С чего следует начинать исследование будущего?

Не с попытки представить завтрашний день, а прогнозируя развитие общества на десять-двадцать-тридцать лет. От чего следует отталкиваться, если берётся столь короткий промежуток времени?

В самом конце двадцатого столетия интерес к будущему человечества вспыхнул с невиданной силой. Повсюду главенствовал лозунг: «Первого января 2000 года наступят Новый год, Новый век и Новое тысячелетие!» Что не совсем так, разумеется, однако магия круглого числа «2000» действовала с невероятной силой, и никто не обращал внимания на тот факт, что новый век и новое тысячелетие наступят годом позже. Это не имело значения, поскольку всех нас неожиданно заинтересовало, что будет дальше – в новом столетии и в новом тысячелетии. Информационное поле того времени оказалось переполнено размышлениями о будущем, футурологическими прогнозами разной степени здравомыслия и другими материалами, авторы которых пытались дать собственный ответ на этот непростой вопрос.

Читая их работы, я обратил внимание на то, что точность и даже просто интересность прогноза узкого специалиста были высоки исключительно в тех случаях, когда он говорил о перспективах развития профильного направления. Каким бы крупным ни был учёный, как бы хорошо ни разбирался он в своём предмете, предложение посмотреть на будущее в целом и дать полную картину того, что ожидает общество, вызывало заминку. Это правило работало не в ста процентах случаев, но в подавляющем большинстве, потому что глубокие, но специальные знания не гарантируют широты кругозора. И тогда я задумался над вопросом: от чего следует отталкиваться в размышлениях, чтобы картина будущего получилась цельной и непротиворечивой? То есть не «выглядящей правдоподобно», а максимально точной, причём во всех аспектах. Что оказывает наибольшее влияние на завтрашний день цивилизации? Изменение климата на несколько градусов в любую сторону? Изобретение нейроинтерфейса «мозг-машина»? Пандемия? Война? Метавселенная? Все эти факторы, безусловно, важны, однако они лишь определяют декорации мира. Другими словами – каким будет наш театр мира в недалёком будущем – красивым, как Венская опера, или камерным, в тёмном полуподвальном помещении, где пахнет крысами и нечистотами. Глобальные факторы определяют сюжет постановки, но кто будет играть пьесу?[4]

А значит, если мы хотим получить более-менее точный образ будущего, то начинать исследование следует с ответа на вопрос: кто будет жить на Земле в то время, которое нас интересует? Через десять, двадцать, сорок или сто лет – не важно. Важно, что это будут за люди? Каким будет их мировоззрение? Какие ценности будут господствовать в обществе? Насколько агрессивно эти ценности будут внедряться в сознание? Насколько сильно их будет разделять молчаливое большинство? Сколько их, а точнее нас, будет? В какой пропорции будут распределены этносы? Где мы будем жить? Чем будем заниматься?

Будет ли у нас будущее?

И лишь ответив на эти вопросы, мы сможем проанализировать то, чего ещё нет, – будущее цивилизации, и представить его с допустимой погрешностью. Ведь цивилизация – это люди, и только мы решаем, как использовать научные достижения – создать ядерную бомбу и стереть с лица планеты два густонаселённых города или придумать атомную электростанцию, дав городам тепло и свет. Мы, люди.

И нас много.

Несмотря на две Мировые войны, бесчисленные конфликты меньшего масштаба, эпидемии и даже пандемии, включая страшную «испанку», невзирая на вспышки массового голода, продолжавшиеся вплоть до конца столетия, и другие катастрофы, сопровождавшиеся огромными человеческими жертвами, в течение XX века население планеты утроилось, достигнув невообразимых для недавнего прошлого количества семи с половиной миллиардов человек. И продолжает расти.

Чему есть объективные причины.

Мы оказываем гуманитарную помощь странам, попавшим в затруднительные ситуации, научились лечить болезни, с которыми не могли справиться тысячи лет, оставили позади кошмарные цифры детской смертности. Например, по данным за 1908–1910 годы, 3/5 родившихся в России детей не доживали до одного года. Ужасающая, но закономерная статистика для страны, в которой один врач приходился на семь тысяч человек[5]. Даже если добавить фельдшеров и фармацевтов, то получится, что на две с половиной тысячи подданных Николая II приходился один человек, разбирающийся в медицине и способный оказать заболевшему хоть какую-то помощь. Для сравнения: в 2019 году в России насчитывалось пятьсот шестьдесят пять тысяч[6] врачей и фармацевтов с высшим образованием. Благодаря достижениям современной медицины увеличилась продолжительность жизни, поэтому, выходя на пенсию, люди рассчитывают сполна насладиться заслуженным отдыхом. При этом жители стран, лидирующих по продолжительности жизни населения, не отличаются особенным чадолюбием, предпочитая откладывать рождение единственного, как правило, ребёнка на зрелый возраст, а то и вовсе обходятся без детей, что постепенно ставит перед этими государствами проблему старения. Богатые страны, которые несколько столетий были драйверами развития цивилизации, создали для своих граждан максимально комфортные условия… и стали этих граждан терять. Чем лучше жизнь, тем больше хочется прожить её для себя. Чем больше остаётся в строю работников пожилого возраста, тем сложнее найти работу молодым. При этом пенсионный возраст снижаться не будет, чтобы не произошёл коллапс социальной системы.

Население мира по регионам, на период 1970–2100 годов

Повышение доли людей среднего и старшего возраста оказывает сильное давление на экономику, и в ближайшие годы это давление будет расти, если на помощь не явятся молодые мигранты, за счёт которых правительства развитых стран пытаются решить проблему старения. Следует понимать, что иммигранты способны быстро поправить только демографические показатели – увеличить численность населения и снизить средний возраст, но при этом не способны заменить на производстве опытных и хорошо обученных сотрудников, во всяком случае сразу – слишком велика разница в среднем специальном и особенно высшем образовании между странами, из которых идут миграционные потоки, и странами, в которые они направлены. В силу этого весьма существенного обстоятельства большая часть мигрантов сможет найти себя в сферах, не требующих серьёзных знаний: торговля, обслуживание и криминал. Сможет ли следующее поколение переселенцев занять места на высокотехнологичных производствах?

Однако ситуация будет выглядеть не столь драматично для экономики в том случае, если роль человека в реальном секторе существенно снизится. Преимущество будет достигнуто за счёт повышения производительности труда, которое обеспечат автоматизация и роботизация рабочих процессов, и благодаря снижению расходов предпринимателей на социальные нужды.

Использование современных технологий позволит снять остроту проблемы старения и не даст ей существенно влиять на экономику.

Что же касается роста населения в ближайшем будущем, он будет выглядеть следующим образом:

«В период с 2019 по 2050 год население Африки к югу от Сахары удвоится, увеличившись приблизительно на 1,1 миллиарда человек. В Центральной и Южной Азии численность населения, составляющая 2,5 миллиарда человек, к 2050 году возрастёт на 0,5 миллиарда. Население Северной Африки и Западной Азии вырастет на 0,2 миллиарда человек, Восточной и Юго-Восточной Азии – на 100 миллионов человек, как и население Латинской Америки и Карибского бассейна. В последующие три десятилетия практически весь глобальный рост придётся на эти пять регионов. В то же время естественный прирост населения в Европе и Северной Америке составит около двадцати двух миллионов человек»[7].

Если верить аналитикам ООН, основной прирост населения произойдёт за пределами государств с высоким уровнем развития и, как следствие, с высоким уровнем образования и социальных благ, а значит, будут продолжаться те миграционные процессы, которые складывались на протяжении XX и начала XXI века: из Африки, Ближнего Востока и Азии – в Европу, из Южной и Центральной Америки – в США, из Средней Азии – в Россию. Военные действия, безработица, низкий уровень жизни, отсутствие свобод и коррумпированность государственной машины заставляют людей искать счастья в спокойных и богатых странах. И это движение не прекратится до тех пор, пока данные страны будут оставаться спокойными и богатыми, а также привлекательными как с точки зрения раскрытия своих талантов – в бизнесе или творчестве, так и в смысле социальных льгот, на которые могут рассчитывать мигранты, в том числе нелегальные. Эти соображения и либеральное законодательство развитых стран делают их самыми желанными местами для жизни подавляющего большинства людей.

«С 2000 по 2019 год число международных мигрантов увеличилось на 98 миллионов человек. Очень быстрыми темпами их численность росла в Европе – с 56,9 миллиона до 82,3 миллиона человек, и в Северной Америке – с 40,3 миллиона до 58,6 миллиона. Регионом происхождения, который внёс наибольший вклад в рост числа международных мигрантов, является Центральная и Южная Азия: в 2000–2019 годы число их граждан, проживающих за рубежом, увеличилось на 19 миллионов человек. Значительный рост наблюдался также в диаспорах мигрантов из стран Северной Африки и Западной Азии – на 17 миллионов человек, Восточной и Юго-Восточной Азии – на 15,8 миллиона человек, Латинской Америки и Карибского бассейна – на 15,7 миллиона человек»[8].

И нет никаких сомнений в том, что диспропорция между рождаемостью в слаборазвитых странах и убылью в развитых продолжит регулироваться миграцией, причём во всё большей и большей степени, что естественным образом приведёт к изменению этнического состава населения развитых стран и их внутренней политики, где будут преобладать идеи толерантности, добрососедства и мирного сосуществования. Государства ближайшего будущего станут полиэтническими, и внутренний мир в них будет возможен лишь в том случае, если из взглядов большинства граждан исчезнет агрессия, а взаимоуважение превратится в неоспоримую общую ценность. Только такой подход позволит избежать этнических и религиозных конфликтов, которые предсказывают многие эксперты.

Массовая миграция – это сегодняшняя реальность, оказывающая колоссальное влияние на многие аспекты будущего: от возраста и состава населения до экономического и научного потенциала государств. Произойдёт – уже происходит! – грандиозное смешение культур и мировоззрений, и очень важно, чтобы те ценности, принципы и система отношений, которые позволили развитым государствам стать таковыми, сохранялась и впредь, не размываясь, а укрепляясь.

* * *

Аналитики ООН прогнозируют стабилизацию роста населения планеты во второй половине XXI века, а до тех пор нас будет становиться всё больше и больше. С каждым днём. С каждой секундой.

Это очень хорошо для бизнеса, поскольку каждый родившийся человек автоматически превращается в потребителя товаров и услуг. Более того, он становится потребителем раньше, чем родится, – с того мгновения, как молодые или не очень молодые люди решают завести ребёнка. Новая жизнь только зародилась, а её уже необходимо оплачивать: врачи, витамины, специальная одежда для будущей мамы, затем наступает черёд подгузников, игрушек, детского питания, одежды… Маленький человечек ещё ничего не понимает, лежит в кроватке, глядя на мир широко раскрытыми глазами, а бухгалтеры корпораций уже подсчитывают прибыль, которую он принёс, платят с неё налоги, и прогнозируют прибыль, которую он принесёт в течение следующего финансового года. Разумеется, уровень потребления младенцев сильно отличается: есть родители, которые вкладывают в настоящее и будущее своих детей приблизительно ничего или настолько мало, что бухгалтеры их не замечают, однако большинство платит. Хоть сколько-нибудь, но платит. А потом дети взрослеют, начинают зарабатывать самостоятельно, оплачивая товары, услуги, еду, аренду жилья и помогая родителям.

Этот круговорот вечен, и чем нас больше, тем выше прибыль корпораций, поскольку весь существующий в настоящее время бизнес нацелен на удовлетворение потребностей людей, и растущий – в буквальном смысле слова – рынок позволяет корпорациям чувствовать себя на нём более чем уверенно. Растёт население – растёт ёмкость рынка – требуется больше товаров – требуется больше ресурсов – повышаются доходы. Чем нас больше, тем больше мы расходуем ресурсов, принося прибыль корпорациям всех существующих индустрий. Но полученные ими доходы позволяют развиваться, вкладываться не только в удовлетворение спроса, но и в поиск нового – неожиданного, интересного и полезного, вкладываться в поиск того, чего ещё не существует. Стив Джобс стал очень богатым человеком уже в двадцать пять лет, но не остановился и перевернул мир, отправив нас в эпоху смартфонов[9], сделав Цифру не просто абстрактным понятием, но частью повседневности: простой, понятной и необходимой. Джефф Безос мог почивать на лаврах, но он придумал компанию, занимающуюся разработкой космической техники и уже совершил первый полёт на собственном корабле. И это лишь два примера подвижничества из многих, о которых мы знаем. Два примера тех, кто, создав себя сам, ищет возможность покорить следующую вершину. Вся история человечества связана с поиском нового – нас ведут вперёд исследователи и изобретатели, а в основе историй успеха лежит умение сделать придуманное новое доступным для всех. Появление типографий и дешёвого способа производства бумаги превратило огромное число людей в заядлых читателей, что, в свою очередь, привело к возникновению гигантской книгоиздательской индустрии. Генри Форд изобрёл конвейер – и автомобиль из дорогой игрушки для богачей стал удобным и доступным средством передвижения. Первые телевизоры, компьютеры и мобильные телефоны могли себе позволить исключительно избранные, но прошло несколько лет, и они появились даже в небогатых домах, и теперь не вызывает удивления факт, что у каждого члена семьи есть смартфон, а часто не один. Любое изобретение проделывает путь от элитарного до массового, постепенно теряя шарм «блестящего порождения человеческого гения», оказываясь на конвейере и превращаясь в привычный элемент повседневного бытия.

Однако есть открытия, которые не просто удивляют, а ложатся в основу принципиально новых индустрий, меняя мир и открывая перед человечеством перспективы, о которых никто не задумывался.

Именно такую индустрию – принципиально новую – создали цифровые технологии, породившие глобальную Сеть и вошедшие во все без исключения сферы деятельности человека; открывшие невиданные до сих пор возможности для инициативных людей и всей цивилизации. Современные цифровые технологии позволяют создавать новые устройства в минимальные сроки, причём во всех областях: от космоса и атомной энергетики до строительства и сельского хозяйства, благодаря чему стало доступным огромное количество товаров и услуг. Но важнее всего то, что с помощью цифровых инструментов можно не только сделать комфортнее повседневную жизнь, но и справиться с глобальными вызовами, требующими объединения всего человечества. Экологический тупик, в котором оказалась планета; нехватка ресурсов как возобновляемых, так и нет; глобальное неравенство – разрыв между богатыми и бедными, который продолжает увеличиваться, несмотря на предпринимаемые усилия; кровопролитные вооружённые конфликты на этнической, религиозной и расовой почве… Мы накопили гигантское количество нерешённых проблем, но наконец обрели инструменты, которые помогут их разрешить – инструменты Четвёртой революции.

Четвертая революция должна стать всемирной

Глобальные вызовы требуют глобального объединения. Четвёртая революция – это технологии, в первую очередь информационные, поэтому с их помощью будут преобразованы и мир, и мы. Именно технологии выступают инструментами преобразования цивилизации. Четвёртая революция изменит жизнь каждого человека, и, чтобы понимать происходящее, чтобы стать по-настоящему вовлечёнными участниками глобальных изменений, нужно ориентироваться в новых технологиях и умело пользоваться ими. Быть всегда онлайн, иметь доступ к цифровым коммуникациям отовсюду, где бы мы ни находились. И не случайно в своих работах Клаус Шваб отмечал недостаточный доступ к всемирной Сети, особенно в развивающихся странах, и призывал правительства активнее работать в этом направлении. В 2021 году мобильными телефонами пользовались 5,2 миллиарда человек, а интернетом – 4,6 миллиарда[10], что весьма немного при общей численности населения 7,83 миллиарда человек. Коммуникации требуется развить до необходимого – глобального – размера, поэтому продолжается работа по созданию самой мощной в истории человечества группировки орбитальных спутников, обеспечивающих постоянный доступ к широкополосному интернету из любой точки земного шара. В один прекрасный день эта работа будет закончена, мы окажемся в мире глобального устойчивого сигнала, а Земля станет очень комфортным для жизни местом – привычные услуги станут доступны абсолютно везде. Но уже сейчас многие из нас наслаждаются постоянным и уверенным доступом в сеть и активно пользуются всеми благами современных технологий. Я говорю о жителях современных мегаполисов – гигантских поселений, которые становятся всё больше и больше.

И которых становится всё больше и больше.

Мы выбираем города.

Почему?

Чем больше нас становится, тем больше становятся города. Они разрастаются до огромных агломераций, число жителей которых сравнимо с населением иной страны. Только представьте: в Большом Токио проживает около сорока миллионов человек! Примерно столько же, сколько в современном[11] Ираке при совершенно несравнимой площади. Плотность населения в современных городах давно преодолела все возможные «психологические» рубежи, и кажется, что она способна расти до бесконечности: три, пять, семь тысяч человек на квадратный километр давно стали обыденностью, и этот показатель продолжает увеличиваться, как и сами агломерации. В 2006 году численность горожан составила половину населения земного шара, в 2019 году – пятьдесят шесть процентов и, согласно прогнозам, в ближайшие годы основной рост мирового населения будет обеспечен именно городскими жителями. Ожидается, что к 2030 году доля горожан достигнет шестидесяти процентов, а к середине столетия – двух третей. Данный прогноз основан на анализе «естественного» процесса роста числа горожан, если же будут прикладываться целенаправленные усилия по пропаганде городского образа жизни, рост населения городов ускорится. При этом крупные и сверхкрупные агломерации давно перестали быть приметой развитых государств и наглядной демонстрацией превосходства метрополии над зависимыми странами. Среди самых больших мегаполисов планеты мы видим Джакарту с тридцатью пятью миллионами жителей, Манилу, в которой проживает почти двадцать четыре миллиона человек, Сан-Паулу – двадцать два, Мехико – двадцать один, Дакка – шестнадцать, Карачи и Киншаса – по пятнадцать… Рост населения обязательно приводит к росту городов даже в не слишком развитых странах. Причём самыми быстрыми темпами растут крупнейшие города, постепенно поглощающие расположенные на окраинах поселения и объединяющиеся с соседями в гигантские агломерации. Маленькие и средние города постепенно исчезают под этим напором.

Но почему? Почему города – с их быстрым, а иногда бешеным ритмом жизни, непрерывным шумом, плохой экологией, жуткой скученностью и массой иных проблем – столь притягательны?

Всё дело в перспективе.

Все мы стремимся в будущее, устремлены вперёд, к поставленной для себя цели, а также рассчитываем чего-то достичь в жизни. И пусть наши мечты отличаются: кто-то хочет стать врачом, кто-то миллиардером, кто-то писателем или президентом, – важно, что они существуют, что у каждого из нас есть устремления и желания. Города же дают намного больше возможностей для их реализации, поскольку являются естественными центрами образования, коммуникации и деловых связей. К тому же город дарит шанс на Шанс, на счастливое исполнение мечты – понаблюдав за происходящим, внимательный человек может неожиданно понять, в чём существует потребность у окружающих его людей, и придумать стартап, за который, возможно, выложит миллионы Google. Или, например, удастся случайно познакомиться с известным и очень важным человеком, заинтересовав его своими идеями, – ведь там, где рядом живёт множество людей, возможны любые совпадения и даже чудеса.

В конце концов, в гигантском мегаполисе проще найти работу и не умереть от голода.

Города манят с тех пор, как появились, и с течением времени многие из них стали настоящими символами той или иной мечты: хочешь поймать за хвост удачу – лети в Лас-Вегас; стать знаменитым актёром – выбери дорогу в Лос-Анджелес; мечтаешь играть на бирже – добро пожаловать в Нью-Йорк; веришь в свой талант программиста – направляйся в Сан-Франциско и распределённую вокруг него Силиконовую долину. Но эти названия и города – всего лишь символы, и все мы понимаем, что стать знаменитым актёром можно в Шанхае, финансовым воротилой – в Лондоне, а сидя в небольшом городишке под Штутгартом – придумать гениальное приложение для смартфона.

Города – образ нашего ближайшего будущего, образ осязаемый и наглядный, и при этом они являются естественными центрами развития цивилизации. В городах процветает свободное предпринимательство, активно внедряются современные технологии и методы управления. Горожане в силу особого образа жизни более восприимчивы к новому и жаждут его, а сами города являются идеальными «плавильными котлами», в которых можно смешать самые разные ингредиенты и достичь компромисса, невзирая ни на какие противоречия.

Но всё перечисленное – устойчивое развитие, принятие нового и достижение гражданского компромисса – работает только в том случае, если жителям города обеспечена возможность получения достаточного дохода как через трудоустройство, так и через инвестиции и предпринимательскую инициативу, есть доступ к жилью, питанию, образованию, здравоохранению и прочим важным услугам. Горожане энергичны, инициативны, прогрессивны, но при этом абсолютно зависимы от систем жизнеобеспечения, и любой, даже не самый значительный сбой в системе способен надолго парализовать урбанистическую реальность. Горожане умеют производить товары, услуги и делать деньги, но деньги нельзя есть – ни наличные, ни электронные. Нормальная жизнь в крупных городах поддерживается лишь благодаря постоянным и бесперебойным поставкам продовольствия и воды, качественной работе системы канализации и непрерывной подаче электричества. Жизнь в мегаполисе комфортна, позволяет инициативным людям реализовать себя, но за всё приходится платить, и плата горожан – абсолютная зависимость от поставщиков… всего.

Прокормить себя горожане не способны.

Впрочем, кто из нас способен прокормить себя в буквальном смысле слова? Наша цивилизация достигла невиданных высот благодаря разделению труда, и нам, горожанам, не нужно тратить время на добычу и производство еды. Максимум – на её приготовление из сырых продуктов. А в будущем, скорее всего, не придётся заниматься даже этим – зачем тратить время на кухне, если можно использовать разогреваемые полуфабрикаты? Или добавить воды в бутылочку с порошком, выпить приятную на вкус смесь и получить полный набор необходимых именно нам витаминов и микроэлементов. Или же капелька сильнейшего концентрата питательных веществ поступит в нас из вживлённого устройства.

В будущем. Которое приближается к нам со скоростью шестьдесят секунд в минуту.

Согласно прогнозу ООН, в середине XXI века подавляющее большинство населения планеты будет сосредоточено в гигантских городах. Так давайте взглянем на то, где и как мы будем жить в 2050 году…

Благодаря книгам, играм и кино мы представляем города будущего царством стекла и бетона, системой грандиозных небоскрёбов, к величию которой невозможно привыкнуть, а сложность устройства трудно осознать. Небоскребы-офисы крупных корпораций, небоскребы-кондоминиумы для тех, кто может себе их позволить, и небоскребы-трущобы, которые будут составлять основную массу построек гигантской агломерации. Чем больше нас будет, тем выше будут становиться мегаполисы, разрастаясь не вширь, а вверх. Сейчас площадь всех городов планеты не превышает двух процентов суши, и если эта пропорция и поменяется, то не сильно, поскольку именно в ней заключается одно из выдающихся преимуществ урбанизации: концентрация огромного количества людей на минимальной площади. Города – при всех несомненных достоинствах – являются естественным и очень мощным источником загрязнения и деградации окружающей среды. Они представляют собой центры экологических проблем, а в некоторых случаях – экологических катастроф, поэтому необходимо делать всё возможное, чтобы наши мегаполисы стали «зелёными» и экологически безопасными. Они, разумеется, продолжат оставлять в окружающей среде след отходов, но два процента сильно загрязнённой суши, пусть даже распределённые по всей планете – это приемлемая цена за то, что всё остальное пространство будет использовано в сельскохозяйственном обороте или, оказавшись свободным от пагубного воздействия человека, постепенно и с нашей помощью вернётся к естественному, экологически безупречному состоянию.

Представьте себе планету без гор мусора – его переработка станет обязательным условием жизни в мегаполисах «замкнутого цикла» или «максимально возможного замкнутого цикла» – с обязательным созданием на окраинах такого количества предприятий по переработке отходов, которое сможет справиться с генерируемой горожанами массой; без ненужных шахт, их количество будет определяться реальными потребностями населения, а не стремлением добывающих компаний к получению сверхприбыли; и без огромного числа мелких и средних городов, которые постепенно сойдут с лица Земли, поскольку исчезнет смысл их существования. Сельское хозяйство, добыча и переработка полезных ископаемых, промышленное производство – благодаря роботизации и применению современных технологий в этих сферах происходит уверенное снижение доли человеческого труда, что обязательно приведёт к уменьшению числа связанных с производствами городов. Их жители мигрируют в мегаполисы, а территориям будет постепенно возвращён прежний облик.

Гигантские агломерации будущего позволят Земле вступить в эпоху Экологического Ренессанса – эпоху действительной гармонии между человеком и природой, возможной благодаря взвешенному, ответственному подходу к решению проблем и современным технологиям во всех сферах.

Как же будет устроена жизнь в мегаполисе будущего?

Разумеется, это «умный» город, вся повседневность которого будет тщательно планироваться и контролироваться в режиме реального времени мощной электронной системой, основанной на Искусственном Интеллекте – ни одна другая схема с подобной задачей попросту не справится. Городской ИИ будет непрерывно анализировать поступающую информацию и мгновенно реагировать на любое происшествие. Мгновенно и адекватно. А для того чтобы реакция была именно такой, ИИ должен иметь максимально полное представление о происходящем, понимать, что происходит во всех уголках агломерации: в коллекторах и подстанциях, на оживлённых магистралях и в пустынных переулках, в тоннелях и поездах метро, в беспилотных такси и каждом грузовике. Контур «умного» города будет включать в себя все системы, которые сейчас работают самостоятельно, едва обмениваясь информацией друг с другом: транспорт, состояние зданий, водоснабжение, безопасность – всё, что связано с жизнеобеспечением мегаполиса, будет объединено в единую сеть, гарантируя быстрое принятие необходимых решений. Упало давление воды – значит, где-то утечка. Где именно – точно скажут датчики, установленные через каждые десять-двадцать метров. К месту аварии мгновенно отправляется дрон прямо по трубе, осматривает повреждение и, если это возможно, устраняет его. Если не может справиться сам, вызывает ремонтную бригаду. Образовался затор на оживлённой трассе? Система дорожной службы узнает об этом одновременно из нескольких источников, а скорее всего – из нескольких десятков источников, поскольку сообщения о непредвиденной задержке пришлют все беспилотные электромобили, оказавшиеся в возникшей пробке. Столь же строго система будет следить за воздушным транспортом, который станет неотъемлемой частью городского пейзажа будущего, ведь он требует намного большего внимания с точки зрения безопасности. Пропорции между наземным и воздушным транспортом будут определены естественным, а значит, разумным образом – системе не составит труда рассчитать реальную потребность мегаполиса в различных машинах и сбалансировать их количество непрямыми способами воздействия. Например, через налоги и требования к наличию парковочных (посадочных) мест. Отдельное внимание придётся обратить на беспилотные дроны-курьеры, которых в устремлённом ввысь городе будет очень и очень много[12]. Придётся регулировать их количество, чтобы воздушное пространство не переполнилось стаями летающих машин, и очень строго контролировать соблюдение лётных правил. Впрочем, учитывая, что весь транспорт агломерации будущего будет в обязательном порядке регистрироваться в сети, серьёзных затруднений в управлении потоками возникнуть не должно: контролирующий трафик ИИ будет точно знать, куда летит дрон или едет электромобиль, с какой скоростью, по какому маршруту, сколько времени ему потребуется на поездку, а при необходимости – например, при возникновении пробки или закрытии по тем или иным причинам воздушного пространства, – изменит его маршрут. Что же касается незарегистрированного транспорта, он будет мгновенно обнаружен и остановлен до выяснения обстоятельств отсутствия регистрации.

И конечно же, весь городской транспорт, как и все прочие системы, будет исключительно «зелёным». На дальние расстояния – между агломерациями – будут курсировать скоростные электропоезда, обеспечивающие путешественникам максимальный комфорт и удобство. Воздушные перевозки, загрязняющие атмосферу продуктами сгорания авиационного керосина, будут исключительно дороги, а многими странами и вовсе запрещены. Поездки станут отнимать чуть больше времени, однако польза, которую принесёт планете отказ от «грязного» трафика, как автомобильного, так и авиационного, позволит примириться с этим маленьким неудобством. Протоколы Экологического Ренессанса прямо запретят использование в агломерациях будущего двигателей внутреннего сгорания, и нет ни малейших сомнений в том, что строгое соблюдение протоколов, вкупе с обширными общественными парками, позволят создать достойную экологическую обстановку даже в центре гигантских мегаполисов. А за её поддержанием будет следить всё тот же ИИ – незаметный, но вездесущий менеджер повседневной жизни десятков миллионов людей.

Небоскрёбы и зелёные парки, электромобили и электропоезда… грандиозные города, идеально приспособленные для комфортной жизни благодаря технологиям Четвёртой революции, – вот что ожидает нас в ближайшем будущем. Большие, «умные», удобные, экологически чистые – насколько это возможно – агломерации, районы которых будут показательно отличаться друг от друга. Подобное разделение естественно для нашего общества, но в городах его легко сделать максимально наглядным, что станет великолепным мотиватором для энергичных, инициативных людей. А инструментом сегрегации выступит абсолютно понятный для мира свободного предпринимательства имущественный ценз: введение муниципальными властями плавающих налоговых ставок для недвижимости в разных районах мегаполиса приведёт к разной стоимости аренды и естественной миграции жителей в районы, жить в которых им по карману. И наоборот: добившиеся успеха устремятся туда, где смогут находиться рядом с людьми своего круга и использовать высокий доход наилучшим для себя образом.

Исторические зоны и дорогие кондоминиумы – для одних, высоченные бетонные «человейники», опутанные эстакадами электропоездов, – для других. Агломерации будущего будут походить на гигантские круизные лайнеры: просторные каюты первого класса и лишённые иллюминаторов каморки на нижних палубах. Кстати, далеко не все помещения в «человейниках» будут иметь окна – за роскошь смотреть на стоящую в паре десятков метров стену соседнего небоскрёба нужно будет доплатить. Но даже окно не сделает квартиру дворцом, площадь подавляющего большинства предлагаемых в аренду помещений не будет превышать пятнадцати, а то и десяти квадратных метров. Что вполне достаточно для домохозяйств из одного человека, доля которых росла в XX веке и переживает бурный подъём в XXI. А если человек живёт один, зачем ему лишние квадратные метры и лишние вещи?

Экологический Ренессанс сделает культуру потребления разумной, а энергию – дорогой, поэтому небольшую квартиру будет освещать экономичная светодиодная лампа, а яркость монитора домашнего компьютера будет приглушена. Кухню заменит компактный автомат, настроенный на быстрое приготовление питательных и вкусных блюд из полуфабрикатов и субпродуктов. Для гигиенических целей будет предусмотрена кабина, она же – душевая. Для вещей – полки под потолком.

И, разумеется, квартиры и дома будущего станут такими же умными, как города. Электронный ключ от всех дверей будет храниться в смартфоне и срабатывать автоматически – достаточно надавить на ручку или просто войти в распахнувшиеся двери. Стационарный компьютерный терминал – тот самый, с приглушённым монитором – находится в постоянном сопряжении со смартфоном через «облако», и нет необходимости ждать, пока обновятся данные – изменения в приложениях происходят на всех устройствах в режиме реального времени, поэтому можно мгновенно переходить от терминала к смартфону и наоборот, чтобы продолжить работу или игру. Система будет постоянно следить за потреблением электроэнергии, воды и тепла и автоматически менять их в зависимости от времени суток и времени года. Система будет заботиться о нашем здоровье, контролируя поступающую из вживлённого чипа информацию, и о нашем питании, чтобы оно оставалось сбалансированным, а в холодильнике всегда хранился набор правильных полуфабрикатов. «Интернет вещей» – один из ярчайших результатов сплетения технологий Четвёртой революции – сделает нашу повседневность невероятно комфортной и продуманной: «умная» душевая кабина не позволит потратить много чистой воды, расход будет строго дозированным, кроссовки будут докладывать о степени износа, а кружка – сигнализировать, что кофе остыл до любимой температуры и его можно пить.

Продуманная архитектура многоквартирных домов позволит организовывать в них коливинги[13] любого размера, объединяя в рамках одного комфортабельного пространства единомышленников и друзей. Даже в цифровой эпохе ближайшего будущего среди нас найдётся немало людей, жаждущих не только сетевого общения, которые смогут устроить свою жизнь с максимальным удобством и сэкономить на аренде.

В огромных многоэтажных домах и вокруг них устроят прекрасные общественные зоны, в которых можно будет и прогуляться, и повстречаться с друзьями, и поработать. Парки и другие зелёные территории останутся естественной частью городской среды и обязательно вырастут в размерах, а благоприятная экология, во многом благодаря использованию экологически чистого транспорта и строгого соблюдения протоколов Экологического Ренессанса, позволит им стать по-настоящему роскошными.

Города будущего станут научными и культурными центрами, но главное – территориями толерантности и взаимоуважения.

Мы очень разные.

И пусть в действительности отличий между нами не так уж много, при первом взгляде друг на друга мы в первую очередь обращаем внимание на них. А иногда специально ищем, желая отыскать в незнакомом человеке чужое. Инстинкт машинального определения «свой – чужой», поиска различий и признаков враждебности сохранился в нас с древнейших времён. Когда-то он помогал выжить – в схватках с хищниками и в окружении недружественных соседних племён нужно было быть готовым в любой момент отразить удар или попытаться спастись бегством, однако в агломерациях будущего с их колоссальной плотностью населения и великим смешением рас и народов старый инстинкт выживания способен вызвать вражду и насилие, обратить мирный город в ад.

Но мы действительно разные.

Азиаты, африканцы и европейцы; иудеи, мусульмане и буддисты; выходцы из стран, которые испокон веков враждовали друг с другом, или, наоборот, находящихся друг от друга так далеко, что чужие традиции кажутся обычаями инопланетян. Мы хорошо говорим на разных языках, каждый на своём, а на каком-то общем, принятом в нашей агломерации, общаемся как получается, иногда с таким акцентом, что неспособны понять сами себя. Мы смеёмся над разными шутками, слушаем разные песни, имеем собственный взгляд на историю и страны, и всего человечества, и всё это стало результатом того, что у каждого народа, даже небольшого, существует свой культурный код – свод знаний, традиций и практик, уходящих корнями в далёкое прошлое. В прошлое, в котором факты переплетаются с легендами, вымышленные герои кажутся реальными, а реальные превращаются в персонажей сказок.

Прошлое, на фундаменте которого мы выросли, формирует уникальные особенности, отличающие нас от представителей других цивилизаций.

И основа всех наших разногласий.

Если мы ещё раз обратимся к данным, приведённым в главе «Фьючерсная демография», то увидим, что основные миграционные потоки будут направлены в Европу, Россию и Северную Америку из стран, жители которых не всегда и не в полной мере разделяют господствующие на Западе ценности. А поскольку мигранты, как правило, переселяются в достаточно взрослом возрасте, далеко не все из них готовы, во всяком случае сразу, принять и разделить мировоззрение новой Родины. Им трудно отказаться от привитых в детстве установок, и они не понимают или не желают понимать, что именно эти «ценности» и стали причиной их переезда в поисках лучшей доли. Застарелая вражда, родоплеменные столкновения, дискриминационное отношение к женщинам, религиозный фанатизм, тотальная коррупция и беззаконное всевластие спецслужб – часто за приезжими тянется шлейф установок из прошлого, который накладывает отпечаток на поведение мигрантов на новой Родине. И порой создаётся впечатление, что цель их переезда заключается не в том, чтобы начать жить лучше, а в том, чтобы сделать жизнь принимающей страны хуже.

Какими же станут наши прекрасные города будущего: местом свершений и побед или ареной жестоких столкновений? Не превратятся ли они в обособленные этнические и религиозные зоны, жизнь в которых будет протекать в строгом соответствии с внутренними правилами? Или это обстоятельство не имеет значения и нужно позволить людям жить так, как они хотят? Насколько жёстко нужно регулировать повседневную жизнь человека будущего? И какими методами? Насилием? Это устаревшая категория. Чтобы это понять, достаточно представить колоссальную агломерацию, на каждом квадратном километре которой живёт двадцать, а то и тридцать тысяч человек. Миллионы человек, спрессованные бетоном, стеклом и сталью с вкраплениями зелёного. Колоссальная энергия, бурлящая в границах мегаполиса. И если власть будет постоянно разогревать её чрезмерным и бессмысленным насилием – взрыв неизбежен. И страшно представить, к чему приведёт взрыв недовольства на перенаселённых территориях.

А потому политика городских властей будет взвешенной и разумной.

