Убийство на острове Фёр

Anna Johannsen

Das Mädchen am Strand

Оформление обложки Александра Воробьева

* * *

Пролог

17 июля

Я не могу их ненавидеть. Не хочу их ненавидеть.

И отрекаться от Бога тоже не хочу.

Хотела бы я знать, почему все так сложно…

Неужели существует лишь один правильный путь? Но Бог создал всех нас…

Да не осуди ближнего своего…

Каждый имеет право на жизнь.

И я, я тоже его имею!

Глава 1

Лена Лоренцен стояла на палубе, не обращая внимания на легкий сентябрьский дождь. Через считаные минуты паром пришвартуется в Витдюне. После череды напряженных рабочих будней Лена наконец-то вырвалась из участка, но день уже клонился к вечеру, и ей очень повезло, что она успела на последний паром. Впереди — шесть дней в компании Эрика. Они будут отсыпаться, гулять, готовить и, как Эрик уже намекнул по телефону, «разговаривать».

Они встречаются уже два месяца. «Встречаются». Лена старалась даже мысленно не произносить это слово — считала, что оно неточно описывает их с Эриком отношения. Они расстались четырнадцать лет назад, когда Лена сбежала с Амрума. В начале лета она вернулась на остров из-за расследования и в первый же день встретила Эрика. А потом произошло то, что она считала невозможным. Но все факты указывали на то, что после четырнадцати лет разлуки Лена снова влюбилась в Эрика. Может быть, в глубине души она всегда его любила? Последнее время Лена с удовольствием уезжала из Киля, оставляя за спиной работу, и возвращалась на Амрум, в этот хорошо знакомый ей мир. Недавно Эрик приятно удивил ее, устроив романтическое свидание на маяке — с шампанским. Лена невольно улыбнулась. О, она не скоро забудет этот вечер! Но вместе с тем Лена понимала: рано или поздно перед ними встанет вопрос о будущем.

Паром замедлил ход. Глубоко вдохнув соленый морской воздух, Лена направилась к своей машине. Уже через несколько минут она ехала по Витдюну. Дождь прекратился, для начала сентября погода стояла теплая — около двадцати градусов. Вскоре дома остались позади, и на горизонте замаячил красно-белый маяк. В лучах заходящего солнца пейзаж напоминал картинку из какого-нибудь путеводителя по здешним местам.

Лена неторопливо ехала по улочкам Небеля — коммуны, которая находилась посреди острова. Сегодня старые фризские дома, большинство из которых были построены в восемнадцатом-девятнадцатом веках капитанами, вернувшимися из мореплаваний, стали неотъемлемой частью местного пейзажа. Эрик жил в Нордорфе, в небольшом доме, который достался ему от родителей, а тем — от его покойной бабушки. Нордорф наравне с Витдюном был центром местного туризма — здесь располагались отели, гостевые домики, ресторанчики и кафе.

Лена остановилась перед нужным ей домом и вышла из машины. На первом этаже ярко горел свет, одно из окон было приоткрыто, из него лилась тихая соул-музыка. Закинув на плечо сумку, Лена направилась к парадной двери. Несколько недель назад Эрик попытался дать ей ключ, но она отказалась под предлогом, что он все равно никогда не запирает дверь. В коридоре пахло жареной рыбой. Лена опустила сумку и прошла на кухню.

Эрик стоял у плиты в клетчатом фартуке и помешивал содержимое небольшой кастрюльки. Лена подкралась к нему со спины и обняла.

— Зачем ты заморачиваешься готовкой? — со смехом поинтересовалась она. — Можно же сходить в ресторан.

Эрик нежно поцеловал ее и ответил:

— Готовка помогает убить время до твоего приезда. К тому же дома уютнее, чем среди шумных туристов.

Лена погладила Эрика по щеке и отстранилась.

— Я быстро в душ. У меня же есть минутка?

— Даже десять. А потом, надеюсь, ты будешь сидеть за столом и восхищаться моими кулинарными талантами.

— Только кулинарными? — рассмеялась Лена.

— А это как хочешь. Уходи, мне нужно сосредоточиться на готовке.

Стоило Лене выйти из душа, как зазвонил телефон. Она взглянула на экран и страдальчески вздохнула.

— Добрый вечер, господин Варнке, — поздоровалась она, отвечая на звонок начальника. — Простите, но я сейчас не в Киле. У меня отпуск.

— Добрый вечер, госпожа старший комиссар, — медово-сладким голосом произнес Варнке.

Лена насторожилась. После расследования на Амруме они с Варнке заключили своего рода перемирие, но в их отношениях оставалось некое напряжение. Наверняка Варнке любезничает не просто так.

— Конечно, я знаю, что вы взяли отпуск. Можно поинтересоваться, где вы сейчас находитесь?

— На Амруме.

Немного помолчав, Варнке продолжил:

— Вчера на острове Фёр пропала четырнадцатилетняя девочка. Это же рядом с вами? Местная полиция при поддержке пожарных и волонтеров ведет поиски, но пока они не дали результатов. Завтра утром два полицейских отряда продолжат розыскные мероприятия. Было бы здорово, если бы к ним присоединился компетентный сотрудник, который знает окрестности и местных жителей…

У Лены перехватило дыхание. Четырнадцатилетняя девочка, еще совсем ребенок… Лена ненавидела, когда расследование затрагивало детей.

— Простите, но…

— Вы окажете мне большую услугу, если займетесь этим делом. Учитывая обстоятельства, возможно, девочку найдут уже завтра. Тогда мы просто продлим ваш отпуск на денек-другой. Я был бы вам очень признателен…

Лена пожалела, что не выключила мобильник. Конечно, можно придумать какую-нибудь отговорку, но это не в ее стиле. И потом, почему бы не принять участие в поисковой операции, раз уж она все равно оказалась поблизости… Эрик работает на себя, а значит, сможет подкорректировать свои планы. А если поиски затянутся, то Лена останется с ним дольше, чем собиралась.

— Это дело касается вас лично? — спросила она, поддавшись чутью.

— Нет-нет, ничего подобного, — немного поколебавшись, ответил Варнке. — Но я бы хотел, чтобы кто-нибудь из отдела был там на случай… — Он осекся.

Лена насторожилась еще больше. Чтобы сотрудник уголовной полиции участвовал в поиске пропавших — это что-то из ряда вон. К тому же дела о пропаже подростков чаще всего заканчиваются благополучно. Но учитывая просьбу Варнке, похоже, дело куда серьезнее, чем кажется. Видимо, Варнке не хочет — или пока не может — рассказывать подробности.

— Доверьтесь мне, — продолжил он.

— Дополнительные сведения мне бы не помешали.

Из трубки послышался вздох.

— Родители девочки принадлежат к так называемой Свободной церкви. Это… очень религиозная церковная община. Да, она бы, наверное, так ее описала.

— «Она»?

— Моя жена. Она… знакома с некоторыми членами этой общины. Поверхностно знакома. — Лена услышала в словах Варнке невысказанное, но очевидное «пока что». — Она, то есть моя жена, попросила меня… Она не верит, что девочка сбежала из дома. Как я уже сказал, мы с женой не знаем эту семью лично. — Варнке снова вздохнул. — Вы окажете мне огромную услугу, если…

Постепенно голос Варнке менялся. Если вначале Лена слышала начальника полиции, то сейчас к ней обращался обычный человек. Первому она была ничем не обязана, но второму не могла отказать.

— Хорошо. Я отправлюсь туда завтра первым же паромом. Пожалуйста, предупредите местных полицейских о моем приезде.

— Спасибо. И еще раз извините за беспокойство.

Распрощавшись с Варнке, Лена вздохнула и вернулась на кухню.

— Ты как раз вовремя! — воскликнул Эрик, доставая рыбу из духовки. — Садись и наслаждайся!

В бокалах уже искрилось белое вино. Поставив на стол кастрюлю, Эрик взял один из бокалов и, подняв его, провозгласил тост:

— Выпьем же за то, чтобы в ближайшие дни не случилось никаких преступлений!

Лена натянуто улыбнулась и, когда Эрик кинул на нее вопросительный взгляд, сказала:

— На Фёре пропала девушка, и я должна…

Эрик нахмурился, но через мгновение снова расплылся в улыбке:

— Видимо, во всем Шлезвиг-Гольштейне есть только один компетентный полицейский!

— Похоже на то, — кивнула Лена, вздохнув с облегчением.

— Когда отправишься?

— Завтра с первым паромом.

Эрик взял тарелку и спросил, меняя тему:

— Тебе положить?

Лена кивнула, и он положил ей кусочек окуня с тушеным луком и ароматным рисом басмати.

— Соус будешь?

— Конечно, — ответила Лена и взяла протянутую тарелку. — Пахнет просто фантастически.

— Это все гауда и зелень. — Эрик поднял взгляд. — Приятного аппетита.

— Ты не сердишься из-за того, что завтра я уеду? — тихо спросила Лена.

— Мне придется привыкнуть к тому, что ты не сидишь в офисе, — пожал плечами Эрик. — И нет, конечно, я не сержусь. Такая уж у тебя работа. К тому же ты мастер своего дела. А пока давай притворимся, что никто тебе не звонил.

С этими словами Эрик снова поднял бокал.

— Сегодня я еще не говорил, насколько сильно я тебя люблю.

Лена стукнула свой бокал об его и улыбнулась:

— И насколько же?

Эрик пригубил вино, поставил бокал на стол и резко посерьезнел.

— Настолько, что почитал про Киль в Интернете.

У Лены на мгновение перехватило дыхание.

— Ой! Тебе там не понравится. Да и потом, как же твоя работа?

Эрик обслуживал гостевые дома, причем не только заботился об отдыхающих, но и ремонтировал трубы и технику, если та ломалась. И, вдобавок ко всему вел рекламный сайт. Эрик назвал это пакетом «все включено».

— А в Киле нет гостевых домов?

— Не знаю. Если и есть, то мало.

— Тогда придется подыскать другую работенку, — сказал Эрик, выдавив улыбку. — А теперь давай есть, пока не остыло.

Лена нежно погладила Эрика по груди. После ужина они убрались на кухне, старательно избегая говорить о возможном переезде Эрика в Киль и о работе Лены, и теперь устроились на диване в маленькой гостиной.

— Мне с тобой хорошо, — прошептала Лена. — Ты такой знакомый и в то же время незнакомый. — Она нежно поцеловала его в губы. — Давай наслаждаться моментом. Я не хочу думать о будущем, не хочу строить планы о совместной жизни в качестве нормальной пары…

Некоторое время Эрик молчал, а потом тихо спросил:

— Думаешь, у нас получится? Наслаждаться моментом и ни о чем не думать? Нам с тобой уже не по восемнадцать. Да и когда было по восемнадцать, не получилось.

Лена невольно подумала о тетушке Бекки, которая всю жизнь прожила на Амруме. Да и мама тоже любила этот остров… Она давно погибла: после ссоры с отцом Лены ее сбила машина. Лене тогда было восемнадцать. Через несколько месяцев после случившегося Лена поставила крест и на отце, и на Амруме. А Эрик после долгих раздумий отказался уезжать с ней на материк, решив остаться на острове.

— Все это было в прошлой жизни, — сказала Лена. — Я уже не та, что прежде. И потом, у меня не было другого выбора.

Эрик привлек ее к себе и поцеловал.

— Знаю. Но я боюсь, что снова тебя потеряю. Кроме Бекки, никто тебя здесь не держит.

— С каких пор ты стал «никем»? Но да: я больше ни разу не разговаривала с отцом. А с его новой женой — так и подавно.

— Новой женой? — переспросил Эрик. — Они женаты почти тринадцать лет.

— Для меня она всегда будет «новой», — возразила Лена, вложив в это слово как можно больше презрения. Она никогда не подаст руку этой женщине. А отец для нее давным-давно умер. Тетушка Бекки — вот ее единственная семья.

— Я столкнулся с твоим отцом недели две назад, — сказал Эрик. — Он подошел ко мне и…

Лена приложила указательный палец к его губам и покачала головой.

Глава 2

Глубоко вдохнув, Лена переступила порог полицейского участка Фёра — неприметного двухэтажного здания, которое находилось прямо в гавани, недалеко от паромного причала. Несмотря на раннее время, работа здесь кипела: видимо, прибыл поисковый отряд с материка. Лена спросила, где нужный ей кабинет, и вскоре уже стояла перед начальником полиции Арно Брандтом. Продемонстрировав свое удостоверение, она буквально почувствовала, как температура в помещении упала на несколько градусов.

— Старший комиссар Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль? — хмыкнул Брандт, возвращая удостоверение. — Чем обязаны такой честью? Я думал, управление занимается только действительно серьезными делами.

Брандт сделал полшага назад и окинул Лену равнодушным, почти пренебрежительным взглядом, словно не желал иметь с ней ничего общего. Наверное, решила Лена, он слышал об амрумском деле и о том, что во время расследования возникли проблемы с местной полицией…

— Я оказалась поблизости, и меня попросили присоединиться к вам в качестве подкрепления.

Брандт дернул кадыком.

— Ясно. Само собой, нам пригодится любая помощь. Я собираюсь на брифинг. Не хотите ли присоединиться?

Кивнув, Лена последовала за ним.

В зале для совещаний перед большой картой, прикрепленной к вайтборду, стояли двое полицейских. Брандт представил их как руководителей поисковой группы и спросил у Лены:

— Полагаю, дальнейшее руководство операцией вы берете на себя?

— Как я уже сказала, меня прислали в качестве подкрепления. Давайте начнем брифинг, а там видно будет. Что нам известно на текущий момент?

Брандт шумно вздохнул и встал перед вайтбордом. Кроме карты, на нем висели три фотографии, на всех была изображена юная девушка с длинными темными волосами.

— В последний раз Марию Логенер видели позавчера днем. Вчера утром сестра Марии сообщила об ее исчезновении, и мы первым делом отправились на пирс. Никто не видел, чтобы девочка покупала билет на паром. На самом пароме ее тоже не видели. Мы проверили записи с камер — тоже ничего. Улететь Мария не могла, а значит, она все еще находится здесь, на Фёре. — Брандт отметил точку на карте. — Они с родителями живут в Ольдзуме. Сначала мы обыскали окрестности, потом собрали небольшую поисковую группу. — Он провел пальцем по карте. — Один отряд направился на север, другой — на запад. Пока ничего не нашли.

К Брандту подошел один из полицейских с материка.

— Примерно через полчаса прибудет паром с двумя поисковыми отрядами. Как думаешь, нам начать поиски с нуля или пропустить область, которую вы исследовали вчера?

— Хороший вопрос. Думаю, важнее расширить радиус поисков. Конечно, вчерашний отряд не специализируется на поисках, но не думаю, что они бы проглядели ребенка.

— А что насчет этой реки? — осведомился полицейский, указывая на карту. — Все тщательно обыскали?

— Не по воде, — ответил Брандт. — Но сегодня я попросил коллег из водной полиции оказать нам содействие. — Он взглянул на часы. — Они вот-вот начнут поиски вдоль реки.

— Хорошо. Тогда сосредоточимся на земле. Мои люди возьмут на себя территорию до Утерзума. А Хайно… — он оглянулся на своего коллегу, — …направится в другую сторону. К полудню мы должны закончить и тогда оба отправимся на юг.

Вернер Майер, один из руководителей поисковой группы, кивнул и спросил:

— Подразделение, отвечающее за снабжение, должно прибыть через три часа. Вопрос со спортзалом уладили?

— Да, — подтвердил Брандт. — Его как раз готовят. Самое позднее к полудню там будут кровати и все необходимое.

— Отлично! — Мейер повернулся к Лене. — А вы что скажете?

— Удалось узнать что-нибудь важное из опроса родителей или друзей? Куда девочка любит ходить? Что говорят ее друзья? Где ее видели в последний раз?

Брандт ответил усталым взглядом.

— Родители не горят желанием с нами сотрудничать.

— В каком смысле? — уточнила Лена.

— Церковь, в которой они состоят, не любит представителей власти. Отец Марии даже не участвовал в поисках. Вместо этого он молится… Все, что нам сейчас известно, сообщила сестра девочки. Она приехала сюда погостить и мало что знает. Она же сообщила о пропаже Марии.

— Хорошо, — кивнула Лена, — Дайте мне отчеты, и я сама опрошу семью.

Мейер прочистил горло.

— Вы закончили? Мы бы хотели ознакомиться с местностью до того, как прибудет подкрепление.

— Конечно, коллега. Как и договаривались, через час я согласую операцию на месте, — сказал Брандт. — Все уже готово. Желаю вам удачи.

После того, как двое полицейских вышли из комнаты, он повернулся к Лене:

— Давайте взглянем на отчет.

Положив на пассажирское сиденье папку с отчетом, Лена выехала из Вик-ауф-Фёра. Не доезжая до Овенума, взяла левее, миновала Алькерзум и оказалась у Ольдзума. По обе стороны от дороги тянулись широкие поля, на которых паслись коровы. Лена и забыла, что за пределами Вик-ауф-Фёра, так называемой «столицы» острова, взгляду предстает пасторальная сельская местность.

В Ольдзуме Лена свернула направо, следуя указателю на «Станцию охраны Ваттового моря», потом снова свернула направо и остановилась перед бывшей фермой. Припарковалась, вышла из машины и направилась к дому. В глаза бросились новые деревянные окна, да и крыша, судя по всему, была недавно заново перекрыта черепицей. Ухоженный палисадник, аккуратно подстриженный газон, ровный ряд цветов… дорожка, казалось, была подметена только сегодня. После второго звонка дверь приоткрылась. В узкую щель выглянула женщина лет пятидесяти и недружелюбно посмотрела на Лену. Роза Логенер, мать Марии. Лена уже видела ее — на одной из фотографий, висевших на вайтборде в полицейском участке.

— Мы ничего не покупаем, — сказала женщина и уже собиралась закрыть дверь, когда Лена показала ей удостоверение.

— Старший комиссар Лена Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль. Мы можем поговорить? Речь пойдет о вашей пропавшей дочери.

Роза Логенер медленно распахнула дверь.

— Моего мужа нет дома. Не могли бы вы вернуться через час?

— Нет, госпожа Логенер, простите. Мне нужно переговорить с вами сейчас. Это важно.

Женщина нерешительно отступила, впуская Лену внутрь. Потом прошла вперед и открыла перед ней следующую дверь.

— Проходите.

Лена вошла в большую кухню. Справа стояли плита, холодильник и раковина, а напротив — стол в окружении четырех стульев. Судя по всему, госпожа Логенер прибиралась, когда пришла Лена.

— Не хотите ли чаю?

— Если вас не затруднит, госпожа Логенер.

— Конечно, не затруднит.

Роза Логенер отвернулась, и некоторое время Лена молча наблюдала за тем, как она хлопочет по кухне. Роза была примерно на голову ниже ее. Собранные в пучок волосы, темно-синее клетчатое платье, похожее на фартук, не тронутые помадой губы, да и вообще — никаких следов косметики… Налив чай, Роза поставила чашку перед Леной на стол и нерешительно застыла.

— Не стойте, садитесь, — попросила Лена.

Поколебавшись, женщина выдвинула стул и села.

— Вчера вы… точнее, ваша дочь Иоганна, заявили о том, что Мария пропала. Вам наверняка известно, что пока поисково-розыскные мероприятия ни к чему не привели. Сегодня с материка прибудет подкрепление, и поиски продолжатся.

— Да, муж мне говорил.

— Но поиски — это одно, госпожа Логенер. Нам нужно узнать о вашей дочери как можно больше, чтобы поскорее ее найти.

Роза кивнула.

— Мой муж…

— Уверена, вы тоже сможете мне помочь, — мягко перебила Лена. — Когда вы в последний раз видели Марию?

Роза опустила взгляд на руки. Лена испугалась, что женщина снова заведет речь о своем муже, но вместо этого она тихо ответила:

— В понедельник. Утром Мария, как обычно, отправилась в школу. Она ездит в Вик на автобусе.

— Больше вы ее не видели?

Роза не торопилась с ответом.

— К обеду она вернулась домой.

— Что было потом?

— Мария сказала, что ей нужно делать уроки, и поднялась к себе в комнату.

— В котором часу это было?

— Около двух, — призадумавшись, ответила женщина. — Мы всегда обедаем в это время.

— Ваш муж и ваша старшая дочь обедали с вами?

— Вернер уехал на материк.

— А Иоганна?

— Она… ее здесь не было.

— Значит, вы с Марией были одни. Что случилось потом?

— Не знаю. Я зашла к Марии в комнату, но там ее не оказалось. Я обыскала весь дом, но нигде ее не нашла.

— У Марии есть мобильный телефон?

Роза молча покачала головой.

— У нее нет телефона? — уточнила Лена. — Или он сломан?

— Мобильный телефон есть только у моего мужа. Он нужен ему для работы.

Лена сделала пометку в блокноте.

— Следующим утром ваша старшая дочь Иоганна позвонила в полицию и сообщила об исчезновении Марии. Почему позвонила она, а не вы или ваш муж?

Роза не ответила.

— Где Иоганна сейчас? — спросила Лена и, снова не получив ответа, задала следующий вопрос: — Один из коллег сообщил, что Иоганна живет не с вами и приехала на остров погостить. Это так?

— Иоганна учится. Она не захотела оставаться со своей семьей.

— Где учится?

— В Киле. Она собирается стать аптекарем.

— Значит, она изучает фармацевтику в Киле и сейчас у нее каникулы. Как долго Иоганна пробудет на Фёре?

— Не знаю.

Лена подавила вздох. Неужели эта женщина ничего не знает о своих дочерях? Или просто не хочет говорить? Похоже, она совсем не переживает из-за исчезновения Марии. Лене не раз доводилось опрашивать людей, у которых пропали дети. Некоторые из родителей так волновались, что и слова не могли вымолвить и сидели перед ней истуканами, другие беспокойно ходили по комнате, засыпая ее бесчисленными вопросами… Но Лена впервые видела мать, которая вела себя так спокойно и бесстрастно.

— Я бы хотела осмотреть комнату Марии, — наконец сказала она.

Роза нерешительно привстала из-за стола.

— Мой муж вот-вот вернется… Мы можем дождаться его?

Лена глубоко вздохнула, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Извините, но нет. В таких делах на счету каждая минута. Уверена, вы и сами это прекрасно понимаете. Где комната Марии?

Некоторое время Роза нерешительно переминалась с ноги на ногу, словно не зная, как поступить, а потом прошла мимо Лены в коридор, поднялась по лестнице в комнату своей младшей дочери. Комната была небольшая, метров пятнадцать. У одной стены стояли кровать и маленький письменный стол, у другой — шкаф и кресло с книжным шкафом. На стенах не было ни плакатов, ни постеров. Ничего в комнате не указывало на то, что здесь живет девочка-подросток. Все казалось стерильным, как в больнице.

Лена подошла к полке и просмотрела стоящие на ней книги. Библия, какие-то религиозные трактаты, несколько классических романов, взятых из библиотеки…

— Мария ведет тайный дневник? — поинтересовалась Лена.

Роза Логенер вздрогнула и во все глаза уставилась на нее.

— Наша Мария — хорошая девочка!

— Не сомневаюсь, но нам нужно больше информации, чтобы найти вашу дочь.

— У Марии нет дневника.

— А компьютер? Или ноутбук?

— Нет.

Было заметно, что каждое слово дается женщине с трудом. Интересно, почему? Неужели мать не хочет, чтобы ее дочь нашли как можно скорее?

У Лены на руках оказалось несколько кусочков мозаики, которые никак не хотели складываться вместе. Исчезновение Марии казалось загадочным и необъяснимым — на такой ранней стадии расследования это обычное дело, но все же… До сих пор нет никаких доказательств того, что девушка покинула остров. Никто не видел, чтобы Мария садилась на паром, да и на острове ее тоже не видели… Вдобавок ко всему Роза Логенер вела себя крайне подозрительно, хоть Лена и гнала из головы нехорошие мысли.

— Не возражаете, если я обыщу комнату Марии? — словно мимоходом поинтересовалась она.

Роза открыла было рот, собираясь ответить, но тут позади них прогремел грозный мужской голос:

— Что здесь происходит? Что вы делаете?!

Лена обернулась. В дверях стоял крепкий мужчина лет пятидесяти, устремивший на нее стальной взгляд.

— Господин Логенер? — Лена протянула ему свое удостоверение. — Я — старший комиссар Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль. Я участвую в поисках вашей дочери.

— В таком случае, что вы делаете в ее комнате?

— Ищу улики, которые могли бы помочь ее отыскать. Дневник, записи в ноутбуке или что-нибудь в этом роде.

— Здесь ничего нет, — с каменным выражением лица отчеканил господин Логенер, отошел в сторону и махнул рукой, настойчиво прося Лену покинуть комнату. — Пройдемте в гостиную, — не терпящим возражений тоном добавил он.

Лена кивнула Розе и последовала за ее мужем.

Гостиная семейства Логенер оказалась по меньшей мере вдвое больше кухни. В углу стоял диванчик, неподалеку — длинный стол, окруженный множеством стульев. Вернер Логенер указал на один из них, дождался, пока сядет Лена, и сел сам. Его жена осталась стоять в дверях, словно ожидая указаний. Логенер не обращал на нее внимания, поэтому вскоре она ушла.

— Как я уже сказала, я занимаюсь поисками вашей дочери Марии, поэтому мне нужна дополнительная информация. Ваша жена сказала, что в понедельник вы уезжали на материк. Во сколько вы вернулись?

— Какая разница? Хотите искать Марию — ищите! Зачем вы лезете в нашу жизнь?

Лена почувствовала, как закипает от злости, но заставила себя успокоиться.

— Господин Логенер, пожалуйста, доверьтесь нам. Судя по всему, дело серьезное. Ваша дочь не просто потерялась. Сейчас каждая секунда на счету. Так вы были на материке или нет?

На мгновение Лене показалось, что Логенер вышвырнет ее из дома, но затем он спокойно сказал:

— Да, был. Я вернулся на последнем пароме.

— Что вы делали, когда узнали об исчезновении Марии? Вы не заметили ничего необычного? Любая мелочь может оказаться важной.

— Я обзвонил членов братства, но никто ее не видел.

— Братства? — переспросила Лена.

— Братства Иисуса Христа, — ответил Логенер, выразительно приподняв брови. Лена с недоумением заморгала, и он пояснил: — Мы — Евангелическая свободная церковь.

— Острова Фёр?

— Не только. Церковь существует и на Амруме, и на материке, — пояснил Логенер. — У нас большая община.

Лена оглядела «гостиную», как назвал эту комнату Логенер.

— Я полагаю, именно здесь проводят ваши… встречи?

— Не понимаю, какое отношение это имеет к исчезновению Марии, но да, мы регулярно принимаем здесь членов братства.

— Значит, в тот вечер вы их обзвонили?

Логенер глубоко вздохнул.

— Да, как я уже сказал.

— И никто не видел Марию ни днем, ни вечером?

— Никто. — Логенер внезапно посерьезнел и на мгновение закрыл глаза. Его правая рука слегка задрожала. — Она словно исчезла с лица земли, — тихо добавил он. — Никто из моих братьев ее не видел. Никто.

— Почему о случившемся сообщила ваша старшая дочь, а не вы? — неожиданно спросила Лена.

Логенер не ответил. Интересно, подумала Лена, почему ни жена Логенера, ни он сам не спрашивают о предстоящих поисках?

— Где Иоганна сейчас? — поинтересовалась она.

— Где-то ходит, — решительно заявил Логенер.

— Она на острове?

Логенер окинул Лену бесстрастным взглядом.

— Мы закончили или у вас остались еще вопросы?

— Да, несколько. Когда вы в последний раз видели Марию?

— Утром понедельника за завтраком. В шесть часов.

— Она вела себя как обычно? Она не показалась вам взволнованной или напротив — притихшей?

— Нет, она была обычной. Совершенно обычной.

— Вы принимали вчера участие в поисках? — спросила Лена, поддавшись внутреннему чутью.

— Нет. Я был здесь, с женой. Мы молились.

Глава 3

Лена села в машину и устало откинулась на спинку сиденья. Разговор с отцом Марии никак не помог расследованию. Лена взяла телефон и набрала хорошо знакомый номер.

— Йохан Грасман, — раздался голос ее юного напарника, вместе с которым они недавно расследовали дело на Амруме.

— Привет, Йохан. Это Лена. Мне нужна твоя помощь. Можешь кое-что выяснить?

— Наверное, — с секунду подумав, отозвался Йохан. — О чем речь?

— Слышал о том, что на Фёре пропала девушка?

— Да, один из коллег только что рассказал. Значит, ты сейчас там?

— Бинго. Буквально несколько минут назад у меня состоялся разговор с родителями пропавшей… Специфические люди, скажу я тебе. Адепты некой Свободной церкви… — Лена запнулась, вспомнив о том, что жена Варнке, скорее всего, тоже является членом этой общины. Может, даже сам Варнке…

— Это какая-то секта? Культ?

— Я в этом не разбираюсь… Речь идет о Евангелической свободной церкви. Можешь выяснить, кто они такие? Буду тебе очень признательна.

— Конечно, немедленно этим займусь. Мне перезвонить, как что-нибудь найду?

— Здесь не везде есть сигнал. Если не дозвонишься, просто напиши, что нашел.

— Сделаю.

— И еще кое-что… Жена главы Управления уголовной полиции Варнке тоже состоит в этой церкви, ну, или собирается присоединиться. Поэтому будь начеку, Йохан. Никому ничего не рассказывай. Я не знаю, что ожидает от меня Варнке…

— Понял. Ты тоже будь осторожна, Лена.

Отключившись, Лена позвонила Леону, знакомому хакеру. После того как несколько лет назад она спасла Леона от тюрьмы, он время от времени неофициально помогал ей в расследованиях. Леон ответил только после десятого гудка.

— Ты совсем спятила? Ночь на дворе! Я сплю!

— Прости, Леон, но дело срочное.

— У тебя все дела срочные!

— За мной должок.

Леон фыркнул от смеха.

— За тобой таких должков уже десяток. У меня ощущение, что я работаю на полицию.

Лена не ответила. Через несколько секунд Леон вздохнул и сказал:

— Ладно, что у тебя?

Лена рассказала о пропавшей девочке и о том, что разговор с родителями ничем ей не помог.

— А я что могу поделать? — возмутился Леон.

— Родители говорят, что у девочки нет ни телефона, ни компьютера. Не могу себе этого представить… — Лена перечислила членов семейства по именам. — Проверь, пожалуйста, зарегистрирован ли на кого-нибудь из них телефон? Старшая сестра учится в Киле, наверняка у нее есть и телефон, и компьютер с выходом в Интернет.

Леон застонал.

— Кто из нас работает в полиции? Подай официальный запрос, так будет намного быстрее.

— Будь так быстрее, я бы не стала тебя дергать.

— Проклятие! — выругался Леон и бросил трубку.

Лена пристегнула ремень безопасности и буквально в ту же секунду услышала стук в окно. Повернувшись, она увидела рядом с машиной девушку, которая смотрела на нее с непроницаемым выражением лица.

— Вы из полиции? — спросила девушка, когда Лена опустила стекло.

— Да. Старший комиссар Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль. А вы кто?

— Иоганна Логенер. Старшая сестра Марии. Вы ее нашли?

Лена вышла из машины и протянула девушке руку.

— Нет, не нашли. Мне очень жаль. Но полицейские вот-вот продолжат поиски.

Иоганна с облегчением вздохнула.

— Я только что разговаривала с вашими родителями, — добавила Лена. — Но…

— Развлечение не для слабонервных, верно? — с горечью перебила Иоганна. — Если бы я не позвонила в полицию, они бы до сих пор молились и тупо ждали, что Мария вернется, — сказала она, оглядываясь на родительский дом.

— Давайте поговорим в другом месте? — предложила Лена. — В Утерзуме наверняка найдется хоть одно кафе, которое уже открыто.

Иоганна кивнула и, обойдя машину, села на пассажирское место.

Лена знала Утерзум со школьных времен. Это курортное местечко в самой западной части острова славилось своим широким пляжем — и большой реабилитационной клиникой, которая находилась у самого моря.

По дороге Лена краем глаза наблюдала за сидящей рядом девушкой. Бледное лицо резко контрастировало с темными, почти черными волосами, собранными на затылке в небрежный узел. Светлая толстовка и лиловые брюки выгодно подчеркивали стройную фигурку. Образ завершали сиреневые сережки и светлая, почти бесцветная помада. После разговора с госпожой и господином Логенер было очевидно, что Иоганна должна раздражать их одним своим внешним видом.

— Вы часто навещаете родителей?

— Нет. Ноги б моей здесь не было, если б не Мария. Я живу в Киле. Изучаю фармацевтику.

— У вас с родителями… непростые отношения?

Иоганна пожала плечами:

— Можно и так сказать. А еще можно сказать, что я в семье паршивая овца, еретичка, вероотступница, которая во что бы то ни стало хотела вырваться в большой мир.

— Что плохого в учебе?

— А это вы моего отца спросите. Он с готовностью расскажет, что женщинам можно делать, а чего нельзя. Маленький спойлер: учеба на фармацевта входит во вторую категорию.

К этому времени они уже добрались до Утерзума. Лена смутно припоминала, что в ее школьные годы здесь было два кафе.

— Какое заведение предпочитаете? — поинтересовалась она, взглянув на сидящую рядом девушку.

Та указала на старый фризский дом, над входом в который висела вывеска с надписью «кафе».

— Это очень уютное местечко.

После того как Лена припарковала машину, они вышли и направились к дому.

— Как думаете, Мария еще жива? — спросила Иоганна. У нее на лице отчетливо читался страх.

— Пока ничто не указывает на обратное. Большинство пропавших подростков возвращаются домой в течение первых сорока восьми часов, поэтому давайте надеяться на лучшее.

Лена придержала дверь, ожидая, пока Иоганна войдет. Внутри старый фризский домик был с любовью отреставрирован и излучал приятную спокойную атмосферу. Они выбрали столик у окна и заказали кофе.

— Расскажите мне о своей сестре. Какая она, что любит, какие у нее проблемы?

— Знаете, Мария… она очень чувствительная и ранимая. С тех пор как год назад я переехала в Киль, Мария… как бы сказать… Родители обратили все свое внимание на нее. Мария для них как свет в окошке. Я подвела их по всем фронтам, поэтому она — их последняя надежда.

— «Обратили все свое внимание на нее»? — переспросила Лена. — Что вы имеете в виду?

— Ну… Вы же в курсе, что мои родители — сектанты?

— Насколько знаю, они являются прихожанами Свободной церкви.

— Церкви?! Не смешите меня! Это не церковь, а оживший фильм ужасов. Жизнь с оглядкой на Библию на каждом шагу. В детстве нам нельзя было играть во что хотим. Я должна была быть хорошей примерной девочкой, носить милое платьице и смиренно опускать голову, когда взрослые решали излить на меня свою мудрость. Однажды я не выдержала и сбежала — к счастью, мне удалось поступить в университет. — Иоганна горько усмехнулась. — Отец наверняка уже давно присмотрел мне жениха. Будь его воля — он бы выдал меня замуж еще ребенком. Их зомби-клуб застрял в глубоком Средневековье.

— Ваши родители настолько религиозны?

— То, во что они верят, не имеет ничего общего с религией. Они просто больны. Одержимы идеей иметь образцовую семью. После моего отъезда у них осталась только Мария, и они, так сказать, излили на нее всю свою так называемую «любовь». Вы только представьте родителей, которые «любят» своих детей и считают, что бить их — это в порядке вещей. Точнее, не бить, а «наставлять на путь истинный»…

Заметив, что у девушки на глазах выступили слезы, Лена протянула ей бумажный платок. Иоганна взяла его и принялась мять в руках, так и не воспользовавшись им.

— Для начала успокойтесь, — твердо произнесла Лена. — Ситуация, конечно, непростая, но если вы хотите помочь своей сестре, то должны рассказать мне о ней. Как Мария справляется с давлением со стороны родителей? Есть ли у нее друзья, у которых она могла бы спрятаться? А парень? Куда бы она пошла, если бы решила сбежать из дома?

Иоганна сделала глубокий вздох и вытерла ладонью мокрые щеки.

— У Марии нет друзей. В школе над ней издеваются, а со своими сверстниками из общины она не ладит. Если бы я не… — Иоганна судорожно сглотнула. — Я не должна была уезжать. Это я во всем виновата.

— Иоганна, я понимаю, почему вы вините себя, но вы не в ответе за свою сестру. В отличие от ваших родителей, — сказала Лена, успокаивающе погладив девушку по руке. — Значит, вы не знаете, куда Мария ходила чаще всего?

— Фёр — остров маленький. Здесь не так много мест, куда можно пойти. К тому же Марию вечно контролируют. Если в школе отменяют уроки, она обычно идет гулять на пляж в Утерзуме. Но она всегда тщательно следит за тем, чтобы вернуться домой вовремя.

— Гулять на пляж… Полагаю, вы не знаете, где именно она гуляет?

После того как Иоганна покачала головой, Лена достала телефон, отошла от стола и попросила Арно Брандта отправить поисковый отряд на пляж.

— Сейчас сделать это будет непросто, — отозвался Брандт, когда Лена объяснила ситуацию. — В любом случае, сегодня или самое позднее завтра утром этот район осмотрят.

— Нельзя столько ждать! Пожалуйста, немедленно отправьте туда восьмерых человек. Пусть шестеро пойдут вдоль дамбы на юг, а двое — на север.

— Госпожа Лоренцен, это полностью нарушит наши…

— Вам нужен приказ с самого верха? Хорошо, но это будет стоить нам времени и нервов.

— Сказать по правде, мне совсем не нравится ваш тон, — фыркнул Брандт. — Я возглавлю поисковую операцию, и я…

— Давайте на этом закончим, — перебила Лена, отключилась и тут же позвонила Варнке.

— Дай мне десять минут, — ответил тот, когда Лена ввела его в курс дела, и попрощался.

Вернувшись за стол, Лена улыбнулась Иоганне.

— Извините. Мне нужно было переговорить с полицейским управлением.

— С господином Брандтом? — уточнила Иоганна.

— Да. Вы знакомы?

— Я разговаривала с ним вчера. А еще его сын Энно учится в одном классе с Марией и участвует в травле. Они со своими дружками сделали ее жизнь невыносимой.

— Ясно. А кто его дружки?

Иоганна назвала еще несколько имен, а затем объяснила:

— Мария не любит об этом говорить. Наверное, это прозвучит странно, но она не хочет «сдавать» своих обидчиков.

— А почему ее травят?

— Потому что эти паршивцы знают, что наши родители входят в секту. Надо мной в школе тоже издевались, но я старалась давать отпор. Мария не такая. Она из тех, кто предпочтет подставить другую щеку.

— Как думаете, школьная травля как-то связана с исчезновением Марии?

— Понятия не имею, — пожала плечами Иоганна. — Вряд ли. Но Марии точно приходится несладко.

— Ваш отец утверждает, что у вашей сестры нет ни телефона, ни компьютера. Как вам удается поддерживать с ней связь?

Иоганна некоторое время медлила с ответом, а потом сказала:

— Я ведь могу вам доверять? Вы не перескажете этот разговор моими родителями?

— Нет, конечно нет. Я ничего не расскажу вашим родителям, если не возникнет такой необходимости. Значит, вы дали Марии телефон?

— Не телефон, а старый планшет с сим-картой. Если бы Мария разговаривала дома по телефону, родители бы в два счета об этом узнали. Вы же знаете, что такое скайп? — спросила Иоганна и, дождавшись, пока Лена кивнет, продолжила: — Мы переписываемся и созваниваемся, когда она вне дома. Иногда даже по видеосвязи разговариваем.

— Вы наверняка пытались связаться с ней?

— Она не выходила в сеть с понедельника. Я то и дело пытаюсь до нее дозвониться, но…

— Пожалуйста, дайте мне ее ник в скайпе и номер сим-карты. И мне понадобится номер вашего сотового.

Иоганна взяла телефон и выписала все данные на бумажную салфетку. Их Лена отправила Леону.

— Я передала всю информацию коллеге по технической части. Он попробует что-нибудь разузнать. Пожалуйста, не выключайте свой скайп. Возможно, Мария вам позвонит или напишет.

— Да, конечно. — Иоганна умоляюще смотрела на Лену. — Скажите, я могу еще как-нибудь помочь?

— Вы давно приехали на остров?

— Вообще-то нет. Я приехала вчера утром на первом пароме и тут же отправилась в полицию. В понедельник Мария весь день не выходила на связь. Я забеспокоилась и позвонила родителям. К счастью, отца дома не было, иначе я бы ничего не узнала. Около двенадцати я созвонилась с мамой в последний раз и рано утром отправилась сюда.

— Прошлую ночь вы провели в родительском доме?

— Нет. Отец был в ярости из-за того, что я обратилась в полицию, не спросив его разрешения… Я остановилась в Вике, у старой школьной подруги.

К этому времени Лена уже представляла, каково было Иоганне расти в такой глубоко религиозной семье.

— Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать о вашей семье? — осторожно спросила она.

Иоганна опустила взгляд на руки и покачала головой.

Глава 4

Лена постучала в окно полицейского фургона, после чего открыла раздвижную дверцу и заглянула внутрь. Перед мониторами сидели Брандт и двое полицейских. Брандт снял гарнитуру и недовольно уставился на Лену.

— Есть новости? — спросила она.

Брандт вышел из машины и закрыл за собой дверь.

— Если бы мы нашли пропавшую девушку, то вы бы узнали об этом первая, коллега, — сказал он, практически выплюнув последнее слово.

Лена в ответ улыбнулась:

— Ничего другого я и не ожидала. Берег уже осмотрели?

Брандт многозначительно посмотрел на часы.

— Поисковые работы вот-вот начнутся.

— Отлично! У меня остался лишь один вопрос: кто вчера разговаривал с сестрой пропавшей? Я не смогла разобрать подпись на отчете.

— А в чем, собственно говоря, проблема? С отчетом что-то не так?

— Дорогой коллега, вы же понимаете, что мы здесь не в игры играем, а проводим оперативно-розыскные мероприятия. Не мне вам объяснять, насколько важной может оказаться любая мелочь.

