Популярными стали истории, как я стал кондитером, как я стал коучем, психологом, косметологом, но никто не написал правдивой статьи о том, как я пришел в школу. Да-да «буквы разные писать тонким перышком в тетрадь» … Жизнь, она такая зебра, что иногда идешь по темной стороне и думаешь, ну вот, скоро светлая начинается, ан нет, оказалось, что ты двигался, этой зебре в филейную часть и там такое начинается…

Не буду углубляться как, но бывают вопросы, на которые ты отвечаешь «да», а потом думаешь, зачем? Ну так вот, сказала я «да» директору школы и пришла на работу. Это я думала, что на работу.

День первый. Вторая половина дня, метель, силы свыше подсказывали мне, затеряйся в пути, сбейся с дороги, заблудись, но, тетенька я настырная – дошла. Волнуюсь, как в 1 классе, в него я и шла. С усилием тяну дверь, в нос ударяет удушливый запах детства. Не, не тот с ароматом ванили, карамели и привкусом воздушных шаров, а самый настоящий. Удушающая смесь тушеной капусты с костями, растворившийся утренний парфюм педагогов и родителей, немного хлорки, плесени и плавящейся краски радиаторов. Поборов первые жуткие впечатления ищу свой класс. Ищу одна, т.к. о моем существовании еще никто не подозревал. Подхожу к классу, до меня доносятся звуки песенки про маму, хочется плакать… Нет, я не тронута песней, я просто хочу к маме, мама, забери меня! Еще есть время сбежать, одуматься, остановить возвращение детских ужасов в свою взрослую жизнь. Иду дальше, ноги ватные, голова в тумане, в сумке конфеты, которые спасут меня сегодня от верной смерти. Делаю шаг, они там, дети. Смирные дети, сидящие за партами и их учитель, как выяснилось позже, единственный человек, чью речь они понимали. Учитель уходит, я остаюсь с ними одна. Все, что я когда-то слышала, читала, видела, все то, что активно вдалбливалось на курсе «Детской психологии» – улетело, стерлось из памяти, обнулилось, исчезло. Сглатываю, «здрасьте дети, меня зовут…» ну, это уже было не интересно, почувствовав свободу и неадекватность «новой учительны», как теперь меня стали звать, дети стали играть. В их представлении играть, в моем – работать демонтажниками школы. Кричать не умею физически, обычный мой голос растворялся в криках. Предлагаю пойти на улицу – считаю, получается 26, это 52 ноги, 52 варежки, 26 шарфов и 26 шапок. Как выяснилось позже, не всегда показатель человековарежки совпадает, а человекошарф практически несуществующее понятие. Они несутся на улицу, я бегу за ними, очень скользко. Пытаюсь организовать игры на свежем воздухе, и первое и второе понятие отсутствуют, 1 – игр не знают, 2- воздух, как вы помните, была метель, не существует. Снежинки забиваются в нос, глаза, и очень холодно ногам. В голове отмечаю, что нужна теплая обувь, т.к. полтора часа прогулок моим сапожкам не под силу. Проблема усугубилась тем, что дети в классе и дети на улице, это разные дети. В каждом классе есть важная девочка, которая все про всех знает, скажу честно, если бы не она, сегодня я бы вам тут не писала. Подрались, извалялись, сосульки тоже ничего – съедобные, одна проблема ноги ужасно мерзнут. Имен не знаю, приходится бегать за всеми отряхивать, вытирать, простите, нос, мирить. Не могу выдержать дольше часа, краснощеких, мокрых и довольных завожу в класс, судорожно пересчитывая шапки, в ближайший месяц только шапками их и буду различать. Все на месте, поднимаемся, раздеваемся. Вы когда-нибудь раздевали одновременно 26 детей зимой после прогулки? Я-нет. Попытки убедить детей в важности просушить свои вещи остались неуслышанными. И вот я, гора штанов-шапок-перчаток-ботинок, с катышками снега, которые предательски закапали по полу. Молча ищу батареи, развешиваю чужие вещи чужих детей, я же помню, как это делается, у меня же есть сын, один сын, один послушный мальчик, который кладет вещи на место, слушает родителей, читает книги и учит уроки. Эх… течет вода с ботинок, течет вода из глаз… мама, забери меня… Неудержимое жгучее детское желание убежать подальше и не видеть чужих детей, чужую тетеньку, которая молча вешает вещи на батарею. Стоп. Это же я эта тетенька, которая молча вешает вещи, это сейчас от меня хотят сбежать дети, это мы, взрослые делаем мир детей таким. Соберись, тряпка! Ищу туфли, не могу найти свои туфли, где я разувалась… Смотрю на ноги, эврика! Я в туфлях! Я … в туфлях… час пробыла на улице, 14 января…. Вот тебе, тетка, и старый Новый год!

