Учил, но забыл, или Задания на лето

Серия «#школьноприкольно»

Аня Зимова

Саша Цыпкин

Вика Медведева

Женя Чеширко

Алиса Перкмини

Таня Муравлёва

Марина Дубич

Вера Гамаюн

Саша Егоров

Inna Innushkina

Лена Пальванова

Игорь Родионов

Аня Жуковская

Юля Межова

Вундеркиндер-сюрприз

Елена Пальванова

Ура-а! Наконец-то начались долгожданные каникулы! Июнь выдался солнечный и тёплый – в такую погоду только гулять. Я забросила все дела и отдыхала на полную катушку. И вдруг, как гром среди ясного неба, грянула новость: оказывается, папин брат, дядя Дима, взял отпуск и уже едет со всей семьёй к нам. На неделю.

Я как представила, что уже сегодня встречусь со своей двоюродной сестрой Катькой, так даже испугалась. Последний раз мы с ней виделись три года назад. Дядя Дима, тётя Оля и Катька живут в другом городе и приезжают редко. Зато бабушка постоянно курсирует туда и обратно: то у нас погостит, то у них.

По рассказам бабушки, Катька – это какой-то трудоголик, вундеркинд и почти что гений. Только подумайте: мало того что она учится на отлично, так ещё и дополнительно занимается математикой и английским. И даже в каникулы не дурака валяет, как я, а каждый день повторяет школьную программу. А если она во что-то и играет, то не как все нормальные девчонки: в куклы, мяч и компьютер, – а, как и положено вундеркиндам, в шахматы, в школьном театре и на пианино.

Конечно, услышав о таком вундеркиндер-сюрпризе, я переполошилась. Я часто воображала, как мы с Катькой когда-нибудь встретимся. К тому времени я стану умницей-красавицей-отличницей и поражу её своим кругозором. Но это потом, в будущем, а пока мне было совершенно нечем её поражать!

Однако ударить в грязь лицом перед Катькой не хотелось, поэтому я твёрдо решила изобразить из себя интеллектуалку и показать, что тоже не лыком шита.

Первым делом я запихнула все игрушки под кровать, чтобы Катька не увидела. Потом запрятала детские детективы и книжки для девочек подальше, а вперёд выставила все энциклопедии и словари, какие только нашла в доме. Старый глобус переехал со шкафа, где пылился уже три года, вниз – и занял почётное место на письменном столе. Больше я ничего не успела подготовить: появились Катька с родителями и мой папа, который встречал их на вокзале.

Катя оказалась на полголовы выше меня, хотя мы с ней и ровесницы. Волосы у неё были аккуратно заплетены в две косички, а на носу восседали очки.

Взрослые радостно зашумели и бросились обниматься. А мы с Катькой обниматься не стали – вот ещё! – и настороженно уставились друг на друга.

– Привет, Алёна, – церемонно сказала Катька. – Бабушка мне про тебя много рассказывала.

Я аж подпрыгнула. Интересно, что бабушка про меня наговорила? А вдруг уже наябедничала, что я с начала каникул бью баклуши и до сих пор не прочитала не только заданную на лето литературу из списка, но и сам список?

А тут ещё и папа некстати вмешался:

– Алёнка, иди покажи Кате свои игрушки.

Я чуть не упала. Зачем надо было всем сообщать, что я в свои почти девять лет с игрушками вожусь? Стыд и позор!

А тётя Оля обрадовалась:

– Да, Алёна, покажи!

Я поняла, что надо срочно реабилитироваться. Поэтому привела Катьку в свою комнату и, указав на глобус, объявила:

– Вот моя любимая игрушка. Обожаю географию.

Катька недоумённо на него посмотрела и зачем-то провела пальцем по Тихому океану. В океане немедленно образовалась ярко-голубая волна. Тут я сообразила, что глобусто я достала, а вот пыль с него не стёрла. Сейчас Катька догадается, что я ей насчёт географии заливаю! Я занервничала и как заору:

– Не трогай! Это… коллекционная вещь! Антиквариат!

Катька вздрогнула, руку отдёрнула, а потом, видимо спохватившись, возмутилась:

– Почему это – не трогай? Между прочим, я тоже географию люблю. У меня дома не то что глобус – целый макет Вселенной стоит, со всеми звёздами и чёрными дырами. Я очень увлекаюсь космономией.

Я сначала даже не поняла, о чём она говорит:

– Какой ещё космономией? Астрономией, что ли?

Катька вспыхнула:

– Это за границей астрономия! А у нас – космономия. Неужели не слышала?

Ну конечно не слышала! Но не могла же я признаться Катьке в своей космической безграмотности. Поэтому презрительно дёрнула плечом – так бабушкина кошка хвостом дёргает, когда ей вискас вместо колбасы предлагают (у неё здорово получается!), – и сказала:

– Не нужен мне никакой макет, тем более дырявый. Я Вселенную и без того как свои пять пальцев знаю. Ещё в первом классе её вдоль и поперёк выучила.

Тут в комнату заглянула мама и позвала нас ужинать. Я, честно говоря, вздохнула с облегчением, потому что боялась, как бы Катька не завела заумную дискуссию о космосе. Ведь она бы сразу меня раскусила!

Не дожидаясь особого приглашения, я бросилась в кухню и поскорее набила рот картошкой, давая Катьке понять: я занята по горло – в самом буквальном смысле! – и продолжать разговор никак не могу. Впрочем, она последовала моему примеру и стала молча уплетать ужин. Проголодалась, наверное, за время поездки.

Взрослые без умолку о чём-то болтали и смеялись, а потом мама вдруг повернулась к нам:

– Ну, девочки, выбирайте, куда завтра пойдём? Может, в парк на аттракционы?

«Ну конечно! – хотела закричать я. – Обожаю аттракционы!»

Но рот у меня по-прежнему был забит картошкой, и, пока я ею давилась, стараясь поскорее проглотить, Катька меня опередила:

– Нет, Алёне это не понравится. Она предпочитает интеллектуальные развлечения.

Вот вредина! Сама любит всякую муть, а на меня сваливает!

Тут тётю Олю осенило:

– Тогда давайте сводим девочек в планетарий? Катюше как раз недавно подарили макет Солнечной системы.

Я аж поперхнулась и закашлялась. Кошмар! Планетарий! Да Катька же меня там в два счёта выведет на чистую воду!

Чтобы спасти положение, я запротестовала:

– Кате, наверное, там будет скучно…

Но папа с энтузиазмом возразил:

– Что ты! В планетарии не может быть скучно!

И моя участь была решена.

На ночь родители устроили гостей в моей комнате, а меня забрали к себе. Я дождалась, пока они уснут, вытащила телефон и стала срочно искать всё, что можно, о Вселенной. А то ещё опозорюсь завтра перед Катькой!

Очень скоро у меня голова пошла кругом, почти так же, как в тот раз, когда я за один вечер пыталась подготовиться к годовой контрольной по окружающему миру. Правда, с контрольной было проще: шпаргалки написала – и порядок. А тут такое не прокатит.

Через некоторое время я обнаружила, что моя голова забита до отказа, и Вселенная в ней явно не помещается. Ещё и спать хотелось… Я героически разлепляла глаза, но в какой-то момент не выдержала и заснула прямо с телефоном в обнимку.

Утром меня разбудила мама и отправила умываться. Я совершенно не выспалась и клевала носом. Катька тоже выглядела вялой и уставшей. Наверное, спит плохо, потому что слишком много учится. Известно же: меньше знаешь – крепче спишь!

После завтрака мы отправились в планетарий. По дороге я попробовала вспомнить хоть что-то из прочитанного вчера и с ужасом обнаружила, что у меня в голове даже не каша, а настоящий винегрет. Эх, надо было всё-таки шпаргалки писать…

Я боялась, что Катька начнёт умничать или, того хуже, задавать мне всякие каверзные вопросы, но она просто надела наушники и до самого планетария не произнесла ни слова. Ну и хорошо. Значит, моё разоблачение откладывается.

Здание планетария напоминало остроконечную половинку яйца, торчащую прямо из земли. Мы вошли внутрь. Пока родители покупали билеты, мы с Катькой глазели на выставленные в фойе модели планет. Поскольку стоять рядом и молчать было как-то неудобно, я рискнула завязать беседу:

– А у тебя дома такой же макет или поменьше?

– Побольше, – отрезала Катька. – У меня более подробный. Я здесь Платона не вижу.

Я не поняла, при чём тут какой-то Платон, но переспрашивать постеснялась. А Катька, видимо, почувствовала, что я чего-то не догоняю, и строго осведомилась:

– Ты же знаешь, что такое Платон?

Я аж взмокла от напряжения:

– Ну да… только, по-моему, он не «что», а «кто»…

Катька даже руками всплеснула:

– Ты чего! Платон – это такая крошечная планетка. Раньше Платон был вместе с остальными в Солнечной системе, а потом его оттуда прогнали, потому что все планеты большие, а он маленький.

Я ему аж посочувствовала. Уж я-то его понимаю: у нас в спортивной школе старшие ребята тоже маленьких прогоняют и в свои игры не берут.

Вдруг в моей голове мелькнуло смутное воспоминание, и я обрадовалась. Всё-таки не зря полночи не спала! Наконец-то эту всезнайку поймала на ошибке!

– Между прочим, планета называется не Платон, а Плутоний!

– Да ну? – занервничала Катька и тут же поставила меня в тупик вопросом: – А Платон тогда что же?

– А Платон – это… – Я задумалась и неуверенно предположила: – Это, кажется, древнегреческий космонавт…

– Сама знаю, – огрызнулась Катька. – Просто тебя проверяла.

В это время вернулись родители с билетами. Вместе с толпой других зрителей мы поднялись по лестнице, вошли в просторное помещение, похожее на кинозал, и сели в кресла. Точнее, не сели, а легли, потому что спинки у этих кресел были сильно отклонены назад.

Свет в зале погас. В ту же секунду купол над нами озарился, и на нём, возле стены, возникло солнце. Оказывается, это был не просто потолок, а огромный экран.

Раздался приятный мужской голос: «Вечереет. На небе появляются первые звёзды…» Солнце проехало до противоположной стены и скрылось.

Стало совсем темно, только в небе, то есть в потолке, загорелись созвездия, и голос начал что-то о них рассказывать.

И тут… То ли мой организм поверил, что уже поздно, то ли сказалась почти бессонная ночь, только я почувствовала, что проваливаюсь в сон.

Почувствовала и испугалась. Если я вдруг засну, Катька точно заметит и потом до конца жизни будет надо мной смеяться.

Чтобы взбодриться, я решительно ущипнула себя за руку и чуть не ойкнула от боли. Помогло… секунд на десять. А потом я снова начала засыпать. Щипаться больше не хотелось – это же мазохизм какой-то! А голос звучал так убаюкивающе, что веки у меня слипались, как будто на каждом из них было по магниту.

Я покосилась на Катьку. Она лежала, вперившись в потолок. Видимо, звёзды её очень заинтересовали. И тогда я решила не мучиться и дать себе поблажку. Полежу чуть-чуть с закрытыми глазами, отдохну и буду дальше слушать. Всё равно Катька на меня не смотрит.

Я опустила ресницы. Сразу стало хорошо, тепло и уютно. Голос продолжал монотонно вещать о космосе. Звуки сливались в колыбельный напев…

А потом, как-то очень быстро – казалось, всего секунда прошла! – напев опять рассыпался на отдельные слова:

«Наступает утро. На небе встаёт заря. Звёзды исчезают…»

Я раскрыла глаза. Секундой позже в зале вспыхнул свет, и зрители, засуетившись, начали вставать со своих мест, потягиваться и двигаться к выходу.

Ничего себе! Получается, я всё-таки заснула и весь сеанс проспала. Я с ужасом взглянула на Катьку. Заметила она или нет?!

– Ну как, девочки, вам понравилось? – спросила мама.

– Ещё бы! – пылко ответила Катька.

Я слегка успокоилась – наверное, она так и смотрела, не отрываясь, в потолок. Пронесло! И подхватила:

– Да, было очень интересно!

– Ладно тебе, соня-засоня, – к моему ужасу, вдруг усмехнулась тётя Оля. – Я же видела, что ты всю дорогу продрыхла.

Я от такого чуть сквозь пол не провалилась, с третьего этажа прямо на первый. Ну, тётя! Удружила! Нет чтобы тактично промолчать! Я с укором повернулась к ней… но она смотрела не на меня, а на Катьку.

– Представляете, Катюша моя заснула, как сурок, и всё пропустила, – пояснила тётя Оля.

Катька покраснела, прямо как планета Марс, и буркнула:

– Просто я не выспалась. А вообще-то, я очень люблю космономию!

Взрослые засмеялись.

– Не космономию, а астрономию, – поправил дядя Дима. – Ты опять перепутала: человек, который летает в космос, у нас называется космонавт, а за границей – астронавт. А астрономия – она и в Африке астрономия.

Я удивлённо уставилась на Катьку. Неужели эта ходячая Википедия могла так лопухнуться? А она покраснела ещё сильнее – уже не как Марс, а как обычная свёкла.

Пока мы пробирались к выходу, Катька зашипела:

– Не надо на меня так смотреть. Ну да, я наврала, что разбираюсь в космо… то есть в астрономии. Чтобы ты не думала, что самая умная!

Я опешила:

– Это я-то самая умная?

– А то кто же? – обиженно буркнула Катька, выходя на лестницу и спускаясь по ступенькам. – Бабушка мне про тебя все уши прожужжала. И учишься ты на одни пятёрки, и на каникулах каждый день занимаешься, и в шахматы играешь…

Как же так? Неужели наша бабушка запуталась во внучках? Я даже испугалась за неё.

– Да нет, это ты у нас отличница и шахматистка, – шепнула я. – А я так… Рядом не стояла. И про то, что хорошо знаю астрономию, я тоже выдумала, чтобы ты не воображала…

– Я?! – искренне поразилась Катька. – Да я читать-то научилась только потому, что бабушка сказала, что ты уже давно умеешь.

Тут уж пришла моя очередь поражаться:

– Да нет, это я научилась, когда бабушка сказала, что ты давно умеешь…

Ну, в общем, скоро мы во всём разобрались: наша хитрющая бабушка специально нас друг другу расхваливала, чтобы мы между собой соперничали и лучше учились.

Тут мы дошли до первого этажа, и стало не до разговоров: началась экскурсия. Я столько всего узнала! Например, выяснилось, что макета Вселенной у Катьки быть никак не может, потому что Вселенная – бесконечная, а бесконечный макет ни в какую квартиру не влезет. И что планета называется не Плутоний, а Плутон. Платон же – это, оказывается, древнегреческий философ. Катька специально у экскурсовода уточняла.

В общем, поездка в планетарий удалась. Тем более что после неё мы с Катькой подружились и всю неделю были не разлей вода.

А потом Катька уехала, и мы начали переписываться. Только в последнее время она почему-то пишет реже. Бабушка говорит, это потому, что Катя всерьёз занялась хореографией и каждый день ходит на занятия.

Вот не знаю, верить или нет. Но на всякий случай тоже на хореографию записалась. А то мало ли…

Дело о лете

Евгений Чеширко

Ромка познакомился с Катькой на следующий день после того, как приехал в деревню к бабушке на летние каникулы. Она жила через несколько домов от него и иногда проходила мимо его двора, когда бабушка посылала её за хлебом. Их первая встреча прошла не очень удачно – Ромка, засмотревшись на что-то, чуть не сбил её велосипедом, когда она выходила из своего дома. Ромка обозвал её «слепой курицей», Катька его «пучеглазым придурком», и они разошлись в разные стороны, довольные тем, что знакомство наконец-то состоялось. Уже через несколько дней они вместе бегали купаться на речку и жечь вечерний костёр.

Ромка был на год старше Катьки, поэтому в их новоиспечённой «банде» он сразу же занял лидирующие позиции, постоянно придумывая, как разнообразить размеренную деревенскую жизнь какими-нибудь приключениями.

– Странная штука – лето, – однажды произнёс Ромка, сидя на берегу озера вместе со своей боевой подругой и доедая вишню, которую они раздобыли на очередном «деле», совершив вылазку в соседский сад.

– Почему странная? – тут же отозвалась Катька. – Очень даже хорошая штука.

– Я и не говорил, что лето плохое. Я сказал, что оно странное. Вот скажи, когда оно начинается?

– Первого июня, конечно, – рассмеялась девочка, – ты что, не знал?

Ромка покосился на свою подругу и демонстративно покрутил пальцем у виска, сопроводив свой жест снисходительным вздохом.

– Глупая ты, Катька, и это… – Мальчик поморщился, пытаясь вспомнить слово, которое часто употреблял его дедушка, когда смотрел новости по телевизору: – Как его?.. О! Недалёкая ты.

– Это почему еще недалёкая? – нахмурилась та.

– Потому что веришь всему, что тебе говорят, – снова процитировал Ромка своего деда. – Вот тебе сказали, что лето начинается первого июня, а ты и уши развесила. А вот скажи мне – чем отличается тридцать первое мая от этого твоего первого июня?

– Как чем? – удивилась Катька. – Тридцать первое мая – это весна, а первое июня – уже лето.

– А где доказательства того, что лето уже началось?

– Какие ещё доказательства?

– Самые простые. Вот смотри, – Ромка повернулся к девочке, – когда осень начинается?

– Первого сентября, – пожала плечами Катька.

– Вот и нет. Осень начинается тогда, когда пожелтеет дуб у речки. А зима начинается, когда упадёт первый снег. А весна – когда расцветёт первый подснежник. Понимаешь? У каждого времени года есть какое-то событие, после которого можно, к примеру, сказать: «Вот наступила зима». А у лета такого события нет. Оно просто наступает, и все.

– Такого не может быть, – задумалась Катька, – если такое событие есть у каждого времени года, то и у лета оно тоже есть. Просто мы о нём не знаем.

– Вызов принят, – серьёзным голосом произнёс Ромка и протянул открытую ладонь подружке, которая тут же хлопнула по ней своей пятернёй, – детектив Ромыч и его помощница Кэт снова в деле!

– Ура! – захлопала в ладоши Катька. – Новое дело!

– Я назову его «Дело о лете», – скрестив руки на груди и смотря вдаль, торжественно произнёс Ромка.

– И я тоже так назову! – радостно произнесла девочка, но Ромка её уже не слышал.

Он погрузился в размышления.

