Практически сплошные облака, как и большую часть пребывания здесь, заковывали грязное небо блеклыми облаками. Небо здесь могло быть серым, светло-серым, темно-серым, серо-черным, но никак не голубым. Чуть более насыщенные облака выделялись на фоне черного полотна, накрывавшего сонный город. Спящим он не был. Люди не всегда могли спокойно погрузиться в пучину сна. Замотанные взрослые посреди глубокой ночи вваливались домой, дабы провести там несколько часов и снова идти на тяжкую работу. Студенты и учащиеся в стрессе и волнении срывались в истерики, чуть ли не в слезах пытаясь выучить то, что по их мнению и практике не пригодится им никогда. Подолгу девушка могла рассматривать горящие огоньки, хаотично пылающие в длинных рядах панелек. Однако с возрастом гадание происходящего в окнах соседних домов ее уже не так усыпляло. Бессонница настигала Яну с каждым годом все больше и больше, как и беспокойный сон. Простояв от силы минуту у окна девушка направилась обратно в приятную кровать издавать попытки уснуть вновь и вновь.

Флешбеки снова быстро и эффективно врезались в память, оставляя на остатках сердца колющие и режущие раны, из которых уже давно не вытекала закончившаяся кровь. Нечему было сочиться из души или же сердца, там мало чего осталось, несчитая боли конечно. Чувства радости, облегчения и искреннего тепла, только-только зарождавшие умение видеть хорошее в мелочах и улыбаться каждому новому дню, резко разбились в дребезги, а потом перетерлись в труху. Ни единой капли счастья, которого Яна пыталась найти не осталось, как и малейшей мотивации развиваться, выходить из этого состояния и жить в целом. Именно абсолютная чистая апатия ко всему и нежелание делать вообще что-то спасли девушку от неминуемой смерти от ее же рук. Она не могла сделать ничего, что когда-то доставляло ей удовольствие. А уж о сложности натягивать улыбку и делать вид, что все прекрасно и речи не шло. И, увы, совсем юной, несмотря на более старший ментальный возраст, девушке пришлось познать какого это – день за днем, постепенно умирать на своих глазах.

Резко вдохнув воздуха, будто поднявшись с глубины, Яна чуть-ли не с громким вскриком приподнялась с кровати. Резкий переход от сна пока что не укладывался в голове, хоть и облегчение уже добралось до нее. Мрачный осадок оставался еще некоторое время, прежде чем уставшая девушка вновь отключилась. Ее часто настигали кошмары, с самого детства, которое она хорошо помнила. Какие-то были наполнены зверской жестокостью, по которым можно было смело снимать продолжение «Пилы». Другие же психологически давили своей жутковатой атмосферой пейзажев и сюжетов, взятых из глубинок богатого подсознания. А какие-то ощущались еще более реалистично, чем предыдущие, и кроме некого эмоционального давления оставляли за собой неописуемые захватывающие чувства облегченности и..радости? Например, уже как несколько лет ей приходилось участвовать в игре на выживании в апокалипсических условиях, искать укрытие, пробовать на себе новые вакцины и другие медицинские опыты, бороться за жизнь последнего остатка человечества, сражаться с ужасающими монстрами. До чего невероятно побывать в отдельной вселенной. Порой фильмы фантастики отдыхали на фоне снов молодой Яны. Однако кошмары не давали о себе забыть. Кошмарные места и мутирующие уроды настигали ее через ночь. Уж и не сосчитать сколько раз ей снились драконоподобные твари в темной чаще дремучего леса, или туманные полуобваленные сараи с гаражами на рассвете, по которым приходилось убегать от кого-то страшного, параллельно расследуя дела пропавших людей. Или, например, как она, будто чувствуя жуткую неприязнь от нахождения в собственной квартире, добровольно выпрыгивала из окна 9 этажа, ощущая это как наилучшее спасение, а моментом позже восхищаться мягким полетом. Иногда приходилось занимать роль убийцы, а иногда героя. Подсознание – второй мир, дающий ключ ко всем возможным мирам.

– Блядь! Рит, не пугай так! И не смотри вообще, мне стыдно.. – ответила Яна подруге, которая через плечо неожиданно прошептала вой вопрос. – Ой, ну свои же, не стыдись ты! И вообще очень красиво, у тебя же правда талант. – Да какой там талант.. просто..ты же сама понимаешь, что я на все готова ради него, на весь мир кричала бы о любви к нему! Но я столько мучаюсь, а выразить никак не могу, да и смыла нет. Вот хоть пишу, мало ли легче станет.. Рита, не понаслышке знающая о состоянии подруги, могла лишь с сочувствием покачать головой. Она и вправду не могла ничего сделать. И жизнерадостной Рите пришлось признать, что не у каждой проблемы есть решение. – Да..я понимаю. Ты и так влюблялась в уродцев каких-то, а теперь еще и 2Д.. – Он не уродец! Он невероятно милый и вообще самый красивый! – Я не мешаю вам, а?! – взвыла учительница информатики пред началом очередной лекции. Для девочек это было непривычно, ведь им никогда не прилетало от учителей из-за из хорошего поведенья и спокойствия.

