При оформлении обложки использована фотография автора panajiotis с https://pixabay.com/ по лицензии CC0

(https://cdn.pixabay.com/photo/2016/12/27/16/01/romantic-1934223_960_720.jpg)

Говорят, по лесу тоже нужно уметь ходить.

Я вздохнула, попинала ногой перегораживающую мой путь здоровенную лесину и с укоризной оглядела окружающие меня деревья.

Вывод очевиден : как истинное дитя пресловутых каменных джунглей я ходить по лесу не умею, и все-таки заблудилась. Несмотря на то, что нахожусь в этом мире уже почти год. Год, три месяца и двенадцать дней, если быть совсем точной. И весь этот год я только и занималась тем, что ходила по лесу.

Может мох поискать? Говорят, он с северной стороны деревьев растет…

Хотя, меня вид мха может разве что успокоить, а никак не подсказать дорогу домой.

Дурацкий лес! И мой дурацкий топографический кретинизм!

Привычного деления на стороны света тут не существовало. А единственная замусоленная карта, которую я сумела увидеть за время проживания у Анеи, была нарисована потекшими чернилами от руки, и больше напоминала детский кривой рисунок, какое уж тут "Север всегда вверху". Схематичный набросок материка с обозначением границ страны, больших и средних городов, и кривой береговой линией моря, а может и океана, в качестве края света. Дорога на этой карте была обозначена одна единственная, зато с гордым названием: «Большой торговый путь» Зато пролегала она через всю империю Хистеран от Алорны, до Росакара. Минимум деталей, минимум информации, раздражающе лаконично.

 Я напоследок раздраженно лягнула ни в чем не виноватую лесину и поплелась её обходить.

Несмотря на то, что полуденная жара уже давно спала, идти было тяжело, сказывалась усталость, ноги ныли и требовали отдыха. Я бродила по лесу весь день и теперь плетеная корзина – пайва, в которую я складывала собранные травы, все сильнее оттягивала плечи. Вроде и насобирала немного, выбирая только те экземпляры, которые можно продать подороже, а пайва все равно тяжелая, лямки трут и чем дальше тем все неудобнее и неудобнее.

 На лес медленно опускался ранний вечер. Солнечный свет ложился косыми лучами меж деревьев, подсвечивал верхушки золотым и красным. В низинах мягкими, бело – серыми клочьями, начинал стелиться туман. Учитывая, что закат летом долгий, часа два с половиной до окончательной темноты у меня в запасе есть.

Чтож, раз не сумела найти дорогу домой, нужно позаботиться о ночлеге. Гулять по лесу ночью, в темноте, весьма неприятное занятие, скажу я вам.

У Анеи, в отличие от меня, по лесу получалось ходить как у себя дома. Нужно найти место для ночевки и ручей с водой которую можно пить? Вуаля, Анея улыбаясь поворачивалась кругом, чуть подрагивая тонкими ноздрями, почти по-собачьи, и безошибочно направлялась в нужную сторону.

Я прикрыла глаза и перед глазами встала, как живая, картинка: Анея в грубом холщевом платье кружится ловя тонкими пальцами солнечные лучи. Темно-каштановые кудри каскадом струятся по её спине и ласково обнимают свою хозяйку. А вокруг танцуют золотые пылинки…

Указала бы ты мне, дорогая, куда нужно идти, а? Вызванная из памяти картинка нехотя отступала в пустоту.

Анеи, увы, сегодня со мной не было. А лес вокруг был странным, недружелюбным, несмотря на теплую безмятежность вокруг.

Под ногой звонко хрустнула сухая ветка. Я, испуганно пискнув от неожиданности, отскочила в сторону.

Где-то вдали заверещали кирА – птицы похожие на наших земных сорок. Они всегда взметались над лесом черно – серой стаей и истошно орали, если считали, что тот кто приближается к их гнездам несет опасность.

 Значит в той стороне кто-то передвигается по лесу, человек или крупный хищник. Встречаться ни с тем, ни с другим в мои планы не входило. Я проверила на месте ли висящий на моем поясе нож. И со всей возможной скоростью, стараясь не шуметь, двинулась в противоположную сторону. Для одинокой девушки в лесу, чем дальше от шума, тем лучше, не так ли?

Резво пройдя еще почти час и окончательно выдохшись, я вышла на берег реки. Огляделась. Небольшая речка изгибаясь, неторопливо лилась вдоль белого, похожего на сахар, песчаного берега. Солнце уже совсем скрылось за лесом, но небо было еще ярким.

Я облегчено выдохнула и, сбросив с измученных плеч пайву, плюхнулась на теплый песок отдохнуть. Место было знакомым. Деревня где находился дом, теперь уже мой, была ниже по течению. Всего час – полтора ходьбы и, пусть в сумерках, но я вернусь домой. И спать буду по – человечески на кровати, а не на земле в лесу. Это очень радовало.

Сколько я не ходила с Анеей по лесу, уверяя себя, что рано или поздно привыкну спать у костра на земле, завернувшись в шерстяной плащ, все равно, привыкнуть не получалось. Во время подобных ночевок я жалась к Анее как потерявшийся зимой щенок старается прижаться к любому источнику тепла. Сон получался напряженным вполглаза, вполуха. Анея ворчала, но сама старалась прижаться ко мне поближе. Ей, наверное, тоже было неуютно в ночном лесу.

Да и организм во время «полевых» ночевок требовал чего – то более комфортного, чем шалаш, ветки, или просто земля рядом с костром. Пусть даже к этому прилагался теплый, шерстяной, валяный плащ.

 К хорошему очень быстро привыкаешь, особенно если пользуешься этим с детства и всю сознательную жизнь, а вот отвыкаешь с большим трудом, это я теперь могу утверждать на собственном опыте.

Однако на данный момент, для моего измотанного организма и речной песок был поистине царским ложем. Я с удовольствием сбросила обувь, вытянулась на песке, пристроив пайву как подушку под голову. Глядя на бело – розовые закатные облака на зеленом фоне неба, а здесь оно было не синее, а почти бирюзовое, погрузилась в раздумья.

Вот уже год и три месяца как я попала в этот мир. За все это время я не подвинулась к своей цели ни на йоту. Даже возможности не было видно, даже вероятности. Шанс есть всегда, даже если он один на миллион, говорите? Ну – ну.

Все это время я, так или иначе, гоняла в голове все, что произошло со мной в тот день когда я попала в этот мир.

Анализировала, что же все-таки случилось, как так произошло, что меня вышвырнуло из моего уютного мира (с горячей водой, эх, мечта, центральным отоплением и декларацией о правах человека ) в этот. Чужой, отсталый, враждебный, с присутствием странной магии.

Разбирала по крупицам, по секундам и не находила ничего.

Вот я выхожу из здания суда, радуясь, что удалось решить все мирно. И Юр на меня не в обиде. Он только вздохнул с облегчением, избавившись от брака который стал для нас обоих обузой.

Вот захожу в кафе, где с Маришкой пьем кофе и едим пирожные: она корзиночку с ягодами, а я свой любимый тирамису. Болтаем « о вечном женском».

И она недоумевает, почему это я сама попросила развод с Юрой, а я объясняю, что мы, он и я, как это глупо не прозвучит, банально не сошлись характерами. Правда поняли это поздно, успев заключить основанный на страсти брак, которая, пыхнув как спичка, оставила нас обоих ни с чем. Разные интересы, разные устремления, все разное и никак не желающее сочетаться и привыкать. Грустно.

Вот обнимаемся на выходе из кафе, прощаясь, Маришке надо бежать на работу.

А я, заскочив по пути в аптеку, топаю домой, ругая начинающийся дождь. Потому, что нет ничего неприятнее, чем промокшие, дубовые от воды, джинсы и хлюпающие кроссовки. Да и документы в рюкзачке могут промокнуть. Хорошо хоть куртка не промокает.

А дождь лил стеной и громыхал молниями, не собираясь заканчиваться, поэтому я решила срезать дорогу через парк. Хоть немного, но деревья защищали от льющей с неба воды. И путь получался короче.

Сколько раз я корила себя за это желание сэкономить несколько минут, не размокла бы. Однако понесла меня нелегкая через этот злосчастный парк.

Вот я шагнула в ворота парка, почему – то вокруг запахло озоном, в воздухе что –то, гулко, то-ли булькнуло, то-ли ухнуло и меня отшвырнуло в колючие кусты шиповника разросшиеся вокруг тропинки.

В первый момент я решила, что молния попала в трансформаторную будку, одну из тех, что стояли у ворот парка, и она взорвалась. Поэтому поспешила выбраться из кустов. Электрические провода на мокрой земле вещь весьма опасная как рассказывают нам на уроках физики. Однако кусты заканчиваться никак не хотели, были странно густыми и малопроходимыми. А когда, наконец, я выдралась из колючек, то не сразу заметила, что земля сухая, над головой светит, совсем не похожее на осеннее, солнце, и тропинки, там где она должна быть, не наблюдается.

А дальше, немножко запаниковав, пометавшись в разные стороны и поплакав, я четыре дня брела по лесу, пытаясь выйти «к цивилизации». Без еды и без сна.

В сумке – рюкзаке у меня были документы, небольшая косметичка, кошелек, ключи от квартиры, телефон. Купленные в аптеке непонятно зачем термо – носки ядовито – розового цвета, свеженькая нераспакованная пачка бактерицидных пластырей: целых сто штук. Пачка обезболивающего и всякий мусор, вроде ножа для бумаги, ненужных чеков, фольги от шоколадки. Ничего, что могло бы помочь человеку оказавшемуся в глухом лесу.

Когда темнело я сворачивалась в корнях деревьев комком. Прикрывалась курткой и дрожала от холода до самого рассвета, зажав нож для бумаги в кулаке, но спать не могла, мешали голод и страх. Скрипели и подвывали от ветра в кронах деревья, перелаивались в темноте ночные звери, птицы пели свои песни. Весь этот шум держал в постоянном напряжении. Казалось, что вот-вот выйдет на мягких лапах какой-нибудь дикий зверь. И останутся от меня, как в сказке про козлика, рожки да ножки. Разжечь каким – либо образом костер почему – то не приходило в контуженную страхом и межмировым переходом голову.

Днем изматывала жара и насекомые. Все происходящее вокруг казалось дурным и странным сном. Когда на четвертые сутки, утром, я все-таки вышла по ручью к реке, недалеко, кстати, от места на котором я сейчас нахожусь, и увидела там танцующую на этом самом белом песке Анею, то решила, что сошла с ума.

Села на песок и сначала засмеялась, а потом и заплакала. Засмеялась потому, что все-таки вышла «к цивилизации», а заплакала потому, что глядя на Анею как-то сразу поняла, что это не мой мир. Она подошла ко мне, оценивающе оглядела со всех сторон, и сказала:

– Странно, я хотела вызвать духа леса, а пришла ты, – с этими словами она осторожно вытерла мои мокрые щеки.

Ну это я потом уточнила, когда научилась разговаривать на местном наречии. Первый месяц у меня случилась акклиматизация, с высоченной температурой и со всеми остальными, крайне неприятными, сопутствующими явлениями.

Анея, буквально притащившая меня на себе в деревню, в свой дом, возилась со мной как с младенцем. Отпаивала травами, откармливала странной местной едой, которую мой желудок наотрез отказывался принимать. Без конца разговаривала и я, потихоньку, начала понимать, что она говорит. Сначала отдельными словами, потом целыми предложениями.

Позже, когда я начала вставать и помогать по хозяйству, Анея начала меня учить читать и писать. Правда, подозреваю, что диалект мой весьма просторечен, да еще и с акцентом.

Я вынырнула из задумчивости. Пошевелила пальцами на ногах, с неохотой надела ботинки. Поднялась, сделала пару наклонов в стороны, потянулась разминая уставшие мышцы и замерла выпучив глаза от удивления.

 На мелководье лежал большой, в человеческий рост темный сверток. Да и формой весьма напоминающий спеленатого человека. Вода лениво шлепала об него, как будто стараясь вытолкнуть непрошенного гостя на берег. Вот так сюрприз.

– Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца! – продекламировала я подходя поближе. Просто так, чтобы увериться, что не сплю. И присела от неожиданности : звук моего голоса внезапно громко прокатился над заводью.

 Надо отсюда убираться пока не пришли создатели этого чудного презента. Я торопливо подхватила пайву, набросила лямки на плечи и уже сделала пару шагов назад, как сверток дернулся и замычал.

Вот почему я себе напоминаю героиню какого – нибудь фильма ужасов? Вот говорят ей, не ходи в подвал, не ходи, а она глупая, как бабочка на свет…а там между прочим, зомби, или маньяк, или убийца, или еще что-нибудь не особенно приятное.

Я потопталась в нерешительности на месте. Зло плюнула с досады на собственную глупость, подтянула подол юбки вверх, заткнула его за пояс чтоб не намок, и решительно протопала по воде к свертку. Если не помогу совесть замучает. Как же, живого человека бросила. Ночью в лесу. Связанного. Мокрого. На съедение волкам, пираньям, хотя в местных водоемах таких чудес вроде не водилось, и другим хищным хищникам. Подумаешь, это грабитель может быть, или разбойник, или маньяк – убица.

 Подхватила веревку, перетягивающую плотно обмотанное тканью тело как колбасу, и потащила добычу к берегу. Сверток опять замычал, корова прям какая-то, а не сверток.

– Не мычи, – пропыхтела я ему, тяжелый, зараза, – сейчас вытащу тебя из воды и развяжу. Может быть. Если будешь хорошо себя вести и не будешь маньяком.

От черной тряпки несло мокрой овчиной, лошадиным потом и дымом. Я с усердием муравья тащила тяжкую ношу на берег. Сверток при встрече с береговыми камнями как-то подозрительно хрюкал. Наконец, вытащив упакованного из воды на песок, я осторожно разрезала веревку и сдвинула край тряпки.

На меня уставился удивительно яркий, небесно – голубого цвета, глаз. С длинными темными ресницами. Как художественной тушью мазнули. Картину, правда, портил темнеющий под этим самым глазом, внушительного размера кровоподтек.

– Ух ты, какой разукрашенный, – восхитилась я, – Ты кто? Мальчик, девочка? – Мне в ответ опять промычали что-то маловразумительное, – ах, да. – Я осторожно вынула кляп изо рта незнакомца. И еще чуть-чуть развернула тряпку. Увиденное не радовало: Отекшее лицо в длинных ссадинах, фингал под глазом, очевидно сломанный нос, распухшие губы. Те кто бил этого мужчину делали это с чувством, толком и расстановкой. Словом основательно. Я осторожно сдвинула грязные волосы незнакомца прилипшие к его щекам, – эк тебя отделали, почти под Гжель, такой же синенький.

 Он вздрогнул и зашипел как рассерженный кот когда я задела его ухо, длинное, заостренное кверху и тоже разбитое. Очень интересно. Кажется, я выловила из реки местную разновидность эльфа.

– Помоги, – прошамкало это чудо красоты разбитыми губами, – прошу, помоги.

Я отрицательно покачала головой:

– Я тебя развяжу, а ты вдруг преступник, или вообще убийца сбежавший. Меня тут и положишь.

Слово «положишь»эльф понял по своему:

– Меня не интересуют человеческие са…женщины. – Разбитые губы сложились в брезгливо – презрительную гримасу.

– «Положишь» значит убьешь, – сообщила я, решив не реагировать на явный снобизм собеседника.

– Не убью, даю слово. Мне нужна помощь, пожалуйста, – просьба явно далась ему с большим трудом, – я заплачу тебе хорошие деньги.

Вот как: людей мы, значит, всячески презираем, но чтоб спасти любимую пятую точку презренная «человеческая самка» сгодится. Можно даже «пожалуйста» сказать.

Я задумалась, с одной стороны деньги мне очень даже нужны. Задерживаться в доме Анеи я не собиралась. Прожить жизнь в глухом селе в лесу, трудясь травницей совсем не мое желание. Уж каким – бы праведным сей труд не был. Мне очень хотелось вернуться домой. В свой мир. В цивилизацию, подальше от этого средневековья. К запахам бензина и кофе. К грязным городам, электричеству, водопроводу и центральному отоплению, супермаркетам, неэкологичным пластиковым упаковкам, и аптекам. Очень хотелось. И пока был шанс, да – да, тот самый, пресловутый, один – на – миллион, отступать я не собиралась.

Все упиралось в информацию, которой было катастрофически мало. Магов строящих переходы между мирами нет. Да и занимались здешние маги в основном бытовым волшебством. Любовное зелье сварить, болезнь какую-нибудь вылечить. Ящик с овощами зачаровать, чтоб те не портились.

У драконов, живущих в Росакаре, на местном языке гордо именующих себя горгами, была возможность плеваться пламенем и творить боевую магию в виде файерболов, ну и две ипостаси: человеческая и горговская. Занимались они, в основном, металлургией.

Алорнцы, внешне похожие на наших мифических эльфов, были расой древних, магией не занимались, жили закрыто. Страна их обитания называлась Алорна, известно было, что в их «прекрасные, белые города» простым людям не попасть. Что интересно, подобная закрытость никак не мешала им открыто посещать, да и жить, в человеческих городах. Анея, однажды предположила, что раз они самые древние, то возможно подсказки есть у них. Всего лишь подсказки.

Можно подумать «древние» равно «самые умные».

Я окинула скептическим взглядом свою находку.

Такая вот исчерпывающая картина мира. Большего узнать не получилось

Собственно и поход за травами был затеян исключительно из желания заработать еще чуть-чуть. Собрать редких трав, отправиться в город, продать их там. . Получить чуть больше денег для поисков выхода из этого мира в мой. Поискать мага, возможно, он мне что-то посоветует. Просто так по доброте душевной, он, конечно, для меня стараться не будет. Как в песне поется: Бесплатно только птички поют.

С другой стороны эльфов, ой, то есть алорнцев, просто так в речках не топят. Тем более спеленатых как этот. Да еще и избитых. Это проблемы. Потому что, если его пытались убить утопив, то убийцы наверняка его узнают при встрече. А если он сбежал, то его ищут. И если его поймают, то меня тоже прихватят. За компанию. А плохая компания до добра не доведет, так моя бабушка говорила, а она была самой умной женщиной на свете.

Эльф наблюдая мою напряженную мыслительную деятельность, произнес:

– Две с половиной тысячи золотых.

Ого, задержав дыхание я прикинула: сумма приличная, а если еще приложить те деньги которые мне оставила Анея, то большинство своих проблем я сумею решить. Жадность начала побеждать благоразумие. К тому же он алорнец, я могу разузнать нужное. Теоретически.

Я выдохнула. Жадность все-таки победила.

– Такое ощущение, что тебя за лошадью волоком тащили. Или ногами запинывали, – я аккуратно приподняла его удерживая за плечи, руки эльфа были связаны за спиной в локтях и запястьях, он застонал, – давно руки смотаны?

– Давно, – выдохнул сквозь зубы.

– Ты кисти рук чувствуешь? Раздвинь сколько можешь в стороны.

Ответом мне было невнятное злое шипение:

– Ты издеваешься?!

Вот что за эльф? То мычит, то шипит как злой кот. Интересно, а нормально он в состоянии разговаривать?

– Я хочу разрезать веревки, и при этом не задеть кожу на твоих руках, – пояснила я ему, – если тебе сложно шевелить ими, то оставь так. Но за целостность твоей шкурки я не ручаюсь.

Пальцы эльфа нервно дернулись, он засопел и напряг плечи.

Я благополучно распилила все оставшиеся веревки. Выпрямилась, растирая затекшую спину. Пайва, кажется, стала еще тяжелее.

– Тебя ищут?

Он, совсем не изящно, шмыгнул разбитым носом. Ага, значит ищут. Значит сбежал.

– Понятно, сколько у тебя форы?

– Форы?

– На сколько времени ты опережаешь тех, кто за тобой гонится?

– Думаю круг.

Так. Значит в здешнем времени примерно часа полтора. Ох, как же это мало. И, ох, как же мне это не нравится.

– И куда тебе нужно попасть?

– Мне нужна третья стоянка обоза, примерно в двух дня пути отсюда, по тракту в Равенхальм.

Тракт в Равенхальм проходил недалеко от нашей Ивянки и иногда с него к нам заворачивали обозы.

К деревенскому кузнецу, кряжистому здоровому мужику с густым тяжелым голосом, все время недовольно рыкающему на подмастерьев. Сломавшуюся в дороге телегу починить, лошадь подковать.

Или в трактир к Альму, если не хотели ночевать на тракте.

 Кузнец покупал у нас с Анеей средства от ожогов. А хитрый Альм средство от похмелья, которое он продавал постояльцам, если те имели неосторожность накануне выпить сивуху гордо именуемую Альмом как « Альмов эль». По мне, так самогон обыкновенный, не слишком хорошо очищенный, но Альм своим «элем» страшно гордился и настойчиво рекламировал своим посетителям как средство от большинства проблем. Проблемы у постояльцев начинались обычно наутро после употреблениями ими волшебного «средства».

– Хорошо, я тебя отведу туда, но деньги вперед. – Я вытянула руку ладонью вверх.

– Нет, поможешь мне добраться до места, – эльф, растирая запястья, быстрым плавным движением поднялся в вертикальное положение, – и получишь всю сумму.

А ведь на самом деле ему не так уж и плохо, как показалось мне вначале, вон как быстро подскочил.

И откуда у меня возникает нехорошее ощущение, что меня пытаются обмануть?

– Предлагаешь мне поверить на слово беглому утопленнику? – я смерила эльфа прищуренным взглядом, хитрый какой нашелся, и развернулась, собираясь уйти.

– Я дам гарантии, – торопливо зашипел эльф доставая из кармана завернутый в носовой платок перстень с крупным камнем и протянул мне, – вот, возьми кольцо, оно стоит дороже чем три тысячи. Этот камень – радужный алмаз. Таких камней очень мало. Конечно, ты простолюдинка и навряд – ли что-то понимаешь в ювелирных украшениях, но прошу, поверь мне на слово.

Камень блеснул разноцветными гранями в вечернем свете. Огрызнуться на тираду эльфа очень хотелось, но я молча взяла кольцо и спрятала его в излюбленный женский тайник – бюстье. Ну да, простолюдинка, и что? На правду глупо обижаться.

И в этот момент эльф вцепился пальцами мне в плечо. Изящная рука оказалась на удивление цепкой, синяки, наверное, останутся.

– Ты точно сможешь вывести меня из леса, женщина?

– Руки от меня убери, пожалуйста, – раздраженно попросила я, – и больше так, пожалуйста, не делай.

Меня легко встряхнули, но руку все-таки убрали.

Чем дальше, тем меньше мне нравится вся эта ситуация. Терпеть не могу, когда меня хватают руками без разрешения.

Над лесом, выше по течению, опять взметнулись кирА. Ближе чем хотелось бы.

– Бежать сможешь? – Я напряженно вслушивалась в лес.

Эльф скривился, но кивнул.

– Хорошо. Быстро, уходим.

Я, придерживая юбку, рванула вдоль берега со спринтерской скоростью. Пайва нещадно лупила меня по спине. Эльф, практически бесшумно скользил рядом, я изредка косилась на его профиль. Красив, ничего не скажешь. Даже если горбинка от перелома останется, это его не испортит. Интересно все-таки, кто его так отделал?

Какое – то время, в зависимости от состояния земляного покрова, мы либо шли очень быстрым шагом, либо бежали.

– Эй, остановись, – окликнула я его и оперлась руками о колени, чтобы отдышаться, – тут через пятьсот локтей будет брод, надо пройти по воде, чтобы следы запутать.

Эльф молча покивал головой, болезненно скривился, и направился к воде. Плохо дело, долго он не выдержит.

Я огляделась, ага, вот то, что нужно. Сорвала с растущей неподалеку полыни верхушки и щедро посыпала ими тропинку и то место где мы зашли в воду. Есть собаки у преследователей или нет, но перестраховаться не помешает.

Эх, жаль, что бумажные пакетики с порошком ярь – травы, растением похожим на острый перец, остались в доме. Намного лучше бы её использовать.

Продвижение по реке давалось медленно, несмотря на то, что шли мы по течению. Воды было по пояс и проще было, наверное, плыть. Но плыть я не могла из-за пайвы. Вымочить травы, и получить в результате никуда не годную прелую солому, не входило в мои планы.

Эльф идущий впереди, поначалу вполне бодро шагавший постепенно начал сбиваться с шага, пошатываться. И уже почти дойдя до брода, начал заваливаться на бок. Я еле успела его подхватить.

– Какого фига геройствуешь? Сразу сказать не мог, что тебе плохо? – зло прошипела я, волоком вытаскивая его на берег.

До дома Анеи оставалось еще полчаса ходьбы, хорошо, что он на отшибе. Даже не сомневаюсь, что в первую очередь наши преследователи проверят деревню и трактир на предмет чужаков. Я закинула руку эльфа себе на плечо.

 –Ох и тяжелая это работа: из болота тащить бегемота, – сообщила я своей не совсем сознательной ноше, – в избу тебя не поведу. А то заметят тебя и растрезвонят по всей деревне, что алорнцев в гости вожу.

Эльф, тяжело дыша, по лошадиному мотнул головой.

Я продолжила:

– Тут на косогоре нора есть, в дом ведет, рядышком на травке подождешь, пока я еды соберу в дорогу. Пойдем по лесу. На тракт соваться нельзя, думаю, тебя и там искать будут.

Он с силой схватил меня за руку.

– Ты точно не обманешь?

– Не обману, – я с усилием вытащила кисть из тонких, но очень сильных пальцев, – если не веришь, то забирай свое кольцо и катись куда хочешь, на свое усмотрение.

Через полчаса я, оставив эльфа в полубессознательном состоянии у лаза, осторожно зашла в дом.

Не зажигая свечу взяла свой рюкзачок, проверила все ли на месте. Уложила его в дорожный мешок и сверху высыпала травы из пайвы, будет время – просушу.

Достала деньги из тайника, часть спрятала в потайные кармашки нижней юбки, часть сложила в свой рюкзак, вес получился приличный. Сложила рюкзак в дорожный мешок, сверху положила самые ценные травы из собранных. Повздыхала глядя на остатки трав, рассыпала их по столу, чтоб сохли. Собрала нехитрую еду : мешочки с сухарями, крупой и вяленым мясом, котелок, кружку, запасной нож. На пояс привязала флягу с водой.

Достала из сундука теплый шерстяной плащ.

Подумала. Добавила в карманы юбки пакеты с ярь – травой. С великой осторожностью разместила вверху мешка ребристые глиняные круглые горшочки с торчащими из них веревочками. Семь штук. Пять величиной с крупное яблоко, два размером поменьше. Гордость моя.

Началось все с того, что Анея копала подземный ход. Я посмеивалась, наблюдая как она, вечерами, убедившись, что никого вокруг дома нет, осторожно выносит на огород очередное ведро с землей.

– Что ты делаешь? Ведь лаз из погреба уже есть?

– Сама видишь, копаю, – Анея сосредоточенно распределяла земляную кучку по грядкам, – видишь ли, лаз, конечно, есть. Но боюсь, что об этом лазе известно всем, да и выходит он крайне неудобно, – она хихикнула, – прямиком за домом старосты. Так что старый ход я засыплю, землю нужно куда-то девать. Лучше чтоб никто не видел. А новый сделаю, мало – ли, сжечь решат. Да и выход более удобный нужен, к речке ближе.

– Сжечь? – я не верила своим ушам, ведь вся деревня ходит к Анее лечиться, а уж сколько детишек родилось с её помощью, не сосчитать. Так за что сжигать?

 Она сверкнула белозубой улыбкой, потешаясь над моей наивностью.

– Так ведьмой меня считают, и тебя теперь тоже.

Она опять поспешила в погреб.

О таком аспекте здешней жизни я не задумывалась, а ведь Анея права: есть неприятности, есть виноватый – в данном случае ведьма. И разбираться, виновата на самом деле, или не виновата, здесь в деревне, никто не будет. Суд общества он такой, самый справедливый.

Раздумывая таким образом, я сходила за ведром помоев, которые следовало вылить на компостную кучу, почему – то закрытую дерном. На ветках торчащих из под него выступила соль.

– Анея, а зачем ты кучу дерном закрываешь? – поинтересовалась я, дождавшись пока она появится с очередным ведром земли. Еще пока сама не понимая, чем меня зацепил этот самый высол на ветках.

– А перегнивает лучше, я потом на огород под грядки это закапываю, – она фыркнула, сдувая упавшую на глаза прядь волос, – Растет хорошо. Да и хранится все дольше. Только соль эта, на ветках, очень едкая.

Она равномерно распределила землю из ведра по междурядью, притоптала. Отошла, оценила вид со стороны.

Ну да, соль едкая, хранится дольше. Тут еще и погреба серой окуривают, чтоб порчу от овощей отогнать. Магов в деревню не дождешься, да и стоят их услуги дорого.

– А помнишь, мы погреб старосте окуривали, чтоб овощи хранились лучше, ну теми желтыми камушками? Остались они у нас? – я аж подскочила на месте от нетерпения, мысль оформлялась во вполне конкретную идею: сера есть, селитра, тот самый высол, есть, чуть-чуть угля и я возможно смогу сотворить хотя бы примитивную банку с порохом. Зачем мне это нужно, я даже не задумывалась. Просто обрадовалась возможности создать что-то похожее на вещи из моего мира.

Это как будто на чуть-чуть приближало меня к дому.

Анея пожала плечами глядя на меня как на сумасшедшую:

– Да, мешочек в кладовке лежит, желтуха сырости не любит, я её и положила с той стороны где печка.

– Отлично! – Я со всех ног рванула в дом…

Через четыре месяца экспериментов, пары сильных ожогов, Анея залечивая их, страшно на меня ругалась, и десятка других поменьше, я заново изобрела дымный порох. И умудрилась сотворить из ниток аналог бикфордова шнура. Шнур при испытаниях трещал, испускал едкий серный дым, но горел исправно. И небольшие керамические шарики, начиненные самодельным порохом, взрывались с грохотом и густым дымом.

Спасибо урокам химии, истории и древним китайцам.

Этот самый порох, упакованный в ребристые керамические горшки с затертыми крышками, я и укладывала сейчас в мешок. Что-то мне подсказывало, что спокойная жизнь закончилась и сюда я не вернусь.

Я присела на лавку переводя дыхание.

Надо бы сходить Ихора проверить, он просил, когда вернусь обязательно зайти к нему.

Ихор раньше служил на границе с Росакаром.

Женился и жена вроде хорошая была, и хозяйство справное было, целых два поля. Пара коров, пять коз, куры, утки. Зажиточный крестьянин, одним словом. Да вот беда, решил он прикупить еще земли, побольше. И пожадничал, пошел на год, наемником на границу. Платят наемникам неплохо. Хозяйство на жену оставил, да на её родственников.

 Это мне Анея рассказывала.

Однако жена Ихора родив ему сына, умерла от родильной горячки так и не успев дождаться возвращения любимого мужа с границы, а новорожденный сын умер от неизвестной местным лекарям болезни. А Ихору в одной из стычек с дикими горгами спалило половину тела.

Возвращение его домой, прямо сказать, было нерадостным. Родственники привыкшие распоряжаться его имуществом как своим собственным, сначала пытались сделать вид, что не узнали вернувшегося с границы воина.

После многочисленных скандалов и дележа имущества горластой родней, Ихора поселили в конюшню. Два поля и основательный бревенчатый дом пятистенок прибрал к рукам предприимчивый местный староста, объясняя, что инвалид поля пахать не может, и за домом следить тоже. Животных разобрали по рукам ближние и дальние родственники.

Анея Ихора жалела, и потому подкармливала, то пирогами, то горшком наваристого супа.

Варила ему специальные мази, которые снимали боль.

Я подхватила из буфета глиняную чашку с невиданной роскошью: печеньем, эх, хотела полакомиться по возвращению. Отсыпала половину в мешочек, сунула в карман. Другую половину высыпала в чашку, сверху положила булку хлеба и кусок вареного мяса.

И выскочив из дома, пригибаясь, чтобы не было видно из-за заборов, бегом побежала в сторону конюшни.

Сквозь щели в воротах пробивался свет, значит несмотря на темноту Ихор еще не спал.

– Тук-тук, – я ужом скользнула в конюшню, – Ихор, ты где?

– Здесь, – отозвался он громким шепотом, – в крайнем деннике, Ингарра.

Вообще-то меня зовут Инга, Инга Владимировна Савельева. А здесь, вот, переделали мое имя на местный манер: Ингарра.

В деннике моим глазам предстала странная картина, на кучу сена было брошено одеяло, на нем, укрывшись вторым одеялом, лежал Ихор. Рядом стояла глинянные миска с остатками какой то еды и кружка с водой.

В подсвечнике на стене тускло горела свеча высвечивая резкие, осунувшиеся, черты лица Ихора. По углам метались тени и стоял невыносимый сладковатый запах.

– Я уж думал тебя не дождусь, – он устало опустил голову на сено.

– Ихор, а я вот тебе печенье принесла – я присела рядом, отодвигая пахнущую тухлым чесноком миску подальше, – а что тут случилось, почему не дождешься?

В ответ Ихор, нашарил в полутьме мою руку и сжал.

– Да что случилось? – поведение мужчины меня окончательно испугало, – Ихор?

Меня вдруг осенило:

– Это Гарта, да? Что эта дрянь сотворила на этот раз?

Гартой звали жену старосты. Была она громкоголосая, высокая, статная, а заодно злопамятная и очень жадная дама. С её легкой руки и громкого голоса, Ихора и переселили сюда.

Ихор бросил быстрый взгляд на миску, которую я так тщательно отодвигала.

– Думаю, она меня отравила, – сообщил он ровным голосом.

Я вскочила на ноги.

– Что? Почему ты молчал? Надо было сразу сказать, сейчас я…

– Сядь Ингарра, – шепотом, но очень убедительно приказал мне Ихор, – даже когда я сам это понял было уже поздно что-либо делать. – Он раздраженно махнул рукой, пресекая мои возражения, – Слушай внимательно. Она, все время пока ты с Анеей были в городе распускала слухи про неурожай и ведьм, про то, что поле вы испортили. И как ты в лес ушла говорила, что не зря ты одна из города вернулась. Понимаешь, что это значит? Уж не знаю, чем вы её задели.

– Понимаю, – кивнула я, опускаясь на прежнее место – терпению народному пришел конец и ведьму жечь будут.

– Верно, бежать тебе надо. И быстро. На сходе, как ведьму, они не рискнут. Патруль, говорят, нынче по деревне ходит, беглого кого-то ищут, а вот в доме запереть и подпалить – запросто.

 Ихор внезапно побелел и торопливо отвернулся, его вырвало. Он брезгливо вытер рот ладонью и продолжил говорить.

– У меня напротив вашего холма лодка была притоплена в камышах, аккурат под старыми мостками. На рыбалку все хотел, эх, – Ихор тоскливо вздохнул, – просмоленная она хорошо, авось не сгнила. Что касается меня, – он потянулся к кружке, – думаю все дело в полях. По бумагам они все еще мои. И деньги она ищет, думает, что с границы я много привез и спрятал, разве что землю тут не перерыла. Сколько говорил ей, что все на лечение ушло – не верит.

Он с досадой плюнул.

– Даже если я сейчас выживу, она не ограничится одной попыткой, а идти мне некуда. Да и не могу я бегать. Не реви только. Вы с Анеей мне помогали, я тоже тебе помогу. Нам на границе – Ихор сунул руку за пазуху и вытащил небольшую оловянную пуговицу и протянул мне, – нам на границе их выдавали. Это универсальный ключ, простые замки открывает. Вот только он пустой почти, раза на два осталось. Как магия в нем закончится, так он и рассыплется. Пригодится тебе. Все. Иди.

Он обессилено упал на одеяло.

Пуговица отправилась в «хранилище» к кольцу.

Из конюшни я вылетела как ошпаренная и бросилась бегом к дому.

Рядом с крыльцом, перекрывая вход в дом, ждала Гарта. В руках у нее была свеча. На шее переливались несколько рядов крупных красных бус, отбрасывая красные блики на её лицо. Чтоб ей, гадюке, сквозь землю провалиться.

– Гуляешь по ночам, травница? В темноте не страшно? – пропела она медовым голоском, обходя и меряя меня презрительным взглядом сверху вниз. Казалось, что и глаза её в темноте довольно посверкивают красным.

В ближних кустах что-то зашуршало.

– Гуляю, – улыбнулась я во все тридцать два, делая вид, что все отлично и ничего подозрительного я не замечаю. Подумаешь, кусты шуршат, эка невидаль. И осторожненько обходя Гарту двинулась в сторону крыльца. Дразнить бешеных собак резкими движениями бывает опасно для жизни, – а тебе что за дело?

За спиной послышались шаги.

– Ну гуляй, гуляй, ночь ведьмам на руку, – Гарта оскалилась в ответ не хуже меня. Она подняла свечу повыше, видимо, чтобы лучше меня видеть. И сделала шаг в сторону освободив мне прямую к дому.

– Тебе нужно что? Или ты просто поговорить пришла? – я резко метнувшись взлетела на крыльцо и проскочив в дверь задвинула засов. Уф, успела.

 В дверь тут же заколотили.

– Открывай ведьма!

– Выходи!

– Зачем поле старосты испортила? Выходи отвечать!

О, оказывается не только Гарта меня у крылечка дожидалась. Судя по угрозам, что мне орут из-за двери, половина деревни собралась ведьму жечь. И все по трусливому, по –разбойничьи, из кустов. Опасались, видимо, что ведьма, то есть я, возьму да всю деревню прокляну.

– Что, вы дяденьки. Ничего я не портила! – как можно жалобнее проорала я в сторону двери. Может удастся их отвлечь разговором хоть на пару минут.

В окно разбрызгивая горящую смолу влетел факел. Вокруг входной двери оранжевым контуром засветились щели. Из-под порога потянуло горелым. М-да, ничего не скажешь, целеустремленные люди.

Я открыла подпол и осторожно опустив туда дорожный мешок спрыгнула следом. Ведьма говорите? Ну, будет вам ведьма. Редиски неблагодарные. Заодно и Ихора вам припомню. И порох свой опробую в полевых, так сказать, условиях.

Я достала из мешка пару больших глиняных горшков. Высунулась из погреба и катнула их в противоположных направлениях. Один в одну сторону, другой в другую. Закашлялась, по полу начал стелился едкий смоляной дым. Занавески на окне, стол, на котором осталась сиротливо стоять пустая пайва, уже полыхали вовсю.

Спряталась обратно в погреб, потянула на себя крышку, закрыла. В полной темноте, волоча за собой мешок, на ощупь проползла в дальний угол, где в плетеном коробе хранились овощи. Дым начал потихоньку просачиваться через щели в полу. Глаза щипало. Я с трудом оттащила короб от стены, встала на четвереньки и заползла в проросший корнями лаз. Бррр, тут, наверное, насекомых всяких полно. Может и хорошо, что я их не вижу. Вот уж кого терпеть не могу так это всяких ползающих, летающих и стрекочущих.

Извернулась, чтобы затащить за собой свою ношу.

Надо поторапливаться. Ведьма задохнувшаяся в дыму мало чем отличается от ведьмы сгоревшей.

Вот еще одна прекрасная мысль в мою светлую голову. Чем лаз отличается от дымохода? Да ничем. А это значит, что дым столбом валящий из норы на берегу сдаст меня с головой. Ладно, засыпать ход все равно нечем, не взрывать же его, так и меня завалить землей может.

Путаясь в юбках спешно поползла по лазу, эх, не додумалась штаны надеть. А юбку пришлось задрать, чтоб не наступать на нее коленями. Корни неприятно цеплялись за волосы и задевали лицо и шею.

Примерно на половине пути я поняла, что ошиблась, лаз выполнял функции поддувала в печи. Воздух со свистом затягивался внутрь, кидая в глаза мелкую земляную пыль, и подкармливал занимающийся пожар.

Спустя пятнадцать минут, я вывалилась из норы рядом с нетерпеливо ожидающим эльфом. Он пришел в себя и сидел нервно теребя обшлага своего камзола.

– Привет, извини, что задержалась. – Выпалила на одном дыхании. Моя жизнерадостная улыбка просто таки сияла. Даже в темноте. Даже на лице покрытым ровным слоем землицы.

– Здравствуй, – эльф напряженно смотрел на меня, – я уже начал сомневаться, что ты вернешься. А что это там?

Он перевел взгляд на разгорающийся в ночи пожар и скачущие вокруг дома черные силуэты с вилами. Или с лопатами. Издалека и в темноте видно плохо.

– А…А это меня сжигают, –невозмутимо сообщила я, игнорируя очень удивленное выражение лица алорнца, пытаясь вытряхнуть из волос землю и корешки, – поползли?

 И волоча за собой мешок, по– пластунски поползла к старым мосткам, под которыми должна была быть лодка Ихора. Что будет, если её там не окажется, мне предполагать пока не хотелось. Следом за мной сопел и тихонько отплевывался от берегового песка эльф.

Лодка оказалась там, где и говорил Ихор, маленькая, ладная, с привязанными веслами. Мы, стараясь не шуметь, вытянули её из воды, слегка отчистили от ила, вычерпали воду и держась поближе к берегу направили её по течению.

Чем дальше мы отплывали, тем ярче разгорался дом Анеи, тем более четко вырастало в моей душе ощущение, что теперь в этом мире у меня нет места куда я могла бы вернуться. Не дома, а места куда можно прийти переночевать, просто пристанища, хотя бы и временного.

Я украдкой вытерла ставшие мокрыми щеки. И посмотрела на пожар.

К фигуркам с шанцевыми инструментами в руках присоединились фигурки с копытами. То бишь всадников на лошадях.

– Эй, алорнец, – шепотом позвала я, – глянь, там не твои товарищи в гости нагрянули?

– Похоже они, – он близоруко сощурившись, внимательно вгляделся в удаляющийся холм.

В этот момент, над домом взвился высокий столб огня, до нас донесся грохот взрыва. Даже издалека было видно как горящие бревна раскатились в разные стороны. Ого. Полевые испытания моего изобретения можно считать успешно проведенными.

– Похоже, не повезло им, – так же шепотом сообщила эльфу свои наблюдения. Он в ответ подозрительно уставился на меня. А я что? Я ничего, – ведьмин дом был, не мой. Я там просто гостила, – пояснила этому подозрительному придире, – ведьмы, сам понимаешь, зелья всякие подозрительные варят.

Эльф задумчиво покачал головой, все так же, с прищуром, глядя на меня. Фингал на его лице, в темноте выглядел как черная пиратская повязка на один глаз. И добавлял его выражению весомую долю скептицизма.

Я, пошарив в мешке, достала мешочек с сухарями. Протянула эльфу.

– Сухарики будешь?

Он неторопливо поправил весла в уключинах, проверил руль, захватил полную горсть сухарей и начал громко хрустеть.

Я тихо хихикнула глядя как у него, при каждом движении челюсти, шевелятся острые кончики ушей.

Река неспешно уносила нашу лодку все дальше от Ивянок.

От равномерного покачивания лодки на волнах я начала клевать носом, но сон не шел. Еще бы, непросохшая одежда неприятно липла к телу, от воды тянуло холодом.

Казалось, что за лодкой с заросшего плотным кустарником темного берега кто-то наблюдает. Я пыталась вглядываться в темноту берега, но когда перед глазами все стало окончательно расплываться, бросила это занятие. Все равно с берега нас сейчас не достать, разве что луком и стрелами. При условии, что стрелок будет видеть в темноте так же, как днем. Про алорнцев я ничего такого не слышала.

 Полусонный эльф сгорбившись сидя на корме, время от времени поправлял руль, чтобы лодка не наткнулась на берег. Веслами грести не приходилось, течение реки мягко несло нас в нужном направлении.

Я закрыла глаза и постаралась принять более удобное положение.

Утром, уже после того как рассвело, порядком измученные бессонной ночью и продрогшие, мы, наконец, доплыли до второго моста через реку.

Причалили к берегу, лодку я накрепко привязала к росшему на границе воды деревцу. Даже не знаю зачем. Сильно сомневаюсь, что она мне еще понадобится. Но, как говорил один известный сказочный персонаж: «Я не жадный, я домовитый!».

Не мне пригодится, так может кому-нибудь другому полезной будет.

Путаясь в растущих на мелководье осоке и камышах, выбрались на сушу. Рядом с рекой дул свежий утренний ветерок и я мелодично стучала зубами. Даже спать расхотелось, несмотря на беспокойную ночь.

Посовещавшись и решив, что нужно идти в рассветную сторону мы, как унылые зомби, двинулись по лесу вдоль линии тракта.

Солнце ярко светило. Птицы жизнерадостно пели свою утреннюю песню. Вокруг тонко звенели комары и носились надоедливые оводы. Мешок тяжестью оттягивал мне плечи. Промокшие кожаные ботинки местного производства, надетые на босу ногу, нещадно терли. Эльф пошатывался и что-то мелодично шипел на своем эльфийском. То-ли матерился, то-ли еще как-то подбадривал себя. Словом, жизнь была прекрасна.

Солнце уже вошло в зенит и время было приблизительно около полудня, когда эльф, в очередной раз пошатнувшись, пробормотал:

– Все, не могу больше. Привал, – он устало плюхнулся под ближайшее дерево и потер лицо ладонями.

У меня было огромное желание свалиться рядом, но вместо этого я протянула ему флягу с водой и предложила:

– Примерно через полкруга ходьбы будет ручей, давай дойдем туда. Разведем огонь, поедим. Основательно отдохнем.

– Откуда ты знаешь? – он отхлебнул воду, поморщился. Сунул флягу мне обратно в руки и капризно сообщил, – жестью воняет.

– Я тут была в начале этого лета. Не доходя до первой стоянки есть ручей, те кто там останавливаются берут воду из него. Она жестью не воняет, – не удержалась от шпильки я.

Выискался тут капризный – ушастый, без моей фляжки вообще пришлось бы воду из реки пить, а она не только жестью воняет, а еще и тиной, водорослями и прочей прелестью. Хотя, может вода из реки ему привычней, сроднился во вчерашнем плавании?

– Меня могут искать по стоянкам, – засомневался эльф.

– Нам все равно придется этот ручей переходить. Поднимемся повыше по течению, там меньше вероятность с кем – нибудь столкнуться.

– Хорошо, – вздохнул он и тяжело поднялся на ноги, – идем.

Ровно через полкруга времени, как я и предсказывала, мы вышли на небольшую поляну находящуюся поблизости от ручья.

Там и расположились, неспешно развели костер и сварили похлебку из вяленого мяса и крупы. Ложек у меня в запасе не оказалось, в спешке я про них забыла, так, что помешивала варево по – ведьмински, –очищенной от коры березовой палочкой. Хорошо, что похлебка получилась не слишком густая и её можно было пить. Так мы и поступили, я пила из кружки, а эльф швыркал её из котелка, жмуря глаза. Доев похлебку он с довольным выражением лица улегся прямо на траву, вытянул ноги, закинул руки за голову.

Я все еще пыталась одолеть свою порцию. И исподтишка любовалась его профилем и цветом глаз. При дневном свете они были синими, почти сапфировыми, и даже синяк со ссадинами ничего не портил.

В разных книжках, которые я читала, на эльфах и драконах все заживает максимум за сутки. А на этом синяк даже на краях не пожелтел. Только ссадины спеклись. Может, он неправильный эльф?

– Ты на самом деле ведьма? – вдруг спросил он повернувшись и глядя на меня почти в упор.

Я рассмеялась от неожиданности. Сижу думаю настоящий ли он эльф, а он в это время думает настоящая ли я ведьма.

– Ну сам видел, еду ветками размешиваю, – попыталась пошутить я, но осеклась наткнувшись на серьезный взгляд синих глаз и поспешила успокоить его подозрительность, – что ты, я просто травница. Точно не ведьма.

Недоверчиво вздернутая вверх бровь явно говорит о том, что мне не поверили.

– А жгли за что?

Что? Не укладывается в твою картину мира сжигание ведьмы просто так « ни за что»? А в мою просто сжигание людей не укладывается. Вернее оно, конечно, укладывается, в качестве неких древних фактов земной истории и кажется дикостью, и мракобесием. Такое вот несовпадение мышления.

– Поле деревенского старосты, говорят, испортила.

Я допила остатки супа, всем видом демонстрируя, что мне неприятен этот разговор. Вытерла насухо травой котелок и кружку, упаковала обратно в мешок. Перебрала собранную накануне траву. Разложила на плаще, в тени, чтобы она хоть немного подсохла. Очень не хотелось, чтоб мой труд пропал зря.

 Подумав, отошла в кусты и переодела мокрые ботинки на кроссовки. Под длинным платьем все равно не видно, а идти будет на порядок легче. А ботинки потом надену, когда просохнут.

Недолго поспав, поторпившись со сборами, мы пошли дальше. Со стороны тракта иногда доносились еле слышные звуки. Угадывались скрип колес, ржание лошадей, разговоры людей. Один раз ветер донес нехитрую мелодию, кто-то играл на дудочке.

Эльф молча косился на мои ноги, когда я перелазила через препятствия возникающие на нашем пути, но вопросов по поводу странной обуви не задавал.

Попадавшие по пути стоянки обозов и других путешественников мы обходили как можно дальше, они выдавали себя дымом костра, разговорами людей, ржанием и фырканьем лошадей.

Я тоже лишних вопросов, невзирая на время от времени просыпавшееся любопытство, эльфу не задавала. Может и зря, но вникать в чужие проблемы не хотелось. У меня свои заботы, а с ним мое дело маленькое: проводить, деньги забрать и наконец-то заняться тем, чем и планировала.

Продираясь через очередной бурелом, я мысленно прикидывала, где тут могут находиться наиболее квалифицированные маги.

Ближе к вечеру снова сделали привал. Я возилась с огнивом, эльф ломал ветки для костра и ножом рубил рогатину для котелка.

– А ты его портила? – спросил он, втыкая рогатину в землю рядом с костром.

Я от неожиданного вопроса вдохнула дым и закашлялась. Представляю на что похоже мое личико присыпанное пеплом.

– Кого? – я с укоризной уставилась на алорнца, посмотри-де, что натворил своим любопытством.

Однако его это не проняло.

– Ну, поле это, – не унимался эльф.

– Да не трогала я это поле! Нафиг оно мне сдалось! – рявкнула на него, протирая слезящиеся от дыма глаза, – меня даже в деревне не было, я в Равенхальме с Анеей была, целый месяц! Я травница, людей лечу. Эльф…алорнцев вот, в лесу собираю как, блин, грибы!

Эльф ошарашено заморгал, как маленький ребенок, который чему –то очень сильно удивился, потом обиженно поджал губы и замолчал. Я, фыркнув, еле сдержала улыбку, настолько трогательно это выглядело. Ладно, признаю, я грубиянка, зато вопросов лишних не задают.

Напившись травяного отвара, который здесь заменял чай и съев остатки сухарей, снова пошагали дальше. Эльф все так же пошатывался, но шел молча, только сопел сосредоточенно.

Меня потихонькку начинала грызть совесть за неоправданную грубость. Ну и пусть молчит, подумаешь, обиделся. Нечего не в свое дело лезть. Как будто это я его вопросами донимала, кто он и почему его чуть не утопили, и как ему такому спеленатому удалось сбежать.

Уже в сумерках нашли подходящую для ночевки, окруженную с трех сторон колючими кустами, поляну. Разожгли небольшой костер из веток, молча приготовили еду и так же, в тишине, поужинали.

– Послушай, – примирительным тоном сказал он после того как все было съедено и я наслаждением отхлебывала горячий отвар из кружки, – я понял, что поле ты не трогала. И то, что ты не ведьма, я тоже понял. Но объясни мне, пожалуйста, что такое «нафиг»?

Я смутилась, нужно быть более сдержанной на язык, а то такими темпами придется объяснять ему особенности русского матерного.

– Ругательство это, вот «фига» – пояснила я, и показала ему всем известную фигуру из трех пальцев, вздохнула, – извини меня, я не имела никакого права на тебя орать.

Эльф хмыкнул и повторил мой жест.

– Да, понимаю, я тоже устал, – он задумчиво покрутил фигой у себя перед носом, – это то, что я думаю?

Он указательным и средним пальцами изобразил идущего человечка, не убирая большой палец.

– Ну, в общем да. Оно самое. Как твои синяки поживают? – я перевела разговор с лингвистических изысков на более приземленные темы, – у меня есть кора ивы и морана. Если больно, можно заварить.

– Все хорошо, не нужно, – он очаровательно улыбнулся и успокаивающе похлопал меня по предплечью.

Удивительно, почти нормальный человек, то есть эльф, то есть алорнец, и снобизм куда-то исчез. Я невольно заулыбалась в ответ.

– Ну, тогда давай на ночлег устраиваться, устала я сильно. Два дня на ногах. Да и ты тоже, не по парку прогуливался.

Эльф решил, что спать он будет рядом с костром. Накидал подстилку из травы и веток, и вытянулся рядом с огнем, укрывшись своим камзолом.

Я, по старой привычке, устроилась в корнях большого дерева. Достала из мешка несколько стебельков отпугивающей всяких ползающих и летающих травы. Раскидала её вокруг себя. Завернулась с головой в плащ, чтоб не донимали жужжанием. Положила под голову мешок, свернулась клубочком и очень быстро задремала. Предыдущая бессонная ночь не прошла даром.

Разбудили меня странные звуки в той стороне где находился костер. Кажется кто-то, что-то очень эмоционально сказал. Я с трудом приоткрыла, совсем не желающие открываться после крепкого сна глаза. Было холодно и темно, огонь, видимо, давно погас.

– Эй, сильно замерз? – окликнула я в темноту. А ведь я даже имени у него не спросила, теперь вот приходиться «эйкать», раз не знаю, как обращаться.

– Д-д-да, – шепотом отозвался эльф. И громко клацнул зубами. Бедняга. Мне стало его жалко, ему кроме камзола и укрыться – то нечем.

– У меня есть накидка, можем ей вместе укрыться, если тебя это не смутит. Рядом спать теплее будет.

Вот сейчас наверняка фыркнет, и залепит что-нибудь очередное пафосно-высокомерное. Но, нет, эльф просто молчал.

– Ну, не хочешь, как хочешь, – я зевнула и отвернулась, собираясь спать дальше.

– Х-хочу, – отстучал барабанную дробь зубами прямо надо мной эльф, – в темноте не видно где ты.

– Уф, напугал, – испуганно пробурчала я. Настолько неожиданно близко раздался голос эльфа, – предупреждать надо, что ты так быстро бегаешь.

– Это я от холода, – он коротко рассмеялся, громко лязгнул зубами, нащупал край накидки и залез под нее. Я пододвинула ему под голову мешок. Не самая комфортная подушка, но за неимением пуховых приходится спать на горшках с порохом. Тело эльфа сотрясала крупная дрожь.

– Ага, Холод не тетка, Холод – дядька, пододвигайся ближе, – раздраженно проворчала я сквозь зевоту, спать хотелось неимоверно.

Эльф повозился, буркнул что-то себе под нос, обхватил меня за талию и притянул спиной к себе. Даже через несколько слоев ткани чувствовалось какие ледяные у него руки. Засыпать когда за твою талию держатся две ледышки неуютно. Я потерла его руки своими чтобы согреть.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Хорошо хоть трястись перестал, – подумала я, пригревшись и проваливаясь в крепкий сон.

* * *

– Пока мы ожидаем эрра Ист Арано, в уговоренном месте, он развлекается в лесу с какой-то девицей, – разбудил меня громкий и ехидный мужской голос. Хотя, в общем-то, довольно приятный.

Вот если бы я застала кого-нибудь, кого я очень где-то ждала, развлекающимся с какой-то девицей в лесу, я бы не ехидничала, а возмущалась. Наверное. Погодите-ка, это же в мой огород камень. А «какая-то девица» это, так понимаю, я.

И кто у нас тут явился? Я попыталась высунуть нос из-под накидки.

Где-то рядом переступила копытами и фыркнула лошадь.

Эльф недовольно заворчал, и обхватил меня не только руками, но еще и ногами. С любимым плюшевым медведем, наверное, перепутал. О, нет, судя по тому, чем он ко мне прижимается, не совсем с медведем.

– Эй, – я невежливо пихнула его локтем в бок, – у нас гости.

– Где, милая? – потершись носом о мою шею сонно пробормотал эльф, даже и не думая просыпаться.

Как приятно, я с утра, и «милая». Что-то плохо припоминаю когда со мной последний раз такое случалось.

– Здесь, уважаемый эрр Арано, прямо здесь, – кажется ехидства в незнакомом голосе добавилось. В поле моего зрения появились сапоги. За ними маячили еще. Правда качеством явно похуже и постоптанней. Штук шесть, пар в смысле. Компанией, значит, явились.

– Эрр Ист Керио, правая рука второго анхара? – растерянно спросил мой эльф садясь и не выпуская меня из рук. Поневоле пришлось подняться следом.

Чего там…правая рука? Я не удержалась и зевнула прикрываясь ладошкой.

– Вы ждали кого-то другого? – к ехидству нашего собеседника добавилась еще и насмешка.

Я, наконец, разлепила не желающие открываться глаза и начала снизу вверх разглядывать говорившего.

Черные сапоги начищены и отполированы как зеркало, сразу видно – хозяин внимательно следит за своей обувью. Темно-зеленые замшевые лосины на длинных стройных ногах. Ничего, кстати, ноги, в меру мускулистые, ровные.

 Черный камзол расшитый узором в виде серебряных листьев. Из-за, совсем не по-эльфийски широких, плеч торчат рукоятки мечей.

 На руках черные кожаные перчатки. На левой, прямо на перчатку надет серебряный перстень. Правую прикрывает небрежно наброшенный на плечо короткий плащ. Золотистые волосы выбриты на висках, собраны в хвост на затылке, открывают прелестные острые ушки.

Прям картинка из сказки про прекрасных воинов – эльфов. Сразу захотелось сделать прическу, нанести макияж и надеть красивое платье, лучше «от версаче». Я потрясенно вздохнула и посмотрела на лицо мечты.

На меня с презрением смотрели…хотя нет, меня с презрением созерцали.

В дивных бирюзовых глазах, затененных длинными ресницами плескалось отвращение, идеальный прямой нос морщился словно унюхал что-то крайне неприятное, а идеальной пухлости и формы рот брезгливо кривился. Даже идеальной формы подбородок и тот выражал неодобрение и презрение.

Вот гад, такую мечту своей козьей мордой испортил.

От досады захотелось плюнуть, но я сдержалась. Во-первых, некуда, ну не в мечту же плеваться. А во-вторых, приличные девушки не плюются. Тем более при посторонних мужчинах находящихся в сознании.

Он перевел взгляд с меня на Арано, тот отвел глаза в сторону и пожал плечами:

– Я ждал отряд Тэруила.

– Отряд Тэруила вырезали недалеко от границы с Алорной. Всех! – Керио взял моего эльфа за шиворот, встряхнул как котенка и проорал ему прямо в лицо, – пока вы, Ист Арано, развлекались тут с грязной человеческой девкой!

А вот это, между прочим, сейчас обидно было. Ничего я не грязная, не далее как вчера ванну принимала, подумаешь, в реке.

К тому же, при всех этих рывках я слетела с колен моего эльфа и ударилась рукой о землю, не сильно, но больно.

– «Озверина» объелся с утра пораньше?! – рявкнула я, вставая на ноги и потирая ушибленный локоть.

– Ты! – разъяренный Керио, всем телом развернулся ко мне, – девка, понимаешь с кем разговариваешь?

– Да хоть с царем морским, – зло огрызнулась я, – мозги рыбьи, если ты незнакомого человека на ровном месте оскорбляешь.

Я прихватила свой мешок и пошла к кустам.

– Ты куда?! – взревел за моей спиной этот…Черный Плащ.

– По зову природы, о великий анхар Керио, – я обернувшись присела в глубоком реверансе, – утро всеж-таки. Желаете сопроводить меня в близлежащие кусты?

Арано осторожно хихикнул. Керио налился помидорным цветом и развернулся к нему. Вот и отлично. Пусть побеседуют, наладят контакт. Обсудят свои дела без моего присутствия. Глядишь, до чего – нибудь умного договорятся.

 А я пока умоюсь и обувь переодену, нечего белыми кроссами светить. Ботинки вроде высохли, заодно вспомню, как портянки мотать, зря что-ли пацаны из института меня учили такому непростому делу.

Из-за того, что другой ткани у меня не было, на портянки я израсходовала часть нижней юбки. Конечно, можно было надеть носки, но я опасалась, что их кислотно – розовый цвет будет привлекать внимание гораздо больше, чем белые кроссовки. Да и поберечь вещи из моего мира хотелось. При том объеме пеших прогулок, что у меня сейчас, обе пары носков я изношу за месяц – два. Не могу же я домой вернуться в обмотках. Хотя я готова и в обмотках, лишь бы домой.

Когда я, изрядно помучившись с тряпками, умывшись и приведя себя в относительный порядок, вернулась на поляну, Арано отозвал меня в сторону.

– Я прошу вас не сердиться на эрра Ист Керио. Ситуация сложилась несколько напряженная, – он вымученно улыбнулся, – впрочем, вы и сами слышали.

– Понимаю, – я сочувственно ему покивала, – но, еще я понимаю, что вы встретились с теми к кому ехали. Моя работа выполнена и мне хотелось бы получить то, что вы мне обещали.

Эльф вздохнул, потоптался на месте и сообщил:

– Дело в том, что я ждал другой отряд. И присутствие эрра Керио здесь, для меня явилось полной неожиданностью. И, – он снова затоптался на месте, – я не могу с вами расплатиться прямо сейчас. Очень сожалею, что не сдержал слово. Но если вы пойдете с нами в Равенхальм…

– Я не планировала идти в Равенхальм, – не слишком вежливо перебила я его.

Вообще – то планировала, возвращаться мне все равно некуда, но ставить об этом в известность никого не собираюсь. Совсем другое дело, что в Равенхальме мне не было смысла задерживаться. Вместе с Анеей мы обошли всех тамошних магов. К сожалению безрезультатно.

– Я возмещу ваши затраты на постоялый двор, – торопливо начал он.

Я скептически задрала бровь вверх, отчего он осекся и исправился.

– Вы сможете не тратиться на постоялый двор, я приму вас в своем доме как гостью, – подсластил пилюлю эльф, – и, разумеется, выполню все свои обязательства.

Разумеется выполнит, кольцо-то все еще у меня. Хотя я сильно сомневаюсь что мне, в случае чего, удастся продать его. Придет простая деревенская травница к ювелиру с баснословно дорогим колечком. И придется объяснять, откуда бедная деревенщина взяла сие чудо ювелирного искусства с уникальным, как понимаю, камушком. А то еще и доказывать, что не украла.

Так что правильно будет отправиться с ним в Равенхальм. Получить мои денежки. Пошарить, если удастся, в библиоте…

– Не слишком ли шикарно для человеческой девки? – раздался у меня за спиной бархатистый голос.

Вот ведь…черный плащ. Заклинило его на этой «девке» что-ли? Может у него какая-нибудь глубокая личная трагедия связана с представительницами « девок»? Настроение, и без того не радужное, опустилось намного ниже нулевой отметки. Две стычки за одно утро, кажется, слишком даже для меня. Я оскалилась в злой улыбке. Неудачно день начинается.

– Вас в детстве не учили, что подслушивать нехорошо, эрр Ист Керио? Говорят, если много подслушивать, то уши начинают опухать, хотя, – я смерила его взглядом, – у вас, кажется уже.

Рука эрра Керио метнулась вверх. Видимо, для того, чтобы пощупать опухшие от черезмерного любопытства уши. Я невольно хихикнула, такое растерянное у его было выражение лица. А после, на лице эрра Керио медленно проступило осознание сказанного, и рука его дернулась к кинжалу на поясе. Он прищурил свои великолепные глаза и шагнул ко мне.

Ну вот, кажется птичка дочирикалась и её сейчас распотрошат. Я, икнув от испуга, попятилась и наткнулась на Арано. Он быстро задвинул меня себе за спину. Уф, может даже без кровопролития обойдется. Мой организм мне с детства весьма дорог.

– Эрр ИстКерио, – тоном Арано можно было морозить лед для коктейлей, причем килограммами, – на мне долг жизни перед этой эррой. И я, только что, предложил ей быть моей гостьей.

Ого, эльф у меня в долгу. Надо бы разузнать, что значит этот самый «долг жизни». Хотя, если учитывать здешние порядки это может оказаться вирой, то есть, по факту, просто дополнительной оплатой. Но и это тоже неплохо. Во сколько тут ценится жизнь алорнца? Вопрос.

– В таком случае, эрр, думаю вы с радостью предложите ей и свою лошадь, поскольку лишних у меня нет, – Керио подчеркнуто вежливо поклонился. И двинулся в сторону группы из шести эльфов. Маленький и скромный отряд сопровождения правой руки чего – то – там.

– Эрра, – Арано подхватил меня под локоток и потянул подальше в сторону, опасливо косясь на Керио, – я так и не спросил как ваше имя.

– Инга, можете называть меня Ингарра.

– Необычное имя, – улыбнулся Арано, – а я Талириэль Ист Арано.

– Как мне к вам обращаться? – уточнила я. Не слишком хорошо разбираюсь в здешних заморочках с именами. Те кто жил в Ивянке и были хорошо знакомы, называли друг друга по именам.

 А вообще здесь по имени только близкие родственники и друзья друг друга зовут. А все остальные по фамилии. Так мне Анея объясняла.

– Эрр признал перед вами долг жизни. А учитывая ваши близкие отношения, вам, эрра Ингарра, можно спокойно называть его по имени.

Керрио опять подкрался незаметно, со спины. И сейчас, снова сделав намек на то, что я состою в близких отношениях с Арано, ухмылялся и лучился самодовольством.

Сделал гадость, в сердце радость.

Может проучить и травки какой в питье ему подсыпать? Чтоб подслушивалки и вправду опухли. Чтоб ходил и лопухастыми махал. Как у слона, на меньшее я не соглашусь.

Жаль, что такой травки не существует.

Я задумчиво нахмурившись посмотрела на остренькие уши. У него наверное и они идеальной формы. По каким –нибудь алорнским стандартам красоты.

Он в ответ смерил меня цепким, прищуренным взглядом с ног до головы, прямо от обтрепанного подола платья до самой макушки. Судя по взгляду и брезгливо сморщенному носу, увиденное ( в очередной раз) его не впечатлило. Арано за руку подтянул меня поближе к себе.

– Интересное у вас имя, Инга, явно не местное.

«Инга» в исполнении Черного Плаща прозвучало как « Инь – га». Я покривилась, но поправлять не стала. Что попусту спорить и бесполезно сотрясать воздух, наверняка мои возражения пройдут мимо славненьких острых ушек этого. . . Черного Плаща. Пожала плечами.

– Да, эрр, необычное, но мои родители были большими оригиналами.

– Вот как, и кем были ваши родители?

Кем – кем, мама доктор физико – математических наук, а папа на телевидении режиссером. И сейчас, наверное, работают. Только этого я тебе не скажу. Потому, что ты даже понятия не имеешь, что существуют на белом свете такие профессии.

Придется на ходу придумывать, главное потом не забыть, а то сегодня папенька крестьянином будет, а завтра возьму и переквалифицирую его в капитана дальнего плавания из-за забывчивости.

– Маменька травница у меня, – важно сообщила я, – и меня учила по травам справничать. Благодаря ей много травок знаю. И от кашля и от насморка. Мечтательница, говорят, маменька моя была. Она мне имя и наспособила. Померла очень рано. А папенька охотой да рыбалкой промышлял, да еще раньше маменьки помер.

Я трагически швыркнула носом и утерлась рукавом. Ох, чувствую, переигрываю, а удержаться не могу. Так и хочется навред ему что-нибудь сотворить или сказать, подозреваю, что эти устремления обоюдны.

Керио вдруг потянулся к моему лицу, я замерла от этого резкого движения, так и не опустив до конца руку. Он, задев мою щеку костяшками пальцев, поймал выбившуюся из косы прядь, пропустил её через пальцы.

– Большие оригиналы значит, простые крестьяне, – он покачал головой, – и волосы у вас очень необычные.

Вот это прокол. В своем мире я красила свои волосы в темно – каштановый цвет. Потому, что натуральный оттенок моих волос был блондинисто – пепельным, и казался мне слишком невзрачным и бледным. А здесь, за год, они отросли и половина длины волос была моего натурального цвета, а половина того самого:"благородного каштанового". Срезать я их не стала, короткие волосы считались неприличными. В деревне как-то не обращала на свою двуцветность внимания, коса есть и хорошо, а зря.

– Хорошая краска для волос, эрра. Выглядит очень натурально, – он ухмыльнулся, – а не подскажете для чего скромной деревенской травнице столь радикальные эксперименты с волосами?

Это он к чему клонит? Я с подозрением уставилась на него, пытаясь понять, зачем он это все спрашивает. Так понимаю, ему Талириэль в общих чертах ситуацию обрисовал, аккурат тогда когда я по кустикам ходила. Что еще за допрос?

– Эрр меня в чем-то подозревает? – уточнила я, глядя на него честнейшими глазами, – с волосами все просто, купила у заезжего торговца траву для покраски волос. Хенна называется. Он очень её нахваливал. Но не могу же я неизвестным зельем торговать. Если что не так, покупатели близко, сами понимаете деревня, с меня бы и спросили за некачественный товар. Пришлось на себе опробовать.

Не поверил. По взгляду вижу как в его блондинистой голове шестеренки щелкают и подозрительные мысли табунами бегают.

– Какая самоотверженность, и не побоялись без волос остаться? – сочувствующим тоном спросил он.

– Я провела предварительные пробы, как и положено, на локтевом сгибе.

У него округлились глаза:

– У вас…локти волосатые?

– Что – о – о?! – возмутилась я, – разумеется нет!

Надо срочно прекращать эту идиотскую беседу, у меня уже глаз дергается от него.

 Я, со всем возможным, в данной ситуации, изяществом, повернулась к Арано.

– Талириэль, я согласна с вашим предложением. Когда едем? После завтрака?

– Нет, выезжаем прямо сейчас, – командным тоном сообщил Керио.

Ох, а так хотелось позавтракать по – человечески. Так и гастрит заработать можно, с таким режимом питания. Ладно, в дороге сухариков погрызу, и с Талириэлем поделюсь.

– Изверг! – фыкнула я.

Керио в ответ на мою реплику запрокинул голову и от души захохотал. Уж не знаю, что его так рассмешило, но рада, что хоть кому – то из нас весело.

 Исподтишка полюбовавшись на него смеющегося, мечта как – никак, я, томно вздохнув, поплелась за мешком и плащом.

Талириэль привязал мои вещи к седлу. Легко запрыгнул в седло сам и протянул руку мне. Хотела бы я так же лихо на лошадь заскакивать. Р – раз и наверху. Лошадь покосилась на меня черным блестящим глазом и переступила копытами. Я сделала полшага назад. И как к этой, все время шевелящейся, громадине подступиться?

Надо взять себя в руки и подать руку Талириэлю. Лошадь – это то же самое, что и велосипед. Ну, почти. Ничего страшного. Подумаешь, чуть-чуть переступает с ноги на ногу и не стоит на месте. Не затопчет же она меня. Надо прекратить трусить.

 А то уже Черный Плащ подъехал поближе и наблюдает. Прямо чувствую, как ехидно прищуренный взгляд прожигает спину. Да и спутники его не сдерживают ухмылки.

Я вздохнула, зажмурилась и протянула руку эльфу, рывок и я боком сижу на лошади. Вот теперь можно и глаза открыть.

– Ты как испуганная кошка, – прошептал Талириэль мне в ухо и тихо хихикнул, – разве, что не горбилась и не шипела.

– У меня не очень получается с лошадьми ладить, – чтобы дотянуться до его уха мне пришлось обхватить его за талию обеими руками и прижаться вплотную.

– Эй, голубки! Миловаться потом будете! – Керио гневно сверкнул в нашу глазами, затем тронул ногами своего черного жеребца, мягко потянул повод и тот пошел прочь с поляны.

Вот интересно, если следовать теории, что мужчины покупают большие машины, чтобы скомпенсировать свои ээм…скромные размеры, то можно ли считать здоровенного черного конягу аналогом большого черного джипа?

Остальные шестеро взяли нас в классическую «коробочку» и наш нехитрый отряд поскакал следом за Черным Плащом.

 Пейзаж вокруг радовал своим разнообразием: деревья, трава, кусты с белыми ягодами, снова деревья, снова кусты. Кусты с красными ягодами, трава, деревья, кусты, деревья.

Зря я себя убеждала, что лошадь это то же самое, что и велосипед. На велосипеде так не трясет, особенно если ехать по асфальту.

К полудню моя пятая точка окончательно онемела и по ощущениям стала деревянной. Спина болела, голова была чугунной. В общем, натурального во мне осталось маловато. Эльф тоже выглядел не слишком хорошо. Под глазами у него залегли глубокие тени. Даже щеки запали. А мышцы дрожали от перенапряжения. Я это хорошо ощущала, поскольку держаться, кроме как за его талию, мне было не за что.

– Талириэль, а остановки мы делать будем?

Мне стало его жалко, всего – то сутки назад избитый до полусмерти, выплыл из реки, день шел пешком, а теперь вынужден до изнеможения скакать на лошади. Стальное здоровье должно быть.

И чего этот Керио вредный такой?

– Не знаю, – хрипло отозвался эльф, – Керио может гнать без остановки до самого Равенхальма.

 «Официальные» – пронумерованные стоянки вдоль тракта располагались согласно пешего хода. Один день пешего пути – одна стоянка. Всего стоянок было пять. Рядом со второй мы переночевали и только что проехали третью, значит, вечером доберемся к четвертой.

Помню у мотоциклистов был такой приз: за проезд всей страны от Владивостока до Москвы проехавший получал почетное звание « Железный зад». Сегодня этот приз безоговорочно был бы моим.

– А как же лошади, он решил их загнать? – я, повозившись, отвязала от пояса фляжку с водой и протянула Талириэлю. Он принялся с жадностью пить, – у меня в кармане печенье есть, будешь?

– Давай, – он с явным сожалением отдал мне флягу, – лошади выдержат, они тренированы на долгие переходы.

Я достала холщовый мешочек и протянула эльфу пару печенюшек.

Поймала на себе взгляд сопровождающих нас эльфов. Достала еще пару печенек из мешка и протянула одному из них. Он отрицательно мотнул головой. Я протянула второму, тот тоже замотал головой. Талириэль с усмешкой наблюдал за этой пантомимой.

– Я, что, нарушаю какие-то сакральные алорнские обычаи, угощая незнакомых мужчин печеньем? Теперь, как честная женщина, должна буду на них жениться? – спросила я у него. Талириэль засмеялся.

Керио придержал жеребца и поравнялся с нами. Ну да, если ехать впереди всех, то подслушивать неудобно.

– Что тут происходит?

– Угощаю ваш отряд печеньем, – преувеличено бодро отрапортовала я.

– Успешно? – усмехнулся Керио.

– Никак нет, анхар Керио. Отказываются.

– Похвально, – Керио довольным взглядом обвел наших сопровождающих. Привстав на стременах, взял из моей руки печеньки и запихал себе в рот, – вкуфно.

Пока я пыталась подобрать упавшую от такого нахальства челюсть, этот наглец пришпорил лошадь и уже через плечо сообщил:

– Через круг будет подходящая поляна недалеко от притока реки, там остановимся на обед.

Талириэль тихо застонал. Я утешая погладила его по плечу:

– Круг это не так уж и много.

На поляне лошадей расседлали, протерли, стреножили и отправили пастись на травке.

Двое эльфов из отряда занялись готовкой обеда. Меню разнообразием не баловало, все то же: вяленое мясо и крупа. В качестве хлеба – сухари. Четверо сходили к реке за водой, лошадей нужно было напоить.

Действовали эльфы очень слаженно, без лишних разговоров. Сразу видно, путешествуют не в первый раз, знают друг друга хорошо и понимают с полуслова.

Талириэль, взяв мой плащ, лег отдыхать недалеко от костра. Я скрестив ноги в позу лотоса уселась рядом с ним. Эльфы нашли где-то пару коротких бревен и сидели на них, негромко переговариваясь на своем певучем языке. Эрр Ист Керио расположился так же как и мы: на плаще.

– Угощайтесь, – я положила мешочек с печеньем поближе к костру. Керио тут же взял оттуда печенье. Его примеру на этот раз последовали и остальные. Как в стае: пока альфа – самец не разрешит другие к еде не прикасаются. Я исподтишка покосилась на «альфа – самца», тот меланхолично пережевывал печенье уставившись в огонь.

Отдыхая, я лениво раздумывала: пока все заняты едой надо бы сходить на реку. Вода там наверняка холодная, но ходить три дня немытой для меня слишком. Купание в реке у Ивянки за мытье не считается. Да и одежду не мешало бы, если не постирать, то проветрить.

Я встала, взяла свой мешок и пошла в сторону реки.

– Ингарра, ты куда? – встрепенулся полусонный Талириэль.

– Я к ручью схожу. Пока вы тут заняты, – наклонившись прошептала я ему на ухо.

Не оповещать же мне всех эльфов на поляне, что я решила отмыть свою нежно любимую тушку.

– А мешок зачем? – тоже шепотом спросил он.

– Переодеться, – прошептала я косясь на эльфов которые явно присушивались к нашему диалогу, – сам понимаешь, мокрой ходить неудобно.

Талириэль понимающе покивал, и улегся обратно.

Приток реки оказался широким, с медленным течением, галечным берегом и песчаной отмелью. Сквозь прозрачную воду, как через стекло, были видны разноцветные камушки и лениво шевелящиеся тонкие нитки водорослей на дне.

Над водой с легким шорохом носились большие, с прозрачными крыльями, стрекозы.

 С противоположной стороны реки был каменистый обрыв. Над обрывом росли ивы, свешивая свои длинные серебристые ветви вниз.

Весь берег дышал тишиной, спокойствием и умиротворенностью.

