Комната, порог которой переступила Инга, была невелика: две кровати, тумбочки около них, шкаф, разделённый на половинки, весёленькие полузакрытые шторы. Уютно, чисто, мило. А потоки солнца, бьющие из окна, наполняли пространство таким неудержимым светом, что, казалось, жить бы да радоваться. Только на душе было совсем не так радужно. «Ничего, — постаралась Инга успокоить себя и присела на ближайшую кровать. — Может, ещё обойдётся…» Обвела помещение тоскливым взглядом. Неужели ей придётся провести здесь целый год?

В дверь стукнули и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули её. На пороге стояла девушка. Кругленькая, пухленькая, румяная.

— О, привет! — воскликнула пышечка, увидев Ингу. — А я думала, что первая буду. Меня Кристой зовут. Кристина полное, но я так не люблю.

— Я — Инга, — вежливо представилась Инга.

— Ну что тут у нас? — Криста по-хозяйски прошлась по комнате, распахнула дверцы шкафа, пробормотала. — Тесновато, однако… — обернулась к Инге.

— Ты кровать уже выбрала? Тогда я половинку шкафа выбираю. Чур, моя правая — здесь полок больше.

— Конечно, — кивнула Инга, которой было всё равно. — Бери какую хочешь.

— Так, а чего снаружи… — Криста прошествовала к окну, решительно раздёрнула шторы. — То ли лес, то ли парк. Гуля-я-ять будем! Воздухом надышимся! Здесь — не то, что в городе.

Она обернулась за подтверждением к Инге, увидела опущенные плечи, затравленный взгляд.

— Э-э-э, соседка! Ты чего смурная такая? Не кисни! Жизнь прекрасна! По городу скучаешь что ли? Так ничто не вечно: отбарабаним годик, а там — свобода!

— Я не хочу рожать! — выпалила вдруг Инга.

— Да? — Криста философски пожала плечами. — Ну, так кто хочет? А чего поделаешь-то, коли детналог? Ну, не куксись, может, ещё белый билет получишь…

Инга только вздохнула: она очень надеялась на это же.

В дверь постучали.

— Заходите! — крикнула Криста. — Не заперто!

Дверь распахнулась: на пороге стоял парень. Крепкий торс, тёмные волосы, яркие чёрные глаза.

— Девочки, к вам можно?

— Обана! — воскликнула Криста, беззастенчиво — с ног до головы — оглядывая гостя. — Ни фига себе, какие здесь экземпляры имеются! Ты к нам на развод что ли?

— Нет, я с вашими вещами, — чуть улыбнулся парень, кивая на две сумки, стоящие у ног. — Меня Денис зовут.

Легко подхватил объёмные баулы, внёс в комнату. Спросил, оглядываясь:

— Куда?

— Та, что побольше — мне, — решительно распорядилась Криста. А поменьше — туда.

Она кивнула на сидящую Ингу.

Парень поставил толстую Кристину сумку рядом с её кроватью.

— Ай, молодца! — мельком похвалила девушка и, тут же, расстегнув крышку, начала извлекать на свет пожитки. — Хоть переодеться с дороги…

Парень, между тем, подошёл к Инге, нагнулся, опуская сумку на пол. Крепкая спина, рельеф мышц на руках… «Не качок, но чем-то явно занимается…» — подумала Инга машинально. Будь она на гражданке, он бы ей понравился. Но здесь, сейчас, в ожидании приговора… Она судорожно вздохнула.

Парень разогнулся и встретился взглядом с Ингой. Губы его дрогнули, готовые сложиться в улыбку, но Инга отвернулась: неужели непонятно, что ей совсем не до общения?

Парень вздохнул, шагнул к двери. Произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь:

— До свидания, девушки.

— Иди-иди, лапочка… — весело помахала ему рукой Криста. — Попозже встретимся.

Инга даже не повернула головы, хотя видела краем глаза, как он выходит.

— Ишь, ходют тут всякие… — ворчливо забормотала Криста, подхватывая с кровати ворох одежды и водворяя его в шкаф. — Смущают наши души… И как только таких красавчиков сюда пущают?.. А нам, между прочим, несколько месяцев целибата предстоит.