Очередной учебный день прошел утомительно. Девушки, отделившись от остального потока учащихся, шли домой мимо черного забора школы и голых деревьев в парке. Обсуждение рандомных тем прервал повторяющийся вопрос Риты. «А ты сколько спала? Я вот до двух ночи физику эту сраную учила!» – сказала она. «Я..Я не помню уже. Часов пять может. Да какая разница? Все равно не выспалась нихера» – ответила Яна, вспоминая слезы боли, с которыми ей вновь пришлось засыпать. Как же она была нагружена всем этим. Изо дня в день, вот уже пять месяцев как. Хоть и началось все это посреди лета, но продолжалось до сих пор. В их кругу никто никогда не упоминал что-либо про июль, дабы не вызвать, в лучшем случае грусть, а в худшем паническую атаку со слезами у Яны. А в июле случилось поистине страшное. Девушка познала верх боли. Рита и Соня успели буквально в последний момент просечь состояние подруги, которое она мастерски скрывала два месяца под маской клоуна, и хотя бы как-то попробовать помочь. Еще неделя-следующая, и случилось бы непоправимое… В конце концов, после сотней бессонных ночей , миллионов переписок и копания в себе, тысячи выплаканных слез ей стало слегка лучше. Она все также продолжала чувствовать скорбь и утрату, чувствовать, как ее душа медленно рассыпалась на маленькие кусочки и, позже, перетиралась в порошок… Какое жуткое состояние.

Недолгую паузу прервал звонок на телефон Яны. Быстро вытащив звенящий телефон из кармана, Яна ответила на вызов второй лучшей подруги. – Привет, слышишь меня, да? Вы че там идете? – Да идем, идем, эта дура задержала нас. У тебя там родители во сколько приходят? – Да где-то через час-полтора. Ну это нормально, по пути в магаз зайдете? – Да, да, давай, братан, до встречи.. Обыденный разговор закончился, как только подруги начали подходить к продуктовым. Один за одним строились лавки с товаром, будто на рынке. Вечерняя суета людей, идущих после работы, веяла неким уютом. Чуть позже Соня, поприветствовав приятельниц объятиями, впустила слегка замерзших Яну и Риту к себе домой.

Обсудив школьную неделю за поеданием «Доширака», подруги принялись за свой ежедневный ритуал – рассказ снов. После Сони подошла очередь Яны.

Пустынный заброшенный бульвар, казалось бы сохранился с 19-ого века нетронутым. Довольно густой белый туман стелился непроглядным полотном вокруг. Тонкие многочисленные ветки кустов, окружающих меня, пугали своими острейшими шипами. Черные голые растения выглядели зловеще и отнюдь не веяли гостеприимностью. Ну а я почему-то все шла и шла дальше по улочке, хотя и было очень жутко. Чувство, что ты жертва, которая чувствует приближение хищника, не видит его, но понимает, что надо сматываться. Как всегда в целом… Через какое-то время дохожу до какого-то странного то-ли высушенного фонтана, то-ли до монумента. Он с отчетливым звуком трущегося камня прорезал тишину, что меня. Поверьте, очень напугало. Снова создавалась атмосфера чего-то апокалипсического, заброшенного, пустого. Это.. это очень сложно объяснить, но это неповторимое чувство у меня с детства, и я не знаю как описать. Оно вроде завораживает и так подсаживает на себя, а вроде и до жути настораживает и пугает. Эта глыба начинает трястись и оживать! Я стою охреневшая, и понимаю, что как будто бы не могу убежать. Физически то я может и смогла бы что-то сделать, но у меня ноги стали стальными. И тут статуя разворачивается ко мне, она оказывается полностью черной. Это было что-то тип дракона, Он то конечно был живой, но как будто поддельный. Тварь очень походила на одну фигурку на полке в доме бабушки.

– Всегда удивлялась как ты запоминаешь все эти детали, честное слово. Вот как ты так досконально помнишь свое раннее и позднее детство, как твой мозг вообще работает? По твоим воспоминаниям и фантазиях фильмы снимать можно. Я уж и не говорю про сны.. – сказала Рита, – ну ладно, что там дальше? – Да ничего, в этот раз я почему-то запомнила ощущения, а не события. Кажется, дальше я проснулась. Но вы даже не представляете насколько это было страшно. Хз почему, просто пугает меня…

После двух часов просмотра и комментирования всяких дешевых малоизвестных шоу, Рита и Яна направились по домам, Им было по пути. Походя привычным им маршрутом, по которому они ходили в школу по утрам, девушки продолжали обсуждение различных тем, попутно наблюдая догорающие окна единственной на весь район поликлиники, в которой, кстати мама Яны работала, пока не перебралась в больницу. Как контрастно смотрелись подруги – одна в осенней ветровке и тонкой кофте, а другая укутанная в кучу шарфиков, свитеров и пуховик. Дойдя до дома Яны, они рукопожатием попрощались с подругой, которой надо было идти чуть дальше. В сотый раз повторяя о важности Яны для них всех и попросив писать, если что, Рита удалилась в темный переулок, состоящий из арок в домах и старых ветвистых деревьев, который вел к ее дому.