Я достала из мешка кусок травяного мыла.

 Это мыло варили мы с Анеей, в основном для себя. В деревне оно спросом не пользовалось. Местные крестьянки предпочитали простое дешевое хозяйственное и для стирки, и для мытья. Или зеленое, на травах от насекомых. Им выводили блох, вшей и прочую непрошеную живность. А белое мыло сваренное на экстрактах трав с цветочной отдушкой, считалось у них непозволительной для ежедневного использования роскошью. Только Гарта регулярно покупала его у нас, предпочитая отдушку из перецвета: темно – синего цветка с тяжелым, маслянистым, мускусным запахом. Таким сильным, что варить это мыло приходилось на краю огорода, подальше от дома. Кусок перецветного мыла положенный в шкаф пропитывал своим тяжелым несмываемым запахом все вещи которые там лежали. Потому хранили мы его не дома, а отдельно, в сухом сарае, в ящике.

Мой же кусочек мыла пах скромной лимонной мятой.

Я не торопясь расплела косу, убрала в мешок ленточку с волос. Спрятала поглубже в рюкзак кольцо и пуговицу которые до сих пор таскала в бюстье. Сняла платье, подумала не остаться ли мне в панталонах и рубашке, но потом разделась полностью. Раз уж решила мыться, значит, буду мыться. Сорвала пучок сухой жесткой травы, скрутила, сплела из него подобие лыковой мочалки. Постояла минуту на берегу, наслаждаясь жаркими лучами полуденного солнца. И поеживаясь пошла в реку.

Вода, на удивление, оказалась не очень холодной. Вокруг моих ног серебряным облаком резвились мальки. Сквозь воду было видно, как они при каждом шаге бросаются от меня врассыпную, чтобы тут же вернуться обратно. Я замерла на месте, очень уж забавно было смотреть на этих мелких пугливых рыбок. Тем временем одна из них подплыла и легко щипнула меня за ногу. Я ойкнула. За одной рыбкой последовали остальные. И вскоре весь серебристый рой кружился вокруг меня.

Вот так неожиданность: рыбье СПА в чужом мире в глухом лесу. А массаж тут, случайно, не дают?

Я сожалением вздохнула, времени у меня не очень много, и хлопнула ладонью по поверхности. Рыбки блестящими молниями кинусь в разные стороны.

Торопливо вымылась, закинула, размахнувшись, мыло обратно на берег. Зашла подальше на глубину, нырнула, чтобы окончательно смыть с себя мыльную пену. Неспешным кролем доплыла до противоположного берега, оттолкнулась от него ногами и поплыла обратно забирая выше по течению.

Возле берега перевернулась на спину, и распласталась морской звездой. Полностью расслабилась и с блаженством парила в воде, глядя на бледно – голубое небо. Вокруг царила сонная, жаркая тишина, солнце грело, вода плескала о берег.

 Люблю плавать. Вспомнилось море, яркое солнце и загорелый смеющийся отец удерживающий меня, пятилетнюю, на поверхности воды одной рукой. « Смотри, дочь, вода тебя держит, не бойся». Я верещала от восторга, отфыркивалась от воды и смеялась вместе с папой.

Родители, вероятнее всего считают, что я умерла. Если подходить формально, то, наверное, так и есть: ушла в мир иной.

Течение медленно сносило меня к тому месту где я заходила в реку. Я тряхнула головой отгоняя грустные мысли и, перевернувшись, нырнула как можно глубже. Достала руками до дна. Вынырнула откашливаясь от попавшей в нос воды. Нащупала ногами дно, встала поустойчивей.

– И где же это эрра научилась так хорошо плавать? – Керио сидел на берегу рядом с моими вещами. Лениво пожевывал травинку, придерживая её идеальными пальцами, и наблюдал за мной с интересом ученого изучающего муравья. Судя по всему, достаточно давно.

И не жарко ему в самый зной, на солнцепеке, да в черной, застегнутой наглухо, одежде.

Не зря я торопилась с мытьем. И зря я полезла в воду раздетой, эрр наверняка все, что можно и что нельзя разглядел во время моих ныряний.

– Папенька плавать научил, он же у меня рыбак. Был. – Я старательно вытряхивала воду из ушей.

– Папенька, значит, – он окинул меня таким взглядом, что по моей спине побежали мурашки. Явно не от холодной воды.

– Эрр Керио, будьте любезны, уйдите с берега, мне хочется выйти из воды и одеться. Прохладно, знаете – ли.

– Не стесняйтесь, эрра, прозрачность здешней воды не оставляет места для фантазии, – он махнул рукой в приглашающем жесте.

Ого, вот это наглые заявления, значит, все-таки разглядел.

 Интересно, он рассчитывает на что? Что я буду голосить и требовать, чтоб убирался вон с берега? Или сидеть в холодной воде, пока не уйдет? Или в истерику впаду от стыда, что на меня смотрит посторонний мужчина?

 Вариант с истерикой я отвергла как неподходящий, никогда не умела истерить как следует. К тому же он очевидно пытается вывести меня из себя. И на берег он пришел не ради того, чтоб на мою наготу смотреть.

– Это не значит, что вы можете вести себя по – хамски.

Керио усмехнулся, бирюзовые глаза с вызовом прищурились. И всем видом продемонстрировал, что уходить с берега явно не собирается.

 Теперь, как бы я себя не вела, он лишь будет убеждаться в том, что напридумывал в своей голове. Помимо всего прочего. Выйду – обвинит в бесстыдстве. Буду сидеть в воде, тоже обвинит. Еще и кокетство припишет, вода действительно кристально прозрачная. М-да. Патовая ситуация.

На меня волнами накатывала злость.

А сидеть в реке не двигаясь совсем не тепло, между прочим. Ноги медленно, но верно, начинали замерзать.

Чтож, порадуем наглого эльфа голым женским телом. Эх, жалко загар с меня за год почти улетучился, эффектнее бы выход получился.

– Не уйдете? – поинтересовалась я, нахмуриваясь.

– Нет, – усмехаясь сообщил он.

Ладно, пять минут скандала, зато без воспаления легких.

– Эрр Керио, зачем эти провокации? То, что вы любитель подслушивать я уже уяснила, но оказывается, вы еще и подглядыванием балуетесь, – пропела я улыбнувшись и встряхнув мокрыми волосами. И медленно пошла из воды на берег, – вы, что, никогда не видели раздетой женщины? Рассчитываете увидеть что –то новое?

При каждом шаге я вызывающе покачивала бедрами.

Как говорил персонаж одного известного фильма: «Где же видеокамера когда она так нужна?!» А реакцию Керио на мою выходку я бы точно пересматривала. Много раз.

Керио текучим движением поднялся на ноги. Небрежно отброшенная травинка еще не успела упасть на землю, а он, раз и из положения «развалившись полулежа» уже стоит на ногах. Впечатляет. На шее бешено бьется жилка. Глаза прищурены, взгляд тяжелый – тяжелый. Давит бетонной плитой, даже не предполагала, что так можно смотреть. Рот брезгливо кривится. Смотрит внимательно, как я шагаю по отмели. Ох, какой.

– Ну что? Со всех сторон рассмотрели «грязную человеческую девку» или что-то упустили? – Подойдя к нему ближе я крутанулась вокруг своей оси. Волосы взметнувшись вслед за моим движением хлестнули Керио по груди оставив мокрые следы на его черной одежде, – и да, я помылась, вон мыло лежит, так что теперь относительно чиста.

Я кивнула в сторону белеющего на берегу куска.

Керио отшатнулся и что-то сказал на эльфийском. Такое…раскатистое и певучее. Я бы определила как ругательство. Перевод спрашивать не буду, наверняка что-то нелицеприятное.

 Сделав шаг в сторону я подхватила свои вещи и стала одеваться. Одежда липла к мокрому телу. Мерзавец, даже не вытерлась толком из-за него. Я рассержено фыркнула и спешно натянула рубашку.

– Ингарра! Где вы? – раздался издалека встревоженный голос Талириэля.

– Здесь! – отозвалась я.

Керрио протянул мне платье:

– Оденьтесь. Ваша рубашка тоже мало что скрывает, – зло прошипел он, – хотя, присутствие Арано вас смущать не должно, – он сунул мне платье в руки и, пошатываясь как пьяный, пошел прочь. Я поспешно натянула платье путаясь в нижних юбках и трясущимися пальцами застегнула все пуговицы.

– Что здесь происходит?

Талириэль вышел на берег.

Я обессилено плюхнулась на гальку и потерла виски. Сама хотела бы знать, что здесь происходит. И почему Керио только что пытался меня вывести из равновесия таким жестким методом. Что это за странные игры в злого полицейского? Да еще и такие грубые.

– Уже ничего, – просипела я, стараясь сдержать внезапно подступившие слезы.

Вот только разреветься не хватало.

Талириэль опустился рядом.

– Эрр Керио был тут?

Я прикусила губу и кивнула.

– Он вас обидел? – Талириэль протянув руку осторожно погладил меня по плечу. Я поспешно отодвинулась.

– Нет. Все нормально. У вас закурить нету?

Из-за встряски устроенной мне Керио я опять забыла где нахожусь. Надо бы у Талириэля водки попросить. Для комплекта к сигаретам. Чтобы он окончательно глаза растопырил от удивления. А то сейчас они у него недостаточно широко открыты. Ага, того и гляди: из орбит выпадут и по земле покатятся. Я спешно извинилась:

– Ох, извините меня Талириэль, сама не понимаю какие глупости говорю, – поднялась, собрала вещи и предложила, – если хотите, могу оставить вам мыло.

– Да, спасибо, – Талириэль смотрел на меня очень внимательным взглядом.

Намотав портянки и надев ботинки, я отправилась обратно к костру. Нужно потерпеть еще сутки. Доедем до Равенхальма и я больше никогда не увижу этого наглого Керио. А через пару дней и Арано. Надо просто немного потерпеть.

На поляне горел небольшой костерок распугивая дымом назойливых насекомых.

Двое из эльфов дремали лежа на траве, остальных не было. Наверное тоже решили на реку прогуляться. Надеюсь, они не сидели в прибрежных кустах, пока эрр Керио мои прелести на берегу изучал.

Лошади мирно паслись. Керио, к счастью, отсутствовал.

Я, присев на бревно, поставила кипятиться воду в котелке примостив его с краю костра на раскаленные докрасна угли.

Пока ждала, расчесала волосы, чтоб они быстрее высохли. Бросила в кипяток горсть трав, посмотрела как они медленно кружась оседают на дно. Зачерпнула душистый отвар кружкой.

Инцидент у реки оставил где-то внутри очень неприятное ощущение. Невзирая на чистую кожу я ощущала себя грязной. И как отчистить с себя эту, не физическую, грязь, не имела ни малейшего представления.

Отставив кружку в сторону я покопалась в рюкзачке, достала из косметички пузырек – пробирку с духами. Золотистой жидкости оставалось примерно одна треть. Я с сожалением оглядела остатки былой роскоши. По капле нанесла на шею и запястья, подумав, добавила чуть-чуть на волосы. Дым, конечно, все равно забьет запах духов, но хоть полчасика буду наслаждаться любимым ароматом. Знакомый и приятный, он всегда действовал на меня успокаивающе. Я поднесла запястье к носу и втянула в себя запах. Эмоциональный раздрай медленно отступал.

Запаковав все вещи обратно в мешок, я села на бревно и отпила отвар из кружки. Огонь неторопливо танцевал на толстой ветке какого-то хвойного растения. Она трещала и сильно дымилась.

– Можно мне тоже? – один из эльфов подошел к костру кивнул на котелок с отваром.

Разговаривать не хотелось. Хотелось молчать, пить отвар из кружки и смотреть на огонь, не думая ни о чем.

– Да, пожалуйста, – вежливо проскрипела я.

– Спасибо, – он тепло улыбнулся, – и за печенье тоже.

Хм, а вот и добрый полицейский подтянулся. Другие спасибо за печенье мне не говорили.

– Не за что, – коротко ответила я спрятав нос в кружке, намекая, что продолжать беседу у меня нет никакого желания. Эльф, впрочем, на мои демонстрации не обратил ни малейшего внимания, сел на другое бревно и продолжил разговор:

– Меня зовут Имириэль, а вы откуда-то издалека в Империю прибыли?

И что мне ему сказать? В деревне я официально считалась кузиной Анеи. Особых вопросов там никто не задавал. Староста удовлетворился объяснением, что выйдя замуж я жила рядом с границей Алорны с мужем и детьми, но вся моя семья погибла при пожаре. А я, оставшись без крова, средств к существованию и документов, онемев от горя, отправилась к единственной своей дальней родственнице – Анее. И сгинула бы, заблудившись в лесу, но Анея случайно меня нашла.

Эта легенда отлично объясняла мое внезапное появление в Ивянках и другие странности.

За приличную сумму денег, под поручительство Анеи, староста выписал документ удостоверяющий мою личность на имя Ингарры Ивянской и на этом все успокоилось.

Мужики деревенские обходили меня стороной. Чуть что, я хваталась за первое попавшееся под руку полено. А иногда и ухват с вилами под руку попадали. После пары громких инцидентов, деревенские гуляки четко уяснили, что связываться с психованной кузиной деревенской ведьмы себе дороже. Да и в трактире у Альма были более сговорчивые, чем я, служанки.

Деревенские бабы, конечно, перемывали мои косточки и судачили. В основном с жалостью, считая меня блаженной, но в общем, безобидной. И то, что иногда путаю слова или вовсе произношу их неправильно, и что порой говорю непонятные странные вещи, считалось последствием моей « немоты».

Наверное, этой легенды и стоит придерживаться, зачем сочинять что-то лишнее. Так можно и на нестыковках попасться.

Я поболтала кружкой. Интересно, если я буду молчать, он продолжит попытки меня разговорить? С неохотой поинтересовалась:

– Почему вы решили, что я неместная?

Он снова заулыбался.

Вот на каком заводе их штампуют? Очаровательные ямочки на щеках, белозубые улыбки, кудри разной степени блондинистости, синие глаза, золотая кожа. Потрясающие своей, не слащавой, красотой лица. Да и тела впечатляющие. Любого бери и влюбляйся. Можно даже с закрытыми глазами, не прогадаешь, по крайней мере, с внешностью точно.

Характеры только весьма подкачали. Особенно у тех которые попались мне.

– Вы говорите с акцентом, только я не понял с каким, – он прикрыв глаза, с видимым удовольствием отпил отвар из кружки, – м, вкусно. Что за травы вы здесь использовали?

– Обычные травы, – я невесело улыбнулась ему в ответ, – мята, смородиновый и малиновый лист, немного ромашки. Ничего особенного, просто крепко заварены. А что касается акцента. Не так давно мне пришлось заново учиться разговаривать.

Я снова уткнулась носом в кружку, чтоб не было заметно как краснею. Ужасно не люблю врать, а приходится почти на каждом шагу. Надеюсь, что со стороны это выглядит как глубокие душевные переживания. Ну, или хотя бы просто переживания.

 Рядом со мной сел на бревно бесшумно подошедший Керио. Я отодвинулась от него подальше к краю бревна. Он явно это заметил, обменялся быстрыми взглядами с сидящим напротив меня Имириэлем. Точно, я угадала, играют ребята в хороших и плохих полицейских.

Обалдеть какой коварный план: выбить из колеи, а потом подослать милаху эльфа с очаровательной улыбкой и разговорить. Авось я, в расстроенных чувствах, расскажу им что-нибудь интересное.

Извините, ребятки, такие приемы психологического давления у меня дома по телику показывали, раз двадцать на дню. Художественно и в подробностях.

Керио хмыкнул, зачерпнул себе в кружку отвар из котелка. Отпил большим глотком. И развернулся ко мне.

– Отчего же эрра училась разговаривать заново, поведайте?

Ехидство из его речи видимо не пропадет никогда. Так же как привычка лезть не в свое дело.

А я прочно затвержу народную мудрость, что с лица воду не пьют.

Я оторвалась от кружки и, глядя ему в глаза, отчеканила:

– Мой муж и дети погибли в пожаре. От нервного потрясения я онемела, такое иногда случается когда человек очень сильно что-то переживает. Поэтому, эрр Керио, мне и пришлось заново учиться разговаривать. Да только все равно, слова бывает, путаю, забываю и произношу не всегда правильно.

Раздраженно выплеснула остатки питья в траву, подхватила мешок и ушла на свой плащ. Видеть не могу этих эльфов. Два дня с ними общаюсь, а достали они меня до самых печенок. Особенно всякие, особо наглые, которые из чужого котелка без разрешения отвар хлебают.

Я завернулась в плащ с головой и тихонько замычала от досады. Вот что им за интерес, кто я и откуда. Через день разойдемся в разные стороны. Случайные попутчики по сути. Почему же моя интуиция яростно звенит тонким колокольчиком, предрекая неприятности. Я закрыла глаза и вздохнула. Солнце, уже пройдя зенит, ощутимо пригревало. Что толку сейчас играть в «угадайку», лучше хорошо отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Если неприятности случатся, то я точно узнаю об этом, может даже и первой.

Проспала я часа полтора. Разбудил меня вернувшийся с реки Арано. Он отдал мне мыло завернутое в широкий лист. Принес от костра отчищенный до зеркального блеска котелок, интересно, кто это так расстарался, этот котелок с момента изготовления и то не таким блестящим был.

Арано сообщил, что пора ехать дальше.

Я покорно забралась на лошадь, все так же впереди него. И снова началась изматывающая бесконечная дорога. С жарой, пылью и тряской. И несменяемым зеленым пейзажем вокруг. Лошади были действительно натренированы на долгие переходы и относительно легко выдерживали дневной перегон. Однако к вечеру лошадь на которой мы ехали, вдруг начала хромать. То-ли просто повредила ногу, то-ли не выдержала двойного груза. Арано и Керио по очереди внимательно осмотрели её копыта, ощупали ноги. Посмотрели друг на друга, согласно покивали головами, и объявили, что пора искать стоянку для ночевки.

Поужинав у костра, напившись отвара, я легла рядом с костром. Завернулась в плащ и уже собралась спать, как подошел Талириэль. Расстелил одеяло, которое ему выдали из своих запасов эльфы и лег рядом.

– Так теплее, – улыбнулся он в ответ на мой вопросительный взгляд. Ну, да. Вдвоем действительно теплее. Я согласно покивала головой. Талириэль так же как вчера подтянул меня спиной к себе и накрыл сверху еще и своим одеялом. Подергал у меня из-под головы мешок. Пришлось делиться.

– Так бы и сказал, что спать на моем мешке понравилось, – проворчала я.

Талириэль рассмеялся.

– Конечно, что может быть лучше сна на мешке с травой и склянками.

– М – м – м, дай подумаю, – сказала я очень задумчиво и игриво предположила, – сон в лодке?

– О, да, держась за руль, – засмеялся он и легко подул мне в ухо, – доброй ночи.

– Спокойной, – прошептала я.

Пожалуй, это первая ночевка в лесу когда я почти не ощущаю страха и напряжения. Наверное, потому, что вокруг много людей. Целый вооруженный отряд, пусть и небольшой, позволяет чувствовать себя в безопасности.

Мне было тепло и уютно, дыхание Талириэля щекотало шею. Где-то далеко пел хор лягушек. У костра, негромко позвякивая посудой, переговаривались на своем певучем наречии эльфы. Я различала отрывистый, хрипловатый голос Керио. Даже разговаривает он так, будто команды отдает, мелодичность алорнского языка ему в этом не помеха. Ему что-то отвечал Имириэль и другие эльфы из отряда. Пару раз они засмеялись. Прислушиваясь к их разговорам я провалилась в глубокий, непробудный сон.

Ранним утром, еще даже толком не рассвело, я проснулась от воплей кирА. Видимо по тракту уже кто-то ехал. Издалека донеслось ржание лошадей и чья – то ругань.

– Кому там не спится в ночь глухую? – проворчала я пытаясь открыть глаза. Глаза открываться решительно отказывались. Тело сообщало, что спать на холодной земле некомфортно, поэтому вставать оно не будет. Такой вот парадокс. Не открывая глаз, я продекламировала:

– Проснись, красавица, открой закрытые сном глаза, и явись звездою холода пред утренней зарей. [1]

[[1] «Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры. Навстречу северной Авроры, звездою севера явись!» (стих А. С. Пушкина «Зимнее утро»)]

М-да, перевод стихотворного шедевра получился, прямо скажем, странноватый.

 Зато мне удалось приоткрыть один глаз.

– Ингарра, во имя вечного, что ты делаешь? – Талириэль приподнял взъерошенную голову с мешка и попытался сфокусоровать на мне сонный взгляд, получалось у него не очень хорошо. Он просто свел глаза к переносице и старательно пытался меня разглядеть. Я, полагаю, выглядела не лучше.

– Пытаюсь себя разбудить, – я тщетно пыталась открыть второй глаз.

– А, понятно. Я думал, ты какие-то заклинания читаешь, – он сел, зевнул, потянулся широко раскидывая руки в стороны, пригладил спутавшиеся за время сна волосы. Эффект получился обратный, волосы стали торчать еще больше.

– Ты на Лунтика похож, – глядя на торчащие дыбом светлые волосы засмеялась я.

– На кого? – удивился Талириэль.

Опять я лишнее болтаю. Такими темпами я стану мировым чемпионом по скоростному придумыванию оправданий.

– Сказка такая, там главный герой упал с Луны. Ой, то есть с Ночной Гостьи.

И совсем не обязательно пояснять, что герой этот был сиреневого цвета, волосатый, и с четырьмя ушами. И вовсе даже не человек. Хотя алорнец тоже не совсем человек, хорошо, что не сиреневый, и не лунная пчелка.

Мне наконец-то удалось открыть оба глаза. Я тоже села и огляделась. Невдалеке дремали стреноженные лошади. Вокруг костра, завернувшись с головой в одеяла, мирно спали эльфы.

– Хочешь сказать, что выгляжу так, будто упал с Ночной гостьи?

– Да, – я покивала головой.

Талириэль засмеялся.

– А ты выглядишь как неумытая маленькая девчонка, – он показал мне язык и снова рассмеялся.

Ого, это он со мной заигрывает? От удивления, что надменный поначалу эльф ведет себя так мило, мой сон как рукой сняло.

– И не стыдно девушке о таких вещах напоминать, – я укоризненно поцокала языком, – чтож, пойду исправлять недостатки внешности.

Достала в мешке зубную щетку и порошок. С недовольным стоном поднялась с плаща, помахала руками. Сделала пару наклонов и приседаний, чтоб размять затекшее от сна на твердой земле тело, и направилась к дальним от поляны кустам. Талириэль снова широко зевнул, завернулся в плащ и одеяло, и продолжил безмятежно спать.

Наскоро почистив зубы, я держала в руках открытую фляжку и созерцала вредный сосуд, раздумывая, как бы её половчее перехватить. Дело было вот в чем:

Держать в одной руке фляжку, а другой умываться было крайне неудобно. Я налила воды в ладонь, умыла один глаз. Налила снова, воды было слишком мало, я просто пошлепала мокрой ладонью по подбородку. Нужно придумать как извернуться и налить воды в обе ладони. Я зажала фляжку между коленок и подставила ладошки, но вода благополучно растеклась мокрым пятном по моему платью. Через две минуты неудачных попыток я была близка к тому, чтобы заорать и зашвырнуть фляжкой в ближайшее дерево.

По закону подлости, как раз в тот момент когда я приближалась к наивысшей точке кипения, кусты вдруг зашуршали и передо мной возник заспанный Керио.

Он меня по запаху находит что-ли?

– Молчать! – я шагнула ему навстречу и предупреждающе ткнула его пальцем в грудь, – вот только откройте рот, и я прикопаю вас под ближайшим кустом. Я желаю спокойно умыться и не выслушивать с утра ваши ехидные комментарии, по любому поводу! – Эрр Керио, видимо не совсем проснувшись, философски созерцал кончик моего пальца, – в благодарность могу поделиться с вами водичкой.

Аккуратно, чтобы не расплескать, помотала перед ним фляжкой.

– Я думал, вы в другую сторону пошли, – буркнул он хрипло, отмахиваясь от фляжки в моей руке как от надоедливого насекомого, – так уж и быть, давайте помогу.

– Спасибо, – я, подставив ладошки под воду, наконец-то нормально умылась.

Полила ему. Керио умывался с видимым удовольствием, отфыркиваясь. Вытирался эрр белоснежным батистовым платком с шелковой монограммой, извлеченным откуда-то из карманов сюртука. Я завистливо вздохнула.

– Это у вас что? – он кивнул на мою деревянную зубную щетку из свиной щетины и деревянную же коробочку с меловым зубным порошком.

– Зубные щетка и порошок.

– Вы позволите? – он нагнулся, чтобы поднять заинтересовавшие его предметы.

– Вообще то нет, эрр, это несколько интимная вещь, – я быстро подхватила коробку со щеткой сама, – щеткой я чищу зубы, вот этим порошком.

Стряхнула прилипшую травинку с коробочки, открыла и, улыбаясь, протянула ему. Он осторожно принюхался и поднял на меня удивленные глаза.

– Травы? – недоверчиво спросил он.

Видимо, по его мнению, такая подозрительная личность как я, должна носить в кармане коробочку, как минимум, с цианидом. Ну так, на всякий случай. Эльфов от чрезмерного любопытства лечить.

– Да, мята, чабрец, мел и чуть-чуть мелкой соли, – мило улыбаясь пояснила я.

– Соль?

– Да, в качестве антисептика.

Опять ляпнула не то слово.

– Антисептика? – Керио задумчиво повторил явно незнакомое ему слово и его взгляд из сонного моментально стал острым как скальпель.

– Ну да, зубы дольше чистыми остаются.

Я посмотрела на него как на ребенка, которому приходиться объяснять значение элементарнейших вещей. Да – да, это не слово странное, это вы, эрр Керио, знаете мало умных слов.

Он недоверчиво ткнул пальцем в коробочку и попробовал порошок на язык. Сморщился.

– Эрр, – хихикнула я, – его на зубы наносят и трут, а не в пищу употребляют.

Эрр пальцем зачерпнул порцию побольше и старательно растер порошок пальцем по зубам. Я стараясь не смотреть на него, уж слишком забавно он выглядел с вымазанным мелом подбородком, протянула фляжку.

– Теперь надо прополоскать рот водой и её выплюнуть.

Эрр послушно набрал полный рот воды и пошел плеваться подальше от меня.

Вернулся обратно, задумчиво почавкал.

– Хм, мятно, – сделал вывод он.

Протянул мне флягу.

– Вы, эрра, полны сюрпризов.

– Ничуть, эрр Керио, это вы придумали себе что-то. А я просто травница.

Закрыв коробочку с порошком я привязала на место фляжку и повернулась, собираясь пойти обратно на поляну.

И в этот момент Керио спросил:

– Скажите, эрра, а зачем вы носите с собой горшки с землей?

Я застыла от неожиданного вопроса ровно на половине шага и медленно развернулась к нему.

Вот как, значит эрр Керио пошарил в моем мешке. Работники тайной полиции везде одинаковы: никакого уважения к чужому личному пространству и к чужому имуществу тоже.

Явно вчера на речке свое любопытство удовлетворял, шалунишка. Больше у него возможности не было.

– И много интересного вы нашли в моем мешке, эрр?

– Вы не ответили на вопрос, – его брови сурово сошлись к переносице.

– А я обязана отвечать? – я мило улыбнулась.

– Пока нет.

Он сделал ударение на слове «пока».

Нужно срочно придумать, зачем я таскаю за собой горшки «с землей». Иначе любопытство заставит его копать дальше. Хотя эрр сам мне подсказал, что у меня в горшках. Как хорошо, что они порох в глаза не видели, и представления не имеют, что это такое.

Я, напустив на себя очень серьезный вид, объяснила:

– Эта земля используется для некоторых лекарств и разложена по горшкам в зависимости от того где её собрали и как обработали. Например, часть земли прокалена на огне, смешана с углем и предназначена для приема внутрь, – я интимно понизила голос, – при несварении. В другой банке земля с кладбища используется в изготовлении мази от прыщей? Хотите, вам сделаю?

Забота в моем голосе была неподдельной и искренней.

Керио подошел вплотную ко мне:

– Почему мне кажется, что вы лжете? – он улыбался, но глаза напоминали две льдинки. Такой цвет я видела на фотографиях льда на озере Байкал. Кристально чистый холод.

– Вам кажется, – я уперлась рукой ему в грудь, – не знаю, что вы там себе придумали, эрр. Но очень вас прошу оставить меня в покое. И не совать нос в мои вещи.

– Я думаю, что вы шпионка, эрра, – он прижал меня к себе вплотную, обняв одной рукой за талию, и начал мягко и чувственно поглаживать большим пальцем другой мои губы, я вздрогнула, настолько откровенным было это поглаживание, – вы умны, физически выносливы, отлично плаваете. Детей у вас, если судить по вашей фигуре не было, и грудь у вас – девичья. Меняете цвет ваших волос, судя по их длине, не единожды. Нестандартно реагируете на острые ситуации. Я еще не понял, почему вы так просторечно разговариваете, и плохо разбираетесь в местных традициях, но возможно и этому есть объяснение.

Бархатистый голос мягко обволакивал, бирюзовые глаза изучающее и маняще смотрели в мои, и меня как будто затягивало в их глубину. Я мысленно цыкнула на свои, не в меру расшалившиеся, гормоны.

А вот и объяснение, зачем он свои вопросы задавал. И поведение, и попытки вывести меня из равновесия. И ведь, главное, в его видении мира, все эти доводы весьма логичны. И говорят за то, что я шпионка.

 Особенно если он и его спутники крутят какие-то свои, эльфийские делишки. Арано же кто-то пытался утопить. И на поляне Керио на него ругался за отряд этого… Тэруила, кажется.

Кто же виноват, что я в стандартную логику не укладываюсь, он об этом не знает.

Что уж говорить, я даже отвар завариваю не так как них принято: кидаю листья в закипевшую воду, а не в холодную, ожидая пока закипит.

Самое неприятное, что все сказанное мной в ответ, будет выглядеть как попытка оправдаться. Уж лучше промолчать. Факты, которые он видит, против меня. Не могу же я честно сообщить, что такая странная потому, что иномирянка.

Под своей рукой я ощущала мерное биение его сердца. Ровное, как часы. Механизм какой-то, а не сердце.

– Вы ошибаетесь, – я попыталась его оттолкнуть, но безуспешно, – я не шпионка, честное слово.

– Слова, слова, чего они стоят, – усмехнулся он. Склонил голову, внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг начал меня целовать. Сначала осторожно, легко поглаживая своими губами мои, потом все более напористо. От удивления у меня отвисла челюсть, он тут же этим воспользовался, а его руки поползли с моей талии вниз.

Я осторожно отвела ногу назад, чтобы пнуть этого наглеца в голень. Простой, но весьма эффективный прием самозащиты.

С другой стороны, когда снова мне удастся поцеловаться с настоящим эльфом? Да еще с таким красивым. Как минимум любопытно, как это.

С настолько красивыми парнями я в своей жизни точно никогда не целовалась. Я поставила ногу на место. Вот если начнет юбку задирать, тогда и лягну, а сейчас буду удовольствие получать.

Я расслабилась, Керио почувствовав, что сопротивления с моей стороны больше нет, еще крепче прижал меня к себе. Заодно можно и руками потрогать, раз уж случай подвернулся.

У его губ был вкус мяты и, чуть горьковатый, чабреца.

Я медленно проследила кончиками пальцев линию острого уха, осторожно потерла ёжик на висках, положила руки ему на затылок. Он тихо застонал в ответ, почти замурлыкал. Что-то прошептал на своем мелодичном языке и снова начал ласкать мои губы своими.

Я с удовольствием провела руками по сильной шее, широким плечам, спине, чувствуя как под моими ладонями перекатываются и напрягаются сильные мышцы. Эльф мягко терся об меня всем телом, заставляя и меня двигаться в одном ритме с ним. Я опустила руку вниз и погладила внушительную выпуклость у него между ног.

Керио молниеносным движением перехватил мою руку и отвел её мне за спину, удерживая меня в своеобразном захвате. Ни на секунду не отрываясь от моих губ.

С поляны донесся резкий треск ломаемых, видимо для костра, веток. И неожиданный шум вернул нас в реальность.

Поцелуй прервался, я, тяжело дыша, с неохотой вынырнула из волшебных ощущений. Керио отступил на шаг и по-собачьи встряхнул головой.

– Я буду за тобой следить, маленькая шпионка, – он постучал указательным пальцем по кончику моего носа, – и если ты оказалась рядом с Арано не случайно, если ты лгала, то я это обязательно выясню. И вот тогда, – он многообещающе улыбнулся, как голодный аллигатор, – пеняй на себя.

 Легко чмокнул меня в губы и ушел.

Я осталась стоять в кустах с чувством, как будто меня только что окатили ведром ледяной воды.

Надо ли говорить, что на поляну я вернулась не в самом лучшем настроении. Вытряхнула дремлющего Талириэля из своего плаща. Со злостью скидала вещи в мешок.

Нет, ну каков, а! Шпионку он вычислил! Выводы он сделал! Шерлок, блин, с поломанной дедукцией.

А ведь мне категорически никому нельзя рассказывать кто я. Как не смешно звучит, действительно слишком много знаю. А знания из человека можно добыть разными способами. Пытками, например. И расскажу я заинтересованному человеку, или эльфу, или…не только как порох делать.

А как, например, «Калашников», устроен. А какой-нибудь гениальный технарь вполне сможет разобраться как его изготовить и собрать.

А если не вспомню принципиальную схему «Калашникова», то есть еще уйма потенциально опасных вещей. Начиная от биологического оружия и заканчивая боевыми отравляющими веществам. Так что, я вполне могу своими знаниями спровоцировать массовый геноцид одних живых существ – другими.

А я сама? Тоже хороша. Чуть не штаны с него не сняла прямо там, на поляне. «Я чуть-чуть, я только попробую», – мысленно передразнила сама себя.

А он просто меня испытывал, снова, как на берегу. И я повелась. Птичка-наивняк, ей богу.

Занятая такими невеселыми мыслями, я попросила одного из эльфов развести костер, вскипятила воду в котелке, поделилась с желающими отваром.

Завтракать не стала, после утренних поцелуев кусок в горло не лез. Зато отвар пился с удовольствием.

– Поскольку Серая хромает, вы, эрра, едете со мной, – Имириэль поднял мой мешок и пошел привязывать его к седлу.

– А эрр Арано с кем поедет?

– Со мной, – Керио налил отвар себе в кружку и отсалютовал мне.

Как там он сказал? Нестандартно реагирую на острые ситуации?

Я нежно улыбнулась, легко облизнула губы и ответно отсалютовала ему своей кружкой так, будто это был бокал изысканнейшего шампанского.

Хотя больше всего мне хочется треснуть благородного эрра, этой самой кружкой, да по блондинистой башке. Чтоб не лез не в свое дело.

Впрочем, мои ответыные улыбки не произвели на белобрысого никакого впечатления, он сел и, как ни в чём не бывало, принялся пить отвар.

После чаепития, эльфы затушили костер, и наш маленький отряд снова тронулся в дорогу. И наконец, после полудня, мы прибыли к стенам Равенхальма. Прямиком к главным воротам.

За два месяца с того времени как я въезжала в Равенхальм вместе с Анеей здесь не изменилось ничего. Разве что время года сменилось, как в театральных декорациях, добавилось более темных, почти осенних, красок. Мы с Анеей приезжали сюда поздней весной, сейчас же было лето собирающееся скоро перейти в осень.

На воротах все так же стояла стража и собирала дань с въезжающих в город. В этот раз очередь была длиннее, чем тогда. Пара больших обозов, с десяток крестьян на телегах ждущих пока стажники проверят поклажу. Пеших пропускали через маленькую калитку с краю ворот.

Керио прошел в караулку, побеседовал о чём-то с капитаном стражи, подозреваю, что заплатил сильно сверх тарифа, и мы проехали без очереди. Лошади простучали копытами по деревянному настилу у ворот и бодро порысили по широким мощеным улицам к дому Арано.

Дом Арано напоминал английский особняк. С идеальной травяной лужайкой перед домом, кустами цветов вокруг дома, фруктовым садом позади дома и дорожками засыпанными мелкими белыми камушками. Сам дом, похожий на серую тень, угрюмым островом возвышался над окружающей его со всех сторон жизнерадостной зеленью.

Наш небольшой отряд подъехал прямиком к главному входу. Три растянутых на всю длину фасада ступени, вели к темным дверям, обитыми латунными, полированными до блеска полосами, во всяком случае цвет металла был желтый. Ручки напоминали головы то-ли дракона, то-ли химеры, что-то такое же зубасто – усатое, с выпученными на посетителя глазами.

Эльфы с Керио во главе спешились и повели лошадей на конюшню. Переговариваясь о том, стоит ли их поить прямо сейчас, после долго перехода, или же дать им остыть. Керио шел молча и, как бы, чуть отдельно от всех. Я с сожалением проводила его высокую фигуру взглядом. Жаль, что больше не увижу этого заносчивого красавца. Целоваться с ним было очень приятно, невзирая на его выходки. Отойдя на несколько шагов он вдруг обернулся и увидев, что я провожаю его взглядом, улыбнулся самым краешком губ и озорно подмигнул.

Я в смущении опустила глаза.

Арано, тем временем, выслушал подбежавшего к нему коренастого мужичка в коричневом мешковатом камзоле, недовольно хмыкнул, кивнул и подозвал высокую, тощую, смуглую девицу упакованную в темно-серое платье. Голову девицы венчала, по другому и не скажешь, заплетенная вокруг головы толстенная рыжая коса.

– Ингарра, позвольте представить вам мою экономку, эрру Дирон. Дирон, эрра Ингарра моя гостья, проводите её в синие покои на втором этаже.

Девица приоткрыла рот, по – рыбьи округлила глаза и кивнула. Арано взял меня за руку и немного подержал её в своих ладонях.

– Извините, что я сам не могу сопроводить вас, но домашние дела срочно требуют моего присутствия.

Он виновато улыбнулся и, поправив поясной ремень с клинками, двинулся туда же куда ушел Керио с отрядом, то есть, в сторону конюшен.

Эрра Дирон снисходительно смеряла меня с головы до ног высокомерным взглядом. Бросила недовольное:

– Идем.

И, развернувшись, направилась к дому быстрым шагом.

Я, оставшись на месте, окинула взглядом серый каменный фасад с темными провалами окон. Рамы снаружи были выкрашены темно – коричневой краской, что придавало фасаду запущенный вид. Вроде как, взяли первую попавшуюся краску и покрасили, чтобы дерево не разрушалось. Первое впечатление оказалось верным: мрачновато и негостеприимно, но несмотря на это очень внушительно. От созерцания архитектурных изысков меня отвлек резкий окрик экономки:

– Ну!

Я непонимающе уставилась на нее и растерянно спросила:

– Что «ну»?

– Идем! Я покажу тебе комнату, – она снова прикрикнула на меня как офицер на нерадивого солдата.

Ого, невоспитанные тут слуги. А вопросы с невежливыми людьми стоит решать на месте. Это я еще по школе помню. Однако начинать посещение дома Арано скандалом с прислугой не хотелось. Библиотека маячила передо мной путеводной звездочкой. Я с трудом сдержалась, чтоб не сказать этой неприятной девице резкость в ответ. Вдохнула побольше воздуха, чтоб успокоиться, подхватила свои вещи и пошла следом.

Она с усилием открыла большие парадные двери, которые недовольно скрипнув, впустили нас в дом.

В холле было прохладно, по каменному полу звучно отдавались наши с экономкой шаги. Почти у самого входа стоял деревянный столик, со столешницей из темного камня с золотистыми прожилками и резными ножками. На столике лежал небольшой серебряный поднос, в нем пара конвертов из толстой желтоватой бумаги.

Рядом со столиком стоял небольшой диванчик обитый зеленым бархатом с золотой вязью. И столик и диван удивительно гармонировали между собой. Я украдкой потыкала пальцем в спинку, та мягко спружинила, ворс ткани примялся под моим прикосновением и остался след от пальца. Я быстренько загладила ворс на место, оглянувшись не заметил ли кто.

Солнечные лучи из окна над широкой каменной лестницей ярко освещали все пространство холла.

Лично у меня это вызвало ассоциацию с традиционным католическим храмом. Я даже оглянулась ожидая, что сейчас торжественно заиграет органная музыка. И я неспешно пойду вверх по этой лестнице.

Лестница вела на второй этаж. Справа от нее располагались столовая, в открытые двойные двери были видны массивный отполированный стол и стулья и, вероятно, кухня. Слева были такие же двойные двери, но закрытые.

Не за ними ли находится вожделенная мной библиотека?

Я на ходу заглянула под лестницу, там была маленькая, незаметная дверка в подвал или винный погреб. Она была открыта я, краем глаза, заметила сильно истертые каменные ступени ведущие вниз.

Поднявшись на второй этаж экономка повернула в левое крыло дома. Я шла за ней откровенно глазея по сторонам.

Второй этаж существенно отличался от первого. Серая ковровая дорожка постеленная в коридоре второго этажа, приглушавшая наши шаги, была местами протерта до основы. Темные стены обиты деревянными панелями кое-где треснувшими и вздувшимися как старая фанера.

 Закрытые двери в цвет панелей. На стенах висели черные кованые крюки, видимо, чтобы вешать лампы. В окно в конце коридора попадало немного света, но явно недостаточно, чтобы коридор был хорошо освещен. Полутемно, сумрачно, и угнетающе. Я непроизвольно поправила нож на поясе.

– Вот твоя комната, – экономка подвела меня к двери в конце коридора и распахнула ее.

Я оглядела предложенный мне ночлег. Это называется «Синие покои»?

Комната оказалась маленькой, а обстановка в ней весьма скудной. В углу сиротливо стояла односпальная кровать, накрытая синим стеганым покрывалом. Причем такого неопределенного цвета, что и непонятно, то-ли это от пыли оно такое, то-ли это его природный оттенок.

Я осторожно принюхалась, в комнате отчетливо пахло сыростью и влажной побелкой, тот самый запах, от которого хочется немедленно раздобыть кусочек мела и съесть.

Рядом с кроватью стоял столик с лежащим на нем огнивом и подсвечником с небольшим огарком свечи. Краска на стенах, неопределенного голубого оттенка, кое-где облазила. Дверные ручки засалены от частых прикосновений, на окне нет даже намека на шторы. Странно, а в холле такой шикарный диван с позолотой.

Я вопросительно уставилась на экономку, она раздраженно дернула плечами. И повела показывать мне примыкающую к комнате ванную.

Обстановка там была такой же аскетичной как в комнате. Медная сидячая ванна, уже наполненная горячей водой, и за ширмой, гениальное изобретение местной сантехнической мысли: деревянное ведро, покрашенное синей краской, вставленное в стул с крышкой.

Я, не удержавшись, фыркнула, сдерживая нервный смешок. Зато в ванную была налита горячая вода. Пожалуй, на данный момент, это извиняло скромность обстановки.

– Замечательно, – обрадовалась я, когда мы вернулись из обзорной экскурсии по моим чудным апартаментам обратно в комнату, – у меня маленькая просьба, мне нужны нитки и иголка. Платье подшить, сами видите, подол весь обтрепан.

Опять я ошибку делаю. Леди тут своими ручками платья не подшивают, для этого у них есть специально обученные слуги. Но мне нитки и иголка были нужны немного для другого. Путешествуя по лесу, я все время боялась выронить из своего, прямо скажем, не слишком роскошного декольте, драгоценное кольцо эрра Арано. И, что не менее важно, пуговицу которую дал мне Ихор. А учитывая, что любопытный нос в мой мешок мог сунуть не только эрр Керио, то дорогие вещички стоило хранить поближе к себе.

В общем, мешок был не самым удобным местом хранения для кольца и пуговки.

– Тебе повезло, я только что из швейной комнаты, – она протянула мне катушку грубых ниток и немалых размеров иглу с петельным ушком, – а ты лохмотья свои собралась штопать?

Я сокрушенно покачала головой, всем своим видом показывая, как я расстроена, что приходится ходить в таком ободраном платье.

Экономка усмехаясь потянула мешок у меня из рук.

– Мои вещи не трогать! – я отдернула его обратно, – благодарю вас, эрра, можете идти. Я приму ванну и лягу спать.

– Как хочешь, – она вдруг некрасиво скривилась и вышла из комнаты.

 Я с минуту постояла задумчиво глядя ей вслед, странная она какая-то. Впрочем, разбираться, что там за тараканы у нее в голове бегают не моя забота, меня горячая водичка ждет. Я потерла руки в предвкушении.

Отложив в сторону кольцо, пуговицу и швейные принадлежности, я запихала мешок под кровать. Расправила покрывало так, чтобы мешок было не видно и, пританцовывая от предвкушения, направилась в ванную.

Оглядела скромную обстановку, над горячей водой маняще поднимался парок. Я проверила рукой температуру воды. Немного горячей, чем хотелось бы, но не страшно, остынет и будет то, что нужно. А пока остывает, шитьем займусь.

 Я сняла одежду и присев на бортик ванны взялась за иголкку с ниткой. Нитки были толстые, неравномерного кручения, серого цвета. Под стать иголке сделаной из куска проволоки: ушка в привычном понимании у нее не было, было скрученое колечко, слегка заполированое в месте скрутки, чтоб не сильно цепляло ткань.

Пришила пуговицу внутрь корсажа. Подумав, прихватила рядышком кольцо, парой стежков.

Вот эрр Арано удивится, когда я колечко как фокусник из декольте выну, но лучше уж так, чем потерять неизвестно где. А то все время думала, что вот-вот выпадет и ищи его потом. Закончив упражнения с иглой и ниткой, я снова оглядела ванную комнату.

Обстановка поражала своей скудностью. Ни тебе разноцветных пузырьков с разными шампунями и кремами, ни мыла, ни мочалки. А вот в книжках всегда хвалили иномирную косметику. Эльфийскую, помнится мне, особенно. Я разочарованно вздохнула. Это неправильные пчелы, то есть эльфы, и у них нет правильной волшебной косметики. Не в сказку попала. Явно.

 Только сине – серые полотенца скромно ютятся на полочке у ванны. М-да, этот «отель» мне совсем не нравится. Я сняла со стопки верхнее полотенце и обнюхала, ткань была влажной и неприятно холодила ладони, гадость какая, и пахнет затхлым. Передернувшись от брезгливости я сунула полотенце обратно на полку. Таким если вытрешься, потом будешь «благоухать» точно так же: тухлой тряпкой. Уж лучше я нижнюю юбку в качестве полотенца использую.

Надев панталоны и рубашку я отправилась в комнату за мылом. В который раз радуюсь тому, что не забыла захватить умывальные принадлежности.

Прихватив руками шнурок на панталонах, завязывать его было просто лень, все равно вернусь в ванную и придется снимать их заново, я шагнула в комнату. И замерла на пороге ванны с открытым, от неожиданности, ртом.

Экономка, стоя посреди комнаты, склонившись над моим мешком, деловито его развязывала.

Вот это аттракцион фантастической наглости.

Тело начало действовать прежде, чем мозг успел хоть что-то сообразить. Я подлетела к этой наглой девице и с разбегу отвесила ей пинка под тощий зад, а потом со всей силы толкнула её обеими руками. Незавязанные панталоны тут же поехали вниз я, выругавшись, вернула их на место. Быстро завязала шнурок узлом. Драться, придерживая сползающие штаны, не слишком удобно.

Эрра Дирон отлетела в сторону и, запутавшись в юбках, завалилась на бок задрав тощие ноги к потолку.

Из мешка раскатились по всему полу горшки. Я схватила подсвечник с прикроватной тумбочки.

– Прислуга у эрра Арано весьма невоспитанна, как я погляжу, – прошипела и прикинула в руке вес подсвечника. Ничего так. Тяжелый. Я перехватила его двумя руками, на манер бейсбольной биты.

Дирон, наконец выпутавшись из юбок, встала на четвереньки. Что-то пробормотала и, зло сверкнув на меня глазами, потерла ребра.

Я, прищурившись, смотрела на то, как она неловко поднимается на ноги опираясь на край кровати.

– Ты что?! Я хотела всего лишь распаковать вещи! – возмущенно воскликнула она, поправляя платье.

Сервис тут на высшем уровне, не поленилась девица из-под кровати достать мои вещички. Золота там, конечно, немного, основную его часть я носила в потайных кармашках нижней одежды, а в кошельке на поясе только немного меди и серебра. Но сам факт того, что мое распоряжение не трогать вещи проигнорировано, возмутительно.

– То есть, приказ не прикасаться к моим вещам ты не услышала? – уточнила я, и взмахнула подсвечником в направлении двери, – а ну, пошла вон отсюда, а то я сейчас тебя…распакую!

Экономка сделал шаг ко мне, я в ответ поудобнее перехватила свое импровизированное оружие. И повторила:

– Пошла вон!

– Ты еще пожалеешь, – прошипела она опрометью выбегая из комнаты и захлопывая за собой дверь.

– Тьху ты, вобла, – выплюнула я ей вслед.

Интересно девки пляшут. Хамящая прислуга, на досуге обыскивающая личные вещи гостей эрра Арано в рамки нормального мало укладывается. Что такое тут происходит?

Жалко засова на двери нет, только маленький крючочек, который легко сорвать просто толкнув дверь и замок закрывающийся на ключ с двух сторон. Ключ, разумеется, мне выдать «забыли».

Ладно, помоюсь потом, сейчас надо спрятать вещи в безопасное место, мало – ли кто еще решит полюбопытствовать, что травница в своем мешке носит.

 Я высунула нос в коридор. У лестницы мелькнула раздраженным вихрем серая юбка затем послышался быстрый топот вниз. Даже на втором этаже было слышно как экономка визжит, забегая в столовую, на кого – то из прислуги.

Я собрала рассыпанное добро, поспешно завязала мешок, вернулась в ванную и оделась.

Вышла из комнаты, на цыпочках прокралась по коридору и бегом спустилась по лестнице в пустой холл. В столовой, за закрытыми дверьми, все еще раздавался гневный, визгливый голос экономки продолжавшей отчитывать слуг.

Непрофессиональная у эрра Арано экономка, на слугах свое плохое настроение срывает.

Выйдя через скрипучие парадные двери, я прокралась вдоль стены дома и двинулась в сторону конюшни.

Странно, почему у них вокруг входа в конюшню тряпки какие-то черные валяются. Может ветошь лошадей обтирать? Подходить ближе не стала. Не хотела снова напороться на вездесущего Керио.

Ведь он и его эльфы как раз уходили лошадей расседлать.

Оглянулась, никого. Такое ощущение, что двор и дом вымерли. Даже птиц не было слышно. Только ветер шелестел листвой.

Я задумчиво осмотрелась. В саму конюшню прятать мешок нельзя. А вот за тем сараем, который стоит за конюшней, вполне. Вокруг много всякой растительности.

 Я с трудом продралась через колючие кусты окружающие сарай, найденной на земле палкой подкопала землю у дальней стены. Земля была с корнями, копалась очень трудно, приходилось подрезать их ножом. Но все-таки мне удалось вырыть приличных размеров яму, куда я благополучно уложила мешок. Утерла вспотевший от усилий лоб. Закидала сверху землей и травой. Отойдя, полюбовалась делом рук своих. На расстоянии метра ничего не было заметно. Если не знать где искать, то издалека не обнаружить. А близко подойти кусты не дадут.

 Довольная тем, что получилось удачно спрятать мешок, не спеша вернулась в дом. Покрутилась в холле, разглядывая лампы из разноцветного стекла развешенные на стенах, подошла к двери библиотеки, потрогала блестящие бронзовые ручки сделанные в виде чешуйчатых хвостов каких – то чудовищ.

В этот момент двери резко распахнулись и меня чуть не сбила с ног похожая на мышь девушка, в синем суконном платье и белом фартучке.

 А ведь за этими дверьми и правда, библиотека. До того как темные створки закрылись, я успела заметить шкафы заставленные книгами. И мысленно потерла руки в предвкушении.

– Извините, – невнятно пролепетала девица, – вы что-то ищете?

– Да, я гостья эрра Арано, хочу поесть и попить с дороги, – я постаралась, чтобы моя улыбка была максимально дружелюбной. Но на нее, похоже, это не произвело никакого впечатления.

Она все так же невнятно забормотала не отрывая взгляд от пола:

– Ох, ужин еще не готов, простите, я могу проводить вас на кухню, наша повариха что-нибудь придумает.

Я согласно покивала головой, и последовала за ней. Физические упражнения с тяжелым подсвечником и беготня по двору, оказывается, очень хорошо разжигают аппетит.

Миновав холл, пройдя через помпезно обставленную столовую, через небольшой темный коридорчик мы попали на кухню.

В кухне было жарко. Большой деревянный стол был завален нечищеными овощами вперемежку с чищеными. Очистки от них валялись тут же. Над открытыми широкогорлыми кувшинами с молоком и каким-то коричневым соусом вились жадной стайкой мухи.

Перед раскаленной плитой суетилась невысокая полная женщина в платке и заляпанном жиром фартуке. В большой кастрюле что-то булькало. На сковородах шкворчало. Судя по специфическому запаху – рыба.

Я сглотнула, пытаясь прогнать внезапно подступившую от резкого запаха тошноту.

Дверь ведущая из кухни на хозяйственный двор состояла из двух половинок, верхняя была открыта и занавешена марлей. Чтобы насекомые не летели, догадалась я, отмахиваясь от особо назойливой мухи решившей, что нарезать круги вокруг моей головы – это весело.

– Тыыы хтойта у нас будешь? – неожиданно писклявым голосом спросила у меня повариха.

– Я гостья эрра Арано, – как можно дружелюбнее улыбнулась я, – мне бы перекусить чего после дороги, и попить.

– Гостья значит, – она прошлась по мне оценивающим взглядом заплывших белесых глазок. Повернулась ко мне спиной, пошарила по шкафам, плюхнула на стол половину булки черного хлеба и кусок потемневшего по краям сыра. Подумав, добавила к этой роскоши кувшин с ягодным отваром. По крайней мере, цвет жидкости плескавшейся в глиняном кувшине был красным.

– Вот, ешь.

И тут же, охнув, кинулась что-то помешивать на плите.

Улыбка медленно, как намокшие обои со стены, облезала с моего лица. Мда, суровые нравы царят в доме эрраАрано. И ощущение какой-то липкой грязи кругом, что в комнате, что в коридоре, что здесь, на кухне. Как будто запахом этой самой рыбы пропитан весь дом. Я брезгливо передернула плечами.

Надо помыться, ну раз ванна уже приготовлена, то глупо от нее отказываться. Вернуть Арано кольцо, если бы не это кольцо дурацкое и не обещанные мне две с половиной тысячи золотых, ушла бы отсюда сию секунду. Но кольцо обязательно надо вернуть, чтоб не обвинили в краже, стоит – то оно дороже, чем обещанная мне сумма.

Получить деньги и поискать постоялый двор. Оставаться тут неприятно, и фиг с ней, с библиотекой. Магов поищу, благо деньги, чтобы заплатить за информацию, у меня есть.

Руки бы еще помыть, я оглянулась в поисках хоть чего – то похожего на раковину. А, вот ведро и ковш рядом. Ополоснув руки безуспешно поискала полотенце.

Повариха проводила меня недобрым взглядом, но ничего не сказала.

Я отрезала кусок хлеба, положила на него сыр. Выбрала относительно чистую кружку на столе, налила в нее морс. Уже собралась отпить, но принюхалась. От морса еле уловимо пахло брагой и запахом клопомора, совсем немного, так тонко, что можно было решить, что это запах растертых в воде ягод.

Они меня отравить решили? Может у поварихи с Дирон сговор?

– Что не пьешь? Непондраву? – повариха отвернувшись от плиты внимательно наблюдала за мной.

Ого, похоже если я сейчас откажусь пить, мне эту кружечку насильно зальют.

– Как не пью? – притворно удивилась я, – очень даже пью. Просто прожевать надо еду сначала.

Я, скривив подобие улыбки, помахала поварихе бутербродом.

На плите что-то зашипело, завоняло горелым. Повариха подскочив кинулась исправлять положение.

Я воспользовавшись моментом выплеснула жидкость из кружки в кувшин с соусом и поднесла ее, уже пустую, к губам. Делая вид, что допила все подчистую. Повариха повернувшись к плите вполоборота то и дело зыркала на меня, исподтишка, подозрительным взглядом. Я притворялась, что ничего не замечаю и очень сильно увлечена трапезой.

Поблагодарив её за еду и «очень вкусный напиток» я, прихватив горбушку, поднялась в свою комнату. Так как ключ от замка мне не оставили, закрыться изнутри было проблемой, на крючок надежды никакой, слишком хлипкий.

Я подтащила к двери стул, хотела просунуть его ножку в ручку двери, но и это оказалось пустой затеей: дверь открывалась внутрь комнаты. Тогда, пораздумав, я просто подперла им дверь. Если кто-то попытается ко мне зайти, то грохот от свалившегося предмета мебели меня разбудит.

 Подошла к окну, открыла створки, они распахнулись легко и без скрипа. Выглянула наружу: угол дома, второй этаж. Не очень высоко, прыгать я не умею, но можно простыню или покрывало в качестве веревки использовать. Если кто-то начнет ломиться в комнату, можно будет сбежать через окно. Посомневавшись, вытянула из под одеяла простыню и, разорвав на полосы, скрутила короткую веревку. Привязала к ручке окна. Попробовала на прочность, большой вес конечно не выдержит, но чтоб спуститься, не убившись, из окна хватит.

Стуча зубами от холода наскоро вымылась в остывшей ванне и надев одежду легла на кровать. Слышно было как внизу, в кухне, повариха брякала посудой. Интересно, заметит, что я соус подпортила «морсом» или нет?

И отдохнуть все-таки надо, сил уже почти не осталось. В ушах от усталости тонко, по – комариному, звенело.

Я поерзала устраиваясь поудобнее, потыкала кулаком в подушку, прикрылась вместо одеяла покрывалом. Засыпала тревожно, напряженно вслушиваясь сквозь сон в происходящее вокруг. Но в конце концов заснула.

Когда проснулась, за окнами было уже темно. Организм протестовал и требовал еще как минимум часов десять полноценного сна. На ортопедическом матрасе, и удобной "анатомической" подушке. В ночном небе за окном бледно – зеленым пятном маячила Ночная гостья. По ощущениям было часов десять вечера. Одиннадцатый круг по местному времени.

Я зажгла свечу, нащупав её на тумбочке, и порядком повозившись с огнивом. Как же мне не хватает самых обычных спичек. Или зажигалки. Может, стоит изобрести?

 Стул на месте, значит в комнату никто не входил. Зевая спустила ноги с кровати, хоть и спала долго, а все равно не выспалась. Под ногой что-то брякнуло, я наклонилась и с удивлением подняла один из своих маленьких горшков.

 Вот, что значит собирать вещи впопыхах. Я поставила свечу на пол, опустилась на четвереньки и полезла под кровать, проверять не выкатилось ли из моего мешка еще что-нибудь интересное. Под кроватью ничего интересного, кроме пыли, не обнаружилось.

Я встала на ноги, отряхнула юбку и сунула горшок в карман платья. Нравятся мне здешние наряды: в карманах можно слона спрятать и его будет не заметно в складках ткани. Да еще и нижние юбки есть.

Хотела было попить и умыться водой из кувшина который стоял на туалетном столике рядом с дверью. Однако от воды пахло так же, как и от морса в кухне. Запах похож на ягодный, а начинаешь принюхиваться и не ягодный вовсе. Несмотря на то, что пить очень хотелось, я не решилась. А фляжка с родниковой водой осталась в мешке.

Расстроено повздыхав выглянула в коридор, опять пусто, только кто-то развесил фонари по стенам, светили они совсем неярко и коридор приобрел еще более унылый вид, чем днем. Прислушалась, в доме было тихо. Чтож, надо найти Арано, отдать ему колечко, рассчитаться и уйти отсюда.

Борясь с искушением прокатиться по широким полированным перилам, спустилась вниз по лестнице, заглянула в кухню, там было темно, на удивление чисто и пусто. Повариха уже ушла. И спросить не у кого, где найти хозяина этого гостеприимного дома.

Посомневавшись, с чего же начать поиски хозяина дома, я решила начать с библиотеки.

Библиотеку еле – еле освещал один единственный фонарь на низком кофейном столике в углу, поставленный в большое бронзовое блюдо. Блюдо отражало свет фонаря и разбрасывало причудливые блики по стенам и потолку.

 Рядом со столиком стояли два кресла на гнутых ножках. Тени от них длинно стелились по половицам.

Угол за столиком закрывал длинный, до пола, гобелен поблескивающий золотыми нитями в свете фонаря. Я опять удивилась контрасту: первый этаж с золотыми гобеленами, второй с облезшей краской на стенах и отсутствием штор. Подошла поближе, рассматривая внимательно расшитую ткань. Картина была странной: на ней были изображены люди, с неправдоподобно длинными руками, стоящие в ряд. И все это вышито разными оттенками золотого.

У меня вдруг закружилась голова и все стало казаться нереальным, тусклый свет, загадочно поблескивающий гобелен, ряды шкафов с темными корешками книг. Как во сне. Уютно? Да ничуть, казалось, в темноте библиотеки затаилось какое – то чудовище соответствующее мрачной атмосфере всего дома.

 Ну и где мне искать Талириэля? Может все уже спят и стоит подождать до утра? А то брожу по чужому дому без спроса.

Я прошлась мимо книжных шкафов, задумчиво разглядывая впечатляющие кожаные корешки. Вот тебе и пошарила в библиотеке. Волшебное слово «каталог» тут неизвестно. И корешки не подписаны, кто ж тебе тут будет, Инга Владимировна, книжки надписями портить. А искать что-то стоящее наугад, в условиях ограниченного времени и тайком от хозяев затея неумная. Я растерянно потерла висок. Досадно до ужаса.

Вдруг до моего слуха донеслись приглушенный стук и ругательства. Доносились они из-за двери расположенной в глубине комнаты, за шкафами.

Интересно, кто это там буянит? Напрочь забыв про то, что любопытство сгубило не одну кошку, я на цыпочках подкралась к этой двери и прилипла к замочной скважине.

Арано, сидя на полу, красный от напряжения, пытался запихать достаточно большой кусок бумаги в ящик. Не простой ящик, а с двойным дном. Бумага была толстая, а места в ящике для нее явно было мало. Эльф морщился и ударами ладони пытался вбить дно в пазы. Бумага, издалека похожая на карту, пружинила, выталкивала дно и не давала ему встать на место.

 Арано в конце концов разразился ругательствами долбанул ладонью со всей силы и дно с хрустом закрылось. Он вытер пот со лба и вставил ящик на место, в стол. Поднялся с пола, оглядел себя, отряхнул одежду, облизнул ободранный палец.

Интересно, что это он так старательно тут прятал?

В холле раздался скрип входной двери, в ночном доме это хорошо было слышно, и раздались чьи –то шаги стремительно приближающиеся к библиотеке. Странно, а почему входная дверь не заперта на ночь?

Кажется, сейчас меня застанут за таким некрасивым занятием как подглядывание. Я испуганно выпрямилась, заметалась в панике по комнате, кинулась за невысокий шкаф и сжалась там комком.

В кабинет Арано кто-то прошел, из своего убежища я видела как по полу расстелился косой прямоугольник света. В этом прямоугольнике нарисовался неестественно вытянутый мужской силуэт. Дверь в кабинет тихо скрипнула.

– Здравствуй Талириэль, – раздался приятный мужской голос, внушительный голос я бы сказала, – как все прошло?

– Не слишком удачно, мой друг, карту я потерял, – сокрушенно сообщил Арано. Дверь закрылась. Щелкнул замок.

Вот врун. Я же только что видела как он прятал эту карту в ящик. Почему – то сомнений, что это та самая карта о которой спрашивает поздний гость, не возникло.

Я подкралась поближе и приникла к скважине.

– Ого, кто это тебя так приложил? Вот это фонарь, – засмеялся собеседник Арано. Невысокий тощий мужчина, с изрытым оспинами лицом и рыжими волосами, торчащими во все стороны как иглы дикобраза.

– Тэр со своим отрядом перехватил меня у Алорны. Этот глупец обвинил меня в измене Правящему дому и попытался арестовать. Пришлось пожертвовать моим сопровождением и убрать его. Зато я привез кольцо, – гордо сообщил Арано, – еле сбежал от этих неудачников, они меня спеленали как младенца. Повезло, что у телеги на которой меня везли колесо отвалилось, прямиком на мосту. Мне удалось сползти в реку, услышал как плещется вода и плюхнулся наугад, пока мои люди их отвлекали.

Погодите – ка, «Тэр» это явное сокращение от «Тэруил». Получается, Арано сбежал от них, никакие патрульные за ним не гнались.

Керио на поляне сказал, что отряд Тэруила вырезали у Алорны пока Арано «развлекается в лесу», а на самом деле уничтожение этого отряда дело рук Арано и «сопровождения»?

Вот этот юноша положил целый отряд? Но ради чего? Я навострила уши и прикусила от волнения губу.

Керио был явно расстроен из-за гибели этого отряда, но не знал, что тут замешан Арано. Иначе Арано не сидел бы тут преспокойно и не беседовал с этим странным дикобразоподобным.

– Оно работает? – заинтересованно спросил мужчина

– Мне не удалось его опробовать, те, кого я посылал открыть двери, мерли как мухи, – Арано недовольно скривился, – из отряда в восемнадцать алорнов осталось семь, а потом кольцо сменило цвет. Но и их пришлось пустить в расход из-за этого дурака Тэруила. Да и зима в Кристальных горах начинается раньше. Уже сейчас там холодно и ветер ледяной. Еще и горги активизировались. Видите – ли мы нарушаем их границы. Так что я принял решение свернуть лагерь и возобновить работы весной. Заодно и горги успокоятся.

Он налил бокал вина из графина стоящего на столе, протянул собеседнику, тот принял бокал и сделал большой глоток.

– Как ты умудрился пронести кольцо в Равенхальм? На воротах наверняка стояли маги с детекторами настроенными на вещи древних.

В голосе Арано слышалась довольная усмешка:

– Я пообещал одной деревенской травнице денег, и дал в залог кольцо. Человеческая жадность творит чудеса, мой друг. А Керио заплатил за быстрый проезд охране.

Длинный хохотнул.

– То есть травница пронесла кольцо. А она не догадалась, что это?

– Необразованная деревещина, – Арано презрительно хмыкнул, – из дыры под названием Ивянки, пялилась на камень и считала деньги которые я ей посулил. Конечно, отряд бы обыскали, но Керио так торопился, что заплатил охране ворот. Определитель на воротах почему – то не сработал, иначе б девку просто сожгли. Это было бы весьма печально, потому, что пришлось бы начинать все заново. Но кольцо здесь. Думаю, через пару часов его заберу.

– Почему не сейчас? – рыжый развалился в кресле стоящем напротив стола и удобно вытянул ноги.

– Помилуй, Дерк. Днем тут толпились слуги. Лишние глаза, лишние уши. Да и вокруг дома, все таки жилая улица. Поздно ночью тело выносить удобнее. Наша маленькая травница напилась волшебного отвара и сейчас крепко спит. Чуть позже её сон станет совсем крепким. Я бы сказал –смертельным. К тому – же днем мы еле разобрались с людьми Керио, так чтоб без шума.

– Что, их было много? – в интонациях рыжего слышалась хорошо скрываемая ирония.

– Шестеро, одному удалось сбежать. Заскочил на крышу конюшни, Тиман метнул в него нож, попал, но он ушел. Позже поищем. Не думаю, что ушел далеко. Тиман хорошо кидает ножи.

– Да, – Дерк согласно покивал, – а главное тихо.

Арано коротко рассмеялся и отсалютовал своему собеседнику бокалом.

Я зажала рот руками и мотнула головой. Арано хочет меня убить? Вот этот милый дружелюбно настроенный эльф? Не верю. . . Я же его спасала! А как же долг жизни? …Или верю? Теперь понятно почему повариха следила выпью ли я этот вонючий морс, а экономка обыскивала мой мешок. Искала ценное, что можно забрать, обвинить её в воровстве было бы просто некому. Трупы претензий не предъявляют.

– А Керио? – Дерк небрежно крутил бокал в руках.

– Пока он внизу, однако, чуть позже наш бравый анхар отправится в небольшое плаванье на дно реки вместе с маленькой травницей. Он так очевидно недолюбливает людей, что вполне можно заподозрить его в тщательно скрываемых маленьких слабостях.

Социопат фигов, так спокойно рассуждает об убийстве, как будто меню на завтрак планирует.

Дерк заржал.

– Еще одна помеха убрана на твоем пути к владычеству.

– Да, – Арано кивнул головой, – и весьма досадная помеха, все-таки он из младшей ветви дома. Впрочем, теперь уже нет.

Они снова отсалютовали друг другу бокалами.

К владычеству? Пазл медленно вставал на свои места. Арано затеял передел власти.

Ну, раз его обвинили в измене Первому дому. Нетрудно догадаться, что «Первый дом» обозначает, скорее всего, правящую у алорнцев семью или династию.

 Так вот, что делал в лесу Керио: заговорщиков ловил. Поэтому он таскался за мной как привязанный, подозревал в связях с заговорщиками. Ох, Инга Владимировна, ты и валенок наивный, целоваться ей понравилось. А подумать и сообразить, что с такими званиями как у Керио сами « в полях» не работают. Он же один из заместителей главы внутренней разведки Алорны «Правая рука второго анхара ».

 Арано ловко использовал меня как пешку. Подкинул Керио ложный след, не след даже, а так, небольшой намек, но тому хватило, чтоб сделать «охотничью стойку».

Так, проанализируем ситуацию по порядку:

 Значит, подстава номер один: кольцо Арано мне дал намеренно, чтобы не рискуя собой, драгоценным, пронести его в Равенхальм.

Он, конечно, рисковал отдавая мне кольцо заранее в лесу, но потом, позднее, предлагать мне его в залог было бы нелогично. А тут удачно подвернулась под руку глупая, жадная травница. Которая, следуя за обещанием денег как рыбка за приманкой, протащила опасную цацку в Равенхальм. Он знал, что никакого отряда на стоянке не будет, поэтому так удивился когда увидел там Керио.

 И вел он себя так мило для того чтобы не вызвать подозрений Керио, все эти хихиканья и заигрыванья действительно имели целью создать впечатление близких отношений между им и мной, так удобнее было следить за «глупой деревенщиной» и контролировать, чтоб она не наболтала лишнего.

Я скрипнула зубами от злости.

А вообще гениально все просчитал, и ведь все на импровизации, по ходу, так сказать, пьесы.

Собственно задачу я свою выполнила – кольцо пронесла и значит больше не нужна. Отработанный материал, как говорится. А отсюда следует подстава номер два: деньги за спасение эльфа мне платить никто не собирался и не собирается. Да и судя по реальному состоянию дома, а не только первого этажа, платить ему просто нечем.

Поздравляю, Инга, ты – балбеска. К интуиции надо прислушиваться, хотя бы иногда. Целее будешь. Не зря тебе тревожные колокольчики звенели, ох не зря.

Три. Кольцо ценно не потому, что в нем красивый, редкий камушек называемый радужным алмазом. Это «вещь древних». Кстати, надо бы выяснить, что сие означает. Вещь настолько опасная, что на воротах города стоят специальные детекторы вылавливающие эти «вещи».

Четыре. Арано с помощью «вещей древних» решил «попилить» власть. Было бы неплохо понять каким образом.

 Я на цыпочках отошла от двери и спряталась за гобелен, места в углу было только – только.

– Кстати, – задушевно продолжил Арано, выходя из кабинета в библиотеку, – надо бы увести его жеребца из конюшни. Убивать такого великолепного коня рука не поднимается. Такие стати, – он восхищенно поцокал языком, – пусть твои люди пока заберут его себе и подержат где-нибудь подальше от Равенхальма. Идем, покажу тебе.

Я бесшумно вдохнула воздух, чувствуя, как внутри закипает ярость. Милашка какой хозяйственный, коня ему жалко.

Хвост от этого коня ты теперь получишь, а не кольцо!

– Идем, – согласился Дерк, – кстати, как поживает моя сестрица?

– Дирон? – в голосе Арано слышалась усмешка, – прекрасно. Пока меня нет она тут полноценная хозяйка.

Хорошая компания подобралась, заговорщики, убийцы и воры. С тесными родственными связями.

 Всегда удивлялась, как герои в книжках умудрялись попадать в подобные передряги, с попытками их убить и прочими интересными приключениями, теперь удивляться не буду.

Арано и его подельник неторопливо двинулись через библиотеку к выходу.

Я, вытянувшись стрункой, забилась в угол и застыла неподвижно, стараясь не дышать. Хорошо, что гобелен толстый как ковер. Но какой же он пыльный. Потревоженная моими движениями пыль облачком оседала вниз с плотной ткани. В носу засвербело и нестерпимо захотелось чихнуть. Я зажмурилась так, что из глаз потекли слезы. Чихну и окажусь в реке чуть раньше, не чихну и все равно окажусь в реке. Куда ни кинь – всюду клин, как поговаривали мои умные предки. Но при втором варианте есть шанс побороться.

В холле скрипнула входная дверь, уф, кажется, ушли.

Я выбралась из угла и стряхнула с себя пыль.

А что за карту Арано прятал перед приходом этого длинного Дерка? Уж не того ли места где он взял кольцо? И он не отдал её этому Дерку, значит, она ему самому очень нужна.

Раздумывала я недолго, пакостить так по полной! Забежала в кабинет, выдвинула ящик из стола. Вытащила трясущимися руками второе дно, достала карту. Вернее она сама, пружинисто вытолкнув дно ящика, свалилась мне в руки.

Вот если меня сейчас поймают с этой бумажкой в руках, топить меня точно не будут. Просто ножичком порежут. На лоскуточки. И почему я на самом деле не шпионка? Их же, наверное, психологи готовят как-то, чтобы не нервничали и не трусили так как я сейчас.

 Я с трудом засунула карту за корсаж. Привела ящик в порядок, задвинула в стол. Все, можно отсюда сматываться.

Торопливо выскочила за дверь кабинета.

В библиотеке было тихо как в склепе. Я прихватила стоящий на столике фонарь и ужом проскользнула в холл. Вверху на втором этаже раздались шаги.

– Эрр Арано, это вы? – раздался визгливый голос экономки.

Принесла же нелегкая эту воблу сушеную.

Беззвучно ругнувшись, я юркнула под лестницу. По стенам заметался свет от фонаря. Я поспешно прикрыла его юбкой, ой, мамочки, лишь бы не загорелось. Сейчас она спустится и обнаружит меня. Теперь, просто скандалом, дело не обойдется. Может фонарь использовать как метательное оружие?

Но на шум наверняка прибежит Арано и этот, рыжий, Дерк.

Куда бы спрятаться? Я закусив указательный палец беспомощно оглядывалась, мой взгляд упал на подвальную дверь. Замка на ней не было, только неглубоко задвинутый засов. Недолго думая, я стремглав кинулась к ней, потянула планку засова – она легко и бесшумно сдвинулась, и заскочила внутрь. Аккуратно прикрыла за собой, оступилась, и по – кошачьи извернувшись съехала по истертым ступеням как с горки вниз, в подвал. Фонарь я гордо держала в вытянутой вперед руке, поэтому он не пострадал. Чего нельзя сказать о моей несчастной пятой точке.

Я беззвучно взвыла от боли и шепотом выругалась. Какой-то непонятный парадокс: отбила зад, а искры сыплются из глаз. Пару секунд просидела зажмурившись. Потом медленно открыла глаза и икнула от неожиданности.

Что там говорится про рассказывание планов высшим силам? Кто –то, не далее как сегодня днем, планировала больше никогда не встречаться с одним наглым эльфом. Похоже, моя просьба не была принята во внимание. Я возвела глаза к потолку и простонала:

– Ну я же просила!

На меня, прищурив от света фонаря свои великолепные бирюзовые глаза, с любопытством смотрел эрр Керио. Лицо благородного эрра украшали свежие ссадины, а идеальная левая бровь была рассечена. На щеке и шее виднелись подсохшие следы крови.

У черной рубашки был разорван ворот и рукав. В прорехах, или прорезах, белела кожа.

– Здрасссте, – несмело кивнула я. Продолжая держать фонарь в вытянутой вверх руке.

Эрр Керио не ответил. Возможно потому, что рот у связанного эрра был заткнут кляпом.

 А у них тут мода своеобразненькая, как я погляжу. Как не встретишь эльфа, а у него чем-нибудь да рот заткнут. С другой стороны, эрр Керио такой милый когда молчит. Любовалась бы, да любовалась.

– А я все думала, куда вы с вашими эльфами подевались. Ой, это ведь ваши вещи вокруг конюшни валялись, да?

Я поднялась на ноги и, прихрамывая, обошла его кругом. Он что-то недовольно хрюкнул.

Тот, кто привязывал эрра Керио к стулу явно не экономил на веревках. Я подняла фонарь повыше и тихо присвистнула.

Пока я его разглядывала в голову мне пришла идея немного его поддразнить. А чего он все время ко мне цеплялся?

– Как мило, такой мужчина и так прочно привязан, – пропела я медовым голоском и задумчиво похлопала пальцем по губам.

– Что бы мне такого с вами сделать?

Я медленно отцепила с пояса нож и, поигрывая им, подошла поближе к стулу.

– Все такое соблазнительное.

Я провела тыльной стороной ножа по его шее.

Керио нервно сглотнул, но сделал гордое лицо, в стиле « ничего я не боюсь, тебя тем более» однако разведчика выдавал, слегка стеклянный взгляд устремленный в стену. Сконцентрировался, значит, в ожидании пыток и готов их стойко переносить. Герой.

Я опять обошла его кругом и стоя за спиной, наклонившись так, чтоб мое дыхание согревало его шею, спросила:

– Что, развязать?

Он сурово засопел и кивнул. Я поставила фонарь на неровный пол.

– Только не кричите, – попросила я его, осторожно разрезая веревку удерживающую кляп.

