным образом совпадает с направлением магии твоей семьи. – осторожно проговорила Надежда. – Но и стопроцентный положительный ответ весь мой жизненный опыт дать не позволяет. Ну не было до сих пор ни одного мага мужского пола!

– Какие мы осторожные вдруг стали! «Дам – не дам!» – передразнила министра разволновавшаяся вдруг государыня. – Тебе не мне давать надо. Когда уже мужика себе подходящего найдёшь? Кто об увеличении силы нашего рода думать должен? Я что ли?

Что это именно так и есть Надежда, озадаченная неожиданной переменой направления разговора, сказать поостереглась, памятуя о сложном характере своей подруги. Но и просто промолчать была не в силах:

– Так возраст-то у меня уже …

– Нормальный у тебя возраст! – перебила её подруга, стукнув кулаком по столу и сурово глядя в её глаза. – Вот тебе, Надька, ещё один мой прямой приказ. Сроку тебе на его выполнение – один год. Рожай!

– Офигеть наливочкой побаловалась! – тихонько, буквально себе под нос пробормотала ошарашенная Надежда, вспоминая кадры предпоследнего просмотренного ролика. – И что мне теперь делать?

– Я уже сказала – рожать! – на свой слух Антонина никогда не жаловалась.

– Так от кого мне рожать? – уже громко возмутилась министр МВД. – Где сейчас нормального мужика найти можно? А в лотерею донорских клиник я играть не хочу.

– Знаю я одну кандидатуру. – государыня перевела ставший задумчивым взгляд на застывшее в воздухе изображение растерянного паренька, окружённого двумя дамами в полицейской форме.

– Ты что? Он же несовершеннолетний! – теперь уже без шуток обалдевшая Надежда проследила за взглядом своей подруги. – И как ты себе это представляешь?

– Я что ли за всех думать должна? – снова начала «закипать» государыня. – У тебя ещё полгода есть до его совершеннолетия. Так что что-нибудь придумаешь.

– Тогда я просто физиологически не успею выполнить твой приказ. – в конец «выпадая в осадок», пробормотала Надежда. – А такой, как твоя телохранительница, я становиться не хочу.

– Хорошо, – милостиво согласилась Антонина, – пускай будет два года. Но, ни одним днём больше!

– Ох…еть! – вырвалось у министра, не успевшей зажать свой рот.

– Вот-вот! Именно этим и займись. – согласно кивнула государыня. И добавила, глядя в снова округлившиеся глаза подруги: – Не благодари.

– А знаешь, это твоё, мягко говоря, шокирующее распоряжение натолкнуло меня на одну очень интересную мысль. И, кажется, мне тоже есть, что тебе рассказать. – встрепенулась, ставшая вдруг до предела сосредоточенной Надежда. – И может даже так же «стукнуть пыльным мешком по голове», как ты только что сделала со мной.

– А ну-ка удиви моё, как ты говоришь, величество! – глядя на посерьезневшего министра, выпрямилась в кресле государыня.

– Я ведь некоторое время ещё отслеживаю всех людей, имевших, но прекративших более-менее тесные или продолжительные контакты с нашим Счастливчиком. – не затянула с началом удивления подруги Надежда. – Ресурсов это отнимает немало, но не в этом суть. Помнишь, в августе я привлекала к работе моей группы, наблюдающей за Счастливчиком, двух сторонних специалисток, обладающих горно-егерской и дайверской подготовками, чтобы они сопровождали и заодно страховали парня во время их с матерью отдыха в Крыму?

– Что-то такое было. Припоминаю, что одну из них звали как тебя – Натальей, а вторую кажется Анастасией. – поморщив лоб, быстро вспомнила хозяйка кабинета.

– Всё верно. Память у тебя хорошая. – похвалила государыню министр, уважительно покачав головой.

– И что с ними случилось? – проявила нетерпение похвалённая женщина. – Не тяни кота за его достоинство.

– Беременность с ними случилась! – не стала дольше дразнить подругу Наталья. – Причём с обеими сразу. Да так, что дамы, несмотря на не истёкшие армейские контракты и соответственно немалые штрафные санкции за их досрочный разрыв, собрались увольняться со службы и менять место своего жительства.