Целую неделю два сыщика собирали доказательства и улики этого таинственного начала лета. Первое предположение выдвинул Ромка, заявив, что, возможно, лето начинается тогда, когда кто-то первым искупается в озере или в речке, но эта версия была разбита в пух и прах соседом Катьки – дядей Мишей, который в этом году провалился под лёд на зимней рыбалке. К счастью, тогда всё обошлось и незадачливый рыбак отделался легким испугом, но своим провалом он ещё больше запутал следствие.

Вторую версию выдвинула Катька, предположив, что лето начинается тогда, когда начинаются каникулы, но Ромка тут же раскритиковал это предположение, сославшись на то, что взрослые не ходят в школу, а значит, не могут ориентироваться на это событие, определяя время года. Следующая гипотеза пришла в головы детективов практически одновременно, когда они сидели вечером на скамейке у Катькиного дома. Ее суть состояла в том, что лето может начинаться тогда, когда ночью можно выйти на улицу в одной футболке и не замёрзнуть. Версия была замечательной, но её снова разрушил вездесущий дядя Миша, который прошлой осенью, отмечая свой день рождения, уснул во дворе своего дома вообще без футболки.

С каждым днём расследование обрастало всё новыми и новыми предположениями, но каждое из них в конце концов опровергалось тем или иным новым фактом, заводя следствие в тупик и расстраивая юных сыщиков. Непоследнюю роль в запутывании расследования сыграл дядя Миша, которого Ромка и Катька стали за глаза называть Профессором Мориарти, – ведь каждую новую версию он, сам того не зная, легко отметал очередным примером из своей жизни.

Однажды вечером, когда сыщики шли домой после очередных посиделок у костра, Ромка вдруг остановился и, хлопнув себя по лбу, посмотрел на Катьку:

– Придумал! – выкрикнул он. – Лето начинается после первого укуса комара!

– А вот и неправда, – покачала головой девочка, – меня комары ещё в апреле покусали, когда мы с родителями в парк ходили.

– Тогда не придумал, – вздохнул Ромка.

– Может быть, лето начинается после того, как кто-нибудь съест первую клубнику? – предположила Катька.

Мальчик ненадолго задумался, но потом отрицательно махнул головой:

– А почему не первое яблоко? Или первый помидор? Нет, это не считается, тем более я видел, что клубнику и зимой продают.

– Тогда я не знаю, – вздохнула Катька, – мы уже целую неделю думаем и никак не можем ничего придумать. Выходит, что лето начинается само по себе.

– Нет, так не бывает. Ничего само по себе не происходит.

Ромка остановился у забора Катькиного дома и, опершись на него, посмотрел на небо, на котором яркими огоньками рассыпались звёзды.

– Может быть, лето начинается тогда, когда становится виден Млечный Путь?

Катька запрокинула голову, и вдруг кое-что произошло. Ромка, стоявший у забора, неуклюже шагнул к ней и, опустив голову, быстро поцеловал её в щёку. Она даже не сразу поняла, что случилось.

– Ладно, я пойду домой… – опустив глаза, тихо произнесла она. – Давай завтра ещё подумаем?

– Да, – кивнул Ромка и густо покраснел, – нужно уже раскрыть это дело.

Катька махнула рукой и, скрипнув калиткой, исчезла во дворе, а Ромка, сунув руки в карманы, побрёл к своему дому. Оба понимали, что дело уже раскрыто и даже вездесущий дядя Миша не смог им помешать.

У каждого человека лето начинается в разное время, но для них двоих оно началось несколько секунд назад.

Ужасы энциклопедий, или «Многие знания – многие печали»

Вера Гамаюн

На каникулах все оставляли Свету в покое. Дядя Стас или мама могли отвести разок в кино, в кафе или в торговый центр. Разрешалось гулять во дворе. Но большую часть времени Света проводила дома за просмотром фильмов и сериалов, которыми снабжал её дядя, и читая книги. А всем книгам Света предпочитала энциклопедии.

Главное отличие энциклопедий от художественных книг – всё, что в них написано, происходило, происходит или могло бы произойти на самом деле. По этой причине за то, о чём говорилось в энциклопедиях, Света переживала гораздо больше, чем за героев вымышленных историй, и безоговорочно верила каждому написанному слову.

Для энциклопедий нет запретных тем, даже если они называются «детскими». Никто не напишет в энциклопедии, что ты слишком мал, чтобы знать о том или ином понятии или явлении, не будет выбирать выражения и не станет стесняться в иллюстрациях. Правда, ты можешь не понять прочитанное. А ещё возможны приступы паники, нарушение сна, навязчивые мысли, боязнь самых простых вещей, на которые раньше ты не обращал никакого внимания.

Вот некоторые ужасы энциклопедий, которые произвели на Свету самое большое впечатление.

Геология – наука о планете Земля. О её устройстве, рождении, месте во Вселенной.

Земля под ногами только кажется неподвижной. На самом деле это огромные куски тверди, которые медленно плавают в океане раскалённой мантии. Куски называются литосферными плитами. Они постоянно сходятся или расходятся, сдвигаясь на несколько сантиметров в год. Например, Африка разваливается на две части. Учёные считают, что через пять миллионов лет между ними образуется новый океан. А другие учёные думают, что континенты, наоборот, слипнутся обратно в один большой материк, как случалось в истории планеты уже не раз. Они слипаются, а потом снова расползаются. Слипаются – и расползаются. И, хотя ты этого не чувствуешь, Земля, на которой ты стоишь, всё время куда-то движется у тебя под ногами, а не только вращается вокруг Солнца.

Учёные спорят, куда направляются литосферные плиты. Пишут, что Крым движется к России, Россия едет в сторону Японии, а Санкт-Петербург плывёт в Иран, но это не точно. Всё происходит очень медленно, а то можно было бы бесплатно путешествовать в страны, на поездки в которые, по словам Светиной мамы, «в жизни не напасёшься».

На стыках литосферных плит случаются землетрясения и извержения вулканов. «Катастрофы несут гибель городам, людям, растительному и животному миру» — гласит надпись под картинкой, на которой из большой дыры в асфальте торчит автобус, а на заднем плане полыхает лес.

Фото вулкана помещено на обложку энциклопедии по геологии. Он может уничтожить целый город. Сначала поток лавы неудержимо бьёт из жерла вулкана на высоту пятнадцать-двадцать километров, а то и больше. Это длится не один час, и лучшее, что можно сделать в это время, – свалить как можно дальше. Во время выездного урока в Русском музее Света видела картину Карла Брюллова «Последний день Помпеи», герои которой заняты именно этим, – они сваливают как можно дальше от вулкана Везувий.

Затем фонтан лавы обрушивается с высоты на склон вулкана, и образуется пирокластический поток – раскалённая до нескольких сотен градусов по Цельсию смесь вулканических газов и пепла. Эта чёрная туча, плюющаяся огнём, несётся со скоростью самолёта. У людей, попавшихся ей на пути, закипает и испаряется кровь, головы взрываются, после чего их накрывает слоем пепла высотой в двадцать метров.

Плюс такой смерти: останки сохраняются веками, и можно порадовать археологов через две тысячи лет, как это произошло с теми жителями городов Помпея и Геркуланум, которые не успели свалить. Именно это случилось с Розой, подружкой Маленького принца (если верить изложению Светы, которое она написала по произведению Антуана де Сент-Экзюпери)[1].

Однако Везувий – ещё ерунда по сравнению с супервулканами. Например, Йеллоустоунским супервулканом в Америке.

Если такой вулкан рванёт, пирокластический поток выжжет дочерна целый континент. Ещё более обширную территорию завалит толстым слоем пепла, и там тоже всё погибнет. Другая часть пепла попадёт в атмосферу и сделает землю недосягаемой для солнечных лучей. Начнётся зима, которая будет длиться десятилетия. Выбросы прольются ядовитыми кислотными дождями, добив всё, что сумеет выжить. И это мы ещё не упомянули огромные цунами, они в общей картине и упоминания-то не стоят. В фильме «2012» из папки «На каникулы», который посмотрела Света, извержение оказалось сильно приукрашено, потому что закончилось довольно быстро, а потом герои увидели солнце. На самом деле никто после такого не увидит солнце годами, даже если будет кому смотреть (что вряд ли).

Примерно то же самое произойдёт, если на Землю упадёт большой астероид.

А ещё падение большого астероида может вызвать взрыв супервулкана, и получится двойной эффект.

Вся история человечества, от самых древних обезьян, уложилась в промежуток времени между великими катастрофами, о которых повествует энциклопедия по геологии. Так что теоретические последствия взрыва супервулкана и падения астероида учёные рассчитали на компьютере. Возможно, они чего-то не учли и всё будет ещё хуже.

Динозавры могли бы рассказать о похожей ситуации, если бы не вымерли в результате. Раздел про них Света тоже читала в энциклопедии. Дойдя до вымирания, она отбросила книгу и прорыдала сорок пять минут.

В Древнем Египте медицина была не такой уж плохой. Египтяне превращали своих мертвецов в мумии и в ходе мумифицирования хорошо изучили строение человеческого тела. Через несколько тысяч лет это привело к неожиданной практике: в Средние века, когда все уроки древности забылись, люди ели растёртые в порошок мумии египетских покойников как лекарство. Правда, настоящих древних мумий на всех не хватало, так что широкое распространение получили подделки – наспех высушенные тела каких-нибудь казнённых преступников. Света никак не могла взять в толк, почему сырых людей они не ели, а высушенных – пожалуйста.

Операции проводились с древних времён – без обезболивания. Лучший наркоз в старину – это, конечно, сильный удар по голове, после которого человек надолго отключался и не мешал врачу работать своими воплями.

Из милого и приятного: средневековые врачи часто пытались вырастить в пробирке гомункула – маленького человечка. Они мешали всякую дрянь, что попадётся под руку, нагревали её, добавляли немного человеческой крови. Врач по имени Парацельс считал, что гомункула можно вырастить за сорок дней, и его рост будет около тридцати сантиметров.

Света не верила в гомункула, но его выращивание с добавлением капли человеческой крови – явно интересное занятие. Особенно для летних каникул! Точно не хуже, чем вырыть в песке яму, вылить туда ведро воды, а потом орать:

– Ка-ака-ава-а! – и прыгать, как это часто случалось летом на даче.

Сложно сказать, зачем средневековым врачам нужен был гомункул. Наверно, для того же, для чего современным учёным нужен человекоподобный робот с искусственным интеллектом, – чтобы созданное подобие человека помогло лучше узнать нас, людей.

Черви, а точнее гигантские (до десяти метров в длину) глисты с безжалостными названиями вроде «цепень», долгое время боролись с насекомыми и паукообразными за первое место среди Светиных страхов, но победили пауки.

Насекомые и пауки – разные классы, то есть пауки – не насекомые. Пауки впрыскивают в свою жертву яд и пищеварительные соки. Через несколько часов, когда она переварится, паук высасывает её. В год все пауки на свете съедают несколько сотен миллионов тонн насекомых – это столько же или даже больше, чем весят все люди мира, вместе взятые.

У паука нет ушей – он слушает волосками на ногах. И у него нет носа – запахи он тоже чувствует волосками на ногах. И вкусовые рецепторы у него во рту тоже отсутствуют – съедобна ли добыча, паук определяет волосками на ногах. В общем, если ты паук, то брить ноги не рекомендуется.

Кроме волос на ногах, у пауков есть характер. Однажды во время каникул Света с мамой попали в зоопарк насекомых. Прямо на стойке продажи билетов под календарём-домиком сидел большой мохнатый паук-птице-ед по имени Анатолий. Вообще-то, птицееды ядовиты. Их укус не смертелен для человека, но может вызвать жар, боль и судороги. Анатолий, однако, имел такой покладистый характер, что посетители могли с ним фотографироваться без всякой защиты. Но нужно было обращаться с ним очень осторожно – паук нежный, и его нельзя ронять.

В том же зоопарке в специальных террариумах сидели и другие ядовитые пауки, настолько злобные, что даже сотрудники зоопарка брали их в руки только в специальных перчатках. Большинство ядовитых пауков обитают в Южной Америке. Их яды вызывают паралич, судороги, удушье, остановку сердца и внутренние кровотечения. Менее опасные наградят человека рвотой, волдырями, зудом и отёками. Есть и пушистые гусеницы-убийцы, которые ежегодно отправляют на тот свет несколько десятков человек в Южной Америке.

Из энциклопедий Света узнала, что, если попадёшь в Южную Америку, лучше поскорее вернуться домой. Какую ни возьми смертоносную тварь, какую ни вспомни смертельную 60-лезнь – скорее всего, она найдётся в Южной Америке.

В том же зоопарке насекомых жили привиденьевые (от слова «привидение»), они же палочники. Это огромные, до полуметра (если вытянут ноги), насекомые, почти невидимые в зарослях из-за своей маскировки. В одном террариуме сидел «Палочник прекрасный» – существо около десяти сантиметров в длину, которое Света не с первого раза, но разглядела на веточке зелени. А в террариуме с надписью «Палочник ужасный» на первый взгляд не было ничего, кроме кривой ветки с листьями, на которой могло уместиться три палочника прекрасных. Так Света и думала до тех пор, пока не поняла, что эта палка и есть палочник ужасный. Вся эта палка. Осознав, Света в ужасе отшатнулась.

Авторы фантастических фильмов и ужастиков давным-давно поняли – чтобы напугать зрителя, достаточно увеличить насекомых и паукообразных в размерах. Света видела уже четырёх гигантских пауков в кино, плюс гигантских муравьёв, плюс гигантских инопланетных насекомых – дважды.

Зная Светину любовь к энциклопедиям, «Энциклопедию для настоящих девочек» ей подарила на девятилетие дедушкина старшая сестра баба Лера. День рождения у Светы десятого августа, так что подарок она получила на летних каникулах, но почитать руки дошли только на осенних.

Энциклопедия предназначалась для девочек в возрасте от восьми до шестнадцати лет, для каждой возрастной группы – свой раздел. В части, предназначенной для Светиного возраста, написали следующее:

«Девочки и мальчики очень сильно отличаются. Девочки должны одеваться совершенно иначе, чем мальчики, и играть в другие игры, иначе это не девочки, а непонятно кто. Настоящая девочка никогда не будет гонять с мальчиками в футбол или на велосипеде».

В футбол с мальчиками Света и так никогда не гоняла – её, как самую толстую, всегда ставили на ворота. Что касается её велосипеда, то прошедшим летом один мальчик взял его покататься, въехал в канаву и что-то погнул. Велосипед стал неуправляемым. Дедушка ругался последними словами, но, когда Света начала реветь, обещал, что к следующему лету накопит с пенсии на новый велосипед.

С раннего детства Свету учили, что нельзя быть жадной, нужно делиться с другими детьми едой и игрушками. Но, что бы она ни дала поиграть – получала назад сломанным. В итоге Света решила, что не будет никому ничего давать, но и сама ничего ни у кого просить не будет.

«У мальчиков с детства более живой и любознательный ум. А у девочек сильнее развиты чувства. Мальчики всегда проявляют интерес к окружающему миру и устройству вещей и предметов, их окружающих».

Ах, вот почему они разломали все Светины игрушки, к которым прикасались!

«Девочкам хуже, чем мальчикам, даётся математика, а в их мышлении меньше логики».

В этом месте Света впервые ощутила беспокойство. По математике у неё были одни пятёрки.

«Девочка – это прекрасный цветок в вазе. От того, как часто будут менять воду и насколько тщательно будут ухаживать за цветком, зависит, как быстро он завянет».

Прочтя этот абзац, Света представила себе всё очень ярко. Всем телом она ощутила, что вянет. Подбежала к зеркалу – и увидела первые следы увядания. По совету из энциклопедии она отрезала и положила на лицо несколько кусков свежего огурца, а затем вернулась к чтению.

Что же, согласно энциклопедии, должна уметь девочка?

Сложить простыню, убрать со стола, помыть пол и посуду, приготовить борщ и котлеты, постирать, полить цветы, положить еду в тарелку. В обязательном порядке настоящая девочка должна уметь правильно гладить мужские рубашки и брюки. Правильно вставать – и садиться.

«Садясь на стул, настоящая девочка всегда держит спину прямо, а колени вместе. Ни в коем случае нельзя плюхаться, как бегемот! Опустившись на сиденье, нужно аккуратно завести одну ногу за другую, легко соприкоснувшись лодыжками, а ладони, сцепив в замок, опустить на колени. Ногу на ногу класть нельзя – при этом неприлично задирается юбка. Также нельзя широко разводить колени – это можно только мальчикам. Садясь на стул, нужно улыбаться».

Света немедленно попыталась сесть, как сказано в энциклопедии, но запуталась в ногах, потеряла равновесие и упала на пол. Тут же она поняла, что в школе всегда плюхается на стул, как бегемот, и широко разводит колени, как мальчик. И уж конечно, никогда не улыбается.

Ещё настоящая девочка никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должна быть толстой.

«На завтрак нужно есть овсяную кашу ״Геркулес", только обязательно на воде, а не на молоке и без сахара. Чтобы не тратить время на приготовление, можно залить крупу кипятком с вечера, а наутро съесть. Перед этим можно погреть кашу в микроволновой печи, но не стоит добавлять масло. Если проголодалась в школе – можно перекусить, съев три-четыре сырых ореха. В орехах содержится много полезных веществ для твоих волос и ногтей, но больше четырёх штук съедать не нужно, потому что в них также очень много жиров, которые откладываются на бёдрах и животе. Очень полезен для кожи горох, однако избегай горохового супа с копчёностями – они очень вредны для красоты. Исключи всё сладкое, если хочешь сохранить фигуру стройной, а зубы в целости. Забудь про шоколад, если не хочешь вся покрыться ужасными прыщами. Также откажись от аллергенов – например от клубники и апельсинов.

Помни: девочка должна приносить жертвы ради красоты».

Про чипсы и колу – ни слова. Настоящая девочка и словто таких не знает. Это можно только мальчикам.

«Толстой девочке не помогут никакие наряды».

У Светы и в помине не было ничего нарядного, но, даже если бы и было, оно бы ей не помогло!

В разделе «Тайна имени» о «Светлане» составители написали так:

«Светлана бескорыстная, нежная, заботливая, добрая, отзывчивая, честная, справедливая, покладистая и уступчивая. Но в то же время Светлана может быть расчётливой, лживой, мстительной, эгоистичной, самовлюблённой, агрессивной, жестокой, упрямой и непредсказуемой.

