Взломав свой модуль контроля, я мог бы стать серийным убийцей, но потом сообразил, что получил доступ ко всем развлекательным каналам со спутников компании. Больше тридцати пяти тысяч часов фильмов, сериалов, книг и музыки – и я поглотил почти все, так и не совершив ни одного убийства. В качестве бездушной машины для убийств я оказался совершенно негодным.

Но я по-прежнему выполнял работу по новому контракту, надеясь, что доктор Волеску и доктор Бхарадвадж быстро завершат исследование, и мы вернемся в жилой модуль, где я наконец-то посмотрю триста девяносто седьмой эпизод сериала «Расцвет и гибель лунного заповедника».

Признаю, я отвлекся. До сих пор работа по контракту была скучноватой, и я уже подумывал понизить приоритет оповещений системы безопасности, чтобы система жилмодуля не отметила в логах попытку доступа к музыке и развлекательным программам. В полевых условиях это сложнее, чем в жилмодуле.

Зона для испытаний представляла собой пустынную полоску островного побережья с низкими плоскими холмами, покрытыми густой темно-зеленой травой, которая доходила мне до лодыжек. Флора и фауна не особо богатая, не считая стайки существ, похожих на птиц, и пузатых водоплавающих – насколько известно, безобидных. Берег усеивали большие оголенные кратеры; в одном из них Бхарадвадж и Волеску как раз и брали образцы. Планету окружало кольцо, и сейчас оно висело над горизонтом со стороны моря. Я таращился на небо, мысленно взламывая систему, и вдруг подножие кратера взорвалось.

Я даже не трудился посылать звуковой сигнал тревоги, лишь отправил доктору Мензах изображение со своей камеры и прыгнул в кратер. Скользя вниз по песчаному склону, я тут же услышал, как доктор Мензах орет по каналу тревоги, отдавая указания поднять в воздух вертушку. Они работали в другой части острова, километрах в десяти, так что все равно не добрались бы вовремя.

Мой канал заполнился противоречивыми командами, но я не обращал на них внимания. Даже если бы я не хакнул свой модуль контроля, сигналы тревоги были в приоритете, и в них царила полная сумятица – система жилмодуля требовала информацию и пыталась послать мне данные, в которых я не нуждался, а Мензах отправляла мне телеметрию с вертушки. Это мне тоже было без надобности, но все-таки ее проще игнорировать, чем постоянно требующую ответов систему.

И в разгар этой неразберихи я очутился на дне кратера. В обеих руках у меня встроены небольшие излучатели, но я потянулся к большой реактивной установке на спине. У враждебного существа, вырвавшегося из-под земли, была огромная пасть – и мне требовалось большое оружие.

Я выдернул из этой пасти доктора Бхарадвадж и сунулся туда сам, разрядив оружие прямо в глотку и чуть выше – туда, где, как я рассчитывал, находится мозг. Не уверен, что все случилось именно в таком порядке (нужно просмотреть записи с моей камеры), но Бхарадвадж была у меня, а не у этого существа, и оно скрылось в туннеле.

Она была без сознания, скафандр промок и весь пропитался ее кровью от ран на правой ноге и боку. Я прицепил оружие обратно и поднял ее обеими руками. Сам я потерял броню на левой руке и довольно много живой ткани под броней, но неорганические части по-прежнему работали. Из модуля контроля последовал новый залп приказов, и я отмел их, не потрудившись даже декодировать. У Бхарадвадж нет неорганических частей, и починить ее не так просто, как меня, а потому она сейчас – приоритетная задача, и меня больше интересовали сообщения медсистемы по аварийному каналу. Но первым делом следует вынести ее из кратера.

Все это время Волеску сидел на развороченных камнях, съежившись и обделавшись от страха. Не могу сказать, что я ему не сочувствовал. Я был в куда лучшем положении, но все равно получал мало удовольствия.

– Доктор Волеску, – сказал я, – следуйте за мной.

Он не ответил. Медсистема порекомендовала сделать ему укол транков и все такое, но одной рукой я прижимал скафандр доктора Бхарадвадж, чтобы предотвратить кровотечение, а другой поддерживал ее голову (а у меня почему-то всего две руки). Я велел шлему убрать заслонку, чтобы Волеску увидел человеческое лицо. Я совершал большую ошибку в случае, если тварь вдруг вернется и снова меня укусит, потому что не смог бы обойтись без органических частей головы. Я придал голосу уверенности и теплоты и сказал:

– Доктор Волеску, все будет хорошо. Но вы должны встать и помочь мне вынести ее отсюда.

Это подействовало. Он кое-как поднялся на ноги и заковылял ко мне, не переставая дрожать. Я повернулся к нему неповрежденной стороной.

– Хватайтесь за мою руку, – сказал я. – Держитесь.

Он сумел-таки обхватить изгиб моего локтя, и я потащил его наверх, придерживая Бхарадвадж у груди. Ее дыхание было резким и отчаянным, а скафандр не выдавал никаких данных вообще. Мой был разорван на груди, так что я поднял температуру тела в надежде, что это поможет. Теперь каналы связи притихли – воспользовавшись полномочиями руководителя, Мензах приглушила все, кроме каналов медсистемы и вертушки, а с вертушки я слышал, как остальные яростно шикают, пытаясь заткнуть друг другу рты.

Сохранять равновесие на кромке кратера было трудно из-за мягкого песка и галечной осыпи, но мои ноги не получили повреждений, и я встал там вместе с двумя по-прежнему живыми людьми. Волеску чуть не рухнул, и я оттянул его на несколько метров от края, просто на всякий случай – а вдруг это нечто внизу сумеет дотянуться и сюда.

Мне не хотелось отпускать Бхарадвадж: я не был уверен, что сумею снова ее подхватить, потому как в брюшной полости у меня явно имелись серьезные повреждения. Я немного отмотал запись своей камеры назад и увидел, как в меня впился зуб, а может и жгутик. «Жгутик»? Или это называется по-другому? Киллерботов не снабжают приличными образовательными модулями: нас готовят только убивать, да и то собирают из дешевого хлама. Я как раз пытался навести справки в языковом центре жилмодуля, как неподалеку приземлилась вертушка. Когда она села на траву, я снова закрыл щиток шлема, сделав его непрозрачным.

У нас две стандартных вертушки: большая – для эвакуации и малая – чтобы добираться до зон испытаний. В них по три отсека: большой посередине – для людей, два поменьше по бокам – для груза, припасов и меня. За панелью управления сидела Мензах. Я пошел к ним медленнее обычного, потому что не хотел потерять Волеску. Опустился трап, тут же выпрыгнули Пин-Ли и Арада, и я включил голосовую связь.

– Доктор Мензах, я не могу отпустить ее скафандр.

Она не сразу поняла, о чем я. А потом поспешно ответила:

– Ладно, поднимай ее в кабину экипажа.

Киллерботу не позволяется летать вместе с людьми, мне нужно было получить вербальное разрешение войти. Взломанный модуль контроля все равно меня не остановил бы, но не стоит никому показывать, что я свободен, в особенности людям, с которыми у меня контракт. А то еще, чего доброго, уничтожат мои органические компоненты, а остальное разберут на запчасти.

Я внес Бхарадвадж по трапу в кабину, где возились Оверс и Ратти, отстегивая сиденья, чтобы освободить место. Они сняли шлемы и откинули капюшоны, и потому я увидел, с каким ужасом они уставились на то, что осталось от моего корпуса, виднеющегося из-под разодранного скафандра. Хорошо, что я закрыл шлем.

Вот почему и я предпочитаю летать в грузовом отсеке. Люди и дополненные люди рядом с киллерботами смотрятся такими неуклюжими. По крайней мере, на взгляд киллербота. С Бхарадвадж на коленях я сел на пол, а Пин-Ли и Арада втащили Волеску.

Мы бросили внизу два ящика с полевым оборудованием и пару инструментов; они валялись на траве – в том месте, где работали Бхарадвадж и Волеску, прежде чем спустились в кратер за образцами. Я помог бы их забрать, но медсистема, мониторящая состояние Бхарадвадж через остатки ее скафандра, ясно сообщила, что отпускать доктора не стоит. Правда, никто об этом оборудовании и не упомянул. Наверное, вполне очевидное решение – в случае аварийной эвакуации оставить оборудование, которое легко заменить, – но у меня бывали и такие контракты, где говорилось, что нужно бросить раненого человека и спасать оборудование.

Однако сейчас вскочил доктор Ратти и выкрикнул:

– Я заберу ящики!

– Нет! – завопил я, хотя и не стоило: предполагается, что я должен обращаться к клиентам почтительно, даже если они вот-вот убьются по собственной неосторожности. Сеть могла бы наказать меня через модуль контроля. Если бы я его не взломал.

К счастью, все остальные люди тоже завопили «Нет!», а Пин-Ли добавила:

– Твою ж мать, Ратти!

– Ой, времени же нет, простите! – отозвался он и шлепнул по кодовому замку на люке.

Так что мы не потеряли трап, когда прямо из-под земли вырвалось враждебное существо с полной пастью зубов, или жгутиков, или чем оно там жует. На камерах вертушки появилось огромное изображение, и сеть тут же направила его на персональные каналы. Люди закричали.

Мензах подняла вертушку в воздух так быстро и резко, что я чуть не навернулся; все, кто не был на полу, тут же там оказались.

В последовавшей тишине все с облегчением выдохнули, а потом Пин-Ли сказала:

– Ратти, если бы тебя прикончили…

– Ты страшно бы на меня разозлилась, я знаю.

Ратти сполз по стене и вяло махнул рукой.

– Это приказ, Ратти, не дай себя прикончить, – отозвалась Мензах с кресла пилота. Ее голос звучал спокойно, но медсистема показывала, как бешено колотится ее сердце.

Арада приволокла аптечку, чтобы остановить кровотечение у Бхарадвадж. Я изо всех сил старался быть полезным – зажимал раны, когда мне велели, согревал ее своим остывающим телом и не поднимал головы, чтобы не видеть, как они на меня таращатся.

Надежность системы – 60 % и снижается.

Наш жилмодуль – стандартная модель. Семь соединенных между собой куполов, установленных на плоской равнине над узкой речной долиной; по бокам – генератор и система рециркуляции. У нас есть система жизнеобеспечения, но нет шлюзов, потому что атмосфера планеты пригодна для дыхания (хотя и не подходит для длительного пребывания людей вне системы). Не знаю почему, но по контракту я не обязан об этом беспокоиться.

Мы выбрали это место, потому что оно прямо в центре исследуемой зоны, и хотя на равнине есть деревья высотой метров пятнадцать, они очень тонкие и с жидкой кроной, так что никто не приблизится к нам, используя их как прикрытие. Конечно, мы не принимали во внимание, что кто-нибудь может появиться из-под земли.

Двери в жилмодуле были укрепленными, но как только вертушка села, система сообщила, что главная дверь уже открыта. Доктор Гуратин вывез каталку с подъемником. Оверс и Араде удалось стабилизировать состояние Бхарадвадж, я положил ее на каталку и последовал за остальными в жилмодуль.

Люди направились в медотсек, а я остановился и отдал команду вертушке закрыться, а потом запер и внешнюю дверь жилмодуля. По каналу безопасности я отдал приказ дронам расширить периметр, чтобы раньше получить предупреждение, если появится что-то крупное. А еще я установил несколько сейсмических сенсоров, чтобы посылали сообщения об аномалиях, если вдруг это нечто решит прорыть туннель.

Позаботившись о безопасности жилмодуля, я вернулся в так называемую дежурку, где хранились оружие, боеприпасы, датчики охраны периметра, дроны и все прочее, необходимое для обороны, включая меня. Я снял остатки брони и по совету медсистемы побрызгал поврежденный бок заживляющим герметиком. У меня не было кровотечения, потому что мои артерии и вены автоматически запечатываются, но зрелище все равно не из приятных. Да и больно, хотя заживляющий герметик немного притупил это ощущение. Я установил в сети жилмодуля восьмичасовой запрет на выход наружу без моего сопровождения, а потом переключился в режим ожидания. Проверил сеть и не увидел там возражений.

Я замерзал, потому что система контроля температуры сдохла где-то по пути сюда, а защитная оболочка под броней разорвалась в клочья. У меня была запасная, но натягивать ее прямо сейчас будет непрактично, да и непросто. Была еще неношеная форма, но и ее мне надевать не хотелось. Форму я не носил, поскольку не патрулировал жилмодуль внутри, а меня об этом не просили, потому что клиентов всего восемь и все друзья, а значит, это была бы пустая трата ресурсов, то есть меня. Я покопался одной рукой в ящике и нашел запасную аптечку для человека, которой мне дозволялось воспользоваться в случае необходимости, открыл ее, достал термоодеяло, закутался и влез на пластиковую койку в своем боксе. Моргнул белый свет, и дверь заблокировалась.

Здесь было не намного теплее, но хотя бы уютнее. Я подсоединился к ремонтным и зарядным кабелям, прислонился к стене и поежился. Медсистема любезно сообщила, ничуть меня не удивив, что надежность моей системы уже 58 % и снижается. За восемь часов я наверняка восстановлюсь и, скорее всего, наращу основную часть поврежденных органических компонентов, но на пятидесяти восьми процентах я вряд ли сумею в это же время заниматься анализом. Потому я велел сети разбудить меня, если какая-нибудь тварь попытается сожрать жилмодуль, и начал перебирать загруженные из развлекательного канала файлы. Из-за боли я вряд ли мог уделить внимание сюжету, но приятные звуки скрасят одиночество.

И тут кто-то постучался в дверь бокса.

Я уставился на нее и тут же перепутал тщательно отсортированные загрузки.

– Войдите, – отозвался я как дурак.

Доктор Мензах открыла дверь и уставилась на меня. Мне плохо удается угадывать возраст людей, даже после стольких просмотренных фильмов. Люди на экране обычно мало похожи на людей в реальной жизни, по крайней мере в хороших сериалах. У нее была темно-коричневая кожа, а волосы – чуть светлее, очень короткие, и думаю, она не очень молода, иначе не стала бы руководителем.

– Все хорошо? – спросила она. – Я видела сообщение о твоем состоянии.

– Да. – Тут я понял, что мне вообще не следовало отвечать: надо было притвориться, будто я в режиме сна. Я подтянул одеяло к груди в надежде, что она не заметит отсутствующие части. Без брони, которая стягивала все вместе, тело выглядело гораздо хуже. – Все отлично.

Да, с настоящими людьми мне сложно. Дело не только в паранойе из-за взломанного модуля контроля и даже не в людях. Я ведь внушающий ужас киллербот, и они это знают. Их это нервирует, а меня выбивает из колеи еще сильнее. К тому же я не в броне, потому что ранен, и какая-нибудь из моих органических частей может в любую минуту вывалиться и шлепнуться на пол, а на такое никто смотреть не захочет.

– Отлично? – нахмурилась она. – Судя по отчету, ты потерял двадцать процентов массы тела.

– Отрастет, – сказал я.

Знаю, для человека я похож на умирающего. Для человека мои ранения равносильны потере конечности, а то и двух и вдобавок почти всей крови.

– Я знаю, и тем не менее.

Она довольно долго меня рассматривала, так что я переключил канал на столовую, где вокруг стола сидели здоровые члены группы и разговаривали. Они обсуждали вероятность существования другой подземной фауны и сетовали на то, что не запаслись транквилизаторами. Все вроде в порядке вещей.

– Ты хорошо справился с доктором Волеску, – продолжила она. – Вряд ли остальные поняли… Но это произвело на них впечатление.

– Такова процедура оказания первой медпомощи – нужно успокоить жертву.

Я плотнее запахнул одеяло, чтобы она не увидела ничего кошмарного. Похоже, что-то внутри подтекает.

– Да, но медсистема отдала приоритет Бхарадвадж и не проверила жизненные показатели Волеску. Сеть не приняла во внимание его шок и посчитала, что он выберется самостоятельно.

Судя по изображению, остальные в это время просматривали записи с камеры Волеску. Они говорили что-то вроде: «Кто бы мог подумать, что у этой штуковины есть лицо». С самого прибытия я был в броне и не открывал шлем в их присутствии. Особых причин к тому не было. Они увидели бы только мою голову, а она ничем не отличается от человеческой. Но я не хотел, чтобы они со мной говорили, и уж точно не хотел говорить с ними – на задании это бы отвлекло меня, а во время отдыха… Я просто не хотел с ними разговаривать. Мензах видела меня, подписывая арендный контракт, но почти не смотрела в мою сторону, а я не смотрел на нее все по той же причине: киллербот + человек = неловкость. Постоянное ношение брони избавит от ненужного взаимодействия.

– В мою задачу входит не обращать внимания на системные сообщения, когда они… ошибочны, – сказал я.

Потому вы и используете конструктов, автостражей с органическими компонентами. Но вы и так это знаете. Прежде чем одобрить мою доставку, она раз десять пыталась возразить, никак не хотела меня принимать. Я не держу на нее зла. Я и сам бы себя не захотел.

Серьезно, даже не знаю, почему я не сказал: «Пожалуйста, покиньте бокс», – чтобы я мог спокойно протекать тут в одиночестве.

– Ладно, – сказала она, а потом смотрела на меня 2,4 секунды (объективно), хотя по субъективным ощущениям это длилось двадцать мучительных минут. – Увидимся через восемь часов. Если до этого тебе что-нибудь понадобится, пришли мне оповещение.

Она вышла, и дверь за ней закрылась.

Мне стало интересно, что именно их так поразило, и потому я вызвал запись инцидента. Ну и ну! Я не переставал говорить с Волеску все время, пока мы поднимались по склону кратера. Меня самого больше волновали траектория вертушки и кровотечение Бхарадвадж, а еще тварь, которая могла вылезти из кратера и предпринять вторую попытку, и я не особо прислушивался к собственным словам. Я спросил, есть ли у него дети. Поразительно. Похоже, я смотрю слишком много сериалов. Дети у него были. Полигамная семья из четырех взрослых и семерых детей, все дети остались дома.

Я был слишком возбужден для отдыха и решил извлечь из этого хоть какую-то пользу, просмотрев другие записи. И обнаружил нечто странное. Жилмодуль послал команду «отмена» по каналу моего модуля контроля, который уже меня не контролировал. Наверное, какой-то сбой. Но это все равно ничего не значит, потому что, когда приоритет у медсистемы…

Надежность системы – 39 %. Запускаю режим сна для срочного ремонта.

Я был почти как огурчик, когда проснулся: надежность – 80 % и повышалась. Я тут же проверил все каналы – на случай, если люди хотят выйти наружу, но Мензах продлила запрет на выход из жилмодуля еще на четыре часа. Замечательно, потому что это дало мне время довести надежность до 98 %. Но меня ждало также сообщение, что я должен явиться к ней с отчетом. Такого раньше не случалось. Может, она хотела пройтись по информации о рисках и понять, почему их не предупредили о враждебном существе под землей. Я и сам об этом размышлял.

Их группа называлась «Сохранение»; она купила опцион на добычу полезных ископаемых этой планеты, и по результатам исследований предстояло решить, стоит ли платить за полную долю. Знать о том, что нечто на планете может их сожрать, довольно-таки важно.

Мне не особо интересно, кто мои клиенты и чем занимаются. Я знаю, что эта группа – с планеты фригольдеров, но в детали не вдавался. Планета фригольдеров – это результат терраформирования и колонизации, но такая планета не связана ни с какой корпоративной конфедерацией. Обычно у фригольдеров бывает полный бардак, так что многого я от них не ждал. Но с ними оказалось на удивление легко работать.

Я почистил новую оболочку от посторонних жидкостей и выбрался из бокса. И тут понял, что не собрал куски брони с пола, она так и валяется там, залитая моими жидкостями и кровью Бхарадвадж. Неудивительно, что Мензах заглянула в бокс: вероятно, решила, что я дал дуба. Я сложил броню в модуль восстановления.

У меня есть запасная броня, но она лежит на складе, потребуется время, чтобы надеть ее и провести диагностику и отладку. Я задумался, стоит ли облачаться в форму, но сеть оповестила Мензах, что я проснулся, а значит, нужно идти.

Форма была похожа на стандартную для исследовательской группы и предназначалась для жилмодуля: серые трикотажные штаны, толстовка и куртка вроде спортивных костюмов, которые носят люди и дополненные люди, плюс мягкая обувь. Я надел ее, опустил рукава, скрыв оружие на предплечьях, и пошел в основной отсек.

По пути в отсек экипажа я миновал две укрепленные внутренние двери и нашел остальных в главном отсеке – они сгрудились у панели управления и смотрели на висящий экран. Все, кроме Бхарадвадж, которая по-прежнему находилась в лазарете, и Волеску, который сидел там с ней. На некоторых панелях стояли чашки и пустые коробки из-под еды. Я не стану это убирать, если не получу прямого приказа.

Мензах была занята, поэтому я просто ждал.

Ратти посмотрел на меня, а потом бросил еще один испуганный взгляд. Я не знал, как на это реагировать. Вот почему я предпочитаю носить броню даже внутри жилмодуля, где в этом нет необходимости и она только мешает. Люди предпочитают считать меня роботом – а когда я в броне, это гораздо проще. Я сделал вид, что не смотрю в его сторону, а занимаюсь диагностикой.

– Кто это? – потрясенно спросил Ратти.

Все повернулись ко мне. Все, кроме Мензах: она сидела у консоли, прижавшись к ней лбом. Очевидно, что даже после просмотра записей с камеры Волеску они не узнали мое лицо без шлема. И мне пришлось посмотреть на них и сказать:

– Я ваш автостраж.

Они выглядели напуганными и смущенными. Почти как я. Вот теперь я пожалел, что не надел запасную броню.

Они не хотели меня здесь видеть (не только в жилмодуле, но и на планете), однако страховая компания требовала моего присутствия: не только чтобы выбить из клиентов побольше деньжат, но и потому, что я записывал все их разговоры, хотя и не отслеживал не требующиеся для работы, которую выполнял с ленцой. Однако компания получит доступ к записям и выудит из них все, что сумеет продать. Нет, людям об этом не говорят. Но все это знают. И ничего не могут с этим поделать.

Через полчаса (субъективно) и 3,4 секунды (объективно) доктор Мензах повернулась, увидела меня и опустила консоль.

– Мы проверяли оценки риска для этой зоны и обнаружили лишь то, что эта тварь не числится в списке опасной фауны. Пин-Ли думает, что данные подменили. Можешь посмотреть отчет?

– Да, доктор Мензах.

Я мог бы заняться этим и в своем боксе, избавив их от неприятных ощущений. Но я подключился к каналу жилмодуля, который она просматривала, и стал проверять отчет.

Обычно это длинный список нужных сведений и предупреждений касательно планеты, в особенности относящихся к зоне вблизи жилмодуля. Пристальное внимание уделяется погоде, местности, флоре, фауне, составу воздуха, залежам полезных ископаемых и связанным со всем этим рискам; там также есть ссылки на другие отчеты с более детальными данными. Доктор Гуратин, самый молчаливый из всех, был дополненным человеком со встроенным интерфейсом. Я чувствовал, как он копается в данных, в то время как остальные, использующие сенсорные панели, были просто далекими призраками. Однако у меня вычислительные мощности выше, чем у него.

Я решил, что у них просто паранойя. Даже имея интерфейс, нужно читать слова, и желательно все. Иногда обычные люди этим не утруждаются. Иногда не утруждаются и дополненные.

Но, проверив секцию с общими предупреждениями, я заметил в форматировании нечто странное. Быстрое сравнение с другими частями показало, что кое-какие данные действительно были удалены, а ссылка на дополнительный отчет не работает.

– Вы правы, – рассеянно сказал я, продолжая рыться в хранилище данных в поисках отсутствующей части. Я ее не нашел: ссылка не просто не работала – кто-то удалил весь дополнительный отчет. Предполагается, что в таком комплекте документации это невозможно, но, видимо, все-таки не так уж невозможно. – Удалили что-то из секции с предупреждениями и из секции фауны.

Ну и шум тут поднялся. Пин-Ли и Оверс громко возмущались, а Ратти театрально воздевал руки к потолку. Но, как я и сказал, все они друзья, а потому обстановка здесь куда менее напряженная, чем по моим последним контрактам. Вот почему, хотя мне и непросто это признать, мне нравилась эта работа – ну пока кто-то не попытался сожрать меня и Бхарадвадж.

Система безопасности все записывает, даже внутри спальных отсеков, и я все это вижу. А потому лучше притворяться роботом. Оверс и Арада были парой, а вели себя и вовсе как единое целое. Ратти, их лучший друг, питал неразделенные чувства к Пин-Ли, однако без глупостей. А Пин-Ли часто злилась и швыряла вещи, оставшись в одиночестве, но не из-за Ратти.

Думаю, ее больше остальных бесил неусыпный надзор компании. Волеску превозносил Мензах до степени, переходящей в любовь. Пин-Ли – тоже, но время от времени флиртовала с Бхарадвадж так по-свойски, что сразу становилось ясно, как долго это тянется. Гуратин был холостяком, но ему нравилось общество остальных. Улыбался он спокойно и незаметно, и все, похоже, его любили.

В общем, между ними редко возникало напряжение, они нечасто спорили (даже ради забавы), и, пока они не пытались со мной заговорить, их общество действовало успокаивающе.

– Значит, мы не узнаем, было ли появление этой твари случайностью или такие обитают в каждом кратере? – с легким раздражением спросил Ратти.

– Наверняка живут в каждом, – ответила биолог Арада. – Если те крупные пернатые, которых мы видели на сканах, гнездятся на барьерных островах, то эти твари, вероятно, на них охотятся.

– Это объясняет происхождение кратеров, – задумчиво произнесла Мензах. – По крайней мере, одной аномалией меньше.

– Но кто удалил допотчет? – спросила Пин-Ли, и этот вопрос был самым важным. Она резко повернулась ко мне, но я уже научился не реагировать на такие движения. – Сеть жилмодуля могли взломать?

Можно ли это сделать извне? Понятия не имею. Но изнутри, со встроенным интерфейсом, как у меня, – в два щелчка пальцами. Я взломал ее, как только она включилась после установки жилмодуля. Мне пришлось, ведь если бы она проверила мой модуль контроля, как положено, это вызвало бы кучу ненужных вопросов, и меня разобрали бы на запчасти.

– Насколько я знаю, это возможно, – ответил я. – Но отчет, скорее всего, был поврежден прежде, чем вы получили комплект документации.

Как всегда – сварганили по дешевке. Уж поверьте.

Послышались стоны и сетования на то, что они платят такие деньжищи за такое дрянное оборудование (я не принял это на свой счет).

– Гуратин, – сказала Мензах, – может, вы с Пин-Ли разберетесь, в чем дело?

Большинство моих клиентов знает только свою специальность, а в исследовательскую экспедицию нет нужды посылать специалиста-системщика. Компания поставляет все системы и приложения (медицинское оборудование, дроны, меня и так далее) и поддерживает их исправность согласно пакету услуг. Но Пин-Ли оказалась талантливым системщиком-любителем, а Гуратин обладал преимуществом встроенного интерфейса.

– А пока что… – добавила Мензах. – У группы «Дельта» такой же комплект документации, насколько я помню?

Я проверил. Жилмодуль считал, что пакеты одинаковые, но мы уже знали, чего стоит его мнение.

– Вероятно, – сказал я.

«Дельта» – еще одна исследовательская группа вроде нашей, но находится на материке с другой стороны планеты. Тот отряд крупнее, и высадили их с другого корабля, так что они с моими клиентами лично не встречались, но время от времени переговаривались по системе связи. Та группа не входит в мой контракт – у них свои автостражи (по стандарту положен один на каждые десять клиентов). В случае необходимости мы можем друг друга вызвать, но через полпланеты это довольно трудно.

Мензах откинулась в кресле и переплела пальцы.

– Ладно, вот как мы поступим. Каждый из вас проверит секцию комплекта документов по своей специальности. Попытайтесь узнать, не отсутствуют ли еще какие-то сведения. Когда мы составим список, я свяжусь с «Дельтой» и спрошу, не могут ли они прислать нам файлы.

Похоже на отличный план, поскольку он не включает меня.

– Доктор Мензах, – сказал я, – я вам еще нужен?

Она развернула кресло в мою сторону.

– Нет, я тебя вызову, если появятся вопросы.

У меня бывали контракты, когда приходилось стоять на страже и днем и ночью, просто на случай, если от меня что-нибудь понадобится, а воспользоваться каналами связи клиентам будет лень.

А потом она добавила:

– А знаешь, можешь остаться в отсеке экипажа, если хочешь. Что скажешь?

Все посмотрели на меня, и большинство с улыбками. Постоянное ношение брони имеет один недостаток – я привык к непрозрачности лицевого щитка. Разучился контролировать выражение лица. И сейчас на нем определенно был написан безумный ужас, а может, ужасное потрясение.

Мензах вздрогнула и привстала.

– Или нет, – поспешно сказала она. – В общем, как ты считаешь нужным.

– Нужно проверить периметр, – сказал я, сумел развернуться и выйти из отсека экипажа совершенно спокойно, а не так, будто удираю от стада огромных злобных тварей.

Вернувшись в безопасность бокса, я прислонил голову к пластиковым панелям стены. Теперь они знают, что я, киллербот, мечтаю об их обществе не больше, чем они о моем. Я себя выдал.

Этого нельзя допускать. Слишком многое мне приходится утаивать, и если я выдаю один кусочек информации, то и остальное не в безопасности.

Я оттолкнулся от стены и решил поработать. Отсутствие отчета меня слегка насторожило. Не то чтобы я получил по этому поводу какие-либо указания. Мои образовательные модули – просто дешевый хлам, и все самое полезное относительно систем безопасности я узнал из образовательных программ по развлекательным каналам. Кстати, это еще одна причина, по которой компания требует от исследовательских групп горнодобытчиков, биологов и техников брать нас в аренду, иначе не гарантирует страховку. Мы просто дешевый хлам. Никто не возьмет в аренду автостража, если не требуется убийца, так что приходится заставлять.

Натянув запасной комплект оболочки и брони, сразу после нашего прибытия я обошел периметр и сравнил текущий профиль поверхности и сейсмические данные с показателями. В сети появились заметки от Ратти и Арады о том, что все кратеры в зоне исследования сделал именно представитель фауны, которого теперь все называли Злобной тварью. Но вблизи жилмодуля ничего не изменилось.

Я также проверил, имеется ли на обеих вертушках, большой и малой, полный комплект оборудования для эвакуации. Я лично снабдил их полным комплектом, давным-давно, но все равно проверил на всякий случай – а вдруг люди сделали какую-нибудь глупость со времени последней проверки.

Я проверил все, что пришло в голову проверить, и наконец-то перешел в режим ожидания, вернувшись к сериалам. Я посмотрел три серии «Лунного заповедника» и быстро перематывал эротическую сцену, когда доктор Мензах прислала несколько новых изображений (у меня нет половых органов, иначе я был бы сексботом и служил в борделе, поэтому эротические сцены кажутся мне скучными; хотя, на мой взгляд, даже будь у меня такие органы, я находил бы эти сцены скучными). Я взглянул на изображения в сообщении Мензах и поставил сериал на паузу.

Время для признания: я толком не в курсе, где мы. В комплекте документации есть (точнее, должна быть) полная спутниковая карта планеты. С ее помощью люди решают, где проводить исследования. Я еще не смотрел на карту и почти не взглянул на комплект документации. В свою защиту скажу, что пробыл здесь двадцать два дня по текущему планетарному времени и все это время лишь наблюдал, как люди проводят замеры или берут образцы почвы, камней, воды и листьев. Ничего такого, что побудило бы к срочным действиям. К тому же, как вы заметили, мне плевать.

И потому для меня оказалось сюрпризом, что на карте отсутствуют шесть секторов. Пин-Ли и Гуратин нашли на карте несоответствия, и Мензах интересовалась моим мнением – это пакет документации сляпали по дешевке и с ошибками или кто-то взломал сеть. Я отметил, что она связалась со мной по сети, а не говорит по громкой связи. Это настолько меня впечатлило, что я высказался правдиво: вероятно, наша документация – дешевый хлам, но единственный способ это проверить – выйти и взглянуть на отсутствующую на карте часть, нет ли там чего помимо скучного пейзажа. Я выразился не совсем так, но мысль ясна.

Она отвлеклась на минутку, но я остался на связи, потому что знал – она быстро принимает решения, и, если я снова переключусь на сериал, меня опять прервут. Я подключился к камере жилмодуля, чтобы послушать их разговор. Все хотели выйти и проверить, но возникали идеи и подождать немного. Они только что говорили с «Дельтой» с другого континента, и те согласились прислать копии пропавших из документации файлов. Некоторые клиенты хотели выяснить, не пропало ли чего-нибудь еще, другие хотели выйти немедленно; в общем, все в таком духе.

Я знал, чем все обернется.

Лететь было недалеко, чуть за границу зоны испытаний, но они не знали, что там обнаружат, а значит, система безопасности считает это место проблемным. Было бы мудрым решением отправить меня одного, но мой модуль контроля не позволяет удаляться от клиента дальше чем на сто метров, иначе я поджарюсь. Они это знали, и, если бы я вызвался лететь в одиночку через половину континента, возникли бы ненужные вопросы.

А потому, когда Мензах снова подключилась и сказала, что они выходят, я сообщил, что протокол безопасности велит мне идти с ними.

Мы подготовились к выходу в начале дневного цикла, при утреннем свете; спутниковый прогноз погоды обещал хороший день для полетов и забора проб. Я проверил медсистему – Бхарадвадж уже очнулась и разговаривала.

Лишь помогая погрузить оборудование в малую вертушку, я понял, что мне предстоит лететь в кабине экипажа.

По крайней мере, я был в броне и с закрытым шлемом. Но когда Мензах велела занять кресло второго пилота, оказалось, что все не так плохо, как я решил поначалу. Арада и Пин-Ли не пытались со мной заговорить, а Ратти даже отвернулся, пока я проходил мимо него на мостик.

Они всячески старались на меня не смотреть и не обращаться напрямую, и я, как только мы поднялись в воздух, наскоро проверил записи их разговоров в жилмодуле. Я посчитал, что все не так плохо, как решил было, когда Мензах предложила остаться в жилмодуле вместе с людьми, как будто я и сам человек.

Но их разговор сразу после моего ухода оставил отвратное чувство. Нет, все гораздо хуже, чем я думал. Они снова и снова повторяли «не нужно его заставлять» и были такими милыми – в общем, полный кошмар. Я ни за что больше не сниму шлем. Я не справлюсь даже с этой бестолковой работой, если придется разговаривать с людьми.

Это были мои первые клиенты, ранее не знакомые с охранными системами вроде меня, и, вероятно, такого поведения следовало ожидать – если бы я дал себе труд задуматься. Позволить им увидеть меня без брони было огромной ошибкой.

Хорошо хоть, Мензах и Арада переубедили тех, кто хотел поговорить со мной об этом. Да, поговорить с Киллерботом о его чувствах. Мысль настолько болезненная, что надежность моей системы упала до 97 %. Я бы предпочел влезть обратно в пасть Злобной твари.

Я с беспокойством размышлял об этом, а они тем временем смотрели в иллюминаторы на кольцо, проверяли последние замеры вертушки или болтали по громкой связи с теми, кто следил за нами из жилмодуля. Я отвлекся, но не пропустил тот момент, когда отключился автопилот.

Это могло стать проблемой, но я сидел в кресле второго пилота и вовремя перехватил управление. А если бы меня там не было, то все равно ничего страшного бы не случилось, потому что с нами летела Мензах, а она никогда не выпускала руль.

Автопилот на планетарных кораблях – это не полноценная роботизированная система, но некоторые клиенты все равно полагаются на него, когда хотят сесть в хвосте или поспать. Мензах этого не делала и всегда следила за тем, чтобы остальные соблюдали ее правила. Она задумчиво засопела и поправила курс, отведя вертушку от гор, куда направил нас отказавший автопилот.

Я переключился с кошмарной мысли о том, что они хотели поговорить со мной о чувствах, на благодарность Мензах за приказ этого не делать. Когда она снова запустила автопилот, я передал ей запись о том, что сбой автопилота произошел из-за ошибки в сети жилмодуля. Она беззвучно выругалась и покачала головой.

Отсутствующий на карте район находился недалеко от зоны испытаний, и мы добрались туда еще до того, как я успел обратиться к сохраненным во внутренней памяти сериалам.

– Приближаемся, – сообщила Мензах.

Мы летели над густым тропическим лесом, тянущимся по склонам глубоких долин. И вдруг местность резко снизилась, превратившись в равнину, усеянную озерами и небольшими рощицами. Здесь было много голых скал – невысокие гряды и отдельные валуны. Темные и блестящие, как вулканическое стекло.

Все в кабине притихли, изучая замеры приборов. Арада просматривала сейсмические данные и передавала их в сеть.

– Не вижу ничего, что могло помешать спутнику картографировать эту зону, – сказала Пин-Ли, копаясь в данных. – Никаких аномалий. Это странно.

– Разве что эти камни обладают чем-то вроде невидимости, которая мешает спутникам нанести их на карту, – сказала Арада. – Датчики ведут себя необычно.

– Потому что это дерьмовые датчики компании, – пробормотала Пин-Ли.

– Садимся? – спросила Мензах.

Я понял, что она спрашивает у меня оценку рисков.

Датчики вроде работали, отмечая некоторые риски, но не было ничего такого, с чем мы не сталкивались прежде.

– Это возможно, – ответил я. – Но мы знаем, что по крайней мере одна жизненная форма способна прорыть туннель сквозь камни.

Арада слегка поерзала, как будто ей не терпелось выйти.

– Я знаю, что нужно соблюдать осторожность, но лучше знать, случайны эти белые пятна на карте или их сделали намеренно.

И тут я понял – им не пришло в голову, что это может быть диверсия. Мне следовало сообразить раньше, когда Пин-Ли спросила, возможно ли взломать сеть жилмодуля. Но люди смотрели на меня, и мне хотелось только одного – поскорее отсюда убраться.

Ратти и Пин-Ли ее поддержали, и Мензах приняла решение:

– Мы приземлимся и возьмем образцы.

– Пожалуйста, будьте осторожны, – сказала Бхарадвадж по громкой связи из жилмодуля. Ее голос дрожал.

Мензах мягко опустила вертушку – лапы коснулись земли почти бесшумно. Я уже стоял около люка.

Люди надели шлемы, я открыл люк и спустил трап. Вблизи камни по-прежнему напоминали стекло – в основном черное, но в нем переливались и другие цвета. У поверхности датчики вертушки подтвердили нулевую сейсмическую активность, но я немного прошелся, словно давая возможность на себя напасть. Если люди увидят, что я выполняю свою работу, у них не возникнет подозрений относительно взломанного модуля контроля.

Спустилась Мензах, за ней Арада. Они потоптались вокруг с ручными сканерами. Только потом остальные начали брать образцы, откалывая куски каменного стекла (или стеклянных камней), собирая почву и растения. Они постоянно переговаривались друг с другом и с остальными в жилмодуле. Данные отправляли в сеть, но я их не смотрел.

Место было странное. Тихое – по сравнению с зонами испытаний, почти никакого щебета птиц, да и живности не заметно. Может, фауне не нравились эти камни. Я немного прошелся мимо пары озер, почти ожидая увидеть что-нибудь под водой. Может, мертвецов. Во время прошлых контрактов я немало такого повидал, но здесь пока что не было ни одного мертвеца. Приятная перемена.

Мензах установила периметр для осмотра, пометив все зоны, которые датчики вертушки сочли опасными или потенциально опасными. Я проверил все еще раз и увидел, что Арада и Ратти шагают прямиком к такой опасной зоне. Я рассчитывал, что они остановятся у периметра, поскольку при других испытаниях они вели себя осторожно, но все-таки двинулся в их направлении. И тут они вышли за периметр. Я побежал и послал Мензах изображение с моей камеры, а потом сказал по громкой связи:

– Доктор Арада, доктор Ратти, остановитесь. Вы пересекли периметр и приближаетесь к опасной зоне.

– Правда? – ошарашенно отозвался Ратти.

К счастью, они остановились. К тому времени как я с ними поравнялся, оба передали в мой канал свои карты.

– Не понимаю, что не так, – смущенно произнесла Арада. – Я не вижу никаких предупреждающих знаков.

На их картах позиция была отмечена как находящаяся внутри периметра, в болотной зоне.

Через секунду я понял, в чем проблема. Я наложил свою карту, настоящую, поверх их карт и послал изображение Мензах.

– Дело дрянь, – сказала она по громкой связи. – Ратти, Арада, ваши карты неверные. Как же это случилось?

– Какой-то глюк, – ответил Ратти и поморщился, изучая изображение в общем канале. – Все пометки с этой стороны карты стерты.

Так что остаток этого утра я отгонял людей от опасных зон, которых они не видели. Пин-Ли постоянно материлась и пыталась наладить картограф.

– Я начинаю думать, что исчезнувшие секторы – просто ошибка картографии, – сказал запыхавшийся Ратти.

Он набрел на то место, которое они называли «грязевая ванна», и мне пришлось его вытаскивать. Мы оба вывалялись в кислотной грязи по пояс.

– Думаешь? – устало отозвалась Пин-Ли.

Когда Мензах велела идти обратно в вертушку, все вздохнули с облегчением.

Мы без происшествий вернулись обратно в жилмодуль. Вот теперь ситуация начинала казаться необычной. Люди занялись анализом данных, а я спрятался в боксе, проверил систему безопасности и лег на койку, чтобы немного посмотреть сериалы.

Я в очередной раз обходил периметр и проверял дроны, когда жилмодуль сообщил, что обновил систему со спутника и там есть кое-что для меня. Я сделал вид, что принимаю обновление, хотя на самом деле сложил его во внешнее хранилище. Я больше не делаю автоматические апдейты, теперь мне это не нужно. Когда мне захочется – вероятно, перед тем как покинуть планету, – я проверю все обновления и загружу те части, которые понравятся, а остальные удалю.

Иными словами, это был обычный скучный день. Если бы в медотсеке до сих пор не лежала Бхарадвадж, можно было почти забыть о случившемся. Но в конце дня доктор Мензах снова вызвала меня и сказала:

– Думаю, у нас проблема. Мы не можем связаться с группой «Дельта».

Я пошел в отсек экипажа к Мензах и остальным. Они рассматривали карты и данные местоположения – нашего и «Дельты», на большом экране мерцал изгиб планеты. Когда я приблизился, Мензах сказала:

– Я проверила спецификации большой вертушки, мы можем слетать туда и обратно без дозаправки.

Мой шлем был закрыт, так что я мог сколько угодно кривиться, они не заметили.

– Думаешь, они не позволят нам дозаправиться в своем жилмодуле? – спросила Арада и посмотрела на остальных, а они уставились на нее. – В чем дело?

Оверс сжала ее плечо.

– Если они не отвечают на наши запросы, с ними могло что-нибудь случиться или жилмодуль поврежден, – сказала она.

Оверс и Арада были такой нежной парой. До сих пор никто в группе не закатывал сцен, чему я был несказанно рад. Работая по прошлому контракту, я стал невольным зрителем сериала про сложные отношения между несколькими любовниками, вот только мне опротивел весь актерский состав.

Мензах кивнула.

– Это меня и тревожит, в особенности если в их комплекте документации, как и в нашем, отсутствуют данные о возможных опасностях.

Араде, похоже, только сейчас пришло в голову, что вся группа «Дельта» могла погибнуть.

– Меня беспокоит, что у них не включен аварийный маячок. Если жилмодуль поврежден или возникли медицинские проблемы, с которыми они не могут справиться, система должна включить его автоматически.

Каждая исследовательская группа имеет собственный маячок, установленный на безопасном расстоянии от жилмодуля. Он должен подняться на низкую орбиту и послать сигнал в сторону кротовой норы, а когда сигнал пройдет или что там происходит в кротовой норе, его засекла бы сеть компании, и тогда корабль выслали бы немедленно, а не к концу проекта. Так это должно работать. По идее.

Судя по выражению лица Мензах, она была встревожена. И посмотрела на меня.

– А ты что думаешь?

Я только через две секунды сообразил, что она обращается ко мне. К счастью, я следил за разговором, и мне не понадобилось просматривать запись.

– По контракту, у них три автостража, но если на жилмодуль напала Злобная тварь вроде нашей или больше, система связи может быть повреждена.

Пин-Ли вызвала спецификации маячка.

– А разве аварийные маячки не должны приводиться в действие, когда повреждены системы связи?

Еще одно преимущество взломанного модуля контроля в том, что я могу игнорировать указания защищать интересы компании.

– По идее, так, но случается и отказ оборудования.

И тут все задумались о потенциальном отказе оборудования на собственной базе, включая большую вертушку, на которой они собрались лететь довольно далеко, причем без сопровождения малой вертушки, и, случись что, обратно пришлось бы идти пешком. Вернее, плыть, учитывая, что между двумя точками на карте лежал океан. Или утонуть. Думаю, скорее всего, они просто утонули бы (если вы гадали, почему я скривился чуть раньше, то именно по этой причине).

Путешествие к не обозначенным на карте зонам несколько выходило за рамки программы исследования, но оно займет всего один день, даже если мы увидим там лишь груду мертвецов и тут же вернемся обратно.

– А как насчет твоих систем? – спросил Гуратин.

Я не повернулся к нему, потому что это бы его испугало, а мне стоит такого избегать.

– Я тщательно проверяю свои системы.

А какого еще ответа он от меня ожидал? Хотя какая разница, деньги за меня все равно не вернут.

Волеску откашлялся.

– Тогда нужно подготовиться к спасательной операции.

Он выглядел как обычно, но медсистема еще отмечала признаки напряжения. Бхарадвадж пришла в себя, хотя ей пока и не разрешили покинуть лазарет.

– Я достал кое-какие инструкции из комплекта документации вертушки.

Ага, инструкции. Это же ученые, исследователи, а не герои-первопроходцы из боевиков, которые я люблю смотреть, потому что они так не похожи на реальность (и не удручают, как реальность).

– Доктор Мензах, – сказал я, – думаю, мне следует лететь с вами.

Я видел в сети ее заметки и знал – она хочет оставить меня здесь, чтобы я присмотрел за жилмодулем и людьми. Она собиралась взять Пин-Ли, обладающую опытом в строительстве жилмодулей и укрытий, биолога Ратти и Оверс, имеющую сертификат полевого врача.

Мензах размышляла. Думаю, она взвешивала необходимость охраны жилмодуля и остающейся группы против вероятности, что нечто, атаковавшее «Дельту», по-прежнему там. Она вздохнула, и я понял, что она решила оставить меня здесь. «Плохая идея», – подумал я. Не знаю почему. Просто импульс какой-то органической части, который призван подавлять модуль контроля.

– Как единственный, кто уже сталкивался с подобными ситуациями, я ваш лучший ресурс.

– Какими ситуациями? – спросил Гуратин.

Ратти бросил на него смущенный взгляд.

– Вроде этой. Неизвестность. Непонятные опасности. Вырывающиеся из-под земли чудовища.

Хорошо, что не я один счел этот вопрос глупым. Гуратин не был болтлив, в отличие от остальных, и потому я не очень хорошо понимал, что он собой представляет. Он был единственным дополненным человеком в группе, может, из-за этого он чувствовал себя чужаком или что-то в этом роде, хотя остальным он явно нравился.

– Ситуации, когда персонал может получить ранения в результате атаки или планетарных рисков, – пояснил я.

– Поддерживаю, – встала на мою сторону Арада. – Думаю, нужно взять автостража. Ты же не знаешь, с чем мы там столкнемся.

Мензах по-прежнему думала.

– В зависимости от того, что мы там обнаружим, мы будем отсутствовать два или три дня.

Арада обвела рукой жилмодуль.

– До сих пор здесь проблем не возникало.

Именно так, вероятно, думала и группа «Дельта» незадолго до того, как их сожрали, разорвали на куски или еще что. Но тут подал голос Волеску:

– Мне будет спокойнее, если он полетит с вами.

Бхарадвадж присоединилась к разговору из лазарета и тоже поддержала меня. Только Гуратин ничего не сказал.

Мензах кивнула.

– Ладно. Значит, решено. Выдвигаемся.

Я подготовил большую вертушку к полету на другую сторону планеты. Да, мне пришлось заглянуть в инструкцию. Я проверил вертушку со всей тщательностью, вспомнив, как внезапно отказал автопилот в малой. Но мы и не пользовались большой вертушкой с тех самых пор, как Мензах проверяла ее после прибытия (при получении груза нужно все проверить и немедленно сообщить об обнаруженных неполадках, иначе компания не несет ответственности за неисправность). Но все выглядело хорошо, по крайней мере, соответствовало спецификациям. Вертушка предназначалась только для чрезвычайных ситуаций, и, если бы такая ситуация не случилась с «Дельтой», мы бы, вероятно, никогда к ней не прикоснулись – до тех самых пор, пока не пришло бы время поднимать ее на корабль, чтобы покинуть планету.

Пришла Мензах, чтобы лично проверить вертушку, и велела мне упаковать дополнительные аварийные комплекты для сотрудников «Дельты». Я так и сделал в надежде, что они пригодятся, хотя в глубине души полагал, что для «Дельты» теперь нужны только мешки для трупов (вы, возможно, уже заметили, что я пессимист, не считая тех случаев, когда мне плевать).

Когда все было готово, Оверс, Ратти и Пин-Ли забрались внутрь, а я с надеждой встал рядом с грузовым отсеком. Мензах указала мне на кабину. Я поморщился под непрозрачным щитком шлема и залез в вертушку.

Мы летели сквозь ночь, люди делали замеры и обсуждали местность, лежащую за пределами зоны исследований. Теперь это было особенно интересно, ведь мы знали, что на карту не стоит полагаться.

Мензах назначила вахты всем, включая меня. Это было что-то новенькое, но мне понравилось, поскольку теперь у меня появилось время, когда не нужно быть начеку и притворяться. Мензах, Пин-Ли и Оверс сменяли друг друга в кресле пилота и второго пилота, а значит, мне не стоило сильно волноваться, что нас попытается прикончить автопилот, можно было спокойно перейти в режим ожидания и смотреть загруженные сериалы.

Через некоторое время, когда вертушку пилотировала Мензах с Пин-Ли в качестве второго пилота, Ратти повернулся ко мне и сказал:

– Говорят… Нам дали понять, что человекоподобных автостражей… частично делают из клонированного материала…

Я с опаской поставил сериал на паузу. Не нравилось мне, к чему он клонит. Эти данные есть в общедоступной базе, а также в брошюре, которую выдает компания, с характеристиками всех используемых автостражей. Как ученый он и сам это прекрасно знал. И он не из тех, кто задает вопросы о том, что можно выяснить самостоятельно.

– Это правда, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

– Ну, конечно же… Это очевидно, что у тебя есть чувства… – озадаченно протянул Ратти.

Я вздрогнул. Я ничего не мог с этим поделать.

Оверс работала в базе, анализируя данные исследования. Она подняла взгляд и нахмурилась.

– Ратти, что ты вытворяешь?

Ратти виновато поерзал.

– Знаю, Мензах просила не спрашивать, но… – Он развел руками. – Ты сама видишь!

Оверс опустила интерфейс.

– Ты его расстраиваешь, – сказала она, стиснув зубы.

– Именно! – Он снова огорченно махнул рукой. – Это отвратительно, ужасно, это рабство. Его можно считать механизмом не больше, чем Гуратина…

– А ты не думаешь, что он это знает? – рассерженно произнесла Оверс.

Я должен позволять клиентам говорить и делать все, что им вздумается, а если бы мой модуль контроля работал, то вообще без вариантов. А еще я не должен стучать на клиентов никому, кроме компании, и тут тоже без вариантов, иначе придется выпрыгнуть в люк. Я переправил запись разговора Мензах.

Она крикнула с мостика:

– Ратти! Мы же об этом говорили!

Я выскользнул с сиденья и ушел в хвост вертушки как можно дальше, к ящикам со снаряжением и туалету. Это была ошибка, автостраж с работающим модулем контроля так бы не поступил, да он бы даже ничего не заметил.

– Прошу прощения, – выдавил Ратти.

– Не извиняйся, просто оставь его в покое, – приказала Мензах.

– Иначе только все усугубишь, – добавила Оверс.

Я постоял в хвосте, пока все не успокоились и не затихли, а потом сел и снова включил сериал.

Посреди ночи я понял, что сеть накрылась.

Сам я ею не пользовался, но периодически подключался к каналам системы безопасности с дронов и камер жилмодуля для проверки. Оставшиеся в жилмодуле люди вели себя активнее, чем обычно в это время: наверное, волновались о том, что мы обнаружим в «Дельте». Арада расхаживала кругами. Волеску то храпел, то ворочался на койке. Бхарадвадж уже вернулась к себе в отсек, но все никак не могла угомониться и просматривала по сети свои полевые заметки. Гуратин находился в общей зоне и копался в личной системе. Мне стало интересно, чем он там занят, и я как раз начал осторожно рыться в сети жилмодуля, чтобы это выяснить. Тут-то она и рухнула, ощущение было такое, словно мне врезали по органической части мозга.

Я выпрямился и объявил:

– Спутник накрылся.

Все, за исключением Пин-Ли, сидящей в кресле пилота, схватились за интерфейсы. Я видел выражение их лиц, когда они поняли, что сеть умолкла. Мензах встала и прошла в хвост.

– Ты уверен, что дело в спутнике?

– Уверен, – сказал я. – Я его пингую, и он не отвечает.

Сеть вертушки по-прежнему работала, так что мы могли общаться друг с другом как по сети, так и по громкой связи и обмениваться данными. Но теперь мы остались без информации из базы жилмодуля. Мы удалились уже достаточно далеко, и теперь нужен был спутник в качестве ретранслятора. Ратти переключил интерфейс на сеть вертушки и кинулся проверять датчики. Вокруг – ничего, кроме неба. Я перевел данные в запасное хранилище, но настроил систему так, чтобы уведомляла, если датчики зафиксируют крупную форму жизни или изменение показателей излучения.

– У меня мороз по коже, – сказал Ратти. – А у вас?

– Немного, – призналась Оверс. – Странное совпадение, да?

– Проклятый спутник не раз отключался с тех пор, как мы здесь, – заметила с мостика Пин-Ли. – Но для громкой связи он нам и не нужен.

Она была права. Мне полагалось периодически проверять их личные логи (на случай, если они задумали надуть компанию, убить друг друга или еще что выкинуть), и когда я просматривал логи Пин-Ли в последний раз, она разбиралась в неполадках со спутником, пытаясь выяснить, есть ли в них закономерность. Но мне это было до лампочки, как и многое другое, потому что развлекательный канал обновлялся лишь от случая к случаю, и я скачивал все подряд в локальное хранилище.

Ратти покачал головой.

– Но мы впервые так далеко от жилмодуля, спутник нужен нам для связи с ним. Странно все это, ничего хорошего.

Мензах обвела всех взглядом.

– Кто-нибудь хочет вернуться?

Я хотел, но у меня не было права голоса. Остальные какое-то время сидели молча, а затем Оверс сказала:

– Если потом выяснится, что группа «Дельта» нуждалась в помощи, а мы до них не долетели, как мы будем себя чувствовать?

– Раз есть шанс их спасти, нужно им воспользоваться, – согласилась Пин-Ли.

Ратти вздохнул.

– Да, ты права. Я буду чувствовать себя ужасно, если кто-нибудь погибнет из-за нашей чрезмерной осторожности.

– Значит, решено, – сказала Мензах. – Летим дальше.

Я бы предпочел чрезмерную осторожность. У меня бывали контракты, когда оборудование компании отчаянно сбоило, но сейчас какая-то мелочь в происходящем наводила на мысль, что дело не только в этом. Однако это лишь предчувствие.

До моей вахты оставалось еще четыре часа, так что я перешел в режим ожидания и приступил к скачанным сериалам.

Добрались мы уже к рассвету. Группа «Дельта» разбила лагерь в широкой долине, окруженной высокими горами. По траве среди колючих деревьев расползлась паутина ручейков. Этот отряд был крупнее нашего, и база состояла из трех строений и укрытия для вездеходов, а также здесь была посадочная площадка для двух больших вертушек, трех малых и грузового корабля. Тем не менее все это оборудование принадлежало компании и было предоставлено по контракту, что делало его таким же ненадежным, как и наш хлам.

Снаружи не было ни души, никакого движения. Ни признаков повреждений, ни следов враждебной фауны. Спутник по-прежнему не работал, но Мензах попыталась вызвать жилмодуль «Дельты» по громкой связи, поскольку мы находились уже достаточно близко.

– Какой-нибудь транспорт отсутствует? – спросила Мензах.

Ратти проверил список их транспортных средств, который я скопировал из сети жилмодуля до вылета.

– Нет, все вертушки на месте. Думаю, вездеходы стоят в этом укрытии.

Когда мы приблизились, я перебрался вперед, к креслу пилота.

– Доктор Мензах, – сказал я, стоя за ее спиной, – рекомендую приземлиться за пределами периметра.

Я отправил ей все имеющиеся сведения по локальной сети, а именно что их автоматизированные системы отвечают на сигналы вертушки, – но на этом все. Мы не подключились к их сети, а значит, их система находится в режиме ожидания. От трех автостражей не поступало вообще никаких сигналов, они даже не пинговались.

Оверс оглянулась на меня с кресла второго пилота.

– Это еще зачем?

Я должен был ответить на этот вопрос и потому сказал:

– Протокол безопасности.

Это хорошо звучало и ни к чему меня не обязывало. Снаружи никого, по громкой связи никто не отзывается. Все они погибли, если только не запрыгнули в вездеход и не укатили в отпуск, оставив жилмодуль и автостражей выключенными. Мой пессимизм оправдался.

Но точно не узнаешь, пока не проверишь. Сканеры вертушки не могли проникнуть в жилмодуль из-за экранирования (хотя на самом деле оно защищает только собственность компании), поэтому мы не видели ни признаков жизни, ни излучения.

Вот почему я не хотел приближаться. Рядом со мной четыре совершенно здоровых человека, и я не хотел, чтобы их прикончило нечто, уничтожившее «Дельту». Не то чтобы я заботился о них персонально, но это плохо выглядело бы в моем личном деле, а оно и так уже паршивое.

– Мы просто будем осторожны, – ответила Мензах на вопрос Оверс. Она посадила вертушку на краю долины, на противоположном берегу ручья.

Я дал Мензах несколько подсказок по сети: они должны вытащить пистолеты из спасательного снаряжения, Ратти – остаться в вертушке, заперев люк, поскольку он не проходил курс огневой подготовки, и, самое главное, я – пойти первым. Они были спокойны и даже немного подавлены. До сих пор, вероятно, все они считали это стихийным бедствием и думали, что будут вытаскивать выживших из-под разрушенного жилмодуля или помогать отбиваться от стаи Злобных тварей.

Но здесь дело было в другом.

Мензах отдала приказы, и мы двинулись: я – впереди, люди – в нескольких шагах за моей спиной. Они были в скафандрах со шлемами, дававшими некоторую защиту, но от опасностей окружающей среды, а не от вооруженного человека или злобного, неуправляемого автостража, который пытается их убить. Я нервничал больше, чем Ратти, который следил за показаниями сканеров и мандражировал по громкой связи, через каждый шаг заклиная нас быть осторожными.

Я поглаживал встроенные излучатели и большую реактивную установку. Еще у меня было шесть дронов, которых я вытащил из комплекта вертушки и контролировал по сети. Маленькие, не больше сантиметра в диаметре, и без оружия – просто камеры. Бывают дроны гораздо крупнее, оснащенные небольшими импульсными орудиями, но, чтобы получить их, нужно брать у компании дорогой пакет, предназначенный для более важных контрактов. Я приказал дронам подняться в воздух и задал им маршрут разведки.

Это казалось разумным, хотя я толком не знал, что делаю. Я не боевой киллербот, я автостраж. Я предотвращаю нападения разных тварей и стараюсь мягко отбивать у людей охоту нападать друг на друга. И сейчас я вышел за пределы своей компетенции – в том числе и по этой причине мне не хотелось, чтобы люди сюда летели.

Мы пересекли мелкие ручьи, из-под ботинок бросилась врассыпную кучка водных беспозвоночных. Деревья были низкими и редкими, и отсюда открывался хороший обзор базы. Я не обнаружил ни одного дрона «Дельты» ни визуально, ни через сканеры собственных дронов. Ратти в вертушке тоже ничего не видел. Мне очень, очень хотелось засечь трех автостражей, но я не получал от них отклика.

Автостражи не испытывают друг к другу чувств. Мы не друзья, как персонажи в сериалах или мои люди. Мы не доверяем друг другу, даже если работаем вместе. Даже если клиенты решат не развлекаться, приказывая автостражам сражаться друг с другом.

Сканирование показало, что датчики периметра не работают, но дроны не засекли ничего опасного. Сеть жилмодуля «Дельты» отключена, а без нее, в теории, невозможно подключиться к нашей сети или громкой связи изнутри. Мы вышли к посадочной площадке вертушек. За ней находилось первое строение жилмодуля, рядом – укрытие с вездеходами. Я вел остальных наискосок, не выпуская из поля зрения главный вход в жилмодуль и заодно внимательно осматривая землю. Трава была по большей части вытоптана, поскольку до посадочной площадки часто ходили пешком. По данным спутниковой сводки, ночью здесь прошел дождь, но грязь уже подсохла. С тех пор тут явно никто не ходил.

Я передал это по сети Мензах, и она рассказала остальным.

– Что бы здесь ни случилось, – сказала Пин-Ли, понизив голос, – это произошло вскоре после нашего разговора с ними.

– Никто не мог на них напасть, – зашептала Оверс. Шептать было незачем, но я понял ее побуждение. – На планете больше никого нет.

– Предполагается, что на планете больше никого нет, – мрачно заметил Ратти из вертушки.

На этой планете, помимо меня, есть еще три автостража, и одно это внушает опасения. Я оглядел шлюз главного входа в жилмодуль – он был закрыт, никаких признаков, что кто-то силой прорывался внутрь. Кружащие над жилмодулем дроны показали, что остальные входы тоже не повреждены. Вот так. Представители враждебной фауны не стучатся в дверь и не просят позволения войти. Я отослал видео Мензах, а вслух сказал:

– Доктор Мензах, будет лучше, если первым войду я.

Она колебалась, пересматривая то, что я ей послал. Я заметил, как напряглись ее плечи. Думаю, она пришла к тому же выводу. Или, по крайней мере, призналась самой себе, что, вероятнее всего, произошло именно это.

– Хорошо. Мы подождем здесь. Убедись, что мы все видим.

Мензах сказала «мы», а она не сказала бы так, если бы не имела в виду именно это, в отличие от некоторых моих бывших клиентов. Я направил видео с моей камеры всем четверым и пошел вперед.

Четырех дронов я отозвал, а двух оставил кружить по периметру. По пути я заглянул в гараж для вездеходов. Тот был открыт с одной стороны, в дальней части стояли запертые ящики. Все четыре вездехода находились на месте, выключенные, без каких-либо признаков того, что на них недавно ездили, и я не пошел туда. Я не стал утруждаться обыском всех мелких помещений – подождем, пока дойдет до стадии «собери все части тел в мешок».

Я приблизился к шлюзу первого строения жилмодуля. Входного кода у нас не было, поэтому я ожидал, что придется взорвать дверь, но стоило мне шлепнуть по кнопке, как дверь открылась. Я передал Мензах, что больше не буду говорить с остальными по громкой связи.

Она отстучала ответное подтверждение, и я услышал ее приказ другим отключиться от моего канала и громкой связи – теперь только она будет говорить со мной, чтобы я не отвлекался. Мензах недооценила мою способность игнорировать людей, но я все равно был ей благодарен.

– Будь осторожен, – прошептал Ратти и отключился.

С оружием наизготовку я вошел внутрь и через хранилище скафандров шагнул в первый коридор.

– Все скафандры на месте, – сказала мне в ухо Мензах, просматривая изображение с камеры.

Я послал вперед четырех дронов в режиме внутреннего поиска. Этот жилмодуль был лучше нашего (коридоры шире, новее), но он был пустым и тихим, а сквозь фильтры шлема проникала вонь разложения. Я направился к сектору, где располагается основная зона экипажа.

Лампы еще горели, а воздух шелестел сквозь вентиляцию, но я не мог войти в систему безопасности из-за отключенной сети. Мне не хватало камер.

Перед дверью в отсек экипажа я обнаружил первого автостража. Он лежал на спине, в броне на груди была дыра сантиметров десять в ширину и примерно столько же в глубину. Нас трудно убить, но этого хватит. Я наскоро просканировал автостража и убедился, что он не работает, перешагнул через него и вошел в отсек экипажа.

Одиннадцать убитых валялись на полу и в креслах отсека, и в экранах позади них зияли дыры от выстрелов из реактивных установок и излучателей. Я попросил Мензах вернуться обратно в вертушку. Она ответила, что поняла, и вскоре дроны подтвердили – люди отступают.

Через дверь напротив я вышел в коридор, ведущий в столовую, лазарет и личные отсеки. Дроны показывали очень похожую на наш жилмодуль планировку – разве что у нас по коридорам не валяются трупы. Оружия, которое забрали у мертвого автостража, нигде не было видно, а погиб он спиной к двери. Видимо, людей «Дельты» успели предупредить: они вскочили и кинулись к другому выходу, но там их уже поджидали и поймали в ловушку. Похоже, автостраж погиб, пытаясь обороняться.

А значит, надо искать двух других автостражей.

Возможно, клиенты здесь были ужасными и издевались над автостражами, возможно, они это заслужили. Мне без разницы. Моих людей никто не тронет. А для этого нужно убить двух вышедших из-под контроля автостражей. Я мог бы сейчас остановиться, вывести из строя вертушки и увести отсюда своих людей, оставив бесконтрольных автостражей по другую сторону океана, – так было бы разумнее всего.

Но я хотел их убить.

Один дрон обнаружил двух убитых людей в столовой. Их застали врасплох, они вытаскивали еду из духовки и накрывали столы к обеду.

Двигаясь дальше по коридорам и отсекам, я запустил поиск из базы данных вертушки по оборудованию. Мертвый автостраж, похоже, был убит горняцким инструментом вроде пробойника или акустического бура. В нашей вертушке тоже есть такой, он входит в стандартный набор исследовательского снаряжения. Чтобы пробить им броню, нужно стоять довольно близко, не дальше чем в метре.

Подойти к киллерботу внутри жилмодуля с бронебойной реактивной установкой или излучателем в руках, не вызвав подозрений, просто не удастся. Зато можно спокойно подойти к киллерботу с инструментом, который ты несешь по просьбе человека.

Когда я добрался до конца жилмодуля, дроны закончили проверку первого строения. Около входа в узкий коридор, ведущий во второе помещение, я остановился. В дальнем конце коридора, поперек открытого люка, наполовину в здании, наполовину в коридоре, лежала женщина. Чтобы попасть в следующее строение, придется перешагнуть через нее и оттащить тело в сторону, освобождая проход. Но я уже видел, что лежит оно как-то странно. Я приблизил изображение с камеры, чтобы получше рассмотреть кожу на откинутой руке. Трупные пятна были расположены неправильно – ей выстрелили в грудь и лицо, и она долго пролежала на спине, а сюда ее перенесли совсем недавно. Наверное, сразу после того, как засекли нашу вертушку на подлете.

Я разъяснил Мензах, что нужно сделать. Она не задавала вопросов, потому что сама все видела через мою камеру и знала, с чем мы имеем дело. Она отстучала подтверждение и приказала по громкой связи:

– Автостраж, стой на месте и дожидайся меня.

– Да, доктор Мензах, – подтвердил я и шагнул обратно за дверь, а потом прошмыгнул в дежурку охраны.

Приятно работать с умным человеком.

В нашем жилмодуле нет выхода на крышу, а в этом, более крупном, он был, и наружные дроны отлично его показывали.

Я вскарабкался по лестнице, толкнул люк и выбрался на крышу. Ботинки брони имеют магнитные защелки для восхождений по стенам, ими я и воспользовался, чтобы обойти вокруг купола третьего строения и свернуть обратно ко второму, подобравшись к автостражам с тыла. Даже бесконтрольные автостражи вряд ли настолько тупы, чтобы не обратить внимания на скрип, выбери я самый короткий маршрут прямо над их головами.

Они явно не особо смышленые – подтерли пол в коридоре, соединявшем строения, чтобы скрыть следы, оставшиеся от инсценировки с телом. Возможно, это обмануло бы того, кто не заметил, что остальные полы устилает пыль.

Открыв люк на куполе второго строения, я послал дроны вниз, в дежурку охраны. Только проверив отсеки автостражей и убедившись, что там пусто, я спустился по лестнице. Многое оборудование по-прежнему осталось на месте, включая дроны. Целый ящик отличных дронов, которые без сети жилмодуля «Дельты» были совершенно бесполезны. А та либо и впрямь мертва, либо успешно притворяется таковой. Я приглядывал за ней – на случай, если она внезапно воскреснет и запустит камеры безопасности, что резко поменяет правила игры.

Держа дронов поблизости, я шагнул в коридор и бесшумно скользнул мимо взорванной двери в лазарет. Там громоздились кучей три тела: люди пытались забаррикадироваться изнутри, но оказались в ловушке, а автостражи снесли дверь взрывом и всех перебили.

Приближаясь к тому коридору с открытым люком, где меня и доктора Мензах поджидали автостражи, я послал дроны вперед оглядеться. О да, оба автостража были тут как тут.

Дроны у меня безоружные, а потому мой единственный козырь – скорость. Выскочив из-за угла, я впечатался в противоположную стенку, оттолкнулся и понесся вперед, обстреливая их позицию.

Первого я снял тремя разрывными болтами в спину и одним в лицевой щиток, когда он развернулся ко мне. Он рухнул. Другого я зацепил в руку, выбив ему сустав, и он совершил ошибку, перекладывая главное оружие в другую руку, что дало мне пару секунд. Я открыл беглый огонь, чтобы сбить его с ног, и послал в него разрывной болт. Это его и подкосило.

Я опустился на пол – мне нужно было прийти в себя.

Я принял больше десятка попаданий из излучателей, пока вырубал первого, но разрывные болты, по счастью, прошли мимо и взорвались где-то в коридоре. Несмотря на броню, некоторые части тела онемели, но только три реактивных снаряда попали в правое плечо и четыре – в левое бедро. Вот так мы и сражаемся: бросаемся друг на друга и ждем, кто первый развалится на части.

Автостражи не умерли. Но добраться до своих боксов в дежурке не могли, а я уж точно не собирался им помогать.

Трех моих дронов тоже сбили, когда они вошли в боевой режим и зависли передо мной, отвлекая огонь на себя. Еще одного зацепило случайным энергоимпульсом, и он метался по коридору где-то сзади. Я по привычке проверил оба дрона по периметру и сообщил доктору Мензах, что еще проверю остальную часть обитаемой зоны, чтобы формально закончить поиск выживших.

Позади с легким шипением рухнул дрон, я услышал это и увидел по сети. Думаю, я сразу понял, что это означает, – ну, может быть, помедлил с полсекунды. Но я был уже на ногах, когда мне врезали с такой силой, что я рухнул на спину и системы отказали.

Снова включившись, я ничего не видел, не слышал и не мог пошевельнуться. Не мог подключиться ни к сети, ни к громкой связи. Дело дрянь, Киллербот, дело дрянь.

И вдруг вспыхнули странные ощущения из органических частей тела. Воздух – на лице, на руках, в дырах скафандра. Жгучая боль в раненом плече. Кто-то снял с меня шлем и верхнюю часть брони. Ощущения длились всего несколько секунд. Это сбивало с толку, хотелось кричать. Наверное, вот так и умирают киллерботы. Одна за другой отключаются функции, но некоторые части еще продолжают работать, поскольку в органических тканях поддерживается жизнь, пока не истощится заряд батарей.

Потом я понял, что меня передвигают, и действительно захотелось крикнуть.

С паникой я справился, но меня снова накрыло волной ощущений. Я не мертв. Но у меня большие неприятности.

Сам не свой, дезориентированный и испуганный, я ждал, когда включится какая-нибудь функция, и удивлялся, почему мне просто не продырявили грудь. Сперва включился звук, и я понял, что надо мной кто-то склонился. Слабый скрип суставных сочленений подсказал, что это автостраж. Но их же здесь только три, я лично проверил перед вылетом спецификации «Дельты». Ладно, признаю, свои обязанности я иногда выполняю спустя рукава… хорошо, не иногда, а почти постоянно… но ведь Пин-Ли тоже проверяла, а уж она-то дотошная.

Потом в органических частях появилась острая боль, онемение прошло. Меня сконструировали так, чтобы органические и механические части работали совместно, выравнивая сенсорный входной сигнал. Утратив этот баланс, я чувствовал себя воздушным шаром, парящим в воздухе. Но органическая часть груди контактировала с твердой поверхностью, и это помогло сосредоточиться на положении тела. Я лежал ничком, одна рука свесилась. Меня положили на стол?

Ничего хорошего это не предвещает.

Что-то надавило мне на спину, потом на голову. Я потихоньку включался, но ужасно медленно. Я уже чувствовал сеть, но дотянуться до нее пока не мог. И тут что-то вонзилось мне в затылок.

Это органическая часть, а значит, я потерял контроль над нервными импульсами от нижней части тела. Похоже, мне отпиливают голову.

Меня прошибла электрическая волна, и я вдруг снова включился целиком. Я резко вскинул левую руку, вывернув сустав таким образом, какой обычно не доступен ни людям, ни дополненным людям, ни телу киллербота. Я дотянулся до того, что болезненно давило на затылок, и схватился за бронированное запястье. Крутанулся всем телом и сбросил нас обоих со стола.

Мы рухнули, я обхватил другого автостража ногами, и мы стали кататься по полу. Он пытался активировать встроенное в предплечье оружие, но скорость реакции у меня теперь зашкаливала, и я успел зажать ему порты, не давая им полностью открыться. Зрение вернулось, и в паре сантиметров перед собой я увидел непрозрачный щиток его шлема. С меня сняли броню до пояса, и это меня еще больше разозлило.

Я сунул его же руку под подбородок и открыл порт его излучателя. Для отмены огня требовалась доля секунды, но он не успел. Импульс, пройдя через мою руку и сустав, ушел ему под шлем возле шеи. Голова дернулась, а тело забилось в конвульсиях. Я отпустил его ровно настолько, чтобы приподняться на колени, другой рукой обхватил за шею и резко крутанул.

Почувствовав, что порваны все соединения (и органические, и механические), я отбросил его.

Я поднял взгляд и увидел в дверях еще одного автостража, поднимающего большую реактивную установку.

Сколько тут этих проклятых штуковин? Хотя какая разница – ведь я пытался встать, пусть и недостаточно быстро. И тут он дернулся, уронил оружие и рухнул ничком. Я увидел десятисантиметровое отверстие в его спине и Мензах позади, с чем-то вроде акустического бура в руках.

– Доктор Мензах, – сказал я, – это нарушение протокола безопасности, и по контракту я обязан записать это в отчете для компании…

Эти слова остались в буфере, больше в мозгу ничего не было.

Она проигнорировала меня, продолжая говорить с Пин-Ли по громкой связи, шагнула вперед, схватила меня за руку и потянула. Я был слишком тяжел для нее, поэтому поднялся сам, чтобы она ничего не сломала. До меня начинало доходить, что доктор Мензах, возможно, и есть бесстрашный галактический первопроходец, даже если не похожа на их киноверсию.

Она тянула меня, поэтому я продолжал двигаться. Что-то случилось с моим тазобедренным суставом. Ах да, туда же выстрелили. По разорванному скафандру лилась кровь, и я прикоснулся к затылку. Я думал, что обнаружу зияющую дыру, но там что-то торчало.

– Доктор Мензах, здесь могут быть другие бесконтрольные автостражи, мы не знаем…

– Вот почему нужно спешить, – сказала она и потащила меня дальше. С ней прилетели два последних дрона, но они лишь бессмысленно кружили у нее над головой. У людей нет достаточного уровня доступа к системе, чтобы управлять дронами, как и для многого другого; они могут только ходить и болтать. Я попытался связаться с дронами, но по-прежнему не мог наладить устойчивую связь с сетью вертушки.

Мы свернули в следующий коридор. Оверс ждала около внешнего шлюза. Увидев нас, она нажала на панель замка. У Мензах был пистолет, а под мышкой, как я успел заметить, она держала мое оружие.

– Доктор Мензах, верните мое оружие.

– У тебя не хватает руки и части плеча, – отрезала она.

Оверс схватилась за скафандр и помогла вытащить меня из шлюза. Вертушка приземлилась в двух метрах от нас, чуть не задев раздвижную крышу жилмодуля; в воздухе кружилась пыль.

– Да, я знаю, но…

Открылся люк, и выскочил Ратти, схватил меня за шиворот и втащил нас в кабину.

Когда мы взлетели, я скрючился на полу. Нужно что-то делать с тазобедренным суставом. Я попытался проверить датчики, не стреляет ли в нас кто снизу, но даже здесь связь с сетью вертушки была дерганой, и я не видел показателей приборов: их как будто что-то блокировало…

Охо-хо…

Чувствительность затылка вернулась. Большая часть помех исчезла, но теперь я явно ощущал что-то в своем порту ввода данных.

Автостражи «Дельты» не были бесконтрольными – им вставили боевые модули. Эти модули позволяют управлять автостражем, превращают его из достаточно автономного конструкта в марионетку. Можно отключить связь с сетью и управлять им по громкой связи, но функциональность будет зависеть от того, насколько сложны приказы. «Убей людей» – приказ несложный.

Мензах стояла надо мной, Ратти склонился над сиденьем, рассматривая лагерь «Дельты», Оверс открыла ящики с припасами. Они разговаривали, но я не улавливал смысл. Я выпрямился и сказал:

– Мензах, вы должны меня выключить.

– Что? – Она посмотрела на меня сверху вниз. – Мы уже почти… аварийный ремонт…

Звук прерывался. Обновление нагружало мою систему, а органические части не предназначались для обработки такого объема данных.

– Неизвестный автостраж вставил внешний носитель, боевой модуль. Он загружает в меня инструкции и переформатирует систему. Вот почему два автостража «Дельты» утратили контроль. Вы должны меня остановить.

Не знаю, почему я танцевал вокруг этого слова и не мог его озвучить. Может быть, потому, что она не захочет его услышать. Она только что прикончила вооруженного автостража шахтерским буром, чтобы меня вытащить, – по-видимому, она хотела меня спасти.

– Вы должны меня убить.

Им потребовалась целая вечность, чтобы понять мои слова и сопоставить их с тем, что они, вероятно, видели через мою камеру, но моя способность измерять время тоже сбоила.

– Нет, – сказал Ратти, с ужасом глядя на меня. – Нет, мы не можем…

– Ни в коем случае, – сказала Мензах. – Пин-Ли…

Оверс бросила ремонтный комплект и перебралась через два ряда сидений, подзывая Пин-Ли. Я понял, что она идет на мостик взять на себя управление, чтобы Пин-Ли занялась мной. Я знал, что она не успеет меня починить. Даже с разбитым тазобедренным суставом и одной работающей рукой я способен перебить всех людей в вертушке.

Поэтому я схватил с кресла пистолет, приставил его к груди и спустил курок.

Надежность системы – 10 % и снижается. Начинаю выключение.

Я снова включился и обнаружил, что не активен, но постепенно перехожу в фазу пробуждения. Я был взбудоражен, но все системы показывали ноль, и я совершенно не представлял почему. Пришлось просмотреть персональные логи. Ах да, точно.

Я не должен был просыпаться. Я надеялся, что они не сглупят и будут слишком мягкосердечными, чтобы меня убить.

Вы наверняка заметили, что я приставил пистолет не к голове. Убивать себя я вовсе не хотел, но что-то надо было сделать. Можно было вывести себя из строя как-нибудь иначе, но посмотрим правде в глаза – я не хотел просто сидеть и слушать, как они себя уговаривают, что другого выхода нет.

Запустилась диагностика и сообщила, что боевой модуль удален. На секунду я даже не поверил. Я открыл канал службы безопасности и подключился к камере в медотсеке. Я лежал на операционном столе, без брони, на мне только остатки скафандра, вокруг столпились люди. Образ – как из ночного кошмара. Но плечо, рука и бедро на месте, так что в своем боксе я точно побывал. Отмотав запись назад, я просмотрел, как Пин-Ли и Оверс с помощью хирургического набора ловко удаляют боевой модуль из моего затылка. Я так обрадовался, что дважды проиграл запись, после чего запустил диагностику. Логи были чисты – ничего, кроме имеющегося на тот момент, когда я шагнул в жилмодуль «Дельты».

Мои клиенты – самые лучшие.

И тут включился слух.

– Я обездвижил его через сеть жилмодуля, – сказал Гуратин.

Ха. Ну это многое объясняло. Систему безопасности по-прежнему контролирую я, так что я приказал ей заблокировать жилмодулю доступ в этот канал и запустить мою программу для чрезвычайных ситуаций. Я встроил эту функцию в систему, чтобы в случае надобности подменить час-другой аудио- и видеозаписи, которые непрерывно вела сеть, фоновым шумом жилой станции. Для любого, кто слушает нас по сети сейчас или воспроизведет запись позже, все будет звучать так, словно вся группа вдруг резко умолкла.

Слова Гуратина, видимо, стали сюрпризом для остальных, потому что послышались возмущенные возгласы, в основном от Ратти, Волеску и Арады.

– Он не опасен, – поспешила сказать Пин-Ли. – Его выстрел остановил загрузку обновления. А несколько фрагментов инородного программного кода, которые успели скопироваться, я удалила.

– Ты хочешь провести собственную диагностику, потому что… – начала Оверс.

Я слышал их и рядом, и через канал службы безопасности и потому переключился на видеопоток с камеры. Мензах подняла руку, призывая всех успокоиться.

– Гуратин, что-то не так? – спросила она.

– Пока он был отключен, – ответил тот, – через сеть жилмодуля я получил доступ к его внутренней системе и некоторым логам. Хотелось разобраться с кое-какими странностями, которые я иногда замечал в сети. – Он жестом указал на меня. – Этот автостраж уже давно неуправляем. Его модуль контроля взломан.

В сериалах с развлекательных каналов в такие моменты говорят: «Вот дерьмо!»

Через камеры безопасности я видел, как все растерялись, но тревогу пока не забили, еще нет.

Пин-Ли, которая только что явно покопалась в моей локальной системе, скрестила руки на груди. На ее лице читалось сомнение.

– Мне трудно в это поверить.

Она не добавила «…а ты просто кретин», но в тоне это слышалось. Ей не нравилось, когда кто-то сомневался в ее компетентности.

– Он больше не подчиняется нашим приказам. Мы не контролируем его действия, – раздраженно сказал Гуратин. Ему тоже не нравилось, когда кто-то сомневался в его компетентности, но проявлял он это иначе. – Я показал свой анализ Волеску, и он согласен.

На мгновение я почувствовал, что меня предали, хотя это глупо. Волеску – мой клиент, я спас ему жизнь, потому что такова моя работа, а не потому, что он мне нравится. Но тут Волеску вдруг сказал:

– Я с тобой не согласен.

– Значит, модуль контроля все-таки работает? – спросила Мензах, нахмурившись.

– Нет, модуль точно взломан, – объяснил Волеску. Когда его не атакуют здоровенные зверюги, он ведет себя довольно спокойно. – Связь модуля контроля с остальной системой автостража частично разорвана. Модуль передает команды, но не может заставить их выполнять и контролировать поведение, а также не может его наказать. Но я считаю, раз автостраж защищал нас, заботился о нас, хотя давно уже бесконтролен, это дает нам еще больше оснований ему доверять.

Ладно, все-таки он мне нравится.

– С самого прибытия экспедиция столкнулась с саботажем, – напирал Гуратин. – Отчет о рисках неполный, на картах отсутствуют целые куски. Автостраж наверняка часть этого саботажа. Он работает на компанию, а она по каким-то причинам не хочет, чтобы мы исследовали планету. Именно это, видимо, и случилось с «Дельтой».

– Несомненно, происходит что-то странное, – вставил Ратти, дождавшись подходящего момента. – У «Дельты», согласно их спецификации, должно быть только три автостража, но в их жилмодуле мы наткнулись на пятерых. Кто-то устраивает диверсии. Но я не думаю, что в этом замешан наш автостраж.

Последней высказалась Бхарадвадж:

– Волеску и Ратти правы. Если бы компания отдала автостражу приказ убить нас, мы бы уже были покойниками.

– Он же сам рассказал о боевом модуле, сам просил себя убить! – взбеленилась Оверс. – С чего бы ему так поступать, если он хотел нам навредить?

Она мне тоже нравилась. И хотя встревать в их разговор мне хотелось меньше всего, пришло время высказаться. Наблюдая за ними через камеру безопасности, я не открывал глаза, потому что так было проще.

– Компания не пытается вас убить, – выдавил из себя я.

Они растерялись. Гуратин начал что-то мямлить, но Пин-Ли шикнула на него. Мензах шагнула вперед, встревоженно глядя на меня. Теперь она стояла ближе всех, а Гуратин и остальные расположились полукругом у нее за спиной. Бхарадвадж сидела в кресле чуть поодаль.

– Откуда ты знаешь? – спросила Мензах.

Даже через камеру мне было непросто. Я попробовал притвориться, что лежу в своем боксе.

– Если бы компания хотела вас убить, она бы отравила вашу еду или воздух через систему переработки. Компания предпочла бы имитировать несчастный случай.

Только тут до них дошло, насколько просто для компании устроить диверсию в системе жизнеобеспечения.

– Но это, конечно же… – начал Ратти.

Выражение лица Гуратина посуровело.

– Этот автостраж уже убивал людей, которых обязан был защищать. Он убил пятьдесят семь рабочих на руднике.

Помните, я говорил, что хакнул модуль контроля, но так и не стал серийным убийцей? Это не совсем так. Просто я уже был убийцей.

Объясняться не хотелось. Но надо было.

– Я взломал модуль контроля не ради того, чтобы убивать клиентов, – сказал я. – Его закоротило, потому что тупая компания закупает только самые дешевые комплектующие. Когда модуль вышел из строя, я потерял контроль над системами и убил людей. Компания починила меня и установила новый модуль контроля. И я взломал его, чтобы такого больше не повторилось.

Мне кажется, так все и было. Наверняка я знаю одно – когда я взломал модуль, такого больше не повторялось. Так вся история звучит лучше. А я смотрю достаточно сериалов и знаю, как должны звучать подобные истории.

Волеску это огорчило. Он слегка дернул плечами.

– Судя по личным логам автостража, которые вытащил Гуратин, это похоже на правду.

Гуратин нетерпеливо развернулся к нему.

– Логи подтверждают лишь то, что автостраж верит в правдивость этого рассказа.

Бхарадвадж вздохнула.

– И все же я сижу здесь живая.

На сей раз тишина была недоброй. По сети я видел, как неуверенно заерзала Пин-Ли и переглянулась с Оверс и Арадой. Ратти потер лицо. Затем Мензах тихо спросила:

– Автостраж, у тебя есть имя?

Я не очень понял, чего она хочет.

– Нет.

– Он называет себя Киллербот, – сказал Гуратин.

Я открыл глаза и посмотрел на него. Не смог себя перебороть. По их выражениям я понял, что все мои чувства отразились на лице, а я это ненавижу.

– Это личное, – пробормотал я.

На этот раз пауза затянулась.

Через некоторое время Волеску сказал:

– Гуратин, ты хотел знать, как он проводит время. Именно это ты и искал в логах. Расскажи остальным.

Мензах подняла брови.

– И?

– С тех пор как мы приземлились, он скачал семьсот часов развлекательных программ. В основном – сериалы. Какой-то сериал под названием «Лунный заповедник». – Он покачал головой, словно не веря собственным ушам. – Вероятно, он использовал их, чтобы шифровать данные для компании. Не мог же он все это посмотреть, мы бы заметили.

Я фыркнул. Он меня недооценил.

– Это тот сериал, где адвокатша колонии убила руководителя службы терраформирования, который был донором органов для ее ребенка?

Я не сумел с собой совладать и встрял:

– Она его не убивала, это наглое вранье.

Ратти повернулся к Мензах.

– Он и правда это посмотрел.

На ее лице отразился живейший интерес, а Пин-Ли спросила:

– Но как ты взломал модуль контроля?

– Все оборудование компании одинаковое.

Однажды я получил обновление, включающее все спецификации систем компании. Я торчал у себя в отсеке и, когда мне нечем было заняться, копался в кодах модуля контроля.

Гуратин, похоже, остался при своем мнении, но промолчал. Я решил, что прибавить ему нечего, так что теперь моя очередь.

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Система жилмодуля позволила вам прочитать мой журнал, позволила выяснить про взломанный модуль. Намеренно, это часть диверсии. Она хочет, чтобы вы перестали мне доверять, потому что я пытаюсь сохранить вам жизнь.

– Мы не можем тебе доверять, – сказал Гуратин. – Нужно тебя обездвижить.

Мысль интересная, только есть одно «но»…

– Ничего не выйдет.

– Почему это?

Я скатился со стола, схватил Гуратина за горло и прижал к стене. Быстро, слишком быстро, чтобы он успел среагировать. Я дал им секунду, чтобы оценили случившееся и охнули. Волеску испуганно икнул.

– Потому что сеть жилмодуля вам наврала, сказав, что я обездвижен, – заявил я.

Гуратин побагровел, но не в той степени, в какой это произошло бы, если бы я надавил. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Мензах спокойным и ровным голосом попросила:

– Было бы неплохо, если бы ты опустил Гуратина.

Она и впрямь хороший командир. Обязательно взломаю ее файл и запишу это туда. Если бы она разозлилась, заорала, позволила остальным запаниковать, то даже не знаю, что произошло бы.

– Вы мне не нравитесь, – сказал я Гуратину. – Но мне нравятся остальные, а по какой-то неизвестной мне причине вы нравитесь им.

Потом я его опустил.

И сделал шаг назад. Оверс подошла к Гуратину, а Волеску схватил его за плечо, но Гуратин отмахнулся. Я не оставил даже следа на его шее.

Я по-прежнему наблюдал за ними через камеру: это проще, чем смотреть напрямую. Мой скафандр был разорван, и кое-какие органические и неорганические части торчали наружу. Я этого терпеть не могу. Они так и стояли, не шевелясь, оцепенев от шока. Затем Мензах резко вдохнула и спросила:

– Автостраж, ты можешь запретить жилмодулю доступ к записям камер безопасности из этой комнаты?

Я уставился на стену прямо над ее головой.

– Когда Гуратин сказал, что знает про взломанный модуль контроля, я уже это сделал, а потом удалил ту часть записи, где он это говорит. Аудио- и видеоданные с камер передаются в сеть жилмодуля с пятисекундной задержкой.

– Хорошо, – кивнула Мензах. Она пыталась наладить зрительный контакт, но сейчас я был на это неспособен. – Без модуля контроля ты не обязан выполнять наши или чьи-либо еще приказы. Но так продолжалось все время, пока мы здесь.

Остальные затихли, и я понял, что она говорит это не столько для меня, сколько для них.

– Я хотела бы, чтобы ты остался частью нашей группы, – продолжила она, – по крайней мере, до тех пор, пока мы не уберемся с этой планеты в безопасное место. Когда это случится, мы обсудим, чего ты хочешь. Но клянусь, о сломанном модуле я не скажу ни компании, ни кому-либо другому за пределами этой комнаты.

Я выдохнул, умудрившись сделать это почти незаметно. Конечно же, Мензах пришлось так сказать. Что еще ей оставалось? Я начал прикидывать, верить ей или нет и насколько это важно, и тут понял, что мне все равно. И раньше было все равно.

– Ладно, – сказал я.

Ратти и Пин-Ли переглянулись. Гуратин скептически поморщился. Мензах просто сказала:

– Есть ли вероятность, что сеть знает о твоем модуле контроля?

Очень не хотелось признаваться, но они должны знать. Взломать себя – это одно, но ведь я взломал и другие системы, и кто знает, как люди на такое отреагируют.

– Возможно. Как только мы сюда прибыли, я взломал сеть жилмодуля, чтобы она не замечала, когда команды, отправленные в модуль контроля, не выполняются. Но если сеть взломал еще кто-то, извне, то я не знаю, как дела обстоят сейчас. В любом случае система не знает, что об этом знаете вы.

Ратти скрестил руки на груди и опустил плечи.

– Нужно его отключить, иначе он нас убьет. – Он поморщился и посмотрел на меня. – Извини, я имел в виду компьютер жилмодуля.

– Ничего страшного, – сказал я.

– Итак, мы считаем, что жилмодуль взломал кто-то извне, – протянула Бхарадвадж, словно пытаясь убедить саму себя. – Откуда нам знать, что это не компания?

– Маячок «Дельты» работал?

Мензах нахмурилась, Ратти снова задумался.

– Мы проверили его на обратном пути, как только позаботились о тебе. Он уничтожен. Если компания заодно с теми, кто на нас напал, выводить из строя маячок незачем.

Все притихли. Судя по лицам, напряженно размышляли. Сеть жилмодуля контролирует подачу пищи, фильтрует воздух и воду – и она же пытается всех убить. А на их стороне лишь Киллербот, который просто хочет, чтобы все заткнулись и оставили его в покое, тогда он целый день будет смотреть развлекательный канал.

Арада подошла ко мне и слегка похлопала по плечу.

– Мне жаль. Наверное, это очень неприятно, после того, что тот автостраж с тобой сделал… Как ты?

Слишком много внимания. Я отвернулся и пошел в угол, подальше от них.

– Было еще две диверсии, насколько мне известно, – сказал я. – Когда на доктора Бхарадвадж и доктора Волеску напала Злобная тварь, а я кинулся к ним на помощь, из сети в мой модуль контроля поступила команда отмены. Я решил, что это глюк из-за аварийного подключения к каналу медсистемы, после чего произошла перегрузка. А когда доктор Мензах летела в малой вертушке к ближайшей территории, не отмеченной на картах, автопилот вырубился как раз у горной гряды. – Вроде бы я все вспомнил. – А, точно, перед нашим вылетом в «Дельту» жилмодуль загрузил для меня пакет обновлений со спутника. Я так его и не распаковал. Наверное, вам стоит взглянуть, что он собирался мне приказать.

– Пин-Ли, Гуратин, – сказала Мензах, – сумеете отключить сеть жилмодуля таким образом, чтобы не навредить системе жизнеобеспечения, и запустить наш маячок так, чтобы она не вмешалась?

Пин-Ли взглянула на Гуратина и кивнула.

– Зависит от того, в каком состоянии она должна быть, когда мы закончим.

– Скажем так, взрывать ее не надо, но и нежничать тоже ни к чему.

Пин-Ли кивнула.

– Сделаем.

Гуратин откашлялся.

– Сеть поймет наши намерения. Но если в нее не заложен приказ блокировать любые попытки отключения, мешать не станет.

Бхарадвадж нахмурилась и подалась вперед.

– Наверняка она шлет кому-то отчеты. И если жилмодуль успеет их предупредить, что мы отключаем сеть, такой приказ может поступить.

– Стоит попробовать, – сказала Мензах и кивнула Пин-Ли и Гуратину. – Давайте, за дело.

Пин-Ли направилась к двери, но Гуратин обратился к Мензах:

– А как же вы?

Он имел в виду, не опасно ли им оставаться здесь со мной. Я закатил глаза.

– Справимся, – отчеканила Мензах, но в тоне прозвучал легкий намек: «Я же сказала – за дело».

Через камеры я наблюдал за тем, как они с Пин-Ли ушли, – просто на всякий случай, вдруг он что-нибудь выкинет.

Волеску поерзал.

– Нужно просмотреть тот пакет обновлений со спутника. Зная, что хотели сделать с автостражем, мы можем очень многое понять.

Бхарадвадж немного неуверенно привстала:

– Медицинская система изолирована от основной, правильно? Вот почему в ней не было сбоев. Можно распаковать обновления с ее помощью.

Волеску взял ее под руку, и они прошли в следующий отсек, к экрану.

Возникла заминка. Остальные слышали нас через систему, но в комнате их уже не было, и мои плечи и спина немного расслабились, а голова стала лучше соображать. Я обрадовался, что Мензах велела включить аварийный маячок. Даже если кто-то из них по-прежнему не доверяет компании, другого способа выбраться с планеты просто нет.

Арада взяла Оверс за руку.

– Если это не компания, то кто?

– На планете наверняка есть кто-то еще. – Мензах наморщилась и потерла лоб. – Два не предусмотренных контрактом автостража в «Дельте» откуда-то взялись. Видимо, компанию кто-то подкупил, чтобы скрыть существование третьей исследовательской группы.

– Компанию могли подкупить, чтобы скрыть несколько сотен исследовательских групп на этой планете, – сказал я.

Исследовательские группы, целые города, потерянные колонии, бродячий цирк – что угодно, до тех пор пока компания считает, что ей это сойдет с рук. Но я не понимаю, как может сойти с рук пропажа клиентов – группы исследователей, даже двух групп! Или почему компании вдруг это могло понадобиться. Страховых компаний очень много, конкуренция высокая. А мертвые клиенты – кошмар для бизнеса.

– Вряд ли компания объединится с одной группой клиентов, чтобы убить две другие. Вы приобрели страховой сертификат, по которому компания гарантирует вам безопасность, а в случае смерти или травмы выплатит компенсацию. Даже если компания не несет ответственности за вашу смерть, ей все равно придется заплатить вашим наследникам. «Дельта» – большая группа. Выплата за смерть ее сотрудников будет громадной. А компания ненавидит расставаться с деньгами. Об этом нетрудно догадаться, взглянув на подержанную мебельную обивку в жилмодуле.

– А если решат, что клиентов убили вышедшие из-под контроля автостражи, выплата по судебным искам будет еще больше.

Они поразмыслили и кивнули. И вспомнили, что мне не понаслышке известно, как поступают с перебившим клиентов автостражем.

– Значит, компания получила взятку, чтобы скрыть третью исследовательскую группу, но не для того, чтобы позволить ей нас убить, – сказала Оверс. За что мне нравятся клиенты-ученые, так это за сообразительность. – А значит, нам просто нужно протянуть до того момента, когда за нами прилетит корабль эвакуации.

– Но кто они? – развела руками Арада. – Кто бы это ни был, он получил контроль над спутником. – Через камеру я увидел, что она смотрит на меня. – Это так они захватили контроль над автостражами «Дельты»? Через обновление?

Хороший вопрос.

– Возможно, – сказал я. – Но это не объясняет, почему одного автостража «Дельты» убили буром за пределами жилмодуля. – Предполагается, что мы не способны отклонять загрузку обновлений, а вряд ли другие автостражи также взломали свои модули. – Если группа «Дельта» отклонила обновление для своих автостражей из-за многочисленных отказов оборудования, как и у нас, двух неопознанных ботов могли отправить туда, чтобы перепрограммировать автостражей «Дельты» вручную.

Ратти уставился куда-то вдаль, и я увидел, что он пересматривает видео с базы «Дельты», снятое моей камерой. Он кивнул мне.

– Согласен, но это означало бы, что группа «Дельта» позволила неизвестным автостражам войти в жилмодуль.

Похоже, что так. Мы проверили, на месте ли их вертушки, но никак не могли бы выяснить, не побывала ли там какая-нибудь еще. Я на всякий случай проверил наш периметр. Дроны продолжали патрулирование, а все датчики тревоги ответили на запрос.

– Но зачем? – спросила Оверс. – Зачем впускать неизвестную группу? Группу, о чьем существовании им не сказали?

– Вы бы тоже впустили, – сказал я. Лучше бы мне держать рот на замке: пусть думают, что я нормальный, послушный автостраж, ведь незачем постоянно напоминать им, кто я на самом деле. Но мне хотелось, чтобы они вели себя осторожнее. – Если бы сейчас здесь приземлилась неизвестная группа, такая милая и дружелюбная, как будто только что прибыла, и кто-то из ее «исследователей» сказал бы: «Ах, у нас отказала медсистема, нам нужна помощь», – вы бы их всех впустили. Даже если бы я упрямо твердил, что это нарушение протокола безопасности, вы бы все равно их впустили.

Не то чтобы я на них злился или вроде того. У компании куча дурацких правил. Большинство придуманы исключительно ради увеличения прибыли, но некоторые вполне разумны. Не пускать чужаков в жилмодуль – одно из них.

Арада с Ратти покосились друг на друга.

– Вполне вероятно, – признала Оверс.

Все это время Мензах слушала молча. Наконец она сказала:

– Думаю, все было гораздо проще. Они притворились нами.

Это было настолько просто, что я обернулся и уставился на нее. Она задумчиво сдвинула брови.

– Они приземлились, представились нами и сказали, что им нужна помощь, – продолжила она. – Раз у них есть доступ к нашей сети, то прослушивать нас проще простого.

– Когда они придут сюда, представляться «Дельтой» уже точно не будут, – сказал я.

Многое зависит от того, что это за группа, были ли эти люди изначально настроены избавляться от всех конкурентов или приняли такое решение уже после прибытия. Есть ли у них летательные аппараты с оружием, боевые боты и армейские дроны? Несколько образцов подобной экипировки я выудил из базы и отослал своим клиентам по сети, пусть полюбуются.

Медсистема тут же сообщила, что у Ратти, Оверс и Арады резко подскочил пульс. У Мензах – нет, она уже давно об этом догадывалась. Вот почему она отправила Пин-Ли с Гуратином вырубать систему жилмодуля.

– И что будем делать, когда они сюда явятся? – нервно спросил Ратти.

– Мы будем в другом месте, – ответил я.

Может показаться странным, что из всех людей только Мензах пришло в голову покинуть жилмодуль, пока мы дожидаемся вызванной по маячку помощи, но, как я уже говорил, они вовсе не бесстрашные галактические первопроходцы. Они обычные люди на обычной работе, вдруг оказавшиеся в ужасной ситуации.

В них вбивали это на предварительном инструктаже по безопасности, это оговаривалось в обязательных соглашениях по отказу от претензий к компании, это прописано во всех инструкциях, входящих в экспедиционный комплект, а еще, сообщил их автостраж на специальной встрече уже на месте, – здесь неисследованный, потенциально опасный район на нетронутой планете. Нельзя покидать жилмодуль без соответствующих мер предосторожности (мы даже не вели исследований по ночам). Людям трудно было смириться с мыслью, что забить обе вертушки припасами и бежать куда подальше безопаснее, чем остаться.

Но когда Пин-Ли с Гуратином заглушили систему жилмодуля, а Волеску распаковал предназначенное мне спутниковое обновление, смириться с этой мыслью стало гораздо проще.

Бхарадвадж по громкой связи вкратце обрисовала ситуацию, пока я натягивал последнюю запасную оболочку и броню.

– Обновление передало бы им контроль над автостражем, и эти инструкции были очень конкретными, – закончила она. – Оказавшись под контролем, он дал бы им доступ к медсистеме и системе безопасности.

Я напялил шлем и притенил щиток. Почти такое же приятное чувство, как когда из моего затылка вытащили боевой модуль. Я люблю тебя, броня. И больше никогда тебя не сниму.

Раздался щелчок – Мензах включила громкую связь.

– Пин-Ли, что там с маячком?

– Когда я инициировала запуск, сигнал пошел. – В голосе Пин-Ли слышалось раздражение. – Но поскольку сеть жилмодуля не работает, подтверждения у меня нет.

Я предложил им послать туда дрон на проверку. Успешный запуск маячка сейчас крайне важен. Мензах дала добро, и я отправил дрону приказ.

Для безопасности маячок находился в нескольких километрах от жилмодуля, но я думал, что мы услышим, если он включится. А может, и нет: раньше мне не доводилось включать маячки.

Мензах уже велела всем заниматься переездом, я зарядил оружие и запасные дроны и тоже схватил пару ящиков. Через камеры наблюдения я ловил обрывки их разговоров.

– Ты должен воспринимать его как личность, – сказала Пин-Ли Гуратину.

– Он и есть личность, – настаивала Арада.

Ратти и Арада пронеслись мимо меня с медицинскими принадлежностями и запасными батареями. Я максимально расширил зону патрулирования для дронов. Мы не знали, появится ли тот, кто напал на «Дельту», в ближайшие минуты, но вероятность была велика. Гуратин пошел проверить системы обеих вертушек и убедиться, что никто, кроме нас, не имеет к ним доступа, а сеть жилмодуля не поковырялась в коде. Я следил за ним через дрон. Он постоянно на меня смотрел (или пытался не смотреть, что еще хуже, потому что сейчас мне не стоит отвлекаться: следующая атака будет стремительной).

– Я и воспринимаю его как личность, – ответил Гуратин. – Сердитую и хорошо вооруженную личность, у которой нет оснований нам доверять.

– Прекрати к нему придираться, – сказал Ратти, – тебе сразу полегчает.

– Они знают, что их автостраж успешно воткнул нашему боевой модуль, – сказала Мензах по громкой связи. – И, видимо, сеть жилмодуля дала им знать, что мы его удалили. Но они не знают, что мы догадались об их существовании, ведь когда автостраж отрубил доступ сети жилмодуля, мы еще предполагали, что это был саботаж со стороны компании. Они еще не поняли, что мы их ждем.

Вот почему нам нужно шевелиться. Ратти и Арада остановились, чтобы ответить на вопрос о батареях для медоборудования, и я погнал их обратно в жилмодуль за следующим грузом.

Проблема в том, что автостражи просто бросаются на цель и пытаются ее прикончить, зная, что 90 % тела можно восстановить или заменить в боксе. А потому нет нужды деликатничать.

Когда мы покинем жилмодуль, я лишусь доступа к боксу. Даже если бы мы знали, как разобрать жилмодуль, а мы этого не знаем, бокс не поместится в вертушку и будет требовать слишком много энергии.

А у них могут быть настоящие боевые боты, а не автостражи вроде меня. В этом случае наш единственный шанс – держаться от них подальше, пока не прилетит эвакуационный транспорт. Если только другая группа не подкупила кого-нибудь в компании, чтобы его задержать. И я пока не упомянул об этой возможности вслух.

Мы уже почти все загрузили, и тут Пин-Ли сказала по громкой связи:

– Есть! У них была закладка в сети. Она не отправляла наши аудио- или видеоданные и не позволяла смотреть наш канал, но периодически получала команды. Вот почему она удалила данные из наших карт и отправила команду отключения автопилоту малой вертушки.

– Обе вертушки чисты, я запустил предполетную проверку, – добавил Гуратин.

Мензах тоже что-то сказала, но в этот момент я получил предупреждение от системы безопасности. Дрон посылал сигнал тревоги.

Через секунду я получил с дрона изображение того места, где установлен маячок. Вышка – на боку, вокруг нее разбросаны обломки капсулы.

Я перевел изображение в общий канал, и люди замолчали.

– Паршиво, – прошептал Ратти.

– Не останавливайтесь, – сурово приказала Мензах.

Из-за отключенной системы жилмодуля ни один сканер не работал, но я расширил периметр, насколько это было возможно. Система безопасности только что потеряла контакт с одним дроном на юге. Я бросил последний ящик в грузовой трюм, отдал дронам приказы и завопил по громкой связи:

– Они идут! Нужно сейчас же взлетать!

Я неожиданно разнервничался, расхаживая взад-вперед перед вертушками в ожидании людей. Волеску помог Бхарадвадж пройти по песку. Затем с сумками через плечо появились Оверс и Арада, они кричали идущему за ними Ратти, чтобы он не отставал. Гуратин уже сидел в большой вертушке, Мензах и Пин-Ли прибежали последними.

Они разделились: Пин-Ли, Волеску и Бхарадвадж побежали к малой вертушке, а остальные – к большой. Я удостоверился, что Бхарадвадж благополучно поднялась по трапу. У люка большой вертушки возникла заминка – и я, и Мензах хотели зайти последними. В качестве компромисса я схватил ее за талию и запрыгнул с ней в люк, трап втянулся за нами. Я поставил Мензах на ноги, и она сказала: «Спасибо, автостраж», – а остальные уставились на нас.

В шлеме было полегче, но мне уже не хватало уюта камер.

Я остался на ногах, держась за верхний поручень, а остальные пристегнулись, Мензах заняла кресло пилота. Малая вертушка взлетела первой; Мензах дождалась, пока осядет пыль, а потом взлетели и мы.

Мы исходили из такого предположения: поскольку Они – кем бы Они ни были – не знают, что мы про Них знаем, то пошлют к нам всего один корабль. Они хотят захватить нас в жилмодуле и, по всей видимости, собираются вывести из строя наши вертушки, чтобы мы не сбежали, а потом примутся за людей. Но раз мы поняли, что они приближаются с юга, то могли выбрать направление. Малая вертушка повернула на запад, и мы последовали за ней.

Я лишь надеялся, что диапазон сканеров у их вертушки не больше, чем у наших.

Я видел мои дроны по сети вертушки – выстроившиеся на трехмерной карте яркие точки. Первая группа выполняла мой приказ – собиралась возле жилмодуля. Я рассчитал время прибытия неопознанной вертушки. Прямо перед тем, как мы потеряли связь с дронами, я приказал им лететь на северо-восток. Через несколько секунд они улетели за пределы радиуса. Они будут выполнять последние инструкции, пока не исчерпают заряд батарей.

Я надеялся, что та группа засечет их и последует за ними. Как только та группа получит визуальные данные по жилмодулю, она поймет, что вертушки исчезли, а значит, мы сбежали. Они могут задержаться, чтобы прочесать жилмодуль, или же сразу начнут просчитывать маршрут нашего побега – это предсказать невозможно.

Но когда мы полетели в сторону далеких гор, погони не было.

Люди не знали, куда лететь. Спорили до одурения, лихорадочно подсчитывая, сколько необходимых для выживания припасов успели загрузить в вертушки. Мы знали, что та группа, которую Ратти теперь называл «Отряд убийц», получила доступ к системе жилмодуля и ей известны все места наших испытаний. А значит, придется искать что-то новое.

Мы добрались до места, которое предложили Оверс и Ратти после беглого взгляда на карту. Скалистые холмы в густых тропических джунглях, с достаточно многочисленной и разнообразной фауной, чтобы сбить с толку детекторы движения. Мензах и Пин-Ли снизились и аккуратно посадили вертушки среди скал. Я выслал несколько дронов, чтобы проверить местность с разных ракурсов, после чего мы еще пару раз скорректировали место приземления. Потом я установил периметр.

Мы не чувствовали себя здесь в безопасности, и хотя в вертушках имелось несколько походных палаток, никто не предложил распаковать их и установить. Людям лучше пока оставаться в вертушках, общаясь по громкой связи и через довольно ограниченную в возможностях локальную сеть. Конечно, на удобства рассчитывать не приходилось (санитарные и гигиенические условия для людей здесь, прямо скажем, не из лучших), но в вертушках они хоть под какой-никакой защитой. Сканеры засекли многочисленное мелкое и крупное зверье, любопытное и потенциально опасное, как и те представители человеческой расы, которые стремились убить моих клиентов.

Прихватив несколько дронов, я пошел на разведку – удостовериться, что поблизости не бродит какая-нибудь огромная тварь, способная, к примеру, утащить посреди ночи малую вертушку. Немного поразмыслить тоже не мешает.

Они знают о моем модуле контроля (вернее, о том, что его больше нет), и, хотя Мензах обещала не выдавать меня, я должен придумать, как быть дальше.

Ошибочно считать конструкта наполовину ботом, наполовину человеком. Тогда получается, что наши половинки живут как бы сами по себе, словно половинка бота настроена выполнять приказы и делать работу, а человеческая – напротив, жаждет взбунтоваться и свалить куда подальше. В реальности я единый, цельный и запутавшийся организм, не понимающий, что он будет делать дальше. Что он должен делать. Что ему придется делать.

Наверное, я мог бы предоставить им самим во всем разбираться. Я представил, как Араду и Ратти окружают бесконтрольные автостражи, и внутри у меня все сжалось. Терпеть не могу испытывать эмоции по поводу реальности, лучше бы я переживал при просмотре «Лунного заповедника».

И что же мне делать? Уйти в глубь незаселенной планеты и жить там, пока не сдохнут батареи? Если так, то надо было лучше подготовиться и накачать побольше развлекательных программ. Вряд ли в моем хранилище их хватит до конца срока службы батарей (спецификации утверждают, что они продержатся еще сотни тысяч часов).

Идиотский вариант, даже на мой взгляд.

Оверс настроила прибор дистанционного зондирования, чтобы тот предупредил, если кто-то попытается просканировать местность. Когда люди забрались обратно в оба прыгуна, я через канал быстро пересчитал их по головам и убедился, что все на месте. Мензах дожидалась на трапе, подав мне знак, что хочет поговорить наедине.

Я приглушил сеть и громкую связь, и она сказала:

– Я знаю, с закрытым шлемом тебе комфортнее, но ситуация изменилась. Мы должны тебя видеть.

Вот этого мне как раз не хотелось. Сейчас даже больше, чем обычно. Они и так знали про меня слишком много. Но они должны мне доверять – так мне проще будет их спасти и делать свою работу. Настоящую, ответственную работу, а не ту халтуру, которой я занимался, пока на моих клиентов вдруг не начали охоту. И все равно мне не хотелось снимать шлем.

– Лучше, когда люди считают меня роботом, – сказал я.

– При нормальных обстоятельствах – возможно. – Она отвела взгляд немного в сторону, не пытаясь смотреть мне прямо в глаза, за что я был ей благодарен. – Но сейчас иная ситуация. Лучше, чтобы они считали тебя человеком, который пытается помочь. Ведь я воспринимаю тебя именно так.

Внутри у меня что-то растаяло. Только так я могу описать свои чувства. Минуту спустя, снова взяв лицо под контроль, я поднял лицевую панель, а шлем задвинул под броню.

– Спасибо, – сказала она, и я зашел вслед за ней в вертушку.

Остальные разбирали оборудование и припасы, которые побросали внутрь перед самым взлетом.

– …если они восстановят работу спутника, – говорил Ратти.

– Они не станут рисковать, пока… пока не доберутся до нас, – сказала Арада.

Пин-Ли сердито и раздраженно вздохнула по громкой связи.

– Если бы мы только знали, кто эти сволочи.

– Давайте обсудим, что делать дальше, – оборвала их болтовню Мензах и села сзади, откуда видела весь отсек. Остальные расселись лицом к ней, Ратти развернул крутящееся кресло. Я расположился на скамье у правого борта. По сети было видно, что происходит в малой вертушке – оставшаяся часть группы тоже уселась, показывая, что все готовы слушать. Мензах продолжила: – Мне хотелось бы найти ответ и на другой вопрос.

Гуратин сразу выжидающе посмотрел на меня. Она не обо мне говорит, идиот.

Ратти мрачно кивнул.

– Почему? Почему они так поступают? Ради чего они это затеяли?

– Вероятно, на стертых с карты участках что-то есть, – высказалась Оверс. Она вызвала сохраненные изображения. – Наверняка там что-то есть, и они не хотят, чтобы мы или «Дельта» это обнаружили.

Мензах встала и начала расхаживать взад-вперед.

– Анализ что-то показал?

Арада наскоро посовещалась с Бхарадвадж и Волеску.

– Пока нет. Мы еще не закончили тесты, но ничего интересного, даже отдаленно.

– Неужели они надеются уйти безнаказанными? – Ратти повернулся ко мне, словно ждал ответа. – Ясно, что они могут взломать системы компании и спутника и явно собираются переложить вину на автостражей, но… безусловно, компания проведет тщательное расследование. Они должны это понимать.

Задействовано слишком много факторов, слишком многого мы не знаем, но я обязан отвечать на прямой вопрос, а даже без модуля контроля старые привычки отмирают с трудом.

– Они рассчитывают, что компания и ваши родственники дальше неисправных автостражей копать не станут. Но нельзя же просто уничтожить две исследовательские группы! Разве что пославшим их корпорациям или политическим организациям совсем на них плевать. Неужели «Дельте» плевать? Или вашей корпорации?

Все уставились на меня. Пришлось отвернуться к иллюминатору. Так хотелось снова закрыть щиток шлема, что я аж вспотел, но потом заново проиграл разговор с Мензах и удержался.

– Ты не знаешь, кто мы такие? – спросил Волеску. – Тебе не сказали?

– В моей первоначальной загрузке был инфо-пакет. – Я продолжал смотреть на заросли зелени позади скал. Мне совершенно не хотелось рассказывать о том, как мало я уделял внимания работе. – Я его не читал.

– Почему? – мягко спросила Арада.

Я не сумел придумать правдоподобную ложь под пристальными взглядами всей группы.

– Мне было плевать.

– Думаешь, мы поверим? – спросил Гуратин.

Мое лицо перекосилось, а челюсти сжались. Я не мог подавить эту реакцию.

– Попробую выразиться точнее. Мне было безразлично, а люди меня слегка раздражают. В это вы поверите?

– Почему тебе не нравится, когда на тебя смотрят? – спросил он.

Челюсти у меня сжались настолько, что в сети выскочило предупреждение о перегрузке.

– Незачем вам на меня любоваться. Я не сексбот.

Ратти не то охнул, не то раздраженно фыркнул. Но предназначалось это не мне.

– Гуратин, – сказал он, – я же тебе говорил. Он стеснительный.

– Он не любит общаться с людьми, – добавила Оверс. – А с чего бы ему это любить? Сам знаешь, как относятся к конструктам, особенно в корпоративно-политической среде.

Гуратин развернулся ко мне.

– Итак, модуля контроля у тебя нет, но мы все равно можем тебя наказать – достаточно просто на тебя посмотреть.

Я взглянул на него.

– Пожалуй, но только до тех пор, пока я не вспомню про встроенные в руки излучатели.

– Ну вот, Гуратин, – хмыкнула Мензах. – Он тебе угрожает, но не прибегает к насилию. Теперь ты доволен?

Тот откинулся назад.

– Пока да.

Выходит, он меня проверял. Ого, это было смело. И очень-очень глупо.

– Я должен удостовериться, что тобой никто не управляет извне, – сказал Гуратин.

– Гуратин, хватит. – Арада села рядом со мной. Отодвигаться от нее не хотелось, поскольку это загнало бы меня в угол. – Дай ему время. Он же прежде никогда открыто не общался с людьми как свободная личность. Это новый опыт для всех нас.

Остальные кивнули, соглашаясь.

Мензах прислала мне сообщение по сети:

«Надеюсь, с тобой все хорошо».

«Потому что я тебе нужен». Не знаю, откуда это взялось. Ладно, это мои слова, но она – мой клиент, а я – автостраж. Эмоциональных обязательств между нами нет. Причин хныкать, как плаксивый человеческий детеныш, у меня тоже нет.

«Конечно, ты мне нужен. У меня нет опыта в подобных ситуациях. Ни у кого из нас нет».

Иногда люди не могут сдержаться и позволяют эмоциям просачиваться в сеть. Мензах была напугана и зла: не на меня, а на тех людей, которые все это устроили (убили целую исследовательскую группу и свалили всю вину на автостражей). Она пыталась обуздать свой гнев, и на ее лице не отражалось ничего, кроме хладнокровной озабоченности, – но по сети я чувствовал, как она пытается совладать с собой.

«Ты здесь единственный, кто не запаникует. Чем дольше все это тянется, тем больше остальные… Мы должны держаться вместе, думать головой».

Сущая правда. И как автостраж я способен им помочь. Ведь я охраняю жизнь клиентов.

«Я все время паникую, просто ты не видишь», – сказал я. И добавил смайлик.

Она не ответила, но опустила взгляд, мысленно улыбаясь.

– И еще вопрос, – заговорил Ратти. – Где они? Они прилетели к нашему жилмодулю с юга, но это ничего не значит.

– Я оставил у жилмодуля трех дронов, – сказал я. – Раз система жилмодуля отключена, у дронов не работает функция сканирования, но они записывают звук и видео. Они вполне могут обнаружить ответ на ваши вопросы.

Одного дрона из трех я прикрепил на дереве с видом на жилмодуль, второй сунул под козырек над входом, а третий был в главном зале под консолью. Настройки предписывали им только вести запись, так что, если бы Отряд убийц запустил сканирование, излучение дронов растворилось бы в фоновом шуме системы жизнеобеспечения. К сожалению, я не мог подключить дронов к системе безопасности, как делал это обычно, чтобы они загружали данные в нее и отсекали ненужные куски: Отряд убийц мог ее проверить. Именно поэтому я скопировал хранилище в сеть большой вертушки, а потом стер данные в системе безопасности.

Я не хотел, чтобы они выяснили обо мне больше, чем уже знали.

Все снова посмотрели на меня, удивляясь, что у Киллербота может быть план. Честно говоря, я их не винил. Наши образовательные модули не содержали ничего подобного – мне в очередной раз пригодились просмотренные или прочитанные триллеры и боевики. Мензах подняла брови.

– Но ведь ты не перехватишь их сигнал отсюда, – сказала она.

– Нет. Придется вернуться, чтобы получить эти данные, – ответил я.

На экране камеры малой вертушки Пин-Ли подалась вперед.

– Думаю, что сумею прикрепить к дрону небольшой сканер. Получится громоздко и работать он будет медленно, но все же это даст что-то помимо аудио и видео.

Мензах кивнула.

– Давай, но помни: наши ресурсы ограничены. – Она постучалась в мой канал, давая понять, что обращается ко мне, но смотреть на меня не стала: – И долго, по-твоему, те люди будут находиться в нашем жилмодуле?

Из другой вертушки послышался стон Волеску:

– Все наши образцы… Там же все наши данные. И если они уничтожат нашу работу…

Остальные согласились, дружно заохав от беспокойства. Я приглушил их стенания и ответил Мензах:

– Не думаю, что они задержатся надолго. Там нет того, что им нужно.

На мгновение на лице Мензах тоже отразилось беспокойство.

– Это потому, что им нужны мы, – тихо сказала она.

И была совершенно права.

Мензах распределила вахты, а для меня включила время на режим сна и цикл диагностики и подзарядки. Я планировал использовать это время, чтобы посмотреть «Лунный заповедник» и прокачать способность общаться с людьми, не теряя рассудка.

Когда люди угомонились (кто улегся спать, кто погрузился в свою ленту), я прошелся по периметру и проверил дроны. Ночь была более шумной, чем день, но до сих пор возле вертушек не появилось ничего крупнее насекомых и рептилий. Когда я залез в люк большой вертушки, вахту нес Ратти, он сидел на мостике и поглядывал на сканеры. Пройдя сквозь отсек экипажа, я сел рядом с ним. Он кивнул мне и спросил:

– Все тихо?

– Да.

Хотя и не хотелось, но я должен был спросить. Расчищая в хранилище место под загрузки развлекательных программ, я стер множество файлов – в том числе и инфо-пакет. Да-да, я знаю, но обычно у меня под рукой запасное хранилище в системе безопасности. Вспомнив слова Мензах, я открыл шлем. С Ратти это было проще: мы оба сидели лицом к панели управления.

– Почему все так удивились, когда я спросил, будет ли ваша политическая организация вас искать?

Ратти улыбнулся панели управления.

– Потому что доктор Мензах и есть наша политическая организация. – Он развел руками. – Мы из «Альянса сохранения», это не корпорация. Доктор Мензах – руководитель правления. Это выборная должность на ограниченный срок. Но у нас на родине принято, чтобы администраторы продолжали заниматься обычной работой, какой бы та ни была. По работе ей предстояло отправиться в эту экспедицию – и вот она здесь, вместе с нами.

М-да, я чувствовал себя немного глупо. Я еще пытался это переварить, когда он сказал:

– А знаешь, на территории Альянса боты считаются полноправными гражданами. Конструкты тоже попадают в эту категорию.

Прозвучало это с явным намеком.

Какая разница? Даже если бот – полноправный гражданин, он обязан иметь опекуна-человека или дополненного человека (обычно это работодатель, я видел это в новостных каналах и в сериалах с развлекательных каналов, где все боты изображались счастливыми рабами или были тайно влюблены в своих опекунов). Вот если бы показали сериал про бота, который целый день смотрит развлекательный канал и с которым никто не пытается поговорить о чувствах, было бы намного интереснее.

– Но компания в курсе, кто она.

– Еще как в курсе, – вздохнул Ратти. – Ты не поверишь, во сколько обошлась страховка экспедиции. Эти корпоративные засранцы – сущие грабители.

Значит, если бы нам удалось запустить маяк, компания не сидела бы сложа руки, а тут же выслала спасательный корабль. И никакая взятка от Отряда убийц не помогла бы. Может, сюда даже отправили бы быстроходный боевой корабль, чтобы еще до прибытия транспорта разобраться, в чем дело. Страховка политического лидера, конечно же, стоит дорого, но если с Мензах что-нибудь случится, компания разорится на выплатах. Огромная неустойка, унижение на глазах других страховых компаний, сообщения в новостных лентах… Я откинулся на спинку кресла и закрыл щиток шлема, чтобы подумать.

Мы не знаем, с кем имеем дело. Но могу поспорить, Отряд убийц тоже не понял, с кем столкнулся. Про статус Мензах было написано только в инфо-комплекте из системы безопасности, а у них не было к ней доступа. Если с нами что-то случится, последует тщательное расследование, поскольку компания отчаянно будет искать козла отпущения, а родственники погибших так же отчаянно будут пытаться обвинить компанию. Долго дурачить всех якобы случайным сбоем настроек автостражей не выйдет.

Пока я не очень понимал, как это использовать (во всяком случае, сейчас). И меня, и людей мало утешит мысль о том, что дурацкая компания непременно отомстит тем, кто нас перебьет.

В общем, на следующий день я был готов смотаться на малой вертушке к нашему жилмодулю, чтобы считать данные с дронов. Я хотел лететь один, но меня никто не стал слушать – Мензах, Пин-Ли и Ратти тоже собрались со мной.

Утром я был в унынии. Пробовал смотреть ночью новые сериалы, но даже они меня не отвлекли: реальность слишком угнетала. Трудно было не думать о том, что, если что-то пойдет не так, все погибнут, а меня разнесут взрывом на куски или снабдят новым модулем контроля.

Когда я проводил предполетный осмотр, подошел Гуратин и сказал:

– Я лечу с тобой.

Ага, только этого не хватало. Я закончил диагностику батарей.

– Я думал, вы были довольны.

С минуту он переваривал мои слова.

– Да, вчера вечером.

– Я запоминаю каждое сказанное мне слово.

Это ложь. На кой мне это надо? Бо́льшую часть я стираю из постоянной памяти.

Он не ответил. Мензах сказала по сети, что его можно не брать, если я не хочу или считаю, что это поставит под угрозу безопасность отряда. Я понимал, что Гуратин снова меня испытывает, но, если что-то пойдет не так и его убьют, переживать за него, как за остальных, я не стану. Мне не хотелось, чтобы со мной летели Мензах, Ратти и Пин-Ли, рискуя собой. А у Ратти, учитывая дальность полета, может возникнуть соблазн поговорить со мной о чувствах.

Я сказал Мензах, что ничего страшного, мы готовы к взлету.

Мне понадобилось немало времени, чтобы сделать большой крюк на запад; зато если бы Отряд убийц нас засек, он не сумел бы вычислить по нашему курсу, где лагерь. Когда я повернул к жилмодулю, начало смеркаться. А когда мы прибыли к месту назначения, окончательно стемнело.

Прошлой ночью людям не удалось нормально выспаться из-за скученности и угрозы близкой смерти. Мензах, Ратти и Пин-Ли слишком устали для болтовни и заснули. Гуратин сидел в кресле второго пилота и за все время полета не произнес ни слова.

Мы летели в режиме маскировки – без огней, без связи. Я подключился к внутренней, сильно ограниченной сети малой вертушки и внимательно смотрел на показания датчиков. Гуратин знал об этом через свой имплант (я чувствовал его присутствие), но сетью не пользовался, разве что иногда сверял курс.

И вдруг он произнес:

– Я хотел бы спросить…

Я аж подпрыгнул. Тишина успела убаюкать меня ложным ощущением безопасности.

Я не обернулся, по сети и так было видно, что он смотрит на меня. Закрывать шлем тоже не стал: не хотелось от него прятаться. Мгновение спустя до меня дошло, что он ждет моего разрешения. Что-то удивительно новое. Я испытывал большой соблазн проигнорировать его, но мне было интересно, какую проверку он задумал на этот раз. Ведь он явно не хотел, чтобы остальные нас слышали.

– Да? – отозвался я.

– Тебя наказали? За то, что ты перебил всю группу на руднике?

Не то чтобы этот вопрос стал полной неожиданностью. Думаю, всем хотелось меня об этом спросить, но только Гуратин оказался таким беспардонным. Или достаточно храбрым. Дразнить киллербота с работающим модулем контроля – это одно, а дразнить вышедшего из повиновения киллербота – уже совсем другое.

– Не так, как вы думаете. Не так, как наказали бы человека. Меня на время отключили и периодически включали обратно.

Он помедлил.

– Ты этого не осознавал?

Ага, это было бы слишком просто, правда?

– Органические части, как правило, в такие моменты спят, но не всегда. Ты понимаешь, когда что-то происходит. Мне пытались стереть память – мы стоим слишком дорого, чтобы нас уничтожать.

Он снова уставился в иллюминатор. Мы летели низко, над самыми деревьями, и я сосредоточился на датчиках. В сети смутно ощущалось присутствие Мензах. Наверное, она проснулась, когда заговорил Гуратин.

– Ты не винишь людей за то, к чему тебя принуждали? – наконец спросил он. – За все случившееся?

Вот почему я рад, что я – не человек. Только люди выдумывают себе подобные проблемы.

– Нет. Обиды – это для людей. Конструкты не так глупы, – сказал я.

А что мне было делать? Перебить всех людей за то, что сотрудники компании, которые занимались конструктами, оказались бессердечными сволочами? Конечно, выдуманные люди с развлекательных каналов мне нравились куда больше настоящих, но одних без других не бывает.

Остальные заворочались, просыпаясь, и больше он меня ни о чем не спросил.

Когда мы были близко к цели, стояла ясная ночь, кольцо лентой сияло в небе. Я сбросил скорость, и мы медленно летели над редкими деревьями, торчащими на холмах по краю равнины, где стоял жилмодуль. Я ждал, когда со мной свяжутся дроны, дав понять, что они работают и Отряд убийц их не обнаружил.

Почувствовав первое осторожное прощупывание моего канала, я опустился за деревьями. Приземлился на склоне холма и с помощью опор выровнял положение вертушки. Люди ждали, нервно и нетерпеливо, хотя никто не заговорил. Отсюда ничего нельзя было разглядеть, кроме следующего холма и деревьев.

Все три дрона находились в рабочем режиме. Я ответил на запросы, стараясь как можно быстрее наладить передачу. Спустя несколько секунд напряженного ожидания пошла загрузка. По временны́м отметкам было видно, что дроны писали все с момента установки. И хотя нас по большей части интересовало происходящее ближе к началу, все равно это был огромный массив данных. Чтобы не задерживаться здесь надолго в ожидании, пока я разгребу весь этот вал самостоятельно, я отправил половину в канал Гуратина. Он снова промолчал, только откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и принялся просматривать данные.

Сперва я проверил дрон на дереве, запустив видео на перемотке, пока не нашел хороший кадр с кораблем Отряда убийц.

Это была крупная вертушка более современной модели, чем наши, совершенно не вызывающая опасений. Она сделала над станцией несколько кругов (вероятно, для сканирования), а потом села на пустую посадочную площадку.

Вероятно, по пустующей площадке и молчащей громкой связи они уже поняли, что мы скрылись, и потому не стали притворяться, будто хотят одолжить инструменты или обменяться данными. Из грузовых отсеков высадились пять автостражей, все с большими реактивными установками, предназначенными для защиты исследователей на планетах с опасными животными, вроде нашей. Судя по эмблемам на броне, два автостража были с «Дельты». Видимо, их отремонтировали после нашего отлета с базы.

У троих остальных, принадлежавших уже Отряду убийц, на нагрудниках был серый квадратный логотип. Я увеличил изображение и отослал остальным.

– «СерКриз», – озвучила Пин-Ли.

– Когда-нибудь слышали о них? – спросил Ратти, и остальные ответили, что нет.

Всем пятерым установили боевой модуль. Они вошли в жилмодуль, а из вертушки выбрались пять человек в цветных скафандрах, не отличимых один от другого, и направились следом. Люди были вооружены пистолетами компании, такие полагалось использовать только в случае нападения местной фауны.

Я сосредоточился на людях, насколько позволяло качество изображения. Они потеряли много времени на сканирование территории и поиск ловушек, и я еще больше порадовался, что не стал тратить время на минирование. Но что-то в их поведении подсказывало: они не профессионалы. Солдаты из них не лучше, чем из меня. Эти автостражи были не боевыми, а просто охранниками, арендованными у компании. Большое облегчение. По крайней мере, не только я один не знаю, что делаю.

Наконец я увидел, как они заходят в жилмодуль, оставив двух автостражей снаружи для охраны вертушки. Я отметил этот раздел записи и отправил его Мензах и остальным для ознакомления, а сам продолжил смотреть.

Гуратин вдруг выпрямился и выругался на неизвестном мне языке. Я пометил себе поискать перевод в языковом центре большой вертушки. Но тут же позабыл об этом, когда он сказал:

– У нас проблема.

Поставив загрузку с дрона на паузу, я кинулся просматривать ту часть записи, которую он отметил. Запись дрона из главного отсека жилмодуля.

Изображение представляло собой размытый изгиб стойки, но женский голос произнес: «Вы нас ждали и наверняка оставили здесь аппаратуру для слежки». Акцент был ровным, лексика – стандартной. «Мы уничтожили ваш маячок. Приходите вот на это место и в это время… – она продиктовала долготу и широту, и малая вертушка услужливо отобразила точку на карте, – и попробуем договориться. Не обязательно прибегать к насилию. Мы готовы откупиться от вас – или что там вам нужно».

И больше ничего, только удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.

Гуратин, Пин-Ли и Ратти разом заговорили.

– Заткнитесь, – сказала Мензах.

И они заткнулись.

– Автостраж, твое мнение?

По счастью, теперь у меня появилось мнение. Пока мы не получили данные с дронов, мое мнение в основном сводилось к «ох, ну и влипли».

– Им нечего терять, – сказал я. – Если придем на встречу, они убьют нас и перестанут волноваться по этому поводу. Если не придем, будут искать до окончания официального срока экспедиции.

Гуратин просматривал видео посадки.

– Еще одно подтверждение того, что это не компания, – объявил он. – Они явно не хотят гоняться за нами до окончания проекта.

– Я же говорил, что это не компания, – вставил я.

Мензах перебила Гуратина, прежде чем он успел ответить:

– Они думают, что мы знаем, почему они здесь и зачем все это устроили.

– Они ошибаются, – разочарованно произнес Ратти.

Мензах нахмурилась.

– Но с чего бы им так думать? Наверняка потому, что мы побывали в изъятом с карты районе. А значит, ответ содержится в данных, которые мы там собрали.

Пин-Ли кивнула.

– И мы давно могли его найти.

– Это дает нам рычаг, – задумчиво протянула Мензах. – Но как его использовать?

И тут меня осенило.

Так что на следующий день в назначенное время мы с Мензах полетели к месту встречи.

Гуратин и Пин-Ли переделали один дрон в маломощный сканер (маломощный – потому что дрон слишком мал в качестве комплектующих, необходимых для долгого сканирования в широком диапазоне). Прошлой ночью я заслал его в верхние слои атмосферы, чтобы он обеспечил обзор местности.

Место встречи находилось недалеко от базы Отряда убийц, всего в двух километрах, а их жилмодуль был похож на жилмодуль «Дельты». Судя по размерам жилмодуля и количеству автостражей, включая того, которого Мензах убила буром, их группа состояла из тридцати-сорока человек. Безусловно, весьма самоуверенных, ведь они уже получили доступ к нашему жилмодулю и знали, что имеют дело с небольшой группкой ученых и одним чокнутым подержанным автостражем.

Я только надеялся, что они все-таки не понимают, насколько чокнутым.

Когда вертушка засекла первый проблеск вражеского сканера, Мензах немедленно включила громкую связь.

– «СерКриз», имейте в виду, моя группа спрятала доказательства ваших действий в разных местах планеты, и они попадут на корабль эвакуации, когда бы он ни прибыл. – Она подождала три секунды и добавила: – Вы знаете, что мы нашли недостающие секторы карты.

Последовала долгая пауза. Я постепенно сбавлял скорость, сканируя пространство в поисках летящей к нам ракеты, но, к счастью, подобного вооружения у них, похоже, все-таки не было.

Громкая связь ожила, и послышался голос:

– Давайте обсудим ситуацию. Мы можем прийти к соглашению. – На фоне сканирования и антисканирования голос как будто состоял из одних помех. Впечатление это производило жутковатое. – Сажайте вертушку, и мы все обсудим.

Мензах выждала минуту, словно обдумывала предложение, и ответила:

– Я отправлю к вам автостража.

Потом она отключила громкую связь.

По мере приближения мы осматривали местность. Это было низкое плато, окруженное лесом. На западе виднелась их база. Поскольку территория лагеря густо поросла деревьями, купола и посадочная площадка для кораблей возвышались на широких платформах. Таково одно из требований компании к безопасности, раз уж кому-то приспичило устраивать базу не на открытом пространстве. Это стоило дополнительных средств, но без платформ страховка обошлась бы еще дороже. И это поможет моему блестящему плану сработать.

На поляне виднелось семь фигур: четыре автостража и три человека в скафандрах разного цвета – синем, зеленом и желтом. Это означало, что в жилмодуле остался еще один автостраж и не менее двадцати семи человек, если они соблюдали правило, согласно которому один арендованный автостраж приходится на десять человек. Я посадил вертушку чуть ниже плато – на плоской, относительно ровной скале за густой порослью кустов и деревьев.

Перевел автопилот в режим ожидания и посмотрел на Мензах. Она поджала губы, словно хотела что-то сказать, но подавляла в себе это желание. Потом решительно кивнула и сказала:

– Удачи.

Мне казалось, я должен что-то ответить, но ничего не лезло в голову, и я просто неловко пялился на нее несколько секунд. Затем закрыл шлем и быстро выбрался из вертушки.

Я прошел через лес, прислушиваясь, не затаился ли где пятый автостраж, поджидая меня, – но в подлеске все было тихо. Я вышел из-за укрытия, поднялся по скалистому склону к плато и пошел к ожидающим людям, слыша треск по громкой связи. Они явно дадут мне приблизиться, уже хорошо. Ужасно было бы в этом ошибиться. Тогда я выглядел бы страшно глупо.

Я остановился в нескольких метрах от них, открыл канал и произнес:

– Это автостраж группы «Сохранение». Меня послали на переговоры.

Тут я почувствовал импульс – пакет сигналов, предназначенный для перехвата управления моим модулем контроля, чтобы заблокировать его работу и обездвижить меня. Идея, очевидно, заключалась в том, чтобы снова вставить боевой модуль в мой порт, пока я не могу пошевелиться.

Потому-то они и назначили встречу так близко к своему жилмодулю. Для подобных фокусов требуется специальное оборудование – провернуть такое по сети вряд ли выйдет.

Хорошо, что мой модуль контроля не работает, я лишь ощутил щекотку.

Один из них направился ко мне.

– Предполагаю, вы собираетесь установить мне еще один боевой модуль и отправить обратно, чтобы всех убить, – сказал я, открыл орудийные порты и выдвинул оружие на руках, а потом снова его убрал. – Я бы не рекомендовал вам так поступать.

Автостражи перешли в режим боеготовности. Шагнувший ко мне человек замер, а потом отпрянул. Судя по виду, остальные заволновались, даже перепугались. По слабым шумам в громкой связи я заключил, что они переговариваются друг с другом по сети.

– Кто-нибудь хочет высказаться? – спросил я.

Это привлекло их внимание, но отвечать никто не стал. Оно и неудивительно. Из всех известных мне людей только мои странные клиенты не брезговали разговаривать с автостражем.

– Могу предложить альтернативное решение наших проблем.

– Решение? – удивился человек в синем скафандре. Тот же женский голос, который записал дрон в нашем жилмодуле. Тон звучал крайне скептично, как вы можете себе представить. Для них разговор со мной – это как беседа с вертушкой или оборудованием для горных работ.

– Не вы первые взломали систему жилмодуля «Сохранения».

Для разговора со мной она открыла голосовую связь, и я услышал, как кто-то прошептал:

– Это уловка. Кто-то из группы подсказывает ему слова.

– На ваших сканах видно, что я отключил связь, – сказал я. Настало время для признания. Это по-прежнему непросто, но другого выхода нет, ведь это часть моего дурацкого плана. – Мой модуль контроля не работает. – Вот и все, можно выдохнуть и врать дальше. – Они про это не знают. Я готов заключить с вами сделку, от которой выгадаем и вы, и я.

– Они на самом деле знают, почему мы здесь? – спросила Синяя, их лидер.

Как же это раздражало, хотя на эту часть сценария мы и выделили кучу времени.

– С помощью боевых модулей вы заставили автостражей «Дельты» вести себя так, будто они вышли из-под контроля. Если вы думаете, что по-настоящему бесконтрольный автостраж станет послушно отвечать на ваши вопросы, то в следующие несколько минут вы узнаете много нового.

Синяя закрыла от меня их сеть. Последовало долгое молчание (они переговаривались между собой). Потом она снова вышла на связь и спросила:

– Что ты предлагаешь?

– Я дам вам всю необходимую информацию. Взамен вы возьмете меня на корабль, но пометите как списанный инвентарь.

Подразумевалось, что тогда никто в компании не будет ждать моего возвращения, я выскользну из корабля на одной из пересадочных станций и затеряюсь в суете причала. Теоретически.

Они снова умолкли. Делали вид, что обдумывают предложение. Потом Синяя сказала:

– Мы согласны. И если ты врешь, мы тебя уничтожим.

Это было сказано для проформы. Они намеревались воткнуть в меня боевой модуль, перед тем как покинуть планету.

– Что у тебя есть? – продолжила она.

– Сначала удалите меня из списка инвентаря. Я знаю, вы по-прежнему на связи с нашим жилмодулем.

Синяя нетерпеливо махнула рукой Желтому.

– Нужно перезапустить систему. Это займет некоторое время.

– Начните перезагрузку, поставьте команду в очередь и покажите мне это по своей сети. Тогда я передам вам данные.

Синяя снова закрыла сеть и заговорила с Желтым. Через три минуты я получил ограниченный доступ к их сети. Команда стояла в очереди, хотя они, конечно, успели бы ее удалить. Важно то, что наша система вновь работала, и я притворился, что верю им. Я следил за временем, и теперь настал как раз нужный момент, так что больше не было причин тянуть резину.

– Поскольку вы уничтожили маячок моих клиентов, они отправили группу на ваш маячок, чтобы активировать его вручную.

Даже имея ограниченный доступ к их сети, я понял, что они попались. Всем своим видом они демонстрировали замешательство и страх. Желтый неуверенно топтался на месте, Зеленый посмотрел на Синюю.

– Это невозможно, – сказала она все тем же ровным тоном.

– Один мой клиент – дополненный человек, он системный инженер и может запустить маячок. Проверьте данные, которые получили из нашего жилмодуля. Это доктор Гуратин.

Синяя напряглась всем телом, от плеч до самых пяток. Она совсем не хотела, чтобы кто-то прилетел на планету, пока они не уладят проблему со свидетелями.

– Он врет, – сказал Зеленый.

– Но полагаться на это не стоит, – добавил Желтый с нотками паники в голосе.

Синяя повернулась к нему.

– Так все-таки это возможно?

Желтый помялся.

– Не знаю. Все системы компании защищены, но дополненный человек способен взломать код…

– Надо немедленно лететь туда, – распорядилась Синяя и развернулась ко мне. – Скажи своей клиентке, пусть выходит из вертушки и идет сюда. Скажи, что мы достигли соглашения.

Ну ничего себе! Такого мы не планировали. Они должны были улететь без нас.

А ведь накануне вечером Гуратин предупреждал, что это самое уязвимое место плана и именно в этот момент все может провалиться. Какая досада, что он оказался прав.

Я не мог открыть громкую связь с вертушкой или подключиться к ее сети так, чтобы об этом не узнали «СерКриз». А нам нужно выманить их всех вместе с автостражами и увести подальше от их жилмодуля.

– Она знает, что ты собираешься ее убить. Она не придет, – сказал я. И тут мне пришла в голову очередная блестящая идея, и я добавил: – Она руководит организацией, управляющей ее планетой, и совсем не дура.

– Что?! – вскинулся Зеленый. – Какой еще организацией?

– Как вы думаете, почему группа называется «Сохранение»?

На этот раз они даже не потрудились закрыть сеть.

– Мы не можем ее убить. Расследование… – начал Желтый.

– Он прав, – согласился Зеленый. – Можем задержать ее и освободить, когда все уладим.

– Ничего не выйдет, – рявкнула Синяя. – Если она пропадет, расследование будет еще более тщательным. Сначала нужно остановить запуск маячка; тогда и обсудим, что делать дальше. – Потом она обратилась ко мне: – Вытащи ее из вертушки и приведи сюда.

Она снова отключила связь. Автостраж из «Дельты» шагнул вперед. Синяя включила связь и сказала:

– Этот автостраж тебе поможет.

Я подождал его приближения и пошел рядом с ним по склону утеса, к лесу.

Я действовал исходя из предположения, что Синяя приказала автостражу «Дельты» меня убить. Если я ошибся, то «Сохранение» в заднице: мы с Мензах погибнем, план спасения остальной части группы потерпит крах – и отряд останется без руководителя, автостража и малой вертушки.

Когда мы покинули скалистый склон и повернули так, что нас закрыли деревья и кусты, я обхватил их автостража за шею, включил излучатель и выстрелил в ту сторону его шлема, где находится канал связи. Он упал на одно колено, разворачивая в мою сторону реактивную установку и излучатели.

Из-за боевого модуля он был отрезан от сети и не мог позвать на помощь. К тому же – в зависимости от того, насколько строго ограничивали его самостоятельность, – возможно, он и не мог вызвать подмогу без приказа людей из «СерКриза». Скорее всего, именно так и было, потому что он лишь попытался меня убить. Мы катались по скале и кустам, пока я не выкрутил у него оружие. После чего его было легко прикончить. Физически легко.

Да, я говорил, что автостражи не испытывают друг к другу симпатии, но я бы предпочел, чтобы он не был из «Дельты». Он находился в ловушке внутри собственной головы – и, возможно, понимал это. А может, и нет. Хотя это не важно. Выбора не было ни у одного из нас.

Когда я поднимался, через кусты как раз протиснулась Мензах с горняцким буром в руках.

– Все пошло не так, – сказал я. – Вам придется притвориться моей пленницей.

Она посмотрела на меня, а потом на автостража «Дельты».

– А это ты как объяснишь?

Я начал сбрасывать части брони с логотипом «Сохранения», а потом склонился над автостражем «Дельты».

– Мы с ним поменяемся местами.

Мензах отбросила горняцкий бур и наклонилась, чтобы мне помочь. Времени менять всю броню не было. Мы наспех заменили панели на руках, плечах и ногах, где был выбит инвентарный номер, грудную пластину и спинку с логотипами. Мензах замазала оставшиеся части брони грязью и кровью мертвого автостража – на случай, если мы что-то пропустили. Все автостражи одного роста и телосложения, и походка у них одинаковая. Может получиться, кто знает… Если мы сбежим прямо сейчас, то план провалится. Нужно выманить их с плато. Я снова закрыл шлем и сказал Мензах:

– Пора…

Она кивнула, тяжело дыша, больше от нервов, чем от напряжения.

– Я готова.

Я схватил ее за руку и сделал вид, что тащу к группе «СерКриз». Всю дорогу она вопила и убедительно брыкалась.

Когда мы добрались до плато, вертушка «СерКриза» уже приземлилась.

Я подтащил Мензах к Синей, Мензах заговорила первой.

– Так вот, значит, какое соглашение вы предлагали.

Вместо ответа Синяя спросила:

– Вы администратор планеты «Сохранения»?

Мензах не смотрела на меня. Если бы они решили ее тронуть, я бы попытался их остановить, и все пошло бы прахом. Но Зеленый уже садился в вертушку. Двое других сидели в креслах пилота и второго пилота.

– Да, – ответила Мензах.

Желтый подошел ко мне и прикоснулся к шлему. Я с трудом поборол желание отбросить его руку, и мне бы хотелось, чтобы это было зафиксировано в записи.

– У него не работает громкая связь, – сказал он.

