Я съежилась в кресле, поджав озябшие ноги. В камине потрескивал огонь, но я все никак не могла согреться, трясясь от озноба, и в тишине кабинета мои зубы стучали особенно громко. Кто бы мог подумать, что моя брачная ночь закончится так?

Я заставила себя отвести взгляд от капель крови на подоле белой сорочки и посмотрела на открытую бутылку на низком столике. Потянувшись, взяла ее и, понюхав, сделала большой глоток.

— Соберись, — приказала себе вслух.

Хотелось выть и метаться по комнате, но какая-то потаенная часть меня испытывала злобное удовлетворение. Мой муж умер, не дойдя пары шагов до брачного ложа, и я вовсе не собиралась горевать.

Эти мгновения навеки отпечатались в моей памяти. Гевин Доксвелл, тучный мужчина пятидесяти девяти лет от роду, шел ко мне, ухмыляясь и возясь с массивной пряжкой ремня. В седой бороде застряли крошки, а кончики усов слиплись от вина. Потом он остановился, стянул штаны до колен и горделиво уставился на меня, свою жену.

Может, это я виной тому, что было дальше? Потому что тогда я отчаянно взмолилась избавить меня и от ненавистного мужа, и от брака, и от всего, что это значило.

— Давай, жена, — произнес Гевин. — Иди сюда и… хррр… хррр…

На миг я понадеялась, что он уснул стоя, как мул, но поросячьи глазки Гевина наоборот выпучились, едва не выскакивая из орбит. Его щеки побагровели, он схватился за грудь, кашлянул кровью, забрызгав подол моего пеньюара, и упал на кровать лицом вниз.

Я облизнула губы, терпкие от вина, что оказалось в бутылке.

Итак, я вдова?

Быть может, кого-то это слово пугало, меня же наполняло радостью. Оно означало свободу — от мужа, от дяди, от всех тех мужчин, которые желали распоряжаться моей жизнью.

Однако было одно «но», которое озвучил помощник Гевина, прибежавший на мои вопли. Он спросил, был ли консумирован брак.

Я перестала дрожать и, намотав на палец волосы, задумчиво покусала кончик прядки — дурацкая привычка, из-за которой у лица вечно пушились короткие завитки.

Слуга вызвал доктора, тот констатировал смерть. Следом явился старший сын моего покойного мужа и, уточнив, правда ли тот скончался, задал аналогичный вопрос.

Дядя не особенно заботился о моем образовании, но я находила в книгах спасение и перечитала всю домашнюю библиотеку. И теперь я понимала, что по законам Карафиса мой брак не считается действительным. Значит, я не вдова? Перед свадебной церемонией целители проверили мою невинность, и та до сих пор при мне. Теперь меня осмотрят еще раз и вернут дяде, как товар, который не успели использовать. А дядя снова продаст меня какому-нибудь богатому старику. Во второй раз, наверное, подешевле.

Стрельчатое окно скрипнуло, и я вжалась в кресло теснее. Из темноты появилась рука, осторожно открыла окно шире и переставила в сторону цветочный горшок, следом в щель протиснулась голова, широкие плечи, спина, и наконец целый мужчина бесшумно как кот скатился на пол и огляделся.

— Доброй ночи, господин вор, — сказала я, и мужчина подпрыгнул на месте от неожиданности.

— Тьфу ты, напугала, — пробормотал он, выпрямляясь. — Чего тут сидишь?

— А вы… чего…

Мы пристально рассматривали друг друга, и я запахнула халат плотнее. Вор оказался молодым, со спутанной копной темных волос, правильными чертами лица и светлыми даже в полумраке глазами, которые как будто слегка сияли, отражая огонь.

— Вы ищете что-то конкретное? — спросила я. — Быть может, я могу вам помочь?

— Ты не собираешься кричать? — уточнил он.

Я помотала головой.

— Впрочем, все равно никто не услышит, — нарочито беспечно сказал вор, не сводя с меня глаз. — Твой господин сейчас слишком занят молодой женой, а остальные слуги пользуются моментом и доедают угощение с праздничного стола. Тебе бы тоже не помешало.

Принял меня за прислугу? Халат, который на меня накинула сердобольная служанка, и правда выглядел не слишком роскошно. Тем временем вор прошелся по кабинету и, с хозяйским видом открыв створки шкафа, принялся в нем рыться. Насколько я заметила, мой покойный муж был тем еще барахольщиком. Его кабинет оказался набит безделушками: пепельницы, шкатулки, вазы, фарфоровые фигурки — все полки заставлены. Может, и меня Гевин Доксвелл приобрел просто потому, что цена оказалась подходящая?

— Боюсь, что вы ошибаетесь, — вежливо сказала я. — Я и есть молодая жена.

Вор остановил свои поиски и обернулся. Темные брови удивленно взлетели вверх.

— Госпожа Доксвелл?

— Вроде того, — угрюмо ответила я. — Вдова. Наверное.

— Старый козел помер? — воскликнул вор и, прижав пальцы к губам, покосился на дверь.

— Так и есть, — подтвердила я, рассматривая нежданного гостя.

Молод и, пожалуй, красив. Хоть это и не важно.

— Как? — тихо выдохнул он. — От чего?

— Не знаю, — пожала я плечами и, подумав, не стала поправлять сползший халат. — Он пришел в спальню, снял штаны, упал на кровать и умер.

Взгляд мужчины метнулся к вырезу, в котором виднелось белое кружево пеньюара. Конечно, то, что я собираюсь сделать — очень неприлично, вопиюще постыдно, немыслимо, но что еще остается? Может, само провидение прислало мне возможность получить вожделенную свободу?

Я сделала еще один большой глоток прямо из бутылки и, поморщившись, облизала губы. Озноб прошел, и тепло растеклось по телу, а вместе с ним отчаянная бесшабашность.

— Что ж, соболезновать не буду, — заявил вор. — Раз уж ты предложила помощь… Не видела такой сверкающий кулон на толстой цепочке? Камень зеленый и как будто искрит, заключен в оправу, но она не представляет особой цены…

— Видела, — сразу ответила я. — Да, я знаю, где он лежит.

В кармане моего халата. Муж подарил мне кулон на свадьбу и приказал носить его не снимая. Я стащила тяжелую цепь сразу после того, как Гевин повалился на кровать, а потом сунула кулон в карман.

— И ты отдашь его мне? — вкрадчиво спросил вор, подходя ближе.

Я опустила ноги на пол, сложила руки на коленях, как благопристойная дама, и ответила:

— Да. В обмен на услугу.

— Вот как? — он сел в кресло напротив и посмотрел на меня с любопытством.

Поначалу я решила, что он совсем юный — из-за легкости движений и ловкости, но вор, пожалуй, был лет на пять старше меня. Прямой нос, светлые глаза, обрамленные черными ресницами, правильные черты. На скуле свежая ссадина, а спутанные вьющиеся пряди так и хочется расчесать. Преступник, но куда привлекательнее старого толстого Гевина, с которым я должна была провести эту и последующие ночи.

— Чего же ты хочешь? — спросил мужчина.

— Украдите мою невинность, — попросила я.

Все шло по плану. Козел Доксвелл обвенчался с какой-то дурехой в часовне собственного поместья, отпраздновал внизу, в бальном зале, и к полуночи гости разъехались, а в доме погасли огни. Все должны были спать, утомленные торжеством, и Коста уверился, что дело на мази, когда вдруг из кресла появилась девчонка, а потом выдала такое, что он переспросил, надеясь ослышаться:

— Что ты сказала?

— Укради мою девственность, — потребовала она и замолчала.

Ее глаза лихорадочно блестели, на щеках горел румянец. Совсем молоденькая, хорошенькая и говорит, кажется, всерьез.

— Я бы хотел глубже войти, так сказать, в курс дела, — хмыкнул он.

— А я бы не хотела вдаваться в детали, — отрезала она. — Согласен? Нет? Может, кулон тебе не особо нужен?

— Откуда я знаю, что он у тебя? — спросил Коста, расставляя колени и окидывая девицу нарочито похабным взглядом. — Вдруг просто хочешь повеселиться, а? Раз уж брачная ночка не задалась.

— Я бы не стала врать, — ответила девушка с таким высокомерным достоинством, как будто это не она только что предложила ему переспать. — Честный обмен. Ты мне, я тебе.

Она вынула из халата кулон, и Коста, взвившись с места, выхватил его из ее руки. Девушка посмотрела на свою ладонь, потом на него, и ее губы обиженно задрожали.

— Прости, милая, у меня и так выдалась насыщенная ночь, — пробормотал Коста, пряча кулон в карман, но отчего-то не спеша уходить.

— Я буду кричать! — с отчаяньем пригрозила она, вскакивая с кресла. — Тебя поймают!

— Ну, знаешь, если бы мы все же сделали это, ты бы тоже кричала, — заметил он.

— Я умею терпеть боль, — скупо ответила она, и Коста чуть не поперхнулся очередной сальной шуткой.

— Я имел в виду — от удовольствия, — пояснил он, и вдовушка Доксвелла посмотрела на него с такой смесью насмешки, недоверия и удивления, что ему тут же захотелось задержаться на часок-другой и доказать, что он не врет. — Зачем тебе это? — спросил он совсем другим тоном.

— Потому что тогда я буду вдовой! — воскликнула она и, заломив руки, принялась ходить туда-сюда. — По-настоящему!

Ее халат распахнулся, и кружевной пеньюар окутал стройные ноги белой пеной.

— Гевин умер, не успев… Ну, ты понимаешь, — торопливо объясняла она. — Теперь наш брак признают недействительным. Все меня спрашивали — консумирован ли брак. Но я была в таком шоке, что и слова сказать не могла. А ведь они не отстанут! И когда поймут, что я так и осталась невинной, то отправят назад к дяде. А он опять выдаст меня замуж за какого-нибудь богатого старика!

Она остановилась и с мольбой посмотрела на Косту.

— Пожалуйста, — попросила она. — Ты ведь знаешь, что надо делать?

— Имею некоторое представление, — хмыкнул он. — Но…

— Это не займет у тебя много времени.

— Ну…

Встрепенувшись, девушка быстро вынула из ушей сережки.

— Вот, — протянула на ладони колечки, усыпанные сверкающими камешками. — Бери. Настоящие бриллианты. От мамы остались.

Коста рассмеялся. Дожил! Ему, наследнику великого рода, Вардену Лувию Косте эль Брао, потомку Эдры Первого, носителю искры, предлагают потрахаться за сережки. Наверняка еще и камни не самой чистой воды.

Губы девушки вновь обиженно задрожали, но она продолжала протягивать ему серьги, и Коста невольно почувствовал восхищение. Не сдается, несмотря ни на что. Смелая, решительная и, что скрывать, привлекательная. Она напоминала ему лисичку. Худую, затравленную, но еще способную огрызаться и не потерявшую надежду на спасение. Волосы с медным отливом, треугольное скуластое личико, нежные губы с загнутыми вверх уголками — она могла быть легкой, смешливой девчонкой, вызреть в настоящую роскошную красавицу, но ее отдали на потеху Доксвеллу, который похоронил уже трех жен. Фамильный кулон оттягивал карман и, по-хорошему, Коста должен был бежать домой, но почему бы не оказать даме маленькую любезность?

Устав ждать ответ и потеряв веру в успех своей аферы, она вернулась в кресло и теперь, отхлебнув из початой бутылки, хмуро смотрела в огонь. Сережки, впрочем, поблескивали на краешке стола. Вроде как — предложение в силе.

Осмотревшись, Коста подошел к двери и задвинул засов, затем снял плащ и постелил его на шкуру у камина. Девушка оторвала взгляд от огня, и когда Коста стал неспешно расстегивать пуговицы, быстро облизнула губы. Он снял рубашку, бросил ее на пустующее кресло, и глаза незнакомки расширились.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Элис, — тихо ответила она, не отводя от него взгляд. — А тебя?

— Коста, — назвал он зачем-то свое домашнее имя.

— Значит, ты согласен? Сделаешь это? Здесь? — неуверенно спросила Элис, кивнув на плащ у камина.

— Предлагаешь вернуться в супружескую спальню?

Она быстро помотала головой и, встав, медленно выпуталась из слишком большого для нее халата. Взялась за бретельки пеньюара, но так и не смогла его сбросить. Коста подошел к ней, остановился напротив, отвел ее руки вниз. По хрупкому плечику змеилась багровая полоса, и, заглянув за спину девушки, Коста едва сдержался, чтобы не выругаться: узкую спину полосовали свежие шрамы. Понятно, отчего она готова на такие отчаянные меры.

Элис покусала губы, решительно сдвинула бретельки, и пеньюар сполз к ее ногам. Ничего удивительного, что старика удар прихватил. Плавные линии, чистая нежная кожа, высокая грудь, довольно большая для худенького тела. Накрыв ее ладонью, Коста слегка сжал пальцы, и Элис вздрогнула и сглотнула. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

Ее глаза оказались голубыми, с золотистыми крапинками у зрачков. Коста таких раньше не видел.

— Я не сделаю тебе больно, Лисичка, — пообещал он и поцеловал ее.

Теплое прикосновение упругих губ. Ласковые пальцы на моей шее. Чужое дыхание в моем рту. Это и правда происходит. Я разделась перед незнакомцем, я выторговала у него согласие. Но отчего же он не спешит? Коста целовал меня долго, осторожно, раздвигая мои губы своими, трогая их языком. Уверенные пальцы слегка массировали мой затылок, гладили шею, и постепенно я расслабилась и даже обняла его, потому что мои ноги ослабели, и вся я как будто растаяла под теплым солнцем.

Отстранившись, Коста отошел на пару шагов и снял брюки, а я сперва потупилась, но потом бесстыдно посмотрела прямо на него. У дяди в библиотеке была медицинская энциклопедия, и я тайком прочитала ее от корки до корки. Гевин Доксвелл совсем не походил на картинки со страниц старой книги, а вот Коста оказался живой демонстрацией идеального мужского тела. Без одежды он казался крупнее: крепкие мышцы, рельефный пресс. И ниже живота у него все было совсем по-другому, не как у Гевина. Куда больше и… бодрее, что ли.

Бросив брюки на кресло, Коста вновь подошел ко мне, и я, сглотнув, инстинктивно попятилась.

— Передумала?

Я быстро покачала головой и перешагнула через пеньюар, который остался лежать на полу. Коста закинул мои руки себе на шею и поцеловал снова, на этот раз куда настойчивее. Его язык проник глубоко в мой рот, а ладони легли на бедра, притягивая ближе, прижимая к горячему мужскому телу, желающему совершить соитие — так это описывалось в энциклопедии. Женщине отводилась пассивная роль: предлагалось расслабиться и не мешать проникновению. Однако Коста вовсе не спешил переходить непосредственно к делу. Оставив мои губы, он поцеловал шею, еще и еще, лизнул ключицу и осторожно коснулся губами кончика шрама, оставленного дядиной плеткой.

Что сказать, я не хотела выходить замуж, но дядя умел убеждать.

— Ты красивая, — хрипло сказал Коста, глядя на меня с неприкрытым восхищением.

Может поэтому вопреки совету «не мешать», написанному в энциклопедии, я запуталась пальцами в темных волосах и, притянув Косту, поцеловала его сама, неловко и неумело, но он охотно откликнулся на мою ласку. Он все целовал меня и гладил, и шептал ласковые слова, а его руки блуждали по моему телу, лаская, трогая, сминая.

Он уложил меня на свой плащ, постеленный поверх медвежьей шкуры, и атласная подкладка охладила спину, а от камина дохнуло теплом. Исцеловал мою грудь, и внизу живота как будто растекся горячий мед. А потом его пальцы переместились вниз, и я судорожно вздохнула от непристойных, дразнящих ласк. А когда он наконец вошел в меня, нависая надо мной всем телом, я и правда едва сдержала крик, хотя короткая боль очень быстро прошла. Но ощущение наполненности было таким ярким и влекло за собой какие-то новые желания, которые я пока не умела понять.

— Все? — прошептала я, переведя дыхание.

Мои ладони упирались в твердую широкую грудь, и я слышала, как ровно и быстро бьется его сердце. Коста оторвал взгляд от места, где наши тела соединялись, и посмотрел мне в глаза.

— Я собираюсь полностью выполнить свою часть сделки, — ответил он и стал неспешно двигаться во мне, а я, ахнув, прикусила губы, чтобы не застонать, и рефлекторно выгнулась ему навстречу.

Он сплел свои пальцы с моими, завел руки мне за голову, и в этой беззащитности и открытости перед ним было нечто такое, отчего меня бросило в жар. Коста целовал меня, и его дыхание опаляло мои губы, шею, грудь, которая слегка колыхалась при каждом его толчке. Я шикнула сквозь сжатые зубы, и Коста тут же остановился.

— Больно? — обеспокоенно спросил он, заглянув мне в глаза.

— Спина, — виновато пояснила я.

— Прости.

Он отстранился, и я испытала странную смесь чувств: облегчение — ведь я получила, что хотела, смущение и… сожаление, что все закончилось так быстро. Однако Коста вдруг перевернул меня на живот, и я вцепилась пальцами в жесткую шкуру, ощущая, как он вновь заполняет мое тело. Таких картинок в медицинской энциклопедии не было, и мои мысли метались как пойманные птицы. Так можно? Так правильно?

Коста двигался во мне все быстрее, сжимал мои бедра, целовал и прикусывал шею. Он подтянул меня выше, заставив прогнуться в пояснице, и вскоре я позабыла и вопросы, и ответы, и только цеплялась пальцами за медвежью шкуру, уже не в силах сдерживать стоны.

Пламя потрескивало в камине, жесткий мех колол кожу, и то, чем мы занимались, было таким диким, первобытным, что во мне будто проснулось что-то древнее, исконное, и когда Коста усадил меня сверху, я сама подхватила ритм. И с каждым движением что-то густое, горячее закручивалось в узел внизу живота, собиралось во мне как река, пойманная плотиной, а потом вдруг прорвало заслоны и растеклось по всему моему телу, заполняя каждую клеточку, поднимая меня и неся куда-то неудержимой волной.

Я замерла, испуганно глядя на Косту и хватая ртом воздух, забыв как дышать.

— Все хорошо, Лисичка, — пробормотал он, приподнимаясь и обнимая меня. — Все хорошо.

Он закрыл мой рот поцелуем, глуша рвущийся крик, продолжая двигаться во мне, и я будто умерла: тело выгнулось от сладких судорог, пронизавших меня до кончиков пальцев, а мгновением позже Коста глухо застонал, уткнувшись мне в плечо…

Я лениво перебирала темные пряди волос, собирая себя заново, чувствуя биение чужого сердца своей грудью. Я была такой легкой, что, кажется, улетела бы в приоткрытое окно, если бы не горячее мужское тело, прижимающее меня к медвежьей шкуре.

Коста приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на меня.

— Спасибо, — шепнула я, коснувшись кончиками пальцев чуть колючей щеки, твердого подбородка с маленькой ямочкой. Губы на вид — ничего особенного, обычные: не пухлые, не тонкие, слева на верхней едва заметный белый шрам. Кто бы мог подумать, что эти губы могут так целовать.

— Пожалуйста, — улыбнулся Коста. — Может, давай еще разок? Чтоб наверняка.

— Думаю, ты и так все сделал как надо, — возразила я, отчего-то смущаясь и пытаясь вывернуться из-под него, но Коста склонился и поцеловал меня снова. Так ласково и бережно, что в глубине души я даже начала злиться — зачем? Я ведь не просила его быть со мной нежным! Как мне теперь возвращаться в обычную жизнь, где никто не зовет меня лисичкой и уж, конечно, никогда не станет так целовать?

Внизу хлопнула дверь, раздались голоса. Коста вскочил и принялся одеваться, молча указав на мой пеньюар. Опомнившись, я натянула его и, заметавшись, нашла халат. Быстрый поцелуй обжег мои губы, а потом Коста прошептал:

— Удачи, Лисичка.

Запрыгнув на подоконник, он исчез в ночи, которая уже начинала светлеть. Я подбежала, выглянула наружу, и успела увидеть лишь тень, перемахнувшую ограду.

— Элисьена! — в дверь загрохотали, и я, закрыв окно и закутавшись в халат, сдвинула засов.

— Чего закрылась? — недовольно спросил дядя, входя в кабинет и оглядывая все вокруг.

Следом явился Говард Доксвелл, слуги поспешно зажгли всюду свечи, и я заморгала от света, резавшего глаза.

Дядя явно собирался в спешке: рубашка застегнута не на ту пуговицу. Зато плащ закреплен шикарной брошью в виде рыбки, усыпанной мелкими топазами, подчеркивающими семейный цвет глаз. На нем наше сходство с дядей заканчивалось. Он был выше меня на целую голову, с пепельными волосами, которые в последнее время стремительно его покидали, и обрюзгшими чертами лица. Излишнюю полноту дядя ловко скрывал одеждой, которую щедро украшал оборками и бантами, точно заправская кокетка. Иногда мне казалось, что, будь его воля, он бы и в женские платья рядился.

В детстве дядя относился ко мне с прохладным равнодушием, как к навязанной обузе, от которой никуда не деться. Но когда я стала взрослеть, будто с цепи сорвался: постоянно придирался к любой мелочи, а потом начал бить.

— Красная такая, — недовольно заметил дядя, но, опомнившись, нацепил маску фальшивой заботы. — Плакала? Прими мои соболезнования, Элисьена. Ужасное горе… Любимый муж… Сережки чего сняла? Потеряешь!

А я с ужасом увидела на полу рядом со столиком, на котором остались лежать мои серьги, запонку. Я будто нечаянно столкнула со стола сережку и, склонившись, сгребла все в кулак и быстро сунула в карман.

— Я требую немедленного освидетельствования Элисьены эль Соль, — произнес сын Гевина.

На меня он старался не смотреть, и я тоже не испытывала удовольствия от его вида: уж слишком похож на отца, пусть и моложе. Те же тяжелые надбровные дуги, мясистый нос, только Говард, в отличие от папаши, тщательно брился, да глаза у него пока что не прятались под набрякшими веками и смотрели на меня цепко, как на преступницу.

— Элисьены Доксвелл, вы хотели сказать, — исправил его дядя. — Побольше уважения к вашей мачехе, молодой человек.

— Эта пигалица никакая не мачеха мне! — раздул ноздри Говард. — Целитель! Ваше слово.

Невысокий смуглый мужчина в белых одеждах, который вошел вслед за ними, повернулся ко мне.

— Вы его подкупили! — завопил дядя. — Нет уж, я приведу своего целителя, который и скажет, что брак заключен как положено.

— Конечно, скажет. Поэтому я и решил прояснить вопрос немедля. Вы, небось, и сами готовы ее обесчестить, лишь бы получить долю наследства моего отца и хапнуть кусок капитала. Может, это она его и убила.

— Я не убивала! — воскликнула я.

— Приступайте, — потребовал Говард и, оттеснив дядю, позволил целителю подойти ко мне ближе.

Тонкие пальцы с аккуратными овальными ногтями пробежались по моим запястьям, коснулись шеи, потом на миг опустились на низ живота и отпрянули.

— У этой женщины несомненно был полноценный половой акт этой ночью, — ровно произнес целитель.

— Что? — ошарашенно воскликнул Говард. — Быть того не может! Отец едва успел штаны стащить! Мы так и нашли его, с голым задом и в ботинках.

— Мужчине вовсе не обязательно полностью раздеваться, чтобы исполнить супружеский долг, — довольно заметил дядя, сияя как новый медяк. — Элисьена, дорогая, собирайся.

— Я никуда не поеду, — заявила я и почти не испугалась, увидев взгляд дяди, не предвещающий ничего хорошего. — Я вдова Гевина Доксвелла. Что скажут люди, если я покину дом мужа, когда его тело даже не предали земле?

— Верно, — подумав, кивнул дядя. — Вдова. Да, ты, разумеется, должна остаться. Молодец.

Говард сверлил меня ненавидящим взглядом, не подозревая, что мне ничего от него не надо. Какое наследство, какие капиталы? Я всего лишь хочу свободу!

— Нам, похоже, надо обсудить раздел имущества, — бесцеремонно заявил дядя.

Целитель, решив, что исполнил свой долг, дипломатично исчез.

— Нам с вами нечего обсуждать, — возразил Говард, глянув на дядю как на мерзкое насекомое. — Вы уже получили свое, когда продали племянницу моему отцу. Он и так безбожно переплатил.

— Но теперь возникли совершенно новые обстоятельства…

— Вдова — она, а не вы, — отрезал Говард. — А теперь покиньте мой дом.

— Ваш ли? — нагло усмехнулся дядя и, склонившись к моему уху, прошептал: — Молчи и ни на что не соглашайся. Я найму лучших юристов.

Потрепав меня по волосам и болезненно дернув за прядь, он пошел к выходу, но, задержавшись в дверях, обернулся.

— Если с моей дражайшей Элисьеной что-то случится, на ее долю буду претендовать я. Ее единственный родственник.

— Проваливай, — буркнул Говард и, когда дверь закрылась, повернулся ко мне.

Его губы обиженно кривились, нос подергивался, как будто от меня дурно пахло.

— Мне ничего не надо, — выпалила я, и его брови, точно лохматые гусеницы, удивленно поползли вверх. — Я не собираюсь ничего у вас отбирать.

— Это хорошо, — медленно одобрил Говард, присаживаясь в кресло, где совсем недавно сидел Коста. Я опустилась в кресло напротив, а между нами оказалась медвежья шкура, на которой произошло мое грехопадение. Огонь в камине притих, словно прислушиваясь к нашему разговору.

— Но я не хочу возвращаться к дяде, — призналась я.

Откинувшись на спинку кресла, Говард сжал мясистыми пальцами подлокотники.

— Раз ты все же стала женой моего отца, то должна выдержать траур, — степенно произнес он. — Будет неправильно, если Стига эль Соль отдаст тебя кому-то другому уже через пару месяцев.

Я передернула плечами от такой перспективы.

— Я — вдова, взрослая женщина, — произнесла я. — Мне больше не нужен опекун.

Говард усмехнулся, разглядывая меня так, словно впервые увидев.

— Я разберусь с твоим дядей, — пообещал он. — Но ты должна будешь подписать бумаги о том, что отказываешься от любых претензий сверх того, что я тебе выделю.

Я согласно кивнула.

Пусть даже он даст мне котомку с куском хлеба и посох — я буду благодарна за все. По сути, Говард ничего мне не должен. Я обманула его, дядю, целителя с чуткими пальцами — всех. Кроме Косты. С ним я была откровенна.

— Хорошая девочка, — одобрил Говард. — Думаю, мы договоримся.

— Ваши ночные вылазки до добра не доведут, — осуждающе произнес Диер. Он поджал и без того тонкие губы и покачал головой точно маятник. — Посмотрите, на кого вы похожи, эльен!

— Говорят, что на матушку, — беспечно ответил Коста, сбрасывая плащ на руки верному слуге.

— Тут кровь! — ужаснулся он и, побледнев, стал почти таким же белым как мраморные колонны холла. — Вас ранили?

— Это не моя, — успокоил его Коста, направляясь к широкой лестнице.

Лисичка была просто прелестна: красивая, горячая, нежная… В невинности оказалась своя чарующая притягательность, и Коста нисколько не жалел, что решил задержаться. Взбежав по ступенькам, он вспомнил кое-что важное:

— Доксвелл мертв, — сообщил он слуге.

— Что? — ахнул он, едва не выронив плащ. — Это вы его?.. Я скажу, что вы были дома всю ночь!

— Не я. Но смотри, что у меня есть.

Коста вытащил из кармана брюк кулон, и тот, закачавшись на толстой медной цепочке, вспыхнул зелеными переливами.

— О, — восхищенно выдохнул Диер и тут же укорил: — Вы его украли.

— Вернул то, что принадлежит мне по праву. Думаю, в суете похорон и дележки наследства о нем позабудут. В конце концов, мало кто знает, какую ценность представляет собой эта вещь.

Коста прошел в спальню, сбросил одежду и вытянулся на кровати. Глаза слипались, и мышцы гудели от приятной усталости.

— Вы не должны были воровать, — заявил Диер, входя в его комнату без стука. — Что бы сказала ваша покойная матушка?

— Уверен, она бы не стала гундосить над ухом вусмерть уставшего сына, — проворчал Коста. — К тому же я его не украл. Это была сделка. Надо сказать — лучшая в моей жизни.

Ее губы были терпкими от вина, а волосы пахли ягодами. А выражение ее лица перед самым пиком — бесценно: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губки… Жаль все же, что у них не осталось времени на второй заход. Коста перевернулся на живот, чтобы у Диера не возникло новых неудобных вопросов.

— Ни за что не поверю, что кто-то согласился продать вам кулон. Что вы за него отдали? — продолжил бубнить дворецкий.

— Условия сделки не разглашаются, — усмехнулся Коста.

— Позвольте сказать, что перед заключением важной сделки вам следовало посоветоваться со мной, — назидательно произнес Диер. — Я куда больше вашего понимаю в юридических тонкостях. Наверняка вас где-то обули!

— Диер, позволяю тебе оставить меня в покое, — сказал Коста. — Имей совесть!

— Да, эльен, — скорбно произнес тот и наконец исчез.

Он точно остался в выигрыше. Кто бы мог подумать, что ночная вылазка окажется такой удачной и захватывающей! Коста засыпал и видел во сне девушку с волосами, отливающими медью, которая смеялась и убегала от него по росистой траве.

Как будто кто-то может от него убежать.

— А с твоим дядей я поговорю, — пообещал Говард, опершись на дверь экипажа. — У меня есть, на что надавить. Стига эль Соль наверняка не захочет, чтобы кое-какие его грязные секреты стали известны в приличном обществе.

Я благодарно кивнула. До сих пор не верилось, что это происходит. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Хотелось забрать у кучера поводья и самой подстегнуть лошадей, чтобы они помчались во весь опор, унося меня прочь.

— Спасибо, — сказала я, прикоснувшись к крупной ладони Говарда. — Спасибо за все.

— Кстати, не знаешь, куда отец подевал такой светящийся кулон? — задумчиво спросил он, глядя на мои пальцы, и я убрала руку.

— Не знаю, — соврала я, надеясь, что в полумраке экипажа не слишком заметно, как заалели мои щеки.

— Уверена, что у тебя его нет? — спросил Говард еще раз, пристально на меня глядя.

— Клянусь своей жизнью, — со всей честностью произнесла я.

Кулон остался у мужчины, о котором я старалась не думать, хоть это было очень сложно. Коста. Странное имя. Легкое и какое-то птичье. Но ему шло.

— Ну, ладно, — буркнул Говард. — Что ж. Прощай, Элисьена.

— Всего доброго, Говард.

Он подал знак кучеру, и экипаж тронулся. Вскоре поместье Доксвеллов осталось позади, и мне хотелось петь от восторга. Мимо мелькали деревья, поля, столица с белокаменными стенами проплыла по левую руку.

Я тряслась в экипаже, сжимая сумочку с документами, в которых значилось, что я теперь — вдова Гевина Доксвелла. А еще, что у меня есть собственный дом! Правда, на самом конце страны, но так даже лучше. Подальше от дяди, от прошлого. Говард даже выделил мне денег на первое время и приказал служанкам упаковать гардероб. Я молча соглашалась со всем, желая только одного — поскорее сбежать из клетки.

И вот теперь — свобода!

Я высунула голову из экипажа и зажмурилась, чувствуя ветер, солнечное тепло и благодарность, переполнявшую мое сердце. Я ехала к новой жизни.

На похоронах Доксвелла собралась целая толпа, и Коста с легким удивлением и брезгливостью рассматривал людей, недоумевая, что они все здесь забыли. Впрочем, Гевин был женат несколько раз, у него куча детей, родственников, врагов…

— Ты что здесь забыл? — выпалил Говард, подходя ближе. — Решил удостовериться, что моего отца действительно закопают?

— Горсть земли на его могилу я брошу, — подтвердил Коста. — От чего он умер?

— Не твое дело.

— Поговаривают, его укатала молодая женушка, — с нарочитой ехидцей произнес Коста. — Где она? Любопытно взглянуть.

Говард посопел, пристально глядя на него маленькими глазками.

— Уехала, — ответил он. — Хоть это тоже не твое дело.

— Разумеется, — подтвердил Коста, почувствовав болезненный укол разочарования.

Ему хотелось увидеть ее еще раз, рассмотреть при дневном свете, переброситься парой слов. Быть может, назначить свидание…

— Но все же это немного странно — не остаться до похорон, — заметил он.

— Представь, что бы ее ждало, — пожал плечами Говард. — Все бы только о ней и шептались.

— Значит, так горяча?

— Обычная, — равнодушно солгал тот.

Вот уж какой Коста не назвал бы Лисичку, так это обычной. Очаровательная, смелая, бесшабашная. А стоило вспомнить ее тихие стоны, как тут же хотелось заключить с ней еще одну сделку. Все равно на каких условиях, лишь бы вновь почувствовать вкус ее губ. Неужели он больше ее не увидит? Неужели сон оказался вещим, и Элис удрала не только от недругов, но и от него?

— Не в ней там дело, — продолжил Говард. —  Возраст, выпивка… Слушай, эль Брао, раз уж ты приперся… Я не хочу продолжать вражду между нашими семьями. Я уже толком не помню, из-за чего все началось.

— Из-за того, что мой прапрадед соблазнил твою прапрабабку, — с готовностью ответил Коста. — А твой прапрадед увидел в том оскорбление.

— И был прав, — сердито заметил Говард, но, выдохнув, добавил. — Дела давно минувших дней.

— Так и есть, — согласился Коста.

— Не знаешь, кстати, куда мог подеваться наш фамильный кулон? — спросил Говард. — Из-за него еще был спор…

— Наш фамильный кулон, — исправил его Коста, сделав ударение на первом слове. — Надо бережнее относиться к таким вещам. А куда, ты сказал, отправилась вдовушка твоего папаши?

— А я и не говорил, — ответил Говард, подозрительно прищурившись. — Твой явный к ней интерес настораживает. Вы что, были знакомы?

— Откуда? Меня ведь не пригласили на свадьбу. Очень не по-добрососедски. Из какого она рода?

— Сказал же — обычная, — буркнул Говард. — Чего привязался?

— Мне и правда интересно, — протянул он, — кто сумел загнать в могилу старого Доксвелла, который, как говорят, не брезговал темной магией.

— Проваливай, — выплюнул тот. — И не смей подходить к могиле моего отца.

— Как скажешь, Гови. Не очень-то и хотелось, — ответил Коста и, заложив руки в карманы брюк, пошел прочь.

Однако, зайдя за угол дома, быстро свернул на рабочую половину. Но и здесь, среди кухарок и работяг его ждало разочарование. Слуги испуганно отводили глаза, а старшая кухарка в итоге прямо сказала, что молодая госпожа уехала в тайне от всех. К тому же новый хозяин пригрозил, что если кто будет молоть языком — уволит.

— Она, бедняжка, от родни удирала, — сказала тетка, пряча в карман золотую монету. — Ее ведь замуж против воли отдали. Молодая, красивая, худенькая только. Уж нашла бы себе мужа получше, чем наш покойный хозяин. О мертвых плохо не говорят, да только с прежними женами он обращался как с собаками. Причем не какими-нибудь борзыми, что для охоты, а с дворовыми. Которых и пнуть можно, и на цепь посадить.

— А новый хозяин хорошо с ней обошелся? — спросил Коста.

Говард по сравнению со своим папашей казался адекватным, но все же кровь не водица.

— Нормально, — кивнула кухарка. — Сундук ей дали, одеяло теплое.

У Доксвеллов полно владений, разбросанных по стране. Видимо, Элис отправили в дальний угол, чтобы не мозолила глаза, а за послушание Говард пообещал держать ее местонахождение в тайне от дяди.

Отойдя подальше, Коста обернулся на поместье и безошибочно нашел взглядом окна кабинета.

Кучер скоро вернется. И у него-то можно будет разузнать, куда отвезли Лисичку. Просто чтобы убедиться, что с ней все хорошо.

Однако максимум, что он может ей предложить — стать его содержанкой. Многие женщины сочли бы это за счастье, но Коста отчего-то думал, что Элис достойна большего. Невесту же наследнику рода эль Брао следует выбрать правильных кровей, иначе на нем же их род и прервется. Лучше оставить девушку в покое.

Коста еще раз обернулся на памятное окно, и сердце сжало тоской.

Мой новый дом находился в восточной части страны, в небольшом городке под названием Вилара, — так значилось в документах, что выдал мне Говард. Два этажа, участок земли, совсем рядом с морем. Я тряслась в экипаже и представляла свой дом в мельчайших деталях. Белые стены, черепичная крыша, много солнца и ярких цветов, которые я буду поливать по утрам, небольшая терраса, где можно завтракать, уютный сад.

Когда мы проезжали города и деревеньки, я примеряла к себе разные дома и детали: витражное окошко, крыльцо с пестрым ковриком, забавный флюгер в виде кота. Но примерно недели через две пути, когда я окончательно сбилась со счета бесконечной вереницы дней, то готова была поселиться хоть в древней развалюхе, хоть в шалаше, лишь бы больше не трястись по дорогам страны, которые становились все хуже. Ветер задувал сквозь щели экипажа, кусая меня за бока и щипля щеки, и вскоре я укуталась в одеяло, которое дал мне Говард Доксвелл. Я начала подозревать, что он решил уморить меня странствием и приказал кучеру ездить по кругу, но однажды, когда за окном уже сгустились сумерки, переднее окошко открылось, и хриплый голос сообщил:

— Почти прибыли. Вон стены Вилары.

Я выглянула наружу и увидела в долине огни. Серые стены города почти сливались с горами, которые подступали совсем близко, а впереди, до самого горизонта, простиралось море. Гавань изгибалась собачьим хвостом, а на его конце мелкими блошками висели редкие корабли. В нос ударили незнакомые запахи, и стало как будто теплее, так что я откинула кусачее одеяло и вцепилась пальцами в край окна.

Мой новый дом. Будут ли мне там рады? Я ведь даже не знаю, есть ли в доме слуги, и на что я буду жить. Той суммы, что у меня есть, хватит ненадолго, содержания Говард мне не выделил, и я слабо представляла, чем смогу зарабатывать. Быть может, устроюсь гувернанткой в не слишком требовательную семью. Либо же буду сдавать комнаты, если дом окажется просторным. Вилара — портовый город, постояльцы найдутся. Но мне будут нужны кухарка, горничная, другие слуги...

Мы обогнули город, не проехав сквозь арочные ворота. Серая стена с квадратными зубцами опоясывала его сплошной лентой, защищая от возможных опасностей. Мне бы тоже не помешала поддержка. Я с разбегу нырнула в новую жизнь, едва ли умея плавать.

Экипаж затрясся по брусчатке, и я сцепила зубы, радуясь, что скудный обед в придорожной таверне был очень давно. За окном совсем стемнело, где-то вдали скулила собака. Дорога спустилась почти к самому морю, и экипаж наконец остановился. Кучер спрыгнул с козел, открыл мне дверь, но загородил проем, не давая выйти.

— Послушайте, госпожа, — начал он, хмуря белесые брови.

За всю дорогу он едва ли сказал мне с десяток слов, но вел себя уважительно и внимательно. Во всех трактирах брал мне лучшую комнату, один раз даже с лоханью, куда служанки принесли пару ведер теплой воды. Покупал сладкие сухарики, чтобы было что пожевать в дороге, и чистую воду, и не забывал регулярно останавливаться в пути, избавляя меня от неловких просьб. Так что я прониклась к молчаливому мужику симпатией и даже думала — не попытаться ли мне сманить его у Говарда. Но вряд ли я смогу платить ему больше. Вряд ли я вообще смогу кому-то платить.

— Не надо вам здесь оставаться, — заявил кучер.

Как будто у меня были другие варианты.

— Плохой это дом, нехороший, — продолжил он и, сняв кепку, нервно обернулся. — Я ведь родом отсюда, с Вилары. Хозяин меня отправил в один конец. Мать уже старая, пора приглядеть. Правда, жалованье, что накопил, почти все за карету отдал. Наймусь извозчиком в порт…

— Почему плохой дом? — спросила я, пытаясь рассмотреть хоть что-то за его плечом.

Если здание требует ремонта, так что ж. Постепенно можно будет привести его в порядок. Хотя бы одну комнатушку.

— Там привидение, — выпалил кучер и, снова натянув кепку на редкие волосенки, умолк.

А я решительно подалась вперед и, вынудив его посторониться, выбралась из экипажа. Разогнувшись, переступила с ноги на ногу, разминая затекшие мышцы. Всмотрелась в ночь, и из темноты выступил высокий фасад здания.

Охнув, я медленно пошла вперед по мощеной дорожке. Дом выглядел внушительно и слегка пугающе: черные стены, узкие стрельчатые окна. Широкая лестница раскинулась перед парадным входом. Пестрый коврик на таком крыльце будет смотреться нелепо, так что я сразу выбросила его из списка покупок. А вот два дракона, скалящие пасти по обе стороны ступеней, выглядели вполне органично. Длинные хвосты, покрытые зеленоватым налетом, изгибались и тянулись вверх, образуя перила. Сколько я ни вглядывалась, света внутри не увидела. Здесь никто не живет?

— Я могу отвести вас к своей матери, — предпринял еще одну попытку кучер. — Она добрая женщина. Или в монастырь, что в горах.

Я энергично помотала головой. После знакомства с Костой путь в монастырь мне заказан. Вряд ли я смогу раскаяться в этом грехе.

— Дело ваше, эльена, — вздохнул кучер и, бухнув рядом с крыльцом сундук с моим добром, вернулся к экипажу. Лошадка поцокала по дороге так резво, точно тоже желала убраться скорее.

Я погладила оскаленную морду левого дракона, почесала чешую на загривке и медленно пошла по ступеням вверх. Привидение? Я пренебрежительно фыркнула, надеясь вернуть себе уверенность. Живые люди куда страшнее. Но все это, конечно, выдумки. Оно и понятно: дом старый, мрачный, оброс байками и детскими страшилками. Никакого привидения там нет. Может, иногда скрипит пол, или ветер дует в камине, или…

В окне мелькнул огонек, и я, с облегчением выдохнув, взбежала по ступенькам. Взявшись за толстое кольцо, постучала, и дверь бесшумно открылась.

— Слава богам, — выдохнула я, когда на меня с изумлением уставилась красивая женщина в красном бархатном платье. — Я Элисьена эль Соль, — представилась я, но, сбившись, исправилась: — Вернее, уже Доксвелл. Вдова. Мне достался этот дом в наследство от покойного мужа. А вы экономка?..

Женщина все еще смотрела на меня с удивлением, граничащим с испугом, точно это я какое-то привидение. Впрочем, я не мылась уже дней шесть, так что ее ужас был понятен.

— Вас, наверное, не предупредили о моем появлении, — виновато добавила я. — Но у меня все документы с собой.

Я поспешно открыла сумочку и вынула пачку бумаг.

— Можете взглянуть, если хотите.

— Не надо, — ответила дама густым контральто. — Я ждала тебя. Слишком долго, пожалуй.

— Мы очень долго ехали, — с готовностью подтвердила я, хотя внезапный переход на «ты» слегка меня озадачил. Главное, что меня ждали. Как это прекрасно! Значит, есть надежда на ужин и, пусть боги будут милостивы, ванну…

— Зови меня Реджина, — представилась дама.

— Хорошо, Реджина, — кивнула я, согласная звать ее как угодно, если она даст мне свежую постель, которая не будет трястись подо мной, как сиденье в экипаже. — Вы… Ты присматриваешь за домом?

— Можно и так сказать, — ответила женщина.

Она была красива: удлиненные темные глаза, роскошные волосы, забранные в высокую прическу, женственная фигура. Изящная рука, держащая свечу, явно никогда не знала физической работы. Возраст — лет двадцать пять, или около того. Интересно, сколько Говард платит Реджине, если она может позволить себе такие платья и украшения? В маленьких ушках сверкали бриллианты, а на шее блестела тяжелая цепочка с кулоном, который прятался в декольте.

— Такая молоденькая, — заметила Реджина, тоже пристально меня разглядывая. — Элисьена эль Соль… Славный род.

— Увы, наша искра иссякла, — сказала я.

— Да что ты говоришь, — произнесла она со странной интонацией, в которой мне померещился сарказм.

— Так и есть, — ответила я, стараясь сохранять достоинство. — Мой дед владел крохами магии жизни, но отец потерял этот дар. Мать вовсе была не эльеной, так что…

Я развела руками. Дядя надеялся, что во мне проснется искра, и пригласил храмовников на мое совершеннолетие. Долго с ними разговаривал, запершись в кабинете, и вышел оттуда мрачнее тучи. А потом решил сбыть меня поскорее как негодный товар.

— Ты чья вдова? — спросила Реджина. — Кто из Доксвеллов скончался?

— Гевин, — ответила я, слегка удивленная тем, что она не в курсе. Видимо, Говард не счел нужным посвящать экономку в личные дела семьи.

— Гевин, — повторила она. — Такой угрюмый мальчуган, что вечно мучил щенят?

— Ему было почти шестьдесят, — сказала я. — Другой Гевин.

— Значит, тебя выдали за старика, — задумчиво покивала она. — Ты сирота?

— Да, — ответила я. — Моим опекуном был дядя.

— Бьюсь об заклад, он тот еще козел, — фыркнула Реджина, и я невольно прониклась к ней симпатией. — А ты, выходит, сбежала от него сюда.

— Здесь, вроде, неплохо, — неуверенно ответила я. — Но я очень устала.

— Еще бы, — сочувственно вздохнула она. — Бедное дитя. Ступай наверх, в левое крыло, дальняя комната справа. В ванной есть горячая вода, постельное белье свежее. Я принесу тебе перекусить. О багаже не волнуйся.

— Спасибо, — от души поблагодарила я.

Ванна, еда, постель. Я готова была обнять женщину в порыве чувств, и, видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что она слегка отшатнулась. Представляю, как от меня несет. Я смутилась, но Реджина улыбнулась мне.

— Все будет хорошо, Элисьена, — пообещала она.

Я поднялась по широкой лестнице, опираясь на перила из красного дерева. Интерьер устаревший и претенциозный, и я ему не соответствовала. Дом был мне словно на вырост, и я не могла в полной мере осознать, что он мой, чувствуя себя гостьей. Я прошла по темному коридору, устланному ковром, толкнула тяжелую дубовую дверь, и светильники на стенах вспыхнули. Надо же, в доме есть магия! Посреди комнаты стояла широкая кровать с резными столбиками по краям, которая так и манила упасть на мягкую перину. Большой шкаф занимал всю противоположную стену, возвышаясь до самого потолка, перечеркнутого балками. За окном виднелся залитый лунным светом сад, в глубине которого белели мраморные скульптуры, увитые плющом.

В углу я нашла дверь, ведущую в ванную комнату, и, открыв кран, мысленно послала Говарду Доксвеллу пожелание счастья. Какой все же прекрасный человек! Не чета своему отцу. А вдруг Говард знал о байках про привидение и решил сбыть мне проклятый дом?

Я сняла одежду и бросила ее в корзину для грязного белья.

Нет, Говард практичен до мозга костей и вряд ли верит в сказки. Но с какой стати дарить мне такой шикарный особняк, да еще и с магическими удобствами? Неужели он проникся ко мне внезапной симпатией?

Хотя Косте я тоже понравилась. Я видела это в его взгляде, чувствовала в прикосновениях. Та сумасшедшая ночь уже дважды повторялась в моих снах, я была в них красивой и желанной и, просыпаясь, продолжала чувствовать себя такой. Но помыться не помешает.

Я забралась в ванну, и все мысли и сомнения растворились в горячей воде. На полочке у стены нашлись ароматная пена и мыло. Смыв дорожную пыль и запахи таверн, которые, казалось, пропитали меня насквозь, я выбралась из ванны, вытерлась пушистым полотенцем, и, укутавшись в халат, висевший у двери, вышла в спальню. На низком столике у кровати меня уже ждал ужин, и я с жадностью на него набросилась. Ничего особенного: ломоть свежего хлеба, ветчина, сыр, но мне показалось, что я в жизни не ела ничего вкуснее. Запив теплым чаем с малиной, я забралась в мягкую постель. Светильники погасли, погрузив комнату в мрак, и я тут же уснула.

Проснулась я от стука и голосов. Кто-то бурчал и ругался, а другой голос его успокаивал. Я вскочила с кровати и, накинув халат, крадучись вышла из комнаты.

— Умерла, как пить дать, бедняжка, — настаивал дребезжащий голос. — И будут они теперь вдвоем ходить, неприкаянные.

— Вы должны были прийти ко мне ночью, — заявил второй голос, твердый и уверенный.

— Чтобы мы все тут и остались? — возмутился первый. — Никто не ходит в черный дом по ночам. Никто!

Перегнувшись через перила, я уставилась на мужчину в светлом костюме и хмурую старушку с клюкой.

— Кто вы? — хрипло спросила я. — Что вам нужно?

Старушка подпрыгнула на месте и попятилась к двери, выставив перед собой клюку, будто готовясь от меня отбиваться. А мужчина с явным облегчением в голосе произнес:

— Госпожа Доксвелл, — сняв шляпу со светлых волос, он поклонился и представился: — Руперт Коперо, мэр Вилары. Рад приветствовать вас в нашем городе.

— Может, это уже и не она, — заскрипела старушка. — Может, в нее вселился злой дух.

— Я скоро спущусь, — сухо пообещала я и прошествовала назад в спальню, стараясь держаться с достоинством, хоть это и было непросто в халате и босиком. А уж что у меня сейчас творилось на голове, лучше вовсе не представлять.

Оказавшись в комнате, я в панике заозиралась, но моего сундука не было. Я открыла шкаф, надеясь найти что-нибудь подходящее, и обнаружила на вешалках всю свою одежду, а внизу, на полке, туфли. Когда только Реджина успела разобрать мой багаж?

Выбрав скромное серое платье, соответствующее статусу вдовы, и туфли на низком ходу, я наскоро заплела косу и вышла к гостям. Они так и стояли у подножия лестницы, словно боясь сделать шаг в сторону.

— Прошу прощения за внезапный визит, — сказал мэр. — Но я бы приехал и ночью, если бы мне сообщили о вас ранее.

— Вот как? — произнесла я, спускаясь по лестнице. — В чем же причина ваших волнений, господин Коперо?

— Дом проклят, — коротко сказал он, и я, не сдержавшись, усмехнулась.

Старушка поджала губы, мэр тоже оставался серьезным, так что я уточнила:

— Вы не шутите?

— Нет, — ответил он. — Вам лучше покинуть его немедля.

— Если уже не поздно, — зловеще добавила старушка, а потом вдруг выхватила из кармана пузырек и плеснула мне в лицо водой.

Я вскрикнула от неожиданности, и она заголосила:

— Именем светлой Мауриции заклинаю, злой дух, изыди!

Я вытерла лицо ладонью и сердито глянула на старушку.

— А может, я и ошиблась, — пробормотала она и виновато улыбнулась. — Это мой сын вчера привез вас, госпожа. Ошивался по столицам почти двадцать лет, а ума не нажил. Надо было сразу ко мне везти, я бы за постой много не взяла. Так нет, оставил бедную девушку прямо в логове зла. Тьфу! — в сердцах плюнула она прямо на мой пол.

Вчера я толком не рассмотрела холл, но сейчас он мне очень нравился. Сквозь высокие узкие окна лились полосы света, попадая на пустые массивные горшки. Когда-то в них росли цветы, и я посажу их снова. На логово зла совсем не похоже.

— У меня есть свободная квартира неподалеку от порта. Возможно, вам будет удобнее остановиться там, госпожа Доксвелл, — предложил Руперт.

— Я не собираюсь никуда уезжать. Это теперь мой дом. Элисьена эль Соль, — представилась я. — Предпочитаю свою фамилию, а не покойного мужа.

— Что ж, Элисьена эль Соль, позвольте пригласить вас на завтрак, — галантно произнес мужчина.

Я благосклонно кивнула. Реджина, видимо, ушла по делам, а может, отсыпается после того, как всю ночь разбирала мои вещи, а я вовсе не против перекусить. Я чудесно выспалась и отдохнула, и аппетит снова разбушевался.

Когда мы вышли из дома, я с некоторым содроганием ждала, что придется сесть в экипаж, но мэр, как оказалось, пришел пешком.

— У нас весна, — мечтательно сказал он. — Всегда приходит неожиданно. Ветер переменился, и сразу стало теплее. Скоро здесь будет очень красиво.

А мне и так нравилось то, что я видела. Мой дом стоял сбоку от Вилары, но крепостная стена тут обрывалась. Хлопали деревянные ставни в каменных двухэтажных домах, смеялись дети, катая тряпичный мяч вдоль дороги, уставший мужик тянул ослика в одну сторону, но тот упорно пятился в другую. Трехцветная кошка, улегшаяся на бронзовой спине дракона, жмурилась под солнцем и громко мурлыкала.

Старушка, осенив меня напоследок благословляющим кругом, скрылась в переулке, а мы с мэром свернули к морю.

— Ваш кучер сообщил, что Гевин Доксвелл умер, — сказал Руперт.

— Верно, — подтвердила я.

Мэр поглядывал на меня с тщательно скрываемым любопытством, и я вдруг представила, что обо мне будут болтать. Мой муж не пережил брачную ночь. Наверняка сплетни обрастут деталями и пошлыми подробностями.

— Соболезную вашей утрате, — произнес он. — Я тоже овдовел пару лет назад.

— Мне жаль, — сказала я, не зная толком, как еще выразить сочувствие.

Я не собиралась горевать по Гевину, но терять близкого любимого человека тяжело, и вряд ли Руперта утешат слова незнакомки.

— А вы, значит, провели ночь в черном доме и не видели ничего необычного? — вернулся он к прежней теме.

— Абсолютно ничего, — подтвердила я. — Меня встретила экономка Доксвеллов. Я разместилась с максимальным комфортом и не собираюсь уезжать из-за какого-то выдуманного призрака.

Мне, в общем-то, и некуда.

— Понимаю ваш скептицизм, — улыбнулся мэр, и от уголков его глаз разбежались лучики морщин.

Он был едва ли выше меня, с мелкими чертами лица, которые все время находились в движении. Он то улыбался, то вскидывал брови, то морщил длинный нос со вздернутым кончиком. Шляпу Руперт так и не надел, и ветер перебирал светлые пряди его волос.

— Доксвеллы давно пытались продать этот дом, — сказал он. — Еще до того, как меня перевели в Вилару. Но потенциальные покупатели сбегали в ужасе. Дух шумел, швырял вещи, а один раз пытался задушить мужчину, который рискнул остаться там на ночь.

— Откуда вы знаете, что это правда? — прямо спросила я.

— Вообще-то я сам подумывал купить черный дом, — признался Руперт с обезоруживающей улыбкой. — Когда меня перевели в Вилару, город медленно умирал, коварные течения делали морской путь непригодным, месторождения драгоценных камней в горах истощились. Каково же было мое удивление найти в нем дом, напичканный магией по самый чердак. У вас там все возможные удобства.

— Да, — не без гордости подтвердила я.

— Я отправил письмо к поверенному Доксвеллов, а сам решил, что ничего плохого не случится, если я посплю одну ночь в доме. Неловкая ситуация, но видели бы вы ту плесень в городской управе!

— Вы спали в моем доме? — уточнила я.

— Пытался, — виновато улыбнулся он. — Это я — тот мужчина, которого едва не задушил призрак. Я проснулся от того, что мне прижали к лицу подушку, а потом поднялся такой вой, что я схватил свои вещи и выскочил на улицу. Была зима, и я едва не отморозил себе… ноги.

— Возможно, вам просто приснился дурной сон, — предположила я. — Потому что я сегодня спала прекрасно.

— Возможно, — не стал спорить Руперт. — А может, призрак получил, что хотел, и ушел. Или растворился в небытие от старости. Либо же, что куда вероятнее, дело в вашей крови, Элисьена эль Соль. Эльена. Магия жизни изгоняет духов. Но я хочу, чтобы вы знали, если что — я рядом. Не стесняйтесь обратиться за помощью, советом, да и просто так. В конце концов, это моя работа.

Он подал мне руку, помогая взобраться по крутому подъему. Его ладонь оказалась сухой и горячей, и прикосновение не было неприятным.

Мы шли по городу, сворачивая то вправо, то влево, и я совсем потерялась. Над моей головой хлопало на ветру белье, нависали балконы, переругивались соседки. Говорили в Виларе немного не так, как в столице, чуть растягивая гласные. Но жизнь здесь бурлила, и город совсем не казался умирающим.

— Я рад, что дом нашел хозяйку, — продолжил Руперт. — В каждом городе должна быть своя достопримечательность. Это его история. Было бы грустно, если бы дом просто разрушился от старости, или Доксвеллы решили его снести.

Мы снова свернули, и я решила, что Руперт специально водит меня по лабиринтам улиц, но каменные стены вдруг оборвались, и передо мной распахнулся бескрайний простор. Кричали чайки, шумели люди. Мелкая псина выкатилась под ноги с колбасным обрезком в зубах и тут же удрала. В гавани у причала возвышались большие корабли со спущенными парусами, а вдали на лазурной глади рассыпались мелкие лодочки.

— Вскоре после моего назначения произошло землетрясение. Жутковато, честно скажу. Но потом выяснилось, что течение поменялось, — сказал Руперт. — Теперь корабли могут беспрепятственно заходить в нашу гавань. Вилара получила шанс на второе рождение и воспользовалась им.

Он поставил ногу на высокий бордюр, окаймляющий набережную, и оперся на колено.

— Это жизнь, развитие, возможности, — сказал Руперт, прищурившись и глядя на море, сверкающее под солнцем. — И то же самое я вижу, когда смотрю на вас.

— Правда? — произнесла я, не понимая, к чему он клонит.

— Я вижу в вас потенциал, Элисьена, — пояснил он, повернувшись ко мне. — Вилара растет, сюда приезжают новые люди. Они заключают сделки и уезжают, чтобы снова сюда вернуться, но помимо деловых контактов мне нечего им предложить.

Я напряженно слушала его и, намотав прядь волос на палец, прикусила кончик.

— У нас совершенно нет высшего общества, — вздохнул Руперт, и его светлые брови жалобно приподнялись. — Но тут появляетесь вы, Элисьена эль Соль. Вдова, безутешная, но очаровательная, способная украсить собой любой вечер.

— Я не тоскую по мужу, — решила я признаться.

— Тем лучше, — усмехнулся мэр. — Сложно устраивать вечера и приемы, если вы в строгом трауре.

Я никогда не была на балу, а теперь мэр Вилары полагает, что я стану центром светской жизни?

— Многие стали приезжать в Вилару с женами и детьми, — сказал Руперт. — Разумеется, им было бы комфортнее остановиться на ночлег у эльены, а не в захудалой корчме. Хотя, справедливости ради, таверна, что открылась в прошлом году, вполне приличная. Но это все же не то, понимаете?

— Да, — кивнула я. — Да, это мне подходит. Я и сама подумывала сдавать комнаты.

Руперт бросил на меня цепкий взгляд.

— Помимо экономки, которую вам дали Доксвеллы, понадобятся и другие слуги. Скорее всего, будет нужен ремонт. Дом долго стоял пустым. Если вы стеснены в средствах, я готов помочь.

— Нет, — отказалась я. — Не надо. Пока что.

Я понятия не имела, сколько стоит организовать прием, обустроить комнаты для гостей. Может, в доме всего одна спальня в хорошем состоянии, и ту я уже забрала себе.

Руперт по-свойски взял мою ладонь, положил себе на сгиб локтя и повел к белому дому, стоящему прямо у причала.

— Я предпочитаю быть в гуще событий, — пояснил он, поднимаясь по белым мраморным ступеням.

Однако на террасе, выходящей в маленький садик, было относительно тихо. Я запоздало подумала, что не стоило сразу принимать предложение мужчины и приходить к нему в гости без сопровождения, но здесь, в Виларе, нравы могли быть проще. А раз я и есть высшее общество, значит, могу устанавливать свои правила. К тому же я очень хотела есть.

Служанка подала нам кофе, теплые булочки, творог с ягодами и тонко нарезанные груши, политые медом. Жизнь становилась похожей на сказку и приобретала вполне определенные очертания. Я буду сдавать комнаты состоятельным путешественникам, строить из себя высокородную даму и иногда завтракать с мэром города на чудесной террасе под тенью раскидистых пальм.

Руперт рассказывал мне про Вилару, и было видно, что он горит своим делом. Он видел город центром торговых путей, второй столицей.

— А что, если призрак все же есть, — ляпнула я, когда в разговоре повисла редкая пауза, — и станет донимать моих гостей?

— А что ваша экономка? Она не жаловалась на потустороннее?

— Нет, она ничего такого не говорила, — сказала я. — Хотя казалась слегка напуганной. Наверное, тоже наслушалась страшных историй.

— Значит, привидение и правда исчезло. Иначе она бы дала о себе знать в первую же ночь.

— Она? — переспросила я. — Это женщина?

— Я ее не видел. Только слышал душераздирающий вопль, от которого едва не поседел. Но, говорят, она иногда мелькает в окнах. Если смотреть не пристально, а как бы расфокусировав зрение, то можно заметить силуэт со свечой в руках.

Кофе вдруг стал невыносимо горьким, и я с трудом его проглотила. Ничего странного, что Реджина держала свечу. Не в темноте же ей бродить по дому.

— Откуда она, эта женщина-призрак, вообще взялась? — спросила я.

— Тут легенды расходятся, — ответил Руперт. — Кто-то говорит, что муж живьем замуровал ее в стене черного дома, кто-то, что она сама его придушила и поэтому не может получить прощение высших сил. Есть версия, что она жаждет мести за коварно убитого возлюбленного.

Я зябко подернула плечами.

— Не бойтесь, Элисьена, — успокоил он меня. — Мое предложение все еще в силе, и если вам захочется переехать — пожалуйста.

В его взгляде мелькнуло что-то хищное, жадное, но Руперт моргнул, обезоруживающе улыбнулся, и я решила, что мне померещилось. Служанка забрала грязные тарелки и принесла десерт: мороженое со взбитыми сливками, присыпанными шоколадной крошкой и орехами, в широких хрустальных бокалах на тонких ножках. Салфетки были накрахмалены, столовые приборы безукоризненно блестели. Если мне надо будет принимать гостей, то все должно быть на высшем уровне. Справлюсь ли я? Потяну ли?

— Надеюсь, привидение ушло, — пробормотала я. — Если оно и правда было.

В самом деле, что за глупости иногда приходят мне в голову. Я разговаривала с Реджиной, она накормила меня ужином. Призраки так себя не ведут. Наверное.

— Надеюсь, — согласно кивнул Руперт. — Однако я буду рад помочь, если алая дама вдруг вернется.

Ложечка выпала из моей руки, звякнув о стол.

— Так ее называют, — пояснил мэр.

Мое сердце колотилось словно набат, а во рту пересохло. Алая дама. Со свечой в нежной ручке. Не могла же я вчера так спокойно беседовать с призраком?

— Вы больше не хотите мороженое? — спросил Руперт, и когда я покачала головой, забрал мою порцию. — Обожаю сладкое, — признался он.

Экономка решила принарядиться. Быть может, у нее было свидание. А скорее всего, никакого призрака и не было никогда. Мало ли, мэр мог сам во сне положить подушку себе на голову, а потом в трубах взвыл ветер. Спросонья Руперт испугался, сбежал… Да, все так и было.

— У нас в Виларе раньше жили эльены, — сказал мужчина, увлеченно доедающий мое мороженое. — Задолго до моего назначения. Вон там их дом, — он махнул ложечкой в сторону гор, где виднелись изящные белые башенки.

— Угу, — промычала я, обуреваемая страхами.

Отсюда, с террасы, мой дом тоже был виден. Черный и мрачный, точно вдова, затесавшаяся на свадьбу. Алая дама бродит в его стенах по ночам…

— Они владели месторождениями драгоценных камней, но те иссякли. Кажется, я уже говорил, — рассказывал мэр.

— Угу, — снова подтвердила я.

В моей крови нет никакой магии, искра погасла. Я бы не смогла изгнать призрака, он бы явился. Но если так и произошло, и это Реджина?!

— Правда, они давно уже не приезжали, — Руперт облизнул ложечку и, подняв глаза, задумался. — Эль Брао, — вспомнил он. — Точно. Так их зовут. Вы случайно не знакомы с наследником рода? По слухам, настоящий эльен, блестящий молодой человек.

— Никогда не встречала, — качнула я головой.

Мэр собирался меня проводить, но я отказалась. Хотелось погулять, осмотреть окрестности, познакомиться с городом, в котором мне предстояло жить. Я не боялась, что заблужусь. Достаточно взобраться повыше — и черная, будто горелая крыша, выглядывала из-за домов.

На залитой солнцем набережной мои страхи немного рассеялись, и я решила, что пора возвращаться. Быть может, прежняя Элисьена поджала бы хвост и приняла предложение мэра о переезде, но я изменилась. В конце концов, мне хватило духу переспать с незнакомцем. Я не побоялась заключить сделку, от одной мысли о которой приличная дама упала бы в обморок. Коста называл меня Лисичкой, и я, примерив образ рыжей хищницы, решила, что он мне нравится. Я не стану бояться какого-то призрака, даже если он есть.

Разносчик сладостей угостил меня крендельком, и я, улыбнувшись парню, впилась зубами в хрустящую корочку, присыпанную семечками. Свернув в город, поплутала немного, но вскоре вышла к черному дому и остановилась.

Не такой уж и мрачный. Строгие линии, лаконичные формы. Если посадить тут побольше цветов, то будет красиво. Мысленно дорисовав поверх черных стен плетистые розы и клематисы, я убедила себя, что дом вовсе не страшный, и вошла внутрь.

— Реджина? — позвала я.

Мой голос прозвучал гулко, отразившись от стен, но никто не ответил. Пожав плечами, я решила исследовать доставшееся мне наследство.

Дом оказался просторным и очень чистым. Я не нашла ни грязи, ни пыли, ни мышиных следов. На первом этаже холл, большой зал, еще один поменьше и поуютнее, кабинет, комната для прислуги, кухня, ванная и кладовая.

В комнате для прислуги я задержалась и воровато заглянула в шкаф. Пестрые платья, передник, на столике в углу — крошки, а кровать смята. Тут кто-то жил, но представить Реджину в цветастом халате не получалось.

— Реджина! — позвала я еще раз и даже заглянула под кровать, как будто она могла там от меня прятаться, но нашла лишь растоптанные туфли.

Второй этаж делился лестницей на два крыла, и в каждом было по четыре спальни. Все с ванными комнатами, в шкафах — запасное постельное белье и полотенца. Можно открывать гостиницу хоть сейчас.