Светлана очень ответственно подходит к вопросу создания семьи. Она сможет составить гармоничную пару с мужчиной по имени Аникей, Вакула, Густав, Дарий, Епифан, Зосима, Казимир, Лазарь, Питирим, Самсон, Спартак».

Света за всю свою жизнь нигде и никогда не встречала мальчиков с такими именами. У неё не было ни единого шанса когда-нибудь создать семью.

Это стало последней каплей. Она отбросила книгу и заревела. Прибежала мама.

– Я – не настоящая девочка! – плакала Света.

– В смысле? – не поняла мама. – Кто это сказал?

– Я толстая! Мне ничего не поможет!

– Как так?! – всплеснула руками мама.

– Я уже вяну! И скоро совсем засохну!

– Ты о чём?!

– Я неправильно сажусь на стул!

– Что за бред?!

– У меня никогда не будет гармоничной пары! Не бывает мальчиков по имени Спартак! Кому тогда гладить брюки?!

Мама взяла Свету за плечи и легонько встряхнула.

– Какой Спартак?! – воскликнула она. – Ну какой Спартак?!

Света продолжала реветь, и мама встряхнула её снова:

– Какие брюки?!

Когда во всём разобрались, мама забрала у Светы «Энциклопедию для девочек» и пошла на кухню, чтобы её почитать. Света заглядывала туда разок – мама налила себе бокал того, что стоит на верхней полке серванта вместе с рюмками. За окном уже стемнело, и дождь пошёл.

– Н-ну ч-что? – спросила Света через некоторое время, всё ещё всхлипывая.

Мама странно посмотрела на Свету, затем встала со стула, открыла окно и с непроницаемым выражением лица выкинула энциклопедию на улицу с третьего этажа. В темноту.

– Ты что?! – воскликнула Света и побежала к дверям.

– Чушь от первого до последнего слова, доча! – закричала мама. – А ещё книга называется! Энциклопедия! Вот так и становятся дурами!

Света выбежала на лестницу, спустилась вниз и подняла энциклопедию. Та чудом не попала никому по голове и не угодила в лужу, но страницы намокли от дождя. Вернувшись домой, Света вытерла книгу и бережно поставила на полку.

Настоящим девочкам наверняка нельзя так варварски поступать с книгами.

Просто не каждой энциклопедии можно верить. Из всех, которые Света изучала на каникулах, «Энциклопедия для настоящих девочек» оказалась самой страшной.

Космолагерь зовёт[2]

Игорь Родионов

29 мая

А про нас с Ромычем на сайте школы написали! Честно скажу – сначала я напрягся, когда в блоке новостей моё имя мелькнуло. Поэтому читал осторожненько так, вполглаза. И мышку держал наготове, чтобы мгновенно окно браузера закрыть, если что.

Но всё в порядке. Заметка, хоть и коротенькая совсем, но зато исключительно позитивная. Я её даже распечатал, чтобы навеки сохранить в семейном архиве:

Поздравляем Самоделкиных из 7 «А»!

За особые успехи в изобретательстве Боря Рейкин и Рома Волков награждены поездкой в летний лагерь начальной космической подготовки «Старт-Шум-Гам!».

Гордимся нашими учениками!

Так-то! Сам сайт школы нами гордится!

Я уже приготовился, что за семейным ужином мне будут выматывать душу бесконечными въедливыми расспросами и выяснениями всяких подробностей про лагерь. Но что-то повлияло на ход событий: то ли позитивная новость на сайте, то ли полная бесплатность поездки, то ли просто звёзды так сошлись…

Короче говоря, родители просто взяли и отпустили меня без всяких выматываний. А папа даже подмигнул и показал большой палец.

Я завопил от радости, тут же притащил из кладовки старый дорожный чемодан и торжественно бухнул его посреди комнаты. Космолагерь зовёт! Пора в путь-дорогу!

Схватив телефон, написал Ромычу, что меня отпустили. И почти мгновенно прилетел ответ:

«Ага, супер, меня тоже! Кстати, срочно зацени мою фабрику зомби!»

Пришлось включать компьютер и рубиться в Майнкрафт до самой ночи.

31 мая

Поехали! В смысле едем! Приветливо стучат колёса поезда. В соседнем купе уютно ругаются соседи. Я сижу на своей крутой верхней полке и веду дневник.

Первым делом мы превратили своё купе в настоящую мужскую берлогу: вывалили на общий столик запасы чипсов и шоколадок. Ромыч даже переоделся в свою любимую пижаму с танками.

Мы – это я, Ромыч, наш сопровождающий Дим Димыч, а также (вот это СЮРПРИЗ!) ещё один наш знакомый из «Квантума» – весёлый Игорь. Ну как весёлый, скорее уж безбашенный[3].

Игоря срочно сбагрили из города до конца лета, то есть на все три смены подряд. Дело в том, что он решил наладить у себя дома производство алюминия высшего качества с помощью электролиза. И для этого ему понадобилось РЕАЛЬНО МНОГО энергии.

В общем, он успел только провода от электрического щитка до своей ванны дотянуть: когда Игорь приступил к планомерному обесточиванию здания, в дверь вломились неблагодарные соседи и попытались варварски разгромить его лабораторию.

А я-то ещё гадал, отчего это вчера машины с сиренами и мигалками по городу носились.

Конечно, Дим Димыч очень смеялся, пока рассказывал эту историю. Но на всякий случай решил отвлечь Игоря и подарил тому свой справочник по физике, завалявшийся в сумке после экзаменов.

1 июня

Сразу после поезда Дим Димыч погрузил нас в автобус, и на этом его миссия была выполнена. Радостно распрощавшись, он умчался по своим студенческим делам, а мы поспешили занять заднее (самое широкое) сиденье. И все последующие три часа дороги усиленно делали вид, что нам всё нипочём. Что мы вовсе даже не три идиота, выбравшие самые жаркие и укачивающие места.

Автобус зарычал и отъехал, а мы остались стоять. Вокруг – сосновый лес, под ногами – старый пыльный асфальт, неподалёку – распахнутые огромные ворота лагеря. Тогда я был ещё наивен. Тогда я ещё не знал, что это ВРАТА В АД!

Все вокруг что-то кричали, и при этом никто никого не слушал. Какие-то пацаны принялись мутузить друг друга своими сумками. Какие-то девчонки сразу стали на них возмущённо верещать.

У Ромыча от обилия свежего воздуха, похоже, вообще произошёл приступ отличного настроения. Он даже решил устроить салют в честь нашего прибытия – насобирал с земли сосновых шишек и начал подкидывать их высоко вверх, горлопаня при этом: «Уно! Дос! Кватро!»

На какую-то тётку, которая вышла из ворот и бодро зашагала к нам, никто внимания не обратил. А зря. Ярко-жёлтая ветровка, камуфляжные штаны и берцы – это всё-таки не самая привычная форма одежды. А короткая стрижка ёжиком и очки с толстенными линзами явно сигнализировали – перед нами какой-то опасный локальный босс.

Неожиданно ловко вскочив на расположенный рядом красный железный ящик с надписью: «ПЕСОК», тётка зычно крикнула:

– Внимание сюда!!! Меня зовут Валентина Артуровна Гац! Фамилия моя НЕ СКЛОНЯЕТСЯ! Я временно замещаю вашу…

Особого эффекта её обращение не произвело. Нам и так хорошо было.

– Ти-хаааа!!! – Тётка грохнула берцем по крышке ящика, на котором стояла.

Во внезапно наступившей тишине все услышали заливистое пение птиц, дробный перестук падающих на землю салютных шишек, а также дурашливо-восхищённый голос Ромыча:

– Фигасе! Крутые гады у этой Гацы!

Прицел очков мгновенно навёлся на него:

– Фамилия!

– Ну, видимо, Гац, – глумливо ответил Ромыч.

Похоже, он был просто не в силах придержать свой язык.

– Смешно. Фамилия, курсант!

– С чего это я вдруг курсантом стал?!

– В нашем космолагере вы все – курсанты! Фамилия!!!

– Ну, Волков…

– Курсант Волков, я вношу тебя в чёрный список. Только что ты обеспечил себе целый месяц персонального ада!

Ромыч набычился, но теперь смолчал. Видно было, что его хорошее настроение улетучилось, как одуванчик в трубу пылесоса.

А потом Гаца набрала воздуха побольше… И заорала ТАКИМ оглушающе-мерзким голосом, что меня снова замутило:

– Курсанты, бегом МААААРШ!!!

Мы уныло топали по бетонным дорожкам, проложенным среди высоченных сосен. Периодически из лесной зелени проглядывали корпуса деревянных зданий – здоровенных двухэтажных параллелепипедов из бруса. Пот щипал глаза, рюкзак бил по спине, а мы бежали и бежали, подгоняемые воплями:

– Раз, два, три… девятнадцать, двадцать! Ага, все курсантики на месте! Бегом-бегом, хлюпики, не филоним!

Когда мы – красные, распаренные и обезвоженные – добрались до нашего домика, я был сосредоточен на двух вещах: пытался вдохнуть в себя как можно больше воздуха, а также выбросить из головы дурацкое слово «филонить», которое где-то там прилипло и теперь мешало думать.

Чем были заняты Ромыч с Игорем – не знаю. Возможно, тем же самым. В общем, процесс расселения мы как-то проморгали, и в итоге нам досталась комната на отшибе. Самая последняя на втором этаже, рядом с туалетом.

Четвёртым соседом к нам Гаца поселила какого-то совершенно непонятного пацана: суетливо-мелкого, с толстыми слюнявыми губами и маслеными глазками. Все его называют Ерохой.

Едва-едва мы кинули свои сумки, не успев даже отдышаться, как раздался щелчок, шуршание, а затем где-то прямо над головой загрохотал усиленный микрофоном скрежещущий голос Гацы:

– Четвёртый отряд! УЖИН ОТМЕНЯЕТСЯ В СВЯЗИ С ВАШИМ ОПОЗДАНИЕМ! Общий сбор на улице через десять минут!

Так я узнал три новости. Во-первых, «четвёртый отряд» – это мы. Во-вторых, во всех комнатах установлены динамики. Типа локального радио, у нас в школе тоже такое есть. Только в школе нету Гацы… Так, стоп! Верните меня обратно в школу!!!

В-третьих, они тут просто хотят заморить нас голодом, а потом пустить на опыты. Очевидно, что это логово маньяков. Какие ЕЩЁ нужны доказательства, что мы ПОПАЛИ В АД? Надо выбираться отсюда. Только вот сейчас сил нет никаких.

Кое-как выползли на улицу, построились перед домиком. И тогда Гаца сделала вообще страшную вещь. Она ОТОБРАЛА у нас все телефоны и планшеты. Просто отобрала и закинула их в какую-то потрёпанную спортивную сумку!

И вот сейчас я сижу на своей кровати, веду дневник. Руки мои дрожат. Голова набита сырыми опилками. Настроение ниже нуля. Сил нет. Мозг болит.

Игорь просто завернулся в покрывало, словно окуклившаяся гусеница. Только очки на конопатом носу торчат. Лежит и еле слышно шепчет какие-то проклятия.

У меня слипаются глаза. Подумать только! Неужели я собственными руками отдал Гаце свой телефон?.. Моя нервная система истощена. Всё на сегодня.

– Четвёртый отряд! ОТБОЙ!!!!!

2 июня

Рано утром динамики завопили:

– Четвёртый отряд! НА ЗАРЯДКУ!!!!!

Во время унизительной пробежки, когда мы сначала дрожали от утреннего холода, а затем обливались горячим потом, мне в голову пришла спасительная фраза, которую любит повторять папа: «Мы сами формируем свою реальность». И мне тут же очень захотелось сформировать реальность без Гацы. Судя по задумчивым взглядам Ромыча и Игоря, они тоже о чём-то подобном мечтали.

Но живот настырно бурчал и требовал сначала хорошенько подкрепиться, а потом уже реальности формировать. Поэтому, кое-как умывшись, мы примкнули к нестройной толпе, именуемой «четвёртый отряд», и направились на завтрак.

Оказалось, что столовка здесь – просто космос! ТАКУЮ красоту я видел только в рекламе суперсовременных отелей Финляндии, которую недавно мне целый месяц в VK показывали.

Всё вокруг сделано из гладких досочек, всё сверкает чистотой и… природностью, что ли. За огромными окнами колышется хвойный лес. Воздух пронизан солнечным светом. И даже столики уютные. Не то что липкие ободранные столищи у нас в школе. В общем, нам резко стало не до разговоров.

Наконец, набив животы удивительно вкусной овсянкой, мы отпихнули Epoxy в дальний угол, а сами устроили военный совет. И единогласно постановили, что просто так мы не сдадимся. Да, это АД! Но кто сказал, что из него нельзя сбежать?

План побега получился следующий: сначала скроемся в окружающих зарослях, потом потихоньку перелезем через забор, а далее выйдем на шоссе и поймаем машину до дома. По идее, всё логично.

Выбравшись из столовки, мы как раз решали, куда именно нужно двигаться в лабиринте лесных дорожек, когда за спиной раздался вопль:

– Ага!!! СТОЯТЬ, хлюпики! Куда это вы собрались?!

Не сговариваясь, мы сразу рванули изо всех сил. Неважно, куда! Главное – откуда! Где-то позади топала своими ботинками Гаца. Вот ведь маньячка настырная!

А мы бежали. И внезапно нам стало ОЧЕНЬ смешно. Так что мы бежали и ржали. С каждым поворотом путали следы, уходили от погони и снова ржали. Нас не догонят!

Неожиданно мы выскочили на просторную круглую площадку с огромной железной конструкцией посередине: что-то типа длинной трубы, к одному концу которой приделана небольшая серебристая капсула, а к другому – противовес. Рядом топтался высокий прыщавый парень-старшеклассник исключительно ботанического вида.

– Зд’авствуйте! Вы от Валентины А’ту’овны? – картаво спросил он, указывая рукой на открытую капсулу. – Я уже заждался…

– Ага! Поехали! – выпалил Ромыч и с ходу плюхнулся на единственное кресло.

Мы с Игорем остановились рядом, отчаянно пытаясь отдышаться, перестать ржать, а заодно и начать понимать, что тут происходит. А ботан в это время покопошился рядом с Ромычем, что-то там защёлкнул, а потом просто взял и захлопнул сверху крышку.

– Эй, ты чего?! – глухо заорал изнутри Ромыч. – А ну открой! Я тебя запомнил!

Но ботан уже тыкал какие-то кнопки на маленьком пульте. Что-то звякнуло, тренькнуло, загудело… И вся эта странная карусель вдруг стала быстро раскручиваться, увлекая вопящего Ромыча вдаль, описывая им огромный круг и вновь пронося мимо нас.

Я понимал, что происходит какая-то неправильная ерунда. Подскочив к ботану, я принялся отбирать у него пульт, по очереди разжимая потные пальцы. Ботан вяло сопротивлялся и пульт отдавать не хотел. Зато перевёл на меня свой задумчивый взгляд и проговорил:

– Я тут подумал… А вы точно инст’укто’ы? П’осто анализи’уя ваш внешний вид и поведение, я начал испытывать оп’еделённые сомнения. Вы ско’ее похожи на ку’сантов лаге’я, а не на инст’укто’ов.

– Какие, на фиг, ИНСТРУКТОРЫ? Мы школьники, идиот! Семиклассники! Останови его скорее! – заорал я, подпрыгивая на месте.

– Это же ЦЕНТ’ИФУГА… Она же к’утится, её нельзя п’осто взять и остановить. – Ботан суетливо заблестел очками.

– Ааааааааа!.. – пронеслась мимо нас капсула с вопящим Ромычем.

Игорь уселся на корточки, схватил себя за голову и задумчиво забормотал:

– Так… Если центрифуга была рассчитана на массу взрослого инструктора… Ну-ка, прикинем… Скорость… длина окружности… Я думаю, там уже примерно семь «же». Для Ромыча это может быть фатально. Вот, кстати, он уже и не кричит больше.

– И всё же… Вы точно уве’ены, что вы не инстр’укторы? Ведь вы же сказали, что от Валентины А’ту’овны! – обиженно бубнил ботан, опасливо отступая в сторонку и нашаривая на поясе рацию. – Если нет, могу п’едположить, что по’а вызывать в’ача…

– ДА ВЫЗЫВАЙ УЖЕ КОГО УГОДНО!!!

В общем, было много криков. Когда притопала недовольная врачиха, центрифуга как раз остановилась. Серо-зелёного Ромыча кое-как достали из капсулы. Принялись оживлять.

Прибежавшая Гаца с ходу принялась всех строить. Потом они долго ругались с врачихой. В итоге самым виноватым решили сделать ботана.

А я всё думал. Не, это точно не логово маньяков. По крайней мере ботан на маньяка не похож. Он похож на дебила и психа, но не на маньяка. Может, они тут реалити-шоу снимают? Точно! Про выживание в дикой природе, например.

Нас посадили под арест в нашей же комнате. И дверь на замок заперли. Объяснили, что это сделано для нашего же комфорта и безопасности. Ждут, когда приедет директор лагеря, чтобы решить вопрос о нашем отчислении за грубое нарушение техники безопасности.

Но мы-то знаем, что на самом деле мы оказались слишком дерзкими и опасными. И не вписались в формат этого их реалити-шоу. Ну и ладно!

Через пару часов замок защёлкал. Я ждал этого момента и был готов! Едва приоткрылась щёлочка, я сразу же громко выкрикнул в неё:

– Мы отказываемся сниматься в вашем шоу! И на органы запрещаем нас распиливать! Всё, полный официальный отказ! То-то же!

Дверь слегка дрогнула, но потом всё же открылась до конца. В комнату шагнул крепкий дядька с мушкетёрской бородкой. Мускулистый, лысый и мрачный. Посмотрел на меня. Потом на серо-зелёного Ромыча. Потом снова на меня. Спросил хрипловато:

– Так, я что-то не понял. Кто именно из вас на центрифуге катался?

– Ну я, – хмуро ответил Ромыч, медленно поднимаясь с кровати. – Выгонять из лагеря будете? Да и пожалуйста! Вообще-то, мы и сами убежать хотели!

И насуплено уставился на дядьку. Тот медленно подошёл ближе. Помолчал. А потом хлопнул Ромыча по плечу и расхохотался:

– Уважуха!.. Там же нагрузка была на взрослого рассчитана! Молодец, что не помер!