Брандт наградил Лену хмурым взглядом:

— Я не могу сходу сказать, кто разговаривал с сестрой пропавшей. Для этого мне надо вернуться в участок и взглянуть на бумаги. Думаю, поиски сейчас в приоритете, но, возможно, я ошибаюсь. Но вы всегда можете уточнить этот вопрос «наверху». Похоже, в этом вы профи.

— Сейчас в этом нет необходимости, — проговорила Лена, не поддаваясь на провокацию. — Я поеду в школу, где учится Мария. Звоните, если будут новости.

Лена на прощание кивнула и направилась к своей машине.

Припарковавшись на стоянке перед школой, она позвонила Йохану.

— Узнал что-нибудь? — спросила она после приветствия.

— Не особо много. Церковь Иисуса Христа — ответвление от религиозной общины меннонитов. Эта религия распространена в Америке, в Северной Европе — уже в меньшей степени. Мне не удалось точно узнать, сколько приверженцев этой веры проживает в Шлезвиг-Гольштейне. Примерно от пятидесяти до восьмидесяти семей, иными словами, от трехсот до четырехсот человек. Кажется, на Фёре их довольно-таки много, но как я уже сказал, о точном количестве говорить сложно.

— Что представляет собой это религиозное течение?

— Трудно сказать. Я, конечно, почитал про него в Интернете, но информация очень противоречивая. Поэтому я связался с управлением, которое занимается сектами. Евангелическая свободная церковь не входит в зону их наблюдения, но кое-что они все равно знают. Если в двух словах, то это течение крайне консервативно. Библию трактуют буквально: мужчина — глава семьи, распределение внутрисемейных ролей такое же, как лет двести назад. Женятся, как правило, на своих. Также нередки договорные браки, обручение происходит еще в детстве. В управление подавали жалобы на жестокое обращение с детьми, но это, вероятно, единичные случаи. Отличительной чертой меннонитов является отказ от насилия. Как понимаю, это церковное братство очень старается не показывать себя в негативном свете. Нужно выяснить, не замяли ли они какие-нибудь инциденты… — Немного помолчав, Йохан спросил: — Ты правда думаешь, что Варнке как-то связан с этой сектой?

— Свободная церковь — не секта, а сообщество. Отвечая на твой вопрос: да, но не напрямую. Похоже, жена Варнке довольно религиозна. Подозреваю, она поддерживает связь с общиной.

— Признаться, я терпеть не могу фанатиков любого рода. — Йохан громко фыркнул. — Ну да ладно. Пока тебе этого хватит? Как я уже сказал, в открытом доступе информации мало, а экскурс в историю развития братства тебе, думаю, ни к чему. Вряд ли это имеет отношение к делу.

— Спасибо, Йохан. Ты мне очень помог, — сказала Лена и, поколебавшись, продолжила: — Возможно, мне понадобиться помощь на месте. В первую очередь я подумала о тебе. Возражения?

— Мой чемодан будет готов через пять минут.

— Знала, что ты захочешь подышать свежим воздухом! Я тебе еще позвоню. Передавай привет Фленсбургу!

— Кому-то конкретному?

У Лены вырвался смешок. Видимо, Йохан уже прознал о ее знакомстве с Беном, который сейчас работает в участке Фленсбурга. Лена считала, что их с Беном отношения были мимолетной интрижкой, но Бен, похоже, придерживался иного мнения.

— Нет. Я не имею в виду никого конкретного, комиссар Грасман.

Попрощавшись с Йоханом, Лена вышла из машины. Перед ней возвышалась типичная школа семидесятых годов постройки. Бетонные стены, большие окна, белый фасад, плоская крыша. За четырнадцать лет, которые прошли с тех пор, как Лена получила аттестат, ничего здесь не изменилось. По крайней мере, на первый взгляд. По дороге в кабинет директора на Лену нахлынули воспоминания. Закончив амрумскую среднюю школу, она поступила сюда, в гимназию. Как и большинство учеников с Амрума, она всю неделю жила на Фёре, в специальном общежитии, и домой возвращалась только на выходные. Но во втором полугодии она стала возвращаться чаще — чтобы поддержать маму, которая очень переживала из-за ссор с мужем. С каждым месяцем родители ссорились все чаще и чаще…

Лена постучала в дверь в кабинет директора и вошла. За столом сидел невысокий лысеющий мужчина и читал книгу. Он оторвался от своего занятия только тогда, когда Лена откашлялась и сказала:

— Здравствуйте, господин Шредер.

Мужчина посмотрел на нее, задумчиво склонил голову набок, а потом улыбнулся:

— Лоренцен. Лена Лоренц. Верно?

— Абсолютно верно, господин Шредер.

Директор поднял руку, жестом попросив ее помолчать, и через некоторое время сказал:

— Ты, или лучше будет сказать, вы, поступила к нам уже после того, как школа отметила пятидесятый юбилей своего основания. Думаю, в году эдак двух тысяча первом. Амрум. Очень хороший аттестат. — Он помедлил. — Кто вы теперь?

Лена вытащила из сумки удостоверение и протянула директору через стол.

— К сожалению, я здесь по работе. Речь пойдет о Марии Логенер. Уверена, вы знаете, что в понедельник она пропала.

Директор Шредер помрачнел.

— Конечно, знаю. Мы освободили старшеклассников от занятий, чтобы они могли принять участие в поисковой операции. Девочку еще не нашли?

— К сожалению, нет. Я хотела бы поговорить с учителями и одноклассниками Марии. Кто ее классный руководитель?

— Господин Вайсдорн. Он работает у нас относительно недавно. — Директор встал из-за стола и подошел к стенду с расписанием. Изучив его, повернулся к Лене и сказал: — Сейчас у него урок в восьмом «Б» классе, но через десять минут начнется перемена.

— Поняла. Тогда я подожду его у класса. Можно будет зайти к вам попозже?

— До обеда я свободен, но потом у меня занятия. Если не найдете меня в кабинете, загляните в секретариат. Там всегда знают, где я.

Лена вежливо кивнула.

— Тогда не буду вас задерживать.

Через несколько минут она стояла возле нужного ей класса. После звонка на перемену дверь резко распахнулась, и из помещения повалила толпа громко переговаривающихся подростков. Дождавшись, пока выйдет последний ученик, Лена вошла внутрь и направилась к мужчине. На вид он был примерно ее ровесником.

— Старший комиссар Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль, — представилась Лена и показала мужчине удостоверение. — Вы классный руководитель Марии Логенер?

— Ларс Вайсдорн, — представился мужчина в ответ, протягивая Лене руку. — А я все ждал, когда же полиция придет в школу. — Он подошел к двери и закрыл ее. — Не хотите ли присесть?

— В этом нет необходимости. К вам у меня всего несколько вопросов. Потом я бы хотела поговорить с кем-нибудь из одноклассников Марии.

— Понимаю. Конечно, спрашивайте.

— Я ищу подсказки, которые помогут отыскать девочку. Как бы вы описали Марию и ее окружение?

Немного помолчав, Ларс Вайсдорн глубоко вздохнул:

— Девочка преуспевает в учебе. Говорят, что левши умнее правшей: Гёте, Ньютон, Эйнштейн и Леонардо да Винчи… Возможно, в этом что-то есть. По оценкам Мария одна из лучших, если не самая лучшая. Поначалу она может показаться довольно сдержанной, почти застенчивой. И это понятно. Ее родители…

— Да, я знаю, — Лена кивнула.

— Одноклассники Марии тоже это знают. В классе всегда найдутся дети, которые будет издеваться над теми, кто слабее. Или над теми, кого сочтут слабее. Конечно, мы как учителя пытаемся что-то сделать, но мы не можем и, честно говоря, не пытаемся полностью контролировать социальную жизнь учеников.

— Мария подвергается травле со стороны одноклассников. Вы это хотите сказать?

— «Подвергается травле», — повторил Вайсдорн. — «Травля». Сейчас модно употреблять это словечко, да и звучит оно невероятно драматично. Думаю, вернее было бы сказать, что Марию дразнят. Она не самая популярная девочка в школе, но и аутсайдером я бы ее не назвал.

— С кем она дружит?

Вайсдорн пожал плечами.

— Сложно сказать. Мария не особо общается с одноклассниками, но я часто вижу ее с Лизой Беренс, девочкой из параллельного класса. — Учитель подошел к окну. — Возможно, она еще не ушла.

Лена встала рядом и посмотрела на школьный двор.

— К сожалению, похоже, что ушла, — заключил через минуту Вайсдорн и продолжил: — Думаю, Лиза — та, кто вам нужен. Насколько мне известно, ее родители тоже состоят в этом… сообществе. Лиза живет здесь, на Фёре, со своей бабушкой. Ее родители живут на Амруме.

— Спасибо за предоставленную информацию. Да, сначала я поговорю с Лизой. Вы упомянули, что Мария, цитирую, «может показаться довольно сдержанной, почти застенчивой». Хотите сказать, что на самом деле она не такая?

— Да. Думаю, Мария использует такой образ как защиту. Ее отец… вы с ним встречались?

— Да, сегодня мне довелось с ним побеседовать, — ответила Лена, поглядывая на экран телефона. К этому времени поисковая группа уже должна была осмотреть половину берега.

— А с матерью? — спросил Вайсдорн и, когда Лена кивнула, продолжил: — Здесь вы меня опередили. Насколько мне известно, мама Марии за все время ни разу не переступила порог школы. Я разговаривал только с отцом, он показался мне очень авторитарным человеком. Похоже, он не питает особого доверия к школьной системе. Итак, вы спросили, застенчива ли Мария на самом деле. Нет, я думаю, что она очень умная и независимая девушка, которая прячется за маской. Что понятно, учитывая ее семейные обстоятельства. При всем этом девочка она ранимая. Эти качества непросто увязать.

Лена сделала несколько заметок. Вайсдорн хорошо знал своих учеников и явно интересовался не только их школьными успехами…

— Значит, по-вашему, за маской прячется совсем другая Мария?

— Я не психолог и даже не социальный работник, но да. Есть вторая Мария, очень уверенная в себе девушка, которая знает, что хочет или, по крайней мере — что совершенно нормально в ее возрасте — пытается это узнать. Это все, что я могу вам сказать. Я и так уже сказал больше, чем следовало бы… При обычных обстоятельствах я бы воздержался от оценки, но из-за случившегося что только не болтают! В конце концов, у меня в классе двадцать пять учеников. Сами понимаете, каждому из них в душу не заглянешь.

— Абсолютно согласна. Спасибо за то, что поделились своим мнением.

Телефон пиликнул. Лена схватила его и посмотрела на экран, ожидая сообщение от Брандта… Но это Эрик прислал ей смайлик-солнце. Лена невольно улыбнулась, но тут же заставила себя вернуться к разговору.

— Прошу прощения. Сообщение от коллеги. Еще раз большое спасибо, вы мне очень помогли.

— Не за что. Все ученики для меня очень важны. Что еще хотите узнать?

— Насколько мне известно, многие семьи являются прихожанами Свободной церкви. Вы знаете детей из этих семей?

— Только Лизу из параллельного класса. Насчет детей из других классов я не в курсе. Но я могу поспрашивать своих коллег. Кроме гимназии у нас здесь есть и районная школа…

— Знаю. Я здесь училась.

— Правда? — Вайсдорн удивленно посмотрел на Лену. — А теперь вы… Ясно. Но вообще я хотел сказать, что в районной школе вроде как учатся мальчики из этой… религиозной общины. Вот только имен их я не знаю.

— Мария могла сбежать из-за проблем в школе? Вы сказали, что она не отличается популярностью, но и не изгой. Учится хорошо. Я правильно поняла?

— Да. Я думал об этом, но не пришел к определенному выводу. Конечно, я не знаю, что творится у Марии дома.

— Она с кем-нибудь встречается?

— Вы имеете в виду, есть ли у нее парень? Нет, не думаю. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы она ходила с кем-то под руку или чтобы кто-нибудь из мальчиков уделял ей особое внимание. Мария, конечно, симпатичная девочка, но учитывая религиозность ее семьи, отсутствие поклонников не удивляет.

У Лены завибрировал телефон. На экране высветился номер Брандта, и она, извинившись, ответила на звонок.

— Мы нашли ее! — воскликнул Брандт. Где-то на заднем плане слышался шум ветра. — Она мертва.

— Где вы ее нашли?

— На пляже. Над утесом Готинг. К северу от Викингвая.

— Вы сейчас там?

— Да. Минуты две как.

— Это точно Мария?

— Я видел девочку только на фотографиях, но да, это она. Я уверен.

— Буду через десять минут. Огородите береговой участок! Ничего не трогайте. Хорошо?

— Я не первый день в полиции, — проворчал Брандт и отсоединился.

— Что-то случилось? — поинтересовался Вайсдорн, стоявший в нескольких метрах от Лены.

— Простите, во время расследования я не могу посвящать посторонних в детали. Спасибо, что уделили мне время. Я с вами еще свяжусь, — сказала Лена, отвернулась и поспешила прочь.

Глава 5

Включив полицейскую сирену, Лена на полной скорости выехала на шоссе. Пересекла коммуну Ниблум и, не доехав до Готинга, свернула на проселочную дорогу, которая вела на берег. Там уже стояли две полицейские машины. Лена выскочила из машины, поздоровалась с коллегами и бросилась вперед.

Полицейские оцепили берег оградительной лентой и теперь стояли вдоль нее. Лена, не останавливаясь, продемонстрировала одному из полицейских удостоверение. Тот кивнул и поднял ленту, чтобы она могла пройти. Вокруг тела, лежавшего в защищенной от ветра лощине на краю берега, стояли Арно Брандт и трое полицейских из поисковой команды. Сцена казалась до странного мирной: девушка сидела, слегка склонившись в сторону, ее глаза были закрыты, а руки покоились на коленях.

— Похоже на самоубийство, — сказал Брандт, подойдя к Лене. — У девочки перерезана артерия. — Он указал на канцелярский нож, завернутый в прозрачный пластиковый пакет.

Лена удержалась от замечания, надеясь, что Брандт догадался сфотографировать положение ножа.

За годы работы в уголовной полиции Лене пришлось привыкнуть к виду трупов, но она до сих пор не могла спокойно смотреть на мертвых детей. Она медленно приблизилась к телу и присмотрелась. Перед ней была девочка с фотографий. Она сидела, прислонившись спиной к дюне и свесив голову набок. Куртка и юбка пропитались засохшей кровью, стекавшей с предплечья. Лена вытащила из сумки небольшой цифровой фотоаппарат, попросила коллег отойти и сфотографировала тело со всех сторон.

— Я вызвал врача из Вика. Он вот-вот приедет, — доложил Брандт.

— Он нам не понадобится, — возразила Лена.

— Но… — начал было Брандт, но осекся под ее взглядом. — Хорошо, я отменю вызов.

Лена кивнула и повернулась к покойнице. Девочка умерла от потери крови, это ясно, но представшая картина не давала Лене покоя. Что-то здесь не так. Она скользнула взглядом сначала по берегу, потом по девочке, но не заметила ничего подозрительного. Длинная клетчатая юбка слегка задралась, а рукав светлой куртки на левой руке был закатан до плеча.

— Вы вызвали криминалистов?

— Думаете, это необходимо? — откашлявшись, осведомился Брандт. — Похоже, мы имеем дело с самоубийством.

Лена осторожно отступила от девочки. Судя по тому, как выглядела земля вокруг тела, коллеги уже затоптали все возможные следы.

— Оцепите территорию в радиусе трех метров. Не подходите к телу, пока не прибудут криминалисты.

С этими словами она отошла в сторону, позвонила Варнке и рассказала о случившемся.

— Не уверена, что это самоубийство, — добавила она. — Понадобится хороший судмедэксперт. И придется отвезти тело в Киль на вскрытие.

— Попробую организовать так, чтобы нашу команду криминалистов доставили к вам на вертолете. Пусть местная полиция передаст координаты и подготовит место для посадки.

— Пришлите доктора Штанке.

Доктор Луиза Штанке работала патологоанатомом. Они с Леной дружили много лет, и Лена ей полностью доверяла.

— Посмотрим, что можно сделать.

— А еще мне понадобится Йохан Грасман и, если мои подозрения подтвердятся, несколько человек из Фленсбурга в качестве подкрепления. Точное количество я сообщу вам позже.

— Хорошо. Я свяжусь с Фленсбургом. Если повезет, сегодня Грасман будет уже у вас, — пообещал Варнке и, помолчав, добавил: — У девочки были неприятности в школе? Может, она поссорилась с друзьями?

— Ничто на это не указывает. По крайней мере, пока. Но я успела опросить всего несколько человек.

— Вы ведь понимаете, что дело получит широкую огласку?

— Из-за того, что родители являются членами религиозной общины?

— Журналисты слетятся как стервятники, такие истории для них — лакомый кусочек. Да и для публики… Не поймите меня превратно: если родители причастны к смерти девочки, мы должны сделать все, чтобы привлечь их к ответственности. Но если они ни при чем, мы должны позаботиться о том, чтобы смерть их дочери не превратилась в охоту на ведьм. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Да. Я согласна с вами.

— Теперь вы ведете это дело. Формальности я улажу. Я ведь могу на вас положиться?

— Если готовы меня прикрыть в случае чего.

— Готов, — кивнул Варнке и, помолчав, добавил: — Похоже, мы все-таки станем хорошей командой.

— Я свяжусь с вами позже и отчитаюсь о ходе дела. Пожалуйста, дайте знать, когда доктор Штанке и специалисты из отдела криминалистики будут в пути.

— Хорошо, — и Варнке отключился.

Лена не знала, что и думать об этом разговоре. После дела на Амруме они с Варнке перестали открыто враждовать, но в мирное сотрудничество все еще верилось с трудом.

— Нужно организовать посадочную площадку для вертолета, — сказала Лена, подойдя к Брандту.

— Здесь, на берегу? — удивился тот. — Тело заберет вертолет?

— Часа через… — она посмотрела на часы, — два сюда прилетят криминалисты из Киля. Где они могут приземлиться?

Брандт огляделся и, поразмыслив, произнес:

— У дороги есть поле. Я прикажу, чтобы его оцепили.

— Хорошо. Информация о случившемся не должна просочиться в прессу. Вы несете за это ответственность.

Брандт громко сглотнул и, казалось, хотел было ответить, но Лена не дала ему такой возможности.

— Прекратите поиски. Мне нужен отряд, который обыщет весь берег и дорогу. И вызовите кинологов, пусть собаки попробуют взять след. Не думаю, что девочка шла издалека, но попробовать стоит. Оставайтесь здесь и руководите операцией. — Лена перечислила области, которые следует обыскать, и добавила: — Я сейчас отправлюсь к родителям девочки и поговорю с ними. Пожалуйста, организуйте все необходимое для перевозки тела в Киль. Транспорт должен отправиться сегодня. Но сначала родители приедут, чтобы опознать тело.

— Сюда, на пляж? — с явным раздражением поинтересовался Брандт.

— Конечно нет. После того как тело осмотрят криминалисты, нужно будет перевезти его в какое-нибудь место, куда можно привести родители.

Брандт шумно сглотнул, дернув кадыком, и сообщил:

— Я все организую.

По дороге к машине Лена позвонила Йохану, обрисовала текущее положение дел и закончила словами:

— Пакуй чемоданы. Ты мне нужен. Варнке сейчас говорит с твоим начальством. Когда сможешь приехать?

— Как только шеф даст мне зеленый свет. Сейчас двенадцать сорок пять. Я позвоню, когда сяду на паром.

— Я попрошу, чтобы кто-нибудь из наших местных коллег снял тебе комнату. И еще кое-что. Скорее всего, придется вызвать подкрепление из Фленсбурга. Как минимум двоих, а лучше четверых человек. Завтра или самое позднее послезавтра. Можешь предупредить своего шефа? Варнке в курсе, он с ним еще свяжется.

— Думаешь, мы имеем дело с убийством?

— Давай дождемся отчета о вскрытии. Кстати: планируй, что пробудешь здесь не меньше недели.

— Да, я так и понял, — отозвался Йохан. — Ладно, тогда до скорого.

Подъехав к дому Логенеров, Лена выключила двигатель и откинулась на спинку сиденья. Она любила свою работу, но ненавидела сообщать близким о смерти. Каждый раз она вспоминала, как пришел офицер в форме и сообщил ей о смерти матери.

Лена медленно направилась к парадной двери. Над домом с криками кружила чайка. В одном из окон шевельнулась занавеска. Дверь распахнулась, на пороге появился господин Логенер, сгорбленный, словно под весом тяжелой ноши. Лена с трудом его узнала. Казалось, мужчина постарел на десяток лет. Глаза, блестевшие несколько часов назад, потускнели, правая рука подрагивала, а лицо приобрело пепельный оттенок. Он молча посторонился и жестом пригласил Лену войти. Провел ее на кухню и предложил сесть.

— Моя жена прилегла, — сказал он, садясь напротив. — Мне позвонил один из наших прихожан. Вы нашли Марию?

— Да, мы так предполагаем. Судя по фотографиям, это она. К сожалению, мы опоздали. Мария мертва. Примите мои соболезнования, господин Логенер.

Мужчина уставился на Лену, будто не мог осознать смысл услышанного.

— Как она… — наконец выдавил он.

— Пока не могу вам ответить. Нужно дождаться результатов экспертизы. — В таких ситуациях Лена старалась не говорить о вскрытии, чтобы не задеть чувства родственников.

— Это был несчастный случай?

— Пока не могу вам ответить, — повторила Лена. — Но вы должны ее опознать, прежде чем она…

— Что будет с телом? — перебил Логенер.

— Как я уже сказала, нам нужно будет провести экспертизу, чтобы установить причину смерти. Для этого придется отправить Марию в Киль. Думаю, она вернется к вам через несколько дней, — объяснила Лена, чувствуя комок в горле. Ей было трудно говорить о девушке так, как будто та еще жива.

— Я не хочу, чтобы ее куда-то увозили, — из последних сил выдавил из себя Логенер. — Вы не можете сделать этого без нашего согласия.

— В данном случае можем. Следствие должно установить причину смерти. Мне очень жаль, но иначе никак.

— Мария — моя дочь.

— Я понимаю ваши чувства, господин Логенер. Но… — Лена встала. — Я сообщу, когда вы сможете приехать на опознание. Думаю, это будет через два-три часа.

Логенер покорно кивнул.

— Не провожайте меня, — Лена вышла из кухни.

Возле дома ей встретилась группа из трех женщин и двоих мужчин. Судя по внешнему виду, все они были членами религиозного братства. Лена поздоровалась и прошла мимо.

Стоило Лене сесть в машину, как у нее зазвонил телефон. Она немедленно ответила на звонок:

— Привет, Леон. Нашел что-нибудь?

— Планшет появился в сети полчаса назад. Ненадолго.

— Удалось отследить его местоположение?

— Только примерное. Времени было слишком мало. Он на… этом твоем острове.

— Фёр. Этот остров называется Фёр.

— Пофиг. Я позвоню, когда будут новости.

Не успела Лена ни о чем спросить, как Леон отключился.

Лена насторожилась, узнав, что планшет был в сети. Неужели преступник его забрал? Она позвонила Варнке, в двух словах объяснила ситуацию и попросила, чтобы специалисты из технического отдела попробовали отследить планшет.

— Я попрошу ордер и все устрою. К слову, доктор Штанке и команда криминалистов выехали на аэродром. Через час они должны быть на месте.

— Хорошо. Я только что сообщила родителям о случившемся. Ждите к вечеру отчет.

Варнке поблагодарил ее и отключился.

Лена принялась нерешительно вертеть телефон в руках. По дороге сюда она решила лично сообщить Иоганне о смерти сестры, не предполагая, что слухи уже разлетелись по округе. Судя по тому, что Логенер уже знал о случившемся, людская молва разносит новости намного быстрее, чем думала. Лена отыскала в записной книжке номер Иоганны и позвонила.

— Слушаю, — нерешительным голосом ответила девушка.

— Это Лена Лоренцен. Где вы сейчас находитесь? Я бы хотела с вами поговорить. — Лена пыталась говорить как можно непринужденнее, но обмануть Иоганну ей не удалось.

— Что случилось? — испуганно спросила она. — Вы нашли…

— Где вы сейчас? — перебила Лена.

Иоганна дала адрес подруги, у которой остановилась.

— Я буду у вас через десять минут.

Лена завела двигатель и тронулась с места. Путь ее лежал через весь остров. Нина Гроте, бывшая одноклассница Иоганны, жила в доме на окраине коммуны. Лена по лестнице поднялась в квартиру, располагавшуюся на мансарде, и хотела было позвонить в звонок, но тут дверь распахнулась.

— Что случилось? — растерянно спросила Иоганна.

— Можно войти?

Иоганна напряженно кивнула и посторонилась, пропуская Лену внутрь. Потом провела ее в маленькую гостиную с диваном и двумя креслами.

— Для начала сядьте, — попросила Лена и подождала, пока Иоганна расположится в одном из кресел.

— Мария нашлась?

— Судя по всему, да. Мы обнаружили на пляже мертвую девушку…

Конец предложения потонул в пронзительном крике. Иоганна упала на пол, хватая ртом воздух. В следующую секунду в комнату вбежала девушка, опустилась перед ней на колени и обняла, что-то успокаивающе приговаривая, пока громкий плач не сменился тихими всхлипываниями.

Лена кивнула девушке и положила визитку на столик.

— Я позвоню вам завтра, — вполголоса сказала она. — Вы позаботитесь о госпоже Логенер?

— Да, конечно, — отозвалась девушка.

Иоганна неподвижно лежала у нее на руках и, казалось, спала.

Глава 6

Лена припарковалась неподалеку от утеса Готинг и, выйдя из машины, услышала вдалеке шум вертолета. Местные полицейские превратили поле в посадочную площадку, частично оградив его дорожными конусами. Лена подождала, пока вертолет приземлится, поздоровалась с Луизой Штанке и с криминалистами из Киля и повела их к месту, где обнаружили Марию Логенер.

— И снова у тебя расследование на острове, — заметила Луиза, пока они шли.

— Так получилось, что я была на Амруме…

— «Так получилось»? В последнее время ты часто туда наведываешься. Неужели у вас все серьезно?

Около месяца назад Лена с Луизой устроили себе так называемый «девичник». После третьего коктейля у Лены развязался язык, и она рассказала Луизе об Эрике.

— По крайней мере, он так думает.

— А что думаешь ты?

Лена пожала плечами.

— Сейчас у меня нет времени об этом думать. Там на пляже лежит тело четырнадцатилетней девочки, и мне не верится, что она покончила с собой. Прости, что дернула, но я хотела, чтобы ты приехала и своими глазами все увидела.

— Ой, да ладно. Когда бы мне еще довелось полетать на вертолете, любуясь просторами нашей прекрасной страны… — Луиза замолчала и быстро добавила: — Хотя повод, конечно, печальный.

Вскоре они дошли до оградительной ленты. Лена осталась за ней, издалека наблюдая за работой коллег. Луиза изучала труп, пытаясь определить примерное время смерти. Помимо температуры тела и трупного окоченения существуют и другие методы, с помощью которых можно получить более или менее точный результат, но большинство специалистов считают, что возможна погрешность в четыре часа. Однако Луиза обычно сообщала более короткий промежуток времени.

Через полчаса Луиза подошла к Лене. Остальные криминалисты продолжали изучать место происшествия.

— Красивая девочка, — заметила Луиза и тихо вздохнула. — Как грустно, когда смерть забирает молодых.

— Что думаешь об этом деле?

— Лена, ты же прекрасно знаешь, что нужно провести вскрытие…

— Да-да, — перебила Лена, — Не для протокола. Что по твоему здесь произошло?

— На предплечьях небольшие гематомы. Не хочу бежать впереди паровоза, но твои предположения не лишены оснований. Но я не могу сказать, когда именно появились гематомы. Да и порезы на запястье выглядят не совсем обычно для таких случаев.

— Не совсем обычно?

— Если вкратце, то большинство людей режут вены поперек. Так кровь вытекает медленно, поэтому до смерти часто не доходит. Продольный надрез — другое дело. Если он будет глубоким и длинным, то человек быстро истечет кровью.

— А у Марии надрез продольный?

— Да, и, насколько могу судить, очень глубокий. Если задеты не только вены, но и лучевая артерия, то смерть наступает довольно быстро. Я редко видела глубокие порезы при самоубийстве. Но перед тем как делать выводы, мне нужно внимательно изучить тело.

— Да, конечно. А что со временем смерти?

— Мне предстоит исключить некоторые факторы, но согласно имеющимся данным смерть наступила в период от десяти до четырнадцати часов назад. Трупное окоченение выражено не полностью, реакция на механическое раздражение двуглавой мышцы плеча отсутствует, реакции на капли для зрачков почти не было.

Лена взглянула на часы.

— Сейчас начало шестого. Значит, смерть наступила между тремя и семью часами утра. Ты не можешь сказать поконкретнее?

— Официально — нет, не могу. Ты же знаешь правила. Кроме того, мне нужно будет перепроверить полученные данные в лаборатории. На берегу ветрено, а значит, тело остынет быстрее, чем если бы оно лежало в помещении…

— А если неофициально? Когда девочка умерла?

— Одиннадцать-двенадцать часов назад. Но как я уже сказала…

— Да-да. Итак, речь о промежутке времени с пяти до шести часов утра. На первое время мне этого хватит. Надеюсь, сегодня мы сможем доставить девочку в Киль. Я бы хотела провести опознание здесь, на Фёре, чтобы избавить родителей от необходимости ехать на материк.

— Ты и сама знаешь, что это не по правилам.

— Под мою ответственность. Я прослежу за тем, чтобы они не подходили к Марии ближе чем на полметра.

Кивнув, Луиза вернулась к телу и продолжила осмотр.

Наконец один из криминалистов махнул, давая понять, что тело можно забирать. Лена подошла к одетым во все черное мужчинам из похоронного бюро, они ждали за лентой.

— Увозите тело. Но, пожалуйста, сначала наденьте это. — Лена протянула мужчинам две пары латексных перчаток. — Я поеду за вами. Не выгружайте тело до моего приезда.

Мужчина постарше кивнул, они с напарником направились к месту происшествия и отработанными движениями поместили девочку в мешок для трупов.

Лена тем временем повернулась к Луизе.

— Спасибо, что согласилась приехать. Пожалуйста, позвони, как только закончишь вскрытие.

— Конечно, — улыбнулась Луиза и, поколебавшись, добавила: — Лена…

— Да?

— Не принимай это дело слишком близко к сердцу. Попытайся сохранить профессиональную беспристрастность.

«Луиза хорошо меня знает», — вздохнула Лена.

Дела, где жертвами преступлений являлись дети, были для Лены настоящим испытанием. Ей нужно сохранить ясную голову и не позволить чувствам взяли верх.

— Не волнуйся, Луиза. Я буду осторожна. К тому же Йохан скоро приедет, — улыбнулась она. — Он приструнит меня, если я слишком увлекусь.

Подруги обнялись на прощание. Свернув на тропинку, ведущую прочь от берега, Лена оглянулась и помахала Луизе рукой.

Из похоронного бюро Лена позвонила офицеру, который ждал у дома Логенеров, и попросила привезти родителей на опознание. Вскоре подъехала патрульная машина. Вернеру Логенеру пришлось поддерживать жену, чтобы та не упала. Супруги вошли в похоронное бюро и молча встали перед младшей дочерью. Через некоторое время Логенер кивнул и повел жену обратно к машине.

Ближе к вечеру Лена отправилась на пирс, где встретила Йохана. Вместе они смотрели, как отчаливает паром, увозивший катафалк. Через полтора часа паром причалит в Дагебюлль, откуда до Киля еще сто сорок километров.

— На этом пока все, — заключила Лена, впервые за день ощутив, что напряжение понемногу отступает. Она откинула голову назад и потянулась. — Тебе нашли жилье? — спросила она Йохана.

— Местные коллеги направили меня в пансионат. Я сразу забил две комнаты — на случай, если ты опоздаешь на последний паром.

— Ты — сама предусмотрительность, — улыбнулась Лена, взглянула на часы и невольно подумала об Эрике. — Сегодня последний паром уходит около девяти. У нас еще несколько часов.

Йохана приставили к Лене во время расследования на Амруме. Несмотря на то, что ему всего двадцать пять лет, они быстро стали сплоченной командой. Время от времени Лене приходилось сдерживать порывистость и импульсивность своего юного напарника, но она не сомневалась, что может рассчитывать на него на все сто процентов.

— Ты сегодня ела? — поинтересовался Йохан.

— Времени не было.

— Тогда предлагаю сделать перерыв на обед. Или ужин. Куда пойдем? Ты наверняка все здесь знаешь.

— Я сто лет не была на Фёре! К тому же в школьные годы у нас не было денег, чтобы ходить по кафе и ресторанам.

Йохан вытащил из сумки планшет и принялся печатать.

— Ресторан «В гостях у кита». Звучит отлично. К тому же там есть летняя веранда. — Он провел пальцем по экрану. — Если еда хотя бы вполовину такая вкусная, какой выглядит на картинке, то мы не прогадаем.

— Ты же в курсе, что мы сюда не отдыхать приехали?

— Конечно, госпожа старший комиссар. — Йохан бросил еще один взгляд на планшет, после чего указал в сторону пешеходной улицы. — Нам туда. Идти метров пятьсот, не больше.

Чрез считаные минуты они стояли перед рестораном — новостройкой с арочным фасадом, которая располагалась посреди главной пешеходной улицы Вик-ауф-Фёра. Все столики на летней веранде оказались заняты, поэтому Лена с Йоханом сели внутри, отыскав уединенный закуток. После того как они сделали заказ, Лена спросила:

— Ты узнал что-нибудь еще об этой церкви?

— Да, почитал тут про них на досуге, — кивнул Йохан. — В общем, начать придется с меннонитов. Это движение существует с шестнадцатого века, возникло в результате Реформации. Не хочу утомлять тебя подробностями — к тому же они нам вряд ли помогут — но если вкратце, то у меннонитов никогда не существовало единой деноминации. Это, так сказать, их отличительная особенность. Основные вопросы решаются на внутреннем уровне. А еще у меннонитов никогда не было центрального руководства, как в католичестве и протестантизме, что также способствовало появлению множества ответвлений. В конце двадцатого века появились так называемые «братские общины», которые отличаются еще большей автономией. Они, так сказать, сами по себе. Община держится на прихожанах, которые встречаются у кого-нибудь дома и устраивают молитвенные собрания… подробностей не знаю, в Интернете об этом ничего нет. Кстати, я уже рассказывал, что некоторые ярые члены братства запрещают своим детям ходить в школу и учат их на дому? И это здесь, в Германии!

— Нет, не упоминал.

— Здесь, на Фёре, тоже пытались провернуть нечто подобное, но власти выступили против. Но так не везде. Я читал, что в некоторых землях за этим следят не так строго. В худшем случае родители отделываются штрафом.

— Давно это было?

— Точно не скажу. Лет пятнадцать назад. Я еще уточню.

Разговор прервал официант, подавший напитки. Йохан заказал себе пиво, Лена — кока-колу.

— Меннониты очень консервативные, — продолжил Йохан, когда официант отошел от их столика. — Мужчина — глава семьи, женщина занимается хозяйством, дети должны во всем слушаться родителей. Мне попался ролик в Интернете, в котором некий меннонит называет шлюхами всех женщин, имевших более одного сексуального партнера. И такую чушь несет не старичок лет эдак восьмидесяти, а мой ровесник. — Йохан покачал головой и залпом выпил сразу полкружки пива. — О том, что эти верующие отличаются крайней гомофобией, можно даже не говорить. В общем, их вера держится на страхе. На страхе перед адом, перед сатаной, ну и так далее. Паства должна слепо повиноваться правилам. Родители, а точнее отец, решает, что домочадцам можно, а что нельзя.

— Звучит довольно мрачно, — заметила Лена.

— Зависит от точки зрения. Для свободолюбивых людей со своим мнением — да, пожалуй. Но если человек нуждается в поддержке, то в общине он будет чувствовать себя защищенным — по крайней мере, некоторое время. Верующие — не плохие люди, напротив: многие из них живут в соответствии со своей религией и всегда помогают собратьям. Думаю, эмпатия играет большую роль… Но у всего есть свои пределы. Это очень напоминает мне мое детство и католический до мозга костей Нижний Рейн.

— А вот я, признаться, не могу похвастаться личным опытом. Я не из религиозной семьи… — Лена замолчала, думая об отце. Ходил ли он когда-нибудь в церковь? Она даже не знает, верующий ли он… Сама она некрещеная, ничто не связывает ее ни с церковью, ни с религией. — Зато у меня есть ты! Что бы я без тебя делала, Йохан. Спасибо, что все это выяснил.

— Всегда пожалуйста, — отозвался Йохан, широко улыбнулся и отпил пива.

По дороге в ресторан Лена ввела его в курс дела и поделилась сомнениями о том, что девочка покончила с собой.

— Когда будут готовы результаты вскрытия? — спросил Йохан.

— Неофициально — завтра, официальный письменный отчет — не раньше, чем через несколько дней. Но давай исходить из предположения, что мы имеем дело с убийством.

Йохан хотел было достать из кармана блокнот, но тут к ним снова подошел официант.

— Это ведь вы заказывали камбалу? — спросил он и, когда Йохан кивнул, поставил перед ним одну из тарелок.

Лена заказала стейк из говядины с печеным картофелем.

— Приятного аппетита, — сказала она, потянувшись за вилкой.

Через четверть часа Йохан отодвинул пустую тарелку в сторону и достал блокнот.

— Ну что, поехали. Какой у нас на завтра план?

Лена вытерла рот салфеткой и допила оставшуюся на дне стакана колу.

— Хороший вопрос. В первую очередь нужно наведаться в полицейский участок. Сейчас я позвоню комиссару Брандту и попрошу о том, чтобы для нас подготовили кабинет. После утреннего брифинга станет ясно, обнаружил ли поисковый отряд что-нибудь странное на месте предполагаемого преступления. Надеюсь, к этому времени мы уже получим первые результаты судебно-медицинской экспертизы и будем примерно представлять, что там произошло.

— Отлично. Итак, мы исходим из предположения, что имеем дело с убийством. Девочка… — Йохан заглянул в свои записи, — Мария Логенер пропала сорок восемь часов назад. Если вычесть примерное время смерти, то мы имеем около сорока часов. Неизвестно, где она была все это время. Даже если отнять, скажем, час — допустим, она поднялась к себе в комнату и сбежала не сразу, — то отрезок все равно приличный.

— Верно, — заметила Лена. — В конце концов, это две ночи. Сейчас слишком холодно, чтобы спать на пляже. Надо завтра проверить, не пропало ли что-нибудь из вещей Марии. Если она хотела сбежать из дома, то наверняка бы захватила рюкзак с одеждой, паспорт, ну и все такое.

— Как думаешь, теперь родители будут более сговорчивы? — спросил Йохан. — Ты упоминала, что утром отец девочки тебя разве что из дома не вытолкал.

— Хороший вопрос… Но если наши подозрения подтвердятся и девочка не покончила с собой, то мы быстро получим ордер на обыск дома. Я поговорю с Варнке, как знать, вдруг он сможет что-нибудь сделать… Честно говоря, я не горю желанием приходить к родителям с ордером. Страшно представить, что здесь начнется, когда местные узнают о том, что Марию убили. Я бы очень хотела убрать родителей с линии огня.

— Ты права. Расследование может превратиться в охоту на ведьм.

— Ты уже пробил родителей?

Йохан кивнул.

— Они чисты. Ни судимостей, ни приводов, ничего. Завтра я поговорю с нашими местными коллегами. Может, они знают больше.

— Хорошо. Потом нам предстоит разговор со старшей сестрой. Надеюсь, к этому времени она придет в себя. Думаю, она знала Марию лучше остальных.

— А подружка из параллельного класса? Как ее там?

Лена достала блокнот и быстро пролистала.

— Лиза Беренс. — Она подняла взгляд. — Можешь узнать ее адрес?

— Конечно.

— А еще у нас есть классный руководитель. Я разговаривала с ним сегодня, но опрос, к сожалению, пришлось прервать. Похоже, он хорошо знает своих учеников. И раз уж мы заговорили о школе, надо будет разобраться и с одноклассниками Марии. Девочку травили. Кстати, в травле активно участвовал сын нашего коллеги, комиссара Брандта.

— Просто отлично… — вздохнул Йохан. — Я уже предчувствую неприятности…

Лена улыбнулась:

— Но ты же меня защитишь, верно?

Глава 7

Эрик провел пальцем по животу Лены. Она приехала час назад, приняла душ и забралась к нему в постель.

— Утром ты снова уедешь с первым паром?

— Да. Глупо мотаться туда-сюда, просто чтобы поспать, но мне не хотелось оставаться на Фёре.

— Почему? Это прекрасный остров, — отозвался Эрик.

Лена игриво толкнула его в бок.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. И да, я хотела переночевать у тебя.

— Потому что у меня удобный матрас?

— В том числе.

Эрик оглядел спальню.

— Потому что здесь чудесная атмосфера?

Лена страдальчески вздохнула и поцеловала его в губы.

— Лучше замолчи и просто обними меня. А не то я вернусь на Фёр.

— Посреди ночи? — с притворным ужасом спросил Эрик. — Нет, я не могу этого допустить! — Он обнял Лену, поцеловал и прошептал ей на ухо: — Я рад, что ты вернулась.

Эрик поставил перед Леной чашку с кофе, от которой исходил пар.

— Спасибо, — поблагодарила Лена. — Но тебе не стоило ради этого вставать.

— Конечно, я мог бы еще поспать… Но тогда мне бы пришлось завтракать в одиночестве, что я делаю уже… — Эрик сделал вид, что задумался. — Четырнадцать лет?

Лена отхлебнула большой глоток кофе и спрятала в кобуру свое табельное оружие, которое ей вчера передал коллега из отдела криминалистики.

— Кто знает? Я не считала.

Эрик наклонился и поцеловал Лену в лоб.

— Ничего страшного, госпожа старший комиссар. Главное, что ты здесь. По крайней мере, иногда. И, возможно, однажды ты…

— Не сегодня, Эрик! Прошу тебя! Давай поговорим об этом, когда моя голова не будет занята расследованием. Договорились?

Эрик подошел к раковине, налил себе чашку кофе и вернулся за стол.

— Договорились, — наконец отозвался он. — Кстати, Бекки спрашивала о тебе. Мы собирались сегодня ее навестить.