Отворив двойной замок дубовой двери, Яна уставшими ноющими ногами ввалилась через порог. Ничто другое, кроме как истерик матери не могло ее встретить. Звонкий назойливый визг резал по ушам. Но девушка, как и все ее знакомые, уже давно привыкла к крикам и приказному грубому тону. Они долго гадали откуда такая жестокость? Откуда столько озлобленности на все вокруг? Что за неистовая жестокость к супругам и собственным детям? Что нужно иметь в голове, чтобы непоколебимо со злобой и отвращением поднять руку на ребенка. Своего родного маленького хрупкого ребенка. Или, например, так бессовестно покрывать матом любимого человека у него за спиной, боясь сказать ему это в лицо. Как? Неужто советское воспитание настолько… Ответ неизвестен. Ведь вечно ссылаться на глобальный стресс и нагрузки на работе у подростков не получалось.

Поужинав и совершив ежедневный ритуал мытья всей кухни, Яна направилась к себе в комнату через темный коридор. В доме уже все спали. Предвкушая ленивое лазанье по соцсетям, она с удовольствие закрыла дверь в свою комнату. Ежедневные типичные сообщения от подруг разрывали ВК. «Янаа, все хорошо? Как настроение? Родители сильно доебались до чего-то?» – вновь расспрашивала Рита в чате. И все таки они и вправду за нее беспокоились, по-настоящему. Так же как и она за них. Девочкам тоже пришлось нелегко. У Риты, несмотря на ее прекрасную мать, ежедневно сталкивалась с нападками отца тирана, что бил ее и несправедливо, крайне грубо отзывался о любом ее начинании и успехе. Порой, невыносимо было терпеть его запреты и удары. Хоть и проходили они в детстве, но боль все еще глубоко засела в душе. Как долог и тяжел был путь профессионального спорта, который за многие годы оставил девушке немало травм и сильнейшего стресса. Соне же в свою очередь не повезло столкнуться с типичными женскими проблемами. Домогательства вечно пьющего отца, перепады настроения истеричной матери, множество болезненных неразделенных влюбленностей, предательства, буллинг. Но вишенкой на торте стало чуть ли изнасилование от бывшего парня, который, кстати, в отличии от нее самой, был совершеннолетним. Чувство использованности, обмана, предательства, порочности терзало душу долгие месяцы.

Немного обсудив настроение, девушка внезапно заметила одно непрочитанное сообщение в списке чатов. Какое стандартное, лишенное оригинальности «Привет)» от некого Максима Полякова. Яна не задумываясь ответила такое же « Привет». И чего же хотел этот Макс? Девушка ожидала «Кд?», «Чд?», «Знакомишься?)», «Ты из мск?», но никак не то, что она увидела…

«Прости, я наверное поздно. Но можно с тобой поговорить..» Яна была ошарашена таким поворотом. Неужто в сети остались вежливые и спокойные люди?.. –Конечно, давай, Как жизнь? – (Хоть бы не оффник, хоть бы не оффник..) – молилась про себя девушка. Ей и так хватало всяких незваных типов в мессенджерах. – Ты прости, не подумай ничего, но можно я тебе выговорюсь. Пожалуйста – Ну хорошо, давай, мало-ли чем-то помогу

Через минут 15, когда Яна уже и забыла о странном собеседнике, как ей пришло сообщение, вчитываясь в которое она все больше начинала злиться на весь мир. А точнее на его несправедливость.

Еще раз прости меня, просто я так больше не могу. Я устал сдерживаться. Я понимаю, что я мужчина, и я не должен жаловаться, но я чувствую, что теряю себя. Отец всегда говорит мне быть жестче, грубее, устойчивее, но у меня тоже есть чувства.. Меня долгое время очень сильно били, с самого детства. Я всю жизнь пытался «быть мужиком», Хотя бы для младшего брата, ему хоть и досталось меньше меня, но он в этом не виноват. Мама работает много, как отец. Но вот только она максимум меня воспитывала в детстве, а на младшего сил и времени не осталось. А вот отец решил за нас взяться. Все хочет из нас настоящих мужиков сделать. По любому будет заставлять нас в армию идти. А если уж кто-то из нас геем станет, вообще наверное кислотой обольет. Больной мудак, хоть он и отец, но я по-другому не могу сказать. Я вижу как он моего брата воспитывает, пиздит, и я его убить хочу. Он такой грубый, не представляешь. Он блин постоянно орет, докапывается до чего-то. У меня в школе полный пиздец происходит. Куча долгов, по учебе завал, свободного времени вообще нет. А тут еще и отец со своими упреками. У него слишком завышенные требования и ожидания. Эх, слава богу я вырос в то время, когда мама еще уделяла время семье, у меня хоть что-то из морали осталось. А вот на брата она окончательно забила хер, он только отца и видит. И с ним контактирует. А я либо на улице шатаюсь, либо в школе. Я чувствую, что обязан брата уберечь от этого тирана, но не получается. Какой пример он с меня бы взял? Сам хз.. Троечник, раздолбай. Я так запутался.. Всю жизнь живу с чувством долга. Типо я мужчина, кормилец, опора, А я не хочу им быть. Я хочу просто быть человеком. Который не должен всем подряд… Ты прости, что-то я разошелся

Дочитав и осознав всю тяжесть ситуации, Яне стало тошно от одного представления подобного образа жизни. Ей было искренне жаль тех, кто столкнулся с родителями – тиранами. И она решила ответить незнакомцу.