Анклавы обязательно появятся – людям свойственно селиться рядом с земляками или единоверцами, однако в разных агломерациях значение анклавов будет существенно разниться. В тех мегаполисах, где подавляющее большинство жителей будет представлять один этнос – например, в Шанхае или Токио, – вкрапления анклавов будут незначительными, как и их роль в повседневной жизни агломерации. Что же касается тех мегаполисов, которые вырастут из таких многонациональных городов, как Лондон, Париж или Нью-Йорк, то в них влияние этнических и религиозных анклавов окажется важным и, возможно, основополагающим. Гражданский мир в таких агломерациях будет зависеть от умения и желания его жителей договариваться друг с другом.

А чем меньше между нами различий, тем проще договориться. Причём во многих случаях даже договариваться не придётся, ведь если различий настолько мало, что культурный код практически неотличим и ощущает минимальное воздействие этнических, религиозных и прочих различий, обусловленных нашим происхождением, а все мы станем гражданами, разделяющими общие принципы и ценности, то порождающие конфликты противоречия и вовсе могут исчезнуть. К сожалению, идея всеобщего объединения ради безопасности и устойчивого развития может войти в противоречие с эгоистичным желанием некоторых локальных лидеров сохранить главенствующее положение среди соплеменников или единомышленников. Ради власти они готовы играть на чувствах людей, возбуждая вражду к представителям другого этноса или религии, что по понятным причинам способно разрушить гражданский мир огромного города и превратить его в гигантский костёр. Уверен, что проявления экстремизма будут решительно пресекаться, однако лучший способ выиграть войну – одержать победу ещё до её начала. Нельзя позволять проповедникам экстремизма туманить головы людям, а для этого необходимо сделать так, чтобы их лозунги не находили отклика у слушателей. Для того чтобы агломерации будущего стали по-настоящему общими пространствами, где не останется места распрям и насилию, мы должны избавиться от некоторых наиболее радикальных составляющих наших культурных кодов, принять новые ценности и в первую очередь правила взаимоуважения.

Но можно ли внести изменения в культурный код, опирающийся на десятки поколений предков?

Как показывает опыт – да.

В середине семидесятых годов компания Nеstlе обратилась к малоизвестному тогда учёному Клотеру Рапаю[14] с просьбой провести исследование и определить возможности продвижения кофе на весьма перспективный японский рынок. Рапай выяснил, что в стране с богатейшими чайными традициями продвигать кофе «в лоб» не имеет смысла и предложил заказчику долгосрочную стратегию, основанную на взломе японского культурного кода. Вместо того чтобы продавать кофе в стране чая, Nеstlе наводнили японские магазины детскими десертами со вкусом кофе, внедряя новый вкус в культурный код следующего поколения. На первый взгляд может показаться, что стратегия чересчур сложна, однако для крупной корпорации, как и для большого государства, десять-пятнадцать лет – это всего лишь десять-пятнадцать годовых отчётов, не более. Стратеги корпорации поверили Рапаю, и вскоре Nеstlе закрепилась на японском рынке – местные жители привыкли к новому вкусу и стали испытывать в нём потребность.

Клотер Рапай: «Обнаружив отсутствие значимого образа кофе в Японии, я убедился, что ранний импринтинг имеет колоссальное влияние на поведение людей…»

Взлом и переформатирование культурного кода представляет собой долгий, но весьма перспективный в стратегическом плане инструмент управления коллективным бессознательным, который уже доказал свою эффективность на практике. Его главное преимущество заключается в воздействии на культурные ценности, которые многим из нас кажутся непонятным или маловажным «активом». Действительно, разве имеет серьёзное значение, какие книги мы читаем в детстве? Какие сказки слушаем? Кого считаем героем? Получив эти знания, мы считаем их обычными, а значит – не особенно важными. Однако их значение трудно переоценить – именно в детстве и юности формируется большинство «базовых настроек», которые бывает трудно, а то и невозможно «переформатировать» в дальнейшем.

Интересная идея использована в великолепном фильме Кристофера Нолана «Начало». У всех принятых нами решений, особенно важных, определяющих, есть начало – нечто, лежащее в самой основе; измени его, сделай другим – и все дальнейшие события пойдут по совершенно другому сценарию.

Идеи и ценности – тот же кофе, и чем раньше они овладеют нами, тем крепче утвердятся в нашем культурном коде в качестве несомненных истин, и все дальнейшие решения мы будем принимать с оглядкой на них, под влиянием полученных давным-давно установок. Поэтому так важно, какими именно будут идеи и ценности: ненависть к тем, кто хоть чем-то отличается от обитателей анклава, или толерантность, искреннее признание того факта, что люди могут быть непохожими друг на друга, – и в этом нет ничего плохого, это естественно. Поскольку речь идёт об идеях, а не о вкусе кофе, технологии Четвёртой революции становятся не просто важными, а важнейшими, им отводится основная роль в формировании нового культурного кода, опирающегося на общечеловеческие ценности, взаимоуважение и понимание ответственности каждого человека за будущее всей планеты. Мир Четвёртой революции – это глобальное информационное поле, объединяющее новостные и развлекательные каналы, книги, фильмы, игры, блогеров и социальные сети. Медийный поток не остаётся незамеченным, он вызывает обсуждение и споры, но главное – он управляем. Его несложно направить на освещение и пропаганду нужных идей.

Четвёртую революцию создают медиа, которые с лёгкостью пронзают границы государств и анклавов. Музыка, фильмы, книги, а следовательно, и идеи, в них заложенные, цели, которые считаются важными или, наоборот, неправильными и враждебными, – всё это становится одинаковым в глобальном масштабе. Мы должны постоянно получать одинаковую информацию, и потому колоссальное значение приобретает создание нерушимой Сети, охватывающей всю планету.

«Очень важно, чтобы города и страны во всём мире сосредоточили усилия на обеспечении доступа и использовании информационных и коммуникационных технологий. К сожалению, как указывается в отчёте Всемирного экономического форума «Глобальный отчёт по информационным технологиям за 2015 год», инфраструктура информационно-коммуникативных технологий не настолько развита и не так быстро распространяется, как это многим представляется. У половины населения земного шара нет мобильных телефонов, а 450 миллионов человек живут в районах, куда не доходит сигнал мобильной связи. Около 90 % населения стран с низким уровнем дохода и более 60 % мирового населения ещё не пользуются интернетом.

Правительства должны сосредоточиться на преодолении цифрового барьера, который может присутствовать в странах на любых стадиях развития, чтобы обеспечить для городов и стран базовую инфраструктуру, необходимую для создания экономических возможностей и общего процветания, ставшего возможным благодаря новым моделям сотрудничества, эффективности и предпринимательства»[15].

Эти слова были написаны в 2016 году, и в них слышится серьёзная обеспокоенность техническим состоянием мировой инфраструктуры, поскольку нет Сети – нет революции. Сеть должна быть всепроникающей, и тот, кто будет иметь доминирующее влияние в цифровом пространстве, тот и сформирует новый культурный код, а по сути – новое общество.

Общество без этнических и религиозных конфликтов.

Общество, привыкшее полностью доверять медиа.

Общество Четвёртой революции.

В ближайшие тридцать лет наибольший вклад в количественный рост населения внесёт Африка – страны, расположенные к югу от Сахары, – а также Центральная и Южная Азия. Они же станут драйверами мирового миграционного процесса: в поисках лучшей доли их жители направятся в государства Западной Европы и Северной Америки, увеличивая и укрепляя уже существующие там диаспоры. Перед принимающими странами, в свою очередь, во весь рост встанет вопрос старения населения, вызывающий целый ряд сопутствующих проблем. Массовая миграция из слаборазвитых стран позволит устранить перекос в демографической статистике, но окажет влияние на экономический потенциал принимающих государств, поскольку знания, полученные в одной из средних школ экваториальной Африки, могут отличаться от тех, которые принято давать юным гражданам в средних школах Европы. К сожалению, разрыв в образовательных стандартах в разных частях планеты, несмотря на прилагаемые усилия, пока сохраняется и будет сохраняться на протяжении некоторого времени, до тех пор, пока система образования принимающих государств не сравняется с уровнем образования в «демографических донорах». Существующий разрыв означает, что на коротком горизонте планирования – десять-двадцать лет – массовая миграция приведёт к росту среди населения индустриально развитых стран количества не очень богатых и не очень образованных (по современным стандартам), но молодых и энергичных людей, которые будут искать своё место на новой Родине, однако в силу понятных причин не отыщут его ни в современной науке, ни в современной промышленности. Что, в свою очередь, может привести к кадровому голоду в высокотехнологичных, требующих качественного образования областях.

Кроме того, массовая миграция с большой вероятностью обострит естественные противоречия в мировоззрении и системе ценностей, существующие между аборигенами и мигрантами, а также между самими мигрантами – выходцами из разных регионов. Эта угроза будет особенно серьёзной в ближайшее десятилетие, однако её можно купировать глубоким погружением «новых» европейцев и «новых» американцев в смысловое пространство Четвёртой революции – мягким, но настойчивым убеждением в преимуществе декларируемых ею ценностей, создав таким образом новый культурный код, опирающийся на принципы Четвёртой революции.

В ближайшие тридцать лет нам придётся пройти через пик населённости планеты, во время которого общее число жителей Земли будет достигать девяти с половиной – десяти (а по некоторым оценкам, даже одиннадцати) миллиардов человек, а также активную стадию демографического смешения, ведущую к изменению этнографической карты мира. И всё это на фоне нарастающего экологического коллапса, который сам по себе способен стать причиной массовой социальной нестабильности, внутренних и внешних вооружённых конфликтов.

Сосредоточие основной части населения в агломерациях, где люди полностью зависимы от созданной для них среды обитания, поможет сделать их более управляемыми. Но главное заключается в том, что мы подошли к сложнейшему периоду в истории человечества в отличной научной форме, вооружённые самыми современными технологиями Четвёртой революции, благодаря которым сумеем разрешить проблемы и обеспечить устойчивое развитие цивилизации.

Концентрация основной части населения планеты в гигантских агломерациях и превращение их в максимально чистые области – то есть создание уверенно и качественно работающей системы переработки отходов жизнедеятельности и минимизация их влияния на природу – позволит человечеству вплотную заняться решением назревших проблем окружающей среды. Увы, но если оглядеться вокруг и посмотреть, к чему привела погоня за прибылью – её ещё называют «хозяйственной деятельностью человека», – становится абсолютно ясно, что мы давно преодолели стадию риторических вопросов: «Должна ли планета стать чище?»

Мы находимся на этапе «Чтобы планета стала чище как можно скорее».

И первоочередные усилия следует направить на борьбу с мусором, обилие которого наносит чудовищный вред экологии, а в некоторых случаях становится причиной социальных конфликтов.

По разным оценкам мы ежегодно генерируем около двух миллиардов тонн мусора, весомую часть которого составляет пластик. К сожалению, перерабатывающие заводы в основном строят в развитых странах, а в большинстве остальных предпочитают обходиться полигонами. Места хранения отходов с каждым днём становятся всё больше и больше, занимая гигантские площади, которые можно было бы использовать в интересах сельского хозяйства; да к тому же отравляют почву, грунтовые воды и даже атмосферу выделяемыми газами. Не меньшую проблему представляет попадание отходов в Мировой океан: только в Тихом океане площадь мусорного пятна составляет около миллиона квадратных километров и продолжает расти. И будет расти до тех пор, пока мы не сократим попадающий в Мировой океан поток мусора и пока все государства и каждый человек в отдельности не осознают тот вред, который мы наносим планете, и не примут меры, чтобы максимально снизить уровень бытовых отходов.

Будущее должно быть зелёным, а не грязным.

Но если большая часть населения планеты сосредоточится в агломерациях и именно они станут основными источниками мусора, контролировать утилизацию отходов будет значительно проще. Во-первых, объёмы мусора можно прогнозировать – для Искусственного Интеллекта это не составит никакого труда, что позволит спланировать трафик и рассчитать необходимое количество перерабатывающих заводов. Во-вторых, что намного важнее, можно будет с приемлемой точностью спрогнозировать состав мусора, как бы странно это ни прозвучало. Мы, горожане, абсолютно зависимы от искусственной, созданной специально для нас среды обитания, которую несложно регулировать. Можно запретить производителям поставлять в супермаркеты и курьерские службы продовольствие в какой-либо упаковке, кроме биоразлагаемой. Никакого вредного пластика – строго «зелёная» оболочка. Товары станут несколько дороже, зато мир – несколько чище. А повышение стоимости продовольствия поможет перейти на его разумное потребление. В отчёте Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП) особо отмечается, что более 930 млн тонн продовольствия, проданного в 2019 году, оказалось не на столах потребителей, а в мусорных контейнерах. В целом общество теряет почти треть производимого продовольствия. Треть! А значит, речь идёт не только о трети всего продовольствия, но о трети всех ресурсов, которые были потрачены на его производство: электричество, удобрения, труд… И далее – ресурсы, потраченные на производство электричества, удобрений, обслуживание машин и механизмов, – треть их тоже расходуется впустую. Сельское хозяйство представляет собой грандиозную мировую индустрию, треть которой работает вхолостую. И даже не вхолостую, а во вред, поскольку потраченные ресурсы вернуть невозможно, а выбросы от производства того же электричества ухудшают экологию планеты.

Сделать потребление продовольствия разумным – насущная необходимость, и один из способов убедить людей в важности бережного отношения к продуктам – это повысить их ценность.

Биоразлагаемая упаковка, биоразлагаемая одежда, раздельный сбор мусора, тщательный контроль за соблюдением протоколов Экологического Ренессанса и разумное потребление – вот меры, которые помогут человечеству решить одну из самых насущных проблем загрязнения окружающей среды – проблему отходов. И успешный опыт европейских стран, в первую очередь Германии, показывает, что введение, а главное – неукоснительное соблюдение экологических программ позволяет успешно справляться с потоком мусора и прочих отходов жизнедеятельности человека. И нет никаких сомнений в том, что власти «умных» городов будущего сумеют донести до жителей важность и необходимость соблюдения протоколов Экологического Ренессанса.

Создав на окраинах агломераций мощные производства по переработке мусора, в которых будут применяться самые современные научные достижения, мы сделаем грандиозный шаг вперёд и спасём себя от перспективы однажды утром проснуться посреди гигантской свалки. Хорошо, если не радиоактивной.

При этом не меньшее значение для восстановления окружающей среды имеет глобальный переход на современные технологии всей сельскохозяйственной индустрии. Перевод земель под нужды производства продовольствия, который является естественным результатом роста населения планеты, приводит к вырубке лесов, уходу животных и птиц из мест обитания и даже к исчезновению целых их видов. Рациональное ведение сельского хозяйства и оптимизация всей индустрии – от обращения с землёй до переработки, упаковки и перевозки продуктов, а также разумное потребление продовольствия обязательно приведёт к увеличению урожайности, сокращению отходов и, как следствие, к снижению потребности в землях.

Однако самый большой вклад в ухудшение планетарной экологии вносят добыча полезных ископаемых и промышленное производство, включая производство электроэнергии. Месторождения разрушают естественный ландшафт, отвалы создают безжизненные «лунные» пейзажи, а отходы обогащения руды своим воздействием на природу порой напоминают результат боевого применения химического оружия. Как и дальнейшая их обработка и производство – особенно в тех случаях, когда они ведутся старыми способами, не учитывающими современные требования экологической безопасности. Несоблюдение элементарных норм вкупе со случайными, непрогнозируемыми факторами способны привести к страшным техногенным катастрофам. Достаточно вспомнить аварию на нефтяной платформе Deepwater Horizon на месторождении Макондо, в результате которой в воды Мирового океана вылилось около пяти миллионов баррелей сырой нефти. Это пятно достигло площади в семьдесят пять тысяч квадратных километров, а сама катастрофа нанесла огромный урон экосистеме Мексиканского залива. Можно вспомнить выбросы ядовитых веществ в атмосферу, разливы нефти и нефтепродуктов вследствие аварий в хранилищах и трубопроводах, недостаточно хорошо очищенные сточные воды… Всё это день за днём убивает наш мир. Мы не можем обойтись без промышленности, но должны понимать, что без дома нам тоже не жить, и мы обязаны найти разумный компромисс между нашими потребностями и нашим будущим.

К сожалению, далеко не все собственники промышленных гигантов осознают свою ответственность перед человечеством, но идея разумного использования ресурсов Земли постепенно овладевает ими: производства становятся экологически чистыми, а те промышленники, которые инвестируют средства в развитие и внедрение современных технологий, в конечном итоге окажутся в выигрыше. За ними будущее. И однажды все вместе мы сумеем сделать нашу планету действительно чистой.

И зелёной.

Экологический Ренессанс возможен.

Экологический Ренессанс необходим. Необходим в первую очередь для того, чтобы противогаз и костюм химической защиты не стали самыми модными аксессуарами XXI века. Для того чтобы чистой пресной воды хватало всем и за неё не шли кровопролитные войны.

Но нужно понимать, что Экологический Ренессанс – это не красивая картинка, которая неожиданно возникнет завтра только потому, что мы этого захотели, и не несбыточная мечта, а комплекс решительных мер, который затронет все сферы промышленного производства и каждого жителя планеты. Но чем дольше мы будем тянуть с его внедрением, тем жёстче окажутся протоколы Экологического Ренессанса, которые однажды станут обязательными для всех. Ведь чтобы жить, нам в первую очередь нужны чистый воздух, чистая вода и чистая почва, позволяющая производить достаточное количество пищи. Наши первоочередные потребности полностью зависят от состояния Земли, и мы должны понимать, что другого дома у нас нет.

Экологический Ренессанс неизбежен, и чем раньше мы начнём соблюдать его протоколы, тем мягче они будут.

Станки с программным управлением. Автоматизация производственных процессов. Промышленные роботы.

Эти понятия начали входить в обиход ещё в XX веке, а к его концу крупные индустриальные комплексы начали их активное внедрение во все возможные области. Переход на машинное производство объясняется не только желанием повысить производительность труда и уменьшить социальные расходы на содержание персонала – в этом случае было бы достаточно вынести предприятия в страны с дешёвой рабочей силой, что тоже происходило во второй половине XX века, но и объективными причинами: современная индустрия представляет собой высокоточное производство, большую часть продуктов которой невозможно создать с помощью ручного труда. Поэтому, несмотря на то что многие производства переехали в Азию, уровень их оснащённости продолжает расти.

Даже дешёвая рабочая сила неспособна конкурировать с машинами.

Рост числа промышленных роботов в мире

Кроме того, дешёвая рабочая сила не остаётся дешёвой, вечно сохраняя экономическую привлекательность для инвесторов и владельцев. Рабочие проходят обучение, набираются опыта и постепенно начинают оценивать свой уровень достаточно высоко, требуя соответствующего ему уровня заработной платы и социальных льгот. Массовое увольнение недовольных сотрудников с последующим набором низкоквалифицированной рабочей силы, во-первых, приведёт к сбою в выпуске продукции и всей цепочке связанных производств; во-вторых, не гарантирует того, что обученные сотрудники однажды не потребуют повышения заработной платы и льгот. А перемещать заводы каждые десять-пятнадцать лет – занятие малопривлекательное, особенно, если перемещать придётся из одной страны в другую. И выход из этого замкнутого круга возможен только один: постепенное, но неуклонное внедрение в массовое производство современных технологий. Эта тенденция не исчезнет и в ближайшие десятилетия приведёт к тотальному снижению числа занятых в промышленности, то есть к тотальному снижению зависимости владельцев средств производства от наёмных работников.

Люди становятся ненужными.

Многочисленные, исчисляющиеся тысячами и десятками тысяч рабочих трудовые коллективы стремительно уходят в прошлое, а вместе с ними тает сила профсоюзов, призванных отстаивать права наёмных работников. Да, репутация многих профсоюзов и профсоюзных лидеров оставляет желать лучшего, их обвиняют в коррупции, сговоре с властями и связях с организованной преступностью. Но даже несмотря на это профсоюзы в целом справлялись со своими обязанностями, обеспечивая своим членам приемлемые условия труда, и если они исчезнут или фатально ослабнут, то…

Без профсоюзов работники окажутся беззащитными

Что мы и наблюдаем.

Современные трудовые отношения медленно возвращаются в XIX век, наёмный работник напрямую взаимодействует с компанией, в результате чего рабочая неделя в сорок часов постепенно уходит в прошлое. Людей заставляют трудиться всё больше, и это объяснимо: готовые их заменить роботы не спят, не едят, не уходят в отпуск и способны давать продукцию двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Сотрудник должен соответствовать: работать больше – просить меньше.

Работать до тех пор, пока его услуги будут востребованы. А таких должностей будет становиться всё меньше и меньше.

В промышленном производстве будущего человеку останется место в управлении – там, где должностные обязанности требуют принятия ответственных решений, – а также в ремонте и обслуживании автоматики и промышленных роботов. Другими словами, в обеспечении бесперебойного производственного процесса на предприятиях ближайшего будущего будут участвовать лишь высококлассные специалисты, которых никогда не требуется много, и некоторое количество подсобных рабочих. Первым не сложно и не жалко обеспечить достойные условия, вторых можно с лёгкостью и в любой момент заменить.

При этом количество промышленных предприятий тоже снизится: жёсткие протоколы Экологического Ренессанса, высокая стоимость ресурсов и высокая конкуренция приведут к тому, что инвестиции в создание новых производств будут велики, а рыночные перспективы – плохо просчитываемы. Новые комплексы будут появляться лишь под гарантированно перспективные, инновационные открытия, старые – модернизироваться, а на смену закрывающимся предприятиям не придут новые, и связано это будет со всеобщим переходом на разумное потребление.

Эпоха сумасшедшего потребления закончилась. Бездумное потребление ресурсов – путь в никуда, в буквальном смысле слова: это путь экологического коллапса и превращения планеты в гигантскую, малопригодную для жизни помойку. Благодаря технологиям Четвёртой революции промышленность ближайшего будущего станет высокоэффективной, экономичной, экологически чистой отраслью, с минимальным числом наёмных работников, товары которой будут иметь ценность.

В наших глазах.

Эпоха бездумного потребления не могла не закончиться эпохой разумной экономии

Однако есть в мировой индустрии отрасль, в которой будет наблюдаться не только интенсивный, но и экстенсивный рост, причём последовательный и устойчивый: будут расти и качественный уровень предприятий, и их количество, поскольку данная отрасль является фундаментальной для любого технологического уклада.

Энергетика.

Давайте снова представим прекрасные города будущего – гигантские агломерации площадью в тысячи квадратных километров, в небоскрёбах которых живут миллионы людей. Устремлённые ввысь дома – жилые и офисные, движущиеся по эстакадам электропоезда, электромобили и бесчисленные дроны в воздухе… А теперь представим наши города ночью и увидим свет. В первую очередь – свет. Освещённые улицы и площади, подсвеченные здания и памятники, парковые дорожки, окна, витрины, вывески, реклама, поезда, машины, дроны – из космоса гигантские агломерации похожи на электрических Бегемотов, лениво распластавшихся на суше в ожидании Левиафанов и разгоняющих своим сиянием тьму. А кроме света – работающие смартфоны, компьютеры, серверы, все бытовые домашние устройства, вживлённые импланты, системы кондиционирования, лифты, разводные мосты… Чтобы всё это работало, требуется энергия.

Наша цивилизация – это электричество.

С его помощью мы работаем и развлекаемся, оно делает нашу жизнь удобнее и комфортнее, и многие из нас уже забыли, когда в последний раз пользовались механическим насосом, даже велосипедным – для подкачки шин существуют компрессоры, которые легко помещаются в кармане; когда заворачивали шурупы ручной отвёрткой; когда варили кофе в турке; когда ложились спать вместе с заходом солнца – потому что в темноте нечего делать. Массовое переселение в города увеличило потребность в электроэнергии, а для цифровых технологий оно и вовсе основа основ – если накачать колесо мы сможем с помощью механического насоса, то намайнить пару бит-монет и продать их через сайт криптовалютной биржи без электричества не получится.

А цифровые технологии – это и есть Четвёртая революция.

С их помощью мир будет полностью изменён. Однако без достаточного производства электроэнергии можно даже не начинать.

Стремительный рост потребления электроэнергии, который наблюдался весь XX век, привёл к появлению огромного количества генерирующих мощностей, многие из которых не то что не отвечают жёстким требованиям Экологического Ренессанса, но и считались «грязными» даже по меркам XX века, когда люди не задумывались ни о чём, кроме прибыли. Именно поэтому энергетическая отрасль – как наиболее важная – должна быть модернизирована в первую очередь. Электростанции, работающие на угле и мазуте, наносят колоссальный ущерб окружающей среде: и выбросами от сжигания топлива, и вредом от его добычи и транспортировки, поэтому постепенно будут выводиться из эксплуатации. Им на смену приходят предприятия «зелёной» генерации: использующие силу ветра, приливов и солнечную энергию. И если двадцать лет назад они требовали серьёзных дотаций, то благодаря современным технологиям и разумной ценовой политике становятся всё более выгодными.

Рост потребления первичной энергии в мире

Однако в силу объективных причин мы не сможем полностью перейти на «зелёную» энергетику, поскольку она, к сожалению, не гарантирует устойчивой генерации. Силы природы хоть и неиссякаемые, но нестабильные, а создание и обслуживание гигантских аккумуляторных станций не кажется хорошим выходом из положения – то, что можно реализовать в условиях частного дома, абсолютно неприменимо в промышленных масштабах. Поэтому самым разумным выходом можно считать модернизацию тех энергетических объектов, на которых можно добиться высокого уровня соответствия протоколам Экологического Ренессанса, например, на гидроэлектростанциях, наложив запрет на их дальнейшее сооружение, поскольку оно требует изменения оригинального природного ландшафта. Однако для выправления перекосов генерации «зелёных» станций одной гидроэнергетики будет недостаточно, поэтому пристальное внимание уделяется и будет уделяться впредь развитию атомной энергетики и особенно разработке управляемой термоядерной реакции, которая откроет перед человечеством широчайшие перспективы развития.

* * *

Энергетика будущего продолжит оставаться ведущей отраслью промышленности, опирающейся на самые современные научные достижения. Энергетика является фундаментальной индустрией для нашей цивилизации, но одновременно и достаточно «грязной» отраслью, что можно исправить с помощью современных технологий. Благодаря им будет повышаться генерация и одновременно станет снижаться негативное воздействие на окружающую среду, что приблизит энергетическую отрасль к стандартам Экологического Ренессанса. Индустрия будет модернизироваться под современные задачи одной из первых. Модернизация приведёт к увеличению доли «зелёной» генерации, что, в свою очередь, повысит стоимость энергии для потребителей, а значит, ускорит переход на разумное потребление путём внедрения энергосберегающих технологий и экономии энергии.

Четвёртая революция научит нас ценить то, чем мы пользуемся.

Мы боимся.

Это не хорошо и не плохо – это факт. Мы боимся разных вещей: потерять работу, заболеть, подойти к понравившейся девушке или ответить зарвавшемуся начальнику так, как он заслуживает. Мы боимся показать окружающим своё изобретение или написанную книгу – один бог знает, сколько замечательных открытий и великих романов не увидели свет из-за боязни публичности, стеснительности или страха провала. Мы боимся что-то поменять в своей жизни или сказать: «Хватит!» Мы боимся ядерной войны, падения астероида, глобального потепления, «проблемы 2000» и окончания календаря майя. А ещё – змей, пауков, клоунов и стоматологов. Мы боимся того, что было, и того, что никогда не случится. Одни люди помогают нам справиться с нашими страхами, другие делают на них деньги. Мы можем превзойти себя или позабыть о существовании того, что нас пугает. Но есть страх, который с нами всегда. Въевшийся в само естество и ставший нашей частью. Страх, который определял политику стран и развязывал войны. Страх, который преследует нас с каменного века.

Самый осязаемый.

Самый понятный.

Самый естественный.

И самый грозный.

Страх голода.

Люди боятся призраков и стараются о них не думать.

Благоденствие последних десятилетий позволило нам загнать старинный страх глубоко внутрь, в развитых странах считается нелепым даже говорить о возможности голода, но он никуда не делся: не страх – голод. Он всегда рядом, всегда ждёт и будет следовать за нами неотступно, как тень. И он воспользуется любой нашей оплошностью, любой возможностью, чтобы вернуться в реальную жизнь, чтобы перестать быть призраком. Вооружённые конфликты, экономические кризисы, стихийные бедствия, неурожай – любая большая беда вызывает его к жизни. Вспомните Великую Депрессию, когда миллионы американцев были готовы на всё, на любую работу за еду. Вспомните чудовищный голод в британской Бенгалии, жертвами которого стали несколько миллионов человек, неурожаи в Африке и Северной Корее… Голод всегда рядом, и мы не имеем права забывать о нём.

Особенно теперь, когда нас стало очень много.

В недавнем докладе ООН указывается, что угроза голода не отступает и около восьмисот миллионов человек не имеют возможности полноценно питаться[16]. Несмотря на усилия ООН и программы помощи, которые принимают развитые государства, проблема не исчезает и даже усугубляется. А учитывая продолжающийся рост населения, она будет становиться только острее.

Если мы не предпримем необходимые, а главное – разумные меры.

Современное сельское хозяйство давным-давно не имеет ничего общего с добродушным фермером, образ которого мы часто встречаем на рекламных плакатах и яркой упаковке с продуктами питания. Современное сельское хозяйство – это большой наукоёмкий бизнес, ведущую роль в котором играют крупные корпорации. В сфере их интересов лежат все этапы производства: разработка устойчивых к угрозам и высокоурожайных сортов растений, удобрений и биодобавок для кормов, сбор, хранение, переработка и доставка готовой продукции. Только большие, работающие по продуманному плану агропромышленные корпорации дают гарантию производства продовольствия в достаточных для обеспечения населения планеты количествах. Поставки продуктов питания должны быть регулярными и по возможности не зависящими или мало зависящими от природных катаклизмов, засухи, грибка или нашествия насекомых-вредителей. А самое главное – от изменения климата, поскольку глобальное потепление грозит переформатировать сельскохозяйственную географию планеты, сделав многие плодородные территории непригодными для устойчивого земледелия. Всё это нужно учитывать, поскольку перебои в поставках грозят гуманитарной катастрофой, которую мы не можем себе позволить. Другими словами, производство продовольствия – это глобальная задача для цивилизации, большая часть населения которой проживает в городах, и с этой задачей неспособны справиться разрозненные фермерские хозяйства.

Ведь нас много, а будет ещё больше.

Площадь пригодных для сельского хозяйства земель конечна, даже если бы мы могли себе позволить вырубить под пашни все существующие леса. А мы не можем. Поэтому единственный для нас выход заключается в увеличении эффективности использования пахотных земель, для чего необходимы серьёзные научные изыскания. Исследования требуют больших средств, которые есть только у корпораций, а корпорации – даже те, которые занимаются производством лекарств и продовольствия, нацелены на получение прибыли и хотят, чтобы субсидированные ими научные работы приносили доход. Желательно стабильный. Именно поэтому в знаковом деле Monsanto[17] против Боумана Верховный суд США принял сторону корпорации[18], защитив патент на семена генетически модифицированной сои. Компания отстояла своё право на прибыль и наглядно показала, что, если разработанный продукт кому-то необходим, за него нужно заплатить. Судебное решение не только защитило доходы акционеров Monsanto, но и позволило другим корпорациям вздохнуть спокойно и продолжить научные изыскания, не опасаясь за судьбу созданной интеллектуальной собственности.

И поэтому на вопрос, как будет выглядеть производство продовольствия в будущем, возможен один ответ – высокотехнологично.

Сельскохозяйственные зоны будущего – в основном они принадлежат транснациональным корпорациям – будут представлять собой скорее фабрики, чем фермы, чётко работающие на производство заранее рассчитанного урожая. Основной упор будет сделан на растениеводство, поскольку благодаря современным и перспективным биотехнологиям оно способно дать дешёвую основу для массового производства всего спектра повседневных продуктов питания. Вытеснение оригинальных продуктов уже началось, и в ближайшем будущем на нашем столе будут преобладать растительное мясо, растительная рыба и растительное молоко. А чтобы переход на новое питание прошёл гладко, одним из главных трендов медиа станет веганство: знаковые персоны будут рассказывать, как здорово и современно чувствуют себя без натурального мяса, а серьёзные научные журналы представлять исследования на тему безусловной пользы растительной диеты. Ненастоящее мясо и ненастоящая рыба не будут отличаться от оригиналов по вкусу, и очень скоро из меню и этикеток исчезнет значок, указывающий на растительное происхождение продуктов. Да и зачем он нужен, если исчезнет альтернатива? Мы будем покупать котлеты для бургеров и жарить их, как жарим настоящие. И не будем размышлять над тем, что именно мы жарим. С другой стороны, когда мы едим яблочное пюре – сейчас, в наши дни, – мы не задумываемся над тем, действительно ли оно изготовлено из настоящих яблок. И не будем задумываться в будущем, поскольку нам важно иметь вкусную, питательную, содержащую необходимое количество витаминов и полезных веществ пищу, а массовая пища станет самой доступной и будет продаваться расфасованной в брикеты для домашних кухонных автоматов. Возможно, упаковка брикета в процессе приготовления станет частью блюда – для уменьшения отходов. С помощью биотехнологий возможно всё.

Что же касается натуральных, настоящих продуктов, их производство снизится, но не прекратится, альтернатива на рынке будет обязательно, и мы сможем формировать свой рацион исходя из собственных предпочтений и уровня доходов.

Каждый этап сельскохозяйственного производства будет находиться под строгим контролем и отслеживаться внимательнейшим образом. Почва вспахана беспилотными машинами, в неё внесено строго определённое количество удобрений, предназначенных именно для этой культуры, именно для этого состава почвы и именно для этой климатической зоны. Следующие машины засеют подготовленное поле созданными в лабораториях семенами – скороспелыми, позволяющими собирать два урожая даже в зонах рискованного земледелия, компания гарантирует, что всходы будут устойчивы к изменениям погоды, болезнетворным бактериям, вредителям и отравляющим веществам, которые будут использоваться во время вызревания урожая. Поля будут круглосуточно контролироваться с помощью дронов, передающих в дата-центры подробную информацию о состоянии посевов. На основании этих сведений будут приниматься решения о поливе и строго дозированном добавлении удобрений и питательных веществ. В положенное время беспилотные комбайны соберут урожай, и машины начнут готовить поля к следующему посеву.

Что же касается углеродного следа, то он окажется минимальным, поскольку все машины и механизмы будут работать на электричестве или водороде.

Сельское хозяйство будущего – это растениеводство.

Массовое животноводство вступает в абсолютное противоречие с протоколам Экологического Ренессанса. Оно затратно и неэффективно с точки зрения потребляемых ресурсов – для производства одного килограмма еды их требуется несравнимо больше, чем в растениеводстве. Животные требуют пастбищ – тех самых площадей, которые можно использовать под более эффективно возделываемые поля, но даже при наличии пастбищ скоту всё равно требуются корма, для выращивания которых приходится выделять дополнительные посевные площади, по некоторым оценкам, до тридцати процентов пахотных земель, и тратить ресурсы на их обработку, включая производство удобрений. А затем тратить ресурсы на производство собственно кормов и их транспортировку.

И пастбища, и поля кормовых культур требуют полива, а сам скот – водопоя и ухода. На всё вместе тратится около восьми процентов пресной воды, что совершенно невозможно в условиях нарастающего водяного дефицита. Противники массового животноводства любят добавлять аргументы о существенном взносе в парниковый эффект, который делают колоссальные стада крупного рогатого скота, и о загрязнении почвы навозом, но на мой взгляд, одних экономических причин более чем достаточно для понимания того, что животноводство окажется «слабым звеном» сельскохозяйственной индустрии.

Нас слишком много, поэтому производство высококлассных стейков станет редкостью – в первую очередь нужно накормить людей. И если бройлеры, являющиеся наименее ресурсозатратными предприятиями, ещё имеют перспективы развития, то поголовье крупного рогатого скота будет неуклонно снижаться – мы просто не сможем позволить себе такой расход ресурсов. На смену настоящему мясу придут заменители – как растительные, так и выращенные с помощью современных биотехнологий, например из стволовых клеток. Работы уже идут, и первый искусственный гамбургер, представленный публике в 2013 году, стоил всего лишь триста тысяч долларов, через пять лет его цена упала до пятидесяти, и нет сомнений, что до промышленного производства «стейка из пробирки» осталось совсем чуть-чуть. А главное, нет сомнений, что данный проект позволит сэкономить колоссальное количество ресурсов.

Но что станет с фермерами?

Классические земледельцы и скотоводы, несомненно, останутся, некоторое их количество обязательно продолжит обрабатывать свои земли старыми, неэффективными, «натуральными» способами. Фермерская доля в глобальном производстве продовольствия будет невелика, но на их продукцию будет устойчивый спрос от любителей натуральных продуктов.