Дядька оказался не только классным чуваком с хитровато-весёлыми глазами, но и настоящим директором настоящего лагеря:

– Вот вам совет, чисто по-дружески: вы пока никуда не убегайте. Просто дождитесь завтрашнего дня. И ещё просьба: больше в центрифугу без правильной настройки не залезайте! Договорились?

– Да, – помрачнел Ромыч. – Мы больше не будем. Нам не понравилось.

3 июня

Едва утром я услышал из динамика лёгкое потрескивание, как сон мгновенно улетучился. Где-то внутри черепа мой мозг сморщился в ожидании очередного сверла. Но всё пошло не так.

Сначала тихо-тихо заиграла нежная музыка, что-то вроде пианино с арфой. Громкость постепенно нарастала, а потом раздался звонкий энергичный голос:

– Доброе утро, четвёртый отряд! Лагерь «Старт-Шум-Гам» приветствует новый отличный день. Ну-ка, все выходите на зарядку!

Ээээ… Что это было? Мы сидели на своих кроватях, таращились друг на друга и ничего не понимали. Игорь сдёрнул с конопатого носа очки, протёр их, напялил обратно. И изрёк:

– Похоже, мы сошли с ума. Пойду проверю.

На площадке перед домиком нас поджидала спортивного вида высокая загорелая старшеклассница в джинсовых шортах и ослепительно-белой футболке. Длинные светлые волосы убраны в тугой хвост, а в сияющих ярко-синих глазах прыгают весёлые искорки:

– Привет, ребята! Вы уж извините, что я не успела приехать к началу смены. Экзамены перенесли, так что пришлось задержаться. Но теперь-то я с вами! Кстати, я – Мира, ваша вожатая. Итак, раз-два, разминаемся! Поехали!

И тут же принялась приседать и выгибаться, показывая разные упражнения. В общем, удалась зарядка. Всегда бы так.

Потом Мира подмигнула и сообщила, что сегодня на завтрак нас ждут вкуснейшие гренки с малиновым джемом. А потом мы будем прыгать на гигантских батутах и купаться в озере. А завтра начнём строить ракету.

На экстренном военном совете, состоявшемся по пути в столовку, мы с Игорем и Ромычем единогласно постановили: «Только полный идиот будет сбегать из лагеря, когда в отряде есть ТАКАЯ вожатая». А мы же не идиоты.

И в ту же секунду реальность изменилась. С дрожью внутри я ощутил, что стою на пороге огромного-преогромного лета, наполненного зелёным лесом, жарким солнцем, новыми друзьями, ночными кострами и интересными приключениями.

Глубоко-глубоко вдохнув свежий сосновый воздух – так, что даже голова закружилась, я засмеялся от нахлынувшего счастья. И побежал догонять свой отряд.

Детектив Лимончиков

Анна Зимова

Когда позвонили в дверь, мама месила тесто для вареников. «Чем-то это напоминает расправу», – решил детектив Лимончиков. Мама стучала тестом об стол, била по нему кулаками, выкручивала в разные стороны, сжимала так, будто пыталась задушить. Перед этим она ожесточённо толкла в миске вишню для начинки – брызги летели в разные стороны. Лимончиков сказал ей, что это похоже на кровь. И стал объяснять, что по тому, куда попали капли крови после ножевого ранения, криминалист может установить, под каким углом был нанесён удар, и с большой вероятностью вычислить – какого преступник был роста, и ещё…

– Хватит, – попросила мама, – хватит, пожалуйста!

Она была чем-то недовольна, но установить причину её плохого настроения Лимончиков не мог, и весь его детективный опыт был тут бесполезен. В тот момент, когда мама подсыпала на стол очередную порцию муки, раздался звонок. Она поискала глазами, обо что вытереть руки, и, не найдя ничего (это не добавило ей хорошего настроения), пошла в прихожую.

– Кто? – спросила она строго.

– Полиция. Участковый Веткин.

Мама повернулась к детективу Лимонникову и сделала круглые глаза, но Лимончиков успокоил её:

– Всё в порядке. Это ко мне, – и сам открыл дверь, потому что у мамы руки были в муке.

Участковый Веткин был одновременно смущён и мрачен.

– Здравствуйте, – сказал он, – можно войти?

– Конечно, – оробела мама, – а что, собственно…

– О, всё в порядке. Ничего не случилось. Просто у меня к вам небольшой разговор.

Веткин нерешительно переводил взгляд с мамы на Лимонникова. Детектив Лимончиков догадывался, зачем пришёл Веткин. Наверняка в их районе совершено преступление, но Веткин не хочет сообщать о нём при маме, чтобы её не нервировать.

– Мама, у тебя вода не выкипит? – невинно поинтересовался Лимончиков. – Ты бы шла пока на кухню, а нам с участковым Веткиным нужно кое-что обсудить.

Но Веткин удивил его:

– Вообще-то, Павлик, я пришел не к тебе, а к твоей маме. Я думал, тебя дома нет.

(Веткин называл его детективом, только когда они были вдвоем, а во всех остальных случаях – Павлом или Павликом.)

Но зачем участковому мама? Какие у Веткина могут быть с ней дела? Хотя… Если подумать, ему, Лимонникову, хоть он и детектив, всего десять лет, и повсюду ему требуется мамино согласие. Наверняка Веткин попросит маму подписать какие-нибудь бумаги. Чтобы её сын Павел Лимончиков мог начать расследование. Принимать участие в следственных экспериментах. Понятно, что нужно просить разрешение матери для всего этого.

– Хорошо, я не буду вам мешать, – сказал Лимончиков и скромно присел на танкетку. Но мама заявила:

– На кухню. Быстро. И дверь закрой.

Лимончиков промолчал. Он потом скажет ей, что нельзя так разговаривать с ним при его коллеге. На кухню он, конечно, вышел. Мама не хочет, чтобы он слышал её разговор с Веткиным, и если дверь закрыта плотно, то слышно ничего и не будет. Но в детективном фильме Лимончиков подсмотрел хорошую идею – если приложить к двери стеклянный стакан, а к нему – ухо, то прекрасно можно разобрать, о чём говорят в прихожей. Лимончиков так и сделал. И услышал много интересного.

– Я не хотел бы, чтобы Павел узнал о нашем разговоре, – тихо попросил Веткин.

– Он что-то натворил?

– Зачем вы так? Почему сразу – «натворил»? Всё в порядке.

– И тем не менее, вы здесь. Говорите уже.

– Видите ли, ваш сын… Вы наверняка знаете, что у него есть мечта – ловить преступников.

– Мне ли об этом не знать? Он вам мешает своими играми? Вы только скажите.

– Что вы! Вовсе нет. Просто он слишком увлечён этой своей идеей. И у него богатая фантазия. Он говорит мне буквально обо всём подозрительном, что встретилось ему за день. Это, конечно, правильно. Мальчик проявляет бдительность. Но он чересчур уж бдительный. Он сообщает мне, если видел человека со странной татуировкой. Или о том, что мужчина подозрительной наружности покупал в хозяйственном магазине набор ножей. Скажите, он смотрит много полицейских сериалов?

– Увы, слишком много. – Даже через дверь Лимончикову было слышно, как мама вздохнула. – И давно он вам… докладывает?

– Как начались летние каникулы. Вот я и подумал, всё ли у вас в семье хорошо? Почему Павел в этом году не поехал в лагерь, как всегда?

Вода для вареников на плите кипела. Лимончиков тоже закипел. Так вот, значит, какой ты, участковый Веткин. С виду друг и начальник, а на самом деле иуда полицейская. Ябеда. Веткин сам сделал его своим помощником! Сам завалил его своими заданиями. Веткин вечно твердит ему: «Что бы я делал без вас, детектив Лимончиков?» А теперь является и говорит маме: «Не подумайте, что он мне мешает». Да когда так говорят, то нужно понимать: «Мешает, и ещё как!»

– Вы простите его, пожалуйста, – мама чуть не плакала, – мы выплачиваем деньги за ипотеку, а я попала под сокращение на работе. Мы в этом году не смогли отправить его в лагерь. Вот Павел и мается ерундой. Он вас больше не потревожит.

– Не говорите так, прошу вас! Я вовсе не в претензии. К тому же я в некотором роде сам провоцировал его. Поощрял эти его игры. Если я могу вам чем-то помочь…

«Значит, для тебя наше сотрудничество – просто игра!» Лимончиков вспомнил, как они познакомились с Веткиным. Лимончиков сам разыскал участкового и сказал ему, что, раз начались летние каникулы, у него теперь много свободного времени и он хочет помогать Веткину. Готов выполнять любые поручения, чтобы набраться опыта полицейской работы. И Веткин принял помощь благосклонно. Он назначил Лимончикова своим помощником и стал давать ему поручения. Не то чтобы очень интересные – обойти территорию и осмотреть её на предмет оставленных стеклянных бутылок, чтобы никто не порезался. Сообщить, если где неисправен домофон.

Все происшествия и непорядки Лимончиков заносил в отчёты, которые каждый день приносил Веткину. А сам не терял надежды наткнуться на какое-нибудь настоящее дело и расследовать его. Задержать серьёзного преступника: маньяка там, террориста или убийцу. Он честно признался в этом Веткину, но тот сказал: «Чтобы расследовать серьёзное преступление, нужно начинать с малого. Все известные следователи так делали» – и послал Лимонникова узнать, откуда доносится запах дыма, – может, кто поджёг урну?

Лимончиков не роптал, соблюдал субординацию, но сам посматривал по сторонам, прикидывал, думал, подмечал, анализировал, сопоставлял. Подозрительные события не останутся незамеченными, будьте уверены. Подозрительные лица – тоже. Преступник ждёт его где-то, и, когда им придёт время встретиться, детектив Лимончиков не растеряется.

– Вы уж его не ругайте, – попросил Веткин маму на прощание, – ребёнок все-таки. К тому же такой ответственный. Деловой парень.

«Снисхождение? Спасибо, конечно, но не надо!»

Когда мама вернулась на кухню, Лимончиков был спокоен, хотя нелегко было сделать вид, что он не слышал этого разговора.

Мама снова принялась избивать тесто. Детектив Лимончиков смотрел в окно, как предатель Веткин уходит через двор.

– Сынок, я понимаю, что тебе скучно, – сказала наконец мама, – но Веткина ты оставь в покое. Ему работать надо.

– И вовсе мне не скучно.

– И криминалистику эту свою брось. Займись чем-нибудь ещё. Есть парк. Площадка. Аттракционы.

Лимончиков пошёл к двери, но мама остановила его:

– Телефон давай сюда. Неделю без него походишь. – Она всплеснула руками, от чего образовалось мучное облачко. – С ума сойти, к нам приходит участковый, будто мы сами преступники какие-то. Что соседи подумают?

«Можешь быть спокойна, мама. После того что я услышал, Веткина я больше не побеспокою».

* * *

На следующий день Лимончиков решительно подошёл к участковому с листком бумаги.

– Вот, – сказал он. – Это мой последний отчёт. Больше, к сожалению, я с вами работать не смогу.

Он отдал бумагу Веткину.

– Почему решил бросить службу? – Веткин пристально посмотрел на него.

«А то вы сами не знаете», – подумал Лимончиков, но вслух произнёс:

– Дел, знаете ли, много.

– Мне без твоей помощи трудновато будет.

«Ага, как же». Но Лимончиков ответил:

– Очень жаль. Но никак не получится.

Он развернулся и ушёл. Он хотел быть холодным и сдержанным, и, кажется, получилось. Уши вот только пылали.

Вот что он написал Веткину в своём последнем отчёте:

СИТУАЦИЯ в парадной № 3 дома 12 по улице Кирова по состоянию на 30 июня:

ПУНКТ 1. Кто-то выкрутил лампочку. Я ввернул новую – выкрутили снова. Прошу выдать из бюджета денег на новую лампочку. И на сетку, чтобы больше не выкручивали.

ПУНКТ 2. Обнаружены окурки на полу возле окна на втором этаже. В подъезде двое курящих. Дядя Витя курит «Филип Моррис», а тётя Вита – тонкие «Гламур». А эти окурки, которые на полу, – совсем другой марки. И их много, 8 штук. Поставил на подоконник банку-пепельницу и установил наблюдение за этажом.

ПУНКТ 3. На почтовом ящике тёти Зои (квартира № 14) кто-то рисует мелом. Я стираю – рисуют снова. Вот фотография ящика. Буду вытирать рисунки, пока тётя Зоя не вернётся из отпуска.

Лимончиков отправился на железнодорожную станцию. Во-первых, идти туда нужно через парк, и это попросту приятно. Во-вторых (и это главное), станция – ближайшее к дому место, где можно посмотреть ориентировки на преступников. Мама установила ему ограничения в Интернете на сайты, где их можно посмотреть. А на станции преступные физии с подробным описанием злодеяний и примет висят прямо на стенде. В среднем раз в два дня там появляется новое лицо. А фото тех, кого задержали, снимают. И в один прекрасный день, уверен Лимончиков, одна из ориентировок будет убрана благодаря его усилиям. Он сообщит полиции, что заметил особо опасного преступника, и, может быть, даже поучаствует в задержании. И Лимончикову не нужно спрашивать соизволения Веткина для того, чтобы сделать это. Пусть патрулирует свой участок, принюхивается к урнам, делает замечания подросткам и занимается прочей ерундой. У Лимончикова есть дела поважнее. И пора ими заняться. Нет, когда у него будут брать интервью, он, конечно, поблагодарит Веткина за то, что тот был его первым начальником и чему-то его научил. Но лавры его Веткин себе не присвоит.

Вот они, преступнички, развешены в ряд. За последнюю неделю ни один не задержан.

«ИЛЬЯ КИРИЛЛОВИЧ БУРНУСОВ. Лицо округлое, на правой щеке шрам».

По-прежнему в розыске за грабёж.

«ПАВЕЛ ВИКТОРОВИЧ РОМАНОВ. Татуировка в виде звезды на правой кисти».

Все ещё не понёс наказание за то, что совершил растрату в особо крупном размере и скрылся.

«НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ РАДИНЦЕВ. Залысины и заикание. Представляется сотрудником Петроэлектросбыта и проникает в квартиры доверчивых граждан под предлогом проверить счётчик – а сам их обворовывает»

Все ещё на свободе.

А вот и новенький. На стенде появился свежий фоторобот. Рисунок, конечно, хуже фотографии, но будем довольствоваться тем, что есть. Худое хищное лицо с глубокими носогубными складками, узкие глаза. Толстые брови, сросшиеся в одну линию, злобно поджатые уголки губ.

Лимончиков залез прямо с ногами на скамейку, чтобы стать повыше, и, не обращая внимания на ворчание сидящей рядом бабули, стал читать ориентировку.

«ВНИМАНИЕ!

Этот человек разыскивается за совершение серии преступлений в отношении детей и подростков. Действует по следующей схеме: выбирает ребёнка, которого не сопровождают взрослые, и просит у него телефон, чтобы позвонить под вымышленным предлогом, после чего убегает. Если ребёнок не отдаёт телефон, может отобрать его силой. Просим предупредить детей, чтобы были осторожны!

ПРИМЕТЫ: на вид 40–45 лет. Верхний резец с левой стороны золотой. Одет в чёрную кожаную куртку и синие джинсы. Всех, кто располагает какой-либо информацией о преступнике, просим сообщить в дежурную часть МВД по Ленинградской области по номеру…»

Жалко, что мама отобрала телефон, и не получится сфотографировать объявление.

– У вас не найдётся листка бумаги и ручки? – спросил он у бабули, но та только и ждала, пока он заговорит, чтобы обрушиться на него с упрёками:

– Ремня тебе, а не листок! Я твоей матери скажу, что ты скамейки пачкаешь. Тут люди, между прочим, сидят, а ты грязными ножищами залез…

Ладно, он запомнил номер.

На обратном пути в парке Лимончиков опять встретил Веткина! Надо обойти его. Лимончиков так эффектно попрощался с участковым! Будет неловко, если они снова встретятся. Веткин сидел на скамье возле киоска с пирогами и увлечённо ел чебурек, с которого капал жир. Поев, Веткин взглянул на часы и нахмурился – ждёт кого-то. Детектив Лимончиков собирался уже повернуть назад, когда Веткин достал рацию.

– Вася! – заговорил он. – Я у пирожковой в парке. Можешь подскочить ко мне?

Рация затрещала. Видимо, неизвестный Вася стал отказываться, потому что Веткин сказал:

– Вася, ну выручи, а? Ты ближе всех сейчас ко мне находишься. Понимаешь, я тут бандита своего жду, а мне срочно нужно отойти. Можешь его покараулить вместо меня? Я скоро вернусь.

Лимончиков стал дышать тише, чтобы не пропустить ни слова.

– Спасибо, выручил! – сказал наконец Веткин, и добавил кое-что, от чего сердце Лимончикова затрепыхалось в груди: – Да, у него надо забрать пистолет.

Участковый ушёл, а Лимончиков все ещё был в шоке. Разве можно так ловить бандитов?

Как может Веткин так халатно относиться к своей работе? Какие такие дела могут заставить его бросить пост и уйти в то время, как бандит должен, по его сведениям, появиться с минуты на минуту? Заметьте – бандит с пистолетом! Это… Это просто ни в какие ворота. Да если бы ему, Лимончикову, сказали, что поблизости бродит преступник, он бы с места не сдвинулся, пока его не дождался. Он бы моргать перестал, чтобы его не пропустить. Он бы был весь – комок нервов и воплощение сосредоточенности. А Веткин слопал чебурек и идёт прогуляться. Даже не дождался, пока этот его Вася придёт его подменить, – просто усвистал куда-то.

Лимончиков залез поглубже в кусты и стал наблюдать. И не зря. Он увидел. Его. Преступника. Тот свернул с перекрёстной аллеи и, дойдя до пирожковой, остановился в нерешительности и стал озираться по сторонам. Фоторобот нарисовали очень похоже. Треугольное заострённое лицо с глубокими носогубными складками. Толстые брови срослись в одну. Узкие глаза. На мужчине чёрная куртка и синие джинсы. Так вот кого поджидал Веткин! Лимончиков, вздрогнув, инстинктивно сделал ещё шаг назад. Где же Вася? Где хоть кто-нибудь в полицейской форме? Зачем, ну зачем мама отобрала у него телефон? Теперь он не может позвонить ни Веткину, ни в полицию. Вот он – преступник. Стоит рядом, буквально в каких-то трёх метрах. А Лимончиков – беспомощен. Злоумышленник сейчас попросту уйдёт, и ищи его потом. Ну Веткин, ну тупица…

Но преступник не ушёл. Он заметил детектива Лимончикова. Оценивающе на него посмотрел.