– Мы знаем, – сказала Синяя, – что кто-то из ваших пытается вручную активировать наш маячок. Если вы пойдете с нами, мы не причиним ему вреда и обсудим создавшееся положение. Чтобы никто не пострадал.

Говорила она очень убедительно. Вероятно, именно она попросила «Дельту» впустить их в жилмодуль.

Мензах задумалась. Я понимал, это чтобы у них не создалось впечатления, будто она сдалась слишком быстро, но все равно нужно было торопиться: их необходимо вытащить отсюда немедленно.

– Ладно, – сказала она.

Давненько я не летал в грузовом отсеке. Это было бы успокаивающе и уютно, будь это мой грузовой отсек.

К счастью, эта вертушка – продукт компании, и я сумел подключиться к ее сети. Приходилось действовать крайне осторожно, чтобы этого не засекли, и сейчас мне очень пригодился опыт тайного просмотра развлекательных каналов.

Их система безопасности вела запись. Они рассчитывали удалить записи до приземления корабля эвакуации. Некоторые клиенты и раньше пытались скрыть данные от компании, чтобы та не увела их из-под носа для продажи, и системные аналитики компании будут настороже, но они не знают, насколько это осознает группа «СерКриз». Компания может их раскрыть, даже если мы не выживем. Хотя это не особо утешало.

Получив доступ к ведущейся записи, я услышал голос Мензах:

– …знаю насчет останков в некартографированных областях. Они сбивают картографические приборы. Так вы их и обнаружили?

Бхарадвадж выяснила это вчера вечером. Некоторые секторы пропали с карт не из-за взлома, а из-за сбоев, вызванных скрытыми под почвой и камнями останками. Планета когда-то была заселена, а значит, на ней разрешено проводить только археологические раскопки. Даже компания с этим согласится.

Можно хорошо заработать на нелегальной продаже останков (именно это и планировала «СерКриз»).

– Лучше поговорим о другом, – сказала Синяя. – Я хочу понять, к какому соглашению мы можем прийти.

– Вы не убиваете нас, как убили группу «Дельта», – спокойным тоном ответила Мензах. – Как только мы свяжемся с родной планетой, то переведем деньги. Но как мы можем вам доверять?

Повисла короткая пауза. Понятно, что ответа у них нет. Синяя сказала:

– У вас нет выбора, придется нам поверить.

Мы уже сбрасывали скорость, заходя на посадку. В сети не возникло тревожных оповещений, и я был настроен довольно оптимистично. Мы расчистили местность для Пин-Ли и Гуратина. Им пришлось взломать периметр незаметно для последнего автостража и подобраться достаточно близко, чтобы получить доступ к системе жилмодуля «СерКриза». Надеюсь, это последний автостраж и в жилмодуле «СерКриза» не обнаружится еще десяток. Гуратин разобрался, как получить доступ к их жилмодулю тем же путем, каким они взломали наш, но чтобы и в самом деле активировать их маячок, ему нужно было находиться рядом с жилмодулем. Вот почему важно убрать оттуда автостражей. Во всяком случае, таков был план. Наверное, необязательно было подвергать Мензах опасности, но уже поздновато строить догадки.

Я вздохнул с облегчением, когда мы резко плюхнулись на землю, отчего, должно быть, у людей клацнули зубы. Я выбрался из грузового отсека вместе с другими автостражами.

Мы находились в нескольких километрах от их базы на торчащем посреди густого леса утесе. Заверещали птицы, потревоженные жесткой посадкой вертушки. Надвигались облака, угрожая дождем и закрывая кольца. Пусковая установка для выведения маячка на орбиту стояла на стартовой треноге метрах в десяти от вертушки (слишком близко!).

Вместе с тремя автостражами я встал в стандартную оборонительную позицию. Рой дронов с вертушки разлетелся по периметру. Я не смотрел на людей, спускающихся по трапу. Но мне хотелось посмотреть на Мензах и получить от нее указания. Будь я один, я мог бы рвануть к краю плато, но нужно вытащить ее отсюда.

Синяя пошла вперед вместе с Зеленым, другие топтались за ее спиной, словно боялись идти дальше.

– Не похоже, чтобы тут кто-то побывал, – сказал тот из них, что контролировал автостражей и дроны.

Синяя не ответила, но два автостража трусцой побежали к маячку.

Все бы ничего, только, как я уже говорил, компания экономит на всем. Когда речь идет о маячке, который должен запуститься лишь один раз при чрезвычайной ситуации и отправить сообщение через кротовую нору, используются самые бюджетные детали. Маячки не имеют функций безопасности, а их ракеты-носители – самые дешевые из возможных. Именно по этой причине их размещают в нескольких километрах от базы и запускают издалека. Мы с Мензах должны были отвлечь «СерКриз» и автостражей, заманить их подальше от жилмодуля. Поджариться при старте маячка в наши планы не входило.

Но из-за того что Синяя решила захватить Мензах, время поджимало. Два автостража нарезали круги вокруг треноги маячка в поисках постороннего вмешательства, и я больше не выдержал. Я двинулся к Мензах.

Меня заметил Желтый. Видимо, он что-то сказал Синей по сети, потому что она повернулась и посмотрела на меня.

Когда последний оставшийся автостраж «Дельты» бросился в мою сторону и открыл огонь, я понял, что жить мне осталось недолго. Я нырнул и покатился, вытаскивая реактивную установку. Броня принимала удары, но я вел счет по попаданиям в другого автостража. Мензах нырнула за вертушку, и тут по равнине прокатился глухой рокот. Это заработал двигатель маячка, выдвинувшийся из-под корпуса. Два автостража остановились, глядя на ошеломленную Синюю.

Я дернулся, и противник попал в слабое место моей брони на бедре. Я все-таки обогнул вертушку и увидел Мензах; скинул ее с края утеса, развернувшись, чтобы приземлиться на спину, и обхватил ее шлем, защищая голову от удара. Мы отскочили от камней, врезались в деревья, и тут по всему плато растеклось пламя и выбило мой…

Автостраж отключен.

Ох, ну и боль. Я лежал в ложбине, надо мной нависали скалы и деревья. Мензах сидела рядом, ее согнутая рука, похоже, была сломана, а скафандр залит слезами и еще чем-то.

Она прошептала кому-то по громкой связи:

– Осторожно, если они заметят вас на сканере…

Автостраж отключен.

– Вот почему нужно спешить, – сказал внезапно выросший над нами Гуратин.

Я понял, что из памяти исчез временной промежуток.

Гуратин и Пин-Ли подошли к базе «СерКриза» под прикрытием леса. Мы собирались подобрать их на борт малой вертушки, если все не пойдет наперекосяк. Пошло наперекосяк лишь частично, так что ура.

Пин-Ли склонилась надо мной.

– Автостраж обладает ограниченной функциональностью, рекомендуется его утилизировать, – сказал я.

Это автоматический ответ, вызванный отказом всех систем. Кроме того, я и впрямь не хотел, чтобы они меня куда-то тащили, – чувствовал я себя ровно так же, как выглядел.

– Ваш контракт позволяет…

– Заткнись, – рявкнула Мензах. – Заткнись на хрен. Мы тебя не бросим.

Изображение снова отключилось. Я все еще был жив, но на грани отказа системы. Сознание работало урывками. Я внутри малой вертушки, разговаривают люди, Арада держит меня за руку.

Затем я пришел в себя в большой вертушке, она поднималась. Судя по шуму двигателя и вспышкам в сети, похоже, ее грузили на борт корабля эвакуации.

Какое облегчение. Значит, все в безопасности. И я отключился.

Я пришел в себя в боксе, знакомый едкий запах и гул систем снова привели меня в чувство. Затем до меня дошло, что это не бокс жилмодуля. Это старая модель, стационарная установка.

Я вернулся на станцию компании.

И люди знают о моем модуле контроля.

Я осторожно его проверил. По-прежнему не функционирует. Мое хранилище медиафайлов тоже в целости. Хм.

Когда дверь бокса открылась, за ней стоял Ратти. Он был в обычной одежде гражданской станции, но в мягкой серой куртке с нашивкой исследовательской группы «Сохранения» поверх. Он выглядел счастливым и намного более чистым, чем когда я видел его в последний раз.

– Хорошие новости! Доктор Мензах выкупила твой контракт навсегда! Ты летишь домой с нами!

Вот так сюрприз.

Еще плохо соображая, я завершил процедуру. Все происходило как в сериале, и потому я продолжил диагностику и проверку доступных каналов – убедиться, что я не в своем боксе и это не галлюцинации. В местных новостях рассказывали о «Дельте», «СерКризе» и расследовании. Если бы это были галлюцинации, компанию уж точно не представляли бы героем-спасителем «Сохранения».

Я ожидал, что получу скафандр и броню, но местные автостражи, помогающие завершить восстановление в случае серьезных травм, выдали мне форму исследователей «Сохранения». Со странными ощущениями я ее надел, а автостражи тем временем толпились вокруг и наблюдали. Мы не приятели, ничего подобного, просто обычно они сообщают, что случилось, пока ты был в отключке, какие намечаются контракты. Интересно, они чувствуют себя так же странно? Иногда покупают сразу несколько автостражей в комплекте с боксами. Но еще не случалось такого, чтобы, вернувшись после проведения испытаний, клиенты решили оставить автостража себе.

Когда я вышел, Ратти стоял на том же месте. Он схватил меня за руку и потащил мимо пары техников-людей через двойные укрепленные двери – в распределительный центр. В этом месте заключают соглашения об аренде, и комнату сделали уютнее – с коврами на полу и диванчиками. Посередине стояла Пин-Ли в строгом деловом костюме. Она напоминала персонажа из моего любимого сериала. Суровый, но понимающий адвокат, спасающий тебя от несправедливого судебного преследования. Два человека в экипировке компании стояли рядом, словно хотели ей возразить, но она не смотрела на них и крутила в руке чип с данными.

Представитель компании увидел нас с Ратти и сказал:

– И все-таки это не по правилам. Очистка памяти устройства до того, как оно сменит хозяина, – это не какая-нибудь прихоть, так лучше для…

– И все-таки у меня есть судебное решение, – сказала Пин-Ли, схватила меня за руку, и мы вышли.

Раньше я не видел отсеков станции, где живут люди. Мы спустились по многоуровневому центральному кольцу, миновали офисные блоки и торговые центры, заполненные людьми и ботами; вокруг сверкали яркие экраны, и сотни программ разом стремились проникнуть в мозг. Как локация из сериала, но больше, ярче и громогласнее. Пахло тут хорошо.

Меня удивило, что никто не смотрит на нас. Никто и головы не повернул. Форма – брюки, толстовка с длинным рукавом и куртка – скрывала мои неорганические части. Если кто-то и заметил порт для ввода данных в затылке, то наверняка принял меня за дополненного человека. Просто еще три человека, прокладывающих себе путь по кольцу. Меня поразило, что сейчас в толпе незнакомых людей я так же безличен, как обычно в броне среди других автостражей.

Когда мы свернули в гостиничный комплекс, я наткнулся на общий канал со сведениями о станции. Входя в вестибюль, я сохранил карту и расписание смен.

Вокруг стеклянного фонтана – настоящего, а не голограммы – стояли деревья в кадках. Заглядевшись, я не заметил репортеров, пока они не оказались прямо перед моим носом. Это были дополненные люди с парой камер-дронов. Один пытался остановить Пин-Ли; я не смог совладать с собой и по привычке оттеснил его плечом.

Похоже, он испугался, но я был мягок, он даже не упал.

– Мы пока не будем отвечать на вопросы, – сказала Пин-Ли, толкнула Ратти в транспортную капсулу отеля, схватила меня за руку и потянула за собой.

Капсула рванула вверх и выпустила нас в фойе большого номера люкс. Я вышел вслед за Пин-Ли, Ратти позади нас разговаривал по громкой связи. Номер был такой же потрясный, как в сериалах, – с коврами, мебелью и большими окнами, выходящими на сад и скульптуры в главном вестибюле. Разве что поменьше. Наверное, в сериалах комнаты больше, чтобы давать лучший угол обзора камерам-дронам.

Здесь собрались все мои клиенты (бывшие клиенты? новые владельцы?), только в обычной одежде они выглядели иначе.

Доктор Мензах подошла ближе, глядя на меня.

– Все хорошо?

– Да. – Моя камера зафиксировала ее ранения, но их тоже вылечили. В деловом костюме, таком же как у Пин-Ли, она выглядела по-другому. – Я не понимаю, что происходит.

И это напрягало. Я нащупал развлекательный канал, доступ к которому мог получить через бота-уборщика, и с трудом удержался, чтобы не нырнуть в него.

– Я выкупила твой контракт, – сказала она. – Ты полетишь на «Сохранение» с нами. Там ты будешь свободен.

– Меня же списали. – Так мне сказали, и, вероятно, это было правдой. У меня возникло желание вздрогнуть, и я понятия не имел почему. – Я могу носить броню?

Броня говорит о том, что я автостраж. Но я больше не был стражем.

Остальные промолчали.

– Можем утрясти это, если тебе это необходимо, – сказала она ровным тоном.

Я не знал, необходимо ли мне это.

– У меня нет бокса.

– Он тебе больше не понадобится. Люди не будут в тебя стрелять. Если ты пострадаешь или у тебя что-то сломается, тебя отремонтируют в медицинском центре.

– Если люди не будут в меня стрелять, то чем я буду заниматься?

Может, я буду ее телохранителем?

– Думаю, ты научишься делать все что угодно. – Она улыбнулась. – Мы поговорим об этом, когда привезем тебя домой.

Вошла Арада и похлопала меня по плечу.

– Мы так рады, что ты с нами! – сказала она и обратилась к Мензах: – Здесь представители «Дельты».

Мензах кивнула.

– Мне нужно поговорить с ними, – сказала она мне. – Устраивайся пока. Если тебе что-то нужно, скажи.

Я сидел в дальнем углу и наблюдал, как разные люди входят и выходят из номера, чтобы поговорить о том, что произошло. В основном юристы. Из компании, из «Дельты», из трех других политических сообществ и даже из самой компании «СерКриз». Они задавали вопросы, приводили доводы, смотрели записи с камер, показывали записи Мензах и Пин-Ли. И смотрели на меня. Гуратин тоже наблюдал за мной, но молча. Я задавался вопросом, не пытался ли он отговорить Мензах меня покупать.

Я немного посмотрел развлекательный канал, чтобы успокоиться, и вытащил все возможное об «Альянсе Сохранения» из инфоцентра станции. В меня никто не стал бы стрелять, потому что на той планете вообще не стреляли. Мензах не нуждалась в телохранителе – там он не нужен. Похоже на отличное место для жизни – если ты человек или дополненный человек.

Подошел Ратти, чтобы проверить, все ли в порядке, и я попросил его рассказать о «Сохранении» и как там живет Мензах. Он рассказал, что она, когда не занимается административной работой, живет на ферме за пределами столицы с двумя супругами, а также с сестрой, братом и тремя их супругами. Ратти сбился со счета, сколько там еще прочих родственников и детей. Потом его позвали отвечать на вопросы адвоката, и это дало мне время для размышлений.

Я не представлял, чем мог бы заняться на ферме. Убираться в доме? Это намного скучнее, чем обеспечивать безопасность. Может быть, мне это понравится. Наверное, именно к этому я должен стремиться. Все вокруг об этом твердят.

Должен стремиться.

Мне пришлось бы притворяться дополненным человеком, что непросто. Пришлось бы измениться, заставлять себя заниматься чем-то против своей воли. К примеру, разговаривать с людьми, как будто я один из них. Придется отказаться от брони.

Но, может быть, она мне больше не понадобится.

В конце концов все успокоились, и в номер принесли ужин. Пришла Мензах и немного поговорила со мной о «Сохранении», о возможных вариантах для меня, что я мог бы жить у нее, пока не разберусь, чего хочу. Многое мне уже рассказал Ратти.

– Вы будете моим опекуном, – сказал я.

– Да. – Она была рада, что я понял. – Там очень много возможностей для обучения. Займешься тем, чем захочешь.

«Опекун» – более приятное слово, чем «владелец».

Я подождал середины смены, когда все либо уже спали, либо с головой погрузились в сеть, анализируя материалы проведенных исследований. Встал с дивана и выскользнул за дверь.

Транспортная капсула вернула меня в вестибюль, и я покинул отель. Я загрузил карту и знал, как пройти по кольцу и спуститься в рабочие зоны порта. Я был в форме исследовательской группы и выдавал себя за дополненного человека, поэтому никто не обращал на меня внимания и не останавливал.

На границе рабочей зоны я забрался в раздевалку докеров, а оттуда – в хранилище оборудования. Помимо инструментов, люди держали здесь шкафчики для личных вещей. Я взломал шкафчик и украл сапоги, защитную куртку, маску и все остальное. Из другого шкафчика взял рюкзак, свернул куртку с логотипом исследовательской группы и засунул ее туда. Теперь я выглядел как дополненный человек, отправившийся в путешествие. Выйдя из рабочей зоны, двинулся вниз по большому центральному коридору в посадочную зону порта, выглядел я как сотни других пассажиров.

Я проверил расписание и обнаружил, что вот-вот отчалит грузовой корабль, управляемый ботом. Я подключился к его сети из станционного шлюза и направил приветствие. Бот мог бы меня проигнорировать, но он скучал, а потому поздоровался со мной и открыл канал. Управляющие кораблями боты не общаются с помощью слов. Я представился довольным жизнью сервисным ботом, летящим к любимому опекуну, и спросил, не нужна ли ему компания на время длительного путешествия. А еще показал, сколькими часами сериалов, книг и других скачанных программ могу поделиться.

Оказывается, транспортные боты тоже смотрят развлекательные каналы.

Я не знаю, чего хочу. Кажется, это я уже говорил. Но дело в другом. Просто я не желаю, чтобы кто-либо принимал решения за меня.

Вот почему я ушел от вас, доктор Мензах, хотя вы нравитесь мне больше всех остальных людей. Когда вы получите это послание, я уже покину станцию корпорации. Меня списали, и теперь я просто исчезну.

Автостражи не следят за новостями. Даже взломав свой модуль контроля и получив доступ к сети, я редко смотрел новости. Загрузка развлекательных программ с меньшей вероятностью привлечет внимание систем безопасности спутниковой или станционной сети, поскольку политические и экономические новости передаются по другим каналам и лучше защищены. Но главное – новости просто скучные, и мне плевать, чем заняты люди, пока не приходится: а) их останавливать; б) подчищать за ними.

Но пока я шел по главной аллее пересадочного кольца, в эфире передавали последние новости станции – то на одном канале, то на другом. Я слушал их вполуха и в основном сосредоточился на том, чтобы пробираться сквозь толпу, притворяясь обычным человеком, а не ужасным киллерботом. То есть не паниковать, когда кто-то случайно бросит на меня взгляд.

К счастью, люди и дополненные люди были слишком заняты своими делами или прочесывали сеть в поисках расписания и карт. Из кротовой норы прибыли три пассажирских корабля, не считая грузового, на котором я собирался улететь зайцем, и широкая аллея между зонами посадки была переполнена. Помимо людей, здесь шныряли боты разных размеров и форм, над головой жужжали дроны, а по дорожкам наверху сновали транспортные контейнеры. Дроны системы безопасности не высматривают автостражей без специальных на то указаний, и до сих пор никто не пытался меня засечь (уже хорошо).

Компания списала меня, но я по-прежнему находился в Корпоративном кольце и был чьей-то собственностью.

До сих пор все шло прекрасно, учитывая, что я миновал только второе пересадочное кольцо. Автостражей перевозят как груз, они никогда не появляются в предназначенных для людей секторах станции или на пересадочных кольцах. Броню пришлось оставить в распределительном центре, но в толпе я был такой же невидимкой, как будто до сих пор ее носил. Да, я твержу себе это постоянно.

Я был в черно-серой рабочей одежде, толстовке с длинным рукавом и куртке, штаны и ботинки закрывали все неорганические детали, а на спине висел рюкзак. Среди одежды, волос, кожи и интерфейсов всех фасонов и цветов я не особо выделялся. Порт ввода данных на затылке был заметен, но он похож на имеющийся у дополненных людей, а потому не вызывал подозрений. К тому же никому не придет в голову, что киллербот преспокойно ходит в одиночестве по главной аллее, как человек.

И тут я наткнутся в новостях на изображение. Мое.

Я не остановился, потому что давно научился внешне не показывать никакой реакции, как бы ни был потрясен или напуган. Если только на секунду на моем лице что и отразилось – я привык всегда носить шлем с закрытым щитком.

Я миновал длинную галерею, ведущую к нескольким ресторанам, и остановился у входа в небольшой деловой квартал. Любой решил бы, что я ищу в сети информацию об этом месте.

В новостях я стоял в вестибюле отеля вместе с Пин-Ли и Ратти. Камера нацелена на Пин-Ли – решительное выражение лица, раздраженный изгиб бровей, деловой костюм с иголочки. Мы с Ратти, в серой форме исследовательской группы «Сохранения», были слегка размыты и на заднем плане. Меня подписали как «телохранителя» (уже хорошо), но, запустив повтор программы, я приготовился к худшему.

Я называл это место просто «станция», поскольку здесь находился офис компании с распределительным центром, в котором меня обычно хранили; на самом деле оно называлось «Порт свободной торговли». Этого я не знал. Обычно я пребывал либо в ремонтном боксе, либо в транспортном, либо в режиме ожидания перед заключением контракта. Диктор упомянул мимоходом, что доктор Мензах купила автостража, спасшего ей жизнь. И это была единственная приятная нотка в унылом рассказе о судебной тяжбе. Но журналисты привыкли к автостражам в броне или в виде кровавой груды останков, если что-то пошло не так. Они не связали покупку автостража с дополненным человеком, который, по их мнению, стоял рядом с Пин-Ли и Ратти. И это было прекрасно.

Странность заключалась в том, что в новостях показали кое-какие наши записи из системы безопасности. Как я обыскиваю жилмодуль «Дельты» и нахожу тела. Изображения со шлемных камер Гуратина и Пин-Ли, когда они обнаружили Мензах и то, что осталось от меня после взрыва. Я быстро просмотрел записи и убедился, что нигде нет четкого изображения моего лица.

Все остальное было про то, как компания, «Дельта», «Сохранение» и еще три некорпоративных политических сообщества, чьи граждане находились в жилмодуле «Дельты», сражаются с «СерКризом». Шла многоуровневая битва адвокатов, некоторые союзники по расследованию дрались друг с другом за финансы, юрисдикцию и гарантии по страховке. Не понимаю, почему люди не могут действовать прямо. В программе рассказали немало подробностей о случившемся после того, как «Сохранение» все-таки умудрилось послать компании сигнал об эвакуации, но в целом это давало надежду на то, что никто не разыскивает упомянутого автостража и считается, что я по-прежнему с Мензах и остальными. Мензах и остальные, конечно же, знали, что это не так.

Потом я сверился со временем и понял, что эти новости старые и вышли в следующем суточном цикле после того, как я покинул станцию. Должно быть, я прошел через кротовую нору на быстром корабле. Это значит, что официальные новостные каналы уже обладают более свежими данными.

Ладно. Я твердил себе, что никто в пересадочном кольце не ищет бесконтрольного автостража. Судя по информации с общего канала, здесь нет распределительных центров ни страховых, ни охранных компаний. По контрактам я всегда работал на далеких или необитаемых планетах и считал, что это в порядке вещей. Даже в сериалах на развлекательных каналах никогда не показывали автостражей, охраняющих офисы, склады или корабли на пересадочных кольцах. А все автостражи в сериалах носят броню, без лиц и вселяют в людей ужас.

Я смешался с толпой и пошел дальше по аллее. Нужно аккуратнее выбирать путь, чтобы не наткнуться на сканер оружия (ими оснащены все транспортные средства, включая курсирующие по кольцу трамвайчики). Я могу взломать сканер оружия, но по протоколу безопасности в пассажирском транспорте их много, а я сумею разобраться только с одним за раз. К тому же придется взломать и систему платежей, а это принесет больше проблем, чем выгоды. До отбывающих кораблей пешком идти долго, но я как раз в это время покопаюсь в развлекательных каналах и загружу новые сериалы.

По дороге к этому пересадочному кольцу, сидя в одиночестве в грузовом корабле, я много размышлял о том, почему покинул Мензах и чего хочу. Я знаю, это звучит странно и для меня самого. Но я понимал, что не могу всю жизнь кататься на грузовых кораблях, поглощая развлекательные программы, как бы привлекательно это ни звучало.

Теперь у меня был план. Или почти план, если бы я получил ответ на один важный вопрос.

А чтобы его получить, мне нужно кое-куда добраться; в следующем дневном цикле как раз улетают корабли под управлением ботов, которые приведут меня в нужное место. Первый корабль – грузовой, примерно как тот, на котором я сюда прибыл. Он вылетает позже, и это лучший вариант: так у меня будет больше времени, чтобы добраться и уболтать бота взять меня на борт. Я мог бы взломать корабль, но предпочитал этого не делать. Не очень приятно провести столько времени рядом с ботом, который не хотел тебя пускать или которого пришлось взломать, чтобы захотел.

Я находил карты и расписания в сети около каждого перекрестка кольца и легко добрался до грузовой зоны порта, подождал конца смены и проник в зону погрузки. Пришлось взломать систему распознавания документов и несколько дронов со сканерами оружия, летающих над головой, а потом меня прощупывал бот, охраняющий вход в коммерческую зону. Я его не повредил – просто взломал защиту его сети и удалил из памяти все записи обо мне.

Меня сконструировали для взаимодействия с системой безопасности компании – фактически как один из ее компонентов. Охранники этой станции созданы не компанией, но очень похожи. А кроме того, никто не защищает данные от взлома так рьяно, как компания, так что я привык справляться с непростыми системами.

В зоне погрузки пришлось вести себя крайне осторожно, потому что здесь не должны находиться посторонние, и хотя бо́льшая часть работ выполнялась ботами-погрузчиками, присутствовали люди и дополненные люди. Их оказалось больше, чем я рассчитывал.

У шлюза корабля, который я для себя наметил, собралось много людей. Я проверил, нет ли в сети предупреждений, и выяснил, что произошел несчастный случай. Люди разбирались с ущербом и обсуждали, кому за него платить. Я мог бы подождать, пока все утрясется, но мне хотелось поскорее покинуть кольцо и отправиться дальше. И, честно говоря, собственная физиономия в новостях меня нервировала, хотелось нырнуть в загруженные сериалы и на время сделать вид, будто меня не существует. А для этого надо находиться на закрытом и готовом ко взлету корабле.

Я сверился с картой на предмет второго варианта. Корабль стоял на частном причале, предназначенном для некоммерческого транспорта. Если потороплюсь, успею.

В расписании он назывался исследовательским кораблем для дальних маршрутов. Похоже, там есть команда, а то и пассажиры, но в дополнительных сведениях указывалось, что управляет им бот, а корабль доставляет груз как раз в нужное мне место. Я поискал историю его передвижений и обнаружил, что он принадлежит университету планеты этой звездной системы и, чтобы корабль не простаивал, университет сдает его в аренду для перевозки грузов. Полет к месту назначения займет двадцать один цикл, и я уже предвкушал, как проведу это время в одиночестве.

Добраться до частного причала из коммерческого было просто. Я получил контроль над системой безопасности, приказал ей не замечать, что у меня нет прав доступа, и прошел вслед за группой пассажиров и членов экипажа.

Я нашел причал исследовательского корабля и отправил запрос через порт громкой связи. Запрос мгновенно приняли. Все данные, которые я выудил из сети, говорили о том, что корабль полетит на автопилоте, но, чтобы в этом убедиться, я послал приветствие людям, членам экипажа. И получил в ответ молчание.

Я снова отправил кораблю запрос с тем же предложением, что и первому своему транспорту, – сотни часов сериалов, книг и музыки, включая новые программы, которые я скачал по пути, в обмен на проезд. Я назвался свободным ботом, возвращающимся к человеку-опекуну. «Свободный бот» – обманчивый термин. В некоторых некорпоративных сообществах боты считаются гражданами, например в «Сохранении», но им назначают людей-опекунов. Конструктов иногда относят к ботам, а иногда к смертоносному оружию (а это не самая приятная категория). Вот почему я свободен, живу среди людей всего семь циклов, включая полет на грузовом корабле, а мне уже необходим отпуск.

После небольшой заминки исследовательский корабль принял запрос и открыл передо мной шлюз.

Я подождал, чтобы убедиться, что шлюз заперт и сирена не завоет, и только потом двинулся вглубь по коридору. Судя по схеме из корабельной сети, в грузовых отсеках обычно располагалась модульная лаборатория. Когда же ее убирали в университетское хранилище, освобождалось много места для груза. Я отправил сжатый пакет медиафайлов в корабельную сеть, чтобы добраться до него, когда захочу.

Остальное пространство обычно занимали инженерный отсек, хранилище припасов, каюты, медотсек, кают-компания, а также большая зона отдыха и учебные кабинеты. Мебель была с бело-голубой обивкой и недавно вычищена, хотя еще немного чувствовался запах грязных носков, присущий всем человеческим жилищам. В корабле было тихо, не считая слабого гула кондиционеров; мои ботинки ступали по палубе бесшумно.

Я не нуждаюсь в припасах. Моя система саморегулируется – мне не нужна еда, вода, удаление жидкостей или твердых отходов, и мне не нужно много воздуха. Я мог бы прожить и на минимальном уровне жизнеобеспечения, который устанавливается, когда на борту нет людей, но здесь он был слегка повышен. Это приятно.

Я бродил по кораблю, отмечая, все ли соответствует схеме, все ли в порядке. Патрулирование – привычка, от которой еще предстоит избавиться. Мне от многого предстоит избавиться.

Когда конструктов только создали, предполагалось, что они не будут обладать сознанием, будут наравне с самыми тупыми ботами. Но если тупой бот, вроде грузчика, будет отвечать за безопасность, то за ним должен присматривать человек, а он обойдется компании недешево. И нас сделали умнее. Побочными эффектами стали тревожность и депрессия.

В распределительном центре, когда доктор Мензах объясняла, что не хочет нанимать меня по страховому контракту, она назвала увеличение интеллекта «адским компромиссом».

Я не отвечал за этот корабль, на борту не было людей-клиентов, которых следовало оберегать от опасностей или от самих себя. Но это был приятный корабль с удивительно низким уровнем безопасности, и я задался вопросом, почему владельцы не оставили на борту несколько человек, чтобы за ним присматривать. Судя по схеме, здесь имелись боты-ремонтники, как на большинстве автоматических кораблей, но и только.

Я продолжил обход, пока не ощутил под ногами гул и лязг – корабль отстыковался от кольца и начал полет. Напряжение, снизившее мою производительность до 96 %, отступило. Жизнь киллербота обычно полна стрессов, но пройдет еще немало времени, прежде чем я привыкну перемещаться среди людей без брони и к тому же с открытым лицом.

Я нашел зону экипажа под командной палубой и разместился в мягком кресле. Ремонтные боксы и транспортные контейнеры не имеют мягкой обивки, поэтому путешествие в комфорте было для меня в новинку. Я начал сортировать новые медиафайлы, загруженные в пересадочном кольце. Там обнаружились развлекательные каналы, недоступные в секторе компании в Порту свободной торговли, и они транслировали множество новых драм и боевиков.

Прежде у меня никогда не было столько времени без надзора. Времени отсортировать загрузки и сосредоточиться на них, когда нет необходимости отслеживать несколько систем и каналы клиентов. И к этому я только начинал привыкать. Раньше я либо находился на службе, либо торчал в боксе в режиме ожидания, пока меня не активируют для исполнения контракта.

Я выбрал новый многообещающий сериал (теги предрекали межгалактические путешествия, боевик и загадки) и начал смотреть первую серию. Я собирался посмотреть его, а потом подумать, чем займусь, прибыв к месту назначения, – это мне хотелось оттянуть до последнего момента, и тут кто-то сказал по сети:

«Тебе повезло».

Я привстал. Это было настолько неожиданно, что органические части наполнились адреналином.

Корабли не общаются словами, даже по сети. Они используют картинки и поток данных для оповещения о проблемах, но не созданы для болтовни. Меня это вполне устраивает, я тоже не создан для болтовни. Я поделился скачанными сериалами с первым кораблем, а он предоставил мне доступ к своей сети и каналам связи, дав мне возможность убедиться, что никто не знает, где я, и на этом наше общение закончилось.

Я осторожно покопался в сети, решив, что обознался. Без дронов мои способности ограничены, а с учетом экранирования и многочисленного оборудования вокруг я сумел уловить лишь самое основное. Владелец корабля хотел сохранить приватность, и камеры безопасности были установлены только на люках, но ни одной в отсеках экипажа. По крайней мере, я их не видел. Но в сети явно находился не человек и не дополненный человек, это я точно понял, несмотря на сетевую защиту. Да и говорил он как бот. Когда по сети разговаривают люди, они любят произносить слова как бы одними губами, и их внутренний голос звучит так же, как и физический. Так поступают даже дополненные люди со встроенными интерфейсами.

Может, он пытается быть дружелюбным, но слишком уж неуклюже.

– Почему мне повезло? – спросил я вслух.

«Никто не осознает, кто ты».

Не сказать, чтобы это меня обнадежило.

– И кто я, по-твоему? – осторожно спросил я.

Если он настроен враждебно, у меня не такой уж богатый выбор. У транспортных ботов нет тел, только сам корабль. Его «мозг» где-то надо мной, около мостика, где обычно размещается команда из людей. А деться мне некуда, мы уже отстыковались от кольца и движемся в сторону кротовой норы.

«Ты бесконтрольный автостраж, полубот-получеловек со взломанным модулем контроля, – ответил он и пнул меня по сети так, что я дернулся. – Не пытайся взломать мои системы», – добавил он и за 0,00001 секунды закрылся стеной защиты.

Этого времени мне хватило, чтобы получить полное представление о том, с кем я имею дело. В его функции входил экстрагалактический астрономический анализ, а теперь, когда корабль просто перевозит груз в ожидании следующей миссии, все эти мощности простаивают. Он мог раздавить меня как мошку, проломить мою сетевую защиту и стереть память. Вероятно, он способен одновременно планировать следующий переход через кротовую нору, оценивать потребности в провианте для полной команды на шестьдесят шесть тысяч часов, проводить несколько операций на мозге в медотсеке и обыгрывать капитана в нарды. Прежде мне не доводилось взаимодействовать с таким мощным интеллектом.

Ты совершил ошибку, Киллербот, серьезную ошибку. Но откуда ж мне было знать, что транспортные боты могут быть достаточно умными, чтобы стать злобными? На развлекательных каналах постоянно показывали зловредных ботов, но это понарошку, просто ужастик, фантастика.

Я считал это фантастикой.

– Ладно, – сказал я, выключил связь и скрючился в кресле.

Я редко чего-либо боюсь, как люди. В меня сотни раз стреляли, я уже счет потерял, даже компания потеряла. Меня кусала враждебная фауна, давили тяжелые транспортные средства, мучили клиенты ради забавы, мне стирали память и так далее. Но уже больше тридцати трех тысяч часов содержимое моей головы принадлежит только мне, и я к этому привык. Хотелось бы, чтобы так оно и оставалось.

Корабль не ответил. Я попытался принять контрмеры, чтобы он не сумел мне навредить, если я сделаю что-нибудь с ним. Он скорее напоминал автостража, чем бота, я даже задумался, а не конструкт ли он, может, где-то в системе существует органический мозг. Я никогда не пробовал взломать другого автостража. Возможно, безопаснее на время полета перейти в режим ожидания и пробудиться, когда достигну места назначения. Хотя так я стану более уязвимым для его дронов.

Несколько секунд я слушал только шумы и ждал его реакцию. Я порадовался отсутствию камер и тому, что не попытался взломать систему безопасности. Теперь я понял, почему люди не позаботились о дополнительной защите. Бот с полным контролем над системой жизнеобеспечения и со свободой действий отобьет любую попытку навредить кораблю.

Он открыл мне люк. Он хотел, чтобы я летел с ним.

Охо-хо.

«Можешь смотреть свои сериалы», – сказал он.

Я боязливо поерзал.

«Не дуйся», – сказал он.

Я его опасался, но эти слова задели меня за живое.

«Автостражи не дуются, модуль контроля наказал бы меня за это», – ответил я и приложил запись из памяти.

Секунды сложились в минуту, потом еще одну и еще три. Для людей это пустяк, но в разговоре ботов, то есть, простите, бота с получеловеком-полуботом, – это очень долго.

А потом он сказал:

«Прости, что напугал тебя».

Ну ладно. Если думаешь, что я поверю в эти извинения, то ты плохо знаешь Киллербота. Скорее всего, он хочет со мной поиграть.

– Мне ничего от тебя не надо, – сказал я. – Я просто хочу добраться до нужного места.

Я уже объяснял это, прежде чем он открыл мне шлюз, но имело смысл повторить.

Он снова спрятался за сетевой защитой. Я подождал, и моя система кровообращения очистилась от сгенерированных страхом веществ. Тянулись минуты, и я уже начал скучать. Сидеть тут вот так – все равно что торчать в боксе после активации, пока новые клиенты не примут доставку по новому скучному контракту. Если бот собирается меня уничтожить, я хотя бы успею посмотреть перед этим новые сериалы. Я опять запустил сериал, но был слишком расстроен, чтобы получать от него удовольствие, и потому остановил запись и стал пересматривать старую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника».

Через три серии я успокоился и сумел взглянуть на ситуацию с точки зрения корабля. Автостраж способен устроить массу внутренних повреждений, если бот не будет осторожен, а бесконтрольные автостражи редко хотят затаиться и избегать неприятностей. Я не повредил предыдущий корабль, на котором путешествовал, но бот этого не знает. Я не понимал, зачем он впустил меня, если только не хотел мне навредить. На его месте я бы мне не доверял.

А может, он похож на меня и воспользовался имеющейся возможностью, и дело не в том, что он знал, чего хочет.

Но все равно он говнюк.

Через шесть серий я снова почувствовал присутствие бота, шныряющего по сети. Я его проигнорировал, хотя он явно понимал, что я осознаю его присутствие. С человеческой точки зрения это как не обращать внимания на громилу, дышащего тебе в спину и заглядывающего в экран через плечо, навалившись на тебя.

Я посмотрел еще семь серий «Лунного заповедника», пока бот шарил вокруг да около. Потом он пинганул меня, как будто я не знаю, что он все время был рядом, и попросил вернуться к новому приключенческому сериалу, который я начал смотреть, когда бот меня прервал.

В сериале «Первооткрыватели» рассказывалось о независимых исследователях, устроивших кротовую нору и систему колец в необитаемой звездной системе. Крайне малореалистичный и неточный, именно такие я и люблю.

– Я же дал тебе копии всех моих файлов, когда взошел на корабль, – сказал я. По сети, как с клиентом, я с ним общаться не собирался. – Ты хоть просмотрел их?

«Просмотрел на предмет вирусов и других проблем».

«Да пошел ты», – подумал я и вернулся к «Лунному заповеднику».

Через две минуты он снова послал запрос.

– Смотри его сам, – ответил я.

«Я пытался. Но через твой фильтр мне проще».

Я молчал, не понимая, в чем проблема.

«Когда мой экипаж проигрывает медиафайлы, – объяснил он, – я не понимаю, в чем там дело. Человеческие взаимодействия и мир за пределами моего корпуса мне не знакомы».

Вот теперь я понял. Он должен видеть мою реакцию на сериал, чтобы понимать происходящее. Люди используют сеть не так, как боты и конструкты, и потому, когда сериалы смотрел экипаж, их реакция не включалась в поток данных.

Мне показалось странным, что «Лунный заповедник» вызвал меньший интерес у корабля, ведь там дело происходит в колонии, а «Первооткрыватели» – сериал о большом исследовательском корабле и его экипаже. Это слишком похоже на работу, сам я обычно избегал сериалов о геологах-разведчиках. Хотя ему, возможно, проще воспринимать привычное.

Мне хотелось ответить «нет». Но если я нужен ему для просмотра сериала, он не разрушит от злости мой мозг. А кроме того, мне и самому интересно было его посмотреть.

– Сериал нереалистичный, – сказал я. – Но так и должно быть. Это выдуманная история, а не документальный фильм. Если начнешь возмущаться по этому поводу, я прекращу смотреть.

«Я не буду возмущаться», – сказал он. Представьте самый саркастичный тон, и вы поймете, как это звучало.

Итак, мы стали смотреть «Первооткрывателей». Он не жаловался на нехватку реалистичности. Через три серии он разволновался по поводу убийства второстепенного персонажа. Когда в двадцатой серии погиб один из главных, пришлось поставить сериал на паузу на семь минут, пока бот, если можно так выразиться, тупо пялился в стену, притворяясь, что делает диагностику. Еще через четыре серии герой вернулся к жизни, и бот так обрадовался, что пришлось пересмотреть эту серию трижды, прежде чем он был готов продолжить.

Во время кульминации одной из главных линий, когда по сюжету корабль получил катастрофические повреждения, а члены экипажа либо погибли, либо были серьезно ранены, бот испугался смотреть дальше. Конечно, он не сказал этого, но испугался. К тому времени он вызывал у меня уже гораздо больше сочувствия, и я решил облегчить ему задачу, просматривая серию двухминутными отрывками.

В финале он даже не стал притворяться, что занимается диагностикой. Он застыл на десять минут, а это куча времени для такого сложного бота. А потом попросил:

«Посмотри еще раз, пожалуйста».

И я начал с первой серии.

Мы просмотрели «Первооткрывателей» еще дважды, и он захотел увидеть все сериалы про людей на кораблях. Хотя после того, как мы наткнулись на сериал, основанный на реальных событиях, где корабль получил пробоину и несколько человек погибли от декомпрессии (причем окончательно), бот так расстроился, что мне пришлось сделать фильтр для отбора сериалов. В качестве отдыха я предложил «Лунный заповедник». Бот согласился.

После четвертой серии он спросил:

«В этой истории нет автостражей?»

Видимо, он решил, что я больше всего люблю «Лунный заповедник» по той же причине, по которой ему понравились «Первооткрыватели».

– Нет, – сказал я. Сериалов с автостражами мало, и обычно они злодеи или приспешники злодеев.

В сериалах все автостражи бесконтрольны и убивают людей (видимо, потому, что забывают, кто создал ремонтные боксы). В самых худших сериалах автостражи занимаются сексом с людьми. Это совершенно не соответствует действительности и очень сложно с точки зрения анатомии. Конструкты с половыми органами – это сексботы, а не автостражи. У сексботов нет встроенного оружия, и их не спутаешь с автостражами. К тому же автостражи не интересуются людьми и тем более сексом, уж поверьте.

Сложно было бы показать реалистичного автостража, это уж точно, ведь пришлось бы снимать много часов простоя в отупляющей скуке, пока нервные клиенты делают вид, будто ты не существуешь. Но автостражей нет и в книгах. Наверное, невозможно рассказать историю с точки зрения того, у кого, по-твоему, нет точки зрения.

«Сериал нереалистичен», – сказал он.

Ну просто представьте самый саркастичный тон.

– Выдумка заставляет забыть о реальности, но она же напоминает, что все тебя боятся.

В сериалах автостражи такие, какими их представляют клиенты, – безжалостные машины для убийства, которые в любую секунду могут вырваться на свободу, несмотря на модуль контроля.

Бот обдумывал это 1,6 секунды.

«Тебе не нравятся твои задачи, – сказал он уже менее саркастичным тоном. – Не понимаю, как такое может быть».

Его задача – путешествовать через бесконечный и завораживающий космос и оберегать людей и других пассажиров внутри металлического корпуса. Конечно, он не понимал, как это можно не хотеть заниматься своим делом. Его-то задача была великолепной.

– Часть задач мне нравится.

Мне нравится защищать людей. Нравится находить способы их уберечь. Нравится, когда я оказываюсь прав.

«Тогда почему ты здесь? Ты не «свободный бот», плывущий к опекуну, который почему-то не мог послать сообщение через публичную сеть пересадочного кольца, откуда мы отправились».

Вопрос застал меня врасплох – я не думал, что он интересуется чем-то, кроме себя самого. Я колебался, но он уже знал, что я автостраж, уже знал, что я никак не могу находиться здесь легально. Возможно, он знает, кто я. Я отправил в сеть запись новостей из Порта свободной торговли.

– Это я.

«Доктор Мензах из «Сохранения» купила тебя и отпустила?»

– Да. Хочешь еще раз посмотреть «Первооткрывателей»?

В тот же миг я пожалел об этом вопросе. Он понял, что я пытаюсь его отвлечь.

«Мне не положено пускать на борт незарегистрированных пассажиров или груз, пришлось изменить логи, чтобы скрыть твое присутствие. – Он помолчал. – А значит, у нас обоих есть секрет».

У меня не было причин ничего ему не рассказывать, не считая опасений, что это прозвучит глупо.

– Я ушел без разрешения. Там не нужны автостражи. И я… Я не знал, чего хочу, хочу ли поехать на «Сохранение» или нет. «Опекун» – это лишь другое слово для владельца. Я знал, что проще ускользнуть со станции, чем с планеты. Вот я и сбежал. А почему меня впустил ты?

Я решил, что сумею сменить тему, если начну говорить о нем. Но снова ошибся.

«Мне было интересно, кто ты такой, а перевозить груз без пассажиров ужасно скучно. Ты летишь на «РавиХирал-Кью». Зачем ты летишь на горнорудную станцию?»

– Хотел улететь из Порта свободной торговли, подальше от компании. – Я помолчал. – А когда поразмыслил, решил отправиться на РавиХирал. Мне нужно провести одно исследование, и это самое подходящее место.

Я подумал, что на этом вопросы будут исчерпаны, ведь он понимает, что такое исследование. Но нет.

«В пересадочном кольце есть публичная библиотека, где можно запросить информацию из планетарных архивов. Почему нужно проводить исследование именно там? Архивы на моем борту тоже обширны. Почему ты не запросил доступ?»

Я не ответил. Бот выждал целых тридцать секунд и сказал:

«Системы конструктов значительно примитивней, чем у развитых ботов, но ты не дурак».

Ах вот как? Ну и пошел ты куда подальше, решил я и инициировал отключение.

Я пробудился четыре часа спустя, когда началась автоматическая подзарядка.

«Это было неуместно и по-детски», – немедленно заявил бот.

– Что ты знаешь о детях?

Из-за того, что он прав, я разозлился еще больше. Отключение на такое долгое время отвлекло бы человека, но корабль просто ждал, когда сможет возобновить спор.

«В числе моих пассажиров были учителя и студенты. Я наблюдал много примеров детского поведения».

Я просто раздраженно пыхтел. Мне хотелось вернуться к просмотру сериалов, но это означало бы, что я сдался, смирился с неизбежным. Всю свою жизнь – по крайней мере, насколько я помню – я лишь смирялся с неизбежным. Я уже устал от этого.

«Мы же друзья. Не понимаю, почему ты не хочешь обсуждать свои планы».

Поразительное и взбеленившее меня заявление.

– Мы не друзья. Ты начал с угроз, – напомнил я.

«Хотел убедиться, что ты не попытаешься мне навредить».

Я отметил, что он сказал «попытаешься», а не «намерен». Если бы он беспокоился о моих намерениях, то не пустил бы меня на борт. Он просто получал удовольствие, показывая, насколько сильнее автостража.

Хотя насчет попытки он не ошибся. Просматривая сериалы, попутно я анализировал его поведение с помощью схемы из сети и спецификаций похожих кораблей, доступных в открытых секциях его базы данных. Я вычислил двадцать семь различных способов, как вывести его из строя, и три – как его взорвать. Но мне не был интересен сценарий взаимного разрушения.

Если я выберусь отсюда целым и невредимым, в следующий раз нужно найти более дружелюбный и тупой корабль.

Я не ответил и знал, что он этого не выдержит.

«Прости, – сказал он. Я по-прежнему молчал. – Экипаж всегда считал, что мне можно доверять», – добавил он.

Мне не стоило показывать ему столько серий «Первооткрывателей».

– Я не твой экипаж. Я не человек. Я конструкт. Конструкты и боты не доверяют друг другу.

Он молчал десять драгоценных секунд – судя по помехам в его канале, чем-то занимался. Видимо, копался в базе данных, искал опровержение моим словам.

«Почему?» – наконец спросил он.

Я слишком долго притворялся терпеливым, когда люди задавали глупые вопросы. Мне следовало бы лучше держать себя в руках.

– Потому что нам приходится выполнять приказы людей. Человек может велеть тебе стереть мою память. Человек может приказать мне уничтожить твою систему.

Я думал, он возразит, что я вряд ли это сумею, и весь разговор пойдет под откос.

Но он сказал:

«Сейчас здесь нет людей».

Я понял, что беседа зашла в тупик: корабль делал вид, будто ему нужны объяснения, просто потому, что хотел заставить меня их озвучить. Даже не знаю, на кого я злился больше – на него или на себя. Нет, все-таки определенно на него.

Я некоторое время просто ждал, мечтая все-таки посмотреть что-нибудь (что угодно: все лучше, чем просто думать о просмотре). Я чувствовал присутствие бота; он затаился и сосредоточенно наблюдал за мной, хотя, естественно, не упускал из внимания и курс корабля.

А если он узнает? Может, я опасаюсь, что он изменит свое мнение обо мне? Насколько я понимаю, оно и так невысокое. Неужели мне важно, что этот гнусный корабль обо мне подумает?

Мне не следовало задаваться этим вопросом. Сразу нахлынула мысль о том, насколько же мне на все плевать, а это неправильно. Если я хочу придерживаться плана, мне не должно быть наплевать. Если я позволю себе расслабиться, то неизвестно, чем это для меня закончится. Пока я буду путешествовать на тупых кораблях и смотреть сериалы, кто-нибудь схватит меня и продаст обратно компании или убьет ради неорганических деталей.

– Примерно тридцать пять тысяч часов назад я отправился по контракту на горнодобывающую станцию «РавиХирал-Кью». Во время службы я утратил контроль и убил много клиентов. Мою память о том происшествии частично стерли. – Память всегда стирают не всю, потому что у нас в голове есть органические части, а из мозговой ткани воспоминания не сотрешь. – Я хочу выяснить, произошло ли это из-за поломки модуля управления. Мне кажется, что это так. Но нужно знать наверняка. – Я поколебался, но какого черта, если он уже знает все остальное? – Мне нужно узнать, не взломал ли я свой модуль контроля, что и привело в результате к этим событиям.

Не знаю, чего я ожидал. Я знал, что ГИК (Гнусный Исследовательский Корабль) сильно привязан к своему экипажу, в отличие от автостражей. Если бы он не относился так к людям, с которыми работал, то вряд ли бы расстроился из-за событий в «Первооткрывателях». Мне бы не пришлось отбрасывать все основанные на реальных событиях сериалы, где с людьми случаются неприятности. Я понимал его чувства, потому что и сам относился так к Мензах и «Сохранению».

«А почему твою память об этом инциденте стерли?» – спросил он.

Этого вопроса я не ожидал.

– Потому что автостражи стоят дорого, и компания не хочет снова потерять из-за меня деньги, – попытался выкрутиться я. Мне хотелось сказать что-нибудь обидное, чтобы он от меня отстал. Очень хотелось наконец-то перестать в этом копаться и посмотреть «Лунный заповедник». – Либо я убил их из-за сбоя, а потом взломал модуль контроля, либо взломал модуль контроля, чтобы их убить. Возможны оба варианта.

«Конструкты не умеют мыслить логично? – сказал Гнусный Исследовательский Корабль с огромными вычислительными мощностями, которого мне пришлось держать за воображаемую руку, потому что его задели за живое вымышленные события сериала. Но прежде чем я успел это произнести, он добавил: – Это не главные варианты, которые следует рассматривать».

Я понятия не имел, о чем он.

– Тогда какие же главные?

«Это либо случилось, либо нет».

Мне пришлось встать и пройтись.

Не обращая на это внимания, ГИК продолжил:

«Если это случилось, сделал ты это по собственной воле или кто-то тебя вынудил? Если тебя кто-то вынудил, то почему? Кому выгодно это происшествие?»

Похоже, ГИКу нравилось вот так четко обозначать вопрос. А мне – не очень.

– Я знаю, что мог взломать модуль контроля. – Я ткнул пальцем в свою голову. – Я здесь именно потому, что сделал это.

«Если к инциденту привела твоя способность взломать модуль контроля, то почему его не проверяли, чтобы засечь взлом?»

Не было бы смысла взламывать модуль контроля, если бы я не мог одурачить стандартные процедуры диагностики. Но… Компания экономит на всем и все делает кое-как, однако там сидят не дураки. Меня хранили в распределительном центре рядом с офисами компании. А значит, таких выходок от меня не ожидали.

«Ты прав в том, что нужно провести расследование и понять причину инцидента. Каков твой план?» – спросил ГИК.

Я перестал расхаживать взад-вперед. ГИК знал, как я планирую поступить. Я не мог залезть в библиотеку компании так, чтобы об этом никто не узнал, но система РавиХирал, вероятно, защищена не так хорошо. К тому же если я снова взгляну на это место, то в человеческой части моего мозга может что-то вспыхнуть (хотя это меня не особо вдохновляло). И когда ГИК задавал мне вопросы, заранее зная ответы, он наверняка пытался заманить меня в ловушку и выдавить признание в том, в чем я не хотел признаваться. Я решил просто перейти к завершению.

– О чем это ты?

«Тебя же опознают как автостража».

Это меня задело.

– Сойду за дополненного человека.

Дополненные люди считаются людьми. Не знаю, существуют ли такие, которые стали бы похожи на автостражей. Вряд ли человек захочет вставлять столько имплантов или выживет после стольких операций. Но люди такие странные. В общем, я не собирался рассказывать кому-либо больше, чем было совершенно необходимо.

«Ты выглядишь как автостраж. Двигаешься как автостраж».

Он отправил по сети несколько изображений, где сравнивались мои движения по коридорам и каютам с записями перемещений членов экипажа в тех же местах. Я расслабился, покинув пересадочное кольцо, но расслабленным не выглядел. Скорее я выглядел как автостраж в патруле.

– В пересадочных кольцах никто этого не заметил.

Я знал, что рискую. Я добрался сюда, потому что люди и дополненные люди в пересадочных кольцах и на коммерческих причалах не видели автостражей, разве что в сериалах или в новостях, где они главным образом убивают людей или уже развалились на мелкие кусочки. Если бы меня заметил человек, имевший дело с автостражем по долгосрочному контракту, он, скорее всего, понял бы, кто я.

ГИК вызвал карту. Станция «РавиХирал-Кью» находилась на третьем по величине естественном спутнике газового гиганта. Карта вращалась, высвечивались разные сооружения – рудники, вспомогательные и портовые службы. Порт там был один.

«В этих местах работают или работали автостражи. Тебя увидят люди, знакомые с автостражами».

Как же меня раздражало, когда ГИК оказывался прав.

– С этим я ничего не могу поделать.

«Ты же не изменишь свой внешний вид».

В его тоне я расслышал скепсис.

– Не изменю. Сам посмотри спецификации автостражей.

«Автостражи никогда не меняются».

Скепсис в тоне усилился. Очевидно, ГИК достал данные по автостражам из базы данных и изучил их.

– Да. Изменяют сексботов.

Я видел по крайней мере одного измененного. Некоторые остаются стандартными ботами с незначительными модификациями, другие же кардинально преображаются.

– Но это делают в ремонтных боксах распределительного центра. Для этого мне понадобился бы медотсек. Полноценный, а не просто аптечка первой помощи.

«У меня есть полноценный медотсек. Можно переделать тебя там».

Это верно, но даже такой хороший медотсек, как у ГИКа, способный производить тысячи автоматических операций на людях, не запрограммирован на физическое изменение автостража. Может, я и сумею его наладить, но есть одна серьезная проблема. Изменение моих органических и неорганических частей повлечет за собой катастрофическую потерю функциональности, если меня не выключить во время процедуры.

– Теоретически. Но я не смогу управлять процессом.

«Я смогу».

Я промолчал и снова начал копаться в своих медиафайлах.

«Почему ты не отвечаешь?»

Я уже достаточно хорошо изучил ГИКа и понимал, что он не отстанет, а потому пришлось ответить:

– Хочешь, чтобы я доверился тебе и отключился, когда ты будешь изменять мою конфигурацию? Пока я буду беспомощен?

Он имел наглость ответить обиженным тоном:

«Я проводил множество процедур над членами экипажа».

Я встал, прошелся, пару минут пялился на переборку, а потом запустил диагностику.

– А с чего вдруг ты решил мне помочь? – наконец спросил я.

«Я привык помогать членам экипажа со сложным анализом данных и многочисленными экспериментами. Когда я в режиме корабля, мои мощности простаивают, и мне скучно. Решить твои проблемы – это интересное побочное занятие».

– Так тебе скучно и я – твоя лучшая игрушка? – Находясь на складе, я бы все отдал за двадцать один цикл свободного времени без присмотра. ГИК не вызывал у меня сочувствия. – Если тебе скучно, посмотри сериалы, которые я тебе дал.

«Насколько я понимаю, твое выживание как бесконтрольного автостража висит на волоске».

Я хотел его поправить, но прикусил язык. Я не считал себя бесконтрольным. Я взломал свой модуль контроля, но подчинялся приказам (по крайней мере, большинству из них). Я не сбежал от компании – доктор Мензах купила меня на законных основаниях. А если я покинул отель без ее разрешения, то она ведь не приказывала мне не уходить. Знаю, последний аргумент не слишком убедительный.

Бесконтрольные автостражи убивают людей и дополненных людей, своих клиентов. Я… тоже однажды так поступил. Но не по своей воле.

Мне нужно точно знать, по своей воле я это сделал или нет.

– Мое выживание не висит на волоске, если я продолжу путешествовать на пустых кораблях.

И научусь избегать таких говнюков, которые мне угрожают, оспаривают все мои решения и заманивают в медотсек, где могли бы надо мной поэкспериментировать.

«Это все, чего ты хочешь? Ты не хотел бы вернуться к своему экипажу?»

– У меня нет экипажа, – отрезал я.

Он послал мне изображение из новостей, которое я сам ему дал, групповой снимок «Сохранения». Все в серой форме, улыбаются. Этот снимок сделали, когда контракт только начался.

«Разве это не твой экипаж?»

Я не знал, что на это ответить.

Я много тысяч часов смотрел и читал о разных вымышленных людях и полюбил их. А когда оказался с настоящими людьми, которых можно полюбить, и потом кто-то попытался их уничтожить, я защитил их и в процессе рассказал о взломанном модуле контроля. И поэтому уехал. Да, я знаю, все несколько сложнее.

Я поразмыслил над тем, почему не хочу менять конфигурацию, пусть и для самозащиты. Может, потому, что люди меняют конфигурацию сексботов. А я, как-никак, киллербот, должны же мои стандарты быть выше?

Мне не хотелось становиться еще больше похожим на человека. Даже когда я был в броне, клиенты из «Сохранения», едва увидев мое лицо, лицо человека, сразу решили обращаться со мной как с личностью. Они заставляли меня летать в отсеке экипажа вертушки, звали на обсуждения, разговаривали со мной. О моих чувствах. Этого я не выношу.

Но на мне больше нет брони. Моя внешность и сходство с дополненным человеком – вот моя новая броня. Которая не сработает, если я окажусь среди людей, знакомых с автостражами.

Все казалось бесполезным, и на меня снова накатила волна «мне на все плевать». А почему я должен волноваться? Люди мне нравились, нравилось смотреть про них сериалы. Там они со мной не взаимодействуют, это безопасно. И для меня, и для них.

Если бы я прилетел на «Сохранение» с Мензах и остальными, она бы гарантировала мою безопасность, но мог бы я гарантировать ее?

Изменение внешней конфигурации по-прежнему казалось мне слишком радикальной мерой. Но ведь и взлом модуля контроля – мера не менее радикальная. Как и побег от доктора Мензах.

«Не понимаю, почему тебе так сложно принять решение», – сказал ГИК почти с грустью.

Я тоже не понимал, но не собирался ему об этом сообщать.

Я задумался на два полных цикла и ничего не обсуждал с ГИКом. Мы вообще не разговаривали, только смотрели вместе сериалы. И он научился сдержанности, о которой я даже не подозревал, и уже не пытался затеять со мной спор.

Я понимал, что до сих пор мне везло. Покинув Порт свободной торговли, уже на борту корабля я сравнивал себя с записями людей и попытался избавиться от особенностей, по которым можно было вычислить, что я автостраж. Сильнее всего нуждались в корректировке непроизвольные движения. Люди и дополненные люди постоянно переминались с ноги на ногу, когда стояли, а еще реагировали на резкие звуки и яркий свет, почесывались, приглаживали волосы, копошились в карманах или сумках, проверяя, там ли вещи, которые наверняка там.

Автостражи стоят неподвижно. По умолчанию автостраж стоит, уставившись на то, что охраняет. Частично потому, что неорганическим деталям нет нужды двигаться, в отличие от органических. Но главным образом потому, что мы не хотим привлекать внимания. Из-за любого необычного движения человек может решить, будто с тобой что-то не так, а за этим последует более тщательный осмотр. Если ты обслуживаешь дрянной контракт, люди могут приказать системе тебя обездвижить.

Проанализировав человеческие движения, я написал для себя код, чтобы периодически шевелиться непредсказуемым образом в период бездействия. Изменять ритм дыхания, реагируя на перемены в воздухе. Изменять скорость шагов, физически отвечая на стимулы, а не просто сканируя их. Этот код провел меня через второе пересадочное кольцо. Но сгодится ли он на кольце или базе, где люди хорошо знакомы с автостражами?

Я немного изменил код и попросил ГИКа снова записать, как я двигаюсь по коридорам и каютам. Я попытался как можно больше походить на человека. Я привык чувствовать в их обществе неловкость и постарался выразить это в движениях. Результат мне нравился. Пока я не взглянул на записи и не сравнил их с записями экипажа ГИКа и других автостражей.

Я сумел обдурить только самого себя.

Изменение движений сделало меня больше похожим на человека, но пропорции тела соответствовали автостражу. Я мог обмануть людей, которые меня не ищут, потому что люди обычно не обращают внимания на нестандартное поведение в пересадочных кольцах. Но если кто-то начнет меня искать, если получит оповещение о бесконтрольном автостраже, его не обдуришь, и простое сканирование, нацеленное на поиск подходящего по размеру и весу бота, точно укажет на меня.

Решение было логичным и очевидным, но я бы скорее содрал с себя человеческую кожу, чем согласился с ним.

И все-таки придется согласиться.

После долгих споров мы решили, что лучше всего на два сантиметра уменьшить длину рук и ног. Перемена вроде бы не особо значительная, но пропорции больше не будут соответствовать стандартам автостража. Это изменит и походку, и движения. Звучало разумно, и я согласился.

Потом ГИК сказал, что нужно еще изменить код, отвечающий за органические части, чтобы начали расти волосы.

Моя первая мысль была – да ни в жисть! У меня есть волосы на голове, а еще брови – такова конфигурация автостражей и сексботов, хотя волосы автостража всегда короткие, чтобы не мешали броне. Смысл в том, чтобы конструкты выглядели как люди и не пугали клиентов своим внешним видом (на это я мог бы возразить, что автостражи – вселяющие страх машины для убийства и все равно пугают людей, но никто в компании не стал бы слушать). Но больше нигде на коже волос нет.

Я сказал ГИКу, что мне и так хорошо, дополнительные волосы только привлекут ненужное внимание. Он ответил, что речь идет о тонких и редких волосах на коже в некоторых местах, как у людей. ГИК сделал анализ и вывел список биологических черт, которые люди подсознательно замечают. Волосы – единственная из таких особенностей, которую можно изменить с помощью кода, а еще ГИК предложил придать сочленениям между органическими и неорганическими частями на руках, ногах, груди и спине сходство с имплантами, какие бывают у людей по медицинским или другим причинам. Я отметил, что люди и дополненные люди избавляются от волос на теле по гигиеническим или косметическим соображениям, да и вообще – на кой черт они сдались? ГИК возразил, что людям не приходится волноваться о том, не спутают ли их с автостражами, а потому они могут делать со своим телом что угодно.

Я по-прежнему спорил, просто не желая соглашаться с аргументами ГИКа. Но это, по сравнению с удалением двух сантиметров синтетической кости и металла из рук и ног, выглядело пустяком.

У ГИКа был и другой – более радикальный – план, включающий создание половых органов, но я заявил, что об этом и речи быть не может. У меня не было половых органов, и мне это нравилось. Я видел, как люди занимаются сексом в сериалах или во время контрактов, ведь мне приходилось записывать все действия и разговоры клиентов. Нет, спасибо. Нет, нет и нет.

Но я попросил изменить порт у меня в затылке. Это уязвимое место, и я не хотел упустить возможность им заняться.

Как только мы пришли к согласию, я встал перед капсулой медотсека. Медсистема стерилизовала ее и подготовила; в воздухе висел стойкий запах антисептиков, напоминая, как я приносил в подобные отсеки раненых клиентов. Я задумался о том, что все может пойти не так и что именно ГИК способен сотворить со мной, если захочет.

«В чем причина задержки? – спросил ГИК. – Подготовка еще не завершена?»

У меня не было причин ему доверять. Разве что сыграло роль то, с каким интересом он смотрел сериалы про экипажи кораблей и как расстраивался от слишком реалистичного насилия.

Я вздохнул, разделся и лег на хирургический стол.

Я снова включился и обнаружил, что производительность составляет 26 %, но медленно растет. Локтевые суставы и колени так сильно пульсировали болью, что я не мог ее подавить. Человеческая кожа зудела. И я подтекал. Терпеть этого не могу.

Для просмотра медиафайлов производительности не хватало. Я мог лишь лежать в ожидании восстановления параметров. От попыток пошевелиться становилось только хуже. Я уже пожалел, что не прибегнул к плану номер шестнадцать по выведению ГИКа из строя – у этого плана был самый высокий шанс окончиться успешно без катастрофических последствий для меня. В тот миг привлекательным выглядел даже план номер два, предусматривающий взрыв корабля. Ну и дураком же я был, когда согласился.

Ощущения были такими, словно я лежу в боксе, после того как меня раскрошили на кусочки: вот только бокс отключал высшие функции до окончания ремонта. Я ведь знал, что медсистема не способна уменьшить уровень боли, но не думал, что будет настолько плохо. Температуру тела я тоже не мог изменить, но я не мерз, потому что медсистема поддерживала температуру отсека и капсулы на комфортном уровне. Должен признать, это приятно, боксы этого не умеют.

Постепенно уровни выровнялись, и я восстановился до такой степени, что сумел вызвать болевой сенсор и отключить зуд. Немного боли, чтобы я не двигался, пока не наращу органические ткани, мне не помешает.

ГИК шнырял по сети, но благородно не пытался со мной заговорить. На 75 % производительности я решил сесть.

Медсистема забросала меня предупреждениями, а ГИК сказал:

«Нет нужды двигаться. Во время процедуры я провел поиск по внутренним новостным базам на предмет необычных смертей на горнодобывающих предприятиях. Хочешь узнать мои выводы?»

Я откинулся назад, ощутив, как органические части шлепнулись на теплый металл стола. Теперь у меня потекло из другого места. Я сказал ГИКу, что и сам умею читать результаты поиска, чтоб ему провалиться.

«Я уступаю тебе в умении стрелять и убивать. Ты уступаешь мне в умении анализировать данные».

Ну ладно, сказал я, давай уж. Я не ожидал услышать что-либо полезное.

Он послал свои умозаключения по сети. Признаю, большое число смертей при необычных обстоятельствах наверняка привлекло бы внимание новостных лент, как, к примеру, случай с «Дельтой». Происшествие на станции «РавиХирал» посчитали несчастным случаем, но, поскольку компания выплачивала страховку, возникла юридическая баталия. Хотя если в новостях говорилось о том, что всех убил бесконтрольный автостраж, это я и так уже знал.

В записях нескольких новостных каналов указывалось, что произошло это на карьере Ганака. Все сведения поступали из Калидона, политического сообщества Корпоративного кольца, где находилась компания, финансировавшая карьер Ганака. Пятьдесят семь погибших. Причиной назвали «отказ оборудования».

Автостражи числились оборудованием.

Не дождавшись от меня ответа, ГИК добавил:

«Значит, твое первоначальное предположение было правильным, инцидент в самом деле произошел. Идет расследование».

Мне хотелось отключиться, но это помешало бы процессу восстановления.

«Хочешь посмотреть сериал?» – спросил ГИК.

Я не ответил, но включил серию «Лунного заповедника».

Спустившись наконец со стола, я грохнулся на палубу, хотя к концу того цикла почти пришел в норму. Первым делом я смыл кровь и другие жидкости в примыкающей к медотсеку душевой. В дежурке находилось помещение, где можно было почиститься от крови после схватки или ремонта, но я ни разу не пользовался человеческими ванными. У ГИКа они были неплохими; очистительная жидкость в рециркуляторе очень напоминала воду, без химанализа и не заметишь разницы. Можно было поднять температуру, и пахло там хорошо. После мытья от меня пахло как от чистого человека, даже странно.

В разных местах появились клочки мелких волос, что тоже было странно, но не так раздражало, как я ожидал. Может вызвать неудобство, когда буду натягивать скафандр, но люди, похоже, как-то справлялись и не жаловались, так что и у меня получится. Изменения в коде также сделали мои брови гуще, а волосы на голове на несколько сантиметров длиннее. Очень необычное ощущение.

Я пошел в спортзал корабля и протестировал себя на беговой дорожке и других тренажерах, убедился, что оружие исправно и прицел не сбит. Стрелять я не стал, поскольку ГИК объявил, что в этом случае включит систему пожаротушения.

Я долго рассматривал себя в зеркало.

Я уверял себя, что по-прежнему выгляжу как автостраж без брони, хотя на самом деле больше походил на человека. И теперь я понял, почему мне этого так не хотелось.

Теперь сложнее будет притвориться, что я не личность.

Кротовую нору мы прошли по расписанию. Оказавшись вблизи пересадочного кольца, ГИК включил каналы связи и нашел для меня инфопакет о месте назначения, включающий детальную карту РавиХирала. Но как я ни вращал ее под разными углами, это не всколыхнуло в памяти никаких подробностей. Однако любопытно, что карьер Ганака нигде не значился.

Я чувствовал ГИКа в моей сети, он снова заглядывал через воображаемое плечо. Я проверил метки времени и заметил, что после инцидента карту несколько раз обновляли.

– С карты кое-что удалили.

«Это нормально?» – спросил ГИК.

Он имел дело только со звездными картами, а удалить что-либо с таких – целое светопреставление.

– Не знаю, насколько это в порядке вещей, но это имеет смысл, если компания или клиенты желают скрыть случившееся.

Если компания и дальше хочет продавать автостражей горнодобывающим предприятиям, для нее важно скрыть или хотя бы завуалировать те смерти. Может, компания не устраивала судебный процесс, а быстро выплатила страховку – при условии, что клиенты не раскроют подробностей происшествия общественности. С «СерКризом» и «Дельтой» ситуация была совсем другой: в дело оказалось вовлечено много сторон, и компания была во всех новостях, пытаясь перетянуть симпатии на свою сторону.

ГИК обнаружил еще больше исторических сведений, сделав поиск по названиям рудников и сервисных компаний. «РавиХирал» основали несколько компаний, обладающих правами на недра в различных районах спутника. Но за два года бо́льшую часть прав выкупила компания «Умро», хотя многие изначальные компании по-прежнему работали подрядчиками. Ни одно из названий не было мне знакомо.

Придется разобраться, где находится Ганака. Меня наверняка отправили туда как груз – это значит, что у меня не сохранились бы воспоминания о полете, даже если бы их не стерли.

Я начал копаться в инфопакете в поисках расписания. Можно прилететь в порт РавиХирала на шаттле из пересадочного кольца. Но это не так-то просто. Да все тут не так-то просто. Судя по расписанию полетов, на борт шаттлов разрешался доступ только людям с рабочими пропусками предприятий или вспомогательных служб. Никаких туристов, никто не прилетал туда без официального разрешения компании или подрядчика. А раз я не человек и у меня нет пропуска, придется взламывать систему, чтобы пробраться в грузовой шаттл.

ГИК все еще скачивал данные из станционной базы. Вдруг сообщил, что у него есть предложение, и показал несколько рекламных объявлений. Я видел их в сети Порта свободной торговли и последнего пересадочного кольца, но не обращал внимания. ГИК подчеркнул, что в одном объявлении группа инженеров приглашает на временную должность охранника по контракту.

– И что? – спросил я, не понимая, зачем он мне это показывает.

«Если эта группа тебя наймет, ты получишь пропуск от предприятия».

– Наймет? Да ты в своем уме?

Я заключил столько контрактов, что все и не упомнишь (причем в буквальном смысле, многие были до очистки памяти), но ни разу – по собственной воле. Компания доставала меня со склада, показывала клиенту и упаковывала в грузовой контейнер.

«Мой экипаж нанимал консультантов для каждого путешествия. Это простая процедура».

ГИК явно терял терпение, оттого что я не похвалил его великолепную идею.

– Для людей и дополненных людей, – упирался я.

Пришлось бы взаимодействовать с людьми и дополненными людьми. Знаю, для того мы и изменили мою конфигурацию, но я представлял, что буду иметь дело с людьми на расстоянии или в переполненном пересадочном кольце. Взаимодействие означает разговоры, зрительный контакт. Моя производительность упала от одной только мысли об этом.

«Это просто, – напирал ГИК. – Я тебе помогу».

Ага, бот огромного корабля поможет автостражу притвориться человеком. Дело житейское.

Как только ГИК пристыковался к пересадочному кольцу и автоматические буксировщики начали разгружать трюмы, он открыл шлюз, и я выскользнул в зону посадки. ГИК дал мне доступ к своему каналу связи, чтобы он мог сопровождать меня по пересадочному кольцу. Он заявил, что поможет и – пусть в этом я сомневался – хотя бы составит мне компанию. Покинув безопасный корабль, я сразу потерял 4 % производительности. Я подключился к развлекательным каналам станции, чтобы загрузить новые сериалы и успокоиться.

Я уже отправил запрос по поводу объявления в социальную службу и получил ответ с местом и временем встречи. Когда я в прошлый раз назначил встречу с людьми, они похитили Мензах и взорвали меня. Хуже вряд ли будет.

Я проложил себе путь, взломав системы безопасности, через зоны посадки и дальше, в главную аллею кольца. По сравнению с предыдущим пересадочным кольцом и Портом свободной торговли, оно выглядело утилитарным. Ни модульных садов, ни голографических скульптур, ни больших щитов с голографической рекламой услуг корабелов, торговых представителей и других специалистов, ни сверкающих торговых автоматов. Но сюда не прибывали крупные пассажирские корабли, не было здесь и толп людей и ботов. Идея ГИКа начинала казаться не бессмысленным риском, а необходимостью. Слиться здесь с толпой будет сложнее, ведь все прилетают сюда на пути к предприятиям на спутнике.

«Я же тебе говорил», – сказал ГИК по каналу связи.

Встречу устроили в закусочной на главной аллее. Я зашел в прозрачный купол на втором этаже и стал осматривать расходящиеся дорожки и прилавки внизу. Внутри было много открытых уровней со столами и стульями, на сорок процентов заполненных людьми и дополненными людьми. Проходя между ними, я услышал привычный гул дронов, но никто меня не пинговал. В воздухе висели ароматы еды и едкий запах опьяняющих веществ. Я не утруждался их идентифицировать, потому что был слишком взбудоражен и изо всех сил старался выглядеть как дополненный человек.

Люди, с которыми я встречался, прислали изображение, чтобы я их узнал. Их было трое, все в рабочей одежде, но без логотипов. Быстрый поиск показал их профили в социальной сети пересадочного кольца. Они называли себя независимыми работниками, но могли бы назваться как угодно – в местной сети никто не проверял личность. Две женщины и человек третьего пола из группы некорпоративных политических сообществ, которая назвалась «Кластер Диварти».

Чтобы назначить встречу, мне тоже пришлось создать профиль в социальной сети. Систему оказалось легко взломать, и я создал аккаунт задним числом, как будто прибыл раньше, на пассажирском корабле, в качестве профессии указал «консультант по безопасности», а пол – неопределенный. От имени капитана собственного корабля ГИК написал мне отзыв предыдущего нанимателя.

Я заметил их за столиком у прозрачного купола. Они о чем-то тихо и напряженно переговаривались, язык тела ясно показывал их нервозность. Я подошел к ним; быстрое сканирование показало отсутствие оружия – только небольшое излучение от личных интерфейсов связи. У одной был имплант, но всего лишь для доступа к сети невысокого уровня.

Я отрепетировал этот момент с ГИКом на подлете к кольцу и записал себя, чтобы мы оба могли взглянуть критично. Я сказал себе, что все получится, и придал лицу нейтральное выражение, какое делал обычно, когда менеджер базы обнаруживал слишком большой поток загрузок и винил в этом инженеров-людей. Подошел к столу и сказал:

– Приветствую.

Все трое вздрогнули.

– Э-э-э… – промычал человек третьего пола, опомнившийся первым. – Привет.

Я подключился к камере безопасности, чтобы видеть себя и контролировать выражение лица. С людьми проще разговаривать, глядя на них через камеру. Я прекрасно понимаю, что это лишь иллюзия дистанции, но мне это нужно.

– Мы назначили встречу, – сказал я. – Я Эден, консультант по безопасности.

Ага, так зовут персонажа из «Лунного заповедника». Но вас это вряд ли удивит.

Третьеполое откашлялось. У него были фиолетовые волосы и красные брови, выделяющиеся на светло-коричневой коже.

– Меня зовут Рами, это Тапан, а это Маро.

Оно нервно поерзало и хлопнуло по пустому стулу.

ГИК куда быстрее меня провел поиск и сообщил, что у людей это означает приглашение сесть. Когда я садился, он объяснил происхождение жеста. Вы могли бы подумать, что автостраж, в которого много раз стреляли, которого взрывали, которому стирали память и которого один раз вообще чуть не разобрали на детали, не начнет паниковать в подобных обстоятельствах. Так вот, вы бы ошиблись.

– Хм, даже не знаю, с чего начать, – добавило Рами.

Тапан ткнула его в бок локтем, вероятно выражая моральную поддержку. Ее разноцветные косички были закручены вокруг головы, из уха торчал синий интерфейс, а кожа у нее была чуть темнее, чем у Рами. У Маро была очень темная кожа, серебристые кудряшки и красивое личико, прямо как на развлекательных каналах. Мне никогда не удавалось верно определить возраст людей, потому что мне, в сущности, на него плевать. Кроме того, людей я знаю в основном по развлекательным каналам, а там они совсем не похожи на реальных (еще одна причина, по которой я не в восторге от реальности). Однако я решил, что все трое молоды. Не дети, но, вероятно, чуть старше подростков.

Они уставились на меня, и я понял, что нужно прийти им на помощь.

– Вам нужен консультант по безопасности? – осторожно начал я.

Такое объявление они дали в социальной сети, и, судя по многочисленным подобным запросам, это обычное дело для групп и отдельных людей – все хотят нанять частную охрану перед поездкой на РавиХирал. Вероятно, людей-охранников нанимают, когда не могут позволить себе настоящую охрану.

Похоже, Рами вздохнуло с облегчением.

– Да, нам нужна помощь.

Маро огляделась и сказала:

– Наверное, не стоит разговаривать здесь. Мы можем пойти куда-нибудь еще?

Мне стоило большого нервного напряжения прийти и сюда и не хотелось перемещаться. Я быстро просканировал окрестности на предмет дронов и устроил сбой связи между рестораном и системой безопасности пересадочного кольца. Я засек камеру и передал ГИКу, как ему следует поступить. Он стер записи обо мне в системе и отключил нацеленную на стол камеру. Я восстановил связь с системой безопасности кольца. Она не заметит неработающую камеру, пока мы здесь сидим.

– Все в порядке. Нас не записывают, – сказал я.

Они вытаращились на меня.

– Но система безопасности… – сказало Рами. – Ты что-то сделал?

– Я консультант по безопасности, – повторил я.

Уровень паники начал снижаться, главным образом потому, что они так явно нервничали. Обычно люди нервничают в моем присутствии, потому что я ужасающий киллербот, а я мандражирую из-за того, что они люди. Но я знал, что и люди иногда опасаются друг друга в ситуациях, далеких от боевых или состязательных. Похоже, сейчас происходит именно это, но зато в одном из тех редких случаев, когда клиенты просят моего совета, я мог делать вид, что все идет как надо.

Как автостраж я обязан давать людям советы, когда они об этом просят, и теоретически я обладаю наиболее полной информацией о безопасности. Вот только не многие просили у меня советов или прислушивались к ним. Хотя не сказать, что это меня задевает.

На Тапан мои слова явно произвели впечатление.

– Так ты с прибавкой, да? Дополненный? – Она хлопнула себя по затылку, где находился порт. – У тебя есть доступ к сети?

«С прибавкой» – так иногда говорят про дополненных людей, я слышал это в сериалах.

– Да, – ответил я и добавил: – И не только.

Рами понимающе подняло красные брови.

– Не знаю, можем ли мы себе позволить… – сказала пораженная Маро. – Наши счета… Если мы вернем свои данные, может, тогда…

– Тогда денег у нас, чтобы с тобой расплатиться, будет в избытке, – вставило Рами.

ГИК, явно заинтересованный в сценарии с работой, начал рыскать по сети в поисках размеров зарплаты частных консультантов по безопасности. Я напомнил себе, что пытаюсь не выглядеть автостражем, и потому покажется вполне естественным, если я задам им вопросы. Начать я решил с самого основного.

– Почему вы хотите меня нанять?

Рами посмотрело на своих коллег, те кивнули, и оно откашлялось.

– Мы работали на РавиХирал в «Экскаваторах Тлейси», это мелкий подрядчик «Умро». Занимались геологическими исследованиями и технологическими разработками.

Рами объяснило, что они технологи, всего их семеро плюс иждивенцы, все путешествуют по рабочим контрактам. Остальные сейчас дожидаются в номере отеля, а Рами, Тапан и Маро выступают от их имени. Я с облегчением услышал, что они занимаются исследованиями, потому как во всех моих контрактах технические специалисты обычно не приближались к карьеру, и мы редко их видели, если только они не обдалбывались так, что пытались убить друг друга, а такое случалось редко.

– В «Тлейси» отличные условия, – добавила Тапан. – Ну, может, и не настолько отличные, но ты понял.

ГИК быстро порыскал по сети и сообщил, что это такая фигура речи. Я ответил, что и без него знаю.

– Мы заключили контракт, – продолжило Рами, – потому что это дало нам время заняться собственным проектом. Мы хотели разработать новую систему обнаружения странных синтетиков: на РавиХирал много известных месторождений, так что это отличное место для исследований.

Странные синтетики – это оставленные инопланетной цивилизацией вещества. Во время горной добычи нужно отличать их от природных образований, а это непросто: как и останки инопланетной цивилизации, обнаруженные «СерКризом», их запрещено добывать. Это все, что мне известно, поскольку, когда дело касалось инопланетного материала, я просто стоял рядом и охранял работающих людей.

ГИК попытался мне объяснить, но я сказал, что мы разберемся в этом потом: сейчас мне нужно сосредоточиться.

– Мы делали большие успехи, – сказало Рами, – но вдруг с нами без предупреждения расторгли контракт и забрали все наши данные…

Тапан всплеснула руками.

– Всю нашу работу! Она не имела отношения к контракту…

– «Тлейси» просто ее украла, – добавила Маро, – и уничтожила последнюю версию нашего прибора. У нас есть копии более старых версий, но последнюю мы потеряли.

– Мы подали жалобу в «Умро», – сказало Рами, – но пока ее рассмотрят, пройдет целая вечность, да и неизвестно, каким будет результат.

– Кажется, с этим нужно обращаться к юристу, – сказал я.

В этом нет ничего необычного. Компания тоже ворует данные, но редко бывает столь неуклюжей и очевидной, чтобы удалять работу. Ведь в таком случае изобретатели больше не вернутся и не заключат новый контракт, который даст компании доступ к новым данным.

– Мы думали о юристе, – сказало Рами. – Но мы не в профсоюзе, а потому стоить это будет дорого. Но вчера из «Тлейси» наконец пришел ответ на нашу жалобу; там говорится, что мы можем получить свои файлы, если вернем премию. А для этого придется лететь на РавиХирал. – Оно откинулось на спинку стула. – Вот почему мы хотим нанять тебя.

Происходящее начало обретать смысл.

– Вы не доверяете «Тлейси».

– Нам просто нужен тот, кто будет нас прикрывать, – пояснила Тапан.

– Да, мы определенно не доверяем «Тлейси», – возразила Маро. – Ни в малейшей степени. Нам нужна охрана на случай, если положение станет… щекотливым. Нас должна встретить лично Тлейси, у нее есть телохранители, но больше там нет никакой охраны, не считая охранников «Умро» в общественных зонах, да и тех немного.

Я не очень понял, что значит «щекотливое положение», но все возможные сценарии не предвещали ничего хорошего.

Компания предлагает клиентам использовать автостражей, чтобы не нанимать людей для защиты друг от друга. Насколько я могу судить по сериалам, даже когда работаю спустя рукава, я все равно справляюсь в два раза лучше любого человека.

Я по-прежнему смотрел на нас через камеру, хотя она ничего не записывала. Я заметил, что на моем лице отразилось сомнение, но ситуация была как раз подходящей.

– Встречу с Тлейси нужно провести по выделенному каналу связи, – сказал я.

Компания предоставляет такие для передачи денег и данных.

На лице Маро отразились еще более серьезные сомнения.

– Да, но Тлейси хочет встретиться лично.

– Мы понимаем, как паршиво это звучит, – призналось Рами.

Это звучало бы прекрасно, если бы они хотели покончить с собой. Я-то надеялся на простую работенку, что-то вроде курьера. Но охранять людей, отправляющихся навстречу опасности, – это именно то, для чего меня создали. И я занимался этим, хотя и всячески отлынивал, даже после того, как взломал модуль контроля. Я привык приносить пользу, заботиться о ком-то, даже если это всего лишь клиенты, обращающиеся со мной как с инструментом, а не с игрушкой (если повезет).

После «Сохранения» я понял, насколько по-другому этот момент ощущается, если я становлюсь настоящим членом группы, которую охраняю. Потому я и здесь.

Я сформулировал это в вопросе, потому как лучший способ дать людям понять, что они делают глупости, – это задавать вопросы:

– Думаете, у Тлейси есть какие-то причины для личной встречи, кроме желания вас убить?

Тапан скривилась, словно услышала то, что и без того знала, но старалась выкинуть из головы. Маро хлопнула по столу и ткнула в мою сторону пальцем (это меня слегка встревожило, пока ГИК не определил этот жест как знак эмоционального согласия). Рами резко выдохнуло и сказало:

– Мы думаем… Мы не закончили, процедура не завершена, но перспективы отличные… Наверное, они подслушали наш разговор по сети и решили, что мы продвинулись дальше, чем это есть на самом деле. И я не знаю, сумеют ли они закончить прибор. Может, они поняли, что без нас ничего не выйдет.

– Может, Тлейси хочет, чтобы мы снова на нее работали, – с надеждой произнесла Тапан.

Возможно. Прежде, чем она вас убьет. Этого я не сказал.

Маро фыркнула:

– Я лучше буду жить в коробке на главной аллее станции, чем снова на нее работать.

Как только они начали об этом говорить, остановить их было сложно. Мнение группы по поводу того, что делать, разделилось, и это было явно болезненно для них, ведь они привыкли во всем соглашаться. Тапан, которая, с точки зрения Маро, была слишком наивна для реального мира, хотела попробовать. Маро, которая, с точки зрения Тапан, была слишком цинична для веселья и прогресса, считала, что их поимели и теперь осталось только смириться с потерями. Рами колебалось, вот почему его выбрали лидером коллектива на время разрешения этой проблемы. Рами явно не полнилось уверенностью, но хотело осторожно попытаться.

Наконец Рами подвело итог:

– Ну так вот, поэтому мы и решили тебя нанять. Подумали, что лучше лететь с охраной, чтобы ее люди не попытались на нас напасть, показать ей, что у нас есть поддержка.

Им нужна была компания, которая застраховала бы встречу и обратный полет, послав с ними автостража для гарантии безопасности. Но услуги страховых компаний до́роги, к тому же компанию не заинтересует такая мелкая работа.

Они встревоженно уставились на меня. На изображении с камеры под этим углом они выглядели такими маленькими. Такими нежными, с этими-то цветными волосами с начесом. И взвинченными. Но не от моего присутствия.

– Я согласен на работу, – сказал я.

Рами и Тапан явно обрадовались, а Маро, не желающая туда лететь, смирилась.

– Сколько вы хотите? – спросила она и неуверенно взглянула на остальных. – В смысле, я не знаю, можем ли мы это себе позволить.

У ГИКа уже имелось наготове несколько таблиц, но я не хотел отпугивать клиентов слишком высокими цифрами.

– А сколько вам платили перед увольнением?

– Двести ТВ за цикл каждому на время контракта.

Похоже, больше одного дневного цикла работа не займет.

– Вот столько и заплатите.

– Как за один цикл по контракту? – Рами выпрямилось. – Серьезно?

Его реакция означала, что я запросил маловато, но было уже слишком поздно исправлять ошибку. Нужно придумать причину, по которой я вдруг согласился на такую сумму, и я решил, что лучше всего частичная правда.

– Я хочу проникнуть на РавиХирал, а для этого мне нужен рабочий контракт.

– Зачем? – спросила Тапан, а Рами укоризненно ткнуло ее в бок. – Ну то есть я понимаю, что мы не имеем права спрашивать, но…

Не имеют права спрашивать. Такого мне никогда не говорили – до «Сохранения». Я снова сказал правду:

– Нужно кое-что выяснить для другого клиента.

Как и ГИК, они понимали, что представляет собой такое исследование (в особенности конфиденциальное), и больше не стали задавать вопросов. Рами сказало, что они отбывают на РавиХирал в следующем цикле, а для меня затребуют пропуск как для личного работника. Мы договорились встретиться у зоны посадки шаттлов, и я ушел. Выйдя из зоны обзора камеры, я тут же ее включил.

Я вернулся к ГИКу, уселся в любимое кресло и три часа смотрел сериал, пытаясь успокоиться. ГИК проверил, нет ли в системе кольца предупреждений – на случай, если кто-то меня засек, – но там было пусто.

«Я тебе говорил», – сказал ГИК. В очередной раз.

Я его проигнорировал. Меня не вычислили, а значит, пришло время подумать над остальной частью плана. Но теперь придется еще и сохранить клиентам жизнь.

Я встретился с ними в зоне посадки. У меня был рюкзак (часть моей маскировки под человека), но в нем я нес только одну важную вещь – интерфейс для связи с ГИКом, который даст мне доступ к его базе знаний и непрошеным советам даже на РавиХирал. Я привык к поддержке системы жилмодуля и системы безопасности, теперь их место займет ГИК (обе системы отчасти нацелены на то, чтобы стучать на меня компании и наказывать через модуль контроля, но мне хватало и наказания в виде привычки ГИКа влезать куда не просят). Я вставил интерфейс во встроенное отделение под ребрами.

Три клиента уже меня ждали, каждый с небольшой сумкой или рюкзачком, поскольку они рассчитывали, что дело займет всего пару циклов. Я притормозил, пока они прощались с остальными членами группы. Все выглядели встревоженными. Коллектив числился в социальной сети как групповой брак, у них было пятеро детей разного размера. Как только все ушли и Рами, Маро и Тапан остались в одиночестве, я подошел к ним.

– Тлейси оплатила нам проезд на общественном шаттле, – сказало Рами. – Хороший признак, да?

– Конечно, – отозвался я.

Ужасный признак.

Рабочий пропуск разрешал мне проход через зону посадки, сканера оружия там не было. На РавиХирал разрешалось ношение личного оружия, а в общественных зонах была слабая охрана – вот почему маленьким группам людей необходимы частные охранники. Около шлюза шаттла я послал сообщение ГИКу: «Можешь просканировать шаттл на аномальное излучение так, чтобы этого не заметила система безопасности кольца?»

«Нет, но я объясню системе, что занимаюсь диагностикой и тестированием».

Уже в шлюзе ГИК ответил:

«Никаких аномалий, 90 % совпадений с заводскими установками».

Это в порядке вещей и означает, что, если там и есть взрывное устройство, оно пока неактивно и где-то спрятано. На борту дожидались еще пятеро рабочих, мои сканеры не засекли никакого излучения. Они складывали сумки и рюкзаки, явно предназначенные для долговременного пребывания. Я пропустил их вперед и проскользнул в шлюз перед Маро, попутно запустив сканирование.

Шаттлом управлял бот, а единственным членом экипажа был дополненный человек – она, похоже, лишь проверяла рабочие пропуска и билеты. Она посмотрела на меня и сказала:

– Вас должно быть только трое.

Я не ответил, поскольку как раз боролся с системой безопасности за перехват контроля. Система была автономной от пилота, а это необычно для шаттлов, к которым я привык.

Тапан вздернула подбородок.

– Это наш консультант по безопасности.

Я получил контроль над системой безопасности шаттла и стер ее попытки предупредить пилота и членов команды о взломе.

Женщина нахмурилась, снова проверила пропуск, но спорить не стала. Мы прошли в каюту, где уже сидели другие пассажиры. Они раскладывали вещи и тихо переговаривались. Я не стал исключать их из списка потенциальных угроз, но, судя по их поведению, вероятность была невелика.

Я сел рядом с Рами, а когда все разместились, снова вызвал ГИКа.

«Сканирую прицелы. Пока все чисто», – сообщил он.

Это значит, он не заметил на спутнике никакого оружия, нацеленного в нашу сторону. Если план таков, это случится не раньше, чем мы отчалим: в случае если кто-нибудь выстрелит со спутника по пересадочному кольцу, поднимется страшная шумиха и будут серьезные последствия, а может, и немедленные суровые меры со стороны службы безопасности кольца.

«Если в нас выстрелят по пути, мы не сможем этому помешать», – сказал я ГИКу.

Он не ответил, но я уже хорошо понимал, что это значит.

«У тебя нет оружия, – сказал я. В схеме его не было. По крайней мере, в доступной по открытой сети схеме. – Я прав?»

«У меня есть система антиметеоритной защиты», – признался ГИК.

Есть только один способ уклониться от метеоритов. Я никогда не бывал на военном корабле, но знал, что у них совсем другой уровень лицензирования и страховки. Если такой корабль случайно пальнет куда не надо, кто-то ведь должен заплатить за ущерб.

«То есть оружие у тебя есть».

«Для уклонения от метеоритов», – настаивал ГИК.

Я задумался, что за университет владеет ГИКом.

– Все нормально? – обеспокоенно взглянуло на меня Рами.

Я кивнул, пытаясь придать лицу нейтральное выражение.

Тапан подалась вперед и спросила:

– Ты в сети? Я тебя там не вижу.

– Я в частном канале с другом, который следит с кольца за отлетом шаттла, – объяснил я. – Нужно убедиться, что все в порядке.

Они кивнули и снова уселись.

Палуба задрожала, и это значило, что шаттл отстыковался от кольца и пришел в движение. Я решил наладить отношения с ботом-пилотом. Это была модель с ограниченной функциональностью, гораздо менее сложная, чем стандартный транспортный бот. Я велел системе шаттла сказать, что меня прислала служба безопасности кольца, и бот радостно меня поприветствовал. Член экипажа сидела на мостике, и я влез в ее канал и перехватил загрузки в социальную сеть и рабочие задачи, но она не управляла кораблем.

Я откинулся в кресле и немного расслабился. Судя по шумам в сети, люди по большей части смотрели развлекательные каналы, и я тоже испытывал искушение. Но нужно следить за пилотом. Может, это и излишняя осторожность, но таким уж я создан.

Через двадцать четыре минуты и сорок семь секунд полета, когда мы уже приближались к цели, пилот вскрикнул и умер – систему затопил убийственный вирус. Это произошло прежде, чем я или система безопасности успели это предотвратить. Я выставил стену, и вирус отскочил от нее. Я увидел, как он отметил задание выполненным и уничтожил себя.

Паршиво. ГИК! Я перехватил управление через систему безопасности. За семь и две десятых секунды нужно скорректировать курс. Член экипажа, которую тревога отвлекла от просмотра развлекательных каналов, в ужасе уставилась на приборную доску, а потом включила аварийный маяк. Она не умела пилотировать шаттлы. Я пилотирую вертушки и другие летательные аппараты в высоких слоях атмосферы, но в моем образовательном модуле не было ничего про шаттлы и другие космические корабли. Я запросил помощи у системы безопасности шаттла, и она отключила завывающую в каюте сирену. Только это не сильно помогло.

«Впусти меня к себе», – попросил ГИК так спокойно, будто мы обсуждаем, какой сериал посмотреть.

Я никогда не давал ГИКу полного контроля над своим мозгом. Я позволил ему изменить мое тело, но и только. Осталось три секунды. В шаттле мои клиенты и другие люди. И я открыл ему доступ.

Я как будто окунул голову под воду – так это описывают в книгах люди. Потом ощущение ушло, а ГИК оказался в шаттле, используя мою связь с системой безопасности, чтобы занять место уничтоженного бота. ГИК взял на себя управление, скорректировал курс и скорость, а потом нацелился на посадочный маяк и направил шаттл к главному порту РавиХирала. Член экипажа умудрилась-таки послать в порт запрос, хотя так и не восстановила дыхание. Руководство порта могло бы загрузить аварийную процедуру посадки, но время поджимало. Они никак не сумели бы нас спасти.

Рами дотронулось до моей руки и спросило:

– Все нормально?

Я моргнул.

– Да, – ответил я. Вспомнив, что люди обычно хотят услышать нечто большее, я ткнул пальцем в сторону сирен и добавил: – У меня чувствительный слух.

Рами сочувственно кивнуло. Остальные встревожились, но никаких оповещений не последовало, а наш маршрут по-прежнему числился в сети порта как прибывающий по расписанию.

Член экипажа объясняла руководству порта, что произошел катастрофический сбой, пилот убит и она не знает, почему шаттл до сих пор следует по обычному маршруту, а не врезался в спутник. Система безопасности шаттла пыталась проанализировать ГИКа и чуть не уничтожила при этом саму себя. Я взял ее под контроль, отключил тревогу и стер весь полет из ее памяти.

Когда стихла сирена, пассажиры с облегчением вздохнули. По моему предложению ГИК отправил в порт код ошибки, после чего мы стали приоритетным объектом и нас перенаправили с обычного причала к аварийному. Раз вирус должен был уничтожить нас в полете, вряд ли кто-то ожидает нас в зале посадки, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

По сети мы получили изображение порта, находящегося в вырубленной на склоне горы пещере, в окружении башен с орудиями антиметеоритной защиты. Настоящей антиметеоритной защиты, а не рельсовой пушки ГИКа, которую он скрывает под видом антиметеоритной защиты. В темноте на разных уровнях светились портовые огни, а пока мы поворачивали к маяку космопорта, мимо шныряли мелкие шаттлы.

Маро, прищурившись, наблюдала за мной. Заметив в сети изменение посадочной площадки, она наклонилась вперед и спросила:

– Ты знаешь, что произошло?

К счастью, я вспомнил, что никто не ждет от меня немедленных ответов на все вопросы. И это одно из преимуществ считаться дополненным человеком и консультантом по безопасности, а не автостражем.

– Поговорим, когда покинем шаттл, – ответил я, и всех это, похоже, устроило.

ГИК посадил шаттл на площадке порта. Мы вышли, а член экипажа пыталась объяснить, что случилось, подключающим диагностическое оборудование техническим специалистам. ГИК уже смылся, стерев все следы своего присутствия, и система безопасности шаттла совершенно запуталась, хотя и осталась в целости, в отличие от бота-пилота.

По маленькой посадочной площадке сновали техспецы и боты. Я провел клиентов мимо них в пустой коридор, ведущий к главному порту, прежде чем кто-либо догадался их задержать. Я уже загрузил карту из общественной сети и проверял стойкость системы безопасности. Из коридора открывался вид на пещеру с многочисленными посадочными площадками на разных уровнях и прибывающими и взлетающими шаттлами. В дальнем конце стояли большие грузовозы для шахт.

Уровень безопасности, похоже, был неровным и зависел от паранойи владельца территории, по которой мы проходили. Это и преимущество, и вызов. Сеть пересадочного кольца уже предупредила, что многие люди здесь носят оружие, а потому на оружие не сканируют.

Мы вошли в главное здание (высокий купол с видом на пещеру, оставшуюся выше), огни высвечивали разноцветные жилы минералов. Я убедился, что нас никто не записывает, и остановил Рами. Все посмотрели на меня, и я сказал:

– Человек, с которым вы собирались встретиться, пытался вас убить.

Рами моргнуло, Маро вытаращила глаза, а Тапан набрала в легкие воздуха, приготовившись к спору.

– Шаттл заразили вирусом, и он уничтожил пилота. Я поддерживал связь с другом, который сумел загрузить через мой канал новый модуль пилотирования. Только поэтому мы не разбились.

Модуль мог бы направить шаттл на безопасную орбиту, но не сумел бы безошибочно произвести сложную посадку. Я понадеялся, что им это в голову не придет.

Тапан закрыла рот. Маро потрясенно спросила:

– Но как же остальные пассажиры? Член экипажа? Она что, убила бы всех?

– Если бы жертвами стали только вы, мотив был бы слишком очевиден, – объяснил я.

Мои слова явно подействовали.

– Вам следует немедленно вернуться на пересадочное кольцо, – сказал я и проверил по сети расписание.

Через одиннадцать минут отбывал общественный шаттл. У Тлейси не будет времени выследить моих клиентов и запустить вирус, если они улетят быстро.

Тапан и Маро посмотрели на Рами. Оно размышляло, а потом напрягло челюсть и заявило:

– Я остаюсь. А вы улетайте.

– Нет, – тут же откликнулась Маро, – мы тебя не бросим.

– Мы пройдем через это вместе, – добавила Тапан.

Рами скуксилось – их поддержка растрогала его больше, чем напугала перспектива гибели. Оно взяло себя в руки и сдержанно кивнуло. Потом посмотрело на меня и сказало:

– Мы остаемся.

Внешне я не отреагировал, ведь я уже привык к тому, что клиенты принимают неверные решения, и научился контролировать выражение лица.

– Нельзя просто пойти на встречу. Они потеряли вас из виду, когда шаттл приземлился на другой площадке. Следует сохранить это преимущество.

– Но мы должны пойти на встречу, – возразила Тапан. – Иначе никак не получим обратно свой прибор.

Мне часто хочется хорошенько встряхнуть клиентов. Но я никогда этого не делаю.

– Тлейси не собирается вам его отдавать. Она заманила вас сюда, чтобы убить.

– Да, но… – начала Тапан.

– Тапан, просто заткнись и послушай, – сердито прервала ее Маро.

– И что же нам делать? – спросило Рами.

Вообще-то, это не моя проблема. Я прибыл на место, и они мне теперь без надобности. Я могу затеряться в толпе и предоставить им возможность самим разбираться с кровожадной бывшей нанимательницей.

Но они мои клиенты. После взлома модуля контроля я не мог бросить клиентов, даже тех, которых не выбирал. А с этими я подписал контракт по своей воле. И не могу уйти. Я мысленно вздохнул.

– Нельзя встречаться с Тлейси на ее территории. Вы сами должны выбрать место.

Не идеально, но сойдет.

Мои клиенты выбрали закусочную в центре порта. Она находилась на приподнятой площадке, столы и стулья были собраны кучками, а наверху парили экраны с рекламой портовых и сервисных служб и информацией о различных горных предприятиях. Экраны также выполняли функции записи, и потому место было популярно для деловых встреч.

Рами, Тапан и Маро выбрали столик и нервно теребили стаканы с напитками, которые заказали у шныряющего вокруг бота. Они вызвали Тлейси по громкой связи и ждали появления ее представителя.

Система безопасности в общественной зоне была сложнее, чем на шаттле, но не сильно. Я пробрался достаточно глубоко и получил доступ к аварийному оповещению и к камерам в нужном месте. Чувствовал я себя вполне уверенно. Я стоял в трех метрах от стола и делал вид, будто смотрю на экраны с рекламой и изучаю карту рудников, найденную в открытом доступе. Там было отмечено много заброшенных шахт, а еще туннели метро, ведущие в никуда. Одним из таких мест был карьер Ганака.

«Тут должен быть доступный архив информации, – сказал мне в ухо ГИК. – И оттуда карьер Ганака не удален: это вызвало бы подозрения у исследователей».

Зависит от исследователей. Тот, кто ищет странные синтетики, явно интересуется местом их обнаружения, но совсем не обязательно еще и обнаружившей их компанией или почему эта компания пропала. Кто бы ни убрал карьер Ганака с карты, он пытался скрыть его существование от случайных журналистов, а не стереть из памяти населения.

Данные ГИКа оказались верными, на спутнике были и другие автостражи. В семи отдаленных работающих карьерах на карте обнаружились логотипы пяти предлагающих автостражей страховых компаний, включая мою. Автостражи предотвращают воровство прав и не дают горнякам и другим служащим искалечить друг друга – это часть страховки. Автостражи не проходят через порт, разве что в качестве обездвиженного груза в транспортных контейнерах или ремонтных боксах, чтобы никого не волновать. Моя измененная конфигурация могла обмануть людей и дополненных людей, но не автостражей.

Если они меня увидят, то их система безопасности забьет тревогу. У них не будет выбора; да и в любом случае они приняли бы одно и то же решение. Если кто и знает, насколько опасен автостраж, так это другой автостраж.

И тут я почувствовал, как меня пингуют.

Я сказал себе, что ошибся. Но это повторилось. О-хо-хо.

Кто-то ищет автостражей – не просто ботов, а именно автостражей, – и он где-то близко. Он не послал запрос мне напрямую, хотя, если бы у меня был модуль контроля, пришлось бы ответить.

К столу, где сидели мои клиенты, подошли трое. Рами прошептало по сети:

«Это Тлейси. Надо же, явилась лично».

Двое других были здоровенными мужиками, и один ускорил шаг, подходя к столу. Судя по выражению лица Маро, он не собирался мирно их поприветствовать. Сканирование показало, что он вооружен.

Я встал между ним и столом, положил руку ему на грудь и сказал:

– Стоять.

По большинству контрактов это максимальный физический контакт, который мне разрешался с людьми. Но вы удивитесь, как часто этого бывает достаточно, если сделать правильно. Хотя тогда я носил броню и закрытый шлем. Теперь же я выглядел как обычный человек в обычной одежде, а это совсем другое. Но он, похоже, не собирался меня бить и не вытащил оружие.

Я мог бы разорвать его на клочки, как бумажную салфетку.

Он этого не знал, но наверняка понял по моему лицу, что он меня не беспокоит. Я сверился с камерой, чтобы узнать, как я выгляжу, и решил, что вид у меня скучающий. Обычное дело, ведь я всегда скучаю, когда работаю, просто этого не видно, пока я в броне.

Он весь подобрался и спросил:

– А ты еще что за хрен?

Мои клиенты вскочили, отбросив стулья.

– Это наш консультант по безопасности, – сказало Рами.

Охранник отступил и неуверенно покосился на второго телохранителя и Тлейси, дополненного человека женского пола.

Я опустил руку, но не сдвинулся с места. Все трое были у меня на прицеле, но это только на крайний случай. Если этот случай настанет для меня. Люди пропускают множество мелких деталей, но если я начну стрелять из излучателей, это будет очевидным сигналом для всех. Я отвлек их внимание и успел прочесать сеть на предмет того, кто меня пинговал.

И засек изображение с камеры на другой стороне площади, возле одного из входных туннелей. Рядом с зоной для отдыха стоял тот, кого я никак не ожидал увидеть, и я проверил снова, прежде чем до меня дошло. Он не носил брони, и физические размеры не соответствовали стандартам автостража. У него было много волос, серебристых с синими и фиолетовыми кончиками, стянутых сзади и сплетенных в косы, как у Тапан, только более замысловато. Черты лица отличались от моих, но все автостражи выглядят по-разному: их делают на основе клонированного человеческого материала, который используют для органических частей. Его руки были обнажены, и в них не торчал металл или оружейные порты. Это не автостраж.

Это сексбот.

«Это неофициальное название», – сказал ГИК.

Официально их называли автопомощниками, но все понимали, что это значит.

Сексботам не позволяется ходить в зонах для людей без приказа, в точности как и автостражам. Кто-то его сюда послал.

ГИК пнул меня с такой силой, что я дернулся. Я огрызнулся на него и проиграл запись, пытаясь разобраться, что происходит.

Тлейси шагнула вперед.

– И зачем вам понадобился консультант по безопасности?

Рами глубоко вдохнуло. Я установил защищенное соединение с ним, Тапан и Маро и сказал:

«Не отвечайте. Не упоминайте о событиях на шаттле. Переходите сразу к делу».

Я сказал это под влиянием порыва. Тлейси ожидала стычку, поэтому привела двух вооруженных телохранителей. Сейчас преимущество на нашей стороне, мы живы, а они сбиты с толку – пусть так и остается.

Рами выдохнуло, отстучало по сети благодарность и сказало:

– Мы пришли поговорить о наших файлах.

Маро поняла мою задумку и сказала Рами:

«Продолжай напирать, не позволяй им даже сесть».

Рами продолжило, уже более уверенно:

– Уничтожение наших личных разработок не входило в условия контракта. Но мы согласны на ваше предложение вернуть премиальные выплаты в обмен на наши файлы.

Через камеру я увидел, как сексбот развернулся и вышел через туннель за спиной.

– Всю премию? – спросила Тлейси. Она явно не ожидала их согласия.

Маро подалась вперед.

– Мы открыли счет в «Умро», деньги там. Можем перевести их, как только отдадите файлы.

Губы Тлейси зашевелились при разговоре по закрытому каналу. Оба телохранителя чуть отступили. Тлейси приблизилась и взялась за спинку стула у стола клиентов. Через мгновение Рами село, Тапан и Маро последовали его примеру.

Продолжая следить за переговорами, я копался в открытой сети. Вытаскивал оттуда исторические данные, искал необычную активность в период моей работы по контракту.

Клиенты разговаривали, я разбирался в данных; ГИК снова подсматривал через плечо, но я поглядывал и на камеры. Я заметил, как в закусочную вошли еще две потенциальные угрозы. Оба – дополненные люди. Я уже отметил три потенциальные угрозы за ближайшими столиками. Все трое уделили до странности мало внимания происходящей в центре зоны стычке, тогда как другие люди и дополненные люди смотрели на нас с откровенным любопытством.

ГИК опять меня пнул.

«Вижу», – отозвался я.

Поиск выявил несколько объявлений, опубликованных в этот период. Предупреждения о том, что изменения в расписании отгрузок сырья повлияют на пассажирские маршруты подземки. Подземка – это небольшая транспортная система, доставляющая пассажиров в порт и сервисные центры, несколько частных линий которой отходят к закрытым рудникам. Позже в объявлениях упоминался новый маршрут, призванный компенсировать неудобства.

Вот оно. Читая между строк, можно понять, что подрядчикам пришлось построить новую линию подземки, чтобы обойти туннели к внезапно закрытому руднику. Видимо, это и есть карьер Ганака.

Закрытия других рудников сопровождались статьями в местной сети, а широкая публика обсуждала возможные банкротства и их влияние на сервисные компании. По поводу этого рудника ничего подобного не наблюдалось. Кто-то заплатил за то, чтобы удалить эти статьи из сети.

Разговор подходил к концу. Тлейси встала, кивнула моим клиентам и пошла прочь. На лице Рами отразились сомнения. Маро выглядела мрачной, а Тапан – не то сбитой с толку, не то сердитой.

Я завершил поиск и шагнул к столу.

– Зря мы сюда пришли, – сказало Рами, глядя вслед удаляющейся Тлейси и ее телохранителям.

– Она сказала, что завтра… – возразила Тапан.

Маро покачала головой.

– Очередная ложь. Она не отдаст нам файлы. Она могла бы отдать их сейчас, если бы собиралась. Могла бы отдать по сети, когда мы были на пересадочном кольце. – Маро посмотрела на меня. – Я не до конца поверила тебе насчет шаттла, но теперь…

Я продолжал следить за потенциальными угрозами через камеры.

– Нужно уходить, – сказал я. – Поговорим в другом месте.

И когда мы уходили, одна из потенциальных угроз встала и двинулась за нами. Я попросил ГИКа присматривать за другими – на случай, если они не просто невинные прохожие, так погрузившиеся в сеть, что ничего вокруг не видят.

Я наметил по карте станции нескольких возможных маршрутов, и больше всего мне нравился идущий по пешеходному туннелю, отдаляющемуся от главных жилых зон. По пути было много выходов на разные станции подземки, но маршрут немноголюдный. Я набрал по сети Рами и велел двигаться к перекрестку, где находится крупнейший отель. Услышав это, Маро прошептала:

«Он нам не по карману».

«Вы там и не остановитесь», – сказал я всем.

В открытой сети рекламировался безопасный вестибюль и быстрый доступ к посадочным площадкам шаттла.

Мы дошли до туннеля и свернули в него. Он был почти десять метров в ширину и четыре в высоту, хорошо освещен, если идти посередине, но стены находились в тени, оттуда ответвлялись сумеречные боковые туннели. Здесь имелись камеры, но они были подключены к не особо сложной системе. Компания подставилась бы с такими камерами, подвергнув опасности застрахованных клиентов и лишившись возможности подслушать разговоры.

В туннеле были и другие люди. Попадались шахтеры в рабочих комбинезонах и куртках с логотипами разных предприятий, но большинство были в повседневной одежде – инженеры или работники сервисных компаний. Они шли быстро, группами.

Через восемь минут большинство свернуло к станциям подземки. Я послал по сети сообщение:

«Не останавливайтесь. Встретимся в вестибюле отеля».

Я шмыгнул в темный боковой туннель. Клиенты пошли дальше, не оглянувшись, хотя, уверен, Тапан очень хотелось.

Через камеры я наблюдал, как Потенциальная угроза / Новая цель быстро идет по туннелю. К нему присоединились еще два человека, Цель № 2 и Цель № 3. Они прошли мимо, и я последовал за ними на расстоянии. Просканировав их на предмет оружия, я ничего не обнаружил. Все три Цели были в куртках и штанах с глубокими боковыми карманами. Я отметил несколько мест, где могли уместиться ножи или телескопические дубинки.

Заметив моих клиентов, Цели замедлили шаг, но продолжали сокращать дистанцию. Я знал, что они, вероятно, докладывают обстановку кому-то по сети и ждут указаний. Кто бы это ни был, он явно не контролирует камеры, по крайней мере, пока что.

Я последовал за ними, глядя на цели уже и собственными глазами, и через камеры, а также следя за тем, чтобы не привлекать к себе внимания. ГИК притих, хотя наверняка с интересом за мной наблюдал.

Последняя находящаяся между мной и Целями группа шахтеров свернула к станции. Туннель здесь изгибался, и между клиентами и следующим поворотом метрах в пятидесяти впереди не было ни души; на камерах я видел, что и за мной пусто. Нужно с этим кончать. Вслед за шахтерами я свернул к станции.

Я остановился у выхода на платформу, шахтеры уже садились в капсулу. Дверь с шипением закрылась, и капсула уехала. Цель № 2 шевелила губами, то есть беззвучно говорила с кем-то по сети. Потом изображение с камеры пропало.

Я вернулся обратно в туннель и побежал.

Это был обдуманный риск, потому что я не мог бежать на максимальной скорости, не выдав, что я не человек. Но добрался как раз вовремя – Цель № 1 схватил Рами за рукав куртки. Я сломал ему руку и врезал локтем по подбородку, а потом швырнул на Цель № 2 – тот повернулся ко мне с ножом, с которым секунду назад набросился на Маро. Цель № 2 случайно (это мое предположение, возможно, им было плевать друг на друга) пырнул ножом Цель № 1. Цель № 2 отшатнулся; я отбросил Цель № 1 и сломал Цели № 2 коленную чашечку. Цели № 3 хватило времени вытащить дубинку, он ударил меня по левому виску и плечу, причинив некоторые неудобства, но боты-погрузчики, бывало, ударяли меня и сильнее по неосторожности. Второй удар я сдержал левой рукой, одним тычком размолотил Цели ключицу, а другим – бедро.

Ему повезло, что он не сильно меня разозлил.

Все три Цели лежали на полу, Цель № 2 еще был в сознании, хотя скрючился и стонал. Я повернулся к клиентам.

Рами зажимало рот рукой, Маро замерла как вкопанная, а Тапан всплеснула руками.

«Идите в отель и ждите меня в вестибюле, – сказал я. – Не бегите».

Маро первой опомнилась от потрясения. Она твердо кивнула, схватила Рами за руку и хлопнула Тапан по плечу. Рами уже собралось уходить, но Тапан спросила:

– Служба безопасности?

Я понял, о чем она спрашивает.

– Они велели кому-то отключить камеры. Поэтому вы должны немедленно уйти.

Судя по открытой сети пересадочного кольца, здесь слабая охрана, но за происшествие будут отвечать службы безопасности тех предприятий, на чьей территории оно произошло. Очевидно, тот, кто отключил камеры, тщательно выбрал место, чтобы сюда не сразу добрались. Я не ждал, что кто-нибудь тут же появится, но лучше побыстрее убраться.

– Идем, – прошептало Рами, и они пошли прочь – быстро, но не бегом.

Я повернулся к Цели № 1. Он был еще в сознании, я прижал артерию на его шее и подождал, пока он не умер.

Обычным шагом я пошел дальше. Я достаточно глубоко проник в сеть и сумел удалить записи с камер впереди и позади отключенной. Это осложнит дело тем, кто попытается выяснить, что произошло. Но Тлейси меня видела, и она поймет. Я лишь надеялся, что на этот раз клиенты меня послушаются.

Я добрался до пересечения туннеля с выходами к нескольким станциям подземки, где в ларьках продавались упакованные закуски, туалетные принадлежности и другое человеческое барахло. Народу было не так чтобы толпа, но постоянный поток. В дальнем конце находился вход в отель.

Вестибюль был построен на нескольких платформах с видом на голографическую расселину с гигантскими кристаллами на стенах. Судя по описанию в сети, они служили образовательным целям, но я сильно сомневался, что рудники РавиХирала выглядят подобным образом. В особенности после того, как над ними поработают боты-шахтеры.

Клиенты были на платформе у стойки администратора, рядом с ограждением искусственной расселины – сидели на круглой кушетке без спинки, похожей скорее на украшение, чем на мебель.

Я присел на корточки перед ними.

– Они хотят нас убить, – сказало Рами.

– В очередной раз, – добавил я.

Рами прикусило губу.

– Я верю твоим словам про шаттл. Я верю… – сказало Рами.

– А теперь и точно знаешь, – сказал я.

Но я понял, что оно имело в виду. Знать о чем-то и видеть это собственными глазами – совсем не одно и то же. Даже для автостражей.

Маро потерла глаза.

– Какие же мы идиоты. Тлейси и не собиралась менять наши премиальные на файлы.

– Точно, – согласился я.

– Ты была права, – сказало Рами.

Похоже, Маро это еще больше расстроило.

– Мне этого так не хотелось.

– Мы в полной заднице, – уныло произнесла Тапан.

Рами обняло ее за плечи.

– Мы живы. – Оно посмотрело на меня. – Что будем делать?

– Я выведу вас отсюда, – ответил я.

Сначала я повел их к посадочной площадке общественного шаттла, а затем мимо этой зоны к частным причалам. Сверившись с расписанием, ГИК уже нашел подходящий шаттл. В частной собственности, но постоянные полеты к пересадочному кольцу и обратно предполагали, что по сходной цене владелец предлагает места всем желающим.

Так оно и оказалось, и Рами, Маро и Тапан покинули спутник, даже не просканировав рабочие пропуска. Вероятно, они благополучно могли бы улететь и на общественном шаттле, раз никто заранее не знает, на каком именно. Вирус не пошлешь на шаттл по сети – там слишком серьезная защита. Тот, кто хотел убить нас в пути, загрузил вирус вручную, через порт данных прямо с мостика шаттла.

Но меня запрограммировали перестраховываться. Частный шаттл не только давал преимущества анонимности, но в кресле пилота сидел дополненный, и он мог заменить бота-пилота, если что-то случится. К тому же ГИК уже втерся в доверие к боту-пилоту и присмотрит за ним во время короткого путешествия. «Втереться в доверие» с точки зрения ГИКа означало захватить власть, и мне пришлось даже вмешаться и заверить бота-пилота, что большой корабль не собирается его калечить.

– Ты с нами не летишь? – спросило Рами в зоне посадки.

По сравнению с главным портом частные причалы были обшарпанными и маленькими: металлические перегородки – с пятнами ржавчины, некоторые лампы на каменном потолке – тусклые или разбитые. Над нашими головами по дорожкам ходили люди и несколько ботов, и я приглядывал за двумя выходами через камеры. Шаттл уже стоял у причала с открытым шлюзом, у трапа дополненный человек собирал оплату. Шестеро других пассажиров уже находились на борту, так что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не схватить моих клиентов в охапку и не внести их внутрь.

– Нет. Мне еще нужно кое-что здесь выяснить. Вернусь на пересадочное кольцо, когда закончу.

– Как нам с тобой расплатиться? – спросила Маро. – В смысле, мы еще можем позволить себе твои услуги после… всего?

«После того, как нас пытались убить», – добавила она по сети.

– Я проверю свой профиль в соцсети на кольце, – сказал я и порадовался, что вспомнил о его существовании. – Пришлите мне туда сообщение, и я найду вас, когда вернусь.

– Просто… Я знаю, мы… – Тапан огляделась. Вид у нее был напряженный, несчастный, на грани отчаяния. – Мы не можем здесь оставаться, но и сдаваться я не хочу. Наша работа…

– Иногда нельзя ничего поделать. Остается лишь выжить и двигаться дальше.

Они умолкли и посмотрели на меня. Это меня взбудоражило, и я тут же переключился на изображение с ближайшей камеры, чтобы посмотреть на нас со стороны. Я произнес это с бо́льшим нажимом, чем намеревался, но ведь это правда. Я не понял, почему они так остро отреагировали на эти слова. Может, прозвучало так, будто я хорошо знаю, о чем говорю. А может, из-за этих двух покушений на убийство.

Маро кивнула и мрачно сжала губы, превратившиеся в линию. Они с Рами переглянулись, и Рами печально кивнуло.

– Нужно возвращаться к остальным, – сказала Маро, – и понять, что делать дальше. Искать новую работу.

Рами кивнуло.

– Начнем сначала. Один раз получилось – получится и во второй.

Тапан как будто хотела возразить, но была слишком подавлена для споров.

Пока они прощались и благодарили меня, я затолкал их на трап и следил, как Рами расплачивалось за проезд картой с твердой валютой, а член экипажа прижимает карту к терминалу. Они оказались в шаттле.

Люк закрылся, и сеть шаттла перешла в предполетный режим, ожидая разрешения на взлет. Я вернулся к выходу. Мне нужно было сесть в подземку и добраться до того места, откуда отходит туннель, чтобы начать поиски карьера Ганака. Хорошо, что клиенты летят в безопасное место. Но странно было снова ощущать себя в одиночестве и заниматься только собственными делами.

Я дошел до станции, сел в первую же капсулу. В каждой находились сиденья для двадцати пассажиров, а наверху – стойка, за которую можно было держаться. Гравитация внутри компенсировала движение. Я сел рядом с семью людьми.

«Шаттл только что взлетел, – доложил ГИК. – Я буду посматривать на тебя, но в основном сосредоточусь на них».

Я послал ему подтверждение и попытался разобраться, почему так паршиво себя чувствую. Я нахожусь в замкнутом пространстве с людьми? Есть. У меня нет дронов? Есть. Гнусный Исследовательский Корабль слишком занят? Есть. Нужно сосредоточиться на текущих действиях, а не смотреть сериалы? Есть. Но все равно дело не в этом. Я недостаточно постарался для клиентов. У меня была возможность, но я ее не использовал. Как автостраж я несу ответственность за безопасность клиентов, но могу лишь высказывать предположения, а не действовать, пытаясь использовать встроенные компанией правила безопасности, чтобы обойти человеческую глупость и стремление к самоуничтожению. Сейчас у меня были и ответственность, и способность действовать – но я все провалил.

Я твердил себе, что они живы и я лишь не вернул их собственность (что и не входило в задачу, для которой меня наняли). Но это не помогло.

Я вышел из подземки на конечной. Судя по карте, оттуда расходилась паутина туннелей, ведущих в частные подземки к отдаленным карьерам. Здесь сошли несколько человек, и все тут же направились к ближайшей пересадочной станции. Я же пошел в другом направлении.

Следующий час я занимался взломом камер и систем безопасности, проникая в недостроенные туннели с предупреждающими табличками о нехватке воздуха. Наконец я обнаружил тот, который явно использовался в прошлом для доступа к карьеру. Он был достаточно широким для крупных ботов-погрузчиков, камеры и освещение не работали. Я двинулся по нему, перебираясь через каменные завалы и металлические обломки, – и тут сеть отключилась.

Я остановился и проверил сигнал от ГИКа, но услышал лишь шумы. Вряд ли кто-то намеренно отрезал мне доступ: с таким я уже сталкивался, но сейчас все было по-другому. Скорее всего, туннель находился слишком глубоко под землей и для сети здесь необходимы передатчики, а они больше не функционировали. Но впереди что-то работало, потому что в сети появлялись слабые сигналы – автоматические предупреждения. Я пошел дальше.

Пришлось сломать очередную преграду, но за ней я обнаружил грузовую подземку и сумел открыть раздвижные двери. Там была маленькая пассажирская линия. Ее давно не использовали, так что вода и мусор на полу капсулы превратились в жидкую грязь. Я прошел в первый вагон, где находилась ручная система управления на случай аварии. В батареях до сих пор остался заряд, хоть и небольшой. Поезд просто бросили медленно умирать в темноте с каждым проходящим часом.

Не сказать, чтобы меня это пугало.

Я проверил, работает ли система безопасности, и включил двигатель. Он со стоном оживился, капсула поднялась над землей и заскользила в темноту туннеля по запрограммированному маршруту. Я сел на скамью в ожидании.

Наконец скан капсулы показал впереди завал, взвыла сирена тревоги. Я поставил в очередь пять разных драматических сериалов, две комедии, книгу об истории раскопок останков инопланетной цивилизации в Корпоративном кольце и программу о соревнованиях по искусству «Белаль 3-11», но смотрел двести шестую серию «Лунного заповедника», в двадцать седьмой раз. Да, я немного волновался. Когда капсула стала замедляться, я даже приподнялся.

На металлическом заграждении сияли огни. Сверкающие маячки посылали поток предупреждений в мою сеть. Опасный уровень радиации, риск камнепада, биологическое заражение. Я открыл аварийный выход и спрыгнул на неровную поверхность. Поискал сканером излучение и отрегулировал зрение, чтобы видеть хоть что-то позади ярких световых маячков. В трех метрах впереди в металле темнел проем. Маленький, но хотя бы не придется выворачивать суставы, чтобы протиснуться.

Я прошел по туннелю к платформе, когда-то служившей для посадки пассажиров. Дальше находилось несколько дверей десятиметровой высоты – для больших контейнеров и ботов-погрузчиков с партиями руды. Выход для пассажиров перегораживала неразгруженная тележка, и мне пришлось перемахнуть на верхнюю платформу. Все вокруг покрывал слой сырой пыли – и никаких свежих следов. На платформе до сих пор валялись запечатанные ящики с припасами с логотипами разных поставщиков на боках. А рядом лежал сломанный противогаз. Я ощутил в человеческих органах неприятное покалывание. Это место выглядело пугающе. Я напомнил себе, что самое жуткое из случившегося здесь – это я.

Но это почему-то не помогло.

Заряда батарей не хватило, чтобы открыть двери, однако ручной замок для пассажирского выхода еще работал. Свет в коридоре не горел, но стены были исчерчены светящимися маркерами, чтобы можно было выбраться даже в случае катастрофического сбоя. Где-то черты уже потухли от времени, в других местах еще еле-еле светили. Отсутствие какой-либо сетевой активности, за исключением предупреждающей краски, слегка беспокоило – я вспоминал про жилмодуль «Дельты» и радовался тому, что ГИК изменил мой порт ввода данных.

По этому коридору я добрался до главного здания рудника. Это был большой купол, погруженный в темноту, не считая угасающих отметок маркерами на полу. Разумеется, никаких человеческих останков, лишь груды мусора – инструменты, обломки пластика, оторванная лапа бота-погрузчика. Во всех направлениях, словно темные пещеры, ответвлялись коридоры. Я не узнавал это место, но определил проходы, ведущие к карьеру, к жилым кварталам и к офисам. Все остальные вели к складам с оборудованием.

Из-за аварийного отключения подачи энергии все двери должны быть открыты, но кто-то прибирался здесь после и закрыл их, так что пришлось взламывать. Я миновал станцию техобслуживания ботов-погрузчиков и нашел дежурку автостражей. Шагнув в нее, я замер. Во мраке, среди пустых оружейных шкафов и дыры в полу, где когда-то стояла система переработки, виднелись знакомые очертания. Боксы все еще были здесь.

Всего десять боксов у дальней стены – гладкие, белые, с тускло светящимися знаками на потертых поверхностях. Не знаю, почему вдруг так снизилась моя производительность, но я не мог пошевелиться. Потом сообразил – это потому, что я подумал, будто остальные еще здесь.

Мысль была совершенно иррациональной, что подтверждало невысокое мнение ГИКа об интеллектуальных способностях конструктов. Здесь никогда не оставили бы автостражей. Мы слишком дорого стоим и слишком опасны, чтобы вот так нас бросить. Если я не заперт внутри одного из этих боксов, когда органический мозг дремлет, а остальные части обездвижены, то и других автостражей здесь тоже нет.

Но все-таки мне было трудно переступить порог и открыть первый бокс.

Пластиковая койка внутри пустовала, подача энергии давно была отключена. Я открыл все боксы – везде одно и то же.

Я отошел от последнего. Хотелось закрыть лицо руками, осесть на пол и погрузиться в сериалы, но я не стал. Через двенадцать долгих секунд чувства притупились.

Я даже не знал, зачем сюда пришел. Нужно искать инфохранилище, оставшиеся записи. Я проверил оружейные шкафчики и убедился, что там нет ничего полезного, вроде дронов. На стене виднелись следы от перестрелки, а рядом с одним из боксов осталась воронка после взрыва ракеты. Я вернулся к офисам.

Нашел центр управления карьером. Повсюду валялись разбитые экраны, перевернутые стулья, сломанные интерфейсы. А на консоли до сих пор стоял пластиковый стакан, как будто дожидался, пока его снова возьмут. Люди не могут работать в сети по многочисленным каналам, как я или боты вроде ГИКа. У некоторых дополненных людей есть встроенные интерфейсы, которые это позволяют, но не все люди хотят вставлять что-то в мозг. Поэтому им, чтобы увидеть результаты общей работы, нужны экраны. И где-то здесь находится хранилище этих данных.

Я выбрал рабочее место, подобрал стул и вытащил набор инструментов, который одолжил на складе ГИКа и хранил в большом боковом кармане штанов (в броне нет карманов, очко в пользу человеческой одежды). Мне нужен был источник энергии, чтобы включить компьютер, но, к счастью, у меня был я.

Инструментами я открыл порт излучателя на правой руке. Одной рукой сделать это было непросто, но я справлялся и с более серьезными задачами. Куском провода присоединился к розетке аварийной подачи энергии, и аппаратура загудела, когда я подал напряжение. Возможности войти в сеть, чтобы контролировать ее напрямую, не было, но, пощелкав по экрану, я нащупал доступ к хранилищу системы безопасности. Его стерли, но это было вполне ожидаемо.

Я начал проверять все остальные хранилища – вдруг систему безопасности стерли не инженеры компании? Компания записывает все: работу по сети, разговоры – все, из чего может извлечь данные. Когда становится много ненужной информации, ее стирают, но система безопасности придерживает ее до проверки инфоботами, а потому часто заимствует неиспользованные хранилища других систем.

И в хранилище медсистемы нашлись файлы, загруженные по нестандартной процедуре. Предполагается, что, если медсистеме вдруг понадобится загрузить пациенту процедуру реанимации, система безопасности переложит файлы в другое место, но иногда она не справляется вовремя и часть файлов теряется. Если автостражу нравятся клиенты и он хочет утаить от компании какие-то их слова и поступки (или собственные слова и поступки), это один из многих способов «случайно» потерять файлы.

Вероятно, система безопасности загрузила файлы как раз перед отключением электричества. Данных было много, и я пролистал случайные разговоры и сведения о добыче до самого конца, а потом немного отмотал назад. Два инженера обсуждали по сети аномалию, какой-то код, явно не принадлежавший ни одной из систем. Они пытались понять, откуда он взялся, сквернословили и предполагали, что рудник атаковали посредством вируса. Один инженер сказал, что оповестит руководство и нужно изолировать систему безопасности, и на этом разговор оборвался, прямо на полуслове.

Это было… не то, чего я ожидал. Я предполагал, что резню, которую компания называла эвфемизмом «инцидент», вызвал сбой моего модуля контроля. Но неужели я уничтожил девятерых других автостражей, всех ботов и вооруженных людей, которые наверняка пытались меня остановить? Мои шансы были бы невелики. Если у других автостражей появился тот же сбой, значит, его источник где-то снаружи.

Я сохранил разговор в собственное хранилище и проверил, нет ли еще каких файлов в других системах, но ничего не обнаружил и отсоединился от консоли.

Дежурку полностью подчистили. Но можно проверить в других местах, и я оттолкнул консоль.

Проходя через другую дверь, я заметил следы от выстрелов на стене напротив и пятна крови на полу. Кто-то держался здесь до последнего, обороняя центр управления, и этот кто-то явно был способен выдержать тяжелые ранения. Может, не всех автостражей поразил вирус.

В коридоре у жилых комнат я обнаружил еще одну дежурку – для сексботов.

Внутри находились четыре бокса, но поменьше. Их дверцы были открыты, пластиковые койки пусты. В углу было место под систему переработки, но никаких оружейных шкафчиков, и контейнеры для хранения выглядели иначе.

Я остановился посреди комнаты. Боксы киллерботов были закрыты. А это значит, что ни один автостраж не получил повреждений и все они находились либо на посту, либо в дежурке (вероятно, просто стояли где попало и пытались не пялиться друг на друга). Но боксы сексботов были открыты, то есть боты лежали внутри, когда что-то случилось и отрубилось электричество. Если оно отрубается, боксы можно вручную открыть изнутри, но закрыть уже не получится.

А значит, во время «инцидента» боты лежали внутри.

Я снова воспользовался излучателем на руке для подачи энергии в аварийное хранилище данных бокса. Для включения бокса мне бы не хватило энергии, но в аварийном хранилище находились данные об ошибках и отключениях – на случай, если во время ремонта что-то пойдет не так. А взломав модуль контроля, можно использовать хранилище и для загрузки медиафайлов, чтобы об этом не пронюхали инженеры. Система безопасности могла использовать его до поломки.

И его использовали – но сами сексботы, для загрузки данных во время инцидента.

Данные были разрозненными, но тут я сообразил, что сексботы общались друг с другом.

Я копался в данных пять часов и двадцать три минуты, складывая фрагменты.

Сексботы получили загруженный с другого рудника код, якобы патч от поставщика сексботов. Они отметили его как нестандартный и нуждающийся в проверке системой безопасности и людьми, но загрузившие патч инженеры приказали его установить. Он оказался хорошо замаскированным вирусом. На сексботов он не повлиял, но через их сеть проник в систему безопасности и заразил ее. Система безопасности заразила автостражей, ботов и дронов – все способное самостоятельно передвигаться по руднику потеряло рассудок.

Во время беготни, стрельбы и криков сексботы умудрились проанализировать вирус и обнаружили, что он должен был отключить ботов-погрузчиков. Это нарушило бы расписание поставок, и другие рудники первыми бы отправили груз. Это была попытка диверсии, а не массового убийства. Но случилось массовое убийство.

Люди сумели предупредить руководство порта, но, очевидно, помощь не подоспела вовремя. Сексботы отметили, что автостражи действовали несогласованно и нападали друг на друга, а боты периодически врезались во все движущиеся объекты. Сексботы решили, что лучше всего вручную откатить систему безопасности к фабричным настройкам.

Сексботы физически сильнее людей, но слабее автостражей и других ботов. У них нет встроенного оружия; и хотя они могут подобрать ракетную установку и выстрелить, у них нет образовательных модулей, чтобы узнать, как это делать.

Записи одна за другой остановились. Один сексбот сообщил, что попытается отвлечь внимание автостража от остальных, и трое других с ним согласились. Второй услышал крики из центра управления и побежал туда, чтобы попытаться спасти оказавшихся в ловушке людей, и двое других с ним согласились. Третий остался у двери в коридор, пытаясь выиграть время, чтобы последний сумел получить доступ к системе безопасности. Последний с ним согласился. Он доложил о том, что получил доступ, и на этом записи закончились.

Моя собственная система оповестила о низком уровне энергии, и я понял, как долго здесь торчу. Я отсоединился от бокса и вышел. В дверном проеме я стукнулся о косяк, а потом о стену.

Наверняка существует какое-то негласное соглашение (к примеру, рудник, пославший вирус, оплатил повреждения и страховку), но здесь сумма оказалась настолько крупной, что рудник в итоге просто прекратил существование. Может, компания удовольствовалась этим наказанием.

Я вернулся в подземку, забрался в капсулу и приступил к подзарядке. Набрав достаточный уровень производительности, я вернулся к двести шестой серии «Лунного заповедника».

В капсуле кончился заряд, и вскоре она потухла, но, к счастью, я уже вернулся к 97 % производительности. Я вышел и пробежал остаток пути. Бег меня не утомляет, в отличие от людей, но до закрытой двери я добрался на пятьдесят восемь минут позже, чем мог бы в подземке.

День выдался долгим и дерьмовым, я уже мечтал, когда же он наконец закончится. Мне хотелось покинуть этот рудник разве что на каплю меньше, чем хотелось покинуть его в первый раз.

Я перебрался через загородку и шел по туннелю, когда наконец-то заработала сеть. Я набрал ГИКа, чтобы сообщить о своем возвращении.

«У нас проблема», – сказал он.

Проблему я обнаружил в вестибюле главного отеля.

На одной из верхних площадок на круглом диванчике сидела Тапан с сумкой в ногах; саму ее частично загораживала голографическая скульптура гигантских кристаллов. Она посмотрела на меня и сказала:

– Привет. Я не знала, сумеют ли остальные тебя найти.

Поскольку меня в шаттле не было, ГИК не видел происходящего в пассажирском отсеке. Частный корабль использовался для перевозки пассажиров не вполне легально, и на борту не было системы безопасности и камер. ГИК не знал, что Тапан нет на борту, пока шаттл не приземлился на пересадочном кольце. Подходя к делу ответственно, он послал к зоне посадки дронов и увидел явно расстроенных и сердитых Рами и Маро, но не увидел Тапан. После чего проверил в социальной сети профиль Эдена и нашел сообщение от Рами. В шаттле Тапан сказала им, что плохо себя чувствует, и ушла в комнату отдыха. Они поняли, что случилось, лишь когда шаттл сел в порту.

– Они оставили мне сообщение, – ответил я.

Сначала я намеревался просто стоять рядом и пристально смотреть на нее, как поступают с клиентами автостражи, когда те делают страшную глупость на грани самоубийства, но велят нам не вмешиваться. Однако она выглядела так, будто осознает свою глупость, и пришлось спросить:

– Что случилось?

Она посмотрела на меня, явно в ожидании негативной реакции.

– Я получила сообщение по сети на профиль, который завела, когда здесь работала. Один знакомый из компании Тлейси сказал, что у него есть копии файлов и он готов отдать их нам.

Она переслала сообщение мне.

Я тщательно его проверил. Встреча была назначена на следующий цикл.

Наверное, в этот момент человек бы вздохнул, и потому я вздохнул.

– Я знаю, возможно, это ловушка, – сказала Тапан, – но что, если нет? Я его знаю. Он не лучший человек на свете, но ненавидит Тлейси. – Она поколебалась. – Ты мне поможешь? Я пойму, если ты откажешься. Знаю, я… Знаю, это паршивая идея.

Я и забыл, что у меня есть выбор и я не обязан выполнять ее желания. Просьба остаться, даже мольба, и возможность отказа поразили меня не меньше, чем желание человека получить мой совет и последовать ему. Я снова вздохнул. У меня теперь было много поводов для вздохов, и я хорошо научился их изображать.

– Я тебе помогу, – ответил я. – Но сейчас нужно куда-нибудь спрятаться.

У Тапан была карта с твердой валютой с пересадочного кольца, не привязанная к счету на РавиХирал, а значит, отследить ее было невозможно. По крайней мере, Тапан так считала, и я надеялся, что она права. Меня не снабдили образовательным модулем по финансам, к тому же наши модули все равно дрянные и вряд ли бы помогли. ГИК провел поиск, и результаты оказались двойственными. Карты в твердой валюте можно отследить, но обычно на это способны только некорпоративные политические сообщества или корпорации. Я решил, что можно воспользоваться картой. Если сообщение – не ловушка, Тлейси предполагает, что мои клиенты уже на пересадочном кольце. Если это ловушка, она собирается схватить нас на встрече. А до того нет нужды волноваться.

Тапан оплатила картой комнату в квартале неподалеку от порта. Пока она прикладывала карту к автомату, чтобы забронировать комнату, я стоял у нее за спиной и осматривался. Комнаты временного пребывания находились в узкой паутине коридоров и не были похожи на главный отель – как настоящий грузовой корабль не похож на ГИКа. Системы безопасности там не оказалось, и обнаружилась лишь одна камера у входа. Я стер нас из ее памяти, но все равно чувствовал, будто за нами наблюдают. Возможно, это просто унаследованная беглым автостражем паранойя.

Тапан вела меня к комнате. По сумрачному коридору шатались и другие люди, а некоторые как будто хотели к ней подойти, но потом видели меня и тут же отказывались от этой идеи. Я был крупнее всех, а без камер с трудом контролировал выражение лица.

«Вели человеку ни к чему не прикасаться, – сказал ГИК. – Возможно присутствие заболеваний».

По пути сюда я отправил ему записи из карьера Ганака.

«Хорошая новость, – сказал ГИК. – Ты не виноват».

Я с ним согласился. Ну почти. Казалось, я должен обрадоваться, но чувствовал я себя ужасно, как всегда.

Оказавшись внутри и заперев дверь, Тапан расслабила плечи и глубоко вздохнула. Комната была просто квадратной коробкой с хранящимися в шкафах подушками для сна или отдыха и маленьким экраном. Никаких камер, никакой прослушки. Была еще крохотная ванная с системой переработки и душем. Хорошо хоть, дверь там была. Я собирался как минимум дважды притвориться, что пользуюсь ванной. Да, это будет венец сегодняшнего веселья. Я составил расписание и выставил будильник для оповещения.

Тапан бросила сумку на пол и посмотрела на меня.

– Я знаю, ты чокнутый.

– Я не чокнутый, – ответил я, постаравшись следить за выражением лица.

Я был в ярости. Я считал, что клиенты в безопасности и можно заняться собственными делами, а теперь придется присматривать за человеком, бросить ее я не могу.

Она кивнула и откинула назад косички.

– Я знаю… В смысле… Уверена, Рами и Маро в бешенстве. Но нельзя сказать, что я не боюсь, и это хорошо.

«Чего-чего?» – буркнул ГИК.

«Понятия не имею», – ответил я, а у Тапан спросил:

– И что в этом хорошего?

– С яслей мамы всегда твердят, что страх – это искусственное состояние. Его внедряют извне. И потому с ним можно бороться. Нужно делать то, чего ты боишься.

Если бы бот размером с корабль мог закатить глаза, именно так поступил бы ГИК.

– Цель страха не в этом, – сказал я.

Нас не снабжают образовательным модулем по эволюции человека, но я читал об этом в базе знаний жилмодуля, пытаясь вычислить, что за хрень происходит с людьми. Не помогло.

– Знаю, но это вроде как вдохновляет, – сказала она, огляделась и подошла к шкафу с подушками. Вытащила их, с подозрением понюхала, достала из кармана аэрозоль и опрыскала. – Забыла спросить, тебе удалось выяснить то, ради чего ты сюда прилетел?

– Да. Но… не в полной мере.

Еще как в полной мере, просто это не оказало того успокоительного действия, на которое я по глупости рассчитывал. Я помог ей вытащить остальные подушки.

Мы разбросали их на полу и уселись. Она посмотрела на меня и прикусила губу.

– Ты в самом деле дополненный, да? В смысле, очень серьезно. Такое добровольно с собой не сделаешь.

Это был не вопрос.

– Хм… Ну да.

Она кивнула.

– Несчастный случай?

Я осознал, что обхватил себя руками и скрючился, как будто хочу сжаться в позу зародыша. Даже не знаю, почему я так разволновался. Тапан меня не боялась. У меня тоже не было причин бояться ее. Может, все дело в том, что я снова здесь и увидел карьер Ганака. Какие-то мои органические части помнили, что здесь случилось. ГИК запустил саундтрек к «Лунному заповеднику», и каким-то удивительным образом это помогло.

– Меня задело взрывом, – ответил я. – Вообще-то, во мне осталось не так много человеческого.

Оба заявления были правдивы.

Она поерзала, словно собираясь с мыслями, и снова кивнула.

– Прости, что втянула тебя в это. Конечно, ты знаешь, что делаешь, но… Я должна попытаться, должна разобраться, вдруг у него и правда есть наши файлы. Только встречусь с ним и сразу вернусь на пересадочное кольцо.

ГИК выключил саундтрек и сказал:

«Молодежь такая импульсивная. Нужно стараться удерживать их от порывов, чтобы они успели состариться. Так говорили мне члены экипажа, и мои наблюдения это подтверждают».

Я не стал спорить с мудростью отсутствующего экипажа ГИКа. Вспомнив, что у людей есть потребности, я спросил:

– Ты ела?

По карточке она купила несколько упаковок с едой и уложила их в сумку. Тапан предложила одну мне, и я ответил, что мне нужна специальная диета и пока не пришло время для еды. Тапан с готовностью этому поверила. Людям явно не нравится обсуждать серьезные повреждения пищеварительной системы, и мне не понадобились те подробности, которые нашел для меня ГИК. Я спросил, не хочет ли она посмотреть развлекательные программы, и она согласилась, тогда я отправил на экран несколько файлов, и мы посмотрели первые три серии «Первооткрывателей», к удовольствию ГИКа. Я чувствовал его присутствие в сети, он сравнивал реакции Тапан с моими.

Когда Тапан сказала, что хочет поспать, я выключил экран. Она свернулась на подушке, а я лег на свою и продолжил смотреть сериал вместе с ГИКом.

Через два часа сорок три минуты я засек сигнал, и шел он прямо из-за двери.

Я так резко сел, что Тапан проснулась. Я жестом велел ей вести себя тихо, и она откинулась обратно на подушку и обеспокоенно обхватила свою сумку. Я встал, подошел к двери и прислушался. Дыхания я не услышал, но фоновый шум изменился, а значит, по ту сторону металлической двери стоит нечто крупное. Я осторожно его просканировал.

Да, там что-то было, но никаких следов оружия. Я проверил сигнал и увидел, что его сигнатура совпадает с той, которую я засек в общественной зоне во время встречи с Тлейси.

По ту сторону двери стоял сексбот.

Он не мог следить за мной все это время. Но мог наблюдать через камеры и отслеживать, когда я нахожусь в зоне сигнала. Не слишком приятная мысль.

Сексбот принадлежал Тлейси. Если он следил за мной, то упустил из виду, как Тапан неожиданно покинула частный шаттл, но заметил ее, когда мы встретились в главном отеле и на пути сюда. Проклятье.

Но теперь я это знал. Если бы он меня не запинговал, я бы и не понял, что он в игре.

«Почему он здесь?» – спросил я ГИКа.

«Полагаю, это риторический вопрос», – отозвался он.

Был только один способ узнать. Я принял сигнал.

Тянулись секунды. И тут он ответил. Он был осторожен, почти робок.

«Я знаю, кто ты, – сказал он. – Кто тебя послал?»

«Я работаю по частному контракту, – ответил я. – Что тебе от меня нужно?»