– Откуда известно об их беременности? – ещё больше вытянулась Антонина, до посинения сжав тонкие пальцы своих рук, вцепившиеся в краешек расположенного между женщинами стола.

Государыня не сводила пристального, немигающего взгляда от передёрнувшей, как от озноба, плечами Надежды, почуявшей вдруг непонятно откуда взявшийся запах гари:

– Ошибки быть не может? Вдруг они были непраздными ещё до получения задания?

–УЗИ малого таза в наше время позволяет определить беременность, начиная чуть ли не с первых её дней. – отрицательно покачала головой министр. – А возможность визуализации плодного яйца появляется уже к середине третьей – началу четвёртой недели. Так что и сроки начала возникновения этого процесса определяются довольно точно. И он у обеих дам на момент проведения исследования не превышал указанной величины. А выполнено это исследование было на предпоследней неделе сентября. Так что примерное время зачатия ты сама легко можешь подсчитать.

– Информация точная?

– Точнее не бывает. Девчонки, кстати, провели исследование не в бесплатном для них ведомственном медучреждении, а в частной клинике и за немалые деньги. Что само по себе уже говорит о многом. – ответствовала Надежда, принюхиваясь к усиливающемуся запаху сгоревшего дерева.

Вскочившая с кресла государыня сосредоточенно принялась измерять шагами диагональ своего кабинета. А привставшая со своего места министр МВД с изумлением рассматривала оставшиеся после рук подруги вытянутые чёрные подпалины в количестве восьми штук, образовавшиеся на противоположном краю стола, подозревая, что ещё две находятся на нижней стороне столешницы.

– Насколько я поняла, они ещё не уволились? – внезапно остановилась перед любопытным министром хозяйка кабинета.

– Ещё нет. – от неожиданности её гостья упала назад в кресло.

– Где они сейчас? – хмуро спросила Антонина.

– Неужели ты собираешься их … – не смогла до конца выговорить фразу Надежда, встревоженная внешним видом государыни.

– Ты в своём уме? – неподдельно удивилась государыня. – С чего мне причинять вред женщинам, вынашивающим моих потенциальных родственников и будущих сородичей? Совсем ты, Надька, кукухой поехала в своём околокриминальном министерстве.

Но не успела Надежда перевести дух от облегчения, как Антонина продолжила:

– Но эксперимент я проведу. И для этого ты приведёшь их ко мне.

– Какой эксперимент? – снова насторожилась министр.

– О влиянии клятвы вступления в Ярый род или в его слуги (точнее определюсь позже) на внутриутробное формирование и созревание человеческого эмбриона, рождение ребёнка, его взросление и последующее развитие. – охотно пояснила государыня, возвращаясь в своё кресло и морщась недовольно, глядя на оставленные ею же чёрные следы. – Но только после того, как мы подтвердим всё, о чём ты мне сегодня намекала. Ведь если то, что мы тут с тобой нафантазировали, правда, то получается, что твой хвалёный МВДшный искусственный интеллект проспал факт незаконного сексуального домогательства по отношению к несовершеннолетнему.

– Или непротивление двух взрослых женщин такому домогательству со стороны оного. – выдала уточнение задумавшаяся Надежда, после чего с большим трудом подавила попытавшийся вырваться непроизвольный зевок.

– Или так. – с кивком согласилась государыня, заметив попытку своей подруги скрыть усталость. – Но в любом случае придётся с этим что-то делать! Так что поройся там в своих электронных закромах. Может, что-то раскопаешь. И как только это что-то найдёшь, то сразу же обеих этих девок тащи ко мне на беседу. А дальше будет моя очередь делать предложение, от которого эти негодяйки не смогут отказаться.

– Даже не знаю, чего мне хочется больше – схватилась за голову министр МВД – чтобы всё подтвердилось, усилив в будущем наш род новыми родственными членами, и возможно сильными суперами, или наоборот – оказалось ложной тревогой, избавив меня от лишних хлопот по ревизии и переформатированию деятельности моего министерского искина.