— Черт, совсем забыла! Ты сказал ей, что…

— Да, сказал. Можно будет заехать к ней в ближайшие несколько дней. — Он закрыл глаза и тихо добавил: — Или недель.

Лена подавила вздох. Она не думала, что Эрику будет так тяжело смириться с отношениями на расстоянии. И вообще можно ли назвать то, что между ними происходит, «отношениями»?

— Тебе прекрасно известно, что первые сорок восемь часов после преступления — золотой период для раскрытия дела! Если мы упустим какую-нибудь зацепку, то… — Она остановилась на полуслове. Чего Эрик от нее ждет?

— Прости, — сказал он после того, как некоторое время они оба молчали. — Я понимаю, что я не вовремя. Сосредоточься на своем расследовании. Потом все обсудим.

— Конечно, — ответила Лена и попыталась выдавить улыбку. — Отложить дело еще не значит отказаться от него совсем, — добавила она, вспомнив старую фризскую поговорку.

— Раньше я все время так говорил! Помнишь? Например, когда ты решила поплавать в море раньше купального сезона. Я попытался тебя остановить, но ты сказала, что только окунешься разок… А потом уплыла далеко-далеко. Я тогда околел, просто наблюдая за тобой.

Лена вспомнила, как она вышла из моря и побежала к Эрику, он ждал на берегу с большим полотенцем, в которое потом ее укутал.

— Или когда ты во что бы то ни стало захотела переночевать на пляже, хотя это было бы неудобно даже с палаткой.

— Неужели ты был таким трусишкой? — усмехнулась Лена. — Странно. Я запомнила тебя совсем другим.

— И каким же? — спросил Эрик.

— Сильным, уверенным в себе, но при этом нежным и ранимым. — Лена заметила, что от ее слов Эрику будто стало не по себе. — Эй, что в этом плохого? Таким ты был. — Она наклонилась, поцеловала его в губы и тихо добавила: — И таким остался.

— Не знаю… — Эрик отвернулся, и его взгляд упал на часы. — У тебя почти не осталось времени.

Лена встала из-за стола. Почему она не может произнести три слова, которые вертятся у нее на языке? Боится, что это не соответствует истине? Люди во всем мире произносят эти три слова каждый день по миллиону раз. Почему же ей стоит стольких трудов даже подумать о них?

— Я чищу зубы и убегаю.

Когда она вышла из ванной, Эрик стоял в коридоре — ждал ее.

— Ты позвонишь мне, когда приедешь на Фёр?

— Конечно! Может, сегодня у меня получится вернуться пораньше.

— Посмотрим, — отозвался Эрик, заключая Лену в объятия. — Будь осторожна.

Лена нежно погладила его по щеке:

— До вечера.

Пока Лена ехала в Витдюн, на горизонте взошло солнце, и ее охватил порыв свернуть на обочину и прогуляться по Штенодде, живописному местечку возле залива. Лена невольно подумала о тетушке Бекки. Сколько раз они гуляли по тропинке вдоль берега? Не сосчитать. Частенько к ним присоединялась мама. В Штенодде они обычно заглядывали в кафе, где пили чай с пирожными, и, отдохнув, возвращались в Нордорф. Лена пообещала себе, что немного позже обязательно позвонит тетушке.

Вот появились первые дома, и Лена оказалась в Витдюне. Не прошло и несколько минут, как она остановилась возле набережной и вышла из машины. В столь ранний час здесь были лишь одинокие туристы, которым, вероятно, предстоял долгий путь домой. Лена глубоко вдохнула соленый морской воздух, мысленно пробегаясь по списку дел на сегодня. Пока у них слишком мало информации. Если вскрытие не покажет, что девочку убили, скоро дело окажется в архиве, среди множества других подобных дел.

С тех пор как Лена увидела Марию на пляже, эта картина не выходила у нее из головы. Она знала, что по статистике самым распространенным способом самоубийства является повешение, за ним следуют прыжки с моста и передозировка лекарствами. Вскрытие вен находится на последнем месте — отчасти потому, что многих удается спасти, или потому, что разрез сделан неправильно. Кроме того, для того чтобы нанести себе глубокие порезы, которые приведут к смерти, требуется невероятная сила воли. Неужели Мария была на такое способна? Неужели родители так сильно на нее давили, что она не видела другого выхода? Какую роль в этом сыграла религия? В течение следующих нескольких дней они с Йоханом сделают все, чтобы найти ответы на эти вопросы.

Заметив, что машины уже въезжают на паром, Лена вернулась в салон и последовала их примеру. Вскоре она стояла на своем обычном месте на палубе и наслаждалась видом. Паром прибудет в Вик-ауф-Фёр через час. Совещание должно начаться в восемь.

На раннем этапе расследования Лена не пыталась увязать все имеющиеся ниточки в один узел. Куда важнее, по ее мнению, дать волю своим мыслям и следовать вдохновению. Записывать беспорядочно приходящие в голову идеи, постепенно связывать одну с другой, перемешивать их и снова складывать вместе… Потом наступает время копать глубже. Обычно вещи оказываются не такими, какими кажутся на первый взгляд. Именно в этом и заключался секрет ее работы. Лжец зачастую верит лжи, которую рассказывает полиции. Поэтому на одних знаниях человеческой природы далеко не уедешь. Даже лучшие детективы попадались на удочку лжецов, потому что по всем признакам те говорили правду.

Лена смотрела, как некоторые пассажиры вылезают из машин и становятся у ограждения, — и думала о людях, окружавших Марию Логенер. С одними она была близка, с другими — не очень… Отец, мать, старшая сестра… Члены братства. Одноклассники. Подруга. Учитель. Лена не сомневалась, что с каждым допросом будет узнавать о новых людях. Одна костяшка домино падает на другую, та — на следующую и так далее…

— Здравствуй, Лена, — вдруг услышала она за спиной и, только обернувшись, поняла, кто ее позвал. Вернер Лоренцен, ее отец.

— Как поживаешь? — спросил отец и отступил на полшага, заметив ее взгляд.

«Рано или поздно мы должны было встретиться, — подумала Лена. — Это было лишь вопросом времени».

Тем не менее встреча застала ее врасплох. Все слова, которые она придумывала последние несколько лет, вылетели у нее из головы. Она судорожно вздохнула и резко спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Еду в Зюльт. У меня там дела.

Только теперь Лена осознала нелепость своего вопроса. Ей плевать, куда и зачем едет ее отец.

— Мы можем поговорить? — произнес он.

— Нам не о чем разговаривать, — ответила Лена и шагнула вперед, показывая, что собирается уйти.

— Пожалуйста, — тихо сказал отец. — Прошу тебя, Лена.

Лена не знала, что делать, и разрывалась между желаниями сбежать и ответить агрессией. Но уже через несколько секунд она почувствовала, что ее сопротивление ослабевает.

— Ладно. Что ты хочешь сказать? — раздраженно спросила она.

— Давай войдем внутрь? Выпьем по чашечке кофе?

— Я уже пила кофе.

Отец громко вдохнул и выдохнул.

— Слышал, теперь ты частенько бываешь на Амруме.

Лена молча передернула плечами.

— Я надеялся, что, может, ты согласишься встретиться со мной… Мы посидим, поговорим. Нам многое нужно обсудить…

Лена продолжала молчать, глядя ему прямо в глаза. Отец отвел взгляд и заговорил — сначала сбивчиво, но с каждым словом все спокойнее и увереннее:

— Ты… тебе пришлось очень нелегко, когда мы с твоей мамой перестали ладить и… эти вечные ссоры… Тогда я не понимал, как тебе тяжело. Наверное, я просто не хотел этого понимать. Теперь я понимаю, что допустил ужасную ошибку. — Отец поднял голову и смело посмотрел ей в глаза. — Единственное, что я сейчас могу — это попросить у тебя прощения. Если бы я только мог вернуться в прошлое и все исправить… Но это невозможно. Как бы сильно я ни хотел. — Он глубоко вздохнул и уставился в пол.

— И да, я частично виноват в смерти твоей мамы. Случившееся долгие годы преследовало меня в кошмарах… Я по сей день задаюсь вопросом: смог бы я предотвратить случившееся, если бы в тот день отреагировал по-другому?

Лена не могла пошевелиться, не могла заглушить его слова… Отец стоял перед ней, смиренный, умоляющий… Лена заставила себя подавить ненужную жалость и подумала о матери, об ужасной смерти, которую та встретила в придорожной канаве. Вспомнила последние дни, которые они провели вместе, и почувствовала, как внутри снова просыпается гнев.

— В этом-то и проблема, — резко сказала она. — Случившегося не исправить. Это ты виноват в маминой смерти, и несколько добрых слов ее не воскресят. — Ее голос стал громче и задрожал. — Пусть кто-нибудь другой отпустит тебе грехи. Я не могу этого сделать, да и не хочу.

Краем глаза Лена заметила, что на нее оборачиваются остальные пассажиры.

Вернер Лоренцен растерянно молчал.

— Мне очень жаль, — наконец произнес он. — Я хорошо тебя понимаю. Но если ты вдруг передумаешь, я буду рад поговорить с тобой о случившемся. Прощай, Лена.

Со слезами на глазах он отвернулся и быстрым шагом направился к лестнице.

Лена сердито уставилась отцу вслед. Ну почему она встретила его именно на пароме, откуда не сбежать? Почему он не может смириться с ее решением и оставить ее в покое?

«У меня есть дела поважнее, чем… Черт возьми!»

Она отвернулась и уставилась на горизонт, где уже виднелись очертания Фёра.

Глава 8

Войдя в конференц-зал, Лена увидела Йохана, который вместе с Арно Брандтом и Вернером Майером стоял перед полицейским отрядом и что-то говорил. Едва заметив Лену, он тут же подошел к ней.

— Доброе утро. Ну что, начнем?

Лена поздоровалась с Йоханом и обменялась приветствиями с остальными полицейскими.

— Введите меня в курс дела. Осмотр берега что-нибудь дал?

Брандт кивнул Майеру. Тот подошел к карте и обвел пальцем участок вокруг берега.

— Мы прочесали все в радиусе пятисот метров — от Готинга до небольшой рощи на Хокстедевег — но нашли только выброшенный морем хлам и оставленный туристами мусор… чего, наверное, и следовало ожидать на таком пляже. Вот полный список найденных вещей. — Майер передал Лене лист бумаги и снова повернулся к карте, на этот раз указывая на зеленый прямоугольник. — Площадь рощи — пять гектаров. Мы обыскали ее вдоль и поперек, но не нашли ничего, что можно связать со смертью девушки.

— А отпечатки шин?

— Криминалисты сняли какие-то отпечатки, но сказали, надеяться особо не на что.

Лена просмотрела список найденных вещей и передала его Йохану.

— Куда дошла собака?

— К сожалению, только до Викингвая. Можно предположить, что Мария приехала на машине.

«Или на любой другом транспорте», — мысленно добавила Лена.

— Вчера дул сильный ветер, поэтому собаке было тяжело идти по следу на песке. Мы попробовали взять след на тропинке, но безуспешно. Мои люди все еще на острове, но думаю, можно сворачиваться. Если, конечно, у вас нет для нас другой работы.

Накануне Лена уже изучила местность с помощью «Гугл Планета Земля». В радиусе трех километров от места происшествия не было ни сарая ни какой-нибудь лачуги, где Мария могла бы спрятаться и переночевать. Велосипеда не нашли, а значит, девочка либо пришла пешком, либо приехала на машине. Не было доказательств, подтверждавших тот или иной вариант. Лена бы с удовольствием распорядилась о том, чтобы поисковая группа еще несколько дней исследовала окрестности, но она прекрасно понимала, что Варнке не даст добро. Даже если вскрытие покажет, что Марию и правда убили, затраченные усилия будут непропорциональны вероятности того, что полиция что-нибудь найдет.

— А как насчет велосипедных следов? — спросила Лена.

— Их здесь полно, — отозвался Майер. — По словам комиссара Брандта, туристы только на велосипедах здесь и ездят. Но дождя на острове не было уже недели две, если не больше. Можете представить, сколько здесь следов?

— Хорошо, — со вздохом ответила Лена. — Думаю, вы с вашими людьми можете уезжать. — Она протянула Майеру руку и добавила: — Большое спасибо за помощь. И счастливого пути.

Майер пожал Лене руку, кивнул остальным и вышел из конференц-зала.

Проводив его взглядом, Лена подошла к Брандту, который стоял у карты.

— Я изучила спутниковые снимки, пытаясь найти в округе какой-нибудь дом или хижину, где девочка могла укрыться…

— Там ничего нет, — тут же вставил Брандт.

— Может, недавно построили?

— Нет. Я бы знал.

— Неужели у вас не строят пляжные шалаши?

На Амруме существовала многолетняя традиция: строить на пляже домишки из материалов, выброшенных морем на берег. В таких домишках легко можно провести несколько дней.

— Нет. Здесь, на Фёре, мы не допускаем такого безобразия.

— Вы точно можете исключить этот вариант?

Брандт тихо застонал:

— Я не хожу по пляжу каждый день, если вы об этом.

Лена повернулась к Йохану:

— Можешь попросить коллег из водной полиции, чтобы они осмотрели берег с моря?

— Хорошо.

— И поговори с кем-нибудь из офицеров из поисковой группы. Вдруг они видели какую-нибудь постройку. Если нет, то северную часть берега можно будет исключить.

Йохан кивнул, а потом спросил:

— А что насчет яхты или катера? На них можно приплыть на пляж?

— Нет, — ответила Лена, — в лучшем случае можно пришвартоваться неподалеку и добраться до берега в маленькой лодочке. Думаю, это маловероятно, но лучше уточнить у начальника порта, выходил ли кто в море.

— Я все еще думаю, что мы имеем дело с самоубийством, — вмешался Брандт, который следил за разговором с насмешливым видом. — Все остальное крайне маловероятно. Зачем было убивать эту девушку?

— Мы должны рассматривать все варианты, даже маловероятные, — спокойно сказала Лена. — Родственники имеют право знать, что случилось с Марией.

— Как скажете, — отозвался Брандт и взглянул на часы. — Ваш кабинет будет готов через полчаса, но мы пока не нашли компьютеров…

— У меня с собой наши ноутбуки, — сказал Йохан. — Достаточно будет подключения к Интернету.

— Дайте знать, если вам еще что-нибудь понадобится. Я пока займусь сбежавшими коровами. — Брандт кисло улыбнулся и вышел из помещения.

— Похоже, место в списке ему не светит, — усмехнулся Йохан и, заметив вопросительный взгляд Лены, пояснил: — Я про список наших любимых коллег.

— Время покажет. Давай дадим ему еще один шанс. Кому понравится, когда на твою территорию приходят чужаки и всюду суют свой нос?

— Хорошо, побудем сегодня добряками. — Йохан усмехнулся еще шире. — Тогда в бой. Сначала поговорим с сестрой?

— Я жду пока Луиза… то есть, доктор Штанке сообщит предварительные результаты вскрытия. Родственников допрашивать рано. Я бы хотела снова переговорить с учителем. Давай займемся пока этим.

Вскоре они стояли перед школой. Йохан запрокинул голову, разглядывая здание.

— Почему все школы выглядят одинаково?

По дороге он позвонил школьному секретарю и узнал, что директор находится у себя кабинете. Туда они и отправились.

Лена уверенным быстрым шагом шла по коридору, Йохан следовал за ней.

— Ты здесь прям как дома.

— Я ходила в эту школу. Разве я рассказывала?

— Нет, не рассказывала, — пробормотал Йохан, когда Лена открыла дверь в один из кабинетов и вошла.

После короткого разговора с директором тот вручил им список учеников 10 «А» класса и всех учителей, которые вели у них уроки. Адреса и другая информация отсутствовали.

— Мы хотели бы поговорить с одноклассниками Марии и с господином Вайсдорном. И если получится, с остальными учителями.

— Конечно-конечно, допрашивайте учителей сколько вам будет угодно. А вот учеников… Я бы предпочел, чтобы допрос детей проходил в присутствии родителей.

— Мы не собираемся никого допрашивать, господин Шредер. Мы просто хотим с ними побеседовать. Предлагаю компромисс: мы дадим ученикам свой номер телефона, и они позвонят нам, если захотят. Как вам такой вариант?

— Отлично! У господина Вайсдорна сейчас окно. Он в кабинете химии, готовится к уроку. — Директор тяжко вздохнул. — Нам, учителям, сейчас приходится нелегко, ведь мы тоже несем ответственность за то, что наша ученица… решила нас покинуть. Приходится задавать себе одни и те же вопросы. Что мы сделали не так? Что мы упустили? Прошу вас, примите это во внимание.

Лена и Йохан попрощались с директором и направились в кабинет химии. Когда они вошли, Ларс Вайсдорн стоял перед длинным столом и сортировал пробирки.

— Доброе утро, — поздоровался он, поднимая взгляд.

Лена тоже поздоровалась, представила Йохана, после чего сообщила:

— Уверена, вы уже слышали о произошедшем.

Вайсдорн положил пробирку в коробку и скрестил руки на груди.

— Да, конечно. Мы все в шоке и не понимаем, как такое могло произойти. Утром я рассказал своим ученикам о том, что случилось. Сейчас у них урок госпожи Брааш. Ева преподает религиозное воспитание и музыку. Мы не можем проводить сегодняшние занятия как ни в чем ни бывало, но и отправлять учеников домой нам тоже не хочется. Будет лучше, если они останутся под нашим присмотром.

— Я бы хотела снова поговорить с вами о Марии и об ее окружении, — сказала Лена.

— Конечно, — кивнул Вайсдорн и указал на стоящие перед столом стулья. — Давайте присядем?

После того как все расселись, Лена пролистала свои записи.

— Во время нашей прошлой беседы вы сказали, что считаете Марию довольно самоуверенной девушкой, хоть она и притворялась другой.

— Да, я так думал, но в итоге она… Покончила с собой. Честно говоря, случившееся для меня — совершенная загадка. В голове не укладывается, что Мария пошла на такое, — вздохнул Вайсдорн.

Лена умышленно не стала говорить ему о своих подозрениях.

— Последнее время поведение Марии отличалось от обычного? Вы заметили в ней какие-либо перемены? В настроении, в поведении?

— Я задаюсь этим вопросом весь день. Конечно, трудно уследить за каждым учеником… Детей в классе двадцать пять, и я веду у них всего несколько уроков. Но да, последние дни, может, даже недели Мария казалась слегка подавленной. Впрочем такое случается со всеми учениками.

— Что именно вы имеете в виду? — уточнил Йохан.

— Мария перестала отвечать на уроках. Если так подумать… она казалась довольно рассеянной. Как я уже сказал, почти у всех учеников бывают периоды апатии, поэтому я не обратил на это особого внимания.

— Значит, Мария стала менее активной?

— Она казалась уставшей даже на первых уроках. Была бледной и… — Вайсдорн медлил, словно подыскивая слова. — И грустной. Ее взгляд… его трудно забыть. Если бы я только знал, что… — Он замолчал и на мгновение прикрыл глаза.

— Как вы относились к Марии Логенер? — спросил Йохан.

Вайсдорн задумался, прежде чем ответить:

— Я стараюсь относиться ко всем ученикам одинаково. Конечно, это не всегда получается… В конце концов, учителя — всего лишь люди… Но по большому счету, мы обязаны относиться ко всем одинаково — и быть ко всем одинаково справедливы.

— Значит, для вас Мария Логенер ничем не отличалась от остальных учеников? Она не была особенной? — уточнил Йохан.

— Представьте, что напротив вас сидят двадцать пять маленьких личностей. Все они особенные. Может, один ученик или два более особенные, чем остальные, и да, Мария… — Вайсдорн сглотнул. — Она выделялась.

— Почему?

— Вы помните, как были подростком? Многие в этом возрасте толком не знают, что с собой делать, и бунтуют против всех и вся. Они играют во взрослую жизнь, но в душе остаются маленькими детьми, которые нуждаются в родителях. Мария была другой. Она излучала серьезность, которую редко можно встретить у девочек ее возраста. Иногда казалось, что она на несколько лет старше остальных, — сказал Вайсдорн и нерешительно пожал плечами. — Но как я уже сказал, через нас, учителей, каждый день проходит сотня учеников. Возможно, я совершенно не прав в своей оценке. Некоторые дети, помимо всего прочего, — прекрасные актеры.

Лена, которая внимательно ловила каждое слово, встала.

— Скоро начнется перемена. Скажите, где нам найти вашу коллегу, госпожу Брааш?

Вайсдорн объяснил, как пройти к нужному кабинету, и на прощание обменялся с Леной и Йоханом рукопожатиями.

— Что думаешь об этом господине? — спросила Лена, пока они с Йоханом плечом к плечу шли по длинному коридору.

— Он очень предан своему делу. Кажется, Мария ему нравилась.

Лена остановилась перед одной из дверей и сказала:

— Да, похоже на то. Он явно знал, о чем говорит.

Она постучала и открыла дверь.

— У нас урок. Пожалуйста, подождите снаружи, — попросила Ева Брааш, учительница.

Лена подошла к ней и окинула взглядом класс.

— Мы из полиции. Господин Шредер знает о нашем присутствии. — Она протянула руку учительнице руку и представилась: — Лена Лоренцен. Мы с напарником хотели бы сказать классу несколько слов.

— Хорошо, — растерянно ответила Ева Брааш, все еще не оправившись от удивления.

— Можете уделить нам несколько минут после того, как мы закончим? — вполголоса поинтересовалась Лена.

— Да, на перемене, — кивнула Ева Брааш.

Лена повернулась к классу. Некоторые ученики казались грустными, по припухшим глазам было видно, что они недавно плакали. Другие сидели за партами с равнодушным видом, притворяясь, что происходящее их ни капельки не интересует.

— Наверняка вы все уже слышали о смерти вашей одноклассницы Марии Логенер. Ее нашли мертвой на пляже. Я — старший комиссар Лоренцен, а это мой напарник, — она повернулась к Йохану, — комиссар Грасман. Мы расследуем смерть Марии, и нам нужна помощь всех, кто ее знал.

Лена взяла мел и написала на школьной доске номер своего мобильного телефона.

— Вот мой номер. Пожалуйста, запишите его. Смело звоните мне в любое время, если захотите поговорить.

Некоторые ученики закивали, другие потупились, отводя взгляд. Какая-то девочка подняла руку.

— Да, Анна, — сказала учительница. — Ты хочешь что-то спросить?

Девочка заметно нервничала. Она неуверенно взглянула на своего соседа по парте, схватила лежащий перед ней карандаш и сжала его в руке. Потом подалась вперед и выпалила:

— Я хотела спросить… Мария правда… она правда покончила с собой?

— Следствие еще продолжается, — ответила Лена. — Пока нельзя с уверенностью сказать, что именно произошло. Поэтому очень важно, чтобы вы рассказали все, что знаете. Может, вы заметили что-нибудь странное или необычное. Будьте уверены: информация не выйдет за пределы полиции. Мы никому не расскажем о том, что от вас узнаем. Ни вашим учителям, ни одноклассникам, никому.

— Неужели вы хотите сказать, что Марию… что ее… — Анна запнулась.

— Как я уже сказала, пока нельзя с уверенностью сказать, что именно произошло.

Из установленных над дверью динамиков раздался звонок, возвещавший о начале большой перемены.

— Можете идти, — добавила Лена, обращаясь к детям. — Если кто-нибудь захочет поговорить с нами прямо сейчас, то во время перемены мы будем здесь, в классе.

Ученики встали и вышли из помещения. Осталась только Ева Брааш, учительница.

— Вы хотели со мной поговорить? — заговорила она, переводя взгляд с Лены на Йохана.

— Ваш коллега господин Вайсдорн сообщил, что вы хорошо знали Марию, — сказала Лена, перехватывая инициативу.

— Неужели? — протянула Ева.

— Вы преподаете религиозное воспитание? — спросила Лена, пропустив мимо ушей ее замечание.

— Да. И музыку. Конечно, я хорошо знаю… то есть знала Марию. Она была моей ученицей.

— Последнее время Мария вела себя как обычно? Вы не заметили ничего странного?

— Нет, не заметила. Вы, наверное, уже знаете, что ее родители крайне религиозны. Они принадлежат к Свободной церкви. Марии приходилось непросто.

— В каком смысле?

— Если вкратце, то эта церковь придерживается крайне консервативных взглядов. Нужно полностью и во всем подчиняться родителям, секс только после свадьбы, отношения вне брака демонизируются… — При этих словах Ева слегка вздрогнула. — При таких условиях период полового созревания не может пройти без конфликтов.

— Мария часто ссорилась с родителями?

— Честно говоря, не знаю. Время от времени Мария приходила ко мне, чтобы излить душу. В конце концов, я была ее учительницей…

— Что она вам рассказывала? О чем вы говорили?

— Об обычных в ее возрасте вещах. Мария сомневалась, правы ли ее родители. Мы с ней разговаривали о религии и церкви. И об ее отношениях с одноклассниками. Марию иногда обижали.

— Значит, вы с ней были довольно близки? — вмешался Йохан. Его тон стал чуть резче, чем прежде.

Учительница растерянно уставилась на Йохана:

— Что, простите?

Лена повторила вопрос, хотя была уверена, что Ева прекрасно все слышала.

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните. Мария была моей ученицей, я — ее учительницей. Конечно, хороший учитель должен выстраивать с учениками близкие, доверительные отношения. Это важно.

— Хорошо, вернемся к изначальному вопросу. Последнее время Мария вела себя как обычно?

— Да, как обычно. По крайней мере, я не заметила в ее поведении ничего странного. Мне жаль, но здесь я ничем не могу вам помочь.

— Я обратил внимание на то, что остальные ученики выглядят старше четырнадцати, — сказал Йохан. — Или мне показалось?

— Вы правы. Мария младше своих одноклассников. Она перескочила через класс в начальной школе. Она физически выглядела младше, но морально была такой же зрелой, как ее одноклассники.

Лена почувствовала, как завибрировал ее телефон, и, увидев на экране номер Луизы, тут же ответила на звонок:

— Луиза, подожди секундочку. — Лена повернулась к учительнице: — Извините, я сейчас вернусь.

Она вышла из класса и спросила Луизу, есть ли новости.

— Я еще не закончила со вскрытием, но у меня появилась информация, которая может тебе пригодиться, — ответила та.

— Какая информация? Рассказывай, не тяни!

— Я почти на сто процентов уверена, что девушку изнасиловали. Не прямо перед смертью, а недели две, самое большее три назад.

Глава 9

Тесно прижавшись друг к другу, Лена с Йоханом склонились над телефоном. После слов Луизы они торопливо попрощались с учительницей и вышли из школы.

— Извини за задержку, Луиза, — сказала Лена, когда подруга снова подняла трубку. — Я включила громкую связь, чтобы Йохан тоже все слышал. Итак, ты считаешь, что Мария Логенер стала жертвой изнасилования?

— Да, на это указывают гематомы на внутренней стороне бедер и на предплечьях… Но им по меньшей мере две недели. Правда, ни сперму, ни посторонние лобковые волосы обнаружить не удалось, но это и неудивительно — столько времени прошло. Через три-четыре дня сперматозоиды погибают, а остальные следы смоет душ.

— Но синяки точно есть?

— Абсолютно. Еще есть ссадины в области бюстгальтера и трусиков, свидетельствующие о том, что с девочки срывали одежду. Классические следы при изнасиловании. Гимен, то есть девственная плева, поврежден, хотя само по себе это ни о чем не говорит. Его можно повредить и во время занятий спортом… Но в совокупности все признаки явно указывают на изнасилование.

Подняв взгляд, Лена заметила, что мимо проходит группа школьников. Она кивком указала на них Йохану и увела его в сторону.

— И это случилось две недели назад?

— Думаю, даже больше, но точнее сказать не могу.

— Это говорит в пользу версии о самоубийстве, — вмешался Йохан.

— С одной стороны — да… — согласилась Луиза. — Но версии о самоубийстве противоречит тот факт, что на теле отсутствуют так называемые пробные порезы. Речь о неглубоких порезах, которые обычно наносят себе самоубийцы, чтобы проверить, насколько это больно. Но куда серьезнее то, что порезы на теле девочки очень глубокие, их нанесли в четыре захода. Такие порезы крайне болезненные, поэтому сложно резать одно место несколько раз, если, конечно, рука к этому времени не онемела. Существуют препараты для поверхностной анестезии, но криминалисты не обнаружили вокруг тела ни тюбика с мазью, ни спрея. Подозреваю, на коже мы тоже не найдем никаких следов.

Пока Луиза говорила, Йохан вытащил блокнот и принялся что-то писать. Потом поднял его и показал Лене страницу.

«Наркотики?» — прочитала она, кивнула и спросила:

— Есть какие-нибудь следы наркотиков или других седативных веществ?

— Я не волшебница, дорогая моя Лена, — вздохнула Луиза. — Придется подождать день или два, пока придут результаты из лаборатории. И, опережая твой вопрос: нет, я не могу сказать, была ли девочка беременна. Если больше вопросов нет, то я вернусь к работе. Твои коллеги с прокурором явятся ко мне с минуты на минуту. Потом я начну вскрытие. Пожалуйста, наберись терпения.

— Конечно, — сказала Лена. Ей в любом случае требовалось время, чтобы переварить полученные сведения. — Спасибо, что позвонила.

— Остальное я сообщу тебе не позднее завтрашнего дня. — И Луиза отключилась.

Лена собиралась убрать телефон в сумку, но он снова зазвонил.

— Райнер, привет, — поздоровалась Лена с главным криминалистом.

— Привет. Хочешь услышать предварительное заключение?

— Да, конечно. Подожди, я включу громкую связь, чтобы мой напарник тоже тебя слышал.

— Я выслал тебе фотографии, можете с ними ознакомиться. Думаю, в первую очередь тебя волнует, была ли девушка на пляже одна?

— Именно.

В следующую секунду в небе с шумом пролетел вертолет. Лена попросила Райнера немного подождать и потянула Йохана к машине.

— Итак, едем дальше, — сказал Райнер после того как стало тише. — Ребята из поисковой группы порядочно наследили, что, к сожалению, значительно затруднило нашу задачу. Подозреваю, что девочка была не одна, но пока не могу представить никаких доказательств, подтверждающих мои слова. Нужно будет идентифицировать следы слой за слоем. У нас есть отпечатки обуви поисковиков и, конечно же, твои. Иначе говоря, впереди еще много работы.

— Но ты думаешь…

— Я нашел несколько следов, которые, по моему скромному мнению, появились раньше ваших. Но они затоптаны, что затрудняет анализ. Тебе придется набраться терпения.

— Хорошо. Спасибо. Есть еще что-нибудь интересное, кроме следов?

— Само собой, еще у нас есть нож. Но на ноже только одни отпечатки, и принадлежат они жертве. Но результаты лабораторной проверки меня слегка ошарашили. Они похожи на иллюстрацию к учебнику по криминалистике. Может, такие случаи и бывают… но в жизни нож обычно покрыт множеством разных отпечатков. Но не в нашем случае.

— Думаешь, отпечатки были сделаны искусственно?

— Нож слишком чистый, а ты сама видела, какой хаос творился на месте преступления. Да, подозреваю, что нож сначала тщательно вытерли, а потом вложили в руку жертвы.

— Ясно. Что-нибудь еще?

— Вокруг тела мы не нашли ничего, кроме короткого темного волоска. Мы отправили его на анализ. Через несколько дней будет ясно, есть ли на нем частицы кожи и все такое.

— А побыстрее никак? Мы топчемся на месте.

— Никак. Я уже поставил задаче высокий приоритет, но вряд ли я один такой. Возможно, ты сможешь ускорить процесс, если обратишься к начальству. Ходят слухи, что вы с Варнке…

— Ладно, забей, — перебила Лена. — Давай подытожим: есть ли вероятность, что Мария Логенер была на пляже не одна?

— Если тебя интересует мое мнение, то да. Она точно была не одна. Но не факт, что я смогу предоставить доказательства, которые можно будет использовать в суде. Прости, но тебе придется подождать. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь…

— Спасибо, Райнер. Позвони, если будут новости.

— Конечно. И передавай привет своему фленсбургскому коллеге.

— Благодарю, — отозвался Йохан.

Лена положила трубку.

— Что теперь? — спросил Йохан, вопросительно глядя на нее.

— Вернемся в офис. Я хочу взглянуть на фотографии. Со вчерашнего дня меня не покидает ощущение, что я что-то упускаю… Потом навестим сестру Марии.

В полицейском участке Йохан распечатал фотографии на цветном принтере, и теперь на столе лежала гора снимков. Лена с Йоханом неторопливо развесили их на вайтборде и принялись рассматривать.

— Ничего не вижу, — наконец произнес Йохан, отошел от вайтборда и рухнул на стул.

Лена изучала одну фотографию за другой. Сначала рассмотрела окрестности, потом — тело Марии. Дойдя до последней фотографии, она остановилась и пробормотала:

— Как я могла это упустить?

Йохан вскочил.

— О чем ты?

— Мария была левшой! Ларс Вайсдорн сказал во время нашего первого разговора, что она была левшой! Не амбидекстром, а именно…

Йохан постучал по одной из фотографий, указывая на перерезанное запястье.

— Это левая рука. Значит, она все-таки не покончила с собой.

Лена схватила со стола телефон и набрала Луизу.

— У меня вопрос, — без предисловий сказала она.

— Да?

— Мария была левшой. Есть вероятность, что она сама перерезала левое запястье?

— Вероятность, конечно, есть, но, как я уже сказала, нужно очень постараться, чтобы нанести такой глубокий порез. Для этого понадобится преобладающая рука. Кроме того, в такой ситуации человек действует рефлексивно и не станет намеренно брать нож в другую руку. Это нельзя назвать неопровержимым доказательством, но говорит в пользу твоей версии.

— Спасибо, Луиза. Я тоже так думаю. До связи.

Йохан уже стоял на у вайтборда и выписывал аргументы «за» и «против» версии об убийстве.

— Следы, — вслух сказал он и записал это под первым пунктом.

Следующим пунктом было «отсутствовала 48 часов».

— Изнасилование говорит за или против убийства? — спросил Йохан через несколько секунд.

— И за, и против. Девочка явно никому не доверяла и пыталась справиться со всем сама. Вполне возможно, что изнасилование стало последней каплей… С другой стороны, нельзя исключать вероятность того, что она решила рассказать о случившемся, и поэтому преступник ее убил. Мы не знаем эту девочку, поэтому нам трудно судить.

— Хорошо, тогда я напишу это и туда, и туда.

Следующим аргументом в пользу самоубийства Йохан написал «семья».

— Если Мария не разделяла религиозные убеждения родителей, то это могло стать триггером. Итак, три к двум, — прокомментировал он свой список. — Возможно, нам придется рассматривать обе версии. Но мне все равно кажется, что мы имеем дело с убийством. — Йохан взял губку, вытер доску и сложил фотографии на столе. — Может, пора уже вызвать подкрепление?

— Хороший вопрос. Я поговорю об этом с Варнке, но чуть позже. Думаю, он пришлет нам двоих человек. — Лена взяла куртку, перекинутую через спинку стула. — Пора навестить сестру Марии.

Выйдя из полицейского участка, они увидели, как к набережной подходит паром. Машины, на которых приехали участники поисковой группы, стояли на пирсе, ожидая погрузки и возвращения на материк.

Нина Гроте открыла дверь почти сразу. Лена представила Йохана и спросила, где Иоганна.

— На кухне.

— Как она?

— Не очень. Винит себя в случившемся. Но она осознает происходящее, если вы об этом.

Иоганна сидела за столом и даже не пошевелилась, когда они вошли на кухню.

— Добрый день, госпожа Логенер. Это мой напарник, комиссар Грасман.

Иоганна подняла взгляд, и на ее лице появилась слабая улыбка.

— Добрый день.

Поколебавшись, Йохан моргнул и протянул ей руку:

— Здравствуйте. Меня зовут Йохан Грасман.

— Здравствуйте, — тихо отозвалась Иоганна, отвечая на рукопожатие.

Лена откашлялась.

— Мы можем присесть?

Иоганна молча кивнула.

— Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовалась Нина Гроте, все это время стоявшая в дверях.

— Нет, спасибо, — ответила Лена и добавила: — Мы хотели бы поговорить с госпожой Логенер наедине.

— Да, конечно, — покраснев, отозвалась Нина. — Иоганна, я буду в соседней комнате.

Иоганна, похоже, ее не услышала. Она казалась совершенно равнодушной ко всему происходящему.

— Вы можете ответить на несколько вопросов? — спросила Лена, когда они с Йоханом сели за стол, и, дождавшись, пока Иоганна кивнет, продолжила: — Во время нашего первого разговора вы сказали, ваша сестра не ладит с родителями.

— Говорят, что Мария… — Иоганна запнулась. — Что она… перерезала себе вены.

— Да. Когда мы нашли ее на пляже, у нее были перерезаны вены.

— Неужели она и правда…

— Следствие только началось. Пока нельзя сказать, что именно произошло. Поэтому нам нужно понять, какой была ваша сестра. Ее классный руководитель сказал, что она левшой. Это так?

— Да.

— Не амбидекстром?

— Нет, она плохо владеет правой рукой.

— Вы знаете Ларса Вайсдорна, классного руководителя Марии?

— Да, он начал работать в школе, когда я была в выпускном классе. У меня Вайсдорн уроков не вел, но Мария иногда рассказывала о нем. Она считала его очень приятным человеком… — Иоганна запнулась. — Но это ничего не значит. Мария, она… она не видит зла и всех вокруг считает хорошими. Она принимает людей со всеми их недостатками.

— Мария когда-нибудь рассказывала о Еве Брааш, своей учительнице по религиозному воспитанию?

— По религиозному воспитанию? — переспросила Иоганна. — Да. Мария ходила к ней в театральный кружок. Ей там очень нравилось, она была в восторге от этой Брааш. Но потом… Я даже не знаю, осталась ли она в кружке. В последнее время Мария перестала об этом рассказывать. И я никогда не встречала Еву Брааш лично. Думаю, она в школе совсем недавно.

— Они с госпожой Брааш были близки?

— Не знаю. Мария со всеми ладила. Судя по ее рассказам, она очень любила эту учительницу. Почему вы спрашиваете?

— Мы только приступили к расследованию. Любая мелочь может оказаться важной, поэтому мы спрашиваем о самых разных вещах.

Иоганна пожала плечами.

— Как скажете…

Лена решила задать более сложные вопросы, пока Иоганна не устала беседы.

— У вашей сестры были недопонимания с родителями?

— Недопонимания — это еще мягко сказано, — отозвалась Иоганна, опустив взгляд на руки. Она говорила тихо, но твердо.

— Ваши родители придерживаются очень традиционных представлений…

— Называйте вещи своими именами, — перебила Иоганна, подняв голову. — Они — самые настоящие фанатики. Убийцы. Смерть Марии на их совести.

Лена не стала комментировать ее высказывание и вместо этого спросила:

— Ваша сестра была религиозной?

— То, что творят мои родители, не имеет ничего общего с религией! — выпалила Иоганна. — Мария верила в Бога, если вы об этом. Наверное, в ее возрасте еще нужно во что-то верить.

— Но она не разделяла религиозные убеждения ваших родителей?

— Конечно, не разделяла! Вообще не понимаю, как можно верить во всю эту чушь, — с пылом заговорила Иоганна. Ее глаза перестали быть тусклыми и пустыми, в них появилась искра, а на лице теперь отражалась гамма чувств.

— Значит, она отказывалась принимать участие в церковных делах?

— Как вы себе это представляете? Думаете, отец спустил бы это ей с рук? Хватит с них одной дочери-отступницы. Мария должна была быть идеальной.

— Ваш отец применял силу?

— Когда мы были маленькими — да. Непослушание нужно пресекать в зародыше. Отец бил нас по рукам и ягодицам. Потом в дело пошли слова. Не поймите неправильно: отец никогда не вступал с нами в дискуссию. По его мнению, нужно делать так, как написано в Библии. Мол, эти правила актуальны во все времена. Если их нарушить, то попадешь в ад. Дьявол повсюду. Отец даже думает, что дьявол вселился в меня. — Иоганна поморщилась и громко вздохнула. — Дьявол! Нет, вы только представьте! Я давно должна была выйти замуж за какого-нибудь благочестивого прихожанина Свободной церкви, родить детей и… Какой же это отстой!

— А как Мария относилась к церкви?

— Знаете, она оказалась умнее меня. Мне так и не удалось обмануть родителей. Не то чтобы Мария была лицемеркой… просто она не стала вступать с родителями в открытое противостояние. Но она тоже хотела отсюда сбежать. Мы планировали, что она переедет ко мне после того, как ей исполнится шестнадцать. Оставалось продержаться чуть больше года, и… — Иоганна замолчала и вытерла выступившие на глаза слезы. — Если бы я забрала Марию сейчас, ее бы вернули домой. Я встречалась с юристом. По его словам, дети считаются собственностью родителей. Собственностью! Можно подумать, они животные…

— Последние две-три недели Мария вела себя как обычно? Полагаю, в это время вы были в Киле?

— Да. Я очень редко приезжаю на Фёр. Но мы с Марией разговаривали почти каждый день.

— Вы не заметили в ней каких-либо перемен?

— Перемен? О чем вы? Что случилось три недели назад? — Иоганна провела рукой по волосам и тихо застонала. — Не могу поверить, что Мария совершила самоубийство! Я бы заметила, что с ней что-то не так. Нельзя просто взять и ни с того, ни с сего решить: «А покончу-ка я сегодня с собой»! — Иоганна резко замолчала и уставилась на свои руки. Потом вздрогнула и посмотрела на Лену. — Почему вы проводите расследование? Вы ведь тоже не верите, что Мария покончила с собой?

— Мы пока точно не знаем, что произошло, — откашлявшись, сказал Йохан. На протяжении всего разговора он вел себя даже более сдержанно, чем обычно. Лена заметила, что он все это время пристально наблюдал за Иоганной.

— Что это значит? Марию убили?

— Мы скоро это выясним, — заверил Йохан.

Иоганна в ужасе уставилась на него.

— Но кто мог ее убить?

— Если вашу сестру убили, то мы найдем преступника. Не сомневайтесь.

Лена подавила вздох. О чем Йохан думает? Обещать родственникам найти виновного — такие ошибки совершают только новички!