–Послушай, я не собираюсь говорить эти бесполезные «Все будет хорошо, это все временно, ты справишься», А уж тем более обесценивать проблемы, рассказывая свои со словами «это еще что, а вот у меня…» Мне тебя правда очень жаль, я знаю, что такое жить под ярлыками и в постоянном стрессе. Я хоть на своей жизни поведала много разных пиздецовых ситуаций, но в твоей не знаю что лучше предпринять. Думаю, надо сделать очевидное – постараться как можно раньше свалить из дома, прекратить контактировать с отцом. Если ты так любишь и ценишь брата надо и ему помочь, только вот ума не приложу как. Совет, который я говорю себе в сложных ситуациях (несмотря на то, что моя жизнь сплошная сложная ситуация) – тебе нужно разделить свои проблемы с кем-то. Нужно делиться переживаниями и трудностями. В конце концов бремя легче нести вдвоем, или втроем. У тебя же есть друзья? – И с этим у меня неполадки. Но у меня есть только один лучший друг. Мы с ним с самого детства, через многое вместе прошли. Вот только он у меня и есть. Правда у него своих проблем хватает, и я не хочу его нагружать своим нытьем -Вот видишь, это очень хорошо, что у тебя есть кто-то. И все таки тебе не надо обесценивать свои же переживания, и относиться к ним как к нытью. Если тебе хочется с кем-то поговорить, а не держать все в себе, то это вовсе не признак слабости. Скажу как человек, что всю жизнь молчал – это ничем хорошим не закончится, уж поверь… Тебе стоит делиться всем этим с другом – Спасибо большое, мне стало немного легче. А у тебя что на душе? Я тебе рассказал, твоя очередь – Ой, там вообще заебешься рассказывать. Долгая история – Ну давай, не стесняйся -ну давай попробую вкратце описать…

–Минут через 20 Яна дописала свою краткую биографию.

–Ну, я не особо-то привыкла так сразу все рассказывать незнакомцам, но попробую. Детство прошло мое хоть и интересно и активно, но и плачевные моменты были. Мама меня по лицу могла ударить. Наказания всякие были, постоянно. За «не тот тон», или «лицо не то». Бывало шли где-то на улице, я могла что-то ответить, что ей не понравилось, и она делала вид, что меня не существует и говорила уходить и не идти за ней. Мол она меня не знает, что я не ее дочь и тд. А когда я плакала в истерике, ни отец, ни мать не обращали внимания, по их реакции создавалось ощущение, что я сижу с обычным лицом, а не обливаюсь слезами. В школе с буллингом сталкивалась. Наверное из-за своего странного поведения, или, наверное из-за рожи, обсыпанной прыщами. Потом нашла моральные силы за себя постоять. А физические всегда были, я ж с семи лет борьбой занималась, щас уже почти высший ранг. И этот путь мне принес много травм, поражений и влюбленностей. Таких глубоких и болезненных. Но то, что происходит сейчас… меня убило пол года назад. Влюбленность в реальных парней это цветочки, по сравнению с моим нынешнем кРаШем. Я уже несколько месяцев очень сильно люблю 2Д персонажа. Я, как и для любого близкого человека, готова в любой момент книги написать, стихи посвятить, на весь мир закричать, что он лучшее в моей жизни. Но сколько бы я не была готова бросить мир к его ногам, все это зря. Я никак не могу выразить свои чувства, от этого еще тяжелее становится. А даже если и выражу как-то, то чего ради? Он все равно понятия не имеет о моем существовании. А мне очень хочется, чтобы он хотя бы знал тот факт, что есть кто-то, кто ради него жизнь отдаст. Да и к тому же, в этом аниме было кучу персонажей, к которым я невероятно сильно привязалась. И они все мучительно погибли, жертвуя собой во имя победы. Это началось в начале июля. Тогда я умерла. Мой мир обрушился, и я боюсь, что он уже никогда не построится заново. И даже если это и произойдет, то пройдут еще долгие мучительные годы истерик и боли, прежде чем мой вымотанный организм начнет с этим смиряться. Я впервые в жизни на столько сильно полюбила людей. Честных, любящих, смелых, добрых, самоотверженных. Тех, из кого я хочу, чтобы наш мир состоял. Может поэтому это произвело на меня такое впечатление, может это стало последней каплей, спусковым механизмом в моей жизни. Но страшнее и больнее июля не было ничего. Я никогда так сильно не скучала по тихой серой пустоте на душе. Ведь боль была невыносима, даже для такого стрессоустойчевого и сильного морально человека. Как только вспоминаю, как я просыпалась в отчаянье после счастливого сна посреди ночи, смотря на одинокую луну и ощущая легкий тихий ветер. Я ненавидела просыпаться, я ненавидела тот факт, что живу. Каждый вечер и утро были в горьких слезах потери. Смотря в соцсетях на всяческие видео или арты с ними, я впадала в дрожь и кошмар. Ты же наверняка знаешь, что после любой истерики наступает чувство облегчения? Со временем ты отпускаешь все, и становится.