Одновременно получит широкое развитие «городское фермерство» – частные предприятия инициативных граждан, которые будут выращивать натуральные овощи и фрукты в условиях агломерации. Не на открытом грунте, конечно, а в теплицах, созданных с применением новейших технологий, подобных тем, которые развивает компания Plenty Unlimited. Оптимизация процесса, достигнутая с помощью цифровых методов, применяемых на всех этапах выращивания овощей и фруктов, позволяет достичь великолепных результатов при сравнительно скромных затратах и станет хорошей альтернативой для городских жителей.

Однако массовое производство продовольствия останется за корпорациями.

Передовые биотехнологии, продуманное ведение хозяйства и строгое соблюдение протоколов Экологического Ренессанса позволят насытить рынок достаточным количеством продуктов. Но будут ли они дёшевы?

Когда корпорации выводили на рынок первые ГМО, то есть готовился коммерческий запуск биотехнологического проекта, одним из главных аргументов убеждения общества стал гуманитарный. Корпорации особо подчёркивали, что благодаря их разработкам поля будут засеяны высокоурожайными, устойчивыми к вредителям и погодным условиям культурами, что позволит существенно удешевить продукты питания. Однако мировые цены на продовольствие стабильно растут с начала века, а в 2021 году подскочили на рекордные величины, что объясняется давлением пандемии[19], а предпосылок для их падения не видно. Более того, официально заявляется, что переход к устойчивым моделям сельскохозяйственных и продовольственных систем, то есть к массовому использованию современных биотехнологий, обязательно приведёт к росту цен[20]. Они будут повышаться и повышаться…

До какого предела?

На этот вопрос ответить невозможно, поскольку корпорации, как мы помним, создаются для получения прибыли. И, без сомнения, сумеют с цифрами на руках доказать, что для постоянного повышения цен на продовольствие имелись (имеются и будут иметься впредь) серьёзные экономические основания.

В будущем стоимость массовой еды будет не низкой, но доступной, высокой ровно настолько, чтобы её ценность была понятна массовому потребителю и не позволяла людям бездумно выбрасывать продукты. Время уговоров закончилось, и разумное потребление будет внедряться самым естественным и наиболее оптимальным регулятором повседневности – ценами. А их можно объяснить «ситуацией на рынке», «проблемами в производственном цикле» и пандемией, власти не несут прямой ответственности за их формирование, но охотно инициируют расследования случаев необоснованного завышения. Расследований, которые редко к чему-нибудь приводят.

Тем не менее сильно завышать стоимость массового продовольствия в ближайшем будущем не планируется, поскольку продукты представляют собой социально значимый товар – помните о призраке голода! – и мы должны иметь возможность приобретать их по разумной цене. Разумной с точки зрения разумного потребления.

Но что это будут за продукты?

С каждым годом уменьшается число людей, занятых в сельском хозяйстве, поскольку корпорации стремятся сделать процесс получения урожая максимально эффективным, что, по их мнению, означает максимальное отсутствие работников. Сейчас речь идёт не о производстве продуктов питания, а именно о сельском хозяйстве: уменьшается число людей, работающих и умеющих работать на земле, знающих, как выращивать пшеницу и ухаживать за скотиной. Да и зачем эти знания нам – цивилизованным жителям гигантской агломерации? Наши стремления лежат в совершенно иной плоскости – мы создаём товары, услуги и деньги. Жизнь городского жителя, если мы не говорим о «городском фермере», проходит очень далеко от производства продовольствия. Кроме того, нам не принадлежат сельскохозяйственные земли – поля, плантации, пастбища; не принадлежат перерабатывающие предприятия; и мы заинтересованы лишь в результатах труда этой гигантской индустрии. Мы – поколение потребителей, подавляющее большинство которых способно добывать еду лишь одним способом – заказом в магазине. И в обеспечении этой потребности – главнейшей для нашей жизни – мы являемся абсолютно зависимыми от производителей питания.

Является ли эта зависимость естественной? Да, поскольку цивилизационное разделение труда не предполагает даже намёка на то, что горожанину следует заниматься натуральным хозяйством. Это глупо и неэффективно.

Является ли эта зависимость контролируемой? Нет. Мы не знаем, как именно и в каких условиях производится предназначенная для нас пища, какие добавки и препараты при этом применяются. Мы можем либо доверять производителям продуктов питания, либо надеяться на компетентность государственных надзорных органов, гарантирующих качество жизненно важного для нас продовольствия.

Мы сможем выбирать, от кого нам спокойнее чувствовать себя зависимыми: от корпорации или государственной машины, но не можем ничего поделать с этой зависимостью. И никогда не сможем.

Поэтому большинство из нас, простых обитателей гигантских агломераций будущего, прагматично выберет вариант «не задумываться». Главное, чтобы еды хватало, она не исчезала из магазинов, была вкусной, питательной и полезной для здоровья.

Кстати, о здоровье… Давайте посмотрим, как в будущем будет устроена система здравоохранения?

Нас много и с каждым днём становится всё больше. А чем больше в мире людей, тем больше в мире больных людей.

На первый взгляд, утверждение может показаться банальным, слишком простым и немного циничным, однако за видимой простотой фразы стоят судьбы миллионов людей. Болезни – часть нашей повседневности. Сезонные, инфекционные, хронические… На Земле найдётся не так много людей, которые никогда ничем не болели, а все остальные отлично изучили путь к ближайшей аптеке. Они будут платить за возможность избавить себя от недомогания. И ещё среди остальных есть такие, кто не может не платить, кто готов продать что угодно и залезть в чудовищные долги ради лишнего года жизни. Или десяти лет. Или эфемерной надежды выздороветь.

Ведь время – самое дорогое, что у нас есть, и когда возникает угроза его исчезновения – у нас или наших близких, – всё остальное перестаёт иметь значение.

А ещё больных становится больше по той причине, что мы, научившись бороться со смертью и продлевать жизнь, не научились пока продлевать здоровье. Мы радуемся статистике, которая показывает увеличение продолжительности отпущенного нам срока, поскольку из всех развлечений на свете жизнь – самое интересное, но в определённый момент становимся постоянными клиентами фармакологических компаний. Научившись продлевать жизнь, мы увеличили в населении планеты долю пожилых людей, мир стал старше, а медицинские услуги всё более и более востребованными: пожилым людям трудно обходиться без препаратов, частых медицинских консультаций, профессиональной помощи и профессионального ухода. А всё перечисленное редко бывает бесплатным, точнее – никогда не бывает. И если мы сами не платим за услуги и помощь, это делает страховая компания или государство.

А главная задача бизнеса – приносить прибыль владельцам.

Современная медицина – сфера передовых технологий, направленная на постоянный поиск и разработку новых решений, то есть как и современное сельское хозяйство и любая иная современная индустрия, требует больших затрат на научные изыскания, но при этом она является весьма высокодоходной отраслью. И одновременно в силу естественных причин медицина, как и продажа продуктов питания, является бизнесом предложения, от которого невозможно отказаться. Конечно, клиенты принимают не всё, но если человек способен прожить какое-то время с плохим или отсутствующим зубом, надеясь однажды накопить достаточно средств, чтобы хватило на имплант или «коронку», то отказаться от срочной полостной операции у него возможности нет. Отказаться он, разумеется, вправе, однако на этом его физическое существование будет с большой вероятностью прекращено или же сильно затруднено – вплоть до превращения в инвалида.

Здоровье – наше второе главное богатство после времени, которое нам отпущено. И большинство из нас старается делать так, чтобы этот актив как можно дольше оставался ценным.

При этом медицинские услуги не ограничиваются лечением только серьёзных заболеваний – они абсолютно вписаны в повседневность и пребывают с нами постоянно, как сила с джедаями. Нам не нравится чувствовать себя больными, простуда и лёгкое недомогание мешают, отвлекают от дел, мы покупаем препараты, придуманные для того, чтобы снять симптомы, а не побороть болезнь. Проглотив их, мы не вылечимся, зато сможем ходить на работу, чтобы у нас были деньги на следующие препараты, возможно, от более тяжёлой болезни. Или от болезни, вызванной той самой работой, на которой мы зарабатываем на препараты. Нам не нравится нервничать – переживания вызывают страх и депрессию, однако повседневность дарит бесконечное количество поводов для беспокойства: от непонятно почему вскочившего прыща до карьерных или деловых неудач, и мы покупаем успокоительные: чтобы не дрожали пальцы, чтобы не орать на близких, чтобы просто заснуть, получив долгожданный отдых… И разглаживаем нервы успокоительными препаратами, как утюгом. А некоторым из нас они начинают требоваться всё чаще. Нам не нравится боль, но для многих она стала привычным спутником: голова, живот, мышцы, связки – наши биологические машины не особенно долговечны, с «божественной гарантии» мы слетаем в тридцать пять – сорок лет, после чего начинаются различные неполадки как от болезней, так и в силу изношенности, многие из неполадок весьма болезненны, а производители болеутоляющих помогают нам снимать неприятные ощущения.

Это наша реальность.

И в будущем ничего не изменится.

Мы можем отказаться от одежды, особенно дорогой, и покупать её по мере необходимости, когда окончательно испортится старая вещь; мы можем выбрать не сверхсовременный – до следующей презентации – смартфон, а обойтись дешёвым устройством от менее известного производителя, пересесть с личного автомобиля на общественный транспорт, реже покупать книги и ходить в кино, но мы не можем отказаться от еды и заботы о своём здоровье. С этой точки зрения медицина – весьма надёжный бизнес, и не удивительно, что по данным Forbes за первую половину 2017 года только в 188 компаний, работающих в секторе здравоохранения, было инвестировано 3,5 миллиарда долларов[21].

Это частные средства, идущие на развитие частных компаний или на разработки в их интересах. Что же касается государственных вложений, то они представлены на следующей диаграмме.

Общие расходы на здравоохранение в процентах от ВВП по стране

При этом Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) констатирует, что серьёзные вложения не гарантируют высокого качества здравоохранения. В совместном докладе ОЭСР, ВОЗ и Всемирного банка, сделанном в 2018 году, отмечается, что во всех странах распространены такие явления, как постановка неточных диагнозов, ошибки при назначении лекарственных средств, проведение ненадлежащего или ненужного лечения, использование слабой или не отвечающей требованиям безопасности материально-технической базы или методов работы клинических учреждений, либо отсутствие необходимой подготовки и опыта у поставщиков услуг. Тем не менее только благодаря государственному финансированию здравоохранения подавляющее большинство жителей планеты имеет доступ к медицинскому обслуживанию, поскольку частное здравоохранение по карману далеко не всем. Причём настолько не по карману, что в феврале 2019 года ВОЗ откровенно признала: «Увеличение государственных расходов на здравоохранение позволяет снизить риск обнищания людей в связи с необходимостью оплачивать медицинскую помощь». Другими словами, если вам «повезёт» заполучить серьёзную проблему со здоровьем, но по каким-то причинам не устроит предлагаемый государством уровень медицинского обслуживания, то, чтобы вылечиться, вам придётся стать миллионером. Ну или просто очень богатым человеком. Ведь здравоохранение – это бизнес, и с точки зрения его собственников нет принципиальной разницы между продажей гамбургера и лекарственных средств, между услугой таксиста и хирурга – всё должно быть оплачено.

Так что же нас ожидает?

Начинать размышления о здравоохранении будущего следует с тотальной и давным-давно назревшей цифровизации «первой линии медицинской обороны» – первичного приёма. Именно в эти двери идёт самый большой поток страждущих, именно здесь происходит их перераспределение и отсев, на что тратится колоссальное количество человеко-часов. И здесь же допускается самое значительное число ошибок из-за неверно поставленного первичного диагноза. «Первая линия» требует помещений, дорогостоящего оборудования, подготовленного персонала, при этом изрядную часть времени врачи тратят не на работу по специальности, а на бюрократию. Подавляющее большинство визитов заканчивается направлением на анализы – что абсолютно естественно! – после которых клиническая картина проясняется и пациент отправляется к нужному специалисту, то есть в другую очередь.

В настоящее время «первая линия» представляет собой громоздкий и не самый эффективный в мире механизм, принципы работы которого были заложены в далёком прошлом. И когда мы говорим о здравоохранении будущего, то видим «первую линию» совсем иной: простой, понятной, направленной на человека и максимально точной.

Но как этого добиться?

Только через разработку медицинских приложений для смартфонов, которые обеспечат необходимое взаимодействие между нами, нашим организмом и цифровым центром здравоохранения. Причём сейчас мы говорим именно о медицинских, а не «приложениях для фитнеса», снимающих примитивные показатели – возможности мобильных устройств давно преодолели рубеж «измерения пульса и частоты дыхания». Уже сейчас можно снять кардиограмму в любое время и любом месте, проверить уровень насыщенности крови кислородом, измерить давление, температуру тела, уровень глюкозы в крови и даже сделать анализ ДНК. Разработка новых приложений будет продолжаться, а результаты их работы – становиться всё более точными, независимые стартапы и лаборатории крупных компаний будут предлагать новые, оригинальные решения для различных видов заболеваний и проведения исследований. Многие разработки станут известны широкой публике и войдут в топы скачиваний, однако будущее медицинских приложений очевидно: крупные компании скупят самые интересные стартапы или заимствуют их незащищённые патентами идеи для создания комплексных платформ, которое в данной работе я стану называть iАмбулаторией.

Это будет Microsoft Office для постоянного контроля за состоянием здоровья. Базовая платформа для всех и дополнительные программные блоки, добавляемые по мере необходимости, выстраивающие конфигурацию приложения строго под конкретного пользователя. Если вы страдаете ожирением, ваша iАмбулатория будет одного вида, если гепатитом С – совершенно другого, если вы здоровы и не страдаете хроническими заболеваниями, то получите удобное фитнес-приложение с функцией контроля в режиме реального времени, но при этом нацеленное на выявление и профессиональное предупреждение угроз вашему здоровью.

Что может быть лучше?

Самообучающемуся искусственному интеллекту вполне по силам провести анализ поступающих со смартфона данных и предположить первичный диагноз ещё до того, как вы почувствуете недомогание. Более того, в процессе обучения и «подстройки» под конкретного пользователя результаты работы цифрового врача, то есть поставленные им диагнозы, будут становиться всё более и более точными, ведь он не просто изучит ваш организм, а будет наблюдать ваше состояние в динамике, круглосуточно и без перерыва на обед. Да, это будет виртуальный, существующий только в смартфоне доктор, но при этом – самый внимательный врач в вашей жизни, который не забудет ни одной, даже мелкой, незначительной на первый взгляд детали, имеющей отношение к состоянию здоровья, и тем завоюет ваше полное доверие.

Но как обеспечить доброго цифрового доктора пищей для размышления? То есть результатами анализов, а не только сведениями о пульсе и давлении? Без этих данных возможности iАмбулатории окажутся сильно урезаны – до уровня «фитнес-приложения», поэтому самым перспективным и насущным направлением для исследований следует признать разработку вживляемых медицинских чипов, которые смогут делать анализы в режиме реального времени и передавать результаты на смартфон, и компактных, не превышающих размером кофеварку – маленькую кофеварку! – мини-лабораторий для проведения анализов среднего и сложного уровня в домашних условиях. Вживление чипа – абсолютно безопасное с технологической точки зрения действие – станет обязательным условием подключения к полноценной iАмбулатории. Домашняя мини-лаборатория – по желанию, однако мало кто откажется заплатить сравнительно небольшие деньги, чтобы избавить себя от траты времени на поездки в клиники и ожидания в очередях. Мини-лаборатории – одна на семью или на небольшую группу живущих по соседству друзей – станут привычными бытовыми устройствами и, будучи связанными со смартфонами пользователей, обеспечат iАмбулатории потоком необходимой информации. Данные будут храниться в «облаке», а их динамика подвергаться постоянному контролю и анализу. Если у пользователя появятся жалобы или подозрительные симптомы, ему будет достаточно сообщить об этом iАмбулатории – например, через голосового помощника – и следовать дальнейшим инструкциям: уточнить самочувствие, рассказать, как появились беспокоящие симптомы, сфотографировать сыпь или сделать дополнительные анализы.

Однако полученные данные пригодятся не только для постановки первичного диагноза. Возможности iАмбулатории и её знания о нас позволят цифровому доктору давать советы по всем вопросам, связанным с нашим здоровьем. Приложение будет контролировать нашу нагрузку и следить за соблюдением разумного баланса между работой, спортом и отдыхом. А ещё – следить за качеством питания, поскольку от него во многом зависит наше здоровье. Четвёртая революция предполагает появление глобального «интернета вещей», когда холодильник будет абсолютно точно знать, что в нём находится, благодаря меткам на биоразлагаемой упаковке, а кухонный автомат – что вы готовите и в каких количествах. Эта информация будет поступать в iАмбулаторию, анализироваться, сопоставляться с текущей оценкой состояния вашего здоровья, после чего цифровой врач продумает оптимальную диету на каждый день на основании вашего режима: больше белков в дни занятия спортом, меньше углеводов и признанные натуральными соки.

И никакого табака: датчики дыма и анализаторы дыхания не позволят обмануть систему, заботящуюся о вас и вашем здоровье.

iАмбулатория обеспечит постоянный контроль за пользователем с целью профилактики заболеваний, проведения ранней диагностики и, соответственно, своевременного назначения необходимого лечения или комплекса укрепляющих мер. И всё это – без утомительного и дорогостоящего визита в медицинский центр. Человек ещё не чувствует недомогания, а уже оказывается у нужного специалиста, минуя длительные стадии ожидания первичного приёма у врача общей практики, сдачи анализов, ожидания результатов и повторного приёма. iАмбулатория сэкономит огромное количество человеко-часов, сделает ненужным гигантское количество врачей «первой линии», что позволит сосредоточиться на оказании экстренной и неотложной помощи, а также предоставлении стационарного лечения. Более того, по мере накопления и обмена опытом с другими приложениями через единую базу данных ИИ сведёт число ошибок при постановке первичного диагноза к минимуму, болезни, особенно опасные, будут выявляться на самых ранних стадиях, что в конечном счёте позволит сократить число стационаров.

Ещё большее значение единая система iАмбулаторий будет иметь в случае появления и распространения вируса, угрожающего эпидемией или пандемией. Сообщения об одинаковых симптомах у большого числа заболевших будут мгновенно отмечены системой, проанализированы, после чего будут предприняты необходимые в данном случае шаги, вплоть до объявления карантина.

Когда мы говорим об оказании медицинской помощи, то должны понимать, что время – скорость вмешательства специалиста – имеет важнейшее, а иногда и судьбоносное значение. Быстро оказанная помощь спасёт жизнь, быстрое вычисление и отправка на карантин заражённых предотвратит распространение вируса, не позволив эпидемии превратиться в пандемию. Внедрение в здравоохранение цифровых технологий Четвёртой революции позволит реагировать на вызовы максимально быстро, а значит, мы сможем спасти множество жизней благодаря серьёзной, профессиональной работе с большими массивами данных.

С помощью iАмбулатории будет достигнут идеальный баланс между интересами людей, власти и частного капитала. Мы, обычные пользователи приложения, обретём спокойствие и некоторую уверенность от того, что за состоянием нашего здоровья установлен полноценный контроль. При этом многие из нас смогут вовсю предаваться излюбленному развлечению – поиску у себя болезней и постановке диагноза практически на профессиональном уровне, а в лице ИИ iАмбулатории мы обретём чуткого и терпеливого собеседника с первичными навыками психолога. Государство снизит расходы на социальные нужды, а квалифицированные врачи станут уделять больше времени непосредственно лечению больных.

Что же касается частных компаний…

Крупнейшие IT-корпорации давно разрабатывают системы для комплексной работы с массивом медицинских данных. И если система HealthVault Insights от Microsoft потерпела неудачу – такое тоже случается, то Apple ResearchKit активно развивается, и владельцы корпорации смотрят на её будущее с большим оптимизмом. Приблизительно с таким же, как и владельцы Google – на собственную аналогичную разработку. Люди, знающие ценность информации, понимают, какие перспективы открывает доступ к медицинским картам населения, и работают над тем, чтобы его заполучить. Полный доступ – другой никому не интересен. И когда он будет получен – не «если», а «когда», – в мире станет на одну тайну меньше. На врачебную тайну. IT-гиганты будут знать не только что мы едим, с кем спим, сколько зарабатываем и как тратим деньги, а и чем болеем и как лечимся. В режиме реального времени.

Как они распорядятся полученной информацией?

Первые покупатели на данные из iАмбулатории приходят в голову мгновенно – страховые компании, которым очень пригодятся сведения о нашем здоровье при заключении договоров страхования жизни и даже стандартной медицинской страховки – во всех случаях, когда здоровье клиента имеет ключевое значение для деталей контракта, лучше знать о нём как можно больше, чем полагаться на результаты одной, пусть и подробной проверки. В этой же очереди за информацией из наших медицинских карт окажутся банковские клерки: они будут учитывать состояние нашего здоровья при расчёте ипотеки и долгосрочных кредитов. Работодатели, частные и государственные пенсионные фонды, фармацевтические компании… всех не перечислишь. Но о последних – фармацевтических гигантах – следует сказать особо, поскольку они будут заинтересованы в очень плотном сотрудничестве с платформой iАмбулатории: для того чтобы добрый цифровой доктор советовал доверчивому пользователю препараты именно их производства, а не аналоги конкурентов.

Возможности iАмбулатории и возможности, которые она открывает для заинтересованных сторон – перспективы получения подробной информации о нас, – не оставляют сомнений в том, что iАмбулатория будет внедрена. Более того, добровольное подключение к платформе будет проводиться в течение короткого периода – ровно столько, сколько понадобится для массированной пропаганды продукта, его обкатки в реальных условиях, поиска багов и подготовки дополнительных мощностей для обработки и хранения гигантского объёма данных. Как только начальный период завершится, подписка на iАмбулаторию постепенно – ни в коем случае не в приказном порядке – начнёт становится обязательной. В порядке частной инициативы. Просто в один прекрасный день мы заметим, что запись к врачу осуществляется только через iАмбулаторию, а если приложения нет, придётся ехать, например, в МФЦ, чтобы отстоять длинную очередь и подать заявление лично. Увидим, что страховые взносы для подключившихся к iАмбулатории значительно ниже, чем для тех, кто предпочитает скрывать свою медицинскую карту от IT-гиганта, а значит – от страховой компании. Без iАмбулатории мы не сможем устроиться на работу в крупную корпорацию, потому что корпорация оплачивает сотрудникам медицинскую страховку и требует прозрачности; столкнёмся с проблемами при оформлении кредита – везде будут интересоваться причинами, по которым мы хотим сохранить в тайне состояние своего здоровья.

Существует масса способов создать «нулевую толерантность» к тем, кто не захочет добровольно подписываться на iАмбулаторию, и нет никаких сомнений в том, что все эти способы будут задействованы.

С благородной целью – в заботе о нашем здоровье

Загрузив в смартфон iАмбулаторию, запустив её и передав в приложение всю информацию о своём здоровье, мы окажемся в полной зависимости от мнения цифрового врача – нашего постоянного виртуального спутника, внимательного настолько, что от него не укроется ни одна деталь. Он предложит нам идеальную – на его взгляд – диету, а если мы не согласимся, сделает в карте пометку о том, что мы не в должной мере соблюдаем инструкции, а значит, недостаточно заботимся о своём здоровье. И честно предупредит, что злоупотребление неправильной пищей обязательно скажется на нашем рейтинге и, как следствие, изменении размера текущих страховых взносов в сторону их повышения. Ничего личного, просто цифровой доктор сочтёт, что мы чрезмерно рискуем и можем навредить себе, а на основании этого мнения цифровой страховой агент решит, что мы должны оплатить своё нежелание выполнять инструкции. Что же касается наиболее возмутительных нарушений протоколов охраны здоровья – таких, например, как случаи табакокурения, чрезмерное употребление алкоголя или запрещённых наркотиков, то они нанесут нашему рейтингу непоправимый ущерб. А самое главное заключается в том, что факты нарушений невозможно будет скрыть – встроенные чипы и мини-лаборатории заметят и докажут появление в организме любых веществ, установят точное время их появления, рассчитают дозу и даже расскажут, по какой причине мы решили нарушить закон: потому что впали в депрессию или просто так.

Сразу наложить наказание или сначала отправить к психологу?

Он будет решать: наш добрый цифровой доктор.

У нас не будет от него тайн, а у него не будет секретов от всех, кого заинтересуют наши тайны и кто сможет заплатить за доступ к ним. В мире Четвёртой революции тайна – понятие условное.

Но самое интересное произойдёт потом, когда iАмбулатория плотно войдет в нашу жизнь и станет её неотъемлемой частью, осуществляя постоянный контроль за состоянием здоровья. Даже если изначально подключение к медицинскому сервису будет бесплатным, через год или два мы обязательно узнаем, что обязаны платить корпорациям за то, что они знают о нас всё и продают эту информацию всем желающим. И не важно, есть ли у нас хроническое заболевание, вынуждающее нас постоянно следить за своим состоянием, или нет – мы будем платить. Тот факт, что здоровые и относительно здоровые люди проходят мимо кассы корпорации, безумно расстраивает её руководство, поэтому оно сделает всё, чтобы повсеместно внедрить обязательную подписку на iАмбулаторию, то есть ежемесячную дань[22] в свою пользу. Если пропустим платёж, потеряем доступ к услугам, но наши данные не пропадут, и мы сможем вернуться к ним при возобновлении подписки[23].

* * *

Мы всегда, на протяжении всей истории человечества, были зависимы от знахарей и врачевателей, доверяли им своё здоровье, а значит – себя, и просили взамен одно – тайну. Благодаря её сохранению мы не ощущали зависимость от лекарей и не попадали в неё. Знахари и врачеватели давали слово хранить наши секреты и несли ответственность, если по каким-то причинам не сдерживали его.

Наше право на тайну – неотъемлемое, освящённое тысячелетиями и одно из самых правильных. Если мы не хотим что-то о себе рассказывать – это наше право. Если мы не хотим что-то о себе рассказывать, но вынуждены кому-то довериться – врачу или адвокату, – они обязаны стать вечными хранителями наших секретов. Так было всегда. И так должно оставаться, но технологии Четвёртой революции меняют мир так сильно, что всё вокруг становится бинарным, ненастоящим, легко поддаётся оптимизации и может быть скопировано бессчётное количество раз. Наши тайны стали информацией, товаром, который перепродают всем желающим как официально, так и нет, и редко кто несёт за это ответственность: потери колоссальных баз данных списывают на «хакерские» атаки, и никого не интересует, что в этих базах данных, возможно, прячется чья-то жизнь.

Мы потеряли право на приватность, позволяя знать о себе всё, и так становимся зависимыми.

От всех.

«Большой Брат».

Это словосочетание пугает с того мгновения, как Джордж Оруэлл принёс рукопись своего великого романа в издательство. Не сомневаюсь, что уже первые читатели ощутили на себе тяжёлый взгляд диктатора, а дальше, по мере того, как реальный мир шаг за шагом – с неумолимостью приближающегося Командора – превращался в слепок «1984», образ Большого Брата, никогда не спящего, всезнающего и беспощадного, всё сильнее въедался в политику, культуру и коллективное бессознательное.

Узнаваемость этого бренда такова, что поспорить с ней может разве что Человек-паук, и не удивительно, что продюсер Джон де Моль назвал своё реалити-шоу именно так – «Большой Брат». По условиям программы участники жили в специально построенном доме, а за всеми их действиями зрители наблюдали с помощью установленных повсюду видеокамер и микрофонов. Литературный кошмар превратился в телевизионный аттракцион, и с тех пор возникла целая индустрия реалити-шоу сначала на телевидении, а затем в Сети, участники которых не стесняются выставлять на всеобщее обозрение всю свою повседневность, а зрители с удовольствием наблюдают за ними, обсуждают их поведение, принятые решения, личную жизнь и тайны.

Тайны, которые развешивают перед нами, как бельё на просушку.

Мы следим за выставленной напоказ жизнью – чужой жизнью, следим за звёздами и обыкновенными людьми – не важно. Мы получили возможность влезть в их дома и даже в их души… Точнее, нам кажется, что так происходит, но не следует забывать, что мы говорим о телевизионном шоу, а значит, даже самый искренний монолог может оказаться написанным талантливым сценаристом. А ещё мы с жадным любопытством лезем в чужие постели – детально разбираем всё, что узнаём, не забывая о мельчайших деталях и не замечая, что и сами оказались на виду. Может, не для всех пока, но для многих.

Потому что секреты в мире Четвёртой революции – это привилегия, а не право.

Мы потеряли тайну анонимности. Да, многие люди пользуются ею, чтобы выплёскивать негативные эмоции, вести себя в сетевых дискуссиях так, как они никогда бы не повели себя в реальной жизни, но это их право. А у нас есть право заблокировать их, навсегда исключив возможность виртуальной встречи – технологии это позволяют. Да, анонимность порой приводит к неприятным последствиям, лично я против неё, поскольку видел, как себя ведут и что говорят некоторые люди, уверенные, что никто не сможет заглянуть под скрывающую их маску, но у человека есть право не раскрывать свою личность – и я принимаю это право. Но в современной Сети это право действует лишь в рамках повседневного общения. Только там у нас получится спрятать своё настоящее Я под псевдонимом или фейковым аккаунтом, а вот укрыться от профессионалов подавляющему большинству из нас не удастся – знаний не хватит, и как бы мы себя ни назвали, профессионал будет точно знать, с кем говорит.

Мы потеряли тайну перемещения: наш смартфон постоянно пребывает в Сети, определяется в ней и докладывает о своём местонахождении, ориентируясь на показания GPS. Такими же датчиками оснащены наши машины и машины такси, которые мы вызываем через сетевое приложение. И там же в Сети мы покупаем билеты на поезда и самолёты, заказываем номера в отелях и отмечаем геопозицию. Вся эта информация остаётся в распоряжении владельцев сайтов. Мало того, существует масса шпионских приложений, которые можно установить на мобильное устройство жены, мужа, ребёнка, партнёра, чтобы в реальном времени получать информацию о том, где они находятся и куда направляются. К счастью, пока такие приложения можно установить лишь добровольно, но как скоро появится программа скрытого слежения за «любимым номером»? А как скоро будет написана программа полного, но тайного контроля за «любимым номером», с помощью которой вы получите полный доступ ко всем действиям абонента: будете видеть кому он звонит и слышать разговор, какие делает фото и снимает видео, на какие сайты ходит и кому пишет в мессенджере. Как скоро вы сможете узнать всю подноготную о своём «любимом» и как распорядитесь полученной информацией? А вы не думали, что в это самое время кто-то назначает и ваш номер «любимым»?

Мы потеряли тайну общения. Каждое слово, которое мы запускаем в Сеть, остаётся в нём навсегда, хранится, запоминается и может быть использовано против нас. Даже в суде. И совершенно точно оно может быть использовано против нас в «общественном» суде: выдернуто из контекста, переврано, растиражировано среди «активистов». Послужить поводом для сетевой травли, способной привести к депрессии, нервному срыву и даже разрушению карьеры. Использованы могут быть не только слова, которые мы произносим сейчас: старая личная переписка, максималистские подростковые высказывания, как это было в случае с главным редактором Teen Vogue Алекси Маккэммонд, нелепые оговорки, забавные фотографии, которые кому-то покажутся неприличными или оскорбительными, – всё может оказаться выставленным на всеобщее обозрение и прокомментировано нелицеприятным образом. Что же касается слов, которые мы произносим сейчас, то каждое из них, вбиваемое нами в поисковую строку, тщательно анализируется и превращается в контекстную рекламу. Сеть запоминает не только то, что мы покупаем, но и то, что искали, что вызывало наш интерес, что привлекало.

Сеть хочет знать о нас всё.

Мы потеряли право на банковскую тайну – его отняло у нас государство под предлогом борьбы с коррупцией, незаконными доходами, уклонением от налогов и мировым терроризмом. Все эти причины никуда не делись, зато информацию о наших финансовых операциях могут получить клерки едва ли не всех силовых структур, а то, что знают двое, знает и свинья[24]. Число лиц, имеющих доступ к нашим счетам, которые теоретически могут использовать эту информацию в собственных интересах, многократно выросло, но мы не остановились и поместили свои данные в смартфоны через банковские приложения, поскольку это удобно и делает повседневность комфортнее. Насколько хорошо защищена данная информация – вопрос риторический, но чтобы лишний раз не беспокоиться, мы стараемся об этом не задумываться.

Мы вот-вот потеряем право на врачебную тайну – информация, содержащаяся в цифровых медицинских картах, превратится в такой же товар, как и всё, что попадает в Сеть. А благодаря современным устройствам и медицинским приложениям заинтересованные люди узнают не только о том, чем мы болели в детстве или в недавнем прошлом, но как чувствуем себя прямо сейчас; оценят, каким заболеваниям мы подвержены, и сделают вывод о нашей пригодности.

В результате вывод о нас, о нашем состоянии и положении, который станет окончательным, станет невозможно оспорить – ведь он будет сделан на основе массива данных, который мы предоставили сами.

«Кажется, что никакая информация не является слишком личной или слишком приватной, чтобы её нельзя было отслеживать, монетизировать и агрегировать, чтобы получить исчерпывающий обзор всей вашей жизни. Итог всего этого – то, что вы больше не клиент, вы – продукт»[25]. (Tim Cook, Apple’s СЕО)

Высказывание Тима Кука, который очень много внимания уделяет обеспечению сетевой безопасности пользователей продукции Apple, абсолютно точно определяет происходящее сейчас, когда люди объявлены «новой нефтью». Мы интересны в коммерческом смысле огромному количеству государственных организаций и частных компаний. Им важно знать, что мы ищем в Сети, что смотрим, какой контент покупаем, как и какие приложения используем. Заинтересованные компании щедро платят за эти сведения. Причём настолько щедро, что, к примеру, производитель «умных» телевизоров Vizio в 2021 году заработал на продаже полученной со своих устройств информации вдвое больше, чем на продаже самой продукции. И этот пример не является исключением, производители электроники официально продают информацию о нас. Их техника следит за нами и докладывает о происходящем.

Поэтому возникает вопрос: мы купили эту плоскую штуку на стену или добровольно подключились к следящей системе? Это наша собственность или наш надзиратель? А если второе, то почему мы должны платить за возможность оказаться внутри всемирного аналога телевизионного шоу Джона де Моля?

Ответа нет.

Зато есть ответ на вопрос: как долго это будет продолжаться?

До тех пор пока мы будем представлять коммерческий интерес.

В 1948 году Джордж Оруэлл описал мир тотальной слежки, трагедию людей, вынужденных жить под постоянным надзором, прячущих мысли и поступки от всевидящего ока. В XXI веке мы относимся к непрерывному наблюдению с холодным равнодушием, а большинство из нас просто об этом не задумывается. И правильно делает, поскольку изменить мы ничего не можем, а точнее – не хотим, поскольку для выхода из-под надзора придётся отказаться от привычного комфорта, обеспеченного современными цифровыми технологиями. Что же касается постоянной тотальной слежки, то в ней нет никакого смысла – достаточно хранить информацию, которую мы сами выкладываем в Сеть, и при необходимости использовать.

Гениальность современной системы массового контроля – именно гениальность! – благодаря которой тотальный надзор Big Brother Оруэлла кажется театральной самодеятельностью, заключается в абсолютной добровольности происходящего. Никто никого ни к чему не принуждает, никто никому ничем не угрожает. Никакого официального надзора со стороны государства, только частная инициатива и знание человеческой психологии. Знание и применение этого знания в инструментах Четвёртой революции. Нам предложили цифровой мир безграничного общения с кем угодно и на какие угодно темы, и мы не удержались. Мы захотели общаться – и пришли в социальные сети; нам захотелось похвастаться достижениями, вот и рассказываем, где были и чего добились; мы захотели комфортной жизни, и загружаем в Сеть конфиденциальную информацию, которую приходится использовать в повседневности: данные о наших финансах, здоровье и перемещениях. Нам так понравилось комфортное существование в объятиях технологий Четвёртой революции, что мы не заметили, как оказались в мире вынужденной честности. Мы растеряли свои тайны и оказались беззащитны, а значит, будем вынуждены принять любые навязанные нам правила.

Какими бы жёсткими они ни оказались, мы их примем. Ведь они знают о нас всё. А значит – мы зависимы.

Нет никаких сомнений в том, что одними платформами по работе с массивами частных медицинских данных IT-гиганты не ограничатся. Здравоохранение будущего, основанное на использовании инструментов Четвёртой революции, будет связано с цифровыми технологиями так же плотно, как с химией и биологией. Исследования, разработка, миниатюрные устройства – как внешние, так и вживлённые в организм, стремительно наступающая эра нанотехнологий, которая перевернёт многие привычные представления… Современный мир уже шагнул в Четвёртую революцию, и медицина будет оцифрована настолько, насколько это возможно, и даже чуть больше. Поэтому в интересе, который IT-гиганты проявляют к здравоохранению, нет ничего удивительного: они отчётливо видят будущее, приобретают стартапы и активно финансируют перспективные разработки как собственные, так и сторонние, чтобы однажды занять лидирующие позиции и в этой отрасли.