— Мой напарник хочет сказать, что мы тщательно расследуем все версии, — вмешалась Лена, смерив Йохана строгим взглядом. — Как я уже говорила, следствие только началось. Поэтому повторю свой вопрос: в последние время Мария вела себя как обычно? Вы не заметили в ней перемен? Может, она нервничала или задавала странные вопросы? Вы часто списывались?

— Не так часто, как обычно. Каждые два-три дня. У меня была сессия… Да, может, я была несколько рассеянной, но я точно заметила, если бы Мария… — Иоганна осеклась. — Она спросила, была ли я когда-нибудь с мужчиной. Раньше мы никогда не говорили о таких вещах. Ей было всего четырнадцать…

— Она спрашивала о чем-нибудь еще? — осведомилась Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие. — Что именно вы ответили?

Иоганна уставилась прямо перед собой, словно заснула с открытыми глазами. Внезапно ее дыхание участилось, и она резко выпрямилась.

— Что, простите?

Лена повторила свой вопрос.

— Я ответила правду. В Киле у меня парень, да и до него я… Мария спросила, больно ли это и как быстро можно забеременеть. Я ответила, что она еще слишком юная, чтобы переживать из-за таких вещей. Вот и все.

— Больше вы ничего не говорили?

— Разве это важно? Мы же просто болтали…

Иоганна склонила голову набок и, подумав, добавила:

— Ну, еще я рассказала о противозачаточных таблетках и о том, что врач выписывает их без согласования с родителями, но она, кажется, уже это знала.

— Вы рассказывали ей о гинекологе?

— Да. Мария спросила, правда ли может пойти к врачу одна. И тут я вспомнила про страховку! Наш отец оформлен как самозанятый, поэтому Мария присоединена к его медицинской страховке. Получив счет от врача, отец сразу бы узнал, что она ходила к гинекологу. Я предложила ей сходить к врачу здесь, в Киле. Тогда мы заплатили бы за прием сами.

— Значит, она так и не была у врача? — уточнила Лена.

Иоганна окинула ее сердитым взглядом.

— Да не знаю я!

— Ничего страшного, — успокаивающе сказал Йохан. — Мария задавала другие странные вопросы?

Иоганна тут же снова успокоилась.

— У Марии всегда было столько вопросов. — Она пожала плечами, откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. — Еще мы разговаривали об алкоголе. Кажется, не так давно. Раньше она об этом не спрашивала.

— Что именно ее интересовало? — спросил Йохан.

— Каково это — допиться до отключки, и сколько для этого нужно выпить. — Иоганна задумалась. — Я в ответ рассмеялась и велела ей держаться подальше от алкоголя.

— Но Мария все равно продолжила расспросы?

— Да, она сказала, что ее подруга сильно напилась и не могла вспомнить, что с ней произошло.

— Мария спрашивала что-то конкретное или ее вопросы были общими?

— Я объяснила, что происходит с мозгом, и примерно прикинула, сколько ей нужно выпить, чтобы отключиться. Раньше Мария никогда не пила, поэтому напилась бы довольно быстро. Еще она спросила, можно ли почувствовать, если в напитке алкоголь или нет. Я сказала, что да, конечно, но если напиток сладкий, то это можно и не заметить.

— Она спрашивала про наркотик, с помощью которого совершаются изнасилования? — спросила Лена.

— Нет, с какой стати? Это Фёр, а не Берлин. Я не понимаю, к чему вы ведете. Наркотик, с помощью которого совершаются изнасилования? При чем тут Мария?

— Мы только приступили к расследованию, — терпеливо повторил Йохан, — Мы должны изучить все возможные зацепки, даже если некоторые из них окажутся ложными. — Голос Йохана был пропитан понимаем и сочувствием, и Лене на секунду показалось, что ее напарник знает Иоганну Логенер не первый день.

Иоганна слабо улыбнулась.

— Но я все равно не понимаю. Что случилось с Марией? Где она пропадала все это время?

— Мы скоро это выясним, — повторил Йохан. — Не сомневайтесь, что…

— Вы пока останетесь здесь, на Фёре? — перебила его Лена.

Иоганна кивнула. Она выглядела уставшей и измученной: темные круги под глазами, бледное лицо, сутулая спина.

Лена встала из-за стола:

— Думаю, у нас ещё появятся к вам вопросы. Пожалуйста, сообщите, если решите покинуть остров.

— Я останусь здесь, — тихо сказала Иоганна. — Я в долгу перед Марией.

Глава 10

— Что это было? — спросила Лена, когда они с Йоханом вернулись в машину.

— В смысле?

— Йохан, с каких это пор мы обещаем родственникам, что найдем преступника? Особенно когда мы даже не знаем, было ли совершено преступление!

— Мне стало ее жаль… Вот случайно и вырвалось.

— Дважды — и оба раза случайно? Это очень непрофессионально. Что с тобой?

— Понятия не имею, — вздохнул Йохан. — Прости. Больше не повторится.

— Ладно, проехали. — Лена взглянула на часы. Начало двенадцатого. — Я позвоню Варнке, и можно будет ехать к родителям.

Лена вышла из машины и набрала номер начальника. Тот ответил только после шестого гудка.

— Я не вовремя? — поинтересовалась Лена.

— Не то чтобы, — отозвался Варнке. — Я не мог сразу ответить, был на вскрытии.

Лена оторопела. Чтобы глава Управления уголовной полиции — и присутствовал на вскрытии? На ее памяти такое было впервые.

— Значит, вы уже в курсе новостей. С моей точки зрения все указывает на убийство.

— Похоже, вы знаете о результатах вскрытия больше, чем я, — фыркнул Варнке. — Но я с вами согласен. Если прокурор согласится с этим выводом, то мы откроем дело об убийстве. Что вы хотели?

— Чтобы вы прислали мне по меньшей мере двух человек в качестве подкрепления.

— Хорошо, — сказал Варнке и, помолчав, спросил: — Как поживает семья девочки?

— Мы с комиссаром Грасманом только что повторно опросили Иоганну Логенер, старшую сестру. Она неплохо держится. Иоганна учится в Киле и приехала сюда погостить, правда, остановилась не у родителей. К ним мы сейчас поедем.

— Будьте осторожны, — предупредил Варнке и попрощался.

Вернувшись в машину, Лена откинулась на спинку сиденья и объявила:

— Варнке лично присутствует на вскрытии!

— Как странно, — удивился Йохан.

— Похоже, он заинтересован в этом деле больше, чем говорит… Ну да ладно. Главное, что скоро к нам прибудет подкрепление. Ты кого-нибудь выбрал?

— В каком-то смысле. Я переговорил с двумя коллегами, уверен, они вызовутся добровольцами. — Йохан широко улыбнулся. — После амрумского дела ты стала легендой. По крайней мере, во Фленсбурге. Наверное, там уже очередь из желающих присоединиться к расследованию.

— Хоть карнавал устраивай, да? — с улыбкой поддразнила она Йохана, который терпеть не мог карнавалы, хоть и вырос на Нижнем Рейне.

Йохан закатил глаза:

— Может, поедем уже?

Дорога проходила в молчании, и только незадолго до Ольдзума Йохан сказал:

— Не думаю, что версию о самоубийстве стоит полностью исключить.

Лена промолчала, и он продолжил:

— Я уже рассказывал, что вырос в довольно религиозной среде.

— Да, припоминаю.

— Маленький городишко, сорок процентов населения — католики до мозга костей. Церковь по воскресеньям, исповедь, молитвы и далее по списку. Возможно, некоторым такое нравится, но мне казалось, что я задыхаюсь. Мне казалось, что все вокруг либо уже мертвы, либо марионетки, подчиняющиеся чужой воле. В подростковом возрасте такие вещи ощущаются острее. Альтернатив не было, бежать было некуда, поговорить было не с кем.

— Ясно. Мария напомнила тебе себя.

— В каком-то смысле. Я прекрасно понимаю, что она чувствовала. А если послушать ее сестру, то Марии приходилось даже хуже, чем мне.

Они подъехали к дому Логенеров. Лена припарковалась и выключила двигатель.

— Но решиться на самоубийство… — протянула она.

Поколебавшись, Йохан заговорил:

— Легко. Если не видишь иного выхода… Сам я часто об этом думал и, честно говоря, раз или два даже почти решился. Плохие оценки, перспектива остаться на второй год, лучший друг переехал с родителями в Кёльн… Весь этот религиозный фанатизм стал просто вишенкой на торте.

— Многие подростки думают о самоубийстве. Это совсем не значит, что все они накладывают на себя руки.

— Да, ты права. Но в моем случае было иначе. Я раздобыл таблетки и уже собирался… — Йохан запнулся и тяжело сглотнул. — Я чуть было не совершил непоправимое. К счастью, в тот день ко мне зашел мой старый приятель. Он сразу заметил, что со мной что-то не так. Можно сказать, он меня спас.

— У Марии была сестра.

— Которая думала об экзаменах. И если Марию и правда изнасиловали, то это должно было стать для нее тяжелым испытанием.

— Наверняка так оно и было. Я не исключаю версию о самоубийстве, но многое говорит против нее. — Лена немного помолчала, а потом добавила: — Пожалуйста, будь осторожен. Личная вовлеченность не пойдет тебе на пользу. Не принимай это дело слишком близко к сердцу.

— С одной стороны, ты права, так будет лучше. Но с другой… разве мы все — не результат нашего опыта? Мне придется избавиться от важной части себя, чтобы отнестись к этому делу хладнокровно и беспристрастно. Тебе всегда это удается?

— Конечно, нет, — ответила Лена, глядя Йохану прямо в глаза. — Мы же не роботы. Но нам все равно надо абстрагироваться от расследования. Иначе мы не увидим общей картины. — Она ласково потрепала Йохана по плечу. — Давай поговорим с родителями.

Они подошли к дому. Дверь открыл Вернер Логенер. Лена пожала ему руку, представила Йохана и сказала:

— Мы хотели бы поговорить с вами и вашей женой.

— Моей жены нет дома.

— Можно войти?

— Вы знаете, куда идти, — пробормотал Логенер, отходя в сторону.

На кухне он предложил следователям сесть, хотя сам остался стоять.

— Пожалуйста, присядьте, — попросила Лена.

Логенер с каменным выражением на лице выдвинул стул и тяжело опустился на него.

— Что еще вы от нас хотите?

Лена решила перейти сразу к делу:

— Вашу дочь Марию нашли с перерезанными венами. Однако…

— Абсолютная ложь! — сердито перебил ее Логенер. — Мария никогда бы не наложила на себя руки!

— Понимаю ваше негодование, господин Логенер, но мы не можем с ходу исключить самоубийство. Однако были обнаружены подозрительные обстоятельства, указывающие на возможную причастность посторонних лиц. Вот почему мы проводим расследование.

— Подозрительные обстоятельства? — переспросил Логенер. — Что это значит? Какие еще подозрительные обстоятельства?

— В интересах следствия мы не можем пока раскрыть подробности. Уверена, вы понимаете наше положение, — сказала Лена и, немного помолчав, продолжила: — Мы хотели бы поговорить с вами о Марии. Последние несколько недель она вела себя как обычно? Вы не заметили в ее поведении ничего странного?

— Нет. Она вела себя совершенно обычно.

— Пожалуйста, подумайте хорошенько. Важна любая мелочь. Может, она сказала что-то странное или задавала необычные вопросы. Или у нее вдруг изменились привычки…

— Я уже сказал, что Мария вела себя совершенно обычно!

— Ладно, давайте пока не будет об этом. — Лена открыла записную книжку и достала ручку. — Как бы вы описали свою дочь?

— Не понимаю, что вы от меня хотите! — сердито прорычал Логенер.

— Какой она была? Уверенной в себе? Застенчивой? Ей нравилось ходить в школу? Как она относилась к вам и к вашей жене?

— Мария, она… — Логенер осекся и на мгновение закрыл глаза. — Мария была очень милой и послушной девочкой. Всегда, с самого детства. Она хорошо училась, спросите ее учителей. Она даже перепрыгнула через класс!

— Она не переживала из-за отъезда сестры?

— Нет. Мария не хотела иметь с ней ничего общего.

— «С ней»? Вы сейчас говорите об Иоганне, своей старшей дочери? — уточнил Йохан.

— Да. Они не общались.

— А почему? — с деланой непринужденностью поинтересовался Йохан, но Лена сразу почувствовала, что ему с трудом удается держать себя в руках.

— Вы ничего не знаете о нашей семье, — процедил Логенер. — Ничего!

— Вы запрещали Марии общаться с сестрой? — спросил Йохан.

— Мария знала, кто ее семья!

— Но разве братья с сестрами не являются членами семьи?

— Не понимаю, как это касается смерти Марии! — рявкнул на него Логенер.

— Вы перестали общаться со старшей дочерью по религиозным причинам. Как отнеслась к этому Мария? Неужели смирилась? Или вы заставили ее смириться?

Логенер окинул Йохана испепеляющим взглядом и демонстративно повернулся к Лене:

— У вас есть еще вопросы?

Лена выразительно взглянула на Йохана. Тот встал из-за стола и слегка покачал в воздухе телефоном.

— Прошу прощения, у меня важный звонок.

После того как Йохан ушел, Лена и Логенер некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Мои родители не отличались религиозностью, — наконец сказала Лена. — Мы не ходили в церковь — разве что на Рождество. Но это не значит, что я имею что-то против религии или верующих.

— Зачем вы это сейчас говорите? — с подозрением спросил Логенер.

— Я понимаю, что к вашей церкви зачастую относятся с недоверием и предубеждением. Я здесь не для того, чтобы критиковать вашу религию или ваш образ жизни. Мое дело — выяснить, что случилось с Марией. Уверена, вы с женой хотите того же.

— Моя дочь не убивала себя, — тихо сказал Логенер.

— Да, я тоже так думаю. Но мы обязаны проверить все версии. И для этого мне необходима ваша помощь. Если, как я предполагаю, вам нечего скрывать, то помогите нам. Пожалуйста.

— Почему я должен вам доверять? — выдавил Логенер.

— Потому что вы в долгу перед своей дочерью.

У Лены за спиной послышались шаги.

— Комиссар права, — произнесла Роза Логенер, которая, судя по всему, подслушивала разговор из коридора. Она подошла к столу и села, не обращая внимания на возмущенный взгляд мужа. — Что вас интересует, комиссар?

— Здравствуйте, — улыбнулась ей Лена. — Скажите, последние несколько недель Мария вела себя как обычно? Вы не заметили в ее поведении ничего странного?

Роза задумчиво кивнула.

— Заметила. Мария стала много времени проводить у себя в комнате. Это на нее не похоже. В свободное от школы время она обычно помогает… помогала мне по дому. Но… да, наверное, это началось недели три назад.

— Вы пытались узнать причину?

— Нет, я хотела дать Марии время. Кроме того, она говорила, что у нее много уроков.

— В последний месяц Мария оставалась дома одна?

— Нет, мы никогда не оставляли ее одну.

— Значит, вы с мужем брали Марию с собой всякий раз, когда уезжали на материк?

— Конечно, нет, у нее же школа. Обычно мы оставляли ее на Гезу, — сказала Роза и, заметив непонимающий взгляд Лены, пояснила: — Геза Беренс — прихожанка нашей церкви.

— Геза Беренс? Бабушка Лизы Беренс, подруги Марии?

— Да. Родители Лизы живут на Амруме, но Лиза ходит здесь в школу. У Гезы дом неподалеку от Вик-ауф-Фёра.

— За последний месяц Мария часто у нее оставалась?

— Всего два дня, — вставил Логенер.

— Когда именно?

Роза назвала дату, и Лена тут же подсчитала: за двадцать два дня до предполагаемого времени смерти Марии.

— Значит, Мария переночевала у Гезы Беренс?

— Мы оставили ее в понедельник и забрали во вторник вечером, — сказал Логенер. — Там ничего не произошло. Мы полностью доверяем Гезе.

Задумчиво кивнув, Лена сменила тему:

— Приходские собрания всегда проходят здесь, у вас?

— Нет, не всегда, — с готовностью ответила Роза. — По очереди у разных семей. Но не у всех достаточно места. Если собирается много прихожан, то мы снимаем зал.

— В последний месяц вам приходилось снимать зал?

— Да, в общественном центре в Утерзуме, который находится прямо на берегу. Это было двадцатого августа, в пятницу. Через три дня после того, как мы вернулись с материка.

— Мне нужны имена людей, присутствовавших на собрании, — сказала Лена. — Достаточно будет…

— Это исключено, — перебил Логенер. — Мы не дадим вам никаких имен.

— Я не могу вас заставить, — спокойно продолжила Лена. — Но сами подумайте, как это выглядит. Если вам и вашей церкви нечего скрывать, то ничего не случиться, если мы опросим ваших знакомых. Чем больше вы ставите мне палки в колеса, тем сложнее мне будет узнать правду. Поставьте себя на мое место. Я могу только посоветовать вам сотрудничать.

— Все это пустые слова. Никто из моих братьев не имеет никакого отношения к смерти Марии. Никто.

— В таком случае я бы хотела осмотреть комнату Марии, — сказала Лена, вставая из-за стола.

— Нет, — отрезал Логенер и встал у нее на пути. — Если у вас нет других вопросов, то прошу вас покинуть мой дом.

Роза осталась за столом, грустно глядя перед собой. Лена протянула ей руку для рукопожатия, и она, очнувшись, выдавила слабую улыбку.

— До свидания, госпожа Лоренцен.

Логенер проводил Лену к выходу.

— Простите, но нам все равно придется обыскать комнату Марии, — произнесла Лена. — Будет лучше, если мы обойдемся без ордера.

Никак не комментируя это высказывание, Логенер распахнул перед ней дверь:

— Ищите убийцу моей дочери, а не копайтесь в ее вещах!

Глава 11

Йохан ждал у машины. Лена подошла к нему, разблокировала дверь и села за руль. Йохан сел рядом и спросил:

— Удалось что-нибудь выяснить?

Лена пересказала ему разговор с Логенерами и закончила словами:

— Прошу тебя, только не говори, что ты умышленно спровоцировал отца!

— Сработало же, — пробормотал Йохан.

— Да что с тобой происходит? Возьми себя в руки, Йохан, иначе мы не сможем работать. Договорились?

— Да, я переборщил, признаю. Но этот жуткий тип…

— Этот жуткий тип — отец жертвы, и нам придется относиться к нему с уважением. Больше мне сказать нечего. Если ты будешь принимать дело слишком близко к сердцу…

— Понял, понял, — перебил Йохан. — Это больше не повторится.

— Надеюсь.

Засунув ключ в замок зажигания, Лена услышала стук в окно, оглянулась и увидела Розу Логенер, которая протягивала ей сложенную пополам записку. Лена опустила стекло и взяла записку у нее из рук.

— Вот список семей, которые приезжали в Утерзум. Пожалуйста, не говорите моему мужу, что я вам его дала.

С этими словами Роза отвернулась, чтобы уйти, но Лена ее остановила:

— Подождите, я хотела бы задать вам еще один вопрос. Мария была левшой. А правой рукой она владела?

— Нет, — покачала головой Роза. — В детстве я пыталась переучить ее, но без толку.

— Спасибо, госпожа Логенер. Я сообщу, когда мы что-нибудь выясним. Было бы здорово, если бы нам снова удалось поговорить наедине.

Роза кивнула и, не говоря больше ни слова, побежала обратно в дом.

Лена развернула записку. Восемь имен с адресами. По почерку было видно, что писали в спешке.

— Странная семейка, — заметил Йохан, выгнув бровь. — Что будет, если Логенер узнает о самодеятельности своей жены?

— Она явно знает больше, чем говорит…

— Видимо, муж запрещает ей говорить.

— Йохан, ну что ты на нем зациклился… Мы выясним, почему Роза молчит. Кстати, мне с трудом верится в то, что она не поддерживает связь с Иоганной.

— Только потому, что они мать и дочь? О, я могу рассказать тебе множество…

— Время покажет, — перебила Лена, заводя двигатель. — Будь так добр, узнай адрес Гезы Беренс. — Она посмотрела на часы. — Если нам повезет, ее внучка еще в школе.

Скромный двухэтажный домик, выложенный из красного кирпича, стоял на северной окраине Вик-ауф-Фёра. Дверь открыла старушка лет восьмидесяти, одетая в темно-синее платье, поверх которого болтался фартук с неброским узором. Ее седые волосы были убраны в пучок, как и у Розы Логенер.

— Вы госпожа Беренс? — уточнила Лена.

Старушка кивнула. Лена представилась и продемонстрировала удостоверение.

— Мы хотели бы поговорить с вами о Марии Логенер. Можно войти?

Поколебавшись, старушка отошла в сторону.

— Проходите. Вторая дверь направо.

В крохотной гостиной каким-то чудом умещались шкаф, небольшой секретер, диван, два кресла и журнальный столик. Старушка пригласила Лену с Йоханом сесть на диван.

— Не хотите ли чашечку чая?

— Нет, благодарю, — ответила Лена. — Прошу вас, присаживайтесь.

Старушка помедлила, но потом послушно опустилась в одно из кресел.

— Наверное, вы уже слышали о том, что Марию Логенер, подругу вашей внучки, нашли мертвой.

Старушка молча кивнула.

— Мы пытаемся понять, что произошло, и поэтому опрашиваем всех, кто знал Марию и общался с ней в последние месяцы. Родители Марии сказали, что оставляли девочку у вас, когда уезжали на материк?

Старушка снова кивнула.

— Когда Мария ночевала у вас в последний раз?

Старушка встала, подошла к секретеру и взяла толстый календарь. Полистав его, она назвала дату, которая на два дня отличалась от той, что назвали родители девочки.

— Разве Мария была у вас не двумя днями позже?

Старушка снова заглянула в календарь.

— Нет, больше Мария не приходила.

— У моей бабушки похожий календарь, — улыбнулся Йохан. — Практичная вещица.

— Вот уж точно, — согласилась старушка. — С тех пор как Лиза живет со мной, мне приходится быть организованнее. В моем возрасте легко что-то забыть.

— Да, моя бабушка тоже так говорит. На ваших плечах, наверное, лежит все хозяйство?

— Конечно, молодой человек, а вы как думали! Правда, Лиза помогает мне чем может…

— Моя бабушка всегда просила меня сходить в магазин. Для нее это было самым сложным.

Старушка с улыбкой кивнула.

— Лиза тоже помогает мне с покупками. Напомните, как вас зовут, молодой человек?

— Йохан Грасман.

— Красивое имя. Моего покойного мужа тоже звали Йохан.

— В нашей семье это имя передается несколько поколений подряд. Отец, дед, прадед — всех так звали.

— Какая чудесная традиция! В наши дни молодежь часто забывает о семье… А ведь семья — это самое важное. Вы женаты, Йохан?

— Нет, не женат. Я считаю, в таких вещах спешка ни к чему, — ответил Йохан, заметно смутившись (хотя Лена была почти на сто процентов уверена, что он притворяется). — Надеюсь, вам удается выкроить время на отдых. Вот моя бабушка, например, любит днем вздремнуть.

Старушка улыбнулась:

— Передайте привет своей бабушке и скажите, что у нее очень любезный внук.

— Ну что вы… Надеюсь, мы вас не разбудили?

— Нет-нет. Днем я сплю только после обеда. — Старушка посмотрела на настенные часы. — Лиза скоро придет… я хотела испечь ей блинчики… Ну да ладно, это быстро.

— В детстве я больше всего на свете любил блинчики, — сказал Йохан. — Особенно с сахаром и корицей. Но мне давали их только тогда, когда я хорошо себя вел.

Старушка рассмеялась.

— Мой мальчик тоже любит блинчики с сахаром и корицей… — Она запнулась. — Как же давно это было… — Ее взгляд внезапно затуманился, как будто прошлое стало для нее более видимым, чем настоящее.

Лена, затаив дыхание, следила за происходящим. Сначала она не могла понять, почему Йохан завел этот разговор, но теперь заметила то, что он, видимо, заметил с самого начала. Похоже, госпожа Беренс немного не в себе. Переволновалась из-за допроса? Или здесь кроется нечто большее?

— Можно воспользоваться вашим туалетом, госпожа Беренс? — поднявшись, спросила Лена.

— Бога ради. Вторая дверь вдоль по коридору.

Лена вышла в коридор и тихонько отворила дверь на кухню. Рядом с холодильником она увидела большую доску, сверху донизу покрытую записками-напоминалками. Они должны были упорядочить распорядок дня госпожи Беренс. Судя по почерку, писала их внучка. На записках стояло время и то, что нужно сделать: например, полить цветы, приготовить чай, вытереть пыль, забрать почту… Лена открыла холодильник. На средней полке обнаружилась сахарница, а на дверце — перечница. Лена тихо вышла из кухни и вернулась в гостиную.

— Вы не заблудились, госпожа…

— Лена Лоренцен.

— У вас тоже красивое имя.

— Спасибо, госпожа Беренс. Скажите, во сколько вернется Лиза? Мы хотели бы с ней поговорить.

— Уверена, она скоро будет… Занятия в школе заканчиваются не очень поздно… Если не хотите ждать, можете вернуться после обеда…

В следующую секунду послышались звук открывающейся двери и женский крик:

— Бабуль, ты где?

— Я здесь, деточка, — отозвалась старушка. — У нас гости!

Девушка торопливо вошла в гостиную и замерла, уставившись на следователей.

— Что вы здесь делаете? — сердито спросила она.

Лена показала удостоверение:

— Старший комиссар Лоренцен из Управления уголовной полиции города Киль. Мы пришли из-за смерти твоей подруги.

Лиза Беренс, пятнадцать лет. Невысокая, полненькая, но пытается скрыть это под широким свитером. Длинные светлые волосы, собранные в небрежный хвост.

— Ты будешь готовить суп? — поинтересовалась Лиза, повернувшись к бабушке.

— Суп? — растерянно переспросила та.

— Да, мы собирались пообедать овощным супом.

Старушка кряхтя поднялась и сердечно попрощалась с Йоханом:

— Всего вам хорошего, молодой человек!

Дождавшись, пока она выйдет из комнаты, Лиза плотно закрыла дверь.

— Садитесь, — попросила Лена.

Помедлив, девушка подчинилась.

— Я ничего не знаю, — недружелюбно сказала она.

— Когда ты в последний раз видела Марию? — спросила Лена.

— В понедельник на школьном дворе. Как и все остальные. Мы учились в разных классах.

— Но вы были близкими подругами.

— Да, мы были подругами.

— Мария часто у тебя ночевала?

— Только тогда, когда ее родители уезжали с острова.

— Твоя бабушка хорошо знает Логенеров?

— Они ходят в одну… церковь. Но вы наверняка уже в курсе.

— Пожалуйста, вспомни вашу с Марией последнюю ночевку. В ту ночь произошло что-нибудь необычное?

— Необычное? Не понимаю, о чем вы. Мы посмотрели фильм и легли спать.

— А что вы делали после школы?

— Сразу пошли домой. Бабушка приготовила нам обед.

— Мария ладила с родителями?

— Не знаю.

— Она с кем-нибудь встречалась?

— Встречалась? Вы в том смысле, был ли у нее парень? Нет, конечно.

— Почему «конечно»?

Поколебавшись, Лиза сказала:

— Родители Марии не хотели, чтобы она встречалась с парнями. — Она немного помолчала, а потом добавила: — Да и Мария не хотела ни с кем встречаться.

— Последние несколько недель Мария вела себя как обычно? Ты не заметила ничего странного в ее поведении?

— Нет, не заметила, — ответила Лиза, снова замкнувшись в себе. — И она мне ничего не говорила.

— Мария была верующей?

— Ну… наверное? — Лиза пожала плечами.

— Ты очень мало знаешь о своей лучшей подруге, — подытожила Лена.

Лиза не ответила.

— Твоя бабушка больна, — сказал вдруг Йохан.

— Больна? Ерунда какая! Да, с ногами у нее беда. И на велосипеде она кататься больше не может… Но в остальном бабушка совершенно здорова!

— Ты не хочешь, чтобы об этом стало известно, — продолжил Йохан, пропустив слова Лизы мимо ушей. — Но мы из полиции, а не из службы опеки. Нам нужно узнать, что именно произошло с Марией. Будет лучше, если ты честно все нам расскажешь.

Лиза вскинула голову, с вызовом глядя на Йохана.

— Не понимаю, что вы от меня хотите. Бабушка в полном порядке. Уходите. Мне нужно делать уроки.

Лена встала, и Йохан последовал ее примеру.

— Мой напарник прав, — сказала Лена, положив на стол визитку. — Мы вернемся завтра и повторим свои вопросы.

Лиза опустила взгляд:

— Не понимаю, что вы от меня хотите.

— До свидания, Лиза. Позвони, если передумаешь и захочешь поговорить.

Когда они вышли из комнаты, Лиза не сдвинулась с места.

— Здесь все что-то скрывают, — вздохнул Йохан по дороге к машине. — Старушка с первого взгляда напомнила мне мою бабушку. Уверен, у нее ранняя стадия деменции. Она не слышала и не видела, чем занимаются девочки.

— Я тоже так думаю, — согласилась Лена и рассказала о доске с записками-напоминалками, которую видела на кухне, и о состоянии холодильника. Потом она добавила: — Ты был таким обходительным с госпожой Беренс! Спасибо.

— Не за что, — отозвался Йохан и отвел взгляд, смутившись от похвалы. Лена невольно улыбнулась, а потом произнесла:

— Уверена, завтра девочка все нам расскажет. Не было смысла на нее давить.

Когда они сели в машину, у Лены завибрировал телефон. Пришло сообщение, в котором говорилось, что десять минут назад криминалисты из технического отдела заметили сигнал, исходящий от планшета Марии. Лена тут же показала сообщение Йохану.

— Планшет в сети. Введи координаты.

Она уже выезжала на главную дорогу, когда Йохан сказал:

— Он где-то в школе!

Лена выставила на крышу машины сигнальные огни, включила сирену и на полной скорости помчалась через весь город к школе. Йохан связался с местной полицией и попросил прислать подкрепление. Патрульная машина подъехала к школе почти одновременно с ними, из нее выскочили двое офицеров, одним из которых был Арно Брандт.

— Мы ищем планшет Марии. Он был в сети минут двадцать назад, — сообщил Йохан, обращаясь к ним.

— Двадцать? Тогда его уже и след простыл, — пробормотал Брандт.

Его напарник кивнул.

— Нужно объехать всю округу, — попросила Лена, не обратив внимание на замечание Брандта. — И составьте список учеников, которых увидите.

Брандт хотел было что-то сказать, но передумал, махнул своему напарнику и вернулся в машину.

— Пойдем в школу, — предложила Лена, повернувшись к Йохану. — Вряд ли в это время там много учеников.

Они помчались к главному входу, потом Лена свернула направо в коридор, а Йохан побежал наверх по лестнице, крикнув, что начнет поиски с верхнего этажа. На первом этаже большинство помещений оказались заперты, только в двух классах все еще шли занятия. В одном было всего десять учеников. Лена представилась и спросила, есть ли у кого-нибудь из них планшет. Когда все ученики ответили отрицательно, она попросила их открыть портфели. По помещению пронесся возмущенный ропот.

— Простите, но я вынуждена настаивать, — сказала Лена и, когда через две минуты обыск был закончен, добавила: — Спасибо за содействие.

Потом она вышла и направилась в следующий класс.

— Ничего! — объявил Йохан, когда через полчаса они с Леной встретились на лестнице. — Я смог проверить только три класса. У тебя что?

— Тоже ничего, — вздохнула Лена. — Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой…

— Меня задержал директор. Он бы с удовольствием меня отсюда вышвырнул, — сердито сказал Йохан. — Что, по их мнению, мы здесь делаем?

— Он беспокоится о репутации школы. Его можно понять. Как бы то ни было, нам нужно с ним поговорить.

— Да, но немного содействия пришлось бы весьма кстати! К слову, я только что прошел мимо целого ряда шкафчиков. У Марии ведь тоже был личный шкафчик?

— Да. Здешние полицейские обыскали его еще во вторник. Внутри ничего не было.

— Может, нам тоже стоит в него заглянуть? Ситуация-то изменилась.

— Да, я тоже об этом подумала. Но криминалисты из Киля будут добираться сюда целую вечность. Не будь они так далеко, я бы…

— Я захватил с собой свой чемоданчик. Он в машине… которая, к сожалению, осталась на пирсе.

Лена знала о маленьком «хобби» Йохана: в прошлом, когда Йохан был кандидатом на звание комиссара, он прошел длительную стажировку в отделе криминалистики и обзавелся собственными инструментами для проведения экспертизы.

— Да, так будет проще всего. Давай узнаем, нашли ли что-нибудь наши коллеги.

Лена вытащила телефон и позвонила Брандту.

— Как у вас дела? — осведомилась она.

— Мы проверили десять учеников, но ничего не нашли. Мой напарник как раз составляет для вас список.

— Спасибо. До которого часа вы сегодня дежурите?

— Вообще-то до трех, но я, конечно, задержусь.

— Хорошо, спасибо. Тогда увидимся позже, — сказала Лена и отключилась.

К этому времени они подошли к кабинету директора. Лена постучала и вошла.

— У вас найдется минутка?

— Проходите, — вздохнул сидевший за столом господин Шредер.

— Еще раз простите за вторжение, но дело срочное, — сказала Лена, когда они с Йоханом сели напротив. — Мы разыскиваем пропавший планшет Марии Логенер.

— Пожалуйста, очень вас прошу, предупредите, если еще соберетесь проводить в школе какие-нибудь следственные мероприятия. Конечно, очень печально, что Мария покончила с собой, но ваше рвение кажется мне несколько чрезмерным.

— Сегодня мы открыли уголовное дело из-за гибели Марии. Это означает, что мы не исключаем причастность сторонних лиц.

— Вы говорите про… убийство? — в ужасе спросил господин Шредер.

— В худшем случае да, — ответила Лена, — Как бы то ни было, расследование займет какое-то время. Думаю, вы и сами понимаете, что нам не удастся обойти вниманием школу.

— Кто… вы же не думаете, что Марию убил кто-то из нашей школы? Этого не может быть!

— Как я уже сказала, сейчас мы ищем планшет Марии. Час назад его сигнал запеленговали в окрестностях школы.

— Значит, его просто украли. Но убийство… — Господин Шредер замялся. Казалось, он и сам понимал, насколько нелогичным звучит его предположение.

— Если не ошибаюсь, у десятиклассников примерно час назад закончились занятия?

Господин Шредер кивнул.

— В таком случае мне нужен список всех десятиклассников, — продолжила Лена. — На этот раз не только имена, но и адреса с номерами телефонов.

— Я не имею права выдавать вам эту информацию.

— К завтрашнему утру я могу получить ордер.

Господин Шредер заколебался, но своего решения не изменил.

— Тогда и приходите.

— Как вам будет угодно. Кроме того, сейчас мы бы хотели заглянуть в шкафчик Марии. Завтра комиссар Грасман проведет криминалистическую экспертизу.

Господин Шредер страдальчески вздохнул, но взял телефон и попросил завхоза зайти к нему в кабинет.

— Что-нибудь еще? — резко спросил он.

— Как давно в школе работает Ева Брааш? — спросил Йохан, доставая блокнот.

— Два года. А что?

— Она руководит театральным кружком?

— Верно.

— Мария ходила в этот кружок? Если да, то до каких пор?

Господин Шредер повернулся к компьютеру, что-то напечатал, а потом сказал:

— Да, Мария была членом театрального кружка. И, судя по нашим данным, оставалась им до самой смерти. А впрочем, подождите… — Он взял со стола стопку бумаг и пролистал. — Да, я-таки был прав. Мария ушла из кружка около трех недель назад. Наверное, секретарь не успела обновить список посещаемости. — Господин Шредер отодвинул бумаги в сторону. — Почему вас это интересует?

— Мы только приступили к расследованию и пытаемся собирать максимум информации. — Лена поднялась с места. — Любая мелочь может оказаться важной. Мы свяжемся с вами по поводу списка учеников, когда получим ордер.

В следующую секунду в дверь постучали, и в кабинет заглянул завхоз — мужчина средних лет.

— Вы хотели меня видеть?

— Господин Алерс, будьте так добры, покажите комиссарам один из шкафчиков.

— Да, конечно. Какой именно?

— Тот, который принадлежал Марии Логенер, — ответила Лена. — Вы открывали его во вторник после того, как девочку объявили пропавшей.

— Хорошо.

Прощание с господином Шредером вышло прохладным, но Лена настояла на том, чтобы пожать ему руку.

— Не волнуйтесь. Я тоже заинтересована в том, чтобы репутация школы не пострадала.

Выйдя из кабинета, Лена с Йоханом последовали за завхозом по длинному коридору и вскоре оказались перед рядом шкафчиков. Завхоз вынул из кармана универсальный ключ и открыл дверцу одного из них. Увидев внутри темно-синий рюкзак, он сделал шаг назад.

— Что это? — испуганно вскрикнул он. — Девочка умерла, она не могла…

— Хотите сказать, рюкзака не было, когда вы открывали шкафчик в прошлый раз? — спокойно уточнила Лена.

— Шкафчик был абсолютно пустым! Спросите у своих коллег!

— Мария могла вернуться в школу после того, как шкафчик открывали?

— Нет, во вторник точно не могла. Если только в среду утром…

— Но в среду утром она уже была мертва, — пробормотала Лена.

Йохан вытащил из кармана латексные перчатки, надел их и осторожно достал из шкафчика рюкзак. Медленно открыл и заглянул внутрь.

— Планшета здесь нет, — наконец констатировал он, развернул большой полиэтиленовый пакет и положил в него рюкзак.

— Что теперь? — спросил завхоз, который еще не отошел от потрясения.

— Никому не рассказывайте о произошедшем, очень вас прошу, — сказала Лена и для верности повторила: — Никому ни слова, слышите?

— Да-да. Буду нем как рыба.

— Сейчас мы опечатаем шкафчик и вернемся завтра утром, чтобы провести криминалистическую экспертизу. — Лена повернулась к Йохану и спросила: — Во сколько хочешь начать?

— В семь? — нерешительно отозвался тот и обратился к завхозу: — Вы сможете впустить меня в это время?

— Да, конечно. Вообще не проблема. Буду ждать вас в семь часов у главного входа.

Йохан закрыл шкафчик и опечатал его бумажной лентой.

Глава 12

Лена с Йоханом вышли на школьную парковку, нерешительно остановились и переглянулись.

— Ты ведь тоже проголодался? — спросила Лена.

Йохан раздраженно передернул плечами.

— Нет, я сыт по горло той хренью, которая здесь происходит. Все вокруг что-то скрывают, откуда-то берутся подозрительные вещи, которых раньше не было… — Он замолчал, переводя дыхание, а потом произнес: — Знаешь, а я не прочь перекусить.

— Когда я училась в школе, то покупала в итальянском ресторанчике пиццу навынос и шла на пляж. — Лена запрокинула голову и оценивающе посмотрела на небо. — Судя по всему, дождя не предвидится. Ну что, как тебе идея?

— Звучит отлично. А в итальянском ресторанчике продают пиво навынос?

— Даже если не продают, то мы это исправим, — широко улыбнувшись, ответила Лена.

Полчаса спустя они с Йоханом уже сидели на арендованных шезлонгах, держа на коленях по коробке с пиццей.

— Приятного аппетита, — пожелала Лена.

По дороге на пляж она позвонила Варнке и попросила, чтобы тот получил судебный ордер для господина Шредера. Варнке в свою очередь сообщил, что вскрытие закончено, а результаты лабораторных исследований будут готовы в ближайшие несколько дней.

Лена с Йоханом ели в полном молчании. Прилив достиг наивысшей точки подъема, с моря мягко дул ветер. Лена глубоко вдохнула соленый воздух. Этот день отнял у нее много сил. Неожиданная встреча с отцом, пренебрежительные замечания комиссара Брандта, опросы многочисленных свидетелей… Прежде Лене редко приходилось натыкаться на такую дружную стену молчания. Даже учительница не сочла нужным упомянуть о том, что Мария ходила в театральный кружок… Единственным лучиком надежды была Роза Логенер, которая решилась пойти против мужа и нарушила молчание. Лена надеялась, что завтра они с Розой смогут поговорить наедине и та расскажет о том, как жила Мария.

— Да уж, запутанное дело нам досталось, — сказала Лена с набитым ртом, потом взяла последний кусочек пиццы и отложила картонную коробку в сторону.

Йохан кивнул и отпил воду из бутылки.

— У меня нехорошее предчувствие, которое подсказывает, что в ближайшие дни нас ожидает еще множество сюрпризов.

— Согласна. — Лена вытерла рот салфеткой и громко вздохнула. — Что ж, ладно. Давай попробуем разложить этот хаос по полочкам.

— Что, сейчас? — удивился Йохан и откинулся на спинку шезлонга, подставляя лицо солнцу. — Разве наш рабочий день еще не закончился?

— Ого! — усмехнулась Лена. — Комиссар Грасман показал себя с совершенно новой стороны!

— Комиссар Грасман стал старше и мудрее. Спасение мира — занятие крайне утомительное.

Лена разразилась заливистым смехом.

— Забудь про мир. Мы на Фёре, маленьком острове в Северном море. Уж его-то мы должны защитить от зла.

Йохан театрально застонал:

— Ну, если настаиваешь…

— Хорошо, этот момент прояснили. Идем дальше. Что у нас есть? Пропадает четырнадцатилетняя девочка, сорок восемь часов спустя ее находят мертвой на пляже. Вопрос первый: где она была? Она сбежала или ее похитили? Если предположить, что Мария все это время находилась на острове, то места, где она могла спрятаться, можно по пальцам пересчитать. Вероятность того, что Мария спала на улице, крайней мала. Значит, она ночевала у своей подруги Лизы? Или у Марии были другие друзья, готовые ее приютить? Или ее держали взаперти? Может, она встретила незнакомца, который увел ее и запер в каком-нибудь домике для отдыха?

— Марии не шесть лет, — возразил Йохан, устраиваясь в шезлонге поудобнее. — Разве она пошла бы непонятно куда с незнакомцем? Да и потом, у нас нет никаких оснований предполагать, что Марию похитили.