– Мальчик, дай телефон, а? Мне позвонить нужно, – попросил он и улыбнулся кривой фальшивой улыбкой.

К ужасу Лимончикова, улыбка эта обнажила золотой резец во рту преступника. От страха Лимончиков не мог ответить внятно, лишь прохрипел что-то. Даже слюны во рту нет, чтобы сглотнуть.

– У меня тут встреча с одним человеком, а его нет. Позвонить ему хочу, а телефон разрядился, – преступник продолжал улыбаться, – дай телефон по-братски?

Лимончиков незаметно огляделся. Вокруг как назло вообще никого. Продавщица пирожков закрыла киоск и ушла куда-то. Объявление повесила: «Вернусь через 15 минут».

Где Вася???

Можно, конечно, закричать, кто-нибудь его да услышит и прибежит. Но смысл? Бандит успеет смыться. Нужно тянуть время. Отвлекать его до тех пор, пока не придёт Вася или не вернётся Веткин.

– Сейчас, сейчас, подождите, – прошептал Лимончиков и стал дрожащими руками шарить по карманам, делая вид, что ищет мобильник. Как жаль, что у него так мало карманов!

Все проверив, он стал шарить по второму кругу. Преступник смотрел на него, и в глазах его было недоумение. Заподозрил что-то? Наконец все карманы были по несколько раз проверены.

– Да где же он? – сокрушался Лимончиков. – Может, я забыл его на скамейке?

Он подошёл к скамье и осмотрел её, хотя с их места прекрасно было видно, что никаких телефонов на ней нет.

– Я совсем забыл, – детектив Лимончиков хлопнул себя по лбу, – я же оставил его дома. Что-то я стал совсем рассеянный. Склероз, что ли… – Он попытался рассмеяться, но получился какой-то сухой клёкот.

Узкие глаза преступника еще немного расширились.

– Ну нет, так нет, – сказал он.

Кажется, он сейчас уйдёт. Задержать. Его нужно задержать любой ценой. Надо попробовать его разговорить.

– А вы, значит, ждёте здесь своего друга? – светским тоном поинтересовался Лимончиков и ещё раз огляделся по сторонам. – Это хорошо. Когда есть друзья.

Он снова отёр лоб.

Преступник спросил:

– Мальчик, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя голова не кружится?

– Не кружится. Я в полном порядке. Видите, могу даже стоять на одной ноге с вытянутыми руками. – Лимончиков показал, как он это делает.

Преступник сказал:

– Я, пожалуй, пойду, – и быстро зашагал по тропинке.

Перед тем как свернуть на аллею, он оглянулся и ещё раз посмотрел на Лимончикова. Неприятный это был взгляд.

Ну вот, он упустил свой шанс. Детектив Лимончиков готов был разрыдаться. Его преступник уплывает у него из рук. Надо проследить за ним. Он, крадучись, пошёл в направлении, в котором скрылся мужчина, надеясь, что Веткин успеет всё-таки догнать его и надеть наручники на бандита. Но, выйдя на аллею, Лимончиков не увидел преступника. Тот исчез. Далеко он уйти не мог. Лимончиков пробежался направо по тропинке, потом налево, надеясь его засечь.

Он хотел уже повернуть назад, когда на пле-40 ему опустилась рука и знакомый голос произнёс зловеще:

– Мальчик, с тобой точно всё в порядке?

И тогда Лимончиков не выдержал и закричал:

– Помогите! Помогите!!!

* * *

Потом Веткин сказал ему, что услышал этот крик за двести метров, – ровно на столько он отошёл, чтобы посетить туалет. Он утверждал, что примчался на место происшествия очень быстро, но Лимонникову вот показалось, что прошла целая вечность.

Веткин выбежал откуда-то из-за кустов, схватил Лимончикова за руку и стал спрашивать:

– Павлик? Что случилось? Кто тебя обидел?

А Лимончиков только и мог, что показать пальцем на мужчину и сказать:

– Со мной всё в порядке. Задержите преступ ника.

Веткин подвёл Павлика за руку к скамейке и осторожно усадил на неё. Сел рядом.

– Почему ты решил, что это преступник? – спросил он. – Это мой строитель Рустам. Он у меня ремонт делает.

– Я сам слышал, как вы сказали, что ждёте бандита.

Веткин потёр лицо:

– Я так их называю, ремонтников своих – «бандиты». Обдирают меня как липку. Но работают хорошо.

– Но вы говорили про пистолет?

– Строительный пистолет. Мы договорились, что он передаст его мне по дороге на работу. А у меня живот скрутило после чебурека, и я был вынужден отойти в туалет. Я попросил, чтобы мой коллега Вася его встретил.

Детектив Лимончиков, наконец, заплакал. Поделом тебе, Лимончиков. Не детектив ты, а посмешище.

– Так. Расскажи-ка мне все по порядку, – потребовал Веткин.

И Лимончиков (всё равно теперь ему пропадать) рассказал, как все было. И про фоторобот, и про то, что телефон части он помнит наизусть, только позвонить ему было неоткуда, так как мама отобрала у него мобильник. И про то, как он решил выследить, куда отправился преступник (ну не преступник, а Рустам).

– А теперь можете смеяться, – сказал Лимончиков, когда закончил.

Но Веткин не смеялся. Наоборот, он стал очень, очень серьёзен. Он смотрел на Лимончикова таким взглядом… Будто впервые его увидел.

– То есть ты отправился за ним, хотя был уверен, что он преступник? – спросил наконец Веткин.

– Именно поэтому я и пошел. Его ведь надо было как-то задержать.

* * *

Веткин отвёл его домой. Лимончиков сказал:

– Я сам дойду! – Он не хотел появиться перед мамой в компании участкового.

Но Веткин и слушать не желал. Он взял Павлика за руку и буквально силком потащил к дому.

– Вы можете не рассказывать маме? – только и отважился спросить Лимончиков по дороге.

Веткин снова посмотрел на него как-то странно – и промолчал.

На счастье Лимончикова, мамы дома не было. Он надеялся, что, раз у Веткина сейчас много работы, он забудет об этом инциденте, и, таким образом, мама о нём тоже не узнает. На следующий день он даже не вышел гулять, чтобы не попасться участковому на глаза. Но ещё через сутки вечером раздался звонок в дверь. Увы, это был Веткин. Ничего он, значит, не забыл.

– У меня к вам дело, – сказал участковый маме торжественно.

На этот раз Лимончиков сам пошёл на кухню, не дожидаясь, пока его попросят. Но Веткин сказал ему:

– Нет-нет, останься.

На лице у него было странное выражение. А в руках он держал конверт. Неужели всё настолько серьезно, что из-за его ошибки в полиции составили протокол? Рапорт? Его вызывают куда-то для дачи показаний? Что ему будет теперь?

– Что это? – тихо спросил детектив Лимончиков.

– А ты сам посмотри. – Веткин протянул ему конверт.

Лимончиков открыл его. Достал бумагу. Попытался прочесть, что в ней написано, но руки тряслись, и буквы прыгали. Наконец он сумел разобрать: «Сертификат на пребывание Лимончикова П. П. в летнем оздоровительном лагере для детей сотрудников МВД в течение двух недель».

– Вот, выхлопотал вам социальную путёвку в летний лагерь, – сказал Веткин.

Мама закрыла рот руками.

– Спасибо! – прошептала она. – Какой вы хороший человек!

– Могу я поговорить с вашим сыном наедине? – попросил Веткин маму.

Когда они остались одни, Веткин сказал:

– Я ничего ей не скажу, и ты не говори. Не будем её нервировать. Пусть думает, что я просто достал тебе на работе путёвку. Но на самом деле – это твоя первая служебная награда.

Но детектив Лимончиков сказал твёрдо:

– Но я не заслужил. Я опозорился. Вы просто меня пожалели.

– Броситься одному на захват преступника, чтобы задержать его, – по-твоему, это позор? – прищурился Веткин.

– Наверное, нет.

– Но! – Веткин поднял палец. – Одной храбрости недостаточно, чтобы быть хорошим сыщиком. Ты ещё многого не знаешь про работу полицейского и про преступников. Например, я уверен, что ты не в курсе, что воры общаются между собой с помощью специальных значков и цифр. Когда они присматривают, какую квартиру им обчистить, они оставляют на почтовых ящиках пометки мелком. Например, крестик в кружочке обозначает: «квартира пуста, хозяева в отпуске – можно грабить».

Лимончиков сначала подумал: «К чему он это?» Но потом понял – и ахнул.

– Благодаря твоему отчёту я увидел этот значок на почтовом ящике тёти Зои и спас её от ограбления.

– Так, значит, отчёт был не зря!

– Конечно. Но ты об этом даже не знал. Ты ещё много чего не знаешь. Ну что, вернёшься ко мне на работу, чтобы поднабраться опыта?

И детектив Лимончиков взял под козырёк:

– Рад стараться!

Золото Моргенштерна

Александр Егоров

Каникулы начались не так чтобы весело. Даже совсем невесело. Потому что прямо с начала июня меня задвинули в санаторий лечиться.

Я, вообще-то, не больной. Просто у меня оказались небольшие проблемы с лёгкими. Кто-то даже говорит, что это был коронавирус, которого никто не заметил. Но я в это не верю, потому что ни у кого в классе никакого коронавируса не было, а я что, самый умный, что ли? Нет, это было бы, конечно, приятно – быть таким уникальным. Но лучше уж пусть кто-то другой им побудет вместо меня.

И так уже Козлоев пытался меня «воронакирусом» обзывать. Получил от Тимура в жбан и перестал.

Но всё равно выдали мне путёвку в лесной лагерь. На две недели, без родителей.

Я сперва немного поволновался, а потом решил, что это будет даже интересно. Интернет там есть, озеро недалеко. Папа с мамой смогут приезжать. Вот разве что без Тима скучно будет.

А теперь спойлер: скучно уж точно не было.

В общем, приехали мы с родителями в этот лагерь часам к двенадцати. Немного опоздали, потому что на шоссе были пробки. Прошли регистрацию, медосмотр, поднимаемся на этаж в мою будущую комнату.

Открываем дверь, а там – Тимка Астахов. Вещи уже рассовал кое-как по углам, а сам сидит на кровати с планшетом и во что-то такое играет. На меня смотрит, а сам краснеет прямо на глазах.

Я даже разозлился немножко. Вот зачем было молчать? Держать всё в тайне до последнего?

– Ты чего, – спрашиваю, – тоже больной, что ли?

– У меня так-то туберкулёз был, – он говорит. – В детстве. Теперь регулярно на профилактику надо ложиться. Просто я никому не рассказывал.

Это на него похоже. Он больше всего не любит, чтоб его жалели, ну или что-то вроде того. Поэтому я даже не удивился.

Просто занял койку рядом. Папе с мамой пообещал, что всё в порядке будет, и до выхода их проводил.

Так вот и начались наши каникулы.

Как нас там кормили и лечили, рассказывать не очень интересно, я и не стану. Только описание природы придётся сделать, иначе непонятно будет, где вообще это всё происходило.

Так вот: наш корпус – не слишком большой, всего четыре этажа, и из верхних окон озеро видно. Но к нему нас не пускают. Вокруг санатория – серьёзный такой забор из металлических прутьев, чтобы люди со стороны на территорию не проникали и с территории не разбегались.

А за забором – песчаные горки, поросшие травой, а дальше – сосновый лес. Вдалеке, за соснами – непонятно что: похоже на дом, только уже разрушенный, а может, ещё не достроенный.

Правда, в первый-то вечер нам вообще не до этого было, мы в основном в игры играли. А на второй день на батуте попрыгали, в фонтане вымокли, пообедали, повалялись, погуляли, обследовали всю территорию и наконец добрались до самых дальних закоулков.

Было часов шесть вечера, на улице ещё светло. Прошлись мы вдоль забора. И конечно, сразу нашли что искали: секретное место, где прутья немножко разогнуты.

– Ну что? – спрашивает Тимур. – Сходим на разведку?

– Может, после ужина? – говорю.

– После ужина ты между прутьями не пролезешь. Вон толстый какой. Давай сейчас.

Я оглядываюсь: вроде никто нас не ищет, да и времени ещё полно. Если сейчас с Тимкой не спорить, то можно ещё и к ужину успеть.

– Ну пошли, – говорю.

Мы протиснулись в щель и оказались на свободе.

Идем по лесу, а там, чем дальше, тем интереснее. Птицы поют, дятел где-то вверху ствол долбит: постучит-постучит, подождёт немного и опять начинает, как будто послания в мессенджере набивает. В кустах брусники кто-то шебуршит: может, ежи, а может, ужи.

– Прямо волшебно! – Тимур говорит с восторгом. – Как в фэнтези попали.

Ну не знаю. Это он в детстве у себя на юге леса нормального не видел, а я-то здесь всегда жил. Сосны да ёлки, ничего особенного.

Иду за ним, а сам под ноги смотрю. И, пока я под ноги смотрел, даже не заметил, как мы из леса на какую-то поляну вышли.

Там я врезался Тимуру в спину и остановился.

– Смотри-ка, – он мне шепчет.

Да я уже и сам вижу: прямо перед нами – входная арка из старых серых камней (они даже мохом поросли). Ворота есть, а забора нет. Створки ворот тоже уже пропали, только остались крюки, на которых они держались.

За воротами такие же сосны, как в лесу, но пореже, какие-то колючие кусты и заросший пруд. Ну а дальше, на пригорке – настоящий дворец, как в мультфильмах Диснея, только наполовину разрушенный. Тот самый, что мы с четвёртого этажа видели.

И теперь понятно, что он очень старый и что хозяева его давным-давно забросили. Он высокий такой, серый, с остроконечными башенками, но все они уже покосились и торчат в разные стороны. На самой высокой башне – флюгер в виде рыбы.

Тут Тимур и говорит, почему-то опять шёпотом:

– Ты такое видел когда-нибудь?

– Нет, – говорю. – Только чего-то стрёмно как-то.

Он смотрит на меня, а я на него.

– Чего бояться, раз уже пришли, – говорит. – Держись за меня, партнёр… и добро пожаловать в сказку.

У Тимура есть одно хорошее свойство: он смелый. Я тоже смелый, но только когда с ним. Хотя (как я иногда думаю) он тоже смелый, только когда со мной. Мы ведь с ним всё-таки похожи, хотя и совсем разные.

И двинулись мы с ним к этому дворцу.

Смотрим, в пруду утки плавают, из воды лягушки смотрят, пузыри пускают. Одним словом, сказочно.

Вблизи дворец оказался больше похож на большую дачу. Он был весь деревянный, обшитый красивыми дощечками, но очень облезлый. Зато фундамент у него из огромных гранитных валунов. Окна почти все разбиты, но кое-где остались ещё рамы с крохотными разноцветными стёклышками – синими, жёлтыми, красными. Я видел такое только на старых фотках. У меня отец любит историю и во всяких исторических группах состоит. Так вот там таких фотографий много, только все они чёрно-белые. Я и не ожидал, что на самом деле старинные дома выглядят так красиво. Так необычно.

– Скажи, Макс, круто ведь? – Это меня Тимур локтем толкает.

Поднялись мы на крыльцо и перед дверью встали. А дверь тоже непростая. Когда-то она, видно, была крепкая, а теперь уже вся сгнила, и ещё её очень уродливо обшили чёрным дерматином при помощи медных гвоздиков, да только дерматин уже весь порвался, и из дыр клочья войлока торчат.

– Вряд ли тут принцесса живёт, – говорю я.

– Да, – отвечает Тимур. – Боюсь, она давно померла от тоски. Ты не боишься скелетов?

А сам берётся за ржавую дверную ручку.

Дверь со скрипом открылась, и мы вошли.

В передней было темно и тихо. Воняло сыростью и грязными тряпками. Возможно, там водились мыши или крысы – по крайней мере, этого можно было ожидать. Мы не стали там задерживаться и прошли дальше, на залитую светом веранду. Посреди неё стоял огромный круглый стол на одной толстенной ножке, покрытый пожелтевшими газетами. Было совершенно непонятно, как этот стол смогли протащить в дверь, зато понятно было, почему его не вытащили.

Мы прошли в другую комнату. Там было пусто, сквозь разбитые окна задувал ветер. На стенах темнели квадраты – наверное, там раньше висели картины. Половицы рассохлись и трещали под ногами.

В следующей комнате было то же самое. Хотя нет: в дальнем углу в темноте прятался большой камин, как мне показалось, из чёрного камня.

Всё-таки это дворец, подумал я.

И тут мы услышали чьи-то шаги. Кто-то ходил по дому, и этот кто-то приближался.

Мы замерли.

Тут и шаги затихли. Совсем рядом. А потом дверь распахнулась. За ней стоял человек.

– Ай! – вскрикнул Тимур, который увидел его первым.

Человек был одет в камуфляжные штаны и в белую футболку. Он был довольно молодой, но бородатый и встрёпанный. В руках у него была длинная металлическая палка.

– Ребята, вы кто? – спросил он. – И зачем вы тут?

– Мы из лагеря, – сказал я, стараясь казаться спокойным. – Гуляем.

– Из лагеря, – повторил он. – Но это нелучшее место для прогулок.

– А вы тогда что тут делаете? – спросил Тимка довольно дерзко. – И что это за палка у вас?

Этот чел не обиделся. Только ухмыльнулся.

– Не палка, а металлоискатель, – сказал он. – Я археолог. Я уже давно изучаю этот объект. Здесь когда-то была дача Маннергейма. Так до сих пор про этот особняк говорят, хотя это и не совсем верно…

– Дача Маннергеймера? – переспросил Тим.

– Неважно, – тут археолог даже рассмеялся. – Ладно, парни. Возвращайтесь-ка вы лучше в свой лагерь. Ночью здесь темно и страшно. Интернета нет, даже электричества нет.

Когда Тимуру Астахову что-нибудь настойчиво советуют, он делает всё с точностью до наоборот. Ну, возможно, вы помните историю с обратным человеком? Если не помните, обязательно найдите и прочитайте[4].

– Вернуться-то мы всегда успеем, – говорит он очень дипломатично. – Правда, Макс? Меня, кстати, Тимуром зовут. А это Максим Белкин.

– Пётр Петрович, – представился человек. – Археолог и исследователь. У меня и блог свой есть. Десять тысяч подписчиков.

Я удивился, Тимка тоже.