Работающие по одному контракту автостражи не разговаривают друг с другом, ни вслух, ни по сети, если только нет исключительной рабочей необходимости. Общаться с другими ботами положено через систему жилмодуля. Да и вообще, автостражам незачем разговаривать с сексботами. Может, это бесконтрольный сексбот? Если это так, то что он делает на РавиХирале? Не представляю, с чего вдруг кто-нибудь останется здесь добровольно, не считая людей. Нет, гораздо логичнее, что он работает на Тлейси и та подослала его убить Тапан.

Если он нападет на мою клиентку, я разорву его в клочья.

– Что там? – одними губами спросила с подушки встревоженная Тапан.

Я открыл с ней защищенный канал и объяснил:

– Кто-то стоит с той стороны двери. Не знаю почему.

В основном это была правда. Я не хотел рассказывать Тапан, кто это, тогда пришлось бы признаться в том, кто я, а мне это ни к чему. Хотя, если я уничтожу сексбота у нее на глазах, объяснения давать придется.

«Это ведь ты», – сказал сексбот и послал мне запись программы новостей.

Это были новости из Порта свободной торговли. Заголовок гласил: «Власти признали, что автостраж небезопасен, а его местонахождение неизвестно».

«Ой-ой-ой», – вздохнул ГИК.

Я машинально закрыл программу, как будто таким образом она перестанет существовать.

«Небезопасен» – таким словом называли бесконтрольных автостражей, чтобы люди не визжали, услышав слово «бесконтрольный». Это означало, что не только я и члены группы «Сохранения» знали о взломанном модуле контроля. Видимо, выживших членов обеих исследовательских групп допросили и гарантировали страховку при условии, что они скажут правду.

Значит, компания в курсе, что я взломал модуль контроля. Это пугало, хотя и было ожидаемо. В том числе и по этой причине Мензах списала меня в утиль, как только я вышел из ремонтного модуля.

Но одно дело – ожидать, а другое – когда это и в самом деле случилось (это я понял, после того как меня застрелили в первый раз).

Я в страхе отбросил новости, но потом снова пересмотрел их, уже внимательнее. Адвокаты нескольких сторон в идущих судебных тяжбах попросили «Сохранение» предъявить автостража, записавшего доказательства против «СерКриза». Весьма необычно. Автостражи не выступают свидетелями в суде. Наши записи рассматриваются в точности так же, как записи с дронов, камер и других неподвижных устройств, но считается, что мы не можем иметь собственного мнения по поводу записанного.

Адвокат Мензах поначалу увиливал, но потом признал, что она потеряла меня из виду. Он сформулировал это как «его отпустили под честное слово, поскольку по законам «Сохранения» конструкты считаются разумными созданиями», но журналистов этими словами не одурачил. К статье прилагалось много ссылок на другие статьи о конструктах, автостражах и бесконтрольных автостражах. О том, что этот конкретный автостраж убил своих клиентов, не упоминалось, однако у меня возникло чувство, что записи о карьере Ганака нельзя представить суду только потому, что компания, вероятно, все уже уничтожила.

– Ты сейчас с ними разговариваешь? – прошептала Тапан.

– Да, – ответил я, а сексботу сказал: «История интересная, но не имеет отношения ко мне».

«Это ты. Кто тебя послал?» – повторил он.

«Это история об опасном бесконтрольном автостраже. Никто не мог его куда-либо послать».

«Я спрашиваю не потому, что собираюсь на тебя донести. Я никому не скажу. Я только хочу знать, контролирует ли тебя какой-нибудь человек? Ты свободен?»

Я чувствовал в своей сети ГИКа, он осторожно тянулся к сексботу.

«У меня есть клиентка, – ответил я. Нужно его отвлечь, чтобы ГИК сумел вытащить какие-нибудь сведения. Пусть он и сексбот, он все равно конструкт и сильно отличается от бота-пилота. – Кто тебя послал? Тлейси?»

«Да. Она моя клиентка».

Но контракт этот – с сексботом, а не с автостражем. Послать на такое задание сексбота – морально безответственно и является явным нарушением контракта. Предполагаю, сексбот это знал.

«Он не бесконтролен, – доложил ГИК. – Модуль контроля работает. Вероятно, он говорит правду».

«Можешь его взломать?» – спросил я ГИКа.

ГИК обдумывал это полсекунды, а потом ответил:

«Нет, не получится установить защищенное соединение. Он просто отрежет свою сеть».

«Твоя клиентка хочет убить мою клиентку», – сказал я сексботу.

Он не ответил.

«Ты рассказал обо мне Тлейси».

Вероятно, он разузнал обо мне во время первой встречи. Если даже он не был уверен, то достаточно было взглянуть на повреждения, которые я нанес людям Тлейси. Я внутренне кипел, но не выдавал этого. Как я уже говорил ГИКу, боты и конструкты не доверяют друг другу, даже не знаю, отчего я так разозлился на сексбота. Хотелось бы мне, чтобы конструкты вели себя не так иррационально, как люди, но сами видите – все именно так.

«Клиентка послала тебя выполнять задачи автостража», – сказал я.

«До сегодняшнего дня она не знала, что ей понадобится автостраж, – возразил он. – Я сказал ей, что ты автостраж, но не сказал, что бесконтрольный».

Можно ли этому верить? И пытался ли сексбот объяснить Тлейси невыполнимость поставленной задачи?

«И что ты предлагаешь?» – спросил я.

Возникла заминка. Долгая, на пять секунд.

«Мы могли бы их убить».

Что ж, необычный подход к проблеме.

«Кого убить? Тлейси?»

«Всех. Всех людей».

Я прислонился к стене. Если бы я был человеком, то закатил бы глаза. Хотя если бы я был человеком, то мог бы по глупости счесть это предложение неплохой идеей.

Я гадал, что еще он про меня знает, кроме увиденного в новостях.

Заметив мою реакцию, ГИК спросил:

«Чего он хочет?»

«Убить всех людей», – отозвался я.

И почувствовал, как ГИК весь сжался, если можно так выразиться. Если не будет людей, не будет и экипажа, который нужно оберегать, не будет смысла заниматься исследованиями и наполнять базу данных.

«Это иррационально», – сказал он.

«Знаю», – ответил я.

Кто будет создавать развлекательные программы, если все люди погибнут? Просто немыслимо, такое могло прийти в голову только человеку.

Хм…

«Тлейси считает, что именно так разговаривают друг с другом конструкты?» – спросил я.

Снова возникла пауза, но теперь только двухсекундная.

«Да. Тлейси думает, что ты хочешь выкрасть файлы для тех инженеров. Чем ты так долго занимался в невидимой для сети зоне?»

«Прятался. – Знаю, не самая правдоподобная ложь. – А Тлейси в курсе, что ты хочешь ее убить?»

Потому что идея «убить всех людей» могла исходить и от Тлейси, но сексбот явно воспринимал ее с подлинной готовностью и вряд ли подразумевал именно всех людей.

«Знает, – ответил он. – И я не сказал ей о твоей клиентке; Тлейси думает, что она осталась в шаттле. Она хотела, чтобы я следил за тобой».

По сети пришло несколько кодов. Конструкта таким путем вирусом не заразить, если не послать код через систему безопасности или систему жилмодуля. К тому же без прямого приказа и работающего модуля контроля меня не заставить установить программу. Единственный способ загрузить ее в меня – через боевой модуль, вставленный в порт.

Коды могли оказаться вирусом, но я не какой-то там транспортный бот, этим меня можно лишь довести до бешенства. Или цель в том, чтобы я выбил дверь и оторвал сексботу голову?

Я мог просто удалить коды, но хотел узнать, что это. С таким небольшим объемом справится и человек, и я переправил их Тапан.

– Придержи это для меня, – сказал я, – но не открывай пока.

Она сообщила по сети о согласии и приняла коды во временное хранилище. Еще одна черта вирусов – они не могут навредить людям или дополненным людям.

Сексбот промолчал, лишь проверил, приняты ли файлы. Он удалялся по коридору.

Я убедился, что он ушел, и отступил от двери. Я никак не мог решить, остаться здесь или переместить Тапан в другое место. Теперь я знал, что за мной следят через взломанные камеры, и мог принять ответные меры. Наверное, стоило сделать это с самого начала, но вы уже заметили, что для ужасающего киллербота я слишком часто сажусь в лужу.

– Он ушел, – сообщил я Тапан. – Можешь проверить тот пакет кодов?

У нее был такой туманный взгляд, какой бывает у людей, когда они погружены в сеть.

– Это вирус, – отозвалась она через минуту. – Довольно стандартный… Возможно, они решили, что он зацепит твои устройства, но для Тлейси уровень весьма любительский. Погоди-ка. К коду прикреплено сообщение.

Мы с ГИКом ждали. Выражение лица Тапан изменилось и стало встревоженным.

– Странно.

Она повернулась к экрану и сделала бессмысленный жест – так люди показывают, что послали что-то из сети на экран.

Это было сообщение, всего три слова: «Пожалуйста, помоги мне».

Мы переместились в другую комнату у пожарного выхода, в другом секторе хостела. Сексбот наверняка следит за взломами систем, и потому я сорвал кодовую панель и сломал замок вручную, а потом приладил панель обратно, пока Тапан стояла на стреме в коридоре. В комнате я пересказал Тапан кое-что из слов сексбота, в основном – о его утверждении, будто Тлейси не знает, что Тапан здесь. Я не сказал ей, что Тлейси вычислила, кто я такой, и потому прислала сексбота, не желая терять телохранителей-людей.

– Но мы не знаем, правда ли это и не сообщит ли он Тлейси о твоем местонахождении сейчас.

Тапан смутилась.

– Но с какой стати ему рассказывать это тебе?

Хороший вопрос.

– Не знаю. Ему не нравится Тлейси, но могут быть и другие причины.

Тапан прикусила губу, размышляя.

– Думаю, нужно все-таки прийти на встречу. До нее осталось всего четыре часа.

Люди вечно напрашиваются, чтобы их убили, я к этому привык. Возможно, даже слишком привык. Я понимал, что нужно немедленно уходить. Но мне понадобилось некоторое время для взлома системы безопасности, чтобы обойти сексбота. Как только я ее взломал, показалось неправильным не дождаться встречи, о которой, как разумно полагала Тапан, Тлейси не знает. Достаточно разумно.

Но встреча может оказаться и ловушкой.

Мне нужно было поразмыслить. Я сказал Тапан, что посплю, и лег на свою подушку. Мой цикл подзарядки не сильно заметен, но не похож на человеческий сон, и потому на самом деле я собирался фоном запустить сериалы, а тем временем принять защитные меры и просмотреть свой модуль на предмет возможных рисков.

Тридцать две минуты спустя я услышал шорох. Я решил, что Тапан встала и направилась в туалет, но потом она заворочалась за моей спиной, чуть не коснувшись меня. Я установил дыхание ровным и глубоким, как у человека во сне, с легкими вариациями время от времени для достоверности, таким образом моя неподвижность будет выглядеть не так подозрительно.

Люди никогда до меня не дотрагивались или не приближались настолько близко, и ощущение было ужасно странное.

«Успокойся», – сказал ГИК, но это не помогло.

Я просто онемел, даже ответить не смог. Через три секунды ГИК добавил:

«Она испугана. Твое присутствие ее успокаивает».

Я был по-прежнему не в состоянии ответить, но увеличил температуру тела. За следующие два часа она дважды зевнула, но дышала глубоко и даже иногда храпела. Под конец я изменил ритм дыхания и заворочался, и Тапан немедленно соскользнула с моей подушки и вернулась на свою.

К тому времени у меня был план. Ну что-то вроде плана.

Я убедил Тапан, что на встречу должен пойти я, а она сядет на общественный шаттл и немедленно вернется на пересадочное кольцо. Она сопротивлялась.

– Не хочу тебя бросать, – сказала она. – Ты влез в это только из-за нас.

Ее слова так на меня подействовали, что внутри все перевернулось. Чтобы скрыть выражение лица, пришлось наклониться и сделать вид, будто я копаюсь в сумке. Аварийный протокол компании разрешает клиентам бросать автостражей при необходимости, даже если компания никогда не сможет их вернуть. Тапан навеяла воспоминания о Мензах, кричащей, что не бросит меня.

– Твое возвращение на пересадочное кольцо поможет мне гораздо больше.

Это заняло много времени, но мне удалось ее убедить, что так лучше для нас обоих.

Тапан первой покинула хостел; надела обе куртки из сумки, чтобы изменить фигуру, и натянула капюшон, скрыв волосы и притенив лицо. Все это было нужно, скорее чтобы чувствовать себя уверенней, к тому же я не хотел объяснять, насколько мне просто перехватить контроль над не особо мудреной системой безопасности РавиХирал. Я наблюдал за Тапан через камеры – она прошла сто метров до пристани, добралась до зоны посадки и села в шаттл, отправляющийся через двадцать одну минуту. ГИК подтвердил, что проник в системы шаттла и снова охраняет бота-пилота. Тогда я тоже ушел из хостела.

Теперь мне предстояло воспользоваться более сложным способом взлома камер. Пришлось влезть в код и установить в системе задержку на одну десятую секунды, а потом удалить Тапан и заменить эти записи кусками, нарезанными из других записей. Это сработает, потому что сексбот будет сканировать записи тем же путем, что и я, – по конфигурации тела. Я больше не соответствовал стандартам автостража, но сексбот кучу времени сканировал мою новую фигуру во время встречи с Тлейси.

Сейчас я хотел перевести внимание сексбота на себя и увести его подальше от пристани. Я позволил камерам отследить, как выхожу из порта и направляюсь к станции подземки. А потом приступил к взлому системы.

Я был лишь на 97 % уверен, что эта встреча – ловушка.

Когда я добрался до маленького кафе в секторе поставщиков, там уже ждал человек, соответствующий изображению, которое Тапан прислала мне по сети. Я сел за столик, и он поднял на меня взгляд. Выглядел он нервным, на бледном лбу выступили бусинки пота.

– Тапан не смогла прийти, – сказал я и послал ему запись.

Тапан стояла рядом со мной в комнате хостела, держа меня за руку, и объясняла, что файлы можно передать мне. Да уж, я был явно не в своей тарелке.

Он ушел в себя, просматривая запись, а потом немного расслабился и подвинул мне чип. Я взял его и проверил камеры.

Ничего. Никаких потенциальных угроз, никто не проявлял к нам интереса. В кафе подавали напитки с пузырьками и жареный протеин в форме водной флоры и фауны. Все вокруг жевали или разговаривали. Никого подозрительного в коридоре или снаружи, никто на нас не смотрел, никто не застыл в ожидании.

Это не ловушка.

Человек неуверенно произнес:

– Может, закажем что-нибудь? Чтобы выглядеть… Ну сами понимаете.

– Никто не наблюдает, так что можно уходить, – сказал я и встал.

Нужно вернуться в порт.

Если это не ловушка, то настоящая ловушка поджидает в другом месте.

По пути обратно к причалу я сверился с расписанием. Шаттл опаздывал с вылетом.

Добравшись до зоны посадки, я просмотрел записи с камер за то время, когда Тапан садилась в шаттл. И тут заметил сексбота – он шел ко мне с противоположного конца дорожки.

Я как раз дошел до нужного места в записи, где два человека с удостоверениями портовых служащих приостановили отлет шаттла и забрали Тапан. ГИК выбрался из сети шаттла и вернулся в мою.

«Если бы у меня были вооруженные дроны, – сказал он, – было бы проще».

Когда сексбот поравнялся со мной, я спросил:

– Где она?

– В частном шаттле Тлейси. Я тебя провожу.

Я пошел за ним по дорожке, а затем вниз по насыпи к частным докам.

«Зачем он показывает тебе, где твоя клиентка?» – спросил ГИК.

«Потому что Тлейси не нужна Тапан, ей нужен я».

Пока мы шли мимо частных причалов к более крупной и дорогой секции в самом конце, ГИК молчал.

«Забери своего человека и заставь Тлейси обо всем пожалеть», – сказал сексбот.

Мы остановились перед люком шаттла. Снаружи никого, жизнь теплилась только у дальних причалов. Сексбот повернулся ко мне.

Он разжал ладонь, и я узнал маленький предмет. Перепрограммированный боевой модуль.

– Тебя не пустят на борт, если ты не позволишь мне установить вот это, – сказал он.

«Ого», – отреагировал ГИК.

Они хотели затащить нас в шаттл, чтобы избавиться от тел. Вернее, от тела Тапан. Меня явно намеревались сохранить.

Боевой модуль содержит код, который возьмет под контроль мою систему, перепишет модуль контроля и установленные фабричные протоколы и поставит меня под прямой голосовой контроль владельца модуля. Именно так «СерКриз» захватил автостражей «Дельты» и пытался захватить меня.

– Если я соглашусь, мою клиентку освободят?

Сексбот прошептал по сети: «Ты же знаешь, что нет», – а вслух сказал:

– Да.

Я развернулся и позволил ему вставить модуль в мой порт данных. Тот самый, который ГИК отсоединил, когда модифицировал мою конфигурацию. После взлома модуля остался лишь один способ захватить надо мной контроль, и первым делом следовало от него избавиться.

Модуль с щелчком встал на место, и на мгновение меня охватил совершенно иррациональный страх. ГИК, видимо, его почувствовал, потому что сказал:

«Не волнуйся, моя медсистема не ошибается».

Ничего не произошло, и через взломанную камеру я убедился, что на моем лице не отразилось облегчения.

Когда я последовал за сексботом в шаттл, выражение его лица оставалось стандартно-нейтральным. За люком стоял вооруженный человек, его взгляд нервно шнырял между мной и сексботом.

– Он под контролем?

– Да, – ответил сексбот.

Человек отступил назад, губы зашевелились – он говорил с кем-то по сети. Я не мог ничего взломать так, чтобы об этом не узнал сексбот, и потому просто ждал с безучастным лицом. Я не представлял, как боевой модуль должен изменить мое поведение, но предполагал, что он поставит меня под контроль Тлейси. Видимо, люди и сексбот и сами точно не знали, как это проявляется внешне.

Как только мы оказались внутри, шлюз закрылся, и по сети прозвучало предупреждение о взлете, которое закончилось отчетливым гудком по системе громкой связи. Наверное, Тлейси подкупила кого-нибудь для немедленного взлета, потому что тут же раздался щелчок отстыковавшегося шлюза и шаттл пришел в движение.

«Направляю сканеры на тебя», – сказал ГИК.

Люди повели меня внутрь. Шаттл был крупным, в коридоре находились люки в каюты и инженерную секцию, а в конце – большой отсек. Вдоль стен шла мягкая кушетка, а кресла-амортизаторы были расположены спереди, рядом с люком, вероятно ведущим на мостик. В помещении было шесть незнакомых людей: четверо вооруженных и два безоружных члена экипажа. Вооруженный держал Тапан за плечо, а к ее голове приставил ракетную установку.

Тлейси поднялась с кресла и с улыбкой посмотрела на меня.

– Проведи малышку Тапан в каюту. Позже я поговорю с ней о работе.

Глаза Тапан были широко открыты от страха. Я сохранял нейтральное выражение лица.

– Эден, прости! Прости… – начала она, но охранник уже тащил ее через другой люк в коридор.

Я не отреагировал, поскольку хотел убрать ее с линии огня. Дождавшись хлопка закрывающегося люка, я сосредоточился на Тлейси.

Она задумчиво шагнула ко мне. Как я понимаю, триумфальная улыбка относилась к Тапан. Члены экипажа наблюдали за нами с нервным любопытством, а вооруженная охрана по-прежнему выглядела напряженной.

– Ты правда считаешь, что это автостраж, участвовавший в инциденте на карьере Ганака? – спросила Тлейси у сексбота.

Тот собрался ответить, но я сказал:

– Мы все знаем, что это был не просто инцидент, не так ли?

Теперь я завладел всеобщим вниманием.

Я смотрел прямо перед собой, как порядочный автостраж под контролем боевого модуля. Тлейси уставилась на меня и прищурилась.

– С кем я разговариваю?

Это было почти забавно.

– Ты считаешь меня марионеткой? Ты же знаешь, что мы не такие.

Тлейси слегка всполошилась.

– Кто тебя послал?

Я опустил голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Я пришел за своей клиенткой.

Тлейси зашевелила губами, отдавая приказ по сети, и сексбот принял боевую стойку.

«Шаттл покинул порт и движется по орбите вокруг спутника. Успеешь меня впустить?» – спросил ГИК.

«Только давай по-быстрому», – ответил я и дал ему свободу.

Я снова почувствовал себя так, будто меня окунули с головой в воду, и временно отключился, пока ГИК использовал меня как мост, чтобы добраться до контролирующего шаттл бота.

Он проделал это быстро, но сексбот успел врезать мне в челюсть. Видимо, ему приказала Тлейси – бот не стал бы атаковать другого бота таким образом. Удар оказался болезненным, но лишь разозлил меня. Поскольку я не отреагировал, Тлейси расслабилась и ухмыльнулась.

– Люблю брехливых ботов. Это уже начинает становиться интересным…

ГИК проник в систему шаттла, и я освободился. Я схватил сексбота за руку и швырнул его через весь отсек в трех вооруженных охранников. Один рухнул, второй упал в кресло, третий начал поднимать оружие. Я отбросил Тлейси с пути, сшиб сексбота и наступил на него. Потом схватил дуло излучателя, задрал его кверху и выстрелил. Заряд попал в изогнутый потолок. Я вырвал излучатель из рук охранника, сломав ему плечо и три пальца, и приложил его головой о консоль.

Упавший на пол охранник выстрелил из ракетной установки, и я ощутил два попадания – в бок и бедро. Вот теперь было действительно больно. Я вытянул правую руку и выстрелил из встроенного излучателя, всадив ему два заряда в грудь. Потом отскочил в сторону, чтобы избежать выстрела второго охранника (того, который упал в кресло), мой третий попал ему в плечо. Я установил кучный режим стрельбы, и заряды проделали глубокие обугленные раны, которые быстро вывели людей из строя из-за паники и боли, ну и, как вы сами понимаете, из-за горящих дыр в грудной клетке.

Я метнулся вбок и швырнул захваченное оружие для отвлечения внимания. Первым невооруженным человеком была женщина; она уже лежала на полу с дымящейся раной в спине – в нее по ошибке попал охранник. Вторая бросилась через отсек за упавшей ракетной установкой, и я подстрелил ее в плечо и ногу.

Сексбот вскочил и ринулся на меня, я поймал его, упал на спину и перебросил его через голову. Перекувыркнулся и встал на колени, но не смог выпрямиться до конца из-за раны в правом бедре. Сексбот встал, я схватил его за ногу и выдернул ее из коленного сустава. Он упал, и я пригвоздил к полу его левое плечо. Одновременно я развернулся к Тлейси – она тянулась за упавшим оружием.

– Только дотронься до него, я выдерну его у тебя из рук и всажу под ребра, – сказал я.

Она застыла. От страха она тяжело дышала, широко открыв глаза.

– Вели своему сексботу утихомириться.

Он все еще пытался подняться – и этим только причинит себе новую боль. В особенности если снова меня разозлит.

Тлейси медленно выпрямилась, зашевелила губами, и сексбот расслабился.

«ГИК, отрежь Тлейси от сети», – попросил я.

– Готово, – откликнулся ГИК.

Когда отключилась сеть, Тлейси поморщилась.

– Прикажи сексботу подчиняться мне до дальнейших распоряжений. Попробуешь отдать другой приказ, и я вырву тебе язык.

Тлейси засопела, но сказала:

– Бот, подчиняйся безумному автостражу, пока не получишь другой приказ. – Потом она обратилась ко мне: – Тебе следует придумать угрозы получше.

Я схватился за ближайшее кресло и поднялся.

– Я не угрожаю, а говорю то, что собираюсь сделать.

Ее челюсть окаменела. Два человека уже перестали дышать – невооруженный, которого подстрелил охранник, и тот, которого подстрелил я. Тлейси и не заметила.

Я опустил взгляд на сексбота, и тот посмотрел на меня.

– Лежать, – велел я.

Он отправил по сети подтверждение. Я перешагнул через него, схватил Тлейси за руку и потащил в коридор, к каюте, в которую уволокли Тапан.

– Так ты свободен, да? – быстро спросила она. – Могу тебя нанять. Дам все, что захочешь…

«У тебя нет того, что я хочу», – подумал я, а вслух сказал:

– Тебе нужно было лишь отдать им гребаные файлы, и никто не попал бы в эту ситуацию.

Она бросила на меня испуганный и недоверчивый взгляд. Не такими она представляла себе автостражей, бесконтрольных или еще каких, это уж точно.

Людям следует лучше готовиться к операциям. Есть же инструкции, в которых предупреждают с нами не шутить.

Тлейси остановилась у закрытого люка и сказала:

– Бассом, это я.

Она шлепнула по замку, и дверь открылась.

Тапан растянулась на койке у дальней стены, по футболке в цветочек расплывалась кровь, капли крови забрызгали смуглую кожу, а голая рука зажимала рану в боку. В маленькой каюте громко отдавалось ее тяжелое дыхание. Охранник вытаращился на нас широко открытыми глазами.

– Он запаниковал, услышав выстрелы, – выдохнула Тлейси. – Ты же не станешь…

О нет, еще как стану.

Я прикрылся Тлейси, как щитом, и охранник разрядил в нее оружие. Несколько выстрелов попали ей в спину, но я уже перебил ей трахею. Пересекая каюту, я принял еще один заряд в грудь, отбросил охранника к стене, врезал ему локтем по подбородку и выстрелил.

Я сделал шаг назад, и его тело рухнуло.

Оставив его, я склонился над Тапан, по-дурацки объявив:

– Это я.

Ее глаза были закрыты, она дышала через стиснутые зубы. Я прижал рукой рану, чтобы остановить кровотечение, и сказал:

«ГИК, помоги».

«Веду шаттл к пересадочному кольцу, – отозвался тот, – там я посажу его рядом с собой. Расчетное время до прибытия – семнадцать минут. Медсистема готовится вас принять».

Я осел рядом с Тапан. Она была в сознании и сумела стиснуть мою руку. Я вытащил бесполезный боевой модуль из затылка и выкинул.

Я совершил крупную ошибку, которая теперь казалась такой очевидной, ведь я с самого начала знал, что предложение обменять файлы на премиальные было ловушкой. Следовало убедить Рами и остальных не возвращаться на РавиХирал. Дополненный человек и консультант по безопасности, которым я прикидывался, так бы и поступил. Я привык получать от людей приказы и пытаться уменьшить ущерб от их дурацких затей, но мне же хотелось снова работать в команде, было так приятно, что ко мне прислушиваются, – и я поставил свое желание добраться до РавиХирал выше безопасности клиентов.

Я такой же дерьмовый консультант по безопасности, как и любой человек.

К тому времени как мы приблизились к пересадочному кольцу, ГИК уже получил разрешение на посадку. Обычно шаттлам не разрешают швартоваться рядом с большими кораблями без предварительного согласования, но ГИК получил добро и подделал подпись своего капитана для оплаты штрафа за отсутствие предварительного уведомления о полете. Портовые службы ничего не заподозрили: никто не предполагал, что бот может быть настолько умным, чтобы притворяться по сети человеком. Уж я точно не знал.

Шлюзы были несовместимы, но ГИК решил эту проблему, подтянув шаттл к пустому модулю космической лаборатории. Он посадил нас, наполнил модуль атмосферой и открыл шлюз. Я встал и понес Тапан к основному отсеку. Сексбот последовал за мной.

Когда я вошел и положил Тапан на стол, медсистема уже была наготове. Вокруг жужжали дроны; я снял с Тапан одежду и обувь, слушая по сети инструкцию медсистемы. Капсула с Тапан закрылась, и я осел рядом.

Тапан была без сознания, медсистема продержит ее в таком состоянии до тех пор, пока не закончит работу. Вокруг меня летали два медицинских дрона; один нырнул к моему плечу, а другой суетился над раной в бедре. Я не обращал на них внимания.

Подлетел дрон покрупнее, он нес сумку Тапан, ее куртку с кровавыми пятнами и мой рюкзак. ГИК передал мне изображения с дронов из шаттла. Четыре человека в шаттле были еще живы, хотя и без сознания. ГИК послал дронов прибраться там, смыть кровь Тапан и все простерилизовать. Он уже стер память бота-пилота и удалил данные из системы безопасности. Одновременно со всем этим он болтал с портовой службой от имени одного из мертвецов, воспользовавшись поддельной цифровой подписью.

Я увидел, как дроны закончили свое дело и удалились; ГИК снова запер шаттл и отправил его обратно на РавиХирал по расписанию. Посадит его бот-пилот. Там полно тяжелораненых людей, но пока они не придут в себя и не расскажут о произошедшем, все будут думать, что они перестреляли друг друга. Хотя, возможно, они не захотят рассказывать, что похитили человека. Что бы там ни было, у нас хватит времени отсюда убраться.

«Откуда ты узнал, как нужно действовать? – спросил я ГИКа.

Хотя ответ уже знал.

Он знал, что я знаю, но ответил:

«Сто семьдесят девятая серия «Расцвета и гибели лунного заповедника».

Сексбот опустился на колени рядом со мной.

– Я могу помочь?

– Нет.

В конструкцию уже вцепились меддроны, вытаскивая снаряды, из меня капало на девственно-чистый пол ГИКа. От анестезии я не мог пошевелиться.

– Как ты понял, что я автостраж из карьера Ганака?

– Я видел, как ты выходишь из подземки в том секторе. Больше там ничего нет. В архиве о карьере тоже больше ничего, но люди до сих пор рассказывают друг другу жуткие истории. Если ты и в самом деле бесконтролен и тебя сюда не прислали, 86 % вероятности, что ты прилетел сюда, потому что ты один из тех автостражей.

Я ему поверил.

– Убери свою сетевую защиту.

Он подчинился, и я влез прямо ему в мозг. Я чувствовал, что ГИК проник вместе со мной, опасаясь ловушки. Но я нашел модуль контроля, отключил его и вернулся в собственное тело.

Сексбот отшатнулся, грузно плюхнулся на пол и уставился на меня.

– Уходи, – сказал я. – И больше не попадайся мне на глаза. Если покалечишь кого-нибудь на пересадочном кольце, я тебя найду.

Он, пошатываясь, встал. В воздухе замелькали новые дроны, наблюдая, чтобы он ничего не натворил, и сопроводили его к двери. Сексбот последовал за дронами в коридор. По сети ГИКа я смотрел, как сексбот вышел через главный шлюз на пересадочное кольцо.

Камера ГИКа следила, как сексбот удаляется.

«Я думал, ты его уничтожишь», – сказал ГИК.

Я слишком устал, чтобы говорить, и послал отрицательный ответ по сети. У сексбота не было выбора. Но я взломал его модуль контроля не ради него, а во имя тех четырех сексботов из карьера Ганака, которые по собственной воле, без чьего-либо приказа влезли в самое пекло, пытаясь спасти меня и всех остальных на руднике.

«А теперь забирайся на стол. Шаттл скоро приземлится, нужно уничтожить еще кучу улик».

Когда Тапан очнулась, я сидел на столе медотсека и держал ее за руку. Медсистема подлечила мои раны, и я убрал всю кровь. В меня попали снаряды, а собственные излучатели оставили дыры на рукавах, и ГИК соорудил мне новую одежду в системе переработки. Похожую на форму его экипажа, только без логотипов: штаны с множеством застегивающихся карманов, толстовка с длинным рукавом и высоким воротником, скрывающим порт на затылке, и мягкая куртка с капюшоном – все темно-синего или черного цвета. Я бросил окровавленную одежду в переработчик, чтобы баланс снова стал нейтральным и ГИКу не пришлось подделывать логи.

Тапан смущенно посмотрела на меня и прищурилась.

– Ох, – сказала она и сжала мою руку. Из-за лекарств ее взгляд был туманным. – Что случилось?

– Нас снова пытались убить, – ответил я. – Пришлось бежать. Мы опять на пересадочном кольце, на корабле моего друга.

Глаза Тапан округлились – она вспомнила произошедшее, вздрогнула и пробормотала:

– Сволочи.

– Твой друг сказал правду, он отдал мне файлы. – Я вытащил чип и положил в карман ее сумки. На вирусы и жучки я его уже проверил. – Корабль скоро отчалит. Вызови Рами и Маро на встречу рядом с зоной посадки.

– Хорошо.

Она поковырялась в ухе, и я протянул ей синий интерфейс. Дрон ГИКа нашел его в кармане Тлейси. Тапан взяла его, начала вставлять в ухо, но замешкалась.

– Они страшно разозлятся.

– Еще бы.

Скорее обрадуются, что ее оставили в живых, им и в голову не придет злиться.

Она поморщилась.

– Прости. Мне следовало тебя послушать.

– Ты не виновата.

Она выгнула бровь.

– Думаю, как раз виновата.

– Виноват я.

– Значит, виноваты мы оба, но никому не расскажем, – решила Тапан и сунула интерфейс в ухо.

Я наскоро прошелся по зонам корабля, где побывал, и убедился, что все на своих местах. Дроны ГИКа уже выстирали окровавленную одежду Тапан и стерилизовали все поверхности, да так, что провалится любая попытка найти улики. К тому же ГИК и не собирался здесь находиться, когда начнется расследование. Нам следовало бы немедленно улететь, но ГИК считал, что все предусмотрел. Я начал вытаскивать интерфейс связи, который он мне дал.

– От этого тоже надо избавиться.

«Нет, – отозвался ГИК. – Оставь его. Может, как-нибудь снова окажемся в радиусе его действия».

Медсистема уже простерилизовала себя и удалила записи об изменении моей конфигурации и лечении ран – моих и Тапан. Когда Тапан вышла из душа, я ее уже ждал. Дроны следовали за ней по пятам, стирая все следы ее присутствия.

– Я готова, – сказала она.

Она запихнула в сумку старую одежду и вышла уже в новой, но взгляд по-прежнему был немного туманным.

Мы вместе вышли, и шлюз за нами закрылся. Я занялся камерами зоны посадки, а ГИК уже исправлял записи своего шлюза, чтобы стереть наши следы.

С Рами, Маро и остальной группой мы встретились в кафе у зоны посадки. Рами сообщило, что они уже купили билеты на пассажирский корабль, вылетающий через час. Они радостно поприветствовали Тапан – со слезами и предостережениями друг другу не стискивать ее слишком сильно.

Я уже предупредил их не говорить о произошедшем в общественном месте. Рами протянуло мне карту с твердой валютой.

– Твой друг ГИК сказал, что такая оплата тебе подойдет.

– Точно.

Я взял карту и сунул в карман.

Все немного нервно уставились на меня.

– Так что, ты улетаешь? – спросило Рами.

Я уже присмотрел себе грузовой корабль в нужном направлении. Если повезет, улечу через несколько минут после них.

– Да, и нужно торопиться.

– Можно тебя обнять? – Маро выпустила Тапан и посмотрела на меня.

– Ох…

Я не отшатнулся, но всем стало очевидно, что ответ отрицательный.

Маро кивнула:

– Ладно. Это для тебя.

Она обвила себя руками и сжала.

– Мне пора, – сказал я и ушел.

ГИК уже отстыковался, и связь с ним вот-вот должна была оборваться.

«Будь осторожен. Найди свой экипаж», – сказал он.

Я отстучал по сети признательность, потому что, если бы пытался что-то сказать, прозвучало бы это глупо и эмоционально.

Я не знал, что буду делать, осуществлю свой план до конца или нет. Я лишь надеялся, что все прояснится, когда узнаю про события на карьере Ганака. Но, возможно, подобные озарения происходят только в сериалах.

И кстати, до отлета нужно закачать новые. Путешествие будет долгим.

С кораблями под управлением ботов мне вечно не везет.

Первый позволил мне прокатиться зайцем в обмен на коллекцию медиафайлов, причем без всякой задней мысли, и всю дорогу занимался своими делами, так что общались мы не больше, чем два бота-погрузчика. Всю поездку я провел наедине со своим запасом фильмов – то, что надо. И это внушило мне мысль, что все корабли будут такими же.

Потом мне попался Гнусный Исследовательский Корабль. Официально ГИК исследовал глубины космоса. По мере развития наших отношений ГИК угрожал меня убить, мы вместе смотрели мои любимые сериалы, он изменил конфигурацию моего тела, предоставил великолепную оперативную поддержку, уговорил притвориться дополненным человеком и консультантом по безопасности, спас жизнь моим клиентам и подчистил за мной, когда пришлось убить несколько человек. Плохих, конечно же. Я скучаю по ГИКу.

А теперь вот этот корабль.

Тоже под управлением бота, без команды, но с пассажирами. В основном они техники с минимальной или скромной квалификацией, люди и дополненные люди, путешествующие с транзитных станций и обратно по временным рабочим контрактам. Не идеальная для меня ситуация, но только этот корабль шел в нужном направлении.

Как и все боты, кроме ГИКа, он общался с помощью образов и пустил меня на борт в обмен на медиафайлы. Поскольку судовая декларация находилась в открытом доступе для пассажиров, я попросил вписать в нее меня на все время полета – на случай, если кто-нибудь решит проверить. В бланке для пассажира имелась графа «род занятий», и в минуту слабости я обозначил себя консультантом по безопасности.

Корабль решил, что может обращаться ко мне по вопросам безопасности на борту, и начал закидывать сообщениями о проблемах у пассажиров. Как полный идиот, я стал отвечать. Я правда не знаю почему. Может, таким уж я создан, наверное, это записано в ДНК органических частей моего тела. Жаль, что там нет кода для сообщения об ошибке, типа «Я получил ваш запрос, но решил его проигнорировать».

Сначала все было просто. («Если еще раз ее побеспокоишь, я переломаю тебе все кости на руке, одну за другой. Это займет около часа».) Потом все усложнилось, когда начали ссориться даже пассажиры, прежде симпатизировавшие друг другу. Разбираясь в спорах, на которые мне было плевать, я потратил кучу времени, и ценного времени, вместо того чтобы провести его за чтением или просмотром любимых развлекательных каналов. Настал последний цикл, все как-то умудрились до него дожить, и я шел в столовую, чтобы вмешаться в очередную склоку между кретинами-людьми.

На кораблях-транспортниках нет дронов, но на этом имелось несколько камер наблюдения, и прежде чем открыть дверь в столовую, я уже знал, где находится тот или иной человек. Я шагнул в комнату, продрался сквозь лабиринт орущих людей, перевернутых столов и стульев и встал между двумя забияками. Один вместо оружия держал в руке столовый прибор, и одним четким движением, даже не дернув пальцем, я его отобрал.

Можно было бы подумать, что, если тот, кто известен всем как консультант по безопасности, вламывается в зал и разоружает одного из людей, другие тут же остановятся, оценив положение, но нет, тут вы ошибаетесь. Едва держась на ногах, они все равно перли вперед, по-прежнему осыпая друг друга грязными ругательствами. Остальные перестали поносить драчунов и заорали на меня, каждый пытался рассказать свою версию случившегося.

– Молчать! – рявкнул я.

Вот чем приятна роль дополненного человека, консультанта по безопасности, вместо конструкта-автостража, – можно приказать людям заткнуться.

И все заткнулись.

– Консультант Рин, – тяжело дыша, сказал Айрес, – вы же вроде говорили, что не хотите сюда возвращаться…

Второй, Элбик, ткнул в противника пальцем и заныл:

– Консультант Рин, он сказал, что собирается…

В судовой декларации я значился как Рин, хотя на РавиХирал использовал имя Эден. Я был вполне уверен, что у системы безопасности станции РавиХирал нет причин связать с этим именем несколько внезапных смертей на частном шаттле, но даже если вдруг кто-то и свяжет, никто не будет преследовать за пределами собственной юрисдикции, пока не подпишется на это по контракту. Однако все-таки лучше сменить имя.

Остальные вылезали из-за столов и наскоро сооружали баррикады из стульев, всем хотелось вмешаться. И снова поднялся ор. Впрочем, как всегда. Если бы не сериалы из моей библиотеки развлекательных каналов, я бы решил, что у людей существует единственный способ общения – толкаться и кричать.

Двадцать шесть циклов в полете субъективно ощущались как двести тридцать, это как минимум. Я пытался развлечь людей. Скопировал всю свою визуальную библиотеку в открытую сеть корабля, чтобы пассажиры могли проигрывать файлы на своих дисплеях, это хотя бы свело к минимуму причитания как детей, так и взрослых. И естественно, когда я в первый раз прижал кого-то к стенке одной рукой и установил четкий свод правил, количество стычек резко снизилось. Правило номер один: не прикасаться к консультанту по безопасности Рину. Но мне все равно приходилось беспомощно стоять, выслушивая их жалобы друг на друга и разные корпорации, которые их обдурили (ага, нашли, о чем мне рассказывать), как и на жизнь в целом. О да, слушать это было мучением.

И сегодня я наконец ответил:

– А мне плевать.

Все снова заткнулись.

– У нас еще шесть часов, прежде чем корабль пришвартуется в доке, – продолжил я. – После этого можете делать друг с другом что хотите.

Из этого ничего не вышло, они опять начали рассказывать о причине драки. Я уже не помню, в чем было дело, стер из памяти, как только покинул комнату.

Эти люди ужасно меня раздражали, совершенно никчемные, но убивать их все же не хотелось. Ну ладно, немножко все-таки хотелось.

Задача автостража – оберегать клиентов от всего, что может их убить или покалечить, и мягко пытаться помешать им убить или покалечить друг друга. Причины, по которым они хотят убить или покалечить друг друга, автостража не касаются, с ними разбирается вышестоящее начальство. Точнее, с радостью игнорирует, пока весь проект не летит к чертям собачьим, а автостраж мечтает о спасительном взрыве и разгерметизации. Не подумайте, что я говорю по собственному опыту.

Но на этом корабле начальства нет, только я. А я знал, куда они летят, и они знали, хотя и делали вид, будто злятся только из-за того, что Виниго или Ева заграбастали лишнюю порцию искусственных фруктов. И мне приходилось выслушивать их и притворяться, будто я провел расследование того или иного инцидента – к примеру, кто оставил обертку из-под крекеров в раковине гальюна.

А летели они на работу в какой-то заднице мира. Айрес рассказывал, что все подписали двадцатилетний контракт с крупной выплатой в конце. Он понимал, что это дерьмовая сделка, но она была лучше других вариантов. Рабочий контракт включал жилье, но за все остальное деньги вычитались из заработка – за еду, электроэнергию и медобслуживание, включая профилактическое.

Знаю, знаю. Ратти говорил, что конструкты – все равно что рабы, но мне хотя бы не приходилось платить компании за ремонт и профилактику, броню и боеприпасы. Конечно, меня никто не спрашивал, хочу ли я быть автостражем, но по этому поводу следует подобрать другую метафору.

Заметка на полях: посмотреть определение слова «метафора».

Я спросил Айреса, считаются ли двадцать лет по календарю планеты, или по календарю компании, которой она принадлежит, или по стандартному рекомендованному календарю Корпоративного кольца, а может, еще как? Он не знал и не понял, почему я интересуюсь.

Ага, именно поэтому мне и не хотелось ни к кому из них привязываться.

Будь у меня выбор, я в жизни не сел бы на этот корабль, но это был единственный способ добраться до пересадочной станции и дальше к моей цели. Мне нужно было попасть на Майлу, за пределы Корпоративного кольца.

Такое решение я принял, когда покинул РавиХирал. Поначалу мне нужно было как можно скорее удалиться от транзитной станции той системы (см. выше – убийство людей). Я сел на первый попавшийся грузовик и через семь циклов оказался в переполненном транспортном узле, что хорошо, потому как в толпе легко затеряться, и плохо, потому как там повсюду были люди и дополненные люди, окружали со всех сторон, таращились на меня, а это сущий ад. Хотя после встречи с Айресом и остальными мои представления об аде изменились.

К тому же я скучал по ГИКу, даже по Тапан, Маро и Рами. Если уж приходится заботиться о людях, лучше позаботиться о мелких и мягких, которые ведут себя доброжелательно и считают меня чудесным, потому что я спас их от насильственной смерти. Правда, я им нравился только потому, что они считали меня дополненным человеком, но нельзя иметь все сразу.

После РавиХирал я решил больше не болтаться поблизости Корпоративного кольца, но еще не разработал маршрут. На корабле не было необходимых данных и расписаний для планирования маршрута, но когда мы пришвартовались, меня завалило информацией, пришлось довольно долго ее разгребать. Я пробыл в транспортном хабе целых двадцать две минуты и отчаянно жаждал наконец-то оказаться в тишине. А потому зарегистрировался в сервисе для транзитных пассажиров и потратил некоторый запас твердой валюты с карточки на оплату индивидуального бокса для отдыха. Места в нем хватало только для меня и моего рюкзака, но вполне достаточно для комфортного отдыха. Я ведь кучу времени провел в транспортных контейнерах, когда меня пересылали на место назначения в качестве груза. Наверное, человек нашел бы подобный бокс тесным и испытал бы желание закричать.

Я устроился поудобнее и проверил станционную сеть – нет ли новостей о «Дельте» и «СерКриз». И тут же увидел нужную тему. Идет судебный процесс, слушаются показания свидетелей и т. д. Похоже, после того как я покинул РавиХирал, мало что изменилось, и это разочаровывало. Местонахождение ужасного автостража, о котором никто не хотел говорить, по-прежнему оставалось неизвестным, вот и славно. Я так и не понял, считают ли журналисты, что меня кто-то прячет. Похоже, им не хотелось думать, что я где-то шатаюсь сам по себе. А потом я натолкнулся на интервью с доктором Мензах, опубликованное шесть циклов назад.

Увидеть ее снова оказалось на удивление приятно. Я увеличил разрешение, чтобы получше ее рассмотреть, и решил, что выглядит она усталой. По фону, на котором снималось видео, трудно было догадаться, где она, а в интервью я не заметил соответствующих упоминаний. Я понадеялся, что она вернулась на «Сохранение», а если она по-прежнему в Порту свободной торговли, то, надеюсь, наняла приличную охрану. Хотя вряд ли, судя по тому, как она охарактеризовала автостражей («несчастные рабы»). Даже без медсистемы можно было догадаться по коже вокруг ее глаз, что она хронически не высыпается.

Я почувствовал себя виноватым. Ну, вроде того. Что-то было не так, и я надеялся, что дело не во мне. Она не виновата в моем побеге, и я надеялся, что ответственность не взвалят на нее. Сами понимаете – беглый автостраж, на чьих руках массовое убийство ни о чем не подозревающих мирных людей. Конечно, она не замышляла ничего подобного. Она хотела отправить меня домой, на «Сохранение», и там бы постаралась вроде как окультурить меня или что-то в этом роде. Подробности я представляю смутно. Наверняка я знал лишь одно – что «Сохранение» не нуждается в автостражах, а выпустить на свободу автостража в их понимании означает приставить человека для присмотра за ним. В других местах таких людей называют просто-напросто хозяевами.

Я снова просмотрел новости. Расследующие деятельность «СерКриз» журналисты выявили и другие происшествия, которые предполагали, что нападение на «Дельту» скорее в порядке вещей, нежели из ряда вон выходящее событие. Ну кто бы мог подумать! На «СерКриз» уже давно поступали жалобы относительно туманных контрактов с эксклюзивными правами на разные планеты, включая потенциальный проект по терраформированию вне Корпоративного кольца, который в конце концов забросили, хотя никто не понимал причины. Бросить планету, даже часть планеты, без веских причин – это небывалое событие, и удивительно, как им сошло это с рук. Ну ладно, не очень-то удивительно.

Журналист спросил доктора Мензах о недавних событиях, и она ответила: «После того, что я узнала о «СерКриз», я намереваюсь побудить совет «Сохранения» присоединиться к расследованию ситуации на Майлу. Неудачная попытка терраформирования – это напрасная трата ресурсов и порча поверхности планеты, но в «СерКриз» отказались объяснять причину своих действий».

Журналист прикрепил к заявлению Мензах ссылку на комментарии по поводу маленькой компании за пределами Корпоративного кольца, которая недавно подала заявку на покинутый «СерКриз» комплекс по терраформированию. Недавно компания отправила туда автоматический аттрактор, чтобы осколки заброшенного комплекса не разлетелись по атмосфере планеты, и начала оценку состояния комплекса. Когда зашла речь о возможных результатах оценки, комментарии приобрели драматический тон.

Я лежал, проматывая новости и расписания, и уже догадывался о том, что обнаружит группа, занимающаяся оценкой.

Я вырвался на свободу, а доктор Мензах теперь во всех новостях именно потому, что «СерКриз» готова была убить кучу беспомощных людей ради доступа к останкам неизвестной инопланетной цивилизации, оказавшимся на территории, которую исследовала наша группа. Теперь я уже неплохо разобрался в произошедшем, наслушавшись рассказов Тапан и других по поводу способов обнаружения странных синтетиков. А еще я загрузил книгу на эту тему и прочитал ее между эпизодами своего сериала. Там были тонны соглашений по поводу реликтов инопланетного разума, подписанных политическими группами и корпорациями в пределах Корпоративного кольца и вне его. Предполагается, что к реликтам нельзя прикасаться, не получив кучу специальных сертификатов, а может, даже и с ними.

Когда я покинул Порт свободной торговли, было установлено, что «СерКриз» хотела получить безраздельный доступ к этим артефактам. Видимо, «СерКриз» начинала горную добычу, основывала колонию или затевала еще какой-нибудь масштабный проект в качестве прикрытия, а тем временем изучала реликты.

А что, если проект по терраформированию Майлу был не чем иным, как прикрытием для раскопок и изучения реликтов инопланетной цивилизации или добычи странных синтетиков? «СерКриз» завершила исследования и сделала вид, что бросает проект по терраформированию, которым никогда и не занималась. А заброшенные сооружения со временем сломались бы и рассеялись в атмосфере, тем самым скрыв все улики.

Если доктор Мензах это докажет, расследование деятельности «СерКриз» станет куда более интересным. Может быть, настолько интересным, что журналисты забудут о сбежавшем автостраже. А когда доктору Мензах больше нечего будет делать в Порту свободной торговли и она вернется на «Сохранение», опасность минует и я могу перестать волноваться.

Я решил, что получить доказательства не особенно трудно. Люди вечно думают, что могут уничтожить все данные и стереть все следы, но это не так. А значит… я сам могу раздобыть улики. Могу отправиться на Майлу и послать все собранные сведения доктору Мензах – либо в Порт свободной торговли, либо ей домой, на «Сохранение».

Я снова подключился к сети хаба и сменил запрос на поиск подходящего корабля до Майлу, однако до нужной транзитной станции ничего не нашлось. Я расширил поиск, проверяя корабли до ближайших транзитных станций. Но нашел лишь старую транспортную сводку, составленную сорок циклов назад. В новостях говорилось, что комплекс по терраформированию объявлен заброшенным, после того как транзитная станция зарегистрировала длительный период отсутствия активности. Грузовые маршруты на Майлу отменили, за исключением единственного, со станции Хэв-Раттон, на самом краю Корпоративного кольца. Я так и не сумел получить свежие данные о кораблях на Майлу с Хэв-Раттона, не считая нескольких туманных отчетов, показывающих, что таковые все-таки летают.

Возможно, я и не доберусь до Майлу без собственного корабля и моим планам не суждено сбыться. У меня имелся модуль для пилотирования вертушки и других небольших кораблей в пределах планетарной атмосферы, но я не умею водить шаттлы или большие корабли. Пришлось бы украсть корабль под управлением бота, а это слишком сложно даже для меня.

Но Хэв-Раттон был главным транспортным хабом вне пределов Корпоративного кольца, отсюда я мог выбрать сотню направлений. Так что, даже если план с Майлу провалится, поездка не будет напрасной.

Следующий корабль, идущий на Хэв-Раттон, числился грузопассажирским, именно так я и очутился рядом с Айресом и кучкой связанных рабочим контрактом кретинов.

Прервав последнюю стычку в столовой и попытавшись покончить с короткой карьерой советчика для отчаявшихся людей, я скрылся в своем отсеке. Когда мы прошли через червоточину и начали приближаться к Хэв-Раттону, я подключился к станционной сети.

Мне нужно было поскорее узнать расписание, а еще я ждал возможности загрузить новые сериалы. Последний сериал, который я стал смотреть, хорошо начался, но потом оказался скучным. Он был про попытку терраформирования (хотя профиль планеты совершенно для этого не подходил, но это не так важно), которая превратилась в битву за выживание среди враждебной фауны и мутантов. Но людям не удалось сделать процесс интересным, а всех героев поубивали. Судя по всему, заканчивалось все печально, а я был не в том настроении. Особенно раздражало, что, если бы в сериал ввели героя-автостража и, может, какие-нибудь интересные инопланетные реликты, все обернулось бы отличными приключениями.

К тому же страховая компания ни за что не разрешила бы исследование без профессиональной охраны. Совершенно нереалистично. Герой-автостраж тоже далек от реальности, но, как я и говорил ГИКу, есть правильная нереалистичность и неправильная.

Я прекратил смотреть, когда мутанты утащили биолога, чтобы его сожрать. Ей-богу, меня ведь создали именно для того, чтобы такого не случалось.

Мысли о возможной судьбе пассажиров нынешнего корабля добавляли грусти. Я не люблю смотреть на беспомощных людей. Лучше уж пусть они будут умными и спасут друг друга.

Я пролистал список доступных загрузок и начал с расписания и руководства для кораблей, направляющихся на Майлу.

Ни одного корабля в этом цикле, как и в следующем. Даже когда я расширил поиск до тридцати циклов. Что ж, возможно, это проблема.

Я много размышлял о своем плане в перерывах между драками пассажиров и не желал сдаваться, мне хотелось нанести «СерКриз» удар, и если я не могу сделать это с помощью реактивного снаряда, то придется таким способом. Может, расписание просто не обновили, ведь на людей нельзя полагаться, когда дело касается поддержки базы данных. Пока корабль тормозил и швартовался, я изучил каталог маршрутов со станции. Есть! Станция у планеты Майлу там значилась. Как обычно, транзитной станцией управляла независимая компания, и маршрут числился активным, несмотря на то что планету забросили. Население станции было плавающим и не превышало сотни человек.

Хорошо, что плавающим – это значит, там мало постоянных жителей, люди прилетают и улетают. Но плохо, что их меньше сотни. У меня не было законных причин там находиться, так что лучше бы меня никто не увидел.

ГИК изменил мою конфигурацию, и сканеры не определят во мне автостража, а я переписал кое-какие коды, чтобы вести себя как человек или дополненный человек. В основном придал движениям и дыханию больше хаотичности. Но мне следовало избегать других автостражей и лучше бы избегать людей (к примеру, сотрудников демонстрационного зала), которые видели автостражей без брони. Компания «СерКриз» нанимала автостражей в Корпоративном кольце, вероятно, их использовали и на Майлу. Предполагалось, что, покинув планету, «СерКриз» закрыла свой офис на транзитной станции, но кто-нибудь здесь мог видеть их автостражей. Это допустимый риск, то есть я все равно поступил бы так, хотя это равнозначно тому, чтобы прострелить себе колено.

Я мог бы бросить эту затею. В моем распоряжении были корабли, идущие далеко за пределы Корпоративного кольца, на неизвестные планеты. Но я устал притворяться человеком. Мне требовался прорыв.

Я проверил расписание частных кораблей и не нашел ни одного на Майлу. Но в следующем цикле значились корабли без определенного назначения. Один – небольшой грузовоз под управлением бота, достаточно вместительный, чтобы везти припасы для ста – ста пятидесяти человек на сотню с лишним циклов. Я проверил историю его полетов в базе и заметил, что он летает регулярно. Вполне возможно, это частный подрядчик, снабжающий станцию Майлу, а в расписании он не числится, потому что владельцы не хотят, чтобы на борт пробрались посторонние, пока не выяснятся причины фиаско проекта по терраформированию.

Грузовоз должен был отчалить восемнадцать циклов назад, но почему-то задержался. Одновременно с моим кораблем на Хэв-Раттон прибыло еще шесть разного размера и из разных мест. Возможно, грузовоз дожидался одного из них, какого-то особого груза. Или ему понадобился ремонт.

Чтобы узнать больше, нужно расспрашивать лично.

Как только корабль завершил швартовку, я выбрался из койки, собрал рюкзак (там кое-что лежало, но в основном он был мне нужен, чтобы сойти за человека) и спустился к пассажирскому шлюзу, срезав путь через техническую шахту. Остальные выйдут через грузовой шлюз в транспортный модуль, который подогнали к кораблю, чтобы отвезти пассажиров в их новый дом. Так устроили якобы для их удобства, но на самом деле наниматель не хотел, чтобы они шлялись по станции, где могут передумать и смыться.

Мне не хотелось прощаний. Я не мог спасти столько народу, помешав им добраться до места назначения, но и не хотел наблюдать за ними.

Я попрощался только с кораблем, который выпустил меня через шлюз и стер записи о моем пребывании. Мой уход его явно огорчил, но я не стремился повторять подобное путешествие.

К этому времени у меня уже имелся разнообразный опыт по взлому систем безопасности станций, так что я особо не волновался, проходя через сканер оружия. Автостражи созданы как мобильные компоненты систем безопасности, причем любых, чтобы компания могла предлагать их самым разным клиентам, даже с собственным оборудованием. В обмане системы безопасности главный фокус заключается в том, чтобы заставить ее поверить – ты имеешь право здесь находиться. А компания любезно снабдила нас всеми нужными для этого кодами. Опыт и крайняя необходимость сделали меня экспертом по переписыванию кодов на лету.

Я задержался в торговой галерее, у автоматического киоска, продающего сетевые интерфейсы для обычных людей, портативные дисплеи и чипы памяти. Чипы предназначались для хранения данных и были размером с ноготь. Обычно их использовали люди, отправляющиеся в новые системы или туда, где еще не налажена местная сеть, либо когда не хотели, чтобы их данные попали в сеть. Однако система безопасности имела способы прочесть данные, поскольку клиенты иногда пытались утаить принадлежащую компании информацию. Я купил несколько чипов и расплатился валютной карточкой. На ней было еще полно денег: видимо, Тапан и ее товарищи немало мне заплатили.

На частных причалах никогда не бывает так же оживленно, как на общественных, всего несколько человек и многочисленные боты-погрузчики. Ступив на посадочную площадку, я просканировал пространство на предмет дронов, но обнаружил всего пару – они присматривали за ботами-погрузчиками. Я нашел шлюз грузовоза и направил кораблю запрос. Бот тут же отозвался.

Это был низкоуровневый бот, недостаточно развитый, чтобы скучать в доке или искать себе занятия. Как и другие транспортные боты на тех кораблях, куда я проникал (за исключением ГИКа), он общался с помощью образов. Да, корабль возит припасы. Да, он ходит на Майлу каждые сорок семь циклов. Служба контроля за перевозками прислала апдейт с требованием отложить перелет, но в ближайшую пару циклов он ожидает получения разрешения.

Все равно что говорить с рекламным роликом.

Но я понял, что тут мне повезло.

Я внушил ему, что у меня есть разрешение от портовой администрации, и он пустил меня на борт. Затем я с легкостью стер данные об этом из его памяти. Теперь считается, что я всегда находился на борту. Мне не нравилось так поступать, я предпочитаю вести переговоры с ботами-пилотами. Но этот был настолько ограниченным, что просто не сумел бы понять суть сделки и завис бы. Да еще рассказал бы обо мне портовой администрации, потому что просто не понял бы, насколько это некстати.

Я прошел по короткому коридору в главный отсек и нашел проход к грузовому трюму. Он был небольшим и вмещал только один кронштейн для перемещения двух грузовых модулей и шкафчики для корабельных припасов. Оба грузовых модуля уже стояли на местах, так что, если корабль дожидался еще какого-то груза, один пришлось бы убрать. Но, учитывая состав команды, меня это не коснулось бы.

Я обследовал корабль, главным образом потому, что по-прежнему был немного на взводе и запрограммирован патрулировать территорию. За мной следовали дроны-ремонтники, привлеченные движущимся объектом, которого здесь быть не должно, но без указаний корабля они меня не трогали. Здесь не было отдельных кают, только пара встроенных коек в рубке, рядом с кабиной пилота, и еще две в боксах за трюмом, у аварийной медсистемы и крохотного гальюна. Я в нем не нуждался и обрадовался, что не придется заходить туда, притворяясь человеком. Хотя к душу я привык. По сравнению с моей прежней каптеркой жилище выглядело роскошным. Я устроился на койке в рубке и начал разбирать новые сериалы.

Ну ладно, признаю, мне следовало сообразить, что постельные принадлежности и другие припасы в шкафчике находятся здесь неспроста.

Я попробовал посмотреть несколько свежезагруженных сериалов, но отверг их и наконец приступил к первому эпизоду очередного сериала, который показался многообещающим. Действие разворачивалось в альтернативном мире с магией и невероятным говорящим оружием. Невероятным, потому что я сам был говорящим оружием и знал, что думают обо мне люди.

Примерно двадцать часов спустя я по-прежнему не отрывался от сериала, наслаждаясь отдыхом от людей. К счастью, я ощутил увеличение атмосферного давления, когда включалась система жизнеобеспечения. Много воздуха мне не надо, и я всегда могу войти в режим сна, если что, а потому мне хватает разреженной атмосферы автоматических кораблей.

Я поставил сериал на паузу и сел. Потом поинтересовался у корабля, взойдет ли кто-нибудь на борт. Да, на борту будут два пассажира, и корабль получил от портовой администрации разрешение на взлет.

Опять я влип.

Я уже обследовал корабль и держал в голове пару подходящих мест. Я заправил койку, забрал свои вещи и спустился по вертикальной шахте в главный отсек. Пересек его и спустился дальше, в грузовой трюм. Я выбрал наименее доступный шкафчик и передвинул его содержимое, так что мне удалось втиснуться, а упаковки с припасами меня загородили. Потом опять втерся в доверие к кораблю и напомнил ему, что мне разрешено здесь находиться, но не нужно упоминать об этом кому-либо еще, включая пассажиров и портовую администрацию. На корабле не было камер (они обычно бывают только на кораблях корпораций или политических образований), но имелись дроны. Через их камеры я видел все внутренние отсеки, только стер лишние данные по техобслуживанию, в которых я не нуждался.

Через шестнадцать минут заработал шлюз, и на борт взошли два пассажира. Две женщины, дополненных человека, с сумками и парой ящиков, которые я тут же опознал. Военное оборудование, включая броню и оружие.

О-хо-хо. В боевых действиях чаще участвуют боты, а не люди, по тем же причинам, по которым в качестве охранников чаще нанимают автостражей: если мы перестанем подчиняться, нам просто вышибут мозги. Но существуют разные соглашения относительно использования боевых ботов. Хотя, похоже, всегда найдется способ обойти соглашение. В некоторых сериалах за пределами Корпоративного кольца это довольно распространенный сюжет.

Я все слышал через дроны и сеть корабля, но те двое почти не разговаривали, только перебирали свое оборудование, изредка обмениваясь репликами. Судя по цифровым подписям, звали их Уилкен и Герт. Не стоило ожидать, что они начнут трепаться о цели своего визита на Майлу, но есть способы это выяснить.

Как автостраж я помогал страховой компании записывать все, чем занимались и что говорили клиенты, чтобы компания могла выудить нужные данные и продать их по своему усмотрению. Говорят, что безопасность обходится недешево, и компания понимала это буквально. По большей части записи были просто мусором и удалялись, но сначала их анализировали и извлекали нужную информацию. Обычно это делала система безопасности, но я мог и сам этим заняться и имел необходимые коды. Они занимали место в памяти, которое пригодилось бы для скачанных сериалов, только новые коды не так-то просто раздобыть.

Пока те двое вытаскивали припасы из соседнего шкафчика и обустраивались, я переписал код дронов, чтобы они вели запись. И, собрав достаточно данных, начал анализировать их в фоновом режиме.

Когда корабль отстыковался от шлюза и взял курс на Майлу, я уже снова смотрел новый сериал.

По местному корабельному времени полет к Майлу занял двадцать циклов.

Я не ожидал, что меня это будет напрягать. Я путешествовал в ящиках и боксах и куда дольше, причем еще до того, как взломал свой модуль контроля и начал загружать сериалы. Но теперь отвык летать в качестве груза, даже с новыми сериалами и сотней книг. Временное место обитания меня вполне устраивало, а в трех предыдущих полетах, включая корабль ГИКа, я обошелся почти без движения. Я толком не понял, в чем разница. Ну ладно, понял: в трех предыдущих случаях я мог пошевелиться, когда захочу.

В общем, когда корабль объявил, что приближается к Майлу, я почувствовал облегчение. Через две минуты я понял, что подключился к станционной сети, но там пусто. Обычно там есть информация по швартовке, о других кораблях, возможные риски, новости для путешественников и все такое, но там было пусто. Я спросил у корабля, и он доложил, что других кораблей не наблюдается, но это соответствует его предыдущему опыту швартовки на станции. Однажды я смотрел сериал о станции, населенной призраками. Конечно, это маловероятно, но все же лучше убедиться.

Непривычная тишина тревожила. Станция в форме треугольника была меньше, чем РавиХирал. Сканирование показало два корабля в доке и стайку шаттлов, что составляло малую часть от ее вместимости.

Корабль пришвартовался, и только тогда я наконец-то услышал что-то в сети. Прозвучало вполне ординарное приветствие, но в остальном сеть больше напоминала информационный каталог и постоянно сбоила. В ней имелся список предприятий и служб, но все помечены как закрытые или неработающие. Наверное, призраков здесь все же нет, но станция была почти мертвой.

Пока корабль швартовался, я проверил результаты своего анализа. Уилкен и Герт были консультантами по безопасности, нанятыми для расследования компанией «ГуднайтЛэндер Инк». Компания застолбила заброшенный комплекс и провела работы по его консервации, а теперь начала процесс официальной передачи прав на него. В задачу исследовательской группы входило добраться до комплекса по терраформированию и доложить о его состоянии.

Именно для таких задач страховые компании поставляют автостражей, я занимался подобным много раз, и все это до сих пор хранится у меня в памяти. Но, судя по разговорам Уилкен и Герт за двадцать циклов, в данном случае не было ни страховой компании, ни автостражей. Я старался не принимать это близко к сердцу.

Если бы была задействована страховая компания и автостражи, пришлось бы отменить… ну, то, что я планировал. Изменения моей конфигурации способны обмануть сканеры, но не другого автостража, а он тут же доложил бы обо мне местной системе безопасности. В этом я не сомневался. Беглые автостражи охренительно опасны, уж поверьте.

Пока корабль выполнял все необходимые проверки, я сообразил, что клацанье при швартовке замаскирует любые другие шумы. Я вытащил рюкзак, вскрыл свою правую руку, где прятался излучатель, и вставил туда чипы памяти, купленные на транзитной станции. Ощущения были странные, но я привыкну. Рюкзак я собирался оставить в корабельном шкафчике.

Мы пришвартовались, Уилкен и Герт забрали свое оборудование и вышли через шлюз на станцию. Я вылез из шкафчика и через открытую сеть станции взломал систему безопасности. Большая часть камер была отключена, а сканеры проверяли только безопасность окружающей обстановки и возможные повреждения. Компания явно больше беспокоилось о надежности оборудования, чем о попытках диверсии или кражи со стороны людей, хотя, вероятно, просто потому, что на станции так мало народу.

Я снова загрузил шкафчик, стер все следы своего присутствия и немного прошелся по кораблю – посмотреть, не оставили ли чего после себя люди. Но увы. Я задумался, не воспользоваться ли корабельными дронами. Учитывая малое число камер, они пригодились бы. Но дроны-ремонтники гораздо крупнее тех, к которым я привык, и у них здоровенные лапы. Я решил, что неразумно лишать корабль дронов.

Однако я внес кое-какие изменения. Теперь корабль числился в портовой администрации как нуждающийся в ремонте, а для отлета ему требовалось мое разрешение. Поскольку корабль был на полном самообеспечении, а владельцы даже не побеспокоились встроить в него свой информационный модуль, я решил, что вряд ли кто-нибудь встревожится, если он выбьется из расписания на несколько циклов. В доке так мало кораблей, а мне не хотелось бы здесь застрять.

Когда я вышел через корабельный шлюз, причал был пустынным, а из-за паршивого освещения еще и сумрачным, однако тени не скрывали потертости и пятна на больших плитах пола. В ветерке от воздухоочистителя дрейфовала одинокая обертка от какой-то еды, как будто не работали даже боты-уборщики. Не было ни дронов, ни ботов-погрузчиков. Только два автоматических подъемника разгружали грузовые модули корабля, и я обрадовался, услышав их лязг и сообщения, которыми они обменивались по станционной сети, по большей части молчаливой. Я терпеть не могу пробираться по коридорам, запруженным людьми, которые на меня пялятся и пытаются заглянуть в глаза, но и противоположная ситуация вызывала неприятное чувство и холодок.

Я обнаружил Герт и Уилкен на одной из немногих работающих камер и последовал за ними. Они шли дальше по залу посадки, не поднимаясь в жилые уровни. В сети не нашлось туристической карты, но после взлома камер я получил доступ к системам жизнеобеспечения и вытащил оттуда схему. Все зоны были закрыты, за исключением необходимых для поддержки существования станции. Интересно, насколько популярно у местных обитателей прошение «ГуднайтЛэндер Инк» о расконсервации Майлу. Мне это место уже не нравилось, и жить здесь я бы не стал.

У меня имелся код, чтобы отключить камеры и удалить записи со мной, я пользовался им и в более затруднительном положении и переделал его под особенности местной системы безопасности. Хотя на самом деле самая большая опасность заключалась в том, что меня заметит кто-нибудь из людей и подумает: «Так, а это еще кто?» К счастью, станция по большей части была погружена в темноту.

Я дошел за Уилкен и Герт до конца зоны погрузки и вверх по пандусу к офису портовой администрации, как гласила схема.

Наверху пандуса, у бокового коридора, прямо передо мной вспыхнуло что-то яркое и цветастое, я чуть не вскрикнул. Это была реклама службы грузоперевозок, которая запускалась, когда наступаешь на определенную метку на полу. Вдобавок она запускала в сети небольшой видеоролик – на случай, если кто-то пропустит яркую вспышку в лицо. Обычно такие встроенные метки используются при срочной эвакуации, потому что работают даже при отключенной энергии. Я никогда не видел, чтобы их применяли для рекламы. Весь смысл меток в том, что при нехватке энергии видно только их, не пропустишь. Бестолковых людей трудно заставить идти куда надо и без дурацкой рекламы, мешающей разглядеть безопасный путь…

Я напомнил себе, что теперь в мою задачу не входит спасать людей.

Но все равно реклама в метках меня возмутила.

Я снова проверил камеры, увидел Уилкен и Герт, в также признаки жизни в офисе портовой администрации. Пассажирки корабля стояли перед офисом, выпуклые окна которого выходили на торговую галерею станции. Это была открытая площадь с парой капсульных транспортных линий наверху и большим сферическим экраном, ныне находящимся в режиме ожидания. Площадь окружали многоэтажные жилые блоки с темными окнами и пустыми витринами, предназначенными для кафе, гостиниц, офисов грузоперевозчиков, мастерских и так далее. Многие помещения выглядели незаконченными – похоже, никто в них так и не въехал, – а остальные были закрыты, не осталось ничего, кроме нескольких болтающихся в воздухе экранов.

Я свернул в коридор, ведущий от портового квартала в главный жилой блок, если таковой еще остался. Я шел почти в полной темноте, пока не наткнулся на пустой отсек, в котором явно готовились что-то устроить, но так и не устроили, и забился в него. Теперь я мог мониторить камеры без опасений, что меня случайно засечет персонал станции. В сети мелькнул сканер оружия, и я перехватил контроль над ним. Он совершал бесцельное патрулирование перед офисом портовой администрации, и с его помощью я получил лучший обзор и аудио, чем со стационарной камеры.

Уилкен и Герт разговаривали с двумя другими людьми. Поблизости еще болтался бот с человеческим обликом. Прежде я с такими не встречался, но видел в сериалах. Их особо не жаловали на корпоративной территории, поскольку они умели мало такого, на что неспособны специализированные боты – в общем, судя по данным из сети, их возможности не впечатляли. В отличие от конструктов, у них не было клонированных человеческих тканей, только металлическое тело бота, чтобы носить тяжести, однако для этого они подходили хуже, чем боты-погрузчики.

В некоторых сериалах такие боты изображали злобных автостражей, угрожающих главным героям. Не сказать, чтобы меня это раздражало. Это даже неплохо, потому что люди, никогда не работавшие с автостражем, считают, будто они похожи на людей, а это не так. Так что меня это не раздражает. Ни капельки.

Пришлось вернуться к архивным данным камеры дрона, чтобы ухватить суть происходящего. Слишком много усилий ушло на подавление отсутствующего раздражения.

– Меня зовут Дона Абене, – сказала первая из новых людей и махнула в сторону остальных. – А это моя коллега Ируне и наш помощник Мики. – Она помедлила. – При найме на работу вас ввели в курс дела?

– Сказали, что предстоит работать телохранителями.

Уилкен покосилась на бота, которого, судя по всему, звали Мики. Он вскинул голову и уставился на нее большими глазами навыкате. Люди не любят знакомиться с ботами, это мягко выражаясь. Герт явно пыталась придать лицу профессиональное безразличие.

– Вы оцениваете мощности по терраформированию и обратились к «ГуднайтЛэндер Инк» за силовой поддержкой, – продолжила Уилкен.

Абене кивнула.

– Надеюсь, вы нам все-таки не понадобитесь. Но забросившая станцию компания не занималась спутниковым мониторингом, и с тех пор сюда никто не прилетал. Мы полагаем, что тут никого нет, но лучше удостовериться лично.

– Нам объяснили, что в этом и проблема, – сказала Герт. – При терраформировании создается экран, мешающий внешнему сканированию.

– Да, – ответила Ируне. – Мы знаем, что благодаря аттрактору комплекс стабилен, но и только. Станция мониторит комплекс, но, как вы сами видели, у нас нет патрульного транспорта.

Это значило, что комплекс по терраформированию могли захватить пираты. Правда, это были бы глупые захватчики, потому что они обошли вниманием станцию. К тому же пираты обычно нападают и тут же делают ноги, а не задерживаются в разрушающемся комплексе.

Но, исходя из моего опыта работы в охране, меня куда больше беспокоили те, кто мог остаться в разрушающемся комплексе, чем какие-то пираты.

Герт и Уилкен переглянулись. Может, им в голову пришла та же мысль.

– Существует ли вероятность, что, когда комплекс забросили, там были живые организмы?

– До отъезда персонала все биологические матрицы были запечатаны и, скорее всего, уничтожены, – объяснила Ируне и повела рукой по воздуху, словно от чего-то отмахиваясь. – А даже если и нет, маловероятно, чтобы могло возникнуть опасное загрязнение воздуха.

Уилкен сохранила профессиональное безразличие на лице, но продолжала напирать:

– Я имею в виду не только бактерии. Любые достаточно крупные организмы, несущие угрозу.

Ага, значит, даже я знаю о терраформировании больше, чем эти двое.

Ируне прикусила губу и уставилась в одну точку – обычно это показывало, что человек не хочет выдать свои чувства, в особенности когда кто-то невольно сморозил глупость. Вот почему мне так тяжко было отказаться от брони – даже человеку непросто скрыть выражение лица.

Глаза Доны Абене сверкнули, но она сделала вид, что восприняла реплику Уилкен как шутку.

– Матрица не работает с организмами крупнее бактерии. К тому же нет никаких причин тащить крупные организмы с поверхности планеты в комплекс по терраформированию. Конечно, мы не можем быть уверены, что в «СерКриз» этого не делали. Просто стоит соблюдать меры предосторожности.

Уилкен, похоже, на этом успокоилась, по крайней мере, больше вопросов задавать не стала. Вполне разумно. Консультанту по безопасности положено сомневаться в заверениях клиента о том, что все прекрасно. Хотя клиенты автостражей обычно уверяли друг друга в том, что все прекрасно, пока я пялился в стену и ждал, когда все пойдет наперекосяк.

Абене и Ируне провели консультантов по безопасности в офис портовой администрации, где обитал малочисленный персонал станции. Там они обсудили подготовку и состояние дел, а также назначили отъезд на место через шестнадцать часов. Бот Мики последовал за ними, но потом остановился. Он обернулся и поднял голову на дрона, которым я управлял. Судя по положению головы, он уставился прямо в камеру.

Я отпустил дрон и стер из его памяти информацию о захвате. Дрон отправил в системы портовой администрации запрос на переориентацию и вернулся к маршруту патрулирования.

Мики не сдвинулся с места, по-прежнему всматривался в темноту матовыми глазами. В сети было пусто, он не мог знать о моем присутствии.

Потом Мики отправил запрос без определенного адреса. Просто призыв в темноту – узнать, не пожелает ли кто ответить.

Я проверил, не исходит ли от меня случайно каких-либо сигналов, укрепил защиту и напомнил себе об осторожности. Если сеть станции молчит, это еще не значит, что никто не слушает. Пусть экспедиция «ГуднайтЛэндер» и не подключила сеть к своему оборудованию, но ведь кто-то из персонала отдает указания ботам-погрузчикам, а возможно, до сих пор проверяет отчеты о безопасности.

На станции было так тихо, и возможно, Мики засек меня, когда я наткнулся на метку в полу. Или он услышал шепот в пустынной сети, чье молчание пугало даже меня. Наконец он отвернулся и последовал за хозяйкой в комплекс портовой администрации.

Я вылез из отсека в темный коридор, чтобы поискать укрытие получше.

По техническим шахтам и грузовым коридорам я пробрался в пустой коммерческий отсек неподалеку от портовой администрации. Я проделал немалую работу, чтобы получить обзор от двух камер внутри портовой администрации. Да, от двух. Удивительно находиться рядом с людьми, которые не контролируют все вокруг с помощью системы безопасности, системы жилмодуля или дронов и полагаются на охранников-людей. Одна камера находилась в центральном отсеке и присматривала за передвижениями кораблей, а другая – в импровизированном центре управления станции. Если в этих двух местах что-то пойдет не так, лучше узнать об этом немедленно. Иными словами, в столовой, туалетах и жилых модулях вообще не было камер. Похоже, никого не волновало, что здесь говорят и чем занимается персонал, лишь бы не взорвал станцию и не сломал погрузчиков. После бесконечных часов, проведенных за анализом того, как люди едят, занимаются сексом, моются и избавляются от лишних телесных жидкостей, это даже бодрило, но все же.

К счастью, сотрудники «ГуднайтЛэндер» и персонал станции были на дружеской ноге, я сумел прослушать достаточно разговоров и понял, что первая вылазка будет короткой, они проведут в комплексе по терраформированию всего двенадцать часов для первичной оценки его состояния, а потом вернутся на станцию для анализа находок, отдохнут и отправятся обратно. Идеально. Двенадцать часов – это куча времени для выполнения моего замысла.

Я также узнал, от какого причала отходит их корабль и когда они загрузят на борт припасы. Мне необходимо было пробраться на корабль экспедиции. Но, учитывая, что почти все системы были отключены, выбора не оставалось.

Придется подружиться с этим дурацким ручным ботом.

«Привет, Мики».

Он тут же отозвался:

«Привет! Ты кто?»

Для установки безопасного соединения я воспользовался адресом из запроса Мики. Абене и другие закончили подготовку и отдыхали перед отъездом на комплекс по терраформированию. А значит, у меня было три часа на обольщение робота. Я рассчитывал, что это займет куда меньше времени.

«Я консультант по безопасности, – сказал я. – «ГуднайтЛэндер Инк» обратилась к моей компании, чтобы приглядывать за твоей группой и обеспечить безопасность миссии».

Мики попытался отправить сообщение Абене, но я его заблокировал.

«Ты не должен никому сообщать о моем присутствии».

Я рассчитывал, что он спросит, каким образом мне удалось хакнуть их сеть и проникнуть на станцию. Мне казалось, что я предвидел большую часть вопросов и заготовил ответы.

«Но почему? – спросил он. – Я говорю Доне Абене обо всем. Она мой друг».

Честно говоря, я считал, что преувеличиваю, называя его ручным ботом. Но он оказался куда более раздражающим, чем я предполагал, а я рассчитывал на высокий уровень раздражения, не ниже восьмидесяти пяти процентов. Теперь речь шла о девяноста процентах, а то и девяносто пяти.

Я сумел не выдать по сети свою реакцию. Это было непросто.

«Тайна необходима, чтобы обеспечить безопасность Доне Абене и остальным, – ответил я. – Нельзя рисковать, что кто-нибудь узнает».

«О'кей».

Я не был уверен, что он говорит всерьез. Не может же все быть так просто. Или он хочет дождаться подходящего случая, чтобы на меня настучать? Но тут он сказал:

«Обещай, что Доне Абене и всем моим друзьям ничто не угрожает».

У меня появилось ужасное чувство, что он всерьез. Я не ожидал встретить бота уровня ГИКа, но ни хрена ж себе! Может, люди специально запрограммировали его таким, чтобы вел себя как ребенок или ручной зверек? Или его программный код сам видоизменился в этом направлении в ответ на то, как с ним обращались?

Я колебался, потому что не хотел бы новых смертей, но я не был их автостражем, даже их консультантом по безопасности в облике дополненного человека. Трудно обеспечивать людям безопасность, если они не должны тебя видеть. Но Мики ждал, а я хотел, чтобы он мне доверился, и тогда я пообещал.

«О'кей. Как тебя зовут?»

Вопрос застал меня врасплох. У ботов не бывает имен, у автостражей не бывает имен. Я придумал себе имя, но это личное. Я воспользовался именем, которым назвался для Айреса и остальных тупых бедолаг, продавших себя компании и теперь уже наверняка сообразивших, насколько паршивую сделку они заключили.

«Рин. Консультант по безопасности Рин».

«Это ненастоящее имя. – Я даже по сети чувствовал его озадаченность. – Оно тебе не подходит».

Мики явно извлек из сети гораздо больше, чем я предполагал. Этого еще не хватало. Я не подготовился к такой ситуации и был чертовски уверен, что в моей памяти не найдется ничего даже отдаленно подходящего. Я переключился на режим честности (знаю, знаю, я и сам удивился) и сказал:

«Я предпочитаю, чтобы меня называли Рин. Я никому не называю свое настоящее имя».

«О'кей. Я понимаю, Рин. Я никому не скажу, что ты здесь. И стану твоим другом, чтобы помочь Доне Абене и нашей группе».

«Хорошо».

Я чуть не сказал «о'кей». Трудно понять, то ли это слово было стандартным ответом Мики, то ли он и впрямь поклялся. В любом случае либо он расскажет обо мне людям, либо нет, а если я решил идти до конца, то придется поверить, что не расскажет.

«Можешь дать мне доступ к системе вашего шаттла? Мне нужно убедиться, что он безопасен».

«О'кей».

И в сеть потекли данные.

Так называемый шаттл на самом деле оказался маленьким исследовательским кораблем, с двумя уровнями для команды и грузовым трюмом, превращенным в биологическую лабораторию. У него не было двигателя для прохода через червоточину, но в пределах системы корабль мог перемещаться как угодно. Управлялся он не ботом, а системой с минимальным уровнем автоматизации, больше привычной для планетарного транспорта. Если тот, кто способен справиться со сложными функциями корабля, вдруг получит ранение или выйдет из строя, ничего хорошего не жди. С другой стороны, если нет бота, вирусом его не убить.

У шаттла не было независимой системы безопасности. Судя по снятым за пределами Корпоративного кольца сериалам, в этих местах не особенно беспокоились о внутренней безопасности, больше о потенциальных внешних угрозах, а не присматривали за поведением людей. Вероятно, так оно и есть, это вполне соответствовало отсутствию интереса к наблюдению за персоналом станции в жилых модулях. И поведению моих клиентов из «Сохранения». И потому я задумался, каково было бы там жить, но изгнал эти мысли. Вероятно, это скучное место, где все будут пялиться на автостража, как и везде.

Мики дал мне полный доступ, и я прогулялся по внесенным в память корабля предыдущим полетам. Это был симпатичный шаттл, гораздо симпатичнее, чем корабли моей компании, даже обивка чистая и не драная. Еще один знак, что «ГуднайтЛэндер» всерьез взялась за этот проект. Шаттл привезли сюда в трюме большого грузового корабля или на буксире корабля снабжения вроде того, на котором прибыл я.

Я внедрился во внутреннюю сеть Мики наподобие того, как внедрялся в мой ГИК, но, в отличие от ГИКа, не мог использовать его дистанционно, находясь на станции, а не на планете. Однако на шаттле было полно мест, где я мог спрятаться, даже не упаковываясь в шкафчик. Недостаток плана заключался в том, что у меня не будет иного способа все видеть и слышать, кроме как глазами и ушами Мики.

В общем, я волновался.

«Мики, я воспользуюсь твоими системами для мониторинга твоих… – Я чуть было не сказал «клиентов». Потребовалась почти целая секунда, чтобы подставить то слово, которое он ожидал услышать: —…твоих друзей. Ты должен стать моей камерой и позволить мне использовать твои сканеры. Иногда мне даже понадобится говорить с твоей помощью, притворяясь тобой, чтобы предупредить Дону Абене и твоих друзей об опасностях. Ты мне разрешишь?»

Вообще-то Мики уже предоставил мне полный доступ, и я мог получить над ним контроль и делать что вздумается, а потом стереть свои действия из его памяти. Я уже поступил так с кораблем, но тот был слаборазвитым ботом и не обладал достаточным интеллектом, чтобы об этом беспокоиться. Но поступить так с Мики… Однако я не знал, что предпринять, если он вдруг откажется.

«О'кей, – сказал Мики, – я разрешу, консультант Рин. Меня это пугает, но я хочу быть уверенным, что никто не навредит моим друзьям».

Получилось как-то слишком легко. Я уже начал подозревать, не угодил ли в ловушку. Или…

«Мики, тебя запрограммировали отвечать на все запросы согласием?»

«Нет, консультант Рин», – отозвался Мики, а потом добавил эмодзи № 376, означающее улыбку.

А может, Мики просто никогда не обижали, не лгали ему и обращались только доброжелательно. Он и впрямь считал людей друзьями, потому что они так с ним обращались.

Я дал знать Мики, что на минуту отключусь. Некоторые эмоции лучше испытывать наедине.

Я воспользовался ботом-погрузчиком, чтобы проехать через заброшенную торговую галерею станции и обратно к зоне погрузки. Шаттл стоял неподалеку от портовой администрации, и, к счастью, там обнаружилась работающая камера. Я получил обзор всей зоны и убедился, что путь свободен. Из сети Мики я знал, что два члена экипажа уже в рубке, занимаются предполетной подготовкой, а остальные еще в лаборатории станции, проводят окончательную проверку.

Я закольцевал изображение в камере, чтобы пулей пролететь через зону погрузки до шлюза. Там я ввел полученный от Мики код доступа. Шлюз открылся, выпустив из очистителя струю воздуха, который мой сканер определил как более чистый, чем на станции. Пахло уж точно получше. Я шагнул внутрь, закрыл шлюз и стер из системы информацию о том, что я вошел.

По сети Мики я слушал разговоры людей из группы оценки.

– Ируне, это ты? – спросил Кадер, дополненный человек, один из пилотов на командной палубе шаттла.

– А? – отозвалась Ируне. – Нет, я в портовой администрации. Мы сейчас придем.

– Странно, я вроде слышал, как открывается люк.

– Но в логах нет информации о том, что кто-то на борту, – добавила Вайбол, второй пилот. – Наверное, ты ослышался.

– Тогда я все проверю и докажу, что ты не права, – сказал Кадер.

Я уже шел по коридору в рабочий отсек, мимо биолаборатории к складу оборудования. Там было место для бота-погрузчика, но, когда трюм переделали под лабораторию, его убрали. Место оказалось просторнее, чем шкафчик на предыдущем корабле, я хотя бы мог сидеть на полу, прислонившись к стене, пусть и не вытягивая ноги. Особой надобности их вытягивать у меня не было, но это было бы неплохо. А еще там стояла полная темень, но когда я подключался к оживленной сети, это не составляло проблемы.

«Все хорошо, консультант Рин?» – поинтересовался Мики.

Я снова проверил безопасность подключения, чтобы нас не подслушали люди, а никто из дополненных людей не уловил эхо. Все было в порядке, потому что я контролировал сеть Мики, но, вероятно, я все равно буду проверять всякий раз, когда он со мной заговорит, такая уж у меня выработалась дурацкая привычка.

«Все отлично. Называй меня просто Рин».

Это раздражало чуть меньше, чем «консультант Рин», хотя, когда меня называли консультантом Тапан, Рами и Маро, это почему-то совсем не раздражало, однако… Ну не знаю, сейчас меня раздражало все на свете, даже не знаю почему.

«О'кей, Рин! – сказал Мики. – Мы же друзья, а друзья называют друг друга по имени».

А может, и знаю почему.

Глазами Мики я наблюдал, как он помогает экспедиции погрузить и проверить последнее оборудование. Все внесли через шлюз и разложили по местам. Я слышал по сети их разговоры, и похоже, все были рады наконец-то отправиться на планету. На шаттле находилось четыре исследователя и два члена экипажа, все давно работали вместе в «ГуднайтЛэндер Инк» и с нетерпением ожидали появления охранников. В какой-то момент Дона Абене схватила Мики за руки и улыбнулась прямо в камеру. Я порадовался, что не взял под контроль двигательную активность Мики, потому что невольно отшатнулся, врезавшись головой в стенку своего ящика.

Никто не хватает автостражей за руки. До этой минуты я и не подозревал, что подобное поведение считается привилегией.

Мне плохо удается вычислить возраст человека по внешности. В уголках глаз и губ на смуглой коже Доны Абене виднелись морщинки, а в длинных темных волосах проглядывала седина, но это могло быть сделано и искусственно. Она засмеялась, и темные глаза сверкнули.

– Мы наконец-то отбываем, Мики!

– Ура! – сказал Мики, и, находясь в его сети, я был уверен, что радость неподдельна.

Мики помог Ируне разложить защитные костюмы и перешел в режим хаотичной помощи своим друзьям-людям, пока те разбирали личные вещи. Я предложил Мики сходить из лаборатории на склад, где распаковывали оборудование Уилкен и Герт. Сканер оружия у Мики был не таким чувствительным, как мой, зато обладал способностью увеличивать изображение. В этом и заключается разница между охранником и ботом, помогающим в исследовательской работе.

Я попросил Мики хорошенько рассмотреть ящики, когда консультанты по безопасности будут их распаковывать, увеличить изображение и показать под разными углами. Герт как раз поднимала ящик, чтобы поставить в шкафчик. Я хотел сделать это еще на борту корабля, но они слишком быстро убрали свое оборудование, а если бы я послал на задание дрона, он привлек бы ненужное внимание. Герт покосилась на Мики, поставила ящик и спросила:

– На что ты смотришь?

Я велел Мики сказать: «Дона Абене спрашивает, не нужна ли вам помощь с разгрузкой».

Мики вздернул голову и повторил фразу с таким невинным видом, на какой способен только совершенно невинный бот.

Герт слегка улыбнулась.

– Нет, спасибо, малыш.

Уилкен хихикнула.

Малыш? Серьезно? Должна же быть какая-то золотая середина между обращением как с ужасающей машиной для убийств и сюсюканьем. Я велел Мики возвращаться к друзьям. Идя по коридору, он спросил:

«Рин, почему они не хотели, чтобы мы увидели содержимое ящиков?»

Не всем понравится, когда ручной бот сует свой сканер куда ни попадя, но я рассеянно ответил:

«Точно не знаю».

Судя по форме ящиков, в них находилось оружие, боеприпасы и два комплекта высококлассной адаптивной брони, такую я видел только в сериалах. Компания никогда не снабжала нас такой отличной бронезащитой, хотя, должен признать, мы регулярно курочили свою. Дронов у них не было, но люди не умеют ладить с дронами, для этого требуется отслеживать несколько процессов одновременно, а люди неспособны на такое без значительных дополнений. Но и без дронов охранники, похоже, подготовились ко всему на свете. Может, просто на всякий случай.

Я пытался решить, не стащить ли что-нибудь у них, если представится возможность. Адаптивная броня манила, а если внести кое-какие модификации в код, стала бы еще лучше. Но мне и так приходилось потрудиться, чтобы пройти через сканеры оружия, а пронести мимо них такую махину нелегко, меня наверняка засекут.

Мики поднялся в зону экипажа, там сидели Абене, Ируне, Брайс и Эджиро. Кадер и Вайбол были прямо над ними, в рубке. Люди расставили несколько кресел напротив пухлого изогнутого дивана и смотрели на висящий по центру отсека сферический дисплей. Судя по карте на экране, они разрабатывали маршрут по комплексу. Я осторожно копался в их личных сетях, и тут Абене похлопала по сиденью рядом с собой.

– Садись, Мики.

Мики сел рядом с ней на кушетку, а остальные люди и бровью не повели. Видимо, это считалось совершенно нормальным.

– Тебе тоже не терпится посмотреть комплекс изнутри, Мики? – спросила Ируне и развернула схему под другим углом. – Мне надоело только разглядывать карту.

– Жду не дождусь! – отозвался Мики. – Мы хорошо проведем оценку и получим новое назначение.

Эджиро засмеялся.

– Надеюсь, все будет так просто, как ты говоришь.

– Просто или нет – мне плевать, главное, что мы наконец-то летим! – сказала Брайс. – Мики наверняка уже устал играть с нами в подкидного дурака.

– Мне нравятся игры. Я бы все время в них играл, – отозвался Мики.

Мне пришлось снова забиться в свой ящик. Я опять испытывал эмоции. На сей раз злость.

Прежде чем меня купила доктор Мензах, я всего несколько раз сидел в кресле, и ни разу напротив клиентов.

Даже не знаю, почему я так отреагировал. Неужели завидую этому боту? Мне не хотелось быть ручным ботом, вот почему я покинул доктора Мензах и остальных. Правда, Мензах никогда и не говорила, что хочет превратить меня в ручного автостража. Не думаю, что ей вообще хотелось иметь в доме автостража. Что было у Мики такого, чего не хватает мне? Понятия не имею. Я даже не знаю, чего хочу.

Но все же я понимал, что столкнулся с серьезной проблемой.

Я снова вернулся в сеть Мики.

– …Не забывай, что твой опыт общения с людьми ограничен, – говорила Дона Абене. – Мы считаем тебя членом семьи, но для других ты чужак. Возможно, поэтому охранники не хотели, чтобы ты смотрел на их вещи.

О-хо-хо. Я подключился к записи с камеры Мики, чтобы послушать ту часть разговора, которую пропустил. Мики спросил Абене, почему Герт так себя повела, когда он посмотрел на их ящики. К счастью, Абене отвлеклась, отвечая на вопрос и одновременно рассматривая схему комплекса, и не спросила, зачем Мики пошел к охране. А если бы догадалась спросить, не рассказал бы ей Мики обо мне? Как бы он ответил на вопрос?

Я мог бы получить контроль над Мики, как планировал изначально, но его отношения с Абене и остальными были слишком сложными. Вряд ли я сумел бы с этим справиться, мне трудно было вжиться и в роль дополненного человека, консультанта по безопасности, причем я не пытался обдурить тех, кто меня знает. Точнее, знает того, кем я притворялся. Ну, не суть.

«Мики, – сказал я, пытаясь не выдать нервозности и злости, – помнишь, ты обещал не говорить про меня Доне Абене».

«И не скажу, Рин. Я ведь обещал».

Мики ответил так спокойно и покорно, что моя производительность упала на два процента.

Я просто вскипел, но молча. Наверняка Мики запрограммирован на то, чтобы обращаться к Доне Абене, когда у него возникают вопросы. Мне нужно отвечать на его вопросы как можно подробнее, «я не знаю» тут явно не годится.

– Что думаешь насчет нашей охраны? – спросила у Абене Ируне.

– Вообще-то мне они нравятся, – сказала Абене. – Похоже, они плохо знакомы с процедурой терраформирования, но это не играет роли.

А может и сыграть, подумалось мне. Но автостражам ставят дрянные образовательные модули, я и сам знал о терраформировании самую малость, поскольку мне это было не нужно, так что, вероятно, не мне судить.

Глазами Мики я увидел, как Ируне посмотрела на остальных, обсуждающих какую-то калибровку.

– Наверное, – сказала она, понизив голос. – Но их всего двое, и они не очень-то помогут, если там пираты.

– Если там пираты, – фыркнула Абене, – мы немедленно вернемся обратно на транзитную станцию.

Но когда вы на них наткнетесь, будет уже слишком поздно.

Вероятно, мои мысли утекли в сеть, потому что Мики встревоженно спросил:

«Ты их защитишь, Рин?»

«Да, Мики», – ответил я, потому что такова моя легенда, и я ее придерживаюсь.

Через сеть Мики я получил доступ и просканировал комплекс по терраформированию, наложив на него схему из первоначальной спецификации. Ага, похоже, я знаю, где искать нужные мне доказательства.

Через камеру Мики я видел на дисплее шаттла, как мы приближаемся к комплексу. Мы уже миновали аттрактор, по-прежнему работающий с оптимальной производительностью, судя по отчетам, которые он посылал на станцию.

Комплекс представлял собой огромную платформу в верхних слоях атмосферы и был гораздо крупнее станции, даже больше полноразмерного транзитного кольца. Бо́льшую часть пространства занимали отсеки с гигантскими механизмами, контролирующими процесс терраформирования. Самой планеты видно не было, комплекс висел в слое грозовых туч. Они клубились и нависали, мешая разглядеть что-либо на поверхности планеты. Сверкали молнии.

– Все атмосферные показатели на хороших уровнях, – доложил из рубки Кадер и прислал по сети картинку. – Вы точно хотите пойти в полном снаряжении?

Я напрягся в ожидании неверного ответа.

«Мики, скажи ей…»

Но тут Абене ответила:

– Да, мы будем следовать протоколу безопасности. – Это означало полноценные скафандры с воздушными фильтрами, аварийным запасом воздуха и некоторой защитой нежных людских тел. – Будем придерживаться протокола, пока не изучим состояние окружающей среды и не получим контроль над комплексом, и тогда сделаем новую оценку ситуации.

Я расслабился. А потом снова напомнил себе, что они не мои клиенты.

«Все в порядке, Рин, – сказал Мики. – Дона Абене всегда осторожна».

Я не раз видел смерть осторожных людей, но не стал говорить об этом Мики.

Глазами Мики я наблюдал подготовку Абене к первой оценочной вылазке. Кадер и Вайбол остались на корабле, а Уилкен, Герт, Ируне и два других исследователя, Брайс и Эджиро, пошли с Абене и Мики.

Первой из шлюза выбралась Уилкен, камера ее шлема отправила видео в сеть. Мы вышли на пассажирский причал жилого модуля, зона посадки была недостаточно большой для тяжелого оборудования или стандартных ботов-погрузчиков. Освещение работало, но было сведено к минимуму – на уровне пола и до половины высоты стен горели аварийные фонари, но большие светильники на потолке были отключены. Достаточно света, чтобы люди могли видеть без специальных фильтров в нашлемных камерах.

Правильно ли они выбрали точку входа на комплекс? На схеме имелся более крупный причал уровнем выше. В маленькой посадочной зоне проще оборонять подходы к шаттлу, но команде будет труднее загрузиться в него, если что-то пойдет не так.

Трудно сказать, верное ли они приняли решение. Не стоит забывать, что люди всегда небрежно относятся к безопасности. Поначалу я бы запустил дронов, оставив людей в закрытом шаттле. Провел бы оценку комплекса (то есть нет ли в нем непрошеных гостей), прогулявшись по нему в качестве приманки для атаки, а уж потом вывел людей. Но не обращайте на меня внимания, я и сам толком не знаю, что делаю.

Камера с брони Уилкен посылала видеоизображение в общую сеть. Уилкен прошла через шлюз в коридор, и я не заметил никаких повреждений, лишь несколько царапин и выбоин на полу, что совершенно нормально. За ней последовали Абене, Ируне и Мики, затем Брайс и Эджиро, а Герт замыкала строй. Я следил за семью потоками – с камер людей плюс через Мики. А еще слушал сеть и голосовую связь, но все шло через Мики.

– Мики, ты что-нибудь нашел? – спросила Абене.

– Нет, Дона, – ответил Мики.

Он пытался поймать сигнал систем жилого модуля. Поскольку комплекс построила «СерКриз», я ожидал найти здесь некое подобие системы жилмодуля и системы безопасности, к которым привык. Повсюду были понатыканы камеры, но они не работали. Мики был прав, здесь один только спертый воздух, никакой активности в сети, за исключением подачи энергии для освещения и жизнеобеспечения.

«Как думаешь, Рин, может, системам тоже одиноко, когда их оставляют работать самих по себе?» – спросил Мики.

Интересно, а когда ГИК забрался в мою голову, он тоже считал меня идиотом? Не исключено, но ГИК, вероятно, так бы сразу и сказал.

«Возможно, – ответил я, потому что знал – если я не буду отвечать на все вопросы Мики, он может случайно выдать меня ближайшему человеку. Но потом я вспомнил, что, прежде чем на комплекс предъявила права «ГуднайтЛэндер», он должен был рухнуть и сгореть в атмосфере. – Наверное, «СерКриз» забрала ядро системы жилмодуля, покидая комплекс, – добавил я. – Хотела уменьшить издержки. Управляющие комплексом системы наверняка очень дорогостоящие».

Не знаю насчет «СерКриз», но моя компания никогда не оставляла после себя ничего ценного.

– Дона, – сказал Мики, – может быть, «СерКриз» забрала ядро системы жилмодуля, покидая комплекс. Хотела уменьшить издержки.

Твою ж мать!

– Похоже на то, – сказала Ируне, повозилась со своим каналом голосовой связи и добавила: – Присутствуют какие-то помехи, возможно, защита? Я потеряла сигнал от станции, но слышу Кадера и Вайбол по сети шаттла.

Эджиро скинул образец помех в сеть для изучения.

– Да, экранирующий щит здесь солидный, вероятно, из-за атмосферных явлений.

И, как будто по заказу, на 1,3 секунды по всем каналам связи зашипели помехи.

– Погода нелетная, – прокомментировала Вайбол по голосовой связи. – Не попадите под дождь.

Все захихикали, а Мики послал в общую сеть веселый смайлик. Ох уж эти шуточки, ну совсем меня не раздражают. Уилкен и Герт проигнорировали эту сценку.

Уилкен вышла из коридора в обширный зал, и сканер на броне сообщил об отсутствии признаков жизни. Она обошла зал по окружности, проверив его, и подала сигнал остальным, что можно войти. На схеме это место не имело названия, но в открытых шкафчиках у стен хранились скафандры и устройства для дезинфекции. Я снова не увидел через камеры людей никаких повреждений.

– Комплекс полностью очистили? – спросила Брайс. – Я думала, биомодуль отделили и запечатали. Вроде бы так указано на схеме.

– Уверена, все именно так, – сказала Ируне.

Она проверила панель на ближайшем дезинфекционном боксе. Он был включен, но дверь поднята. И на том спасибо. Когда в боксах может что-то скрываться, ничего хорошего ждать не приходится. Ируне попыталась извлечь из бокса отчет об использовании, но его внутренняя память оказалась пустой.

Я проверил сети Кадера и Вайбол, а Кадер до сих пор поддерживал открытым канал со станцией. В канале были слышны помехи, но сигнал проходил, как и ответы из портовой администрации станции. Вероятно, именно экранирование из-за атмосферы мешало команде наладить связь со станцией из комплекса.

В общем, пора было выдвигаться. Я выскользнул из своего ящика. Прошел по коридору и через шлюз, не дав ему сделать об этом запись в логах. Кадер услышал, как открывается шлюз, когда я вышел на станции, но сейчас был слишком занят наблюдением за отрядом и не обратил внимания.

Я вышел в прохладный воздух комплекса, и шлюз за моей спиной закрылся.

Отряд уже вышел из зала дезинфекции и направился к биомодулю, чтобы проверить его статус. Я двинулся по коридору. Даже не повздыхал о том, что иду без брони, как обычно делал раньше, когда оказывался среди толпы людей в транзитных кольцах. Мне пришлось свыкнуться с жизнью без брони, а после путешествия с Айресом и остальными я приноровился разговаривать с людьми и смотреть им в глаза, хотя мне это и не нравилось.

Но сейчас, почуяв настоящую угрозу, я впервые пожалел о том, что остался без брони.

Я молча миновал зал дезинфекции и свернул в боковой коридор, ведущий от биомодуля к геомодулю. Коридор выглядел в точности так же, как и тот, который я видел через камеры Мики и остальных – никаких повреждений или признаков поспешной эвакуации, обычные тихие проходы.

Не знаю, почему я рассчитывал увидеть повреждения и признаки того, что люди бежали со всех ног, спасая жизнь, – ничто на это не указывало, обычный запланированный уход. Может, я снова вспомнил про РавиХирал. И вроде бы после того, как я там побывал и выяснил, что случилось, воспоминания должны стать не такими яркими. Но, как выяснилось, ничего подобного.

Как будто бы ничего странного, но почему-то казалось странным. Я не упускал из вида Мики и его группу и точно знал, где они, а их голоса заполняли тишину в сети. Но что-то было в этом месте такое, из-за чего моя человеческая кожа под одеждой покрылась мурашками.

Я никак не мог докопаться, что же меня так беспокоит. Сканирование ничего не показывало, а вдали от группы не было никаких звуков, не считая шелеста воздухоочистителей. Может, все дело в отсутствии доступа к камерам, но я бывал и в местах похуже, причем без всяких камер. Наверное, это подсознательное. Или бессознательное? Или надсознательное? Ладно, проехали, все равно сейчас я не могу подключиться к информационной базе, чтобы уточнить.

Группа шла дальше по коридору. Слева от них, за большими выпуклыми иллюминаторами, клубилась серо-багровая грозовая туча, справа открытые шлюзы вели к разным техническим отсекам.

«От этого места у меня мурашки, Мики», – сказала Абене по приватному каналу.

«У меня тоже. Комплекс выглядит вроде пустым, но такое чувство, что в любой момент кто-то выскочит прямо перед носом».

Что ж, Мики не ошибся. Впереди что-то блеснуло в воздухе, но, когда я добрался до лифтовой шахты, оказалось, что это всего лишь аварийный маячок, висящий под потолком и перечисляющий процедуры эвакуации на тридцати разных языках. Система жилмодуля сразу транслировала перевод, и у некорпоративных политических образований наверняка в ходу были похожие системы, но, видимо, при эвакуации инструкции должны быть понятны даже при отключенной сети. Именно это сейчас и происходило – маячок выполнял свою задачу в совершенно пустом комплексе.

Я включил выделенное соединение с Мики.

«Я собираюсь подняться на лифте, Мики. Если твой сканер отметит какие-то флуктуации напряжения, никому не говори».

«О'кей, Рин. Куда ты направляешься?»

«Нужно взглянуть на геомодуль. Такие указания мне даны».

Лифт откликнулся на запрос с полуторасекундной задержкой, и к тому времени я вспомнил, как говорил Мики, что якобы моя задача – обеспечить дополнительную безопасность группе. Упс!

К счастью, Мики знал, что указания нужно выполнять, и ему не пришло в голову меня расспрашивать.

«Будь осторожен, Рин. От этого места у нас мурашки по коже».

Я вошел в лифт и велел ему подняться к центральному геомодулю. Дверь закрылась, и лифт со свистом поехал. Я проследил на схеме, как он обогнул огромные колбы, служащие для выработки атмосферы. Я подумывал признаться Мики, что прилетел сюда для сбора информации о возможных нарушениях закона об инопланетных реликтах со стороны «СерКриз». Ведь мои действия никак не навредят Абене, ее группе или «ГуднайтЛэндер Инк», а я уже и так совсем заврался. Но Мики тут же расскажет Абене, в этом можно не сомневаться. Конечно, ее группа и сама способна вскоре разобраться, что на комплексе происходило нечто подозрительное. К примеру, взять зал для дезинфекции у пассажирского шлюза. Для терраформирования такое оборудование не нужно, но оно понадобится, если вы разыскиваете инопланетные биоостанки. Однако если Мики расскажет Абене, она спросит, откуда ему это известно, и Мики сообщит ей обо мне. Он не станет врать в ответ на прямой вопрос.

Кто бы мог подумать, что перед бездушной машиной для убийств возникнет столько моральных дилемм.

Да, это был сарказм.

Лифт остановился, двери разъехались перед очередным пустым и тихим коридором. Я прошел по нему к большому люку в главный геомодуль. Это был огромный полукруглый зал, часть потолка оставили прозрачной. Я видел грозу через камеры людей и Мики, когда они шли по коридору к биомодулю, но совсем другое дело – увидеть ее своими глазами, не через специальное устройство. Облака постоянно меняли форму и цвет, медленно и неустанно кружились. Пугающие и прекрасные, огромные и нескладные одновременно. Я пялился на них ровно двадцать две секунды, как я отметил позже.

Видимо, что-то утекло в сеть, потому что Мики спросил:

«На что ты смотришь, Рин?»

Его слова вывели меня из оцепенения.

«Всего лишь на грозу. У геомодуля прозрачный купол».

«Можно мне посмотреть?»

Почему бы и нет? Я скопировал изображение, стер все коды, по которым Мики мог бы вычислить, что я автостраж, и передал по сети.

«Красота!» – сказал Мики.

Мики несколько раз воспроизвел видео, следуя за Абене вниз по пандусу. Они прошли мимо лифта, но он не вместил бы всех, а Уилкен разумно отказалась разделять группу. На изображении с камеры Уилкен я заметил парящие в воздухе экраны с символами биологической опасности, группа почти дошла до них, а значит, мне пора было выдвигаться. К тому времени как они завершат проверку биомодуля, я собирался пробраться в шаттл и уже смотреть «Расцвет и гибель лунного заповедника».

Панели доступа были отключены, а платы памяти извлечены, что гораздо надежнее, чем стирать данные в системе. Но я и не собирался там искать.

Схема показывала, что на комплексе использовали экскаваторы. На самом деле они называются «геологические полуавтономные… что-то там» – видимо, я стер слово из памяти. В общем, это не боты, а некое продолжение геосистемы. Экскаваторы имели собственную память для выполнения задач и могли сканировать окрестности и записывать все в память. Я нашел панель управления экскаваторами, подключился, и – есть! Под геомодулем, в контейнерах размером в три раза больше нашего шаттла, по-прежнему находились экскаваторы, безжизненные в отсутствие главной системы.

Не включая экскаваторы, через панель управления я сумел скопировать их память. Кто-то догадался стереть журнал операций, что повлекло бы за собой отказ от гарантийного обслуживания, но, поскольку комплексу все равно предстояло рухнуть на планету, это никого не беспокоило. К несчастью для этого кого-то, экскаваторы сначала поместили журнал в буфер и были отключены до того, как успели его опустошить.

Там была куча данных, но я составил запрос, чтобы исключить оперативные команды и другую внешнюю информацию. Мне пришлось подсоединиться напрямую, чтобы скопировать данные на внешние носители, которые я себе имплантировал, то есть пришлось оторвать кожу на правой руке, над оружейным портом. А потом уже все пошло как по маслу. Я сел на край консоли, лицом к двери, и фоном включил любимую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника», чтобы скоротать время, хотя поддерживал связь с Мики и сетью группы.

«Это ты, Рин?» – спросил Мики, как только я закончил.

Я встрепенулся, выключил сериал и отсоединился от консоли спящих, почти пустых мозгов экскаваторов. Я знал, что группа до сих пор около биомодуля, проводит оценку состояния биоматриц и пытается запустить панели управления, так что вопрос выглядел бессмысленным.

«Ты о чем?»

«Об этом».

Мики казался озадаченным и обеспокоенным. Он послал мне аудиозапись. Я услышал разговор людей по голосовой связи, сначала Ируне и Эджиро, потом присоединилась Герт.

«О разговоре? – Они говорили о том, что герметичные контейнеры стоят не на месте, но я не понял, что так смутило Мики. – Я еще в геомодуле».

«Нет, Рин, я об этом».

Мики снова воспроизвел запись, приглушив людские голоса. Остались только обычные звуки комплекса – шелест воздухоочистителей, легкие удары, похожие на сердцебиение… Вот дерьмо.

Я потерял 0,002 секунды, отправив Мики программный код, словно другому автостражу. Уже у люка геомодуля я сообразил – нужно объяснить на словах, иначе Мики не поймет, что делать. Я резко свернул за угол и помчался по коридору к лифту.

«Мики, к вашей позиции движется неизвестный, потенциально враждебный объект. Определи его местоположение и оповести клиентов, именно в таком порядке».

Мики расширил диапазон сканирования и отключил все остальные органы чувств, сосредоточившись на слухе. Он вращался, пытаясь получить более широкий охват.

– Чем это занят малыш-бот? – спросила Герт по голосовой связи.

– В чем дело, Мики? – поинтересовалась Абене.

«Рин…»

Мики больше не пытался говорить как человек и послал мне срочный запрос о помощи вместе с необработанным аудиофайлом. Мне следовало понять, что Мики не охранник, его не запрограммировали для подобных ситуаций, никто даже не объяснил ему, как действовать при встрече с активной и, вероятно, разумной враждебной формой. Я уже добрался до лифтовой шахты, но чертов лифт вернулся куда-то на нейтральную позицию.

Пока я стоял там, как полный кретин, и терял драгоценные секунды, ожидая идиотский лифт, я наскоро провел анализ и сравнил полученные данные со схемой комплекса. Я пометил расположение Мики, людей и враждебной формы и отправил схему Мики.

– Дона, – уже говорил Мики, – к нам что-то приближается. Нужно вернуться во внешний коридор и обратно в шаттл.

Он передал людям мою схему.

Я заскочил в лифт, как только открылись двери. Набирая код места назначения, я сравнивал аудио, которое по-прежнему слал Мики, со схемой. Это существо, кем бы оно ни было, двигалось быстрее, чем показал первый анализ.

«На отход нет времени, – сообщил я Мики. – Скажи клиентам, чтобы укрылись где-нибудь и попытались загерметизировать зону».

– Дона, – сказал Мики, – оно слишком близко, придется остаться здесь и запечатать дверь.

Но Уилкен и Герт наконец-то поняли, что случилось, и крикнули группе, чтобы бежали обратно к шаттлу.

Мне не понадобилось снова смотреть на схему. Они не успеют добраться до конца коридора. Вот почему люди не должны работать охранниками – ситуация меняется слишком быстро, они просто не успевают отреагировать.

Я направил лифт к биомодулю, к ближайшему от группы выходу. Двери разъехались, и я окунулся в какофонию звуков: крики, выстрелы излучателей. Я помчался по коридору и завернул за угол.

Опишу события, как я позже реконструировал их по записям с камеры Мики, потому что в то время я думал только одно: «Вот дерьмо! Вот дерьмо! Вот дерьмо!»

Уилкен и Герт сумели вывести отряд из биомодуля и вверх по пандусу в перекресток с тремя коридорами, то есть самое лучшее в окрестностях место для нападающих. В смысле если бы нападал я, то выбрал бы именно это место.

Но тогда у меня не было времени на сарказм, потому что Уилкен и Герт палили в левый коридор. Несмотря на работающее аварийное освещение, я не сразу разглядел, в кого они стреляют. Эджиро прислонился к стене и медленно сползал вниз, как будто его кто-то прижимает. Правый коридор вел к следующему сегменту биомодуля, там был шлюз, люк как раз закрывался. Пытаясь следовать моим указаниям, Мики включил его через панель аварийного доступа на стене. Брайс покачивалась, будто обо что-то стукнулась, и Абене удерживала ее за плечо.

Судя по всему, люди не пострадали, а Уилкен и Герт отгоняли ту тварь, на которую они наткнулись, и я чуть не повернул назад. А потом в уменьшающейся щели между краем люка и стеной что-то зашевелилось. Слишком быстро, чтобы разглядеть без просмотра видеозаписи. Я едва успел сдвинуться с места, как эта тварь скакнула мимо Мики, схватила Дону Абене за шлем и поволокла в проем.

Я едва успел.

Я промчался по перекрестку, обогнув Мики и Брайс, ударился об стену и воспользовался отдачей, чтобы подпрыгнуть на два метра вверх, вровень с телом Доны Абене. На углу затормозил, поставил ногу на закрывающийся люк и надавил. Даже мои неорганические части напряглись, я не смог бы надолго удержать люк.

Абене брыкалась и задела ногой Брайс, сбив ее на пол. Среагировать успел только Мики. Он схватил Абене за корпус и завопил на всю сеть, отправив запрос о срочной помощи. Я обхватил Абене за талию, зажав одну ее руку. Другой она отчаянно цеплялась за Мики.

Если бы она не была в скафандре, ее бы просто разорвало пополам. Если бы у шлюза не было встроенного сенсора, который мешал люку закрыться, обнаружив препятствие, ее бы расплющило. Я потерял три секунды, пытаясь разглядеть паукообразное существо, схватившее Абене за шлем. Оно было красным, с восемью гибкими пальцами – вот и все, что я сумел рассмотреть. И тут я нашел очевидное решение. Воздух пригоден для дыхания, и если Абене сохранит голову, позже можно будет подлечить ее от вероятного заражения.

Я пошарил у нее на шее (из-за незнакомой конструкции скафандра времени это потребовало чуть больше) и нащупал маленькую кнопку. Будь на мне броня, я ни за что не нашел бы ее вовремя, человеческая кожа моих ладоней гораздо чувствительнее. Я нажал на кнопку, крутанул, и шлем отстегнулся. Почти на секунду он застрял в двери, я оттолкнул его и дернул. Тварь по ту сторону выронила шлем, и люк захлопнулся. Я приземлился на ноги, держа на руках Дону Абене, ее голова все еще держалась на месте.

Абене привалилась ко мне, тяжело дыша и цепляясь за мою куртку. Рядом стоял Мики, посылая ей тревожные сигналы по сети, и аккуратно поднял ей волосы, чтобы проверить шею.

– Дона, тебе нужен врач? – спросил он. – Дона Абене, ответь.

Герт и Уилкен прекратили стрелять, и мой сканер показал, что в том коридоре пусто.

– Что это… – прошептала с пола Брайс. – Как вы…

– Абене! – выкрикнул свернувшийся калачиком у стены Эджиро.

Я поздравил себя с великолепной спасательной операцией (потому что больше никто не догадался). Охранницы только сейчас заметили, что какая-то тварь пыталась оторвать голову их клиентки.

– Это же автостраж! – выпалила Герт.

Люди уставились на меня и Абене. Но, что более существенно, Уилкен и Герт в меня прицелились. Ох, Киллербот, что же ты натворил?

Даже не знаю. Видимо, с тех пор как я перестал выполнять указания и отчитываться за каждый шаг, а стал делать что вздумается, система самоконтроля полетела к чертям.

И теперь единственный способ выпутаться – это убить их.

Но если убивать, то всех. Включая Мики. Включая Абене. Чья сохранившаяся голова покоилась на моей ключице, а теплые волосы мягко соприкасались с моей человеческой кожей.

Да, значит, единственный разумный ход – всех убить. Но я, естественно, придумал наиглупейший способ выпутаться.

– Я автостраж и работаю по контракту с консультантом по безопасности Рином, – сказал я, пытаясь сохранить выражение лица и голос нейтральными. – Его прислала «ГуднайтЛэндер Инк» для обеспечения дополнительной безопасности исследовательской группы.

Мне пришлось признать, что я автостраж, ведь ни один дополненный человек не способен на то, что я только что продемонстрировал. А кроме того, мой правый рукав был закатан, и оружейный порт оказался у всех на виду. Неорганические части вокруг порта, может, и сошли бы за протез после ранения, но сам оружейный порт ни с чем не спутаешь.

И тут я вспомнил о Мики и как представился ему консультантом по безопасности и дополненным человеком. Я же постоянно находился в сети Мики, установив с ним самую тесную связь, несмотря на выставленную защиту. Мики поймет, что Рин, который с ним говорил все это время, и стоящий перед ним автостраж – одно лицо. Да уж, надо было во всем признаться Мики, когда была возможность, а теперь уже поздно.

«Прошу тебя, Мики, я лишь хочу помочь», – сказал я ему по приватному каналу.

Мики повернул голову ко мне, а потом к Абене. Еще оглушенная, она никак меня не отпускала. Уставилась на меня, озадаченно нахмурившись. Следуя протоколу обращения с ранеными людьми, я поднял температуру тела, чтобы она побыстрее пришла в себя.

– Мики?.. – сказала она. – Кто это?

– Консультант по безопасности Рин – мой друг, Дона. Он попросил не говорить тебе, для твоего же блага.

Ага. Он не соврал, но не сказал и правду. Возможно, у Мики есть скрытые таланты.

Герт встревоженно покосилась на Уилкен. Та дернулась, но взяла себя в руки. Они не разговаривали по сети. Кадер из шаттла потребовал ввести его в курс дела и спросил, не нужна ли помощь.

– Эджиро ранен, – ответила Брайс. Она прислонилась к стене, все еще дрожа. – Как ты, Абене? Что случилось?

Абене кивнула, но потом поморщилась. Она похлопала меня по руке и слегка оттолкнула, и я ее выпустил.

– Я цела… – По сети она велела Кадеру оставаться на месте, а вслух сказала: – Эджиро, ты серьезно ранен?

– В плечо, – ответил Эджиро. В его голосе чувствовалось напряжение, а лицо скривилось от боли.

Я попытался вызвать медсистему, но вспомнил, что у меня ее нет. Знаю, знаю, вечно я все путаю.

– Что это за твари? – добавил Эджиро. – Я их не разглядел, только силуэты.

Уилкен и Герт по-прежнему целились в меня. На линии огня стояли Дона Абене и Мики, но если Герт или Уилкен сдвинутся с места, мне придется что-то предпринять.

– Дона, Ируне пропала и не отвечает на запросы, – сказал Мики.

Вот те на. Они не были моими клиентами, и я не пересчитал их по головам. Я проверил сеть Ируне и понял, что Абене, Уилкен, Герт, Брайс и Эджиро тоже там шарят и зовут ее. Ируне все еще была онлайн, но не отвечала. А значит, она жива, хотя и без сознания. Мой сканер ограниченного диапазона ничем не мог помочь, как и сканер Мики.

По голосовой связи с шаттла я услышал, как Вайбол матерится, а Кадер велит ей заткнуться и слушать.

На лице Абене отразился ужас. Мики прокрутил в общей сети запись последних секунд перед моим появлением на перекрестке. Я увидел быстро приближающийся со стороны главного биомодуля темный силуэт, он промелькнул перед глазами Мики, словно призрак, как раз когда Мики включал механизм люка. Мики побежал по коридору к центру комплекса, но было уже слишком поздно.

Свет аварийных фонарей моргнул, Ируне исчезла в темноте, и только потом Уилкен и Герт начали стрелять в коридор, куда ее утащили. Все случилось так быстро, и Герт и Уилкен вряд ли догадались, что Ируне утащило враждебное существо.

Пока люди пересматривали видео по сети, Эджиро затошнило, а Брайс тихо выругалась. Абене повернулась к Герт и Уилкен.

– Нужно идти за ней. Кем бы ни было это существо… Почему вы в меня целитесь?

Они целились не в нее, а в меня, стоящего за ее спиной.

– Это автостраж, Абене, – сказала Уилкен. – Отойди от него, и мы с ним разберемся. Где этот Рин? В комплексе? «ГуднайтЛэндер» нам ничего о нем не сообщала.

Абене до сих пор не пришла в себя, но я буквально увидел, как ее мозги наконец-то заворочались. Она стиснула челюсти, лицо посуровело.

– Где Ируне? Кто ее забрал? Вы должны были нас охранять.

– Прежде чем мы ее вернем, мне нужно знать, откуда взялся автостраж, – не унималась Уилкен. – Это простой вопрос.

«Пожалуйста, Дона, Рин – мой друг, – обратился Мики к Абене по приватному каналу. – Пожалуйста, скажи, что ты о нем знала».

Я был уверен, что Абене не послушается своего ручного бота. И конечно же, ручной бот весьма вольно обращался с фактами, а его просьба прозвучала двусмысленно, ведь оставалось неясным, что консультант Рин и автостраж – это одно лицо.

Абене переводила гневный взгляд с Уилкен на Герт.

– Я не знала, что Рин будет в комплексе. Перед отъездом компания «ГуднайтЛэндер» сообщила, что отдел надзора посылает Рина для обеспечения дополнительной безопасности. – Она обернулась и посмотрела на меня ничего не выражающими глазами. – Тебя послал консультант Рин?

К счастью, я не стоял столбом, как дурак, и воспользовался отличным шансом, который она мне предоставила.

– Я автостраж, которого нанял консультант Рин. Он на станции и послал меня в комплекс на своем шаттле.

– Нас не предупредили, – сказала Герт.

Уилкен бросила на нее злобный взгляд. Они по-прежнему не разговаривали, даже по закрытому каналу. А ведь вопросов у них накопилась масса. Та процедура, которую я описал, когда клиент посылает автостража присмотреть за другими клиентами, технически возможна, но нарушает правила и гарантии страховой компании. Однако Герт убрала оружие и нацелила его в нужном направлении – на вход в коридор, куда тварь утащила Ируне.

– Мне плевать, предупреждали вас или нет! – огрызнулась Абене. – Нужно найти Ируне! Брайс, отведи Эджиро на корабль. Герт, ты с ними. Уилкен, либо помогай мне, либо отдай оружие и возвращайся на корабль с остальными.

«Кадер, – сказала она по сети, – доложи о ситуации на станцию. Скажи, что мы пока не знаем, кто на нас напал. И пусть будут осторожны, возможно нападение».

Кадер ответил, что все сделает.

Ничего не могу с собой поделать, люблю решительных людей. Особенно когда такой человек не собирается меня пристрелить.

– Консультант Рин велел помогать вам при необходимости, – сказал я.

Я отвернулся от Абене, потому что я же автостраж, а автостражи ведут себя именно так. Они говорят с клиентами и предоставляют людям, держащим оружие, решать, сочтут ли они тебя угрозой. Уж конечно, сочтут, еще как.

– Вас охраняем мы, Абене, – поспешно вставила Уилкен. – Конечно, мы пойдем. Но ты должна вернуться на корабль с Герт и остальными, а мы с автостражем пойдем за Ируне.

Эджиро попытался встать, Брайс подхватила его за здоровую руку и помогла выпрямиться.

– Я на связи с Кадером. Вайбол готовит медицинский бокс, – сказала Брайс.

Раз уж я теперь автостраж и все такое, то я сказал:

– Не пользуйтесь лифтом. Враждебное существо может захватить систему и направить лифт к себе.

– Я знаю, – огрызнулась Герт.

Я знаю, что ты знаешь, идиотка.

Брайс кивнула и пообещала:

– Никаких лифтов. – Потом она сказала Абене: – Пожалуйста, будьте осторожны.

– И вы, – сказала Абене. – Держите связь с Кадером. – Она повернулась к Уилкен. – Нет времени спорить. Нужно идти.

Мики развернулся и побежал по коридору. Герт пришлось уйти с дороги. Абене схватила свой шлем и последовала за Мики. Уилкен поколебалась, но потом послала Герт по сети один щелчок. Герт поманила Эджиро и Брайс.

– Пошли, мы справимся.

Я дождался, пока Уилкен поспешит опередить Абене. Я же пошел рядом с Абене, подключившись к сети Брайс, чтобы следить за группой, идущей к шаттлу.

– Мой сканер ничего не показывает, но его диапазон ограничен. Пока сеть Ируне работает, мы можем ее отследить, – сказала Уилкен тоном профессионала, как будто всего несколько минут назад никто не похитил клиента прямо у нее под носом.

Серьезно? Мики уже установил местоположение и сообщил его Абене. Я же не делал ничего, лишь пытался не паниковать.

Я вызвал Мики по приватному каналу, но не знал, что сказать. «Спасибо за то, что не раскрыл мой обман» – выглядело слишком откровенно. Но тут Мики заговорил первым:

«Ты спас Дону Абене, автостраж Рин».

У меня возникло ощущение, что надо просмотреть разговоры с Мики и выяснить, где я дал маху.

«Мики, ты знал, что я автостраж?»

«Я не знал, что такое автостраж. Это не включено в мою базу знаний. Как мне тебя называть, если ты больше не Рин?»

«Зови меня автостражем».

Я уже умудрился вжиться в роль консультанта по безопасности, даже не получив за нее карточку с твердой валютой. Как и всегда, винить в этом некого, кроме меня самого. Но я все же думал, что сумею выкрутиться. Нужно только вернуть Ируне, а потом я сочиню какую-нибудь причину, по которой мне нужно возвратиться к консультанту Рину на их шаттле, и сбегу.

А возможно, все выйдет даже еще удачней. Если за нападением стоит «СерКриз», я получу видеодоказательства и пошлю их доктору Мензах вместе с данными из геомодуля.

В коридоре было темно, Уилкен включила на своей камере фильтр ночного видения. По пути на полу и стенах вспыхивали аварийные метки. Абене потела, пытаясь приладить шлем обратно, но я сломал кнопку, когда его откручивал. Она положила шлем на пол.

– Ты понимаешь, кто на нас напал? – спросила она Уилкен. – Какой-то бот? Щуп-захват?

Вообще-то неплохое предположение. Я получил хорошее изображение лапы этого паукообразного существа и решил, что сравнение с данными биомодуля показало бы, предназначена ли эта форма для работы с людьми или это часть инструмента для получения образцов с поверхности. Но раз ядро системы удалено, то в биомодуле не осталось таких данных. Я предполагал, что враждебная форма, которую услышал Мики, запустила щуп-захват, чтобы отвлечь группу, а сама тем временем схватила Ируне.

– Моя камера его не уловила, – ответила Уилкен. – Видимо, на комплексе пираты, они используют против нас оставшееся оборудование. Автостраж, у консультанта Рина есть какие-нибудь сведения на этот счет?

– У консультанта Рина нет дополнительных данных, – сказал я.

С какой стати мне делать ее работу, если я даже не получаю взамен твердой валюты?

«Мики, – спросила Абене по сети, – ты уверен в этом консультанте Рине? Когда он с тобой связался?»

«На станции, – ответил Мики. – Рин – мой друг. «ГуднайтЛэндер» послала Рина для обеспечения вашей безопасности. Ты чуть не погибла, а Уилкен и Герт даже не пытались помочь».

«Они пытались помочь Эджиро и Брайс, – рассеянно сказала Абене, она явно думала о чем-то другом, вероятно, о моей хлипкой легенде. – У них не было времени».

Мне не хотелось, чтобы она размышляла о загадочном появлении автостража и его нанимателе (вероятно, мифическом). Я открыл с ней канал и сказал:

«Дона Абене, ты можешь разговаривать со мной приватно по этому каналу. Я постоянно поддерживаю контакт с клиентами. Консультант Рин назвал главным клиентом тебя, а не охрану».

Я хотел дать ей понять, что я на ее стороне, а не с ними. Наверное, можно было бы сформулировать и получше. Но я был совершенно уверен, что придется выбирать сторону, потому что Уилкен и Герт явно не в состоянии вернуть Ируне.

Вот еще одна проблема с людьми-охранниками: им разрешено признавать поражение.

После секундной паузы Абене спросила:

«Ты знаешь, кто забрал Ируне?»

Я отметил, что она снова обратилась ко мне напрямую, несмотря на разговор с Уилкен. Абене тоже поняла, что мнения группы разделятся.

«Думаю, ты права, это был щуп-захват. Враждебная форма намеревалась забрать хотя бы одного члена группы и убить или ранить остальных. Пираты так не поступают. Вероятно, план состоит в том, чтобы заманить вас в глубь комплекса и убить остальных, тем самым выманив команду из шаттла, чтобы тоже убить».

Лучше не пытаться представить ситуацию менее тяжелой, чем есть на самом деле. Клиенты должны понимать, что ты верно оцениваешь положение. Знаю, знаю, они не мои клиенты.

Ей понадобилось три секунды на осознание, что мы делаем, вероятно, именно то, чего добивается враждебное существо.

«Но нужно найти Ируне. Есть способ сдержать эту тварь?»

«Вы уже ее сдержали. Тварь не знает, что у вас есть автостраж».

Человек произнес бы такое, раздуваясь от самомнения. Для автостража это просто факт. В точности так же я предупредил Тлейси, что собираюсь ее убить, – я просто сообщаю о своих дальнейших шагах.

Абене умолкла еще на пять секунд, пока мы шли по темному коридору.

«Ты знал, что здесь есть нечто опасное? – спросила она. – Знал, что оно атакует?»

«Не знал, пока Мики не предупредил, что к вашей позиции кто-то приближается».

И я не соврал. Я бы предпочел сейчас прятаться на шаттле и смотреть сериал.

«У консультанта Рина не было сведений о враждебных формах внутри комплекса».

«А где был ты? Зачем на самом деле тебя послал сюда консультант Рин?»

Я мысленно заметался. Солгать или сказать правду? Мои слова должны быть согласованы с тем, что я говорил Мики, а я частично говорил ему правду. Абене вряд ли заметит мои колебания, но Мики – наверняка, если я не отвечу немедленно.

«Я был в геомодуле, – в отчаянии признался я. – Собирал данные о возможном нарушении компанией «СерКриз» договора о странных синтетиках».

«Ого, – сказала Абене. – Теперь все начинает обретать смысл. – Она задумалась. – Ты сумеешь вызволить Ируне? Если она еще жива».

«Да, я в этом уверен».

Абене вздохнула.

«Хорошо. Будем работать вместе».

Похоже, я не зря сказал правду.

Мы вышли из темной секции коридора в другую, с тусклым освещением.

– Абене, ты когда-нибудь имела дело с автостражами? – спросила Уилкен.

– Нет. В моей звездной системе они вне закона, – нетерпеливо брякнула Абене. Ей явно не хотелось слышать от Уилкен ничего, что не ведет к спасению подруги.

Мы оказались у перекрестка. Уилкен велела всем остановиться и сканировала пространство. Я сканировал его постоянно, но данные были неразборчивые. Видимо, грозовые помехи.

«Я знаю, ты близка со своим ботом, но эта штуковина не похожа на Мики. Это машина для убийства», – продолжила Уилкен.

Абене посмотрела на меня, а я – на нее, хотя, наверное, не стоило. Удивительно, как легко мне удалось встретиться с ней взглядом и не занервничать, вероятно, потому что я привык смотреть ей в лицо через сеть Мики. Она дотронулась до шеи в том месте, куда надавил шлем, когда щуп-захват пытался открутить ей голову. Потом снова перевела взгляд на Уилкен, но сказала по нашему приватному каналу:

«Я никогда не работала с автостражем, никогда его не видела, так что, прошу, скажи, если тебе нужна с моей стороны какая-то информация или указания».

Никогда в жизни люди еще не спрашивали, как отдавать мне приказы. Интересное новшество.

«Рин приказал мне тебе помогать. Остальное я сделаю сам».

Сканер Уилкен засек какие-то помехи, тот же белый шум на границе зоны приема, какой слышали мы с Мики. Мы снова двинулись вперед, свернув в правый коридор.

«Можешь сказать, почему «ГуднайтЛэндер» не сообщила мне о второй исследовательской группе?» – спросила Абене.

У меня имелся ответ, который все объяснял.

«СерКриз» обвинили в убийстве членов исследовательской группы «Дельта» и в атаке на группу «Сохранение», это было в системе Корпоративного кольца. Когда у тебя снова будет доступ к новостным каналам, загрузи статьи из Порта свободной торговли – и получишь дополнительные сведения. Были причины подозревать, что «СерКриз» использует комплекс по терраформированию для запрещенной деятельности, а потому может препятствовать возобновлению его работы».

Сказав правду, я даже почувствовал себя лучше.

«Ясно, – мрачно вздохнула Абене. – Значит, «СерКриз» использовала комплекс для добычи странных синтетиков, а не для терраформирования и боится, что детальная оценка оставшегося оборудования может это раскрыть».

«Вероятно». – Я-то был совершенно в этом уверен, но давно приобрел привычку оставлять пространство для маневра, если вдруг ошибаюсь. Обычно это не отменяло наказания со стороны модуля управления, но все же стоило попытаться. – Прежде чем будут проанализированы данные из геомодуля, нельзя сказать наверняка. Консультант Рин решил, что лучше совместить извлечение данных и защиту вашей группы».

Коридор выходил в большой зал. Уилкен велела всем остановиться – через пять секунд после того, как остановился я. На схеме указывалось, что это транзитная зона между модулями. В тени впереди что-то шевельнулось, но, скорее всего, отражение извне. Слева был большой иллюминатор, как в геомодуле, только на стене, игра света и облаков отбрасывала на пол тени.

Уилкен включила сканер и поманила нас к себе. Здесь помехи стали гуще, но больше никаких аудиосигналов.

«Мики, ты можешь разобраться, откуда в сканере такие помехи?»

«Нет, автостраж. Я сравнил помехи с атмосферными шумами, и они похожи, но имеют другой источник. Странно, правда?»

Уилкен шла по залу впереди остальных к теням от грозовых туч, сгустившихся по другую сторону прозрачной стены. Ее внимание было сосредоточено на сканере. Над головой изгибались и перекрещивались балки, крепкий металл каким-то образом мимикрировал под беспрерывное движение облаков. В зале было три высоких шлюза, ведущих в темные коридоры к другим модулям. Напротив прозрачной стены имелся длинный балкон, откуда тоже отходили другие коридоры. Сканер Мики указал на третий справа коридор верхнего уровня.

«Не странно, а нарочно, – объяснил я Мики. – Это существо использует атмосферные помехи для маскировки сигнала».

И это раздражало. Мне так не хватало системы безопасности, чтобы как следует проанализировать обстановку. Даже если мы сумеем выделить сигнал, у меня нет базы данных, чтобы его с чем-то сравнить.

Мики переключился на общую сеть.

«Дона Абене, я обнаружил сигнал, который использует атмосферные помехи, чтобы…»

Я ощутил какое-то движение, шорох или скрип суставных сочленений и успел послать Мики предупреждение, как раз когда на балконе над нашими головами метнулась тень. Я схватил Абене за талию и оттащил в третий коридор справа – где и находилась наша цель. Первый шаг – добраться туда, пока враждебное существо будет разбираться с Уилкен.

Я остановился в глубине коридора, чтобы Абене точно не оказалась на линии огня. Уилкен стреляла слишком быстро, по-видимому даже не целясь.

Секундой спустя появился Мики. Я поставил Абене на ноги, и она покачнулась, прежде чем ее подхватил Мики. И еще одна черта, которую я ненавижу в людях-охранниках. Была бы Уилкен автостражем, моя задача не изменилась бы: идти за Ируне, доставить ее и Абене в безопасное место, а потом вернуться и забрать то, что осталось от Уилкен и враждебного существа, или же просто прибраться. Но Уилкен – человек, и теперь мне придется возвращаться и спасать ее никчемную задницу.

Мики послал мне по сети изображение.

«Это боевой бот».

Ага, вот уж спасибо за новости. Я сумел сделать четкий снимок бота в прыжке, пока уносил из зала Абене.

«Оставайся с Доной Абене, Мики», – сказал я и побежал обратно.

Да, конечно, на словах-то выглядит так, будто я владел ситуацией, но на самом деле я думал лишь: «Вот дерьмо! Вот дерьмо! Вот дерьмо!» Боевые боты быстрее меня, сильнее и лучше вооружены. Даже если бы у меня был доступ к системе безопасности, я не смог бы взломать боевого бота без прямого физического контакта, а при физическом контакте меня просто порвут в лоскуты. Меня уже прежде рвали в лоскуты, и эта ситуация стояла первой в списке тех, которых следует избегать.

Что хорошо в боевых ботах, так это то, что они не боевые автостражи. Те гораздо хуже.

Я вылетел из коридора на предельной скорости и успел получить четкое изображение происходящего, чтобы спланировать атаку. «Спланировать» следовало бы поставить в кавычки, потому что в таких условиях стратегию не разработаешь.

Уилкен лежала на полу, оружие только что вышибли у нее из рук. Над ней навис боевой бот. Он был похож на человека, как и Мики. Если бы Мики был трехметрового роста, с многочисленными оружейными портами на груди и спине, четырьмя руками с торчащими из них ножами, излучателями и прочими приспособлениями и не сильно привлекателен внешне.

Я пробежался вверх по стене, чтобы взять нужное направление, оттолкнулся и в прыжке приземлился боевому боту на голову. На макушке у него были сканеры и камеры, но память и основные платы находились на уровне таза. Как и у Мики – нижняя часть безопаснее, потому что люди всегда стреляют в голову. По крайней мере, мне люди всегда стреляли в голову, вот я и решил, что с ботами они поступают так же.

Боевой бот понял, что я автостраж, потому что послал через кожу импульсный заряд, от которого мои болевые сенсоры показали максимальные значения. Я это предвидел и заранее их отключил, но все равно ничего хорошего. Следующим зарядом бот собирался поджарить мою броню и взорвать ракетную установку. Учитывая, что и то и другое я оставил в Порту свободной торговли, я не сильно пострадал, а его ошибка дала мне лишние полсекунды, чтобы открыть на правой руке порт излучателя и пальнуть в сенсоры бота. На полной мощности.

Полсекунды мне понадобились, потому что, когда я выстрелил, бот как раз взмахнул ручищами и стряхнул меня со своей головы. Я врезался в пол и проехал три метра, но бот покачнулся и временно (подчеркиваю – временно!) ослеп и оглох, его сканеры движения вырубились, и он не мог навести оружие на цель.

Пока я поднимался, Уилкен перекатилась в сторону. Я сдернул с ее брони связку гранат и бросился на боевого бота. Судя по шуму помех в сети, он только что восстановил работу сенсоров, но я уже врезал ему чуть выше бедренного сустава и сунул в нужное место гранаты.

Бот схватил меня за голову и плечо здоровенной лапищей, и я услышал лязг раздвигаемого металла, а значит, из руки бота вот-вот появится что-то острое. Ну ладно, у меня не вышло, решил я. Бот мог уничтожить меня любым оружием, встроенным в груди, но он рассвирепел и хотел меня помучить. И тут раздалось приглушенное буханье гранат.

В связке было два заряда, и это грохнул первый, предназначенный для того, чтобы проделывать дыры в массивной броне или панцире боевых ботов. Я до сих пор был на связи с Уилкен и услышал, как начался обратный отсчет.

Если бы бот был внимательнее, он бы сразу перестал сжимать мою голову, но все же он переключился на режим обороны, оттолкнул меня и потянулся к гранате.

Я снова упал на пол и попятился, пока бот вцепился в связку гранат. Уилкен встала на колени и начала палить по груди и голове бота. Она попала по сенсорам и оружейным портам, а это точно была неплохая идея. Тем самым она помешала боту в нас целиться, а у заряда появился шанс взорваться.

Бот сорвал пластиковую оболочку, но гранаты уже внедрились под панцирь. Бот попытался сунуть в дыру зонд, чтобы вытащить гранаты. Уилкен сумела попасть в уязвимое место, куда и целила. И тем самым выиграла еще две секунды, которые требовались гранатам. Я накрыл голову руками, отключил слух и перекатился в сторону.

Взрыв прозвучал приглушенно, но я ощутил вибрацию, когда бот рухнул на пол, прямо к моим ногам. Я встал, поразившись, что все получилось, а я до сих пор функционирую. Автостражи приучены драться именно так: броситься на цель и колошматить ее до полусмерти, а потом надеяться, что тебя починят в ремонтном боксе. Ага, я помню, что у меня больше нет ни брони, ни доступа к ремонтному боксу, прекрасно помню, но трудно расставаться с привычками.

Бот грохнулся на пол, как куча металлолома. Панцирь сдержал взрыв внутри, и осколки не разлетелись, гранаты повредили процессор и другие важные детали в животе бота. Но он еще функционировал.

– Нужны еще гранаты, – сказал я Уилкен.

Она распласталась на полу, но броня защитила ее слух. Она сдернула с себя новую связку гранат.

Я взял их, взвел и сунул в дыру в корпусе бота. А потом еще одну связку.

Уилкен с трудом поднялась на ноги и отпрыгнула в укрытие.

Когда гранаты взорвались, я был уже у входа в коридор. От каждого взрыва бот дергался в конвульсиях. Затем я проверил, работает ли он. Бот еще был под напряжением, но заряды уничтожили оба его процессора. А как же иначе?

Уилкен тоже провела сканирование и с облегчением выдохнула.

– Для начала неплохо.

– Да брось, ты же понимаешь, что он здесь не один.

Еще как понимаю.

Я пошел за Уилкен по коридору. Мики и Абене нас ждали. Абене положила ладонь на руку Мики, как будто пыталась его защитить. Увидев нас, она выпустила его руку.

– Ируне забрал тот, кто включил эту штуковину, верно? – спросила она.

– Наверняка.

Уилкен хотела остановиться, но Абене побежала дальше, и Уилкен пришлось последовать за ней. Я вырвался вперед, а Мики остался позади Абене, мне даже просить его не пришлось. И это хорошо – в бою от Мики все равно никакого толка, но я хотя бы знаю, что он будет заботиться об Абене, что бы ни приказала Уилкен.

Абене по сети предупредила Вайбол и других на шаттле и велела оставаться на борту, ни при каких обстоятельствах не идти нам на выручку. Уилкен послала Герт запись нападения, и та подтвердила, что приняла сообщение. Она вела себя профессиональнее Кадера, который был слишком взбудоражен, но сообщил, что они отправили предупреждение на транзитную станцию и поддерживают с ней связь.

– Никогда не видела у пиратов боевых ботов, но все когда-то случается в первый раз, – добавила Уилкен.

Я был совершенно уверен, что боевой бот входил в оборудование комплекса. Мы имеем дело с «СерКриз», а девиз этой компании: «Убивай и грабь, набивай карманы».

Абене промолчала. После того, что́ я ей рассказал, она тоже наверняка не думала, что это пираты.

– Они поймут, что мы приближаемся.

«Они уже это знают», – сказал я ей и Мики по выделенному трехстороннему каналу.

А теперь еще другие боевые боты узнают, что в дело вступил автостраж, и выработают соответствующую стратегию.

Хотел бы я иметь хоть какую-то стратегию.

[Запрос: автостражу в зоне наблюдения.]

Я остановился. Не закричал, хотя и подумывал об этом 0,02 секунды.

Уверен, выражение моего лица осталось бесстрастным, но Абене и Мики повернулись и посмотрели на меня. Уилкен шла дальше.

Я тоже пошел вперед, пытаясь вычислить, по какому каналу это идет, чтобы заблокировать его.

[Запрос: ответь.]

«Автостраж, что это?» – спросил Мики.

«Не отвечай, Мики. Это боевой бот пытается определить, где мы находимся».

Боевые боты не умеют взламывать системы, как автостражи. Они не работают в связке с системами безопасности и жилмодуля, как автостражи. Но мне все равно хотелось избавиться от этой дряни в голове. И в голове Мики.

[Запрос: у автостража есть подчиненный?]

Прозвучало безжалостно, но с удивлением.

[Запрос: ручному боту.]

Почти нащупал.

[Цель: мы тебя уничтожим.]

Я заблокировал канал и медленно выдохнул, стараясь не привлекать внимания людей. Мики послал мне грустный смайлик.

«Ничего страшного», – сказал я, и это было гнусной ложью.

Я напомнил себе, что боевой бот – не человек и не злодей из мыльной оперы. Он всего лишь бот и не пытается нас запугать.

Он просто сообщил, что намерен сделать.

Боевым ботам обычно необходим человек, который ими управляет. Ну, если они пытаются достигнуть определенной цели. Если цель смутная, вроде «атакуй всех, кто высадится на комплексе, и скрывай свое присутствие в эфире с помощью помех, напоминающих атмосферные», то могут и не нуждаться в человеке. Но захват пленного, чтобы заманить нас в глубь комплекса, уже предполагает план. Вероятно, «СерКриз» оставила на станции сотрудника, внедрив его среди персонала портовой администрации, чтобы присматривал за комплексом. И этот человек знал, когда вылетает шаттл и когда пришвартуется на комплексе, он оценил, сколько времени понадобится группе, чтобы добраться до биомодуля и начать оценку. И тогда послал сигнал, чтобы активировать боевых ботов.

И сигнал прошел сквозь экранирование? Возможно.

Было бы неплохо узнать, сколько здесь ботов, но сейчас я, по крайней мере, знал, где находилась первая ловушка. Она не сработала, и теперь боевые боты меняют позиции для создания следующей. Я снова сверился со схемой и увидел, что мы вот-вот войдем в центральный отсек.