Керио сделал зверские глаза и отчаянно ими завращал.

– Я так и знал, что ты шпионка, – торжествующим шепотом сообщил он мне, как только кляп оказался на полу.

– Керио, – я начала методично пилить ножом веревки стягивающие его тело, – ну не будьте вы таким трудным. Я вам однажды сказала и еще раз повторю: Я не шпионка. Обстоятельства сложились так, что факты говорят против меня, но факт и истина это немножко разные вещи. А истина в том, что меня не интересуют ваши игры, эльфийские, человеческие, горговские, разницы нет. У меня свои цели не пересекающиеся с вашими.

– Почему я должен вам верить? – он растирал освобожденные от пут запястья.

– Я помогаю вам, несмотря на все ваши измышления относительно меня, – предложила я объяснение.

– Вы помогаете мне потому, что надеетесь, что я отвлеку внимание от вашей скромной персоны, – зло прошипел он.

Я уронила нож, устало потерла лицо руками и согласно покивала.

– И это тоже, но основная причина не в этом. Я вообще тут, в подвале, случайно оказалась. Экономка у эрра Арано больно шустрая, – я скорчила морду пытаясь скопировать выражение лица этой сушеной воблы, – мне очень не хочется, чтобы вас убили, Керио. Может быть потому, что в таком случае плохие парни победят. А это будет ужасной несправедливостью.

Керио уставился на меня такими глазами, как будто я отрастила рога, начала ругаться на латыни и плеваться огнем.

– ВЫ влюблены в меня? – полным ужаса шепотом спросил он.

– Что? – я обалдело уставилась на него. С чего это он решил, что я в него влюбилась? Конечно, в красоте ему не откажешь. И дамочек вокруг него наверняка вьется воз и маленькая тележка, ну или рой. Как пчелы вокруг цветка. Но «влюбилась»? В этого высокомерного эльфа, который человеческих женщин называет самками? Который только и делал, что меня доставал? И который сейчас ужаснулся только от мысли, что я могу быть в него влюбленной. От одного только предположения.

Как будто любовь может оскорбить. Удивительно, из всех моих слов он услышал только то, что я не хочу, чтоб ЕГО убили. Я захохотала. Очень подходящее время для проявлений мужского самомнения. Зажала себе рот руками, скорчилась за стулом и смеялась так, что на глазах выступили слезы.

Он наблюдал за мной с некоторым недоумением.

– Нет, я не влюблена в вас, можете не переживать по этому поводу, – успокоила я его, отсмеявшись и переводя дыхание, – так быстро влюбиться, на мой скромный взгляд, невозможно.

– Но вы целовались со мной, – глубокомысленно изрек он.

– Один раз не леголас, – автоматически ляпнула я, – ой, то есть я имею в виду, что это ничего не значит. Любовь, эрр Керио, сами понимаете, штука немного более серьезная, чем поцелуи в лесу. И, кстати, это вы целовали меня. Исключительно для того, чтобы выбить из колеи, а не потому, что между нами были какие-то флюиды. И я это прекрасно понимаю.

Я мило улыбнулась и, алаверды, легонько коснулась указательным пальцем кончика его идеального носа.

Он внимательно посмотрел на меня. О, узнаю это скептическое выражение лица, опять у него в голове начали шестеренки вращаться и умные мысли мыслить.

А вообще надо бы ему еще чуть-чуть помочь. Во-первых, он действительно оттянет часть внимания на себя, а во-вторых, очень хочется испортить эрру Арано его «блестящую» комбинацию. Тот сознательно подставлял меня с самых первых секунд нашей встречи. Грехи у меня в жизни, конечно, были, но Арано я точно дорогу не переходила.

А в силу обостренного чувства справедливости, я ненавижу когда из невиновных людей делают игрушки в угоду своему честолюбию. Даже безотносительно меня, это подло. А еще мне не нравится когда меня пытаются отравить. И убить. И ограбить. Последнее вообще за пределами всякой наглости.

– Вы в курсе, что Арано не планирует оставлять вас в живых?

Керио зло прищурился, осознавая сказанное. Недоверчиво уставился на меня.

– Откуда вы знаете?

– Подслушивала. Он беседовал с Дерком, так он назвал своего собеседника, и сказал, что решит проблему с вами, –я грустно усмехнулась, – и со мной тоже. Он намеревался утопить меня и вас в одной реке. Представляете? –я возмущенно всплеснула руками, – ваших спутников, как я предполагаю, уже нет в живых. . . Хотя Арано упомянул, что один сумел сбежать, но он ранен и его будут искать. В общем, я ужасно зла и разочарована. Талириэль казался таким милым эльфом. Простите, алорнцем. Поэтому я вам немного помогу, – я сделала ударение на «немного», – уж извините, серьезно вмешиваться в ваши дела мне не хочется. Разбирайтесь с вашими заговорщиками сами. Я к этому отношения не имею, уж поверьте.

Я достала из кармана и сунула ему в руки маленький горшок.

– Слушайте внимательно и запоминайте. Нет, это не земля и не спрашивайте меня, что это!

Керио кивнул и, кажется, навострил уши.

– Поджигаете веревку, она рассчитана, примерно, на тридцать секунд. А ч – черт, – я опять запуталась в здешнем времени и поспешила исправиться, – приблизительно на счет тридцать. Поджигаете, кладете поближе к вашим врагам, кидать увы нельзя, керамика бьется, и стараетесь оказаться как можно дальше от этого горшка. Лучше если между вами будет стена, или другое препятствие. Горшок взорвется, не думаю, что кого – то убьет, все-таки он керамический, скорее всего просто посечет черепками, но, в общем, такой вариант не исключен. Как отвлекающий и дезориентирующий маневр сойдет точно. Дыма будет много и достаточно едкого, старайтесь его не вдыхать. Если окажетесь в облаке, закрывайте чем-нибудь рот и нос, лучше мокрой тряпкой.

Он открыл рот явно собираясь что-то сказать. Я прижала его губы указательным пальцем и отрицательно покачала головой. Конечно, теперь у эрра в голове вопросов на пару суток беседы, но времени уже совсем нет. Арано скоро должен пойти ко мне в комнату за кольцом, и проблемы с моим «бездыханным» телом решать.

Подняла с пола нож, протянула Керио.

– Как говорится, чем богаты… Арано ушел на конюшню за вашим жеребцом, думаю после он направится в мою уютную спаленку. А потом и за вами прийдет. Держите нож, я пойду, а то меня начнут искать с минуты на минуту. Оставшиеся веревки сами разрежете.

Он поймал меня за руку и произнес неожиданно прочувствованно.

– До свидания, Инга.

Опять он пытается на меня своими флюидами воздействовать, я резко высвободила руку из его пальцев.

– Прощайте, Керио.

Я ушла оставив на полу фонарь. Надеюсь, теперь уж точно наши дорожки никогда не пересекутся.

Выйдя из подвала под лестницу я, затаилась, прислушиваясь. Холл был темен, в доме стояла тишина.

От страха казалось, что сердце отчаянно стучит где-то в районе ушей.

В темноте, на ощупь прокралась на кухню, Ночная Гостья слабо светила через окна, позволяя разобрать только очертания предметов. Открыла верхнюю часть двери запертую на тяжелый кованый крюк и мешком вывалилась на улицу. Попутно запутавшись и оборвав марлевую занавеску. Бросать её здесь нельзя, прекрасный указатель, что из дома кто-то выходил. Я скрутила её жгутом и завязала вокруг пояса.

Где-то на деревьях пела песню пичуга, выводила старательно свои коленца. У парадного крыльца кто-то негромко беседовал, скорее всего, Арано и его рыжий приятель. Луна, то есть Ночная Гостья своим зеленоватым светом подсвечивала дом и окружающее пространство вокруг, придавая пейзажу некоторую сюрреалистичность.

Надо было днем убегать отсюда подальше, сейчас придется по темным улицам короткими перебежками до постоялого двора добираться.

Меня колотила нервная дрожь. Нужно забрать мешок, выйти за городскую черту. Разобраться в карте. Может на ней есть что-нибудь интересное.

 Перебежками по двору, от дерева к дереву, добралась до сарая. Закиданные землей мешок и плащ были на месте. Я вздохнула с облегчением. Занавеска с пояса перекочевала в мешок.

Теперь надо выйти на улицу, найти где провести остаток ночи и утром выбираться за пределы Равенхальма. Арано наверняка будет искать карту, кольцо, и меня за компанию.

Выскользнув через садовую калитку в проулок я, вздрагивая от каждого шороха, прокралась на улицу. Пробежала пару кварталов. Яркого света Ночной Гостьи хватало на то, чтобы не споткнуться. Отдышалась, прошла пешком еще один квартал, пробежала еще пару.

За корсажем при каждом движении похрустывала карта. В ночной тишине это действовало на нервы. Я остановилась и, разгладив бумагу, потуже затянула шнуровку.

– Поймал!

Чья – то рука больно ухватила меня за косу. Я наугад лягнула назад ногой, и подпрыгнув ударила нападавшего затылком в зубы.

Ох. Больно. Кажется, я ободрала себе кожу на голове об чьи – то зубы. Не получить бы заражение крови, а то слово «зубная щетка» тут слыхом не слыхивали. Зато мои отчаянные действия возымели результат: тот кто меня схватил, заорал и отпустил мои волосы.

Я, вырвавшись, помчалась не разбирая дороги, как обезумевший заяц. На секунду замешкалась на перекрестке, решая в какую сторону бежать. Миновала квартал, чувствуя как начинает колоть в боку, еще один перекресток и, забежав за угол, с размаху налетела на группу из четырех мужчин. Меня схватили за руки, я отчаянно вскрикнула и задергалась пытаясь вырваться. Ткань на рукаве жалобно хрустнула и повисла лоскутом.

– Смотри, капитан, девка с мешком, – пробасил один из них. Высоченный, в кожаных латах. Он взял меня за шкирку и легонько встряхнул. Я дернулась и беспомощно повисла. Не драться же мне с ночной стражей. В том, что это именно ночные стражи говорили одинаковые кожаные латы, черного цвета со стальными клепками, одинаковые перевязи для коротких мечей, масляный фонарь висящий у одного из них на специальном шесте.

Надо придумать как разойтись с ними быстро и, по –возможности, мирно.

– Воровка что – ль? – прищурился на меня усатый толстый дядька с серебряными нашивками на латах. Тот самый капитан, наверное.

– Нет, дяденьки, вы что, – жалобно заныла я, – я не воровка, в гостях просто задержалась, на постоялый двор ночевать иду.

– А в мешке что? – сурово спросил третий, тоже высокий, с пузом основательно натекающим на штаны, задумчиво ковыряя в носу и не закрывая рта, оценивающе поглядывая то на меня, то на мешок.

– Давай в участок ее, – рыкнул усатый капитан, обдав пространство вокруг себя густым запахом перегара, – не видно не зги. В участке при свете посмотрим, что у этой в мешке. И выясним, воровка или честная шлюха. Глядишь, повеселимся.

Он булькающее заржал. Я беспомощно оглянулась, с четырьмя здоровыми мужиками мне не справиться. Держат крепко, рука перетянутая тканью рукава занемела.

И взятку не предложить, увидят что деньги есть – вытрясут все подчистую. Терять деньги было жаль, но если встанет вопрос жизнь или деньги, разумеется я выберу жизнь. Только похоже эти ребятки собрались отнять и то, и другое. .

Пока я раздумывала, стоит ли мне бросить мешок и уносить ноги, мне связали руки, хорошо, что впереди, а не за спиной и обвязали веревку вокруг талии, как поводок. Пришлось идти за ними.

Над входом в участок висел большой мясляный фонарь, освещая покрашенный серой, облупившейся краской щит, с нарисованными на нем двумя перекрещенными мечами.

Ну да, эти благородные предметы символизируют, наверное, закон и порядок. Чтобы честные горожане могли спать спокойно.

Я отвернувшись скрипнула зубами от досады, надо – же было так, по –глупому, вляпаться.

Нечего было метаться по улицам как курица с отрубленной башкой. А если мечешься бесцельно, то получай жизненные уроки, причем практические.

Капитан вежливо постучал в темную, забрызганную грязью, дверь сапогом.

– Парг, открывай! Заснул ты там или что? – заорал дурным голосом высокий страж, тот который с пузом, надо же, палец из носа достал. Приоткрыв рот поизучал внимательно, облизал, и тут же заснул обратно в нос.

Противно – то как. Я опустила глаза долу и стала рассматривать каменный приступок, заменяющий участку порог.

Тихонько осмотрелась, над темной улицей стелился туман выползаюющий, казалось, из всех ближайших подворотен. Нет, сейчас убежать тоже не получится. Держат крепко. Синяки, наверное, на плечах останутся.

За дверью послышались торопливые шаги, что-то брякнуло, заскрипело и она распахнулась. У порога стоял, что-то спешно дожевывая, рябой мужик, с носом картошкой и хитро прищуренными глазками, в стандартных латах стражи и в ярко – красных штанах. Ого, у них в ночной страже оказывается модные парни работают.

– Никак нет, господин капитан, не заснул! – невнятно, но бодро отрапортовал он, зыркая на меня быстрым, неожиданно хищным взглядом.

Что-то чересчур много набралось акул – людоедов на квадратный сантиметр моей площади. Надо срочно думать, как выбираться из этой передряги.

Меня, все так же, за шкирку, затащили внутрь.

– Куда ее, капитан? – меня снова тряхнули.

Вроде я не сильно на половичок похожа, а такое чувство, что они решили из меня всю пыль вытрясти. Я огляделась. Небольшая комната с дверьми и лестницей с правой стороны.

– В беседочную давай, – буркнул капитан и и протянул руку Паргу, – ключи!

Тот услужливо сгибаясь протянул капитану внушительную связку ключей.

Меня, опять встряхнув, потащили мимо лестницы которая вела куда-то вниз, в мрачный коридор скрытый за одной из дверей.

– А мне девку? Я тоже девку хочу, – гнусаво заныл Парг за захлопнувшейся дверью, – капитан опять на всю ночь пользовать заберет.

Я почувствовала как крошечные волоски у меня на теле встают дыбом. Ничего себе защитнички правопорядка. Как-то не испытываю желания развлекать всю ночь капитана стражи.

Капитан, пыхтя и отдуваясь, шагал впереди, таща меня за веревку. Высокий страж нес следом мой мешок.

На середине коридора капитан сдвинулся в сторону, пропуская двух стражей, волоком тащивших за руки абсолютно голого, залитого кровью и заляпанного грязью, мужчину.

– Куда вы этого? – грозно рыкнул усатый.

– В клеть, палач отработал, – буднично ответил один из них. В воздухе висел густой запах немытых тел, дыма, крови и человеческих испражнений.

Тошнота твердым комком подкатилась к горлу. Я сглотнула и мысленно затолкала свой страх куда подальше. Сейчас главное суметь отсюда выбраться. Желательно живой и здоровой. Плакать, впадать в истерику, и рассуждать о чудовищных местных нравах я буду потом. В идеале: в моем мире, у себя дома.

Кстати, не исключена вероятность, что этот спектакль разыгрывается специально для меня. Глупая девица должна испугаться возможных пыток, сознаться «во всем» и даже чуть больше, чем «во всем». Если же это не спектакль для одного зрителя, то, безусловно, мужчину жаль.

– Неплохо отработал, – ухмыльнулся капитан.

И меня поволокли дальше.

«Беседочная» оказалась камерой два на два метра в конце коридора. Этакий серый мрачный каменный гроб. С каменным полом покрытым серой каменной пылью, истертым настолько, что он походил на земляной. С ямой под отходы в дальнем углу, через нее, видимо для большего удобства, была перекинута доска.

С решеткой вместо двери. Мест для сидения, и уж тем более для лежания предусмотрено не было. Меня впихнули в камеру, закрыли решетку здоровенным ключом. Весьма символично получилось. Капитан неловко шевеля толстыми, похожими на сосиски пальцами, повесил ключ обратно к связке у него на поясе.

Ага, значит пока решили просто « побеседовать», пытки и прочие ужасы, видимо оставили, так сказать, на десерт.

 Напротив решетки, прямо в коридоре был поставлен стол и грубо сколоченный табурет. Видимо, для того, чтобы записывать признания пленников. Хотя, я лично, очень сомневаюсь, что усатый капитан сможет хотя бы свое имя накарябать на бумаге. Чуть поодаль от стола, стояла большая, величиной с сорокалитровую кастрюлю, дымящаяся жаровня с углем.

 Вроде лето еще, с чего они тут обогреваются жаровнями? Хотя тут, конечно, прохладно из-за каменных стен.

 Я пригляделась внимательней: рядом с жаровней лежала палка напоминающая кочергу.

До моей, испорченной цивилизацией, головы стало медленно доходить, что палка это клеймо, или какой-то пыточный инструмент.

– Тэк – с, – усатый игнорируя жалобный скрип табурета, кряхтя уселся за стол и уставился на меня налитыми кровью жабьими глазами, – давай, посмотрим, воровка, что у тебя в мешке.

– Я не воровка! – тщетно возмутилась я.

Капитан повернулся к стражу:

– Эти тупые деревенщины таскают за собой всякую ерунду. Сейчас посмотрим, что эта мышь натаскала. Смотри, – он сунул руку в мешок и выложил на стол два больших горшочка. Подергал за шнур. Выдернул его из одного горшка. С усилием отколупнул крышку с другого. Сунул в него нос, понюхал. Залез в горшок рукой, растер порох между указательным и большим пальцами. Попробовал на вкус, и сообщил патрульному:

– Эта дура таскает с собой горшки с мелким углем.

Патрульный заржал.

– Лучше бы эля с собой носила, все больше пользы, да, капитан Мират?

– Да, уж, – усатый отшвырнул горшки в жаровню, – может ты это украла?

– Идиот! На пол все! – заорала я не своим голосом, метнулась в противоположную от решетки сторону и сжалась комком у стены машинально отсчитывая секунды. Закрыла голову руками. Раз, два …

 В Ивянках силы взрыва от двух горшков хватило на то, чтобы разворотить избу сложенную из обхватных бревен. Здесь чугунная жаровня с раскаленным углем, которую наверняка разорвет, плюс замкнутое пространство коридора. Ох, что сейчас будет. Восемь, девять. . .

– Ты что это, девка?! – капитан Мират начал вставать со стула. Двенадцать, тринадцать…

На его крик в коридор вбежали еще четверо стражей. Двадцать два, двадцать три…

– На пол, падайте на пол! – просипела я и тихо заскулила. Двадцать шесть…. Убийство, пусть даже не самых хороших людей, в мои планы не входило. Двадцать восемь…

 И в этот момент горшки, а вместе с ними и толстостенная чугунная жаровня взорвались. Во все стороны полетели куски раскаленного чугуна, горящие угли, куски керамики. Один из кусков жаровни врубился в стену у меня над головой, обдав всю камеру острой каменной крошкой. За шиворот мне полетели, обжигая, мелкие раскаленные кусочки угля. Я замахала руками, стряхивая с себя кусачие искры. В коридоре кто-то коротко взвыл на одной высокой ноте, потом наступила оглушающая тишина.

 Я пошатываясь встала на ноги, потрясла головой, в ушах звенело. Такое ощущение будто в черепную коробку ваты напихали. Я еще раз тряхнула головой. Зубами распутала веревку которой были связаны руки. Сдернула узел с талии. По пальцам из мелких ссадин сочилась кровь. Странно, даже боли не чувствую.

Держась за стену подошла к решетке и в ужасе отшатнулась. То, что осталось от патрульных лежало на полу. Усатый капитан лежал на спине, из ушей, носа и рта у него лилась кровь. Весь пол очень быстро заливало красным. Рассыпанные по полу угли шипели и гасли когда красное доползало до них. В коридоре кто-то застонал. Сам коридор затягивало густым едким, серным дымом. Стол и табурет, где сидел усатый, с треском разгораясь пожирал огонь.

Надо отсюда бежать, открыть решетку и бежать. На меня снова накатила тошнота, в глазах потемнело и ноги в момент ослабели. Я прислонилась к стене, оторвала кусок юбки и прижала к лицу. Срочно бежать. Вот только вопрос, как отсюда выйти, ключи у усатого на поясе и мне до него не дотянуться.

В голове молотком билась мысль «открыть дверь».

– Шевели мозгами, дура, – я укусила себя за палец, – будешь медленно думать, подцепишь костровую или веревочную болезнь. Тут этим быстро заражаются.

Боль заставила панику немного отступить. Как в школе решала сложные задачи? Проговаривала решение.

– Чем открывают решетки и двери? – продолжила я вслух интеллектуальную беседу сама с собой, – решетки и двери открывают ключами и отмычками. Ключ я достать не могу. А отмычка…

Точно! Та пуговица, которую мне дал Ихор. Я торопливо оторвала её с изнанки платья прямо с куском ткани и крепко зажала пальцами. Надеюсь, Ихор не бредил когда говорил, что это ключ от всех дверей.

Иначе придется придумывать как по – другому открыть эту чертову решетку. Оставаться здесь ни в коем случае нельзя. Зажмурившись, я приложила пуговицу к замку. Секунда – две и ничего не происходило. Я уже собралась убрать руку и зареветь от разочарования, но пуговица вдруг сильно нагрелась. Я ойкнула и чуть её не выронила, замок громко щелкнул. Решетка распахнулась под собственной тяжестью и остановилась, ударившись о сапог усатого капитана.

Я облегченно вздохнула и тут же закашлялась, уже весь коридор был заполнен белесым дымом. Надо очень быстро бежать, сейчас тут, из-за шума, будет куча народа. Я выхватила из –под горящего стола свой мешок, хлопнула по нему сбивая искры, и помчалась к выходу.

В начале коридора, у самой двери, лежали двое конвоиров, накрыв собой «отработку палача». Чуть-чуть не успели, чтоб выйти.

Из-под них внезапно высунулась рука и ухватила меня за юбку. Я подкатилась, ботинки были мокрыми от крови, врезалась в дверь ведущую в приемную, отчего она с грохотом распахнулась, и смачно шлепнулась на зад.

 Кажется, выражение «найти приключений на пятую точку» принимает для меня буквальный смысл.

 Тихо взвыла и зло лягнула наглую руку, чтоб та отцепилась.

– Помоги, – задушенно просипел обладатель наглой конечности, пытаясь выползти из-под стражей, – прошу, помоги.

Мне захотелось постучаться головой, прямо о каменный пол. Ощущение дежа – вю было абсолютным.

– Что, денег дашь? – Я поднялась на ноги и дернула юбку из цепких пальцев. Ткань затрещала, но не поддалась.

– Помоги, – повторил он, отпустил мою юбку и тут же мертвой хваткой вцепился в ногу.

– Жеваный ты крот! Отпусти, – я дернула ногой, и шагнула к вожделенному выходу, – мать твою, я преступникам не помогаю!

Рука сжала мою лодыжку еще сильнее. Я ойкнула от боли. Его же вот только на руках несли. Откуда силенки – то взялись?

– Пожалуйста, – прохрипел он волочась за мной по полу, я взвыв снова свалилась на пол, – я не преступник, меня похитили.

Где-то я подобное уже слышала.

Он вдруг поднял ко мне заляпанное кровью и грязью лицо и, всхлипнув, повторил:

– Меня похитили.

– Мать твою, – беспомощно повторила я. От дыма слезились глаза и легкие отказывались дышать дымом. Вцепился клещом, и что с ним делать? Если продолжу отбиваться потеряю время. Которого и так нет. – Ладно, выведу тебя отсюда. Дальше сам, понял?

Он согласно кивнул. Я подскочила на ноги и зарычала от досады, физически ощущая как убегают, необходимые мне, драгоценные секунды.

– Встать на ноги можешь?

Он медленно поднялся на ноги, цепляясь руками за стенку. Ого, еще один ростом под два метра. Я присвистнула. Их тут кормят чем-то особенным? Или может воздух такой?

– Так. В обморок не падать! Твоя тушонка килограмм за сто весит. Такой вес мне даже волоком не утащить. Упадешь, оставлю лежать там где упал.

Я подскочила к ближайшему конвоиру и начала стаскивать с него штаны. Странно, на этих двух стражах латы не надеты. Он зашевелился и закашлял.

– Прости, милый, – я потянула с него сюртук, – но мне очень – очень нужна твоя одежда. Я бы и мотоцикл попросила, но его у тебя нет. К сожалению.

– Что встал как елка на поляне? – прикрикнула, задыхаясь от дыма и кашляя, на продолжающего держаться за стену, пока еще пленника, – голым собрался по городу бегать?

Нашла на свою за…голову еще одну подставу. Я сунула ему в руки снятую с конвоира одежду. Заставила прикрыть рукавом рот и нос.

– Одеваться будешь потом, сейчас нам отсюда надо срочно выйти.

Рванула к выходу из участка, но вспомнив, что у двери должен дежурить страж, который открывал дверь капитану, немного сбавила скорость передвижения. Сзади в дымном тумане кто-то громко застонал потом зашелся кашлем.

Выскакивать бегом на улицу верх глупости. Шум всегда привлекает, так что возможно у входа столпились зеваки, невзирая на то, что ночь.

Стража на месте не оказалось. Неужели он тоже остался там, в коридоре? Хотя красных штанов в моем поле зрения нигде не мелькало. Я оглянулась на лестницу ведущую вниз. Пусто.

С усилием сдвинула тяжелый засов и с опаской высунулась на улицу. Дым белыми клубами вырвался из участка на свободу.

 На улице, насколько позволял разглядеть свет масляного фонаря горевшего над входом в участок, никого не было. Фантастическое везение. Только вдалеке орали какие-то пьяницы. Я вышла на каменный приступок. Мой попутчик шагнул следом, опираясь рукой на мое плечо.

В ночной тишине раздался стук сапог. Судя по дружному маршу, это очередной патруль. И, несомненно, шагают в эту сторону, к участку. Везение, видимо, закончилось.

– Быстрей, – прошептала я, нащупывая шершавую от грязи руку своего спутника, – надо успеть добежать туда, в проулок.

Не отпуская его руки, я устремилась к видневшемуся неподалеку, темным пятном между домами, переулку.

Мы успели заскочить в темный проулок и неподвижно замерли в темноте. Как раз перед тем, как на улицу ведущую к участку вышли и бодро промаршировали мимо нас ночные стражи. У участка стали раздаваться их встревоженные возгласы. Я потянула своего спутника дальше по проулку, в следующий.

– Подожди, – просипел он, – одеться надо.

Я пританцовывала от нетерпения и беспокойно оглядывалась по сторонам, пока он раздраженно еле слышно что-то бурчал, натягивал на себя экспроприированные у стража вещи. Штаны оказались короткими, а сюртук откровенно мал и при попытке его надеть с глухим треском разошелся на спине и у рукавов.

– Пока так сойдет, – махнула рукой я, – бежим.

Мы крадучись вышли на большую улицу ведущую к рынку, вдали снова послышались шаги стражи, перебежали ее. Проулками между глухих заборов пробрались к следующей улице. Дальше, как можно дальше от страшного участка ночных стражей, от запаха пороха, и от жаровен с раскаленными клеймами.

Пересекли её и нырнули в узкий длинный проулок заваленный камнями и мусором. После дыма першило горло и все время тянуло откашляться. Опершись спиной на стену и стараясь отдышаться, я спросила своего спутника:

– Как тебя зовут?

– Ян.

Он, согнувшись, зашелся в долгом приступе кашля.

– Ну все, Ян, я тебя вывела из участка, дальше сам. А я пошла. Да, насчет кашля не волнуйся, подержится чуть дольше, чем от обычного дыма, но пройдет. Удачи.

– Стой, надо за город, – он скрючившись оперся боком на забор, потянулся ко мне рукой и осел на землю. У меня что, карма испортилась? Почему мне приходится таскать на себе мужчин этого мира? Я потрясла его за плечо.

Должно быть наоборот. Я должна быть прекрасной принцессой, а они меня спасать! На руках носить. Жениться, так и быть, не нужно.

Я безуспешно попыталась поднять Яна в сидячее положение.

Если я брошу его здесь, рано или поздно на него наткнется стража. И уведут его обратно в тюрьму. Не люблю когда мои старания пропадают зря.

Значит, надо поступить так как он сказал, выбираться за город и его как-то туда же транспортировать.

Этого мужчину мне точно на себе не унести, а лодки неподалеку, к сожалению, не наблюдается. Значит, надо раздобыть транспорт. Не лодку конечно, а что-то более сухопутное.

– И где я тебе посреди ночи лошадь достану? – с грустью поинтересовалась я у своего бессознательного спутника, – под мостками их обычно не притапливают, увы. А если и притапливают, то они неработоспособными от этого становятся, не знаешь почему?

Хорошо, будем рассуждать логически:

Сухопутный транспорт здесь, это у нас что? Лошадь. А где мне взять лошадь? На конюшне. А где мне найти конюшню? Так, стоп. Конюшня не подойдет, там лошадей расседлывают и ставят в стойло. А седлать лошадей я не умею. И завязывать уздечку им на морде я тоже не умею. И выводить их из стойла не знаю как. Я даже ездить на них и то, не умею. Значит нужна лошадиная парковка где лошадей не расседлывают. Нужна коновязь, а коновязь в этом городе я абсолютно точно видела у харчевни« Пегая кобыла».

Значит, попробую наведаться туда и стащить то, что плохо лежит. Или плохо пасется. Что там лошади у коновязи делают?

Я оглядела лежащее у моих ног, не подающее признаков жизни, тело. Потрогала шею. Пульс был, но ощущался плохо и бился неровно.

 Отошла и спрятала свой мешок в куче мусора, подумав, закидала сверху кучей гнилых тряпок. От них воняет так, что никто за версту не подойдет. Пыхтя оттащила Яна к стене и закрыла плащом. Похоже, парень бегал со мной на чистом адреналине и сейчас, его организм растратив последние силы собрался помереть.

– Не вздумай отсюда уйти, я вернусь, – строгим голосом наказала ему.

Воображение услужливо подсунуло картинку: возвращаюсь я обратно с лошадью, а в подворотне хладный труп лежит, со следами пыток. И отряд ночных стражей с него отпечатки снимает. Как положено: разложив металлические чемоданчики с графитной пылью, кисточками и спец. пленкой. И фотограф в кожаных латах линейки масштабные вокруг раскладывает и лучший ракурс съемки ищет. Чтобы все детали подробно запечатлеть. А отпечаточки – то на трупе мои.

Я встряхнулась и фыркнула, надо же, какая чушь в голову лезет. Может, я от потрясений с ума схожу?

Вышла из проулка, огляделась, запоминая место.

Небо над городом, пока еще незначительно, посветлело. Скоро рассветет и на улицах начнут появляться люди. Среди людей можно затеряться, но можно запросто наткнуться на того, кто будет меня искать.

Сомневаюсь, что сейчас, под утро, в «Пегой кобыле» много посетителей. Скорее всего всякие забулдыги, для которых лошадь это роскошь, а не средство передвижения. Но выбора у меня нет, буду надеяться на то, что мне повезет.

Ведь если рассудить, то на рынок с утра чтоб купить лошадь не сунуться, его вероятно, будут прочесывать люди Арано. Постоялые дворы, трактиры, харчевни и тому подобные заведения тоже будут обходить и расспрашивать. Понятия не имею, какой у него человеческий ресурс, но буду исходить из того, что большой. В заговорах против власти скромными компаниями не участвуют. Да еще Дерк этот. На Арано не только алорнцы работают, а еще и просто люди. И если алорнцев видно по ушам, то людей отличить хороший или плохой – никак.

Близлежащие деревни они, скорее всего, тоже посетят, со временем. Кольцо и карта, особенно карта, не те вещи которые он просто выпустит из своих рук.

Глупость я конечно сморозила, прихватив карту, поддалась эмоциям. С другой стороны он все равно бы меня искал, потому, что я видела и слышала много лишнего.

 В участке я, безусловно, наследила, но есть шанс, что со мной это не свяжут. Кажется, все кто меня там видел, остались в коридоре. Вот только этот красноштанный Парг куда делся. Скорее всего заслышав шум, спрятался где-то внизу.

Перед глазами встали медленно растекающиеся по каменному полу блестящие красные лужи и то, что осталось от патруля.

 Мне сделалось дурно и я остановилась хватая ртом воздух. Какое – то время постояла пытаясь справиться с не вовремя накатившей истерикой. Кто вообще просил их тащить меня в участок? Ведь явно позарились на мой мешок. Решили, что легкая добыча. А ведь должны порядок защищать, вон название какое гордое и красивое: «Ночные стражи», а по факту…

Я с досадой пнула попавшийся под ногу камушек.

Да и капитан самостоятельно зашвырнул мои дурацкие горшки в жаровню. Но если бы я их не таскала с собой, то он нашел бы мой рюкзачок, а там джинсы, кроссовки, мобильник. Или карту с кольцом которые я украла у Арано.

 В конечном итоге меня бы ограбили, изнасиловали и повесили за воровство. Или сожгли бы как ведьму. Или…вариантов множество, но летальный исход почему – то выходит в приоритет.

Я отдышалась, потерла лицо руками, вытирая злые слезы со щек и пошла дальше.

Кстати, через городские ворота тоже не выбраться. Наверняка Арано своих людей поставит наблюдать. Я бы выезды из города в первую очередь перекрыла.

Можно попробовать выбраться из города через закрытые ворота у Зеленой башни. Там дежурит всего один страж. Попробую его отвлечь. А ворота открыть пуговицей Ихора. Тюремный замок она открыла, может и висячий на воротах откроет. Если не получится, буду пытаться выбраться через главные присоединившись к какому – нибудь обозу.

Про закрытые ворота у Зеленой башни я помнила из своего прошлого посещения. Равенхальма.

 В начале лета Анея решила ехать сюда с обозом, в основном из-за меня. Я не желая отрывать её от привычной жизни рвалась уйти в Равенхальм одна. Чтобы пообщаться с магами, узнать как вернуться домой. За неимением других идей эта казалась самой правильной.

Анея же категорически не хотела отпускать меня одну.

– Ты как нетерпеливый ребенок, – сердито ворчала она, загружаясь с мешками в обозную телегу, – в конце лета ехать в Равенхальм было бы гораздо удобнее. Свежие травы можно продать аптекарям дороже. И закупить нужные нам ингредиенты на осенней ярмарке. А теперь придется продавать сушеные запасы с прошлого лета. Неужели подождать осени так сложно?

Я не спорила. Молча сидела рядом, глядя как она берет вожжи и понукает темного битюга – тяжеловоза. Анея посмотрела на меня, вздохнула, и еще раз взмахнула вожжами, битюг мотнул головой, переступил копытами и медленно тронулся вперед.

– Вот как тебя одну отпустить? –она сбавила тон, – вот как? А я потом сиди в Ивянках, переживай за тебя. Среди магов тоже встречаются всякие, знаешь – ли.

Я потерлась щекой о её плечо. С Анеей было уютно, даже когда она ругалась.

– Ты поэтому в травницы ушла? – спросила я. Задатки мага в Анее были видны, несмотря на то, что она почти не пользовалась своими способностями, предпочитая всякого рода корешки, настойки и отвары.

– Да, – Анея перехватила поводья поудобнее, – маги здесь сами себе ставят ограничения, а потом даже не пытаются заглянуть дальше. Всю жизнь зачаровывать лари для пищи занятие скучное.

– А травы не скучное? – я ойкнула и схватилась за край телеги когда под колесо попал камень и та резко качнулась.

– Травы интересное, – Анея помахала рукой Альму стоявшему на крыльце трактира и провожавшему наш обоз прищуренным взглядом, Альм важно кивнул, – вот берешь ты травинку, сушишь ее, растираешь, а потом при надобности даешь заболевшему. И такая маленькая травинка, изменяет состояние большого, по сравнению с ней, человека. Такая кроха может убить, а может вылечить. А ты спрашиваешь, интересно или нет.

Она заулыбалась.

Когда обоз добрался до Равенхальма Анея устроила мне «обзорную экскурсию» по городу, показав местные достопримечательности: рынок где торговали «любым товаром со всего света», городскую ратушу с круглой часовой башенкой и блестящим шпилем. Городскую тюрьму – мрачное каменное здание напоминающее серый куб с мелкими квадратиками окон. Ворота для въезда в город. Рассветные и, с противоположной стороны, Закатные. Было еще несколько ворот в город, более маленьких, чем главные, и одними из них были ворота у Зеленой башни.

 Башню называли Зеленой по очень простой причине, её всю, до верхушки, внутри и снаружи покрывал плотным слоем мох.

Скорее всего, этим мхом камень был заражен еще до строительства, потому, что как только возвели стены, зеленый ковер затянул башню сначала снаружи, а потом, потихоньку, и внутри. Никакие средства борьбы с зеленым захватчиком не помогали. А как только башня стала зарастать мхом изнутри, находиться в ней, даже короткое время, стало невозможно. Споры мха пропитывающие весь воздух внутри, вызывали неизлечимую болезнь легких.

Человек побывший в башне хотя бы полчаса и подышавший отравленным воздухом вскоре начинал кашлять, задыхаться и, в конце концов, погибал от медленного удушья.

Пока власти, маги и лекари разобрались, что же происходит, от посещений Зеленой башни погибло много народу. В основном стражи и их родственники. Городские власти приняли решение ворота закрыть. Держать там полноценный отряд для охраны ворот было невозможным, а строить еще одну башню –дорого и бессмысленно. Все равно основное движение обозов и путешественников проходило через главные ворота к которым пролегал торговый путь.

Башню заперли и накрыли магическом пологом, чтобы мох не разбрасывал свои споры и не разрастался вокруг. Для этого приглашали самых сильных магов, даже, говорят, была парочка из императорского дворца.

А рядом с башней была построена маленькая деревянная сторожка и дежурил там, чисто символически, один единственный страж.

Мы с Анеей как-то забрели к этой башне привлеченные её необычным видом, походили вокруг, угостили стража бутербродами из нашей корзинки. Поболтали с ним, ему явно было скучно на дежурстве. Он рассказал нам историю башни, сказав, что магический барьер светится по ночам призрачно белым светом, напоминая пламя свечи. Мы восхищенно покачали головами, поглазели на потемневшие от времени створки ворот запертые на грозного вида висячий замок. На мощеную камнем дорогу заросшую травой, ведущую к воротам. Да и отправились восвояси, на постоялый двор.

Размышляя таким образом, я подошла к «Пегой кобыле». Грязные, маленькие, окна харчевни тускло светились. Из приоткрытой двери раздавалось удивительно слаженное пьяное хоровое пение. Кажется, пели местные любители романса, что-то не особо приличное, во всяком случае слова про «трубочиста у которого все в саже» я разобрала, и поспешила ретироваться подальше.

 К коновязи у входа оказалась привязана одна единственная мелкая лошадка с мохнатыми ногами и провисшей спиной. Под крыльцом грудой лохмотьев дрых мальчишка приставленный смотреть за лошадьми. Невзирая на юный возраст мальчишка заливисто храпел.

Я бесшумно прокралась во двор харчевни, там, вывешенная на веревках, сушилась чья – то одежда.

М-да. Покатилась, ты, Инга Владимировна, по наклонной. Мало того, в непонятную авантюру влезла, Арано обокрала и тюрьму взорвала, так теперь еще и лошадь пытаешься увести неизвестно у кого.

Я сняла с веревки две нижних юбки и утащив свою добычу поближе к крыльцу принялась разрезать их ножом, каждую на два куска. Ткань трещала, рвалась, но я все-таки справилась со своим занятием, сложила каждый кусок пополам и осторожно двинулась к лошадке. В этот момент дверь в кабак с силой распахнулась и на крыльцо вышел внушительных размеров мужчина. Я, вздрогнув от неожиданности, прижалась к бревенчатой стене сего беспокойного заведения.

– Каримар ! – рявкнул он, оглушительно топая ногами по крыльцу, – а ну пойди сюда, сын блуды! Миранте воды надо натаскать. А ты спишь!

Мальчишка что-то сонно бурча вылез из-под крыльца и поплелся внутрь помещения. Мужик оглядел округу, громко рыгнул, почесал живот и проворчал:

– Опять дверь не закрыли, гнуса налетит, – и ушел обратно в харчевню крепко захлопнув за собой дверь.

Вот это удача! Радостно подпрыгнув я опрометью кинулась к коновязи. Лошадь меланхолично жевала узду и обреченно косилась на меня. Я, обмирая от страха, достала из кармана мешочек с крошками от печенья, высыпала на ладонь и протянула руку под фыркающую морду. Лошадь принюхалась, слизнула сладкие крошки с моей ладони мягким языком, и ткнулась в плечо, как будто интересуясь не перепутала ли я её с птичкой.

– Прости милаха, больше вкусняшек нет, – я осторожно погладила её по храпу. Лошадь переступила с ноги на ногу. Я, акробатически извернувшись, подсунула тряпку сложенную пополам ей под копыто. Потянула за полоску из той же материи проложенную между слоями ткани и туго завязала. Приступила к следующей ноге. С задними копытами пришлось повозиться, я боялась, что чужеродные предметы на ногах ей не понравятся, и она начнет лягаться. Но она просто слабо переступала, стараясь стряхнуть с себя непривычную амуницию. В конечном итоге на все четыре копыта Птички, так про себя я назвала эту серенькую в более темное пятнышко лошадку, была намотана ткань. Кажется, такая масть называется «серая в яблоках».

На заднее крыльцо харчевни гремя ведрами выскочил мальчишка. Слышно было, как он продолжает что-то сердито бормотать. Я прижалась к теплому боку лошади. Она шумно выдохнула воздух и как кошка потерлась об меня плечом.

– Пойдем, радость моя, – прошептала я ей, отвязала поводья, потянула и Птичка, едва слышно шоркая по дороге, покорно двинулась за мной. Благодаря замотанным в ткань копытам звук её шагов был почти не слышен.

Спустя двадцать минут, мы с Птичкой благополучно дошли до того проулка где лежал Ян. Небо еще больше посветлело.

Я привязала Птичку к забору, она тут же начала жевать какую – то ветку лежащую на земле, и подошла к неподвижно лежащему на земле мужчине. Похлопала его по впалым щекам, реакции никакой, похоже, я собралась вывозить за городские стены труп.

Я походила вокруг него кругами, откопала свой мешок из мусора. Пить хотелось неимоверно, после дыма в горле першило. Достала фляжку, жадно отпила. Привязала на пояс нож. Протянула Птичке сухарик.

– На сухарик, не таскай с пола всякую гадость, несварение получишь.

Она в мгновение ока схрумкала его и вернулась к ветке.

– Ну и что с тобой делать? – я подошла к лежащему на земле телу, с досадой потыкала ногой и потянула с него плащ. Смысла никакого нет сидеть тут над ним, надо двигаться дальше.

– Лошадей нельзя кормить хлебом, – произнес Ян не открывая глаз.

– Очнулся, – обрадовалась я, – пить будешь?

– Не могу, мутит, – он скривился, – и болит все.

– На лошадь сможешь забраться? – сочувственно спросила я. Раз он жив, не оставлять же тут. Хотя, что мне за дело до него.

Арано я тоже спасла, а он меня в расход решил пустить. Эльф неблагодарный.

Ян в ответ виновато скуксился и отрицательно помотал головой. Ох, плохи наши дела.

Я задумалась, у меня в рюкзачке лежит сильное обезболивающее из моего мира. Срок годности у него не вышел и теоретически я могу дать его Яну. Одно «но», оно может оказаться несовместимым со здешними живыми организмами. Одна маленькая таблетка вполне может завершить неудавшееся дело стражей.

– Слушай, – неуверенно предложила я, – у меня есть лекарство. Сил оно не придаст, но боль на какое то время снимет. Теоретически должно снять. Вот только, есть вероятность, что тебе после него может стать хуже, намного. То есть возможно оно не поможет, а, – я замялась, – убьет.

– Кажется, хуже уже быть не может. Давай, – закрыв глаза простонал он.

Я помогла ему приподняться. Усадила, оперев спиной на забор. Достала из рюкзачка таблетки, выдала ему две штуки и проинструктировала.

– Кладешь на язык, проглатываешь, запиваешь большим количеством воды.

Он послушно запил таблетки водой, откинул голову, опираясь затылком на забор. Потом с моей помощью поднялся на ноги. Взгляд его упал на Птичку.

– О, Вечность, где ты взяла эту клячу?

– Не обижай Птичку, – сварливо проворчала я, – она прекрасная лошадка. Позволила мне себя украсть и ни разу не возмутилась.

– Птичку? Тебе известно её имя?

Вот откуда у него взялись силы болтать? Пять минут назад был почти мертвый, а сейчас трещит как сорока.

– Я и не знаю, – я хотела было пожать плечами, но на них опирался Ян, поэтому просто дернула плечом, – просто мне показалось, что она Птичка. Маленькая такая, серенькая. Крошки, опять же, клюёт.

– Куда мы направимся? – он обхватил лошадь за шею и пытался отдышаться. Пять шагов до забора явно дались ему очень нелегко. Птичка не отрываясь от поедания ветки переступила копытами и покосилась на него.

Зачем я тащу за собой вот эту двухметровую обузу? В который раз озадачилась непростым вопросом я. А если он такой же как Арано?

Ян шумно выдохнул, сжал пальцами мое плечо, и кое – как залез на смирно стоящую лошадь.

– К Зеленой башне, дальше будет видно.

– Предлагаешь залезть в башню и помереть там? – скептически спросил этот, без пяти минут, покойник.

– Тебе принципиально место? – ехидно уточнила я.

– Да, в общем нет, – он наклонился вперед и обхватил Птичку руками за шею.

Я привязала мешок к седлу, взяла Птичку за повод и пошла в сторону Зеленой башни. Предрассветные сумерки плавно сменялись утренним солнечным светом.

У Зеленой Башни и в самом деле дежурил страж. Он лежал на траве у стены, неподалеку от ворот, завернувшись в плащ и выводил носом такие заливистые рулады, что сидящие на ближайших кустах птицы периодически замолкали от зависти.

Может и не придется его отвлекать. Говорят же, что самый крепкий сон – на рассвете.

Мы с Птичкой тихонько подошли к небольшим воротам, я снова достала из за корсажа пуговицу Ихора и поднесла к навесному замку. Пуговица как и в прошлый раз, сильно нагрелась, замок поскрипел чем-то внутри, щелкнул и открылся. Пуговица в моих руках рассыпалась оставив на ладони кучку ниток и свинцово – серый порошок. Ян наблюдал за моими действиями лежа на Птичкиной шее и обхватив её руками.

Я попыталась достать замок из петель. Дужка негромко заскрежетала по проушинам. Точно, ворота же все время закрыты, значит, при попытке их открыть петли наверняка будут шуметь.

Что же делать? Если ворота заскрипят, то проснется стражник. А если он проснется, то поднимет тревогу. Я расстроено выкручивала вспотевшими от страха руками дужку замка из петель. Надо же, не скрипит. Еще поворот и замок выскользнул мне в руки. Я положила его на землю и толкнула тяжелую створку ворот.

Она, противно скрипнув приоткрылась ровно на толщину человеческого тела, я замерла, Ян с Птичкой подошли поближе к воротам. Храп на секунду прервался, но через пару секунд возобновился с новой силой.

Какое счастье, что у этого стража непорядок с носом, храпи, милый, храпи как можно громче. Я подошла к углу, где ворота крепились к городской стене огромными коваными петлями. Полила петли водой из фляжки. Есть надежда, что так они не будут скрипеть.

Вернулась обратно, толкнула еще раз, налегая всем телом. Створка, тихо шурша с небольшим намеком на скрип, отъехала на нужную ширину. Птичка с Яном выехали за ворота.

Храп из-за ворот раздавался с прежней силой. Я толкнула ворота на место. Жаль замок обратно в проушины не вернуть.

– Уже все, мы выбрались? – хрипло спросил меня Ян.

– Из города, как видишь, да, – подтвердила я, – тебя будут искать?

– Скорее всего.

И меня тоже «скорее всего».

Я счастливо улыбнулась. За городом хотя бы патрули не ходят. А разбойники величина случайная и скорее всего пасущаяся на главном тракте по причине большей добычи. Я поправила нож на поясе.

Через тридцать минут, спотыкаясь в светлых предутренних сумерках, мы шли параллельно дороге ведущей к городу со странным названием Лерт.

Мы пробирались через лес, стараясь не шуметь. Это было сложно. Солнце еще только всходило и в лесу царил утренний сумрак. Поэтому ступать приходилось наугад, нащупывая, не попадется ли под ногу кочка или поваленная лесина. Птичка флегматично передвигала копыта, в так и не снятых обмотках. Мой невольный спутник то-ли дремал, то-ли пребывал в забытье. Я изредка оглядывалась, опасаясь, что он упадет.

 Когда люди Арано будут прочесывать дороги, то наверняка сначала обыщут основные тракты и открытые ворота. Пару дней, наверное, у меня есть, пока они сообразят, что из города никто похожий на меня не выходил. Может решат, что я спряталась где-то в Равенхальме. А ведь наверняка есть еще какие-нибудь тайные тропы контрабандистов, на которые Арано тоже придется потратить свое время. Если кто-нибудь из подкупленной городской стражи не доложит ему про открытые ворота у Зеленой Башни. И про взрыв в участке. Хватит у него ума связать это два события со мной? Хорошо бы Керио воспользовался моим подарком в ближайшее время. Тогда будут думать, что взорванный участок это тоже его рук дело.

Я устало потерла виски.

В Равенхальме меня просто – таки преследовали неприятности, так что не удивлюсь, если и в этот раз все пойдет наперекосяк.

В тот день с самого раннего утра мы отправились с Анеей на рынок. Побродили в бестолковой толчее, посмотрели на представление разыгрываемое бродячим театром. От души посмеялись над сюжетом: ловкий мошенник ради спора пытается совратить жену ночного стража. Ночной страж хочет поймать мошенника. А жадная жена хочет содрать с обоих побольше денег. Такой вот сложный треугольник.

В одном из действий, когда мошенник висел под окном свой несостоявшееся любовницы пытаясь петь серенаду, страж в поисках его обыскивал сад, а жена в это время обыскивала сюртук стража на предмет спрятанных денег.

Анея заливисто отсмеявшись сказала мне:

– Прямо как Гарта.

Я согласно покивала головой.

От души повеселившись мы пошли гулять по рынку дальше. Зашли в лавки булочника и мясника. В одной купили булку свежего и умопомрачительно пахнущего ржаного хлеба, в другой кусок вкуснейшей подкопченной ветчины.

– Будет нам на обед, – решила Анея, – сделаешь те штуки с сыром сверху?

Слово «бутерброд» Анее не давалось.

– Ага, обязательно, – согласилась я, и сглотнула слюну заполнившую рот, – я только смотрю на эту булку и уже чувствую себя голодной. Давай у нее корку отгрызем?

Анея расхохоталась и отломила нам по куску горбушки. Так мы и гуляли, жуя свежий и потрясающе вкусный хлеб, и не спеша переговариваясь.

Купили пару отрезов ткани на платья. Торговец, невыский изящный мужчина в белой рубашке и сером, украшенным вышивкой, жилете, уверял нас, что качество его мануфактуры самое отменное. Мы, критически ощупав, и разве что не обнюхав предлагаемую ткань согласились с его словами и договорились о доставке наших приобретений на постоялый двор.

 Занесли травы в аптеку, где Анею хорошо знали. Тощая, очень суровая на вид, дама в круглых очках приветственно покивала. Анея выложила на прилавок из корзинки принесенные нами редкие травы, каждый вид был завернут в холщовую тряпочку.

Дама, сдвинув очки на кончик острого носа, тщательно изучила принесенное нами. Задумчиво побарабанила узловатыми пальцами по затертой столешнице прилавка. Окинула нас строгим взглядом поверх очков. Потом, отвязав с пояса кошелек вытащила с десяток золотых монет.

Анея посмотрела на эту стопку, безмятежно улыбнулась и сообщила:

– Эрра Лорейт, этого недостаточно.

Эрра Лорейт досадливо крякнула и отсчитала еще пять монет.

– Эрра Лорейт, – укоризненно произнесла Анея.

Та добавила к стопке еще две монеты и накрыла кучку ладонью. Обозначая этим жестом, что больше монет не даст. Анея довольно улыбнулась и ссыпала деньги в кошелек.

– Обязательной зайду в следующий приезд, всего доброго, эрра Лорейт.

Дама величественно качнула высокой седой прической, так и не произнеся ни звука.

– Анея, что это было? – ошарашено спросила я когда мы вышли из аптеки, – она немая?

– Ну что ты, – Анея переложила висящую у нее на руке корзинку на другую руку, – эрра Лорейт просто не любит попусту разговаривать.

– Да но …

Анея звонко рассмеялась и крутанулась на пятках вокруг своей оси. Почему – то она всегда так делала. Ловила в ладони солнечные лучи и кружилась. Кто-нибудь посторонний вполне мог бы покрутить пальцем у виска, но посторонних с нами не было, а мне нравилось смотреть на нее. Казалось, в этом её действии есть какое – то волшебство и магический смысл.

– Инга, я знаю эрру Лорейт уже много лет. А она знает, что мои травы безупречны, потому и не тратит время на болтовню. А время потраченное на разговоры это незаработанные деньги. Это она так говорит, – Анея скривилась всем видом показывая, что она думает о такого рода высказываниях, – хотя я думаю, что Лорейт не помешало бы немного развлечься.

Приближалось время обеда. Пора было возвращаться на постоялый двор.

Закоулками от аптеки эрры Лорейт мы вышли на центральную улицу, на которой собралось необычно много народа.

– Как думаешь, что они тут делают? – ворчливо спросила я Анею недовольная тем, что приходиться проталкиваться через толпу.

– Едут. Смотрите. Едут, – загомонили люди стоящие вдоль дороги.

Анея оглянулась и пренебрежительно пожала плечами:

– Пришли поглазеть на каких – нибудь высоких приезжающих. Пойдем поскорее, а то затопчут. И правда, слишком много людей.

Мы с ней торопливо двинулись вдоль всего этого любопытного человеческого строя, пытаясь пробраться к проулку который вел на соседнюю улицу.

Толпа тем временем восхищенно охнула: по улице ехала кавалькада всадников. Человек двенадцать, не меньше. Все одетые в черное, на некоторых поблескивали драгоценными камнями впечатляющих размеров украшения. Темноволосые, с красивыми, но несколько хищными лицами. Издалека были видны только общие черты. На очень красивых лошадях. Даже я, ничего не понимающая в этих животных видела, что они великолепны. Бронзовые, с лоснящейся шкурой и перекатывающимися под ней мышцами. Невольно задержав шаг и любуясь этими удивительными животными, я чуть отстала от Анеи. Кто-то из всадников кинул в толпу монетки, они разлетелись из его руки блестящим веером. Людская масса жадно кинулась вперед, и Анею вытолкнули под копыта лошадей. Захрустела корзинка. По мостовой покатились хлеб с ветчиной.

– Ани! – заорала я срывая голос, бросаясь сквозь толпу к ней. Всадники равнодушно и неспешно продвигались вперед, объезжая внезапно возникшее на их дороге препятствие. Лишь один, тот, чья лошадь первая прошлась по Анее копытами, развернул коня остановился и свистнул, привлекая мое внимание. Люди окружили нас с Анеей плотным кольцом. Кто-то охал, кто-то ругался на «глупую бабу которая сама кинулась под лошадь». Я медленно поднялась испытывая только одно желание. Зубами загрызть этого… который только, что лишил меня единственного близкого в этом мире человека.

– Держи! Вира! – он кинул на окровавленную Анею кошелек с деньгами, – долг отдан?

Он окинул взглядом разношерстную толпу, очевидно ожидая подтверждения.

– Конечно, отдан, – крикнул кто-то.

– Да, с таким – то кошелем как не отдан, – пробасил кто-то за моей спиной.

Всадник отсалютовал мне затянутой в кожаную черную перчатку рукой и, пришпорив лошадь, умчался за остальными. Люди стали медленно расходиться в стороны. Я стояла посреди улицы плохо понимая, что же мне теперь делать.

Даже мелькнула глупая мысль, что нужно вызвать скорую. Какие к чертям тут скорые, ругнулась я на себя, тут даже обезболивающего нормального нет, чтобы ей не так больно было.

Анею подняли на покрывале и отнесли в нашу комнату на постоялом дворе. Уложили на кровать. Все это тихо и мрачно. Я сжимала кулаки от бессилия и отказывалась верить в происходящее. Только не Анея.

Я сидела над ней, пытаясь что-то сказать, но спазм каждый раз сжимал горло и я хватала её за руку. Мы обе понимали, что сделать ничего нельзя. Что сломанные ребра и пробитые легкие это смертныый приговор. Даже при наличии врачей и лекарств. Но здесь этого не было. Не придумали, не изобрели. И в этом было, пожалуй, самое страшное, в ощущении беспомощности и невозможности повлиять на ситуацию. А Анея, тем не менее, улыбалась и успокаивающе поглаживала меня ладонью. Мне же хотелось от этого спокойствия на стену лезть.

Так продолжалось до тех пор, пока в комнату не пришел стряпчий, предусмотрительно вызванный хозяином постоялого двора.

– Я мэтр Ист Олерре. Стряпчий, – представился входя в комнату толстый розовощекий, похожий на пупса –переростка, мужчина с кожаным саквояжем в руках.

– Эрра, вы меня понимаете? – он склонился над Анеей.

– Да, – с усилием пробулькала она, и выпалила скороговоркой на одном вдохе, – я Анея Ивянская завещаю свой дом в Ивянках со всем имуществом, все свои денежные накопления в сумме три тысячи золотых, а так же виру за мою смерть, моей сестре – Ингарре Ивянской. Пожалуйста, уважаемый мэтр, поторопитесь.

Я молча вцепилась ей в руку. Внутри меня все протестовало против таких слов. Какая вира за смерть? Она ведь жива и даже разговаривает.

– Будут другие претенденты на наследство? – профессиональным тоном поинтересовался стряпчий доставая из своего портфеля чернильницу и лист толстой желтой бумаги. Он сел за стол и принялся, сосредоточенно и быстро, выводить строчки пером.

– Нет, – Анея говорила едва слышно, у нее на губах выступила розовая пена, – только сестра.

– Вашу личность кто-нибудь может подтвердить?

– Может хозяин двора, – раздраженно сказала я, чтобы не напрягать Анею лишними разговорами, – Анея здесь останавливается не первый раз. Может хозяйка аптеки у городского рынка, эрра Лорейт. Анея регулярно привозит ей травы для изготовления лекарств. Могу я, у меня с собой документ выписанный старостой Ивянок подтверждающий мою личность.

Закончив писать мэтр ИстОлерре передал Анее бумагу на подпись. Свидетелями выступили хозяин трактира и его жена. Анея расписалась и дернула пальцами, подзывая меня ближе.

– Прости Инга, жаль, что тут у нас нет этой твоей «скорой», помнишь, ты рассказывала, – прошептала она, – наверное, это я вызвала тебя сюда, мне так хотелось, чтоб со мной рядом была хоть одна родственная душа. Моя вина.

– Какая твоя вина, Ани, о чем ты говоришь?

Она снова слабо погладила меня по руке и закрыла глаза. Я уткнулась лицом в одеяло рядом с ней и заплакала.

Потом пришли стражи и эрр Оллере подтвердил получение мной виры за смерть Анеи. В кошельке, брошенном мне на улице, было пятьдесят золотых монет. По здешним меркам просто неприличная сумма за смерть простолюдинки.

Я отдала золотой капитану стражи за то, что он задокументировал смерть Анеи. Он хотел потребовать больше, но мэтр Оллере что-то негромко сказал ему и тот заявил, что ошибся назвав цену в три золотых. Два золотых отошло мэтру Оллере за его труды. Хозяин двора сочувствующе похлопал меня по спине и попросил плату вперед. Я отсчитала ему восемь серебрушек.

 Следующие два дня слились в какую – то мутную череду действий совершаемых «потому, что так надо».

 Я договорилась с услугами местного гробовщика. Выбрала гроб из светлого полированого дерева и надгробье, из серо – голубого, с золотыми вкраплениями, камня. Выкупила в ратуше хорошее место на кладбище. Служка занимающийся продажей участков был удивлен:

– Она травница, вы говорите? А не жалко тратить столько денег на бесполезный кусок земли? – я глянула на него так, что он начал спешно перекладывать бумажки на столе и понимающе забормотал, – да, да конечно, для родственницы вы хотите самого лучшего, я понимаю.

Только потом я вспомнила, что все время «милой» беседы со служкой, держала руку на рукояти ножа.

И занималась прочими печальными делами. Заставляя себя через силу идти, договариваться, торговаться. Мир как будто превратился в вязкое, заглушающее окружающие звуки желе.

На третий день Анею похоронили.

Я постояла над свежезакопанной могилой, поплакала, посадила вечнозеленые купленные втридорога на местном рынке цветы с белыми бутонами похожими на семиконечные звезды.

В голове было пусто, как будто прохладный летний ветер выдул оттуда все мысли, а душа, за два дня отплакав свое, просто замерла в каком – то непонятном ступоре. Замерзла.

На следующий день я, наскоро собравшись, присоединилась к обозу едущему из Равенхальма в Алорну. Он шел по тракту мимо Ивянок.

Благополучно доехав с обозом в Ивянки, вернулась в дом Анеи.

 Назвать его моим не поворачивался язык, каждое утро разжигая печь, заваривая отвар или доставая из плиты булочки я вспоминала как это делала Анея. Плакала от осознания, что её нет, и никто больше не рассмеется сидя за столом в маленькой кухне пробуя очередной изготовленный мной кулинарный шедевр. И не одобрит вкусно заваренные травы.

Удивительно какие, казалось бы, мелочи пронизывают всю нашу жизнь. Кто-то радуется, что ты приготовила печенье. И сидит с тобой по утрам на крыльце, что-то обсуждая, или просто молчит рядом. Ворчит за то, что ты устроила «очередной опыт» и чуть не спалила сарай. Или хвалит за вкусный суп. Или имеет странную привычку танцевать ловя пальцами солнечные лучи. Но это все части дорогого тебе человека, удивительные, уникальные фрагменты, мозаика, из которых он и состоит. А потом, когда эти мелочи вместе с человеком их привносившим исчезают, их очень не хватает. Иногда как воздуха.

Наконец, уже на третий месяц лета, я несколько оправившись от оглушенного состояния, собрала вещи, достала спрятанные деньги. Навестила Ихора. Пожадничав, решила напоследок сходить в лес за травами. И повстречала там эрра Арано. Правду говорят, что жадность до добра не доводит.

Мы медленно продвигались в сторону Лерта, я пешком, а мой спутник все так же, полулежа, обнимая Птичку за шею. Ей было неудобно, но она только изредка мотала головой, да вздыхала, когда Ян обнимал её слишком сильно. Солнце поднималось все выше и лес затягивала утренняя туманная дымка нагоняя на меня откровенную тоску.

Снова бегать по лесу, спать на земле, питаться едой приготовленной на костре. Все это вызывало глухое раздражение и внутренний протест. Хотелось комфорта, я устала от бесконечных путешествий по лесам. Даже буйная зелень вокруг воспринималась как нечто чужеродное и враждебное. Теперь, вдобавок ко всему, придется передвигаться пытаясь не попадаться на глаза алорнцам. И еще тащить на себе этого.

– Эй, ты живой? – окликнула я разглядывая своего спутника в ярком утреннем свете. Темная, слипшаяся от грязи шевелюра закрывала его лицо. Босые ноги были сбиты в кровь. Еще бы, после ночного бега по каменной мостовой. Руки тоже выглядели удручающе: на правой мизинец был неестественно вывернут в сторону.

Ночью, в спешке, я не приглядывалась к нему, да и что бы я там разглядела, в темноте.

– Я живой, – простонал он, – пить.

– Где ж я тебе посреди леса пить возьму, – сердито проворчала я, останавливая Птичку.

 В доме Арано я не успела набрать воды, а израсходовала на петли у ворот слишком много и теперь во фляжке оставалось буквально несколько глотков.

Он открыл глаза, поднял голову, отбросив назад волосы, и расфокусированным взглядом уставился на меня. Последнее время любит судьба творить со мной злые шутки.

 Я вгляделась в его лицо повнимательнее, выругалась и отпустив повод отступила назад. Сейчас злодейка напакостила мне более, чем основательно.

С Птички на меня смотрел тот самый мужчина, чья лошадь затоптала Анею. Тот, что небрежно кинул кошелек оплатив виру. Мое горло перехватил спазм, а ноги моментально стали ватными.

– Ты! – просипела я, ошеломленно опускаясь на землю, – ты…Это ты Анею убил, гад!

Ян удивленно вскинул брови, не понимая причин моего поведения.

– Что? – ошарашенно спросил он.

У меня перед глазами металась его кривая усмешка и рука в кожаной перчатке небрежно кидающая кошель.

– Ты её убил, – повторила я и схватилась за голову, – а я тебя от стражи спасаю.

Он неуклюже сполз с лошади, Птичка почувствовав свободу тут же отошла в сторону и начала щипать траву. Сев на землю он с трудом подвинулся ко мне, вопросительно вглядываясь в мое лицо. Я удивленно вскрикнула и отшатнулась, цвет его глаз в дневном свете был зелено – желтым с ярким оранжевым ободком по краю. Выглядело это жутковато.

– Я тебя помню, – он моргнул и помолчав, добавил, – ты тогда так страшно кричала. Но я же заплатил виру.

– Что твоя вира? – я прикрыла лицо руками и не удержалась, заплакала, – из-за тебя умер единственный человек в этом мире, который был мне родным. Единственный, понимаешь?

– Понимаю, – тяжело произнес он. И лег ничком, на траву, закрыв глаза, – оставь меня здесь.

Я неуклюже согнувшись поднялась на ноги, закинула за плечи мешок и пошла, не оглядываясь, в прежнем направлении. Разорванный подол юбки цеплялся за траву и мешал идти. Птичка вопросительно фыркнула мне вслед. Я шагала, разглядывая попадающиеся на моем пути растения. Взрослый мужик, сам справится, без моей помощи, вон какой огромный. Хватит с меня игр во Флоренс Найтингейл.

Я успела отойти на приличное расстояние как мое внимание привлек своими фиолетовыми цветами огромный куст самсила растущий на краю прогалины. Я подошла ближе и обошла его кругом, шикарный куст и корешки, наверное, что надо. Отказываться от такой находки глупо, а самсиловые корешки весьма полезная в хозяйстве вещь.

 Я отстегнула от пояса нож и принялась усердно подкапывать куст. Такие корешки если не пригодятся самой, то уж продать их точно можно. Пока я копала моя злость начала медленно уходить.

Что было бы в моем мире если б Анея случайно попала под машину? Да ничего. Водителю дали бы небольшой или вовсе условный срок. Заставили бы его возмещать ущерб родственникам и траты на лечение. Та же вира.

И этот…Ян, он не виноват, что толпа кинулась за монетами. Я грустно усмехнулась. Разница в моральных устоях между мирами виделась мне сейчас колоссальной пропастью. По местным меркам, кстати, он поступил более чем щедро и порядочно. Как бы мне хотелось злиться и обвинить его во всем, но это будет несправедливо. Глупый несчастный случай. Или не глупый, но все равно несчастный. Это жадная до дармовых денег толпа вытолкнула Анею под лошадь.

Головой я это понимала, а вот эмоции зашкаливали через край. Очень хочется оставить его тут, в лесу и забыть.

 Но по его дрожащим движениям видно насколько он слаб, идти один точно не может, а значит, скорее всего, для него это будет верная смерть. Если только кто-нибудь не подберет. А кто его тут подберет? Ну, в лучшем случае разбойники. Лес – это не проходной двор. Народу тут не много ходит.

Оставить раненного человека в лесу без воды, без еды, без помощи будет подло.

 Готова – ли я принять на себя ответственность за такое решение? Решить, жить ему или нет? Стать, даже не судьей, а палачом.

Нет, не готова. Значит, нужно вернуться. И ненависть свою как-то пережить.

Я вытерла ладонями мокрые щеки, наверняка земляные разводы останутся. Ладно, не беда, доберусь до ближайшего ручья – умоюсь. Отряхнула выкопанные корешки от земли, завернула их в кусок злополучной занавески. Поднялась на ноги, постояла раздумывая, что делать дальше. Нехотя развернулась и пошла обратно.

 Ян лежал на траве, закрыв глаза, в той же позе как я его оставила.

– Прав был Воланд говоря, что щели надо затыкать тряпками, – сказала я задумчиво и отстегнула с пояса фляжку. И поймав на себе вопросительный взгляд оранжевых глаз, пояснила, – он рекомендовал щели в комнате затыкать тряпками, чтобы жалость не выползала в самый неподходящий момент.

Я протянула Яну фляжку.

– Пей, и пойдем искать воду. Надо поесть, попить и раны твои обработать, – озвучила я ему свои планы на ближайшее будущее.

Он сделал пару глотков и спросил:

– У тебя лицо, в земле, чем ты занималась?

– Кусты копала, от злости, – огрызнулась я. Прозвучало это довольно грубо и я смутившись добавила, – давай на лошадь помогу тебе забраться.

 Ян с трудом, с моей помощью, заполз на Птичку и мы прежним образом двинулись в путь. Через пару часов, в глубине леса, мы наткнулись на небольшой родничок.

Я сняла с Птички узду, корма нормального для нее нет, но хоть на траве попасется и отвела к ручью. Расседлывать не рискнула. Та, пофыркивая, стала пить, потом пошла ближе к нам и начала жевать ветки на ближайших кустах.

– По моему у этой лошадки нездоровая страсть к веткам, – задумчиво оглядываясь на нее сообщила я, расстилая плащ и помогая Яну улечься поудобнее. Критически оглядела его и стала стаскивать с него одежду.

– Что ты делаешь? – спросил он, судорожно хватаясь за штаны.

– Как это что? – съехидничала я, – собираюсь тебя грязно домогаться. Грязные, немытые, все в кровище мужики – моя слабость. И потом, вдруг я что-то интересное не разглядела еще. А что?

– Ох, это ты шутишь, – выдохнул он опускаясь на плащ.

– Что поделать, шучу, иначе снова заплачу, – честно призналась я и потянула с него сюртук, – а зачем нам женские истерики? Вот и я думаю, что женские истерики посреди леса нам не нужны.

Он тихо хмыкнул поворачиваясь, чтобы мне удобнее было стаскивать с него одежду.

Зрелище было удручающим. Все тело Яна было в глубоких царапинах, синяках и странных глубоких проколах. Мне даже стало его жалко.

– Блин, они в тебя гвозди что-ли забивали? – я склонилась разглядывая повреждения. Перевернула его на живот, в основании шеи торчала шляпка гвоздя, судя по виду серебро, – а это что?! Как ты с такой фигней двигаешься вообще? – обалдело спросила я, – ты вампир, раз они тебе в позвоночник серебро заколачивали?

– Я горг, – пробормотал он не поднимая головы, – а этот гвоздь для того, чтобы я не мог обернуться. Они убили мою вторую ипостась.

– Жопа, – глубокомысленно сообщила я свое видение ситуации. Горг, однако, моей глубокомысленности не оценил.

– Мне неприятно, что тебе приходится созерцать эту часть моего тела, давай поскорей обработаем раны и покончим с этим, – явно смущенным тоном произнес он. Я ухмыльнувшись оглядела его синюю, но приятных округлых форм пятую точку. Ничего, вполне симпатичная, можно и посозерцать.

– Это моя оценка ситуации, а не про твои унылые булки речь, – пояснила ему, – поскорей не получится, вода в ручье ледяная. Тебе к твоим ранениям только простуды сейчас и не хватает. Да и антисептика у меня нет. Поэтому я разведу костер, вскипячу котелок и буду отмывать тебя с мылом кипяченой водой. Самое передовое слово здешней асептики.

Ян слабо попытался возражать по поводу воды, дескать можно и простой из ручья, зачем эрре утруждаться, но поняв, что ему меня не переупрямить, прикрылся своей одеждой, завернулся в плащ и уснул.

Я старательно отмылась в ледяной воде ручья, такой холодной, что кости ломило. Наломала веток покрупнее, для костра. Выбрала место под костер, поставила рогатины для котелка, ветки долго не хотели разгораться, огниво плохо высекало искры, кажется, отсырело. Но тем не менее огонь все-таки разгорелся, сначала лениво, с неохотой. А затем с веселым треском начал пожирать преподносимые ему веточки. Такими темпами скоро профи стану в разжигании костров.

Я немного погрелась у огня, после ледяной воды руки никак не хотели согреваться. Поразглядывала кремень с кресалом, обдумывая почему плохо искрил и что сделать, чтоб работал нормально. Вскипятила воду в котелке. Заварила морану, траву похожую на нашу календулу – хоть какое – то обеззараживающее средство.

Проверила запасы лекарств в мешке. Немного трав, кора ивы, корешки самсила, пара пузырьков настоек, небогато. Решив не жадничать достала упаковку пластырей. Все равно до бесконечности я их хранить не смогу, как бы жалко не было, срок годности выйдет и все. Смешно, конечно, такие серьезные раны пластырями клеить, но других лекарств у меня нет.

Разбудив горга осторожно промыла его раны. От боли он ругался, дергался, орал и шипел как змея, а один раз даже умудрился покрыться красивой, блестящей, насыщенного темно – синего цвета, чешуей на лице. Я, громко взвизгнув от испуга, подскочила и швырнула в него мокрой тряпкой.

Одно дело видеть такие фокусы на экране телевизора сидя на уютном диване у себя дома. И совсем другое дело, когда сидящий рядом с тобой человек вдруг трансформируется в непонятную, клыкастую, чешуйчатую морду. Причем, весьма примечательного цвета.

– Извини, – виновато сказал он и попытался улыбнуться, улыбка вышла перекошенной, чешуйки медленно пропадали с его лица, как будто втягиваясь в кожу, – больно очень.

– Это ты меня извини, очень жаль, что тебе больно, – я сочувственно погладила его по руке, – вообще – то я первый раз вижу горга, поэтому испугалась. Давай, таблетками тебя накормим и этот долбанный гвоздик достанем.

– Давай, – покорно вздохнув, согласился он.

Пока он, выпив таблетки отдыхал, я сварила прямо в кружке жидкую кашу с вяленым мясом. Повздыхала над своими скудными запасами. На долгое лесное путешествие не хватит. Надо что-то придумать.

Накормила Яна, хоть он и пытался отбрыкиваться. Остатки каши скормила Птичке. Эта лошадка явно посмотрела на меня как на умалишенную, когда я протянула ей на ладони остывшее варево с мясом, но принюхалась и принялась его поедать.

– Вот так – то, голод не тетка, – глубокомысленно изрекла я.

Птичка согласно фыркнула мне в ладонь, щедро обдав меня брызгами каши. Я возмущенно вытаращилась на нее. Она слизнула остатки каши у меня с руки, потом с моей физиономии, невозмутимо отошла к кустам и принялась жевать молодые побеги.

– Свинка ты, а не лошадка, – обиженно сказала я ей. Птичка передернула шкурой отгоняя насекомых и помахивая хвостом повернулась ко мне крупом.

Ян, наблюдавший за нами, захихикал. Я очень неодобрительно поглядела в его сторону и отправилась к ручью, отмываться от объедков Птичкиного пиршества.

Тщательно отмывшись от каши и вымыв руки, вернулась к Яну.

– Ну что, готов? – преувеличенно бодрым тоном спросила у него. Он открыл один глаз и посмотрел на меня снизу вверх.

– Нет, – он со вздохом перекатился со спины на живот и отодвинул волосы, – доставай.

– Может тебе в зубы дать? – задумчиво оглядываясь в поисках подходящей ветки спросила я.

– За что? Зачем? Я тебя чем-то обидел? – он поднял голову и растерянно уставился на меня.

– Зажать зубами что-то, – пояснила я, – вот, ремень могу тебе одолжить.

– А, ты в этом смысле, нет, не нужно, – он снова уткнулся носом в плащ, – делай уже что-нибудь.

– Ну, как знаешь, – я присев сбоку на плащ попыталась ухватить гвоздь пальцами. Холодный металл скользил и вытаскиваться не желал. Я зло и сосредоточенно сопела пытаясь подцепить ногтями вредную железку.

– А почему ты сказал, что этим гвоздем убило твоего дракона? Ну то есть горга? Ты ведь покрылся чешуей вот недавно? – полюбопытствовала я обматывая шляпку гвоздя нитками выдернутыми из многострадального подола моего платья. Надо заговорить ему зубы и выдирать этот гвоздь одним движением, иначе вообще застрянет.

– Дракона, – задумчиво повторил Ян, – странное слово. Чешуя это память тела. Горга внутри меня уже нет, но память осталась. Ипостаси связаны и через год – полтора человеческое тело уйдет следом за горговской частью. Оуммм!

Ян взвыл, так как я резко выдернула гвоздь, и часто – часто задышав вытянулся в струнку.

То есть, те кто сделал это с ним, сознательно вынесли горгу отсроченный смертный приговор. Интересно, кому он настолько не угодил?

– Уф, вот поэтому и хотела тебе дать что-то в зубы, – ворчливо объяснила я, стерла кровь с его затылка и зажала рану тряпкой, – губу прокусил?

Он что-то промычал в ответ, не поднимая голову.

– А ты вообще кремень, как я погляжу, – я ободряюще потрепала его по плечу, – даже в обморок не упал.

– Горги отличаются выносливостью и способностью быстро восстанавливаться, – Ян перевернулся на спину и вытер тыльной стороной ладони глаза.

– Ага, птица Говорун отличается умом и сообразительностью, – передразнила его интонации я, вспомнив мультфильм про Алису, – милый, раз все хорошо, то давай снова займемся этим грязным делом, – я потрясла перед ним коробочкой с пластырями.

Ян обреченно вздохнул.

– Что это за липкие штучки?

– Лейкопластырь, – я протянула одну полоску ему, – вот видишь, тут внутри зеленая тряпочка, она пропитана лекарством которое не даст ранам гноиться.