Но мне не становилось. С каждым днем все хуже. Моя скорбь не утихала ни на минуту, мне всегда было стабильно плохо. А самое сложно было продолжать играть клоуна при моей сестре. Мы в то время рядом жили, все время вместе. И ради нее надо было оставаться такой же радостной младшей сестрой. Это так тяжело, натягивать улыбку и смеяться , когда внутри я медленно, теряя себя, умирала. Спустя два месяца я поделилась состоянием с двумя своими лучшими подругами: Ритой и Соней. Я их очень люблю, поэтому не хотела их нагружать. Но не сдержалась и все рассказала как есть, от чего они были в ужасе. Они мне очень хорошо помогают. Если бы не их слова, я бы вряд-ли была в живых, ведь они успели в последний момент. Общение с ними – это единственное, благодаря чему я могу расслабиться и почувствовать себя как прежде, хотя бы на пару минут. Я ведь тоже хочу быть счастливой. Я тоже хочу жить ради чего-то, любить, дарить радость. Но мне досталось только наказанье. И непонятно за что. Не ну были грешки конечно, ну а кто без них? Ну угрожала сломать нос, ну воровала конфеты в магазине, ну уничтожала морально людей, обзывалась, дралась чуть-чуть. Я то хоть и молода, но манипулирую неплохо. Но вся это нечеловечная грубость от меня шла во имя справедливости. Я защищала моих знакомых и друзей, отталкивая от них обидчиков. Я всегда была защитником и стенкой для всех. Поэтому я прекрасно тебя понимаю, что иногда бывает тяжко быть для всех опорой. Для всех я стойкий человек, не знающий слабости и боли, что может пережить все, и другим помочь. Я и сама себя позиционировать таким образом. И после всего этого сломать все принципы и устои сломать сложно. Я словно должна научится принимать совсем другую себя. Большинство людей меня сторонятся, кто-то и вовсе боится. Для некоторых я жестокий неуравновешаный монстр, что может избить, если на него не под тем углом посмотреть. Но совсем никто не видит во мне человека. Современного, толерантного, милосердного, справедливого. Дело в том, что родители, воспитывая меня, сами не знали чего хотели. Сказать, что это были эмоциональные качели, это ничего не сказать. Мой отец, каким хорошим родителем он бы не был, отвратительно циничен и груб, эгоистичен и самолюбив. Он всегда меня пользоваться всеми и искать лучшее положение несмотря ни на что. Всю жизнь и впитывала его токсичную энергетику и становилась такой же. Я, как и многие тупые несформированные малолетки, считала свою грубость и язвительность крутой, умение безжалостно бить людей в их больные места – даром, а свое невероятное самолюбие и эгоцентризм своей лучшей чертой. Раньше я не верила то, что нам все возвращается. Но сейчас слишком поздно гадать за что именно меня так наказали. Наверняка за то, какой гнидой я была… Тем не менее, загадывать незачем

Собеседник молчал еще пять минут, пред тем, как отправить:

Ян, послушай, я пацан 17-ти лет. И я без понятия даже как реагировать. Мне тебя искренне жаль. Страшно представить, как ты смогла столько перенести, ты очень сильна!

«Сильна, сильна, сильна….» – отдалось в голове Яны несколько раз, прежде чем она задумалась над его словами.

– Ой, спасибо большое, рада, что меня не назвали дед инсайдиком в ноль лет. Скажи, тебе стало хоть немного легче?

– Ага, спасибо тебе большое. Мне просто необходимо было, чтобы хоть кто-то услышал обо мне и понял

_ Ну тогда хорошо. А как ты на меня наткнулся? Кажется, у нас не даже общих друзей

– А.. ну, я просто в поиске вбил рандомных Ян. Дело в том, что два года назад мне долгое время нравилась девушка Яна. Потом она меня правда кинула на кое-что очень серьезное. Хоть и было давно, но все еще больно…

– А что такое? Можешь рассказать

– Блин, не знаю как сказать. Она просто втянула меня в одну кантору, довольно опасную, а потом слилась. У нас в семье, как ты наверное уже поняла, с деньгами не очень, вот я решил хотя бы немного подзаработать. Как говорит отец, «хоть какую-то пользу принести». Она тоже одно время в этой компании находилась, а как только меня туда притащила, сразу ушла, оборвав все связи и сменив школу. Вот уже почти год не могу ее найти. А она мне очень нравилась. Я даже хотел ее позвать погулять или даже встречаться предложить. Когда она еще была в параллели. До сих пор скучаю, хотя и осознаю как паршиво и нечестно она поступила

– Это и вправду ужасно. Я то знаю что такое влюбленность

На часах уже было 23:48, Тело Яны было ватным, ноги отваливались, и тянущая ноющая усталость отдавалась по всему телу. Девушка уже давно не отдыхала, и вечное недомогания, по ее мнению, были последствиями постоянного недосыпа. Но несмотря на это в сон ее несильно клонило. Она также порой страдала бессонницей. И все же Яна решила попробовать лечь пораньше, понимая, что все равно не уснет.