— Он что, тебе приглянулся? — спросила Инга. Следовало налаживать отношения: если её всё-таки признают годной — тьфу-тьфу-тьфу! — то жить с соседкой предстоит долго.

— Да не-е-е… — отмахнулась Криста. — Не люблю таких смазливеньких, они привыкли, что вокруг них девки вьются, в постели — лентяи, по жизни — пальцы гнут… Мне бы кого попроще… — мечтательно протянула она.

Инга пожала плечами: ей не показалось, что парень гнул пальцы. Вроде, милый такой… «А что он тут делает? — спохватилась она вдруг. — Чего парень призывного возраста делает в женском родильном доме?»

— Альтернативщик, наверное, — продолжала, между тем, Криста, по-хозяйски размещая вещи на полках. — В армию не взяли — вот и проходит здесь альтернативную службу. Их же на самую грязную работу бросают — санитарами, ассенизаторами. Да-а-а… Сочувствую я ему. Повыносит здесь кровавые тряпки, да узнает, откуда младенцы вылазят, так, глядишь, когда на гражданку вернётся, на девок больше смотреть не сможет. Интересно, как это он, такой бугай, в альтернативщики попал?

Инга только вздохнула. Если бы ей выпала такая удача — предложение альтернативной службы — она бы согласилась на что угодно: хоть горшки за стариками выносить, хоть землю копать. Даже нянькой в Дом младенца, хотя это, конечно, противнее всего: вопящие человеческие детёныши, мокрые, сопливые… Но это, хотя бы, не вынашивать и не рожать! Как можно спокойно терпеть, когда в тебе сидит нечто живое и пользуется твоим телом, как кормушкой?

— Ну как тебе первый день? — Криста сидела с ногами на кровати, забрасывала в рот орешки из пакета и краем глаза косилась во включённый стереовизор: шла какая-то очередная лабуда из разряда реалити-шоу.

— Нормально, — вяло пожала плечами Инга.

— Доктор этот, ведущий наш… ну, с бородой который, — продолжала Криста. — На козла похож.

Она скорчила рожу, выкатила глаза и мелко-мелко затрясла подбородком. Инга невесело улыбнулась — было действительно похоже.

— А психотерапевтиха — Марта Степановна — крутая! — сообщила Криста, закидывая очередной орех в рот. — И чего, интересно, она делает в этой дыре?

Сегодня на собрании, где будущие роженицы встретились с врачами и кураторами, им сообщили распорядок дня, высказали требования, велели строго соблюдать диету. Но Кристе, похоже, было на это наплевать и она, словно громадная белка, щёлкала заранее припасённые «на воле», как она сказала, орешки.

— Да? — равнодушно произнесла Инга только чтобы хоть что-то сказать. — А чего в ней крутого?

— Да ты что! — вскинулась Криста. — Не узнала?! Да её же в новостях день через день показывают! Консультант Президента по вопросам репродукции!

— А-а-а… — протянула Инга. — Да, кажется… Что-то такое видела.

Она лежала поверх покрывала, закинув руки за голову. Первый день прошёл. Завтра начнут брать анализы, через неделю вынесут вердикт: годна или белый билет. «Господи! — вдруг мысленно взмолилась она, хотя никогда не была верующей. — Господи, пусть меня комиссуют!»

— Годна, — сообщил доктор. Бросил инструменты в кювету, кивнул Инге. — Противозачаточную блокировку я снял, так что все половые связи для вас с этого момента — табу. Поднимайтесь.

Шагнул к раковине, зашумела вода.

Инга, лежащая в гинекологическом кресле, с ужасом подняла побледневшее лицо: всё? Решение принято? Отсрочки не будет? Как же так?! Она надеялась… Неужели ей придется рожать?!

— Доктор, а… точно? — дрожащим голосом обратилась она к спине в белом халате. — Может, альтернативка?

— Не вижу оснований, — доктор даже не обернулся, продолжая мыть руки. — У вас всё в порядке, к деторождению пригодны.

— Но…

— Что «но»? — доктор тщательно вытер руки, бросил бумажное полотенце в урну. Строго посмотрел на Ингу. — Чего вы лежите? Поднимайтесь.

Инга на дрожащих ногах сползла вниз, шагнула к оставленному на кушетке халату.