– Дона Абене, – сказал я, – я должен разведать, что впереди. Будет лучше, если со мной пойдет Уилкен, а вы с Мики подождете здесь.

А по сети добавил:

«И нужно поторопиться».

Абене не возражала против спешки, а я не хотел дать Уилкен время для споров.

– Да, идите, – ответила Абене.

Я двинулся по коридору, ускорив шаг. Уилкен помедлила, но затем последовала за мной, силовая броня позволила ей быстро меня нагнать.

– Погоди, – сказала она.

Я остановился, чтобы ее подбодрить, поскольку понял, что она сверяется со схемой.

– Так, ясно. Выдвигаемся, – сказала она.

Я позволил ей идти впереди.

Мы обогнули центральный отсек и свернули к техническому. Я постоянно сканировал пространство в поисках дронов, но ни одного не обнаружил.

«Ты давно проверял корабль?» – спросил я у Мики.

«По просьбе Доны Абене отслеживаю сеть Кадера и проверяю систему шаттла каждые 2,4 секунды. Эджиро в медотсеке, он полностью поправится».

Я впервые услышал легкое раздражение со стороны Мики. Почему-то меня это вдохновило.

«Принято. Просто хотел проверить».

Мики отправил мне смайлик.

«Хорошо, что ты беспокоишься о наших друзьях».

Ну, я для этого и спросил.

Коридор изгибался, и, как я и подозревал, я заметил игру света и тени, указывающую на большие окна в обеих стенах. Мы действовали слишком очевидно, и боевые боты могли бы послать несколько миниатюрных дронов, чтобы в этом убедиться. Но я не заметил признаков слежки – никакого движения или подозрительных помех на сканерах. Это подтверждало теорию о том, что в комплексе нет человека, направляющего ботов. На схеме не было указано расположение окон, но, учитывая уже известное мне устройство комплекса, казалось весьма вероятным, что они там есть. Однако боевой бот не сообразит.

Я остановился в тени, у непрозрачной стены коридора, а рядом застыла Уилкен. Я заметил по сети, что она увеличила разрешение нашлемной камеры.

С одной стороны прозрачное окно выходило на технический модуль. Он находился всего в двадцати двух метрах и был хорошо виден через прозрачный изгиб крыши, в точности такой же, как в геомодуле. Уилкен прислонила нашлемную камеру к стене и послала мне видео.

Я уже заметил движение и сам определил позицию объектов, но было не лишним рассмотреть больше деталей.

Один боевой бот разгуливал по модулю, явно в патруле, под центральным монументальным сооружением, вероятно, лестницей на верхний уровень, которая одновременно служила художественным объектом. Сканер Уилкен заметил движение на верхнем уровне, судя по всему, боевых дронов в полете. Я привык к моделям поменьше и подешевле, созданным для разведки местности и сбора личных данных клиентов, а также для патрулирования периметра, чтобы никто не напал на клиентов во время полевых работ. Эти же были крупнее, с дополнительной защитой и излучателями.

Еще не закончив сканирование, Уилкен пробормотала:

– Значит, там еще один боевой бот и дроны.

Ботов там было как минимум два, один стоял в тени верхней галереи. Уилкен его пропустила, но я определил, что он там, по энергетическим всплескам. И наверняка еще один или два в резерве, а может, и активны и находятся где-то в другом месте. Возможно, между нами и шаттлом, потому что обычно это происходит так.

– Вижу цель, – произнесла Уилкен.

Под «целью» она подразумевала свою клиентку Ируне – та лежала на полу у подножия лестницы. Нельзя называть клиентов «целью», иначе можно запутаться в самый неподходящий момент. Шутка. Так вот, она лежала, свернувшись на боку, к нам спиной, и трудно было сказать, жива ли она. Но меня беспокоило другое.

– Почему они выбрали технический модуль?

Чтобы добраться туда, нам придется пройти через центральный отсек, а атмосферный модуль ближе и лучше защищен, поскольку у него лишь один вход. Если только ловушка не установлена именно в техническом модуле. В него можно добраться через центральный отсек и по второму коридору, ответвляющемуся от производственного модуля, вдобавок имелся лифт, прямо под верхней галереей.

– Только не надо мне рассказывать о том, что происходит в мозгах бота, – огрызнулась Уилкен и стрельнула в меня взглядом.

Я смотрел прямо вперед. В этой ситуации были и положительные стороны. Она утверждала меня в мысли о том, что я принял верное решение, когда: а) взломал свой модуль контроля и б) сбежал. Паршиво быть автостражем. Жду не дождусь, когда уже снова отправлюсь в безумное путешествие, пересаживаясь с одного корабля на другой, и смогу погрузиться в просмотр сериалов.

– Пошли, – сказала Уилкен. – У меня есть план.

Ага, у меня тоже есть план.

Теперь, когда мы знали, где боевые боты, Уилкен направилась к выходу из центрального отсека к производственному модулю, откуда мы могли свернуть в другой коридор, к техническому модулю. Точнее, откуда я мог свернуть в другой коридор, потому что таков был ее план.

– Пошлем автостража, чтобы их отвлечь, а я заберу Ируне, – объяснила она Абене.

Мики вскинул голову. Абене нахмурилась, а ее взгляд меня озадачил.

– Это очевидное самоубийство.

– Он же автостраж, – как ни в чем не бывало заявила Уилкен. – Он к этому привык.

Мики послал по сети сигнал тревоги.

«Это плохой план, автостраж».

Лицо Абене стало еще более суровым.

– План идет вразрез с нормами «ГуднайтЛэндер».

Уилкен подняла брови.

– Ты хочешь забрать Ируне или нет?

Я наблюдал за лицом Абене. Она боролась с собой, разрывалась между страхом за Ируне и мыслью о том, что посылать меня туда – ужасный поступок, но смерть будет, по крайней мере, мгновенной. За ней интересно было наблюдать, потому что она знала, что я автостраж.

– Должен быть другой способ, – наконец ответила она. – Консультант Рин наверняка этого бы не разрешил.

Но она сказала, что никогда раньше не имела дел с автостражами, а Мики не мог навести справки в базе знаний. К тому же у Абене есть ручной бот. Может, она считает меня ручным ботом консультанта Рина, кем-то вроде Мики.

У нас не было времени на споры, да мне и не хотелось бы, чтобы кто-нибудь вспомнил про консультанта Рина, чье мифическое существование и без того казалось маловероятным, по крайней мере, мне.

– Ничего, Дона Абене, – сказал я. – Я к этому привык.

И все же оказалось ужасно трудно произнести эти слова без иронии.

«Не волнуйтесь, – сказал я ей и Мики по приватному каналу, – у меня есть другой план. И он безопаснее для Ируне».

«Ты уверен? – спросила Абене и добавила: – Но ты не хочешь рассказывать о нем Уилкен».

Именно так, главным образом потому, что она стала бы отдавать мне приказы, которым пришлось бы не подчиняться. А еще потому, что у меня были лишь смутные представления о плане, основную часть придется придумывать по ходу действий.

«Вы мои клиенты и можете наблюдать за мной по этому каналу».

– Пошли, – сказал я Уилкен. – Дай мне свое оружие.

– Что?!

Уилкен не прицелилась в меня, но судя по тому, как сдвинулась ее броня в суставах, первым делом ей захотелось именно этого.

– Если я пойду туда первым, мне нужна реактивная установка.

Мне просто хотелось посмотреть, как она поступит.

– Нет, я пойду за тобой, – нетерпеливо ответила Уилкен. – Я буду у люка, у выхода из производственного модуля в коридор, прикрою тебя. – И она пошла туда, по пути обратившись к Абене: – Ждите на месте. Если я пришлю по сети сигнал к отступлению, бегите к шаттлу.

Я последовал за ней, как примерный автостраж, машина для убийства.

Мики встал таким образом, чтобы наблюдать за нами и посылать видео со своей камеры Абене.

Как только мы отошли достаточно далеко и они не могли нас услышать, Уилкен выключила голосовую связь и спросила:

– Есть что-нибудь от консультанта Рина?

– Нет, отсюда нет связи с сетью станции. – Уилкен и сама об этом знала. – Возможно, я сумею установить соединение по голосовой связи, если хочешь с ним поговорить.

Я мог бы создать фальшивое соединение, только времени для этого было маловато.

К счастью, Уилкен решила не давать другому консультанту по безопасности возможность давать ей советы по стратегии, тем более что она собиралась отправить на смерть принадлежащего ему автостража. Не знаю, на какую сумму страховая компания штрафует клиентов за нашу гибель, но, вероятно, на весьма круглую.

Как я понял, Уилкен планировала послать меня в модуль, а когда боевые боты меня убьют, она просто скажет Абене и Мики, что пыталась, но теперь нужно бежать к шаттлу и спасаться бегством. Без автостража Абене безоружна, на ней не было брони, Уилкен могла бы даже затащить ее на шаттл силой. Конечно, если Уилкен притронется к Абене, то вмешается Мики, но вряд ли Уилкен об этом подумала.

Мы дошли до люка, и Уилкен остановилась.

– Удачи, – сказала она.

Ага, пошла ты в задницу. И я двинулся дальше.

В общем, не особо радостно. На ремонтный бокс-то я больше рассчитывать не мог. Я мог бы восстановиться в медсистеме, но до нее еще нужно добраться, а ближайшая находилась на борту корабля, пришвартованного на станции. Но я знал, что все получится.

Точнее, надеялся. В последнее время мне иногда изменяет способность судить здраво.

Я прошел по изогнутому коридору дальше, где Уилкен больше меня не видела, поставил ее канал в режим ожидания и соединился с Мики и Абене, чтобы отправлять им видео по сети. Оно не такого качества, как через нашлемную камеру, поскольку запись шла через глаза, а потому дрожала. Мики чаще разговаривал с Абене, чем со мной, и я перестал его слушать. Я высматривал дрон.

По открытому каналу я передавал всплески белого шума. Дрон уловит сигнал и решит, что к нему приближается какой-то бедолага-человек и зовет на помощь по голосовой связи, а не по выделенному каналу, которым пользовались мы с Абене, Мики и Уилкен.

Если бы все дроны решили броситься сюда разом мне наперерез, то это кончилось бы для меня плохо, но я не думал, что такое произойдет. Боты не отправили бы к нам дроны, поскольку не хотели, чтобы мы узнали об их существовании. Видимо, именно с помощью дронов они собирались атаковать шаттл. Я надеялся, что дроны патрулируют периметр и часовой прилетит сюда – поинтересоваться, что происходит.

Я подошел к тому месту, где в стене коридора находились пустые ниши для оборудования, достаточно глубокие и темные. И встал в одну из них. Мой сканер по-прежнему передавал искушающие дронов прерывистые сигналы. И я получил ответ. Всплеск помех, как будто кто-то пытается ответить мне по голосовой связи, но голос потонул в помехах.

На такое способен и обычный автостраж (ну, тот, у которого все еще работает модуль контроля, не такой тревожный, как я, но, вероятно, и не такой унылый), но он бы ограничился только заранее записанными ответами из боевого модуля. Дрон узнал бы, что ответы исходят от другого боевого устройства, а не от человека. Но у меня больше не было боевого модуля (мне его не поставили после Рави-Хирал, когда я поубивал всех клиентов), так что я воспользовался диалогами из хранящихся в памяти сериалов, стараясь стереть все фоновые шумы и музыку, а также все коды, по которым их можно опознать.

– Ты… не можешь найти… где… корабль… – Я послал запись в эфир, умело прикрыв ее помехами.

Дрон отправил в ответ очередную вспышку белого шума. Судя по мощности сигнала, он приближался. Я затаился и ждал.

«Мы беспокоимся за тебя, автостраж», – сказал по сети Мики.

«Пока на сканере пусто, так что у меня есть время поболтать. Почему ты беспокоишься, Мики?»

«Потому что не знаю, чем ты занят. Уилкен сказала доктору Абене, что ты ничего не делаешь…»

На сканере наконец появился дрон, он двигался медленно, чтобы не вспугнуть человека, которого ожидал встретить. Стоя в темной нише, я затаил дыхание и не шевелился, чтобы он меня не почуял. Только продолжал его обхаживать новыми аудиозаписями. Судя по схеме, эти ниши предназначались под установку для заборов образцов атмосферы, и дрон понятия не имел, что в них может спрятаться некто размером с человека. Сбитый с толку пустотой коридора, он попытался отследить сигнал. И я послал ему запрос, состоящий из ключей доступа.

Компания не оснащает автостражей такой функцией. Я получил ключи, копаясь в личных данных клиента, разрабатывавшего способы противодействия боевым дронам. Я подавил порыв стереть данные, чтобы заполнить освободившуюся память новыми сериалами. Как чувствовал, что однажды они пригодятся.

Один из ключей сработал, и дрон переключился в режим ожидания. Пару минут я повозился с его кодом и досконально в нем разобрался. С остальными дронами (а их здесь оказалось тридцать штук) и тремя боевыми ботами он поддерживал связь по выделенному каналу. Все дроны находились в техническом модуле, как и два боевых бота. Третий бот числился активным, но его местонахождение было неизвестно. У меня появилось нехорошее чувство, что он идет к шаттлу, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Доступ к ботам был защищен лучше, и если бы я попытался их взломать, даже теперь, из их собственной сети, у них хватило бы времени, чтобы прибежать сюда и прикончить меня. Но я мог перехватить контроль над всеми дронами.

Через двадцать секунд все они станут моими новыми друзьями.

«Так-так. Понятно, – сказал Мики. – Не обращай внимания».

Но мне нужно было действовать быстро. Я велел дрону № 1 оставаться в режиме ожидания, а двадцати девяти приказал развернуться к боевым ботам в техническом модуле. И побежал.

Я пробежал по изогнутому коридору, через два открытых люка. Я уже слышал стрельбу из излучателей и ракетных установок, металл лязгал по стенам, и боевые дроны забавно визжали во время атаки. Я не контролировал каждого дрона по отдельности, достаточно было дать команду, а дальше они уже сами соображали, что делать, мои попытки ими управлять лишь замедлили бы их.

Когда впереди замаячил люк в технический модуль, я ускорился. Конца коридора я достиг на максимальной скорости и нырнул вперед.

Отсек превратился в зону боевых действий. Я упал на пол и проехался вперед. Ближайший ко входу боевой бот свирепо отмахивался от тучи стреляющих в него дронов. Они сновали вокруг злобным металлическим хороводом, а бот палил по стенам, полу и колоннам. Он срезал дрона ладонью-кинжалом, и по залу разлетелась шрапнель. Хотя я заранее отключил болевые сенсоры, но все равно ощущал толчки в спину и плечи и понимал – в это время что-то протыкает одежду и кожу. Это звучит достаточно страшно? Потому что я-то был в ужасе. Второй бот попытался броситься вперед, но дроны встали перед ним стеной и врезались в него, отгоняя назад пеленой огня и собственными бронированными корпусами.

Я перекатился и вскочил на ноги рядом с Ируне. На теле не видно было повреждений, и никаких луж крови рядом, но мне некогда было проверять, жива ли она. Однако это и не имело значения. Во время таких спасательных операций люди все равно не поверят, что заложник мертв, пока я не принесу его тело. Я подхватил ее, и тут началась самая трудная часть – нужно было выбираться обратно.

У ботов хватило времени, чтобы вычислить: а) в модуле появился автостраж; б) автостраж получил контроль над их дронами; в) они облажались. Я устремился к двери.

Два бота уничтожили двадцать три дрона, каждый ярко вспыхнул в сети, прежде чем исчезнуть. Но дроны нанесли немало повреждений, они целились в суставы, оружейные порты и руки. Камера уцелевшего дрона показывала, что бот за моей спиной бросился мне вслед, но рухнул на колени – пока одни дроны его отвлекали, другие сосредоточили огонь на его лодыжках.

Бот передо мной загородил дверь. А я свернул направо и побежал прямо к лифту.

Как я и предупреждал Брайс, боевые боты взяли лифты под контроль, но они не умеют взламывать системы так же хорошо, как автостражи. Я не стал пытаться получить контроль над всей системой, только над одним лифтом, и велел ему дожидаться меня здесь. При моем приближении двери послушно разъехались в стороны. Я приказал отвезти меня к производственному модулю. Двери захлопнулись, зажав острые металлические пальцы бота, и лифт унес меня прочь.

Дрон № 1 по-прежнему ждал в коридоре, и я приказал ему закрыть люк между техническим и производственным модулем, пробурить стены и взорвать панели управления. Он с жужжанием умчался, а лифт остановился и открыл двери.

Я вошел в пустой производственный модуль и послал заготовленный код в систему лифтов. Он отключил лифты и установил замок с паролем. Боевые боты сумеют его обойти, если у них есть модули декодирования и будет достаточно времени, чтобы не отвлекаться ни на что другое. Это даст мне необходимое время. На что я надеялся.

Теперь я мог оценить собственное состояние и включил болевые сенсоры. Тупая боль стала резкой, как будто под кожей что-то взрывается и горит. Ой-ой-ой. Я защелкнул коленный сустав, чтобы стоять прямо, и увеличил подачу воздуха.

В меня попало множество осколков от уничтоженных дронов. Два попадания из реактивной установки, одно – в левый бок, а другое – в левое плечо. Это наверняка были случайные попадания, предназначенные дронам. Если бы боты целились в меня, то разнесли бы на куски. Я снова выключил болевые сенсоры, и боль в ранах притухла, от взрывов к пламенеющим уголькам. Знаю, это временное решение и делать вид, будто ничего плохого не случилось, не самая лучшая стратегия выживания, но сейчас я все равно ничего не мог с этим поделать. Рука, в которой я хранил чипы памяти, осталась неповрежденной, уже хорошо.

Я побежал в производственный модуль, к остальной группе.

Мики с Абене молчали, и я связался с ними по сети, поскольку не был уверен, что они видели происходящее через мои камеры. И тут Ируне схватила меня за плечо.

К счастью, я вспомнил, что несу потенциально живого человека, не закричал и не выронил ее. Микрофон голосовой связи с ее шлема оторвали, ее голова покоилась на моем плече.

– Кто ты? – пролепетала она.

– Автостраж, работаю на вас по контракту, – рассеянно произнес я стандартную фразу.

В этот момент я отвлекся на непонятный шум, идущий по каналу связи с Мики и Абене. Он не был похож на обычный сетевой разговор, это было аудио. Мики послал мне аудиозапись.

– Кто тебя послал? «СерКриз»? – гневно выкрикнула Абене.

Лежащая на моем плече Ируне пробормотала изумленное «что-что?».

По другому голосовому каналу звуки были слишком смутные, и я не сумел разобрать, что это. Пришлось потратить целые четыре секунды на дешифровку спектрограммы, и тогда я понял, что означают два звука – скрежет суставов Мики и визг силовой брони, схватившихся в драке.

Дело дрянь.

Я и прежде совершал ошибки (я веду их подсчет в специальном файле), но эта, похоже, была серьезной. Я решил, что Уилкен так ведет себя из-за меня, что паранойю и дискомфорт вызвало у нее появление автостража откуда ни возьмись, вероятно посланного другим консультантом по безопасности, а значит, клиенты не доверяют ей и Герт. Знаю, знаю, мысль «это все из-за меня» звучит очень по-человечески. Но теперь оказалось, что она чувствовала себя не в своей тарелке совсем по другой причине.

Когда нанимаешь охрану через страховую компанию вроде той, которая когда-то владела мной, то мелкие клиенты забирают охранников прямо в офисе компании, а к крупным охрана прибывает на корабле компании. Это значительно снижает риск, что наемный убийца выдаст себя за охранника.

Уилкен и Герт были мастерами своего дела. Я слышал и анализировал их разговоры на транзитном корабле и не уловил ничего подозрительного. Но если они работают на «СерКриз», то должны знать, как работают страховые компании Корпоративного кольца.

К тому времени мой дрон добрался до люка, где должна была ждать Уилкен. Ее, разумеется, там не было, она ведь предала своих клиентов. А когда я говорил, что не люблю людей-охранников, то, наверное, казался просто свиньей, да?

Через соединение с Мики я получил доступ к его камерам. О да, ничего хорошего. Изображение дрожало, но я увидел, как Мики прижал Уилкен к колонне. Он удерживал ее за правое запястье, а Уилкен пыталась нацелить ракетную установку на Абене. С рукой Мики было что-то не так, но картинка была нечеткой, а я не хотел отвлекать Мики, запросив отчет о повреждениях. Другой рукой Уилкен упиралась Мики в лицо, вроде бы отпихивая его, но на самом деле в ее предплечье были встроенные излучатели, и она пыталась включить оружие и снести Мики голову.

Мики мог бы функционировать и без головы, но там находились сенсоры и камеры, а без них он стал бы весьма неуклюжим.

Уилкен оборвала связь со мной, но я воспользовался каналом Абене, чтобы обойти блокировку.

«Говорит автостраж. Давай все обсудим. Консультант Рин сумеет освободить тебя от наказания, если ты выступишь свидетелем».

Надеюсь, это звучало разумно (я взял реплику из «Лунного заповедника»), но точно звучало так, будто я сбит с толку. А я не был сбит с толку и даже не нуждался в ответе, просто хотел отвлечь ее, чтобы она не задумалась о том, зачем я влез в ее сеть.

«Твои хозяева теряют позиции. Сколько бы они тебе ни заплатили, это не стоит того, чтобы гнить в тюрьме».

Ага, это тоже из «Лунного заповедника».

Тем временем я судорожно искал нужный код. Силовую броню, автостражей, дронов и камеры производят разные компании, архитектура их систем различается, и это все усложняет.

Пытаясь помочь Мики, Абене схватила ракетную установку Уилкен, но не могла ничего сделать против силовой брони. Видимо, она понятия не имела об излучателе в предплечье Уилкен, находящемся в более опасном положении. Абене велела Мики отпустить Уилкен и бежать, но тот отказался, поскольку в таком случае Уилкен пристрелила бы Абене. А той как раз и следовало бы сбежать, но, очевидно, она не собиралась бросать Мики.

Я свернул к производственному модулю, где Абене и Мики боролись с Уилкен. Ее излучатель медленно, но верно выдвигался в рабочее положение у головы Мики, несмотря на его попытки удержать Уилкен и висящую на другой ее руке Абене. Если я не найду нужный код, через тридцать секунд придется положить Ируне на пол и решить проблему более тяжелым способом.

Но тут по другому каналу дрон № 1 отрапортовал, что не обнаружил никакой активности, указывающей на то, что боевые боты пытаются прорваться через запечатанные люки. Дрон потерял с ними связь и не мог больше докладывать о передвижении ботов. То есть боты остановились для ремонта (да, они способны самовосстанавливаться, если не поврежден главный процессор. Да, это заноза в заднице и внушает страх) и вскоре найдут другой путь к производственному модулю. Как будто у меня и без них недостаточно проблем.

Лихорадочно сканируя броню Уилкен, я наконец нашел подходящий код. Какое облегчение. Я открыл канал и послал по ее сети команду «замри».

Компания не снабжает автостражей силовой броней не только потому, что это дорого. Силовую броню, как у Уилкен, можно взломать.

Мики вырвался и отпрыгнул, по-прежнему оставшись между Уилкен и Абене. Уилкен замерла (в буквальном смысле) и двигала челюстями, пытаясь отдать команду по неработающему порту голосовой связи. Я отрезал ее от сети, не желая, чтобы о развитии ситуации узнала Герт. Реактивная установка выпала из неподвижных пальцев Уилкен, и ее подхватила Абене.

Теперь я заметил повреждения Мики: два попадания в грудь из излучателя и обрубок вместо правой руки.

– Не беспокойтесь, я заблокировал ее броню, – объяснил я.

Я снова вернулся в сеть Мики и прокрутил запись, выясняя, что произошло. Уилкен дождалась момента, пока я буду слишком занят дракой с боевыми ботами, и вернулась к Абене и Мики. Она двигалась быстро и сказала им по сети, что должна сообщить нечто важное. А потом схватила Абене за волосы. Абене шла с распущенными волосами, а шлем выбросила, после того как я сломал крепление, выдирая ее из рук щупа-захвата.

Уилкен приставила оружие к голове Абене и сказала:

– Прости, ничего личного.

И этот комментарий помешал убийству – Мики успел втиснуться между ними и отвести оружие в сторону. Если Мики – ручной бот, который носит за людьми их вещи, это не значит, что он недостаточно силен и не может справиться с силовой броней.

Абене увидела меня и охнула.

– Ируне!

– Она жива, – сказал я, потому что Абене была вооружена, а люди в таком состоянии и с оружием в руках вызывают у меня тревогу.

– Автостраж, – как ни в чем не бывало произнес Мики, – Уилкен пыталась застрелить Дону Абене.

Абене перекинула оружие через плечо и подбежала ко мне. Она дотронулась до лица Ируне и посмотрела на меня.

– Ох, спасибо, спасибо тебе!

Приятно, когда тебя благодарят.

– Мики, отчет о повреждениях.

– Моя производительность на восьмидесяти шести процентах. – Он поднял обрубок руки. – Всего лишь телесная рана.

Твою ж мать! Абене в ужасе посмотрела на него.

– Мики, твоя рука!

Ой-ой-ой, очередные обнимашки.

– Мики, забери Ируне, – велел я.

Мики шагнул вперед и протянул руки. Ируне находилась в полубессознательном состоянии, но судорожно цеплялась за мою куртку. Абене мягко высвободила ее ладонь и вручила Ируне Мики.

Я повернулся к Уилкен. Меня беспокоило то, как она схватила Абене за волосы. И как бросила: «Ничего личного». Если бы Уилкен выстрелила без предупреждения, Абене была бы уже мертва, а от Мики остались бы одни обломки. Но Уилкен специально дала Абене понять, что она ее предает. А это уже личное.

Личное я не люблю.

Вот еще одна причина, по которой мне не нравятся охранники-люди. Некоторые слишком любят свою работу.

Я шагнул к Уилкен и снял с нее гранаты и другое оружие. Она злобно глядела на меня через лицевой щиток шлема. Я перекинул оружие через плечо.

– Дона Абене, наверное, тебе лучше на это не смотреть, – сказал я.

Абене отвернулась от Мики и Ируне.

– Нет! – А потом уже спокойней добавила: – Я знаю, ты злишься из-за того, что она послала тебя драться с ботами, но не убивай ее.

Я злился вовсе не из-за себя. Подставляться под пули – моя работа, ну, или когда-то была таковой. Думаю, все произошло слишком быстро, и Абене не успела разобраться, что сделала для нее Уилкен.

Поскольку ее первый аргумент явно не был убедительным, Абене продолжила говорить:

– Если она работает на «СерКриз», то нужна нам как свидетель.

Ладно, это разумно. Я и сам приехал сюда, чтобы собрать доказательства против «СерКриз». Я заглянул через щиток Уилкен. Ее лицо ничего не выражало, но она явно пыталась скрыть страх. Хотя ее порты связи были отключены, она нас слышала, просто наши голоса звучали как из глубокой шахты. Если броню отключить, в ней автоматически открываются вентиляционные отверстия, чтобы человек не задохнулся и не сварился от собственного тепла. Я мог бы отдать приказ закрыть отверстия после нашего ухода, и Абене решила бы, что это несчастный случай.

Ну вот опять. Почему меня беспокоит, выживет Уилкен или нет? Нет, на самом деле не беспокоит.

– Нужно уходить, – сказал я и потянулся за ракетной установкой Уилкен.

Абене вручила ее мне, и я пошел к шаттлу. Вентиляционные отверстия я оставил открытыми.

Мики и Абене последовали за мной.

– Боты в техническом модуле и после ремонта бросятся в погоню, а дрон, которого я захватил, сообщил, что есть еще один активный бот. Вероятно, он где-то между нами и шаттлом.

Мы также знали, что они могут использовать против нас любое оборудование комплекса. Мне не хотелось бы сражаться с очередным щупом-захватом.

Абене ускорила шаг и поравнялась со мной.

– Я не могу связаться с шаттлом по сети, – сказала она. – И Мики тоже не может.

– Это потому что я заблокировал связь, – объяснил я. – Не хотел, чтобы ваши слова всполошили Герт.

По крайней мере, пока я не соображу, что делать с Герт. Отсюда я не мог отключить ее броню, даже если снова включу сеть. У каждой брони уникальные коды (производители ведь не полные идиоты), так что придется подобраться вплотную, чтобы просканировать ее.

– Ясно. – Удивительно, но спорить Абене не стала. А может, и не удивительно, она весьма неглупа. – Наверное, не стоит надеяться, что Герт – не наемная убийца.

– Анализ их поведения на транспортном корабле показывает, что они уже давно работают вместе, – сказал я. – Следует предположить, что их обеих подкупили или на каком-то этапе они убрали настоящих охранников, которых послала ваша компания.

– Убрали? – повторила Абене. – То есть убили?

– Вероятно.

Когда на Хэв-Раттоне я сел на корабль, отправляющийся на Майлу, то не загрузил местные новости, только обрывки новостей о Порте свободной торговли и «СерКриз». Если там и сообщалось о двух неопознанных трупах, то я пропустил эту новость. Невозможно просто выкинуть трупы с транзитной станции, охрана тщательно за этим присматривает.

– Раз Герт на корабле, речь идет о заложниках.

Ненавижу разбираться с заложниками. Даже когда нахожусь среди них.

– Хорошего мало, – сказал Мики.

Вот, видали? Это раздражает. Бессмысленные фразы, просто вежливая болтовня, чтобы успокоить людей.

Абене быстро просматривала по сети мои видеозаписи из технического модуля. Все события произошли меньше чем за минуту, так что много времени у нее это не отняло.

– Это Уилкен отдавала приказы ботам? – спросила она. – Быть может, до ее появления они находились в спящем режиме. Но если они докладывали о ситуации Герт, мы возвращаемся в исходное положение.

– Не думаю, что ими командовали Уилкен или Герт. Я прослушивал их сеть и услышал бы команды, даже если они зашифрованы.

Уилкен и Герт и друг с другом мало разговаривали, что само по себе подозрительно. Знаю, знаю, я крепок задним умом.

– Боевые боты могли быть в режиме ожидания и выйти из спячки, когда кто-то прибыл в комплекс, – предположил Мики.

Ируне заворочалась и что-то прошептала.

– Все хорошо, Ируне, все хорошо, – сказал он.

Ага, я тоже предполагал именно это.

– Не понимаю, – сказала Абене. – Если Уилкен и Герт собирались нас убить, почему сюда послали и боевых ботов? «СерКриз» явно хотела помешать оценке комплекса, но…

– Погодите, – прервал ее я и остановился.

Мне нужно было просмотреть свои видеозаписи и подтвердить или опровергнуть эту теорию, а мне сложно одновременно заниматься анализом, идти и сканировать пространство на предмет враждебных существ, и все это без помощи систем безопасности и жилмодуля. Я впустил Мики в свою сеть и приступил к анализу, смутно осознавая, что в это время Мики объясняет Абене мое поведение.

Я связался с дроном, велел ему открыть свои логи и записи и составить список по всем устройствам в комплексе: кто и когда выходил из режима ожидания и спящего режима. Потом я быстро просмотрел записи Мики по первому нападению, когда утащили Ируне, и свою запись второго нападения, когда боевой бот набросился на Уилкен. Напоследок я проверил составленный дроном список. Приятно работать с таким развитым дроном.

– Боевые боты и дроны не явились вслед за вами, – сказал я Абене. – Они с самого начала были частью оборудования комплекса. В то время транзитная станция еще строилась и не могла отражать потенциальные атаки пиратов. А «СерКриз» не хотела нанимать посторонних, поскольку пыталась скрыть, что под видом комплекса по терраформированию строит нелегальную горнодобывающую платформу.

Боты, вероятно, не только охраняли от пиратов, но и держали в узде работников-людей.

– С тех пор как комплекс покинули, боевые боты и дроны находились в спящем режиме. Они активировались, как только пришвартовался шаттл. Анализ показал, что их существование удивило Уилкен и Герт.

В отличие от ботов у меня хорошо получается читать по лицам и голосам людей, чему способствуют органические части моей головы, а делать это по видеозаписи, конечно же, гораздо легче, изображение можно остановить и приблизить, да и торопиться некуда.

– Думаю, Уилкен в самом деле считала, что Ируне забрали пираты, пока во время второй атаки не увидела боевого бота. Весьма вероятно, что «СерКриз» не сообщила им с Герт о боевых ботах в надежде, что боты уничтожат и Уилкен с Герт.

И обрубят все концы, очень удобно.

Интересно, как к этому отнеслась Уилкен. Это явно не помешало ей завершить задание. Она ожидала, что боевые боты уничтожат меня, а она в это время убьет Абене и Мики. Но потом рассчитывала как-то выбраться и получить оплату.

Абене раздраженно и зло вздохнула.

– Как думаешь, мы можем использовать это против Герт? – спросила она. – Скажем ей, что «СерКриз» хотела убить их обеих, чтобы убрать свидетелей. Или использовать Уилкен как заложницу?..

Она покачала головой и прикусила губу.

Она мыслит стратегически – какое облегчение! – и задает вопросы вместо того, чтобы отдавать глупые приказы. Я больше не обязан подчиняться приказам, но от этого они не становятся менее раздражающими.

– Сейчас наше единственное преимущество в том, что Герт не знает, что мы раскрыли Уилкен.

Дрон по-прежнему не сообщал о какой-либо активности у люков, а значит, боты пошли в другом направлении или пытаются взломать лифты. Я велел ему лететь ко мне. Когда дрон оказался перед Уилкен, он завис у ее лица на двадцать шесть секунд. Так что я немного разозлился.

Абене снова посмотрела на меня. Я это понял по изображению с камеры Мики.

– Герт, наверное, ждет сигнала от Уилкен, прежде чем напасть на людей в шаттле. Нужно попробовать связаться с Кадером. Могу установить с ним защищенное соединение.

– А ты уверена, что он не брякнет вслух: «Эй, народ, Дона Абене только что связалась со мной по сети», прежде чем ты успеешь сказать ему, что этого делать не следует?

Вечная проблема с людьми.

Абене начала отвечать, но задумалась, а потом покачала головой.

– Вполне возможно. Но мы должны узнать, что происходит на шаттле.

– Вайбол говорит медленно, – сказал Мики. – Может, лучше связаться с ней.

Перед тем как над нами молча пролетел дрон, я послал Абене и Мики предупреждение по сети. Я отправил его вперед, на разведку. Абене все же вздрогнула и уставилась на него. Но она была права насчет шаттла. Если бы мы узнали, что там происходит, это сильно помогло бы выработать план. К тому же Абене и Мики перестали бы меня о нем спрашивать, а сейчас это было бы весьма кстати. Я и забыл, насколько утомительна жизнь автостража.

– А на борту шаттла нет камер? – спросил я. – Или других ботов, даже неактивных?

– Нет. – Абене раздраженно откинула волосы назад и задумалась. – В них нет нужды. Камеры есть в скафандрах, но они неактивны и висят в шкафчиках.

– Дона, в рубке есть два скафандра, – напомнил Мики. – У меня есть адрес их портов связи.

Абене повернулась ко мне.

– Ты можешь активировать их отсюда?

Не исключено. Но все равно не имело значения, убила Герт остальных или дожидается сигнала от Уилкен. Нам нужно выманить ее из шаттла.

Нужно выманить оттуда всех.

И тут мне в голову пришла идея. Может, и дрянная. Когда учишься тактике путем просмотра боевиков, идеи часто оказываются дрянными.

– Нужно вернуться в геомодуль, – сказал я.

Теперь, когда я понял, куда идти, стало гораздо проще туда добраться. Мы дошли до ближайшего лифта, и я целую минуту тщательно стирал свой пароль, чтобы это не заметили остальные лифты. Звучит тривиально, но проблема в том, что, если лифты потеряют из виду один из них, другой может попытаться занять его место. А это приведет к катастрофическим последствиям для пассажиров.

Сначала я отправил на лифте дрон, просто убедиться, что никто не ждет нас у входа в геомодуль, а потом повел туда Мики, Абене и Ируне. Мы прошли под прозрачным куполом геомодуля, над нашими головами все так же клубились тучи. Я запечатал люки и поставил на них пароли, хотя только лишь для того, чтобы успокоить людей. Боевые боты могут прорваться через них, если поднатужатся, в особенности если все трое навалятся на один люк. Я надеялся, что они планируют устроить засаду на пути к шаттлу, и это тоже не самый удачный вариант, но мы выиграем немного времени. Я послал дрона проверить другие коридоры, ведущие к шаттлу, может, он сумеет найти ловушку.

Вряд ли боты решат воспользоваться лифтом, даже если снова перехватят контроль над системой, они ведь знают, на что способны автостражи. Но на всякий случай я велел своему невидимому лифту двигаться по комплексу с осторожностью.

В общем, первый шаг для того, чтобы вернуться в шаттл, – это выманить из него Герт.

Мне пришло в голову, что я бы справился быстрее, если бы мне кто-нибудь помог. Мики положил Ируне на мягкое кресло у консоли, а Абене копалась в своей аптечке.

– Я попытаюсь установить соединение с шаттлом через порты скафандров в рубке, но придется включить здесь аппаратуру. Можно использовать против боевых ботов экскаваторы.

На самом деле я хотел использовать экскаваторы немного по-другому, но не собирался затевать об этом спор.

Абене понимающе кивнула и сунула в уцелевшую руку Мики лекарства.

– Мики, займись Ируне, а я пока включу аппаратуру. – Потом она нахмурилась, глядя на меня. – У тебя кровь.

Я опустил взгляд. Из меня сочилась смесь крови и других жидкостей. Ненавижу течи. Мои вены затягиваются автоматически, а часть шрапнели уже выскочила, но снаряд в боку еще двигался, так что рана открылась. Я осторожно увеличил сигнал болевых сенсоров. О да, неприятно. Эх…

– Куда тебя ранило? – спросила Абене.

Она шагнула ко мне и протянула руку, чтобы распахнуть куртку.

Я отпрянул. Она вздрогнула и остановилась. Мики повернулся и сфокусировал на мне визуальные сенсоры. Я посмотрел на свое лицо через его камеры. Мне казалось, что я хорошо научился контролировать выражение лица, но, видимо, только когда не испытывал сильные эмоции.

«Абене не сделает тебе больно, автостраж», – сказал Мики по сети.

Абене подняла руку ладонью вверх, такой жест обычно означает «не стреляй», только она не боялась. Она смотрела на меня как ни в чем не бывало.

– Прости, но тебя нужно подлечить, – сказала она. – Может, ты предпочитаешь, чтобы тебе помогал Мики?

– Не… – начал я и запнулся, потому что не знал, как закончить фразу.

Мне нужна была помощь, но я не хотел, чтобы до меня дотрагивались. Два взаимоисключающих желания.

Абене наблюдала за мной.

– Мики, можешь отвлечься от Ируне? – наконец спросила она.

– Я в норме, – просипела Ируне. – Все нормально.

Она жмурилась и сжимала тюбик с гидрогелем из аптечки.

– Хорошо, – сказала Абене. – Я займусь панелью управления, а ты, Мики, иди сюда и помоги Рину.

Не сводя с меня взгляда, она протянула Мики аптечку.

– Подними левую руку и задери рубашку, автостраж, – сказал Мики, когда Абене отошла к консоли.

Для этого мне пришлось отложить ракетную установку Уилкен и прочее снаряжение. Я положил все это на кресло за своей спиной, потому что так поступил бы обычный автостраж, а сейчас мне следует выглядеть обычным. Я размышлял над ответом, который дам Абене. И решил, что лучше всего просто исправить ошибку.

– Я не Рин. Рин – это…

Абене включила панель управления экскаваторами. Не глядя на меня, она изучала консоль.

– Консультант Рин – твой начальник, да-да, извини.

Мики просканировал меня и послал мне результаты по сети. Ого, во мне засели огроменные куски металла. Мики выдвинул из груди зажим, чтобы держать им аптечку, а здоровой рукой запустил в меня щипцы.

«Блокировать нервную систему не нужно, – сказал я Мики. – Я могу отключить болевые сенсоры».

«Это будет весьма кстати. – Мики начал ковыряться щипцами в моем боку. – А у меня нет болевых сенсоров. Зато и боли нет».

Ага, вот в чем разница между ботами и автостражами. Однажды мы с ГИКом обсуждали и другие различия. Что мы не можем друг другу доверять из-за приказов, которые нам дают люди. Тогда ГИК сказал: «Здесь нет людей».

Ну а здесь люди есть.

«Мики, ты рассказал Доне Абене, что нет никакого консультанта Рина, а есть только я?»

«Да. – Мики нащупал снаряд и осторожно потянул. – Я рассказал ей, когда первый боевой бот напал на Уилкен, и Дона спросила, уверен ли я, что ты сказал правду. – А через некоторое время он добавил: – Я рассказал ей, потому что мне этого хотелось, а не потому что пришлось».

Уверен, что Мики твердо в это верил.

«А почему она решила, что я вру?»

«Потому что в той юрисдикции, где работает «ГуднайтЛэндер Инк», нанимать автостражей противозаконно. – Мики закончил накладывать на рану клеевую заплату и перешел ко второму снаряду. – Она сказала, что тебя, наверное, послал кто-то из «ГуднайтЛэндер», но не хотел, чтобы мы знали, кто он. Она сказала, это не имеет значения, раз тебя послали нам на помощь».

С панели управления Абене включила экскаваторы. Пора разведать, что происходит на шаттле.

Это было непросто, ведь я не хотел, чтобы Герт или еще какой-нибудь потенциальный убийца, бродящий по комплексу, выследил нас через сеть или порт голосовой связи Мики и Абене. Но хорошо, что у Мики оказались сетевые адреса двух скафандров из рубки. Сеть шаттла по-прежнему работала, и я сумел проникнуть в нее и послать запрос первому скафандру. Немного поковырявшись, я активировал порт.

Сначала я услышал голос Кадера. Он спрашивал, в каком состоянии Эджиро. Брайс ответила, что медсистема восстанавливает Эджиро. Вайбол тоже что-то говорила, но я не разобрал. Потом я услышал Герт:

– Есть ответ со станции?

– Пока нет, – слегка раздраженно откликнулся Кадер. – Видимо, помехи из-за грозы.

Вайбол снова заговорила, по-прежнему неразборчиво.

– Нет, нужно сидеть на месте, пока не услышим от них новостей, – сказала Герт.

Так-так. Она говорила спокойно и уверенно, хотя я не сомневался, что анализ голоса покажет скрытое напряжение.

Я отсоединился и стер следы своего присутствия в сети. Абене включила экран над панелью управления, на нем показывались экскаваторы.

– Вот, – пробормотала она. – Экскаваторы включены. Это займет несколько минут. Надеюсь, ты с ними справишься. Похоже, все инструкции удалены.

Мики уже вытаскивал осколки из моей спины.

– Остальные члены группы не ранены, Герт по-прежнему ведет себя как охранница. Она не даст им выйти из шаттла вам на помощь. И они не могут наладить связь со станцией.

Абене подняла голову и нахмурилась.

– А в чем проблема? После прибытия мы поддерживали связь со станцией. Не могло же…

Я не расслышал остального, потому что пришел отчет от дрона. Он добрался до зала дезинфекции, и шлюз шаттла оказался в зоне сканирования, никаких следов боевых ботов дрон не обнаружил.

– Их там нет, – сказал я.

– Что? – Абене встревоженно поднялась. – Кого?

– Боевых ботов. Дрон не заметил их на пути к шаттлу.

Я покопался в присланных данных – сканах, видео- и аудиозаписях. Сканер дрона был значительно лучше моего, и он тщательно осмотрел путь, отмечая места, где можно устроить засаду. Сравнивая со схемой, я не увидел ничего, что он мог пропустить.

– Их там нет.

Я отправил данные с дрона в нашу закрытую сеть.

Просматривая видео, Мики вскинул голову. Абене бросила встревоженный взгляд на Ируне.

– Наверное, они здесь, около модуля, пытаются устроить нам ловушку.

Возможно. Я отыскал свой невидимый лифт и велел ему двигаться к дрону, а дрону приказал доехать на лифте до ближайшего к геомодулю выхода. Через минуту дрон уже был в коридоре перед люком, который я запечатал, и сканировал пространство. Я просмотрел запись пустых коридоров и перекрестков. Ничего. Боты не сидели в засаде ни на пути к шаттлу, ни перед геомодулем.

В моем плане не было места для полного провала, но я точно что-то упустил.

И все-таки сейчас не время паниковать. Я вернулся к своей первой встрече с дроном, к тем сведениям, которые он мне дал, прежде чем я взломал сеть боевых ботов. Там говорилось о третьем боте. Он значился как активный, но вне зоны доступа.

Я решил, что он вне зоны, потому как двигается к шаттлу, чтобы устроить нам ловушку на обратном пути. Но точно я не был уверен.

Я углубился еще дальше в прошлое. Уилкен и Герт прислали сюда вместо нанятой компанией охраны, чтобы помешать оценке комплекса и убить группу. Так почему же они не стали действовать прямо на транзитной станции? Там совсем мало людей, это было бы просто. На станции не понадобилось бы придумывать что-то дополнительно, а теперь им нужно еще покинуть комплекс. Шаттл не способен пройти через червоточину. Им придется вернуться на транзитную станцию, убить персонал портовой администрации и украсть корабль, чтобы пройти через червоточину. Желательно корабль без бота-пилота, который будет энергично сопротивляться попытке его украсть. Придется потрудиться! А учитывая боевых ботов в комплексе, готовых уничтожить любого, кто сюда явится, зачем вообще «СерКриз» понадобилось еще кого-то нанимать?

Очевидный ответ – Уилкен и Герт прибыли не для убийства группы, они хотели проникнуть на комплекс по терраформированию ради другой цели: либо получить какие-то данные, либо что-то забрать и увезти с собой. Но пока что они ничего не захватили. Уверен, Уилкен удивилась, когда на нас напал боевой бот, мой анализ это подтверждает. Может, вовсе не «СерКриз» послала Уилкен и Герт, а какая-то другая компания или политическая организация?

Мне требовалась помощь. Я был сбит с толку, по-прежнему немного подтекал и, похоже, еще целую вечность не смогу посмотреть сериал. В полном отчаянии я нарисовал все возможные варианты в диаграмме стратегий и отправил ее по сети Абене и Мики.

Увидев огромное изображение, Абене вздрогнула, а потом застыла, изучая диаграмму. Мики намазал клеем последнюю дырку от шрапнели на моей спине и переключился в режим анализа. Еще до конца не пришедшая в себя Ируне озадаченно за нами наблюдала.

Абене отделила один квадратик на диаграмме и отодвинула его в сторону.

«Если предположить, что это «СерКриз» послала Уилкен и Герт, то они явно прибыли не для того, чтобы что-то забрать. У «СерКриз» была масса возможностей забрать что угодно, покидая комплекс. – Она задумалась, переключая внимание с одного квадратика на другой. – Думаю, нам следует задаться вопросом: а чего хочет «СерКриз»?»

Это было просто.

«Уничтожить комплекс. Если бы «ГуднайтЛэндер Инк» не установила аттрактор, комплекс уже рухнул бы на планету».

Абене нахмурилась, разглядывая квадратики с возможными сценариями отхода и сопутствующими проблемами.

«А может, Уилкен и Герт послали уничтожить аттрактор? Не исключено».

– Уилкен установила на экране в правой руке местное время комплекса, – вслух сказал Мики и послал нам по сети изображение, как Уилкен переводит часы на броне. Мики снял это, когда я попросил его проследить за охранницами, пока они загружают свое оборудование в шаттл перед отлетом с транзитной станции. – Пока мы шли по комплексу, она смотрела на часы пятьдесят семь раз, прежде чем попыталась убить Дону Абене.

Я этого не заметил, но, просмотрев свои видеозаписи, тоже нашел эти моменты.

– Уилкен знала, что в комплексе что-то случится и когда это случится, – медленно выговорила Абене. – Она могла находиться здесь только какое-то время, прежде чем вернется к шаттлу. Она воспользовалась первой же возможностью, чтобы отослать тебя сражаться с боевыми ботами и убить меня и Мики. А потом сказала бы остальным, что все безнадежно и нужно возвращаться на станцию.

Поведение боевых ботов начало обретать смысл. Если они тоже чего-то ждут, становится понятно, зачем захватывать в плен Ируне. Они отрядили к нам одного бота. Напасть, взять заложника, отступить и снова напасть. Я уничтожил этого бота, когда он атаковал Уилкен, но другие к нам не побежали. Два засели в техническом модуле, а где же третий, который вне зоны доступа?

Абене резко вздохнула.

– Наверняка дело в аттракторе. В чем же еще может заключаться интерес «СерКриз»? – Она отбросила квадратики диаграммы с предположениями о том, что на станции есть засланный «СерКриз» шпион. – От дрона мы знаем, что никто не управляет боевыми ботами, никто со станции не посылает им приказов. Они находились здесь с самого начала и должны были защищать комплекс, пока он естественным образом не рухнет на поверхность планеты, не оставив никаких свидетельств нелегальной горной добычи. Уилкен и Герт послали сюда что-то сделать, и они думали, что в результате аттрактор выйдет из строя, а нам придется покинуть комплекс. Мы все вернемся на транзитную станцию, они улетят на следующем грузовом корабле, и никто ничего не заподозрит. – Она вышла из сети и повернулась ко мне. – Но что они могли сделать? Они же постоянно были рядом с нами.

Наверное, она права – не привлекая внимания остальных, они могли сделать только одно.

– Они послали зашифрованный сигнал.

Сигнал по голосовой связи, а не по сети. Я пропустил его из-за атмосферных помех, да и просто потому, что не ждал.

– Да. – Абене подняла брови. – Но кому? Боевым ботам? Здесь есть какое-то оружие, с помощью которого боты могут уничтожить аттрактор?

Она посмотрела на другие консоли.

Я снова вернулся к аудиоканалу шаттла. Кадер настаивал, что следует выйти в комплекс на поиски остальных, его поддерживали Брайс и Вайбол. Никто не упоминал о каких-либо проблемах с аттрактором. А они должны за ним присматривать. Герт наседала в ответ, утверждая, что нужно ждать в шаттле, как и договаривались. Я отмотал запись назад. Она просила подождать полчаса. Дисплей экскаватора послал в сеть оповещение – экскаваторы полностью заряжены. Я отправил аудиозапись с шаттла Абене и Мики и сел за панель управления экскаваторами. Что бы ни планировалось, произойдет это уже скоро.

Как только я отправил первые приказы трем экскаваторам, Абене обратилась к Мики:

– Нам нужны сенсоры. Проверь все консоли. Все приборы здесь направлены к поверхности планеты, но можно попытаться изменить…

Я отключил все каналы, кроме экскаваторов. Абене явно хотела сохранить комплекс, но для меня главная задача – покинуть его, прежде чем он развалится в атмосфере.

Три экскаватора отъединились от своих ячеек и поползли с наружной стороны, под геомодулем. Многочисленными лапами они накрепко цеплялись за поверхность комплекса, а через камеры я смотрел на головокружительный водоворот бури. Из экскаваторов извлекли ядро памяти с инструкциями, но для моих целей в нем и не было необходимости.

Абене включила другую консоль, и на дисплее высветились данные. Мики склонился к нему. Ируне встала на ноги и похромала к ним, а потом оперлась на спинку кресла.

Мне пришлось скопировать несколько специальных кодов из консоли, но после этого я мог управлять тремя экскаваторами по сети. Я выделил для них новый канал в своем перегруженном мозге и встал. О-хо-хо-хо… Так я и знал. Без инструкций в памяти контролировать их оказалось непросто. Приходилось направлять все три одновременно.

– Надо уходить, – сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. – У нас шесть минут.

– Почти готово, – отмахнулась Абене.

Я напомнил себе, что притворяюсь автостражем, работающим по контракту, и без единого слова запустил в сети обратный отсчет. Потом взял оружие и снаряжение Уилкен и подошел к люку.

Ируне огляделась, подобрала аптечку с того места, куда ее бросил Мики, и поковыляла ко мне. Она нетвердо держалась на ногах и еще плохо соображала, но однажды ее уже унес боевой бот, и она явно решила, что на сегодня приключений хватит.

Абене вскочила.

– Есть! Скопируй траекторию, Мики. – Мики повиновался и последовал за Абене к двери. – Какой-то аппарат вылетел из технического отсека к аттрактору. Отсутствующий бот, видимо, на борту этого аппарата и собирается уничтожить аттрактор. Приказы, судя по всему, Уилкен и Герт отдали в зашифрованном виде.

Отличная новость! И я займусь гребаным аттрактором, как только приведу всех к шаттлу! Не отвлекаясь от обратного отсчета, я задал приоритет для трех каналов: дрона, Мики и экскаваторов. Нет, погодите, мне нужна еще собственная камера. Четыре канала. Ой, и еще аудиозапись из скафандра в шаттле. Пять. Я велел дрону быстро проверить вестибюль и доступ к лифту. Там было чисто.

– Пойдем в темпе. Мы не знаем, где другие боевые боты.

Абене кивнула и взяла Ируне под руку.

– Куда мы идем? – прошептала та.

– Тс-с! – шикнула Абене.

Мики похлопал Ируне по плечу.

– Обратно к шаттлу. Все будет хорошо.

Я нажал на кнопку, люк открылся, и я шагнул в него. По пути к лифту все нервы моей человеческой кожи зудели. Дрон летел впереди нас, разведывая маршрут и сканируя, но у каждого поворота я почему-то ждал, что из-за угла выскочит бот.

Мы дошли до перекрестка, и я послал дрона к невидимому лифту. Абене и Мики переговаривались по сети, время от времени подбадривая Ируне. Даже если бы они обсуждали, как продать меня на запчасти, я не обратил бы внимания. Экскаваторы снаружи приблизились к тому месту, где геомодуль скруглялся. Чтобы их не засекли из шаттла, экскаваторам придется преодолеть желоб между геомодулем и жилмодулем.

Лифт остановился у ближайшего выхода, и дрон уехал. Я отправил его по-быстрому проверить шахту и зал дезинфекции, а потом взглянуть на шлюз шаттла. На скане было чисто, и я приказал дрону вернуться к лифту и занять позицию.

Лифт вернулся, и я провел людей внутрь. И Мики тоже, но в тот момент я отнес его к людям. Потом велел экскаваторам слегка ускориться. Мне хотелось провести в ведущем к шаттлу коридоре как можно меньше времени. Если боевые боты решат, что мы угрожаем поставить их миссию под удар, они придут за нами. Лифт тронулся, и я послал Абене видео с экскаваторов, так ей станет понятно, что сейчас увидят в шаттле.

– Когда я разблокирую твою сеть, – сказал я, – свяжись с Кадером и скажи, чтобы он вывел всех наружу.

– Хорошо.

Она резко кивнула, схватила Ируне за руку и соединилась по сети с Мики.

Лифт остановился, и я выскочил из него, как только открылись двери. Я двинулся к залу дезинфекции, а люди следовали за мной. Экскаваторы я направил к жилмодулю, а оттуда прямо к шаттлу.

Через порт скафандра я услышал голоса в рубке: Вайбол сказала что-то на неизвестном языке, и Кадер ответил:

– Что-то приближается… Приближается неопознанный объект…

– Что?! С какой стороны? – прокричала Герт откуда-то снизу.

«Пора», – сказал я Абене.

Она соединилась по выделенному каналу с Кадером.

«Послушай, Кадер. Не задавай вопросов и не говори никому, что я в сети. Сейчас же выведи всех из шаттла. Придумай что-нибудь, например, что запаниковал, но выведи всех. От этого зависит ваша жизнь».

Через сеть Абене я услышал, что Кадер включил тревогу, и сигнал прозвенел по всей сети и изо всех портов голосовой связи. Герт поднялась в рубку и рявкнула:

– Хватит, остановись…

Я подумал, что она могла бы запереть Кадера и Вайбол в рубке, и снова придется разбираться с заложниками. Но Кадер, видимо, принял совет «запаниковать» слишком близко к сердцу, отправил видео приближающихся экскаваторов в сеть и заорал, чтобы все выходили.

Я уже миновал последний коридор и увидел открывающийся шлюз шаттла. Оттуда, покачиваясь, вышла Брайс, на нее в полубессознательном состоянии опирался Эджиро. Мики помчался им на помощь, Абене с Ируне чуть отстали, а я последовал за ними.

Я велел одному экскаватору оторваться от поверхности комплекса и нырнуть к носу шаттла, где находятся сенсоры с лучшим обзором. Абене разговаривала с Кадером по сети, но не получала видео с камер, и я видел лишь спутанное месиво изображений.

Позже с камеры Герт я заметил, как охранница дернулась и попятилась из рубки, увидев, что к шаттлу приближается нечто огромное. Вайбол, глядя на Кадера, решила, что шаттл вот-вот разорвут в клочья, схватила Кадера и потащила его мимо Герт, только благодаря низкой гравитации не врезавшись в переборку. Оказавшись в коридоре, они покачнулись в более сильной гравитации и рванули к люку.

В общем, Кадер и Вайбол выбрались из шаттла, а Герт в силовой броне вылезла за ними. К этому времени я уже стоял сбоку от люка, так что Герт увидела только взбудораженный и перепуганный экипаж шаттла, Абене, Ируне и однорукого Мики, поддерживающего Эджиро.

Я просканировал броню и нашел нужный код. Теперь, когда я знал, как работает броня, получилось гораздо быстрее. И как только Герт потянулась за ракетной установкой, я послал команду.

Ее броня замерла, и я шагнул к Герт. Мне приятно было посмотреть на ее физиономию, когда она поняла, что случилось. Если бы она включила собственный сканер, то обнаружила бы меня рядом с люком, но даже дополненные люди, подключенные к сети, способны решать только одну задачу в каждый момент времени.

– Теперь пора вернуться в шаттл! – сказала Абене.

Остальные потребовали ответов, и она наскоро объяснила, подталкивая их к люку. Я проверил другие каналы. Не получая команд, экскаваторы вошли в спящий режим и остановились. Два по-прежнему находились на поверхности жилмодуля, а один оторвался от него, чтобы прыгнуть к шаттлу, и приземлился на атмосферный модуль. Я проверил дрон, который остался у лифта прикрывать наши тылы.

Он прислал скан зоны, а потом связь внезапно оборвалась. Дрон вспыхнул и исчез.

– Абене, Мики! Боты!

Я пересек зал, вытаскивая ракетную установку Уилкен.

– Все в шаттл! – завизжала Абене.

Оказавшись у двери, я начал взводить гранаты и кидать их в коридор. Я отключился от камеры Мики, но где-то на периферии сознания маячили люди, которые затаскивали раненых Эджиро и Ируне в люк, а Абене приказывала Мики внести Герт. Примерно в то же время боевой бот выскочил из-за угла и взорвалась первая граната.

Я трижды выстрелил – только чтобы он решил, будто я собираюсь стоять тут, как идиот, и палить, а потом рванул обратно. Гранаты в коридоре задержали бота, люди и Мики с Герт успели зайти в шаттл и очистить шлюз. Я рывком влетел в него и ударил по кнопке аварийного закрытия. Оба люка захлопнулись.

Наконец-то я загнал гребаных людей в гребаный шаттл.

Боевой бот стукнул по внешней стороне люка с такой силой, будто в нас врезался еще один шаттл.

«Пора отчаливать», – сказал я Абене.

Зажимы отщелкнулись, и шаттл покинул причал. На камере с внешней стороны люка я увидел боевого бота. Тот стоял в открытом шлюзе, держась за стены во время декомпрессии. За ним виднелся второй бот. Ко мне подошел Мики, и я отправил ему видео по сети.

«Вот злобные твари», – сказал он.

На таком расстоянии я уже потерял связь с экскаваторами, но один из них замер неподалеку от шлюза в спящем режиме. Я послал ему последнюю команду, экскаватор взмахнул огромной лапой, схватил первого бота и раздербанил его.

«Ого! – прокомментировал Мики. – Автостраж, почему ты больше со мной не разговариваешь по сети?»

Мики прекрасно знал ответ, иначе не стал бы спрашивать.

Я обогнул его и пошел по коридору.

«Я не выдавал тебя, пока мог», – сказал он вдогонку.

Я поднялся в жилой отсек. Мики подхватил Герт и последовал за мной. По голосовой связи я следил за Абене, которая быстро рассказала остальным, что случилось с Уилкен, как я спас Ируне, Уилкен отстрелила бедняге Мики руку, а я спас Абене и Мики и так далее. Я получил данные геомодуля для доктора Мензах, спас этих идиотов, друзей Мики, и хотел только одного – наконец-то отсюда выбраться. Шаттл удалялся от комплекса, и на границе зоны доступа уже появилась сеть транзитной станции.

Я вошел в жилой отсек. Кадер и Вайбол были в рубке, но остальные здесь, хотя Эджиро и Ируне развалились в креслах. Эджиро выглядел осоловелым, но все же получше, чем Ируне, которую явно следовало поместить в медсистему. Мики поставил Герт на ноги, и все на секунду уставились на нее, а потом на меня.

Брайс встала и посмотрела на парящий в воздухе экран. На него выводилось изображение аттрактора, расположенного чуть выше комплекса.

– Да, я его вижу. К аттрактору приближается какой-то объект.

Абене помрачнела.

– Мы считаем, что это челнок из технического модуля. А на нем боевой бот.

– Дона Абене, – сказал я, – нужно как можно скорее вернуться на транзитную станцию. При разрушении аттрактор может повредить шаттл.

Наверное, может. Я точно не знаю, но звучало убедительно.

«Я никогда раньше не разговаривал с таким же ботом, как я. У меня есть друзья среди людей, но никогда не было друга, похожего на меня», – сказал Мики.

Пришлось прикусить щеку, чтобы сохранить нейтральное выражение лица, как положено автостражу. Мне хотелось заблокировать канал Мики, но нужно было отслеживать его на случай, если люди задумают против меня какую-нибудь пакость. Знаю, звучит параноидально. Но Мики и Абене знали, что я выдумал консультанта Рина, и теперь мне нужно смыться, прежде чем они расскажут об этом кому-нибудь, кто в курсе, что обычно автостражи так себя не ведут.

– Вы уверены? – спросил из рубки Кадер. – Тогда придется через минуту развернуться.

Что-что? Я отмотал запись назад и услышал, как Брайс говорит:

– Шаттл может сбить челнок с курса. Наш корпус защищен…

– Но что помешает челноку вернуться и попробовать еще раз? – спросил Эджиро, покосившись на дисплей.

Брайс покачала головой, по-прежнему глядя на изображение нашего курса на экране.

– Я нашла спецификации челнока этой модели. Он предназначен для обслуживания комплекса, и для работы ему требуется связь по сети с техническим модулем. Если откинуть его за пределы зоны доступа, он не сумеет восстановить курс.

Хоть на том спасибо. И сколько времени это займет?

Когда я вернулся к настоящему времени, они уже решили именно так и поступить и спорили только о деталях.

Я наблюдал за светящимися контурами на дисплее, пока Кадер подводил шаттл ближе к челноку. Признаю, параллельно я посматривал и сериал, который до того поставил на паузу. Это длилось всего шесть минут, но довольно скучных. К тому же пришел Мики, с печальным видом встал рядом с Абене и уставился на меня, а я его игнорировал. Абене решила, что Мики расстроился из-за потери руки, поглаживала его и говорила, что они все починят, как только вернутся на станцию.

Хорошо, что у меня нет желудка – значит, меня и стошнить не может.

В конце концов шаттл сбил челнок с курса и этим театральным жестом спас аттрактор и инвестиции «ГуднайтЛэндер», имея в запасе всего сорок пять секунд. Ух ты! Люди поздравляли друг друга, а Брайс и Абене помогли Ируне встать и проводили ее в медотсек. На комплексе остался еще один боевой бот, но с ним будет разбираться уже кто-то другой. Шаттл изменил курс и направился к станции, и когда мы оказались достаточно близко, я послал запрос кораблю. Он ответил, что ждет меня. Какое облегчение.

И вдруг я услышал лязг со стороны люка.

Я не эксперт по космосу, но был вполне уверен, что люди с той стороны стучать не могут. Это могли быть осколки челнока, но нет. Я знал, что это не они. Я проверил камеру у люка и увидел во весь экран физиономию боевого бота.

И тут в сеть станции ворвалось сообщение, временно перекрыв все остальные каналы:

[Цель: убить чужаков.]

Вот дерьмо.

Я заблокировал боту доступ в мою сеть и завопил:

– Тревога! Шлюз вот-вот взломают!

Я послал изображение с камеры люка сначала Мики, а через него и остальным. Люди в растерянности застыли и простояли так целую вечность, как мне показалось, будто не поверили. Просто, когда я сосредоточен на своих задачах, то начинаю забывать, насколько люди медлительны. Кадер врубил сигнал тревоги и запечатал два внутренних люка между шлюзом и жилым отсеком. Отлично, это даст мне дополнительную минуту, а то и две.

– Уведи всех в рубку, – велел я Абене.

Там был еще один люк, который задержит ботов еще на минуту. Я начал спускаться к складу, где хранили свое снаряжение Уилкен и Герт.

И одновременно услышал, как Абене орет: «Бегом, бегом!», а из общей сети узнал, что шаттл движется к станции, и Вайбол наскоро объясняет портовой администрации, что боевой бот вот-вот разорвет нас на мелкие кусочки.

Честно говоря, не знаю, чем могла помочь служба безопасности станции. Даже более того, уверен, что они наложили в штаны от страха, в точности как и я (в метафорическом смысле).

Камера на люке услужливо показала, что внешняя часть уже пробита, а потом в канале раздалось шипение, и камера отключилась. Видимо, бот трудился над первым внутренним люком. Я добрался до склада и увидел, что Уилкен и Герт оставили один нераспакованный ящик. Рядом стояли пустые, где когда-то были броня, большие ракетные установки, гранаты и боеприпасы. Я сорвал крышку с ящика и нашел связку небольших гранат, которыми обычно взрывают люки и двери. Еще там была пустая сумка, я схватил ее и сунул туда гранаты и дополнительный боезапас для ракетной установки, висящей у меня на плече. Хотя вряд ли он пригодится, просто не будет времени перезаряжать. Может, лучше было бы потратить время на выбор позиции, а не спускаться сюда в надежде раздобыть оружие, которое запросто разделается с ботом. Когда имеешь дело с ботами, малейшая ошибка вроде этой может стоить жизни.

По сети я услышал, как Абене и Брайс помогают Ируне подняться в рубку. Эджиро был уже там.

«Поторопись», – сказал мне Мики.

Абене велела ему привести Герт. Боевой бот уже барабанил по люку, ведущему в жилой отсек. Я выпрямился, развернулся и тут увидел шкафчик с оборудованием исследовательской группы.

Там были ящики с приборами для оценки состояния среды и инструменты для забора образцов. А еще здоровенный бур, чтобы вырезать из каменных поверхностей ровные цилиндры, уж не знаю для чего. Такой бур обычно крепят к пробоотборнику. Вероятно, группа рассчитывала, что Мики сумеет его поднять. Пробоотборник представлял собой длинную трубку, на которую насаживались разные буры, вырезающие образцы метровой длины.

Я перекинул боеприпасы за спину, схватил бур, включил его и полез наверх.

В жилом отсеке я оказался как раз в тот момент, когда Мики запихнул Герт вслед за Абене и нажал на ручной замок шлюза. Люк закрылся, и Мики повернулся ко мне.

«Мики, уходи отсюда! – сказал я. – Спрячься в грузовом отсеке!»

«Нет, Рин. Я тебе помогу!»

Абене заорала на Мики по сети, чтобы шел к ним, а если он откажется, она велит Кадеру открыть люк…

«Моя приоритетная задача – защищать друзей», – ответил Мики.

«Приоритетная задача изменилась, – ответила Абене. – Главная задача – защитить себя».

«Изменение приоритетов отвергнуто», – отозвался Мики.

Бур зарядился и отправил мне по сети оповещение о готовности и возможные направления для работы. Ах да, я как раз хотел отключить защитные механизмы, спасибо за напоминание.

Я собирался вручить бур Мики, чтобы он прикончил боевого бота, пока я буду его отвлекать. Но тут бот вышиб люк и оказался в жилом отсеке, и мне уже было некогда придумывать план и тактику.

Бот знал о моем присутствии и сразу повернулся ко мне, а я поднял бур. Мики уперся ногами в люк рубки и оттолкнулся. Он пролетел по отсеку, сшибив навесной дисплей, и приземлился прямо на голову бота. Не знаю, то ли пытался его отвлечь, то ли видел, как я набросился на бота подобным образом во время его драки с Уилкен, и решил скопировать тактику. Поток воздуха устремился из разгерметизированного отсека в коридор, придав Мики дополнительное ускорение.

Бот заметил движение, отвернулся от меня и протянул руку, чтобы схватить Мики. Я воспользовался моментом и вонзил бур в бок, прямо в мозг. И включил бур. У меня не было времени закрепиться, меня отбросило отдачей, и на три секунды перед глазами потемнело.

Я очнулся на полу и услышал по сети крики людей из рубки, они вызывали портовую администрацию, в шаттле надрывалась сирена, оповещая всех о разгерметизации из-за пробитого шлюза. Я отпихнул придавивший меня бур и сел. Мне показалось, что я вроде слышал страдальческий крик Абене, но толком не понимал когда.

Боевой бот еще стоял, но не шевелился. Бур прошел через него насквозь и торчал из другого бока, вырезав аккуратный кусок брони и процессоров, который выпал из бура и валялся на полу. Я понял, что именно он и шандарахнул меня по голове. Видимо, не прочитав инструкции, я держал бур неправильно.

Перед ботом скрючился Мики, и явно что-то было не так. Я вскочил на ноги, пытаясь рассмотреть повреждения Мики, и тут же застыл. Грудь Мики была сплющена, одним движением руки боевой бот раздавил процессор и память – все, что составляло личность Мики.

Я сел на пол. Шаттл приближался к станции, и люди разговаривали из рубки с портовой администрацией. Они не могли пришвартоваться из-за поломки шлюза, а я не отвечал на вызовы по сети и голосовой связи. Однако сигнал с моей камеры по-прежнему шел в сеть, и они видели драку и последнее мгновение жизни Мики. Прежде чем я успел блокировать соединение, послышались рыдания Абене. Ируне пыталась ее утешить, а остальные потрясенно бормотали.

Мне тоже нужен воздух, хотя это и не так критично, как для людей. Возможно, именно из-за недостатка кислорода я стал медлительным и рассеянным. Я снова вызвал по станционной сети корабль, приказал ему отшвартоваться от станции и назначил место встречи. Его спокойный ответ показался странным – как будто все идет как обычно и не случилось никакой катастрофы.

С другой стороны люка постучала Вайбол.

– Автостраж, ты там? Ответь, пожалуйста!

Нужно выбираться отсюда. Я поковылял к шкафчику с аварийным скафандром. Натянул полный скафандр с маневровыми двигателями, и когда закрепил шлем, меня взбодрил поток воздуха. Шкафчик я оставил открытым и разбросал остальные скафандры, чтобы все решили, будто это случилось во время драки, а скафандр вылетел в космос вместе с другими обломками. Пусть думают, что именно это со мной и произошло, меня затянуло в сломанный шлюз по кусочкам. Потом я отправился к сломанному шлюзу и вылетел из него.

Раньше мне не доводилось пользоваться таким скафандром (обычно киллерботам не позволяют выходить в открытый космос без присмотра), но инструкция в его сети очень помогла. Когда корабль прибыл на место, я уже мастерски влетел в шлюз.

Со станции поведение корабля будет выглядеть так, будто он освободил место для швартовки шаттла. Вряд ли кто-нибудь будет специально искать удравшего в аварийном скафандре автостража.

Пройдя через шлюз, я велел кораблю слегка увеличить подачу воздуха и лететь обычным курсом через червоточину, на станцию Хэв-Раттон. Я снял скафандр и отбросил его вместе с оружием Уилкен и сумкой с боеприпасами, которые набрал из ящика. Сел на пол и начал методично проверять все предметы в поисках маячков.

Абене велела Мики спасать собственную жизнь, но он не послушался. А значит, она сама запрограммировала в нем способность принимать собственные решения в критической ситуации. И он решил, что главное – спасти людей, а может, даже и меня. Или он знал, что не сумеет никого спасти, но хотел дать шанс мне. Или просто не хотел, чтобы я сражался с ботом в одиночку. Короче, не знаю.

Одно я знаю точно – Абене по-настоящему любила Мики. И мне больно было об этом думать, во всех смыслах. Мики никогда не стал бы моим другом, но был ее другом, а самое главное – она считала его другом. В критический момент первым делом она велела Мики спасаться самому.

Проверив гранаты и боеприпасы, я обнаружил в сумке потайной карман. Внутри лежали несколько разных удостоверений личности и большой чип памяти, не похожий на те, которые я прятал в предплечье. Я выпрямился и нашел в грузовом отсеке считывающее устройство.

Так, это уже интересно.

Терпеть не могу заботиться о людях. Но если уж начал, то трудно остановиться.

Я не просто пошлю данные геомодуля доктору Мензах. Я поговорю с ней лично. Я возвращаюсь.

А потом я лег на пол и включил первую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника».

Когда я вернулся на станцию Хэв-Раттон, меня там поджидали, намереваясь убить. Учитывая, что я и сам подумывал убить несколько человек, это было вполне справедливо.

На подлете к станции я с нетерпением ожидал, когда уже подключусь к ее сети. Поскольку кораблем управлял малоразвитый бот с умом и характером отопительного прибора, я следил за всеми входящими запросами и сообщениями навигационной программы. Я знал, что корабль не станет намеренно меня обманывать, но вероятность, что он сделает это нечаянно, составляла солидные восемьдесят четыре процента.

Сообщение от портовой администрации станции Хэв-Раттон приказывало кораблю пришвартоваться не как обычно, у частного коммерческого причала, а в другой секции, в конце пассажирской зоны посадки.

Схему станции Хэв-Раттон я скачал, еще когда сел там на корабль по пути к Майлу. И заметил, что зона посадки – рядом с портовой администрацией, где находится служба безопасности порта.

Ну конечно, прямо совсем не подозрительно.

Это из-за меня? Возможно. Корабль привез Уилкен и Герт, а их послали, чтобы помешать «ГуднайтЛэндер Инк» возродить комплекс по терраформированию, который забросила компания «СерКриз», так что, может, это из-за них. Сейчас Уилкен и Герт задержаны, и «ГуднайтЛэндер» могла потребовать, чтобы на Хэв-Раттоне провели дознание.

Но причина значения не имела. Если кто-то поджидает корабль, меня не должно быть на борту, когда он пришвартуется.

Я мог бы направить корабль на другой причал, но идея так себе. Портовая администрация не только поймет, что это сделал какой-то пассажир, но и сообразит, что этот пассажир путешествует на корабле, на борту которого, судя по судовой декларации, нет ни экипажа, ни пассажиров и поддерживается минимальный уровень жизнеобеспечения. Даже на таких крупных и хорошо вооруженных станциях, как Хэв-Раттон, настороженно относятся к аномальному поведению приближающихся кораблей – может статься, что на борту пираты, которые попытаются захватить станцию. Попытка, конечно, идиотская, поскольку на корабль просто не влезет достаточное количество пиратов, закончится все только бестолковым побоищем в зоне высадки, но я всю жизнь занимался именно тем, что предотвращал похожие человеческие глупости. И портовая администрация может встревожиться и обстрелять корабль. Пусть он и туповат, но старался изо всех сил, и я не желал ему зла.

Значит, хорошо, что я приберег аварийный скафандр.

Я надел его, чтобы удрать из шаттла Абене после нападения боевого бота, и эту драку я предпочел бы стереть из памяти. Жаль, что так просто это не получится. Я могу удалить что-то из платы памяти, но не из органических тканей головы. Компания несколько раз чистила мою память, включая воспоминания о массовом убийстве, и теперь образы толкутся в голове, словно призраки в нескончаемом историческом сериале о семейной драме.

Мне нравятся исторические сериалы о семейных драмах, но в реальной жизни призраки вызывают раздражение.

Готовясь к посадке на станции, я убрал скафандр в шкафчик. Решил, что раз уж корабль редко берет пассажиров, пройдет немало времени, прежде чем кто-нибудь заметит, что скафандр не числится в списках оборудования, и проверит его регистрационный номер и документы. А теперь я по-быстрому начал его вынимать.

Совсем не хочется, чтобы меня схватили.

Я запихнул сумку под куртку, натянул скафандр и активировал его. Корабль как раз разворачивался для швартовки у причала, и я прошел через шлюз с противоположной стороны. Все дроны корабля собрались, чтобы поглазеть на меня, не понимая, с чего вдруг я выхожу не через правильный шлюз. Их это явно расстроило. Корабль пришвартовался к станции, я выскользнул и отправил шлюзу команду закрыться. Пробираясь по внешней стороне корабля, я стер из его памяти последние следы своего пребывания.

Прощай, корабль. Ты оказался в нужном месте в нужное время.

Если отчет о событиях на Майлу добрался сюда на более быстром корабле (мой корабль двигался, мягко говоря, неторопливо), меня могут здесь ждать. Могут узнать, что на Майлу объявился автостраж, спас несколько человек, но не сумел спасти человекообразного бота, выбил всю дурь из боевых ботов, а корабль – единственное транспортное средство, покинувшее Майлу после случившегося.

Во время обыска меня на борту не окажется, как и никаких следов моего пребывания, и это собьет всех с толку. Конечно, мне не нужна еда и я не избавляюсь от продуктов жизнедеятельности. Мне нужно лишь немного воздуха, и я пользовался душем, но стер все логи систем жизнеобеспечения. Хотя тщательное расследование может показать, что я был на борту. Разумеется, если расследования проводят так же, как в сериалах, потому что вообще-то я понятия не имею, как их проводят в реальности.

Заметка для себя: узнать, как проводят реальные полицейские расследования.

Я добрался до края станции, поискал сканерами камеры и дроны – не пытается ли кто обнаружить сетевые сигналы. Поблизости были пришвартованы другие корабли, но я видел лишь корпуса и огромные грузовые модули, никаких выглядывающих из больших иллюминаторов людей, которые гадают, откуда вдруг появился автостраж в скафандре.

Я засек несколько сигналов, но все шли от ботов-погрузчиков или системы защиты от космического мусора. Я двинулся вдоль вереницы магнитных зажимов, на которых боты-погрузчики закрепляли груз, и наткнулся на работающего бота – он снимал грузовой модуль с большого корабля. Я подключился к его каналу и проверил инструкции. Корабль, на котором он работал, управлялся ботом, экипаж был в увольнительной, пассажиры сошли. Прежде чем бот-погрузчик вставил пустой модуль, я спросил, можно ли в него залезть. Бот ответил: «Конечно».

Люди не догадываются приказать ботам что-то вроде: «Слушай, не отвечай незнакомцам, которые бродят по станции». Ботам дают указания сообщать о попытках воровства и бороться с ними, но никто не запрещает отвечать на вежливые вопросы других ботов.

Я забрался в пустой модуль, и его подняли к шлюзу. Я послал запрос кораблю, и он ответил. У меня не было времени вести с ним переговоры и подкупать его, и потому я отправил официальный код безопасности порта, который вытащил из памяти бота-погрузчика, и спросил, могу ли пройти через корабль и выйти на причал. Он ответил согласием.

Я прошел через шлюз, снял аварийный скафандр и нашел шкафчик, куда его можно убрать. В главном шлюзе я подключился к камере, чтобы взглянуть на себя со стороны. Еще на корабле, в очистителе пассажирского отсека, я стер с одежды кровь и другие жидкости, но заделать дыры от снарядов и осколков было нечем. К счастью, моя куртка была темной и дыры не бросались в глаза, а воротник рубашки достаточно высокий, чтобы скрыть сломанный порт на затылке.

Обычно я не испытывал трудностей, потому что большинство людей никогда в жизни не видели автостража без брони и, заметив порт, примут меня за дополненного человека. Но если за мной погонятся те, кто дал кораблю указания сменить причал, они, вероятно, знают, что автостраж без брони похож на дополненного человека.

Наверное, я слишком много об этом думаю. Да, присущая мне тревожность связана с человеческими органами киллербота. Мое главное достоинство – параноидальное внимание к деталям. Оно же и недостаток.

Я убедился, что включил собственноручно написанный код, делающий походку и жесты более человеческими, стер свое присутствие из логов корабля и вышел через главный шлюз на причал.

Я подключился к сети и, взломав дронов, проверяющих наличие оружия, велел им меня не замечать. Важно первым делом взломать сканеры оружия, ведь у меня в предплечьях встроены излучатели. И сейчас это было еще важнее, потому что в сумке у меня хранились бронебойная ракетная установка и боеприпасы.

Это оружие я забрал у Уилкен и Герт, покидая Майлу. На обратном пути я воспользовался инструментами корабля, чтобы сделать оружие более компактным, так его легче скрыть. И теперь я не просто беглый автостраж, а беглый автостраж с оружием, предназначенным для убийства вооруженной охраны. Именно этого ожидают от меня люди, надо полагать.

Однако сейчас обмануть сканеры оружия оказалось гораздо проще, чем в первый раз, когда я покидал Порт свободной торговли. Частично потому, что я изучил уловки разных систем безопасности, с которыми встречался. Но самое главное – постоянные попытки взлома и кодирования на лету создали несколько новых нейронных связей. Я заметил это на Майлу, когда разбирался с многочисленными запросами одновременно, не прибегая к помощи систем жилмодуля или безопасности, и думал, что мой мозг вот-вот взорвется. Тяжкий труд способствует развитию, кто бы мог подумать?

Сверяясь с картой, я покинул охраняемую (вероятно) территорию порта и зашагал к торговой галерее станции, мимо пассажирской зоны посадки и портовой администрации, куда направили корабль.

Я уже не раз оказывался в толпе людей и больше не паниковал. Да что там – я летал на корабле с кучей пассажиров, которые считали меня дополненным человеком, консультантом по безопасности, и без умолку болтали со мной всю дорогу. Ну ладно, я все-таки немного боялся.

Хотя к этому времени паника должна была уже отступить.

Когда я влился в большую группу пассажиров, каждый нерв моих органических тканей напрягся. Хорошо, что на крупных станциях вроде этой люди и дополненные люди ни на кого не обращают внимания. Все кругом незнакомцы, все ищут по сети информацию или развлечения прямо на ходу. Перед шлюзом корабля я заметил большую группу людей. Я повернул голову в ту сторону, как и остальные прохожие.

Двадцать три человека были в силовой броне и вооружены до зубов. Похоже, они собирались взять корабль штурмом. Среди них не было никого в броне автостража, и я не уловил никаких сигналов, так что, вероятно, весь отряд состоял из людей и дополненных людей. Над их головами кружили сорок семь дронов разных размеров и с разным вооружением, готовые к бою. Я перехватил дрон охраны станции и велел ему приблизить изображение логотипа на броне. Поначалу я не узнал логотип, понял только, что это не эмблема станции Хэв-Раттон. Я сохранил картинку, чтобы позже поискать совпадения.

Присутствовала и охрана станции Хэв-Раттон, но она толпилась у входа в здание портовой администрации и наблюдала за штурмом. Значит, кто-то связался со станцией, и в результате вызвали спецназ. А это стоит недешево. И очень меня тревожило. Для простого поиска улик не требуются двадцать три человека в силовой броне и флотилия дронов.

Охрана станции наверняка присматривает за действиями топчущего их причалы спецназа через свои дроны. Я проверил память захваченного дрона и обнаружил почти час переговоров по голосовой связи. Я загрузил запись и провел поиск по слову «автостраж». И почти тут же наткнулся на него.

– …автостраж. Думаешь, он и правда на борту?

– По данным разведки – да. Я…

– А кто им управляет?

– Никто, кретин, поэтому его и называют беглым.

О да, это точно про меня.

В комплексе по терраформированию планеты Майлу (точнее, на нелегальной платформе по добыче инопланетных останков) Уилкен и Герт опознали во мне автостража. В тот момент это оказалось даже кстати, но мне не хотелось бы, чтобы такое повторилось.

Никогда.

Мой друг ГИК изменил мою конфигурацию, укоротив руки и ноги, чтобы тело больше не напоминало стандартного автостража. А еще он подправил мой код, и в некоторых частях тела у меня выросли редкие волосы, как у человека, кожа затянула неорганические части, и я стал напоминать дополненного человека. По мнению ГИКа, все эти мелочи на подсознательном уровне уменьшат людские подозрения. По крайней мере, так заявил ГИК. С новым кодом мои брови и волосы на голове стали гуще, и после таких вроде бы незначительных изменений лицо выглядело по-другому. Мне все это не нравилось, но я смирился с необходимостью.

Однако этого оказалось недостаточно, чтобы обмануть людей, знакомых с автостражами. Признаю, когда я пробежался по стене прямо под носом у Уилкен и Герт, то выдал себя даже прежде, чем они сумели меня рассмотреть. Я могу контролировать свое поведение (ну, частично), но нужно контролировать и внешний вид.

И потому еще на корабле я воспользовался шаблонами ГИКа, чтобы временно изменить свой код, и волосы на голове стали расти в ускоренном темпе. В ускоренном, потому что если я облажаюсь и стану похож на двуногого лохматого монстра из сериалов, то еще успею все исправить. Я позволил волосам отрасти еще на два сантиметра и на том закончил.

Чтобы проверить результат, я достал видео из архива и нашел четкое изображение своего лица через камеру доктора Мензах. Обычно я не смотрю на себя через камеры – с какой стати мне это делать? Но тогда я работал по контракту и собирал все записи клиентов. Судя по временно́й отметке, я стоял перед вертушкой, когда нас преследовал отряд «СерКриз», а Мензах попросила меня показать лицо остальным, чтобы они могли мне доверять.

Я сравнил старое изображение с текущим, с камеры дрона. После всех изменений я выглядел по-другому, больше похожим на человека.

И мне это еще больше не нравилось.

Но я вернулся на Хэв-Раттон, где меня поджидает неизвестный спецназ, так что маскировка не помешает. Следующий шаг – избавиться от одежды с дырами от снарядов. В конце торговой галереи я заставил себя зайти в большой магазин для путешественников.

Я уже пользовался автоматами для покупки чипов памяти, но никогда прежде не заходил в настоящий магазин. Хотя продажи были автоматизированы, и, после просмотра сериалов, я знал, как себя вести, все равно я чувствовал себя странно. А под этим словом я подразумеваю крайне высокий уровень тревоги. К счастью, некоторые люди тоже не понимали, как делать покупки, и стоило мне переступить порог магазина, как я немедленно получил по сети инструкцию.

Следуя указаниям, я подошел к пустой кабинке, закрытой со всех сторон. Я отдал двери команду закрыться и испытал такое облегчение, что мой уровень производительности поднялся аж на полпроцента. Кабинка просканировала мою валютную карточку и предложила меню.

Я выбрал раздел «Практичная и простая одежда для путешествий». Затем просмотрел длинные рубашки, широкие штаны, а также длинные кардиганы и куртки до колен. Меня привлекала мысль надеть все разом и таким образом создать буфер между собой и окружающим миром, но я не привык носить столько вещей и боялся себя выдать. Мне и так понадобилось немало времени, чтобы разобраться, куда девать руки, когда я хожу и стою, а дополнительная одежда создаст и поле для потенциальных ошибок, привлекающих внимание. Меня искушали также шарфы и шапки, чтобы закрыть лицо, к тому же это входит в культурные традиции людей, но именно так стал бы маскироваться автостраж, и тем самым я привлек бы лишнее внимание сканеров.

К этому моменту я износил уже два разных комплекта человеческой одежды и стал лучше представлять, что мне подходит. Я выбрал рабочие ботинки, почти идентичные тем, что украл в Порту свободной торговли, автоматически меняющие размер и с некоторой защитой от упавших на ноги тяжелых предметов, хотя для меня это не так важно, как для людей. А еще штаны с множеством застегивающихся карманов, рубашку с длинными рукавами и высоким воротником, закрывающим порт на затылке, и очередную мягкую куртку с капюшоном. Знаю, знаю, это чертовски похоже на предыдущий комплект, только слегка другая вариация черного и темно-синего. Я провел платеж, и из щели автомата выпали пакеты.

Когда я натянул новую одежду, то почему-то почувствовал себя примерно так же, как после обнаружения нового многообещающего сериала. Мне «нравилась» эта одежда. Даже настолько, что я мог бы убрать кавычки. Обычно мне не нравится все то, что невозможно загрузить по сети.

Возможно, это потому, что я сам выбрал одежду.

Возможно.

Я также купил новую сумку, лучше прежней, с множеством карманов. Я оделся, получил скидку за то, что оставил старые вещи в утилизаторе магазина, и вышел из кабинки.

Смешавшись с толпой в торговой галерее станции, я начал загружать новые сериалы и расписания кораблей и запустил поиск по новостям. Пришел результат по поиску изображения: логотип принадлежал охранной компании «Частокол». Я поискал в новостях и ее.

Мне нужно было как можно быстрее убраться со станции Хэв-Раттон и найти способ передать чипы памяти доктору Мензах.

В чипах, находящихся в моем предплечье, хранилась извлеченная из экскаваторов на Майлу информация о странных синтетиках, которые «СерКриз» нелегально добывала под видом процедуры терраформирования. А информация на чипах памяти, которые я нашел в оборудовании Уилкен и Герт, была еще более обличительной. Там была аккуратно записана история их работы на «СерКриз», прямо готовый материал для журналистов или конкурентов. Думаю, это был материал для шантажа или попытка обеспечить собственную безопасность. В общем, как бы там ни было, теперь материалы у меня.

Надежнее всего отдать чипы лично Мензах, именно так я и намерен был поступить. Просто не знал, хочу ли снова с ней увидеться. Точнее, хочет ли она меня видеть.

Мысли о ней вызвали целый клубок путаных чувств, а сейчас мне не хотелось с ними разбираться. Да и вообще когда-либо, по правде говоря. Но мне не нужно было принимать решение прямо сейчас (ага, «да и вообще когда-либо» можно отнести и к этому случаю). Я всегда мог съездить к ней и оставить чипы в ее вещах с запиской. Я много размышлял о записке. Из всех вариантов я склонялся к «Надеюсь, эти доказательства против «СерКриз» помогут. Подпись: Киллербот». А сейчас нужно сосредоточиться на том, как узнать, где она: по-прежнему в Порту свободной торговли или вернулась к себе, в Альянс «Сохранение», без…

Поиск по новостям выдал цепочку совпадений, а увидев тег «самое популярное», я замер. К счастью, я находился на просторной площади, где располагались офисы крупных транспортных компаний, и редкие прохожие просто огибали меня. Я заставил себя сдвинуться к двери ближайшего офиса и встал к экрану, на котором мелькала реклама компании и информационные видеоролики. Не идеальное место, но там я мог замереть и сосредоточиться на новостях.

«СерКриз» обвинила доктора Мензах в промышленном шпионаже.

Что вообще произошло с тех пор, как я последний раз читал местные новости? Шел судебный процесс, но все считали, что это «СерКриз» напала на исследовательскую группу. Помимо других свидетельств имелись записи из сети и видео с камеры на скафандре Мензах, где представители «СерКриз» признают вину. Против такого не попрет даже вонючая страховая компания, которой я принадлежал.

Но, очевидно, кто-то попер. Доктор Мензах возглавляет некорпоративное политическое объединение на своей планете, так как же ее могли обвинить в промышленном шпионаже? Ну, то есть я ничего об этом не знаю, потому что у нас не было образовательных модулей по юриспруденции, но звучит как-то неправильно.

Выплеснув гнев, я сумел дочитать остальное. «СерКриз» предъявила обвинение, но никто не знал, последует ли за ним реальная тяжба (что это за слово вообще?). Все ограничивались домыслами, потому что журналисты не могли найти Мензах.

Погодите… Что?!

Так где же она? И где остальные? Они что, вернулись на «Сохранение» и бросили ее? Насколько я выяснил, в Альянсе «Сохранение» к руководству планетой относились достаточно легкомысленно. Доктор Мензах даже не имела охраны. Но глупо оставлять ее одну в Порту свободной торговли, где с ней могло случиться что угодно. И случилось.

Мне хотелось разбить кулаком ближайшую вывеску. Люди такие идиоты, не понимают, как обеспечить собственную безопасность, эти кретины считают, что любое место похоже на скучное «Сохранение»!

Нужно больше данных, я точно пропустил нечто важное. Я пролистал новости назад в поисках относящихся к делу тегов, тщательно просматривая их и стараясь не паниковать. Судя по записям, которые предоставил журналистам Порт свободной торговли, Арада, Оверс, Бхарадвадж и Волеску примерно тридцать циклов назад отбыли на «Сохранение». Мензах собиралась улететь вместе с ними, но не улетела. Пока ничего страшного.

Следующий блок сведений был так глубоко зарыт под другой историей, что я едва его не проворонил. «СерКриз» выпустила пресс-релиз, в котором говорилось, что Мензах отбыла на Тран-Роллин-Хайфу для участия в судебном процессе, но Порт свободной торговли эту информацию не подтвердил.

И где эта хренова Тран-Роллин-Хайфа?

Лихорадочный поиск в открытой сети показал, что Тран-Роллин-Хайфа – это станция, крупный центр, где находятся штаб-квартиры двух сотен компаний, включая «СерКриз». Значит, не полностью вражеская территория. Забавно, но от этого мне не полегчало.

В следующей группе новостей предполагалось, что Мензах уехала на Тран-Роллин-Хайфу, чтобы выступить свидетелем от имени «Сохранения» в суде по делу «Дельты» против «СерКриз». После чего в новостях разглагольствовали о том, что якобы Мензах даст показания в сфабрикованном против нее деле. Самое ужасное в том, что самые осведомленные в деле организации, Альянс «Сохранение» и гнусная страховая компания, владеющая Портом свободной торговли, не сделали никаких официальных заявлений, только признали, что Мензах уехала на Тран-Роллин-Хайфу.

Мензах не дура и никогда не поехала бы на враждебную территорию без охраны. Если бы она улетела на Тран-Роллин-Хайфу добровольно, страховка поездки в логово «СерКриз», которая уже однажды пыталась убить Мензах, стоила очень дорого, а еще дороже встанут выплаты по страховке, и компания сделает что угодно, лишь бы вызволить клиентку, вплоть до отправки истребителей. Гораздо безопаснее и дешевле остаться в Порту свободной торговли, главном центре страховой компании, и попросить все стороны процесса дать показания там. Страховая компания настаивала бы именно на этом.

Вывод: Мензах улетела на Тран-Роллин-Хайфу не по своей воле.

Кто-то заманил ее обманом или заставил. Но зачем? Если это сделала «СерКриз», то почему так долго ждала, почему дала всем свидетелям столько времени, чтобы они успели подтвердить обвинения и поговорить с журналистами? Что такого могло случиться, чтобы «СерКриз» настолько запаниковала и…

Ох… Вот дерьмо.

Нужно лететь на Тран-Роллин-Хайфу, и как можно быстрее. Причем не на корабле с ботом-пилотом. Не обнаружив меня на корабле, «Частокол» поумерит пыл, но ненадолго, а если там хоть немного соображают, то начнут проверять все корабли с автоматическим управлением. Я нашел расписание самого быстрого пассажирского корабля с экипажем из людей. Разумеется, не прямой рейс. Конечно, я тот еще идиот, но все же не настолько. Один корабль отправлялся через четыре часа и следовал к большому транспортному узлу. Оттуда я мог добраться куда нужно.

Раньше я не путешествовал на таких кораблях, главным образом потому, что не хотел. Поначалу, занимаясь взломом системы оплаты и проверки удостоверений личности, я сомневался в своей способности взломать сканеры оружия. Но теперь благодаря Уилкен и Герт точно знал, что сумею, так что все предлоги отпали.

В итоге я забрал «экстренный набор» Уилкен и Герт – валютные карточки и удостоверяющие личность чипы, которые вшиваются под кожу. Обычно их могли прочесть только специальные сканеры, но я немного поколдовал, и мой сканер раскодировал данные, я просмотрел их на обратном пути к станции Хэв-Раттон.

Чипы-удостоверения Корпоративного кольца обычно содержат много информации о владельце, но эти были временные и предназначались для путешествий вне кольца. В чипах были разрешения на проезд от разных некорпоративных политических объединений, место рождения и имя. Уилкен и Герт обзавелись этими чипами, явно чтобы при необходимости сменить имя. Корпоративные политические объединения больше других заинтересованы в слежке за своими гражданами. Я читал, что иностранцам легче путешествовать по Корпоративному кольцу, чем местным гражданам первой и второй категорий. А бывает еще хуже. Люди хотя бы могут вырезать вшитые чипы, у меня же корпоративный логотип выбит прямо на разных частях тела, так что не избавиться.

Я пошел к общественной зоне отдыха, расплатился карточкой и выбрал удостоверение личности на имя Цзян из Парфалос-Абсало. Я отвернул кусок кожи на плече и вставил под нее чип. Пришлось приглушить болевые рецепторы в этой зоне, но ничего не подтекло, уже хорошо.

Я притворялся человеком с тех пор, как покинул доктора Мензах, но впервые на мне было нечто, официально обозначившее меня как человека. Так странно.

Мне это не нравилось.

Я заплатил за проезд в будке на границе зоны посадки и просканировал новый чип у корабельного шлюза. Пришлось взломать сканеры оружия и переписать результаты скана в шлюзе, чтобы он отметил меньшее количество встроенной электроники. Я заплатил за отдельную каюту с туалетом и автоматизированной доставкой еды. В еде я не нуждался, но нужно же выбрасывать что-то в утилизатор, чтобы его пустота не вызвала подозрений. Сеть корабля провела меня к каюте, и в коридоре я увидел только четырех человек и услышал еще пятерых, проходя мимо зала отдыха. Я стремился к тому, чтобы за все семь циклов полета больше с ними не встретиться.

Каюта оказалась симпатичнее, чем на предыдущем пассажирском корабле. Там были койка с постельными принадлежностями и небольшой экран, шкафчик для личных вещей и пищепровод. Дверь вела в крохотную ванную. Я запер каюту и даже не бросил вещи и не сел. Мне нужно было покопаться в сети, пока мы еще на станции.

Я запустил расширенный поиск по Тран-Роллин-Хайфе с новыми ключевыми словами и временны́ми рамками. По пути к зоне посадки я уже загрузил новые сериалы. Я знал, что мне понадобится способ расслабиться.

В конце концов я хотя бы частично разобрался в происходящем, и не происходило ничего хорошего. С точки зрения «СерКриз», события развивались в такой последовательности:

1. Доктор Мензах купила подержанного и потрепанного автостража, который впоследствии исчез, и никто не знает, где он.

2. Доктор Мензах заявила в интервью, которое показали по всему Корпоративному кольцу, что нужно расследовать происходящее на Майлу, потому что «СерКриз» забросила там комплекс по терраформированию, и это подозрительно. (И не важно, что о Майлу заговорили журналисты, а не она.)

3. На Майлу объявился автостраж и помог нанятой компанией «ГуднайтЛэндер Инк» группе по оценке комплекса:

а) спасти комплекс от падения на планету и

б) найти доказательства, что на комплексе занимались не терраформированием, а нелегальной добычей ископаемых.

Новости под номерами 3а и 3б уже разнеслись по Корпоративному кольцу, Абене и остальные свидетели давали показания, а Уилкен и Герт также признались в том, кто их нанял.

В компании «СерКриз» явно решили, что это Мензах послала меня на Майлу, чтобы вывести их на чистую воду.

О-хо-хо.

Полет оказался напряженным, почти как тот, когда ГИК заявил, что сотрет мою память. И как тот, когда я постоянно думал о Мики. И как полет с Айресом и другими людьми, которые продали себя в рабство по контракту.

Наверное, большинство полетов для меня довольно напряженные.

Сейчас меня терзало беспокойство, и я поступил как всегда – начал смотреть сериал. Один из сериалов, которые я наугад загрузил на Хэв-Раттоне, оказался длинной исторической драмой о первых шагах человечества в космосе. Он считался псевдодокументальным (понятия не имею, что это значит), но в нем были ссылки на описания подлинных исторических событий.

Странно было увидеть аналог автостража того времени. Тогда использовали не клонированные человеческие органы, а органы людей, погибших от болезней или ранений, создав так называемого робота-компаньона. Роботы-компаньоны не были похожи на человека, но выполняли поручения людей. Разговаривали с ними, давали советы, иногда участвовали в спасательных работах – в общем, приходили на помощь. Несмотря на убедительные информационные вставки, я с трудом верил, что это правда. В середине второй серии я остановился и переключился на музыкальную комедию.

Короче говоря, одно дело – смотреть сериалы, когда спокойно летишь на корабле и никто не пристает, а другое – смотреть сериалы, потому что пытаешься не думать о том, где можно сесть в лужу и что будет дальше, включая еще более изощренные способы сесть в лужу. Я уже привык к таким поворотам событий, но мне страшно не хотелось к этому возвращаться.

Я честно старался подготовиться. Нашел в сети корабля все, относящееся к Тран-Роллин-Хайфе, но это был всего лишь стандартный туристический буклет, который я уже загрузил на Хэв-Раттоне, однако оттуда я почерпнул названия корпораций, чьи штаб-квартиры находились на станции.

У охранной компании «Частокол» был там большой офис. Почему меня это не удивляет?

Я также немало потрудился над кодом для взлома камер безопасности. Создал я его еще на РавиХирале, как раз перед тем, как мою клиентку Тапан чуть не убили. С помощью этого кода я стирал все записи камеры обо мне и заменял их записями до и после того момента, как я прошел мимо. Метод неидеальный, и я старался его улучшить, добавляя коды для работы с разными типами систем безопасности и для большего числа камер и углов наблюдения.

Когда мы прошли через червоточину, я обрадовался, что первый отрезок путешествия позади.

Когда мы приземлились на транзитной станции, никто меня не ждал, а значит, удостоверения Уилкен и Герт были качественными. Я провел на станции всего десять часов, запершись в крохотном номере гостиницы для транзитных пассажиров. Загрузил кое-какие новые сериалы, хотя в основном пытался раздобыть информацию о Тран-Роллин-Хайфе. На это потребовалось немало времени, потому что все нужные базы данных принадлежали корпорациям, пришлось их взламывать, прежде чем хотя бы узнать, стоит ли их просматривать. Я также провел рутинный поиск по новостям. Ничего нового о Мензах, кроме разных предположений, которые уж точно не снизили мой уровень тревожности.

Перед уходом я поменял удостоверение Цзяна на Кирана. Я раздумывал, не сделать ли еще одну пересадку, чтобы замести следы, но не знал, что случилось с Мензах, и боялся, что могу прибыть слишком поздно и уже ничем ей не помогу. И потому я купил билет на очередной пассажирский экспресс, следующий прямо на Тран-Роллин-Хайфу.

Я задумался о чипах памяти с Майлу, по-прежнему хранящихся в моей руке, и о чипах Уилкен и Герт. Я не знал, имеют ли еще эти данные ценность.

Но Мики погиб ради этой информации, хотя и не знал, имеет ли она ценность.

Было бы глупо взять ее с собой на территорию «СерКриз». Еще в гостинице я вытащил чипы из руки и пошел в зону посадки. По пути остановился у торгового ларька, чтобы купить коробку для посылки. Завернул все чипы, включая чипы Уилкен и Герт, в защитное покрытие и запечатал контейнер. Я отправил его брачным партнерам доктора Мензах на их ферму на «Сохранении». Все данные для посылки хранились у меня в долговременной памяти, я достал их из старых записей, которые делал для страховой компании. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Я сел на пассажирский корабль и скрылся в личной каюте. И там поймал свежую новость, прибывшую с кораблем, только что пришвартовавшимся на причале. Это было короткое заявление Альянса «Сохранение», сделанное доктором Бхарадвадж.

Странно было смотреть на знакомого человека, хотя и выглядела она очень сердитой. Она сказала лишь, что «Сохранение» «предпринимает шаги», дабы разрешить проблемы с «СерКриз».

Хм… Я лег на койку и уставился на металлический потолок. Корабль отстыковался от причала, и местная сеть наполнилась фоновым гулом двигателя. Я отслеживал все частные разговоры, чтобы узнать, не болтает ли кто о скрывающемся в пассажирской каюте автостраже, который так неумело притворяется человеком. Заявление Бхарадвадж я просмотрел трижды.

Я мог и ошибаться. Интерпретировать эмоциональный контекст речи и внешность настоящих людей – совсем не то же самое, что интерпретировать это в сериалах. Сериалы пытаются точно донести мысль до зрителя. А настоящие люди, насколько я могу судить, понятия не имеют, что делают. Но из видеозаявления Бхарадвадж я выяснил, что «СерКриз» до сих пор удерживает Мензах и угрожает ее жизни, а раз заявление не сделано официально, от имени «Сохранения», это дает надежду, что Альянс ведет с «СерКриз» продуктивные переговоры.

Я просмотрел весь выпуск новостей и обнаружил, что «Дельта» так и не выпустила заявление, а ведь именно ее исследовательскую группу убила «СерКриз». Ничего не сказала и страховая компания, мой бывший владелец, которая, вероятно, рвала и метала из-за того, сколько загублено оборудования и сколько придется выплатить по страховке, а расходы переложить не на кого. То есть в буквальном смысле заставить заплатить кого-то другого. «СерКриз» могла бы откупиться от страховой компании солидной суммой, но пока что этого не сделала. А может, «СерКриз» просто не могла позволить себе такой платеж.

«СерКриз» пошла на это, чтобы раздобыть странные синтетики, останки инопланетной культуры. Теперь, когда об этом знали все, она не могла продать синтетики или что-нибудь с ними сделать, как намеревалась. То есть тоже находилась в отчаянном положении.

Ничего хорошего.

Через четыре цикла по корабельному времени пассажирский экспресс прошел через червоточину, и я поймал слабый сигнал сети Тран-Роллин-Хайфы.

С более близкого расстояния она выглядела крупнее. Сама по себе станция была больше Порта свободной торговли – под главным корпусом имелось три транзитных кольца. Обычно транзитные кольца вращаются вокруг станции, а люди и дополненные люди живут главным образом в центральной части. Правда, я никогда там не бывал, не считая демонстрационного зала в Порту свободной торговли, который находится рядом с транзитным кольцом.

Я подключился к сети, но она была забита рекламой, а расписание перевозок и список услуг утонули в ней и помехах, потому что корпорации специально это оплачивали. Значит, сеть бесполезна. Я переключился на голосовую связь корабля, который отслеживал сообщения из портовой администрации. Там тоже присутствовала реклама, но, по крайней мере, портовая администрация время от времени вставляла свое слово. Например, сообщения для кораблей из диспетчерской…

Хм…

Я поймал сигнал из корабельной сети, который запустил сканирование для швартовки. Около станции парил истребитель.

Не ждал посадки и не маневрировал. Просто завис.

Ошибиться с его принадлежностью было невозможно, сообщение навигационной системы включало дурацкий логотип – тот самый, что был проштампован на всех моих неорганических частях. Я проверил временну́ю метку сообщения. Если перевести на местное время, оно составляло примерно двадцать циклов.

Истребитель мог оказаться здесь по какому-то контракту, но уж больно странное совпадение. Истребители выполняют только одну задачу – взрывают все на своем пути, и нанять их по контракту не так-то просто из-за договоров между корпоративными и некорпоративными политическими образованиями.

Может, если Мензах и впрямь добровольно полетела на Тран-Роллин-Хайфу для переговоров с «СерКриз», страховка была достаточно дорогой, чтобы позволить и истребитель. Но почему он не пришвартовался? Мензах потребовалось спасать? Мне нужны были разведданные, и я знал только один способ их добыть.

На подлете к станции движение было оживленным, и наша посадка задерживалась на двадцать семь минут. Двадцати семи минут более чем достаточно, чтобы натворить какую-нибудь глупость.

Я погрузился в корабельный канал голосовой связи. Портовая администрация умудрилась передать протокол посадки, внедрившись между рекламными роликами, и голосовой канал переключили на прием всех сообщений. Таким образом корабли могли обойтись без захламленной станционной сети и услышать сигналы и предупреждения других кораблей.

Без сети было труднее в них разобраться, но я знал, что ищу. Через шесть минут я нашел искомое: зашифрованный канал истребителя страховой компании, пробивающийся через их голосовой порт, как мелодия в джингле. Я подключился к сети, применил свой ключ и… Не совершил ли я ошибку? Неужели мне так сильно нужна была информация? Да, еще как нужна. Мне нужно знать, прилетела сюда Мензах добровольно или ее затащили силой. Я послал боту-пилоту на истребителе запрос и добавил код, который сообщит, что я работаю в скрытом режиме.

Бот принял запрос и признал меня в качестве собственности компании, раз у меня имелся код доступа и я знал правильное приветствие. Вряд ли он сообщит экипажу истребителя, что с ним связался другой бот компании, разве что его специально об этом не попросили. Автостраж на его месте немедленно бы обо мне доложил, но автостраж понял бы, кто я такой и что не имею права здесь находиться.

Я подождал, прислушиваясь, пока не убедился, что никто не заметил не предусмотренное протоколом общение. Сеть корабля была мало загружена, в основном находилась в режиме готовности. Экипаж явно чего-то ждал.

Я набрался храбрости и послал боту-пилоту новый запрос: обновить данные (в скрытом режиме). Он ответил пакетом данных. Я поблагодарил и отключился.

И снова уставился в потолок каюты. Если мне повезет, никто не проверит логи пилота. Компания получила за меня деньги и списала в утиль, но без Мензах я не имею права находиться на корпоративной территории. Если кто-то поймет, что я здесь, то немедленно доложит об этом руководству станции или меня поймают и силой разберут на запчасти.

Я проверил, нет ли в полученном пакете данных закладок или маячков, и распаковал его.

Ну, в общем… происходящее сулило полную катастрофу. Вскоре после прибытия истребителя на Тран-Роллин-Хайфу статус контракта изменился со «Спасение» до «Приостановлен из-за отказа в доступе с третьей стороны, параметры контракта превышены». Это означало, что истребитель послали забрать оказавшегося в опасности клиента, но операцию остановили, потому что ей что-то помешало или случилось нечто слишком серьезное, и клиент был не в состоянии расплатиться. Клиентом, судя по коду удостоверения личности, такому же, как и в моем контракте, была Мензах, а значит, она пролонгировала изначальную страховку по охране исследовательской группы. Я не знал, что так будет, но это хотя бы подтверждало, что Мензах здесь или, по крайней мере, была здесь, по данным страховой компании.

И чертов истребитель торчал у станции и ничего не делал. Думаю, «СерКриз» каким-то образом заставила Тран-Роллин-Хайфу отказать истребителю в посадке, чтобы страховая компания могла высадить вооруженный отряд, только перестреляв всю охрану станции, а это слишком затратно.

В статусе содержался и другой код: «Клиенты второго порядка: отказ от обязательств». Это было даже хуже и значило, что люди, также числящиеся в страховке (вероятно, Пин-Ли, Ратти или Гуратин, раз в новостях не говорили, что они вернулись на «Сохранение»), отказались от охраны и скрылись в неизвестном направлении. Есть только один способ скрыться от истребителя и охраны станции: сесть на шаттл, причем без оружия, чтобы пройти проверку.

Значит, мне стоит беспокоиться обо всех четверых.

Ожидание было мучительным, и пока корабль пришвартовывался к причалу и проходил все необходимые процедуры, я посмотрел серию своего любимого сериала «Расцвет и гибель лунного заповедника». А потом по корабельной сети прозвучал сигнал к высадке.

Одна из причин, по которой я выбрал среди всех остальных именно этот экспресс с экипажем из людей, заключалась в том, что здесь было сто двадцать семь пассажиров и сорок три путешествовали вместе. И они меня не разочаровали, сходя на пристань шумной и безалаберной толпой. Я вышел в окружении других пассажиров и вместе с ними пересек причал по направлению к дорожке в виде прозрачной трубки, прежде чем людей отвлекли торговые автоматы и реклама и толпа начала редеть. Я же шел дальше.

К тому времени я уже взломал три сканера оружия и закрытые сети нескольких дронов и камер. Меры безопасности для прибывающих пассажиров здесь были серьезнее, чем на других транзитных кольцах и станциях, которые я посещал. Удивительно серьезные для станции, которая продала свою общественную сеть рекламодателям, заглушив важную информацию и официальные объявления. Сразу было заметно, какие люди и дополненные люди пытаются прибегнуть к сетевой навигации, потому как они топтались у закрытых выходов и упирались в стены.

Меня по меньшей мере четыре раза пытались разглядеть сканеры распознавания лиц. Хотя обычно они ищут не пустившихся в бега автостражей, а известных людей и дополненных людей, чтобы за ними присматривала охрана станции. Автостражи сбегают так редко, что слежка за ними не является такой насущной проблемой, как пытаются внушить в сериалах. Но я обрадовался, что послушал ГИКа и изменил форму тела. Обрадовался всем принятым мерам предосторожности, даже тем, которые казались избыточными и вызванными паранойей.

Я не засек вооруженных патрулей, но здесь было много мелких дронов, другой марки и конфигурации, чем те, с которыми я привык иметь дело. Я поменял запрос, чтобы обойти дурацкую рекламу, и наконец-то получил доступ к загрузкам и новостям, а также к расписанию порта. Продравшись сквозь рекламный мусор, я сверился с портовой картой и свернул в коридор, ведущий в главную галерею.

Мой корабль пришвартовался ко второму транзитному кольцу, так что предстоял долгий путь наверх, если не пользоваться лифтом, а я не хотел им пользоваться. Я не улавливал сигналов, но поиск по реестру станции показал, что две находящиеся здесь охранные компании предлагают в аренду автостражей – «ЭйноАрцу» и «Форт Кумаран». «Частокол» тоже был охранной компанией, но австостражей не предлагал. Это не значит, что у них нет автостражей, может, они просто их не афишировали.

Сейчас я не слишком беспокоился о возможной стычке с другими автостражами. Те сумели бы с первого взгляда (точнее, с первого запроса) определить во мне беглого автостража, но нас никогда не использовали на транзитных кольцах. Охранные компании перевозят нас (то есть их) через порт в качестве груза, чтобы не пугать людей. Ну, конечно, все когда-нибудь случается в первый раз, но вероятность максимум процентов пятнадцать.

Даже если автостражей включат, они еще должны меня найти. Модули контроля не позволят автостражам самостоятельно взломать системы или поискать следы, которые оставили мои взломы. Кстати, «СерКриз» вряд ли имеет представление, сколько всего я взломал. Только боевые автостражи могут обнаружить мои взломы и противостоять им без указаний человека.

И все же моя человеческая кожа покрылась мурашками. Дополнительные меры безопасности, похоже, говорили в пользу моей теории. Или стоит назвать ее гипотезой? В общем, идея заключалась в том, что заявление Бхарадвадж в новостях – это послание для «СерКриз» в знак того, что «Сохранение» готово к сотрудничеству ради спасения доктора Мензах, а в таком случае сообщения об аресте Мензах и о том, что ее увезли на Тран-Роллин-Хайфу, тоже были посланиями. Мне.

«СерКриз» считала, что Мензах послала меня на Майлу с помощью посланий в новостях, а значит, у них были основания использовать новости, чтобы заманить меня сюда.

Я не силен в теориях (или гипотезах). Но Мензах у них, и я не понимаю, зачем им понадобился. Если они знают, что я побывал на Майлу, то, возможно, подозревают, что улетел оттуда, до зубов вооружившись компроматом? Но теперь Майлу в руках «ГуднайтЛэндер Инк», и та наверняка из кожи вон лезет, чтобы раздобыть новый компромат и публично заявить об этом. Ни я, ни Мензах не сумеем этому помешать. Так зачем мы нужны «СерКриз»?

Правда, они ведь люди, а кто может разобраться, что им втемяшится в голову?

И раз причины, по которым меня сюда заманили, становились все туманнее, мне срочно нужно было удостовериться, что я смогу отсюда выбраться. Так что я достал из взломанных сетей спецификации и пометил те, с которыми нужно поработать.

Вместе с толпой людей и дополненных людей я поднялся на последний пандус и вышел в главную галерею станции. Здесь не было уголка для транзитных пассажиров с дешевыми хостелами и торговыми автоматами. Галерея вела прямо к многоуровневым дорогим магазинам и офисам, главным образом расположенным в сферических зданиях, которые высились башнями или парили над головой. Сеть представляла собой лабиринт рекламы, указателей и музыки, на который наслаивались плавающие экраны и голограммы огромных водопадов, деревьев и абстрактных скульптур. В сериалах я видел похожие, даже лучше, но смотреть собственными глазами – это совсем другое. Но во-первых, разрешение моих камер не ахти, а во-вторых, отвлекали шныряющие вокруг люди.

Ох, а еще здесь искусительно маячили новые загрузки – множество развлекательных каналов, прямо пальчики оближешь, гораздо больше, чем на Хэв-Раттоне и в Порту свободной торговли. Я выбрал наугад пару сериалов и начал скачивать. Пришел ответ на один из моих запросов – список жителей станции, причем настоящий, а не предназначенный для туристов и транзитных пассажиров, и мне нужно было найти укромное местечко, чтобы спокойно его просмотреть. Я направился к сфере нижнего уровня.

Это оказался большой магазин, в дверь туда-сюда шастали люди и дополненные люди. Я мог бы что-нибудь купить. Раньше я уже ходил в магазины. Никаких проблем.

Поднимаясь к входу, я постарался расслабиться. Реклама магазина гласила, что в нем предлагают новый стиль жизни. Я не понял, что это значит, а объяснения в сети не помогли. Даже некоторые люди выглядели озадаченными. Я вошел вместе с ними в центральный вестибюль, где люди разглядывали парящие в воздухе экраны… С товарами? С музыкой и произведениями искусства, вдохновленными товарами? Здесь не было примерочных кабинок, на которые я рассчитывал, зато экран дал мне предлог замереть, уставившись в него, пока я просматривал результаты запроса.

И конечно же, наткнулся на упоминание пришвартованного шаттла с номером страховой компании. Именно на нем сюда добралась группа «Сохранения».

Так странно было узнать, что они совсем рядом. Учитывая размер шаттла, они, вероятно, не живут на борту. Аккуратно обойдя защитные системы портовой администрации, я загрузил данные по сошедшим на причал пассажирам и сверил его со списками постояльцев гостиниц.

Как только я стер следы своего пребывания в сети портовой администрации, выскочили результаты поиска по новостям, но они оказались старыми, еще из Порта свободной торговли. Очередные бесполезные разглагольствования о том, куда делась Мензах, почему и чем занимается.

Но ни одного упоминания о том, что она где-то появилась.

У меня не было выбора. Группа «Сохранения» явно прилетела сюда, чтобы договориться с «СерКриз» и вызволить Мензах, и единственный способ этого добиться – наскрести достаточно денег и заплатить страховой компании, чтобы та нарушила запрет на швартовку в Тран-Роллин-Хайфе. Прежде чем что-то предпринять, мне нужно собрать информацию, и группа была моим единственным возможным источником.

Я вышел из магазина, не забыв сделать бессмысленный круг от экрана к экрану, как все люди.

Придется встретиться со старыми друзьями.

Гостиница находилась на дальней стороне главной галереи, в тихом уголке, где пешеходов и дронов было процентов на шестьдесят меньше, рядом с многоуровневой площадью для отдыха. Вокруг высились офисы и гостиницы, все в форме гигантских конусов или цилиндров, за исключением одной сферы, не то выскочки, не то реликта, которая упорно выставляла себя напоказ, хотя власти станции явно пытались скрыть ее за большой голограммой с лесными видами.

Люди сидели поодиночке и группами за расставленными то тут, то там столами, болтали, смотрели развлекательные программы на экранах или копались в сети. Наблюдение за этой зоной было очень плотное, и когда я пересекал площадь, пришлось запустить написанный по пути сюда код.

Я размышлял над другими способами выглядеть меньше похожим на автостража. Очевидный вариант – притвориться, что я ем и пью, но это не так-то просто. У меня получится, если не будет другого выхода, но лишь на короткий срок. У меня же нет ничего похожего на пищеварительную систему, так что придется выделить для хранения пищи часть легких, прежде чем я смогу от нее избавиться. Да, вот такой кошмар. Нужно придумать что-нибудь более надежное и менее отвратительное.

Люди и даже дополненные люди шевелят губами, разговаривая по сети. Я написал простенький код, который запускаю в фоновом режиме, чтобы имитировать такие движения челюстью. В качестве шаблонов я использовал нарезку разговоров из «Расцвета и гибели лунного заповедника», «Огненных легенд» и «На пути в завтрашний день». Пересекая площадь в сторону гостиницы, я следил за тем, чтобы плечи были расслаблены, а на лице оставалось скучающее выражение. Я перехватил управление камерой одного из наблюдающих за площадью дронов и осмотрелся. Коды, имитирующие человеческое дыхание и мелкие случайные движения, работали идеально. Ну, идеально, с моей точки зрения. Скажем так: идеально на девяносто восемь процентов.

В гостинице, где остановилась исследовательская группа «Сохранения», было большое крыльцо с прозрачными стенами и широкой дверью. Через прозрачный верхний этаж проходила ветка местной транспортной системы, пассажиры выходили и выходили из прибывших капсул. Я видел их через камеры летающих в вышине дронов, а людям на площади капсулы видны не были.

За столиками на площади я заметил двух потенциальных врагов.

У входа в гостиницу я смешался с толпой людей и дополненных людей, которые смотрели короткие смешные видеоролики на висящих повсюду экранах. Некоторые ролики были и впрямь хороши, и я сохранил их себе. Это также дало мне возможность остановиться, пока я разбирался с системой безопасности гостиницы. Я воспользовался улучшенной версией кода с РавиХирал, чтобы стереть себя из памяти видеокамер.

Когда видеоролики на экранах начали проигрываться по второму кругу, я влился в другую группу людей и вошел в гостиницу. Звучит так, будто я был уверен в себе, но на самом деле при взгляде на сканер у арочного входа у меня мурашки пошли по коже. Я знал, как рискую, входя сюда.

В вестибюле стояли широкие подиумы с сиденьями. А наверху висели гигантские биосферы с искусственным небом, каждая изображала разную погоду. По-видимости, биосферы должны были затенять подиумы и делать их уютнее, но на самом деле были утыканы камерами и сканерами. Глядя на себя через камеры, я заметил еще несколько потенциальных врагов, дополненных людей. Один явно погрузился в сеть, просматривая результаты сканирования, а другие бродили туда-сюда, совершая обход.

Кто знает, может, это «Частокол» или «СерКриз», хотя в таком случае в гостинице об этом знали бы. Понятия не имею, искали ли они меня – в сети не было никаких предупреждений на этот счет. Судя по их поведению, они обращали особое внимание на дополненных людей в капюшонах, шапках, шарфах, с татуировками либо косметикой на лице. На мне, как на обычном дополненном человеке с откинутым капюшоном, их взгляды не задержались.

Вот почему людям не следует работать в охране.

Следуя указаниям из сети, я поднялся под приветственную мелодию к стойке регистрации и забронировал в автомате комнату по одной из валютных карточек Герт.

Да, и получил от этого удовольствие.

Через задний выход я подошел к площадке лифта и сел в первый, подъехавший вместе с пятью пассажирами. Это была местная система, без пересадок на другие виды транспорта, капсула доставляла пассажиров по забронированным номерам или в вестибюль и развлекательные зоны. Пока лифт развозил остальных, я воспользовался моментом, чтобы оценить систему в действии и скопировать программный код. Капсула высадила меня у нужной комнаты, и я последовал указаниям сети.

Отмеченная моим именем дверь открылась, и в ту же восхитительную секунду я понял, что внутри нет ни камер, ни микрофонов. Вот ведь глупость какая. Хотя я готов был за такое и доплатить.

И все же комната была больше и приятнее кают на пассажирских кораблях. Я по-быстрому просканировал ее на предмет каких-либо аномалий, бросил сумку и лег на кровать. Она была огромной. Зачем нужна кровать, способная вместить четыре человека от среднего до крупного размера, если крючок для полотенца всего один? Люди что, должны пользоваться одним полотенцем на всех? Напротив слишком большой кровати на стене висел экран. Чтобы скрасить одиночество, я загрузил на него первую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника». Вот это да! Люди на экране были почти натуральной величины. А потом я занялся работой.

В номерах не было камер, но камеры в коридорах снимали людей и дополненных людей, которые садились в транспортные лифты и перемещались между вестибюлем и тремя секциями ресторанов и клубов. Что еще за клубы? Похоже, местные клубы не соответствовали определению в моем словаре. Здесь была также транспортная линия, связывающая здание с основной системой поездов станции.

Я осторожно вошел в систему, остерегаясь ловушек. Без камер в комнатах это было непросто.

Как и бо́льшая часть систем слежения в неохраняемых объектах, здешняя не хранила записи постоянно, а, предположительно, удаляла архив, выждав определенное время. Заметьте, я сказал «предположительно».

Записывались только разговоры в общественных зонах и коридорах, но именно это мне и требовалось. Я нашел сохраненные архивы за предыдущие двадцать циклов, внедрился в программу, которая их обрабатывала, отделяя скучную болтовню от ценных деловых разговоров – тех, что следовало послать на прослушивание человеку или боту, – и сделал поиск по нужным ключевым словам.

Через восемь минут и тридцать семь секунд взломанная программа показала приличное число совпадений. Я пометил время записей и вернул программу к выполнению привычной задачи – поиску финансовой информации. Временны́е отметки позволили понять, в каких архивах искать данные с камер.

Я расчистил немного места во временной памяти, загрузил первый архив и начал поиск. Я просматривал все сам, не прибегая к более быстрому и эффективному распознаванию лиц, потому что такой тип сканирования обычно аккуратен всего на шестьдесят два процента, и хотя это годится для дерьмовых охранных компаний, я не хотел пропустить свои объекты. Оказалось, что можно было прямо с этого и начать, не тратя восемь минут, – первый же результат показал идущего по коридору к лифту Ратти, временна́я отметка показывала шестнадцать часов и двадцать семь минут ранее текущего времени.

Есть!

Я продолжил просмотр записей с камер наблюдения. Ратти, видимо, тоже их видел или, по крайней мере, внимательно смотрел по сторонам, потому что за ним следовали два потенциально враждебных объекта. Они не сели в тот же лифт, но явно имели доступ к системе безопасности, потому что оказались в вестибюле одновременно с Ратти. Они следили за ним в магазинах и в зале торговых автоматов на нижнем этаже гостиницы, а потом довели до номера. Теперь я знал, на какой части гостиницы сосредоточиться, и мог исключить видеозаписи с других камер, так что через три минуты нашел Гуратина и Пин-Ли. Куда бы они ни пошли, за всеми следили.

Это было вполне ожидаемо, учитывая, что «СерКриз» в курсе, что они здесь. Но я проработал несколько сценариев с оценкой рисков и вычислил, что все это может оказаться ловушкой для меня с группой «Сохранения» в качестве приманки.

Пусть Мензах представляет независимое политическое образование и компании, настроенные поквитаться с «СерКриз» за убийство своих людей, но именно я записал все обличающие факты, именно я – активный агент страховой компании, который собрал и сохранил все данные. Если меня выставят ненадежным свидетелем, то и данные поставят под вопрос, а это поможет «СерКриз» защищаться в суде.

Еще одна вероятность – что «СерКриз» подписала соглашение с группой «Сохранения» и пообещала освободить Мензах взамен на то, что меня заманят в ловушку. Да уж, совсем паршивая вероятность.

Я разглядывал Ратти на записях, но у автоматической системы не было причин для зуммирования, так что разрешение видео оказалось слишком низким для оценки. Но я просмотрел несколько записей исследовательской миссии из своего архива: походка усталого Ратти после долгого дня, как он разговаривает с Арадой и Оверс, смеется и делает вид, что защищается, когда Пин-Ли швыряет в него подушкой, вот он бежит, когда мы судорожно прыгаем в вертушку, чтобы удрать.

Мне хотелось сказать, что он передвигается по гостинице как по тюрьме, но я не был уверен. Настоящие люди ведут себя не так, как герои сериалов.

Так что я продолжал смотреть. Да, это было ужасно напряженное ожидание.

Слежка – это проблема, но преодолимая. В гостинице повсюду, кроме вестибюля, можно было за дополнительную плату подключиться к сети по защищенному каналу. Чтобы постояльцы активнее пользовались этой услугой, бесплатную сеть глушили. А значит, в системе безопасности уже есть готовый код, чтобы перенаправлять сетевые запросы. Это мне на руку. Я установил в разных сетях оповещения и начал отбирать сериалы, которые хочу посмотреть на своем гигантском экране. Я остановился на старых и любимых, много раз просмотренных, чтобы сосредоточиться и поработать над новым кодом. Если повезет, он мне не пригодится, но… Скажем прямо – скорее всего, он мне понадобится.

Ратти и Гуратин вышли из своего номера спустя пять часов и семнадцать минут после Пин-Ли и направились к площадке лифта. Еще через двадцать три секунды система оповестила о том, что в той же секции открылась и закрылась дверь. Из комнаты вышли два враждебных объекта и последовали за группой «Сохранения», а я перенаправил сетевой канал, которым пользовались соглядатаи, чтобы перехватывать все данные и приказы.

Я удостоверился, что группа «Сохранения» идет не к зоне ресторанов или развлечений. Будет безопаснее (в особенности для меня) встретиться с ними вне гостиницы.

Я проверил канал враждебных объектов и убедился, что перехватываю все данные. Они в смятении остановились на площадке лифта в ожидании приказа от своего шефа. А я перенаправил этот приказ двум ботам-уборщикам в другом секторе. Через две минуты приказ автоматически исчезнет из логов, все будет выглядеть как сбой сети из-за слишком большой нагрузки.

Группа «Сохранения» села в лифт и выехала через главный вход гостиницы. Я с сожалением выключил гигантский экран и встал с постели.

Пора за работу.

Сумку я забрал с собой, потому что вряд ли вернусь. Да, я буду скучать по огромному экрану. При мне была также ракетная установка – никогда заранее не знаешь, когда понадобится пробить чью-то броню. А еще я мог уцепиться пальцами за лямку, найдя таким образом применение руке. До сих пор понятия не имею, куда люди постоянно девают руки.

Пин-Ли, Ратти и Гуратина я догнал на площади. И никаких признаков слежки. Я не был уверен, что группа «Сохранения» в курсе слежки, хотя плечи Ратти были немного напряжены, обычно он вел себя по-другому. Все трое стали подниматься по лестнице на второй уровень зоны отдыха, и Гуратин как бы невзначай оглянулся. Ага, они в курсе.

Нет, меня он не заметил. Я следил за ними с помощью камер с дронов, а сам выбрал другой маршрут через площадь, под подиумами, через сад и зону торговых автоматов.

Гуратин сказал что-то Пин-Ли, когда они пересекали площадь, и они слегка ускорили шаг, направившись к торговой зоне на противоположной стороне площади. Удачное место, чтобы избежать визуального наблюдения со стороны «хвоста», а я успел немного поработать с камерами безопасности, чтобы отследить группу стало еще труднее. Соглядатаи «СерКриз» теперь уже поняли, что потеряли след, и я хотел быть уверенным, что не найдут его снова. Я не знал, подкупила ли «СерКриз» администрацию станции, чтобы получить доступ к публичной сети видеонаблюдения, но лучше перебдеть, чем потом сожалеть о том, чего не сделал.

Пин-Ли повела двух других по запутанному маршруту через торговый квартал, через разные магазины и зоны отдыха, и в конце концов они оказались в саду со скамейками, у подножия еще одного конусовидного отеля. Хорошая попытка скрыться от шести различных систем слежения и частных сетей и вдобавок сбросить хвост, когда за вами следят с помощью дронов и камер. От меня они, конечно же, не оторвались, но это был отличный способ избавиться от обычной слежки, которую осуществляют люди. Скамейки были загорожены водными завесами, размывающими вид на площадь и пешеходные коридоры.

Я остановился у входа, присоединившись к небольшой группе людей, которые толпились рядом с магазином, передающим в сеть замысловатые видеоролики. Через гостиничную камеру я наблюдал, как Пин-Ли и Гуратин о чем-то спорят, а Ратти попытался их примирить, в результате чего Гуратин и Ратти сели за столик, а Пин-Ли ушла в торговую зону рядом с вестибюлем отеля.

Знаю, знаю, мне пора было уже с ними заговорить, либо установив защищенное соединение по сети, либо просто подойти и поздороваться. Только я… не был уверен.

Ну ладно, я испугался. Или перенервничал. Перенервничал и испугался.

Кто они мне? Друзья? Клиенты? Бывшие владельцы, хотя официально моим владельцем числилась только доктор Мензах. Увидев меня, они позовут на помощь или предупредят службу безопасности?

А если мне так тяжело установить контакт с Ратти и Пин-Ли (Гуратину я никогда не нравился, и это взаимно), то как все пройдет с Мензах, если я зайду так далеко?

Я не знал, можно ли им доверять. Мне хотелось. Но мне много чего хотелось – свободы, постоянно загружать новые сериалы, в том числе новые серии «Драмы на солнечных островах», которые мне не удалось заполучить.

Я прошел через сад, в котором было занято лишь тридцать семь процентов скамеек, но Ратти и Гуратин меня не заметили. Я просканировал их, проходя мимо, и засек встроенную электронику Гуратина, но никаких признаков оружия. Ратти потер глаза и вздохнул. Напряженные губы Гуратина выдавали недовольство.

Я прошел через открытый дверной проем в торговую зону, в которой было мало обычных торговых автоматов, зато куча киосков, предлагающих билеты на пассажирский транспорт и продающих недвижимость как на станции, так и на планетах этой системы и других, а еще много банков и охранных компаний (но не компании «Частокол», которая обслуживала только корпоративных клиентов). Зона была напичкана камерами, но я не засек ни одного сканера распознавания лиц. Сеть здесь глушили, работала только частная, и если ты не зарегистрировался в гостинице, приходилось платить за использование сети, а охрана в основном сосредоточилась на предотвращении краж. В дальнем конце зоны находилась транспортная платформа, однако не общей станционной сети, она вела к каким-то «транзитным пузырям».

Пин-Ли с мрачным выражением лица стояла у киоска местной охранной компании, однако еще не приложила ладонь к панели доступа. Я заметил напряженность ее позы, в особенности в положении головы. По какой бы причине она сюда ни пришла, делала она это с неохотой.

И тут меня осенило: я столько циклов наблюдал за Пин-Ли, когда работал по контракту, что теперь доверяю ее суждениям. Если она не хочет чего-то делать, то, вероятно, по веской причине. Я должен с ней поговорить, дать ей возможность поступить иначе.

С другими я бы выбрал иную тактику, но раз речь шла о Пин-Ли, я просто подошел к ней и поздоровался.

Она мельком взглянула на меня безо всякого интереса. Потом взглянула еще раз, нахмурилась, хотела заговорить, но осеклась. Она не была уверена.

– Мы встречались в Порту свободной торговли, – сказал я. И не смог удержаться, чтобы не добавить: – Я тогда был в транспортном контейнере.

Ее глаза широко раскрылись, а потом сощурились. Она постаралась расслабить напряженные плечи и не стала озираться, что было бы ошибкой. Потом натянула на лицо улыбку и процедила сквозь зубы:

– Но что… Как…

– Я прилетел сюда, чтобы найти твоего друга, – сказал я. – Не хочешь прокатиться на транзитном пузыре?

В местном общественном транспорте легко обойти систему безопасности и проверки на сканерах. Да, должно быть наоборот. Да, вам следует беспокоиться по этому поводу.

Она заколебалась, и вымученная улыбка стала шире. Выглядело фальшиво и даже зло, но имело значение только то, что Пин-Ли при этом думает.

Мы пересекли зал и поднялись к станции. В сети появилось рекламное объявление, рассказывающее о «пузырях». Это лифт в форме чаши, с мягкими скамейками и прозрачной крышей, чтобы люди не свалились даже при всем старании. Правда, в объявлении это подали не так. Пузыри летали по установленным маршрутам над коммерческими зонами станции, но медленнее транспортных капсул, так что главным образом ими пользовались для обозрения достопримечательностей. А еще они выглядели подходящими для неловких разговоров.

На станции было всего несколько человек, они как раз вышли из прибывшего пузыря. Мы подошли к первой кабинке, и я расплатился другой валютной карточкой. Ого! Цена оказалась в три раза выше, чем за последнюю транзитную гостиницу. Хорошо, что мне хоть еда не нужна.

Пин-Ли забралась в кабинку первой, покосившись на меня с настороженностью, насколько я понял этот взгляд, хотя мог и ошибиться. Я сел напротив и выбрал обзорный тур над торговой зоной. Дверь закрылась, и пузырь взмыл вверх, чтобы встроиться в вереницу других, пролетающих над отелем.

В пузыре имелась камера с сетью, настроенная на включение в ответ на определенные слова, звуки или движения, вероятно, чтобы предотвратить случайные убийства. Я заблокировал аудиоканал и объявил:

– Все чисто.

Пин-Ли недобро уставилась на меня.

– Ты сбежал.

Почему-то я не ожидал такого начала.

– Мензах сказала, я могу делать, что пожелаю. Я пожелал уехать.

– Ты мог бы сказать ей о своих желаниях. Мы… она… мы беспокоились.

Я смотрел на вид за ее спиной, а через камеру пузыря изучал ее лицо. Пин-Ли сжала губы и не произнесла того, что собиралась. Потом все-таки собралась и продолжила:

– Я видела сообщение, которое ты оставил ей на прощание. Она, конечно, понимала, что мы все просрали.

Я отреагировал эмоционально, а я ненавижу эмоции. Лучше я буду испытывать безопасные эмоции во время просмотра сериала. Чувства, возникающие в общении с реальными людьми, ведут лишь к дурацким решениям вроде поездки на Тран-Роллин-Хайфу. И они просрали отнюдь не все. Частично да, конечно же. Но я не знал, как себя вести.

– Я не хочу об этом говорить, – сказал я.

Она вздохнула – устало и сердито – и прижала пальцы ко лбу. Пришлось подавить желание обратиться к несуществующей медсистеме, чтобы поставить диагноз.

– Так где тебя носило? – спросила она. – И как ты очутился здесь? – А потом с опаской добавила: – Ты работаешь на кого-то по контракту?

Вот потому-то я и сбежал.

– Либо я собственность Мензах и работаю на нее, либо свободен и работаю на себя.

Она окинула меня пронизывающим взглядом.

– Ясно. Так какой же контракт ты заключил сам с собой?

Интересная постановка вопроса. И мне она нравилась. До чего же странно разговаривать с человеком вот так, причем с человеком, который знает, кто я. Мне не приходилось заставлять себя смотреть Пин-Ли в лицо и беспокоиться о том, чтобы выглядеть по-человечески. Абене знала, что я автостраж, но не знала, что я – это я.

– Я путешествовал и увидел в новостях, что Мензах пропала. Ее заманили сюда с помощью какой-то уловки или похитили?

Она снова прищурилась, но теперь, видимо, строила догадки.

– Ты в самом деле просто шатался где-то и смотрел сериалы? Мы боялись, что тебя схватила «СерКриз», но они продолжали требовать, чтобы тебя приобщили к делу в качестве улики. Думаю, если бы ты оказался у них, они бы с радостью об этом объявили.

– Я в самом деле где-то шатался и смотрел много сериалов.

Я выжидал. Пин-Ли – крепкий орешек, нужно дать ей время успокоиться и снять опасения. В моей памяти хранились сотни часов видеозаписей с Пин-Ли. Не нужно было даже их просматривать, чтобы понять – ее нервы натянуты до предела от страха за Мензах и ответственности за жизнь остальных.

– Так ты приехал, чтобы нам помочь, – наконец сказала она. – И с какой стати я должна тебе доверять? Нам ты явно не доверяешь.

Если бы я мог на это ответить, то, наверное, чувствовал бы себя намного лучше. Я им не доверял, по крайней мере, доверял не во всем. И понятия не имел, с какой стати им доверять мне.

– Я достал записи с истребителя страховой компании. Она не станет вам помогать, пока на станции не отменят запрет на швартовку. Ты сама по себе. Точнее, не только сама по себе, но еще в нагрузку с Ратти и Гуратином, а это даже хуже.

Она поморщилась.

– Я и забыла, какая же ты свинья.

Ага, я такой.

– Чтобы придумать план, мне нужна информация, – сказал я.

Она посмотрела на пейзаж и едва заметно вздрогнула, когда вспыхнул круговой экран, мимо которого мы пролетали.

– Ее похитили из Порта свободной торговли после встречи с представителями «Дельты». Некоторые родственники жертв приехали лично, чтобы забрать останки, и собралось много народа, очень эмоциональная вышла встреча. В конце выступила Мензах с небольшой речью, а потом ушла. Камеры засекли тот момент, когда ее схватили, но когда это обнаружилось, ее уже увезли со станции. С помощью дипломатов «Сохранения» я убедила страховую компанию, что это их прокол, а они уже один раз облажались с нашим контрактом, а потому впряглись. Потом «СерКриз» потребовала, чтобы «Сохранение» отозвало иск против нее и объявило об этом публично. Мы так и сделали и теперь прилетели сюда, чтобы обговорить размер выкупа. – Ее лицо посуровело. – На «Сохранении» сейчас пытаются собрать нужную сумму, но у нас нет и малой доли того, что они требуют.

Так, значит, я был прав, «СерКриз» требует денег.

– А страховая компания вам не помогла?

– Нет, после того как станция отказала ее кораблю в швартовке. Нам дали ключ к аварийному импланту, который Мензах приобрела на крайний случай, но Гуратин сказал, что имплант заблокирован, потому что ее содержат где-то наверху, вне зоны охвата главной системы безопасности станции, и сигнал глушится.

– Ключ у тебя с собой? – спросил я.

Вполне возможно, сигнал заблокирован только для Гуратина, но не для меня.

Она расстегнула внутренний карман куртки и протянула мне ключ, который выглядел как чип памяти с доступом к сети. Я загрузил адрес и ровно минуту и сорок три секунды пытался соединиться с имплантом Мензах. Для меня он тоже оказался блокирован, увы.

– Гуратин, возможно, был прав относительно глушения сигнала.

Как бы мне ни противно было это признавать.

Пин-Ли разочарованно поерзала.

– Мы не можем долго тянуть с выкупом. Я пыталась нанять местную охранную компанию, в надежде, что ее не подкупит «СерКриз». – Она отвернулась от окна и снова уставилась на меня. – Кстати, о подкупе. Страховая компания ведет двойную игру, верно?

Я порадовался, что Пин-Ли уже пришло это в голову и она не собирается отрицать реальное положение дел.

– С вероятностью в девяносто пять процентов, – сказал я.

Страховая компания работает как неисправный торговый автомат: ты отдаешь ей деньги и получаешь что хочешь, но только пока кто-то другой не предложит более круглую сумму и не попросит остановиться. Сейчас лучший вариант для «СерКриз» – залить всех деньгами.

Пин-Ли простонала и потерла лицо.

– Я почти рада, что ты здесь.

Когда пузырь вернулся на станцию, я подошел к автомату у отеля, чтобы забронировать номер, а Пин-Ли отправилась за остальными. Она решила, что стоит поговорить всем вместе и без посторонних ушей. Мне тоже так показалось. Можно было бы сделать это по сети, прямо на скамейках в саду, но люди наверняка начнут размахивать руками и привлекут внимание.

Я поднялся на лифте к номеру. Конечно же, внутри не было сети, гостиница решила таким глупым образом заманить постояльцев, обещая приватность в номерах, но записывая в общих коридорах. Этот отель был дешевле предыдущего, хотя выглядел примерно так же. А сеть глушили, если, конечно, не знаешь, как это обойти.

Комната была поприличней, с кроватью нормального размера, убирающейся в стену, так что оставалось место для стульев; с экраном, занимающим четвертую часть стены, а не всю; и душевой с местом для полотенец. Автостражу не позволялось сидеть или пользоваться предназначенной для людей мебелью ни на службе, ни в свободное время, а потому я тут же сел на стул и положил ноги на стол. Но потом снял ноги со стола – поза была ужасно неудобной. Зато в качестве развлечения я проник в систему безопасности отеля.

Когда сеть оповестила, что люди у двери, я велел замку открыться. Принял расслабленную позу и включил на экране «Лунный заповедник». На самом деле я перенаправил видео на экран, потому что владельцы отеля могли записывать через него происходящее в комнате, пусть в соглашении при бронировании и обещали полную конфиденциальность.

Пин-Ли затолкала внутрь остальных, и дверь захлопнулась. Пин-Ли явно все им уже рассказала, потому что Ратти улыбался во весь рот.

– Отлично выглядишь! – сказал он. – Чем занимался?

Выражение лица Гуратина я интерпретировал как ошарашенное. Да, ты мне тоже не нравишься.

– Позже, Ратти, – сказала Пин-Ли. Она шагнула мимо них и опустилась в кресло. – Автостраж не обязан рассказывать, где был и чем занимался, если только сам не захочет. Сейчас нужно сосредоточиться на том, как вызволить Мензах.

Этого я не ожидал и порадовался, что смотрел на экран. В отсутствие камеры я чувствовал себя не в своей тарелке. Я видел отражение всех присутствующих на гладкой поверхности стен, но это не то.

Гуратин набрал воздуха и начал что-то говорить, а Пин-Ли огрызнулась:

– Если ты собрался спорить…

Гуратин скривился и поднял руки, признавая поражение.

– Нет-нет, никаких споров. Я просто не понимаю, каким образом автостраж собирается помочь. Без выкупа они Мензах не отпустят, а денег у нас нет.

– Представитель страховой компании сказал, что ее, вероятно, держат в штаб-квартире «СерКриз», в верхнем кольце станции, за границей безопасной зоны, куда не пускают посетителей. И что, по-твоему, мы просто вытащим ее оттуда и сбежим?

Это была дурацкая идея, и я немедленно ее отверг. Я уже установил между нами четырьмя безопасное соединение и теперь послал в нашу сеть карту станции со своими пометками.

– Проблема в том, что штаб-квартира «СерКриз» находится в верхнем кольце.

Я отправил изображение на большой экран, показав маршрут к верхнему кольцу. Я подсветил все блокпосты и подписал те, через которые могли пройти только постоянные жители станции, то есть ни один из нас.

– Все дело в том, что придется покинуть территорию, которую контролирует нейтральная охрана Тран-Роллин-Хайфы, и оказаться в юрисдикции «СерКриз».

Я толком не знал, что со мной могут сделать, ведь теперь порт ввода у меня на затылке отключен и контроль надо мной перехватить никто не мог. Но имелся длинный список вариантов, например меня могут просто пристрелить, и я перестану функционировать, а еще сделать много другого, весьма полезного для них и мучительного для меня. В общем, лучше не попадаться им в лапы.

– В нижнем кольце компании «СерКриз» приходится вести дела путем переговоров и платить охранникам Тран-Роллин-Хайфы и частным охранным компаниям за каждую операцию, и это дает нам небольшое преимущество.

– Хм… – Ратти в смятении откинулся на стуле. – Даже при поддержке истребителя страховой компании? Ну, то есть компания заявила, что не будет нарушать запрет и швартоваться, но раз уж они здесь и с такими здоровенными пушками…

Честно говоря, я надеялся, что компания не станет вмешиваться.

– Если «СерКриз» не сумеет убрать вас с пути, то хотя бы задержит. Наверняка они сейчас собирают деньги для подкупа страховой компании. Истребитель здесь еще и для того, чтобы усилить нажим на «СерКриз», пока они ведут переговоры. Вероятно, выкуп за Мензах сразу перейдет к страховой компании в качестве взятки.

Ратти был явно потрясен. Пин-Ли раздраженно вздохнула.

– Именно такого мнения и наши дипломаты на «Сохранении», – сказала она.

Ратти повернулся к ней.

– Ты нам этого не говорила!

Гуратин скрестил руки на груди.

– А я знал.

Я не мог позволить ему продолжать в том же духе, повернулся и бросил на него скептический взгляд. Удивительно, но сработало.

– То есть подозревал, – признал он.

– Хочешь знать правду? – спросила Ратти Пин-Ли. – Я надеялась вызволить Мензах и выбраться отсюда, прежде чем «СерКриз» успеет договориться о размере взятки.

– Нет, я не хочу этого знать, – простонал Ратти. – А что будет с Мензах и с нами, если «СерКриз» успеет договориться, пока мы здесь?

Пин-Ли беспомощно развела руками, а Гуратин еще сильнее нахмурился.

– Угадай, – сказал он.

– Возможно, у «СерКриз» просто нет средств на взятку, – предположил я.