– Кстати, по поводу результатов деятельности твоего подшефного ведомства. – встрепенулась вспомнившая что-то Антонина. – Что там с той пензенской женщиной, которая, как ты прошлый раз говорила, «предположительно» напала на Счастливчика?

– Всё с ней нормально. – устало махнула рукой Надежда, мимоходом бросив взгляд на индикацию времени, отображаемого на экране своего ПИКома. – Во всём призналась и, как обычно, чистосердечно раскаялась.

– Не поглядывай на часы. – заметила хозяйка кабинета движение глаз своей засидевшейся гостьи. – Сегодня ни ты, ни я домой уже не попадём. Время, как ты видела, настолько позднее, даже для нас с тобой, что пока доберёшься до своих домашних апартаментов, пока приведёшь себя в порядок, то и вставать уже будет пора. Так что ночевать будем тут, как говорится, прямо на рабочем месте. Где находится гостевая комната, ты прекрасно знаешь.

И после согласного кивка Надежды продолжила, возвращаясь к своему вопросу:

– Бабу ту жёстко ломали? Что она вам рассказала?

– Слава Богу, нам не пришлось прибегать к тем методам, разрешение на применение которых я в прошлый раз у тебя запрашивала. – вновь устало вздохнула министр МВД. – Как ты знаешь, та дамочка сама плотно сидела на том же препарате, которым, как мы предполагали, она хотела «осчастливить» нашего Счастливчика. Так что без очередной дозы она не смогла долго продержаться.

– Ужасное зрелище эта ломка, хочу я тебе сказать. Но иногда полезное. – поёжилась Надежда, выливая в рюмку остатки клюквенной настойки и единым махом, не закусывая, опрокидывая её себе в рот. – Хотела эта наркоманка пацана нашего ограбить, так как случайно подслушала, для чего он забрёл в торговый центр. А поскольку процедуру обслуживания ПИКома ему тогда предлагали не простую, то и цена за неё должна была быть соответствующей. Парень легко на всё согласился и тут же на месте расплатился. Что и заметила эта гангстерша, которая потом за парнем просто проследила.

– Подожди! – задумалась вдруг государыня. – Что-то тут не сходится. Ведь в момент нападения ПИКома у парня не было. И бандитка это определённо должна была знать.

– В том-то и коварство того наркотика, которым она хотела «угостить» Счастливчика. – покачала головой министр МВД, показывая, что никакого противоречия нет. – Стоит только его вдохнуть, как он сразу вводит человека в гипнотическое состояние, в котором тот выполняет любые команды первого, кто с ним заговорит. Это как рефлекс животного детёныша, который, едва только открыв глаза, первого, кого увидит, принимает за свою родную мамку и следует за ним потом по пятам. На зверей, кстати, эта химия так не действует. А у человека этот рефлекс, кроме мгновенного привыкания к самой вредоносной химии, закрепляется навечно. Так что она могла потом приказывать парнишке всё, что ей было нужно. И он с радостью всё б выполнил. А так ему в очередной раз повезло. Недаром же я наградила его таким псевдонимом!

– А ведь твои орлицы эту наркоманку прозевали! – укорила государыня свою собеседницу. – Так что не только мои люди могут попадать впросак.

– Согласна. – в который раз за вечер тяжело вздохнула министр. – И за это они у меня уже получили.

– Но у меня появилось ещё два вопроса к тебе. – почесала переносицу Антонина. – Первый – источник появления этой заразы вычислили? И второй – как парень смог избежать нападения на него? Ведь кроме них двоих в том туалете никого больше не было. Соответственно и помочь ему никто не мог.

– По первому вопросу мне нечего тебе ответить. – поморщилась министр МВД. – На допросе женщины мы все свои усилия сосредоточили сначала на выяснении обстоятельств происшедшего в тот день. А когда кинулись «колоть» её дальше, в том числе и об источнике этой наркоты, то эта дура возьми и окочурься прямо в допросной комнате, оставив следствие без интересующих его сведений. Так что ищем, но уже по другим каналам.