– Странная какая штука, – он покрутил пластырь в руке, по очереди отдирая пальцы от клейкой части, – и запакованы странно. В бумагу, да?

Второго Керио мне только не хватало, с дурацкими тестами и расспросами. С другой стороны, а чего я хотела, рассекречиваясь по самое «не хочу».

– Угу, в бумагу, – я забрала у него бумажную упаковку от пластырей и кинула её в костер, – пару дней они на тебе продержатся. Возможно, это даст тебе шанс не загнуться от генерализованного сепсиса, слишком много у тебя ран.

Очередной вопросительный взгляд Яна я попросту проигнорировала.

Приблизительно через сорок минут я окинула довольным взглядом слегка причесанного, частично отмытого и обклеенного лейкопластырями с ног до головы Яна. На сломанный правый мизинец была наложена импровизированная шина из лубка. Из остатков занавески, которую я невольно стащила из дома Арано, вышли отличные бинты. Почти чистые. Под короткими, чуть ниже колен, мышино – серыми брюками красовались кислотно – розовые термоноски.

– Душераздирающее зрелище, – гнусавым голосом, с чувством сообщила я, – ну да ладно, все лучше чем босиком по лесу бегать.

– Какие странные сапоги, – Ян пошевелил пальцами на ноге, разглядывая носок, – мягкие, тонкие.

– А это не сапоги, – я разглядывала узду, прикидывая как надеть её обратно на Птичку, – это внутрь обуви надевают, типа обмоток. Слушай, как на ней это застегнуть?

– Ты не умеешь? – удивился он.

– Увы, такого навыка у меня нет, – я огорченно помахала руками.

– Но ты же… – он замялся.

Я, пожав плечами, подозвала Птичку и примерилась её взнуздывать, как он вдруг осторожно и ласково сказал:

– Не волнуйся, я не буду задавать лишних вопросов, я понимаю, что девушки не оказываются в участках стражи ночью просто так. И если твоя работа далека от достойной, то я не буду донимать тебя неприятными вопросами.

Я моментально взбесилась, вожусь тут с ним как с малым детятей, а он не хочет донимать воровку, или за кого там он меня принял, «неприятными вопросами». Невероятное великодушие.

– Эрр, если бы вы не были в столь беспомощном состоянии, я бы оставила вас здесь. Честное слово. Ты тоже оказался в этом участке, да еще в весьма прискорбном виде, – я гневно смотрела на него, – значит ли это, что твоя «работа далека от достойной»?

Он, смутившись, мотнул головой и скорчил покаянную рожицу.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Конечно, не хотел, ты просто сделал вывод, что «моя работа далека от достойной», – я плюхнула вожжи на землю, отошла к костру и села на траву, – я просто травница. И мне не повезло оказаться на улице поздно вечером, во время обхода улиц стражами. А стражам не понравился мой мешок. Вернее слишком понравился. А ты как в участке оказался?

Ян замялся, закусив губу.

– Ты же знаешь, кто я? – неуверенно спросил он, укладываясь на плащ.

Ого, парень что, местная знаменитость?

– Вообще – то, нет, – я уставилась на него, ожидая более пространных объяснений.

– Но ты была там, на улице, когда мы приехали, – он смотрел с таким видом, как будто мое нахождение на улице объясняло все.

Ну да, помню я эту восторженную толпу фанов на местный манер. Никогда не забуду.

– Ты свой звездный синдром с пола подбери и засунь себе…в кошелёчек, – окончательно обозлилась я расстроенная неприятными воспоминаниями, – богатым будешь. Понятия не имею кто ты такой. А по той улице мы с Анеей на постоялый двор возвращались. Так что, будь добр, открой мне тайну.

– Я младший посол горгов, здесь, в империи, – он опять замялся, уставившись на меня своими оранжевыми гляделками.

– Ну, и? В участке – то как оказался? Стащил плюшку у булочника? – не удержалась от ехидного вопроса я.

– Как ты могла такое подумать! – возмутился он, – меня алорнцы похитили.

О как, опять из проблемы эльфячьи уши торчат.

– И зачем ты понадобился алорнцам? – усомнилась в его словах я.

– Они ищут святилище древних на наших землях. Тайно. Их пару раз ловили наши патрули рядом с горами и выдворяли обратно. А некто эрр Арано решил, что мой отец может поспособствовать получению официального разрешения на поиски.

– А отец у нас кто? – уточнила я.

– Министр иностранных дел Росакара, – Ян пожал плечами как будто это само собой разумеющееся.

Я присвистнула, министр иностранных дел, это человек приближенный ко двору и отвечающий за внешнюю политику государства. И посвященный во многие тайны. Скорее всего, его сын тоже далеко не валенок. Похоже, я опять ввязалась в очень нехорошую авантюру. Еще более нехорошую, чем раньше. Чтож, Ян рассказал мне на удивление много информации. Для первого дня знакомства. Спрашивать, почему похитили именно его смысла нет, и так все понятно. Всяких там принцев охраняют, а здесь сын достаточно влиятельного человека и без какой либо защиты.

– Арано, значит, – я запустила руку в волосы и досадливо цокнула языком, – а почему они тебя к себе в Алорну не переправили?

– Откуда ты знаешь Арано? – напрягся и хищно прищурился Ян.

– Я от него убегала, как раз перед тем как попасть в участок, – честно призналась я, – он меня убить хотел. Стоп, – меня осенило, – а не переправили они тебя туда потому, что Арано не хочет светить свои махинации на территории Алорны. Он же переворот задумал, – размышляла я вслух, не замечая медленно округляющихся от удивления глаз Яна, – значит, на него работали стражи. Кто-то покрупней навряд ли, возможно начальник местных стражей, но не выше. С гвоздем в твоей спине они от усердия налажали и от желания выслужиться перед нанимателем. Похищение посла, а уж тем более его убийство равно объявлению войны, так? Крупные, да даже средние, имперские чины не полезли бы в такое. Разве что, за очень – очень большие деньги. С них, за обострение международной обстановкии и втягивание империи Хистеран третьей стороной в конфликт, шкуру, вышестоящее начальство, в два счета спустит.

Ян кивнул, разглядывая меня с таким выражением лица словно у меня выросла вторая голова.

– А зачем ему вещи древних? Что они дают? Статус? Подтверждение божественного происхождения обладателя? Кстати, ты знаешь почему их нельзя провозить в города?

Я тараторила вопросы торопливо собирая головоломку из фактов воедино.

Ян одним вопросом вернул меня обратно на грешную землю:

– Кто ты?

Я, еле сдержавшись чтоб не ответить известной всем поговоркой про коня в теплой верхней одежде, вдохнула побольше воздуха.

– Понимаешь ли…

– Не говори, что ты травница, я в это не поверю, – перебил меня Ян.

– Я на самом деле травница, – упрямо сказала я, – после того как ты Анею убил, – Ян при этих словах возмущенно воззрился на меня и попытался что то возразить, – я вернулась в Ивянки, это та деревня где мы с ней жили. Пошла в лес за травами. А там Арано в мешок завязан, и пожалуй, даже синее, чем ты сейчас.

Ян скептически хмыкнул, а я продолжила, чувствуя необходимость оправдаться. Надеюсь, он меня правильно поймет, и мне не придется жалеть о своей откровенности.

– Я его из реки достала, сдуру не иначе. Он мне кольцо дал в залог и денег пообещал, если я его доведу до третьей стоянки на Равенхальмском тракте. Я на деньги и позарилась. Повела.

– И как? Заплатил? – лежащий на плаще Ян вдруг рассмеялся.

– Смейся, смейся, мне самой от своей глупости тошно, – проворчала я, – недалеко от третьей стоянки нас некто эрр Керио встретил. Знаешь, наверное?

– Лично встречаться не доводилось, но наслышан о нем как о верном слуге Первого дома. Что не удивительно, он из младшей ветви.

Ого, так эрр Керио оказывается, почти, что принц.

– Арано сказал, что он ждал другой отряд и отдать деньги не может. Уговорил с ними в Равенхальм прогуляться. Я согласилась. А в Равенхальм приехали, началось непонятно что твориться, знаешь, события как снежный ком покатились. Приехали днем. Я отоспалась к вечеру, пошла Арано искать. Подслушала его разговор с мужчиной по имени Дерк. Да – да, не надо на меня так укоризненно смотреть, – воскликнула я, поймав на себе взгляд горга, – моё любопытство мне жизнь спасло. Так вот, я подслушала, что он карту какую – то потерял. Что он убил отряд Тэруила. Что дура деревенская, жадная, то есть я, запрещенное колечко легко в Равенхальм пронесла и что пора меня утопить. Ну и Керио заодно тоже. Слушай, – меня в очередной раз осенило, – а ведь я ему идеальный план попортила еще и по дискредитации правящего дома. Потому, что он планировал выставить все так, как будто Керио со мной, – я замялась и неопределенно помахала руками, – встречался. В общем, я мешок в руки схватила и бежать, вот на ночную стражу и набежала.

– А что там в участке такое было, ты магией владеешь? – как бы невзначай поинтересовался Ян.

– Не знаю, – я потерла подбородок, как бы раздумывая, что там случилось, и повторила, – не знаю. Капитан что-то в жаровню бросил. А она взорвалась. В любом случае, благодаря этому мы выбрались.

– Да уж, надо сказать спасибо твоему любопытству. А кольцо у тебя?

Я кивнула.

– Вещи древних нельзя трогать. Они вызывают безумие, – пояснил Ян, – те кто пытался их носить или заболевали очень страшно, или с ума сходили. С печальными последствиями для окружающих. Это все знают.

А ведь я это кольцо руками брала и чуть ли не у сердца ношу, может я уже сошла с ума, но просто этого не замечаю?

Сижу где-нибудь в комнате с мягкими стенами, в беленькой смирительной рубашечке, обколотая сильнодействующими препаратами и счастливо пускаю слюни. А все происходящее сейчас это мой веселый фантазийный глюк.

Я ущипнула себя за руку и ойкнула. Со мной уже больше года безумие происходит, может и не стоит опасаться сойти с ума еще больше.

Интересно, что Арано планировал сделать с этим кольцом? Подсунуть владыке Алорны и свести того с ума? Или использовать как то иначе?

И что мне делать с этой ядовитой побрякушкой?

– Значит, денег Арано тебе не отдал, а ты не вернула ему кольцо. Это плохо. Он будет его искать, – повторил Ян слово в слово мои мысли.

– Я об этом уже думала, – грустно согласилась я, – но даже если бы я отдала ему кольцо, он все равно меня убрал.

– Убрал? – переспросил Ян удивленно, – как можно тебя убрать, куда?

Я со вздохом пояснила:

– Убрал значит убил.

– Думаешь? – Ян почесал спутанные волосы и ойкнул.

– А чего тут думать, кольцо я у него видела, подельников его видела, Керио видела до того как тот пропал, так, что меня как свидетельницу того – сь.

Я пригорюнилась обхватив себя за колени и продолжила:

– Вот вопрос, куда податься бедной девушке если ей совсем не хочется приключений, а нужно найти мага. Причем сильного мага.

– А зачем тебе маг?

– Духов желаю вызвать. Есть у меня к ним несколько вопросов, по поводу точечной транспортировки одушевленных объектов через пространственно – временной континуум. Отсюда прямиком в Евклидово пространство.

Выражение лица Яна было непередаваемым. Похоже, он решил, что я немного не в себе.

– Даа – давай я Птичку взнуздаю, ехать пора, – неуверенно предложил он, и сел скривившись на один бок.

– Лучше руководи, – я встала, подняла узду и пошла к Птичке, которая успела за время нашего диалога обгрызть близлежащие кусты и выкосить, подчистую, траву вокруг ручья, – слушай, а её не распучит с травы?

– Чего? – Ян захохотал, – лошади едят траву. Это их корм.

– Да, но она же всю траву слопала вокруг ручья, это много, – удивилась я.

– Боюсь, этого мало.

– Ого, – впечатлилась я, – ну давай, командуй, куда и чего ей завязывать.

Ян откашлялся и учительским тоном произнес:

– Значит так, берешь узду и развешиваешь её на левой руке. Суголовный ремень на локоть, а повод в ладонь возьми. Так, хорошо. А теперь подойди к ней и правой рукой снизу возьми её за морду.

Я смело шагнула к Птичке, и стоя, так сказать, лицом к лицу потянула руку к её подбородку. Птичка ткнулась носом в мою ладонь ища лакомство.

Ян заржал, и тут же скривился от боли.

– Не так, встань в одном направлении с ней и обхвати её морду рукой снизу. Ладонь на храп.

Я, покраснев от обиды, развернулась в нужном направлении. Клоуна нашел, а я, между прочим, лошадь третий раз в жизни вижу близко. Все остальное время или в кино, или на картинках. А в кино не показывали как их взнуздывать. Там только скачут лихо, так, чтоб у лошади грива красиво развивалась.

Птичка покосилась на меня темным глазом, насмешливо фыркнула и переступив ногами двинула плечом. Я отлетела в сторону.

– Вот говорю же, свинка ты, а не Птичка, – горестно вздыхая сообщила я ей, вставая на ноги и отряхивая платье от прилипшей к нему сухой травы. Ян деликатно делал вид, что ему совсем не смешно. Однако, изредка прорывающие похрюкивания из-за, с трудом сдерживаемого, смеха выдавали его с головой.

– Ты и вправду не умеешь с лошадьми обращаться, а говоришь из деревни, – сказал он и с трудом поднялся, – смотри.

Я пожала плечами, не зная, что ответить на справедливое замечание. Аховый из меня Штирлиц. Все время прокалываюсь на мелочах. И болтаю много лишнего, видимо, от стресса.

Тем временем Ян взял узду, положил её на руку, встал у головы Птички, и ловко заведя мундштук лошади в пасть, накинул всю остальную конструкцию ей на голову. Мягко расправил попавшие под ремень челку и уши, застегнул узду тут же проверив её натяжение. Все это меньше чем за две минуты.

– Хорошо, что ты её не расседлала, – он обессилено опустился обратно на землю, – с этим я бы сейчас не справился.

Птичка ласково ткнулась мордой в его плечо.

– Спелись, – укоризненно констатировала я и протянула Птичке сухарик, – а между прочим, он тебя клячей обзывал.

Я обвиняющее потыкала пальцем в сторону ухмыляющегося горга.

– Там было слишком темно, и я случайно не разглядел статей этой прекрасной кобылки, – с очень серьезным выражением лица, возмутился Ян, – не возводи на меня напраслину.

Я, не выдержав, рассмеялась и придержала Птичку за повод:

– Грузись, ценитель лошадок, дальше поедем. Кстати, надо бы решить в какую сторону.

– Надо затушить костер и присыпать его песком из ручья, – перестав улыбаться серьезно сказал Ян, – и воды в твою фляжку набрать не помешает.

– Уже, – я похлопала по поясу к которому было привязана фляжка, – у меня ярь – трава есть сушеная. Как думаешь, есть смысл её по поляне рассыпать?

Ян задумчиво потер подбородок и согласно покивал головой.

– Думаю, лишним не будет, только подожди пока мы с Птичкой чуть отойдем, не хочу, чтобы ей в нос попало.

Ян поднялся и заскочил в седло. Вернее заполз. Это если сильно не придираться. И шагом отъехал подальше, за пределы поляны.

Я тем временем, отчистила котелок до блеска, зачерпнула из ручья побольше песка с водой, вывалила его на сердито зашипевший костер. Раскидала вперемежку с углем. Когда песок подсохнет, костровище будет выглядеть достаточно старым. Закинула рогатины подальше в кусты.

Привязала мешок к седлу и похлопала Птичку по крупу. Она не спеша двинулась вперед.

С ярь – травой я разобралась быстро, обсыпала почти всю поляну, расчихалась от висящей в воздухе мелкой пыли, торопливо сунула вполовину пустой пакет в карман и побежала догонять Яна с Птичкой.

Впереди была неделя изматывающей пешей дороги.

Ян периодически уходил в беспамятство из-за поднявшейся температуры. Он не бредил, просто впадал в странное оцепенение, застывал в одной позе, закрывал глаза и не отвечал, когда я с ним заговаривала. Однажды он начал что-то быстро и сердито говорить на непонятном мне языке, на оклик не ответил, а какое –то время продолжал свой странный монолог. Птичка нервно дергала ушами, слушая как он говорит.

 Я догадалась, что это его родной язык, язык горгов. Мне стало страшно, когда я поняла, что он бредит. Что я буду делать, если ему станет окончательно плохо и он умрет прямо тут в лесу, у меня на руках.

Меня посещали грустные мысли, что надо срочно искать жилище, на долгий срок, и постоялый двор для этого явно не подходил. Лучше всего дом, и лучше всего в городе, там народу много. Есть шанс затеряться в толпе.

– Тебе надо в постели лежать, а не по лесам шастать, вот что мне с тобой делать? – ворчала я остановившись на очередной привал и отпаивая несчастного горга ивовым отваром. Ян морщился, отвар был горьким, но он пил его безропотно.

– На постоялых дворах нам лучше не появляться, – сообщила я горгу результат своих невеселых раздумий, – сомневаюсь, что нас вообще туда пустят, скорее прогонят, приняв за бродяг. Да и вся эта шпионская история с эльфами не дает мне покоя. Может у тебя в Лерте кто-нибудь есть? Родственники, друзья?

– Есть, – выдохнул Ян, – но они меня не возьмут к себе.

– Как это? – возмутилась я, – ты же посол, тебе обязаны ваши официальные лица помогать.

– Как только мои сородичи поймут, что мой горг мертв, меня прогонят, – Ян перевернулся с боку на спину и блестящими глазами уставился на облака, – это обычай такой. Горга потерявшего свою ипостась изгоняют. Так как он все равно умрет. Род не имеет права тратить свои ресурсы впустую.

– Но это же несправедливо, – возмутилась я, – лишить человека которому и так плохо, еще и возможности общения с родными. Их поддержки. Это же чудовищно.

Ян посмотрел на меня с некоторым неодобрением.

– Это вопрос выживания рода. Если тратить ресурсы рода на слабых, род не выживет.

– А по моему это чудовищно, – упрямо повторила я и миролюбиво продолжила, вспомнив поговорку про чужой монастырь, – ладно, скажи мне куда нам идти, если на постоялый двор нежелательно, и на твоих сородичей мы тоже рассчитывать не можем?

– У меня есть в Лерте некоторое количество личных денег и мне отдадут «темный мешок» – это небольшая денежная сумма для изгоняемых горгов. Это же не преступники им надо на что-то жить в изгнании, – пояснил он, – и еще есть дом моей ээээм, – он замялся, – в общем я купил его для…

Ну и чего он вдруг замялся и начал краснеть как красна девица на выданье? До меня медленно доходило, что он пытается сказать.

– Какой ты щепетильный, – фыркнула я, – так бы и сказал: купил для своей любовницы.

– Да, – выдохнул Ян и покраснел.

– А сейчас её там нет?

– Нет, там вообще никого не должно быть кроме сторожа. А Лиамата уезжала со мной в Равенхальм, и предполагаю, что за два месяца моего отсутствия нашла мне замену.

Никакой горечи в голосе, сухая констатация факта, ну да, чистые ничем не замутненные товарно – денежные отношения.

– А дом на тебя оформлен? – поинтересовалась я протягивая ему еще одну кружку с отваром.

– Да, – Ян посмотрел на меня и взяв кружку в руки начал оправдываться, – ты не подумай я просто не успел на нее бумаги оформить, хотел сделать Лиамате подарок, но меня включили в состав Равенхальмской делегации и я не успел…

– Ян, Ян, я не о том тебя спрашиваю, – я помахала рукой перед его носом, – до твоих отношений с твоими женщинами мне дела нет. Если дом официально оформлен на тебя, может быть такая вероятность, что об этом узнают алорнцы?

Нет, ну надо же, додуматься объяснять мне какой он нежадный горг. Дома любовницам дарит. Я возмущенно засопела.

Ян вытаращился на меня.

– Ты думаешь, что там нас может ждать засада?

Я пожала плечами:

– Если кому – то известно что ты владелец, то вполне возможно. Это было бы логично. Если бы ты бежал один, без моей помощи, куда бы направился?

Он озадаченно почесал затылок.

– В посольство в Равенхальме, наверное. Но алорнцы проверят его в первую очередь. Меня похитили из самого посольства, днем. Позвали в комнату, я зашел, а потом очнулся уже в камере.

– А, так у вас там крот роет, – хмыкнула я, – получается, тебе к своим вообще показываться нельзя, сольют.

– Я что-то не совсем понял, о чем ты? – мягко сказал Ян, как-то странно глядя на меня.

– Это жаргон, – рассмеялась я и пояснила, – «крот роет» – значит в окружении есть предатель, а «сольют» значит, что информация про тебя уйдет к эльфам.

– И откуда травница может знать подобный жаргон? – неожиданно низким, суровым голосом поинтересовался Ян.

Я устало плюхнулась на плащ рядом с ним и закрыла глаза.

– Давай, скажи, что я шпионка.

– А ты не шпионка? – с сомнением усмехнулся Ян.

– Неа, – я отрицательно помотала головой, не открывая глаз.

– Тогда кто ты?

– Здесь травница, – я приоткрыла один глаз и посмотрела на него.

– А не здесь? – продолжал настойчиво допытываться Ян.

Я подумала и решилась сказать полуправду.

– Я ученый, математикой занималась, цифрами, пока сюда не попала.

Ян удивленно присвистнул.

– Разве женщина может быть ученым?

– Здесь нет, там где я жила, это возможно.

– А здесь как оказалась?

– Случайно.

– Откуда?

– Издалека. Сильно издалека, – уклончиво ответила я.

– Из-за морей?

– Почти, еще чуть дальше. Мне поэтому и нужен маг, чтобы вернуться домой. Туда не добраться обычными способами.

– Так вот почему ты так просторечно разговариваешь, – догадался он, – тебя так учили. Та девушка, верно?

Я молча кивнула. Ян заулыбался глядя на меня и попросил:

– А спой что-нибудь на своем языке?

Улыбка, надо отдать должное, у него была очаровательной.

Я растерялась, выбор был велик от «во поле березка стояла», до бесконечности, однако петь толком я не умела, голоса особо не было, слух в общем, тоже не особо был, но набрала в легкие воздуха и тихо напела.

– Растворяется в тенях снова прожитого дня

Позабывшая меня твоя печаль. [1]

[1] Ю. Чичерина «Сорок тысяч километров»

Дойдя до второго куплета я сфальшивила и смутилась. Ян подбадривающее мне улыбнулся.

– Странный язык, никогда такого не слышал. А о чем песня?

Похоже, меня сейчас развели как ребенка. Я укоризненно улыбнулась глядя ему в глаза.

– Я ведь сказала, что попала сюда очень издалека.

Его зрачки вдруг сузились превратившись в вертикальную черную полоску пересекающую оранжевую радужку. Мы оба замерли глядя друг другу в глаза.

– Ты меня пугаешь, – сказала я спустя несколько бесконечных минут обоюдных рассматриваний.

– Прости, – хрипло сказал Ян, закрывая глаза, – кажется это из-за того, что у меня жар. Сейчас пройдет. И все-таки, мне кажется, что ты что-то недоговариваешь.

– Мы шесть дней знакомы, а ты хочешь, чтобы я тебе всю свою подноготную выложила? – я насмешливо глянула на него, – думаю, что рассказала тебе много больше, чем можно было ожидать.

– Понимаю, – Ян слегка улыбнулся, – даю слово, я тебя не обижу.

Рассказала я ему, действительно, больше чем следовало бы, но с Яном было удивительно легко, невзирая на прискорбные обстоятельства нашей первой встречи. Не было желания пожалеть и позаботиться, как с Арано, Ян, даже в плачевном состоянии, не выглядел побитым щенком. Не было и дискомфорта, от слишком пристального внимания, как с Керио.

 И не было ощущения недопонятости как с Юркой: шутил он –не понимала я, шутила я – не понимал он. От этого возникала неловкость и позже, глухое раздражение от непонимания. Искренне надеюсь, что он найдет себе женщину способную принять его со всем стилем его жизни. Меня в последнее время нашего брака раздражало даже то, как он жарит яичницу и моет после нее сковородку.

Я закрыла глаза и как наяву увидела Юра. С растрепанными после сна русыми кудрями, в светло – голубой рубашке, джинсах и босой, еще не причесанный, но уже чисто выбритый и пахнущий своим любимым одеколоном. Стоит у плиты и пританцовывая под веселенький рок – н – ролл подкидывает на сковороде омлет.

– Доброе утро, жена, – он встрепывает рукой мои тщательно уложенные волосы и смеется, – как погляжу, ты уже с утра вся в цифрах. Когда моя супруга докажет какую-нибудь гениальную теорему?

Если поначалу это воспринималось как шутка, то потом как попытка уколоть, там более, что я уйму раз объясняла, насколько неприятны мне эти шутки.

Он в ответ смеялся: «ты преувеличиваешь», и ему на самом деле казалась забавной эта вся моя «возня с цифрами». Я заваривала себе кофе, плюхалась за стол, и настроение начинало стремительно портиться. Мне казалось, что муж никак не хочет понять важность решаемых мной задач. Более того принижает их. «Просто возня с циферками» преследовала меня повсюду: за завтраком, в разговорах по телефону, вечером за ужином. : «Ну что, жена, решила гениальную теорему Ферма?» поддевал он меня. «Нет, – ворчала в ответ я, – теорему Ферма еще в 1995 году решили, неуч ты, Юр». Юр в ответ заливисто хохотал: « Ерунда эта ваша математика, рисуете циферки на досках, уж лучше бы ты вышивкой занималась, Ин. ». « А еще лучше шпалы бы пошла укладывать, там тебе и продуктивность труда и общественная польза», – злилась я.

Я тряхнула головой, все эти люди из моего прошлого сейчас воспринимались под каким-то другим углом, как будто они где –то в стороне, отдельно. И я – тоже отдельно.

Ко мне подошла Птичка и попыталась жевать мою косу. Воспоминания сразу отошли на второй план.

– Эй, животное, тебе что, веток мало, – возмутилась я и легонько похлопала требующую внимания лошадку по храпу, – ты еще вон в той стороне не всю траву запылесосила.

– Я вот, что подумал, – Ян почесал макушку и улыбнулся в ответ на мой вопросительный взгляд, – мы уже шестой день идем, а я до сих пор не знаю как тебя зовут.

Я поднялась на ноги и начала собирать вещи.

– Меня зовут Инга, или Ингарра, как тебе удобнее. Так, что мы решим, в итоге?

Он устало потер лоб.

– Приятно познакомиться, Инга, – мое имя он проговорил очень чисто, не искажая и не смягчая, – Я думаю, что ты, скорее всего, права насчет того, что нас будут искать. Значит, надо найти жилище не связанное с моим именем. У меня есть идея, только в таком виде как у нас будет сложно по городу передвигаться.

– А нет ли тут неподалеку какой-нибудь деревни с постоялым двором? –предложила я, – можно будет что-нибудь купить из одежды там. В Ивянках Альм приторговывал всяким барахлом забытым посетителями.

– Я не могу тебе позволить оплачивать мою одежду, я и так у тебя в неоплатном долгу за мое спасение, – сурово глядя на меня сказал горг.

Я недовольно закатила глаза, слышала я эти песни, и про долг жизни, и про обязательства. А главное, самое время сейчас проявлять гордость и щепетильность. Ладно, будем договариваться с мужской гордостью.

– Предлагаю так. Я решу вопрос с нашей одеждой на данный момент. Ты придумаешь, где мне найти мага который окажет мне помощь с возвращением домой. Так же ты придумаешь, где нам пожить, хотя бы некоторое время. Перезимовать. А я помогу тебе восстановиться и буду вести хозяйство. Правда, если честно, делать я это не особо умею. Взаимовыгодное сотрудничество. Так пойдет?

Ян начал рассуждать вслух:

– Нас ищут по отдельности, но мы можем представляться супругами, это усложнит нашим преследователям задачу. И объяснит, почему мы живем в одном доме. И ты будешь под моей защитой, – вслух рассуждал он, – да, думаю так пойдет.

– А кроме как супругами нельзя представиться? Например, братом и сестрой?

– Возраст не тот, большинство женщин твоего возраста замужние, – возразил Ян, – на старую деву ты не походишь. Решат еще, что мы любовники, а это лишняя скандальность и лишние сплетни.

– Согласна, но только без каких – либо домогательств, пожалуйста, – предупредила я.

– Ах, а я то надеялся, – ехидно фыркнул Ян, и рассмеялся получив от меня легкий тычок в плечо.

До Лерта мы добрались без приключений, разве что шесть дней дороги утомили нас обоих окончательно, усталость намертво поселилась во всем теле. Да еду приходилось экономить. Казалось, даже Птичка похудела и еле передвигала копытами.

Ян сидел у окна, поближе к свету и внимательно изучал свое отражение в маленьком зеркале. Сегодня утром он попросил меня срезать ему отросшие волосы. Чем я и занималась большую половину утра. Маникюрными ножницами, которые лежали у меня в косметичке и опасной бритвой купленной на постоялом дворе. В результате моих стараний у него на голове получилась нечто короткое, по – хулигански торчащее в разные стороны.

– Редакторы модного глянца расхватали бы твои фото как горячие пирожки, – оценила я его прическу.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Модно выглядишь, – пояснила я.

– У вас так модно? Ты не шутишь? – Ян критически оглядел свое отражение, – хотя удобно, можно совсем не причесываться.

На нем был мундир младшего офицера императорской армии Хистерана, который мы приобрели в деревне на постоялом дворе. Темный китель с воротом стойкой, украшенной тонким золотым шитьем. Белый подворотничок. Еще более темные брюки из очень плотной ткани напоминающей тонкое сукно. Нашивки на мундире были спороты, сапоги пришлось искать отдельно, они оказались велики и порваны по голенищу. Пришлось их наскоро штопать. Как пояснил нам трактирщик, мундир вместе со всем своим нехитрым багажом забыл один из постояльцев. Наверняка врал, но выяснять правду смысла не было.

 Птичку, увы, пришлось продать в той же деревне. Как не хотелось мне оставить её у себя, но содержание лошади в городе стоило дорого. А расходов на конюшню, питание и конюха, я позволить себе не могла. Кроме того существовал риск, что её обнаружит и узнает прежний хозяин.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – я с сомнением оглядывала варево в небольшой кастрюльке стоящей на погасшей спиртовой горелке.

Там был расплавленный с жиром, глиной и краской, воск. Смесь по виду напоминала потекший от жары пластилин, цвет мы старались сделать максимально похожим на цвет кожи Яна. Получилось, если честно, не очень.

– Нет, но мои раны заклеенные этим самым твоим ликапластырем будут привлекать внимание, – он проверил пальцем температуру смеси. И скрутив длинной колбаской наклеил её на лицо, размазал края, недовольно покачал головой, – значит, надо его замаскировать.

– Ну да, а наклеенные шрамы не будут, – съехидничала я, – ты как это отлеплять будешь? Вместе с бровями?

– Об этом я потом подумаю, – он повернулся ко мне, – воск слишком блестит. Не очень естественно выглядит, что думаешь?

Я критически осмотрела творение Яна со стороны.

– Это выглядит совсем не естественно, сейчас, обожди, – решительно подавив в себе жадность я залезла в мешок и достала косметичку. За год я использовала гигиеническую помаду и духи, а все остальные микро тюбики лежали без дела. Пускай поработают на благо, пока окончательно не испортились.

Ян с любопытством косился на извлекаемые мной тюбики и коробочки. Я аккуратно прошлась по шраму тональником, выравнивая тон кожи и наклеенного воска. Кисточкой нанесла бледно – розовые перламутровые тени, чтобы придать характерную белизну. В жизни никогда ими не пользовалась. А теперь самый неходовой в моей мини – паллетке оттенок пригодился, причем весьма оригинальным образом. Темным коричневым кое-где обозначила неровности. Растушевала и осторожно припудрила, чтоб убрать блеск.

– В темноте сойдет, – я нанесла еще несколько слоев пудры.

– Моя кожа похоже на алорнский фарфор, – Ян осторожно покрутил головой разглядывая творение рук моих, – всегда знал, что женщины способны с помощью этих своих штучек нарисовать все что угодно, обманщицы вы, хитрые.

– Сказал парниша, который себе на физиономию клеит шрамы из воска, – парировала я, – вся эта красота через пару часов потечет, и будет выглядеть не столь натурально.

– В таком случае, стоит поторопиться, – он подмигнул, глядя на меня через зеркало.

– Держи пилюльки, – я выложила на стол две таблетки обезболивающего, – надеюсь это поможет тебе не свалиться, пока мы будем туда добираться.

– А ты собираешься как-то менять свою внешность? – Ян заинтересованно уставился на меня.

– Внешность нет, разве что ресницы с бровями пудрой присыплю, чтобы белесыми казались, а внимание будет отвлекать вот это.

Я достала из коробки «это» и продемонстрировала Яну. Он сдавленно хрюкнул.

– Где ты взяла этот ужас?

– Где взяла, там уже нет, я секретные места не выдаю. Вдруг ты решишь составить мне конкуренцию.

– У такой красоты конкурентов быть не может, – засмеялся Ян.

Вечером, уже в сумерках, к конторе мэтра Вастаба, стряпчего, подошла странная пара. Высокий мужчина был одет в потрепанный военный мундир со снятыми знаками различия. Голенище на одном из его весьма поношенных армейских сапог было порвано и явно зашито кем –то не слишком умелым. При ходьбе он опирался на тяжелую деревянную трость с металлическим набалдашником. Несколько уродливых и, очевидно, свежих шрамов пересекали все его лицо: подтягивая веко правого глаза и правую бровь к виску и оттягивая левую щеку и угол губ вниз. Короткая стрижка позволяла увидеть так же шрамы на затылке, спускающиеся вниз под белоснежный, но потрепанный воротничок кителя. Руки мужчины скрывали перчатки.

Мужчину сопровождала женщина в сером практичном платье горожанки, впрочем, не лишенном некоторого кокетства: воротничок и манжеты платья были отделаны белым деревенским кружевом. На голове женщины красовалась немыслимого вида шляпка, очень странной формы, напоминающая смятый сверху и приплюснутый с боков шар. В цвет платья, украшенная перьями явно выдернутыми из хвоста петуха и огромными искусственными белыми розами. Но даже под этой, призванной скрывать недостатки женского лица, кокетливой шляпкой было видно, что женщина отличается удивительной бесцветностью.

 Она торопливо шла, ухватившись обеими руками за видавший виды потрепанный черный ридикюль, плотно сжав бледные губы, еле успевая за размашистым шагом своего спутника.

– Могу я увидеть мэтра Вастаба? – низким голосом поинтересовался мужчина у взъерошенного молодого человека сидевшего за столом в приемной.

– Вам назначено? – молодой человек оценивающе окинул взглядом посетителей, мельком отметив, насколько нелепо смотрятся яркие перья и цветы на бесформенной шляпке женщины. Женщина, почувствовав на себе оценивающий взгляд секретаря, поджала и без того тонкие губы и заносчиво вздернула вверх подбородок. Секретарь про себя усмехнулся: « Обедневшие горожане средней руки пытающиеся выглядеть благородно». Вынес он свою суровую оценку.

– Нет, я не успел связаться с мэтром письменно, – раздраженно сообщил мужчина, – меня зовут Дарбай Канорус, это моя, – он смерил шляпку на женщине недовольным взглядом, – супруга. И у меня есть рекомендательное письмо от эрра Гаррарта Рош Экита. Предъявлю лично в руки мэтру Вастабу, – усмехнулся мужчина глядя на протянутую секретарем руку и убрал свиток во внутреннний карман сюртука.

Секретарь замялся. Разумеется, он оценил все. И потрепанную одежду посетителей, и бледный вид женщины, и шрамы мужчины. Их платежеспособность вызывала некоторые сомнения, но имя предполагаемого рекомендателя говорило о многом. Такие имена просто так вслух не произносят. После секундного раздумья секретарь кивнул и попросил их немного подождать.

Он нырнул в кабинет мэтра, произнес пару коротких рубленых фраз. Открыл дверь шире и посторонился, приглашая посетителей пройти в кабинет мэтра Вастаба. Они не спеша последовали в открытую дверь. Женщина поддерживала мужчину за локоть с тревогой наблюдая как он тяжело опирается на трость.

 Кабинет был мрачен. Стены обитые синим ситцем, казалось, добавляли темноты еще больше и свет трех масляных ламп был не в состоянии её полностью разогнать. Довольно большое окно было плотно зашторено. Вдоль стен стояли шкафы темного дерева, с многочисленными ящиками и написанными на этих ящиках буквами и цифрами. Рядом с окном за массивным конторским столом сидел сам мэтр Вастаб. Сухой высокий старик с тонким, скошенным на один край ртом, с длинным крючковатым носом, на кончике которого грозно сидели круглые очки поднял голову от конторской книги и окинул своих посетителей придирчивым взглядом.

– Проходите, эрр и эрра, присаживайтесь. Что вас привело ко мне в столь поздний час? Должен сказать, что вам повезло, я собирался закрывать контору через шестую часть круга.

Он похлопал себя по карманам темного сюртука, словно что-то искал.

– Нам вас порекомендовал эрр Гаррарт Рош Экита, – мужчина достал из внутреннего кармана сюртука свиток и протянул его старичку.

Мэтр Вастаб покрутил свиток в руках, постучал ногтем по печати, но раскрывать его не стал, похмыкал и неожиданно громко рявкнул в сторону приемной.

– Алейст!

Утром мы с Яном успели позавтракать, разложить вещи по сундукам, и немного поспорить:

– Ингарра, ты уверена, что мы купили все необходимое? Может еще раз сходить на рынок?

Вернее, я сосредоточенно раскладывала вещи по сундукам, а Ян лежа на кровати доедал бутерброд с ветчиной и сыром. Он рвался мне помогать, но я не разрешила, у него все еще была температура. Так что я вручила ему кувшин с отваром, бутерброды, и занялась сундуками.

– Ян, все учесть невозможно, если чего – то будет недостаточно я схожу и куплю, или мальчика отправлю, – я ткнула пальцем в сундуки запоминая что и куда разложено, – так, в сундук с этническим узором я сложила кухонное, сюда, в сундук с вьюном, для спален. Здесь будет для гостиной, столовой и ванны. А в этом, с рыжими цветами, все остальное.

– Да, но лишний раз появляться на рынке опасно.

– В таком случае можно вообще из дома не выходить. И про магов забыть, и никакими домашними делами не заниматься.

Я опустила крышки на сундуках и закрыла их на замки.

– Чувствую себя как минимум столбовой дворянкой, – я выпрямилась и уперла руки в бока, зажав в каждом кулаке по два внушительных ключа, – холопов только не хватает, чтоб за чупрун их таскать.

– За что таскать? – уточнил Ян.

– За чупрун, это челка. Ну волосы так, – я упрятав ключи в карманы, помахала руками показывая «как».

– У вас так позволяют себе обращаться со слугами? – удивился Ян, – таскать за волосы?

– Ну что ты, нет конечно, это сказка про далекое прошлое, называется: «Сказка о рыбаке и рыбке». Старик рыбак выловил волшебную рыбу из моря, золотую. И в угоду жене стал разные желания загадывать. А жена себя плохо вела, в том числе и с прислугой, а потом и с мужем ругаться начала. Словом, закончилось тем, что рыба рассердилась и все вернула как было. Вплоть до разбитого корыта.

– Какая интересная сказка, расскажешь?

Я представила как буду переводить сказку в стихах, половину из которой помню не очень хорошо, хотя частично учила её в школе, классе во втором, или кажется в третьем, и вздохнула.

– Давай попозже, нам бы с переездом разобраться.

В дверь постучали.

– Кто там? – Ян наскоро запихал в рот последний кусок бутерброда как будто боялся, что пришедший его отберет. Я укоризненно на него посмотрела. Он в ответ сделал отчаянные глаза и быстро запил еду морсом.

Аппетит есть, это хороший признак. Да синяки с его лица почти сошли за восемь дней. И раны обработанные настойкой стали затягиваться. Через месяц – полтора он будет в состоянии заботиться о себе сам. Но зиму мне, скорее всего, придется жить здесь, в Лерте.

– От эрра Вастаба, телега приехала за вещами. Во дворе ждут.

Я открыла дверь, за ней нетерпеливо приплясывал Ильниир. Ну что за мальчишка. Подвижный как ртуть, ни минуты на месте не сидит, все время в движении.

– Тогда зови грузчиков, будем выносить те…кхм…сундуки, – вообще – то я хотела сказать «тело», но вовремя остановилась, сообразив, что мою «остроумную» шуточку могут и не понять.

– Ты хотела сказать «выносить тело»? – поинтересовался Ян прожевав бутерброд и запивая его морсом прямо из кувшина.

– Нет, что ты, – я сложила все четыре ключа от сундуков в карман юбки.

– Хотееела, – ехидно протянул Ян отставляя кувшин на тумбочку и прищуриваясь, – я, кажется, начинаю понимать твое чувство юмора.

– Я вовремя опомнилась, – засмеялась я, – так что не клевещи на меня.

Прихватив кошелек я побежала искать хозяина двора, чтобы рассчитаться с ним за проживание.

Возница и его помощник нанятые Вастабом работали очень слаженно, уже через полчаса наша телега запряженная парой лошадей была полностью загружена. Я, вспомнив Птичку, грустно вздохнула. Такая милая лошадка была, и питалась одними ветками. Спасибо ей, за то, что она нас вывезла и не померла где-нибудь в лесу.

Сундуки закрепили веревками посредине возка. Ян расположился сбоку. Я села рядом с ним пристроив под спину свой мешок, а ридикюль с кошельками и документами прижала к себе.

Ильниир, напросившийся нас проводить, шагал рядом с телегой. Небо, еще час назад бывшее чистым, стремительно затягивалось тучами.

– Кажется дождь собирается, – вздохнула я.

– Тут недолго, – пробасил возница.

Через полчаса мы подъехали к небольшому каменному дому, ничем не выделявшемуся в ряду своих собратьев. Грязные стекла говорили о том, что в доме уже давно никто не жил, на ступеньках крыльца валялись веточки, пожухлые листья и трава. Удручающую картину довершил начинающий моросить дождь.

– М-да, – выразил Ян свое первое впечатление.

– Надеюсь крыша у него целая, – вздохнула я.

– Не беспокойтесь, эрра, – ободрил меня возница, – с крышей тут все в порядке, эрр Вастаб строго следил. Не жил тут никто, это да. Но полы, стены и крыша, и печь все в порядке. Я сам вчера ездил, проверял и печь на кухне топил.

– А комнаты как греют? – поинтересовалась я.

– Да известно как: жаровнями. В гостиной еще камин есть, – возница деловито развязывал веревки удерживающие сундуки.

 Я достала из ридикюля ключ и открыла входную дверь. Из небольшой прихожей мимо меня на улицу, повизгивая, бросилось что-то черное. От испуга я выронила ключ на пол.

Ильниир, сунув два пальца в рот, оглушительно засвистел.

– Ну-ка цыц, – шикнула я на него, поднимая ключ. На пыльном полу было много отпечатков когтистых пятипалых лап, – это что было, скрат?

– Скраты обычно серые или бело – рыжие, – возразил Ян, – а это черное.

– И как оно в дом попало?

– Может через чердак забрался, – предположил возница занося с помощником сундук, – вчера не было никого.

– Пронесите их в гостиную, в прихожей тесно, – попросила я. Возница оглянулся и согласно кивнул.

В гостиной нас встретила мебель укрытая белыми чехлами, круглый стол, стулья, небольшой диван – козетка у окна.

Небольшой каменный камин был явно давно не чищен. Я прошла в кухню, и озадаченно почесала затылок, все поверхности покрывал равномерный слой пыли. Перед чугунной плитой в ведро была высыпана кучка золы.

Я представила как мне придется отмывать от этой пыли весь дом и тихо застонала. Хоть и почти пустые комнаты, а объем работы приличный. Вышла в гостиную. Возница и его помощник заносили последний сундук. Ян, сбросив чехол с дивана полулежал на подушках, прикрыв глаза.

– Ильниир, Ян, – позвала я.

– Я тут, – мальчишка выпрыгнул у меня из-за спины как чертик из табакерки. Оказывается он, во время моего обхода следовал за мной, а я озадаченная бытовыми вопросами и не заметила этого. Ян вопросительно посмотрел на меня.

– Скажите мне, друзья мои любезные, а маги чистоту наводить умеют?

– Услуги мага дорогие, – озабоченно сказал Ильниир.

– Навряд ли маг будет дом чистить, – отозвался с дивана Ян.

– Не дороже денег, – возразила я Ильнииру, – вы представляете, сколько времени я буду это все драить? А нам спать сегодня вечером укладываться, – я подскочила на месте, – ёлки – моталки, а кровати там, наверху, есть?

Ильниир звонко рассмеялся.

– Ёлки – моталки! – звонко повторил он.

 Ян тоже хмыкнул.

Я рванула на второй этаж. Лестница вела на небольшую площадочку с окном, по обе стороны которой располагались деревянные двери покрашенные серой краской. Ильниир затопал следом за мной по лестнице.

Я сунула нос в левую комнату, кровать без матраса закинутая какой-то серой тряпкой. Красивый резной стул у окна.

– Аскетичная обстановочка, – я досадливо постучала пяткой об пол, потянула тряпку с кровати и расчихалась от пыли.

– Ильниир, будь добр, разожги камин и эту тряпку туда.

– Сжечь? – удивился он.

– Конечно сжечь!

– Так ведь тряпка пригодится для чего – нибудь! – он был шокирован моей расточительностью.

– Предлагаешь оставить её тут и пусть дальше собирает пыль? – я чихнула.

Мальчишка проворчал себе под нос что-то про «молодую, неопытную хозяйку» ухватил материю и периодически чихая потащил вниз.

Я заглянула в правую комнату, мебели там не было вообще, зато пыли на полу было больше чем достаточно.

– Ой – ё, – я схватилась за голову.

Вернулась в гостиную. Возница вручил мне второй ключ.

– Я вам что-то должна? – уточнила я, памятуя, что Вастаб собирался оплатить услуги возницы и его помошника.

– Нет, эрра, – улыбнулся возница и поправив суконную шляпу вдруг улыбнулся. Совсем не старый, как показалось мне вначале, а молодой мужчина с белозубой улыбкой, с веселыми морщинками у серых глаз. С ровным загаром. Такой оттенок кожа приобретает, если человек много времени проводит на свежем воздухе.

Было в нем что-то такое, то-ли во взгляде, то-ли в жестах, неуловимое, как запах казармы.

– Страж! – выплюнула я, делая шаг назад.

Учитывая мое предыдущее знакомство с представителями этой профессии, радости от подобной встречи я совсем не испытывала.

Ян услышав мой вскрик, вскочил на ноги, я почувствовала его стремительное движение и услышала характерный металлический звук извлекаемых из ножен клинков.

– Так точно, эрра, капитан Стражей Дилам Ист Антерис, – возница, или теперь уже капитан стражи, снова улыбнулся, щелкнул каблуками и поинтересовался, – позвольте полюбопытствовать, как вы поняли кто я?

Ого, так капитан у нас дворянин. Ян, одной рукой задвинул меня к себе за спину, выдвинулся вперед, держа перед собой тускло поблескивающий клинок. Мне оставалось только высовывать нос из-за его широких плеч.

Страж наклонил голову и оценивающе смотрел на наши передвижения.

– У вас выправка военная, возница когда сидит на телеге скрючивается весь, а у вас спина прямая. И взгляд изучающий, возница бы не разглядывал так, – подала голос я.

Ильниир находившийся между нами растерянно смотрел то на меня, то на стража. Помощник молчаливой тенью маячил у стража за спиной. Ян быстрым и ловким движением отодвинул со своего пути стул.

– Простите, я видимо напугал вас, – страж качнул головой и снял шляпу, – эрр Вастаб, велел незаметно приглядывать за вами. А теперь незаметно не получится. Нехорошо вышло.

– Эрр Вастаб? – недоверчиво повторил Ян.

– Что тебя удивляет? – мрачно спросила я, – если учесть все осбтоятельства, то неудивительно, что он решил за тобой приглядывать.

Ну в общем логично, что дед решил присмотреть за внуком. Пусть даже и изгнанным.

– Валяйте, – махнул Ян рукой, – только, чтоб не было досадных недоразумений.

– Мы можем сделать вид, что ничего не знаем о вас, но лучше обмениваться информацией о том, что вокруг нас происходит, – предложила я.

– Верно, – Ян положил на закрытый тряпкой стол короткий клинок. Пожал плечами поймав мой вопросительный взгляд и сообщил, – пока ты была на рынке, приобрел у остановившегося на постоялом дворе оружейника. Я не мог оставить нас без защиты.

Оказывается, ситуацию не только я обдумываю и анализирую. Спасибо Яррану за заботу о нашей с ним безопасности.

Он вернулся обратно на диван.

– Да здравствует разделение труда, – пробурчала я, – пока эрры чистят кухню, эрры точат ножи.

Ильниир захихикал.

Капитан кивнул и сказал:

– Можете отправлять мальчишку с вестями, я живу на улице Житников дом два, а участок через два переулка от « Головы Короля».

– А сейчас вы можете нам помочь с мебелью? Раз уж вы возница, – подмигнула я капитану, – там наверху одна кровать, без матраса. Яну, как вы понимаете, нужно отдыхать. А его даже уложить некуда.

Ильниир подошел ко мне и подергал за рукав:

– Надо торопиться, если вы хотите купить кровати и матрасы у мебельного мастера.

– Да, – заторопился капитан, – едемте, я покажу вам лавку эрра Комадра, он делает хорошую мебель и возможно у него есть что-то готовое.

Я согласно покивала головой:

– Идите, я сейчас вас догоню.

Когда возница и его помощник вышли на улицу, я посмотрела на Ильниира.

– О том, что здесь слышал никому не слова, – я протянула ему три медяка, – твой отец наверняка набирает во время наплыва посетителей в гостинице каких – то дополнительных служанок.

Ильниир согласно кивнул головой:

– Да.

– Разыщи двух – трех из них. Пусть отмоют дом, включая окна и двери, думаю, они успеют вымыть хотя бы второй этаж к моему возвращению. Плачу каждой по серебрушке. Если сделают очень быстро и хорошо, добавлю еще по одной серебрушке.

Я взяла веревку, отмерила расстояние от стены до стены, завязала узелки. Сбегала наверх и для каждой комнаты сделала свой мерник. Нужно же как-то запомнить размер гардин.

Потом спустилась вниз, в гостиную, к Яну.

– Ну, ты все слышал. Удачи.

– Ужасно неловко, что тебе приходится этим заниматься, – он потер лицо руками, – я себя беспомощным чувствую.

– Это временно, – ободряюще улыбнулась я.

К ужину вопрос с кроватями и матрасами был решен. В правую комнату поставили широкую и длинную, что при почти двухметровом росте Яна было особенной удачей, кровать из светлого дерева с резным изголовьем. На нём, благодаря капризу мастера, резвились в виноградной лозе милые полуголые девицы. Под размеры этой кровати был уже готов матрас двойной толщины. От нее отказалась капризная покупательница, ей не понравилась резьба из листьев, и эрр Комадр уже отчаялся её продать, но тут появилась я и купила это произведение местного китча, решив, что голозадых девиц Ян, уж как – нибудь, переживет.

 Вдобавок я приобрела матрас для второй кровати, деревянные гардины, и заказала у мастера изготовление пары шкафов, тумбочек и кресел. Все-таки Яну придется жить в этом доме до его печальной даты и пусть это проживание будет комфортным.

Доблестный капитан Стражей Дилам Ист Антерис вдвоем со своим безымянным помощником благополучно доставили кровать и матрасы в дом. Я успев по пути купить круг сыра, ветчины и свежий хлеб, пригласила их перекусить.

Служанки приведенные Ильнииром к тому времени как мы вернулись от мебельщика, уже благополучно закончили свою работу и дом был чист. В гостиной со стола и стульев были сняты чехлы, камин вычищен, окна с подоконниками отмыты от грязи.

 Пока мужчины поднимали мебель на второй этаж, я расплатилась с женщинами, распаковала «кухонный» сундук, расставила большинство посуды по шкафам, затопила плиту, сделала большое блюдо горячих бутербродов и приготовила целый чайник отвара.

– За стол, эрры, отвар стынет.

Ильниир, в отличие от взрослых, стеснительностью не страдал, и дважды его звать не пришлось. Он тут же сцапал с блюда бутерброд и принялся уплетать его за обе щеки, запивая отваром.

– Ленивые – жуть, – сообщил он мне явно копируя отца, – так и норовят от работы отлынять, но я проследил чтоб все тщательно мыли. Камин вон как хорошо отчистили.

Он оглядел присутствующих, явно довольный собой.

– Благодарю тебя за помощь, – серьезно сказала я, – ты нас очень выручил.

Мужчины переглянулись и тоже потянули к себе бутерброды.

– Вкусно, – сообщил Ян изящно откусывая небольшой кусок, – вроде целый день лежал, а оказывается голодный.

– Умственный труд всегда требует больших энергетических затрат чем физический, – пошутила я усаживаясь на диван.

– Хотел бы я сравнить энергетические затраты какого – нибудь ученого и грузчика в порту, – рассмеялся капитан.

Разговор, как это бывает между незнакомыми людьми, не особо клеился и шел на самые общие темы.

Цены на сено из-за жаркого и сухого лета взлетели, лошадей стало дороже содержать. Зато урожай зерновых был богатым и хлеб немного подешевел.

 Рядом с границей Роскара участились стычки с дикими горгами. Так называли тех горгов, у которых не было второй, человеческой, ипостаси, только дракон. Оказывается, существовали и такие. Они нападали на поселения как со стороны Роскара, так и со стороны Хистерана. И наносили ущерб везде, где бы не появлялись. Именно в стычке с такими и пострадал в свое время Ихор.

Зима, говорят, будет снежной и суровой, но зато потом, растаявший снег поспособствует богатому урожаю.

Я эти дипломатические беседы слушала краем уха, обдумывая как обустроить быт в максимально короткий срок и при этом затратить минимум усилий. По всему выходило, что опять надо составлять список и план.

 Ильниир, наевшись, собрался уходить первым.

– Через десять дней, да эрра? – спросил он меня пританцовывая на крыльце.

Я потрепала мальчишку по кудрям.

– Ты нам очень помог с обустройством, можешь послезавтра приходить, думаю, час на занятия я смогу выделить.

Он подпрыгнув, по – кошачьи развернулся в воздухе и, издав вопль восторга, кинулся бежать по улице.

– Про нос свой не забудь! – крикнула ему вслед и засмеялась, вот начнет учиться и сбежит после первого же урока.

Потом ушли капитан и его молчаливый помощник, поблагодарив за отвар и «пирожки», как они назвали бутерброды.

Я открыв « спальный» сундук достала оттуда постельное белье, пуховые подушки и одеяла. Поднялась на второй этаж, застелила обе кровати.

– Можно идти спать, – позвала мирно дремлющего после ужина Яна.

– А ты чем будешь заниматься? – потянулся он открывая глазза и потягиваясь.

– Бытовухой: подумаю над недельным меню, шторы развешу, раздражает, что нас с улицы видно. Вещи разложу. Полотенца распакую на завтра. Горшки ночные, – я сморщилась, – под кровати расставлю.

Бесят меня эти горшки и выгребные ямы во дворе. Но хорошо хоть это есть, а то можно было бы по – простому : на край огорода бегать.

– Если ты не против, я тут с тобой побуду, пока ты шторы развешиваешь, – Ян склонился над сундуком, – ты вот эти собралась здесь вешать?

– Ага, гардины вот лежат. А гвозди в стене от старых есть, вон торчат, видишь? – ткнула пальцем в направлении окна.

Я пододвинула стол к окну и прицепила деревянные клинья, напоминающие утюги, к стене.

Расстояние между вбитыми в стену гвоздями не совпадало, поэтому клинья пришлось повесить только за верхние петли. Надеюсь, они не свялятся кому – нибудь из нас на голову.

Вставила в них штангу с уже повешенным на нее полотнищем и закрепила штангу круглыми деревянными шариками на штырьках.

– Не так уж и сложно, но тяжеловато, – сообщила Яну, спрыгивая со стола и отряхивая руки. Я начала толкать стол к второму окну, он подскочил мне помогать.

– Ты сейчас перенапряжешься, а мне потом тебя откачивать, – заворчала я на него, – иди лежи на диване, пока возможность есть.

– Не спорь, стол тяжелый.

Он упрямо помог мне сдвинуть стол на нужное место и только после этого ушел обратно.

 Через час, все окна в доме, кроме кухонного, были закрыты плотными занавесями.

– Вот так мне нравится гораздо больше, – сказала я спрыгнув со стула в комнате Яна, – и сквозняка меньше и чужих глаз тоже.

Ян, уже перебравшийся с дивана в кровать, улыбнулся и отвернувшись, прикрываясь ладонью, зевнул.

– Добрых снов, – пожелала я и, прихватив подсвечник, отправилась к себе в комнату.

С удовольствием растянулась на матрасе давая отдых уставшей спине, покрутилась устраиваясь поудобнее, и поняла, что не могу уснуть. От постели пахло деревом, из-за того что белье лежало в сундуке ткань успела впитать в себя незнакомый смолистый, горьковатый запах. От матраса тоже пахло непривычно, конским волосом и сеном. Подушка, после мешка с керамикой, была непривычно мягкой.

 Сон не шел, воображение то подкидывало какие-то незначительные ситуации из прошлой жизни, вроде не вовремя порванных на работе колготок, или как я однажды уехала на машине в противоположную нужной мне сторону.

 То мне начинало казаться, что по чердаку кто-то стучит маленькими коготками и что-то роет, возможно, устраивает гнездо, чтобы вывести там выводок маленьких, черненьких и мохнатеньких…нечто. То казалось, что это нечто на кухне пытается съесть все наши запасы.

То я начинала волноваться как там Ян, вдруг у него сердце остановилось во время сна.

То воображение рисовало двух домушников в черных масках с узкими и коварными прорезями для глаз, ковыряющих замок входной двери. Причем, воображению было все равно, что обе двери помимо замка были закрыты на внушительного вида щеколды.

Заснула я только под утро, когда начало светать, а проснулась ближе к полудню. Лежать было неудобно, ноги как будто что-то прижимало к постели, одеяло было странно тяжелым. Я дернула ногой, это что-то заворчало, онемев от испуга я заскочила на подушку и дернула на себя одеяло. Черный комок спавший у меня в ногах испуганно рявкнул и кинулся к приоткрытой двери. Хлопнулся толстой попой о косяк, еще раз рявкнул и показывая розовые подушечки на проскальзывающих по полу задних лапах, выскочил за дверь. По лестнице проскрежетали маленькие коготки.

Я с опаской слезла с кровати, вдруг выскочит из-за двери этот с, розовыми пятками и укусит. Как показывает практика, цвет пяток на кусачесть мало влияет.

Привела себя в порядок, оделась и пошла вниз, завтракать.

Яну, видимо, ночь далась тоже нелегко. Когда он спустился на кухню я успела разжечь плиту и приготовив завтрак, поставить вариться обед.

– Как спалось? – спросила я ставя перед сонным Яном кружку с отваром и тарелку с омлетом.

– Отвратительно, – пробурчал он, – эта кровать слишком большая для одного. Я настолько привык, что ты спишь рядом, что всю ночь тебя искал, – он сердито отделил двузубой вилкой кусок омлета, – может лучше если мы будем спать в одной кровати?

– Не самая лучшая идея, – возразила я.

– Почему? – нахмурился Ян.

– Мне бы хотелось иметь личное пространство.

– Я предоставлю тебе половину кровати в личное пользование, к тому же, – он хитро посмотрел на меня, – я слышал, что ты тоже не спала.

Я допила отвар и налила себе новую кружку и принялась рассуждать вслух:

– Хорошая идея, ты вон какой большой, можно скормить тебя чудовищу которое живет под кроватью. Вместо себя любимой. Оно станет сытым и добрым и не будет покушаться на меня ночами, да?

Ян серьезно пообещал:

– Буду брать с собой в постель клинки. Защищать эрру от чудища.

– Предложение конечно заманчивое, – рассмеялась я, – но мой ответ :нет. Предпочитаю спать спокойно, а не драться из-за одеяла или подушек, – Ян разочарованно вздохнул, а я продолжила, – кстати, о чудовищах, ты не знаешь, что за пушистое существо сидит в данный момент за твоей спиной, на подоконнике?

Ян, быстро поставив на стол кружку с отваром, обернулся. Черный комок среагировав, видимо, на резкое движение, взлетел на полметра вверх, шмякнулся с подоконника, пискнул и затих.

– Ну вот, напугал зверюшку, – рассмеялась я.

 Ян наклонился разглядывая зверька

– Похоже, это скрат. Только окрас у него странный. И хвост чересчур длинный.

– Ладно, пусть живет, – решила я, и кинула черному монстрику кусочек хлеба. Тот приоткрыл один глаз и молниеносным движением подхватил крошку длинным розовым языком, – ничего себе!

Ян согласно кивнул.

– Они прожорливые, мышей и жуков всяких в доме точно не будет.

– Зимой какие жуки, бедняга, наверное, голодный, – пожалела я скрата.

– Зато мышей полно, любят они кладовые разорять, – возразил Ян, – в посольстве вечно эконом ругался, что мыши запасы грызут. Подозреваю, что под шумок пополнял свои личные закорма.

Я понимающе покивала головой и занялась готовкой обеда. Ян развлекал меня разговорами и периодически подкармливал Сусю, так я назвала скрата, сокращенно от «Сусуватари»[1], хлебными крошками.

([1] Сусуватари (яп. 煤渡り, букв. «странствующая сажа») – «пыльные зайчики» или «духи сажи», герои анимационных фильмов Хаяо Миядзаки, впервые появившиеся в аниме «Мой сосед Тоторо» – пугливые, робкие создания, которые живут в заброшенных домах и покрывают их пылью и сажей. Это маленькие, черные, пушистые как мех комочки сажи с любопытными глазами).

– Лови, – командовал он подбрасывая кусочек хлеба. Суся взвивался в воздух и крошка на лету исчезала в розовой клыкастой пасти.

– Удивительно. Он же толстенький, а прыгает очень ловко.

– Еще бы, охота на мышей развивает ловкость, – смеялся Ян подбрасывая очередную крошку.

Так и началась моя зима в Лерте. Я занималась хозяйством, что отнимало почти все время. Это сердило, потому что тратить на бытовые хлопоты такое количество усилий и времени казалось мне ужасно непродуктивным. Хорошо было читать в фантастических книгах как за героиню все бытовые проблемы решали домовые, или магические предметы, или феи с эльфами.

Здесь же все проблемы приходилось решать собственными ручками. Встать с утра и пока растапливается печь, успеть смахнуть метелочкой пыль со всех плоских поверхностей и пройтись по полу шваброй, поставить готовиться завтрак, и заодно нагреть воду для стирки. И сделать полуфабрикат для обеда. Тесто у меня было наготове почти всегда, хранилось оно в кастрюле в небольшом ларе, который прекрасно работал. Как пояснил Ян, видимо, совсем недавно над ним поработал маг, зачаровав его на длительное хранение продуктов. Я ставила в ларь горячую кастрюлю и через пару часов вынимала её такую же горячую. Как будто её заморозили во времени. Это было удобно. Хоть какой-то проблеск бытовой обустроенности.

Вторую небольшую кладовую – комнату для стирки с выходом в кухню я превратила в почти ванную, поставив туда умывальник с зеркалом. Небольшая круглая дубовая бадья на ножках с лестницей изображающая из себя ванну была куплена и поставлена в угол. Внизу у нее, для большего удобства был сделан слив, закрытый пробкой, не очень хорошо держащей воду. Под слив, за неимением канализационных труб предполагалось подставлять ведра, а затем выносить их в ближайшую канаву.

Канализацией здесь не заморачивались, есть канавы, а значит, все жидкие отходы выливались туда. Для бытовых отходов была предусмотрительно сделана компостная яма рядом с туалетом. Вдоль участка, со стороны противоположной дороге, проходила глубокая канава вымощенная камнем. Не канализация, конечно, но хорошо было уже то, что стоки не уходили прямо в землю. Впрочем, о экологии тут тоже не заморачивались, канава была отмощена камнем для того, чтобы земля не осыпалась и не создавала затор сточных вод.

Мне, привыкшей расходовать воду не экономя, приходилось таскать ведра не один раз на дню. Благо колодец был не общественный, а выкопан прямо на участке, рядом с домом, недалеко от маленького сада в котором росли кусты смородины, крыжовника, судя по листьям грушевое деревце со скамеечкой на двоих, под ним. И было четыре квадратных грядки. Этакий маленький аптекарский огород, наверное, летом тут очень уютно.

 Я утешала себя, что носить воду ведрами, это почти бесплатный фитнесс. Однако из-за всех этих нагрузок у меня присутствовало огромное желание упростить себе жизнь с помощью всяких бытовых приспособлений. Да – да именно себе, ибо быть «прогрессором» и тащить блага цивилизации «в люди» я не испытывала ни малейшего желания. Нужно только придумать, как сделать, чтоб приспособления работали без электричества.

Примерно через пару недель такой жизни я не выдержала. В конце концов уже в 19 веке на земле были вполне себе стиральные машинки, только крутить белье в них приходилось при помощи здоровенного колеса и отжимать его с помощью двух валиков. Чем я хуже, неуж не изобрету заново.

 После завтрака разобравшись с домашними делами засела за чертежи.

Стиральная машина автомат это конечно хорошо, но здесь, в мире без электричества вещь недостижимая. Электродвигателей тут не изобрели, и неизвестно изобретут ли. Возможно тут цивилизация решит развиваться совсем другим путем нежели наша – земная.

Значит, надо сделать стиральную машину активаторного типа, такую я данным-давно в детстве видела у бабушки в кладовке. Активатор размером с небольшую тарелку вполне по силам провернуть мощной спиральной пружине. Часы же здесь существуют. Значит, и пружины тоже. А пять –десять минут вполне достаточно для стирки, на той, виденной у бабушки в кладовке, машинке последняя цифра на таймере была шесть.

А здесь даже таймера не нужно, просто будет крутить на сколько хватит завода пружины.

Я наскоро набросала чертеж –рисунок активатора и бачка. Если активатор, разместив его примерно на половине высоты бачка, подсоединить к пружине напрямую, то вода наверняка будет просачиваться в механизм. Резиновых прокладок тут точно нет. Со временем пружина заржавеет. Я задумалась.

А вот если активатор подсоединить через шестеренку расположенную вверху, так чтобы она находилась как раз над уровнем воды, с отключаемым стопорным механизмом, то будет очень даже ничего. Только, чем заводить пружину? Это же будут не дамские часики, пальчиками такую пружину не покрутишь. Значит, нужен рычаг.

Подумав я дорисовала к шестеренке накидной рычаг длиной сантиметров сорок.

А воду придется использовать холодную. Или кипятить на плите в ведре, а потом наливать в бак. Неудобно. А качество стирки у этих машинок, увы, насколько я помню из разговоров мамы и бабушки, страдало. Значит нужна горячая вода, и не ведрами.

Я опять задумалась. В голову приходила мысль о печи наподобии банной, с емкостью для воды. Снизу печь, можно наверное чугунную, и сверху бак с водой и камнями для удержания тепла. Чтоб не остывала подольше. Емкость можно сделать не очень большую. И поставить её где-нибудь наверху, например на чердаке, чтобы вода шла вниз самотеком.

Литр воды, это у нас кубик со стороной десять сантиметров, значит, бак со стороной метр вместит в себя тысячу литров.

Я присвистнула. Сто ведер по десять литров. Таскать и таскать.

Ну хорошо, можно уменьшить объем вполовину, а то и больше, ведер тридцати горячей воды хватит и для мыться посуды, и для принятия ванны и для стирки. Плюс холодная вода примерно столько же.

Я посчитала нужный размер емкостей для воды, получалось не очень много. Столбик высотой метр тридцать и основанием стороной в пятьдесят сантиметров. Тут же прикинула куда в кухне можно будет установить печь для горячей воды и куда емкость для холодной. Места хватало.

Было бы неплохо подсчитать оптимальный объем воды и расход дров на нагрев этого объема, но сейчас это было не принципиально. Нужно решить задачу по доставке довольно большого количества воды в емкости.

Итого, приблизительно семьдесят ведер, а то и больше. Всего – то плюс минус десять ведер.

Так, будем мыслить логически дальше. Такой объем воды натаскать конечно реально, но потом я просто лягу пластом и не смогу делать вообще ничего. Даже если мне будет кто-то помогать.

В моем миру воду качают насосы. Потом она идет в трубы. Я постучала пером по носу. Как доставить семьдесят ведер воды их точки «а» в точку «б». Ответ был очевиден : перекачать.

Значит нужен насос, а самый простой насос это водокачка. Видела я однажды в деревне такую с длинным, полутораметровым, рычагом который надо было несколько раз поднять и опустить вверх – вниз, прежде чем из крана начинала течь вода.

А вот как она устроена внутри? То, что она устроена точно так же как воздушный насос: поршень – цилиндр, я не сомневалась.

После получаса раздумий меня осенило, что на дне и цилиндре должны быть обратные клапана, тогда все будет работать.

О чем я и сообщила Яну спустившемуся в гостиную к обеду. Вернее не совсем об этом. Помня о том, что мужчина добрый когда сытый, я дождалась пока он пообедает.

– Мне нужен кузнец, – сказала я ему.

– Зачем нам кузнец? – поинтересовался он дожевывая бутерброд.

– Благословлять, – ляпнула я.

– Не понял, – перестав жевать он уставился на меня, – чего делать?

– Есть у меня некоторые идеи, по упрощению быта. Во-первых мне бы хотелось освободить время для своих личных дел, во-вторых, – тут я позволила себе немного покапризничать, – от стирки и мытья посуды руки портятся.

– Ты хочешь нанять служанку?

– Служанку нельзя, – напомнила я, – растрезвонит все и всем, не на рынке, так где-нибудь у колодца. Думаешь удержится от соблазна пообсуждать такую странную парочку как мы, а, эрр Ярран?

– Так и я о том же. Я разумеется возьму на себя заготовку дров, и прочего, но со всем остальным, увы, Инь. Я не особо умею. Да и не мужское это дело.

«Мужское дело», « Женское дело» я с трудом удержалась от улыбки, но спорить не стала, а понимающе покивала головой. Я тут техническую революцию в отдельно взятом доме собираюсь устраивать, вопреки всем своим принципам, а он мне про разделение труда вещает.

– Значит, нам нужен кузнец, – подытожила я, накрывая на стол, – лучше, если гений своего дела.

– Ну, Инга и запросы у тебя.

– А тож, ум не скроешь, – отшутилась я.

К кузнецу мы попали через три дня.

Ян связался через Антериса с Вастабом и тот посоветовал мастера Дайнери.

 К нему я и отправилась в сопровождении Антериса и Яна на окраину Лерта, за городскую стену. Как я не уговаривала Яна остаться дома, один на один с Антерисом он меня не отпустил.

– Чем могу быть полезным, эрры? – к нам из кузницы вышел небольшого роста мужчина в кожаном фартуке и кожаных штанах, – эрра.

 Он слегка поклонился.

Совсем не похож на кузнеца из Ивянок. Невысокий, тонкий, сухой и поджарый. На голых руках небольшие круглые шрамы. Волосы подвязаны серой тканью.

– Мастер Дайнери? – уточнил Антерис.

– Если вы лошадей ковать, то это не ко мне, – хмуро сказал мужчина, – я этим не занимаюсь.

– Мы по другому делу, – Антерис кивнул в мою сторону, – эрра хотела с вами поговорить.

– Эрра? – Дайнери не скрывал удивления.

Если он сейчас ляпнет какую-нибудь пошлятину, то я развернусь и уйду, и пусть этот мир остается нецивилизованным, я вдохнула воздух и зажмурилась. Раз, два, три.

– Чтож, пройдемте в сарай что-ли, неудобно в кузне эрру принимать, жарко там и грязно, – Дайнери махнул рукой в сторону большого каменного сарая.

Я открыла глаза и поймала на себе искрящийся весельем взгляд Яна.

В сарае было темно.

– Нет, тут не годится, – оглянулась я, – темно тут, а у меня бумаги.

– Тогда во двор, там стол есть.

– Мастер Дайнери, могу я взять с вас слово, что все что будем тут обсуждать, не уйдет дальше вашей кузни? Независимо от того, договоримся мы с вами о сотрудничестве или нет.

– Да, – мастер растеряно почесал затылок, – а что за тайны такие?

– Эрра не хочет, чтобы её изобретения кто-нибудь использовал раньше времени, – пояснил Ян, – с вами ведь эрр Вастаб Рош Экита беседовал?

– А, так вы от мэтра Вастаба, – сообразил кузнец, – это да, бумаги мы с ним подписали, значит, это он про вас говорил. Ну, показывайте что у вас там.

– Начнем с простого, – я достала из ридикюля чертеж, – это печь, сверху на ней резервуар с водой. Печь топится, вода греется.

– А это стало быть, что? – Дайнери ткнул пальцем в нарисованный кран.

– Кран это, вот отдельный чертеж на него.

– Кран, – Дайнерис хмыкнул, – видел такие штуки, даже делал, – он подтянул чертеж дровяной колонки к себе, – а здесь труба в трубе получается. Не, не сделать.

– Сделать, – возразила я, – металл вертикально лить, в землю. Тут как раз все просто. Если трубу положить на бок металл стечет, трубы не получится, а если поставить вертикально, – тут я решила поумничать и вспомнив как нас в школе водили на экскурсию на металлургический комбинат сказала, – и лить по выплавляемой модели то может получится. Каждую трубу отдельно, высота у них небольшая полтора метра всего. И печь так же, на детали разделить. А потом собрать.

– Ишь, что. «По выплавляемой», а где ж я тебе её возьму, модель – то твою?

– Так из воска вырезать, заодно и детали друг к другу подогнать. Металл заливаться будет, воск просто выгорит от большой температуры, Нужно только вокруг песок меленький хорошо утрамбовать. Чтоб не растеклось. У нас в ящики трамбовали с глиняной смесью, – уточнила я помятуя всю ту же экскурсию.

– А и то верно, – мастер почесал затылок, – а ну, давай – ка, дальше показывай чертежи свои.

– Вот тут тоже просто емкость для воды. Размеры в сантиметрах, ой, – спохватилась я, – вобщем сантиметр это примерно вот столько. Могу, конечно, в локтях сказать примерно.

– Не надо, я понял. Еще что есть?

– Есть, самое сложное, – я вытащила чертеж «стиральной машинки», – вот.

– Такс, – мастер стал его разглядывать, – ну то, что это бадья, я понял. Кран вот тут внизу, это для слива воды, верно?

– Верно, материал нужен, чтоб не ржавел и не зеленел как медь, кроме серебра ничего в голову не пришло.

– А это, что за цветочки?

– Это не цветочки, это активатор. Полированый должен быть и отцентрован. Его крутит, через шестеренку, пружина как в часах, только побольше.

– А это стало быть ручка, пружину заводить? – догадался мастер.

– Верно.

– Вроде понятно все. Только вода будет литься вот тут.

– Это можно минимизировать, если сделать манжету из толстой кожи, она размокнет и не будет пропускать воду. Я именно поэтому разместила механизм с пружиной вверху, видите, чтоб не залило его вода. Вниз пускай чуть капает.

– А это?

– Триггерные шестерни. Только я не уверена, что получится их сделать. Слишком большая точность в изготовлении нужна, чуть где кривизна и на большой скорости разобьет либо шестерню. Либо вал.

– Шестерню такую не сделать, – мастер опять почесал затылок, – извините эрра, но тут надо зубья выводить, они же кривые.

– М-да, на бумаге эвольвенту легко просчитать, не учла, что её надо руками делать, – расстроилась я.

– Чего рассчитать? – уточнил Ян внимательно наблюдающий за нашим разбором чертежей.

– Эвольвенту, – пояснила я, – у каждой шестеренки есть зубья и эвольвенту используют для высчитывания профиля зуба, если сделать их просто острыми, под углом, они не будут достаточно зацеплять, любая нагрузка их сломает.

– Понял, – явно делая умный вид, сказал Ян. Антерис слушая нашу беседу только глазами хлопал.

– А если сделать ременную передачу? –осенило меня, – вот смотрите, здесь, где пружина вверху, большое колесо, здесь внизу маленькое. За счет этого еще и скорость вращения увеличится.

– Мысль хорошая, – одобрил мастер, – а вот эту штуку как крепить?

– В идеале бы через подшипник, но его навряд – ли получится изготовить. Поэтому просто втулку из твердого металла и идеально пригнанный вал. Ну и гусиный жир, потому, что воду отталкивает хорошо.

Мастер хмыкнул, покивал головой и взял следующий лист.

– Снова труба?

– Водонасос, – пояснила я, – человеческая лень, говорят, двигатель технологии, а мне для всех эти баков нужно будет порядка семидесяти ведер воды таскать, так что вот эта штука ой как нужна. Спину срывать не хочется.

Мастер расхохотался.

– Ой, знаю, в кузне жарко, а выйдешь весь мокрый как мышь. Ветер тут как тут, вот меня недавно скрючило. Еле разогнулся.

– Лист лопуха привязывать или капустные, ну и в тепле спину держать, – посоветовала я, – капустный, пожалуй, даже лучше. Можно еще веточки пихты растереть и с ивовой корой крепкий отвар сделать, и теплой примочкой к спине.

– А ты почем знаешь? – скептически посмотрел на меня Дайнери.

– Ученая она, – пояснил Ян, – травница.

– Уче – е – еная, – протянул мастер, – а что, видно, очень даже.

Я покивала головой и вернула разговор в прежнее русло.

– Так вот тут вроде все понятно, труба, в ней кран.

– А это? – мастер опят ткнул пальцем в чертеж.

– А это поршень, вот видите, на нем пластинка металлическая, дыру закрывает? Это обратный клапан. Поднимается поршень вверх, тянет воду за собой, опускается вниз, клапан воду вверх пропускает, а вниз нет, вода из крана начинает течь.