А вот сад выглядел диким и запущенным. Кустарники, которые никто не подстригал, разрослись, сорная трава вытеснила цветы с клумб, а скульптуры оплетал дикий плющ. Беседка издали выглядела симпатично: изящные мраморные колонны, круглая черепичная крыша, но вблизи оказалось, что лавки сгнили, стол изъели жуки, а с крыши свисали полотнища паутины.

Я вернулась в дом, нашла в кабинете на первом этаже бумагу и карандаш и прошлась еще раз по всем комнатам, делая пометки о первостепенных задачах. За работой я совсем не заметила, как пролетел день, и опомнилась, только когда надо мной мягко вспыхнули свечи.

В животе заурчало от голода, и в леднике на кухне я нашла ветчину, которой вчера меня угощала Реджина. В чайнике плескался малиновый чай, и я сумела подогреть его на плите. Устроившись за длинным столом, я перекусила, поглядывая в окна. Отсюда открывался чудесный вид на горы, окутанные дымкой тумана. Виднелся и дом эль Брао — большое светлое здание с высокими башенками, почти что замок. Наверное, в таком доме жить куда приятнее: не приходится терзаться чувством, что вот сейчас из-за спины на тебя выпрыгнет привидение.

— Привет, — сказала Реджина, заходя в кухню, и я поперхнулась чаем и закашлялась, глядя на женщину.

Она была все в том же красном платье, но уже без свечи.

— Как прошел день? — спросила она как ни в чем не бывало, присаживаясь напротив.

Может, все же не призрак? Просто любит это платье. И прическу. И сережки. И цепочку с кулоном, прячущимся в декольте.

— Нормально прошел, — сипло ответила я. — А у тебя?

— Да как обычно, — уклончиво сказала она.

— А как у тебя обычно проходят дни? — поинтересовалась я, и Реджина цепко на меня посмотрела.

— Тебе уже все рассказали, да? — вздохнула она.

А я резко подалась вперед и схватила ее за руку, лежащую на столе. Вернее, попыталась схватить, потому что мои пальцы прошли сквозь нее и ткнулись в столешницу. Шикнув, я посмотрела на сломанный ноготь.

— Только не надо паниковать! — Реджина вскочила и заслонила собой дверной проем. — Элисьена, я все объясню!

— Злой дух, изыди! — выкрикнула я, вспомнив утренний визит старушки. — Именем светлой Мауриции!

Схватив недопитый чай, я плеснула им в Реджину.

— Правда думаешь, меня можно изгнать заваркой? — поинтересовалась она, сдвинувшись с малиновой лужи, расплескавшейся по полу.

Я вскочила с места и встала так, чтобы между нами был стол. Осенила себя благословляющим знаком, потом ее — привидение даже не дрогнуло, только иронично изогнулась темная бровь. Схватив карандаш, которым делала пометки, я нарисовала на полу круг и встала в центр.

— Если тебе так комфортнее — я ничего не имею против, — миролюбиво согласилась Реджина. — Можешь хоть весь дом кружочками изрисовать и прыгать из одного в другой.

В дядиной библиотеке был старый, затертый томик о славных деяниях эльенов. Но, зачитываясь подвигами, я обычно пропускала тягомотные заклинания. Знала бы, что понадобятся, вызубрила бы наизусть. А теперь я отчаянно пыталась вспомнить нужные слова против злых духов.

— Пролейся свет и озари мрак, — заунывно протянула я и подняла руки. Почему-то мне казалось, что именно так делают эльены, когда сражаются с порождениями тьмы. — Защити от зла… Эйвертустен… Друстен… Как же там было…

— Давай проясним, я не собираюсь причинять тебе вред, — заверила Реджина. — Напротив, я готова тебе помочь. Элисьена, как ты вообще собираешься жить? На что? Тех денег, что ты привезла с собой, хватит в лучшем случае на год.

— А что ты предлагаешь? — с подозрением спросила я, опустив руки. — Помереть и стать твоей неразлучной подружкой? У призраков расходов поменьше?

— Дружба, — кивнула Реджина. — Это именно то, о чем я говорю.

Она медленно пошла ко мне, не обращая внимания на стол, и теперь торчала по пояс прямо из столешницы, как ваза.

— Ты — одинокая бедная девочка, — жалостливо произнесла она, протягивая ко мне руки. — Но я могу стать твоей опорой.

Я рванула прочь из кухни. О чем я вообще думала? Зачем сюда возвращалась? Лисица? Хищница? Мне хотелось стать маленькой мышкой и забиться в какую-нибудь норку. Поскользнувшись на пролитом чае, я едва не грохнулась на пол.

— Элисьена эль Соль, — строго сказала алая дама, вырастая прямо у меня на пути.

Я взвизгнула от неожиданности и свернула к лестнице.

— Еще не хватало, чтобы ты и вправду расшиблась тут насмерть, — пожурила она меня, заслоняя ступеньки.

Я кинулась назад, заметалась по залу.

— Я думала, ты смелее, — укорила Реджина, снова появляясь впереди. — И адекватнее. Ведите себя достойно, эльена!

Заметив у камина кочергу, я схватила ее и выставила вперед как шпагу.

— Ты чуть не придушила мэра! — воскликнула я. — А теперь хочешь, чтобы я поверила в твою доброту?

— Мэр? — Реджина задумалась, вспоминая, но потом ее взгляд прояснился. — Ах да! Он храпел.

Я рванула вперед, отмахнулась от нее кочергой, распахнула тяжелую дверь и слетела вниз по ступенькам. Свежая весенняя ночь охладила мои разгоряченные щеки, а ветер раздул юбку парусом. Теперь через город в сторону моря, а дом мэра у самой пристани, не заблужусь.

— Ты нужна мне! — выкрикнула вслед Реджина, и я обернулась.

Она стояла между драконами, на последней ступеньке лестницы, и красивые темные глаза блестели от слез.

— Пожалуйста, не уходи, — попросила она, заломив руки.

Это было что-то совсем новое. Во мне кто-то нуждался. Пусть даже этот кто-то был не совсем живым. И я отчего-то не могла сдвинуться с места.

— Я живу… существую в этом доме уже так долго, что сбилась со счета, — торопливо сказала Реджина. — Никто меня не видит, не слышит, не говорит со мной. Я не знаю, почему здесь оказалась. Я не помню, что со мной произошло. Я не могу уйти. Пожалуйста, помоги мне.

— Но как? — удивилась я. — Я не умею изгонять духов.

— И не надо, — кивнула Реджина и, покусав губы, попросила. — Просто… говори со мной.

Я глянула через плечо. В городе зажглись огни. Уже поздно, люди ложатся спать. Являться к мэру посреди ночи неприлично, но я могла бы пойти в таверну.

— Элисьена, — взмолилась Реджина снова. — Не бросай меня здесь одну.

Я очень хорошо знала, что такое одиночество. Как-то раз случайно разбила чашку, и дядя не разговаривал со мной два месяца, запретив и слугам со мною общаться.

Я сделала шажок к дому, все также выставив перед собой кочергу, и Реджина просияла. В конце концов, глупо сбегать вот так, даже не попробовав. Ну, призрак. Ну, алая дама. Но она кажется куда более доброжелательной, чем многие живые люди.

— Только не души меня! — строго сказала я.

— Не буду, — заверила она. — Тем более ты совсем не храпишь. Я всю ночь смотрела, как ты спишь. Словно ангел.

Я замерла, занеся ногу над ступенькой.

— И не смотри, как я сплю, — потребовала я.

— Хорошо, — тут же согласилась она. — Я сделаю все, как ты скажешь, Элисьена.

Когда я вернулась в дом, дверь за мной с грохотом закрылась.

— Ты сказала, тебя никто не слышит, — запоздало вспомнила я, повернувшись к Реджине. — А мэр говорил, что ты выла на весь дом!

— О, это мой хитрый прием! — она вихрем метнулась к камину, полностью в нем исчезла, а потом дом загудел так, что окна зазвенели.

Я зажала уши ладонями, зажмурилась, а когда все стихло, открыла глаза и увидела перед собой довольную Реджину.

— Не делай так никогда, — мрачно попросила я.

— Хорошо, — согласилась она. — Вот такие звуки обычные люди улавливают. Как ты понимаешь — слабо напоминает общение. Ну, или можно орать прямо в ухо, иногда работает.

— Но если тебе скучно, почему ты всех пугаешь?

— Потому что они берут мои вещи, переставляют тут все, ходят сквозь меня… — пожаловалась Реджина. — Служанка, которая якобы присматривает за домом, только спит и пьет. Раньше меня хотя бы пытались изгнать, и это было забавно: рисовали схемы на полу, пели песни. Однажды тут танцевала толпа монашек, и дом потом несколько дней вонял горькими травами.

Она хлопнула ладонями и потерла их.

— Так что, чем займемся, Элисьена? Хочешь, сыграем в карты? Или, быть может, перетряхнем гардероб? В шкафу в синей комнате осталось несколько приличных платьев. Можно перешить их по теперешней моде, добавить оборок.

— Я вдова, — напомнила я. — Оборки лишние. Да и траты мне ни к чему.

— У меня есть маленький тайничок, — загадочно прошептала Реджина, как будто кто-то мог нас подслушать. — В стене. Там не так уж и много, горсть золотых, но на черный день сгодится.

— Вообще-то я собиралась сдавать комнаты, — сказала я, неуверенная, как Реджина отнесется к этой затее.

— Чудесно! — воскликнула она. — Я помогу тебе все подготовить.

— А еще мэр хочет, чтобы я устраивала нечто вроде приемов, — добавила я, немного приободрившись. — Но я вообще не умею…

— Зато я умею, — заверила Реджина. — О, я блистала в обществе! Я знаю, как устроить шикарный бал и уютный ужин, как вызвать всеобщий восторг или спокойное умиротворение. — Она запнулась и задумчиво добавила: — А ведь я и правда блистала… Теперь вспоминаю… Бал, свечи, шикарный дубовый паркет,  я танцую с мужчиной, и все смотрят только на нас…

Она поднялась и плавно закружилась по залу, положив руки на плечи воображаемого партнера.

— А ты помнишь, как умерла, и почему стала призраком? — спросила я, присев на диван.

Реджина остановилась и покачала головой.

— Что говорят в Виларе?

— Что тебя убил муж и замуровал в стене дома, — начала я.

— Точно нет, — заверила она, устроившись в кресле напротив. — Вернее, убить может и убил, но никаких костей в стенах дома нет.

— Что ты его убила…

— Мало ли жен убивают своих мужей, — хохотнула она. — Тогда в каждом доме был бы призрак. Что еще?

— Что ты жаждешь мести за убитого возлюбленного…

— В общем, сплошные догадки, — вздохнула Реджина. — Разберемся. Итак, Элисьена, я поняла нашу задачу: тебе надо войти в местное общество и стать звездой, вокруг которой оно и будет вращаться. Устроить ужин с танцами — не так уж и сложно. Но тебе нужна изюминка, загадка, нечто неповторимое…

— Я совершенно обычная, — виновато сказала я. — Вообще-то даже не эльена.

— Ты бы не могла меня видеть, если бы в тебе не было искры, — ошарашила меня Реджина.

Храмовники сказали дяде, что искры во мне нет. Но, быть может, они ошиблись. Либо же он соврал…

— Если тут и есть кто-то с изюминкой, так это ты, — заметила я, и Реджина просияла.

— Точно! — воскликнула она. — Гениально! Я буду твоей изюминкой! Я вижу людей насквозь и даже дальше, я могу предсказывать приближающуюся смерть и слышать голоса давно истлевших предков. Я вижу, что наши судьбы связаны, Элис.

— Как? — спросила я, но Реджина только пожала плечами.

— Мы встряхнем Вилару! — пообещала она. — Попасть на наш прием будет считаться за честь. За приглашения будут драться, вот увидишь!

Я так не думала, но ее энтузиазм был заразителен.

— Расскажи, что ты делала сегодня, — попросила она. — По порядку, с самого начала.

— Ну, меня разбудил стук в дверь, — начала я.

Такого внимательного слушателя у меня еще никогда не было. Реджина ахала, смеялась, переживала и требовала перечислить все, что мне подали на завтрак. А когда я рассказала про набережную, обрадовалась, словно встретила старого друга.

— Раньше я любила гулять возле моря, — призналась она. — Странно. Я и не думала об этом, а вот ты сказала — и вспомнила. Волны накатывают на песок, белая пена, ласковый шум… — Она тряхнула головой. — Значит, мэр предложил тебе переехать к нему, а потом еще и денег? Мой тебе совет, Элис, держи с ним ухо востро.

— Ладно, — согласилась я.

Со стороны, наверное, я выглядела странно: сижу, разговариваю сама с собой.

— Спасибо тебе, — проникновенно произнесла Реджина. — Я не могу передать, как рада, что ты осталась.

— И тебе спасибо, — сказала я. — Знаешь, вдвоем и правда лучше.

Пусть она призрак, но мы нужны друг другу. А раз так, то кому какое дело, как это выглядит со стороны.

Лисичка сбежала от него, и Коста сам не понимал, отчего так злится. То ли проснулся пресловутый охотничий инстинкт, то ли она на самом деле так сильно его зацепила.

Он выяснил, что кучер не вернулся. Оказывается, Говард уволил его с концами. Можно бы попытаться узнать, не переоформлял ли стряпчий Доксвеллов какое-нибудь имущество в последние пару недель, а заодно — кто вообще эта Элис и откуда взялась.

— Эльен.

Диер выглядел мрачно и торжественно как на похоронах, и Коста вздохнул, уже понимая, что это значит.

— Порождение некроса в поместье Вушем, к северу от столицы, — произнес Диер и протянул ему черный конверт. — Есть жертвы.

— Почему раньше не позвали?

— Темные люди, — ответил Диер. — Сперва заигрывают с потусторонним, и только когда оно набирает силу, осознают, что натворили. Там нехорошее место, Коста, будь осторожен.

— У тебя все места нехорошие, — проворчал он.

— Увы, так и есть, — скорбно согласился слуга. — Светлых мест не много, а людей и того меньше.

Может, поэтому у него не получается выбросить Элис из головы? Из-за солнечных искорок в ее глазах, медных бликов в ее волосах. Она вся словно светилась.

— Найди на карте этот Вушем и прикажи подготовить коня.

— Отправитесь прямо сейчас, эльен? — ужаснулся Диер.

— Ты же знаешь, я не боюсь темноты, — усмехнулся Коста. — Пусть она меня боится.

ПРОШЛО ЧЕТЫРЕ ГОДА

— Эльен, — Диер встретил Косту официальным обращением, и старый шрам, полученный четыре года назад, противно зачесался. Тогда монстр, подыхая, успел зацепить его хвостом. Перебитые ребра зажили, но иногда ныли на плохую погоду. А вот закономерности в зуде шрама Коста пока не вычислил.

— Неужели опять? — возмутился он. — Я только вернулся.

Прошлое порождение было совсем мелким и хилым, но пыталось торговаться. Это не было чем-то необычным. Некрос хитер и норовит обмануть. Однако тварь, похожая на гнилую жабу, предлагала Косте неожиданно много: год перемирия за то, что ему принадлежит, и о чем он не знает.

— Пришло указание выбрать направление ежегодного патрулирования, — сказал Диер, помахивая черным конвертом. — Я предлагаю совместить приятное с полезным и отправиться в Вилару.

Коста застонал и, упав в кресло, запрокинул голову. Жабу он уничтожил, и теперь терялся в догадках — что же такое у него есть?

— Только не Вилара, — отказался он. — Трястись недели две... Нет уж. Послушай, Диер. Вот тебе загадка. Что такое у меня есть, о чем я не знаю?

— Совесть? — предположил Диер. — Я все не теряю надежды ее найти. Вы совсем не слушаете меня, эльен.

— Некрос хотел заключить со мной сделку, — пояснил Коста. — А он не разменивается на мелочи. Год перемирия не знаю за что. Но это что-то крупное и очень ценное.

— Но это как раз то, о чем я хотел рассказать!

Коста приподнял голову и вопросительно посмотрел на слугу.

— В Виларе пару лет назад произошло землетрясение, — продолжил Диер. — Ларри, управляющий вашим поместьем, полагает, что породы сдвинулись, открыв новую жилу драгоценных камней. Либо же старая не истощилась, как считалось ранее.

— Пусть сам и копает, — буркнул Коста. — Я там зачем?

— Вилара не такое уж захолустье, каким была раньше, эльен, — не отставал Диер. — Теперь это бурно развивающийся портовый город с активной торговлей.

— Дыра, — бросил он.

— Ларри упомянул про культурный всплеск.

— Представляю, что там за всплеск, — усмехнулся Коста. — Небось, напиваются вдрызг и песни поют, в бухте. Диер, я не поеду. Какие там еще варианты для патруля? Выбери что-то поближе.

— Не в бухте, а в черном доме, — возразил Диер. — Коста, ты должен сам взглянуть на шахты и принять решение. Это и есть ответ на твою загадку: то, что тебе принадлежит, и о чем ты пока не знаешь.

— Ты сказал, в черном доме? — насторожился Коста, а сердце ухнуло и застучало чаще. — Он ведь Доксвеллов, так?

— Да, там поселилась какая-то вдова, — подтвердил Диер. — Так вот, алмазы активно используются не только для украшений, но и для артефактов эльенов. И это совсем другая цена. Ты мог бы сам их заряжать. Если в Виларе и правда большой порт, то можно поставлять артефакты сразу в Ританию. Я узнавал, там они раз в пять дороже.

— Какая именно вдова? — требовательно спросил он, выпрямляясь в кресле.

— Какая разница, — отмахнулся Диер. — Ларри пишет, что пробы пород обнадеживают, но надо копнуть глубже.

— Что конкретно написал тебе управляющий про черный дом?

Диер вздохнул, порылся в ящике стола и достал письмо. Коста выхватил его и, бегло пробежав взглядом строки, увидел искомое:

«Культурная жизнь Вилары стоит отдельного упоминания. На последнем приеме вдовы Доксвелл, которая чаще использует имя эль Соль, было не менее пятидесяти человек. Богатые торговцы, успешные дельцы, художники и поэты избрали черный дом как любимое место для светского досуга, а очаровательная Элисьена эль Соль стала поистине звездой общества. Возможно, эльен согласится рассмотреть Вилару хотя бы как летнюю резиденцию. Чудный климат, новые интересные знакомства…»

Или старые знакомые, которые так скоропалительно исчезли из его жизни.

Вдова Доксвелл. Элисьена Эль Соль. Старый род, чьи деяния упоминаются в золотой книге.

У него даже лоб взмок от волнения.

Выходит, она эльена? Он лишил девственности эльену, а потом позволил ей просто исчезнуть!

— Диер, я такой дурак, — простонал он, и слуга, скептически на него глянув, отчего-то не стал опровергать это заявление.

Коста дочитал до конца, но больше ничего интересного не нашел: земельные пробы, тонкорунные козы и надежда на скорую встречу с Варденом эль Брао, то бишь, с ним.

После того, как его приложило порождением некроса четыре года назад, он долго восстанавливался. Следы Лисички, если и были, затерялись. Но воспоминания иногда терзали его похуже старых ран, и он мучился мерзким чувством, что упустил нечто очень важное.

— Мы едем в Вилару, — сказал Коста, возвращая письмо Диеру.

— Правильное решение, эльен, — одобрил слуга. — Если шахты вновь заработают, это будет большой удачей. Вы дочитали до места, где управляющий пишет о новых инструментах? Очень многообещающе, не правда ли?

Элис — Элисьена. А вдруг совпадение, и это не она? Но откуда у Доксвеллов еще одна очаровательная вдова? Насколько ему известно, Говард вполне себе жив, а его суровая женушка способна убить все веселье одним только взглядом.

— Выезжаем завтра, — сказал он.

— Но, Коста, — опешил Диер. — Никуда шахты не денутся…

Шахты — нет, а Лисичка может.

— Завтра, — отрезал он.

ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ

Я открыла шкатулку с драгоценностями. Пару лет назад мамины серьги были единственным моим украшением, но теперь мне было из чего выбирать. Дела не сразу пошли на лад, и нам даже пришлось использовать золотой запас Реджины, но сейчас я могла по праву считать себя обеспеченной женщиной. Смешно вспомнить, как я боялась устраивать первый ужин, какие досадные ошибки допускала, но Вилара снисходительно относилась к моим промахам, а я быстро училась.

— Топ-топ-топ, — сказала Реджина, выплывая из стены.

Первое время я пугалась, когда она бесшумно появлялась рядом, и мы выработали правила.

— Хочешь выглядеть по-особенному сегодня? — заметила она, когда я вынула мамины серьги. — Руперт и так от тебя без ума. Думаю, скоро сделает предложение.

— Я не хочу замуж, — сказала я.

Это было правдой. Я уже знала, в какой кошмар может превратиться жизнь женщины, когда она попадает во власть не того мужчины, и повторения не хотела. Хотя иногда, по ночам, думала, что все могло быть иначе…

Вынув из шкатулки блестящую запонку, которая лежала там уже года четыре, я покатала ее между пальцами. На вид довольно простая: белый металл, прозрачный камешек с краю. Поначалу я думала, что это дешевка, но запонка не потемнела и не заржавела, и камешек все так же блестел. Наверное, Коста ее у кого-то украл.

— Как дела у гостей? — спросила я, возвращая запонку в шкатулку.

— Капитан Курт снова заляпал всю ванную, — неодобрительно сказала Реджина.

— Ты подглядывала за ним? — усмехнулась я. — Вот проказница.

— Поверь, там есть на что посмотреть, — не смутилась она и многозначительно подвигала бровями. — А та старая дама совсем выжила из ума. Решила провести спиритический сеанс сама. Жжет на черной свечи кошачий ус и разговаривает со своим драгоценным Ларсом.

Сабрина Тутье тосковала по почившему коту, и ее горе было глубоким как океан. Я искренне ей сочувствовала.

— А в белом доме, что виден из кухни, поднялась суматоха, — сказала Реджина. — Приехал роскошный экипаж. Слуги бегают туда-сюда.

— Неужели эльен решил почтить Вилару своим присутствием? — удивилась я. — Тот самый эль Брао?

— Ты его в гости не зови, — насупилась Реджина. — А то еще решит меня упокоить.

Если наши дела процветали, то в исследованиях прошлого Реджины мы не особо продвинулись. Нам удалось выяснить довольно много подробностей, например, раньше ей нравились оливки и козий сыр, но главного — почему она призрак — мы так и не узнали.

— Шикарно выглядишь, — сказала она, глядя в зеркало, где отражалась только я. — Совсем не похожа на ту запуганную девочку, которая пыталась облить меня чаем.

— А ты все такая же красотка, — ответила я.

Легкая тень промелькнула по лицу Реджины, однако она заставила себя улыбнуться.

— Этот вечер будет фееричным, я чувствую.

Все на самом деле шло замечательно, и ужин был великолепен. Кухарка, которую мы с Реджиной отобрали из десятка претенденток, умела удивлять и до сих пор не украла ни ложечки. Подавальщицы работали незаметно и бесшумно как призраки. Рассадка гостей тоже оказалась удачной — у всех нашлись темы для беседы.

— Вы превзошли все мои ожидания, Элисьена, — тихо похвалил меня Руперт, который как обычно занимал место по правую руку. — Вы мой самый удачный проект в Виларе.

— А как же жемчужный промысел? — улыбнулась я. — Говорят, вы пропадаете в бухте целыми днями.

— А вы скучаете по мне? — тут же спросил он. — Я буду заглядывать чаще.

Сегодня Руперт пришел с букетом белых пионов, которые в конце весны цвели по всей Виларе. Его ухаживания были приятны, но я бы предпочла, чтобы они так и оставались галантной любезностью. К сожалению, в последнее время Руперт позволял себе куда больше. Вот и сейчас он коснулся моей руки под столом и даже не стал делать вид, что это случайность.

— Игра, — объявила я, поднявшись, и гости радостно зааплодировали, вставая из-за стола.

— А я предупреждала, — прошептала мне на ухо Реджина.

Она как обычно была рядом, появляясь то там, то тут, невидимая никем, кроме меня, моя незаменимая помощница и подруга.

— Руперт готовится сделать предложение, — продолжила она. — В глазах решительный блеск, карман брюк оттопыривается, там точно кольцо.

Я попросила старую даму завязать мне платок, и вскоре мои глаза закрыл черный шелк. Игру придумала Реджина. Я выходила в круг, потом случайным образом выбирала кого-то из гостей, называла имя, подсказанное подругой, и говорила что-нибудь еще, очень личное. Что-то такое, что мог знать только близкий человек. Или призрак. Все были в восторге.

В дверь постучали, и Руперт сказал:

— Я открою.

Странно, никто не опаздывает на приемы Элисьены эль Соль. Ведь можно пропустить столько интересного.

Музыканты играли легкую мелодию, я слегка покружилась на месте. Даже интересно, кто мне сегодня попадется. Хоть бы не капитан. А то в прошлый раз Реджина сказала такое… Я пыталась завуалировать как могла, однако все равно вышло неловко. Зато капитан на следующее же утро помчался к целителям.

Руперт восторженно поздоровался с новым гостем. Наверное, пришел кто-то из гильдии торговцев, с ними мэр особенно любезен.

Что ж, пора выбрать счастливчика. Подняв руки, я шагнула вперед, и мои ладони неожиданно легли на твердую грудь. Опять капитан? Но почему Реджина молчит? Обычно она болтает — не заткнешь. Гости тоже отчего-то притихли и только перешептывались. Еще и платок завязан как следует — не подсмотреть. Я провела руками выше и погладила широкие плечи. Странное волнение взметнулось по телу, и сердце, екнув, забилось чаще. Я покусала губы — знак Реджине, что нужен совет, но она словно испарилась. Не выдержав, я сдернула платок.

— Ничего удивительного, что духи молчат, — пришел мне на выручку Руперт. — Эльен разогнал их одним своим присутствием. Элис, дорогая, позволь представить тебе Вардена эль Брао.

Сердце подскочило куда-то к горлу, в голове зашумело, а я все не могла отвести взгляд от светлых глаз, которые так же неотрывно смотрели на меня. Не может быть. Просто не может! Мой вор? Темные волосы расчесаны и уложены назад. Резкий росчерк бровей, густые ресницы, ровный нос. Нижнюю часть лица скрывает густая щетина, как будто мужчина неделю, а то и две не брился.

— Очарован, — сказал он и, склонившись к моей руке, коснулся ее губами.

Мурашки табуном рванули по коже, и я выдернула ладонь.

— Рада знакомству, Варден эль Брао, — пробормотала я, пытаясь вернуть самообладание.

А может, мне просто мерещится? Сегодня я держала в руках запонку Косты, а потом вдруг встретила мужчину со схожими чертами. Нахлынули воспоминания, воображение дорисовало остальное. Не стал бы эльен забираться в чужое окно, чтобы что-то украсть. Или стал?

— Вилара превращается в значимый город нашей страны, — торжественно произнес Руперт, — раз сюда пожаловали такие люди. Эльен, вы надолго к нам?

— Как минимум на все лето, — ответил Варден эль Брао, все так же не сводя с меня глаз. — Ежегодный патруль.

— О, у нас все прекрасно, — заверил его мэр. — В ваших талантах мы не нуждаемся. Никаких порождений некроса и злобных сил. Увидите сами, Вилара — чудное тихое местечко, где эльену очень скоро станет скучно.

— Пока что я нахожу Вилару весьма занимательной, — улыбнулся эль Брао, но его губы прикрывала щетина. Есть ли на верхней слева маленький шрам?

— Что ж, раз игра не задалась, давайте танцевать, — предложил Руперт, слегка раздражаясь.

Я и сама понимала, что мы смотримся странно: застыли друг напротив друга как две статуи. Но если это не Коста, то с чего ему так меня разглядывать?

Мэр махнул музыкантам и шагнул ко мне с явными намерениями пригласить на танец, но Варден эль Брао поймал меня за талию, притянул ближе и закинул мои руки себе на плечи таким знакомым движением, что у меня дыхание перехватило. Руперт растерянно остановился, а эльен забрал у меня черный платок и всучил мэру.

— Позвольте, я украду ее у вас, — сказал он и повел меня в танце, не оставляя никакой возможности возразить.

Я боялась, что от волнения запутаюсь в собственных ногах, но мужчина двигался легко и непринужденно. Как Коста. Гости разбились по парам, кто-то вернулся к столу, чтобы отдать должное десерту. Руперт остался у стены, слушая госпожу Тутье и комкая в руках черный шелк, и мне казалось, что с куда большим вниманием он следит за нами, чем за болтовней старушки. Реджина появилась в камине, сделала большие глаза и тут же исчезла.

— Вам нравится Вилара? — спросил Варден.

— Да, — коротко ответила я.

Его голос вроде был ниже, чем у Косты, но тут я не могла сказать точно. Не так уж долго мы с ним разговаривали. По большей части шептали, или стонали — потом.

— Правда общаетесь с духами? — эльен пытливо посмотрел на меня, и серебристая радужка его глаз слегка засияла.

Я неопределенно пожала плечами. Свои профессиональные секреты я выдавать не собиралась. Надо еще выяснить, не представляет ли он опасности для Реджины. Не просто же так она от него прячется.

— Не боитесь сдавать комнаты незнакомцам?

Вот дотошный какой.

— Не боюсь, — ответила я.

Как-то раз среди ночи постоялец пытался свернуть в левое, хозяйское крыло, но Реджина быстро спустила его с лестницы. Вспомнив о роли радушной хозяйки, я спросила:

— Значит, вы в Виларе до конца лета?

Он это или нет — пока непонятно, но я тоже изменилась. Только сегодня Реджина сказала, что я стала совсем другой. И пусть у меня нет бороды, вряд ли Коста вообще бы меня вспомнил. Всего одна ночь, в полумраке, и так давно…

— Я едва приехал, а вы с мэром уже норовите выставить меня вон, — пожурил он. — Я не думаю об отъезде, эльена. У меня в Виларе, помимо патруля, есть очень важное дело.

— Вилара переживает экономический подъем, — сказала я, просто чтобы поддержать беседу, а сама слегка сместила ладони по его плечам.

Наверное, все же не Коста. У моего вора плечи тоже были широкими, но не настолько.

— Несколько лет назад я заключил одну сделку, — сообщил Варден. — Весьма и весьма выгодную.

— Вот как, — выдавила я и внимательно вгляделась в его лицо, однако не заметила насмешки.

Просто сделка. Он говорит о делах. А намек мне чудится.

— Вскоре я намереваюсь добиться договора на похожих условиях, — продолжил он.

— Удачи, — пожелала я.

Странно все же, что эльен примчался ко мне сразу по приезду. Его волосы были влажными, как будто он только что помылся.

— Жалею лишь о том, что не приехал в Вилару раньше, — вздохнул Варден. — Такие открываются перспективы — просто дух захватывает.

— Собираетесь вложиться в жемчужный промысел? — предположила я.

— Не совсем, — ответил он. — Хотя в этом есть нечто невыразимо волнующее — когда в мутных водах вдруг находишь редкостную жемчужину... Расскажите о себе, Элисьена. Как вам здесь живется? Вам, наверное, было непросто первое время?

Не то слово. Деньги таяли на глазах, постоянно возникали новые проблемы и непредвиденные расходы.

— Что вы, — с наигранной легкостью возразила я. — Я обожаю Вилару и этот дом.

— Я помню его совсем другим, — признался эльен, оглядываясь по сторонам. — Я забирался сюда еще мальчишкой, хотел встретить алую даму.

— Встретили? — спросила я.

— Нет, — его взгляд опустился на мои губы, погладил шею и декольте. — Зато встретил даму в голубом. Вы так обворожительны, что похожи на волшебное видение.

Я улыбнулась, немного успокоившись. Наверное, все же не Коста. Просто похожий на него мужчина, который пытается быть галантным.

— Красивые серьги, — добавил он.

А я, вздрогнув, будто наяву увидела, как протягиваю их мужчине, прокравшемуся в окно.

Горячие ладони погладили мою спину, уверенно прижали к крепкому телу, и чувство узнавания было таким ясным и сильным, что я едва сдержалась, чтобы не запустить пальцы в его темные волосы и не притянуть к себе…

Когда танец кончился, я бросилась прочь из зала, наплевав на приличия. Взлетев по лестнице, свернула в левое крыло, и мне навстречу тут же взметнулась Реджина.

— Я не могу находиться с ним рядом, — пожаловалась она. — От него так сияет, что меня сносит напрочь.

— Это он! — истеричным шепотом сказала я. — Он!

— Твой вор? — сразу поняла Реджина. — Не может быть!

— Либо же я схожу с ума, — пожаловалась я, едва не плача. — Я не видела его года четыре, было темно, может, и не Коста… Но он делает намеки!

— Какие? — заинтересовалась Реджина.

— Сказал, у меня красивые серьги…

Подруга выразительно на меня посмотрела.

— Именно их я предлагала в довесок к кулону! — торопливо пояснила я. — А еще он сказал, что когда-то заключил выгодную сделку. А перед этим, Руперту — позвольте я ее украду. Украду! Понимаешь?

— Ты и правда сходишь с ума, — покачала головой Реджина. — Может, нам стоит поменьше общаться? Вдруг я дурно на тебя влияю, как призрак.

— А когда он обнял меня крепче, то это было точно как тогда, — тихо призналась я. — У меня прямо жар по телу…

— У тебя не было мужчины, с тех пор как я тебя знаю, — хмыкнула она. — А этот эльен, насколько я успела рассмотреть из камина, хорош. Но даже если это, допустим, твой вор, то что? Думаешь, он явился, чтобы шантажировать тебя?

Мне такое и в голову не пришло, но сейчас я задумалась.

— У меня вообще-то тоже есть чем его припугнуть. А если… — я запнулась, но все же закончила мысль, которая была такой упоительно сладкой: — А если он специально решил найти меня…

— Он мог бы сделать это и раньше, — безжалостно заметила она. — Если твой вор — эльен, то у него для этого куда больше возможностей.

— Но Говард обещал, что скроет мое местоположение, и, как видишь, мой дядя тоже меня не нашел.

— А жаль, — протянула она, и ее карие глаза потемнели до абсолютной черноты. — Я бы с твоим дядей поговорила… По душам.

По подолу алого платья побежала обугленная дорожка, расползаясь по ткани черными ручейками, и я испуганно попросила:

— Не думай о таком больше!

— Ладно, — Реджина тряхнула головой, и все стало как прежде. — Ты тоже возьми себя в руки, иди в зал и закончи ужин. Будь любезна и холодна.

— Холодна, — повторила я.

— Как чистый горный ручей, — сказала Реджина.

— Ага, — согласилась я.

— Не паникуй, спускайся вниз и держи лицо, что бы ни случилось. Если он решит разболтать твой секрет, смейся и говори, что он сошел с ума. Он, а не ты.

— Ладно, — кивнула я. — Ну, я пошла.

За время моего отсутствия эльен успел оказаться в центре внимания. Окруженный гостями, он рассказывал о порождении некроса, уничтоженном им не так давно.

— И вот эта мерзкая жаба, почуяв, что пришел ее конец, начала торговаться, — говорил Варден эль Брао, одновременно галантно подвигая стул госпоже Тутье.

— Что вы говорите! — ахнула старушка, присаживаясь.

— Много предлагала? — заинтересовался капитан Курт.

— Много, — кивнул эльен, и темные волосы упали ему на лоб.

Так похож… Правда, у Косты была ссадина на скуле, а сейчас ее нет, но вряд ли это можно считать принципиальным отличием.

— Год перемирия. Никаких порождений некроса, жертв и сделок, — продолжил он.

— Но как эта жаба могла говорить за весь некрос? — недоверчиво фыркнул Руперт. — У него же явно куча договоров по всему миру. Сколько было случаев проданных душ, жертвоприношений и прочего. Я не хочу сказать, что вы плохо делаете свою работу, эльен, — однако по тону было понятно, что именно это он и хочет сказать, — но факт остается фактом…

— Некрос един, в этом его сила и слабость, — ответил Варден. — Так что да, если бы я заключил сделку, то она перекрыла бы все остальные.

— Варден, голубчик! — всплеснула руками старушка Тутье. — Ты мог спасти десятки, сотни почти загубленных душ! За год они могли передумать, свернуть на путь добра… Что же жаба хотела взамен?

— Это загадка даже для меня, — виновато улыбнулся эльен, а мне захотелось немедленно его побрить, чтобы рассмотреть, есть ли шрам в уголке губ и ямочка на подбородке. — Взамен некрос хотел нечто мое, о чем я не знаю.

Сердце ушло в пятки, ноги подкосились, и я опустилась на стул, который, к счастью, оказался рядом.

— Мой слуга предположил, что это могут быть шахты в Виларе. Есть шанс, что жила драгоценных камней не истощилась.

— Вы думаете? — оживился Руперт. — Это было бы прекрасно для города. Столько рабочих мест, уникальный товар для торговли…

— Нет, — перебил его Варден. — Вернее, шахты, может, и заработают, как знать. Но я не думаю, что некросу нужны были камни.

— Что значит алмаз по сравнению с бессмертной душой? — патетично произнесла Мадлен Рокшор, блондинка с тонким личиком, которую Реджина отчего-то недолюбливала. — Год перемирия. О, это так мало и одновременно много!

— Что вы ответили? — спросила я, и эльен, обернувшись, тут же оставил гостей и подошел ко мне. Присев рядом, обеспокоенно всмотрелся в мое лицо.

— Вы побледнели, — заметил он, накрыв мою руку своею. — Все в порядке, Элис? Я не хотел вас пугать. На самом деле та жаба была слабой и неповоротливой. Я разделался с ней в два счета.

— Что вы ответили некросу? — повторила я свой вопрос.

— Я, разумеется, сказал нет, — ответил Варден, и я снова смогла дышать и отвернулась, чтобы скрыть слезы облегчения, выступившие на моих глазах. Горный ручей. Спокойствие и прохлада.

— Отчего же вы отказали? — разочарованно воскликнула Мадлен. — О, эльен…

— Оттого, что нельзя заключать сделки со злом, — пояснил Варден, повернувшись к ней, и я быстро промокнула глаза салфеткой. — Никогда. Зло коварно и не торгует себе в убыток.

— Так-то алмазную шахту я бы тоже не отдал, — согласился капитан, почесав подбородок. — А те потерянные души сами виноваты, я считаю.

— Бывают безвыходные ситуации, — упрямо заявил Руперт, как будто ему просто нравилось с ним спорить.

Теплые пальцы осторожно погладили мою кисть, и я, опомнившись, убрала руку.

— Я восхищен сегодняшним вечером, — сказал эльен. — Уютная обстановка, изысканные блюда, остроумные собеседники…

Это он о старушке Тутье с ее покойным котом?

— Я бы хотел устроить бал в честь моего приезда в Вилару, — продолжил он. — Однако без женской руки, боюсь, мне не обойтись, — он снова завладел моей ладонью. — Вы не поможете мне, Элисьена?

Все взгляды устремились на меня.

— Разумеется, — ответила я.

— А что еще я могла сказать? — воскликнула я, когда Реджина укоризненно покачала головой. — Он был так любезен. Когда я вернулась в зал, его там уже все обожали. Кроме Руперта, разве что. Думаю, он ревнует. Эльен, спасающий наш мир от тьмы. Щит света против некроса. И я такая — нет, Варден эль Брао, мне лень. Готовьте ваш бал сами.

— Я не смогу быть рядом, — напомнила Реджина.

— Знаю, — нахмурилась я. — Но, думаю, справлюсь. Буду рассказывать все детали. К тому же я должна выяснить, зачем он приехал.

Я не смогу снова бежать и прятаться, как сделала четыре года назад. Реджина привязана к дому, и значит, я тоже.

— У нас все в порядке? — спросила я, но, когда она кивнула, все же направилась в комнату, смежную с моей, и тихонько открыла дверь.

Гувернантка вскинулась, но я успокоила ее жестом и подошла к кроватке. Мой сыночек, мое солнышко, мой маленький Ники сладко спал, раскинув ручки. Непослушные темные локоны на белой подушке, на пухлых щечках — тень от длинных ресниц, на подбородке — ямочка. Бесконечная любовь затопила мое сердце. То, о чем Коста не знает. То, за что я отдала бы и свою бессмертную душу, и вообще все.

Четыре года назад, осознав, что беременна, я была в панике, но теперь не представляла жизни без своего малыша.

— Скажешь ему? — спросила Реджина, и я покачала головой. — Он все равно узнает, что у тебя ребенок. Кто-нибудь ляпнет в разговоре. Или Ники выбежит с криками «мама».

Долго я скрывать не смогу. Но сперва должна узнать, что надо Косте. Если это все же он.

Сперва он решил, что ошибся. Как могла его дикая Лисичка превратиться в такую роскошную женщину? Но это была она! Ее волосы с медным отливом, чистая кожа, нежные губы с приподнятыми вверх уголками и скуластое личико. Это была Элис, и как же она была хороша! Он оставил мэра, недослушав его излияния, и пошел через зал прямо к ней, ведомый неудержимой силой.

А когда Лисичка сняла с глаз черный платок и посмотрела со смесью удивления и испуга, это было словно удар под дых. Похожий взгляд Коста уже видел однажды, и от жаркого воспоминания стало трудно дышать: удивленно распахнутые голубые глаза с золотистыми искорками вокруг зрачков, а потом тихий жалобный вздох и тонкое девичье тело выгибается в его объятиях, а он жадно целует ее и ловит губами крики удовольствия.

Коста прижался лбом к мраморному бедру равнодушной статуи, пытаясь хоть немного остыть. Здесь, в саду, было темно и тихо. Он вышел с остальными гостями, отделался от навязчивого предложения мэра доставить его домой, отбрехавшись желанием прогуляться, но, пройдя на достаточное расстояние, сделал круг и вернулся назад к черному дому. И теперь стоял как влюбленный мальчишка и ждал, когда в окне спальни мелькнет силуэт его девушки.

В одном крыле дома горели все окна. Он видел там широкий торс капитана, букли кошачьей дамы, мелькнул острый нос блондинки, которая бросала на него томные взгляды весь вечер. В другом крыле мелькнула тень в окне, где едва горел приглушенный свет. А потом в дальней комнате зажглись огни, и он сглотнул и подался вперед, узнав Элис. Она пересекла комнату и исчезла.

Говард Доксвелл всучил ей черный дом с дурной репутацией. Никакой тьмы там не было, он бы почуял. Однако Элис якобы предсказывала будущее и прошлое, и общалась с духами. Надо выяснить, что за этим стоит. Скорее всего, она умеет угадывать скрытые желания людей и говорит то, что они хотят слышать. Это не так уж сложно. Люди жаждут любви, власти и мести — в основном. В столице над ней, пожалуй, стали бы насмехаться, но здесь, в провинции, совсем нет развлечений. Да и кто он такой, чтобы судить. Пусть делает, что хочет, пока это не имеет последствий на темной стороне.

Как она распереживалась, бедняжка, когда он рассказывал про порождение некроса. Так и хотелось обнять ее и утешить. И сделать еще много чего…

Но эльене не предложишь стать содержанкой. Ставки куда серьезнее.

Коста хмыкнул и почесал надоевшую щетину. Собирались впопыхах, слуги забыли положить бритвенные принадлежности, а по приезду он не стал ждать, пока Диер раздобудет новые — так не терпелось узнать, она это или нет. Элис тоже как будто сомневалась. Он видел по ее изучающему взгляду, заметил, как она измеряла его плечи ладонями. Он был бы не против, если бы она рассмотрела его всего. Сопоставила полностью. У нее, кажется, грудь стала больше. А может, это все женские ухищрения.

Элис снова прошлась по комнате и скрылась за шторой. Появилась в окне, тряхнув распущенными волосами, которые отросли почти по пояс.

А что, если забраться к ней прямо сейчас?

Коста выдохнул, сердце забилось чаще, а глаза сами нашли оптимальный способ. Вон там выступ, карниз, за плетистые розы, что увивают стену, лучше не браться, и взбираться с той стороны, где их вовсе нет. Вдруг Лисичка его не прогонит? Быть может, она вовсе — ждет его? Поэтому не тушит свечи?

Как будто в ответ на этот вопрос окно погасло.

Коста еще постоял за мраморной статуей, а потом пошел домой, полный самых приятных предвкушений.

Спрятавшись за шторой, я наблюдала за садом.

— Я же говорила, — сказала Реджина, когда темный мужской силуэт отделился от статуи и пошел прочь. — Может, он маньяк? — предположила подруга. — А что? Ходит по ночам, заглядывает в окна…

Наверное, я тоже маньяк, потому что иногда, лежа в постели, я представляла, как Коста забирается в мое окно, чтобы повторить то, что у нас так хорошо получилось однажды…

— Я не смогу защитить вас от него, — помрачнела подруга.

— Быть может, и не придется? — предположила я, глядя вслед мужчине, который выходил из моего сада. — Он ведь эльен, щит от тьмы. Это он должен всех защищать.

— Угу, — промычала Реджина, а потом вскинула на меня взгляд, который одновременно и завораживал, и пугал: темные глаза мерцали как озеро, отражающее звездную ночь. — Что-то надвигается, Элис, — сказала она, — но я не могу понять — что.

Утром я проснулась от топота маленьких ножек и, не открывая глаз, откинула одеяло, впуская к себе Ники. Он обнял меня, прижавшись к груди, такой сладкий и теплый.

— Мама, — позвал Ники и потянул мое веко вверх.

— Ммм? — спросила я.

— Ты бы хотела уметь превращаться в бронированный шар?

— В принципе, да, — пробормотала я, моргая.

А он уже тыкал пальчиком в книжку, которую подарил ему капитан.

— Броненосец умеет так делать, — сказал Ники, мило картавя. — Очень редкий зверь. Живет далеко-далеко, в жаркой стране.

— Какой молодец, — похвалила я броненосца, окончательно просыпаясь и открывая глаза. А потом схватила Ники и сгребла его в объятия. — Кто тут такой сладкий мальчик, — целовала я его в щечки, — кто мой пирожочек.

— Я, — отвечал Ники, смеясь, — это все я. Мама, пусти! Я хотел показать тебе варана, мама. У него вот такой язык!

В хорошую погоду, которая на Виларе была почти круглый год, мы завтракали на террасе позади дома. Там накрывали и для гостей, но капитан, ранняя пташка, уже улетел по делам, Мадлен Рокшор еще не вставала, а старушка Тутье гуляла по тропинкам между пионами, любуясь статуями. Сад я тоже привела в порядок, и теперь он выглядел вполне достойно, а главное — Ники было где играть. Он съел свою кашу с ягодами, запил молоком и побежал к Сабрине, которая с радостью взяла его за ручку и повела к фонтану, где жили золотые рыбки.

— Как прошла ночь? — спросила я.

— В целом неплохо, — ответила Реджина.

В светлое время суток я не могла ее видеть, но по-прежнему слышала, особенно в затененных местах дома.

— Что-то произошло?

— Китти, новая подавальщица, уволилась, — сообщила Реджина без особой печали в голосе.

— Прямо посреди ночи? — не поверила я.

— Она пыталась украсть серебряную ложку, — наябедничала подруга.

— А ты?

— А я эту ложку забрала. И по лбу ей настучала.

Что ж, вряд ли мы снова увидим Китти.

Слухи, конечно, ходили. Сперва я боялась, что вовсе останусь без слуг. Но матушка кучера, которая прежде приглядывала за домом, мигом разнесла по Виларе новость, что вдова Доксвелл не шипит и не бьется в припадке, когда на нее брызгают водой из источника светлой Мауриции. Однако все знали — плохо работать или вовсе красть в черном доме не выйдет. Потому постепенно мы с Реджиной подобрали персонал, который нас полностью устраивал. Меня же слуги считали чудачкой, которая постоянно болтает сама с собой. Но платила я регулярно и хорошо, так что с моей придурью готовы были мириться.

Теперь мой дом стал оживленным местом: слуги, гости, доставщики продуктов — никто больше не шарахался от призрака алой дамы, решив, что я сумела с ней поладить, и так оно и было на самом деле. Поэтому когда ворота скрипнули, я не обратила внимания, и лишь когда кто-то сел рядом, подняла глаза.

Это был Коста. Теперь вне всяких сомнений. И шрам, и ямочка на месте. А еще светлые глаза, темные волосы, плечи и сильные руки, и губы, которые так нежно меня целовали, и все остальное…

— Привет, Лисичка, — сказал он.

— Привет, — ответила я.

Мы с Реджиной полночи думали над стратегией поведения, и подруга предлагала делать вид, что я вообще его не знаю, но это было бы просто глупо.

— Почему ты не сказала, что эльена? — спросил он.

— Не думала, что это важно, — ответила я. — Ты про себя тоже особо не рассказывал.

— Я думал о тебе, — признался он, и мое сердце сладко екнуло. — Пытался найти, но Говард Доксвелл тщательно стер все следы.

В саду рассмеялся Ники, и Коста посмотрел в сторону фонтана.

— У тебя много постояльцев, — заметил он. — Ты преобразила черный дом. Теперь тут не боятся селиться даже с детьми.

— Ага, — только и смогла выдавить я.

Гувернантка вышла из дома, и я жестом указала ей в глубь сада.

— Варден эль Брао, зачем вы пришли? — спросила я у Косты, отчего-то боясь произносить другое его имя.

— Хотел позавтракать в теплой компании, — ответил он, наливая себе чай.

— Я не про утро, а в целом.

— Меня отправили сюда в патруль, — ответил он, сделав глоток. — Контроль некроса. Обычное дело.

— Значит, это случайность? — уточнила я. — Ты мог бы патрулировать и другой город?

— Нет. Я узнал, что ты здесь, — признался Коста. — Поэтому и приехал. Я бы сказал, что хочу познакомиться с тобой поближе, но в каком-то смысле мы и так знакомы ближе некуда.

И посмотрел на меня так, словно мы не на террасе в саду, а там, у камина, на медвежьей шкуре: окинул неспешным взглядом мое лицо, шею, грудь…

Второй вариант стратегии — признать, что это я, однако попытаться оставить прошлое там, где оно и должно быть — в прошлом. Потому я состроила надменное и слегка уставшее выражение лица — ни дать, ни взять Мадлен Рокшор, изучающая поданный ужин, — и сказала:

— Варден эль Брао, — я упорно не называла его прежним именем. — Вы ставите меня в неудобное положение.

— Я бы с радостью поставил вас в положение, в котором вам будет удобно, эльена, — с готовностью ответил он.

И я вспыхнула от смущения, невольно вспомнив нашу единственную ночь и мою спину, ноющую от дядиных побоев. Тогда Коста попросту перевернул меня на живот. Он ведь сейчас тоже думает об этом? Или нет?

По его потемневшему взгляду я поняла, что не ошиблась.

— Какая тут ящерица! Почти что варан! — восхищенно воскликнул Ники, и я вскочила из-за стола.

— Давайте продолжим нашу беседу в другом месте, — предложила я.

— Вообще-то я хотел пригласить вас в гости, эльена, — сказал Коста, поднимаясь следом за мной. — Вчера вы с готовностью согласились помочь мне с организацией бала.

— Да, пойдемте, —  я быстрым шагом направилась прочь из сада, пока Ники не прибежал к нам вместе с вараном. Знакомить их всех с Костой я была не готова.

— Все же прекрасно, когда отношения строятся на взаимовыручке, — заметил он, без труда меня догнав. — Что вы хотите взамен, Элисьена?

Он открыл мне дверь роскошного экипажа, стоящего у ворот, и я забралась внутрь.

— Вы о чем? — уточнила я. — Мы соседи. Разумеется, я помогу вам организовать бал совершенно бескорыстно.

— Я бы все же хотел вас отблагодарить, — он сел напротив и устремил на меня пристальный взгляд. — Мне понравился ваш деловой подход в нашу прошлую встречу.

— Ты собираешься шантажировать меня? — спросила я прямо.

— Конечно, нет! — возмутился Коста.

— К чему тогда эти намеки и шуточки? Да, когда-то мы заключили сделку, но претензий, насколько я помню, не было ни у одной из сторон.

— Никаких, — подтвердил он.

— Вот и забудьте о том, что произошло, Варден эль Брао, — потребовала я, расправляя складки на юбке. — Так, как сделала я.

Экипаж тронулся и поехал в сторону большого белого дома, стоящего у подножия гор. Коста слегка прищурил светлые глаза, откинулся на спинку сиденья и улыбнулся.

— Врешь, Лисичка, — заявил он. — Ты все помнишь.

Белый замок стоял на возвышенности, и отсюда вся Вилара была как на ладони. Главная улица изгибалась линией жизни, переулки разбегались во все стороны, и если бы я и правда умела гадать, то предсказала бы Виларе процветание и удачу. Мне нравился этот город, нравилось думать, что он похож на меня. Был тяжелый период, когда казалось, что впереди уже нет ничего хорошего, а потом случилось нечто такое, что изменило все на корню. В Виларе произошло землетрясение, а в моей жизни — Коста.

Мы доехали за считаные минуты, и он подал мне руку, помогая выйти из экипажа.

Высокий тощий слуга, одетый в торжественный фрак, встретил нас у входа и поклонился, и я почувствовала себя неловко в простеньком цветастом платье, которое надела к завтраку.  Белый дом эль Брао оказался еще белее внутри: повсюду мрамор, статуи, много света.

— Что именно вы хотите, эльен? — спросила я. — Быть может, устроить тематический вечер? Допустим, черное-белое. Будет символизировать вашу борьбу с некросом. Свет и тьма, день и ночь.

— Вообще-то мне без разницы, — откровенно ответил Коста. — Это лишь повод провести с тобой время. Скажи, Лисичка, ты и правда общаешься с духами?

Я бросила на него быстрый взгляд и кокетливо улыбнулась. Не знаешь, что отвечать, — молчи и улыбайся. Так учила меня Реджина, и ее наука пошла в прок.

— Знаю, это глупо, — согласился Коста. — Но все в округе уверены, что ты приручила алую даму.

Скорее, мы приручили друг друга, и я понимала, что без Реджины ни за что не справилась бы ни с домом, ни с внезапной беременностью, о которой, кстати, она узнала первой. Как-то вечером мы играли в карты, она тасовала старую колоду и между прочим спросила: «Элис, ты вообще в курсе, что ждешь ребенка?».

Я была в панике, но Реджина знала все о беременности и детях, а потом, когда родился Ники, готова была качать его колыбельку хоть все ночи напролет и любила его не меньше чем я.

—  В какую сумму вы хотите уложиться? — спросила я, когда мы вошли в огромный зал, где легко уместился бы весь мой дом.

— Бюджет не ограничен, — ответил Коста. — Я неприлично богат.

— Рада за вас, эльен, — ответила я. — Можно вопрос?

— Конечно, Лисичка.

— Зачем вы украли тот кулон?

Коста помолчал, будто взвешивая слова в уме.

— Он принадлежал моему прапрапрадеду, — коротко ответил он. — Это реликвия нашего рода.

— Как же он оказался у Доксвеллов?

— Обманом, — пожал плечами Коста. — Я пытался выкупить его, но Гевин отказывал раз за разом. К тому же по сути я его не украл, а честно заработал, — он многозначительно улыбнулся, и я, фыркнув, подобрала юбку и пошла в глубь дома.

К бальному залу примыкали комнаты поменьше. Первая была мужской территорией: с баром, карточным столом и густым запахом табачного дыма. Еще одна смежная комната выглядела как безумная дамская мечта: все бело-розовое, точно зефирный взрыв, а на обоях цветочки.

— Быть может, устроить маскарад? — предложила я.

— Можно, — согласился Коста. — Я снова отращу бороду, и ты будешь сомневаться, я это или нет.

— Прошло четыре года. Чего вы, собственно, ждали, Варден эль Брао, — пожала я плечами с нарочитым равнодушием.

— Значит, ты обо мне и не вспоминала? — слегка раздраженно спросил он, как будто ему было очень важно услышать иной ответ.

Я снова отделалась улыбкой. Сложно забыть о мужчине, когда по дому бегает его маленькая копия.

— А тут синий салон, — сказал Коста, открывая передо мной следующую дверь. — Его обычно используют как чайную комнату.

Комната оказалась маленькой и действительно очень синей, и я застыла в дверях, глядя на картину, висящую напротив.

— Можно сделать подобие магического шатра, — предложил Коста, стоя за моей спиной. — Я прикажу завесить окна плотными шторами, обклеить все звездами, поставим хрустальный шар, и ты нагадаешь мне встречу с роковой женщиной, которая изменит всю мою жизнь… Чем от тебя так вкусно пахнет, Лисичка?

— Кто это? — спросила я, не в силах отвести взгляд от картины.

— Понятия не имею, — сказал Коста. — Она висит тут, сколько я себя помню.

Это была Реджина. Нарисованная со спины, так что лица не видно — лишь контур скулы и длинные загнутые ресницы, но это точно была она. Алое платье спущено с плеч, темные волосы струятся по голой спине. Кто бы ни рисовал Реджину, у них был роман.

Но почему портрет Реджины висит в доме эль Брао? Как она связана с ними? Может, поэтому она не находит покой? Потому что однажды перешла дорогу эльену с магией жизни?

— Ты будто привидение увидела, — прозорливо угадал Коста, заглянув мне в лицо. — Нравится? Хочешь, подарю?

Не дожидаясь ответа, Коста подошел к стене и, приподняв нижний край картины, глянул за раму.

— Ого, да ей без малого двести лет, — удивился он.

— Наверное, она очень дорогая, — спохватилась я. — Давайте я заплачу.

— Это подарок, Элис, — сказал Коста, закатывая рукава.

— Варден эль Брао, я настаиваю, — упрямо сказала я, пялясь на его спину.

Рубашка обтянула широкие плечи, под тонкой тканью отчетливо выделились тугие мышцы, и я невольно вспомнила, как он выглядел, когда разделся передо мной.

— Ну, раз ты настаиваешь, Лисичка, тогда конечно.

Сняв картину, Коста поставил ее на пол и прислонил к стене, на которой остался темный прямоугольник невыгоревшей краски. Отойдя на пару шагов, полюбовался портретом. А тот и в самом деле был хорош: плавные линии тела, сочные теплые оттенки, и во всей позе Реджины была томная сытая расслабленность, как будто… Как будто она не снимала платье, а надевала его, после.

— Картина и правда старая, — заметил Коста, — к тому же память детства, а такое, сама понимаешь, за деньги не купишь… Поцелуй.

— Что? — глупо переспросила я.

Коста подошел ко мне, и синяя комната словно стала еще меньше, и у меня перехватило дыхание, когда мужские ладони осторожно опустились на мою талию. Мы были совсем одни, и даже Реджина на портрете как будто специально отвернулась, чтобы не подглядывать.

— Ты хочешь заплатить за картину, я предлагаю цену, — пояснил Коста и тихо добавил: — Элис, ты снилась мне…

Его руки настойчиво потянули меня ближе, но я вывернулась и отступила.

Коста оперся на стол и смотрел на меня, и я невольно подумала, что мой сын, когда вырастет, станет очень красивым мужчиной.

— Это… неприлично, — сказала я, не зная, куда деваться от его пронзительного взгляда.

— Да что ты говоришь, — с сарказмом ответил Коста. — Всего один поцелуй. Соглашайся.

— Это оскорбительное предложение по своей сути, эльен. Я не шлюха.

— Ты мне, помнится, предлагала переспать за сережки, — сказал он, и его глаза заблестели как серебро. — Они тебе, кстати, очень идут.

— Спасибо, — рефлекторно ответила я, прикоснувшись к мочке.

Вчера мы заболтались с Реджиной, и я в них уснула, а утром тоже забыла снять.

— Я не собираюсь притворяться, что между нами ничего не было, — продолжил Коста. — На людях — разумеется. Но когда мы одни, тебе вовсе не обязательно возводить баррикады. Мы одним махом преодолели всю социальную дистанцию.

— Вот именно, это было всего-то раз, — буркнула я, пряча глаза.

— Но почему я не могу подарить картину женщине, которая была моей любовницей?

Я шикнула на него и оглянулась на дверь.

— Обязательно орать об этом на весь дом? — поинтересовалась я.

Коста скрестил руки на груди и нахмурил темные брови.

— Скажи честно, ты отталкиваешь меня, потому что у тебя кто-то есть?

Я сперва подумала, что он уже знает о Ники, и лишь потом поняла — речь совсем о другом.

— Да как ты смеешь! — возмутилась я.

— Ты красивая молодая женщина, — пожал он плечами. — Темпераментная. Свободная вот уже четыре года. Я, честно говоря, не понимаю, как так вышло, что никто не уволок тебя под венец снова.

Очень просто вышло. Когда ты сперва беременная, а потом устраиваешь свою жизнь с нуля с младенцем на руках, то не до флирта. Хотя я видела, что нравлюсь Руперту, да и постояльцы иногда оказывали мне знаки внимания, и если бы я захотела, то, наверное, могла бы… Но один раз я уже побывала замужем, хватит.

— Что у тебя с мэром? — требовательно спросил Коста.

— Ничего. Тебе какое дело? — рассердилась я.

— Почему же он зовет тебя «Элис, дорогая»? — не отставал он. — Ты спишь с ним?

— Да пошел ты! — выпалила я и развернулась, чтобы уйти, но Коста быстро загородил мне дорогу, вновь оказавшись передо мной, и я уткнулась в широкую грудь.

— Я не знал, что ты эль Соль, — тихо сказал он. — Иначе костьми бы лег, но нашел тебя. Ты ведь знаешь, у меня, как у эльена, есть определенные ограничения из-за проблем с продолжением рода.

Вот уж с чем у него точно никаких проблем. Я пыталась скрыть волнение, нахлынувшее после его признаний, но сердце предательски застучало быстрее.

— Элисьена эль Соль, — он выдохнул. — Вы — эльена, дама благородных кровей, и единственным верным поступком в данной ситуации будет сделать вам предложение.

— Что? — опешила я, вскинув на него взгляд.

— Элисьена эль Соль, выходите за меня замуж, — повторил Коста.

— С чего вдруг? — нахмурилась я.

— Я просто обязан вам это предложить.

— Если вы, эльен, полагаете, что должны на мне жениться после того, что вы сделали… — кровь стремительно прилила к моим щекам.

— Нет, — перебил он. — Я полагаю, что обязан на вас жениться из-за того, что желаю сделать с вами в ближайшем будущем.

Его ладони уверенно опустились с моей талии на ягодицы, и Коста прижал меня к себе, не оставляя сомнений в том, какие именно желания он имеет в виду.

— Хам! — вырвалось у меня, и, оттолкнув его, я стремительно выскочила из синей комнаты и пошла через бальный зал.

— Я просто был откровенен! — возразил Коста, следуя за мной. — Лучше таскаться за тобой по пятам, как мэр, смотреть щенячьими глазками и ждать?

— А тебе, значит, надо все и сразу, — бросила я.

— Хотелось бы, — не стал отрицать Коста. — Вряд ли я дождусь от тебя новой заманчивой сделки, так что решил взять все в свои руки.

— В том числе и мою задницу? — рявкнула я, обернувшись.

— Ты стала еще красивее, — сказал он. — А твоя задница просто роскошна. Элис, я не хотел тебя обидеть!

Я пересекла бальный зал, большой холл, и слуга, явившись будто из ниоткуда, открыл передо мной дверь, не забыв поклониться.

— Лисичка, сядь в экипаж! — выкрикнул Коста, когда я сбежала по ступенькам и прошла мимо упряжки.

— Пешком дойду! — ответила я, не оборачиваясь.

— Подумай над моим предложением.

— Это было «нет», если вдруг до тебя не дошло!

— Так я загляну на ужин?

Я зарычала сквозь сжатые зубы и ускорила шаг.

Диер подошел ближе и ровным тоном спросил:

— Вы позволили себе оскорбить даму, эльен?

— Я предложил ей выйти за меня замуж, — ответил Коста, глядя вслед стройной фигурке в легком платье, которое ему хотелось снять с нее еще за завтраком.

Диер повернул голову и изумленно поднял брови.

— Ты хочешь жениться? Правда? Но Коста…

— Она урожденная эль Соль.

— Я слышал, их искра угасла, — вздохнул Диер. — Возможны сложности… С зачатием.

— Я буду очень стараться, — заверил он, ухмыльнувшись. — Однако дама, как ты слышал, ответила отказом на мое предложение.

— Боюсь предположить, в какой манере оно было сделано.

— В нормальной манере, — отрезал Коста.

Он и сам понимал, что ведет себя как болван, но ничего не мог с собой поделать. Он уже был с этой женщиной, он знал вкус ее нежных губ, мягкость кожи, знал как она стонет от удовольствия в его объятиях, и его просто с ума сводило то, что она пытается сделать вид, будто ничего не было, или что это ничего не значит. Он был ее первым, в конце концов. Ее кровь осталась на его плаще.

— Диер, — обратился он к слуге. — В Виларе есть рынок, или какие-нибудь лавки?

— Вы хотите сделать даме подарок? — догадался он.

— Именно, — улыбнулся Коста. — Нечто особенное. Нечто такое, от чего она придет в полный восторг.

— Да ты в бешенстве, — поняла Реджина, когда я влетела в ее комнату и захлопнула за собой дверь.

Еще в самом начале мы договорились, что одну спальню я оставлю за ней, и теперь Реджина полулежала на широкой кровати и гадала на картах. Здесь не было зеркал, в шкафу хранилась стопка книг и ящик свечей, а на окнах висели плотные шторы, почти не пропускающие свет. Если бы в комнату заглянул кто-то другой, то увидел бы в полумраке лишь истрепанные карты, летающие по воздуху.

— Он просто хам! — пожаловалась я, упав на кровать рядом с ней. — Как я могла с ним переспать?

— Как будто у тебя был выбор, — заметила Реджина. — Что он сделал?

— Предложил выйти за него.

— Действительно, наглец.

— Слышала бы ты, как это было! — воскликнула я. — Если вкратце: я тебя хочу, но раз уж ты эль Соль, то так и быть поженимся. И зад мне облапал.

— Прыткий какой, — усмехнулась Реджина. — Впрочем, чего еще ожидать. Другой бы не полез в чужое окно посреди ночи.

— Нельзя же так сразу…

— Элис, давай честно, ты первая на него прыгнула.

— Это другое. Я была в отчаянии!

— Между вами был только секс, — пожала она плечами. — Вот твой Коста и решил продолжить по накатанной колее.

— За один раз уже прямо накатал, — фыркнула я.

— Он благородно предложил делать это в браке, — она подняла указательный палец. — А мог бы и просто в койку тянуть.

— Не думаешь же ты, что я должна была согласиться?