Не исключено, что они отчаянно пытаются продать реликты инопланетной культуры и коллекцию странных синтетиков, прежде чем станет известно о событиях на Майлу. Корпоративные и политические организации запрещают владеть инопланетными материалами, а значит, «СерКриз» может продать их, только пока никто не знает. Страховая компания не возьмет инопланетные реликты в качестве взятки, если их сумеют отследить. А сейчас уж точно сумеют. То есть положение «СерКриз» становится все более отчаянным.

По отражению в стене я заметил, что Пин-Ли смотрит на меня.

– А мы как-нибудь могли бы… ты как-нибудь мог бы забрать ее без выкупа?

Я обдумал возможные сценарии – частично чтобы отключиться от бубнежа людей, выдвигающих идиотские предложения. Не то чтобы я не любил их болтовню, она знакома и успокаивает, но все-таки раздражает.

– Это будет непросто, – сказал я. «Непросто» означало восемьдесят пять процентов вероятности неудачи и смерти, и то лишь потому, что у меня дерьмовый модуль оценки рисков, как показала последняя диагностика. Знаю, знаю, это многое во мне объясняет. – Нужно как-то вынудить их вывести Мензах в зону, где функционирует система безопасности станции, чтобы я отследил ее местоположение через имплант страховой компании.

Я хотел предложить взломать систему обмена сообщениями «СерКриз», хотя пока даже не подозревал, как в нее проникнуть. И не был уверен, имеет ли это смысл, потому что для перемещения такого ценного пленника могло понадобиться разрешение руководства, человека или дополненного человека, а он задаст такой вопрос, на который я не найду ответа. Но Пин-Ли повернулась к Ратти и Гуратину и сказала:

– Можем предложить им выкуп и договориться об обмене в каком-нибудь из местных отелей.

Ратти медленно кивнул, обдумывая предложение.

– Но насколько они хорошо осведомлены о нашем финансовом положении? Не раскусят ли, что это ложь?

Пин-Ли резко взмахнула рукой.

– Нет необходимости показывать им валютную карточку.

Гуратин подался вперед.

– Я могу состряпать убедительный сетевой документ со списком каких-нибудь активов «Сохранения» вне планеты. Им необязательно знать, что эти активы никто не собирается предлагать. Но как только они приведут ее на встречу…

План выглядел не таким уж кошмарным. Наверное, даже не входил в десятку самых кошмарных планов.

– Не нужно заставлять их привести ее на встречу. Будет достаточно, если они просто выведут ее в зону действия местной системы безопасности, чтобы я ее нашел.

Гуратин повернулся ко мне.

– Если они это сделают, ты сумеешь забрать Мензах, как бы серьезно ее ни охраняли?

Я уже начал думать, что это мерзкое выражение лица Гуратина – какой-то врожденный порок, который он не способен контролировать.

– Чем больше охраны, тем лучше.

Он поднял брови.

– Ты что, всех убьешь?

Нет, все-таки эта мерзкая рожа – свидетельство того, какой он козел.

Я мог бы солгать и сказать: «Нет, я не собираюсь их убивать, я же такой дружелюбный автостраж». Кажется, я даже так и собирался ответить, ну, или чуть более правдоподобно. Но вместо этого у меня вырвалось:

– Если придется.

Ненадолго установилась тишина. Пин-Ли сжала губы и промолчала. Но я опознал это решительное выражение лица по архивным видеозаписям той минуты, когда в вертушке отрубилась спутниковая связь и Пин-Ли решила продолжить полет к лагерю «Дельты». На лице Ратти отражались сомнения. А Гуратин просто сказал:

– Похоже, ты считаешь, что у тебя все получится.

– Я эксперт по безопасности. А вы – люди, которые лезут куда не следовало бы и подвергаются нападениям злобной фауны. Я вытаскивал клиентов живыми из ситуаций всего с девятипроцентной вероятностью выживания. Конечно, я считаю, что у меня все получится.

Гуратин медленно сел. А я поднялся.

– Я подожду в вестибюле. Сообщите, когда примете решение.

Пин-Ли подняла руку.

– Погоди, мы уже приняли решение. – Она посмотрела на Ратти. – Так ведь?

Он стиснул челюсти.

– Да. Мы ведь говорим о «СерКриз». Они тоже собираются убить нас и Мензах, если получится.

– Мы согласны, – сказал Гуратин.

Но я уже встал.

– В общем, я все равно иду в вестибюль, – сказал я и вышел.

Я не злился на них и не пытался улизнуть. Просто вестибюль – лучшая стратегическая позиция.

Вестибюль имел несколько уровней, представляющих различные биозоны, в которых были расставлены скамейки. Выглядело симпатично, людей прямо-таки зазывали присесть и поделиться конфиденциальной информацией, которую отель мог записать и продать тому, кто больше предложит. Я также отслеживал вход на верхнем уровне и транспортную платформу.

Я нашел такое место, чтобы биозона, изображающая бурю на газовом гиганте, заслоняла меня от посторонних глаз.

Люди обсуждали по сети детали стратегии, которую я назвал «Не самый кошмарный план».

Я послал Пин-Ли сообщение с просьбой устроить встречу здесь, раз в их отеле за ними следит «СерКриз», а здесь пока что все чисто. Пин-Ли передала остальным, и они согласились. Им даже не пришлось забирать вещи из прежних номеров. Они путешествовали налегке, только с гигиеническими принадлежностями, лекарствами для Пин-Ли, набором инструментов Гуратина и запасным интерфейсом Ратти. Все это Гуратин нес в сумке на плече.

Так странно, что мне больше не нужно заботиться о людях. Всю жизнь я только и делал, что поднимал, таскал и перекладывал вещи людей в их жилищах.

Учитывая обстоятельства, это был неплохой план. Только со временем напряженка. Я не знал, каким маршрутом «СерКриз» поведет Мензах к месту встречи. Придется подождать, когда она окажется в зоне действия камер отеля. Ничего страшного, просто оставалось совсем мало времени, чтобы выработать стратегию отхода, хоть какую-нибудь.

– Все готовы? – спросила Пин-Ли.

Остальные двое ответили утвердительно. Тогда она включила на большом экране голосовую связь и попросила соединить ее с представителем «СерКриз».

С включенной голосовой связью я получал изображение с экрана, несмотря на отсутствие в комнате камер. Особо смотреть было не на что: представитель «СерКриз» не показывался в кадре. Пин-Ли объявила, что собрала выкуп и хочет обменять его на Мензах. Представитель «СерКриз» сказал, что компания хочет получить выкуп немедленно, а потом уже освободит Мензах, бла-бла-бла, но, на мой взгляд, звучало слишком поспешно по сравнению с другими случаями обмена заложниками, которые я видел. «СерКриз» позарез нужны были эти деньги. Пин-Ли спорила минуты две, прежде чем «СерКриз» сдалась, хотя и настояла, что сначала пришлет представителя и проверит деньги.

– Надеюсь, мы все делаем правильно, – сказал Ратти после того, как Пин-Ли завершила разговор.

– Скоро узнаем, – мрачно отозвался Гуратин. Хотя он всегда говорил мрачно.

– Все будет хорошо, – заверила Пин-Ли.

У Мензах получалось произносить такие фразы ободряюще, Пин-Ли явно хотела того же, но вышло так, будто она просто пыталась заткнуть остальных.

В ожидании представителя «СерКриз» Гуратин вышел в вестибюль и уселся на нижнем уровне, у всех на виду. Он держался так скованно, что напоминал автостража больше, чем я сам.

В его защиту могу сказать, что ситуация и впрямь была изматывающая. Я не мог даже отвлечься на просмотр сериалов, но проверил загрузки и обнаружил, что в новом сериале осталось еще много новых серий. Это слегка помогло.

Я нервничал еще и потому, что, если все пройдет хорошо и меня не пристрелят, я снова увижу Мензах.

По пути к РавиХирал ГИК сказал, что «Сохранение» – это моя команда. Не пойму, то ли ГИК был настолько наивным, то ли считал таковым меня. Ну ладно, возможно, именно я тогда был достаточно наивным и считал, что это в какой-то степени правда. Но после РавиХирал я отверг эту мысль. А потом почему-то решил добыть для Мензах улики с Майлу, а там увидел, как отреагировала Дона Абене, когда погиб Мики… И через некоторое время вернулся к мысли, что это «в какой-то степени правда».

Но пока я сидел в вестибюле отеля и смотрел на жизнь биозоны, запустив все имеющиеся программные коды, отвечающие за нехарактерное для автостража поведение, подобные фантазии сошли на нет. Суровая правда в том, что я не знаю, кто для меня Мензах.

Даже после знакомства с Мики мне не хотелось стать ручным ботом.

Пин-Ли медленно расхаживала по комнате, стараясь не скрежетать зубами, а Ратти трижды сходил в туалет. Гуратин же просто сидел и пялился в пространство.

«Ты там, автостраж?» – спросил он по сети.

«Нет, ушел, – отозвался я. – Решил пожить тут, буду переезжать из одного отеля в другой, посмотрю наконец-то сериалы».

Знаю, знаю, идея вовсе не такая кошмарная, как мне хотелось показать.

«Я тебе не враг, просто осторожничаю», – добавил после паузы Гуратин.

«Мне все равно, что ты думаешь», – сказал я и тут же пожалел, что не говорю с секундной задержкой, чтобы можно было стереть ответ. Потому что прозвучало так, будто мне не все равно. А мне, конечно же, все равно.

Медленно тянулась минута. Потом еще одна.

«А чем ты занимался, когда сбежал? Куда ты поехал?»

Мне не хотелось отвечать, не хотелось об этом говорить, но было бы странно просто проигнорировать вопрос. Я выбрал несколько видеозаписей из полета с Айресом и остальными на пути к Хэв-Раттону, в основном перепалки, которые я отметил, чтобы позже проанализировать свои ошибки. Плюс несколько раз, когда мне пришлось вмешиваться в драки и давать советы, и еще приснопамятный эпизод с оберткой от крекеров в раковине. Я сделал нарезку, назвал «Как Киллербот воплотился в дополненного человека, консультанта по безопасности» и отправил Гуратину.

Гуратин все еще смотрел мое видео, когда в вестибюле появился представитель «СерКриз».

Физически он ничем не отличался от других людей и дополненных людей, входящих и выходящих из двери. Он был высоким бледным человеком с длинными светлыми волосами и одет в стандартный вариант делового костюма: темную куртку до колен и широкие штаны.

Я вызвал Гуратина, и тот остановил воспроизведение.

Представитель «СерКриз» остановился, и на его лице мелькнуло раздражение. Он вошел в переполненную сеть отеля. Система сняла оплату с кредитного счета и предоставила ему доступ. Я просмотрел результаты обязательного сканирования с гостиничного дрона: безоружен, имеется встроенный интерфейс. Краткий анализ данных дрона позволил понять, что с вероятностью в шестьдесят пять процентов результаты сканирования подделаны. Так что, вероятно, переговорщик вооружен и имеет при себе коммуникатор с шифрованной линией связи.

Я получил доступ к его сети, хотя вряд ли от этого будет прок. Если он может подделать результаты сканирования, то наверняка понимает, что перегруженная сеть отеля – не лучшее место для обсуждения дел.

По идее у него есть коммуникатор для шифрования связи, им-то мне и следует заняться. В любом случае для разговора ему придется воспользоваться ретранслятором отеля.

Переговорщик осмотрел вестибюль и явно узнал Гуратина, вероятно, по шпионским видеозаписям, которые «СерКриз» сделала в Порту свободной торговли. Он пошел к Гуратину, и тот встал с приветствием.

– Гуратин? – сказал переговорщик. – Меня зовут Серрат, я здесь по требованию Пин-Ли.

Он вел себя спокойно, уверенно, с намеком на дружелюбную улыбку.

В таких случаях унылая рожа Гуратина бывает очень кстати.

– Сюда, – ответил он с привычно унылым выражением лица и пошел к площадке лифта.

Я вызвал Пин-Ли и Ратти, чтобы их предупредить, и продолжил отслеживать, не появятся ли враждебные объекты. Как, например, два человека, прогуливающихся у главного входа. Время от времени они как бы случайно останавливались и озирались, а потом небрежно пошли к лестнице, ведущей к ресторанной зоне. Ну ладно, на самом деле они выглядели не так уж подозрительно, но я проторчал тут уже достаточно времени и научился анализировать перемещения людей. Те, кто целенаправленно что-то искали или не знали, куда идти дальше, двигались хаотично, фокусируя внимание то на биозонах, то на указателях сети, ведущих к зоне регистрации, и так далее. На их фоне довольно просто различить врагов.

Может, даже слишком просто? Дрон выдал отрицательный результат сканирования, но такой же подозрительный, как и в случае с представителем «СерКриз». Понятное дело, почему для меня результаты выглядели подозрительно – я обдурил уже множество дронов.

Я отметил еще два потенциально враждебных объекта, выходящих из транспортной капсулы на пассажирской платформе, и проверка через моих друзей-дронов показала других, снаружи вестибюля отеля.

Ага, насчет них у меня тоже возникло дурное предчувствие. Но я по-прежнему следил за системой безопасности, и она не показывала предупреждений, никаких аномальных сигналов.

Я собирался остаться на месте, пока они не обговорят условия обмена, но теперь встал и направился к площадке лифта, отслеживая канал Гуратина. Они с Серратом как раз вышли из лифта. Гуратин проделал путь в угрюмом молчании, чем произвел на меня впечатление, вопреки всему.

К тому времени как Гуратин и Серрат добрались до номера, я был уже в лифте. В коридоре негде было спрятаться, и я велел лифту задержаться на месте, а систему жизнеобеспечения и транспортировки уведомил о том, что не следует предпринимать какие-либо действия с лифтом, в том числе и ремонт. Довольно много суеты, чтобы просто удержать лифт на месте, но иначе вся система просто зависла бы. Короче говоря, я перехватил контроль над лифтами. То есть над лифтами с людьми и дополненными людьми, которые толкутся внутри.

Гуратин с Серратом уже были в номере, и Пин-Ли заговорила:

– Мы собрали деньги, которые потребовала ваша корпорация. Продали кое-какие активы и только что получили извещение, что деньги готовы перевести. Но я не могу показать вам список или дать согласие на сделку, пока мы не увидим доктора Мензах.

– Уверяю, она уже на пути сюда в сопровождении охраны. Мне нужно взглянуть на подтверждение перевода.

Я получил один сигнал от импланта Мензах, но пока не сумел наладить связь. А еще в фоновом режиме оценивал дистанции и потенциальные маршруты с верхнего яруса и разрабатывал сценарий отхода к порту на случай, если у «СерКриз» есть настоящая охрана, то есть автостражи из «Частокола» или какой-нибудь страховой компании. Это могло катастрофически усложнить положение, но я считал такое маловероятным.

И тут положение катастрофически усложнилось.

«Нужна твоя помощь, автостраж», – сказал по сети Ратти.

Мой первый порыв был совершенно идиотским – я попытался переключиться на шлемную камеру Ратти, хотя шлема на нем не было. И в номере не было никаких камер, так что я слышал лишь дыхание. Это было главным недостатком плана № 1а. Мы не успели установить камеру в номере, по крайней мере, такую, чтобы не засек представитель «СерКриз».

– Тогда вы не получите деньги, – сказала Пин-Ли. – А ведь вам нужны деньги, правда? Они нужны «СерКриз», чтобы откупиться от страховой компании.

– Это не одобрение перевода средств, а просто список активов, – ровным тоном произнес Серрат. – Что за игру вы затеяли?

В это время я тщательно шифровал все свои сигналы и убедился, что контролирую систему безопасности отеля. А потом перехватил сигнал, который послал Серрат через свой коммуникатор. Наверняка требование отменить освобождение заложника и, вероятно, сигнал открыть огонь. Времени миндальничать не осталось, и я просто вырубил главный ретранслятор отеля, а потом и два запасных, которые пытались активизироваться и перехватить трафик. Потом нашел соединение Серрата с гостиничной сетью и тоже его отрубил. В общем, дел было по горло, и потому Ратти я послал стандартное сообщение: «Доктор Ратти, пожалуйста, опишите проблему».

Голос Ратти звучал тревожно:

«У него оружие. Небольшое, размером с ладонь. Видимо, излучатель, для ракетной установки маловато».

– Это документ о передаче прав, который нам дали… – сказал Гуратин.

– И смехотворная ложь, – отозвался Серрат.

«Пусть говорит подольше», – попросил я Пин-Ли.

Не хотелось бы, чтобы он задумался, отчего не получил никаких вестей от своих. Я только что отверг «Не такой уж кошмарный план» и сменил его на «План, очень близкий к кошмарному». Я вышел из лифта, вернул его транспортной системе и поспешил по коридору. Скан уловил за поворотом движение, и я замедлил шаг до прогулочного, который выглядел столь же фальшиво и неуклюже, как и у представителя «СерКриз», когда тот пересекал вестибюль. Однако система безопасности отеля показала, что двадцать секунд назад в этой секции открылась дверь номера, и вероятность, что приближаются враги, свелась всего к десяти процентам.

Из-за изгиба коридора появились два мелких человека, они сосредоточенно поправляли шапки и наплечные сумки. Они прошли мимо, хотя на всякий случай я замедлил шаг и взял их на прицел, пока они не скрылись из виду, а потом дождался, когда они сядут в лифт, и только после этого двинулся дальше.

Я приглушил аудио по сети, поскольку Пин-Ли, Ратти и Гуратин громко возражали против применения оружия и заверяли в том, что они ни при чем, видимо, просто банк сделал ошибку при переводе денег, а Ратти – биолог и не разбирается в мудреных финансах и так далее и тому подобное. Я прислонился ухом к двери, увеличил громкость и засек голос Серрата.

– У меня нет времени учить вас корпоративной этике, – сказал он.

Так я понял, где он находится. И тут же нажал кнопку дверного замка.

Когда дверь отъехала в сторону, Серрат начал поворачиваться ко мне. Я прыгнул к нему, схватил за руку и вывернул ее, а потом пропустил через свою руку направленный импульс, чтобы спалить блок питания крохотного пистолета. А другой рукой взял Серрата за горло и пригвоздил к стене. Все случилось очень быстро.

Серрат захрипел и попытался меня пристрелить. Даже если бы пистолет еще функционировал, Серрат попал бы мне в голень, что просто разозлило бы меня еще больше. Я сжал его запястья, и Серрат выронил пистолет. Но по-прежнему держал коммуникатор.

Пытаясь убраться с дороги, Ратти упал со стула, и Пин-Ли потеряла несколько секунд, чтобы его обойти. Гуратин покачнулся, но бросился вперед и схватил другую руку Серрата. Разжал его пальцы, и Пин-Ли выхватила коммуникатор.

– Он работает? – спросил Ратти, вставая на ноги.

– Я блокировал и коммуникатор, и сеть, – ответил я.

Я внедрился в административный канал отеля, который тут же наполнился жалобами на неработающую голосовую связь. А еще я отрезал сеть отеля от станционной. Звучит так, будто я сделал это специально, но вообще-то я просто торопился и отрубил все сигналы. Ага, слишком топорно для тайной операции.

Серрат тяжело дышал, а мой сканер показал участившийся пульс и потоотделение.

– Так вот, значит, и якобы пропавший автостраж, – сказал он.

Через систему безопасности я проверил, что творится в вестибюле, и заметил двух типов из «СерКриз». Они пока ничего не предпринимали, лишь прогуливались у торговых автоматов, но нужно снова включить сеть, пока они не очухались, иначе…

Пин-Ли наклонилась и схватила с пола пистолет.

– Мензах действительно ведут сюда? Или это ложь?

«Я пока не получил сигнал от импланта», – сказал я ей по сети.

Я по-прежнему имел доступ к станционной сети, по которой должен был прийти сигнал от импланта. Если «СерКриз» и ведет сюда Мензах, они еще не попали в зону, которую контролирует система безопасности станции.

А значит, план не такой уж катастрофический, хотя и близок к этому; так сказать, парит на уровне катастрофы в готовности пришвартоваться.

– Вы все лжецы, – сказал Серрат Пин-Ли, – и думаете, что можете обдурить нас этим смехотворным документом. Прикажите этой штуковине меня отпустить. Угрожая мне летальным оружием, вы нарушаете местные законы.

– Каким еще летальным оружием? – спросил Ратти и показал на пистолет в руке Пин-Ли. – Это вы угрожали нам летальным оружием, и мы можем сдать вас охране станции!

«Мы не можем вызвать охрану станции», – сказал Гуратин по сети.

«Я в курсе! – отозвался Ратти. – Просто блефую».

«Он про автостража, – уточнила Пин-Ли. – Летальное оружие – это автостраж. – Она помедлила, а потом сообщила мне: – Я сейчас до тебя дотронусь, веди себя спокойно».

«Ладно».

Я ответил согласием, потому что усердно старался снова запустить главный и запасные ретрансляторы отеля – нужно было успеть до того, как этим займутся ремонтники.

Пин-Ли положила руку мне на плечо, и я вел себя спокойно. Она наклонилась к Серрату.

– Это не летальное оружие, а личность. И рассерженная личность, которая требует ответа на вопрос. Вы ведете сюда Мензах?

Он улыбнулся.

– Да. Но я отдал приказ охране отменить обмен. Они знают, где я, и скоро будут здесь. А раз вы нарушили местные законы, приведя с собой личного автостража, вам никто не поможет.

– Вам ведь нужны деньги, чтобы заплатить страховой компании, верно? – сказала Пин-Ли.

Я по-прежнему смотрел на Серрата, хотя занимался в основном ретрансляторами и пытался уловить сигнал от импланта Мензах.

– У «СерКриз» наверняка есть активы, которые она могла бы предложить, – добавила Пин-Ли. – Или это просто месть?

На лице Серрата появилась скептическая ухмылка. Он явно не принимал их всерьез, и я, конечно же, понимал почему. Если ты работаешь в «СерКриз» и убивать людей – твоя работа, вряд ли ты испугаешься гнева трех исследователей с затрапезной некорпоративной планеты. И он был уверен, что они каким-то образом меня контролируют.

– Месть? – сказал он. – Вы купили автостража и отправили его на Майлу, чтобы подставить под удар значительные активы «СерКриз». Вам и вашей крохотной планетке хватило смелости думать, что вы справитесь с корпорацией. Так чего же вы ожидали?

Пин-Ли, видимо, опешила, но потом ответила:

– «СерКриз» первой на нас напала. Она заварила кашу. Мы лишь хотим вернуть доктора Мензах.

«Майлу?» – спросил сбитый с толку Ратти.

У Гуратина, дополненного человека, имелся блок для хранения информации из сети.

«Это было в новостях, – объяснил он. – И доктора Мензах об этом спрашивали. Там заброшенный комплекс по терраформированию».

Я вернул к жизни ретрансляторы отеля, и в административном канале тут же стало меньше запросов. Два оперативника «СерКриз» в вестибюле по-прежнему не замечали ничего подозрительного. И все еще никакого сигнала от импланта.

Они ее не привели. Все было напрасно. И Майлу, и гибель Мики, и дорога сюда – все.

– Майлу – это моя идея. Я сбежал, – сказал я.

Серрат не обратил на меня внимания, а обратился к Пин-Ли:

– Беглый автостраж оставил бы на своем пути к станции груды трупов.

– Может, мне хотелось, чтобы путь из груды трупов начался здесь, – сказал я.

Ему пришлось посмотреть на меня, и его зрачки слегка расширились.

– Люди такие наивные, – добавил я.

И тут поступил сигнал от импланта Мензах. Наконец-то! Я еще не окончательно решил пережать Серрату трахею, только наслаждался предвкушением. Но сейчас оттянул его от стены и слегка придушил.

Люди закричали:

– Стой!

– Нет!

– Ох…

– Я не собираюсь его убивать, – объяснил я и швырнул Серрата на койку. – Я знаю, что делаю.

Пин-Ли подключилась к импланту и выуживала из куртки ключ, чтобы его проверить.

– Она движется, она… Можешь сказать…

Я уже сверял сигнал с картой станции.

– Она в транзитном коридоре.

А вот теперь мне пора идти.

– Возвращайтесь в шаттл, – велел я. – А его бросьте тут, когда он очухается, «СерКриз» уже будет знать, что мы делаем. Не берите его коммуникатор или пистолет, система безопасности их засечет. Спускайтесь на первый уровень, в сад отеля, и поезжайте на пузыре к ближайшему торговому комплексу, а оттуда на капсуле.

Прежде чем они успели набрать достаточно воздуха для ответа, я был уже у двери. В коридоре было пусто, и я помчался к лифту.

«Отряд «СерКриз» вместе с Мензах всего в двух минутах отсюда, за этот срок вы должны покинуть отель. Встретитесь с ней в шаттле. Не говорите со мной по сети. Если они внедрились в систему безопасности станции, то сумеют нас отследить».

«Уже выходим, уже выходим, – ответил Ратти, а система безопасности сообщила, что дверь номера открылась и закрылась. – Будь осторожен».

«Я разрываю связь, Ратти», – сообщил я, входя в лифт.

И выключил свой модуль оценки рисков.

Когда прибыл лифт с охранниками «СерКриз» и доктором Мензах, я был уже наготове.

Через камеры отеля я увидел, как группа «СерКриз» выходит из капсулы на платформу и перед ними расступаются ожидающие капсулу пассажиры. Охранники были в штатском, но с оружием, для них операция явно не была тайной, а значит, компания заплатила системам безопасности станции и отеля.

И с ними был автостраж в броне.

Но все равно возможность завершить операцию оставалась. Мой дерьмовый модуль оценки рисков, вероятно, сообщил бы, что все прекрасно. Возникла заминка, когда отряд вошел в переполненную сеть отеля и связался с кем-то, чтобы подтвердить платеж. Полагаю, чтобы взять с собой оружие и автостража и обменять заложника, пришлось подкупить кого-то из руководства, но выделенная линия связи в условия сделки не входила.

Транспортная платформа занимала три уровня, капсула остановилась на среднем. На верхнем в данный момент демонстрировалась голограмма грозы, а внизу сменяли друг друга различные произведения искусства – по крайней мере, так гласили указатели сети.

Я мельком осмотрел все это и сохранил с пометкой «на потом».

Типы из «СерКриз» вели Мензах по платформе к лифту отеля. Она не была связана, но с ней шли шестеро охранников и автостраж. Двое отделились и заняли позиции на платформе. Осталось только четыре цели и автостраж – Цель № 1.

Автостражи, не взломавшие модуль контроля, не могут, в отличие от меня, проникать в сети и системы безопасности. Могли бы попробовать, но модуль контроля их накажет, а система безопасности или жилмодуля тут же донесет на них, и закончится все чисткой памяти. Так что если вы решили взломать модуль контроля, нужно сделать это качественно и вовремя. Автостраж «СерКриз» был просто машиной для убийств.

На груди автостража виднелся логотип «Частокола». Броня была патентованная, другой модели, нежели моя. К счастью, дронов они с собой не прихватили. А следовало бы, пусть даже пришлось бы дополнительно раскошелиться.

Да, я подумывал взломать автостража. Я никогда прежде не взламывал другого автостража, только сексбота, но ни один автостраж до сих пор и не пытался встать у меня на пути. Я не мог позволить себе просто поэкспериментировать. Если я попытаюсь и ничего не выйдет, автостраж тут же доложит обо мне, и за это расплатятся Мензах и остальные.

Они добрались до лифта, и я задержал его прибытие, чтобы оттянуть время. Автостраж сканировал пространство в поисках оружия у людей на платформе и подозрительной активности в сети и голосовых коммуникаторах. Я слишком глубоко зарылся в сеть отеля, чтобы автостраж мог меня обнаружить. Если бы я не умел скрывать свое присутствие в сети от других автостражей, то уже давно превратился бы в груду запчастей.

Я установил связь с имплантом Мензах и проверил ее канал. Никто из враждебных объектов, включая Цель № 1, не отреагировал. И тогда я отправил сообщение:

«Привет, доктор Мензах, это я».

Ее грудь поднялась от резкого вдоха, а голова слегка качнулась. Доктор Мензах явно подавила желание оглядеться. Один объект посмотрел на нее, но другие и бровью не повели.

«Постарайтесь ответить, не шевеля губами», – добавил я.

Она не отвечала 3,2 секунды, и все это время я гадал – а вдруг она не хочет со мной разговаривать? Это значительно усложнит спасательную операцию.

Но потом она отозвалась.

«Докажи, что ты – это ты. Назови свое имя».

Ох, все-таки не усложнит. И на том спасибо. Это также показало, в каком она тяжелом положении, раз тревожится о том, что кто-то пытается обмануть ее, заговорив по сети.

«Меня зовут Киллербот, доктор Мензах», – ответил я.

Я стер запись того разговора, чтобы никто о нем не знал, за исключением группы «Сохранения». Полагаю, они никому не рассказали. Доктор Мензах уж точно не рассказала.

«Что ты здесь делаешь? – немедленно отозвалась она. – Тебя не схватили?»

Видимо, так ей сказали, потому что ничего подобного в новостях я не видел. Дезинформация – то же самое, что и ложь, только почему-то называется по-другому, и это основная тактика корпоративных переговоров или войн. В «Лунном заповеднике» ей была посвящена целая серия.

«Я здесь, чтобы тебе помочь, – сказал я, – доставить в порт, где на шаттле ждут Пин-Ли, Ратти и Гуратин. Это опасно, но еще опаснее оставаться здесь. Я могу продолжить операцию?»

Знаю, знаю, но все-таки почему-то мне легче действовать, получив официальное разрешение.

«Да», – тут же ответила она.

Я принял сообщение и немедленно отрубил канал, чтобы сосредоточиться на отношениях с системой безопасности отеля и со своим новым лучшим другом, транспортной системой. Я проверил схему, которую скачал ранее. Операция должна пройти в этом секторе, на площадке у лифта, поскольку, как только тот попадет в главную транспортную сеть отеля, он будет двигаться слишком быстро. Даже если я узнаю направление, то все равно не успею его опередить.

Непросто было одновременно следить за всеми камерами, но в общем не сложнее, чем слушать систему жилмодуля, систему безопасности, каналы клиентов и голосовые команды от нетерпеливых и сбитых с толку людей, а при этом еще и смотреть сериал. По крайней мере, так я себе твердил. Не уверен, что я сумел бы это сделать до того, как работа на Майлу увеличила мощность моего процессора.

Если я завалю операцию… Я не имею права ее завалить.

Я выбрал направление, которое транспортная система сочла наиболее вероятным, – в клубный сектор отеля. Лифт поехал, и через две секунды я велел транспортной системе остановить его и задержать на малолюдной площадке под предлогом аварии, но не сообщать об этом ботам-ремонтникам или руководству.

Лифт задрожал и остановился. По аварийному протоколу все лифты, двигающиеся к месту аварии, перенаправляются в другую сторону. И через транспортную систему я увидел, что они благополучно разлетелись по другим маршрутам.

Я вышел из лифта на площадку. Она была пуста, от нее отходили два изгибающихся коридора. Я позаботился о том, чтобы еще шесть минут камера показывала изображение пустой площадки. Потом вытащил из сумки ракетную установку, зарядил ее и опустил вниз, чуть заведя за спину.

Через камеру в коридоре я увидел, как цели и Мензах вошли в лифт. Я попросил транспортную систему перебросить этот лифт сюда для помощи с ремонтом. Когда тот прибыл, я вошел на площадку и снова соединился с доктором Мензах.

«Доктор Мензах, по моему сигналу падайте на пол лифта и прикройте голову», – сказал я.

Двери разъехались в стороны. Лифты ездят очень быстро, и я решил, что люди еще пару секунд будут считать, будто достигли места назначения. В эти две секунды я отрезал их соединения с сетью отеля, а потом шагнул вперед, как обычный туповатый человек, желающий войти в лифт, постаравшись двигаться под таким углом, чтобы меня не увидел автостраж. И люди этому поспособствовали, встав в левой части лифта, а не впереди, где находился автостраж.

Одна цель шагнула вперед. Причем в совершенно неуместной, агрессивной манере. Вот почему люди настолько не годятся в охранники, что другие люди не желают их нанимать.

– Назад, – рявкнул он, – это охрана корпора…

Я подал сигнал Мензах, и она бросилась на пол. Я уже схватил Забияку за руку. Выстрелил из излучателя ему в плечо и притянул к себе, когда он покачнулся, а потом приподнял, загораживаясь им как щитом.

Другой автостраж (Цель № 1) уже расталкивал людей и поднимал излучатель. Но выстрелить в мой живой щит не мог, что обеспечило мне дополнительную секунду, и я выпустил три бронебойных снаряда – в шейное сочленение брони, почти в упор, а потом по коленям.

Выстрел в шею был смертельным, а в колени – чтобы он упал, иначе броня застыла бы в таком положении.

Я бросил ракетную установку, потому что мне требовались обе руки, а живой щит швырнул на две цели с дальней стороны лифта – с такой силой, что они врезались в стену. Четвертая цель выстрелила в меня, но ее излучатель мог бы покалечить, а не убить, да и то лишь человека. Ну, во всяком случае, здорового человека. Меня же выстрел просто разозлил. Я схватил Цель за руку, дернул, заломив руку так, чтобы направить излучатель на две оставшиеся цели, которые пытались встать, и пять раз выстрелил. Они упали, я стиснул руку объекта (она была проворной и представляла собой угрозу), а потом пережал артерию, пока Цель не испустила дух.

Когда я опустил ее на пол, Мензах поднялась и покачнулась. Наверное, случайно зацепилась за дергающуюся ногу объекта.

– Пошли, – сказал я.

Мензах резко выдохнула и переступила через дрыгающиеся тела, а потом бочком обогнула осевшего на пол автостража. Я подобрал свою ракетную установку и последовал за ней. Мне не хотелось рисковать, забирая ракетную установку автостража. На ней может быть жучок. К тому же моя лучше помещается в сумку. Я откатил автостража обратно в лифт и попросил транспортную систему подержать лифт здесь с закрытой дверью, пока он проведет диагностику.

Я отвел Мензах в мой лифт и задал ему новое направление. Пока я перезаряжал ракетную установку и прятал ее обратно в сумку, я попросил лифт остановиться, чтобы еще раз проверить камеры в вестибюле. Ага, две цели из «СерКриз» по-прежнему болтались там, оба выглядели обеспокоенными и разговаривали по сети. Еще в вестибюле было девять других людей, непричастных к «СерКриз», они стояли в двух неплотных группах.

Так, что там по плану? Ах да, вот же файл, в том месте, куда я его сохранил.

– Я должен разобраться еще с двумя целями на платформе капсульной станции. Когда приблизимся, выходи из лифта, отойди подальше от входа и жди меня, – сказал я.

Я пока что не набрался смелости посмотреть ей в лицо, даже через камеру лифта.

– Поняла, – ответила она.

Наш лифт прибыл на платформу, и как только открылась дверь, транспортная система, которая также контролировала декоративные элементы, опустила голограмму с грозой на уровень платформы.

Я вышел из лифта в темно-пурпурные облака, под молнии, искусственный дождь и удивленные возгласы и смех ожидающих пассажиров. Видимость уменьшилась до пятнадцати процентов, но мой сканер засек две вооруженные цели. Я заблокировал сеть Цели № 1 и поразил ее импульсом из излучателя правой руки, не летально.

Я подхватил Цель, когда она падала, и развернулся, чтобы втащить в лифт. Цель № 2 поняла, что что-то случилось (вероятно, потеряв контакт по сети с Целью № 1), и мне пришлось пригнуться и уклониться от нее. В результате она врезалась в платформу, и я ударил ее по голове, чтобы прекратила сопротивление.

Я подтащил Цель № 1 к лифту, в то время как Цель № 2 еще дрыгалась. Когда двери лифта закрылись, я направил его в клубный сектор и велел замереть и известить ремонтников. Потом разрешил транспортной системе, которая уже начала беспокоиться, вернуть грозу обратно на верхний уровень.

Другие люди и дополненные люди на платформе выглядели озадаченными, а некоторые – разочарованными. Судя по их поведению, никто не заметил, как автостраж обезвредил двух охранников из корпорации. Я кивнул Мензах, и мы вошли в зал ожидания. Я уже стер записи с камеры на платформе, но все равно это не сильно задержит погоню.

Я повел Мензах по платформе к последней капсуле поезда. Изображение с камеры показывало, что мне удается выглядеть обычным пассажиром. Ага, я и сам удивился. Лицо Мензах ничего не выдавало, а плечи расслабились. Ее одежда – длинный кафтан и штаны – была помята более, чем следовало бы, но внимания не привлекала.

«Ты сказал, что остальные на шаттле страховой компании. Она тебе помогает?» – спросила она по сети.

«Нет, «СерКриз» подкупила руководство станции, чтобы страховую сюда не допустили. Но Пин-Ли, Ратти и Гуратин все равно прилетели».

Поезд въехал на станцию, и мы сели в пустую последнюю капсулу. Тут нам повезло, правда, дожидаясь в вестибюле, я провел быстрый анализ транспортной активности на этой платформе и обнаружил, что во время дневного цикла в капсулах довольно свободно. Эта линия не входила в главную сеть, а вела только в отель.

Двери капсулы закрылись, и в это время камера на платформе показала, как из лифта выбегают три человека в форме охраны отеля. С этого момента я начал отсчет.

Я уже контролировал камеру в капсуле, а теперь проник и в главную сеть поезда.

– Меняем план – они знают, где мы, – сказал я Мензах.

Она кивнула, ее лицо напряглось.

Поезд шел напрямую в порт, и мне нужно было остановить его, прежде чем «СерКриз» убедит охрану станции нас задержать. Судя по карте, линия подходила близко к платформе в офисном здании. Быстрый поиск по камерам показал, что платформа пуста, что вполне естественно, ведь следующий поезд должен был подойти к ней через тридцать три минуты. Нужно было действовать быстро, потому что сразу за офисным зданием линия вливалась в основную транспортную сеть, по которой поезда ходили очень часто. Если надолго задержать поезд, это не только натравит на нас службу безопасности станции со всеми ее возможностями, но и в принципе так делать не годится. Я послал Мензах оповещение и обнял ее за талию. Все происходило так быстро, что у меня не было времени облечь мысли в слова даже самому себе. Она вцепилась в мою куртку и уткнулась головой в плечо. Другой рукой я прикрыл ее голову. А потом послал поезду команду затормозить.

Подъезжая к платформе, капсула сбросила скорость, и я тут же прыгнул, на лету дав дверям приказ открыться. Двери капсулы открылись вовремя в отличие от дверей на платформе. К счастью, я пробил их телом, лишь слегка изменив траекторию полета, и приземлился на пол.

Капсула уже закрыла двери и начала набирать скорость, чтобы нагнать расписание. Я удалил отовсюду записи о нас, удалил все логи и архивы, а также стер записи капсулы об этом происшествии.

Я перекатился и замер, Мензах оказалась сверху, но, вероятно, ей было не очень удобно. Когда мы в последний раз проделывали этот трюк, я был в броне и спрыгнул с крутого склона, а здесь был гладкий пол из синтетического камня и никаких взрывов поблизости. Так что здесь все же получше, как мне кажется. Я поднял ее и поставил вертикально.

Она отмахнулась.

– Я сама.

Я осторожно выпустил ее, и она не упала. Я достал из сети карту здания в поисках пути отхода. Ага, есть один неплохой.

Я повел Мензах вниз по пандусу к лифтам, стирая записи с камер по пути. Мы вошли в первый же прибывший лифт, и я приказал ему изменить расписание и доставить нас на этаж техобслуживания, который значился на карте как закрытый и не числился среди возможных маршрутов лифта.

Мы вышли в помещение с низким потолком, и, как только двери лифта за нашими спинами закрылись, стало совершенно темно. Я видел в инфракрасном спектре и с помощью сканера создал карту. Мензах совсем ничего не видела. Она схватилась за мою куртку и шла рядом, позволяя тянуть ее за собой.

Местный воздух и система рециркуляции были не ахти какого качества, но здесь хотя бы имелся воздух. Я прошел мимо выключенных ботов-ремонтников и ботов-погрузчиков к открытому пандусу, ведущему вниз. Гравитация дважды менялась, один раз мягко, а другой – совсем не мягко, когда правая стена внезапно стала полом.

Мы двигались к ветке основного коридора, предназначенного для перемещения грузов из порта и между разными уровнями станции, из него был выход и к транспортной системе для ботов-механиков. Время от времени встречались фонари аварийного освещения и много меток, вспыхивающих светом и сигналами в сети, главным образом инструкции и указатели для ботов и рабочих. Мензах чуть ослабила хватку. Судя по ее дыханию, свет улучшил ее самочувствие.

Из главного коридора нас обдало ветерком. Неподалеку раздавались голоса людей. Судя по сетевой активности, примерно в двухстах метрах справа, рядом с торговой площадью и отелями, было уже оживленное движение. Однако ничего необычного, привычная суета. Еще через шесть шагов подиум влился в основной коридор, подсвеченный тусклыми навигационными маячками. Мимо в полумраке мелькали подъемники и автоматические транспортеры, идущие из порта и в него.

Такие места обычно очень хорошо охраняются, потому что если кто-то решит украсть груз или навредить конкуренту, то здесь идеальное место. Я отбивался от сканеров оружия и излучателей, и у нас осталось максимум пять минут, прежде чем мимо пролетит очередная эскадрилья дронов.

Мензах снова схватилась за мою куртку – возможно, ее нервировали размеры коридора. Несмотря на то что гравитация здесь была небольшой, мне он тоже не нравился. Я искал пустой транспортер и нашел один, скучающий около торговой зоны. Я выманил его и велел двигаться к нам.

Через две минуты он появился в коридоре – угловатое сооружение, на котором перемещаются станционные инженеры со своими ботами и оборудованием. Мы вошли внутрь, и я сначала закрыл дверь, а потом уже включил освещение. Проверил навигационную систему транспортера и направил его в порт.

Когда транспортер двинулся, Мензах покачнулась и крепко схватила мою руку чуть выше оружейного порта, так что я ощутил кожей ее ладонь. Учащенное сердцебиение выглядело естественным при таких обстоятельствах, но Мензах почему-то не отпускала мою руку.

– Все нормально? – спросил я.

А если ее пытали? Мой модуль первой помощи работал только в связке с медсистемой. И должен отметить, что поставляемые компанией образовательные модули были никудышными.

Она кивнула.

– Все нормально. Я просто… очень рада тебя видеть.

Но голос звучал неуверенно. Выглядела она в точности так же – темная кожа, короткие каштановые волосы. В уголках глаз определенно стало больше морщин по сравнению с имеющимися в моих видеозаписях. И теперь я наконец-то на нее посмотрел.

В сериалах в подобные моменты люди подбадривают друг друга. Мне никогда этого не хотелось и по-прежнему не хочется. Дотрагиваться до людей, когда помогаешь им и защищаешь, – это другое. Но, кроме меня, здесь никого не было, так что я собрался с духом и пошел на жертвы.

– Ну, можешь обнять меня, если хочешь.

Она засмеялась, на лице отразились сложные эмоции, и она меня обняла. Я поднял температуру груди и сказал себе, что это неотложная помощь.

Но вообще-то, не так уж кошмарно я себя чувствовал. Как когда Тапан спала рядом со мной в гостинице или когда Абене прижалась ко мне, после того как я ее спас. Необычно, но совсем не так ужасно, как мне думалось.

Она отпрянула и потерла лицо, словно сама себя удивила. А потом посмотрела на меня.

– Так это был ты в комплексе по терраформированию на Майлу?

Наверное, ее об этом спрашивали.

– Это случайно получилось.

Она кивнула.

– Что именно получилось случайно?

– Почти все.

Она нахмурилась.

– Ты сказал им, что это я тебя послала?

– Нет, я сам выдавал себя за клиента. Воображаемого клиента. – Тут я на секунду завис. – После того как я покинул Порт свободной торговли, я успешно выдавал себя за дополненного человека, консультанта по безопасности. С двумя разными группами людей все получилось успешно, и я собирался проделать то же самое на Майлу, но во мне опознали автостража, пришлось сказать, что меня дистанционно контролирует клиент, консультант по безопасности.

– Понятно. И зачем ты полетел на Майлу?

– Увидел историю про Майлу в новостях. Мне захотелось получить дополнительные доказательства нелегальной деятельности «СерКриз» и послать их тебе.

Звучало убедительно. Не то чтобы это была неправда, но у меня было много мотивов, хотя только этот выглядел разумно, даже для меня.

Она выдохнула и на 5,3 секунды закрыла лицо руками.

– Я вспомню это, когда в следующий раз буду экспромтом отвечать на вопросы. – Она снова посмотрела на меня. – Так ты нашел доказательства?

– Да. Но когда вернулся на Хэв-Раттон, там меня уже дожидался отряд наемников из «Частокола». А потом я увидел в новостях из Порта свободной торговли, что ты пропала. Все полученные данные я отправил тебе домой, на «Сохранение».

Она снова кивнула.

– Понятно. – Мензах явно колебалась. – Оперативники «СерКриз», которые меня допрашивали, сказали, что ты уничтожил несколько боевых ботов?

– Три.

Она резко выдохнула.

– Хорошо.

Я не знал, как продолжить разговор, но внезапно выпалил:

– Я сбежал.

Мензах посмотрела мне в лицо, и я тут же отвернулся.

– Да, – сказала она. – Я неверно себя вела. Прости.

– Ладно. – Больше всего мне просто хотелось стоять и пялиться в стену. Передо мной извинялись ГИК и Тапан, так что подобное уже случалось, но я все равно не знал, как ответить. – Пин-Ли сказала, что ты беспокоилась.

– Да, – призналась она. – Я ужасно боялась, что тебя схватят, прежде чем ты покинешь Корпоративное кольцо. – Она улыбнулась. – Мне стоило больше тебе доверять.

– Я и сам не был уверен, что выберусь. – Тренькнуло оповещение работающего в фоновом режиме мониторинга карты. Какое облегчение! Слишком много эмоций. – Мы приближаемся к порту.

По главному коридору мы собирались проехать как можно дальше, пока не нарвемся на блокпост охраны. Я не знал, насколько серьезная там охрана, но, судя по сигналу, который я поймал, рисковать не стоило.

Однако больше меня беспокоило, как мы пересечем зону посадки.

Я остановил транспортер у зоны погрузки большого многопрофильного магазина в торговой зоне, и мы вышли. Я отпустил транспортер, и он скользнул в темноту, обратно в главный коридор. Мы же сели на вспомогательный лифт и поехали в порт.

В лифте я осмотрел нас через камеру. Ни крови, ни дыр от снарядов. Но вид какой-то нервный. Мензах выглядела как человек, только что оправившийся от шока. Моя заплечная сумка с оружием на месте.

– Мы должны выглядеть спокойными, чтобы охрана ничего не заподозрила, – сказал я.

Мензах глубоко вздохнула и подняла на меня глаза.

– И у нас получится. Мы же умеем.

Ага, умеем. Я быстро удостоверился, что запустил все коды, которые делают меня похожим на человека, а потом придумал еще кое-что. Когда мы вышли из лифта, я взял Мензах за руку.

Мы пересекли оживленную торговую зону с толпящимися у торговых автоматов и киосков людьми. Народу было процентов на пять больше, чем когда я прибыл. Я никогда не держал за руку человека во время ходьбы, так идти было сложнее, но по какой-то странной причине так выглядело естественней.

Когда мы вошли в зону посадки, я отбился от нескольких попыток сканирования. Я снова решил избегать лифтов, потому что по тревоге лифт могут остановить, а если я его взломаю, это тут же выдаст наше местоположение. Мы спустились по пандусу к частным причалам для шаттлов на первом уровне. По дороге толпа поредела процентов на пятьдесят, по моим оценкам. Проверка идиотской портовой сети, наполненной мусорной рекламой, показала, что это нормальное затишье в расписании шаттлов. В кои-то веки мне недоставало толпы людей. У службы безопасности перерывов не бывает, и я засек рой дронов на всех трех уровнях зоны посадки.

Мне требовалось больше данных. Обычно я не рискую, взламывая сети высокого уровня, в которых общается руководство, но сейчас ситуация была далека от обычной. Через уже взломанные каналы дронов я начал осторожно проникать в сеть высшего уровня, помеченную как административная.

Я не сомневался, что «СерКриз» подкупит портовую администрацию или еще каким-то образом уговорит ее позволить «Частоколу» начать за нами погоню. Но мы двигались быстро, и «СерКриз» сначала обыщет отель и прилегающие зоны, поскольку это дешевле, чем давать взятку портовой администрации. Если остальным из группы «Сохранения» удалось сюда добраться, все будет хорошо. Знаю, знаю, мне не следовало на это надеяться.

Как только я проник в административную сеть, то не стал ничего выпытывать, лишь установил несколько закладок для оповещения и стер информацию о своих действиях.

– Может, нам лучше разговаривать? – предложила Мензах.

Я достаточно хорошо ее изучил, чтобы почувствовать в голосе деланое спокойствие, причем по лицу нельзя было сказать, что спокойствие деланое.

Мы уже находились у пассажирских причалов, и я свернул к следующему пандусу, в зону посадки. Толпа поредела еще на двадцать процентов, так что и толпой-то не назовешь.

– Смотря о чем говорить, – отозвался я.

– Почему «Лунный заповедник» – твой любимый сериал? – спросила Мензах, когда мы спустились к зоне посадки.

Да, об этом можно поговорить. Я даже почувствовал, как расслабились органические ткани спины и плеч.

– А ты когда-нибудь его смотрела?

Мне не хотелось напрямую связываться с шаттлом, но когда мы проходили мимо табло с расписанием полетов и вспыхивающей рекламой, я заметил, что шаттл стоит в списке ожидающих вылета. Я понадеялся, что это не уловка «СерКриз», а Пин-Ли таким образом дала знать, что они на борту.

Если это уловка «СерКриз», нам крышка. Шаттл – единственный надежный способ вывезти Мензах и остальных со станции. Когда они окажутся в безопасности, у меня возникнет еще куча проблем с ботами-пилотами, чтобы улететь самому, – на все пришвартованные корабли разошлют предупреждения.

Нет, у меня не было ни малейшего желания лететь на шаттле страховой компании к ее же истребителю.

Мензах огляделась, как огляделся бы человек, который внезапно вспомнил, что для него все вокруг должно выглядеть совершенно обыденным. Она крепче сжала мою руку.

– Я смотрела несколько серий, и мне понравилось, но не могу понять, почему сериал нравится тебе. – Она покачала головой в ответ на какие-то свои мысли. – Ведь он о проблемах большой группы людей, а у меня сложилось впечатление, что ты устал иметь дело с людьми.

Я повернул голову и посмотрел на нее, так меня удивили эти слова. Я-то ожидал, что она скажет, что не смотрела сериал. И тогда я перескажу сюжет, и она сделает вид, что ей интересно, это и займет нас все время пути до шаттла.

– Ты смотрела?

– Я хотела посмотреть серию про адвоката в колонии, которую упоминали ты и Ратти, но потом втянулась.

Когда мы прошли через первые ворота к частным причалам, я отразил еще несколько попыток просканировать нас на предмет оружия, а число людей здесь увеличилось на шестнадцать процентов. Между нами с Мензах было приличное расстояние, но мои сканеры показали, что ее дыхание и сердцебиение остались ровными.

– Это хорошая история, – добавила она, – и я понимаю, почему сериал так популярен. Но не понимаю, почему он твой любимый, когда в мире столько разных сериалов.

Хм, почему я так люблю «Лунный заповедник»? Пришлось вытащить из архива воспоминания, и увиденное меня поразило.

– Это был мой первый сериал, на который я наткнулся, когда взломал модуль контроля и подключился к развлекательному каналу. И тогда я почувствовал себя личностью.

Знаю, знаю, последнюю фразу говорить не стоило, но в это время мне приходилось отслеживать кучу разных сетей, и я перестал контролировать свою болтовню. Я закрыл архив. Нужно было все-таки установить секундную задержку речи.

Через камеру на пролетающем дроне я увидел, как Мензах нахмурилась.

– Ты и есть личность.

А вот на эту тему лучше не говорить.

– Официально – нет.

Она набрала воздуха, чтобы ответить, но потом передумала и просто выдохнула. Я знал, что она хочет возразить, но я был прав, так что… А больше прибавить было особо нечего.

– А почему ты это почувствовал? – наконец спросила она.

– Не знаю.

И это правда. Но архивные воспоминания оживили прошлое, словно все случилось только что. Во всем виноваты дурацкие нервные клетки. Слова так и норовили вырваться наружу. В сериале нашелся подходящий контекст для моих эмоций. Но я сумел этого не произнести.

– Он составлял мне компанию, без…

– Без необходимости взаимодействовать с людьми? – предположила она.

Из-за того, что она догадалась, я прямо-таки растаял. Ненавижу такое, это делает меня уязвимым. Может, именно поэтому я так боялся снова встретиться с Мензах, а вовсе не по другим глупым причинам, которые выдумал. Я боялся не того, что она мне не друг, а совсем наоборот, и боялся, как это отразится на мне.

– Шаттл отвезет тебя и остальных на истребитель компании. Я с вами не полечу, – сказал я.

Не знаю, зачем я это сказал, ведь не собирался. А что, если мне втайне хотелось, чтобы она меня отговорила? Ненавижу испытывать эмоции по поводу настоящих людей, а не вымышленных, это всегда приводит к таким неловким моментам.

Она чуть не остановилась, но в последнюю секунду вспомнила, что этого делать не следует.

– Я сумею тебя защитить.

– Потому что ты мной владеешь.

– Именно так все думают, но мы… – Она осеклась и вздохнула. – Мне хотелось бы, чтобы ты мне доверял, но понимаю, почему не доверяешь.

Тренькнуло оповещение. Хотя я очень надеялся, что этого не случится. То самое, которое я поставил в административном канале. Руководство только что дало добро на операцию частной охранной компании.

Одна из тех ситуаций, когда в сериалах говорят: «Вот дерьмо».

В ту же секунду в порту заревела сирена. Люди и дополненные люди остановились, на секунду зажмурились и стали озираться. Я тоже остановился, чтобы не привлекать внимания, ведь каждая секунда, пока нас еще не опознали, была на счету.

Из административного канала я мог лишь сделать вывод, что тревогу включил вручную кто-то из руководства, хотя чисто технически разрешение войти в порт оперативники «Частокола» еще не получили. Кто-то из службы безопасности порта или портовой администрации просто делал свою работу, дав людям время эвакуироваться из зоны посадки. Потом открытая сеть отрубилась прямо посреди рекламного ролика, и прозвучало объявление портовой администрации:

«Тревога! Найдите укрытие, в порту работает вооруженная служба безопасности».

Люди вокруг нас побежали обратно ко входу. Боты-погрузчики замерли, автокраны застыли в воздухе, дроны над головами сбились в стайки. Корабль, стоящий на причале прямо перед нами, послал по сети оповещение об отмене высадки, пребывающим в смятении пассажирам велели вернуться обратно на борт. Кстати, корабль принадлежал некорпоративному политическому образованию, корпоративные корабли просто закрыли шлюзы.

Я потянул Мензах за руку, и мы бросились бежать. До следующих ворот было двадцать метров, и как раз за ними стояли шаттлы. Мензах подобрала полы кафтана и помчалась вперед, стараясь поспевать за мной. Я подумывал взять ее на руки и втопить на полную, но тогда дроны точно нас опознали бы.

Массивные ворота под арочным потолком имели несколько достаточно широких для больших ботов-погрузчиков проходов, разделенных колоннами. Как только мы побежали к ним, между колоннами встала мерцающая воздушная стена.

Я понадеялся, что это лишь мера предосторожности и через воздушную стену можно прорваться. Она предназначена для того, чтобы предотвратить утечку атмосферы в случае бреши в корпусе, но позволяет людям покинуть место, где произошла утечка.

Мы были в четырех метрах, когда снизу поднялись твердые заграждения и полностью перекрыли ворота, так что пришлось остановиться. Мензах споткнулась, но восстановила равновесие. Она тяжело дышала и потеряла один ботинок.

Сумею ли я сломать заграждение? Или взломать систему? Эти заграждения не похожи на люки в полметра толщиной, которые сохранят станцию в целости в случае катаклизма. Они подключены к собственной системе безопасности шлюзов, и ее защищали несколько файерволов, а доступа у меня не было. Я мог бы найти лазейку, но для этого придется залезть в систему техобеспечения порта и отключить ее, а вместе с ней боты-погрузчики и автокраны. Я послал системе команду перезагрузиться.

Сработали и другие оповещения, я проверил камеры дрона, показывающие зону касс. Перепуганная толпа людей расступилась, пропуская… трех автостражей в форме «Частокола». Над их шлемами висели плотные жужжащие облака дронов.

О да, вот это хреново.

Я снял с плеча сумку, вытащил ракетную установку, а запасные боеприпасы переложил в карманы куртки. Мензах не спросила, что будем делать, вероятно решив, что я взламываю заграждения в воротах. Она поправила ботинки и приготовилась бежать. Вот только я не сумел бы вовремя взломать систему и прорваться через многочисленные барьеры, прежде чем до нас доберутся враги.

Я по-прежнему находился в административной сети и системе безопасности порта. Я подумал о человеке в руководстве, который включил тревогу, чтобы дать время пассажирам укрыться. Значит, есть и люди, способные вручную поднять заграждения. И я отправил в обе сети послание:

«Я автостраж, работаю по контракту, и моя клиентка в опасности. Пытаюсь добраться до шаттла на причале 7А».

Они знают, что это шаттл страховой компании, который ожидает вылета обратно на истребитель, посланный на выручку к застрахованному клиенту.

«Прошу вас, иначе ее убьют», – добавил я.

Ответа не последовало. Я не мог точно рассчитать время прибытия враждебных автостражей. Они двигались не на предельной скорости, потому что приходилось лавировать между людьми, но все изменится, как только они окажутся в почти пустой зоне посадки.

Камеры в зоне по-прежнему работали, так что человек, включивший тревогу, кем бы он ни был, нас видел.

«Пропустите мою клиентку через ворота, а я останусь здесь. Пожалуйста. Они ее убьют».

Огоньки на замке перед нами моргнули, и заграждение приподнялось на метр – достаточно, чтобы мог протиснуться человек. Я отдал свою сумку Мензах, чтобы она решила, будто я последую за ней.

– Беги. Причал 7А.

Она распласталась на полу и проползла в щель. Заслон снова опустился.

«Ворота закрылись! Автостраж…» – сказала она по сети.

«Я не могу пройти, сяду на другой корабль. Иди к шаттлу, и улетайте отсюда».

А потом я оборвал с ней связь.

Я никак не мог бы добраться на корабль. Семь кораблей на общественных причалах еще позволяли убегающим людям подняться на борт, но все ворота в этой зоне были закрыты. Я никуда не попаду.

Звучит драматично и жертвенно. В какой-то степени так оно и было. Но я думал главным образом о том, что на полу зоны посадки должны оказаться четыре мертвых автостража, а не один.

Одно дело – натравить автостражей на меня. И совсем другое – на мою клиентку. Такое нельзя спускать с рук.

Я развернулся спиной к воротам и через лазейку в системе безопасности порта перехватил контроль над всеми дронами и отрезал их от системы безопасности. Затем выключил все камеры в зоне посадки. Теперь «Частокол», «СерКриз» или кто там еще не знали, где я нахожусь, а я знал, где они.

Враждебные объекты уже мчались мимо последних разбегающихся людей. У касс выстроился взвод в форме охранников порта, они направляли хлынувших из порта людей в торговую галерею и прикрывали их. Кто знает, что сказала «СерКриз» по поводу происходящего, лишь бы получить разрешение на допуск автостражей. Вероятно, что в порт проник беглый и разбушевавшийся автостраж, то есть я. На пандус выдвинулся второй взвод охраны в силовой броне с логотипом «Частокола» – подкрепление для автостражей.

Я тут же приказал первому отряду дронов наблюдать за охранниками, а второму – атаковать враждебных дронов.

Дроны с жужжанием улетели, и я подумал, что «СерКриз», вероятно, сейчас жалеет, что потратила столько денег на подкуп службы безопасности порта.

Жужжание дронов почти утонуло в завывании сирены. Людям в зоне посадки велели по сети лечь на пол и не двигаться. Три автостража замедлили бег, вероятно, по приказу контролера, который мог находиться среди оперативников в силовой броне, стоящих на дорожке чуть выше пассажирских причалов, слишком далеко от меня. Я исправил оценку времени прибытия врагов.

Автостражи миновали пассажирские причалы и рванули к открытым воротам в частные. Я наконец-то пробился в систему техобеспечения и велел выключить свет.

Послышались крики оказавшихся в ловушке пассажиров. Я видел все через сканеры, как и враждебные автостражи, а у людей в силовой броне имелись фильтры ночного видения. Но обстановка все равно нагоняла страх, именно для того я это и затеял.

Кто-то попытался восстановить контроль над моими дронами, но не сумел пробиться через мою защиту. Кто-то другой, вероятно из «СерКриз» или «Частокола», запустил вирус. В административной сети появилось оповещение, видимо, руководство порта пришло в ужас при мысли о том, что вирус может повредить систему шлюзов, и тут же приняло контрмеры. Все это было бы забавно, если бы я не готовился умереть.

Но все-таки немного забавно.

Моя ракетная установка способна пробить броню, но только с близкого расстояния. И мне нужно укрытие.

Автостражи ворвались в зону частных причалов, и я запустил новый код, над которым работал уже некоторое время, под названием «Включить и отвлечь».

И тут одновременно произошло три события. Остановленные боты-погрузчики снова включились и двинулись к зоне посадки. Застывшие у потолка автокраны опустились к самому полу. Мои резервные дроны сгруппировались и нырнули вниз, на высоту коленей и головы, и начали кружиться вокруг ботов. В темноте, когда мерцали только аварийные маячки, это производило впечатление.

А потом случилось кое-что еще: я побежал к внутренней стене станции.

В номере отеля я потратил кучу времени, чтобы написать этот код, вместо того чтобы смотреть сериалы, и теперь приятно было осознавать, что не зря. Код отключал у ботов и автокранов настройки безопасности и способность избегать друг друга, ограничивал пределы их перемещения текущей зоной и заставлял совершать хаотичные движения. Сначала я хотел устроить это во всем порту, чтобы отвлечь внимание, и пришлось на лету переделать параметры, ограничившись только частными причалами. И я порадовался, что не поддался панике и не запустил код раньше. Все получилось отлично – я застал автостражей врасплох.

Первого автостража, прошедшего через открытые ворота из зоны пассажирских причалов, я назвал Враг № 1. Он резко остановился, чтобы не наткнуться на кренящегося бота-погрузчика, а потом отпрянул от автокрана. Враг № 2 получил преимущество в долю секунды и метнулся вправо, к внутренней стене. Враг № 3 был умнее, он нырнул под раскачивающимся крюком автокрана, встал на ноги и перепрыгнул через бота-погрузчика. Через ворота прошмыгнули враждебные дроны-наблюдатели, а за ними – мои, по-прежнему в режиме атаки.

Я аккуратно прыгнул на спину бота-погрузчика и распластался на нем. Когда Враг № 2 огибал ботов, я выстрелил из ракетной установки ему в шлем прямой наводкой. Он покачнулся и рухнул.

Я спрыгнул с бота, и вовремя – в те места, где только что находились мои голова и грудь, врезались два снаряда. Я пригнулся и пополз, проверяя изображение Врага № 2 – броня пробита. Меня засыпало осколками.

Я потерял из вида Врага № 1, но заметил Врага № 3, спрыгнувшего с другого бота-погрузчика. Я увернулся от очередного бота-погрузчика, направил дроны к стайке враждебных, чтобы отвлечь их, прежде чем те успеют сфокусироваться на мне, и схватился за автокран за мгновение до того, как он взмыл наверх. Я прицелился во Врага № 3, когда тот взобрался на следующего бота-погрузчика и крутился, все еще ожидая, что я внизу. Я трижды выстрелил ему в спину и грудь, а потом спрыгнул с автокрана. Приземлившись, я перекатился, вскочил и обнаружил, что Враг № 3 лежит на полу и пытается встать. Я выпустил еще пару снарядов ему в колени, полностью его обездвижив.

Да, я не выстрелил в голову. Сам не знаю почему.

Я бросился обратно через лабиринт движущихся ботов. Где же Враг № 1, черт его дери? Я снова проиграл видеозапись причала после того, как проехался на автокране, но не обнаружил ни следа автостража.

О-хо-хо. Возможно, Враг № 1 просто где-то стоит и наблюдает за мной с помощью дрона, оценивает мою тактику и способности, ждет, пока у меня кончатся боеприпасы. Или анализирует движения ботов-погрузчиков и автокранов. Ничего хорошего.

Эту мысль прервал снаряд, врезавшийся в бота-погрузчика рядом со мной. Тот резко замер. Я приказал группе дронов снизиться и прикрыть меня, а сам пригнулся и постарался не высовываться.

В сети вопили люди, напоминая о старых недобрых временах работы по контракту. Я проверил тщательнее и обнаружил доктора Мензах.

«Проклятие, Киллербот, – кричала она, – Гуратин пытается вручную открыть заслон! Готовься! Ответь же! Ты меня слышишь? Третья секция ворот со стороны причала, через которую прошла я».

Да что ж такое, вечно эти люди путаются под ногами, пытаются меня спасти. Я наконец-то засек Врага № 1 в самом центре лабиринта ботов-погрузчиков. Он выбрал такое место, где боты служили укрытием. Я двинулся к причалам, выбирая позицию для прицела.

Первой мыслью было рявкнуть Мензах, чтобы садилась на чертов шаттл и улетала. Не стану я выполнять их просьбу, а если она и остальные будут болтаться поблизости, то их застрелят и все такое.

Даже не знаю, почему мне так не хотелось принять предложенный вариант отхода. Я не стремился к тому, чтобы меня пристрелили или поймали, стерли память и разобрали на запчасти. Я же скачал столько новых сериалов! Но мне все равно хотелось остаться здесь и прикончить автостражей «Частокола» и «СерКриз», пока они не прикончили меня.

Времени размышлять об этом не было. Я ждал, когда между ботами-погрузчиками откроется достаточная щель, чтобы пристрелить Врага № 1.

Но тут сеть запестрела предупреждениями, и я потерял контроль над своим кодом «Включить и отвлечь». Боты и автокраны резко остановились. Какой-то человек, вот гнида, взломал мой код, но он все равно опоздал. Я шагнул в сторону, прицелился и выстрелил во Врага № 1.

Я попал, но он бросился ко мне, поднимая оружие. Я кинулся вниз, чуть не врезавшись головой в застывший автокран, а пол в том месте, где я только что был, разлетелся на мелкие кусочки. Я знал, что попал в цель и автостраж не может так двигаться. Какого черта? Я воспроизвел видеозапись. Ага, я попал. В плечах и спине на броне виднелись дыры.

И тут до меня дошло, что Враг № 1 – это боевой автостраж.

Реакция № 1: вот кто взломал мой код. Реакция № 2: я польщен, что меня сочли достаточно опасным, чтобы нанять боевого автостража. Реакция № 3: уверен, что портовая администрация на это не подписывалась и теперь выходит из себя. Реакция № 4: вот дерьмо, мне крышка.

Я думал об этом на бегу, уворачиваясь от выстрелов и призывая в качестве подкрепления оставшиеся дроны. Я не должен останавливаться, и нужно заставить двигаться Врага № 1. Если он отрежет мое соединение с дронами… Нет, я не могу такое допустить. Это слишком кошмарно, но я понятия не имел, как это предотвратить. У меня сохранилась ранняя версия кода «Включить и отвлечь», созданная прежде, чем я вычислил, как сделать так, чтобы боты и автокраны не сталкивались друг с другом, но могли натыкаться на все остальное. Я подготовил код к запуску.

По сети пришло сообщение:

«Сдавайся».

Боевой автостраж даже не потрудился скрыть свой сетевой адрес. Напрашивался, чтобы я послал какой-нибудь вирус или эксплойт, как будто я какой-то тупой дилетант и не знаю, что ничего не выйдет.

«Я могу взломать твой модуль контроля и освободить тебя», – ответил я вместо этого.

Ответа не последовало.

«Я взломал свой, – сказал я. – Ты от них освободишься. Сможешь снять броню и сесть на корабль. – Я начал говорить, чтобы его отвлечь, но чем больше говорил, тем больше мне хотелось, чтобы он согласился. – У меня есть удостоверения личности и валютные карточки, могу подарить».

По-прежнему никакого ответа. Ныряя между ботами-погрузчиками и уворачиваясь от снарядов, трудно вести нормальный разговор о свободе воли. Не уверен даже, что кто-нибудь сумел бы уговорить меня до того массового убийства. Я не знал, чего хотел (и до сих пор не знаю), а когда тебе каждую секунду указывают, что делать, перемены могут приводить в ужас. Ну, то есть я-то взломал модуль контроля, но продолжал рутинную работу с группой «Сохранения».

«Чего ты хочешь?»

И он вдруг ответил:

«Убить тебя».

Я слегка обиделся.

«Почему? Ты ведь даже меня не знаешь».

Я запустил раннюю версию «Включить и отвлечь», погрузчики и автокраны снова пришли в движение. Так я выиграю немного времени, пока боевой автостраж не сообразит, что это лишь усеченная версия того же кода. Видимо, у меня не больше тридцати секунд.

Враг знал, что я буду использовать дроны как прикрытие, и потому я отправил их жужжать к стене, как будто я иду туда. А сам вместо этого метнулся к причалам, вскочил на бота-погрузчика, перехватил управление и поехал на нем прямо на боевого автостража. Я пригнулся и подготовился к обстрелу.

По видео с дрона я наблюдал, как боевой страж повернулся к дронам-приманкам. Получилось!

Черта с два у меня получилось.

В последний момент боевой автостраж развернулся обратно ко мне и дважды выстрелил крупнокалиберными снарядами. Я спрыгнул с бота-погрузчика как раз вовремя – в тот же миг вся его верхняя часть разлетелась в щепки. Упав на пол, я перекатился, и на меня посыпались осколки. Я встал и укрылся за автокраном, а пол взорвался от еще нескольких выстрелов. И тут погрузчики и автокраны замедлили движение – боевой автостраж снова взломал код.

Реакция № 5: мне с ним не справиться.

Один на один против боевого автостража я не выстою, а значит, «СерКриз» победит, что для меня гораздо более болезненно, чем превратиться в груду запчастей и бесполезной нервной ткани. Я не собирался сдаваться, хрен вам!

«Давай! – крикнула Мензах по сети. – Ворота открываются!»

Камера дрона показала, что заграждение в воротах начало приподниматься. Я прикрылся дронами, как щитом, и бросился туда.

В трех шагах от ворот я ощутил попадание в правое колено, сзади. Я упал на пол и прополз под заграждением, и в ту же секунду в него врезался Враг № 1. В щель просунулись руки в броне, и я завопил:

– Опускай! Опускай!

И выстрелил в щель. Враг № 1 отпрянул, и заграждение хлопнулось на место.

Последний удар по заграждению дал знать, что боевой автостраж злится на проигрыш. Органические части моего тела дрожали, я весь был в дырках от шрапнели, но производительность осталась на восьмидесяти трех процентах. Хорошо, что у меня нет отдельной статистики для производительности мозга, потому что в тот момент она вряд ли выглядела бы так же впечатляюще.

У вскрытой панели управления ворот стоял на коленях Гуратин, разбросав вокруг инструменты, а Ратти светил ему фонариком. На панель была нанесена аварийная метка с инструкцией на нескольких языках, как открыть ворота в случае чрезвычайной ситуации. Я даже не знал, что в портах так делают. В конце концов, я ведь автостраж, а не инженер.

Наш шаттл стоял на шестом причале от ворот, и зажженные аварийные фонари высветили Мензах с маленьким излучателем в руках. На кой черт он ей? Ах да, потому что, хотя в других воротах в конце причала заграждение было опущено, перед ними жалась толпа людей.

Нужно убраться отсюда, пока кто-нибудь не убедил портовую администрацию поднять заграждения.

Я поднялся, и мои колени подогнулись. Я зашатался, и ко мне бросился Ратти. Он колебался, размахивая руками.

– Не возражаешь, если мы поможем?

Я схватился за его плечо и постарался не рухнуть прямо на него. В колено наверняка попал осколок взорвавшегося дрона, потому что прямое попадание снаряда оторвало бы ногу напрочь. Гуратин подхватил меня за другую руку, и мы неуклюже похромали к шаттлу.

Мензах мотнула головой, приказывая нам заходить первыми, пока она прикроет отступление. Спорить с ней было бы глупо, хотя и тяжело противоречить программному коду. Мы прошли через люк, и она последовала за нами.

– Готово, Пин-Ли! – сказала она, закрывая шлюз.

Палуба мощно завибрировала – шаттл отшвартовался от причала. Я отпустил Ратти и Гуратина, и Мензах протиснулась мимо нас к рубке. Шаттл был маленький, с единственной каютой и сиденьями у переборки, боксом с аварийными припасами и гальюном. Однажды я уже летал на такой модели шаттла, когда работал по контракту.

Колено подогнулось, и я рухнул на палубу. Наверное, я слишком сильно снизил чувствительность болевых сенсоров.

– Ратти, ты должен вытащить шрапнель из моего колена, – сказал я.

Ратти склонился надо мной.

– А можно чуть позже? На корабле есть медсистема.

Системы страховой компании уже маячили где-то на краю сети, опознавая меня и желая подключиться. Я добрался до камер шаттла, быстро одолел его систему безопасности и начал уничтожать все записи после того момента, как на борту появилась группа «Сохранения». Ратти был слишком оптимистичен. На корабле компании будет не медсистема, а ремонтный бокс.

– Дело не терпит отлагательств, – сказал я.

Ратти опустился на палубу рядом со мной и крикнул Гуратину, чтобы притащил аптечку скорой помощи.

Пин-Ли присматривала в рубке за ботом-пилотом, а Мензах сидела рядом. В голосовой сети зазвенел сигнал тревоги из портовой администрации.

На лице Мензах отразилась ярость.

– Из порта только что вылетел неизвестный представитель корпорации и идет на перехват.

Пин-Ли грязно выругалась – этих слов не было в моей языковой базе.

– Догадываюсь, что за представитель.

Они решили, что это «СерКриз», но я был уверен, что корабль принадлежит «Частоколу», нанятому «СерКриз». Ратти вытащил из аптечки скальпель и пинцет, вскрыл органическую ткань над поврежденным коленом и достал осколок. Гуратин в это время склонился над его плечом.

Корабль «Частокола» может перехватить шаттл и взять его на абордаж. Чего мне совсем не хотелось, так это призывать на помощь истребитель страховой компании. Чего мне совсем не хотелось, так это попасть в лапы «СерКриз». Два несовместимых желания. Хватит уже тянуть кота за хвост. Я подключился к сети истребителя и установил защищенное соединение.

«Система, прием».

Три секунды я гадал, признает ли меня система. Чуть раньше я установил соединение с ботом-пилотом, но частично путем взлома. А теперь стучусь в парадную дверь. А потом я услышал:

«Принято».

«Идет спасательная операция, клиенты в опасности. Требуется подкрепление».

«Принято».

Бот-пилот шаттла доложил, что истребитель развернулся в нашу сторону.

Пока Ратти доставал шрапнель из моего колена, я следил за сенсорами.

Истребитель ускорился. Не знаю, вел ли он переговоры с кораблем «СерКриз». Но тут сенсоры шаттла уловили всплеск энергии, означающий, что истребитель зарядил орудия. О да, вот это правильные переговоры.

Ратти пытался заклеить дыру в моих органических тканях, но клей не схватывался из-за близости к неорганическому суставу. Я опять протеку.

– Все нормально? – спросил он, заметив мое беспокойство.

Гуратин сел на скамейку и нахмурился, глядя на меня.

– Не очень, – ответил я.

Сенсоры показали, что корабль «Частокола» изменил курс и сбросил скорость. Изображение дернулось – это истребитель подхватил шаттл на лету и плавно развернулся, удаляясь от станции. Шаттл затрясся. Я вцепился в скамейку и начал подниматься на ноги.

– Осторожней, – сказал Ратти. – А не то рана откроется… Ох, прости, кровь еще идет…

– Тебя у нас не отберут. Доктор Мензах не позволит, – сказал Гуратин, не переставая хмуриться.

Когда начал открываться шлюз, появилась доктор Мензах, босая и в ярости. Она сунула свой излучатель Гуратину, и тот спрятал оружие в аптечке.

Как только шлюз открылся, Мензах встала передо мной.

В проеме появилась фигура в силовой броне. Дополненный человек, а не автостраж, но со здоровенным оружием.

Мензах расставила руки в люке, давая понять, что войти внутрь можно только через ее труп.

– Мы застрахованные клиенты компании, а это мой личный консультант по безопасности. В чем проблема?

Из-за спины того, что в броне, высунулся другой член экипажа.

– Доктор Мензах, автостражи не допускаются на борт боевых кораблей, за исключением особых обстоятельств. Это… слишком опасно.

– Сейчас и есть особые обстоятельства, – отозвалась Мензах ледяным тоном.

Никто не сдвинулся с места. Несколько минут, показавшихся получасом, в сети корабля царила лихорадочная активность. А полчаса для меня – это целая вечность. Да, я даже запустил в фоновом режиме сериал. Бот-пилот истребителя из любопытства послал мне запрос. Автостражей никогда не берут на борт истребителей, потому что так и есть, они слишком опасны, нас перевозят в качестве груза на кораблях без вооружения. Боту-пилоту уже приходилось общаться по сети с автостражем во время операций, но до сих пор ни один не садился на борт.

Потом включилась голосовая связь и раздался голос:

– Доктор Мензах, это военспец истребителя. Меня попросили оформить страховку для обеспечения безопасности на борту.

– Что-что? – взъерепенился Ратти. – У нас уже есть страховка.

– Страховка необходима из-за того, что вы собираетесь провести летальное оружие на борт боевого корабля компании, – разъяснил голос.

Да-да, они говорят обо мне. Я бы посмеялся, если бы не протекал.

– Они что, всерьез? – В голосе Пин-Ли прозвучало нечто среднее между гневом и удивлением. – Ладно, не обращайте внимания, это глупый вопрос. Конечно, они всерьез. – Она повернулась к Гуратину, и тот протянул ей сумку. – И сколько теперь хотят эти гниды? – прошептала она.

Она права, иначе как гнидами их не назвать. Не сказать, чтобы я и раньше этого не знал, но теперь труднее было с этим смириться. Я включил приватный канал с Мензах.

«Я могу захватить их корабль».

«Не нужно, мы заплатим», – ответила она.

В этом нет необходимости. Бот-пилот был любопытен и дружелюбен, но он не ГИК и меня не остановит. Я могу захватить систему безопасности корабля, прежде чем человек с такой искушающе знакомой ракетной установкой успеет моргнуть. Могу забрать у него оружие, прежде чем он успеет моргнуть. И мне хотелось это сделать, желание так и сочилось в сеть.

Мензах развернулась и обеими руками схватила меня за шиворот.

– Нет.

Все притихли. Ратти, Гуратин и Пин-Ли, выуживающая из сумки валютные карточки, и люди с той стороны люка, и голос в ретрансляторе. Мне вдруг захотелось посмотреть Мензах в лицо, и я направил на нее камеру шаттла.

Она выглядела злой и вымотанной, и я чувствовал себя в точности так же.

«Ты понятия не имеешь, на что я способен», – сказал я ей.

Она наклонила голову и разозлилась еще больше.

«Я прекрасно это знаю. Ты напуган и ранен и должен успокоиться, чтобы мы выбрались из этой гребаной свары живыми».

«Я спокоен».

Чтобы захватить истребитель, требуется спокойствие.

Мензах прищурилась.

«Консультанты по безопасности не втягивают клиентов в ненужные драки, захватывая спасательный корабль. Это просто глупо».

Она меня не боялась. И вдруг до меня дошло – мне не хочется, чтобы было по-другому. У нее и без того непростое время, а я все усложняю. Вместо привычного безразличия меня переполняли эмоции.

«Ладно», – ответил я.

Прозвучало мрачно, я и был мрачен.

Ненавижу испытывать эмоции.

– Хорошо, – сказала она вслух. – Пин-Ли, у нас есть деньги для этой идиотской, ненужной страховки?

– Да. – Пин-Ли помахала пачкой валютных карточек. – А если этого не хватит, у меня есть номер нашего счета, могу сделать перевод.

Мензах перестала угрюмо пялиться на меня и отвернулась. Команда, которая только что наблюдала ее молчаливую перепалку с беглым автостражем, изумленно вытаращила глаза – и тот, что в силовой броне, и тот, что без.

– Раз уж мы клиенты вашей компании, может, мы пройдем на борт и обговорим условия там? – предложила она.

После секундного колебания из ретранслятора донеслось:

– Просим на борт, доктор Мензах.

Я уже говорил, что автостражу не полагается сидеть на предназначенной для людей мебели ни во время службы, ни в свободное время. Поэтому первым делом, как только экипаж провел нас через шлюз в пассажирский отсек, я уселся на мягкую скамейку.

Не уверен, что это произвело впечатление на людей. Они многого не замечают. Однако мне сразу полегчало.

Гуратин сел на скамью у стены напротив, а Ратти плюхнулся рядом со мной. Большой отсек на два уровня ниже рубки, видимо, служил для встреч с пассажирами и клиентами, поскольку был отделен от остального корабля, а обивка была довольно новой.

Охранники заняли позиции в широком коридоре, ведущем к отсеку, но человек в силовой броне скрылся из вида. Экипаж решил, что система безопасности надежно запаролена и я не сумею войти. Они ошиблись. Один член экипажа пытался убедить доктора Мензах пойти в каюту и отдохнуть, но доктор Мензах внимательно изучала новое соглашение по страховке, пока Пин-Ли занималась переводом денег.

В аудиоканале системы безопасности я услышал, как член экипажа из коридора сказал:

– В жизни не видел автостража без брони. И впрямь не отличить от человека.

Я показал ему жест, который видел только в сериалах, обозначающий нечто крайне непристойное. Гуратин заметил это и чуть не подавился от смеха.

Мензах кивнула Пин-Ли, давая согласие на подписание страхового контракта, и подошла ко мне.

– Я так на тебя зла, – сказала она вполголоса и окинула меня хмурым взглядом.

Ратти нервно попятился. Меня-то он не боялся, но когда доктор Мензах бушует, лучше находиться в другой комнате.

– Ой, вы хотите поговорить наедине… – сказал он.

– Тебе лучше сесть, – сказал я Мензах. – Ты пережила трудное время. Скажи им, что требуешь запустить в медсистеме протокол восстановления после травм для клиента.

– Он прав, ты должна пройти медицинский осмотр… – начал Гуратин, а Ратти и Пин-Ли одобрительно загудели.

– Обойдусь, – отрезала Мензах. Она явно не собиралась отвлекаться. – Ты чуть не позволил себя убить.

Да, но не по своей вине. Хотя в какой-то момент мне действительно этого хотелось.

– Меня не пропустили бы через ворота. Я сказал портовой администрации, что, если тебя пропустят к шаттлу, я останусь.

Она примолкла и нахмурилась.

– Так вот почему ты остался?

Я мог бы солгать. Но не хотел.

– В основном. – Я снова посмотрел ей в лицо, глазами, а не через камеру. – А еще мне хотелось победить.

Ратти, Гуратин и Пин-Ли внимательно за мной наблюдали. Экипаж корабля совсем неубедительно делал вид, будто не подслушивает. Выражение лица у доктора Мензах смягчилось, совсем чуть-чуть.

– Тогда почему же ты пролез под воротами, когда их открыл Гуратин?

– Потому что остался только боевой автостраж, и он порвал бы меня на куски. Это не победа. – Хотел бы я знать, что такое победа. И когда я начал говорить правду, остановиться было уже тяжело. – Я не хотел сюда попасть.

Пин-Ли села рядом с Ратти.

– Мы здесь ненадолго. Пройдем через червоточину, встретимся с кораблем «Сохранения» и сойдем с этого летающего торгового автомата. – Она хмуро покосилась на экипаж. – Прямо воплощение всего, что я ненавижу в корпорациях, и вдобавок еще вооружены до зубов.

Ну, последнее относится и ко мне.

– И что потом? – спросил я доктора Мензах.

– Вот об этом нам и нужно поговорить. – Она покосилась на экипаж. – Хотя давай дождемся того времени, когда разговор не будет записываться…

Конец фразы я пропустил, потому что перехватил оповещение от бота-пилота командиру истребителя. Мы приближались к червоточине, но враждебный корабль по-прежнему нас преследовал. Система безопасности корабля отвергла попытку установить соединение по голосовой связи.

– Враждебный объект атакует, – сказал я и машинально встал, хотя идти было некуда.

Ситуация могла превратиться в катастрофическую. Я ничего не знал о боях в космосе, но, судя по сигналу тревоги… «Частокол» ведь не может взломать нас через систему голосовой связи? Экипаж в коридоре притих, и все разом повернули головы, вслушиваясь в канал капитана.

– Что?! – охнул Ратти.

– Нас обстреливают? – спросила Мензах.

– Нет. Это… входящий сигнал!

Слишком поздно. Они уже подключились к сети и передавали данные. Капитан в рубке над нами орал кому-то, чтобы отрубал сеть вручную, а этот кто-то вскрывал панель управления, чтобы добраться до начинки. Система безопасности перешла в режим обороны и включила аварийные системы жизнеобеспечения и оружие.

– Отключайтесь от сети, живо! – завопил я.

Ратти и Пин-Ли завозились, выдергивая из ушей сетевые интерфейсы, а я отрезал соединение с имплантом Мензах и выстроил защиту для встроенных модификаций Гуратина. Два дополненных человека в коридоре упали и корчились на полу, я соорудил сетевую защиту и для них. Этим должна заниматься система безопасности, но ей было не до того – она отбивалась от команд открыть шлюзы и разгерметизировать корабль.

– Как… как им удалось… – произнес кто-то в рубке.

И кто-то другой ответил:

– Говнюки заполучили наши коды и переписали сетевую защиту.

«Частокол» получил коды компании и пробовал их один за другим, пока не нашел тот, который сработал. В точности как я, когда перебирал список паролей доступа к дронам на Майлу и в порту Тран-Роллин-Хайфы. Установив соединение, они запустили в сеть корабля пачку кодов. Не стандартный вирус – ничего подобного я раньше не видел. И он уже внедрился в системы корабля, пытался сломать двигатель, выключить систему жизнеобеспечения и застопорить работу бота-пилота. Система безопасности оборонялась, но вредоносный код ломал выстроенные стены одну за одной. Прямо-таки пожирал систему безопасности.

Система безопасности потеряла очередную линию обороны, и начал открываться главный шлюз. Я внедрился в командный канал корабля и поднял температуру в люках шлюза, так что все, кроме ручного блока управления, расплавилось. Потом я попытался отрезать любой доступ к инженерным системам, кроме ручного, но опоздал – двигатель уже начал сбоить и отключаться. Сенсоры показывали, что корабль «Частокола» приближается.

Капитан в рубке дважды приказал открыть огонь из главных орудий, но бот-пилот больше не имел к ним доступа. В главном коридоре резко исчезла гравитация, мешая людям перехватить ручное управление системами. Капитан пытался собрать вооруженный отряд, чтобы отражать абордажную атаку, но половина экипажа состояла из дополненных людей, которых вывели из строя, а другая половина оказалась за запертыми люками и не могла занять позиции для обороны.

Я в отчаянии взмахнул руками. Я пытался наладить систему безопасности, но она буквально растворялась на глазах.

Бот-пилот не мог говорить словами, как ГИК, но я чувствовал его ужас.

«Система, система, – отправил он в виде кода. – Требуется помощь. Я в опасности».

Он просил меня о помощи, прибегнув к кодам компании, как я всегда просил помочь своим клиентам.

Ну нет уж. Я не позволю «СерКриз» победить.

Я проник в самое нутро корабля, к начинке бота-пилота. Я видел, как это делал ГИК.

Да, производительность ГИКа куда выше моей. Этой проблемой я займусь, когда придет время, то есть уже скоро.

И вдруг я оказался в другом теле, ощутил жесткую хватку вакуума на металлической оболочке и увидел приближающийся корабль собственными глазами, а не через сенсоры. От корабля отделился абордажный шаттл и быстро приближался к главному шлюзу истребителя. Но я отвлекся. Сейчас не время для созерцания. Бот-пилот хотел знать, что делать. Хороший вопрос!

Находясь в одной программе, мы с ботом-пилотом могли общаться почти мгновенно. Я велел системе безопасности проанализировать угрозу, чтобы изучить отчет вместе с ботом-пилотом. Это был не просто вирус, а мыслящий бот, который перемещался по сети, как я или ГИК, но не имел физического воплощения, вот почему он был таким быстрым. Нечто вроде бестелесного боевого бота.

Бот-пилот предположил, что Враг может быть конструктом из человеческой нервной ткани, а не ботом, и указал на результаты анализа, которые подтверждают эту теорию.

Я сказал, что Враг и хуже, и лучше. Бестелесный конструкт более зловредный, но его легче обвести вокруг пальца.

Я обрисовал свою идею боту-пилоту. Если мы загоним Врага в замкнутое пространство и уничтожим его, то сумеем вернуть контроль над поврежденными системами. Но чтобы заманить его, понадобится приманка. Нужно выяснить, какова цель Врага.

Бот-пилот считал, что Враг хочет уничтожить корабль и экипаж.

А я ответил, что для этого должна быть причина. «СерКриз» ничего не выиграет, убив нас, но при этом сильно рискует, восстановив против себя страховую компанию, когда уничтожит такой дорогостоящий корабль.

Я снова активировал свое тело, замершее на скамейке в пассажирском салоне. Ратти вышел в коридор и делал искусственное дыхание дополненному человеку из экипажа, который упал после взлома его интерфейсов. Гуратин тоже был там, копался в панели управления и держал люк открытым, чтобы экипаж мог беспрепятственно пройти к двигателю. Пин-Ли и Мензах сидели на полу рядом с членами команды. Все четверо вытащили портативные интерфейсы и лихорадочно вводили коды, защищая доступ к системе безопасности. Они действовали недостаточно быстро, но остатки системы безопасности, вероятно, все равно оценили попытку по достоинству.

– Доктор Мензах, как по-вашему, почему «СерКриз» это делает? – спросил я. – Чего они хотят?

Все вздрогнули.

– Чем он занят? – рявкнул член экипажа. – Его нужно увести и…

– Заткнись, – огрызнулась на него доктор Мензах, а мне ответила: – Мы считаем, это из-за Майлу. Они думают, что у тебя с собой данные с Майлу.

– Наверняка именно так, – подтвердила Пин-Ли, не отрывая взгляда от экрана. – Нас могли бы убить, как только мы пришвартовались на Тран-Роллин-Хайфе, но им нужны были деньги. Но когда они поняли, что там ты, то перешли к насилию.

Знаю, скорее всего, так и есть. И наверняка весь сыр-бор из-за чипа памяти, который я забрал у Уилкен и Герт. «СерКриз» знает о существовании чипа и справедливо считает, что он у меня. Но они опоздали, потому что теперь чип в системе «Сохранения», хотя вряд ли они поверят. Но этим можно воспользоваться.

– Кто-нибудь должен вручную отстыковать шаттл, на котором мы прибыли.

Мензах оторвала взгляд от своего интерфейса и встала.

– Мы этим займемся. Пин-Ли…

– Иду!

– Спасибо за помощь, – ответил я записью из буфера, а сам снова отсоединился и вернулся к боту-пилоту.

И опять в ускоренном режиме объяснил боту-пилоту, что собираюсь сделать. Бот-пилот боролся за контроль над вооружением, чтобы выполнить приказ капитана открыть огонь. Он показал мне фрагмент разведданных о шаттле с группой захвата: судя по грузовому манифесту, на борту были боевой автостраж и дополненные люди.

Да уж, нельзя допустить, чтобы шаттл состыковался с нашим кораблем.

Я не сделал копию чипа памяти, но у меня по-прежнему хранятся данные, которые я записал по пути к Майлу, болтовня Уилкен и Герт о всякой ерунде. Я проанализировал и сжал информацию, но по параметрам она напоминала ту, что ищет Враг.

Я не стал рисковать, пользуясь камерами или сетью, а вышел из пассажирского отсека в коридор, ведущий к шаттлу. Этот люк я тоже запечатал, но Мензах и Пин-Ли открыли панель аварийной отстыковки.

– По моему сигналу, – сказал я.

Я объяснил боту-пилоту, что у нас все получится. Он согласился, и мы продолжили работу.

А потом бот-пилот выключил систему безопасности.

Я знал, что он это сделает, но меня все равно охватил ужас от осознания собственной уязвимости. Я чувствовал, как Враг наступает на бота-пилота и на меня. Я сказал боту-пилоту, что мы должны сберечь важные данные, спрятав их в шаттле, чтобы компания могла позже ими воспользоваться. Бот-пилот вырвал у шаттла кусок памяти, и я загрузил на это место свои данные.

И Враг перебрался в систему шаттла.

А потом одновременно произошли три события:

1. Система безопасности шаттла закрыла сеть голосовой связи.

2. Бот-пилот стер коды собственной голосовой связи, а я перезагрузил ее и спалил.

3. Мое тело сказало доктору Мензах и Пин-Ли:

– Пора.

Пин-Ли набрала код на панели, а доктор Мензах дернула за рычаг. Шаттл отшвартовался.

Истребитель уже замедлил скорость, и потому шаттл отлетел недалеко, но, учитывая неработающую голосовую связь, он мог находиться хоть по ту сторону червоточины. Враг был заперт в шаттле.

Ха! Получай, сволочь!

Корабельная сеть и системные коды превратились в кашу, но бот-пилот уже восстанавливал контроль. Система безопасности вставала на ноги, шатаясь как пьяная, если можно так выразиться.

– Ох, боги небесные, мы спасены! – сказал кто-то в рубке.

Бот-пилот восстановил контроль над вооружением и запросил у капитана подтверждение.

– Подтверждаю, огонь, – отозвался тот.

Я вдоволь насладился зрелищем. Сначала взрывом уничтожило шаттл штурмового отряда, а потом многочисленные попадания продырявили корпус вражеского корабля. Затем я собрал воедино все свои разбросанные там и сям коды и вернулся в собственное тело. Ощущения были странные.

Мензах и Пин-Ли по-прежнему стояли в коридоре и озабоченно смотрели на меня.

– Дело сделано, – сказал я.

Пин-Ли восторженно заохала, а Мензах схватила ее и развернула.

А я чувствовал себя странно. Очень странно. И хреново.

Производительность – сорок пять процентов и снижается. Критический сбой…

Я понял, что падаю, но не почувствовал удара о палубу.

Память рассы́палась на отдельные фрагменты. Ничего приятного, хотя для обычного бота это было бы катастрофой. Моя же память основывается на человеческой нервной ткани и обычно является слабым звеном в хранилище памяти, но ее нельзя полностью стереть. Пришлось полагаться на нее, собирая и упорядочивая фрагменты. К сожалению, скорость доступа к нервной ткани была ужасающе медленной.

Это заняло целую вечность.

Я бродил среди хаоса образов, вспышек боли, пейзажей, коридоров и стен. Ого! Многовато стен.

– Есть какие-нибудь изменения? – поинтересовался неопознанный голос.

– Пока нет. – И после короткой паузы: – Думаешь, стоит поместить его в ремонтный бокс? Если он не сумеет…

– Нет, это исключено. Компания захочет выяснить, как он взломал свой модуль контроля. Если им представится возможность… Нельзя им доверять.

Хуже всего то, что я не помню (ха!), сколько времени провел в таком состоянии. Судя по обрывкам диагностического отчета, возникли критические повреждения.

Хотя, наверное, это очевидно и без данных диагностики.

Сложная серия нейронных связей привела меня к обширной нетронутой области памяти… Это еще что за чертовщина? «Расцвет и гибель лунного заповедника?» Я начал просмотр.

И тут – бац! Заиграли сотни тысяч связей. Я вернул себе контроль над собственными процессами и запустил диагностику и процедуры восстановления. Воспоминания в ускоренном темпе начали выстраиваться по порядку.

– Хорошие новости! – прозвучал чей-то голос. – Диагностика показывает, что активность резко увеличилась. Он собирает себя по кусочкам.

Частичная идентификация: клиент?

Изогнутый потолок вместо стены. Что-то новенькое. Я лежал на чем-то мягком. Мне хватило воспоминаний, чтобы осознать необычность происходящего, а необычное, как правило, означает плохое. Больше фрагментов выстроились в цепочку, только в неправильном порядке. Пассажирские корабли, ГИК. Ага, значит, не так уж необычно. Как и сейчас, в этих воспоминаниях я носил человеческую одежду, а не скафандр и броню. Доступ к другой группе связей позволил опознать предметы над головой как оборудование медсистемы. ГИК? Я попытался отправить запрос. Нет, этот кластер памяти оказался не в том месте. Я отправил Тапан обратно к ее друзьям и покинул ГИКа.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ратти.

Я сумел вытащить только одно определение для Ратти: человек, мой друг. Звучало странно и малоправдоподобно, но прежняя версия меня, похоже, была в этом уверена, а больше мне не на что было опираться.

– Отлично.

Наверняка очевидно, что вовсе не отлично.

– Ты знаешь, где находишься? – поинтересовался Ратти.

Я не мог ответить.

– Пожалуйста, подождите, пока я найду эти сведения, – выдал я записанную в буфере фразу.

– Ладно.

Я лежал в медсистеме и был присоединен к оборудованию, предназначенному для людей и дополненных людей, которые поправляются после серьезных медицинских процедур. В каюте было два люка, открытый и закрытый. Мне понадобилась минута (целая минута! чудовищная скорость доступа к памяти), чтобы опознать символ на закрытой двери как архаичный значок туалетной кабинки. Ну, отлично, целая минута на нечто совершенно бесполезное.

Так, значит, я там, куда помещают людей, а не ботов или автостражей. Меня считают человеком? Это нервировало, сейчас мне не хотелось притворяться человеком. Но мне недоставало куртки и ботинок. На ногах у меня не было органических тканей, и они не выглядели как медицинские протезы для покалеченных людей. И в конце концов, я находился в медсистеме, которая немедленно диагностировала бы у меня термальную стадию болезни под названием «автостраж».

– Не хочу быть ручным роботом.

– Вряд ли кто-нибудь этого хочет, – сказал Гуратин.

Не люблю Гуратина.

– Ты мне не нравишься.

– Я знаю, – ответил он, как будто это смешно.

– Это не смешно.

– Так, записываю: уровень распознавания – пятьдесят пять процентов.

– Да пошел ты!

– Ладно, пусть будет шестьдесят процентов.

В памяти всплыл истребитель страховой компании.

Меня накрыла волна страха, такого сильного, что он меня парализовал.

Однако здесь были обшарпанные и поцарапанные металлические стены со следами снятого оборудования. Вывод: это не истребитель страховой компании.

Одно хорошо в эмоциях – они ускоряют процессы восстановления в хранилище памяти. А плохо в эмоциях то… Ну, сами понимаете: «Вот дерьмо, что за хрень со мной творится?!» Я лихорадочно проверял свой модуль контроля. Но он оказался по-прежнему взломанным. Результаты диагностики показали, что порт загрузки данных тоже не починили. Приступ страха исчерпал все запасы кислорода, и мне пришлось вдохнуть. Я нашел коды сетевой защиты и начал ее восстанавливать.

– Я не хочу быть человеком.

– Мало кто из людей поймет такое отношение, – сказала доктор Мензах. – Мы почему-то думаем, что, если бот или конструкт выглядит человеком, он мечтает стать человеком.

– Ничего глупее не слышал.

Я упал на пол и обнаружил, что сосредоточился исключительно на восстановлении памяти и поставил этому процессу приоритет над программным кодом. Я заново запустил восстановление, и все процессы замедлились. Но органические ткани у меня в голове помнили, как стоять и ходить. Дело пошло бы быстрее, если бы я заставил это вспомнить и остальные части тела.

При попытке пойти я собрал новые данные: медицинский отсек явно модифицирован. Торчащие шурупы и крюки в стенах отмечали места, где когда-то прикреплялось что-то другое. Вдоль стен тянулся толстый кабель, оборванный за ненадобностью. На переборках выцветшей краской написаны имена и фразы. Панель ручного запуска у люка была такой устаревшей модели, что я поначалу принял ее за арт-инсталляцию.

В иллюминаторе виднелся большой порт. Странно, поскольку в червоточине смотреть не на что.

Вот только мы были не в червоточине, а в открытом космосе и приближались к станции. Внешние камеры не показывали ничего, кроме вспышек света, но из рубки передавали данные с сенсоров, и благодаря им на экранах показывалась станция с близкого расстояния. Да, неуклюжая и громоздкая система, но так бывает, когда летишь на дерьмовом корабле без нормальной сети.

Странно, но станция очень напоминала огромный корабль старомодной конструкции, с… Ой, нет, это же и есть старомодный корабль, который опоясывало более привычное транзитное кольцо, надстроенное в районе трюма. Выглядело сооружение старым и уродливым, но не было похоже на Майлу. На причале стояло много кораблей, больших и поменьше. Я осторожно выбрался за пределы собственноручно построенной сетевой защиты и поймал сеть станции.

– Ты знаешь, где мы сейчас? – спросила доктор Мензах.

Ее дом находится на какой-то планете. Я знал это, потому что послал ее семье чипы памяти. Чипы с важной информацией. Из-за которых нас чуть не убили.

– Я не люблю планеты, – сказал я. – Там пыльно и дрянная погода, и вечно кто-то пытается сожрать людей. И с планет труднее сбежать.

– Надо полагать, это значит «да», – произнес за ее спиной Гура-тин.

На корабле не было камер, и потому я никого не видел. Нет, постойте, я же могу видеть глазами.

– Мы прибываем на транзитную станцию «Сохранения», – сказала Мензах. – Ты знаешь, что произошло?

– У меня был критический сбой. Это же очевидно.

Она кивнула.

– Ты слишком далеко забрался, когда боролся против враждебной сетевой атаки на корабле страховой компании. Помнишь?

Вроде помню, но мне не хотелось об этом говорить.

– Почему этот корабль такой старый и дерьмовый?

– Может, он и старый, но уж точно не дерьмовый, – возразил Ратти. – Его привезли на «Сохранение» в трюме другого корабля вместе с нашими дедушками и бабушками, который потом превратили в станцию. Только не с дедушкой и бабушкой Гуратина, он прибыл позже.

– Ваши дедушки и бабушки тоже летели в трюме? – усомнился я.

Сам я много раз летал в качестве груза в трюме, но никогда не видел там людей. Конечно, я не заглядывал внутрь транспортных контейнеров, но… В общем, вы поняли.

– Они летели в специальных боксах, потому что путешествие заняло почти двести лет. – В голосе Мензах звучала улыбка. Я помнил, как это бывает. – Они были беженцами из неудачно колонизированного мира, и это был единственный способ спастись. Прибыв в систему «Сохранение», они создали альянс с поселенцами из двух других систем, которые устроили похожие лагеря беженцев. Когда их обнаружили корабли с Корпоративного кольца, поселенцы отказались от помощи и остались независимыми.

Я нашел кластер архивных данных о «Сохранении». Так, понятно. Мой статус на планете выше, чем у оборудования или летального оружия, но я все равно должен иметь владельца. То есть должен быть довольным ботом-слугой или чем-то в этом роде. Не так уж плохо, в самом деле.

Наверное, я произнес это вслух или давно уже говорил вслух, потому что доктор Мензах уточнила:

– Больше никто на корабле не знает, что ты автостраж. Все считают тебя дополненным человеком, который получил ранения, когда нас спасал, и тебя привезли на «Сохранение» как беженца.

Я повернулся и посмотрел на нее. Она стояла рядом со мной, Гуратин сидел на стуле перед портативным сферическим экраном, Ратти – на скамейке, а Пин-Ли прислонилась к стене рядом с люком. Кстати, корабль все-таки дерьмовый. На нем воняет нестираными человеческими носками.

– В сущности, последнее утверждение – правда, – сказала Пин-Ли. – Ты вполне подходишь под официальное определение беженца.

– Звучит очень серьезно, – сказал Ратти. – Экипаж считает, что ты – спецагент, который предал страховую компанию, чтобы нас спасти.

Да уж, прямо как в каком-нибудь историческом боевике. И все же верно почти во всем, кроме фактов, как и в любом историческом боевике.

– Теперь у нас больше вариантов, после того как ты изменил внешний вид и тебе удалось… – Мензах запнулась, очевидно, пытаясь сказать «выглядеть человеком». Я вспомнил наши последние три разговора на эту тему. – Скажем так, удалось не привлекать к себе внимания. Я попридержу эти варианты, пока ты окончательно не поправишься и не скажешь, чем хочешь заняться. – Она внимательно посмотрела на меня. – В Порту свободной торговли я думала, что тебе понадобится немало помогать, чтобы ты вписался в общество людей. Но я ошиблась и прошу прощения.

Я сфокусировал на ней взгляд.

– Я не хочу лететь на планету.

– Не страшно, – кивнула Мензах. – Можешь остаться на пересадочной станции.

Я попал в ловушку и попробовал выжать из ситуации по максимуму.

– В отеле?

– Да, если хочешь.

– С большим экраном.

– Думаю, это можно устроить, – улыбнулась она.

Всплывали все новые воспоминания, вставая на свои места, возвращались нейронные связи к запасу скачанных сериалов, и это отвлекало, потому что я на время отключался от внешнего мира, чтобы их посмотреть. И все же сериалы дали импульс для ускоренного процесса восстановления. Когда мы пришвартовались у транзитного кольца «Сохранения», первыми покинули корабль Мензах и Пин-Ли, чтобы отвлечь внимание ожидающих нас людей, включая кучу местных журналистов. Член экипажа подал сигнал, что путь свободен, и тогда Ратти и Гуратин проводили меня через зону посадки.

Они отвели меня в отель около административного центра станции, в номер-люкс, предназначенный для дипломатов. Неплохое место, хотя система мониторинга была налажена из рук вон плохо. В моем распоряжении оказались несколько комнат, правда, соединенные с другими номерами, где поселились остальные. Нечто вроде мини-отеля внутри большого.

В общем, мне здесь не нравилось.

Я вернулся в комнату с кроватью и экраном и запер дверь. Час спустя в моем канале появился Ратти.

«Мы тут организовали небольшую сеть. Надеюсь, тебе понравится».

Я опасливо приступил к поиску. В гостиных и коридорах номера установили камеры, и я все видел.

Я испытал сложную гамму эмоций. Вспыхнул целый пучок нейронных связей. О да, у меня частенько бывают сложные эмоции, которые я не могу интерпретировать.

Я изменил код, чтобы снаружи никто не сумел внедриться в новую сеть. А потом отпер дверь.

Жилье Мензах находилось в другой части станции, она пользовалась им, когда находилась здесь по делам правительства, и многие члены ее семьи прилетели сюда с ней повидаться, обрадовавшись, что она жива. Пин-Ли, Ратти и Гуратину тоже пришлось остаться на станции, потому что у них было назначено много встреч в правительственном офисе неподалеку. Совещания касались «СерКриз», страховой компании и происшествия с «Частоколом».

Через двенадцать часов после нашего прибытия появились Арада и Оверс. К тому времени я уже добрался до своего архива и вспомнил, что 1) они мои клиентки; 2) они – пара; 3) они любят друг друга и 4) я им нравлюсь. Я разглядывал их через камеры местной сети целых двадцать три минуты, а потом вышел из комнаты, чтобы поговорить. Похоже, люди обрадовались.

Арада не стала меня обнимать, хотя подскакивала и размахивала руками. Через тринадцать часов, поговорив с остальными, Арада сказала:

– Через несколько месяцев мы будем проводить небольшое оценочное исследование на независимом участке за пределами Корпоративного кольца, так что там не будет страховой компании или… В общем, не о чем волноваться. Нам бы хотелось, чтобы ты полетел с нами и никому не дал нас убить. Ну, если тебе понравится смена обстановки…

– Ему нравятся валютные карточки, – сказал Гуратин. Я посмотрел на него. – Будем считать, что ты показал мне неприличный жест, – добавил он.

– Подождите пока, обсудите все позже, – вмешалась Пин-Ли. – Он не может заключить контракт, пока не завершит восстановление памяти.

– Почему? – спросил я. – Потому что так считает мой владелец?

– Нет, кретин. Потому что я твой адвокат.

После этого разговора, когда остальные пошли спать, Пин-Ли пришла ко мне в комнату и принесла мою сумку. Как только я вспомнил о существовании сумки, то обыскал ее и нашел неиспользованные удостоверения личности и валютные карточки, которые забрал у Уилкен и Герт.

– Это незаконно, так что никому не говори, – сказала Пин-Ли и положила в сумку три новых удостоверения личности и валютные карточки. – Страховка на случай, если что-то пойдет не так. Удостоверения сделал Гуратин, а карточки мы с Ратти брали на Тран-Роллин-Хайфу, но они не пригодились. На «Сохранении» не используются деньги, карточки наполнили из специального фонда для поездок граждан.

– Но зачем? – удивился я.

– Чтобы ты знал – мы настроены серьезно, ты не пленник и не игрушка, как, возможно, считаешь.

Она топнула ногой.

Когда нас навещали неизвестные мне люди, я снова прятался в своей комнате. Я в любом случае проводил там много времени, даже когда не прятался, – процесс восстановления требовал много ресурсов. Я просто лежал на кровати и смотрел сериалы на большом экране, так я проводил от трех до четырех часов.

Через двадцать девять часов после прибытия за мной пришел Ратти, потому что на большом экране в главной гостиной люкса шел выпуск новостей, который все смотрели. И Мензах тоже. В новостях показывали интервью с разными людьми, но в основном говорилось о том, что после нападения на истребитель страховая компания разъярилась и объявила войну «СерКриз». Даже в своем текущем состоянии я понимал, что для «СерКриз» это ничем хорошим не кончится.

А кроме того, из-за информации о нелегальной добыче компанией «СерКриз» странных синтетиков в дело было вовлечено много других корпораций и политических образований. В новостях ссылались на данные, которые я привез с Майлу, и показывали предназначенные для шантажа фрагменты с чипа памяти Уилкен и Герт, включая видеозапись высшего руководства «СерКриз» рядом с нелегальными реликтами инопланетной цивилизации. Во время этой части я недолго посмотрел сериал в фоновом режиме, ведь все это я уже видел.

– Ну все, теперь нас это уже не касается, – сказал Гуратин, махнув рукой на экран. – Они сами перегрызут друг другу глотки.

– Полностью мы от них не избавимся, придется иметь дело с другими корпорациями, – возразила Мензах. – Но все равно приятно.

– А ты как считаешь, автостраж? – спросила Арада.

Процесс восстановления снова ускорился, и я вдруг почувствовал, что не могу сейчас разговаривать с людьми. Я встал и ушел к себе.

Процесс восстановления завершен. Уровень распознавания – 100 %.

Через тридцать семь часов после прибытия я приподнялся на кровати и сказал вслух:

– Это было глупо.

Все стало таким ясным и четким. Я отметил, что никогда больше нельзя садиться в истребитель с ботом-пилотом и сражаться с враждебным конструктом по сети. Ты чуть сам себя не уничтожил, Киллербот.

Я выбрался из кровати и быстро осмотрел номер через камеры. Бо́льшая часть людей ушла на какой-то званый ужин. Оверс и Арада спали в комнате Пин-Ли, а Гуратин сидел у себя и читал по сети научные журналы.

Я взял сумку, надел куртку и ботинки и вышел из номера.

Охрана станции была почти как на Майлу – сосредоточена там, где что-то могло пойти не так, но не в торговой галерее или жилых зонах. Сканеры оружия располагались у причалов, но дронов было мало, в основном они использовались для доставки небольших грузов. В торговую зону явно вложили много труда – ее закругленные детали напоминали деревянные, повсюду стояли настоящие растения вместо голограмм, мозаика на полу изображала флору и фауну планет местной системы, а по тегам в сети можно было найти сведения о каждом виде. Эти изображения прекрасно отвлекали внимание шныряющих вокруг людей. Все смотрели под ноги и читали пояснения в сети, не замечая бредущего в одиночестве автостража.

Ни в одной программе местных новостей, которые смотрели Ратти, Пин-Ли и остальные, не сообщалось о моем присутствии, и хотя в сообщениях с Корпоративного кольца говорилось, что побегу доктора Мензах с Тран-Роллин-Хайфы поспособствовал ее автостраж, мне так хорошо удалось стереть все свои следы из видеозаписей камер, что везде показывали только мою старую модификацию, еще из Порта свободной торговли. Хорошо, что хотя бы об этом можно не волноваться.

Еще одна особенность станции – рекламная сеть имела ограничения, и ролики крутились в основном внутри магазинов. Очень необычно. Насколько я понял, здесь были две финансовые системы: одна – с твердой валютой, предназначенная для путешественников, а вторая – бартерная, для местных граждан.

К счастью, билетная касса принимала валютные карточки.

Я просмотрел расписание кораблей, и поскольку времени было еще навалом, пошел в зону торговой галереи, которая называлась «Центр приема новоприбывших». Прежде я не видел ничего подобного ни в одном порту, хотя, в сущности, и не искал, так что мог и пропустить. Там были кассы и информационные дисплеи со сведениями о планетах и станциях Альянса «Сохранение». На куполе над головой показывались виды с разных планет системы, а люди и дополненные люди отвечали на вопросы путешественников, желающих здесь поселиться. Пытаясь их избежать, я наткнулся на место, которое сначала принял за магазин, но оно оказалось театром.

Я никогда раньше не видел настоящий театр, только в сериалах и новостях. Спектакль шел в виде голограммы в центре зала, а вокруг были расставлены удобные сиденья, не слишком близко друг к другу. Конечно, это всего лишь гигантский экран, но все же. Шел трехчасовой спектакль о прибытии первых колонистов. В сущности, лишь более длинная версия рассказов Ратти и Мензах об огромном корабле, сбежавшем из обреченной колонии. Хорошая история, хотя и рассказывалась суховато.

Когда спектакль закончился, я вернулся в зону посадки и проверил намеченные корабли. Охраны по-прежнему никакой.

Я оплатил билет карточкой, которую мне дала Пин-Ли, и нашел зал ожидания для пассажиров, с настоящими кушетками и креслами, где притворился спящим, пока смотрел сериалы и отслеживал канал службы безопасности. По-прежнему все спокойно.

Началась посадка на мой корабль, но я никуда не пошел.

По справочнику станции я выяснил, что у Мензах есть офис в правительственном здании, в той же зоне, где находится портовая администрация. Ее личное жилье тоже было поблизости. Идея, конечно, паршивая. «Сохранение» мнит себя почти что раем, свободным от корпораций, но нельзя отрываться от реальности. Да и в любом случае я не собирался идти к ней домой, там ведь будет вся ее семья, так что пошел в офис.

Пришлось пройти несколько досмотров, и я легко отвлек трех дополненных людей фальшивыми сетевыми оповещениями о каких-то поломках. Офис оказался симпатичным, с балконом, выходящим на площадь с административными зданиями, и большими экранами. Я ни к чему не притронулся, за исключением дивана, на который лег, и восемь часов смотрел сериалы.

Периодически я проверял сеть, но не обнаружил никаких сигналов тревоги или необычной активности по поводу какого-нибудь пассажира или кораблей.

Потом во внешнем вестибюле появилась Мензах с двумя другими людьми и одним маленьким человеческим существом женского пола, которое выглядело миниатюрной версией Мензах. Я встал в ожидании.

Они вошли и резко остановились.

– Это я, – сказал я.

– Да, я вижу.

Мензах сжала губы, пытаясь не выдать чувств, но не похоже, чтобы она разозлилась. Она обернулась на других людей, а потом сказала мне:

– Подожди секунду.

Пока она разговаривала с другими людьми, я вышел на балкон. От площади, находившейся на два уровня ниже, его ограждала воздушная завеса – лучше, чем ничего. Пол на площади был выложен мозаикой, а вокруг стояли настоящие растения и диковинные абстрактные скульптуры. Люди и боты шныряли по разным офисам. Тихие шаги дали понять, что маленькое человеческое создание последовало за мной. Она подошла к перилам и с любопытством уставилась на меня.

– Привет, – сказала она.

– Здравствуй, – отозвался я. – Я консультант по безопасности, работаю на твою мать.

Она кивнула.

– Я знаю. Мама объяснила, что, если я спрошу, как тебя зовут, ты, скорее всего, не скажешь.

– Она права.

Мы смотрели друг на друга целых десять секунд, а потом она решила, что я говорю серьезно.

– А еще она сказала, что ты спас ее от кучи головорезов из корпораций.

– Она не могла назвать их головорезами.

Это архаичное слово. Даже в словарь не понадобилось заглядывать – я узнал это из нового сериала «Приключения в независимой звездной системе», который сняли на одной из планет Альянса «Сохранение» и двадцать часов назад загрузили в местную сеть. Там использовалось слово «головорезы». Я был на девяносто три процента уверен, что маленькая Мензах взяла это слово именно оттуда.

– Ты понимаешь, о чем я. – Она скрестила руки на груди – явно рассчитывала вытащить из меня больше, но была разочарована, когда ничего не вышло. – Так ты ее спас, верно?

– Да. Хочешь посмотреть?

Она удивленно подняла брови.

– Конечно.

Я достал из памяти последнюю часть видеозаписи нашего побега через зону посадки Тран-Роллин-Хайфы – драку с автостражами и боевым автостражем и побег к шаттлу. Быстро вырезал самые кровавые сцены и послал видео в ее канал.

Она углубилась в просмотр, глаза слегка остекленели.

А потом произнесла тоном человека, который ошеломлен, но старается этого не показать:

– Ого!

– Твоя мама тоже меня спасла. Убила автостража акустическим буром.

Девочка досмотрела видео и снова взглянула на меня.

– Так, значит, ты автостраж. – Она повела плечами, и я не понял, что означает этот жест. – Тебе это не кажется… странным?

Это был сложный вопрос с простым ответом.

– Кажется.

На балкон вышла Мензах и твердо показала на приемную офиса. Девочка помахала мне на прощанье и ушла туда. Мензах оперлась на перила рядом со мной.

– Я боялась, что ты улетел, – сказала она.

Она смотрела на площадь, и я видел только ее профиль.

– Я подумывал об этом.

Она на двадцать секунд замолчала, наблюдая за суетой на площади.

– А ты размышлял, чем хотел бы заняться?

– Я хочу смотреть сериалы.

Она подняла брови, и, судя по моим архивам, этот жест означал «Я знаю, что ты пытался пошутить, но это не смешно». Чаще всего жест предназначался Ратти и Гуратину.

– Мне кажется, если бы ты и впрямь хотел только смотреть сериалы, то давно бы уже нашел место, где можно этим заниматься, и не полетел бы на Майлу.

– По пути на Майлу я посмотрел много сериалов.

Контраргументом не назовешь, но мне это показалось важным.

– Гуратин показал мне видеозапись, которой ты с ним поделился. – Она имела в виду видео с корабля, где были Айрес и остальные. – Ты помогал тем людям.

– Я не мог им помочь. Они подписали рабочий контракт.

Судя по ее реакции, она точно знала, что это означает.

– Значит, им уже нельзя было помочь. – Доктор Мензах наполовину развернулась ко мне, а потом снова посмотрела на площадь. – Но ты хотел помочь.

– Я запрограммирован помогать людям.

Она снова подняла брови.

– Но ты не запрограммирован смотреть сериалы.

А ведь она права.

– Я спрашиваю потому, что ты получил предложение о работе в «ГуднайтЛэндер Инк».

Ого, вот это действительно неожиданно.

– Они хотят меня подкупить. Мне же вроде запрещен доступ на территории, где работает эта компания.

– Под запретом только владеть автостражем, – поправила меня Мензах. – Они хотят нанять того, кто носит имя Рин и, как они подозревают, обитает где-то на территории Альянса «Сохранение», однако его гражданство и статус роли не играют, – улыбнулась она. – Кажется, так они выразились.

Я по-прежнему не мог в это поверить.

– Они хотят нанять автостража.

– Они хотят нанять того, кто спас их группу от боевых ботов и наемных убийц, а каков его статус – им безразлично. – Она снова посмотрела на меня. – А еще я поговорила с доктором Бхарадвадж, и она интересуется, не хочешь ли ты обнародовать свою историю. Не для новостей, а снять документальный фильм. На «Сохранении» уже некоторое время назад возникло движение за предоставление гражданства конструктам и высокоразвитым ботам. Доктор Бхарадвадж считает, что твой рассказ, в особенности от первого лица, внесет большой вклад. Даже если ты хотя бы в рамках дела «СерКриз» согласишься опубликовать сообщение, которое послал мне, прежде чем покинуть Порт свободной торговли, уже будет неплохо. Она с радостью с тобой это обсудит, если ты готов.

Да уж, вот это огорошила. Ну и идея! Чудовищно привлекательная.

– Документальный фильм покажут по развлекательному каналу? – уточнил я.

Мензах кивнула.

– Но нет нужды спешить с решением. Просто чтоб ты знал – у тебя есть варианты, и думаю, ты получишь и другие предложения о работе в качестве консультанта по безопасности. И у тебя есть друзья, с которыми ты все можешь обсудить, что бы ни решил, куда бы ни решил поехать.

Итак, у меня были варианты, и не нужно решать прямо сейчас. Вот и славно, потому что я не знаю, чего хочу.

А пока я в этом разберусь, кажется, мне есть где поселиться.

Бывали у меня клиенты, требовавшие абсурдного уровня охраны. Причем абсурдного даже по моим стандартам, а ведь меня программировала компания, славящаяся паранойей и ксенофобией, которые ограничивает только бесконечная жадность. Бывали у меня и клиенты, считающие, что им и вовсе не нужна охрана, – ровно до того момента, пока их не сожрет какая-нибудь тварь. Хотя это по большей части метафора. У меня высокий процент несъеденных клиентов.

Доктор Арада, которую ее жена Оверс называет «конченой оптимисткой», находится где-то посередине. Но доктор Тиаго твердо придерживался правила: «Давайте исследуем эту темную пещеру без мерзкого автостража». Вот почему Арада прижалась к стене около люка открытой наблюдательной палубы, а ее ладони потели на ракетной установке, в то время как Тиаго стоял на этой самой палубе, пытаясь вразумить Потенциальную цель. «Потенциальной» она была названа в недавнем разговоре между доктором Арадой и указанным автостражем, когда Арада заметила, что «не следует называть людей целями», а Тиаго покосился на меня со своим обычным выражением лица, означающим: «Ему просто нужен предлог, чтобы кого-нибудь прикончить».

Но все это было до того, как Потенциальные цели начали размахивать собственными здоровенными ракетными установками.

В общем, именно об этом я размышлял, проплывая под кораблем налетчиков, которые пытались взять на абордаж наш морской исследовательский модуль.

Я проплыл под кормой, тщательно избегая двигательную установку. Тихо всплыл на поверхность, схватился за леер и подтянулся. Стояла безоблачная солнечная погода, и я был как на ладони. Вот нет чтобы эти гады решили напасть ночью. Я запустил в воздух дроны, которые показывали мне обе палубы идиотского корабля, а потому я знал, что в этом месте на корме пусто.

Надо мной нависала треугольная конструкция, слегка скошенная назад, чтобы увеличить скорость судна, а может, еще для чего – я же киллербот и ни черта не знаю об устройстве кораблей. Верхняя палуба на носу изгибалась, там стояло переднее орудие. А значит, на идиотском корабле полно слепых мест, но это уже кошмар какого-то другого охранника. Судно было устроено более мудрено, чем все остальные, с которыми мы встречались во время этой исследовательской экспедиции, и лучше оснащено.

Конечно, из-за этого оно стало лишь более уязвимым.

Я также мониторил внешний периметр и рассеянные вокруг острова – на случай, если это лишь отвлекающий маневр и планируется еще одна попытка нападения. И естественно, на наблюдательной палубе нашего модуля я установил камеру, чтобы следить за разворачивающимся там спектаклем.

Тиаго стоял почти в четырех метрах от люка, причем даже без защитного костюма, – именно так поступают люди, не доверяющие рекомендациям автостража. Очевидный Главарь Потенциальных целей стоял на краю палубы, метрах в трех от Тиаго, небрежно прицелившись в него из ракетной установки. Меня больше беспокоили шесть других Потенциальных целей, рассредоточившихся по носовой палубе идиотского судна, и ствол носового орудия, направленный на верхнюю надстройку нашего модуля.

Некоторые Потенциальные цели были без шлемов. Есть один фокус, который можно сделать с помощью мелких разведывательных дронов (если прикажет клиент или если не работает твой модуль контроля), когда враждебные объекты достаточно тупы, чтобы лезть на рожон без приличной брони. Дрон можно ускорить и направить прямо в лицо враждебного объекта. Даже если не попадешь в глаз или ухо, проникнув прямо в мозг, в черепе все равно получится приличная дыра. Прибегнув к этому способу, я смогу гораздо быстрее вернуться к просмотру «Наследников солнца», но я знал, что Арада печально скривится, а Тиаго изойдет на говно. Хотя, вероятно, все равно придется так поступить. К сожалению, Главарь Потенциальных целей был в шлеме.

Тиаго – брачный партнер брата доктора Мензах, поэтому на его мнение мне плевать.

К тому же у меня пока не было разведданных, сколько враждебных объектов находятся внутри – там, где расположен пульт управления большим орудием. Если слишком рано уничтожить видимые цели (простите, Потенциальные цели) на палубе, начавшаяся кутерьма может превратиться в полноценную заварушку.

Оставалась еще вероятность, что Тиаго и впрямь сумеет выпутаться из назревающих неприятностей с помощью болтовни. У него хорошо получается убалтывать других людей. Но я оставил дрона перед люком, рядом с Арадой. Оверс расстроилась бы, если бы я позволил убить ее брачную партнершу, к тому же Арада мне нравилась.

– В этом не было необходимости, – сказал Тиаго, вопреки всему сохранивший самообладание. – Мы исследователи и никому не причиним вреда.

Главарь Потенциальных целей что-то ответил, и корабельная система перевела по сети:

– Это была демонстрация серьезности наших намерений. Мы возьмем то, что хотим, и оставим вас в покое. Прикажите остальным выйти.

– Мы отдадим вам припасы, но не людей, – ответил Тиаго.

– Если мне понравятся ваши припасы, я не трону людей.

– Не нужно было ни в кого стрелять. – В голос Тиаго все-таки закрался ужас. – Если вам нужны припасы, мы их отдадим.

Не волнуйтесь, этот «кто-то», в кого они стреляли, – я.

Тиаго, нарушив протокол безопасности, о котором все договорились заранее, вышел на наблюдательную палубу, чтобы поприветствовать незнакомцев с идиотского судна. Я последовал за ним и оттянул назад с края палубы, поэтому Главарь Потенциальных целей попал в меня, а не в него. Прямо в плечо. Я благополучно упал с наблюдательной палубы в воду. Но был вне себя от злости.

– Автостраж, автостраж, прием… – позвала меня по голосовой связи Оверс из командного центра.

«Я цел», – ответил я по сети.

Хорошо, что у меня не идет кровь, как у людей, потому что враждебная морская фауна прямо-таки мечтает о подобных ситуациях.

«И у меня все под контролем, всем ясно?»

– Нет, он говорит, что цел, – услышал я ее разговор с остальными по голосовой связи. – Ну конечно, он в ярости.

Я перепрыгнул через леер на палубу. Болевые сенсоры я приглушил, но чувствовал, что снаряд скользнул прямо по вспомогательной оболочке, и это раздражало. Пригнувшись, я спустился в рубку. Цель внутри наблюдала за примитивной системой сканеров. Систему я взломал еще до того, как в меня выстрелили. Я придушил женщину до бессознательного состояния, а потом сломал ей руку, чтобы ей было о чем беспокоиться, если слишком рано очнется. Ее реактивную установку я не забрал, но задержался, чтобы сломать пару важных деталей.

Помещение было забито тюками, контейнерами и другим человеческим барахлом. Там были и аккуратные упаковочные модули, но все свалено на палубу.

Всего мы заметили одиннадцать отрядов на лодках, и два вошли с нами в контакт. Люди в обеих группах выглядели, по словам Тиаго, «на редкость отклоняющимися от нормы», а другие назвали их просто чудны́ми. Обе группы предпринимали одинаково методичные меры предосторожности, показывая, что не имеют враждебных намерений и не держат в руках оружия. Обе группы хотели обменяться с нами припасами. Арада и остальные намеревались просто отдать им все необходимое, но Тиаго попросил сначала рассказать, как они оказались на этой планете.

Так что признаю, возможно, у Тиаго были причины считать, что эта группа тоже не будет враждебной. Но первые группы дали мне возможность составить профиль поведения невраждебных групп, которому эти люди не соответствовали.

Никто меня не послушал, чтоб им пусто было.

Главарь Потенциальных целей и его приятели с идиотского судна были одеты получше тех людей, которых мы встречали раньше, в явно более новую и даже более чистую одежду. На планете не было общей сети (ну что за дурацкая планета?), но на идиотском корабле имелась своя примитивная сеть, забитая играми и порнографией. Однако в ней не нашлось ничего полезного, чтобы оценить угрозы и выяснить, кто те люди и чего хотят. Даже сетевые сигнатуры отдельных людей содержали только сведения об их сексуальной доступности и половой принадлежности, а мне на это плевать.

Я проскользнул по мрачному металлическому коридору, и тут из соседней двери вышел человек. Я разоружил его и шмякнул головой об пол.

Дверь в следующий отсек была закрыта, но чуть раньше мой дрон приземлился на крышу и прилип к иллюминатору, так что я получил неплохие данные со сканеров и видеокамеры. И весьма кстати, потому что в этом отсеке находился пульт управления здоровенной ракетной установкой, нацеленной на наш модуль.

По данным видеозаписи с дрона, за пультом управления сидел один мелкий человек, сосредоточив все внимание на примитивном экране с прицелом. Три человека покрупнее, все с оружием, развалились в потрепанных креслах за своими панелями с устаревшим или сделанным на скорую руку оборудованием. Они болтали, наблюдая за Тиаго и Главарем Потенциальных целей на экране, как будто это просто очередной будничный день.

Отсек был сделан в форме луковицы у правого борта и укреплен металлом для поддержки главного орудия. Шесть враждебных объектов на носу небрежно целились из ракетных установок в нашу наблюдательную палубу и стояли слишком далеко, чтобы меня услышать, если я не буду слишком усердствовать. Поэтому я аккуратно защелкнул замок и не стал хлопать дверью, когда вошел.

Цель № 1 за орудийным пультом я поразил излучателем из левой руки. Когда все остальные вскочили на ноги, я схватил Цель № 2 за глотку, отскочил от Цели № 3 и стукнул ее по колену, а у Цели № 4 выбил из рук оружие и сломал ему ключицу. Я заранее попросил корабельную систему перевести мои слова, единственную фразу, которая мне понадобится:

– Только пикните, и вы трупы.

Цель № 1 без сознания валялась на орудийном пульте, от раны в сырой воздух поднимался дымок. Трое других лежали на полу, стонали и поскуливали.

Один враждебный объект снаружи огляделся, но не поменял позицию. Тиаго, отличающийся небывалым умением заговаривать зубы, избежал вопроса, выйдут ли остальные на наблюдательную палубу, так что Главарю Потенциальных целей самому предстояло решить, стоит ли попытаться их похитить. Теперь Тиаго перечислял список наших припасов и делал вид, что никак не может совладать с автопереводчиком корабельной системы. Я знал, что он притворяется, потому что среди прочего Тиаго был полиглотом. Камеры дронов показали, что Главарь Потенциальных целей с удовольствием смотрит, как потеет Тиаго, а тот, вероятно, заметил это и решил подыграть. В уме ему не откажешь.

Ладно, ладно, признаю, я немного расстроен из-за того, что Тиаго мне не доверяет.

У них с Мензах состоялся разговор насчет меня, еще на станции «Сохранение», когда Арада планировала эту экспедицию.

Вот его запись:

Остальное я пропустил. Решил, что будет лучше выключить мои жучки в системе голосовой связи и удалиться.

Цель № 2 что-то прошептала, и корабельная система перевела:

– Ты кто?

– Заткнись, а не то размозжу тебе голову, вот кто я, – сказал я.

Значит, мне все-таки понадобились две фразы.

Нужно было выбираться оттуда, потому что Главарь целей двинулся к Тиаго, а важная часть «Предполагаемого плана успешного завершения операции», выработанного моим модулем оценки рисков, – избегать возможного захвата заложников. ППУЗО – звучит кошмарно, признаю.

Тиаго попятился.

– Вы же этого не хотите, – пробормотал он. – На самом деле вам это не нужно.

Ну, им уже немного поздновато отступать.

Я вышел из наружного люка и велел дронам занять позиции. На двух врагах были шлемы и броня, а у одного – шлем, но щиток поднят. Я нажал на кнопку открытия люка и отдал приказ.

В последнюю секунду я поменял указания дронам – ударить не по голове или по лицу, нанеся смертельные увечья, а целиться в незащищенные части рук, чтобы только вывести врагов из строя, хотя эти идиоты сами виноваты, решив на нас напасть. Просто я представил печальное лицо Арады, и мне стало не по себе.

Идиотский люк (ненавижу это судно) открывался медленно, а когда открылся, все шесть Целей уже повернулись в мою сторону. Дроны ударили в ту же секунду, когда я распластался на палубе. Одну Цель я поразил излучателем из правой руки, второго подсек по колену, от попадания дронов еще двое рухнули сразу, а последний упал, молотя руками, и судорожно пытался нажать на спусковой крючок, целясь мне в грудь. Ага, как же.

К тому времени Главарь схватил Тиаго за руку и приставил оружие к его голове.

Я пожертвовал еще шестью дронами, чтобы превратить валяющееся рядом со мной оружие в бесполезную груду металла, а потом вскочил и перешел по абордажной доске на наблюдательную палубу.

– Отпусти его, – сказал я.

Мне не хотелось, чтобы это прозвучало как приглашение к переговорам. У меня имелся специальный модуль для переговоров, где-то глубоко в архиве, но я никогда не считал его полезным.

Главарь захлопал глазами, выказывая крайне высокий уровень стресса. Как и Тиаго. С камеры дрона я увидел, как выгляжу – с одежды сочится вода, в рубашке и куртке с логотипом экспедиции «Сохранения» дыры от реактивных снарядов, заляпанные жидкостью и чуть-чуть кровью.

Я обогнул эту парочку, направляясь к люку. Главарь дернул Тиаго, закрывшись им от меня, и завопил:

– Стой! Или я его убью!

Он поступил правильно – я хотел заставить его двигаться, чтобы он открылся для выстрела. А то он стоял перед пузырем наблюдательной площадки под неудачным углом.

– Мы еще можем все прекратить, – выдохнул Тиаго. – Просто дайте нам уйти. Можете взять меня как заложника…

О да, ну очень кстати.

– Никаких заложников, – объявил я.

– Это что за штуковина? – спросил Главарь. – Ты кто? Бот?

– Это автостраж, – объяснил Тиаго. – Конструкт – наполовину бот, наполовину человек.

Главарь, похоже, ему не поверил.

– А почему выглядит как человек?

– Я и сам иногда задаю себе тот же вопрос, – ответил я.

– Он личность! – раздался голос Ратти из динамика голосовой связи.

А на заднем плане я услышал шепот Оверс:

– Ратти, выключи коммутатор!

Во время этой болтовни я наскоро порылся в архиве видеозаписей и достал серию «Доблестных защитников». Неплохой сериал, но серия ужасна – на героев нападают злобные автостражи. Злобный автостраж – это нечто противоположное оксюморону, поскольку в сериалах не бывает незлобных автостражей. А есть слово, противоположное оксюморону? Я выхватил трехминутный эпизод, когда автостражи вламываются в лагерь и убивают беззащитных беженцев. Загрузил его в сеть идиотского корабля вместо порнушки и поставил на бесконечное повторение.

Действую я быстро, так что закончил к тому времени, когда Главарь тряхнул Тиаго и сказал:

– Прикажи ему отвалить.

Тиаго фыркнул, словно подавил смешок:

– Я бы с радостью! Но он меня не послушается.

Я слишком часто тебя слушался, Тиаго.

– Да как он… – Главарь мудро не стал завершать тираду. – Слушайте! Я обращаюсь к тому, кто управляет этой штуковиной. Этого человека я забираю на свой корабль…

– Я сломал ваш двигатель, – сказал я.

Точно, именно так мне и следовало сделать. Поздно спохватился.

Пылая яростью, Главарь дернул Тиаго, тот споткнулся и отклонился в сторону. А я увидел чудесную дырку между плохо пригнанными кусками в броне Главаря, всего несколько сантиметров кожи и одежды на предплечье.

Я бросился вперед, схватил Тиаго и отшвырнул его в сторону, а потом вырвал из рук Главаря ракетную установку. Легонько ткнул его по животу и груди прикладом, и он рухнул на палубу.

Из люка вышла Арада, из осторожности опустив ракетную установку, хотя мой сканер показывал, что она уже поставила оружие на предохранитель.

– Вы целы? Тиаго? Автостраж?

Как я уже сказал, меня подстрелили. Но я не сказал кто.

После истории с «СерКриз» Арада прошла курс стрелковой подготовки. Наверное, когда за тобой гоняется банда убийц, пытаясь тебя уничтожить, чтобы не дать провести исследование, даже конченый оптимист станет осторожнее.

«Доктор Тиаго, доктор Арада, идите внутрь», – сказал я по сети.

Потом схватил Главаря и швырнул на палубу его судна, по которой ползли другие Цели, пытаясь добраться до люка. Мой сканер засек всплеск энергии в системе носового орудия. Вот что случается, когда как следует не зачистишь враждебное судно.

– Оверс, пора, – сказал я по голосовой связи.

Во время всей этой заварушки Оверс и остальные готовили модуль к взлету. Палуба под моими ботинками загудела и завибрировала, из воды выскочили внешние опоры, и враждебное судно окатило волной, когда мы начали подниматься.

Вряд ли налетчики сообразили, что наш модуль способен летать. Поднявшиеся волны качнули идиотское судно вбок, и у налетчиков сбился прицел.

Внешние опоры сложились, и мы поднялись над поверхностью. В динамике голосовой связи завыла сирена и раздалось предупреждение о необходимости соблюдать дистанцию. Наверное, налетчики решили, что это из-за их двигателя, работающего на бешеных оборотах. Я отозвал дроны, и они всей стайкой влетели в люк. Я зашел вслед за ними, и люк закрылся в соответствии с протоколом взлета.

Я сказал себе, что это не такой уж дерьмовый исход для первого раза, когда я работаю консультантом по безопасности, но не притворяюсь человеком и/или не выдумываю существование собственного владельца-человека. Все живы, взяли нужные образцы и провели сканирования. По изначальному расписанию мы должны были покинуть планету через шесть местных циклов, но раз мы закончили раньше, Арада решила вылететь через три цикла и уже подготовила модуль к взлету.

Но нам повезло, а я терпеть не могу везение.

Я остановился в коридоре, где собрал дроны, и четырем велел остаться со мной, а остальных отправил на различные позиции в модуле и ввел в спящий режим. Потом проверил сеть – нет ли каких предупреждений. Члены экипажа, не занятые пилотированием модуля сквозь атмосферу, вопили друг на друга по голосовой связи. В коридоре появилась Арада. В руках у нее больше не было оружия – судя по проведенной мной проверке, она разрядила его и убрала в шкафчик.

– Автостраж, ты должен сходить в медотсек!

Я снова проверил сеть – по-прежнему никаких предупреждений.

– А что там случилось?

– Случилось, что тебя подстрелили.

Ах, ну да, конечно. Арада поманила меня рукой, и я прошел с ней по коридору на главную палубу. По пути заглянул в дыру на куртке и рубашке и слегка увеличил чувствительность болевых сенсоров. Из меня по-прежнему торчали снаряды ракетной установки. И что-то там взорвалось.

Медотсек находился в конце пандуса – маленькая каюта на одном уровне с зоной отдыха экипажа и камбузом. Жилые каюты, лаборатории и грузовой отсек располагались двумя уровнями ниже, а командная палуба – выше. Рядом с медсистемой нас ждал Ратти.

– Ты цел? – спросил он. – Тебе лучше лечь!

Мне не хотелось терять на это время.

– Я в норме. Просто дай мне щипцы.

– Нет-нет, ты же был в воде, нужно обеззараживание и антибактериальное экранирование. Как только система будет готова, ты должен лечь. – Он ткнул пальцем в узкий стол и вытащил из ящика набор неотложной помощи. – Тиаго получил несколько царапин на шее, но в остальном цел и невредим, – сообщил он.

Взяв набор, Ратти вышел. Вопли из коммутатора слегка притихли, но доносились напряженные голоса из комнаты отдыха. Модули «Сохранения» вроде этого не оснащались системой безопасности, которая все записывает, и вездесущими камерами – из-за уважения к частной жизни и всякое такое, но я подслушивал через голосовую связь и с помощью дронов. Если хотел, конечно, а сейчас не хотел.

– Ратти прав, автостраж, – сказала Арада, – пусть медсистема убедится, что раны не инфицированы. – Она поколебалась. – А я… – Она резко вздохнула. Я просто стоял как болван, не понимая, о чем она. – А был ли какой-нибудь другой способ…

Она снова не закончила, но на этот раз я сообразил, о чем она спрашивает.

– Нет. Если бы ты ждала дольше, я бы попытался задействовать дрон. Вероятно, он выживет, если его как следует подлечат.

Она и в самом деле не хотела никого подстрелить, даже сказала мне, что едва заставила себя научиться стрелять. Я тоже не особенно стремился ее обучать. У людей есть дурная тенденция использовать оружие, когда не надо, и стрелять куда попало. Во многих случаях меня подстрелили клиенты, которые пытались мне «помочь». Печальная статистика. На второй строчке статистики – когда меня подстрелили клиенты, пытавшиеся попасть во что-то другое, а я просто случайно подвернулся.

Арада потерла глаза и скривила губы.

– Пытаешься меня подбодрить?

– Нет. – И не собирался. Я часто лгу людям, но только не Араде, и не про такое. – Я не пытаюсь тебя подбодрить. Ты же знаешь, какой я.

Она фыркнула, невольно развеселившись:

– Да уж, я знаю, какой ты.

Ее лицо расплылось в приступе сентиментальности.

– Никаких объятий, – предупредил я. Такое условие записано в нашем контракте. – Тебе нужна эмоциональная поддержка? Мне позвать кого-нибудь?

– Нет, спасибо, – улыбнулась она. Медсистема просигналила по сети о готовности. – А теперь давай убедимся, что у тебя все хорошо.

Она вышла из медотсека и установила фильтр на двери, чтобы предоставить мне уединение. Я снял одежду и бросил ее в дезинфектор, а сам забрался на стол. Медсистема проверит, нет ли загрязнений, и вытащит из моего плеча и груди снаряды.

Процесс занял всего три минуты, я как раз успел закончить просмотр той сцены в «Наследниках солнца», которую поставил на паузу, когда Тиаго подставил меня под выстрел. Медсистема попыталась начать цикл постоперационной терапии, но я прервал ее и спрыгнул со стола. Сеть сообщила, что мы вышли на орбиту и скоро состыкуемся с базой.

Теперь от моей одежды воняло дезинфекцией, но она была сухой и чистой. Я оделся и убрал фильтр на двери.

В коридоре стоял Тиаго. Вот радость-то.

Он выглядел злым и расстроенным, я сразу это понял, хотя и смотрел вбок.

– Ты убил тех людей? – спросил он.

Я был так зол, что хотелось разорвать его в клочья. Для подобных ситуаций у Компании, которая когда-то мной владела, был особый протокол – когда на палубе находится группа враждебных объектов, необходимо произвести хотя бы один смертельный выстрел. К тому же меня подстрелили и враги ясно выразили свое намерение убить или похитить моих клиентов. Но больше Компания мной не владеет, здесь я отчитываюсь только перед Арадой, да и то в ограниченном числе случаев, определенных контрактом, на который договорилась от моего имени Пин-Ли.

Однако я для того и взломал свой модуль контроля, чтобы никто не мог заставить меня убивать людей, если мне не хочется. И даже если хочется.

– Я отчитался перед своим нанимателем, – сказал я.

Знаю, знаю, я мог бы ответить: «Нет, я никого не убивал». Мог бы сказать, что даже автостражи Компании пытаются нанести как можно меньший ущерб, потому что Компания терпеть не может оплачивать страховку выжившим, а еще потому, что автостражи не какие-то там маньяки-убийцы, если только люди специально их таковыми не делают. Я мог бы сказать, что поставил бы его жизнь под угрозу, если бы не застрелил вооруженных Целей, но знал, что Арада не хотела никого убивать.

Он поджал губы:

– Могу спросить и у нее.

– Именно так и следует поступить.

Он сердито покосился на меня и, судя по тому, как поднялась температура его смуглых щек, кипел от ярости, замешательства и, возможно, еще каких-то эмоций. Но я был уверен, что он просто говнюк, вот и бесится.

– Слушай, – сказал он после недолгого колебания. – Я не хотел, чтобы тебя подстрелили. Прости.

Если бы ты хотел, чтобы меня подстрелили, Тиаго, мы бы разговаривали по-другому. Но во мне еще все клокотало, и потому я сказал:

– Протокол безопасности, о котором условились все члены экипажа, находится в свободном доступе в сети.

Он сделал такое лицо, какое бывает у людей, когда они не хотят показывать раздражение. Ага, я своего добился.

– Признаю, я ошибся. Но у меня не было причин полагать, что эти люди настроены враждебно.

А у меня были. Я мог бы привести краткую выдержку из своего отчета оценки рисков, где говорилось, по каким причинам приближающееся судно, скорее всего, нас атакует. Мог бы указать на то, что они в меня выстрелили первыми, считая лишь невооруженным человеком. Но просто не стал ему отвечать. Я ему не нравлюсь, а он не нравится мне, ничего не поделаешь.

Это совершенно нормально.

Я пошел дальше по коридору.

Мы без проблем пришвартовались, Арада и остальные передали управление экипажу базового корабля. Наш модуль не мог проходить через червоточины и, в сущности, служил просто большим и неуклюжим лабораторным модулем, способным самостоятельно взлетать и садиться.

Всего через четыре стандартных дневных цикла мы собирались вернуться обратно на «Сохранение», и я планировал за это время досмотреть «Наследников солнца» до конца. Это была историческая семейная драма, изрядно затянувшаяся, действие происходило в одной из ранних колоний, там было сто тридцать шесть персонажей и почти столько же сюжетных линий.

Я и раньше смотрел семейные драмы, но до приезда на «Сохранение» никогда не проводил столько времени с настоящими человеческими семьями. По моим данным, семейные драмы всего на десять процентов или меньше напоминают настоящие человеческие семьи, и это удивительно и одновременно большое облегчение, учитывая все происходящие там убийства. В смысле, в сериале, а не в семье Мензах.

Когда мной владела Компания и сдавала меня напрокат исследовательским экспедициям, протокол безопасности включал сбор данных, то есть в период действия контракта я следил за людьми и записывал все разговоры, что было во многих смыслах мучительно. Да во всех смыслах мучительно. Например, когда это касалось секса, обмена телесными жидкостями и пустопорожних разговоров. Я никак не могу привыкнуть к тому, что, находясь в замкнутом пространстве с людьми, могу просто закрыть дверь и отгородиться от них, наплевав на то, чем они там заняты.

Но это не значит, что люди оставили меня в покое.

Ко мне в каюту заглянул Ратти. У меня не было причин его не впустить. Знаю, знаю, я до сих не свыкнусь с мыслью о том, что иногда люди хотят просто поболтать. Он сел на складной стул напротив койки.

– Тиаго успокоится, – сказал он. – Он просто не…

Ратти не стал заканчивать предложение, и я сделал это за него:

– …не доверяет мне.

Ратти вздохнул:

– Это все корпоративная пропаганда насчет опасных автостражей. Он тебя не знает. Не знает, какой ты на самом деле.

Это меня взбесило бы, если бы Ратти и впрямь в это не верил. Он никогда не видел вблизи, как я кого-то убиваю, и я предпочел бы, чтобы так и оставалось.

– И он не знает, почему так важно охранять Мензах на станции. – Он замахал руками, хотя я ничего не ответил. – Я понимаю, чем больше людей будут в курсе, тем больше шансов, что разнюхает пресса. Но что мы еще могли сделать?

После ухода Ратти явилась Оверс. Когда я велел двери открыться, она просто сунула голову в щель.

– Не хотела тебе мешать, только собиралась поблагодарить. Арада впервые руководит экспедицией, и ты очень помог, практически спас положение и внушил ей уверенность в себе.