Соберись! Что любят дети? Сладкое и сказки! Конфеты! У меня есть конфеты! Усаживаю детей на ковер и начинаю игру в знакомство, на 10 человеке особо активные, начинают расползаться. Стоп! Кто играет, тому конфета! Ну а как, метод дрессировки никто не отменят, и не надо в меня сейчас кидать томами трудов педагогов всех мастей. На войне, все средства хороши, а сегодня я на передовой. Смеркается, понимаю, что остается 2 часа, каких-то 120 минут! Целых, 120 минут! Идем учить уроки, уроки в 1 классе – это отдельная история, о которой расскажу я позже.

Начали приходить родители, смотрят на меня, как на обезьянку, видимо я у них не первая, и не последняя. Находим шапки, не всем хватает перчаток, ботинки все. Уф.

Без пятнадцати шесть, занавес, выключаю свет. Жива?

В классе темно, свет фонарей отражается от парт, чувств столько, что в одно не складывается. Закрадывается предательская мысль: до лета, перетерпеть до лета.

День второй.

Просто так меня не взять! Готовлюсь к бою, ищу засохшую гуашь и пустые бутылки, благо собирала их с осени для рассады. Мешок с сушками в сумочку, в голове саундтрек «Терминатор». Сапоги теплые, варежки вместо перчаток, куртка, подходящая для погони. Выхожу. На улице тепло. Прихожу – ничего не изменилось, только, вместо капусты, наверное, тушили лук с морковью, т.к. дышать было еще сложнее. Дети на месте, я на месте. Ставлю условие, идем гулять, возвращаемся – вещи вешаем самостоятельно, и тогда на улице вас ждет чудо! Чудо было простым, родом из 80-х, 26 бутылок с цветной водой! Никогда до этого они не рисовали красками на снегу! Вот это был восторг и азарт, чужие дети уже не казались такими страшными, а картины растекались по дорожкам, смешиваясь в одну большую детскую фантазию. Полтора часа пролетели, сегодня не замерзли, что значит правильно подготовиться к битве! 26 шапок в классе, куча меньше, развешиваю по батареям, заплетаю косы, завязываю банты, рассаживаю по местам, раздаю книги. Как много глаголов, просто все там, одно сплошное действие. Получили нагоняй за плохо выученные уроки, родители пришли с работы и им некогда было заняться своими детьми, поэтому сегодня я займусь чужими. Достаем черновики. В смысле какие, как это нет? Себе заметка: купить тетради для черновиков, себе же дороже выйдет. Пишем, писать умеют не все. Читаем, многие читаем с трудом. Так, соберись, не паникуй! По слогам! По буквам! По букве! Пишем, читаем, успокаиваем, вытираем слезы, ловим убежавших и возвращаем на место. Сушки, ваше время пришло. Устали воевать со мной и уроками, получили сушки, и завалились на ковре в игровой, смеркается, сказка про Золушку, просто, вслух, как в моем детстве. И ничего не меняется, злая мачеха и добрая фея, сушка, вечер, детство… Мысль точит: до лета, продержись до лета.