— Я тоже думаю, что этот вариант маловероятен. И все же нужно обратиться к людям. Можешь связаться с «Вестником острова» — это местная газета? Пусть опубликуют объявление с обычными вопросами: кто видел Марию, где, когда и тому подобное.

Йохан сел прямо и вытащил из кармана записную книжку.

— Сделаю.

— Переходим ко второму вопросу. Судя по результатам вскрытия, примерно две-три недели назад Мария стала жертвой изнасилования.

— Где это случилось? — продолжил Йохан. — Какие у нас подозреваемые? Почему Мария никому ничего не рассказала? Если повезет, то доктор Штанке сможет еще сузить наиболее вероятное время совершения преступления, но я бы на это не надеялся.

— И я, — вздохнув, согласилась Лена. — Нам и так невероятно повезло, что синяки со ссадинами не успели сойти.

Она встала с шезлонга и принялась расхаживать взад-вперед, вслух размышляя:

— Насколько мы знаем, Мария не оставалась без присмотра родителей. Исключение составляют два случая: ночевка в доме Гесы Беренс и день, когда они с родителями были на церковном собрании. Госпожа Беренс наверняка бы заметила, если бы что-то произошло. Завтра нужно будет установить, что происходило в ту ночь и на следующее утро. О церковном собрании мы знаем только то, что оно проходило в общественном центре в Утерзуме. Где была Мария во время собрания? И с кем? Может, для молодежи в общине есть какая-нибудь своя программа? Еще нужно связаться с классным руководителем. Может, за последние три недели в школе отменили один из уроков и Мария отправилась на пляж, где на нее и напали?

— Сделаю, — кивнул Йохан, записывая что-то с блокнот. — У меня есть номер его мобильного. — Он похлопал по шезлонгу. — Ты не могла бы сесть? Твои метания меня нервируют.

Лена послушно села и стала рисовать ногой круги на песке.

— Думаю, следует исходить из того, что Мария знала преступника. Кто из ее окружения подходит на эту роль? Нужно побольше узнать об ее друзьях и знакомых… Если завтра Лиза Беренс откажется с нами говорить, то придется на нее надавить. Ни за что не поверю, что лучшая подруга может знать так мало, как Лиза сегодня утверждала.

— Остаются родители и прихожане церкви, которых так просто не расколоть. Очень сомневаюсь, что люди из списка Розы Логенер окажутся разговорчивее, чем ее муж. Он отвечал мне так, словно я пытался выпытать у него государственные тайны.

Лена снова встала, потянулась и сделала глубокий вдох. Она по опыту знала, что первоначальный этап расследования играет важную роль. Сейчас главное — пустить расследование в правильном направлении.

— Вопрос третий: имеют ли семья и религиозная община какое-то отношение к исчезновению и смерти Марии? Как Мария на самом деле относилась к общине? Я уже не уверена, что Иоганна права. Возможно, она проецирует на младшую сестру свои конфликты с родителями.

— Не думаю, — отозвался Йохан, снова откинувшись на спинку шезлонга. — Мария была подростком, она не могла разделять дурацкие устаревшие взгляды своих родителей.

Лена окинула Йохана выразительным взглядом, и тот пошел на попятную:

— Да-да, помню, мы должны подходить к делу непредвзято.

Лена опустилась на песок и задумчиво продолжила:

— Вопрос четвертый: как рюкзак оказался в шкафчике Марии? Во вторник его там не было, и завхоз клянется, что Мария не приходила в школу в тот день. Возможно, он ошибается, но зачем ей было оставлять рюкзак в шкафчике? Полная бессмыслица. И тут перед нами встает следующий вопрос: где планшет?

Йохан задумчиво развел руками.

— У преступника? Но зачем он его включил? Это же глупо и неосмотрительно.

— Возможно, преступник не знал, что в планшете есть сим-карта и что он автоматически подсоединится к Интернету.

— Возможно. Но если ты права, значит, преступника следует искать в школе? Может, Марию убил кто-то из одноклассников?

— На данный момент ничего нельзя исключать, — отозвалась Лена, наблюдая за тем, как несколько чаек кружат над морем. — Нам нужно побольше узнать о школьном окружении Марии. Можешь проверить прошлое ее учителей?

— Хорошо, — сказал Йохан, записывая. — Но очень сомневаюсь, что что-нибудь найду.

— Может, ты и прав, но сейчас мы должны рассмотреть все варианты. Нам ничего не остается, кроме как проверять окружающих, исключая их из подозреваемых одного за другим.

— Что насчет пятого вопроса?

Лена вздохнула и вытянула ноги.

— Я подумаю о нем по дороге на Амрум. — Она посмотрела на часы. — Если потороплюсь, то успею на пятичасовой паром. Можешь, пожалуйста, взять на себя Брандта и его список?

— Конечно, — с готовностью отозвался Йохан и захлопнул блокнот. — Мне все равно нужно в участок — отдать рюкзак.

— Скажи, чтобы его отправили в Киль. Если на рюкзаке остались какие-то следы — а следы должны были остаться, не призрак ведь подложил его в шкафчик, — то наша группа экспертов-криминалистов их точно найдет.

Лена, вздохнув, поднялась на ноги. Йохан последовал ее примеру. Лена заперла шезлонг и помахала в воздухе ключом:

— Предлагаю пока оставить ключик у себя. У этого тайного штаба есть свои преимущества. Думаю, он нам еще пригодится.

— Согласен. Интересно, начальство согласится записать его как рабочие расходы? — усмехнулся Йохан.

Купив билет на паром, Лена обнаружила, что все автомобильные места заняты. Тогда она оставила машину у пирса, поднялась на паром пешком и позвонила Эрику. Тот предложил приехать за ней в Витдюн.

Небо тем временем затянула плотная пелена облаков, температура упала до двадцати градусов. Впрочем, если верить погодному виджету, то к вечеру небо прояснится.

Лена направилась к своему любимому месту у ограждения, где сейчас никого не было. Ее светлые волосы развевались на ветру. Она запрокинула голову назад и закрыла глаза, чувствуя, как по телу разливается приятная безмятежность. Несмотря на то, что Киль стоит на берегу Балтийского моря, Лена скучала по запаху Северного моря. И по крикам чаек. Неужели здесь чайки кричат иначе? И ветер другой? Или она, Лена, меняется? Все эти годы она скучала по Амруму и Северному морю, пусть и не признавалась в этом даже себе. Только сейчас, в это самое мгновение, она поняла, как сильно скучала по дому. И по Эрику, наверное, тоже?

Звонок телефона оторвал Лену от мыслей о будущем. Она взглянула на экран. Леон. После того как планшет подключился в сети, Леон должен был получить доступ к данным. Последние несколько часов Лена изо всех сил сдерживалась, чтобы не позвонить ему. Она знала: Леон позвонит сам, если что-нибудь найдет.

— Привет, Леон. Сумел что-нибудь выяснить?

— Стал бы я звонить, если б не сумел?

— Кто знает. Мы же всегда так мило общаемся.

Лена будто наяву представила, как хакер закатил глаза. Через несколько секунд он хмыкнул и сказал:

— Планшет был в сети. Но ты наверняка и сама знаешь.

По меркам Леона такой ответ был более чем развернутым.

— Да… — пробормотала Лена, ожидая продолжения.

— Времени было мало.

— Слишком мало?

Леон рассмеялся.

— Просто мало. Мне нужно время. Тут сам черт ногу сломит.

— Можешь сказать мне что-нибудь поконкретнее?

— Облако.

— Она сохранила свои данные в облаке?

Леон промолчал — видимо, решил не отвечать на такой очевидный вопрос.

— Но ты пока до него не добрался? — задала Лена следующий вопрос.

— Нет.

— Но ты в процессе?

Леон снова промолчал.

— Нашел что-нибудь еще?

— Она постоянно зависала в мессенджере, — сказал Леон так презрительно, будто общение в публичном мессенджере был страшной глупостью.

— Пришлешь мне название? — спросила Лена и, не дожидаясь его ответа, продолжила: — Ты нашел что-нибудь еще?

— Куски из истории сообщений. Времени было мало.

— С этими… кусками можно что-нибудь сделать?

— Я работаю над этим.

— Позвони, если будут новости, ладно?

Вместо ответа Леон отключился, даже не попрощавшись.

— И тебе хорошего вечера, — пробормотала Лена, засовывая телефон обратно в карман. Если Леон прав — в чем Лена ни на секунду не сомневалась, то Мария, похоже, общалась не только с сестрой. Итак, благодаря Леону возникает пятый вопрос: с кем Мария переписывалась? Вышло ли их общение за пределы виртуального мира? При чем тут облако? Что Мария там хранила? Наверняка что-то важное. Может, дневник?

Похоже, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Завтра должно прибыть подкрепление из Фленсбурга, и тогда расследование пойдет быстрее.

— Завтра будет новый день, — пробормотала Лена и повернулась к морю.

Глава 13

Эрик ласково обнял Лену, поцеловал ее и спросил:

— Ты что-нибудь ела?

— Пиццу, сидя на шезлонге, — ответила Лена.

— Вот это да! Хорошая у тебя работа. Мне тоже надо было податься в госслужащие.

— Увы, ты опоздал. И потом, ты нравишься мне таким, какой ты есть.

Лена фыркнула от смеха, представив Эрика в рубашке и галстуке.

— Эй, почему ты смеешься?

Лена поцеловала его.

— Потому что ты в костюме — это смешно.

— Значит, стиль мне менять не стоит, — усмехнулся Эрик, жестом указывая на свою одежду.

— Ни в коем случае. Не хочешь прогуляться по пляжу? — предложила Лена. — Следующие дни обещают быть дождливыми, поэтому давай насладимся теплыми осенними деньками… пока они еще теплые. А после прогулки можно будет заглянуть в кафе.

— Я только за, — ответил Эрик. — Вперед. Мой «Роллс-Ройс» ждет.

— Трудный день? — спросил Эрик, нарушив молчание.

Некоторое время они гуляли по Книпзанду, пляжу, который тянулся вдоль западной части острова. Начинался отлив. Туристов почти не было, и Лена наслаждалась тишиной, в которую гармонично вплетались шелест волн да приглушенные крики чаек.

— Скорее всего, версию о самоубийстве придется исключить. Это все, что пока известно.

— Хочешь сказать, что девушку убили?

— Да. К сожалению. Расследовать такие дела — все равно что на ощупь бродить в темноте, по крайней мере, поначалу. Если, конечно, преступник не сознается, или если возможный подозреваемый не только один.

— Звучит как мозаика из тысячи похожих кусочков.

— Хорошее сравнение. Первые сорок восемь часов после преступления — самые важные для расследования. Если за это время мы не найдем никаких зацепок, то с каждым последующим днем найти их будет труднее. И так, пока однажды дело не осядет в архиве, под сотней других дел.

Эрик нерешительно пожал плечами:

— Ты находишься под серьезным давлением.

— На данном этапе я не замечаю давления. Только потом, когда дело так или иначе будет закрыто, я почувствую, как устала. Но осознание того, что ты засадил плохих парней за решетку, — лучшая награда.

Они остановились, глядя на Ваттовое море. Эрик провел пальцами по ладони Лены, а потом крепко ее сжал.

— Наверное, мы смотримся странно, — пробормотал он.

— Потому, что стоим, держась за руки?

— И поэтому тоже.

— Держаться за руки можно только семнадцатилетним?

— Это ты мне скажи, — отозвался Эрик.

Лена положила голову ему на плечо.

— Честно говоря, мне наплевать на то, как нужно вести себя в нашем возрасте. Что есть, то есть. Мы живем здесь и сейчас.

— А завтра?

— Завтра будет завтра, — тихо вздохнула Лена. — Понимаю, о чем ты думаешь. Я тоже порой задумываюсь о будущем и о нас. Но сейчас мне нечего тебе ответить. Я боюсь, что наши отношения не выдержат, если мы не дадим друг другу время.

Эрик некоторое время молчал, потом подобрал небольшую дощечку, выброшенную морем на берег, и зашвырнул ее в илистую отмель.

— Мы уже потеряли столько времени… полжизни. — Он шумно вздохнул. — А вдруг получится наоборот? И мы расстанемся, если дадим друг другу слишком много времени. Ты живешь меж двух миров. Как мы сможем быть вместе в таких условиях?

— Эрик, пока я не могу предложить тебе никакого решения. Но многим парам удается поддерживать отношения на расстоянии, и…

— Может и так, но я ненавижу расстояние. И ждать я тоже ненавижу — терпение никогда не входило в список моих добродетелей, помнишь? Разве мы уже не староваты?

— Если повезет, мы проживем еще лет сорок! А ты спрашиваешь, не староваты ли мы? Староваты для чего? — произнесла Лена и остолбенела.

Неужели Эрик говорит о детях? Но ведь у них еще полно времени, чтобы завести детей! Лена вздрогнула, испугавшись собственных мыслей.

Эрик понял, о чем она думает, потому что спросил:

— Ты не хочешь завести семью?

Он говорил так тихо, что поначалу Лена засомневалась, что правильно его услышала. А потом по взгляду поняла: да, правильно.

— Не знаю, Эрик. Правда, не знаю.

Эрик подобрал с песка еще одну дощечку, но вместо того, чтобы бросить, принялся рассматривать ее со всех сторон.

— Только посмотри, что море делает с деревом. Уму непостижимо. Похоже на волшебное превращение. Это уже не просто какой-то кусок древесины, у него свой собственный характер. Как и у нас.

Лена нежно поцеловала Эрика и предложила:

— Давай пойдем дальше. Или вернемся назад.

— Знаешь, я бы не отказался от глотка виски тридцатилетней выдержки, — усмехнулся он. — Если, конечно, госпожа старший комиссар позволит мне потом сесть за руль.

— Госпожа старший комиссар сейчас не при исполнении, — ответила Лена, взяв Эрика под руку.

— Отлично. Председатель острова тоже.

Эрик разблокировал дверцы своего старенького «Гольфа» и сел за руль.

— Ну что, домой?

— Можешь высадить меня у тетушки Бекки? Хочу заглянуть к ней ненадолго, на полчаса или около того.

— Конечно, — кивнул Эрик. — Я все равно собирался приготовить нам что-нибудь поесть.

По голосу было слышно, что он разочарован. Лена хотела было уже сказать, что передумала, но вовремя остановилась. Она уже дважды отменяла встречу с тетушкой Бекки, а ведь та — ее семья. У Эрика нет на Лену исключительных прав. Именно поэтому она ненавидит отношения: люди цепляются за партнеров, вызывая у них чувство вины.

— Я к ней ненадолго, — сказала Лена. — Кто знает, насколько беспокойными окажутся следующие несколько дней.

Эрик кивнул и, выехав со стоянки, поехал в сторону Нордорфа.

Тетушка Бекки открыла дверь после второго звонка.

— Девочка моя! Вот уж не думала, что ты приедешь… Заходи, я как раз заварила чай.

Лена обняла тетушку Бекки и спросила:

— Как поживаешь, тетушка?

— Все хорошо, девочка моя, — отозвалась та и повела Лену в дом. — Что-то ты бледненькая. Эрик рассказал, что на Фёре нашли мертвую девушку и что ты расследуешь ее смерть. Я очень рада, что тебе удалось выкроить минутку и заглянуть ко мне.

Тетушка Бекки достала из кухонного шкафчика вторую чашку и налила Лене чаю.

— Ты надолго приехала?

— Точно не знаю. Посмотрим, как пойдет расследование. Но дня три-четыре я точно здесь пробуду.

— Ты каждый вечер возвращаешься на Амрум?

— Зависит от работы. Вообще-то у меня отпуск, но его придется отложить. Но зато тогда я смогу провести с тобой гораздо больше времени.

Лена взяла в руки чашку, пригубила чай и оглядела кухню, которую всегда так любила. Старый кухонный шкафчик, доставшийся тетушке Бекки в наследство от бабушки, большой деревянный стол, плетеные стулья, стоявшие здесь столько, сколько Лена себя помнила, большие часы с маятником, которые старательно отбивали каждый час, газовая плита не первой молодости… На стене висела полка с баночками для специй, рядом с ней — фотография покойного мужа тетушки Бекки. Для Лены эта кухня была воплощением уюта.

— Ну и отлично, — кивнула тетушка Бекки, — Уверена, Эрик очень рад. Почему он не зашел?

— Мы были на пляже, я захотела прогуляться. А потом мы пошли в пляжное кафе и немного выпили.

— И поэтому он не зашел? — удивилась тетушка Бекки.

— Нет, конечно. Он поехал домой, потому что хотел приготовить поесть, — путано принялась объяснять Лена. — Я сказала, что заеду к тебе на полчасика. Рано утром мне снова придется ехать на Фёр… Поэтому неудивительно, что я… — Лена запнулась. Почему она так разволновалась, когда речь зашла об Эрике?

Тетушка Бекки многозначительно приподняла брови.

— У вас с Эриком все хорошо?

Лена пожала плечами.

— В общем-то да, но Эрик… Ему нужна стабильность. А я не могу ему ничего обещать. Да и как? — Она страдальчески вздохнула. — Он спит и видит, чтобы я бросила работу и переехал на Амрум.

— Мне кажется, ты к нему несправедлива, — заметила тетушка Бекки. — Уверена, он бы никогда не стал требовать, чтобы ты бросила работу. Или он потребовал?

— Пока нет, — уныло ответила Лена. — Но я чувствую его настроение. И мне оно не нравится. Эрик ждёт, чтобы я сделала выбор, который не могу или не хочу сейчас делать. Иногда я кажусь себе влюбленной девчонкой, а временами Эрик так давит, что хочется убежать от него подальше.

Тетушка Бекки ласково потрепала Лену по руке.

— Нельзя закрывать глаза на свои чувства. Не отступай, объясни Эрику, как обстоят дела. Вам нужно поговорить. Молчание и недопонимание приведут вас в тупик.

— Согласна, но высказать все это вслух не так-то просто… — Лена снова вздохнула. — Прости, что гружу тебя своими проблемами. Ты и так…

— Во-первых, ничем ты меня не грузишь, — перебила тетушка Бекки. — А во-вторых, для чего еще существует семья? У тебя есть работа, которую ты любишь и не хочешь бросать. Эрик построил жизнь на Амруме и не хочет отсюда уезжать…

— Не похоже, что нас ждет радужное будущее, — вставила Лена.

— Куда подевалась моя любимая племянница? — усмехнулась тетушка Бекки. — Лена, которую я знаю, ничего не боится, любит жизнь и находит выход из любой ситуации. Она не могла внезапно исчезнуть. Нет, она просто немного запуталась, но она все еще прежняя Лена.

Лена встала из-за стола, обняла тетушку Бекки и расцеловала ее в обе щеки.

— Спасибо, тетушка. Наверное, я и правда вижу все в черном цвете. Мы с Эриком найдем решение… А теперь расскажи, как поживаешь. Как твое здоровье, как спина? Ты уже ходила к врачу?

Эрик разложил по тарелкам салат и добавил сверху жареных креветок. Потом поставил тарелку перед Леной и сел рядом с ней за стол.

— Я купил новое вино. Попробуй, думаю, тебе понравится. «Вайсбургундер», белое вино с легкой кислинкой и нежным яблочно-грушевым ароматом.

Лена сделала глоток и одобрительно хмыкнула.

— Фантастика! Откуда оно у тебя?

— Заказал по Интернету из Ганзейского винного магазина. — Он широко улыбнулся. — Они доставляют даже на Амрум.

— С каких пор ты стал разбираться в винах?

Эрик рассмеялся.

— Ты меня раскусила! Я выучил описание вина, чтобы произвести на тебя впечатление.

Лена улыбнулась.

— Тебе удалось. Мне бы пришлось все это выписать и потом зачитать. — Она попробовала креветку. — Очень вкусно. Как, впрочем, и всегда.

— Попробуй домашнего хлеба, — предложил Эрик, передавая ей корзинку.

— Когда ты успел его испечь?

— Встал рано. И раз уж моя возлюбленная уехала ловить плохих парней…

Лена с наслаждением набросилась на аппетитный салат с легкой заправкой из бальзамического уксуса и на креветки, обжаренные в чесноке и луке.

— Вот что нужно после такого безумного дня, — сказала она, поднимая бокал. — За что выпьем?

Эрик на мгновение задумался, а потом ответил:

— За нас! За нашу любовь! Долгих нам лет жизни!

Они чокнулись. Лена сделала глоток и снова подняла бокал:

— И за вновь обретенную любовь, которую я хранила в сердце все эти годы.

Эрик ответил Лене взглядом, от которого по телу распространилось тепло. Она встала и протянула Эрику руку.

— Пойдем, я знаю одно очень уютное местечко.

Эрик покрывал живот Лены поцелуями.

— Эй, мне щекотно, — тихо хихикнула она.

Эрик поднял взгляд:

— Правда? Не знал, что ты боишься щекотки.

Лена взъерошила его густые черные волосы.

— Лжец. — Она притянула Эрика и нежно поцеловала.

— Я тебя люблю, — прошептал Эрик.

— И я тебя.

Некоторое время они лежали, глядя друг другу в глаза и улыбаясь. Наконец Лена спросила:

— Думаешь, мы справимся?

— Я не дам тебе снова уйти.

— Я не хочу никуда уходить.

— Мы справимся.

— А если нет?

— Тогда продолжим пытаться, — сказал Эрик, поглаживая ее по щеке.

— Обещаешь?

— Обещаю, — кивнул Эрик, заключая Лену в объятия и целуя ее.

— Тебе пора, — сообщил Эрик.

Они с Леной стояли на причале уже минут десять, не выпуская друг друга из крепких объятий. Спали они сегодня недолго и встали в половине пятого. Лена пошла в душ, Эрик сварил кофе, а потом они поехали в Витдюн.

— Дурацкий паром, — пробормотала Лена.

— Ты вечером вернешься?

— Надеюсь. Но обещать не могу.

Эрик поцеловал ее и повторил:

— Тебе пора, госпожа старший комиссар. Брандт тебя уже заждался.

— Я не знаю никакого Брандта.

— Зато я знаю. Передавай меня привет Йохану. И дай мне знать, придешь ты вечером или нет.

Лена неохотно отстранилась и, чмокнув Эрика в губы, побежала к парому. Поднялась на свое любимое место на палубе и помахала. Эрик становился все меньше и меньше, пока не превратился в едва различимую точку на горизонте. Лена помахала в последний раз, хотя знала, что Эрик больше ее не видит.

Чем дальше корабль удалялся от Амрума, тем сильнее становилось неприятное ощущение под ложечкой. Правильно ли она поступает, отмахиваясь от вопросов Эрика об их совместном будущем? Может, следовало поговорить с ним начистоту, а не тянуть его в постель? Как любила говаривать ее мама, отложить дело еще не значит отказаться от него совсем. После того как текущее расследование будет закрыто, Лене придется ответить на вопросы Эрика.

Холодный порыв ветра заставил поежиться и застегнуть куртку. Лена — детектив и раскрывала самые сложные дела, но ее собственные проблемы ставят ее в тупик. Она боялась того, что произойдет, и разрывалась, не зная, чего хочет. Как бы ей ни хотелось, простого решения здесь было не найти.

Глава 14

Стоило Лене сойти с парома, как ей позвонили.

— Доброе утро, Луиза, — поздоровалась она. — Что-то ты рано.

— Я только что отправила тебе предварительный отчет о вскрытии. Ты бы все равно перезвонила.

— Что ты нашла?

— Если в двух словах, то подозрение на изнасилование полностью оправдалось. Внешне телесные повреждения едва заметны, но вскрытие их подтвердило. Избавлю тебя от подробностей. И нет, я не могу точно определить, когда это случилось. От четырнадцати до двадцати одного дня назад. Точнее сказать не получится. Я и так сузила временные рамки настолько, насколько это было возможно.

— У жертвы в крови были признаки наркотических веществ?

— Не все сразу, госпожа старший комиссар. Я обнаружила у нее в моче наркотик, который применяют для изнасилования.

— Это точно?

— Ты сейчас серьезно спрашиваешь?

— Прости-прости. Но это значит, что Мария не сама перерезала себе вены. Ее убили.

— Учитывая дозу, девочка должна была потерять сознание.

— Она могла сама его принять? В качестве успокоительного, чтобы потом…

— Очень вряд ли. К тому же рядом не нашли ни бутылька, ни ампулы.

— Нельзя исключать, что она их заранее спрятала.

— Ну, это уже по твоей части. Я тут помочь не смогу.

Лена молчала, пытаясь переварить полученную информацию. С этой секунды придется рассматривать дело как явное убийство. Лена и раньше не верила в версию о самоубийстве, но все равно растерялась.

— Что, прости? — переспросила она.

— Тут я тебе помочь не смогу.

— Да, конечно. Ты права. — Лена на мгновение задумалась и перешла к следующему вопросу: — На теле девочки были следы чужой ДНК?

— Подожди, сейчас я до этого дойду. Она не была беременна. Спермы и недавних травм нет, поэтому не думаю, что перед смертью ее изнасиловали снова. А теперь о ДНК. Частички кожи под ногтями отсутствуют, так что можно с уверенностью предположить, что жертва не сопротивлялась. Но нужно дождаться результатов лабораторных исследований. Ты уже знаешь, что на месте преступления нашли темный волосок. Одежда все еще у экспертов, если на ней и есть следы чужой ДНК, то результат будет нескоро. Ты и сама знаешь, сколько времени уходит на такие анализы.

— От нескольких дней до недели, — со стоном произнесла Лена. — Неужели ты никак не можешь ускорить процесс?

— Я уже поставила задаче высший приоритет, но мои коллеги не волшебники и чудеса творить не умеют. Да, бывали случаи, когда результаты приходили через два дня. Это зависит от количества биоматериала и…

— Извини, Луиза, но я вынуждена тебя прервать. Буквально через минуту я буду в участке, и мне придется…

— Ничего страшного. Тогда перейду к самому главному. Мы уже говорили о порезах. Вчера вечером я снова их изучила.

— Нашла что-нибудь новое?

— Да, и это соответствует наличию наркотика. Порезы не могла нанести сама жертва. Судя по силе нажима ножа, его держали слева.

— Точно?

— Это не такая железобетонная улика, как, скажем, отпечатки пальцев, но… Как по мне, так это явный признак убийства. Не знаю, может, найдутся эксперты, которые со мной не согласятся. Я не нашла отчетов о похожих случаях, поэтому сейчас я на неизведанной территории. Подводя итог, скажу, что лично я не сомневаюсь, что это убийство. Чисто теоретически жертва могла нанести себе порез, но фактически ей бы не удалось сохранить такой ровный наклон и нажим. Да и потом, кто бы в стрессовой ситуации действовал подобным образом? Нет, нужно исходить из того, что к смерти девочки причастны сторонние лица. Наркотики, характер порезов… Я сегодня же передам отчет в прокуратуру.

Лена тем временем уже стояла перед полицейским участком.

— Спасибо, Луиза. Ты мне очень помогла.

— Не за что! Я сообщу, как только результаты исследований будут готовы.

— Еще раз спасибо. Не хочешь созвониться сегодня днем или вечером, просто поболтать?

— Звони. Я дома, — отозвалась Луиза.

Пока они прощались, Лена торопливо поднялась по лестнице. Йохан уже сидел перед ноутбуком и что-то печатал.

— Доброе утро, — бодро поздоровался он. — Принести тебе кофе?

Похоже, сегодня Йохан был в хорошем настроении.

— Да, пожалуйста. С молоком.

Лена поставила на стол рюкзак, достала из него ноутбук и быстро проглядела отчет о вскрытии, который прислала Луиза.

Йохан поставил чашку перед Леной и сел напротив.

— К полудню сюда прибудут три офицера из Фленсбурга. Я забронировал им номера в гостинице и сообщил, как нас найти.

— Отлично! Тогда во второй половине дня они уже смогут начать опрос свидетелей. Ты уже проверил людей из списка Розы Логенер?

— Только что закончил. — Йохан наклонился, достал из принтера два листа бумаги и протянул один из них Лене. — Все зарегистрированы здесь, на Фёре. Еще я проверил родителей Лизы Беренс. Скорее всего, придется поговорить и с ними.

— Отлично. Я попрошу Брандта, чтобы он одолжил нам одного из своих людей. Тогда у нас будет три команды по двое. Не думаю, что есть смысл оставлять одного из наших фленсбургских коллег в участке в качестве координатора.

— Все равно оставить его негде, разве что в коридоре. Как-нибудь да разберемся. — Йохан раскрыл свой блокнот. — Я кое-что разузнал о Еве Брааш и Ларсе Вайсдорне. Начнем с классного руководителя: тридцать пять лет, родился в Люнебурге, учился в Киле, проходил педагогическую практику в Шлезвиге, где потом проработал два года. Пять лет назад устроился работать в здешнюю школу. В общем, в его биографии нет ничего примечательного. Перейдем к госпоже Еве Брааш. Ей двадцать шесть лет, выросла в маленьком городке в Гессене — я не записал название, думаю, оно не пригодится. Тоже училась в Киле, но позже, чем Ларс Вайсдорн. Проходила практику во Фленсбурге, после чего два года назад переехала на Фёр.

— И? — спросила Лена, подозревая, что это еще не все.

— У меня во Фленсбурге есть приятель, он работает учителем. Я созвонился с ним до твоего прихода. В общем, ходили у них кое-какие слухи о Еве Брааш… — Для пущей интриги Йохан выдержал драматическую паузу.

— Говори уже, не томи! — потребовала Лена, беспокойно постукивая пальцем по столу.

— По слухам, у госпожи Брааш якобы были отношения с ученицей. — Йохан снова замолчал, и Лена нетерпеливо спросила:

— Сколько лет ученице?

И почему сегодня приходится вытягивать из него каждое слово? Такое чувство, будто ему нравится излагать информацию по крупицам!

— Девятнадцать. Выпускница. С точки зрения закона все нормально, но с этической точки зрения… Найти после такого работу будет непросто. Но как я уже сказал, дело ограничилось слухами. Потом ученица выпустилась, Ева Брааш перевелась в другую школу, и дело сошло на нет.

— Это все слухи. Знаешь, сколько по участку ходило слухов о том, что я не такая, как все? Даже если Ева Брааш и правда имеет определенные склонности, нас это не касается. Марии Логенер было четырнадцать…

— Почти пятнадцать, — перебил Йохан.

— Мы в любом случае собирались еще раз поговорить с Евой Брааш. Будем держать эту информацию в уме.

— Кстати, вчера я снова заходил к Иоганне Логенер. — Йохан сделал небольшую паузу между именем и фамилией.

— Зачем? — удивленно посмотрела на него Лена.

— Я бы свободен и подумал, что это может пригодиться.

— И? — скептически спросила Лена и подавила вздох, потому что подозревала, что Йохан заходил к Иоганне не только поэтому.

— Мы немного поболтали. Мне показалось, что если общение будет проходить в непринужденной обстановке, то Иоганна будет разговорчивее. Она жутко себя винит. Она давно подумывала о том, чтобы обратиться в службу опеки, но все никак не решалась.

— Почему?

— Боялась, что это ударит по Марии и что родители полностью изолируют девочку от внешнего мира. Как мне кажется, эти опасения более чем обоснованы. Конечно, обратись она в опеку, может, все было бы совсем иначе. Но задним умом…

— Что еще она сказала? — перебила Лена.

— Я спросил о самом первом допросе, который провели наши местные коллеги. Иоганна сказала, что поначалу к ее словам о пропаже сестры отнеслись несерьезно, пришлось настоять, чтобы у нее приняли заявление. Только потом ее нормально допросили.

— Я читала протокол допроса. Сказать, что допрос был проведен непрофессионально, — значит ничего не сказать. В этом Иоганна абсолютно права.

— Похоже, местная полиция относится к членам Свободной церкви крайне негативно. А Иоганну считают одной из них.

Лена наклонилась вперед и оперлась руками о стол.

— Не думаю, что это имеет отношение к расследованию.

— Возможно. Я просто хотел это озвучить. И, конечно, я снова поговорил с Иоганной об ее отношениях с Марией. В последние два года они редко виделись. Поначалу Иоганна еще приезжала к родителям на выходные, но потом две сестры общались друг с другом в основном по скайпу. Иоганна приезжала на остров раз в полгода, останавливалась, как и сейчас, у школьной подруги и тайно встречалась с Марией.

Лена встала из-за стола, подошла к окну и распахнула створки. Небо было ярко-голубым, и в воздухе пахло летом.

— Два года — большой срок в этом возрасте, — сказала она, повернувшись к Йохану.

— Совершенно верно. Но у меня сложилось впечатление, что сестры часто общались. Ну, вплоть до последних нескольких недель. Иоганна должна была пересдать несколько экзаменов, по одному это была последняя попытка, поэтому ей приходилось заниматься с утра до вечера.

Пока Йохан говорил, Лена вернулась к столу и теперь стояла перед ним.

— Иоганна сказала, сколько раз они созванивались за эти несколько недель?

— Я не спрашивал. — Йохан запрокинул голову назад и на мгновение задумался. — У меня сложилось впечатление, что раза два-три, да и то ненадолго.

— Ты узнал что-нибудь еще?

— Только то, что Иоганна не ладит с родителями и презирает их образ жизни. Я ее прекрасно понимаю, — заявил Йохан и, заметив неодобрительный взгляд Лена, добавил: — Знаю, мы должны дистанцироваться и быть абсолютно объективными… Но разве плохо, если мы будем немного пристрастны? Уверен, за религиозной маской Логенера кроется много сюрпризов. Иоганна сказала, что, когда ей было шестнадцать, родители выбрали ей жениха. Он садился рядом с ней на церковных собраниях и время от времени приходил к ним домой. Он был на семь лет старше. Звучит просто безумно…

Лена ответила не сразу.

— Мы должны дистанцироваться, и ты это прекрасно знаешь.

— У меня все под контролем, — заверил Йохан. — Правда.

Лена села напротив него.

— Как скажешь. А у Марии был жених? Или Иоганна не знает?

— Само собой, я спросил об этом. Мария никогда об этом не рассказывала. Если жених и был, то Иоганна не в курсе.

— Нужно прояснить этот вопрос. Вчерашний отчет Брандта у тебя?

— Да. Они с напарником проверили четырнадцать учеников, записали имена, обыскали портфели. Я собирался поговорить об этом с Юргеном.

Лена удивленно уставилась на Йохана. Она не впервые замечала, что он нашел общий язык с местными полицейскими. И это за какие-то несколько дней… Сама она предпочитала держаться немного на расстоянии, даже если подчас это мешало работе.

— Юрген — это помощник Брандта. А еще вчера я запросил данные о том, кто совершал и принимал звонки в тот временной отрезок. Надеюсь, отчет придет сегодня днем. Но я особо на него не рассчитываю: сейчас телефон у каждого школьника. Список будет слишком длинный.

— Что-нибудь еще? — спросила Лена, глотнув кофе.

— Нет, пока это все.

Она кивнула и рассказала Йохану то, о чем узнала от Луизы.

— Иначе говоря, теперь мы расследуем дело об убийстве, — заключил Йохан. — Дело становится все серьезнее. Но зато теперь у нас появилось четкое направление.

— Именно. Ты вчера дозвонился до классного руководителя?

— Да. Он почти уверен, что в последний месяц никто из учителей уроки не отменял. Если окна и появлялись, то учащиеся оставались сидеть в классе и выполнять задания. Он сегодня утром проверит расписание и в случае чего даст мне знать.

— Хорошо. Во сколько прибудут наши фленсбургские коллеги?

— Секундочку. — Йохан просмотрел полученное письмо. — В четверть первого.

— Тогда устроим совещание в час дня.

Лена с Йоханом обговорили план действий и решили, что одна группа займется прихожанами церкви, другая — опросит одноклассников Марии, а они тем временем навестят Лизу Беренс и снова заедут к Логенерам.

— Если поторопимся, то успеем смотаться в школу и поговорить с Евой Брааш до того, как паром причалит к Фёру, — сказала Лена, закрывая ноутбук.

— Убили? — переспросила Ева Брааш, широко раскрыв глаза. — Вы хотите сказать, что Марию…

— Да, мы предполагаем, что ее убили.

Они попросили Еву поговорить с ними во время перемены и теперь уже несколько минут сидели в пустом классе.

— Но кто… — Ева замялась.

— Мы слышали, что Мария ходила в театральный кружок, которым вы руководите.

— Да, верно. Но нескольких недель назад она ушла из кружка. Это важно?

— Почему Мария ушла из кружка? — спросила Лена, пропустив вопрос мимо ушей.

— Она решила сделать перерыв. В конце концов, кружки — дело добровольное. Если у ребенка по каким-либо причинам нет времени или сил, чтобы в него ходить, то нам остается это только принять.

— Значит, вы не спрашивали Марию о причинах?

— Наверняка спрашивала. Может, ее родители были против. Не помню.

— Вы говорили, что вы с Марией обсуждали религию вне занятий, — сказала Лена. — Где вы встречались?

— Здесь, в школе. К чему вы клоните?

— Ответьте, пожалуйста, на вопрос, — вмешался Йохан.

Ева бросила на него возмущенный взгляд, но ответила:

— В классе, когда остальные ученики уходили на перемену. Иногда на школьном дворе. Может, даже в учительской.

— Мария рассказывала вам о проблемах в семье? — спокойным голосом спросила Лена.

— Да.

— А об издевательствах одноклассников?

Ева нерешительно кивнула.

— Некоторые мальчики ее особенно не любили. — Она на мгновение прикрыла глаза и вздохнула. — Мария была симпатичной. Она бы выросла в настоящую красавицу, это уже сейчас было видно. И она была довольно зрелой для своего возраста. Первое пробуждает желание, второе бросает вызов, особенно мальчикам. В психологическом развитии большинство мальчиков отстают от своих ровесниц, хоть и не хотят этого признавать. Отсюда демонстративная «крутизна». Думаю, это можно списать на возраст.

— «Настоящая красавица». Так еще никто не говорил, — заметила Лена.

— Вы же видели Марию на фотографиях? А жизни она была еще более… Говорят, что красивым людям легче живется, но это верно лишь отчасти. Мария не пользовалась своей внешностью. Напротив. Она вела себя как самая обычная девочка.

Лена заметила, как изменился голос Евы, когда она заговорила о Марии — стал мягче, спокойнее, нежнее.

— Хотите сказать, она была не обычной девочкой?

Ева оторопело уставилась на Лену.

— Я этого не говорила. Мария была взрослее, серьезнее других девочек в классе, не говоря уже о мальчиках. Но в остальном…

— Она верила в Бога? — поинтересовалась Лена.

Ева на мгновение растерялась, но потом взяла себя в руки:

— Трудно ответить на такой общий вопрос. В Бога можно верить по-разному.

Она замолчала, закрыла глаза, потом подняла взгляд, и Лена поняла, как непросто дается ей этот разговор.

— Да, думаю, Мария была верующей. Это усугубляло ее конфликт с отцом и матерью. Обычно подростки рефлекторно отрицают образ жизни родителей и не пытаются их понять. Мария была другой, она не осуждала своих родителей, не хотела, чтобы они отреклись от своей веры. Она пыталась их понять, что необычно в ее возрасте. Я бы даже сказала, очень необычно, учитывая радикальность их веры.

— Значит, Мария относилась к родителям с пониманием? — уточнила Лена.

Ева невидяще уставилась в окно. Через несколько секунд она вздрогнула крупной дрожью и выпрямилась, медленно переводя взгляд с Лену на Йохана и обратно.

— Это все, что я знаю, — сказала она и встала. — Простите, но у меня дела. Если у вас больше нет вопросов…

— В каких отношениях вы состояли с Марией Логенер? — спросил Йохан, глядя на Еву в упор.

Та медленно села обратно.

— Вчера вы уже задавали этот вопрос.

— Вчера мы спрашивали, были ли вы близки.

— Разве это не одно и то же? Мария была моей ученицей, я — ее учительницей. Правда, в последнее время я уделяла ей больше внимания, чем остальным ученикам.

— Где вы были в ночь со вторника на среду? — Йохан старался говорить как можно непринужденнее.

Поначалу Ева никак не отреагировала, словно не поняла его или не услышала. Йохан начал было повторять свой вопрос, но Ева подняла руку, жестом останавливая его.

— Ночью? Спала.

— Одна? — уточнил Йохан.

— Я живу одна.

— Это не ответ на мой вопрос.

Тихо вздохнув, Ева сказала:

— В ночь со вторника на среду в моей квартире, кроме меня, никого не было. Ни вечером, ни ночью, ни утром. Такой ответ вас устроит?

Йохан что-то записал, потом оторвал взгляд от блокнота:

— Более чем. У вас квартира на Фёре?

— Да. Она находится по адресу улица Розенштрассе, дом шесть, и включает в себя две комнаты, кухню и ванную. Общая площадь квартиры шестьдесят четыре квадратных метра, плачу я за все про все восемьсот тридцать евро.

У Лены вырвался смешок, но не успела она ничего сказать, как Йохан задал следующий вопрос:

— Мария когда-нибудь была у вас в квартире?

Ева не торопилась с ответом.

— Да, один раз, — наконец произнесла она. — Я ее не приглашала. Она просто пришла и захотела поговорить. Конечно же, я ее впустила.

— Когда это было?

— Точно не помню. Думаю, месяца полтора-два назад.

— О чем именно вы говорили?

— О том же, о чем обычно. О проблемах с родителями и одноклассниками.

— Как долго она пробыла у вас?

— Точно не знаю. Может, час или около того. Мы сидели на кухне, пили чай.

— Вы можете назвать конкретную причину, по которой Мария пришла к вам домой? Судя по вашим словам, обычно вы не общаетесь с учениками за пределами школы.

— Да, не общаюсь. Не понимаю, в чем вы пытаетесь меня обвинить, — сказала Ева, слегка повысив голос. Было видно, что она возмущена.

— Я ни в чем не пытаюсь вас обвинить, — невозмутимо парировал Йохан. — Так вы можете назвать конкретную причину?

— Нет! — Ева скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на него.

— Я вот о чем хочу вас спросить, — откашлявшись, вмешалась Лена. — Мы до сих пор не знаем, где Мария была после того, как пропала. Как думаете, она могла добровольно сбежать из дома?

Ева сложила вместе ладони и потерла одну о другую, словно пытаясь согреться.

— Трудно сказать, — поразмыслив, ответила она. — Не думаю, что она могла сбежать из дома под влиянием момента, например, после ссоры с родителями. Это на нее не похоже. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы она решилась на подобный поступок. Но даже тогда она бы основательно все спланировала. Она бы точно знала, куда или к кому идет.