Реджина пожала плечами и выложила последние карты из колоды.

— Коста твой, конечно, свалился как снег на голову, — она переложила карту с воином вверх. — Но если закрыть глаза на его напористость, я вижу одни плюсы. Он тебя хочет и при этом, если верить твоим откровениям, хорош в постели, у вас общий ребенок и нет материальных проблем. Поверь, это отличный фундамент для крепкого брака.

— У меня все прекрасно и без него, — упрямо заявила я.

— К тому же он стал твоим первым, для многих мужчин это важно, — продолжила Реджина, проигнорировав мое возражение, и переложила еще несколько карт.

Как я ни пыталась освоить ее науку гадания — не выходило. Она словно видела незримые связи. Но сейчас Реджина нахмурилась и быстро собрала всю колоду.

— То, что он был первым, еще не дает ему прав на меня, — сказала я.

— Никаких, — подтвердила подруга. — Но что насчет Ники?

Вот именно. Как бы я ни злилась, необходимо принять очевидное — с приездом Косты все изменилось. Послать его к некросу тоже не выйдет — сходит, победит и вернется. И я должна думать о Ники.

— Ты должна сказать ему о сыне, — повторила мои мысли Реджина.

Я молчала, угрюмо разглядывая потолок.

— Одно дело, если бы отец твоего ребенка был преступником, как ты полагала. И совсем иное — эльен. Это другие возможности, другая жизнь.

— Я даю Ники все необходимое, — сердито сказала я.

— Ему нужен отец, — безжалостно добавила Реджина. — Руперт тоже спит и видит, как бы оказаться в этой роли, и к Ники относится хорошо. Но… Мутный он какой-то. К тому же, храпит.

— В смысле — мутный? — повернула я к ней голову.

— В прямом. Вот твой эльен сияет так, что глазам больно. Сплошная энергия. В тебе же словно мерцает звездная пыль.

— Значит, он — солнце, а я — пыль. Прекрасно.

— Ники так вообще совершенно особенный, чистый, как свет на заре.

— Некрос хотел его забрать, — прошептала я, и по спине пополз холод от одной только мысли.

— Именно, — кивнула Реджина. — Ты обязана сообщить Вардену эль Брао о том, что у него есть наследник. А то как бы он не проторговался.

— Реджина! — вспомнила я и села в постели. — Что же я сразу не сказала! Мы ведь с ним как раз не сторговались сегодня. За твой портрет!

— Правда? — Реджина сунула карты под подушку. — Ты видела мой портрет? В белом доме?

— Коста повел меня по первому этажу, — начала я. — Там шикарно, конечно: колонны, лепнина, высоченные потолки. В холле пол мраморный, в зале паркет. Огромные хрустальные люстры, статуи всюду. А твой портрет висит в маленькой чайной комнате. Синие стены, и ты в красном платье. Такой яркий цветовой акцент, сразу взгляд притягивает. Ты…

Я запнулась, покусала губы. В конце концов, это всего лишь догадка.

— Что — я? — поторопила меня Реджина. — Я там плохо получилась? Страшненькая?

— Ты красивая, — успокоила я ее и виновато добавила: — Но мне кажется, ты спала с художником.

Реджина откинулась на подушки, которые от этого ничуть не примялись, и прикрыла глаза.

— Это возможно, — согласилась она наконец. — Да, почему бы и нет. Но я не помню. Ты можешь достать этот портрет? — спросила она, повернувшись ко мне. — Как там твой Коста, не жадный?

— Вообще-то он заметил, что картина мне нравится, и хотел ее подарить…

— Чудесно!

— Но я сказала, что заплачу. Ты сама учила, что лучше не быть никому обязанной, — напомнила я. — А картина наверняка дорогая…

— Дай угадаю, — хмыкнула она. — Эльен захотел за портрет немножечко ласки?

— Поцелуй, — буркнула я. — Потом это его предложение, мы поссорились, и я ушла.

Я намотала на палец прядь волос и прикусила.

— Не грызи волосы, — одернула меня Реджина. — Вообще это интересно. Когда меня изгоняли толпой монашек, то искали привязку. Нечто такое, что удерживает меня в этом мире. Какая-то вещь, очень личная, связанная со мной. Все расчески сожгли на заднем дворе.

— Но если привязка к картине, то ты бы тогда жила в белом замке, а не здесь, — засомневалась я.

— Как знать, — пожала плечами Реджина. — Тут совсем недалеко. Может, черный дом удобнее. Атмосфера подходящая. Там, я так поняла, все белое и много света. А если еще и сиятельный эльен имеется, то совсем некомфортно.

— Ты хочешь разрушить привязку и уйти? — спросила я, и мое сердце сжалось от тоски.

Реджина вздохнула и посмотрела на окна, задернутые шторами.

— Мне жаль оставлять тебя, — призналась она. — И Ники. Но я понимаю, что долго так продолжаться не может. У тебя своя жизнь. Ты не должна провести ее точно призрак, привязанный к дому. Тем более теперь. Я больше не нужна тебе, Элис. Перед тобой и Никласом открывается целый мир.

— Нам и здесь хорошо, — упрямо возразила я. — Мы тут счастливы. В черном доме, с тобой.

— Спасибо, — улыбнулась Реджина. — Это много значит для меня.

Но я видела печаль в ее улыбке, да и сама все прекрасно понимала. Я буду стареть, однажды умру, и Реджина вновь останется одна… Я должна раздобыть этот портрет во что бы то ни стало!

— Кто же, интересно, художник, — задумалась она. — Кто-то приглашенный или один из эль Брао? Если он был так же горяч, как твой Коста, не удивительно, что я сдалась.

— Я не собираюсь сдаваться, — заявила я. — Привык, небось, что ему все само в руки падает.

Реджина посмотрела на меня с легкой насмешкой.

— Не напоминай, — попросила я. — В ту ночь были совершенно особые обстоятельства. А теперь я взрослая независимая женщина, у меня своя жизнь, которой я вполне довольна. Я его не звала.

— Твой Коста не отступит, — сказала Реджина, потянувшись. — Честно говоря, я бы поставила на него.

— Ну, знаешь… — обиделась я.

— Он примчался за тобой через четыре года, Элис. Сходу предложил брак. Ты серьезно его зацепила. Думаешь, он просто развернется и уедет?

Коста дразнил меня, подначивал, выводил на эмоции, но не только он может так себя вести. Если я и правда его зацепила, то неплохо бы ему это осознать.

Дверь скрипнула, и к нам забежал Ники. Проворно вскарабкавшись на кровать, он обнял меня, спрятав лицо на груди.

— Госпожа, прошу прощения, — вбежала запыхавшаяся гувернантка. — Никлас, дорогой, пойдем спать. Немножечко отдохнешь после обеда, а потом опять поиграешь…

— Нет! — выпалил он, обнимая меня еще крепче.

— Я сама его уложу, — сказала я, перебирая мягкие локоны Ники. — Ступайте.

— А когда он узнает о сыне, то не оставит тебе вариантов, — сказала Реджина. — Никаких.

Вечером я была во всеоружии: надела красное платье с глубоким декольте, сделала прическу, нацепила золотой браслет — подарок мэра на мой последний день рождения. Если Коста думает, что я все та же испуганная девочка, которую он когда-то… пусть будет — встретил, то сильно ошибается. Если считает, что от его предложения я должна рыдать от восторга — тем более. Да, Реджина права, и я словно попала в очередную ловушку. Но мы еще посмотрим — кто кого.

— Я буду рядом, — пообещала подруга. — Если что — спрячусь от эльена в камин.

Однако первым пришел мэр. Он настороженно оглядел пустой зал, потом его взгляд нырнул в вырез моего платья, и выражение лица смягчилось.

— Элис, дорогая, сегодня ты волнующе прекрасна, — сказал Руперт. — В последнее время мы редко видимся…

— Ой прям-таки, — фыркнула Реджина, проходя за его спиной. — Элис, ты должна брать с него за постой. Сколько можно у нас харчеваться?

— Разве редко? — куда деликатнее удивилась я.

— Имею в виду — вдвоем, — пояснил он с виноватой улыбкой. — Согласишься позавтракать со мною вместе? Я пришлю экипаж за тобой и Ники.

— Решил перехватить тебя из-под носа у Косты, — отметила Реджина. — Поздно, другой жеребчик вырвался вперед.

— Завтра выселяется гость, извини, — виновато улыбнулась я. — Мне надо быть дома.

Тощий господин, который приехал в Вилару, чтобы рассмотреть перспективы для своих дел, разочаровался в городе и собирался отбыть. Для него оказалось сюрпризом, что на набережной уже торгуют и сладкими орехами, и шоколадом, и сахарным печеньем, и никто не ждет его с распростертыми объятиями. Я же в душе полагала, что не может торговец сладостями быть таким худым. Наверняка они так себе.

Следом спустилась Сабрина Тутье.

— Ох, милая, ваш сыночек такой очаровательный, — улыбнулась она. — Вам обязательно нужны еще детки.

— Она разрешает Ники прыгать на ее кровати, — наябедничала Реджина. — Да, в общем, она все ему разрешает. Гувернантка его уже укладывает.

Иногда я ревновала Ники — к гувернантке, Сабрине Тутье, даже к Реджине, но я была рада, что у него есть семья, пусть вот такая, не вполне обычная.

— Сперва Элисьене эль Соль нужен муж, — заметил Руперт. — Элис, я бы хотел поговорить с тобой наедине. Я давно собирался, и, думаю, ты догадываешься…

— Мэр, и вы здесь! — громогласно обрадовался капитан и, подойдя к нам, уволок Руперта за стол. — Я хотел обсудить пошлины. Ладно, на шелк. Это понятно. Но ром, предмет первой необходимости для моряков, особенно на маршруте до Лестры. Там такой пронизывающий ветер…

— Что сегодня на ужин? — поинтересовалась Мадлен, спускаясь последней. — Надеюсь, не рыба. Терпеть не могу рыбу, все эти мелкие косточки, запах…

Если бы меня спросили, что любит Мадлен Рокшор, я бы сказала, что ей нравится что-то не любить. В этом она была непревзойденным профессионалом. Ее прозрачные выпуклые глаза находили недостатки везде. Сегодня на Мадлен было закрытое платье из бледно-голубого шелка, и, заметив мой наряд, она скривила губы.

— Чудное платье. К нему бы подошло украшение на шею, раз уж вы осмелились показать так много. Какое-нибудь массивное колье, чтобы хоть немного прикрыться.

— Такое прятать грешно, — возразила старушка Тутье. — Эх, вернуться бы мне лет на сорок назад… Мне было что показать, поверьте.

Сабрина Тутье жила в моем доме уже больше года и стала почти членом семьи. Ее сын уехал, но поддерживал мать материально. Однако деньги не могли заменить ей семейный уют и общение, а когда скончался ее обожаемый Ларс, она совсем затосковала. Мы случайно столкнулись с Сабриной на рынке, заболтались, я позвала ее на чай. А потом она пришла ко мне снова, да так и осталась.

— Я все же считаю, что чрезмерная откровенность — это как крик голодной чайки, — вздохнула Мадлен, садясь за стол. — Отчаянная попытка привлечь внимание.

— Сама ты чайка, — сказала Реджина и опрокинула на нее бокал с вином.

Взвизгнув, Мадлен вскочила, принялась растирать салфеткой расплывающееся по голубому шелку пятно.

— Надо залить крепким алкоголем, — посоветовала Сабрина.

— Верно, — согласился капитан Курт. — Крепкий алкоголь — полезная вещь. Я об этом и говорю, господин Коперо…

— Я пришлю к вам служанку, — пообещала я, когда Мадлен, задрав голову, быстро пошла на второй этаж переодеваться.

— Она запала на эль Брао, — сообщила Реджина. — Все наряды сегодня перемеряла. А вот и он. Ну, я в камин.

Раздался стук, и я пошла открывать.

— Я решил искупить свою вину, — сходу сообщил Коста, пряча за спиной нечто объемное, перевязанное алыми лентами.

Неужели картина? Я так обрадовалась, что даже вполне искренне ему улыбнулась.

— Эльена, — произнес он, проходя в дом. — Господа.

— Вы балуете нас своим присутствием, — заметил Руперт.

— Варден, дружочек, как славно, что ты пришел, — обрадовалась Сабрина. — Я как раз хотела рассказать еще одну забавную историю про моего Ларса.

— И я с радостью ее выслушаю, — галантно ответил Коста. — Но сперва хотел бы преподнести подарок прекрасной хозяйке этого дома.

Его взгляд скользнул по моей фигуре.

— Из-за вас, Элисьена, легко поверить в существование алой дамы, — сказал он. — Потому что это просто неземная красота.

— Благодарю, эльен, однако я вполне живая, — заверила я.

— И это прекрасно. Так вот, у нас сегодня вышел небольшой спор, — продолжил он, обращаясь к гостям. — Я хотел подарить Элисьене картину — одну из тех, что украшают мой дом…

Надеюсь, он не станет посвящать присутствующих во все детали спора.

— Ты была у него в гостях? — уточнил Руперт.

— Для подготовки бала, — ответила я.

— Однако Элис ответила, что не может принять такой дорогой подарок. К тому же картина довольно откровенна. Возможно, с моей стороны это было излишней вольностью, — Коста дернул красную ленту, развязывая сверток.

Увы, если поначалу я решила, что портрет Реджины специально запаковали во что-то мягкое, чтобы не повредить, то сейчас убедилась, что это нечто иное.

— Я долго думал, что подарить в знак моих самых добрых и искренних намерений…

Коста выделил интонацией последние слова, но о его намерениях я и так уже знала. Что же такое он приволок? Вот Руперт в первый год нашего знакомства дарил только цветы. Потом добавил к ним сладости и фрукты. Следом игрушки для Ники. И только недавно преподнес мне изящный золотой браслет, дав понять, что его ухаживания серьезны.

А Коста сразу притащил какой-то тюк.

Он справился с ленточкой, золотая бумага зашуршала, разворачиваясь, и вскоре на мраморный пол легла огромная роскошная лохматая медвежья шкура. И когда я осознала, что именно подарил мне Коста, мои щеки запылали от смущения. Он торжествующе улыбнулся, наблюдая за моей реакцией. Обозначил намерения еще раз, скотина.

Что ж, я пыталась убедить его, что все забыла, но выдала себя. Но, выходит, и он все помнит, до мелочей.

— Какой замечательный подарок, — всплеснула руками Сабрина. — Элис, ты должна его принять. Он полезен — зимой в Виларе бывает прохладно, не настолько дорог, чтобы повлечь пересуды, и в то же время достаточно весом, чтобы продемонстрировать вежливую любезность к соседке. А главное — уместен и не имеет никакого подтекста.

Еще как имеет. Вот на такой шкуре наследник рода эль Брао и имел меня той памятной ночью. Но это я, пожалуй, оставлю при себе.

— Спасибо, — поблагодарила я, возвращая самообладание. — Это очень любезно с вашей стороны.

— Пожалуй, вот тут, возле камина, будет смотреться особенно хорошо, — невозмутимо сказал Коста, подвинув шкуру.

— Вы правы, — вновь согласилась я и загородила на всякий случай камин, где мелькнул край алого платья.

Прищурив серебряные глаза, Коста с подозрением смотрел на меня, явно не веря во внезапно проснувшуюся сговорчивость. Одарив его еще одной нежной улыбкой, я ступила на медвежью шкуру, а потом плавно присела на нее и расправила юбку. Пропустила между пальцами жесткий мех, царапнула ногтями.

— Удобно? — хрипло спросил Коста.

— Очень, — с придыханием шепнула я, глядя на него снизу вверх. — Не терпится ее использовать… Прямо сейчас…

Коста сглотнул, а я повернулась к мэру и, протянув к нему руки, позвала:

— Руперт, иди скорей сюда. Я давно тебе кое-что обещала.

Мэр поспешил ко мне, задев остолбеневшего эльена плечом, и сел рядом на шкуру.

— Какой густой мех, — одобрительно заметил он.

— Варден эль Брао знает толк, — подтвердила я, едва сдерживая злорадный смех.

Конечно, Коста держал лицо, но я по глазам видела — в бешенстве.

— Но что же вы стоите, эльен? — пожурила я его как радушная хозяйка. — Прошу за стол. Попробуйте рыбку.

Коста скрестил руки, переступил с ноги на ногу, не спеша уходить, и я сказала резче:

— Вы мешаете гаданию. Слишком давящая энергетика.

Взяв ладонь Руперта, я склонилась над нею, краем глаза отметив, что Коста все же отошел. Вот и славно. Махнув музыканту, подозвала его поближе, и вскоре скрипка запела, заглушая шепот Реджины, донесшийся из камина:

— Я правильно понимаю? — спросила она. — Вы с ним на такой же шкуре?..

Я покивала.

— Вот нахал! — протянула она даже с каким-то восхищением.

— Ты что-то видишь? — спросил Руперт.

— Пока что не очень ясно, — ответила я.

— Впрочем, мне не нужны обещания счастья, — мягко сказал он. — Элис, ты уже сделала меня счастливым. Сейчас, когда так явно предпочла меня…

Его голубые глаза смотрели с такой надеждой, что мне стало стыдно.

— Так, подруга, а вот теперь давай аккуратно, — тихо посоветовала Реджина. — Руперт нам ничего плохого не делал. И давать такие авансы — не стоит.

— Ты мой добрый друг, — сказала я. — Ты так помогал мне, всегда был рядом…

— Молодец, — похвалила Реджина. — Продолжай в том же духе.

— Как я могу предпочесть тебе незнакомца?

Руперт улыбнулся, но не отстранился, а напротив — придвинулся ближе.

— Думаю, мы давно куда больше чем друзья, — сказал он. — Элис…

— Вижу! — воскликнула я, водя пальцем по его ладони. — Вижу нечто грандиозное. Это как-то связано с Виларой.

— Вот как? — недовольно переспросил мэр.

— Что ты там видишь, мошенница? — усмехнулась Реджина, высовывая нос из камина. — А твой эльен мечет молнии взглядом. Ой, какой ревнивый…

— Сиди тихо, — рявкнула я на нее, а Руперт вздрогнул и выпрямился.

— Какой-то договор, — пробормотала я, уставившись в ладонь мужчины. А что еще я могла нагадать? Пообещай я ему горячую любовь, так решил бы, что намекаю. Буду плести про бизнес. — Что-то очень выгодное. Что-то такое, что изменит всю вашу жизнь…

— Надо отменить пошлины на ром! — подал голос капитан. — Вот увидите, в порту Вилары будет не протолкнуться от кораблей.

— Нет, не ром, — покачала я головой. Слишком мелко. Что бы такое придумать? Быть может, алмазы из шахты эль Брао? — Это нечто под землей… Это…

Мэр вдруг сжал пальцы в кулак.

— Не надо, — сказал он. — Боюсь прогадать. Если это и правда мое — никуда не уйдет.

Он взял мою руку и, прижавшись к ней губами, многозначительно посмотрел мне в глаза.

— Аж вспотел, бедняга, — тихо заметила Реджина. — Мне его даже жаль. А эльен скрипит зубами от злости. Но его вообще не жалко.

Руперт поднялся, помог мне встать и провел к столу. Подвинув мне стул, сел по правую руку.

— О, Элис, ты сегодня надела мой подарок, — заметил он, коснувшись браслета и погладив мое запястье, и Коста бросил вилку так, что она звякнула о тарелку.

— Это недопустимо, — сообщил он, и все с недоумением уставились на него. Коста провел пятерней по густым волосам, выдохнул и сказал спокойнее: — Гадание — суть взывание к потусторонним силам. Что влечет за собой последствия. Иногда — весьма и весьма неприятные.

— Я не заключала договоров с некросом, эльен, — с достоинством произнесла я.

— Еще чего не хватало, — фыркнул он.

— Но, Варден, ведь духи не всегда на стороне тьмы, — вступилась за меня Сабрина Тутье. — По правде сказать, я уверена, что в этом доме живет добрая могущественная сила. Знаю, вы посмеетесь надо мной… Но как-то раз я спускалась по лестнице и оступилась. Лететь бы мне вниз головой, однако что-то незримое будто поддержало меня за руку! Клянусь, так и было!

— Я вам верю, — степенно сказал капитан Курт. — Черный дом благотворно влияет на меня. Раньше бывало, что я начинал пить и не останавливался, пока не спускал всю прибыль. А тут выпью маленько — и как будто какой-то голос начинает нашептывать мне: хватит бухать, скотина…

Ну, не нашептывать, а орать прямо в ухо. Но помогает же.

— А у меня совсем иное впечатление, — буркнула Мадлен. Она переоделась в сливовое платье, которое делало ее совсем бледной, и теперь села на стул напротив Косты. — Эльен, вы должны разобраться, что тут происходит. Потому что я уверена, в черном доме есть зло.

Я чуть на стуле не подпрыгнула от такой наглой лжи. Допустим, Реджина и правда не жалует Мадлен, но не просто так, а по заслугам!

— Мне жаль, что вы так считаете, Мадлен, — произнесла я с видом оскорбленной невинности. — Однако если вам неприятно находиться в моем доме, то отчего же вы продлили срок пребывания?

— Потому что я все еще надеюсь получить ответ на свой вопрос, — процедила та. — Я приехала сюда из-за ваших хваленых способностей, Элисьена, однако вы предсказываете счастье и даете советы кому угодно, только не мне. А дом ненавидит меня и словно пытается выжить! Я постоянно спотыкаюсь, обливаюсь, стулья сами выскальзывают из-под меня… Вы же видели, что произошло! Бокал просто так на меня опрокинулся!

— Вы задели его локтем, — возразил капитан. — Раньше, когда я пил…

— Я не пью, — отрезала Мадлен. — В доме есть дух, и он меня ненавидит.

— Это не так, — ответила я, покосившись на Косту, который с интересом следил за нашим спором. — Да, я получаю помощь духов, но исключительно добрых.

— Варден эль Брао, что вы думаете по этому поводу? — требовательно спросила Мадлен. — Не правильнее ли вовсе запретить Элисьене гадать? Быть может, я потому и не получила в ответ ничего путного? Светлые силы берегут меня от зла?

Мадлен хотела замуж, но мы с Реджиной не могли дать ей кавалера. Уж слишком сильно запросы клиента превышали его возможности. Однако с какой это стати Мадлен так лихо вручает мою судьбу эльену?

— Духи бывают добрыми, — нехотя сказал Коста.

— Вот! — радостно подхватила я.

— До поры, — продолжил он. — Да, случается, на земле остаются светлые души. Какой-то обман, ритуал, проклятье, незавершенное дело... Однако они очень быстро улетают наверх.

— Насколько быстро? — заинтересовалась я.

— Максимум — длительность земной жизни, в масштабах вечности это немного, — пояснил Коста и невинно спросил. — А разве духи вам не сказали, эльена?

— О возрасте спрашивать некультурно, — недовольно заметила Сабрина Тутье, расправляя салфетку на коленях. — Пусть даже у духов.

— Если же душа по какой-то причине не может покинуть наш мир, то неизбежно темнеет, — добавил он. — Ее не видят, не слышат, она словно заключенный в одиночной камере, и этому заключению не видно конца. Начинается все с мелких пакостей, но постепенно зло одерживает над душой полную победу.

— А дальше что? — спросил капитан. — Получается жаба вроде той, что пыталась выторговать у вас шахту?

— Да, дух становится вязким, плотным, обретает форму и силу, и некрос получает над ним власть, — кивнул Коста, накладывая себе салат так спокойно, как будто речь шла о пошлинах на ром, а не о судьбе моей лучшей и единственной подруги.

— Но можно ведь как-то помочь духу? — спросила я.

— Конечно, — заверил Коста. — Чаще, как я уже сказал, все решается само собой: проклятье теряет силу, колдун умирает, а незавершенные дела завершаются. Дух получает свободу и улетает прочь как светлое облачко.

— Но бывает, что само собой не проходит? — не отставала я. Раз уж мне попался такой ценный источник информации, надо выжать из него все до капли.

— Каждый случай надо рассматривать отдельно, — сообщил Коста. — Логично найти то, что держит духа — и уничтожить это.

— А если найти не получается?

— А если нет, тогда начинается моя работа, — пожал он плечами и воткнул вилку в рыбу. — Сжечь заразу, чтоб не осталось ни тени — и нет проблем.

Кажется, я услышала, как за мелодией скрипки всхлипнула Реджина.

— Но вы можете не беспокоиться, — добавил Коста, обращаясь к Мадлен. — Здесь, в черном доме, нет злых духов — я бы почуял тьму.

Я тихо выдохнула от облегчения, а Руперт погладил мою ладонь своею. Заметив его жест, Коста с вызовом посмотрел мне в глаза.

— Нет, впрочем, и добрых, — заявил он.

— Вы что же, намекаете, что я мошенница? — возмутилась я.

— Докажите обратное, Элисьена, — потребовал Коста, откинувшись на спинку стула. — Скажите мне что-то такое, чего вы не можете знать, если только духи не нашептали вам на ухо, как нашему бравому капитану.

— Эльен, вы ведь сами только что хвастали, что можете сжечь духа, — напомнил капитан. — Конечно, они вас боятся.

— К тому же у светлого эльена не может быть темных секретов, разве нет? — заметил Руперт как будто с потаенной надеждой найти таковые.

Я взмахнула рукой, призывая всех помолчать. Он что же, пытается разрушить мой бизнес? Одной арендой много не заработаешь. А вот Элисьене эль Соль, провидице и гадалке, готовы платить золотом.

— Это не секрет и не тайна, — медленно и загадочно произнесла я, прикрыв глаза. — Но я могу сказать нечто личное.

— С нетерпением жду, — подначил меня Коста.

— Подумайте хорошенько, эльен, — тихо пробормотал капитан. — Мне она как-то сказала такое… Нет, я не против, своевременное лечение творит чудеса, но предпочел бы узнать наедине.

— У вас есть счастливая метка, — произнесла я, открыв глаза, и медленно коснулась пальцем своего плеча. — Вот здесь, слева. Родинка, которая приносит удачу.

По крайней мере, она была там, когда я обнимала его плечи в порыве страсти.

Коста ухмыльнулся, все так же не сводя с меня глаз.

— Она права? — пытливо поинтересовалась Мадлен. — Есть или нет? А ведь я читала, что расположение родинок вовсе не случайно. Это знаки! Как звезды собираются в созвездия, так и метки на теле…

— Не предсказание, конечно, но Элис никак не могла знать, — пробубнил капитан Курт. — Откуда бы?

Я понимала, что рискую. Но ведь Коста пообещал, что на людях не будет ставить под сомнение мою репутацию. Вот и проверю, что из себя представляет отец моего ребенка. Если сейчас он снова отпустит сомнительную шутку или выдаст наш секрет…

Коста неспешно расстегнул рубашку и, сдвинув ткань в сторону, продемонстрировал на крепком плече маленькое темное пятнышко.

— Чудо! — Сабрина Тутье восторженно захлопала в ладоши.

— О каких-нибудь других приметах или анатомических особенностях духи не говорили? — поинтересовался Коста.

— Умолчали, — ответила я, улыбнувшись. — Что же до вас, Мадлен… — пусть это и не по правилам, но нечего ябедничать на мою подругу. — Я получила ответ на вопрос.

— Правда? — воскликнула она, и я почувствовала укол вины.

Нет, неправда, но лучше пусть займется чем-то другим, чем кляузничать на Реджину и выслеживать ее вместе с эльеном.

— Духи сказали, что ваша судьба будет сегодня за этим столом, — веско произнесла я.

Руперт вжался в спинку стула, капитан неопределенно крякнул, но Мадлен смотрела только на Косту, и взгляд ее рыбьих глаз стал хищным как у акулы.

— А что еще мне оставалось делать? — воскликнула я. — Пусть лучше преследует Косту, чем тебя. А в идеале свести бы ее с Рупертом.

Я опустилась на медвежью шкуру рядом с Реджиной, которая растянулась на жесткой шерсти.

— Я стану некросом, — безэмоционально сказала она, глядя в потолок. — Мерзким монстром. Быть может, жабой. Какой кошмар…

— Да никем ты не станешь! — возмутилась я. — Мы этого не допустим.

— Я уже на пути зла, — вздохнула она. — Сперва мелкие пакости — так сказал эльен. Я облила Мадлен вином.

— Она назвала меня чайкой, а ты защищала подругу…

— С этого все и начинается, — кивнула Реджина. — Я должна была сама догадаться. Шалости постепенно будут становиться все более серьезными, и однажды я и правда прижму подушку к лицу человека, который всего лишь всхрапнет.

— Реджина…

— Я становлюсь темной и злой, — продолжила она. — Я уже как будто чувствую тяжесть в сердце. Послушай, Элис, выполни мою просьбу: перед тем, как уехать, скажи обо мне эльену. Лучше уж пусть меня сожжет. Может, это не очень больно…

— Я никуда не собираюсь уезжать!

— А если я причиню вред Ники? — спросила Реджина и прикрыла глаза рукой. — О боги, мне дурно от одной только мысли... Элис, уезжай сейчас же! Немедленно! Собирай вещи, бери Ники и беги к эльену, он будет счастлив.

— Нет! — рассердилась я. — Я не позволю тебя жечь! И превращаться в жабу тоже не дам!

Служанка с подносом грязной посуды замерла передо мной, испуганно моргая.

— Все в порядке? — буркнула я.

— Да, госпожа, — пролепетала она. — Господин поужинал в комнате и сказал собрать его вещи с утра. Намеревается выехать до обеда.

— Прекрасно, — одобрила я, и служанка ушла на кухню, настороженно озираясь.

— Реджина, нельзя расклеиваться, особенно сейчас, — сказала я тише. — У нас наконец-то появилась зацепка!

— Она не у нас, а у Косты, — напомнила она.

— Я ее добуду, — заявила я, вставая со шкуры.

— Пойдешь целоваться? — поинтересовалась Реджина, повернувшись на бок. — А вдруг это я, как воплощение тьмы, подталкиваю тебя к внебрачным утехам. Остановись, Элис, подумай…

— Хватит ерничать, — приказала я. — Может, и не придется.

— Если правильно повести разговор…

— Разговаривать с ним я тоже не буду, — заявила я. — Я ее… украду!

— Ты серьезно сейчас? — уточнила Реджина. — Ты собираешься проникнуть в белый дом сиятельного эльена и спереть мой портрет?

— А что? — пожала я плечами, чувствуя бесшабашную отвагу как в ту ночь, когда решила переспать с Костой. Реджина спасла меня в прямом смысле этого слова. А я не смогу раздобыть для нее жалкую картинку? — Портрет вообще наш. Рисовали его с тебя? С тебя.

— Слабый аргумент.

— К тому же Коста мне его почти подарил. Если бы я не ляпнула про оплату, то картина уже была бы у нас.

— Но ты ляпнула.

— В общем, я ее заберу, — сказала я. — Слуги могли слышать наш спор о том, что картина дорогая. Коста решит, что ее украл кто-то другой, не я. А может, вообще ее не хватится. Там куча комнат.

— Тебя поймают, — вздохнула подруга.

— Не поймают. А если вдруг… Скажу, что… хожу во сне! Приступ лунатизма. Да что он мне сделает, Реджина? Я мать его ребенка, хоть он об этом пока и не знает. Не посадит же он меня в тюрьму?

— Не надо, Элис, — покачала она головой. — Я не хочу, чтобы ты влипла в неприятности. Давай завтра подумаем обо всем. Попросишь Косту, он кажется щедрым. А лучше — скажешь ему о сыне и переедешь в белый дом. Я и так очень благодарна тебе, правда…

— Я пойду, — отрезала я. — Я не собираюсь отдавать тебя некросу, так и знай. Там куча окон. Хоть одно да оставили открытым, точно тебе говорю. Переоденусь во что-нибудь темное. Никто меня не заметит. Да и вообще, все уже спят. А потом я вернусь с картиной, и мы ее спалим. Ты станешь свободна, Реджина.

Она вздохнула и отвернулась, так что я не могла видеть ее лица.

— И мне будет очень тебя не хватать, — тихо призналась я.

Коста злился и одновременно радовался. Лисичка оказалась совсем не проста. Она играла с ним, и ему это нравилось. Все, кроме флирта с белобрысым мэром, который так и норовил коснуться ее нежной ручки. А ее хитрый ход с родинкой наглядно показал, что Элис все помнит, еще как.

Он усадил мэра в экипаж и проследил, чтобы тот уехал подальше, и лишь потом пошел домой. Крупные южные звезды рассыпались над кромкой гор, с которых стекал молочный туман. Шумело море, пахло цветами. Постепенно Коста замедлил шаг.

Солнце давно село за горизонт, и ночь смыла закатные краски, однако густой туман пронизывали едва заметные красные прожилки. Коста поморгал, прищурился: словно яичный белок с кровью. Шикнул сквозь зубы. Очень плохо. В городе, спящем в долине, горели редкие огни, и крепостная стена загораживала дома от гор и ползущего вниз тумана, но от заклятий, сделанных на крови, она не спасет.

Белый дом стоял на пути тумана, как эльен на дороге тьмы, и Коста, прибавив шаг, быстро прошел по аллее между рядами туй и взбежал по ступенькам к двери. Как раз за этим его и прислали в Вилару: проверить, нет ли активности некроса, и если есть — устранить. Правда, он слегка увлекся другим.

— Диер, приготовь мне все для работы, — попросил он слугу, который вышел ему навстречу.

— Пойдете в патруль, эльен? Желаете поужинать сперва?

— Спасибо, я сыт. У Элисьены эль Соль кормят очень недурно.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Коста поймал себя на мысли, что восхищается Элис: пусть она не гнушается использовать нечестные приемы, но твердо стоит на ногах и вполне довольна жизнью. Даже немного обидно — он ей вовсе не нужен.

Диер, поджав губы, тянулся следом как долговязая тень.

— Если позволите высказать мое мнение… — начал он.

— Ты его выскажешь, даже если я не позволю, — заметил Коста.

— Я не вполне одобряю ваше поспешное желание жениться, — сказал Диер. — Разумеется, я рад, что вы решили создать семью, но цель брака — продолжение рода.

Коста вздохнул.

— Я знаю. Искра эль Соль угасла. Но у Элис все равно древняя кровь. Куда больше шансов.

— Разумеется, — согласился Диер, склонив голову. — Однако вам следует предложить даме брачный контракт, дабы по истечении определенного срока, если союз окажется бесплодным, расторгнуть узы безболезненно.

— Она пока вообще не согласна, — рассердился Коста. — А ты предлагаешь подсунуть ей брачный контракт?

— Сейчас вам сложно мыслить трезво, — продолжил гундосить Диер. — Горячая кровь, молодость… Я сам был таким.

— Ой ли, — усомнился Коста.

— Но, насколько я успел узнать, Элисьена эль Соль — дама практичная, к тому же… эм… с багажом прошлого брака. Поговаривают, она строила планы на мэра Вилары. Вы же эльен, куда более ценный приз. Так что сумеете договориться.

— Все, оставь меня, — сердито бросил Коста. — И больше не заводи этот разговор. Приготовь мой меч, одежду и остальное.

— Как скажете, эльен, — ответил Диер, обиженно задрав костлявый нос.

Вот зачем он напомнил про плешивого мэра? Коста почти убедил себя, что Элис всего лишь пыталась вызвать ревность — и весьма успешно, но, может, между нею и Рупертом и правда что-то серьезное? Вдруг он уже опоздал?

Коста принял ванну, тщательно помылся — чем чище тело, тем хуже его обоняет некрос, переоделся в черное, чтобы сливаться с тьмой.

В дверь постучали, и Коста с некоторым облегчением решил, что Диер уже не обижается, но нет — на его худом лице застыло все то же выражение оскорбленной невинности.

— К вам гости, эльен, — торжественно возвестил Диер. — Ваша дама. Крадется.

— Элис? — переспросил Коста и нахмурился. — В смысле — крадется?

— Изволите взглянуть?

Коста подошел к окну. Фонари перед домом погасли, кругом была ночь, и вдруг от одной туи к другой перебежала стройная фигурка.

— Это точно она? — не поверил Коста.

— Я видел ее лицо на охранном артефакте. Что прикажете делать, эльен?

— Внизу есть слуги?

— Мердок, Карлен, быть может, Гвида еще не спит…

— Все вон, — приказал он. — На кухню или еще куда. Увижу кого-нибудь в залах — уволю немедля.

— От меня что-нибудь требуется? — холодно уточнил Диер.

Коста расплылся в коварной улыбке, когда Элис подбежала еще ближе к дому.

— Дальше я сам, — сказал он.

Спустившись на первый этаж, Коста пересек зал, прячась за колоннами. Затем тихонько сдвинул защелку окна и слегка приоткрыл створку. Проем тут низкий, Лисичка сумеет забраться. Спрятавшись за бархатной портьерой, затаил дыхание, чувствуя себя охотником, поджидающим дичь. Ловушка готова. Сорвется? Придет?

Он почти устал ждать и немного заскучал за шторой, когда створка окна качнулась, открываясь шире, и Коста едва сдержал злорадный смех.

Попалась! Но что ей здесь надо? Зачем пришла?

Элис пыхтела за окном, и Косте очень хотелось ей помочь, но в итоге она вскарабкалась и, отдышавшись, пошла через зал. Если бы слуг не отправили восвояси, то сюда бы уже сбежалась целая толпа. О чем она вообще думает? Куда идет? Быть может, к нему в спальню? Хоть бы…

Однако Элис уверенно направилась в чайную комнату и скрылась во мраке. Выбравшись из-за тяжелой портьеры, Коста пошел следом и остановился в дверном проеме, с интересом наблюдая за тем, как Лисичка пытается снять картину, которую снова вернули на место.

Протянув руку, он щелкнул кресалом светильника. Фитилек вспыхнул, на синих стенах заплясали суматошные тени. Элис стремительно обернулась, и ее прекрасные глаза испуганно расширились.

Быть может, все это связано: алая дама, портрет женщины в красном, кровавый туман… Какой-то этюд в багровых тонах. И что в нем забыла Лисичка?

— Помочь? — спросил Коста.

До аллеи перед белым домом я добралась на волне отчаянной решимости, однако чем ближе становилась цель, тем глупее я себя чувствовала. План трещал по швам и не выдерживал никакой критики. Я никогда раньше не проникала под покровом ночи в чужой дом, никогда не воровала. Как я буду тащить картину назад, она ведь довольно большая? Но перед глазами стояло лицо подруги, когда она представляла себя жабой некроса, и ноги сами шли вперед.

На первом этаже белого дома было темно, на втором в паре комнат горел свет, но когда я добралась до последней туи, все окна погасли. Еще не поздно развернуться и уйти. Но как я посмотрю в глаза Реджине?

Я подбежала к дому, прижалась к стене и медленно пошла вдоль нее, проверяя окна. В глубине души зашевелилась слабая надежда, что слуги эльена не допускают оплошностей. Если везде будет закрыто, то ничего не поделаешь — пойду назад. А завтра попытаюсь сторговаться с Костой на поцелуй в щеку. Очередное окно поддалось и открылось, и я едва не выругалась, но потом подобрала юбку и полезла в дом. Туфли все соскальзывали, но я сумела вскарабкаться и вскоре выпрямилась в бальном зале и огляделась по сторонам.

Темно, тихо, но такое чувство, будто дом не спит, а затаился. Словно только и ждет, когда я зайду подальше, чтобы захлопнуть ловушку.

Надо будет расспросить Косту — как он набрался духа залезть в окно Доксвеллов. Страшно же!

К счастью, синяя комната была совсем близко. Забрать картину — и уйти. Осталось чуть-чуть. Не сбегу же я в полушаге от цели?

Я пересекла зал и вздохнула с досадой. Расторопные слуги эльена вернули картину на место. Обхватив раму, приподняла. Какая громоздкая. Как же я ее поволоку? А потом по синей комнате разлился тусклый свет, я в панике обернулась и увидела Косту, загораживающего дверной проем.

Весь в черном, со странной ухмылкой, он скрестил руки на груди и спросил:

— Помочь?

Сердце заколотилось как бешеное, я заметалась взглядом по комнате. Мимо Косты не проскочу, а если попробовать так же — в окно? Представив, как я вожусь со створкой, потом карабкаюсь на подоконник, и все это под пристальным взглядом серебряных глаз эльена, я отбросила эту мысль.

— Что ты тут делаешь, Лисичка? — спросил Коста.

— Что я здесь делаю, — повторила я и, вспомнив свой план на случай провала, воскликнула: — О, Варден эль Брао! Какая неловкая ситуация!

Коста изогнул бровь, ожидая продолжения.

— Я давно страдаю постыдным недугом, — доверчиво призналась я, смущенно опустив ресницы. — В лунную ночь неведомая сила подталкивает меня и уводит прочь.

— Я слышал о таком, — покивал Коста, и, приободрившись, я продолжила:

— Видимо, эта картина произвела на меня очень сильное впечатление. Вот я во сне и пришла посмотреть на нее снова.

— И украсть, — закончил Коста.

Я возмущенно ахнула, прижала руки к груди. Надеюсь, не переигрываю.

— Ваше предположение оскорбительно, эльен!

— Кто это, на картине? — спросил он, кивнув на портрет, и подошел ближе.

Я сглотнула и попятилась. Вот только отступать особо некуда — комнатка маленькая, не развернешься.

— Я бы тоже хотела узнать, — честно ответила я. Ведь толком мы не узнали о прошлом Реджины. — Варден, раз уж так вышло… Вы хотели мне ее подарить.

— Я уже шкуру тебе подарил, — напомнил Коста, как будто я могла забыть.

Он сделал ко мне еще шаг, и унявшееся было сердце застучало быстрее.

— Да, шкура прекрасна, но слишком оттягивает на себя внимание. Теперь над камином будто зияет пустота, — пробормотала я. — Надо сместить акценты в интерьере. Портрет вписался бы идеально.

— Но что скажут люди? — Коста покачал головой и обнял меня, привлекая ближе.

Я инстинктивно уперлась руками ему в грудь. Что же делать? Кричать? Помогите, люди добрые, я проникла ночью в дом эльена, а он меня обнял! Его руки погладили мою спину, уголки губ дернулись, но Коста продолжил все тем же серьезным тоном:

— Нет, я не могу портить твою репутацию, Элис. Правда, ты сама отлично с этим справляешься, когда забираешься ночью в мой дом.

— Это был приступ лунатизма! — воскликнула я.

— Да-да, — он убрал выбившуюся прядь мне за ухо, погладил шею.

Его волосы снова были влажными, как после ванны. Что ж ему не спалось?

— Тогда я ее куплю, — предложила я, цепляясь за остатки самообладания.

— Моя цена тебя не устроила, — напомнил Коста, медленно обведя подушечкой пальца мои губы.

— Давайте деньгами, Варден эль Брао, — прошептала я.

— У меня и так куча денег, Лисичка. Неинтересно.

Он приподнял мой подбородок, а его сердце под моей ладонью забилось быстрее. Почти так же быстро, как мое. Светлые глаза мерцали расплавленным серебром, ожидая ответа. Ради Реджины… Я должна согласиться… Быстро облизнув губы, я кивнула.

— Ладно. Но, полагаю, можно ограничиться дружеским поцелуем в щеку…

Не дав договорить, Коста смял мои губы своими, и я вцепилась в его плечи.

Жаркие губы, требовательный язык в моем рту, нетерпеливые руки, вжимающие меня в горячее тело. Той ночью он не целовал меня так безудержно и неистово, как будто не оставляя ни шанса сбежать…

— С ума меня сводишь, — пробормотал он, оторвавшись от моих губ, и покрыл поцелуями шею.

— Коста, — ахнула я, и он снова закрыл мой рот поцелуем.

Он покусывал мои губы, его язык нырял в мой рот, увлекая ответить, и я поддалась, сперва несмело, а потом все больше и больше загораясь его страстью. Я целовала его в ответ, прижималась теснее, гладила широкие плечи и не смогла сдержать стон, когда он сжал мою грудь.

Коста дернул свою рубашку, и пуговицы застучали по полу.

— Хочу, чтобы ты меня трогала, — выпалил он, и мои пальцы коснулись гладкой горячей кожи, изучая, узнавая, царапая.

Наткнулись на выпуклый шрам на боку, погладили твердые кубики пресса, сами спустились ниже…

— Кто ж идет на дело в такой юбке, — пробормотал Коста, пытаясь задрать мое платье, и я, опомнившись, попятилась, прижавшись к стене.

Коста быстро обвел комнату взглядом, и я словно читала его мысли: чайный столик — хрупкий и низкий, стулья — никуда не годятся, ковра нет, дивана нет.

— Пойдем наверх, — хрипло предложил он.

Какой-то части меня хотелось согласиться. Короткое слово, даже кивок — и снова почувствую себя любимой, желанной. Наверное, в этот раз Коста не будет таким осторожным, как в первый, и в животе растекалось сладкое томление от предвкушения.

Я помотала головой и выдохнула:

— Коста, нет…

Я не за этим пришла, Реджина ждет…

Он поцеловал меня снова: нежным, дразнящим поцелуем, от которого у меня мурашки побежали по коже.

— Скажи да, Лисичка, это ведь так просто.  Хочу быть с тобой снова, — шептал Коста, целуя мою шею. — Околдовала меня, приворожила… Ты ведь сама пришла, Элис.

Он уперся ладонями по обе стороны моего лица и посмотрел в глаза.

— Это все полнолуние, — пробормотала я, не зная, куда деваться от взгляда, который проникал в самую душу.

— Сегодня месяц тонюсенький, — возразил Коста. — Хватит врать. Элис, зачем ты пришла? Эта картина так важна?

— Вообще не важна, — поспешно заверила я, сама понимая, как неправдоподобно это звучит, но изо всех сил делая честное лицо.

Коста вдруг понятливо и с каким-то торжествующим предвкушением усмехнулся и покусал губы.

— Я так и думал. Нужен был повод. Хотела, чтобы я тебя поймал? — предположил он, и следующий поцелуй был куда горячее.

Коста нахально расстегнул несколько застежек на моем лифе, а потом вдруг развернул меня лицом к стенке и рывком задрал платье, так что ткань затрещала по шву.

— Что ты делаешь? — воскликнула я.

— Плохая Лисичка, — прошептал он мне на ухо и прикусил мочку. — Придется тебя наказать.

Он хлестко шлепнул меня по ягодице, я вскрикнула от неожиданности и, вывернувшись, со всей дури влепила ему пощечину. Звук получился таким же громким.

Коста озадаченно тер щеку, пока я, задыхаясь от возмущения, поправляла юбку.

— Ты же сама хотела! — воскликнул он.

— Не хотела! — выкрикнула я.

— Я уже ничего не понимаю. То есть ты вломилась ночью в мой дом, чтобы украсть картину, которой сто лет в обед?

— Ты говорил — двести, — рявкнула я, застегивая платье. — И я ее не украла, а купила. Я заплатила озвученную вами цену сполна, эльен!

Меня колотило от негодования. Пусть только попробует тронуть меня снова, увидит Лисичку в бешенстве!

Коста пригладил волосы, вздохнул, глядя на меня с сердитым недоумением.

— Картину доставят вам утром, Элисьена эль Соль, — сказал он наконец.

— Я хочу сейчас, — заявила я, задрав подбородок.

Он помолчал и кивнул.

— Как пожелаете.

Я пыталась не сгореть от стыда, пока он нес картину к выходу, где старый слуга торжественно открыл дверь, пока искал кучера, усаживал меня в экипаж.

— Элис… — начал Коста.

— Доброй ночи, эльен, — отрезала я и спряталась в темноте экипажа.

Однако Реджина, выслушав, как все было, вовсе не прониклась моим негодованием, а вместо этого расхохоталась на весь дом.

— Ой, не могу, — простонала она, держась за живот. — Обломала эльену ролевую игру. Нет, ну так-то с его точки зрения все выглядит логично.

— Вообще не логично! — воскликнула я. — Кому такое понравится?

— У женщин, особенно воспитанных в строгости, часто бывает фантазия: вроде как она не сама, а ее принуждают, — Реджина снова захихикала. — Коста решил, что тебя это заводит, и попытался благородно исполнить роль.

— Ничего смешного, — возмутилась я. — Как он посмел! Даже если я пыталась украсть картину, это еще не повод бить меня по заднице!

— Покажи ее. Не задницу, а картину, — попросила Реджина, и я сдернула шелковую ткань, в которую наспех обернули портрет, и прислонила его к камину.

Реджина отступила на пару шагов, задумчиво потерла подбородок.

— Думаешь, это я? — засомневалась она.

— Конечно, ты! — заверила я. Еще не хватало, чтобы меня отшлепали из-за портрета чужой тетки. — Иди сюда, стань, руки подними…

Я командовала ею, пока не получилась та же поза. Это была Реджина: ее волосы, шея, изящные кисти, тонкий контур лица.

— Эр, эл, дэ, — заглянула я на оборот. — Эр — это точно ты.

Имя автора нашлось ниже: Лувий З. К. эль Брао. Там же стояла дата: пятьсот тридцать пятый год от торжества света.

Реджина уселась на шкуру напротив картины и уставилась на нее сквозь прикрытые ресницы. Я опустилась на стул, стараясь не мешать.

— У меня был любовник, — наконец прошептала она. — Кристиан. Крис. Я звала его Кис-кис, дурачась.

Она вдруг всхлипнула и прижала руки к груди.

— О, как я его любила, Элис! Как я могла забыть такую большую любовь?!

Вскочив, Реджина принялась летать туда-сюда по комнате.

— Рядом с ним я всегда улыбалась. Так целовал меня, что ноги подкашивались. Я танцевала с ним на балу. — Реджина закружилась вихрем посреди комнаты. Потом остановилась и посмотрела на свою руку. — У меня на пальце след от кольца. Элис, а вдруг мы наконец-то нашли причину? Я живу в доме Доксвеллов, последняя буква инициалов — Дэ. Реджина Эл Доксвелл. Да, это я. Не помню второе имя, да и не важно… Вроде Лусия… Я изменила мужу, Элис.

— И поэтому ты привидение? — с сомнением уточнила я. — Думаешь, муж тебя так крепко проклял?

Реджина опустилась на колени перед картиной и провела кончиками пальцев по крупным мазкам.

— А что, если дело не в муже, а в любовнике? — тихо предположила она. — Что если светлый эльен пытался привязать меня к себе, вложил слишком много чувств в картину, и теперь она словно якорь для моей души?

— Сожжем ее? — неуверенно предложила я.

Реджина кивнула.

Я с трудом уместила портрет в камин, подложила дров.

— Жалко, — вздохнула я. — Ты была так красива в его глазах. Может ли любовь сделать призраком? Реджина, я не уверена…

Она сама зажгла огонь, подбросила щепок.

— Все сходится, — сказала Реджина, выпрямляясь и глядя, как первые языки огня лизнули раму. — Если какой-то предмет и мог меня удержать, то он перед нами. Теперь я помню, как Кристиан рисовал меня, Элис. Я помню его поцелуи и следы краски на моем теле. Сумасшедшая страсть…

Она тряхнула головой и мечтательно улыбнулась.

— Это от Кис-Киса ты знаешь так много о женских фантазиях? — ехидно предположила я.

— Скорее всего, — усмехнулась Реджина. — Элис, если у нас получится, и я уйду, пожалуйста, расскажи Косте о Ники как можно скорее. У меня плохое предчувствие, и расклад на картах все хуже и хуже. Надвигается нечто опасное. Я боюсь, что некому будет вас защитить. А эльен сумеет.

Я угрюмо кивнула.

— Расскажу. Мы будем так скучать по тебе. И я, и Ники…

— Знаю, — вздохнула Реджина. — Я тоже. Но иного выхода нет. Я должна уйти, пока не стало поздно.

Пламя ползло по холсту, нарисованное платье темнело.

— Я так благодарна тебе за все, — всхлипнула я, повернувшись к подруге, и попыталась обнять ее, но мои руки прошли сквозь алый бархат.

Реджина погладила меня по плечу, и ее прикосновение было похоже на теплый ветер.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты была счастлива, — сказала она. — Ты лучше чем я, смелее, искреннее, добрее.

— Да брось…

Пламя пожирало картину, слезы текли по моим щекам.

— Если эльен будет тебя обижать, я вернусь с того света, так и знай, — пообещала Реджина, и я улыбнулась сквозь слезы, а она запрокинула голову к потолку и взлетела выше.

— Прощай, — прошептала я.

В зале запахло едким дымом, рама треснула и развалилась, так что искры сыпнули из камина. Реджина покосилась на огонь и опустилась на пол.

— Ничего не получается, — констатировала она.

— А я говорила, — кивнула я, шмыгнув носом и утерев слезы. — Любовь не могла поступить так с тобой. Здесь что-то другое.

Проводив взглядом экипаж, увозящий Элисьену эль Соль вместе со старой картиной, Коста витиевато выругался.

— Брачный контракт, — прошептал из-за спины Диер. — Обязательно, Коста. Эту даму лучше сразу поставить в жесткие рамки.

— Ей не нравится жестче, — пробормотал Коста себе под нос.

Мог бы и раньше догадаться. Судя по ранам на ее спине в первую ночь, с Лисичкой надо обращаться нежно и ласково. А он так глупо ее спугнул. Хотя сожалеть в полной мере не получалось. Коста ухмыльнулся и потер саднящую щеку.

— Ты все приготовил? — спросил он, и слуга протянул ему перевязь с мечом и эликсирами.

— Быть может, вам пойти в другой раз, эльен, — посоветовал Диер. — Сейчас вы несколько… эмм… взволнованы.

Возможно, Диер и прав, но толку возвращаться в спальню — все равно не уснуть.

Коста надел перевязь, проверил меч и, вынув из кармана кулон, нацепил на шею. Камень засверкал в темноте, и Коста спрятал его под рубашку.

— Удачи, — вздохнул Диер. — Надеюсь артефакт в этот раз не понадобится.

Когда некрос рвал его в поместье Вушем, лишь кулон помог выжить. Коста не носил его каждый день — опасно. Но в экстренных ситуациях артефакт, который в семейных архивах назывался «Клятва», мог в прямом смысле вытянуть с того света.

Дорога в горы была одна и проходила позади поместья. По обе стороны от нее рос кустарник и высокая трава, в которой иногда что-то шуршало, но сама дорога оставалась голой и твердой как камень — когда-то ее так утоптали, что до сих пор не пробивалось ни травинки.

Туман рассеялся, но Коста уже видел след: темные нити, разлитые в воздухе, еще более черные чем ночь. Совсем тонкие и рваные, значит, вряд ли в шахте прячется порождение некроса, но оно приходило сюда и не так уж давно.

Перед входом в шахту Коста задержался и глотнул один из эликсиров. Слезы светлой Мауриции рассеивали мрак, и, поморгав, Коста увидел и широкие ступеньки, и паутину на стенах ясно, как в солнечный день. Он спускался все ниже, останавливался на развилках, приглядываясь к следам, и наконец достиг цели.

Небольшая пещера оказалась довольно высокой — ему не пришлось пригибаться. Скорее всего, природного происхождения, уж больно прихотливо изгибался свод. Шахтеры не стали бы заморачиваться ради такой красоты: три каменных ребра соединялись в одной точке аккурат над грудой камней, которая как раз выглядела делом человеческих рук. Там что-то спрятали, и Коста поморщился, уже догадываясь — что: след некроса закручивался над камнями густой спиралью.

Он все же разобрал часть кургана, пока не нашел розовую туфельку с испачканным бантом на остром носу.

Истлевшее тело, след некроса, кровавый туман… Мэр обещал, что эльен заскучает в Виларе. Однако он здесь всего два дня, а уже успел получить по лицу и найти жертвоприношение.

— Чудный городок, — пробормотал Коста, выбираясь наружу.

— Мама.

Я откинула одеяло, не открывая глаз, но Ники отчего-то не спешил забираться ко мне. Разлепив веки, я посмотрела на сына, который уставился в свою любимую книжку внимательно и как-то сердито.

— Что случилось, солнышко? — пробормотала я.

— Ба-ашек, — ткнул Ники пальчиком в картинку, — мама его овца и папа муфлон.

— Кто? — не поняла я спросонья.

— Это такой большой-большой баран, — охотно пояснил Ники. — С рогами.

— Ага, — зевнув, согласилась я.

— А мой где?

— Муфлон? — переспросила я.

— Папа, — сказал Ники. — Где мой папа?

Почему именно сейчас? Я ждала, что однажды он спросит, это было неизбежно, и уже приготовила проникновенную речь о погибшем отце, который очень-очень любил бы своего сына. Потому что как можно не любить такого прекрасного мальчика? Но теперь все мои заготовки шли прямо к муфлонам.

— Он… ну…

Ники требовательно смотрел на меня, и я понимала, что не отстанет. Не тот характер. Если уж мой сыночек что-то втемяшивал в свою голову, то шел до конца. Точно как папаша. Да и внешне Ники похож на него: те же темные, чуть вьющиеся волосы, упрямый подбородок, овал лица. Глаза вот мои, фамильные эль Соль: голубые, с золотистой каемкой вокруг зрачков.

По-хорошему, надо его подготовить к встрече с отцом, которая вот-вот состоится. И Косте пора сказать. Хоть он тот еще баран…

— Вообще-то твой папа скоро приедет, — сказала я, садясь в кровати. — Я вас познакомлю.

Голубые глаза Ники расширились от удивления и восторга.

— А где он? — сын придвинулся ко мне ближе.

— Работает. Очень занят, — ответила я, погладив теплую щечку. — Сражается со всякими чудовищами и защищает наш мир от зла.

Ники восхищенно выдохнул, а его глаза стали еще больше.

— У него есть меч?

В его интонации и напряженном ожидании так и читалось: скажи «да».

— Наверное, — ответила я. — Только, Ники, пожалуйста…

— У моего папы есть меч! — завопил он, когда в комнату заглянула гувернантка.

Я неопределенно пожала плечами и сползла вниз по кровати.

— Расскажи ему сегодня же, — прошептала Реджина, и легкая тень метнулась к шкафу. — Ты должна, Элис…

Когда я спустилась на террасу, Ники уже позавтракал и играл в саду в мяч с соседскими детьми. Я не запрещала им приходить — напротив: мне нравилось, что у сына есть компания, и никто не чурается мальчика из черного дома. Гувернантка присматривала за ними, обмахиваясь соломенной шляпой: день обещал быть по-летнему жарким. Постояльцы тоже были тут, все, кроме тощего продавца сладостей, который собирал вещи сам, не доверяя горничным.

— Чудесное утро, — улыбнулась Сабрина Тутье. — Обожаю детский смех. Сразу такая бодрость, настроение, столько энергии.

— Вот и меня они разбудили своими воплями, — проворчала Мадлен. — Элисьена, вам следует ограничить визиты посторонних на территорию дома.

— Вы не любите детей, Мадлен? — спросил капитан.

— Я могу их терпеть, — возразила она. — Если они хорошо воспитаны. Но не понимаю, отчего вас это заботит.

— А как же, — вздохнул капитан Курт, почесав непривычно гладкий подбородок, на котором виднелся свежий порез от бритья. — Нам вчера было пророчество.

— Нам? — переспросила Мадлен, вздернув белесые брови и наливая себе чай.

— О том, что ваша судьба за столом, — пояснил капитан. — Нас было трое. Мэр очевидно по уши влюблен в нашу прекрасную хозяйку, эльену вы сдались как собаке пятая нога, остаюсь я.

Рыбьи глаза Мадлен едва не вылезли из орбит, чай плеснулся на блюдце, и она отставила чайник. А я подавилась булочкой и закашлялась.

— Вы? — выдохнула Мадлен, и я подивилась: как можно в коротком слоге уместить столько негодования, презрения и возмущения.

— Мама, мама, посмотри, как высоко я бросаю мяч! — воскликнул Ники, подбежав ко мне.

— Умница, — похвалила я. — Очень высоко.

Ники убежал, а я вернулась к беседе, которая приняла такое неожиданное русло.

— Потрясающе, — прошептала мне на ухо Реджина. — Я беру свои слова назад. Это была отличная идея с предсказанием, Элис. Вряд ли Курту перепадет, но будет весело.

— Я тоже не в восторге от этой идеи, — вздохнул капитан. — Едва уснул, все ворочался... А может, то изжога от лимонного соуса к рыбе, не знаю. Но потом я решил дать нашим отношениям шанс. В конце концов, эльена еще ни разу не ошибалась.

— А с чего вы решили, что я не нужна Вардену эль Брао? — поинтересовалась Мадлен, и ее впалые щеки окрасились румянцем.

— Это ясно как божий день, — проникновенно ответил капитан. — Именно потому, что он эльен, древняя кровь. Эльены — они ведь не совсем люди. Потомки богов, несущие в себе искру сверхъестественной силы. Наш щит от мрака. Стражи добра. Те самые воины света, которые когда-то запечатали зло в царстве вечной тьмы.

— Вот именно, — кивнула Мадлен с достоинством. — Вполне подходящий молодой человек. Умный, красивый, богатый. Занятие у него так себе, но не будет же он ходить в патруль вечно.

— Вы не сможете родить ему детей, — отрезал капитан Курт. — Обычная женщина недостаточно прочный сосуд для искры. Зачатие не состоится. А мы не можем себе позволить разбрасываться эльенами. Их и так не много осталось.

— Бывают исключения, — возразила Мадлен, покраснев еще сильнее.

— Бывают, — согласился капитан. — В случае горячей обоюдной любви, которая сама по себе есть истинный свет. Однако это не ваш случай.

— Вы считаете, меня нельзя полюбить? — вспыхнула она, а ее тонкие губы обиженно задрожали.

— Капитан, вы не правы… — начала я.

— Разумеется, можно, — успокоил ее Курт. — Ты вполне себе… Длинная такая, блондинка... Ничего, что я перешел на «ты»? Однако есть в тебе некий холодок, который не даст броситься в омут чувств. Ты словно карасик, не созданный для океанских глубин. Плотвичка.

— Это возмутительно! — воскликнула Мадлен.

— Я не против, — заверил капитан. — В первом браке я устал от шторма эмоций, мне нужна тихая бухта.

Он окинул Мадлен маслянистым взглядом, а я отметила, что сегодня наша гостья и правда хороша: в нежно-розовом платье, с распущенными волосами и заколкой в виде цветка над бледным ушком — она была похожа на воздушную фею.

— Я не ваша бухта, капитан, — отрезала она. — Швартуйтесь в другом месте.

— Посмотрим, — усмехнулся он.

— Вообще-то есть еще один вариант, — встряла в разговор старушка Тутье. — Духи сказали: ваша судьба за этим столом. Быть может, это я? В том смысле, что вам, моя дорогая, суждено остаться одной, завести кота… Это не так уж плохо на самом деле. Вот мой Ларсик был таким чудным, все понимал получше мужчин. Ласковый, добрый. А как мурчал!

— Давай прогуляемся, — промурлыкал капитан, придвинув стул к Мадлен. — Сегодня отличная погодка для променада. Проветрим паруса, нюхнем морского бриза.

— Элисьена! — с отчаяньем воззвала ко мне Мадлен, но я лишь пожала плечами.

Своих забот хватает. Надо сказать сегодня же. Как бы подготовить почву? Эльен, я оказалась прочным сосудом. Варден эль Брао, ваша искра не пропала втуне. Коста, ты муфлон.

— Вы старый! — бросила Мадлен.

— В самом соку, — возразил капитан.

— Вы пьете!

— Завязал. Черный дом творит чудеса.

— Вы… вы подхватили дурную болезнь.

— Излечился.

— Вы ходили к падшим женщинам!

— Если у меня будет жена, в том не будет нужды.

Мадлен едва не кипела от злости, но вдруг выражение ее лица переменилось, и она послала мечтательную улыбку в сторону ворот.

— Кого еще принесло попутным ветром? — проворчал капитан, оборачиваясь.

А я и так поняла. Не зря же Реджина молчит и не комментирует происходящее: спряталась от сиятельного.

Косту почти не было видно из-за огромной охапки алых роз, и нес он ее прямиком ко мне. Мадлен едва не зашипела как сердитая кошка, когда он бросил всю эту клумбу к моим ногам.

Вот зачем так картинно? Как будто я какая-то богиня, ждущая подношений. Хотя в глубине души мне было приятно. Наконец-то эльен вспомнил, что за дамой сперва принято ухаживать. Если бы он еще не смотрел на меня так, что становилось неловко…

— Я такой букет дарил только после очень большого косяка, — пробормотал Курт.

— Я и правда хотел бы загладить вчерашнюю неловкость, — произнес Коста, садясь рядом со мной.

— Это какую? — не понял капитан. — Когда вы не поверили в ее способности? Эльена не ошибается. Точна как мой старый компас: всегда указывает верное направление. Варден, мы с моей Мадлен решили прогуляться.

— Я не ваша, — процедила она.

— Я как раз хотел попросить Элис показать мне окрестности, — тут же подхватил Коста.

Как будто у меня дел других нет: жилец выселяется, а еще надо поговорить с сыном насчет явления папы и обсудить с Реджиной, что делать дальше…

— Я могу все вам показать, — многообещающе произнесла Мадлен, не желая мириться с судьбой в виде просоленного всеми морями капитана.

Мяч отлетел и застрял в ветвях старой сливы, растущей неподалеку.

— Мячик! Мячик! — выкрикнул Ники, подбегая к столу, и Коста, встав, подхватил его на руки и подбросил вверх.

Сын заливисто рассмеялся, а эльен вытянул руки и поднял его высоко к веткам, чтобы Ники сам смог достать мяч.

— Спасибо! — выкрикнул он, когда Коста вернул его на траву, и убежал к друзьям. — А знаете что? — донеслось из глубины сада. — У меня есть папа! И у него есть меч!

— Какой славный, — улыбнулся Коста и повернулся ко мне. — Элисьена эль Соль, не согласитесь ли вы составить мне компанию?

— Ладно, — прошептала я, надеясь, что он не слышит, как громко колотится мое сердце.

Оказалось, что сиятельный эльен тоже предпочитает ходить пешком, к тому же по Виларе особо не покатаешься: узкие улочки сворачивали под причудливыми углами, то уходя вверх, то спускаясь к морю. Мы вышли на набережную, и капитан потащил Мадлен в магазин с безделушками, подмигивая Косте так активно, что я испугалась — не случился ли с ним припадок.

— Видимо, бравый капитан желает остаться с дамой наедине, — прокомментировал Коста, увлекая меня в переулок.

Здесь было куда тише, и тень казалась благом, так что я не стала возражать.

— Итак, что бы вы хотели посетить в Виларе, Варден эль Брао? — спросила я, уверенная, что вся эта прогулка лишь повод.

— Городскую управу, храм и пристава, если таковой имеется, — без запинки перечислил он.