Наложить лапу и над звёздное небо над нашими головами, и на то, что внутри нас.

Серьёзные исследования ведёт для Google компания DeepMind Health – подразделение известного разработчика искусственного интеллекта компании DeepMind. Среди объектов их внимания – интереснейшая программа, предсказывающая структуру белка, которая может дать мощный толчок развитию биохимии и биотехнологий. Многие эксперты называют эту разработку революцией в медицине. Кроме того, Google владеет патентами на «умный» искусственный хрусталик, однако о перспективах применения этой технологии мы поговорим в другой главе.

А вот компания Apple, помимо всего прочего, работает над системой мониторинга психического здоровья[26] человека с использованием полученной со смартфона информации. Эта замечательная программа будет анализировать нашу подвижность, режим сна, частоту сердечных сокращений, дыхание и даже выражение лица, пытаясь определить наше состояние на основе собственного понимания человеческой адекватности и опыта, накопленного миллионами других смартфонов. И ещё, возможно, программа будет постоянно анализировать наши разговоры – что и как мы говорим, ведь по связности и содержанию речи можно сделать массу интересных выводов, в том числе о нашем психическом здоровье. И если смартфон отыщет у нас признаки депрессии, точнее, признаки того, что он считает депрессией, то посоветует обратиться к врачу. Или посоветует врачу обратить на нас пристальное внимание. А может, не врачу, а государственной программе наблюдения за психическим здоровьем граждан – самообучающемуся ИИ, призванному контролировать наши эмоции с благородной целью предотвращения семейного насилия, акций mass shooting и других проявлений агрессии. При этом ИИ, например, получит право блокировать ваш электромобиль или мотоцикл (если по каким-то причинам вы не пользуетесь общественным или беспилотным транспортом) в том случае, если решит, что эмоциональное состояние не позволяет вам сесть за руль. Если такие блокировки будут частыми, например два раза в неделю, ИИ приостановит действие вашей водительской лицензии и потребует пройти полный курс психотерапии. И ещё, разумеется, ИИ поделится своими сомнениями относительно вас с сетевым роботом службы безопасности, потому что внешние признаки надвигающейся депрессии несложно спутать с беспокойством начинающего преступника или террориста-смертника. После такого предупреждения вас тщательно проверят: изучат круг знакомств, записи в социальных сетях, случайные и неслучайные пересечения с подозрительными людьми, случайное и неслучайное пребывание на местах преступлений или неподалёку от них. Хорошая новость: если вы окажетесь честным человеком, просто со слегка расшатанными нервами, робот службы безопасности потеряет к вам интерес. Плохая же новость заключается в том, что система запомнит ваше временное пребывание в списке неблагонадёжных, и в следующий раз расследование в отношении вас может не ограничиться только лишь изучением цифрового профиля. Кроме того, система зафиксирует, что обращала на вас внимание, и будет перепроверять не реже одного раза в год, чтобы исключить ошибку и случайно не оставить без надлежащего надзора потенциального преступника.

Кроме того, смартфон обязательно занесёт в медицинскую карту возникшие относительно вашего психологического состояния подозрения – ведь карта должна быть максимально полной и правдивой. Нелепо и бесчестно скрывать эмоциональное выгорание, тревожные расстройства или депрессию, поскольку они снижают показатели продуктивности и могут даже привести к самоубийству. Обо всех сомнениях, как и обо всех реальных фактах ваших психологических проблем, следует в обязательном порядке сообщать в iАмбулаторию, чтобы работодатель был в курсе происходящего. И страховая компания. И банк, в котором вы взяли кредит. И все они, в свою очередь, не замедлят изменить условия ваших с ними договоров так, чтобы минимизировать свои риски. Ведь вполне возможно, что психологические проблемы помешают вам исполнять свои должностные обязанности с прежним усердием и требуемой производительностью, и вас придётся уволить. А если вы потеряете работу, то можете перестать выплачивать проценты по кредиту. А склонность к суициду намного увеличит взносы по договору страхования жизни, может стать причиной отказа в продлении полиса или страховой выплате – до тех пор пока вы не докажете, что ваша смерть не стала следствием самоубийства.

Ничего личного, просто бизнес.

Любая информация, которую мы о себе раскрываем, будет использована в интересах тех, кому мы её раскрываем. Но для того чтобы использовать её эффективно, информация должна быть достоверной. Будь честным, ведь лгать нехорошо. Но человеку лгать свойственно, поэтому нужно сделать всё, чтобы достоверная информация о ком-либо поступала из источника, который он не контролирует. Например, из смартфона данного человека. Из приложений, которыми он не может не пользоваться. Из приложений, с которыми мы честны.

Вынужденно.

Что же касается настоящего символа цифровизации медицины, то им, без сомнения, станет разработка полноценного нейроинтерфейса.

Знаменитый антрополог Маргарет Мид однажды спросила студентов, что они считают первым признаком цивилизации. А выслушав ответы, сказала, что, на её взгляд, первым признаком цивилизации является найденная в захоронении бедренная кость, которая была сломана, а затем срослась. Мид объяснила, что, когда животное ломает лапу, оно умирает, поскольку не может ни охотиться, ни убежать от охотников. Бедренная кость, которая была сломана, а затем срослась, является доказательством того, что человек остался с тем, кто получил повреждение, перевязал, перенёс в безопасное место, охранял, ухаживал и кормил, пока раненый не восстановился. Помогать другому человеку во время трудного периода – это поступок, с которого начинается цивилизация.

У этой истории нет документального подтверждения, слова приписывают Маргарет Мид, но отсутствует уверенность в том, что она их действительно произносила. Тем не менее эти слова достойны были быть произнесёнными, поскольку они – квинтэссенция гуманизма и чётко определяют момент, когда мы стали превращаться в людей – из не самых сильных, зато очень умных хищников. В нас до сих пор остаётся много звериного, и есть сомнения, что нам когда-нибудь удастся полностью избавиться от этих качеств – зла и жестокости, но мы стараемся, боремся с наследием хищников, учим детей состраданию, а не ненависти, и этим делаем мир лучше.

Мы живём в прекрасную эпоху, когда повседневность стала настолько комфортабельной, что помощь ближнему уже не требует героических усилий. Изменился мир – поменялась модель отношений между людьми, мы стали добрее друг к другу. Современное общество понимает ценность каждой человеческой жизни и с содроганием вспоминает жестокие обычаи древних спартанцев, безжалостно избавлявшихся от физически неполноценных детей, превращавших в отверженных всех, кто получил увечья или тяжко заболел. Не меньший стыд вызывает память о цирке уродов Барнума, в котором несчастные калеки демонстрировали своё уродство на потеху английской и американской публике. Современное общество помогает попавшим в беду людям и старается не просто облегчить их жизнь, а сделать её обычной. Именно обычной: чтобы каждый их день не был наполнен преодолениями, сравнимыми с испытаниями Геракла или издевательствами, как в цирке Барнума. Если говорить об инвалидах, то учёные разных стран работают над совершенствованием протезов, и новые бионические модели благодаря применению современных технологий и материалов постепенно, шаг за шагом приближаются к полной имитации человеческих конечностей.

К примеру, искусственная рука «Ability Hand» от компании Psyonic весит всего пятьсот граммов, что приблизительно соответствует весу руки взрослого человека. Корпус «Ability Hand» выполнен из углеродного волокна, а сам протез приводится в действие шестью моторами. В трёх пальцах «Ability Hand» – указательном, большом и мизинце – расположены датчики давления, поэтому когда человек прикасается к предмету, то чувствует вибрации, имитирующие ощущение прикосновения. Кроме того, вибрации предупреждают пользователя о прикосновении к объекту и силе захвата. «Ability Hand» кажется одной из наиболее интересных разработок в области бионических протезов, а гранты на исследования и развитие Psyonic выделяли Samsung Research, Центр предпринимательства Технологического университета Иллинойса, iVenture Accelerator и Национальный научный фонд США.

Не менее любопытную разработку представили французские учёные из университета Гренобль-Альпы: их экзоскелет, оснащённый нейроинтерфейсом, позволил полностью парализованному пациенту пройти сто сорок пять метров за четыреста восемьдесят шагов[27].

Полностью парализованному человеку!

Самым интересным в этом исследовании является прогресс, достигнутый в разработке нейроинтерфейса – ключевой технологии для создания протезов высочайшего уровня, которые обеспечат пользователю естественное владение искусственными конечностями. Минимальное время реакции, максимальная точность движений… Такое возможно?

Как показывает опыт, если люди всерьёз за что-то берутся, у них получается. А за технологию, связывающую мозг с машиной, взялись очень серьёзно.

Почему?

Потому что она открывает невероятные перспективы.

Нейроинтерфейсы регистрируют активность в различных областях головного мозга и после тщательной расшифровки переводят эти сигналы в команды управления. Для снятия информации используется электроэнцефалограмма (ЭЭГ) – метод регистрации активности мозга, который в настоящее время показывает наилучшие результаты для получения сигнала. А дальше всё будет зависеть от скорости и точности получения информации и алгоритма её обработки[28]. Чем быстрее будет происходить обмен данными, тем меньше будет задержка и тем естественнее станет пользование имплантом. Мы уже можем обеспечить достаточно быструю реакцию механической части протеза, осталось обеспечить нужную скорость поступления управляющих сигналов.

Кроме того, нейроинтерфейсы могут применяться в научных целях – для детального изучения головного мозга, в медицине, например, для реабилитации после инсульта[29]. Но самым интересным и перспективным направлением выглядит управление с помощью нейроинтерфейса внешними устройствами: от протезов и других имплантов до компьютеров и любых машин, включая самые сложные. Силой мысли. Посылая управляющие сигналы непосредственно из мозга. Чувствуя машину как продолжение себя.

Фантастика? Нет, наука.

Что же нас ждёт в не очень далёком будущем?

Давайте заглянем в мир, где создан полноценный быстродействующий нейроинтерфейс, обеспечивающий естественную скорость управления чем угодно. Что я подразумеваю под «естественной скоростью»? Вы подумали, и кисть вашей настоящей левой руки сжалась в кулак. Мгновенно. Вы подумали, и кисть вашей искусственной правой руки сжалась в кулак. Мгновенно. Неотличимо мгновенно от того, с какой скоростью сжимается в кулак ваша настоящая рука. Вы чувствуете каждый палец, давление, которое он создаёт, можете понять, к тёплому или холодному предмету прикасаетесь, к острому или тупому, к гладкому или шершавому. Нейроинтерфейс работает не только на управление устройством, но и на получение информации с установленных на нём датчиков, создавая абсолютное ощущение владения настоящей конечностью.

Что ещё может нейроинтерфейс? Вы подумали, и ваш автомобиль начинает движение по указанному адресу. Или совершает плавный поворот. Или резко тормозит перед препятствием. Или набирает комфортную скорость, устанавливает в салоне подходящий для данного времени суток и данной погоды микроклимат. Едет по трассе самостоятельно, не отвлекая вас от размышлений. Вы подумали, и на мониторе компьютера открывается нужный файл. Мгновенно. На нужной странице. Вам достаточно подумать, чтобы внести изменения в графическое изображение или отредактировать видео[30]. Вы представляете, как должно быть, компьютер подбирает нужное приложение, нужный инструмент в этом приложении и меняет файл в точности с вашими пожеланиями.

Когда вы подключены, нейроинтерфейс позволяет управлять окружающим пространством как собственным телом. Естественно. И быстро.

В мире идеального нейроинтерфейса инвалиды и парализованные по разным причинам люди получат уникальную, совершенно фантастическую возможность вести по-настоящему полноценную жизнь, обходясь без обязательной посторонней помощи. Да, протезы и экзоскелеты будут требовать дополнительного обслуживания: подзарядки, профилактики, замены вышедших из строя деталей, но какое это будет иметь значение по сравнению с возможностью чувствовать себя нормальным человеком? Жить полной жизнью? Свободно двигаться, бегать, плавать и даже заниматься альпинизмом?

Всё это станет возможным благодаря нейроинтерфейсу.

Однако новые технологии получат применение не только в гражданской сфере: работающие через нейроинтерфейс экзоскелеты окажутся широко востребованы в армии, генералы давно мечтают о появлении суперсолдат или снаряжения, которое наделит обыкновенных людей невероятными – по сегодняшним меркам – способностями и возможностями.

Вопреки расхожему мнению, вооружённые силы развитых стран мира очень долго, а скорее всего никогда не откажутся от пехоты. Ей попросту нет альтернативы. Ракета способна разнести цель в клочья, и не важно, что это будет – дом, бронемашина или город; ударный дрон убьёт, коршуном свалившись с неба, вернётся и убьёт снова; но для того, чтобы взять под контроль территорию и, соответственно, её ресурсы, на землю должен ступить сапог пехотинца. И не важно, будет ли это контрактник из официальных вооружённых сил или наёмник из ЧВК[31] – важно, чтобы он был отлично вооружён, защищён и превосходил противника в силе, скорости и выносливости. Аналогичные требования выдвигает и руководство полицейских подразделений, поскольку – будем смотреть правде в глаза – в гигантских агломерациях будущего станут случаться и беспорядки, и массовые столкновения. Во всяком случае, до тех пор, пока идеи и ценности Четвёртой революции не разделит большинство граждан.

Современные средства связи, в том числе с интегрированной системой дополненной реальности[32], позволят солдату отлично ориентироваться на любой местности, в том числе абсолютно незнакомой и такой сложной, как городская застройка, безошибочно находить и уничтожать противника. А экзоскелет завершит превращение пехотинца в высокоманевренную и одновременно мощную боевую единицу, способную решать задачи как самостоятельно, так и в составе группы. Благодаря изобретению нейроинтерфейса в распоряжении генералов появится закованный в броню и оснащённый высокоэффективным оружием солдат, напоминающий средневекового рыцаря. Он будет царствовать на поле боя, а его брат-близнец, броня которого будет украшена символами полиции, – наводить порядок на улицах мегаполисов.

Существует мнение, что развитие науки и техники способно изменить наш мир настолько, что люди позабудут само понятие «война», оставив кровь и насилие в далёком и жестоком прошлом. Но даже беглый анализ истории человеческой цивилизации показывает, что носители этого мнения либо наивны, либо лицемерны. Я с огромным сожалением произношу следующую фразу, но, по моему убеждению, в ближайшее, измеряемое десятилетиями и даже столетиями время новые технологии всего лишь сделают войны более эффективными и кровопролитными, поскольку ни одна технология не способна устранить вызывающие войны причины.

Ни одна.

За исключением нейроинтерфейса.

Основные войны XXI века будут вестись за жизненно важные ресурсы – источники пресной воды, плодородные земли, запасы тех полезных ископаемых, которые станут критически необходимыми для следующего технологического уклада. Одной из основополагающих повесток Четвёртой революции стал всемирный переход на «зелёную» энергетику, основанную на использовании возобновляемых источников, но для реализации глобального переоснащения энергетической отрасли потребуются ресурсы, ресурсы, ресурсы и… ещё немного ресурсов. Одними лишь горячими призывами школьниц с трибуны ООН экологически чистые электростанции не построятся и ветрогенераторы не поднимутся – нужны технологии и средства, чтобы воплотить эти технологии в жизнь. А значит до того, как мы сможем насладиться плодами Экологического Ренессанса, на Земле пройдёт несколько локальных войн разной длительности и степени ожесточённости. Не ради развлечения и не для поддержания валютного курса или победы на выборах, а для установления контроля над разведанными и доказанными запасами необходимых полезных ископаемых.

А нейроинтерфейс поможет человечеству избежать этих войн, поскольку станет ключом к гигантской кладовой ресурсов, до которой мы пока не способны добраться, – к Мировому океану.

К колоссальному пространству, занимающему семьдесят один процент поверхности Земли, скрывающему множество тайн и колоссальные богатства. Нет никаких сомнений в том, что под толщей воды находятся огромные запасы необходимых цивилизации ископаемых, но как до них добраться, если средняя глубина Мирового океана колеблется в районе трёх с половиной километров? Подводные аппараты дороги и не обеспечивают нужный уровень манёвренности, подводные роботы медлительны и тоже дороги, а если добавить к этому расходы на обеспечение жизнедеятельности, получится, что даже точно зная о наличии в той или иной части Мирового океана залежей нужных ресурсов, их разработка будет стоить дороже, чем участие в локальном военном конфликте и уж тем более – осуществлении военного переворота в небольшой республике.

В мире бухгалтеров решения принимаются, глядя на сметы, и только на них.

Но как всё изменится, если вместе с боевым экзоскелетом для универсального солдата будущего будет разработан мощный глубоководный скафандр, обеспечивающий водолазу надёжную защиту и обладающий манипуляторами, в точности копирующими человеческие руки размерами и подвижностью, но при этом свободно работающими в условиях высокого и сверхвысокого давления. Управление подобным скафандром в настоящее время практически невозможно, но становится естественным при подключении нейроинтерфейса. Обладая столь необходимым для работы на глубине устройством, мы сможем вплотную заняться освоением океанических недр, потратив на исследования и разработку подводных залежей приготовленные для войны средства.

Благодаря полноценному нейроинтерфейсу, подводные города, подробно описанные во многих книгах, станут реальностью, а доступ к огромным запасам разнообразных полезных ископаемых придаст цивилизации новый импульс. Мы получим и ресурсы, и новые технологии, разработанные для извлечения данных ресурсов, но самое главное – мы получим мир, а не войну, и боевые экзоскелеты останутся ржаветь на складах.

На больших и сверхбольших глубинах – очевидно. А на шельфе? В пределах пятисот метров? Может, чуть больше, может, чуть меньше…

Почему я задался этим вопросом? Потому что настоящие учёные не любят останавливаться на промежуточных этапах и продолжают исследования до тех пор, пока идея не будет выжата досуха, а технология не достигнет совершенства. Разработав нейроинтерфейс, обеспечивающий естественное управление протезами и экзоскелетами, учёным будет невозможно не поддаться искушению и не продолжить исследования, направленные на ликвидацию «промежуточного» звена между мозгом и конечностями человеческого тела. Превосходной, великолепно сконструированной биологической машины, но, к сожалению, малопригодной за пределами «зоны комфорта»: наше тело требует нормального давления, колеблющегося в строго определённых границах, а также постоянно потребляет продукты, воду, воздух, другими словами, расходует массу дорогостоящих ресурсов. Это очень прожорливый, но при этом очень хрупкий элемент, существование которого, если мы обеспечим прямую связь «мозг – искусственные конечности», теряет всякий смыл. Если удастся создать действительно совершённый нейроинтерфейс, а по некоторым оценкам это произойдёт к 2040 году, человеческое тело в привычном нам виде выйдет из употребления, от него возьмут лишь мозг, органы речи и чувств и выстроят систему поддержания их в работоспособном состоянии, которая, в этом нет сомнений, будет потреблять минимум ресурсов. Развитие нейроинтерфейсов обязательно приведёт к появлению киборга с органическим мозгом и прочным искусственным костяком, по желанию обтянутым приятной на ощупь кожей. Тоже искусственной.

Станет ли появление киборгов массовым явлением? Нет. Во всяком случае, на первых порах. Мы очень консервативны и, даже поняв, что искусственные руки и ноги делают нас намного сильнее и быстрее, не будем спешить отказываться от того, что подарила нам природа. Тем более она это сделала бесплатно. Первыми киборгами станут люди с неизлечимыми болезнями, пострадавшие в стихийных и техногенных катастрофах и во время боевых действий. Для них появление совершенного нейроинтерфейса станет спасением, поскольку они смогут продолжить жить, даже лишившись тел. Что же касается массового применения, то оно произойдёт постепенно и только после того, как импланты продемонстрируют свою надёжность и относительную дешевизну – люди должны убедиться в их безопасности и привыкнуть к внешнему виду. Чем чаще на улицах будут встречаться киборги, тем спокойнее будет к ним отношение и тем быстрее возникнет мода на импланты. А она обязательно возникнет, поскольку мир Четвёртой революции – это медиа, а медиа способны создать моду на что угодно. Тем более на столь удобные и полезные устройства. Сначала рынок наводнят те из имплантов, которые не потребуют такого радикального вмешательства, как ампутация конечностей: искусственные глаза, обеспечивающие поступление разнообразной дополнительной информации, искусственные органы слуха, усиленные, позволяющие различать неслышимые обычному уху звуки, и другие вживляемые устройства, улучшающие «базовые» характеристики человека… Выбор «младших» имплантов будет шириться, и постепенно мода перекинется на «старшие».

А может, и за то, чтобы стать машиной почти полностью, отправив «на замену» не только конечности, но и тело. И именно они, киборги, надевшие неснимаемый костюм «железного человека», смогут открыть человечеству новые перспективы.

Будет ли такое существо жить вечно? Нет, поскольку клетки мозга подвержены старению, как и все остальные биологические устройства. Однако жить киборги будут долго, намного дольше среднестатистического человека и с гораздо большим периодом максимальной продуктивности. Будет ли такое существо счастливо? Или хотя бы довольно своей жизнью? Сложный вопрос. С одной стороны, киборгами будут становиться либо добровольно, либо для спасения от неминуемой смерти, но и в этом случае добровольность станет обязательным элементом преобразования. С другой стороны, отличия киборгов от обычных людей в какой-то момент могут стать не только заметными, но и кардинальными, что заставит киборгов начать считать себя представителями иного разумного вида. Насколько это мнение окажется справедливым? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Но даже если киборги начнут считать себя новым разумным видом, им придётся как-то заретушировать тот факт, что их создателями являются люди.

Появление киборгов способно придать цивилизации дополнительный импульс, но при этом породить массу этических и социальных проблем, о которых мы – как это принято у людей – задумаемся лишь в момент столкновения. Однако одно я знаю точно. Ответ на самый главный вопрос: будет ли такое существо ненавидеть человечество, полностью зависит от нас самих, от того, как мы станем относиться к этим созданиям. Если примем их людьми, а не бездушными механизмами, равными себе в правах и повседневности, если сумеем создать по-настоящему единое общество, в котором будут царить равенство и взаимопонимание, то в нём не останется места ненависти. Бунта киборгов не случится, поскольку для него не будет предпосылок.

Будет ли такое существо востребовано?

Да.

И не только на Земле.

Каждая технология имеет предел, которым определяются её возможности. «Потолок» скорости велосипеда – 145 км/ч, и вряд ли этот рекорд будет намного улучшен[33]. Один кубический метр гелия поднимает один килограмм, что накладывает ограничение на грузоподъёмность дирижаблей, поскольку их размеры не безграничны. Если же говорить о космических исследованиях, то в настоящий момент их предел определяют системы жизнеобеспечения.

Мы – биологические машины, нам нужны продукты, вода, воздух, нормальное давление… И если при исследовании океана припасы можно либо переправить на подводную базу, либо получить, поднявшись на поверхность, то в космосе ничего из перечисленного невозможно достать ни за какие деньги. А значит, длительные исследовательские полёты, например, на Марс, будут отложены до тех пор, пока не появятся быстрые двигатели или не найдётся способ обеспечить космонавтов всем необходимым во время очень долгого путешествия. Или пока учёные не сумеют сделать так, чтобы необходимого требовалось очень-очень мало, чтобы для многолетнего полёта понадобились минимальные запасы воздуха, воды и питательных веществ. Чтобы не пришлось чересчур заморачиваться с теплообменом и утилизацией отходов жизнедеятельности. Чтобы, по возможности, вообще ни с чем не пришлось заморачиваться, включая продумывание радиационной защиты и методов борьбы с атрофией мышц в условиях длительного пребывания в невесомости.

Разработка и создание новой космической техники требует большого времени и ресурсов, её создание – грандиозных ресурсов, превращающих вероятность исследования Солнечной системы с помощью пилотируемых полётов в несбыточную мечту. А появление ресурсосберегающих киборгов сделает мечту реальностью. И я не удивлюсь, если первым на Марс ступит именно он – киборг, полностью железный человек с плавающими в питательном растворе натуральными мозгами.

В 1896 году англичанин Герберт Уэллс пишет, наверное, одно из самых страшных литературных произведений в истории человечества – «Остров доктора Моро». Историю гениального или безумного учёного, проводящего изуверские и кошмарные по смыслу опыты над животными, обращая их в подобие людей. Эксперимент доктора Моро закончился катастрофическим провалом, однако идея бросить вызов самой Природе, «поиграть» со сложнейшими «кубиками», из которых состоит живое, влезть в основу основ, в «первичный код» человека, чтобы сделать его лучше, – эта идея владеет учёными с давних пор. И вот, спустя сотню с лишним лет после публикации «Острова доктора Моро», мы заполучили в своё распоряжение инструменты, с помощью которых надеемся совершить то, о чём нас предупреждал Герберт Уэллс. Предупреждал не делать.

Связка медицины и цифровых технологий уже сейчас приводит к невероятным результатам, и нет сомнений, что в ближайшем будущем те перспективы, о которых всё увереннее заявляют учёные, станут привычной повседневностью. Но далеко не все, о которых говорилось совсем недавно.

Мир будущего обойдётся без клонов.

Во всяком случае, без тех, которых мы видели в фантастических фильмах. И уж совершенно точно – без тех, которых выращивают в качестве «комплекта запасных частей» для богатого владельца. Зачем выращивать клона, если любой необходимый для пересадки орган можно будет напечатать на 3D-принтере? Кости, хрящи, кожа – её можно будет печатать непосредственно на теле пациента, включая кровеносные сосуды и, конечно же, внутренние органы. Мочевой пузырь, почки, сердце – эти части человеческого тела мы сможем печатать уже в ближайшее время, по требованию, как сейчас печатаем футболки со своим изображением.

Потрясающий прогресс биопринтинга не оставляет сомнений в том, что в медицинских комплексах будущего будут сформированы целые отделения, обслуживающие хирургические и трансплантационные центры. Если ваш личный цифровой доктор поймёт, что требуется пересадка того или иного органа, он направит соответствующую заявку и попросит вас представить образцы тканей для выращивания нужного количества биоматериала. Хотя, возможно, вы были достаточно предусмотрительны и заранее снабдили свой медицинский центр полным набором образцов – в этом случае вам даже ехать никуда не придётся до тех пор, пока не получите приглашение в стационар. В назначенное время вас будет ожидать напечатанный орган и хирург, во многих случаях – робот, за действиями которого будет наблюдать профессиональный врач. Вы окажетесь на хирургическом столе, окружённом бесчисленными тончайшими и точнейшими манипуляторами, заснёте, получив безболезненный укол, и вскоре покинете медицинский центр обновлённым – с новым, аккуратно вставленным в вас органом, идеально подходящим по всем показателям, а значит – не вызывающим отторжения.

А в случаях, если повреждённый орган по каким-либо причинам невозможно воссоздать с помощью биопринтинга, можно будет воспользоваться достижениями ксенотранспланталогии – активно развивающейся технологии пересадки человеку органов животных. Точнее, органов, специально выращенных в животных для пересадки человеку. Органов, при создании которых использовался метод генетической корректировки, позволяющий вырастить орган для межвидовой трансплантации и не вызывающий отторжения из-за иммунного ответа организма.

И вот мы подошли к самому главному – методу генетической корректировки…

Тот самый «первичный код», который нам так хочется разгадать и который мы начинаем раскалывать с помощью знаменитого CRISPR-cas9 – «нобелевского» метода направленного редактирования генома. Открытие метода стало прорывом в развитии генной инженерии и положило начало гигантскому количеству исследований и экспериментов. От перспектив захватывает дух: прочитать геном, вычислить нужный ген – ответственный, например, за возникновение наследственного заболевания, удалить его или заменить другим и так излечить человека. Спасти ему жизнь.

Или сделать жизнь нормальной. Без необходимости постоянного переливания крови или приёма препаратов. Исправить то, что сломалось в самом «первичном коде»…

А может, исправить то, что не сломалось, а просто нам не нравится. Отыскать ген, отвечающий за старение, и отредактировать его. Пусть не удалить, но изменить так, чтобы мы как можно дольше оставались молодыми не только душой. Жили вечно или хотя бы очень-очень долго, оставаясь энергичными и полными сил.

Возможно ли это?

На поиск ответа брошены колоссальные средства. Уточнение: на поиск положительного ответа – другие не интересуют.

Были времена, когда властители империй, вожди, жрецы, монархи и просто влиятельные люди набивали свои усыпальницы сокровищами, запасами пищи и воды, транспортными средствами, включая запряжённые колесницы, воинами, слугами, наложницами… Другими словами, заботились о том, чтобы турне в неизвестность соответствовало статусу. Те времена канули в Лету, но восприятие нашего отношения к смерти долгое время не менялось: мы знали, что обязательно умрём. При этом одних из нас заботила пышность погребальной церемонии, других – красота фамильного склепа, третьи старались увековечить своё имя в корпорации, грандиозных постройках, стипендиях, премиях, библиотеках и музеях. Но всякий раз, когда учёным удавалось совершить прорыв в какой-нибудь области – не важно в какой! – немедленно находился человек, интересующийся, можно ли использовать их открытие в деле продления жизни. Желательно – до бесконечности. Пропустить через страждущего электрический ток, возможно, он так изменит организм, что клетки перестанут умирать. Или подвергнуть радиоактивному облучению – а вдруг получится отыскать эликсир бессмертия таким способом? Давайте подвергнем вас мгновенной заморозке? Или только вашу голову? А через пятьдесят, сто или двести лет технологии наверняка достигнут такого уровня, что вас сумеют разморозить и оживить. Давайте «оцифруем» ваше сознание, и вы будете вечно путешествовать по Сети?

Предложения кажутся странными, некоторые из них больше походят на бред сумасшедшего, но мы боимся смерти – это факт, и в попытке избежать свидания с ней хватаемся за любую соломинку. А особенно боятся те, кому есть что терять, кто не борется за существование, в поте лица зарабатывая кусок хлеба, а наслаждается жизнью. У этих людей есть всё, кроме бесконечности пребывания на вершине, на которой им очень-очень комфортно, и они хотят эту самую бесконечность заполучить. А для начала хотя бы отсрочку на сотню лет, во время которой эти избранные будут оставаться энергичными и полными сил – за это время учёные, возможно, сумеют отыскать вожделенный эликсир бессмертия. Они не хотят замораживать себя, потому что не особенно верят, что через пятьдесят, сто или двести лет потомки вытащат предка из холодильника и вернут ему контроль над состоянием, и их совершенно точно не устроит вечное существование в смартфоне в качестве голосового помощника «с реальным прошлым». Смерть нужно победить здесь и сейчас, любыми средствами. И поскольку клонирование потеряло привлекательность, основные усилия будут сосредоточены на генной инженерии: учёные не оставят попыток до тех пор, пока не добьются успеха. Или не появится новый, более перспективный метод решения поставленной задачи.

Можно ли остановить движение пытливого ума?

Как показал опыт тысячелетнего развития человеческой цивилизации – нет.

Можно ли предсказать, к чему приведут игры в редактирование генома человека?

Нет.

Мы радуемся первым успехам, как радуются удачно раскрашенной картинке маленькие дети. Мы ещё не прочитали книгу до конца, но уже собираемся вносить в текст правки. Мы подчищаем старые буквы, не думая о том, что можем прорезать страницу. И о том, что заменой пары слов можем исказить содержание всего тома. И что если мы поправим пару слов на первой странице, текст на сотой или двухсотой может необратимо измениться. Мы этого не знаем. Мы экспериментируем, уверяя себя, что всё под контролем, и не думаем о том, к чему приведёт успех.

И уж совсем редко мы размышляем о том, что разрушать – просто, намного проще, чем строить. И если в одной лаборатории учёные думают над тем, как продлить жизнь, то в другой, возможно, на соседнем этаже того же самого здания той же самой корпорации, их коллеги разрабатывают максимально чёткие генетические маркеры для оружия будущего.

Оружия, которое можно замаскировать под вирус.

Здравоохранение будущего, как и здравоохранение современности, представляет собой крупный бизнес. А крупный бизнес не способен обойтись без тщательного планирования и стратегии развития хотя бы на несколько лет вперёд, потому что корпорация, на которую работают сотни тысяч человек по всему миру, а продукцией пользуются миллионы потребителей, не может позволить себе зависеть от случайностей.

Только плановая экономика.

Здравоохранение является естественным – и законным! – бизнесом «предложений, от которых невозможно отказаться». Работает в условиях стабильно растущего рынка: численность населения планеты неуклонно повышается и в нескольких подряд ежегодных докладах[34] ВОЗ с удовлетворением отмечала увеличение продолжительности жизни людей во всём мире и прогнозировала серьёзный рост этого показателя. Медицинские корпорации показывали отличные экономические результаты, на которые в том числе влиял факт, что на фоне неуклонно возрастающего числа заболевших наблюдалось последовательное снижение смертности.

В качестве иллюстрации можно рассмотреть следующие графики.

Динамика первичной заболеваемости взрослого населения РФ болезнями системы кровообращения

Динамика смертности от болезней системы кровообращения взрослого населения РФ

Кривая заболеваний идёт вверх, кривая смертности – вниз. Другими словами, мы справляемся с недугами, но не излечиваем их. При этом с каждым днём людей на планете становится всё больше, что означает прибавление не только здоровых, но и больных.

И если бы кто-нибудь попросил меня охарактеризовать представленную рыночную ситуацию с точки зрения гигантов медицинского бизнеса, я бы использовал эпитет «идеальная».

Мы научились продлевать жизнь, но не здоровье; и чем дольше мы живём, тем больше накапливается проблем. Старые травмы, наследственные заболевания, последствия неправильного питания, неумеренного употребления алкоголя и разрешённых наркотиков, работа на вредном производстве или жизнь в неблагоприятной экологической обстановке – все эти факторы ухудшают здоровье и могут привести к развитию хронических болезней. Мы становимся постоянными, а не «сезонными» клиентами медицинских корпораций. И уже не облегчаем, а продлеваем жизнь с помощью их услуг и препаратов.

Возникает любопытная ситуация: с точки зрения бизнеса крупным медицинским корпорациям выгодно, чтобы мы жили долго, но при этом не отличались хорошим здоровьем. То есть находились в постоянной зависимости от них. А как мы знаем, именно с точки зрения бизнеса и принято смотреть на мир: всё, что не приносит прибыли, считается несущественным; всё, что мешает получению прибыли, считается вредным.

Например, этика.

Мировые продажи лекарственных препаратов

Онкология, диабет и другие хронические заболевания, сезонные грипп и ОРВИ вкупе с устойчивым ростом населения планеты делают рынок медицинских услуг стабильным, предсказуемым и доходным. Одно из экономических исследований[35] показало, что чистая годовая прибыль крупных фармацевтических компаний из индекса S&P500 за период с 2000 по 2018 год превзошла прибыль не связанных с медициной компаний из того же списка на шесть процентов: 13,8 против 7,7, что можно назвать колоссальным разрывом. Но есть интересный момент, который наблюдатели отметили особо: начиная с 2014 года, доходность медицинских корпораций существенно упала, почти сравнявшись с другими компаниями, однако пандемия COVID-19 позволила переломить этот неприятный для владельцев фармацевтических гигантов тренд, после чего доходность стала повышаться и резко выросли инвестиции в отрасль.

Вторым важным фактором следует признать особенность вируса COVID-19, которая не позволяет, во всяком случае пока, создать вакцину длительного действия, чтобы антитела сохранялись в организме человека хотя бы в течение нескольких лет, а появление новых штаммов делает подобную вероятность весьма умозрительной, как и тот факт, что периодическая ревакцинация с точки зрения бизнеса придаёт планированию производства и получению прибыли ещё большую стабильность.

Пандемия COVID-19 позволила медицинским корпорациям выйти на действительно глобальный рынок, охватывающий подавляющее большинство жителей Земли – от детей до стариков, от хронических больных до абсолютно здоровых людей. COVID-19 угрожает всем, его новые штаммы появляются с невиданной частотой, вызывая новые «волны» массовых заболеваний. Как долго это будет продолжаться, не знает никто, но до тех пор, пока сохраняется угроза, все мы будем вынуждены, а постепенно – станем обязаны оставаться клиентами медицинских корпораций, рискуя в противном случае получить ограничения в свободе передвижения и в праве на работу. До тех пор пока сохраняется угроза COVID-19, мы будем проходить вакцинацию и ревакцинацию, которые не гарантируют, что мы не заразимся; будем проходить тесты, действительные в течение нескольких дней; будем лечиться, если заболеем, и соблюдать все предложенные меры предосторожности, чтобы не заболеть, включая локдауны разной продолжительности.