— Спасибо, что согласились высказать свое мнение. Оно нам очень поможет. У меня к вам еще один вопрос, он касается Лизы Беренс. Какие у них с Марией были отношения?

На этот раз Ева ответила без раздумий:

— Они дружили. Но Лиза совсем другая. Более спонтанная, более дикая. Она предпочитает не думать, а действовать. Девочка очень импульсивная, но у нее хорошо развиты навыки социального общения. Родители Лизы тоже состоят в этой… секте, но они из Амруме. Может, именно поэтому девочки хорошо друг друга понимали и ладили. Их объединяли общие переживания и… — Ева сглотнула и на мгновение погрузилась в свои мысли. — Да, Мария с Лизой хорошо друг друга дополняли.

Лена встала и протянула Еве руку.

— Спасибо вам за откровенность. Мы свяжемся с вами, если у нас возникнут дополнительные вопросы.

Йохан молча кивнул и вслед за Леной вышел из класса.

— Если бы мы… — начал было он, оказавшись в коридоре.

— Не сейчас и не здесь, — перебила его Лена.

На стоянке они встретились с офицером, который передал им судебный ордер, потом повернулись в школу и направились к кабинету директора.

— Здравствуйте, господин Шредер, — поздоровалась Лена и протянула ему ордер. Господин Шредер проглядел его и пробормотал:

— И не жалко вам тратить усилия…

— Теперь мы полагаем, что Марию убили. Думаю, наши усилия вполне оправданы.

— Но… она же… — Господин Шредер тяжко вздохнул. — И это в нашей школе! Поверить не могу.

— Не могли бы вы дать нам список учеников и учителей?

Господин Шредер встал со словами:

— Я сейчас вернусь.

— Нам следовало надавить на Еву Брааш, — выпалил Йохан, когда они вернулись в машину.

— И почему же?

— А почему она только сейчас призналась, что они с Марией общались за пределами школы?

— Потому что боялась ложных обвинений? — предположила Лена, завела двигатель и тронулась с места.

— С каких это пор ты стала такой понимающей? Ева Брааш не сказала нам правду, по крайней мере не всю правду. Прости, но эта дамочка кажется мне подозрительной. Почему мы не спросили, есть ли у нее алиби? А вдруг Мария все это время пряталась у своей учительницы? А потом Ева испугалась, и… — Он не договорил, позволив словам повиснуть в воздухе.

Перед тем, как выехать с парковки, Лена остановилась и повернулась к Йохану.

— Хочешь сказать, что Ева Брааш отвела Марию на пляж, накачала наркотиками и перерезала ей вены? И все потому, что Мария переночевала у нее дома и она испугалась, что об этом станет известно?

Йохан некоторое время молчал и ответил только тогда, когда Лена выехала на улицу и направилась к центру деревушки.

— Понимаю, мое предположение прозвучит странно и несколько надуманно, но все же… Возможно, дело не ограничилось простой ночевкой. Почему Мария внезапно ушла из театрального кружка? Может, они с Евой сблизились и все зашло слишком далеко?

— Звучит как-то неопределенно, — покачала головой Лена. — Даже если Ева Брааш испытывала особенные чувства к Марии, это не значит, что она ее развращала. Мы даже не знаем, правдивы ли слухи о ней. У нас ничего нет.

— А как же «не бывает дыма без огня»?

Лена остановилась на красный свет и сказала:

— Хорошо. Поговори со своим другом еще раз. Если по-прежнему будешь думать, что слухи имеют под собой основание, то мы попросим кого-нибудь из фленсбургского полицейского участка покопаться в том деле. У Евы Брааш есть машина?

— Если и есть, то на нее не зарегистрирована. Но машину всегда можно одолжить или взять напрокат.

— Я не хочу, чтобы из-за нас поползли слухи и мы навлекли на Еву Брааш неприятности. Эта тема не менее щекотливая, чем тема религиозной общины, в которую входят родители Марии.

Йохан хотел было ответить, но потом откинулся на спинку сиденья и провел рукой по волосам.

— Ты права. Мы должны действовать медленно и осторожно.

Глава 15

— Команда из Фленсбурга прибыла, — объявил Брандт, стоило Лене с Йоханом войти в участок. — Они ждут в конференц-зале.

— Отлично, тогда давайте начнем, — решила Лена.

Брандт прошел вперед, распахнул театральным жестом дверь и посторонился. Лена закатила глаза, вошла в конференц-зал и огляделась.

Перед большой картой Фёра стояли, негромко переговариваясь, местный офицер и трое мужчин в штатском. Услышав шаги, они дружно обернулись. Лена узнала в одном из мужчин Бена и невольно сбилась с шага. Ей с трудом удалось скрыть удивление. С Беном они познакомилась во время обучения, у них завязался мимолетный роман. Бен почти не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Мальчишеская улыбка, ярко-голубые глаза, светлые, небрежно зачесанные назад волосы… Одет он был в свитер с вырезом лодочкой, выцветшие джинсы и красные кроссовки.

— Привет, Лена, — поздоровался Бен и многозначительно улыбнулся.

— Привет, — ответила она, приближаясь к группе.

— Разреши представить моих коллег, — продолжил Бен, повернулся к юноше справа от себя и кивнул: — Это Йохен Франк из отдела краж, рядом с ним — Франц Вайнбах, который работает со мной в отделе по расследованию насильственных преступлений.

Лена обменялась с мужчинами рукопожатиями и сказала:

— Добро пожаловать! Присядем?

Лена вкратце рассказала о ходе расследования, ответила на все вопросы и раздала указания. Потом спросила Йохана о том, что показал осмотр школьного шкафчика.

— Как и следовало ожидать, на дверце было множество отпечатков пальцев. И внутри, и снаружи. Мне удалось снять три четких отпечатка. На всякий случай я проверил отпечатки на соседних шкафчиках, их не меньше, и нельзя с уверенностью утверждать, что найденные отпечатки принадлежат тому, кто подложил рюкзак. Внутри шкафчика ничего важного обнаружить не удалось. Я внимательно осмотрел замок. Замок точно не взломан, но на нем есть царапины, которые могут свидетельствовать об использовании отмычки. Я сфотографировал их и отправил снимки экспертам в Киль. Не нужно быть опытным взломщиком, чтобы открыть такой замок. Я бы сказал, достаточно малой доли ловкости и сноровки. Теперь о рюкзаке. Сегодня утром его должны были доставить в отдел криминалистики. Я попросил, чтобы им занялись как можно скорее.

— Спасибо, — кивнула Лена и уже собралась закончить совещание, когда в помещение вошел офицер в форме и передал ей какой-то документ. Она проглядела его и сказала: — Нам прислали историю подключения планшета Марии Логенер к Интернету. Все мы знаем, где и когда это случилось в последний раз: вчера возле школы. В понедельник днем планшет подключался к Интернету несколько раз из разных мест, все находятся в пределах Вик-ауф-Фёра. Но после восьми часов им больше не пользовались. Не считая вчерашнего дня, в последний раз с планшета выходили в сеть в понедельник.

Йохан, который прилежно записывал новую информацию, отвлекся от своего занятия и заметил:

— Это ничего нам не дает. Возможно, Мария выходила в Интернет через вай-фай. — Он взял отчет у Лены из рук. — Я отмечу места на карте, чтобы получить примерное представление о передвижениях Марии в понедельник.

— Хорошо, — кивнула Лена. — Тогда давайте приступим к работе. Встретимся здесь часов в пять и подведем итоги дня. Большое всем вам спасибо, что согласились помочь.

Полицейские встали и разошлись кто куда. Йохан — в кабинет, проверить электронную почту и составить план передвижений Марии. Лена — налить кофе из кофемашины, стоявшей в коридоре. Там ее и нашел Бен. Франц Вайнбах, невысокий коренастый мужчина с бородкой, с которым Бен оказался в одной команде, отошел в туалет.

— Ты очень удивилась, когда меня увидела? — поинтересовался Бен, наливая себе молоко в кофе.

— С чего ты взял? — фыркнула Лена.

Бен ухмыльнулся:

— Мне так показалось. Мы были близки всего три дня, но…

— Давай закроем этот вопрос, — перебила Лена.

— Вопрос? Забавная формулировка.

— Ты знаешь, о чем я. Формулируй это как хочешь. Я бы предпочла сосредоточиться на расследовании и не отвлекаться на посторонние вещи.

Бен отхлебнул кофе, потом поставил кружку на стоящий рядом столик и пожал плечами.

— Как скажешь. Я все равно рад снова тебя видеть.

Вайнбах вышел из туалета, приблизился к ним и спросил, обращаясь к Бену:

— Ну что, поехали?

Бен протянул ему ключи от машины.

— Иди вперед. Я сейчас догоню.

Вайнбах забрал ключи, вежливо кивнул Лене и был таков.

— Хороший парень, — сказал Бен, провожая его взглядом. — Мы работаем вместе с тех пор, как его перевели к нам в отдел. На него можно положиться на все сто процентов.

Их с Леной глаза встретились.

— Вижу, ты не в восторге от моего появления, — спокойно произнес Бен. — Прости. Я не мог отказаться. В остальных отделах нехватка людей, и…

— Ничего страшного, Бен. Я слишком остро отреагировала. Давай просто обо всем забудем, хорошо?

— Без проблем, — улыбнулся он. — Торжественно клянусь, что…

— Ладно, хватит! — рассмеялась Лена. — Иди уже, не заставляй своего напарника ждать. Действуйте осторожно, очень тебя прошу. Боюсь, прихожане этой церкви не жалуют полицию. Если все они такие же подозрительные, как родители жертвы, то вам будет очень сложно что-нибудь разузнать.

Бен кивнул и, не дослушав Лену, направился к выходу.

— Прошу тебя, Бен, действуйте крайне осмотрительно, — сказала Лена ему вслед. — Не хочу, чтобы на Фёре поднялся вихрь сплетен.

Бен остановился и кинул на Лену удивленный взгляд через плечо.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Это приказ сверху.

— Варнке? С каких это пор вы сдружились?

— Я зла не держу, — пожала плечами Лена. — Кроме того, в этом вопросе я с ним полностью согласна. Мы должны действовать осторожно, а не то расследование уплывет у нас из-под носа.

Бен снова кивнул и пошел дальше. Через несколько секунд оглянулся и предложил:

— Не хочешь вечером встретиться?

Лена поставила кружку с кофе на столик и сообщила:

— Скорее всего, вечером я уеду на Амрум.

— Ясно, — пожал плечами Бен. — Звони, если вдруг передумаешь. Мой номер у тебя есть.

Лена некоторое время стояла, глядя ему вслед. Почему большинство мужчин не хотят принимать отказ? Лена, кажется, ясно дала понять, что не заинтересована в продолжении их короткого романа. С другой стороны, Бен не делал никаких поползновений в ее сторону, не пытался ни обнять, ни прикоснуться к руке или к плечу… Вдруг у них получится остаться друзьями?

В следующую секунду Лена услышала за спиной шаги, обернулась и увидела Йохана.

— Я закончил. Пойдем навестим Лизу Беренс? — спросил он. — Может, сегодня она окажется более разговорчивой.

— Карта передвижений показала что-нибудь полезное?

— Не сказал бы. Мария пять раз выходила в Интернет из одного и того же места, но я не могу напрямую связать его с людьми из ее окружения. — Йохан показал ей набросок острова, на котором были точки-отметки. — Вот эта дорога ведет к дому Лизы Беренс. Возможно, Мария направлялась к подруге.

— Посмотрим, что скажет Лиза.

Дверь им открыла госпожа Беренс.

— Здравствуйте, — поздоровалась Лена. — Нам нужно поговорить с Лизой.

Старушка смерила ее недоверчивым взглядом.

— Зачем?

— Все хорошо, бабушка! — крикнула Лиза с мансарды. — Я сейчас!

Она начала спускаться по скрипучей лестнице, и у Лены на мгновение перехватило дыхание. Эти звуки напомнили ей родительский дом и мамины шаги.

— Проходите, — пригласила Лиза, вырывая Лену из мрачных воспоминаний.

— Привет, Лиза, — поздоровалась она, переступая через порог.

Вскоре они с Йоханом сидели в маленькой гостиной. Лиза проводила бабушку в спальню и вернулась с бутылкой воды и двумя стаканами.

— Вам налить? — предложила она с деланым дружелюбием.

— Нет, спасибо, — ответила Лена и, дождавшись, пока Лиза опустится в кресло, спросила:

— Как поживает твоя бабушка?

— Хорошо она поживает, — пробубнила Лиза, выпрямилась и громко добавила: — Вы пришли, чтобы осведомиться о бабушкином здоровье?

— Нет, это был ни к чему не обязывающий дружественный вопрос. Мы пришли из-за смерти твоей подруги Марии. Вчера ты не все нам рассказала. Но для начала ты должна кое-что узнать. Мария, как мы думаем, не совершала самоубийства.

Лиза громко сглотнула.

— Если это не самоубийство, то что?

— Мы предполагаем, что ее убили. Поэтому нам крайне важно выяснить, где Мария была и что делала в ночь с понедельника на вторник. Вчера мы тебя об этом спрашивали…

— И я вам ответила, — вызывающе перебила Лиза.

— Да. И все же я хочу снова задать тебе этот вопрос.

Лиза открыла было рот, собираясь ответить, но Лена жестом остановила ее.

— Рано или поздно найдется свидетель, который видел Марию возле твоего дома, и тогда жди проблем… — Лена на мгновение замолчала. — Тебя вызовут на официальный допрос, твоим родителям придется приехать на Фёр, мы получим ордер на обыск дома… Ты и сама прекрасно понимаешь, что ждет твою бабушку.

Лиза молчала, опустив взгляд в пол.

— Мария была твоей лучшей подругой. Неужели тебе все равно, что с ней случилось?

— Конечно, не все равно, — пробормотала Лиза.

— В ночь с понедельника на вторник Мария была здесь, у тебя?

Лиза стиснула зубы и закрыла глаза.

— Я не имею к ее смерти никакого отношения, — наконец сказала она.

— Мария была здесь? — повторила свой вопрос Лена.

Лиза посмотрела на дверь, словно испугавшись, что бабушка могла услышать, потом мельком взглянула на Йохана и повернулась к Лене.

— Мы можем поговорить наедине?

Йохан встал с дивана, доставая из кармана телефон.

— Я оставлю вас ненадолго, мне нужно кое-кому позвонить.

Лена кивнула. Дождавшись, пока за Йоханом закроется дверь, она наклонилась вперед и спросила:

— Что ты хотела мне сообщить?

— Сначала пообещайте, что оставите нас в покое, — помолчав, сказала Лиза. — Бабуля в порядке, я о ней позабочусь.

— Мой напарник еще вчера сказал тебе, что мы не имеем отношения к службе опеки. Впрочем, я не могу тебе ничего обещать. Сначала я должна услышать, что ты знаешь. Доверься мне.

Лиза встала, подошла к окну и распахнула его, запуская внутрь свежий воздух. Сделала глубокий вдох, закрыла окно и вернулась обратно в кресло.

— Да, Мария была здесь.

— Она приехала прямиком из дома?

— Сомневаюсь. Она появилась уже в девятом часу. Бросила камешек в окно, и я ее впустила.

— Она принесла с собой какие-нибудь вещи?

— Да. Рюкзак и дорожную сумку.

— Дорожную сумку? Большую? Как она выглядит?

— Черная, не особо большая. Мария всегда брала ее с собой, когда приходила с ночевкой.

Лена записала информацию в блокнот.

— Что она сказала? Куда она собиралась?

— Сначала я ничего не могла из нее вытянуть, но потом она сказала, что сбежала из дома.

— Куда она собиралась?

— Я спросила, но она не ответила. Тогда я сказала, что она сдурела. На острове мы все равно что в тюрьме. Здесь нельзя просто сесть на поезд и отправиться в Гамбург!

— Что Мария ответила?

— Она и сама все прекрасно понимала. Но она была сама не своя, измотанная, какая-то подавленная. Кажется, она понятия не имела, что делать дальше.

— Что случилось потом? Мария спала здесь, с тобой?

— Да, конечно. Затем она и пришла. Она боялась, что ее найдут. К тому же ночью довольно прохладно. Ей некуда было больше пойти.

— Она сама так сказала?

Лиза задумалась, а потом ответила:

— Кажется, нет. Наверное, я пришла к такому выводу. Домой она идти не хотела, а спать где-то надо было.

— Утром ты отправилась в школу?

Лиза кивнула.

— Мария была здесь, когда ты вернулась?

— Да. Я удивилась, потому что она собиралась уйти.

— Она ждала кого-то?

— Не знаю. Я все спрашивала, как она собирается уехать из Фёра и куда. Сначала я думала, что она направится к Иоганне.

— Мария говорила, что поедет к сестре?

— Кажется, нет. Просто этот вариант показался мне самым логичным.

— У тебя есть компьютер или ноутбук?

— Да, в прошлом году бабушка подарила мне ноут.

— А вай-фай в доме есть?

— Да, я подключила его в прошлом году, — поколебавшись, призналась Лиза. — Только прошу вас, не говорите об этом моим родителям!

— Ты знаешь, что у Марии был планшет?

— Да, знаю. Иоганна подарила. Но Мария всегда его прятала.

— Ты давала ей пароль от своего вай-фая?

Лиза кивнула.

— Когда ты видела Марию в последний раз?

Лиза молча уставилась перед собой.

— Мне очень важно это знать, Лиза. Ты уже очень нам помогла, но мы должны выяснить, где была Мария перед смертью.

— Мы поссорились, — пробормотала Лиза. — Я жутко на нее разозлилась. В школе сказали, что Марию ищет полиция. Рано или поздно полицейские пришли бы ко мне домой. Но Мария об этом не думала. Ей было плевать, что будет со мной и бабушкой.

— Ты выгнала ее?

— Нет, никого я не выгоняла. Она сама ушла. Черт возьми! — с протяжным стоном выругалась Лиза и вздрогнула, то ли удивившись, что повысила голос, то ли испугавшись, что бабушка ее услышит. — Кажется, я… накричала на Марию и сказала… ужасные вещи. Потом она выбежала и… — Лиза осеклась.

— И забыла свой рюкзак. Верно?

— Я слишком поздно это заметила. Что мне оставалось делать? Я не знала, куда Мария пошла. Иначе бы…

— Когда она ушла?

— Ближе к вечеру. Часов в пять, может, в шесть.

— Это ты подложила рюкзак в ее шкафчик? — спросила Лена и, не дожидаясь ответа, задала следующий вопрос: — Откуда у тебя ключ?

— Я думала, Мария сбежит с острова. Если бы ее вещи нашли здесь… мои родители сразу бы забрали меня из школы, а я… — Лиза замолчала, хватая ртом воздух. — Я настоящая трусиха! Почему я не пошла к взрослым? Тогда с Марией ничего бы не случилось! — Теперь она дышала часто и прерывисто, то и дело судорожно сглатывая. — Ключ был в рюкзаке, в переднем кармашке. Мария не вернулась, поэтому в среду я спрятала ее рюкзак в свой и с утра пораньше пошла в школу.

— Планшет был в рюкзаке?

— Да.

— Ты его включала?

Лиза кивнула:

— Да, случайно. Я даже не знаю, как долго он был включен. Я выключила его сразу, как только это заметила, и убрала в рюкзак.

Лена задумалась. Значит, потом кто-то забрал планшет из рюкзака. Но для этого сначала нужно было открыть шкафчик…

— Кто-нибудь видел, как ты положила рюкзак в шкафчик?

— Хотела бы я знать, — пожала плечами Лиза. — Я так волновалась, что ничего вокруг не замечала. Когда я запирала замок, мне показалось, что за мной наблюдают из-за угла. Я до смерти перепугалась, пошла посмотреть, но никого не нашла.

— А потом ты кого-нибудь видела?

— Нет. Но я жутко волновалась, поэтому могла не заметить…

— Хорошо. Сейчас я задам тебе очень важный вопрос. — Лена подождала, пока Лиза поднимет взгляд, и продолжила: — Около трех недель назад родители Марии уехали на материк, и она осталась у вас с ночевкой.

Лиза кивнула, но было видно, что от вопроса ей стало не по себе.

— Я подозреваю, что за те два дня что-то произошло. Вы с Марией все время были вместе?

Лиза не торопилась с ответом.

— Точно не помню. Давно это было.

— Я тебе не верю. — Лена смерила ее пристальным взглядом. — Что произошло? — Ее понимающий, почти дружеский тон сменился требовательным, настойчивым.

— Я не знаю, что именно произошло, — ответила Лиза, отводя взгляд.

— Лиза, ты должна все мне рассказать. Сейчас дело касается не тебя и не твоей бабушки. Речь о смерти Марии. Ты ведь понимаешь? — Лена наклонилась вперед и взяла девочку за плечо. — Я не уйду, пока ты не расскажешь мне все, что знаешь.

— Мария… она решила с кем-то… — Лиза оборвалась.

— Она решила с кем-то встретиться?

— Да, по крайней мере, по ее словам. Я не хотела, чтобы она уходила. Это было слишком рискованно.

— Во сколько Мария ушла?

— Днем, около четырех часов.

— Куда направилась?

— Не знаю. Правда не знаю.

Лена не могла с уверенностью утверждать, что Лиза говорила правду. Но если она лгала, то была прирожденной актрисой. Или повторяла эти слова до тех пор, пока сама в них не поверила.

— Она вообще ничего не говорила? Даже не намекнула?

— Нет. Я не знаю, куда она ходила.

— На острове непросто найти место для тайного свидания. Даже на пустынных участках пляжа можно встретить прохожих. Вот ты куда бы пошла?

— Мария мне ничего не говорила, почему вы мне не верите? Я и знать ничего не хотела. Это… — Лиза оборвалась на полуслове.

— Во сколько она вернулась?

— Не знаю, — глухо пробубнила Лиза. Она сидела, вжав голову в плечи, и чуть не плакала. — Ночью. У нее был ключ. Я хотела ее дождаться, но заснула, а когда проснулась утром, она лежала рядом.

— Как она вела себя на следующий день?

— Спала как убитая. А потом… за обедом она молчала. Я спросила, что случилось. Мария ответила, что ничего и что все будет хорошо.

— Как она выглядела?

— Очень странно. Я не понимала, что с ней.

— Что ты имеешь в виду?

— Она выглядела так, будто страдает от жуткого похмелья. Но Мария никогда не пила спиртное. Даже не пробовала.

— Ты больше не спрашивала, куда она ходила и с кем встречалась?

— Может, и спрашивала. Но я до чертиков злилась. Если бы ее родители узнали…

— Так ты спрашивала или нет?

— Не помню. Да и какая разница? Мария молчала, словно воды в рот набрала!

— И ты даже не подозреваешь, с кем она встречалась?

— Нет, — ответила Лиза. У нее по щекам потекли слезы. — Я правда не знаю.

— Все хорошо, не плачь. Я тебе верю. — Лена протянула девочке носовой платок: — Тебе нужно успокоиться. Как только ты придешь в себя, я позову своего напарника.

Через некоторое время она написала Йохану, и тот вернулся в гостиную. Если он и заметил состояние Лизы, то ничем этого не показал.

— Лиза, ты наверняка знаешь, был ли у Марии парень, — продолжила опрос Лена.

— Парень? В смысле, кто-нибудь из школы? Нет, я бы заметила.

— Мы слышали, что некоторые одноклассники издевались над ней. Наверняка она рассказывала тебе об этом.

— Да, конечно. Энно, этот дебил, вечно ее доставал и остальных подначивал. Задавал ей дурацкие вопросы о родителях, о церкви. Спрашивал, почему мы не ездим на повозках и прочую чушь.

— Как на это реагировала Мария?

— Она не обращала на Энно никакого внимания. Впрочем, однажды Энно болтал гадости про ее маму, и она ему вмазала. Дело было на школьном дворе, так что я своими глазами все видела. Несколько дней Энно ходил как шелковый, а потом будто с цепи сорвался! Стал за ней носиться, подкарауливал, в общем, вел себя как настоящий сталкер. Я говорила, что надо пожаловаться Вайсдорну, но Мария не хотела. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что ударила Энно.

— А Энно давал волю рукам? — спросил Йохан.

— Не удивлюсь. От него всего можно ожидать. Он думает, что раз его старик работает в полиции, то ему все дозволено.

Кивнув, Йохан задал следующий вопрос:

— Как думаешь, почему Мария сбежала из дома?

— Вы серьезно? Вот я безумно счастлива, что живу с бабушкой. Я не могла оставаться на Амруме. А родители Марии намного хуже моих.

Йохан с энтузиазмом закивал, а Лена поинтересовалась:

— Мария сама так говорила?

Лиза покачала головой:

— Мы не обсуждали эту тему. Если постоянно говорить о том, как все плохо, то можно слететь с катушек.

— Мария разделяла веру своих родителей? — спросила Лена.

Похоже, Лизе было неприятно говорить об этом. Она потерла руки, как будто ей стало холодно, и заерзала в кресле. Наконец неуверенно пожала плечами:

— Трудно было сказать, что у Марии на душе.

— Сформулирую иначе. Она верила в Бога?

— Может, и верила, но вряд ли хотела следовать правилам церкви. Жить, во всем следуя Библии? Они там вообще здоровы? Этой штуковине две тысячи лет!

— Похоже, вы с Марией не разговаривали о религии?

— Марию убили, а вы спрашиваете об этом? — возмутилась Лиза. — Да вы и представить не можете, каково это — жить с такими родителями…

— Ты поедешь сегодня на Амрум? — спросила Лена, игнорируя ее замечание.

— Уеду завтра днем и вернусь в воскресенье.

— Пожалуйста, позвони, если что-нибудь вспомнишь. — Она встала. — Телефон твоих родителей у нас есть.

Лиза испуганно подняла взгляд.

— Не звоните им, пожалуйста, очень вас прошу!

— Я позвоню только в самом крайнем случае и скажу, что я твоя учительница. Хорошо?

— Спасибо! — пробормотала Лиза, проводила Лену с Йоханом до парадной двери, где поблагодарила еще раз.

Глава 16

— С ума сойти! — воскликнул Йохан, когда Лена пересказала ему то, что узнала от Лизы Беренс. — Но откуда нам знать, что девочка не лжет?

Лена вытащила ключ от машины, повернулась к нему:

— Мне рассказ показался правдоподобным. Вопрос в следующем: почему Мария пришла к Лизе так поздно? У нее было достаточно времени, чтобы сесть на паром до материка. Не думаю, что ее бы кто-то остановил. Так почему она не уехала?

— Потому что кого-то ждала, а он не пришел? — пожал плечами Йохан.

— Да, такую вероятность нельзя исключать. Этот таинственный «он» живет на острове или должен был приехать с материка?

— Скорее первое, чем второе. Зачем приезжать, если Мария могла сесть на паром и добраться до материка сама?

Лена встала, прислонившись боком к машине.

— Значит, он с острова?

— Или с Амрума. Это ж по пути.

— Тогда бы Мария встретилась с ним — или с ней — на пароме. Нет, этот человек должен быть отсюда. Но он не пришел, поэтому Мария растерялась и не знала, что делать дальше. Тогда она отправилась к своей подруге. Мария не раз бывала у Лизы и наверняка знала, что ее бабушка почти ничего не замечает. А если и замечает, то никому не рассказывает.

— А может, таинственный «он» все-таки с материка и просто приехал ее навестить?

Лена задумчиво нахмурилась и покачала головой:

— И Мария отправилась на встречу, упаковав дорожную сумку?

— Возможно, этот человек не знал, что Мария хочет с ним сбежать.

— Предыдущая теория звучит логичнее, — возразила Лена, открыла дверцу машины и села внутрь.

Сев рядом, Йохан продолжил размышлять:

— А на следующий день Лиза с Марией поссорились, Мария убежала, забыв рюкзак, отправилась на пляж и… Звучит несколько надуманно, не правда ли? Как далеко от дома Лизы Беренс до того места, где нашли Марию?

Лена свернула на главную дорогу, ведущую к полицейскому участку.

— Зависит от того, как идти. Если вдоль берега — то километров пять. Мы не продвинемся, пока не выясним, с кем Мария хотела встретиться.

— Дорожную сумку не нашли. Значит, ее забрал преступник.

— Или Мария ее где-то спрятала. Нужно обыскать местность от дома Лизы до пляжа. Можешь отправить туда людей? Скорее всего, Мария должна была встретиться с кем-то из местных, но на всякий случай нужно проверить, кто садился в среду утром на паром. Если наш подозреваемый с материка, то он или она, скорее всего, был на машине.

— Сделаю, — сказал Йохан и открыл окно, впуская в салон свежий воздух.

— Ты дал объявление в местную газету?

— Да, утром оно уже вышло. Я еще попрошу добавить информацию про дорожную сумку. Небольшая, черная, верно?

— Верно! — кивнула Лена, останавливаясь перед полицейским участком.

— А что делать с информацией о том, что Мария уже встречалась с этим таинственным незнакомцем, когда ночевала у Лизы в прошлый раз?

— Мы не знаем, об одном и том ли человеке речь.

— Но такой вариант вероятнее всего, разве нет?

— Необязательно. Возможно, ее изнасиловал именно тот человек, с которым она встречалась в прошлый раз. Разве она захотела бы сбегать вместе с ним с острова? Думаю, мы говорим о двух разных людях.

— Как по мне, в этом деле слишком много совпадений, — прокомментировал Йохан. — Или мы что-то упускаем.

— Посмотрим. По крайней мере, состояние Марии на следующий день вписывается в общую теорию. Либо она действительно напилась, либо ей дали наркотик. Главный вопрос: где это могло произойти? Некоторые факты указывают на то, что она встречалась с человеком с материка.

— Мне тоже так кажется. Значит, они сидели в его машине? Но изнасиловать кого-то в машине не так-то удобно. Если, конечно, речь не о внедорожнике. Вряд ли в тот день на остров прибыло много внедорожников. Их можно быстро проверить. С остальными машинами будет сложнее.

— Проверь вариант со внедорожником, вдруг повезет. Нужно изучить каждую зацепку. Следующий не менее сложный вопрос: что произошло в ночь со вторника на среду? Мария была одета слишком легко, чтобы ночевать где-нибудь на скамейке. Где она была?

— В машине преступника?

— Если эта машина вообще существует… Предположим, Мария действительно кого-то ждала и хотела сбежать с ним с острова. После ссоры с Лизой она выбежала из дома. Не факт, что человек, которого она ждала, уже был на острове.

— Если, конечно, он не наш убийца. Хотя… последний паром приходит около половины девятого. Убийца мог прибыть на нем.

Лена вздохнула.

— Это все домыслы и теории, которые нужно проверить одну за другой. Займись записями с камеры видеонаблюдения на пирсе, а там посмотрим. Я снова попробую поговорить с Розой Логенер. Если она и согласится со мной разговаривать, то только наедине. У тебя на сегодня какие планы?

— Проверю несколько зацепок. Может, снова поговорю с Иоганной.

— У тебя появились к ней вопросы? — поинтересовалась Лена, ничем не выдавая своего удивления.

— Да. Надо спросить, был ли у Марии друг, с которым она бы решилась сбежать.

— Мы уже спрашивали об этом. Иоганна сказала, что не знает.

— Да, но, может, в свете новых событий она вспомнит какие-нибудь признаки, на которые раньше не обратила внимания… Конечно, мы можем съездить к ней вдвоем…

— Отправляйся один. — Лена разблокировала двери машины. — Я позвоню тебе, когда вернусь.

После того как Йохан вышел, и Лена набрала номер Логенеров.

— Здравствуйте, это Лена Лоренцен из полиции, — заговорила она, когда Роза Логенер взяла трубку. — Я хотела бы поговорить с вами наедине.

— Извините, вы ошиблись номером.

Лена сразу поняла, что к чему.

— Вы сейчас не одна?

— Да, это наш номер.

— А если я приеду через час?

— Да. Пожалуйста, перепроверьте номер. Здесь нет никакого господина Мюллера.

— Хорошо, я буду у вас через час. Если что-то изменится, просто позвоните мне и повесьте трубку.

— Всего доброго, — ответила Роза и отсоединилась.

Лена хотела было подняться к Йохану в кабинет, но потом передумала и решила еще раз съездить на место преступления. Она завела мотор и направилась в сторону Ниблума. Слева промелькнула роща, тронутая первым дыханием осени, потом взгляду открылось поле для гольфа, которое находилось между пляжем и дорогой. В отличие от прошлого раза Лена свернула не сразу после Ниблума, а только через километр, проехала мимо фермы и остановилась на небольшой парковке прямо у берега. Потом вышла из машины и отправилась к месту преступления пешком.

На пути лежал узенький мостик. Лена перешла через него и вскоре оказалась на тропе, у которой бросила машину, когда приехала сюда два дня назад. Полоса песка здесь достигала тридцати метров в ширину. Лена вспомнила, что в ее школьные годы влюбленные парочки часто выбирали этот пляж, чтобы уединиться. Чуть южнее находился один из двух нудистских пляжей острова.

Лена медленно побрела по берегу, пытаясь представить, что пережила Мария в вечер своей смерти. Когда она пришла? Кого ждала? Кто ждал ее? Наверняка четырнадцатилетней девочке страшно было разгуливать здесь после захода солнца… Почему она решила спрятаться именно на пляже? Может, это место имело для нее особое значение? Или ее привел сюда убийца?

Лена села на песок неподалеку от места преступления. Может, Мария хотела здесь переночевать? Интересно, холодно ли было той ночью? В это время года по ночам температура опускается до тринадцати градусов…

— Что здесь произошло? — тихо спросила Лена. — Что с тобой случилось? Почему ты убежала из дома? Почему именно сейчас? С кем ты собиралась встретиться?

Лена упала на спину и уставилась в небо. К утру серые тучи рассеялись, и теперь осеннее солнце светило в полную силу. Лена закрыла глаза, прислушиваясь к окружающим ее звукам.

Море ритмично выбрасывало на берег волны, над головой с пронзительными криками носились чайки, легкий ветерок поднимал в воздух песок и шелестел кустики высокой травы…

— Что с тобой случилось, Мария? — прошептала Лена и представила ее, сидящую на песке. Было темно, но испуганной девушка не выглядела. Твердый взгляд, на губах — улыбка. Рядом лежала дорожная сумка, Мария придерживала ее рукой. Оглядевшись, она встала и отряхнула песок с юбки. Потом вдруг насторожилась, обернулась и кого-то заметила. Бросила сумку и побежала к нему.

Лена резко села и открыла глаза. Мария не была застенчивой, замкнутой девушкой. Несмотря на то, что показания некоторых свидетелей противоречили друг другу, на их основании можно было представить уверенную в себе девушку, которая относилась к жизни куда серьезнее большинства ее ровесников.

Посмотрев на часы, Лена вскочила и торопливым шагом направилась к машине.

— Проходите, — открыв парадную дверь, сказала Роза Логенер, отступила в сторону, чтобы пропустить Лену, и повела ее на кухню. На столе же стояли чайник с двумя чашками и тарелочка с печеньем.

— Налить вам чаю?

— Да, будьте добры, — ответила Лена и села, куда ей предложили.

Роза разлила чай по чашкам и села напротив.

— Вы говорили с Иоганной? — спросила она.

— Да, несколько раз. Она остановилась у своей школьной подруги.

— С ней все хорошо?

— Настолько, насколько это возможно, учитывая обстоятельства. Она очень расстроена и винит себя в случившемся.

Роза кивнула и, помолчав, поинтересовалась:

— Когда наша малышка вернется домой?

Эти слова прозвучали так, будто Мария еще жива, и у Лены по спине пробежал холодок.

— Точно сказать не могу, но, думаю, что судмедэксперты скоро закончат.

— Что они с ней делают?

Обычно Лена не рассказывала родственникам о таких вещах, но, увидев умоляющий взгляд Розы, решила сделать исключение:

— Нам нужно было провести вскрытие и сделать некоторые анализы. Я знаю доктора, который этим занимается, она моя подруга. Она относится к умершим с большим уважением. Но некоторые следы все равно останутся.

Глаза Розы повлажнели.

— Ясно.

— Я сообщу вам, как только будут новости.

— Спасибо, — тихо пробормотала Роза.

— Госпожа Логенер, теперь мы совершенно уверены, что Мария не убивала себя. Иными словами…

— Хотите сказать, что… ее убили? — сдавленным голосом перебила Роза.

— Да, мы полагаем, что Марию убили.

Роза тяжело сглотнула.

— Думаю, вы понимаете, что теперь мы должны вести расследование еще более тщательно. Нам приходится досконально изучить окружение Марии. Теперь мы уверены, что Мария, скорее всего, хотела сбежать с острова.

— Не понимаю, почему она хотела сбежать…

— Этого я пока вам сказать не могу. Вы помните последний раз, когда Мария ночевала у Лизы Беренс?

— Да, конечно.

— И вы забрали ее вечером второго дня?

— Да, приехали на последнем пароме.

— Мария вела себя как обычно? Вы не заметили в ней каких-либо перемен?

— Нет, она вела себя совершенно обычно. — Роза сделала паузу, словно заново обдумав вопрос, а потом добавила: — У нее было плохое настроение. Я решила, что они с Лизой поссорились.

— Плохое настроение. Можете рассказать поподробнее?

— Она была молчаливой и сразу пошла к себе комнату. Но было уже довольно поздно.

— Она выглядела бледной и усталой?

Роза снова задумалась.

— Да, наверное. Откуда вы знаете?

— Просто предположила.

— Но Мария не заболела. На следующий день она, как обычно, пошла в школу.

Лена записала это в блокнот.

— Пожалуйста, позвоните мне, если вспомните еще что-нибудь странное. Это очень важно.

— Раз вы так считаете… хорошо, конечно.

— Еще мне нужно знать, с кем у Марии были близкие отношения. Может, в общине был какой-нибудь юноша, с которым она…

— Нет, — выдавила Роза. — Нет.

— В октябре Марии исполнилось бы пятнадцать. В этом возрасте девочки часто…

— Нет! — перебила Роза уже громче и настойчивее. Ее голос подрагивал, но агрессивным не казался. Женщина втянула голову в плечи и держалась за стол так, что костяшки пальцев побелели.

— Конечно, нельзя исключать, что Марию убил незнакомец, но многое факты указывают на то, что она отправилась на пляж с человеком, которого знала. Мария взяла с собой дорожную сумку, из чего следует вывод, что она собиралась сбежать.

Роза подняла взгляд и посмотрела на Лену грустными глазами.

— Подросткам свойственно бунтовать против родителей, — продолжала Лена. — В этом нет ничего необычного. У Марии были конфликты с вами или вашим мужем? Может, она начала возражать вам больше обычного?

По щекам Розы потекли слезы. Лена протянула ей носовой платок, но она этого даже не заметила. Через некоторое время женщина опомнилась и вытерла слезы рукой.

— Наша Мария была славной девочкой, — прошептала она.

— Но в последнее время она несколько отдалилась, правильно?

— Да, она стала тихой и молчаливой.

— Вы говорили с ней? Что еще изменилось?

— Она больше не хотела ходить с нами на молитвы и церковные собрания, — едва слышно произнесла Роза. — Она сказала об этом только мне. Мой муж… порой он излишне строг. Он говорит, что дети должны слушаться родителей.

— Значит, Мария продолжала посещать собрания?

— Да, мой муж… — Роза замолчала.

— Мария не говорила, почему больше не хочет на них ходить?

— Почему я ее не спросила? — Роза словно не слышала вопрос и, казалось, говорила сама с собой. — Она была такой ранимой, наша малышка. Было еще слишком рано, слишком рано…

Лена подождала — убедиться, что Роза больше ничего не скажет, — а потом продолжила говорить:

— Что было слишком рано?

— Мы хотели как лучше! Муж говорит, что Мартин — образцовый работник и приличный молодой человек. Мы хотели… — Она снова замолчала.

— Кто такой Мартин?

— Мартин? — Роза удивленно подняла глаза на Лену, как будто только сейчас вспомнила об ее присутствии. — Мартин работает на моего мужа. Помогает ему. Не всегда, только в последнее время… Мартин не мог найти работу, и муж нанял его. Мартин ему очень нравится.

Лена начала догадываться, о чем говорит Роза.

— Мартин тоже член церкви?

— Да, мы знаем его родителей более тридцати лет.

— Сколько лет Мартину?

— Два месяца назад исполнилось девятнадцать.

— Какая у него фамилия?

— Раймерс. Его родителей зовут Ганс и Эльфрида. Они живут в Витзуме. Очень хорошие, честные люди.

— И вы с мужем хотели, чтобы Мартин с Марией поженились?

— Да, это было бы неплохо. Но теперь…

— Вы когда-нибудь говорили об этом с Марией?

— Мой муж… он хотел… — Роза запнулась. — Я точно не знаю. Мы хотели подождать, пока Мария окончит школу. Было еще слишком рано…

— Ваш муж знает о нашей с вами встрече?

Роза с ужасом воззрилась на Лену.

— Нет, что вы! Он не вернется до вечера.

— Не бойтесь, от меня он ничего не узнает. Но давайте вернемся к Марии. Они с Мартином часто виделись?

— Мартин тут ни при чем. Он бы никогда ее не тронул.

— Но он знал, что вы с мужем… как бы это сказать… хотели бы видеть его своим зятем?

Роза долгое время колебалась, прежде чем ответить.

— Думаю, Ганс поговорил с Мартином. Тот не имел ничего против.

Лена старалась казаться спокойной, хотя внутри она кипела от гнева. Как эта женщина — мать! — может так наивно и безоговорочно подчиняться мужу? Наверняка она догадывалась, что Мария не смирится со своей судьбой. Лена пожалела, что необдуманно пообещала не рассказывать Вернеру Логенеру об этом разговоре.

Лена встала.

— Спасибо за откровенность. Теперь я бы хотела увидеть комнату Марии.

— Но мой муж сказал…

— Вы предпочтете, чтобы я пришла с ордером на обыск? Со мной будет несколько коллег, и мы…

— Можете взглянуть на комнату Марии, — сказала Роза, вставая из-за стола. — Я вас провожу.