Ну ладно, думаю. Историков я уважаю. Папа, как я уже говорил, тоже историей увлекается. Только он ею в основном на диване увлекается. Сидит с ноутбуком и по Интернету лазает. По лесам не ездит.

Тут мне другая мысль в голову пришла.

– Ну, – говорю, – допустим, мы уйдём. А вы тут что, ночевать будете? Тут же даже мебели нет.

– Нам, археологам, мебель не нужна, – отвечает этот Пётр Петрович. – Где рюкзак бросил, там тебе и дом…

Я только головой покачал.

– Смешно, – говорю.

И только я так сказал, как вдруг где-то наверху кто-то как захохочет! Меня даже мороз по коже продрал.

– Это филин, – говорит Пётр Петрович, улыбаясь. – Я его Филькой назвал. Он в башне живёт. Это он вас так напугать хочет. Ко мне-то он привык, а гостей не любит.

– А зачем вы сюда всё время ездите? – спросил Тимур. – Да ещё с металлоискателем? Клад ищете?

– Ну… как вам сказать…

Тут он помолчал немного. Задумчиво поглядел на нас.

– Про этот дом ходят легенды, – начал он наконец. – Говорят, что очень давно, при последнем царе, в нём жила одна прекрасная дама…

Тимур навострил уши. Он такие истории любит. А историк продолжал:

– К этой даме часто ездил в гости один бравый офицер, кавалергард. Потом он стал знаменитым маршалом и даже президентом, правда, в другой стране…

– Это был тот Моргенгеймер? – не утерпел Тимур, но Пётр Петрович только отмахнулся:

– Ну типа того… Так вот: прошло время, и кавалергард бросил эту даму. А чтобы она не обижалась, оставил ей в подарок… золото-бриллианты… но она всё равно очень обиделась. Она, видите ли, очень любила этого человека…

Тимур еле слышно вздохнул.

– Дама была… очень расстроена… и поклялась, что не притронется к этому золоту. Говорят, правда, что драгоценные камни она всё-таки взяла себе, уж больно те были красивые… а золотые монеты спрятала где-то в парке. И покинула этот дом навсегда…

Мы смотрели на него и не знали, что и думать.

– Потом была революция, а после – много разных страшных войн. Этот дом, как видите, был заброшен и разрушен… но, как гласит легенда, до сих пор в нём можно встретить призрак той дамы в белом платье… а в парке иной раз находят 30-лотые монетки.

Тимур даже задышал чаще. Да и я тоже.

– А вы видели эту Белую Даму? – спросил он.

– Видел. Точнее… ощущал присутствие…

Услышав такое, Тим даже побледнел и принялся оглядываться. Я-то, конечно, ни во что такое не поверил. И спросил:

– Ну а золото? Нашли что-нибудь?

Пётр Петрович грустно усмехнулся:

– Дело в том, что есть и вторая часть легенды. Если верить ей, золото даётся в руки не каждому, а только тем, у кого верное сердце и чистые помыслы. Такое заклятие наложила на него Белая Дама. Теперь я думаю: сердце-то у меня верное, а вот мысли не очень чистые… Вы же знаете, как это бывает. Когда у тебя десять тысяч подписчиков, ты непременно хочешь сто тысяч…

Тут он вздохнул и умолк.

За окнами стало как-то быстро темнеть.

– И правда, пойдём мы, – сказал Тимур. – Нас искать будут.

– Я провожу, – сказал Пётр Петрович.

Мы с ним вышли во двор и даже встревожились с непривычки. В небе уже луна висит, и сосны кажутся ещё выше, чем были, и всё вокруг выглядит очень непривычно. Таинственно.

Я оглянулся на этот дом. И чуть не упал от изумления: там, в окне, что-то белое вдруг мелькнуло. И как будто чьё-то лицо возникло. И на нас глядит.

– Смотри, – толкаю я Тимку локтем.

– Ай! – Тут он опять вскрикнул. – Белая Дама!

Пётр Петрович оглянулся и рукой махнул.

– Показалось, – сказал он с уверенностью. – Смотрите: нет ничего. Просто луна отражается.

И верно, в окне уже никого нет. Да, может, никого и не было. Только вот я иду и думаю: в чём там, интересно, луна отражается, если в этих окнах все стекла давно выбиты?

Подумал, но говорить ничего не стал.

– Сами доберётесь? – Пётр Петрович спрашивает. – Не побоитесь?

– Чего это побоимся-то, – это Тимур отвечает. – Это я случайно вскрикнул. Так-то мы бесстрашные.

Вышли мы за ворота и пошли через лес. Тем временем почти совсем стемнело. Я смотрел под ноги и только один раз заметил, как что-то бесшумно пролетело над нами в полумраке. Это филин, понял я. Следит, чтоб мы с пути не сворачивали.

Мы и не свернули. Только пару раз в телефоне карту включили. А то бы заблудились с лёгкостью.

В общем, вернулись в наш корпус и никому ничего не рассказывали.

В последующие дни всё было как обычно. Мы на процедуры ходили, жрали сколько хотелось и набрали по два килограмма веса.

Правда, пару раз убегали за территорию – то на озеро, то к этому заброшенному дворцу. Никого там уже не было: ни археологов, ни привидений. Мы просто бродили там, загорали, возле пруда сидели. Никаких сокровищ не нашли, конечно. Но нас туда всё равно тянуло, не знаю почему.

Мы даже шутили сами над собой.

– Ну чего, скрафтим золото Моргенштерна? – говорит Тимур.

– Скрафтим пару слитков, – это я отвечаю. – А потом Белая Дама как заспавнится, да как нам вломит…

А он только смеётся.

– Ну а что, – говорит. – Может, она и правда там живёт. Я бы посмотрел на неё вживую. Она ведь, наверно, симпатичная… хоть и привидение…

Прошло ещё несколько дней, и ничего существенного с нами не произошло. Но сейчас опять будет спойлер: кончилось всё совсем неожиданно.

Как-то раз днём, после процедур, только мы собрались на свободу сбежать, как четверо парней постарше поймали нас прямо у забора.

Прижали нас к прутьям и говорят:

– Ну-ка, быстро объясните, куда всё время ходите. К девчонкам, что ли?

Тимур головой помотал. Я только покраснеть успел и тоже ничего не ответил.

– Они там, по ходу, чего-то ищут, на развалинах, – говорит один. – Ну-ка говорите, чего там есть?

– Ничего там нет, – это я отвечаю, потому что Тимур в это время пытается вырваться.

– А если найдём?

В общем, пошли мы с ними за территорию. А как тут не пойти, когда их четверо. Один на нашего Козлоева похож, такой же дебил, да и остальные не лучше.

Одно слово – больные.

Пролезли мы сквозь прутья, долго шли по лесу. Я всё думал: вот бы хорошо было, если бы этот парк вместе с дворцом и вправду заколдованными оказались. Взяли бы и исчезли.

Но нет, всё осталось на своём месте – и ворота, и дом, и пруд с лягушками.

– Ого, – сказали парни, увидев это всё. – Вот, значит, куда вы ходили?

Они залезли в дом и стали шэриться по комнатам. Бить стекла, ломать всё подряд и фоткаться на фоне поломанного. Я успел заметить, как перепуганный филин Филька выбрался из разбитого окна башни – той самой, с флюгеромры-бой – и полетел куда-то не слишком уверенно. Днём филины плохо видят.

Мы с Тимуром остались стоять на улице.

– Что же мы наделали, – сказал он вдруг. – Они же всё здесь расфигачат.

Я поглядел на него, и мне тоже стало очень грустно.

– Ну а что мы могли сделать? – сказал я. – Их четверо.

Тут Тимур смотрит на меня, как всегда, когда он хочет сделать что-то решительное.

– Всегда можно что-то сделать, – говорит он. – Ты мне веришь, партнёр?

Я ведь уже говорил, что рядом с ним всегда становлюсь смелее. Или он со мной. На самом деле это одно и то же.

Мы распахнули дверь и зашли в дом. Там он и говорит этим парням очень громко:

– Короче, все вон отсюда! Это наш дом. Мы его первые нашли.

– Был ваш, стал наш, – кто-то отвечает.

А другой, смотрю, собрал старые газеты в кучу и уже зажигалкой чиркает.

– Щас нормально всё будет, – это он говорит. – Подожжём этот бомжатник, видосы будут суперские.

Тим это увидел – да как взбесится! Вцепился в этого гада и зажигалку отнимает.

Дальше я не всё помню. Помню только, что драка вышла жуткая. Мы из дома выбрались, с крыльца свалились, а продолжили уже во дворе. Просто я не могу видеть, когда моего друга бьют. Я тогда готов даже в самый крутой замес вместо него вписаться, только бы его не били. Наверно, так не должно быть, но у меня почему-то так.

И всё же их было четверо. И они все были старше.

Нас уже почти загасили, и я уже лежал носом в землю, когда вдруг очень неожиданно кто-то сзади скомандовал:

– А ну, пионеры, стоять смирно!

Я почувствовал, что меня никто не держит. Поднял голову и оглянулся.

Историк Пётр Петрович выглядел вполне здоровым. Он был одет в красивый камуфляжный костюм, а в руках у него опять была эта железная палка с кольцом на конце. Со стороны она довольно стрёмно выглядит.

– Жду ещё три секунды, – пояснил он нашим недругам. – Затем включаю боевой лазер на поражение. Вам всё ясно?

Всех четверых как ветром сдуло.

Тут я посмотрел на Тимура. Он лежал вниз лицом и пытался подняться, но у него никак не получалось.

– Тим! – воскликнул я.

Он пошевелился. Выплюнул выбитый зуб, весь в крови. Сел и вдруг расплакался.

– Гады, – сказал он сквозь слёзы. – Гопники. Они ведь хотели этот дом сжечь… а я подумал: где тогда эта… белая тетка… будет жить?

Историк Пётр Петрович ласково потрепал его по голове. А потом и меня тоже.

– Я в вас не ошибся, – сказал он. – Хорошие вы ребята.

И тут происходит что-то совсем уж странное. Мы смотрим на него и видим, как за его спиной к нам приближается девушка в белом платье. Очень красивая. Мы даже не заметили, откуда она появилась. И вот она идёт и останавливается в шаге от него. Смотрит на нас и улыбается.

Та самая девушка, что я видел в окне.

– Белая Дама, – шепчет Тимур. – Она существует!

Тут Пётр Петрович оборачивается. Видит эту девушку. Делает шаг ей навстречу. И очень нежно берет её за руку.

– Нет, ребята, – говорит он. – Это не то, о чём вы подумали. Позвольте вас познакомить… это моя подруга Марина. Конечно, она здесь не живёт. Только иногда мне помогает видео снимать. Она ведь на режиссёра учится. Мы с ней как раз сейчас делаем сериал: «Легенда о Белой Даме». Понимаете? На самом деле нет никакой легенды. Мы всю эту историю сами придумали и сценарий сами написали. Подписчики наш фильм давно ждут…

Мне почему-то в этот момент так грустно сделалось, будто меня кто-то взял да и обманул по-крупному. Ну не знаю. Как если бы мне родители пообещали на день рождения новый планшет подарить, а подарили только футболку и комплект носков. И от этого и обидно, и почему-то стыдно одновременно. Глупое сравнение, но что-то мне тогда ничего лучше не придумалось.

– Марина, познакомься, – говорит Пётр Петрович. – Это Тимур и Максим. Я тебе про них рассказывал, помнишь?

– Привет, мальчики, – отзывается эта Марина.

Вот сказка и кончилась, думаю я. И Тимур, похоже, тоже так думает. Потому что он толкает меня и шепчет:

– Пошли отсюда.

Слёзы у него уже высохли.

Мы как-то хмуро попрощались, развернулись и пошли прочь, даже не оглядываясь. По тропинке к воротам, мимо пруда с утками.

– Пошло бы всё к чёрту, – бормочет Тим на ходу. – Макс, давай прямо сейчас родакам позвоним. Пусть они заберут нас отсюда. Хватит тут зависать. Лично я чувствую себя совершенно здоровым… если забыть про зуб. Но его всё равно больше нет, так что его можно не считать…

– Давай позвоним, – соглашаюсь я.

Выходим мы за ворота. Я уже говорил, что эти ворота выглядят фантастически: два таких каменных столба, поросших мхом, и вокруг в траве какие-то квадратные блоки разбросаны. Похоже на портал в Эндер-мир.

А на столбе филин Филька сидит и на меня глядит.

– Ух! – произносит филин. – Ух!

Филины всегда так говорят, по поводу и без повода. Это у них такой стиль общения.

Смотрю я на него и тут же спотыкаюсь о какой-то камень. И теряю кроссовку.

– Ух, – говорю и я тоже. – Блин, так и ногу сломать недолго.

Приседаю шнурки завязать и вижу, как что-то блестит под моими ногами. Что-то маленькое, жёлтое и круглое.

– Тим, – говорю я. – Смотри. Что это?

Он тоже приседает рядом.

– Как что, Макс, – говорит он. – Золото Моргенштерна.

Он подкидывает монетку на ладони. Потом протягивает мне.

– Держи, – говорит. – Твоё.

Монетка маленькая, размером с пять рублей, но толще и тяжелее. И отчеканен на ней какой-то царь с бородкой, а на другой стороне герб России.

– Сам держи, – это я ему отвечаю. – Тебе пригодится. У меня-то даже зубы все целы…

– Да погоди ты…

Он раскопал руками землю вокруг камня.

– Смотри, ещё один, – сказал он. – И ещё…

Ну что тут скажешь? Лучше, конечно, ничего не говорить. Пусть это будет наш секрет. Я где-то слышал, что клад, если найдёшь, надо сразу в полицию нести. Но только нигде не сказано, что делать, если этот клад сам тебя нашёл.

Вот и родакам мы, конечно, по телефону ничего не рассказали. Хотя они тоже не стали задавать лишних вопросов. Просто взяли и приехали.

На обратном пути мы с Тимуром на заднее сиденье сели. Он незаметно из кармана одну монетку вынул и вертит в руках.

– Я, – говорит, – в Интернете посмотрел, сколько один такой империал стоит. Знаешь сколько?

И сказал. Мне этих денег на электрический самокат точно хватило бы. Только продавать свои монетки мне почему-то не хотелось и сейчас не хочется.

Не знаю, почему.

– Мне вот только интересно, – говорю, – как Пётр Петрович эти монеты раньше нас не нашёл? У него же металлоискатель был.

– Я знаю, почему, – это Тим говорит. – Он, конечно, всю эту легенду придумал. Только он придумал… правду. Понимаешь?

– Нет.

– Всё это на самом деле когда-то было. И офицер, и Белая Дама, и золото. Только это золото и вправду идёт в руки не каждому.

– А кому?

– А тому, у кого верное сердце. Помнишь?

Я, конечно, догадался, что он хотел сказать. Но промолчал. Глупо об этом говорить, даже как-то неловко. Мы ведь и так друзья, зачем же об этом лишний раз друг другу напоминать.

Кстати, мы потом нашли на Ютубе канал это-го Петра Петровича. Действительно блог у него интересный, и подписчиков ещё больше стало. Только фильм про Белую Даму Тимур так и не стал смотреть, да и я тоже.

Я теперь думаю: никогда не надо шутить со старинными легендами. Всё, что ты придумаешь, может оказаться правдой.

А порой вообще случаются странные истории: расскажешь – так никто не поверит. Ну вот, например, у нас поблизости в лесопарке поселился настоящий филин. Всех ворон разогнал и теперь по ночам над районом летает. Иногда ночью он садится ко мне на балкон и говорит:

– Ух!

И тогда я ему выношу рыбку или кусок колбаски.

Для полного счастья

Оксана Иванова

Уже два дня я был самым счастливым человеком на свете. Во-первых, лето началось, но это не главное. Во-вторых, и это главнее, у нас дома завёлся мопс Пасенька.

Целая настоящая со-ба-ка. Всё у неё самое прекрасное: глаза таращатся, нос фырчит, уши висят, хвост виляет, лапы дрыгаются…

Мама с папой на работу ушли, а у меня каникулы. Я – за хозяина. Поэтому кашу на завтрак есть не стал и умываться не стал. Я и так очень чистый, тем более кашу на себя не ронял.

После незавтрака я стал запускать дома радиоуправляемый вертолёт. Пасику вертолёт понравился: небольшой и гудит привлекательно.

Сначала Пасик осторожно на пороге сидел, присматривался. А я увлёкся и забыл про угрозу.

Опасная вещь вертолёт. Потому что может повредить собаке глаза. Особенно такой собаке, которая породой мопс. Ведь у мопса нос плоский, а глаза большие, и выходит – совсем незащищённые. Я уже тогда про это вспомнил, когда Пасик на вертолёт бросился.

Тут я пульт выронил, вертолёт в шкаф врезался, одна лопасть отвалилась, а я напугался, и рассердился, и сам не понимаю что ещё. И рад, что Паська цел, и зло берёт, что лопасть сломалась. Я мопса взял за загривок и в ванную отвёл, чтобы не мешал больше.

Только мне играть стало неинтересно. Вместо этого я всё время думал, как он там, в ванной. Он так тихо сидел, даже дверь не царапал. Я подошёл и послушал, не скулит ли. Пасик не скулил и как будто вообще не шевелился.

Я открыл дверь. Он лежал на коврике, положив морду на лапы, смотрел на меня круглыми блестящими глазами и ждал.

Мне стало грустно, в животе заскреблась жалость. Так что я взял и тоже лёг на пол. Прямо к Пасику, под раковину. Он обрадовался, потому что сразу завилял своим хвостиком-баранкой.

Так мы лежали вдвоём и смотрели в коридор. Наверно, я тоже стал собакой, потому что в коридоре сразу много чего нашлось.

Особенно хорошо было видно, где Пасик заначки спрятал: две жевательные кости под диваном и одну между шкафами.

Я сначала вытащить хотел, но подумал, зря только дразниться буду. Он их очень тщательно прячет. Если подозревает, что тайник раскрыли, ищет новое место.

В общем, не стал я его нервировать. Даже машинку свою из-под дивана доставать не стал. Потом как-нибудь, когда папа Пасика гулять заберёт.

Вместо этого я достал из холодильника сыр и колбасу. Мама не разрешает мопсика со стола кормить, говорит, приличная собака не клянчит.

Поэтому мы с Пасиком бутерброды очень прилично под кухонным столом съели. Я по-прежнему был чистым как никогда.