Мы будем оставаться в зависимости от тех, кто занимается нашим здоровьем

До тех пор пока сохраняется угроза COVID-19…

Это естественная зависимость, поскольку в медицинских вопросах мы всегда будем полагаться на врачей, чей долг – оказывать нам помощь. Но пандемия довела естественную зависимость до наивысшей стадии. Пандемия сделала так, что люди, занимающиеся здравоохранением, вышли за рамки своей компетенции и стали оказывать влияние на многие области повседневной жизни.

А ещё пандемия дала этим людям деньги и власть.

* * *

«Осенью 1530 года во время эпидемии чумы в больницу Женевы был доставлен местный мошенник Михаил Каддо. Чумой он не болел, но притворился заболевшим, пытаясь выпутаться из очередной неприятности. В больнице мошеннику понравилось: хороший уход, регулярное питание, бесплатное вино, помимо микстур… Но когда Каддо сообразил, что через сорок дней его спровадят восвояси, он придумал, как задержаться, и убедил надзирателя де Фосижи поддерживать чуму в городе.

Чтобы у властей Женевы оставалась уверенность в том, что чума по-прежнему свирепствует, злодеи решили отравлять или иным образом ускорять смерть выздоравливающих пациентов. Потом они стали вырезать бубоны из тел покойников, высушивали их, измельчали в порошок и, смешав его с другими составами, давали больным под видом лекарства. Этим же порошком они посыпали вышитые носовые платки, красивые подвязки и тому подобные привлекательные вещи. Каддо разносил и разбрасывал их ночью по городу, выбирая преимущественно дома, где предвиделась богатая нажива, и даже натирал чумным порошком дверные замки. По замыслу негодяев утром, когда слуга или служанка выходили из дома, им должны были броситься в глаза красивые вещи, а через них зараза попадала в дом и вызывала смерть хозяев. В действительности такой способ распространения чумы неосуществим, но безграмотные мошенники об этом не знали. Тем не менее чума в Женеве продолжалась по своим причинам и приносила выгоду Каддо, надзирателям, священникам, фельдшерам и сиделкам чумного госпиталя.

Обнаглев, Каддо стал подбрасывать свои свёртки не только ночью, но и днём, в чём и был замечен хорошо знавшими его людьми. Мошенника схватили и посадили в тюрьму, где синдики[36] вместе с другими должностными лицами города учинили ему допрос и потребовали объяснить, что находится в подброшенном свёртке. Каддо стал путано объяснять, что в брошенном свёртке была материя из раны, бывшей у него на ноге. Когда же у него спросили, с какой целью он это сделал, мужчина ответил: «Над моей раной насмехались, и я хотел наказать насмешников». Синдики не удовлетворились ответом и развязали ему язык пытками. Тогда Каддо обличил надзирателя, сиделок и фельдшеров, а также рассказал, с помощью какого предохранительного средства они могли прикасаться к больным чумой, не подвергая себя опасности.

Правительство немедленно распорядилось арестовать сообщников. Их допросили, организовали очные ставки, некоторых пытали. Все они дали признательные показания, совпадавшие в деталях. В тюрьме заключённые дожили до Пасхи, а затем их казнили, но не всех одновременно и не в один день. От мучений избавили только сына больничного надзирателя, которому, учитывая молодость, сразу отрубили голову…»

Этот случай описан в книге Франсуа Бонивара «Хроники Женевы»[37].

Пандемия и вызванный ею локдаун стали сильнейшим психологическим ударом для подавляющего большинства жителей планеты. Закрытые аэропорты и вокзалы, блок-посты на дорогах, веб-камеры, транслирующие в Сеть изображение абсолютно пустых площадей и улиц, – мы не любим говорить о тех месяцах, искренне надеемся, что ничего подобного не повторится, но навсегда запомнили, что, несмотря на все достигнутые вершины, учёным понадобилось много времени на то, чтобы начать справляться со смертельно опасным вирусом.

Мы запомнили ощущение растерянности и беспомощности.

Так получилось, что в XXI век мы вошли с надеждами, ожиданиями, новыми идеалами и потрясающими научными перспективами, но свободными от глобальных угроз прошлого. Мы вошли в будущее бесстрашными. Холодная война завершилась сокрушительным поражением коммунизма и сделала призрачной возможность глобального ядерного конфликта – главного страха второй половины XX века. Всевозможные космические угрозы в виде прилёта кометы или астероида перестали восприниматься всерьёз благодаря Голливуду – несколько блокбастеров убедили широкую публику в том, что всё под контролем и в случае необходимости отважные герои разнесут опасно приблизившийся объект на жалкие составляющие. Сами привезут на него ядерные бомбы или метко обстреляют ракетами. К тому же бояться астероида, который, может, прилетит, а может, и нет, как-то странно. При этом нас не особенно напугали действительно важные экологические проблемы, а ведь состояние окружающей среды давно перестало «вызывать опасения» и способно нагнать страх даже на самого уравновешенного человека – если, конечно, ему подробно разъяснить и показать, что происходит с окружающей средой. Но, во-первых, интенсивная и бездумная вырубка лесов, загрязнение Мирового океана, исчезновение животных и хищническая разработка полезных ископаемых не дают столь моментального эффекта, как взрыв ядерной бомбы, и потому плохо задерживаются в повседневном мироощущении. Во-вторых, борьба за сохранение окружающей среды потребует от нас поступиться привычным комфортом, на что готовы пойти далеко не все. Вместе эти факторы привели к тому, что надвигающаяся экологическая катастрофа не превратилась в глобальный страх, оставшись на периферии сознания в качестве «возможно, у нас будут проблемы, но когда-нибудь потом». И даже угроза голода – призрака, который всегда рядом, перестала нас волновать. То есть теоретически мы знаем, что где-то на планете недоедает огромное количество людей, но большинство из нас даже в мыслях не примеряло этот ужас на себя.

Мы перестали бояться.

И тогда возникла угроза мирового терроризма, олицетворением которого стал страшный террористический акт в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Прогремевшее на всю планету преступление, огромные жертвы и падение – в прямом эфире! – гигантских небоскрёбов, бывших и остающихся символами Америки, вызывало такой же шок, как всемирный карантин двадцать лет спустя. Мы поняли, что мир становится другим, правила меняются на наших глазах, а мы… мы ничего не можем с этим поделать. И ещё поняли, что взрыв может прогреметь в любое мгновение и в любом месте, что ради своих целей террористы готовы пожертвовать собой, а остановить их можно только строгим соблюдением мер безопасности. И мы согласились с ограничением наших гражданских прав и свобод. Некоторые из нас думали, что ограничения долго не продлятся – только на время войны с теми, кто открыто бросил вызов человечеству, – однако лишаться расширившихся полномочий специальные службы не захотели, объяснив своё нежелание тем, что новые террористические организации могут возникнуть в любое мгновение, поэтому нужно быть в любое мгновение готовым противостоять им. Надо отдать должное – работают специальные службы весьма успешно.

Благодаря принятым мерам и современным технологиям, особенно в области слежки, подслушивания, наблюдения и распознавания, мир стал очень компактным. Камеры наблюдения становятся всё качественнее, как и системы, в которые от них поступает информация. Человека теперь можно вычислить по голосу и манере говорить, по форме ушей и походке, и не важно, в маске он или нет – системе достаточно связать несколько элементов, чтобы дать ответ с приемлемой точностью. Финансовый след ещё отчётливее, поскольку движение наличных намеренно усложняется с каждым днём, что вынуждает большую часть людей переходить на легко прослеживаемые банковские операции.

Прятаться в нашей повседневности стало необычайно сложно, а поскольку лидеры террористов всегда становятся мишенью № 1, долго бегать от спецслужб они не в состоянии – в противном случае налогоплательщики начнут задумываться над тем, как опасному преступнику удаётся обманывать мощнейшие и очень дорогие электронные системы, которые никогда не спят? Почему мы отказались от некоторых гражданских свобод? И нельзя ли в таком случае отменить некоторые ограничения, раз от них нет толка? Спецслужбы это прекрасно понимают и стараются делать так, чтобы у нас не возникало ненужных вопросов. В результате самые кровавые террористы уже закончились: или убиты, как Усама бен Ладен и Джохар Дудаев, или отбывают пожизненное, как Абдулла Оджалан. Становиться столь же яркими фигурами, а в террористическом мире это означает устроить столь же громкое и кровавое преступление, чтобы встать на один уровень с предшественниками, желающих нет, а с нечастыми актами, которые невозможно предотвратить, налогоплательщики смирились как с неизбежным злом. Неизбежным, но не глобальным. Мы сумели обуздать мировой терроризм, не позволили ему превратиться во всеобъемлющий страх, пронзающий общество сверху донизу, поверили, что выстроенная нами структура безопасности работает.

И оказались в нокдауне локдауна.

По миру ударил COVID-19.

Да, мы оказались не готовы справиться с ним мгновенно, однако вовремя поняли масштаб надвигающейся катастрофы и сразу начали принимать все возможные меры для борьбы с распространением болезни, не позволив COVID-19 пройти по планете с той же сокрушительной беспощадностью, с какой в начале XX века прошла «испанка»[38]. И если массовых жертв удалось избежать, то психологические последствия пандемии мы будем переживать долго.

Но самое главное – мы снова стали бояться.

У кого-то из нас появился повод для беспокойства, у кого-то – для депрессии. Кто-то боится за себя, кто-то – за близких. Одни боятся того, что будет, другие переживают о том, что было, с тоской вспоминая мир до пандемии – с открытыми границами, концертами на многотысячных стадионах, очными занятиями в школах и многими другими мелочами, из которых складывалась жизнь. Тогда естественными, и потому незаметными, а сейчас кажущимися невероятно важными и ценными.

Мы привыкли к нашему новому миру или постепенно привыкаем к нему, и нет никаких сомнений, что сумеем преодолеть этот этап, но нам снова есть чего бояться. Нам всем. Вирус вернул цивилизацию в мир глобальной угрозы. И это самый важный результат пандемии, потому что бесстрашие делает человека свободным, а страх – зависимым.

Что же касается COVID-19, то…

Во-первых, не нужно объяснять, откуда он взялся: все знают, что Земля – планета вирусов, что эти маленькие убийцы жили здесь задолго до появления человека и будут жить до того мгновения, пока умирающее Солнце не уничтожит Землю. Мы привыкли к периодическому появлению вызванных вирусами болезней и не удивились очередной из них. И не удивимся следующей.

Во-вторых, не нужно объяснять, почему вирус способен неожиданно менять некоторые свои свойства и перестаёт реагировать на препараты, которыми его лечили в прошлом, – все знают, что вирусы мутировали, мутируют и будут мутировать так энергично, что греческий алфавит скоро закончится и придётся к греческим буквам добавлять арабские цифры.

В-третьих, от вируса невозможно избавиться. Все знают, что как ни сражайся с вирусом, он как Арнольд Шварценеггер в знаменитой роли – всегда возвращается и продолжает убивать.

Все знают…

Вы заметили, как часто я использовал этот оборот, когда мы говорим о вирусах? И это действительно так: мало кто из нас вдаётся в подробности, но все мы знаем о вирусах достаточно, чтобы не требовалось дополнительных объяснений.

Все знают…

Вирусы – наша привычная повседневность, причём повседневность с отрицательным знаком, вызывающая слабость и болезни. Нет человека, который бы не сталкивался с вирусами лично и не знал, на что они способны, а многочисленные примеры жестоких эпидемий прошлого лишь укрепляют страх перед ними. И когда агрессивный вирус атакует нас, то появляются мёртвые, но нет виноватых. Есть причина для ограничения гражданских прав и свобод, но нет возможности эту причину оспорить, потому что вирус действительно существует. И действительно убивает.

Землю сотрясает идеальный шторм.

А поднятые им волны движутся вперёд, в наше будущее, приближают его, способствуя внедрению инструментов и технологий Четвёртой революции.

Пандемия COVID-19 привела к введению целого ряда защитных мер, основной из которых стал привычный ещё со Средних веков карантин, жёстко ограничивающий свободу перемещения граждан. Нам рекомендовали больше сидеть дома, не посещать массовые мероприятия и вообще держаться друг от друга подальше. Резко сократилось число внутренних и международных поездок, как туристических, так и деловых, занятия в школах и университетах стали проводиться онлайн, а компании перевели многих сотрудников на удалённый режим работы. Привычный образ жизни в одночасье изменился, и мы с головой окунулись в цифровые технологии – даже те из нас, кто до пандемии не нуждался в современных инструментах или относился к ним с подозрением. И если раньше мы связывались друг с другом онлайн не так часто, в основном по необходимости, то теперь перевели в Сеть едва ли не всё своё общение в целях соблюдения предписанных санитарных норм. И не вернулись к прежним стандартам, даже когда карантинные нормы ослабели – в промежутках между волнами разных штаммов. Дружеское общение и деловые встречи, совещания, конференции, приобретение товаров, в первую очередь продовольственных, с последующей доставкой курьером, учебные занятия – как оказалось, всё это можно делать не выходя из дома. А время, которое не так давно уходило на дорогу, можно использовать для себя – посмотреть фильм, позаниматься спортом, сделать чуть больше дел, чем запланировано, и получить дополнительный заработок.

Не выходя из дома.

Помимо этого, мы получили наглядное доказательство преимущества жизни в крупных городах, где благодаря развитым коммуникациям изменение привычного образа жизни под давлением внешних обстоятельств произошло спокойно и не вызвало социальных проблем. Доставка товаров и продуктов питания, обеспечение медицинской помощи в сжатые сроки, поиск нового источника дохода – современные города показали свою абсолютную устойчивость к потрясениям, и нет никаких сомнений, что агломерации будущего будут столь же привлекательны для своих жителей.

А наглядный пример – самый лучший.

Санитарные ограничения, вызванные пандемией COVID-19, дали нам возможность оценить уровень комфорта, который предлагают современные технологии, погрузиться в них, привыкнуть к ним. А привыкание к продукту – не важно, о товаре мы говорим, времяпрепровождении или образе жизни, – главная цель любого продвижения.

Мы поняли, что цифровые технологии удобны.

Мы поняли, что в городах комфортнее.

Мы осознали, что связка «технологии – города» позволяет нам спокойнее переживать трудные времена.

И справляться со страхом.

В результате будущее, которое нам уготовлено, становится ближе. И привлекательнее.

Технологии Четвёртой революции сделают жизнь в агломерациях будущего удобной и комфортной. Но окажется ли она безопасной? Не получится ли так, что маленький клочок суши, на котором вынуждены уживаться десятки миллионов человек, превратится в арену противостояния, в царство враждующих преступных кланов, как любят показывать в многочисленных фильмах о будущем, где гигантские города изображены самыми жестокими местами на Земле? И что нужно сделать, чтобы этого не произошло? Ведь исторически мы очень сильно отличаемся друг от друга. У нас разные религии и цвет кожи, наши предки приехали из разных мест и учили нас своему мировоззрению, при этом каждый из нас – уникальная личность со своим особым взглядом, в правильности которого мы не сомневаемся. Но мы будем жить в огромном городе, а значит, должны научиться быть хорошими соседями, искать то, что нас объединяет, а не причины для раздора.

Мирное и позитивное отношение друг к другу является основой безопасности нашей жизни. Как в настоящем, так и в будущем.

Статистика последних десятилетий показывает, что именно в городах совершается наибольшее количество уголовных преступлений, в том числе насильственных, и административных правонарушений. В этом нет ничего странного или противоестественного: чем больше людей и чем больше город – тем выше уровень преступности и жёстче законы его улиц. Мы привыкли считать убийц, воров, грабителей, сутенёров и торговцев наркотиками естественной частью общества, ведь они сопровождают нас на протяжении всей истории, и этим демонстрируем слабость, признавая, что, несмотря на прилагаемые усилия, неспособны от них избавиться. Неспособны, поэтому начинаем считать зло естественным и миримся с его присутствием. А города, и уж тем более гигантские агломерации притягивают преступников: и тем, что в них есть большое количество потенциальных жертв и клиентов – покупателей незаконных веществ и услуг; и тем, что хитросплетения городской застройки позволяют преступникам чувствовать себя в относительной безопасности, дарят ощущение неуловимости и неуязвимости. Подземные коммуникации, промышленные зоны, в том числе заброшенные, и многолюдные трущобы становятся преградой для работы полиции…

Для работы современной полиции.

Но в будущем всё изменится.

И мы сможем спокойно гулять по паркам даже ночью, без страха заходить в тёмные переулки, ездить в метро, не боясь не вернуться из короткой поездки в полупустом вагоне, а само понятие «опасный район» постепенно уйдёт в прошлое. Воры и грабители исчезнут с улиц, потому что поймут, что наказание за содеянное станет неотвратимым. Даже не пятьдесят на пятьдесят – с такими шансами многие преступники готовы мириться, – а 9:1 и даже больше. Почему? Потому что агломерации будущего станут по-настоящему «умными». А для того, чтобы быть умным, городу потребуются миллионы глаз, которые никогда не спят, миллионы видеокамер, фиксирующих происходящее и связанных в единую сеть. При этом камеры станут следить за городом и записывать информацию, а система – благодаря Искусственному Интеллекту – оценивать происходящее в режиме реального времени так, словно возле каждой из миллионов видеокамер находится оператор, который никогда не спит. Самообучающийся ИИ будет понимать всё, что видит, без помощи человека и при необходимости обеспечит быстрое прибытие на место происшествия специальных служб.

Электронная система управления агломерацией будет универсальной, в её ведении окажутся все муниципальные службы – от водоканала до отдела радиационной безопасности, и все принадлежащие им «глаза и уши». Все, абсолютно все элементы системы «умного» города можно будет задействовать в интересах обеспечения правопорядка.

Узнав о совершении преступления, ИИ направит к месту происшествия оперативную группу, если понадобится – врачей, оповестит все ближайшие патрульные силы и скоординирует их действия так, чтобы как можно скорее задержать нарушителей. Смогут ли преступники укрыться от ИИ? Если бы в распоряжении сил правопорядка оставались только стационарные видеокамеры, о шансах преступников избежать наказания ещё можно было бы говорить, но помимо них «умный» город будет наполнен дронами – летающими устройствами разного размера – от небольших наблюдателей, способных просачиваться в квартиры через вентиляционные каналы, до мощных многофункциональных машин, способных не только вести наблюдение, но и оказывать патрульным огневую поддержку. С помощью дронов ИИ сможет контролировать зоны, в которых видеокамеры будут по какой-то причине отключены или потеряют возможность передавать информацию, например в результате хакерской атаки или уничтожения вандалами. Дроны смогут подробно разглядеть место происшествия или успеть записать сам инцидент. Если летающая машина окажется рядом достаточно быстро – идентифицировать преступника и организовать преследование, непрерывно сообщая патрульным подразделениям о его местонахождении. В таких условиях поимка злоумышленника станет вопросом времени, и улицы «умного» города очень быстро станут абсолютно безопасны.

Большинство уличных преступлений совершаются ради прибыли – злоумышленники хотят что-то забрать у жертвы, после чего продать и получить доход. Лишив их возможности скрыться с места преступления, а значит, воспользоваться похищенным, мы устраним причину преступлений, сделаем их бессмысленными, а значит, уличными нападениями станут промышлять лишь психически неуравновешенные личности, число которых постепенно будет снижаться.

В том же случае, если нас не видит ни одна муниципальная видеокамера, а рядом не окажется ни дрона, ни полицейского, в дело вступит специальное приложение на нашем мобильном устройстве, допустим, под названием «911». Эта постоянно работающая программа получит доступ к геолокации, микрофону и видеокамере, а управляющая ею нейросеть будет непрерывно анализировать происходящее. Если она определит совершение преступления по словам-маркерам, изменению пульса и давления или среагировав на произнесённое кодовое слово, то немедленно отправит сигнал о помощи в экстренную службу, одновременно начнёт записывать происходящее и транслировать запись в режиме реального времени на полицейский сервер – эти данные лягут в основу выдвинутых против преступников обвинений.

Перечисленные меры не являются профилактическими, они работают на поимку злоумышленников, а не предотвращение злодеяния. В то же самое время мы помним главную заповедь работы полиции: «Предупреждённое преступление лучше раскрытого», и учёные постараются помочь правоохранителям решить эту задачу.

Подлинным прорывом в ликвидации привычной или «классической» преступности станет массовое внедрение нейроинтерфейсов, которые мы обсуждали в главе «Голоса в голове». И даже если первые образцы будут осуществлять лишь взаимодействие «мозг – импланты» без возможности управления компьютером или сложными машинами, они всё равно будут находиться на постоянной связи со смартфоном или иметь собственный выход в Сеть, например для проведения удалённой диагностики состояния имплантов фирмой-производителем. А вживлённое устройство – не мобильное, оно всегда с хозяином, его нельзя «потерять», отключить и вынуть, особенно в тех случаях, когда оно управляет жизненно важными имплантами. И поскольку вживлённому устройству требуется внешнее соединение, то обязательно встанет вопрос обеспечения надёжности и безопасности этого подключения. Чем больше будет нейроинтерфейсов, тем больше хакеров будут пытаться их взломать. Цели у преступников будут самыми разными, начиная от получения доступа к нашей личной информации и заканчивая вымогательством угрозой отключения протезов – перспектива остаться парализованным, да ещё с отключёнными каналами связи способна напугать кого угодно. Вживлённое устройство окажется слишком важной частью нашего организма, чтобы не защитить его максимально надёжно, и очень скоро будет предложено идентифицировать нейроинтерфейс при помощи GenID – системы защиты, опирающуюся на ДНК владельца. При использовании в качестве пароля столь сложных, а главное – уникальных биометрических данных взлом и несанкционированный доступ к нашей информации станет практически невозможен, но это будет лишь частью обретённых нами преимуществ. Вживлённый и защищённый GenID нейроинтерфейс станет идеальной точкой на электронной карте будущего, управляющий ИИ будет с абсолютной точностью отслеживать наши передвижения и в случае проблем немедленно направит к нам на помощь патрульных или дрон. Что же касается преступников, им нейроинтерфейсы начнут вживлять одним из первых – это решение суда будет в обязательном порядке сопровождать первый обвинительный приговор. И я сильно сомневаюсь, что потребуется второй: каким бы глупым ни был уличный громила, вряд ли он захочет нападать на прохожих повторно, зная, что от наказания не уйти, а все его передвижения фиксируются с невероятной точностью.

Будут ли в тюрьмах будущего гуманные порядки? Гуманные – да, но не мягкие. Мягкие порядки будут на свободе: нам не будут указывать, во сколько вставать и во сколько ложиться, во что одеваться и за кого голосовать, у нас даже сохранится право запирать жилища изнутри. Что же касается тюрем, то пребывание в них не должно вызывать у преступников желание вернуться за решётку, и вряд ли они захотят вновь испытать «прелести» тюремной жизни из-за бумажника с неизвестным количеством наличных…

Да и сохранятся ли наличные после победы Четвёртой революции?

Удобные и надёжные технологии позволят нам держать средства на текущие расходы в мобильном устройстве под надёжной защитой GenID, что ещё больше обессмыслит уличные нападения: в самом деле, не станет же налётчик требовать от жертвы перевести деньги со своего счёта на указанный? Похищать само мобильное устройство тем более не имеет смысла – оно защищено генетическими данными владельца и будет заблокировано сразу после похищения. Если же его удастся разблокировать, то, как только устройство вернётся в Сеть, полицейские вычислят его и направят для проверки ближайшие дроны. И даже если грабителям удастся – зачем-то! – совершить с похищенного смартфона перевод, банк вернёт платёж и начнёт комплексную проверку счёта, на который шли деньги.

Технологии делают мир не только удобнее, но и безопаснее, оставляя преступникам жалкие крохи вместо добычи и обессмысливая уличные грабежи. Действительно, что можно похитить у жителя прекрасной агломерации будущего, подкараулив его в тёмном переулке? Дорогие украшения? Их могут позволить себе только богатые люди, у остальных можно будет отобрать лишь дешёвую бижутерию. К тому же по-настоящему дорогие украшения станут снабжать микроскопическими маяками, что сделает их похищение столь же бессмысленным, как похищение мобильного устройства. Что остаётся? Одежда и продукты. А значит, на уличный грабёж в агломерации будущего пойдут лишь обездоленные люди – от отчаяния, и грабить они станут таких же бедняков, как они сами, выбирая для нападения районы, где мало видеокамер и куда не часто залетают дроны.

Но таких мест будет становиться всё меньше.

Преступность исчезнет?!

К сожалению, нет.

Как бы мы ни старались, нам ещё ни разу не удалось построить общество, полностью свободное от асоциальных элементов. В каждом из них – какая бы идея ни лежала в основе – находилось место и ворам, и мошенникам, и убийцам. Как будто мы и в самом деле недостойны идеала.

Или не хотим его.

И если технологии Четвёртой революции сделают невозможными или крайне затруднительными «классические» преступления, связанные с насилием и отъёмом собственности в режиме офлайн, произойдёт естественное смещение криминальных элементов в цифровое пространство, и грабить нас примутся не здоровенные громилы с ножами и бейсбольными битами, а современного вида ребята, умеющие пользоваться «железом» и софтом чуть лучше обычного. Или умеющие так задурить жертве голову в сетевом разговоре, что вы сами не заметите, как откроете преступнику доступ к своим средствам или переведёте сбережения на указанный счёт.

«В мире, где больше нет ничего постоянного, одной из важнейших ценностей становится доверие»[39].

И сетевые мошенники постараются преуспеть в умении его завоёвывать в своих интересах.

В первую очередь преступники займутся хищениями персональных данных, получением доступа к счетам и электронным кошелькам, включая криптовалютные, электронным ключам от жилища и транспорта, к рабочим материалам с целью промышленного шпионажа, мошенничествами на киберспортивных турнирах, в онлайн-казино и букмекерских конторах. Преступники будут появляться везде, где крутятся большие деньги, а люди слишком азартны, чтобы думать о безопасности. В этом отношении Сеть не отличается – да и не может отличаться – от реальности, ведь мы говорим о людях, а люди одинаковы во всех пространствах, и в реальности, и в цифровых вселенных.

Однако не только информация станет целью преступников: в ближайшем будущем в Сети появятся – уже появляются! – другие богатства.

А значит, мы одновременно вступаем в эпоху похищения редких, поэтому дорогостоящих игровых артефактов и цифровых предметов роскоши, которые будут активно продаваться и перепродаваться на «чёрных» сетевых рынках.

Откуда же возьмутся цифровые богатства? Зачем они понадобятся?

Затем, что мы – люди.

Чем больше времени мы будем проводить в Сети, тем больше внимания будем уделять тому, как отражаемся в ней, какими видят нас друзья, родственники и деловые партнёры. Как выглядят наши виртуальные кабинеты, какое впечатление производят они на посетителей. В Сети будет масса инструментов, чтобы создать бесплатные и функциональные личные зоны, но рано или поздно мы захотим большего.

Уже хотим.

Нас не устраивает главное достоинство цифровых продуктов – их дешевизна, а то и вовсе бесплатность. Ведь бесплатные элементы появятся у всех – в каждом виртуальном кабинете и на каждом аватаре, а мы не хотим быть похожими на всех, мы хотим уникального. Такого, чем можно удивить. Такого, что имело бы ценность даже в Сети, и все видели, что мы являемся владельцами цифрового объекта, которого нет ни у кого больше. Или число его копий строго ограничено. Мы хотим, чтобы последовательность нулей и единиц обрела значимость и некую, пусть и условную, реальность, хотим приблизить цифровое пространство к привычному миру, и тогда появляется технология NFT, позволяющая создавать уникальные защищённые цифровые копии чего угодно – от предметов искусства до обыденных вещей, которые позволят продемонстрировать высокий статус в цифровой вселенной. Да, официальные копии будут стоить много дороже рядовых электронных копий, но ведь мы этого хотели?

Мы этого достойны.

В конце 2021 года баскетболист Стефен Карри сделал 2974 защищённые цифровые копии кроссовок, в которых установил рекорд по трехочковым броскам, и продал каждую за 333 доллара США, заработав миллион долларов минус налоги. И это лишь один из примеров использования NFT для создания цифровых сокровищ. А сколько люди заплатят за копии кроссовок Майкла Джордана? Не за кроссовки его бренда, а за те самые, в которых он выходил на паркет? А за футболку Роналду? Не за ту, из сувенирного магазина, с фамилией и номером, а за цифровую копию той самой футболки, в которой легендарный футболист выиграл Лигу Чемпионов? Или Чемпионат Европы? А сколько они заплатят, если количество цифровых копий этой футболки будет строго ограничено? Какую сумму коллекционер выложит за картину известного художника, написанную только для него? Ну… и ещё для десятка коллекционеров?

Цифровые вселенные только начинают развиваться, для них оттачивают технологии и разрабатывают правила, однако некоторые тренды можно увидеть уже сейчас: наше желание перенести в виртуальное пространство привычную манеру поведения понятно и естественно – в нём отражается человеческая природа. И наше желание будет реализовано: есть спрос – есть предложение. Мы наводним Сеть огромным количеством дорогостоящих цифровых артефактов, будем устраивать аукционы и создавать коллекции, будем поднимать их стоимость, а потому рано или поздно за NFT-сокровищами начнётся охота. Такая же охота, которая уже идёт за артефактами в больших и популярных игровых проектах. И уже сейчас за похищение красиво нарисованного топора, умеющего одновременно метать молнии и прибавлять владельцу очки здоровья, судья определит провинившемуся хакеру реальный тюремный срок. А скоро наказывать начнут и за похищение уникальной цифровой картины и даже кроссовок Стефена Карри – если, конечно, будет доказан факт преступления.

Однако самым востребованным и одновременно самым наказуемым цифровым преступлением будущего станет похищение реальной личности – с убийством оригинального носителя, или создание новой, «чистой», полностью фейковой, но способной пройти любую проверку личности.

Анонимность – одно из прав человека, позволяющее хранить множество тайн и секретов. Анонимность часто позволяет делать подлости, особенно хорошо это знают те, кто много общается в социальных сетях и устал от провокаций и хамства анонимов, трусливо скрывающихся под фальшивыми никами. Но анонимность позволяет хранить в секрете то, что мы по той или иной причине считаем нужным скрыть, поэтому технологии Четвёртой революции отнимут у нас анонимность в первую очередь. Система хочет знать о нас всё. А мы до последней возможности будем цепляться за своё право оставаться неузнанными, поскольку человек, о котором известно всё, становится зависимым. Абсолютно зависимым и абсолютно уязвимым. Мы скажем, что нам не нравится невозможность анонимности, но найдётся много людей, которые заявят, что они честные, «им нечего скрывать», и потому они не понимают, почему мы должны иметь право хранить тайны. У этих людей найдётся много сторонников, поскольку им нравится чувствовать себя честными и узнавать чужие тайны. А другие просто примут происходящее, стараясь не думать о том, что системе известно абсолютно всё.

Потому что поймут, что не могут ничего изменить.

И согласятся с этим. Примут свою зависимость.

Мы будем до последней возможности беречь своё право на тайну, но проиграем. В этом нет сомнений. Однако даже в мире Четвёртой революции – победившей Четвёртой революции! – найдутся те, для кого сохранение инкогнито станет жизненной необходимостью. Одним из них потребуется новая личность, чтобы продолжить совершать гнусные преступления, другие захотят спрятаться в «тихую гавань», где можно спокойно встретить старость, третьи совершат ошибку и им понадобится второй шанс. Будущее не будет испытывать недостатка в желающих укрыться от всевидящих цифровых технологий, и до тех пор, пока система GenID не достигнет совершенства, её будут взламывать и обеспечивать желающих фальшивыми личностями разного качества.

Значит ли это, что идентификация на основе ДНК окажется несостоятельной? Нет. Это значит, что идентификация на основе ДНК какое-то время будет давать сбои, и именно этот период станет последним в истории человечества, когда в криминальном мире тон будет задавать «классическая» преступность. После того как агломерации будущего окончательно превратятся в «умные» города, а доступ в Сеть через нейроинтерфейс станет постоянным и обязательно постоянным, борьба за анонимность перейдёт на столь высокий уровень, что станет абсолютно невозможной для подавляющего большинства пользователей.

Для подавляющего большинства нас.

И мы навсегда потеряем ещё одну тайну.

Неужели колоссальные агломерации окажутся полностью безопасными и мы сможем безбоязненно разгуливать по ним и днём, и ночью?

Я искренне верю, что однажды, причём не в таком уж далёком будущем, понятие «уличная преступность» окончательно исчезнет из нашего лексикона, оставшись только в книгах и кино, из которых мы будем узнавать о страшных опасностях, которые нам предсказывали писатели и сценаристы. Открытость цифрового общества и технологии «умного» города, гарантирующие наказание за любое правонарушение, заставят злоумышленников действовать осторожно и только там, где их не смогут увидеть видеокамеры или не окажется полицейских дронов, а отсутствие наличных и других носимых ценностей полностью обессмыслит уличные грабежи.

Может показаться, что этого достаточно для победы над криминалом, однако существует ещё один довольно дорогой и значимый материальный актив, который сопровождает нас постоянно, – наше тело. Медицина будущего позволит продлевать жизнь и долгое время сохранять здоровье, однако услуги официальных докторов будут обходиться недёшево, особенно для тех, у кого по тем или иным причинам не окажется полноценной медицинской страховки, что приведёт к расцвету подпольного рынка медицинских услуг, и в том числе «чёрной» трансплантологии. Располагая доступом к нашим медицинским картам, злоумышленники смогут подобрать для любого заказчика идеального донора. Взломав смартфон, они узнают наше обычное расписание и спланируют похищение так, чтобы не оказаться под прицелом видеокамер или дронов. Так что если вам не повезёт оказаться здоровым человеком с подходящими для какого-то криминального деятеля результатами анализов, у вас есть шанс однажды утром проснуться в ком-то другом.

Правда, частично.

Даже в «умном» городе можно бесследно исчезнуть – это вопрос квалификации преступников. Однако вероятность стать жертвой похитителей будет значительно ниже, чем вероятность погибнуть или пострадать в результате террористической атаки. Интеллектуальной террористической атаки.

Огромные агломерации будущего станут зонами, свободными от оружия, нелепо и небезопасно насыщать средствами уничтожения клочки суши, на которых проживают миллионы разных – в самом широком смысле слова – людей. Под запрет в обязательном порядке попадёт огнестрельное, травматическое и газовое оружие, и, естественно, взрывчатые вещества. Производства, как военные, так и химические, продукцию которых можно использовать в качестве оружия или для его создания, например, тех же взрывчатых веществ, выведут за пределы агломераций и установят за ними строжайший контроль.

Устройство свободных от оружия зон необходимо как в целях безопасности, для предотвращения массовых жертв в случае возможных столкновений, так и по той причине, что…

Мы всегда, на протяжении всей своей истории, делегировали и будем делегировать государству право на насилие в целях обеспечения всеобщей безопасности. Но всегда оставляли за собой «последний рубеж обороны» – личное оружие, которое выручает нас в те моменты, когда полицейские или военные не успевают или физически не могут успеть прийти на помощь: например им неизвестно о совершаемом преступлении. С помощью личного оружия мы защищаем от посягательств свою жизнь, свой дом и свою собственность, однако чётко работающие системы «умного» города сделают «последний рубеж обороны» ненужным. Видеокамеры, дроны и постоянное пребывание в Сети поднимут систему общественной безопасности на невероятно высокий уровень, и главная роль в ней будет отведена дронам – многочисленным, мобильным, не знающим страха и всегда готовым действовать. В большинстве своём они будут представлены автономными устройствами, способными принимать самостоятельные решения и, в зависимости от обстоятельств, применять оглушающее или летальное оружие. Полицейских дронов потребуется очень много, ведь нужно держать под контролем гигантскую территорию, и именно поэтому они будут автономными, чтобы решения принимались как можно быстрее, а муниципальная казна была избавлена от расходов на содержание большого числа операторов.

Будут ли автономные дроны успевать на все поступающие вызовы? Без сомнения. Будут ли они ошибаться? Без сомнения, но ошибаются все. Как показало проведённое порталом «The Intercept» расследование операций армии США против «Аль-Каиды» и «Талибана», применение боевых дронов всегда приводили к жертвам среди мирного населения, несмотря на то что все боевые вылеты проходили под контролем операторов, а решение об атаке принимал человек. А раз ошибки неизбежны, логично сделать машину автономной – так получится дешевле.

Если ИИ управляет жизнью гигантского города, почему бы ИИ не принимать решение о применении летального оружия против некоторых его обитателей?