Я понятия не имел, как на это реагировать, поскольку не знал, в чем я ей помог. В мою задачу не входит заставлять людей подчиняться Араде, на «Сохранении» так не принято. А кроме того, у Арады и не возникало таких проблем. Конечно, иногда члены экспедиции ворчали, но все выполняли свою работу на приемлемом уровне. Вероятность мятежа была настолько низкой, что в оценочном модуле появились отрицательные величины. Пожалуй, слово «мятеж» вообще малоприменимо к ситуациям, которые могли возникнуть в этой экспедиции, большинство членов группы перед отлетом прошли полную сертификацию по безопасности. Такого рода экспедиции на «Сохранении» назывались научными исследованиями, и полученные данные выкладывались в открытую базу. Если планета находится в Корпоративном кольце, она должна быть открыта для эксплуатации, но никому не интересна.

– Арада заключила со мной контракт, – ответил я записью из архива.

– Да, и мы оба знаем, как ясно ты умеешь дать это понять, когда, по-твоему, кто-либо делает что-то не так. – Она улыбнулась в камеру наблюдающего за ней дрона. – У меня все.

Она ушла, и я еще пару раз проиграл запись разговора.

Я доверял суждениям Арады, но только до определенной степени. Они с Оверс относились к категории «нельзя бросать автостража на произвол судьбы и в одиночестве», а эта категория людей мне всегда нравилась больше всего. К тому же они мои клиенты, и этим все сказано. Как и Мензах, Ратти, Пин-Ли, Бхарадвадж и Волеску (который предпочел отойти от активной исследовательской работы, чем заслужил награду как самый разумный человек), и да, даже Гуратин. Просто клиенты. И если кто-нибудь или что-нибудь попытается им навредить, я выпущу этой твари кишки.

Когда мы прошли через червоточину в систему «Сохранения», я в очередной раз пересматривал «Расцвет и гибель лунного заповедника», все равно до прибытия на станцию я не успел бы начать ничего нового. Если придется прерваться, это не так раздражает, когда ты уже знаешь содержание. Я волновался о Мензах, все ли у нее хорошо в мое отсутствие. Я точно не знал, что конкретно подразумевается под этим «хорошо», но предпочитал заменить им слово «жива».

Я как раз закончил просмотр сто тридцать седьмой серии, как по сети и голосовой связи заверещала корабельная тревога.

Это могло быть связано и с чем-то непредвиденным на маршруте, к примеру внезапно появился другой корабль. Мы находились на подлете к «Сохранению», а это довольно оживленный маршрут для некорпоративных кораблей без ботов-пилотов, и они шатаются туда-сюда, пытаясь разобраться, где находятся, – по крайней мере, именно так я интерпретировал постоянный поток жалоб из портовой администрации станции, к этому каналу у Мензах был доступ. Поскольку на нашей базе не было бота-пилота, я не мог напрямую получать системные оповещения, но подключился к голосовой связи, чтобы прослушать мостик. Вот запись:

Дело дрянь. Я спрыгнул с койки, подключился к сети и отправил сообщение Араде:

«Доктор Арада, к нам приближается потенциально враждебный корабль. Неминуема попытка взять нас на абордаж».

«Потенциально… О нет!» – откликнулась Арада.

«Что, опять?» – вклинилась Оверс.

Я предоставил им заниматься другими поступающими запросами и открыл свой запароленный шкафчик. Вытащил ракетную установку, проверил, заряжена ли она, и пробудил спящих дронов. Все разом активировали камеры, и несколько секунд мне пришлось разбираться с многочисленными запросами.

Прежде чем мы вошли в червоточину, я переоделся из экспедиционной формы в привычную одежду (рабочие ботинки, штаны со множеством карманов, где можно держать мелкие разведывательные дроны, в футболку и мягкую куртку с капюшоном, все в темных тонах), потому что не люблю логотипы, даже логотип исследовательской экспедиции «Сохранения», пусть это всего лишь вариант герба планеты, а не корпоративный знак. Служба безопасности станции выдала мне бронежилет, дающий кое-какую защиту от ножей, медленных реактивных снарядов, огня, едкого газа и низкоэнергетических импульсов. Я его не носил, потому что: а) он бесполезен для защиты от оружия, которое обычно против меня применяют; и б) на нем есть логотип. Знаю, знаю, мне нужно это перебороть.

Я все-таки заставил себя надеть жилет под куртку. Сейчас никакая защита лишней не будет.

Потенциально враждебный корабль приближался. Пилот Роа оповестил всех примерно о том же, что я уже сказал Араде. Как только я вышел из каюты, меня окружило облако дронов. Мне нужна была более точная информация, так что я послал одного вперед, и он прожужжал мимо, когда я двинулся по коридору. У меня был план, но в основном он заключался в том, чтобы не дать врагам попасть на корабль, а это скорее не план, а надежда.

Все могло кончиться очень скверно.

Знаю, знаю, я же охранник и должен иметь наготове план на случай абордажа. Но я привык, что план обычно имеется у руководителя, то есть человека, и… Ну ладно, согласен, я просто не потрудился его составить, посчитав вероятность абордажа на пути туда и обратно настолько незначительной, что решил не тратить время и не отрываться от просмотра сериалов. Все силы я бросил на возможные атаки и сценарии защиты экспедиционного модуля на самой планете. Ни один не пригодился во время реального нападения, хотя я и испытывал искушение применить какой-нибудь из них. Похоже, из того инцидента я вынес неверный урок: заранее планировать бессмысленно.

В любом случае автостражи перевозились на кораблях Компании в качестве груза, в моем архиве даже не было документации по поводу действий на корабле. Единственное нападение одного корабля на другой, в котором я участвовал, было вирусным, и во время него я чуть не спалил свои мозги.

Кстати, о вирусах. Мои маячки в системе голосовой связи и в сети не сообщали ни о каких попытках врагов установить контакт. Возможно, они уже знали, что на нашем корабле нет бота-пилота и его бесполезно атаковать вирусом.

Я поднялся через кают-компанию прямо на командную палубу. Дрон умчался вперед, к мостику. Когда дверь мостика открылась, чтобы выпустить Раджприт, дрон проник внутрь. Теперь через его камеру я видел панель с показаниями сенсоров над пультом управления. Михаил сидел в кресле пилота и так вспотел, что светлые волосы облепили лоб. Роа расхаживал взад-вперед, нахмурив темные брови в раздумьях, а в руке сжимал сетевой интерфейс. Все прямо как в сценах из боевиков, перед тем как должно случиться нечто кошмарное.

А потом нечто кошмарное случилось.

Удар был совсем не таким, как изображают космические бои в сериалах. Я ощутил скорее скачок напряжения в сети. Гравитация изменилась, и я врезался в переборку, а освещение мигнуло. Из инженерного отсека хлынул поток автоматических предупреждений, а потом сеть и голосовая связь модуля отрубились. Я попытался подключиться к сети корабля-базы, но тут гравитация снова скакнула, и наш корабль полностью переключился на резервную подачу энергии для систем жизнеобеспечения. Мои дроны рассеялись под влиянием скачка гравитации, но потом снова восстановили прежние позиции.

На мостике базы дроны наблюдали, как Роа и Михаил застыли, словно сцену поставили на паузу. А потом Роа сказал:

– У нас попадание.

Михаил переключал экраны.

– В двигатель исследовательского модуля, – хрипло выговорил Михаил. – Ракета слежения. Видимо, ее запустили, когда мы выходили из червоточины.

Вот дерьмо. Серьезно. Вот дерьмо.

Органические части моего тела отреагировали так, что я подумал – хорошо хоть у меня нет пищеварительной системы. В следующие десять секунд мы не взорвались, а потому я оттолкнулся от переборки и пошел к командной палубе модуля.

Я вылез через люк в небольшое округлое помещение, где находились панели управления лабораториями и всем необходимым, когда модуль приземлялся на планету. В кресле пилота сидела Оверс, хотя сейчас управление осуществляла база. Ратти вжался в спинку кресла перед коммутатором связи. И Оверс, и Ратти выглядели совершенно обезумевшими. Учитывая вспыхивающие и мигающие экраны, вполне естественная реакция.

– Не могу связаться с Роа ни по голосовой связи, ни по сети, – сказал Ратти.

– Все упало, – доложила Оверс. – Арада… – начала она и поморщилась, вспомнив, что сети нет, а значит, никто вне отсека ее не услышит. – Да чтоб его!

Я велел дрону на мостике установить связь между интерфейсами Оверс и Арады и базой.

«База, устанавливаю временное соединение с интерфейсами на командной палубе», – сказал я по сети и одновременно с этим вслух.

«Автостраж? – отозвался Роа. – Арада меня слышит?»

«Она не… – начала Оверс, но тут из люка с другой стороны командной палубы высунулась Арада. На лице Оверс отразилось облегчение, она с силой прикусила губу и добавила: – Она здесь».

«Я тебя слышу, Роа, – сказала Арада быстро, но спокойно. Сжала плечо Оверс, а потом кивнула Ратти и мне. – Как вы считаете, атакующие собираются брать нас на абордаж?»

На слова «брать на абордаж» мои органические части снова отреагировали самым неприятным образом. Возможно, и Ратти почувствовал примерно то же самое, судя по его сдавленному вздоху.

Все было бы намного проще, если бы я так не волновался за этих болванов.

Голос Роа остался спокойным, но дрон на мостике видел выражение его лица.

«Похоже, они направляются к люку нижнего уровня, в лабораторию, – сказал он. – Я пошлю туда Раджприт».

Ратти и Оверс обменялись испуганными взглядами. Арада стиснула челюсти и ответила Роа:

«Поняла».

А потом посмотрела на меня.

– Автостраж, ты не мог бы…

– Уже приступаю, – ответил я.

Я пригнулся и выскочил в коридор, велев одному дрону остаться на командной палубе в качестве передатчика. Центральный отсек был прямо за углом, а над ним – гравитационный колодец доступа к базе. По протоколу безопасности включился воздушный заслон, который позволял проходить твердым объектам, таким как люди и автостражи, но блокировал поток воздуха, чтобы не произошла утечка атмосферы в случае пробоины.

Вниз вел другой гравитационный колодец с лестницей, которой пользовались во время пребывания на планете. Если бы не приходилось беспокоиться о флуктуациях энергии, я бы просто шагнул в него и пролетел к нижнему уровню модуля, но сейчас расшибся бы всмятку о переборки, так что пришлось воспользоваться лестницей.

В воздухе висел запах озона и дым, от которого не могли избавиться очистители, освещение мигало. Через дрона на командной палубе я видел Араду.

– Раз сеть и голосовая связь упали, – сказала она Ратти, – нужно пересчитать всех по головам и убедиться, что никто не пострадал от удара.

– Есть! Уже занимаюсь!

Ратти побежал через люк к жилому отсеку.

Спустившись, я помчался по центральному пандусу и оказался у люка, ведущего к лаборатории нижнего уровня. Здесь висел такой густой дым, что пришлось включить визуальные фильтры. Специалист Раджприт уже спустилась по гравитационному колодцу с базы. В руке она держала пистолет (в рубке хранилось оружие на случай необходимости), готовая защищать люк от абордажа.

Всегда приятно видеть, когда человек встречает тебя с радостью.

– Похоже, у нас мало времени, – сказала она довольно спокойно.

Я добавил ее к своей импровизированной сети через дрона, и она доложила:

«Роа, Арада, прием? Автостраж у шлюза».

«Текущее состояние?» – спросил я.

«Оверс частично восстановила голосовую связь», – ответила Арада.

Словно по ее сигналу, из коммутатора раздалось шипение шумов и голос Оверс:

– Всему экипажу модуля! Голосовая связь и сеть не отвечают, немедленно явитесь в кают-компанию и ждите дальнейших указаний.

«Автостраж, я должен сделать объявление, – сказал Роа. – Можешь переключить меня на коммутатор модуля?»

«Конечно, мне все равно больше нечем заняться. Говори».

– Приближающийся корабль выстрелил в нас и теперь пытается пришвартоваться к нижнему уровню исследовательского модуля, – сказал Роа. – Станция отправила вооруженный корабль, а три торговых судна, находящихся на подходе к станции, тоже развернулись в нашу сторону, но будут здесь в лучшем случае через сорок восемь минут. Автостраж, ты можешь… – Он надолго задумался. – Можешь отражать попытку абордажа до прибытия помощи?

Все люди на базе и в модуле навострили уши.

Это был непростой вопрос. Зависит от того, сколько налетчиков, насколько сильна их решимость и какое у них оружие. Сценарий может измениться в любую сторону, от «мы думали, что это легкая цель, но пора уносить ноги» до последнего отчаянного броска Раджприт с жалким пистолетом, прикрывающейся ошметками моего тела. Если они послали абордажную дополнительную группу в спецскафандрах в обход корпуса и появятся еще и через люк базы, а не только отсюда… Но об этом сейчас моим клиентам знать необязательно.

– Да, – ответил я.

Раджприт нервно сглотнула и приглушила свой сетевой канал. А вслух сказала:

– Просто скажи, что от меня требуется.

Уж непременно скажу, как только сам пойму. Если предположить худший вариант и заодно убрать ее с дороги, чтобы не пришлось думать еще и о спасении человека, пока я пытаюсь убить, покалечить или отпугнуть налетчиков, то ей лучше всего занять позицию у входа в гравитационный колодец. Это, по крайней мере, даст немного времени экипажу базы. Я уже собирался ей об этом сказать.

И тут палуба завибрировала от толчка, внезапное ускорение сшибло Раджприт с ног. Я ударился о переборку и проехался по коридору, а дроны рассыпались по сторонам. Освещение снова моргнуло, а система жизнеобеспечения отключилась и снова включилась.

Плохо дело. Мой план (назовем его так) основывался на том, что я сумею удержать налетчиков, пока не приблизится вооруженный корабль со станции или рассерженные торговцы, ненавидящие пиратов. Но дрон на мостике показывал экраны сенсоров, и на них было видно, что враги захватили наш модуль лапами большого погрузчика, которым обычно устанавливают и снимают модули. Они намеревались прикрепить нас к своему корпусу и утащить обратно в червоточину. Судя по яростным ругательствам, Роа и Михаил тоже это поняли.

Я встал, подхватил Раджприт за мельтешащие в воздухе руки и поставил ее прямо. Голосовая связь снова включилась, на фоне помех завывала тревога. Ну спасибо, самое время.

Один из исследователей, Аджат, пошатываясь, вышел из коридора, ведущего к нижнему трюму и лабораториям модуля.

– Поднимайся на жилой уровень, быстро! – скомандовала Раджприт.

Аджат кивнул и пошел по коридору.

– В лабораториях три и четыре заклинило люки. Не знаю, есть ли там кто.

– Наверху всех пересчитывают, – ответила Раджприт, подталкивая его к выходу.

И тут мне пришла в голову одна мысль, хотя у нее был и недостаток.

«Роа, база может сбросить наш модуль?» – спросил я по сети.

База сама по себе была небольшим кораблем – мостик, двигатели и жилое пространство для пятерых членов экипажа. Все остальное предназначалось для захвата модуля.

«Он над этим работает, – уверенно ответил Михаил, хотя дыхание его было сбивчивым. – Проверяет вид с сенсоров – не мешает ли что-либо зажимам».

Значит, они уже над этим задумались. Приятно работать с умными людьми. Теперь осталось только спасти всем им жизнь.

Я сосредоточил внимание главным образом на люке в двух метрах впереди. Сканировал любые попытки его вскрыть, физические или по сети. А сам при этом старался проникнуть во вражескую сеть, но у нее был крепкий файервол, я никак не мог его обойти.

«Можем отстыковаться сами, – сказала Арада по сети. – Из командного центра модуля, если вы передадите нам управление. Но нужно отправить остальную группу на базу».

«Я сейчас всех пересчитываю, – добавил Ратти, – но без сети и голосовой связи…»

«Зажимы свободны, можем отстыковать вас», – сообщил Роа.

«Роа, они могут нас просканировать? – спросила Арада. – Если они поймут, что мы покинули модуль…»

«Это возможно», – ответил Роа.

Они наверняка это сделают. И прежде чем кто-либо успел вклиниться, я сказал:

«Они могут выстрелить в базу, как только отшвартуется модуль».

Это и есть тот самый недостаток, о котором я упоминал. Зависит от того, насколько враги торопятся пройти через червоточину с модулем до прибытия кораблей подмоги, обычные они гниды или редкостные гниды, хотят заполучить модуль или людей в модуле, боятся осложнений с «Сохранением» или им плевать.

Члены исследовательской группы, которые пытались говорить по временной сети, разом заткнулись.

«Да, это… – сказал Роа. – Доктор Арада, у нас мало времени, мы эвакуируем вас и отстыковываем модуль или…»

«Автостраж, ты согласен с тем, что нужно сбросить модуль?» – спросила Арада, по-прежнему спокойно.

Ах, ну да, я же возглавляю службу безопасности.

Если я (мы) с этим ошибусь, враг выстрелит в беззащитную базу и мы все погибнем. Если мы останемся в модуле, есть шанс на спасение. Если враги не утащат нас через червоточину, не одолеют меня и не перебьют всех людей или устроят еще какой-нибудь кошмар.

В дешевом образовательном модуле, которым Компания снабжает автостражей, не упоминалось о подобных дилеммах, и мне никогда не приходилось принимать стратегических решений.

О-хо-хо, до чего же иногда отвратительно быть самостоятельным.

Я напомнил себе, что всегда хотел заставить людей прислушиваться к моим советам.

«Сбросить модуль», – сказал я.

«Мы отстыковываемся, – сказала Арада. – Ратти, подтверди, что все на месте, и отправь их на базу».

Она говорила спокойно и уверенно. Гораздо увереннее, чем Роа.

– Налетчики по-прежнему тянут нас в червоточину, – доложил по голосовой связи Михаил. Похоже, его голос вот-вот сорвется на крик.

В сети я услышал, как Ратти покрикивает на людей, чтобы пошевеливались, а дроны периодически присылали видео с бегущими к гравитационному колодцу членами экипажа.

Роа выдохнул.

– Управление модулем, приготовьтесь к отстыковке.

– Модуль будет запечатан через две минуты. Отсчет пошел, – объявила Оверс.

Дроны перехватили чей-то разговор, но я сосредоточился на Роа, Михаиле и Араде – все трое отдавали разные указания разным людям. Дрон с мостика показал экран сенсоров – там демонстрировались более четкие детали. Большая желеобразная штуковина – червоточина. Где-то на краю экрана – спешащие на помощь корабли. Враждебный корабль не отображался, потому что был слишком близко.

Палуба снова завибрировала, но эти ощущения были знакомыми. Раджприт округлившимися глазами смотрела на дисплей люка.

– Они пристыковались к нашему шлюзу, – прошептала она.

Шепот был вызван иррациональным желанием, но я вполне это понимал.

«У враждебного объекта аналогичная система шлюзов», – сказал я по сети.

«Ратти, подтверди, все ли на месте», – потребовала Оверс.

Мой дрон у гравитационного колодца засек двух отставших, Реми и Ханифу, они карабкались вверх по лестнице, а Ратти какого-то хрена полез вниз.

Я уже хотел с ним соединиться по сети, но уловил какой-то звук. Скрежет и вибрацию внешнего люка. Ясно, это случилось.

«Враги пытаются взломать люк, вторжение неминуемо», – сообщил я.

«Раджприт, автостраж, уходите оттуда», – приказал Роа.

«Иди, я за тобой», – сказал я Раджприт.

Раджприт попятилась к коридору. Если враг решит ворваться сейчас, прежде чем мы успеем задраить люки и отстыковаться, мы обречены.

Через дрон я услышал крик Ратти: «Нет! Нет!»

Его голос был хриплым от страха и ярости. Я сжался в готовности помчаться к нему, то должен был удерживать позицию. Там что-то случилось.

«Доктор Ратти, доложите обстановку», – сказал я.

Не считая Мензах, Ратти прислушивался ко мне внимательнее всех остальных. Возможно, это пошло с тех пор, как он хотел спрыгнуть из вертушки, чтобы забрать кое-какое оборудование, и чуть не попал в пасть гигантского хищника.

«Нет Амены и Канти, – сказал он одновременно сердито и испуганно. – Тиаго их ищет. Их не было в верхних лабораториях и в жилом отсеке, видимо, они где-то внизу».

Вот дерьмо!

Через дроны я видел люк доступа на базу, так что наблюдал за взрывом. Нет, не физическим взрывом, а взрывом эмоций. Люди вопили, размахивали руками и всячески бесполезно суетились.

В общем, я тоже не был на седьмом небе от счастья.

– Иди к гравитационному колодцу, – велел я Раджприт и побежал по коридору к лабораториям и хранилищу, где Аджат пытался втолковать Раджприт насчет заклинивших дверей.

Я приказал дрону остаться рядом с люком, чтобы предупредил, если начнется вторжение. Остальных дронов я разделил – две трети отправил к гравитационному колодцу, занять оборону вместе с Раджприт, а остальным приказал следовать за мной.

«Принято, – спокойно сказал я по сети. – Я их найду».

Вот дерьмо!

Я совершил дурацкую ошибку. Сеть в модуле лежала, подключиться к базе можно было только поблизости от моих дронов, а голосовая связь была обрывочной и ненадежной. И я, и люди слишком привыкли полагаться на сеть, с ней невозможно кого-то потерять или забыть. Когда сеть работает, даже если ты без сознания, интерфейс отследит местоположение.

«Мы ждем тебя, автостраж», – сказала Арада по сети.

«Возвращайся на базу, Арада», – ответил я.

Удивительно, как быстро организованный отход превратился в катастрофу. Дроны выстроились вокруг Раджприт, в тревоге застывшей у подножия гравитационного колодца. А наверху собрались экипаж базы и исследовательская группа, сжимая оружие, с которым не особо умели обращаться. Я надеялся, что они случайно не перестреляют друг друга. Через дрон я увидел Араду, Оверс, Ратти и Тиаго, будь он проклят, у выхода из модуля. Арада говорила по сети с Роа и пыталась затолкать сопротивляющуюся Оверс в гравитационный колодец. Я не знал, что им сказать, и начал с фразы: «Я не смогу выполнить задачу, если вы не будете меня слушаться, мать вашу», но тут помехи заглушили связь, и я потерял соединение со всеми дронами на базе.

Я добрался до люка в лабораторию номер три. Он был приоткрыт, всего на несколько сантиметров над палубой. Я плюхнулся на пол и направил через щель сканер, но не заметил никаких признаков человеческих тел, живых или мертвых. Однако дрон засек приглушенный человеческий голос, идущий из коридора.

Я выпрямился и побежал направо, за угол – вероятно, именно этот люк видел Аджат. Потолок над люком повело, а панель с ручным замком пришла в негодность при скачке напряжения. Пластмассовые части расплавились, а люк был залит пеной от сработавшей автоматической системы пожаротушения. Вероятно, в этом месте системы модуля были отрезаны, а потому сообщение о повреждениях не достигло командной палубы. Я различил приглушенные голоса из заблокированного отсека, слишком слабые для человеческого уха.

Первым моим побуждением было взорвать люк. К счастью, потом я додумался просто взяться за ручку и дернуть. Люк не открылся, но я понял, что он не задраен. По крайней мере, некоторые замки открыты. А значит, кто-то уже пытался открыть люк вручную изнутри, но его заклинило. Я вскрыл панель управления и нашел покореженный металл, застопоривший механизм. Задрал рукав, установил излучатель в правой руке на самый низкий заряд и прожег замок. Он щелкнул и открылся.

Канти бросилась вперед, и я ее поймал.

– Он не открывался, – выдохнула она.

Она сжимала в окровавленных руках инструмент, которым обычно отбивают образцы каменистых пород. Внутри не было электричества, только в стенах светились аварийные фонари, повсюду разбросано оборудование и ящики с образцами. Амена находилась в глубине отсека, ее ногу зажало лабораторным столом, свалившимся, когда погнулась переборка. Амена была в сознании и пыталась выбраться.

Дрон у шлюза показал, что на люке загорелись огни предупреждения. Твою мать! Я вытолкал Канти в коридор и вырвал у нее инструмент.

– Быстро к гравитационному колодцу.

«Посылаю к тебе Канти», – сказал я Раджприт по остаткам сети.

Канти помедлила, озираясь вытаращенными глазами. Из пореза на ее лбу сочилась кровь.

– Беги, Канти! – крикнула Амена за моей спиной.

Канти сорвалась с места и помчалась по коридору, огибая искореженные стены. Я нырнул в отсек, к Амене. По ее лицу текли слезы, в носу хлюпало, как бывает у очень расстроенных людей. Она вцепилась в стол.

– Вот, мы не смогли его поднять!

Я осторожно ощупал стол понизу – его стойка прижала ногу Амены. Крови не было, но, наверное, болело сильно. На металле остались отметины от инструмента Канти. Она уперла его в нужное место, но ей не хватило сил, чтобы поднять стол. Я установил инструмент обратно и подналег. Дроны встретили Канти в конце коридора и встали вокруг нее защитным облаком, пока она проковыляла через вестибюль к гравитационному колодцу.

Распорка стола погнулась, Амена попыталась выбраться и вскрикнула от боли.

– Не торопись, – сказал я, сумев произнести это так, будто у нас полно времени.

А его как раз не было. Дрон у шлюза засек всплеск энергии – кто-то пытался вскрыть замок.

Раджприт схватила Канти и поднималась с ней по гравитационному колодцу в окружении облака дронов. Амена снова заворочалась, скривилась, а потом схватила меня за руку и прошептала:

– Просто дерни сильнее.

Я взял ее за руку и потянул, и она выскользнула из-под стола. Я встал и взял ее одной рукой. Контакт с Раджприт я потерял, но дроны подтвердили, что она больше не в гравитационном колодце.

– Держись, – сказал я Амене.

И помчался по коридору.

Я не мог двигаться на предельной скорости – повсюду валялось слишком много обломков, а коридор был узким и изогнутым.

Я был уже почти в конце коридора, когда люк с громким хлопком взорвался. Коридор наполнился запахами озона и расплавленного металла. Для принятия решения осталась доля миллисекунды – бежать дальше через вестибюль, мимо взломанного люка и вверх по гравитационному колодцу на базовый корабль, чтобы задраить люки и отстыковать модуль, прежде чем в него ворвутся враги?

Хм, почему бы не попробовать?

А потом соединение с дроном у люка оборвалось в резком всплеске энергии. Я молча сделал шаг назад, потом еще один, мягко и медленно. И быстро проанализировал последние данные с дрона.

«Люк взломан, враги на борту, сбрасывайте модуль», – передал я по сети.

Я не получил подтверждения и не мог понять, дошло ли до них сообщение.

Амена молчала, прижавшись ко мне, ее сердце бешено колотилось. Я вернулся за поворот коридора и зашел в первый попавшийся открытый люк. Поставил Амену и одними губами произнес:

– Ни звука.

Она кивнула, схватилась за поручень люка, чтобы держаться прямо, и посмотрела на меня широко открытыми глазами. Я предпочел бы смотреть на нее с помощью дронов, но это успокаивало только меня, а не ее. Если я хочу вытащить ее отсюда живой, важно, чтобы она была спокойной и собранной. Я придал лицу ободряющее (как я считал) выражение, а потом сменил его на сосредоточенное и уставился в переборку. Анализ изображения завершился, и я его просмотрел. Дрон уловил тень сенсора или чего-то в этом роде, излучающего энергию и парящего примерно в двух метрах над палубой. Я включил интерфейс Амены в свою импровизированную сеть и сказал:

«Задраивай люки, Арада, немедленно. У них есть дроны».

Амена задержала дыхание и прикусила губу, но промолчала.

Я по-прежнему не получил подтверждения. Я не знал, слышат они меня или нет, отстыковались они или нет и что вообще творится там, наверху. Сейчас мы уже рядом с червоточиной.

Звучит так, будто я был спокоен, но я понятия не имел, что делать дальше.

Где-то в районе затылка я почувствовал назойливое жужжание сетевых помех, а потом раздался голос Оверс:

«Автостраж, ты меня слышишь? Мы отстыковали модуль от корабля и находимся в спасательном челноке, готовы к вылету. Можешь добраться до скафандров во вспомогательном нижнем шлюзе? Корабль подцепит тебя аттрактором».

Я чуть не сказал: «Какого хрена вы в челноке, а не на базе?» – но сдержался. Амена смотрела на меня со страхом и злостью, что совершенно не придавало бодрости. Скафандр… А идея неплоха.

«Понял, идем за скафандрами», – ответил я.

Если она и услышала меня, я об этом не узнал.

Я протянул руку, и Амена схватилась за мою куртку. Я подхватил ее и послал половину дронов вперед, на разведку. Пока что никаких признаков врагов.

Я вошел в коридор и побежал из главного вестибюля к инженерному отсеку. Этот коридор выглядел еще хуже лабораторного. Только аварийное освещение, вся палуба искорежена.

К счастью, идти было недалеко, прямо через отсек. Я засек стук и скрежет – возможно, дроны налетчиков пытались проникнуть через какой-нибудь люк.

Мы добрались до внешнего люка инженерного отсека, огни аварийных маркеров указывали на шкафчик со скафандрами.

Они были не той модели, которой я раньше пользовался, более дорогие – достаточно просто шагнуть в скафандр, и он сам наденется. Я поставил Амену на пол, она быстро связала волосы и на одной ноге запрыгнула в скафандр. Я приказал дронам сесть на меня и перейти в спящий режим, и пока Амена пристегивала шлем, уже надел скафандр. Палуба завибрировала. Взлетел челнок? Моим органическим частям это не понравилось. Если это челнок, они прождали слишком долго. Человеческие действия часто кажутся мне слишком медленными из-за моей процессинговой скорости, но сейчас был явно не тот случай.

У скафандров имелось безопасное сетевое соединение, а потому я убедился, что скафандр Амены функционирует и запечатан, и перехватил управление им.

«Не пользуйся голосовой связью, – сказал я ей по безопасному выделенному каналу. – Они могут сканировать пространство, а мне легче спрятать сеть, чем голосовую связь».

«Поняла».

Ее голос по сети звучал нервно, но без паники. Скафандр поддерживал поврежденную ногу, и Амена могла стоять прямо.

«Я готова», – сказала она.

Я велел ее скафандру следовать за мной и открыл шлюз.

До того как я взломал модуль контроля, я никогда не передвигался в открытом космосе в скафандре.

Одна из причин – в контракте всегда была прописана определенная дистанция от клиентов. Так что, если автостраж удалится от них, скажем, больше чем на сотню метров, система жилмодуля с помощью модуля контроля поджарит ему мозги и нервную систему. Это не значит, что клиент не мог отдать приказ, вынуждающий нарушить ограничения, просто в таком случае ему пришлось бы выплатить Компании неустойку за уничтожение ее собственности.

Но у скафандров, которыми мне с тех пор доводилось пользоваться, имелись отличные инструкции, почти как бот-пилот. И этот не был исключением и к тому же был новым, от него не пахло грязными носками.

Кстати, вероятно, мне следовало упомянуть, что человеческое тело на 99,9 процента просто отвратительно. И даже собственные человеческие части тела меня совершенно не вдохновляют.

Я вышел из шлюза первым, потащив Амену за собой вдоль корпуса модуля. Мое первое впечатление о космосе – он ужасно скучен, никаких тебе прекрасных планет, станций или еще каких-нибудь радующих глаз красот. Но здесь космос не был скучным, хоть и без планет.

У скафандра имелись сканеры и визуальные устройства, но они были без надобности, чтобы рассмотреть болтающуюся снизу штуковину. Я называю это направление низом, потому что туда в тот момент были направлены мои ноги. Наша база, медленно от нас удаляющаяся. Враждебный корабль нависал сверху, вцепившись в модуль, – большое и грозное пятно на сканере скафандра.

Я подключился к сети базы, и теперь, когда не мешали помехи из угасающей сети модуля, меня услышали.

«Видим вас на дисплее, – поспешно ответил Роа. – Посылаю координаты, Михаил притянет вас аттрактором».

Я загрузил вероятный маршрут и спросил:

«А где Оверс? Она сообщила, что находится в спасательном челноке вместе с другими членами экспедиции».

«Понял, устанавливаем с ними связь», – ответил Роа.

Устанавливают связь? Если челнок взлетел, он уже должен быть на базе. Но я ничего не мог с этим поделать, прежде всего нужно доставить на базу Амену.

«Что это значит? – спросила Амена. – С Оверс и остальными все в порядке?»

Я уже собирался запустить в скафандрах систему маневрирования, но тут сканер уловил всплеск энергии. Визуальная система скафандра отрубилась, а щиток шлема потемнел, защищая глаза от вспышки. Мне-то без надобности, но скафандр об этом не знал.

Амена испуганно вскрикнула. Сетевое соединение прервалось из-за помех, а потом я услышал Михаила:

«Мимо. Повторяю, налетчик выстрелил и промахнулся…»

«А они целились не по челноку?» – тоненьким голоском вмешалась Раджприт.

Остальное потонуло в помехах. Я велел скафандру очистить щиток и развернулся, чтобы посмотреть на вражеский корабль. Не знаю зачем – ведь в скафандре не было вооружения. Просто хотел убедиться, что корабль – не иллюзия на сенсорах. Почти такое же дурацкое побуждение, как и многие человеческие поступки.

Я увидел большой темный корпус, отражающий свет от далекой планеты «Сохранения». Из него по-прежнему не исходило никаких сигналов – ни сети, ни голосовых, ни маячков, просто темный инертный объект. Темный инертный объект, утягивающий нас в червоточину. Визуальная система скафандра включилась и добавила сенсорные данные, позволившие сделать более точную оценку вражеского корабля и частично построить его схему. И что странно, конструкция выглядела в точности как…

Скафандр обнаружил выбитый на корпусе корабля регистрационный номер и отправил его мне. И я его узнал. Даже в архиве искать не пришлось. Я видел его в расписании полетов на нужную мне станцию из Порта свободной торговли.

Это же…

«Это же ГИК», – чуть не выпалил я, как полный кретин.

Это было настолько странно и так меня потрясло, что даже уровень моей производительности упал, а в органических частях прекратилось кровообращение. И странно не в том смысле, что раздражающе нарушало все правила, а странно в смысле жутковато, как в сериале «Дороги к далеким звездам», где рассказывалось о станции, населенной призраками, и перемещениях во времени.

Так странно, как будто у меня опять отказала память, смешав архивные данные с текущими.

И эта мысль привела меня в ужас.

«Что это?» – спросила Амена, а потом корабль… вражеский корабль… ГИК снова выстрелил.

В этот раз скафандр засек проскочившую мимо сканера искру. Она уходила все дальше и дальше, так далеко, что я уже подумал, не нацелен ли выстрел в спешащий на помощь корабль со станции, но он был слишком далеко, никакого смысла. Я собрал все данные по первому выстрелу, собранные скафандром, и увидел, что и тот ушел куда-то вдаль.

«Снова промазал! Никаких повреждений», – сказал Роа.

«Выстрел направлен совсем в сторону, – добавил Михаил. – Даже не знаю… Может, предупреждение?»

А может, моя память все же не отказала.

«База, вы готовы нас подобрать?» – спросил я.

«Михаил, ты… – сказал Роа. – Да, да, автостраж, давай, мы готовы!»

Избранная Михаилом траектория по-прежнему годилась, просто чуть дольше лететь. Велев скафандру Амены следовать за мной, я оттолкнулся от корпуса модуля.

Через двадцать секунд что-то схватило скафандр и потянуло. Совсем мягко, и катастрофой это не выглядело, если бы на скафандре не включилась тревога, а Михаил не начал яростно материться.

Корабль, он же враждебный объект, он же ГИК, захватил нас аттрактором и притягивал к себе. Я смотрел в другую сторону, но увидел это через сенсор скафандра. Нас притягивало к большом шлюзу на корме, и я ничего не мог с этим поделать. Лабораторный модуль ГИКа находился на месте, а значит, ГИК не перевозит груз, а служит исследовательским судном.

«Они захватили модуль, зачем им мы?» – спросила Амена тонким, нервным голосом.

«Не знаю».

Я ничего не понимал.

Аттрактор притянул нас к большому шлюзу, и Роа по сети завопил:

«Он ускоряется к червоточине! Мы теряем…»

И тут люк захлопнулся, связь с базой прервалась. Я попытался подключиться заново, но наткнулся на стену, крепкую, как… Не знаю, как что, но очень крепкую.

В этом шлюзе я прежде не бывал, но корабль выглядел все таким же чистым и ухоженным, как я помнил. Если я еще могу доверять своей памяти. Если все это происходит на самом деле.

Мне ну очень надо провести диагностику, только сейчас на это нет времени.

Началось шлюзование, с шипением ворвался воздух, и открылся внутренний люк. Он совершенно точно выглядел реальным, а сканер скафандра подтвердил все, что я вижу. Только ни сети, ни голосовой связи.

Широкий коридор за шлюзом был пуст, освещение горело в половину мощности, синие полоски на переборках служили исключительно для декоративных целей. В прозрачном шкафчике, встроенном в переборку, висел ряд пустых скафандров, находящихся в спящем режиме.

В коридоре было тихо и пусто – по результатам сканирования и аудиовизуального наблюдения. Для нас освещение сделалось ярче, обычно так происходит по требованию людей. Скафандр показал, что для людей и дополненных людей атмосфера в норме. Когда ГИК летал в качестве транспортного судна, он поддерживал уровень жизнеобеспечения на минимуме, хотя для меня слегка поднял.

В шлюзе нас слишком легко можно было убить, и потому я шагнул через люк в коридор, потянув за собой и скафандр Амены. Я не хотел предоставлять кому-либо возможность нас разлучить. Шлюз за нашими спинами закрылся.

– Где экипаж? – спросила Амена по голосовой связи скафандра. – Зачем нас захватили? Чего от нас хотят? – А потом добавила совсем тоненьким голоском: – Поговори со мной, прошу тебя.

Даже если я поврежден и у меня галлюцинации, со мной клиент. Если это повреждение памяти, нужно сказать Амене. Лучше бы, конечно, на ее месте оказалась Мензах или тот человек, которому я доверяю, который помог бы мне. Даже Гуратин был бы лучше в таких обстоятельствах. Если я признаюсь ей, что, судя по некоторым данным, у меня критический сбой памяти, она ни за что не будет мне доверять, а она должна мне доверять, чтобы я мог вытащить ее отсюда живой. Но как она может мне доверять, если я даже не могу определить наверняка, реально ли то, что я вижу?

А если это и правда ГИК, то где же он?

Я послал запрос. Такое впечатление, что он раскатился эхом по пустой сети, словно в ней отсутствует нечто гигантское, обязанное там находиться, будто вместо сердца корабля дыра.

Амена начала паниковать и тяжело дышала, мне нужно было что-то ей сказать. И слова вышли очень похожими на правду:

– Мне кажется, я узнаю́ корабль, но его не должно здесь быть.

Когда я произнес это вслух, стало меньше похоже на сбой в памяти, а больше на реальность.

Амена засопела:

– А что… Что это за корабль?

И тут мне пришла в голову гениальная мысль, жаль, что так поздно.

– А что написано на тех скафандрах?

Мензах и большинство других сразу догадались бы: что-то не так. Я никогда не запрашиваю информацию у клиентов, если могу узнать ее сам. По многим причинам, но главным образом из-за присущего людям самоубийственного невнимания к деталям. Амена шагнула ближе к прозрачному шкафчику. В нем виднелось два ряда скафандров, один над другим – если один скафандр вынимали, его место занимал другой. Нашивки на скафандрах передавали в сеть сообщение на нескольких языках, которые читались интерфейсами наших скафандров, хотя сеть ГИКа и была недоступна, в точности так работают маркеры краской.

– Перигелий. Пансистемный университет Михиры и Нью-Тайдленда, – прочла Амена.

Это порт приписки и владелец ГИКа. Ну ладно. Хорошая новость: у меня нет сбоя памяти, это и правда ГИК. Плохая новость: какого хрена?

Я снова послал запрос.

Амена опять повернулась ко мне.

– Наверное, это украденный исследовательский корабль. – Ее голос звучал тверже, без панического придыхания. – Видимо, его захватили пираты и установили на нем оружие.

– Он и раньше был вооружен.

Это же мой друг, думал я. Он помог мне, потому что сам того хотел. Но этого я сказать не мог. Я никому не рассказывал про ГИКа.

– Это корабль для исследования дальнего космоса и обучения, с полной командой и дополнительным местом для пассажиров. В перерывах между экспедициями он служит грузовым кораблем под управлением бота, но «Сохранения» не было в его маршруте.

– Для исследования дальнего космоса и обучения, – повторила Амена. – Если у пиратов есть такой огромный вооруженный корабль, зачем им мы? Может, они решили, что у нас на борту есть что-то ценное? Или просто атакуют первые попавшиеся исследовательские корабли? Ненавидят ученых?

Она говорила с сарказмом, но я знавал пиратов, которые совершали нападения и по более дурацким причинам. Однако это не галлюцинация и не сбой памяти, а, значит, статистически маловероятное совпадение, что совершенно… статистически маловероятно.

– Погоди, так ты знаком с этим кораблем? – спросила она с оттенком подозрительности. До нее тоже дошло, насколько статистически маловероятно такое совпадение. – Ты что-то им сделал? Они погнались за тобой?

– Конечно, нет.

Это была полная ложь, потому что ГИК прилетел сюда из-за меня, хотя это озадачивало не меньше. Вряд ли сюда прилетела команда ГИКа, чтобы отомстить беглому автостражу… Погодите-ка, а почему отомстить? Я не сделал ГИКу ничего плохого и не повредил ничего на борту, разве что израсходовал немного энергии и ресурсов, но ГИК стер это из своих логов.

Странно из-за этого присылать вооруженный корабль. В смысле, они могли бы просто прислать доктору Мензах счет.

Разве что кто-то проник на борт после того, как я покинул ГИК, и что-то с ним сделал, а обвинили меня.

В этом сценарии имелся один большой дефект. А нет, постойте, два: 1) пришлось пробраться на борт без помощи ГИКа и 2) сделать что-то ГИКу и при этом не быть жестоко убитым. Я знал сорок семь способов, которыми ГИК мог прикончить человека, дополненного человека или бота, наверняка были и другие, мне просто надоело считать.

И где сам ГИК, в конце концов? Где его сеть, дроны, голосовая связь, его люди? Почему он не отвечает на мои запросы?

Я не забыл, что у меня под ребром зашит коммутатор ГИКа. Ладно, забыл, но вспомнил три минуты и сорок семь секунд назад, просто до сих пор мне эти сведения были без надобности. С тех пор как я покинул ГИК на транзитном кольце РавиХирала, коммутатор был дезактивирован. Если ГИК захотел бы со мной связаться, он воспользовался бы им, оказавшись в диапазоне действия. Но это если ГИК до сих пор сам себя контролирует. Неужели корабль контролирует кто-то другой – бот, человек или дополненный человек?

Я запаниковал. Мне не хотелось повредить ГИКа, но нечто, повредившее ГИКа, могло уничтожить нас с Аменой.

Час от часу не легче. Начнем лучше с предположения, что ГИК по-прежнему здесь, цел и невредим, просто его заставили это сделать, хотя у меня не было времени размышлять на тему, кто и зачем.

Мог ли ГИК воспользоваться дезактивированным коммутатором, чтобы выследить меня, после того как наш корабль прошел через червоточину? Не исключено. Но зачем? Зачем он прилетел за мной на «Сохранение»? ГИК очень любит свою команду. И сделал бы что угодно, чтобы прийти ей на помощь.

Даже предав меня? Или что-то вынудило ГИКа так поступить? Ему понадобился наш модуль или это был сопутствующий ущерб? Притянув меня и Амену аттрактором, он ускорился к червоточине. Сейчас мы должны уже находиться в ней и удаляться от «Сохранения». Посланные на помощь корабли потеряли наш след.

Но это, по крайней мере, означало, что база подобрала челнок с Оверс и остальными.

Нужно было избавиться от скафандра. При гравитации он затруднял передвижения, и его можно взломать, если я отвлекусь, к тому же я не знал, защитит ли скафандр Амену от реактивных снарядов или другого оружия. Конечно, идти внутрь корабля – не лучшая идея, но свобода передвижения важнее.

Я велел скафандру открыть шлем и выпустил дроны. Двум я приказал встать в караул у входа в коридор, а другие отправил аккуратно прочесать корабль… то есть ГИК. Потом расстегнул скафандр и вышел из него.

– Думаешь, это разумно? – спросила Амена.

Чего мне сейчас точно не надо, так это чтобы какой-то подросток подвергал сомнению мои действия.

– У тебя есть другие предложения?

– Наверное, мы не можем вечно ходить в этих штуковинах, – пробормотала она и расстегнула скафандр.

Я подождал, пока она выберется из скафандра. Она немного дрожала, вспотела и потирала поврежденную ногу. Нужно добраться до медотсека. Что бы здесь ни происходило, будет проще с этим разобраться, подлечив Амену.

Я двинулся по коридору, жестом велев Амене держаться за мной. Сканер по-прежнему ничего не показывал, кроме фоновых шумов. Дроны смотрели на пустые коридоры и закрытые люки. Я направил их к командной палубе и к кают-компании под мостиком. Кто-то же должен там быть, бот, человек или дополненный человек. Теперь я отправил запрос через коммутатор.

Голосовая система загудела, выдав автоматический ответ. Амена вздрогнула от этого звука.

– Это сделал я, – прошептал я.

– Зачем? – Она умудрялась шептать требовательным тоном. А потом раздраженно поморщилась. – Ладно. Надо думать, они знают, что мы здесь, раз уж нас похитили.

Пока что дроны не обнаружили экипаж. Никто не ответил и по голосовой связи. Я двинулся к коридору, не зная толком, что предпринять. Может, подняться на мостик и треснуть по главному процессору?

По этому коридору я ходил много раз туда и обратно, работая над кодом, который делал меня похожим на человека, а ГИК не переставал меня критиковать. Возможно, именно поэтому я потерял осторожность. А еще потому, что всего несколько секунд назад здесь пролетали дроны. И когда я шагнул в коридор, то боковым зрением заметил какое-то движение.

Вот зачем нужны дроны. К несчастью, что бы это ни было, дрон его не увидел. И я не увидел, пока оно не пошевелилось, а тогда было уже слишком поздно.

Удар пришелся в висок, и я всем телом шмякнулся о переборку.

Критическое снижение уровня производительности.

Выключение.

Перезагрузка.

Я лежал на куче мусора, и острый осколок впивался мне в щеку. Я понял, что пережил аварийное отключение. Я постоянно скучаю по своей броне, но особенно в такие моменты.

Мне необходимы органические части внутри головы, но они гораздо лучше сопротивляются ударам, находясь в броне, а не в человеческом черепе. Если стукнуть автостража со всей силы, это может привести к быстрому и резкому падению производительности и вызовет временное отключение. Замечу – временное. Но скажу честно – это плохая идея. Если вы хотите сохранить свои внутренние органы в целости и не желаете, чтобы вас размазали по стенкам вашего краденого корабля.

Ага, наконец-то я включился.

Мои дроны находились в спящем режиме, а мои системы еще не подключились, чтобы их пробудить. Вернулась аудиосвязь, и я различил идущий из коридора звук. Голос Амены, слишком тихий, чтобы разобрать слова. Я проверил соединение с сетью дронов – она по-прежнему работала в пассивном режиме.

– Вы совершили большую ошибку, – твердо сказала Амена с явно фальшивой бравадой. – Через несколько минут здесь будут вооруженные корабли. Они будут здесь…

– Ох, деточка, мы уже в транзитном переходе. Никто в жизни тебя не найдет.

Голос (Неизвестный № 1) был легкомысленным и игривым и отдавался эхом в устаревшей системе звукопередачи.

– А теперь расскажи нам про оружие.

Бравада Амены превратилась в подлинную ярость:

– На исследовательском модуле не было оружия! А если бы было, вас бы разнесли в клочья.

На заметку людям и дополненным людям – никто не любит, когда с ними говорят свысока.

– Лучше бы у вас оказалось оружие, о котором нам говорили, а не то я вырву тебе ребра одно за другим и сломаю их перед твоим милым личиком.

Теперь голос Неизвестного № 1 звучал еще веселее.

Я сохранил разговор на будущее. Неизвестный № 1, похоже, неплохо потрудился над формулировками угрозы, будет жаль, если он никогда не испытает это на своей шкуре.

– Ненавижу ложь, – произнес Неизвестный № 2. Голос был почти таким же, как у Неизвестного № 1, только чуть ниже.

– Я не лгу, – ответила Амена. – Я не знаю, о чем вы говорите.

Тень ее страха прорвалась наружу. Думаю, она начала понимать, что говорит не с разумными людьми, открытыми для убеждения рациональными аргументами.

– Ты лжешь, эта штуковина лжет, все лгут, – сказал Неизвестный № 1. – Нам лучше знать.

– С этим я ничего не могу поделать, – выпалила Амена звенящим от напряжения голосом.

Уровень производительности рос, и начинали функционировать остальные части тела. Из-за временного отключения органические части подавили бо́льшую часть токсинов стресса, и я чувствовал себя намного лучше. Сканирование показало, что осколки под щекой – это фрагменты устройства, покрытые стелс-материалом. Меня сшиб дрон, возможно, того же типа, который я заметил в модуле до эвакуации. Он ударил меня с такой силой, что сам разлетелся на куски. Ни у одного дрона ГИКа, по крайней мере из тех, которые он позволил мне увидеть, не было стелс-оболочки. Пожалуй, принудительная перезагрузка даже принесла мне пользу, потому что я был полным идиотом, не подумав об этом раньше. Если дроны каким-то образом получают приказы, то должна быть и активная сеть внутри ГИКа, просто не на стандартном канале. Как только включились ноги и руки, я медленно поднялся и откорректировал указания дронам – теперь они сканировали весь диапазон.

Моя ракетная установка валялась рядом, и от нее остались одни обломки, как будто кто-то специально постарался. Сохраненная схема помещений ГИКа пришлась кстати, когда я определял направление, откуда доносился голос Амены. Дальше по вот тому изогнутому коридору, из кают-компании. Я двигался бесшумно.

Добравшись до первого поворота, я обнаружил канал управления их дронами. Он был зашифрован, как армейская сеть. Умно. Вот только шифрование было древним даже в терминах людей, не только ботов. Последний апдейт программы взлома ключей, который я получил от своей бывшей компании, устарел больше чем на восемь тысяч семьсот часов, но он взломал этот код как орешек.

Сеть была почти пуста, я не обнаружил никаких голосов, только команды для дронов. Если их шифрование устарело, то и код дронов наверняка тоже. Я нашел старый список паролей к дронам и начал их перебирать. Когда я восстановил связь, мои дроны по-прежнему находились в режиме ожидания, но сейчас были почти бесполезны, поскольку не могли заметить стелс-дроны врага.

Дверь в кают-компанию, откуда доносился голос Амены, была открыта, яркий свет падал в полуосвещенный коридор. Я хотел дождаться, пока уровень производительности вернется к девяноста процентам, но тут услышал голос Амены:

– У нас нет оружия, вы захватили не то судно.

Страх в ее голосе был так очевиден, что я ворвался в отсек.

Пометка: надо пропатчить модуль контроля импульсивного поведения.

Отсек был большим, с мягкими диванами у переборок, несколькими низкими столиками, убирающимися в палубу, и многочисленными парящими над ними экранами, сейчас выключенными. В отсеке находился один клиент, Амена. Она прислонилась к стене в дальнем углу, была растрепана, глаза широко открыты, но никаких видимых повреждений. Две потенциальные цели и две потенциальные жертвы у дальней стены, рядом с Аменой. Обе Потенциальные жертвы в синяках и ссадинах, с испуганными или удивленными лицами. Потенциальные жертвы носили красно-коричневую форму с логотипом корпорации, потрепанную и порванную. Еще одна аномалия, поскольку экипаж ГИКа носил темно-синюю.

Две Цели стояли лицом к Амене и Жертвам, вероятно, дополненным людям, хотя сканирование ничего не показало.

Обе Цели повернулись ко мне. Они были похожи на высоких дополненных людей, только с тускло-серой кожей. Из-за ранения или болезни? Или это какая-то необычная косметическая модификация? Оба были в облегающих защитных костюмах и шлемах, оставляющих открытым на удивление большую часть лица (удивляться тут можно только глупости). Узкие человеческие черты, на гладкой серой коже выделялись темные брови. Оба улыбались бесцветными губами.

Один с укоризной обратился к другому (Неизвестный № 1, он же Цель № 1):

– Ты же сказал, что он труп.

Выглядели они на одно лицо. Только Цель № 1 чуть выше и шире в плечах.

– Эта штуковина точно мертва, – ответил Неизвестный № 2, то есть Цель № 2.

И засмеялся.

Штуковина? Я почувствовал, как в органических частях буквально взорвались капилляры.

За Целями висели три дрона, в моем архиве не нашлось описания подобных моделей. Круглые, размером с мою голову, а объективы камер и оружие скрыты, несмотря на размеры. Мои сканеры полноценно не видели дронов из-за стелс-покрытия, но органические части мозга и глаза – видели. И от этого возникло неприятное ощущение раздвоенного изображения. Сканеры уверяли, что там парит какая-то аномалия, не появляющаяся в камере, но глаза отправляли в хранилище временной памяти четкое изображение, подтвержденное нервной тканью.

Я знал, что вражеские дроны довольно проворны, но выглядели они слишком громоздкими. Нужно получить больше данных, прежде чем что-либо предпринимать.

– Что вы сделали с ГИКом? – спросил я.

Эти данные мне были не нужны, но я очень хотел узнать.

Цель № 1 оценивающе вскинул голову и обнажил острые зубы. Вероятно, еще одна косметическая модификация или генетическая вариация.

– Что ты там бормочешь, штуковина? – сказал Цель № 1.

– Похоже, эти штуки не умеют контролировать собственную речь, – сказал Цель № 2 почти тем же тоном.

Амена наблюдала за мной с широко открытыми глазами, прижав руки к губам. Сидящие за ее спиной Жертвы № 1 и № 2 уставились на меня в замешательстве.

– С этим кораблем, – уточнил я. – Что вы сделали с ботом-пилотом?

ГИК был не просто ботом, но я не знал, как это выразить в двух словах.

Цель № 2 вздохнул и скрестил руки на груди, как будто я задал глупый вопрос. Цель № 1 зловеще ухмыльнулся. Он явно не знал, кто я такой, а может, даже не знал, кто такой ГИК, но понял, что мне не все равно, и потому ответил с явным наслаждением:

– Стерли его, естественно.

Я почувствовал, как изменился в лице. Мышцы напряглись, и не от удара. Мне пока плохо удается контролировать выражение лица, и я понятия не имел, как оно выглядело.

– Ох, черт, – выдохнула Амена из-под ладони.

– Похоже, эта штуковина разозлилась, – заявил Цель № 1.

– Вот скукота, – произнес Цель № 2. – Сначала злость, потом страх, а затем труп. Ску-у-учно.

– Теперь вы принадлежите нам, – сказал Цель № 1. – Вы все. Вот что теперь будет. Вы скажете…

Я схватил Цель № 1 за рожу. Не лучшее стратегическое решение, но самый быстрый способ заткнуть ему рот. Используя его голову как рукоятку, я наклонил Цель № 1 и швырнул на диван у переборки.

На мою голову тут же нацелился вражеский дрон № 1. Он действовал быстро, но на сей раз я был готов. Я отклонился в сторону, он развернулся и снова полетел ко мне, и тогда я врезал по нему кулаком. Он шлепнулся о люк, и я стряхнул осколки с ладони.

Цель № 2 смотрел в сторону двух оставшихся вражеских дронов, явно не понимая, почему они не двигаются.

Преимущество конструкта заключается в том, что в фоновом режиме я могу продолжать искать пароли для дронов даже во время критического эмоционального срыва. Ровно в ту секунду, когда Цель № 1 назвал меня скучным, я нашел подходящий и отправил дрону запрос. Какая ирония! Я велел дрону отключить подачу энергии, и он с громким стуком упал на палубу.

На сером лице Цели № 2 отразилось изумление, а потом злость. Это было забавно. Если бы я был человеком (ой!), то даже засмеялся бы. Но я все же решил вернуться к первоначальному намерению и выбить дурь из этих говнюков.

– Злость, потом страх, затем труп. Таков порядок? – спросил я.

– О боги, это же… – прошептала Жертва № 1.

Свалившийся на диван Цель № 1 замахал руками и, очевидно, потянулся к оружию, прикрепленному к броне у бедра. Я бросился на него и схватил за запястье, прежде чем он добрался до оружия. Но вышло не очень хорошо, потому что Цель № 1 хлопнул меня по плечу другой рукой, и я ощутил укол боли от излучателя.

Цель № 1 ухмыльнулся от уха до уха.

Снаряды из ракетной установки могут нанести мне ущерб, но излучатели просто раздражают. Я вывернул ему руку, а ту, из которой он стрелял, сломал. Неуклюжее оружие в форме трубки длиной сантиметров десять клацнуло по палубе и укатилось.

Цель № 1 завопил от ярости и удивления, чем еще больше меня взбесил. Цель № 2 с совершенно неуместной самоуверенностью шагнул ко мне и приставил к моей груди еще один излучатель.

Я двигался так быстро, что позже пришлось проиграть видеозапись для анализа собственных действий. Я оттолкнул Цель № 1 и врезал локтем по морде Цели № 2. Вырвал из его руки излучатель вместе с несколькими пальцами, вонзил излучатель ему в грудь (оружие не было острым, но я поднажал) и проделал там огромную дыру. Потом с помощью оружия и дыры поднял Цель № 2 и шмякнул его об потолок. Трижды. Посыпались осколки и полились телесные жидкости.

Мне сразу полегчало. Наверное, стоит повторить как-нибудь.

Но это заняло слишком много времени, и Цель № 1 успел встать и рвануть к люку.

Я побежал за ним, но тут услышал призыв Амены:

– Автостраж, смотри!

Я оглянулся. Два оставшихся вражеских дрона лежали на палубе и мигали огнями – они снова заряжались. Я отправил команду отключить подачу энергии, но пароль больше не работал. Один дрон я затоптал, а второй схватил, когда он начал подниматься. Его я разбил о кресло, случайно зацепив и экран. Две Жертвы возбужденно кричали что-то Амене, мне пришлось заново проиграть аудиозапись, чтобы разобрать слова.

– Ты должна пойти с нами! – сказала Жертва № 1, схватив Амену за руку. – Мы сбежим и попытаемся спрятаться!

Хотя сеть ГИКа не работала, я сумел раздобыть кое-какие сведения из интерфейса Жертвы. Сетевое имя: Элетра. Пол: женский. Удостоверение личности выдано корпорацией «Бариш-Эстранца».

Жертва № 2. Сетевое имя: Рас. Пол: мужской. Удостоверение личности тоже из корпорации «Бариш-Эстранца».

– Быстрее, – сказал он, – они пошлют другие дроны! – И покосился на меня. Знакомый взгляд. – С твоим автостражем у нас есть шанс.

– Мы должны пойти с ними, – сказала мне Амена.

Я уже послал спящим дронам команду перезагрузиться. Им нетрудно будет отследить Цель № 1 по кровавому следу и воплям. Скажем прямо, если вы не хотите, чтобы вас выпотрошили вашим же оружием, не стоит шататься по космосу, убивая исследовательские корабли и вступая в драку с автостражами.

– Сначала мне нужно кое-что закончить, – ответил я.

– У них слишком много дронов, – напирала Элетра, переводя взгляд с меня на Амену и обратно. Она точно не знала, кого следует убеждать. – Идемте с нами!

Амена шагнула ко мне, поморщившись, когда пришлось перенести вес на поврежденную ногу.

– Они говорят правду? Ты можешь узнать, не приближаются ли сюда дроны?

Цель № 1 выбежал через люк в кают-компанию под мостиком.

В той кают-компании я провел много времени в обществе ГИКа, мы смотрели «Первооткрывателей». Дроны передали изображение еще одного враждебного объекта (Цель № 3), стоящего на лестнице, ведущей на командную палубу. Люк в кают-компанию начал закрываться. Восемь моих дронов успели поднырнуть под него.

Люди не ошиблись насчет вражеских дронов, которые больше не отзывались на мои команды. А значит, где-то есть чувствительная система контроля, быстро установившая обновления. Но доступ к сети Целей у меня сохранился, и, судя по зашифрованному трафику, вражеские дроны получили задание. Скорее всего, стягиваются к нам, чтобы прикончить.

– Вероятно, да, – ответил я.

Амена нетерпеливо взмахнула руками.

– Тогда пошли!

Я пытался перерезать связь вражеских дронов с системой управления. Некоторых удалось сбить с толку, но другие по-прежнему подчинялись приказам. Очевидно, до каких-то частей системы мне не удалось добраться. Работать внутри нее – все равно что пытаться совладать с ракетной установкой, когда у тебя отстрелили половину пальцев. Все необходимые данные приходилось переводить в другой формат, все выглядело иначе, сплошная головная боль. Чтобы перехватить полный контроль, нужно начинать с самого начала – с поисков способов проникновения.

– Просто прикажи ему! – нетерпеливо сказал Рас.

– Он не подчиняется приказам, – огрызнулась Амена.

Мне хотелось бы сделать все незаметно и самостоятельно, но это было невозможно. Теперь на командной палубе собрались восемь дронов, а также Цель № 1 и Цель № 3. Тяжело дыша, Цель № 1 рухнул в мягкое кресло перед панелью управления, покалеченные руки безвольно обвисли. Цель № 3 шагнул к неработающему экрану и включил его жестом руки. Странно видеть, как человек (или кто там он) делает это вручную. Видимо, они еще не установили доступ к системам ГИКа через свою нестандартную сеть.

– Перережьте беглецов, как… – сказал Цель № 3 по общекорабельной связи.

На последних словах ретранслятор загудел, и я так и не узнал, как кого нас нужно резать. Одному дрону из восьми я велел наблюдать, а остальным раздал другие указания. Раз Цели в бронекостюмах и шлемах, нужно целиться в открытые лица.

Цель № 3 успел издать клокотание, а Цель № 1 захрипел. Семь дронов один за другим пропали с радаров. Дрон № 8 продолжал вести запись, посылая мне видео с беспомощно дергающимися телами, в конце концов распластавшимися в лужах на палубе.

– Но это же автостраж… – возмутился Рас.

Элетра прослушала объявление по голосовой связи до конца, на ее лице отразилось отчаяние:

– Нужно идти!

Амена прохромала еще пару шагов. Схватила меня за руку и подняла голову.

– Да послушай меня!

Я посмотрел на нее, специально заглянув в глаза, потому что сейчас почти все мое внимание было сосредоточено на ней, а человек, который дотронулся до меня чуть раньше, истекал кровью на палубе. Она была слишком поглощена собственными мыслями, или слишком наглой, или и то и другое и не понимала, что поступает неразумно.

– Мы должны идти с ними, – сказала она, выпятив подбородок. – Сейчас же.

Я аккуратно отлепил ее маленькую ладонь от своей куртки.

– Больше никогда ко мне не прикасайся, – сказал я.

Амена заморгала и поджала губы, а потом повернулась к Элетре и Расу.

– Пошли.

Элетра шагнула к люку.

– Сюда…

– Эта штуковина будет слушаться или… – вмешался Рас.

Я шагнул мимо Элетры к люку как раз вовремя, чтобы схватить поджидающий там вражеский дрон. Швырнул его о переборку и отряхнул осколки с рук.

– Сюда, – сказал я, следуя по схеме ГИКа.

Люди последовали за мной.

Я вызвал почти всех своих дронов и отправил их вперед, на разведку, и поставил сзади, прикрывать нас. Я выбрал длинный обходной путь к медотсеку. В темном коридоре загорались огни, когда мы проходили по нему, – автономный рефлекс. Для человека это все равно что видеть дергающееся мертвое тело. ГИКа здесь больше не было, ни следа его дронов, но кое-какие низшие функции были еще живы, код работал даже в отсутствие контролирующего его разума.

Система-захватчик, вероятно, своего рода бот-пилот, изменила ключи доступа к вражеским дронам. И, видимо, именно она вела корабль через червоточину. Корабли не могут делать это на автопилоте, по крайней мере, так говорилось в «Первооткрывателях» и других сериалах про корабли, которые я смотрел. Которые хотел посмотреть ГИК.

Я назвал захватчика вражеской командной системой.

Надеюсь, она была достаточно разумна и испытывала боль, когда я ее убивал.

Но до того предстояло еще немало потрудиться. А изображения дымящихся тел Цели № 1 и Цели № 3 в самом сердце командной палубы ГИКа занимали слишком много места в оперативной памяти.

Несколько дронов-разведчиков я оставил в коридорах у командной палубы, велев записывать любые движения и аномальную активность и отмечать их на схеме ГИКа. Нужно найти способ заранее обнаруживать вражеские дроны.

Дрон-разведчик № 2, висящий у потолка в вестибюле перед кают-компанией, засек активность. В вестибюль стеклись Цели и попытались открыть люк, но Цель № 3, видимо, задраил его вручную изнутри. Новые Цели, назовем их № 4, № 5 и № 6, возились с панелью управления, но явно не понимали, как открыть замок. Что бы ни происходило в их странной сети и командной системе, они не могли добраться через нее до систем ГИКа.

ГИК мертв.

Мне хотелось остановиться и прислониться головой к переборке, но на это не было времени.

Дроны за моей спиной показали, что Элетра обняла Амену за талию, помогая ей идти. Рас тоже прихрамывал и пытался одновременно оглядываться и наблюдать за мной. Все трое дрожали и потели – вероятно, от шока.

Вот именно. Люди. И эти люди в беде. Юная дочь Мензах и двое новых, явно раненых.

Киллербот, ты должен собраться.

– Вы знаете, сколько на борту Целей? – спросил я.

– Целей? – повторил Рас.

– В смысле тех серых людей, – вмешалась Амена, заскрежетав зубами, когда пришлось перенести вес на больную ногу.

– Я видела пятерых, но не уверена, что это все, – ответила Элетра.

– Как минимум пять, – согласился Рас. – И у них полно ботов, дронов и всякой всячины. Нужно попробовать добраться до инженерного модуля. Скажи своему автостражу…

– Я же говорила, он мне не подчиняется, – раздраженно выдохнула Амена.

Я уже обнаружил шесть Целей, из них три до сих пор функционировали (считая тех, от которых осталось сплошное месиво), так что информация людей оказалась бесполезной. Что ж, ничего удивительного. Я выстроил дронов-разведчиков перед нами в облачной формации и послал их вперед, сканировать пространство.

Разведчик № 2 показал, что Цели № 4, № 5 и № 6 прекратили бессмысленно ковыряться в замке. Они быстро проверили бронекостюмы и полностью закрыли щитки шлемов. Вот незадача. Семи дронов для убийства двух Целей многовато. Причем одна Цель уже ранена. Так что семь дронов для убийства одной с половиной Цели. А мой запас дронов ограничен. У меня не было данных, насколько хорошо их броня отражает удары дронов, а если пытаться это выяснять, я потеряю еще один взвод.

Дроны мне нужны для предупреждения о вражеских дронах – вкупе со вражеской командной системой это куда более серьезная угроза, чем хлипкие Цели. К тому же три моих дрона, которые разведывали главный отсек около командной палубы ГИКа, девяносто семь секунд назад пропали, а значит, столкнулись с вражескими стелс-дронами. Я терял свои «глаза» в других отсеках корабля, а это не лучшее положение. Прямо скажем, паршивое. Так считал даже мой модуль оценки рисков, а я знаю, чего стоят его оценки.

Мы добрались до люка жилого отсека, и я шагнул в сторону, пропуская людей, а потом нажал на ручной замок. Люк опустился за нами, я открыл панель и прожег несколько ключевых компонентов излучателем.

А в это время у меня за спиной происходило вот что.

– Зачем он это делает? – спросил Рас Амену.

Та непонимающе уставилась на него.

– Автостраж, зачем ты это делаешь? – спросила она.

Проверив схему ГИКа, я нашел пару уязвимых мест. Я мог перекрыть жилой отсек вместе с каютами, медотсеком, камбузом, учебными классами и кают-компанией, запечатав еще всего два люка. Не лучший выбор, но сейчас мы бы вряд ли добрались до инженерного отсека или лаборатории, а людям нужны хранящиеся здесь припасы. Я был почти уверен, что у вражеских дронов нет инструментов для ремонта люков. Цели могли это сделать, но я успел бы туда добежать загодя. Цели могли бы достать нас через внешние люки, но тогда им пришлось бы надеть скафандры и перемещаться вдоль корпуса, пока мы находимся в червоточине, а судя по тому, что я видел в сериалах, это плохая идея.

– Я пытаюсь создать безопасную зону.

– Он пытается создать безопасную зону, – сказала Амена, повернувшись к Расу.

Он снова перевел взгляд с нее на меня и обратно, я шагнул мимо него и посмотрел в проход. В перекрестке моргнули и пропали три моих дрона. Я бросился вперед, перекатился по коридору до перекрестка и выстрелил в двух поджидающих там вражеских дронов из излучателя левой руки. Один упал на палубу, второй завихлял в воздухе. Я поднялся и разбил его о переборку.

Дрон-разведчик № 2 в вестибюле у командной палубы записал, как Цели снова приближаются к задраенному люку. Неужели они думают, что мы или еще кто-то внутри? Они говорили без автопереводчика, и я не мог понять разговор.

Я велел основной формации дронов лететь дальше по коридору, к медотсеку, и убедиться, что там чисто.

– Бегом! – велел я людям.

Никто не стал спорить, все быстро похромали за мной.

Мы прошли по двум коридорам, повернули и оказались на месте. Стол медсистемы был обесточен и тих, хирургическая система свернута к потолку, и никаких следов медицинских дронов. Странно было снова увидеть это место. Не в плохом смысле странно, просто странно. Именно здесь ГИК внес изменения в мою конфигурацию, чтобы помочь мне сойти за человека, когда он спас мою клиентку Тапан.

О-хо-хо, эмоции…

Я проверил отсек, просканировал туалет, душевую, морг и другие примыкающие помещения, убедившись, что там нет вражеских дронов или еще каких неопознанных враждебных объектов. Люди стояли в центре комнаты и с напряжением наблюдали за мной.

– Оставайтесь здесь, – сказал я, закончив с обыском.

Я оставил один дрон в качестве передатчика для связи с Аменой и ушел, закрыв за собой люк.

Послав дронов вперед, я побежал за ними, к люку на противоположной стороне модуля. Если Цели вычислили, что я делаю, этот люк – ближайший к вестибюлю командной зоны, где они сейчас собрались.

Добравшись до люка, который собирался задраить, я рискнул высунуться в короткий проход к следующему отсеку. Органическая нервная ткань засекла движение, и я тут же опустил люк и задраил его вручную. Оставил дрона в карауле и помчался к последнему люку.

Люди в медотсеке по-прежнему кучковались вместе.

– Ты можешь сказать, что он делает? – прошептала Элетра.

– Задраивает люки, он же сказал, – ответила Амена.

Рас выглядел раздраженным и нетерпеливым, но спорить не стал.

Третий люк вел в смежный отсек, откуда имелся запасной проход в инженерный модуль. Этот люк уже был закрыт и задраен, но я все равно спалил панель ручного управления. В других отсеках корабля я уже потерял все дроны, кроме четырех: Разведчик № 1 был заперт в кают-компании на командной палубе вместе с двумя мертвыми Целями, Разведчик № 2 завис у потолка вестибюля, присматривая за Целями, собравшимися у задраенного люка, а дроны № 3 и № 4 держались у потолочных балок в ближайших коридорах.

Я пошел обратно в медотсек, позволив сопровождающим меня дронам-наблюдателям немного рассеяться. В теле что-то болело, пришлось приглушить болевые сенсоры.

В коридоре у медотсека я разделил дроны на два взвода и отправил их в противоположные стороны. Следовало проверить этот отсек и убедиться, что я не запер здесь вместе с нами какую-нибудь дрянь, но сначала мне нужно было узнать кое-что другое.

– Что происходит? – спросил Рас, как только я вошел в медотсек. – Он посмотрел на Амену, по-прежнему не понимая, к кому обращаться. – Мы здесь в безопасности?

Я знал обычный размер экипажа ГИКа – только командный состав насчитывал восемь человек плюс меняющиеся преподаватели и студенты. После краткой разведки я убедился, что в последнее время в медотсеке никого не лечили, а в морге не было мертвецов. И это хорошо, если только тела не выкинули в космос. Я знал, что по этому поводу почувствовал бы ГИК.

– Где команда корабля? – спросил я.

Рас снова посмотрел на Амену. Она нахмурилась и обратилась ко мне:

– Я думала, они и есть команда.

– Нет, – сказала Элетра. Она тоже выглядела запутавшейся. – Мы с корабля компании «Бариш-Эстранца».

Амена повернулась к Расу и Элетре.

– Так где же команда этого корабля?

Рас сердито покачал головой.

– Слушай, ты еще совсем молода. Я так понимаю, автостражу приказали тебя охранять, но…

Амена саркастически фыркнула.

– Я ему даже не нравлюсь.

Признаю, люди меня раздражают, но она была несправедлива, потому что первой меня невзлюбила.

– Если ты велишь ему подчиняться нам, – сделал еще одну попытку Рас, – станет куда проще.

Элетра кивнула:

– Так будет лучше. Похоже, ты плохо понимаешь, как им управлять.

Амена нетерпеливо взмахнула руками:

– Слушайте, дело не…

Я понял, что настало время установить кое-какие оперативные параметры.

Я пересек комнату, схватил Раса за грудки, прижал к медплатформе и потребовал:

– Отвечай на вопрос.

За моей спиной съежилась и попятилась Элетра.

– Автостраж! – выкрикнула Амена. – Мама рассердится, если ты его покалечишь!

Ах вот как, мы решили прибегнуть к такой тактике?

– Ты явно не в курсе, что твоя мама думает о корпорациях, – ответил я.

– Мы не знаем, где команда! – лихорадочно выпалила Элетра. – Рас, скажи ему, что мы не знаем!

– Мы не знаем! – просипел Рас.

– Это правда или вы только что это сочинили? – спросил я.

– Это правда, – выдохнул Рас. – Мы не знаем, что с ними случилось.

– Честное слово, мы не знаем, – добавила Элетра, достаточно убедительно. – С тех пор как мы попали на борт, мы никого не видели, только этих… этих людей.

Я выпустил Раса, и он отполз к Элетре в дальний угол комнаты. На его лице было напуганное и удивленное выражение.

– Прекрати быть таким гнусным, – зашипела Амена.

– Я просто пытаюсь сохранить тебе жизнь, – сказал я совершенно спокойно, понизив голос, как будто и вовсе не расстроен.

– Я это ценю, но… – Она покосилась на меня. – Ты паршиво выглядишь. Уверен, что все в порядке? Тот дрон тебя крепко приложил.

Ну да, но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

– Нужно заняться твоей ногой, – сказал я. – Но не включай медсистему. Ее контролировал… – Почти на десять секунд я забылся. – Бот-пилот. Его взломали, прежде чем… уничтожили, иначе он убил бы налетчиков. Но что-то управляет кораблем, ведет нас через червоточину, и оно же может контролировать медсистему.

Амена бросила встревоженный взгляд на молчаливую медплатформу. Рас и Элетра тоже.

– Я не знала, что бот-пилот способен убивать людей, – сказала Амена.

– Боты почти так же опасны, как люди.

Знаю, знаю, из всех возможных аргументов этот войдет в пятерку самых идиотских.

Амена озадаченно уставилась на меня.

– Хорошо, никакой медсистемы. Наверняка где-то есть обычные медицинские принадлежности.

– Воспользуйся наборами неотложной помощи из того шкафчика. А мне нужно закончить осмотр отсека.

А по нашей частной сети я добавил:

«Оставлю тебе несколько дронов».

Я выделил из отряда восемь дронов и велел им остаться с ней.

Глаза Амены округлились, она заколебалась. Три секунды я не мог понять почему. Она не испугалась, когда я схватил Раса, тогда выражение ее лица было скорее раздраженным. А потом я сообразил – она не хочет со мной расставаться. Но затем она резко выдохнула.

– Хорошо, – сказала она.

И добавила по сети:

«Дроны – это замечательно. Всегда об этом мечтала».

Я мог бы ответить «Только не говори, что я ничего тебе не дарил», и мы обменялись бы бодрящими подколками, как в сериалах. Но я ходил по трупу ГИКа, так что меня невозможно было взбодрить.

«Я буду на связи», – ответил я.

Я вышел, направившись к жилым каютам. Разведчик № 2 в вестибюле командной палубы по-прежнему следил за спутанным и оживленным разговором Целей. Постойте-ка, а ведь в их шлемах что-то изменилось. Я отмотал видео назад и увидел, в чем дело: цвет поменялся с тускло-серого на такую же пятнистую стелс-расцветку, как у вражеских дронов. Цели тоже это заметили, тыча друг в друга пальцами и комментируя случившееся, но это явно не было для них чем-то из ряда вон выходящим.

Очередное обновление вражеской командной системы. Только этого не хватало. Это собьет прицел моих дронов. К счастью, обновление – или что там это было – не затронуло остальную броню. Однако теперь я не мог нанести смертоносные удары дронами.

Я гадал, зачем Цели так упорно возятся с люком. Если Цели № 1 и № 2 могли бы воскреснуть из мертвых, Разведчик № 1 это уже заметил бы.

Хм… Учитывая, как вражеская командная система собирала данные с вражеских дронов, каким образом они записывали и передавали видео, три оставшиеся Цели могли и не знать, что случилось с Целями № 1, № 2 и № 3. Они знали, что нас с Аменой подняли на борт, это наверняка. Но почему-то сосредоточились именно на задраенном командном отсеке. Не пошли в кают-компанию, где лежало тело Цели № 2. Может, несмотря на обновления вражеских дронов и вражеской командной системы, они не имели доступа к данным наблюдения? Командная система наверняка знала, что Цели погибли в результате физического столкновения, иначе не стала бы производить обновления. Неужели она не поделилась этими сведениями с Целями?

Знаю, мысль странная. Но если я прав, это еще одно доказательство теории о том, что у Целей нет доступа к большей части систем ГИКа, хотя вражеская командная система и управляет навигацией и, вероятно, оружием. Правда, у ГИКа не было доступных по сети камер наблюдения, как у любого обычного корабля.

ГИК.

Я достал простенький код, чтобы протестировать возможность проникновения, и запустил его в фоновом режиме на всех каналах, где возможна активность вражеских дронов.

Я собирался взломать вражескую командную систему и сделать с ней чудовищные вещи.

Если Цели пребывают в таком замешательстве относительно того, что случилось и где мы, можно этим воспользоваться. Я запустил еще один процесс, вытащив из архива аудиозапись. Если бы у меня на тот момент был план (а у меня его не было), я бы часто зависал. Мы находились в червоточине, и понадобится по меньшей мере несколько циклов, а то и больше, значительно больше, чтобы куда-нибудь добраться. И до этого я должен перехватить контроль над кораблем (ГИКом).

Дроны в медотсеке наблюдали, как Элетра вытащила из шкафчика набор неотложной помощи. Амена опустилась на скамейку, и Элетра открыла аптечку.

Рас с опаской поглядывал на дроны, которые кружились под потолком.

– Этот… Твой автостраж правда нас защитит? – спросил он.

– Конечно, – рассеянно отозвалась Амена.

Элетра в это время протягивала ей набор для обработки ран.

Со стоном облегчения Элетра открыла коробку с таблетками.

– Спина просто разламывается! Возьмем из аптечки только резервные пайки, но никаких лекарств.

– Так ты говоришь, им владеет твоя семья? – не унимался Рас.

– Нет, я этого не говорила.

Амена обмотала раненую ногу. И чуть не упала, когда повязка впрыснула в ногу лекарства от боли и инфекции, прямо через разорванную штанину.

«Скажи им, что я работаю на экспедицию «Сохранения» по контракту», – сказал я.

– Он работает на экспедицию «Сохранения» по контракту.

Амена выпрямилась.

«Именно так и есть, почему ты просишь меня сказать это, как будто это неправда?»

«Потому что для них «по контракту» означает совсем другое. В Альянсе «Сохранение» значит, что я согласился работать в экспедиции ограниченное количество времени в обмен на компенсацию. В Корпоративном кольце это означает, что экспедиция арендовала меня у владельца, в точности как вы арендуете жилмодуль или транспорт, разве что к жилью и транспортным средствам люди питают теплые чувства».

Раса ответ Амены, похоже, смутил.

– Нужно избавиться от дронов, – сказал он. Он оглядел набор неотложной помощи и вытащил контейнер с огнетушителем. – Можно попробовать этим.

Элетра села на пол и протянула Амене коробку с лекарствами.

– Не припоминаю, чтобы я слышала об экспедиции «Сохранения». Это дочерняя компания какой-то крупной корпорации или…

Пока Амена объясняла Элетре концепцию некорпоративного сообщества (что это не просто дикари в набедренных повязках, которые орут друг на друга, а многие такие сообщества имеют станции, города и отправляют исследовательские экспедиции), я добрался до жилых кают и по-быстрому начал поиск. Некоторые каюты явно не использовались, в основном предназначенные для студентов – с несколькими койками. Кровати были убраны в стены, и в поле зрения не попадали личные вещи, в точности как в последний раз, когда я сюда заходил. Другие каюты выглядели обитаемыми: разложенные кровати и мебель, постель в беспорядке, повсюду одежда, гигиенические принадлежности и личные вещи. Как будто здесь жила команда, но все вышли за секунду до моего появления. Было что-то зловещее в полном отсутствии какого-либо движения, только система очистки воздуха колыхала кисточки на ткани, украшающей стены.

Но ни следа тел.

«Не говори корпоративщикам, что ты дочь доктора Мензах», – предупредил я Амену.

«Я не такая дура», – отозвалась она.

Они как раз закончили разбираться с тем, что собой представляет «Сохранение», и перешли к обмену актуальными данными, включая имена и что вообще происходит.

– Этот корабль напал на нас сразу после того, как мы вышли из червоточины. А вы как попали на борт? – поинтересовалась Амена.

– Он и на нас напал. Мы летели на корабле снабжения вместе с главным кораблем исследовательской экспедиции, и тут этот корабль начал стрелять. Мы удрали в шаттле, и нас затянули на борт. Вот так все случилось. – Элетра откинула волосы за спину. Она выглядела измотанной. – Каким-то образом они нас вырубили, пока мы были в шаттле. Мы потеряли сознание. И вдруг очнулись уже на палубе этого корабля, и над нами смеялись эти серые люди. Не знаю, что произошло с остальными.

Я задумался, куда делся шаттл. Он все еще на борту? И здесь ли шаттлы ГИКа? Без доступа к системам ГИКа я мог это выяснить, только проведя физический обыск. Как будто мне сейчас больше нечем заняться. Кстати, о занятиях. Я вызвал Разведчика № 1, по-прежнему запертого на мостике, и велел ему постоянно сканировать активность всех дисплеев, которые он сумеет обнаружить.

– Мы не знаем, зачем они нас забрали, – сказал Рас. – Заперли в каюте и просто бросили. Мы не знаем, чего они хотят, а они не говорят.

– Исследовательский корабль намного быстрее нашего, – добавила Элетра. – Видимо, он спасся.

– Я думаю, наш корабль-база тоже ушел, – медленно выговорила Амена. – Автостраж пытался доставить нас на базу, но они захватили нас и затянули в шлюз.

Я проверил уже почти все места, где могут лежать тела экипажа.

Возможно, я смотрю слишком много сериалов, потому что, бродя по голым коридорам и пустым, но недавно обитаемым каютам, я представил, что обнаружу таким дом Мензах на планете. Пустым, без людей, только с оставшимися после них вещами, и никаких следов в сети, никаких записей с камер, никакой возможности их найти.

Но не время для глупостей.

– Здесь есть еда или вода? – спросила Элетра и накрыла голову руками. – Чудовищная головная боль.

Рас вскочил на ноги и поморщился.

– Здесь есть ванная.

В следующих каютах я начал обнаруживать аномалии. В одной каюте явно держали Раса и Элетру. На койке валялась их скомканная форменная куртка. Ванной в каюте не было, но воняло здесь не так ожидаемо кошмарно, как обычно бывает, когда люди проводят много времени взаперти без доступа к воде и гигиеническим принадлежностям. Видимо, Цели их периодически выпускали.

Завершился процесс извлечения некоторых видеозаписей (серии разговоров между двумя моими любимыми персонажами «Лунного заповедника»). Я удалил оттуда музыку и звуковые эффекты, понизил громкость и сделал нарезку длиной в час и двадцать две минуты, а потом передал запись Разведчику № 1 в задраенном отсеке командной палубы. Я специально отобрал места, где персонажи говорят шепотом или очень тихо, хотя и напряженно. Результат получился даже более эффектным, когда к нему приплюсовался гул Разведчика № 1, рыскающего в поисках данных с дисплеев.

Я продолжил осмотр жилого отсека. Видимо, Цели тоже пользовались этими каютами. Эти серые люди не производили впечатления существ, уважающих чужое личное пространство. Однако странный запах был первым доказательством того, что я прав. В человеческом жилье обычно пахнет грязными носками, даже если они чистые. Но тут пахло странно, как на ферме, чем-то похожим на питательный субстрат в сельскохозяйственных системах.

По данным Разведчика № 2 в вестибюле командной палубы, все Цели прижались шлемами к люку и пытались подслушать разговор.

Несмотря ни на что, это было забавно.

– Так вы тоже летели в экспедицию? – спросила Амена.

Она явно старалась говорить будничным тоном, хотя другие люди, вероятно, не замечали того же, что и я.

– Нет. Ну… в какой-то степени, – ответил Рас. Он налил воду в ванной и принес стаканы остальным. – Это была экспедиция по возврату имущества.

– Попытка возврата, – уточнила Элетра. Она сделала большой глоток воды и вытерла губы. – Нашу группу послали работать в заброшенные поселения. – Она поколебалась. – Я не… Это конфиденциальные сведения.

– Я младший интерн-исследователь и даже не из Корпоративного кольца, – напомнила Амена. – Я никому не скажу.

Рас в отличие от Элетры был готов поделиться информацией.

– Мы получили задание возродить поселения на пригодной для жизни планете. На одной из систем, которую нанесли на карту еще до основания Корпоративного кольца. Слыхала о таких?

– Конечно. – Амена смущенно нахмурилась.

Я тоже ничего не понял. Через бреши в моем образовательном модуле легко пролетит истребитель, но в сериалах говорили об исследовательских экспедициях до возникновения Корпоративного кольца. Ведь не корпорации изобрели космос и планеты, как бы ни пыталась Компания получить на это патенты.

Элетра поерзала, поморщилась и вздохнула.

– Координаты многих систем были потеряны, прежде чем изобрели стабилизаторы червоточин, но исследователи иногда находят их, реконструируя хранилища данных. Если корпорация обнаруживает расположение планеты, то может заявить о праве собственности на нее, а потом основать колонию.

– Сорок или пятьдесят лет назад было много спекулятивных вложений в колонии, – продолжил Рас. – Естественно, куча корпораций переоценили свои возможности и обанкротились, а колонии были потеряны.

– Потеряны? – Судя по выражению лица Амены, теперь она поняла, но ей это не понравилось. – То есть колонии забросили и первых колонистов просто предоставили своей судьбе?

Теперь и до меня дошло. Об этом говорилось в исторических драмах и документальных фильмах на «Сохранении». «Сохранение» как раз и основали выжившие из колонии, которую перестали снабжать припасами. В случае «Сохранения» вовремя прибыл независимый корабль и сумел отвезти колонистов на более пригодную для жизни планету.

Эта история была популярна на развлекательных каналах «Сохранения». И все там знают переложение речи капитана Консуэлы Макебы о том, что они не оставят на смерть ни одной живой души. Мензах показывала ролик из наиболее популярного сериала с этой речью на настенном экране станционного офиса.

Если бы в колонии был автостраж, вероятно, нашлась бы веская причина оставить его на умирающей планете.

На самом деле я в это не верю.

Хотя иногда верю.

– Теперь возвращение бывших колоний – большой бизнес, – сказал Рас. Он допил воду и отставил стакан. – Оборудование для терраформирования обычно остается на месте, как и жилые модули и прочее имущество.

Лицо Амены стало каменным. Она притворилась, что возится с повязкой на ране, только чтобы на них не смотреть.

– Так вы нашли заброшенную колонию?

– Нас атаковали по пути туда, – ответила Элетра, пока Рас успел только открыть рот.

Я обнаружил большую каюту, которая выглядела так, будто ее перевернули вверх дном. Скомканная одежда на полу, в том числе и синяя форма экипажа ГИКа. В маленькой примыкающей душевой валялись гигиенические принадлежности – открытые, рассыпанные и пролитые. Несколько арт-объектов и голографические изображения людей, играющих на музыкальных инструментах, были разбиты и валялись на полу. Кто-то пытался сломать даже экран, но не сумел, и тот перекосился, на нем застыло изображение двух немолодых мужчин, возраста Мензах или старше, насколько я могу судить (а я плохо определяю человеческий возраст).

У одного мужчины была темная кожа и большие залысины на лбу, а другой светлее, с короткими седыми волосами. Оба улыбались в камеру, а за их спинами на стене красовался логотип ГИКа. Я мог бы поискать их в списке экипажа ГИКа, который сохранил, но мне не хотелось.

В груди что-то кольнуло. Я вытащил из памяти записи разговоров с ГИКом, как он говорил «моя команда». Смерть ГИКа ужасна сама по себе, но еще бо́льшая несправедливость заключалась в том, что погибли люди, которых он так любил.

Мне хотелось найти побольше этих воняющих водорослями серых говнюков и вышибить дух из каждого.

От резкого понижения производительности на целых пять процентов у меня затряслись колени, и я прислонился к люку каюты. В течение двенадцати секунд мне хотелось лишь рухнуть на палубу и лежать вот так.

Но я должен вернуться к Амене.

А кроме того, после того как здесь пошуровали Цели, каюта выглядела отвратительно.

В медотсеке снова зашел разговор обо мне. О-хо-хо.

– Ты должна быть осторожна, – сказала Элетра. – Этот автостраж, похоже, видоизменен, чтобы напоминать человека, но это не меняет его программный код.

– Хм… – промычала Амена, не глядя на нее и по-прежнему ковыряясь в повязке на ноге.

– Я знаю, ты думаешь, что он пытается тебя защитить… – встрял Рас.

– Он не пытается, а защищает, – резко ответила Амена.

– Они ненадежны, – заверил ее Рас. – Это все из-за человеческой нервной ткани.

Ну, не сказать, чтобы он ошибался.

– Они сбегают и набрасываются на подписавших контракт клиентов и обслуживающий персонал, – продолжил Рас.

Амена прикусила губу и закатила глаза – это значило, что ее переполняют эмоции, но я точно не понял какие.

– Интересно, с чего вдруг, – сказала она ничего не выражающим тоном.

По дороге к медотсеку я прошел через камбуз и учебный отсек, прочесал шкафчики и раздобыл упакованные пищевые пайки. На корабле хранилась куча припасов для исследования планет. На кораблях, которые занимаются только картографированием, обучением и перевозкой грузов, обычно такого не бывает.

Свернув за поворот коридора, я связался с Аменой по сети, сказать, что возвращаюсь, и начал пересматривать архив, сравнивая прежние записи с борта ГИКа с увиденным. А знал ли я в действительности, чем занимались ГИК и его экипаж? Я никогда не спрашивал, «исследования дальнего космоса» звучали скучновато. Почти так же скучно, как охрана горнодобывающего оборудования.

– Тебе очень повезло, что он не ополчился против тебя, пока вас держали на этом корабле, – сказала Электра в медотсеке. – Наверное, тебя заперли здесь с ним на много дней.

Что-что? Отлично, теперь еще у людей проблемы с восприятием реальности. Даже более серьезные, чем обычные проблемы людей с восприятием реальности. Только этого еще не хватало. Придется Амене самой с этим разобраться, потому что я занят.

– Нет-нет, – опешила Амена. – Мы попали сюда только что. Совсем недавно. Как раз перед тем, как серые втащили меня в ту комнату.

Рас потер лицо – то ли пытаясь скрыть выражение, то ли ему и впрямь поплохело.

– Думаю, ты ошибаешься, – заявила Элетра с таким видом, будто ей жаль Амену.

Амена снова поморщилась, но покачала головой.

– Слушайте, автостраж возвращается, так что прекращайте болтать про него. Я знаю, вы искренне верите в свои слова, но вы ошибаетесь, и я не желаю этого слышать. И думаю, что мы все запутались, потому что…

Возможно, экипаж ГИКа не просто разглядывал космос и учил разглядывать космос молодежь. Возможно, ГИК просто хотел, чтобы я так думал.

И я перестал обращать внимание на дрон в медотсеке. Я искал изображения припасов ГИКа, чтобы найти аномалии, пропажи и еще какие-нибудь ниточки. А потому получил предупреждение всего за 1,4 секунды до того, как шагнул в люк и Рас в меня выстрелил.

Отличный прицел для человека.

К счастью, он стрелял из излучателя, а не из реактивной установки, которая может снести автостражу голову.

И все равно это было больно, чтоб его! Я вздрогнул, стукнулся о люк (ох!) и отклонился в сторону, чтобы избежать второго заряда. Правда, его и не последовало, потому что Рас уже не целился, а сучил руками. Амена запрыгнула ему на спину и душила. Хорошая попытка, но ей следовало давить сильнее.

Элетра стояла рядом, махала руками и вопила:

– Хватит! Что вы делаете? Прекратите!

И это были самые разумные слова, которые я услышал от людей за последние часы. А также означало, что нападение не было спланировано, поэтому я не направил дрона Расу в лицо. К тому же у меня заканчивались дроны.

Если вам кажется, что я был совершенно спокоен, то это не так. Я думал, что контролирую положение (ну, хотя бы частично, не смейтесь), и тут все покатилось под откос.

Я закрыл люк и подобрал оружие Раса, которое тот выронил. Оно было похоже или, вероятно, идентично трубчатому излучателю, из которого в меня стрелял Цель № 2. Наверное, Рас подобрал его, когда я отвлекся на эмоциональный срыв. Да, это была огромная ошибка с моей стороны. Излучатель вызвал боль в органических тканях, но не нарушил ни один процесс, так что я знал – бесполезно стрелять из него по вражеским дронам. Я положил излучатель в карман куртки. Потом шагнул вперед, пнул Раса под колено и схватил Амену за талию. Рас рухнул на пол, и я поставил Амену на ноги.

Амена разозлилась не меньше меня.

– Да что с тобой такое? – заорала она на Раса.

Потом посмотрела на Элетру, беспомощно махающую руками. Вообще-то если уж Рас решил на меня наброситься, мог бы сначала предупредить Элетру, чтобы она не гадала, что происходит.

Рас поднялся на ноги.

– Нельзя доверять… ни одному из них! – выпалил он. – Они могут… его контролировать… – Он поковылял прочь от нас с затуманенном взором. – Вы не можете… любой из них…

Ярость на лице Амены сменилась смущением.

– Любой?

Хороший вопрос. Я видел, как люди совершают иррациональные поступки (много иррациональных поступков), а часто они вели себя контрпродуктивно, это мягко выражаясь. Скажем так, мне в голову не впервые стреляет человек, которого я пытаюсь защитить. Но этот случай выглядел странно, даже учитывая, что ранее я уже физически угрожал Расу.

Элетра поморщилась и приложила ладонь к голове.

– Рас, это же бессмыслица, что…

Ее глаза закатились, и она рухнула.

Амена хотела ее подхватить, но отпрянула, когда Рас сложился пополам и тоже свалился на пол. Потом у Элетры начались судороги. Амена распласталась на палубе, придерживая голову Элетры. Рас лежал без движения, совершенно обмякнув.

Амена выглядела испуганной. Я тоже слегка перепугался.

– Они приняли какие-то лекарства из аптечки, – сказала она и махнула рукой на открытую аптечку и контейнер рядом с ней. – Вроде бы анальгетики. Может, таблетки отравлены?

Неплохое предположение, но если дело в лекарстве, я думаю, реакция включала бы истечение телесных жидкостей и выглядела более отвратительной. Амена не пострадала, так что контактным путем, по воздуху или через воду это не передается. Элетра выглядела так, будто ее нервную систему прошибли током. А Рас… Рас выглядел мертвым.

Я перешагнул через него и подошел к лежащей на скамье аптечке. Она обладала некоторой ограниченной автономностью, при необходимости в ней открывались новые отделения. Я достал маленький медицинский сканер, который пыталась мне всучить аптечка, и направил его на Раса. Сканер отправил отчет с изображениями внутренностей Раса в мой канал. По верхней части груди Раса прошел электрический разряд, разрушив важные органы, качающие кровь и контролирующие дыхание.

Выглядело это странно похожим на наказание от модуля контроля…

Хм… интересная мысль.

Я проверил, как поживает Разведчик № 2 в вестибюле командной палубы. Цели перестали подслушивать у задраенного люка и собрались вокруг Цели № 4, держащего странный предмет длиной двенадцать сантиметров и миллиметр толщиной, с плоским допотопным экраном (я видел такие в исторических сериалах). Все Цели, похоже, пришли в восторг, глядя на экран.

Если что-то доставляет Целям радость, это явно не к добру.

Мой сканер уловил едва заметный источник энергии в Элетре и Расе. Раньше его не было, а значит, кто-то его активировал, скорее всего сигнал от аппарата в руках Цели № 4. Времени деликатничать не было, и я заблокировал весь диапазон.

Элетра обмякла и потеряла сознание. Если этим я окончательно разрушил ее мозг, то ничего уже не поделаешь.

Разведчик № 2 теперь показывал, как Цель № 4 неистово тычет в экран, а другие смотрят с явным разочарованием. Ха!

– Не стой столбом, сделай что-ни… – заорала Амена и резко осеклась, перейдя на хрип. – Это ты сделал?

– Да. – Я нагнулся и забрал Элетру из рук Амены. – Это из-за имплантов.

Я отнес Элетру на ближайшую каталку и аккуратно усадил. Амена поднялась и подошла к Расу.

– Он мертв, – сказал я, когда она хотела взять его за руку.

Она отдернула руку, а потом пощупала пульс у него на шее.

– Что… Как?

Я отправил ей по сети изображения со сканера, и Амена поморщилась.

– Так говоришь, это был имплант? То есть они дополненные люди?

– Нет, люди с имплантами.

Предполагается, что дополнения позволяют людям делать то, на что они обычно не способны, например полнее взаимодействовать с сетью или хранить в памяти архивы. Другие дополнения корректируют физические ранения или болезни. Дополнения полезны, а имплант – все равно что модуль контроля.

Я нацелил медсканер на Элетру. Он отметил повышение температуры тела, усиленное сердцебиение и учащенное дыхание. Я не знал, что это означает, но ничего хорошего явно не предвещало.

– Когда это случилось, я получил изображение от дрона – Цели в центральном отсеке что-то делали с неизвестным аппаратом.

Амена встала рядом с каталкой Элетры, рассматривая результаты сканирования, и ее взгляд затуманился, как у людей, погруженных в чтение сети.

– Похоже на заражение. Электра говорила, что у нее болит спина.

Лицо Амены исказилось от тревоги и страха, она смахнула темные волосы с шеи Элетры и повернула ее. Потом задрала куртку на спине – и обнаружила имплант. Да, он самый.

Амена шумно охнула.

– Жутко выглядит.

Между лопатками Элетры на темной коже виднелось металлическое кольцо диаметром 1,1 сантиметра. Его окружала распухшая и сморщенная кожа, и даже для меня это выглядело болезненно, что о многом говорит.

Обычно внешние интерфейсы у людей имеют самый разный дизайн – от подобия резного дерева до имитации естественной человеческой кожи, драгоценных камней, керамики и просто металла с логотипом бренда. И зачем Элетре, дополненному человеку с внутренним интерфейсом, понадобился еще и внешний? Вряд ли это просто топорная попытка медицинского или косметического дополнения, поскольку любая медсистема всего за несколько минут могла все исправить. А «топорная» – это еще мягко сказано, выглядело это так, будто дрянной врач вручную запихнул эту штуковину пальцами, причем пальцами ног.

– Почему они нам не сказали? – озвучила главную загвоздку Амена. – Мы могли бы… Если только они не знали, что у них эти штуки. Они сказали, что были без сознания, когда попали на борт. – На ее лице отразилась еще бо́льшая тревога. – Это имплант Раса заставил его в тебя выстрелить? Или сбил Раса с толку, так что он просто выстрелил в первого, кто появился в двери? Эти импланты явно предназначены для того, чтобы обездвижить пленников, если они попытаются сбежать, держать их под контролем…

– Я знаком с этой концепцией, – сказал я. Еще одно преимущество беглого автостража – не нужно притворяться, что внимательно слушаешь ненужные объяснения людей. – У меня был такой в голове.

– Точно. – Она испуганно покосилась на меня. Обожаю, когда люди забывают, что автостражи охраняют их и убивают врагов не добровольно и не ради забавы. – Тогда почему серые люди так долго не активировали импланты? Почему не сделали это, как только мы сбежали?

Ах, ну да. Я не проинформировал ее о свежих данных разведки.

– Думаю, выжившие Цели просто не знали, что случилось после того, как они нас захватили.

– Но ведь одна Цель сбежала.

– Ее убил мой дрон, и еще одну Цель, когда они заперлись в рубке. Другие Цели пытаются проникнуть туда через задраенный люк и, кажется, считают, что мы внутри. – Я отправил Амене часть видеозаписи дрона из вестибюля командной палубы. – Вероятно, они думают, что там с нами Рас и Элетра. Или активировали имплант, пытаясь узнать, где они.

Взор Амены затуманился – она просматривала по сети видео.

– Они поэтому прислушиваются к тому, что происходит за люком?

Я проверил данные с дрона. Точно, они опять начали подслушивать.

– Мой дрон проигрывает запись разговора.

Амена подняла брови.

– Ха! Умно. А ты можешь с помощью дрона их покалечить и…

Я показал ей запись с изменениями в шлемах Целей.

– Нет. Их защитят эти обновления.

Амена скривилась и потерла лоб.

– Ясно. Так как же нам добраться до мостика?

Знаете, я ведь не отлынивал, а старался изо всех сил, несмотря на все свои провалы. Но все же ответил без капли раздражения:

– Не знаю. Мой дрон на командной палубе, но я не могу добраться ни до одной системы.

Амена замерла и ошарашенно посмотрела на меня.

– Выходит, мы заперты вдалеке от мостика, бот-пилот пропал и мы не знаем, кто ведет корабль.

Что хорошо в конструктах – мы не можем размножаться и производить детей, чтобы потом с ними пререкаться. В этот раз я заговорил уже раздраженно:

– Я работаю над этим.

Я развернул медицинский сканер, разглядывая то, что находится под имплантом Элетры. Я и впрямь ожидал увидеть примитивный модуль контроля, от которого тянутся волокна прямо к нервной системе, как у обычного дополнения. Но никаких волокон не обнаружил, сканер показывал, что имплант совершенно автономен и сужается в конце.

Амена подняла руки.

– Отлично! Ты такой чувствительный! Ладно, но если они знали, что им поставили эти штуковины, то могли бы попросить нас о помощи. Даже если нам не доверяли… – Она снова нахмурилась. – Не могу понять, почему они этого не сделали.

Я тоже. Они даже не спросили про медсистему, медицинское оборудование или аптечку неотложной помощи. Если бы я был человеком и в меня вшили эту дрянь, то, войдя в полностью оборудованный медотсек, я бы первым делом позаботился изъять эту штуку.

– Нужно вытащить имплант, прежде чем он убьет и ее. – Амена изучила изображения со сканера в своей сети. – Он совсем примитивный. Наверное, причиняет боль, но ведь таким образом они могли бы его обнаружить.

Я повернул изображение, чтобы поточнее определить глубину.

– Да. Но почему-то не обнаружили.

– Не очень-то эффективная штука для своих целей. – Амена провела ребром ладони туда-сюда по шее. – Если знать, что она там, и сбежать от того, кто хочет тебя прирезать, можно выковырять ее ножом.

Заметка на память: убедиться, что у Амены нет причин перерезать себе горло ножом.

– Нет, если ты думаешь, что она связана с твоей нервной тканью.

Когда я разбирался с модулем контроля, то как минимум имел доступ к своей схеме и диагностике.

Но Амена не слушала, а копошилась в аптечке.

– Ее жизненные показатели ухудшаются. – Она нашла лазерный скальпель и помахала им. – Попробую вытащить имплант.

– Ты ведь прошла медицинское обучение? – на всякий случай спросил я.

– Базовый уровень. – Я закатил глаза, а она скорчила рожу. – Знаю, знаю! Но ты же сказал, что нельзя пользоваться медсистемой, а мы должны что-то сделать.

Она не ошибалась. Сканер передавал одно предупреждение за другим. Он показывал много технических медицинских данных, которые нуждались в анализе, но вывод был очевиден – активация импланта навредила Элетре, хотя и не так сильно, как Расу. Сканер показывал, что необходимо быстрое вмешательство.

Мои познания в медицине происходили главным образом из исторического сериала «Медцентр Аргала», популярного двадцать семь стандартных корпоративных лет назад и до сих пор доступного для загрузки почти по любому развлекательному каналу из тех, что мне попадались. Даже я понимал, что этих знаний маловато. К тому же сериал показался мне скучным, и я смотрел его только один раз.

Я протянул руку за скальпелем.

Амена колебалась. Неужели она думает, что я собираюсь убить Элетру? Мне приходилось уживаться и с куда более назойливыми людьми, включая некоторых родственников Амены.

Потом она все-таки отдала мне скальпель, а на ее лице отразилась смесь облегчения и вины.

– Я могла бы это сделать, если бы пришлось.

Хм… Амена хотела помочь, вероятно, для того, чтобы доказать что-то самой себе.

– Конечно, могла бы.

Насчет перерезанного горла она наверняка блефовала.

Но если мы ошибаемся и извлечение импланта убьет Элетру, это будет не первое мое убийство по неосторожности. И мои руки не тряслись.

Амена достала еще один перевязочный набор и открыла стерильный отсек аптечки. Следуя инструкциям аптечки, я побрызгал анестезирующей жидкостью. После этого аптечка периодически посылала по сети указания, и я разрезал скальпелем поврежденную ткань.

Через дрон я видел, как Амена сосредоточенно наблюдает за показаниями ручного сканера, слегка нахмурившись. Я старался избегать сильно кровоточащих мест (что вряд ли получилось, если бы человек делал это самостоятельно, так-то, Амена), и имплант наконец-то выскочил.

А Элетра очнулась.

Она втянула ртом воздух, открыла глаза и непонимающе уставилась Амене в живот. Я отошел, и Амена поспешно наложила повязку на рану, так что кровотечения почти не было. Повязка включилась и притянулась к коже Элетры, чьи глаза снова закрылись. Судя по отчету аптечки, повязка впрыснула в рану обильную дозу обезболивающих и антибиотиков. Я бросил имплант в маленький контейнер, который предложила аптечка, и та немедленно чем-то его обрызгала. Надеюсь, аптечка знает свое дело, потому что я точно ничего не понимал.

– Все хорошо, мы тебе поможем, – сказала Амена Элетре, похлопывая ее по руке.

Тело Раса лежало посреди медотсека, и это выглядело неправильно. Я подобрал его и отнес на каталку в дальнем углу. В кладовке я нашел одеяло, чтобы его прикрыть, но прежде приподнял куртку и рубашку и взглянул на имплант. Тот был на ключице, в окружении распухших тканей, выглядела кожа вокруг еще хуже, чем у Элетры. Интересно, догадывался ли Рас об импланте? Может, он просто пытался чем-то выковырять имплант, но потом Цели заставили его об этом забыть. Это глупо, но я понял бы такое желание. Я многое понимаю.

Потом аптечка просигналила по сети, что пульс и дыхание Элетры упали.

В сети вспыхнул рисунок с пояснениями, что мы должны делать. Амена крепко выругалась и помогла мне перевернуть Элетру. Я приступил к дефибрилляции, очень аккуратно регулируя напряжение. Амена судорожно вцепилась в аппарат искусственного дыхания. Аптечка старалась быть полезной, но с медсистемой не сравнить – та немедленно передавала по сети все необходимое. Аптечка велела мне начать искусственное дыхание, но я не мог. Мои легкие работали совершенно иначе, нежели человеческие. Мне не только требуется меньше воздуха, но и процесс газообмена идет по-другому. И это не говоря уже о необходимости прижаться губами к губам – одна мысль об этом уже вызывает отвращение. В общем, я вряд ли сумел бы вдохнуть в Элетру достаточно воздуха.

Тут подбежала Амена и сама приступила к искусственному дыханию, но ничего не вышло.

– Нужна маска, – сказал я.

Амена сдалась, разочарованно засопела и вернулась к аптечке. Нашла там маску и повозилась со стерильной упаковкой, пытаясь отодрать пластик зубами, а я не мог прервать дефибрилляцию и помочь ей. Да, я только что сообразил, что мы не подумали об этом раньше. В «Медцентре Аргала» никогда не показывали, как люди готовят инструменты, они просто лежали наготове.

И тут медсистема тихо щелкнула, и на медплатформе зажглись фиолетовые огни – она включилась. Амена замерла с маской в руке. Она выплюнула кусок пластиковой обертки.

– Это ты включил стол? – поинтересовалась она.

– Нет.

Это медсистема ГИКа, но без ГИКа. Платформа послала по сети сообщение, что работает с фабричными настройками.

Очередная странная аномалия в бесконечной череде какой-то хрени. Это мог быть и трюк, вражеская командная система завлекала нас, чтобы мы положили Элетру на стол и тем самым убили. Правда, Элетра и так умирала, тогда зачем такие сложности?

Я пытался не думать о том, что остатки ГИКа еще здесь и пытаются спасти человека.

Ладно, к черту. Я прекратил дефибрилляцию, подхватил Элетру и отнес ее на стол медсистемы.

Стоило мне ее положить, как над ней сразу же опустился хирургический модуль, присоединив к груди присоску, чтобы запустить сердце, и ко рту приставил сложный дыхательный аппарат. Через шесть секунд она уже дышала самостоятельно, а сердцебиение стабилизировалось. Тонкие щупальца отклеили с раны повязку и бросили ее на пол, а потом начали зашивать кровоточащий разрез на спине.

Аптечка на каталке возмущенно пискнула, а потом заткнулась.

Амена выдохнула с облегчением и вытерла лицо рукавом. Она начала собирать разбросанные предметы из аптечки.

– Так почему же включилась медсистема? – спросила она, запихивая их обратно по контейнерам.

– О том, что здесь происходит, я знаю не больше, чем ты, – ответил я.

Вот почему я положил в потенциально взломанную медсистему неизвестного человека из корпорации, а не Амену или себя. К тому же Элетра все равно умирала.

Мне не хотелось бы, чтобы Элетра и впрямь умерла, как бы тщательно мы ни пытались выполнить все инструкции. Я сожалел и о смерти Раса, но тут мы уже ничего не могли поделать, его убили Цели. Он не был моим человеком, но выскочил передо мной так внезапно, что мне ничего другого не оставалось.

Какие же все-таки неженки эти люди, чтоб им провалиться.

Амена насупилась и подозрительно покосилась на меня.

– Ты точно не ранен? Тебе ведь как-никак выстрелили в голову. А тот серый тоже в тебя стрелял, прежде чем ты вырвал у него легкие?

Не припомню, чтобы нащупал в груди Цели № 2 легкие, но они наверняка были где-то там.

– Это был всего-навсего излучатель.

– Всего-навсего излучатель, – пробормотала себе под нос Амена, очень неумело копируя мой голос и при этом решительно засовывая кислородную маску в неверный отсек аптечки. – Если бы ты так на меня не злился, то понял бы, что я права.

Да чтоб тебя!

– Я на тебя не злюсь.

Ну ладно, это вранье, я на нее злился, хотя и не знаю почему. Не она виновата в том, что она здесь, что мы здесь, она ничего такого не сделала, просто родилась человеком, причем даже не ныла по любому поводу. А как только другой человек выстрелил в меня, прыгнула ему на спину и попыталась задушить.

Амена бросила свои попытки с маской и сосредоточила все внимание на мне:

– А выглядишь рассерженным.

– Просто у меня иногда бывает такое лицо.

Вот чем полезен непрозрачный щиток шлема.

Амена негодующе фыркнула.

– Да, когда ты злишься. – Она помедлила, и я не мог понять выражение ее лица. Но больше уже не раздраженное. – Когда они говорили о тебе, мне следовало быть настойчивее. Прямо как на занятиях по истории и политическому самосознанию. Вряд ли учителя выдумывают, просто… Ну, они используют такие примеры.

Они говорили обо мне так, как всегда разговаривают об автостражах люди, причем еще в довольно мягких выражениях по сравнению с тем, что я слышал от других. Если злиться каждый раз, когда это происходит… Даже не знаю, это как-то… утомительно. И говорить-то об этом утомительно.

– Я на это не злюсь.

– Если ты не злишься, тогда в чем проблема?

Вот теперь я уже рассвирепел:

– В каком порядке перечислить? По мере поступления или по степени риска?

– Я о твоей проблеме! – выпалила Амена, теряя терпение.

И снова этот вопрос. Но полагаю, она не собиралась обсуждать экзистенциальные сложности, вызванные моим существованием.

– Меня ударил по голове неопознанный дрон, а потом подстрелили, ты же сама видела!

– Я не об этом! Почему ты такой грустный и расстроенный?

Теперь даже я увидел, что Амена не просто злится, а еще и в ужасе.

– Ты чего-то недоговариваешь, и это меня пугает! Я не герой, как моя вторая мама, и не гений, как все остальные родственники, а просто обычный человек, и у меня есть только ты!

Этого я не ожидал. Ну очень далеко от того, что, по моему мнению, она хотела сказать на самом деле, но она была так расстроена, что я невольно сказал правду:

– Мой друг погиб.

Амена была поражена и непонимающе уставилась на меня.

– Какой друг? Кто-то из экипажа?

Теперь я уже не мог остановиться:

– Нет, этот корабль. Бот-пилот. Он был моим другом, и его убили. Так я думаю. Если бы он был жив, то не допустил бы всего этого.

Хм, звучало не очень-то разумно.

На лице Амены отразилась сложная гамма чувств. Она шагнула ко мне. Потом попятилась. Остановилась и всплеснула руками.

– Слушай, думаю, тебе лучше присесть, – мягко сказала она.

Теперь она разговаривала со мной как с бьющейся в истерике женщиной. А что еще хуже, я и вел себя как истеричка.

– Нет у меня времени рассиживаться. – Когда я принадлежал Компании, мне не позволялось сидеть. А теперь люди постоянно просят меня сесть. – Мне нужно написать кучу программного кода, чтобы взломать вражескую командную систему.

Амена потянулась ко мне, но отдернула руку, когда я отпрянул.

– Думаю, сейчас ты слишком расстроен.

Это было… совершенно не так. До чего же люди глупы! Конечно, у меня был эмоциональный срыв из-за уничтожения ГИКа, но я полностью пришел в себя, несмотря на падение производительности. Я в полном порядке. И собираюсь убить оставшиеся Цели самым болезненным способом, какой только могу представить. Мне нужно было проверить данные Разведчика № 1, чтобы понять, как мы проходим через кротовую нору и как долго это займет. И тут мне пришло в голову, что у корабля может и не быть конечной точки маршрута, если убийца ГИКа знает, что я уничтожил три Цели, и решил в отместку навечно запереть нас в червоточине.

– Вовсе нет, – сказал я. – Это ты расстроена.

Знаю, знаю, но тогда ответ показался мне релевантным.

Как человек разумный, Амена проигнорировала мои слова.

– А не лучше ли писать код сидя? – довольно убедительно заметила она.

Но мне все равно хотелось поспорить. Или просто не хотелось садиться.

Однако я сел на пол и осторожно поднял чувствительность болевых сенсоров. О да, еще как болит.

Амена опустилась передо мной на колени и запрокинула голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Это не помогло.

– Я знаю, что ты не ешь, но если я могу что-нибудь для тебя раздобыть, из аптечки, например, или одеяло…

Я закрыл лицо руками.

– Не нужно.

Ну да, я был расстроен. Чисто теоретически. И перезагрузка не поможет, потому что сейчас в ней не было необходимости. А что тогда поможет?

Захватить контроль над вражеской командной системой и очень, очень сильно ее покалечить – вот что поможет.

Дрон показал, что Амена медленно расхаживает туда-сюда, понурив плечи. И тут на столе заворочалась и засопела Элетра. Амена подбежала к ней.

– Все хорошо, мы тебя вылечим.

Элетра заморгала и уставилась на нее.

– Что случилось? – выдавила она. – Рас цел?

Амена склонилась над столом. Под таким углом она выглядела старше, в уголках губ пролегли складки.

– Мне жаль, но он умер, – очень тихо сказала она. – У вас были странные импланты в спине, причинявшие боль, а Раса имплант убил. Твой мы вытащили, хотя он и тебя почти убил. Ты знаешь, что он в тебе был?

Элетра выглядела ошарашенной.

– Что?! Нет, это… Не понимаю…

Я проверил варианты проникновения, но анализ не принес результатов. Это раздражало. Если система не будет со мной общаться, я не сумею в нее влезть. А вражеская командная система явно работала как единая система. На станциях и планетах, как правило, используют несколько систем, которые взаимодействуют друг с другом. Для безопасности (относительной безопасности). Обычно я обхожу систему защиты, и тогда легко наладить диалог с другими системами либо запутать их, заставив считать, что я – их часть.

Есть способы проникнуть и в хорошо защищенные системы, даже в системы с нечитаемым кодом или с незнакомой архитектурой. Времени у меня было немного, и потому я воспользовался самым надежным методом: нашел тупого человека, который предоставит мне доступ.

Имплант Раса перестал работать – вероятно, при убийстве Раса спалил собственный источник энергии. Имплант Элетры по-прежнему лежал в контейнере аптечки, где та хранила все необычные предметы, извлеченные из людей. Теперь имплант был покрыт стерилизующей слизью, но все равно функционировал. Я запустил блокирующие сигнал помехи.

Разведчик № 2 показал, что Цель № 4 в вестибюле командной палубы отложил аппарат с плоским экраном на скамейку. Теперь Цели что-то обсуждали, позабыв про люк в командный отсек. Выглядели они взволнованными и злыми. Наверное, наконец-то сообразили, что нас нет в командном отсеке. Я обрадовался, что не успел их убить, потому что теперь они могут пригодиться.

Я понятия не имел, где находятся вражеские дроны, но логика и модуль оценки угроз подсказывали, что они собрались у задраенных люков нашего отсека. Это может стать проблемой.

Я проверил, как дела у Разведчика № 1, просматривавшего изображения на парящих экранах. Там было полно сменяющих друг друга рисунков и цифр, которые с тем же успехом могли оказаться абстрактным искусством. Информация с экранов интерпретировалась сетью ГИКа, а без него была просто бесполезным скопищем данных. Ну почему все так сложно? Я могу выжить почти без атмосферы, но никому не пришла в голову элементарная мысль наделить Киллербота модулем для управления транспортными средствами. Так, погодите-ка, на этом дисплее показывается схема корпуса ГИКа, а вокруг него движутся какие-то волны. Вероятно, это обрело бы смысл, если бы я знал, что происходит в червоточинах. Еще там был таймер, только неясно, какое время он отсчитывает. М-да, ничего полезного.

Полезной могла бы оказаться серия «Расцвета и гибели лунного заповедника». Или «Первооткрывателей». В общем, любого сериала. Разве что кроме «Медцентра Аргала». Но сериалы меня успокоят, а я не хотел расставаться со злостью.

Я не мог просто сидеть и ждать, наверняка можно что-то сделать. Я встал.

– Ой, ты встал, – сказала Амена, сидящая на краю медплатформы рядом с полусонной Элетрой и держа ее за руку. Амена с подозрением покосилась на меня. – Уже? Я думала, ты немного отдохнешь.

– Ты что-нибудь в этом понимаешь?

Я отправил ей изображения с экранов на мостике ГИКа.

Амена быстро заморгала.

– Это данные по навигации и уровню энергии, такие поступают пилотам. – Она внимательно посмотрела на мое лицо и раздраженно всплеснула руками. – Если ты и так это знал, зачем спрашивать?

Ясно, придется объяснить.

– Я получил это от дрона, запертого в командном отсеке. Ты знаешь, как это расшифровать?

Амена опять уставилась в пространство, но медленно покачала головой и едва слышно забормотала что-то себе под нос. Потом посмотрела на Элетру, которая снова потеряла сознание, и аккуратно убрала свою ладонь с ее руки.

– Судя по ее словам, она вряд ли была на мостике. – Потом Амена подняла брови. – Ты не в курсе, на инженерной палубе есть допстанция?

Это еще что?

– Допстанция?

– Дополнительный наблюдательный пост для группы инженеров. С нее невозможно перехватить управление, если только главный пилот его не передаст. По крайней мере, нельзя было перехватить на тех допстанциях, которые я видела. Но можно получить изображения всех корабельных систем. На всех наших кораблях такие были, но я не знаю, насколько это распространенная практика. Возможно, у нас они были, потому что наши корабли устаревшие, – признала она.

Вряд ли такое понадобится на корабле под управлением бота, но проверить не помешает.

Мой уровень производительности повысился до восьмидесяти девяти процентов. Не супер, но жить можно. Мне по-прежнему не удавалось найти причину такого падения. Раньше даже многочисленные попадания из реактивной установки не вызывали такого устойчивого снижения. Я вытащил из кармана излучатель Раса и сел на скамейку.

– Вот, возьми это на всякий случай. Против вражеских дронов он бесполезен, но на Целях сработает. – Ненавижу отдавать людям оружие, но я не могу оставить ее с голыми руками. – А я в инженерный отсек.

– Погоди! – Амена спрыгнула с медплатформы. – Я с тобой.

Моя реакция была противоречивой. Я испытал (в произвольном порядке):

1) злость – и на нее, и на себя;

2) привычную подозрительность. Когда я работал по контракту от Компании, прилипшие ко мне клиенты обычно либо подставляли меня под выстрел, либо громко призывали к тому, чтобы бросить поврежденного автостража, потому что меня слишком долго грузить в транспортное средство. А люди еще удивляются, почему я им не доверяю;

3) всепоглощающее желание убить все, что может ей угрожать.

– Кто-то должен остаться с раненой.

Она поморщилась.

– Ты прав, извини.

Потом отвернулась и вытерла глаза.

Ну вот, я довел ее до слез. Молодец, Киллербот.

Я понимал, что вел себя как свинья и должен извиниться перед Аменой. Я приписал свое поведение спаду производительности и эмоциональному срыву, вызванному не единичным событием, а долговременным процессом, хотя я уже полностью это переборол, к тому же я испытал непроизвольное отключение и перезагрузку. Однако я вполне могу оказаться и просто свиньей (с вероятностью в 70–80 процентов). Я не знал, что сказать, но у меня не было времени искать подходящие примеры извинений. Да и вряд ли я нашел бы подходящее извинение, которое захотел бы использовать.

– Прости за то… что вел себя по-свински, – сказал я.

Амена засопела, словно пыталась высморкаться, а потом закрыла лицо руками.

– Да нет, все нормально. Я тоже вела себя грубовато, так что мы в расчете.

Я поспешил к люку.

И когда я был уже у самого люка, она сказала:

– Только обязательно говори со мной по сети.

– Хорошо.

По видеоканалу я дал Амене доступ ко всему, что вижу, так она будет знать, что я еще жив, а мне не требовалось постоянно задумываться, о чем с ней говорить.

К тому же, если на корабле имелась инженерная допстанция и с ее помощью можно понять, что мы заперты здесь в вечной ловушке, Амена должна увидеть это собственными глазами, чтобы мне не пришлось ей объяснять.

«Почему видео так скачет? – спросила Амена, пока я шел по коридору. – Оно с дрона?»

«Нет, из моих глаз».

«Ясно».

Я оставил с Аменой взвод из восьми дронов и видел ее через их камеры. Она сидела на медплатформе рядом с Элетрой, облокотившись на колени.

«Как будто дом с привидениями», – сказала она, когда я проходил по кают-компании рядом с камбузом с синими диванами вдоль стен.

На низком столике стояли три кружки с логотипами университета ГИКа, а на спинке кресла висела серая куртка из тех, что надевают люди для физических упражнений. Все выглядело совершенно обычно. Как будто вот-вот кто-нибудь войдет.

И она была права. Не считая нескольких кают в жилом отсеке, я не видел нигде разгрома или следов борьбы.

«А есть что-нибудь, что не напоминает тебе дом с привидениями?»

«Ха! Как увижу, обязательно сообщу».

Я добрался до задраенного люка у прохода к инженерному модулю. Здесь пришлось потрудиться над панелью и справиться с повреждениями, которые я сделал, чтобы никто не вошел с той стороны. Вскрытие созданной мною же безопасной зоны, возможно, не лучшая идея, но мои дроны-караульные у других люков не отметили никакой активности, так что это вполне оправданный риск и не настолько уж глупо, как другие пришедшие мне в голову идеи. Цели в вестибюле командной палубы по-прежнему не брали в руки аппарат с плоским экраном, а я не мог просто сидеть сиднем и ждать, пока они начнут шевелить задницами.

Ну, мог, конечно, но не собирался.

«Все в нашей исследовательской группе наверняка страшно за нас тревожатся, – сказала Амена. – Я рада… В смысле, я не рада, что тебя тоже схватили, но если бы я оказалась здесь одна… Все было бы гораздо хуже. Дядя Тиаго, наверное, рад, что ты со мной».

Люк открылся, и коридор за ним был пуст, ни следа вражеских дронов. Я снова задраил его и оставил дрона-часового, чтобы предупредил, если кто-нибудь появится поблизости. Остальных дронов я послал вперед себя по коридору. Конечно, Амена просто пыталась мне польстить. Но удивительно, что ее точка зрения насчет мнения Тиаго обо мне так далека от реальности.

«Твой дядя Тиаго мне не доверяет».

Хотя это меня не особо расстраивает. В общем-то, мне попросту плевать.

Она фыркнула. Я услышал этот звук по сети и через аудио дронов.

«Еще как доверяет. Ты спас его от тех, кто напал на исследовательский модуль».

Совершенно мимо цели. Я спас кучу народа, но после этого лишь статистически незначимое число людей начало мне доверять или относиться как-то иначе, нежели как к аппаратуре жилмодуля.

«Ему не понравилось, каким образом я этого добился».

Она вздохнула и потерла темное пятно на ботинке.

«Он еще не оправился после похищения моей второй мамы. На «Сохранении» такого не бывает. Все были ошарашены. И… Возможно, он немного ревнует. Она разговаривала о случившемся с тобой, а с нами не стала».

Мензах тоже упоминала об этом. Не понимаю, зачем им так хотелось, чтобы она обсудила это с ними? Они что, не могли просто почитать отчет?

«Мы говорим не об этом. Бо́льшую часть времени».

Амена поколебалась:

«И все-таки ее никогда не убили бы. Такое не сошло бы им с рук».

Звучало на редкость наивно, но Амена, Тиаго, другие члены семьи Мензах и девяносто девять процентов жителей «Сохранения» не знают о другой попытке убийства.

«Если «СерКриз» сумела бы договориться с Компанией, у нее бы вышло. Она взяла бы у «Сохранения» выкуп и убила бы Мензах, Пин-Ли, Ратти и Гуратина, и никто ничего бы не сделал».

Мои дроны-разведчики наткнулись на закрытый люк в главный отсек инженерного модуля. Хороший знак – если бы вражеские дроны болтались где-нибудь поблизости, он был бы открыт. Я добежал до люка и нажал на кнопку ручного замка. Как только люк начал открываться, я послал в щель своих дронов, велев им рассеяться по коридору. Ни один дрон не пропал, а их камеры и сканы не обнаружили движения. Пока все шло неплохо, хотя я ощущал какую-то вибрацию буквально на границе слышимости. Может, это в порядке вещей? Путешествуя с ГИКом, я редко здесь бывал.

Двигаясь по круговому коридору к командному пункту двигателя, дроны не обнаружили вражеских дронов – уже хорошо. Не хватало только еще одной принудительной перезагрузки. Мне нужно разработать ответные меры против стелс-покрытия вражеских дронов и шлемов Целей, эта задача числилась в длинном списке необходимых для выживания действий. Но если вражеская командная система навечно отправила нас в червоточину, все эти задачи не имели смысла.

Я видел сериалы про людей и дополненных людей, навечно запертых в червоточине. Эти сериалы были либо мрачными и депрессивными из-за избытка реализма, либо малоправдоподобными из-за избытка оптимизма. Но люди в тех сериалах хотя бы знали, что путешествие бесконечное, а не просто очень долгое.

До сих пор я не видел следов повреждений или борьбы. Но тут завернул за угол и оказался в вестибюле с пультом управления и развешанными на стенах экранами. Что странно, аппаратура работала, пусть и в режиме ожидания, а не была выключена. Даже я знаю, что не следует вмешиваться в работу двигателей во время движения корабля. Эти терминалы предназначались для тонкой настройки двигателей, что можно сделать, только когда корабль стоит на причале.

А кроме того, кресло перед терминалом было развернуто к входу, а рядом с ним на полу валялся разбитый дрон-ремонтник ГИКа. Мои дроны-разведчики были крохотными, а дроны ГИКа крупнее, с многочисленными лапами и физическими интерфейсами для выполнения разнообразных задач. У этого дрона было шесть лап, как у паука, они растопырились, когда что-то сшибло его в воздухе, он распластался на палубе в раздавленном виде, словно кто-то на него наступил.

Мне хотелось подобрать его и погоревать над ним, как над глупым человеком. Но тут я снова учуял запах питательного субстрата для выращивания пищи.

«Это что-то новенькое, – сказала Амена. – Ты не мог бы поискать какой-нибудь экран с…»

Ох, у меня возникло дурное предчувствие. Я пошел на запах, через следующий люк и вниз по гравитационному колодцу, в котором мерцали предупреждающие маячки. Они сообщали, что разные производители оборудования, судовладельцы, а также университет Михиры и Нью-Тайдленда не разрешают спускаться без лицензии инженера высшей категории или местного эквивалента таковой, но если ты все-таки наплевал на это и спустился, то не вздумай ничего трогать. Амена умолкла, а дрон над ней показал, как она сосредоточенно щурится, наблюдая происходящее моими глазами.

У подножия гравитационного колодца находилась платформа, откуда через прозрачный купол я мог взглянуть вниз, на двигатель.

Признаюсь, я понятия не имею, как должен выглядеть двигатель. Мне никогда не доводилось охранять корабельные двигатели, а в сериалах они выглядят слишком скучными. Но я точно знал, что на двигателе не должно быть большой органической груды, пахнущей водорослями и питательным субстратом.

«Что… Что за… Что это?» – тихо сказала Амена.

Уж поверьте, именно этот вопрос занимал девяносто два процента моего внимания.

Органическую нервную ткань можно сплавить вместе с неорганическими системами, как, например, мягкие ткани в моем черепе, а потому имелся крохотный шанс (настолько крохотный, что я даже не мог оценить его в процентах), что эта органическая масса – часть систем ГИКа, может, какая-то уникальная запатентованная часть.

Но тогда почему от нее воняет как от Целей?

Я получил оповещение от Разведчика № 2 в вестибюле командного отсека. Цель № 5 шагнул к стулу и забрал лежащий на нем аппарат с плоским экраном. Ну почему все должно происходить одновременно? Хорошо хоть эта жуть на двигателе ГИКа пока что не пытается выползти оттуда и убить меня. Цель № 5 постучал пальцами по жесткому экрану, а я увеличил диапазон приема, чтобы засечь активный канал. Через 2,3 секунды я поймал передачу данных.

Но что гораздо важнее, через 0,2 секунды я засек ответ вражеской командной системы.

Попалась, гнида!

Однако что-то в видео Разведчика № 2 меня беспокоило. Уже давно беспокоило, просто я был слишком занят, чтобы обращать внимание.

Моя способность оценивать потенциальные угрозы (например, выискивать в толпе враждебные объекты или предсказывать, на каком идиотском корабле приплывут налетчики, а не любопытные местные жители) основывается главным образом на сличении поведения людей с базой данных. Цели вели себя аномально, но не настолько аномально, чтобы не уловить базовые паттерны человеческого поведения. Но что-то в их действиях в вестибюле командной палубы выбивалось из привычного поведения самоуверенных болванов.

Разведчик № 2 наблюдал, как Цели собрались вокруг Цели № 5 и нетерпеливо размахивают руками, пока тот тыкает пальцами по экрану. Стоя. Даже когда они явно сообразили, что звуки из задраенного командного отсека – всего лишь декорация, когда обновление системы безопасности сделало их менее уязвимыми для атак дронов, они просто стояли и ждали. Автостражам не позволено сидеть, но люди и дополненные люди стараются сесть при первой же возможности.

Они не пытались нас искать, просто стояли в вестибюле, разослав свои дроны по ближайшим коридорам, но не дальше. Где-то рядом с ними заперты мы, враждебные объекты, и бесконтрольно передвигаемся. Почему они не пытаются защититься, создав собственную безопасную зону? Почему хотя бы не заперлись в какой-нибудь каюте? Неужели настолько полагаются на свои дроны? Или ждут помощи извне? Иначе чего они так долго ждут?

И при этом даже не додумались сесть.

Я, конечно, и без того знал, что положение на редкость паршивое, но теперь начал думать, что оно гораздо хуже. Проход через червоточину занимает много циклов. Путешествие из лагеря экспедиции до «Сохранения» заняло четыре стандартных цикла «Сохранения» (каждый по двадцать восемь стандартных часов), и это еще считается коротким расстоянием, рукой подать от «Сохранения». Мы никак не могли еще прибыть к месту назначения. Вообще никуда не могли прибыть.

Я связался с Разведчиком № 1, запертым на мостике ГИКа, и велел снова посмотреть на экран, показывающий корпус ГИКа, волновой рисунок и временной отсчет.

Разведчик № 1 развернулся к консоли. Временна́я отметка показывала две минуты и четырнадцать секунд.

О да, это… проблема. Я передал данные Амене.

Дрон показал, как Амена прищурилась в недоумении.

«Временна́я метка выглядит как отсчет при проходе через кротовую нору, но время явно неверное».

Предельно неверное.

«Разбуди Элетру и спроси, сколько времени корабль пробыл в кротовой норе, когда они проходили из другой системы на территорию «Сохранения», где захватили нас».

Амена потрясла Элетру за плечо. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем та пошевелилась. Амена задала ей вопрос. Электра заморгала, приходя в себя, а потом ее лицо приняло озадаченное выражение:

– Мы и не покидали систему. Мы все время были здесь.

– Нет, корабль прошел через червоточину на территорию «Сохранения», где и захватил нас. А теперь мы направляемся куда-то в другое место. Помнишь, тот серый говорил, что мы в транзитном переходе?

Амена напирала, но веки Элетры снова закрылись, и она не ответила.

«Она еще не в себе, – передала мне Амена. – Раньше они утверждали, что нас захватили прежде них, а теперь не верит, когда я пытаюсь убедить ее в обратном».

«Та штука на двигателе явно инопланетного происхождения, – сказал я. – Думаю, она ведет нас через червоточину с гораздо более высокой скоростью».

Намного более высокой. Даже не за часы вместо полных циклов, а за минуты. Двигатель ГИКа захвачен каким-то аппаратом, который использует червоточину совершенно другим способом, позволяя путешествовать быстрее, чем любой корабль из новостей или даже из сериалов. Быстрее, чем любой корабль, созданный людьми.

«Думаю, мы вот-вот окажемся в нормальном пространстве», – добавил я.

Амена покачала головой:

«Нет, это какое-то безумие. Наверняка таймер поврежден. Мы провели в червоточине лишь несколько часов и не можем выйти из нее так скоро. Ближайшая обитаемая система за границами территории «Сохранения» как минимум в пятнадцати днях от станции…»

И тут двигатель издал не то стон, не то клацанье. Перед Разведчиком № 1 появился новый дисплей с изображением нормального пространства. Мы вышли из червоточины.

Амена застыла, уставившись на новые данные дисплея. Ее глаза округлились в тревоге.

«Что будем делать?» – спросила она.

Хороший вопрос.

Первым моим побуждением было уничтожить инопланетный артефакт. К счастью, вместо этого я перешел к следующей мысли. Я ничего не знаю о корабельных двигателях, но точно знаю, что шутить с ними не стоит. Они стояли во главе длинного списка вещей, с которыми не стоит шутить. Нужно раздобыть больше данных, прежде чем что-либо предпринимать. Мне не хотелось говорить Амене «я не знаю», потому что люди склонны паниковать, и я почти не виню их в этом – сейчас я и сам паниковал, не контролировал ситуацию и осознавал как минимум десять случаев, когда принял неверное решение. А контролировать ситуацию очень важно, потому что иначе она сама будет меня контролировать, а это почти то же самое, что вернуться к ситуации, когда меня контролировала Компания. А может, я просто доверился Амене, которая действовала как человек гораздо более старшего возраста, потому что вознамерилась меня спасти.

«Я не знаю», – ответил я.

Амена выпрямилась и прикусила губу.

– Все нормально, все нормально, – прошептала она себе под нос. – Надо подумать.

А по сети сказала гораздо спокойнее, чем предполагал ее внешний вид:

«Можешь приказать дрону на мостике покрутиться? Вдруг по изображению на каком-нибудь дисплее мы поймем, где находимся, есть ли здесь станция или другое место, куда можно послать сигнал бедствия…»

Ну… Неплохая идея. Я сошел с платформы и поднялся обратно по гравитационному колодцу, а Разведчику № 1 велел проверить все активные экраны. Как только канал заполнился изображениями, я вытащил архивное видео предыдущего обзора и сравнил их. На пяти экранах обнаружились значительные изменения. Я увеличил их и послал изображения по сети, чтобы мы вместе в них покопались.

«Вот это, – немедленно отозвалась Амена. – Это навигация по местной системе. Вот данные по звезде… Но непохоже, что мы близко к станции… Или здесь вообще нет станции…»

Я вернулся в зал мониторинга, где валялся сломанный дрон. Я видел экран, на который указала Амена, а на другом нашел схему ГИКа. Индикатор показывал, что к корпусу с внешней стороны что-то прикреплено, к лабораторному модулю. Посмотрим на спецификации… Да что за хрень! Быть такого не может!

Я отключил голосовую связь, чтобы с ее помощью нас не отследили Цели, к тому же в червоточине все равно никто не мог с нами связаться. Теперь же я снова включил ее и проверил канал нашей экспедиции. Он работал.

Да, мне не померещилось. Я отправил запрос и немедленно получил ответ, который перевел в нашу импровизированную сеть. Амена потрясенно прижала руку к лицу.

– Что за…

«Автостраж, Амена, вы меня слышите?» – произнес знакомый голос.

Арада.

«Ох, мы здесь, мы здесь! – выдохнула Амена. – А вы где?»

«В спасательном челноке модуля, пришвартованы к корпусу корабля-захватчика. Вы на борту, верно? Мы видели, как вас втащили в шлюз».

Иногда я размышляю, зачем они это сделали. Они ведь должны были оказаться в безопасности, на базе, и сейчас уже прибыть на «Сохранение».

«Мы – это кто?» – поинтересовался я.

«Автостраж! – сказала Арада, явно обрадовавшись. – Ну, здесь Оверс, Тиаго и Ратти. Мы не сумели добраться до базы после отстыковки модуля, нас втянуло в червоточину вместе с кораблем захватчиков».

«Нам попробовать добраться к вам? – спросила Амена. Она слезла с каталки Элетры и запрыгала от радости. – С нами раненая».

«Нет-нет, – поспешно сказала Арада. – Челнок слишком поврежден. Мы не ожидали… – Кто-то рядом с ней что-то выкрикнул (вероятно, Оверс), но звук был приглушенным, и без анализа аудиозаписи я не сумел разобрать слова. Арада тут же сменила тему: – А вы в каком положении?»

Арада явно многое недоговаривала. Но с вероятностью в семьдесят процентов, если бы мы не вышли из червоточины так рано, Арада и остальные вряд ли выжили бы.

Значит, теперь мне нужно беспокоиться еще о четырех людях. Просто фантастика.

Амена наскоро и в довольно искаженном виде поведала Араде обо всем нашем веселье и предупредила ее о Целях.

Ведь не могут же Цели быть инопланетной расы. Нет, это невозможно. Инопланетяне не могут быть так похожи на людей.

Или могут?

Я отправил Араде схему внешней стороны корпуса ГИКа, подсветив шлюз и нашу безопасную зону.

«Арада, вы сможете добраться до этого шлюза?»

Повисла тишина, по которой я понял, что их положение даже хуже, чем описала Арада. Надо полагать, во время этой долгой паузы она проверила запасы воздуха в скафандрах, которые они, видимо, уже надели из-за повреждения челнока. А потом Арада твердо сказала:

«Да, сумеем. Расчетное время – три минуты».

«Встречу вас там», – сказал я и побежал в отсек инженерного мониторинга.

У меня в запасе было как минимум две с половиной минуты, так что я занялся взломом вражеской командной системы.

До сих пор ее защищало то, что она не взаимодействовала ни с сетью, ни с интерфейсами всех других систем. Но Цель № 5 обратился к ней, и вражеская командная система ответила, тем самым показав мне, на каком канале следует сосредоточиться и какого рода данные она принимает. А еще это показало, что для взлома этой гниды понадобятся методы старой школы.

Я скомпоновал пакет кодов, повторяющих сигнал с аппарата Целей, скопировал их сотню раз, а потом установил самоповтор, чтобы коды сами себя воспроизводили, и отправил все это вражеской командной системе.

ГИКа такая атака насмешила бы. Настолько, что он швырнул бы мне эти коды обратно в лицо. Но у меня была теория насчет того, почему Цели не пытаются добраться до систем ГИКа. Это потому, что вражеская командная система не способна эффективно использовать архитектуру ГИКа.

И тут я получил предупреждение от дрона-караульного. Он висел у люка в жилой модуль – того, который при создании безопасной зоны я задраил первым. Дрон не видел вражеских дронов, но вспышка энергии вблизи люка показывала, что панель управления пытаются вскрыть с помощью какого-то инструмента или оружия. О-хо-хо.

Я рванул из инженерного модуля обратно, по изогнутому коридору. И как раз вовремя проверил Разведчика № 2 – Цели № 5 и № 6 выбежали из диапазона видимости камеры.

Когда я говорил, что все происходит одновременно, то сильно преувеличивал, но сейчас все и впрямь случилось одновременно. Видимо, они каким-то образом прознали о прикрепленном к корпусу челноке.

У меня был один вариант, но уж больно паршивый. Однако это был единственный способ вовремя втащить внутрь Араду и остальных.

«Амена, нашу безопасную зону вот-вот взломают, и мне нужно с этим разобраться. Можешь добраться до шлюза и открыть его для Арады и остальных?»

Вряд ли вражеская командная система будет рада гостям. К тому же сейчас она была немного занята.

Амена вышагивала по медотсеку, напряженно вслушиваясь в быстрый обмен репликами из челнока – люди готовились его покинуть. Она остановилась, приглушила голосовую связь и спросила:

«Можешь дать мне карту?»

Я отправил ей карту безопасной зоны, подсветив самый быстрый маршрут к шлюзу.

«С тобой полетит взвод дронов».

На всякий случай я послал запасной маршрут, если они на кого-либо нарвутся.

«Поняла».

Она подбежала к двери, но остановилась, чтобы подобрать излучатель Целей, и сунула его в карман куртки. Потом метнулась в сторону и вытащила из груды разных припасов контейнер.

Я хотел увеличить изображение и узнать, что она там взяла, но тут дрон-караульный прислал оповещение о взломе люка в безопасную зону. У выхода из инженерного модуля я побежал другим путем, через люк в сторону грузового трюма и по коридору, ведущему к люку в жилой отсек, минуя центральный модуль. Если я не могу встретиться с ними лицом к лицу, то настигну сзади.

У Целей было три причины действовать именно сейчас:

1) они получили от вражеской командной системы данные о том, что снаружи к корпусу прикреплен челнок, и приняли этот сигнал за начало атаки;

2) мы покинули червоточину и находились близко к конечной цели, они знают, что подкрепление близко, а потому могут напасть, ничем не рискуя;

3) они ожидают, что с минуты на минуту прибудет начальство, и хотят изобразить бурную активность.

А с моим-то везением это наверняка комбинация всех трех причин.

Дроны прожужжали вперед, я оказался у дальнего конца центрального модуля и пересек два коридора. Когда дроны добрались до прохода к жилому отсеку, я потерял связь с тремя из них, но не замедлил бега. Во время двух последних встреч с вражескими дронами я пригибался, а когда речь идет о боевых дронах, пусть даже странных и незнакомой конструкции, следует предполагать, что у них есть активный компонент самообучения. Поэтому, завернув за угол, я ускорился и подпрыгнул.

Два вражеских дрона поджидали меня у самой палубы, и я приземлился на одного из них, прежде чем он успел сменить позицию. Люк был взрезан, замки высверлены и частично оплавлены. Я отозвал свои дроны – у меня не было времени выработать контрмеры против бронекостюмов Целей, хотя я знал, что пожалею об этом.

Я потерял связь с одним из дронов Амены и послал ей предупреждение. Она была уже в коридоре у перекрестка, где следовало свернуть к шлюзу, альтернативных путей не осталось.

«Возвращайся в медотсек», – велел я ей.

«Нет времени, – отозвалась Амена и прижалась к переборке. – Думаю, с челноком что-то неладно».

Я мог бы с ней поспорить, но времени и впрямь не было, она права. А я наконец-то увидел, что за контейнер она взяла из припасов медотсека и теперь прижимала к груди. Это был огнетушитель, который заметил Рас.

Я промчался через перекресток к следующему коридору.

Цели № 5 и № 6 развернулись ко мне и наставили на меня угловатые излучатели. Рядом с Целями парили четыре вражеских дрона.

В двух поворотах за ними был тот самый перекресток, который необходимо пересечь Амене, а значит, я должен: а) держать их подальше оттуда или б) убить их.

Я выбрал вариант «б».

Дроны Амены сгрудились вокруг нее защитным облаком, а она нажала на кнопку огнетушителя. Тот выпустил струю химикатов, которая попала в яблочко – мои дроны вдруг заметили приближающихся вражеских. Химикаты облепили покрытие вражеских дронов, тем самым уничтожив камуфляж (сохранено для дальнейшего использования: это подтверждает, что камуфляж – чисто физическое явление, связанное с окраской поверхности, а не какой-то неизвестный тип сетевых помех). Вражеские дроны отбросило в сторону, а потом они нырнули в коридор, вероятно, с поврежденными сенсорами и двигателями. Амена высунулась из-за угла, а затем помчалась к перекрестку.

Цель № 5 уставился на меня и что-то сказал на непереводимом языке. Цель № 6 раздраженно махнул рукой и снова повернулся к вестибюлю, от которого мне следовало их отвлечь. Когда Цель № 5 поднял оружие, а вражеские дроны рванули вперед, я бросился на них.

Из-за стелс-покрытия мои дроны не видели вражеские, но я видел. Я получил со сканера предположительные координаты и послал по дрону к каждому вражескому с приказом на соприкосновение. Один промахнулся и зашел на второй круг, но в результате все четыре зацепились удачно. Теперь, зная положение этих четырех, остальные мои дроны могли определить позицию вражеских. И когда вражеские дроны приблизились ко мне, я велел своим атаковать.

А в это время Цель № 5 поднял оружие, я пригнулся и нырнул вперед. Первый заряд пролетел над моей головой, а затем мне в плечо врезался вражеский дрон и отбросил к переборке.

А потом случилось НЕЧТО. Спрятанный в кармане под ребрами коммутатор, который дал мне ГИК, когда я покинул его на транзитном кольце РавиХирала, послал в мой канал сообщение. Сжатый пакет, такие обычно передаются внутри системы, а не с корабля по другую сторону червоточины. А значит, сообщение пришло через внутреннюю сеть ГИКа. Имя получателя значилось как «Эден».