— Хорошо, — кивнула я, слегка уязвленная таким бодрым ответом.

— Служба, — пояснил эльен. — Но потом я весь твой.

Я фыркнула и пошла вперед по переулку, но Коста догнал меня в два счета и взял за руку.

— Почему ты отказала мне, Элис? — спросил он так спокойно, словно не было ничего особенного в том, что мы идем с ним по улице, держась за руки. — Я, если хочешь знать, впервые сделал предложение и рассчитывал получить согласие.

— Весьма самонадеянно с твоей стороны, — заметила я.

— Отчего же? — улыбнулся Коста. — Я богат, молод, умен и хорош собой. И даже если отбросить в сторону все мои многочисленные личные достоинства, я наследник великого рода и носитель искры. Девушки по всей стране готовы выйти за меня замуж, даже не зная меня.

— Именно поэтому и готовы, — съязвила я.

— Что же во мне не так? — поинтересовался он.

— Вы серьезно считаете себя идеальным, эльен? — нарочито удивилась я.

— Нет, — ответил Коста, вновь улыбнувшись, и это был запрещенный прием, потому что на его щеках появлялись ямочки как у Ники, и мое сердце сразу таяло. — Видимо, в твоих глазах я полон недостатков. Я забираюсь в чужие дома, за умеренную плату лишаю незнакомок девственности…

Я шикнула на него, глянув по сторонам — не слышал ли кто, а Коста продолжил:

— Моя работа сопряжена с рисками и от меня сложно зачать.

Может, это как раз подходящий момент? Ответить, что вот вообще не сложно?

— Однако ты тоже не идеал, Элисьена.

— Ах вот как, — усмехнулась я. — И что же вас не устраивает во мне, эльен?

— Ты слишком красива, — сказал он, останавливаясь в нише между домами и привлекая меня к себе. — Рядом с тобой я плохо соображаю.

— Может, я тут вовсе ни при чем? — невинно уточнила я, высвобождаясь из объятий. — И это ваша неотъемлемая черта?

— Хочется уволочь тебя в какой-нибудь закуток и исцеловать снова, — признался Коста, пропустив шпильку мимо ушей.

— Я пожалуюсь на тебя приставу, — пригрозила я, указав на двухэтажное здание, на дверях которого висел герб Вилары: гора, а внизу рыбка. — Мы как раз пришли.

— Очень смело для женщины, которая вчера незаконно проникла в мой дом, — заметил Коста.

— Тоже пожалуешься? — уточнила я, остановившись перед крыльцом.

Вряд ли эльен принес бы цветы, если планировал сдать меня властям, но все же…

— Да, — ответил Коста. — На то, что ты ушла. Это было действие, совершенное с особой жестокостью.

Я фыркнула и поднялась по ступенькам, а он открыл передо мной дверь.

У пристава я была лишь раз. Однажды ко мне пытался подселиться постоялец, однако Реджина была категорична, и я отказала, несмотря на то, что комнаты пустовали. Его арестовали после пьяной драки в тот же вечер, и он нажаловался, что все это из-за меня. Якобы, я отказываю честным людям, а они, не в силах снести обиду, вынуждены махать ножом.

Пристава интересовало, не знаю ли я чего-нибудь об этом субъекте, но я наврала про женскую интуицию. С тех пор мы здоровались, встречаясь в городе или на вечерах у мэра, но сейчас пристав поднялся нам навстречу и, обойдя стол, галантно поцеловал мне руку.

— Элисьена эль Соль, с вашим визитом в комнате будто стало светлее, — произнес он.

— Позвольте представить вам Вардена эль Брао, — сказала я.

Коста отделался кивком, разглядывая кабинет, куда нас провел секретарь.

Ну, да, не особенно впечатляет: в шкафу навалены стопки бумаг, коробки, а сверху пылится кубок с фигуркой рыбака, на столе раскрытая книга и тарелка с ветчиной и нарезанными помидорами. Пахло чесноком и слегка алкоголем, и я понадеялась, что мы скоро уйдем.

— Остин Дорсон, — представился пристав. — Простите, не ждал гостей. Вы по делам, эльен, или просто решили посетить наши края?

— Патруль, — ответил Коста, отодвигая для меня стул и тем самым давая понять, что мы здесь надолго.

— Вилара — спокойный городок, — ответил Остин, возвращаясь на свое рабочее место. Он переложил книжку на полку позади, смахнул в ящик стола карандаши. Тарелку с ветчиной, помешкав, спрятал туда же. — Нас проверяли пару лет назад. Почему не приехал тот же эльен?

— Я вызвался первым, — ответил Коста. — Очень хотел попасть именно сюда. Прекрасная погода в Виларе. Эта ночь была такой жаркой.

Он сел рядом, задев мое бедро.

— Да, чудный климат, — согласился Остин. — У нас есть основания для волнений?

— Никаких, — широко улыбнулся Коста. — Чистая формальность. Однако с некросом надо быть настороже.

— Тут я спорить не буду, — ответил пристав, слегка расслабившись. — Что ж, рад знакомству, эльен…

— Мне необходимы данные по всем убийствам, произошедшим в Виларе за последние три года, — сказал Коста. — А еще по пропавшим без вести.

— Помилуйте, Варден, — всплеснул руками пристав. — Какие убийства? У нас от роду не происходило ничего серьезнее драки.

— Ни за что не поверю, — так же миролюбиво улыбнулся Коста. — Портовый город и без преступности? Наверняка тут пьют как не в себя и, если хорошенько поискать, то можно найти… — Он прикрыл мне уши руками как ребенку и добавил: — Бордель.

Глазки Остина вильнули.

— К тому же людям свойственно умирать, — заметил Коста. — Мне также нужны данные по несчастным случаям и смертям, где было хоть что-то подозрительное, указывающее на возможность вмешательства. Уверен, у вас где-то есть папочка с делами, в которых внимательный взгляд нашел бы зацепки, однако куда проще решить, что человек утопился сам или, допустим, съел крысиную отраву по ошибке.

Пристав покраснел от злости. Я покосилась на Косту, и он, почувствовав мой взгляд, взял меня за руку.

— Не волнуйся, Элис, это всего лишь часть моей работы.

— Хорошо, — процедил Остин. — Я подготовлю для вас информацию.

— Благодарю, — кивнул Коста и помог мне встать. — Она нужна мне к завтрашнему утру. Плодотворного дня, господин Дорсон.

Очкастый секретарь провел нас до дверей, глядя на Косту почти с таким же обожанием, как Мадлен.

— Скажите, эльен, — волнуясь, спросил он уже на пороге. — У нас в Виларе завелся некрос?

— Нельзя исключать такую вероятность, молодой человек, — важно ответил Коста, глянув в сторону кабинета.

— Это правда? — спросила я, когда мы вышли на улицу.

— Ты мне скажи, — пожал он плечами. — Ты ведь предсказательница. Что там духи, молчат? Или все еще изучают мои родинки?

Я закатила глаза, а Коста вновь взял меня за руку и пошел рядом.

Элис привела его в храм, где столпы света падали от потолка до белого пола, и золотые пылинки плавали в воздухе. Оставив его, пошла к статуе в углу и положила ладони на босые мраморные ноги. Интересно бы знать, за кого она молится с таким одухотворенным выражением лица.

Из дверцы в углу вышла женщина в сером одеянии служки и бросила на Косту любопытный оценивающий взгляд. Язычок быстро скользнул между розовых губ, ресницы игриво опустились и взметнулись. Покачивая бедрами, она подошла к нему и спросила:

— Господин чего-то желает?

И Косте показалось, что вопрос, вполне невинный, прозвучал непристойно.

— Могу я увидеть храмовника?

— Его нет в Виларе, — вздохнула женщина, накручивая на палец светлую прядь волос, выбившуюся из-под кокетливо повязанного платка.

— Вообще нет? — уточнил Коста. — В принципе?

— Зачем вам посредник между молитвой и богами, — пожала плечами женщина. — Они и так услышат.

Элис коснулась лбом мраморных ступней, посмотрела в белое лицо светлой с такой отчаянной надеждой, что Косте отчего-то очень захотелось, чтобы однажды в ее молитвах промелькнуло и его имя.

— Возможно, — сказал он, вновь посмотрев на служку, которая игриво ему улыбнулась. — А вы не заметили чего-нибудь странного в храме?

— Было кое-что, — кивнула она.

— Что именно? — насторожился Коста.

— Вы, — улыбнулась женщина. — Приходите, задаете вопросы…

— Кровь ниоткуда, сочащиеся полы, странный запах, — перечислил он, — что-нибудь такое было?

— Нет, — покачала служка головой. — Городская управа щедро выделяет деньги на поддержание храма, так что ничем у нас не воняет. Всего доброго.

Задрав подбородок, как будто Коста оскорбил ее лично, она пошла к скамейкам и принялась протирать их, оттопырив зад.

Повернувшись к нему, Элис мягко улыбнулась, и у Косты сердце забилось чаще, когда он пошел к ней навстречу сквозь свет, льющийся в отверстия в потолке. В его снах она убегала, а теперь вот стоит и ждет. Так неужели он не сумеет ее удержать?

— Что ты ищешь? — спросила она.

— Знаки, — ответил Коста. — Если поблизости есть некрос, в храме можно найти знак.

Элис выдохнула, словно набираясь решимости, покусала губы.

— Коста, я должна кое в чем тебе признаться.

— Я тоже, — ответил он. — Мне так нравится, когда ты называешь меня этим именем.

— Может, присядем, — предложила она, повернувшись к лавкам, где суетилась подозрительная служка.

Волосы женщины были слишком желтыми. Вряд ли прислужница храма стала бы их осветлять. Да и повадки… Не то чтобы Коста был завсегдатаем публичных домов, но в борделе такую деваху представить куда проще, чем в храме.

— Говори тут, Лисичка, — сказал Коста. — Уверен, я устою на ногах, что бы ты ни сказала.

— А я вот совсем не уверена, — с сарказмом произнесла она, отведя взгляд.

Коста погладил ее щеку, завел за ухо мягкий рыжеватый завиток.

— Во что бы ты ни вляпалась, мы с этим справимся, — заверил он.

— Почему это ты решил, что я во что-то вляпалась? — поинтересовалась Элис.

— Я не виню тебя, — поспешно сказал он. — Я понимаю, ты была в сложной ситуации.

— В какой еще ситуации? — нахмурила она брови.

— Одна, в чужом городе, без всякой поддержки, — сказал он. — Говард Доксвелл выделил тебе содержание?

— Нет, — ответила она. — Но я и так бесконечно ему благодарна.

— Ты могла получить куда больше, как вдова, чем дом с дурной репутацией на задворках страны.

— Но я не вдова Гевина Доксвелла, — Элис понизила голос и глянула в сторону женщины, которая усердно терла одну и ту же лавку, делая вид, что их разговор ее вовсе не интересует. — Давай лучше выйдем.

Она пошла к выходу, а Коста задержался у статуи. Светлая Мауриция, прижав руки к груди, смотрела на него с печалью, а в уголках ее прекрасных глаз как будто собралась пыль. Коста подтянул лавку, не обращая внимания на гневные окрики, взобрался на нее с ногами и подковырнул ногтем темную корочку.

— Обычная грязь, — с вызовом произнесла служка, когда он продемонстрировал ей запекшуюся кровь. — Знаете что, а не пошли бы вы, господин, из храма, а не то…

И кого же она, интересно, призовет на помощь.

— Будете приставу объяснять, чего это вы тут лавки портите и статуи грязными руками колупаете.

— Я больше не буду, — усмехнулся Коста, спрыгнув на пол.

Элис нетерпеливо притоптывала ножкой, ожидая его у входа, и Коста, обтерев пальцы о платок, подошел к ней.

— Жениться будем в другом храме, — сказал он. — Этот мне не нравится.

— Да с чего ты решил, что это такая великая радость — выйти замуж? — тут же вспыхнула возмущением Элис.

С высоты ее печального опыта, Лисичка права. Но неужели она не видит разницу между ним и старым Доксвеллом?

— Смотря за кого, конечно, — согласился Коста. — Элис, я не буду тебя обижать, честное эльенское. Напротив, я бы баловал тебя изо всех сил. Я бы дал тебе положение в обществе, богатство, уверенность в будущем. Тебе бы никогда не пришлось работать. Ты бы организовывала балы и вечера, только если бы тебе и правда этого хотелось.

— Мне нравится то, чем я занимаюсь, — ответила она. — Возможно, Говард Доксвелл и правда хотел сослать меня с глаз долой и подсунуть неликвидный дом, но так уж вышло, что это оказалось настоящим подарком судьбы. И ты, Коста…

— Я тоже подарок, — согласился он. — Наконец мы приходим к какому-то консенсусу.

— Ты вообще не подарок, — отрезала она. — Хватит меня перебивать!

— Лисичка, просто скажи «да» и поженимся хоть сегодня. Распишемся в управе, а церемонию в храме проведем потом, раз уж в Виларе не выйдет.

— Нет! — выпалила она. — Вы не думали, Варден эль Брао, что жениться надо по любви?

— Думал, — кивнул Коста. — Нам было хорошо той ночью. А будет еще лучше. Страсть — отличное топливо для чувств. Ты молодая здоровая женщина, Элис. Не станешь же ты добровольно отказываться от всех удовольствий, которые может подарить тебе жизнь? Которые могу подарить тебе я…

Он попытался обнять ее, но Элис шлепнула его по ладони.

— Убери свои руки, Коста, — потребовала она, с вызовом глядя ему в глаза. — Ты не имеешь права меня лапать. Да еще и на пороге храма.

— Мне хотелось сделать это прямо там, но я сдержался, — похвастался он. — Элис, я просто с ума по тебе схожу. Ты засела у меня под кожей как заноза — не вытащить. Четыре года я видел тебя во снах, четыре года оборачивался вслед каждой рыжей женщине, надеясь, что это ты. Но ни у кого нет такого теплого оттенка и таких глаз, точно летнее небо…

На этот раз она не стала выворачиваться и позволила себя обнять. Надо было хватать ее ночью и тащить наверх, потом бы разобрались с ее заморочками. Замуж, не замуж… Без оформления даже проще, но Коста не хотел скрываться. Напротив, ему хотелось официально представить Лисичку своей дамой, и чтобы никакой плешивый мэр не смел трогать ее нежных рук.

— К слову, Элис, у меня в доме есть галерея, — доверительно сообщил Коста. — Столько картин: красть — не перекрасть. — Она покраснела и набрала в грудь воздуха, чтобы снова начать спорить, но он перебил ее: — Да, ты за нее заплатила, и у меня нет никаких претензий. Более того, я готов выставить на торги еще несколько предметов искусства.

— Я передам Мадлен, — ответила Элис. — Уверена, твои экспонаты ее заинтересуют.

— Это уникальное предложение исключительно для тебя, — ответил Коста. — Ладно, говори, что ты там хотела.

— Я пытаюсь сказать тебе о последствиях наших решений, — она покусала губы, явно волнуясь. — Иногда они бывают очень… внезапными.

— Элис, — он вздохнул и приподнял ее подбородок. — Последствия есть всегда. И я понимаю, о чем ты.

— Правда? — удивилась она, и ее глаза расширились. — Ты догадался?

— Это не так уж и сложно. Ты гадаешь, предсказываешь судьбы, воруешь картины… — перечислил Коста. — Лисичка, если это не договор с некросом, то что? Темные ритуалы?

— Ты в себе? — воскликнула она, оттолкнув его. — Думаешь, я совсем дура?

— Нет, — возразил Коста. — Я думаю, что ты очень даже неплохо соображаешь, отлично действуешь в экстренных ситуациях, но можешь пойти на неоправданный риск. Согласись, не каждая предложит такую сделку незнакомцу, как ты. А вчера? Что это было? Что составляло твою цель: я или картина?

Она сердито выдохнула и топнула ногой как ребенок.

— Ты дашь мне сказать? Я вообще не об этом!

Дверь храма скрипнула и приоткрылась, и служка принялась обтирать дверную ручку, бросая на них любопытные взгляды.

— Давно служите в храме? — спросил у нее Коста.

— Не очень, — ответила та.

— А до этого где работали?

Она вновь улыбнулась и окинула его выразительным взглядом.

— Где я была, там меня уже нет.

Что ж, если он искал знаки, то их хватает: кровавые слезы светлой Мауриции и распутная женщина в храме. Коста был не из тех, кто готов побить камнями грешницу, но ему казалось, что белые стены осквернили. У него была слабая надежда, что жертвоприношение давнее и, значит, некрос получил свою плату и ушел, но, кажется, в Виларе все только начинается.

— Знаешь, давай я тебе покажу эти самые последствия, — сказала Элис. — Лучше один раз увидеть.

— Договорились, — согласился он. — Сперва еще в управу зайдем.

Взяв Элис за руку, Коста повел ее вниз по ступенькам.

— А ты же из черного дома, да? — выкрикнула вслед женщина. — Нагадай мне богатого жениха. Можно старого, но лучше молодого красавчика! Или прямо этого мне и отдай!

— Обойдешься, — сердито бросила Элис через плечо, и Коста усмехнулся.

В городской управе нас встретил Руперт, и радушная улыбка быстро сползла с его лица, когда он увидел, как Коста держит меня за руку.

— Господин Коперо, — кивнул Коста. — Я бы хотел взглянуть на записи по населению Вилары.

— Разумеется, эльен, — процедил Руперт. — Вас проведут в архив.

Помощница Руперта Вайолет, миловидная кудрявая женщина, с готовностью поднялась из-за рабочего стола и открыла дверь к лестнице. Я попыталась пойти следом, но Руперт задержал меня.

— Туда нельзя посторонним, — с непривычным холодом в голосе сказал он.

А Коста будто нарочно, чтобы позлить его, склонился ко мне и, погладив по щеке, нежно попросил:

— Подожди меня здесь, Лисичка. Я быстро.

Проводив его взглядом и дождавшись, пока Коста исчезнет за дверями вместе с помощницей, Руперт повернулся ко мне и с надрывом воскликнул:

— За что ты так со мной, Элис?

— Я не понимаю, о чем ты, — пробормотала я, прекрасно понимая — о чем.

Но я не давала ему повода думать, что между нами нечто большее, чем дружба. Пусть я и проводила с ним много времени, и иногда мы гуляли втроем — я, он и Ники, и Руперт часто бывал у меня в гостях…

— Я сделал что-то не так? — в сердцах воскликнул он. — Я обидел тебя?

— Нет, что ты, — промямлила я. — Ты очень дорог мне, Руперт…

— Но потом появился эльен, и все забыто, — горько усмехнулся он. — Думаешь, ты нужна ему так же сильно, как мне, Элис?

Как знать. Возможно, и больше. По крайней мере, Коста сходу сделал мне предложение, а Руперт мялся четыре года.

— Он — эльен, а искра твоего рода давно погасла, — жестко сказал он. — Да, ты фертильна, доказано, но это еще не значит, что ты сможешь родить от него. И даже если эльен согласится жениться, что далеко не факт, то предложит брачный контракт.

— Что? — не поняла я.

— О, ты не в курсе, — с жалостью улыбнулся Руперт, а мне вдруг стало мерзко.

Если бы он любил меня, то не пытался бы унизить. К чему эти разговоры о фертильности и о том, что я вовсе не нужна эльену. Руперт словно пытался меня убедить, что я недостаточно хороша.

— Это такой договор, согласно которому вы будете женаты, но если у вас не родится дитя, то после определенного срока муж имеет право расторгнуть брак. Он вышвырнет тебя вон вместе с Ники!

— Прекрати, — потребовала я, в глубине души недоумевая, чем вызвана такая истерика.

— Я обивал порог черного дома, носил цветы, подарки, ублажал твоего сопляка, и все впустую?

— Иди ты к некросу, Руперт, — выпалила я. — Я не желаю больше видеть тебя.

Развернувшись, я быстро пошла к двери, чувствуя, как горят мои щеки.

— Прости, — опомнился Руперт и, догнав, схватил меня за руку. — Просто я ревную. Элис, милая, я давно должен был сказать. Ты стала бесконечно дорога моему сердцу…

Он попытался обнять меня, удержать, но я высвободила руку и оттолкнула Руперта прочь.

— Давай поговорим! — выкрикнул он и выбежал вслед за мной на набережную. — Элис, я не то имел в виду! Ты настоящий бриллиант, но он этого не оценит!

Мы оказались почти на том же месте, где четыре года назад Руперт рассказывал мне о перспективах Вилары. Все сбылось: в гавани кишели корабли, на улице шла бойкая торговля, город разрастался и процветал. А вот сам Руперт постарел: под глазами пролегли тени, щеки обвисли, а на макушке поблескивала плешь.

— Я люблю тебя, — пылко сказал он, хватая меня за руки, и прижимая их к своей груди. — И Ники тоже. Он мне как родной. Элис, выходи за меня. Прямо сейчас, сегодня. Обещаю, я сделаю все для вашего счастья!

— Я не выйду за тебя, Руперт, — отрезала я, высвобождая ладони.

Его лицо исказилось злобой, и на миг мне показалось, что сейчас он столкнет меня в воду, но Руперт взял себя в руки и виновато улыбнулся.

— Прости, — попросил он снова. — Я наговорил лишнего. Каждая минута рядом с тобой и Ники — это счастье…

Коста сбежал к нам по ступенькам и вопросительно посмотрел на меня.

— Нам пора, — сказала я, демонстративно взяв его под руку.

— Мы еще поговорим, — то ли пообещал, то ли пригрозил Руперт, и я чувствовала спиной его взгляд все то время, пока мы не свернули с набережной.

— Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, — задумчиво произнес Коста.

— А я не хочу, чтобы ты мне приказывал, — возразила я из принципа.

У меня на душе кошки скребли. Я ведь и правда считала Руперта другом… Коста не стал донимать меня расспросами, а может, думал о своем: он выглядел непривычно серьезным, и как будто напряженно размышлял о чем-то. Быть может, составлял брачный контракт?

Возле ворот тощий продавец сладостей грузил чемодан в экипаж, не доверяя кучеру, который околачивался рядом. Глаза левого дракона, что по-прежнему охраняли мою лестницу, вспыхнули и погасли — значит, Реджина увидела эльена и спряталась.

— Подожди меня в доме, пожалуйста, — попросила я Косту.

— Разумеется, — согласился он. — Нам пора серьезно поговорить, Элисьена.

Я кивнула и направилась к жильцу. Он наверняка расплатился, иначе Реджина не выпустила бы его из дома: дверь заклинило бы, или оторвались ручки от чемодана — она могла придумать массу вариантов.

— Госпожа эль Соль, — хмуро поприветствовал он меня. — Я отбываю. Ужасный город — Вилара. Слишком жарко, шумно, воняет рыбой…

Я не стала его переубеждать, погруженная в свои мысли. Руперт назвал Ники сопляком. Нажалуюсь Реджине, и пусть только мэр попробует снова явиться в мой дом — его ждет незабываемый вечер. Хотя, быть может, лучше молчать? Реджине нельзя злиться, вдруг это приблизит ее к некросу!

Коста поднялся по лестнице, почесав загривок дракону прямо как я, и исчез в доме. Я скажу ему про Ники прямо сейчас. Я должна. Это ведь так просто.

— У меня от тебя ребенок, — пробормотала я, и тощий продавец выпучил глаза. — Это я не вам, — спохватилась я. — Продолжайте.

— Возможно, я приеду снова, — нахмурившись, сказал он. — Зимой. У меня есть одна идейка с охлажденным молоком…

— Мороженое? — спросила я. — У нас его повсюду готовят в Виларе. Ягодное, шоколадное, в вафельных стаканчиках, с карамельной крошкой…

— Ужасный город, — выпалил мужчина и, забравшись в экипаж, с силой захлопнул за собой дверь.

Я так не думала. Вилара стала моим домой. Но если я соглашусь выйти за Косту, то мне, вероятно, придется уехать отсюда. А значит, надо решить проблему Реджины как можно скорее. Коста искал в городской управе данные по населению Вилары. Интересно, как долго они там хранятся? Есть ли шанс найти сведения о Реджине Эл Доксвелл, которая жила здесь двести лет назад?

Жертвоприношение и знаки в храме указывали на некрос, однако записи в управе свидетельствовали совсем о другом: город процветал, в нем рождались дети, развивалась торговля и ремесла, и если бы не найденный труп, Коста бы решил, что боги благословили Вилару.

О женщине под камнями он решил пока не сообщать. Лежала она там пару лет, полежит и еще немного. Хотелось забраться поглубже в осиное гнездо.

Но хуже всего — он подозревал, что и Элис оказалась втянута в темные делишки. Дом с дурной репутацией внезапно становится популярным отелем для состоятельных людей, девушка, которую выбросили на обочину жизни, превращается в звезду светского общества.

Но, кажется, Элис и сама понимает, что вляпалась, и собирается чистосердечно признаться. А если и дальше вздумает юлить, то он не отпустит ее, пока не узнает, что за решения она приняла, какие-такие последствия они имели, и что у них все же с мэром. Руперта аж затрясло от злости, когда он увидел их вместе. Но в этом Коста не находил ничего подозрительного. В Лисичку запросто можно влюбиться, и еще как. Странно, что Руперт Коперо четыре года ходил кругами. Чего ждал?

Элис осталась на улице, прощаясь с жильцом, длинным и тощим как палка, и Коста, войдя в зал, обнаружил на медвежьей шкуре перед камином мальчика.

— Чего сидишь тут один? — спросил он.

— Маму жду, — проворчал тот и, сердито глянув куда-то в сторону, громко добавил: — А пока она не придет, спать я не буду!

Коста сел рядом с ним на шкуру, вытянул ноги и обернулся. Картину Элис так и не повесила: стена над камином по-прежнему зияла пустотой. Почему передумала?

— Коста, — представился он, протянув руку, и мальчик пожал ее теплой и немного липкой ладошкой.

— Ники.

— Что читаешь? — спросил он, кивнув на большую книжку с картинками.

— Я пока не умею читать, — с достоинством ответил Ники, подвигая книгу ближе к нему. — Но мама прочитала ее мне много раз, и я запомнил. Вот это муфлон, жена его овца и сын барашек. Мама сказала, у меня тоже есть папа. И у него есть меч.

— Здорово, — кивнул Коста. — А какое животное тебе больше всего нравится?

— Не знаю, — мальчик задумчиво поднял на Косту глаза, и у того вдруг сердце подскочило и забилось где-то у горла. — Может, варан. Или броненосец. Вот ты бы хотел превращаться в бронированный шар?

Коста молча кивнул. Такие голубые глаза с золотистыми искорками возле зрачков он видел лишь у одного человека. Темные вьющиеся волосы, ямочка на подбородке... Черты по-детски мягкие, но сходство есть...

— Сколько тебе лет, Ники? — спросил он чужим голосом.

— Три, — ответил малыш и для убедительности еще и показал на пальцах: два на одной руке и один на другой.

Коста протер ладонью вспотевший лоб.

— А твоя мама, значит…

— Никлас эль Соль! — сердито воскликнула женщина, которую он уже видел в саду, но принял за гостью. — Вот ваше теплое молоко. Пейте и идите спать.

— Нет! — ответил Ники и категорично мотнул головой. — Не буду! И не пойду! Я жду маму!

— Мы вдвоем ее подождем, — пообещал Коста и, забрав у женщины молоко, выпил залпом, хотя куда больше ему хотелось облиться холодной водой.

Четыре года назад он переспал с Элисьеной эль Соль на такой же медвежьей шкуре, и вот теперь на ней сидит мальчик, так похожий на него. Все вроде просто. Но отчего-то никак не укладывается в голове. Ее сын. Его сын.

— Олень, — сказал Ники, глядя ему в глаза.

Точно олень. Пристает к ней с пошлыми шуточками, дразнит, а тут такое…

— Но не простой. Королевский, — добавил мальчик.

— Ага, — кивнув, согласился Коста.

— Мое любимое животное, — пояснил Ники, показывая пальчиком на картинку. — У него очень красивые рога.

Хотелось бы обойтись без рогов, конечно, но что уж, сам дурак. Четыре года… Четыре года он провел вдали от женщины, которую так и не смог забыть, и своего ребенка!

Дверь хлопнула, и в зал вошла Элис.

— Мама! — обрадовался малыш и, вскочив, подбежал к ней и обнял за ноги.

Погладив Ники по волосам, она растерянно и немного виновато улыбнулась и сказала:

— Последствия.

Ники не стал больше капризничать и, поцеловав маму, пошел с няней наверх. А Коста все так же сидел на медвежьей шкуре, не в силах подняться, и не сводил глаз с Элисьены. Она же, справившись с неловкостью, вела себя как обычно и даже приказала служанкам принести обед на две персоны. Как будто ему сейчас кусок в горло пролезет.

— Ты должна была сразу сказать, — вздохнул он.

— Ничего я тебе не должна, — отрезала Элис.

Коста сцепил зубы и промолчал. Хватит, уже наделал ошибок, теперь надо действовать аккуратно и осторожно. Он поднялся и подошел к Элис, но лишь для того, чтобы снова опуститься на пол и встать на одно колено.

— Выходи за меня, — попросил он, взяв ее за руку.

— Возможно, — ответила Лисичка, хитро улыбнувшись.

— Возможно? — воскликнул Коста, вставая. — Элисьена эль Соль, у нас ребенок!

— Я заметила.

Выдохнув, Коста принялся ходить туда-сюда по залу. Служанки принесли суп, разложили столовые приборы, поставили вазу с фруктами, хлебную корзинку и букет роз. Еще несколько букетов благоухали в углах зала. Элис выбрала яблоко и принялась чистить маленьким ножиком.

— Ты ведь понимаешь, что для Ники так будет лучше, — добавил Коста спокойнее. — Ему нужен отец.

Лисичка молча отрезала тонкую дольку и съела. Бросила взгляд в камин, так что Коста даже обернулся — не стоит ли кто за спиной.

— Переедете ко мне сегодня же, — сказал он.

— Ну уж нет, — возразила она. — С какой это радости, Варден эль Брао?

— С такой, что в округе бродит некрос, — ответил он. — Это ведь именно то, о чем я не знал: ребенок! Некрос хотел заполучить его! — Коста сел на стул рядом с Элис и взял ее за руку. — Мы должны защитить Ники.

Конечно, он возьмет это на себя, но воззвать к материнскому инстинкту — не лишнее. Подействовало: прекрасные глаза Элис увлажнились, она снова посмотрела в сторону. Да что ж такое в камине? Не прячет же она там любовника?

— Если ты проводила какие-то ритуалы, то скажи честно, — продолжил он. — Что ты сделала, Элис?

— С чего ты взял, что я что-то делала? — поинтересовалась она.

— Говард Доксвелл дал тебе старый дом, который наверняка требовал вложений. А ты мало того, что сумела привести его в порядок, но еще и наняла толпу слуг и достигла успеха в делах. И все это будучи беременной, а потом с младенцем на руках. Что за ритуал ты провела, Элис? Скажи, я не буду осуждать. Использовала кровь животных? Черных петухов?

— Коста, да иди ты… домой, — в сердцах выпалила она. — Какие ритуалы? Какие петухи? Ты не можешь представить, что у меня есть своя голова на плечах? Тебе невыносима мысль, что женщина оказалась способна остаться на плаву?

— Я полагаю, тебе кто-то помогал. Ты ведь была совсем юной. Или секрет в покровительстве мэра?

— Опять ты за свое, — покачала она головой.

— Его чуть не перекосило, когда он увидел нас вместе, — напомнил Коста. — Ты была свободна... Нет ничего странного, если у тебя кто-то был… Был?

— Ты так расспрашиваешь о моей личной жизни, как будто имеешь на это право, — заметила Элис. — А ты, Коста, хранил мне верность все четыре года?

Он быстро отвел взгляд.

— Вот и не твое это дело, — отрезала она.

— Теперь все, что касается тебя и Ники, — мое дело.

— Может, он вообще не от тебя, — фыркнула Элис, и Коста, раздув ноздри от сдерживаемого гнева, пригрозил ей пальцем.

— Не шути так, Лисичка. Я вижу, что он на меня похож.

— Мало ли брюнетов в нашей стране, — равнодушно пожала она плечами. — Тут, в Виларе, очень распространенный типаж.

— Мальчик мой. Ты украла его у меня!

— Украла? — воскликнула она. — Ты в себе? А что я по-твоему должна была делать? Искать тебя по притонам? Тюрьмам? Или где там обычно собираются воры…

— В ломбардах? — предположил он и нервно провел ладонью по волосам.

— Он только мой, — твердо заявила Элис. — Непредвиденная прибыль от сделки.

— Украла, — повторил он и скривился: — Я не могу допустить, чтобы мой сын рос под именем Доксвеллов.

—  Он только мой сын. Никлас эль Соль.

— Как тебе удалось записать его на свое имя? Договорилась с мэром? Ты спишь с ним?

Она отшвырнула ножик и воскликнула:

— Ни с кем я не сплю! Зачем ты вообще свалился на мою голову? Все же так хорошо было! Я устроила свою жизнь, я обрела семью, я была счастлива… Без всяких ритуалов и черных петухов! И тут появляешься ты, и все катится под откос!

— Ты вдова Доксвелла, — упрямо сказал Коста. — По срокам Ники рожден от него. Почему же он не носит его фамилию?

Элис посмотрела на него и выдохнула. Быть может, поняла, что не отстанет, и истерики тут не помогут. Наверняка уже знает фамильный характер эль Брао.

— Во-первых, потому что я не хотела. Он никакой не Доксвелл, — угрюмо сказала она. — Уж ты-то знаешь. А во-вторых, потому что в нем искра. В Вилару приезжал храмовник из Шипетто. Я водила к нему Ники. У него искра. У меня кстати тоже. Совсем слабая, но есть. Странно, что ее не увидели прежде. А Никлас — эльен, последний эль Соль.

— Искра, — повторил Коста. — Элис, ты меня с ума сведешь.

— По-моему, ты давно уже крышей поехал, — буркнула она. — У нас с Ники все хорошо и без тебя. У моего сына есть имя, будет и положение. Я накоплю денег на обучение…

Коста вздохнул и потер лицо ладонями.

— Ладно, — сказал он, и Элис неуверенно улыбнулась. — Если не хочешь переезжать, я сам перееду. У тебя как раз освободилась комната. — Она встрепенулась, и Коста предупреждающе поднял ладонь. — Если вздумаешь врать, что уже обещала ее кому-то другому, я буду спать в твоей спальне. Такой вариант устроил бы меня куда больше.

— Я вас не приглашала, Варден эль Брао, и вы не имеете права… — начала она спорить, но без прежнего энтузиазма.

— Имею, — отрезал он. — Я имею все права на Ники и не собираюсь от них отказываться или как-то скрывать, что я его отец.

— Подумай, какой будет скандал, — возразила Элис, смутившись. — Я не могу признать, что он от тебя.

— Тебе придется, — жестко сказал он.

— Если ты собираешься мне угрожать, то я всем расскажу, что ты как последний вор проник под покровом ночи в дом моего покойного мужа, чтобы украсть драгоценный кулон.

— Гевин Доксвелл так и не стал тебе мужем, — напомнил Коста. — Это я лишил тебя девственности. Ты знаешь мою тайну, я знаю твою. Мы соучастники. Так давай же скрепим наш преступный союз брачными клятвами.

Она закатила глаза, а Коста взял ложку и принялся за суп. Появился какой-никакой план: он поживет в черном доме, подружится с сыном, убедит Элис стать эль Брао, а заодно прикроет их от беды, если придется. Вот, даже аппетит проснулся.

— Подумай, Лисичка, — добавил он. — Если поженимся, то по законам мы не должны свидетельствовать против друг друга в суде. С твоей страстью к авантюрам это веская причина принять мое предложение.

— Ушел, — выдохнула я с облегчением и задернула штору.

— Но вернется, — сказала Реджина, перекладывая карты на кровати в темной комнате. — Элис, ты должна была согласиться и поехать с ним.

— Не начинай, — перебила я. — Я не оставлю тебя. Как ты вообще себе это представляешь? Я уезжаю с сиятельным эльеном и бросаю свою единственную подругу в беде? После такого я сама превращусь в жабу или кого похуже! Такой судьбы ты мне желаешь?

— А что он говорил про некрос, который рыщет в округе?

— Я решила, что это про тебя, — предположила я, садясь рядом с ней на кровать. — Наверное, Коста почуял твой след, и поэтому нам надо побыстрее тебя упокоить нормальным способом, без всяких мечей и очищающего огня. Я вот что подумала… Мы сегодня ходили в городскую управу. Вдруг там сохранились данные о тебе? Реджина Эл Доксвелл, мы знаем примерное время жизни. Быть может, я найду, отчего ты умерла.

— Что ж, если меня, к примеру, повесили за убийство мужа, то это и правда будет зацепкой, — согласилась она. — Попросишь Руперта разузнать?

— Вряд ли, — нахмурилась я. — Мы с ним поссорились.

— С Рупертом? С нашим безобидным плюшевым мэром? — удивилась Реджина.

— Ты не зря говорила, что он мутный. Он как будто сдернул маску. И мне показалось, что я совсем не знаю человека, который под ней прятался.

— Бывает, — кивнула она.

— Значит, у нас есть план, — подытожила я.

— Есть? — удивилась Реджина.

— Я ищу в управе всю возможную информацию о тебе, а у Косты — о том самом художнике.  А ты пытаешься не попасться эльену на глаза.

— Запрети ему заходить в эту комнату.

— Ага, и первым делом он придет именно сюда. Нет, с ним надо по-другому.

Я задумалась и покусала губы. Как же Коста усложнил мне жизнь! Но с другой стороны, с его появлением у нас явный прорыв в ситуации с Реджиной. И он так трогательно смотрел на Ники, а потом стал передо мной на колено…

— Если что — прячься у меня, — предложила я.

— Вот как раз твою спальню он и наметил себе первой целью, — усмехнулась Реджина. — Ставлю свою темнеющую душу на то, что он попробует попасть в твою постель уже сегодня ночью. Нет уж, лучше посижу у старушки Тутье. Она, правда, по-прежнему пытается вызвать дух Ларса и у нее вечно воняет паленой шерстью. Вот заодно и пригляжу, чтобы не сожгла своими свечами весь дом.

— У Косты было такое лицо, когда он узнал, — улыбнулась я. — Просто бесценно!

— Но он очевидно рад, — заметила Реджина. — Думаю, из эльена получится хороший отец, если дать ему шанс.

— Как будто он оставил мне выбор, — проворчала я.

Дверь открыл Диер, и Коста направился прямиком к бару.

— Иди сюда, мой старый друг, — позвал он слугу и указал ему на второе кресло в кабинете. — Садись.

Взял графин, плеснул в два бокала. Все же такую новость стоит отметить чем-то покрепче теплого молока.

— Что за повод? — поинтересовался Диер, сунув свой длинный нос в бокал.

— Даже не знаю, как и сказать, — он выдохнул. — У меня есть ребенок.

Диер склонил голову к плечу и, не прикоснувшись к выпивке, насмешливо посмотрел на Косту.

— Ты бываешь таким наивным, — вздохнул он. — Я разумеется понял, чем вы занимались с вдовой Доксвелла в синей комнате. Но поверь, на следующий день никак нельзя узнать, плодотворным ли был акт любви.

— Вчера мне как раз не перепало, — ухмыльнулся Коста. — Нет, Диер, я не настолько болван. Я, конечно, олень, и притом королевский, но все же немного соображаю.

— Я совсем потерял твою мысль, — сказал Диер. — При чем тут олени?

— В общем, у меня есть сын, — выпалил он. Лучше сказать прямо. Он ведь не Лисичка, чтобы ходить вокруг да около. — Как ты верно понял — от Элисьены. Ему три года.

Диер наконец отпил из бокала и облизнул тонкие губы.

— Я бы хотел поверить, но, Коста, я не так тебя воспитывал. Если бы у тебя был ребенок, ты не стал бы скрывать! Ты бы не оставил его в какой-то глуши!

— Там все сложно получилось, — Коста выпил свой бокал до дна и, вскочив с кресла, прошелся туда-сюда по кабинету. — Мы с ней… эмм… познакомились. Но не узнали полных имен друг друга.

— Интересное знакомство, — прокомментировал Диер, приподняв брови.

— Она уехала в Вилару, потом узнала, что беременна… — Коста остановился и расплылся в улыбке. — Диер, он такой славный мальчик. Так рассуждает, отстаивает свое мнение…

— Что ж, я должен его увидеть, — заявил Диер, поднимаясь с кресла. — Прости, Коста, но я сразу понял, что она авантюристка. Ей нужны твои деньги и положение в обществе. А ребенок… Вряд ли он от тебя. Лучше постарайся оградить себя от любых посягательств этой дамы.

— Он мой, — отрезал Коста. — Я должен был рассказать тебе, но в советах не нуждаюсь. Я переезжаю в черный дом.

— Как? — ахнул Диер. — А я?

— А ты занимайся подготовкой бала, перечитывай брачные контракты, или что ты там делаешь на досуге.

Диер насупился, но Коста быстрым шагом ушел из кабинета и взбежал по лестнице на второй этаж. Он достал дорожную сумку, побросал туда смену одежды. Подумав, упаковал эликсиры и взял перевязь с мечом. Надо будет повесить его повыше, чтобы Ник не достал. Сходив в библиотеку, нашел пару детских книжек с картинками, а на обратном пути задержался в галерее, рассматривая портреты предков и пейзажи. Пусть самый большой секрет Лисички он и узнал, но она явно скрывает что-то еще.

В дверь постучали, но за порогом обнаружился не Коста, а его слуга — долговязый сухой старик с цепким взглядом темных глаз.

— Он что, решил переехать с прислугой? — поинтересовалась Реджина.

Солнце клонилось к закату, но пока что я могла видеть лишь легкую тень, в которой угадывались очертания женской фигуры.

— У нас нет больше свободных комнат, — сообщила я.

Еще не хватало, чтобы Коста весь свой белый замок сюда перетащил.

— Я не собираюсь останавливаться здесь, — успокоил меня старикан, однако в этом «здесь» мне почудилось пренебрежение. — Но должен проверить, готово ли помещение для эльена. Все ли соответствует уровню, к которому он привык.

В его тоне очевидно читалось — нет, ничего не соответствует, включая меня саму, и первым порывом было захлопнуть дверь перед длинным носом слуги. Из уважения к старости и в попытке избежать новой ссоры я себя пересилила. Посторонившись, дала ему пройти, а затем направилась наверх.

— Очень интересно, чья это инициатива, — прокомментировала Реджина.

— Вас Коста отправил? — спросила я, обернувшись.

На костлявое лицо слуги помимо блестящих очков было надето выражение тоскливого высокомерия. И весь он, в темном костюме с жилетом и золотой цепочкой часов, словно явился из другого мира, где хозяин никогда не утруждает себя тем, чтобы самолично открывать дверь гостю.

— Отнюдь, — ответил слуга. — Варден Лувий Коста эль Брао не привык заниматься бытовыми вопросами.

Я закатила глаза и пошла дальше, тем не менее коря себя за то, что не переоделась после прогулки.

— Он смотрит на тебя точно свекровь, — подтвердила мои ощущения Реджина. — Элис! А ведь у меня была свекровь! Тощая, длинная и точно так же неодобрительно поджимала губы.

Открыв дверь, я с удовлетворением отметила, что горничные уже убрали комнату после предыдущего жильца, от белья пахло свежестью, а в вазе на подоконнике благоухали розы из той охапки, что приволок Коста. Но слуга подошел к кровати, брезгливо пощупал простыню и посмотрел на меня в ужасе.

— Это что, хлопок? — ахнул он.

Я кивнула.

— Косте, вроде, и на шкуре нормально было, — заметила Реджина. — Хотя, вы же не спали…

Открыв шкаф, слуга пересчитал вешалки и покачал головой. Заглянул в ванную, и вскоре оттуда донеслось приглушенное бормотание, из которого я разобрала «неслыханно», «просто кошмар» и «приют для бедных».

— Только держи себя в руках, — тихо попросила я Реджину. — Даже не думай ставить ему подножки.

— Я не собиралась, — проворчала она. — Хотя старикан напрашивается.

Он вышел из ванной, раздувая ноздри от гнева, и направился вон, не сказав мне ни слова.

— Чудная комната, не правда ли? — не сдержалась я. — Эльен будет в восторге и не захочет возвращаться домой.

Старик развернулся ко мне и, прищурив глаза, заявил:

— Я вижу вас насквозь, госпожа Доксвелл.

— Элисьена эль Соль, — исправила его я. — Предпочитаю это имя.

— Тем не менее вы уже были в браке, — возразил он. — И больше не юная непорочная дева, которой хотите казаться.

— Ох-хо-хо, — вздохнула Реджина. — Еще не берешь свои слова назад насчет пинков? Давай спустим его с лестницы.

— Вы ошибаетесь, —сказала я. — Не в том, что я не юна и непорочна, а в том, что хотела бы создать о себе такое впечатление.

— Я очень редко ошибаюсь в людях, — возразил слуга. — И, увы, мое мнение о вас оказалось верным.

— И что же вы думаете обо мне? — спросила я.

Не то, чтобы мне было так уж интересно, но лучше узнать чужие карты. Реджина материализовалась из стены и одобрительно кивнула.

Во втором крыле хлопнула дверь, послышались легкие шаги, и я увидела Ники. Гувернантка наверняка снова уснула, укладывая его, а вот мой малыш решил, что может обойтись без дневного сна, и даже сам надел ботиночки для прогулки.

— Вы собираетесь облапошить моего господина, — слуга указал на меня пальцем, привлекая к себе внимание. — Он чист и наивен…

— Это Коста-то? — фыркнула Реджина.

— Обычно репутация эльена, воина света, отпугивает мошенников, но очевидно, вы не из трусливых.

— Что ж, благодарю, — ответила я.

— Это не комплимент, — отрезал он. — Я повидал столько женских уловок и пустого кокетства, — слуга покачал головой и, сняв очки, достал из кармана жилета фетровый платок. — Однако вы переплюнули всех. Влезть в окно… Посреди ночи… Признаю: дерзко, провокационно и интригующе!

— Это было недоразумение, — пробормотала я и, вспомнив отговорку, добавила: — Приступ лунатизма.

Слуга вложил в свой взгляд максимум иронии.

— Вы решили использовать его слабое место, — кивнул он, протирая стекла очков. — Манипулировать ребенком. Ловко вычислили, на что надавить. Конечно, Коста хотел бы продолжить род эль Брао, и вы посулили ему готового сына.

Никлас подбежал ко мне и, задрав подбородок, сердито уставился на слугу.

— Это он и есть? — равнодушно поинтересовался старикан, приподнимая очки повыше и придирчиво оценивая безупречную чистоту стекол. — Задумывались ли вы, какую травму можете нанести ребенку, подсовывая ему ложного отца? Какая мать так сделает?

В глубине души я и правда часто винила себя в том, что недостаточно хорошая мать: слишком молодая, неопытная, ничего не понимающая в детях. Но сейчас меня обидели несправедливо. А слуга тем временем равнодушно продолжил:

— В вашей глуши, вероятно, не знают, но существуют артефакты, которыми можно определить кровное родство. Так что я легко выведу вас на чистую воду, и все поймут, какая вы наглая и беспринципная обманщица.

Замахнувшись ножкой, Ники пнул слугу по голени новеньким ботинком. Старик, зашипев, согнулся и, выронив очки, обхватил ногу руками.

— Моя мама самая лучшая! — сердито выкрикнул Ник, сжимая кулачки.

— Никлас! Не надо бить дядю! — воскликнула я, подхватывая сына на руки. — Простите.

— Прямо по косточке, — просипел слуга.

— Может, приложить лед? — предложила я. — Хотите присесть?

— Обойдусь, — выдавил он.

— Никлас, нельзя так себя вести!

— Можно, — сердито буркнул сын и показал слуге язык.

Тот как раз поднял треснувшие очки и нацепил их на нос, и теперь уставился на Никласа с таким странным выражением лица, что я испугалась — не прихватило ли у бедняги сердце.

— Знаете, вы можете думать обо мне, что вам угодно, — сказала я. — Я не собираюсь ничего доказывать, но прошу вас больше не приходить. А если эльену не нравятся хлопковые простыни — пусть отправляется домой и спит на чем он там привык: на шелке, бархате или простынях, вытканных из волос белокурых девственниц.

Слуга молчал, словно язык проглотил. Реджина подтолкнула его к лестнице, и он покорно пошел, оглядываясь на нас. Я провела его до двери, держась на безопасном расстоянии. Ники обхватил мою шею одной рукой, но второй вполне мог заехать слуге куда-нибудь в ухо.

— Еще раз прошу прощения за моего сына, — добавила я, выставив его на порог. — Но вы сами виноваты.

— Это я прошу у вас прощения, эльена, — пробормотал слуга. — Всего доброго. И вам, маленький господин.

— Пока, — буркнул Ник.

Коста подъехал к черному дому, и сердце забилось чаще от волнения. Как все будет? Как рассказать Никласу? Быть может, лучше не торопиться? Но перед домом, вопреки надеждам, он увидел не Элис и Ники, а Диера.

— Что ты тут делаешь? — воскликнул он, выпрыгнув из экипажа.

Диер подошел, вцепился в лацканы его пиджака, и Коста испугался — не случился ли со слугой удар: темные глаза блестели, а губы дрожали и кривились.

— Коста! — воскликнул Диер срывающимся голосом. — У тебя сын!

— Знаю, я же сам тебе сказал. Диер, чего ты сюда пришел? Надеюсь, не лез к Элис со своими нравоучениями?

Диер затряс его за грудки, едва не плача:

— То же лицо: брови, взгляд, подбородок… Я ведь помню тебя с рождения! Это наш мальчик!

Коста отвел его к экипажу, усадил внутрь.

— Успокойся. Вот, попей водички…

Диер глотнул из бутылки, выронил пробку, махнул рукой.

— Коста. Я никогда у тебя ничего не просил…

— Да, обычно ты сразу требуешь, — он махнул кучеру.

— Я хочу воспитывать твоего сына, — горячо произнес Диер, и даже очки, на которых расползалась паутинка трещин, запотели от волнения. — Ты должен жениться на Элисьене эль Соль немедля!

— Я предлагал, — напомнил Коста. — Она не согласилась.

— Ты не умеешь обращаться с дамами. Мое упущение. Наверняка был слишком напорист, — Диер нахмурился, кусая тонкие губы.

— Ну, знаешь, если бы я не был напорист, то и ребенка у меня не было бы, — хмыкнул Коста.

Экипаж тронулся с места, разворачиваясь на площадке перед домом.

— Коста! — выкрикнул Диер, высовываясь из окошка. — Соблазни ее! Очаруй! Вовлеки в любовную игру, создай романтичную атмосферу: цветы, серенады, нежные признания…

Коста обернулся на дом и увидел в окне Элис с мальчиком на руках. Взяв вещи, которые кучер оставил у ступеней, пошел в черный дом, и волнение куда-то исчезло. Он делал именно то, что было правильным, так к некросу все сомнения.

Коста не стал стучаться и, зайдя внутрь, поставил на пол сумку и прислонил к стене меч, надежно упрятанный в ножны.

Ники сперва посмотрел на меч, потом на него, следом на Элис.

— Это мой папа? — спросил он, и она молча кивнула.

Ники заерзал у нее на руках, и Элис опустила его на пол. Мальчик подошел ближе, посмотрел на Косту снизу вверх и рассудительно сказал:

— Вот мама понятно зачем: она меня любит, играет со мной, читает книжки. А зачем папа?

— Давай выясним, — предложил Коста.

Оказалось, что папа очень подходит для самых разнообразных игр в саду. С ним можно охотиться на ящериц, строить шалаш и орать дурными голосами.

— Такое чувство, что у тебя теперь два ребенка вместо одного, — прокомментировала Реджина, стоя за мной у окна. — Что дальше, Элис?

— Я не уеду, пока ты не найдешь покой, — твердо сказала я. — Что ты там вспомнила про свекровь? Быть может, она тебя прокляла? Если ты изменяла ее любимому сыну…

— Не исключено, — вздохнула Реджина. — Женщины куда изворотливее и коварней, чем мужчины. Да, злобная свекровь могла привязать меня к дому — и к мужу. Раз уж я так и не ушла от него.

— А ты не ушла?

— Нет, — покачала головой Реджина. — Я не была счастлива, Элис. Я смотрю на твоего Косту и Ники, и чувствую только грусть. Мой эльен был короткой вспышкой света. Мы расстались. А вот твой идет сюда. Я в камин.

Она упорхнула, а я повернулась к Косте, который вошел в дом. Ники остался с гувернанткой, которая проснулась и вспомнила о своих обязанностях. Она была доброй женщиной и любила Ники, но иногда мне казалось, что она не вполне справляется.

— Элисьена эль Соль, — торжественно произнес Коста, подойдя ко мне ближе и взяв мои руки в ладони.

— Ты что, снова собираешься сделать мне предложение? — спросила я.

— Сперва я хочу выразить свое восхищение, — ответил он, поглаживая мои пальцы. — Элис, он такой чудесный!

Его восторг явно был искренним, и мое материнское сердце тут же растаяло. Да, Ники настоящее солнышко. И мне было приятно, что его отец тоже так думает.

— Умный, забавный, красивый… Прекрасный малыш! — Коста склонился и поцеловал кончики моих пальцев. — Элис… Я правда хочу сделать тебе предложение снова, и не спеши говорить «нет», дослушай. Я думал жениться из-за того, что хочу тебя, и это никуда не делось, — откровенно продолжил он, глядя на меня своими серебряными глазами. — Но я не буду настаивать и торопить тебя. Если ты пока не готова — ладно. Мы можем жить в разных спальнях. Хоть я очень надеюсь на совместную постель.

— Коста…

Он удержал мои руки в своих.

— Ты великолепная мать, — с чувством сказал он.

— Твой слуга так не считает, — буркнула я.

— Прошу прощения за Диера. Он однозначно ошибся и уже это осознал. Ты отличная мать, Элис, и, конечно, желаешь лучшего для Ники.

Я вздохнула. Без ножа режет.

— Так что я снова делаю тебе предложение, на новых условиях. На любых, по правде сказать. Чего ты хочешь, Элис? Что удерживает тебя от того, чтобы согласиться? Если у тебя и правда нет других романтических привязанностей…

Серые глаза внимательно на меня посмотрели. Светлые, с темной каемкой, они блестели как озеро под слепящим солнцем и так же тянули окунуться в их глубину.

— Я ни в кого не влюблена, — сказала я и подумала, что это не совсем правда.

Когда Коста держал меня за руки и смотрел так пронзительно, мое сердце билось чаще. Я думала о нем эти четыре года, вспоминала… Та ночь, что мы провели вместе, снилась мне, и я не раз мечтала о том, чтобы однажды вновь увидеть своего вора. Коста обнял меня, погладил по спине, легонько коснулся губами виска, и мне не хотелось его отталкивать. По коже побежали мурашки, и в груди словно стало теплее.

— Я хочу быть настоящим отцом для Ники, — прошептал он, — заботиться о нем и о тебе. Элис, я хочу еще детей от тебя.

У меня дыхание перехватило от его заявления, и я отстранилась.

— Лисичка, почему ты не хочешь согласиться? — спросил Коста. — Или не можешь?

— У меня есть одно неоконченное дело, — призналась я.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Говори — что это. Я помогу тебе по любому вопросу.

Могу ли я сказать ему правду? Длинный меч унесли в комнату, и я боялась, что, узнав правду, эльен вонзит его в мою единственную и лучшую подругу. Я покусала губы, собираясь с решимостью. То, что я намеревалась сделать, было преступным. Но Коста вряд ли меня осудит.

— Хочешь, чтобы я убил твоего дядю? — спокойно предположил он.

— Что? Нет! Нет! Конечно, нет! — ошарашенно воскликнула я. — С чего ты взял?

— Он бил тебя, — сказал Коста, и его лицо стало непривычно жестким. — Я в любом случае собираюсь с ним разобраться. Стига эль Соль. Верно? Я кое-что о нем слышал…

— Я не хочу, чтобы ты убивал моего дядю! — выпалила я. — Он мой единственный родственник. К тому же, тебя посадят…

— Мило, что тебя это заботит, — улыбнулся он.

— А ты наверняка проболтаешься, что я тоже замешана, — сухо добавила я. — Нет, оставь моего дядю в покое.

— Тогда что?

— Ты можешь кое-что для меня украсть? — попросила я.

Коста с любопытством вскинул темные брови.

— И тогда ты выйдешь за меня?

— Давай за поцелуй, как обычно, — предложила я.

— Нет, — покачал он головой. — Это преступно мало. Мне будет хотеться еще и еще, а ты воспользуешься моей слабостью и заставишь меня делать всякие ужасные вещи. Я покачусь по наклонной и в самом деле окажусь в каком-нибудь воровском притоне. Такого будущего ты желаешь для отца своего ребенка? Нет, Элисьена эль Соль, я требую, чтобы вы спасли мою честь и репутацию и стали моей женой.

— Закончил? — спросила я.

— Ладно, — сказал Коста. — Поцелуй. Для начала. Что для тебя украсть?

— Я бы хотела, чтобы ты украл для меня информацию, — ответила я, присаживаясь на стул.

— Как правило, информация стоит дорого… — Коста уселся напротив, и теперь мы были точно на деловых переговорах.

— Мы уже вроде как сторговались и пришли к соглашению, — напомнила я.

— Да, твой поцелуй дороже всяких тайн, — улыбнулся Коста, с предвкушением глядя на мои губы. — Давай детали, Лисичка. Мне надо кого-то разговорить? Выведать грязный секрет? Собрать досье на старушку Тутье? Ее покойный кот кажется мне подозрительным. Не могло животное быть таким разумным.

— Мне нужно, чтобы ты вынес из городской управы информацию по людям, которые жили в Виларе двести лет назад, — перебила я его.

Коста пристально на меня посмотрел, покусал губы, подбирая слова.

— А конкретнее?

— Это женщина, — пробормотала я.

Если скажу имя и точный год, он свяжет Реджину с картиной тут же. И как я это все объясню?

— Так не пойдет, — вздохнул Коста, покачав головой. — Мне бы очень не хотелось расторгать нашу сделку, но, Элис, это все равно что искать иголку в стоге сена! Вилара довольно крупный город. И двести лет назад тоже была таковым. Ты знаешь имя? Дату рождения? Дату смерти? Хоть что-то?

— Лучше сделаем по-другому, — предложила я. — Пойдем вместе. Ты вскроешь замки и поможешь мне пробраться в архив, а дальше я сама. Постоишь, посмотришь, чтобы никто не шел.

— Отчего ты не можешь попросить у мэра доступ к архиву? — поинтересовался Коста. — Да, между вами пробежала черная кошка, или, скорее, сияющий я, но Руперт явно к тебе не ровно дышит.

Я отвела взгляд. Просить о чем-то Руперта после того, что он наговорил, мне не хотелось. Я и видеть его не желала.

— Давай ты попросишь, — предложила я. — Он наверняка захочет подружиться с эльеном.

— Нет, — ухмыльнулся Коста. — Мне больше нравится вариант, где мы с тобой вдвоем идем на дело. Общее преступление сблизит нас, Элисьена эль Соль. Ограбление городской управы — это вам не шутки.

Входная дверь с грохотом распахнулась, и мы уставились на Мадлен. Вся красная, она надула щеки, выдала какой-то нечленораздельный звук, воздела руки к потолку и потрясла ими, а потом поспешила по лестнице наверх, придерживая юбку. Капитан вошел в дом через пару мгновений, руки в карманах, в глазах — сальный блеск.

— Бриллиант, — сообщил он нам. — Как я сам не разглядел? Что и говорить, духам виднее. Но теперь уж я ее не упущу. Спасибо, Элисьена. Боги благословили тот день, когда меня выперли из таверны «Тощий кит», и мне пришлось в срочном порядке искать, где приткнуть свою задницу.

Коста нахмурился, но я к оборотам Курта давно привыкла.

— Пожалуйста, — ответила я. — В черном доме всегда вам рады. Тем более, что и платите вы, не скупясь.

Капитан сел на свободный стул, широко расставив ноги.

— Однако деньги счет любят, и сегодня я увидел нечто потрясающее. Невероятное. Божественно прекрасное! О, как моя Мадлюша торгуется! Как богиня, сошедшая прямо с небес!

— Значит, это вас в ней привлекло? — уточнил Коста.

— Мадлюша? — недоверчиво прошептала я.

— Ну, знаете ли, у меня алмазных шахт нет, — заметил капитан. — А Мадлюша за полчаса сторговала мне пять сотен на товаре, который я считал безукоризненным. Но она такая — найдет недостаток и у солнца! Заметила легкую разницу в оттенках отрезов. Наверное, часть лежала на солнце какое-то время. Разницы мне, в общем, никакой, все равно продавать буду в розницу. Но Мадлен так утонченно и изысканно унижала продавца, что он сделал скидку, только чтобы мы поскорее убрались вон. Эта женщина послана мне судьбой!

— Теперь надо, чтобы и Мадлен в это поверила, — заметила я.

Капитан ухмыльнулся и подался вперед, опершись широкими ладонями на колени.

— Я умею убеждать женщин, — пророкотал он. — А то, что мы живем в одном доме, мне только на руку.

— Я, кстати, тоже теперь здесь живу, — добавил Коста. — Полностью одобряю ваш метод, капитан Курт.

Он перевел взгляд с Косты на меня и понятливо усмехнулся.

— Что ж, встретимся за ужином. А пока пойду освежусь и подумаю, как ускорить победу. Быть может, почитать стихи? Преподнести подарок?

— Удачи вам в любом случае, — искренне пожелал Коста. — Думаю, можно попробовать оба варианта.

— И то верно, — согласился капитан, вставая. — И вам удачи, эльен.

Когда он ушел, Коста повернулся ко мне.

— Только давай без стихов, — попросила я.

— Хорошо. А где картина, которую я тебе подарил?

Пепел выгребли из камина, и от картины не осталось ничего. Мне было жаль ее, если честно.

— Вы хотите получить картину назад, эльен? — спросила я.

— Отнюдь, эльена, — ответил Коста мне в тон. — Я хотел предложить вам еще пару портретов из тех, что висят в моей галерее. Возможно, один из них вы сочтете достойным аналогичной цены.

— А есть еще картины того же художника? — невинно поинтересовалась я. — Мне понравился его стиль. Лувий З.К. эль Брао.

— Не знаю, — ответил Коста. — Может быть. Давай проверим. Если ты не против, я бы хотел пригласить вас с Ники завтра в гости. Что скажешь?

Насмешливость ушла из его голоса, и теперь он говорил серьезно и ждал ответа даже слегка волнуясь. Я кивнула. Сперва найду информацию о Реджине, потом узнаю побольше о ее любовнике, и, быть может, найду секрет, который удерживает подругу здесь. А мешать общению Косты и Ники я не собиралась.

— Мама! — воскликнул сын, забегая в дом. — Там такой большой жук! Это точно папа-жук. У него даже есть рога.

— Опять рога, — пробормотал Коста. — Что ж такое…

— Иду, — улыбнулась я, поднимаясь. — Ни за что себе не прощу, если не увижу твоего жука.

— Я накрыл его ведерком, — успокоил меня Ники и доверчиво взял Косту за руку. — Папа, а ты хочешь посмотреть?

— Очень, — ответил он.

— Ники так легко его принял, — заметила Реджина, прячась за шторой и выглядывая в окно, выходящее в сад.

Уже вечерело, слуги зажгли фонари, вокруг которых вились толстые мотыльки. Сабрина Тутье вернулась со своего ежедневного променада, махнула Ники шляпкой. Мадлен Рокшор не показывалась из своей комнаты, и я втайне надеялась, что она уже пакует чемоданы.

— Ники пока совсем малыш и не задается лишними вопросами, — ответила я. — Вот папа, вот жук...

— Его отец и правда тот еще жук, — ухмыльнулась Реджина. — Как красиво к тебе подъехал: ты великолепная мать, Элисьена, а Ники просто чудо, я согласен ждать, сколько придется... Я там чуть не растаяла прямо в камине.

— Я тоже оценила, — хмыкнула я. — Но куда важнее то, что Коста проведет меня в управу, и я поищу данные о тебе.

— Поищи, — согласилась Реджина. — Попробуй по дате бракосочетания. Около пятьсот тридцатого года. Не думаю, что я стала изменять сразу же после свадьбы. Но поскольку на картине я довольно молода: руки подтянутые, спина не сутулая…

— Мне очень жаль, что мы сожгли картину, — вздохнула я. — Она была такая красивая.

— … то много лет в браке не прошло.

— Доксвелл, пятьсот тридцатый год или около того, — кивнула я. — Надеюсь, Руперт нас не застукает. Но если что — вряд ли он посадит в тюрьму.

— Лучше ему не попадайся, — посоветовала Реджина. — Мало ли, какие неприятности он может тебе доставить.

— А в гостях у Косты я попытаюсь узнать что-нибудь о твоем Лувии Кис-Кис эль Брао.

— Не думаю, что эльен замешан, — покачала головой Реджина. — Он был такой светлый, искренний… Он бы не стал колдовать мне во вред. О, гляди, снова тот старый хрыч.

— Я ведь приказала ему не являться! — рассердилась я, тоже глянув в окно.

Но слуга Косты послушно стоял за забором, глядя в мой сад с жадным любопытством, как какой-то извращенец.

— Что ты наговорил Элисьене? — сердито спросил Коста, подходя к забору.

— Я глубоко сожалею о каждом произнесенном мной слове, — грустно сказал Диер, но его глаза тут же зажглись азартом. — Коста, давай я дам тебе совет.

— Давай не надо, — отказался он, обернувшись на Ники, который увлеченно строил для жука домик из листиков.

Жук сопротивлялся и пытался сбежать, но малыш эль Брао твердо решил осчастливить его домашним уютом.

— Во-первых, взгляд, — веско произнес Диер. — Глаза — зеркало души, и взгляд — это самое важное в обольщении дамы. Он должен быть словно у хищника, приметившего добычу. Жадный, уверенный, сильный…

— Вот и хватит на этом, — прервал его Коста, но Диер цепко ухватил его за рубашку, просунув руку через забор, а затем расстегнул пару верхних пуговиц.

— Немного мускулистой плоти, — сказал он. — Рукава закатай. Двигайся плавно, свободно, не зажимая бедра. Как сильное здоровое животное. Танцуй вокруг нее словно журавль.

— Никогда не видел, как танцуют журавли, — ответил Коста. — Диер, иди домой. Завтра мы приедем на обед вместе с Ники.