Третий день – пятница, иду, как боец спецназа. В сумке шары и краски, вата, сушки, три пары детских рукавичек, тетради для черновиков, в голове, все тот же «Терминатор», но чувствую, что уже часть 2-я. Тяну железную дверь, о! сегодня рыба, много рыбы, пытаюсь привести легкое головокружение в норму, поднимаюсь, меня начинают узнавать люди, но не здороваются, наверное, не доросла еще. Может быть. легкое сумасшествие в моих глазах наводит их на мысль, или я свое «Дотяни до лета» где-то сказала вслух. Думать некогда, иду. Иду быстро, т.к. понимаю, что дверь снимается с петель именно в моем классе. Учителя уже нет, есть они. Видели скворечник, из которого торчат клювы? Обычно их 2 или 3, а это 25, один заболел, боюсь, не из-за моих ли прогулок, т.к. других-то прогулок у детей нет. Именно в школе я начала жутко бояться, что из-за моих неправильных действий пострадает чей-то ребенок. Родители, которым лень положить ребенку сменные штаны или шарф в сумку, которым некогда завязать шею на морозе, у которых очень много работы, сразу находят виноватого в их бедах. И я знаю, кто этим кто-то будет в этот раз. Собираемся на улицу, всего третий день, а ощущение, что я всю жизнь застегиваю куртки, заправляю брюки в ботинки, завязываю шарфы. Так, нет пуговицы, надо пришить, как вернемся, нет перчаток? Бери мои. А чего мы будем делать? А чего сегодня? Так, быстро вы привыкли, к «чему-нибудь».

– Внимание – внимание, сегодня у нас исследовательская работа!

Мозг: какая? Ты чего несешь? Думай – думай, они уже здесь.

– Ребята, сегодня мы изучаем деревья нашего сада. Мальчики считают – березы, а девочки клены! Раз-два-три, начинаем!

Мозг: женщина, какие деревья? Зима, им по 7 лет, они не знают, как различать деревья зимой… иди сама считай, 2-3-6, нет, это яблоня. 3-5-7, это клен или тополь! Что делать? Считаю деревья, считаю детей, что я делала на математике? Спала? Как сосчитать деревья с детьми? Вместе или отдельно! Стоп, полтора часа, 24, где еще один? или одна? Кого нет? Все есть! Нет, нет одной шапки! В голове мысли носятся, где? Где ребенок! Так, родить нового я до 6 не успеваю, придется искать этого. Считаю 28! Вы начали размножаться делением? 1 Ж -1Ж! заходим!

Было заветное слово – «1 Ж»! Поему я не пользовалась им раньше? Зачем я учила их имена, а родители, надо сказать, были с фантазией, Сережками и Машками в классе даже не пахло. Заходим, куча с шапками меньше, пытаюсь мотивировать детей к развешиванию вещей завтрашним походом на гору (наивная), не пользуюсь методом «вот вы у меня все», который, как объяснили потом мне педагоги, работал на 100 %. Ох, где этот учебник по реальной психологии, где есть рецепты реального мира, а не идеальной жизни о улыбающейся и сверкающей на солнце винирами воспитательницы, с локонами и в розовом платье, наклоняющейся к Майклу с просьбой о прочтении текста по ролям… Увлекалась.

Чтобы вам стало понятно забегу вперед и расскажу, чем отличается воспитатель детского сада от воспитателя в школе. В детском саду воспитатель, это существительное – наставник, педагог, путеводитель, вторая мама, т. е. главный член не только предложения, но и всего происходящего в детском саду. А в школе воспитатель, это причастие, действие с признаком, так сказать. Это бегающий, догоняющий, читающий, одевающий, разнимающий, носовытирающий, успокаивающий, развлекающий, урокипроверяющий, всехудовлетворяющий человек. Более того, воспитатель в школе называется ВГПД. Чаще всего нас называли ГПДшники, тогда я чувствовала себя немного кгбшником и фсбшником, вернее это мне хотелось иметь принадлежность к силовым структурам. А на самом деле мы были просто гпдшки, произносится это так же противно, как и читается «гэпэдэшки». Редко в число воспитателей шли люди по призванию, чаще всего это педагоги, которым не хватило часов, или не в той очереди стояли, или лицом не вышли. Те, кого сократили, перевели, кто ждет хорошего места, т.к. продленку хорошим местом назвать трудно. Со стороны все просто, но, ни один из бывших, туда вернуться не захочет. Кто работал в ГПД, тот в Камеди не смеется. Он там выступает, вполне мог выступать, любым из резидентов.

Спасало ощущение, что завтра пятница, и это значит, что лето еще ближе. Теплеет на душе, скоро лето. А давайте дети, порисуем! Очередная глупая затея. Все бегут, рисуем лето, дети, рисуем лето! Лужи краски растекаются по партам, носы зеленеют, манжеты с красными брызгами, на лбу написали «конь». Новоиспеченный кентавр воет, я усиленно тру влажной салфеткой, дети визжат. Всем весело. Я это не все. Так, Репины-Малевичи, отставить художества! Уборка. Молча мою парты, ненавижу весь мир, они читают. Начали понимать мое настроение по молчанию, ну уже хоть что-то.