– Ладно, уже поздно, я пойду спать наверное, спокойной ночи – написала девушка новому знакомому.

– Спокойной ночи, спасибо тебе

За пару секунд Яна поняла, что произошло, но эти пару секунд были самыми болезненным ощущением в ее жизни. Вновь нахлынувшая ненависть к жизни разъедала остатки души словно самая запущенная язва. И лишь из-за сонливости и усталости горькие слезы не полились по щекам. Не было сил плакать, не было сил вставать, держать себя в руках, бороться. Все, на что она была способна – это продолжать страдать. Она проснулась. Она покинула прелестный сон. И это было ужаснейшей болью. Разочарование, обида. Скорбь. Скорбь по далеким временам, когда она не ненавидела себя за то, что живет.

Прошло пол часа и она уже стояла у своего подъезда в ожидании Риты. Сонливые прохожие шли на работу или учебу. Вот брошенный одинокий старик выгуливает собаку. Вот мать орет на маленькую дочь за «не тот тон». Эта картина напоминала Яне свое детство. Ее мать тоже всегда кричала на нее из-за мелочей, ругала, наказывала. Бывало, что даже била по лицу пощечиной за слова, что пришлись ей не по нраву. Или же посреди улицы, за непослушание, просто начинала игнорировать ее присутствие, добавляя «Девочка, ты кто вообще? Я тебя не знаю. Зачем ты за мной идешь? Я домой иду, а ты иди куда тебе надо. Это же не твой дом. Уходи давай отсюда…» Она как сейчас помнила это все. Ее воспоминания прервало «привет» от подруги, которая уже пришла к из традиционному месту встречи.

«Куда собрались?! Так, домашнее задание на доске, буду проверять. Кто не сделает -два поставлю! И отсутствующим передайте» – сказала учительница уже собиравшемуся на перемену классу. Подруги чаще всего оставались в классе. Пожалуй, самое спокойное место в школе во время перерывов. В столовой устраивались сборища громких старшеклассников вперемешку с толпящимися пятиклашками. По немногочисленным лавочкам в плохо освещенных коридорах уже наверняка расселись ученики. А туалеты превращались в кальянные, пропитанные паром, а порой и дымом сигарет. Пытаясь быстро списать домашнее задание перед следующим уроком, девушки переговаривались. Они снова решили рассказать свои сны.

–Ну, как-то так.. Как всегда опять пытаюсь что-то найти, но даже не помню что именно. – Так ты сама говорила, что сны – отражение подсознания. Тут, скорее всего, все логично. Ты теряешься, запуталась. Хочешь до чего-то добраться, но не можешь. Сама подумай, что ты можешь искать. Предназначение, профессию? Или кого-то еще? – ответила Яна Рите с многозначительной ухмылкой. – Ой, да ну его. Нахер надо?… К тому же, сама знаешь, какие у меня проблемы с этим… – Да знаю, знаю. Но ты же достаточно взрослая, чтобы понимать, что твоя мама тебе не пример. Да, ей не повезло, схватилась за последний вариант, а сейчас мучается с этим ненормальным маразматиком. «НАстАящая ЛюбОвь существуууЕЕт» – не твоя ли фраза, а? – сказала Яна искажая голос – Так а какого хера ты мне втираешь, что я обязательно кого-то встречу, что меня ждет счастливое будущее, а сама не веришь в свое?! Сто раз говорила, что синдром спасателя тебя до добра не доведет… – А ты стрелки не переводи, Моргенштерн фем версия. Сказала же, у меня все хорошо! – воскликнула Рита. – Это кто еще Моргенштерн?! Бабушка вообще-то сказала, что у меня не квадратное ебало, а самое красивое лицо! – сказала та на подкол по поводу ее квадратной формы лица – Да и к тому же, если вполуоборот смотреть, но очень так неплохо. – Ну тут да, не спорю. Ладно давай быстрее дописывать, а то Эта скоро придет. Учительница по физике действительно пришла через минуту как Рита подметила это. Новый урок начался.