Кроме того, система общественной безопасности агломерации будет обладать колоссальными возможностями не только по расследованию уже совершённых преступлений, вычислению, преследованию и наказанию злоумышленников, но и в деле предупреждения противоправных действий. Вычислительные мощности ИИ позволят держать под контролем поведение всех подозрительных лиц, в число которых внесут не только бывших заключённых, но и тех, кто проходил по административным делам, отделываясь штрафом или общественными работами, против кого выдвигались обвинения, снятые затем за недоказанностью или недостаточностью улик, а также люди, на которых донесёт система мониторинга психического здоровья, – уверен, поступившая от медицинского приложения информация поможет вовремя вычислять и обезвреживать маньяков и опасных психопатов, сберегая множество человеческих жизней.

Особенно хорошо ИИ проявит себя во время массовых беспорядков, поводом для которых может стать всё что угодно: временные перебои с доставкой продовольствия, blackout, громкое, вызывающее яростные эмоции преступление, техногенная катастрофа с многочисленными жертвами и с последующим обвинением властей в несоблюдении правил безопасности, повышение цен на энергию или продовольствие, национальные и религиозные распри… Чем больше людей, тем больше противоречий и взаимных обид, и это правило, к сожалению, будет работать ещё долго, поджигая агломерации и провоцируя соседей громить друг друга. В будущем самообучающийся ИИ научится с высокой точностью прогнозировать вероятность возникновения беспорядков – на основании анализа высказываний в Сети, агентурных данных, изучения факторов, способных вызвать бунт, – и предотвращать их тем или иным способом, включая превентивные аресты подстрекателей и лидеров мятежа. А до тех пор справляться с массовыми беспорядками придётся полицейским частям: с помощью традиционного насилия и современных технологий. И основное преимущество «умного» города – его идеальная управляемость – поможет решить эту непростую задачу. При планировании агломераций инженеры обязаны будут предусмотреть различные варианты блокирования районов как раз на такие случаи. Охваченные беспорядками территории будут лишены трафика и, возможно, отрезаны от подачи электроэнергии и отключены от Сети. А наземные полицейские отряды и автономные дроны обеспечат необходимое воздействие на участников мятежа, преимущественно с применением специальных средств, не влекущих летальный исход.

Но все эти картины, больше подходящие для дорогостоящего боевика, будут возможны лишь до массового внедрения вживлённых чипов. А если мы заглянем в будущее победившего нейроинтерфейса, то увидим совсем другую картину. Во-первых, массовых беспорядков станет значительно меньше: тот факт, что система отслеживает и записывает все перемещения и, возможно, все совершаемые действия, без сомнений, охладит пыл потенциальных бунтовщиков, ведь в этом случае наказание неотвратимо. Во-вторых, предупреждения о готовящихся беспорядках будут поступать намного раньше. В-третьих, для нейтрализации бунтовщиков ИИ сможет блокировать и отключать их нейроинтерфейсы, прерывая электронные каналы связи с внешним миром и даже с управляемыми через вживлённый чип имплантами.

В эпоху прямого и постоянного подключения к Сети каждый человек станет не более чем терминалом, управлять которым извне не составит особого труда.

Итак, ради общественной безопасности мы наполним агломерации будущего автономными боевыми системами (АБС) – воздушными дронами и самоходными роботами, которые будут выполнять полицейские функции. Но в этом случае власти будут обязаны создать необычайно мощную систему защиты коммуникаций, поскольку управление такими полицейскими подразделениями станет постоянной, а главное – излюбленной мишенью для хакерских атак.

Для террористов-интеллектуалов.

«Умные» города станут для них вызовом одним лишь своим существованием, первый управляющий агломерацией ИИ попытаются взломать через минуту после официального запуска. Или раньше. И атаки будут продолжаться постоянно: все хакеры планеты пожелают унизить ИИ, на деле доказав своё превосходство. Но помимо соревновательного, у киберпреступников будут и другие мотивы. Некоторые из них попытаются взломать ИИ ради денег, но они, как и любые уголовники, не представляют особенной угрозы по той причине, что с ними можно договориться: любого бандита можно умиротворить золотом, заплатить выкуп, а потом найти и наказать. Цифровой мир станет очень маленьким, поэтому скрыться от упорного преследования в нём будет негде. Намного большую опасность будут представлять апологеты бесцельного террора.

Террористов aimlessT можно будет разделить на две большие группы.

Первые – террористы-нарциссы, эстеты массовых убийств, организующие кровавые акты только потому, что могут их организовать, и потому, что у них получается. Этих психопатов, чудом или хитростью избежавших внимания системы мониторинга психического здоровья, будет в первую очередь интересовать извращённая красота совершаемых преступлений. Горящие небоскрёбы – завораживающий вид на их гибель будет открываться из всех уголков агломерации; сталкивающиеся поезда скоростных железных дорог; нарушение управления наземным и воздушным трафиком, приводящее к бесчисленным авариям; многочасовой blackout, вызывающий массовые беспорядки и последующие карательные операции с многочисленными жертвами… Или представьте «свихнувшийся» полицейский дрон, вооружённый до зубов АБС, который ни с того ни с сего начинает преследовать честного, абсолютно законопослушного гражданина. Без объяснений. Потому что «нарциссу» показалось это смешным. Сколько неприятных мгновений переживёт человек до тех пор, пока городская система не вернёт себе управление дроном?

А может, и не переживёт…

И не нужно думать, что психическая нестабильность «нарциссов» сделает их лёгкой целью для системы безопасности: атаки преступники станут готовить на высочайшем уровне и, даже раскрыв свою личность, они будут избегать свиданий с органами правопорядка так долго, как это возможно.

Так же, как их «коллеги» по aimlessT – не эстеты, но создатели хаоса, которых, скорее всего, назовут анархистами.

Социальное устройство общества будущего станет представлять из себя результат естественного развития общества современного: ведь новое не появляется из ниоткуда, само по себе или по желанию – оно всегда опирается на прошлое, меняя его постепенно, иногда исподволь, незаметно, иногда резко, революционно. Но всегда меняя, опираясь на те конструкции, на которые можно опереться, потому что в противном случае новое просто повиснет в воздухе… чтобы рухнуть и разбиться. Организаторы самой известной революции в истории человечества – Великой Октябрьской Социалистической 1917 года, – поначалу объявили о полном разрыве со старым миром и прежними отношениями, но вскоре были вынуждены обратиться за помощью к специалистам самых разных направлений, включая полицейских и военных, и воссоздать большинство организаций, структурно скопировав существовавшие до революции органы власти. Тем самым они наглядно доказали, что невозможно отказаться от системы, складывавшейся веками, может, и не оптимальной, но получившейся в результате долгого эволюционного процесса. Что же касается будущего, то откуда в нём взяться новому устройству, если мы входим в него со старой пирамидой? Причём пирамидой уже самодостаточной, находящейся по ту сторону пропасти, отделяющей тех, кто обладает богатством и властью, от всех остальных. И с каждым днём эта пропасть становится шире, а мостики, по которым можно перейти к подножию пирамиды, – тоньше.

Кроме того, любая система, в том числе социальная, стремится обрести равновесие, при котором все её составляющие окажутся в состоянии покоя. Люди должны занимать уготованные им места и не помышлять о большем. Смелые идеи нежелательны, потрясения запрещены, социальные лифты – мостики через пропасть – работают так редко, что о каждом случае следует написать книгу и/или снять сериал, чтобы показать страждущим, что лифты действительно работают – старайтесь. И в таком подходе нет ничего удивительного или странного, поскольку наверху и без подпитки многолюдно, а новичку – без образования, полученного в престижном университете, наработанных поколениями связей и стартового капитала – там попросту нечего делать. Даже у подножия. Однако новички будут появляться. В том числе умные и талантливые. Некоторым удастся подняться по пирамиде и стать своим среди господствующего класса, некоторые рухнут вниз, отравленные серостью, но найдутся и такие, кто захочет систему сокрушить. Не ради того, чтобы создать новое, а чтобы исчезло старое. Их целью станет террор ради террора, идеологией – хаос ради хаоса, их будет невозможно купить или переубедить. Они потерпят поражение, поскольку чистое насилие способно увлечь сумасшедших, но не массы, а конструктивной идеи у них попросту не будет, но перед поражением эти люди сумеют причинить немалый вред.

Благодаря идеальной управляемости «умные» города обеспечат нам невероятно комфортное существование, однако в первую очередь мы должны будем позаботиться о безопасности ИИ и защите от террористических угроз, способных превратить агломерацию в зону техногенной катастрофы. Возникает логичный вопрос: можно ли обеспечить безопасность не только полицейскими способами? А точнее, вопрос следует сформулировать так: что нужно сделать, чтобы киберпреступники перестали быть постоянной головной болью? Чтобы они не могли причинить вред основам системы, которая, в свою очередь, является основой порядка Четвёртой революции. Ответ на этот вопрос звучит на удивление просто: нужно, чтобы бунтующих умников стало меньше. В идеальном случае не осталось совсем. Снижение образовательного уровня масс, а также их постепенная архаизация сделают невозможным или минимально возможным интеллектуальный террор, а также упростят задачу органам правопорядка во время бунтов и уличных столкновений: оружие будущего, как боевое, так и полицейское, либо вовсе не будет предусматривать возможность использования человеком, либо будет жёстко привязано к конкретному сотруднику службы безопасности, что сделает бессмысленным его захват. Возможно, бунтовщикам удастся уничтожить дроны, как наземные, так и воздушные, но если они их захватят, то не смогут использовать в своих целях.

Не сумеют понять, как это работает.

Отсутствие умников и есть основа спокойствия «умных» городов.

Нарастающие экологические проблемы, влияние которых на саму возможность выживания человечества последовательно замалчивалось многие десятилетия, потребуют от нас проведения комплекса решительных мер, возможных лишь благодаря инструментам и технологиям Четвёртой революции.

Повсеместному внедрению протоколов Экологического Ренессанса будет способствовать сосредоточение большей части населения планеты в городах, что позволит локализовать основные источники загрязнения окружающей среды и минимизировать ущерб, причиняемый экологии бытовым мусором и прочими отходами жизнедеятельности человека. Не меньшее значение приобретёт разумное потребление, которое прочно войдет в нашу жизнь и позволит снизить промышленное производство, а вместе с ним – добычу полезных ископаемых, являющихся мощнейшими драйверами загрязнения планеты.

Стремительное развитие городов и непрекращающийся рост населения подводят к необходимости создания мощной, бесперебойно работающей сельскохозяйственной индустрии, с одной стороны, обеспечивающей потребности жителей планеты в продовольствии, с другой – не нарушающей протоколы Экологического Ренессанса. Разумный выход из положения – высокоэффективное растениеводство, которое благодаря новейшим биотехнологиям способно обеспечить массовое производство продовольствия. И разумный подход к формированию цены на продукцию, благодаря чему удастся существенно уменьшить количество бессмысленно уничтожаемого продовольствия – стоимость товара является идеальным регулятором бережливого отношения.

Комфортную жизнь в гигантских агломерациях для миллионов человек, сосредоточенных на относительно небольших территориях, можно обеспечить только комплексным применением современных технологий, с помощью которых будут оптимизированы и доведены до совершенства все стороны нашей повседневности, включая медицинское обслуживание и безопасность. Платой станет исчезновение врачебной тайны, потеря права на анонимность и всего, что мы называем privacy – система будет знать о нас всё. И это обстоятельство многократно усилит нашу зависимость.

Точнее, она станет абсолютной.

Но ведь Экологический Ренессанс планеты этого стоит?

Мировая промышленная революция, в ходе которой состоялся массовый переход к машинному производству, породила большую потребность в хорошо образованных и колоссальную потребность в грамотных людях. Обслуживание и управление техникой, в том числе боевой, стало невозможным без чтения инструкций, поскольку запомнить все необходимые действия во всех возможных ситуациях, которые могут возникнуть в процессе эксплуатации сложного оборудования, среднестатистический человек оказался не в состоянии, во всяком случае не проработав на машине хотя бы несколько месяцев и не получив нужный опыт. Кроме того, потребовалось большое количество инженеров: как для использования современных машин, так и для разработки новых. Одновременно усложнялись бухгалтерия, ведение делопроизводства и другие сферы, связанные с офисной работой. Цивилизация стремительно развивалась, оставляя неграмотных людей у основания иерархической пирамиды. Зато хорошее образование гарантировало человеку стабильный и достаточно высокий на общем фоне доход, что стало колоссальным стимулом для его получения. Те, кто мог себе позволить, учились сразу, кто не мог, шли к мечте постепенно, получая образование по вечерам, после работы. Если у человека была хоть капля амбиций или здорового честолюбия – он обязательно садился за парту. Доктор, инженер, бухгалтер – названия профессий стали определять положение человека в обществе, и это положение было высоким.

Примерно в течение ста лет, с середины XIX до середины XX века, наша цивилизация переживала невиданный ранее взрыв интереса к получению качественных знаний, которые можно было применить в том числе для основания собственного дела: любое открытие могло сделать изобретателя миллионером. Власти передовых государств того времени – США, СССР, Германии и Великобритании – прекрасно понимали, что только образованные, хорошо обученные и обладающие серьёзным опытом граждане способны создать технологический отрыв, а значит, стратегическое превосходство над остальными странами, и делали всё возможное для воспитания профессионалов во всех сферах. Государства поощряли частные вложения в систему образования, сами её финансировали и активно привлекали специалистов из-за рубежа для работы и передачи опыта.

Появление большой прослойки образованных людей привело к серьёзным переменам в обществе и социальных отношениях. В русском языке есть замечательная поговорка: «Знает себе цену» – так говорят о человеке гордом, хорошо понимающем свои способности и возможности. Образованный человек себе цену знает: он много учился, затем работал, начиная с небольших должностей, приобрёл мастерство, опыт, иногда уникальный, и ему невозможно платить копейки, на такого сотрудника всегда будет спрос. Образованных людей стал интересовать совсем иной уровень жизни, сильно отличающийся о того, который предлагал наёмным работникам дикий капитализм с его абсолютной, почти феодальной властью владельца предприятия над сотрудниками. Образованные люди знали, сколько пользы приносят собственникам, и захотели получить свой кусок пирога. В помощь им развернулось и постепенно стало по-настоящему массовым профсоюзное движение, защищающее права работников той или иной отрасли, а затем возникло первое в истории человечества социалистическое государство и одним своим появлением принудило владельцев средств производства обеспечивать работникам хотя бы приблизительно такие условия, какие обрели граждане СССР: в 1937 году восьмичасовой рабочий день был введён в США, в 1947 году – в Японии, а в 1941 году в США законодательно запретили детский труд. Кроме того, в развитых государствах возникли три очень затратные, но абсолютно необходимые для устойчивого развития системы: образования, медицинского обслуживания и пенсионная. Три кита, на которых держится современное общество. Нужно понимать, что они стали не рождественским подарком властей и собственников, а вынужденным, компромиссным шагом, который они сделали под давлением обстоятельств, все социальные достижения были завоёваны гражданами в длительной и упорной борьбе за свои права. И именно с разрушения этих социальных систем начинается демонтаж любого государства: если нет образования – нет будущего; если нет достойной медицины и возможности накопить на спокойную старость – нет настоящего.

Так почему теперь сама идея качественного образования подвергается нападкам?

Почему шведский профессор Нордстрем[40] открыто заявляет следующее:

«Ценность высшего образования становится ничтожной. Знание в университетском мире перестало быть уникально, матрица разрушает монополию на знания. Вам не нужен Гарвард для знаний из Гарварда, поэтому если пять лет назад «корочка» выпускника давала вам зелёный свет в любую корпорацию, то теперь все эти знания доступны любому желающему и вопрос только в ближайшей смерти физических дипломов. Это дело нескольких лет. То есть если вы сейчас решили начать зарабатывать, чтобы ваш ребёнок через десять лет пошёл в вуз, то не тратьте на это время. Вузы перестанут существовать в привычном для нас понимании. Артикулированные знания необходимы, но это не гарантирует вам успеха…»

Нет ли подвоха в том, что подобные идеи высказывает человек, в своё время получивший два высших образования? Неужели они – «корочки» или «артикулированные знания» – понадобились профессору Нордстрему только для того, чтобы разочароваться в полученном образовании? Неужели они – оба образования! – ему не пригодились? Нет, пригодились, и ещё как пригодились. Тогда почему он не хочет, чтобы фундаментальные знания в классическом изложении получали наши дети? Почему настаивает на мысли, что прочитать учебник, по которому учат в Гарварде, и отучиться в Гарварде – это одно и то же? Почему убеждает своих читателей, что в мире победившей Четвёртой революции высшее образование не будет иметь смысла?

Аналогичную идею выдвигает Клаус Шваб в своей основополагающей работе «Четвёртая промышленная революция»[41]:

«Традиционные определения квалифицированного труда основаны на наличии образования повышенного уровня или специализированного образования и набора определённых способностей в рамках профессии или экспертной области. С учётом ускоряющегося развития технологий Четвёртая промышленная революция будет уделять особое внимание способности работников к постоянной адаптации и усвоению новых навыков и подходов в разнообразных контекстах».

По мнению Клауса Шваба, ярко выраженная волатильность новой эпохи заставит человека менять профессии в течение жизни.

Но сможет ли человек добиться настоящего успеха в каждой из них? Сможет ли стать настоящим профессионалом, постоянно меняя сферы деятельности?

В условиях, когда всё больше и больше рабочих мест – и даже целые профессии! – автоматизируются, а на смену людям приходят роботы и самообучающиеся нейросети, у собственников исчезает необходимость в большом количестве обученного персонала. Ведь завтра место может занять ИИ или беспилотный электромобиль. Зависимость владельцев средств производства от наёмных работников стремительно снижается и будет продолжать снижаться. Современный уровень технического оснащения предприятий стал настолько высоким, что от подавляющего большинства сотрудников вновь, как и в начале XIX века, перестали требоваться глубокие знания: достаточно быть пунктуальным и чётко следовать инструкциям, получаемым от голосового помощника. Обучиться такой компетенции – приходить на работу вовремя и делать то, что тебе говорят, – не составит особого труда, вот нам и предлагают не выбирать серьёзную, перспективную профессию и совершенствоваться в ней, а получить минимум знаний и быть готовым без сожаления уступить своё рабочее место роботу или нейросети. И будут требовать уступать до тех пор, пока будет что уступать.

Классическое современное образование, основы которого были заложены в XIX столетии, а принципы – в Древней Греции, нацелено на гармоничное развитие личности путём постепенного и детального познания мира, благодаря такому подходу молодым людям проще найти своё место в мире. Школьная программа, включающая в себя изучение различных наук, как естественных, так и гуманитарных, формирует широкий кругозор, позволяет прикоснуться ко всем областям знания и отыскать то, что станет по-настоящему интересным и определит всю дальнейшую жизнь.

У такого образования есть только один минус – оно очень дорогое.

История знает страну, растратившую колоссальные средства на обучение невероятного количества инженеров, филологов и врачей, которые впоследствии ни дня не работали по специальности. Гражданам СССР знания доставались бесплатно, и многие из них стремились получить высшее образование только потому, что факт его наличия давал положение в обществе, причём независимо от дальнейших успехов на выбранном поприще. Диплом об окончании высшего учебного заведения позволял получить высокую должность, а бессмысленные, никому не нужные «научные труды» делали карьеристов «академическими светилами» – с соответствующей пользой для науки и государства. Идея массового качественного образования оказалась выхолощенной, а гигантские средства потрачены впустую.

Как избежать подобной ошибки? И в современном мире, и в будущем эта проблема будет решаться повышением ценности получения образования в денежном эквиваленте, и чем престижнее, а значит, доходнее профессия, тем выше должен быть «входной билет» в неё. Это старый метод, придуманный ещё в Средние века, но с тех пор, к сожалению, никто не предложил ничего иного. Минусы такого подхода очевидны: качественное образование будет доступно только тем, кто сможет за него заплатить или готов рискнуть и влезть в долги, чтобы его получить. Недостатки тоже на поверхности: среди богатых молодых людей не пользуются особенной популярностью «сложные» профессии, требующие развитого ума и серьёзной трудоспособности, такие, например, как врач или инженер-конструктор. Проще и выгоднее стать юристом или менеджером. Но поскольку с помощью юристов на Марс полететь невозможно, как и запустить управляемый термоядерный синтез, то, закрывая качественное образование имущественным цензом, мы рано или поздно столкнёмся с острым дефицитом действительно необходимых государству высококлассных специалистов и фундаментальных разработчиков. Чтобы этого не случилось, происходит точечный отбор талантливых, обладающих способностями к нужной профессии претендентов, целенаправленное и глубокое обучение их выбранной специальности с гарантией последующего трудоустройства – такой подход практикуют в настоящее время многие крупные компании. Нет сомнений, что работающая методика сохранится, а с её помощью будет закрыта потребность в высококлассных специалистах. Разумеется, речь идёт о профессиях, которые не будут автоматизированы в обозримом будущем.

Что же касается массового образования…

В ближайшем будущем обязательным, точнее, не обязательным, а бесплатным, поскольку учиться или нет, каждый свободный человек решает для себя сам, станет некий «безусловный базовый уровень» – предоставленный государством онлайн-курс, в ходе которого ребёнка научат читать, писать, считать, заставят зазубрить тщательно отобранные исторические факты (в правильной интерпретации) и познакомят с кратким обзором окружающего мира. Обучение станет проходить онлайн, в любое время, которое будет удобно ученикам, а следить за прохождением уровней станет ИИ. Базовых курсов будет не более трёх, и после их прохождения получится законченный гражданин, приблизительно понимающий действующую систему выборной власти, налогообложения и уголовного права. А затем ИИ посоветует подопечному обратить внимание на ту или иную компетенцию, исходя из оценок, которые обучавшийся гражданин получал во время прохождения проверочных тестов.

Удалённо, упрощённо, дёшево – три столпа, которые определят принципы массового образования ближайшего будущего.

Его задачей станет создание элементарного фундамента, опираясь на который, можно будет в течение жизни получить несколько компетенций в различных сферах деятельности. А популярный лозунг: «Зачем учиться тому, что не пригодится в жизни?» обретёт статус аксиомы. Мы действительно станем получать только те знания, которые потребуются здесь и сейчас, будем знать только «от» и «до», не имея возможности выйти за чётко очерченные рамки, без широты кругозора, без понимания мира как целого, не отдавая себе отчёта в его сложности. Не интересуясь ничем, кроме повседневности.

Мы будем довольствоваться тем, что есть, и перестанем хотеть знать больше.

Стремительное и массовое наступление технологий Четвёртой революции, которое привело к тотальной цифровизации реальности, заставило многих из нас растеряться и потерять привычные ориентиры. Автоматизация производства, включающая в себя всё более интенсивное внедрение промышленных роботов, повсеместное использование беспилотного транспорта, снижение числа занятых в сельском хозяйстве, ставшее следствием перехода на рациональное ведение, а среди офисных работников – благодаря развитию нейросетей и программного обеспечения… Все эти факторы приводят к тому, что мы лишаемся рабочих мест. С каждым днём – всё больше. Многие потеряли, а оставшиеся боятся потерять в обозримом будущем. Неустойчивое психологическое состояние и общее ощущение неопределённости помогают продвигать в широкие массы идею «образования по требованию». В её основе лежит уже прозвучавший тезис: современный мир так быстро меняется, что человеку придётся отказаться от профессии на всю жизнь и последовательно по мере необходимости получать несколько различных компетенций. Возможно, в некоторых случаях эта теория применима, и вчерашний шофёр станет успешным блогером, например, кулинарным, превратив своё хобби – умение вкусно готовить – в источник заработка. Но как быть с профессиями, в которых серьёзное образование и наработанный опыт имеют принципиальное значение? Как инженер-мостостроитель переквалифицируется в оператора атомной электростанции? С помощью пары часовых вебинаров?

Адепты «образования по требованию» предпочитают игнорировать эти вопросы, но вряд ли они согласятся доверить себя доктору, освоившему компетенцию «нейрохирургия» с помощью видеокурса. Зато в ответ мы услышим, что современные технологии позволят установить полный и квалифицированный контроль за здоровьем с помощью iАмбулатории, вовремя ставить правильные диагнозы и начинать лечение. Если же потребуется оперативное вмешательство, то его можно провести с помощью медицинских роботов, которых будет становиться всё больше и больше так же, как промышленных. Цифровое образование, как и цифровая медицина, станет массовым, и никто не станет задумываться о результатах исследований, которые показывают, что чем больше времени ребёнок проводит с гаджетом, тем хуже у него развивается способность к рассуждению. Тем хуже дети общаются со сверстниками, а когда подрастут – с окружающими. Возможно, благодаря низкой коммуникабельности и неумению рассуждать люди будущего сумеют добиться успеха в чем-нибудь значимом, мне трудно представить в чем именно, но не сомневаюсь, это будет нечто выдающееся. Однако в настоящий момент в этих навыках видятся исключительно минусы.

Удалённо, упрощённо, дёшево – мы бесплатно получим сбалансированный набор данных, который позволит нам считать себя образованными. Мы будем знать себе цену – высокую. Однако люди, которым мы попробуем продать свои услуги в качестве наёмных работников, тоже будут её знать – реальную. И образование, полученное в ходе вебинаров, не позволит рассчитывать на слишком большой кусок пирога.

Комфорт, который стал привычным, здравоохранение, которое заставляет смерть отступать всё дальше, растения, которые превращаются в мясо и чернила для 3D-принтеров, которые становятся твёрдым пластиком. Всё это у нас есть. Это и многое другое стало возможным благодаря науке, усилиям и труду образованных людей. Наша цивилизация стоит на технологиях, они – её основа и суть. Мы никогда не были самыми сильными хищниками, но всегда были самыми умными. Мы научились управляться с огнём и камнем, изобрели колесо и корабли; изобретения и открытия позволили переселиться из пещер в небоскрёбы, летать по небу и выйти в космос; мы создали великую цивилизацию, но если мы забудем, что в её основе лежат технологии, – она рухнет. А «забыть» и «не стремиться к новым знаниям» в данном случае одно и то же.

Мы подняли современные технологии на высочайший уровень и снизили зависимость результата работы от человеческого труда до минимальных показателей в истории. Причём снизили во всех отраслях: промышленность, сельское хозяйство, транспорт, энергетика, управление… Оборудование работает автономно или требует минимального внешнего вмешательства – такого, которому легко обучить на вебинаре даже не очень образованного человека. А раз так – зачем тратить колоссальные средства на образование? На создание и поддержание дорогостоящей системы обучения? Уровень грамотности сотрудника должен позволять ему понимать голосового помощника и не ошибаться в последовательности действий. Но при этом цивилизация будет продолжать нуждаться в высококвалифицированных специалистах, которые знают устройство машин и механизмов, понимают, как они работают, и могут их починить, которые способны придумать новое устройство, потому что без развития наступает стагнация. Специалисты нужны, мы без них не останемся, однако доступ к их услугам будет ограничен из-за крайне малого числа предложений: конечно, не единицы и сотни – тысячи, даже десятки тысяч, однако в масштабе миллиардного населения планеты их число окажется невообразимо маленьким. А стоить услуги этих людей будут очень дорого.

И так будет во всех отраслях.

Парадоксально, но факт: высочайший уровень технического развития приведёт к деградации массового образования. И виной тому то, что роль большинства занятых в производстве людей будет примитивной. В том числе в сфере цифровых технологий.

Быть программистом в современном мире и мире ближайшего будущего так же естественно, как быть охотником в племени дакота. Быть программистом или хотя бы иметь хорошее представление об устройстве Сети и понимать её. Иначе не придумать нового. Не открыть перспективный стартап. Мы должны ориентироваться в окружающем нас мире, иначе не сможем ничего добиться. Однако времена, когда все программисты должны были обладать глубокими познаниями, канули в Лету. Бал правят готовые решения, и на этом балу специалисты формируют нечто своё из предложенных крупными игроками «кубиков». Так проще, так надёжнее, а главное – все разработки легко ложатся в предлагаемое программное обеспечение или глобальный пакет, который обеспечивает работу всей компании. Зачем изобретать велосипед, если его можно взять в аренду? Зачем прилагать усилия, если есть готовое решение, которое легко привести в соответствие с нашими запросами? Зачем владельцу компании создавать нечто уникальное и зависеть от разработчиков, если можно купить программное обеспечение и менять обслуживающий персонал по мере необходимости? А если возникнет проблема – обратиться к производителю.

Сегрегация происходит даже в основной для Четвёртой революции сфере IT. И это естественный процесс.

Остались ли талантливые разработчики? Остались и будут всегда. И они всегда будут востребованы как высококлассные и редкие специалисты.

Любых угроз.

Снижение уровня образования приведёт к тому, что у нас просто-напросто не будет знаний, а значит – инструментов, чтобы выйти за пределы выданных нам «кубиков». Чем меньше мы знаем, тем в большую зависимость попадаем от тех, кто превосходит нас в интеллекте.

Образовательный ценз – это идеальный инструмент создания превосходства.

В основе нашей цивилизации лежит созидательный труд. Ум, порождающий идею, и усилие, воплощающее идею в реальность. История нашей цивилизации – это развитие технологий, от энергии мускульной силы людей и животных до двигателей внутреннего сгорания и атомных электростанций, от гужевых повозок до реактивных самолётов и скоростных поездов, от примитивных построек до небоскрёбов. На протяжении всей своей истории мы увеличивали производительность труда и машин, однако до XXI века ключевым звеном экономики оставался человек. Он был производителем, он был потребителем, бизнес был нацелен на удовлетворение его потребностей.

Но теперь всё изменилось.

В эпоху массового производства и, как следствие, массового наёмного труда положение человека в обществе определялось его работой и должностью, являющейся результатом проявленных способностей. Чем лучше работа и должность, тем выше положение, доход и статус. Достижения определялись полученным образованием и опытом, сочетание этих факторов делало человека лидером профессии. Одновременно практически во всех отраслях экономики сложилась система подготовки кадров и передачи опыта, опирающаяся на научные школы, трудовые династии и прочие формальные и неформальные организации, способствующие устойчивому развитию индустрии. Как и любая большая и сложная система, она не лишена недостатков, однако долгое время ей удавалось справляться с главной задачей – воспроизводством квалифицированного персонала, в свете которой на отрицательные аспекты системы можно было не обращать внимания.

Но по мере развития технологий у властей и собственников средств производства появлялось всё больше принципиальных вопросов к самим наёмным работникам. Точнее, к их экономической эффективности.

Во-первых, прежде чем получить полноценного, квалифицированного сотрудника, человека требуется долго обучать, а качественное образование стоит дорого; во-вторых, помимо зарплаты людям требуется социальное обеспечение, а во взаимоотношениях с ними приходится соблюдать законодательство, защищающее права граждан, в том числе трудовые; в-третьих, ограниченный срок действия и ещё более ограниченный срок максимальной производительности человека, невозможность задействовать его на производстве круглосуточно; в-четвёртых, обилие допускаемых ошибок: к примеру, до семидесяти процентов авиакатастроф происходят по вине человека – техника подводит значительно реже.

С точки зрения собственников, мы, люди, не самые эффективные рабочие единицы, и потому нас стараются заменить везде, где возможно. В промышленном производстве внедряется всё больше роботизированных систем, в делопроизводстве появляется специализированное программное обеспечение, заменяющее собой целые отделы «живых» сотрудников. Более того, цифровые системы начинают появляться там, где требуется принятие решений, то есть подменяют людей на позициях, всегда считавшихся исключительно «человеческими». Нас давно перестали удивлять роботы-брокеры, ведущие дела на биржевых площадках, роботы-хедхантеры, от которых зависит наше устройство на работу, роботы-банкиры, изучающие предоставленные данные и решающие, выдавать ли нам кредит. Скоро, возможно, не будут удивлять роботы-дознаватели, распознающие обман без «детектора лжи» – по нашей мимике и голосу, и роботы-судьи, выносящие приговоры по мелким, не требующим серьёзного разбирательства делам. Сначала – по ним.

Безусловно, далеко не всем гражданам, особенно консервативно настроенным, придётся по душе передача компьютеру права принятия решений в юридических вопросах, однако следует понимать, что ошибочная информация – умышленно или нет – возникает на этапе следствия, и ошибки возможны всегда, причём люди допускают их чаще. Судья же обязан принять решение, основываясь на представленных данных и только на них, и мало кто из нас усомнится в беспристрастности облачённой в судейскую мантию нейросети. Ведь у неё нет детей, о будущем которых нужно думать, нет «скелетов в шкафу», которые можно пообещать вытащить на всеобщее обозрение, и ей не нужны деньги. Согласились бы вы доверить вынесение приговора такому судье?

Не меньшими темпами идёт процесс «обезлюживания» в сельском хозяйстве, доля занятых в котором неуклонно снижалась всё предыдущее столетие, а последние тридцать лет особенно высокими темпами. Недавние исследования показали, что в настоящее время в целом в сельском хозяйстве занято чуть менее миллиарда жителей Земли, однако основная их масса приходится на отсталые и слаборазвитые страны с недостаточно современной системой ведения хозяйства, требующей больших человеческих усилий. Что же касается развитых государств, то в них доля занятых в сельском хозяйстве людей не превышает десяти процентов, а часто – менее пяти. Автоматизация, роботизация, внедрение самообучающихся нейросетей, а в перспективе – ИИ, переход на беспилотный транспорт и другие знаковые процессы в экономике сделают «лишними» огромную массу людей: таксистов и пилотов, телефонистов и продавцов, юристов, рабочих и даже курьеров, которых со временем заменят дроны. Внедрение технологий Четвёртой революции ставит цивилизацию перед угрозой глобальной безработицы, которая может привести как к политическим, так и к экономическим последствиям.

Люди, лишённые средств к существованию, попробуют взять то, что им необходимо, силой, и гигантские агломерации будущего превратятся в арену жестоких столкновений между силами правопорядка и голодными – во всех смыслах – толпами. Вне всякого сомнения, протестные выступления будут подавлены, однако голодных людей невозможно умиротворить иным способом, кроме как накормить – удовлетворить их естественную физиологическую потребность. То есть проблему всё равно придётся решать, а значит, проще и дешевле постараться избежать кризиса и отыскать выход из тупика до начала кровопролитных стычек.

Из-за массовой безработицы перестанут быть востребованными целые секторы экономики, в первую очередь ориентированные на оказание услуг: туризм, развлечения, общественное питание, торговля, производство товаров не первой необходимости… а вслед за ними – и все остальные отрасли, что приведёт к такому экономическому кризису, по сравнению с которым Великая Депрессия покажется любительским спектаклем. Люди перестанут покупать недвижимость, автомобили и откажутся от лишней пары кроссовок, траты станут разумными – только на необходимое.

Самая же главная проблема заключается в том, что глобальная безработица угрожает на этапе становления и укрепления основных конструктов Четвёртой революции. Она есть естественное следствие перехода на тотальное применение современных технологий, но её последствия ставят переход под угрозу. При этом проблему «лишних» людей невозможно решить «в лоб», путём создания равноценного количества новых рабочих мест в реальных секторах экономики – это противоречит самой идее Четвёртой революции, которая предполагает снижение зависимости создаваемого мироустройства от человека. Современные технологии исключают живых сотрудников из своих цепочек, однако людям нужно на что-то жить. А поскольку серьёзные потрясения во время становления нового мирового порядка недопустимы, то лучшим решением проблемы следует признать повсеместное введение безусловного базового дохода (ББД[42]), который позволит гражданам не задумываться о таких естественных и необходимых потребностях, как пища, вода, одежда, аренда жилья и оплата электрической энергии. Стоимость простейшего набора этих услуг в пересчёте на одного человека будет соответствовать размеру ББД, возможно, с небольшим бонусом для гражданина.

Это не подачка, а честный и заслуженный доступ каждого гражданина к общественному богатству, полученному благодаря повсеместному внедрению новых технологий. ББД станет для масс идеальной иллюстрацией того, что сверхдоходы, полученные благодаря инструментам Четвёртой революции, можно справедливо разделить на всех членов общества и тем самым замаскировать стремительно усугубляющееся неравенство.

Необлагаемый налогом ББД полагается всем без исключения гражданам и при этом не накладывает запрет на другие занятия, в том числе приносящие прибыль, что делает его необычайно привлекательной концепцией, у которой обязательно появится большое число сторонников. Потерявшим работу ББД обеспечит достойный уровень жизни, а тем, кто в состоянии о себе позаботиться, станет хорошим подспорьем и принесёт в бюджет дополнительные средства. ББД будет временной мерой, необходимой для окончательного становления экономического и политического уклада Четвёртой революции, и будет являть собой реализацию знаменитого требования древнеримской толпы: «Хлеба и зрелищ!», сыгранную на опережение.

Имитация нормальных трудовых и коммерческих отношений, заставляющая колёса мировой экономики крутиться, пусть даже вхолостую, а людей оставаться спокойными и не задумываться о происходящем.