– Ага, это я понял, неуж и работать будет? – неверяще сказал мастер.

– Должно, водой его придавит и открываться не даст. Главное все детали правильно сделать и вместе собрать.

– И то верно, – он согласно покивал.

– Ну так что, сговоримся? Сколько возьмете за такую работу?

Мастер критически меня оглядел

– Так ведь вам, эрра, наверняка быстрее надо, вон как глаза горят. Двести пятьдесят золотых возьму, и только потому, что самому интересно.

Я улыбнулась.

– Я заплачу вам триста если вы протянете трубу небольшого диаметра до дома, и там сделаете небольшую разводку.

– А как будет выливаться такое количество воды? – спросил Ян, – Инь, выносить ведра не менее тяжело, чем приносить.

– Понимаешь, Ян, в чем дело, сделать трубы не проблема, они большего диаметра чем водопроводные, тем более, что вывести их надо всего лишь в канаву, но я боюсь, что они будут промерзать. Хотя, наверное, если их закопать под землю то можно.

Я посмотрела на Дейнери,

– Насколько большего? – уточнил он.

– Вот такие, – я показала примерный диаметр канализационной трубы, – по дому чуть меньше делают.

– Мыши полезут, – прокомментировал Антерис.

– От них сетки ставят железные. В нескольких доступных местах.

– Эх, ладно! Уж очень интересно, что получится из ваших чертежей, эрра.

– Тогда еще нужны подводы слива к раковинам и ванне. Выглядят они вот так.

Я взяла уголек и нарисовала на обратной стороне одного из чертежей слив.

– А почему кривой такой? – удивился Антерис рассматривая мое творчество.

– Гидрозатвор это называется, вода стоит вот в этой загогулине, вот здесь и здесь, – я ткнула угольком в обсуждаемые части, – и не дает выбраться запаху из трубы.

– Понял. Эрра Ингарра, я понимаю, что это нежелательно распространять, раз Дейнери договор с Вастабом подписал, но если у вас все получится, можно я у эрра Дейнери себе домой такие же вещи закажу?

– Надо еще посмотреть захочет ли эрр Дейнери возиться со всем этим второй раз, – засмеялась я, – но если он будет не против, то и я возражать не буду.

Через три недели в доме смонтировали систему водоснабжения и отвода воды. Стиральная машинка, дровяная колонка и емкость для холодной воды тоже заняли свои места в доме.

Воду в них приходилось доставлять качая насос и изредка бегать в дом от колодца, проверяя сколько набралось воды. Но по сравнению с угрозой «70 ведер» это была мало значащая мелочь. Туалет по – прежнему оставался на улице, но это было, похоже, временным. Так как мастер Дэйнери вдохновленный моими идеями изобретал унитаз со сливным бачком. И иногда советовался со мной, как лучше его изобрести.

Почти каждый день прибегал Ильниир, он очень живо интересовался тем, что происходило в доме. Покупал для нас с Яном продукты на рынке. А я, как и обещала занималась с ним счетом и письмом. Учился он очень старательно, за пару недель выучил весь алфавит и цифры до сотни, и замахнулся на таблицу умножения. Особенно хорошо у него получалось считать в денежном эквиваленте. С яблоками или пирожками дело обстояло хуже. Все задания он выполнял тщательно и аккуратно. Я только диву давалась такому стремлению к знаниям.

Раз в неделю заглядывал в гости капитан Антерис, я угощала его стряпней и у нас даже сложилась своеобразная традиция, к его приходу я каждый раз готовила что-то новое. Сидя за столом мы обсуждали новости и события в городе. Антерис передавал Яну весточки, а иногда и письма, от Вастаба. И явно докладывал Вастабу о жизни в маленьком домике на Рассветной улице. Вастаб пока не приходил, но как сказал Антерис, собирался проведать внука несмотря на суровые обычаи.

 Ян понемногу поправлялся, настойка водорослей очень помогла, раны на его теле затянулись оставляя после себя бледные, но аккуратные шрамы. Так, что деньги я потратила не зря.

Однако душевное состояние Яна оставляло желать лучшего, с каждым днем он мрачнел, злился и сидел часами в теплом углу кухни на табуретке. Чаще всего, глядя на одну, ему известную, точку в очаге. Казалось, он находится во взаимосвязи с погодой, зима постепенно вступала в свои права, и так же постепенно мрачнел Ян.

 В одночасье потерять часть себя, и семью, это конечно, не способствует позитивному жизненному настрою.

Со мной он был безукоризненно вежлив и отстранен. Это нежелание показывать мне свалившуюся на него тяжесть, невольно вызывало уважение. Я старалась делать вид, что не замечаю его настроений, но с каждым днем становилось все хуже и хуже. Он все больше замыкался в себе.

Однажды за ужином когда Ян сидел глядя в полную тарелку и не сьел ни кусочка, я не выдержала.

– Жалеешь себя? – я отложила вилку в сторону.

Вообще зря я лезу не в свое дело, но торчать оставшиеся два месяца зимы, в доме с депрессивным горгом совсем не прельщает.

– Что? – он непонимающе уставился на меня. Настолько был погружен в свои раздумья, что кажется даже и не понял, что я спросила.

– К ужину, говорю, ты не притронулся, – пояснила я, – и вчера тоже, и позавчера. Я настолько плохо готовлю?

– Мне просто не хочется, – равнодушно скривился Ян, – ничего не хочется.

– Ну так я о том и спрашиваю: жалеешь себя?

– Нет, – он отвернулся к окну.

– Вот, что я тебе скажу, – рассердилась я, – ты можешь жалеть себя сколько угодно, но от этого легче не станет, только от тебя зависит проживешь ты оставшееся тебе время достойно или как зад… как-то иначе.

– И что мне делать? – зло спросил он, – они от меня отказались. Я все потерял: половину себя, семью, работу.

– Можешь забиться в угол и поплакать, – посоветовала я. Жестко конечно, но может злость поможет ему встряхнуться.

Пусть уж лучше сердится и кричит, чем замыкается в себе.

– Я умру в ближайший год. Да что ты можешь знать об этом?! – рявкнул он отворачиваясь к окну.

Я уже было открыла рот, чтобы сообщить, что я знаю «об этом», но вовремя остановилась.

– Ты прав, я об этом ничего не знаю, а если скажу, что была в похожей ситуации, то ты, скорее всего, мне не поверишь, – я собрала со стола посуду, выкинула ужин в ведро и ушла наверх, в свою комнату.

Его слова задели в моей душе то, о чем я старалась не думать.

Возможно он прав, и я действительно ничего не понимаю в том, что он чувствует, мне никто и никогда не выносил такой вот, отсроченный смертный приговор. И я понятия не имею как это – потерять половину себя. Но я тоже потеряла свой мир, и свой дом, и свою работу. Было до слез обидно от этих обвинений, потому, что я из кожи вон лезла и старалась, чтобы он не чувствовал себя заведомо обреченным.

Я забралась с ногами на кровать, обнимая и баюкая подушку. Мелкие перышки сквозь ткань покалывали руки и подбородок.

И хотя я тоже оказалась лишенной близких, любимой работы, но у меня есть надежда вернуться. Кроме того, даже если мне не получиться вернуться домой, я смогу жить здесь. Жить, а не умереть.

Из комнаты Яна раздались ругань звон и грохот, он что-то швырял.

 Я зажмурившись уткнулась носом в подушку подавив в себе желание броситься посмотреть, что происходит у него в комнате. Пусть побуянит, адреналин выплеснет.

Через какое то время шум стих, я растянувшись на кровати поверх одеяла, задремала.

 Все –таки тяжелый физический труд очень хорошо убирает дурь из головы, – решила я, перед тем как заснуть. Разбудил меня осторожный стук в дверь моей комнаты.

– Инга, – Ян просунул голову в приоткрытую дверь, – прости.

– Чего надобно? – не слишком вежливо спросила я, зевая, – ночь на дворе.

– Ты не могла бы мне ликапластырь дать? Я тут поранился, чуть-чуть.

Я вздохнула, и сползла с кровати. Суся открыл один глаз, зевнул показав розовый язык и ряд мелких белых зубов, повозился устраиваясь удобнее, закрыл глаз и снова безмятежно захрапел.

– Свет неси, с ночником не видно ничего, – буркнула, забираясь под кровать и доставая из рюкзака порядком опустевшую коробочку.

Ян тем временем сходил за лампой, прошел ко мне в комнату и зажег её от ночника стоящего на прикроватном столике.

– Ну садись, показывай зачем тебе лейкопластырь, – вздохнула я.

Ян послушно сел на стул и протянул мне руку.

Рукав рубашки был порван, под ним виднелась длинная глубокая ссадина, а кожа на костяшках была сильно ободрана.

– Красавец, – оценила я масштаб повреждений.

– Это я там шкаф сломал, – краснея сообщил он.

– Дурень ты, – зло сказала я, – для того из тюрьмы бежал и шесть суток по лесу как собака дикая бродил, чтоб со шкафом боксировать? – я зацепив ногтями вытащила из ссадины здоровенную занозу, – Это потому, что шкаф сдачи сдать не может? Или у тебя такой изощренный способ суицида: затыкаться занозами до смерти? Взял бы клинок. Щепки от шкафа для самоубийства использовать слишком оригинальная затея.

Я достала остатки настойки водорослей и протерла его руку. Проснувшийся от нашей возни Суся сидел рядом и внимательными желтыми глазами – блюдцами следил за тем, что я делаю.

– Слов у меня приличных для тебя нет, – продолжала свое художественное выпиливание я, – Ты же вот, только выздоровел, температурить перестал.

Ян вдруг рассмеялся.

– Женщина, пожалей мою гордость, ты не оставила на ней живого места.

– Ты бы мои труды так жалел, вожусь с тобой вожусь, а тебе оказывается это и не надо вовсе, – если бы я была чайником то давно уже булькала и плевалась кипятком, – спать марш. За то, что не дал мне выспаться – качаешь воду в баки и топишь утром плиту на кухне. Там как раз щепок много. Для растопки лежат, уж пожалуйста, используй их по назначению, – не удержавшись ехидно уточнила я.

Ян согласно покивал и поднял на меня несчастные глаза:

– Ин, я не умею, дома прислуга этим занималась.

– Не сложнее чем камин, – я не особо церемонясь вытолкала его за дверь и забралась обратно в кровать. Из-за того, что пришлось вставать посреди ночи наверняка опять не высплюсь.

Я вздохнула. Ко мне на подушку плюхнулся скрат.

– Ты не наглей, – хмуро сказала я ему, – иди в ноги спи. Иначе выгоню.

К моему лицу придвинулась усатая мордочка. Скрат обнюхал мои волосы, ухо, было щекотно. Я протянула руку и потрепала его по спинке.

– В ноги иди, сказала, – повторила я и ткнула пальцем в нужную сторону.

Суся нехотя поднялся, шумно вздохнул, и прошествовал в ту сторону куда указывал мой палец.

В мою голову закрались нехорошие подозрения, что этот скрат разумен. Я приподнялась разглядывая пушистое существо укладывающееся спать у меня в ногах. Тот зевнул, прикрыл глаза, свернулся клубочком и захрапел. Я улеглась обратно на подушку и через какое – то время крепко уснула.

Утром меня разбудил доносившийся с первого этажа стук. Откуда-то в районе кухни определила я, зевая.

И чего он там опять творит? Я торопливо оделась и спустилась на кухню.

– Ты чего делаешь? – поинтересовалась я у Яна, который стоял посреди кухни и что-то сосредоточенно рубил топором.

– Плиту топлю, – он с усилием опустил топор на подозрительного вида полированную деревяшку, – и камин решил тоже растопить, чтоб теплее было.

– Ага, а чем топишь? – я подошла к шкафчику и достала коробочку с зубной пастой и щетку.

Ян задумчиво почесал затылок и сделал широкий жест рукой.

– Да, собственно, шкафом, а то в комнате не прибрано было. Кстати, порошком не поделишься?

Я уронила щетку на пол.

Ян поднял её с пола и подал мне.

– Мусор не забудь за собой убрать. Веник в углу, совок там же, – махнула рукой в строну угла.

Ян вздохнул, недовольно поджал губы, но спорить не стал.

С этого дня Ян решил самостоятельно заниматься хозяйством : через Антериса закупил дополнительно дров для отопления и уголь для жаровен которыми обогревалась спальня. Каждое утро накачивал свежую воду в баки и растапливал плиту и иногда даже готовил завтраки. Интересовался составлением меню и рецептами. Даже начал записывать рецепты наиболее понравившихся ему блюд.

– Как, ты говоришь, этот странный суп называется?

– Сырный суп – пюре

– Сырный суп – пюуре, – старательно повторял он за мной, слегка коверкая название.

– А это что за суп пахнет так странно? – он с любопытством оглядел кастрюлю с готовящейся вытяжкой трав, – цветами?

– А это не суп, – пояснила я, – там внутри ситечко с листьями трав, пар проходит через него и оседая на крышке стекает в чашечку. Это гидролат называется. Лучше, чем отвар, чище и везде можно использовать, и мыло сделать, и как лекарство пить. Кстати, не знаешь где жестяные коробочки найти, небольшие?

Он задумался.

– Может, у мастера Дейнери есть что-то подобное. Я попрошу Вастаба узнать.

Через пару дней заветные коробочки из неровной, явно кованой, жести были у меня.

Внутри была записка «Эрра, благодарю за чертежи, ваша машинка для стирки работает отлично, я начал установку систем водоснабжения в домах капитана Антериса и эрра Вастаба, следующим желающим будем ставить с вашего позволения. Эрр Вастаб оформил счет на ваше имя».

– Ты знал? – я показала Яну записку.

– Нет, – он озадаченно потер щеку, – но ведь это твои придумки и будет справедливо, что ты получишь за их применение деньги. А ты разрешишь?

Я покивала головой

– Куда же деваться, разрешу. Все равно, эти "придумки" уже "пошли в народ".

Деньги в любом случае это хорошо, это свобода маневра. Вот только то, что счет у Вастаба, это неудобно, буду надеяться, что он порядочный стряпчий и не попытается меня как-то обмануть.

Я попросила Яна научить меня фехтовать. Еще будучи дома, на Земле, я завистью смотрела как главные герои, какого – нибудь фильма залихватски размахивают клинками. Всегда мечтала так же легко размахивать колюще режущим оружием, но дома не представлялось возможности научиться.

Фехтованием на рапирах заниматься не особо хотела, безликие фигуры в белых костюмах и масках меня не воодушевляли, другое дело киногерои. Однако родители в свое время решили, что для меня приоритетнее будет школьный кружок олимпиадной математики.

Ян удивился такой необычной просьбе, но каждое утро, после завтрака, одевшись потеплее мы с ним тренировалась на небольшой площадке за домом. Иногда по несколько часов, если позволяла погода. Небольшая пробежка, разминка, и обучение приемам боя на коротких клинках. Настоящие клинки мы заменили их деревянными имитациями во избежание, так сказать, нежелательных последствий.

– Вот уж не думал, что буду учить подобному девушку, – улыбался Ян, легко уклоняясь от моих выпадов, – у тебя ловко получается.

Я тихо радовалась, что он улыбается, не забыв, конечно, но отодвинув в сторону свои проблемы.

Он поймал меня за рукав и дернул на себя.

– Я тоже думаю, что у меня неплохо получается, неплохо для новичка, – я крутанулась, прижалась к нему спиной.

– Глупо, – сказал он прижимая деревянное «лезвие» к моему горлу.

– Разве? – удивилась я и посмотрела вниз. Лезвие моего клинка прижималось аккурат к низу его живота.

– А вот это слегка подло, – прокомментировал Ян немного смутившись, – бьешь мужчину по самым чувствительным местам, да?

Умудрилась я найти место куда ему виртуально нож воткнуть. М-да. Вот что мешало поднять руку чуть выше?

– Зато эффективно, – возразила я, – если конечная цель вывести противника из строя, то какая разница как я это сделаю? К тому же, я прекрасно понимаю, что справиться смогу либо с противником той же силы что и я, либо слабее. От всех остальных либо удирать, либо брать хитростью, скоростью и ловкостью.

– Да, все верно, – он потянул носом над моим ухом, – от тебя так приятно пахнет, это духи?

– Скорее всего мыло, лимонная мята, – я развернулась к нему лицом.

– Очень теплый запах, – он придерживал меня рукой за талию, – это из тех трав которые ты в кастрюльке варила?

– Да, – я чуть отступила назад, – хорошо что напомнил, надо бы зубной порошок сделать. Тот, что был, уже заканчивается.

– Инь, подожди, – Ян шагнул ближе ко мне, – у тебя снег растаял, вот здесь.

Он осторожно вытер мою щеку и слегка задержал ладонь у лица. Я ощущала тепло идущее от его руки.

Внезапно захотелось прикрыть глаза и потереться об эту теплую ладонь, согреть замерзшую щеку.

Улыбка медленно сходила с лица Яна, а зрачки в оранжево – зеленых глазах перекрыли почти всю радужку. Он потянулся носом к моей шее.

– Хватит меня обнюхивать, – я отодвинулась от него, стараясь смягчить неловкое молчание повисшее между нами, – ты как Суся, тот вечером приходит и нюхает мои волосы. Тренироваться давай!

– Вот как? – рассмеялся Ян, – ты оказываться требовательная женщина.

– Да! –я тоже засмеялась, – защищайтесь, сударь!

На самом деле я не столько хотела научиться владеть холодным оружием, сколько чтоб Ян начал постепенно двигаться.

 Но тренировки оказались полезными нам обоим. Иногда к нам присоединялись Ильниир и капитан Антерис. Мальчишка и капитан как сумасшедшие носились по небольшой площадке за домом иногда откалывая такие кульбиты, что сердце глядя на них останавливалось.

Суся обычно наблюдал за всем этим безобразием с крыльца, твердо усвоив, что после тренировки обязательно будет обед.

Так незаметно наступила середина зимы.

В тот день я носилась с утра по дому занимаясь приготовлением еды и украшением гостиной. Мне хотелось праздника и я старательно к нему готовилась почти три недели.

– Инга, что ты делаешь?

Он с удивлением наблюдал как преображается гостиная в доме. В угол я поставила небольшую елку, упросив Яна приколотить её на крестовину.

 Украсила бантами из грубой мешковины расшитыми мелким рубленым бисером. Он продавался на рынке россыпью на вес и стоил не очень дорого. На верх елки водрузила самодельную верхушку –звезду из папье – маше, тоже щедро обсыпанную бисером.

Над камином поставила букет из еловых веток украсив их бантами поменьше.

Суся сидел тут же и любовался блестящим бисером.

– Новый год я себе делаю, очень хочется, – проворчала я, сдвигая обеденный стол к центру комнаты и накрывая его скатертью, – если ты не против, конечно. Не вздумай его сожрать, толстопопик!

– Я и не пытался! – возмутился Ян.

– Мне не нравится как Суся смотрит на бисер, а тебе предназначалась первая часть фразы про Новый год. Хотя, если тебе хочется быть толстопопиком, я не против.

– Я против, – Ян помог мне сдвинуть стол в нужное место, – Новый год? Это какое – то колдовство? Ты хочешь время изменить?

– Нет, ничего общего с колдовством это не имеет, – улыбнулась я, – это ближе к вопросам надежды. Сегодня середина зимы, так ведь? Значит, завтра зима начнет убывать и наступит Новый Год. Солнцеворот – солнышко пойдет к лету. Это я и собираюсь праздновать. С салатами, пирогами и игристым вином. Ты не мог бы разжечь камин?

– Странная затея, – Ян разглядывал гостиную не двигаясь с места, – но интересная. Все так блестит. Мы будем есть?

Я засмеялась.

– Да, и пить. И загадывать желания, и все это, – я придала своему голосу должной загадочности, – и все это мы будем делать заполночь. Форма одежды парадная.

Ян расхохотался запрокинув голову.

– Ты сумасшедшая. Кто же празднует ночью, – он хитро прищурился, – и ест ночью пирог. Хотя, тот с мясом, чур, весь мой.

Выходя на кухню я легко похлопала его по животу.

– А влезет?

– Утрамбую, – многообещающе прищурился Ян.

К одиннадцати вечера, то есть к девятому кругу местного времени, стол был накрыт. Готовить на двоих было немного и, поэтому, разнообразие блюд радовало. Мне очень хотелось, чтоб хоть что-то напомнило о доме. Поэтому середина зимы пришлась как нельзя кстати.

Несколько видов колбасы и сыра нарезанные на тарелках. Пирог с мясом, холодец с острым соусом, салат оливье, впрочем, несколько модифицированный мной, из-за отсутствия таких ингредиентов, как картошка и зеленый горошек. Рыба под овощами, аля селедка под шубой тоже была несколько изменена.

Суся тихо облизывался под столом.

– Вот что тебе скажу, – усмехнулась я внося и ставя на стол тарелку с «шубой», – майонез это такая штука которую можно сделать где угодно. Жутко неполезный соус.

– Ого, – Ян оглядел меня с ног до головы, – это называется парадная одежда?

– Да, – я крутанулась на пятках, демонстрируя ему платье из переливчатого лилового бархата, с золотистым кружевом, – мне оно тоже нравится. Теперь твоя очередь поразить мой взор, – я подмигнула и легонько подтолкнула его к выходу из столовой, Ян подхватил меня на руки и покружил.

– Как скажешь, Ингарра, – прошептал он, ласково заправил выбившуюся из прически прядь волос мне за ухо, и быстрым шагом ушел вверх по лестнице. Я на радостях протанцевала по столовой что-то вроде танго, достала лучинку и зажгла все лампы и все свечи. У меня внутри маленьким огоньком разгоралось ожидание новогоднего чуда.

В гостиной пахло еловыми ветками, немножко дымом от камина, восковыми свечами, салатами, словом праздником. Не хватало правда, запаха мандаринов, но его заменял аромат лимонной мяты. Ярко горели свечи. Я оглядела гостиную и счастливо вздохнула. Получилось здорово и, как и ожидалось, волшебно.

Сверху послышался быстрый перестук шагов, Ян спускался по лестнице. Я кинула лучинку в камин, отряхнула руки и повернулась ко входу в столовую. Он на секунду замер в дверном проеме, позволяя мне разглядывать себя. Явно делая это осознанно и понимая, что я это понимаю. Выглядел он потрясающе: широкоплечий, узкобедрый, с грацией сильного хищника. Белая рубашка подчеркивала золотистый оттенок его кожи, черные брюки облегали мускулистые ноги.

– Ах, – я шутливо приложила обе руки к сердцу показывая, что потрясена его видом.

– Мне удалось поразить взор, эрры? – засмеялся он.

– Безусловно, эрра поражена, – от души согласилась я.

Ян радостно улыбнулся и подошел ко мне.

– Значит мы достойная пара, я тоже поражен красотой эрры, – он галантно подхватил меня под локоток и торжественно повел к столу, – жаль, что нет музыки, я бы обязательно пригласил прекрасную эрру на танец.

Я понимала, ему хотелось произвести на меня впечатление. Чтобы я увидела его не только измученным, полумертвым и грязным, а то, каким он был раньше, воспитанным, образованным, импозантным мужчиной. Таким, от которого дамочки «сами падали и в штабеля укладывались». Собственно, из-за изменения статуса его очарование никуда не делось.

 И я позволила ему это: поддалась его очарованию. Умному проницательному взгляду, обаятельной улыбке, жестам.

– Какой танец? – уточнила я.

Ян за руку подтянул меня ближе к себе, встал на одно колено. Я держа его за руку обошла кругом. Он моментально подскочил и как-то очень замысловато пощелкивая каблуками проскакал вокруг меня.

– Ага, – поинтересовалась я, – и весь танец вокруг партнера надо скакать?

– Ну, – Ян задумался, – в общем да. У вас другие танцы?

Я смутилась, не показывать же ему клубное гоу – гоу. Представила как скидываю с себя бархатное платье и демонстрирую не совсем эротичные панталоны которые ношу вместо колготок, под ними самодельные труселя на завязках вместо резинки и скромный корсаж из домотканого полотна.

– Ты краснеешь, – он внимательно пригляделся ко мне.

Ну еще бы.

 Я старалась очень быстро вспомнить, какие танцы будут приличными. Про современные даже речи не шло, танго? Неприлично. Фокстрот? Тоже неприлично и не умею. По горам лазить умею, а вот танцами как-то не увлекалась.

– – У нас танцуют вальс, – выпалила я чувствуя как горят щеки.

– Вальс? –Ян улыбался, – покажи.

– Без музыки немножко неловко, – робко попыталась возразить я.

– А ты напой какую-нибудь подходящую мелодию, – предложил Ян.

– Ох, ладно, но ты сам слышал какая из меня певица. Вальс танцуется на счет раз – два – три, желательно в большом пространстве.

Я напела, как могла, мелодию «Вальса цветов» Чайковского и продемонстрировала Яну несколько шагов.

– Это точно парный танец? – уточнил он.

Вместо ответа я взяла его руку и положила себе на талию.

– В свое время он считался не слишком приличным, – сообщила я.

– Так ты поэтому так краснела? – он указательным пальцем поправил прядку волос выбившуюся из моей прически.

– В общем да, – «призналась» я.

– Показывай, как это танцуют, – он притянул меня поближе к себе.

В конце концов нам удалось вполне прилично пройти круг по гостиной, уронив всего лишь один стул.

Запыхавшись и смеясь, мы сели за стол.

Ян потянулся открыть бутылку.

– Бокалов у нас нет, – сообщила я, – поэтому будем пить из кружек.

Ян хмыкнул и с аристократическим изяществом разлил вино по керамическим кружкам.

– За что мы будем пить? – Он протянул мне импровизированный бокал.

– Мы будем провожать старый год, – пояснила я, – и оставлять в нем все плохое.

– Отлично, пусть плохое остается в старом году? – Ян отсалютовал мне кружкой, и отпил немного, – о, хорошее вино.

– Да, именно так, пусть плохое остается в старом году! – я тоже сделала пару глотков. Вино действительно оказалось необыкновенным, в нем чувствовалось лето, цветы, и яблоки, – вот это вкус!

Ян оглядел гостиную.

– Я уж было решил, что ты подготавливаешь дом к какому – то колдовству.

– Встречать Новый Год традиция в моей стране. Говорят, если в новогоднюю ночь загадать желание, оно обязательно сбудется.

– Вот как? Тогда я обязательно загадаю, – он прикрыл глаза и что-то прошептал. Приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

– Говорить, что загадал, нельзя, – предупредила я, – а то не сбудется.

– Старый год проводили? – спросил меня Ян, и очень вежливо попросил, – а теперь, мне можно пирог? Или мы будем что-то еще делать?

Он с дурашливой тоской во взоре уставился на блюдо с мясным пирогом.

– Конечно, нужно будет встретить Новый Год, но сейчас, – я, засмеялась, пододвинула к нему поближе блюдо с мясным пирогом, и подмигнула, – он весь твой.

– А так много еды это тоже традиция? – поинтересовался он.

– Да, после нового Года можно пару дней, ничего не делать и доедать еду от новогодней ночи.

– Мне нравится такая традиция, – довольно сообщил он занося вилку над блюдом.

Как то незаметно мы переместились поближе к камину, на диван, Ян задумчиво крутил в руках кружку.

– Что ты думаешь делать дальше, Инга?

– Пока не знаю, всех магов в Лерте мы уже обошли. Осталась последняя контора, рядом с «Головой Короля». Так что дождусь весны и двинусь в столицу. Может быть там маги более знающие.

Ян понимающе кивнул. Я спохватилась:

– Ох. Время то уже подходит! Часы сейчас бить полный круг будут, скорей разливай игристое, будем желания загадывать!

И мы пили шампанское, танцевали и смеялись.

К магам мы ходили вместе с Яном. Первые три посещения не дали никакого результата: маги на все наши расспросы качали головами и сообщали, что перемещения в пространстве невозможны – слишком большие затраты энергии потребуются.

– Вы эрра, плохо разбираетесь в вопросе, – снисходительно вещал нам один из магов, – перемещения с континента на континент просто невозможны. Ведь нужно преодолеть сопротивление многих сред, в том числе и магической, чтобы добраться целым и невредимым до точки назначения. Гораздо проще и удобнее воспользоваться лошадьми или морским транспортом.

Далее маг пустился в пространные разъяснения, чем именно занимаются маги. Из его слов выходило, что маги занимаются исключительно научной деятельностью « всей серьезности и глубины которой, эрра, возможно, в силу своей юности и наивности не осознает», а бытовые услуги отказывают исключительно из доброты к людям.

Из чего я вынесла только одно. Как перемещаться между мирами тут не знают.

Сдаваться я не собиралась. Есть другие города и другие маги, в конце концов, есть императорский дворец, где, по идее, тоже должны обитать лучшие представители этой профессии. Есть алорнцы, чтоб у них мех на пятках вырос, у которых возможно есть информация как мне попасть домой

Четвертой, и последней, мы посетили магиану на улице Милора Восьмого, её контора находилась недалеко от постоялого двора в которым мы останавливались по приходу в Лерт.

Золотая, с вычурными завитушками, явно свеженькая, вывеска над входом гласила: « магиана Гратши Талинда магические услуги».

Попасть к ней на прием получилось только ближе к ужину.

Полная темноволосая женщина проводила нас в комнату полную красных подушек с золотыми кисточками лежащих на полу. Усадила рядом с маленьким столиком закрытым красной же скатертью на подушки. Я огляделась, небольшое окно занавешенное плотными бархатными шторами, по углам метровые кованые канделябры с незажженными свечами. Магиана помахала веером над жаровней. В комнате резко запахло горелыми осенними листьями и еще чем-то напоминающим ладан.

– Могу сразу сказать, что он на тебе не женится, – положив веер на столик она ткнула в меня похожим на сосиску пальцем, под ногтями у магианы Талинды темнела грязь, – но могу предложить зелье.

Ян закашлялся и негромко возразил.

– Мы уже женаты, эрра. У нас другой вопрос.

Опровергать его слова я не стала, просто покивала головой и мило улыбнулась. Не нравится мне этот запах. В прошлой жизни, в подьезде дома где мы с Юром снимали квартиру, зависала стайка наркоманов, они курили травку и запах был очень похож на тот, что я ощущаю в комнате сейчас. Голова закружилась и стала легкой как пушинка, я взмахнула руками и уцепилась за подушку испугавшись, что могу взлететь.

Ян смотрел на меня удивленным взглядом и нежно улыбнулся.

– Нас интересуют переносы в пространстве.

– Все возможно, дорогие мои, – слащаво пропела магиана, – за достойную награду. Извините меня, я отойду на пару минут.

Она шелестя платьем выплыла из комнаты. Дымок стелился из жаровни.

– Почему от жаровни так воняет? – Я посмотрела на Яна. Он расслабленно сидел откинувшись на подушки, прикрыв глаза как будто и вовсе не слыша моего вопроса. Я потянулась к нему, чтобы потрясти и разбудить, но тут увидела свои пальцы, они двоились, троились и оставляли за собой радужный след. Я захихикала, это было очень смешно. Почему смешно? Я забыла. Мысли легким облачком пролетали сквозь мою голову. Ян услышав мой смех внезапно оживился, пододвинулся ближе и подняв мне юбку начал гладить и целовать мои коленки, я снова захихикав оттолкнула его. Он недовольно заворчал, придвинулся еще ближе и больно укусил меня за внутреннюю часть ноги, выше колена. Синяк, наверное, останется. Я хихикнула и легонько стукнула его ладошкой по спине.

– Мое, – рыкнул он, – моя жена.

От боли у меня в голове немного прояснилось.

– Не дыши, нельзя вдыхать этот дым, слышишь? Надо отсюда уйти! – я стала его отталкивать, не переставая смеяться, он попытался опрокинуть меня на подушки, я отвесила ему пощечину. Он уставился на меня сверху вниз внезапно черными глазами, зрачок почти полностью перекрыл радужку.

– Нет, – протянул он и провел языком по моей ноге от колена и выше. Было щекотно, тепло, приятно и …мокро. Он указательным пальцем зацепил край панталон и потянул вниз.

Где-то на краю сознания, как в страшном сне, висело осознание неправильности происходящего.

– Возьми стол и выбей окно, быстрее, – я снова не смогла удержаться от смеха. Выбить окно столом, лучшей шутки я в жизни своей не слышала.

Я откуда-то помню, что какая-то гадалка так убивала людей: сыпала яд в жаровню. Они умирали, а она забирала у них драгоценности. Смешное какое слово: драгоценности.

Оттолкнув Яна снова, я встала на ноги, хихикая и пошатываясь подошла к двери и вставила в ручки подсвечник.

– Нам не страшен серый волк, – я с наслаждением пнула дверь, – смотри как смешно: подсвечник за ручками.

Я стала изучать кованый листик, он внезапно из черного стал желтым и скрутился, это все потому, что его давно не поливали, сообразила я.

Ян тоже смеясь подполз ко мне на коленях и снова задрав юбки лизнул мою ногу.

– Ты выбил окно? – икая от смеха спросила я. Стены вокруг начали дергаться и проваливаться куда то вниз.

– Нет, – он потянул меня на пол, задирая юбки еще выше, и сообщил, – у тебя радужные ножки.

 Я оступилась, сделала шаг назад и наткнулась рукой на жаровню.

Отдернула прилипшую руку и засмеялась, глядя как центр ладони пересекает угольно – черная полоса спекшейся кожи.

Мне должно быть больно. Ожог это очень больно, почему я ничего не чувствую? В мозгу впервые за все время звякнул тревожный колокольчик. Надо отсюда бежать. Шаловливые руки Яна тем временем добрались до моих ягодиц и нежно поглаживали их. Он потянул за завязку моих панталон намереваясь их снять, но веревочки запутались и, вместо того чтобы развязаться, затянулись еще больше. Дверь кто-то сильно толкнул, я хихикая вывернулась из рук Яна.

– Окно разбей.

– Далось тебе это окно, – рассердился Ян, схватил столик, и с усилием размахнувшись швырнул его в нужную сторону. Стекло жалобно зазвенело, стол зацепил и утянул вниз, за собой, гардину и она повисла клочком открывая половину окна.

 В комнату ворвался прохладный зимний воздух. Стены перестали прыгать и стали просто плавно раскачиваться.

– Быстрей, догоняй, – я дернула юбку вверх, как девица в канкане и рыбкой сиганула в окно. Кусок юбки остался висеть на обломках рамы. Я подхватила горсть снега с земли и приложив ко лбу со смехом бросилась бежать по проулку. Холод помог хоть немного прийти в себя. Ян с рычанием прыгнул следом за мной.

– Ингарра, я тебя поймаю! – прокричал он поскользнувшись и упав на четвереньки.

– Обязательно поймаешь, – я расхохотавшись повернулась к нему и демонстративно приподняла грудь вверх обеими руками, – сначала догони!

Я выбежала на улицу не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и заскочила в ожидавшую нас коляску.

– Гони! – заорала на извозчика, тот испугавшись, подскочил на козлах и взмахнул кнутом. Лошади проскальзывая копытами по обледенелой мостовой начали набирать скорость. Ян выбежал из проулка и пробежав следом метров сто, сумел вскочить на запятки.

– Зараза, – ругнулся он и засмеялся.

– Дыши, эта пакость медленно, но выветривается, – я тоже не удержалась от смеха. Голова медленно превращалась из воздушного шарика обратно, в нормальную тяжелую голову. Кажется, даже мозг там присутствовал. Растаявший снег стекал у меня по лицу за шиворот. Левую руку начинало дергать болью. Я осторожно подула на ладонь.

– Когда ты успела обжечься, – удивился Ян.

– Прямиком перед тем, как ты научился кидаться столами в окно, – хмуро сообщила я и откинулась на спинку сиденья, – нам повезло, что мы не успели сильно надышаться и что эта гадость быстро выветривается. Вот гадство, пальто там осталось.

Я расстроено стукнула здоровой рукой по краю коляски. Хорошо, что у пальто не было карманов и кошелек с ключами, шнурком привязанные к поясу, лежали у меня в кармане платья. Я полезла здоровой рукой в карман, проверять, не потеряла ли чего во время своих акробатических кульбитов.

 Рука болела невыносимо. Мороз потихоньку начал пробирать через шерстяное платье. Ян перебрался с запяток ко мне на сиденье и начал рукавом вытирать мое лицо, затем обнял пытаясь согреть.

– Холодно, – я клацнула зубами, – если простужусь, убью эту гадину.

– Да уж, приключеньице, – он потер меня руками и притянул к себе еще ближе, – сейчас бы валялись на красных подушечках и развлекали эрру Талинду непотребным зрелищем. Ингарра, во имя вечного, прости меня, я был не в себе.

Я молча кивнула, стукнула зубами и…засмеялась. Смеялась долго, почти всю дорогу до дома, давясь и икая, чтобы не привлекать внимания прохожих. Потом смех как-то сам собой перешел в слезы. Плакала я тоже молча, вытирая, катившиеся градом слезы, рукавом. Как я не старалась успокоиться слезы продолжались.

– Ну, все, все, – успокаивал меня как маленького ребенка Ян.

 В дом перепугавшийся Ян вносил меня на руках. Завернул в одеяло, усадил на диван и принес с кухни стакан воды.

– Как думаешь, что это было? – я выпила воду залпом.

Ян смутился и покрутив стакан в руках сказал.

– Ну я слышал, что некоторые используют всякие травы и порошки для, – он покраснел, – ну ты понимаешь, стимуляции, и чтобы получить необычные ощущения. Но никогда сам с таким не сталкивался.

– Сомневаюсь, что она хотела полюбоваться как мы тра.., – я замялась не зная как подобрать слово.

– Предаемся любви, – подсказал Ян.

Вот после такой разницы в определениях мне захотелось повалиться сквозь землю. Потому что я почувствовала себя циничной девицей из циничного мира. Хорошенький показатель в разнице менталитетов. Не то чтобы я посчитала Яна романтиком или в чем-то наивным, но его определение было явно мягче.

– Хорошо, я сомневаюсь, что она подсыпала эту пакость, чтоб посмотреть, как мы предаемся любови. Скорее всего причина прозаична. Нас хотели ограбить и убить.

– Скорее всего, – сгласился Ян, – хотя могли и просто шантажировать, я попросил возницу сообщить об этом капитану Антерису.

– Надо же, а я за своим ревом и не заметила, – удивилась я, – а сейчас пойдем на кухню, у нас там в кладовке кувшин молока был, будем пить.

– Что, весь кувшин? – удивился Ян.

– Ага, – покивала я, – еще и уголь будем есть.

– Ингарра, ты шутишь? – Ян последовал за мной на кухню.

– Нет, Ярран, я не шучу, – я достала из ларя кувшин с молоком, и из кухонного шкафчика коробку с углем, – у этого угля, конечно, не самая лучшая адсорбция, но при отравлении помочь должно. Галюциногенчик у эрры забористый, кто его знает, чем аукнется. У тебя радуги в глазах прошли?

– Радуги прошли, но предметы все еще размытые, – Ян прищурившись рассматривал кухонный стол, – что у тебя с рукой?

– Ожог, – я показала ему ладонь, её украшала полоса спекшейся до черноты кожи.

– Настойка осталась? – Ян нахмурился разглядывая ожог, – если не залечить, будет долго болеть, пока эта чернота сойдет, – он осторожно помассировал мне пальцы, – где настойка, там, в пузырьке, что-то осталось?

Я кивнула на кухонный шкафчик в котором устроила подобие небольшой аптечки, прокипяченные полосы ткани закрытые в жестяную коробку. Пузырьки со спиртом, настойкой водорослей и еще несколькими настойками трав. Банки с сухими травами. Гидролаты и эфирные вытяжки стояли отдельно в ларе для хранения продуктов.

– Может тебе пилюль выпить, ну тех твоих? – он достал из шкафчика коробку с бинтами и пузырек с настойкой, – болит ведь.

– Я лучше потом отвар мораны с корой выпью, позже, – я дернула рукой когда Ян приложил к ожогу тряпочку пропитанную настойкой водорослей и пожаловалась, – больно.

Он осторожно перебинтовал ожог, завязал аккуратный узел на тыльной стороне ладони.

– Почему не сейчас? – он все еще держал мою руку в своей, и вдруг, неожиданно, поцеловал кончики моих пальцев.

– Потому что намешать в организме кучу разных веществ не самая лучшая идея. Неизвестно как он на это отреагирует, – покраснев объяснила я.

Я осторожно отняла у него свою ладонь и высыпала добрый десяток угольков на стол. Налила в стакан молока и быстро покончила с приемом лекарства.

Ян осторожно потрогал пальцем угольки, посмотрел на меня, опять потрогал угольки.

– Пей, – я снова налила молока и протянула стакан ему. Он взял стакан.

– Не могу поверить, ты только что ела уголь, – он отпил молоко из стакана

Я плюхнулась на табурет.

– Этот уголь работает как сорбент, что непонятного?

– Я не знаю, что значит этот твой «сорбент» и почему уголь работает. Но ты его съела, – Ян допил молоко и с раздражением поставил стакан на стол, – что еще ты придумаешь? Есть камни? Уподобляться речным корсам и грызть деревья? Ингарра, неужели действие дыма еще не прошло?

Он возмущенно уставился на меня.

– Нет, грызть деревья не надо, но белую глину или силикат магния при отравлениях вполне можно есть, они как и уголь выводят отраву из организма, – я подтолкнула к нему лежащий на столе уголь, – так что давай, любитель радужных ножек, участвуй в моем безумии.

Ян вздохнул, посмотрел на меня, на угольки, вздохнул налил еще молока в стакан.

– Ладно. Раз ты считаешь, что нужно это съесть, – он закинул кусочки в рот и сморщился, – они шипят на языке. И кстати к углю не относится это «смешивать разные вещества в организме»?

– Нет, не относится, уголь просто собирает в себя всю гадость как губка. И да. Он должен шипеть на языке.

– Объясни мне, почему ты считаешь, что уголь может быть лекарством?

Я вздохнула, то что кажется мне очевидным, оказывается, совсем не очевидно для кого – то другого. В данном случае для Яна.

– Ты помнишь я тут носилась с жестяными коробочками? –Ян кивнул, – Берется деревяшка. Не хвойная только. Обжигается без доступа воздуха, вот в тех самых коробочках я это жгла, дальше обрабатывается паром. Из-за этого он становится как губка и впитывает в себя всякую гадость.

– Да, но мы ведь дышали дымом, а не пили его, а уголь надо есть, – возразил Ян.

– Ох, можно я не буду тебе читать лекцию по биологии? – взмолилась я и зевнула, – я хочу спать пойти.

– Как это? – возмутился пытливый горг, – то есть у тебя есть объяснение, а ты мне его не говоришь?

Нашел время проявлять любопытство. Меня как раз накрыл «отходняк» и я снова начала дрожать, только дрожь была уже не от холода, а от осознания того, что мы могли погибнуть, надышавшись ядом.

– Да, – я сделала «страшные» глаза, поднимаясь с табуретки, – вот такая я вредная.

– Расскажи тайну, – Ян подхватил меня на руки и понес наверх, кажется в спальню, – иначе я не буду тебя защищать от чудовища под кроватью.

– Шантажист! – возмутилась я.

– Вот сейчас положу тебя под кровать, – сообщил этот наглец поднимаясь по ступенькам и делая вид, что ему очень тяжело меня нести, – и будешь ночевать там. С чудовищем. Если, конечно, оно от тебя, такой вредной, не сбежит. Вытолкать оно тебя оттуда все равно не сможет, слишком тяжелая и упрямая. Во имя Вечного, Ингарра, у тебя камни спрятаны в карманах?

Он захихикал как мальчишка.

– Ну все, ты меня разозлил, – я куснула его за ухо, – стр-р-рашно разозлил.

Он ойкнул, поежился и ловким пинком распахнул дверь спальни.

– Ну ты ловок, двери пинком открываешь, – я обняла его за шею. Было прекрасно ощущать себя живой и беззаботно шутить.

Ян засмеялся и положил меня на кровать.

– Ладно, уговорила, – величественно качнув головой сообщил он, – под кроватью жестко, неудобно, ты будешь возиться, а значит, мешать нам с чудовищем спать.

– Как великодушно, – прошипела я и пощекотала ему бока, – пойду я отсюда, чтобы не мешать вашей идиллии с чудовищем. Судя по всему, ты его нежно любишь.

Я дернулась чтобы подняться и подшибла Яну ноги.

Он свалился на меня сверху, успев расставить руки так, что моя голова оказалась между его локтей. Я взвизгнула от неожиданности.

– Нет, – он поцеловал меня в губы, – я передумал, чудовищу я тебя не отдам. Вообще никому не отдам. Ты гораздо лучше всякого чудовища.

– Наглец и узурпатор, – сообщила я смеясь и нежно поглаживая его затылок, – сговорившийся с чудовищем. Пусти, я пойду к себе

– Да, наглец, – согласился он и начал неторопливо целовать меня в шею и ниже в ключицу, – не-а, не пущу.

Было одновременно щекотно и приятно. В крови до сих пор бушевал адский коктейль из остатков наркотика, адреналина, облегчения, что нам посчастливилось избежать смертельной опасности. Затуманивая разум и нашептывая порадоваться тому, что остались в живых.

Теплая ладонь легла на мою грудь.

– Тебе придется снять с меня панталоны, ты там шнурок таким узлом затянул, что не развязать, – прошептала я ему на ухо.

Он уставился мне в глаза своими зелено-оранжевыми гляделками.

– Да? – удивленно спросил он и его вопрос относился совсем не к затянутым узелкам.

 Я потянулась к его губам и хихикнула.

– Много болтаешь.

Нетерпеливо расстегнутая пуговица на моем платье. Поцелуй. Еще пуговица. Еще один поцелуй. Легкий укус в шею. Еще одна расстегнутая пуговица. Его рычание. Моя очередь расстегивать пуговицы на его рубашке. Расстегнуть верхнюю, пощекотать поцелуями ключицы. Расстегнуть еще одну, ухватить губами маленький коричневый сосок. Выслушать шипение и почувствовать, как он покрывается мурашками. Довольно ухмыльнуться. Расстегнуть оставшиеся пуговицы и изучать на ощупь кончиками пальцев рельефные мышцы пресса и упругую горячую кожу. Почувствовать всей кожей какой он горячий. Снова переход к моим застежкам, и мое платье и его рубашка небрежно летят в сторону. Мы торопливо, но бережно достаем друг друга из одежды, как долгожданные подарки. Поцелуи, нежные и не очень. Я оставляю на его теле несколько красноватых отметин и мне это нравится. Я довольно мурлычу глядя на них. Он в ответ расплетает мои волосы. Пропускает их сквозь пальцы. Целует шею, прихватывая губами кожу.

– Пахнешь мятой, – хрипло шепчет мне на ухо. Я нахожу его губы и целую. У него вкус сливок. Немного отстранившись он внимательно разглядывает меня. И тут же возвращается к поцелуям.

– Хочешь, погасим лампу? – спрашивает, на секунду прервавшись, накрывая меня своим телом.

– Вот еще, мне не мешает, – я легонько кусаю его за плечо, – будешь отвлекаться, поставлю тебе еще один засос.

Он смеется и ночь продолжается. И даже лампа нам не мешает…

Утром меня разбудило яркое солнце светившее прямо в глаза, я сладко потянулась. Хорошо мы вчера порадовались тому, что выжили, ничего не скажешь. Припомнив произошедшее ночью, стала прикидывать, есть ли вероятность нам зачать маленького Яррана или все обойдется. По моим расчетам должно было обойтись. И одним разом мы навряд ли ограничимся, значит, надо озаботится противозачаточным. Вроде Анея упоминала какое-то зелье.

На грани сознания нарисовалась эгоистичная мысль, что было бы неплохо захватить с собой частичку этого мира в виде ребеночка от горга. Похожего именно на Яна, такого же темноволосого и оранжевоглазого. С мягкой лучистой улыбкой, вызывающей желание обязательно улыбнуться в ответ.

Я представила себе мальчика с оранжевыми глазами, с волнистыми, по – детски светлыми волосами и чертами лица отдаленно напоминающими Яна.

Вот он идет в детский сад и плачет, не желая расставаться со мной.

А вот он первоклассник в строгой синей форме и букетом в руках. Школьник. Будут ли его дразнить за необычный цвет глаз или наоборот проникнутся его необычностью. Будет ли он смешливым, или наоборот серьезным, милым и ласковым или суровым.

 А вот он студент какого-нибудь очень мудреного технического вуза. Лицо серьезное, рот сурово сжат и глаза укоризненно смотрят на меня. Наполовину горг, он будет вынужден всю жизнь скрывать то, кем он является. Чтобы не получить проблем с врачами, спецслужбами или кем-то кто может быть в нем корыстно заинтересован.

 И как ответить на вопрос: «Мама, а кто был мой папа, я ведь так не похож на других»?

Как-то не вовремя я решила предаться телесным радостям с Яном. Мне скоро уходить в другой город, продолжать поиски магов, а я тут романтику развела. С одной стороны все было настолько замечательно, что отказываться от такого просто глупо. А с другой стороны у нас с Яном слишком мало времени. До весны всего ничего. Я огорченно вздохнула и покосилась на предмет своих раздумий.

 Ян крепко спал лежа на животе, свесив одну руку с края кровати и уткнувшись лицом в подушку. Я сползла с кровати, полюбовалась на его пятую точку, уже не синюю, а вполне аппетитную, покраснела, вспомнив несколько пикантных эпизодов прошедшей ночи. Прикрыла его одеялом. В комнате было прохладно.

Набросила платье на голое тело и отправилась на кухню греть воду.

Подбросила несколько поленьев в дровяную колонку, воды там со вчерашнего дня было больше половины, растопила плиту, одной рукой действовать было не очень удобно, но я справилась. Поставила кипятиться чайник, села за стол, сложила голову на руки, да так и задремала.

Разбудил меня поцелуй в шею.

– Я ищу свою женщину в кровати, а она от меня сбежала на кухню, к плите и дровам. Неужели я был настолько плох?

Он проложил дорожку из поцелуев вниз от шеи по моему плечу.

– Надо, надо умываться по утрам и вечерам, – сообщила я, не открывая глаз, – тогда самолюбие чесаться не будет.

– Чего? – опешил Ян. Кажется, я зря про самолюбие сказала. Мои иносказания он не всегда понимает.

– Помыться хочу, – пришлось все-таки открыть глаза и потереться о его голый живот затылком.

– О, – разочаровано протянул он, – а я думал, мы проведем утро в постели.

– Хорошая идея, только утро в постели не исключает гигиену, – согласилась я, – и вообще, почему обязательно в постели? У нас почти ванна есть и еще вот.

Я многозначительно посмотрела и кивнула на кухонный дубовый стол. В глазах Яна зажегся озорной огонек.

– Ты серьезно? – удивился он, – ты не стесняешься?

– Вполне, – поднявшись с табуретки, я села на край стола и потянула юбку вверх, – утро хорошее, отчего бы не побезобразничать?

Повторять дважды не пришлось…

В дверь постучали когда мы одетые, умытые, и отмокшие в душистой ванне, чинно сидели за столом в гостиной и завтракали. Я насторожилась, Ян невозмутимо пережевывал свежую булочку с сыром.

– Как думаешь, кого принесло? – нервно спросила я. Он успокаивающе погладил меня по руке. Неспешно отложил булочку, прихватил с собой клинки и пошел к дверям.

– Это Вастаб, – раздался негромкий ворчливый голос за дверью, – может впустите меня, чтобы я не маячил на виду у всей улицы?

– Впустим, – Ян открыл дверь, – проходите, присаживайтесь за стол эрр Вастаб.

Я придвинула к столу еще один стул, выставила тарелку для булочек и кружку для отвара. Долила из чайника отвар себе в кружку. Можно будет за ней прятаться, если этот старый горг опять начнет меня в чем-нибудь обвинять. Все-таки я его немного побаиваюсь, слишком суров.

Ян, закрыв входную дверь, проводил Вастаба за стол. Тот окинул взглядом гостиную, одобрительно хмыкнул и пододвинул мне свою кружку.

– Будьте добры, эрра.

М-да, видимо мнение свое относительно меня старый горг не поменял, потому и не поздоровался.

– И вам доброго дня, эрр Вастаб, – поздоровалась я, улыбнувшись и наливая, как он и просил, отвар ему в кружку, – угощайтесь булочками.

– Благодарю, эрра, – Вастаб кивнул мне и повернулся к Яну, – хорошо выглядишь. Как вижу, твое здоровье наладилось.

– Не жалуюсь, – Ян вернулся к завтраку.

– У меня две новости, – Вастаб снял с крючковатого носа очки, – первая. В Алорне убивают эльфов из Первого Дома. Фактически это переворот, владыка не избежал очередного покушения. Сейчас ранен, но положение не обещает хорошего исхода. Ходят слухи, что в этом замешан некто Талириэль Ист Арано, бастард племянника владыки. Совет Домов собирается передать власть одному из непрямых наследников, поговаривают, что это будет Алтенариэль Ист Керио. За ним стоят и первый анхар, и третий. И его качества говорят сами за себя. Но об этом позже. И вторая новость, – Вастаб пристально уставился на меня, – по Лерту ездят два алорнца, ищут Ингарру Ивянскую, девушку с двухцветными волосами. Что им нужно узнать не удалось, но явно не свататься собираются. И еще, отдельно от них ездит пара компаний из двух людей. Эти спрашивают и про девушку, и про тебя.

Он уставился на Яна тяжелым, осуждающим взглядом.

Я прикусив губу молча отвернулась к окну, надо же было в очередной раз опростоволоситься. В буквальном смысле. Сегодня же срежу окрашенные волосы. Ян выругался и стукнул ладонью по столу.

– Я писал отцу об Арано полтора месяца назад.

– Насколько я знаю, он донес информацию из твоего письма владыке, но тот не принял её всерьез, – Вастаб сурово нахмурил брови и развернулся ко мне, – а что вы намеренны делать, эрра?

– Как и говорила, весной собрать вещички и уехать, – улыбнулась я, – сейчас несколько прохладно для путешествий, не находите?

Ужасно жаль расставаться с Яном. Я грустно вздохнула.

– И куда же? – продолжил свой допрос Вастаб, проигнорировав мою иронию, – вы понимаете, что вас скоро будут искать все секретные службы Алорны, а вы находитесь рядом с моим внуком.

Вот чего он до меня докопался? Я могу назвать ему любой город в империи, и это не будет правдой. Может сообщить ему, что я решила вернуться назад в Ивянку?

– При всем уважении, эрр, вас это не касается, – спокойно ответила я, – свою договоренность с Яном я, в общем, выполнила. Он почти здоров и в состоянии заботиться о себе сам. Можете не беспокоится.

Ян со стуком поставил кружку на стол и возмущенно уставился на меня. Я на него не смотрела, понимаю, что он рассержен тем, что я говорю. Наверняка он планировал, что я останусь с ним до конца. Но, к сожалению, не могу потерять еще год или полтора. Если время в наших мирах совпадает, я и так числюсь без вести пропавшей уже полтора года. А если соотношение какое то другое, то мне даже думать об этом не хочется. Вот вернусь домой, а там уже будущее, лет так на пятьдесят вперед. И у моих племяшек уже внуки будут. М-да уж, бестящая перспективка.

Вастаб отпил отвар, сдвинул очки на кончик носа и кашлянул. Терпеть не могу когда на меня так смотрят, свысока – снисходительно.

– Вы зря воспринимаете меня в штыки, эрра.

Я фыркнула.

– Я, эрр Вастаб, вас вообще никак не воспринимаю. Понятия не имею кто вы, чем дышите, да и не особо желаю этого знать. Яна не бросили один на один с его проблемой, вопреки обычаям, уже хорошо. Извините меня эрры. Я вас оставлю, мне надо подготовиться к уроку с Ильнииром.

Выйдя из-за стола я быстро поднялась по лестнице в свою комнату.

Оперлась на комод пытаясь отдышаться от быстрого подъема по лестнице. Неужели Керио каким-то образом узнал, что именно я взяла у Арано, или цель его поисков совсем другая? С людьми Арано и без слов понятно. Если найдут будут спрашивать карту и колечко.

Снизу доносились возмущенные голоса, слов было не разобрать, но Ян очевидно спорил со своим дедом. Слишком уж очевидными были интонации разговора.

Я достала из ящика комода небольшое зеркальце, примостила его на край подоконника, взяла ножницы и стала состригать окрашенные волосы, прядь за прядью. Давным-давно нужно было это сделать. Ножницы были тупыми и резали плохо, скорее пилили, я шипела и нетерпеливо дергала прядки, злясь на себя. Надо же было забыть про свою двухцветность.

На подоконнике лежала веревка которой я в свое время измеряла ширину окон. Я перекинула её на комод. Надо бы вниз в кладовую отнести, уже сколько времени мешается тут.

– Инга! Ингарра! Что ты делаешь?! – Ян, почти сразу, следом за мной вошел в комнату.

– Имидж меняю, – буркнула я, – не видишь? Срезаю темные пряди.

– Коротковато, – Ян окинул критическим взглядом мое творение.

– Волосы не голова, отрастут, – я завертелась пытаясь достать до прядок сзади, – ну чего стоишь? Помогай, раз уж пришел.

Ян забрал у меня ножницы и принялся срезать прядки до которых я не могла дотянуться.

– По темной линии? – уточнил он.

– Чуть выше, чтоб весь темный цвет убрать, – ткнула пальцем в уже отрезанные прядки я.

– Нам нужно поговорить по поводу твоего ухода, – он поймал мой несчастный взгляд в зеркале и уже мягче повторил, – надо, как бы неприятно это не было. Я против этого.

– Ну, раз надо, – я скорчила недовольную рожицу, – значит надо. Кошке хвост по частям не рубят. Вастаб, что, уже ушел?

– Нет, он ждет в гостиной, – Ян достриг последние прядки, – вот, я закончил.

Он притянул меня к себе и со вздохом поцеловал. Я молча прижалась к нему.

– Инга, ты извини Вастаба, – Ян погладил меня костяшками пальцев по щеке, – он иногда себя ведет очень некрасиво.

– Он защищает тебя, понимаю, – покивала я, – мне бы тоже не нравилась непонятная девица, которую разыскивает второй анхар Алорны. Просто он судит, ничего об мне не зная, а ярлычок повесил.

Я погладила его по плечу,

– Иди, нехорошо гостя одного бросать. И надо, чтобы он еще раз поговорил с Антерисом по поводу этой Талинды.

Ян поцеловал меня еще раз.

– Выдержанная и вежливая?

– Угу, – хмыкнула я, – как столетний коньяк.

– Иной раз и половины не понимаю из того что ты говоришь, – Ян с неохотой разжал объятья, – я ушел.

Он сделал шаг назад.

– Иди, – улыбаясь сказала я.

– Ушел, – еще пара шагов. Смешливый взгляд и рукой нащупывает дверь.

– Иди, – я кивнула.

– Ушел, – он послал мне воздушный поцелуй, уперся спиной в дверь и выскочил за нее.

Я, продолжая глупо улыбаться, села на кровать. Затуманенный романтическим флером мозг работать отказывался. Потрясла головой пытаясь заставить себя начать мыслить рационально. Надо привести в порядок вещички, мало-ли, вдруг Керио решит устроить сюрприз и нагрянуть в гости. Я скептически оглядела окно, жизнь здесь научила меня тому, что лучше пути отступления продумывать заранее. Может веревочной лестницей обзавестись, на всякий случай?

Вроде только-только осела на одном месте, кроватью обзавелась как порядочный матрасовладелец. И на тебе, Ингарра, опять тащиться непонятно куда.

Я всхлипнула от жалости к себе и полезла под кровать, инспектировать мешок. Мысленно составила список, что туда нужно сложить. Еду, теплые вещи. Было бы неплохо купить себе клинки, за два месяца я научилась основным приемам, так что в качестве дополнительного средства самозащиты не помешает. Сделала пометку нашить на одежду дополнительно потайные карманы и подобрать дорожный костюм. Лучше всего брючный.

 Я достала карту которую стащила у Арано. Очередное произведение местных криворуких картографов. Начерчена, конечно же, от руки, обозначено несколько гор. Причем не высотами, а именно горами. Даже вершины художественно изобразили. Те, где вершина отчеркнута кривой линией это, наверное, снег, а где нет – обычные. Одна из гор в исполнении неизвестного худож…картографа напоминала сильно поплывшую башню «Останкино». Я прищурилась, разглядывая изображение. Когда – то я в садике такое лепила. Из пластилина. Так же криво и непропорционально. Еще и поварешку какую-то пририсовали.

 Я нахмурившись покрутила карту, чтобы понять, что же все-таки на ней изображено. И так и сяк выходила поварешка.

Вот оно: влияние на неокрепшую девичью психику уроков труда, смотришь в карту, а видишь поварешку.

И место соединения черпака с ручкой красным крестиком обозначили. Пиратская карта, блин, с тайным знаком, где закопан клад.

Так и не прийдя ни к каким выводам я отложила карту в сторону и достала из небольшого комода свое старое платье с пришитым к нему кольцом. Брать в руки потенциально опасную вещицу не хотелось, поэтому я вырвала из платья лоскут величиной с носовой платок. Все равно носить это платье, превратившееся за время блужданий по лесу в тряпье уже не буду.

 Подвинувшись поближе к окну, придерживая кольцо тканью как прихваткой, стала рассматривать. Кольцо как кольцо, перстень из блестящего металла, не окислился, темных пятен нет, ямок, царапин тоже.

Что, кстати, странно, даже если предположить, что кольцо отчистили и отполировали. Все равно на такой, очень старой, вещи должны были остаться мелкие царапинки.

 Непонятно, что за металл, по виду как хорошо начищенное и отполированное до зеркального блеска серебро. Подложка под камень как будто спаяна из тоненьких – тоненьких вертикально расположенных шестигранных трубочек. Древние явно не жалели драгоценного металла на свои изделия. При надетом кольце эти трубочки скорее всего касаются кожи. Странно, обычно под камнем просто оставляют пространство, чтоб подчеркнуть его чистоту и прозрачность.

Пытаясь внимательно разглядеть эти странные трубочки я пожалела, что у меня нет хотя бы увеличительного стекла. Как не напрягала глаза, толку не было. Видно только, что отверстия тоненькие как волос.

 Возможно яд на кожу каким-нибудь хитрым образом распыляется через эти трубочки, поэтому люди надевая эти украшения с ума сходят или заболевают. Есть же и у нас на земле всякие опасные вещества которые действуют при попадании на кожу. А сам яд, наверное, хранится под камнем, размеры кольца позволяют.

Я потрогала камень, нажала, посмотрела на трубочки, ничего не произошло. Может метал должен согреться до температуры тела, например? С другой стороны, я достаточно долго носила это кольцо в прямом контакте с кожей и ничего со мной не произошло.

Я повернула кольцо и стала рассматривать радужный алмаз. Камень был необыкновенным, в дневном свете он действительно искрился и переливался как прозрачная радуга. Внутри мерцали разноцветные искорки, я заворожено любовалась игрой света на гранях, медленно поворачивая кольцо.

Внизу хлопнула дверь. Я вздрогнув от резкого звука поспешно завернула кольцо в тряпку и засунула обратно в комод.

Спустилась вниз, в гостиную. Достала из бюро несколько листов бумаги и чернильницу с гусиными перьями. Поставила на стол.

Ян сидел за столом и с задумчивым видом дожевывал булочку. Я поддавшись порыву подошла и погладила его по спине. Он обнял меня одной рукой за талию, прижался головой к моему боку и, вздохнув, замер.

Во входную дверь тихо, по-мышиному поскреблись.

– Это наверное Ильниир пришел, – прошептала я не двигаясь с места.

– Кто же еще, – усмехнулся Ян, с неохотой отстранился от меня и пошел открывать дверь Ильнииру, – я сегодня привратник какой-то.

Мальчишка чинно поздоровался, со мной и Яном. Снял вязаную шапочку и куртку, прошел за стол в гостиную. Я сразу подсунула ему листок с примерами из прошлого урока. Минут пятнадцать он сосредоточенно решал их. Затем мы приступили к устному счету.

– Четыре умножаем на девять и прибавляем три?

Ильниир задумался и потянулся к перу, я отрицательно покачала головой, тогда он, прибегнув к помощи пальцев, после некоторого раздумья сообщил.

– Четыре на девять это тридцать шесть, прибавить три получится тридцать девять. Это три десятка и девять единиц. А почему?

– Что почему? – непоняла я.

– Почему мы считаем десятками? – серые глаза смотрели на меня с удивлением которое бывает только у детей.

– Потому, что так удобнее. Есть двоичные системы счисления. Есть восмеричные, где восемь единиц предыдущего порядка образуют единицу следующего. Есть шестнадцатеричная система. Десятичной удобно пользоваться. А та же двоичная громоздка для записи.

– То есть две единицы образуют единицу следующего порядка? – заинтересовано спросил Ян с дивана, – какой смысл в такой короткой единице?

– Не совсем так, – я улыбнулась, – она кратна двум: два, четыре, восемь. В двоичной системе для отображения любого числа используют только единицу и ноль.

– Глупая какая-то система, – вмешался Ильниир, – как это единица и ноль?

Ян встал с дивана и подсел к нам.

– Мне тоже интересно «как это единица и ноль», – улыбнулся он, – объясни?

Я подтянула к себе листок.

– Десятичная система воспринимается нами лучше потому, что у нас на руках десять пальцев, – я хихикнула и потрепала Ильниира по кудрям, – даже ты, не далее как пять минут назад пользовался ими в качестве подсказки.

Ильнииир недовольно засопел.

– Что касается двоичной системы: она позволяет зашифровать число в виде последовательности нулей и единиц. Теоретически, пользуясь ей можно шифровать не только цифры, но и тексты, – я осеклась чуть не сказав « медиафайлы», – да и вообще любую информацию.

Ян задумчиво потер подбородок.

– И как записать, например, число двадцать два? – недоверчиво спросил он.

Я, немного подумав, написала на листе «10110»

– Подсказка, – засмеялась я, – система кратна двум.

Ильниир напряженно уставился на лист.

– Ингарра, – заныл он, – ну объясни?

Я расписала на листе принцип двоичной системы.

– Если бы я все время так же старательно учился, – философски сообщил Ян, глядя на то как Ильниир внимательно слушает, – моему отцу не пришлось бы прибегать к внушению розгами.

Ильниир хихикнул. И вдруг стал серьезным.

– Ой, я вспомнил, предупредить вас хотел, – он поерзал на стуле, поковырял дырку на штанах, – вас ищут.

– Почему ты решил, что кто-то нас ищет? – Ян взял неочиненное перо и покрутил его в пальцах.

– В таверну приходили двое алорнцев. Один высокий такой, глаза сине-зеленые как у кошки, полголовы обстрижено, весь в черном. И второй, чуть пониже, с ним, – Ильниир показал рукой насколько ниже, – у папаньки спрашивали, была в постояльцах одна девица с двухцветными волосами или нет. А еще люди приходили, один без глаза, и зубом все время цыкал. А второй, вроде как человек, а вроде как и не человек вовсе, зубы острые как у горга, и кожа какая-то белая, как вспухшая. Страшные, я от них на кухне прятался. И потом, когда к вам шел, тоже прятался. Папанька им всем сказал, что не видал такой. Ой, – он уставился на меня, – а волосы то у вас нормальные стали, только уж больно короткие.

Я вздохнула, если уж об этом знает владелец постоялого двора, значит, знает весь город.

– Понятно, спасибо тебе, что сказал. Давай-ка займемся вот этими примерами, нечего терять время.

Я написала на листе несколько столбиков на умножение. Пока писала, автоматически обдумывала ситуацию. Судя по описанию в таверне искал меня не кто иной, как эрр Ист Керио. Что странно, Вастаб утром сказал, что в Алорне произошел переворот, а это значит, что у Керио должно быть, чем заняться, кроме моей скромной персоны. Я передернула плечами, вспоминая мою последнюю встречу с правой рукой второго анхара. Надеюсь, эта встреча так и останется последней.

– А вы не боитесь, что вас найдут? – взволнованно спросил Ильниир выдернув меня из раздумий.

– Боюсь, – я постучала пальцами по столу, – было б очень хорошо, если бы не нашли.

– Вас хотят убить? – малыш утер нос рукавом, – я не хочу, чтобы алорнцы вас убили, вы хорошая. И красивая. И…и… от вас пахнет вкусно.

– Что ты такое говоришь, – возмутился Ян, – у эрры Линары есть я – её муж и я обязательно защищу свою жену.

– Да, – согласилась я с Яном и успокаивающе улыбнулась Ильнииру, – но за тем кто нас ищет могут следить другие, и вот те очень плохие. Поэтому придется прятаться и от тех и от других. Я тебя попрошу пока сюда не приходить. Сейчас листов тебе напишу с упражнениями, будешь дома решать. Не куксись, не дай бог проследят, куда ты бегал, беда будет, не маленький должен понимать. Ты меня понял?

Ильниир насупился, но кивнул.

– Отлично, тогда хватит отлынивать от решения примеров.

– А я уже решил, – Ильниир протянул мне лист.

– Не может быть, – удивился Ян и посмотрел на лист, – он действительно все решил, и кажется, даже правильно.

Я улыбнулась крокодильей улыбкой.

– Тогда нас ждут правописание и чтение. И чай с плюшками.

Ильниир и Ян засмеялись.

– Ну, что скажешь? – спросил меня Ян после того как Ильниир ушел.

– Что я скажу, – горько усмехнулась я, – сидеть и не высовываться аж до весны, зимой по лесам не побегаешь. Запасы пищи есть, с голоду не помрем. Можно, конечно, мне сейчас в другой город переехать.

Ян потер рукой затылок и сердито посмотрел на меня.

– Не хочешь со мной остаться?

– Хочу, – честно призналась я, – только Керио вероятнее всего ищет карту и этот перстень, которые я у Арано прихватила. Как думаешь, что произойдет, когда он нас найдет? Не хочу тебя подставлять. Про вторых даже думать не хочу, там судя по всему, полные отморозки, даже разговаривать не станут.

– Раньше, позже умру. Мне собственно разница небольшая, Инга, – укоризненно и как-то обреченно сказал Ян.

– Ну, тебе может быть и небольшая, но лучше помереть спокойно, чем быть запытанным какими-нибудь уродами, а? И мне потом как жить, понимая, что тебя подставила? А так скажешь, была прислуга, а что там у нее в мешке лежало понятия не имеешь.

– Покажи что-ли карту эту? – Ян сгорбившись сел опираясь локтями о колени, – хочу посмотреть из-за чего вся возня.

Я сходила наверх и принесла карту и лоскут с кольцом.

– Вот смотри, они вообще мне без надобности, я бы с большим удовольствием их куда-нибудь сплавила. Может Вастабу их передать?

– Камень красивый, – Ян с опаской повертел в пальцах кольцо.

– Кольцо и само очень интересное, смотри, – я повернула кольцо вверх ободком, – видишь, часть под камнем состоит из мелких трубочек.

– Верно, – Ян прищурился разглядывая изнанку кольца, – и что это такое по – твоему?

– У нас были кольца с ядом, я в музее видела, но там все проще: камень сдвигался и яд из под камня высыпался, например, в бокал или еду. Могу предположить, что здесь яд из-под камня, этими трубочками, доставляется к коже. Только я не поняла, что заставляет кольцо срабатывать, тепло, влажность, или что-то другое.

– Если не спрашивать, что такое музей, и почему там хранятся кольца с ядом, то прихожу к выводу, что болезням и безумию вызванному вещами Древних есть объяснение, – Ян отложил кольцо в сторону.

– Ну, я только предположения строю, – пояснила я и попросила, – а расскажи мне о Древних?

– Да я, в общем-то, не много про них знаю. Не интересовался, – Ян с сожалением улыбнулся и опять потер затылок, – говорят, что первый дом алорнцев ведет свой отсчет от Древних. Они даровали первым владыкам неснимаемый венец из волшебных самоцветных камней как символ власти и мудрости. А по мере того как владыки обретали мудрость камни постепенно становились прозрачными – превращались в радужные алмазы. Это значило, что они обретали нужную чистоту мыслей и жизненной силы. Что Древние творили всякое колдовство, неизлечимые болезни лечили, по воздуху летали, могли перемещаться на большие расстояния. Говорят, что они даже между мирами могли перемещаться. И если найти их святилище, то можно узнать, как они это делали и тоже чудеса творить. И прочие фантазии. Арано скорее всего поэтому святилище древних ищет, чтобы найти артефакты которые могут поспособствовать его восхождению на трон. Думаю, он ищет венец, или тот артефакт что способен дать ему это.

Я остолбенела, все это время у меня в руках была карта являющаяся возможным ключом к моему возвращению, а я даже не задумалась её изучить и ей воспользоваться.

– Инга, – Ян похлопал меня по руке, – что с тобой? Ты побледнела. Ты себя хорошо чувствуешь?

– А на карте что, – я развернула лист трясущимися от волнения руками и сунула её Яну под нос, – это место где обитали Древние?

Он прищурился, и тыкнул пальцем в гору пародирующую «Останкино».

– Ну вот здесь написано на алорнском, «Кристальная гора», ты и сама можешь это прочитать, просто буквы очень корявые, – затем его палец переместился к черпаку «поварешки», – а вот здесь написано «жертвенная чаша Древних». Кто вообще это так коряво подписал? – Ян близоруко сощурился и наклонился ближе к бумаге, чтоб лучше разглядеть кривые надписи, – такое ощущение, что эти надписи делались в процессе езды на лошади. А ведь я знаю это место, – он удивленно посмотрел на меня, – когда мой горг становился на крыло, я старался летать как можно больше, чтобы горг был сильным, и однажды улетел так далеко от дома, что у меня не осталось сил вернуться в тот же день. Я охотился там и ночевал неподалеку от нее, в лесу. А эта отметка, кажется, то место где холмы упираются в край чаши.

– Я иду туда, – сообщила я и выхватила у него из рук карту.

– Инга, что ты задумала? Зачем тебе древние? – встревожившись от моего вида воскликнул Ян.

– Чтобы вернуться домой! – я вскочила на ноги и нервно заметалась по комнате, – это может быть моим шансом!

– Каким образом вещи Древних могут вернуть тебя домой? – он смотрел на меня с недоумением.

– Они могли путешествовать между мирами! – воскликнула я. Впору собраться и прямо сейчас рвануть в эти горы бегом. Я подпрыгнула на месте.

– Так, сядь, успокойся и объясни мне, в чем дело, – Ян вынул из моих рук карту, отложил её в сторону и взял мои ладони в свои, – у тебя пальцы ледяные, Ин, ради Вечности, не переживай так, успокойся и объясни в чем дело.

– Они могли путешествовать между мирами, – повторила я, села рядом с ним и вдохнула воздух пытаясь успокоиться, – значит, возможно используя их знания, или вещи, я смогу вернуться домой, в мой мир, понимаешь? – я всхлипнула, – я смогу вернуться в мой мир, !

Ян притянул меня к себе и обнял.

– Бедная моя Ингарра. Что-то у тебя нервы разыгрались. Наверное, стоит отдохнуть, моя хорошая, – он ласково погладил меня по волосам, – я найму охрану и ни один Керио к тебе не подойдет, обещаю. Не посмеет портить тебе жизнь. Вообще ни один алорнец или кто-либо еще с дурными намерениями. И кухарку со служанками наймем, нужно разгрузить твои заботы по хозяйству, наплевать на секретность.

Если бы мне заявили про другой мир, я бы тоже решила, что у человечка гуси отлетели вместе с гнездом. Однако, как он со мной мягко и тактично разговаривает. Как с буйным психом.

– Идем, – я потянула его за руку в свою комнату. Постояла несколько секунд, решаясь, как перед прыжком в холодную воду. Достала из мешка рюкзак и вытряхнула его содержимое на кровать.

– Вот смотри, это моя одежда. Застежки на брюках и куртке называются «молнии», – я открыла и закрыла застежку на джинсах показывая как она работает, – у вас таких не делают, технологии не позволяют. У нас уже пару столетий как производят в промышленных масштабах. Из нефти. Это футболка, ткань называется «трикотаж» она тянется. Свитер, тоже тонкий трикотаж. Качество ниток видишь какое? Шерстяную нить вручную так тонко сложно скрутить.

Я потянула футболку в разные стороны, продемонстрировав эластичность ткани.

– Дальше, кроссовки, кожа, машинное шитье, видишь ровные стежки? Резиновая подошва с гелевыми вставками. Они смягчают удар стопы об асфа…о землю. Могу примерить.

Ян покрутил мои кроссы в руках, потыкал пальцем во вставку, так что она пружинисто промялась под его пальцами, удивленно хмыкнул. Я продолжила.

– Мобильник, включить, увы, не могу, батарея за полтора года разрядилась. Могу открыть и показать микросхемы внутри. Туда входит несколько сотен ваших библиотек с книгами. А так же картинки, музыка, и еще много самых разных вещей.

Я непослушными руками сдернула крышку с мобильника и протянула Яну, показывая микросхемы внутри.

Жаль, что не могу включить и показать ему фотографии, и музыку дать послушать, и книжки продемонстрировать. Как раз перед тем как попасть сюда, я всю библиотеку и музыку из рабочего компьютера залила в смарт, хотела чтоб побольше книг было, читать в транспорте.

Дальше, – я сунула ему коробку с пластырями под нос, – пластыри ты уже видел, обрати внимание, как они запакованы: на бумагу с изнанки нанесена пленка, чтоб не промокали. Дальше, вот мой паспорт, фотография, – Ян с удивлением уставился на мое не самое удачное изображение, – вот эти радужные штучки это защита от подделки документов. Зовут меня на самом деле Инга Владимировна Савельева. Место рождения город Москва. 27 лет, была замужем, на данный момент разведена. Вот свидетельство о разводе. Ты понимаешь, что такие подробности со съехавшей крышей выдумать невозможно. И бумажки вот эти нарисовать руками тоже? На них кстати защита от подделок есть. Могу тебе деньги показать.

Ян ошалело моргая рассматривал демонстрируемые ему вещи.