— Чудесно! — воскликнул тот, но продолжил: — Голос. Третий пункт программы обольщения. Старайся говорить чуть ниже, чем обычно. Добавь хрипотцы. Обволакивай ее бархатными нотами. Пусть в голосе звучит обещание наслаждения.

— Теперь я понимаю, почему ты холостяк, — кивнул Коста. — Знаешь, Диер, это даже оскорбительно — относиться к моей будущей жене как к какой-то… самке.

— Коста, я вовсе не это имел в виду! — испугался Диер.

— Как раз это, — сухо ответил он. — Я надеюсь, что ты будешь относиться к моей избраннице со всем приличествующим уважением.

— Конечно!

— Даже несмотря на то, что у нас с ней ребенок.

— Особенно поэтому. Коста, я ни в коем разе не хотел оскорбить Элисьену эль Соль…

— Возвращайся домой, — отрезал он. — Проследи, чтобы завтрашний обед соответствовал самым высоким стандартам.

— Слушаюсь, — покорно склонил голову Диер и, бросив последний взгляд на мальчика, пошел прочь.

— Хотя погоди! — окликнул его Коста и махнул капитану, который появился на террасе. — Капитан Курт! Вы хотели получить пару советов по интересующему вас вопросу…

Оставив их вдвоем у забора, он вернулся к Ники.

— Папе-жуку не нравится дом, — пожаловался малыш.

— Наверное, он хочет к жене и деткам, — предположил Коста.

— А мама твоя жена? — тут же спросил Ники.

— Скоро будет, — пообещал он.

Кто знает, зачем он сделал это? Быть может, пожалел Диера, который выглядел таким виноватым и несчастным, и дал ему почувствовать свою важность. А может, просто из любопытства — хотел посмотреть, как далеко зайдет капитан в своих матримониальных планах. Как оказалось, старый морской волк презирал буйки и шел вперед до самого горизонта.

— Мадлен Рокшор, прекрасна как рассвет над океаном, — пророкотал он, завидев свою потенциальную невесту, и медленным движением расстегнул пуговицу на рубашке.

Мадлен остановилась на лестнице, будто раздумывая — не вернуться ли в спальню, но после собралась с духом и спустилась вниз. Сегодня она выбрала строгое синее платье с высоким воротничком и длинными рукавами, не надела украшений, а светлые волосы зачесала в гладкий пучок.

Капитан расстегнул вторую пуговицу.

— Здесь становится жарковато, — сообщил он. — Это все твоя красота, которую ткань не в силах скрыть. Я будто вовсе не вижу одежды…

— Я требую, чтобы вы прекратили свои грязные домогательства! — вспыхнула Мадлен. — Это немыслимо! Эльен, вы, как поборник света, должны остановить капитана Курта.

— К счастью, он не некрос, — ответил Коста. — И, разумеется, не станет посягать на честь дамы.

Капитан поднялся с места, обошел стол, выбрасывая вперед ноги, и крутанув задом, галантно отодвинул стул для Мадлен.

— Благодарю, — сухо сказала она, садясь.

— Разумеется, я не буду посягать, — согласился капитан, склонившись к ней. — Но если дама захочет сама… — последние слова он громким шепотом выдохнул в ухо Мадлен, и та, поморщившись, отодвинулась.

— Дружочек, вы как будто охрипли, — заметила старушка Тутье. — Вам бы горячего чаю с медом.

— Я в порядке, — заверил капитан, расстегивая третью пуговицу. — Полностью здоров. Силен как бык.

— Да у вас жар! — не отставала Сабрина Тутье. — Вам лучше отправляться в постель.

— О, я бы с радостью, — согласился капитан, не сводя многозначительного взгляда с Мадлен.

Он то щурил глаза, то открывал их шире, подергал верхней губой, точно рычащий зверь. Видимо, кое-что Диер приберег для четвертого пункта.

— Нервный тик, — вздохнула старушка. — Знаете, Курт, вам бы кота завести. Коты — они очень хорошо успокаивают. Помню, прыгнет Ларсик ко мне на колени, ляжет, теплый такой, тяжелый, и как заурчит — все волнение как рукой.

Элис сбежала по ступенькам, легкая, волнующе прекрасная, в зеленом платье, от которого ее волосы казались ярче, и виновато улыбнулась.

— Прошу прощения, — сказала она. — Ники все никак не мог угомониться. Слишком много впечатлений за день.

Она стрельнула взглядом в Косту.

— У вас чудный малыш, — умильно произнесла старушка Сабрина.

— Замечательный мальчик, — подтвердил капитан, и Коста почувствовал незнакомую до сих пор отцовскую гордость, которая ширилась в его груди как воздушный шар, наполняемый теплым воздухом.

— А вы уже знакомы с Ники? — поинтересовалась Мадлен. — У Элисьены есть ребенок от первого брака. Сочувствую вашей трагедии, Элис, — с притворным сожалением произнесла она. — Овдоветь так рано, так внезапно…

— Попробуйте лучше грибной суп, — предложила Элисьена, — чудесно удается моей кухарке.

Скорбеть по покойному Доксвеллу не хотелось никому, так что какое-то время все сосредоточенно ели. Суп и правда был хорош: густой и ароматный.

— Вдовство навсегда оставляет след на женщине, — упрямо произнесла Мадлен. — Вы кажетесь мне такой мудрой, Элисьена, точно прожили куда больше моего. На вашем лице есть некая печать зрелости. Даже, не побоюсь этого слова, старости. Вы столько пережили: замужество, рождение ребенка, вдовство, вели хозяйство…

— А ты, моя Мадлюша, все не спешишь окунуться в бурные воды жизни, — заметил капитан. — Так и ходишь по бережку, боясь замочить даже ножки.

— Если вы еще раз назовете меня этим мерзким прозвищем… — прошипела она.

— Я что-то пропустила? — тихо спросила Элис, склонившись к Косте. — Почему капитан расстегнулся чуть не до пупка?

— Он клеится к Мадлен, пользуясь советами моего слуги, — прошептал он ей на ухо. — Очень смешно. Ты такая красивая…

Элис отодвинулась, но Коста заметил легкую улыбку, скользнувшую по ее губам.

— Мой Ларс тоже не любил воду, — вздохнула Сабрина. — Но когда я его мыла, терпел и не царапался. Больше, конечно, никому не позволял такого. Однажды разодрал руку служанке, которая решила его просто погладить.

— Ваш Ларс был дурно воспитан, — сказал капитан, и бедная старушка схватила воздух ртом, не находя слов. — Кошечку надо приручить, и она сама будет просить ласки. Еще. Еще. И еще.

Капитан протянул руку через стол и накрыл бледную кисть Мадлен, но она с возмущением выдернула ладонь.

— Хотите проверить, острые ли у меня ноготки? — вспылила она.

— Хочешь меня поцарапать? — ухмыльнулся капитан. — Если спину, то я только за.

— Курт! — воскликнула Элис.

— Прошу прощения, — тут же сказал он. — Забылся. Мадлен, чем это пахнет от тебя? Такой волнующий, сложный аромат…

— Это из кухни несут жаркое, — процедила она. — Как будто вы можете разобрать запах духов!

— Сладость роз, кориандр, немного кокоса и еще что-то острое… — перечислил он, прикрыв глаза. — Тебе идет. Ты тоже с перчинкой.

Мадлен поджала губы, но Косте показалось, что капитан наконец попал в цель.

— Как-то раз мой корабль отнесло штормом к необитаемому острову, — сказал Курт. — Мы проторчали там недели три, пока латали пробоину и ждали хорошей погоды. Кок решил придержать запасы провизии, чтобы хватило на дорогу, а на том проклятом острове были одни кокосы. Как же всю команду пронесло…

— Курт! — воскликнула теперь Сабрина Тутье.

— Прошу прощения, — снова сказал капитан и, улыбнувшись, взялся за вилку. — Уверен, после жаркого нашей хозяйки такого не случится.

— У меня пропал аппетит, — процедила Мадлен, поднимаясь.

— Я провожу, — с готовностью вскочил капитан.

— Не надо! — воскликнула та и чуть не бегом припустила к лестнице, но длинное платье путалось в ногах, и капитан догнал ее в два счета.

— Я отличный бегун, — похвастался он. — Хотите посмотреть, какие у меня накачанные икры?

Перегородив дорогу, он начал закатывать штаны, но Мадлен с неожиданной прыткостью проскользнула мимо и помчалась наверх.

— Мадлен! Погодите! Я хотел пожелать вам спокойной ночи!

— А отчего сегодня нет нашего дорогого Руперта? — поинтересовалась старушка Тутье, безмятежно глянув на Элисьену.

— Мы поссорились, — откровенно сказала она.

— Он, верно, приревновал вас к эльену, — понятливо усмехнулась она. — Знаете, так странно… Я шла мимо сада, возвращаясь с прогулки… Вы же знаете, я люблю прогуляться вдоль моря, особенно когда солнце еще не так палит, как в середине лета. Так вот, я шла вдоль забора, а Ники играл в саду. И я уверена, что слышала, как он называл эльена папой.

Сабрина перевела взгляд на Косту.

— Вообще-то мы с Элисьеной давно знакомы, — сказал он.

Элис побледнела и, положив руку ему на бедро, сжала пальцы.

— А встретившись снова, осознали, что испытываем нежные чувства друг к другу. Мы собираемся пожениться, а Ники я усыновлю, — закончил он.

— Славно, — одобрила старушка. — Тем более мальчик так на вас похож.

Щеки Элис порозовели, и Коста тоже замялся с ответом.

— Я недавно видела котенка — точь-в-точь как мой Ларс, — продолжила Сабрина. — То же пятнышко на шейке, те же полоски на хвосте, — она вздохнула и сокрушенно покачала головой. — Но это был, конечно, не он…

Капитан вернулся за стол и раздосадованно застегнул пуговицы на рубашке.

— Ну, не все сразу, — пробормотал он, накидываясь на жаркое. — Кто б мог подумать… Такая ледышка на вид, а темперамент — ух, как у дикой кобылы. Такую объездить дело чести.

— Курт, — строго обратилась к нему Элисьена. — Вам стоит быть деликатнее с дамой, особенно если вы хотите добиться ее расположения.

— Вон Руперт сколько вокруг тебя ходит, — напомнил тот. — И что, добился чего-то? Нет, Элис, с женщинами нужно действовать быстро. Нападать как яростный шторм, затягивать в водоворот страсти, пока она не успела ничего осознать…

Значит, Руперту не перепало? Коста едва удержался от довольной улыбки. Сперва беременная, потом с младенцем… Быть может, у Элис вовсе не было никого после...

— В моем доме я требую воздержаться от каких-либо нападений, — твердо сказала она, такая строгая и красивая, что Косте захотелось немедленно ее поцеловать.

— Ладно, — буркнул капитан, но потом ухмыльнулся. — А если мы с Мадлюшей вдруг сломаем кровать, то не волнуйся, я возмещу.

Элис закатила глаза, а потом принялась за десерт.

— Клубничное мороженое, — сказала она и добавила, быстро глянув на Косту: — Ники очень его любит.

После ужина Коста дождался, пока все разойдутся, и попросил:

— Можно я посмотрю, как он спит?

Умоляющий взгляд, робкая улыбка — куда действеннее закатанных штанов и крепких икр капитана. Элис поколебалась, но все же кивнула:

— За ширмой спит гувернантка, — предупредила она. — Не шуми.

Элис пошла вперед, и Коста, победно улыбаясь, свернул за ней в левое, хозяйское крыло.

Ники сладко спал, привычно раскинув ручки в кроватке. В углу горел ночник, и тень от густых ресниц падала на розовые щечки. Ники вдруг улыбнулся чему-то во сне, и у меня от умиления потеплело на сердце. Ладонь Косты легла рядом с моей на бортик кровати, так что наши мизинцы соприкоснулись.

— Спасибо тебе, — тихо сказал он, но я предупреждающе поднесла палец к губам. Тогда Коста склонился ко мне и прошептал на ухо, обдав теплым дыханием шею: — Ты сотворила нечто такое удивительное, Элис, такое прекрасное, что я никогда не перестану испытывать к тебе благодарность.

Я пожала плечами и пошла к выходу. Когда дверь за нами мягко закрылась, сказала:

— Вообще-то ты тоже участвовал в процессе создания. Не надо так грубо льстить мне, Коста. Дети рождаются каждый день по всей земле. В этом нет ничего особенного.

— Возможно, — растерянно улыбнулся он и расчесал пальцами непокорные волосы. — Но я до сих пор не могу поверить. Расскажешь мне еще о Ники? Он любит книжки с картинками и клубничное мороженое, играть в мяч и строить домики для жуков. Что еще?

— Ники очень умный мальчик, — не удержалась я. — Капитан показывал ему карты морей, и теперь у Ники мечта — заполучить большой глобус. Еще ему нравится ходить в гавань и смотреть на корабли, готов часами в порту сидеть. А еще, конечно, разные животные. Лошади его немного пугают, а вот коты и собаки — лучшие друзья.

— У него есть друзья среди ровесников? — спросил Коста.

— Ники общительный, — кивнула я. — Но предпочитает компанию детей постарше.

— Мне показалось, он довольно высокий.

— Так и есть, — вновь согласилась я. — Для своего возраста.

— Гувернантка уже занимается с ним? Или только приглядывает?

— Разумеется, у Ники есть занятия, — возмутилась я, пройдя в открытую для меня дверь. — Он рисует, лепит, делает поделки из бусин — это прекрасно развивает мелкую моторику. А еще учит счет и…

Запнувшись, я быстро развернулась, загораживая проход и вынуждая Косту остановиться в дверном проеме.

— А остальное я могу рассказать вам, эльен, в более приличествующей обстановке, — закончила я.

Коста облокотился о дверной косяк, с любопытством оглядел мою спальню.

— Тут все очень прилично, — заметил он. — Есть мягкие поверхности, где можно с комфортом разместиться и продолжить наш разговор… Или помолчать… Элис, сегодня мне было откровение.

— Вот как? — буркнула я. — Что же вам открылось, эльен?

— Это все из-за Диера, моего слуги, — пояснил Коста. — Он очень хочет, чтобы мы с тобой поженились.

— У меня на этот счет сложилось кардинально противоположное мнение, — фыркнула я.

— Диер ошибся, осознал и раскаялся. И сегодня днем он пытался научить меня, как бы так половчее тебя соблазнить.

У меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Знаю, это довольно забавно, — ухмыльнулся он. — Особенно учитывая тот факт, что Диер никогда не был женат. Да ты сама видела на примере капитана, что советы оказались весьма спорными.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Я осознал, что не хочу тебя соблазнять, — откровенно заявил Коста. — Вернее, хочу, но куда важнее для меня достичь душевной близости между нами.

В спальне загорелись светильники, разгоняя полумрак, и я склонила голову к плечу, с подозрением рассматривая отца своего ребенка. Отчего-то доверять ему не получалось, хотя он явно был готов полюбить Ники всей душой, и это подкупало. Но, быть может, я в принципе не умею доверять мужчинам?

— Мы родители, — продолжал тем временем Коста. — У нас чудесный сын. Я думаю, мы оба должны приложить усилия, чтобы стать друзьями. Хотя бы ради Ники.

Помолчав, я была вынуждена согласиться.

— Ты прав.

— К тому же я и правда восхищаюсь тобой, Элисьена. Одна, в чужом краю, ты сохранила нашего малыша и дала ему все, что нужно…

Я не любила вспоминать первое время, когда узнала о беременности, и отвела взгляд, но Коста шагнул ко мне и, обняв одной рукой, второй приподнял мой подбородок и заглянул в глаза.

— Я попытаюсь наверстать упущенное, — мягко пообещал он. — Только дай мне шанс, Элис. Ты не пожалеешь, клянусь.

— Мы уже, кажется, прояснили, — неловко ответила я, вновь отводя взгляд.

Близость Косты волновала, но он и правда не спешил пользоваться ситуацией, и даже его объятия казались невинными.

— Незаконченное дело, — кивнул Коста. — Я помню. Ограбление городской управы, информация о ком-то, кто жил в Виларе двести лет назад. Больше ничего не хочешь мне рассказать?

Я мотнула головой, и Коста отпустил мой подбородок, а потом сунул руку в карман брюк и достал оттуда обрывок бумаги.

— А кто это здесь, на рисунке? — спросил он, и у меня в груди похолодело.

По центру картинки был изображен Ники: черные пружинки волос на круглой голове, голубые глаза, ручки-ножки палочками. С одной стороны от него стояла я: оранжевые волосы, глаза нарисованы тем же голубым карандашом, только правый куда больше левого. А с другой стороны — Реджина: черные волосы, черные глаза и алое платье.

— Это явно не гувернантка, — задумчиво произнес Коста, рассматривая рисунок. — У нее волосы русые, да и не стала бы прислуга носить такой яркий цвет. И не Мадлен, конечно. Ее бы Ники вообще не стал рисовать. К тому же она блондинка. Это кто-то близкий, но кто? Так странно… По-хорошему на этой картинке должен быть я.

— Там мог быть кто угодно, — улыбнулась я, пытаясь выглядеть спокойной. — Даже муфлон. Ты слишком серьезно относишься к детским каракулям, Коста.

— Я очень серьезно отношусь ко всему, что касается нашего сына, — подтвердил он и, вскинув голову, оглядел мою комнату каким-то иным взглядом: его глаза засветились, точно отражая луну.

— Когда пойдем в управу? — спросила я, переводя тему.

— После полуночи, — ответил Коста, вновь посмотрев на меня. — Есть идеи, чем заняться до этого времени?

— Да, — ответила я. — Займусь счетами.

Я подалась вперед, чтобы закрыть дверь, надеясь, что Коста отступит, но он вместо этого обхватил мою шею ладонью и горячо зашептал мне на ухо:

— А можно заняться любовью, Элис. Здесь и сейчас, на твоей кровати. Я раздену тебя, покрою поцелуями все твое прекрасное тело и буду ласкать его, пока ты не начнешь извиваться и стонать, а между твоими бедрами не станет мокро и горячо. Тогда я медленно войду и…

— И выйди сейчас же, — приказала я срывающимся голосом. — Встретимся в гостиной после полуночи.

Коста поджал губы, но все же шагнул назад в коридор, и я закрыла дверь перед его носом, а потом прислонилась к ней спиной. Воображение тут же дорисовало на кровати передо мной сплетенные тела, двигающиеся в ритме моего колотящегося сердца. Тихие стоны, горячие поцелуи, жар, растекающийся внизу живота…

— Он еще там, — прошептала Реджина, появляясь из стены, и я, вздрогнув, отодвинулась от двери. — Стоит и надеется, что ты передумаешь. Почему ты не согласилась, Элис? Я не буду подглядывать.

В коридоре скрипнула половица, послышались удаляющиеся шаги.

— Никто ведь не запрещает тебе получать удовольствие от жизни, — сказала подруга громче, садясь на пуфик перед трюмо, в котором не было ее отражения.

— Мы с ним едва знакомы, — напомнила я.

— Однако он в первую же ночь оказался в твоей спальне, — с улыбкой заметила она. — Как я и говорила.

Ждать у себя в комнате было скучно, так что Коста решил воспользоваться свободным временем. Первым делом он спустился в гостиную и заглянул в камин. Однако оставалось загадкой, отчего это место так притягивает внимание Элис: ни тайников, ни знаков, ни следов некроса не нашлось.

Но раз уж в этом доме живет его сын и будущая жена, то не лишним будет подстраховаться. Размяв пальцы, Коста сплел сеть заклинания и набросил на камин изнутри. Долго такая ловушка никого не удержит, но время для того, чтобы сбегать за мечом, даст. Потом он прошелся из угла в угол, протягивая сети по всей гостиной. Тонкие светящиеся нити обычным глазом не увидеть. Да и Ники с Элис вряд ли что-то заметят. Скорее, комната будет казаться им чуть светлее, чем обычно.

Теперь лестница. Сияющая паутина протянулась от перил до перил. Человек пройдет сквозь нее беспрепятственно, а вот нечто более тонкое, существующее на ином плане мира, застрянет.

Все было слишком очевидно. Портрет женщины в красном датирован пятьсот тридцать пятым годом от торжества света, и вот Элис понадобилось разузнать информацию о женщине, живущей в Виларе двести лет назад. На картинке, нарисованной Ники, тоже нечто в красном и с темными волосами. А о даме в алом, живущей в черном доме, если можно так сказать о призраке, болтали давным-давно. Пора бы с ней познакомиться.

Элис спустилась в гостиную ровно в полночь. Прошла сквозь сверкающую паутинку, не потревожив. Вся в черном, волосы собраны в пучок, на ногах удобные туфли без каблуков, а на лице такая решимость, точно они шли не за старыми, никому не нужными бумажками из архива, а как минимум грабить банк.

— Может, надо взять что-то с собой? — предположила она.

— Например? — заинтересовался Коста.

— Фонарь… Какую-нибудь кочергу… Как мы проникнем внутрь? Вдруг в управе все окна окажутся заперты.

Она явно волновалась, но глаза горели предвкушением и азартом.

— Предоставь это мне, — успокоил ее Коста и открыл дверь, приглашая Элис в теплую, ароматную ночь.

Вдали шумело море, и лунная дорожка выстлалась до самого горизонта. Косту же вполне устраивала дорога из брусчатки, на которой он, как благородный эльен, придерживал даму за талию. Лисичка попыталась отодвинуться, но тут же споткнулась и чуть не упала, и Коста получил повод обнять ее крепче.

— Кстати, где тот портрет, что я так выгодно тебе продал? — спросил он. — Я надеялся, что ты повесила его в своей спальне, но там его нет.

— Я его сожгла, — призналась Элис.

— Зачем же? — поинтересовался Коста, а сам мысленно потер руки. Еще одно подтверждение его догадкам: огонь очищает.

— Затем, что портрет напоминал мне об уплаченной за него цене, — фыркнула она.

Врет и не краснеет. А может, и краснеет, в ночи не разобрать. Но зря Лисичка надеется, что он поверит, будто ей неприятны его поцелуи. Вдали послышались шаги, голоса, и Элис быстро увлекла его в переулок и прижалась к стене.

— Нас не должны увидеть, — прошептала она, выглядывая из-за угла, и в ее широко распахнутых глазах словно мерцали солнечные искорки. — Если станет известно, что в управу проникли, то Руперт может провести расследование.

Плевать он хотел на расследования Руперта. В интересах мэра сидеть тихо и не вякать. Но если Лисичке хочется приключений, Коста их с радостью устроит.

— Давай притворимся, будто мы парочка на свидании, — предложил он, развернувшись к ней.

— Отличная идея, — прошептала Лисичка, обвив его шею руками.

Тут Коста был с ней полностью согласен.

— И раз уж мы все равно сговорились на поцелуй…

Шаги приближались, и он уперся ладонью в стену, склонился к Элис, так что их губы почти соприкоснулись.

— Мы не договаривались о предоплате, — неуверенно возразила она.

— Эй! — прохожий присвистнул, пьяно икнул. — Если не знаешь, чем заняться с девкой, то дай покажу.

— Пусть дамочка сама выбирает, — поддакнул второй. — Глядишь, мы ей больше по нраву.

Коста равнодушно подумал, что придется драться, но Элис вдруг подалась вперед. Теплые губы прильнули к его губам, упругая грудь прижалась к груди. Сладкий запах ее волос, горячий рот, податливое тело в его объятиях…

Мужики пробормотали еще что-то и пошли прочь, вздыхая о несправедливости судьбы и женщинах, которые выбирают не тех.

Ее пальцы перебирали волосы на его затылке, и поцелуй выходил неспешным и томным, как эта ночь.

— Ушли? — выдохнула Элис.

— Нет, — возразил он и, не дав осмотреться, поцеловал снова.

Он должен был сразу понять, что эта женщина создана для него. Еще в ту ночь, когда влез в окно к покойному Доксвеллу. Ее сладкие губы, ее теплая кожа, рыжие волосы с дурманящим ароматом. Он погладил нежную шею, коснулся груди, и Элис непроизвольно выгнулась навстречу. Коста накрыл грудь ладонью увереннее, поймал губами тихий стон. Оказалось так упоительно целовать ее прямо на улице, точно они подростки, сбежавшие от родителей и гувернеров. На юбке обнаружился разрез, и его рука вскоре легла на шелковое бедро, обтянутое чулком. Коста пробежался пальцами до кружевного края, погладил полоску обнаженной кожи, почувствовав ответную дрожь.

— Может, ну ее, эту управу? — пробормотал он.

Спохватившись, Элис уперлась руками ему в грудь, огляделась по сторонам. Улица давно была пуста, и город спал.

— Пьяницы ушли, — сказала она, невозмутимо поправляя юбку, но затуманенные глаза и припухшие от поцелуев губы ее выдавали, и Коста знал, что ее сердце колотится сейчас так же быстро, как у него.

— Лисичка, мы отошли-то всего ничего… Давай вернемся домой? — хрипло предложил он.

В спальню, откуда его так бесцеремонно выставили.

— Варден эль Брао, вы не имеете права поворачивать назад после того, как получили предоплату, — заявила она.

— Это был вынужденный маневр для прикрытия! — возразил он.

Элис чуть не задохнулась от возмущения.

— Все равно считается! — воскликнула она.

— Нет, — покачал головой Коста. — Ты сама сказала, что о предоплате мы не договаривались, а потом поцеловала меня.

Лисичка опалила его гневным взглядом, но не стала спорить. В самом деле, поцелуем меньше, поцелуем больше… Лучше больше, конечно. К сожалению, до управы им никто не повстречался, и вскоре они стояли перед крыльцом белого здания.

— Вперед, — буркнула Элис. — Отрабатывай плату.

Коста поднялся по ступенькам, подергал ручку, а потом приложил ладонь к замку и ударил светом. Дверь треснула и с грохотом распахнулась.

— Прошу, — галантно произнес он, но зашел первым.

— Что ты наделал? — пискнула сзади Элис. — Я думала, все будет тихо и аккуратно!

— Слушай, Лисичка, я — эльен, щит света и все такое, а не закоренелый преступник с навыками взломщика, — сказал он, оглядываясь по сторонам.

Ему еще при первом визите здесь не особо понравилось, слишком безлико и сыростью тянет. На стене — картина с видом на город, под ней — жесткая лавка для посетителей. Коста подошел к столу секретарши мэра. Вайолет — так она представилась, когда водила его в архив. Недопитый чай, бумаги, шейный платок на спинке стула, под столом — он заглянул вниз — удобные растоптанные туфли. Когда она шла в архив, Коста точно помнил, на ней были новые блестящие туфли на высоких каблуках, которые выглядели как орудия пытки. В старых башмаках перед начальством не походишь, но добежать до дома по брусчатке они в самый раз.

— Вопреки сложившемуся у тебя мнению, — задумчиво пробормотал он, — то окно у Доксвеллов было единственным, куда я проник без приглашения.

— А с приглашением, значит, лазишь в окна регулярно, — тут же отметила Элис, проходя внутрь и с неодобрением оглядывая треснувший дверной косяк.

— Нет, — ответил Коста, отвлекаясь от стола секретарши. — Ты ревнуешь?

Лисичка демонстративно закатила глаза.

— Тогда я не понимаю, чем ты недовольна. Ты хотела попасть в управу, и вот ты в ней.

— Надо было действовать тоньше! — воскликнула она.

— Ты предлагала взять кочергу, — напомнил он. — Тоже, знаешь, не самый тонкий инструмент.

— А фонарь? Как мне теперь искать нужную информацию? Здесь же не видно ни зги! Только не смей зажигать светильники, а то сюда сбежится охрана!

— Если бы здесь была охрана, то уже кто-нибудь прибежал бы. Нет здесь никого.

И секретарши нет. Что странно. Все выглядит так, будто она отошла на минутку. Либо же торопилась на свидание, поэтому и бросила все впопыхах.

Прикрыв глаза, Коста прочитал заклинание, и свет окутал его тело мерцающим облаком.

— Это еще что? — проворчала Элис, оглядев его с головы до ног.

— Фонарь, — ответил Коста. — Пошли в архив.

Сияющий в прямом смысле эльен спустился по лестнице, а я шла следом, размышляя — что же делать. В мои планы не входило брать Косту с собой. Я надеялась, что он постоит в сторонке, пока я буду рыться в бумагах. Если он узнает, кого именно я ищу, то сможет догадаться. Мы с Реджиной и так на волосок от разоблачения!

Длинное помещение без окон было уставлено высокими шкафами, забитыми папками. Свет эльена разогнал мрак, и тьма съежилась в углах чернильными кляксами. Я взяла забытый кем-то светильник, щелкнула кресалом, и желтый язычок огня заплясал внутри — маленький и жалкий.

— Может, вернешься наверх? — предложила я Косте. — Вдруг кто-то придет.

— Да и пусть приходит, — отмахнулся он. — Лисичка, неужели ты думаешь, я боюсь, что нас здесь застукают?

— Отчего же ты тогда с таким энтузиазмом прикрывался от тех пьяниц? — выпалила я и тут же прикусила язык. Ясно отчего! — Нахал, — буркнула я, но Коста лишь довольно улыбнулся.

Злиться особо не получалось, потому что целовался он восхитительно. Сегодня он был так нежен, что я и правда почувствовала себя с возлюбленным, который наслаждался и ночью, и мною, и особенно поцелуями… Я не была совсем уж дурой и отлично понимала, что эльен мог бы увезти нас с Ники к себе, не взирая на возражения. Мог огласить свое отцовство, наплевав на мою репутацию с высоких башен своего белого замка. Мог взять меня силой, в конце концов, еще тогда, когда я влезла к нему в дом посреди ночи, и, если быть откровенной, вряд ли бы я так уж сильно сопротивлялась. У него наверняка достаточно связей и влияния, чтобы замять любой скандал и выйти сухим из воды.

Однако вот он тут, со мной, в пыльном архиве городской управы. Терпит мое самодурство, заключает дурацкие сделки и целуется так, что ноги до сих пор словно ватные. А Ники перед сном только и говорил о своем новоприобретенном папаше и сиял восторгом.

Хоть бы найти информацию о Реджине!

— Ладно, что же мы ищем? — спросил Коста, шагая между шкафами и сияя, как огромный светлячок. — Здесь свежая информация о жителях Вилары, но тебе она не интересна. Родился, женился, умер… Город с отличными показателями рождаемости и бурным ростом в том числе за счет приезжих. Чудное местечко, где притаился некрос.

— Может, никакого некроса и нет, — возразила я, плетясь следом за Костой.

В самом деле, кому может помешать Реджина? Она сидит в черном доме и носа не кажет дальше драконов, охраняющих подножие лестницы. Коста обернулся и уверенно заявил:

— Есть. Итак, тебя интересует пятьсот тридцать пятый год, я правильно понял?

— Нет, — быстро ответила я.

Он запомнил дату с картины и наверняка уже выстроил целую гипотезу! Надо срочно его переубедить! Придумать что-то и сбить со следа! Коста подошел к шкафу в одном из первых рядов, распахнул его и вытащил толстенную папку. Бухнул ее на шаткий стол, и с папки поднялось облачко пыли.

— Посмотри здесь, Лисичка, — предложил он, сделав шаг назад и опершись о стену.

Я медленно подошла ближе. Коста стоял на месте, всем своим видом демонстрируя, что никуда не уйдет.

— Шшш, — я прижала палец к губам и вытаращила глаза. — Кажется, наверху чьи-то шаги…

— Давай же скорей притворимся влюбленной парой, которая искала уединенное местечко, чтобы слиться в порыве страсти, — предложил он и попытался обнять меня, но я вывернулась и указала пальцем в потолок. — Не слышно ни звука, — сказал Коста, даже не подумав понизить голос. — Я не куплюсь на такую дешевую уловку и не уйду. Элис, ты что, ищешь алую даму?

— Алая дама? — насмешливо повторила я, чувствуя, как у меня по позвоночнику потекла капля пота. — Варден эль Брао, вы верите в детские страшилки?

— Еще как, — подтвердил он, не сводя с меня внимательных глаз. — Частенько они оказываются самой что ни на есть правдой.

— Ты встречал призраков раньше?

— Не только встречал, но и отправлял туда, где им самое место.

Своим огромным острым мечом. Это быстро меня отрезвило и заставило собраться. Нельзя подавать виду, что он угадал. Найти информацию о Реджине и разгадать тайну, что привязала ее к этому миру, — вот моя цель.

Открыв папку, я обнаружила раздел с храмовыми записями. Сохранились они отлично, наверняка без магии не обошлось.

— Элис, в твоем доме и правда призрак? — не отставал Коста, пока я листала старые бумаги.

— Перестань, — фыркнула я, ведя пальцем по пятьсот тридцать пятому году. Фамилии Доксвелл там не нашлось. — С чего ты взял?

— Люди болтают, — ответил он. — Хотя я присутствия зла не заметил. Я ведь уже приходил в черный дом, еще когда был подростком. Думал, алая дама станет первым моим некросом, но ничего не нашел… Так что я думаю, это обычный фантом. Угадал?

— Я без понятия, что такое фантом, — пробормотала я, переворачивая страницу.

Надо будет рассказать Реджине, что она могла стать первой у Косты и в каком-то смысле лишить его эльенской девственности. Вот такой круговорот невинности.

— Человеческая фантазия может создавать образы, — пояснил Коста. — Если много людей верит во что-то, то в пространстве появляются сгустки энергии, принимающие определенную форму.

— Фантомы не вредные? В чем их отличие от призраков?

Быть может, Реджина — фантом? Вся Вилара верит в ее существование вот уже два века.

— По сути фантом — просто вспышка. Картинка, которую способны увидеть только очень чувствительные люди. Они не злые и не хорошие, никакие. Появляются, исчезают. Расплывчатые и бессловесные. Так ты видела алую даму, Лисичка? Тебе что-нибудь мерещилось?

— Наверное, я не очень чувствительная, — отрезала я.

Реджина точно не фантом и представляет собой куда больше, чем картинка.

— Зато ты очень чувственная, — произнес совсем другим тоном Коста. — Мне так нравится, как ты стонешь от моих ласк…

— Мы можем сменить тему? — попросила я, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом.

— Ладно, — кивнул он. — Расскажи, что ты ищешь.

— Это тебя не касается, — буркнула я.

— Очень даже касается, — возразил Коста. — Раз уж мы договорились, что поженимся после того, как ты завершишь свои дела.

— Я не обещала, что выйду за тебя.

— Мы выяснили, что ты отличная мать и не оставишь своего ребенка без отца, который обеспечит ему прекрасное будущее в большой и дружной семье.

— Шантажист и манипулятор, — констатировала я.

— Эти качества наверняка пригодятся мне в браке. А вот с коммуникацией у нас проблемы, — вздохнул он. — Свои секреты ты бережно хранишь, и даже об алой даме говорить не хочешь. Хотя я знаю о ней куда больше прочих.

Цифры заплясали у меня перед глазами, и я застыла, переваривая новую информацию.

— Вот как? — с притворным равнодушием произнесла я.

Коста пожал плечами, улыбнувшись уголком губ.

— Можешь рассказать, раз уж тебе нечем заняться, — предложила я.

— Ты все равно не веришь в сказки о призраках, — коварно напомнил он.

— Однако вы можете развлечь даму беседой, эльен, — сказала я, кокетливо улыбнувшись.

— Я мог бы, — согласился Коста. — Особенно когда ты так мило флиртуешь со мной. Но с вами, Элисьена, мне приятно и молчать. Вот что значит — родственные души.

— Что ты знаешь про алую даму? — не выдержала я.

— А ты ищешь именно ее?

— О боги! Почему в то окно влез именно ты? — не сдержавшись, воскликнула я.

— Думаю, это судьба, — веско произнес Коста. — Кстати, забавный факт: я влез в окно Доксвелла за предметом, который, по легенде, принадлежал как раз алой даме.

— Тот самый кулон? — ахнула я, инстинктивно коснувшись груди и как будто на миг вновь почувствовав на ней тяжесть.

— Тот самый кулон, — подтвердил Коста, кивнув. — Давай баш на баш, Лисичка: ты наконец выкладываешь мне свои секреты, а я рассказываю тебе все, что знаю об алой даме.

— А ты не блефуешь? — уточнила я с подозрением. — Может, ты и не знаешь ничего.

Вернувшись к бумагам, я перевернула страницу на предыдущий год, и едва не подпрыгнула на месте. Пятьсот тридцать второй год. Бракосочетание Реджины Лусии Фрезони и Гарибальда Доксвелла.

Я не успела заметить, когда Коста появился за моим плечом, — только записи стали четче, подсвеченные его сиянием.

— Так я и думал, — сказал он, ткнув пальцем в фамилию. — Бабка Доксвеллов, из-за которой наши семьи начали враждовать.

Я повернулась, и наши лица оказались совсем близко друг от друга.

— Ты расскажешь мне все? — выдохнула я.

Коста опустил взгляд на мои губы, склонился еще ближе и шепнул:

— Нет.

— Как это нет? — воскликнула я, а Коста довольно улыбнулся.

— Правда — бесит? — спросил он, отпуская меня и отходя к шкафам. — Элисьена эль Соль, по здравом размышлении я осознал, что не могу делиться семейными тайнами с посторонним человеком.

Открыв дверцу шкафа, он принялся рыться в бумагах.

— Посторонняя? — я едва не задохнулась от возмущения. — Я мать вашего ребенка, Варден эль Брао!

— Ты недавно говорила, что он не от меня, — напомнил Коста. Полистав какую-то папку, сунул ее назад в шкаф.

— Это была шутка.

— Ха-ха.

— Я поцелую тебя, если все расскажешь, — выпалила я, и Коста бросил на меня быстрый жадный взгляд.

— Я не смею порочить мою будущую жену подобными предложениями, — вздохнул он. — Это ведь так оскорбительно!

— Переживу.

— Вынужден отказать, — ответил он, вынимая следующую папку. — Но если ты выйдешь за меня, то расскажу все без утайки сразу же после брачных клятв.

Я сжала пальцы в кулаки, так что ногти впились в кожу.

— Вот она, — пробормотал Коста. — Реджина Доксвелл, урожденная Фрезони.

Я быстро подошла и выхватила папку у него из рук.

Знакомое имя будто подсветилось перед моими глазами. Умерла в шестьсот четвертом году от естественных причин. Похоронена в фамильном склепе. Наследники — сыновья Грегор, Генри и Густав Доксвеллы.

Если она вышла замуж в пятьсот тридцать пятом, то на момент смерти ей было хорошо за восемьдесят. Ее не убили, не замуровали в стену… Она прожила долгую жизнь и родила троих сыновей. И что же мне делать дальше?

Я захлопнула папку, засунула ее в шкаф и, оценивающе посмотрев на Косту, облизнула губы.

— Уф… Ты так на меня смотришь, что даже жарко стало, — заметил он, прислонившись к стене и спрятав руки в карманы.

Пусть одна ниточка оборвалась, не приведя меня к ответам, но появился новый источник информации, который я никак не должна упустить. Я шагнула к Косте и положила руки ему на грудь.

— Спасибо, — прошептала я, доверчиво глянув на него снизу вверх. — Ты выполнил свою часть сделки, Коста, и провел меня в управу. Я так тебе благодарна.

— Ты всегда можешь положиться на меня, Лисичка, — заверил он. — А ты, как-никак, хочешь расплатиться?

— Если ты, конечно, не посчитаешь это оскорбительным для твоей будущей жены, — лукаво улыбнулась я, погладив его плечи и обвив руками крепкую шею.

— Но ты ведь и сама этого хочешь, — с нажимом произнес Коста. — Так ведь? Элис… — его голос слегка дрогнул, когда я запустила пальцы в волосы на его затылке и привстала на цыпочки. — Я ведь нравлюсь тебе?

Нравится ли мне Коста? Не сказала бы. Потому что испытываю к нему куда более сильные чувства. Иногда, вот как сейчас, придушить готова!

Он все еще держал руки в карманах, и мне пришлось взять инициативу на себя. Я подалась к нему еще ближе и легонько коснулась губами шрама в уголке его губ. Неспешно потерлась щекой о щеку, прижалась грудью теснее. Сияние эльена окутало меня, и я на миг показалась себе глупым мотыльком, прилетевшим прямо в огонь. Но, быть может, не обожгусь?

— Нравишься, — шепнула я ему на ухо, и тонкая венка на шее эльена затрепыхалась быстрее.

Мое сердце гулко забилось о ребра, и пальцы слегка задрожали, когда я, обняв Косту, погладила его по спине. Крепкие мышцы под моими ладонями напряглись и расслабились.

— Я думала о тебе, — неловко призналась я, взмахнув ресницами. — Вспоминала…

Коста внимательно смотрел на мое лицо, и мне становилось неловко под его изучающим взглядом.

— Я рада, что в окно влез именно ты, — пробормотала я, и его светлые глаза слегка прищурились.

— А если бы появился кто-то другой? — поинтересовался он. — Ему бы ты сделала аналогичное предложение?

Я быстро облизнула губы и потянулась за поцелуем, но Коста слегка отстранился.

— Это была спонтанная идея, — вздохнула я, потупив взгляд и разыгрывая смущение. — Ты сразу показался мне привлекательным, и это натолкнуло меня на определенные мысли…

— Ты тоже мне сразу понравилась, — мягко признался он, убрав выбившуюся прядь мне за ухо. — Такая трогательная в том огромном халате, хрупкая и отчаянно смелая, со сделкой, лучше которой у меня не было.

— Но ты первый попросил о помощи, — напомнила я, набравшись храбрости и опустив руки ниже.

И там карманы пустые. Что ж такое!

— Мне нужен был кулон, — кивнул Коста. — Только я не ношу его при себе, Лисичка, так что зря ты меня ощупываешь. Но, прошу, продолжай.

Фыркнув, я отдернула руки и отшатнулась.

— Значит, кулон принадлежал Реджине Доксвелл? — прямо спросила я, и Коста кивнул.

— Какое-то время. Но вообще-то это наш семейный артефакт, который достался ей обманом.

— Как именно?

— Тайны эль Брао знают только эль Брао. Улавливаешь?

— Ты упертый как баран! — воскликнула я, едва сдерживаясь, чтобы не топнуть ногой, как делал Ники в гневе.

— Кто бы говорил! — заявил в ответ Коста. — Но я все еще жду свой поцелуй, Лисичка. Ты так распалила меня своим обыском...

Я быстро чмокнула его в губы и пошла прочь из архива.

— Погоди, это не считается! — выкрикнул Коста мне вслед. — Что за поцелуй, Элисьена?

— Большего ты не заслужил, — фыркнула я, поднимаясь по лестнице. — Из тебя отвратительный взломщик.

Обогнав меня, он отодвинул в сторонку покосившуюся дверь, давая мне пройти.

— А каково действие кулона? — спросила я, выходя на улицу.

После пыльного архива воздух казался упоительно свежим. Вилара давно тихо спала, и только море рычало в гавани, как запертый в клетку зверь.

— Гевин сказал мне носить его не снимая, — вспомнила я.

— Что характеризует покойника не с лучшей стороны, — помрачнел Коста. — Однако больше я вам ничего не скажу, Элисьена эль Соль, потому что это тайна. Семейный секрет, к которому, как я уже сказал, вы получите полный доступ сразу после свадьбы.

Развернувшись, я остановилась, так что мы едва не столкнулись.

— А если я с тобой пересплю? — прямо спросила я.

Коста втянул воздух через сжатые зубы.

— Ох, какой запрещенный прием, Лисичка, — пробормотал он. — Значит, на кону что-то очень важное…

— Быть может, мне просто хочется этого, Коста, — опустив ресницы, пролепетала я.

— Тогда, конечно, давай переспим, — согласился он. — А легенды про алую даму оставим на брачную ночь.

— Забудь, — бросила я, резко разворачиваясь и направляясь прочь.

В конце концов, я могу разузнать подробности у кого-то другого. Слуга! Старый слуга чувствует себя виноватым передо мной, и он наверняка в курсе всех тайн эль Брао. Улучу момент и припру его к стенке.

— У тебя такое решительно выражение лица, что мне даже страшно, — заметил Коста, шагая рядом. — Элис, что еще ты задумала?

— Тайны эль Соль остаются с эль Соль, — буркнула я.

— Давай обсудим условия сделки, — попросил он. — Вот той, где мы с тобой занимаемся любовью. В принципе, я могу рассказать пару деталей…

— Сделки не будет, — отрезала я. — Порыв прошел, Варден эль Брао, вы упустили свой шанс.

— Ты жестокая женщина, — мотнул головой Коста. — Элис, просто расскажи, что у тебя за проблемы, и мы решим их вместе.

Остановившись, я испытующе посмотрела ему в глаза. Сейчас Коста выглядел непривычно серьезным. Сказать ему? Довериться? Но вдруг он увидит решение проблемы в том, чтобы просто избавиться от Реджины и сжечь ее в очищающем свете эльена?

Коста вдруг нахмурился и повернул голову в сторону порта.

— Что это? — пробормотал он, прислушиваясь к шуму волн.

Море шумело, билось о пристань, что-то скрипело и трещало.

— Шторм будет, — предположила я.

Хотя странно — ветра нет. Но капитан постоянно жаловался на коварные течения возле Вилары.

— Я слышал какой-то стон, — сказал Коста. — Подожди меня здесь, я посмотрю.

Он направился в сторону гавани, а я, оглядевшись, быстро пошла за ним.

— Хотел оставить меня на месте преступления и сбежать? — предположила я, и Коста взял меня за руку.

— Теперь я никуда от тебя не сбегу, — ответил он. — Никогда.

Черные волны с ревом вгрызались в белый постамент набережной, окатывая его солеными брызгами, но не причиняя никакого вреда. Корабли у причала покачивались, жалобно скрипели, а моряки, переругиваясь, спешно вывешивали за борт мешки с песком.

— Течение, — пояснила Элис.

— Угу, — согласился Коста, не желая спорить.

Фонари на набережной отчаянно моргали, и тени метались, как в нервном припадке. По гавани, будто тяжкий вздох, пронесся холодный ветер, и что-то надсадно застонало в глубине. Тьма ночи, укутавшей город, казалась густой как смола, и к запахам моря, рыбы и водорослей примешивалось нечто такое, от чего хотелось немедля зажать нос.

Лисичка брезгливо поморщилась, тайком проверила подошвы туфель. А над морем метались черные нити, взрезающие плоть мира и перешивающие его по-новому. Метка некроса была совсем свежей. Кто-то звал его в Вилару, прокладывал дорогу, ставя вешки свежей кровью, и некрос принял жертву. Как не принять.

Внезапная буря стихла так же быстро, как началась: море улеглось в гавани, всхлипывая, как несправедливо обиженное дитя. Нити развеялись — приди он чуть позже, и не заметил бы. Приглядевшись, Коста увидел в черной воде мелких рыбок, белеющих брюшками кверху. Мертвый косяк закрутило и отнесло от берега, а потом рыбки все вдруг исчезли, словно что-то на глубине их всосало в огромную пасть.

— Пойдем отсюда, — попросила Элис, взяв его за руку, и покосилась на белый дом в конце набережной. — Мы только что вломились в городскую управу, а теперь расхаживаем прямо под окнами мэра.

Вовсе не из-за плешивого Руперта ей хочется бежать подальше. Но если искра Лисички слабая, то ее дар сродни интуиции — попробуй еще разбери, что там шепчет внутренний голос. Она поежилась, обхватив себя руками, и, хмурясь, посмотрела в сторону моря.

— Мэр живет в этом доме? — спросил Коста, снимая пиджак и накидывая его на плечи Элис.

Она кивнула и натянуто улыбнулась.

— Забавно, но когда Руперта перевели в Вилару, то он положил глаз на мой дом. Но… — Она сбилась и, поправив пиджак, закончила обманчиво беззаботным тоном: — Ему там не понравилось.

Опять что-то не договаривает… На кораблях у причала дежурила охрана, но здесь, в конце набережной, не было никого. Нарядные белые яхты покачивались на волнах стаей сонных лебедей. На такие яхты хорошо приглашать девушек: уединенно, романтично, и дама никуда не сбежит, даже если свидание пойдет не так, как хотелось бы. Надо бы Лисичку на такой покатать — увезти подальше и не возвращаться, пока все не расскажет.

— У мэра есть лодка? — спросил Коста.

— Да, — ответила Элис. — Руперт как-то предлагал покатать нас с Ники, но я отказалась. Ники пока не умеет плавать.

— Научу, — пообещал он, оглядывая берег.

На миг ему показалось, что на берегу блестит новенькая туфелька на каблуке, но это оказался всего лишь мокрый камень.

— Пойдем, — Коста обнял Элис за талию и повел прочь.

Быть может, ему просто хочется, чтобы мэр, который подбивал клинья к его Лисичке, оказался подонком, заключившим договор с некросом. А на самом деле он славный малый, которому не повезло в любви. Потому что Элисьену эль Соль ему не видать как своих ушей.

— Мэр ведь довольно старый, — заметил Коста.

Элис лишь неопределенно хмыкнула.

— Он лысый, — добавил он.

— Если не приглядываться, то почти незаметно.

— А если надеть шляпу, так и вовсе не видно, — согласился Коста. — Почему он до сих пор не женат?

— Руперт вдовец.

— Вот как. И что же случилось с его женой?

Обычно люди заключают договор с некросом по трем причинам: любовь, деньги, месть. Деньги у мэра водились, а мстить, как Косте показалось, он предпочел бы сам: подло и исподтишка. Но что, если мэр хочет вернуть с того света горячо любимую супругу? Некрос мог пообещать и не такое.

— Он потерял жену еще до того, как я приехала в Вилару, — ответила Элис. —  Я не знаю, что с ней произошло. Руперт не любит говорить на эту тему. Да и какая разница?

— По большому счету — никакой, — согласился Коста.

Они свернули в узкую улочку, и запах некроса остался позади. Одно жертвоприношение в шахте, другое — в гавани… Надо бы посмотреть на карту Вилары.

— Ты как будто в чем-то его подозреваешь? — прозорливо заметила Элис. — Или это у тебя профессиональная деформация — подозревать каждого встречного-поперечного в сговоре с некросом?

— Может, и так, — кивнул Коста.

Он безотчетно ускорил шаг, но Лисичка легко за ним поспевала.

— А вот договор с некросом, — начала она, — это, по сути, что? Человек платит своей душой за какие-то блага?

— Выглядит все иначе, — ответил Коста. — Платой может быть что угодно: ложь, подлый поступок, кровь… Но фактически некрос получает и душу. Нельзя торговаться со злом, Элис. Останешься в проигрыше, как ни крути.

— Однако ты постоянно предлагаешь мне сделки, — улыбнулась она.

— Я не зло, — возразил Коста. — По крайней мере, не с тобой. По отношению к тебе, Лисичка, я воплощение любви, добра и нежности.

Она ничего не ответила, а Коста мысленно подивился тому, как легко слово «любовь» сорвалось с его губ. Раньше он не говорил его никому. Но никто и не вызывал у него таких чувств. Элис словно проникла в его сердце, отпечаталась в душе, растворилась в каждой клеточке тела. Она родила от него ребенка. То, о чем он не знал. То, что дороже любых алмазов. Страшно представить, что было бы, скажи он некросу «да». Что стало бы с Ники? А с ним самим? Он пошел бы за сыном хоть на изнанку мира, и некрос получил бы их обоих. В этом был план?

Они подошли к черному дому, и Коста, обогнав Элис, открыл дверь и вошел первым. Светильники вспыхнули, приветствуя гостя, а обрывки сияющих нитей всколыхнулись от сквозняка. Принюхиваясь, как охотничий пес, Коста стремительно взбежал по лестнице и повернул к спальне сына. Заглянул в комнату — тихо.

— Ты чего? — запыхавшись, пискнула Элис, догнав его.

Коста аккуратно прикрыл дверь и повернулся к другой комнате.

— Твоя спальня, детская, рядом, полагаю, помещение для занятий Ники, — перечислил он. — А эта комната — чья?

Коста указал на дверь, и Элис тут же заслонила ее собой.

— Дай мне пройти, Лисичка, — попросил он.

Я прижалась спиной к двери, затравленно глянула в сторону, но все гости и домочадцы давно спали, и из другого крыла мерным шумом прибоя доносился храп капитана.

— Что ты тут забыл? — сердито поинтересовалась я, решив сходу перейти в наступление.

Коста оперся ладонью о дверное полотно рядом с моим лицом, повел носом, словно принюхиваясь.

— Присутствие некроса частенько выдает холод и характерный запах, — сказал он. — Но здесь тепло, а твой аромат, Лисичка, сбивает с толку. Ты так вкусно пахнешь, что я чувствую себя серым волком из сказки — так бы и съел…

— С чего ты вообще взял, что здесь некрос, Коста?

— Я поставил ловушки, — пояснил он. — В твоем доме точно есть нечто потустороннее: призрак, фантом, морок…

— Морок? — уцепилась я за незнакомое слово.

Ловушки он поставил… Кто разрешил?

— Это сущность, порождаемая страхами или мечтами. Не заговаривай мне зубы, Лисичка, ты что-то прячешь.

Коста попытался обогнуть меня, но я сдвинулась в сторону, загораживая дверь.

— А тебе не приходило в голову, что я могу скрывать в этой комнате нечто личное? — заявила я.

Мою лучшую подругу, к примеру. При иных обстоятельствах, будь Реджина живой, они бы наверняка понравились друг другу. Склонившись, Коста прошептал мне на ухо:

— Я был с тобой, в тебе, я видел все твое прекрасное тело обнаженным, Элис, это тоже очень личное, правда?

— И что с того? — вскинула я подбородок. — Знаешь, Коста, даже если ты видел меня без одежды, так это не значит, что у меня теперь не может быть секретов.

— Когда мы поженимся…

— Если мы поженимся, — исправила я его, — то я требую право на личную жизнь!

— Какая еще личная жизнь у замужней женщины? — возмутился он. — Если ты думаешь крутить шашни со своими любовниками…

— Я порядочная женщина, и никаких любовников у меня не было и нет! — демонстративно обиделась я. — Ну, кроме тебя. Но это был исключительный случай!

Коста расплылся в довольной улыбке, а я осознала, что назвала его единственным.

— Иди спать, — фыркнула я, отводя взгляд.

Честно говоря, я так устала от наших споров, что мне хотелось признаться. Но Коста ставил ловушки за моей спиной, а Реджина — это его работа, то, что он должен уничтожать.

— Скажи, что ты прячешь, Лисичка, — попросил он, погладив меня по шее, и моя решимость слегка дрогнула.

— Там…

— Там, — повторил Коста, поцеловав меня в щеку.

Его ладони оказались на моей талии, скользнули за спину. Он был такой ласковый, нежный, теплый, что мне хотелось самой тереться о него и мурчать довольной кошкой.

— …моя… — выдохнула я.

— …твоя…

Еще один поцелуй в щеку, шею, за ухом, ладони настойчиво притянули меня ближе. Быть может, использовать отвлекающий маневр? Я подалась к Косте и поцеловала его в губы, и он охотно ответил мне. Сладкая нега растекалась по телу, из груди вырвался тихий стон. Коста проник в мой рот языком, и я выгнулась, безотчетно желая совсем другого проникновения. В самом деле… Я отведу его в спальню, и он думать забудет о каких-то там других комнатах. Наверное. Я выдернула рубашку из-под ремня его брюк, провела ладонями по твердому животу, и мои пальцы опалил жар его кожи.

Реджина высунула голову из стены за спиной Косты, сделала большие глаза и исчезла в моей спальне.

— Там моя комната, — выпалила я, опомнившись, и Коста недоуменно посмотрел на меня. — Да. Еще одна. Во время женских дней я становлюсь раздражительной. Мне нужна тишина и темнота.

— Да и пес с ней, — прошептал он, срывая с моих губ еще один поцелуй. — Хотя ты снова врешь, Лисичка. Даже если у тебя женские дни прямо сейчас, то ловушки от этого не полопались бы.

— Ты чуешь зло в моем доме? — спросила я, упершись ладонями ему в грудь.

— Нет, — признал он.

— Ты думаешь, я бы стала скрывать нечто такое, что могло бы повредить Ники?

— Нет. Но ты можешь не понимать…

— Значит, таким ты видишь наш брак, Варден эль Брао? — воскликнула я, добавив патетики в тон. — Вечные сомнения, недоверие, споры…

— Я не знаю, каким вижу наш брак, Элисьена, — откровенно ответил Коста. — Я вообще не думал о браке, пока не встретил тебя снова. Знаю точно одно: если женюсь, то только на тебе.

Кровь прилила к моим щекам, а в груди вспыхнуло горячее удовлетворение собственницы, и я вдруг осознала, что и не собираюсь никому отдавать своего вора. Еще чего!

Я посмотрела в сияющие глаза, и они словно видели мою душу насквозь. Слегка оттолкнув его, я открыла дверь и жестом пригласила его внутрь.

Задернутые шторы, одинокая кровать, забытые карты на темном покрывале. Коста быстро вошел в комнату и осмотрелся по сторонам. Распахнул шкаф и сунул туда свой любопытный нос. Свечи, несколько книг — нет там ничего интересного, а Реджина сейчас в спальне напротив.

— Как видишь, я тебе не врала, — обиженно произнесла я. — Подозрения, недоверие, беспочвенные обвинения… Разве на этом построишь крепкую семью?

Коста, прищурившись, глянул на меня и резко отдернул штору.

— Ты ранил меня, Коста, — добавила я. — Наставил каких-то дурацких ловушек в моем доме. Ты без спроса ломишься в хозяйское крыло, нарушаешь все правила поведения для гостей...

— Я не совсем обычный гость, — попытался возразить он.

—  Вот здесь, — я взмахнула рукой, отделяя кусок коридора, — будет проходить незримая линия.

Коста упал на пол и заглянул под кровать.

— Ты слышишь меня? — нетерпеливо повторила я, притоптывая ногой.

— Угу, — промычал он в ответ, поднимаясь.

— Отныне ты не заходишь за эту линию, пока я тебя не приглашу, — заявила я.

Коста вышел в коридор, вопросительно посмотрел на дверь детской, и я добавила:

— Как видишь, граница проходит после комнаты сына. Видеться с Ники я не запрещаю.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Но, Элис, а если, допустим, начнется пожар?

— Дом защищен от пожаров, — ответила я.

— А вдруг прибежит мышь?

— Вы умеете истреблять мышей, эльен? — демонстративно изумилась я. — Впрочем, в моем доме нет ни некроса, ни грызунов.

Коста покивал, не сводя с меня взгляда и не спеша уходить.

— Надеюсь, вам все понятно? — спросила я.

— Более-менее, — ответил он. — Спокойной ночи, Элис. Если только…

— Если только — что?

— Если только ты не хочешь позвать меня за эту незримую линию, — нахально улыбнулся Коста. — Я лично готов перейти все границы.

— Спокойной ночи, Варден эль Брао, — холодно ответила я и, быстро юркнув в свою спальню, закрыла за собой дверь.

Реджина сидела на моей кровати, нервно покачивая ногой и снимая с платья тонкие сверкающие нити.

— Твой эльен чуть меня не поймал, — тихо пожаловалась она.

Я присела рядом с подругой и сняла с алого бархата сияющую ниточку. Потерла ее между пальцами, и та растаяла, оставив мерцающий отблеск на коже.

— Я могла бы догадаться, что эльен почует меня, — проворчала Реджина. — Но решила, что он слишком занят новоприобретенным сыном и окучиванием упрямой тебя, и расслабилась. Спускалась по лестнице и — бах! Вляпалась прямо в какую-то паутину, точно ленивая толстая муха!

— Ты совсем не толстая, — возразила я, почувствовав острый укол вины.

Я не должна была позволять Косте селиться в мой дом. Я могла бы придумать что-нибудь. Но, наверное, в глубине души мне и самой хотелось, чтобы он был поближе, познакомился с Ники, со мной…

— Болталась там между перил, — продолжила жаловаться Реджина. — Слава святой Мауриции, вы ушли надолго, так что мне хватило времени выпутаться. А то было бы забавно: возвращается Коста домой, а там я. Привет, эльен, вот она, алая дама, висит посреди гостиной, и портрета не надо.

— Я приказала ему не ходить в наши с тобой спальни, — виновато сказала я.

— Слышала, — кивнула Реджина. — Очертила границы. Но моя тюрьма внезапно стала еще меньше. Ты узнала что-нибудь в управе, Элис?

— Узнала, — спохватилась я. — Ты прожила почти девяносто лет, родила троих сыновей и покоишься в фамильном склепе Доксвеллов.

— Насчет покоя — сомнительное заявление, — хмыкнула Реджина.

— Я вот думаю, если ты померла старушкой, то почему я вижу тебя молодой? Вдруг секрет в этом?

Мне казалось, над этим стоит поразмыслить, но Реджина лишь равнодушно пожала плечами.

— Говорят, женщина всегда помнит себя молодой и красивой, так может я сознательно выбрала этот образ, — предположила она. — Если уж шататься вечность по черному дому, то хотя бы в платье, которое нравится. Значит, на этом все? Никаких зацепок?

— Есть еще кое-что, — добавила я. — У тебя на шее кулон. Его не видно, но цепочка свисает так, словно на ней тяжесть.

Я попыталась коснуться украшения, но мой палец прошел сквозь шею Реджины.

— Возможно, — кивнула подруга, снимая с себя остатки сияющей паутины. — Думаешь, это важно?

— Кажется, именно на этот кулон я променяла свою девственность, — вздохнула я.

Коста немного постоял в коридоре, шагнул в сторону черной комнаты, но замер, будто и в самом деле наткнувшись на невидимые границы. Да, он не верил Лисичке, а она не верила ему. В своих претензиях она была абсолютно права. Не пора ли им начать доверять друг другу? И раз уж ей это сложно дается, то почему бы ему не подать пример и не начать первым.

Развернувшись, Коста направился к лестнице, размышляя. Допустим, Элис говорит правду, и та странная комната нужна ей в особые дни. Мало ли какие причуды есть у его будущей жены. Если ей нравится лежать в темноте пару дней в месяц, так что ж, он обустроит ей черные комнаты в каждом из своих домов. Допустим, Элис стеснялась своей маленькой женской тайны и поэтому стала грудью на ее защиту. По мнению Косты, стыдиться там нечего, и лучше бы попробовать лечебные эликсиры, или — вообще идеальный вариант — забеременеть вновь и родить еще одного эль Брао, но опять же — мало ли что происходит в ее хорошенькой голове.

Спустившись вниз, он прикоснулся к обрывкам сети, болтающимся на перилах. Вот только есть одна неувязочка — ловушка сработала.

Коста потер лицо ладонями, поморгал, произнес заклинание, и гостиную залило светом. Тени шарахнулись в углы и растаяли, муха забилась в окно и, упав, застыла лапками вверх. Он медленно обвел взглядом помещение: ни нитей, ни запаха, ни сгустков мрака.

А вдруг это все же залетный фантом? В Виларе куча народу верит в алую даму. Фантом попал в ловушку и растаял.

Наверное, в другой ситуации Коста мог бы махнуть на это рукой. Но здесь, в черном доме спали его сын и любимая женщина.

Он вышел на улицу и принялся рисовать знаки.

— Что это он делает? — прошептала я. — Танцует?

Коста плавно двигал руками, словно переплетая невидимые нити. Он скользил вдоль забора, огораживающего сад, сияя в ночи как осколок луны, и за ним оставался бледный след повисшей в воздухе звездной пыли. Когда эльен скрылся за углом дома, мы с Реджиной, не сговариваясь, перебежали в ее комнату и снова приникли к окну.

Коста обошел весь дом по периметру, соединил руки, потом резко раскинул их, и за забором вдруг выросла сияющая ограда с острыми пиками и дивными цветами. Я моргнула — и она исчезла. Прищурилась — появилась вновь. Какие-то эльенские штучки?

Оглядев ограду, Коста с довольным видом потер ладони и направился в дом.

— Он что, замуровал нас? — возмущенно прошептала я.

— Только меня, — спокойно ответила Реджина. — Но, думаю, это больше защита от того, что может прийти извне.

— В смысле? — воскликнула я. — А как же гости, слуги, поставщики…

— Некрос, — добавила подруга. — Сегодня произошло что-то странное, Элис. Холодная волна словно захлестнула весь дом и меня заодно, а потом откатилась назад. И карты пророчат плохое.

— В гавани штормило, — вспомнила я. — Хотя ветра не было. Коста все принюхивался к чему-то, и там правда воняло. Я уж думала, вступила во что.

— Знаешь, твой эльен меня жутко бесит, — призналась Реджина. — Я была бы счастлива, если бы он собрал манатки и умчал назад в белый замок вместе со своим длинным мечом. Но с другой стороны, мне гораздо спокойнее, что он рядом с Ники и тобой, Элисьена.

С самого утра, пока черный дом еще спал вместе со всеми его явными и тайными обитателями, Коста рванул к приставу. Он проторчал у входа не менее получаса, во всех деталях рассмотрев герб Вилары, висящий на дверях: рисунок горного хребта был на удивление точным, а вот рыбка внизу могла бы сойти и за жабу, и за труп. Надо бы рассказать о той бедняжке, что покоится в шахте, но еще не сейчас.

Когда Коста уже подумывал о том, чтобы взломать еще одни двери, на улице появился секретарь пристава. Тощий очкастый юноша подпрыгнул от радости и прибавил шаг.

— Эльен! — воскликнул он. — Доброе утро! То есть, не такое уж доброе… Представляете, ночью неизвестный проник в городскую управу!

— Да ладно, — произнес Коста. — Что-то украли?

— Пока неизвестно, — ответил парень и нахмурился. — Но меня обеспокоило, что Вайолет нет на месте… Это помощница мэра. Такая кудрявая девушка с очаровательными ямочками на щеках. Обычно она приходит очень рано, и я заглядываю к ней по дороге на работу. Ничего такого, — торопливо добавил он, покраснев. — Просто переброситься парочкой слов.

Потому что прыщавый юноша в пиджаке с чужого плеча не такая выгодная партия как мэр. Парень провернул ключ в замочной скважине и прошел внутрь. На его рабочем столе был безукоризненный порядок, в шкафу за спиной папки стояли ровно как солдаты в строю. Какой контраст с рыбацкими кубками и ветчиной начальника!

— Что, если Вайолет была вчера в управе, когда туда проникли? — мрачно предположил парень.

— Не было, — ответил Коста. — Когда я ночью проник в управу, Вайолет там не было.

— Но… как…

Он поправил пальцем съезжающие очки, вернув их на переносицу.

— Мне нужно было срочно попасть в архив, и я не мог ждать, — пояснил Коста. — Давай сперва к нашим делам. Пристав подготовил перечень убийств?

Парень кивнул и, взяв со стола одинокий листок, протянул Косте.

— Вот что господин Дорсон велел вам передать, — сказал он.