Фейковая экономика ББД способна проработать долгое время: либо до тех пор, пока не сформируются новые индустрии, способные «переварить» и обеспечить занятостью большую часть «высвободившихся» людей, либо пока население планеты не снизится до приемлемого уровня. ООН прогнозирует уменьшение ежегодного прироста населения к 2050 году и, возможно – возможно! – появление к концу XXI столетия тренда на сокращение численности. Но прежде мы всё равно достигнем пика в одиннадцать или, по другим прогнозам, двенадцать миллиардов жителей.

Если ничего не изменится.

Благодаря внедрению ББД проблема глобальной безработицы потеряет свою остроту и не приведёт к глобальному социальному конфликту. Разрозненные выступления, разумеется, будут, и они, конечно, будут разрешены, а граждане – умиротворены. Ситуация не выйдет из-под контроля, переходный период постепенно закончится, и мы окажемся в новой эпохе. В том числе в новой эпохе отношения к труду и трудовым отношениям.

Технологии Четвёртой революции откроют перед нами широчайшие возможности планирования своего времени. Мы сможем жить в Индии, а работать в Калифорнии, а можем работать одновременно в Калифорнии, Австралии и ещё подрабатывать в небольшой испанской фирме. И ежемесячно получать перечисляемый правительством ББД. Трудовые отношения в эпоху победившей Четвёртой революции будут характеризоваться гибким рабочим графиком и абсолютной прозрачностью взаимоотношений: роботы-юристы зафиксируют электронные подписи под стандартными контрактами, роботы-банкиры обеспечат перевод средств, с которых автоматически спишутся положенные налоги. Если ваш продукт или ваши услуги будут востребованы, вы сможете сполна насладиться преимуществами новой модели экономики, отвлекаясь на работу ровно настолько, чтобы поддерживать устраивающий вас образ жизни.

– У меня на счёте имеется сорок четыре фунта четыре шиллинга и четыре пенса, – сказал Пуаро с долей самодовольства. – Складненькая сумма, не правда ли?[43]

Наше будущее тесно связано с прошлым, с тем, что мы обрели во время обучения, в процессе становления себя. Фундаментальное, обеспечивающее широкий кругозор образование позволяет нам развиваться, не приспосабливаясь к миру, а меняя его своим усилием – изобретением нового, перспективного, неожиданного. Образование, опыт и стремление к инновациям делают нас уникальными сотрудниками или партнёрами и тем повышают нашу ценность и наш статус. Если же образование и опыт позволяют нам лишь складывать готовые кубики в несложный домик, мы окажемся в полной зависимости от собственника, потому что нас будет очень легко заменить на другого человека, живущего в Индии, а работающего в Калифорнии, Австралии и немножко в Испании…

…И немножко в Испании.

Величайшее преимущество экономики Четвёртой революции состоит в невероятной цифровой мобильности наёмного работника в Сети будущего – о её структуре мы ещё будем говорить. Востребованный специалист сможет одновременно работать на несколько компаний, зарабатывая много больше, чем в условиях обязательной офисной работы. Но значит ли это, что большие доходы вернут нас к временам безудержного потребления? Уверен, что нет. Высочайший уровень личной ответственности вкупе с естественным внутренним пониманием глобальной важности протоколов Экологического Ренессанса не позволит сознательному гражданину выйти за рамки разумного потребления и потратить на себя больше ресурсов, чем необходимо для существования. Да и зачем их тратить, если повседневная жизнь в агломерации будет комфортной и тщательно спланированной так, чтобы показать все преимущества общественного и совместного владения дорогостоящими предметами не первой необходимости.

Например, недвижимостью.

Наши родители высоко ценили возможность приобрести в собственность квартиру или дом, много для этого работали, на десятилетия связывая себя ипотекой, превращаясь в некое подобие рабов банка или иного финансового учреждения. Однако людей XXI века привлекают иные ценности, в первую очередь – свобода, и мы отказываемся от владения в пользу аренды. Зачем всю жизнь работать на недвижимость, размер которой очевидно избыточен для одного человека? А таких домохозяйств из одного человека, как показывает статистика, становится всё больше и больше по всему миру, например, в 2012 году в Стокгольме их было шестьдесят процентов. Условия жизни в большом городе с его развитой инфраструктурой и широким спектром услуг позволяют нам комфортно чувствовать себя в одиночестве, наслаждаясь жизнью без забот и ответственности. В этом случае громоздкая и дорогостоящая недвижимость становится обузой, мешающей менять места проживания, познавая географию гигантской агломерации или гигантского мира.

Минимум вещей – максимум свободы.

Перестал нравится вид из окна? Обращаемся к голосовому помощнику с просьбой найти свободную квартиру в другом районе, или в этом же, но на другой улице, изучаем описание, включая голографическую 3D-модель и – конечно же! – вид из окна, и, если нас всё устраивает, собираем рюкзак и переезжаем. Электронный ключ загружается в наш смартфон автоматически, арендный договор заключается автоматически, арендная плата списывается автоматически. Мы наслаждаемся жизнью в новой квартире и не задумываемся над тем, кто её хозяин. И в глаза не видели риелтора.

Мы просто сменили один дом на другой.

А если вдруг захочется пожить в обществе единомышленников или просто оказаться среди людей, то вместо квартиры мы подыщем коливинг, что особенно актуально в центральных районах агломерации, где жить интересно, но дорого. В них мы будем вместе проводить свободное время или вместе работать над проектом, обмениваться идеями и впечатлениями – коливинги становятся новой философией проживания, позволяя нам сохранить в агломерации будущего радость живого человеческого общения.

Широчайший выбор вариантов арендной недвижимости, лёгкость заключения договоров, а также максимальное удобство проживания в любой агломерации планеты сделают приобретение квартиры или дома столь же бессмысленной затеей, как и приобретение личного электромобиля. Конечно, они не исчезнут совсем, останутся в пользовании у тех, кто этого пожелает, однако количество личного транспорта будет несоизмеримо с тем, что есть сейчас. Да и зачем нужен личный транспорт в гигантской агломерации? Если понадобится добраться в соседний район, то проще и быстрее воспользоваться скоростными беспилотными электропоездами, развитая сеть которых покроет весь город; короткие расстояния лучше преодолеть на беспилотном такси, в том числе на воздушном; а если появится желание самому посидеть за рулём, то к нашим услугам весь городской каршеринг: достаточно найти свободный электромобиль, сесть в него и поехать туда, куда вам нужно, – «умная» система самостоятельно считает данные с вашего чипа и спишет арендную плату.

Не нужно тратиться на страховку из опасения, что ваш личный электромобиль украдут или вы попадёте в дорожное происшествие; не нужно платить дополнительные налоги на роскошь; не нужно покупать или арендовать парковочное место; не нужно ни о чём думать: просто садись – и поезжай. Зачем нужен личный электромобиль, если завтра мы захотим переехать в другой город? Он будет только мешать.

Но даже приобретённый электромобиль будет нашим с некоторыми оговорками. «Умные» машины, способные в любое мгновение по нашему приказу стать беспилотными, будут находиться на постоянной связи с сервером производителя, рассказывая ему не только о своём техническом состоянии, но и о том, где мы находимся и, возможно, что делаем. Причём не только рассказывая, но и спрашивая у него – у производителя! – разрешение на те или иные действия. И не подчинятся нашему приказу, если производитель по каким-либо причинам не разрешит его исполнять. Как это случилось с электромобилями компании Tesla: в результате сбоя на сервере «владельцы» не могли запустить «свои» электромобили в течение нескольких часов, а некоторые оказались в них заперты.

Юридически покупатели электромобилей Tesla числятся собственниками своих машин, но фактически у них с производителем получается совместное владение с колоссальным вступительным взносом со стороны пользователя. И менять условия взаимоотношений производитель не намерен. Если нас что-то не устраивает, мы можем отказаться от сделки – это свободный рынок, здесь никто никого ни к чему не принуждает. Не хотите оставлять производителю контроль за «вашей» собственностью, поищите тех, кто его не потребует. Возможно, найдёте. Но с каждым днём таких производителей будет оставаться всё меньше.

Если не нравится чувствовать себя неполноценным владельцем, можно взять электромобиль по подписке. Как и в случае с каршерингом, нам почти ни о чём не нужно будет думать: налоги, страховка, мелкий ремонт, регулярное обслуживание – всё берёт на себя предоставляющая услугу компания. Мы только платим. А когда нам надоест этот электромобиль, мы можем поменять его на другой. Главное, продолжать платить. Подписка – очень удобный сервис, позволяющий нам не отвлекаться на массу мелочей, сопровождающих настоящее владение машиной.

Ведь взятый по подписке товар нам не принадлежит.

И исчезнет из нашей жизни, если будет просрочен плановый платёж.

Но нам понравилась идея пользоваться вещами, не забивая голову мелкими бытовыми вопросами. Мы не задумываемся о том, во сколько нам обходится пользование. Мы привыкли к понятию «подписка» и знаем, что с её помощью можно заполучить в своё распоряжение электромобиль, смартфон, ноутбук, что угодно, и наверняка будем применять эту схему с мобильными устройствами, которым только предстоит появиться в будущем и даже, возможно, с кибернетическими имплантами. А почему бы и нет?

Идея будущего – «не владеть, а пользоваться». Не накапливать ненужное, бездумно расходуя ресурсы, а иметь только то, что действительно необходимо. Да и зачем платить за вещь, которая станет нашей лишь частично? Которая будет постоянно следить за нами, превращая полученную информацию в товар? Если производитель не отказывается от контроля за устройством после продажи, то почему бы производителю не отдавать его даром? Или за небольшую плату по подписке? По условиям которой мы сможем обменять надоевший смартфон на новый. Старый ноутбук – на новый. И работать на нём, сохраняя данные в «облаке».

Ведь это удобно, особенно в том случае, если вы живёте в Индии, а работаете в Калифорнии, Австралии и немножко в Испании. Вы абсолютно точно должны иметь возможность делиться результатами своего труда с коллегами и представлять их руководству. Развитие «облачных» технологий началось задолго до появления большого числа работников на «удаленке», и в будущем этот тренд не просто сохранится, а усилится: чем глубже мы будем погружаться в Сеть, тем больше информации станем оставлять в ней на хранение.

Не удивлюсь, если кто-то машинально переспросил: «А зачем?»

И действительно, зачем нужен жёсткий диск, если объём его памяти конечен, а повредить содержимое можно одним неловким движением? В то же самое время программы и создаваемые файлы занимают всё больше и больше места. И нет никаких сомнений, что в обозримом будущем наши устройства превратятся в мощные консоли, объём оперативной памяти которых обеспечит высокую скорость обработки хранящейся в «облаке» информации[44]. Жёсткий диск, безусловно, останется, но в качестве вспомогательного элемента, на тот случай, если мы случайно окажемся вне Сети.

Хотя в скором времени таких мест на Земле не останется.

Приложения, которые мы используем, будут автоматически обновляться, открывая перед нами новые, более широкие возможности. Ведь все приложения тоже будут доступны по подписке, и если раньше – теперь эти времена кажутся мифическими – мы покупали лицензионную программу и сами решали, когда нам понадобится новая, более мощная и функциональная, то теперь мы будем платить за пользование нужным программным обеспечением каждый месяц[45], иначе приложение перестанет работать. Ничего личного – просто бизнес, просто производитель посчитал, что ему выгоднее продавать нам одну и ту же программу снова и снова, продавать до тех пор, пока мы будем ею пользоваться. А если нам такой подход не понравится, мы можем воспользоваться продукцией другого разработчика, найти того, кто ещё не понял выгоды бесконечных поборов за предоставляемый продукт. Много ли таких осталось? Много ли таких останется в ближайшем будущем? Как скоро мы окончательно перестанем покупать, а полностью перейдём на платное использование?

Скоро.

Клиент всегда прав?

Нет, в мире Четвёртой революции клиент всегда платит.

Давайте вновь перенесёмся в прекрасную, удивительно комфортабельную агломерацию будущего и посмотрим на нас.

Что мы увидим?

Небольшую арендованную квартиру или комнату в коливинге, обставленную предоставленной арендодателем мебелью. Мы расположились в кресле, которое нам не принадлежит, и смотрим в монитор, который является собственностью производителя. Мы работаем в приложениях, на которые оформлена подписка, а результаты труда храним в «облаке», доступ к которому будет ограничен в случае просрочки планового платежа. Если мы захотим куда-нибудь отправиться, то воспользуемся общественным транспортом или возьмём в аренду электромобиль. Наш доход уходит на еду, аренду жилья и подписки на всё, что нас окружает. Мы свободны от собственности, но не можем без неё обходиться, а значит, мы зависимы от тех, кто предоставляет нам нужные вещи. В аренду или по подписке. Мы снова и снова платим за всё, чем раньше владели. Мы платим постоянно.

Иначе зачем мы нужны?

Одно из главных достижений Четвёртой революции будет заключаться в создании по-настоящему открытого общества. Впервые в истории человечества! Опираясь на самые современные технологии, мы создадим цивилизацию без тайн и секретов. Цивилизацию, в фундаменте которой честность отношений станет одним из краеугольных камней. Честность в широчайшем смысле слова: честность межличностных и рабочих отношений, искренность между человеком и обществом, абсолютная открытость гражданина перед государством. Электронные инструменты Четвёртой революции сделают нашу повседневную жизнь по-настоящему прозрачной: перемещения и покупки, предпочтения в играх, книгах и кино, что мы едим и чем болеем, вся эта информация станет доступной. А изрядная её часть – доступной свободно. Известны будут даже наши мечты и стремления, мы сами поделимся ими в социальных сетях.

И конечно же, мы не сможем скрыть от заинтересованных лиц наше материальное положение. Доходы и расходы, накопления и вложения давно и очень прочно вплетены в цифровые технологии, и так же давно к ним подбирались те, кто знает аксиому:

Финансово независимого человека очень сложно контролировать: он свободен в выборе места жительства и сферы деятельности, в убеждениях и взглядах, у него высокая самооценка, он чувствует себя защищённым от жизненных неурядиц. В том числе защищённым банковской тайной, не позволяющей посторонним совать нос в его дела. Банковская тайна – естественная часть финансовой независимости, абсолютно необходимый элемент защиты от внешнего давления, поэтому её целенаправленно атаковали всё последнее время, принимая законы, принуждающие финансовые организации к безусловному подчинению и отказу от основополагающего принципа их взаимодействия с клиентами. Принуждали долго, беспощадно и в конце концов добились практически полного доступа к финансовой информации в глобальном масштабе. Одним из наиболее ярких примеров капитуляции международных банковских организаций можно считать закон FATCA[46], де-факто вводящий единую отчётность и уничтоживший финансовый суверенитет в мировом масштабе.

В настоящее время понятие «банковская тайна» логично считать устаревшим.

«Тихие гавани» пока существуют, однако их надёжность перестала быть абсолютом: правила игры изменились, и теперь любой из них в любой момент может сделать предложение, от которого она не сможет отказаться. Потому что сильный всегда прав.

Под предлогом борьбы с терроризмом, отмыванием денег, коррупцией и уклонением от уплаты налогов устанавливается тотальный контроль за глобальными финансовыми потоками, а то, что мы контролируем, то нам и принадлежит. Если не де-юре, то де-факто. В результате любая компания и любой гражданин могут быть в любой момент подвергнуты тотальной перекрёстной проверке и, если результаты покажутся неудовлетворительными, получить грандиозный штраф или тюремный срок.

Сторонники тотального надзора не устают повторять, что честным людям и честным предпринимателям опасаться нечего, но забывают добавить, что честный и законопослушный гражданин по умолчанию не должен ничего опасаться. Наоборот, мы должны быть уверены, что наши вклады и сбережения принадлежат только нам, поэтому в данном случае речь идёт не о честности, а о гражданских правах, которые гарантируют нам законные гражданские свободы. В том числе свободу быть мошенником.

Мы очень разные, далеко не все из нас согласны соблюдать установленные законом правила, но если убийца прячет под одеждой оружие, это не значит, что все жители города обязаны ходить голыми. Если бесчестный финансист отмывает «грязные» деньги, это не значит, что государство должно получить неограниченное право залезать в карманы всех своих граждан. Но происходит именно это – цифровые технологии позволяют установить тотальный контроль за движением средств, и раз позволяют – нужно этим воспользоваться.

Презумпция невиновности? Нет, не слышали.

Укрыться от электронного контроля необычайно трудно, а в будущем станет ещё труднее. Трудно, но возможно в том случае, если на вас работают серьёзные специалисты, высококлассные профессионалы, получившие блестящее образование. Дорогие профессионалы. Поэтому отмывка «грязных» денег, уклонение от уплаты налогов и коррупционные схемы не исчезнут, их просто станут лучше прятать те, против кого теоретически и направлены FATCA и подобные ему законы. Нам же, простым смертным, достанутся тотальный контроль и вынужденная честность. Что же касается невидимых «электронному глазу» наличных, с помощью которых мы можем скрывать доходы, то они постепенно и целенаправленно вытесняются из «белой» экономики. Разноцветные куски нарезанной бумаги, ценность которых определяется только декларациями владельцев напечатавших их типографий, заменяются невидимой глазу последовательностью единиц и нулей.

Невидимой глазу, но открытой для любой проверки.

Кто-то говорит «мониторинг», кто-то говорит «диктатура». Какой термин использовать, каждый решает для себя сам, но если вы контролируете финансы человека, вы контролируете человека. То есть в условиях отсутствия банковской тайны и необходимости тщательно отчитываться за все наличные платежи мы окажемся в полной зависимости от тех, кто управляет последовательностями единиц и нулей, которые мы называем деньгами. Мы окажемся под надзором.

Зато в очень удобной повседневности.

А комфорт – это очень важно. Нам должно быть удобно. Мы должны быть довольны. Когда человек доволен, он предпочитает не задумываться над тем, что стало платой за комфорт, ведь ему хорошо. Мы вставляем платёжные программы в смартфоны, соглашаемся подтверждать транзакции изображением своего лица и делимся другой биометрией, которую у нас запрашивают. Делимся любой биометрией. Мы сливаем и будем сливать в Сеть любые сведения о себе, не задумываясь о том, что компания, у которой мы что-то приобрели, может выставить на продажу и сам факт сделки, и всю сопутствующую ей информацию.

В мире Четвёртой революции действует экономическая версия закона Шрёдингера: мы одновременно и потребители, и товар. Но, пребывая в режиме «товар», не следует рассчитывать на долю с продажи – делиться с нами никто не собирается, а мы даже не узнаем, что нас продали.

Размышляя о будущем, многие эксперты высказывают предположения о полном исчезновении обычных денег и их повсеместной замене на криптовалюту, более соответствующую цифровым технологиям Четвёртой революции. Предположения выглядят перспективно в силу того, что и криптовалюта, и обычные (фиатные) деньги ничем не обеспечены, и, по сути, произойдёт уже упомянутая замена нарезанной бумаги на последовательность единиц и нулей. Но если стоимость криптовалюты определяется исключительно доверием пользователей, её эмиссия конечна, а сама она абсолютно децентрализована, то фиатные деньги являются навязанным финансовым продуктом, управление которым осуществляется в интересах лиц, осуществляющих управление, и терять контроль за происходящим они не намерены. Нет контроля – нет власти. Эти рассуждения подводят к мысли, что контроль за криптовалютой будет обязательно установлен, но в неявной форме, поскольку нам очень нравится идея «децентрализованных» денег, с помощью которой мы демонстрируем системе средний палец. Мы должны быть довольны, помните? И мы будем довольны. Но как бы успешно ни шли наши дела в криптовалюте, выходя в реальность, нам придётся либо доказывать законность своих доходов, либо «отмывать» их. Контроль за «электронными деньгами» будет очень и очень жёстким.

Криптовалюта является органической частью нового уклада, формируемого технологиями Четвёртой революции, а значит, будет развиваться. Криптовалюта представляет собой полезный и очень удобный инструмент для решения самых разных задач, и в первую очередь – для создания полноценной цифровой экономики, которая ляжет в основу строящихся метавселенных[47].

Марк Цукерберг[48] назвал это пространство «воплощённым интернетом».

И, наверное, он прав, поскольку грандиозность замысла предполагает именно такое определение.

Цифровые технологии Четвёртой революции преобразили мир до неузнаваемости и настолько глубоко вошли в нашу жизнь, что возник резонный вопрос: не пора ли перестать преображать и создать нечто совершенно новое? Самостоятельное. Столь же цельное, как привычное окружение, выросшее из предыдущего окружения, но более комфортное и открывающее грандиозные возможности для каждого из нас по отдельности и всего человечества в целом. Метавселенная расширяет пространство реальности до бесконечности, образуя абсолютно новую метафизику, которая будет осознана досконально и не будет познана никогда, поскольку бесконечность изменчивости метавселенной станет абсолютом, и эта изменчивость будет преобразовывать любые физические законы в угоду любым нашим желаниям. Всё, что мыслимо, сделается осуществимым, а понятие «невозможно» выйдет из обихода. Метавселенная позволит нам пользоваться технологиями, например, мгновенного перемещения, которые физически не будут доступны ещё много лет, а возможно, много десятилетий; метавселенная позволит создавать уникальные машины и строить разнообразные объекты без нанесения вреда живой природе; позволит нам преобразовывать себя и представать перед окружающими в том виде, в котором захотим. Метавселенная – это не шаг в невероятное, это и есть невероятное. Воплощённый интернет, воплощающий наши ожидания и даже мечты.

Что позволяют цифровые технологии сейчас?

Мы просим голосового помощника подыскать авиационный билет на нужную дату, оплачиваем его, удалённо регистрируемся на рейс и получаем посадочный талон. Тот же помощник вызывает нам такси. Оказавшись в аэропорту, мы сдаём багаж через терминал самообслуживания и занимаем своё место в салоне самолёта, пообщавшись со служащими аэропорта только при прохождении паспортного контроля. Но и эта операция вскоре уйдёт в прошлое, поскольку продвинутая система распознавания лиц позволит проводить идентификацию без предъявления документов и даже без обращения к нейроинтерфейсу, если речь идёт о будущем: мы просто идём по коридору, сканер нас опознаёт, и, если подтверждение на проход получено, мы оказываемся в самолёте.

Разве может быть проще?

Может, в метавселенной.

Все описанные процедуры, которые благодаря современным технологиям уже сегодня стали невероятно удобны и отнимают минимум времени, будут исключены из нашего путешествия. Если мы захотим оказаться в другом месте, физически удалённом от нас на любое расстояние, то будет достаточно захотеть там оказаться – и наш цифровой аватар с лёгкостью перенесётся в Лондон, Париж, Мельбурн или Рио. Или же туда отправится наш голографический двойник – на настоящие улицы настоящего города, чувствуя ногами старые камни римской мостовой, носом – запахи жарящихся каштанов, а кожей – лёгкий ветерок с Темзы, формирующий абсолютный эффект присутствия. Мы сможем встретиться с нужным человеком и прикоснуться к нему, провести деловые переговоры, погулять по набережной или сходить в кино, а затем снять очки и оказаться в своей квартире, в кресле, с полным ощущением того, что всё случившееся происходило в действительности.

Ведь мы пережили это путешествие.

Технологии позволят нам переживать всё, что происходит в метавселенной, обеспечивая абсолютную иммерсивность[49]. Смешение виртуальной реальности (VR[50]) и дополненной реальности (AR[51]), плавно перетекающих друг в друга в рамках единого цифрового пространства Четвёртой революции, позволит создать настоящую Вселенную, комфортную и для жизни, и для отдыха. А децентрализованная, вызывающая большое доверие криптовалюта и технология NFT, на сто процентов гарантирующая подлинность цифровых объектов, позволят нам накапливать капитал, приобретать постройки, землю, машины, любые товары… Всё, что захотим. Формирование цифровой собственности и цифровых сокровищ окончательно сравняет метавселенную с привычной реальностью и превратит её в уникальный рынок, обладающий возможностью бесконечного расширения, а значит – бесконечного накопления богатств.

В метавселенной можно всё[52].

В её пространстве мы сможем получать образование удобным и понятным образом, поскольку любую информацию в любой момент времени можно будет визуализировать; инженеры и разработчики реальных объектов, те же строители, получат возможность не просто рассчитать элементы конструкции, но и увидеть её в работе, а готовое здание – на местности; мы сможем наслаждаться творчеством гениальных исполнителей, в том числе давно умерших, посещать любые места Земли, земной орбиты и Луну, а через некоторое время – другие планеты и планетоиды Солнечной системы. Внешний вид и размеры нашего цифрового жилища будут ограничены только нашей фантазией, как и внешний вид нас самих – наших аватаров. А самое главное заключается в том, что технологии сделают возможным простые, но важные и даже необходимые нам элементы человеческого общения вроде прикосновений, поцелуев и объятий – с помощью голографических двойников мы сможем получить в метавселенной их полный аналог, который будем считать настоящим.

Ведь с помощью цифровых инструментов мы переживём эти прикосновения и эти объятия.

Мы их переживём.

И не важно, что в действительности их не было.

Развитие метавселенных – самого амбициозного проекта Четвёртой революции – будет идти быстрыми, но последовательными шагами. Иногда ошибочными, при формировании столь грандиозного и совершенно не похожего ни на одну предыдущую эпоху образа будущего огрехов не избежать, однако в большинстве случаев каждый последующий шаг будет становиться логичным развитием предыдущих достижений. Некоторые из них будут весьма неожиданными, принципиально новыми, но ни один не выбьется из ряда, а дополнит общую картину. И совокупность сделанных шагов однажды приведёт нас в мир электронного совершенства.

Мир идеального комфорта, возможного лишь в технологиях Четвёртой революции.

А пока мы оцениваем удобство жизни в первой версии цифрового пространства: изучаем и тестируем на личном опыте активно развивающиеся экосистемы. Перспективные бизнес-проекты, которые с помощью современных технологий объединяют очень понятные и очень нужные в повседневности услуги, создавая не только комфортную среду для их использования, но и прочные перекрёстные связи, приводящие к взаимному развитию направлений. То, что делают в России СБЕР и Yandex, станет важнейшим элементом будущих метавселенных и в целом – глобального цифрового уклада, обеспечивая устойчивую связь пользователя Сети с физической реальностью. И чем лучше будет работать эта связь, чем меньше времени и сил будет отнимать у нас повседневность, тем больше времени мы станем проводить в виртуальной части метавселенной.

В которой постепенно сосредоточится наша жизнь.

И чем быстрее мы освоимся в новом укладе, тем раньше добьёмся в нём успеха.

Бесконечность пространств Четвёртой революции гарантирует каждому из нас достойное цифровое место. Метавселенные – это Дикий Запад с опцией расширения, в котором хватит места всем желающим. Всем нам. И даже не один Дикий Запад, а множество: уже сейчас активно развиваются Horizon Worlds от Meta[53], XiRang от Baidu, есть концепции и у других разработчиков, понимающих открывающуюся перед предприимчивыми людьми перспективу. Появление различных метавселенных является отличным знаком и полностью укладывается в концепцию бесконечного будущего Четвёртой революции. Чем больше будет цифровых пространств, тем большим будет выбор у нас, каждый отыщет место по душе, что бывает не просто сделать в физической реальности. Кто-то отыщет мир навсегда, а кто-то будет всю жизнь перебираться из одной метавселенной в другую, наслаждаясь их разнообразием и красотой. При этом, чем бы ни отличались метавселенные от разных собственников, они всё равно будут объединены в единое кольцо миров, позволяя нам переходить из одного пространства в другое и экспортировать цифровые объекты, имеющие подтверждённую NFT ценность. Представляете, как оживится торговля? Особенно если вложить в исходные коды невозможность прямого копирования созданных в другой метавселенной товаров? Работа каждого виртуального мастера станет такой же уникальной, как в настоящем мире, произведённые им предметы будут высоко цениться там, где невозможно создать ничего подобного, например, из-за несовпадения физических законов, и сколь грандиозные перспективы открываются перед каждым из нас. Какие колоссальные возможности для честной коммерции и для контрабанды. Будет ли она в метавселенных? Обязательно: и контрабанда, и похищение предметов, их подделка и несанкционированное копирование, мошенничества при обмене криптовалют… Метавселенные не станут панацеей от преступности, их собственники будут позволять нам раскрывать любые таланты, и в том числе криминальные. Деятельность самых опасных преступников, если таковые появятся, будет пресекаться, а на остальных станут смотреть сквозь пальцы. Преступность – привычная часть системы, без неё нам станет слишком скучно. Кроме того, некоторой частью граждан криминальные махинации рассматриваются не только как источник заработка, но и как выражения протеста, что превращает их деяния в способ естественной канализации недовольства. Поэтому нужно не мешать этим гражданам самовыражаться, а дать спокойно поиграть в вечную и очень азартную игру «полицейские и воры». Чем бы она ни закончилась, казино останется в выигрыше.

Казино всегда в выигрыше.

И не вызовет удивления, если одна из «независимых» метавселенных в кольце миров Четвёртой революции станет мрачным логовом электронного криминала, центром беззакония и вседозволенности, цифровым совокуплением знаменитой Тортуги и не менее знаменитого DarkNet. В ней будут скрываться от преследования преступники, там будут подделывать аватары и создавать фальшивые личности. Эта метавселенная станет перекрёстком контрабандистских троп и главной фабрикой поддельных NFT. Она станет легендарной MetaDark, и её сетевые щупальца опутают всё кольцо миров.

Кольцо, в котором постепенно сформируются метавселенные для всех и каждого. И если первые цифровые пространства будут во многом копировать друг друга, то по мере развития технологий в кольце миров станут появляться метавселенные не только с различными физическими законами, но и с разной идеологией. Что мешает создать метавселенную для последователей пророка Мухаммеда? Цифровое пространство для тех, кто почитает данные Аллахом законы и готов жить в строгом соответствии с шариатом? Что мешает создать исламскую метавселенную, в которой не останется чужих, а случайные гости будут обязаны строго следовать разработанным для них правилам? Мир, в котором зелёное знамя поднимется над каждым городом, а вместо белого массива собора святого Павла над Лондоном вознесутся минареты.

Метавселенная для буддистов… для католиков… а где-то между ними – метавселенная плоской Земли для тех, кому по душе эта версия реальности. Инструменты и технологии Четвёртой революции открывают возможности, от которых захватывает дух. Но важнее всего то, что создание уникальных миров не только расширяет кольцо, а помогает сглаживать конфликты и даже устранять причины их возникновения. В самом деле, зачем заниматься агрессивным миссионерством, если твоя собственная метавселенная способна расширяться до бесконечности? А в ней – исключительно единомышленники, а значит, достигнуто идеальное состояние для души и тела. Нет еретиков, неверных и врагов, если не искать их специально, если не выходить за границы своего цифрового, благословенного пространства. А зачем выходить, если твоя метавселенная бесконечна?

К сожалению, в действительности будут искать, будут выходить и вторгаться в соседние метавселенные. Увы, будут, потому что штандарт, установленный в пустынных землях, не имеет той же сладости, что победоносное знамя над покорённым городом. Такова уж человеческая природа… И пока мы не избавимся от гордыни, от жажды торжества, честные миссионеры и агрессивные проповедники будут посещать соседние метавселенные в надежде обратить их обитателей в свою веру. Безусловно, цифровые пространства можно закрыть для нежелательных гостей, и сделать это намного проще, чем выстроить крепостную стену вдоль границы, но попытки взломать защиту и прорваться будут продолжаться до тех пор, пока агрессивные проповедники и их жаждущие насилия последователи не поймут, что кольцо миров бесконечно, а значит, завоевания не имеют смысла. И в этом заключается величайшая особенность эпохи победившей Четвёртой революции – её пространства не знают границ. А границы являются естественными врагами свободы, другими словами, метавселенные подарят нам мир бесконечный, и потому свободный. Бесконечный, а значит, его невозможно захватить.

Метавселенные – это мир.

Однако самым необыкновенным, стильным и невероятно увлекательным кольцо цифровых пространств станет в тот момент, когда в нём возникнут первые авторские проекты – уникальные цифровые пространства, порождённые гением творческих натур или творческих сообществ. Вы хотели бы жить в метавселенной, выдуманной гениальным художником? Или великим драматургом? Или знаменитым писателем? Или побывать в их метавселенных в качестве туриста, наслаждаясь невероятными образами и необычными ощущениями? Побывать в музее размером с целый мир? В иммерсивном музее.

В авторских метавселенных мы получим возможность погрузиться в реальность абсолютной фантазии, настолько утончённую реальность, что будем воспринимать её идеальной, а благодаря технологиям Четвёртой революции станем воспринимать настоящей.

Для многих из нас реальный мир кажется суровым и сложным, ведь в нём очень трудно добиться исполнения заветных желаний. Вероятность того, что мы сможем посетить Антарктиду, подняться на Эверест, опуститься в Марианскую впадину или побывать на Луне – всего лишь на Луне! – весьма невысока. Все эти приключения требуют усилий и вложений. А в метавселенной путешествие на спутник Земли – с полным погружением в реальность, с ощущением сначала невесомости, а затем и слабого притяжения Луны – станет распространённым аттракционом. Возможно, мы даже затратим на него столько же времени, сколько потребовал бы настоящий полёт на Луну, для большей достоверности. А возможно, захотим провести свои дни в мире магии и колдовства, неспешно путешествуя из одного небольшого городка в другой в фургоне, запряжённом парой лошадей. Или выберем для жизни увлекательную метавселенную «Далёкая галактика»[54], оказавшись среди причудливых инопланетян.

В метавселенной не будет невозможного.

Объединённые в единое кольцо пространства станут «космосом» Четвёртой революции, направлением, которое подстегнёт развитие цифровых технологий и откроет новые, ещё непонятные сейчас перспективы. И как это часто бывает, инновации затронут не только метавселенные, но выйдут за их пределы, позволят улучшить технологии в других областях (в том числе военных) и совершить открытия, которые обогатят человечество: технологии передачи данных, роботы, усовершенствование нейроинтерфейса.

Метавселенные помогут в решении социальных проблем, позволят сгладить, а то и вовсе снять противоречия, став естественным и превосходным продолжением «плавильного котла» агломераций будущего.

В политическом плане метавселенные обеспечат глобальное преимущество передовым государствам, чьи корпорации выведут на рынок наиболее развитые и привлекательные цифровые пространства. Ведь мы будем получать актуальную информацию и «крутить» экономику там, где будем проводить больше времени. Мы будем принимать точку зрения тех, в чьём мире окажемся.

И, наконец, метавселенные создадут гигантский рынок, полностью сосредоточенный в границах цифрового пространства. Безграничный рынок – ведь каждая новая метавселенная будет создавать бессчётное множество цифровых ценностей, которые станут объектами электронной коммерции. Объектов, на создание которых не придётся тратить реальные ресурсы. И владелец гигантского дворца, наполненного NFT-подтверждёнными ценностями, сможет жить в маленькой квартире, ежемесячно получая от правительства скромный ББД – на питание и оплату электроэнергии.

Проект «Метавселенная» станет не только «космосом» Четвёртой революции, но и важным и абсолютно необходимым элементом Экологического Ренессанса, позволив перенаправить большую, а в перспективе – подавляющую часть стремлений людей в цифровое пространство. Бесконечное с точки зрения экономики, но требующее на порядок меньше ресурсов и освобождающее гигантские территории планеты под восстановительные операции Экологического Ренессанса. Но для того чтобы проект «Метавселенная» заработал на полную мощность, необходимо обеспечить технологически плавный и психологически естественный переход пользователя из мира физического в мир виртуальный. Мы продолжаем и ещё долго будем продолжать делить между ними наше время: потребуются годы на то, чтобы технологии Четвёртой революции достигли настолько высокого уровня развития и надёжности, чтобы суд признал нашего аватара законным воплощением, имеющим право на принятие решений, официальную подпись и… на ответственность. Работа в этом направлении движется, поскольку любое пространство, даже цифровое, должно быть регламентировано законодательными актами, а до тех пор мы не сможем опустить своё тело в физраствор и навсегда в нём оставить, полностью сосредоточившись на жизни в виртуальности. Не сможем даже добровольно. Но поскольку стремления наши должны быть направлены в виртуальную часть метавселенных, в которой будут происходить основные события, то мир физический следует наполнить современными технологиями настолько, насколько это возможно, придавая ему привычный цифровой комфорт. И поэтому неимоверно важное значение приобретает развитие AR, которая будет в нём превалировать в то время, как в глубине метавселенной на первый план естественным образом выйдет VR. А мы должны очень плавно, а главное – на базе одного мобильного устройства, переходить из пространства, дополненного цифрой, в пространство цифровое полностью, и обратно. И в данном случае под «мобильным устройством» я совершенно точно не имею в виду смартфон, с его помощью требуемого погружения достичь невозможно.

Метавселенная потребует всеобщего перехода на другое «железо».