— И не надо бояться, ничего в этом страшного нет. Нормальный физиологический процесс, — назидательно сообщил доктор, строго глядя на Ингу. — Подготовка займёт недели три-четыре. Потом подсадка эмбриона. Если всё с первого раза пройдёт успешно, то через девять месяцев для вас всё уже закончится. Не такой уж это и срок. Вон, парни служат два года — и ничего. А вам девяти месяцев для общества жалко. А в армии, между прочим, ещё и стреляют. А у вас, девиц, здесь лафа — лежи, отдыхай. Кормят, поят — сидите на всём готовом. О-о-о! Ну что за слёзы! — доктор возвысил голос, увидев, что глаза Инги подозрительно поблёскивают. — Не надо мне тут разводить сырость. Идите к себе и успокойтесь. Не вы первая, не вы последняя. Идите!

Инга выскочила из кабинета и, не разбирая дороги, почти бегом двинулась по бесконечному коридору Цента репродукции. Белые двери, люди, бросающие на неё удивлённые взгляды, кабинеты, кабинеты… Пожалуйста, какой-нибудь закуток, где можно было бы спокойно выплакаться!

— Привет! — очередной встречный, вместо того, чтобы посторониться, вдруг заступил ей дорогу.

Она попыталась увильнуть, но её поймали за плечи.

— Не узнаёшь меня?

Инга вскинула наполненные влагой глаза, картинка мира двоилась и расплывалась. Потому казалось, что у парня, держащего её за локти, четыре глаза.

— О! Да ты плачешь?! — воскликнул он удивлённо. — Пойдём-ка со мной.

Он приобнял её за плечи, распахнул ближайшую дверь и втянул туда Ингу. Комнатка была малюсенькой. По стенам стояли стеллажи, наполненные белым — то ли полотенцами, то ли простынями, то ли халатами.

— Ну вот, здесь никто не увидит… А я — не считается. Что у тебя случилось? — он заглянул в глаза.

Инга рванулась, пытаясь вырваться из рук непрошенного помощника.

— Тише, тише!.. — он обнял её, прижал к себе. — Тише! Что я могу для тебя сделать?

Инга изо всех сил упёрлась в его грудь ладонями: то, что случилось — безнадёжно! Никто ей не может помочь!

— Не надо, не надо… — зашептал он прямо ей в макушку, не выпуская, а только крепче прижимая её к себе. — Всё образуется, всё наладится…

Он обнимал, успокаивал, уговаривал и тесная кладовка, полная белых вещей, кружилась вокруг…

— А почему ты попал на альтернативку? — спросила Инга Дениса в очередную встречу.

Они сидели на поляне неподалёку от здания Центра, выбрав место так, чтобы зелёная стена деревьев и густого кустарника надёжно укрывала их от посторонних глаз, и, в то же время, чтобы Денис мог быстро вернуться, если его неожиданно вызовут.

— Знаешь, давай оставим это, — лицо парня потемнело. — Я всё равно добьюсь, чтобы меня признали годным. Я хочу отслужить.

— Зачем? — удивилась Инга. — На контракт что ли хочешь пойти? Деньги нужны?

— Да нет, с ними у меня всё в порядке, — он улыбнулся. — Просто я считаю, что каждый должен делать то, что должен. Потому я обязательно пойду в армию.

Инга смотрела на него во все глаза: откуда он такой взялся? Среди её приятелей не было никого, кто стремился бы служить. Ну, вернее, были — Артём, Максим, ещё кто-то — но они сразу собирались после службы остаться по контракту. Заработать денег, начать своё дело. А просто так, из чувства долга? «Девушки, юноши! Ваша служба — это долг Родине! Отдавая его…» — слова из последней речи Президента. Какая Родина? Какой долг? Что они занимали у этой самой Родины? Да любой из Ингиных приятелей до потолка бы прыгал на месте Дениса. А он хочет добиться, чтобы его признали годным… «А-а-а! — осенила её догадка. — Это всё из-за места отработки альтернативки! Ну, конечно, тут не каждый выдержит!»

— Тебе неприятно здесь работать? — полуутвердительно произнесла Инга. — Рожающие женщины… Орущие младенцы… Такая гадость, да?