Надежда, повинно опустив голову, искоса наблюдала за реакцией своей начальницы на озвученную только что информацию.

– Держи это дело на контроле. – распорядилась Антонина, покачиванием пальца показывая, что ничего не ускользает от её пристального внимания. – Второй вопрос?

– И по второму вопросу мне нечего тебе сказать. – снова грустно вздохнула Надежда. – Вернее рассказать есть что, но будет ли это полноценным ответом мне самой не совсем понятно. По словам грабительницы, которые (если не беспокоить Счастливчика) ни подтвердить, ни опровергнуть никак сейчас нельзя, она тогда подняла руку с распылителем и собиралась уже надавить на его клавишу, радуясь скорому и такому лёгкому увеличению своего будущего благосостояния.

И то, что парнишка начал вскидывать руку, пытаясь защититься от нападения, ему ничем помочь уже не могло. Он просто не успевал поднять её достаточно высоко. Но именно в этот момент что-то случилось.

Что именно тогда произошло, женщина сказать нам не смогла, так как просто сама ничего не поняла. А камеры видеонаблюдения, как ты понимаешь, в таких специфичных местах обычно не устанавливают. Далее дословно цитирую слова допрашиваемой.

Найдя и открыв на коммуникаторе необходимый файл, Ярая-Шевцова зачитала требуемую сейчас часть его содержимого:

– «Вдруг у меня в брюхе врубили электрическую мясорубку, которая за секунду перекрутила мои кишки, выдавив из них всё говно, которое тут же задумало разорвать мою жопу. Причём начало это делать так старательно, что я забыла обо всём вокруг. В голове осталась одна единственная мысль – донести и не расплескать. Что у меня и получилось, благо то, что было необходимо, располагалось всего в двух шагах. И, поверьте, мне в тот момент было не до расстилания одноразовых гигиенических накладок на унитазе. Хорошо, что штаны успела скинуть. Говно быстро закончилось, но встать с унитаза я не могла. Стоило мне только попытаться выпрямиться, как новый приступ стрёмной дрисни заставлял меня снова усесться на белый горшок. После пятой моей попытки я уже не смотрела, что там из меня выливается и выливается ли вообще. Мне просто стало жутко, так как никогда со мной такого не происходило. Не дай вам Бог испытать такое на себе!»

Ну а дальше подоспел наряд полиции, вызванный моими девочками, который эту засерю и задержал. К слову, медицинское освидетельствование никаких предпосылок к возникновению описанной на допросе диареи у женщины не нашло. А натурные образцы на месте преступления, как ты сама понимаешь, никто собирать не стал. И тот наркотик, на котором сидела эта дама, не может вызывать таких последствий своего употребления.

– Вот такая вот история. – закончила свой рассказ министр. – Как тебе мой ответ?

– Очень интересно, но ничего не понятно. Так просто не бывает! – воскликнула в сердцах Антонина. – Жаль, конечно, что вы так топорно сработали с грабительницей. Но тут уже ничего не поделаешь. Остаётся только порадоваться благополучному финалу всей этой заварухи. Хотя …

«Неужели он маг?» – без особого труда читалось во взгляде государыни, обращённом к своей подруге.

«Не знаю!» – пожала плечами Надежда. И, уводя разговор от «гадания на кофейной гуще», спросила:

– А по японской теме есть какие-то новости?

И, пока Антонина не задала встречный вопрос, проинформировала:

– Единственное, что я смогла нарыть у нас в стране, так это проявленный интерес японок к Севастопольской больнице, в которой в августе проходил лечение наш Счастливчик, и к Пензенским школам.

В больнице насколько я выяснила, их «ниндзя» смогли узнать фамилию, имя и отчество парня, возраст, а также место его постоянного проживания. В ту же больницу, если ты помнишь, первоначально также попала пострадавшая в тот день японская девочка. И проявляемый к парню интерес был обоснован желанием отблагодарить героя, спасшего жизнь их соотечественницы.

Но по месту жительства гражданки Кочур и её приёмного сына никого постороннего замечено не было. Как и в Пензенской больнице. Такое ощущение, что их что-то спугнуло. Может быть, даже моя группа наблюдения.