Коста пробежал взглядом по скудному перечню. Что ж, последние три года в Виларе стоял полный штиль.

— Однако я взял на себя смелость подготовить и другой список. Более полный, — заговорщицки сказал секретарь и достал из ящика объемную папку. — Тут дела со всеми подробностями, — пояснил он, вновь поправив сползающие очки. — А также заметки по случаям, когда господин Дорсон вовсе не стал открывать дела. К примеру, о пропавших девушках.

— Много пропало? — уточнил Коста, листая содержимое папки.

Секретарь поработал со всей тщательностью, так что тут были дела не за три, а за все десять лет.

— Пятеро по моим данным, — ответил он. — Все… ну… жрицы любви.

Коста неопределенно хмыкнул.

— Приходила их хозяйка, ругалась, но господин Дорсон сказал, что они могли удрать с клиентами, — добавил секретарь.

— Могли ведь? — Коста вскинул взгляд на парня, и тот кивнул.

— Могли, — согласился он. — Но все равно… Эльен, пожалуйста, держите это в тайне!

— Исчезновение проституток? — уточнил Коста.

— То, что я дал вам эту папку, — хмурясь, ответил секретарь. — Мне здорово влетит, если пристав узнает. Я бы не хотел потерять работу.

— Тогда ты тоже не говори, что в управу влез именно я, — потребовал Коста. — Я там, кстати, ничего не взял.

— А что вы искали? — полюбопытствовал юноша, и кончики его ушей слегка порозовели.

— Информацию об алой даме, — ответил Коста.

Парень пренебрежительно фыркнул, но потом его глаза за стеклами очков расширились.

— Так она и правда есть? — протянул он.

Хотел бы он знать. Новые ловушки остались нетронутыми, но теперь призрак, или что бы там ни было, предупрежден.

— Варден эль Брао! — донесся от дверей недовольный голос. — Какое счастье лицезреть вас в столь раннее утро.

Остин Дорсон неспешно вошел в кабинет, аккуратно придерживая пухлый саквояж, от которого несло свежей сдобой и сыром. На лацкане мешковатого пиджака расплывалось пятно: то ли птичий помет, то ли сметана.

— Я тоже очень рад, но спешу, — соврал в ответ Коста. — Говорят, в управу влезли?

— Да ерунда, — отмахнулся пристав, обратив на секретаря сердитый взгляд. — Кто говорит?

— Дверь взломана, — неуверенно пробормотал секретарь. — Трещина по косяку.

— Вот зачем ты постоянно нагнетаешь, Патрик? — недовольно выпалил Остин. — Вы не обращайте на него внимания, эльен. Молодость, юношеский пыл, вечно мерещится что-то… Я в его возрасте тоже мечтал о громких делах и расследованиях.

— А сейчас? — спросил Коста.

— А сейчас понимаю, что нет ничего лучше спокойной сытой жизни. — Расстегнув саквояж, пристав выудил оттуда слегка примятую булочку. — Хотите, эльен? Угостить вас чаем? Патрик, ну-ка сделай нам чай.

— Не надо, — отказался Коста. — Так что с управой?

— Дверь рассохлась от старости, мэр уже приказал заменить, — пробурчал пристав, снимая с булочки прилипшую нитку.

— Что ж, приятного аппетита и доброго дня, — пожелал Коста. — Спасибо за помощь, Патрик.

Он вышел на крыльцо и вдохнул поглубже, прижимая папку к груди. Как знать, замешан ли пристав в происходящее в Виларе, однако его умение закрывать глаза и не видеть злодеяния, происходящие прямо под носом, очень на руку преступнику.

— Чем ты ему там помог? — послышался из-за двери недовольный бубнеж.

— Как вы и приказали…

Да, все делается как приказано и как надо. Вилара блестела и сверкала, как яркий конфетный фантик, но внутри оказался вовсе не шоколад. Непривычное чувство сдавило грудь, и Коста мгновением позже понял, что это тревога. За себя он не волновался, но теперь у него появилась семья. Надо увезти их отсюда как можно скорее.

Купив у лоточницы калач, присыпанный семечками, и кулек сладких орешков, Коста пошел к городской управе. Наблюдая, как работники вешают на блестящие петли новую дверь, съел хрустящий калач. Руперт показался на крыльце, расплатился с мужиками и, заметив Косту, расплылся в лживой улыбке.

— Варден эль Брао, — протянул он. — Не спится? Я тоже просыпаюсь на рассвете. Здесь такой воздух, хочется жить, действовать, менять город к лучшему…

— Угу, — кивнул Коста. — Затеяли ремонт?

— Да так, — отмахнулся Руперт, сияя все той же улыбочкой. — Давно собирался… Не желаете составить мне компанию? Я хотел прогуляться по набережной.

— А можно мне чаю, — попросил Коста и слегка покашлял. — Подавился.

— Давайте налью вам воды, — предложил Руперт, и Коста проследовал за ним в управу.

Пол усыпала древесная пыль, старый косяк куда-то убрали. Руперт протянул Косте кружку с водой, и он задумчиво отпил глоток. Кажется, именно эта кружка стояла на столе секретарши ночью. Сейчас на нем не было ничего, и платок со стула исчез. Вернув чашку мэру, Коста склонился, будто бы поправить брючину, и заглянул под стол. Туфли тоже пропали.

— А где ваша помощница? — поинтересовался он, выпрямляясь.

— Вайолет отпросилась, — ответил Руперт. — Решила съездить к родственникам. На свадьбу.

— На свадьбу, — кивнул Коста.

— Надеюсь, скоро вернется, — с нарочитым недовольством произнес мэр. — У меня столько дел, что без помощницы я как без рук.

Оторвать бы эти руки, а заодно и лживый язык.

— Кстати о руках, — сказал Руперт совсем другим тоном. — Вы, возможно, не в курсе, но я сделал Элисьене эль Соль предложение руки и сердца. Вам не стоит морочить ей голову, эльен. У меня к ней самые серьезные намерения. Бедняжка и так натерпелась: злобный опекун, неудачный брак, вдовство… Потом она оказалась беременной — одна-одинешенька. Я поддерживал ее и привязался к Никласу как к родному. Так что надеюсь на ваше понимание и благородство и прошу оставить мою дорогую Элис в покое.

Выдав всю эту речь, Руперт умолк и уставился на Косту.

— Я тоже сделал моей дорогой Элис предложение, — ответил он, и щека Руперта дернулась как от удара. — У меня тоже самые серьезные намерения, господин Коперо. Серьезней не бывает.

— Вот как, — процедил тот и, быстро облизнув губы, снова улыбнулся. Только теперь эта улыбка напоминала оскал. — Вы ведь не думаете, что я отступлю?

— Вам придется, — вежливо сообщил Коста. — Я бы все же хотел поговорить с вашей секретаршей. Где она живет? Быть может, она еще не успела уехать?

— Мало ли чего вам хочется, эльен, — осклабился мэр. — Вы ведь не думаете, что все ваши желания будут исполнены по щелчку пальцев? Это так не работает.

— Обычно так и бывает, — снисходительно ответил Коста. — Я выясню, где Вайолет. И все остальное тоже, господин Коперо.

Если бы взгляды могли убивать, то Коста уже упал бы без чувств. Он вышел из управы, чувствуя спиной ненависть мэра, прожигающую дыру между лопаток. Такая любовь? Или, быть может, Элис нужна ему по другой причине?

Коста пропадал где-то с самого утра и явился ближе к обеду, сердитый и взъерошенный, как еж. Ники кинулся к нему навстречу, но, застеснявшись, остановился, и Коста, тут же расплывшись в улыбке, сам подбежал к нему и подхватил на руки.

— Поедем в белый замок? — спросил он Ники. — Там много разных животных. К лошадям тебя подпускать рано, но можешь выбрать себе щенка. — Бросив на меня виноватый взгляд, Коста добавил: — Или котенка, если мама не будет против.

— Не против, — согласилась я.

Если Коста думает сходу распределить роли строгого и доброго родителя, то ничего у него не выйдет. Стыдно признаться, но я начинала слегка ревновать Ники. Даже утром, когда он прибежал ко мне в спальню, все разговоры только и были, что о папаше и его мече. Но стоило нам усесться в белый экипаж, поданный к воротам, как Ники взобрался ко мне на колени и вцепился в рукав.

— Мы редко куда-то ездим, — призналась я. — Вообще-то, если уж быть совсем откровенной, никогда не ездим. В Виларе все под рукой, так что я даже не держу экипаж.

— Так ты впервые едешь в карете, приятель? — улыбнулся Коста и постучал в стенку кучеру: — Не гони.

Я обняла сына, прижимая к себе крепче, поцеловала мягкую пушистую макушку и, прикрыв глаза, втянула сладкий запах его волос. А потом поймала на себе взгляд Косты, ставший почти осязаемым.

— Что? — недоуменно спросила я. — Ты так на меня смотришь…

Он шумно выдохнул, словно до этого забыл как дышать, и хрипло признался:

— Никогда не видел ничего красивее.

Я улыбнулась ему и похлопала по сиденью рядом с собой, но Коста недоверчиво приподнял брови. Да, сегодня у меня особая тактика. Я буду доброй и нежной, притуплю его внимание лаской, усыплю бдительность и смогу улучить момент и допросить старого слугу. Либо же Коста растает под лучами моего обаяния и сам мне все расскажет.

— Такое чувство, будто ты опять что-то затеяла, — заметил Коста, все же пересаживаясь ко мне ближе.

А может, и не растает… Ники увлеченно смотрел в окошко, и я потянулась к Косте и поцеловала его в губы. От теплого прикосновения в груди стало легко, точно я не тряслась в экипаже по сельской дороге, а летела на мягком облачке.

— Просто так, — прошептала я, предвосхищая его вопрос. — Где ты был сегодня утром?

— Можно мне тоже просто так? — пробормотал Коста и вернул мне поцелуй, обжегший губы.

Облачко тут же растаяло без следа, и воздух между нами сгустился и задрожал как над раскаленной пустыней. Ники обернулся и посмотрел на нас с подозрением.

— Я был у пристава и в управе, — невозмутимо ответил Коста и кивнул на папку, что осталась лежать на сиденье напротив. — Вилара не такое уж спокойное местечко, как хотелось бы нашему любезному мэру.

— Что говорят по поводу… ну… взлома? — поинтересовалась я.

— Ничего не говорят, — вздохнул Коста, переплетя свои пальцы с моими. — Мэр решил скрыть сей факт, чтобы избежать лишнего внимания. Элис, давай уедем из Вилары прямо сейчас! — внезапно предложил он.

— С ума сошел? — возмутилась я, выдернув руку.

— В городе некрос. Я в этом уверен. Кто-то проводит ритуал, призывающий силы тьмы, — отрывисто пояснил он. — Я оставлю вас в безопасном месте и вернусь.

Никаких ритуалов мы с Реджиной не проводим. Гадаем на картах, но больше ничего такого.

— Нет, Коста, я никуда не уеду и не проси, — упрямо сказала я, и все тепло между нами словно ветром сдуло. Даже Ники поежился и прижался ко мне теснее.

Возле белого замка нас встречала толпа слуг, оркестр грянул веселую мелодию, клоун принялся жонглировать мячиками, а в воздухе поплыли мыльные пузыри.

— Ох, Диер, — тихо простонал Коста.

Ники нетерпеливо запрыгал у меня на коленях, хлопая в ладоши, и как только экипаж остановился, подергал ручку. Старый слуга с неожиданной прытью подбежал к нам и, сам открыв дверь, помог Ники выбраться наружу.

Сын восхищенно крутил кудрявой головой, оглядывая и замок, и клоуна, и особенно пузыри.

— Я еще раз приношу вам свои глубочайшие извинения, эльена, — произнес слуга, кланяясь мне так низко, что я пожалела его старую спину. — Я не знал. Господин не счел нужным сообщить мне…

— Господин и сам в шоке, — проворчал Коста. — Диер, хватит кланяться, Элис вовсе не сердится, ведь так?

— Папа, а где щенок? — звонко спросил Ники, дергая Косту за штанину, и глаза Диера тут же подозрительно заблестели.

— Пойдем, покажу, — предложил Коста, и маленькая ручка доверчиво легла в его ладонь.

Они направились к хозяйственным постройкам, оркестр двинул за ними вместе с клоуном, а я повернулась к слуге. Вот он, мой шанс.

— Я не сержусь, — подтвердила я слова Косты. — Хотя, признаюсь, мне было очень обидно выслушивать незаслуженные обвинения.

Слуга покраснел, запыхтел, подбирая очередные витиеватые извинения.

— Никлас — сын Вардена эль Брао, — добавила я. — Я готова на проверку любыми артефактами, которые вы только найдете.

— Это вовсе не требуется…

— Да, беременность была случайной и неожиданной, и я вовсе не горжусь обстоятельствами, повлекшими ее.

— Главное — результат, — тряхнул седой головой слуга и, сняв очки, протер их платочком. — Я полностью одобряю любые обстоятельства, если благодаря им получился такой чудесный мальчик.

— Нога не болит? — коварно спросила я.

— Нет, — ответил он, водрузив очки назад на нос. — Я в порядке, эльена, спасибо. Осмелюсь сказать, семье эль Брао давно не хватает женской руки, ласковой, но твердой. Вы уже назначили дату свадьбы? Как насчет завтра?

Кокетливо улыбнувшись, я взяла его под локоть.

— Покажете мне белый замок? — попросила я.

— Сочту за честь, — церемонно согласился слуга.

Пока Коста и Ники заняты собаками, а оркестр и клоуны создают отвлекающий фон, я должна действовать! Надо придумать, как раздобыть информацию о Кис-кис эль Брао, Реджине и кулоне, не вызвав подозрений.

— Белый замок используется как летняя резиденция, — возвестил Диер. — Не очень часто, по правде сказать, потому, боюсь, он сейчас не в лучшем своем виде.

Да ладно. Паркет в бальном зале блестел, хрустальные люстры сверкали, а мраморные колонны сияли безукоризненной белизной. Я даже подумала, не испугается ли Ники всего этого великолепия.

— Фамильный особняк эль Брао находится в столице, — продолжил слуга. — Большую часть времени эльен проводит там. Вы наверняка видели большой дом на центральной улице, неподалеку от дворца.

— Я редко бывала в столице, — призналась я.

— Позвольте спросить, в вас тоже искра? — поинтересовался Диер.

— Там странно вышло, — замялась я, шагая по блестящему паркету. — Когда мне исполнилось восемнадцать, то храмовники сказали — искры нет. Однако потом, когда я возила Ники на осмотр, во мне тоже заметили след магии.

— Это очень странно, — согласился слуга. — Не думаю, что это возможно — не увидеть искру.

Быть может, дядя заплатил, чтобы ее не нашли?

Я помнила, каким хмурым он был в тот день, когда храмовники назвали меня пустышкой. Строгие лица, внимательные глаза, чуткие пальцы, ощупывающие мои запястья и виски. Могли ли те люди врать? Быть может, дядя дал им взятку? Но зачем?

— Кому это могло быть выгодно? — рассуждал Диер.

Если бы меня назвали эльеной и внесли в список невест, то дядя не смог бы выдать меня замуж против воли. Я была бы на виду. Я могла бы пожаловаться. До обычной сиротки никому нет дела, но эльена могла бы найти заступника. Дяде пришлось бы дать за меня приданое, а так он наоборот продал меня как какую-то корову.

Или же есть другая причина?

— А Никлас, выходит, эльен? — уточнил слуга.

— Боюсь, что так, — вздохнула я.

Искра сына вызывала у меня лишь тревогу. Да, считалось, что это благословение, кровь воинов света, печать добра, но Ники — всего лишь маленький мальчик, и мне было больно думать о том, что однажды он будет сражаться со страшными чудовищами.

— Быть может, в мире что-то изменится, — сказал Диер, почувствовав мое смятение, и накрыл сухой ладонью мою руку, лежащую на его локте. — Хотя я тоже каждый раз волнуюсь за эльена.

Мы проходили мимо синей комнаты, и я вдруг вспомнила шрам на боку Косты, бугрящийся под моими пальцами, когда мы целовались под портретом Реджины. В нашу первую ночь на его теле не было шрамов.

— Коста пострадал не так давно, не так ли? — спросила я.

— Почти четыре года назад, — кивнул Диер, помрачнев. — Некрос оказался слишком силен. Но не волнуйтесь, эльена, — торопливо добавил он. — Варден эль Брао полностью оправился и теперь здоров как бык.

Я едва сдержала улыбку, но Диер, испугавшись, что мог отвратить невесту, пустился в объяснения:

— Коста умелый воин, сильный и ловкий, а к тому же предусмотрительный. Он взял с собой артефакт, который исцелил его и помог победить чудовище, — слуга задумался, потом принялся сгибать пальцы, что-то подсчитывая в уме, и пробормотал: — Он ведь забрал артефакт у вашего покойного мужа как раз четыре года назад. Была какая-то сделка…

Диер пытливо глянул на меня, но я отпустила его локоть и, свернув в синюю комнату, уставилась на голую стену, возле которой теперь стояла алая софа. Сердце в груди так и подпрыгивало. Значит, кулон — это артефакт, который однажды спас Косте жизнь. Что если именно кулон поможет Реджине умереть?

— Здесь была картина, — сказала я.

— Которую вам подарили, — подтвердил Диер.

— Это фамильная ценность?

— Я бы так не сказал, — уклончиво ответил слуга. — Фамильные портреты висят в галерее. Желаете взглянуть?

— Нет, — отказалась я и повернулась к слуге. — Зачем вы хранили в летней резиденции портрет любовницы эльена?

Диер стушевался под моим пристальным взглядом, поправил воротничок, который будто стал ему тесным.

— Это недопустимо, — согласно кивнул он. — Прошу меня простить. Уверяю вас, Коста воспитан в самых правильных моральных ценностях.

Я лишь недоверчиво хмыкнула.

— Он весьма достойный молодой человек и выгодная партия как ни посмотри, эльена.

Начинается… Хотя, быть может, я смогу использовать эти наивные попытки сватовства.

— Однако его назвали в честь предка, который не тяготился соблюдением норм морали, — напомнила я. — Варден Лувий Коста эль Брао. Второе имя — Лувий. Возможно, вы полагаете, что раз я родила ребенка вне брака, то меня вовсе не волнуют такие вопросы…

Я оскорбленно задрала нос, поджала губы как Мадлен, глядящая на рыбу. Надеюсь, не переигрываю.

— Нет-нет, что вы, — поспешил заверить меня Диер. — Я понимаю ваши сомнения, эльена. Однако вы заблуждаетесь насчет предка Косты.

— Так просветите же меня, — предложила я.

— У него на самом деле была связь с женщиной. Роковая страсть. Однако это было еще до того, как Лувий Заккари Кристиан эль Брао сочетался браком со своей женой.

— Отчего же он не женился на первой своей избраннице?

— Вы ведь уже знаете, правда? — уличил меня Диер. — Она была замужем за Доксвеллом. Уж не помню его имя, как-то на гэ…

— Гарибальд, — подсказала я, вспомнив имя из архива.

— Точно, — кивнул Диер. — Об их связи узнали, эльен был влюблен и готов на все, однако она предпочла ничего не менять. Он уехал в столицу, она осталась в Виларе.

Навечно.

— И кулон как-то связан с этой дамой, — уточнила я.

— Возможно, — задумался Диер. — Кажется, я припоминаю что-то такое в письмах…

— Письма? — переспросила я, затаив дыхание.

— Остались в фамильных архивах.

— Вот вы где, — произнес Коста, заходя в синюю комнату, и сын просеменил следом, благоговейно прижимая к груди толстого щенка.

— Мама! — воскликнул Ники срывающимся голосом. — Собака!

На этом слова у него закончились. Да и как выразить все эмоции, что сверкали сейчас в голубых глазках моего сына? Улыбнувшись, я присела и потрепала щенка за ухом.

— Я ведь уже пообещала, — ласково сказала я. — Можно.

Ники прерывисто вздохнул, а щенок недовольно завозился в слишком тесных объятиях.

— Давайте я покажу вашу комнату, юный господин, — предложил Диер. — Вы сможете оставить щенка там, когда пойдете на обед.

— У меня есть комната? — удивился Ники.

— Разумеется. И она великолепна. Вы позволите? — Диер с надеждой глянул на меня, и я кивнула.

Когда они вышли, Коста пристально посмотрел на меня.

— Допрашивала Диера?

— Возможно, — игриво улыбнулась я и кивнула на софу. — А ты затеял перестановку?

Коста шагнул ко мне, и я вынуждена была попятиться и присесть.

— Удобно, — оценила я, но мой голос отчего-то охрип.

— Теперь во всех комнатах моего дома есть удобные горизонтальные поверхности, — промурлыкал Коста, садясь рядом. — Я учусь на ошибках, Элис.

Я думала, что он снова начнет ко мне приставать, и приготовилась давать отпор, но Коста лишь взял мою руку и поднес к своему лицу. Теплые губы нежно коснулись кончиков моих пальцев, кисти, запястья… Он потерся о мою руку щекой точно кот, выпрашивающий ласку, и я, не удержавшись, сама притянула его к себе.

Никто не целовал меня так как он, никто не целовал меня кроме него… Я и не хотела сравнивать. Его губы, руки, плечи — все было именно таким, как надо. Тело вдруг стало совсем невесомым, и я словно взлетела… А нет, Коста и правда поднял меня и усадил к себе на колени.

— Тебе не кажется, что наши отношения развиваются слишком быстро? — пробормотала я, когда его ладони легли на мои бедра, притягивая меня ближе.

— У нас вообще-то общий ребенок, — напомнил Коста. — Куда уж быстрее, Лисичка? Хотя, повторюсь, я хочу еще детей от тебя.

— Но не прямо же здесь ты собрался их делать?

— Почему нет? — ухмыльнулся он. — В первый раз у нас все отлично получилось.

— Перестань, — попросила я, сталкивая ладони, ставшие совсем уж нахальными, — нас могут увидеть. И Ники здесь. Вдруг прибежит.

Скорее всего, собака сейчас вытеснила из его сердца и маму, и папу, и меч вместе с книжками, но мало ли. Коста послушно переместил руки на мою талию и посмотрел мне в глаза.

— Я люблю тебя, — сказал он.

И эти слова будто заполнили всю синюю комнату до отказа, так что мне вдруг стало нечем дышать. Коста смотрел на меня, и я плавилась в серебре его глаз, но не могла сказать ни слова в ответ… Не сейчас… Не так… Люблю ли? Но, кажется, он и не ждал.

— Давай выберем дату свадьбы, — предложил Коста, погладив мою щеку.

Руперт тоже недавно сказал мне о любви, и, хотя я знала его четыре года и считала другом, в ответ на его признание почувствовала лишь неловкость и досаду. Так откуда сейчас в моем сердце этот щенячий восторг?

— Так уверен в своих чувствах? — спросила я, пытаясь вернуть на землю не столько Косту, сколько себя. — Мы почти незнакомы.

Потянувшись, он поцеловал меня, снова сбивая с толку. А ведь я что-то придумала, мелькнула какая-то мысль…

— К тому же слова так легковесны, — вспомнила я идею, проскочившую в голове.

— Хочешь подарок? — понятливо улыбнулся Коста. — Вообще-то с утра я думал купить яхту. Обошел весь порт, но подходящей не было. Сделаю на заказ и назову Элисьеной. Твои глаза как море под солнцем, знаешь?

— Мило. Но я не об этом.

— Кольцо? — тут же подхватил он. — Какие камни предпочитаешь? Бриллианты, изумруды, сапфиры? Быть может, рубин?

— Я не о подарках, — отрезала я. — А скорее о том, что слова, пока они не записаны, легко взять назад.

Коста сосредоточенно посмотрел на меня, явно не понимая.

— Напиши, — подсказала я.

— Письменное подтверждение своих чувств? Лисичка, ты так романтична.

В его голосе отчетливо прозвучало ехидство, и я демонстративно насупилась. Коста тут же ссадил меня с колен и, поднявшись, подошел к чайному столику. Вытянув снизу скрытый ящик, достал пачку бумаги, чернильницу и перо.

— Тут раньше играли в карты, — пояснил он, располагая письменные принадлежности на столе и садясь за него. — Для расписок удобно.

— Угу, — промычала я.

Поднявшись с софы, подошла к нему и посмотрела через плечо.

— Я, Варден Лувий Коста эль Брао, — медленно произнес он, выводя на бумаге свое имя, — люблю Элисьену эль Соль. — Макнув перо в чернильницу, задумался и продолжил: — Обожаю ее сладкие губы и нежную кожу. Тону в голубых глазах, с ума схожу от ее улыбки. Хочу ее так, что спать не могу.

— Это уже лишнее, — проворчала я.

— Из песни слов не выкинешь, — заявил Коста. — Клянусь, что буду преданным мужем и буду любить ее и наших детей до конца своих дней. Пойдет?

— Вполне, — ответила я.

Коста помахал листком, чтобы высушить чернила, протянул его мне. Взяв признание, я еще раз пробежалась взглядом по строкам. Почерк у Косты оказался слегка неразборчивым и без завитушек.

— Даже не знаю, где его хранить, — пробормотала я. — Раз уж скоро все равно уеду из черного дома…

Коста заглотил эту наживку как голодный карась.

— Давай положим признание в наш фамильный архив, — предложил он, поднимаясь. — Ты совершенно права, Элис. Пусть эта бумажка станет первой ласточкой, и вскоре вы с Ники переедете ко мне.

Я смущенно улыбнулась и кивнула, и Коста, прищурив глаза, посмотрел на меня с подозрением. Я уж думала целовать его снова, чтобы избавиться от пристального взгляда, который будто видел меня как облупленную, но Коста взял меня за руку и повел прочь.

Мы пересекли бальный зал, поднялись по широкой мраморной лестнице. Из правого крыла доносился детский смех и звонкий лай, но мы свернули налево. Передо мной вытянулась анфилада комнат, и вскоре я поняла, что попала в знаменитую галерею эль Брао, куда меня уже не раз приглашали.

Мимо натюрмортов я прошла без особого интереса, возле пейзажей замедлила шаг, перед мариной, где бушевало море, задержалась. Но больше всего меня привлекли портреты. Я не была совсем уж дикой, мне доводилось бывать в галереях, но я впервые видела такую, где почти все люди были изображены парами.

Мужчины и женщины держались за руки, обнимались, касались хотя бы мизинцами. Я нашла всего одну пару, которую художник изобразил на расстоянии, но их взгляды переполняла любовь, и казалось, что они только и ждут, когда можно будет перестать позировать и броситься в объятия друг другу.

Заметив мой интерес, Коста пояснил:

— Эль Брао женятся по любви.

— Везет, — усмехнулась я, стараясь не выдать горечи, всколыхнувшейся в душе.

Я была вполне довольна жизнью, радовалась, что твердо стою на ногах. Но сейчас чувствовала себя домашней уткой, которая сыто и спокойно жила в птичнике, а потом увидела летящую стаю и поняла, что у нее тоже есть крылья.

— Эй, ты что, плачешь? — испугался Коста, заглянув мне в лицо.

Я мотнула головой, и мои глаза на самом деле оставались сухими. Однажды мне подрезали крылья, выдав замуж за Гевина Доксвелла, но теперь ничто не помешает мне взлететь.

На последней мужчина и женщина сидели на диване, влюбленно глядя друг на друга поверх курчавой головы очаровательного мальчика.

— Ники и правда очень на тебя похож, — заметила я.

На языке крутился вопрос, но я не решалась его задать.

— Отец погиб, сражаясь с некросом, — произнес Коста. — Мама умерла, когда я был подростком. Мне кажется, ей не хотелось жить без него.

Мне хватило ума промолчать, что для матери такие мысли недопустимы. В конце концов, Реджина до сих пор тоскует по своему Кис-Кису. Наверное, если встретишь такую любовь, то, потом жить без нее все равно что без солнца.

Обернувшись, я окинула взглядом галерею, испытывая иррациональную обиду за подругу. Конечно, ее здесь не было. Ей достался укромный уголок в маленькой комнатке и портрет со спины, как будто ее судьба быть лишь незваной гостьей, которую стыдятся.

— Я по твоему лицу вижу, что что-то не так, но не возьму в толк — что, — нахмурился Коста.

— Мне обидно за алую даму, — откровенно призналась я. — Покажи мне этого Лувия.

Коста подошел к портрету, на котором было изображено целое семейство: папа, мама и четверо ребятишек. Сколько я ни вглядывалась в счастливое лицо мужчины, но не нашла в его светло-серых глазах ни горечи, ни раскаяния, а ямочки на щеках совсем не походили на морщины скорби. Он обнимал за плечи полноватую блондинку, которая улыбалась немного растерянно и удивленно, точно до сих пор не веря, что все это — и мужчина, и дети, — ее. Вместо нее могла быть Реджина.

—  Почему тебе обидно за алую даму? — не понял Коста. — Она разбила сердце моему прапрадеду, выбрав унылого Доксвелла.

— Он не кажется несчастным, — заметила я, вглядываясь в лицо Кис-Киса. Ямочка на подбородке совсем как у Косты, а разрез глаз немного кошачий.

— Любовь исцеляет.

— А откуда ты знаешь, что Доксвелл был унылым? — решила повредничать я. — Это было двести лет назад. Может, алая дама разочаровалась в любовнике и осознала, что законный муж лучше.

— Унылый, — упрямо повторил Коста. Он подошел ко мне сзади и, по-хозяйски обняв, притянул к себе и поцеловал в висок. — Это фамильная черта Доксвеллов. Вот мы, эль Брао, все удальцы как на подбор, и с нами не соскучишься.

— Это точно, — согласилась я.

Было так приятно опираться на его твердую грудь, чувствовать легкие прикосновения губ к виску, волосам, что я могла бы рассматривать портрет до вечера. Однако если я хочу выйти замуж за Косту, мне надо поскорее помочь подруге. А ведь и правда хочу — поняла я. Если еще пару дней назад я внутренне соглашалась на его предложение только из-за Ники, то теперь я хотела и ради себя.

Было немного страшно, но любовь Косты манила меня как небо птицу, и я уже понимала, что попробую взлететь, чего бы это мне ни стоило.

— Алая дама бросила Лувия, — произнесла я. — Он, верно, страдал. Проникся жаждой мщения…

— Нет, — мотнул головой Коста. — С чего бы? Ты же видела, он женился на прекрасной женщине, обзавелся детьми.

— И думать забыл о Реджине Доксвелл? Однако портрет ее почему-то хранил.

— С тех самых пор эль Брао редко бывают в Виларе, — нехотя ответил Коста. — Мой прапрадед мог навредить бывшей любовнице разве что случайно. Он подпортил ее репутацию, когда стал публично требовать развод. Был грандиозный скандал. По сравнению с ним наш маленький тайный роман — ерунда. — Он поймал меня за руку и пожал пальцы. — Элис, я хочу, чтобы Ники поскорее стал эль Брао. То, что моего сына считают отпрыском Доксвелла, сводит меня с ума.

— А кулон? — Не отставала я. — Откуда он взялся?

— Мы ведь договорились, — напомнил Коста и развернул меня к себе. — Сперва ты тоже должна рассказать. Что прячется в черном доме, Элис?

Не что, а кто. Если бы это была моя тайна, я бы уже раскололась. Невозможно хранить секрет, когда тебя так нежно обнимают, а светлые глаза словно греют любовью. Я уткнулась ему в плечо и помотала головой, и Коста погладил меня по волосам.

— Бедная Лисичка совсем запуталась, — тихо вздохнул он. — Как же мне тебя приручить?

Коста был так добр со мной и откровенен в своих чувствах, что я ощутила себя виноватой. Я ведь использую его признание в любви только для того, чтобы попасть в архив. Это… подло!

— Я не могу тебе рассказать, — сбивчиво произнесла я, пряча взгляд. — Это не моя тайна. Понимаешь? Я не хочу подводить человека, который мне дорог.

— Значит, Руперт Коперо дорог тебе, — в голос Косты зазвенели металлические нотки. — Элис, если ты покрываешь его…

— Вовсе нет, — возмутилась я. — При чем тут вообще Руперт? Я не то хотела сказать, Коста… В общем, — я выдохнула, собираясь с решимостью, — я не всегда поступаю правильно. Вообще никогда, наверное. Взять хоть нашу первую встречу.

— Лучше и представить нельзя, — заверил меня Коста.

— Я заполучила черный дом обманом.

— От Доксвеллов не убудет.

— А потом я проникла в твой дом под покровом ночи и пыталась украсть портрет.

— Мой дом — твой дом, Лисичка. А портрет я тебе подарил.

Я затравленно посмотрела в конец коридора. Все равно ведь не смогу попасть в фамильный архив эль Брао сама. Так не лучше ли признаться?

— Что гнетет тебя, Элис? — спросил Коста.

— Я хотела попасть в твой фамильный архив, — выпалила я. — Потому и попросила письменное подтверждение, чтобы был повод. Диер сказал, там есть письма Лувию эль Брао.

— Я так и понял, — кивнул Коста и, взяв меня за руку, повел дальше. — И я признателен за то, что ты хоть в чем-то решила быть со мной откровенной. Да, меня слегка задело такое прагматичное отношение к моим чувствам, однако я высоко ценю твою изобретательность, Лисичка.

— Подожди, — попросила я, совершенно сбитая с толку его заявлением. — Значит, ты догадался?

— Да, — коротко ответил он.

— Но все равно ведешь меня туда?

— Во-первых, мне кажется забавным положить в фамильный архив эту записку. Быть может, однажды ее найдут наши внуки.

— Или Диер! — испугалась я, и кровь прилила к моим щекам.

— А во-вторых, мне и самому жутко любопытно, что такого ты хочешь найти, — добавил он.

— Коста, — снова позвала я его. — Я еще хотела сказать…

— Говори, Элисьена.

Слова обжигали мой язык и сдавливали горло, и я не могла себя заставить произнести их, хотя хотела сказать о том, что Коста нравится мне куда больше, чем я готова признаться. О том, что его губы и глаза волнуют меня, что по ночам я не закрываю окно...

— Ты хороший отец, — быстро сказала я, затолкав любовное признание поглубже.

— Я буду очень стараться, — серьезно пообещал Коста. — Итак, мы пришли.

Он открыл передо мной неприметную дверь, и в помещении зажглись огни. Здесь не было окон, а огромные шкафы могли посоперничать с архивами городской управы.

— Только есть загвоздка, Лисичка, — цыкнул зубом Коста. — Я без понятия, где эти письма.

Я так и не нашла в архивах эль Брао информацию о Реджине. Коста устроился за письменным столом, изучая папку, которую принес с собой, и предоставив мне полную свободу, но его присутствие отвлекало. Он то и дело прерывался, чтобы подойти ко мне и поцеловать, обнять, или подать коробку с верхней полки и поцеловать снова, и если бы служанка не позвала нас обедать, то кто знает, чем бы закончилось изучение старых бумаг.

Диер, которого я расспросила за обедом, тоже не дал мне четкого ответа.

— Мы ведь не живем в Виларе, эльена, — немного расстроенно сказал он. — Потому бумаги в некотором беспорядке. Ох, кто бы знал… Я бы первым сюда примчался!

Ники, проголодавшись, с аппетитом уплетал все, что предлагали: кашу, котлетки, овощи, и Диер смотрел на него с таким умилением, точно приходился ему родной бабулей. После обеда сын наотрез отказался уезжать, и Коста захотел показать нам остальную часть белого замка. В огромной библиотеке Ники так и застыл, открыв рот, в фехтовальном зале запрыгал от восторга, а вот в картинной галерее заскучал и потребовал отвести его назад к щенку.

Детская комната оказалась просто восхитительна: на голубых стенах были нарисованы облака, под потолком летел парусник, а в шкафу хранились несметные игрушечные сокровища в виде мишек, солдатиков, мячей и деревянных конструкторов. Ники захотел побросать щенку мяч, и я предложила выйти на улицу, хотя и Диер, и Коста готовы были позволить ему играть хоть в обеденном зале посреди хрусталя и фарфора.

Время пролетело незаметно, и сумерки окутали белый замок дымкой тумана, который был розовым как яблоневый цвет. Я не волновалась насчет ужина для постояльцев, его могут подать и без меня, так что позволила себе расслабиться и самой побыть гостьей. Клоунов и оркестр распустили, оставив лишь скрипача, который играл где-то вдали нежную мелодию. Диер тактично растворился, не забыв усыпать стол лепестками роз, и теперь мы сидели за столом втроем, точно настоящая семья.

— Быть может, останемся здесь? — предложил Коста, накрыв мою руку своею. — Ники совсем разморило.

Мой малыш и правда клевал носом, а щенок так и вовсе уснул, распластавшись на полу.

— Мне надо вернуться, — мягко отказалась я. — Но этот день был чудесным. Спасибо.

— Каждый день может быть прекрасным, Элис, — ответил Коста, перебирая мои пальцы. — И ночи тоже…

Я улыбнулась ему, и Коста, почуяв в моей улыбке обещание, многозначительно приподнял бровь.

— Мне надо домой, — быстро повторила я.

— Как скажешь, — не стал он спорить.

Косте пришлось нести Ники на руках, мне же досталась корзинка со щенком, который даже не проснулся, когда его переложили на мягкую подстилку, лишь подергал во сне лапками, как будто снова бежал за мячом.

Мы устроились в экипаже, и все было так хорошо, что меня кольнуло предчувствие беды. Не может моя жизнь быть похожей на сказку. Чем я такое заслужила? Меня как будто нарисовали на чужом портрете, на месте, которое не должно было стать моим.

Признание в любви Коста спрятал в архиве, и я немного об этом жалела. Я бы перечитала его еще раз, хотя и так помнила каждое слово. Коста сидел напротив, держа спящего Ники на руках, и светлые глаза мерцали в полумраке.

— Можно я приду к тебе ночью? — тихо спросил он, и меня тут же бросило в жар.

В груди будто стало тесно, а в голове замелькали обрывки фантазий, которые наверняка воплотятся в жизнь, стоит мне лишь согласиться.

— Правда, тебе придется отменить невидимую линию, — усмехнулся Коста, и я сумела вдохнуть.

— Я не хочу спешить, — выпалила я, боясь передумать. — Мы и так… поторопились.

Коста глянул на спящего Ники и ласково погладил его по румяной щечке.

— Хорошо, — спокойно согласился он. — Подождем.

— Ты всегда будешь соглашаться со мной? — отчего-то рассердилась я. — В архив — пожалуйста, домой — поедем, без постели — ладно…

— Нет, конечно, — ответил Коста. — Чует мое сердце, нас ждет жизнь, полная споров, скандалов и бурных примирений. Но ты сегодня такая ласковая, Лисичка, что мне хочется быть сговорчивым. Тем более ты вправе отказывать мне.

— Да, — буркнула я, чувствуя себя совершенно несчастной. Фантазии пожухли, как осенняя трава.

— Вообще-то я собираюсь ночью в обход, — добавил Коста. — Раз уж ты не хочешь помочь мне изловить некроса, придется делать это самому.

— И куда ты пойдешь? — спросила я.

— Хочу проверить еще несколько мест в Виларе, где были совершены убийства, — он постучал костяшками пальцев по папке, которую взял с собой, и я заметила на ней печать пристава.

— Убийств было несколько? — ахнула я.

Ники вздохнул и поерзал на руках у Косты.

— Полагаю, что последнее было совершено прошлой ночью. Элис, повторю, не общайся с мэром, особенно наедине.

— Я понимаю, что Руперт тебе не нравится, — фыркнула я. — Но выставлять его убийцей…

— Он мутный, — сказал Коста, повторив характеристику, которую когда-то дала мэру Реджина. — Его секретарша пропала, а он и в ус не дует. Сказал, что Вайолет уехала на свадьбу. Но тогда Патрик, помощник пристава, наверняка бы знал. Он болтает с ней каждое утро. Я был в комнатушке, где жила Вайолет, и не нашел никаких признаков сборов. Хозяйка дома сказала, что девушка не предупреждала ее об отъезде.

— Вайолет пропала? Как же так…

Мне отчего-то казалось, что помощница Руперта меня недолюбливает. Хотя внешне она вела себя безукоризненно и любезно, и я не испытывала к ней неприязни. У нее всегда было угощение и цветные карандаши для Ники, и она позволяла ему рисовать за ее столом, пока мы с мэром болтали.

Мы подъехали к черному дому, и Коста умудрился и выйти из экипажа с сыном на руках, и помочь выбраться мне. Щенок даже не шелохнулся, измотанный играми.

— Оставлю его внизу, — неуверенно сказала я. — Попрошу слуг присмотреть. Ники наверняка будет настаивать, чтобы щенок жил в его комнате, но не думаю, что это разумно: лай, шерсть, блохи…

— Ты ведь не думаешь, что я подарил бы нашему сыну блохастого пса! — возмутился Коста.

— Ты не можешь знать точно, — заметила я.

— Я эльен, у меня магические способности, забыла? На этой собаке ни одной блошки, зуб даю.

— Не разбрасывайтесь зубами, Варден эль Брао, — усмехнулась я, проходя в дверь. — Как думаешь, твой слуга найдет письмо о Реджине?

— Если оно есть в архиве, то Диер сделает это. Он готов в лепешку расшибиться, чтобы заслужить твою благосклонность.

Я передала корзинку со щенком одной из служанок, приказав позаботиться о нем. А потом мы с Костой поднялись в комнату сына и уложили его спать. Гувернантка недоуменно пялилась на эльена, но я не стала ей ничего объяснять.

Выйдя из детской, я свернула к лестнице, хотя соблазн был велик — спальня так близко. Спустившись вниз, расспросила про ужин. Вроде бы обошлось без проблем, хотя Мадлен попросила подать еду ей в комнату. Видимо, ухаживания капитана зашли в тупик.

— Мэр приходил, — добавила служанка. — Хотел поговорить с вами, эльена.

— Мило, — прокомментировал Коста. — Принесите мне кофе покрепче, пожалуйста.

— Мне чай, как обычно, — сказала я. — Значит, собираешься не спать всю ночь? — спросила, садясь за стол.

Кивнув, Коста задумчиво прошелся по залу и обвел помещение взглядом. Серые глаза замерцали, как холодные звезды.

— Чисто, — непонятно пробормотал он.

— Разумеется, чисто, эльен, — слегка обиделась я. — Мой дом соответствует самым высоким стандартам. Чистота, сервис, кухня…

— Привидение, — задумчиво добавил Коста. — Я знаю еще кое-что интересное об алой даме, — добавил он, остановившись возле камина, и, понизив голос, продолжил: — Это семейный секрет, Элисьена. Я не хотел говорить, но раз уж ты вроде как согласна стать моей женой, то слушай. Это касается Лувия Заккари Кристиана эль Брао, любовника алой дамы.

Он подошел ко мне и сел рядом, и я вся превратилась во внимание. А Коста вдруг вскочил со стула, подбежал к камину и, сделав взмах рукой, потянул что-то невидимое.

— Ага! — воскликнул он, пятясь, и из камина показалось алое платье Реджины, обмотанное сияющей сетью. — Попалась!

— Нет!

Я выскочила из-за стола, опрокинув кружку с чаем. Сияющие сети в руках Косты стали яркими, как солнечные лучи.

— Алая дама, — протянул он с торжествующим удовлетворением в голосе. — Надо же.

Сгреб все нити левой рукой, а правую поднял, сложив пальцы в заклинающий знак.

— Коста, нет! — вскрикнула я.

— Неси меч, Лисичка, он на шкафу в моей комнате! — приказал Коста и заговорил на эльенском, который мне так и не довелось выучить: — Армедес…

Воздух дрогнул от его слов, загустел, краски стали бледнее, а контуры четче. Я видела фигуру Косты сияющей, точно его вырезали из звезд. Платье путалось в ногах, перед глазами мельтешили искры.

— Эль Брао… — произнес Коста.

В старой книжке с заклинаниями, которая была у дяди, говорилось, что эльен обязательно должен использовать свое имя, вроде как вплетая собственную суть в волшебные слова.

— Меч, Лисичка! — выкрикнул Коста.

Нет уж. Я подбежала и заслонила собою камин. Реджина шипела позади то ли от боли, то ли от невозможности выпутаться из уз. Светлые нити были натянуты до предела и подрагивали от напряжения.

— Элис, — голос Косты был обманчиво мягок. — Отойди.

Я мотнула головой. Каков подлец! Специально расставил свои ловушки и подманил Реджину загадками!

— Если ты это сделаешь, я никогда тебя не прощу, — выпалила я. — Я не выйду за тебя, Коста, так и знай. Клянусь! Клянусь нашим сыном!

— Думай, что говоришь, — рассердился он. — Никогда не клянись Ники. Ясно?

— Ясно, — ответила я. — Только это особый случай. Реджина хорошая! Она моя лучшая подруга!

Коста вздохнул и опустил руку, но на кончиках пальцев пылало белое пламя. Такой же яркий свет струился из его глаз, и Коста сейчас казался героем, сошедшим со страниц книги о великих деяниях.

— Лисичка, маленькая, она обманула тебя, — ласково произнес он. — Некрос лжет, путает, сулит золотые горы…

— Элис, позволь ему, — слабо прошептала Реджина из камина. — Так будет лучше для всех.

— Не говори со мной таким тоном, — приказала я Косте. — Я не безмозглая глупышка и давно не верю ни пустым словам, ни обещаниям. Я бы пропала без Реджины. Я бы не справилась. Ты удивлялся, как мне удалось превратить черный дом в элитный отель, и был прав — у меня бы не получилось. Но со мной была Реджина. Она поддерживала меня с самого первого дня! Она была рядом, делила со мной трудности и печали, помогала советами, утешала, наставляла и радовалась нашим успехам.

На моих глазах выступили слезы, потекли по щекам, обжигая. Реджина сказала, что мы с ней связаны — так и есть. Моя жизнь была бы совсем другой без алой дамы.

— Ты говоришь мне не клясться Ники? — вскинула я подбородок. — Хочешь правду, Коста? Хочешь узнать меня лучше, Варден эль Брао?

— Элис, не надо, — прошептала из-за плеча Реджина.

— Не было бы никакого Ники, если бы не она! — с отчаянием выкрикнула я.

Реджина вздохнула.

— Я думал, для зачатия надо лишь двое, — хмыкнул Коста, но белое пламя на его пальцах постепенно угасало. — Призрак там вовсе не обязателен.

— Когда я узнала, что беременна, то была в ужасе, — сказала я тише. — Я не знала, кто ты. Не знала ничего о детях. Выбор казался очевиден…

Щека Косты дернулась, как от удара.

— Я хотела избавиться от ребенка.

Сердце заболело, как будто в него всадили нож. Тягучая жгучая боль от невосполнимой потери, на которую я себя едва не обрекла.

— Не говори этого, — попросил Коста.

— Реджина мне не позволила, — упрямо сказала я. — Она уговаривала меня, поддерживала и даже ругала и грозила страшными карами. Я в неоплатном долгу перед нею, Коста, и расплатиться не смогу никогда. Потому что сейчас, стоит мне представить, что моего мальчика нет…

Мой голос сорвался, и я все же не выдержала и спрятала лицо в ладони. Никогда не прощу себе тех сомнений. Никогда не перестану быть благодарной. Иногда я просыпалась в холодном поту от кошмаров, в которых я все же шла к лекарям и брала то самое зелье.

— Ладно, — бросил Коста после паузы, которая, кажется, длилась вечность. — Что ж… Познакомь нас, Элис.

— Ты клянешься, что не причинишь ей вреда? — спросила я, вытирая щеки и шмыгая носом.

— Если уверюсь, что она не собирается вредить людям, — обтекаемо ответил он. — Это максимум, что я могу, Элисьена.

Я недоверчиво посмотрела в серые глаза, которые уже не сверкали, подошла ближе, намереваясь схватить его за руку, если что.

— Варден эль Брао, — официально произнесла я. — Позвольте представить вам Реджину Доксвелл.

Реджина медленно появилась из камина, перешагнула решетку и поправила алое платье, которое и без того было безупречным. Как всегда. Прикрыв глаза рукой, она пожаловалась:

— Не могу сказать, что мне очень приятно, эльен. Вы так и жжетесь.

— Мне тоже совсем не приятно, госпожа Доксвелл, — ответил он. — Не вежливо с моей стороны, но я был бы рад вашей полной и окончательной смерти.

— Мы тоже были бы рады! — торопливо сказала я. — Коста, это и есть мое незавершенное дело! Я хочу помочь Реджине упокоиться. Только не с помощью твоих мечей и очищающего пламени…

— Если это единственный вариант, то я согласна, — степенно произнесла Реджина.

Коста медленно обошел ее по кругу, разглядывая с головы до ног.

— Ваше пристальное внимание смущает, — неодобрительно заметила она. — Я полагала, что вы испытываете интерес к другой даме.

— Это интерес совсем другого рода, не обольщайтесь, — ответил Коста все тем же колючим тоном.

— Она ведь не некрос, так? — спросила я.

— Нет, — нехотя признал он. — Пока нет. Но тебе не стоит идеализировать алую даму, Элис. Она не тьма, но и не свет.

— Как и все мы, — упрямо сказала я.

Послышались шаги, и с лестницы, придерживая штаны, сбежал капитан. Он был босиком, а майка без рукавов обтягивала широкий торс, покрытый рыжеватой шерстью.

— Что это было? — воскликнул он. — Зачем нужен меч?

— Мы с эльеном поссорились, — буркнула я. — Но обошлось без кровопролития.

— Мы с Мадлюшей тоже никак не поладим, — вздохнул Курт и прошел к столу прямо сквозь Реджину.

Она поморщилась и пригладила кончиками пальцев прическу.

— Эльена, мне нужен совет духов, — требовательно произнес капитан. — Как заставить мою рыбку не сопротивляться судьбе?

Вздохнув, я тоже пошла к столу. Протерла разлитый чай салфеткой, а Курт придвинул к себе чашку кофе и, втянув запах, глотнул.

— А вы там что замерли, как соляной столб? — зычно поинтересовался капитан, обращаясь к Косте. — Как будто призрака увидели.

Реджина пожала плечами и тоже неспешно подошла к столу, сев рядом со мной по левую руку.

— Значит, вот как у вас это происходит, — пробормотал Коста, усаживаясь напротив нее.

— Гадание? — уточнил капитан. — Вообще-то я редко обращаюсь за помощью к высшим силам. Но сейчас чую, что не вытягиваю. Как будто с удочкой на акулу. А у вас что за ссора?

Я глянула на Косту, но он теперь как будто избегал смотреть на меня.

— Если не складывается, так сегодня Руперт приходил, — невинно добавил капитан.

— Все у нас складывается, — проворчал Коста. — Возникло недопонимание, которое мы в самом скором времени решим.

Он мрачно посмотрел на Реджину, и она снова прикрыла глаза рукой.

— Позвольте сперва дать вам совет от меня лично, — сказала я капитану. — Не стоит коверкать имя вашей девушки и давать ей прозвища. Быть может, потом, уже на другом этапе отношений, Мадлен и будет рада стать рыбкой или кошечкой.

А вот Мадлюшей — никогда.

— Тебе не нравится, когда я называю тебя Лисичка?

Коста оторвался от разглядывания Реджины и повернулся ко мне.

— Нравится, — сухо сказала я.

— Хорошо, — бросил он и вновь уставился на подругу.

— Что вы там такое увидели, эльен? — не выдержал Курт и посмотрел на Реджину в упор, видя, конечно, лишь стул.

Ситуация была странной донельзя. Коста буравил Реджину взглядом, она страдальчески прикрывала глаза и кривила губы, а капитан ждал от меня совета, как устроить личную жизнь, не подозревая, что у меня у самой в ней полный бедлам. Что ж, надо поскорей избавиться от Курта и поговорить с Костой открыто. Но вот захочет ли он говорить со мной…

— Скажи капитану, что жилистые руки — это не комплимент, — бросила Реджина.

— Жилистые руки — это не комплимент, — послушно повторила я.

— Ну как же, — нахмурился капитан. — Она вроде такая худая, и в то же время крепкая, как просоленный канат.

— И это не комплимент, — вздохнула я.

— Постой-ка, — озадаченно почесал волосатую грудь Курт. — Но ведь тебя не было дома, когда мы тут ссорились из-за жилистых рук…

— Видимо, эльене уже подсказывают вездесущие духи, — с сарказмом произнес Коста.

— К слову, было бы очень любезно с вашей стороны убрать ловушки, что вы расставили по всему дому. А то моя, как вы выразились, «вездесущесть» сильно ограничена, — процедила Реджина.

— Вы привязаны к дому? — поинтересовался Коста.

— Да, — отрывисто подтвердила Реджина.

— Отнюдь, — возразил капитан, решив, что вопрос был задан ему. — Я птица свободная. Быть может, именно это отпугивает Мадлюшу, — поймав мой взгляд, исправился: — Мадлен. Вдруг она считает, что я не готов вить гнездо.

— Это разумное предположение, — согласилась я. — Мадлен хочет замуж. Покажите, что готовы дать ей семью. Если, разумеется, вам этого хочется. Духи не дали определенного ответа по поводу вашей связи с Мадлен.

— Духи по этому поводу вообще молчали, — подтвердила Реджина. — Это ты пыталась натравить блондиночку на эльена.

— Как интересно, — протянул он.

— Все было не так, — попыталась пояснить я Косте. Тем вечером Мадлен говорила о призраке черного дома, и я пыталась отвлечь внимание.

Капитан вопросительно посмотрел на меня.

— Быть может, вам лучше отступиться и найти себе вариант попроще, — предложила я. — Комфортнее.

Коста пристально глянул на меня, будто прикидывая, не ему ли я это посоветовала. Может, и ему. Как знать, захочет ли светлый эльен иметь со мной дело после всех этих признаний.

— Нет, — сказал он.

— Нет, — осклабился Курт. — Я хочу ее. Мою золотую рыбку, мою зубастую щучку. Сегодня сходил на рынок, так мне скинули сто монет, только чтобы я не приводил свою даму.

— Я разложила карты в обед, — сообщила Реджина. — Это он — золотая рыбка для Мадлен. Если не капитан, то быть ей старой кошатницей. А вот у тебя, Элис, куча вариантов, — добавила она не без злорадства. — Вариативность судьбы довольно широкая. Не всем так везет. У некоторых — узкий коридор и не свернуть.

— Может, подарить ей кольцо? — задумался Курт.

— Не так же сразу, — засомневалась я. — Начните с чего-нибудь менее обязывающего.

— Например, браслет, — хмыкнул Коста, вновь уставившись на Реджину с такой откровенной неприязнью, словно увидел перед собой таракана.

— Методы Руперта мне не подходят, — уловил намек капитан. — Осаждать крепость годами? Нет уж. Только кольцо.

— Дело ваше, — согласилась я. — Давайте обратимся за помощью к духам.

— А разве они еще не сказали все, что знали? — спросил Коста.

— Если бы я рассказала все, что знаю, у вас бы голова лопнула, эльен, — фыркнула Реджина.

— Не надо ссориться, — взмолилась я.

Пусть они и невзлюбили друг друга, но можно ведь сохранять видимость мира!

— Да я ж не специально, — вздохнул капитан. — Ей слова не скажи!

— Куда хуже другой вариант, — прокомментировал Коста. — Когда из дамы слова клещами не вытащишь.

Мне вновь достался обвиняющий взгляд. Как будто я просто так молчала! И ведь правильно делала. Только увидел Реджину, так сразу вопли на весь дом — тащи меч.

— Верьте в себя, — посоветовала я капитану. — Используйте традиционные методы ухаживаний. Будьте настойчивы, но вежливы и обходительны. Такие девушки как Мадлен требовательны к мелочам. Дайте ей понять, что вы — прекрасный вариант, ведь так оно и есть.

— Я понял, — сосредоточенно кивнул Курт. — Что ж… — он хлопнул себя по коленям. — Пойду, пожалуй. Вы тоже постарайтесь как-то поспокойнее, без мечей и криков. А то у старушки Сабрины слабое сердце. Как бы не отправилась вслед за котом.

— Простите, — сказал Коста. — Это больше не повторится.

Реджина обвила рукой волосатое плечо капитана, склонилась ближе и громко сказала ему прямо в ухо:

— Цветы. Шоколад. Украшения.

Курт нахмурился, засунул указательный палец в ухо и энергично покрутил. А после, почесав затылок, поднялся и пошел наверх своей раскачивающейся походкой, точно мою гостиную штормило. Мы же остались втроем.

— Итак, — сказал Коста.

— Итак, — вздохнула я. — Теперь ты все знаешь.

— Очевидно, не все, — возразил он. — Почему она не упокоилась?

— Не очень-то вежливо говорить обо мне в третьем лице, — заметила Реджина. — Благородный эльен не знает элементарных правил хорошего тона?

— Мы не знаем, почему она не упокоилась, — торопливо ответила я. — В том и загвоздка.

— Я мало что помню из своей жизни, — нехотя пояснила Реджина. — Из живой жизни.

— Подытожим, — предложил Коста. — Реджина Доксвелл, будучи замужем за Гарибальдом Доксвеллом, закрутила роман с моим прапрадедом. У него были серьезные намерения, и он даже готов был жениться на ней после развода, однако госпожа осталась в законном браке. Она родила троих Доксвеллов и скончалась в преклонном возрасте. Вариант с проклятием со стороны моего предка абсолютно исключен. Эльены не могут проклинать.

— Я бы не торопилась с выводами, — произнесла Реджина.

— Если бы ее проклял кто-то из семьи мужа, что вполне вероятно, учитывая непристойное поведение дамы, то проклятье давно бы развеялось — за двести-то лет, — продолжил он.

— А можно обойтись без комментариев? — поинтересовалась я. — Ты сам-то очень приличный? Переспал с первой попавшейся девушкой, которая об этом попросила!

— Больше такого не повторится, — заявил Коста, нисколько не смутившись. — В том смысле, что на случайных девушек — табу. Вернемся же к нашим баранам, то бишь, Доксвеллам. Есть ли какие-то детали из прошлого алой дамы, которые могли бы натолкнуть нас на ответ?

— Был портрет, — вздохнула я. — Реджина увидела его и вспомнила Кис-Киса, то есть Кристиана эль Брао.

— Ты поэтому сожгла картину? — понял Коста. — Думала, что есть привязка к вещи? Это был бы самый простой вариант. Предлагаю поступить так: вы с Ники переезжаете ко мне, и мы сжигаем весь черный дом дотла вместе с алой дамой.

— Нет! — возмущенно воскликнула я.

— А что, если я все равно останусь? — предположила Реджина. — Вообще-то обычный огонь меня не берет. Я спокойно прохожу сквозь пламя. Буду потом бродить по пепелищу?

— Как будто велика разница, где бродить, — фыркнул Коста.

— А что с кулоном? — вспомнила я. — Что, если Реджина связана с ним, и поэтому не может уйти в мир иной?

— Вряд ли дело в кулоне, — с сомнением произнес Коста.

— Он висит у нее на шее, — настойчиво сказала я.

Коста потянулся и попытался приподнять цепочку Реджины, но подруга отшатнулась.

— Что вы себе позволяете! — слегка наигранно возмутилась она, точно ей доставляло удовольствие его дразнить. — Только познакомились, а он уже руки в декольте сует! Элис, дорогая, тебе правда нужен этот нахал?

— Не берется, — цыкнул зубом Коста. — Госпожа Доксвелл, не будете ли вы столь добры продемонстрировать нам ваше украшение.

— Не буду, — с вызовом произнесла Реджина и пробурчала: — Я тоже не могу его достать.

— Мой кулон был на другой цепочке, толще и проще, — заметила я.

— Цепочку могли заменить, — ответил Коста. — В любом случае, при себе у меня кулона нет. А теперь давайте перейдем к более важному делу.

— Вряд ли такое есть, — хмыкнула я.

Коста поднялся из-за стола, пошел куда-то к двери. Он явно не проникся серьезностью положения. Он так и не понял, что значит для меня Реджина. Я толком не понимала, как себя вести с таким Костой, который будто избегал смотреть на меня и разговаривал непривычно холодно. Он даже перестал звать меня Лисичкой! Вернувшись, Коста положил на стол папку, которую весь день таскал с собой.

— Пока вы играли в прятки, в Виларе орудовал некрос, — произнес он, и в его голосе мне почудился справедливый укор.

— Теперь ты видишь, что Реджина вовсе не темная…

— В шахте я обнаружил труп женщины, над которым остались следы некроса. Выглядит как жертвоприношение, — не дал мне договорить Коста, и я захлопнула рот. — Вайолет, помощница мэра, тоже скорее всего убита, хоть тела пока не нашли. Полагаю, ее утопили в гавани. Странный шторм указывает на это.

Он развернул карту города, которая выглядела совсем новой, и ткнул пальцем в переплетение улиц.

— Здесь произошло якобы самоубийство молодой женщины. Остин Дорсон, пристав Вилары, не озаботился проведением хоть какого-то расследования, однако в отчете его помощника говорится, что девушка готовилась к свадьбе, а на теле были синяки, которые могли указывать на следы борьбы. Еще одно похожее дело случилось буквально в прошлом году.

Его палец опустился на другую часть карты.

— Несколько женщин, работниц публичного дома, бесследно пропали, и, возможно, тоже лежат где-нибудь в шахте или на дне морском.

Я молчала, потрясенная его словами, которые будто выворачивали наизнанку спокойный городок, ставший мне родным.

— И в это время ты пудришь мне мозги и скрываешь призрака, — выпалил Коста. — Ты сбила меня со следа, Элис!

— Я не знала…

Теперь его глаза жгли меня, точно я тоже была привидением.

— Она, — Коста кивнул в сторону Реджины, — может быть связана с некросом. Даже если еще сама им не стала.

— Вообще-то так и есть, — неожиданно подтвердила подруга, и я вытаращилась на нее в немом изумлении. — Я давно говорила — приближается нечто плохое. Я чувствую — зло просыпается.  Мне жаль разочаровывать вас, эльен, однако моя связь с некросом исключительно метафизическая.

— Мне достаточно самого факта ее существования, — отрезал Коста.

— А как действует ваш меч? — спросила Реджина, и я, вздрогнув, испуганно посмотрела на нее. — Вы убиваете меня на этом плане существования, и я отправляюсь в мир иной?

— Не знаю, — нехотя ответил Коста. — С порождениями некроса понятно: они перестают существовать.

— Нам это не подходит! — воскликнула я.

Коста мельком посмотрел на меня, но вновь вернулся к карте.

— Не вижу никакой закономерности в плане привязки к месту, — пожаловался он. — Разброс. Это странно для жертвоприношений.

Реджина вытянула ладонь над картой и прикрыла глаза. Ее палец с острым ноготком опустился на то же переплетение улиц, что Коста указывал ранее. Потом переместился выше. Влево, вниз, направо. Она плавно раскручивала спираль, которая становилась все шире, прошла через гавань, предгорья, где находились знаменитые шахты эль Брао. Тонкая рука Реджины остановилась, и мы втроем уставились на точку на карте чуть в стороне от Вилары.

— Мой дом? — прошептала я. — При чем тут мой дом?

Коста шел по ночному городу, сворачивая то вправо, то влево, забредая в тупики и поворачивая назад. Он сказал Элис, что ему надо в патруль, но на самом деле хотелось проветрить голову. Казалось, что вместо нее сейчас на плечах чугунная гиря.

Ники могло не быть. Его сын мог не родиться. А все потому, что он, такой идиот, даже не удосужился узнать, не имела ли ночь последствий. Да, кто бы знал, что за старого Доксвелла отдадут эльену. Да, Элис сама не подозревала о своей искре. Но все же, все же… Что мешало ему хотя бы представиться полным именем, чтобы девушка знала, к кому обратиться за помощью? А то переспал с ней, лишил девственности и удрал с кулоном и чувством выполненного долга. Герой.

Он потер ладонями щеки, горящие от стыда. Навстречу шли два подвыпивших мужика, цепляющихся друг за друга, и Косте почти захотелось, чтобы они прицепились к нему под каким-нибудь жалким предлогом. Но пьяницы привалились к стене дома, позволяя беспрепятственно пройти.

— Чего шляетесь? — рявкнул он.

— Простите, господин, — пробормотал один из них, как будто даже протрезвев.

— Доброй ночи, — икнул второй.

Хотелось подраться с кем-то до крови, выпустить пар, злость и вину, что разъедала его точно ржавчину кислота.

Теперь понятно, отчего Лисичка не рвется за него замуж. Она не говорила вслух, но и ежу ясно, что она о нем думает. Его не было рядом, когда он был нужен. И кто ей помог?

Коста громко рассмеялся, и пьяницы ускорили шаг, пытаясь убраться прочь побыстрее.

Его ребенка растило привидение. На картинке Ники нарисовал маму и алую даму. Реджина Доксвелл помогала Элисьене, а не отец ее ребенка. А теперь в Виларе проводят самый масштабный ритуал, что он когда-либо видел, и… лучше бы не оставлять черный дом без присмотра.

Коста остановился, покрутился по сторонам, пытаясь понять, куда он забрел, и увидел над крышами купол храма. Дверь оказалась открыта, и он вошел в прохладную темноту, чтобы помолиться. Раньше он просил о помощи, подсказках, об упокоении родителей, что покинули мир так рано. Сейчас Косте нужно было прощение, но слова путались и душа не находила себе места, и вскоре он понял, что молить об этом надо не здесь и не того.

Статуя светлой Мауриции была бела и холодна. А женщина, на которую ему теперь стыдно смотреть, теплая словно ясное утро и полна жизни и красок. Коста вздохнул и прижался лбом к мраморным ступням, а потом вскинул взгляд на статую.

По белым мраморным щекам медленно ползли две темные полосы. Статуя светлой Мауриции снова плакала кровью.

Я пробудилась как от толчка, выпустила теплую ручку Ники из своей ладони. Вчера пришла посмотреть, как он спит, да так и уснула рядом с кроваткой. Ровное дыхание, длинные реснички. Сердце щемило от любви и нежности, и от жгучей вины.

— Перестань, — прошептала Реджина, появляясь рядом. — Ты ведь не сделала это.

— Но могла.

— Ты бы передумала и без меня.

— Специально так говоришь, чтобы меня утешить.

Она покачала головой, а я поднялась и оправила платье. Тело затекло, и теперь одну ногу покалывало точно иголками. Прихрамывая, я побрела к себе в комнату, а Реджина уже была там — сидела перед моим зеркалом, вглядываясь в пустое отражение.

— Думаешь, это кулон? — спросила она.

— Я заберу его у Косты, чего бы мне это ни стоило, — пообещала я, раздеваясь.

Этим вечером Коста избегал смотреть на меня. Быть может, я вовсе стала ему противна. Что бы я чувствовала на его месте? Что бы сказала, узнав, что из-за чьей-то слабости само существование Ники было под угрозой?