На первый взгляд в комнате ничего не изменилось с тех пор, как Лена была здесь в прошлый раз. Лена надела латексные перчатки, открыла шкаф и планомерно осмотрела каждую полку. Вещи были аккуратно выглажены и сложены. В первых четырех полках Лена не нашла ничего необычного, но на нижней, там, где хранилась зимняя одежда, обнаружила флешку, которая была спрятана под толстым свитером. Положив флешку в полиэтиленовый пакет, Лена проверила одежду на вешалках, но больше ничего не нашла.

Когда Лена повернулась к столу, Роза, которая все это время стояла в дверях и тревогой наблюдала за обыском, вышла из комнаты.

Лена поочередно вытаскивала книги, перелистывала их и ставила на место. Особое внимание она уделила блокноту: на первой странице Мария записала домашнее задание, а далее записывала примечания к отдельным урокам. Лена удивилась ее прилежности и продолжила листать блокнот. Дойдя до пустых страниц, она обнаружила кое-что интересное: кто-то вырвал страницу. Лена внимательно осмотрела следующую чистую страницу и обнаружила на ней выдавленные следы от ручки. Она попыталась расшифровать, что написано, но вскоре сдалась, решив оставить эту задачу экспертам-криминалистам. Она положила блокнот в другой пластиковый пакет и запечатала его.

В комоде подсказок не нашлось, и Лена повернулась к книжной полке. Взяла Библию и пролистала. Из книги выпало несколько записок. Лена подняла их и положила рядом на стол. Всего записок оказалось восемь, на каждой из них было всего несколько слов:

«Шлюха-святоша!», «Да снизойдет к нам Всевышний!», «А в аду жарко?», «Ты принимаешь душ в одежде?», «А рога у дьявола длинные?», «Вам правда запрещено смеяться?», «Дьявольские потаскушки хорошо трахаются!», «Счастливо долететь до рая».

Аккуратно выписанные одна за другой прописные буквы. Похоже, автор очень старался себя не раскрыть.

Лена сфотографировала записки на телефон, положила в пакет к флешке и продолжила обыск. Через десять минут она была уверена, что все тщательно осмотрела, вышла из комнаты, спустилась и нашла Розу на кухне за столом.

— Я закончила.

— Вы нашли что-нибудь важное?

— Пока не знаю. Я нашла флешку, несколько странных записок и блокнот. Их мне придется забрать с собой.

Лена села напротив Розы и заглянула ей в глаза:

— Вы не вспомнили больше ничего важного, что могло бы помочь нам отыскать убийцу вашей дочери?

— Вы его найдете? — умоляюще посмотрела на нее Роза.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Обычно Лена не отвечает на такие вопросы до тех пор, пока дело не раскрыто, но сейчас она чувствовала, что в долгу перед Розой. Эта женщина пошла наперекор воле мужа, согласившись на разговор. Страшно представить, как он отреагирует, если узнает об этом.

— Спасибо, что согласились поговорить со мной и позволили осмотреть комнату Марии. — Лена встала и протянула Розе руку. — Я сообщу вам, если будут новости.

Глава 17

— Не терпится узнать, что на этой флешке, — сказал Йохан после того, как Лена ввела его в курс дела. Они сидели в своем временном кабинете в полицейском участке.

— Ты же понимаешь, что по-хорошему сначала нужно отдать флешку на экспертизу?

— Как говорится, «промедление смерти подобно», — усмехнулся Йохан, наблюдая за тем, как Лена вставила флешку в USB-порт и стала ждать, пока система ее определит.

Наконец на экране возникла папка с файлами. Судя по окончанию «.jpg», это были фотографии. Лена открыла первый файл и увидела фотографию Логенеров, сделанную пять или шесть лет назад. Родители сдержанно улыбались, глядя в камеру, Мария с Иоганной держались за руки и тоже улыбались — широко, от уха до уха.

— Семейные снимки? — удивился Йохан.

Лена нажала на следующий файл, и на экране появилась фотография маленькой девочки. Мария с Иоганной выглядели довольно похоже, поэтому нельзя было с уверенностью сказать, кто из них тут изображен. Лена предположила, что Мария.

— Заметил?

Лена выбрала другой снимок. На нем сестры отмечали чей-то день рождения.

— Судя по всему, Мария сфотографировала их на планшет, — пояснила Лена, указывая на края.

— Но зачем? И зачем было сохранять их на флешку и прятать в шкаф?

— Думаю, она хотела сделать копию снимков на случай, если планшет сломается.

— Или на случай, если отец найдет его и конфискует. Но зачем фотографировать старые снимки? Наверняка дома лежат альбомы, которые можно посмотреть в любой момент.

Лена пожала плечами.

— Может, хотела иметь их под рукой. Вероятно, семья была для нее важнее, чем мы думали.

— Не исключено. Но объяснение не самое логичное.

— У тебя есть другое? — поинтересовалась Лена, быстро просматривая файлы.

— Может, она собирала доказательства?

— Доказательства чего? Посмотри на снимки. Самая обычная семья. — Она помолчала. — Кстати, ты обратил внимание на то, что в детстве Мария выглядела очень счастливой?

— Видимо, она была очень жизнерадостным ребенком.

— Йохан! «Жизнерадостный» и «счастливый» — это не одно и то же. Думаю, ей хотелось воскресить прошлое, вспомнить его. Возможно, она чувствовала, что прежняя жизнь для нее закончилась. В каком-то смысле ты даже прав. Мария собирала доказательства. Доказательства своего счастливого детства.

— Это просто снимки, — отмахнулся Йохан. — На снимках все улыбаются. Это ничего не значит.

— Ты встречался с Иоганной Логенер?

— Да. К слову, мы разговаривали именно об этом. О ее семье. Иоганна уверена, что ее отец связан с убийством. — Йохан поймал скептический взгляд Лены и быстро добавил: — Знаю, Иоганна реагирует очень остро и эмоционально, но после твоих слов о том, что Марию собирались насильно выдать замуж…

— Такого я не говорила, — перебила Лена. — Пожалуйста, не интерпретируй мои слова как тебе вздумается. Родители просто считали, что Мартин мог бы стать подходящим мужем для их младшей дочери. И не сейчас, а когда-нибудь потом. Этого Мартина мы, конечно, еще проверим, но относиться к нему мы будем непредвзято. Как и к родителям.

— Ладно, с насильным замужеством я погорячился. Но… — Йохан оборвался на полуслове и замолчал.

Лена смерила его внимательным взглядом.

— Что происходит между тобой и Иоганной Логенер? Для тебя это дело стало слишком личным, Йохан. Ты сам на себя не похож. Разве не ты еще совсем недавно был моим голосом разума и одергивал меня, когда я забывалась и давала волю воображению? Поэтому повторю: что между вами происходит?

— Ничего не происходит! — с жаром ответил Йохан и, немного помолчав, добавил: — По крайней мере, ничего, что могло бы повлиять на мою объективность или помешать нашему расследованию.

— Она тебе нравится?

Йохан откинулся на спинку стула, запрокинул голову и закрыл глаза.

— Нравится? — повторил он. — Да, наверное. Мне ее жаль, и да, пожалуй, мне следовало бы вести себя более профессионально. Но, в конце концов, Иоганна — свидетельница, а не подозреваемая.

Лена подавила вздох: Йохан все равно что расписался в своей пристрастности, признавшись, что испытывает симпатию к свидетелю по делу.

— Нам нужно быть объективными, чтобы не допустить ошибок. — Лена решила попробовать втолковать ему это в последний раз. — Пожалуйста, больше не встречайся с Иоганной Логенер наедине.

— Ты не думаешь, что это уж чересчур? — Йохан вздохнул. — Мне кажется…

— Нет, Йохан. Это не чересчур.

— Хорошо! — сказал он так, словно подчинялся приказу.

На лице у него отчетливо читалось недовольство.

— Когда вернутся остальные? — осведомилась Лена.

Йохан хотел было ответить, но тут раздался стук в дверь.

— У вас найдется минутка? — войдя в кабинет, спросил Йохен Франк — долговязый юноша, один из троих полицейских, которых прислали из Фленсбурга в качестве подкрепления.

— Входи, — произнес Йохан.

— Знаю, у нас скоро брифинг, но я хотел сказать… вам известно, что жертва училась в одном классе с сыном комиссара Брандта?

— Да, конечно.

— Его имя стоит в списке школьников, которых следовало опросить. Но когда настал черед этого мальчика, Ян Оттенга, местный офицер сказал его пропустить. Я ничего не ответил, и мы перешли к следующему ребенку.

— Но?.. — протянула Лена, подозревая, что за этим кроется что-то еще.

— Потом мы разговорились, и Оттенга рассказал о том, что они с Брандтом вчера патрулировали окрестности школы. Утром Брандт и сам об этом рассказывал.

— И? — спросила Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие.

— Я не хотел говорить при всех, но комиссар Брандт, похоже, пытается выгородить своего сына. Мальчик был вчера около школы, но его не стали досматривать. По крайней мере, такой вывод я сделал из слов Оттенги. У меня создалось впечатление, что он проговорился якобы случайно, чтобы ввести меня в курс дела.

— Смотри-ка! — воскликнул Йохан. — Есть кое-что, чего ты не знаешь: Энно Брандт участвовал в травле над Марией. Возможно, даже выступал в роли зачинщика.

— Ты правильно сделал, что пришел к нам, — сказала Лена, — Мы поговорим с Энно Брандтом.

Похоже, Франка ее слова успокоили. Кивнув, он направился к выходу, хотел было открыть дверь, но тут она распахнулась, и на пороге появился Бен.

— Что у вас тут? Секретное совещание? — усмехнулся он.

— Да, секретнее не бывает. Ты нас застукал, — Лена встала из-за стола.

Бен усмехнулся еще шире.

— О, ты все-таки решила перейти в секретную службу?

— Без комментариев, господин старший комиссар.

Йохан, с живым интересом следивший за их шутливой пикировкой, откашлялся и поинтересовался:

— Вы закончили, коллеги? Если да, то нам пора на совещание.

Бен открыл дверь нараспашку и шутливо поклонился:

— Прошу!

Через десять минут, когда все налили себе кофе, Лена вкратце рассказала о результатах опросов и обыска комнаты Марии. Информацию о записках она решила утаить, подозревая конфликт интересов: все-таки в дело было втянут сын Брандта.

— Думаю, вы и сами понимаете, что эта информация не должна выйти за пределы участка.

— Ну разумеется, госпожа старший комиссар, — бодро отозвался Брандт, отвечая за всех присутствующих. — Можем продолжать?

— Конечно, коллега.

Лена повернулась к Бену, ожидая отчета.

— Сегодня мы встретились с четырьмя семьями из списка. — Он посмотрел в свой блокнот. — Начнем с семейства Гроте. Нам удалось поговорить с Еленой Гроте. Ее муж был на пирсе, работал.

— Кем он там работает? — спросила Лена.

Бен снова опустил взгляд на заметки.

— Кажется, он… как называется штуковина, по которой спускаются с корабля?

— Трап, — подсказала Лена.

— Точно. Он проверяет билеты у трапа и отвечает за безопасность при посадке и высадке. Как ни странно, работа на пирсе пользуется популярностью. Глава следующего семейства — Ганс Раймерс — тоже там работает. Правда, на административной должности. — Бен зашелестел страницами. — В его обязанности входит продажа билетов. Это важно? — спросил Бен, заметив, что Лена заинтересовалась этой информацией.

— Все факты указывают на то, что Мария Логенер собиралась с кем-то сбежать. Мы все гадали, почему она не села на паром? Но если Мария знала — будем исходить из того, что знала, — что по крайней мере двое прихожан Свободной церкви работают на пирсе, то все становится ясно. Мария понимала, что ее остановят или в лучшем случае, сообщат ее родителям. Может, поэтому она планировала сбежать с острова тайно.

— Например, спрятаться в багажнике? — предположил Бен.

— Например, — согласилась Лена.

— Очень может быть, — признал Бен. — Звучит, конечно, дико, и еще вчера я бы посмеялся над этим предположением… Но после знакомства с членами этого церкви оно кажется мне весьма правдоподобным.

Бен рассказал о том, что беседы проходили по одному сценарию: поначалу прихожане отказывались говорить, потом узнавали, что Мария Логенер умерла насильственной смертью, и соглашались ответить на несколько вопросов, но отвечали неохотно и выражались неопределенно. Все знали жертву, поскольку регулярно видели ее на церковных собраниях. Никто не верил, что Мария сбежала добровольно, некоторые открыто винили пагубное влияние Иоганны.

— В конечном итоге все выдавали одни и те же пустые фразы. Как по шаблону. Женщины ссылались на мужей, мужчины выгоняли жен из комнаты. Один из них даже попыталась завлечь нас в свою секту. В общем, мы наткнулись на стену молчания.

— Значит, ничего узнать вам не удалось, — подытожила Лена. — А какое впечатление произвели беседы с прихожанами?

— Ты имеешь в виду, если отбросить всю метафизическую шелуху? Вольно интерпретируя услышанное, а также мимику и жесты, можно сделать вывод, что семья Логенер находилась под довольно пристальным наблюдением. Родителей практически открыто обвиняют в том, что старшая дочь покинула общину. Звучит абсурдно, но у меня сложилось впечатление, что члены церкви воспринимают смерть Марии как Божью кару. Но как я уже сказал, это моя вольная интерпретация. — Бен повернулся к своему напарнику. — А ты что думаешь, Франц?

— Согласен. У меня тоже сложилось такое впечатление, хотя к делу, конечно, впечатление не пришьешь.

— Вы говорили с Мартином Раймерсом? — спросила Лена.

Бен покачал головой:

— Нам сказали, что он уехал. Но во дворе я заметил старый зеленый «Опель Кадет» и пробил номера. Машина записана на Мартина Раймерса, так что, скорее всего, он был дома. Знай мы о том, что он работает на Логенера и мог стать его зятем, мы бы, конечно, не ушли так просто…

— Ничего страшного, Мартин Раймерс никуда от нас не денется. Вызовем его на допрос официально. Это подчеркнет серьезность ситуации.

— Посмотрим, явится ли он, — вмешался Йохан. — Очень подозреваю, что эти господа знают свои права и что обязаны явиться только по требованию прокурора.

— Посмотрим, — сказала Лена, которой не понравился его тон, и повернулась к Брандту: — Можете, пожалуйста, отправить к Раймерсам кого-нибудь из офицеров? Пусть попросят Мартина Раймерса явиться в участок завтра, часикам этак в десять.

— Завтра суббота. Боюсь, что…

— Уверена, господин Раймерс поймет, что мы хотим поскорее найти убийцу Марии. Может, вы сами к нему съездите? Очень вас прошу.

Брандт колебался так долго, что все присутствующие заметили, с какой неохотой он воспринял приказ.

— Хорошо, съезжу. Мне все равно по пути.

— Спасибо, коллега, — улыбнулась Лена и повернулась к группе. — А теперь перейдем к отчету следующей команды.

— Мы пообщались с детьми, — прочистив горло, сказал Йохен Франк и усмехнулся. — После такого чувствуешь себя старым.

Он принялся листать свой блокнот, пока не нашел нужную страницу.

— Мы опросили семь школьников из двадцати пяти. Четверых не было дома, и мы договорились с их родителями о том, что заедем завтра. — Он глубоко вздохнул и продолжил: — Поначалу мы задавали одни и те же вопросы: про отношения с Марией Логенер, когда ты в последний раз ее видел, были ли у нее проблемы. Потом шли индивидуальные вопросы. Мальчики, их было четверо, оказались немногословны. Этого следовало ожидать, ведь нам уже известно о травле. Ясно, что мальчики будут молчать, даже если не участвовали в травле, — просто из ложного чувства солидарности. Поэтому мы сменили тактику. — Юноша усмехнулся. — Я, как вы уже поняли, был хорошим копом. Мой напарник, Ян Оттенга, согласился взять на себя роль плохого.

Взгляды всех присутствующих обратились на Яна Оттенгу, который смущенно опустил глаза и сказал:

— Мальчики быстро сдались. Ничего особенного я не сделал.

— Не скромничай, Ян, — возразил Йохен Франк. — Ну да ладно. Похоже, Мария Логенер пользовалась популярностью у одноклассников. Даже по фотографиям видно, какой она была красавицей. Словом, за Марией бегали все мальчишки в классе, и всех она отвергала. Похоже, ровесники ее совершенно не интересовали. Все закончилось тем, что некоторые мальчики стали выражать свой интерес довольно… парадоксальным образом. Конечно, никто из опрошенных ничего не видел и ничего не знает… Думаю, все они если не участвовали в травле, то по крайней мере не пытались ее остановить. Но поскольку мы расследуем не травлю и попустительство не считается уголовным преступлением, я отчитал их, и на этом мы закончили.

— А девочки? Что они говорили? — спросил Йохан.

Йохен Франк хотел было ответить, но его опередил Брандт, который все это время рисовал в блокноте или скучающе смотрел в окно, всем своим видом показывая, что считает опрос учеников делом бессмысленным.

— Не следует придавать большое значение детским выходкам. Это нормально. У подростков нет чувства меры, им еще многому предстоит научиться. Какое это имеет отношение к нашему делу? Мы ищем хладнокровного убийцу. Или я что-то не так понял?

— Нельзя пока сказать, что имеют отношение к делу, а что нет. Сначала нужно выяснить все факты, — ответила Лена, пытаясь сохранять спокойствие. — Уверена, господин Франк расследовал не только историю с травлей.

— Совершенно верно. Сейчас я перейду к остальному, — сказал Йохен Франк, листая свой блокнот. Нужную страницу он нашел только со второго раза. — Теперь о девочках. Похоже, они были не в курсе травли, но утверждать рано: пока мы опросили только трех девочек. У меня создалось впечатление, что они видели в Марии соперницу. Мальчики на нее засматривались, что явно раздражало остальных девочек. Но, кажется, дело было не только в этом. Мария была не только очень красивой, но и очень умной. Однако никто, даже мальчишки, не назвал ее заучкой. Подводя итог, можно сказать, что опрошенные девочки не очень любили Марию, но не признались почему. Зависть, обида, отсутствие эмпатии — выбирайте что нравится. Не думаю, что они имеют отношение к ее убийству. Насчет мальчиков — не уверен. Из них было слова не вытянуть. Надеюсь, завтра нам удастся выяснить больше. Отчет я написать не успел, но… — Юноша улыбнулся. — К утру все будет в лучшем виде!

— Спасибо, коллега, — поблагодарила Лена и, взяв слово, подвела итоги. Было решено, что завтра опросы продолжится, а вечером присутствующие встретятся, чтобы отчитаться о проделанной работе.

Посмотрев на часы, Лена встала.

— Большое всем спасибо. Увидимся завтра.

Постепенно все начали расходиться кто куда. Брандт направился к двери, и Лена окликнула его:

— Можно вас на пару слов? Давайте пройдем к вам в кабинет.

— В чем дело? — спросил Брандт, когда они сели за небольшой стол для совещаний.

— Ваш сын Энно учится в одном классе с Марией. Я не хочу ставить господина Оттенгу в неудобное положение, поэтому будет лучше, если я допрошу Энно сама. Вас устроит завтра днем? Часа в два?

Брандт громко сглотнул.

— Не думаю, что это необходимо.

— Потому что Энно — ваш сын?

Брандт на мгновение задержал дыхание, потом громко выдохнул и расправил плечи.

— Да, потому что он мой сын. К тому же я считаю, что опрашивать детей бессмысленно. Могу вас заверить, что Энно не имеет никакого отношения к травле.

— Ваш сын ничем не отличается от остальных граждан нашей страны. Если вы как отец не дадите согласие на опрос, то мне останется лишь пойти официальным путем. Вы и сами понимаете, что это значит.

Если бы взглядом можно было убивать… На секунду Лене показалось, что сейчас Брандт выгонит ее из кабинета, но потом он взял себя в руки.

— Раз уж вы настаиваете, то я попрошу Энно зайти после обеда. Но я буду присутствовать на допросе.

— В качестве отца?

— А в каком еще? — рявкнул Брандт. Его руки затряслись, а лицо покраснело. Похоже, он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться.

— Само собой, я не могу вам этого запретить, но, боюсь, в таком случае мне придется исключить вас из расследования. Думаю, будет лучше, если я поговорю с Энно наедине или если на допросе будет присутствовать его мать.

Брандт вскочил из-за стола и затряс головой, как будто счел предложение абсурдным.

— Что за фарс! — воскликнул он, однако уже через мгновение взял себя в руки. — Хорошо, как скажете. Я попрошу жену, чтобы она приехала вместе с Энно. Наверняка ваш разговор продлится недолго.

Лена тоже встала.

— Да, я тоже так думаю. Особенно если Энно не имеет никакого отношения к травле.

— Я могу вам еще чем-нибудь помочь? — со стоном спросил Брандт. — Уже поздно, а я, как вы знаете, еще должен заехать к Раймерсам.

— Нет, это все. Спасибо. Думаю, расследование сдвинулось с мертвой точки. Если повезет, скоро вы от нас избавитесь. — Лена протянула Брандту руку. — Передавайте наилучшие пожелания супруге.

Глава 18

Лена в нерешительности стояла перед полицейским участком и смотрела на пирс. Последний паром на Амрум отходил через час. Садиться на него не хотелось. Все мысли Лены были заняты расследованием, ей требовалось время, чтобы обдумать полученные факты. Но вдруг Эрик все неправильно поймет? С другой стороны, Лена не хотела, чтобы ее планы зависели от Эрика и его предположений. Если повезет, завтра она вернется на Амрум пораньше. Да, выбрать такой вариант куда логичнее, чем приехать на последнем пароме и, если повезет, перекинуться с Эриком парочкой слов перед сном.

Лена вытащила телефон и набрала хорошо знакомый номер.

— Привет, — поздоровался Эрик. — Как дела?

— Так себе. Несмотря на подкрепление из Фленсбурга, мы топчемся на месте. В общем, света в конце туннеля нет и не предвидится.

— Значит, сегодня ты остаешься на Фёре?

— Ты сильно обидишься? Мне еще нужно…

— Эй-эй, ты чего, Лена! Я знаю, как важна для тебя работа. Все в порядке, не волнуйся.

— Правда? — уточнила Лена, потому что слышала в голосе Эрика разочарование.

— Правда. Но будет здорово, если завтра ты приедешь пораньше. В качестве компенсации. — Теперь в его голосе слышалась улыбка.

— Я уже подумала об этом. Не могу ничего обещать, но очень постараюсь.

— Уже неплохо. Я приготовлю что-нибудь вкусное, и мы устроим приятный вечер.

— Я постараюсь, обещаю. Но если вдруг завтра у меня не получится вырваться пораньше, то перенесем на воскресенье.

— Дело настолько сложное?

— Не то слово. У меня нет отправной точки, хотя мне кажется, что она прямо передо мной и я просто ее не вижу. Уверен, ты прекрасно понимаешь, как это бесит.

— Эй, ты же сама рассказывала, что ключевую улику иногда приходится искать месяцами!

— У меня нет столько времени. Я даже не могу с абсолютной точностью доказать, что девочку убили. Если в ближайшие дни мы не нападем на след… — Лена не договорила, потому что не знала, что тогда произойдет. Возможно, если расследование приведет к негативным последствиям для церкви, то Варнке предпочтет закрыть дело.

— Похоже, ты находишься под сильным давлением.

— Да, мне тоже так кажется.

— Напоминает старые добрые времена. Лена против всего мира. Ты никогда не убегала и не сдавалась. Ты продолжала бороться, несмотря ни на что.

«Не знаю, не знаю, — подумала Лена. — Во всяком случае, за свою семью я бороться не стала и сбежала».

— Да, но героем меня назвать нельзя, — сказала она наконец.

— Для меня ты герой. А теперь обещай, что будешь изредка думать не только об убийцах, но и о себе.

— Обещаю, — ответила Лена и, немного помолчав, добавила: — Мне пора идти, Эрик. Если получится, вечером я еще позвоню.

— До одиннадцати я вряд ли лягу. И ты не засиживайся допоздна.

— Хорошо. До связи, Эрик.

Никто из них не спешил отключаться, и некоторое время они просто молчали. Наконец Эрик прошептал:

— Я люблю тебя.

— Знаю, — тихо произнесла Лена.

— Будь осторожна. Я не хочу тебя потерять.

— Я всегда осторожен. Пока, Эрик.

Лена в нерешительности стояла перед полицейским участком, сжимая в руке телефон, и не знала, чем заняться. Вчера Йохан дал ей ключи от пансионата, в котором остановился, но сейчас у нее не было ни малейшего желания сидеть в маленькой затхлой комнатке. Она неторопливо подошла к машине, достала из сумки толстый свитер и направилась вдоль набережной Вик-ауф-Фёра. Спустя десять минут она добралась до «своего» шезлонга и окинула взглядом небо. Температура уже опустилась ниже двадцати градусов, но в свитере и под пледом, тоже прихваченном из машины, Лена продержится некоторое время.

Она села на шезлонг, укуталась в плед, достала из сумки ноутбук и включила его. Еще раз просмотрела фотографии с флешки Марии. Ее первое впечатление подтвердилось: Мария улыбалась искренне. Было видно, что ей нравится быть в кругу семьи. Вот она прижимается к маме, вот обнимает сестру… На всех фотографиях Мария стремилась прикоснуться к родным — даже к строгому отцу. Она улыбалась ему так же лучезарно, как и маме с сестрой. Между ними не чувствовалось никакой прохлады.

— Ты была так счастлива, — пробормотала Лена. — Когда все изменилось? И почему?

Неужели потому, что Мария поняла: ее взгляды отличаются от взглядов родители? Иоганна, ее старшая сестра, отказалась от их веры. Был ли другой способ вырваться из такой религиозной семьи? Может, Мария боялась, что пути назад уже не будет?

Лена попыталась вспомнить последние годы, которые провела на Амруме. Ее ситуация казалась не такой, как у Марии, но определенные параллели все-таки присутствовали. Властный отец, безжалостно отстаивающий свои интересы и не замечающий, что с каждым днем дочь отдаляется от него все больше и больше. Мать, которая не осмеливается противоречить мужу и пытается сохранить семью. Маленький островок, усиливающий ощущение того, что ты в ловушке, из которой необходимость сбежать. Все это напряжение в течение многих месяцев, даже лет, медленно копилось внутри Лены, и возможно, внутри Марии тоже. Чем старше Лена становилась, тем сильнее чувствовала себя заложницей ситуации. Сколько раз она умоляла мать дать отцу отпор и всегда получала один и тот же ответ: «Он не такой, каким кажется. Мы справимся, ведь мы — семья».

Хватило ли Марии смелости поговорить с матерью? А рассказать о том, что ее изнасиловали? Или Мария всегда понимала, что ее мать не пойдет против отца?

Пока не удалось найти никого, кто бы знал о причинах, заставивших Марию решиться на побег. Почему девочка не обратилась за помощью к сестре? Или к Еве Брааш? Может, она сама не понимала, что с ней произошло?

Но главный вопрос заключается в другом. Кого она ждала? Кто должен был увезти ее с острова? И как это связано с событиями трехнедельной давности? С кем Мария собиралась встретиться в тот день? Тогда ли ее изнасиловали? И как это ужасное происшествие повлияло на дальнейшее развитие событий?

Еще раз просмотрев материалы дела, Лена устало откинулась на спинку шезлонга и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Потом зазвонил телефон. Лена нехотя приоткрыла глаз, взглянула на экран и страдальчески вздохнула, прежде чем принять вызов.

— Добрый вечер, господин Варнке.

— Добрый вечер, госпожа Лоренцен. Вы обещали держать меня в курсе расследования.

— Я как раз собиралась вам позвонить. Дело оказалось куда сложнее, чем выглядело на первый взгляд. — Лена пересказала Варнке последние новости и закончила словами: — Надеюсь, в ближайшие несколько дней мы добьемся более весомого результата.

— Вам хватает людей?

Лена растерялась. Она, наоборот, ожидала, что Варнке захочет отозвать подкрепление, если в обозримом будущем не будет никаких результатов.

— Думаю, пока да. Не хочу поднимать лишнего шума. По острову и так уже ходят разные слухи.

— Вы правы. Тогда закроем пока вопрос с командой. Я очень надеюсь, что членов семьи вы допрашиваете лично и что опрос прихожан церкви будет вестись тактично и осторожно.

У Лены на языке вертелся резкий ответ, но она предпочла успокоить начальника обтекаемой дипломатической фразой:

— Временами я веду расследование не совсем обычными способами, но если я даю обещание, то всегда его выполняю. Нам случалось расходиться во взглядах, но я думала, что по крайней мере этот вопрос между нами улажен.

Варнке тихо вздохнул.

— Я не собирался ставить под сомнение вашу преданность. Прошу прощения, если у вас создалось обратное впечатление.

— Ничего страшного, — ответила Лена, пытаясь справиться с удивлением. — Мы оба находимся под серьезным давлением.

— Да, пожалуй. Прошу вас, дайте знать, если появятся какие-нибудь новости или если вам понадобится помощь. Вы сохранили мой личный номер телефона?

— Да, сохранила. Я обязательно с вами свяжусь.

Попрощавшись, Варнке отключил связь. Лена тем временем пыталась отойти от удивления. Неужели она ошиблась в Варнке? Осторожно, еще чуть-чуть — и она проникнется к нему сочувствием. Впрочем, конфликт в начале их совместной работы не до конца стерся у нее из памяти. Лена не верила, что за такой короткий срок люди могут кардинально поменяться.

Лена вдруг подумала о том, что Леон давно не давал о себе знать. Обычно он сообщал, если дело было безнадежным. Она набрала его номер.

— Чего тебе? — недовольно рявкнул Леон.

— Сумел что-нибудь выяснить?

— Разве я тебе звонил?

— Послушай, Леон, у меня нет времени на эти игры.

— У меня тоже. Если все пройдет по плану, то новости будут завтра. Но особо губу не раскатывай. Удалось восстановить только куски переписки. Некоторые большие, другие — не очень.

— Я всему буду рада. Хорошо, тогда до завтра.

Леон отключился, как обычно, не сказав ни слова.

Лена хотела было откинуться на спинку шезлонга, но замерла, услышав шаги. Обернулась и увидела Бена.

— Добрый вечер, госпожа старший комиссар! Не откажетесь пропустить со мной бокальчик белого? — Он широко улыбался, держа в руках бутылку вина и два бокала. — Я так и знал, что найду тебя здесь.

Лена закатила глаза.

— Йохан разболтал?

— Нет. Просто я — первоклассный детектив, от которого не скрыться. — Бен кивком указал на шезлонг. — Можно присесть?

Лена подвинулась в сторону.

— Если хочешь. Вообще-то мне нужно…

— Ты же не собираешься сказать, что все еще работаешь? — со смехом перебил Бен и протянул ей наполовину полный бокал. — Попробуй. Я охотился на эту бутылку битый час, и должен сказать, раздобыть ее было непросто.

Лена пригубила вино и улыбнулась:

— Твои усилия были не напрасны.

— Рад это слышать, — ответил Бен, поднимая свой бокал. — За нас!

Лена промолчала, и он поторопился добавить:

— Повторю еще раз: я не просил, чтобы меня сюда прислали. Но я здесь, и мне непросто делать вид, что мы — обычные коллеги.

— Все нормально, — отмахнулась Лена, сделав глоток вина. — Я просто не ожидала тебя увидеть.

— Неужели тебе это неприятно?

— Конечно, нет. Что за ерунду ты болтаешь?

— Аж камень с души свалился, — с дерзкой улыбкой отозвался Бен.

— Дурак! — рассмеялась Лена, но потом резко посерьезнела. — Как поживает твоя семья?

Бен некоторое время молчал.

— Ты сейчас про то, как у меня дела с женой?

— В последний раз ты рассказывал, что вы еще вместе.

— К сожалению, это уже не так. Я съехал, по крайней мере, на время. Как это называется? Перерыв в отношениях? Тайм-аут? — Он громко вздохнул. — Странный термин, не правда ли?

— Где ты живешь?

— Один из моих друзей уехал в Австралию и дал мне ключи от своей квартиры. Первое время поживу у него.

— А дети?

— Ты сама знаешь, какая непредсказуемая у нас работа. Я забираю детей, когда выдается выходной. — Бен огляделся по сторонам. — После этого дела я смогу взять отгул. Может, поеду куда-нибудь с детьми на осенние каникулы.

— Ты уже строишь далекоидущие планы? — спросила Лена.

— Это мой первый перерыв в отношениях, — пожал плечами Бен. — Понятия не имею, насколько он затянется. Да и потом, разве такие вещи не заканчиваются разводом?

— Думаю, ты задаешь этот вопрос не тому человеку.

— Ты спросила, я ответил.

С этими словами Бен откинулся на спинку шезлонга и уставился на волны.

— Ты не хотел делать перерыв в отношениях? — через некоторое время поинтересовалась Лена.

— Наверное, так было лучше. Для детей, для Биргит и, возможно, для меня самого. — Бен закрыл глаза и спокойно продолжил: — Нет, если честно, не хотел. Кто захочет потерять свою семью? Во всяком случае, не я. — Он посмотрел на Лену. — И, опережая твой вопрос: нет, я не в порядке. — Он налил себе еще вина и сделал большой глоток. — Я схожу с ума, сидя в одиночестве в этой квартире, я не могу сосредоточиться на работе. У меня нет аппетита, меня от всего тошнит, мне ничего не хочется.

— Звучит ужасно.

— Да, звучит препаршиво. Но хватит обо мне… По крайней мере, у тебя все хорошо, как я понял по скупым словам Йохана?

— Что? Похоже, Йохан…

— Не волнуйся, он не сплетничает о тебе на каждом углу. Мы хорошо друг друга знаем, нас можно даже назвать друзьями. Рассказывая о вашем громком расследовании на Амруме, Йохан мимоходом упомянул, что ты встретила свою школьную любовь. Об остальном было легко догадаться, когда ты сказала, что вечером отправишься на Амрум. Или я ошибся?

Поколебавшись, Лена признала:

— Не ошибся. Мы с ним часто видимся.

— Отношения на расстоянии?

— Можно и так сказать.

— Это непросто, правда?

Лена не ответила. А что в жизни просто? Были ли у нее когда-нибудь простые отношения? Иногда ей казалось, что она специально выбирает мужчин, с которыми непросто.

— Кто он по профессии? — поинтересовался Бен.

— Управляющий гостевыми домами. Со всеми вытекающими.

Бен приподнял брови.

— Думаю, в Киле немного гостевых домов.

— Правильно думаешь, — односложно ответила Лена. Она не понимала, почему ей так трудно говорить о своих отношениях. В конце концов, однажды они с Беном были близки — возможно, даже слишком.

— Да уж, ситуация так себе, — пробормотал Бен, подливая им с Леной еще вина. — За нас, двух офигенных везунчиков!

Лена изобразила пародию на улыбку и в один глоток осушила свой бокал.

— Но ты не сдаешься?

— Понятия не имею. Эх, вот бы сесть в машину да поехать куда-нибудь на юг! В Сицилию. Или даже дальше. Изъездить Африку… Было б круто. К сожалению, моя машинка такую поездку не осилит, а на шикарный внедорожник у меня денег нет. Поэтому придется остаться здесь. Вот и все. Я останусь, буду ловить плохих парней, которые потом отделаются условным сроком — и это в лучшем случае. Да, знаю, мы хорошие парни, вау! А что толку? Маленькая зарплата, много работы, распавшаяся семья. — Казалось, Бен разговаривал сам с собой. Но потом его взгляд вернулся в настоящее, и он посмотрел на Лену. — Почему я?

— Что? О чем ты?

— Почему мы оказались в одной постели? Я постоянно задавался этим вопросом и не мог найти ответа. Я просто оказался в нужное время в нужном месте?

— А если скажу, что да?

Бен тяжело сглотнул.

— То мне будет чертовски больно.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Думаешь, лучше хвататься за иллюзию? Если бы речь шла о другой женщине, я бы так и сделал. Но ты… — Бен провел пальцами по волосам. — Так ты скажешь, почему именно я?

— А зачем, Бен? К чему это приведет? Мы были вместе всего ничего — две ночи и несколько дней. Мы решили все прекратить и поступили правильно. Нет смысла ворошить прошлое.

Бен некоторое время молчал, рисуя круги на песке, а потом тихо сказал:

— Меня часто отправляли на тренировки с хорошенькими коллегами, но у меня никогда не возникало желания узнать кого-нибудь из них поближе. Даже на одну ночь. С тобой все было иначе. — Он посмотрел на нее. — Не бойся, я не собираюсь признаваться тебе в любви. И нет, это никак не связано с моим рухнувшим браком. Наша встреча не повлияла на мои отношения с женой.

— Почему со мной все было иначе? — спросила Лена.

На самом деле ей хотелось промолчать — она еще несколько месяцев назад решила перевернуть страницу их с Беном отношений. Лене было легко придерживаться этого решения, пока он не оказался перед ней. Теперь, в этой ситуации, оно вдруг показалось ей абсурдным.

— С тобой было легко и просто. У меня возникло ощущение, что ты видишь во мне прежде всего не мужчину, а человека. С тобой не нужно было притворяться кем-то другим. Когда мы пошли к тебе комнату, это было чем-то само собой разумеющимся. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Лена улыбнулась,

— Возможно, я тоже оказалась в нужное время в нужном месте.

— Как знать…

— Я понимаю, о чем ты. Я чувствовала то же самое.

Лена поставила бокал на песок и притянула Бена к себе.

— Чисто по-дружески, — сказала она, целуя его в щеку.

Бен положил голову ей на плечо и прошептал:

— По-дружески. Мне это нравится.

Глава 19

Лена остановилась, пытаясь отдышаться. Она встала пораньше и отправилась на пробежку. Добежала до набережной, оттуда направилась на запад, к маленькому аэропорту. «Нужно снова вернуться к спорту», — подумала она и рухнула на одну из белых деревянных скамеек, стоящих вдоль тропинки.

Вчерашний разговор с Эриком оказался коротким: Лена не знала, что сказать, Эрик, вопреки обыкновению, тоже молчал. Положив трубку, Лена позвонила Луизе и пообещала с ней встретиться по возвращении в Киль.

Ночью Лене снился Бен, но она не могла вспомнить, чем сон закончился и, проснувшись поутру, была уверена, что коллега из Фленсбурга лежит рядом с ней. Она почувствовала облегчение, увидев, что кровать пуста.

Зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, Лена взяла трубку:

— Привет, Райнер. Только не говори, что ты на работе. Суббота же!

— Ради торжества правосудия я готов даже ночевать на работе. А если серьезно, то я звоню из дома. Вчера я закончил за полночь и решил не дергать тебя так поздно.

— Что ты нашел? Рассказывай!

— Хороший вопрос… В общем, все оказалось не так-то просто. Я сфотографировал следы на песке и скомпоновал все фотографии в одно большое изображение. Потом началась работа по идентификации следов. У меня есть образцы обуви всех полицейских и криминалистов, которые были на месте преступления. После сравнительного анализа удалось выделить чужой след.

— Значит, жертва точно была не одна?

— При условии, что никто не топтался там незадолго до ее появления. Я говорю «незадолго», но на деле речь может идти о нескольких часах. Кроме того, кто-то явно пытался замести следы, но, конечно, лишь частично — чтобы заодно не уничтожить следы и самой жертвы. В общем, на песке нашлось несколько, хотя и довольно обрывочных следов. Мне удалось получить из них полный след и установить передвижения преступника — но тут за полную достоверность не ручаюсь. Несколько минут назад я выслал тебе все документы на почту. Звони, если возникнут вопросы. Сегодня в качестве исключения разрешаю дергать меня в выходной.

— Похоже, ты проделал колоссальную работу, — сказала Лена. — Спасибо за то, что возился с этим допоздна. Я посмотрю отчет, как только приеду в участок.

— Давай. Надеюсь, вы поймаете этого ублюдка.

Лена пожелала Райнеру приятных выходных, отключилась и с новыми силами побежала обратно в пансионат, где приняла душ и вместе с Йоханом пошла в полицейский участок.

— Вчера я снова поговорил со своим приятелем, школьным учителем из Фленсбурга, — сказал Йохан. — Спросил о слухах, которые ходили о Еве Брааш. Поначалу мой приятель играл в молчанку, но я не отставал, и тогда он признался, что своими глазами видел Еву Брааш с той самой ученицей. Они гуляли по городу. Похоже, Ева Брааш даже не скрывала свою ориентацию.

— Ну гуляли они вместе по городу, чего тут такого?

— Держась за руки?

— Ладно. Давай считать слухи правдой. Предположим, у Евы Брааш были чувства к Марии. Но зачем она ее убила? А изнасиловал Марию кто? Нет, концы с концами не сходятся.

— Может быть, — согласился Йохан. — И все же, эта дамочка мне не нравится. У меня такое чувство, что она нам лжет. Или, по крайней мере, говорит не всю правду.

К этому времени они уже дошли до пирса и повернули к полицейскому участку. У Лены зазвонил телефон. Остановившись, она жестом сказала Йохану идти вперед и взяла трубку.

— Привет, Леон. А ты сегодня рано встал!

— Смешная шутка. Я еще не ложился.

— В таком случае советую поскорее это исправить.

— Отрывки из истории переписки — полная хрень. Сейчас я их пришлю. С облаком пока ничего.

— Большое спасибо. Думаешь, у тебя получится взломать облако? — Она прислушалась. — Леон? Алло?

Но Леон уже отсоединился, даже не попрощавшись. Лена тихо вздохнула и поспешила за Йоханом.

— Доброе утро! — поздоровалась Лена, когда все собрались на утреннее совещание. — Есть новости от криминалистов.

С этими словами она рассказала о следах на месте преступления и повесила на вайтборд изображение, которое прислал Райнер.

— Иными словами, анализ следов тоже говорит в пользу убийства. Если повезет, скоро придут результаты анализов ДНК, которые помогут арестовать подозреваемого.

— Если к этому времени у нас будет подозреваемый, — пробурчал Брандт, который стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

Лена ничего не ответила и рассказала про фрагменты из истории переписки, которые просмотрела прямо перед совещанием.

— К сожалению, это случайные куски диалога, полной переписки у нас нет. Я сообщу, если удастся вычленить из них что-нибудь важное.

— Откуда они у вас? — с интересом спросил один из фленсбургских полицейских.