А вот по школам Пензы японские шпионки прошлись. Не по всем, но в некоторые из них визиты самураек состоялись. Причина поиска была указана та же, что и в Севастополе. Вот в одной из школ, как я предполагаю, они и выяснили, что парень будет учиться в Быковской гимназии. На этом у меня всё. Других причин интереса к твоему подшефному учебному заведению я не нашла.

– Молодец, Надька! Умеешь работать! – похвалила министра государыня, временно отодвигая в сторону свои предположения о Счастливчике, которые никак пока нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть.

И, увидев растягивающиеся в довольной улыбке губы своей гостьи, ехидно добавила:

– Когда захочешь.

– Ладно, ладно! Не возмущайся. – замахав руками, Антонина не позволила своей подруге сделать то, только что сказала. – Знаю, что ты всегда выкладываешься на работе. Но не только ж тебе можно подшучивать над своей начальницей.

После чего довольная своей подколкой государыня продолжила:

– А вот мне ничего нового сообщить тебе не получится. Известно только, что подготовка японской делегации почти уже закончена. И скоро должно последовать официальное предложение нашему МИДу от тамошнего. Хорошо, что тебе удалось очертить границы их интереса, которые мне всё равно пока не совсем понятны. Такое впечатление, что островитянки знают что-то такое о нашем с тобой подопечном, чего не знаем мы. А это плохо. Это очень плохо! Такие сюрпризы, тем более от этих хитровы…ых гейш, я не люблю.

– А может нас специально хотят заставить думать, что интерес Японии – это наш с тобой Счастливчик? Просто так совпало, что он попался им под руку. Вот и мутят вокруг парня воду. А на самом деле истинной целью является твоя Слава?

– Может и так. – кивнула головой Ярая. – А может всё сразу. Или что-то другое, о чём мы даже не догадываемся.

Поднявшаяся на ноги государыня, потянувшись и не маскируя усталый зевок, решила закончить затянувшуюся допоздна аудиенцию:

– Ладно, хватит сегодня ломать наши умные и красивые головы. Давай подумаем о всех проблемах завтра. А сейчас пора уже отдыхать. Спокойной ночи, Надежда!

– Спокойной, Тоня! – проговорила вставшая следом подруга, неимоверными усилиями сдержав ответный зевок и направляясь в отведенную ей на ночь гостевую комнату.

И, обернувшись у самой двери, с такой же ехидной интонацией, как незадолго до этого говорила государыня, обронила напоследок:

– Готовься к грандиозной пьянке, подруга!

Антонине понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, что имела ввиду министр МВД:

– Ты о своих людях? Ведь их там … Да я же …

– А кому сейчас легко? – ухмыльнулась Надежда, выскальзывая за дверь. – Тем более ты сама настаивала.

Распоряжение. 9 октября .

«Командиру особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитану Ильиной С.К.

Секретно.

В течение трёх суток с момента получения данного распоряжения обеспечить возможность добровольного вступления членов вашей группы в слуги рода Ярый.

Списки всех изъявивших подобное желание с разбивкой по датам принятия клятвы служения названному роду сегодня же передать мне установленным порядком.

Обеспечить своевременную и бесперебойную ротацию ваших подчинённых, временно убывающих для вступления в слуги указанного рода, с замещением выполняемых ими обязанностей не задействованным на тот момент в ротации оперативным составом без ущерба для выполнения основного задания группы.

Члены группы, отказавшиеся от принятия клятвы, будут в течение недели командированы по другому месту несения службы.

Министр внутренних дел Руси, генерал Н.Р. Ярая-Шевцова».

Приказ по Департаменту государственной безопасности МВДР.

«Секретно.

Приказываю

За особые достижения при выполнении служебных обязанностей объявить благодарность с занесением в личное дело командиру особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитану Ярой-Ильиной С.К.

Досрочно присвоить очередные воинские звания всем действующим членам группы с соответствующим увеличением должностных окладов и сопутствующих выплат согласно штатному расписанию.

13 октября 2086 г. Министр внутренних дел Руси, генерал Н.Р. Ярая-Шевцова».