– Допустим, я поверил, – он ошарашено взъерошил волосы у себя на голове, – это хорошо объясняет, почему ты так странно разговаривала. И остальные твои странности тоже как бы объясняет.

Он замолчал, походил по комнате раздумывая, а потом с силой ударил кулаком по стенке.

– Почему ты об этом молчала?!

Я попятилась.

– А что я должна была тебе сказать? – хмуро спросила я, – «Привет, я гостья из другого мира, давай-ка я тебя из тюрьмы спасу»?

Ян схватил меня за плечи.

– Ты чего? – удивилась я.

– Ты все время твердила, что хочешь вернуться домой, но я не предполагал, что ты хочешь насовсем отсюда уйти, думал что это за морями где-то, – он отпустил меня, сел на кровать обхватил руками голову и закрыл глаза, – и…замужем. Ты из-за мужа хочешь туда вернуться?

– Нет, – я села рядом, – мой мир очень отличается от твоего, поэтому хочу вернуться. А мужа у меня нет.

– Но, – он серьезно посмотрел на меня, – ты сказала…

– Была замужем, – пояснила я, делая ударение на слове «была», – была, но развелась. У нас это обыденная процедура, если люди не хотят жить вместе.

– Как то это все у меня в голове плохо укладывается, – Ян потер лицо руками, – другой мир…ты…не верится.

Я осторожно погладила его по плечу.

– Такие вещи сложно воспринимаются. Ты можешь в это не верить, но очень тебя прошу, не считай меня чокнутой, ладно?

Он вдруг притянул меня к себе на колени.

– Я хочу чтоб ты осталась со мной, – он заглянул мне в глаза, – останься, а?

– Не могу, – я уткнулась своим лбом в его, – меня и так время поджимает. Полтора года отсутствую, это большой срок. А там родители бедные, с ума, наверное, сходят, думают, что я погибла, дом, работа, друзья.

Я расстроено засопела вспомнив о родителях.

– Только не реви, – торопливо сказал Ян и прижал меня к себе, – вот теперь даже и не знаю как поступить. У вас там деньги какие? Золотые?

– Н-нет, – растерялась я, – а что?

Ян вдруг смутился.

– Ну. Понимаешь. Я тебе свое состояние завещал и дом этот. Ты мне все-таки жизнь спасла, – он поцеловал мою руку и прижал к своей груди, – конечно, не то, которое я в семье заработал, а мое личное. Так, вложился в пару фрахтов, – он неопределенно пошевелил пальцами, – дом ты конечно с собой не заберешь, но ты же сможешь наши золотые монеты обменять на ваши монеты?

Он аккуратно, пальцем, задвинул мою отвисшую челюсть на место.

Как замечательно, явлюсь домой с сундучком золота и поменяю… ваши золотые монеты на уютную камеру за незаконный оборот драг металлов.

– Так вот почему Вастаб на меня так взъелся, – осенило меня, – ой, как нехорошо получилось. Ян, надо аннулировать это твое распоряжение.

– Ну уж нет, – он упрямо сдвинул брови, – я поступил так, как считаю нужным, и не спорь. Кстати, а что будет, если у магов и Древних не найдется возможности перенести тебя в твой мир?

Я озадаченно пожевала губу.

– Не знаю, я даже не предполагаю такой вариант. Наверное, все равно буду искать возможность вернуться домой. Зависит от того сколько времени это займет. Знаешь, лет через пять или десять явиться к родне, призраком с того света, тоже не лучшая идея. Потому, что они уже переболеют, а тут …снег на голову. Если очень много времени пройдет, то наверное буду обустраиваться здесь.

– Вот видишь, – торжествующе подытожил он, – значит, тебе понадобятся деньги место где жить.

– Туше, – я подняла вверх обе руки не желая с ним спорить.

В конце концов от завещания и отказаться можно. Я устало вздохнула.

– М? – Ян потерся носом о мою шею.

– Список надо писать, очередной, для похода в горы. Какой там климат? Воду где брать?

– Ты собралась одна идти в горы. Одна? – он посмотрел на меня так, как будто я заявила, что хочу стать владычицей морскою.

Я кивнула.

– Я тебя одну туда не пущу! – заявил он.

– Что значит, ты меня не пустишь? – возмутилась я.

– С тобой пойду, так что пиши свой список и на меня тоже, – рассержено рыкнул он, – что за женщина, то по лесам, то по горам.

– Мне кажется или мы спорим? – промурлыкала я ему на ушко, решив умилостить и отвлечь сурового Яна.

– Мы не спорим, – оранжевые глаза подернулись томной поволокой.

– Конечно, – я поцеловала его в чувствительное местечко под ухом, – мы подумали и ты решил, да?

– Инга, что ты делаешь? – он слегка отодвинулся.

– Отвлекаю тебя от споров, – я потянулась к нему с поцелуями.

И оказалась лежащей на кровати. Сверху надо мной, опираясь на локти, возвышался Ян.

– Я. Иду. С. Тобой. И точка, – он легко укусил меня за нижнюю губу.

– Хорошо, – покладисто согласилась я.

 Ночью меня разбудил странный шорох, как будто кто-то царапал стекло внизу, судя по звуку, в гостиной.

Суся, до сей поры безмятежно спящий у нас в ногах поднял голову и зарычал, косясь на дверь. Рычал он очень смешно, как будто кто-то выпускал из воздушного шарика воздух.

– Ян, – я толкнула его локтем, – там кто-то пытается зайти в дом.

– Инь, тебе кажется, – он сладко зевнул и перевернулся на другой бок, – спи, моя хорошая.

– Ян, мне не кажется, – я снова двинула этого медведя в спячке локтем в бок, – это абсолютно точно, пытаются стекло выставить без лишнего шума. Суся вон рычит.

Ян сел, зевнул, почесал голову, и сказал:

– Ну чего ты переживаешь, сейчас пойду, проверю, что там такое.

Суся нервно тявкнул.

– Не пойдешь! – испугавшись за него возразила я, – надо Антериса звать. Неизвестно сколько там внизу человек.

– И как это сделать?

Я прислушалась, стекло все еще царапали, звук был похрустывающий, как от стеклореза.

Подошла к окну, осторожно открыла створки. Воздух с улицы моментально выстудил комнату.

У крыльца кто-то шумно топтался.

Я шепотом ругнулась и впрыгнула в джинсы с кроссовками, натянула футболку, свитер и куртку. После вечернего разговора я не стала убирать их в рюкзак, просто сложила на стул. Ян тоже спешно одевался. Стекло тем временем поддалось, упало, судя по шуму, внутрь гостиной и разбилось.

Внизу кто-то выругался громким шепотом В ночной тишине слышимость была отменная.

– Всех перебудишь, вечность тебя цапни.

Очень мило, после падения стекла все еще шепотом разговаривают, заботливые гости, хозяев боятся разбудить.

Я свернула платье и сунула в мешок, сверху.

– Как спускаться будем?

– Ты не сможешь прыгать, – Ян прикусил губу, и нацепил клинки на пояс – я спущу тебя вниз на руках, сколько смогу, потом прыгну сам.

Внизу кто-то налетел на мебель, и снова выругался, на этот раз громко. Ян метнулся к двери и вставил в ручку, ножку от стула. По лестнице затопали наверх.

– Погоди, – остановила его я, – тут на комоде веревка, может на ней получится спуститься, Я её как мерник использовала, для окон, помнишь?

– Давай! – Ян подхватил тонкую веревку и начал её распутывать. Я кинулась ему помогать.

Суся спрыгнул с кровати и сел на подоконник поглядывая на нашу суету хитрыми глазами.

– Брысь отсюда, – я согнала скрата с подоконника и снова выглянула в окно, человек на углу дома никуда не исчез. К сожалению. Плохо дело.

– Спускаемся спина к спине, – предложила я, – там у них дежурный, придется драться.

– Сдурела? Это не женское дело! –Ян закрепил веревку за ножку кровати.

– Предложи варианты лучше, – я закинула мешок за спину.

– Спускаемся, и ты бежишь за Антерисом. Он сегодня дежурит в страже.

– Их много, я не успею.

– У тебя вон какие туфли волшебные, – усмехнулся Ян.

– Мне тебя укусить от досады хочется, и почему ты такой вредный.

Ян взял меня за плечи

– Я обещал тебя защищать, помнишь? И это сделаю.

– Я за тебя боюсь, – честно призналась я.

– А я за тебя, – Ян легонько чмокнул меня в нос, – поэтому, пока Антерис не разберется, к дому подходить не смей.

Тем временем дверь толкнули.

– Вперед, – Ян поодтолкнул меня к окну, и мы сиганули вниз. Суся выскочил в окно за нами следом и неровными прыжками припустил вверх по крыше. Ну, хоть за кого – то я могу быть спокойной. Ладонь от скольжения по вервке обожгло болью и я схватилась за нее второй, забинтованой рукой. Несколько секунд и мы почти на земле. Хорошо, что тут не очень высокий второй этаж.

Человек дежуривший на углу оглушительно засвистел, увидев как мы спускаемся и спешно кинулся к нам.

– Свисти, пташечка, – Ян перекинул клинок из одной руки в другую и зло улыбнулся.

В доме что то упало.

 Мужчине оставалось до нас еще метров пять, а мы уже твердо стояли на ногах.

– Беги! – рявкнул на меня Ян, – со всех ног!

Я опрометью бросилась к участку рассудив, что капитан Антерис скорее всего, как и сказал Ян, на дежурстве. Позади до меня еще долгое время доносился звон клинков.

 До «Головы Короля» я добежала минут за десять. От бега было жарко, но голова без шапки мерзла, нос тоже. Наброшенный на голову капюшон почти не защищал от холода. Оставалось надеяться, что мне повезет и я не простужусь. Кроссовки непривычно пружинили, бежать в них было одно удовольствие, несмотря на то, что ноги проскальзывали по мерзлой мостовой.

 Еще три минуты понадобились, чтоб найти участок. Я не очень хорошо ориентировалась в этой части Лерта.

Заскочив на каменный приступок я постучала в дверь кулаком. Над ней красовался до боли знакомый щит с перекрещенными мечами. Правда этот щит явно был свежевыкрашен, и фонарей у входа было два.

Тишина.

Развернувшись со всей силы ударила в дверь пяткой. Раз, другой, третий. Удары из-за мягкой подошвы кроссовок получались глухими. Добавила кулаки.

Дверь открыл лениво зевающий страж.

– Кто это тут двери ломает?

– Ист Антерис здесь? – спросила я пытаясь отдышаться.

– А тебе, пацан, что за дело?

Я выдохнула, если Яна сейчас там из-за этого борова – бюрократа убивают, я не знаю, что сделаю и с Антерисом и его участком. Взорву, это наверное, самое малое.

– Ты, кабан недобитый! Быстро позвал мне капитана Антериса! – заорала я со всей мочи на русском, – а то я вас всех тут сейчас на подоконниках с тумбочками построю!

Толстяк испуганно отшатнулся, за его спиной раздались быстрые шаги. Я закашлялась, все-таки громко орать это не моё. Похоже сорвала голос.

– Вечность, Варнас, что у тебя тут за шум? – раздался знакомый голос, я хлопнула ладонью по двери привлекая внимание капитана, он отодвинув толстяка посмотрел на меня – а тебе, мальчик, что нуж…Ингарра?!

– Там Ярран один! – просипела я, – в дом пришли, не алорнцы.

Нужно отдать капитану должное, он очень быстро сообразил о чем идет речь, и не стал заниматься расспросами.

– – Вот вечность! Варнас, ты тут остаешься! Ингарра, ты тоже.

Ага, сейчас. Меня компания не устраивает.

Антерис метнулся внутрь и через минуту из участка выбежал он и следом за ним еще семеро стражей на ходу цепляя амуницию.

– В доме? – уточнил он.

– Да! – я посторонилась пропуская отряд вперед. Надеюсь, они знают, что делать.

Я устремилась следом за ними.

– Ингарра! – окликнул меня Антерис, – я сказал вам оставаться в участке.

– Воздух не расходуйте зря, – огрызнулась я, – я буду там, нравится вам это или нет.

Капитан замолчал и прибавил скорость, отряд тоже. Я не отставала.

Ближе к дому стал слышен звон металла о металл. Тридцать минут. На дворе мы фехтовали по несколько часов, значит, минут тридцать Ян выдержит спокойно. Лишь бы его не ранили.

– Кого получится, тех в участок, кого нет, вечность с ними, – скомандовал капитан отряду и повернулся ко мне, – Ингарра, в чем Ярран одет?

– Зеленый камзол, белая рубашка и черные брюки.

– Понятно, значит, в темноте от других не отличить. Я постараюсь отправить его к вам, эрра Ингарра. Ждите здесь.

Я покорно остановилась у забора, наблюдая через него за мечущимися вокруг дома серыми тенями, и слушая звуки ударов металла о металл.

 Кто –то громко заорал, и почти сразу замолк. Еще удары, треск ломающихся веток. Крик. Ругань.

Слушать эти непонятные звуки в полной темноте было страшно.

Я начала замерзать, несмотря на то, что натянула капюшон куртки на голову. Пытаясь согреться стала приплясывать на месте от нетерпения, согреться это не помогло, а вот нервозности, кажется, добавило. Через забор перепрыгнула темная тень, я выхватила клинки из ножен.

Тень позвала шепотом:

– Инга?

– Уф, Ян, это ты, – я убрала на место оружие, – что там?

– Да уже почти все. Сейчас люди капитана уведут пленников. Всех поймали. Пятеро. Среди них один без глаза и один с острыми зубами. Двоих сейчас унесут. Замерзла?

Ага, «унесут», значит или раненые или мертвые.

– А еще трое? – от холода я непроизвольно лязгнула зубами.

– В участок.

– А стражи?

Ян потер лицо,

– Антерис ранен, кажется сильно. А лекаря у них нет, был старый Шафелд, но он умер, а нового пока бюрократы из ратуши не назначили. А временный живет на окраине, круг езды туда. Круг обратно. За ним послали уже.

Ян взял меня за руки и притянул к себе пытаясь согреть.

На главном крыльце послышались шаги и ругань. С пленными стражи, как всегда, не церемонились.

– Идем в дом, – вздохнул он, – с черного хода.

В гостиной горели свечи, стол был опрокинут, один из стульев закинут в камин. Хорошо что тот уже прогорел и ножки стула только слегка почернели. Гардины с окна, через которое влезли непрошенные гости были сдернуты и разорваны на лоскуты. По всей гостиной разбросаны бумажные листы, пол залит чернилами. На лестнице виднелись грязные следы.

– Вот мерзавцы! – с чувством сказала я.

Антерис сидел на диване прижимая к левой стороне груди кусок шторы. Латы с него сняли и положили тут же, рядом с диваном.

– Я бы сам зашил рану, – виновато улыбнулся Антерис, – но одной рукой неудобно, да и ниток нет.

Разумеется, тут все просто, в походных условиях лекари есть не всегда и Антерис умеет разбираться с подобными проблемами сам. Кто бы сомневался. .

– Снимайте с него рубаху, – распорядилась я. Страж сидящий рядом с капитаном не двинулся с места не собираясь выполнять мои команды.

– Антерис, так вам нужна помощь?

Тот кивнул.

– Если вас не затруднит, эрра.

Думаю, что о лечении ран я знаю больше чем любой врач тут. В конце концов, если уж моя прапрабабушка умудрялась штопать сыновей напоровшихся на косу, то я тоже смогу. Да и в Ивянках какая – никакая практика была. Мы с Анеей там даже роды принимали. Меня невольно передернуло. Все-таки для неподготовленного человека зрелище было. . . Вобщем было зрелище. М-да.

– Инга, ты уверена? – спросил Ян

– Предлагаешь два круга ждать врача? Антерис к тому времени просто истечет кровью даже если рана небольшая. А сидеть сложа руки я не могу. Нужно вскипятить воды, сейчас я травы достану.

Я судорожно вспоминала, что еще можно сделать,

– Сначала мы промоем рану отваром, потом настойкой водорослей, а потом я возьму иголку и нитку и зашью, – повернулась к стражу, – помогай. Надо вот эту иглу согнуть в половинку кольца.

Тот неодобрительно покачал головой, но мои распоряжения выполнил.

– Может ему пилюль дать? – предложил Ян.

– Позже, пока он на адреналине и ему не очень больно, да Антерис?

Капитан молча слушающий наш разговор скрипнул зубами и согласно покачал головой. Я достала из мешка свои запасы.

– Настойки только – только, Ян, поэтому готовь раствора побольше, – я скинула куртку и покрутила её в руках, – дай мне нож.

– Ты собралась куртку на бинты резать?

– Нет, мне нужны нитки, это синтетика, натуральные нитки, даже шелк, будут портиться и дополнительно инфицировать рану. В Ивянках проходили, даже роскарский шелк превращался в кашу. А эти не портятся.

Ян посмотрел на бледного Антериса и кивнул.

Нитки я вскипятила и замочила в настойке, хуже не будет, а проколы от иглы тоже будут быстрей заживать.

– Все будет хорошо, – улыбнулась я бледному капитану, – я постараюсь.

– Вы умеете это делать, эрра?

– Да, научилась, я почти год помогала деревенской травнице. Так что с вашей раной вполне справлюсь, вам повезло, что разрез не глубокий. И сосуды крупные не задеты.

Через круг времени Антерис, зашитый, замотанный бинтами и напоенный обезболивающим спал на кровати в моей комнате, а я перенесла свои вещи в комнату Яна.

Мы сидели на кухне зевали и пили отвар, наблюдая как медленно занимается рассвет. Окно в гостиной закрыли досками и покрывалами, но там все равно было прохладно.

– У вас ставен на окнах не делают? –спросила у Яна.

– Нет, а что это?

– Деревянные створки снаружи окна, помимо рам со стеклом. У нас почти везде раньше делали. Странно, что у вас не ставят, удобная вещь.

В дверь постучали.

Ян взял клинки и пошел открывать, это были люди Антериса.

Один остался в гостиной, другой поднялся наверх сменив дежурного возле раненого капитана.

По полу проскрежетали маленькие коготки.

– И как ты сюда попал, удирал же со всех ног? – спросила я у Суси. Тот по-кошачьи потерся о мои ноги, – ты знаешь, что ты вымогатель?

Суся коротко хрюкнул.

Я налила ему немного молока в блюдце. Меня благодарно боднули еще раз и принялись лакать молоко.

– С кем ты тут беседуешь? – Ян заперев двери вернулся в кухню, – о, Суся вернулся?

– Да, с ним и беседую, – я села за стол, – утро уже, спать пойдем, или до вечера будем терпеть?

– Смысла нет спать ложиться, – Ян зевнул, – думаю, как только Вастаб узнает новости, сразу придет сюда.

– Ох, тогда надо готовить еду на всю эту ораву, – я поднялась и потянулась, – поможешь?

– Помогу, – он улыбнулся и поддернул рукава рубашки, – а ты переодеться не хочешь? Мне, конечно, нравится как ты выглядишь, и брюки эти очень облегают эээ…все твои ноги, но в доме посторонние мужчины, и мне не хотелось бы, чтоб они тебя разглядывали.

– Я совсем про это забыла, сейчас пойду переоденусь, – сказала я, то – то даже раненый Антерис бросал на меня какие-то странные взгляды. Ох, и футболку всю испачкала, надо будет выстирать.

– Инга. А у вас все женщины так ходят?

– По разному ходят, кто в юбках, иногда вот таких, – я провела по бедрам обозначая длину мини юбки, – иногда в брюках, иногда как я, в джинсах. Это достаточно скромная одежда, не официальная, а так, серая повседневность.

– Ничего себе, – присвистнул Ян, – и прямо ноги видно?

– Прямо видно, – рассмеялась я, – пойду все-таки переоденусь.

– Мне нравится, – Ян протянул руку чтобы погладить меня по пятой точке, я смеясь увернулась.

Не успела я подойти к лестнице как в дверь постучали. Страж на диване в гостиной нервно дернулся и положил руку на клинки. Ян успокаивающе махнув ему рукой, пошел в прихожую открывать. Я задержлась у основания лестницы. Чтобы увидеть кто пришел.

За открытой Яном дверью я успела разглядеть Вастаба и еще нескольких мужчин, ждать пока они пройдут и рассмотрят меня хорошенько я не стала. Бегом убежала в спальню где и сменила джинсы на привычное платье.

Накинув дополнительно теплый платок чтоб согреться, все никак не могла отойти от беготни по холоду, я спустилась в гостиную. Там уже сидел Вастаб, Ян, двое стражей и еще четверо незнакомых мужчин одетых в черное. Я поздоровалась и скромно опустив глазки долу прошла на кухню. Вернее попыталась пройти.

– Инга, пожалуйста, пойди сюда, – позвал меня Ян так и не дав заняться приготовлением еды. Я вернулась в гостиную и села рядом с ним, на диван.

Вастаб откашлялсяи обратился к четверке в черном.

– Позвольте вам представить, эрры, Линару Савель и Дарбая Каноруса, вы будете их охранять.

А, так Вастаб решил нанять нам охрану, чтож, уже неплохо. Лучше чем, то появляющийся, то исчезающий как чеширский кот, Антерис. Я покачала головой соглашаясь с Вастабом. Разумеется, весь сыр – бор не из-за меня, думаю, Яну известно очень много дипломатических секретов, которые не должны попасть в чужие руки. И секреты эти подлежат защите.

 Да, щекотливая у горгов ситуация: Ян вроде как изгнанный, а попробуй не « потрать ресурсы рода» когда он столько всего знает. Вот и балансируют с ним как канатоходец над пропастью. Чтобы и обычаев своих питекантроповских не нарушить и секреты сохранить.

– Линара, Дарбай, – тем временем продолжал Вастаб, – это Карнас, Ирган, Югат, а это их командир Норед Рош Рашшат.

Я не скрываясь рассматривала горгов, а это были именно они, подтянутые, высокого роста, у них всех был необычный цвет глаз, зеленый с уходом в желтизну. Все четверо если, конечно, такое возможно, казались близнецами. Горги тоже рассматривали и оценивали, и меня, и Яна, и окружающую обстановку.

Интересно, успели они разглядеть меня на лестнице? Страж вон до сих пор, нет-нет да кинет изучающий взгляд, как будто не верит, что это я тут час назад носилась в белых кроссах и классических «ливайсах». А сейчас сижу в скромном сатиновом платье цвета морской волны с золотистой шалью на плечах.

А у стража явно картинка в голове не складывается, вон как глаза пучит, как будто марсианского ящера увидел. Я опустила голову, скрывая улыбку.

Погорячилась я, конечно, бегая тут в джинсах.

– Эрра, эрр, – Рашшат приподнялся со стула и слегка поклонился, – рад знакомству.

Мы с Яном переглянулись и синхронно кивнули.

– Ваше дело охрана этих двоих, – Вастаб кивнул на нас с Яном, – раз уж дело дошло до открытых стычек.

– Ильниир из «Головы Короля» цел? – задала я мучивший меня вопрос, – они его отследили, или из другого источника информацию взяли?

Вастаб кашлянул и уставился на меня тяжелым взглядом поверх очков.

– Мальчишка, безусловно, жив, никто его не отслеживал, эти люди получили информацию на рынке и, – Вастаб сощурился, снял очки, и выудив из кармана белоснежный носовой платок стал их протирать, – поскольку уверенности у них не было что они нашли то, что им нужно, решили проверить. Кажется, даже никому ничего не сообщили. Вам повезло.

Он водрузил очки обратно на нос. И воззрился на Яна. Тот смущенно изучал пол, там находилось видимо что-то очень интересное.

Я тоже посмотрела на пол, ничего интересного, разве что чернильные пятна на тест Роршаха похожи.

– Ладно, она. Она женщина, но ты! – при этих словах Вастаба Ян дернулся как от удара, – я ведь предупреждал.

Ян кивнул.

– Сослагательное наклонение очень удобная вещь, – огрызнулась я, чувствуя как все взгляды в гостиной обращаются на меня, – если бы все можно было предвидеть, было бы очень удобно жить.

– Это, эрра, вполне можно было предвидеть, – очень сухо произнес Вастаб, – и избежать. Впрочем, подчиненные Антериса с поставленной задачей не справились, – Вастаб жестом остановил пытающегося что-то возразить стража, – поэтому Рашшат и его горги будут дежурить тут у вас. Пока я не подыщу вам новое жильё.

– Если они успели предупредить, то тут будут гости, – согласно покивал головой Ян.

Мне ужасно не хотелось, чтоб в доме постоянно находились посторонние люди. Но спорить с логическими доводами глупо.

– А как быть с Антерисом? – спросила я, – его пока нельзя переносить. И кто-то должен за ним ухаживать. Кстати, уже скоро должен подъехать врач.

– Антерис побудет здесь, – Вастаб опустил ладонь на стол, – врача я сам к нему провожу, – он перевел взгляд на меня, – вы, эрра Линара, сможете обеспечить ему должный уход?

– Нет, у меня полно других забот, – ответила я приготовившись спорить, но Вастаб не стал возмущаться моим нежеланием быть сиделкой, а коротко кивнул и сказал.

– Тогда я пришлю женщину которая будет за ним ухаживать. Вы, – он повернулся к стражам, – можете быть свободны.

Те понурившись, кивнули и пошли к выходу.

Интересно как: Вастаб командует стражами и те беспрекословно подчиняются старому горгу. И судя по тому как они его беспрекословно слушаются работают ребятки за идею. Хотелось бы мне знать, чем он их так зацепил.

– Теперь вы, Норед, – сказал Вастаб когда дверь за ушедшими стражами закрылась, – места, как видите, тут немного. Поэтому, гостиная в вашем распоряжении.

Ян дернулся чтобы возразить, но Вастаб опять прихлопнул все возражения ладонью.

– Будешь спорить, уложу их под кровать в твоей, – он искоса глянул на меня и исправился, – в вашей спальне.

– А вот и чудовище под кроватью, аж о четырех головах, – прошептала я, Ян услышав это негромко кашляянул, а я уже громко предложила, – наверху есть чердак, возможно им будет комфортно там?

– Он не утеплен к сожалению, так что вариант один. Рекомендую все-таки сидеть тут и не появляться лишний раз на улице, – Вастаб сердито постучал по столу узловатым пальцем.

– А на рынок за продуктами кто будет ходить? – поинтересовалась я.

– Я буду, – сказал высокий и смуглый горг, Югат, кажется, – вы, эрра, только скажите, что нужно.

– На такую ораву тебе, Инь, еще один список писать придется, – усмехнулся Ян

– У эрра Югата отличная память, – сухо сказал Рашшат, – конечно, мы вам поможем по хозяйству, воды принести, с дровами разобраться.

Ян еле слышно хмыкнул.

– У вас свои методы, у нас свои, – повернулась я к Рашшату, – ваши, ээээ…коллеги читать умеют?

– Странный вопрос, эрра, но тем не менее, я на него отвечу. Да, умеют.

– Отлично. Тогда я все-таки буду писать списки. У меня, видите ли, привычка меню на неделю планировать, – пояснила я.

Таким образом Рашшат и его люди поселились у нас в гостиной. Отчего она в большей степени стала напоминать казарму.

В свою комнату я возвращаться не стала, уступив кровать непрошенным гостям. Они так и дежурили. Один вверху, двое внизу. Еще один в качестве дежурного по хозяйству.

 Антериса очень быстро перевезли к нему домой, где за ним ухаживала женщина нанятая Вастабом, мы изредка присылали друг другу записочки, в которых бравый капитан сообщал, что дело уверенно идет на поправку. И благодарил за своевременно оказанную помощь уверяя, что он у меня в неоплатном долгу. Ян, почитывая вместе со мной эти записочки, ухмылялся и повторял, что если бы неоплатный долг можно было измерить деньгами, Антерис бы разорился, отдавая его мне, а словами можно и побогаче сорить.

Однажды окончательно вымотанная суетой и вечной готовкой для пятерых взрослых мужчин, я объявила, что беру выходной. Хотя бы на пару часов. Проинформировала об этом Яна, заварила травы, размешала их со сметаной и ушла в спальню.

Нанесла смесь на лицо и прилегла в кровать. Со всей этой суетой вокруг, хотелось хотя бы минимальной передышки. Видимо я незаметно для себя задремала, разбудил меня скрип очень осторожно прикрываемой двери. Кто-то басовито ойкнул и тут же закрыл дверь обратно.

Я открыла глаза, потянулась, проспала явно больше чем стандартные двадцать минут для маски, ну да ладно, хоть отдохнула.

В коридоре послышались шаги, похоже, Ян шел в комнату.

У самой двери его окликнул Норед. Несмотря на закрытую дверь голоса были слышны так будто собеседники находились в комнате.

– Ярран, простите, я искал эрру Линару, а она лежит в комнате на постели с закрытыми глазами и на лице у нее, – он ненадолго замолчал и продолжил трагическим тоном, – у нее на лице творится что-то непонятное, какие то клочья травы и …и похоже сметана. С ней все в порядке? Я слышал о людях которые сходили с ума и еду использовали не как еду.

Тревога в его голосе была искренней и неподдельной.

– Думаю, все в порядке, просто она решила слегка отдохнуть, – успокоил его Ян, – идите вниз, Норед, я разберусь в чем дело.

– Странный отдых с едой на лице, – возразил Рашшат, но все-таки потопал вниз по лестнице.

 Ян пару раз уже наблюдавший такое странное явление как маска для лица из подручных средств, торопливо зашел в комнату.

– Инь, – он с трудом сдерживал смех, – ты бы дверь закрывала. Таких квадратных глаз как у Нореда я в жизни не видел.

– Ну подумаешь уснула, – виновато пробормотала я, – сейчас все смою. К тому же это всего лишь сметана, а не ягоды или зелень.

Ян расхохотался.

– Если бы ты намазалась ягодами Норед решил бы, что тебя убили и поднял бы по тревоге весь дом.

– Никакого ухода за собой бедной девушке, – вздохнула я, – баню хочу.

– Баню?

– Ну это что-то вроде ванны.

– Ванну можно внизу принять, – посочувствовал мне Ян.

– Как же, примешь тут, когда по дому то и дело посторонние мужики шастают, и то им есть, то им мыло, то им полотенца.

– Инь, ты ворчишь, – Ян положил руку мне на талию.

– Незваный гость хуже алорнца, – пожаловалась я ему, – представляешь, эти горги чуть не устроили помывочную в кухне. В кадушке из под теста. Совсем уже. А когда я наругалась сказали : «А что такого, мы всего лишь помыться хотим?»

– Да, в самом деле, что такого, – посмеиваясь сказал Ян, – подумаешь, кушать пирожки из кадушки после того как там побывала чья – то задница.

– Ох, солдафон ты, – я тоже засмеялась, – Ян, объясни им, пожалуйста, как пользоваться ванной и стиралкой, если я приду с предложением показать им ванну, меня не так поймут. И руки перед едой пусть моют, а то у меня каждый раз сердце останавливается когда за стол садимся. Норед и так на меня как-то нездорово смотрит.

– Его удивляет, что горг мог найти в человеческой женщине, – пояснил Ян, – такие браки редкость. А значит, ты действительно экстраординарна, даже по меркам горгов, – он пододвинулся ко мне поближе и ткнул пальцем в сметану, – и потрясающе красива.

– Не надо её объедать с меня, она все-таки с травами, – запротестовала я.

Ян хихикнул и почмокал пытаясь распробовать, чего я там намешала.

– Горчит, – сообщил он.

– В следующий раз обмажусь медом, – пообещала я.

– Согласен, будешь сладенькой, ням – ням, – он скосил глаза к носу, высунул язык и потянулся к моей щеке.

 В ответ я расхохоталась залепила ему по дурной голове подушкой и резво соскочила с кровати.

– Помочь тебе с платьем? – он отбросил подушку, потянулся и сел на краю кровати.

– Нет, спасибо, – поблагодарила я, – тут сбоку застежка.

И покрутилась показывая ряд маленьких пуговиц позволяющих надевать и снимать платье с декоративной шнуровкой на спине самостоятельно.

– Потрясающе, – Ян подошел ко мне и положил руки мне на талию, – а я каждый раз удивлялся как ты справляешься без служанки.

– Не соблазняй меня, – «страшно угрожающим» тоном предупредила я, – не ходи вокруг меня и не ешь мою маску, она невкусная.

– Я одет, чем я могу тебя соблазнить? – он легко поцеловал меня в шею.

– Да я вижу, что ты одет – я смеряла его взглядом, – и знаешь что?

– Что?

– Одежда тебя явно не портит, – я игриво потянула его к себе за пуговку камзола.

Ян расхохотался.

– Не будь на тебе столько юбок, отшлепал бы.

– И помял бы мне платье? – возмутилась я, – только попробуй! Утюг тебе вручу!

– Я осторожно, – глаза Яна искрились лукавыми смешинками, – мне очень нравится это твое платье. И другие тоже, – спешно добавил он.

– Вот как, и чем же? – я справилась с последней пуговкой и расправила юбку.

– Мне очень нравится, что ты ведешь дом, все чисто, вкусно готовишь, а выглядишь так, будто за тебя все делают слуги. Ни одного серого платья.

– Да, но на кухне я надеваю передник, – слегка возразила я. Мне польстило то, что фактически Ян сказал, что я выгляжу совсем не как прислуга. Значит, меня воспринимают на равных. Отлично.

– Кружевной, – фыркнул Ян.

Действительно, за неимением лучшего я пустила на отделку передника полоску кружев купленную на рынке. Стоила она не дорого, её продавала мастерица с исколотыми иглой пальцами, и я поддавшись жалости, понимая сколько труда было вложено в эту, наивную по моим меркам ленточку, купила её за двойную цену. На платье такое простое кружево пришивать было нельзя, вот я и пришила его на кухонный фартук.

– И все-таки, твой сородич меня напрягает, – уже серьезно сказала я.

– Его нанял Вастаб, значит, ему можно доверять.

– Ладно, но ты все-таки приглядывай за ним, ладно? – я полотенцем стерла маску с лица.

– Хорошо, – согласился Ян.

Рашшат действительно за мной наблюдал, я то и дело ловила на себе его взгляды, как бы случайные и брошенные тайком, но явно заинтересованные. Это создавало ощущение постоянной слежки и очень напрягало.

 Однажды утром я обнаружила на столе в кухне букет цветов и длинных зеленых листьев.

Это посреди зимы то!

Ян спустившийся вместе со мной вниз, в ванную, не успел и слова сказать как я, обрадованная таким поступком с его стороны, кинулась к нему на шею.

– Это так здорово, Ярран! Спасибо!

Проявления внимания с его стороны было мне очень приятно.

– Что здорово? – он улыбнулся и поцеловал меня в висок.

– Ну, цветы, – я сдвинулась в сторону открывая ему вид на стол, – спасибо, я тронута.

– Инь, – он виновато скривился, – прости, но это не я. Я же выхожу из дому еще меньше чем ты.

Моя улыбка слегка пригасла. Вот как, значит это, к сожалению, не Ян. Следовательно, кто-то из горгов. С чего бы такие романтические жесты.

– Ох, как неловко получилось. Ну все равно пусть стоят, – решила я, – цветы посреди зимы это все равно красиво, – я сунула нос в букет, – они пахнут вкусно!

– Цветы как цветы, – пожал плечами Ян и налил себе в кружку горячего отвара, – Инь, а на завтрак что-то вкусное, да?

Я улыбнулась, ободряюще потрепала его по плечу и поставила на стол тарелки с завтраком.

К обеду я выставила вазу с цветами на стол в гостиной. Ярко желтые цветы с сочными зелеными листьями очень освежали вид столовой.

– Благодарю вас, эрры, за цветы. Они прекрасны, – вежливо поблагодарила я собравшихся за столом горгов. Ян еле заметно скривился, как будто у него внезапно заболел зуб. Трое горгов удивленно выпучили глаза, а один, их командир, покраснел. Прям как в поговорке «на воре и шапка горит». Как я и подозревала.

Когда мы с Яном фехтовали Рашшат садился на крыльцо и наблюдал за нашими упражнениями Меня присутствие Рашшата не смущало. Скорее было все равно, но Ян начинал хмуриться. Присутствие старшего наемника ему явно не нравилось.

Однажды во время тренировки Рашшат спустился с крыльца к нам на площадку.

– Эрра, вы неверно держите клинок, – сделал он мне замечание.

Я и сама видела, что держу оружие не так как надо, рука в конце тренировки стала уставать и мне приходилось сильно напрягать запястье.

Рашшат подошел и легко прижался ко мне сзади, показывая как лучше держать руку.

– Вы её изначально неверно держите, поэтому и устаете так быстро. Странно, что Ярран не показал вам очевидной вещи. И должен заметить, что ваша одежда не слишком удобна для боя на клинках, тем более кротких.

Его рука осторожно скользнула от моей кисти к локтю и обратно. Ян видя это нахмурился и сделал шаг ближе.

– Я решила что тренироваться нужно в той одежде в которой, возможно, придется вести бой, – пояснила я отодвигаясь от Рашшата.

 Ян подошел вплотную и негромко, но очень резко что-то сказал на языке горгов.

Таких речевывх оборотов он мне не показывал, когда мы учили язык. Вот интересно он выругался или просто сделал замечание? Рашшат очевидно смутился и отступил назад.

– Приношу свои извинения, эрра, кажется, я проявил неуважение, – он вернулся на свой наблюдательный пункт, на крыльцо.

Я молча кивнула, посчитав инцидент исчерпанным.

 Знаки внимания Рашшата были странными, полными затаенного любопытства. Почти каждое утро на столе в кухне стояла то корзинка с орехами, то вазочка с пирожными, то букет цветов.

Я неизменно выставляла все лакомства на общий стол и благодарила всех.

Яна это поведение Рашшата очевидно злило, он очень холодно беседовал с ним. А в один из визитов Вастаба потребовал, чтоб тот отозвал наемников.

– Дед, отзови их.

Мы сидели за столом в гостиной, Рашшат и его люди в это время тренировались на площадке.

– А твоя безопасность должна быть для меня пустым звуком? – огрызнулся Вастаб, – объясни, что у вас тут происходит?

Ян побарабанил пальцами по столу.

– Мне он не нравится, – четко сказал он, глядя на Вастаба исподлобья.

– Замечательный повод чтоб остаться без охраны, внук, – Вастаб повернулся ко мне, – может вы эрра, объясните, что тут происходит?

– Эрр Рашшат позволяет себе больше чем просто охранник, – пояснила я. Ян протестующее дернулся, но потом просто кивнул головой.

– Как ты понимаешь, дед, я не могу позволить такого поведения с моей женой. Но и устраивать скандал невозможно, а ты как наниматель вполне можешь его отозвать.

– Вот как, вы, эрра, дали повод Рашшату? – Вастаб ухмыляясь посмотрел на меня.

Ну да. Конечно, ожидается, что сейчас я зальюсь краской и начну доказывать свою невиновность. Я укоризненно цокнула языком, дескать, эрр Вастаб, я была о ваших умственных способностях лучшего мнения.

– Глупостей не говори, дед, – резко срезал его Ян, – Рашшат сказал, что я все равно скоро умру, а моя жена ему очень нравится и потому он просит разрешения после моей смерти ухаживать за ней. Он произнес официальную формулу опеки. Я ответил отказом.

Я от удивления выпустила из рук кружку с отваром, ойкнула и полезла под стол её поднимать. Как там говорил сказочный персонаж в мультике про домовенка: «Счастье привалило»? И в какую теперь сторону дернуться, чтоб «счастье» отвалило само и без большой обиды?

– А меня спрашивать не надо? – возмутилась я, – что за сексизм? Пусть колобком катится туда откуда взялся.

– Он бы спросил тебя позже, – пояснил Ян, – после того как я умру.

– Вобще что-ли совсем уже?! Это самое… Того самого! – от растерянности выражение мыслей у меня несколько захромало, – не хочу! – рявкнула я и хлопнула ладонью по столу, Вастаб и Ян вздрогнули и удивленно уставились на меня, – если Рашшату хочется кого – нибудь опекать пусть собаку заведет. Или хомячка.

Вастаб закашлялся и злорадство из его взгляда куда-то испарилось.

– Хорошо, я отзову Нореда, – вздохнул он. Снял очки и принялся протирать стекла, – отсюда они уйдут, но по улицам сопровождать вас все равно будут. Подходящий для переезда дом я, пока что, найти не могу. Так что останетесь пока здесь.

– Да, конечно, – покладисто согласился Ян.

До весны оставался примерно календарный месяц, но в воздухе уже чувствовалось её приближение. Снега на улицах оставалось совсем немного, да и тот постепенно таял, оставляя на мощеных улицах Лёрта большие лужи, с утра покрытые тонкой корочкой льда.

И чем сильнее таял снег, тем больше мне хотелось ускорить наступление весны, быстрее отправиться в дорогу.

Я выходила на задний двор, обычно с кружкой горячего отвара, и с наслаждением вдыхала сырой и приятно холодящий горло воздух. Садилась на ступеньку крыльца и наблюдала за тем, как плывут прозрачные облака по весеннему, яркому небу. Как вытаивают из сугробов потемневшие прошлогодние листья. Как солнце согревает землю и она оживает свежей травкой.

Как потихоньку начинают возвращаться и петь свои весенние песни птицы, сидя на ветках покрытых нежно – зелеными, тоненькими листиками. Вместе со всем этим в моей душе расцветала надежда, что возможно, мои поиски увенчаются успехом. Ян, глядя на мою задумчивость и чувствуя мое явное нетерпение вернуться домой, только огорченно качал головой. Иногда тоже брал кружку с отваром и молча садился рядом, закутав нас обоих с головой в покрывало и крепко прижимал меня к себе.

В такие моменты мое сердце переполнялось нежностью к нему и благодарностью за то, что он не требует от меня оставаться с ним. Я понимала, что между нами осторожно и несмело возникает любовь.

Та самая, которая возникает на основе пережитых вместе жизненных обстоятельств, и очень хорошего понимания друг друга.

А еще я испытывала досаду на то, что рано или поздно эта идиллия должна будет закончиться. Расставаться с Яном не хотелось. Мне нравилось просыпаться с ним в одной постели по утрам, целоваться, заботиться о нем и видеть, как он старается заботиться обо мне. Хотя иногда эта забота принимала весьма комический характер.

 Как-то утром, меня разбудил Ян, принесший поднос с завтраком в спальню. Что на подносе я не видела, он был заботливо прикрыт льняной салфеткой с цветной вышивкой. Я приподнялась на подушках и заулыбалась.

– Доброе утро, Ян, что это?

– Помнишь, ты говорила, что скучаешь по вашей еде? – он просто таки лучился от радости и, подозреваю, был страшно горд собой.

Я заинтересованно уставилась на поднос, завтрак в кровать само по себе очень приятно, а что-то из « нашей» еды приятно вдвойне.

Ян жестом фокусника сдернул салфетку с подноса. Там стояла вазочка с зеленой веточкой, кружка с чаем и чашка с чем-то покрытым серо – зеленой коркой, засыпанным ягодами клюквы.

– Что это? – дернув глазом повторила я, продолжая улыбаться по инерции, отчего моя улыбка стала походить на дружелюбный оскал.

– Ты рассказывала, помнишь? – Ян, почуяв неладное, нервно скомкал салфетку, – про сквашенное молоко, йогурт кажется. Вот, – гордо произнес он и тряхнул чашкой, отчего та булькнула и по спальне стал распространяться запах протухшего молока, – неделю в тепле квасил, чтоб надежнее было, сахару насыпал и ягодами сверху засыпал. Все как ты рассказывала, – он принюхался и продолжил менее уверенно, – Инга, а ты уверена, что это очень вкусное блюдо? Я сам попробовать как-то не решился.

Я, не выдержав, захохотала и уткнулась в подушку

– Ой, не могу! Ян! Молоко для йогурта сквашивают специальной закваской, ну вот вроде как для сыра, знаешь? И уж точно оно не покрывается плесенью.

– Я неправильно сделал, да? –Ян расстроено поджал губы.

– Ну что ты, – я погладила по руке, – мне очень приятна твоя забота и я понимаю, что ты очень старался. А это…ну ошибся, с кем не бывает. Может пойдем на кухню завтракать? У меня там, в кладовой, пирожки со вчерашнего вечера лежат.

– С мясом? – оживился, приунывший было, Ян.

– Для разнообразия с капустой и яйцами, – я снова рассмеялась глядя на слегка пригасшее воодушевление.

Вастаб то и дело заглядывал к нам «на плюшки».

В один из визитов он сообщил, что Керио и его сопровождающий покинули город в закатном направлении, а это значит, что скорее всего, Керио отправился в Алорну. Подозреваю, что проблем на родине у будущего Владыки накопилось немеряно.

Мы Яном переглянулись и вздохнули с облегчением. Конечно, отъезд Керио из города вовсе не значил, что опасность миновала и что нас прекратили искать, но можно было передвигаться более свободно.

 Вастаб сообщивший эту новость, довольно хмыкнул, ехидно усмехнулся и, оглядев нас суровым взглядом поверх блестевших очков, подтащил к себе поближе блюдо с беляшами.

Ко мне Вастаб относился по – прежнему, с настороженной с подозрительностью. Ворчал про мою «странную стряпню», но тем не менее, пробовал её с удовольствием. И приходя каждый раз любопытствовал « Какую еще новую еду ты состряпала? Это же надо такое придумать: каждый раз новый способ завернуть мясо в тесто ». Я лениво огрызалась, но если честно, мне было приятно, что мою стряпню кто-то ценит. Да и способов " завернуть мясо в тесто" на самом деле, как оказалось, знала предостаточно.

А уплетали он, и Ян тоже, мои кулинарные изыски с удовольствием. Хороший аппетит видимо отличительная семейная черта мужчин РошЭкита.

 Расходовать энергию на пустые пикировки с дедом Яна мне совсем не хотелось, сборы в дорогу занимали почти все мои мысли. Слишком много было нужно сделать.

Почти выздоровевший капитан Антерис тоже часто заглядывал к нам в гости, причем время его визитов частенько совпадало с временем визитов Вастаба. Они чинно здоровались друг с другом, проходили в столовую и беседовали там часами, неспешно ужиная или обедая. Ян после таких бесед ходил задумчивый, и хотя на вопросы отвечал, видно было, что мыслями он где-то далеко. Изгнание из рода и, самое главное, неучастие в делах Росакара давалось ему нелегко. «Непутевый» горг взялся за ум, но поздно.

Подозреваю, что благородные эрры устроили в доме шпионскую ставку. Меня их дела мало интересовали, в своих мыслях я была почти дома. Поэтому мне было совсем не до политических заговоров и интриг.

Ильниир умудрился неплохо усвоить математику на уровне наших пятых – шестых классов, научиться читать и писать. Учился он с удивительным, для ребенка, рвением и упорством.

– Все таки, зачем тебе это надо? – как-то поинтересовалась я.

– Так вы уйдете скоро, – нахмурившись и потерев не совсем чистую шею, буркнул Ильниир, – а сами говорили, что безграмотного обмануть легко. А я не хочу, чтоб меня обманывали. Да и папаньке помогать надо, работы много, а купцы да путешественники народ бережливый.

Надо сказать что Ильниир читал и писал даже грамотнее, чем я. Ян часто присутствовал при наших уроках и исправлял мои ошибки в чтении и письме.

 Они вдвоем периодически подтрунивали надо мной, когда я допускала какую-нибудь оплошность. Зато читать и писать на местном наречии я стала куда лучше, чем вначале. Заодно неплохо изучила язык горгов и алорнский. Ян, оказывается, владел всеми тремя языками если не в совершенстве, то близко к этому. Неудивительно для дипломата.

Изредка наведывался и Рашшат, принося мне цветы и получая в ответ приглашение отобедать. Ян на эти визиты недовольно хмурился, но молчал. Рашшат был безукоризенно вежлив.

Подготовка к путешествию занимала много времени. Я собирала аптечку, подбирая максимально эффективный набор лекарств, хотя, как известно, все предусмотреть невозможно. А поскольку поклажу придется нести на себе, старалась учесть каждый грамм груза.

 Заготавливала еду которая бы не занимала много места. Заказала у мага фляжки с магически расширенной емкостью, выложив за это баснословную сумму в пару сотен золотых. В одну фляжку входило около тридцати пяти литров воды, а объем и вес были как у обычной литровой. Маг по моему настоянию пытался сделать фляжку с большей емкостью, но она почему – то лопалась при попытке набрать в нее воду. После нескольких неудачных, оплаченных из моего кармана, опытов, пришлось довольствоваться тем, что получилось. Впрочем, и это было огромной удачей, потому, что искать в горах воду для питья задача сложная.

Заглянула к местному портному, чтоб сшить походную одежду. Увидев эскиз парки он долго сомневался получится ли это сшить.

Как оказалось, звон монет добавляет уверенности в себе даже портным. Помимо курток я заказала рубашки, брюки из парусины – копии моих джинс себе и Яну. Несколько перчаток, с пальцами и без. Портной только хмыкнул и хотел распороть мои джинсы, чтобы выяснить как сшить гульфик. Джинсы я отобрала и нарисовала ему устройство застежки послойно, заменив молнию пуговицами. Портному идея пришлась по душе.

Заодно я попросила его сшить и белье подходящее для ношения под джинсами. Он долго уверял меня, что такая идея это верх неприличия. Я долго объясняла, что носить панталоны под джинсы это верх неудобства, портной сопротивлялся и говорил, что он лучше знает, так как шьет всю жизнь и никто к нему с такими безумными идеями не приходил. Я посоветовала отнестись к заданию творчески, и понять, что одежда эта походная и должна быть очень удобной.

Портной опять таки поддался на позвякивание монеток и «отнесся к заданию творчески», в результате в нашем распоряжении оказался с десяток комплектов вполне приличного белья.

– Инга, а почему они такие маленькие? – Ян прикинул "комплект белья" на себя.

Я с трудом сдерживала улыбку, портной действительно подошел к заданию творчески и подобие мужских семейных трусов из батиста украшала изящная тончайшая цветочная вышивка. Во всех стратегически важных местах.

– Они нормальные, специально сделаны, чтобы их под джинсы, под те брюки носить. Панталоны соберутся складками и будет очень неудобно. Поверь мне. Это все равно, что одни брюки надеть поверх других.

– А это зачем? – Ян просунул пальцы в прорезь «кармашек» впереди и помахал рукой.

Я покраснела.

– Сам догадайся.

– Хм, – Ян покрутил и снова прикинул на себя, – тут поговки, там "кармашек". Кажется, я уловил смысл. Удобно.

Однажды, когда я в сопровождении бдительного Иргана задумчиво бродила по рынку, покупая продукты на несколько дней вперед, мне попался росакарский шелк. Уникальная по своим свойствам ткань. Из-за какого-то хитрого плетения он не промокал и был очень плотный, но при этом тонкий и легкий. По свойствам напоминал нашу плащевку. Купив целый тюк неходового светло – коричневого цвета и вдобавок прикупив по пути шесть пуховых подушек, я как трудолюбивый муравей притащила свою добычу домой.

– По глазам вижу, что ты что-то задумала, – Ян помог мне занести тюк в спальню, – Инга, зачем тебе этот шелк, он же стоит немеряно, да еще и цвет такой страшный? Тебе платьев не хватает?

– Я уже заказала у портного, – рассеяно сообщила я, продумывая как лучше сделать то, что я придумала.

– Радость моя, я про платья говорю, а не про походную одежду, – Ян обнял меня и потерся своим носом о мой, – платья, обычно их носят девочки. Знаешь, такие красивенькие штучки с оборочками и кружавчиками?

Он легко подергал скромный воротничок моего синего шерстяного платья в котором я ходила на рынок и с улыбкой посмотрел мне в глаза.

Я вздохнула вспомнив, как стояла перед большим зеркалом в прихожей и рассматривала себя. Мне было лет пять или шесть. Торчащие в стороны светлые косички с бантиками.

Мама почему – то никогда не использовала резиночки, а заплетала мне косички используя синие капроновые ленточки. « Так волосы меньше выбиваются» – объясняла она свой выбор, а я ужасно завидовала своим подружками в детском саду у которых на голове царили простые хвостики закрепленные этими самыми разноцветными резиночками. Яркими и потому, с пятилетней точки зрения, очень красивыми.

Картину довершал короткий курносый нос с яркими веснушками на переносице, выпавшие передние молочные зубы и только – только начавшие расти передние резцы. Я была похожа на кролика. Жизнерадостного веснушчатого кролика, с серыми глазами, у которого на ушах были банты. А мне очень хотелось быть красивой, разумеется в силу моих тогдашних, детских, представлений о красоте.

Вот невесты в белых платьях точно очень – очень красивые, – размышляла я, – у них кудрявые прически с цветами и обязательно маленькая корона на голове, – я грустно вздыхала, – а еще фата, и платье самое красивое в мире.

Только до невесты мне еще расти и расти, несмотря на то, что папа говорил « Совсем большая выросла, скоро наверное замуж от нас убежишь». Зачем мне бежать от любимых родителей замуж я не особо понимала, зато знала, что невеста всегда самая красивая и носит длинное белое платье, а не какие-то там дурацкие теплые колготки, хлопчатобумажные платья и сандалии.

 Вот в тот момент я и прокралась в спальню родителей и стащила из шкафа кружевную штору. Но как только я в нее правильно завернулась и, соорудив на своей голове что-то вроде фаты, начала гордо прогуливаться перед зеркалом, как пришли родители. Мама охнула и принялась срочно разворачивать меня из шторы ругая за то, что я испачкала об пол светлую ткань. А папа потрепав меня по косичкам, вдруг вздохнув, сказал, « Не расстраивайся, Инь, будет у тебя белое платье, всему свое время».

Ян легко погладил меня по руке выводя из задумчивости.

– Знаю, – мечтательно вздохнула я, – в детстве мечтала, что буду невестой в платье из белых кружев. Таком пышном – пышном, как торт, –я помахала руками вокруг себя показывая какой ширины должны были быть юбки у предполагаемого платья, – мне казалось, что стоит надеть такое платье и станешь самой прекрасной. Однажды даже стащила тюль из шкафа и всячески в него заворачивалась перед зеркалом. От мамы потом досталось за то, что «таскаю белую штору по полу».

Ян сочувствующе улыбнулся.

– Странно как, невеста в белом. А жених тогда в красном? – поддразнил он меня.

– Жених в черном костюме с галстуком, а невеста в белом, обычно еще с фатой на голове – накидка такая, как легкий шарф. Белый цвет символизирует её чистоту и невинность.

– Вот как? – Ян удивленно приподнял бровь, – а «галстук» это что?

 До такого предмета одежды как галстук тут почему – то не додумались. Шарфы тут носили, но не для красоты, а для утепления. Женщины иногда носили тканевые косынки на шее, но считалось, что это «деревенское» украшение –замена бус. Горожанки же, в зависимости от состоятельности, гордо украшали свои шеи либо рядами разноцветных стеклянных бус, либо носили полудрагоценные и драгоценные камни. В основном красных оттенков и старались выставлять их напоказ. Чем больше рядов тем красивей. Особым шиком считалось колье из мелких красных камней напоминающих гранат, в десятки рядов нанизаных на серебряную или, оопять таки в зависимости от состоятельности владелицы, золотую нить.

Мужчины предпочитали обходиться без лишних предметов на шее.

– Полоса из ткани, приметно вот такой длины, – пояснила я, раздвинув руки и показывая какой именно длины, – завязывается особым узлом на шею.

– Что, правда узлом? – глаза Яна округлились, – это обряд такой, да? Ну, вроде символической смерти, или порабощение, раз узел на шею?

Я расхохоталась, настолько комично Ян испугался своих же предположений.

– Некоторые мужчины к женитьбе так и относятся, у вас тут тоже, но галстук это просто элемент костюма не обязательно свадебного, в деловой одежде тоже используют, или в форменной. А у вас как свадьбы проходят, расскажи?

Мне вдруг стало интересно, в деревне я издалека видела свадьбу и на первый взгляд она мало отличалась от обычных деревенских гуляний.

Ян прищурился, задумавшись.

– Обычные люди идут в ратушу и там регистрируют брак. Если семья богатая, то могут вызвать чиновника из ратуши домой, или в зал, и он там проведет церемонию. Жених с невестой надевают одежду сшитую из шелка, обязательно из одного лоскута, бронзового цвета. Этот шелк в Алорне делают. Одежда украшена специальными бусинами. Камни для этих бусин добывают в море, их называют морские слезы, они зелененькие такие, прозрачные. Их распиливают пополам и нашивают половинки на одежду жениха и невесты. Одну половинку невесте, другую жениху. Узор из камней как бы разделен на две половины и когда мужчина и женщина стоят рядом, то получается цельная картина. Все вместе, ткань и камни, символизирует то, что они решили стать единым целым и найти свое воплощение в детях.

– А символы брака, ну там, браслеты или кольца, или татуировки? – поинтересовалась я.

– Находят на одежде две бусины которые вырезаны из одного камня, соединяют их и запаивают их в золотую сеточку и носят подвеской на шее. Женщины иногда в виде серьги оформляют.

– А у нас кольца, – улыбнулась я, – просто золотые.

– И без камней? – опять удивился Ян.

– Да. Хотя, это на усмотрение пары, выбирают по своему вкусу. С камнями обычно на помолвку дарят, мужчина преподносит женщине кольцо с бриллиантом и если она согласна выйти за него, то она принимает кольцо.

– Какие разные обычаи, – Ян удивленно покачал головой и, прищурив глаза, с шутливым подозрением уставился на меня, – так, что ты собралась с шелком делать?

– Если получится, то палатку и спальники, – сообщила я, обдумывая, куда можно утащить подушки что бы пух от них не разлетелся по всему дому.

– Прости, что? – Ян недоуменно сморщил брови, – из шелка палатку? Но на шатер тут не хватит.

– А я не собираюсь шатер делать. Небольшую двухместную палатку. Если получится двухслойную, у моих друзей – туристов была, попробую вспомнить и скопировать. И три спальных мешка.

– Почему три мешка?

– Пух отсыревает, ну и вообще пусть один про запас будет, на случай внезапного оледенения посреди лета. Ты пока придумай как связаться с Дейнери и узнать сможет ли он сделать тонкие металлические прутки, лучше если они будут пружинить. Да, чуть не забыла. Там на столе листы : я нарисовала крючья, уж как запомнила, то, что у друзей походников – альпинистов видела, – уточнять то, что на самом деле альпинизмом занимался Юр я не стала, – клинья в натуральную величину. Нужно попросить Вастаба, что бы он передал их Дейнери. Очень прочные должны быть. Еще нужно четыре веревки, по сорок метров длиной только не из ниток, а пеньки или водорослей. Две обязательно красные. Запасные веревки. Должны пятнадцатиткратный вес человека держать. И еще нужны карабины, топорик, и молотки –чтоб в скалу эти крючья вбивать, и еще…

– Инь, Инь, погоди, не тараторь так, – Ян легко чмокнул меня в губы – не нервничай. У тебя наверняка есть список? Верно?

Я кивнула.

– И чертежи примерные я нарисовала с пометками.

– Не переживай, я все сделаю. Сколько нужно этих самых крючьев?

– Но ведь ты не пойдешь к Дейнери сам?

– Нет, конечно, Вастаба попрошу, – успокоил меня Ян.

В той, прошлой жизни, в лесные походы мы любили ездить компаниями. Одно громкое название – поход, а на самом деле те же блага цивилизации только в лесу. Брали палатки, складную мебель, надувные матрасы, у некоторых были даже специальные раскладушки, комплекты посуды и газовые туристические плитки. Иногда даже походный душ. Комфорт сопровождал нас повсюду.

Нужны дрова для костра? Без проблем, есть бензопила. Нужно только найти подходящий сухостой.

 Спали на надувных матрасах в теплых спальниках. Могла ли я предположить тогда, что придется коротать ночи посреди леса, на голой земле. И что я научусь это делать почти не испытывая дискомфорта.

Выезжали как на пикник с полными багажниками продуктов. Шашлыки, спиртное.

«Хочешь шашлычка? Нет, ой ну что его, выбрасывать что-ли? А салатик? Ну как это «наелась»? Вот, бутербродиками перекуси, раз наелась. »

Смешливая Маришка и её очень сурового вида, но на самом деле добрейшей души муж Макс.

– Мари, отдай мне нож. Я сам порежу огурцы в салат, – добродушно басил он, – ты опять сделаешь из них сплошную эстетику.

– Я не виновата, – возмущалась Маришка, – само так получается.

Все дружно хохотали над этой самой «эстетикой».

Обожающая рыбалку Катя, все лучшие удочки и блесна были у нее – брюнетки фотомодели:

– Конечно отклик никакой. Ты зачем на спин «полуторку» блесну на три грамма повесил? Здесь щука травяная, она на легкого «крастмастера» хорошо пойдет, – поясняла она Женьке, невысокому пухлому очкарику. Женька – компьютерный гений обожал комфорт и все удобства с собой в походы чаще возил он. Походные раскладушки? Точно у Женьки. Удобнейшие кресла? Там же. Походный душ, да не простой, а с подогревом? Опять же, у Жеки.

Вечно встрепанный Юр, отпускающий смешные и ехидные комментарии, с гитарой в руках. Таскающий за собой рюкзак альпинистского снаряжения, так на всякий случай, вдруг по пути попадется подходящая гора.

Тихий улыбчивый Денис с такой же молчаливой и домашне – мягкой Татьяной.

 «Девочки» готовили, загорали, «мальчики» отплывали на лодках « на рыбалку» или рыбачили с берега. Соревнуясь, кто больше поймал рыбы, или шутя споря у кого «круче» удочка, лодка или мотор на этой самой лодке.

Мы с Юром при любом удобном случае забирающиеся на подходящие каменные стены или горы, коих у нас в стране огромное количество в любой местности. Юр ради тренировки, а я просто так, за компанию с мужем. Глядя на очередную гору или стену Юр с азартом подмигивал и подначивал:

– Ну что, математичка моя, дюльфрнем?

– Юрыч, не приставай к жене с неприличными предложениями при всех, – шутили друзья.

– Да легко, – принимала вызов я.

И мы «шли» вверх, на гору, стену а потом спускались вниз скоростным спуском, тем самым пресловутым « дюльфером».

И было замечательно потом сидеть у костра и пить охлажденное в сумке – холодильнике пиво, и закусывать его пахнущим дымом шашлыком. Костер разжигался при помощи «воды для розжига» и угли привозились с собой в мешках. Это вам не огнивом стучать до мозолей на руках.

Или утром, выйдя из палатки, сесть на берегу озера с кружкой только что заваренного кофе. Смотреть на то, как по воде стелется утренняя дымка предвещающая начало жаркого летнего дня. Слушать, как поют птицы, вдыхать прохладный воздух насыщенный запахом трав и леса, наслаждаться всем этим. И знать, что еще пара дней и ты вернешься в город к горячей воде, микроволновкам, супермаркетам и прочей суетной стороне нашего бытия.

Даже в условно «диком»отдыхе присутствовал налет цивильности. Избалованности комфортом.

Эх, как бы мне сейчас пригодились и спальные мешки из «софта», и палатка весом в 4 кг, что спокойно позволяло носить её в рюкзаке. Я бы и о машине помечтала, но дороги тут для машин не приспособлены, разве что об УАЗике помечтать или вездеходе.

А что, хорошая мечта для девушки находящейся в диких походных условиях.

– Когда ты так задумываешься, я слегка пугаюсь, – Ян меня обнял и крепко прижал к себе, – ты как будто видишь что-то совсем иное.

Он всмотрелся мне в глаза будто выискивая там что-то важное для себя.

Я покивала.

– Просто вспомнила как ездили с друзьями за город отдыхать на берегу озера. Настолько сильно отличается все. И я думаю как воспроизвести те вещи которые были там, для путешествий здесь.

Ян внезапно перестал улыбаться и очень серьезно спросил.

– А ты сильно скучаешь по той жизни?

Я задумалась. Скучала ли я по родителям? Безусловно да. Меня мучило понимание того, что они не находят себе места, думая куда же я пропала и наверняка их мучает эта безвестность. Скучаю ли я по работе? Да, здесь у меня нет возможности заниматься любимым делом и это удручает.

Расчет сложных математических величин заменился на выяснение правильных пропорций ингредиентов теста на опаре. И оптимальное время его приготовления находящееся в прямой зависимости от качества дров и направления ветра на улице.

– Ага, скучаю, там совсем – совсем все другое. Транспорт, дома, музыка, – я кивнула, – ты ведь тоже наверняка скучаешь по своим. По родителям и другим родственникам.

– Да, я бы очень хотел вернуться в стаю, –Ян вдруг смутился и отведя взгляд в сторону продолжил, – понимаешь, меня в посольство отец определил за буйное поведение. Вроде как в наказание. Я, если быть совсем честным, разгульный образ жизни вел, отцу хотел доказать что он не имеет права указывать как мне жить. Вытворял, что в голову придет, драки устраивал, пил, Один раз даже дом проиграл, сначала купил, хотел из родительского дома съехать, а потом в очередном загуле проигрался до панталон. Вот отец и решил, что с него хватит и участие в посольстве меня хоть как-то дисциплинирует.

– Да уж, дисциплинировало, – не удержалась от саркастического замечания я.

Воспитательные меры родителей Яна были мне в общем – то понятны. Как и любые другие родители они пытались привить сыну чувство ответственности и заставить его повзрослеть.

Ян грустно улыбнулся,

– Отец жалеет, он ведь не предполагал, что все обернется таким образом.

– Ты на него не злишься? – поинтересовалась я, поглаживая Яна по плечу.

Он поймал мою ладонь и прижал к груди. Кончиками пальцев я ощущала как бьется его сердце.

– Злиться на него бессмысленно, он и предположить не мог, что все так обернется. Я только недавно это осознал. Посольство в Равенхальме одно из самых безопасных и самых скучных. Отец понадеялся, что монотонная работа поможет мне осознать всю степень ответственности. Я, как ты понимаешь, не внял.

– Любовниц заводил, – ухмыльнулась я, вспомнив его излияния в лесу про эрру Лиамату.

Мысль о Яне увлеченном другой женщиной была неприятна, поэтому я постаралась побыстрее прогнать эту мысль из головы.

– Да, любовниц тоже, – Ян вгляделся мне в лицо, и поцеловал мою ладонь, – Ин, ты ревнуешь?

– Вот еще, – фыркнула я.

Я не ревновала, у меня было здесь и сейчас и я наслаждалась им не думая о том, что будет завтра и уж точно не хотела думать о том, что там у него было с кем – то. До того как он встретил меня.

– Ревнуешь, – Ян прижал меня к себе, – совсем зря. У дворянина должна быть жена, чтоб рожать ему детей и любовница, чтобы не надоедать жене.

– Ты точно горг? – уткнувшись ему в плечо, невинно поинтересовалась я.

Ян слегка разжал объятия.

– Да, а в чем дело?

– Рассуждаешь как надутый индюк: «дворянин, должна быть», – передразнила я его, – я тебе сейчас скажу, по твоему мнению, огромную глупость и банальщину, но у человека не должно быть ни любовницы, ни жены, если ему самому это не нужно. Нет ничего хуже, чем постылая морда на подушке рядом. И даже когда эта морда где-то отдельно существует, ты все равно об этом помнишь. Нельзя заставлять себя делать что-то, что противоречит тебе, твоей сути, твоим убеждениям, в угоду обществу. Общество не проживет твою жизнь за тебя.

Ян вздохнул, присел на край кровати и внимательно посмотрел на меня снизу вверх.

– А как по – твоему должно быть? Ты ведь была замужем, можешь сказать, как оно – правильно? Твой муж был тебе той самой «мордой на подушке»? – Ян старался сдерживаться, но злые нотки прорывались в спокойном тоне как яркие искры на подернутых золой углях, – Ты поэтому развелась с ним?

Горы встречали нас ярким, выбивающим слезы из глаз, весенним солнцем и холодным резким ветром. Далекие, пока еще, вершины искрились в солнечных лучах и внушали если не оптимизм, то смутную надежду на относительно счастливый исход нашего мероприятия. Мы не спеша, прогулочным шагом, двигались по тропинке «карнизу». Лошади остались внизу с Рашшатом и его командой.

– День, всего один день, – грустно вздохнул Ян, –подумать только, в прошлый раз я добрался до чаши всего за день, а сейчас плетусь как унылый жук.

Он пнул небольшой камешек попавшийся ему под ногу и задумчиво проследил как тот откатился к краю тропинки.

Путешествие и в самом деле затягивалось, мы слегка заблудились, свернув не туда.

– « …И трогай в дорогу поскольку взбрела тебе в голову блажь» – пропела я, и ободрила его, – не расстраивайся, зато у тебя будет время насладиться красотой и спокойствием окружающего мира. Торопиться нам некуда.

– По – моему ты ехидничаешь, – с подозрением проворчал Ян, – что я тут не видел.

– Э, вот отправить тебя в мегаполис на недельку – другую, был бы счастлив оказаться в месте подобном этому. Правда, потом захотел бы обратно в цивилизацию.

– А мегаполис это что? –Ян догнал меня и шел по тропинке почти рядом.

– Мегаполис это город. С большим количеством населения, примерно около миллиона человек, или больше, – я прикрыла глаза пытаясь вспомнить, как это – жить в большом городе.

Воспоминания за несколько лет жизни здесь истерлись и стали напоминать черно – белое фото. Которое постепенно выцветает все больше и больше. И детали становятся мутными, плохо различимыми. Я постепенно начинала забывать свой мир. Окружающее начинало казаться единственно возможной реальностью.

– Серьезно? Город с населением в миллион, как такое может быть? – не поверил мне Ян.

Еще бы он поверил, у них тут за сто тысяч уже большущий город.

– Есть еще больше, например, в том городе где я жила населения больше десяти миллионов.

– Это же очень много, – растеряно произнес Ян, – очень много. Население Росакара примерно полтора миллиона. Это считается большая страна. А здесь. . миллионы. В голове не укладывается.

– Ты уверен, что теперь мы идем в нужную сторону? – поинтересовалась я, оглядывая впечатляющий пейзаж.

– Всё верно, – Ян махнул рукой в сторону, – вон там гора напоминающая спящего горга. За ней будет перевал и дальше, долина с лесом и чашей. Надеюсь, нам не встретятся алорнцы.

– Да, – согласилась я, – судя по всему Арано мало, что может остановить. Слишком стремится к власти.

Ян согласно покивал головой

– Он тщеславен, возможно это объясняет его стремление занять место главы Первого Дома.

– Ну да, – рассмеялась я, – все просто, займи трон и ты царь горы, весь мир превращается в твою личную площадку для гольфа.

Я поймала непонимающий взгляд Яна и пояснила:

– Игра такая, мячик клюшкой по большо – о – о – ому полю катают в ямки.

– Арано не настолько наивен, чтобы воспринимать власть как игрушку. Он властолюбив, и думаю, что немалую роль сыграло его происхождение, все-таки он незаконнорожденный. Поговаривают что дети его отца, я имею в виду признанные, слишком часто указывали ему на этот прискорбный факт его биографии.

– А у горгов признают незаконнорожденных.

– Его мать, к моменту его рождения была замужем, а значит нарушила брачные обеты, – Ян перескочил лежащие поперек тропы ветки, – а поскольку предполагаемым отцом был племянник Главы Первого Дома, то она стала требовать признания. Ничем хорошим это не закончилось. Кордитус настоял на том, чтоб отобрать ребенка у матери и передать в первый дом, чтоб того воспитывали соответственно. Поговаривают, что небезивестный тебе эрр Керио принимал в этом непосредственное и весьма деятельное участие. Они учились вместе. Керио ступенью старше.

– Да уж воспитали, – с чувством произнесла я, – хотя я его понимаю, жить захочешь, научишься и хитрить и обманывать.

– Инга, – возмутился Ян, – уйма детей воспитывались в тяжелых условиях, но мало кто становился негодяем, ради власти решившимся на убийство.

– Да ты гуманист, – улыбнулась я.

– Не понял? – Ян остановившись посмотрел на меня ожидая объяснения.

– Ну, гуманист это значит считающий, что в людях больше хорошего, чем плохого.

– Хм, наверное так, – он расправил лямки рюкзака на плечах и двинулся дальше, – а Арано получается, негуманист?

– А Арано получается реваншист, – я ойкнула, ударившись ногой о камень, и проскакала поджимая ушибленную конечность несколько шагов, – вот сам подумай, его в детстве обижали сверстники, те которых вместе с ним воспитывали, из первого дома, а сейчас он их и убивает, чтоб добраться до власти. Какой удобный повод: и отомстил и власть получил, и потом еще можно показательно остатки врагов казнить. Двойная мотивация так сказать. Самое интересное, что и соратники для него нашлись.

– Да, Керио придется несладко разгребая всю эту паутину. Сумеет ли он удержать страну, большой вопрос.

– Сумеет, у него неплохие задатки диктатора, – засмеялась я, – самое хорошее качество в смутные времена.

– Ты так думаешь? – Ян скептически оглянулся на меня, – твердая рука для правителя это всегда хорошо, если не перетекает в самодурство.

– И если этот правитель действует в интересах страны. А Керио всегда будет действовать в интересах страны. К тому же у него поддержка элит. Помнишь. Вастаб упоминал про анхаров и Совет.

– Все-таки объясни мне про тирана? Идти далеко и скучно, а беседа развлекает.

– Да, в общем, все несложно, вы же наверняка учите историю?

Ян кивнул.

– По крайней мере в моем мире было так, что в случае смены власти, согласные с этой сменой и несогласные затевали между собой гражданскую войну. Разумеется, тут же подключалась знать желающая себе власти и старающаяся ухватить кусочек побольше и пожирнее. И делила страну на вотчины. Соседи видя слабость и разрозненность тоже не гнушались интервенцией, чужие ресурсы они как-то соблазнительнее выглядят. Особенно уже добытые.

– Да, все верно. Хистеран уже начал потихоньку стягивать войска, да и наши тоже. Правда дикие здорово мешают.

– Нехорошо, на месте Росакара я бы заключила договор с Алорной. О ненападении.

– Почему это, позволь узнать?

– Во первых нет информации о их техническом оснащении, оно может оказаться лучше чем считают, Алорна все таки закрыта для внешнего мира, во –вторых наличие внешнего врага объединяет. Если Керио сумеет договориться с высшим дворянством и советом, а я думаю он сумеет, то ваше нападение сыграет роль объединяющего фактора. Либо следует объединиться с Хистераном и воевать до победного.

– С Хистераном невыгодно, – Ян поморщился, – вельможи Милора Шестнадцатого жадные до одури.

– О, а я кстати не знала, что император Хистерана зовут Милор Шестнадцатый.

– Два года прожила в стране и не удосужилась узнать кто ей правит? –Ян снова пнул мелкий камушек, – недальновидно.

– Ага, все как то не до того было. Ну, то есть я знала, конечно, что Хистеран это империя, и логично, что империей правит император. Но вот имя как-то не удосуживалась спросить.

– Стратегическое упущение с твоей стороны. –Ян поправил рюкзак.

– Так ведь я не государственный деятель, это ты у нас вельможа и младший посол, – поддразнила его я.

Таким образом мы и шли в течении двух недель, останавливались на ночлег, выбрав какую-нибудь поляну посимпатичнее, рядом с ручьем или озером. Лес еще только начинал расцветать и зеленеть после зимы. Ночами было холодно, но пуховые спальники оказались теплыми и удобными.

Мы разводили костер, готовили ужин, отдыхали, и бесконечно разговаривали об уйме разных вещей, начиная с технологий, заканчивая обычаями и религией. Просто не могли наговориться.

Миру Яна повезло, тут не сложилось жесткой религиозной основы, видимо из-за того, что было несколько, очень уж разных, рас. И подвести их под единобожие было довольно сложно. Если у одной расы божественное начало, то другие чем хуже. Если бы такая ситуация сложилась, то это была бы бесконечная война за первородность.

А вот отсутствие язычества меня удивляло, ведь хоть какое – то объяснение мироустройства требовалось. Но тут, вместо языческих богов были Вечность и Древние.

– А как же ведьмы? – удивилась я, мы уже поднялись довольно высоко в горы и, решив сделать остановку, наткнулись на озеро с чистейшей горной ледяной водой. С одной стороны берег озера полностью состоял из скалистой стены покрытой льдом, а с другой росла сочная зеленая трава и цветы похожие на небольшие синие крокусы.

– Ведьмы это маги, только из вредности творящие нехорошую магию, – пожал плечами Ян, – они злые просто потому что злые, а не потому, что их поступками управляет третья сила. Не так как у вас.

– Значит мне не повезло, – я сняла рюкзак с плеч и расстелила на траве плащ.

– Тебя пытались судить? – поинтересовался Ян.

– Не судить, а просто сжечь. Гарта – жена старосты распускала слухи, что я и Анея урожай испортили, – я грустно вздохнула, – а сама Гарта Ихора отравила из жадности.

– Ничего себе, – присвистнул Ян, – ваши Ивянки, получается, змеиное гнездо.

– Ну что ты, –возразила я, – как и везде разные люди, и хорошие есть, и не очень. Ихор мне пуговицу, ой, то есть ключ от всех дверей дал. Я правда, поначалу не поверила, а ведь эта штука нам с тобой жизнь спасла. Ян, а дикие горги все-таки кто?

– Они тоже горги, просто они рождаются, – он задумался, – они рождаются странными. Если обычный горг рождается похожим на человеческого младенца и только к подростковому возрасту проявляют свою сущность. Чешуей начинает покрываться. То эти рождаются сразу в чешуе, причем она отличается от обычной – она похожа на темно – серое, мутное, стекло. Они рождаются очень злыми и умными, или скорее сообразительными, но их невозможно как-то воспитать или обучить. Я видел женщину которая родила такого младенца. Она и её муж прятали ребенка в подвале, он там рос, они его кормили, а однажды он оттуда вырвался, – Ян закашлялся, – было очень страшно.

– Он их убил?

– Да.

– Подожди, – какая то мысль не давала мне покоя, – то есть, нормальные младенцы у горгов до определенного времени выглядят как человеческие? А дикие, тоже рождаются от обычных горгов? Так?