Потом я выглянул в окно и увидел, что на площадке играет Тоха. Я поскорее схватил новый поводок – здоровую красную рукоятку с бобиной внутри, – прицепил этот механизм к Пасику и вышел хвастаться.

А во дворе соседка Катенька. Она петушка сосать перестала, лопатку бросила и давай вокруг Пасика на коленках сюсюкать. Я посматриваю снисходительно и поводок с руки на руку перекидываю…

Ну и уронил. Ручка эта – бобина кошмарная – очень громко об асфальт ударилась. Даже мы с Катенькой вздрогнули. А Пасик… Пасенька мой припечатался плашмя, уши к голове прижал, глаза вытаращил и… ломанулся! Это всё за секунду какую-то произошло. Я ещё руку к поводку тяну, а он уже несётся со двора с неимоверной какой-то скоростью, и за ним бобина грохочет. Он задними лапами взбрыкивает, бобину поддёргивает и сам себя ещё больше пугает. Хвост у него из бараночки совсем раскрутился и между лап прижат. Жутко. Ему и мне.

Я понял, что мы пропали. Даже большие собаки от страха могут так далеко убежать, что в большом городе теряются. А щенки? Щенки вообще глупые.

Я втопил изо всех сил. Кричу на бегу, зову его, но он не слышит совсем, потому что бобина дурацкая всё заглушает. А за домом – проезд. А в нём – машина. Я вроде бы бегу, но какой-то частью одновременно и соображаю, что из выхлопной трубы дым идёт. Значит, машина заведена. Выезжать будет задом, и никто мопсика в зеркало не увидит, он же маленький. Я, как резаный, заорал. Я даже сам не знал, что так громко могу орать. Паська от моего вопля сильнее наподдал. Зато дядя Петя (а это его машина оказалась) сделал полезное: наружу вылез и дорогу перекрыл.

Только он оступился. Так что Пасик прямо по дяде Пете пробежал и бобиной ему в колено зарядил. Дядя Петя сказал веское слово, мол, ничего себе. И ещё сказал по-всякому про бешеных собак.

А баба Люся сказала просто «батюшки!». Она домой с продуктами шла. Папа мне рассказывал, что с возрастом у человека реакция замедляется. Так что у бабы Люси шансов не было, а только возраст.

Сначала на неё грохочущий Пасик вылетел. Он хоть и ошалел, но преграду обошёл. Баба Люся – «святсвят!» – от испуга обе сумки на дорогу опустила. И очень зря.

Потому что я уже такую скорость набрал, что никакой реакции не хватило. Я прямиком бабе Люсе в сумки прибежал. Из них что-то вывалилось, а я как раз уже падаю. Чмок! Хрясь! Сметана в пластковой банке и десяток яиц. Семь – три в мою пользу.

Я поднялся, весь в сметане, как колобок. По рукам яйца битые размазаны. Рядом баба Люся причитает. Впереди дядя Петя от хохота сгибается – он свою машину бросил и наперехват пошёл, мне помогать. У подъезда Катенька ревёт, петушок у неё выпал и весь в песке стал.

А по двору бежит Тоха, мой друган, и орёт что есть мочи: «Не дрейфь! Я сейчас!» И для поддержки боевого духа – ШАРАХ! – из нового пистолета.

Ну и всё. У Пасика случилось эмоциональное расслабление. Это по-медицински. Мне потом мама объяснила. А по-простому, он бежал и какался от ужаса, а сзади бобина свистела.

Я закричал: «Тоха! Хватай его!» Тоха кинулся наперерез, руки выставил, на мопса – прыг. Промахнулся, конечно.

Пасик к тому времени совсем очумел. Я как раз на днях читал про «ход конём». Не который в шахматах, а фигуральный. Поступок там, или манёвр. В общем, Пасик, когда увидел Тоху с пистолетом, предпринял такой ход конём. Подпрыгнул, перелетел через палисад и катапультировался под соседкин балкон. И прямо как землеройка какой-нибудь – давай внедряться в лилии.

Мне ничего не оставалось, как сделать то, что нельзя. Нельзя лазить в палисад – это я усвоил в первый же день, как мы переехали. Наша соседка Вера Максимовна так и сказала: «Повредишь там что-нибудь, убью». Я тогда ещё не знал, что это образное выражение, и даже заплакал немного – до того мне не хотелось погибать в ранней молодости.

В общем, я полез погибать. То есть в палисад, за землеройкой. Штаны у меня за штакетину зацепились, так что я просто пузом сполз и пузом же бобину в клумбу вжал. Паська бежать больше не мог, а только барахтался. Это было очень хорошо. То есть плохо, конечно.

Вера Максимовна как раз в окно смотрела и всё видела. И ей не понравилось, что мы в палисад залезли, у неё там… цветки какие-то важные. Я хотел ей рассказать, как всё получилось. Но она закричала, что мы – паразиты и что она вечером с папой придёт разговаривать. И окно захлопнула.

– Влетит? – спросил Тоха.

Я поскрёб подсохший на рукаве желток и вздохнул. Надо было всецело умыться – я стал куда как загрязнён.

* * *

Вера Максимовна вечером пришла, как обещала. Я до того времени успел к бабе Люсе сходить, извиниться и пирог с повидлом у неё поесть. А Пасику она яблоко дала покатать. И мы окончательно забыли про обеденные неприятности.

Но Вера Максимовна ничего не забыла. Я вообще заметил, что она жутко всё помнит. Особенно если плохое что-нибудь. Я подумал, что «повторенье – мать мученья» – как раз про неё. Ещё я заметил, что Пасика она, кажется, не полюбила.

Страшно деловая она к нам пришла. Я на всякий случай тихонько спрятался в зале, но всё слышал. Папа очень спокойный был. А она злилась. Я видел через щёлочку, как она прямо кипела вся. Одно я понял сразу: больше всего она злится вовсе не на Пасика, а на меня. И не только в палисаде дело.

Оказывается, я не уважаю старших. Бегаю по квартире, как табун лошадей, и вообще очень громко живу. Я думал, это маленькая Катенька – «громко». Она как заладит реветь над нами без остановки… Но мы привыкли. Мама говорит, хорошо, когда детей в доме много. Правда, Вера Максимовна оказалась несогласной.

Папа понятно всё объяснял. Что я расту, что стараюсь не шуметь, но какое-то время всё равно буду шуметь, пока не вырасту. На это Вера Максимовна сказала, что она уже немолода и каждый мой шаг за стеной – нож ей в сердце. Тогда папа предложил помочь ей стену пенопластом отделать, чтобы не так слышно было. А она ответила, что не собирается ни стену утеплять, ни квартиру менять.

Меня всё это начало сильно беспокоить. Я крепко разволновался. Потому что маме мои прыжки совсем не мешали, даже когда она к экзаменам готовилась. У Веры Максимовны слух, видимо, как у рыси. А я никак, ну никак не могу играть тише! Я очень сильно стал думать, но никакой подходящей мысли мне в голову не приходило. Получалось так, что радости теперь вообще не видать. До самого скончания дней.

Тогда я тихонько вышел из комнаты и спросил её вежливо:

– А когда вы умрёте, мне можно будет в зале скакать?

У нее стало такое лицо, как будто внутри головы шарик надувается и давит ей на глаза. Она сначала рот открыла, потом закрыла, потом снова открыла. Да как заорёт! Из её крика я понял, что мы очень плохая семья. И дети у нас очень плохие. Я, то есть. И собака очень плохая.

Тут вижу, у папы в голове тоже шарик надувается. Только папин лопнуть не успел, потому что в это время наша плохая собака из зала вырвалась. Пасик давно у порога скрёбся, а когда Вера Максимовна на крик перешла, совершил решающий толчок. БУМ! – дверь об стену ударилась. Выкатился мопс – шерсть дыбом, сам завывает. Мы поняли, что сейчас будет загрызение. А как соседка сбежала – не поняли.

Тут как раз мама с работы пришла. Я её обнял и волосы понюхал – вкусно пахнут мамины волосы.

– Вы зачем, – спросила мама, – собаку дразните? С улицы слышно.

– Я у бабушки Люси все яйца разбил, – сказал я. – И кофту испачкал.

– Бабушки Люсину? – Мама всплеснула руками.

– И штаны порвал.

– Бабушки Люсины?! – Мама приложила ладонь к щеке.

– Нет же, – я замотал головой. – Свои. У бабушки Люси я только сметану раздавил и пирог съел.

– Ага, – сказала мама и посмотрела на папу.

– Ага, – сказал папа и незаметно маме кивнул, но я заметил. Папа заметил, что я заметил и сказал: – Мы сосисок сварили.

А про Веру Максимовну ничего не стал говорить. И я тоже не стал. А Пасик и не собирался, он уже всё по этому поводу высказал.

Мы ели сосиски с рисом и говорили про поход и про новые удочки. Пасику тоже сосиску выдали. Он быстро её слопал под столом, и я потихоньку отдал ему половину своей. А папа тоже потихоньку ещё половину.

Только Вера Максимовна всё не шла у меня из головы. И цветки эти её. Мне было неловко, что у меня новые удочки, а у неё – лилии поломанные. Она, конечно, нанесла по мне моральный удар, но разрушение клумбы омрачало мою жизнь. А я не хотел омрачаться на каникулах. Тем более у меня был Пасик. А у Веры Максимовны – ни одной живой души.

Я постучал к ней на следующий день. И протянул синее ведро.

– Вот, – сказал я. – Возьмите. Это с нашего пруда.

Она заглянула в ведро. Там плавал карасик.

– Он очень тихий, – заверил я. – Только надо воду менять.

Она кивнула. И кричать не стала. И не стала пихать мне обратно ведро. И прогонять меня не стала.

– Понятно, – сказала она, – я полюбуюсь немного и выпущу. Ладно?

– Ладно, – сказал я. – Я могу потом… ну… ещё кого-нибудь принести… тихого. И… ничего не плохая собака у нас.

– Нет, – сказала она. – Нет, Витя, не плохая.

И я помчался на улицу, в каникулы, в лето. Во двор, где меня ждали Тоха с Пасиком. И снова я был самым счастливым человеком на земле. И пока что – очень чистым, в новых штанах.

Деньги маленького мальчика

Александр Цыпкин

Деньги я любил с детства. Это чувство проснулось во мне в момент стояния в углу в возрасте лет десяти.

Наказан я был за следующий проступок: приобрёл игрушечную пожарную машину на три рубля, выданные мне на покупку еды в универсаме[5]. Мы жили небогато, но я ни в чём не нуждался. Наказали же за растрату.

Итак, я стоял носом в стенку, думал о природе денег, их значении в моей несчастной жизни и твёрдо решил начать зарабатывать.

Трудился я на износ, а именно: объехал всю многочисленную родню (вот ведь время было, ездил один через весь город, и никто не боялся отпускать) и дипломатично подвёл всех к необходимости пожертвовать мне рубль в счёт подарка на день рождения, до которого оставалось всего-то полгода. Убеждать я умел, и слабая нервами ленинградская интеллигенция сдалась.

Собранное было поменяно на красный, как закат, червонец – десятирублёвую купюру. До сих пор помню восторг, с которым я на неё смотрел.

Десятка! Я помню все её скрипы и шелесты. Я не расставался с ней ни на минуту. Через пару дней её отобрали у меня какие-то невские гопники. Мне даже удалось врезать одному перед тем, как я побежал, но меня догнали и разгрузили на шапку, модный пенал и содержимое карманов.

Я шёл домой по лужам и плакал. На следующий день я записался в спортивную секцию. По бегу. И уже летом попытался заработать по-настоящему.

Лето я проводил на даче, заняться было особо нечем, а в сельмаге[6] продавалось много интересного и отчаянно нужного. От безысходности мы с другом начали собирать бутылки.

Лес, окружающий дачный посёлок, никогда не пребывал в такой чистоте, как после наших походов.

Людей, разбивавших бутылки, я ненавидел всей душой, а тех, кто их выбрасывал, считал глупцами. Я начал жить измеряя капитал любого человека количеством бутылок. Даже мамину зарплату младшего научного сотрудника я перевёл в стеклотару. Я стал просить покупать мне омерзительный нарзан вместо пепси-колы. Родители удивились, но радостно пошли навстречу. Давясь солёной гадостью, я думал о том, что эта бутылка стоит на десять копеек дороже. Иногда в лесу мы находили такой стеклянный антиквариат, что приёмщики подозревали нас в ограблении музея раннего палеолита.

В общем, мы с другом сошли с ума. Надо сказать, что в трёх километрах от дачи, где я жил с прабабушкой, находилась дача моего дедушки по папиной линии – большого начальника. На выходных я регулярно являлся туда с лицом выражающим безмерные страдания и очевидную потребность в деньгах.

Воспитывали меня в строгости, так что домой отправляли сытым, но таким же бедным.

День рождения у дедушки был летом и отмечался на даче с большим размахом. Дефицитные деликатесы украшали богато уставленный стол. Однако в тот день, о котором идёт речь, я не обращал внимания на копчёную колбасу и красную икру. Меня интересовали бутылки. Ещё до начала застолья я подсчитал свою завтрашнюю выручку и офигел. Это был первый раз, когда я хотел, чтобы праздник поскорее закончился. Мне не терпелось получить активы в собственность. Когда стало понятно, что опустошены все принимаемые в СССР бутылки, я вылетел из-за стола, примчался на кухню, куда уносили всё, что мешало в столовой, и начал складывать стеклотару в припасённую сумку безобразного вида.

Праздник был весёлый, и мои копания в мусоре никто не заметил. Наконец я собрал всё 60-гатство и решил откланяться, так как тащить три километра огромную звенящую сумку в ночи не хотелось. Я до одури боялся ограбления.

Провожать любимого внука именинника собрались все участники банкета. Каждый гость, выходивший меня поцеловать, застывал, разглядывая сумку с бутылками, стоявшую рядом с тщедушным мальчонкой, собирающимся уйти в сумерки. Разум, замутнённый нахапанным стеклом, постепенно стал ко мне возвращаться, и я представил, как это смотрится со стороны. В глазах общественности состоятельный дедушка выглядел окончательным скрягой, который заставляет внука переть на себе обоз с бутылками, чтобы дать ребёнку хоть как-то заработать на пропитание. Сумка была чуть ли не с меня размером, но в ней едва ли набралось тары на пять-семь рублей. Колбаса и икра на столе стоили значительно дороже.

Гости с недоумением уставились на хозяина праздника. Я ждал едких шуток на тему отношения в еврейской семье к русскому внуку.

Дедушку я любил и опозорить его не мог:

– Дедуль, а где у тебя помойка? Я бутылки вынесу, хоть польза от меня будет.

Сердце обливалось кровью, но лицо было безмятежно-беззаботным. Тем более я знал, что помойка где-то далеко, и рассчитывал, что никто меня провожать не пойдёт.

– Спасибо, Саш, но, может, посидишь ещё? «Наполеон» есть вкусный, арбуз. Куда тебе спешить?

Душа рвалась к десерту, но бизнес есть бизнес.

Неожиданно один из гостей сделал шаг вперёд и хладнокровно убил меня:

– Да оставь ты бутылки, Санёк. Я в город их отвезу на машине и сдам, чего добру пропадать.

Главное было не зарыдать. Огромные, грубые ладони взяли в охапку эти нежные цветки и отняли у меня.

Я шёл домой через туманные, покрытые августовской ночью токсовские холмы и плакал. Маленький обездоленный мальчик с тонюсенькими ногами, вставленными в тяжёлые разваливающиеся сандалии, у которого только что отобрали последние деньги, а с ними – последнюю надежду. Мир казался мне катастрофически несправедливым и бесконечно жестоким. Насладиться летней прогулкой налегке мне и в голову не приходило.

* * *

Очистив токсовские леса от всех пустых бутылок, я не сильно приблизился к Рокфеллерам и решил самодиверсифицироваться[7]. Но чем заняться? Руки у меня обе левые, физической силой я не обладаю. Попробовал рубить дрова за деньги, но на второй день топор слетел с топорища, чуть не убив работодателя и разбив окно в его бане. Всё шло к возвращению в бутылочный бизнес. Но вдруг в моей голове родилась мысль.

Жили мы на полуострове, окружённом дивными холмами значительной, по карельским понятиям, высоты. Зимой здесь даже горнолыжники тренируются. Виды такие, что дух захватывает. Но у холма есть один недостаток: на него тяжело влезать. По старой советской традиции, магазины и другие блага цивилизации удобно разместили на вершине, а дачи – у подножия. Хочешь в сельмаг – идёшь час в гору. А неохота. Лень.

На моё подростковое счастье, многим соседям было лень таскаться на гору, и моё предложение осуществлять доставку продуктов за долю малую, но справедливую нашло своего клиента.

Но и меня сгубила лень.

Составив список пожеланий и получив финансирование, я сел на велосипед и отправился в магазин. Покупок набралось много, но ездить два раза мне было, как вы понимаете, лень, и я решил, что как-нибудь привезу всё сразу.

Я всё купил и кое-как распределил товар по велосипеду. Небольшая детализация. Двухколёсное средство передвижения было огромным, а я – ростом с бублик. Мои ноги еле-еле доставали до педалей, но я научился запрыгивать на велосипед, как мушкетёр на лошадь. В цирке я выглядел бы забавно – этакий суслик на самокате, а вот на шоссе этот плохо управляемый агрегат создавал множество проблем. А тут ещё куча кульков, неимоверным образом примотанных к заднему багажнику, мешок, висящий на правой стороне руля, и бидон с молоком, уравновешивающий его слева. Даже для шапито перебор. Особый шик картине добавляли синие треники с эффектными штрипками.

Итак, я еду. Равновесие держу с трудом, но мысль разделить ношу на два захода гоню как можно дальше. Неожиданно штрипка треников попадает в цепь.

Ногами до земли я не достаю, ручного тормоза у велика нет, куча скарба на руле во главе с полным бидоном ситуацию не упрощает. Качусь по инерции, думаю, что делать. Метрах в тридцати от меня остановка сельского общественного транспорта. Людей на ней больше, чем физически может вместить в себя любой автобус, и все это понимают, так что стоят плотно у края и в дождь, и в зной. Автобус в город ходит только два раза в день, поэтому, кто не влез, тот идёт пешком три километра до электрички, и там аттракцион повторяется. Маршруток нет в принципе.

Перед остановкой лужа, широкая, как Волга. Мой велосипед начинает терять скорость, решения у меня в голове так и нет. На глазах изумлённой толпы я въезжаю в самый центр лужи, велосипед останавливается, и я закономерно валюсь со всем товаром.