Я забралась в постель, но голова болела и в горле стоял комок.

— Спи, — прошелестела Реджина. — Не дует? Быть может, закрыть окно?

Ее прикосновение было как легкий ветерок, унесший мои тревоги. Тиски, сдавливающие голову, разжались. Прерывисто вздохнув, я благодарно улыбнулась, и мои веки смежились.

Я провалилась прямиком в сон и побежала по высокой траве навстречу мужчине, который любил меня и принимал такой, как есть…

Когда моя кровать скрипнула и прогнулась под чужим весом, комнату уже освещали рассветные лучи. Быстро повернувшись, я уставилась на Косту, который вытянулся поверх одеяла рядом со мной.

— Технически я не нарушил твой запрет, — сказал он. — Невидимую линию я не переступал.

Занавески слегка колыхались на открытом окне.

— Ты такая красивая по утрам, Лисичка.

Всхлипнув, я потянулась к нему и обняла за шею.

— Прости, — попросила я, задыхаясь от вины и от облегчения, и от того, что он рядом, со мной, здесь... — Прости меня.

— Мне было так больно, — пожаловался Коста, гладя меня по волосам. — Когда ты сказала… Точно нож в сердце по рукоять.

— Мне тоже больно, — я уткнулась головой ему в грудь. — Я так виновата…

— Это я виноват, Элис, — возразил он, целуя меня в макушку. — Никогда себе не прощу…

— Ты? — я вскинула на него удивленный взгляд, но в светлых глазах не было ни злости, ни укора, только печаль.

Коста погладил меня по щеке, убрав непослушную прядь.

— Я должен был найти тебя. Я приходил на похороны старого Доксвелла, надеялся увидеть тебя там…

Он рассказал мне так много: о некросе, чуть не сожравшем его в какой-то глухой деревне, о патруле, куда его отправляли в разные концы страны, о балах…

— Я искал тебя даже там, — шептал Коста. — Но видел только во снах. Как ты жила без меня, Лисичка?

И я тоже открылась ему, рассказав и о приезде, и о встрече с Реджиной, и как бегала от нее по всему черному дому. А потом — как узнала о беременности от нее же, первой почувствовавшей во мне новую жизнь.

— Я боялась, — призналась я, опустив ресницы. — Мне было так страшно, Коста. Но я полюбила его! Я люблю Ники так сильно, как только могу!

Рассказала и про дела: как стремительно таяли деньги Доксвеллов, а поставщики норовили меня обмануть, и как постоялец пытался залезть ко мне в спальню, а вместо этого скатился с лестницы, убегая от разъяренного привидения.

Коста хмурился, и его лицо каменело. Но я хотела, чтобы он наконец понял, что значит для меня Реджина, и через что мы с ней вместе прошли. Поэтому я говорила все, не заботясь о том, как выглядела в его глазах: напуганная, бестолковая или попросту слабая. Но теперь я другая. У меня есть дело, достаток, сын и лучшая подруга.

— Маленькая моя Лисичка, — пробормотал Коста. — Ты была совсем одна…

— С Реджиной, — упрямо поправила я.

— Видимо, мне придется свыкнуться с мыслью, что я теперь обязан привидению, — ворчливо произнес он.

— Дашь ей кулон? — попросила я, и Коста тут же кивнул.

— Если это поможет освободить ее от пут и отправить подальше — с радостью. Однажды он уже принадлежал Реджине Доксвелл. Мой прапрадед подарил кулон своей возлюбленной в знак того, что готов жениться на ней. Она должна была вернуть подарок, отвергнув его притязания.

— Но в итоге он женился на другой, — вспомнила я портрет, с которого растерянно улыбалась блондинка.

— А что ему оставалось, если его любовь растоптали, — ответил Коста. — Насколько я помню, Лувий эль Брао женился в достаточно солидном возрасте, когда раны прошлого успели зажить.

— А в чем действие кулона?

— Это достаточно простой артефакт, но мощный. Он может накапливать энергию и отдавать, — пояснил Коста. — Похоже на поток живительной силы. Когда меня ранил некрос, я бы вряд ли выжил без кулона.

Я коснулась его груди, провела чуть ниже, вбок. Под одеждой шрам не ощущался, но я помнила, что он там, и погладила его кончиками пальцев. Оказалось так приятно просто лежать рядом с Костой и болтать обо всем подряд, когда за стенкой спит наш ребенок.

Я улыбнулась, а Коста, точно не выдержав, вдруг обнял меня и, притянув к себе, поцеловал, не давая мне времени на сомнения. С тихим стуком упали на пол его туфли. Пиджак, рубашка, ремень — на нем оказалось так много лишней одежды!

Коста сдернул с меня одеяло и с шипением втянул воздух сквозь зубы, обнаружив, что сорочки нет.

— Элис…

Он погладил мою шею, очертил пальцами грудь, провел к ямке пупка. Я знала, что изменилась после беременности, но отчего-то вовсе не стеснялась. Быть может, из-за неприкрытого восхищения во взгляде Косты, или из-за откровенного желания, которое он и не пытался скрывать.

Он не дал мне опомниться и возразить, закрыв рот поцелуем, но я не хотела его отталкивать. Наши пальцы сплелись, когда он завел мои руки за голову, я целовала его в ответ и обвила ногами его бедра, прижимая к себе теснее.

— Может, хочешь подождать до свадьбы? — все же спросил Коста, с явным усилием оторвавшись от моих губ, но я мотнула головой, завороженно глядя в сияющие глаза, и нетерпеливо выгнулась навстречу.

— Люблю тебя, — выдохнула я, когда наши тела соединились.

— Люблю тебя, — эхом ответил он. — Люблю…

— В этот раз все было совсем по-другому, — прошептала я, и Коста приподнял голову и посмотрел мне в глаза.

— Прости, — виновато улыбнулся он. — Слишком быстро, да?

— В самый раз, — возразила я, улыбнувшись в ответ.

Мое тело еще хранило отголосок волны удовольствия, и я поерзала, устраиваясь под Костой удобнее. Он убрал мои волосы, оперся локтем на подушку, рассматривая мое лицо.

— У тебя глаза как теплое лето, — прошептал он. — А губы — дикий мед.

— Да вы романтик, Варден эль Брао, — заметила я.

— Вы будите во мне неведомые доселе таланты, Элисьена эль Соль, — согласился он, наматывая на палец прядь моих волос. — Что же не так, Лисичка?

— Все так. Просто… — я засмущалась, не зная, как выразить словами. — Тогда мне тоже было хорошо. Но сегодня…

Как объяснить, что я чувствовала? Коста словно бы пророс в меня всем своим существом, а я — в него. А моя кровать, залитая утренним светом, и взаимные признания связали нас куда крепче любых брачных уз.

— Давай еще раз, — тут же предложил Коста. Он поцеловал меня в шею, сжал ладонью грудь.

— Сейчас Ники проснется, — опомнилась я и уперлась ладонями в широкие плечи. — А он всегда приходит ко мне по утрам.

За стенкой заскрипела кровать гувернантки, послышался детский лепет.

— Скорей! — в панике воскликнула я.

Коста скатился в сторону, мгновенно натянул штаны, и я ревниво подумала, что такая сноровка оттачивается только годами практики. Моя сорочка нашлась на стуле у кровати, и я запоздало ее надела и выпростала волосы. Коста окинул меня жарким взглядом, застегивая рубашку.

— Эльена, вы великолепны, — сообщил он.

Поймав краем глаза отражение в зеркале, я ужаснулась и принялась приглаживать взлохмаченные волосы, но Коста быстро подошел ко мне, закинул мои руки себе на шею и исцеловал губы снова, так что мои ноги едва не подкосились. За стенкой затопали маленькие ножки, и Коста вмиг очутился на подоконнике.

— Надеюсь, что однажды я войду в твою спальню через дверь, — проворчал он, выбираясь в окно. — И через нее же выйду.

— У вас есть к чему стремиться, эльен, — похвалила я.

— Я умею ставить перед собой высокие цели, — подтвердил Коста, пытаясь нащупать ногами карниз.

Дверь скрипнула, и я прыгнула в постель, натягивая на себя одеяло.

— Мама! — Ники подбежал ко мне, но не спешил забираться на кровать. — Где Серая Молния?

— Это еще кто? — не поняла я.

За окном послышался глухой звук — Коста спрыгнул на землю. Хоть бы его никто не увидел, а то позора не оберешься.

— Щенок! Моя собака! — Ники едва не плакал. — Мы его забыли в замке у папы?

— Никого мы не забыли. А Серая Молния внизу, — ответила я, и Ники тут же бросился к двери. — Сперва умойся! — выкрикнула я вслед, но он уже убежал.

Папа, щенок, Диер… Хмыкнув, я решила все же не вычеркивать старого слугу из этого списка. Семья моего сына быстро увеличивалась. Улыбнувшись, я сладко потянулась в постели и встала, чувствуя себя полной сил.

Коста раньше не чувствовал хрупкость жизни и счастья так остро, как за завтраком на террасе черного дома, когда рядом сидела любимая женщина, на губах которой еще не остыли его поцелуи, а в саду смеялся их сын. Ярко светило солнце, и кружевная тень от листвы плясала по белой скатерти, тарелкам и столовому серебру, не находя покоя, точно мятущееся привидение.

Надо бы настоять и перевезти их в белый замок уже сегодня. Кто знает, когда злодей нанесет решающий удар? Черный дом стоит на линиях силы в ритуале, мощней которого Коста раньше не видел. Его маленькая семья под угрозой. Некрос уже пытался украсть у него Ники. Что если ему нужен именно он?

— Голос, Серая Молния! — выкрикнул Ники, но щенок и без того заливисто лаял, бегая за мячом.

— Это какой-то сумасшедший дом, — пожаловалась Мадлен, потирая виски.

Рядом с ней сидел капитан, гладко выбритый и одетый как на парад, а старушка, похоже, еще не встала.

— Элисьена, если это не прекратится, я буду вынуждена съехать, — пригрозила блондинка.

— Хорошо, — кротко согласилась Лисичка, наслаждаясь творожным десертом.

Она выглядела абсолютно счастливой и такой расслабленной, что Коста невольно почувствовал гордое самодовольство.

— Значит, вы вернете собаку туда, откуда взяли? — капризно уточнила Мадлен. — Впредь вам стоит интересоваться мнением постояльцев прежде чем…

— Нет, я разумеется не собираюсь возвращать Серую Молнию, — пояснила Элис. — Можете съезжать, Мадлен.

— Ну, знаете, — вспыхнула блондинка. — Это крайне непрофессионально с вашей стороны.

Элис лишь пожала плечами.

— А что, если нам открыть свой отель? — задумчиво предложил капитан. — Что скажешь, Мадлю… Мадлен? У меня есть пустующий дом в Эфесе, место людное, порт, пушной промысел.

— Я бы наверняка добилась куда большего, — фыркнула та в ответ. — И уж точно не пустила бы на порог блохастых собак.

— У Серой Молнии нет блох, — спокойно ответила Элис. — Эльен поручился собственным зубом.

Не удержавшись, Коста потянулся и поцеловал ее в щеку.

— Мы собираемся пожениться, — объявил он блондинке, вытаращившей глаза. — Пока не выбрали дату, но с отелем и правда придется завязывать. Быть может, наймешь Мадлен управляющей?

— Я не собираюсь становиться наемной рабочей, — отказалась Мадлен, комкая салфетку с такой злостью, будто именно та была виновата во всех ее бедах, а не несносный характер. — Капитан, хватит уже трогать меня своим коленом! Отодвиньтесь!

— Мое предложение насчет отеля вполне серьезное, — сказал Курт. — Вообще-то я думал однажды сделать дом в Эфесе семейным гнездом. Но почему бы не совместить. Это, наверное, сложно, но у Элисьены ведь получилось.

Мяч отлетел к столу, и тарелки зазвенели.

— Ники, родной, играй, пожалуйста, ближе к изгороди, — попросила Элис, и гувернантка, сконфуженно улыбнувшись, отвела малыша от стола.

— Детям нельзя позволять так много, — заметила Мадлен. — Вы его избаловали. Я бы на вашем месте…

— Вы не на моем месте, Мадлен, — отрезала Элис.

Коста заметил тень, выросшую из темного угла террасы и склонившуюся к блондинке, а после услышал голос Реджины:

— У тебя ни детей, ни мужа, ни отеля. А если упустишь Курта, то и не будет.

Десертная вилка на столе дернулась и повернулась в сторону капитана, точно указующая стрелка компаса.

Мадлен вздрогнула и с подозрением покосилась на Курта, который увлеченно ел овсяную кашу. Не отрываясь от завтрака, он выудил из внутреннего кармана пиджака коробочку, перевязанную розовым бантом, и положил перед Мадлен.

— Что это? — холодно спросила она.

— Шоколад, — ответил Курт. — Слегка подсластить начало дня. И взятка.

— За что? — поинтересовалась Мадлен, потянув тонкую атласную ленточку.

— Сходи со мной сегодня в порт. Мне привезут еще одну партию шелка, а твои прекрасные глазки видят любые огрехи словно под увеличительным стеклом.

Она аккуратно достала конфетку двумя пальчиками и положила в рот.

— Слишком сладко, — сказала, прожевав. — И липко. Там вишневый ликер?

— Коньяк, — обиженно возразил капитан.

— Я предпочитаю горький шоколад.

— Учту, — пообещал он.

— Ладно, — вздохнула Мадлен. — Я схожу с вами в шумный и отвратительно воняющий рыбой порт, капитан, если вы пообещаете вести себя прилично.

Курт, который сегодня застегнулся на все пуговицы, послушно кивнул, но его глаза подозрительно заблестели.

— Это будет непросто, — вздохнул он.

— Потому что вы хам.

— Потому что тебя так и хочется пощупать, — осклабился Курт. — Но я постараюсь держать себя в руках.

Мадлен закатила глаза и съела еще одну конфетку. Поморщившись, запила ее чаем. А Коста, пристально глянув в темный угол, многозначительно кивнул в сторону. Если с Элис они все более-менее выяснили, то с Реджиной ему еще предстояло поговорить.

Он нашел темную каморку рядом с кухней, и вскоре перед ним выросла алая дама.

— Мне неприятно находиться рядом с вами так близко, эльен, — проворчала она, опять прикрывая глаза. — Так что давайте быстрее, что вы там хотели.

Красивая. Статная. Вызывающе яркая на его вкус, но, видимо, Лувий эль Брао считал иначе.

— Повлияй, пожалуйста, на Элис, чтобы она согласилась переехать в белый замок хотя бы на пару дней, — попросил Коста. — Готовится что-то плохое, а черный дом стоит на линии ритуала.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Реджина. Он-то готовился уговаривать и угрожать, если придется. — А ты не тормози и прижми уже мэра. Лучше действовать превентивно, а не ждать, пока он закончит свои ритуалы.

— Сам знаю, как мне действовать, — взбрыкнул Коста. — Я вроде бы не просил советов от призрака.

— Вот и зря. Тебе бы советы не помешали, — с легкой насмешкой сказала она.

— Ты о чем сейчас? — уточнил он. — Ты что, подглядывала за нами сегодня утром?

Реджина ахнула.

— Вы, похоже, не имеете никакого понятия об элементарной деликатности, эльен! — возмутилась она. — А в вашем воспитании имеются вопиющие пробелы. Ваш слуга, что пытался попрекать Элисьену педагогическими упущениями, должен посыпать седую голову пеплом и плакать от раскаяния, мук совести и невозможности исправить ошибки прошлого…

— Прошу прощения, — сказал Коста. — Мое предположение было оскорбительным.

— Тем более, было бы там за чем подглядывать, — фыркнула алая дама. — Раз-два — и готово.

Она растворилась за засолками, оставив Косту наедине с коктейлем чувств от бешенства до смущения, дверь скрипнула, и служанка уставилась на него в немом удивлении.

— Много огурцов, — сердито пробормотал Коста, выходя мимо нее из кладовки. — Отличные запасы.

Он пообещал вскоре вернуться, надеясь, что к тому времени алая дама выполнит поручение, и Элис соберет вещи. Если же не успеет — в белом замке есть все необходимое. К тому же Лисичка, как выяснилось, любит спать без белья, что Коста целиком и полностью одобрял.

Диер, узнав, что Элисьена эль Соль и ее маленький сын могут переехать уже сегодня, чуть не упал в обморок от восторга.

— Комнату для эльены подготовь рядом с моей, — приказал Коста.

— Я в вас не сомневался, мой господин, — заговорщицким тоном сообщил Диер.

Он тоже не сомневался. Раньше. До разговора с алой дамой в каморке с огурцами. Но Лисичке понравилось, не стала бы она врать. Лучше, конечно, закрепить успех. Без всяких надсмотрщиков.

— Детскую спальню сделай в том же крыле. И смежную комнату для гувернантки, — добавил он.

— Не думаю, что в гувернантке есть необходимость, — недовольно начал Диер и, сняв очки, протер и без того чистые стекла.

— Не будем давить, — сказал Коста. — Действуем мягко, но настойчиво.

Диер понятливо кивнул и, многозначительно подмигнув, водрузил очки назад на костлявый нос.

Раздав поручения, Коста направился в свою комнату и вынул из тайника кулон. Подставив его солнечным лучам, вгляделся в словно бы пульсирующую сердцевину. Чисто теоретически, мог бы Лувий эль Брао заточить в кристалл бессмертную душу возлюбленной, бросившей его ради другого? Коста таких заклятий не знал, но он и не искал. Сама суть искры, дарованной эльенам, противоречит злу. Зеленый камень в его руках искрился и переливался, и слегка согрел ладонь энергией, заключенной в нем. Повесив кулон на шею, Коста спрятал его под рубашку и направился прочь. Уже у дверей его перехватил Диер и сунул в руку несколько писем.

— Это то, что искала госпожа. — сказал он. — Письма Лувия Заккари Кристиана эль Брао, которые его возлюбленная вернула после расставания. Там есть весьма поэтичные обороты, которые и вам не помешало бы использовать в разговорах с дамами.

— А толку? — Коста взмахнул конвертами перед носом Диера и, спрятав их в карман брюк, похвастался: —  Его бросили, а меня любят.

Элис призналась ему в любви, и он собирался хранить это воспоминание как драгоценность: рассыпавшиеся по подушке рыжие волосы, затуманенные от страсти глаза, нежная кожа словно светится в лучах утреннего солнца, губы влажные от поцелуев. А потом тихий вздох: люблю… Сейчас Коста впервые жалел, что боги обделили его талантом живописца. Он нарисовал бы ее такой. А быть может, на летней террасе, в светлом платье, подчеркивающем ее изгибы, с улыбкой женщины, которая любима и прекрасно знает об этом.

Но раз уж рисовать он не умеет, то лучше сделает ей побольше детей. Быть может, уже получилось?

Сперва же надо заняться другими, менее приятными делами. Алая дама посоветовала выступить превентивно, и Коста был с ней согласен. Мэр казался очень подозрительным, и лучше его обезвредить заранее.

Вилара шумела на разные голоса: чирикали пташки, переругивались мужики, стучали копыта, а за всем этим гомоном равномерно шипело море, и вся какофония звуков складывалась в симфонию жизни. По пути в городскую управу Коста решил свернуть к приставу, а вернее — к его очкастому помощнику Патрику, от которого явно было больше толку чем от разжиревшего начальства.

— Спасибо, — сказал Коста, опершись на вытертый стол. — Очень мне помог.

— Правда? — просиял Патрик, и даже его уши порозовели от радости. — Вайолет нашлась?

— Нет, увы, — ответил он, не зная — стоит ли говорить о своих мрачных предположениях.

— Я хочу организовать поиски, — сообщил парень. — Быть может, ее видели.

— Кого ты собрался искать? — подал голос из своего кабинета пристав. — Заявление о пропаже было? Нет. Мэр сказал, что секретарша уехала. Ты не веришь нашему мэру?

Патрик сжал губы, а вот Коста стесняться не стал.

— Я не верю, — громко ответил он. — В городе пропадают женщины, однако этот факт замалчивается властями. Уверен, что на него обратят самое пристальное внимание на более высоком уровне. Так что можете начинать собирать вещи. Не забудьте рыбацкий кубок и колбасу.

Остин Дорсон выскочил из кабинета, отряхивая крошки с сюртука, но Коста уже пошел к выходу.

— А вы куда сейчас? — выкрикнул ему в спину Патрик. — Я могу помочь в расследовании!

— В управу, — ответил Коста. — Хочу поговорить с будущим бывшим мэром Вилары.

Однако в городской управе Руперта Коперо не нашлось. Зато за столом секретарши обнаружилась блондинка, которую Коста видел в храме.

— Доброе утро, — промурлыкала она. — Какой к нам пожаловал важный господин. Хотите кофе, чаю, еще чего-нибудь?

Она выпятила грудь и кокетливо поиграла ресничками.

— Мой вам совет: если хотите задержаться на этой работе, бросьте свои профессиональные замашки соблазнительницы, — устало сказал он. — И волосы верните к натуральному цвету. Пошло.

— Много вы понимаете, — фыркнула она. — Если бы не мои замашки, так и сидеть бы мне…

— Где? — спросил Коста, когда девушка запнулась.

— Сами знаете где, — отрезала она.

— И не сидеть, а лежать. Я правильно понимаю?

— По-всякому можно, красавчик, — зло усмехнулась она. — Чего надо?

— Не чего, а кого. Мэр где?

— Ушел, — буркнула девушка.

— Куда?

Она помолчала, буравя его бесцветным взглядом.

— Куда ушел Руперт Коперо? — терпеливо спросил Коста. — Это ведь входит в ваши новые обязанности секретаря, правда? Отвечать, где мэр.

— В мои обязанности входит много чего, — улыбнулась она, поправив волосы, и по запястью скользнул тонкий золотой браслет.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Коста.

Заметив его взгляд, девушка выставила руку, покрутила, хвастаясь украшением.

— И, как видите, начальство высоко ценит мои качества. Руперт сказал, что будет в храме. Наверное, выбирает прислужницу мне на замену.

Что ж, весьма продуманно. Брать секретаршу сразу из борделя — неприлично, а вот прислужницу из храма — вполне благопристойно. К тому же ритуалы с некросом — дело затратное. Всегда нужны новые жертвы.

— Благодарю, — чинно ответил Коста, а после, действуя по наитию, спросил: — Вы были знакомы с предыдущей помощницей мэра?

Блондинка пренебрежительно фыркнула.

— Не знаю, что он в ней нашел. Ни рожи, ни кожи. А уж как зазналась после повышения! Ходила, нос задрав, будто вот-вот станет госпожой Коперо.

— Ясно, — кивнул Коста. — Вы не в курсе, куда Вайолет подевалась?

— И знать не хочу, — пожала плечами девушка, перекладывая бумажки с места на место. — Уехала в свою деревню, хвост поджав, туда ей и дорога.

Что ж, дай боги, чтобы так и было. Шагая по дороге к храму, Коста думал о том, что против мэра нет никаких улик, кроме крайней неприязни, которую вызывала его мерзкая физиономия. Допустим, Руперт просто решил поменять любовниц. Отправил предыдущую восвояси, дав ей денег за срочность и в возмещение морального ущерба.

Но кто тогда проводит ритуалы и заигрывает с некросом?

Коста поднялся по ступеням и вошел в приятную прохладу храма.

— И вы здесь? — слегка удивился он.

Коста все не возвращался. Солнце поднялось к зениту и палило нещадно. Ветер стих, и обычной морской свежести не ощущалось вовсе. Я позвала Ники в дом, и он на удивление легко согласился. Подбежал ко мне, обнял за ноги и отчего-то всхлипнул.

— Все хорошо, солнышко?

Я присела, погладила его лоб, убирая слегка взмокшие кудряшки, заглянула в глаза. Ники снова прерывисто вздохнул и, обхватив меня за шею, прижался сильнее. Щенок тоже подбежал ко мне, ткнулся мокрым носом в ладонь, тихо поскуливая.

— Наверное, будет гроза, — сказала я, пытаясь придать голосу уверенность.

Дожди бывали в Виларе редко, зато если уж лило, то так, что казалось, город сейчас смоет. Да, будет гроза. Вот откуда эта неясная тревога, поселившаяся в сердце.

— Можно пустить Серую Молнию в дом? — попросил Ники, и я, помешкав, согласилась, поймав на себе неодобрительный взгляд гувернантки.

Ну и пусть. Все равно мы переезжаем. Всего на пару дней. А может, если решим проблему Реджины, то и навсегда. Я покормила Ники обедом, но ел он без аппетита, а потом не споря пошел спать. Уложив его в кроватку, я поцеловала прохладный лобик.

— Мама, где папа? — спросил Ники, схватив меня за палец.

— Пошел по делам. Скоро вернется, — ответила я, погладив его щечку.

— А ты никуда не уйдешь? — отчего-то волнуясь, допытывался он.

— Конечно, нет, — улыбнулась я. — Серая Молния тоже здесь, с тобой.

Щенок поднял голову и внимательно посмотрел на меня, а хвостик колечком неуверенно дернулся.

— Но если вздумает тявкать, то быстро отправится вон, — пригрозила я. — А теперь спите. Оба.

Ники отпустил мой палец, а собака послушно положила голову на лапы. Прикрыв за собой дверь, я направилась в черную комнату.

— Бери Ники с его ненаглядной Молнией и иди в замок пешком, — огорошила меня Реджина, которая нервно прохаживалась туда-сюда, заложив за спину руки.

Карты, разложенные на кровати, были сплошь черные, только в центре алели дама и перевернутый туз.

— Коста в порядке? — вырвалось у меня.

Реджина, глянув на расклад, лишь промолчала, хмуря тонкие брови.

— Он не возвращается, — пожаловалась я. — Ушел с утра, а скоро время обеда. Уже можно было всю Вилару трижды по кругу обойти.

— Эльена, — в дверь постучала служанка. — К вам господин.

— Вернулся! — вырвалось у меня, и я бросилась вниз.

Сейчас увижу Косту, он подарит мне одну из своих беззаботных улыбок, и все тревоги пройдут. Однако в холле стоял Диер, и я едва сумела скрыть разочарование.

— Экипаж подан, эльена, — объявил слуга, поклонившись. — Эльен у себя? Можно грузить вещи?

— Его нет, — ответила я, сжимая перила вспотевшей ладонью.

Дверь снова открылась, но на этот раз в дом ввалились капитан и изрядно раскрасневшаяся Мадлен.

— Там дышать нечем, — пожаловалась она, обмахиваясь ладонью. — Но зато мы сторговались еще на две сотни. Признаюсь, это начинает меня увлекать.

— Ты такая утонченная, моя рыбка, — пророкотал Курт, заходя за ней следом. — Такая умная.

— Ох, капитан, — она шутливо шлепнула его по лапище, потянувшейся к ее талии. — Если женщина умеет различать оттенки розового, то в этом нет ничего удивительного. Но сегодня вы вели себя куда лучше. Можете ведь, если хотите!

— Элис, ты представляешь, она знает не меньше дюжины слов, обозначающих розовый! — с искренним восторгом сообщил капитан, и Мадлен довольно улыбнулась, а его лапища все же обхватила ее талию.

Следом за ними протиснулась Сабрина Тутье, принюхалась и с подозрением спросила:

— Мадлен, вы что, пьяны?

— Я не пью! — возмутилась блондинка.

— Она не пьет! — с не меньшим возмущением ответил капитан. — Хочешь еще конфетку, моя кисонька?

Он протянул ей полупустую коробку, и Мадлен подцепила кончиками пальцев круглую конфету. Сабрина Тутье тоже взяла одну, попробовала и поморщилась.

— У нас ведь время обеда? Элис, мне срочно надо закусить.

— Прошу к столу, — кивнула я, смирившись с тем, что Косты не будет. — Диер, присоединитесь к нам?

— Почту за честь, — не стал отказываться он.

Я усадила Диера на место его хозяина. Мадлен окинула слугу недоуменным взглядом, капитан пожал ему руку, а госпожа Тутье поинтересовалась:

— Куда же пропал наш эльен?

— Не знаю, — честно призналась я.

Так странно, что Косты нет. Особенно после того, что произошло между нами утром. А вдруг он из тех мужчин, что, получив желаемое, исчезают? Мыслишка была мелкой, пошлой и грязной, но никак не прогонялась.

— Значит, ушел? — спросила Мадлен не без ехидства. — Что ж… У эльена наверняка есть множество куда более интересных предложений, как провести время, чем бегать по саду с чужим ребенком.

А я мысленно порадовалась, что днем Реджина не может облить ее вином или выдернуть стул из-под задницы, а то лежать ей вверх ногами…

— Варден эль Брао приказал мне подготовить комнаты для эльены и Никласа в белом замке, — сказал Диер. — Вы ведь не думаете, что он мог так быстро забыть о своих планах или, упаси боги, обмануть доверившуюся ему женщину?

— Много вы знаете о мужчинах, — отмахнулась она. — Все они такие: сегодня одно, завтра другое…

Капитан вдруг выудил из кармана бархатную коробочку и протянул Мадлен. Поджав тонкие губы, она с подозрением уставилась на нее, но любопытство взяло верх.

— Кольцо, — удивилась она, откинув крышечку.

— Я не из тех, кто бросает слова на ветер, — заявил капитан. — Зато умею ловить попутный. Поженимся?

— Я, разумеется, отвечу нет, — чопорно сказала Мадлен. — В конце концов, это попросту неприлично — делать предложение так поспешно. Люди могут подумать, что я слишком доступна.

— Не подумаем, — заверила Сабрина. — Мадлен, даже не сомневайся. Капитан, налейте… то бишь, дайте ей еще конфет.

— Белое золото… — она провела пальцем по гладкому ободку. — Камень с едва заметной розовинкой. А оттенок…

— Точно твои щечки, — продолжил Курт.

— Капитан, вообще-то оно идеально, — вздохнула Мадлен и, захлопнув коробочку, вернула ее Курту.

— Значит, подождет своего часа, — нисколько не смутился тот и спрятал кольцо в карман.

Служанки принесли суп, горячее, свежие овощи. Гости ели, нахваливая мастерство повара, и даже Мадлен одобрила суп. Я то и дело поглядывала на дверь, но Косты не было. Надеюсь, у него найдется веская причина для опоздания.

Когда в дверь постучали, я чуть не подпрыгнула от радости, но быстро поняла, что это не Коста — он давно перестал стучать и заходил в черный дом как в свой собственный.

— Я пришел извиниться, — выпалил Руперт, которого я обнаружила за порогом.

Удушливая волна раскаленного воздуха ворвалась в дом, и я невольно попятилась. Руперт же, приняв это за приглашение войти, тут же прошел за мной.

— Элис, я виноват, — покаялся он. — Но неужели несколько неосторожных слов разрушат все то, что было между нами?

Он казался таким несчастным: лицо раскраснелось от жары, светлые волосы вспотели и прилипли ко лбу. В конце концов, мы знакомы четыре года, и все это время я считала его своим другом. Руперт был слишком занят развитием Вилары, и вполне мог не заметить преступлений, происходящих у него под носом, если они вообще были. Да, Коста сказал, что нашел труп в шахте. Но мало ли, может, бедную женщину случайно завалило.

Заметив мою растерянность, Руперт грустно добавил:

— Я очень дорожу нашей дружбой, Элис.

— Я выхожу замуж за эльена, — сказала я, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.

Странное выражение промелькнуло на лице Руперта, но он склонился к моей руке, пряча то ли усмешку, то ли гримасу.

— Поздравляю, Элисьена эль Соль. Вардену эль Брао очень повезло.

— Я лично считаю, что эльен поторопился, — ехидно заметила Мадлен. — Быть может, вы, Элисьена, его приворожили? Согласитесь, это выглядит подозрительно.

— Отнюдь, — чопорно произнес Диер. — Эльена нельзя околдовать темной магией. Он есть свет, разрушающий всякое зло.

Мадлен недоверчиво фыркнула, но умолкла, а Руперт вновь обратился ко мне:

— Элис, могу я надеяться, что в вашей душе осталась хоть капля милосердия к старому другу? Я люблю Ники как родного. А то, что сказал, было вызвано порывом зависти и отчаяния. Ты разбила мне сердце… Но я понимаю, что не имел права надеяться. Ты не давала мне повода. Прости.

Я не знала, что делать. Первым желанием было выставить Руперта вон. Тем более Коста постоянно твердил, что не стоит мне оставаться с ним наедине, и подозревал во всех смертных грехах. Однако никаких доказательств вины Руперта не было. Тем не менее, не лучше ли оставить его здесь, под присмотром? Даже если он злодей, то не проведет никакого ритуала, и ни одна секретарша больше не пострадает. А когда Коста вернется, то сам решит, что делать дальше.

— Проходи, — позволила я, решившись. — Ты обедал?

— Нет, — вздохнул он. — Кусок в горло не лез. Я все думал о нашей размолвке и не находил себе места. А где Ники?

— Спит, — ответил вместо меня Диер, глядя на мэра с некоторой враждебностью.

— Это помощник Вардена эль Брао, — представила я его. — Диер.

— Руперт Коперо, — представился мэр, однако не стал ни кланяться, ни протягивать руку.

— Говорят, у вас секретарша пропала? — поинтересовалась Мадлен. — Мы с капитаном слышали сплетни в порту.

— Такое громкое слово — пропала, — отмахнулся Руперт, садясь рядом со мной.

Я невольно глянула в окно, как будто могла поторопить солнце и заставить его спрятаться за горизонт пораньше. Сейчас мне так не хватало успокаивающего присутствия Реджины.

— Я рядом, — послышался едва уловимый шепот, и я выдохнула.

— Вайолет уехала к родне погостить, — сказал мэр, орудуя ложкой.

Будь он убийцей, разве смог бы так хладнокровно есть мой суп?

— Люди часто пропадают, — вздохнула Сабрина Тутье, ковыряясь в салате. — То был человек, то нет его. Кто-то уезжает, кто-то просто перестает быть близким. Только вчера — дружба навек, а потом проходят мимо будто незнакомцы. То ли дело животные. Они не предают.

— Пожалуйста, не надо снова заводить шарманку про вашего кота, — поморщилась Мадлен. — Уже сил нет про него слушать.

Сабрина пристально на нее посмотрела, и по моей спине вдруг пополз холодок. Улыбнувшись, старушка ничего не ответила и вернулась к салату.

— Ты так сжимаешь вилку, будто собираешься ею кого-то заколоть, — заметил Руперт, и я, выдохнув, разжала пальцы.

— Был у меня на корабле кот, — сказал Курт, почесав подбородок, вновь колючий от щетины. — На вид — обычный котяра: серый, наглый, хвост в полоску, глаза яркие, вот как апельсин. А такой отличный крысолов! Наш кок в нем души не чаял. Говорил, тот послан небесами и звал его эль Кот.

Капитан бросил на меня виноватый взгляд, но я не собиралась возмущаться: как знать, может, в том коте была искра посильней чем у меня.

— Однажды — верите — зайца притащил! — с воодушевлением продолжил Курт. — Пришвартовались у острова воды набрать, а он — шмыг на берег. Я уж думал без него отчаливать, потом гляжу — несет.

— Ты не видел Косту? — тихо спросила я Руперта, пока капитан рассказывал про зайца, размахивая руками точно рыбак, описывающий удачный улов. — Он собирался к тебе заглянуть.

— Да, вообще-то мы виделись, — кивнул Руперт. — Поболтали о том, о сем, выяснили недоразумение с Вайолет. Кажется, эльен любит себя накручивать. А если что-то втемяшит в свою светлую голову, то очень сложно это из него выбить.

— Варден эль Брао умеет стоять на своем, — согласился Диер, и из его уст это прозвучало совсем по-другому.

— Я умею переубеждать, — упрямо заверил Руперт.

— А потом Коста куда пошел? — спросила я.

Он неопределенно пожал плечами.

— Но поверь, если поначалу он был настроен враждебно по отношению ко мне, то расстались мы совсем на другой ноте. — Руперт съел еще ложку и облизнулся. — Элис, дорогая, суп восхитителен!

От обеда меня отвлекла кухарка, которая, запинаясь, попросила разрешения уйти. На кухне собрались и остальные служанки, и, одна за одной, они тоже приводили разные причины, по которым им вдруг немедленно нужно покинуть черный дом.

— Минуту, — холодно сказала я, а потом уверенно направилась в кладовку и закрыла за собой дверь.

— Отпусти их, — тут же сказала Реджина, появившись передо мной. — И сама уходи. Немедля. Элис, что ты творишь?! Зачем пустила Руперта? Коста ведь прямо сказал, что подозревает его в убийствах и связи с некросом!

— Но доказательств нет, — ответила я. — А если Руперт злодей, то пусть лучше будет на глазах, чем замышляет что-то за спиной.

На самом деле после чудесного утра, когда Коста так нежно целовал и любил меня, я просто не могла думать о плохом. Я весь день пребывала в каком-то блаженном состоянии абсолютного счастья и думать забыла о вчерашнем разговоре о трупах и жертвоприношениях. Это так не вписывалось в картину светлого будущего, которую я себе нарисовала!

— Соберись, — приказала мне Реджина. — Диер подогнал экипаж — вот и садись туда вместе с Ники и дуй в белый замок. Там наверняка защита получше той, что эльен выставил ночью.

— А ты? А Коста? А гости, в конце концов? — возразила я. — Если тут готовится ритуал, то я не могу оставить людей на растерзание некросу! Я несу за них ответственность как хозяйка дома. Если Мадлен тебе не нравится, то это еще не повод приносить ее в жертву.

— Ну, обо мне можешь не волноваться, — хмыкнула Реджина. — Я уже лет двести как мертва. Думаешь, кто-то навредит мне еще сильнее?

— Может, просто будет гроза? — робко предположила я.

— Не знаю, Элис. Лучше уходи.

Вздохнув, я вышла из кладовки. Служанки ждали меня, выстроившись полукругом.

— Все свободны, — объявила я и, подобрав юбки, пошла наверх.

Малыш спал, а вот Серая Молния отчего-то скалила мелкие зубки и рычала на гувернантку, которая, не расслышав моих шагов, увлеченно рисовала на полу.

— Что вы делаете? — воскликнула я, и она резко выпрямилась, выронив кусок мела, и обернулась.

На полноватом лице ясно отразилась вина и смущение, как будто я застукала ее за чем-то неподобающим. Я быстро подошла и уставилась на рисунок. Круг, завитушки, знаки…

— Немедленно выметайтесь из моего дома, — отчеканила я.

— Но госпожа… Это благой символ, — пролепетала она.

Серая Молния гавкнула, и Ники заворочался в постельке.

— Значит, это все вы? — сердито спросила я, глядя на женщину по-новому.

Она казалась простой и добродушной, но теперь рисует какие-то загогулины в спальне моего сына, и только боги знают — зачем!

— Я? — переспросила гувернантка. — Госпожа, я хочу защитить Никласа. В доме происходит что-то странное: вещи двигаются сами по себе, мелькают тени, а мальчик постоянно говорит о тете Реджине, а то и с ней!

— Уходите, — повторила я. — Завтра придете за расчетом.

Ее губы обиженно задрожали, она попятилась, а я затерла ногой линию, сделанную мелом. Ну, хоть не кровью.

— Я не хотела зла, — всхлипнула гувернантка. — Я люблю Ники, вы же знаете.

— Давайте разберемся завтра, — повторила я уже мягче. — Хорошо?

Она молча кивнула и пошла прочь, понурив плечи. Может, и зря ее обидела, но сейчас я начала параноидально подозревать всех. Коста говорил, что обычно с некросом связываются по трем причинам: месть, власть и любовь. Мадлен Рокшор хотела любви, капитан, с его бурным прошлым, мог обзавестись врагами и жаждать мести, старушка Тутье мечтала воскресить кота, а Руперт… Неужели он так сильно влюблен в меня, что готов ради взаимности заключить договор со злом?

Ники потянулся ко мне, и я достала сына из кроватки и, обняв, прижала к себе. Вот уж в ком ни тьмы, ни зла, ни чего-то дурного. Я поцеловала его в макушку, втянула запах мягких кудряшек. Если бы меня попросили описать аромат, я бы сказала, что так пахнет счастье.

— Так люблю тебя, солнышко, — сказала я. — Хочешь поехать в белый замок?

— К папе? — обрадовался Ники.

Может, Коста решил получше все подготовить к нашему приезду, а с Диером они разминулись? Пусть только явится, уж я ему все выскажу! Ходит неизвестно где, а мне тут волнуйся.

— К папе, — кивнула я и, предупреждая следующий вопрос, добавила: — И Серую Молнию возьмем.

Я переодела сына и вместе с ним и щенком спустилась в зал. Гости, к моему удивлению, прилипли к окнам, точно там показывали нечто удивительное. Подойдя ближе, я тоже выглянула наружу. Мои служанки выходили за ворота и чуть не бегом пускались по направлению к Виларе. Гувернантка шла последней, обернулась, и я прочитала по губам благословение.

— Светлая Мауриция, смой пречистыми слезами тьму, — произнес капитан вслух и повернулся ко мне: — А что это они все бегут, как крысы с тонущего корабля?

— Господа, — сказал Диер и откашлялся. — Позвольте пригласить вас от имени эль Брао в белый дом. Предложение только для гостей Элисьены эль Соль, — добавил он, покосившись на мэра.

А я подарила старому слуге искреннюю улыбку и чуть не захлопала в ладоши от облегчения. Как хорошо он придумал! Можно уехать всем вместе!

— Спасибо, — поблагодарила я Диера. — Думаю, мы с радостью примем ваше предложение, не так ли?

— В гости в белый замок? — переспросила Мадлен. — Я лично с радостью! Всегда было интересно посмотреть, как там внутри все устроено. Снаружи выглядит шикарно.

— Я, в общем, тоже не против, — согласился капитан, почесав грудь. — Какое-то странное чувство. Как перед бурей…

Он зачем-то послюнявил палец и выставил его вверх, будто в моей гостиной можно поймать попутный ветер.

— Что ж, если вам так хочется, — пролепетала Сабрина Тутье. — Мне, по правде сказать, не по нраву переезжать с места на место. Возраст, привычки… А от этой жары я размякла как тесто.

Она и правда выглядела неважно: бледная, уставшая, и морщины казались глубже.

— В экипаже вас мигом доставят, — заверил Диер. — А в замке я позабочусь, чтобы вам выделили самую комфортную спальню.

— Я тоже хочу самую! — капризно потребовала Мадлен.

— А вам могу предложить розовую. Она больше, — ответил Диер.

— Разделим ее на двоих? — тут же пророкотал капитан.

— Ники, приятель, — улыбнулся тем временем Руперт и протянул к моему сыну руки. — Хочешь поиграть в мяч?

— Он еще не поел, — отрезала я, отходя вместе с Ники подальше от мэра, а сын обхватил мою шею крепче. — Раз уж у нас намечается путешествие, то пора собираться.

— Не надо ничего брать, — заверил Диер, выглядывая в окно. — В замке есть все необходимое. Давайте отправимся прямо сейчас, пока не началась гроза.

— Схожу за рукоделием, — вздохнула Сабрина и медленно направилась к лестнице.

Она поднималась так тяжело, словно каждый шаг давался ей с трудом. Руперт поспешил за ней следом и галантно подал руку. Пойти, что ли, за ними? А то вдруг он все же злодей и сейчас укокошит старушку?

С улицы донеслось дикое ржание, и, выглянув в окно, я успела увидеть мелькнувший за забором экипаж, который вдруг сорвался с места и унесся прочь.

— Лошади понесли? — воскликнул капитан. — Не мудрено, от такой жары.

— Ой, а там что такое? — спросила Мадлен и ткнула пальцем в окно. — Капитан, похоже, я переела ваших конфет, или же мне напекло в голову на прогулке…

— Хм… Я тоже это вижу, — пробормотал он. — А меня конфетками не споить.

Солнце скрылось за сизым обрывком тучи, и на город упала густая тень — словно на клетку с певчей птичкой накинули покрывало. Сияющая стена, выстроенная Костой в ночи, вдруг вспыхнула так отчетливо, что можно было разглядеть каждый завиток. А за нею взметнулись тени: густые как ночь и едва заметные, размытые, они потянулись к черному дому, но, натолкнувшись на ограду, отскочили, будто ошпаренные.

Коста застонал, и звук его голоса покатился эхом по подземелью. Тьма, холод, боль… Он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к затылку. Волосы слиплись, но кровь уже успела подсохнуть. Это сколько же он тут лежит? Попробовал пошевелиться, но вышло плохо: ноги онемели, придавленные камнями, дышать получалось с трудом. Что-то поблизости пискнуло, зашуршало и стихло.

Коста скатил с груди обломок колонны, которым его придавили, перевернулся на живот и облизнул пересохшие губы. Подтянув колени, встал на четвереньки. Кто бы его сейчас видел, сиятельного эльена, не способного даже подняться…

Голова гудела точно пустое ведро, по которому хорошенько приложили кувалдой. Что же произошло?

Он медленно пополз, уперся макушкой в холодную стену, и зашипел сквозь зубы. Рана на голове была знатная, как только не погиб. Сев и прислонившись спиной к стене, вытащил из кармана кулон и сжал его в кулаке. Артефакт пульсировал точно маленькое сердце, и Коста нацепил его себе на шею. Живительный поток силы хлынул через солнечное сплетение, растекаясь ручейками по всему телу, и тьма досадливо отступила, позволяя рассмотреть помещение, в котором он оказался. Низкие своды потолка нависали угрюмыми арками, разбитая статуя обернула к Косте незрячее лицо. Посередине зала возвышалось кольцо колодца, и Коста невольно сглотнул — хорошо, убийца не догадался сбросить туда его тело. Или не хотелось возиться. Одно дело, подкравшись сзади, долбануть по голове железным ломом — вон он валяется у стены, а совсем другое — подтащить тяжелое тело, перевесить через высокий борт…

Теперь он вспомнил, что произошло, и, кряхтя как старик, поднялся, цепляясь ослабевшими пальцами за щербатую стену. Шаг, еще один. Он должен добраться до черного дома как можно скорее! Элис в опасности. И Ники… Артефакт запульсировал сильнее, отдавая всю энергию, до дна.

Какое счастье, что не забыл его зарядить, и вдвойне удачно, что кулон оказался при нем. Не то лежать бы с пробитой головой на радость крысам.

Старый Доксвелл, конечно, знал о действии кулона и именно поэтому приказал молодой жене носить его не снимая. У обычных людей артефакт силы не забирает, другое дело — эльена. В ней света и жизни с избытком. Артефакт зарядился бы доверху, и после Доксвелл сам надел бы его, получая силы и продлевая жизнь. Нехитрая схема, начертанная под кроватью, могла ускорить процесс и снять блоки.

Коста достиг лестницы и стал подниматься по покатым ступеням.

Однако в моменты опасности и угрозы артефакт выплескивает накопленную энергию, даруя своему хозяину второе дыхание и защиту, хоть эльен он, хоть человек. Стоит ли рассказать Элисьене, что, вероятно, она, сама того не зная, убила своего мужа?

Остановившись на середине лестницы, Коста отдышался, прислонившись к стене.

Пусть это останется маленьким секретом. А то еще, чего доброго, начнет винить себя, потеряет аппетит, похудеет… Ее грудь и правда стала больше после беременности и теперь не помещалась в ладони. Коста ухмыльнулся и вторую половину лестницы преодолел без остановок.

Элис не хотела спать со старым Гевином, и артефакт защитил ее. Но, выходит, ее дядя знал, что в ней есть искра, но скрывал. Не хотел отдавать приданое? Не желал видеть счастливой? Что-то про него говорили в свете, про Стигу эль Соль, и Коста впервые пожалел, что никогда не интересовался сплетнями.

Ничего, расспросит Диера — вот кто умудряется знать все и обо всем. Только бы успеть. Только бы не было поздно!

Коста уперся ладонью в дверь, но она не шелохнулась. Долбанул по ней кулаком, пнул ногой.

— Эй! — выкрикнул, и поморщился от звона в ушах. — Есть там кто?

Приложил ладонь, но из кончиков пальцев брызнули слабые искры и тут же погасли. Прижался лбом к шершавому дереву, молясь, как никогда раньше. Где как не в храме просить о помощи? Вот и у него попросили — и он не смог отказать. Сам вошел в ловушку, светлый эльен, защитник сирых, бездомных и прочих котят. И ведь и правда будто слышал жалобное мяуканье из-под камней.

— Помогите! — отчаянно выкрикнул Коста, стуча в толстенное деревянное полотно и царапая край, вдавленный в стену.

— Эльен? Это вы? — донесся глухой голос по ту сторону двери, и Коста едва не заплакал от радости.

— Да! Сюда! Выпусти меня! Скорее!

Скрежет засова, стук, дверь тяжело шаркнула нижним краем по камню. Прыщавая физиономия Патрика, вынырнувшая в проеме, показалась Косте удивительно симпатичной.

— Ой, — произнес Патрик, таращась на него из-за очков.

Коста только поморщился, представляя, как сейчас выглядит. Он выбрался из подвала храма и устремился к выходу. За дверью уже вечерело, значит, он провалялся без сознания весь день. В голове прояснилось, и силы медленно возвращались, а вместе с ними здоровая злость.

— А я вас искал, — выпалил Патрик, нагнав его. — Вайолет нашлась!

— Выловили в гавани? — помрачнел Коста.

— Нет, что вы! У них вышла размолвка с мэром. Он хотел… А она нет… И сбежала. А сегодня пришла. Ко мне, — Патрик смущенно разулыбался и одновременно покраснел как девчонка, и Коста подумал, что с такой мимикой никогда не стать хорошим игроком в покер. — А вас кто так отделал?

— Ты не поверишь, — пробормотал он.

— Задраить шлюзы! — скомандовал капитан, вернув самообладание первым. — Орудия к бою! — Он озадаченно почесал подбородок и повернулся ко мне: — Элис, а что у нас есть в качестве орудий?

Пушек у нас не было, шлюзов тем более, но сейчас, когда угроза наконец приобрела ясные очертания, я отчего-то почувствовала себя увереннее. Страхи слетели с меня как шелуха, потому что Ники испуганно жался к моей груди, и я не имела права бояться.

— Диер, — обратилась я к старому слуге. — Вы, как помощник эльена, наверняка лучше всех понимаете происходящее. Вы разбираетесь в некросе? Что это пытается к нам пробраться?

Тени метались за сияющей оградой, и мне чудились очертания рук, ног, изломанных тел. Но перебраться они не могли и так и болтались по ту сторону. Диер отлип от окна, снял очки и протер платочком и без того чистые стекла. Его длинные узловатые пальцы слегка подрагивали. Надев очки, еще раз глянул в окно и поморщился.

— Злые духи, — ответил он. — Первичная форма некроса. У них нет физической оболочки. В каком-то смысле нам повезло, потому что это самый слабый вид некроса. Варден эль Брао поставил надежную защиту, которая должна их удержать, но, разумеется, подстраховаться стоит. Обычно используют железо, серебро, шалфей, соль…

— Соль? — хохотнул капитан. — Да я просолен водами пяти морей! Эти твари, кто бы там ни был, сдохнут от одного моего запаха!

Он стащил с себя рубашку, оставшись голым по пояс, и принялся заталкивать ее под дверь. Щенок подбежал к нему, понюхал рубашку и чихнул.

— Вообще-то они уже мертвы, — нравоучительно заметила Мадлен. — Но, к слову, регулярная ванна еще никому не помешала. Скажу честно, я не в восторге от сервиса в черном доме, но ванна с горячей водой многое искупает.

— Это намек? — поинтересовался Курт, засовывая рубашку под дверь плотнее, точно пытаясь заткнуть течь.

— Наконец-то мы начали понимать друг друга, — фыркнула она.

— Так ты подай знак, постучи в стенку — я мигом, — ухмыльнулся он, поднимаясь и расправляя плечи.

— О чем вы? — вскинула она тонкие брови.

— О совместной ванне, конечно. Так и представляю тебя голую в пене.

— Я намекала, что вам надо чаще мыться! — взвизгнула Мадлен.

— Я поищу что-нибудь серебряное, — пообещала я Диеру, отвлекаясь от их ссоры. — Побудете с Ники? Солнышко, я мигом.

Усадив Ники на медвежью шкуру, я помчалась на кухню. Распахнув буфет, выгребла все столовое серебро в найденное здесь же ведро.

— Соль, — подсказала Реджина, открыв угловой шкафчик. — А здесь приправы. Шалфея нет, я его и живой не любила. Элис, я помню знак, который нарисовала гувернантка на полу детской, меня таким изгоняли.

— Вряд ли он сильнодействующий, — не без сарказма заметила я.

— Тем не менее, пока линии не стерлись, мне приходилось огибать гостиную по стеночке.

— Нарисуем такой же, — согласилась я. — Побольше, чтобы все уместились внутри. А еще пригодятся сети Косты — те светящиеся нити, которыми он пытался тебя поймать.

— Их больше нет, — вздохнула Реджина. — Часть оборвала я, часть обрезал он сам, чтобы не сердить тебя больше. Но я могу облететь дом и собрать на себя все, что осталось.

— Давай. Реджина! — позвала я, и подруга, замерев на полушаге, выглянула из стены. — Как думаешь, они пришли за Ники?

— Я его никому не отдам, — твердо пообещала она, и ее глаза потемнели еще сильнее.

Прикрыв глаза, я на мгновение позволила ужасу охватить свое сердце, но, выдохнув, приказала себе собраться.  Вернувшись в зал, брякнула на пол ведро с серебряными приборами и всучила Диеру мешок соли.

— Прекрасно! — одобрил он и принялся рисовать солью тот самый знак защиты, обогнув медвежью шкуру вместе с сидящим на ней Ники.  Серая Молния бегала следом, принюхиваясь и перепрыгивая через соль.

Капитан же, презрительно морщась, взял двумя пальцами из ведра десертную ложечку и, бросив ее назад, ухватил кочергу. Примерившись, взмахнул ею пару раз и одобрительно кивнул.

— Меч! — воскликнула я. — У нас ведь есть настоящий эльенский меч!

А сам эльен так и не появился. Я гнала прочь дурные мысли, но получалось плохо. С Костой что-то случилось. Он не исчез бы вот так внезапно во второй раз. Он не бросил бы Ники. Он не врал, когда говорил, что любит меня!

— Диер, меч в комнате наверху, — сказала я, когда слуга дорисовал знак и, прижав руку к пояснице, с трудом разогнулся. — Вторая спальня справа. Вы не могли бы сходить за ним, а заодно посмотреть — вдруг Коста привез с собой еще что-нибудь полезное? Я могу попросту не понять, что это что-то нужное.

Кивнув, Диер пошел наверх, а я обвела взглядом наше маленькое воинство. Ники обнимал щенка и показывал ему картинки в книжке. Капитан опускал тяжелые ставни, которые я ни разу не использовала за эти четыре года. Мадлен, вернувшись за стол, меланхолично доедала шоколад, покачивая ногой. Заметив мой взгляд, протянула конфету, и я съела ее, поморщившись от горькой начинки.

— Мэр со старой кошатницей куда-то запропастились, — заметила Мадлен.

Быть может, духи пришли за Рупертом? Что, если он приманил их каким-то ритуалом? Но зачем? А может, он продал душу, и теперь силы зла хотят забрать ее себе…

— Элисьена, а ваши духи нас не защитят? Или все ваши таланты — фикция? — отвлекла меня Мадлен от раздумий.

— Иногда приходится полагаться только на себя, — отрезала я.

За окном сгустились сумерки, и сверкающая ограда казалась сотканной из солнечных лучей. Реджина говорила — Коста такой яркий, что на него больно смотреть. А во мне лишь звездная пыль. Но я тоже эльена. Я наверняка что-то могу!

— Мама, что там? — спросил Ники.

— Погода портится, — ответила я, обернувшись, и заставила себя улыбнуться. — Все хорошо.

Кивнув, Ники погладил щенка, который жался к его боку, и я мысленно поблагодарила Косту за такой своевременный подарок: Серая Молния сейчас занимала все мысли сына, и он, кажется, успокоился. Может, эти тени за оградой и правда исчезнут? Пройдут как дождь, были — и нет. Черные сгустки тьмы метались за оградой, как дикие звери в клетке, тянули к дому когтистые лапы. Да что ж им тут надо?

— Реджина! — позвала я, наплевав на всякую маскировку. — Ты здесь?

— Это еще кто? — не поняла Мадлен.

— Тетя Реджина! — обрадовался Ники, когда подруга чинно выбралась из камина, украшенная обрывками сверкающих нитей.

— Реджина — это алая дама, — пояснила я. — Она хорошая.

— Значит, в доме и правда есть призрак! — торжествующе уличила Мадлен. — Я так и знала. Ты! — она указала пальцем гораздо правее Реджины. — Еще ответишь мне за пролитое вино, шатающиеся стулья и…

Она запнулась и отчего-то покраснела.

— Что ты натворила? — сурово спросила я у Реджины.

— Не скажу, — невозмутимо заявила она. — Но передай Мадлюше, что мне немного стыдно, и больше этого не повторится. Тем более поставки острого перца отчего-то задерживаются.

Я покачала головой и принялась снимать с алого платья сияющие нити. Попробовала связать концы — но они таяли в руках. Бесполезно. Я никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Даже в памятную брачную ночь. Но тогда на весах судьбы была лишь моя жизнь, а теперь я отвечаю за сына. Я прикрыла глаза, пытаясь унять надвигающуюся панику. Я нашла выход в тот раз — найду и сейчас. Подвинув поближе ведро с серебряными ложками, потрепала по ушам щенка, сунувшего туда любопытный нос.

— Защита Косты, несмотря на внешнюю хрупкость, их не пускает, — заметила Реджина, выглядывая в окно. — Где же эльен, хотелось бы знать?

Если еще недавно я злилась на Косту и ждала, как он будет оправдываться, то сейчас хотела лишь одного — чтобы был жив. Ники принялся доставать ложки и вилки из ведра и выкладывать их в какую-то конструкцию.

— Это шалаш, — объявил он. — Папа сказал, что может построить такой из веток. А потом мы будем там жить.

— Прекрасно, — пробормотала я. — А мне туда можно?

— Конечно, — разрешил Ники. — Но мы там недолго будем жить. До ужина. Я хочу молока, мама.

Кивнув, я встала с медвежьей шкуры и покачнулась. Сперва решила — ноги задрожали, но нет, Курт тоже расставил ступни шире и слегка наклонил торс. Дом застонал, хрустальная люстра жалобно зазвенела и покачнулась. Шалаш развалился, и Ники, вскрикнув, расплакался, и я обняла его, схватив заодно и щенка. Дрожь нарастала, дом гудел, трещал, хлопал дверями, а по полу побежала трещина…

— Якорь мне в бухту, — выругался капитан и сгреб Мадлен свободной рукой, прижав к себе.

Он инстинктивно успел прикрыть девушку и развернуться к окнам спиной, когда те разом взорвались. Осколки брызнули во все стороны, и Реджина выросла перед нами, расставив руки в стороны. Стекла отлетели от нее, снесенные прочь словно порывом ветра, крошась в пыль.

— Целы? — хрипло спросила она.

Я ощупала Ники, осмотрела заплаканное личико — ни царапинки.

— Болит? — спросила я. — Где болит?

— Страшно, — пожаловался он.

— А ты не бойся, — быстро проговорила я, покачивая его в объятиях. — Вот Молния не боится. Хотя он куда меньше чем ты. Тебе целых три года, а ему три месяца. Представь, что ты броненосец. Хорошо? Как будто умеешь превращаться в бронированный шар.

Ники кивнул, а я чуть сама не разрыдалась. Знак, так старательно нарисованный Диером, потерял очертания: соль ссыпалась в трещины, стекло нарушило контуры. За окнами стремительно темнело, и по земле к черному дому стелился густой туман. Издали он казался розовым, но вблизи становились видны красноватые прожилки, как будто в молоке растекалась кровь.

— Эльена! — окликнул меня Диер и, обернувшись, я ахнула.

Курт первым бросился к лестнице и подхватил Руперта, который едва стоял на ногах, цепляясь за плечо старого слуги. Другой рукой Диер держал меч, и я проследила взглядом длинную белую царапину, изуродовавшую все ступени лестницы до самого верха. Ну, зато куда острее десертных вилочек, которыми я собиралась обороняться.

— Сабрина… Тутье… — слабо выдохнул Руперт, когда капитан сгрузил его к нам на медвежью шкуру. — Элис, это она… Я пытался остановить ее…

Сабрина Тутье? Безобидная старушка, которая играла с Ники и рассказывала бесконечные истории про обожаемого кота? Я не могла в это поверить! Сабрина жила в моем доме уже больше года, я привязалась к ней и считала почти членом семьи. Ее тихое присутствие было чем-то незыблемым и умиротворяющим. А еще она постоянно куда-то уходила и жгла в своей спальне кошачьи усы…

Но Реджина должна была почувствовать зло!

— Ничего не понимаю, — пробормотала она и жалобно добавила: — Руперт все такой же мутный, а Сабрина вовсе не была черной! Быть может, кошачьи усы, которые она вечно жгла, были чем-то вроде маскировки?

— Диер, — повернулась я к слуге. — Скажите, кошачьи усы используют в ритуалах?

— У нас только пес, — буркнул капитан. — С него разве что шерсти надрать…

Насупившись, Ники обнял Серую Молнию, явно не собираясь давать щенка в обиду.

— Кошки действительно считаются животными, которые способны заглядывать в потусторонний мир, — подтвердил мои смутные догадки Диер. — Так что, полагаю, они могут использоваться в ритуалах. Однако животные не несут в себе зла, напротив.

Я напряженно вспоминала, что вообще знаю о Сабрине, но выходило так, что куда лучше я знакома с ее почившим котом. Вот о нем она говорила часами. О своей же биографии предпочитала не распространяться и лишь изредка роняла какие-то крохи. За проживание в черном доме она платила вовремя и не скупясь, хотя я и предлагала снизить плату. Сабрина лишь отмахивалась и говорила, что раз ее сын не может дать ничего кроме денег, то возьмет она с него сполна.

Я повернулась к Руперту, который стонал на медвежьей шкуре.

— Что говорит алая дама? — поинтересовалась Мадлен, опустившись на шкуру рядом с ним. — Представляете, Руперт, у Элисьены и правда живет привидение.

Руперт умолк и вытаращил глаза, но выглядело это как-то ненатурально.

— Алая дама спрашивает, что конкретно произошло, — соврала я. — Неужели вас одолела старушка?

— Все это очень подозрительно, — согласился капитан.

— Она попросила меня достать корзинку с рукоделием, а потом подкралась сзади и ударила по голове чем-то тяжелым, — пожаловался Руперт. — Уж простите, на затылке у меня нет глаз.

— Я услышал стоны, — подтвердил его рассказ Диер. — И обнаружил господина Коперо на полу спальни. Госпожи Тутье не было.

— Она могла уйти по лестнице для прислуги, — выпалила Реджина. — Я проверю.

Подруга мелькнула и растаяла, а за окном сгустились сумерки, превращаясь в непроглядную ночь, и казалось, что тени за оградой слились, соединяясь в одну фигуру, черную и большую.

Капитан попытался ощупать затылок Руперта, но тот шикнул и дернулся в сторону.

— Я принесу холодный компресс? — без особой охоты предложила Мадлен. — Впрочем…

Она вынула из ведра ложку побольше и приложила к макушке Руперта, а я виновато отвела взгляд. Наверное, это я, как хозяйка дома, должна была позаботиться о пострадавшем. Но первой моей мыслью было, что мэр сейчас задымится от серебра. Но нет, никакого дыма, все тот же Руперт — несчастный, побитый и несправедливо обвиненный.

Коста ошибался: мэр ни при чем. Он жертва.

— Дядя Руперт, тебе больно? — жалостливо спросил Ники.

Руперт поморщился, но героически мотнул головой.

— Нет, дружок.

— Потерпи и все пройдет, — пообещал мой малыш и требовательно сказал: — Мама! Поцелуй его ранку!

Я сконфуженно улыбнулась: непосредственность Ники слегка разрядила гнетущую обстановку. Да и дом больше не трясся. Но я чувствовала напряжение, разлитое в воздухе, который свободно струился сквозь разбитые окна. Враг все еще был там, готовился к новой атаке.

— А у меня спина в стекле, — пожаловался капитан. — Мадлен…

— Я не собираюсь целовать вашу волосатую спину, капитан, — фыркнула она. — Но ладно, давайте посмотрю, что там. Ох, Курт, да тут стекло под лопаткой!

— Я бы без раздумий отдал за тебя жизнь, — тихо признался Руперт, когда капитан с Мадлен отошли под люстру, где было светлее, хотя большая часть свечей погасла. — Элис… Сейчас, когда нам грозит опасность, когда наша жизнь висит на волоске, скажи — что ты чувствуешь ко мне?

— Руперт, я ведь уже говорила, что выхожу за эльена, — слегка раздраженно ответила я, высвобождая ладонь.

— Вот только его здесь нет, — сердито заметил Руперт. — И не будет.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась я.

— Хотел бы — уже пришел. А я рядом. Я всегда с тобой, Элисьена. В горе и радости. Неужели это ничего для тебя не значит?

Диер, ревниво подслушивающий беседу, вклинился между нами вместе с мечом.

— Прошу простить, что прерываю, — сказал слуга. — Однако обстоятельства вынуждают. Там на улице духи, которых явно призвали сюда ритуалом, и я полагаю, это не самое удачное время для выяснения степени крепости дружбы.

Последнее слово он особо подчеркнул интонацией.

— А что нам еще остается? — с трагическим надрывом воскликнул Руперт. — Сейчас или никогда! Элис… Дорогая… Ты любишь меня хоть немного?

Почему это так важно? Взгляд такой пристальный, как будто от ответа зависит его жизнь.

— Я полностью согласна с Диером, — ответила я. — Сейчас не время. Ты был мне хорошим другом, Руперт. Но, видимо, не таким близким, как надеялся.

Поднявшись, я обхватила пальцами рукоятку меча, забирая его из худой руки слуги.

— Элис, давай лучше я! — предложил капитан, но Мадлен шлепнула его по плечу.

— А ну стой и не двигайся! — приказала она. — Тут еще осколок. Шкура как у бегемота: ничего не чувствуешь!

— Это не просто острый кусок металла, — торжественно произнес Диер. — Это могущественный артефакт, который пробуждается посредством искры. Горит точно белое пламя, повергая некрос в ужас!

Меч казался неимоверно тяжелым и оттягивал руку вниз. Я повела им в сторону, в другую, стараясь не слишком размахивать, чтобы никого не задеть. Обычный меч. Тусклый металл.