– Да, раньше от них просто избавлялись, и видимо некоторые выживали. Сбивались в стаи, или племена и размножались. Сейчас таких младенцев убивают.

– Как у вас сурово все, прямо Спарта, – пробормотала я.

– Улинита родила такого младенца, уже после того как родила моего отца и его братьев. Вастабу пришлось своими руками его убить, Улиниту он убивать отказался и им пришлось бежать в Лерт.

– Вот оно что. Значит, женщину родившую дикого тоже убивают?

Ян нервно дернул бровью и опустив голову покивал.

По биологии в школе у меня была честная тройка переходящая в неуверенную четерку. Но генетику я более или менее помнила.

Если нормальная горга рождает и обычных и диких, то дикие, получается, генетическая аномалия. Странная аномалия.

– М-да, – Ян задумчиво прищурился, глядя на послеполуденное и уже, совсем по – летнему, жаркое солнце, – слушай, как думаешь, можно в этом озере искупаться? Я так привык ежедневно горячую ванну принимать, что без нее чувствую себя неуютно.

– Добро пожаловать к избалованным цивилизацией людям, – засмеялась я, – думаю, что вода тут ледяная, отморозишь себе все.

Ян расстроено почесал макушку.

– М – м – м, ну, я все-таки попробую.

– Для начала ногу хотя бы туда сунь, а не весь ныряй, – посоветовала я.

Ян закатал штанины и зашел в воду, точнее попытался зайти. Сунув одну ступню в воду он моментально вытащил её обратно и затряс ей как кот угодивший в лужу.

– Очень холодная, – сообщил он, – если её в ведро набрать она согреется?

– К вечеру, да, – согласилась я.

– К вечеру солнце уже не так греть будет, все-таки не лето, – возразил Ян и вздохнул, – ничего не попишешь, придется поставить ведро и ждать пока хоть чуть-чуть потеплеет.

Мне в голову пришла идея. Я оглядела берег, с одной стороны была небольшая каменная гряда.

– Ян, а ты не мог бы сложить вон из тех камней очаг с плоским верхом, – попросила я махнув рукой на гряду, – там как раз очень симпатичные булыжники есть.

– Что задумала? Признавайся, – Ян легко пощекотал меня за бок, – ты хочешь воду нагреть на очаге?

– Не – а, – отсмеявшись я хитро прищурилась, – в моем мире есть такая штука, называется походная баня. Вот её мы сейчас и будем делать. Только уж камни придется таскать тебе, потому как я к тяжелому физическому труду не приспособлена. А ты большой и сильный.

Ян встал на ноги, похлопал себя по бедрам и согласился:

– Ладно уж, будешь командиром. Говори, что и куда складывать.

– Перчатки надень, и воон туда к скале, да – да, прямо у стены, – покивала я, показывая, где нужно сложить очаг. Ян старательно выкладывал горку из тяжелых камней, оставив пустое пространство внутри нее.

– Может её на дрова положить? – двинула дурацкую идею я.

– А дрова прогорят и вся твоя печка рухнет. Будем бегать по поляне от горячих булыжников? – Ян постучал указательным пальцем мне по лбу.

– Да, об этом я как то не подумала. Кстати, о дровах, подожди, пока не разжигай их, вверху надо клин вбить.

Я разложила тент от палатки вдоль стены, зацепив веревку от него за вбитый, чуть выше нашего роста клин и довольно отряхнула ладошки. Теперь как только очаг достаточно разогреется, мы погасим огонь, натянем с одной стороны тент от палатки, с другой нас будет греть нагревшаяся от огня скала и очаг.

Через пару часов в каменной топке горели дрова, и теплый воздух поднимался над ней маревом вверх. Дров, правда, было немного, мы экономили, потому, что и их приходилось нести на себе. Поэтому, большая часть «дров» состояла из близлежащего низкорослого кустарника. Ветки были тонкие и прогорали почти мгновенно. Поэтому парой полешек из наших запасов пришлось пожертвовать.

– Инь, а мы не зря жжем дрова? – спросил Ян, лежа рядом со мной и наблюдая как теплый воздух поднимается от камней вверх, – камни греют воздух и скалу, с ними рядом тепло, но не настолько, чтоб раздеться.

– Ян, вот по – твоему, зачем я там тент прицепила? – я лениво приоткрыла глаз и посмотрела на него сквозь ресницы.

– Прикрыться, чтоб никто не увидел как ты моешься, – предположил он.

Я рассмеялась

– Нет, впрочем, сам все увидишь.

– Инь, я давно хотел спросить, – Ян пододвинулся ко мне вплотную, – а откуда ты вот это все знаешь?

Он снял с моих волос принесенную ветром травинку. И легко подергал за выбившуюся из под банданы прядку.

– Ты про бани? – уточнила я, – так это просто, с друзьями в лес выезжала часто, правда там это больше развлечением было.

– Не, – Ян мотнул головой, – понятно, что в школе тебя читать писать научили, а все остальное? Водопровод этот твой? Краны. Лекарства и уголь. Еда такая разная, даже из названий понятно, что она от людей с разными обычаями. « Сто способов завернуть мясо в тесто, – передразнил он, очень похоже изображая Вастаба, – и чертежи. И самое главное, я своими глазами видел как это работает.

– Сотни лет эволюции и технического прогресса не проходят даром. Я говорила, что почти всё мы учим в школе. Нас учат находить причинно – следственные связи, анализировать, исследовать. Это на самом деле огромный труд которым мы занимаемся с детства. Опыт тысячелетий собранный, проанализированный, систематизированный. Живем среди уймы разных вещей, не всегда конечно, задумываемся как они функционируют, но иногда приходится разбираться во всем этом. И даже ремонтировать. А я всегда любопытная была, отец с паяльником, а я рядом с ним. Все детство, да и юность, хорошо, что отец мне много рассказывал и объяснял. Запах канифоли, это смола такая для пайки, – пояснила я, – обожаю.

Я устав лежать на животе перевернулась и положив руку за голову уставилась на облака.

– А кто твои родители? –Ян тоже перевернулся на спину и подтянув меня к себе, положил мою голову себе на живот.

– Папа режиссер на телевидении, это человек который руководит всем процессом на съемочной площадке, решает какой будет свет, звук, как камеры будут работать и откуда. Непонятно, да?

Ян задумчиво потеребил прядь моих волос.

– Ну, я понял, что твой отец командует большим количеством людей. И это ответственная работа.

– Ага, – я покивала, – а мама работает в академии наук.

– Подожди, подожди, – остановил меня Ян, – твоя мама работает? Но почему? Неужели твой отец не в состоянии обеспечить семью?

– Женщина должна заниматься домом, да? – засмеялась я, – ей нравится заниматься наукой, она рассказывала, что еще в шестнадцать лет решила что будет физиком. Правда она хотела заниматься атомной физикой, но что-то там не получилось и она пошла в хим физ. Сейчас у нее научное звание и уйма всяких премий и наград за научные изыскания, – я вздохнула, – я очень ей горжусь.

– А как же дом, и дети, то есть ты? – Ян водил пальцем по моему плечу.

– У нас целая система воспитания, дети ходят в детский сад, лет примерно с двух –трех, потом, с семи лет, в школу, потом закончив школу, кто куда, кто в университет, кто в училище.

– «Училище» это что? – уточнил Ян.

– Там обучаются хитростям профессии. После школы база у всех примерно одинаковая, а хочет, например, человек быть поваром. Вот идет в училище и там его учат премудростям приготовления пищи.

– То есть не к наставнику.

– Нет, там целая команда наставников, условно говоря кто-то лучше мясо готовит, а кто-то десерты. Это, конечно если совсем упростить.

– А ты в училище училась?

– Нет, я в университете, как-то так сложилось, что я по маминым стопам пошла, правда не в химфиз, а в физмат. Папа иногда говорит, что вокруг него слишком много умных женщин. Хотя брат с ним работает на телевидении, оператором.

– И тебе нравится этим заниматься? – он снова провел пальцами мне по плечу.

– Конечно, это тоже творческий процесс, тем более что понимаешь, так уж сложилось, что наши науки изучали мир по узко направленным частичкам. Каждую часть отдельно. А мне повезло оказаться в то время, когда эти частички начали складывать в единое целое, как мозайку. Например, изучали биологию, а потом поняли, что помимо биологии есть еще и физика которая влияет на био процессы, и стали объединять знания. Это очень интересно.

Я повернула голову и посмотрела на наш импровизированный очаг под скалой. Вставать не хотелось, солнце пригревало и хотелось закрыть глаза и бесконечно слушать, как плещется вода в озере, в траве стрекочут насекомые, где-то на камнях мелодично поет какая-то птица.

– Кажется, котелок вскипел, да и дрова прогорели, принесешь пару ведер из озера?

Ведра у нас были «складные» из кожи. Если пересыхали, то не слишком хорошо держали воду, а если слишком размокали, то вода начинала пахнуть звериной шкурой. Фляжка в этом отношении куда удобнее. Но в ней вода для питья, а сейчас нам нужна вода для «хозяйственных нужд».

– Еще надо подкинуть дров? – Ян с неохотой потянулся вставать.

– Нет, думаю достаточно.

Я прихватила с собой кружку и плеснула немного воды на камни. Хорошо прогретые булыжники сердито зашипели и над ними взметнулось облако белого пара. Разогрелись хорошо, значит баня, хоть и походная, получится, что надо. Я растянула тент создав подобие палатки и выйдя наружу стала раздеваться. Ян тем временем затащил внутрь два ведра с водой и выйдя замешкался глядя на меня.

– Чего стоишь, – поторопила его я, – раздевайся и заскакивай, только чтоб тепло не выпустить.

Я ужом проскользнула внутрь бани, от скалы и от очага шел равномерно горячий воздух.

– Тут жарко, – раздевшись Ян зашел следом и оглядел полог.

– Камни хорошо тепло держат, подвинься немножко, – я взяла кружку и плеснула на камни, – веничка жалко нету.

– Веник – то тебе зачем здесь? Мести собралась? – засмеялся Ян.

– Это не для подметания веник, – пояснила я, – из березы делают, с листьями, и парятся им. Хотя погоди – ка, у меня есть пара веток мяты, а тут неподалеку я видела похожий на можжевельник куст, сейчас изображу.

Слегка пострадав от борьбы с колючим кустом, я нарезала ветки с похожего на можжевельник куста, и на скорую руку связала из него веник, облила его кипятком, отчего в воздухе повис крепкий запах мяты и смолы.

– Пахнет, – Ян потянул в себя воздух, – и жарко. Как дышать то тут? Может, вымоемся и пойдем?

– Поздно, – кровожадно улыбнулась я, – можжевельник это конечно не береза, но тоже ничего, поворачивайся.

– Инь, что ты задумала? – с тревогой в голосе спросил Ян, однако спиной все-таки повернулся.

– Это называется париться, – я легонько прошлась по его спине и прочим частям «веником», потом еще раз, чуть сильнее.

– Драться веником это называется, – возмутился Ян, – ой, а похлопай еще вот тут, по бокам. Да. Ой, как хорошо. Еще хлопай!

Руку этим веником я отмахала капитально. Но Ян жмурился и требовал еще.

– Теперь твоя очередь меня порадовать, – я вручила ему веник. Ян сосредоточенно похлопал меня по спине и ногам.

– Мне жарко, – сообщил он.

– Так пошли в озеро, охладимся, – я потрясла мокрым веником над камнями и пространство заволокло душистым паром.

– Там холодно.

– У меня на родине из бани в снег прыгают, так что тут тоже просто окунемся и снова греться. Только на глубину нырять не надо.

Я вышла из бани и забежала в воду, берег был не очень пологим, но и обрывов не наблюдалось, вода после парной показалась даже теплой.

– У – ву! – заорал Ян с размаху плюхаясь в воду рядом со мной и удивленно произнес, – вода же ледяная была. А сейчас вроде нет.

– Она и осталась ледяной, поэтому еще раз ныряем и бегом обратно! Греться будем.

 Окунувшись мы вернулись обратно под тент.

Потом погревшись окунулись еще раз. И еще.

Чуть позже, напарившись, отмывшись, поужинав и установив палатку, мы собирались спать.

– Инь ощущения невероятные, – Ян лежал рядом со мной в спальнике, – я так прекрасно себя никогда в жизни не чувствовал. Понимаю, почему ты в баню хотела. И веник, – он хихикнул, – это же надо так придумать : бить себя ветками.

– А еще я знаю сотню способов завернуть мясо в тесто, – зевнула я и прижалась к нему поближе.

– Ты мне завтра еще расскажешь про свой мир? – попросил Ян обняв меня покрепче.

– Расскажу конечно, и даже песен спою, – пообещала я.

– Пой сейчас, – потребовал он, – мне срочно нужна колыбельная.

– Так ведь ты перевод потребуешь, – рассмеялась я.

– Конечно, ты просто кладезь всяких разных песен.

– Я фальшивлю.

– Ну и что, мне нравится слушать. Пофальшивь мне немножко, ну, пожалуйста, – шутливо потребовал он.

Я надвинула ему капюшон от спальника на голову и напела:

– И то, что было набело, откроется потом,

Мой рок – н – ролл это не цель, и даже не средство.

Не новое, а заново, один и об одном,

Дорога в мой дом и для любви это не место.

Прольются все слова как дождь,

И там где ты меня не ждёшь.

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета

Того, где ты меня не ждёшь.

– Это ты так со мной прощаешься? – хрипло спросил Ян.

– Нет, это я так говорю, что люблю тебя, – я поцеловала его в щеку. Слов он, конечно, не понял, может это и к лучшему, но интонации и мое настроение точно уловил. Глаза защипало и я украдкой потерла их ладонью.

Ян приподнял голову и посмотрел на меня. В темноте его глаза фосфорически поблескивали.

– Я тоже об этом думал: о том какая ситуация у нас сейчас, Инь, и хочу тебе сказать, как бы потом не сложилось, я буду тебя любить, – он слегка улыбнулся и поправил мой спальник, – давай отдыхать, любимая, завтра будет долгий день.

Ночью мне снился странный сон: Вокруг меня ходил дикий горг, я конечно, не знала как они выглядят, но во сне точно знала, это дикий горг. Он был рыжим, похожим на чудище из фильма «Чужой» и очень опасен. Длинный хвост, состоящий из черных позвонков, как у рассерженного кота бился об пол. Продолговатая голова с острыми зубами тянулась ко мне. Он очень опасен. Это я тоже точно знала. Потому, что мне было страшно. Я смотрела на него и хотела убежать. Но как иногда бывает во сне, не могла сдвинуться с места. « Убери свои вещи, спрячь под скалу, там их не найдут» – сказал он и махнул когтистой лапой в сторону, и я увидела груду камней висящую в воздухе. «Зачем мне прятать вещи? – удивилась я, – нам идти в горы, как без снаряжения?». Он клацнул зубастой пастью: «Потом вернетесь и возьмете». Отступил в сторону и вдруг превратился в невероятно красивого мужчину с темно – серой кожей. « Не забудь, – сказал он, – спрятать под камни»

Проснулась я с легким ощущением тревоги. Она не улетучилась с наступлением дня, а так и осталась висеть, где-то далеко на втором плане маленькой тревожной грозовой тучкой.

Утром Ян развел костер, отобрав у меня огниво, и время от времени, ходил за хворостом и подкидывал его в костер. Дрова мы решили больше не тратить, их было мало. Ветки были мелкие, прогорали быстро, и подкидывать их в огонь приходилось часто. Я готовила завтрак. Вода в котелке кипела, я бросила туда мелко нарезанное, вяленое до темно – коричневого цвета мясо с белыми прожилками, сильно присыпанное специями, пару ложек крупы и чуть сушеного чеснока. Вместо хлеба у нас были сухари. Во втором котелке уже отставленном в сторону, заваривался душистый отвар.

– Полжизни за кружку крепкого кофе или чая, – вздохнула я и окликнула, – Ян, ты не видел куда я свою футболку задевала? Найти не могу.

– Это та странная кофта с чудовищами? Кстати, что на ней нарисовано? Я рассматривал, но так и не понял.

– Это драконы.

– Это ты меня вот этим называешь?! – возмутился Ян.

– Это китайские драконы, очень древние и мудрые существа, а картинка символизирует мироздание. Два дракона темный и светлый в постоянной борьбе. День – Ночь. Мужчина и женщина. Единство и борьба противоположностей. Дуализм, все такое.

– Тогда ладно, – он горделиво расправил плечи и рассмеялся, – я согласен быть древним и мудрым.

– Топай за дровами, древний и мудрый.

– Эх, только начал становиться древним и мудрым, – картинно – огорченно вздохнул он.

– Инь, – окликнул он меня, в очередной раз прогулявшись за дровами, – закрой глаза.

Я как раз закашлялась от дыма, и потому, глаза закрыла с удовольствием.

Слышно было как Ян чем-то пошуршал, сбросил ветки рядом с костром и подошел ко мне.

– Они пахнут так же как ты, – мне на волосы легло что-то прохладное и пахнущее свежей травой.

Я открыла глаза и осторожно потрогала венок из травы и цветов.

– Ты умеешь плести венки?

Ян смущенно похлопал руками по бокам отряхивая с куртки мелкий сор от веток,

– У меня есть сестра, правда старшая. Сама понимаешь, трудно не научиться, – он сел рядом со мной, – ты была в таком восторге от цветов Рашшата, что я …вот.

Я улыбнулась в ответ.

– Я думала, что это ты мне подарил, и радовалась твоим цветам, а не Рашшата. Хотя нет, вру, я просто радовалась цветам. Они красивые. И посреди зимы цветы редкость.

Я достала из мешка вариацию рахат – лукума: орехи в карамелизированом сахаре.

– Пахнет невероятно, что это? – Ян сидел за столом в кухне и смотрел, что я делаю. Суся сидел рядом, тоже наблюдая за моими действиями и щурил свои желтые глазищи. Я в это время раздробив орехи в ступке, и заварив крепкий сахарный сироп с медом и корицей, перемешивала все в большой кастрюльке.

– Осторожно, карамелью очень легко обжечься, – предупредила я высыпая орехи в сироп, – она липкая, и если капля попадет на кожу будет очень больно. Помоги – ка мне еще.

Суся опасливо отодвинулся в сторону. Иногда мне казалось, что маленький скрат прекрасно понимает о чем мы разговариваем.

– Еще накрошить сахар? – оживился Ян.

Сахар тут продавали «сахарными головами» – больщущими конусообразными кусками, весом около пяти килограммов. Судя по коричневатому цвету, подозреваю, что тростникового. От этой «пирамиды» приходилось отбивать куски зубилом, а потом откалывать от них меньшие кусочки с помощью щипцов для колки сахара. Такая ситуация меня не устраивала, и я снова отправила мастеру Дейнери чертежи.

Устройство для размельчения больших кусков сахара в мелкие представляло собой модернизированную механическую кофемолку, большого размера. С корпусом из темного дерева и ручкой для вращения жерновов вверху.

– Нет, тут достаточно уже. Сладкоежка, – поддразнила я его.

– Мне нравится крутить эту ручку, – ничуть не смутившись сказал Ян, – и звук нравится когда сахар перемалывается :«шур – шур – шур». Так чем тебе помочь?

– Застели бумагой, да, вот этой промасленной, вот тот ящичек.

– Это же для мыла ящик? – уточнил Ян расстилая хрустящий пергамент на дно деревянной коробки с низким бортиком.

– Он чистый, непользованый, – сказала я выливая в него смесь, – застынет и будут у нас конфеты в дорогу. Энергетические.

– Почему энергетические?

– Потому, что у сахара и орехов пищевая ценность очень большая, – объяснила я, – у нас военные используют подобные в рационе, только сверху еще шоколадом облиты. Но шоколад у вас еще не придумали.

– Ты его любишь?

– Шоколад? Если честно я сладкое вообще не люблю.

– Все женщины любят сладкое, – улыбнулся Ян.

– Неверное утверждение, – рассмеялась я, – вот смотри, я утверждаю «все скраты любят рыбу»

Суся услышав слово «рыба» собрался навострить когти из кухни, потому, что рыбу он терпеть не мог и есть её отказывался в любом виде.

– Суся рыбу не любит, и что? –продолжила я, – значит Суся не скрат?

– А ты не любишь сладкое, значит ты не женщина, – продолжая мои логические выкладки ляпнул Ян, – ой, – до него дошло, что он сказал.

– Хам ты, Рош Экита, – печально вздохнула я.

– Прости, Инь, я случайно, – Ян состроил виноватое лицо, – ну я же просто за тобой повторил.

– Вот, видишь, к чему приводит стереотипное мышление, – я постучала указательным пальцем по лбу Яна.

Пока мы беседовали смесь уже слегка схватилась и я сделала надрезы ножом, как бы расчертив её на небольшие прямоугольнички.

– Чтоб легче потом на дольки поломать было, – пояснила я, – давай отвара попьем, как раз застынет.

Мы поставили чайник, заварили отвар.

– Кстати о сладостях, или не кстати, – усмехнулась я и почесала скрата за ухом, отчего тот благодарно хрюкнул, – куда мы денем вот этого товарища? Вастабу поручим заботиться о брате нашем меньшем, или Ильнииру?

– Может с собой взять?

– А кормить в дороге мы его, чем будем?

– Сам найдет, – рассмеялся Ян, – твоя забота о животном не слишком велика?

– Мы в ответе за тех кого приучили, – я выдержала театральную паузу, – …кормиться за наш счет.

Ян засмеялся. Суся распушил хвост и повернулся ко мне спиной.

– Прости – и, пушистый, я просто переживаю как ты тут без нас останешься, совсем один, – я погладила черную спинку ладонью. Суся по – лошадиному дернул круглыми ушками, и вздохнув забрался ко мне на колени, – я тебе конфету дам, – примирительно предложила я и отломила микроскопический кусочек карамели. Суся снова вздохнул, открыл розовую клыкастую пасть и высунул язык.

– Ага, нужно тебе сложить прямо в пасть, да? – «догадалась» я и положила кусочек конфетки ему на язык, – если ты такой ленивый, может, стоит и разжевать за тебя и съесть?

Суся торопливо захлопнул пасть и принялся жадно разжевывать кусочек.

– И ты тоже сладкоежка, – я снова погладила скрата по пушистой черной спинке, – меня окружают поедатели сладкого.

– Вот и говори, что он ничего не понимает, – засмеялся Ян, – а мне конфету? – он так же как Суся открыл рот и высунул язык. Я положила кусочек еще теплого сладкого лакомства ему на язык и поинтересовалась:

– Ну как?

– Шладко, – Ян с хрустом сжевал конфету, – еще!

– Низзя! Попа слипнется! – я краем глаза заметила как у скрата округляются глаза и он свернувшись клубком пытается заглянуть себе под хвост.

– Не переживай, – сдерживая смех успокоил его Ян, – ты же крошку съел.

Я не выдержав, засмеялась, скрат нервно дернул лапой, с гордым независимым видом спрыгнул со стола и пошел из кухни.

– Сусь, не обижайся, я же пошутила, – в ответ мне презрительно распушили хвост, отчего он стал напоминать ершик для мытья посуды и прошествовали за дверь.

– Обидела хорошего мальчика, – попенял мне Ян, – ну ничего, мне конфет больше достанется, – он покосился на дверь, – а этого капризулю Ильнииру вручим, пусть охраняет постоялый двор.

– Ты сладкое будешь? – я протянула Яну кусочек конфеты.

– Обязательно, – он потянулся ко мне и поцеловал, – сладкая.

– Не хулигань, – я надела ему на голову венок, – вот, теперь ты – Лель.

– Лель это что? – поинтересовался он.

– « Лель пригожий, Надолго ли любовь твоя, не знаю ;Моя любовь до веку и до часу последнего, голубчик сизокрылый!» – процитировала я, – « Снегурочка» это. Сказка про ожившую девушку из снега, пастушка Леля, Мизгиря который бросил свою невесту Купаву, влюбившись в Снегурочку.

– И что было дальше? – Ян поправил венок.

– Грустно все было: Снегурочка влюбилась в Мизгиря и растаяла от страсти, Мизгирь с горя утопился, Купаву Лель спас от позора назвавшись её женихом. Кстати вот мы сейчас с тобой венком обменялись, а это в давние времена считалось помолвкой.

– Ага? –оживился Ян, – то есть, теперь, по твоим древним обычаям, мы обручены?

– Ага, – передразнила я рассмеявшись, – считай муж и жена.

– А я не против, – очень серьезно сказал Ян, – если невозможно пожениться по нашим законам, то пусть мы будем мужем и женой по законам ваших Древних. Ты согласна?

– Аээ, как-то это неожиданно, но да, – я поцеловала его и уже твердо добавила, – Я буду любить тебя в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности.

Про « смерть не разлучит» я добавлять не стала, потому что понимала, после смерти Яна, мои чувства к нему не изменятся. И навряд ли его заменит кто-то другой. За короткое время совместного проживания мы успели « влипнуть» друг в друга настолько, насколько вообще можно себе это представить.

Ян повторил за мной

– Я буду любить тебя, в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности, да, мне нравится такая клятва.

И надел венок обратно мне на голову.

– Теперь можете поцеловать свою невесту, Ярран Рош Экита, – я постаралась за шуткой скрыть смущение.

Целовались мы минут пятнадцать.

Потом завтракали уже остывшей кашей, потом целовались, ели конфеты которые несмотря на обсыпку липли к рукам, и снова целовались. Пили отвар, который тоже уже остыл и был крепким до горечи, и целовались. Потом складывали палатку и вообще упаковывали вещи. И. . . целовались.

Потом все-таки собрались и нагрузившись рюкзаками пошли дальше.

– А в дороге петь будешь? – спросил Ян, надевая на плечи рюкзак.

– Я тебе оперный театр что-ли? – поинтересовалась я.

– Ну, пофальшивь, мне, Инь. Подумаешь, чуть-чуть зубы поболят, я потерплю, – он с хохотом увернулся от подзатыльника.

– Ну, ладно, сам напросился, – я зажмурилась и вдохновенно заголосила переводя на ходу:

– Эх, дороги, пыль да туманы,

Холода, тревоги, да степной бурьян,

– А о чем песня? – не очень вежливо прервали меня.

– Ты будешь слушать или вопросы спрашивать? – я открыла глаза и возмущенно уставилась на него.

Такое вдохновение сбил своим любопытством. Мой укоризненный взгляд на него, впрочем, не подействовал.

– Ты так и не сказала о чем песня?

– О трудностях воинского пути, – пояснила я, – можешь подпевать: Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей…

Слух и голос у Яна оказались куда приятней и мелодичней, чем мои. Сразу видно, человека, ой, то есть горга, в детстве музыкально образовывали.

– Вот что мне нравится, – сказал он, – мелодия простая, а красивая. А слова странные, что такое: « пули свистят»? Почему свистят? "Пуля" это птица?

– Я тебе про оружие рассказывала, стрела из лука или арбалета летит и звук издает, пуля тоже, похожий, кстати.

– Понял, «пуля» это что-то вроде стрелы.

– Да, только меньше и гораздо убойней. Эх, жаль у меня телефон не работает, – огорченно сказала я, –представляешь, я с компьютера, как раз перед тем как сюда попасть, слила в телефон почти пятнадцать гигов музыки всякой разной, и классики, и современной. И книги у меня там были, тоже много. Я с одного сайта выкачала, была бы у меня зарядка от костра и солнечных батарей, можно было бы сейчас книжки читать и музыку слушать.

– «Слила библиотеку», звучит странно.

– Таковы мои реалии. Были, – я вздохнула, – ладно, что толку сожалеть.

– Вот именно, – Ян придержал меня под локоть когда я перелазила через валун, – пой давай. Или рассказывай что-нибудь.

– Неа, твоя очередь! – возразила я.

Ян театрально откашлялся и пропел хорошо поставленным голосом.

– О, прекрасная эрра, твоя краса затмевает дневное светило, – пропел он, – а взор твоих очей равен по красоте ночной гостье. Я трепещу и вздыхаю думая о тебе, о прекрасная эрра, затмевающая дневной свет.

– Хвалебная ода женщине – гасилке, – хмыкнула я, – ходит и гасит все до чего дотянется.

Ян открывший рот для того чтобы набрать воздуха и продолжить петь, закашлялся.

– Где твой романтизм, Инь! – укоризненно воскликнул он.

– Там, – я, хихикнув, ткнула пальцем в неизвестном направлении.

– Сейчас искать пойдешь, раз потеряла, – строго сказали мне.

– Н – но, вот только лошадь вымою, – нагло хмыкнула я.

– Лошадь? – Ян оглянулся, – где ты увидела лошадь?

– Ты её не видишь? – ехидно уточнила я.

– Нет, – Ян прищурившись с подозрением смотрел на меня. В оранжево – зеленых глазах мелькали смешинки.

– Вот и я не вижу, – вздохнула я, – а душа требует чего – нибудь большого и чистого. Надо поискать.

Я снова картинно вздохнула и мечтательно оглядела округу.

– Я эрре не подойду? – Ян поиграл бровями.

Я смеряла его взглядом сверху вниз.

– Подойдешь, – одобрила и сомнением добавила, – только достаточно ли ты чист?

– О прекрасная эрра, – Ян шутливо прижал руки к груди, насколько позволяли лямки рюкзака, – мои помыслы чисты, а самого меня отхлестали веником, до кристальной чистоты этих самых помыслов. Они прямо – таки прозрачные.

– Ага, «стеклый как трезвышко», – хихикнула я, вспомнив старую шутку.

Ян споткнулся о камешек и хрюкнул от неожиданности.

– Вот-вот, говоришь, что помыслы чисты, а сам хрюкаешь, – поддела его я и с невозмутимым видом проследовала дальше.

Ян посмеиваясь догнал меня.

– Я древний и мудрый, – напомнил он.

– Уже? Когда успел?

– Давно уже, вот как только на тебе женился так сразу и стал, древним и мудрым, – он гордо расправил плечи, – женитьба мужчину очень облагораживает, знаешь – ли.

Поглядев друг на друга мы расхохотались.

К вечеру мы выбрались на верхнюю точку перевала, внизу под ним зеленел темный, явно хвойный лес. Еще дальше был хребет и чаша.

 Чаша была неправильной каплевидной формы, деревья росшие небольшим парком на её дне казались отсюда мелкой травой. Стены чаши насыщенного терракотового цвета, были без растительности, даже кустов или травы не было заметно.

На дальнем краю чаши вился тонкой струйкой дымок.

– Смотри – ка, Арано, похоже, уже там, – махнул рукой Ян, – обнаглел вконец, даже не прячется, мог бы ночью костры жечь. Патрули, видимо, сюда еще не добрались. А «Кристальная гора» вон там, – он ткнул пальцем на стоящую поодаль от чаши, поблескивавшую темным зеркалом на закатном солнце вершину.

Я пригляделась внимательнее. Была в этой горе какая-то неправильная правильность, ровность.

– Стой, – я окликнула Яна, – нам надо подняться еще выше. Что-то здесь не то.

– Что? – встревожился Ян.

– Пока не пойму, слишком уж это невероятно, – я не верила своим глазам, – нет, не может этого быть.

Ян не выдержал и бросив рюкзак, который держал в руках, на землю, рявкнул:

– Инга, скажи уже толком, что значит «не то»?

– Арано ошибся, там где он роет не вход в святилище древних. Это вообще не святилище.

– Почему ты так решила? – изумлению Яна не было предела.

– Потому что. Поднимемся выше, я тебе объясню и даже покажу.

Я подхватила рюкзак который Ян тут же отобрал у меня. И стала подниматься, насколько позволял склон, вверх. Ян шел следом что-то недовольно ворча про скрывающих страшные секреты девиц, без устали бегающих по горам. Наконец, мы поднялись до уступа с которого можно было оглядеть достаточно большую площадь вокруг близлежащих вершин.

– Вот смотри, – я указала рукой на то место, где Арано пытался откопать вход в святилище, – скажи мне, что ты видишь?

Ян задумчиво посмотрел на окружающую местность. Рыже – коричневого цвета, чаша древних отсюда казалась небольшой. её пересекало несколько продольных трещин, из них росли деревья.

– Жертвенную чашу древних. Лес. Длинные холмы вереницей до Кристальной горы.

Ну конечно он никогда не сталкивался с техногенной архитектурой, поэтому и не видит того, что вижу я. А я, поднявшись выше, видела совсем другую картину.

– Ян, я, конечно, могу ошибаться, но думаю, что холмы эти были единым целым. Это путепровод, такой круглый тоннель. Причем, конкретно этот, очень большой. А чаша очень похожа на взлетный стол космодрома. Я у себя видела подобные. Не точно такие, но похожие, эта слишком уж гладкая. У нас они из плит. К тому же в чаше не скапливается вода, там сделаны оттоки. Вон в самых нижних точках, видишь? Без них она бы давным-давно превратилась в озеро.

– Как такое может быть? – он напряженно пытался рассмотреть то, на что я ему указывала.

– Ну, если предположить, что холмы это путепровод, – я увидела, что Ян смотрит на меня с удивлением и пояснила, – путепровод это такая здоровая труба для транспорта, чтобы дождь, град и прочие атмосферные явления передвигаться не мешали, – я указывала пальцем предполагаемую линию трубы, – а здесь он просто разрушился и местами обвалился. И вот там еще, видишь? А потом и лесом зарос.

– И вел он от чаши, до, – он провел пальцем линию ко второй вершине, – получается, святилище древних под горой?

– Нет, – я ткнула пальцем, – гораздо выше, немного не доходя до вершины, видишь? Гору как ножом срезали, и сверху как будто круг сыра положили. Стены ровные. А потом сверху вершину поставили. А еще меня смущает этот ледник на вершине горы. По – моему это не лед вовсе, а что-то другое, искусственное, хоть и блестит. У нас ледники на горах были белыми, а здесь как темное стекло. А вот там, где путепровод подходит к горе, видишь, на нижнем уровне круга площадка небольшими стенками огороженная? Думаю, там вход и есть.

– Ого, как высоко, – с благоговением сказал Ян, – а как мы туда добираться будем?

– Так как и планировали, сколько сможем пешком, потом с помощью клиньев и веревок.

Ян приобнял меня за плечи:

– Знаешь, с того дня как я с тобой познакомился моя жизнь стала очень интересной.

– Да, я тоже не скучаю, – рассмеялась я.

– Инь, – Ян скептически рассматривал кристальную гору, – а может быть, что это твоих сородичей постройка?

Я отрицательно помотала головой:

– Нет, то, что здесь, оно совсем другое, я бы сказала подобное, но другое. И потом, стены эти. . . на них не растут деревья, заметил? Может я и ошибаюсь, а они на самом деле по этой гигантской трубе наливали туда какую-нибудь горючку и жгли во славу своим богам. И горело оно годами.

Ян посмотрел на меня и улыбнулся.

– Воображение у тебя невероятное, – он притянул меня к себе и мягко поцеловал в губы, – скажешь тоже «горючку», чаша по размеру с большое озеро, все вокруг бы выгорело.

– А может и выгорело, – я погладила его по щеке и пожала плечами, – никто же не знает сколько эта чаша тут находится. Горело – горело, потом погасло и лесом поросло. А сажу и копоть дождями посмывало.

– Так давай выясним это.

Ян двинулся в сторону горы.

– Не торопись, о мой длинноногий друг, – я поспешила за ним, – хочу тебя немного разочаровать, но спешить мы не будем. Будем идти медленно, с остановками, дабы не заболеть горной болезнью.

– Ты шутишь, – Ян остановился и повернулся ко мне, – у нас вроде не так много времени.

– Неа, не шучу, – я помотала головой, – совсем наверху воздух разряженный, кислорода мало. Чтобы организм адаптировался – привык нужны остановки. Иначе будет плохо. Хотя, тебе наверное не нужно, ты при полетах высоко поднимаешься, поднимался – исправилась я, – а вот мне с непривычки может стать очень плохо. Кислородное голодание творит с человеческим мозгом неприятные штуки. Так что, если я буду носиться как ужаленная, а потом вдруг стану совсем заторможенной и буду пытаться впасть в кому, то теоретически значит, мне не хватает воздуха и меня надо экстренно спускать вниз. Может, поможет и я не стану овощем и останусь живой. Кстати, а у горгов при полете как компенсируется недостаток кислорода на большой высоте?

– Кисло…. чего делается? – не понял Ян.

– Дышите вы на высоте как? – я настолько привыкла к Яну, что перестала делать скидки на то, что он не все из моих слов понимает. Хотя, смысл многих слов он улавливал из контекста и вопросов лишних не задавал.

– Да как обычно, в носу что-то вроде перепонок, они перекрывают ноздри и регулируют поступление воздуха.

– Интересно. А как горги огнем кидаются?

– Это как чих, – пояснил он, – ты вдыхаешь воздух и выплевываешь его вместе с огнем.

– А огонь – то откуда берется? – продолжала допытываться я.

Ян пожал плечами.

– Никогда не задумывался.

– А почему огонь не обжигает?

– Инь, – ответил Ян слегка раздраженно, но мягко, – у меня нет тех ответов которые ты хочешь получить. Я не представляю, как это происходит. Просто в один прекрасный момент, будучи в обличьи горга мне захотелось чихнуть огнем и я это сделал. Открыл пасть, вдохнул воздуха и чихнул. Не раскладывая процесс на части и не изучая как это происходит. Могу сказать, что интенсивность огня зависит от возраста и объема легких горга.

Мы вышли на подобие узкой тропинки, вела она в сторону чаши.

– Надо найти место для ночевки, – огляделся Ян, – скажи ты тоже чувствуешь какую – то тревогу в воздухе?

– Да, мне хочется побыстрее отсюда уйти, – я передернула плечами. Солнце почти село и окружающая температура заметно снизилась. Было зябко, и меня не покидало чувство тревоги.

– Знаешь мне сон снился, – я задумалась как пояснить Яну значение слова « чужой», – мне снился дикий горг странного вида, и он очень настойчиво рекомендовал мне спрятать наши вещи.

– Ты веришь в вещие сны? – безо всякого намека на насмешку спросил Ян.

– На самом деле нет. Я знаешь –ли материалистка, но сейчас мне на самом деле хочется спртятаться.

– Может, вот туда? – Ян махнул в сторону небольшой расселины.

– Идем, – согласилась я.

Через расселину мы вышли на маленькую каменистую площадку на склоне. Она словно парила в воздухе будучи открытой с трех сторон. В одном месте примыкания площадки к стене была небольшая горизонтальная щель заросшая колючим кустарником. Сразу и не заметишь.

– Там змей нет? – кивнула я.

– Сейчас проверю, – Ян прихватил прут подлинней и пошарил им в расселине, – нет там ничего, только мох.

– Мелковата площадочка –то, – констатировала я.

– Палатку поставить и развести костер хватит места, – огляделся Ян и поежился, – ветренно тут.

– В палатке ветра не будет, – хмыкнула я, – костер разводить будем?

– Будем, хоть отвара горячего попить, – Ян опять поежился, – надену я куртку, замерз.

Я сняла рюкзак и достала из него мешок с травками и пороховыми горшками лежащий сверху.

– Надо его вниз куда – нибудь складывать, так неудобно, – я отложила его в сторону и проворчала, –ну вот, карман в джинсах порвался. Надо зашить.

Я отложила в сторону котелок и огниво. Камень от огнива раскололся на две части. Даже хорошо, он был большим и не слишком удобным. Я сунула одну часть в целый карман.

– Завтра утром зашьешь, сейчас надо успеть палатку до темноты поставить, – поторопил меня Ян, отвязывая кошму от рюкзака, – я палатку поставлю, а ты костер разведи.

Я надрала веток с каких – то хвойных низкорослых кустов и стала разводить костер. Ветки сильно дымили, но загорались хорошо.

Ян взялся за завязки палатки и вдруг замер.

– Ты слышишь?

– Копыта. Лошади, – определила я. И вдруг вспомнив свой сон подскочила, – Ян! Быстро под ту скалу наши рюкзаки!

– Инь?

– Быстрее! Сейчас начнется!

Что начнется я толком сформулировать не могла, просто подсознание подстегнутое странным сновидением вопило о приближающейся опасности.

Мы поспешно затолкали рюкзаки и полуразвернутую палатку под скалу расправили кустарник и отошли подальше от нее.

– Ох, Вечность, сумку с горшками забыли! – Ян дернулся в сторону, но было поздно, всадники уже въезжали на место нашей стоянки. Сумерки и дым от недогоревшего костра надежно укрывали от посторонних глаз наш тайник с вещами.

Четверо. Два конных, два пеших. Лошади нагружены тяжело, видимо, ездили за припасами.

Я схватила Яна за руку.

С замызганной темно – каштановой лошади на меня смотрел никто иной как рыжый и рябой Дерк. Тот самый, который обсуждал свои планы с Арано в его доме. Я его узнала.

Надо же было так неудачно столкнуться.

– Блин горелый! – шепотом выругалась я.

– Инь, что ты делаешь? – удивился Ян.

– Молчи, радость моя, – я носком сапога отодвинула котелок подальше от скалы.

Отдельно остались лежать подстилки под спальники и мешок с травами и горшками.

– Ой девка, да одета как, – рыжый хмыкнул и поднял мешок, – блуда, чтоль. И горг с ней.

– Это рыжый Дерк, – тихонько шепнула я Яну, – приплыли. Мультитулы надо спрятать.

Судя по тому как округлились глаза Яна он понял, что речь идет о том самом человеке, который беседовал с Арано в бибилиотеке дома в Равенхальме

– Эй вы, двое, – Дерк близоруко прищурился, – что тут забыли?

– Идем, вот, к озеру, – пояснил Ян не поднимая головы кивком обозначив направление с которого мы пришли.

– Одеты странно, – Рыжый немало не смущаясь сообщил нам же свои умозаключения по поводу нашей с Яном одежды, и спросил сам себя, – может вы шпионы? – тут же ответил, – нет. На шпионов вы не похожи, но вот твоя физиономия, – он ткнул указательным пальцем Яну в грудь, – мне почему – то знакома.

– Так может они? – спросил подошедший ближе кряжистый высокий мужчина достал из-за пазухи лист, – вроде похожи. У девки волосы только не двухцветные. Слышь, ты травница?

Я выпрямила спину и слегка приподняв бровь, оглядела мизансцену, скривилась и поинтересовалась.

– По вашему, эрр, я похожа на собирательницу растений?

Ян опустил голову пряча усмешку. Ну да. Решила Инга из себя высокомерную аристократку изобразить. Смешно ему.

– Руки её глянь. Коли травница да еще и деревенская руки должны натруженные быть, – посоветовал тот, что сидел на лошади. Слезать ему было бы очень неудобно, бедное животное было навьючено тюками со всех сторон как мул.

Я хмыкнула и протянула руку вперед. Дерк близоруко щурясь принялся осматривать мои ладони.

– Красивые руки, мягкие, гладкие, такая небось тяжелее шелкового платочка и не держала ничего.

– Убедились? – Сквозь зубы процедила я.

Вот они, суровые местные нравы, у кого оружие тот и вопросы задает.

– Я Дарбай Канорус, а это моя жена Линара Савель, – заносчиво ответил Ян, слегка задвигая меня к себе за спину, – нам сказали что в горах есть озеро, которое помогает …лечит разные болезни.

– А откуда? – вкрадчиво поинтересовался рыжий.

– Из Гольтема, – почти дружелюбно ответил Ян.

– Ножички извольте сюда, – вежливо попросил рыжий.

– На каком основании? – в тон ему спросил Ян.

– Основание? – Дерк достал клинок из ножен, – нас четверо, вас двое.

– Нагло, – хмыкнул Ян и повернулся ко мне, – дорогая, отдай эррам нож.

Я дернулась, но большой нож отстегнула, и подмигнув Яну неловко оступилась, потеряла равновесие, и упала. Он, охнув, кинулся меня поднимать.

Пока я вставала, Ян успел отстегнуть мой мултитул с пояса и уронить его мне же в карман, мульт через прореху в кармане благополучино свалился в сапог. Было неудобно.

Я громко всхлипнула и понесла снятый с пояса нож нашим похитителям.

 Ян, пока внимание было приковано ко мне и моим всхлипываниям, успел запихать мультитул за пояс и, судя по тому как переступил, тоже уронил его в сапог.

– Ваша очередь, эрр! – усмехнулся Дерк.

 Ну, погоди, рыжая сколопендра, мысленно ругнулась я.

Ян спорить не стал, тоже со вздохом отстегнул клинки, запутавшись в ремнях, и отдал их рыжему.

Обыскивать нас в наступающей темноте и снимать с нас обувь наши похитители не стали. Видимо сильно торопились.

– Ну пошли, – нам в спину ткнули клинками, – ждать будете, пока эрр догонит. Может и узнает кого из вас, а?

Это нам предлагают дождаться пока явится Арано и порежет нас на кусочки?

 Милое предложение. Только почему – то я совсем против. И Ян, судя по упрямому выражению его лица тоже. Однако с вооруженными людьми не поспоришь, а драться с четырьмя вооруженными людьми затея неумная. Проще убежать.

– Мешок прихвати, может у них, что интересное там есть, – посоветовал рыжий своему пешему спутнику.

Прихвати, прихвати, мысленно покивала я головой, и не вздумай выкидывать, там очень нужные нам вещи.

Конвоировали нас с Яном связанными, на веревке, следом за лошадью. Шли медленно – горная тропинка была опасной, поэтому нам удавалось сохранять силы.

Однако есть за ночь и день пути очень хотелось, и пить тоже. Лишь единожды, на короткой остановке возле ручья, нам удалось напиться. Вода в нем была ледяная, зубы ломило от холода.

Фляжка осталась там, на месте нашей последней стоянки. Как ни странно я этому радовалась, иначе бы она отошла в качестве призовых нашим похитителям. За ножи я не переживала в рюкзаках были запасные, и там же остались мои короткие клинки.

Чашу, судя по всему, мы обходили стороной, и продвигались как раз к началу путепровода идущего к ней.

 Интересно нас выведут к месту раскопок? Если да, то дело плохо. Посторонним такие вещи не демонстрируют, а значит нас будут убивать. В который раз. Может мне сменить имя и фамилию на "Кощея Бессмертная"?

Хотя и сейчас за жизни Дарбая Каноруса и его супруги я не дала бы и ломаного гроша. Останавливало наших конвоиров то, что им нужна была информация. А владеем мы ей или нет, они не были уверены. А опознать нас мог только Арано. Он знал в лицо меня и Яна. По крайней мере меня точно, видел он, Керио и ехавший с нами отряд алорнцев. Из которого только один, возможно, остался в живых.

Шли мы в основном молча, позволяя себе только нейтральные высказывания вроде « Будь осторожнее, дорогая» или « Как ты себя чувствуешь, дорогой?». Наши конвоиры только хмыкали услышав подобное.

Под конец дня мы вышли к поляне. Судя по всему, неподалеку от того места где они вели свои раскопки.

Значит, пока что убивать нас не будут. На поляне уже горело два костра и сидело шестеро мужчин в темных латах ночной стражи.

Похоже, коррупция косит их ряды полномасштабной косой.

С нашими сопровождающими я насчитала десять человек. Я осторожно оглядываясь по сторонам видела как Ян окинул быстрым взглядом поляну и слегка нахмурил брови.

Ну да, с десятью справиться сложнее, чем с четырьмя.

– Этих к тем двоим, – распорядился рыжый Дерк кивнув на дальний край поляны.

Двоим? Кого там еще нелегкая припрятала в темном углу поляны? Я настороженно пыталась разглядеть в наступающих сумерках хоть что-то.

Нашу веревку отвязали от лошади и потащили нас туда, куда показал босс.

– А обыскать? – один страж жадно покосился на меня.

 Я тихо зарычала, представители этой профессии снова начали мне активно не нравится.

– Эрр приедет, допросит, хоть заобыскийвася! – рявкнул рыжий.

Я спиной ощущала напряжение Яна. Воздух просто таки искрился от с трудом сдерживаемой жадности наших конвоиров, и желания добраться до меня. Сколько они тут уже в лесу сидят? Судя по сопению сзади, Ян просчитывал все возможные варианты для выхода из ситуации. Ничего компрометирующего у нас с собой не было, карта была надежно спрятана в металлическом тубусе на дне одного из рюкзаков. Кольцо было там же.

Сапоги для мультитулов были, конечно, не самым лучшим хранилищем, но пока слишком дотошно нас не обыскивали, видимо очень торопились. К счастью.

– А хороша эрра, ручки мягкие, белые, – заржал один, – так бы и съел.

– У меня дежавю, – тихо сказала я.

– Да, – Ян меня услышал, – у меня тоже.

– Что это за дежавю? Больная что – ль? – с подозрением уставился на меня страж.

– Больная, – кивнула я, – видишь волосы короткие, да платком завязаны? У мужа моего тоже. Это, чтоб заразу вокруг не сыпать.

– Мы же на озеро лечиться шли, – добавив в голос серьезности напомнил Ян.

– Ну ты это, вихрами – то не тряси тогда, – испуганно пробормотал он, отходя от меня на чуть большее расстояние.

Нас подвели к деревьям в конце поляны, недалеко от костра, и привязали к ним, стянув руки за спиной.

Рюкзак мой, мельком туда заглянув и не найдя там ничего ценного, небрежно бросили рядом с сосной недалеко от нас.

Потом все разошлись по своим делам, оставив нам одного конвойного, который, усевшись на бревно возле костра сначала что-то ел, потом пил из фляжки, а потом и вовсе, расстелив плащ у костра и привалившись спиной к бревну, вроде бы задремал.

– Надо пару часов отдохнуть, – прошептал Ян. Я привалилась к дереву и попыталась заснуть. Сон не шел, любое движение на поляне напрягало и заставляло коситься в сторону ходящего.

Продремав часа два, я проснулась от богатырского храпа доносящегося с другой стороны поляны.

У соседнего дерева кто-то застонал. И зашевелился. Вот это да! Я чуть не вскрикнула от удивления.

– Имириэль?! – шепотом воскликнула я вглядевшись в темноту, в полутьме трудно было различить черты алорнца, но это был именно он, – как вы здесь очутились?

Блондин, а это был тот самый, белокурый и синеглазый "эльф" с которым я беседовала миллион лет назад у костра под Равенхальмом, близоруко прищурился и отрыл рот собираясь здороваться.

– Эрра И…

– Вы меня не помните? – быстро, пока он не произнес моего имени, перебила его я, – мы встречались в Лерте, я Линара Савель, а это мой супруг, эрр Канорус. Рада видеть вас в добром здравии.

– Да, да, эра Линара, – кивнул он, – тоже рад вас видеть. А мы тут вот, по делам, искали кое – что.

– «Мы»? –уточнил Ян. Надо отдать ему должное, время он не терял. Достав из сапога мультитул быстрыми четкими движениями резал веревки.

Имириэль кивнул в сторону,

– Эрр Керио тоже тут, с нами немного побеседовали перед вашим приходом, – он поморщился, – ему здорово досталось по голове.

– Как вас сюда занесло? – не удержалась я от расспросов, – ведь эрр Керио должен быть в Алорне.

– Видите – ли. Эрр Арано охотится за венцом древних. Он считает, что это даст ему возможность стать правителем Алорны.

– Ага, – съехидничала я, – а эрр Керио решил его убедить в обратном?

Имириэль смутился.

– Смелее, – хмыкнул Ян.

– Он искал вас, И… Линара. В Лерте ему сообщили, что вы отправились в горы и он решил вас разыскать здесь, но нам не повезло.

– Зачем ему меня искать?

– Он… у него к вам…вопросы, – Имииэль смутился.

В ответ на вопросительный взгляд Яна я только пожала плечами. У меня лично к эрру Керио вопросов не было.

– Он, что, знает? – спросил Ян подразумевая информацию о том кто я такая.

– Нет конечно! Знаешь ты, знала Анея, больше никто. И надеюсь, не узнают.

– Хорошо, – удовлетворившись моим ответом кивнул Ян.

– Ар…а тот козел где? – спросила я у Имириэля.

Имириэль икнул, выпучил глаза, от удивления, но о ком идет речь понял.

– Говорят, поехал сопровождать какой-то очень важный груз, – Имириэль кивнул головой в сторону основной стоянки на краю чаши, – он вывозил оттуда какой –то каменный блок на двух шестерках лошадей.

– Понятно, – сделал вывод Ян и зло усмехнулся, – значит поэтому мы все еще живы. Без начальства нас убивать не будут.

– А ведь только он знает нас всех в лицо, – подытожила я, – кстати, Имириэль, как вы выжили, тогда, после засады в конюшне?

– Убежал, – нервно дернул плечом алорнец, – меня Алт раненного подобрал, в какой-то подворотне. Дальше вдвоем выбирались. А вы?

– А у меня нет привычки тащить в рот, что попало, поэтому и удалось сбежать.

Я тоже не стала вдаваться в подробности моих приключений в Равенхальме.

– Надо было присоединиться к нам, эрра И. . . , – Имириэль сбился, но вовремя исправился, – Линара. Мы, безусловно, защитили бы вас.

Конечно, защитили бы, а потом эрр Керио начал задавать вопросы. И некоторые из этих вопросов были бы весьма неприятными. Благодарю покорно.

– Женщина, – хмыкнула я, – слабое беззащитное существо, от которого невозможно спастись.

Ян и Имириэль хихикнули. Думаю, каждый из них воспринял мою шутку по своему.

– Враг моего врага мой друг? – с усмешкой спросила я у Яна. Он кивнул:

– Похоже так. Временно. Вариантов немного, а вчетвером проще.

Нравится мне с ним разговаривать, с полуслова друг друга понимаем.

Лежать на земле, связанной, очень неприятное занятие. Особенно ночью, когда земля холодная и сырая. Так и насморк подхватить недолго.

Ян тихо возился, пытаясь разрезать веревки, как он умудрился достать из сапога мультитул я так и не поняла. Но главное, что это ему удалось.

 Имириэль осторожно швыркал разбитым носом, верхняя губа у него была вся в засохшей крови, а Керио все никак не приходил в себя. Имириэль время от времени дотягивался до него ногой и тихонько подталкивая шепотом окликал:

– Алт, очнись же, Алт!

Наконец, действия Имириэля возымели эффект.

Керио дернулся, пытаясь высвободить руки, застонал и открыл глаза.

– Что тут, во имя вечности, происходит, – он уставился на Имириэля, – Ими, ты?

Тот снова швыркнул и прошептал:

– Да, ты как себя чувствуешь? Тебе здорово досталось.

Керио перевел мутный взгляд на меня, что-то пробормотал, отрицательно помотал головой, страдальчески сморщился и закрыл глаза.

– Пожалуй хорошо, так хорошо, что у меня видения, Ими, – достаточно громко прохрипел он не открывая глаз.

Это он меня за видения принял?

– А ну заткнулись, – сонно рявкнул сидящий у костра охранник, – сейчас рты всем своими обмотками позатыкаю.

Мы замолчали. Я дотянулась до шишки лежащей недалеко от моей ноги и пнула её в Керио. Шишка пролетела мимо. Имириэль с философским видом наблюдал за моими действиями. Ян был занят веревками и не особо обращал внимания на то, что я делаю.

 Я нашарила еще одну шишку, покрупнее. Раз, два и шишка полетела прямиком в идеальный подбородок. Керио вздрогнул открыл глаза возмущенно уставился на меня. Мало того, что я видение, так еще и шишками в лицо кидаюсь, понимаю, я б тоже возмутилась.

–Лови, – одними губами произнесла я и потрясла ногой. Тяжелый металлический мультитул выскользнул из сапога на землю. Я, натренировавшись в хвойном футболе, со всей силы запнула мульт под пятую точку алорнца, тот моргнул втянул носом воздух и сделал зверские глаза. Зато окончательно пришел в себя. Ну что убедился, что я не видение? Я пожала плечами, подумаешь, одним синяком больше, одним меньше. Пусть скажет спасибо, что не в голову прилетело, я вполне могла и промахнуться.

 Всегда подозревала, что у эрра Керио эквилибристическая задница: Через пару минут мультитул переместился из-под его пятой точки к нему же в руки и он увлеченно начал пилить им веревку.

Ян, уже свободными руками, передал свой мульт мне. Через пару минут, благодаря пилке и мои руки были свободны. Я пристегнула мульт к поясу. Керио передал мультитул Имириэлю.

– Вы в мяч играли в детстве? – шепотом поинтересовалась я и указала глазами на мешок лежащий неподалеку от Ими. Ими проследил мой взгляд вопросительно вскинул брови, но тем не менее, потянулся, дернул завязки и уронил мешок за близлежащую сосну. Из мешка на траву, глухо сбрякав, выкатились горшки.

Имириэль пожал плечами и вопросительно уставился на меня. Дескать, ну, горшки и чего?

Я показала глазами на горшки потом на костер. Керио, сразу сообразив о чем идет речь, кивнул.

– Какие знакомые вещички, – насмешливо прошептал он.

– Рада, что у вас память хорошая, – огрызнулась я.

 Ян внимательно наблюдал за нашей пантомимой. Имириэль передвинул один горшок Керио, Ян прошептал.

– Мне сюда, тоже.

Следующий горшок оказался в ногах у Яна.

– Слабоумие и отвага наше все! – нервно хихикнула я.

Керио шепотом приказал.

– На счет десять. Я в дальний, а ты, Экита, в ближний, Инга и Ими отвлекаете как можете.

Все дружно кивнули.

– Три, – шепотом отсчитал Керио

 Я прикрыла глаза отсчитывая секунды. Внутри все мелко дрожало от страха.

Через десять секунд, я с визгом откатилась со своего места в сторону, Керио подскочил и зафутболив горшок в костер начал как заяц носится между деревьев, при этом он громко и отчаянно ругался. Между руганью слышно было как он отсчитывает секунды, надо же не забыл. Охрана вскочила и кинулась за Керио не убегавшим, а наматывающим круги как можно ближе к костру в который он в суматохе уронил горшок.

Ян одновременно с Керио, ловким движением из положения лежа, подцепил глиняную посудину на носок сапога и молниеносным движением зашвырнул в ближний костер. Потом рывком сел, растер руки.

– Затекли от веревок, да еще и выкручивать их пришлось чтоб веревки разрезать, – пояснил он.

– А? Что? – пока наш охранник пытался проснуться и встать, его уронили и успели оглушить. Имириэль тоже времени не терял.

– Держи, – Имириэль подал Яну одно из лезвий стражника лежащего на земле. Второе оставил себе.

– Спасибо, – Ян кивнул, и встав на ноги текучим движением рубанул летевшего на нас во всеоружии стража. Тот навзничь упал на землю. Ян оглядел лезвие, невозмутимо вытер его о рукав рубашки.

Я уж было хотела возмутиться по поводу неаккуратного обращения с вещами, но решила промолчать. В конце – концов, в рюкзаке у него было еще три рубашки на смену этой.

– Горг, сзади! – рявкнул Имириэль, тыкая клинком куда-то за спину Яна, – шевелись, иначе станешь похож на листья крилы!

А да, помню я такое растение с листьями размером с хорошие лопухи. И были эти листья все в мелкую дырочку, как сито. Меня разбирал смех, я усилием воли подавила, наступающую невовремя, нервную реакцию. И снова метнулась в сторону, чуть не налетев на Яна.

Ян рывком откинул меня подальше, кинулся на помощь алорнцу, который в одиночку рубился с четырьмя нападавшими.

– Двадцать три! – Заорал Керио перепрыгивая через огонь, – киньте мне клинок!

 Я подползла к одному из убитых и взяла оружие. Оно было мокрым теплым и скользким от крови.

– Керио! – крикнула я, он повернулся ко мне, – ловите!

Я швырнула клинок за рукоятку от себя. Еще один, короткий, прихватила себе, мало-ли.

Керио в подкате подхватил клинок с земли.

– Девчонка, – усмехнулся он, поднимая оружие и громко крикнул, – тридцать!

– От костра! – скомандовала я, в траве что-то блеснуло, я успела ухватить брошенный в спешке на траву второй мульт. Ян подхватил меня подмышку, и рыбкой нырнул за ту же сосну где лежал мой мешок. Горшки взорвались, по поляне пополз едкий пороховой дым.

– Лесной пожар бы не учинить, – забеспокоилась я.

– Самое время об этом думать, – саркастично усмехнулся Ян, и уточнил, – ты говорила дым ядовитый?

– Очень, – подтвердила я. Дымовая завеса на поляне получилась впечатляющая, за плотной белой пеленой почти ничего не было видно.

В подтверждение моих слов со стороны поляны раздался кашель.

Ян одной рукой держал меня, второй прихватил мой мешок и бросился бежать.

– Отпусти, на руках ты меня далеко не унесешь – потребовала я.

– Теперь моя очередь геройствовать, сиди здесь! – он быстро поцеловал меня и исчез в дыму.

Из-за белой дымовой завесы раздавалась ругань и перезвон клинков. Кто-то отчаянно ругался всякими нехорошими словами.

Эх, не доросли местные, не доросли, у нас любой прораб на стройке гораздо доступнее формулирует свои мысли с помощью соответствующей лексики. А тут периодически слышалось жалобное в стиле: «Вечность тебя прихвати» или злое.

Я спряталась на всякий случай в кусты держа наготове трофейный клинок и почти сразу же из дыма на тропу вылетела рыжая кляча.

На ней сидел Ян. Как хорошо, что он не заставил себя долго ждать.

– Она без седла, давай руку.

Без лишних слов, я протянула руку, меня моментально вздернули вверх, на лошадь. Я почувствовала как он пятками стукнул её по бокам.

– А эти двое? – поинтересовалась я.

– Сами разберутся, мы и так им очень помогли.

– Лошадка в темноте, по лесу, ноги не переломает?

– Надеюсь нет, – отрывисто ответил Ян пытаясь удержать меня и справиться с поводьями, – Инь, не возись.

– Нам нужно вернуться туда где мы были, за снаряжением! – я обняла его за шею, – без него нам не подняться к входу.

– Уверена?

– Без снаряжения нам не подняться наверх. И думаю, только поднявшись наверх, мы уйдем от преследования.

– Ты права, – Ян еще раз проехался пятками по бокам лошади. Она осторожно двинулась в ту сторону откуда мы пришли.

– Через сколько они начнут нас догонять. Как думаешь?

– Вполне возможно, что сейчас. Я заколол двоих, и еще одного, когда забирал лошадь. Еще двух этот алорнец, Имириэль. Это тех, что я видел. Думаю, Керио тоже не остался в долгу.

– То есть, из десяти вы вывели из строя больше половины, – констатировала я.

– Да. Жалко, что не всех.

 Такой Ян был мне мало знаком, он был похож на того Яна из Равенхальма, с сурово сжатой неулыбчивой линией губ, слегка надменным выражением лица и развернутой идеальной осанкой. Я молча втянула ноздрями воздух и уткнулась Яну в шею побоявшись смотреть на него – такого. Его рубашка пахла порохом, дымом, чужой кровью и как ни странно, ставшим уже привычным, запахом лимонного мыла.

 Он поежился, хихикнул и пояснил.

– Щекотно.

– Нужно сделать факел, – предложила я, – в темноте ехать невозможно.

– Да, только у нас огниво осталось на стоянке.

– Обижа-аешь, – протянула я, – в кармане у меня обломыши кремня лежат. Не спички конечно, но искру выбить можно.

– Умница моя, – Ян крепко меня расцеловал, – а ножи?

– А клинки на что? Кстати мульты я прихватила с собой, – хихикнула я, – не люблю вещи бесхозными оставлять. Там и пилки есть.

– Предположим, на тряпку я свою рубашку могу пустить, – размышлял Ян, осторожно направляя лошадь вперед, – только вот смолы или жира у нас нет, чтоб её пропитать.

– Можно индейский факел сделать, – предложила я, – тогда из расходов только шнур.

– Какой факел?

– Это когда вокруг толстой ветки, полешки приматывают, как финскую свечу.

– Инь, милая, – устало сказал Ян, – ты забываешь, что я не понимаю названия которые ты используешь. Объясни толком, как делают тот факел о котором ты говоришь?

– Берется палка, – начала я, – высокая. К ней с одного конца привязывают поленья. Но тут их нет, значит толстые ветки, между ветками, как в стакан, набивается кора и прочий розжиг.

– Все, понял о чем ты. Да, такую штуку можно сделать. И скорость увеличится и будет шанс, что эта …это… эта кобыла не свалится в пропасть.

– Да, ты ценитель конских статей, как я погляжу, – пошутила я.

– Ценитель или нет, я не знаю, но в состоянии отличить клячу от лошади с хорошими данными, – мягко срезал меня он.

Разумеется, это я в лошадях ничего не смыслю, а у него небось своя конюшня "с выездом".

Мы отошли как можно дальше от опасной поляны и Ян используя клинок как топор, срубил подходящее по высоте деревце. Рубил долго, клинок, конечно, для рубки дерева не подходил, но Ян упрямо нахмурившись продолжал замахиваться и высекать осколки светлой древесины.

– В лесу раздавался топор дровосека, – сообщила я, удерживая лошадь за повод.

– Это опять что-то из твоих фокусов? – поинтересовался, отдуваясь, Ян.

– Стихи это, потом переведу, расскажу, – пообещала я.

– Я запомнил, – улыбнулся он продолжая собирать нам светильник.

– Сюда бы фонарь, – размечталась я, – представляешь, нажал на кнопку и светит метров на десять вперед, а то и больше.

Ян наконец-то справился с деревяшками, сделал факел, разжег. Обращался с кремнем он намного более ловко, чем я.

– Ну вот, примерно круг гореть будет, – сказал щурясь, глядя на то, как разгорается огонь и протянул его мне, – подержи-ка, сейчас еще один комплект для факела с собой прихватим.

Мы снова забрались на лошадь и двинулись через лес к месту нашей неудавшейся стоянки.

– Инь, а почему ты сказала, что Арано – козел? – задумчиво спросил Ян.

– А он не козел? – хмыкнула я.

– Хм, а знаешь, если про поведение речь, то да, похож, – задумчиво ответил Ян поправляя поводья, – хочет съесть всю траву вокруг.

До места старой стоянки мы добрались меньше чем за полсуток, загнав бедную лошадь. Примерно в пятистах метрах от стоянки она легла на тропинку и уже не встала. Ян даже не стал её понукать.

– Может отойдет еще, – неуверенно сказал он, снимая с нее повод, – дышит ровно, и даже не в мыле.

– Жалко лошадку, – я осторожно погладила лошадь по голове между ушей, – дышит вроде.

– Жалко, – согласился он, – вот только убегать верхом на лошади быстрей и удобнее, чем пешком по лесу. Если бы не она мы бы все еще шли.

– Ты прав, – снова вздохнула я с жалостью глядя на темно-рыжие уши.

– У меня рука не поднимается её убить, – сказал он положив руку на клинок, – но придется.

– Нет! Ты что! Разве можно! – я не могла поверить своим ушам, – она же живая!

– Инь, мы её загнали, понимаешь, а загнанные лошади не выживают. Она умрет чуть позже, но очень сильно мучаясь. Или останется совсем слабой.

Я схватилась за голову и повторила,

– Она же живая, нельзя её убивать. Она не виновата в том, что мы её загнали. Пусть будет слабой, зато живой.

Умом я понимала, что он прав и что он говорит правду: загнанная лошадь не проживет долго. Но эмоции бунтовали. Я представила, что он подойдет к ней и проведет лезвием по золотистой шкуре, а потом мы пойдем прочь, потому, что смотреть как вытекает жизнь из живого существа, моральных сил не хватит. А потом на запах крови слетятся – сползутся – сбегутся поедатели падали. И будет у них над горной тропинкой пир.

Меня передернуло.

– Она ведь еще живая, – повторила я.

Ян убрал руку от рукоятки клинка.

– Иногда милосердие оказывается во вред, – он развернулся и пошел к месту стоянки.

Я поплелась за ним следом ощущая непонятное чувство вины. За свою излишнюю гуманность. За жалостливость которая, он был прав, во вред. Когда мы отошли метров на триста сзади раздался шум, я обернулась. Лошадь, отряхнувшись стала на ноги и развернувшись уныло побрела в сторону откуда мы приехали.

– Ян! – окликнула я, – смотри!

– Ну, может еще не все потеряно, – проворчал он, неодобрительно глядя ей вслед, – тоже польза, хоть следы запутает. Ладно, идем скорее, круги идут.

«Круги идут» – аналог нашего земного выражения «время тикает». Казалось бы, всё разное, но столько похожего.

– Пить хочу, – пожаловалась я.

– И есть, – подхватил Ян, – на ходу перекусим.

Все вещи, к нашей радости, были на месте. Даже куртка, которую Ян так и не успел надеть.

Посовещавшись мы наоставляли ложных «следов» в сторону озера, чтобы наши возможные преследователи запутались и пошли по ложному пути. Мелочи: сломанная ветка на кустах, якобы по направлению движения. Ниточки на ветках, с определенной стороны. Следы в грязи оставленные задом наперед.

Наспех упаковав вещи и палатку, мы двинулись в сторону « Кристальной» горы. Успевая на ходу жевать сухари, полоски вяленого мяса и запивать это все чистой и прохладной водой из фляжки.

Через шесть дней торопливого и изнурительного пути мы стояли у её подножья.

– Ну и марш-бросок в полной выкладке, – я сбросила рюкзак с плеч, – не знаю, хорошо ли мы сделали так торопившись, вымотались, хватит ли силенок подняться?

– Хватит, а как подниматься будем? –Ян похлопал ладонью вертикально уходящую вверх каменную стену.

– Не здесь, хотя, на мой взгляд, тут удобнее.

– Почему?

– Обвалиться может, – я кивнула на провалившуюся местами линию шахты, – да и из лагеря Арано нас могут заметить болтающимися на стене.

– Избавь нас вечность от такого счастья, – усмехнулся Ян, – чем дальше, тем больше начинаю испытывать неприязнь к алорнцам, а раньше за собой такого не замечал.

Он болезненно сморщился, потер ладонью шею и покрутил головой.

– Болит? – спросила я, сразу же прикидывая, чем можно вылечить боль в шее, хотя, вероятнее всего, это от усталости. Устали мы сильно, даже несмотря на неплохую физическую форму.

– Да ерунда, – Ян снова потер шею, – от рюкзака усталость.

Мы слегка обошли гору так, чтобы линия нашего пути наверх приходилась как раз на место стыковки площадки со стеной.

– Предлагаю отдых, и с утра пойдем вверх, – предложила я, – сейчас, после дороги, мы вымотанные, и подняться до темноты не успеем.

Мы расположились на ночлег, развели под прикрытием скалы огонь, поели, выпили отвар и легли спать.

Утром я проснулась от того, что Ян сидел и снова тер шею. Еще не рассвело, я высунула нос из палатки, далеко над горами виднелась полоска посветлевшего неба. Вне палатки было холодно, и хотелось вернуться обратно в теплый, мягкий уютный спальник.

– Доброе утречко, ранняя птичка, – я поцеловала Яна в щеку, – чего не спится?

– Болит, – пожаловался Ян, – кладу руку, пока тепло не болит, убираю, начинает ныть как больной зуб.

– Просквозило? – я нашарила в рюкзаке платок и протянула ему, – так бывает если сквозняк, завяжи как шарф.

– Давай еще поспим, – предложил он, – все равно еще темно и ничего не видно.

Мы с ним обнялись и заснули. Когда проснулись над палаткой ярко светило солнце, но было прохладно, значит, утро еще раннее и мы ничего не проспали.

– Ян, – я потянула его за плечо, – Ян, подъем, пора наверх.

– Ммм, Инь. Еще немножко поспать, – зевнув, сонно пробормотал он и перевернулся на живот. В полутьме палатки было отчетливо видно, что платок на его шее потемнел.

– Твоя рана на шее, – от неожиданности я не могла справиться с голосом и потому начало фразы прошептала, – Ян, твоя рана на шее снова открылась. Она ведь полностью затянулась тогда, Ян.

– М, ну подумаешь, рана, Инь, ерунда какая, – пробормотал он не просыпаясь, махнул рукой и снова задремал.

Я решила дать ему поспать, решив, что от моих испуганных разговоров толку не будет никакого. Оделась, вышла из палатки, развела костер. Механически привычные действия успокаивали и придавали спокойствия, пусть даже ложного.

Ян вышел из палатки когда солнце уже начало пригревать. Я сидела на большом камне с кружкой давно остывшего отвара и созерцала горы вокруг.

– Ты меня будила? – он сел рядом и заглянул в мою кружку.

– Ага, – я выплеснула отвар подальше, все равно холодный пить невкусно, – ты слышал о чем я тебе говорила когда будила?

– Сквозь сон. Да. Извини, не смог проснуться, – он сел со мной рядом и обнял.

– Надо возвращаться в Лерт, – я покачала головой глядя на каменную гряду уходящую вдаль, над ней кружила какая-то птица похожая на коршуна, – здесь тебе оставаться нельзя.

Птица пару раз лениво махнула крыльями, поднялась выше и завидев добычу камнем упала вниз.

– А как же твои ожидания? Ты так рвалась сюда, с такой надеждой.

– Нужно правильно расставлять приоритеты. Мой мир подождет, а ты здесь и сейчас.

Судьба в очередной раз поставила меня перед выбором не оставив, по сути, вариантов. Остаться здесь, полезть наверх, подвергнуть испытаниям выносливость Яна, или вернуться в Лерт. Успеем ли?

– Инь, подожди, не горячись. Мы почти дошли, мы здесь. То, что происходит со мной, должно было случиться, рано или поздно.

– Лучше поздно, – перебила я его, – я не потащу тебя с собой наверх и не брошу возвращаться одного, и…

Ян прижал указательный палец к моим губам.

– Сейчас мы умоемся, позавтракаем, проверим снаряжение и пойдем наверх. Так, как планировали в самом начале.

Я попыталась открыть рот чтобы возразить.

– Но…

– Я сказал.

– Еще кулаками по груди постучи, – огрызнулась я.

– «Утонешь, домой не приходи», я помню, – он усмехнулся, – это мое решение: идти с тобой, и я не отступлю. К тому же, – он хитро сощурился, – мне очень хочется увидеть, что же там, наверху, такое. И удостовериться, что ты вернулась домой.

– Или нет, – вздохнула я признавая поражение в этом споре.

– Или нет, – он согласно кивнул, – неделя, полторы у меня в запасе есть. Ну что, собираемся?

– Собираемся, спорить с тобой все равно бесполезно, как я понимаю – нехотя согласилась я, – давай хоть пластырем заклеим.

– Верно понимаешь, – подмигнул он.

Я с сомнением покачала головой, но возражать больше не стала. Это был его выбор и его право этот выбор сделать.

 Ближе к полудню мы поднялись примерно на сотню метров. Подъем был легким, шли мы параллельно друг другу решив не использовать «связку».

– В темноте наверху будем, – сказал Ян, поднявшись еще на пару метров вверх.

– Не раньше, – я отдышавшись догнала его, – там выше видишь « ступенька»? На ней отдохнем и пойдем дальше.

– Первый раз встречаю эрру которая чувствует себя как дома даже на скале, – фыркнул Ян и полез дальше с упорством лося перебегающего автомагистраль.

К середине дня мы добрались до ступеньки, места тут хватало только на то, чтобы разложить кошму и присесть.

– Если будет дождь, то нас смоет, – Ян жевал ломтик вяленого мяса.

– Надеюсь, нам повезет.

Я прикинула путь наверх.

– Большую часть мы прошли, если поднажмем, то успеем до темноты. Ты как?

Ян сидел прислонившись затылком к камню и, казалось, дремал.

– Все хорошо, просто устал, – он успокаивающе улыбнулся.

А я в который раз поразилась его мужеству. Он не отказался от меня под давлением родственников считающих меня аферисткой, защищал от бандитов Арано ворвавшихся в наш дом. Позаботился обо мне, чтобы я не осталась на улице когда его не станет, и не бросил меня одну в этом приключении. Хотя ему тоже, наверное, страшно, так, как может быть страшно человеку оказавшемуся перед лицом неизбежного.

Я осторожно придвинулась к нему ближе.

– Знаешь, я хочу тебе спасибо сказать, за то, что заботишься и…ну…вообще.

Мое косноязычие оценили, улыбнулись и покивали.

– Это я должен тебя благодарить. Знаешь, Инь, ты как будто мне новый мир открыла. Я понял, что жизнь может быть совсем другой, чем та, которая была у меня. Та, прошлая, кажется какой-то несерьезной, что-ли. А сейчас другая совсем. Когда каждый день что-то новое происходит. Пусть даже самая мелочь. Когда интересно жить, смотреть на мир и понимать, что еще не видел огромное количество вещей. И что эти вещи не ограничиваются даже одним миром, – он вздохнул, – жаль, что до меня поздно дошло. Это, как заглянуть в замочную скважину и увидеть за ней бескрайность. И вот здесь, сейчас, даже будучи на грани, и, честно скажу, боясь этого, я счастлив. Счастлив разговаривать с с тобой, – он усмехнулся, – мясо это жесткое пережевывать. На горы смотреть. Оказывается, чтобы быть счастливым достаточно совсем немного.

Отдохнув мы снова начали подъем, солнце грело нам спину и подсвечивало камни так, что было хорошо видно где прокладывать путь.

Один раз я чуть не сорвалась, неверно вбив самый верхний клин, его вырвало из скалы и я пролетела около полуметра вниз. Успела замедлить падение ухватившись руками за выступ и повиснуть на веревках. От страха сейчас слечу вниз и останется от меня в буквальном смысле мокрое место я замерла, не двигаясь повисела с минуту, отдышалась. Сердце от страха стучало где-то в районе шеи. Тут же заныли ободранные о камень пальцы.

Ян, уже поднявшийся на добрый десяток метров вперед меня, обернулся услышав звяканье металла о камень. Клин не сломался, а съехал по веревке к моим рукам. .

– Инь, ты чего там болтаешься? –улыбнулся он.

– Клин вылетел, – я, тяжело дыша, дрожащими руками подтягивалась к точке откуда полетела вниз, – а я адреналинчика хапнула.

Улыбка на лице Яна сменилась тревогой.