Смеркалось. Девочки вдвоем шли по темному коридору, слабо освещенными лампами под потолком, половину из которых уже выключили. Конец рабочего дня, большинство учителей уже разошлось по домам, что уж и говорить про учеников. Их класс вновь остался на дополнительных. Фонари за окном, выстраившись в ряд параллельно дорожкам, горели теплыми лучами, что падали на жухлый ковер из промерзшей почвы и давно опавших листьев. Наконец-то они вышли из душного здания. Долгожданный, как им казалось, простор и свежесть были и в прямом, и в переносном смысле как глоток воздуха. Отголоски детских криков с площадки. Звук дороги издалека. Так много шумов вокруг, но все равно так тихо и умиротворенно в родном районе. Увидев задумчивое и печальное выражение лица Яны, Рита решила начать диалог, который бы положил конец внезапной паузе. –Смотри какое красивое темное небо. Темно-синее, мрачное, но все равно красивое, да? – Ага, действительно прекрасное, как всегда… – Эй, сейчас то чего, это же даже не цвет его глаз, чего ты так вдруг погрустнела? – Цвет не его. Но они у него столь же глубокие и завораживающие. Прямо как и небо. Нет ни звезд, ни облаков, ни луны, лишь темное полотно. Однако как же оно затягивает своей насыщенностью и загадочностью. Словно космос. Словно вся Вселенная. В его глазах кроется целый мир. Для меня весь мир и все галактики ничего не стоят, в отличии от голубых глаз, что отблескивают слегка зеленым цветом при свете. Я мечтаю о том, чтобы снова посмотреть на этот мир, развернувшийся передо мной… – О нет… Только не говори, что опять… – Да. Я опять видела его. Он стоял напротив меня, в полуметре от силы. На две секунды. Может даже меньше. На две секунды я подумала, что он рядом. Что мы.. ну.. можем быть вместе. То, что все не напрасно. Господи, какая-же это вся херня! – воскликнула Яна, слегка повысив голос со спокойного тона на отчаянный. – Да не херня это! Нет! Боже…Я не могу.. Почему так!? За что так жестоко я понять не могу. За что судьба дает тебе это? Ааа, как же бесит… Ты итак давно поняла все свои ошибки. И как только ты начала все исправлять, тебя просто уничтожили. Ну почему тааак!? Я даже помочь ничем не могу. – Ты и не должна, пойми уже. Тебя же хуже от этого. – Знаю я. А еще я знаю через что ты прошла. Это уму не постижимо. Я не допущу, чтобы ты умерла, так и не ощутив счастья. Я не дам тебе убить себя! – Флаг в руки. Посмотрим что будет еще через пол года.

– Да, правда красиво…

– Это очень хорошо, что ты так заботишься о брате, но тебе нужно побеспокоиться о себе. Ты же сам живешь в стрессе, так сначала выберись сам из того кошмара. Тебе нужно постараться избегать всяческих контактов с семьей. Звучит ужасно, но так оно и есть. Лишний раз не контактируй, особенно с отцом. Не обращай на себя внимания. Ну если попросят что-то сделать, то сделай конечно. Я понимаю, избегать своих родителей и становиться серой мышью дома это ужасный вариант, но возможно он единственный. Я всегда так сестре говорила – ответила девушка на рассказы приятеля об умопомрачительной обстановке в семье. – Сестре? Ты же одна в семье – удивился парень. – Двоюродной. Мы хоть и из разных семей, живем далеко друг от друга, но всегда на связи. Я ее действительно люблю, с самого рождения вместе. – Ну теперь ты понимаешь какого это беспокоиться за братьев или сестер – ответил Максим. – Оо, да, мне это очень знакомо. Мы чаще всего вместе проводим время в селе под Москвой, там у нас родственники. А она у меня невероятной красоты, да и душой вышла. Так вот весь тот биомусор, состоящий из алкашей, наркош и прочих неблагополучных индивидов к ней постоянно клеится. Я то не расист ни в коем случае, но эти ебаные таджики и узбеки походу конституцию не читали, если конечно вообще умеют. Особенно статью про педофилию. Сука все от мало до велико к ней липнут. При чем очевидно не с самыми хорошими намериниями. Ограниченные блядь отбросы. Видят что «тЕлка зачетная», «нОрм Жопа» – процитировала Яна коверкая голос _ значит надо прилипнуть к ней, посвистеть, подкатить…Не представляешь как бесят, просто до отвращения. – Не ну а мало-ли они нормальные? – попытался поразмышлять Максим. – Я людей насквозь вижу, меня так просто не наебать… Какие еще могут быть мысли у животных при виде красивой девушки?..– ответила девушка. – Ну хорошо, поверю на слово, все таки подобного рода людей я встречал. У нас половина школы забита этими гопниками – согласился новый знакомый. – О, расскажи про вашу школу. Как у вас там? Ты ж говорил у тебя лучший друг есть? – решила поинтересоваться Яна. – Да а что там рассказывать, школа как школа, с обшарпанными изрисованными стенами, с орущими младшеклассниками-бравлстарсерами, с вечно курящими старшеками. – У нас эти понятия смещены. Ну понятно все. Слушай, а ты же кроме друга и той девушки ничего не упоминал. Что ты делаешь в свободное время, какие увлечения? Я ж вижу ты человек интересный, значит много в чем шаришь – спросила Яна. – Мда.. ожидал я, что тема про это зайдет.. не знаю с чего начать, хоть я вижу, что тебе можно доверять.. – замешкался и слегка испугался приятель – я надеюсь ты не слишком то плохо отнесешься и… -Ой, да ладно, что там такого-то. У меня друг курит как паровоз, я уже насмотрелась всякого – Там кое-что похуже курения. Это.. связанно с приступной деятельность. Я понимаю, что должен молчать, но я вижу, что тебе можно верить. Единственный, кто об этом знает это мой друг, который всячески уговаривает завязывать с этим делом. Да я и сам понимаю, что это ужасно, и если поймают, то будут большие проблемы… -Да не волнуйся, можешь сказать – успокаивала Яна нового приятеля. – Просто.. ты же сама понимаешь, что мы не самая обеспеченная семья, и мне, из семьи алкашей больше никакой работы не досталось. И я хочу всеми силами сделать, так, чтобы я и брат не зависели от отца. И, к сожалению, мне пришлось на это пойти. Я должен об этом молчать, но не могу, мне необходимо выговориться кому-то.. В общем.. Я делаю закладки. Прости! Я наверное тебя напугал, не бойся!… – Ну, во-первых, ты меня никак не отталкиваешь, у нас пол школы употребляют все что горит и не горит. А во-вторых, расскажи, пожалуйста, об этом. Как ты к этому пришел? – со спокойствием и сочувствием спросила Яна.