— Ну что ты! — лицо Денис вдруг озарила смущённая улыбка. — Ты знаешь… Это, конечно, неожиданно, но, выяснилось, что я мелких люблю…

— Лю-ю-юбишь? Вот ерунда-то!

— Нет, правда. Они такие… — Денис помолчал, подбирая слово. — Маленькие… И я могу их защитить. Это здорово! А вот не попал бы сюда, так бы и не узнал…

— А я… — Ингу вдруг прорвало. — Я ненавижу детей! Я не хочу рожать! Это ужасно! Это неестественно! Ненормально! В тебя кто-то сидит, растёт — внутри тебя. Шевелится! А потом — кровь, грязь — роды! Я не хочу!!!

— Да?.. — Денис, кажется, чуть удивился. — А я бы хотел иметь своего малыша… Моего собственного, а не общественного. Его можно было бы растить, воспитывать…

— Вот тебе и надо было родиться женщиной! — в запальчивости воскликнула Инга.

— Ну да, — кивнул Денис и шевельнул крепким плечом. — А получилось — мужиком. Знаешь, — он вдруг понизил голос, будто собираясь сообщить о чём-то интимном. — Я так жалею, что сейчас нет семей! Раньше женщины рожали и растили детей вместе с мужчиной — отцом. Я бы хотел быть отцом и видеть, как растёт мой ребёнок.

Инга смотрела на него, разинув рот: да он просто ненормальный!

Запищал коммуникатор. Денис встрепенулся, кинул взгляд на экран.

— Прости, вызывают, — сообщил Инге. — Увидимся позже. И не грусти; я реально завидую: у тебя будет свой малыш…

Он дружески кивнул и быстрым шагом двинулся прочь.

Инга потрясённо смотрела ему вслед. Это… Это не парень! Это чудо природы какое-то! Так не бывает! Он хочет растить ребёнка! Бр-р-р! Это же время, силы. Зачем это надо? И тут же из памяти всплыли смутные детские воспоминания: стол, высвеченный тёплой жёлтой лампой, смеющаяся мама, обнимающий её отец и она, Инга, возмущённо лезущая под сцепленные руки: «А я?!.. А меня?!» Семья… Она сама родилась ещё в семье. Но, благодаря ювенальной юстиции, смогла уйти от родителей в одиннадцать лет. А сейчас семей практически нет. Ну, есть, но только как остаточное явление. Она всегда считала, что семьями живут какие-то уж совсем затюханные идиоты. С отклонениями в развитии. А вот Денис думает, что семья — это хорошо… Семья, младенцы… Ну уж нет! Младенцы — это миллион раз бр-р-р! Младенцы — точно гадость! Или… Или нет?

Она тряхнула головой, прогоняя странные мысли, смахнула с халата налипшие травинки и неторопливо побрела обратно к Центру репродукции.

— Вам говорили избегать половых контактов?! Вас предупреждали?! — доктор был зол, и его обрюзгшие щёки при каждом выкрике тряслись, будто желе. Так же мелко тряслась и козлиная бородка. — Что вы себе позволяете?! Как вы посмели забеременеть? Без санкции? Без проверки? Неизвестно от кого! Вы не на прогулке и не на вечеринке! На вас громадная ответственность! Вы завели внепланового ребёнка! Ладно бы это было до поступления в Центр, но здесь!.. Здесь, когда вам всё было сказано!..

Он кричал, брызжа слюной, а Инга почему-то казалось, что всё это не настоящее. Весь его крик, гнев — это спектакль. Инсценировка одного актёра. Зачем, почему? Она сидела молча, стиснув зубы, и ждала. Наконец, доктор выдохся. Подскочил к кулеру, налил воды.

— Что сейчас будет? — спросила Инга.

Доктор резко поставил стакан на стол, вода плеснулась, но не пролилась.

— Что сейчас будет?! — он набрал воздуха, видимо, собираясь продолжать, но вдруг почему-то передумал и резко выдохнул. Произнёс утомлённо. — Проведём исследование эмбриона. Если отклонений нет, то после родов ребёнок будет зачтён вам в качестве детналога. Если нет, если плод окажется генетически неполноценным, то проведём чистку. Материалы дела передадим в прокуратуру. Уголовную ответственность за уклонение от детналога ещё никто не отменял.