Наше взаимодействие с обоими мирами должно идти изнутри, мы должны не наблюдать со стороны, подобно зрителю в кинозале, а быть полноценным, естественным участником происходящих событий. Воспринимать их настоящими – даже летящий по небу паровоз. Даже сидящую за соседним столиком компанию гномов, эльфов, мандалорцев и говорящих кенгуру. А чтобы абсолютно верить в происходящее и воспринимать его настоящим, мы должны видеть цифровые пространства и цифровые вставки в реальность своими глазами, а не на экране смартфона.

«Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

Это необыкновенно точное русское выражение идеально иллюстрирует степень нашего восприятия различных источников и превосходство визуальной информации над любой другой. К тому, что мы видим, мы по умолчанию относимся с полным доверием. А значит, «видеть» цифру – не пожелание, а необходимость, без которой Четвёртая революция забуксует. Зато полноценная техническая реализация этой необходимости, да к тому же сопряжённая с передачей тактильных ощущений, откроет перед цивилизацией безграничные возможности.

Когда мы говорим об «умных» очках, то в первую очередь вспоминаем Google Glass, которые вышли на рынок в мае 2014 года, но уже в январе 2015 их производство было остановлено. Эта история считается грандиозным провалом, хотя совершенно очевидным является тот факт, что Google просто-напросто опередил время и создал продукт, к которому мир оказался не готов. Google Glass вызвали интерес, но не ажиотаж, поскольку специалисты компании не объяснили – да и не смогли бы тогда объяснить, – чем новое устройство превосходит привычный смартфон. А «умные» очки в те времена и не могли превзойти «умные» телефоны, которые ещё не выработали свой потенциал. Следующее поколение мобильных устройств не может появиться «вдруг» – его не заметят и не оценят. Нужна идея их применения, нужно предложить новый формат жизни, как это сделал Стив Джобс, открывший цивилизации эпоху смартфонов. И такой идеей станет полноценное заполнение пространства элементами AR, дополняющими физическую реальность до цифрового стандарта Четвёртой революции. Тогда, в 2014–2015 годах, о создании всеобъемлющего AR-пространства только начинали задумываться, и потому для Google Glass не нашлось концепции применения. Но мы видим, что «грандиозный провал» Google положил старт исследованиям, в которых отметились все крупнейшие IT-корпорации. О разработке собственных «умных» очков сообщили Apple и Microsoft; Oppo показала Air Glass, в которых помимо всего прочего будут встроенный переводчик, телесуфлер и GPS-навигация; оригинальный продукт представил Facebook[55] выпустив «умные» очки в коллаборации с известной компанией под названием Ray-Ban Stories.

Однако у всех моделей, которые пока предлагают разработчики, есть одна общая особенность. Естественная особенность, весьма неприятная для собственников метавселенных.

«Умные» очки можно снять в любое мгновение.

В физической реальности, плотно дополненной полноценными AR-элементами, в этой процедуре не будет никакого смысла: информация, коммуникации, развлечение, навигация, изображение окружающего пространства и нас самих, весь образ мира будет завязан на «умные» очки, которые станут неотъемлемой частью повседневности. Без них мир покажется абсолютно чужим. Непонятным. Возможно, враждебным. Без «умных» очков мы растеряемся и потеряемся, но…

Но даже при этих условиях у нас останется возможность снять устройство в любое мгновение.

И увидеть реальность: QR-код на голой бетонной стене вместо картины в золочёной раме на перегородке, отделанной изящной венецианской штукатуркой; дешёвый электромобиль вместо дорогого спортивного; складки на боках и отёчные глаза вместо привычно подтянутого и подкачанного себя в зеркале; десятиметровую квартиру-капсулу на сто тридцать пятом этаже серого жилого корпуса, стоящего впритык к соседнему жилому корпусу, вместо набережной Сены, по которой только что бродил… Без полноценного AR реальный мир будет сильно отличаться от того, который станет привычным, от яркой цифровой метавселенной, поэтому заглядывать в него мы станем крайне редко, но возможность останется. Возможность снять «умные» очки и выбрать реальность: не очень комфортную, не очень красивую, совсем не яркую, но настоящую. У нас останется возможность увидеть то, что есть на самом деле. И когда нас этой возможности лишат, тогда победа Четвёртой революции станет окончательной и необратимой.

Когда мы не сможем верить своим глазам, наша зависимость станет абсолютной.

Когда мы перестанем задумываться над тем, что видим, наша зависимость станет вечной.

Компания Google запатентовала искусственный хрусталик, в котором помимо линзы можно разместить датчики и чипы для хранения и обработки информации, что сделает возможности импланта сравнимыми с возможностями Google Glass. И это только начало волны подобных разработок. Google в очередной раз опередила время, но при этом показала конкурентам – и всему миру – направление.

Пользователи должны видеть только то, что им показывают.

И совершенно не важно, какое устройство будет играть роль «умных» очков: искусственный хрусталик, неснимаемая контактная линза или напылённые на глаза наноэкраны – это устройство станет нашим постоянным спутником и единственным источником получения информации, в первую очередь – визуальной. А обрабатывать мы её будем с помощью вживлённого нейроинтерфейса, всегда подключённого к Сети. Нейроинтерфейса, законопослушность содержимого которого можно будет проверить в любое мгновение.

В «Матрицу» нас отправят не машины, а люди. Машины до такого не додумаются.

Современные цифровые технологии позволят избавиться от огромного количества наёмных работников, занятых в реальном секторе экономики, породив колоссальную – в планетарном масштабе – безработицу. Которая, в свою очередь, на фоне непрекращающегося роста населения способна привести к серьёзным социальным конфликтам и отложить историческую победу Четвёртой революции на неопределённый срок.

Что совершенно недопустимо.

Переходному периоду следует протекать последовательно и спокойно, без незапланированных социальных потрясений, а те из них, которые всё-таки случатся, должны нанести минимальный ущерб и ни в коей мере не оказать негативного воздействия на стратегическую линию. Переход является важнейшим этапом преобразований не только в смысле повсеместного становления и укрепления нового уклада, но и как процесс, определяющий дальнейшее развитие цивилизации, закладывающий основы общества Четвёртой революции. Именно поэтому во время переходного процесса нужно окончательно утвердить следующие тренды. Во-первых, целенаправленное снижение среднего образовательного уровня населения и, возможно, его плановая архаизация на религиозной основе. В фундаменте общества Четвёртой революции лежат сложные современные технологии, что многократно увеличивает значимость образовательного ценза. Не обладая достаточными знаниями, массы потеряют всякое представление о принципах мироустройства, а значит, даже при желании не смогут его изменить. Если же говорить непосредственно о переходном периоде, то благодаря интеллектуальному превосходству силы правопорядка с лёгкостью пресекут любые выступления, и если в конце XIX – начале XX века в моде была «дипломатия канонерок», то в ближайшем будущем нас ожидает не менее эффективная «дипломатия дронов», которым необразованные бунтовщики не смогут ничего противопоставить. Во-вторых, массовое переселение в искусственную среду обитания – грандиозные агломерации, – что создаст абсолютную зависимость людей от служб обеспечения и гарантирует их отрыв от реального, физического мира, в котором они не смогут выжить. В-третьих, создание тотальной, бесперебойно работающей Сети, покрывающей всю планету. В-четвёртых, введение ББД, обеспечивающего каждому гражданину справедливый доступ к богатствам, создаваемым технологиями Четвёртой революции. Однако одного только «хлеба» – если вспомнить древнеримскую максиму – недостаточно. Часть из нас будет довольствоваться ББД, воспользовавшись возможностью провести жизнь в заслуженном покое, а вот люди честолюбивые и целеустремлённые смогут раскрыть себя в безграничных и предлагающих безграничные возможности метавселенных.

Там будет сосредоточена наша жизнь.

А следующее поколение другой жизни знать не будет.

Мы исчезнем из мира физического, из области накопления реальных, имеющих смысл богатств, а если называть вещи своими именами, проиграем его владельцам технологий и поместимся в фейковую экономику метавселенных. Будем создавать и обмениваться ценностями из единиц и нулей, наслаждаться невиданным комфортом и тратить минимум настоящих, а значит – драгоценных ресурсов. Мы окажемся в великолепном, идеально выверенном симуляторе.

Симуляторе безумия.

В прекрасном будущем, которое приближается к нам со скоростью шестьдесят секунд в минуту, в мирных и комфортабельных агломерациях, рассчитанных на проживание миллионов и миллионов жителей, в необыкновенных цифровых вселенных, с отсутствующим понятием «невозможное», мы будем располагать только собой. И то не в полной мере. Мы вошли в будущее, которого ждали, обрели комфорт, о котором не могли мечтать, заполучили возможность формировать реальность «по требованию», а точнее – по вкусу, но потеряли тайну перемещения и тайну переписки, банковскую и врачебную, потеряли privacy, делающие каждого из нас уникальным шкафом со скелетом внутри. Мы оказались в мире вынужденной честности, в котором адвокатам станет бессмысленно хранить секреты клиентов, поскольку секретов не останется, а гонения, которым подвергаются приверженцы некоторых религий, скоро оставят в прошлом даже понятие свободы совести. В прекрасном будущем у нас почти не останется собственности, а наши основные активы переместятся в метавселенные. В изумительные миры, в которых мы владеем прекрасными домами, наполненными замечательными, подтверждёнными NFT произведениями искусства, мобилями и мотоциклами, яхтами и даже собственными космическими станциями… Но вся эта собственность будет не более чем двоичным кодом в реальности, сформированной двоичным кодом и не имеющей отношения к реальности. Шекспир, вложивший в уста Гамлета бессмертную фразу: «To be, or not to be»[56], оказался великим провидцем. Быть или не быть, единица или ноль – две цифры, на которых оказалось выстроено наше будущее.

Четвёртая революция превратит в цифровую иллюзию всё настоящее, что было у нас, а мы это примем.

Потому что будем искренне убеждены, что так надо?

Потому что нам понравится в метавселенной?

Потому что нам некуда будет деваться?

Потому что нас заставят?

Но может, мы сумеем выразить своё несогласие с происходящим? Или просто своё мнение, которое не обязательно совпадает с общепринятым. Живы ли ещё слова Вольтера: «Думайте и позволяйте другим думать тоже!»[57]

Думайте и высказывайтесь, обменивайтесь мыслями, опытом, знаниями, идеями и спорьте, ведь в спорах рождается истина. Сеть – великолепный инструмент общения, объединяющий самых разных людей в понятие «человечество», но мы… Мы переносим в неё не только дружелюбие и общительность, но и желание доминировать, а также идеи, которые считаем единственно истинными. И хотим, чтобы они такими утвердились для всех. Искренне убеждённые в своей правоте, мы агрессивно преследуем несогласных, демонстрируя в цифровом пространстве самые отвратительные, известные с древнейших времён черты толпы: бездушие и жестокость. И для того чтобы стать жертвой сетевых ненавистников, не обязательно быть идейным противником их убеждений – достаточно просто не разделять их взгляды, оставаясь нейтральным к обеим сторонам вопроса, который они считают важным. Веганы и мясоеды, курильщики и антитабачники, консерваторы и ЛГБТ, сторонники всеобщей вакцинации и категорические её противники – существует множество поводов для противостояния, и мы ведём себя так, словно боимся не воспользоваться хотя бы одним из них. Не попытаться настоять на своём. Не можем не атаковать, принуждая окружающих к безусловному признанию своей правоты.

Не это ли пассионарии[58] нашего нового мира?

Согласно теории Гумилёва, в любом обществе есть и всегда будут появляться люди сверхэнергичные, деятельные, а главное – не способные сдерживать свою природную активность. Они станут действовать, несмотря ни на какие запреты. Более того, запреты лишь раззадорят их, как и предложение вести себя менее агрессивно. Им требуется выход для сверхэнергии, и они отыщут его, чего бы это ни стоило. Им и окружающим. Так не становятся ли таким выходом бурные «идейные» противостояния? Кажущиеся серьёзными, основополагающими, но в действительности являющие собой лишь надписи на стенах, которые очень легко заменить на другие. Но современные пассионарии слишком увлечены продавливанием своей точки зрения, чтобы думать о том, на что они растрачивают энергию, насколько важна их точка зрения для общества. И уж тем более о том, что есть вещи гораздо более серьёзные, действительно фундаментальные, о которых они не задумываются…

Думать некогда, нужно действовать.

Буллинг становится большой проблемой, заставляя людей избегать слишком плотного удалённого общения и, случается, изгоняя жертв преследования из Сети. Некоторые специалисты считают, что широко распространившаяся в цифровом пространстве «психология толпы» в том числе объясняется ощущением безнаказанности, порождённым распространённой в Сети анонимностью. Многим кажется, что Сеть до сих пор представляет собой некое «белое пятно», в котором можно раствориться, как в тумане, не оставив следов. Однако это ошибочное мнение. Мы давно стали объектом пристального внимания как государственных организаций, так и частных компаний; информация о нас стала предметом купли-продажи, и нет возможности спрятаться от всевидящего ока под фальшивым аккаунтом. Можно спрятаться от других участников беседы, но если кто-то захочет узнать, кто именно скрывается под тем или иным ником, сделать это – при наличии возможностей или знаний – не составит большого труда.

Кроме того, мы сами выкладываем в общий доступ массу информации о себе, которая, как известно, не исчезает. Сеть помнит всё, если не проведена специальная работа, и мы знаем немало примеров того, как на суд общественности выставлялись старинные высказывания, от которых их авторы давным-давно отказались, но которые вредят, а то и губят карьеры; мы знаем, что доступ к большому массиву информации о прошлом человека можно получить, даже не обладая специальными навыками или за относительно небольшую плату; что можно взломать почтовый ящик, завладеть чужим аккаунтом и написать гадости от лица ничего не подозревающего владельца. И ещё мы знаем, что в пространстве абсолютной открытости за нас никто не заступится, компании, на которые вы работали и с которыми сотрудничали, бросят вас на съедение толпе, не желая, чтобы на них упала тень вашей неосторожности. За недолгую историю «цифровых репрессий» мы неоднократно видели и бездоказательные обвинения, и даже прямой оговор, за которые никто не был наказан.

Карьеры и жизни рушатся, толпа злорадствует.

Мне кажется, это немного не похоже на ту Сеть, которую мы представляли в конце XX века.

«В мире без цифровой конфиденциальности, даже если вы не сделали ничего плохого, кроме как думали иначе, вы начинаете подвергать себя цензуре. Сначала понемногу. Меньше рисковать, меньше надеяться, меньше мечтать, меньше смеяться, меньше создавать, меньше стараться, меньше говорить, меньше думать»[59].

Эти слова произнёс человек, очень хорошо понимающий происходящее. Думаю, стоит прислушаться.

Мы так увлечённо строили открытое пространство, что оказались в мире, где свободу слова подменила свобода молчания; где разумнее опустить глаза, потому что неосторожная фраза может оскорбить чьи-то чувства, после чего активные единомышленники «оскорблённого» развернут в Сети беспощадную травлю; где ярлык могут повесить просто так, из личной неприязни, и он останется с нами навсегда. И мы начинаем подвергать себя цензуре, не желая оказаться растоптанным сетевой толпой.

А когда мы молчим, происходит то, с чем мы не согласны. Это не значит, что мы принимаем происходящее и смирились – хотя те, кто на нас давят, думают именно так. Это значит, что гигантское цифровое пространство, в котором возможно всё, оказывается несвободным. Нам кажется, что мы создали новое, а в действительности всего лишь оцифровали привычный мир со всеми его мечтами и надеждами, жестокостью, болью и запретами.

Это не удивительное новое, а копия старого, в основе которой лежит бинарный код.

Копия, которой очень легко управлять.

А точнее – контролировать.

Причём абсолютно на всех уровнях, и в том числе там, где мы совершенно этого не ожидаем.

Некоторое время назад одна из каршеринговых компаний, услугами которой я пользуюсь, сообщила, что, проанализировав манеру моего вождения, обратила внимание, что я несколько раз превысил скорость, на основании чего поднимет мне стоимость аренды в случае, если я ещё раз нарушу правила. Пикантность ситуации заключается в том, что я не был оштрафован за указанные нарушения, а о случаях превышения, которые я сам не заметил, компания узнала благодаря слежке за моими перемещениями, после чего последовало превентивное наказание для меня и увеличение прибыли для компании. Правда, с тех пор я стараюсь не пользоваться её услугами, но уверен, что рано или поздно этот «опыт» переймут другие участники рынка. С благой, разумеется, целью повышения безопасности дорожного движения. И минимизации своих рисков. И увеличении своей прибыли.

В цифровом симуляторе реального мира слежка тоже будет цифровой: бесчисленные сетевые роботы станут следить за использованием слов-маркеров и перекрёстными связями с подозрительными лицами. Как сейчас они следят за использованием в социальных сетях «нежелательных» определений. Список «нежелательных» определений известен и постоянно пополняется. Нельзя ругаться и переходить на оскорбления. Нельзя подвергать людей травле, но если они крепко провинились перед носителями господствующей идеологии или же просто активным сообществом, то можно, все мы помним, как за неосторожное высказывание Джоан Роулинг[60] подвергли настолько агрессивному буллингу, что последовательные борцы с буллингом постарались этого не заметить. Нельзя навлекать на себя гнев тех, кто может безнаказанно организовать массированную травлю. Нужно придерживаться общепринятых взглядов или оставаться положительно нейтральным. Не надо сомневаться в том, в чём сомневаться нельзя, например, в результатах выборов и некоторых научных теориях. Почему нельзя сомневаться? Потому что…

Или соглашайтесь, или молчите. Или безропотно принимайте на веру услышанное. Если все «правильные» каналы и блогеры об этом говорят, значит, это правда, и вы обязаны верить. Что бы вы ни услышали, вы обязаны верить. Или принимайте на веру, или высказывайтесь за пределами прекрасного цифрового мира. В последнем случае постарайтесь не оказаться записанным на видео, которое вернёт ваши слова в цифровой мир и уничтожит вас в нём. Следите за каждым словом и тщательно выбирайте собеседников.

Вам это ничего не напоминает?

Так уже было в прошлом. Так есть в настоящем. И таким станет будущее.

Чтобы мы ни делали, у нас всегда получается «1984».

Один из самых страшных опытов в истории медицины поставил американский психолог Мартин Селигман[61]. Он проводил эксперимент над животными, желая сформировать условный рефлекс страха на звук. У профессора Павлова собаки по звонку получали мясо, у американца – удар током, а чтобы несчастные звери не сбежали, их фиксировали в специальной упряжи. Селигман не сомневался, что, когда собак освободят от упряжи и переведут в вольер с низкими стенками, они будут сбегать, едва заслышав сигнал, и был сильно изумлён, увидев, как услышавшие звук собаки улеглись на пол и заскулили. Ни одна из них не покинула вольер, хотя преодолеть низкую стенку для них не составляло труда. Они даже не попытались.

Когда невозможно контролировать неприятные события или влиять на них, развивается сильнейшее чувство беспомощности. Появляется то, что мы называем покорностью судьбе, а в науке появился термин «выученная беспомощность».

Если человек систематически испытывает поражение, несмотря на прилагаемые усилия, то и дело оказывается в ситуациях, когда его действия ни на что не влияют, сталкивается с постоянно меняющимися правилами и осознаёт, что любой его поступок приведёт к наказанию, – у него исчезает желание что-то делать. Человек превращается в собаку Селигмана: ложится и скулит, неспособный перепрыгнуть даже через самую низкую преграду. Человек сдаётся.

Не каждый, но многие. Потому что сдаться – легко. Сдаться – самое простое, что можно сделать в этих обстоятельствах. Мало отыщется тех, кто способен собрать волю в кулак и самостоятельно пройти широкую «чёрную полосу». Но такие есть. Остальным нужна помощь.

Инструменты Четвёртой революции позволяют обеспечить поистине глобальный контроль над населением, и было бы глупо этим не воспользоваться. Причём контроль абсолютно обезличенный: сетевой робот ищет слово-маркер, нейросеть изучает контекст и определяет соразмерное наказание, апелляцию рассматривает та же нейросеть и лишь изредка, люди, а значит, вероятность положительного решения по апелляции будет ничтожной, поскольку для машины есть буква закона, но отсутствует его дух. Неотвратимость наказания и невозможность апелляции постепенно приучат нас не нарушать правила. Любые установленные правила. И коррелировать своё мнение с господствующими трендами. В противном случае нас могут заблокировать, на первый раз, а после и вовсе выкинуть из Сети. Только вряд ли, выйдя из Сети, мы повторим путь Нео[62], скорее станем не избранными, а изгоями, вынужденно оказавшимися на обочине прогресса. Представьте себя, владельца нескольких доходных домов в популярной метавселенной, обладателя неплохого мультикошелька криптовалюты, позволяющего много путешествовать по самым разным цифровым пространствам, известного в Сети бизнесмена, плейбоя и мецената… заблокированным. Лишённым возможности пользоваться цифровыми богатствами и накоплениями. Вам ограничили доступ в яркий мир, например на неделю, и заставили провести эти несколько дней в абсолютной реальности, в лучшем случае сохранив доступ к элементам AR. Неделя тоски, без возможности вернуться в привычное. У вас не отняли ключи от собственности, вы ещё владеете домами в модной метавселенной и криптовалютным кошельком, но вам уже пришло сообщение о том, что государство не очень хорошо относится к собственникам с антиобщественными взглядами. А Налоговая служба ненавязчиво повышает ставку, потому что ваш длинный язык понизил ваш цифровой рейтинг. Вы думаете о случившемся, сидя в своей десятиметровой квартире-капсуле на сто тридцать пятом этаже серого жилого корпуса, стоящего впритык к соседнему жилому корпусу, а когда наконец возвращаетесь в цифровое пространство, становитесь очень осторожным.

Вы ведь не хотите, чтобы вас стёрли?

Рекламные контракты с известным актёром Чжан Чжэ Ханем были расторгнуты в течение одного дня. Причём среди брендов, с которым работал Чжан Чжэ Хан, были такие крупные, как Coca-Cola, LANVIN, Clinique и Pandora. О прекращении сотрудничества с ним объявили съёмочные группы и развлекательные шоу. Он буквально исчез.

Сейчас.

Когда мир ещё реален.

Теперь представьте, как легко будет проделать аналогичную процедуру в цифровом пространстве. Представьте и задумайтесь над действительной ценностью подтверждённых NFT цифровых объектов, их можно стереть с такой же лёгкостью. И над действительной ценностью криптовалюты, которая определяется исключительно нашим к ней доверием. И над действительной ценностью всего, что состоит из единиц и нулей.

«Жили-были лиса и заяц. И была у лисы избушка ледяная, а у зайца – лубяная. Наступила весна, стало тепло и у лисы избушка растаяла, а у зайца стоит как прежде…»[63]

Цифровое пространство пластично, контролируемо и у него есть собственники. Дома, которые мы в нём строим, подтверждённые NFT богатства, которые мы собираем, криптовалюта, которую мы копим, всё в любой момент может исчезнуть. Доступ ко всему перечисленному нам могут заблокировать в любой момент, а в случае серьёзной провинности – навсегда. У нас не будет никакой возможности защитить или отстоять свои права, все инструменты воздействия на мир, включая насилие, будут у нас отняты.

Четвёртая революция сделает нас абсолютно зависимыми.

Революция несёт изменения – иначе в ней нет смысла. Изменения политические и социальные, которые кардинально, а порой и до неузнаваемости меняют повседневную жизнь людей, и поэтому революционеры не могут не обращаться к массам, то есть к нам. Нужно объяснить происходящие процессы и добиться того, чтобы большая часть нас или поддержала перемены, или отнеслась к происходящему нейтрально. В противном случае революция обречена. Изменения в социальной сфере обращены к массам и обязательно требуют их поддержки во время переходного периода, до того как произойдёт их окончательное становление. В это время – пока новое ещё неустойчиво – мы, обычные граждане и налогоплательщики, должны быть убеждены в том, что предлагаемые перемены задуманы на благо общества, мы должны верить, что благодаря переменам жить станет лучше. Никто не знает, что в действительности произойдёт после окончательной победы революции, но мы должны верить и надеяться. Нашу веру и нашу надежду следует постоянно укреплять и поддерживать, неустанно разъясняя цели грядущих перемен и их выгоду.

Мы видим, что Четвёртая революция объективно необходима, что состояние окружающей среды ужасает, и, если не начать решать проблему сейчас, будет поздно. Объективно поздно, поскольку существует такое понятие, как необратимость процесса. Мы понимаем, что, даже если начать борьбу за «зелёное» будущее Земли немедленно, протоколы Экологического Ренессанса получатся весьма жёсткими и приведут к массовому переходу на разумное потребление. В том числе этот переход будет осуществляться неявным образом – путём повышения стоимости товаров, включая продовольственные. Нам не очень нравится происходящее, поскольку оно влечёт за собой отказ от привычного уровня жизни, переход на растительную пищу и дорогое электричество – и это только первое, что приходит в голову. Мы понимаем, что выполнение протоколов Экологического Ренессанса необходимо, однако способ решения проблемы кажется чересчур жёстким, особенно тем из нас, кто понимает, что платить за реанимацию Земли будем только мы – простые граждане. Что мы оплатим Экологический Ренессанс тотальным снижением уровня жизни, в то время как представители высшего сословия если и потеряют, то незначительно, а скорее всего, приобретут.

Как это было всегда.

Поэтому лидеры Четвёртой революции не устают декларировать, что её идея заключается не только в введении разумного потребления для всех, включая богатых и сверхбогатых, но и в том, чтобы с помощью современных цифровых технологий существенно снизить социальное напряжение, ставшее следствием нарастающего глобального неравенства.

«В сегодняшнем мире существует очень сильно выраженное неравенство»[64].

«Первая задача: обеспечить справедливое распределение благ Четвёртой промышленной революции. Богатство и благосостояние, созданные предыдущими революциями, были и остаются распределёнными неравномерно. Хотя неравенство между странами заметно снизилось с 1970-х годов благодаря быстрому развитию государств, перешедших к рыночной экономике, неравенство внутри стран растёт…»[65]

В книге «Капитал в XXI веке» Томас Пикетти[66] отмечает концентрацию капитала в руках крайне ограниченного круга людей. И эта тенденция стала усиливаться в восьмидесятые годы прошлого столетия, при том, что начиная с тридцатых годов наблюдалось определённое выравнивание в уровне доходов. Тенденция отчётливая, и нет никаких оснований полагать, что она будет замедляться.

Тему неравенства больше невозможно игнорировать или сознательно откладывать на «потом», как это долгое время происходило с темой надвигающейся экологической катастрофы. Неравенство представляет собой такую же угрозу цивилизации, как и глобальное загрязнение окружающей среды, только в социальном аспекте. Неравенство, причём очевидное, неприкрытое даже для минимального соблюдения приличий, вызывает раздражение и даже злость, приводит людей к мысли о необходимости справедливого перераспределения богатств, отвлекает их от действительно серьёзных социальных проблем, вроде гендерного и трансгендерного равенства и преодоления колониального прошлого. Раздражение способно привести к замедлению переходного периода, поэтому лидеры Четвёртой революции демонстрируют глубокое понимание чаяний народа и без стеснения высказываются о проблеме.

Однако чем больше мы говорим о неравенстве, тем сильнее оно становится.

В середине второго десятилетия XXI века свет увидел отчёт Credit Suisse «Благосостояние в мире в 2015 году», из которого следует, что самым богатым людям планеты, всего лишь десяти процентам населения, чьё состояние превышает сто тысяч долларов, принадлежит 84 % мирового богатства, а один процент тех, чьё состояние превышает миллион долларов, владеет 45 % мирового богатства. В то же время шестидесяти четырём процентам населения, чьё состояние не превышает десять тысяч долларов, принадлежит менее двух процентов мирового богатства. По данным Forbes, в 2015 году на планете насчитывалось 1826 миллиардеров с совокупным состоянием 7,05 триллиона долларов, в 2019-м – 2153, а в 2021-м – уже 2755, владеющих состоянием в 13,1 триллиона. Причём годом ранее, в 2020-м, их совокупное состояние оценивалось в 8 триллионов.

Богатые люди становятся богаче.

И в этом нет ничего странного. Большие числа не зря называют большими – у них плохо получается приносить маленький доход, и даже если вы не станете стремиться сильно приумножить богатство, а просто положите миллион в банк, полученные проценты существенно превысят ежегодный заработок многих людей.

Ричард Прайор, герой американской комедии «Миллионы Брюстера», должен был потратить тридцать миллионов долларов в течение одного месяца. А поскольку по условиям завещания ему запрещалось приобретать дорогую недвижимость, предметы роскоши и спускать состояние на бегах, задача оказалась сложной. Прайор вкладывал средства в самые безумные и бесперспективные на первый взгляд проекты, но лишь приумножал состояние – большие деньги приносили большие деньги. И он едва отыскал элегантный выход из своего, прямо скажем, нетривиального положения и сумел потратить столь внушительную сумму в столь краткий промежуток времени.

Большие деньги приносят большие деньги.

Сначала вы их зарабатываете или получаете в наследство, а затем с их помощью зарабатываете ещё больше. В этом суть свободного предпринимательства. В этом главная мотивация капитализма, потому что в противном случае людям попросту некуда будет стремиться, ведь далеко не всеми ими, как Ричардом Брэнсоном[67], владеют идеи, выходящие за рамки бизнес-проектов. В мире, где главным критерием успеха является прибыль, большинство людей ищут именно её, и наличие весомого стартового капитала является серьёзным преимуществом. Причём не следует забывать о других составляющих успеха: богатые родители способны дать своему ребёнку хорошее образование, что позволит ему расширить кругозор и черпать новые идеи из огромного багажа знаний; могут снабдить полезными знакомствами, благодаря которым перед ним откроются двери, запертые для талантливых, но простых смертных. Формирование сословий и, как следствие, появление сословного неравенства естественно для любого общества из существовавших и существующих на Земле. Что бы мы ни строили, у нас всегда получается пирамида, даже в том случае, если отсутствует единоличная вершина в виде абсолютного монарха или абсолютного диктатора.

Мы не равны, так уж получилось. Причём мы не равны во всём. В мире огромное количество боксёров, но мало чемпионов, а Майк Тайсон и вовсе один. Мы знаем много талантливых физиков, но работы гениального Альберта Эйнштейна удивляют до сих пор. Одни картины завораживают, другие оставляют равнодушными. Одни поэмы проходят сквозь века, другие кажутся бессмысленным набором слов. Мы – разные, и в свободном обществе у каждого из нас есть шанс доказать, что он в чем-то не равен остальным, благодаря уму, силе, упорству или таланту. Не зря русский философ Николай Бердяев произнёс знаменитое[68]:

Но если неравенство естественно, более того, естественно для общественного строя, в котором мы живём, то неужели Четвёртая революция способна с ним справиться? Ведь речь идёт об основополагающем принципе общества о прибыли: «Первая задача: обеспечить справедливое распределение благ». Каким образом? Каким образом инструменты Четвёртой революции помогут уменьшить возрастающий с каждым днём разрыв между богатыми и бедными? Логичный разрыв, поскольку современные технологии снижают число занятых в производстве и сельском хозяйстве людей, собственникам требуется всё меньше умных и образованных работников, которые раньше составляли основу среднего класса. Работников, которым нужно было платить достойную зарплату и обеспечивать социальными благами. Тенденция к обезлюживанию производства идёт по нарастающей, и, поскольку современные луддиты так и не появились, ей ничего не угрожает. Средний класс, который естественным образом мешал разрыву между богатыми и бедными превратиться в пропасть, исчезает, высокооплачиваемой работы в реальности будет становиться всё меньше, и люди станут уходить в Сеть – мир широчайших возможностей. В мир, где можно стать миллиардером, не обладая реальным золотом; где можно владеть землёй в пространстве, ограниченном лишь объёмом памяти; где из всех ресурсов нам требуется только электричество. В мир безграничных, абсолютно «зелёных» технологий, в котором разрыв между богатыми и бедными окажется минимальным.

Ещё и по той причине, что богатые будут заглядывать в него не часто. Ведь всем, что станет радовать нас в метавселенных, они будут наслаждаться в реальности.

В той реальности, в которой мы будем существовать на справедливый для всех ББД.

В 1848 году экономист Карл Маркс и предприниматель Фридрих Энгельс представили публике «Манифест Коммунистической партии» – не очень длинное сочинение, которому выпало оставить долгий след в истории. Изложенные в «Манифесте» тезисы легли в основу идеологии, оказавшей серьёзнейшее влияние на мировую политическую повестку в течение следующих ста пятидесяти лет. Идеологии, которая породила противоречащую человеческой природе концепцию коммунизма, согласно которой подавляющую часть собственности предполагалось сделать общественной, лишив человека одного из самых сильных естественных мотиваторов.

Мотиватор в итоге победил.

Жажда личного обогащения, желание в полной мере владеть и распоряжаться результатами своего труда и своего таланта, другими словами – жажда неравенства, помогли нам отказаться от коммунизма и вернуться к старинной, проверенной веками концепции частной собственности и верховенства понятия «прибыль» над законом и моралью. Мы выбрали мир бухгалтеров, которых интересуют исключительно цифры, которые выстроили систему, превращающую не ориентированные на прибыль компании в бесперспективные; которые придумали и навязали человечеству модель потребления, приучая покупать как можно чаще, чтобы крутились колёса экономики, а в графе «прибыль» появлялись приятные цифры. Приучали, не задумываясь над тем, сколько ресурсов превращается в отходы только потому, что через год «модное» устройство устаревает в глазах потребителей, или потому, что дешевле купить новую кофеварку, чем ремонтировать старую, как дешевле купить новый автомобиль…

Мы выбрали мир бухгалтеров, а сейчас они «внезапно поняли», что планета находится в большой экологической беде.

Финал эпохи потребления очевиден.

Нам говорили, что мы, люди, – новая нефть, и мы верили. Нам нравилось в это верить, нравилось думать, что мы важны и от каждого из нас что-то зависит. Но нефть работает, сжигая себя, а мы потребляли, производили подобных себе потребителей и снова потребляли, разгоняя экономику больших чисел, как разгоняется несущаяся под гору телега, не имеющая ни руля, ни тормозов. Мы хотели всё больших чисел в графе «прибыль», не думая о том, чем придётся за них заплатить. Мы последовательно разрушали экологию планеты, приобретая в этом деле всё больший и больший опыт, бездумно обращали ресурсы в отходы и потому эпоха потребления не могла закончиться ничем, кроме как эпохой экономии. Хотим мы того или нет, но нам придётся перейти на разумное потребление. Мы будем покупать меньше, однако числа в графе «прибыль» не должны снижаться, а значит, нам выстроят мир, в котором придётся покупать всегда. Мы будем должны платить за всё, чем пользуемся, а значит, нас нужно лишить возможности получать в собственность товары и продукты или хотя бы существенно ограничить её. Арендованное жильё, общественный транспорт, подписка на смартфоны и подписка на все приложения. Минимум свободных денег, а если они появляются, то должны быть потрачены в метавселенных. Вложены в цифровые богатства или криптовалюту.

Добро пожаловать в капиталистическую версию коммунизма. В мир, в котором нам почти ничего не будет принадлежать. Но у всего будут собственники. В том числе у метавселенной, у симулятора, в который мы уйдём из реальности. Надолго? До тех пор, пока новая нефть не закончится.

«Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых. Вы упрекаете нас, следовательно, в том, что мы хотим уничтожить собственность, предполагающую в качестве необходимого условия отсутствие собственности у огромного большинства общества…»[69]

Коммунизм так и не был построен, однако в истории человечества существовало общество, при котором некоторые его члены не имели собственности, находились под полным надзором и в абсолютной зависимости от хозяев, не имели права на собственное мнение и вообще – не имели прав.

Рабовладельческий строй.

Он рухнул в силу целого ряда причин, однако остался наиболее желанной для высшего сословия формой устройства общества, поскольку гарантирует сохранение статус-кво. На протяжении всей нашей истории лучшие умы человечества бились над тем, чтобы сделать рабство экономически эффективным.

Неужели у них получилось?

Объявляя конец истории, Френсис Фукуяма[70] поторопился и существенно опередил время – в те годы цивилизация ещё не располагала необходимыми инструментами. Однако мы продолжили усердно их разрабатывать, бросая на перспективные направления огромные средства, и теперь инструменты окончания истории существуют – это технологии Четвёртой революции.

Современные, цифровые, всепроникающие.

И безжалостные.

Четвёртая революция есть разум, а не эмоции. Она являет собой естественный и хорошо просчитанный переход к новой модели повседневного существования масс, основанной на резком снижении потребления ресурсов и переводе основной части экономики в цифровую бесконечность. Это не революция, а эволюция, имеющая признаки революции. И она состоится, поскольку эволюционный процесс неизбежен.