Вечер, родители забирают грязных детей, но мои скромные попытки рассказать о творческих наклонностях Розалии и Рудольфа, игнорируются и приправляются взглядами на красные капли на манжетах и рубашках.

Выключаю свет. Не могу идти. Сажусь на ковер, с которого только смела крошки от сушек. Раскачиваюсь в такт внутренней мелодии «скоро лето-скоро лето» понимаю, что вкус морских брызг на губах – это слезы. Достаю обломок сушки и плачу, ем и плачу. Прошел час. Дома уже ждут меня. Им не понять, что я вернусь с войны. С войны между собой и собой, и детьми. Получается, что я воюю с чужими детьми. Кто-то воюет с моим сыном, кто-то воевал со мной. Система строго подчинения правилам, могу- надо, хочу-не интересно, сел-встал. Что я делаю? В этот момент, мерное мигание фонарей на ёлке вывело меня из состояния оцепенения. Я не имею права воевать с детьми, пусть они кричат, бегают, дерутся, ставят меня вверх ногами. Я же взрослый человек, я педагог.

С этого момента я запретила себе ждать лето, открыла все известные сайты педагогов и началась другая жизнь. Я решила поставить эксперимент, можно ли изменить систему? Ответ, для тех, кому лень читать – да, можно. Изменилась система внутри класса. Дети стали меня ждать, а я старалась их порадовать чем-то новым и интересным. Мы учились читать и писать вместе, смотрели мультфильмы и анализировали их, ставили сказки, где слова получал каждый ребенок, а не только дочка важноймамы. Мы научились вешать свои вещи сушить, узнали, как складывать из бумаги кораблики и пускать их в лужах. Смастерили кормушки из зернышек, накормили всех птичек в лесопарковой зоне. Научились спокойно переходить дорогу и встретились с пожарными. Пересчитали деревья и посадили на окошке арбузы. Осенью, я принесла им арбуз с рынка, самый большой, мы его ели и смеялись, думаю, что подсадной арбуз мой был рассекречен, как Дед Мороз, но мы все делали вид, что верим.

Учитель стала со мной разговаривать и дружить. От меня перестали прятать мел (было и такое) и я могла писать на доске. Мы готовились к концертам и украшали классный уголок. Родители принесли детям сменную одежду, дополнительные краски и фломастеры, глину и пластилин, нарукавники и фартуки, клей и цветную бумагу.

Но все это будет намного «после». После слез и истерик, разорванных и снова написанных, заявлений об уходе, криков в ночи «за что?», жалоб учителю и жалоб учителя, кучи купленных тетрадей, игр, ваты, клея, после 2 месяцев тотального незамечания меня коллегами. После того, как я превратилась в старушку-собирушку, орехи грызете? мне нужна ваша скорлупа. Конфеты едите? отдайте мне фантики, вон ту бутылку не выкидывай, ой, какие пуговки красивые, дайте мне 40 метров резинки, у вас есть пешеходный переход? А милицейский жезл? Я не странная, я гпдшница.

Лето пришло. Все приходит, и даже, 26 мая. Я смотрела вслед детям, уходящим на каникулы. И было собралась поддаться сентиментам, как замершая фигура первоклассника Пупкина, напрягла мой разнюнившийся мозг. Минута-две, он стоит у забора и смотрит вдаль. Ну задумался ребенок-замечтался, ага, кто угодно, но не Пупкин. Иду, окрикивая его по имени, а в ответ, как в песне-тишина. Мозг превратился в грецкий орех, кровь в ушах, ноги ватные. 15 секунд длятся подобно мелодраме. Генрих! Генрих Пупкин! Вижу, что уши его наливаются красным, а конопатая мордочка прочно засела в школьном заборе. И вот она, мелодия первых дней Terminator, хватаю за прутья, тяну в стороны, железный плен ослабевает и товарищ Пупкин на свободе! Ура! Свободу Пупкину, свободу мне, свободу Анджеле Дэвис!

6 вчера 26 мая – полное ощущение счастья и свободы! Шевчук назойливо в голове «Это всёёёёёёёё, это всёёёёёёёё».

Для кого были написаны эти строки? Наверное, для того, кто сейчас говорит себе «терпи, скоро лето»!