Пока шли анализы, пока ожидался результат, Инга избегала Дениса. По ночам почти не спала — ей снились всякие ужасы: про него, про ребёнка…

А потом снова был стерильный кабинет и доктор с козлиной бородкой. Выходя от него, Инга улыбалась: ребёнок будет! И уже можно рассказать об этом Денису. Как он будет рад! Инга мечтательно прищурилась, представив его лицо… И тут же была схвачена запыхавшейся Кристей.

— Инга?! — возмущённая соседка с силой затрясла её за плечи. — Где ты шарахаешься?! Беги скорее, твой дружок уезжает!

— Как уезжает? Куда?! — кровь разом отхлынула от Ингиных щёк.

— Куда-куда — куда пошлют! Бумага ему пришла — признали годным. Уходит на службу, в армию. За ним машина уже пришла… Беги, скорее, может, успеешь!

Инга оттолкнула Кристу, помчалась по коридору. Она опоздала совсем чуть-чуть: широкая корма чёрного массивного автомобиля мелькнула в распахнутых воротах и исчезла, отсекаемая закрывающимися створками.

— Ну что? Отстрелялись? — Криста полусидела в постели, подложив под спину подушку, и за обе щеки уплетала принесённый обед. — А что, всё не так уж и страшно. Анестезийка хорошая, ничего не чувствуешь. Вообще милое дело. Знаешь, я решила, пожалуй, на контракт пойду. Рожу ещё одного. Или двоих. А что, запросто! Потеря-то всего два года, а денежка никогда не лишняя. Бизнес свой открою… Модельный…

Криста мечтательно завела глаза к небу, Инга на соседней постели улыбнулась. Опавший живот, тяжесть которого приходилось таскать на протяжении последних месяцев беременности, давал ощущение лёгкости и свободы.

— А что? Представляешь, приходишь ты мне так через два годика, вся такая из себя дамочка, — Криста сложила губы бантиком и захлопала ресницами. — Заходишь, такая, говоришь: «Это салон известного модельера Кристины Крым?» — Криста пропищала это тонким голосом, имитируя выговор, который по её мнению полагался благовоспитанной дамочке, попавшей в дорогой салон. — А там, представляешь, менеджеры в костюмах-тройках, закройщицы в белых фартучках, швеи на такущих каблуках, — она показала, на каких. — Ну вот… А тебе отвечают: «Да, правильно. Это салон ЛУЧШЕГО модельера Кристины Крым!» А? Каково? Так что смотри, выйдешь на свободу — не забывай соседку по палате.

Инга рассмеялась. Криста подмигнула и сунула очередную ложку в рот.

— Ладно, не забуду, — кивнула Инга, улыбаясь. — Слушай, а забирать?.. Будешь забирать?

— Забирать? — опешила Криста и даже перестала жевать. — Ребёнка?! С чего бы это? Ну уж нет! Этой радости мне не надо! Коли государству эти младенцы нужны, так пусть оно и заботится. Чего ради мне мучиться?

— Ну… Всё-таки… Так долго были вместе…

Инга вспомнила, как впервые почувствовала движение своего малыша. Жаль, что рядом не было Дениса…

— Эй, подруга! Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься своего забрать?!

Ответить Инга не успела: распахнулась дверь и в комнату вошла медсестра. Обвела палату внимательным взглядом, недовольно поморщилась, увидев кучу сваленных вещей на тумбочке Кристы.

— Я уберу, уберу!.. — быстро закивала та, не дожидаясь нагоняя.

— Девушки, кто из вас Инга Перминова? — не отвечая на порыв Кристы, строго вопросила медсестра.

— Я… — у Инги неизвестно почему перехватило дыхание и ёкнуло сердце. Она отставила тарелку.

— Я сожалею, но у меня не очень хорошие вести…

— Ребёнок? — ахнула Инга. — Что?! Что с ним?

— Ребёнок? Причём тут ребёнок? — удивлённо вскинула брови медсестра.

Инга судорожно перевела дыхание: что бы там ни было, всё остальное не так страшно.

— Знакомы ли вы с молодым человеком по имени Денис Донцов? Он указал вас в анкете. Как человека, к которому следует обращаться в случае…

— Да, — перебила её Инга. — Да, я знаю Дениса. Что с ним?