Я – в грязной воде, на мне – велосипед, сверху, россыпью, – ВЕСЬ ассортимент деревенского магаза: макароны, позапозапрошлогодняя картошка; серая булка; стальные сушки, размокающие только в кислоте; синяя, как мои треники, и очевидно умершая своей смертью курица; леденцы с неотдираемой обёрткой. Всё это залито двумя литрами неожиданно хорошего молока. Падение моё тянуло на «Оскар» и было встречено бурными продолжительными аплодисментами стоящих на остановке. Лежу. Помочь особо никто не торопится, так как лужа глубокая, да и место у края остановки терять не хочется.

Тренировочные плотно зажаты цепью, велосипед тяжеленный. Мокро, обидно, больно, безнадёжно.

Именно в эту минуту подъехал автобус. Водитель остановился перед лужей, в которой, как в ванне, развалился я, высунулся из окна и крикнул:

– Уберите этого идиота, иначе вообще двери не открою, пешком в город пойдёте.

Какой-то тучный мужик спешно снял сандалии, зашёл в лужу, поднял меня с велосипедом, выкинул нас обоих на обочину и побежал, расталкивая толпу, к дверям автобуса, который безжалостно раздавил заказы моих замечательных соседей.

В оборванных трениках, с разодранным локтем я смотрел на отражение белых облаков в молочно-серой воде, размышлял о природе лени, мечтал о дефицитном велосипеде «Кама» и думал о том, как найти деньги, чтобы расплатиться с заказчиками.

Не влезшие в автобус стали расходиться, оставив после себя дорогие моему сердцу бутылки. Я подумал: «Ну её, диверсификацию». Надо развивать ключевую компетенцию и не вкладывать в непонятные стартапы.

За неделю я собрал бутылок достаточно, чтобы компенсировать потери от провала в бизнесе по доставке. От судьбы не уйдёшь. Так закончилось лето, мне исполнилось двенадцать, и на день рождения мне подарили копилку. Тут-то я и сошёл с ума[8].

Живой реферат

Виктория Медведева

Не знаю у кого как, а в нашей школе все учителя очень продвинутые. Вот, например, – задания прямо на электронную почту присылают. Это очень удобно. Потому что не всегда же успеваешь с доски списать. А перед каникулами – тем более. А если шлют по почте, то можно постепенно их просматривать. И вообще, когда задания где-то виртуально лежат себе, то чувствуешь себя более свободным.

Правда, длится эта свобода не слишком долго. Потому что моя мама все файлы берёт и распечатывает у себя на работе. А потом приносит кучу листов, скрепляет их степлером – каждый предмет отдельно. Это, говорит, тебе для самоконтроля. На бумаге, мол, легче отмечать, что сделано, а что нет.

И пачка эта всегда у мамы такая толстая получается, что настроение сразу портится.

Вот и в этот раз она пришла с работы и положила мне на стол целую картонную папку с заданиями. Красную. Да ещё сверху большими печатными буквами написала: «ВИТИНЫ ЗАДАНИЯ НА ЛЕТО». Как будто у нас дома миллион детей с домашкой.

И говорит:

– Ты не забудь её в свой рюкзак положить.

Это потому, что на следующий день, с самого утра, мы на дачу собирались переезжать.

Мы там с Ленкой обычно у бабушки живём, а родители на выходные приезжают.

Мама спрашивает:

– А что это Антонина Алексеевна вам так много задала? Такой длинный список.

Я маму успокоил:

– Да нет же! Это на выбор.

Антонина Алексеевна – наша биологичка. В четвёртом классе она «Окружающий мир» вела, а в этом году мы уже настоящую биологию начали. В прошлом году она на лето задала нам гербарий собирать. А в этом сказала:

– Даю вам задания на выбор. Можете опять собрать гербарий. Только не просто листочки в тетрадку наклеить, а про каждое растение, с которого листок сорван, подробно написать. Если кого-то больше животный мир интересует, можно заняться бабочками, жуками и другими насекомыми. Но мы не будем их отлавливать и в банки сажать. Жду от вас фотоотчёты. И конечно, не просто фотки в мобильниках, а по каждому насекомому или бабочке – небольшой рассказ. По фотографии вы сможете найти в Интернете каждый экземпляр и подробно его описание изучить. А третий вариант – написать реферат. Темы я пришлю вам по электронной почте. Но также предупреждаю: реферат – это не списывание из Интернета, а самостоятельная работа, подкреплённая примерами из жизни. А потом, на уроках, каждый по своей работе сделает нам доклад.

Я тогда сразу решил, что буду писать реферат. Гербарий пусть девчонки собирают, тем более что прошлым летом я уже собирал. За бабочками с мобильником гоняться – ещё не хватало. А реферат – это значит, никуда бегать не надо. Прочитал информацию в Интернете, ну переделал немного – вот и готово. И вообще, реферат – это по-взрослому.

Я так маме и объяснил. И сказал, что собираюсь реферат писать.

Мама головой покачала и говорит:

– Это хорошо. Но темы Антонина Алексеевна непростые дала.

На следующий день мы поехали на дачу. Две недели пролетели незаметно. Я к красной папке даже и не притрагивался. А через три недели папа говорит:

– Хочу предупредить тех, кто в школе учится. Если вы хотите в августе поехать на машине на море, все задания должны быть выполнены. Мы вернёмся за неделю до первого сентября. Времени только-только хватит, чтобы всё повторить. А отпуск нам портить я не разрешаю. Мы на море собираемся купаться и загорать, а не задачки решать. Но у вас ещё месяц впереди. Так что, надеюсь, всё успеете.

Ленка как запрыгает, как захлопает в ладоши:

– А я уже всё сделала, а я уже всё сделала!

Ещё бы. Что им там такого в первом классе задают? Из серьёзного – только таблицу умножения. Ленка её ещё зимой выучила. То и дело ко мне приставала, чтоб я её проверил.

Ещё два дня я к красной папке не подходил. Но к среде уже стало не по себе. Вечером уселся за стол. Хоть посмотреть, чего там. Больше всего напугал список литературы. Но и с этим можно разобраться. Потому что мама очень любит читать нам вслух. И всегда в отпуск берёт книжки. Она даже на пляже может читать вслух. И против этого папа не возражает, не говорит, что это отпуск портит. Он и сам слушать любит. Английский, кстати, тоже не считается порчей. С математикой понятно – её нужно делать. Но начать я решил с самого лёгкого. С реферата. Достал листки с заголовком «Биология». И прочёл:

СПИСОК ТЕМ ДЛЯ РЕФЕРАТА ПО БИОЛОГИИ

1. Грибы – паразиты растений.

2. Влияние мобильных телефонов на организм человека.

3. Вред газировки: миф или реальность?

4. Домашняя пыль и её влияние на организм человека.

5. Отходы – источник загрязнения и место жительства живых организмов.

6. Тайное становится явным, или Яды вокруг нас.

7. Чипсы: лакомство или яд? Хрустеть или не хрустеть?

Но в этот момент бабуля позвала ужинать. Потом по телику была интересная передача. Так что к списку я вернулся, когда уже пора было ложиться спать.

Я улёгся в постель, включил планшет и набрал в поисковике: «грибы-паразиты». Ну и чего тут про грибы?

«Все грибы, которые являются паразитами, разделяют на два основных вида: облигатные паразиты и факультативные паразиты.

Облигатные паразиты – это такие грибы, которые живут непосредственно в теле хозяина. Они употребляют в пищу определённый набор необходимых элементов. Жизнь их зависит от жизни их хозяина. Поэтому они приспосабливаются ко всему. У них есть все возможности для того, чтобы поселиться в теле хозяина, а затем уже забирать необходимые питательные вещества».

Я поёжился. Перед глазами возникла бледная поганка на очень длинной ножке, которая извивалась, чтобы вонзиться в тело хозяина. А хозяин – не кто иной, как я.

Взяв себя в руки, я усилием воли отбросил страшное видение и продолжил чтение:

«Факультативные паразиты являются сапротрофами и ведут паразитический образ жизни не постоянно, а только иногда. Для начала они поселяются на растении, разрушая его, а после того, как растение гибнет, начинают питаться его останками. Большой минус в том, что эти паразитические организмы способны жить где угодно. Яркий пример тому: грибы поселяются в плодах картофеля, перца и других растений».

Я живо представил себе картофелину, на которую набрасываются мерзкие зубастые грибочки и начинают с хрустом её пожирать.

«Грибы-паразиты растений и других живых организмов насчитывают почти 2000 видов и делятся на две группы: развивающиеся на поверхности покровов живого организма и поражающие внутренние органы. Последние могут попасть в организм из-за употребления продуктов, на которых имелись токсичные грибы».

Ужас!

Дальше шли картинки. Груши, усеянные противными пупырышками, листья, покрытые белым налётом, какие-то жёлтые наросты на стволе дерева.

Я быстро нажал на крестик в правом верхнем углу экрана и положил планшет на тумбочку. Полежав с минуту, встал и переложил планшет подальше, на стол.

Ну уж нет, Антонина Алексеевна, ни про какие грибы я писать не собираюсь. Вы ещё сказали, что свой реферат нужно подкрепить примерами из жизни. Как только я подумал про это, мерзкая длинноногая поганка опять встала перед глазами и оскалила зубы.

Лампу я выключать не стал, так и заснул со светом.

Утром я с опаской осмотрел яблоки в вазе и осторожно спросил у бабушки, хорошо ли она их помыла. Она удивилась и заверила, что всё помыто хорошо.

Помня о вчерашнем первом опыте, я не стал ждать вечера и уселся заниматься биологией днём на террасе.

Стараясь больше не вспоминать про страшных паразитов, которые ищут своего хозяина, чтобы поселиться в нём, а потом глодать его останки, я жирно зачеркнул ручкой первый пункт списка и перешёл ко второму номеру.

Влияние мобильных телефонов на организм человека. Ой, ну тут всё понятно. Что может такого сделать мобильник?

Первая же статья в Интернете привела меня в уныние. Оказывается, электромагнитные излучения негативно воздействуют на весь организм человека. Страдают нервная система и иммунитет. И хуже всего то, что из-за постоянной эксплуатации вред становится всё ощутимее, поскольку физический эффект постоянно накапливается. Может возникнуть бессонница, головокружение и тошнота.

На этом месте я явственно почувствовал лёгкое недомогание и отодвинул свой телефон на другой конец стола.

На фразе «За этим следует повышение температуры среднего уха и барабанной перепонки, а значит, и того участка головного мозга, который к ним примыкает» я уже точно решил, что эта тема не для меня.

Тщательно ощупав оба уха, я засунул в каждое по мизинцу. Хоть это и самые тонкие пальцы, но до барабанных перепонок я не достал. Так что проверить, не разогрелись ли они, не смог.

Конечно, отказаться от мобильника – это немыслимо… Поэтому я решил пойти на компромисс. На два часа в день оставлять телефон где-нибудь в недоступном месте.

Немного успокоившись, я зачеркнул вторую строку списка и сбегал к бабуле поесть творожников, чтобы окончательно переключиться на другую тему.

Третья тема – «Вред газировки: миф или реальность?».

Статья нашлась быстро. И начиналась так хорошо! Оказывается, в газировку добавляют много сахара, а это стимулирует нервную систему и выработку гормона счастья.

Я облегчённо вздохнул. Наконец-то нормальная тема для реферата. Детям очень полезен сахар. Даже перед экзаменами рекомендуют съесть кусочек, чтобы вспомнить всё, что нужно. Так мама говорила. А гормоны счастья – вообще супер!

Но уже через несколько строчек всё настроение было испорчено. Оказывается, в газировку добавляют фосфорную кислоту, которая при попадании в жидкую среду организма человека разрушает её. В конце статьи предлагали пить газировку только по праздникам, особенно детям.

Ну и какой смысл тратить время на реферат про газировку, если, оказывается, её можно пить только по праздникам?

Под четвёртым номером у нас «Домашняя пыль и её влияние на организм человека».

Что за тема? Ясно, что пыль – это плохо. Мне мама часто говорит: вытри пыль в своей комнате. И даже Ленку приучила. Но в реферате всё нужно с научной точки зрения объяснять. Ладно, почитаем. Итак:

«Бытовая пыль может вызвать негативные последствия, а именно – аллергию. Аллергия – бич нашего времени».

О! Отличное название для реферата: «Бич нашего времени».

Воодушевлённый тем, что придумал такое классное начало, я бодро продолжил читать:

«Хронические риниты, бронхиты и даже бронхиальная астма – результат воздействия пылевых частиц, особенно продуктов жизнедеятельности клещей».

Стоп! Каких ещё клещей? Клещи в лесу, в траве. От них даже придумали специальные ошейники для собак, чтобы клещи в них не впиявливались.

«Основной причиной возникновения аллергии, которую вызывает домашняя пыль, являются пылевые клещи, или дерматофагоиды (пожиратели кожи)».

Какие ещё фагоиды? Вы чего, вообще, тут пишете?

«Эти мельчайшие (200–300 микрон в длину) насекомые живут в вашей квартире и пользуются всеми удобствами. Подсчитано, что в вашей кровати их порядка двух миллионов. Излюбленным лакомством пылевого клеща являются омертвевшие клетки кожи. Тело спящего человека способно прогревать постель до 20–30 градусов – идеальные условия для жизнедеятельности клещей. Один грамм пыли из матраса может содержать от двух до пятнадцати тысяч пылевых клещей. К настоящему времени в пыли квартир их найдено свыше 150 видов».

Дальше говорилось о том, что в состав домашней пыли входит множество компонентов, и даже морская соль и вулканическая пыль. О том, что учёные всё время изучают состав домашней пыли; что микроскопические частички горной породы разносятся ветром повсюду; что важный источник пыли для всего земного шара – пустыня Сахара.

Возможно, я настоящий эгоист, но меня абсолютно не заинтересовал земной шар, задыхающийся в пыли великой пустыни. Я не мог думать ни о чём, кроме как о микроскопических клещах, пожирателях кожи, в моей собственной кровати.

Тут у калитки возник Пашка с соседнего участка и позвал меня погонять в футбол. Я облегчённо выключил планшет и побежал в сарай за мячом.

За футболом я здорово отвлёкся от научных статей. Но вечером мои страхи вернулись с прежней силой. Я тянул волынку, чтобы подольше не уходить из столовой. Но в конце концов бабуля отправила меня спать. В комнате я уселся в кресло, поджав ноги, не решаясь лечь в постель. Целые полчища пылевых клещей только и ждали меня, чтобы поужинать! Так я и заснул, не раздеваясь. К утру стало холодно, и я запрыгнул под одеяло, укрывшись с головой. Проснувшись рано, я вспомнил про клещей, и мне сразу же показалось, что по всему моему телу кто-то ползает. Я вскочил и выбежал во двор. Поколебавшись, зашёл в уличный душ и открыл кран. Вода в баке за ночь остыла и была прямо ледяной.

На крыльцо вышла бабушка, всплеснула руками и начала меня хвалить. Мол, обязательно расскажет папе, что я наконец его послушался и начал закаляться.

После завтрака я уселся на террасе и достал список. Первые четыре пункта были вычеркнуть!. О них не хотелось даже и вспоминать.

Помедлив, я вычеркнул седьмой номер – «Чипсы: лакомство или яд? Хрустеть или не крустеть?».

Даже смотреть не буду. И так чуть от газировки не отвадили. Если б написал реферат, уж точно и глотка бы больше в жизни не сделал. Даже, может, и в праздники. Буду теперь умнее. Про чипсы и строчки не прочту.

Ну, что там следующее?

«Отходы – источник загрязнения и место жительства живых организмов».

Просмотрев только первые абзацы нескольких статей, я нарисовал себе примерную картину загрязнения среды обитания. Всякий пластмассовый мусор, пакеты полиэтиленовые. А если всё это сжигать, то получится зола, которая, оказывается, ещё вреднее, чем сам мусор. Ещё очень опасны отходы производства – они портят экологию.

Я почти успокоился. Вроде тема вполне мирная. Во всяком случае, её первая часть. А вот вторая… Что это ещё за живые организмы?

«Микромир глубинной части свалок». Лучше бы я эту страницу не открывал! И пересказывать не буду. Чего только там не описывалось!

Получается, все рефераты обязывают писать про кого-нибудь живого и ужасно противного!

Да, Антонина Алексеевна явно решила испортить нам каникулы. Чтобы получить поддержку в данном вопросе, я решил позвонить нашему классному ботанику Вадику. Он говорил, что обязательно будет писать реферат.

Вадька долго не подходил. Потом всё же ответил.

Я спрашиваю:

– Ты какой реферат пишешь?

Он говорит:

– Ещё не решил. Или про грибы буду, или про яды. Обе темы очень интересные.

Ну, про грибы я и сам знаю, что там интересного, поэтому поинтересовался про яды:

– И что в этих ядах такого? Что за яды?

Этот ботаник отвечает голосом профессора:

– Яды, Витя, вокруг нас. Ведь каждый день в учебных заведениях, в магазинах и даже дома в наш организм поступает множество чужеродных веществ, входящих в состав бытовой химии. Изучив разнообразие ядов, с которыми человек сталкивается, можно свести к минимуму попадание этих чужеродных веществ в организм.

– Ты читаешь, что ли? – спрашиваю.

– Ну да, – говорит. – Очень интересную статью нашёл.

– А ты, – говорю, – не побоишься поеле своего реферата посуду мыть каким-нибудь «Фейри» или ещё чем? Вдруг в твой организм чужеродные вещества попадут?

– Учёные и работают над тем, чтобы нас от этих ядов избавить. Изобретают, так сказать, противоядия.

– Ясно, Вадька, валяй про яды. В сентябре послушаем.

Я уже для себя к этому моменту всё решил. После обеда зашёл за Пашкой. Мы с ним на великах сгоняли в хозмаг. Там я купил две пары резиновых перчаток – розовые и жёлтые. Чтобы мама с бабушкой не путали, какие чьи, когда будут посуду мыть или стирать руками.

Потом во дворе сорвал с рябины два самых красивых листка, дома положил их в книжку Сетона-Томпсона для внеклассного чтения – «Рассказы о животных» – прижал сверху утюгом и сел писать.

«Рябина обыкновенная – плодовое дерево из семейства Розовые. Известно своими яркими плодами, остающимися на ветвях до глубокой осени и даже иногда на всю зиму…»