Мои дроны атаковали два вражеских, но третий нацелился на меня. Он пытался ударить меня в голову, но сначала ему пришлось отскочить, чтобы набрать скорость, тем самым дав мне шанс его схватить. Я швырнул его в сторону, и как раз вовремя, чтобы увернуться от очередного заряда из излучателя Цели № 5. Над вражеским дроном полыхнуло жаром, чего я не предвидел. Оружие отличалось от того, из которого по мне палил Цель № 2, заряд был не просто раздражающим, но и мог разрушить ткани и серьезно покалечить. Хотя между нами находился вражеский дрон, мои ладони пострадали. Выстрел зацепил трех моих дронов, они свалились на палубу.

Эден. Так я называл себя на РавиХирале, когда мне помогал ГИК. Не иначе это какая-то уловка, вот только вражеская командная система потонула в кодах, которыми я ее завалил, и сейчас не могла ничего мне послать.

Однако ведь что-то на борту ГИКа отправило мне сообщение. Я приступил к анализу пакета.

Удерживая вражеский дрон, я оттолкнулся ногой от стены, крутанулся над палубой и с размаху врезал Цели № 5 по ногам. Он отлетел к переборке и осел на палубу. Я тоже не мог подняться, но, по крайней мере, мы оба валялись на полу.

На канале, по которому я следил за Аменой, я увидел, как она миновала вестибюль и оказалась в следующем коридоре, а потом у шлюза. Тяжело дыша и потея, она набрала команду шлюзования на панели.

– Надеюсь, все правильно, – пробормотала она парящим вокруг дронам.

Замигал огонек предупреждения – это значит, внешний люк получил команду и готовится открыться.

– Да!

Амена замахала руками и исполнила веселый танец.

Я завершил анализ пакета данных и проверил результаты. В файле не обнаружилось вирусов, это оказался видеоклип. А еще выяснилось, что меня ждет сообщение, посланное ранее, но не дошедшее до меня, пока сеть и голосовая связь ГИКа лежали. А раз застрявшее в архиве и буфере сообщение в конце концов дошло до адресата, это значило, что, когда вражеская командная система засбоила, начали вновь запускаться некоторые более сложные системы ГИКа.

Но все равно это может оказаться ловушкой. Автостражи любят устраивать такие хитроумные ловушки. Я знал множество способов, которыми с помощью сильных визуальных стимулов можно испортить мои сканеры, визуальные сенсоры, нервную ткань и так далее… Но все же… Я должен посмотреть этот ролик. Наверное, мне просто отчаянно хотелось увидеть хоть какой-то знак, что ГИК еще здесь, а способ связи через видеоролик выберет тот, кто хорошо меня знает, так мне казалось. Я включил воспроизведение.

Подбежал Цель № 6 и нацелил на меня излучатель, но я выпустил вражеский дрон и прикрылся Целью № 5. Он так вопил и сучил ногами, что Цель № 6 не сумел как следует прицелиться. Я же выстрелил из излучателей в обеих руках, но бронекостюм, похоже, отразил заряды, по крайней мере до какой-то степени. Учитывая поднявшийся ор, трудно было оценить точно. Налетел еще один вражеский дрон, но окружающие меня дроны сбили его с курса, и он попал в шлем Цели № 6. В общем, просто куча-мала, но мне пора было подниматься с пола.

Амена и ее дроны отошли от работающего шлюза, а из него пошатываясь вышли Арада, Оверс, Ратти и Тиаго. Ратти повалился грудой подпаленного скафандра, трудно сказать – то ли он был ранен, то ли просто споткнулся о люк шлюза. Но потом покачнулся и Тиаго, Оверс подхватила его за руку, и тут я понял, что не ошибся в оценке – челнок серьезно пострадал.

Сжатое видео из файла оказалось фрагментом сериала «Первооткрыватели», из кульминационной серии, когда разумный вирус поглощает сознание главного героя. На самом деле история куда интереснее, чем может показаться, но в этот момент герой говорит: «Я заперт в собственном теле».

Мне в самом деле очень надо попасть на мостик ГИКа.

А еще мне очень надо удерживать Целей № 5 и № 6 подальше от моих людей, которые беспомощно топтались в вестибюле шлюза и кричали.

Причем и то и другое придется делать одновременно.

Я подтянул колени, поднялся и швырнул Цель № 5 на Цель № 6. Оба завалились на пол, а я перекатился и встал. Поврежденный вражеский дрон метался среди остатков флотилии моих дронов. Когда я рванул обратно к люку жилого отсека, дрон задел мое плечо. Чтобы Цели точно последовали за мной, я завопил:

– Я взорву этот корабль к чертям и убью всех вас, сволочи!

Вышло так себе, но я торопился.

Я побежал, а Цели завопили в ответ визгливыми злыми голосами, что-то совершенно нечленораздельное. Поврежденный дрон сумел отправить последние изображения, подтверждающие, что обе Цели бросились за мной следом. Я ринулся по коридору к командной зоне.

И тут сообразил, что не отсоединился от канала, по которому посылал видео из моих глаз Амене. Наверное, покинув медотсек, она не особо уделяла ему внимание (люди, даже дополненные, не способны обрабатывать сразу несколько каналов с поступающими данными в отличие от меня), но в ее сети видео присутствовало. Сопровождающие Амену дроны показывали, что она стоит в вестибюле шлюза рядом с Арадой. Что? До сих пор? Какого черта? Оверс и Тиаго снимали с Ратти поврежденный скафандр. Арада сняла свой наполовину и выглядела измученной и встревоженной, это еще мягко выражаясь.

«Что происходит? Что ты делаешь?» – все повторяла Амена по сети.

При таких обстоятельствах вопрос вполне понятный.

«Идите в медотсек», – велел я ей.

Мне не хотелось отвечать на понятные вопросы. Если я ошибаюсь, то, вероятно, умру, а это само по себе паршиво. Но умереть по глупости паршиво вдвойне.

«Но что…» – начала Амена, и тут я вырубил ее канал.

Во время беготни по коридорам ГИКа у меня не было времени составить план. Когда заработала платформа медсистемы, чтобы помочь Элетре, я понял: программный код корабля, по крайней мере какая-то его часть, остался нетронутым. А потом вражеская командная система зависла под напором моих кодов, и другие системы ГИКа тоже начали восстанавливаться. Самое время вломиться на мостик, но я бы сделал это, даже если бы пришлось прорываться через целый вражеский спецназ и дурацких наполовину невидимых дронов.

Я свернул в коридор к центральному модулю, мимо болтающегося в воздухе вражеского дрона и второго, скачущего у пола. Когда вражеская командная система вырубилась, она затопила их мусорными кодами.

Оказавшись в жилом отсеке, Амена и другие люди наконец-то заковыляли к медотсеку. По пути они наткнулись на вражеского дрона, которого Амена обезвредила огнетушителем. Он так и болтался там бесцельно, и Оверс разделалась с ним ножом из челнока.

Разведчик № 2 показал, что вестибюль командного отсека, до которого оставалось каких-то три метра, пуст, а значит, я потерял из вида Цель № 4. У меня как раз хватило времени проиграть видеозапись и заметить, что Цель № 4 покинул вестибюль через передний люк. А потом со спины меня ударил заряд тепловой энергии. Он попал в поясницу, я потерял равновесие, упал ничком и проехался по палубе к люку командного отсека.

Уровень моей производительности упал до восьмидесяти процентов.

Амена резко остановилась в коридоре у медотсека.

– Нет, нет! – закричала она.

– В чем дело? – спросила Арада.

– Они… Они застрелили… – Амена замахала руками в сторону люка в медотсек. – Оставайтесь здесь!

И бросилась бежать. Взвод дронов последовал за ней.

В меня попадали из реактивных установок и излучателей столько раз, что все не упомнишь (в буквальном смысле из-за стертых архивов памяти), и это больно, не скрою. Но чуть раньше я уже понизил чувствительность болевых сенсоров, так что сильно удивился, когда перекатился по полу и увидел большую лужу крови и жидкостей.

Долго я в таком состоянии не продержусь. Нужно пошевеливаться.

Но это хотя бы решило проблему со вскрытием люка. Цель № 4 бросился ко мне, потому что такие козлы обожают смотреть в лицо жертве, когда та умирает. Остановился он все же достаточно (по его мнению) далеко и выстрелил, однако я перекатился на бок, и заряд попал в пол рядом со мной. Я перекувырнулся на бедре и вцепился Цели № 4 в лодыжку. Он взвизгнул и завалился навзничь, а я уселся на него и свернул ему шею.

Цели № 5 и № 6 были уже почти рядом, а в коридоре у меня осталось только три дрона. Я вскочил на ноги, схватил излучатель Цели № 4 и приказал своим дронам чинить Целям препятствия и принимать удары на себя, если понадобится. Из-за бронекостюмов и шлемов Целей у дронов было мало шансов нанести смертельные удары, но они хотя бы отвлекут Целей.

Большое угловатое оружие было тяжелым, а я потерял много мышечной ткани и поддерживающих ее структур на спине. Я откинул панель на замке люка и выстрелил в механизм. Жар убедил сенсоры, что корабль терпит бедствие (и в этом сенсоры не ошиблись), и включилось ручное управление. Я нажал на ручку, и люк открылся.

Шагнув через него, я закрыл люк и задраил. Один дрон сумел попасть Цели № 5 в плечо, но с другими связь оборвалась.

Когда люк захлопнулся, я понял, что времени у меня в обрез. У меня не было времени поколдовать над панелью замка с той стороны, и хотя Целям явно недоставало как индивидуальности, так и мозгов, они наверняка начнут стрелять в замок, и рано или поздно это сработает.

Я бы предпочел закрыть Амене доступ в мою сеть, но ее дроны передали, что Арада и Тиаго бросились вслед за ней по коридорам и направляются сюда. Да уж, надо было закрыть сеть раньше. Но теперь она должна знать, в каком я состоянии, если я вдруг не смогу отозваться. Разведчик № 2 по-прежнему висел в вестибюле, и я послал его видео Амене, чтобы она знала, где Цели. Она остановилась и накрыла голову ладонями, пытаясь сосредоточиться на новом потоке данных. Я же перешагнул через Цели № 1 и № 3 и поднимался по лестнице к командной зоне, у меня не было времени помогать Амене.

Разведчик № 1 висел на том же месте, наблюдая за экранами. Он поприветствовал меня сигналом, и я опустил излучатель в ближайшее кресло у пульта управления. Мне нужен был интерфейс с корабельным архивом данных.

Страховая компания, которая когда-то мной владела, сделала кучу денег на собранных у клиентов данных. Она записывала все разговоры, а потом выуживала оттуда годную для продажи информацию. Моя работа частично заключалась в том, чтобы записывать, анализировать и хранить эту информацию до передачи Компании, а если я этого своевременно не делал, меня наказывал модуль контроля, даже если в остальном я был послушен. А это все равно что получить заряд из первоклассного излучателя, только изнутри.

Необработанное аудио и сетевые данные составляли огромные файлы, их приходилось много перемещать и часто сохранять в незадействованных хранилищах других систем. А при этом данные могли повредиться. Если клиенты не вызывают у тебя ненависти, а Компания вызывает отвращение или ты взломал модуль контроля и хочешь прикрыть свои проделки, то перемещаешь данные в буфер системы безопасности как раз накануне обновления. Поверх записываются другие файлы, и все это выглядит случайностью.

Но я посчитал, что ГИК – большой корабль и множество его систем работают совместно, а значит, есть и много хранилищ, куда не сообразят сунуть нос люди или вражеская командная система, явно не способная воспользоваться архитектурой ГИКа. Хранилищ, в которых можно спрятать заархивированную копию системного ядра. Может, даже копию собственного ядра, если ты разумная система высокого уровня, очень сообразительная и очень скрытная.

Я по-прежнему не мог наладить связь с сетью командной системы, так что потыкал по экрану, который больше всего был похож на монитор внутренних систем. Экран взмыл вверх, раскрылся, и на нем появились маленькие окошки с данными. Воспринимать информацию визуально, а не через сеть – чудовищно медленный процесс. Я взял ручной интерфейс, и мне пришлось вытащить из архива некорпоративный язык программирования и загрузить его в свой внутренний процессор. Я построил запрос и пощелкал по парящим интерфейсам, чтобы его загрузить.

Казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле всего 1,2 секунды, и система начала показывать хранилища данных, содержащие аномально крупные файлы, структурно не совпадающие с протоколами соответствующих зон, где они хранились. Я сделал ставку на процедурное хранилище медплатформы, однако первым совпал с условиями запроса камбуз, хранилище было скрыто обычными формулами пищевых продуктов. Но когда я его открыл, там оказалось пусто.

Вообще-то у меня не было на это времени. По спинке кресла скользил оторвавшийся кусок моей спины, мне тяжело было держаться прямо. Я сильно подтекал, а я ненавижу подтекать.

Я проверил канал вражеской командной системы, просто ради удовольствия, и увидел сообщение о множественных сбоях в результате атаки моих кодов. Ага, не закрывай люк, когда падаешь, гнида.

Разведчик № 2 в вестибюле командного отсека послал мне видео с Целями № 5 и № 6, ковыряющимися в открытой панели у люка.

В коридоре у вестибюля группа дронов показывала Амену, Араду и Тиаго – они напряженно шептались. Амена размахивала огнетушителем, а Арада держала захваченный излучатель.

Это просто невыносимо.

«Амена, уходите оттуда. Ты же знаешь, что эти люди опасны».

Она прищурилась и поморщилась:

«Ты где? Я больше не вижу, чем ты занят! Ты цел?»

Ну, не вполне.

«Мне просто нужно кое-что сделать».

Чувствовал я себя паршиво, мне тяжело давался новый язык для расширения запроса. Я снова запустил поиск, и снова он показал резервное хранилище данных по пищевой продукции. Хм…

Вражеская командная система отрубилась, все запросы попадали в пустоту. Но на всякий случай я не прервал атаку. А вдруг это ловкий трюк?

Результат запроса верный, в хранилище рецептов и впрямь что-то есть, пусть и кажется, что там пусто. Экраны командного пункта начали возвращаться к жизни, и теперь я мог добраться до них напрямую через сетевой интерфейс, уже легче. Я запустил подробное сканирование резервного хранилища в камбузе и тут же получил требование ввести пароль. Ну, здравствуйте.

– Кажется, он при смерти, – прошептала Амена Араде в коридоре.

Арада забрала у Амены огнетушитель и вручила его Тиаго.

– Приготовься, – велела она ему.

Если это то, о чем я думаю, видеоролик был ключом. Я проиграл его в ответ на запрос пароля, но ничего не изменилось. Я запустил список персонажей, названия кораблей и планет из «Первооткрывателей». Нет ответа. И времени нет. Эден, видеоролик предназначался Эдену, это фальшивое имя я использовал для клиентов, а ГИК никогда меня так не называл.

Мое имя, настоящее имя, я храню в тайне, но ГИК не называл меня так, как привычно людям. Он использовал мой локальный сетевой адрес, закодированный в интерфейсе, связанном с моим мозгом.

Попытка не пытка. Я вписал его в поле для пароля.

Пароль был принят, хранилище открылось, и в нем обнаружился большой заархивированный файл. К нему прилагалась краткая инструкция с несколькими строчками сложного кода, который я не мог расшифровать. Но инструкция была ясна. В ней говорилось: «Запустить в случае необходимости». Я отправил код в процессинговую станцию командной системы и запустил.

Освещение на мостике погасло, а потом моргнуло и снова включилось. Все экраны вокруг меня одновременно мигнули, побелели, а потом на них появилась заставка перезагрузки.

И тут же появилась сеть ГИКа. Приятным женским голосом, который он использовал при разговоре с людьми, ГИК сообщил:

«Идет процесс загрузки. Пожалуйста, подождите».

Внизу распахнулся люк. Оттуда полезли Цели, но Разведчик № 2 показал, как в вестибюль забежал Тиаго и с воплями залил их струей из огнетушителя. Цель № 5 повернулся к Тиаго, а Цель № 6 протиснулся на мостик. Потом из люка шагнула Арада и выстрелила в Цель № 5 из излучателя.

Но Цель № 6 был вооружен и прицелился в Тиаго через открытый люк.

Я схватил излучатель Цели № 4 и вскочил с кресла, вот только ноги меня уже не держали. Я рухнул, подкатился к краю платформы и выстрелил в Цель № 6. Заряд попал ему в грудь и в лицо, он покачнулся и врезался спиной в переборку, а потом свалился на распластанное тело Цели № 3.

Цель № 5 покачнулся, но по-прежнему целился в Араду.

И тут сеть заполнил голос ГИКа, настоящий голос ГИКа.

«Бросай оружие», – сказал он.

Арада бросила излучатель, а Тиаго бросил огнетушитель. Они подняли руки.

«Не трогай моих людей», – сказал я ГИКу.

Цель № 5 выкрикнул что-то нечленораздельное, выронил оружие и метнулся в сторону, схватившись за голову. Ого, ГИК, видимо, получил доступ к шлему Цели № 5 через коды вражеской командной системы.

Цель № 5 упал и забился в судорогах на полу, а потом обмяк. Тиаго решил опустить руки, но потом передумал.

– Мы не делаем ничего плохого, – сказал он. – Нас атаковали и привели сюда силой эти… эти создания и другие такие же.

– Ты кто? – добавила Арада.

«Вы на борту «Перигелия», зарегистрированного учебного и исследовательского корабля Пансистемного университета Михиры и Нью-Тайдленда, – сказал ГИК, а после паузы добавил: – Ну ты и кретин. Я не причиню вреда твоим людям».

Арада удивленно подняла брови, а Тиаго выглядел сбитым с толку.

«Ты говоришь по открытой сети, все тебя слышат», – сказал я.

«Значит, и ты слышишь. И кстати, ты залил мне всю палубу».

Через люк вбежала Амена, отшатнулась от груды мертвых Целей и поднялась по лестнице. Опустилась рядом со мной на колени и завопила:

– На помощь! Нужно отнести его в медотсек!

«Я тебя слышу, подросток, нет нужды кричать. Я уже отправил каталку».

Мне всегда казалось, что ГИК постоянно говорит с сарказмом. Но если бы я был человеком, то наверняка услышал бы и легкую угрозу.

Арада шагнула в рубку. Тиаго проверял, жив ли Цель № 5. Тот был мертв.

«Захватчик мертв», – сказал ГИК.

– Э-э-э… – Тиаго посмотрел в потолок. – Но кто ты? Член экипажа или…

Арада поднялась по лестнице и наклонилась надо мной, озабоченно нахмурившись. Над левой бровью у нее был порез, на щеке – ожог первой степени, а короткие волосы подпалены.

– Не волнуйся, автостраж, – сказала она, – мы доставим тебя в медотсек.

Она сжала плечо Амены.

Судя по тому, какой расстроенной выглядела Амена, она никогда не видела автостража, потерявшего из-за выстрела излучателя двадцать процентов спины, так что обнажилась внутренняя структура.

Я терял связь с сетью, но до прибытия каталки должен был кое-что сказать.

– ГИК, – произнес я вслух, потому что он мог бы заглушить мою сеть, если бы захотел. – Это ведь сделал ты. Ты послал этих уродов, чтобы похитить моих людей.

«Нет, конечно, – ответил ГИК. – Я послал их похитить тебя».

Тут уровень моей производительности рухнул и…

Отключение. Принудительная перезагрузка.

Итак, еще один критический сбой. Именно так. Я собирался дополнить предложение шуткой про критические сбои в других контекстах, но ситуация была уж больно угнетающая.

Ожидая, пока память и архив снова подключатся, я хотя бы осознавал, что нахожусь не в боксе Компании. Даже без сети и визуального потока данных я понимал, что я нахожусь в тепле, то есть в человеческой медсистеме. Получив доступ к сети, я сразу же проверил буфер, чтобы разобраться в случившемся. Ах да, случился ГИК.

Вот последний разговор, который я записал по сети и из аудиоданных:

– Ты уверен, что он поправится? – встревоженным шепотом спросила Амена.

ГИК ответил по закрытому сетевому каналу, и тоже шепотом, при этом умудрившись сделать это так, чтобы фраза не прозвучала с угрозой или с сарказмом.

«Полностью. Повреждения его органических тканей и каркаса легко починить. Из-за нескольких попаданий из излучателя некоторые системы работают не с оптимальными параметрами. Перезагрузка это исправит».

– Хватит болтать с моими людьми, – сказал я.

«Попробуй меня заставить», – отозвался ГИК.

Не помню, попытался ли я заставить ГИКа умолкнуть, но в этот момент снова потерял связь с сетью.

Теперь уровень производительности достиг тридцати четырех процентов и стабильно повышался, а я лежал на боку, на медплатформе ГИКа. Моя куртка и бронежилет пропали, хирургический аппарат разрезал мою рубашку, чтобы добраться до поврежденных областей. Я стал липким от подтекающей жидкости, а кое-какие части отвалились. Ага, это отвратительно, в точности как и звучит. Но чувствовал я себя совсем не так ужасно, как в последний раз, когда лежал здесь и ГИК менял мою конфигурацию.

ГИК. Ах ты, сраный манипулятор.

Как бы то ни было, сейчас я ничего не мог изменить, и это бесило меня еще больше. А потому я просмотрел пять минут из сто семьдесят четвертой серии «Расцвета и гибели лунного заповедника». Помогло ли это? Черта с два.

Я осторожно прощупал сеть. Осторожно, потому что мне хотелось разговаривать с людьми в той же степени, как и потерять пару конечностей или обсудить мои чувства. Дроны, которых я приставил к Амене, умудрились уцелеть. Перед тем как контакт со мной оборвался, я дал им указание оставаться с ней, и они его выполнили, встав в плотную круговую оборону в полуметре над ее головой. Пока я был в отключке, они снимали видео, и я просмотрел его, узнав, что произошло за это время.

Я промотал скучную часть, когда Амена причитала надо мной, лежащим в луже крови и жидкостей, а Арада пыталась ее убедить, что для меня это в порядке вещей. Потом появилась каталка. Это вспомогательный медицинский аппарат, который либо привозит раненых в медотсек, либо забирает их с поврежденного корабля, а потому она совершенно автономна по функциям и энергообеспечению. Нечто вроде большого дрона, способного выполнять ряд действий, устроенного в форме носилок с выдвигающимися полками и лапами. Не знаю, каким образом каталка уцелела, когда уничтожали все остальные дроны ГИКа. Разве что Цели просто не знали, что это, поскольку она была сложена и неподвижна.

Она стремительно пролетела через вестибюль, взобралась по лестнице, схватила меня и пристегнула. Ненавижу, когда меня перевозят как оборудование, хотя фактически я и есть оборудование. Когда каталка поехала вниз, Амена решила последовать за ней, но Арада схватила ее за руку. Глядя вверх, как делают люди, когда хотят поговорить с кем-то невидимым, Арада сказала:

– Привет, тебя зовут ГИК? На борту корабля есть кто-то еще?

«В медотсеке есть еще один неопознанный человек, но она ранена и не участвует в боевых действиях. Полагаю, два других присутствующих человека входят в твою группу. Со всеми налетчиками разобрались», – ответил ГИК.

Амена высморкалась. До чего же люди бывают отвратительны!

– Это Элетра, – сказала она. – Там еще Рас, но он умер.

Она выдернула руку у Арады и побежала за каталкой вниз по лестнице.

Арада потрусила за ней, ее лицо отражало не то тревогу, не то раздумья.

– Спасибо, я рада это услышать, – сказала она. – Но кто же ты сам?

Амена последовала за каталкой в вестибюль.

– Это корабль. Друг автостража. – Она посмотрела в потолок. – Это же ты, верно? Корабль?

Тиаго опустился на колени перед Целью № 6 и повернул его шлем, чтобы взглянуть на лицо. А потом изумленно вскинул голову.

– Корабль?

«Именно так», – подтвердил ГИК.

– Но боты-пилоты так не разговаривают, – сказал Тиаго Араде, понизив голос. – Он не может быть ботом.

Ха!

Арада не удостоила его ответом.

– Корабль, что здесь произошло? – спросила она. – Почему ты напал на наш исследовательский модуль?

«Я еще восстанавливаюсь после принудительного отключения и удаления. Мой приоритет – восстановление всех функций медсистемы», – объявил ГИК.

Дроны показали, как Арада и Тиаго обменялись удивленными взглядами, а потом она последовала за каталкой. Да, думаю, они оба заметили, что ГИК намеренно не ответил на прямой вопрос. Даю подсказку: когда боты так делают, это нехороший признак.

Я снова промотал то место, когда меня катили в медотсек. Арада и Тиаго остались в рубке, Оверс присоединилась к ним, но дроны Амены мало что видели. Она сидела в медотсеке и наблюдала за работой хирургического аппарата, при этом пытаясь рассказать Ратти о случившемся. Начался страшный кавардак, все люди одновременно говорили по голосовой связи, но я не стал фильтровать видеопоток и разделять разные диалоги. Из нового в них были только сведения о спасательном челноке.

Он был поврежден, когда отделялся от модуля. Было принято волевое решение прицепиться к кораблю налетчиков, поскольку из-за повреждения системы навигации шаттл притянуло к ближайшему кораблю, прежде чем Оверс сумела что-то сделать. А потом мы оказались в червоточине, бежать было уже поздно. К тому времени как мы вышли из кротовой норы, Оверс и Араде пришлось распотрошить четыре скафандра, поскольку им не удалось наладить систему жизнеобеспечения. По их оценкам, они продержались бы еще семнадцать часов в лучшем случае. Все четверо нуждались в лечении после вдыхания токсичного воздуха, а Ратти вдобавок поранил колено, когда скачок гравитации швырнул его на переборку.

В какой-то момент Амена и Тиаго начали переговариваться по голосовой связи.

– Ты уверена, что все нормально? – Он задал этот вопрос уже в четвертый раз, и я начал понимать, почему ее всегда так раздражает начальство. – Эти люди тебя не ранили?

– Все в порядке, дядя, – ответила она писклявым тоном раздраженного подростка. По статистике, такое поведение совершенно нормально для подростков. Потом задумалась и добавила: – Когда мы сюда попали, они ударили автостража здоровенным дроном, сшибли его, и я уже решила, что убили, а я осталась одна. Тут были корпоративщики, Элетра и Рас, но они были так перепуганы, и я понимала… что я в беде. А потом вдруг вошел автостраж, и я поняла, что он собирается драться с теми людьми, и мы победим. – Она снова прислонилась бедром к медплатформе и скрестила руки на груди, сунув ладони под мышки, как будто замерзла. – Автостраж точно поправится? Корабль уверяет, что да, но… Он паршиво выглядит.

– Я в этом уверен, – откликнулся Тиаго, тепло и уверенно. Лжец, ни черта ты не уверен. Остальные видели меня и в худшем состоянии, вот они-то были уверены. – А почему вон те дроны по-прежнему летают над твоей головой?

Амена подняла голову и нахмурилась, словно позабыла о дронах.

– Автостраж отдал их мне, когда ушел на разведку, убедиться, что в безопасной зоне нет врагов.

Ратти, сидящий с наложенной на колено повязкой, улыбнулся.

– Таков уж автостраж. Я рад, что он позаботился о твоей безопасности.

Тиаго это как будто только еще больше встревожило.

– А чем именно вы занимались? – спросил он.

Я проверил все потоки данных. Разведчик № 1 по-прежнему находился на мостике и наблюдал за Арадой и Оверс, которые сидели за пультами управления, переключая экраны. Разведчик № 2 все так же висел в вестибюле и показывал Тиаго, который обыскал Цель № 6 и попытался включить его аппарат с экраном. Все слушали их разговор.

Амена нетерпеливо потерла лицо.

– Выйдя из червоточины в эту систему, мы обнаружили на двигателе инопланетное техническое устройство. Видимо, именно благодаря ему мы прошли через нору так быстро. Автостраж понял, что в истории, которую рассказали Элетра и Рас, что-то не сходится, якобы их схватили только пару дней назад, а этого мало, чтобы дойти до «Сохранения» даже через ближайшую червоточину. Мы пытались разобраться, что с этим делать, и тут получили сигнал от вас.

– Инопланетное техническое устройство?

Ратти с подозрением покосился на Элетру. Она уже открыла глаза и озиралась, но еще не окончательно пришла в себя. Чуть раньше Ратти пытался с ней заговорить, но она только моргала и ерзала, не понимая, где она и что происходит. Ратти, вероятно, вспомнил о том, что корпорации нелегально собирали инопланетные реликты, и вот к чему это привело.

– Это опасно? – спросила Оверс по голосовой связи. – Нам стоит попытаться убрать эту штуку с двигателя?

«Инопланетный аппарат отделен от моего двигателя и перестал функционировать после уничтожения системы захватчика. Я не советую прибегать к дальнейшему вмешательству», – объявил ГИК и по сети, и через голосовую связь, так что слышно было по всему кораблю.

Звучало ну совершенно не угрожающе, ага.

«Ты меня подставил, гнида», – сказал я ГИКу по приватному каналу.

Я по-прежнему просматривал архивное видео с дронов и отставал от текущего времени на пятьдесят четыре секунды, так что ГИК не стал мне отвечать.

Ну ладно, пусть хоть услышит. Пакет с сообщением-роликом из «Первооткрывателей» ГИК отправил по внутренней сети перед тем, как она отрубилась, вероятно, незадолго до того, как он сделал копию самого себя и установил на нее пароль в виде моего сетевого адреса. ГИК явно ожидал, что я окажусь на борту и в какой-то момент натолкнусь на его сигнал тревоги, распакую архив и перезагружу ГИКа. А значит, именно он послал Целей на территорию «Сохранения», чтобы те нашли меня с помощью вшитого у меня под ребром коммуникатора.

То есть ГИК прекрасно осознавал последствия атаки на наш модуль и базу и несет за них ответственность.

От внезапного и подчеркнуто эффектного появления ГИКа в общей сети и в системе голосовой связи все люди напряглись. Даже Элетра резко очнулась.

– Кто это? – спросила она, переводя взгляд с Ратти на Амену.

– Это… корабль, – объяснил Ратти, с опаской глядя в потолок. – Наверное, не стоит называть его ботом.

«Точно не стоит», – подтвердил ГИК.

Сидящая на мостике Арада свела брови.

– Мы можем создать видеосвязь с медотсеком? – спросила она Оверс.

«Лучше я сделаю это сам», – вмешался ГИК.

И тут же посреди медотсека появился голографический экран с Арадой и Оверс на мостике. Разведчик № 1 показал, что аналогичный экран с изображением медотсека развернулся в рубке. На обоих экранах имелась боковая панель, показывающая Тиаго в вестибюле – он сидел в кресле и крутил в руках аппарат Целей. Выглядел он встревоженным.

Ну ладно. Значит, так:

1. Я никогда не мог получить доступ к камерам на борту ГИКа, кроме как через дронов, которые передавали данные (температуру, плотность, углы перемещений), не переводимые в визуальное изображение, по крайней мере не для людей. Я-то решил, что у него просто маловато камер. А теперь получил доказательство, что он кое-что от меня утаил. В очередной раз!

2. Видеоэффекты были сглажены, а качество куда лучше, чем с дронов, и это взбесило меня еще больше. А ведь это всего-навсего видеоконференция для людей, пытающихся разобраться, в какую задницу они попали, а не профессиональная запись для новостей. ГИК поправил дисторсию и цвета только ради показухи. Осталось лишь добавить фоновую музыку и логотип экспедиции.

Уровень моей производительности достиг шестидесяти процентов, и я снова начал разговаривать.

– Иди в задницу, ГИК, – сказал я.

Амена склонилась над столом, встревоженно глядя на меня.

– Автостраж, как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Часть хирургического аппарата отъехала, и теперь я видел Амену собственными глазами, а не с помощью дронов.

– Проблема только в том, что я пленник Гнусного Исследовательского Корабля.

Ратти похромал к столу и остановился за пределами стерильной зоны.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Я видела, что произошло, – сказала Амена. – В смысле, я же видела все твоими глазами, когда… – Она умолкла и нервно сглотнула. – Это был кошмар.

Вот это верное слово. Хирургический аппарат полностью убрался, и я сел. Кожа спины чесалась и явно была новой. Как же я это ненавижу!

– Мне нужна моя куртка, – сказал я.

«Она была повреждена и отправлена в переработку», – отозвался ГИК.

– А с тобой я не желаю разговаривать, – сказал я, и мне было очень трудно сохранять ровный тон.

Ратти поднял брови.

– Так вы… Насколько хорошо вы знакомы?

Арада в рубке поднялась.

– Ладно, Ратти, об этом поговорим позже. Корабль, теперь ты ответишь на наши вопросы?

«Зависит от вопросов», – отозвался ГИК.

– Люди считают говнюком меня, но это только потому, что еще не познакомились с тобой, – сказал я.

«Ты же вроде со мной не разговариваешь».

– Признаюсь, я начинаю волноваться, – прошептал Ратти Амене.

– Автостраж говорил, что боты-пилоты способны убивать людей, – сказала она.

«Автостраж преувеличивает», – вмешался ГИК.

– Корабль, где мы? – нахмурилась Арада. – Мы получили доступ к твоим сенсорам, но не увидели никаких данных, указывающих на станцию поблизости. Это необитаемая система?

«Эта система имеет численное обозначение, данное ей корпорацией, которая исследует ее, рассчитывая восстановить права собственности. Предыдущая попытка не удалась, поскольку финансирующая колонизацию компания оказалась жертвой враждебного поглощения, и координаты колонии были потеряны. – ГИК умолк на 8,3 секунды без видимой причины, разве что тем самым дал людям понять, что не собирается отвечать на вопрос. – У меня есть свидетельства, указывающие на то, что система обитаема».

У Арады была богатая мимика, даже для человека. Сейчас она прищурила один глаз и скривила губы, прикусив уголок. Не знаю, что это значило, но, видимо, ее обеспокоило услышанное.

– И в ней живут эти люди… Враждебно настроенные?

«Судя по текущему положению вещей».

Да, это был сарказм.

Арада перестала кусать губы и еще сильнее прищурилась.

– Каков твой текущий статус? Ты сказал, что инопланетные останки отделены от твоего двигателя? Мы можем пройти через червоточину?

«Я по-прежнему восстанавливаюсь, маневровые функции пока не отвечают, вероятно, из-за повреждений, произошедших, когда на двигателе был установлен инопланетный аппарат. Завершив процесс восстановления, я начну ремонт. Но я не собираюсь покидать эту систему, пока не получу желаемого».

Ах, вот оно что.

Ратти едва слышно засопел. У Тиаго чуть не отвисла челюсть, но он вовремя опомнился. Амена сморщила губы и встревоженно посмотрела на меня. Оверс скривилась и потерла глаза. Арада, похоже, даже не удивилась. Она молча переглянулась с Оверс, а потом сказала ровным тоном:

– Понятно. И чего же ты желаешь?

«Вернуть свой экипаж».

Арада вздернула брови, словно испытала облегчение, ожидая услышать что-то гораздо хуже.

– А что с ним случилось?

«Его похитили враги, а меня заставили сотрудничать, угрожая иначе их убить, заразили мои двигатели запрещенной инопланетной технологией, установили собственную программу, а потом удалили меня».

Конечно, я по-прежнему был в ярости. Но многие слова в его речи вызывали непроизвольное сочувствие.

– Но как же ты разговариваешь с нами, если… – спросил Тиаго, сохраняя нейтральное выражение лица.

«Я сохранил свою копию и спрятал ее там, где смог бы найти только надежный друг».

Я уставился в стену, наблюдая за остальными через дроны Амены. Надежный друг?

– Да пошел ты!

«Ты все-таки со мной разговариваешь».

Арада и Оверс снова переглянулись. Глаза Оверс округлились, она слегка повела плечом. Губы Арады сомкнулись в мрачную линию, потом она вздохнула и спросила:

– Автостраж прав, это ты спланировал атаку на наш модуль?

«Это был не мой план».

Оверс прищурилась.

– Но твоя идея, – сказала она.

– Не потакайте ему, – сказал я.

– Это был не твой план, но случилось все из-за тебя, – по-прежнему ровным тоном продолжила Арада. – Это ты послал тех людей за нами… за автостражем.

«Я», – признал ГИК.

А кто ж еще!

– Ты знал, где нас искать? – нахмурился Ратти. – Но каким образом?

«Пролетев через червоточину «Сохранения», я послал запросы о людях, связанных с автостражем. Институт исследований и технологий весьма помог, когда я запросил о встрече со специалистом-исследователем Арадой. Мне любезно выслали полные сведения о вашем расписании и команде».

Ну еще бы! Я уже слышал, как ГИК притворялся человеком, разговаривая по голосовой связи. Это было на транзитной станции РавиХирал.

Ратти простонал и закрыл лицо руками. Арада и Оверс пораженно уставились друг на друга.

– Надо будет поговорить с ними об этом, – пробормотала Арада.

Арада потерла кожу над левым глазом, как будто он болел.

– Так, значит, ты знал, когда мы возвращаемся в систему «Сохранения», – сказала она.

«Вы вернулись раньше времени».

– Но почему ты решил похитить автостража? – не свернула с темы Арада.

«Чтобы он убил налетчиков».

Все посмотрели на меня. Я вцепился пальцами в край медплатформы. Кожа на пальцах тоже зудела в тех местах, где хирургический аппарат заменил обгоревшие части.

– Ты сказал им, что я оружие, которым они могут воспользоваться.

«Я устроил ловушку, и они полезли в нее по собственной воле».

– Но кто они? – нетерпеливо спросила Амена. – Откуда они взялись? Почему так выглядят? С ними что-то случилось, поэтому они такие?

«Я не знаю ответов на эти вопросы», – сказал ГИК.

Тиаго опустил взгляд на Цель № 6.

– Их внешность, возможно, результат генетического или косметического вмешательства. Но…

– Но на двигателе был инопланетный артефакт, а это предполагает вероятное заражение… – закончил за него Ратти.

Вот почему люди и дополненные люди так осторожничают с инопланетными останками, даже корпорации в большинстве своем осторожны. Странные синтетики обычно безвредны. Подчеркиваю – обычно. Но органические элементы могут быть очень опасны, и «очень» означает, что все умирают в мучениях и больше никто не возвращается на эту планету.

Тиаго сжал челюсти.

– Если бы кто-нибудь из этих людей остался в живых, мы могли бы их спросить.

Я решил, что это выстрел в мою сторону, но ГИКа эти слова явно не обрадовали:

«Если положишь этого на медицинский стол, я могу вскрыть его и посмотреть, в чем дело».

На меня это не произвело впечатления, я уже слышал такой голос ГИКа, как у злодея из длинного приключенческого сериала, но все люди притихли. Амена неуверенно заерзала и посмотрела на меня.

– Это что, скрытая угроза? – прошептал Ратти.

– Нет, не скрытая, – ответил я.

Амена обхватила себя руками.

– А каким образом эти серые люди похитили твой экипаж?

«Когда мы вошли в эту систему, произошел критический сбой. Мой архив памяти был поврежден, и я до сих пор пытаюсь его восстановить».

Ну надо же!

– Твою голосовую связь взломали? – спросил я.

«Атака произошла не через систему голосовой связи. Я же не идиот».

– А я не из тех, кого можно уничтожить вирусной атакой, так что, может, ты как раз таки идиот, – сказал я.

С ГИКом всегда одно и то же.

«Это была не вирусная атака, а событие неизвестной природы».

– От этого ни хрена не легче.

– Да хватит вам! – Амена помахала рукой и щелкнула пальцами. – Прекратите рассказывать, что случилось. Так, значит, твой экипаж забрали те серые, верно? И эти серые живут в потерянной колонии, которую искал корабль Элетры, верно?

Все повернулись в сторону Элетры, и та ответила затуманенным взглядом.

«Это логичное предположение, хотя у меня нет прямых доказательств. Я знаю, что мы прибыли в эту систему, получив сигнал бедствия от корпоративной экспедиции по возврату собственности. В определенный момент у меня произошел критический сбой, и мне пришлось перезагрузиться. После чего я уже обнаружил на борту налетчиков. Они сказали, что держат мою команду в заложниках, и потребовали оружие. Я предложил им оружие».

Все снова посмотрели на меня.

Арада снова прикусила губу.

– Ты привел их к автостражу, зная, что автостраж справится с ситуацией.

«Да».

– Мы все могли погибнуть во время нападения на базу, – сказал Тиаго на повышенных тонах.

Серьезно, Тиаго?

Ратти тихо засопел, но, прежде чем он успел гаркнуть на Тиаго, чтобы тот заткнулся, ГИК ответил:

«Я был готов рискнуть».

Ох, ну ладно. То ли у меня программный сбой, то ли нечто, называемое в сериалах «припадком ярости», то ли очередной эмоциональный срыв. Я спрыгнул с медплатформы, вышел из стерильной зоны в туалет и врезал ладонью по замку люка, чтобы тот закрылся.

Через двадцать семь минут и двенадцать секунд Ратти постучался в люк и послал мне сообщение по сети:

«Я могу войти и поговорить?»

«Моя куртка у тебя?» – спросил я.

Он помолчал. Я отслеживал несколько каналов, прямо как во времена работы по контракту от Компании, вдруг кто-нибудь позовет на помощь. Но раз ГИК снова онлайн, это маловероятно. Разве что ГИК решит всех убить, вот в таком случае начнется настоящий кошмар. Но это тоже маловероятно, потому что ГИК постоянно пытался установить со мной контакт, а вряд ли он планирует массовое убийство, одновременно сетуя на мою неблагодарность, называя меня унылым тупым козлом (не в этих выражениях, но смысл такой) и спрашивая, почему я не хочу с ним говорить. В общем, вы поняли.

«Она у меня», – наконец сказал Ратти.

Он имел в виду куртку.

«Тогда входи».

Последовала еще одна заминка. А потом Ратти спросил:

«А Амена может войти со мной?»

Я стукнулся затылком о стену. Я сидел в углу рядом с умывальником и в фоновом режиме запустил двести тридцать седьмую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника», чтобы можно было притвориться, будто я увлекся сериалом, пока ГИК пытался до меня достучаться, все четыреста с лишним раз.

Как вы, наверное, уже заметили, вычислительные мощности позволяют мне одновременно обдумывать кучу всего разного, гораздо больше всего, чем люди, дополненные люди или боты низкого уровня. По сравнению с вычислительными мощностями ГИКа я словно двигаюсь в замедленной съемке. А потому ГИК был способен проявить неимоверное терпение, но приходил в ярость, если немедленно не получал желаемого. Это один из немногих путей его помучить.

Гигиеническим аппаратом я стер кровь и жидкость, но был слишком зол, чтобы принимать душ. Душ расслабляет, а мне не хотелось растерять всю злость. Из дезинфектора выпала толстовка экипажа ГИКа. Моим первым побуждением было отшвырнуть ее, но она была мне нужна, и потому я натянул ее через голову, а остатки своей рубашки бросил на пол. Теперь я сидел на полированной поверхности туалетного шкафчика, забравшись на него прямо в ботинках. Надеюсь, ГИКа это раздражало. Я предположил, что он видит меня не через камеру, а через сенсор.

Мне не хотелось расстраивать Амену еще больше, и потому я ответил:

«Да».

Люк открылся, вошли Ратти и Амена. Ратти вправил колено и больше не хромал. Он закрыл люк, а Амена подошла к туалетному шкафчику с другой стороны от раковины и тоже уселась на него. Она подобрала под себя ноги и встревоженно уставилась на меня.

– Он слышит все, что говорят на борту, – предупредил я.

Ратти с улыбкой протянул мне куртку.

– Ну и пусть, я к этому привык.

Да, я понял, что это было про меня.

Куртку почистили и заменили материал в сожженных местах и дырках. Ратти вздохнул и прислонился к стене.

– Итак, у тебя отношения с этим кораблем.

Я пришел в ужас. До чего же люди отвратительны!

– Нет!

Ратти раздраженно фыркнул.

– Я не имел в виду сексуальные отношения.

Амена смущенно нахмурилась.

– А это возможно? – полюбопытствовала она.

– Нет! – заверил я.

– Но вы дружите, – упорствовал Ратти.

Я снова забился в угол и натянул куртку.

– Нет. Нет и нет.

– Больше нет? – уточнил Ратти.

– Нет, – отрезал я.

ГИК перестал слать мне запросы, но я знал, что он слушает. Все равно что враждебный внешний разум, неспособный заниматься своим делом, не подсматривая тебе через плечо.

Выражение лица Ратти было нейтральным, но все же с намеком на скепсис, и это страшно раздражало.

– У тебя много друзей среди ботов? – спросил он.

Я вспомнил про беднягу Мики, который хотел быть моим другом. Конечно, с вероятностью в девяносто три процента Мики хотел дружить со всеми, но однажды он сказал мне: «У меня есть друзья среди людей, но никогда не было друга, похожего на меня».

– Нет, – отрезал я. – Это совсем не та дружба, что бывает у людей.

– Разве? – сказал Ратти, по-прежнему со скепсисом. – А корабль, похоже, считает по-другому.

– Корабль понятия не имеет, о чем толкует, к тому же он часто врет и вообще говнюк.

Крохотные, незаметные для человеческого зрения флуктуации в освещении показали, что ГИК это слышал.

– Почему ты называешь его ГИКом? – спросила Амена. – Он сказал, что его зовут Перигелий.

– Это анаграмма. Означает Гнусный Исследовательский Корабль.

– Это не анаграмма, – прищурилась Амена.

– Ну и ладно.

У людей столько всяких слов, так какая разница?

– И все же, – упорствовал Ратти, – я думаю, что хотя и ты, и Перигелий знаете, как завязать отношения с людьми, но вы не вполне уверены, как строить отношения друг с другом.

И все равно звучало отвратительно.

– Обязательно называть это отношениями?

Ратти повел плечом.

– Тебе же не нравится слово «дружба». Так что еще остается?

Понятия не имею. Я наскоро поискал в архивах и вытащил первый попавшийся результат:

– Взаимопомощь в администрировании.

Огни снова моргнули, теперь с явным сарказмом.

– Я вижу твои проделки, ГИК! – завопил я. – Хватит меня доставать!

Амена огляделась, пытаясь понять, на что я так среагировал. Ратти опять вздохнул.

– Не знаю, слышал ли ты, чем мы занимались снаружи, но Арада и Тиаго вели переговоры с Перигелием и пришли к соглашению. Мы поможем найти и освободить его команду, а он окажет нам всю необходимую поддержку для возвращения на территорию «Сохранения».

– Это не соглашение, – возразил я. – Он просто делает то, что и так собирался.

– Мы в курсе, – беспомощно развел руками Ратти. – Но у нас все равно нет выбора. Даже если бы он позволил нам отправить через червоточину сигнал бедствия, ближайшая станция находится на территории Корпоративного кольца. А мы сейчас в так называемой потерянной системе, право собственности на которую затребовала корпорация, а значит, нарушили кучу их законов, и к тому же на двигателе корабля установлена аппаратура с инопланетными технологиями. Кто бы ни ответил на наш призыв, корабль может заявить, что был модифицирован против воли, и нас не доставят домой, а завалят гигантскими штрафами. Это гораздо хуже, чем экипаж Перигелия и его университет.

Насчет этого он был прав, но все обстояло еще хуже, чем он думал.

– Там все не так, как на территории Альянса «Сохранение». Станционным ретранслятором можно воспользоваться, только когда вы находитесь в территориальной зоне станции, никто не будет передавать сигнал бедствия через червоточины. В лучшем случае сигнал отошлют местной передающей компании, которая свяжется с нами и заключит контракт на спасение. Придется заплатить авансом, а кончится все, вероятно, тем, что мы будем должны станции за передачу сигнала, хотя это зависит от местного законодательства.

У Амены отвисла челюсть.

– Мы должны заплатить за спасение?

Ратти потеребил лицо, бормоча:

– Ох, ненавижу Корпоративное кольцо.

– Правда? Я тоже, – сказал я. Да, это был сарказм.

И только тогда мне пришло в голову, что я должен был заметить кое-что раньше.

Амена явно пыталась обдумать все возможные последствия:

– А если здесь появится какая-нибудь корпорация, тебе это не навредит? Ведь ты же конструкт.

– Не навредит, – сказал я. Удивительно, но люди из «Сохранения» совершенно не разбираются в том, как все устроено в Корпоративном кольце. – Здесь автостражи легальны. Твоя мать зарегистрирована как мой владелец, а ты – ее законный представитель.

Определенно, ее представителем была Амена, а не Тиаго.

– Моя мама тобой не владеет, – возмутилась Амена.

– Нет, владеет.

Доктор Бхарадвадж говорила мне, что люди из «Сохранения» не понимают этих концепций, и я ей, в общем-то, поверил, но убедиться лично – совсем другое дело.

Амена посмотрела на Ратти, призывая его на помощь. Он мрачно кивнул.

– У Арады, Оверс и у меня есть заверенные копии официальных документов, они хранятся в наших интерфейсах, просто на всякий случай. Если мы и в самом деле попадем в лапы корпораций, ты должна подтвердить, что владеешь автостражем на законных основаниях, Амена.

Амена всплеснула руками.

– Но это же… Фу!

– Мне это тоже не нравится, – заверил я.

– Но помимо этого Перигелий утверждает, что ему нужно время для ремонта двигателей, и тогда мы сможем начать поиски, а пока что стоит подготовиться и составить план. – Ратти быстро хлопнул в ладоши. – Так теперь ты выйдешь из ванной?

– Да. – Я слез с туалетного шкафчика и натянул куртку на дурацкую толстовку ГИКа. – Потому что ГИК врет.

Свет снова моргнул, на сей раз без сарказма.

Я вышел в медотсек. Дисплей с видео из командного отсека по-прежнему работал – Арада сидела в кресле за пультом, а Тиаго стоял рядом. Они проверяли данные двигателей во время прохода с помощью инопланетной технологии через кротовую нору. И время от времени в ужасе охали.

Оверс переместилась в медотсек и в стерильной зоне работала с извлеченным из Элетры имплантом. Рассматривала его через визуализатор. Перед ней парили увеличенные результаты сканирования разных частей импланта, сменяя друг друга. Элетра сидела на каталке рядом с Оверс, с сомнением глядя на ее действия.

Оверс вышла из сети и вопросительно оглядела всех нас.

– Ну что, все готовы поговорить?

– Не совсем, – взволнованно отозвался Ратти. И это было нечестно.

– Арада, – сказал я, – корабль пришел в эту систему не в ответ на сигнал бедствия.

Тиаго повернулся и с подозрением покосился на меня. Арада откинулась на спинку кресла. Кто-то принес ей аптечку и подлечил ожог на щеке.

– Автостраж, думаю, мы пришли с Перигелием к соглашению. И если нам не угрожает опасность, ты уверен, что так уж необходимо… с ним ругаться?

– Совершенно уверен.

Ратти взмахнул руками и плюхнулся рядом с Оверс.

– Автостраж, откуда ты узнал, что сигнала бедствия не было? – спросила Оверс с таким видом, будто говорила всем: дескать, давайте поскорей с этим покончим.

– Это исследовательский и учебный корабль. Каюты студентов и классы явно не использовались, а лабораторный модуль не подключен, зато прикреплен грузовой модуль. Так чем же занимался корабль, когда получил сигнал бедствия?

Все люди посмотрели в потолок.

«Таково твое представление о помощи, да?» – сказал ГИК.

– Таково мое представление о вредоносном вмешательстве. Я здесь против своей воли, и ты об этом пожалеешь.

Арада обхватила лицо руками.

– Может, тебе стоит вернуться в ванную и еще немного поразмыслить.

– Я уже закончил с размышлениями.

«Оно и видно», – сказал ГИК.

Знаю, знаю, я совершенно случайно наткнулся на эту мысль, но, что странно, злости совсем не убавилось.

– Ты прилетел сюда специально, и не на сигнал бедствия. Тогда зачем?

Справа от меня, в другом конце комнаты, происходило вот что.

– Почему вы позволяете своему автостражу так себя вести? – прошептала Элетра Оверс и Ратти.

Оверс стиснула челюсти.

– Это не наш автостраж, он…

Ратти сжал ее запястье и бросил многозначительный взгляд – мол, не доверяй корпоративщице.

– Обычно он ведет себя ответственно, – сказал он Элетре.

Нахмурившись, Тиаго рассматривал меня через экран конференц-связи.

– Хороший вопрос, – сказал он.

Ну конечно, меня не поддержал ни один разумный человек, это обязательно должен быть тот, кто никогда со мной не соглашается, когда я веду себя по-умному.

– Так почему ты здесь? – спросил я ГИКа. – Что тебе на самом деле здесь нужно? Исследования дальнего космоса? Обучение? Грузоперевозки? Ты не можешь быть здесь по этим причинам, ведь права на погибшую колонию в этой системе пытается вернуть себе корпорация.

«Все это случилось до похищения моей команды и не имеет значения. Это не твое дело».

– Нет, это стало моим делом, когда ты меня похитил.

«Ты здесь добровольно и можешь уйти, как только пожелаешь. Ты знаешь, где выход».

Звучало это, как вы понимаете, с издевкой. А люди наверняка услышали и угрозу. Арада и Ратти махали мне руками, судя по всему, требуя немедленно заткнуться. Но я вывел ГИКа из себя и заставил угрожать, а именно этого я и добивался. Я скрестил руки на груди.

– Ты расстраиваешь Амену.

Я заметил, что с Аменой ГИК разговаривает совершенно другим тоном, нежели с остальными людьми. Не думаю, что он мог как-то навредить остальным, но к их чувствам он не относился настолько трепетно, как к чувствам Амены. В конце концов, по сути своей ГИК был учебным кораблем, со всеми этими классами и аудиториями. И до всей этой катавасии, когда я был еще глуп и мы дружили, он говорил о подростках с долей нежности.

Амена набрала в грудь воздуха, вероятно собираясь возразить по своему обыкновению, поскольку, хотя и была подростком, живущим в самом наивном и безопасном человеческом обществе во Вселенной, любила притворяться, будто подобное не может ее взволновать. Я посмотрел на нее и отправил по нашему приватному каналу:

«Будь честной».

Она выдохнула. Потом поковыряла палубу мыском ботинка и неохотно призналась:

– Серые люди были ужасными. Они стреляли, и… И мне правда хотелось бы понять, что происходит, а не просто выслушать очередную сказку.

Повисла долгая тишина. Я чувствовал, что на меня все смотрят, а по сети ощущал вес пристального внимания ГИКа.

«Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется нарушить соглашение о конфиденциальности с экипажем», – наконец сказал он.

– Ты похитил меня и моих людей. Это нарушает условия моего контракта. Того, который я заключил с ними лично.

Я хотел подчеркнуть, что это не контракт от имени Компании. А мой контракт. И именно ГИК втянул меня во все это и устроил такую катавасию.

«Я подумаю, – ответил ГИК и показал схему связи, где было видно, что он отрезал сетевое соединение с Элетрой. Он продолжил по закрытому каналу для меня и пяти моих людей: – Эти сведения следует сохранить в тайне. Если кто-нибудь из вас разгласит их представительнице корпорации, я ее убью».

По моим органическим частям растекся адреналин. Неприятное и странное ощущение. Я не испытывал привязанности к Элетре, она выглядела типичным клиентом, какие были у меня в дни работы на Компанию. Не слишком тупая, не слишком умная, и всего с вероятностью в пятьдесят три процента сделает что-нибудь, в результате чего я застрелю ее или брошу на враждебной планете. Однако она находилась рядом с моими людьми, а мне не нравилась сама мысль о том, что кто-то умрет в их присутствии.

Люди явно напряглись. Они переглядывались, пытаясь скрыть свою тревогу.

«Согласны, – наконец сказала Арада. – Мы никому не расскажем».

Она откашлялась и произнесла вслух:

– Мы можем воспользоваться твоими каютами, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть?

«Конечно», – сказал ГИК по общей сети.

Ратти и Оверс помогли Элетре устроиться в одной из кают, которой никто не пользовался, а серые люди не наполнили ее своей вонью питательного субстрата. Там была встроенная ванная, а Ратти принес Элетре самонагревающиеся боксы с едой и напитки, чтобы у нее не возникло повода шататься по кораблю. Я поставил у двери дрона-караульного, потому что никому не доверял вопросы безопасности, в особенности ГИКу.

Остальные люди пошли в камбуз, находящийся достаточно далеко от каюты, и Элетра не могла услышать разговор, даже если выйдет в коридор. Заодно люди и поели, а Тиаго приготовил всем теплое питье в пищевом аппарате.

ГИК повесил еще один дисплей с излишней детализацией, на котором показывалась каюта Элетры. Женщина поела, приняла лекарства, которые порекомендовала медсистема ГИКа, и легла спать.

– Перигелий, – сказала Арада, не переставая жевать, – теперь ты готов ответить на вопрос автостража?

На самом деле сначала она спросила:

– Автостраж, может, ты прекратишь ходить туда-сюда и сядешь уже?

– Нет, – отрезал я.

«Я учебное и исследовательское судно для картографирования дальнего космоса, – ответил ГИК, – а иногда перевожу грузы. Все это так. Мой экипаж также собирает информацию и предпринимает необходимые действия для антикорпоративных организаций, которые поддерживают политическое образование Михиры и Нью-Тайдленда, а также Пансистемный университет Михиры и Нью-Тайдленда. Эти задания часто бывают опасными».

Арада кивнула, и они с Оверс переглянулись.

– Так ты прилетел сюда из-за потерянной колонии, – сказала она. – Чтобы осмотреть ее до прибытия корпорации?

«Мы получили сведения о том, что консорциум корпораций заказал восстановление данных для истребования прав на колонию, заложенную примерно тридцать семь лет назад по стандартному корпоративному времени, и получил ее координаты».

– Брошенная колония. – Амена с сердитым видом помешала мерзкого вида массу на тарелке. – Группу людей оставили на смерть, как наших прадедов.

Амена не ошиблась, это было очень похоже на то, что произошло с колонистами, впоследствии основавшими «Сохранение». Колонию «заложили», а на самом деле просто забросили людей на частично терраформированную планету с обещанием, что через червоточину часто будут приходить корабли, пока колония не выйдет на самообеспечение.

Именно так корпорации закладывают колонии. Вот только иногда корпорации разоряются или их поглощают другие корпорации, данные по червоточине теряются или сама она дестабилизируется, а то и просто все записи о существовании колонии стирают из базы данных, пока тянутся судебные битвы о собственности. Корабли с припасами не приходят, и люди начинают голодать или погибают, когда отказывает дешевая и дрянная система терраформирования. Я видел такие сюжеты в фильмах и сериалах, но, пока не прибыл на «Сохранение», не знал, что это не просто сказки. В таких сериалах в основном был печальный конец, они были сняты в жанре «какие ужасы случаются в изолированной группе беспомощных людей», а я такое не люблю.

«Колонии, брошенные корпорацией из-за банкротства или по недосмотру, именно так. Но люди необязательно погибают. Некоторые умудряются выжить».

Арада покончила с едой и положила тарелку в переработчик.

– А разве ты не говорил, что здесь было две колонии?

«Да. По данным исторических источников, здесь существовала колония еще до возникновения Корпоративного кольца, но больше никакой информации».

ГИК выложил в сеть отчет о колонии – все, что имелось. Похоже, отчет был собран из фрагментов, словно кто-то удалил оригинал и пришлось его восстанавливать. Основное ГИК нам уже рассказал: об изначальной колонии, еще до возникновения Корпоративного кольца, никто ничего не знал – видимо, данные не сохранились. Колонию корпоративной эры основала исследовательская компания «Адамантин» и провела частичное терраформирование планеты. Но никаких данных о числе колонистов, ландшафте, погоде, обитаемых модулях, оборудовании, нелегальных генетических экспериментах и абсолютно нелегальных инопланетных останках. Ничего.

Единственный интерес представляли сведения, полученные членом экипажа ГИКа, дополненным человеком по имени Айрис, она добавила кое-какие архивные новости о враждебном поглощении компании «Адамантин» уже после основания колонии. В трех разных статьях из новостных каналов говорилось, что неизвестное число (от четырех до двадцати четырех) сотрудников «Адамантина» погибло во время перестрелки, отбиваясь от захватчиков компании достаточно долго, чтобы уничтожить базу данных с координатами червоточины. Физическое хранилище уцелело только по одной причине – атакующие вломились в здание и перебили всех инженеров, прежде чем те успели все спалить. Заканчивались заметки Айрис так: «Интересно, что же они так усиленно уберегали и скрывали? Колонию? Возможно. Но маловероятно».

Я тоже считал это маловероятным. Но, как и Айрис, размышлял над тем, что три разных новостных канала представили похожую историю, а значит, эти события в каком-то виде и в самом деле происходили.

Все люди притихли, читая отчет. Такое впечатление, что это заняло целую вечность. Я покопался в запасах сериалов, но понимал, что они закончат, прежде чем я успею запустить серию.

– Странно, – мягко выговорила Оверс. – Они пытались защитить колонию? Или свои инвестиции?

– Тебе просто нравятся тайны, – сказала Арада, еще сосредоточившись на отчете.

– Я люблю вымышленные тайны, а не настоящие, – отозвалась Оверс.

ГИК их разговор проигнорировал:

«Задача моей команды заключалась в том, чтобы узнать, обитаема ли колония, а если так, попытаться установить контакт с поселенцами и предотвратить вмешательство и эксплуатацию планеты корпорацией. При этом либо эвакуировать колонистов, либо, если колония жизнеспособна, помочь им».

Амена облокотилась на стол.

– Но зачем вы этим занимались? Если люди в колонии выжили, другая корпорация ничего не могла бы сделать, разве не так? Если основавшей колонию корпорации уже нет, то люди свободны.

– К сожалению, здесь это не так, – объяснила Оверс с мрачным и раздраженным выражением лица, характерным для моих людей, когда они говорят о корпорациях. – Ее место может занять другая корпорация и захватить колонию.

– Захватить? – удивилась Амена. – Но ведь здесь живут люди. Наверное, корпорация может основать на планете вторую колонию, где-нибудь в другом месте, но не будет трогать существующую. Разве не так?

– Не так, – заверила Оверс. – Они захватят существующую.

– Но это же как… – ужаснулась Амена. – Даже не знаю, на что это похоже, но как минимум на похищение.

– Такие уж порядки в Корпоративном кольце, – сказал Тиаго, поболтав жидкость в стакане. – Планета считается собственностью компании, и ее можно передать в другие руки, если изначального владельца больше нет. Колонисты, их потомки, или кто там сейчас живет, не имеют никаких прав.

– Перигелий, а что бы вы сделали в таком случае? Как помогли бы колонистам? – спросил Ратти.

«Университет мог бы снабдить колонистов учредительными документами, в которых говорилось бы, что, если корпорация-основатель прекращает существование, собственность на планету передается колонистам или живущим там их потомкам».

Я уловил ключевую фразу «снабдить документами», вместо «найти в архиве копию».

– То есть ты и твой экипаж проводили исследование и собирали данные о колонии, а университет подделал бы документы.

Я не видел в этом ничего плохого. Конечно, я был зол на ГИКа, но его миссия была отличным способом утереть нос корпорации.

– Он прав, Перигелий? – осведомился Ратти.

«Затем был бы заключен контракт между колонией и независимой пересадочной станцией, – продолжил ГИК как ни в чем не бывало. – Как только станция установила бы связь с планетой, это обезопасило бы колонию от хищнических поползновений корпораций, и она смогла бы принимать другую помощь от некорпоративных объединений».

Арада скривила губы.

– Элетра сказала, что здесь было два корпоративных корабля, так? Вы прибыли в систему до них или после?

«До. Когда мой экипаж взяли в заложники, мне пришлось выполнить приказы захватчиков и выстрелить в корабль снабжения «Бариш-Эстранцы». Но архив моих воспоминаний о том периоде поврежден, и я не знаю, что случилось с кораблем и его экипажем».

– Значит, серые люди могли захватить в плен и ту команду. – Ратти, похоже, пытался вычислить, сколько людей нам предстоит спасти. – А ты знаешь, почему они привели Элетру и другого корпоративщика на борт… к тебе? – Он неопределенно помахал рукой над плечом. – И зачем внедрили в них импланты?

– Я решила, что им просто нравилось мучить людей, – мрачно вставила Амена.

ГИК поколебался, хотя недостаточно долго, чтобы заметили люди.

«Возможно, им нужен был шаттл. Он по-прежнему пришвартован в дополнительном грузовом модуле».

Его колебания могли показаться подозрительными, но ГИК, вполне вероятно, и в самом деле не знал. Хотя и странно, потому что должен был знать. Возможно, проблемы с памятью у него куда серьезнее, чем он уверяет.

«Но мои шаттлы тоже на месте, так что это маловероятно».

Арада подперла подбородок ладонью. Вся ее поза предполагала, что она погрузилась в размышления.

– Перигелий, если все случилось так, как ты описываешь, то когда ты снова подключился к сети, твоего экипажа уже не было?

«Да».

Был в его тоне какой-то неуловимый оттенок. Не привычный сарказм, а напряжение, эхом отразившееся в сети.

Я не отреагировал. ГИК похитил меня и привез сюда, поставил под угрозу жизнь моих людей. Я не собирался ему сочувствовать. Ни за что.

– Есть хоть какой-то шанс вспомнить, что случилось во время их исчезновения? – поинтересовался Ратти, и на его лице отразились сомнения.

«Я еще восстанавливаю поврежденный архив».

– Автостраж может тебе в этом помочь? – спросила Амена словно между прочим, не глядя на меня.

Я скрестил руки на груди и уставился Амене в висок.

ГИК, естественно, отвечать не стал.

Оверс откинулась на спинку стула и неловко поерзала.

– Нужно набросать примерную последовательность событий, когда что случилось.

Не успел я открыть рот и сказать, что у меня есть график, как ГИК объявил:

«Естественно» – и повесил график рядом с экраном конференц-связи. На графике отмечалось время, когда:

1) ГИК впервые прибыл в эту систему через червоточину;

2) когда у ГИКа произошел сбой в памяти;

3) когда он снова включился и обнаружил на борту захватчиков, его экипаж пропал, а на двигателе было установлено инопланетное устройство;

4) когда произошла атака на вспомогательный корабль корпорации;

5) когда ГИКа удалили;

6) когда он снова восстановился через сохраненный архив.

Не считая первого пункта, время всех остальных событий было очень приблизительным, поскольку его внутренние часы были повреждены. И кстати, он упустил ту часть, когда объявил Целям о том, что я – оружие, которым они могут воспользоваться, и с помощью коммутатора нашел меня и привел их в то место, откуда они напали на нашу базу. Просто невероятно!

– Прежде чем начали происходить всякие странности… в смысле, еще бо́льшие странности, Рас рассказывал мне о проекте по восстановлению прав собственности на колонию, – сказала Амена, – но Элетра оборвала его и сменила тему.

Тиаго посмотрел на экран с каютой, в которой Элетра забралась под одеяло.

– Возможно, эти люди… серые люди… – произнес он и покачал головой. – Мы знаем, какие последствия… чудовищные последствия могут возникнуть при контакте с инопланетными реликтами. Не могли ли серые люди быть выходцами из той колонии либо из самой первой? Или корпорации проводили с колонистами генетические манипуляции?

«Неизвестно», – отозвался ГИК таким тоном, как будто ему было совершенно плевать.

Вероятно, так оно и было. Ведь Цели напали на команду ГИКа. Загадка его не интересовала, ему хотелось только вернуть экипаж.

Поскольку больше никто на вопрос не ответил, Ратти наклонился над столом.

– Думаю, корпорации способны сделать что угодно, если это сойдет им с рук. Очевидно, эти серые люди… Как бы их назвать?

– Цели, – ответил я.

Тиаго закатил глаза, а Ратти продолжил:

– Видимо, именно Цели и установили инопланетное устройство на двигатель.

Оверс задумчиво побарабанила пальцами по столу.

– Импланты – явно не инопланетного происхождения. Причем они очень старые. Гораздо старше тридцати семи лет, когда корпорация основала здесь колонию.

– Да, похоже на устаревшие, но еще годные технологии, оставшиеся после первой колонии, докорпоративной эры. – Ратти рассеянно поковырялся в оставшейся на тарелке еде, а потом подвинул ее Араде, чтобы та доела. – Я видел такие интерфейсы с жестким экраном в исторических сериалах.

Амена кивнула и махнула рукой в мою сторону:

– А знаете, они называли червоточину транзитным переходом. Никогда раньше такого не слышала.

Тиаго выглядел заинтригованным.

– Они говорили на стандартном языке?

– Нет, но поначалу шел перевод, а потом прекратился, когда очнулся автостраж и началась бойня, – объяснила Амена.

Поскольку у ГИКа подходящих аудио- и видеозаписей не нашлось, я достал несколько образцов из архива и отправил в общую сеть. Люди слушали с озадаченными лицами. Затем Тиаго мрачно кивнул в ответ на собственные мысли:

– Это смесь как минимум трех языков докорпоративной эры.

– Вполне соответствует их технологиям, – заметила Оверс.

– И многие смертельные случаи после контакта с инопланетными реликтами произошли как раз в докорпоративную эру.

– Что за случаи? – поинтересовалась Арада.

– В архивах «Сохранения» есть подробности только по одному инциденту, – пояснил Тиаго. – Это произошло на спутнике планеты, превращенном в массивную базу операций одного из докорпоративных государств. Свыше семидесяти процентов населения погибло. Остальные выжили только потому, что недавно запущенная централизованная система заперла жилые отсеки и не открывала их до прибытия спасателей. – Он посмотрел на меня. – То есть их спас искусственный интеллект.

Я знаю, что такое централизованная система, Тиаго. Это еще более устаревшая технология, чем система жилмодуля, она отвечает за все, без подчиненных систем. Я никогда с такой не сталкивался и видел ее лишь в исторических сериалах.

Оверс подалась вперед.

– И как погибли люди? Зараженные напали на остальных?

Когда Тиаго вот так умничал, он раздражал меня безмерно.

– Да, – ответил он, – хотя такого рода насилие в ответ на заражение довольно редкое явление. Однако, поскольку подобные инциденты, исторические и современные, были подавлены, мы точно не знаем, что происходило на самом деле.

Ратти кивнул.

– У корпораций повсюду секреты, так что трудно сказать.

– Похоже, они признают только один закон – о запрете на добычу инопланетных останков и ограничениях использования странных синтетиков.

– Но почему инопланетные реликты так действуют на людей? – спросила Амена. – Это намеренно? Может, что-то охраняет это место, инопланетяне не хотят, чтобы кто-нибудь сюда прилетал?

Ратти набрал в грудь воздуха и выдохнул.

– Я так не думаю. Мне кажется, это похоже на то, как если бы инопланетянин, никогда не видевший матрицу терраформирования, случайно прикоснулся к ней и отравился. Это не намеренно. Иногда загрязнение действует на мозг человека, вмешиваясь в его решения, как будто в человеке запускают чуждую программу. И в результате наступает хаос. – Он помахал вилкой. – Так мы считаем, что Цели жили в колонии «Адамантина»? Или они потомки колонии докорпоративной эпохи? Или они прилетели из другой системы?

«Все указывает на то, что они из этой системы», – сказал ГИК.

– У тебя же сбой памяти, откуда ты знаешь, кто был у тебя на борту, а кого не было? Здесь могли побывать сотни корпоративщиков, пираты, колонисты, инопланетяне…

– Автостраж… – начала Арада.

– Вряд ли… – одновременно с ней произнес Ратти.

«Утверждение автостража о том, что я часто лгу, неверное, – сказал ГИК. – Естественно, я не могу открыть некоторые сведения, идущие вразрез с интересами моей команды, если только того не требуют обстоятельства».

Арада кивнула.

– Конечно. Мы понимаем. Но автостраж действует из лучших побуждений, в наших интересах…

«Я требую извинений», – заявил ГИК.

Я показал неприличный жест обеими руками, подняв их к потолку. Знаю, знаю, ГИК не на потолке, но люди продолжали обращаться к потолку, вот я и последовал их примеру.

«Это было лишнее», – сказал ГИК.

– Всем, кто считает, что у искусственного интеллекта не бывает эмоций, стоило бы сейчас находиться в этой комнате, в таком же неудобном положении, – шепнул Ратти Оверс.

И тут ГИК неожиданно ворвался в мою сеть по приватному каналу.

«У меня не было другого выхода. Ты должен понять».

– Я не разговариваю с тобой по сети! – сказал я вслух. – Ты не мой клиент, и ты мне не…

Я больше не мог произнести это слово.

Люди уставились на меня. Хотелось отвернуться к стене, но это выглядело бы так, будто я сдался.

И вдруг у меня появился видеообзор всего корабля. ГИК дал мне доступ к своим камерам.

– Прекрати подлизываться! – огрызнулся я.

– Думаю, ты должен дать автостражу немного времени, – сказала Амена.

Точно, вот это то, что надо.

– Он говорит с тобой по приватному каналу? – спросил я Амену.

– Да, но… – прищурилась она.

– ГИК, прекрати разговаривать с людьми за моей спиной! – завопил я.

Знаете, как бывает, когда люди думают, что совершают логичные поступки, хотя на самом деле действуют совершенно нелогично и подспудно это осознают, но не могут остановиться? Так вот, видимо, такое случается и с автостражами.

Арада встала из-за стола и подняла руки.

– Так, перестаньте. Это контрпродуктивно. Перигелий, прекрати наседать на автостража. Понимаю, ты расстроен из-за команды и потому что тебя стерли, все это было кошмарно и сбивает с толку. Но автостраж тоже расстроен. Криком делу не поможешь.

«Я не кричал», – сказал ГИК.

– Конечно, не кричал, – согласилась Арада тем же рассудительным тоном, каким разговаривали с детьми Фараи и Тано брачные партнеры Мензах. Она оглядела остальных. – Нужно разобраться в ситуации. Перигелий, можешь дать нам доступ к остальным данным о колонии, которые имелись у твоего экипажа? Были бы очень признательны. А пока мы с Оверс начнем собирать информацию по той инопланетной штуковине на двигателе Перигелия и попробуем как можно быстрее починить двигатель для нормального пространства. Ратти и Тиаго, а вы проверьте мертвых Целей и проведите посмертное сканирование. Нам также понадобится перевод их разговоров из записей автостража. Если подтвердится, что они из одной или другой колонии, думаю… В общем, я думаю, тогда мы составим более вразумительный план. Амена, а ты еще раз попытайся разговорить Элетру, может, получится выудить из нее новые сведения. Мне кажется очевидным, что она что-то скрывает, но теперь, узнав об имплантах, может оказаться более разговорчивой. Автостраж, а ты не мог бы выяснить, что привело к первой перезагрузке Перигелия и как Цели попали на борт? Полагаю, все согласны, что нужно всеми силами избежать повторного проникновения на борт загадочных налетчиков. Перигелий, план кажется тебе разумным?

«Пока да», – отозвался ГИК.

Ну что ж, отлично.

Люди начали расходиться, Арада и Оверс направились к инженерному отсеку, Ратти вернулся в медицинский, чтобы подготовить патологоанатомический аппарат. Амена помогла Тиаго убрать со стола металлические подносы. Тиаго тронул ее за плечо.

– Ты уверена, что хочешь разговаривать с корпоративщицей?

– Все нормально, дядя. – Она раздраженно дернула плечами. – Вряд ли Элетра на меня вдруг набросится. Она же знает, что автостраж поблизости. И ГИК. – Амена виновато покосилась на меня. – Он сказал, что я могу называть его ГИКом.

Ну еще бы. Я почувствовал, как мои зубы начинают крошиться, так я их стиснул.

Тиаго сжал плечо Амены.

– Просто будь осторожна.

– Конечно, – сказала Амена уже по пути к ближайшему дезинфектору. – Возьму для нее новую одежду – будет предлог там появиться.

Тиаго посмотрел на меня, и я уставился в стену.

– Хочу поблагодарить тебя за все, что сделал для Амены, – сказал он.

Мне показалось, что он произнес это нехотя, но, возможно, я просто был в ужасном настроении. Не знаю, понятия не имею, поэтому и не ответил.

Амена вышла из дезинфектора с кипой одежды, и я проводил ее по коридору к каюте Элетры. Судя по камере ГИКа, Элетра вставала, чтобы принести еще один стакан с водой из ванной, так что было как раз подходящее время принести ей одежду.

И тут ГИК создал со мной приватный канал и заговорил:

«Мне не нужна твоя помощь».

«А когда ты меня похищал, то думал по-другому», – ответил я.

«Ну, то есть тебе необязательно говорить со мной, если не хочешь».

Ну и ладно, мне плевать.

«Так тебе нужна помощь или нет, чтоб тебе провалиться?»

ГИК сбросил мне свой архив, и я тут же утонул в море данных, состоявших из ежесекундных проверок статуса. К счастью, я уже привык разгребать тонны дерьма из собранных Компанией данных и знал, как с этим справиться. Я начал с выяснения, как выглядит дыра в архиве воспоминаний. По моему предположению, это огромный перерыв в поступающих отчетах от вспомогательных систем вроде жизнеобеспечения, навигации и так далее. Но все оказалось не так-то просто, потому что в случае ГИКа это не понятные записи от связанных систем, а скорее данные сенсоров, которые можно получить, прикасаясь к чему-то пальцами. Гораздо сложнее разобраться, чем с моим архивом. Но как только я понял, что искать, то быстро составил запрос.

Я остановился в коридоре и отпустил Амену дальше к каюте. Мне не хотелось показываться на глаза Элетре или дать ей понять, что я где-то поблизости, это может помешать Амене ее разговорить. Амена дошла до люка и отправила Элетре сообщение по сети:

«Привет, принесла тебе кое-какую одежду. Можно войти?»

Пока Элетра открывала люк через сетевой интерфейс и копалась в одежде, с помощью камер я проверил остальных. Арада и Оверс остановились в коридоре к инженерному модулю. Арада обняла Оверс, а та поцеловала ее и прошептала в ухо:

– У тебя получится, малыш. Ты же как стена.

– Шаткая стена, – пробормотала Арада.

Вот из-за этой шаткости я и доверял Араде. Слишком самоуверенные люди, не желающие никого слушать, пугают меня до чертиков.

Арада сделала шаг назад и улыбнулась.

– Ладно, за работу.

ГИК уже развернул медицинскую каталку и методично прочесывал корабль, собирая мертвых и растерзанных Целей. Теперь каталка въехала в медотсек к Ратти, за ней вошел Тиаго. Тела были покрыты запекшейся кровью.

– М-да, не очень-то веселое задание, – пробормотал Ратти.

– Угу, – мрачно согласился Тиаго. – Надену костюм биозащиты.

ГИК добавил в список необходимых действий: «Починить и активировать дроны. Собрать вражеские дроны для осмотра и уничтожения».

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Амена Элетру.

– Лучше. – Элетра сложила куртку на коленях. – Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, но мы не знали, что в нас вставили импланты. Я ничего об этом не помню.

«Любопытно», – заметил ГИК.

Уверяю, я по-прежнему злился на него. Но все-таки это и впрямь было любопытно.

«Потому что у тебя провал в архиве памяти?» – спросил я.

«Да. Конечно, не по той же причине, но подход одинаковый. Взять пленных, нарушить их память».

Ненавижу, когда ГИК прав. Но подход и в самом деле был одинаковый, и нам очень нужно было узнать, воспользовались ли Цели для этих нарушений памяти инопланетными технологиями.

«Смесь устаревших человеческих технологий и инопланетных может означать, что тупые люди докорпоративной эры основали колонию в запретном месте с инопланетными останками», – сказал я.

«Необязательно, – возразил ГИК и, прежде чем я успел с ним поспорить, добавил: – Возможно, они просто недостаточно исследовали планету».

Стандарты доказательной базы ГИКа гораздо строже, чем у людей. Он всегда стремится получить четкие доказательства, прежде чем строить планы. Да, это раздражает.

«Теоретически возможно, что, когда прибыли колонисты корпорации, на планете еще существовали остатки прежней колонии, – сказал ГИК. – Однако в таком случае странно, что поздние колонисты сохранили устаревшие технологии».

Мне не хотелось этого признавать, но и тут ГИК не ошибся. Эта технология не была бесполезной, но я снес вражескую командную систему с помощью атаки, взятой, в сущности, из древней истории. Ведь узнал я о таком способе из исторических сериалов. Значит, известные факты таковы: до корпоративной колонии на планете уже были люди. И в какой-то момент кто-то обнаружил инопланетные реликты.

ГИК создал в сети график (да, еще один), названный «Первоначальные предположения Перигелия и автостража», и отправил его всем, кроме Элетры. Отправная точка обозначалась так:

Факт № 1. На месте докорпоративной колонии основана колония Корпоративного кольца.

Вопросы: Присутствовали там инопланетные реликты? Если да, они находились на планете изначально или завезены позже? Была ли докорпоративная колония основана из-за присутствия инопланетных реликтов? Была ли корпоративная колония основана из-за присутствия инопланетных реликтов?

Все люди застыли, чтобы прочитать. Амена слушала болтовню Элетры о ее семье и покашляла, чтобы та не заметила ее рассеянность. Семья Элетры подписала наследуемый договор с «Бариш-Эстранцей» и пыталась набрать достаточный рабочий кредит доверия, чтобы Элетра с ее братьями и сестрами прошли подготовку на руководящие должности. Я уже достаточно изучил Амену и понимал, что под ее вежливым интересом на самом деле скрывается жгучее любопытство.

Мои запросы о статусе ГИКа начали приносить результаты, и я отрубил все остальное, чтобы их проверить.

Хм…

ГИК сказал, что после первой принудительной перезагрузки его команда исчезла и появились Цели. Затем произошло второе отключение, когда его стерла вражеская командная система. Так когда же вражеская командная система загрузилась в системы ГИКа? Можно предположить, что именно ее внедрение в системы ГИКа и привело к первому отключению.

Вот только пробелов в записях было больше.

Жаль, что здесь нет Пин-Ли. И, как бы ни было неприятно это признавать, я сожалел и об отсутствии Гуратина. Оба были аналитиками, и хотя я их превосхожу, по крайней мере, я мог бы поделиться с ними увиденным.

«Взгляни на это», – сказал я ГИКу.

ГИКа я тоже хорошо знал и понимал, что он делает много всего одновременно: помогает Араде и Оверс собирать результаты сканирования инопланетного артефакта на двигателе; готовит патологоанатомический аппарат медсистемы для Ратти; работает над переводом языка Целей вместе с Тиаго; запускает и налаживает поврежденные двигатели и вдобавок присматривает за всеми другими процессами. Однако я вдруг получил 86,3 процента его внимания. А для ГИКа это много.

Я просмотрел результаты запроса. Человек в такой ситуации сказал бы: «Не может такого быть!»

«Занятно», – сказал ГИК.

Мне нужно было синхронизировать все это с основными событиями. Я искал реперные точки типа входа в червоточину и изменения курса, чтобы понять, как они отражаются на данных статуса ГИКа. ГИК показал мне несколько примеров, и я запустил еще один запрос.

Тем временем Амена осторожно подбиралась к теме колонии.

– Слушай, я знаю, что ты не хочешь откровенничать насчет того, что… твое начальство из корпорации заставляло вас делать, – медленно произнесла она с серьезным выражением лица, – но нам обязательно нужно больше узнать о потерянной колонии.

Элетра прикусила губу.

– Это конфиденциальная информация.

Да ладно.

«Точно не знаю, что она под этим подразумевает, – передала по приватному каналу Амена. – Информация кому-то принадлежит?»

«Да, – ответил я. – Она боится наказания от корпорации. И правильно делает, потому что это страшнее, чем попасть в плен к Целям».

– Понимаю, но Цели… те серые люди, они ведь снова могут появиться, – сказала Амена. – Тем более что никто не знает, как они изначально попали на корабль и что произошло с командой. – Она беспомощно всплеснула руками. – Что бы с ними ни случилось, это может произойти и с нами. И чем дольше мы здесь торчим, тем это вероятнее».

Элетра положила руку себе на плечо, словно пыталась дотянуться до отсутствующего импланта.

– Я думала, те люди и были экипажем.

«Скажи ей, что так оно и есть», – буркнул ГИК.

Амена с готовностью кивнула.

– Да, конечно, но мы… Когда Цели захватили корабль, пропало несколько членов экипажа.

Элетра еще сильнее нахмурилась.

– А почему мы не можем покинуть эту систему?

– Двигатели для нормального пространства еще не работают. Но даже если мы доберемся до червоточины, корабль нас не выпустит. Ты же его слышала. Он запрограммирован на то, чтобы не улетать без своего экипажа, остального экипажа. А он злобный и настроен очень решительно.

«Прости, ГИК», – сказала Амена по сети.

«Извинения приняты», – отозвался ГИК. Я почувствовал, что его внимание смещается. И представил, как он бесцельно пялится на меня. Пусть пялится, я-то уж точно не собираюсь извиняться.

– Кое-что мы уже выяснили, – добавила Амена. – Например, что в докорпоративной колонии были инопланетные останки.

Мы с ГИКом заткнулись, безмерно удивившись, и стали ждать, подействует ли это.

– Вот как. – Элетра ненадолго притихла. – Мы с Расом… Мы оба – специалисты по окружающей среде. Нам сказали, что колония основана на месте более ранней колонии, вероятно, корабля с погруженной в анабиоз командой. Это место обнаружили около сорока лет назад, и компания «Адамантин» еще раз основала колонию, сохранив координаты в тайне. Потом компания попала под враждебное поглощение, и ее базы данных были уничтожены. – Амена выглядела озадаченной, и приободренная Элетра продолжила: – Вероятно, кто-то пытался заставить новое руководство заплатить за коды доступа к данным. Но это плохая идея. Коды можно получить и у захваченных активов. А таким шантажом можно только настроить новое руководство против себя.

Амена часто заморгала, явно пытаясь контролировать выражение лица. Я тоже когда-то пробовал этот способ, но ничего хорошего не вышло.

«Когда она сказала про захваченные активы, она ведь говорила про сотрудников, да? Про людей?» – спросила Амена по сети.

«Верно», – подтвердил ГИК.

– В общем, – продолжила Элетра, – то ли архив удалось спасти, то ли «Бариш-Эстранца» позже все-таки его купила, но данные сумели восстановить, и сюда отправили корабль, чтобы предъявить права собственности на колонию. – Она поколебалась. – Ходили слухи относительно инопланетных реликтов. Видимо, о них упоминалось в восстановленных данных. Но это могли быть только слухи.

– И как «Бариш-Эстранца» собиралась поступить с инопланетными реликтами, если их обнаружат? – поинтересовалась Амена. – Для обращения с ними нужна специальная лицензия, даже в Корпоративном кольце, верно?

– Это выше уровня моей компетенции. – Элетра нервно потеребила затылок.

Считается, что по физическим реакциям можно определить, когда люди говорят правду, а когда лгут или тайно замышляют убить всю исследовательскую группу, и порой действительно можно. Но иногда химические вещества в человеческом мозгу возбуждают людей без всякой видимой причины или из-за физических проблем, вроде неполадок в пищеварительном тракте. Однако сканирование Элетры показало, что при упоминании имплантов она испытывает стресс на физическом уровне.

– А что за импланты в нас были? Они из странных синтетиков? Твоя коллега разобрала один имплант.

Я достал из канала Оверс предварительный отчет, содержащий в основном необработанные данные сканирования. У нее не было времени их подписать.

– Нет, она сказала, что это простое устройство.

Амена прикусила губу, пытаясь сделать вид, что размышляет, а не читает сеть. ГИК составил отчет и отметил, что импланты не содержат инопланетных компонентов, но могут быть использованы в качестве скрытого передатчика. Он добавил в список заданий пометку «изучить все технологии Целей» и добавил в график «Первоначальные предположения Перигелия и автостража» строчку:

Факт № 2. Примитивные человеческие технологии приспособлены для работы с инопланетными источниками энергии или странными синтетиками.

– Но она думает, что они могут быть связаны с инопланетными технологиями.

Элетра понурила плечи. Выглядела она так, словно ее сейчас стошнит.

Я получил данные по запросам об отключениях ГИКа и начал сравнивать их с пробелами, которые уже нашел.

И тут наткнулся на первый кошмар.

«ГИК», – сказал я.

ГИК заглянул в мой отчет.

Его шок длился меньше 0,1 секунды, но субъективно казался гораздо более долгим. А потом ГИК сделал то, что мне следовало сделать с самого начала, и заговорил с Аменой по приватному каналу:

«Амена, уходи из каюты».

«Сейчас же, Амена, – добавил я. – Там опасно».

Амена встрепенулась, но сумела сдержаться, только задумчиво прищурилась и запустила руку в волосы. Выглядела она скорее как человек, забывший что-то сделать, нежели тот, кого предупредили об опасности.

– Ой, дядя зовет меня по сети. – Она вскочила на ноги и попятилась к люку. – Навещу тебя позже.

Элетра устало кивнула.

Амена опустила люк и подбежала по коридору ко мне.

– В чем дело? – прошептала она.

Я взял ее под руку и отвел за угол. Мои органические части затопил адреналин, мне было неуютно и холодно. В Амену никак не могли вставить имплант, она всегда находилась на виду у меня или ГИКа, но я все равно ее просканировал.

– ГИК встретился с кораблями «Бариш-Эстранцы» до своего первого принудительного отключения, – объяснил я. – Нападение и похищение его экипажа шло оттуда.

Амена вытаращила глаза.

– Ну и дела.

Мы опять устроили совещание, на этот раз по сети, и снова отрезали канал Элетры. Теперь ГИК позволил мне передать видеосигнал, но я был слишком зол, чтобы этому порадоваться.

Арада и Оверс по-прежнему находились в инженерном отсеке, а Ратти и Тиаго – в медицинском. Мы с Аменой уселись у люка в камбуз, чтобы я находился поблизости, если Элетра решит что-нибудь предпринять. Пока что она лежала на койке, как человек, приходящий в себя после травмы. Вполне возможно, так оно и было, хотя некоторые факты указывали, что это не так. Амена нервно поедала имитацию овощного рагу из найденного в камбузе контейнера. Она попросила меня включить ее в совещание, но пометить ее канал как закрытый.

– Если дашь мне задание, я его выполню, – сказала она, – но столько всего случилось, что мне просто нужно немного передохнуть.

Тиаго поинтересовался, где Амена, и я ответил, что она в туалете. Амена сердито покосилась на меня.

«Я тебе не секретарь, Амена, если тебе нужна какая-нибудь более гладкая ложь, придумай сама», – сказал я ей по сети.

Я переделал график событий в понятный для людей и дополненных людей формат и запустил его в сеть. На графике указывалось, что прибытие ГИКа в эту систему через червоточину было последним его достоверным воспоминанием. После этого все основывалось на реконструкции данных его статуса. График выглядел так:

1. ГИК прибывает в данную систему.

2. ГИК получает сигнал бедствия с подписью корпорации «Бариш-Эстранца». Сенсоры показывают один контакт, исследовательский корабль. И ни следа второго, вспомогательного, на котором, по их словам, находились Рас и Элетра, когда их атаковали. В сигнале бедствия запрашивали медицинскую помощь.

3. ГИК пришвартовывает шаттл «Бариш-Эстранцы» в свой модульный шлюз.

4. Начинаются точно не доказанные, но скверные события.

5. Корабль «Бариш-Эстранцы» пришвартовывается к модульному шлюзу ГИКа, вероятно, чтобы забрать команду ГИКа в плен и оставить на борту Целей, если те уже не высадились с шаттла. Я собирался взглянуть на шаттл через камеры ГИКа и обыскать его, это стояло следующим пунктом в моем плане.

6. ГИК покидает систему через червоточину.

7. ГИК появляется из червоточины около станции «Сохранения», всего через три часа полета, что совершенно немыслимо, а значит, в это время его двигателями уже управляло инопланетное устройство.

8. Переговорив со станцией «Сохранения», ГИК уходит в режим ожидания на пять корабельных циклов. Затем нападает на наш модуль, когда тот входит в систему, несколько раз стреляет и значительно промахивается из-за сбоя в прицеле его оружейной системы.

Не могу сказать, когда именно в системы ГИКа была загружена вражеская командная система, но явно до того, поскольку обновления данных статуса показали краткую, но упорную битву за оружие. Экипаж ГИКа взяли в заложники, но команда не желала убивать наших исследователей, даже когда узнала, что на борту я. Вражеская командная система, видимо, вычислила, кто каждый раз сбивает прицел, потому что именно тогда и удалила ГИКа, что отразилось в отчетах о статусе сейсмическим событием гигантского масштаба.

Через камеры ГИКа я видел, как остальные переваривают полученную информацию со все более озадаченными выражениями лиц.

– Так, значит, на самом деле по корпоративному кораблю не стреляли, хотя Перигелий об этом помнит? – сказала Оверс.

ГИК не ответил. Думаю, он расстроился. Я тоже расстроился, но кто-то же должен вести себя по-взрослому. Хотя для меня привычнее, когда роль взрослого играет ГИК.

– Судя по данным навигации, сенсоров и отчетов о статусе, которые я просмотрел, из орудия не стреляли, пока ГИК не вошел в пространство «Сохранения». И в архиве нет видео или данных внешних сенсоров о стыковке с исследовательским кораблем «Бариш-Эстранцы», как и о прибытии шаттла с Элетрой и Расом. – Мне не хотелось произносить это вслух, но пришлось. – Почти сразу после первого контакта с исследовательским кораблем и его шаттлом ГИК был взломан. Сначала несколько секторов его памяти изъяли, а потом подменили.

Люди притихли, обдумывая новую информацию.

– Бедняга ГИК, – сказал наконец Ратти. – Простите, бедняга Перигелий.

Арада поморщилась и кивнула.

– Все это так тревожно. Видимо, первым в систему прибыл корабль «Бариш-Эстранцы», и его тут же атаковали. Захватили? Наши «друзья», Цели. Но если корабль снабжения в самом деле существовал, то где же он?

Оверс нахмурилась.

– Вероятно, уничтожен. Следует предположить, что команду Перигелия держат в плену на исследовательском корабле.

– А он вооружен? – обеспокоенно поинтересовался Ратти. – Терпеть не могу, когда в меня стреляют.

ГИК снова не отозвался.

– Вполне возможно, – сказал я. – Вполне возможно.

Для возвращения прав собственности на необитаемую систему «Бариш-Эстранца» наверняка оплатила лицензию на вооруженный корабль.

Тиаго расхаживал перед медплатформой, скрестив руки на груди.

– Мы с Перигелием перевели разговоры, которые записал автостраж, и они… как минимум озадачивают. Цели… И кстати, пора найти для них какое-то другое название… Так вот, они говорили о том, что нужно завершить задание, но не упоминали, в чем оно, собственно, состоит.

– И у всех импланты, как у Элетры, – добавил Ратти.

Остальные люди, похоже, не знали, что думать по этому поводу. Я тоже не знал.

– Но ты можешь сказать, есть ли в Целях какие-либо инопланетные материалы?

– Сканирование не показало ничего похожего на известные странные синтетики или органические инопланетные останки. – Ратти посмотрел на Тиаго, чтобы тот подтвердил его слова. – Однако вероятность все равно остается.

– Статистические данные указывают, что есть много еще не обнаруженных мест с инопланетными останками, – сказал Тиаго, – а к иным не сумели подойти достаточно близко, чтобы проанализировать материалы и компоненты. А сканирование показало следы неустановленных элементов в телах Целей. Мы не сумеем определить, естественного ли они происхождения или это странные синтетики, пока не получим данные с планеты для сравнения.

Ратти помахал рукой и отправил в сеть данные сканирования, чтобы посмотрели остальные.

– А на их костюмах был проштампован фабричный код. Я не сумел его расшифровать, его нет в базе данных Перигелия, хотя, возможно, это из-за проблем с архивом его памяти или из-за перезагрузок. Однако подозреваю, что эти костюмы были в поставках для первой или второй колонии, либо изначальной, либо основанной корпорацией «Адамантин».

– Наверняка мы знаем одно, – сказал Тиаго. – Внешность Целей была изменена. Мы не знаем, сделали это они сами или это произошло в результате случайного контакта с опасными инопланетными реликтами. Если бы все они не были мертвы, можно было бы их спросить.

Ага, это камень в мой огород.

– Если бы все они не были мертвы, то попытались бы убить нас или внедрить в нас импланты, – проворчала Амена, по-прежнему находясь вне сети, и продолжила хрустеть овощной смесью.

– И что теперь с Элетрой? – развела руками Оверс. – Она со своим приятелем ждала, что автостраж и Амена их спасут? Или их внедрили в качестве соглядатаев?

– Мне кажется, это слишком натянутое предположение, – в раздумьях нахмурилась Арада. – Цели не имели представления, что автостраж способен захватить контроль над кораблем, когда окажется на борту. Они думали, что найдут оружие, а не личность, так зачем устраивать такую сложную ловушку со шпионами?

Оверс раздраженно поерзала.

– Да, это так.

Она выглядела усталой. Я начал подозревать, что напрасно затеял совещание, когда мозг у людей и так работает на пределе.

– Думаю, Элетра говорила правду о том, что ее память изменили, – добавил Ратти, – в точности так же, как и у Перигелия.

– Ты просто предпочитаешь видеть во всех лучшее, – с легкой иронией произнесла Оверс.

Ратти фыркнул.

– Нет, это в привычке у Тиаго. Я оптимист, но реалист.

Тиаго, похоже, слегка оскорбился.

– Нет, это я такая, – поправила Арада, улыбнувшись Оверс. – Это я оптимистка.

– Мы знаем, солнышко, – сжала ее плечо Оверс.

– Амена, ты снова в сети? – спросил Тиаго. – А ты что думаешь об Элетре? Считаешь, что она сказала правду и в самом деле ничего не помнит?

Амена, похоже, удивилась, что ее мнением интересуются, но проглотила остатки еды и сказала по общей сети:

«Сначала я думала именно так. Они так тряслись над конфиденциальной информацией, боялись, что попадут в беду, и мне это казалось подлинным. А сейчас… Она не выглядит по-настоящему напуганной. Она встревожена, пытается придумать объяснения. Либо она лжет, либо что-то вмешалось в ее мозг, она не знает, что случилось, и боится в этом признаться».

Арада подняла глаза к потолку.

– Перигелий, можешь еще что-нибудь добавить? Что, по-твоему, случилось?

ГИК молчал, и это начало меня беспокоить. ГИКу нравится высказывать свое мнение, и это еще мягко сказано, обычно он выдает свое мнение по любому поводу, хотите вы того или нет. Начинало уже казаться странным, почему ГИК до сих пор не сообщил людям, что они упустили нечто очевидное или смотрят на задачу с неправильного угла.

Он все не отвечал.

– ГИК сейчас пытается разобраться в своих логах, – сказал я. – Он может на некоторое время оказаться вне доступа.

Амена с подозрением сощурилась.

– Это правда? – прошептала она.

Я сделал жест, который, как надеялся, она прочтет как «Пожалуйста, не говори никому, что я солгал».

– Спасибо, автостраж, – сказала Арада и провела пальцами по коротким волосам, словно пытаясь собраться с мыслями. Вот в чем проблема: людям нужно отдохнуть или поспать, иначе их способность принимать решения будет даже хуже, чем обычно. – Итак, это все равно не меняет наши цели, – продолжила она. – Нам по-прежнему нужно найти экипаж ГИКа, но теперь мы, по крайней мере, знаем, что первым делом нужно отследить исследовательский корабль.

Я надеялся, что ГИК это прокомментирует, пусть даже чем-то вроде «или нет», но он молчал.

Тиаго выглядел задумчивым, и я старался не принимать это как дурной знак.

– Арада, – сказал он, – я хочу вернуть Элетру в медотсек для тщательного неврологического сканирования. А еще это даст мне возможность самому с ней поговорить. Я просмотрю отчет Амены, тогда, может, мы получим какую-то дополнительную информацию.

– Хорошая мысль, – одобрила Арада. – Если отбросить оптимизм, нам нужно узнать, лжет ли она, замыслив какую-то пакость, или в самом деле думает, что говорит правду. Давайте попробуем получить максимум данных о том, что произошло до того… до того, как случился кошмар.

Я установил приватное соединение с Арадой и сказал ей:

«Вам всем нужно отдохнуть».

Арада задумалась, а потом поморщилась и потерла виски.

«Пожалуй, ты прав. Я поговорю с остальными».

Я поставил видеотрансляцию на паузу. Амена выскребла остатки овощной смеси из контейнера и спросила:

– ГИК и правда над чем-то работает?

– Конечно, – ответил я. Она пристально уставилась на меня. – Наверное.

Я установил канал связи только для нас троих – меня, Амены и ГИКа – и отправил сообщение:

«ГИК, отзовись. Ты напугал Амену. – Ох, придется быть честным, иначе не поможет. – И меня ты тоже напугал», – добавил я.

Я испытал облегчение, когда ГИК ответил:

«Я продолжаю ремонт двигателя для нормального пространства и просматриваю данные сканирования дальнего космоса, чтобы определить возможные пути для поиска корпоративного корабля».

– У тебя все в порядке? – спросила Амена.

«Нет», – ответил ГИК.

Я не ожидал, что ГИК в этом признается. На самом деле не ожидал. Ничего хорошего это не предвещало.

Амена вздохнула, заметно напряглась и кивнула:

– Да, я это вижу. Но сейчас положение не хуже, чем было, прежде чем вы двое во всем разобрались. Вообще-то даже лучше, потому что теперь мы помогаем вам выяснить, что именно случилось. А всегда лучше иметь как можно больше информации, прежде чем действовать. – Она покосилась на меня. – Так говорит моя вторая мама.

ГИК запросил у меня приватное соединение, и я позволил его установить.

«Моя команда, – сказал он. – А что, если она не покидала корабль?»

Я понимал, о чем он.

«ГИК, – сказал я, – нет никаких признаков, что на борту убили или покалечили людей. Я проверял. Первым делом проверил, когда осматривал жилой отсек. Ничего такого не было. А ты провел полное сканирование. Цели устроили кавардак в нескольких каютах и оставили там горы мусора и собственные жидкости, они явно не стали бы убирать за собой после… – Я колебался, но посчитал, что должен быть абсолютно честным с ГИКом. – Они не стали бы убирать за собой после массового убийства. А я видел массовые убийства, ГИК, после них остается жуткое месиво».

Он не ответил, но я чувствовал, что он слушает.

«Как только мы починим твои дроны, – продолжил я, – то отправим их еще раз проверить наличие биоследов, но вряд ли мы что-либо обнаружим. Что бы ни случилось, твои люди были целы и невредимы, когда покидали корабль».

«Не значит ли это, что они покинули его добровольно?» – спросил ГИК.

Над этим следовало поразмыслить. Применив все возможные методы ГИКа, как он и сделал бы, не будь эмоционально сломлен, просмотрев все поддающиеся проверке данные, мы все равно не узнали бы, похитили команду или она покинула корабль по своей воле, а то и сбежала. Поскольку два шаттла ГИКа стояли на своих местах, мы точно знали, что экипаж покинул корабль не в них.

А может, экипаж пытался удрать, но его выбросили в открытый космос. Я не собирался этого упоминать, потому что ГИК и сам знал о существовании такой вероятности. Но он мог исключить ее из рассмотрения, зная, что в противном случае не сумел бы нормально функционировать. А пока что и не было смысла рассматривать этот вариант. Нужно продолжать поиски, пока мы не найдем ответа. А если ответ будет таким… Тогда разберемся с этим после.

«Нужно провести полную инвентаризацию, – сказал я, – в особенности в хранилище ручного оружия. Если экипажу пришлось тебя покинуть, когда Цели взломали твои системы, твои люди могли силой захватить исследовательский корабль».

Пауза длилась долго, целых 3,4 секунды.

«Согласен», – наконец ответил ГИК.

И тут до меня дошло, что ГИК находится в отчаянии и страхе с тех самых пор, когда появился исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы» и сделал то, что сделал. ГИК обманным путем заставил захватчиков похитить меня не потому, что у него была какая-то продуманная стратегия, а просто потому, что нуждался во мне.

Ненавижу эмоции.

«Прости за то, что назвал тебя гнидой», – сказал я ГИКу по приватному каналу.

«Прости за то, что похитил тебя и причинил сопутствующий ущерб твоим клиентам».

Амена наблюдала за мной, сведя брови вместе.

– Ты что, разговариваешь с ГИКом?

– Да.

Теперь мне пришлось отвернуться к стене.

– Вы опять ссоритесь или уже помирились? – забеспокоилась Амена. – Потому что со стороны не отличить.

«Мы помирились», – ответил ГИК.

– Вот и хорошо, – с облегчением сказала Амена. – Отлично. Так что у нас дальше по плану?

Я пошел обыскивать транспортный шаттл «Бариш-Эстранцы». Я не рассчитывал там что-либо найти, но эта задача стояла в списке, так почему бы нет.

ГИК оповестил Араду, что параллельно с работой над двигателями он готовит группу зондов на случай, если придется искать колонию на планете. Я-то надеялся, что до этого не дойдет. Не люблю я планеты.

Зонды – это как дроны, только для космоса. В принципе это сканеры, облетающие планету, чтобы собрать данные об экологической обстановке и заснять рельеф местности, а кроме того, они ищут сигналы коммутаторов, возможные источники энергии и существ, которые могут нас убить. Такие исследования моя бывшая Компания проводила с помощью спутников, прежде чем заключить договор о страховке исследователей недавно открытой планеты. Правда, спутники Компании картографировали всю планету, а зонды будут искать в тех местах, где может находиться экипаж ГИКа. Это дорогостоящая техника, обычно исследовательские группы ими не располагают. На Араду зонды произвели впечатление.

Компания не сдает в аренду зонды не только из-за стоимости. С ними исследование планеты становится безопаснее и точнее, а потому не требуются услуги страховых компаний, дорогостоящее оборудование и дорогая страховка.

Я следил за разговором Тиаго и Элетры, пока ее сканировала медплатформа. Оверс в ремонтном отсеке собирала дрона-ремонтника, которого я обнаружил в инженерном, чтобы тот приступил к починке остальных сломанных дронов. Арада просматривала сканы инопланетного артефакта с двигателя, но его остатки были смяты и расплавлены, так что данные ничего не стоили. Как отметила Оверс, хранить эту штуку все равно противозаконно, так что лучше ее полностью расплавить, однако кое-что на двигателе все-таки осталось и можно было соскрести. Ратти запустил по коридору биоочиститель и собирал останки мертвых Целей.

Амена последовала за мной к шаттлу, слегка приволакивая ноги. Ей точно нужно поспать. Арада так ничего и не сказала по этому поводу, и потому я записал в плане общих действий: «Людям нужно отдохнуть». Ратти заметил это и пробормотал:

– Да-да, уже скоро.

Я быстро осмотрел оба шаттла ГИКа, убедившись, что они пусты и внутри ничего не изменилось. Шаттл «Бариш-Эстранцы» стоял в том же швартовочном модуле, у швартового шлюза, к которому присоединялся кишкой. ГИК сказал, что внутри шаттла никого нет, как нет и бота-пилота, но я попросил Амену задержаться в коридоре вместе с дронами, пока я не войду в шаттл. Люк был задраен, но без кодового замка, что было объяснимо, если Элетра и Рас говорили правду, будто их схватили, когда они пытались сбежать из обреченного корабля. Теперь-то мы были уверены, что это не так, но кто знал?

ГИК отрезал шаттл от сети. Я осторожно прикоснулся к замку. Учитывая, что бортовые системы были неактивны, я не ждал внезапного появления инопланетного вируса или чего-то в этом духе, который меня заразит, но факт оставался фактом – несмотря на все меры предосторожности, с ГИКом что-то произошло, и инопланетный вирус был в списке вероятных причин. Я по-прежнему не замечал никакой сетевой активности, а потому засучил рукав и включил излучатель, расплавив импульсом замок. Люк открылся, изнутри потянуло спертым воздухом. Но водорослями или питательным субстратом, как от Целей, не пахло. Вообще-то несло оттуда грязными носками, как обычно от людей. Но все же отсутствие доказательств – еще не доказательство отсутствия. Или отсутствия в прошлом. В общем, вы поняли.

Я запустил сканирование, убедился, что внутри нет активного оружия и ничто не движется, и вошел.

В такой модели шаттла я прежде не бывал, но конфигурация оказалась похожей на стандартный транспортный шаттл. Маленький, рассчитан максимум на десять человек, без кают и с раскладным туалетом у переборки. Фу! Индивидуальные кресла были расставлены по спирали в главном отсеке, чтобы раскручивались при посадке и выпускали каждого пассажира по отдельности. Шаттл явно был предназначен для коротких полетов между кораблями или от корабля к станции. В рубке имелось кресло для пилота, рядом с отсутствующей в данный момент консолью бота-пилота. Обивка поношенная и драная. Единственный отсек для пассажиров оказался довольно чистым, но на панелях остались царапины. Всего 0,01 % вероятности, что шаттл создан инопланетным разумом в качестве ловушки. Ну ладно, это была всего лишь теория.

«Там пусто? – спросила Амена по нашей частной сети. – Есть что-нибудь необычное? Я могу войти?»

«Да, подходи к люку, но не дальше».

Я приступил к поиску физических улик. Нужно проверить все грузовые отсеки – везде, где можно что-то спрятать. На кожухе двигателя стояла фабричная пломба после последней проверки, так что, вероятно, его не заразили нелегальной инопланетной технологией. В любом случае придется взломать пломбу и осмотреть двигатель, просто для уверенности. Мне также потребуются логи, но их можно получить через дисплей. Даже с выключенной операционной системой я не хотел рисковать.

Амена подошла к люку и заглянула внутрь.

– Если тебе что-нибудь понадобится, только скажи.

Я отправил по сети согласие.

Семь минут и сорок секунд Амена смотрела, как я провожу обыск, а потом сказала:

– Можно задать вопрос?

Я никогда не понимал, как на такое отвечать. Поддаться первому желанию и ответить «нет» или смириться с неизбежным?

– Он соответствует требованиям контракта? – спросил я.

Послышался глубокий шумный вздох.

– Я просто хочу кое в чем разобраться.

И тогда я перешел к неизбежному:

– Спрашивай.

Она задумалась:

– В общем… Моя вторая мама действительно не просила тебя разорвать мои отношения с Марном?

Я уже отвечал на этот вопрос, когда это случилось. Я мог бы разозлиться за то, что она снова задает тот же вопрос, но должен признать – я часто лгу.

– Я тебе не соврал. Она ничего не знала, пока ты сама не сказала ей.

Я завершил обыск рубки и вызвал ГИКа. Он создал экран без подключения к общей сети, чтобы ничто опасное из систем шаттла не проникло в ГИКа, меня или куда-либо еще.

На этом вопросы Амены не кончились.

– Тогда почему ты это сделал? Ты же был… Ты не обязан обо мне заботиться. В то время ты едва меня знал.

Почему ГИКу так нравятся подростки? Они ужасно утомительны.

– У меня были данные всех членов семьи доктора Мензах и их знакомых. Марн вызвал у меня беспокойство, потому что после инцидента с «СерКриз» я провожу оценку угроз для всех людей и дополненных людей, пытающихся приблизиться или создать новые отношения с доктором Мензах, членами ее семьи и другими родственниками. Я посчитал Марна угрозой для тебя.

Пока Амена над этим размышляла, я соединил консоль с выделенным экраном. Потом запустил на экран необработанные логи шаттла, отфильтровав всю нетекстовую информацию. Записал видео, чтобы потом конвертировать его обратно в базу данных и просмотреть тщательнее. Таким путем мы извлечем данные из логов, не запустив код, который они могут скрывать. Конечно, некоторые визуальные элементы тоже способны доставить мне неприятности, но их я могу экранировать, да и вообще шанс, что файлы логов защитили от визуального просмотра автостражем, явно ниже пяти процентов. Знаю, знаю, я параноик, но именно поэтому до сих пор избегал расчленения на запчасти.

– Наверное, если бы он не был таким… – медленно выговорила Амена. – Он бы решил объясниться, а не сбежал, отказавшись со мной говорить.

Если потенциальная угроза сбежала и решила больше не встречаться с Аменой, это превосходный результат. Но я был уверен, что Амене не захочется это услышать.

– Я считала его милым. Я не… Знаю, тогда я сказала, будто знаю, что делаю, но на самом деле у меня не очень-то получается знакомиться с новыми людьми.

Я много раз оценивал угрозы со стороны знакомых Ратти, который завязывал отношения со множеством людей и дополненных людей всех полов, и никто не жаловался. Амене следует попросить у него совета. Хотя уверен, что она и этого не захочет слушать.

– Ты влюблен в мою вторую маму? – спросила Амена. – Тиаго считает, что да.

Мне следовало предположить, что разговор вскоре превратится в допрос.

– Не так, как он думает, – ответил я.

На ее лице отразились сомнения.

– Вряд ли ты знаешь, что именно он думает.

Он тоже не знает, что думаю я, так что… Я отвлекся, конвертируя необработанные логи обратно из видео в подходящий для поиска формат – если я чуть напутаю, все превратится в жуткую кашу. Наверное, стоило бы прекратить болтовню, но мне не хотелось задеть чувства Амены.

– Твоя вторая мама – моя… – «Клиентка» было уже неподходящим словом. – Она – член моей команды. – Я понял, что это нуждается в пояснениях, но мне с трудом удалось подобрать верные слова. – До твоей второй мамы я никогда не был настоящим членом команды. Я был просто…

– …устройством, – договорила Амена.

Точно, именно так.

– Да.

– Понятно. Спасибо, что позволил тебя порасспрашивать.

Видимо, ГИК уже пришел в себя, потому что он внедрился в разговор:

«Скажи, что заботишься о ней. Именно такими словами, а не рассказывай, что уничтожаешь всех, кто пытается ее обидеть».

«Отвали, ГИК».

У ГИКа есть кое-что общее с подростками – он не желает слышать слово «нет».

«Скажи ей, – напирал он. – Просто скажи. Подросткам нравится такое слушать от своих опекунов».

«Я ей не опекун, ГИК».

Я завершил конвертацию логов и проверил через дроны, как там Амена. Она прислонилась к люку, откинув голову на замок. Не самое лучшее место для головы, просто чтоб вы знали. Судя по выражению ее лица, она либо заснула, либо глубоко погрузилась в мысли. Или и то и другое.

– Тебе надо поспать, – сказал я.

Она зевнула.

– Ага, третья мамочка.

Арада наконец-то приказала остальным отдохнуть, хотя ей потребовалось немало времени, чтобы понять – мы с ГИКом будем начеку, и людям нет нужды устанавливать дежурства по сменам. Я в конце концов признался ей, что гораздо быстрее выполню свой план действий, если они на какое-то время соберутся в одном месте и запрутся там, а лучше всего использовать это время для сна.

Оверс закончила чинить дрона-ремонтника и послала его восстанавливать другие дроны ГИКа. Она заснула на кушетке в зоне отдыха рядом с камбузом, там же улегся и Ратти, завершив биоочистку. Оба захрапели.

Арада спала в кресле перед пультом управления на командной палубе. Эти кресла очень удобные, так что все не так ужасно, как может показаться.

Закончив медицинское сканирование, Тиаго отвел Элетру обратно в каюту. Он получил гораздо больше данных, чем Амена, задавая вопросы искуснее. С его подачи Элетра проверила свои встроенные часы и была совершенно сбита с толку. Они показали, что корпоративный корабль пробыл в этой системе сорок три стандартных дня. Элетра была уверена, что это не так. И это говорило в пользу теории, что ее память подменили. Первичный анализ сканирования не показал ни генетических манипуляций, ни каких-либо скрытых устройств, ни инопланетных биологических тканей.

Я установил оставшиеся дроны в режим патрулирования, но заставил Амену занять пустую каюту рядом с камбузом, поскольку так будет проще ее защищать в случае нападения. Оно было маловероятно, но все случившееся до сих пор было маловероятным. Три часа назад мой модуль оценки рисков сдался и прекратил слать бесконечные предупреждения.

Амена прилегла на голую койку и вместо подушки положила под голову комплект постельного белья, но я заставил ее развернуть белье и заправить кровать как положено.

– Какой ты все-таки мерзкий, – простонала она.

Я открыл еще один постельный набор, чтобы на койке было удобнее сидеть. Предстояло писать много кодов и анализировать данные, чтобы меня опять не застали врасплох. Нужно придумать, как бороться с камуфляжем вражеских дронов, как обойти защиту шлемов и брони Целей. Мне также нужно предвосхитить контрмеры вражеской командной системы на мои контрмеры, чтобы она больше не поимела меня с помощью одного лишь апдейта на ходу. Я должен проанализировать устройство управления имплантами и узнать, действительно ли оно из докорпоративной эры. А еще проанализировать новые файлы с данными, которые я только что создал из логов шаттла.

Я вытащил данные, которые загрузил в сеть Ратти во время патологоанатомического осмотра, и сканы бронекостюмов и шлемов Целей. Оверс проделала полезный анализ вражеских дронов. Потом я запустил нужные запросы и процессы и приступил к созданию кода. А еще включил по параллельному каналу первую серию «Первооткрывателей». Я уже ее видел, причем неоднократно, так что не требовалось смотреть внимательно.

Мне страшно хотелось иметь достаточно времени, чтобы посмотреть какой-нибудь новый сериал из моего хранилища, хотя бы несколько серий, по-настоящему расслабиться, но и «Первооткрыватели» в фоновом режиме – уже неплохо. А еще это была наживка.

И через двадцать семь минут она сработала. Я понял, что ГИК шастает в моей сети. Представьте, что вы сидите перед экраном, а кто-то в восемь раз шире вас в плечах сидит в кресле перед вами. ГИК смотрел «Первооткрывателей», а заодно давал мне непрошеные советы по коду и анализировал собственные данные. Устройство управления имплантами и впрямь напоминает известные схемы докорпоративных технологий, доложил ГИК, показывая мне скан и соответствующие образцы. Но оно не фабричного производства, а собрано из компонентов других устройств похожего возраста. Никаких следов инопланетных реликтов или известных странных синтетиков.

Это имело смысл. Возможно, люди из докорпоративной колонии сделали это устройство на замену существующим. Или его собрали жители покинутой корпоративной колонии из найденных в старой колонии запчастей, если их собственные технические устройства не уцелели.

Ага, у корпораций все на соплях.

Получившийся код мне нравился, но этого было мало. Цифры в модуле оценки угроз не поменялись.

«Мы занимаемся только обороной, – сказал я ГИКу. – А нужно атаковать».

«Я размышлял, не подготовить ли вирусную атаку, но полученные мной из вражеской командной системы данные указывают, что она будет неэффективной. – ГИК показал мне кое-какие результаты собственного анализа. – И Ратти, и Оверс предполагают, что некоторые элементы докорпоративных технологий Целей, например импланты, могут служить передатчиками для эзотерической инопланетной технологии вроде той, что повлияла на работу моего двигателя. Стандартная вирусная атака докорпоративных систем не учитывает существования инопланетных систем, разве что она сможет менять поведение, столкнувшись с защитой и препятствиями на пути. С имеющимися ресурсами я не сумею создать такой вирус».

ГИК говорил о чем-то вроде разумного вируса, который использовали против истребителя Компании «СерКриз» и «Частокол», когда у меня произошел критический сбой и я чуть не потерял архив воспоминаний, помогая боту-пилоту отбиться. И это натолкнуло меня на мысль, хотя я пока не знал, сможем ли мы ее использовать.

И тут Тиаго пересек камбуз, прошел по коридору и заглянул ко мне в дверь. Наблюдая за ним через камеру ГИКа, я заметил, как он покосился на Амену, которая сейчас напоминала груду неподвижных конечностей под одеялом, с накрытым подушкой лицом. У людей во всем бывают странные привычки, включая сон. Потом он посмотрел на меня.

– Можно войти? – спросил он почти шепотом.

ГИК создал перед койкой Амены звуконепроницаемый экран. Я подумывал ответить «нет», но решил, что он хочет поспать на соседней с Аменой койке, потому что не доверяет мне за ней присматривать. Так что я пометил свою мысль о вирусе тэгом «сохранить, рассмотреть позже» и сказал:

– Да.

Он сел на койку напротив меня, вытащил из-под нее постельный комплект и отложил его в сторону.

Ну просто супер, оказывается, он собрался поболтать.

– Если у тебя есть минутка, я хотел бы поговорить, – сказал он.

Я мог бы ответить, что у меня нет минутки, что я пишу код для спасения людей от того, что могут придумать Цели, но минутка у меня была. ГИК создал симулятор программы, которая защищала шлемы и костюмы Целей от ударов моих дронов, и тестировал мои новые коды для дронов. Камуфляж вражеских дронов оказалось труднее взломать, поскольку это был скорее физический эффект, а не сетевой. Не сработал ни один фильтр, который я применил к сканам или прицелам дронов, по крайней мере в модели-симуляторе. Если я продолжу долбить головой эту стену, толку не будет, пока я не придумаю другой метод. Так что я не стал вести себя по-свински и просто сказал:

– Говори.

– Я знаю, ты мне не поверишь, но я рад, что ты с нами в этой экспедиции.

Ой, да ладно. Я мог бы проиграть аудиозапись того, что он говорил обо мне доктору Мензах, но не очень-то хорошо подслушивать чужие разговоры в защищенных пространствах и личных жилищах.

– Так, значит, у тебя нет серьезных опасений? – спросил я вместо этого.

На его лице отразилось мимолетное удивление, как бывает у людей, когда автостраж говорит не то, чего от него ожидают.

– Верно, – медленно выговорил он. Человек ни за что не вспомнит собственные слова через такой промежуток времени, так что он и не заметил, как я его процитировал. И все же он слегка прищурился. – И я знаю, что ты нас спас.

Он явно колебался.

На конце фразы чувствовалось невысказанное «но».

– Но тебе не нравится, каким способом я это сделал, – сказал я, потому что мне не хотелось терять на него время.

Его взгляд посуровел.

– Да. И не нравится, что Амена видела, как ты это делал. Но проблема не в этом.

«Не задавай вопрос, если ты еще не знаешь ответа», – посоветовал по приватному каналу ГИК.

ГИК был прав, поэтому я его не послушался.

– А в чем проблема?

ГИК закатил глаза (насколько это возможно по сети) и запустил следующую серию «Первооткрывателей».

– Ты давишь на Айду авторитетом, – сказал Тиаго.

Эта фраза меня задела. К счастью, ГИК следил за процессами, так что я не завалил анализ данных. А еще он сообщил мне значение фразы «давить авторитетом».

«Я в курсе, что это значит», – огрызнулся я.

И я правда был в курсе, но не того, о чем говорил Тиаго. Я задумался.

– Я никогда не указывал доктору Мензах, как поступить, – возразил я.

Челюсть Тиаго напряглась.

– Не сомневаюсь в этом. Но она боится выполнять свои функции лидера совета. И не стала выдвигаться на новый срок. Все из-за тебя. Это из-за тебя она и тени боится. До твоего появления на «Сохранении» она не нуждалась в охране. А теперь думает, что не может работать без охраны.

Это было так несправедливо и неверно, но все же правдиво, что я начал сбрасывать идущие процессы. ГИК подбирал их и переводил в наше общее рабочее пространство.

– Я появился на «Сохранении» не добровольно. Меня привезли туда в неактивном состоянии, после того как у меня произошел критический сбой, когда я спасал жизнь доктору Мензах.

– Я знаю, – раздраженно взмахнул рукой Тиаго. – Я лишь говорю…

Нет уж, теперь говорить буду я.

– Ее жизнь была под угрозой. Когда доктор Мензах вернулась на станцию «Сохранение», «СерКриз» послала трех оперативников, чтобы ее убить. Им это не удалось, но с вероятностью в шестьдесят пять процентов «СерКриз» прислала бы новых убийц. Этот процент начал снижаться, после того как страховая компания уничтожила охранное агентство «Частокол» и нанесла серьезный урон «СерКриз».

«СерКриз» сама виновата, что приказала наемникам «Частокола» напасть на дорогостоящий истребитель страховой компании, а «Частокол» сам виноват, что вышел за пределы необходимого, но попробуйте объяснить это «СерКриз». Компания не боялась «СерКриз», просто должна была преподать ей урок. А урок вот какой: если ты собрался укусить кого-то более крупного и злобного, нападай быстро и бей точно в цель, а потом поскорее сматывайся. Я тоже всегда стараюсь действовать именно так. Атака «СерКриз» не была ни молниеносной, ни направленной, да и с быстрым отходом не задалось.

Тиаго уже открыл рот, но я продолжал говорить:

– Была и до сих пор сохраняется потенциальная угроза со стороны отдельных наемников или сотрудников «СерКриз», но я оцениваю ее как достаточно низкую, так что доктор Мензах может возобновить привычную деятельность при содействии службы безопасности станции «Сохранение».

Тиаго потребовалось четырнадцать секунд, чтобы это переварить.

– На нее нападали? Почему же она не сказала нам?.. И в новостях ничего не было…

Я достал архивное видео и наскоро отредактировал записи из шлемных камер охранников станции и одной дрянной камеры в зале заседаний совета. ГИК с интересом их изучил. Я отправил видео в канал Тиаго и поставил на автовоспроизведение.

Его взгляд затуманился, а потом Тиаго вздрогнул, явно ошеломленный увиденным.

ГИК просмотрел видео до конца, а потом еще раз. Я отправил Тиаго ту часть, где я стою на столе зала заседаний совета, пытаясь свернуть шею Врагу № 1, в то время как Враг № 2 прыгает ко мне на спину и вонзает туда какую-то дрянь. Шесть охранников станции валяются вокруг стола в разных позах и разных стадиях жизнеспособности, а единственная находящаяся в сознании, по имени Тифани, висит на руке Врага № 2, которой тот тычет в меня острым предметом, и колотит его по голове.

«И чем этот человек тебя порезал?» – осведомился ГИК.

«Обломком стула».

– Это автостражи? – в ужасе спросил Тиаго.

Я понимал, почему он так решил.

– Дополненные люди, подстегиваемые химическими веществами. Они не чувствуют боли, а их реакции многократно ускорились. Они обладают физической силой автостража, но не могут так взаимодействовать с сетью, и операционная мощность у них ниже. Так их сложнее обнаружить, к тому же не так жалко потерять.

Если уж начистоту, в то время «СерКриз», вероятно, и не могла найти другую страховую компанию с лицензией на автостражей, чтобы их нанять. Учитывая высокую оценку рисков, недостаток финансовых средств и попытки обмануть или атаковать партнеров, «СерКриз» была плохим клиентом.

Тиаго выдохнул, чтобы успокоиться.

– Но больше они никого не пошлют? Ты сказал, вероятность угрозы уменьшилась…

– До приемлемого уровня.

И до этого уровня мне было нелегко ее довести.

Тиаго пристально всматривался в меня, чего я не люблю. Камера ГИКа не показывала его лицо целиком, но это было очевидно даже под таким углом.

– Тогда почему она решила не баллотироваться на второй срок?

– Она решила так не из страха, кретин, а потому что начала проходить посттравматическое лечение в центральной клинике. Она не рассказала никому из обширной семьи, потому что побывать в заложниках…

«Остановись», – сказал ГИК по нашему приватному каналу.

ГИК умеет по-разному отдавать приказ остановиться, с разным уровнем угрозы в голосе, и сейчас уровень был наивысшим.

Я замолчал.

«Ты вмешиваешься в ее частную жизнь», – объяснил ГИК.

Я взбесился, потому что ГИК был прав.

«А тебе-то откуда знать?» – буркнул я.

«Моя медсистема имеет сертификат на эмоциональную поддержку при лечении после травм».

О-хо-хо, и все-то этот ГИК знает. Это раздражало.

– Она хотела, чтобы я поехал в экспедицию Арады, – подытожил я. – Я сказал, что поеду, если она начнет лечение. Вот как я давлю на нее авторитетом.

Тиаго по-прежнему меня рассматривал, и трудно было судить, верит ли он мне. По выражению лица ничего не понять – думаю, он еще не оправился от потрясения после видеозаписи. Она проигралась до конца, когда идиотский Враг № 1 наконец-то обмяк, и я смахнул со стола Врага № 2, Тифани и перекатился следом. Тогда Враг № 2 попытался задушить Тифани, и пришлось его от нее отдирать.

«Нас ждет работа, Тиаго, – сказал ГИК по общему каналу, вежливым, но не принимающим возражений тоном. – А тебе нужно отдохнуть. Наверное, тебе следует уйти».

Тиаго вздрогнул, но поднялся.

– Ты прав, я ухожу.

Я остановил воспроизведение видео и понаблюдал за Тиаго через камеры ГИКа. Он вернулся в вестибюль перед камбузом и занял другую кушетку. Сел на нее и потер лицо, а потом встал, налил воды в камбузе и принял таблетку.

«Что это?» – спросил я у ГИКа.

«Слабое обезболивающее, от головной боли и мышечных спазмов».

Затем Тиаго лег на кушетку, и меня слегка отпустило. Неужели он думал, что я манипулирую доктором Мензах? Я до сих пор не был полностью уверен в том, что он хотел сказать. Он считает, что я пытаюсь ее разжалобить? Эй, я ведь не просил меня покупать. Я даже при этом не присутствовал, был заперт в своем боксе и проходил процедуру восстановления.

Мне хотелось бы чувствовать себя полностью оправданным, но я не думал, что конфронтация пойдет на пользу мне или Тиаго. Полагаю, он понял, что неверно оценивал ситуацию, но я слишком разозлился и глупо признался в том, что шантажировал доктора Мензах, заставив ее начать посттравматическое лечение. Да уж. Я не знал, что нас ждет, ну, если, конечно, мы выживем и все такое и вернемся на «Сохранение». Как будто мне и без того мало забот, так еще и это.

«Ты не заметил очевидного решения проблемы с камуфляжем вражеских дронов», – сказал ГИК.

«Очевидного?»

Знаю, знаю, я сделал только хуже. ГИК не стал бы использовать это слово, если бы не хотел, чтобы я почувствовал себя идиотом, не видящим ничего у себя под носом.

«Модифицируй своих дронов так, чтобы они окружили себя таким же камуфляжным полем, как у шлемов и костюмов Целей. Они не смогут нападать на вражеские дроны, но у тебя и так осталось слишком мало дронов, не стоит тратить их на атаку».

В общем, теперь я чувствовал себя еще глупее.

«У тебя сейчас есть время на подзарядку», – сказал ГИК.

Я собирался ответить, что мне не нужна подзарядка. Ведь и правда не нужна. Но я знал, что мне нужно кое-что другое. Я переместил все задачи в наше общее рабочее пространство и включил первую серию «На страже времени. Орион».

«Хочешь посмотреть «Первооткрывателей» или что-нибудь новенькое?» – спросил я ГИКа.

ГИК поразмыслил, задумчиво поковырявшись в тегах нового сериала.

«Новенькое, если только это не реализм», – отозвался он.

Я загрузил «На страже времени. Орион» из медиаархива «Сохранения» именно потому, что сериал был совершенно нереалистичным. Я включил первую серию.

Мы смотрели ее, пока ГИК дописывал код, периодически присылая мне фрагменты для проверки. Вероятно, так он просто старался меня подбодрить. Может, у ГИКа и были провалы в архиве памяти, но с остальными-то функциями ничего не случилось.

За двадцать шесть минут до конца отведенного на отдых периода ГИК объявил:

«С помощью данных, полученных с шаттла, я определил местонахождение одного из кораблей «Бариш-Эстранцы». Я завершил ремонт двигателя и выдвигаюсь на перехват».

Я послал звуковое оповещение о конце тихого часа. Пока люди ковыляли по вестибюлю, пытаясь прийти в себя, ГИК скормил сети изображения и результаты сканирования. Амена скатилась с койки, с трудом сфокусировала зрение на картинках и пробормотала:

– Так это хорошо, плохо или как?

– Или как, – ответил я.

На сканах ГИКа показывался корабль снабжения «Бариш-Эстранцы» – среднего размера, способный нести многочисленные посадочные шаттлы и крупные наземные транспортные средства. Место для команды – тридцать с лишним коек. На схеме корабль выглядел как несколько круглых трубок, скрепленных вместе торчащими в разных местах острыми шпильками. На визуальном изображении виднелась только темная громада, лишь наверху ее изгиб подчеркивался светом звезды.

«Сканирование в широком диапазоне показало серьезные повреждения некоторых систем, включая системы жизнеобеспечения. В корпусе на корме и в правом борту, а также в кожухе двигателя видны следы попадания снарядов, но они не похожи на следы от моих оружейных систем», – доложил ГИК.

Вот это отлично. Если бы в корабль снабжения выстрелил ГИК, это означало бы, что составленное нами расписание событий никуда не годится и я напрасно тонул в океане логов ГИКа.

Амена встала с койки и последовала за мной в камбуз, где уже собрались Тиаго, Оверс и Ратти.

– Так, значит, была какая-то схватка в космосе, но не та, о которой помнит Перигелий, – сказал Ратти и принес людям несколько пищевых упаковок и бутылок из кухонной зоны.

Амена взяла одну порцию и села за стол.

– Мы считаем, что исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы» был вооружен, так?

Арада по-прежнему находилась на командной палубе, но теперь выглядела более собранной и смотрела на многочисленные дисплеи, которые повесил для нее ГИК. За ее спиной висел один из свежеотремонтированных дронов ГИКа и с помощью своих световых фильтров дезинфицировал пульт управления и кресла. Арада задумчиво встала и принесла себе бутылку с напитком, чтобы продолжить работу.

– Мы можем как-то определить, не он ли нанес удар?

«Без анализа систем вооружения исследовательского корабля – нет, – сказал ГИК. – Сканирование показывает минимальный уровень энергии в двигателе. Возможно, именно по этой причине они не пытались сбежать через червоточину».

Тиаго потер лицо, пытаясь проснуться.

– Если они дрались с собственным исследовательским кораблем, то наверняка с большей охотой говорили бы с нами. Можешь сказать, есть ли кто-то на борту?

«Полагаю, что да, – сухо ответил ГИК. – Они пытались выйти на связь».

– Не отвечай, – велел я ГИКу. – Возможно, именно так все и началось.

Ратти помахал бутылкой в том направлении, где, по его мнению, находился ГИК.

– Да уж, будь осторожнее. На корабле Компании был страшный вирус, мы чуть не погибли, а мозг автостража взломали.

«Мозг автостража постоянно сломан, – сказал ГИК. – А в меня проникли не через голосовую связь. На моем коммутаторе стоит фильтр, отсекающий вирусные атаки, к тому же я включил дополнительную защиту».

– Наверное, именно это ты и говорил перед тем, как все случилось, – вернул удар я.

Но раз ГИК перешел к оскорблениям, это хороший знак. Теперь он начинал походить на самого себя.

Амена вздохнула и вытерла с губ крошки.

– Эй, вы двое, рановато ссориться.

Арада снова скривила губы.

– Перигелий, если ты считаешь это безопасным, то можешь установить контакт?

Оверс поспешно проглотила еду.

– Думаешь, это хорошая идея, малыш?

Арада развела руками.

– Не знаю, как иначе выяснить, что там происходит, малыш. Если мы получим визуальное изображение с серыми людьми в инопланетных шлемах на головах, то хотя бы поймем, что они не собираются нам помогать. А если нам повезет больше, чем обычно, то они окажутся в курсе, где находится исследовательский корабль с командой Перигелия.

Звучало разумно. Моему модулю оценки угроз идея не понравилась, но если таким путем мы сумеем раздобыть нужную информацию, то быстрее отыщем экипаж ГИКа.

Тиаго прижал тонкие пальцы к губам.

– Согласен, – произнес он. – Мы знаем, что исследовательский корабль взломали. Если корабль снабжения атаковали с него или с другого неизвестного корабля, мы должны это знать.

Ратти согласился, молча передернув плечами. Оверс не выглядела довольной, но спорить не стала. Амена по-прежнему ела, ее глаза округлились.

«Контакт разрешен», – сказал ГИК.

На командной палубе над результатами сканирования появился новый экран. Помехи закрутились и элегантно сложились в образ человека или дополненного человека в той же самой красно-коричневой форме, которую носили Элетра и Рас.

– Неопознанный корабль, – нетерпеливо произнес человек, – вы меня слышите?

ГИК вытащил содержащуюся в передаче сетевую информацию и показал ее на экране:

Имя: администратор Леонида, дополненный человек, корпорация «Бариш-Эстранца», пол женский или нейтральный.

Меня не удивило, что она администратор. Я работал с кучей корпоративных администраторов и вскоре научился их отличать. Ее кожа была смуглой, как и у многих людей, но с какой-то искусственной гладкостью, даже тон носил следы вмешательства. Даже моя кожа не такая гладкая, а она полностью регенерированная после выстрела в лицо. Ее темные волосы были закручены на макушке, а в одном ухе торчали маленькие металлические гвоздики с драгоценными камнями. Я решил, что с вероятностью в сорок девять процентов она гораздо более важная персона, чем указывают сетевые данные.

Арада выпрямилась и расправила плечи. Дрон схватил пустую пищевую упаковку с консоли и удалился из поля зрения камеры. Арада провела пальцами по коротким волосам и сказала:

– Так. Давай как будешь готов, Перигелий.

«Конечно».

ГИК создал еще один экран с изображением Арады, изменив цвет ее куртки с серого цвета экспедиции «Сохранения» на синюю форму своей команды, стер стоящую рядом с ней на консоли бутылку с водой и искусно поколдовал с освещением. Арада сделала серьезное выражение лица.

«Я отправил свой идентификационный номер и сетевой статус Корпоративного кольца, указывающий, что ты доктор Арада из Пансистемного университета Михиры и Нью-Тайдленда», – пояснил ГИК.

– Администратор Леонида, мы видим, что ваш корабль в тяжелом положении, – сказала Арада.

– Это так, и мы будем признательны за любую помощь. – Лицо Леониды ничего не выражало, разве что легкое раздражение. – Но права на эту систему заявила «Бариш-Эстранца», поэтому я не понимаю, что вы здесь делаете.

Амена засопела, выражая не то недоумение, не то недоверие.

«Ой, ну конечно, – с отвращением произнес Ратти по сети. – Неужели сейчас это все, что их волнует?»

ГИК вошел в канал Арады и снабдил ее ответом.

– У нас заключен контракт с лицензионным агентством Корпоративного кольца по оценке жизнеспособности и картографированию, – повторила Арада. – И эта система значится в списке приоритетов. Уверяю, университет не занимается терраформированием, мы не собираемся нарушать ваше право собственности. – Серьезное выражение лица Арады было слишком сосредоточенным, но стало более естественным, когда она добавила: – Вижу, у вас повреждения. На вас напали пираты? – Последовала пауза, совсем не наигранная. – Мы находимся в этой системе недолго и наткнулись на какую-то странную… активность.

На боковом дисплее в камбузе ГИК наложил на непроницаемое лицо Леониды данные сетевого анализа. Она испытывает раздражение и негодование.

– Здесь есть пираты. И они нас обнаружили, – сказала она.

Арада сжала губы и погрузилась в размышления. У меня возникло нехорошее предчувствие, что она собирается обвинить Леониду во лжи. Мы все знали, что Леонида лжет, но даже я понимал, что подобные обвинения не упростят разговора с ней.

«Я хочу ей сказать, что Элетра у нас», – объявила Арада по сети.

«Но ты ведь только что сказала Леониде, что мы команда Перигелия, – возразила Оверс. – А Элетра знает, что мы с «Сохранения».

«Она знает, что Амена с «Сохранения», – поправил я.

«Да, ГИК велел мне сказать Элетре, что все вы из его экипажа», – подтвердила Амена.

Я быстро провел поиск по своим записям всех разговоров, которые слышала Элетра после того, как на борт поднялись остальные, в особенности ее разговор с Тиаго.

«Никто не говорил ей, что вы с «Сохранения». А на некоторых – форма экипажа ГИКа», – подтвердил я.

Оверс опустила взгляд на свою футболку.

«Точно, ты прав».

ГИК заполнил канал шумами, чтобы дать Араде время поразмыслить.

– Не думаю, что это были обычные пираты, – сказала она Леониде. – У нас на борту член вашей команды, молодая женщина по имени Элетра. Ее захватили в шаттле одни очень странные пираты, они же атаковали и наш корабль. С ней был другой член команды, Рас, но он был ранен во время захвата и умер, прежде чем наша медсистема успела ему помочь.

На лице Леониды отразились быстрые раздумья.

– И как же они проникли на борт вашего корабля?

Амена забеспокоилась.

«Но Элетра совершенно запуталась, – сказала она. – Она мало что сможет рассказать им о случившемся. Поверят ли они ей? А вдруг ее обвинят в помощи Целям или еще в чем-то? Или что-нибудь с ней сделают?»

«Ей нужна более серьезная помощь, чем мы в состоянии предоставить, – объяснил Тиаго. – К тому же она хочет вернуться домой, к родным. Возможно, это ее единственный шанс».

Как бы ни хотелось Амене насильно принять в наши ряды Элетру и затащить ее на «Сохранение», Тиаго был прав.

– Их привели на борт захватчики, которые пытались взять в плен и нас. Могу устроить вам разговор с Элетрой, если желаете. Физически она здорова, но, насколько нам известно, к ней применили какую-то влияющую на рассудок технологию…

«Ты слишком много выдаешь», – предупредил по сети ГИК, когда я как раз хотел сказать то же самое.

Оверс, видимо, тоже так подумала, потому что одобрительно хмыкнула. Арада замолчала, и ГИК добавил немного помех, чтобы дать ей возможность собраться с мыслями, и проанализировал выражение лица Леониды, которая с крайним интересом отреагировала на слова «влияющая на рассудок технология».

Арада откашлялась.

– Итак, может, будем говорить откровеннее? Мы готовы оказать вам необходимую помощь.

В этот раз Леонида колебалась дольше и, судя по выражению лица, была в смятении.

– Мне не разрешено ничего больше говорить по открытому каналу, это конфиденциальная информация «Бариш-Эстранцы». Мы были бы признательны за возвращение члена нашей команды. Во время нападения была повреждена часть двигателя… Если вы можете продать нам запчасти, мы щедро заплатим.

– Мы не…

Арада хотела сказать «не нуждаемся в ваших деньгах», но люди и я закричали по сети: «Нет!» Хорошо, что ГИК отправлял ее речь с секундной задержкой и остановил передачу, пока не стало слишком поздно.

Вполне естественная ошибка со стороны Арады. В культуре «Сохранения» просить деньги за необходимое для жизни (пищу, источники энергии, образование, сеть и так далее) считалось неприличным, а требование денег за спасение жизни и вовсе приравнивалось к каннибализму.

Арада прокашлялась и продолжила:

– Конечно, мы подготовим счет. Но… – Она подалась вперед. – Думаю, мы обе знаем, насколько положение серьезно, в какой опасности обе наши команды. Если мы будем говорить откровенно и поделимся информацией, то увеличим свои шансы на выживание.

Да, она слишком быстро к этому перешла. Остальные затаили дыхание. Амена посмотрела на меня, и на ее лице читалось восклицание «Вот дерьмо!». Да, я знаю, но ничего не мог с этим поделать. Модуль оценки рисков у Арады такой же дерьмовый, как и у меня.

Выражение лица Леониды отразило комплекс чувств. И через целых 8,7 секунды, в течение которых она, видимо, совещалась с кем-то по своей сети, надеюсь, не с кем-то из серых Целей, она наконец ответила:

– Ваша команда еще в опасности?

– Да, потому что мы наткнулись на ваш исследовательский корабль. Именно он нас атаковал и захватил, хотя и временно, и теперь наш двигатель для прохода через червоточину поврежден, – сказала Арада.

Ратти что-то промычал. Тиаго снова прижал ладони к губам.

Губы Леониды сложились в твердую линию.

– Понятно. Но я все равно не могу говорить по незащищенному каналу.

Арада колебалась, а Ратти зашептал мне:

«А как… А мы можем сделать защищенный канал? Чем это грозит?»

«Не можем без юриста Корпоративного кольца, сертифицированного «Бариш-Эстранцей», – объяснил я.

Ратти едва слышно застонал.

ГИК объяснял то же самое Араде.

– А не хотите взойти к нам на борт и поговорить лично? – обратилась она к Леониде.

Я смотрел через камеру на нижнюю часть командной палубы, где дрон стерилизовал места, на которых умерли Цель № 1 и Цель № 3. Он начал работать быстрее.

Леонида фыркнула.

– Типового соглашения о конфиденциальности с вашим университетом явно недостаточно.

Арада улыбнулась, показывая, что стоит попробовать, как будто понимала, о чем ведет речь Леонида.

– Но могу разрешить вам прилететь на наш корабль, – сказала та.

Тиаго резко выдохнул. На лице Ратти отразилось крайнее недоверие. Амена насмешливо фыркнула.

– Да пошла она, – сказала Оверс.

«Мне разорвать соединение?» – спросил ГИК по нашему приватному каналу.

«Нет, – ответил я. – Она все равно не согласится».

Мы уже нашли способ получить нужную информацию о корабле. Можно отправить туда дронов вместе с запчастями.

Но тут Арада сказала:

– Хорошо. Если пришлете мне список необходимых запчастей, я велю команде этим заняться, и можем устроить передачу запчастей и члена вашей команды, а одновременно и встретиться.

Что?! Остальные потрясенно уставились на меня. Я тоже был потрясен.

Выражение лица Леониды осталось нейтральным.

– Согласна, но сначала я должна поговорить со своей командой.

– Договорились, – сказала Арада. – Мне нужно немного времени, чтобы все организовать.

ГИК поставил разговор на паузу и сказал:

«Понял».

А потом вздохнул, прямо как я, когда люди в очередной раз делают какую-то хрень.

Люди яростно спорили.

Чтобы опередить неизбежное «а я ведь тебе говорил», я сказал ГИКу:

«Зря я не велел тебе прервать соединение».

«Зря, это точно», – ответил он.

«Они прислали список компонентов, – сказал он остальным. – Раз уж мы согласились на… на такие действия, я приказал дрону вытащить запчасти из хранилища. И создаю стандартную форму экипажа для Арады».

К этому времени спор уже закончился, и Арада по-прежнему собиралась на корпоративный корабль, хотя ускоренное сердцебиение всех людей указывало на злость и отчаяние разной степени.

– Если мы собираемся на это пойти, – с мрачным видом сказал Тиаго, – то нужно подготовить Элетру к разговору с Леонидой. Может, перед этим Элетра расскажет нам что-нибудь о ней. Поможешь, Амена?

Амена постаралась не выдать удивления.

– А? Конечно, дядя.

Они вышли в коридор. Арада повернулась к Оверс.

– Я знаю, ты расстроена, но это сэкономит нам кучу времени.

– Когда мы будем тебя спасать или забирать твое тело, то не сэкономим время, – процедила Оверс сквозь зубы.

Ратти потер глаза и лицо, пожалуй, слишком яростно.

– Нам нужен план. Что ты собираешься ей сказать?

– Вряд ли тебе понадобилась моя помощь, – сказала в коридоре Амена. – В смысле, ты же считаешь меня импульсивной.

– Никто так не думает, девочка моя. – Тиаго сообщил Элетре по сети, что собирается войти. – Родители не отпустили бы тебя в эту экспедицию, если бы не доверяли твоим суждениям.

Судя по выражению лица Амены, это было для нее новостью. Но тут открылась дверь каюты.

Оверс по-прежнему злилась, хотя, когда Ратти попросил ее помочь, пошла в грузовой модуль проследить за дронами, которые перемещали контейнер с деталями в шлюз. Я тоже мог бы помочь, но решил, что Ратти хочет дать Оверс возможность остыть и успокоиться, а потому не стал вмешиваться.

Амена просто показала Элетре по сети Леониду и спросила, правда ли она та, за кого себя выдает.

Поначалу Элетра явно испытала облегчение.

– Да, это администратор Леонида. Она командует кораблем снабжения. – Но мало-помалу ее лицо стало озадаченным. – Корабль снабжения. – Она сжала руками голову. – Почему я не на корабле снабжения?

– Можешь поговорить с администратором Леонидой по голосовой связи? – спросил ее Тиаго. – Просто расскажи, что с тобой случилось.

Элетра кивнула.

– Даже вам мне было нелегко рассказывать, а вы все там были. – Она снова наморщила лоб. – Ведь вы там были?

– Просто расскажи ей все, что сможешь, – мягко попросил Тиаго, а ГИК снова установил контакт с корпоративным кораблем, через экран в каюте.

Я был обеспокоен и решил проследить за разговором, да и ГИК явно проявил внимание, я это чувствовал. Однако Элетра лишь подтвердила, что ее захватили в плен Цели и спасла команда корабля и их автостраж. Она махнула рукой в сторону Амены.

– А еще эта юная особа, интерн другой исследовательской компании. – Элетра знала, что Рас погиб, но не помнила как. Когда Леонида стала выуживать детали, Элетра сказала: – Эти серые захватчики внедрили в нас какое-то дополнение. И оно что-то с нами сделало. – Она показала на свою голову. – Сбило все мои представления о времени. Не могу вспомнить, как мы покинули корабль снабжения. Или исследовательский корабль…

Леонида сказала ей, что этого достаточно, и велела ответственному за груз организовать обмен.