Весь год они активно общались: письма, сообщения. Его год службы должен закончиться через две недели — ему зачли в срок альтернативную службу. А её обещали выписать через два дня. Они договорились встретиться. И он так мечтал увидеть малыша. Сына.

— Я сожалею, — произнесла медсестра чопорно. — Но Денис Донцов погиб, выполняя свой долг.

— Что?! — Инга почувствовала, как кровь отливает от лица. — Не может быть! Мы с ним говорили ещё утром!

Медсестра, изображая сочувствие, поджала напомаженные губы:

— К сожалению, это точно. Мы отправили запрос в его часть, ошибки быть не может. Трагическое стечение обстоятельств.

Комната вместе с женщиной в белом халате, застывшей с недонесённой до рта ложкой Кристой, шкафом и окном с летящими занавесками закружилась, поплыла.

— Девушка? Девушка?! Что с вами?! Вам плохо?!

Инга почувствовала, что падает, и наступила тьма.

— Согласно медицинской документации, с вами всё в норме. Разрешение на выписку вам подписано. И ещё один вопрос. Формальный, я так полагаю. Желаете ли вы забрать ребёнка или оставить на попечение общества?

Администраторша отдела выписки была толстая, оплывшая. Она работала здесь много лет, и молодые женщины, уходящие из Центра, были ей глубоко безразличны. Она говорила скучным голосом и, заполняя карту, ни единожды не подняла на Ингу глаз. Вот и сейчас, даже не дождавшись ответа, она уже привычно выбивала на клавиатуре: «Попечение общества».

— Я заберу его, — сообщила Инга.

— Что? — руки женщины зависли над клавишами, а сама она поражённо уставилась на девушку.

— Я. Хочу. Забрать сына, — чётко выговаривая слова, повторила Инга.

— Но… — администраторша даже не пыталась скрыть, что шокирована. — Но понимаете ли вы, на что идёте? Вам придётся растить его, воспитывать… Это не меньше пятнадцати-двадцати лет. Вы собираетесь это делать?

— Да, — Инга твёрдо смотрела в удивлённо выпученные глаза женщины. — Я хочу сама растить и воспитывать его.

— Э-э-э… А материально? Как вы будете жить материально? Государство, конечно, выделит субсидию, но всё равно…

— Ничего, я справлюсь, — произнесла Инга.

— Ну, девушка!.. — женщина поражённо покрутила головой. — Я, конечно, не должна отговаривать… Наоборот. Но чисто по человечески…

— Всё будет хорошо! — прервала её Инга, убеждая то ли себя, то ли её, то ли весь мир вокруг.

— Что ж, искренне желаю вам удачи! — администраторша положила руки на клавиатуру, всё ещё сомневаясь, переспросила: — Так значит, пишу: «Попечение матери»?

— Да, — кивнула Инга.

Защёлкали клавиши, выводя на экране нужные слова, и Марта, наблюдающая за сценой через скрытые в комнате камеры, удовлетворённо поставила в тетради жирный плюс.

Марта остановилась, задумавшись над формулировкой. Потёрла уставшие от долгого сидения перед монитором глаза. Окинула рассеянным взглядом набранный текст. Уже почти всё готово, осталось совсем чуть-чуть. Главное — хороший экспериментальный материал собран. Повезло ей с помощником. Она нажала кнопку селектора:

— Зайдите ко мне, пожалуйста.

— Сейчас буду, — произнёс мужской, чуть искажённый микрофоном голос.

— Хотела поблагодарить вас, — начала Марта без предисловий, едва референт вошёл в кабинет. — Вы меня очень выручили. И сами отработали по полной, и остальных помощников подходящих подобрали.

— Рад был помочь, Марта Степановна, — серьёзно кивнул референт.

— Возьмите, отпуск, отдохните от души — вы этого заслужили. Только, пожалуйста, не попадитесь на глаза нашим девушкам, а то своим неожиданным воскресением вы сведёте их с ума.

— Я буду очень осторожен, — усмехнулся Денис.

Тёмные волосы, чёрные глаза и открытая улыбка, на которую невозможно не ответить. «Кто ж устоит перед таким фактором?» — философски подумала Марта, глядя на закрывающуюся за референтом дверь. Вздохнула и снова положила руки на клавиатуру: Президент ждал доклада.