— Однако, к сожалению, вашей искры, Элисьена, недостаточно, — печально констатировал Диер.

— Может, дать меч нашему маленькому парню? — предложил капитан и, наткнувшись на мой суровый взгляд, добавил: — Только зарядить. Ты говорила, в Никласе тоже искра.

— Мама, ты дашь мне папин меч? — с восторгом, граничащим с экстазом, выдохнул Ники, когда я протянула ему рукоять.

На Руперта стало больно смотреть. Его лицо сперва вытянулось от удивления и непонимания, а потом он побагровел от бешенства.

— Папа? — переспросила Мадлен и хмыкнула. — Что ж, это многое объясняет. Я-то думала, как тебе удалось окрутить эльена так быстро? А оказывается, вы с ним давно и весьма близко знакомы.

Реджина, выросшая за спиной Мадлен, немедленно ущипнула ее за ребристый бок, от чего та взвизгнула и подпрыгнула на месте.

— Алая дама здесь!

— А вот старушки нигде нет, — угрюмо сказала Реджина. — Я поискала и в шкафах, и под кроватями — на случай, если Руперт спрятал куда-нибудь ее бездыханное тело. Сабрины нет в доме, ни в каком виде, ни в живом, ни в мертвом.

— Сабрина Тутье исчезла, — подытожила я вслух.

Ники тем временем с благоговением обхватил пальчиками рукоять меча, и тот замерцал, словно подсвеченный изнутри. Вспыхнули золотом странные знаки на длинном лезвии, засветился зарей камень в основании рукояти. Щенок радостно залаял, подпрыгнув на месте, а я подняла меч, предвкушая победу.

Меч вспыхнул ярче, но тут же погас. А мгновением позже дом снова тряхнуло. Входная дверь, так тщательно подоткнутая капитаном, страдальчески заскрипела и с грохотом рухнула в холл, как будто кто-то с размаху ударил ее огромной ногой. Люстры закачались, капая горячим воском, а рассыпанная соль взвилась мелкими бурунами по всему полу.

— Эльена! — выкрикнул Диер, подавшись ко мне и заслоняя Ники от того неведомого, что грозилось проникнуть в дом. — Я нашел письма в архивах. Варден эль Брао передал их вам?

— Не успел, — ответила я, опустив бесполезный меч.

В самом деле, от серебряных ложек толку больше. Их я, по крайней мере, могу швырнуть в некроса, когда он появится. А от меча у меня плечо ноет.

— Там в целом ничего интересного, — продолжил Диер, перекрикивая треск и грохот шатающихся стен. — Обычные любовные письма, хоть и полные нежности и цветистых метафор. Однако пока я перебирал старые бумаги, то нашел кое-что еще. О Виларе.

Туман, который до этого клубился за оградой, потек тонкими окровавленными ручейками к дому.

— Вилара — чудный город, — прохрипел мэр. — Я вложил в него столько сил, поднял с колен…

— Вилара не просто так пришла в запустение, — сказал слуга. — Намек был под самым носом, маячил перед глазами. Что изображено на гербе города, который висит и в управе, и у пристава?

— Гора, — вспомнила я, — а внизу рыбка.

Диер энергично помотал головой и от волнения вновь стащил с носа очки.

— Не рыбка, — возразил он, протирая стекла. — Некрос. Под горой — те самые врата, которые светлое воинство запечатало в великой битве.

Камин чихнул пеплом, цветы в горшках скукожились и завяли. Щенок заскулил, перебирая лапками, а Ники прижался к моей ноге, и я опустила ладонь на кудрявую макушку.

— Вы хотите сказать, что мы, с ведром ложечек, должны сразиться с самым большим злом в истории мира? — уточнила Мадлен и, закатив глаза и прижав руку ко лбу, собралась падать в обморок, но, глянув на пол, усыпанный осколками и солью, передумала.

Реджина же вышла в проем, больше не запертый дверью, и замерла на пороге.

— Отдашшь… — послышался голос, от которого у меня волосы на голове встали дыбом. — Жжертву…

Туман, просочившийся сквозь ограду, схлестнулся в одну реку и теперь тек через сад к дому, обдирая дымчатые бока о кусты и статуи, на которых оставались неопрятные ошметки мглы — точно клочья шерсти огромного кота. Туман темнел, густел, а внутри разливалась красная кровь. Недавно распустившиеся пионы почернели, будто обуглившись.

Реджина вышла на крыльцо и погладила по колючему хребту правого дракона, охранявшего лестницу, и поток светлой энергии устремился по ее руке, перетекая в бронзовую статую. Следом она коснулась второго дракона, и тот вдруг зашевелился и изогнул спину, словно сердитый кот, а потом выпростал лапы, с хрустом выдирая их из постамента.

Капитан, дико заорав, кинулся с кочергой на драконов, так что я еле успела его остановить.

— Они за нас! — выкрикнула я.

Курт остановился на крыльце, прямо поверх Реджины, и она недовольно сдвинулась в сторонку.

Драконы тем временем поползли вперед и сплелись бронзовыми хвостами, заслоняя путь к дому.

— Кто знает, может, у нас еще есть шанс, — пробормотал капитан.

Я же во все глаза смотрела на хрупкую фигурку, бредущую к воротам дома.

— Сабрина! — выкрикнула я. — Не надо! Остановитесь, прошу!

Старушка обернулась, и я как-то сразу поняла, что напрасно пытаюсь ее уговорить.

— Зачем это вам? — спросила я тихо, но Сабрина услышала.

— Это вышло случайно, — пожаловалась она. — Я не хотела…

— Что вы сделали? Это можно остановить? — воскликнула я.

Густой туман поднял голову, на которой выросли острые треугольные уши, и открыл красные глаза.

Голова раскалывалась, и тело болело, как будто его хорошенько избили ногами. Коста, поморщившись, прижал руку к боку и, остановившись, выдохнул. Если бы не кулон — опять — так и лежать бы ему под камнями в подвалах храма. Учитывая, что в нем ни храмовника, ни прислужниц, нашли бы потом лишь обглоданные крысами косточки.

Стена, еще нагретая солнцем, была теплой и приятно шершавой, и так и хотелось постоять возле нее подольше, но Коста собрался с силами и побрел вперед.

— Давайте свернем к лекарю, эльен, — осторожно предложил Патрик. — Тут недалеко. Направо, вниз по улице, а затем через два дома.

— Нет, — коротко отказался Коста.

То, что он видел, очень ему не нравилось. В небе зажглись первые звезды, но ночь еще не наступила, а ставни на окнах были заперты, и весь город затих, словно замерший от дикого страха зверек, прячущийся от хищника. Море утробно рычало в гавани, напомнив Косте о ночной вылазке, что они совершили с Лисичкой.

— А что там произошло с Вайолет? — спросил он у Патрика. — Где она пропадала?

Парень угрюмо промолчал, лишь искоса глянув на него.

— Это важно, — терпеливо добавил Коста. — Патрик, кто-то в Виларе проводит мощный ритуал по вызову некроса, я в этом уверен. Ты и сам видел: люди пропадают, происходят убийства, в шахте я нашел труп, заваленный камнями, со следами некроса.

— Только между нами, ладно? — нехотя сказал Патрик.

— Ладно, — согласился Коста, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.

— Я не хочу превращаться в сплетницу, но если это и правда важно…

— Очень важно, не томи уже! — вспылил он, и затылок тут же отозвался тупой болью.

— У нее были отношения с мэром, — угрюмо сказал парень. — Но не спешите судить ее, у Вайолет была сложная жизнь.

— Патрик, я и не собираюсь ее судить, — устало произнес Коста, на мгновение вновь прислонившись к стене.

Похоже, ребро, а то и два, сломаны. Неужели старушка Тутье отпинала его ногами? Именно ее он увидел в храме, куда направился искать Руперта, но Сабрина была там одна. Она схватила его за рукав и стала рассказывать про какого-то котенка, который забрался в подвал и не может выбраться.

— В общем, мэр предложил ей отправиться на морскую прогулку, — продолжил Патрик, возвращая его к истории Вайолет. — И она догадалась, что он собирается сделать ей предложение.

— Ой ли, — засомневался Коста. — Руперт подбивает клинья к Элисьене эль Соль.

— Он недавно подарил Вайолет золотой браслет, — возразил Патрик. — Обещал познакомить с мамой. А перед прогулкой допытывался, что Вайолет чувствует к нему.

Коста лишь хмыкнул. Может, Руперт выбрал беспроигрышную стратегию: не выгорит с одной, есть другая на подхвате.

— Однако перед самым трапом на яхту Вайолет призналась ему, что любит другого, — не без гордости произнес Патрик, и на его бледной коже вспыхнул румянец.

— Тебя, — догадался Коста, и паренек кивнул.

Что ж, правильный выбор: пусть он слишком молод и не богат, зато не мерзкий слизень.

— Мэр был в ярости, пытался затащить ее на яхту силой, но Вайолет вывернулась и удрала. Она провела ночь у подруги. Ко мне идти побоялась, да и постеснялась.

— Зря, — совершенно искренне сказал Коста. — Очевидно, что ты не причинишь ей вреда и костьми ляжешь, чтобы защитить ее от напасти.

А напасть была, и еще какая. Они вышли на перекресток, откуда открывался вид на горы, и Коста увидел густой туман, вытекающий из шахты. Он полз змеей вниз по склонам, огибая белый замок, защищенный амулетами и артефактами, и устремлялся прямиком к черному дому.

Коста прибавил шаг. Выходит, мэр ни при чем? Всего лишь незадачливый любовник? Но отчего тогда бушевало море? И запах был таким отчетливым. Быть может, некрос злился, потому что не получил свою жертву?

— Патрик, — Коста замялся, не зная, как толком начать разговор. — Когда все закончится, я буду ходатайствовать о твоем повышении. Место начальника считай твое.

— Ого, — парень явно обрадовался. — Спасибо! Вайолет будет рада. Она и так говорила, что верит в меня, но получить повышение так быстро — это прекрасно. Спасибо, эльен.

— Но мне нужна твоя помощь.

Патрик остановился и нахмурился.

— Там некрос, — сказал Коста, уже не сомневаясь.

Кровь, что пронизывала туман, запах, тишина… В такие моменты в людях обычно просыпаются животные инстинкты, вопящие лишь об одном — бежать! Бежать быстрее! А еще перепад температур: днем жарило как в печке, а сейчас так зябко, что хочется завернуться в одеяло и носа не высовывать из дома.

— Я бы и так вам помог! — с обидой выпалил Патрик. — Неужели вы думаете, что без ваших щедрых посулов я бы бросил вас тут одного?

— Прости, — виновато сказал Коста. — Конечно, нет.

— Но вы так и не сказали, кто вас так отделал, — ворчливо напомнил парень.

Он подставил плечо, и Коста с благодарностью на него оперся. Так и правда будет быстрее. А кто его отделал — большой вопрос. Коста попытался вспомнить все детально. Вот он входит в храм. Сабрина Тутье оборачивается, смотрит с облегчением и надеждой. Всплескивает ручками. Они у нее совсем крошечные, а кожа тонкая, словно пергамент.

В глазах на миг потемнело, но Коста не замедлил шаг. Кулон пульсировал на груди, придавая сил, а плечо Патрика оказалось костлявым, но крепким.

Затем Сабрина принялась сбивчиво рассказывать про котенка, периодически перескакивая на своего обожаемого Ларса, который уж наверняка не влез бы туда, откуда самому не выбраться. Сабрина схватила его за рукав и повела в глубь храма, мимо статуи, которой кто-то умыл лицо. Они прошли в дверь в углу, пересекли небольшую комнатушку, заваленную сломанными лавками и прочим барахлом, и оказались перед дверью в подвал. Тяжелый засов стоял у стены. А потом Коста и правда услышал слабое мяуканье.

Он прикрыл глаза, вспоминая каждый свой шаг.

Открыл дверь, вошел внутрь, поморгал, привыкая к мраку. Сабрина нетерпеливо переминалась за спиной. В ее руках не было ни камня, ни лома. Он спустился по лестнице — и это было куда легче, чем после — подняться. Тонкое жалобное мяуканье доносилось откуда-то из угла, где были навалены камни и разбитые скульптуры. Сабрина осталась у лестницы. Он не слышал ее шагов. Что странно — ведь она должна бы бежать впереди него к несчастному котенку, который отчего-то умолк. А потом он прошел мимо уцелевшей колонны и… И все.

За той колонной вполне мог спрятаться человек, умеющий довольно талантливо мяукать и орудовать ломом.

— А что конкретно спрашивал мэр у Вайолет? — поинтересовался Коста. — Любит ли она его?

— Да, — подтвердил Патрик. — То есть нет, не любит. Она любит меня.

И снова покраснел.

— Тебе надо что-то сделать с этим, — заметил Коста. — Смущаешься как девчонка. Когда станешь приставом, это будет тебе мешать. А может, ты хочешь стать сразу мэром?

— А господина Коперо куда девать? — спросил Патрик.

Сказал бы он — куда девать господина Коперо… В какую темную и глубокую дыру он бы его засунул. Для самых мощных ритуалов нужна особая кровь, особо подлое предательство — того, кто тебя любит. Вот почему он задавал Вайолет этот вопрос. Вот почему позволил удрать.

Коста выругался так грязно, что щеки Патрика стали совсем уж пунцовыми.

Вилара — славный городок. Прежде патрульные не замечали ничего такого, что обычно происходит, когда является некрос: ни падежа скота, ни эпидемий, ничего. Странно. Но только не если предмет торга — процветание города.

— Сабрина, постойте! — выкрикнула я.

После испепеляющей жары город сковал пронизывающий холод. Мои пальцы, сжимающие рукоять меча, мигом заледенели, а зубы застучали. Я и сама не верила, что у меня получится переубедить Сабрину Тутье. Если она — тот самый злодей, убивающий женщин в Виларе, то вряд ли несколько слов заставят ее раскаяться в содеянном. Но я могла потянуть время. Вдруг Коста все же придет.

— Вы были мне как родная! — с надрывом воскликнула я.

— Элис, дорогая, я правда не хотела, чтобы так все вышло, — Сабрина тяжело вздохнула, остановившись у самых ворот.

Порывистый морской ветер трепал ее седые волосы. Выросший из тумана кот потерся огромной башкой о светло-лиловое платье Сабрины, оставив на нем разводы крови. Монстр приобретал все более четкие контуры: наметились лапы, вырос длинный хвост. Внутри тела быстро протягивались вены и тонкие кровеносные сосуды, растекался желтый комковатый жир.

— А чего же вы хотели? — спросил капитан.

Кот повернулся к дому, прыгнул вперед, но драконы куснули его за бока, и он зашипел, прижав к голове треугольные уши.

— Вернуть Ларса, — сказала Сабрина очевидное. — Мне всего лишь нужен мой кот!

Кот выпростал лапу и ударил дракона по бронзовому хребту. Кровь в туманном теле побежала быстрее, и я не могла перестать думать — чья она.

— Значит, ради кота вы пошли на убийство? — спросила я и покачала головой. — Я не могу представить… Как это было? Кто она — ваша первая жертва?

Сабрина вздохнула и положила ладонь на чугунную створку. Черная тень с той стороны метнулась к старушке и, обнюхав ее пальцы, замерла, словно признав за свою.

— Она не стоила и кончика его хвоста, — резко бросила Сабрина и поджала губы. — Не о ком там говорить. Бесполезная, ленивая, глупая девка. К тому же вечно чихала, сморкалась и жаловалась, что от шерсти моего Ларсика у нее чешутся глаза. До чего дошло — сын бросил родную мать, чтобы увезти эту болезную.

— Постойте, вы что же, убили свою невестку? — опешив, поняла я. — Но, Сабрина, это ведь не Ларс! Разве вы не видите сами?

Кот вновь прыгнул к дому, но драконы ударили по туману хвостами, раздирая его в клочья и отбрасывая назад.

— Пока нет, — согласилась старушка. — Человека вернуть с того света — и то легче. В животных нет тьмы, они не принадлежат некросу. Поэтому на чашу весов надо положить так много…

— Остановитесь! — взмолилась я.

— Я не могу отступить, Элис, — сокрушенно покачала она головой. — Это дорога в один конец. Теперь некрос не отступит, пока не получит жертву.

— Жжжрать! — рявкнул кот, прищурив алые глаза.

— Я тебе сейчас устрою камбуз, — злобно пообещал капитан.

Он сбежал по ступенькам к коту, замахнулся кочергой, и кот присел на передние лапы, готовясь к атаке. Но Курт внезапно рванул в сторону, к Сабрине. Однако его обманный маневр не удался: кот почти лениво махнул хвостом, и капитана отбросило назад, к дому. Он проехал спиной по земле и застонал.

— Капитан, назад! — воскликнула Мадлен, тоже выскочив на крыльцо. — Скорее!

Она швырнула в кота серебряную ложечку, а Курт шустро пополз к дому — и вовремя. Туда, где он только что лежал, опустилась тяжелая лапа, и медленно сжалась, оставляя в земле глубокие бороздки от когтей.

— Мы не заслужили такого! — воскликнула я, бессильно сжимая меч. —  Мы не сделали ничего дурного!

— Уверена? — насмешливо хмыкнула Сабрина. — Не так уж ты невинна! Я ведь и правда привязалась к тебе. Думала, порядочная женщина… Даже прочила тебя в жены своему сыну! А ты, как выяснилось, нагуляла ребенка не от мужа. Какой позор.

— Вы же любите Ники, — чуть не плакала я.

— Он милый, — согласилась Сабрина. — Правда, слишком шумный и непоседливый мальчик.

— Но вы часто гуляли с ним в саду!

— Мы играли в сокровища пиратов, — сказал Ники, выглянув наружу. Диер крепко держал его за руку. — Только это большой секрет.

— Теперь можно рассказывать, Никлас, — разрешила Сабрина. — Мы закапывали разные интересные вещи в саду, да? То тут, то там: монетки, стеклышки, пуговки, а еще немного костей, волос и крови… Помнишь, как ты уколол пальчик о розовый шип? Кровь эльена как нельзя лучше подходит для ритуалов. Некрос отзывается на нее точно собака на голос хозяина.

— Вы сделали жертвенник в моем саду? — прошептала я.

— В доме я бы не смогла этого сделать, — невозмутимо ответила Сабрина. — Алая дама заметила бы. Она там, с тобой?

Реджина рванулась к старухе, но не смогла продвинуться дальше последней ступеньки и остановилась, сжав пальцы в кулаки. Правый дракон развернулся к Сабрине, поднял морду и медленно пополз к воротам, царапая брюхом землю и оставляя за собой черную полосу. Кот тут же попытался проскользнуть к крыльцу, и дракону пришлось вернуться.

— Призрак, да еще и такой старый, это нечто вроде мостика на ту сторону, — пояснила Сабрина. — Ткань мироздания истончается. Вот и ответ на твой вопрос — почему ты, Элис. Ничего личного, дорогая. Мне нужен был черный дом и алая дама. Доксвеллы подложили тебе крупную свинью этим наследством.

Она толкнула ворота, и те бесшумно распахнулись. А потом разжала пальцы и на ладони стала видна свежая рана. Кровь капнула на сияющую ограду Косты, запузырилась, почернела.

—  Кровью своей заклинаю, — хрипло пробормотала Сабрина. — Исполни наш договор.

Ограда вспыхнула в последний раз и исчезла.

— На удачу, — пробормотал капитан и, притянув Мадлен к себе, смачно поцеловал в губы.

— Вот она ему сейчас врежет, — вздохнула Реджина.

Но Мадлен даже не стала возмущаться или визжать.

— Если это и правда поможет… — сказала она, когда Курт отпрянул, и, крепко обняв его за шею, поцеловала в ответ.

Черные тени рванули к нам, а я обернулась. Диер спешно рассыпал соль вдоль окон, порога, а Ники стоял посреди медвежьей шкуры, обнимая щенка, маленький и растерянный. Руперт исчез. Спрятался, трус.

— Ну же, — процедила я сквозь зубы, сжимая меч обеими руками, но руны на лезвии лишь слабо замерцали.

Капитан пошел в авангард, размахивая кочергой и серебряным половником. Мадлен зажала между пальцами вилочки, как будто внезапно отрастив блестящие когти. Черные тени кружили вокруг, протягивали лапы, скалили рты, а в ограду вползло нечто такое, от чьего вида мне едва не стало дурно.

Вот, значит, как выглядит настоящий некрос.

— Жжрать, — снова рявкнул кот.

— Жертву, — утробно потребовал некрос.

Жирное тело, узкая прорезь рта, шесть пар конечностей и широкий плоский хвост, волочащийся по земле, — там, где он проходил, трава мгновенно жухла и гнила, и смрадная вонь ударила в ноздри.

— Вот тебе, страхоморда! — выкрикнул капитан и, подбежав к нему, с размаху воткнул кочергу в склизкое тело, а затем и половник.

Черная субстанция чавкнула и втянула в себя оба орудия, а две пары лап обхватили Курта поперек тела и, подняв вверх, отшвырнули в стену с такой силой, что дом содрогнулся.

— Курт! — завопила Мадлен и, подбежав к поверженному капитану, встала перед ним, выставив свои серебряные вилочки с явным намерением защищать его до последнего.

Хорошая все же из них вышла бы пара. Но, видно, не судьба.

— Бери Ники и беги в детскую, Элис, — приказала Реджина. — Коста там что-то наколдовал, к кроватке меня не пускает. Быть может, задержит и некроса на какое-то время.

— Диер! — выкрикнула я, не оборачиваясь, — отнесите Ники в детскую, в кроватку! Там защита!

Тварь медленно приближалась к нам, тени кружили над головой, а огромный туманный кот дразнил драконов, мотая пушистым хвостом и легко прыгая то вправо, то влево. Диер вышел из дома и настойчиво потянул меня за рукав.

— Отступайте, госпожа, — сказал он. — Идите с сыном. Дайте меч мне, раз уже все равно в ваших руках он не зажигается.

Вот только старик не мог его даже поднять.

— Ступайте с Ники в детскую, — повторила я, но старый слуга упрямо мотнул головой.

— Я сочту за честь отдать жизнь за маленького эль Брао.

— Выполняйте приказ! — рявкнула я, и Диер ретировался.

— Кровь, — потребовал некрос.

— Кровь, — мяукнул кот, облизнув усы.

Он опрокинул одного из драконов на спину, и тот беспомощно дрыгал бронзовыми лапами, не в силах перевернуться.

— Предательство, — сказал некрос.

— Подлость, — мяукнул кот.

Мимо моих ног прошмыгнуло что-то пушистое, и я сперва не поняла — что. А потом щенок отважно залаял на кота, который зашипел и выгнул спину совсем как настоящий.

— Любовь.

Ники бросился за собакой, и я, с дурацким мечом в руках, не успела остановить моего мальчика.

— Серая Молния! — выкрикнул он.

Руперт сбежал по ступенькам, опередив меня, и я подумала, что прощу ему все, если он спасет моего ребенка. Но Руперт, обхватив Ники, побежал вперед, унося его к черной жабе.

— Нет! — с отчаяньем выкрикнула я и помчалась за ними.

Споткнувшись о хвост дракона, растянулась на траве. Поднялась и побежала снова, выставив тяжелый меч.

Туманный хвост ударил меня, отбрасывая назад. От падения у меня перехватило дыхание, но я снова вскочила. Кот прижал лапой щенка — не сильно, точно желая сперва разглядеть, что это за новая игрушка, склонил башку, и Руперт поднял Ники, вытянув руки.

— Пусти Молнию! — бесстрашно выкрикнул мой мальчик и ударил кота в нос, но ручка лишь погрузилась в туман.

— Вкусно, — промурлыкал кот. — Любовь.

— Руперт! — выкрикнула я. — За что?

— Сама виновата! — выпалил он, презрительно скривив губы. — Я-то думал, ты эльена, особенная. А ты такая же шлюха как остальные. Надо было переспать с тобой еще тогда, когда у тебя пузо на нос лезло. Тогда бы ты меня полюбила, да?

— Тварь, — прошипела Реджина.

Я побежала к сыну, но кот ударил меня лапой, отбрасывая прочь. Прокатившись кубарем по траве, я поднялась на четвереньки и тряхнула головой, пытаясь сориентироваться в пространстве. Передо мной были ступеньки, Реджина, а за ней — холл. Диер ничком лежал на полу, и из худой спины торчала рукоятка ножа.

Все наконец сложилось. Руперт пришел в черный дом, чтобы убедиться, что в нем есть призрак. Реджина чуть его не придушила — весьма веское доказательство ее существования. Потом он привез в Вилару свою мать, которая устроилась ко мне постоялицей. Поэтому они скрывали свое родство — было бы странно, если бы мать мэра жила у чужих людей.

Подняв оброненный меч, я вновь бросилась на кота, загородившего путь к моему мальчику.

— Ты что, тоже хочешь оживить Ларса? — спросила Мадлен у Руперта.

Теплая липкая лапа вновь отбросила меня точно надоедливое насекомое, а мэр лишь фыркнул.

— Мне нужен весь мир, — веско произнес он. — Я давно перерос Вилару, и теперь получу неограниченную власть.

— Первой жертвой, значит, стала твоя жена? — продолжала допытываться Мадлен.

— Она и правда была больной. Никак не могла зачать ребенка. Развод плохо бы сказался на моей репутации, — пояснил Руперт даже как будто с охотой.

— Но она любила тебя, — утвердительно произнесла Мадлен. — Так? Кровь, предательство, любовь. Для жертвы нужен тот, кто тебя любит?

— Они все любили меня, — подтвердил Руперт. — И Ники тоже меня любит. Доброго дядюшку Руперта. Не зря я возился с мелким засранцем, пытаясь заслужить твою любовь, Элисьена. Ники ко мне искренне привязался. Правда, малыш?

— Пусти! — потребовал Ники, дрыгая ногами, и Руперт, охнув, едва не выпустил его из рук, когда сын заехал пяткой ему в пах.

Но щупальца некроса уже обвивали моего малыша.

— Эльен, — чавкнула уродливая пасть. — Любовь и свет. Ты отдаешь его добровольно?

— Да! — торжественно подтвердил Руперт. — В обмен на обещанное. Абсолютная власть.

— И кот! — пискнула Сабрина, все так же стоящая у забора.

— Мама! — заплакал Ники, и я поползла по траве, потеряв и меч, и всякий разум, только воя как зверь от ужаса.

Лапа опустилась на подол моего платья и подтянула назад.

— Забери меня! — выкрикнула я. — Забери меня вместо него!

Коста говорил, что нельзя заключать сделок с некросом, но мне плевать. Кот склонил башку и, обнюхав меня, лизнул отвратительно липким языком. А некрос уставился на меня крохотными глазенками, мутными, как у мертвеца.

— Нет. На тебя не поменяю.

— А на меня? — донесся знакомый голос.

Руперт выругался так замысловато, что капитан, будь он в сознании, оценил бы. А я увидела Косту.

Вспыхнувшая было надежда сменилась еще более глубоким отчаянием: Коста еле стоял на ногах, опираясь на юного помощника пристава, и, морщась, держался за бок, как будто ему было больно даже дышать.

— Папа! — выкрикнул Ники, суча ножками и пытаясь выбраться из тугих колец щупальца.

— Не бойся, Ники, — устало сказал Коста. — Все будет хорошо.

Быть может, он знает какое-то заклятье? Колдовство? Волшебные слова? Казалось, что Коста едва жив, но вдруг у него получится!

— Варден Лувий Коста эль Брао, — некрос, кажется, улыбнулся: щель рта растянулась аж до краев безобразной головы.

Посреди морды прорезались щели, похожие на жабры, и затрепетали, принюхиваясь.

— Он самый, — подтвердил Коста. — Отпусти моего сына.

— Зачем мне отпускать его? — спросила черная мерзость. — Ты слаб и растерял свои силы. Я могу убить вас всех.

— Но это не так интересно, правда?

Некрос помедлил, погладил Ники по голове вторым щупальцем. Дракон взмахнул тяжелым хвостом — я едва успела пригнуться — и попал прямиком по лапе кота. Кот жалобно мяукнул, а я, пользуясь мгновением, дернулась вперед, высвобождаясь из когтей. Платье треснуло, разрываясь в лоскуты.

— Значит, ты отдаешь свое тело и бессмертную душу в обмен на сына? — медленно и отчетливо произнес некрос, и на его черном брюхе проклюнулись еще несколько пар мутных, как у покойника, глаз — точно он боялся пропустить этот момент.

Коста повернулся, и мое сердце сжалось. Хуже условий не придумаешь. Он ведь не может согласиться? Ники отчаянно заплакал, когда кольца сжались чуть туже.

— Я ошибался, — сказал Коста, глядя на меня. — Иногда сделка с некросом — единственный выход. Люблю тебя, Лисичка.

Алая тень пронеслась мимо, обдав теплом и светом. Грозно блеснуло лезвие и черные щупальца упали в траву, а Ники, мое солнышко, — прямо в объятия Реджины. Я вскрикнула от радости и тут еще раз — от испуга: мгновенно отросшие щупальца хлестнули воздух, но не сумели зацепить подругу, которая так же стремительно взвилась вверх и кругом, унося Ники в дом.

— Какого некроса произошло? — удивился Руперт. — Это алая дама? Да? Это она?

А Коста, воспользовавшись замешательством, поднял меч, оброненный Реджиной в траву, и, размахнувшись, всадил в черную тушу по самую рукоять.

— Не выйдет, — прокаркал некрос, обратив на него взор всех своих глаз. — Ты слаб. Твоя искра едва тлеет, эльен. И раз уж я не заполучу твою сияющую душу, то заберу хотя бы жизнь.

Черные щупальца обвили Косту, но он не отпускал рукоять, и камень в ней замерцал. Добежав наконец до чудовища, я пригнулась, проскользнула под щупальцем и положила обе ладони поверх руки Косты.

Камень вспыхнул, как солнце на заре, и некрос взвыл, забил плоским хвостом о землю, поднимая грязь и пыль, а щупальца растопырились в стороны. Лучи света пронзили некрос, как будто внутри черной туши вспыхнула молния.

— Не отпускай, Элис, только не отпускай, — хрипло шептал Коста, и я сжимала его руку изо всех сил.

Он был таким бледным, с запекшейся на волосах кровью, в пыли и грязи, но я любила его как никогда. Я была готова без всяких сомнений отдать за него жизнь, здесь и сейчас, потому что он положил на чашу весов куда больше.

Мимо пролетела серебряная вилка и воткнулась чудищу в глаз. Следом послышался торжествующий крик Мадлен и ругательства капитана — жив! Кот шипел на Серую Молнию, которая истерично гавкала, бегая вокруг него.

Щупальца безвольно поникли, и Коста, выдернув меч, почти упал на руки Патрика. Вдвоем мы оттащили Косту к дому, пока некрос стонал и выл, расплываясь лужей.

— Это конец? — всхлипнула я. — Мы победили?

Черное щупальце выстрелило из жижи и обвило ногу Руперта.

— Жертва, — требовательно произнес утробный голос из-под земли. — Кровь. Предательство. Любовь.

Руперт рухнул на землю, и щупальце поволокло его в лужу, закручивающуюся воронкой прямо посреди моего сада.

— Помогите! — взвизгнул он, цепляясь за гнилую траву.

— Самый отвратительный мэр из всех, что я знаю, но мяукает хорошо, — пробормотал Коста.

Я быстро ощупала его голову. Рана, похоже, серьезная. Хоть бы это было временное помутнение рассудка.

— Мама! — выкрикнул Руперт.

Сабрина, отлепившись от забора, подошла и схватила его за руку. Размахнувшись другой рукой, он всадил нож прямо ей в сердце.

— Вот моя жертва, — прохрипел Руперт, выдернув окровавленный нож. — Бери.

Сабрина прижала руку к груди, потом недоуменно посмотрела на кровь на своих пальцах, покачнулась и упала. Ее тело всосалось в землю, как и не было, и мгновением позже тот же жуткий голос сказал:

— Она тебя не любила.

Руперт закричал, но второе щупальце оплело его голову, шею, грудь, и втянуло за собой. Надувшись пузырем, воронка чавкнула в последний раз и поверхность лужи разгладилась, превратившись в обычную грязь. Резкий свежий ветер подул с моря, взметнув мои волосы и лохмотья, в которые превратилось платье, а потом вдруг полил дождь, как всегда в Виларе — настоящий ливень. Туманного кота прибило к земле, ветер разрывал его в клочья. Я вымокла насквозь за считаные мгновения и когда поморгала, смахивая капли с ресниц, туман вовсе исчез. Серый кот с полосатым хвостом пронзительно мяукнул, но, спугнутый щенком, одним прыжком перемахнул кусты и, юркнув в щель в ограде, был таков.

— Вот теперь победили, — кивнул Коста.

Слегка выдохнув, я бросилась в дом. Реджина, усадив Ники на шкуру, обнимала его так, чтобы он не видел ни Диера, ни кровь, расплывающуюся по плитам пола. Коста, войдя за мной следом, тут же кинулся к старику и, упав на колени, потрогал шею.

— Еще жив!

Коста судорожно вытащил из-за пазухи кулон, который я так удачно сторговала ему четыре года назад. Но теперь зеленый камень совсем не сиял и казался обычной стекляшкой.

— Дай его Ники, — попросил он, протянув мне кулон.

— Это не опасно? — уточнила я скорей по привычке: Коста не причинит вреда нашему сыну.

— Напротив, — заверил он. — Артефакт вытянет из Ники немного энергии, а вместе с ней и страх, пережитый сегодня.

Я забрала кулон и поспешила к сыну.

— Мама, — всхлипнул мой малыш и обнял меня за шею. — Я так испугался!

— Ты был очень храбрым, сыночек, — сказала я, гладя его по мягким кудряшкам.

— А что это было за животное? — спросил Ники, заглядывая мне в глаза, а я повесила ему на шею кулон. — Его нет в моей книжке.

— И слава богам, — от души выпалила я. — Оно больше не придет. Солнышко, возьми этот камень ручками, он вроде теплого молока, тоже полезный.

— Я хочу молока, — плаксиво сказал Ники.

Реджина тут же исчезла и вскоре появилась уже со стаканом.

Ники выпил молоко взахлеб до самого дна и, прерывисто вздохнув, протянул ей пустой стакан. А камень в кулоне вспыхнул и замерцал.

— Где Серая Молния? — встрепенулся Ники, и его губы вновь задрожали, но в дверной проем вбежал щенок — грязный как некрос, но вполне бодрый.

— Так, вот этого в моем доме не будет, — заявила Реджина.

— Мы все немногим чище, — возразила я.

Но Реджина взмахнула руками, и с ее пальцев сорвался короткий смерч, обхвативший щенка. Через мгновение грязь вынесло за порог, а Серая Молния, еще пушистее чем обычно, ошалело отряхнулся и поцокал коготками по полу. Дойдя до шкуры, щенок устало развалился в ногах у Ники.

— Как ты это сделала? — спросила я.

— У привидений свои секреты, — фыркнула подруга.

— Я не про собаку. Как ты покинула дом?

Реджина молчала, глядя на кулон, который наливался светом. В зеленом камне вспыхивали мелкие искорки, которые плавали внутри, как крохотные светлячки. Красиво. Но куда большее удовольствие мне доставляло смотреть на личико Ники. Он ответил мне слегка осоловевшим взглядом, протянул ручку и погладил щенка, а потом улыбнулся и закрыл глазки.

— Вот и хорошо, — прошептала я, слегка убаюкивая его, как младенца. — Поспи, мой родной. Завтра будет новый день…

Тем временем Коста аккуратно достал нож из спины Диера, перевернул старика лицом вверх.

— Кулон, — потребовал Коста, протянув руку.

Я поспешно сняла артефакт с уснувшего Ники, отдала Реджине, а она надела его старику. Камень запульсировал на впалой груди как живой, повторяя биение сердца.

— Коста, — едва слышно выдохнул Диер. — Мальчик… Надо спасти мальчика…

— Ники в порядке, — ответил Коста, заботливо подложив под голову старика диванную подушку. — И ты тоже будешь. Только не напрягайся, сейчас артефакт подействует…

В дом вошли капитан с Мадлен. Патрик остался в саду — ходил туда-сюда, строчил что-то в блокнотик и иногда бросал найденные ложки и вилки в ведро. Вряд ли я буду пользоваться ими снова, но похвальная рачительность.

Диер с усилием приподнял голову и, увидев нас с Ники, с облегчением улыбнулся и откинулся назад на подушку, но после, нахмурившись, уставился на Реджину.

— Алая дама? — неуверенно прошептал он.

— Почему он меня видит? — удивленно спросила она.

— Так бывает, когда человек на волосок от смерти, — пояснил Коста, и поправил перекосившиеся очки, устроив их на носу Диера ровнее. — Ты только не волнуйся. Она вроде нормальная.

— Она спасла нашего сына, — сердито напомнила я, до глубины души уязвленная такой обыденной характеристикой.

Однако Реджина вовсе не обиделась. Она присела рядом с Диером, разглядывая кулон на его груди. Протянув руку, осторожно коснулась камня кончиками пальцев, но ничего не произошло.

— Как ты вышла из дома, Реджина? — повторила я свой вопрос.

— Я не знаю, — ответила она. — Честно.

— Реджина Доксвелл, — церемонно произнес Диер. — Рад знакомству. Смею заметить, что вы сполна заслуживаете всех те цветистые комплименты, что я прочел в письмах Лувия Заккари Кристиана эль Брао.

— Не слишком-то культурно читать чужие письма, но спасибо, — фыркнула она.

— Мой хозяин попросил найти все письма для алой дамы, — извиняясь, пояснил Диер, и я заметила, что его голос стал звучать куда увереннее. — Я думал — вдруг в письмах важная информация. Но они и правда носили исключительно личный характер. Впрочем… Где она? — воскликнул он. — Где алая дама? Почему я ее не вижу?

Он приподнялся на локтях, но Коста заставил старика лечь на подушку.

— Потому что тебе стало лучше, — с облегчением пояснил он. — Но кулон не снимай, ладно? Хотя бы до утра.

— Кулон, — задумчиво протянул Диер и сжал камень. — Но погодите! В одном из писем твой предок пишет, что он точь-в-точь в оттенок глаз его… эмм… Реджины.  Сравнивает их то с изумрудами, то с волшебными лесными озерами. А у алой дамы глаза черные. Я ведь не ошибся? Что-то не сходится!

Коста достал из кармана брюк несколько смятых писем и бросил их к ногам Реджины.

— Только они нам теперь не нужны, — сказал он. — Раз уж мы и так узнали, где прячется источник проклятия алой дамы.

— Что мы узнали? — нетерпеливо воскликнула я, и Ники недовольно заерзал у меня на руках. — Где он прячется? — прошептала я.

— В ней самой, — ответил Коста. — Реджина, ты прокляла себя сама. Ты сама держишь себя на поводке, привязав к черному дому. А в критический момент позволила себе ослабить цепь и выбралась наружу. Ты помнишь, за что ты так себя ненавидишь?

Реджина повернулась ко мне, и я впервые увидела, как она плачет.

— Я помню, — сказала она. — Теперь я помню все.

Поднявшись с пола, Реджина осмотрела алый подол своего платья, точно увидев впервые, поднесла к лицу руку, на которой не было обручального кольца.

— Я прожила такую долгую жизнь, но для посмертия выбрала именно этот день, — произнесла она. — Я сняла кольцо Доксвелла, надела платье, которое так любил мой Кис-Кис, хотела уйти к нему…

Ее голос сорвался, она прижала руки к плоскому животу, и я все поняла без слов.

— Я ждала от него ребенка, — едва слышно выдохнула Реджина.

Она вихрем пронеслась по комнате и опустилась рядом со мной на шкуру. Слезы, текущие из черных глаз Реджины, помутнели, оставляя на золотистой коже грязные дорожки.

— Всю оставшуюся жизнь я представляла, каким бы он был, мой маленький эль Брао, — прошептала она, глядя на спящего Ники. — Мне снилась девочка с серыми глазами Кристиана и с темными локонами, как у меня, а иногда — зеленоглазый малыш. Наше маленькое чудо. Обычная женщина может зачать от эльена только по большой обоюдной любви.

Слезы хлынули из ее глаз быстрее, стали совсем густыми, черными.

— Но у меня уже был ребенок, — задумчиво сказала Реджина. — Мальчик. Не такой милый как Ники, и уж точно не такой сообразительный, но я любила его. Гарибальд сказал, что если я уйду, то никогда больше не увижу своего сына.

— Прости себя, — попросила я, глотая слезы. — Так сложилась твоя жизнь. Пришлось выбирать.

— Я сделала неправильный выбор, — жестко сказала она, мотнув головой. — Пусть я решила остаться с мужем, но я не должна была пить то зелье.

— Если бы у тебя родился эльен…

— Да, Доксвелл скорее всего убил бы и ребенка, и меня… Но я могла как-то все устроить! Сейчас я помню всю свою отвратительно долгую жизнь, Элис, и не было дня, когда бы я не сожалела! Часть меня — лучшая часть — умерла в тот самый день.

Слезы остановились, и я с ужасом увидела, как они втягиваются назад, в глаза.

— Ты искупила содеянное, Реджина! — воскликнула я. — Ты спасла Ники, дважды! Он бы не родился, если бы не ты! Он бы погиб сегодня, если бы не ты!

— Или я потерял бы сегодня и жизнь, и душу, — продолжил Коста. — Как ни крути, алая дама спасла одного из эль Брао. Жизнь за жизнь.

— Что там происходит? — капризно поинтересовалась Мадлен.

— Мы прощаемся с алой дамой, — пояснил Коста.

Грязные слезы вновь потекли из глаз подруги, и я наконец-то увидела их настоящий цвет — прозрачно-зеленый, как вода в лесном озере.

— Она обрела покой? — вновь встряла Мадлен. — Я лично считаю, что алая дама — очень вредное привидение. Но если есть шанс, что она навеки исчезнет, то я все ей прощаю.

— Ты такая добрая, моя рыбка, — промурлыкал капитан.

Они уселись прямо на полу — плечом к плечу, и Мадлен вовсе не смущала такая близость капитана.

— Реджина Доксвелл, — произнес Коста. — Я перед вами в неоплатном долгу. Позвольте вам помочь.

— Сама справлюсь, — тряхнула головой Реджина.

Она поднялась, и теплый свет окутал ее с головы до ног.

— Я ее вижу! — взвизгнула Мадлен. — О, какая по-деревенски смуглая кожа. Неужели в те времена это считалось красивым?

— Алая дама, — капитан вскочил на ноги. — Значит, вот кто помог мне завязать! Признателен, весьма.

Реджина кивнула, принимая благодарность.

— Наверное, мы могли бы стать друзьями, — сказал Коста, тоже поднимаясь.

— Возможно. Но если ты, сиятельный, вздумаешь обижать Элис… — она осеклась. — Впрочем, не будешь, знаю.

Она повернулась ко мне. Я хотела сказать так много! Но как выразить словами то, что я чувствую к ней?

— Я никогда тебя не забуду, — прошептала я. — Реджина, я буду так скучать! Мы все будем!

— Говори за себя, пожалуйста, — пробормотала Мадлен себе под нос.

Реджина таяла в золотом облаке, взмах тонкой руки, сияние зеленых глаз… Свет окутал нас с Ники на прощание — остался ощущением теплого прикосновения на щеке, на лбу сына вспыхнул солнечный зайчик — и исчез.

Я разрыдалась и уткнулась лицом в плечо Косты, который присел рядом со мной.

— Давайте все же проясним, — бесцеремонно сказала Мадлен, совершенно не чуткая к чужим переживаниям. — Алая дама — ладно. Ушла — и слава богам. А некрос? Он не вернется? Точно?

— Некрос не может явиться в наш мир, пока его не позовут, — ответил Коста, обнимая меня. — Сабрина и Руперт открыли ему проход кровью и позвали ритуалом.

— Откуда они только все это узнали? — пробурчал Курт.

— Главное — сделать первый шаг, а потом некрос подскажет, — пояснил Коста. — Однако Руперт не смог принести обещанную жертву — любящего его человека, за что и поплатился. Оба заказчика мертвы. Знаменитый Ларс получил еще одну жизнь, за которую Сабрина уплатила сполна, и удрал. Если хотя бы половина ее рассказов правдива, то этот кот не пропадет. В общем, если вы тоже не проводите тайные жертвоприношения, можете спать спокойно.

— Я — нет, никакой связи с некросом, — твердо сказал капитан. — А ты?

Мадлен энергично тряхнула головой.

— Значит, нам нечего бояться, — подытожил Коста. — Элис, я с ног валюсь. Где можно устроить Диера?

— В твоей комнате, — не задумываясь, ответила я.

Коста благодарно улыбнулся, без дальнейших объяснений сообразив, где предполагается спать ему. Я не хотела с ним расставаться, не хотела больше рисовать невидимые линии и границы, все стены между нами окончательно рухнули.

Диер первым пошел наверх, двигаясь вполне бодро. Если бы не кровавое пятно на спине и дырка в сюртуке, то и не скажешь, что человек только что был при смерти и разговаривал с духом.

Патрик заглянул в дом, поставил у порога ведро с серебряными приборами, аккуратно прислонил к стене меч Косты.

— Двойное убийство и некрос, — вздохнул парень. — Замучаюсь с отчетами. К счастью, у нас полно свидетелей.

Он пошел прочь, продолжая что-то черкать в своем блокноте, а Коста помог мне подняться. Я перехватила Ники удобнее и сама понесла своего мальчика, который все еще улыбался чему-то во сне.

— Мадлен, быть может, нам стоит присмотреть друг за другом этой ночью? — пробасил у меня за спиной капитан. — Не подумай, что я тебе не доверяю, но некрос коварен…

— Разумное предложение, — согласилась после паузы Мадлен.

Я уложила Ники в свою кровать, Коста лег по другую сторону от сына и накрыл нас всех одеялом, пряча от прохладного ветра, задувавшего в разбитое окно. Что-то тронуло мои ноги, и я, вздрогнув от неожиданности, увидела щенка, устроившегося рядом.

Реджина всегда приходила пожелать мне спокойной ночи, а теперь, наконец, сама обрела покой. Я не могла перестать думать о том, как наши жизни оказались связаны. Как жестоко она наказала себя, сделав черный дом своей темницей, и как сумела вылететь из нее, чтобы спасти Ники, а заодно и Косту.

— Люблю тебя, — шепнула я, думая, что мой эльен уже спит, но он, потянувшись, поцеловал меня в губы.

— Люблю тебя, — повторил Коста.

— Женишься на мне?

— А то, — подтвердил он.

— Как можно скорее, — потребовала я.

— Найдем храмовника — и сразу под венец. Элис, я хочу записать Ники на свое имя.

— Хорошо.

Смешно вспомнить, что совсем недавно меня волновал скандал, который может раздуть Говард Доксвелл, если узнает, что я родила не от его папаши. Да плевать! Пусть забирает черный дом, если хочет. Без Реджины он не представляет для меня ценности. Мой сын заслуживает настоящего отца, как и Коста — того, чтобы не скрывать родную кровь.

Выдохнув от облегчения, я поцеловала Ники в макушку, поправила одеяло и закрыла глаза, но тут же открыла, прислушиваясь.

— Коста, ты слышишь? — испуганно прошептала я. — Кто-то стонет!

— Угу. Мадлен, — промычал он.

— Ей плохо? — ахнула я.

— Ей хорошо, — ухмыльнулся он.

Следующие дни прошли в сплошной суматохе. Мы все, включая капитана с Мадлен, переехали в белый замок эльена. Курт ходил гоголем, а Мадлен хвасталась обручальным кольцом, выбирала какой-то особо утонченный оттенок шелка для свадебного платья и непривычно много улыбалась. Я бы лично обошлась и без колец, и без платьев, и Коста был со мной согласен, но Диер ловко манипулировал нами обоими. Ему он наплел, что я якобы в глубине души останусь недовольна недостаточно пышным торжеством. К тому же как можно, чтобы моя первая свадьба с Доксвеллом оказалась хоть чем-то лучше? Нет, такого оскорбления Диер снести не мог. А мне он доверительно сообщил, что Ники очень хочет настоящий праздник.

— Мальчик должен запомнить, как женятся его родители, — вздохнул Диер.

— Обычно дети этого вообще не видят, — резонно возразила я. — Поскольку даже не существуют на тот момент.

— У нас особый случай, — отрезал слуга. — К тому же Ники хочет нести ваш шлейф, эльена.

— Какой еще шлейф? — простонала я, но Диера было не унять.

Цветочные композиции, украшения стульев, кольца для салфеток, сцена для музыкантов, которая по его задумке должна была иногда подниматься и парить в воздухе…

— Не грохнется, — отрезал Диер, когда Коста попытался хоть немного унять его энтузиазм, а затем использовал совсем уже грязный прием: — Имею я право на маленькую радость после того, как чуть не отдал жизнь за вашего сына?

Коста махнул рукой и сдался. Забрав Ники, он пошел во двор, где Серая Молния пытался атаковать клетку с голубями.

— Какие вам больше нравятся голуби, госпожа? — спрашивал меня Диер, когда я оказывалась в поле его зрения. — С кудрявыми хвостами либо прямыми? А быть может, с пышным жабо на шейке? Фонтан делать из розового вина или белого? Что вы думаете о фокусниках?

В итоге я не выдержала и сама провернула фокус с исчезновением, удрав в черный дом.

Слуги уже убрали осколки, окна блестели новыми стеклами, сад тоже вычистили, но в месте, где была черная лужа, трава не росла.

В доме было непривычно пусто и тихо, и я прошлась по холлу, одновременно надеясь услышать голос Реджины и радуясь, что подруга обрела покой. Я испытывала иррациональное чувство вины, что так счастлива, несмотря на то, что ее больше нет рядом. Я любила и была любима, и Коста обожал Ники так же сильно как я.

Раньше я не слишком задумывалась о том, чтобы завести еще детей. Но сейчас видела, что это жизненная необходимость. Иначе Коста на пару с Диером полностью избалуют моего малыша. Лучше бы рассредоточить их любовь.

Дом молчал, словно прислушиваясь к моим мыслям. Я приехала в него, полная надежд, а уезжаю, окрыленная любовью.

Медвежьей шкуры возле камина больше не было — я приказала вычистить ее и перевезти в белый дом, и этой ночью она нам очень пригодилась. Невольно зардевшись, я поднялась на второй этаж, зашла в черную комнату и вздохнула, увидев на покрывале потрепанную колоду. Сколько раз Реджина тасовала ее длинными пальцами, ловко раскладывая в сложные схемы. Я вытащила наугад одну карту. Семерка пик, кажется, сулила мелкие неприятности. Засунув всю колоду в карман юбки, я вышла из комнаты и услышала, как внизу хлопнула дверь.

— Я больше не беру постояльцев, — громко сообщила я, спускаясь по лестнице.

Мужчина стоял ко мне спиной, рассматривая сад, и я непроизвольно сжала колоду карт, лежащую в моем кармане, а во рту отчего-то пересохло. Было в его фигуре нечто пугающе знакомое… Он обернулся, и я так и замерла посреди лестницы.

Голубые глаза окончательно выцвели, черты лица оплыли еще сильнее, а вот страсть к украшениям осталась прежней: в галстуке сверкала брошь, наверняка купленная за мою цену.

— Элис, — произнес дядя, окинув меня цепким взглядом с головы до ног. — Ты стала толще.

— Ты тоже, — вырвалось у меня. — Что тебе надо?

Дядя хмыкнул и, подойдя к обеденной зоне, уселся на стул, закинув ногу за ногу, ясно давая понять, что так просто не уйдет.

— Мне нужно не что, а кто, — заявил Стига эль Соль.

— Я взрослая женщина, вдова, мне не нужен опекун, — выпалила я. — Убирайся!

— А я говорю не о тебе, — рявкнул он, подавшись вперед. — Тупая корова, сама бегала от меня, пряталась в какой-то глуши, а потом взяла и записала ребенка на нашу фамилию. Повезло тебе, что тут нерасторопные архивариусы. По-хорошему, я должен был получить записи о наследнике эль Соль куда раньше. Где мальчик? Я хочу его увидеть. Никлас! — выкрикнул он.

— Не лезь к моему сыну, — прошипела я, спустившись по оставшимся ступеням. — Не смей даже имя его произносить!

Да, сперва я испугалась. Слишком долго и сильно я боялась этого человека. Слишком глубоко страх въелся мне под кожу. Но той Элис, которую он избивал и мучил, больше нет: Реджина вытравила ее из меня своей любовью и заботой. Я защитила своего сына от некроса, смогу дать отпор и этой твари, которая ничем не лучше.

— Сама рот закрой, — рявкнул он, поднимаясь со стула. — Я все про тебя узнал. Ты занималась гаданием, как какая-то дешевая циркачка. Держала тут притон. Ни мужа, ни охраны, в доме постоянно терлись какие-то моряки. Небось, спала за деньги с кем ни попадя, а? Стоит мне пожелать, и твоя репутация разлетится вот так, — он щелкнул пальцами, перетянутыми перстнями. — Как можно доверить потаскухе воспитание маленького эльена? Нет, Элис, или ты делаешь то, что я говорю, или я отберу у тебя Никласа. Я уже договорился с кем надо.

— Как договорился о том, чтобы скрыть мою искру? — поинтересовалась я. — Во сколько тебе это обошлось?

— Учитывая, что ты едва тлела, не так уж много, — ухмыльнулся он. — Сделка с Гевином окупила траты сполна. Но меня просто убивает мысль, как ты могла так сглупить… Какая же ты непроходимая дура! Мальчику три года, верно? Он наследник Доксвелла!

— Ники не от него.

— Да какая разница, — безразлично отмахнулся дядя. — По срокам все сходится. Ты не представляешь, какие это деньги. Мы возьмем Говарда за вымя и выдоим досуха!

— Просто уйди, — потребовала я.

— Ты тоже можешь сгодиться, — заметил он, вновь окинув меня взглядом и будто прицениваясь. — Не так юна и больше не невинна, но некоторым мужчинам даже нравится пользованный товар.

— Я выхожу замуж за мужчину, которого люблю.

— Богат?

— Да.

— В годах?

— Молод.

Дядя досадливо цыкнул зубом.

— Нам не подходит.

— С ума сошел? — взвилась я. — Сам иди и женись на какой-нибудь богатой бабке, если тебе не хватает денег на цацки!

— Отвыкла от хорошей порки? — процедил он.

Знакомым движением Стига отвел руку назад, и массивные перстни сверкнули на толстых пальцах. Когда-то он часто разбивал мне губы в кровь, но сейчас я была быстрее. Карта в моих пальцах будто сама повернулась и чиркнула по бледной коже. Как завороженная я смотрела на тонкую полоску крови, которая выступила мелкими бусинками на рыхлой щеке. Странно, ведь карты такие старые, почти измочаленные, а тут резануло как лезвием…

— Дрянь! — взвизгнул дядя, и я опрометью кинулась к двери, слыша за собой топот каблуков.

Опрокинула стул — и позади послышался грохот. Метнулась к камину, но кочерги не было — как жаль. Кинулась к двери…

— Лисичка? — вопросительно произнес Коста, когда я с разбегу впечаталась в его широкую грудь. — Ты чего? А это…

— Мой дядя, — выдохнула я.

— О-о-о, — протянул Коста со злорадным предвкушением. — Стига эль Соль. Давно хотел познакомиться с вами. Можно сказать, мечтал.

Выругавшись, дядя вынул из кармана белый платок, украшенный кружевами, и приложил к щеке.

— Ты поплатишься за это, — пообещал он мне. — А вы?..

— Варден Лувий Коста эль Брао, — церемонно представился Коста.

Дядя неопределенно хмыкнул — явно наслышан.

— Вы не могли бы оставить меня наедине с племянницей, эльен?

— Нет, — ответил Коста. — Напротив, я попрошу Элисьену нас оставить.

Дядя бросил на него внимательный взгляд, понятливо скривил губы.

— Что ж, женщине и правда ни к чему присутствовать при мужском разговоре. Верно ли я понимаю, что вы заинтересованы в Элисьене?

— Более чем, — подтвердил Коста.

— Хотите обсудить возможность вашего брака? — продолжил дядя, и его глаза жадно загорелись. — Элис — моя единственная родная кровь. Но я готов с ней расстаться на определенных условиях.

— Разумеется, — согласился Коста, расстегивая ремень и вытаскивая его из брюк.

— Ты обещал, что не будешь его убивать! — напомнила я. — Коста, у нас свадьба на носу, голуби…

— Помню, — ответил он. — Диер достал со своим кудрявым жабо. Я поручил Ники выбрать голубей, и он в восторге. Пока что лидируют Пушинка и Кудряшка, но у Отважного Капитана тоже неплохие шансы.

— В смысле — убивать? — перебил дядя нашу беседу и бочком попятился к камину.

Вот только он не Реджина, в трубу не пролезет. Я вышла из дома и, закрыв за собой дверь, прижалась к ней спиной. Солнце светило так ярко, что я зажмурилась. А вскоре раздался свист ремня.

Дядя орал, грозил страшными карами, гремели опрокинутые стулья и что-то жалобно звенело. Потом угрозы сменились мольбами, просьбами и скулежом.

Реджина научила меня, как важно уметь прощать, но прежде всего тому, что моя жизнь принадлежит только мне, и я должна прожить ее так, как хочу сама. Не выдержав, я открыла дверь и вошла в дом.

— Хватит, — попросила я, и Коста тут же опустил занесенную для удара руку и отшвырнул измочаленный ремень в камин.

Стига эль Соль жался в угол, прикрывая лицо руками. Толстые пальцы побагровели от ударов, галстук сбился на бок, один глаз заплыл, а на щеке растекалась кровь от моей царапины.

— Еще хотя бы раз увижу тебя возле моей жены или сына — убью, — спокойно произнес Коста, но его глаза пылали яростным светом, точно раскаленный добела меч эльена.

Дядя всхлипывал и дрожал, но мне не было его жаль.

— Ты в порядке, Лисичка? — спросил Коста, подойдя ко мне. — Уверена, что не хочешь прикопать его где-нибудь в шахте? Алмазов так и не нашли, так что туда долго никто не сунется.

Дядя тихонько взвыл, и я покачала головой.

Больше я его никогда не видела.

Я вновь оказалась в Виларе и, высунувшись из окна экипажа, смотрела на стены города, красные черепичные крыши и гавань, где белели паруса кораблей. Вилара по-прежнему процветала, хоть и не так как прежде. Течение переменилось, и теперь в порту было не многолюдно, однако отчаянные мореплаватели, которые наловчились проходить опасные участки, зарабатывали втройне. В храме регулярно проходили службы, и я слышала отдаленное пение гимна светлой Мауриции. Иногда мне казалось, что тот дождь, что прошел после явления некроса, был ее благословенными слезами, которые смыли все зло. Мэром вместо Руперта стал неизвестный мне господин, которого прислали из столицы, а вот приставом — Патрик. Он вроде бы неплохо справлялся, хотя в городе теперь были и пьяные драки, и воровство, но зато никаких жертвоприношений.

Нам с Костой предстояло в этом убедиться, ведь я упросила его взять на патруль Вилару этим летом. А мое сердце уже тянулось туда, где виднелся черный, будто горелый дом.

— Хочешь сразу туда заехать? — понял Коста, и я благодарно кивнула.

— Тетя Реджина, — вспомнил Ники, — там жила тетя Реджина, которая всегда сторожила мой сон. У нее было красное платье, и она была почти такая же красивая как ты, мама.

Я едва не пустила слезу — стала такой сентиментальной. Наверное, опять будет девочка. Маленькая Джина, которой недавно исполнилось два, спала в колыбельке, лишь слегка покачивающейся на изъянах дороги. Какая-то новая улучшенная модель, из-за которой Диер оббегал всю столицу. У старого слуги словно открылось второе дыхание. Может, из-за артефакта, который влил в него силы, а может — и я больше склонялась к этому варианту — потому что теперь он всегда чувствовал себя необходимым и полезным. Ему было ради кого жить, и число обожаемых им эль Брао стремительно росло. Я погладила упругий живот, который пока что не был особо заметен.

Экипаж остановился у ворот, и я заметила перемены: у одной из статуй отколота рука, пионы потрепаны, на глазу левого дракона обнаружилась черная повязка, придающая ему залихватский вид, а над крышей козырька реял пиратский флаг. Я занесла руку, чтобы постучать в дверь, и вдруг из дома раздался такой вопль, что стекла задрожали.

Коста отодвинул меня в сторону и вошел первым.

В доме стало как-то пусто. Ни цветов в горшках, ни ваз, ни ковров. Хрустальная люстра покосилась, а камин был абсолютно пуст, как будто его не зажигали. По исцарапанным перилам из красного дерева стремительно съехал мальчишка, и Коста поймал его на лету.

— Показать тебе настоящий пиратский корабль? — спросил мальчик у Ники.

— Да, — согласился он без лишних раздумий.

И они вдвоем убежали по лестнице наверх.

После тех памятных событий в Вилару приехала целая команда эльенов, и они чуть ли не обнюхали здесь каждый уголок. А когда все торжественно подтвердили, что в доме нет ни капли тьмы, Мадлен приняла мое предложение взять ведение дел на себя. Сейчас она медленно спускалась по лестнице, и я едва сумела сдержать удивление: светлые волосы забраны в небрежный пучок, под глазами круги, а на рукаве розового платья пятно, подозрительно похожее на молочную отрыжку.

— Где мое чудовище? — коротко выдохнула она.

— Убежал с Ники смотреть пиратский корабль, — ответила я.

Мадлен кивнула и, махнув рукой, пригласила нас за стол.

Из кухни появилась служанка, подала нам чай и закуски. Мясо было жестковатым, а чай с маслянистым привкусом, но я вежливо сделала несколько глотков.

— Ты можешь уволить меня и будешь права, — мрачно произнесла Мадлен, а ее губы задрожали.

Когда-то она снисходительно заверяла меня, что под ее чутким руководством черный дом станет самым великолепным отелем на всем побережье.

— У нас ни одного постояльца, — всхлипнула она. — Я провалилась. Я полностью провалилась и как управляющий, и, что еще больнее признавать, как мать.

Сверху донесся боевой клич, и люстра печально звякнула и покачнулась, а правый глаз Мадлен дернулся.

— А ведь я так стараюсь, — с отчаяньем произнесла она. — Я вложила все свои силы в воспитание Курта младшего, но капитанские гены пальцем не раздавишь. А потом, — Мадлен прикрыла глаза рукой и вздохнула. — О, Элис… Я так хотела дочку. Маленькую девочку, с которой мы бы наряжались в одинаковые платья, гуляли по набережной, читали стихи... И что ты думаешь? Кто у меня родился снова?!

— Мальчик, — уверенно произнес Коста и щелкнул пальцами, весьма довольный собой.

— Два! — взвизгнула Мадлен, так что Коста невольно отпрянул и вжался в спинку стула. — Два мальчика! Я ничего не успеваю! Дом вечно на ушах! Они дерутся, орут, ругаются, плюются, и их не заставишь ни читать, ни даже спокойно сидеть! — она оперлась ладонями на стол, склонилась ко мне и злобно прошипела: — Когда я умру, то найду на том свете алую даму и повыдергиваю ей все волосы, так и знай.

Я отвела взгляд. Вообще-то к предсказанию Мадлен Реджина не имела никакого отношения. Это был чисто мой экспромт. Однако признаваться в том я не собиралась.

— Какие люди! — жизнерадостно пробасил капитан, спускаясь по лестнице, и на каждом его плече сидело по карапузу. — Мадлюша, давай может чего покрепче чая.

— Нет, — рявкнула она, и Курт послушно поджал губы.

Он ссадил малышей на пол, и те шустро поползли в разные стороны.

— Мама! — мальчик вновь съехал по перилам, размахивая белым листом.

Следом, не менее ловко, скатился мой Никлас.

— Это ты, — безапелляционно заявил Курт младший, с размаху впечатав бумагу в стол перед Мадлен, и я внутренне сжалась.

Ох, как же она сейчас его разнесет… Мадлен Рокшор, которая умела увидеть недостатки даже в совершенстве, устало посмотрела на портрет. Сходство было сомнительным: голубые глаза, глядящие в разные стороны, желтая пакля на голове, длинная линия рта, заканчивающаяся где-то возле ушей. А внизу, под большим красным сердцем, кривыми буквами было написано «мама».

Мадлен посмотрела на Курта младшего и улыбнулась.

А я снова растрогалась чуть не до слез, потому что та Мадлен, которую я знала, не умела улыбаться с такой нежностью и любовью.

— Очень красиво, — сказала она, ласково погладив сына по вихрастой голове. — Спасибо, сыночек.

— Давай закопаем маму! — выкрикнул Курт младший и убежал в сад, размахивая портретом. — Это будет сокровище!

Мы пробыли в черном доме совсем недолго и, пригласив всю капитанскую семью с ответным визитом, отправились в белый замок, что стоял у подножия гор. Мне захотелось размять ноги, и мы с Костой пошли пешком вслед за экипажем, который быстро от нас оторвался.

— Не скучаешь по черному дому? — спросил Коста, и я взяла его под руку.

— Нет, — ответила я. — Дом — это лишь стены. Они не значат ничего, если там нет тех, кого любишь.

— Ты — мой дом, Элис, — сказал он.

Иногда мне казалось, что просто невозможно любить его сильнее, но потом он делал или говорил что-нибудь такое, отчего меня захлестывало любовью словно волной, так что я едва не задыхалась от чувств.

Он все так же сражался с некросом, и в нашей семье появилась традиция: перед каждым его походом мы все — Ники, Джина, я — по очереди держали в руках кулон, вкладывая в него частичку своей любви, и верили, что она защитит Косту.

— Курт нас обгоняет, — заметил мой муж. — У него уже трое.

— Нос к носу идем, — возразила я.

— Он сказал, что собирается заделать целую корабельную команду.

— А Мадлен в курсе? Мне кажется, она его к себе больше не подпустит.

— Курт умеет лавировать через острые рифы, — усмехнулся Коста. — Наверняка и в постель своей жены проложит курс.

— Зато тебе все досталось слишком просто, — наигранно проворчала я. — Можно сказать, это я тебя добилась. Подкупила волшебным артефактом и серьгами.

— Хочешь, сегодня заберусь в окно снова? — предложил Коста. — Представим, что я вор.

— И что же ты украдешь? — улыбнулась я, уже зная ответ.

— Твою любовь, — прошептал он перед тем, как поцеловать меня.---Дорогие читатели, спасибо за ваши комментарии и поддержку!Не забудьте подписаться на мою страничку, скоро будет новинка)

С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Наградите автора лайком и донатом:

Укради мою любовь