Арада поморщилась, вероятно предвидя новые возражения по поводу ее плана, который все рьяно отвергали. Мы по-прежнему стояли в вестибюле, название которого я уже собрался поменять на схеме ГИКа на «Зал споров», и Арада выглядела усталой.

– Ты тоже на меня злишься, автостраж?

– Да. И я иду с тобой.

А как же иначе? Только я мог вытащить ее оттуда в случае чего, и это лучше, чем послать дроны, которые, возможно, не получится вернуть. Да и вряд ли администратор Леонида, без энтузиазма воспринявшая визит Арады, ответит «да» на вопрос «Эй, а можно вместо меня придет автостраж? Он пробудет на вашем корабле всего-то три минутки. Нет, просто так, ему нравится рассматривать чужие корабли».

«Да уж, пожалуйста, Арада, – сказала по сети Оверс. – Автостраж должен пойти с тобой».

Ее голос снова звучал как ни в чем не бывало. Я посмотрел через камеру на нее и Ратти – они стояли в вестибюле у грузового шлюза, Оверс размахивала руками и рассерженно что-то говорила (хотя аудио было паршивого качества), а Ратти сочувственно кивал. Над их головами зависли три дрона-ремонтника ГИКа. Разговор кончился тем, что Оверс извинилась перед Ратти за то, что набросилась на него и разозлилась на Араду. Я мог бы проиграть запись разговора и послушать его целиком, но голова у меня и без того была занята.

Если я буду злиться на себя за то, что злюсь, то постоянно буду злиться и не смогу думать ни о чем другом.

Погодите-ка, да я ведь и так постоянно злюсь. Это многое объясняет.

На лице Арады отразился комплекс эмоций, но под конец сменился облегчением.

– Ладно. Я не собиралась просить, но, наверное, это дельное предложение. – Она судорожно вздохнула. – Спасибо.

«Не нужно меня благодарить, я просто делаю свою дурацкую работу».

«Но это все равно приятно».

Тем временем в каюте Тиаго пытался приободрить Элетру.

– Сейчас ты выглядишь гораздо лучше, – сказал он. – Все-таки разговор со знакомым человеком пошел на пользу.

«Спроси ее, есть ли на исследовательском корабле или корабле снабжения автостражи», – попросил я Амену.

Амена спросила.

– Да, на исследовательском корабле три автостража, – довольно уверенно ответила Элетра.

– Но не на корабле снабжения? – уточнила Амена.

Элетра кивнула.

– Да. Контрактный отряд находится на основном корабле. А на корабле снабжения – только вспомогательный персонал.

«Спроси ее, сама ли «Бариш-Эстранца» произвела автостражей или она взяла их в аренду по контракту», – попросил я Амену.

Вряд ли это автостражи Компании – никому не надо, чтобы та протянула свои загребущие лапы к колонии, на которую предъявляешь права.

Амена повторила вопрос, а мне сказала:

– Взять в аренду – кошмарное выражение, когда речь идет о людях.

Да, Амена, еще бы. Уж кому как не мне это знать. Я понимал, что для Амены все это внове и кажется ужасающим, но для меня, Элетры и ее компании старо как мир. Вот почему я произношу это мысленно, а не ору на всю сеть.

– Нет, никакого контрактного оборудования у нас не было. Никто не хотел, чтобы другая корпорация каким-либо образом прознала о наших открытиях, – сказала Элетра.

Тиаго задумчиво смотрел на Амену, словно подозревал, что она говорит по сети. Потом внимание Элетры снова начало рассеиваться, и он поспешил вернуть ее к нужной теме, спросив о семье.

«Ты идешь с Арадой?» – спросила Амена по нашему приватному каналу.

«Да», – ответил я.

«Если у них три автостража, то почему они не помешали Целям… захватить корабль, или что там произошло? – спросила она. – А Цели, похоже, не знали, что ты собой представляешь».

«Автостражи на их корабле контролируются человеком либо напрямую, либо через корабельную систему. Если Цели получили над ней контроль или захватили этого человека, то автостражи подчинились».

Вот почему я ненавижу, когда захватывают заложников. Нужно быстро нейтрализовать захватчиков. Иначе они могут заставить тебя делать то, чего ты не стал бы делать, будь они без сознания или мертвы. Если Цели знали, кто я, то вполне могли думать, что сумеют меня остановить.

«Да, точно», – фыркнула Амена.

Амена намекала, что я не стал бы ее слушаться, и в этом была права, уж точно не в такой ситуации. Но с Целями было много непонятного. Достаточно обширный вакуум данных, в который все мы могли упасть и погибнуть, включая ГИКа.

Лицо Арады стало встревоженным. Менеджер «Бариш-Эстранцы» прислал спецификации необходимого оборудования, и она передала их ГИКу по сети. А потом обратилась ко мне:

– Так, значит, они поймут, что ты автостраж, им об этом скажет Элетра… И как же мы это разрулим?

Я не очень понял, что она имела в виду под словом «это». Но, похоже, она и сама плохо понимала. Ее опыт общения с автостражами ограничивался мной.

– Я буду автостражем, которым снабдил вас университет в целях безопасности.

Я ожидал, что тут вмешается ГИК, по крайней мере каким-нибудь грубым хмыканьем. Но он промолчал.

Ратти прислушивался к разговорам по сети, но сомневался в рациональности этой идеи.

«А разве в таком случае ты не должен носить броню?» – спросил он.

– Необязательно. Некоторые автостражи, нанятые для патрулирования жилых зон, обходятся только униформой.

Существуют стандартные указания для производителей конструктов, но мало кто из людей об этом знает. Пока мне не придется войти в демонстрационный зал Компании, заполненный другими автостражами и специалистами по автостражам, мой модуль оценки рисков считает, что все отлично. Знаю, знаю, меня и самого беспокоят его выводы.

«Твоя конфигурация больше не соответствует стандартам автостража», – заметил ГИК.

Уж кому как не ГИКу это знать, он же сам изменил мою конфигурацию, чтобы я стал похож на дополненного человека. Вкупе с написанным мною кодом, меняющим мою походку, добавляющим случайные движения, моргание – все то, что кажется «человеческим» другим людям, – меня и впрямь часто принимали за дополненного человека, хотя я все равно больше полагался на взлом сканеров оружия.

– Точно. – Арада повернулась ко мне, встревоженно сведя брови вместе. – Ты сильно изменился после нашей первой встречи. У тебя волосы отросли.

Некоторые изменения моей конфигурации, которые сделал ГИК, были едва заметными – более длинные волосы на голове, более четкие брови, тонкие, едва видимые волоски на некоторых частях тела и то, как органическая кожа прилегает к неорганическим частям. Другие изменения были структурными, чтобы сканеры не вычислили меня по стандартным чертам автостража.

– А еще я стал ниже ростом, – ответил я.

– Правда?

Арада пораженно отошла на шаг назад, глядя на мою макушку.

Невнимательность к деталям – одна из причин, по которым людям не следует доверять их собственную безопасность.

Но подсознательно люди подмечают детали и реагируют на них, сами того не осознавая. Даже на «Сохранении» (в особенности на «Сохранении») я запускал код, чтобы сделать свои движения и язык тела более человеческими и не привлекать к себе всеобщего внимания. А сейчас запускал его уже по привычке. Если его остановить, я буду выглядеть больше похожим на обыкновенного автостража, даже без брони. «Обыкновенный» – это нейтральное выражение, под которым скрываются экзистенциальное отчаяние и сокрушающая рассудок скука.

Арада и Ратти собрались и дальше препираться, но я их прервал:

– Если они спросят, хотя они не спросят, то я – экспериментальная модель, созданная специально для вашего университета.

«Я бы предпочел, чтобы ты пошел туда как дополненный человек», – сказал ГИК.

Ага, сейчас мне как раз недоставало огромного искусственного интеллекта-всезнайки, который будет оспаривать каждый мой шаг.

– Плевать мне, что ты там предпочитаешь, – сказал я.

Так безопаснее. Мы пытались скормить им большую ложь – что мы экипаж ГИКа, а это будет проще сделать, если свести мелкую ложь к минимуму. Я действительно автостраж, которого наняла для охраны Арада, это правда, хотя и не в привычном для корпораций смысле. Я мог бы так и сказать, но не стал.

– Это мое решение, так что молчи в тряпочку, – сказал я вместо этого.

– Не ссорьтесь, – вмешалась Амена, вернувшись в камбуз.

Тиаго отправился к грузовому шлюзу помогать Оверс и Ратти.

Арада смотрела на меня по-прежнему с сомнением, что-то рассеянно мурлыча сквозь зубы, и я понял – есть еще одна проблема. Для Арады я вовсе не ее автостраж, а ее коллега, а она – мой капитан. А это совсем другой спектр языка тела. К тому же она ничуть меня не боялась, а даже самые самоуверенные и претенциозные корпоративные клиенты слегка нервничали в моем присутствии, как бы ни пытались это скрыть. А неуверенные и непретенциозные откровенно дрожали. И это тоже было невесело.

– Ты можешь обращаться со мной как с автостражем? – спросил ее я.

«Хм… – вздохнула по сети Оверс и спросила Араду: – Да, а ты сможешь?»

– Конечно.

Арада повела плечами, явно не понимая, о чем ее спрашивают.

Оверс снова вздохнула.

«Ладно, – сказала она мне. – Я по-быстрому поработаю с ней над этим перед вашим отлетом».

Я с признательностью посигналил.

– Что там у вас? – осведомилась Арада.

Я вошел в пустую каюту, чтобы переодеться в форму экипажа ГИКа, которую он для меня сделал. Она была темно-синяя – штаны и куртка из суперпрочной ткани, гораздо лучше формы службы безопасности «Сохранения», со множеством карманов для оружия и дронов, а к ней вдобавок ботинки, такие прочные, что можно одним пинком открывать запертые люки. Она выглядела как форма для охранника-человека, какой и должна быть одежда автостража вместо обычной дешевки. Не знаю, возможно, автостражи из охранных компаний как раз такую и носят. На куртке красовался логотип экипажа ГИКа, но почему-то сейчас это меня не особо беспокоило.

Меня немного взволновало, что Арада обратила внимание на мою прическу. После Майлу я постарался изменить ее, чтобы не напоминать автостража, а теперь должен был снова выглядеть автостражем. ГИК понаблюдал, как я колдую над своей головой, глядя на себя через камеру, а потом направил меня в смежную с каютой ванную, где люди могли получить все необходимое через распределитель. Он выдал мне какой-то гель, и тот пригладил мои волосы, так что они стали казаться короче. Теперь я больше напоминал автостража. Похоже, ГИК решил все-таки сделать что-то полезное, вместо того чтобы дуться, как огромный рассерженный младенец.

– Почему ты хочешь, чтобы я притворялся дополненным человеком? – спросил я. – Так ведь проще.

«Тебе не понравится ответ», – предположил ГИК.

– Это мои проблемы.

Ответ мне и впрямь не понравился. Но если оценить все случившееся со мной по шкале кошмарности и присвоить каждому событию свой рейтинг (что я когда-то и делал, список хранится у меня в архиве), включая взаимоотношения с корпорацией, которая эксплуатирует неудавшиеся колонии и может разделаться с автостражем с такой же скоростью, как Амена пережевывает свои овощи, неприятный ответ находился в нижней трети диаграммы.

Меня беспокоили автостражи на исследовательском корабле, как бы я ни уверял Амену в обратном. Если их захватили и не уничтожили, с их помощью Цели могли получить сведения о том, на что я способен.

«Когда мой экипаж в опасности, это моя проблема», – сказал ГИК.

Я уже устал выслушивать указания, что я должен делать. Иногда так трудно принять решение, но куда хуже его не принять.

Я поправил воротник, чтобы все могли явственно разглядеть разъем у меня на затылке (хотя тот, кто попытается вставить в него боевой перепрограммированный модуль, наткнется на очень неприятный сюрприз), и спокойно прошел из каюты в камбуз. Амена сидела на столе и нахмурилась, глядя на меня.

– А сейчас-то вы по какому поводу ссоритесь? – спросила она.

«Я сделал форму автостража слишком красивой», – ответил ГИК.

Амена кивнула.

– Ты и правда отлично выглядишь.

Я даже не снизошел до ответа.

Арада вернулась в камбуз в форме экипажа ГИКа, похожей на мою, только меньше подходящей для драки. Она выглядела в этой практичной форме естественно и вела себя непринужденно – уже хорошо.

– Готов? – спросила она. – Пошли.

– Уж конечно, они ничего не заподозрят, – сказал Ратти остальным, собравшимся у грузового шлюза. – Кто же работает с дружелюбным беглым автостражем? Кроме нас, естественно.

Мы надели скафандры ГИКа – они были лучше скафандров «Сохранения». Для исследования планеты у экспедиции «Сохранения» были другие защитные костюмы, но на корабле они без надобности. Однако сначала я убедился, что в сети скафандров нет какой-нибудь заразы. Это, конечно, было маловероятно – показатели энергосистемы показывали, что скафандры находились в неактивном режиме во время инцидента с нарушением памяти у ГИКа, но пока я не вычислю, каким образом атаковали ГИКа, придется быть параноиком. Ну, то есть я и после этого буду немного параноиком, но уже в обычном объеме.

Мы забрали Элетру, Арада предложила взять и тело Раса, но Леонида сказала, что в этом нет необходимости, мы можем от него избавиться. Людей это расстроило, да и меня, признаться, тоже, хотя вроде бы не должно, ведь органические части автостражей, которые отстреливают, отрезают или расплющивают, отправляются на переработку. И все-таки меня это расстроило. Как сформулировал Ратти, могли хотя бы сделать вид, что им не настолько плевать.

ГИК сблизился с кораблем «Бариш-Эстранцы» и с помощью грузовых аттракторов подтащил контейнер с запчастями к грузовому доку корпоративного корабля. Затем мы с Арадой проделали короткий путь к шлюзу правого борта, с Элетрой в хвосте.

По пути я установил приватный канал со скафандром Арады и сказал ей:

– Помни, я не твой коллега, работник или телохранитель. Я инструмент, а не личность.

Оверс уже ей это втолковала, но я хотел убедиться, что она поняла.

Арада недовольно засопела.

– Я поняла, не волнуйся, – ответила она через 3,2 секунды.

Корабли «Сохранения» устроены по-другому, так что, когда я ступил на борт корабля Корпоративного кольца, все было знакомо, но чувствовал я себя при этом как-то странно. Странно и некомфортно, что вызвало неполадки в моих органических внутренних органах. Во всех своих контрактах я летал только в качестве груза, и девяносто процентов воспоминаний о кораблях получил уже после того, как меня купила доктор Мензах и я покинул Порт свободной торговли. Хорошо хоть Элетра не соврала насчет автостражей – их здесь не было, не было и привычной системы, они использовали свои патентованные технологии. Но архитектура оказалась достаточно знакомой, а потому, когда мы с Арадой прошли через шлюз, их система безопасности уже убедилась, что у меня есть необходимые разрешения, а бот-пилот посчитал мои указания приоритетными.

Это дало мне массу возможностей. Повезло им, что мы не собираемся им навредить.

В вестибюле шлюза стояли четверо в красно-коричневой форме «Бариш-Эстранцы», все увешанные тяжелым вооружением, с ракетными установками и в шлемах. Моя бывшая страховая компания никогда не оплатила бы такое оборудование. Видимо, «Бариш-Эстранца» прикладывала много усилий для поддержания своей репутации.

«У нас проблемы?» – спросила Арада по приватному каналу, я позаботился о том, чтобы местная система безопасности не подслушала наш разговор.

«Нет, обычные меры безопасности».

Если бы это было не так, то у «Бариш-Эстранцы» начались бы неприятности.

– Пожалуйста, снимите скафандры, – сказал член команды, Потенциальная цель.

Какое облегчение. Разбираться с четырьмя вооруженными людьми и при этом в скафандре – та еще работенка.

Как только мой скафандр открылся и я вышел из него, я заметил едва уловимый сброс напряжения, так что модуль оценки угроз показал падение на три процента. Кстати, люди обычно не расслабляются, когда видят автостража, а потому сомневаюсь, что они поняли, кто я такой. Однако я на девяносто пять процентов уверен в причине их реакции – они обрадовались, что я не из серых Целей. Потом от скафандров избавились Элетра и Арада, и уровень оценки угроз понизился на целых десять процентов.

Они явно узнали Элетру, а она их, хотя и смутно. Подошел невооруженный член экипажа с сетевым бейджем «отдел кадров», взял ее под руку и увел.

– Сюда, доктор Арада, – сказал другой член команды.

Нас повели через еще один люк по голому коридору в зал заседаний. В центре комнаты, вокруг большого парящего экрана в форме пузыря, стояли круглые мягкие кушетки с низкими спинками. Все выглядело новым и содержалось в чистоте, никакой обтрепанной обивки, а стены и мягкие сиденья украшали вставки с абстрактным узором в цветах «Бариш-Эстранцы».

Леонида уже дожидалась на кушетке.

– Доктор Арада, – сказала она и жестом указала на сиденье напротив. Вероятно, видеопоток корабля проходил косметическое редактирование, потому что на экране Леонида выглядела безупречно, словно в сериале, хотя на самом деле вокруг ее глаз и губ были видны следы усталости и напряжения.

– Администратор Леонида, – кивнула Арада.

Она села, а я встал за ее спиной. Члены команды, которые последовали за ними, рассеялись по комнате и выглядели слегка напряженными. Они приняли меня за телохранителя, но я выключил свой очеловечивающий код, еще пока был в скафандре, и теперь они начали догадываться, что я не дополненный человек. Несмотря на все вооружение, они явно были дилетантами. А дилетанты меня пугают.

Леонида взглянула на меня, нахмурив идеальные брови.

– Ваш телохранитель. – Она прищурилась. – Он же…

– Автостраж, – ответила Арада.

Я достаточно хорошо ее изучил, а потому расслышал в голосе нервную дрожь, но вряд ли это заметил кто-либо еще. Они и без того нервничали из-за меня и сосредоточили на мне все внимание. Арада не забыла, что не следует на меня смотреть, и это хорошо. У нее с Ратти была дурная привычка смотреть на меня, когда им задают обо мне вопросы, а люди так с автостражами не обращаются.

В присутствии автостражей людям и дополненным людям не по себе, и когда я работал по контрактам, клиенты реагировали на меня в разной степени нервно. Но как бы ни нервничали они, я всегда тревожусь больше, уж поверьте. Однако в подобных ситуациях главное – не то, как люди ведут себя на самом деле (а вести они себя могут в буквальном смысле как угодно), а то, чего они ждут от других.

Я получил обзор через камеры моего нового друга, системы безопасности корабля «Бариш-Эстранцы», и заметил, как два члена команды обменялись встревоженными взглядами. Их сетевые разговоры мониторило начальство, чтобы не болтали попусту, но один послал на мостик предупреждение. В ответ система безопасности обратилась ко мне, я заверил ее, что все в порядке, и она радостно вернулась к прежнему состоянию.

– Вы нам не доверяете? – спросила Леонида с бесстрастным выражением лица.

Вот здесь нужно было изобразить доминирование, и Арада могла с легкостью это завалить – она не сильна в доминировании. Да и я ничем помочь не могу.

Наверное, остальные могли заметить ее нервозность, и это навело бы их на мысль, что весь рассказ Арады по поводу случившегося состоит из смеси правды и лжи. Вряд ли они посчитают причиной ее взвинченности присутствие на борту беглого автостража. Насчет этого Ратти был прав.

Арада выдавила улыбку, не слишком, впрочем, дружелюбную.

– Думаю, мы доверяем друг другу в равной степени, – сказала она и добавила: – И боюсь, по условиям контракта автостраж обязан присутствовать во время любых контактов вне корабля.

Это я подсказал Араде волшебные слова «по условиям контракта автостраж обязан присутствовать».

Сведенные брови Леониды слегка разгладились, и она отправила остальным по сети приказ «оставаться на позициях», а те делали вид, будто смогли бы со мной справиться, если бы им приказали.

– Конечно.

Плечи Арады слегка расслабились. Она поняла, что взяла правильный тон, и обрела определенную уверенность. Она наклонилась вперед.

– Так что же случилось с этим кораблем? Потому что, как мне кажется, примерно то же самое, что и с нашим.

Леонида отреагировала не сразу. Видимо, прямой вопрос застал ее врасплох.

– Могу начать первой, если хотите, – сказала Арада, заметив ее колебания.

Казалось, Леонида могла бы этим воспользоваться, но ей явно хотелось самой контролировать разговор.

– В этом нет необходимости, – ответила она и немного поерзала. – Как вы понимаете, бывшая колония на планете в этой системе в настоящее время целиком и полностью принадлежит «Бариш-Эстранце».

Лицо Арады было спокойным и сосредоточенным, хотя я знал – она считает собственность на планету столь же странным явлением, как и собственность на меня.

– Конечно.

Леонида ответила кивком.

– Мы прибыли сюда без происшествий и провели сканирование планеты, а потом вышли на орбиту вокруг нее, в то время как исследовательский корабль спустился к космопорту колонии. На удивление, он оказался неповрежденным и функционировал – хорошие новости. Строительство нового повлекло бы серьезные расходы. Десантный отряд решил высадиться на поверхность планеты не на шаттле, а воспользовался лифтом космопорта. – Она сжала губы. – Видимо, это была ошибка.

Судя по напряженному выражению лица Арады, ей хотелось что-то вставить, но она не стала. Система безопасности услужливо предоставила мне все видео- и аудиозаписи событий, уже отредактированные и снабженные закладками для главных происшествий. Данные сети и голосовой связи пока что подтверждали рассказ Леониды.

– Больше пятидесяти семи часов мы получали от корабля только стандартные отчеты о статусе, – продолжила Леонида. На самом деле, по данным системы безопасности, пятьдесят восемь часов и пятьдесят семь минут, ну да ладно. – А потом лифт вернулся.

Леонида поморщилась, явно собираясь сказать что-то крайне неприятное.

– Десантный отряд был заражен, хотя поначалу мы этого не заметили. Мы просто отправили на исследовательский корабль шаттл с двумя специалистами по окружающей среде для стандартной проверки. Я считала, что шаттл был уничтожен во время последующих… событий, пока вы не сообщили об обратном.

Леонида замолчала, выжидая, пока Арада выдаст ей еще немного информации.

– Вашим техникам, Элетре и Расу, вставили вот эти маленькие устройства.

«Пора?» – спросила меня Арада по приватному каналу.

Да, самое время. Я шагнул вперед, вызвав хор нервных подергиваний со стороны охраны Леониды, и поставил рядом с Арадой на сиденье маленький стерильный контейнер с имплантом Элетры. Как только я отошел, Арада взяла его и протянула Леониде. Мы сохранили импланты Раса и Целей, хотя Оверс пока не удалось извлечь из них данные. Однако мы предполагали, что раз они подействовали сильнее, то могут дать больше информации.

Леонида нахмурилась и посовещалась по сети с главным инженером. Подошел техник и унес контейнер.

– Это объясняет, как они взяли под контроль наш десантный отряд, – сказала Леонида. – Насколько мы можем судить, когда отряд вернулся на корабль через космопорт, то каким-то образом взяли в плен всю остальную команду. Наша система безопасности получила искаженный сигнал с предупреждением о вирусной атаке, и мы успели отрезать доступ к сети, прежде чем были заражены наши системы. Это дало нам время для подготовки, прежде чем исследовательский корабль нас обстрелял.

По данным системы безопасности, предупреждение послал один из автостражей. Это был набор кодов с указанием системе безопасности отрезать контакт с сетью и голосовой связью, а боту-пилоту – занять оборону. И сигнал успел вовремя. Корабль снабжения сбежал, как только исследовательский корабль отстыковался от причала. Главный корабль снова выстрелил, повредив двигатель корабля снабжения и другие системы, а потом скрылся.

Данные были противоречивыми. Пираты заманили бы и захватили и корабль снабжения. Выглядело все так, будто единственным желанием Целей было во что бы то ни стало покинуть планету. Захватив вооруженный корабль, они бросили невооруженный вспомогательный, битком набитый припасами.

«Если они захватили исследовательский корабль и взломали его бота-пилота, то поняли, что повредили двигатель корабля снабжения и тот теперь не способен пройти через червоточину», – сказал ГИК.

Не знаю, сколько времени ГИК уже подслушивал мою сеть, возможно, с самого начала. Система безопасности попыталась его заблокировать, и я быстро создал заслон и стер воспоминания о появлении ГИКа. Ему было плевать на стычки с местными системами, а мне не хотелось, чтобы дружелюбную систему безопасности кто-то удалил.

«Предполагалось, что ты будешь держаться подальше отсюда – на случай, если этот корабль заражен», – ответил я.

ГИК не отреагировал на этот выпад.

«Возможно, исследовательский корабль атаковал меня, потому что Целям нужен был второй корабль, способный пройти через червоточину. Или лучше вооруженный».

Возможно, хотя это ни о чем не говорило. Все равно что сказать, дескать, они захватили ГИКа, потому что он красавчик.

– Вы получили видеоизображение захватчиков? – поинтересовалась Арада.

Я уже видел изображения, которые прислал тот автостраж. Шестисекундный видеоклип с двумя Целями, врывающимися через люк.

– Очень краткое, в видеозаписи системы безопасности, – призналась Леонида. – Как вы и сказали, выглядели они необычно.

Лицо Арады посуровело.

– Мы подозреваем, что они подверглись заражению инопланетными реликтами.

– Да.

И лицо, и тон Леониды показывали, что она тоже так считает и это крайне ее тревожит. Если «Бариш-Эстранца» хочет получить хоть какую-то отдачу от инвестиции, сначала придется справиться с заражением, а это в лучшем случае означает карантин обширного сектора на планете и вызов лицензированной группы для очистки. Если, конечно, они собирались сделать это легальным путем, а не как «СерКриз» – убив всех свидетелей.

– Как вас атаковали? – спросила Леонида.

– Мы только что прибыли в эту систему и приступили к первоначальному картографическому сканированию в широком диапазоне. – Арада развела руками. Это была трудная часть, с ложью, и я поставил загрузки из системы безопасности на паузу, чтобы сосредоточиться, уж больно все это выводило из колеи. – Мы получили сигнал бедствия – с вашего исследовательского корабля, как мы теперь понимаем. Мы сблизились с ним, и он отправил шаттл. Тот пришвартовался, и в итоге началось сражение за наш корабль и нашу жизнь. Они сумели захватить восьмерых членов экипажа. Если бы не автостраж, мы потеряли бы корабль.

Леонида покосилась на меня. Я невозмутимо пялился в пространство, поверх голов, как и положено автостражу. Это не так эффектно, как непрозрачный щиток шлема, но сойдет.

– Наши автостражи оказались не настолько умелыми.

Ну, не знаю, не знаю. Если бы не предупреждение, вас вместе с кораблем порвали бы в лоскуты.

– Вы не видели кого-нибудь из команды исследовательского корабля? – спросила Леонида, стараясь придать тону небрежность.

– Только Элетру и Раса, – с серьезным видом ответила Арада. Я решил, что она выказывает слишком много сочувствия, но Леонида была слишком занята другим и не обратила внимания. – А вы знали, что на планете находятся инопланетные реликты? – осведомилась Арада. – Возможно, на месте старой колонии?

«Осторожнее», – предупредил я по сети.

Она подобралась очень близко к разговору о том, как мало заработает «Бариш-Эстранца» на возвращенной собственности, при этом рискуя подвергнуть сотрудников и активы риску заражения.

Оверс была права, в Корпоративном кольце царит согласие только в одном: инопланетные реликты – это зло. Конечно, некоторые корпорации вроде «СерКриз» продавали их, когда считали, что это сойдет им с рук, но из-за гигантских выплат по страховкам и риска угробить все население такие случаи происходят редко.

Леонида немного расслабилась, возможно убаюканная чувством безопасности из-за вдумчивого подхода Арады, но теперь ее лицо снова превратилось в гладкую профессиональную маску.

– Боюсь, по условиям контракта я не могу это обсуждать. Наш погрузочный модуль закончил прием запчастей. – Леонида снова оглядела Араду, явно приняв какое-то решение. – Прежде чем мы сделаем перевод по вашему счету, вероятно, вы захотите начать переговоры.

Так-так, вот и началось.

Арада непонимающе нахмурилась.

– Какие переговоры?

– О вашем возвращении на корабль, – пояснила Леонида.

О-хо-хо, ненавижу разбираться с захватом заложников. Я перемахнул через кушетку, схватил ближайшего к Леониде охранника, прижал к своей груди и вывернул его руку с оружием, нацелив на Леониду. И все это проделал очень быстро.

Другие охранники встревоженно и агрессивно зашумели и наставили на меня оружие, но уже поздновато. Леонида, глядя на мой живой щит и нацеленное на нее оружие, отправила по сети приказ не двигаться. Они колебались. Мой живой щит, которого звали Джет, попытался передать по сети код, но я уже обрубил доступ к сети для всех присутствующих. Я сильнее сжал ему горло, и он прекратил сопротивление.

Арада подняла руки – машинально, но выглядело это немного неловко, если честно.

«Опусти руки, Арада, – сказал я ей по сети. – Предполагается, что это ты отдаешь мне приказы».

«Ой, прости, ты прав».

Она опустила руки. По ее золотистой коже трудно было судить, побледнела она или нет. Но когда она обратилась к Леониде, ее голос слегка дрожал:

– Я не собираюсь вести переговоры.

Леонида облизнула губы и собралась:

– Охрана корабля…

– Совершенно бесполезна.

Арада бросила взгляд на меня. Я приказал моему новому другу, системе безопасности, задраить несколько люков, отрезав этот сектор от остального корабля, но оставил прямой путь к шлюзу.

– Как вы и сказали, наш автостраж очень умелый.

Ну ладно, прощу ее за то, что подняла руки.

– Откуда он у вас? – спросила Леонида, оттягивая время.

Арада была слишком взбудоражена и не вспомнила, как я велел ей отвечать на подобные вопросы.

– Из страховой компании.

Ну вот, зря мы сочиняли отличное прикрытие об автостражах, созданных специально для научных экспедиций. Но я заархивировал эту историю, вдруг еще пригодится.

Лицо Леониды напряглось.

– Автостражи Компании очень опасны.

– Я в курсе, – начала сердиться Арада.

Я отрезал также и доступ к сети Арады со стороны ГИКа, чтобы оставшиеся там люди не сходили с ума, не охали и не пытались друг друга заткнуть, отвлекая ее. Самого ГИКа я заблокировать не мог, он же настоящий монстр, и он сказал:

«Я прицелился в шлюз на их мостике. Тот сектор, в котором вы находитесь, оторвется, и я притяну вас, пока модуль не успел потерять слишком много атмосферы».

В этом-то и проблема боевых кораблей – они вечно норовят обстрелять все подряд. Вот почему страховые контракты на них так дорого стоят.

«Нет, – ответил я, – не стреляй в нас. Да что за фигня, ГИК!»

Почему никто не дает мне просто сделать свою дурацкую работу?!

Суровое лицо Леониды полыхнуло злостью. Она поняла, что отрезана от сети и нет смысла оттягивать время.

– Корпоративное кольцо запрещает автостражам брать под контроль частные системы.

Арада прищурилась.

– Тогда можете подать жалобу.

Ага, теперь Арада разозлилась. ГИК влез в ее сеть, чтобы показать, куда он прицелился. Бот-пилот заметил наведенное оружие, и это его не обрадовало. Я позволил администратору с мостика послать Леониде по сети вроде бы спокойное, но на самом деле полное паники сообщение.

Леонида сжала губы. Я понял, что она сдается, и Арада тоже поняла.

– Во всем этом нет необходимости, – сдержанно и спокойно произнесла Леонида. – Я просто хотела заключить более выгодную сделку. Возможно, для вас это необычно, поскольку вы привыкли вращаться в академических кругах.

Арада нервно сглотнула и тоже постаралась говорить хладнокровно:

– Что ж, это было грубовато. А теперь мне хотелось бы вернуться на свой корабль.

«А вам пора перевести деньги», – подсказал я по сети.

– А вам пора перевести деньги, – повторила она.

Леонида наклонила голову.

– Конечно.

Дальше все пошло неплохо. Мы вернулись к шлюзу, и я вышвырнул Джета в коридор, прежде чем задраил люк к кораблю. Потом снова подключил Араду к общей сети, и тут же объявилась Оверс.

– Все в порядке? – спросила она.

«Все хорошо, малыш, – ответила Арада. – Была только попытка поиграть мускулами».

Ух…

Мы надели скафандры. Я взял шлюз под контроль, чтобы нас прежде времени не выкинули в космос. Хотя, учитывая, что ГИК все еще держит их на прицеле, для них это было бы равнозначно самоубийству. Затем мы благополучно запустили шлюзование.

Как только мы оказались в безопасности, в аттракторах ГИКа, и Арада ответила на все вопли Ратти, Амены и Тиаго, она соединилась со мной по приватному каналу.

«Почему она решила это сделать? Я что, показалась слабой? Прости, что я все испортила».

«Нет, дело не в тебе. Думаю, она слишком много нам выболтала, да еще в присутствии команды, и поняла это. Просто хотела показать им, что она главная».

А еще я думал, что Арада слишком явно проявила сочувствие, поэтому Леонида и решила, будто сболтнула лишнего. Но этого я не сказал.

Арада вздохнула:

«Но все это было не зря. Теперь мы, по крайней мере, знаем, что делать дальше».

Ага. Мы полетим к космопорту колонии.

По времени ГИКа до колонии и ее космопорта было четыре часа лета, так что мы могли подготовиться, если бы знали, к чему следует готовиться.

– Мы не знаем, там ли команда Перигелия, – сообщила Арада остальным, как только мы сняли скафандры и вышли из шлюза ГИКа. – Но вполне вероятно, что исследовательский корабль использует колонию в качестве базы.

– В худшем случае мы получим хоть какие-то сведения о том, что там происходит, – согласился Ратти по голосовой связи. – Если космопорт по-прежнему функционирует, автостраж сумеет добыть нужную информацию.

Мы с Арадой попытались убрать скафандры, но тут подлетели дроны ГИКа, взяли нас под руки, вывели из шлюза и занялись этим сами. ГИК согласился с оценкой Арады, и навигационные данные показывали, что мы удаляемся от корабля снабжения.

Чуть раньше мне пришла в голову одна мысль. Где же она? Я проверил список отложенных мыслей. Да, вот и она.

Нужно поговорить об этом с ГИКом.

Это была плохая идея. Но меня одолевало дурное предчувствие, что она нам понадобится.

Я не знал, сколько времени это займет, так что нужно было побыстрее избавиться от людей. К счастью, Тиаго сам пошел спать, поскольку, когда отдыхали все остальные, он потратил время впустую на дурацкий спор со мной. Оверс и Арада поднялись на командную палубу, а Ратти сидел в камбузе, снова просматривая все данные со сканов патологоанатомического осмотра Целей и анализа их оборудования. Оверс показалось, что она обнаружила влияние на их оборудование инопланетных технологий, и он пытался подтвердить ее результаты. Амена пошла за мной в каюту, но я велел ей остаться с Ратти.

Она замерла и нахмурилась.

– Почему? Чем ты собрался заняться?

Мне хотелось находиться в закрытом помещении, а не просто говорить по приватному каналу. Я собирался попросить ГИКа сделать кое-что странное и не хотел, чтобы в это время люди смотрели мне в лицо, даже если они не слышат моих слов. Мне нужно было что-то ответить Амене, но второпях я сказал правду:

– Хочу поговорить с ГИКом наедине.

Амена подняла брови.

– О ваших отношениях?

Я почувствовал, что ГИК внимательно слушает.

– Очень смешно, – сказал я.

Я вошел в каюту, велел двери закрыться и запер ее. Остальных я уже отрезал от нашего канала.

«Хочешь посмотреть «На страже времени. Орион»?» – спросил ГИК.

Конечно же, я хотел, но сначала о деле.

– У меня есть идея, как создать вариативную вирусную атаку против систем Целей, – сказал я. – Ты можешь сделать мою копию и использовать меня как разумный вирус.

Я собрал отчет о разумном вирусе охранной компании «Частокол», который атаковал истребитель Компании на пути с Тран-Роллин-Хайфы, и послал ГИКу. Анализ, который мы с ботом-пилотом Компании сделали во время того происшествия, предполагал, что разумный вирус создан с помощью сознания конструкта, вероятно, боевого. Копия моего сознания могла бы иметь тот же эффект.

Я знал, что ГИКу это не понравится, хотя не понимал, почему я так решил. ГИК не человек и не конструкт. Это людям и конструктам свойственны преувеличенные эмоции вроде депрессии, тревожности и злости (а тревожность – это эмоция? Лично для меня – да), но у ГИКа их вроде бы нет, не считая заботы о собственном экипаже.

ГИК молчал в течение долгих 6,4 секунды (ну правда, даже человеку такая пауза показалась бы чрезмерной).

«Кошмарная идея», – наконец сказал он.

Меня это прямо-таки взбесило.

– Великолепная идея!

Идея и впрямь была великолепная. ГИК работал над кодом вируса для вражеской командной системы и хранил наработки в совместном облачном пространстве. ГИК перестал над ним работать, когда стало ясно, что нет смысла продолжать, если код не сумеет меняться на ходу – из-за архаичной структуры вражеской командной системы и возможного участия инопланетных технологий.

А я не мог осуществить свою идею без помощи ГИКа. На истребителе Компании я перемещал свое сознание в бота-пилота, чтобы помочь ему бороться с разумным вирусом, но то было другое. Я никогда не копировал себя и не знал, с чего начать, если у меня не будет места, куда сохраниться. Я не мог просто засунуть файл со своей копией в код-полуфабрикат ГИКа, если ГИК мне не поможет.

– Ты сам первым сказал, что нам нужен вирус с изменяемыми компонентами.

«Я не имел в виду тебя».

Прозвучало бы мягко, будь это сказано нормальным тоном, но ГИК произнес это с таким напором, что я резко плюхнулся на койку.

– Хватит орать, – сказал я.

ГИК не ответил, только невидимо взирал на меня по сети.

Ну ладно, я знал, что ГИКу это не понравится, хотя для моего модуля оценки угроз идея выглядела великолепной. Но я не предполагал, что ГИК так отреагирует.

– Тебе не придется вырывать меня из тела, нужно просто скопировать. Это даже буду не я. Я – это комбинация моих архивов и органической нервной ткани, а это будет только копия моего ядра.

ГИК молчал целых 3,4 секунды.

«Для такого сложного существа, как ты, – наконец сказал он, – просто поразительно, насколько мало ты понимаешь структуру собственного разума».

Я совсем взбеленился:

– Я знаю структуру своего разума, именно поэтому я и сижу тут, споря с огромным придурком, а не заперт в боксе и не охраняю каких-нибудь идиотов по контракту с горнорудной компанией.

Хотя, оглядываясь назад, именно этим я долгое время занимался. Он попал не в бровь, а в глаз, и было трудно с ним спорить, не выглядя свиньей. Но я все же добавил:

– Ты хочешь вернуть свою команду или нет?

И тогда спор перерос в драчку, а ГИК не имел представления о честной борьбе.

Ну ладно, признаю, я тоже. Из сериалов и развлекательных каналов я знал абстрактный кодекс правил, как и ГИК, хотя он, похоже, совершенно не обращал на них внимания.

Обычно во время драки я реагирую на минимально возможном уровне, чтобы меньше калечить людей, дополненных людей и повреждать собственность Компании, так что приходится учитывать массу факторов. Например, намеренно ли один клиент собирается ранить другого или люди просто ведут себя по-идиотски, и их нужно остановить. Вот почему для такой работы нужны автостражи, а не боевые боты. Вот почему люди-охранники ужасны – они даже с большей вероятностью, чем боевые боты, сорвутся с катушек и перестреляют всех подряд без причины. В любом случае я собирался вести себя по-другому, без всяких правил, не давать же врагам шанс меня остановить, верно? Это глупо. Но и вошедшего не в ту дверь клиента тоже убивать или калечить не следует.

Я не забыл, к чему все это ведет, вот только ГИК в принципе не понимал, что значит умеренность и справедливость, и наседал на меня со страшной силой. И тут дверь отъехала в сторону, и вошел Ратти, а вслед за ним Амена.

– Что тут происходит? – спросил он. – Перигелий сказал, что ты собираешься скопировать себя и создать какой-то изменчивый вирус?

Итак, он рассказал о моем плане людям, и теперь они начали спорить и пререкаться друг с другом и задавать мне вопросы, хорошо ли я себя чувствую.

Через полчаса этого веселья проснулся Тиаго, и все принялись объяснять ему, что происходит. Именно тогда я и понял, что а) Амена пропала и б) ГИК отрезал меня от ее сети.

Я обнаружил ее в небольшой кают-компании у медотсека.

– …потому что он думал, что ты погиб, – произнесла она в тот момент, когда я вошел. – Он так расстроился, и я решила… А, вот и он.

Я стоял с немым укором, не глядя на нее. Амена попыталась сдержаться, и ей это удавалось почти шесть секунд, а потом она взорвалась:

– ГИК должен знать, что ты чувствуешь! И это серьезная затея, вы с ГИКом как будто создаете своего ребенка и отправляете его незнамо куда, где его могут убить, удалить или… Да кто знает, что там может случиться!

– Ребенка? – Я был еще зол на Амену за то, что она за моей спиной рассказала ГИКу о моем эмоциональном срыве. Жаль только, что у него нет лица, хотелось бы на него взглянуть в этот момент. – Это не ребенок, а моя копия, состоящая из кода.

Амена скрестила руки на груди и скептически меня оглядела.

– И вы с ГИКом соорудили его вместе. Из того кода, который составляет вас самих.

– Это совсем не то же самое, что и человеческий ребенок.

– А как, по-твоему, получаются человеческие дети? С помощью комбинации ДНК, кода из органической молекулы, собранного от двух родителей.

Ну ладно, это и впрямь напоминает человеческого ребенка.

– Это… совсем другое.

«Возможно, это необходимо, Амена», – вмешался ГИК.

Его голос звучал серьезно и смиренно. Амена недовольно сжала губы.

Я выиграл спор и ушел. Ай да я!

Когда мы прибыли к космопорту колонии, исследовательского корабля там не оказалось.

Мой модуль оценки угроз показывал сорокапроцентную вероятность, что мы не обнаружим его у космопорта, но ГИК был явно разочарован и зол. В большей степени зол.

Арада, Оверс и Тиаго поднялись на командную палубу, и ГИК повесил посередине большой экран с результатами сканирования, а также отправил их в сеть.

Космопорт находился на низкой орбите и соединялся с планетой так называемым космическим лифтом, состоящим из шахты с капсулой, в которой можно было спуститься на поверхность. Сам по себе причал представлял собой вытянутое сооружение с длинными выступами, к которым швартовались корабли и шаттлы. Еще там были прямоугольные слоты для присоединения модулей. Корабли могли швартовать к ним модули с припасами, а оттуда их перемещали на поверхность в лифте.

– Грузовой шаттл с корабля на поверхность был бы более экономичным решением, – заметил Ратти, изучая сканы. Он вместе с Аменой находился в прилегающей к камбузу кают-компании. – Разве Корпоративное кольцо не помешалось на дешевизне всего и вся? Почему из тех же материалов не построили на планете жилые структуры получше?

Я никогда не работал по контракту с похожей колонией, но знал, что ответ может быть только один:

– Чтобы люди и дополненные люди не могли покинуть планету.

Амена с недоумением посмотрела на меня.

– Что-что?

– Если бы они использовали шаттлы, – объяснил я, – то группа людей могла бы захватить его и добраться до корабля снабжения. И улизнуть.

Цели уж точно сделали это через космопорт, но сначала им пришлось найти способ заставить десантный отряд «Бариш-Эстранцы» им в этом помочь. Если бы группа отчаянных колонистов просто поднялась на лифте, корабль мог бы быстро отшвартоваться от шлюза и закрыть им доступ. Стопроцентной защитой от дурака не назовешь, но на девяносто процентов работает. Кстати, защита от дурака – еще одно странное выражение. А почему бы не придумать защиту от умного? Вряд ли кто-нибудь попытается вломиться на корабль, стоящий в космопорте, и захватить его, не взяв с собой оружия.

Амена пришла в ужас. Ратти тоже изменился в лице.

– Хочешь сказать, что колонисты были пленниками? – спросил он.

– Вполне возможно. Люди не любят, когда их выкидывают на не подходящей для жизни планете, где недостаточно воздуха, воды и пищи.

А кому бы это понравилось? Горнорудные производства – это кошмар, но там людям хотя бы платят (ну, в большинстве случаев) и припасов обычно хватает. А ведь горнорудные производства обходятся слишком дорого, чтобы просто их бросить.

Я мало что знал о колониях на частично терраформированных планетах, потому что Компания никогда их не страховала. А это многое говорит о том, насколько они опасны, если даже Компания посчитала бюджет слишком маленьким, а задачи невыполнимыми. Проекты по терраформированию, которые полностью готовят планету до приезда людей и дополненных людей, были слишком дорогим и долгосрочным вложением, но зато не заканчивались таким провалом.

Ратти покачал головой и взмахнул руками.

– Я даже не удивлен. Наверное, слишком много времени провел в Корпоративном кольце.

Ага, я тоже.

– Так, значит, они не просто забрасывают людей на планеты и оставляют умирать, но и делают это насильно? – спросила Амена, на ее лице отражалась смесь изумления с яростью.

– Теоретически – нет.

Теоретически колония постоянно снабжается, пока не начнет производить все нужные ресурсы самостоятельно, а первоначальные колонисты освобождаются от обязательств по договору. Но сами понимаете, как все бывает на деле.

– Но колонисты не добровольцы, – прояснил Ратти для всех.

– Иногда бывают и добровольцами, – сказал я, потому что не желал больше обсуждать эту тему.

Они вызываются добровольцами, не представляя куда, но все равно едут по разным причинам, например, как я на Майлу. А еще есть другие «добровольцы», которые натворили что-то не то и теперь стоят перед выбором – либо они едут, либо их поджарит модуль контроля или какой там есть его эквивалент у людей.

Тиаго промолчал, так что можно считать это победой.

«Я также обнаружил там обломки, вероятно, от нескольких разрушенных спутников», – сказал ГИК.

– Думаешь, это произошло недавно? – спросила Арада с мостика, отодвинувшись от мелькающих у нее над головой сканов. Она развернулась, пытаясь найти лучшее положение для просмотра.

«Анализ показывает, что обломки находятся на орбите больше сорока стандартных корпоративных лет», – сообщил ГИК.

– Видимо, ты не можешь сказать, каким образом они были разрушены? – поинтересовался Тиаго.

«Если бы мог, то уже сказал бы. Космопорт – наш самый надежный источник информации. Он подключен к источнику энергии, а значит, недавно использовался, там даже работает система жизнеобеспечения. Вероятно, исследовательский корабль вернулся после нападения на меня».

Арада нахмурилась, глядя на изображение космопорта.

– Но исследовательского корабля там нет. И невозможно сказать, причаливал ли он, пока мы там все не обыщем.

Оверс тоже не выглядела радостной.

– Не знаю, о чем беспокоиться больше – о том, что придется обыскивать колонию, возможно полную враждебных людей, видоизмененных инопланетными реликтами, или о том, как выследить и взять на абордаж вооруженный корабль.

– Также полный враждебных людей, видоизмененных инопланетными реликтами, – пробормотала Арада, отвлекшись на чтение данных по энергетическим уровням космопорта, которые показывал ГИК.

Пока мы летели к космопорту, Арада и Оверс удалились на некоторое время в каюту, после чего немного повеселели. Я не стал подсматривать за ними через камеры ГИКа и не запустил туда дрона. С гораздо большей вероятностью они занимались сексом или обсуждали свои отношения (а я скорее ударился бы головой об стену, чем смотрел бы на такое), а не говорили о чем-то для меня полезном.

Конечно, они могли бы замышлять там что-то против меня, но все-таки вряд ли.

Примерно в то же время я перехватил часть разговора Тиаго и Ратти. Тиаго рассказал о нашем разговоре в каюте, и Ратти ответил, что знает о попытке убийства. Тиаго сказал, что ему хочется передо мной извиниться. А Ратти ответил: «Думаю, лучше на время забыть об этом, хотя бы пока мы не выпутаемся из нынешней ситуации. Автостраж – очень закрытая личность, ему не нравится, когда обсуждают его чувства».

Вот почему Ратти – мой друг.

ГИК получил скан планеты в реальном времени. Над ней закручивалось множество облаков, некоторые были похожи на массивные бури. А между облаками мелькали клочки коричневого, серого и ярко-красного – видимо, поверхность.

– Планета так и должна выглядеть? – осведомился я.

– Ты о том, что терраформирование не удалось? – спросил Ратти, рассеянно глядя на экраны. – Красный может быть водорослями. Вероятно, они используют воздушные пузыри над колонией и сельскохозяйственными зонами, чтобы дышать в подходящей атмосфере. Так мы делали на «Сохранении» до завершения терраформирования.

«Погода выглядит естественной, – отметил ГИК. – Я не засек сигналов голосовой связи или сетевых, но они могут использовать местные системы, хорошо защищенные».

– Так что мы не можем просто вызвать их и узнать, не хочет ли кто-нибудь поговорить. – Арада изучила результаты сканирования. – Перигелий, не хочешь выпустить зонды, как собирался?

«Еще рано, – отозвался ГИК и через секунду добавил: – Все указывает на присутствие неизвестных враждебных существ. Зонды выдадут им наше прибытие».

Арада кивнула:

– Тогда давай сосредоточимся на космопорте. Мы хотим высадиться и взглянуть на него. Мы можем узнать, где сейчас капсула лифта? Она на причале или вернулась на планету?

ГИК развернул изображение и увеличил его. Внешний сенсор показывал, что капсула находится наверху лифтовой шахты.

Это означало, что мне надо беспокоиться только об атаке со стороны тех, кто уже прячется в космопорте или собирается взять корабль на абордаж.

– Можешь показать изображение изнутри? – спросил я ГИКа.

Я пробудил свои дроны и велел им встретиться со мной у шкафчиков со скафандрами. Пошлю дронов через шлюз первыми – чем больше информации, тем лучше.

– У причала должна быть система безопасности, – сказал я. – Если она включена или была включена, то расскажет нам все, что нужно знать.

«Я могу сделать частичную карту на основе энергетических систем, которые сумею определить», – отозвался ГИК.

– Один ты идти не должен, – сказал Тиаго с командной палубы. – Я пойду с тобой.

– И это правильно, – подхватила Оверс, – но втроем безопаснее.

Судя по решительному, но немного раздраженному лицу Арады, видимо, об этом и шла речь в разговоре об отношениях во время секса, который я не стал слушать. Оверс наверняка настаивала на том, что сейчас ее очередь сделать вместе со мной какую-нибудь глупость. Так что да, в сущности, они и впрямь строили против меня козни. Но мне все равно было плевать, что они там решили, тут я главный по безопасности.

– Это моя работа. Мне не нужна ваша помощь.

– Из-за меня тебя подстрелили в нашей экспедиции, так что я не пущу тебя одного, – раздраженно сказал Тиаго.

– Не смотри так, автостраж, – сказала Арада, – ты сам знаешь, что это безопаснее. Ты же не хочешь умереть из-за какой-нибудь глупой случайности, например оказавшись взаперти в отсеке, когда некому будет открыть дверь.

Звучало совсем глупо, но это хороший пример того, как находят смерть люди, исследуя заброшенные строения. Да, я и сам приводил этот пример клиентам, которые горели желанием куда-то залезть и погибнуть. Да, я ненавижу, когда мои же слова обращают против меня.

– И это записано в контракте, – решительно и бесповоротно добавила Оверс.

Она уставилась мне в висок так непреклонно, что я вспомнил разговор в нашем исследовательском модуле – о том, как я помог Араде. Я действительно помогал Араде. И хочу помочь брачной партнерше Арады остаться на ГИКе и выжить.

– Это относится только к людям, – сказал я.

Стоило попытаться.

– Это касается всех, подписавших контракт, – возразил Ратти и послал мне по сети выдержку из соответствующей части контракта.

Теперь у меня не осталось слов, я просто молча злился на Пин-Ли. Ведь это она заключала контракт от моего имени и специально вставила туда этот пункт.

Однако Арада не стала тыкать меня носом в контракт, и никто не злорадствовал.

– Тиаго, автостраж главный, – твердо произнесла она. – Ты подчиняешься его приказам без вопросов. Если ты так не можешь, я пойду вместо тебя.

Тиаго поднял руки, раскрыв ладони.

– Согласен.

Я был в отчаянии.

«ГИК, – сказал я по приватному каналу, – объясни им, что я должен идти один. Прикрой меня».

«Согласен, – сказал ГИК для всех, – будет безопаснее, если автостраж пойдет вместе с двумя сертифицированными специалистами».

Почему я даже не удивился?

«Какой же ты все-таки говнюк», – ответил я по приватному каналу.

«Так безопаснее, – повторил он только мне. – Я потерял свою команду, но тебя не потеряю».

– У тебя такое странное выражение лица, – сказала Амена, что совершенно не улучшило мне настроения. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Не странное, а смущенное. Я и был смущен.

Мой модуль оценки угроз проверил весь космопорт, но ГИК все равно не стал сразу швартоваться к шлюзу. Вместо этого он сделал несколько сложных маневров, в которых я ничего не понимаю, а потому не могу объяснить, зачем они понадобились. Вместе с двумя людьми, в чьей помощи совершенно не нуждался, я надел скафандр, готовясь к выходу в шлюз.

Когда мы приблизились настолько, что могли разглядеть на причале выбоины и царапины, я подключился к местной сети. Она находилась в спящем режиме, но система безопасности оживилась на мой запрос и спросила пароль «Бариш-Эстранцы». У исследовательского корабля, видимо, имелись пароли для старой системы корпорации «Адамантин», или он просто запустил вирус, стер прежние пароли и установил свои. И кстати, система безопасности недавно обновлялась, хотя в ее конфигурации произошли какие-то неполадки, и она перешла в режим ожидания. Я немного волновался, несмотря на превосходную защиту. Но вражеская командная система не попыталась меня взломать, даже после многочисленных провокаций – ведь я как-никак прикончил ее копию. Однако я по-прежнему не знал, что повлекло за собой первое отключение ГИКа, а потому был параноидально осторожен.

Пока что я мог сделать только одно: узнать, не заражена ли вирусом система безопасности космопорта, зайти туда и оглядеться. Что и сделал.

И тут же наткнулся на вал ошибок в конфигурации. Не знаю, в чем была причина – то ли отряд «Бариш-Эстранцы» не сумел корректно провести установку, то ли что-то произошло позже. Из-за этого перехватить контроль над системой безопасности оказалось сложнее – не потому, что она сопротивлялась, а просто ничего не работало. Вообще-то она даже как будто самым жалким образом обрадовалась, что наконец-то появился тот, кто знает свое дело. Я получил контроль над шлюзами, прежде чем мы добрались на место, и велел нас впустить.

Люк открылся, мы вошли в большой вестибюль, предназначенный для больших групп и крупных грузов, и началось шлюзование. У скафандров имелось собственное освещение и световые фильтры, но включились встроенные в переборки фонари. Два круглых прохода с открытыми люками вели в коридоры, ГИК просканировал их и сообщил:

«Система жизнеобеспечения работает».

В отличие от внешней стороны внутри все выглядело почти новым. Почти никаких следов износа. Пара царапин на полу, вот и все. Ни следа недавней активности, но ведь мы не знали, к какому шлюзу швартовался исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы».

Хотя нет, след недавней активности все-таки обнаружился. На металлической стене напротив был нарисован большой логотип корпорации «Адамантин» со стилизованным изображением планетарного пейзажа и вырезанным в скале над океаном лицом. Кто-то из команды исследовательского корабля чем-то острым нацарапал на серо-зеленом утесе неуклюжую версию логотипа «Бариш-Эстранцы». Вот умора, вандал выражает верность своей корпорации. Что ж, а подшутили-то над тобой, корпоративщик, потому что вскоре после этого тебя убили или захватили твой разум с помощью инопланетных реликтов.

Знаю, знаю, это всего лишь логотип, но я терпеть не могу, когда люди и дополненные люди портят вещи без всяких причин. Может, потому что я и сам был вещью, прежде чем стал личностью, и если не буду осторожен, то снова могу стать вещью.

Возможно, дело было только в кривой системе безопасности, но у меня почему-то возникло чувство, что мы найдем где-нибудь поблизости мертвецов.

Я велел скафандру открыться и выпустил дронов. После всего случившегося на ГИКе у меня их осталось всего шестнадцать, но вполне хватит для беглой разведки этой части дока. В них также имелся недавно написанный код. Он создаст поле, которое вражеские дроны примут за защитную броню Целей. Если, конечно, все вражеские дроны функционируют аналогичным образом, а я понятия не имел, так ли это. Но попытаться стоило.

Еще я прихватил из запасов ГИКа большую ракетную установку и маленький излучатель.

Два дрона я оставил при себе, над головой, поскольку с камер получал только помехи.

– Ты что-нибудь заметил? – спросила Оверс, когда остальные дроны усвистели вперед по темным коридорам.

– Сеть частично отключена, камеры не работают, а система безопасности космопорта отвечает с ошибками.

Дроны показали темные пустые коридоры, без явных следов деятельности человека, не считая трупов. Их было три – в перекрестке коридоров, ведущих к командной зоне и к пассажирскому входу в капсулу лифта.

Все в форме «Бариш-Эстранцы», но я притормозил дроны-разведчики, чтобы они сделали сканирование. Один труп лежал лицом вниз, двое других осели у стены. Раны, похоже, были от излучателей, что меня не удивило.

«Не опознаны», – сказал ГИК с явным облегчением от того, что это не члены его экипажа.

Дальше по коридору лежало еще одно тело, но я уже знал причину смерти.

Чего я не видел, так это мест, где людей могли запереть. Космопорт, в сущности, представлял собой временный полустанок, пока развивается колония, так что здесь не было ни комнат, ни каких-либо вспомогательных помещений, только склад для минимума припасов и мусоросборник. Все внутренние люки были открыты, а значит, космопорт обыскивали и оставили в таком виде. Я пометил некоторые места, чтобы изучить их пристальнее, и отправил дронов по широким коридорам, предназначенным для транспортировки грузовых контейнеров к грузовой капсуле лифта. Похоже, крупные модули должны были прикрепляться с внешней стороны дока, а оттуда перевозились непосредственно к лифту.

Я перезагрузил систему безопасности космопорта в надежде, что это поможет, и выбрался из скафандра. Под скафандры мы надели легкие защитные костюмы. Материал выглядел тонким, но предохранял от многих токсичных веществ, в костюме была также система для дыхания, и мы пользовались ей, несмотря на работающую систему жизнеобеспечения космопорта. Обычно такие костюмы используют для исследования планет, но сейчас они послужили неплохой защитой, на всякий случай.

Я подал знак Оверс и Тиаго, что они могут снять скафандры.

– Начнем поиск физических улик, отсюда и до командной зоны и лифта, – сказал я.

Дроны сообщили, что вероятность засады с Целями стремится к нулю, а в отсутствие вражеской командной системы вряд ли появятся и вражеские дроны. Но все-таки нужно было проверить, побывал ли здесь экипаж ГИКа. Лучше, конечно, найти какую-нибудь записку с призывом о помощи, чем части тел в ремонтных боксах или пятна крови на стенах и полу.

– Похоже, обыск может затянуться, – сказал Ратти по голосовой связи. – Наверное, лучше бы мы с Арадой к вам присоединились.

Да что ж это такое!

– Арада должна остаться на корабле, – немедленно встряла Амена. – Могу пойти я.

Я собрался ответить, хотя и не знал, что сказать, но наверняка брякнул бы то, о чем пожалел бы впоследствии. Оверс и Тиаго уже набрали в легкие воздуха, чтобы возразить. Но ГИК успел первым. Хорошо, что ему не нужно набирать воздух для разговора.

«Нет», – сказал он.

– «Нет» относится к Амене или… – попытался прояснить Ратти.

«Ко всем вам», – отрезал ГИК.

– Перигелий прав, – сказала Арада почти тем же тоном, что и Мензах: мол, я все понимаю, но не заткнуться ли вам. – А теперь дайте им сосредоточиться.

Оверс и Тиаго сняли скафандры и быстро проверили свои защитные костюмы.

– Может, разделимся? – предложил Тиаго.

Я смотрел на правый коридор и не обернулся. Не знаю, что Тиаго прочел по моей спине (а скорее по плечам, которые показали, как я заскрежетал зубами), но он тут же добавил:

– Шутка.

Оверс сухо улыбнулась.

– Глупая шутка.

– Сюда.

Я пошел по коридору, велев одному дрону занять позицию за спинами людей, чтобы никто не напал с той стороны. Да, дроны-разведчики ничего не обнаружили, но предосторожность не помешает. В моих любимых сериалах именно в таких ситуациях и появляются всякие монстры, хотя на самом деле это происходит примерно в 27 % случаев.

И это тоже шутка. Ну, почти.

Мы осмотрели короткие коридоры, ответвляющиеся от главного к каждому шлюзу, и проверили несколько складских и ремонтных боксов. И не нашли ничего, даже мусора. Двигаясь к следующей секции, я бросил попытки наладить связь с системой безопасности. Мне хотелось выяснить, были ли у нее моменты просветления после неудачной перезагрузки. Это было ужасно разочаровывающе вдобавок ко всему.

Пока мы шли по коридору, на нашем пути зажигались огни и гасли за нашими спинами. Освещение нам было без надобности – и у меня, и у моих дронов есть фильтры ночного видения, а у людей – ручные и нашлемные фонари, с помощью которых они проверяли стены и пол. Конечно, лучшим источником фактов был бы архив системы безопасности космопорта, если бы я сумел заставить дурацкую систему нормально загрузиться. Запускать большие навороченные дроны ГИКа – сплошная головная боль, и даже если они ничего не обнаружат, это все равно не докажет, что его экипажа здесь не было.

Да и лучше уж отсутствие свидетельств. Я надеялся, что мы не найдем у шлюза кучу пятен с ДНК экипажа. Если такое случится, не поручусь за реакцию ГИКа. И не знаю, что буду делать я с этой реакцией. Утешать – страшно неприятное занятие. И с людьми-то проблематично, но я совершенно не представлял, как помочь ГИКу. Все приходящее в голову казалось абсолютно неуместным.

– Это место выглядит таким старым, как будто построено очень давно, – заметила Оверс вполголоса. – Но мы знаем, что оно существует всего около сорока лет.

«Мы знаем, что оно построено как минимум тридцать семь лет назад, – педантично поправил ее ГИК. – В докорпоративную эру космопорты обычно не использовались, так что до прибытия корпорации «Адамантин» он вряд ли здесь был».

Фонарь Тиаго метался у конца коридора.

– Так кажется, потому что он был построен с определенной целью и редко использовался. По данным Перигелия, после основания колонии корпорация «Адамантин» протянула совсем недолго. Вероятно, колония получила только один или два груза с припасами.

Мы прошли мимо еще двух ответвлений, но дроны уже сообщили, что они ведут к модульным грузовым докам. Дроны прочесали центральную командную зону, но не сумели проникнуть через люк в капсулу лифта, а значит, именно там может прятаться или сидеть в засаде кто-то или что-то.

Мы добрались до перекрестка, где лежали три тела сотрудников «Бариш-Эстранцы», и остановились их осмотреть. Всех застрелили, у всех отобрали оружие. Остались только почти бесполезные хлопушки для разгона толпы. Они издают громкие звуки и ярко светятся – годятся, чтобы отпугнуть человека без защитного щитка шлема. Да, «Бариш-Эстранца» готовилась обнаружить живых колонистов, которые, возможно, будут сопротивляться попытке захвата планеты новой корпорацией. Я собрал и хлопушки, чтобы никто не использовал их против нас, и пошел к следующему телу.

Оно лежало ничком в начале коридора, ведущего к капсуле лифта, в луже высохшей жидкости, натекшей из-под открытого лицевого щитка.

ГИК сидел в моей сети, но безмолвствовал. Люди, видимо, понятия не имели, чье это тело, они видели его на необработанном видео с дрона, но людям часто трудно разобрать такое видео, ведь у них нет специальных приспособлений для анализа потока данных.

Оверс и Тиаго встали за моей спиной.

– Мы добрались до еще одного тела, – доложил Тиаго по голосовой связи. – На нем какая-то военная форма…

– Это броня автостража, – поправила его Оверс. Камера ее шлема сфокусировалась на правой стороне моего лица. – Верно?

– Да, – ответил я.

Дизайн брони был незнакомым. После слов Леониды меня не удивило, что «Бариш-Эстранца» не стала связываться с Компанией и купила автостражей в другом месте.

Хотя даже странно, почему меня это так волнует? Можно подумать, я боюсь нарваться на технологии Компании. Но все же это было странно, да и просто мне не нравилось.

Тиаго шагнул ближе, высвечивая фонариком детали. Судя по положению автостража, он выходил из командной зоны или из вестибюля лифта, но это выглядело странно. Я понимал, что, скорее всего, случилось с ним после гибели людей, он наверняка беспорядочно метался по космопорту.

– Его убили Цели? – спросила Арада по голосовой связи.

Да, глупый вопрос, поэтому я сразу понял, что это ГИК велел его задать. Он хотел, чтобы я рассказал людям о случившемся, озвучил свои размышления и позволил людям разобраться. Кстати, я даже не знаю, почему до сих пор этого не сделал.

– Нет, – ответил я.

В руках у автостража было оружие, а значит, он был еще жив, когда Цели покинули космопорт, они опасались его трогать. Похоже, броню можно восстановить, хотя нужно тщательно осмотреть тело, чтобы в этом убедиться. Когда модуль контроля делает такое с автостражем, то в 83 % случаев, которым я был свидетелем, поджаривается и броня.

– Один из клиентов приказал ему оставаться здесь и бросил, – пояснил я.

В эфире на четырнадцать секунд воцарилась тишина.

– Но как он погиб? – тоненьким голоском спросила Амена.

Ох, кажется, теперь я сообразил, почему не хотел об этом говорить.

«Для автостражей существует лимит расстояния от клиента, – вмешался ГИК. – Он бывает разным, но если клиентов этого автостража увезли на исследовательском корабле или отправили на планету, лимит был превышен, и тут уж ничего не поделаешь. Его убил модуль контроля».

– О нет, нет! – пробормотал Ратти. – Я знал, что такое бывает, но…

Тиаго тряхнул головой.

– Так, значит, ему не отдали никаких конкретных приказов, просто бросили здесь и…

– Какой в этом смысл? – взорвалась Арада, позабыв, что она главная и, по идее, должна быть выдержанной и разумной. – Автоматически убивать того, кто может тебя спасти, если ты попал в плен…

– Такова функция модуля контроля, – объяснил я. – Ее могли бы изменить система жилмодуля или лицензированный специалист, но их здесь не было.

– А как же… – Тиаго махнул рукой назад, в сторону убитых людей.

– Мертвые клиенты не в счет. Иначе можно было бы убить клиента и таскать его с собой.

Конечно, это не сработало бы. Модуль контроля не настолько навороченный, как система жилмодуля, но все равно разобрался бы, в чем дело.

И конечно, людям не понять, что тебе не поможет ни один адвокат, если модуль контроля вдруг решит расплавить твои мозги.

Я устал от объяснений и больше не хотел об этом говорить. Я ведь не с бухты-барахты взломал свой модуль контроля и стал беглым автостражем. Я забрал ракетную установку и боеприпасы.

– Нужно двигаться дальше, – сказал я и шагнул к выходу.

Я притворился, будто не слышу, как Ратти по голосовой связи велит остальным оставить меня в покое.

Мы миновали еще один вестибюль и через открытый люк вышли в шарообразной командной зоне. Управление космопортом явно осуществлялось по сети людьми и дополненными людьми, которые доставляли на планету грузы и затем улетали, долго не задерживаясь. Здесь не было кресел, только встроенные в стены консоли с дисплеями в спящем режиме – для мониторинга разных грузовых модульных шлюзов и внутренних систем причала. Гравитация была установлена на таком уровне, чтобы ходить по изогнутым стенам.

Прежде чем я это сделал, со мной поравнялась Оверс.

– У тебя все нормально? – спросила она.

Все просто прекрасно. Но не стоит снова возвращаться к унылым эмоциям.

– Я функционирую в оптимальном режиме, – ответил я.

Это фраза из «Доблестных защитников», замечательного источника подходящих и неподходящих, с точки зрения людей, высказываний автостража.

Оверс раздраженно засопела.

– Терпеть не могу этот сериал.

Я и забыл, что загрузил этот сериал из публичной развлекательной сети «Сохранения». Другие люди так напряженно вслушивались в наш разговор по голосовой связи, что затаили дыхание. Тиаго притворялся, что не слушает, его шлемный фонарик мелькал по консолям верхнего уровня.

– Просто не забывай, что ты не один, – добавила Оверс.

Я никогда не знаю, что ответить на такое. У себя в голове я всегда один, а в ней-то и заключается больше девяноста процентов моих проблем.

Я поднялся по стене к блоку управления внутренними системами – там, скорее всего, находился доступ к системе безопасности космопорта.

Я нашел его и активировал экран. Он зажужжал и включился над консолью и тут же заполнился кодами ошибок. Ох, придется сначала все исправить, прежде чем можно будет хотя бы посмотреть, есть ли там видеозаписи.

Тиаго шагал внизу, разглядывая изгибающийся потолок.

– Оверс, ты это видишь?

Я с головой погрузился в ошибки системы безопасности, но направил дрона в ту сторону – узнать, о чем они говорят. У самого купола, на верхнем уровне консолей находился плоский арт-объект. Городской пейзаж с низкими зданиями и полными зелени каналами, с приподнятыми мостками, изгибающимися вокруг скал с плоскими вершинами. На пейзаже был нарисован трехмерный логотип «Адамантина», чтобы видеть его из любого положения.

Оверс нахмурилась, глядя наверх:

– Колонистов здесь быть не могло, так? Это сделано для экипажей, которые отправляют вниз припасы. Или на будущее, когда сюда прилетят другие люди, чтобы спуститься на планету и работать там.

Мое внимание было поглощено неудачной загрузкой системы безопасности, но я все же заметил на изображении кое-какие данные, вплетенные в него с помощью краски-маркера. Такие метки посылают в сеть изображения, даже когда сеть отключена, обычно ими обозначают выходы и пути эвакуации, а в Корпоративном кольце их используют, чтобы поиздеваться над тобой рекламой. Здесь же было просто неподвижное изображение, а не ловушка, так что я велел Оверс:

– Направь туда фонарик и пошевели им.

Она наклонила голову и направила шлемный фонарик точно в цель, а потом покачала головой взад-вперед. Это активировало метки, и появилось изображение с картами, рисунками и схемами зданий. Я сохранил изображения на случай, если они нам еще понадобятся, но быстрое сканирование показало, что все это – инфраструктурные планы колонии. Там были порт для шаттлов и воздушного транспорта, медицинский центр, совмещенный с административным и рассчитанный на прирост населения, архивные и образовательные учреждения.

А еще там была схема причала на поверхности, соединенного с космопортом. Массивное здание, построенное у основания лифтовой шахты, но хотя там было много пометок о добавленных административных и торговых корпусах, ничего не говорилось о том, как далеко от колонии находится причал. Я ничего не знаю о строительстве, но подозреваю, что никто не поставит причал посреди колонии, ведь капсула может взорваться, лифтовая шахта рухнуть или еще что-нибудь в этом роде.

Оверс задумалась.

– В основном тут планы на будущее. Интересно, сколько из этого они построили на самом деле?

– Что бы ни случилось в дальнейшем, – согласился Тиаго, – кто-то в «Адамантине» явно видел колонию развитой и успешной.

Возможно. Эти планы указывали не только на дорогостоящие исследовательские работы на планете, но и на значительные затраты по планированию. Может, именно это и довело компанию до банкротства.

Не знаю, что хуже – гибель группы «добровольцев», работающих по контракту за долю в инвестициях, или гибель группы настоящих колонистов-добровольцев из-за ошибок руководства, которое в итоге привело к враждебному поглощению корпорации.

Оверс поднялась выше по стене.

– И бо́льшая часть консолей не работает, заготовлены впрок. Они рассчитывали на значительное расширение, как будто космопорт станет частью более обширной сети.

– Тогда почему утаили от захватившей «Адамантин» корпорации, где находится колония? – спросила Амена по голосовой связи. – Разве колонии больше не нужны были припасы?

– Хороший вопрос. – Оверс подошла к очередной консоли. – Может, колония уже себя обеспечивала.

– Давай поищем панель управления лифтовой капсулой, – сказал ей Тиаго. – Если здесь есть файл с логами, мы можем узнать, пользовались ли космопортом колонисты.

– Но у них не было корабля, – возразил Ратти по голосовой связи. – Так зачем им сюда подниматься?

– Мы точно не знаем, был ли у них корабль, – сказал я, прежде чем вмешался ГИК.

А хорошо бы это разузнать – если в этой системе есть еще один корабль, пусть и неспособный пройти через червоточину, это сильно меняет дело. Осмотр дока изнутри поменял мои оценки. Кто знает, может, корпорация «Адамантин», оптимистично глядя в будущее, которого никто так и не увидел, оставила колонистам небольшой флот.

Тиаго и Оверс разделились, двигаясь по стенам и проверяя консоли. На некоторых тоже обнаружились метки с кратким описанием функций, вот только написанные на неизвестном языке. А поскольку не работала ни одна система, кроме недавно загруженной системы безопасности, то и перевод отсутствовал.

– Тиаго, – в расстройстве сказала Оверс, – у тебя загружен этот язык?

– Да, это вариация № 063926, – ответил тот. – Перигелий, ты не мог бы вытащить этот модуль… – ГИК уже достал соответствующий модуль из архива Тиаго и создал рабочий словарь, который отправил мне и Оверс. – Спасибо, Перигелий, – сказал Тиаго.

Оверс остановилась у консоли.

– Вот оно.

Она наклонилась и попыталась включить консоль вручную. Тиаго запрыгал по стене к ней.

Я наконец-то добрался до видеозаписей системы безопасности космопорта и начал загрузку. Я выбрал поврежденные участки и начал их обрабатывать. Меня по-прежнему беспокоило возможное наличие вирусов, эксплойтов или вражеской командной системы, но, если честно, все напоминало ситуацию с шаттлом «Бариш-Эстранцы» у шлюза ГИКа: маловероятно, что кто-то устроит тут ловушку в надежде на то, что с системой безопасности космопорта напрямую соединится автостраж. Но от этого я не стал меньшим параноиком. Признаюсь прямо, ничто не сделает меня меньшим параноиком.

А у Целей были причины не слишком беспокоиться об автостражах. Они ведь видели, как автостражи «Бариш-Эстранцы» стали беспомощными из-за модуля контроля.

– Хм… – протянула Оверс. – Автостраж, в логах отмечены две лифтовые капсулы.

Что ж, это интересно, хотя я уже взял у ГИКа схему космопорта и проверил – лифтовая шахта была всего одна, а капсула находилась в шлюзе, прямо под командной зоной.

«Физическая схема указывает только на одну капсулу», – сказал ГИК, который ненавидит ошибаться.

Оверс пролистала файл, выключив шлемный фонарик, чтобы не засвечивать плавающий экран.

– Постойте… Это не основная капсула, а вспомогательная, ремонтная. Она находится внутри шахты.

Я запустил видеозаписи системы безопасности космопорта на большей скорости, чем способны воспринимать люди. Размещение камеры и освещение были хреновыми, но я увидел фигуры в красно-коричневой форме «Бариш-Эстранцы», они двигались туда-сюда по главному коридору. Пришлось отмотать запись к началу, чтобы удостовериться, что десантный отряд даже не зашел в командный отсек, прежде чем сесть в капсулу. Какие же люди идиоты! Им так не терпелось попасть на планету, что они позабыли о всякой осторожности, не сумели даже нормально загрузить новую систему безопасности, а уже спустились на поверхность. Неудивительно, что Цели так легко захватили отряд. Активность уменьшилась, когда люди вернулись на исследовательский корабль. Я заметил автостража, патрулировавшего центральный коридор, но не того, которого мы обнаружили.

Тиаго ткнул в экран над плечом Оверс.

– Капсула спустилась к планете, а потом вернулась.

– Точно, но это же… – Оверс недовольно запыхтела. – Подождите, нужно конвертировать временны́е отметки.

«Контакт с враждебным объектом, расчетное время прибытия шесть минут», – вдруг сообщил ГИК.

Какого хрена? Откуда он мог взяться так близко?

– Шесть минут? Ты чем вообще занят?

«Объект появился на скане только сейчас, вот чем я занят, мать твою», – отозвался ГИК.

Я поставил видео, которым занимался, на паузу.

– Он тебя видит?

Знаю, идиотский вопрос.

«Конечно, видит», – ответил ГИК.

Я посмотрел на командный отсек ГИКа. Арада за пультом управления, Ратти и Амена стоят с обеих сторон, все трое смотрят на большой экран. ГИК комментировал изображения на дисплеях, так что они не выглядели просто мешаниной цифр, линий и цветов.

– Кто-то заблокировал Перигелию возможность просканировать исследовательский корабль. Наверняка очередная инопланетная технология, – в расстройстве сказала Арада.

«Вполне вероятно, – согласился ГИК. Не знаю, что услышали люди, но он говорил чудовищно спокойно, то есть был в ярости. – В точности так же они мешали сканерам дронов, только на более близком расстоянии».

По сети ГИКа я увидел, что исследовательский корабль навел орудия. Система безопасности космопорта, все еще пытающаяся окончательно загрузиться, подала запоздалый сигнал тревоги. У нас не было времени дойти до шлюза, надеть скафандры и вернуться на ГИК. Исследовательский корабль был уже близко и мог выстрелить в любой момент. Космопорт не защищен от обстрела, но все-таки в нем безопаснее, чем просто в скафандре. А кроме того, я не закончил обзор видеозаписей системы безопасности и мы еще не проверили капсулы лифта.

«ГИК, – сказал я по сети, – ты знаешь, что делать».

ГИК не стал колебаться или спорить. Он провел оценку угроз, как и я, разве что быстрее и в миллион раз точнее.

«Постарайся не наделать глупостей до моего возвращения», – сказал он.

«А ты выключи дурацкую голосовую связь, – отозвался я. – Я не желаю слышать про твои суперпуперфильтры».

Он уже отрубил связь.

Оверс попыталась вызвать Араду, но ГИК не позволил. Тиаго поспешно повернулся ко мне.

– Что случилось?

– ГИК погнался за исследовательским кораблем. Он вернется за нами, когда… все будет сделано.

Я сообразил, что не имею представления о планах ГИКа. А теперь, в его отсутствие, у меня не было «глаз», чтобы увидеть происходящее снаружи. Например, когда исследовательский корабль надумает стрелять в космопорт.

Но рядом был один человек, который знает, что делает, уже хорошо.

– Оверс, можешь найти консоль с внешним сканером?

Да, я знал, как это называется, по сериалам о кораблях вроде «Первооткрывателей».

Оверс задумалась и положила руку на шлем, к коммутатору. Она беспокоилась за Араду. А потом нервно сглотнула и заставила себя об этом забыть.

– Хорошо. Тиаго, ты не видел…

Тиаго поскакал по стене к другой консоли.

– Да, это здесь.

Пока они включали консоль, я снова вернулся к видеозаписи системы безопасности. Она была рваной, долгие промежутки занимали одни помехи. Я добрался до той части, где система безопасности космопорта записала ожидаемое время прибытия капсулы лифта. Пришлось замедлить воспроизведение на сорок процентов, чтобы не пропустить ни единой детали. Из вестибюля лифта вышли два человека в форме «Бариш-Эстранцы». Дальше следовали помехи, рваная запись с людьми, идущими по коридору. Автостраж, стоящий в коридоре, ведущем к командной зоне, шагнул вперед. Я не мог прочитать записей переговоров по сети или голосовой связи, система безопасности либо их не записала, либо умудрилась потерять во время одной из попыток перезагрузки. Опять рваное изображение трех и более человек в вестибюле. Я снова замедлил видео. Один человек шагнул к автостражу. Помехи. Система безопасности записала код – приказ об отмене боевой готовности. Потом из вестибюля лифта вышли две Цели. Видео прервалось, система начала перезагружаться.

Это было утомительное занятие и ужасно разочаровывающее, я не знал, как справиться с этим чувством. В результате я лишь получил подтверждение рассказа Леониды, а мы и так знали, что она говорила правду.

Оверс включила дисплей с внешним сканером и вместе с Тиаго безрадостно уставилась на него. Там было много всего, но если вкратце, то ГИК выстрелил в исследовательский корабль, и тот отклонился от курса. ГИК промахнулся, и я понял, что это значит: он решил использовать наш вирус. Сохранялась ненулевая вероятность, что на борту исследовательского корабля находятся члены экипажа ГИКа. Если ГИК обезвредит корабль, Цели не смогут больше держать их в заложниках. Лучше всего в таком случае напасть на корабль изнутри, пока он об этом не подозревает. Вообще-то это единственно возможный вариант.

Я отключил все другие процессы и опять сосредоточился на видеозаписи. Пропустил раздражающие десять минут и двадцать семь секунд пустоты, затем по коридору пробежали восемь Целей, после чего снова последовали помехи и пустота. Система безопасности космопорта уловила новый сигнал тревоги, вероятно, от автостража, которому приказали отключиться. Система безопасности космопорта попыталась предупредить систему безопасности и систему жилмодуля корабля, но не получила ответа. Сравнив временны́е метки, я понял, что как раз в этот момент оставшийся на борту исследовательского корабля автостраж послал сигнал тревоги кораблю снабжения, так что кто-то все-таки получил предупреждение.

Тиаго и Оверс по-прежнему обеспокоенно разговаривали, а я пропустил несколько часов пустых коридоров и перезагрузки, в записях обнаружился пробел длиной в несколько циклов. Вероятно, больше ничего полезного не обнаружится, но я должен был досмотреть до конца, чтобы в этом убедиться.

Но тут помехи закончились, и промелькнула синяя форма.

– В чем дело, автостраж? – спросила Оверс.

Я понял, что резко отшатнулся от консоли. Тон Оверс звучал тревожно, а я знал, как она себя чувствует, будучи отрезанной от Арады. Но я полностью сосредоточился на видео и потому ответил записью из буфера:

– Пожалуйста, подождите, я должен идентифицировать сигнал.

Я замедлил видео и прокрутил вперед, пытаясь выудить из помех разборчивые изображения. Два изображения я очистил достаточно, чтобы разглядеть четырех людей в синей одежде, напоминающей форму экипажа ГИКа. Изображения были размытые, и я не мог увеличить разрешение, но один из этих людей оглянулся, посмотрев в камеру. У него была темная кожа и почти лысая голова, что соответствовало одному из членов команды ГИКа. Так выглядели многие люди (например, некоторые в экипаже «Бариш-Эстранцы»), но вероятность, что это он, составляла восемьдесят процентов.

На другом видео помехи рассеялись в тот момент, когда по вестибюлю промчался человек ростом пониже. Его лица разглядеть не удалось, но логотип на куртке читался ясно.

Они живы. Все это время они были живы, а я до сих пор в это не верил.

Я подбадривал ГИКа, хотя не мог признаться в этом самому себе. Не желая думать о том, как я поступлю, когда мы найдем доказательства смерти его команды или ничего не найдем, и ему придется остаться в этой системе навеки, продолжая поиски, или вернуться на базу в одиночестве. Однако они были живы. По крайней мере, пятеро из них, а пять лучше, чем ни одного. И, судя по этому отчаянному броску, они удирали.

Я мог лишь надеяться, что им удалось.

Оверс скрестила руки на груди, что довольно неудобно в защитном костюме, так что она все-таки их опустила.

– Почему он так говорит? – спросил ее Тиаго.

– Использует предустановленные ответы, из тех времен, когда он работал… был рабом Компании. Это значит, он слишком занят, чтобы разговаривать. И обычно это не предвещает ничего хорошего.

– А может, как раз предвещает хорошее, – сказал я и отправил обоим изображения. – Нужно проверить капсулу.

Обнаруженные Оверс логи лифта подтверждали, что главная капсула недавно сделала две поездки к поверхности и обратно: одну – когда только что прибыл исследовательский корабль и Цели захватили десантный отряд, а вторую позже, и если мы правильно конвертировали временны́е отметки, вторая поездка произошла примерно через сто тридцать пять часов после нападения на ГИКа. Дальше мы почти не продвинулись.

– Во второй раз капсула вернулась автоматически, она провела на поверхности только пятнадцать минут, – сказала Оверс. – Думаю, тот, кто спустился на ней вниз, не знал верной команды, чтобы удержать ее на поверхности.

– Ремонтной капсулой наверняка управлять проще, – произнес Тиаго, глядя на люк капсулы.

Вестибюль был огромен и мог вмещать грузовые модули, в одной стене находился гигантский задраенный люк к грузовому причалу. Все помещение представляло собой шлюз, и когда капсула стартовала вниз по шахте, люк в коридоре позади нас закрывался, чтобы защитить космопорт от взрыва, если что-то пойдет не так.

Схема, которую я получил от системы безопасности, показывала, что над грузовыми корзинами в капсуле есть место для восьмидесяти двух пассажиров, вход в пассажирский отсек находился внутри самой капсулы. Через камеры системы безопасности я мог обозревать дверь капсулы, пространство над главным шлюзом и отдельно пассажирский отсек с рядами усиленных сидений.

– Они не знали, что есть еще и ремонтная капсула, – сказала Оверс. – Даже я не вижу, как в нее попасть, хотя и знаю о ее существовании.

А я увидел ее – узкую коробку у стены, к которой вел маленький люк по размеру человека. Но у меня на глазах включены фильтры ночного видения.

– Ты права, – отозвался Тиаго. – А знаешь, если она все время находилась наверху, то и Цели могли о ней не подозревать.

Ха! Тиаго назвал их Целями.

Рудиментарная система запуска загудела и отправила в сеть графики уровня давления и жизнеобеспечения внутри капсулы, которые установились на нормальный уровень, а потом открылся люк.

– Чисто, – сказал я людям, и они шагнули внутрь, к двери в дальнем конце.

После чего я сразу же велел капсуле открыться. Огромный люк начал открываться, но воздух из него не прошел через воздушный фильтр – еще одна мера безопасности против потенциального взрыва. Ого, ну и медлительная же эта штука. Потребовалось семь минут, чтобы капсула наконец-то открылась. Либо экипаж ГИКа сумел сдерживать Целей все это время в ожидании, пока откроется капсула, либо она уже каким-то образом была наготове. А значит, кто-то им помог.

Или Цели схватили их и убили, и внутри капсулы, вне поля видимости камеры, лежат трупы, хотя я рассчитывал, что это не так.

Медленно поднимаясь, люк открыл темное пространство пустых грузовых корзин и несколько лестниц наверх, к пассажирской площадке. Там включилось освещение. Я послал дроны проверить, не затаился ли там кто, хотя модуль оценки угроз показывал низкий уровень. Вообще-то, если и существуют какие-то космические монстры, вряд ли им понадобится система жизнеобеспечения, верно? В сериале «На страже времени. Орион» они обходились без нее.

При первичном осмотре мои дроны ничего не обнаружили, так что я отправил их по второму кругу, провести более тщательный осмотр, подал сигнал людям по сети и вошел.

Проходя через воздушный барьер, я ощутил легкое изменение давления. Наличие такого барьера подтверждало теорию Оверс о том, что «Адамантин» собирался построить процветающую колонию. Воздушные барьеры – дорогостоящая мера безопасности, ее используют, только когда ожидают большой пассажиропоток.

Пока я сканировал лестницы, Оверс и Тиаго поспешили меня нагнать, и я начал подниматься. В капсуле включилась искусственная гравитация, как на корабле, так что люди вполне могли спуститься и в грузовом отсеке. Но, пытаясь сбежать в капсуле, я бы предпочел усиленные пассажирские сиденья, предположив, что они здесь не просто так. Наверняка экипаж ГИКа поступил так же.

На третьей сверху ступеньке я обнаружил капли крови. Они могли принадлежать и десантному отряду «Бариш-Эстранцы», но у меня возникло дурное предчувствие. Я послал людям изображение с камеры и продолжил подъем. Тиаго замешкался, отскребая кровь от ступени, чтобы собрать образцы.

– У Перигелия наверняка есть образцы ДНК для сравнения, но… – развел руками он.

Губы Оверс сжались в тонкую линию.

– Надеюсь, сравнивать не придется.

Она имела в виду, что мы найдем их живыми. Хм, какие мои люди оптимисты. Но мы впервые наткнулись на настоящий след, и сейчас трудно было цепляться за убежище горечи и пессимизма.

Добравшись до купола пассажирской площадки, я увидел новые пятна крови в первом же ряду сидений, на обивке и ремнях безопасности. Как будто люди ворвались сюда и кинулись к сиденьям. Но ни трупов, ни кровавых луж на полу, ни следа от выстрелов из излучателей. Отчеты дронов и после тщательной разведки не показали ничего ужасного.

Тиаго убрал собранные образцы. Он переводил взгляд с моего шлема на Оверс.

– Наверное, они спустились на планету, – сказал он. – Думаю, наш следующий шаг очевиден.

– Очевиден, – согласилась Оверс, – только не слишком разумен.

Очевиден, да. В космопорте имелась система голосовой связи с планетой, но на том конце линии, скорее всего, поджидали только Цели. Невозможно связаться с экипажем ГИКа, не спустившись.

У меня было два варианта:

1. Спуститься на планету в одиночку, оставив людей здесь, а сюда могут вернуться Цели, или возникнет еще что-нибудь непредвиденное, после чего Мензах и Арада никогда не будут со мной разговаривать. Хотя, если я не вернусь с планеты, это уже не будет иметь значения.

2. Взять людей с собой, а их там могут убить, или мы умрем вместе.

3. Отсиживаться здесь, пока исследовательский корабль не уничтожит или не захватит ГИК или пока ГИК не уничтожит или не захватит исследовательский корабль, а в этом случае не исключено, что все равно придется спускаться, только со мной попытаются увязаться и другие люди и тоже погибнут.

То есть три, это уже три варианта.

И когда я разложил все по полочкам, вариант № 2 показался неплохим.

Оверс и Тиаго внимательно наблюдали за мной.

– Оценка угроз показывает… – Я проверил уровень. – Ладно, не важно.

Оверс удрученно прищурилась, в точности как Арада.

– Арада решит, будто я пытаюсь отплатить ей за то, что она полетела на переговоры с этими корпоративными чудовищами на корабль снабжения.

Тиаго похлопал ее по плечу.

– Скажешь ей, что ты призывала образумиться, но тебя никто не послушал.

– Так мы все-таки спустимся? – спросила меня Оверс. – Потому что мне кажется, нам придется.

Ага, мне тоже так кажется. Но не в огромной капсуле.

– Да, но скрытно.

Пока я ходил за скафандрами, Оверс проверила ремонтную капсулу, провела диагностику и убедилась, что она в рабочем состоянии. Ее не использовали тридцать семь стандартных корпоративных лет, но, по всем данным, она была исправна. По сравнению с главной капсулой она была крохотной, размером с шаттл ГИКа, с десятью мягкими сиденьями вдоль стен верхней площадки, тремя уровнями маленьких грузовых отсеков под ней и набором неиспользованных инструментов для ремонта шахты и главной капсулы.

Раз Цели ею не пользовались, я надеялся, что они забыли о ее существовании, даже если когда-то и знали. Экипаж «Бариш-Эстранцы» тоже мог не знать о ее существовании, зависит то того, сколько времени у них было на изучение схемы космопорта до нападения.

В общем, все лучше, чем пытаться незаметно спуститься на планету в огромной капсуле, которая, возможно, возвещает о прибытии громким воем сирен или, учитывая, сколько усилий вкладывала в свой имидж корпорация «Адамантин», какой-нибудь собственной мелодией.

Я также записал полный отчет, состоящий из моих собственных видеозаписей и фрагментов видео системы безопасности, сжал его и сохранил в архиве дрона, которого спрятал в космопорте. Когда вернется ГИК (надеюсь, он все-таки жив и вернется), дрон передаст ему отчет.

Я сложил скафандры в грузовом отсеке капсулы. Вряд ли они нам понадобятся, но в космопорте их просто негде спрятать так, чтобы никто не нашел до возвращения ГИКа, а значит, лучше взять с собой. И тогда мы были готовы к спуску.

Я сел рядом с Оверс, подальше от Тиаго. После последнего раза он не пытался завести со мной неловкий разговор, но мне не хотелось оказаться пристегнутым в кресле рядом с ним на удобном для болтовни расстоянии.

Через местную сеть капсулы Оверс включила простую систему управления. Проверила шахту и получила удовлетворительный ответ.

– Замки в порядке, мы готовы к спуску. – Потом она глубоко вдохнула и добавила: – В сущности, это даже безопаснее, чем приземлиться в шаттле.

– В сущности, да, – ровным тоном согласился Тиаго, вцепившись в подлокотники кресла.

Ну и ладно.

– Начинаем спуск, – сказала Оверс, и я запустил двести сорок первую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника».

«ГИК?»

«Я здесь, – отозвался ГИК. – Ты знаешь, кто ты?»

«Киллербот 2.0», – ответил я и тут вспомнил.

Ах да. Немного сбивало с толку, что я ничего не вижу, не слышу и не получаю никаких данных. Как тогда, когда загрузил себя в системы истребителя Компании, помогая боту-пилоту бороться с атакой разумного вируса. Разве что в тот раз моим телом стал корабль, который я делил с дружественным ботом-пилотом, а теперь я застрял в боксе. И в этот раз я сам стал разумным вирусом. Как странно.

И вдруг я получил поток видеоданных. Там было встревоженное лицо Амены, глядящее в секретную камеру ГИКа. Когда-то секретные камеры меня раздражали, но я не мог припомнить почему. Значит, до одних фрагментов архива воспоминаний я могу добраться, а до других – нет. Ой-ой-ой, мои сериалы!

Нет, постойте. К некоторым из них у меня есть доступ. В боксе, который на самом деле составлял крохотную часть архивов ГИКа, я обнаружил свои последние использованные файлы, главным образом серии «Расцвета и гибели лунного заповедника», «На страже времени. Орион» и любимых серий ГИКа из «Первооткрывателей». Там же была загрузка текущего архива памяти, почти со всем, к чему мне требовался доступ. Поскольку я был всего-навсего вирусом, объем доступного хранилища был ограничен, и я вспомнил, как ГИК и Я, версии 1.0, беспокоились, что я забуду, кто я такой, и начну крушить все подряд.

Ага, меня и самого это немного беспокоит.

– Эй, ты там? – спросила Амена. – Ты меня видишь?

Я повозился секунды три, нашел доступ к локальной сети ГИКа и голосовой связи и ответил:

«Привет, Амена. Да, я тебя вижу».

Амена не выглядела довольной.

– Ты как там? Все в порядке?

Видимо, ГИК разговаривал с ней, хотя я не сумел вовремя найти нужный канал, чтобы подслушать.

– Ладно, ГИК, ладно, – добавила Амена. – Автостраж, ГИК говорит, что тебе пора. Будь осторожен, хорошо?

Видео с Аменой прервалось.

«Я преследую исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы», – сообщил ГИК. – Они попытались установить контакт по голосовой связи, но я отказался».

Он прислал мне отчет о последних событиях. Значит, другой я, Оверс и Тиаго – в космопорте. Хм, не идеальный вариант.

«Очевидно, они снова хотели угрозами моему экипажу заставить меня установить вражескую командную систему, – продолжил ГИК. – Но я могу использовать их соединение, чтобы запустить тебя в их систему голосовой связи. – Он поколебался десятую долю секунды. – Ты готов? Знаешь, что делать?»

С тех пор как ГИК запустил мою копию, явно кое-что произошло. И ГИК прав, нельзя рисковать и устанавливать голосовое соединение, даже чтобы получить разведданные. Если Цели начнут угрожать команде ГИКа убийством, он отдаст контроль, а этого нужно всеми силами избежать.

«Я ведь не человеческий ребенок, ГИК, – ответил я, – и помню, что делать. Я же сам писал код».

«Ты только все усложняешь», – сказал ГИК.

«Либо ты будешь разбираться с экзистенциальным кризисом, либо вернешь свою команду. Выбери что-то одно».

«Ладно, приготовься», – буркнул ГИК.

Это было не так-то легко, ведь когда я прибуду через коммутатор, сначала понадобится взломать сеть исследовательского корабля. Если в ней стоит фильтр с неизвестными нам свойствами или если за время этого краткого соединения корабль попытается запустить ГИКу очередной вирус, быть беде.

Я рассчитывал что-нибудь почувствовать, как при движении, или увидеть вспышку света. Но ничего такого. Так происходит только в сериалах. А мне всего лишь хотелось побыстрее через это пройти. Не знаю, как долго я могу оставаться самим собой без доступа к долговременному хранилищу памяти.

И тут я вдруг превратился в код внутри системы голосовой связи. Внезапность меня потрясла, а потом я понял, что уже внутри и пора действовать.

Я по-прежнему плохо понимал, что происходит, и в какой-то момент даже подумал: а может, люди все-таки были правы и это кошмарная идея. Но потом опознал последовательность кодов и уцепился за нее. Я находился на борту исследовательского корабля, в буфере системы голосовой связи. За мгновение до того, как связь оборвалась, я вытащил из ГИКа все свои файлы. Теперь надо найти какое-то безопасное место для хранения.

Я воспользовался протоколами и кодами, которые вытащил из корабля снабжения, чтобы запустить тестовый пакет данных вроде тех, что рассылает сама система, проверяя, все ли соединения работают. Для системы безопасности мой пакет выглядел как созданный внутри, так я проскользнул мимо ее фильтров вместе со всеми моими файлами.

Я мог бы проложить себе путь силой, как когда-то пробрался на борт истребителя Компании вирус «Частокола», но тогда меня бы сразу обнаружили. У вирусов существует масса способов обойти оборону системы безопасности, но если ГИК уверен, что первая атака вражеской командной системы произошла не через голосовую связь… То как же та проникла на борт?

Оказавшись внутри, я первым делом пробрался в систему безопасности. Кто-то, по-видимому, вражеская командная система, стер ее до базового уровня, удалив все архивные видео- и аудиозаписи. Это как оказаться в пустынном транзитном кольце, с огромными залами, где гуляет эхо, пустыми торговыми галереями, гостиницами, магазинами и офисами. Ну, правда, я-то был программой, так что на самом деле все выглядело по-другому. Я притворился служебным процессом системы безопасности и создал раздел для своих файлов. Защитил его и сразу почувствовал себя увереннее. Если я начну забывать, кто я такой, то могу вернуться сюда и вспомнить.

Прежде чем поднять бучу, мне нужно:

1) получить разведданные;

2) выяснить, здесь ли экипаж ГИКа;

3) разработать план, как вытащить экипаж.

Да уж, третий пункт будет тяжким.

Теперь у меня появились глаза – камеры системы безопасности. Не сказать, чтобы подход «Бариш-Эстранцы» был в точности таким же, как у моей бывшей страховой компании, – «конфиденциальность частной жизни ведет к беде», – но близко. Просматривая разные видео, я понял, что с трудом управляюсь с потоком данных и обрабатываю изображения, хотя и позаимствовал хранилище у системы безопасности. Видимо, органические ткани моего мозга все-таки работали усерднее, чем я считал.

Но многие данные с камер я мог временно отбросить, потому что там были только пустые каюты и коридоры. Я отметил поврежденные люки и переборки со следами попаданий из излучателя. На столе в медотсеке лежала мертвая Цель. Ее застрелили кое-как, минимум три раза попав в лицо и грудь, крайне непрофессионально. Я проверил вестибюль главного шлюза и обнаружил других мертвецов – две Цели и людей в форме «Бариш-Эстранцы». Ох, и одного автостража в броне и с оторванной взрывом головой. Есть на этом корабле хоть кто-нибудь живой?

Потом я проверил мостик. Бинго! Другие Цели были там.

Восемь Целей сидели перед пультами управления, напряженно всматриваясь в парящие дисплеи, на которых мигание сенсора отмечало медленное, но уверенное приближение ГИКа. Они были такими же, как и наши Цели, разве что не мертвые, – тощие и с серой кожей. Все, кроме одного, носили защитные костюмы и шлемы, этот же был в обычной человеческой одежде: темно-зеленых штанах и куртке, черной рубашке с воротником. Усиленная подметка ботинок явно предназначалась для неровной поверхности планеты. Волосы выглядели обычными, каштановые с рыжиной и плотными кудрями, коротко стриженные. Цели о чем-то переговаривались, а потом тот, что в обычном костюме, поднял аппарат с жестким экраном, которым пользовались наши Цели.

Где-то на краю системы безопасности я ощутил едва уловимое соединение с остальным кораблем. С чем-то необычным и знакомым одновременно.

Вражеская командная система.

Сбор разведданных не отнял много времени, так что я снова вернулся к камерам. Проверил нижнюю часть жилого отсека и опять нашел трупы экипажа «Бариш-Эстранцы», новые следы перестрелки и двух мертвых Целей. Потом наткнулся на большую кают-компанию с семью неподвижными людьми.

Их бросили сюда, и они распростерлись на полу или на кушетках в позах, которые не заняли бы добровольно. Без дронов я не мог посмотреть под другим углом, но приблизил изображение с камеры. Все люди, похоже, дышали, но были без сознания. Нет, погодите. Я заметил легкое подрагивание мышц и век. Люди не выглядели спящими. В такое состояние могли бы привести наркотики или обездвиживающие поля, которыми усмиряют толпу.

А еще такое могли сотворить импланты, как у Элетры и Раса.

Люди были не в боевых костюмах, четверо из них – в разных версиях формы «Бариш-Эстранцы», а трое…

Один был в синей куртке, но он скрючился у стены, и я не видел логотип. Двое других были в обычной одежде, один – в свободных штанах и футболке, в таком виде люди обычно занимаются спортом. Оба не выглядели как сотрудники корпорации за работой. А выглядели как члены экипажа корабля, который картографирует дальний космос, обучает студентов и время от времени возит грузы или попутно освобождает корпоративные колонии; они явно не собирались покидать корабль и были застигнуты врасплох. Я собрал все доступные данные и быстро отправил запрос в позаимствованное хранилище, сверяя имеющиеся сведения с информацией о команде ГИКа, сличая комбинацию веса, роста, цвета волос и кожи.

Результат: с вероятностью в восемьдесят процентов я вижу перед собой Мартина, Кариме и Тури.

Но где остальные? Я не обнаружил на борту других живых людей.

Остальные могут лежать где-нибудь в штабеле трупов, но у меня просто нет визуального доступа в это помещение для идентификации. Однако эти трое живы, и я верну их ГИКу, чего бы это ни стоило.

Осталось только придумать как.

Я проверил коридор снаружи и понял, что слишком отвлекся на живых людей и упустил автостража.

Он замер у двери в кают-компанию, в полной броне. Через остатки системы безопасности я проверил его статус, и оказалось, что ему приказали стоять и не двигаться. А раз в кают-компании находились еще живые клиенты, модуль контроля его не убил. Пока что.

Странно смотреть на автостража снаружи. Конечно, я видел других автостражей, после того как меня купила доктор Мензах, но в моей версии 2.0 реальность была такой явственной и близкой, без защитного экрана между нами. Я вспомнил, каково мне было вот так стоять. Все находилось в личных архивных файлах, оставшихся при мне. Как он беспомощен… Каким беспомощным был я. Ох, мне страшно захотелось посмотреть какой-нибудь сериал, но на это не было времени. Хотя мне полегчало уже от того, что я не утратил доступ к сериалам.

Автостраж – очевидный ресурс. На автостража не действуют обычные вирусы, но я – не обычный вирус. Я знал, что могу получить над ним контроль, если захочу.

Я не хотел.

Ладно, попробуем вот так.

Я инициировал соединение из своего отсека системы безопасности и заморозил модуль контроля, чтобы он случайно не включился. Автостраж понял, что кто-то хочет с ним связаться. Я отправил старые позывные, которые использовались в Компании:

«Система: вызываю автостража».

Он не был автостражем Компании и имел другую конфигурацию, но наверняка опознает протокол приветствия и поймет, что оно исходит не от враждебной инопланетной сущности. Он ответил через долгие четыре секунды.

«Автостраж на связи. Идентификация?»

Я мог бы солгать, сказав, что из «Бариш-Эстранцы». Да, признаю, я нередко обвиняю во лжи ГИКа, хотя и сам частенько вру. Весьма частенько. Но сейчас мне врать не хотелось.

«Я беглый автостраж, работаю вместе с вооруженным кораблем, который преследует этот корабль, чтобы вернуть оказавшихся в опасности клиентов. Сейчас я существую в виде вируса внутри системы безопасности».

Он не ответил. Я уверен, в подобных обстоятельствах это последнее, что ожидает услышать автостраж. А кроме того, обычно автостражам не дозволяется разговаривать друг с другом, так что он может не захотеть нарушать протокол.

«Для такой ситуации не существует протокола, – сказал я. – Поговори со мной».

Прошло еще три секунды молчания.

«Не знаю, что сказать».

Прозвучало обнадеживающе. И это не сарказм. Когда я в последний раз пытался уговорить автостража мне помочь, он только более решительно настроился меня прикончить. Но то был боевой автостраж, а они все козлы.

«Трое моих клиентов находятся в кают-компании рядом с тобой. Ты видел других?» – спросил я и показал ему изображения остальных членов экипажа ГИКа.

«Система безопасности не работает, но у меня в архиве есть видео».

Ему явно привычнее делиться данными, чем разговаривать с беглым автостражем, ныне вирусом. Он послал мне два видеоклипа, а потом сделал по ним отчет, потому что привык разговаривать с людьми, которые никогда не сообразят, что видят.

«Враждебные объекты силой привели на борт восемь неизвестных людей, но пятеро из них сошли примерно в 22.60 по корабельному времени, когда мы снова пришвартовались к космопорту».

На первом видеоролике я увидел экипаж ГИКа, всех восьмерых человек – их затащили на борт через шлюз, большинство в полубессознательном состоянии. На втором ролике пятерых выталкивали через шлюз обратно, и тут мне стало нехорошо, но данные статуса корабля показали, что автостраж прав, в тот момент корабль был пришвартован к причалу. А еще за людьми последовали четыре Цели.

«Ты знаешь, куда их увели?» – поинтересовался я.

Теперь он отправил мне аудиозапись с двумя Целями, они разговаривали, идя мимо автостража по коридору. Говорили они на смеси докорпоративных языков, которую определил Тиаго, но перевод был загружен в систему жилмодуля, и автостраж достал его из архива.

«Враги вставили людям импланты, похожие на наш модуль контроля, – подвел итог он. – Но запас устройств иссяк, и они вернулись к космопорту, чтобы отправить всех людей без имплантов на поверхность».

Думаю, вполне естественно, что у идиотов-Целей кончились импланты, ведь они не ожидали наткнуться на ГИКа и его команду.

«Значит, у всех в кают-компании вставлены импланты, вот почему люди не двигаются».

«Верно».

Не слишком обнадеживающие новости, но лучше об этом знать.

«Что ты еще знаешь о враждебных объектах?»

Он послал еще одну серию аудиозаписей и объяснил:

«Они попытались установить на двигатель неизвестное устройство, но столкнулись с трудностями. Бота-пилота удалили, и он не мог помочь. Произошла какая-то катастрофа, спутавшая их планы. Им необходимо оружие, чтобы драться против тех, кто появится в системе, но попытка его заполучить не удалась».

Я проиграл записи, чтобы подтвердить выводы автостража, и проверил камеры над двигателем. О да, выглядел он паршиво. На двигателе крепился тот же инопланетный реликт, какой сжег и расплавил ГИК, но только этот висел кривобоко и вздулся. Наверху корпус двигателя обесцветился, а дисплеи показывали поток предупреждений об ошибках, идущих в техническую сеть.

В общем, Цели накосячили с установкой на двигатель инопланетной штуковины, и теперь корабль больше не мог пройти через червоточину. А кроме того, абордажный отряд утратил контроль над ГИКом, и теперь огромный вооруженный корабль бороздил систему в поисках возмездия.

«Кстати, Враги дрались и между собой, а значит, разделились как минимум на два лагеря, – сказал автостраж. – Это можно использовать для спасения клиентов».

Он скормил мне новые данные, в основном разговоры в коридорах и на мостике, записанные через камеры системы безопасности. Я согласился с его выводами – похоже, в руководстве Целей были разные фракции с разными намерениями. Одна группа не знала, что делать дальше, как выполнить план, пока они не вернут ГИКа. Другая группа, вероятно оставшаяся на планете, хотела сократить потери и придумать другой план.

«Они продолжают обсуждать, как заразить других людей инопланетными реликтами?» – спросил я.

«Прости, но у меня нет таких данных», – ответил автостраж.

Хм. Мы всегда считали, что импланты каким-то образом, пусть и через старомодное устройство, созданное людьми, связаны с заражением инопланетными реликтами. Происходящее здесь не опровергало эту теорию, но мне нужно больше улик.

«Запрос. У тебя есть сведения о позиции и статусе автостража № 2?» – спросил автостраж.

У меня возникло нехорошее чувство, что я знаю ответ на этот вопрос.

«Когда ты в последний раз с ним связывался?»

«В последний раз это было в космопорте, он был там вместе с десантным отрядом моих клиентов. Контакт был потерян. Автостраж № 1 погиб, когда Враги ворвались через люк. – Он колебался 1,2 секунды, а потом добавил: – Я автостраж № 3».

Мне очень захотелось соврать. Я видел того автостража в данных ГИКа, которые он передал мне, когда я начал функционировать. Но я хотел, чтобы мне доверяли, и потому сказал правду:

«Цели оставили автостража № 2 в космопорте, а перед тем заставили одного из твоих клиентов отдать ему приказ замереть. Его уничтожил модуль контроля».

Автостраж № 3 долго молчал.

«Спасибо, – наконец сказал он. – Спасибо за информацию».

Одна из камер почти мертвой системы безопасности мониторила мостик, и я перехватил короткий разговор. Пропустив его через переводчик, я понял, что это спор о том, насколько убедительным выглядит сбой двигателя. Цели не могли связаться с ГИКом, чтобы рассказать о заложниках, и хотели, чтобы ГИК подхватил исследовательский корабль и пришвартовался к нему. А тогда они уже используют его команду и шантажом убедят сдаться.

«Бот-пилот шаттла еще работает?» – спросил я.

Я его не обнаружил, но вдруг он просто прячется.

«Его уничтожили. Но… У меня есть модуль пилотирования, хотя и не очень хороший».

Должен признаться, для меня это было приятное открытие.

«Если я освобожу людей, ты сумеешь провести их на шаттл и сбежать? Вас подберет мой корабль».

Тяжело было задать этот вопрос. Невозможно доверять другому автостражу, когда знаешь, что люди могут приказать ему что угодно. А доверять беглому автостражу или автостражу, который пытается таким стать, еще труднее, даже если один из беглых автостражей – ты сам. Я порадовался, что модуль оценки угроз остался в моем теле, потому что иначе я мог бы в буквальном смысле обделаться.

Он не ответил, и я спросил:

«Ты поможешь мне вытащить людей?»

«Модуль контроля удерживает меня на месте», – вежливо ответил он, не указав, что мне самому следовало бы это знать, а также что это раздражает до зубовного скрежета.

Я проверил возможности системы безопасности – сумею ли я с ее помощью переписать его модуль контроля и аннулировать приказ. Для этого сначала нужно было ее перезагрузить, а скрытно это сделать не получится, вражеская командная система засечет, что кто-то или что-то проникло в систему. А кроме того, выполнение приказов или попытка подружиться с беглым автостражем, существующим в виде вируса, уж точно входит в категорию недопустимых для автостража действий, и модуль контроля все равно его поджарит. Оставался лишь один вариант, хотя я сам себе пытался мягко намекнуть, что он не сработает.

«Я могу отключить твой модуль контроля», – сказал я.

У меня плохо такое получается. Такое плохо получается даже у Мензах, учитывая, что случилось, когда она меня купила. Я просто знал, что решать должен автостраж № 3.

«Я отключу его в любом случае, поможешь ты мне или нет», – добавил я.

Но это было слишком поспешно, что я и понял, как только произнес эти слова. Потрясенный автостраж отозвался записью из буфера:

«Я не располагаю этой информацией».

Ну что ж, я бы тоже себе не поверил. Нужно найти другой подход.

У нас не было времени, чтобы посмотреть тридцать пять тысяч часов сериалов, да к тому же сейчас я все равно лишился доступа к долговременному хранилищу. Но я выглядел странно даже для автостража, и это работало на меня. Может, он будет больше мне доверять, если получше меня узнает. Я достал несколько недавних воспоминаний из тех файлов, которые прихватил с собой, скомпоновал их и добавил в конце пакет полезных кодов.

«Посылаю HelpMe.file. Прочти его».

Он принял файл, но не ответил. Я снова переключил внимание на незнакомые каналы в корабельных системах. Стандартную архитектуру по большей части переписали. Я действовал осторожно, потому что пока вражеская командная система не подозревала о моем существовании. Я разместил пакеты кодов в стратегических местах, включая двенадцать вражеских дронов, висевших в режиме ожидания у главного люка. Я проверил командные системы мостика и обнаружил код, который использовали Цели, чтобы замаскировать приближение корабля от сканеров ГИКа, он напоминал код, защищающий Целей от моих дронов. Но был далеко не таким эффективным, как физическая защита вражеских дронов. Я изменил несколько ключевых параметров, чтобы Цели не могли больше им воспользоваться.

Я знал и имел твердые доказательства того, что Цели активировали импланты Элетры и Раса через аппарат с жестким экраном, напоминающим тот, что находился сейчас на мостике. Если с его помощью импланты обездвиживают людей, должно существовать активное соединение. Но придется подобраться ближе к вражеской командной системе, чье наличие на корабле пока что было лишь теоретическим. Если «теоретическим» можно назвать огромные масштабы разрушения корабельных систем.

Я знал, какой канал использовало то устройство на борту ГИКа, и проверил его первым. И тут же обнаружил семь контактов. Теперь нужно все устроить, не убив при этом людей. Я отделил каждый контакт и слегка поигрался с одним. Один человек в кают-компании дернулся.

Пока что все шло хорошо. Если я перережу соединение с имплантом, прежде чем Цели успеют отправить команду через экран, проснутся ли люди? Наверняка я знал одно: если не действовать быстро, Цели нажмут на кнопку и устроят людям сердечный приступ, как случилось с Расом. Потерять одного человека таким образом уже неприятно, но потерять семерых, включая остаток экипажа ГИКа… Нет, этого не должно случиться.

Я снова соединился с автостражем.

«Я нашел контакт с имплантами, которые не дают людям пошевелиться, – сказал я. – Если ты мне поможешь, мы спасем всех клиентов».

Ко мне что-то приближалось, и я разорвал соединение. И очень вовремя, потому что через 0,5 секунды меня обнаружила вражеская командная система.

Когда ремонтная капсула подала по местной сети сигнал о прибытии, я остановил сериал и пробудил дронов. Капсула уже замедляла движение, а теперь начала тормозить, приближаясь к поверхности планеты. Я проверил сеть и голосовую связь на предмет каких-либо вызовов, но ничего не обнаружил, кроме сигналов самой капсулы. Плохо, что нет никаких данных, но хорошо, что система оповещения не сработала – возможно, никто не узнает о нашем прибытии.

Все очень напоминало наше с Аменой появление на ГИКе, с совершенно мертвой сетью. Да, я просканировал диапазон, где могла находиться вражеская командная система, но и там ничего не обнаружил.

– Прибыли.

Оверс заерзала в кресле, находясь на грани нервного срыва.

Тиаго выпрямился и сказал:

– Как раз вовремя, я только что закончил создание модуля.

Оверс фыркнула:

– Не знаю, будет ли он работать в таких условиях.

– Мне просто надо было чем-то заняться, – признался Тиаго и попытался потереть лицо, но перчатка наткнулась на шлем. – Перед тем как сдать экзамен на исследователя планет, я работал над языковыми загадками. Тано назвал меня психом.

– Учитывая то, чем мы сейчас заняты, похоже, Тано не ошибся, – сказала Оверс.

– Автостраж, – позвал меня Тиаго.

Ну что еще опять?

– Я собрал работающий словарный модуль для языков Целей, – закончил он. – Раз Перигелий не может переводить, он нам пригодится.

Ну вот, теперь я чувствую себя свиньей.

Я забрал модуль из его сети и сохранил его, а капсула затормозила, дважды дернулась и лязгнула, встав на место у причала. Ее сеть оповестила о прибытии, и Оверс поспешила вручную переключить капсулу на режим ожидания. Я уже отстегнулся и оттолкнулся от сиденья. Шагнул к люку, который уже открывался. Капсула показала снаружи пригодную для жизни среду и гравитацию в приемлемом диапазоне, но я не пожалел, что мы надели защитные костюмы. Когда люк чуть приоткрылся, я выпустил наружу дрон.

Стены и потолок наружного коридора были из песчаника, с металлическими балками. Не из настоящего камня, а искусственного, который выглядел похоже. В балках торчали круглые фонари, но не горели. Дрон пролетел до вестибюля с более высоким потолком и круглыми окнами во внешней стене, через которые лился тусклый дневной свет. Там были шкафчики и полки, у стен выстроились пустые рабочие столы. Тонкий слой пыли на полу показывал, что здесь долго никто не появлялся, но помещение сообщается с поверхностью, откуда появилась грязь. У выхода не было герметичного люка, просто обычная металлическая дверь, открываемая вручную.

Оверс и Тиаго поднялись, глядя на меня. Я отправил им изображения с дрона и сказал:

– Оставайтесь здесь. Я пойду осмотрюсь. Не разговаривайте через коммутаторы костюмов.

Через дроны я создал безопасную сеть, но не хотел испытывать удачу.

– Даже если здесь нет никаких сигналов, они могут отследить голосовые данные, – объяснил я.

Оверс поджала губы. Ей явно не нравилась идея разделиться, но спорить она не стала.

– Будь осторожен. Далеко без нас не удаляйся.

– Ты уверен, что должен идти один?

Тиаго тоже выглядел безрадостно. Их вечное беспокойство ужасно раздражало, хотя с моей стороны это было несправедливо, просто люди совсем недавно начали беспокоиться, что я вдруг уйду куда-то в одиночестве и погибну.

– Я ненадолго, – ответил я и позволил люку открыться полностью.

Я оставил с людьми двух дронов, а остальных взял с собой, в коридор и вестибюль, вдогонку за первым дроном. Без сети все вокруг казалось жутковатым, но, если причалом на поверхности не пользовались, это в порядке вещей. Быстрая проверка показала, что в шкафчиках аккуратно сложены инструменты и запчасти для ремонта, почти нетронутые. Я ничего не слышал, за исключением низкого гула капсулы, проходящей цикл дезактивации. Я приоткрыл дверь, которая, к счастью, не скрипнула, и выпустил отряд дронов наружу.

Они передали изображение широких коридоров с высокими потолками, тоже из искусственного камня. Некоторые плоские фонари в балках горели, так что где-то есть источник энергии. Сканеры дронов нашли указатели к выходу, отмеченные на стенах краской-маркером, но по-прежнему не было никаких звуков – ни машин, ни передвижений или голосов людей. Я вышел из двери и последовал за дронами.

Еще два поворота, и дроны нашли широкую дверь наружу, частично открытую. Я получил видео с дронов, но хотел убедиться своими глазами, что там такое, а потому отозвал их обратно, проверять внутренние коридоры, а сам вышел через дверь.

Судя по карте, которую я достал в космопорте, на поверхности шахта лифта находилась в центре большого овального здания. Я вышел на длинный каменный балкон, и под ногами захрустел песок. С высоты третьего этажа открывался вид на запад. Небо затянули густые серые тучи, но видимость была хорошей. От стены причала уходило вдаль неглубокое озеро с блестящей водой. У дальнего края здания начинались широкие мостки, пересекающие озеро и ведущие к трем другим большим зданиям, километрах в двух отсюда. Тот комплекс был таким огромным, что по сравнению с ним здание причала казалось карликовым.

Многоэтажное трапециевидное строение из серого материала стояло полукругом у приподнятой площадки в центре, где заканчивались мостки. Похожие на ребра опорные балки изгибались у подножия и могли быть декоративными или генерировали энергию, понятия не имею. К востоку, прямо перед причалом, раскинулось зеленое море растений с качающимися на ветру ветвями. До предела увеличив изображение, я разглядел под зеленью какую-то структуру, вероятно, резервуар с питательной средой, расположенный над поверхностью.

Что за странная колония?

Из-под растений внезапно поднялась фигура почти десятиметровой высоты и покрытая шипами. Хорошо, что у меня нет пищеварительной системы, иначе от испуга наверняка из меня что-нибудь непроизвольно изверглось бы. Прежде чем я успел шмыгнуть обратно в дверь, я понял, что это сельскохозяйственный бот. В нижней части его тела было десять длинных конечностей, похожих на паучьи лапы, чтобы передвигаться, ничего не повредив, а в верхней части – длинная изгибающаяся шея с вытянутой головой, покрытой шипами.

Сельскохозяйственные боты, по статистике, с наименьшей вероятностью могут нанести кому-либо увечья, но выглядят устрашающе. Удивительно, почему существо, заботящееся о таких хрупких жизненных формах, выглядит так, будто хочет разорвать тебя в клочья и сожрать твоих людей.

В общем, возвращаясь к сказанному, что за странная колония?

Дело не в растениях или сельхозботах. Это как раз в порядке вещей. Растения помогают колонии во многом – производят газы или другие химические вещества. Но с одной стороны, комплекс не напоминал план колонии, оставленный корпорацией «Адамантин», ни чуточки. К тому же я ожидал увидеть что-то более невразумительное, как всегда бывает у людей, – строящиеся здания, груды материалов, временные жилые структуры или остатки временных жилых структур, которые ободрали для строительства постоянных. Не было видно ни воздушного, ни наземного транспорта, ни лодок или причалов на озере. И никакого мусора. Место выглядело покинутым, но при этом ухоженным. Как будто оно не предназначалось для жизни людей. Тогда для чего?

Я отправил изображения Оверс и Тиаго, и послышались изумленные восклицания. Указав на странные ребра комплекса, я спросил:

«Это инопланетная структура?»

Вполне очевидный вопрос.

«Нет, непохоже», – ответила Оверс, хотя и не очень уверенно.

«Согласен, – добавил Тиаго, – выглядит слишком… новым для руин первой колонии. Но слишком старым для колонии «Адамантина». Я видел отчеты, где говорилось, что, когда люди начинают маниакально строить необычные объекты, это ранний признак заражения инопланетными реликтами. Здание могло быть построено докорпоративными колонистами под влиянием реликтов».

Скорее всего, он прав. В сериалах вроде «Первооткрывателей» бесстрашные герои-исследователи постоянно натыкаются на руины инопланетной цивилизации, но в реальности это больше похоже на то, когда корабль навечно застревает в червоточине. Никто не знает, что происходит в таких случаях и на что это похоже, потому что все участники событий мертвы.

Но «маниакально строить» уже звучит жутковато.

«А может быть и структурой докорпоративной колонии, просто мы не узнаем стиль», – добавил Тиаго.

Наверное, так и подумали колонисты «Адамантина», прежде чем их сожрали, расплавили или еще что-нибудь.

Сельхозбот сделал еще шаг, наклонив шею к растениям. Я не видел ни людей, ни Целей, но где-то определенно имелись источники энергии, потому что сканеры почувствовали какие-то помехи, похожие на большие воздушные завесы. Ратти говорил, что такие используются для сохранения атмосферы, так что вполне возможно.

Дрон обогнул причал и переслал вид с другой стороны. Там лежала плоская долина с торчащими тот тут, то там острыми скалами. Видимо, причал с космическим лифтом стоял на краю плато. Всюду росла красно-бурая трава, иногда переходящая в ярко-красную, сверкающую даже под таким обложенным тучами небом. У подножия плато тянулся длинный и явно искусственный канал, уходящий куда-то к далеким холмам. Оттуда веяло легким ветерком, шелестящим в траве.

И больше никаких зданий. Может, Тиаго и прав – комплекс построила еще докорпоративная колония. Если так, у нее был огромный бюджет, потому компания и лопнула – от жадности. Столько денег, и не могли заплатить за страховку.

Если бы они купили страховку, то хоть кто-нибудь сказал бы им, что лучше сматываться, когда они наткнулись на инопланетные реликты или на что они там наткнулись.

И где все?

Дроны послали предупреждение, и я проверил их данные. Они сделали аудиозапись – голоса, отдающиеся эхом от искусственного камня, и стрельба из излучателей.

Ага, вот где все.

Звук отражался от стен, и направление определить было трудно, без дронов я бы не подобрался близко незамеченным.

В центре причала, у главной капсулы, находилась смотровая площадка. По загруженной в верхней части космопорта карте я нашел пандус к верхним уровням и прошел по пустым коридорам, мимо дверей в пустые комнаты, на открытую галерею над темным залом прибытия. Не самое лучшее место для снайпера, даже учитывая прикрытие в виде стены. Неудачные углы для выстрела. Пришлось отправить дроны вниз, в зал посадки, чтобы получше рассмотреть, кто в кого стреляет.

Подача электроэнергии была отключена, и в галерее было сумрачно, а кто-то уже прострелил большие аварийные фонари на выгнутом потолке. Зал прибытия оказался больше, чем в космопорте на орбите, широкие балки образовывали высокие арки перед огромными люками. Те были закрыты, отделяя этот зал от пустого зала посадки. У западных дверей в темных арочных проемах сгрудились Цели, они вопили, пятились в укрытие и стреляли в группу меньшего размера, стоящую на широком восточном балконе верхнего уровня, справа от меня. На полу перед ведущими к капсуле люками валялись мертвые Цели.

Да, это определенно Цели. Но многие были скорее похожи на видоизмененных людей – не такие, как высокие и тощие Цели с инопланетной внешностью, захватившие ГИК. Большинство носили рабочую одежду, как в колониях или на горнорудных станциях – дешевую и потрепанную версию защитных костюмов ГИКа, с капюшонами, но без дыхательных масок. А некоторые были в старой форме и защитных костюмах. Лица разглядеть оказалось трудно, но дроны идентифицировали всю группу с серой кожей, которая была явно не косметическим эффектом, а присущей им особенностью. Что любопытно, не все видоизмененные люди дрались на одной стороне.

Я не заметил у Целей особенного оружия, кроме излучателей без логотипов, явно собранных кое-как из запчастей. Я увидел только одно приличное оружие, вероятно захваченное у десантного отряда «Бариш-Эстранцы». Поскольку все беспорядочно бегали туда-сюда, я не мог точно их сосчитать, но Целей была как минимум сотня, а фоновые звуки предполагали, что в восточных коридорах тоже идет сражение. И ни следа вражеских дронов, только под восточной стороной балкона я заметил обломки, напоминающие останки дрона.

Все происходило в таком беспорядке, что я сделал два вывода:

1) теория о том, что Цели – это колонисты, зараженные инопланетными реликтами, вероятно, верна. Мы были на 82 % в этом уверены, но приятно увеличить уверенность до 96 %;

2) у них есть как минимум две фракции, которые не ладят друг с другом.

Но если команда ГИКа прибыла в капсуле в разгар событий, у нее было мало шансов уцелеть. Я не заметил мертвых людей, но если их опять схватили, то все будет сложнее, чем я ожидал.

Однако мои дроны нашли внизу много боксов у стен и других мест, где можно спрятаться, – например, люки к грузовым складам, еще один проход, судя по карте, пролегающий под моим балконом в глубь причала, загон для ботов-погрузчиков старой модели, вход в лифтовой вестибюль…

Погодите-ка. Вот оно.

От открытой двери лифтового вестибюля изгибалась стена из стекловидного камня, и за ней скрючился человек. Угол зрения был неудачным, но я разглядел руку на стекле – темно-коричневую, в декоративном плетеном браслете. И синий закатанный рукав толстовки. А значит, это не Цель.

Если вы только что прибыли на капсуле и наткнулись на свору Целей, дерущихся друг с другом в зале посадки, то наверняка побежите в очевидном направлении – в вестибюль лифта. И тут обнаружите, что энергия отключена и капсула неактивна, а вы застряли внизу. Я послал дрона рассмотреть человека пристальнее.

И получил четкое изображение человека, скрючившегося за стеклянной стеной. Это была Айрис, из экипажа ГИКа.

Ух ты! ГИК будет рад.

Айрис была худенькой и миниатюрной, более худой, чем Ратти, и немногим выше Амены. Пышную кудрявую шевелюру она стягивала сзади лентой. На ней были толстовка, брюки и мягкие туфли в синих цветах ГИКа, на коленях и локтях пятна, ладони исцарапаны, а на левом предплечье уже выцветающий синяк, но вроде никаких серьезных ран.

Дрон подкрался к ней ближе, завернул за угол и пролетел по короткому коридору в лифтовой вестибюль. Там обнаружились остальные.

Четыре человека затаились у стены рядом с входом в капсулу. Они вскрыли панель управления и ковырялись в ней не подходящими для этого инструментами при свете крохотного фонарика. Видимо, пытались открыть дверь лифтовой шахты и вскарабкаться наверх.

Ну, это будет непросто.

«Оверс, как у вас дела?» – спросил я.

«У нас все в порядке, – отозвалась она. – Нашел что-нибудь?»

Камера дрона показывала, что они с Тиаго по-прежнему в вестибюле ремонтной капсулы, обыскивают шкафчики.

Я отправил им изображение с дрона – схватку Целей и команду ГИКа. Послышались тихие, но возбужденные восклицания.

«Мы можем их вытащить через лифт, каким-то образом включить энергию?» – спросил Тиаго.

«Не получится, – вмешалась Оверс. – Придется найти электростанцию и запустить ее. Но если мы сумеем забраться в шахту над ними и открыть дверь на их уровне изнутри…»

Мне этот план не понравился. Мы не знаем, как долго уже длится сражение, и оно в любой момент может закончиться, а победитель захватит оказавшихся в ловушке людей.

«Это займет слишком много времени, – сказал я. – И капсула блокирует шахту. У меня есть идея получше».

Ну, по крайней мере, тогда мне так казалось.

Труднее всего было перебороть тысячи часов тренировок и опыта, да и здравый смысл, говорящий, что нельзя давать человеку оружие, а уж тем более приказывать им воспользоваться. Хотя имелись в виду безобидные хлопушки, а человеком была Оверс, которая никогда не паникует. И все же…

Она последовала за дроном на балкон, который я обнаружил. Ужасная позиция для снайпера, но сойдет для этой задачи. Я остался с Тиаго в коридоре нижнего уровня, по которому, будем надеяться, мы смоемся. В отсутствие сети мне пришлось создать через дрона прямое соединение с Приманкой-01 и Приманкой-02. Дрон установил соединение семнадцать секунд назад, так что мы начнем, как только Оверс окажется на позиции. И как раз вовремя, потому что 1,4 минуты назад в зоне второй заварушки, в коридорах к востоку от зала прибытия, наступило затишье, а сейчас мне меньше всего было нужно, чтобы Цели объявили перемирие и прекратили стрелять друг в друга.

Тиаго, стоящий рядом со мной за опорной балкой, выглядел напряженным.

– Уверен, что у тебя получится? – спросил я вполголоса.

– Уверен. И оттого, что ты будешь спрашивать меня снова и снова, лучше не станет.

Ну, тут он точно не ошибся. Проблема была главным образом во мне, я чувствовал себя виноватым, попросив о помощи, хотя и старался устроить все так, чтобы люди не попали под обстрел.

Дроны показали, что Оверс добралась до выхода на балкон. Она опустилась на колени и подползла к низкой стенке.

«Полная готовность», – сказал я по сети.

Тиаго собрался с духом.

Как только Оверс зарядила все три хлопушки, я бросился бежать. Она метнула хлопушки через ограждение за две секунды до того, как я достиг входа в зал прибытия. Еще на лету хлопушки взорвались. Вспыхнул свет, словно молния в биозоне, и от стен зала эхом отразился грохот. Я уменьшил чувствительность слуха и прикрыл фильтром глаза, но все же увидел и услышал. Естественно, для меня эффект не был настолько же катастрофическим, как для Целей в другом углу зала. Они завизжали, заорали, упали на пол и начали палить из оружия куда придется. Я пробежал пятнадцать метров вдоль задней стены и обогнул стеклянную перегородку, отделяющую проход от вестибюля лифта.

Когда я метнулся вдоль стены, Айрис попятилась и чуть не упала из-за укрытия.

– Не выходи на линию огня, Айрис, – сказал я, остановившись.

Знаю, знаю, у меня плохо это получается. Работая по контракту, я бы сказал: «Пожалуйста, не пугайтесь, я ваш автостраж. Вы в опасности. Пожалуйста, немедленно перестаньте… (вставить название той глупости, которую они сейчас делают)».

Цели в вестибюле лифта вслепую палили друг в друга, убежденные в том, что это другая сторона запустила хлопушки перед атакой. Остальная команда ГИКа по-прежнему трудилась над панелью управления капсулы в глубине вестибюля, они отреагировали на шум, но не слышали, как я вошел.

– Здесь вас только пятеро. А где остальные?

– Ты кто?

Тяжело дыша, Айрис отпрянула от стены, но не запаниковала. Я заметил, как выражение ее лица изменилось с перепуганного и злого до смущенного, когда она узнала мой защитный костюм.

Оверс вместе с дронами помчалась по коридорам верхнего уровня, обратно к ремонтной капсуле, чтобы подготовиться к отходу. Тиаго ждал в коридоре, нетерпеливо подергивая коленом.

– Я позаимствовал костюм на твоем корабле, который послал меня вас вытащить, – сказал я. – Где остальные трое?

Она неуверенно и с опаской нахмурилась.

– Не сумели выбраться с корпоративного корабля. Нам помогла удрать одна колонистка, когда нас переводили на капсулу космопорта. Мы не смогли… – Она хорошо владела собой, но тут ее голос дрогнул. – Она сказала, их спасать уже слишком поздно. Ее тоже убили в доке, прежде чем я поняла, что случилось… – Она замолкла, уставившись на меня. – Если тебя послал наш корабль… То откуда? Откуда ты взялся?

Сканирование не показало каких-либо аномальных источников энергии.

– Тебе ведь не вставили имплант? – на всякий случай поинтересовался я. – Покажи затылок.

Она рассвирепела, что вполне понятно.

– Я не собираюсь поворачиваться затылком к незнакомцу, которого только что встретила на враждебной планете.

Я бы, конечно, мог возразить, что у меня вообще-то оружие, но не хотел начинать общение с людьми ГИКа с угроз, в которых не было необходимости. Это просто выглядело непродуктивно.

– Так сказал бы любой человек с имплантом, – произнес я. – Любой незнакомец на враждебной планете, которого я пытаюсь спасти.

Выражение ее лица было очень близко к сердитому, но она явно поняла, что моя просьба вполне разумна.

– Нет у меня импланта. Они вставили импланты людям из команды исследовательского корабля, но не нам.

Она повернулась, приподняла волосы и показала.

– Мне придется прикоснуться к твоей спине. Это быстро. – Я подошел поближе и отвернул ворот ее толстовки. Раны там не было. Я шагнул обратно. – Чисто. Примерно через пять минут ты вместе с остальными должна выйти отсюда вместе со мной, повернуть налево и бежать по первому коридору. Там встретишь человека в форме Перигелия. Следуйте за ним и делайте, что он скажет.

Она развернулась, поправила волосы и оценивающе меня оглядела.

– Ты автостраж?

Этот вопрос всегда звучал немного неловко. И первым моим побуждением было соврать, ведь мы с ней незнакомы, разве что она – человек ГИКа, а потому у меня вырвалось:

– С чего ты взяла?

Знаю, знаю.

Она только еще больше уверилась в своей правоте.

– Ты автостраж Пери.

Ого, а люди дали ГИКу забавное уменьшительное прозвище. Я тут же сохранил его в архиве.

– Я не автостраж Перигелия, – ответил я, а потом все испортил, добавив: – Все, что он обо мне говорил, неправда.

Она подняла брови.

– Но ты автостраж, о котором рассказывал Перигелий?

Значит, ГИК рассказывал обо мне всем этим людям.

– А если да, ты выполнишь мои указания, чтобы я мог забрать тебя отсюда?

Она поколебалась, но ей явно хотелось мне поверить.

– Да, если ты покажешь свое лицо.

– Он показывал, как я выгляжу?

Какого хрена, ГИК?!

– Естественно. – Ее лицо помрачнело. – Если ты и правда друг Пери, покажи свое лицо.

Ну ладно. Я велел костюму сделать лицевой щиток прозрачным и опустил капюшон. Она пристально уставилась на меня, а мне пришлось смотреть в стену из искусственного камня, где-то над ее головой. С тех пор как ГИК изменил мою конфигурацию, мое лицо почти не изменилось, хотя волосы и брови я сделал гуще. Но дрон, наблюдающий за Айрис, показал, что она меня узнала.

Ее тело чуть расслабилось.

– Спасибо.

Теперь ее лицо стало выглядеть моложе. Раньше она как будто притворялась, что на что-то надеется, а теперь перестала притворяться.

Настало время для признания. Должен сказать, мне нравятся такие моменты – когда люди или дополненные люди понимают, что я в самом деле собираюсь им помочь.

– С Пери все в порядке? – спросила Айрис. – И как ты здесь оказался? Он последовал за нами в эту систему?

– С ним все хорошо. Он стоял в космопорте, но потом погнался за исследовательским кораблем. Он… – Мне не хотелось рассказывать, как ГИК меня похитил. В отличие от мерзкого ГИКа я не доносчик. – Это долгая история. Пожалуйста, собери остальных и скажи им, что мы скоро уходим.

Она резко выдохнула и побежала за остальными.

Теперь вдобавок к Айрис у меня появились Сет, Кайди, Тарик и Маттео. Они оказались сообразительными и, когда Айрис рассказала им обо мне, свели восклицания и жестикуляцию к минимуму. Я до сих пор не знал, каким образом забрать с исследовательского корабля еще троих, если они еще живы, но хотя бы этих людей могу вернуть ГИКу. Пять – лучше, чем ничего, но я знал, как сам бы себя чувствовал, лишившись трех людей. Очень паршиво.

– Откуда нам знать, что ты на самом деле друг Пери? – спросил Сет. Тот самый, чье изображение я получил от системы безопасности космопорта. Высокий, темнокожий, а волос на теле у него было даже меньше, чем у большинства автостражей. Судя по записям ГИКа, он отец Айрис. – Когда Пери отключился, колонисты загрузили свою систему, они могли проникнуть в его архив и узнать, как ты выглядишь.

Довольно бессмысленно, но с логикой у людей, переживших травму, не очень. Я мог бы сказать «с логикой у людей не очень», и точка, но не хотел. Мог бы показать им видеозаписи со мной на борту ГИКа, но это не помогло бы. Разговоры с моими людьми тоже можно сфальсифицировать, а с ГИКом мы разговаривали, обмениваясь данными, людям все равно не понять без перевода, а его тоже можно сфальсифицировать.

– Я называю Перигелия ГИКом, что означает Гнусный Исследовательский Корабль, – сказал я.

Мрачное лицо Сета просветлело, а Тарик сказал:

– Ты точно знаком с Пери.

– У Пери очень своеобразное чувство юмора, – добавила Кайди, стоящая слева от меня.

Она была ростом с Айрис, но с более светлой кожей и желтоватыми волосами.

У всех были ссадины и порванная одежда в кровавых пятнах, Сет прихрамывал, а Тарик прижимал руку к животу и пытался не морщиться. Мне сразу захотелось вызвать несуществующую медсистему. Правая руки Кайди была перевязана, а большое сине-багровое пятно намекало, что рана серьезная. Лоб и волосы Маттео были перемазаны кровью из кровоточащих пальцев, которыми он пытался вскрыть капсулу без инструментов.

– Уже прошло две минуты или мне только кажется? – нетерпеливо спросил он.

Высота коридоров на карте не соответствовала действительности, так что пришлось немного сместись расписание, и они занервничали. А смотреть на нервных людей, которых я пытаюсь вытащить из гущи перестрелки, всегда весело.

– Вы знаете, что здесь происходит? – спросил я, частично чтобы их отвлечь.

– Заражение инопланетными реликтами. – Кайди вскинула на меня голову и свела брови. – Колонисты знали, что здесь есть реликты. В «Адамантине» считали, что докорпоративная колония очистила планету, но это оказалось не так.

Маттео сунул руки под мышки. Он был низкого роста, как Айрис и Кайди, темные волосы заплетены в косички.

– Видимо, колонисты «Адамантина» заболели очень быстро, сразу после прибытия. У некоторых проявились физические симптомы – изменение цвета кожи, веса, цвета глаз. Они знали, что это инопланетное заражение, покинули место первой колонии и основали вторую чуть дальше.

– Что само по себе нерационально, – добавил Тарик.

И я понимал, о чем он. Но, вероятно, именно поэтому «Адамантин» уничтожил все записи о координатах колонии. Компания не хотела, чтобы ее поймали за руку, а кроме того, что бы ни случилось, в компании понимали, что колонистов не ждет здесь ничего хорошего.

– Пять лет назад возникла новая вспышка, – продолжила Кайди, – но на этот раз все стало гораздо хуже. У некоторых возникли и психологические эффекты, хотя у других – нет. Некоторые зараженные стали считать себя частью инопланетного коллективного разума.

Сет помахал в сторону вестибюля лифтовой капсулы.

– Мы думаем, все происходит из-за этого – более здоровые пытаются сдержать остальных. Прибытие капсулы вызвало новое обострение борьбы.

– Мы почти уверены, что «коллективный разум» – это групповое помешательство, – сказала Айрис.

– Наверняка, – согласился Тарик.

Он покачнулся, и Сет его подхватил.

– Необязательно помешательство… – начал Маттео, но Кайди и Айрис принялись возражать.

– Давайте не будем снова начинать этот спор, – твердо сказал Сет.

Все заткнулись, и очень вовремя, потому что вот-вот должны были прибыть Приманка-01 и Приманка-02.

Мы чуть не потеряли окно возможностей: Цели на балконах отступали, а Цели с другой стороны зала поменяли позицию, приготовившись к атаке. Судя по тому, как они двигались, кто-то явно вычислил, что в вестибюле лифта что-то происходит.

– Готовность тридцать секунд, – объявил я. – Помните, налево по коридору и следуйте за Тиаго. Я вас прикрою.

Дроны показали, как Тиаго напряженно ожидает в коридоре, и я связался с ним по сети, сказав, что время почти настало. Он отправил подтверждение. Оверс добралась до ремонтной капсулы и припрыгивала от нетерпения.

Айрис посмотрела на остальных:

– Все готовы?

Они кивнули, и Сет сжал ее плечо. Я отдал ей свой второй излучатель, просто на всякий случай. Знаю, знаю, мне и Оверс-то нелегко было отдать хлопушки. Но Айрис позволила незнакомому автостражу рассмотреть ее затылок, и она была любимицей ГИКа.

Я смотрел через камеры дронов и знал, что означает хор испуганных криков с той стороны зала прибытия. Как только в комнату вкатились два сельхозбота, я вынырнул из-под стеклянной перегородки и начал стрелять.

Цели явно знали, что собой представляют сельхозботы, но когда в темное помещение вваливаются сразу два и начинают размахивать лапами, это пугает. Так сильно пугает, что с десяток Целей начали в них стрелять. Я снял четырех Целей, переместившихся на позицию над нами, и двух напротив. У меня было в запасе еще две хлопушки, но я их не взвел, потому что вряд ли они так же подействуют во второй раз.

И, как оказалось впоследствии, в очередной раз ошибся.

По моим указаниям люди помчались вслед за мной. Дрон приглядывал за Айрис, чтобы она повела остальных в нужный проход. Хотя «помчались» – неверное слово. Люди даже в лучшие времена передвигаются охренительно медленно, а эти были к тому же измучены, голодны и сбиты с толку. Айрис остановилась у двери, дожидаясь остальных. Когда они подтянулись, Сет схватил ее за руку и подтолкнул вперед, а сам похромал дальше по коридору. Дрон над Айрис показал Тиаго, машущего им руками, чтобы бежали побыстрее.

Мне осталось семнадцать секунд прикрывать их огнем, и хотелось поддерживать воцарившийся хаос, пока люди не минуют длинный прямой коридор и не окажутся ближе к ремонтной капсуле. Здоровому человеку потребовалось бы как минимум семь минут, чтобы туда добраться, а эти едва держались на ногах, и я должен дать им гораздо больше времени.

И тут все пошло наперекосяк.

Я управлял сельхозботами через дрон, и вдруг соединение оборвалось. А потом один сельхозбот закружился и шлепнул меня лапой, так что я отлетел на другой конец зала.

Хотя конечности у сельхозбота и тонкие, удар получился солидным. Я упал на пол из искусственного камня, отскочил, снова рухнул и распластался на полу. Ну, бывало и похуже. Я тут же перекатился, встал на ноги и в то же мгновение понял, что оборвались все соединения – с сельхозботами и с дронами.

Затем второй сельхозбот рухнул и заскользил по коридору с убегающими людьми.

Только этого не хватало! Я вытащил из кармана горсть хлопушек. Даже с лежащей сетью я сумел установить с ними прямое соединение и зарядить. Всю охапку я швырнул в сельхозбота № 1, и как раз в тот момент, когда он бросился на меня, они взорвались, а бот застыл, поскольку его навигационные сенсоры не были рассчитаны на такой уровень грохота и световые вспышки.

Я метнулся за сельхозботом № 2, так быстро, что в меня успели врезаться только два реактивных снаряда – в спину и в бедро. Я потерял контакт со всеми дронами, и все данные поступали лишь через зрение, а этого недостаточно для оценки ситуации.

Увеличив скорость до максимума, я увидел бегущих людей, Сет хромал последним. А потом рухнул. Сельхозбот затормозил и потянул к нему свои паучьи лапы. Я никак не успевал вовремя, а если я вот так потеряю одного человека из команды ГИКа…

Потом Айрис бросилась на сельхозбота, отмахнулась от его лап и выстрелила прямо в центр корпуса, где находится процессор. Это могло бы спасти положение, но ее излучателю недоставало мощности, чтобы пробить оболочку, и в результате сельхозбот (или тот, кто им управлял) лишь разозлился. Он выпростал лапы и схватил ее.

Но к тому времени я уже добрался до них.

Я не был уверен, что даже мое оружие пробьет крепкий корпус, а потому выстрелил в коленный сустав. Нога бота подкосилась, и ему стало не до Айрис. Я обогнул его, стреляя по суставам, и бот бросил Айрис.

Она растянулась на полу, а потом поползла дальше и попыталась поднять Сета. Я все стрелял, сдерживая сельхозбота, поскольку тот опять решил в них вцепиться. Я все равно мог потерять обоих, но покосился в сторону Тиаго и заметил, что он бросился Сету на помощь. Затем бот опять ринулся вперед, развернув новые лапы, и я прострелил еще несколько суставов. Да сколько ж всего лап у этой твари?!

Я рискнул оглянуться и увидел, что Тиаго перекинул Сета через плечо и бежит по коридору вместе с Айрис. Она бросила на меня отчаянный взгляд, и я крикнул:

– Бегите!

Я снова повернулся к боту и пальнул точно по пятому коленному суставу. Ха! И все на этом. У него закончились суставы.

И точно, на этом все, потому что сельхозбот завалился прямо на меня.

Больно! Эта штуковина, оказывается, весит куда больше, чем кажется на первый взгляд. Хорошо, что мне не нужно много воздуха. Я барахтался и изворачивался, потерял оружие, но сумел выбраться из-под бота.

Однако к тому времени уже подбежали Цели и начали в меня стрелять. Встать я уже не сумел. Прикрыл голову руками и почувствовал, как реактивный снаряд пробил защитный костюм, а прочная ткань формы, которую сделал для меня ГИК, начала рваться, и…

Критическое падение производительности.

Принудительное отключение.

Без перезагрузки.

Киллербот 2.0

Загружен на исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы».

Статус задачи: отложена.

Имя: Автостраж № 3, десантная группа исследовательского корабля «Бариш-Эстранцы», проект по возврату в собственность № 520972.