Конец второй книги.

Елистратов В.А., Кременчуг, 2022 г.

1. Вертикальный выступ около окна в виде полуколонны.

2. «Полочка» для отвода воды над дверным или оконным проёмом.

3. Выступающая часть здания, образованная колоннадой или аркадой, имеющая собственное перекрытие.

4. Ограждение, состоящее из фигурных столбиков, соединённых сверху перилами.

5. Цитата из кинофильма «Место встречи изменить нельзя».

6. По форме съедобные плоды баобаба напоминают дыни.

7. Вполне реальные истории, описание которых легко можно найти в интернете.

8. По некоторым предположениям Архимед был автором идеи пушки, использующей для ускорения снаряда давление расширяющегося в стволе горячего водяного пара.

9. Советская научно-популярная телепрограмма.

10. Цитата из кинофильма «Формула любви».

11. Эмблема службы внешней разведки России – золотой двуглавый орёл с поднятыми крыльями, увенчанный двумя малыми коронами и одной большой, в лапах которого зажаты серебряный меч и пылающий факел.

12. Всем сёстрам по серьгам – поговорка о принципе «никто не остался обездоленным» (как в хорошем, так и в плохом смысле).

13. «Мерседес уходит от погони» – советский художественный фильм о Великой Отечественной войне.

14. Основная группа гонщиков в спортивной гонке.

15. Глава комсомольской организации.

16. Нехороший человек. Цитата из кинофильма «Джентльмены удачи».

17. Возглас д’Артаньяна, адресованный де Варду в начале драки с гвардейцами кардинала, прервавшими его дуэль с Атосом, Портосом и Арамисом (кинофильм «Д’Артаньян и три мушкетёра»).

18. По легенде грудь богини Флоры источала цветы, распространявшиеся по окрестностям.

19. Выражение, получившее распространение после опубликования романа французского писателя Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина».

20. «Хой!» – приветствие советских панков. Имеет значение «привет», «добрый день», «здравствуй».Также используется, как клич: «Панки, хой!»

21. Цитата из кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетёра». В XVII веке этот балет в шестнадцати актах на тему охоты на дроздов исполнялся членами королевской семьи и придворными. Автором его сюжета, музыки, хореографии, эскизов декораций и костюмов был Людовик XIII.

22. United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization – подразделение Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры, включающая достопримечательности в список всемирного наследия.

23. Губные и надбровные кошачьи «усы».

24. Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности – подразделение милиции по борьбе с преступлениями в сфере экономики и торговли.

25. Советско-болгарский многосерийный телевизионный приключенческий фильм по мотивам романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта».

26. Цитата из советской новогодней киносказки «Чародеи».

27. Цитата из песни советского мультфильма «Остров сокровищ».

28. Братья Лёлек и Болек – герои одноимённого польского мультипликационного сериала, демонстрировавшегося по советскому телевидению.

29. Клубок ниток, который Ариадна дала Тесею, чтобы тот мог найти выход из лабиринта Минотавра (древнегреческий миф о Золотом руне, если кто вдруг не знает).

31. Вытянуться во фрунт (устаревшее, то же, что и фронт) – стать прямо, сдвинув пятки ног, вытянув руки по швам.

31. Неожиданноерешение, котороеобычнотолкуетсякаккомпромиссное.

32. Начальная военная подготовка.

33. Одна из древнейших культурных верховых пород лошадей.

34. Собирательные названия родственных племён североамериканских индейцев.

35. Герой романов Фенимора Купера из племени могикан.

36. Серии книг Андрея Ильина.

37. Таким кодовым словом в СССР по слухам обозначали презервативы.

38. В переводе с японского – «сложенная бумага» – искусство складывания фигурок из бумаги.

39. Подпись, обозначающая имя автора (в искусстве).

40. Стилизованная подпись или знак, используемый в качестве подписи.

41. Состояние человека, которые возникает после вынужденного или добровольного прекращения длительного употребления алкогольных напитков, сопровождаемое вегетативными, соматическими, неврологическими и психическими нарушениями.