– Подожди, я сейчас, – он потянулся к веревкам намереваясь спустится ко мне.

– Оставайся там где есть! – рявкнула я, – если понадобится помощь, я позову. У нас нет времени на то, чтобы ты возвращался, – уже мягче пояснила я, – я сейчас тебя нагоню. По темноте нам не подняться, а для ночевки на весу у нас нет нужной экипировки.

Ян сурово поджал губы, и покачал головой.

– Это правило, – пояснила я, – не кидаться сломя голову на помощь, а оценивать ситуацию.

– Ты бы кинулась, – возразил он.

– Не сломя голову. Да все уже, сейчас без надобности, – я виновато улыбнулась, – извини, что я резко ответила.

– Дурацкое правило, – возразил мне Ян.

– Отнюдь, представь, что идет группа и ради спасения одного жертвовать жизнью многих нельзя. Могут погибнуть все.

– Мы идем вдвоем.

– Обещай, что не будешь кидаться мне на помощь, – попросила я.

– Тогда и ты обещай мне то-же, – Ян сердито фыркнул и завис держась за скалу глядя на меня, я отрицательно мотнула головой, – не можешь, вредина? Вот то-то же.

– Тогда обещай, что будешь кидаться мне на помощь только тогда, когда оценишь ситуацию, – изменила формулировку я.

– Я буду делать это тогда, когда посчитаю нужным, – рыкнул Ян подтягиваясь выше, – и не спорь!

Спорить я и не думала.

Солнце уже клонилось к закату, когда мы поднялись на площадку перед входом на станцию. Вернее не на площадку. А на край огромного колодца со стенами около метра толщиной Около предполагаемых ворот толщина края "колодца" была метра два, а то и три.

– Вот это да, – Ян осторожно заглянул вниз, – дна не видно, как думаешь, что это?

– Шахта скорее всего, тут подъемник, наверное, был, которым прямо к воротам поднимали опускали грузы и людей. Только обычно механизм расположен сверху, может, он вниз обвалился? Сплошь вопросы и никаких ответов, – разочаровано вздохнула я и пнула камень, лежащий на краю шахты, вниз. Постояла прислушиваясь. Звука падения слышно не было.

– Глубоко, – глубокомысленно заключила я.

Ян тем временем прошел к месту примыкания шахты к станции.

– Смотри, вот тут пласт отходит.

Он взял клинок и попытался отодвинуть почти метровый слой, отошедшей от стены почвы. Состоящий из сплетенной корнями растений глины, земли и камней, пласт не сдвинулся ни на миллиметр.

Ян заглянул за пласт. Щель была узкая и протиснуться в нее было невозможно. Но за этим слоем земли, глины и камней явно был вход. Угадывались прмоугольные линии.

– Да, там видно ворота. Это ведь ворота, Инь? Я не ошибся?

Я подошла ближе.

– Нет, ты не ошибся. Руками нам этот пласт не сдвинуть. Странно, – я потрогала камень торчащий из земли, – окаменелый ствол. Знаешь, что это значит?

– Ох, и правда, дерево, только каменное, – Ян наклонился разглядывая осколок камня, – и что это значит?

– В моем мире, чтобы дерево окаменело, должно пройти очень много времени, около миллиона лет или больше, – я почесала макушку, – но дело даже не в количестве времени, древесина преобразовывается таким образом без доступа кислорода. В основном под водой.

– Может, оно случайно попало сюда?

– И вот то тоже? – в нескольких метрах из пласта торчал еще один тонкий каменный пенек.

– Здесь не было воды, я хорошо знаю историю. Здесь всегда были горы. Вот тот хребет считался разделом между Росакаром и Алорной еще со времен, – он прищурился вспоминая, – в общем, очень-очень давно.

– А говоришь, хорошо историю знаешь, – шутливо поддела его я, – ладно, оставим деревья деревьям. Мы будем ночевать здесь или, попытаемся зайти на станцию? – я оглянулась на медленно уходящее за горные хребты солнце, – у нас не так много времени до полной темноты.

Ян потер шею и вытер руку о рубашку.

– Думаю надо попасть внутрь, только вот как? Может, лопатой подкопать? – предложил он.

Я представила, как мы на пару пытаемся убрать большой пласт земли складными походными лопатками и фыркнула.

– Аккурат к концу лета закончим, тут не лопата, тут шагающий экскаватор нужен, – пояснила я, – машина такая, ей копают очень большие объемы.

– Да, слишком много земли тут, – он вздохнул и попинал пласт ногами.

В голове медленно выстраивалась логическая цепочка,

– Шагающим экскаватором копают карьеры, – сказала я вслух.

– Это конечно очень ценная сейчас информация, и? – Ян заинтересованно смотрел на меня.

– В карьерах добывают, например, руду. Открытым или закрытым способом.

– Ты рассуждаешь вслух? – уточнил он.

Я кивнула.

– Еще карьеры взрывают, при разработке открытым способом. И потом получившиеся отвалы разбирают, – ну вот и решение нашлось, – Ян, у меня остались последние три пороховых горшка, и еще немного пороха в мешке, будем взрывать ее. Заложим порох вот сюда, – я показала на место где пласт отходил, – и нужно будет куда-то спрятаться, на безопасное расстояние, чтоб нас не засыпало и вниз не сбросило. Взрывом этот пласт сдвинет, а дальше он осыплется в шахту.

– А если нет? – Ян с сомнением оглядывал земляную стену.

– Должно, он ведь уже не слишком плотно держится, когда он сползет вопрос времени. Видишь, вот тут внизу надломы? А мы просто чуть подтолкнем в нужном нам направлении.

Я развязала мешок и вздохнула, если не получится попасть домой, то придется изготавливать порох заново.

Он прищурившись рассматривал те части пласта на которые я ему указала.

– Чтож. Возможно и получится, – он снял рюкзак и отставил его в сторону и подмигнул мне, – вот теперь командуй.

– Ох, только бы не ошибиться. В моем мире обычно такие вещи тщательно рассчитывают. У тебя получится уронить вон те камни сверху, чтоб они создали коридор для взрыва в нужном направлении?

– Думаю да.

– Тогда берем шнуры, связываем их в один и привязываем веревку.

Провозились мы долго, но горшки были связаны, камни упали в нужное место и даже не пережали фитиль.

Солнца уже не было, но так как находились мы достаточно высоко, то темнота еще не наступила.

– Может, спустимся на площадку? – предложил Ян.

– А потом полдня будем лезть обратно? Хотя ты прав. Не хочется, чтоб нас засыпало.

Ян потер шею,

– Я видел уступ, но он маленький, правее, чем мы поднимались. Может на него спустимся? Полдня тратить не придется.

Я спустилась вниз на уступ о котором говорил Ян. Ян поджег импровизированный фитиль и спустился за мной следом. Приступочек был маленький, места хватало только стоять, тесно прижавшись друг к другу, не снимая рюкзаки. Для большей безопасности вбили несколько клиньев и закрепились на них. С ожиданием прижались к стене. С пару минут ничего не происходило, затем послышался хлопок взрыва приглушенный камнями, гора задрожала и послышался гул обвала. Сверху на нас посыпались мелкие камешки.

– Вот это да, – Ян передернул плечами, – страшновато, давай поднимусь посмотрю, а ты останешься пока здесь?

Я представила, что мне придется сидеть и ждать когда же он наконец вернется.

– Ну уж нет, только вместе.

Мы снова поднялись к воротам станции. Огромный пласт земли ушел вниз, в шахту, пропав без следа.

– Даже не видно куда вся эта тяжесть осыпалась, – я вытянула шею пытаясь заглянуть вниз.

Когда мы подошли к воротам, сверху все еще сыпались камни.

– А ведь ты была права. Это не снег вовсе, – Ян подошел и похлопал ладонью по темной, похожей на стекло, поверхности. Она окружала ворота как рамка картину.

Послышался гул, я присела от страха, под ногами что-то задрожало и по темному стеклу побежали странные светящиеся синие линии. Ян, кинувшись ко мне, прикрыл меня собой, уперевшись в стенку рукой.

Часть шахты, с наружной, противоположной от нас стороны, осыпалась, камни падали в провал как бы пружиня, увязая в воздухе.

– Смотри! – я махнула рукой в сторону стены рядом с воротами.

 Ян зачарованно смотрел как от прикосновения его ладони темное стекло ожило, подсветилось изнутри золотым светящимся рисунком похожим на соты. По линиям «сот» изредка пробегали более яркие, синие искры.

– Инь, что это? – шепотом спросил он.

– Еще бы я знала, – с не меньшим удивлением ответила я, – этот фейерверк снизу видно? Как думаешь?

Ян вздохнул.

– Будем надеятся, что не очень, в горах часто бывают обвалы, так что грохот примут за обвал. А вот этот свет.., – он скептически покачал головой, – думаю, увидят и попытаются сюда забраться. Радует что высоко, и альпинистов у нас нет.

– М-да, перспективка, – огорченно покачала я головой, – идем внутрь?

– Идем.

– Лучше ничего не трогать, пока не разберемся что к чему, вдруг у них на станции защита.

– Ворота закрыты, как их открыть?

Мы подошли к воротам и они частично разъехались в стороны. Одна створка несколько раз дернулась и застряла.

– Вот как? – рассмеялась от неожиданности я, – даже ключа не понадобилось. Я то думала тут кодовые замки и «Красная королева».

[речь идет о компьютерной системе безопасности "улья" – секретной лаборатории, в фильме " Обитель зла"]

– Что такое «Красная королева»? – заинтересованно спросил Ян, – ты, кажется, говорила, что у вас нет монархии.

– Это название системы безопасности. Искусственный интеллект. Я тебе потом расскажу эту сказку, – пообещала я проходя внутрь темного помещения и оглядываясь.

– Обещаешь? – Ян тоже активно разглядывал окружающее пространство.

В свете падающем из проема в который мы вошли, можно было разглядеть пустой холл с темным, блестящим полом, два коридора расходящиеся из него в разные стороны и открытую дверь, чуть по диагонали от входных ворот. Там виднелось что-то светлое, похожее на операционный стол. Нигде не было и намека на возраст станции. Ни пыли, ни грязи, ни присутствия насекомых или мелких животных, которые обычно сбегаются в бывшие места проживания живых существ в надежде поживиться чем-нибудь съедобным, или устроить себе гнездышко в комфортных условиях.

 Я прислушалась, чуть слышно шумели какие-то механизмы. Звук был похож на гудение трансформаторов и доносился снизу, из-под пола. Может, тут несколько этажей? Размер горы вполне позволяет устроить тут местный вариант «Улья» из «Обители зла».

Ян задержавшийся у входа вдруг шумно рухнул на пол.

– Ты чего балуешься, – обернувшись к нему не поняла я, и подойдя потянула его за рукав, – подскользнулся что-ли? Вставай!

Голова Яна запрокинулась назад, обнажая горло и острый кадык в расстегнутом вороте рубашки. Под спиной у него был рюкзак и только поэтому он не ударился головой об пол.

– Ян, Янчик, ну ты чего? – я похлопала его по щекам, – что такое, тебе плохо? Сильно ударился?

Ответом мне была тишина. И медленно подступающая к горлу паника. Почему он упал и не отвечает, это просто обморок из-за большой физической нагрузки? Или…

Об этом « или» думать не хотелось.

Осторожно расстегнув лямки и подложив под голову Яна рюкзак, я отдернула руку. На пальцах была кровь, и текла она, разумеется из раны от гвоздя, я осторожно развязала платок. На темный пол закапала кровь.

Пластырь полностью промок и отклеился, жалостливо повиснув на неотлипшем краешке. Если до этого её было немного то сейчас она текла непрерывной струйкой. Вот почему он все время тер шею, дошло до меня.

– Блин горелый, Ярран, ну почему ты мне не сказал. Что же делать-то теперь?

 Я все таки запаниковала, приложила трясущиеся пальцы к его шейной артерии, в подушечки моих пальцев несмело толкнулся слабый пульс. Очень слабый, но все-таки он был!

Я выдохнула.

– Как же ты меня напугал. Давай-ка устроим тебя поудобнее. Все-таки пол не самое лучшее место для лежания.

Я подошла к двери в которой виднелась похожая на операционный стол кушетка. Толкнула её открывая шире, почти сразу за открывающейся дверью в комнате включился свет. Не похожий на свет от земных ламп. Свет немного отличался спектром, это было заметно невооруженным взглядом. Светились стены, и потолок заливая комнату ровным, ярким, слегка зеленоватым светом. Станция дрогнула, гудение стало чуть более сильным и в холле, где лежал Ян, тоже включилось освещение. Я повернулась, чтобы посмотреть, что там происходит. Ян все так же лежал, слегка запрокинув голову и неглубоко дыша.

 За воротами, через которые мы вошли, виднелось звездное небо, темное, с крупными звездами, и зеленоватой Ночной Гостьей. Здесь она казалась еще ближе и крупнее.

Внезапно входные ворота, заскрипев, закрылись. Я подскочила от испуга и зажала руками рот чтоб не заорать. Было страшно, гудели неизвестные механизмы, станция ожила, изредка мелко вибрировал пол под ногами.

– Куда мы влезли, – пробормотала, но отступать не собиралась, древние или не древние, а Яну надо помочь.

«Операционный стол» оказался креслоподобной кушеткой покрытой материалом похожим на зефир. Таким же белым и пористым и бархатистым на вид. Я потыкала в него пальцем, погладила ладонью, даже понюхала его, не пахнет ли. Но стол не пах ничем вообще ничем, даже пылью и то не пах.

Хихикнула, потому что сама себе напомнила мартышку изучающую игрушечные кубики.

Торопливо вернулась к Яну, отстегнула рюкзак, рассудив, что кроме нас тут никого нет и никуда он не денется, пока я тащу Яна к кушетке. Подхватила его подмышки, мысленно поблагодарила создателей «станции» за скользкий пол. Если бы не он, мне было бы не дотащить здорового, почти двухметрового мужика до комнаты. С трудом перетащив его через порог, я уложила его на пол перед кушеткой.

– Помоги мне, – попросила я, – тебе нужно встать и лечь. Чуть-чуть, самую малость, Ян.

Он с шумом вдохнул воздух и открыл глаза.

– Где?

Я поняла, что он спрашивает про то, где мы находимся, поднялись ли мы до станции.

– На станции, – кивнула я, – ты упал на входе. Тут кушетка, сможешь лечь на нее? Я помогу.

Ян поднялся опираясь на мою руку, посмотрел на меня мутным взглядом и попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривой.

– Ложись скорей, – поторопила его я. Он сначала сел на край кушетки, а потом лег откинув голову на изголовье. Белая «зефирная» масса оказалась густо заляпана кровавыми следами. Она пружинисто промялась под тяжестью тела Яна.

– Все равно тебя люблю, – пробормотал он и обессилено откинулся на подголовник, – ты об этом помни, ладно. Я посплю пока.

На белом фоне этой странной кушетки он выглядел еще более бледным, губы казались синими как у человека перенесшего сердечный приступ.

Он закрыл глаза. Нервное напряжение и физическое сделали свое дело сократив и без того короткий остаток жизни горга.

Я уткнулась лбом в его плечо. Сил плакать не было. Казалось, этот мир специально отбирает у меня одного за другим дорогих мне людей. Я обессилено опустилась на пол.

Вдруг вверху что-то пискнуло, кушетка задрожала. Я откатилась в сторону и сидя на полу со страхом наблюдала как её накрывает, взявшийся ниоткуда, прозрачный стеклянный купол.

Как же мне вызволить Яна из этого стеклянного саркофага?

Я начала искать замок по периметру прилегания стекла, но оно было как будто впаянным в края. От досады ударила по краю кушетки ладонью, и по стеклу. И еще раз, наотмашь, и еще, и еще. Это была самая настоящая истерика, я стучала по стеклу ладонями, стараясь его разбить, молча, голос от страха просто пропал.

Отчаявшись, я лягнула этот дурацкий саркофаг ногой. Боль от пинка по твердой поверхности отрезвила, лупить руками по стеклу я перестала. Отошла на шаг назад, подула на ладони, они горели от бездумного шлепанья по стеклу.

Оказывается, удар мизинца ноги о твердое хорошо возвращает мозг на место. Удивительная зависимость.

Видимо я что-то задела и сбоку выехала прозрачная пластина. Откуда тут взялся сенсор? В том, что это сенсор я была почти уверена. Панель напоминала экран смартфона. Вернее стекло от него. Однако на этом стекле четкими контурами светилось два квадрата. Ослепительно белый – светящийся и черный.

Истерика медленно отступала на второй план. И что мне с этим делать?

Белый квадрат настойчиво моргнул. Я сделала шаг вперед и с опаской положила на него пальцы.

Деваться некуда, буду плыть по течению.

Мелодично пиликнул тоновый сигнал, и по стеклу накрывающем кушетку побежала зеленоватая полоса света. От головы к ногам, дойдя до сапог полоса задержалась и озадаченно пискнула, потом медленно двинулась обратно к голове. И обратно. По телу Яна развернулись широкие белые ленты, приминая одежду. Из изголовья выдвинулась прозрачная маска на лицо. Его как будто что-то ударило в спину, он выгнулся запрокидывая голову и приоткрывая рот и в этот момент маска плотно прилипла к его лицу.

Это же мед каспула, дошло до меня. Как в одном из фантастических фильмов, самая настоящая!

И снова вопросы, уйма. Откуда взялась здесь эта станция, кто бросил её здесь и почему не вернулся обратно.

Окончательно забыв об истерике я смотрела не отрываясь на происходившее на моих глазах чудо. В том, что это чудо я не сомневалась.

На сенсоре снова замигал белый квадрат, я не отрывая взгляд от стекла, снова ткнула в него пальцами. Ну же, давай железяка древняя, спасай. Я затаила дыхание. Капсула пискнула и заполнилась белым паром.

И что дальше?

Я сидела и ждала, когда же пар рассеется. Час. Два. Потом от усталости заснула прямо тут же, под кушеткой, на полу, притащив наши рюкзаки из холла, развернув спальник. На полу было прохладно. Время от времени кушетка требовательно пищала, и я, приоткрыв один глаз, тыкала пальцем, все туда же: в настойчиво мигающий белый квадрат.

Разбудил меня голос Яна.

– Ох, где я? Свет какой яркий, –он прикрывая глаза рукой, пошатываясь встал с кушетки которая выглядела как в самом начале, никаких стеклянных колпаков, панелей со сканером, ничего. Даже следов от моих рук не осталось. Идеальная «зефирная» белизна. Если бы не разрезанная одежда Яна : Брюки держались на поясе, а рубашка вовсе превратилась в лоскутки и они валялись на полу, я бы решила, что мне все приснилось.

– Где моя рубашка? – он нахмурил брови, – что произошло, почему я почти голый?

Он поежился:

– Тут прохладно.

– Ты живой! – я кинулась к нему на шею, расцеловала и тут же отпрянула – Ян, что ЭТО?

На руках Яна, браслетами – наручами до локтей, желтели вплавленные прямо в кожу камни древних. Очень уж характерно они блестели несмотря на лимонно-желтый цвет. Ян поднял руку разглядывая их.

– Ничего не понимаю, Инь, – он растерянно посмотрел на меня.

– У тебя они и на спине, я когда тебя обнимала почувствовала, – я обошла Яна и охнула: вдоль всего позвоночника начиная с затылка и ниже шел ряд прилепившихся к коже лимонно-желтых, блестящих, крупных камней, – и за ушами у тебя тоже они, да ты модный парень, – сказала я, ошарашено разглядывая это великолепие драгоценностей, – напоминает татуировку из страз. В моем мире некоторые девушки себе на кожу специально блестяшки приклеивали. Это походит, только камни намного крупнее.

Ян начал ощупывать свою голову.

– Ерунда какая-то, Инь. Меня что, украсили как твою елку на новый год?

Я потрогала пальцем камень на его спине, тот сдвинулся насколько позволяла кожа.

– Не больно? – спросила я.

Ян нервно дернул лопатками

– Нет. Я их не чувствую вовсе, я теперь сойду с ума, раз на мне все эти камни? –он решительно попросил, – дай мне нож.

– Надеюсь, ты не собираешься ничего плохого сделать?

На меня посмотрели как на дуру.

– Нет конечно, Инь.

Я отстегнула от пояса и протянула ему нож. Ян подцепил острием край камня и потянул вверх, камень приподнялся вместе с кожей.

– И что с этим делать? – растерянно спросил он, – оно не убирается. Н-не срезать же его вместе с кожей?

– Подожди, – остановила его я, – ты как себя чувствуешь?

– За исключением того, что эти штуки теперь мешаются? – уточнил Ян, – вполне терпимо. Ничего не болит.

– А рана от гвоздя?

Ян потер шею и уставился на меня удивленными глазами.

– Её, кажется, нет. Может, я её нащупать не могу?

– Что-что, ну-ка покажи?

Ян сел прямо на пол и убрал волосы с шеи, от раны и впрямь не осталось и следа. Ни шрамов от пыток на его спине, ничего, даже совсем мелкие шрамики исчезли.

– У тебя кожа, идеально чистая, как у младенца, – я провела пальцем по его спине, там, где не было камушков.

– И что, раны нет? – недоверчиво спросил он.

– Не – а, и даже шрамов нет, – я отвесила ему легкий подзатыльник, – это тебе за то, что не сказал, что тебе настолько плохо! Как ты мог?!

– Инь, ты чего дерешься! – он потер рукой затылок.

– Это я еще не дерусь, – напряжение последних суток клокотало внутри меня и требовало выхода наружу, – но ругаться буду!

– Не ругайся, – виновато понурившись сказал он, – я не мог жаловаться.

Меня прорвало.

– Что значит ты не мог? !А если бы ты на горе завис без сознания?

– Ну не завис же…

– А если бы потерял сознание и сорвался?

– Ну не сорвался же…

– А если бы тут не оказалось этой штуки? Ты бы истек кровью, здесь, в холле станции! Ты понимаешь это?!

На самом деле нам опять повезло. Сидела бы я сейчас над хладным телом и лила слезки, не зная, что делать.

Ян молча развел руками.

– Конечно, у нас же гордыня! Сказать, что все совсем плохо нельзя никак!

– Инь, – он обиженно поджал губы, – это не гордыня.

– Ты понимаешь, что тут тебя даже похоронить негде?! – продолжала возмущаться я, – кругом камни.

– Ты преувеличиваешь.

– Я не преувеличиваю! –рявкнула я, – из-за твоего синдрома самурая мы чуть не нажили себе проблем!

– Хочешь сказать я создаю проблемы? – Ян зло прищурился.

– Я говорю, о том, что твоя гордыня…ой!

– Это не гордыня! – рявкнул он.

Я с визгом отскочила в сторону, потому что передо мной сидел дракон. Настоящий. Величиной с двух лошадей. От удивления я тоже села, прямо на пол, и отползла в ближайший угол. Весь гнев куда-то улетучился.

– Ты.. ты… твой горг вернулся!

Он удивленно оглядел себя. Приподнял когтистую лапу повертел ей у себя перед носом.

– И правда, – слегка картаво пророкотал, – ох, Инь, я тебя напугал?

Он почти сразу перекинулся обратно оставаясь в «комбинезоне» из чешуи. Оглушенно потряс головой.

– Чувствую себя так будто в первый раз перекинулся.

Я ошарашено моргала не в силах произнести ни слова. К Яну вернулся горг. Это значит, что он не умрет. Это значит, что он будет жить.

Он подошел ко мне и обнял.

Я вдохнула и выдохнула насколько позволял объем легких.

– Я решила, что ты умер. Понимаешь ты это?

Он еще крепче прижал меня к себе.

– Я понял, понял. Ты за меня испугалась. Не кричи на меня больше, ладно?

– Знаешь, даже у моего спокойствия есть предел.

– Понимаю, прости, но мне показалось, что жаловаться на плохое самочувствие будет просто неправильно. Мы были так близко. Не хотел стать обузой.

Я вздохнула.

– Ты теперь вернешься к своим?

Ян потер указательным пальцем висок.

– Я подумаю над этим, но позже, сейчас надо разобраться, что у нас здесь и есть ли возможность отправить тебя домой.

Рашшат в виде горга был точно меньше и чешуя у него была черная. А ведь у Яна была синяя, вспомнила я.

– У тебя была синяя чешуя, а сейчас графитовая, почему?

– Не знаю, – Ян вытянул руку и покрутил ей, по предплечью пробежала дорожка из переливающихся «бензиновых» темно-графитовых чешуек. Выглядело это завораживающе.

Об пол что-то сбрякало. Он с неохотой разорвал объятия, обернулся и поднял с пола камень – радужный алмаз. Прозрачный, такой же как на кольце.

– С меня отпал, я почувствовал, с затылка.

Я зашла к нему за спину. На шее под самой линией волос среди лимонно – желтых камней и впрямь было пустое место, по центру этого пятна краснели мелкие точки кровоизлияний.

– Они же все желтые, белых ни одного не было.

– Не нравятся мне эти камни, – Ян передернул плечами.

– Мне тоже, – согласилась я, – но пока вреда от них нет, не с кожей же их срезать. И заметь, ты в здравом уме, значит, не все камни древних вызывают безумие.

– Инь, – Ян вдруг опустил глаза в пол и покраснел, – как думаешь где здесь можно… ну, где у них здесь отхожее место?

Это он очень вовремя вспомнил, на улицу тут не выскочишь. Ворота-то закрыты, да и на краю шахты балансировать неловко.

Я глянула на светящийся потолок.

– Понятия не имею, но пойдем, поищем.

Прихватив рюкзаки мы вышли в холл, коридоры были подсвечены светящимися лентами расположенными вдоль стен. Кое где виднелись разрывы в этих « лентах».

– Направо, налево? – спросил Ян оглядываясь.

– Давай налево.

– Думаешь? – Ян рассматривал линии на стенах, – Инь, а почему они так ярко светятся?

– Это похоже на лампы из моего мира. Но у нас их делают в основном из стекла, а здесь, я не знаю, что за материал.

– Смотри. Тут в ленте разрыв.

Лента и впрям прерывалась примерно на метр. Метров через десять еще на метр и еще дальше, каждые десять метров, на сколько было видно из-за круглого изгиба коридора. На стене рядом с разрывом были знакомые мне белый и черный квадраты на прозрачной пластине.

– Рискнем, – хмыкнула я, и подойдя ткнула указательным пальцем в белый квадрат. Стена хрюкнула и лентой ушла вверх. Ян отступил назад.

– Пойдем, – позвала я его, – будем бояться вместе.

– Я не боюсь, – развернул плечи Ян.

– Конечно, – согласилась я, – боюсь я, а ты большой, смелый и тебя можно скормить…чудищу из-под кровати.

Ян кротко хохотнул.

– Тут нет никого. Иначе нас давно бы спросили зачем мы явились.

– Логично, – согласилась я.

Мы зашли в светлую, хорошо освещенную комнату. Рядом со стеной стояла серая яйцевидной формы кровать. То есть напоминала она ванну, но борта были низкие. Внутри уместился матрас, похожий на покрытие мед капсулы, и что самое главное, анатомической формы подушка.

Я не удержавшись взяла её в руки, помяла. Подушка мягко пружинила.

На противоположной от кровати стене висели полки. Пустые. Рядом со входом тоже было пару полок. Эргономично и удобно, оценила я, класть те вещи которые надо взять с собой. На противоположной стене снова мигали два квадратика.

Ян по моему примеру подошел и положил пальцы на белый квадрат. Часть стены ушла вверх. Он хмыкнул оглядывая открывшееся помещение.

– Туалет нашел? – поинтересовалась я.

– Вроде да, – он шагнул внутрь и его голос звучал глухо, – только тут все странно устроено и …охтыж! – Ян выскочил обратно в комнату абсолютно мокрый, – там ступенька на полу, – отфыркиваясь сообщил он, – я на нее наступил, а на меня сверху ведра два не меньше. Мелкими каплями.

– Точно вода? – уточнила я подходя к нему, – ничего не щиплет, не жжет?

– Точно вода, – он засмеялся и потряс головой, – хорошо еще, что одежда есть запасная и рюкзак не на мне.

Я заглянула внутрь предполагаемой туалетной комнаты. В середине «ступенька» – квадратный подиум полтора на полтора метра. Что характерно мокрый. Вокруг подиума все сухо. В углу еще одно квадратное возвышение, поменьше, с полукруглым углублением посредине.

– Подозреваю, что вот тот квадратик в углу как раз то, что тебе нужно, – предположила я посмеиваясь, – ты испытывай, а я тебя снаружи подожду. Рубашку пока из рюкзака достану и брюки.

Я вышла в комнату – «каюту» и принялась доставать вещи из рюкзака.

Через десять минут ко мне вышел Ян, вид у него был слегка ошалелый.

– Ты чего, – спросила я протягивая ему белье, джинсы и рубашку, – не укусил ли тебя там кто?

– Нет, не укусил, – он ошарашено посмотрел на меня и сказал шепотом, – понимаешь эта штука меня… вымыла…ну, после всего. Водой, тепленькой.

Работающие технологии налицо, вопрос, куда делись древние от этих технологий.

– Фуф, – выдохнула я, – я то уже решила, что там к тебе кто-то свои ручонки протянул. Однако ты мужественный чел…ээ… горг. Я бы от страха орала.

 –Ехидничаешь?

– Ничуть, – серьезно заверила я.

Ян попрыгал на одной ноге расправляя штанину.

– Пойдем дальше смотреть? – спросил он заправляя рубашку в джинсы.

Я кивнула на дверь санузла.

– Конечно, только я тоже туда заскочу.

Чтож, санузел был вполне приличный, даже руки удалось сполоснуть. Квадратное отверстие в стене, величиной с обувную коробку было предназначено именно для этого. Правда перестраховавшись я сначала сунула туда клинок. Мало-ли вдруг это не мойка для рук, а что-то другое. Клинок благополучно полило раствором похожим на очень жидкое мыло, а потом водой.

Внутренний голос ехидно комментировал, что если за нами кто-нибудь наблюдает, а при таком развитии технологий у древних, в наличие видеонаблюдения верилось легко, то выглядим мы как дикари.

Что интересно, не было никаких отдушек. В нашем мире пахло все, туалетная бумага: хочешь – персик, хочешь – ромашка. Про разнообразие запахов мыла и говорить не приходится. Даже здесь, по привычке, я использовала мыло с отдушкой. Стиральные порошки, средства для мытья посуды, все это пахло.

Здесь же запахов не было вообще.

– Ян, скажи мне, а ты ощущаешь здесь запахи? – поинтересовалась я выходя в каюту.

Он втянул носом воздух.

– Ну, тобой пахнет, рюкзаками, лямками кожаными, – он вопросительно посмотрел на меня, – а вообще здесь, похоже, только нами пахнет.

– Давай выйдем в коридор, дадим двери закрыться, а потом ты обратно зайдешь и снова понюхаешь, – предложила я.

Так мы сделали.

– Ну что, – спросила я когда Ян снова вышел в коридор, – пахнет там нами?

– Нет, вообще ничем, как будто нас там и не было, и что это значит?

– Хорошая система очистки воздуха тут. Заметил, что пыли тоже нигде нет? – Ян согласно кивнул, – а вот для чего тут такая очистка воздуха я не пойму. Почти сразу же убирает запахи, даже слабые.

Мы пошли дальше по коридору, заглядывая в каждую дверь, за ними были одинаковые каюты. Такие же как и первая. Чистые и пустые.

– Одно могу сказать точно, – заглядывая в еще одну каюту сказала я, – Древние точно были похожи на нас. Я имею в виду то, что они гуманоиды, человекоподобные. И удивительно, что все тут сохранилось и работает.

– Не все, – возразил Ян, – смотри.

Я подошла ближе. Прямо посреди пола коридора был приличного размера пролом.

В нем виднелась темная блестящая поверхность, возможно фундамента.

– Предположи-ка, что там внизу? – спросил Ян.

– Похоже что-то типа фундамента и механизмы для обслуживания станции. Туда точно не полезем, завалить может, – я прикинула размеры пролома, – и как на другую сторону попасть?

Ян прищурился.

– Смотри, если вот туда бросить «кошку», то можно натянуть веревки для перехода. Запасной страховочной хватит, чтоб на три раза протянуть. Только давай поедим и отдохнем, а потом дальше будем исследовать.

– Давай, – согласилась я, – верно, надо нормально выспаться. А то толком не спала, то над тобой рыдала, то кнопки нажимала.

– Отважная девочка, – Ян подхватил меня под руку и мы двинулись обратно к холлу.

– Между прочим, да, я думала, что ты умер.

– А я и умер, почти, – он остановился посреди коридора и порывисто схватил меня в объятья, – я рад, что у тебя получилось меня спасти. Очень.

– А уж я-то как рада.

Наши шаги приглушенно раздавались в полутьме коридора. Было такое ощущение будто идешь по керамической плитке или линолеуму. Интересно из чего тут пол?

Все что угодно ожидала тут увидеть, только не такие вот технологии, думала, будет что-то вроде наших египетских пирамид: здоровенные каменные сооружения, с гробницами, бесконечными лестницами, ловушками и осушенными бассейнами. Причем, все это должно зарасти травой по самую маковку. А здесь все с ног на голову. Зашли спокойно, свет горит, механизмы работают. И окаменевшие деревья на входе.

Эти самые деревья не давали мне покоя. Что у нас для окаменения нужно? Вода и миллионы лет для замещения целлюлозы в дереве камнем. Выходит станция здесь уже с миллион лет стоит? Нереальный возраст, все должно было давным-давно рассыпаться.

– Как думаешь, почему тут нет никаких охранных систем? – спросила я.

– Может, просто не от кого было охранять? – пожал плечами Ян.

– Да, наверное так.

Мы дошли до холла.

– Костер здесь не разведешь, прямой вентиляции нет, – вздохнула я, разглядывая серебристый потолок, – а то еще противопожарная система сработает. Может наружу пойдем? Или глянем, что в коридоре справа?

– Пойдем посмотрим коридор, – Ян точно так же как крутил головой разглядывая все вокруг, – думаю, там такие же каюты.

Справа от «операционной» оказалась узкая лестница из шести ступеней, ведущая наверх и дверь с привычными квадратиками сбоку. Ян ткнул пальцем в белый квадрат, тот погас на секунду и снова засветился.

– Вот как, – удивленно хмыкнул Ян и снова прикоснулся к квадрату. Тот снова погас, – Инь, эта штука меня не слушается. Может, я как-то не так это нажимаю, и у тебя получится лучше?

– Давай, – я протиснулась мимо него к двери и прикоснулась к замку. Квадратик мигнул, раз другой, сменил цвет на желтый, погас, опять побелел, – сейчас эта фигня как запустит режим самоуничтожения, – озвучила свои подозрения я.

Дверь зашумела, как сдувающееся колесо, и дрогнув, сдвинулась в строну.

– А вот туда мы не пойдем! – я схватила за рубашку, собравшегося было шагнуть внутрь плохо освещенного помещения, Яна. И, ткнув пальцем в темный квадратик, потянула его с лестницы вниз. Дверь снова зашипев медленно закрылась.

Того что я разглядела мне вполне хватило. Шахта, видимо на всю высоту горы, а может глубже, со стержнем в центре, из темного стекла, такого же как «ледник» Кристальной горы. Вокруг стержня золотистой пыльцой вились завихрения непонятной мне энергии изредка пронзаемые синими вспышками молний.

Ян смотрел на меня тяжело дыша.

– Это. . это. .

– Ага, – кивнула я, – это установка которая генерирует энергию для всей станции, судя по тому как там воняет озоном, она не радиоактивна, но если бы мы зашли туда то вполне могли бы скоропостижно скончаться. Не зря дверь сразу не открылась.

– Да, но там не было ничего опасного, – возразил Ян, – только золотая пыльца и молнии.

– Что ты знаешь об излучениях?

Я пыталась понять, что там увидела. То что это энергия, понятно. Но явно не электрическая. Без детального изучения и не разобраться что за природа у этой энергии, а возможности детально изучить, нет. Ох, как досадно.

– Солнце излучает свет – ответил Ян на мой вопрос.

– Излучения бывают разные, от солнца – световое и тепловое, от огня тепловое. Это то, что мы можем почувствовать и увидеть. А есть такие виды лучей, которые ты не почувствуешь и не увидишь, но если попадешь под них, то вполне можешь умереть, причем не самой приятной смертью.

– Нам повезло? – уточнил Ян.

Я молча покивала головой. И в этот момент, в тишине что-то звякнуло. Звук был странно знаком. Я заоглядывалась в поисках источника звука, Ян тоже.

Опять звякнуло.

– Это у тебя в рюкзаке, Инь, – сказал он, – точно.

– Не может быть.

Я сбросила рюкзак и достала из сумки оживший мобильник. Заряд показывал сто процентов.

– Эта штука работает? – с любопытством заглянул через мое плечо Ян.

– Ага, – внезапно осипнув от волнения прошептала я.

– Но как?

– Не нравится мне этот разлом, – нервничая ворчал Ян, – и лезть через него не нравится.

Мы, как планировали, кинули «кошку» и натянув веревки перебрались на другую сторону разлома.

– Если там что-то есть, может, мне стоит отправиться с тобой, в твой мир? – Ян на ходу нажимал замки дверей, на секунды задерживаясь, чтоб оглядеть каюты.

– Я бы с радостью, но думаю, ты там не сможешь, – честно призналась я.

– Вот как, и почему же? – Ян остановился посреди коридора насмешливо глядя на меня, – хотя понимаю. Для твоего мира я вопиюще необразован.

Кажется, назревает очередной спор.

– Не в этом дело, – я положила мешок с запасными веревками на пол, – образование ты сможешь получить, я в этом не сомневаюсь, даже вуз сможешь закончить. Это на самом деле не слишком сложно. Примитивно, если что-то не поймешь, то выучишь наизусть.

– Так, тогда по каким параметрам я не подхожу? – Ян подошел ближе ко мне.

– Здесь ты посол. Пусть младший, а там. Я с трудом представляю кем ты сможешь быть там. Учить фехтованию или выездке, после того как был одним из первых лиц государства? Да даже заниматься научной деятельностью. У нас это называется дауншифт – когда человек с высокой должности уходит, на более простую. Ты провозишься с этим год – два – три, а потом поймешь, что поступил неправильно. Недовольство выльется в конфликт. С собой, с окружающим миром.

Ян сосредоточенно нахмурившись внимательно слушал.

– Ты говоришь о том, о чем я даже не думал.

– Дальше, наши технологии, ты не сможешь перекинуться в горга, ты не сможешь летать. Простое посещение врачей? "Ой, у вас тут чешуйки, гидрокортизоном помажьте". Скорее всего твой организм отличается от стандартного у нас. Если твои способности заметят, то за тобой начнется охота. Бандиты какую-нибудь наркоту через границы таскать. Спецслужбы, военные узнать, а как ты устроен и вдруг на твоей основе можно сделать суперсолдата. Уж, прости, я не желаю, чтоб моего любимого мужчину загоняли как дикого зверя.

Ян, вздохнул и порывисто меня обнял.

– А ты не преувеличиваешь?

– Скорее преуменьшаю. Знаешь, – призналась я, – думаю, что лучше мне остаться здесь. Слишком у меня восприятие жизни изменилось, и ходить каждый день на работу, да и вообще заново привыкать к моему миру мне будет очень сложно, – я хихикнула, – нервная стала, чуть – что за нож хватаюсь, взрываю все. А там не повзрываешь, в тюрьму посадят.

– А нож-то почему нельзя? – Ян недоуменно посмотрел на меня.

– Ношение и применение холодного и огнестрельного оружия запрещено. В тюрьму могут посадить. За огнестрельное точно.

– А как же вы себя защищаете?

– Стражу вызываем по телефону, – я усмехнулась, – иногда даже удачно.

– Но чаще нет?

– По-разному. Все, как всегда, зависит от людей. Пойдем, чего как тополя на Плющихе стоим.

Я подняла мешок с веревками с пола, Ян тут же забрал его у меня и проворчал.

– Все одно и то же: пустые каюты.

– А я совсем другого ожидала, – я оглядела коридор, – думала святилище Древних это что-то вроде величественного храма, с факелами горящими по периметру, всякими благовониями. И загадочными огнями пляшущими вокруг священного алтаря или какого – нибудь тоже священного круга, – я притормозила, – ты не прав, вовсе не все одно и то же. Вон, смотри, новая дверка.

Коридор перекрывала серая двойная дверь с окошком. Привычный белый квадратик задорно подмигивал.

Я вдруг ощутила волнение, как на экзамене перед входом в аудиторию, вот шагнешь за дверь, и?

Вдруг там «звездные врата»? Шаг и я дома?

Ян посмотрел на меня, вздохнул, взял за взмокшую от волнения руку. Нажал на квадратик.

 Двери разъехались и мы шагнули внутрь.

Помещение мало чем отличалось от остальных помещений станции. Одна из «ламп» на потолке раздражающе моргала.

Серые стены, торчащие из пола темные штыри. Похоже на этом месте было что-то прочно закреплено. «Бумажные» стопки в углу. Короб под потолок из прозрачного материала доверху наполненный прозрачными зелеными кубиками. Кубики слегка флуоресцировали.

– Надеюсь, они не радиоактивные, – я подошла ближе к «шкафу»рассматривая «бумажные» стопки, – или еще какие-нибудь.

«Бумага» была странной, глянцевой, как ламинированной. Сплошь исписанной непонятными серыми символами.

– Странная бумага, – Ян взял лист и потер его пальцами, – гладкая и белая.

Я тоже взяла лист, он пружинил под пальцами слегка меняя цвет.

– Кажется, это не бумага, – я скатала из листа шарик и положила его на стол. Единственная поверхность которая тут была. Лист развернулся принимая прежнюю форму, без единой морщинки или складочки, – это не бумага, – повторила я, – бумага давным-давно превратилась бы в труху.

В стене что-то булькнуло. Ян выругался резко дернул меня к себе за спину.

– Здесь призрак!

Мы замерли, глядя на то, как светящаяся мужская фигура, мерцая, прошлась по комнате, склонилась над столом, взяла такой-же светящийся лист бумаги и стала водить над ним светящимся прямоугольником, а потом резко пропала.

Мы дружно вдохнули воздух так как смотрели на «призрака» задержав дыхание и боясь шевельнутся.

Стена булькнула снова. Снова появился призрак, прошел по прежнему маршруту и склонился над столом.

Я хлопнула себя ладонью по лбу.

– Это световая проекция, Ян. Можно его не бояться.

– Уверена?

– Да, – я подошла к «призраку» и помахала через него пальцами, – видишь, на руку проецируется?

– И зачем это тут? – он подошел ближе разглядывая светящуюся фигуру неопределенного пола.

– Что-то пишет, судя по всему, пойди пойми что.

Ян прищурился

– Он берет листы из большой папки, вон она на шкафу.

Ян снял папку со шкафа, мы положили её на стол и открыли. С минуту рассматривали её содержимое.

– М-да, – с чувством произнес Ян откладывая листы в сторону, – что скажешь?

– Даже если это не читать, а смотреть на чертежи, то все понятно.

– Инь, может, это уничтожить?

– Смысл какой? Кто сюда придет кроме нас?

Я рассматривала листы разложенные Яном по столу. Часть с текстом, похоже на иероглифическое письмо, расположено столбиками. А часть с чертежами – картинками.

На одном листе было человекоподобное существо, со схемой расположения камней на спине как у Яна. Изображение отдаленно напоминало горга. Указывающие линии вели от точек – камней к участкам на позвоночнике, и голове.

На следующем листе на изображение гуманоида, было наложено изображение горга в «комбинезоне». Как у «человека» Леонардо Да Винчи.

Еще лист с алорнцем – длинные уши не спрячешь, и опять человекоподобным существом.

 Еще одна страница. Длинноухая голова в разрезе, в трех проекциях, и отмеченные точки на лбу и висках, от этих точек указатели к участкам мозга и надписи.

– Как ты это объяснишь? – Ян разглядывал схемы потирая указательным пальцем висок.

– Камни это резервуары для веществ воздействующих на нервную систему, – я показала пальцем, – вот видишь? Камень, линия, участок куда поступает вещество. Причем, видимо, напрямую. Круто придумано. Здесь проводились либо генетические эксперименты, либо еще какие-то опыты. У меня очень нехорошие мысли по этому поводу.

Я с тревогой посмотрела на Яна.

– Совсем нехорошие? – уточнил он.

Я кивнула,

– Давай досмотрим тут все, а потом я тебе скажу, что думаю.

– Смотри, – Ян кивнул на стену, – там еще два замка. Откроем?

– Идем.

Следующая комната оказалась тупиковой, была разделена наполовину прозрачной перегородкой. Мы постояли, посмотрели.

За стеклом, вдоль стен были расположены «столы» – панели торчащие прямо из стены. Посредине стоял «операционный стол» такой же как в холле, только без покрытия. На столе лежала мумия, длинная, вытянутая, темно– коричневого цвета. Кости местами провалились и «кожа» лежала ошметками на «столе». У мумии были странно деформированные ноги в коленях. И, кажется, полное отсутствие грудной клетки, точно было не рассмотреть, тело было прикрыто материалом издалека похожим на « бумагу». Руки с большими кистями и черными, острыми по-медвежьи, когтями. Шея зафиксированная белым «воротничком» похожим на те, которыми фиксируют позвонки при переломах. И острые, похожие на черные шилья зубы, торчащие из раззявленного на потолок рта.

Меня передернуло.

Чтож вместо звездных врат тут вот это вот существо, надежды не оправдались. Домой мне вернуться не удастся.

– Ну что. Идем обратно? – Ян отводил взгляд от стекла. Я его понимала, смотреть на мумию было очень неприятно.

– Да, делать тут больше нечего, – я вздохнула и констатировала, – ну, что. Не судьба мне домой вернуться.

Я отвернулась, сдерживая слезы.

– Инь, ты чего? –Ян бросив все мешки оказался рядом со мной, – не плачь, мы что-нибудь придумаем.

– А как же «последний шанс»? – вытирая слезы спросила я.

– Да вечность, с шансом этим, Инь, если ты так хочешь домой, – Ян вздохнул и прижал меня к себе, – я сам буду тебе помогать.

– Глупо проводить всю жизнь в поисках, – я всхлипнула, – все дело во времени, у меня его все меньше и меньше, и скоро вообще не будет смысла возвращаться домой.

Ян прижал меня к себе еще крепче.

– Я предполагала, что тут нет ничего такого, правду говорят, что нет ничего хуже надежды. Она позволяет обманываться.

Я уткнулась ему в плечо и разревелась.

– Мы что-нибудь придумаем, – успокаивал меня Ян, – обязательно, слышишь, Инь.

Я вытерла глаза ладонью, отпила воды из фляжки.

– Ну уж нет, – я закрыла фляжку пробкой, – мы с тобой договорились. Здесь ничего не оказалось, значит, я останусь.

– А как же «конфликт с собой и окружающим миром от недовольства ситуацией»? – Ян ласково погладил меня по щеке.

– Если ты не заметил, я живу тут уже третий год, и конфликт не слишком себя проявляет.

– Не проявляет, потому, что ты окружающее пространство под себя переделываешь. Ох, Инь, сложная у нас получается задача, – он грустно посмотрел на меня, – меня уже начинает мучать совесть, что мы ничего тут не нашли.

– Зря, – успокоила его. – не твоя вина, что тут нет каких – нибудь звездных врат. Это я слишком стереотипно мыслила, как в компьютерной игрушке: если залезть в локации подальше, то обязательно получишь телепорт или хотя бы ключ от него. Выход на другой уровень, блин.

Ян возразил:

– Но я на тебя слишком давил.

– Вспомнила бабка, как девкой была, – хмыкнула я, – не слишком. Ты меня уговаривал. Считай, что я приняла решение и уговорилась.

– И ты не будешь жалеть?

Меня поцеловали в нос, щеку и куда-то в район виска.

– Может и буду. Время покажет, – я вернула поцелуй, – но за свои решения я привыкла отвечать сама. Даже за ошибочные.

Ян молча засмеялся уткнувшись мне лоб в лоб.

– В конце концов, у меня вся жизнь для поисков свободна. Как в анекдоте : «не догоню, так согреюсь»

– Любимая, ты за меня замуж обещала, – посмеиваясь напомнил он.

– Любимый, одно другому не помешает, – поспешила его уверить я.

Ян расхохотался:

– Чувствую, скучно мне не будет.

Как ни странно, но сделав выбор в пользу Яна я внутренне успокоилась. Метаться и искать выход можно до бесконечности, но принесет ли это желаемый результат. Разум и сердце приняв решение, договорились между собой.

Обратно в « кухню» мы вернулись быстро, даже несмотря на то, что пришлось переходить провал по веревкам.

– Не хочу в тишине сидеть, – сказал Ян и попросил, – включи свой телефон пожалуйста, пусть музыка играет. Так что у тебя за мысли по поводу камней?

Я протянула ему нож.

– Попробуй осторожно отжать камень на руке, вот этот. Он наполовину побелел. Не нужно его отрывать, просто оттяни, чтоб было видно основание.

Ян пожал плечами, но просьбу мою выполнил.

 От основания камня, прямо в кожу впивались белесые – мягкие нити. Увидев это Ян поморщился и рука у него дрогнула, зрелище было неприятное.

– Камень это резервуар для вещества, – я осторожно постучала по нему ногтем, – вот эти нити, возможно они белковые, доставляют вещество в нужное место. Камень пустеет, нити отмирают. Камень отпадает.

– А безумие тогда откуда берется? – он наклонив голову рассматривал нити и камень.

– Безумие, получается, объяснимо, если вещество не предназначено для конкретного организма оно наносит вред: повреждает нервную систему. Отсюда и безумие от камней древних. Видимо мародеры умудрялись надевать украшения с цветными камнями.

– А те рисунки, что значат?

– С теми рисунками сложнее, Похоже, что тут выводили алорнцев и горгов. Кстати, ты понял, что там за гуманоиды изображены?

– Похожи на диких горгов.

– То есть экспериментаторы скрестили диких горгов и людей в результате получили горгов. Тогда понятно откуда у ваших женщин рождаются дикие горги. Это расщепление искусственно созданного генома.

Ян выразительно вздохнул, отложил нож в сторону, и посмотрел сначала на потолок, а потом на меня

– Поясняй.

– Существует наследственность, то есть передача доминантных родительских признаков следующим поколениям при скрещивании. Ну ты знаешь, дети похожи на родителей, формой носа, цветом глаз. Первое поколение появляется всегда с основными доминантными признаками. А вот во-вторых и последующие поколения признаки могут распадаться на родительские.

– Значит, последующие поколения распались и родились «дикие». А как избежать такого?

– Думаю, тут все намного сложнее, чем законы Менделя. А вот в чем конкретно, сказать не могу, – я развела руками, – все-таки я математик, а не биолог. Раз вырождение проявилось не сразу, значит, человеческий геном был доминантным, а диких, рецессивным – второстепенным, вот он и проявился позже. Собственно понятно почему –дикие не контролируемы.

– И зачем это понадобилось Древним?

Я хмыкнула.

– Ты, Ян, нашел кому вопросы задавать. Может, у вас тут вся планета как полигон для опытов. Может, что-то другое. Где бы взять древнего и поинтересоваться у него, что за фигню они тут сотворили. Хоть мумию оживляй.

– А ты можешь? – заинтересованно спросил Ян.

– Нет, – я ухмыльнулась, – вообще туда лезть не стоило. Потому, что до меня только сейчас дошло. Мумия в изолированном помещении, это раз, помещение напоминает медицинский стерильный бокс, куда помещают сильно заразных больных. Это два. И на мумии нет никакой одежды кроме полотенчика из «вечной» бумаги, а значит, это существо было там пациентом. Хорошо еще, что мы за стекло не полезли, в пылу исследования. Кстати, оно похоже на дикого горга?

– Нет, не очень. Дикие больше на нормальных горгов похожи, только более темные.

– Значит, возможно, там лежит еще какой-то эксперимент древних, – сделала вывод я, – судя по зубкам и когтям, весьма хищный.

Какое – то время мы сидели молча слушая музыку, батарея на телефоне, что интересно, и не думала разряжаться.

– О, –встрепенулся Ян, – а я помню эту мелодию. Ты её пела когда мы танцевали, – он пощелкал пальцами вспоминая название, – вальс. Инь, а давай еще раз станцуем, а? Мелодия и правда волшебная.

Я оглядела кухню, встала с «табуретки»

– А давай. Только тут места мало, пойдем в холл.

– Представь, – прошептала я ему на ухо, нажимая на «плей», – мы с тобой в бальном зале. Зал украшен розами, стюарды разносят шампанское в хрустальных бокалах. Музыканты настраивают инструменты, вот-вот начнется бал. Все искрится и светится. Дамы в вечерних платьях, кавалеры в смокингах. Все веселятся, радуются. И мы с тобой, я в бальном платье из лилового бархата, ты в официальном костюме. И вот выходим мы. Верх элегантности и изящества, – я хихикнула, – аристократического разумеется. Я кладу руку тебе на плечо, ты подхватываешь меня за талию, и мы начинаем кружиться, легко, как цветочные лепестки подхватываемые ветром. И все смотрят на нас, и наверное, немножко, завидуют, нашей красоте, молодости, и самое главное нашему счастью.

Ян прикрыл глаза подхватил меня за талию, и мы начали танцевать. Ровно, не сбиваясь, так будто танцевали вместе всю жизнь.

– Невероятно, – прошептала я, – мы так слаженно двигаемся, и безо всяких репетиций.

– Одна репетиция была, – Ян легко приподнял меня над полом и покружил, – Инь, мы вернемся в Лерт? Может, тебе хочется дом побольше?

Я задумалась

– Пока в доме побольше нет смысла, а этот уже благоустроен. И он мне нравится. Да и Лерт хоть как-то знаком.

– Хорошо, – мелодия смолкла и мы остановились пытаясь отдышаться, Ян уткнулся мне в шею и засмеялся, – Инь, я хочу есть.

– Ой, романтика и танцы закончились, что-ли? – притворно удивилась я, – ладно пойдем греть остатки утренней роскоши.

Я потянулась и выключила музыку.

– Пойду руки помою, – Ян подмигнул мне и направился к ближайшей «каюте».

Как только он скрылся за дверью, раздался скрип ворот.

Я подошла ближе, одну створку ворот, так же как и в первый раз, заклинило. В просвете второй, стоял, пошатываясь, знакомый длинноухий силуэт. За ним маячил еще один.

– Вот так вот нелегкая по миру и носит. К сожалению, даже не могу сказать, что рада видеть, вашу, кхм, пару, – хмыкнула я и подошла ближе.

 Керио рухнул на колени. Черный камзол анхара был порядком изодран. Имириэль, а за спиной эрра Керио маячил именно он, кинулся поднимать своего начальника на ноги.

Я подошла ближе, протянула руку помогая Керио подняться, совместными усилиями меня и Имириэля он был поставлен на ноги.

Ладонь у него оказалась странно – мягкой, я повернула её вверх рассматривая, по коже от кисти вверх ползли красные полосы.

Керио вырвал ладонь у меня из руки, пошатываясь, ловя рукой край ворот, мутным взглядом уставился на меня.

Зрачки в его бирюзовых глазах были разного размера. Характерный признак черепно – мозговой травмы. Волосы сбоку головы слиплись грязной коркой.

– Господи, – непроизвольно вырвалось у меня.

Керио пошатнулся ко мне, почти упал на меня.

– Ты, – хрипло прошептал он мне на ухо, – ты…

Он уткнулся носом в мою шею и практически повис на мне всем весом продолжая шептать мне в ухо.

– Ты приходишь в мои сны и мучаешь меня, – он потянул меня за косу заставляя откинуть голову назад, и сжал ладонью мое горло, – я каждую ночь схожу с ума, видя как ты идешь ко мне из воды, а твои волосы разрезают мне грудь как ножи. И я умираю каждый раз, пытаясь удержать руками кровь которая льется из порезов. Умираю от страха и боли, что ты уйдешь и оставишь меня на этом берегу одного. Подыхать. И сейчас я держу тебя в руках, но ты снова исчезнешь. Как такое возможно, я тебя спрашиваю? – он со злостью сильно тряхнул меня за плечи, – как человеческая девка могла настолько запасть мне в голову? Может это колдовство, приворот, а, маленькая травница?

Его руки ослабели и он стал сползать вниз по мне цепляясь скрюченными пальцами за мои брюки. Жаль, лягнуть его не получится, лежачих бить некрасиво.

– Имириэль, – я повернулась к нетвердо стоящему на ногах эльфу, – что с его руками?

Алорнец прислонился к стене рядом с воротами и прикрыл глаза.

– Он содрал их о скалу, пытаясь забраться сюда.

Я присела рассматривая ладони Керио. От его идеальных рук мало что осталось. Я отвернулась в сторону, не в силах смотреть на них.

– За какое время вы сюда поднялись?

– Два дня, эрра, – Имириэль потер глаза.

– Сколько пальцев? – я показала ему три пальца.

Он сощурился пытаясь рассмотреть мою руку

– Не могу, не вижу, свет слишком яркий.

– Идиоты, – констатировала я, – вы, Имириэль, идиоты. У него сотрясение мозга, и сепсис. У вас, похоже, кислородное голодание. Подниматься без снаряжения еще и будучи раненым. Почему вы не остановили его?

Имириэль виновато понурился

– Что здесь происходит? – раздался голос подошедшего из каюты Яна.

– Гости у нас, дорогой, незваные, – я поднялась и кивнула на лежащего мешком у моих ног Керио и на Имириэля, – ты с ними уже знаком. Так что представлять вас друг другу не буду.

Ян присвистнул разглядывая голову Керио.

– Ага, – согласилась я, – представляешь, они сюда голыми руками залезли.

– Я был лучшего мнения об умственных способностях алорнцев, – Ян ехидничал, но было видно, что вид и состояние обоих вызывают у него как минимум жалость.

– Ян, давай этого. . резиновго ежика с дырочкой в. . мозгах, на кушетку, – я наклонившись пощупала пульс на шее Керио, казалось его сердце сошло с ума, таким неровным было биение под пальцами, – Имириэль, идемте. Будем пытаться лечить вас от горной болезни.

Ян коротко рассмеялся, пока мы шли я успела ему перепеть и перевести уйму песен, в том числе и детских, так, что шутку про ёжика он понял. Подошел и перекинул Керио через плечо, как картофельный мешок.

– Куда вы эрра Керио несете? – встревожено спросил Имириэль, – он ведь ранен.

– Лечить, – недовольно рыкнул на него Ян и посмотрел на меня, – я знаю, ты со своими убеждениями не можешь его бросить.

– Куда – куда, выкинуть, нафиг, этот балласт из ближайшего вентиляционного люка, – тихо чтоб никто не слышал пробурчала я и ответила Яну, – не пытайся прикидываться моей совестью.

– Я просто хорошо тебя узнал, любимая, – Ян улыбнулся и подмигнул мне. Все-таки с момента обретения горга он стал как то мужественнее что-ли, увереннее в себе. Мальчишка побывав на грани смерти и явно пересмотрев свои ценности превратился в мужчину. Впрочем, это сделало его только лучше.

Я поспешила за Яном по холлу в мед отсек. Эльф шаркая ногами тащился за нами.

– – Надо бы его раздеть, – задумчиво сообщил Ян складывая Керио на пол рядом с кушеткой.

– Предлагаешь мне этим заняться? – спросила я ухмыльнувшись.

– Ни за что, – категорично отрезал Ян, – пусть сам свои штаны снимает.

Ян наклонился и похлопал Керио по щекам.

– Керио, очнитесь.

Он застонал и отмахнулся, но Ян был настойчив. В конце концов Керио открыл глаза.

– Вы сможете раздеться?

– Не знаю, – он потряс головой, – я умираю, да?

– Все мы когда – нибудь умрем, – философски сообщила я, помогая алорнцу избавиться от остатков сюртука и рубашки – кто-то раньше, кто-то позже. Постараюсь, чтоб ваш день был не сегодня. Ведь вы нынче единственный претендент на трон Алорны. А иметь в должниках жизни владыку Алорны весьма выгодно.

Стоящий у стены Ян громко фыркнул:

– Дважды должника.

Керио сел на кушетку сбросил сапоги и расстегнул пуговицы по бокам лосин и вопросительно посмотрел на меня.

– Что не так? – не понимая, чего это он на меня уставился, спросила я.

Ян насмешливо разглядывал эльфов, он – то все время нашего путешествия щеголял в свободных брюках из парусины аля джинсы и считал их невероятно удобными.

– У него нет под штанами нижнего белья, но сообщить тебе об этом он не может, ибо стесняется, – брезгливо морщась пояснил он мне, – так, что если не горишь желанием посозерцать достоинства владыки Керио, то лучше отвернись.

– Да – да, там наверняка есть что-то интересное, – я задумчиво приложила к губам указательный палец.

Ян посмотрел на меня снисходительным взглядом, скривился, показывая, что он думает о моей наивности и коротко рассмеялся.

Керио глухо зарычал.

– Ложись, – скомандовал ему Ян и похлопал ладонью по поверхности кушетки.

Тот огляделся и нахмурился.

– Керио, – я подошла ближе к эльфу и попыталась его успокоить, – не пугайтесь, и не пытайтесь ничего ломать, просто лежите смирно. Что – бы не происходило не двигайтесь. Совсем не двигайтесь. Возьмитесь руками за края.

Эльф со вздохом кивнул и откинулся на подголовник. Кушетка пискнула принимая контуры его тела и её накрыло прозрачным колпаком. Керио уставился на меня испуганными глазами, не понимая, что происходит. Я ободряюще похлопала по стеклу.

– Что это? – спросил Имириэль, до этого молча подпирающий стену.

– Врач древних, – не вдаваясь в подробности объяснила я.

Кушетка пискнула и выехал экран с квадратиками. Я, как и в прошлый раз, приложила палец к белому.

В это время зажужжал механизм и по стеклу, как и в прошлый раз, начал двигаться луч. Керио завертел головой оглядываясь и забил кулаками о борта капсулы пытаясь выбраться. Я постучала по стеклу, обращая его внимание на себя. Он перестал метаться, в бирюзовых глазах уставившихся на меня застыл страх.

Я сложила ладони рупором и прижалась ими к стыку стекла и изголовья.

– Керио. Вы меня слышите?

Он кивнул.

– Не мешайте механизму вас лечить.

Керио мотнул головой и снова занес кулак.

– Нет! Дурной эльф! – прикрикнула на него я, – сколько раз тебе говорить, чтобы ты не вел себя как идиот! Опусти руки!

Я ткнула пальцем в стекло указывая направление.

Керио от удивления опустил руку на кушетку и уставился на меня зло прищурившись. Луч неспешно полз по его торсу.

– Сейчас луч досканирует, тебе маска вывалится, не сопротивляйся и дыши. Понял?

Керио опять мотнул головой, но руки положил вдоль тела. Луч, зажужжав, завис у него над головой, эльф зажмурился. Но разбить стекло больше не пытался, лежал, дрожал крупной дрожью и сжимал разжимал кулаки.

– Был бы я тогда в сознании, разбил бы эту штуку с перепуга, – хмыкнул за моей спиной Ян.

– Да, – со вздохом покачала головой я, – он еще и нам не доверяет, думает наверное, что мы на него покушаемся. Надеюсь, что тут небьющееся стекло, обычное если разбить куча осколков будет, пациента изрежет.

– Ага, – задумчиво согласился Ян.

С краев кушетки выдвинулись фиксирующие ленты. Я опять постучала по стеклу, Керио с ужасом смотрел то на меня, то на раскручивающиеся по его телу полосы белого материала.

– Не бойся, – одними губами прошептала я.

Сбоку от его головы выдвинулась маска на лицо, Керио уставился на меня отчаянными глазами. Я кивнула.

– Дыши.

Он замотал головой, не давая маске прильнуть к лицу. Мелькнула белая полоса и голова Керио оказалась жестко зафиксирована. Маска мягко легла на его лицо.

Капсула заполнилась белым туманом.

– Идемте в столовую, – устало предложила я. Борьба с Керио меня вымотала. После капсулы он, наверное, нас возненавидит. Ибо мы видели его страх и слабость. Либо у него хватит ума это принять спокойно.

– А Керио? – встревожено спросил бледный Имириэль.

– А Керио пока полежит здесь, никуда он не денется из капсулы, даю слово, – буркнул Ян и повернулся ко мне, – Инь, а почему у него зрачки разного размера?

– Это признак черепно – мозговой травмы. Владыка собирался использовать шанс и стать овощем.

Мы прошли в столовую. Я впереди, с опаской разглядывающий все вокруг эльф посредине и замыкал нашу процессию хмурый Ян.

Я разделили остатки утренней похлебки по чашкам, наполнила котелок водой из «крана», поставила на «плиту», та зашипела моментально нагреваясь.

– Что это? –Имириэль удивленно и с опаской рассматривал начинающий закипать котелок.

– Плита. То есть я понятия не имею, что это за штука, но воду она кипятит отлично и очень быстро, как видите.

Я бросила горсть трав в кипяток. Подождала пару минут и налила отвар в кружку, насыпала сахар и протянула эльфу который внимательно наблюдал за моими действиями.

– Яд? – слабым голосом спросил тот.

– Да, – ехидно согласился Ян и отхлебнул из кружки которую я держала в руке, игнорируя мой укоризненный взгляд.

Эльф смутился и покраснел.

– Возьмите уже эту несчастную чашку, поешьте и выпейте отвар, полегчает. С чего вы решили, что я хочу вас отравить?

– Вы были явно не рады появлению эрра Керио здесь.

Он все-таки взял чашку. Неловко скорчился на высоком стуле возле стола и начал медленно есть.

– Ваш командир та еще заноза в заднице, – пояснила я, разливая оставшийся отвар по двум кружками, себе и Яну, – как так получилось, что вы относительным бодрячком, а он сюда, на вершину, буквально вполз?

Имириэль задумчиво покрутил кружку в руках,

– После той заварушки на поляне, ему разбили голову и повредили руку. Я хотел уехать в Алорну, или хотя бы туда где можно найти лекаря, но он, отказался и последовал за вами. Два дня мы провели на том уступе где вы разбивали свой первый лагерь. Два дня он отлеживался, – Имириэль покривился, – он, знаете, нес такую чушь, про подвал и реку, бредил что тонет в реке вместе с вами, эрра. А потом вроде пришел в себя и настоял чтоб идти за вами. И несмотря на ранение, очень торопился, чтобы вас нагнать.

– Ну надо же сотворить такую феерическую глупость, – возмутилась я, – Имриэль вы же видели, что он не в себе, и пятна эти. Это же заражение крови. Стопроцентная смерть. Чем вы думали поднимаясь сюда? Он же владыка Алорны. А ведет себя как дурак. Надеюсь, капсула сможет это вылечить.

Имириэль в ответ на мою тираду расстроено поджал губы.

– Хорошо что вы успели частично акклиматизироваться, возиться с двумя полумертвыми эльфами, простите, алорнцами – веселого мало. Что он от нас хочет?

Имириэль смущенно крякнул, поставил кружку на стол и сказал.

– Он считает, что вы потомок древних, эрра. Потому, что знали куда идти.

– Час от часу не легче, – возмутилась я, – такими темпами этот мыслитель меня не только в потомки запишет. А воскресшей древней объявит.

Я собрала тарелки и кружки, собираясь их вымыть.

– Идемте ка спать, – предложил Ян, – Керио в капсуле еще несколько часов точно пробудет.

– А куда? – поинтересовался Имириэль.

– А прямо здесь, – ответила я, кивая в угол где лежали наши спальники, – там дальше кое-где стены осыпаются, и в коридоре провал. Станция потихоньку разрушается. Но есть отдельные спальни, если хотите, можете туда пройти.

– Нет, я лучше тут с вами, – торопливо согласился Имириэль опасливо оглядываясь вокруг.

– Вот, возьми, – я протянула ему свернутый запасной спальник.

– Росакарский шелк? – эльф уставился на меня удивленными глазами.

Я кивнула.

– Мне хотелось сделать их максимально легкими и теплыми, поэтому использовала его.

Имириэль подкинул спальник в руке и присвистнул.

– Весит не тяжелее фляжки с водой, неужели он теплый?

Ян лег в свой спальник и застегнул пуговицы:

– Мы спали в них рядом с ледником, и не замерзли.

Имириэль недоверчиво посмотрел на меня, я улыбаясь кивнула:

На выходе из ворот солнце ярко светило в глаза, я прикрыла их ладонью и аккуратно шагнула вперед. Чьи то руки мягко подхватили меня за плечи, развернули, заключили в объятья и ласково пропели на ухо:

– Привет, милая, я соскучился, а ты? – в шею мне уперлось холодное лезвие.

Я дернулась, и почувствовала как из пореза потекла кровь.

– Не дергайся, травница, а то отрежу твою глупую голову, – предупредил меня Арано.

– Жеваный ты крот, – ругнулась я, – давно не виделись и еще бы столько тебя не видеть.

– Фу как некрасиво, впрочем, что можно ожидать от деревенщины, – нож еще сильнее впился в шею. На рубашку потекли капли.

– Отпусти ее, – Керио стоял положив руку на рукоятку меча.

Плохо дело, он стоит так, что солнце светит ему прямо в глаза. Я слегка попятилась и просипела насколько позволял захват.

– Талириэль, будь любезен, приослабь хватку, ты меня задушишь.

Мы, как будто в танце, сделали полшага назад.

– Не жалко, – хмыкнул Арано, – ты давным-давно должна была плавать в реке вместе с этим, – он качнулся в сторону Керио.

Я воспользовавшись этим легким пошатыванием заставила его сдвинуться еще чуть в сторону пропасти. Дышать и правда было тяжело, Арано со всей силы сжимал меня одной рукой, держа вторую с ножом у моего горла.

– Не можешь мне простить детские унижения, а, неудачник? – ехидно усмехнулся Керио.

Вот ведь гад, зачем он злит этого психа?

– Сейчас посмотрим кто тут неудачник, – огрызнулся Арано, – смотрю, вы времени зря не теряли, снимай венец!

– Не получится, – прошептала я.

– Венец невозможно снять, пока он не отстанет сам, – зло и весело сказал Керио, – если бы ты получше учился, то запомнил бы такую маленькую деталь.

– Арано, – я сделала еще полшага в сторону, – ты бы не дурил, святилище собирается рухнуть. Венец древних уже у эрра Керио, а сюда уже через пару минут явится патруль горгов. Это земли Росакара, если ты не забыл.

– Ммм? – Арано провел ножом по моей шее вниз, остановив его у ключицы – и дальше что?

– Думай, ты же умный, – продолжила заговаривать ему зубы, – пройти внутрь тебе не удастся, ты же не хочешь быть заживо похоронен?

Хватка чуть ослабла, конечно, честолюбивый алорнец собирался жить долго и счастливо с короной на голове.

– Чувствуешь вибрацию под ногами? –как раз в этот момент она ощущалась особенно сильно, с гулом и приличной дрожью, – древние гневаются, – с пафосом в голосе сообщила я, – святилище разрушается и упадет в пропасть.

Я кивнула на шахту. Арано среагировав на мой кивок шагнул еще ближе к краю,

– Там нет дна, – прошептал он заглядывая вниз.

– Да, и стены разрушаются, сам видишь, – я тоже слегка наклонилась в сторону шахты.

 В этот момент Керио бросил клинок, тот просвистев над моим ухом вонзился Арано в шею. Тот засипел. Мои плечо и спину с левой стороны обожгло болью. Окружающий мир словно замедлился.

 Шаг в сторону пропасти, я дернулась, пытаясь освободится из мертвой хватки Арано, но он держал слишком крепко.

 Еще шаг к бездне.

 Испуганные, шальные глаза Керио, он пытается дотянуться до меня рукой и помешать мертвецу утянуть меня в пропасть. Но путь ему преграждает один из соратников Арано. Звон клинков, Керио хватается за плечо, на белой рубашке расплывается бордовое пятно.

Керио некогда смотреть в мою сторону, он вынужден защищаться, его теснят к воротам.

Мои ноги соскальзывают с края и я лечу вниз. Мертвые пальцы все так же цепко держат мою одежду. Я дергаюсь безуспешно пытаясь освободится. Пролетев метров двести слышу резкий гул, от которого закладывает уши, зависаю как будто в желе, медленно и плавно продолжаю спускаться вниз.

Видимо здесь действует установка отключающая гравитацию, вот только она неисправна, падение снова ускоряется, еще метров двести вниз или больше на высокой скорости, снова медленно ползущее «желе» с оглушающим гулом. Стены шахты крошатся от этого гула, на меня сыплется мелкая каменная крошка. На этот раз мне с трудом, но удается отцепить пальцы Арано от себя, и извернувшись оказаться сверху, падать на мягкое лучше. На меня смотрят остекленевшие синие глаза.

Снова ускорение падения, на этот раз полет длится дольше и попадание в зону «желе» выбивает воздух из легких. Пролетев еще я, наконец, увязаю у самого дна и почти безболезненно приземляюсь. Тело Арано падает тут же, рядом. Из шеи у него торчит короткий клинок. Нож который он держал у мого горла плавно ложится рядом. Я смотрю наверх, там, вверху, звездное небо – эффект колодца. И вижу, как медленно, с неохотой, складываются стены шахты. Если это все обрушится сюда, то меня раздавит тоннами каменной породы.

Зрелище впечатляющее, камни летят со скоростью, затем вязнут в полосах антигравитации, медленно спускаясь вниз, и снова начинают лететь.

Я огляделась. Правее от горы темнела щель, мелкий камушек прилетел мне по затылку видимо для того чтобы быстрее соображала. Я двинулась к этой щели, «желе» здорово тормозило передвижение. Еще немножко. Плечо и спина горели и были мокрыми. Рядом со щелью оказалось отверстие похожее на вентиляцию – каменная труба ведущая в неизвестность. Я вползла туда как раз в тот момент когда первые блоки затормозив плавно легли на пол шахты.

Арано получил свою каменную гробницу, такому объему камня египетские фараоны просто обзавидовались бы. Я отползла метров на десять. Каменная труба была прямой без каких – либо неровностей.

– Терпеть не могу лазы, даже если они благоустроенные, – вздохнула я и двинулась дальше.

 Я ползла, ползла, а лаз и не думал заканчиваться. Мне казалось, что я уже вечность тут, под каменной толщей, джинсы разорвались на коленках, ладони ободрались о камень. Я слабела. Забинтовать плечо в узком лазе не представлялось возможным, пространства было мало, да и останавливаться я не хотела. Потерять сознание под землей почему – то представлялось страшным. Я ползла, голова кружилась, в глазах темнело, но все равно продолжала двигаться вперед. Механически, стараясь не останавливаться. В какой-то момент видимо все-таки отключилась, пришла в себя от того что в лицо подул прохладный воздух. Двигаться сил не было, хотелось пить, в глаза будто песку насыпали – их щипало.

– Сквозняк это хорошо, – проскрипела я, – сквозняк, это значит где-то тут выход.

И я снова поползла, каменный рукав выходил на одну из стен чаши, я выползла наружу, съехала по наружному каменному склону вниз и так и лежала, не в силах шевельнутся. Глядя на темнеющее небо.

Обидно – то как. Домой вернуться не смогла. С Яном пожить тоже. По щеке поползла слеза, я лежала, чувствуя, как она сползает по виску к волосам.

Я закрыла глаза.

Очнулась я от хруста ветки сломанной наступившей на нее лошадью. Откуда я это узнала? Копыта этой лошади нервно переступали неподалеку от моего лица. Было светло, светило солнце, глаза моментально отреагировали заслезившись.

– Алт, кажется, мы заблудились.

– Нет, нужно взять немного правее, там просека, люди Арано вырубили, для груза.

Последовала ругань и торопливые шаги, я приоткрыв глаза увидела черные стоптанные сапоги. Я снова закрыла глаза.

– Вечность! Алт, сюда! – надо мной раздался голос Имириэля.

Вечно мне везет на встречи с этими двумя, пробилась сквозь апатию досадная мысль. Я открыла глаза. Надо мной склонялся Имириэль.

– Инга, Ингарра, – он потряс меня за плечо, – Алт, быстрей сюда, она в крови вся!

Я закрыла глаза слушая, то удаляющиеся, то приближающиеся, голоса. У меня, наверное, галлюцинации от большой кровопотери. Этот гад Арано хорошо полоснул меня ножом.

– Кто в крови? О, Вечность, Ингарра! – узнала я голос Керио.

– Экиту патруль увел, – сказал Имириэль, – что делать будем? Догонять?

Экита это фамилия Яна, медленно дошло до меня, почему его увел патруль?

– В Алорну едем, – решительно приказал Керио, – пока Экиту догоним, она успеет умереть.

– А до Алорны успеем?

– Надо забинтовать.

 Я снова открыла глаза, сапог стало две пары.

– Ненавижу, – прошептала я, – идеальные сапоги.

Меня осторожно перевернули.

– Рубашка прилипла к ране, будем отдирать, рана снова откроется. Подашь мне ее?

 Я заорала от боли когда меня подняли, и усадили, кажется, на лошадь.

– Ян, забери меня отсюда, – со стоном позвала я и провалилась в темноту.

Темнота сначала была тряской и больной. А еще жаркой.

Очнулась я в очередной раз от окрика.

– Стой ! Граница Алорны!

– Свежих лошадей мне, быстро! И гонца вперед, пусть лекарь ждет.

В пересохшие губы мне ткнулась фляжка с водой.

– Попей воды милая.

Я мотнула головой.

– Тошнит.

– Надо, – Керио ласково уговаривал меня попить. Я сделала пару глотков. Прохладная вода смягчила боль в горле.

– Обидно умирать тут, – пожаловалась я.

– Ты не умрешь, обещаю.

– У меня жар, из-за раны.

– Ты. Не. Умрешь. Я сказал, – прошипел он мне в ухо.

Я его уже не видела, свет перед моими глазами разрастался в что-то ослепительно белое.

Я вижу свет в конце тоннеля, интересно, это умирающий мозг выдает фокусы, или пограничное состояние перекинуло меня в мой мир?