Спасти себя я не стремлюсь,

Ведь хочется мне умереть;

Но честным словом Я клянусь,

С небес с тобой приглядеть.

И безнадежно затухая,

Душа развеялась, как прах.

И льются слезы беспощадно

В июльских гибельных ночах…

Боль все ещё никуда не уходила, несмотря на то, что девушка постоянно пыталась поговорить о ней. То с друзьями, то с клочком оторванной бумаги. Луна еле-еле освещала строки стихотворения. Такого короткого, странного, но такого чувственного, если знать всю ту длинную историю, начавшуюся летом, и затянувшуюся вот уже почти на год…

Лето было теплым и радостным для каждого, кроме Яны. Ещё в июне она начала осознавать потерю. Медленно день за днём она теряла себя и уходила все глубже и глубже в пустые мысли. Прибывая в шоке, Яна смогла осознать всю боль только в июле. Июль… Июль – месяц слёз, истерик и поддельных улыбок. Для радостной Марины, да и для остальных родственников Яна продолжала играть роль жизнерадостного клоуна. Даже когда кто-то ссорился или грустил, когда кто-то был напряжён или взволнован – Яна всегда была смеющейся, вечно улыбающейся девушкой, которая своими недалёкими шутками все пыталась насмешить не только окружение, но и себя. Как жаль, что безуспешно… И те безуспешные попытки отвлечься, и желание внушить себе, что все хорошо, переубедить свое же сознание – все было зря. Лишь с каждой ночью без исключения она проливала все больше слёз, крича в подушку и задыхаясь, смотря на луну и слушая ночной ветер, что так же замораживал ее тело даже под одеялом, как и спустя год…

Яна уже собиралась идти обратно в кровать, как вдруг в темноте тусклым светом загорелся экран телефона, на котором, как позже выяснилось, высветилось сообщение от Сони. Она спамила сообщениями по одному слову, по которым можно было догадаться, что она сильно беспокоится…

– Яна

– Пожалуйста ответь это важно

– У меня отец пришел

– Бухой

– Что делать не знаю, в комнате заперлась

– Он тут чуть ли не хату разносит, орет

– Мама не может успокоить его

– Они там уже посуду бьют, я удивлена как соседи еще полицию не вызвали…

– Поговори со мной пожалуйста хотя бы немного

– А то мне стремно как то и одиноко

Яна хоть и была обеспокоена, но ни капли не удивлена. Соня могла написать в любое время дня и ночи о своем пьяным буянящем отце. Не взирая на сонливость она решилась ответить подруге.

–Соня, спокойно, давай потише, главное не привлекай к себе внимания – отвечала Яна дабы хоть как-то успокоить девушку – я понимаю как тяжело тебе, но надо сделать так, что бы они ссорились между собой, а тебя не трогали. Сделай вид, что спишь – девушка не знала что и посоветовать подруге в такой страшной ситуации, из которой и выхода то не было, кроме как сквозь землю провалиться.

– Да я стараюсь, но как тут уснешь, когда они орут

– Мама только что прокричала про развод. Как думаешь они могут разойтись?

– Не знаю, честно говоря

– Как бы это ужасно не звучало, главное чтобы ты была в спокойствии. Вот мне интересно, с кем бы ты осталась?

– Не знаю…

– Вариантов не много сама понимаешь. С отцом алкашом не очень то хочется вдвоем оставаться. А мама мне мозг сожрет, с ней один на один и вечер провести невозможно, а ты говоришь постоянно жить. Уж лучше пускай живут вместе и друг друга терроризируют, чем меня

– А ты что думаешь?

– А что тут думать то?! Это полнейший пиздец. Вслушайся в свои слова, ты настолько потеряла.. семейные ценности? Или как назвать представления о нормальной семье?.. Мне очень жаль, что у тебя такие родители

– Да ладно, хер с ним, у меня еще не самое плохое что может быть. У тебя тоже не космос

– Ну да, это да

Спустя несколько долгих минут переписок родители Сони все же улеглись спать. Эти несколько минут длились, казалось, целую вечность. Вечность, от которой Соне хотелось оглохнуть, чтобы случайно не услышать слова о разводе. Как тяжко было Соне терпеть это практически каждый вечер…