— Не так важно, — ответил Йохан. — При опросе обязательно спросите, не видел ли кто-нибудь Марию в компании незнакомого человека в начале недели, а также шестнадцатого и семнадцатого августа. В те дни Мария ночевала у подруги, и мы подозреваем, что примерно тогда она стала жертвой сексуального насилия.

— Итак, задачи у всех есть, — продолжила Лена. — Встретимся здесь часа в четыре, чтобы отчитаться об успехах. Если что, смело звоните мне на мобильный.

Во время совещания Бен молчал. Время от времени их с Леной взгляды пересекались, но она тут же смотрела в сторону, надеясь, что никто ничего не заметил.

Вернувшись в кабинет, Йохан поинтересовался:

— Что случилось с Беном?

— Ты о чем? — с напускным непониманием спросила Лена.

— Не знаю. Такое ощущение, что он все совещание витал в облаках. Ты же знаешь, что он…

— Да, Бен сказал, что они с женой разъехались. Если ты об этом.

— Уверен, все наладится. Ведь у них двое маленьких детей…

— Мартин Раймерс будет в десять. Я хочу изучить фрагменты переписки, пока его нет.

— У меня появились новые зацепки. На объявление в «Вестнике» откликнулись несколько человек, которые утверждают, что видели Марию в понедельник. Кстати, двое членов добровольной пожарной дружины согласились поискать дорожную сумку и проверить маршруты, по которым Мария могла добраться от дома Беренсов до пляжа.

Кивнув, Луна открыла ноутбук и снова просмотрела обрывки сообщений, которые прислал Леон, но даже на второй и третий взгляд они казались бессмысленным набором слов. Если так подумать, сообщения подобного рода можно найти в любом чате. Лена выписала некоторые фразы, пытаясь связать их по смыслу.

«все-таки ее люблю», «жизнь стала такой», «же мои родители», «зачем ты»

«не могу так поступить», «когда ты придешь?», «Бог всех нас»

«мы должны об этом», «у меня нет другого», «тяжело решиться на»

«от Иоганны», «сейчас! Я больше не», «легко судить»

«ты должен мне», «есть много», «я долго об этом думала», «мне помочь», «буду ждать тебя у», «на мне ответственность за»

Лена вписывала слова, чтобы закончить фразы, потом перечеркивала и вписывала другие, пытаясь разобрать смысл. Все указывала на то, Мария разговаривала со своим собеседником на серьезные темы: о Боге, об ответственности, о любви, о жизни, об Иоганне и о какой-то другой девушке — или женщине — которой дорожила. Через час Лена сдалась. Этих обрывков слишком мало, чтобы что-то выяснить. По словам технических специалистов из управления, мессенджер принадлежат американской компании, которая вряд ли передаст полиции доступ к переписке. Даже когда речь идет о более серьезных преступлениях, уходят месяцы на то, чтобы добиться ответа оператора. В конечном итоге решение о передаче информации должен выдать американский суд. За последние несколько лет такое случалось всего пять раз.

— Надеюсь, хоть у тебя есть прогресс, — сказала Лена, повернувшись к Йохану, который последние полчаса висел на телефоне, опрашивая свидетелей.

— Трудно сказать. Ты и сама знаешь, что на объявления часто отзываются все кому не лень. Слова явных пустозвонов я опущу, и вот какая картина у нас вырисовывается. — Йохан протянул карту острова, на ней было отмечено пять красных точек, каждая из которых имела порядковый номер и время. — Кто-то видел Марию здесь, по дороге от Олдзума к Вик-ауф-Фёру. Далее пробел, потом Марию заметили возле дома Беренсов. Это было в понедельник, в то самое время, о котором говорила Лиза Беренс. На следующий день ее видели трижды. — Йохан указал на три точки, остановился на одной из них и добавил: — Это место находится неподалеку от квартиры Евы Брааш.

— Возможно, Мария шла к набережной, откуда направилась на пляж.

— В таком случае ей бы пришлось сделать крюк, а это странно, — заметил Йохан. — Во-первых, по этой дороге ее легче было заметить, а во-вторых, прямой путь короче.

— Может, Мария так расстроилась, что ни о чем не думала. Или тогда она еще не собиралась идти на пляж. К тому же Вик настолько маленький, что оттуда она могла отправиться куда угодно, а не только к Еве Брааш.

— Ну, мое мнение ты знаешь. Надо снова допросить учительницу, но уже здесь, в участке. Под запись, с протоколом, все дела. Посмотрим, что она скажет.

Лена согласно кивнула.

— Да, но это не горит. Как дела с записями с камеры?

— Материала там на двенадцать часов. Сейчас его просматривает один из здешних коллег, чуть позже я к нему присоединюсь. Если остальная команда закончит пораньше, они тоже могут помочь.

— Хорошо. Фрагменты из переписки ничего не дали.

— По крайней мере, нам удалось установить, что Мария с кем-то общалось. Вопрос, с кем именно. Этот таинственный собеседник может быть где угодно, даже за границей.

— Если это он должен был увезти Марию с острова, то они наверняка были знакомы лично. Мария была очень серьезной для своих лет, она бы не согласилась встретиться с человеком, которого плохо знает.

— Пожалуй, ты права.

— Можно предположить, что общались они в основном по Интернету. Но таинственный собеседник может находиться где угодно. Нет никаких свидетельств того, что он приехал за ней на остров.

— Итак, мы вернулись к окружению Марии, — резюмировал Йохан. — И не виртуальному, а очень даже реальному. И скоро мы познакомимся с человеком, которого, как я считаю, стоит рассматривать в качестве основного подозреваемого. Возможно, Мартин Раймерс не хотел годами ждать обещанную ему женщину и решил…

— Йохан! — перебила Лена. — Мы не будем вести допрос в таком тоне. В лучшем случае все закончится жалобой в отдел внутренних расследований и допросом, который не ничего нам не даст.

— А какие вопросы продвинут наше расследование? — фыркнул Йохан. — Или ты снова велишь мне уйти, когда начнется самое веселье?

Лена подавила тяжкий вздох. Куда подевался тот Йохан, с которым она работала на Амруме? Может, она зашла слишком далеко, когда запретила ему встречаться с Иоганной Логенер? Или на его суждение влияет личный опыт, перенесенный в юности?

— Хорошо. Понимаю, неприятно, когда свидетели предпочитают говорить только с конкретным человеком или только с женщиной. Раньше я не думала, что тебя это беспокоит. В конце концов, я ничего от тебя не скрываю. Вспомни, я первым же делом попросила, чтобы тебя назначили моим напарником.

— Да, прости, я погорячился, — признал Йохан, обеими руками зарываясь себе в волосы. — Что будем делать с Мартином Раймерсом?

— Сначала узнаем, какие отношения связывали его с Марией, а потом осторожно спросим, что он думал о предложении Логенера и хотел ли на ней жениться. С Лизой Беренс мы ходили по тонкому льду, опрашивая ее без родителей, но Мартину Раймерсу не пятнадцать. Ему придется ответить на наши вопросы. А нам, если понадобится, придется на него слегка надавить.

— Хорошо. Звучит разумно. Кто из нас возьмет на себя роль плохого копа?

Лена улыбнулась.

— Сегодня — однозначно ты. Думаю, Мартин не привык к тому, что женщины много говорят и проявляют напор. Если я ошибаюсь, то нам останется только импровизировать.

— О, импровизировать мы умеем! — усмехнулся Йохан.

Глава 20

Лена положила диктофон на стол и посмотрела на Мартина Раймерса. Юноша явился в участок ровно в десять. Темные, зализанные назад волосы, высокий — метр девяносто, может, даже чуточку больше. Коричневые вельветовые брюки, рубашка в крупную клетку, черные ботинки. Рукопожатие крепкое, взгляд направлен в пол — казалось, Мартин не осмеливался смотреть на Лену. Он сидел, наклонившись вперед и согнув спину, беспокойно теребил руки и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Спасибо за то, что согласились прийти, — сказала Лена и включила диктофон. — Допрос свидетеля Мартина Раймерса по делу о смерти Марии Логенер.

Она назвала дату и время и задала первый вопрос:

— Господин Раймерс, не могли бы вы рассказать о том, какие отношения связывают вас Логенерами, в частности с их дочерью Марией?

Громко сглотнув, Мартин перевел взгляд на Йохана, потом снова посмотрел на Лену и растерянно переспросил:

— Отношения?

Лена решила задать наводящий вопрос:

— Вы работаете на господина Логенера?

— Да, помогаю ему немного. Я ничего не заканчивал, профессионального образования у меня нет, но я собираюсь это исправить. — С каждым словом Мартин говорил все увереннее. — На острове непросто устроиться к кому-нибудь в подмастерья.

— Как давно вы знаете Логенеров?

— Очень давно, — ответил Мартин. — Они дружат с моими родителями, и мы… — Он осекся.

— Вы часто видитесь на церковных собраниях?

— Да, конечно. Мы всегда приходим на собрания.

— Тогда вы наверняка знаете Иоганну Логенер, — добавил Йохан. Он говорил спокойно и без заметных эмоций.

— Да, знаю.

— Она вышла из общины? — спросил Йохан.

— Да, она учится в Киле и не приезжает на остров.

— Она не разделяет вашу веру?

Мартин почти незаметно пожал плечами.

— Не понимаю, о чем вы.

— Когда вы в последний раз разговаривали с Марией? — осведомилась Лена, подаваясь вперед.

— С Марией? Давно.

— Так давно, что даже не помните?

— Что? Нет, помню. В Утерзуме. Мы, то есть наши семьи… В тот день наши…

— В тот день было собрание вашей религиозной общины. Господин Логенер рассказывал об этом. Вы приглашаете на свои собрания прихожан из Амрума и с материка?

— Да, конечно, — кивнул Мартин. — Вернер говорит, что мы все — одна большая семья и не должны забывать об этом.

— Значит, Мария была на собрании?

Мартин слабо улыбнулся.

— Да, она всегда приходила с родителями…

— Вы общались?

— Все присутствующие общаются друг с другом.

— А наедине? Во время собрания все сидели в одной комнате?

— Нет.

— Вы расходились?

— Да. Нам, детям, дают провести время вместе.

— Значит, вы считаетесь ребенком?

— Да. Детьми считаются люди до тридцати, не состоящие в браке.

— Приходской зал находится неподалеку от пляжа. Во время перерывов вы выходите погулять? У вас же бывают перерывы?

— Мы называем их иначе, но да, иногда мы выходим погулять. И по берегу мы тоже гуляем, если погода позволяет.

— А какая погода стояла двадцатого августа? Я уже не помню.

— Было очень тепло. Почти тридцать градусов.

— Значит, вы с Марией гуляли по берегу и разговаривали? — вдруг спросил Йохан. Теперь он говорил громче и отчетливее, чем раньше.

— Я… ну да, кажется, — запинаясь, ответил Мартин. Похоже, вопрос застал его врасплох.

— О чем вы разговаривали? — тут же спросил Йохан. — О погоде, о школе, о будущем?

Мартин некоторое время колебался, а потом сказал:

— Может быть. Я уже не помню.

— Какой Мария была в тот день? — снова вступила в разговор Лена.

— Обычной.

— Веселой, грустной, уставшей?

— Веселой. Все было хорошо.

— Значит, вы говорили о будущем? — спросил Йохан и, когда Мартин не ответил, добавил уже настойчивее: — Вы только что сказали, что говорили о будущем. О чем именно шла речь?

— К чему вы клоните? — Мартин неуверенно переводил взгляд с Лены на Йохана.

— Вы не говорили Марии о том, что подумываете о женитьбе? А для женитьбы, как известно, нужны двое, мужчина и женщина, — как бы невзначай ответил Йохан, но потом вдруг встал, нависая над столом, и внимательно посмотрел на Мартина: — Вы строили на нее планы, верно?

— Планы? Что вы имеете в виду? Мария… Нет, ничего такого, — пробормотал Мартина.

Лена успокаивающе накрыла его руку своей.

— Вы были влюблены в Марию. По крайней мере, если верить господину Логенеру. — Она говорила мягко и дружелюбно и улыбалась.

— Вернер правда так сказал?

— Вы были влюблены в Марию. Верно?

Мартин, казалось, впал в прострацию. Он смотрел на свои руки и тяжело дышал.

— Вы были влюблены в Марию? — повторила Лена теплым, сердечным голосом.

Через некоторое время Мартин кивнул, не поднимая взгляда.

— И в тот день вы рассказали Марии о своих чувствах? — тут же спросила Лена.

— Да, — едва слышно прошептал Мартин.

— Вы были одни?

— Мария… мы гуляли… по берегу.

— Что именно вы ей сказали?

Мартин дернул кадыком, но не ответил. Тогда Лена повторила вопрос, но юноша продолжал молчать.

— Это вы предложили ей прогуляться?

Он неопределенно пожал плечами.

— Как долго вы гуляли?

— Не знаю, — сказал Мартин после долгой паузы.

И вдруг ни с того ни с сего Йохан с силой хлопнул ладонью по столу. Раздался оглушительный грохот, и Мартин испуганно подпрыгнул. Не успел он опомниться, как Йохан фыркнул:

— А что вы вообще знаете? Что случилось между вами на пляже? Что? — Последнее слово он произнес, едва не сорвавшись на крик.

Мартин уставился на него широко раскрытыми глазами, но ничего не ответил.

Лена откашлялась и мягко поинтересовалась, словно бы невзначай:

— Мария вам отказала?

Мартин лишь кивнул.

— Как долго вы были на пляже? — спросил Йохан. — Час, два, три?

Мартин продолжал молчать.

— Господин Раймерс, — позвала Лена и, дождавшись, пока он посмотрит на нее, сказала: — Это официальный допрос. Если вы откажетесь отвечать, то навлечете на себя подозрения. Вы это понимаете?

— Да, — коротко поколебавшись, произнес он.

— Нам нужно знать, что произошло в тот день. О чем вы с Марией разговаривали? Кто инициировал разговор? Как долго он длился?

— Я не обязан отвечать, — выдавил Мартин.

— Да, верно. Не обязаны, если ваши слова будут свидетельствовать против вас. А это так?

Внезапно Мартин вздрогнул, выпрямился и сделал глубокий вдох.

— Зачем вам это знать?

— Мы расследуем убийство, — сказала Лена. — Поэтому опрашиваем всех, кто общался с Марией за несколько недель до преступления. Мы знаем, что Логенеры хотели видеть вас своим будущим зятем. Вы общались с Марией, вы признались, что были в нее влюблены. Нам нужно знать, что именно произошло.

— Я ничего ей… — Мартин снова запнулся: похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

Йохан повернул разговор в другом направлении:

— Где вы были с вечера вторника, часов, скажем, с семи, до следующего утра?

— Дома, — беспокойно потирая руки, ответил Мартин. — Я был дома.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Мои родители.

— Что вы делали в тот вечер?

— То же, что и всегда. Поужинал, потом сел смотреть телевизор.

— В какое время вы ужинаете?

— В шесть часов.

Лена почувствовала, что Мартин снова обрел почву под ногами: с каждым словом он говорил все увереннее и увереннее.

— Значит, ужинать вы закончили примерно в половину седьмого. Верно?

Мартин кивнул:

— Да, наверное. Порой мы ужинаем быстро, а порой подолгу сидим за столом.

— Сколько у вас братьев и сестер?

— Пятеро. Два брата и три сестры.

— Вы старший ребенок в семье?

— Нет, Анна, моя сестра, старше меня на три года. Я второй по старшинству.

— Но первый сын в семье, — снова вмешался Йохан. — А это накладывает немалую ответственность. Нужно держать семью вместе, продолжать род. Верно?

— Верно, — ответил Мартин, уверенность которого таяла на глазах. Интересно, из-за резкого тона Йохана или по другой причине?

— Ваша сестра — ровесница Иоганны Логенер. Они знакомы? — продолжал Йохан.

— Естественно. Наши семьи давно дружат. Мы всегда…

— Что ваша сестра говорила Иоганне? — перебил Йохан.

— Что? В каком смысле?

— Не притворяйтесь глупее, чем вы есть! — ни с того ни с сего набросился на него Йохан. — Что ваша сестра думает о произошедшем? Она дружила с Иоганной? Они все еще общаются? — Йохан поднял руку и сам ответил на вопрос: — Нет, не думаю. Наверняка вам строго запрещено общаться с этой мерзкой верооступницей. Я прав?

Мартин ничего не сказал.

— Я прав? — рявкнул Йохан.

— Она сошла с благочестивого пути нашей общины, — наконец ответил Мартин. Его слова прозвучали заученно. — Мы с ней не общаемся.

— «Она», «с ней»… Вы не осмеливаетесь называть Иоганну по имени? Почему? Считаете, что она одержима дьяволом? А вы не боялись, что Мария последует ее примеру и покинет остров? И не после выпуска, а сейчас? Сегодня, завтра? Вы не боялись, что это произойдет?

Взгляд Мартина, метавший гром и молнии, говорил сам за себя. Он сделал два глубоких вдоха и ответил:

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Ага, как же! Все ты прекрасно понимаешь! Марию обещали отдать тебе в жены. Она была практически твоей женой. — Йохан сделал короткую паузу и громко повторил: — Твоей! — Он смерил Мартина испытующим взглядом и продолжил: — Но Мария не хотела выходить за тебя замуж. Ни сейчас, ни в будущем. Она не хотела иметь с тобой ничего общего. Абсолютно ничего! Она устала от тебя, устала от всей этой вашей религиозной чепухи. Она решила закончить ваши отношения раз и навсегда.

— Нет! — вскочив, вскричал Мартин. — Неправда!

— Успокойтесь, — сказала Лена, за секунду оказавшись рядом с ним. — И вернитесь на место.

Мартин тяжело дышал и, казалось, не слышал ни слова. На секунду Лена показалось, что сейчас он бросится на Йохана с кулаками, но этого не произошло. Мартин послушно сел. Дождавшись, пока он успокоится, Лена спросила:

— Вы говорили с Марией о возможном браке?

Мартин нерешительно пожал плечами.

— Не могли бы вы говорить вслух? Ваш ответ нужен нам для протокола. Итак, повторю вопрос: вы говорили с Марией о совместном будущем?

— Да.

— Что она думала об этом?

— Мария была славной девушкой, — пробормотал Мартин.

— Я спросила не об этом. Мне повторить вопрос?

— Нет. Мария сказала… Нет, это личное.

— Я прекрасно понимаю, что вам не хочется воспроизводить этот разговор. С точки зрения закона вы имеете на это полное право. Но мы здесь ведем официальное полицейское расследование по факту смерти Марии Логенер. Как я уже сказала, вы навлечете на себя подозрения, если откажетесь отвечать на вопросы.

— Я рассказал все, что знаю, — пробормотал Мартин, скрестив руки на груди. — У вас остались еще вопросы?

Лена достала из ящика стола пластиковый пакетик, вытащила из него ватную палочку:

— Нам нужен образец вашей ДНК. Вы наверняка видели такое в фильмах. Пожалуйста, открой рот.

Мартин был слишком ошарашен, чтобы возражать. Он машинально открыл рот, позволяя провести ватной палочкой по внутренней стороне своей щеки.

— Спасибо, — сказала Лена, кладя палочку обратно в пакетик.

— Вообще-то… — начал было Мартин, но потом запнулся и замолчал.

— У меня остался вопрос, — заговорил Йохан, — Вскрытие показало, что за две-три недели до смерти Марию изнасиловали. — Йохан замолчал, давая Мартину осознать смысл сказанного.

Мартин пораженно замер, потом открыл рот, собираясь что-то сказать, но Йохан его опередил:

— Это вы ее изнасиловали?

Мартин яростно сверкнул глазами, и было видно, каких усилий ему стоит сохранять спокойствие.

— Нет, не я, — наконец ответил он.

Глава 21

Дальнейшие расспросы Мартина Раймерса ни к чему не привели. Тогда Лена попросила юношу предоставить свою обувь для экспертизы следов, но он отказался.

— По крайней мере, теперь у нас есть образец его ДНК, — сказал Йохан, когда Мартин вышел из кабинета. — Думаешь, он — убийца, которого мы ищем?

Лена встала и проверила, плотно ли закрыта дверь.

— Чутье мне подсказывает, что нет. Однако он признался, что во время собрания они с Марией оставались наедине.

Она села за стол напротив Йохана.

— Возможно, он ее изнасиловал. Мария не могла никому рассказать о случившемся. Родители бы не поверили, сестра была занята, лучшая подруга не смогла бы помочь, потому что боялась за свою бабушку, учительница не хотела вмешиваться. Мария не стала обращаться в полицию, потому что тогда бы родителей исключили из церковной общины.

— Потом Мартин Раймерс испугался, что Мария все-таки заговорит, или заметил, что она хочет сбежать с острова. Принялся ее искать, нашел где-нибудь на улице, схватил и…

Лена покачала головой.

— На теле нет никаких признаков сопротивления. Разве Мария отправилась бы с ним добровольно, как корова на убой?

— Не забывай про наркотики! Мартин заставил Марию сесть в машину и дал выпить наркотик, после чего она перестала что-либо соображать. Потом отвел на пляж и…

— Мартин Раймерс и наркотики? Честно говоря, мне трудно это представить.

Йохан провел рукой по волосам.

— Может быть, он просто разыгрывает из себя милого неуклюжего плюшевого мишку? Ты сама видела, как он разозлился. Он чуть не набросился на меня с кулаками.

— Но не набросился же. В решающий момент Мартин взял себя в руки. Любому будет непросто выдержать такой допрос. Девушка, с которой он мечтал создать семью, мертва. Неудивительно, что он чуть не сорвался, когда мы накинулись на него, обвиняя в преступлении. Давай подождем, пока криминалисты проведут анализ ДНК и выяснят, его ли волос был найден на месте убийства. Цвет, по крайней мере, совпадает.

— А ты никак не можешь ускорить процесс? Если Мартин Раймерс — наш убийца, то он задумается о побеге. Сейчас арестовать его мы не можем — улик нет.

— Забудь пока об аресте. ДНК-анализ требует времени. — Лена взглянула на часы. — У нас есть два часа до прихода Брандта-младшего и его мамы. Займешься пока записями с камеры?

Йохан встал из-за стола и ответил:

— Мы установили в конференц-зале проектор, чтобы изображение проецировалось на стену. Один из офицеров будет управлять проектором, я — отмечать все мало-мальски подозрительное. Надеюсь, что качество будет достаточно высоким, чтобы можно было установить личность сидящих в машине людей.

— Это еще от расположения солнца зависит. Если запись сделана против света, то пиши пропало, — отозвалась Лена, тоже вставая. — Я тем временем навещу Еву Брааш.

— Ты все-таки сомневаешься в ее непричастности?

— Да ты настоящий сыщик, — улыбнулась Лена.

Ева Брааш открыла дверь в пижаме и, поколебавшись, повела Лену на кухню.

— Не желаете ли кофе? — спросила она. — Свежий, только сварила.

— Да, будьте добры, — кивнула Лена, садясь за маленький столик.

Вскоре Ева присоединилась к ней с двумя чашками кофе.

— У вас появились новые вопросы?

Лена налила себе молока и сделала глоток.

— Не буду ходить вокруг да около. Нам известно о том, какие слухи ходили о вас во Фленсбурге, на вашей прежней работе.

Ева тихо вздохнула.

— Господи… Это никогда не закончится…

— Я предпочитаю играть открытыми картами. Думаю, вы тоже.

Ева неопределенно пожала плечами.

— Хорошо, — продолжила Лена, — как я понимаю, с Марией вас связывали более близкие отношения, чем с другими учениками?

— Отношения! Звучит так, будто… — Ева осеклась и замолчала. — Я никогда не скрывала, что считала Марию особенной. Здесь вы правы.

— У вас появились к ней чувства, — сказала Лена. Это был не вопрос, а утверждение.

— Вы пытаетесь меня в чем-то обвинить? — Ева расправила плечи и посмотрела Лене прямо в глаза. — Я не совращала Марию. Так понятно?

— Более чем. И все же вынуждена спросить: как бы вы описали ваши отношения? Мария была особенной, это я поняла. Кем она была для вас?

— Ученицей, которая ко мне очень привязалась.

— В чем это выражалось?

— Я уже отвечала на этот вопрос. Мария мне доверяла, рассказывала мне о своих проблемах с родителями и с одноклассниками. Рассказывала о своих сомнениях относительно религии. Вот и все.

— Почему она ушла из театрального кружка?

— Не знаю. Мария не сказала. Последние три недели до ее… смерти мы почти не разговаривали.

— Я вам не верю, — небрежно бросила Лена.

— Прошу прощения? — растерянно уставилась на нее Ева.

— Я вам не верю. С чего бы Мария вдруг отдалилась от вас, да еще без всяких на то причин? Она не рассказывала о том, что познакомилась в Интернете с мужчиной?

— Нет. Я ничего об этом не знаю.

Лена внимательно наблюдала за Евой, когда задавала последний вопрос. Судя по всему, учительница говорила правду. Похоже, Мария ничего не рассказывала ей о своем таинственном друге по переписке.

— Вы ее отвергли? — наудачу спросила Лена.

На этот раз у Евы во взгляде промелькнуло волнение. Она сглотнула, облизнула губы и на мгновение задержала дыхание.

— Отвергла? Только что вы сказали, что Мария познакомилась в Интернете с каким-то мужчиной, а теперь задаете такой вопрос… Вам бы определиться.

— Отвергнуть человека можно в разных ситуациях. Вы как педагог должны это знать.

Ева ничего не ответила.

— Вы боялись своих чувств, боялись, что вас затянет в водоворот, из которого вы уже не выберетесь. Отношения с несовершеннолетней школьницей — вещь серьезная. Стоит пойти слухам, и на карьере учителя можно будет поставить крест.

— Не понимаю, о чем вы, — сказала Ева, скрестив руки на груди.

— Думаю, вы все понимаете. Почему вы упираетесь? Если вы отвергли Марию, то поступили совершенно правильно.

Ева некоторое время молчала, то и дело поглядывая в окно. Лена молча ждала, пока собеседница заговорит.

— Вы даже не представляете, как трудно быть учителем! — наконец воскликнула она. — Брать ответственность за толпу подростков — это ужас какой-то! Что бы ни случилось, крайние всегда мы. — Она опустила взгляд на руки и тихо сказала: — Надеюсь, вы не думаете, что я имею отношение к смерти Марии.

— Что я думаю — это одно дело. Совсем другое — о чем говорят улики, прямые или косвенные. Поверьте, в ваших же интересах сотрудничать со следствием. Я должна продолжать расспросы независимо от того, как они скажутся на вашей карьере.

— Я не имею никакого отношения к смерти Марии, — повторила Ева.

— Скажите, когда вы на самом деле видели ее в последний раз? Что случилось?

Ева открыла рот, потом закрыла и, немного поколебавшись, спросила:

— Это может остаться между нами?

— Зависит от того, что вы мне расскажите. Как бы то ни было, я не имею отношения к школьному совету. Мое дело — найти того, кто убил Марию.

— Если вы передадите это огласке, то я потеряю работу. Уверена, никто больше меня не наймет.

— Я сохраню информацию в тайне, если, конечно, это не будет вредить интересам дела.

Ева откинулась на спину стула и громко вздохнула.

— Мария пришла ко мне. Во вторник вечером. Она умоляла разрешить ей остаться, всего на одну ночь.

— Вы знали, что она сбежала из дома?

— Нет, не знала. Я болела и два дня не выходила на улицу. Я действительно ничего не знала.

Лена внимательно наблюдала за Евой, но та не колебалась и ничто в ее поведении не указывало на то, что она лжет.

— Болели? Чем болели?

— Люмбаго. В понедельник врач сделал мне укол обезболивающего, и… Я не знала, что Мария сбежала из дома. В тот вечер я подумала, что она просто решила зайти. Мария заверила, что ее родители не заметят ее отсутствия. Было почти девять вечера. Я собиралась поговорить с ней, а потом отвести ее домой, но она уговорила меня… — Ева не договорила, оборвавшись на середине предложения.

— А потом? — быстро спросила Лена, не давая ей времени обдумать ответ.

— А потом она ушла. Когда я встала, ее уже не было.

— В котором часу это было?

— Думаю, около пяти. Я хотела ее разбудить, но ее уже не было. Я постелила ей на диване. Отдать ей свою кровать — это бы было… Думаю, вы и сами понимаете.

— Что вы сделали, увидев, что Марии нет?

— В тот день я была еще на больничном, поэтому я оделась и поехала на пирс. Я хотела остановить Марию, но на пароме ее не оказалось. — Ева рассеянно кивнула своим мыслям и продолжила: — Я возвращалась на пирс несколько раз, и так до последнего парома.

— И вы не слышали о том, что Марию нашли мертвой?

— Нет, я ни с кем не разговаривала в тот день. Мне и в страшном сне не могло присниться, что она умрет! Прошу вас, поверьте мне. — Ева снова уставилась на свои руки. — Я думала, она вернулась домой. Проклятие! Когда она появилась у меня на пороге, надо было сразу же засунуть ее в машину и отвезти к родителям. Но я этого не сделала. — По щекам учительницы покатились слезы. — Я ужасно виню себя. Я собиралась… когда вы пришли ко мне в четверг, я собиралась…

Лена протянула Еве носовой платок.

— Вы разговаривали с Марией в тот вечер, когда она к вам пришла?

Ева взяла платок, вытерла слезы и ответила:

— Да, конечно. Я хотела знать, что случилось. Последние несколько дней я снова и снова возвращалась к нашему разговору, прокручивала его в голове, пытаясь понять, не упустила ли я какую-нибудь подсказку… Может, она пыталась мне что-то сказать, а я пропустила это мимо ушей…

— О чем вы разговаривали?

— Когда Мария пришла, она была очень расстроена, — сказала Ева, слегка расправила плечи и сделала глубокий вдох. — Поэтому я решила, что она пришла из дома. Я налила ей чаю и подождала, пока она немного успокоится. Сначала я не поняла, что происходит. Мария проклинала все на свете: дружбу, семью, веру…

— Она говорила о своей подруге Лизе Беренс?

— Да. Называла ее предательницей. Я смотрела на Марию и просто не узнавала ее. Она выражалась так грубо и… Это было на нее не похоже. Потом Мария рассказала о каком-то Мартине, но я так и не поняла, чем он ее обидел. О родителях Мария тоже говорила, но к тому времени она уже более или менее успокоилась. Внезапно она снова начала их защищать, хотя я-то думала, что она сбежала из-за них. Потом Мария сказала, что путь домой для нее закрыт. Тогда я спросила, хочет ли она переехать к сестре. Она не ответила ни да, ни нет, но я почему-то предположила, что это она задумала именно это, и успокоилась. Но я не собиралась отпускать ее куда-то одну.

— А что вы собирались сделать? — спросила Лена.

Ева опустила голову и, помедлив, ответила:

— Честно говоря, я об этом не думала. Было уже далеко за полночь, когда мы легли спать.

— Что именно Мария говорила о Мартине?

— Как я уже сказала, она была сама не своя, говорила путано и очень эмоционально. Я так поняла, что речь шла о мальчике, который тоже состоит в этой религиозной общине и который положил на Марию глаз. Мария то и дело упоминала родителей. Она не понимала, почему они должны… как бы это выразиться… почему они верят именно в то, во что верят. Она не понимала свою мать и эту устаревшую модель семьи, где мужчина главный, а женщина молча сидит на кухне.

— Подумайте еще раз. Этот Мартин может оказаться важным свидетелем. Мария не говорила, когда они встречались в последний раз?

Ева устало откинулась на спинку стула.

— Нет, я ничего не могу сказать по этому поводу. Честно говоря, я тоже тогда разволновалась, все думала, как мне поступить, что делать с Марией… Возможно, я что-то прослушала или забыла, сочтя мелочью…

Она потерла лоб рукой и задумчиво забормотала:

— Мартин, Мартин, Мартин… Что же она говорила про него? Видимо, вас интересует, из-за него ли Мария сбежала из дома? Думаю, она интуитивно чувствовала угрозу с его стороны, — сказала Ева и вздрогнула, осознав смысл своих слов. — Конечно же, я не знаю, связан ли он с… со смертью Марии. Не поймите меня неправильно, я не хочу никого обвинять…

— Не переживайте, я сама сделаю выводы. Значит, вам кажется, что Мартин представлял для Марии угрозу?

— Да, наверное.

— У вас не возникло впечатления, что Мария стала жертвой сексуальных домогательств или даже изнасилования?

Ева в ужасе уставилась на Лену.

— Нет! Неужели ее изнасиловали? Ну, перед тем, как…

— Вообще-то мне нельзя посвящать вас в результаты расследования, но давайте на секунду забудем об этом. Вы не заметили никаких признаков насилия? В тот вечер или даже раньше?

Ева долго думала, прежде чем ответить.

— Мария говорила о том, что ее доверие не оправдалось… Но я истолковала это по-своему и решила, что речь про строгие правила церкви. Мария сказала, что… — Ева судорожно сглотнула и тихо закончила: — Она сказала, что никто ей не поможет. Что она совсем одна. Что никто ее не понимает. Но подростки часто такое говорят. — Она прерывисто дышала и смотрела прямо перед собой. — Я думала только о себе и не разглядела за ее словами правду о том, что случилось. А ведь Мария нуждалась во мне… Я должна была понять, что с ней происходит…

Лена протянула Еве вторую салфетку, и та снова вытерла слезы.

— Простите, — всхлипнула она. — Смерть Марии — настоящая трагедия. А ведь я могла ее предотвратить.

— Да, возможно, Мария была бы сейчас жива, если бы вы отвезли ее к родителям. Но ее убили не потому, что вы этого не сделали. У преступника был мотив. И он бы попытался убить ее в другой раз.

— Это слабое утешение. Мария доверяла мне, а я не смогла ей помочь. Я испугалась и не захотела принимать ее слова всерьез. Наверное, она это почувствовала. Иначе не ушла бы, ничего не сказав…

— Мария могла от вас кому-нибудь позвонить? А выйти в Интернет?

— У меня нет стационарного телефона, если вы об этом, а мобильный я всегда забираю с собой в спальню. Интернет… да, мой ноутбук стоял где-то здесь. Либо на кухне, либо в гостиной.

— Он защищен паролем?

— Нет.

— Вы не могли бы дать мне свой ноутбук? Мне нужно его проверить.

— Да, конечно. Хотите сказать, что… Господи. Этого еще не хватало. — Ева на мгновение закрыла глаза. — Что теперь со мной будет?

— Я понимаю, почему вы не рассказали нам правду сразу, но не знаю, смогу ли сохранить вашу тайну. Мне придется написать обо всем в отчете. Дальнейшее расследование покажет, пришьют ли его к делу. Возможно, потом вам придется выступить в суде.

— Ничего. Поверьте, я прекрасно понимаю, что облажалась. Теперь мне придется с этим жить.

Глава 22

— Мне еще и историю браузера проверить?!

Лена позвонила Леону после того, как вышла от Евы Брааш и села в машину. Как ни странно, она его даже не разбудила.

— Нет. Историю браузера я могу проверить сама, — ответила Лена. — К сожалению, я ничего не нашла. Видимо, историю удалили.

— Ну естественно. Мне нужен адрес, куда можно отправить письмо, которое ты откроешь с ноутбука.

Лена дала Леону адрес электронной почты Евы Брааш.

— Просто открой его и нажми на ссылку, — велел Леон.

— Результаты нужны мне как можно скорее.

— А бывало иначе? — фыркнул хакер и отсоединился.

Вскоре он прислал письмо с ссылкой. Лена нажала на нее и отставила компьютер в сторону. Она прекрасно знала, что Леон, закончив, полностью уничтожит следы своего присутствия в системе — ни один специалист их потом не найдет. Сама она тем временем написала отчет о разговоре с Евой Брааш, распечатала его и заперла в ящике стола.

В животе заурчало. Лена вышла из кабинета и направилась на набережную, чтобы перекусить. Там она села на скамейку почти у самой воды. Парусники тихо покачивались на ветру, в воздухе витал типичный для этих мест запах водорослей, соли и йода. Ярко светило солнце — если верить прогнозу, то хорошая погода сохранится до самого вечера.

Лена вонзила зубы в гамбургер, который на деле оказался фишбургером. Рыба была свежей, а соус ремулад — почти таким же вкусным, как у тетушки Бекки. Лена принялась жевать, мысленно упорядочивая в голове новые факты.

Судя по всему, после ссоры с Лизой Мария некоторое время бродила по улицам, потом заявилась к своей учительнице, но по какой-то причине она ушла от нее посреди ночи или на рассвете. Она заранее собиралась с кем-то встретиться? Или договорилась о встрече, пока находилась у Евы Брааш? В любом случае тот человек должен был находиться на острове. Мог ли им оказаться Мартин Раймерс? Трудно представить, чтобы Мария назначила Мартину свидание после того, как жаловалась на него Еве Брааш. Да еще и ночью! Но может она хотела, чтобы он увез ее с острова?

Зазвонил телефон, и на экране высветился номер Леона.

— Она включала тот же мессенджер, что и раньше. Да, в то самое время, которое тебя интересует. Это все, что можно найти. Из системы я вышел. Чао!

Лена улыбнулась. Давно он уже с ней не прощался.

— До связи, — сказала она, но Леон уже завершил разговор.

Благодаря Леону теперь ясно: Мария воспользовалась ноутбуком Евы Брааш и с кем-то связалась. Или, по крайней мере, попыталась связаться. Значит, у нее была назначена встреча? Или она ушла из квартиры по другой причине? Возможно, успокоившись, Мария поняла, что утром учительница отвезет ее обратно к родителям. Возможно, Мария решила сама вернуться домой и по дороге встретила своего убийцу. Но, к сожалению, все это лишь догадки и предположения. Остается надеяться, что Бен и остальные полицейские что-нибудь найдут или что на объявление в «Вестнике» откликнутся новые свидетели. Больше всего надежд Лена возлагала на записи с камеры видеонаблюдения. Она была твердо убеждена, что у преступника есть автомобиль. Если сейчас они не найдут улик, то след «тайного незнакомца» остынет. На то, что владельцы американского мессенджера помогут выяснить его личность, Лена даже не надеялась. Варнке обещал сделать все, что в его силах, но он сказал, в ближайшие несколько недель ответа из Америки ждать не стоит. Впрочем, если расследование по-настоящему зайдет в тупик, поиск собеседника Марии может стать их последним шансом.

Лена взглянула на часы. Через четверть часа в участок должен прийти Энно Брандт в сопровождении своей матери. Трудно поверить, что мальчик связан с убийством Марии, но зацепку проверить стоит. Уж слишком часто Лена видела самоуверенных полицейских, которые бросали все силы в одном направлении, заходили в тупик и были вынуждены начать расследование сначала. Впрочем, Энно Брандт — уж точно не невинная овечка. Интуиция подсказывала, что он как-то связан с записками, найденными в комнате Марии, возможно, даже является их автором. Опрос придется вести крайне осторожно и деликатно, тем более что атмосфера в команде значительно изменится, если в деле окажется замешан сын полицейского. А ведь Арно Брандт и без того довольно вспыльчивый…

Увидев женщину с подростком, идущих к полицейскому участку, Лена закончила обеденный перерыв и поспешила за ними.

— Можно обращаться к тебе на «ты»? — поинтересовалась Лена у Энно Брандта, который сидел у нее в кабинете рядом с матерью.

— Как хотите, — лаконично ответил тот.

Юноша был похож на своего отца. Те же глаза, рот с тонкими губами, крупноватый нос… Лицо у него было уже взрослое, но сам он казался неловким и слегка неуклюжим. Улыбался вымученно, в глаза старался не смотреть, нервно теребил руки, словно не зная, куда их деть.

— Ты наверняка слышал о том, что случилось с Марией Логенер, — сказала Лена и, дождавшись, пока Энно кивнет, продолжила: — Сейчас мы опрашиваем всех, кто ее знал. Некоторых твоих одноклассников уже опросили.

— Да, я в курсе, — пробормотал Энно.

— Ты хорошо знал Марию?

Он сглотнул и нервно облизнул губы.

— Нет. Мы просто учились в одном классе.

— Вы никогда не разговаривали?

— Нет, по сути.

— Говорят, ты ее не любил?

— Пф, кто вам это сказал? Она никому не нравилась! — фыркнул Энно, с вызовом глядя на Лену. От неуверенной позы не осталось и следа.

Госпожа Брандт, которая до этих пор молчала, внимательно следя за разговором, взяла Энно за плечо. Лена подозревала, что женщина получила четкие инструкции от мужа, и не удивилась, когда она сказала:

— Мой сын прав. Все его одноклассники не… В общем девочка была изгоем. Мой сын…

— Госпожа Брандт, — перебила Лена. — Давайте договоримся: если у меня появятся к вам вопросы, то я их задам. А сейчас я хочу поговорить с вашим сыном.

Госпожа Брандт сердито сверкнула глазами.

— Я не хочу, чтобы Энно…

— Госпожа Брандт, я ничего не имею против вашего присутствия, но, прошу вас, позвольте своему сыну говорить за себя.

Госпожа Брандт промолчала, поджав губы. Лена тем временем неторопливо открыла папку с материалами дела и положила перед Энно копии записок из комнаты Марии.

— Зачем ты их написал?

Госпожа Брандт наклонилась вперед, собираясь запротестовать, но Лена жестом заставила ее замолчать.

Энно неуверенно взглянул на мать, потом снова посмотрел на записки.

— Это не я.

— Писать печатными буквами — хорошая идея, но, к сожалению, недостаточно хорошая. Сравнительный анализ почерков быстро покажет, что это твоих рук дело. К тому же на записках могли остаться твои отпечатки пальцев. Или ты был в перчатках?

Лена знала, что ступает по очень тонкому льду. Оставалось надеяться, что мальчик испугается и быстро признается в том, что он — автор записок.

— Это не я, — тихо повторил Энно, низко опустив голову.

— Тебе ничего не будет, не бойся. Законом не запрещено писать такие записки.

Госпожа Брандт снова подалась вперед. Прежде чем она успела что-то сказать, Лена пододвинула к ней две записки и спросила:

— Что бы вы сказали, если бы такие послания получила ваша дочь? Вам было бы все равно?

Госпожа Брандт пробежала глазами текст. Ее щеки покраснели, дыхание стало частым, неровным.

— Нет, конечно же нет. — Она повернулась к Энно. — Ты ведь не писал эти записки?

Энно не ответил.

— Ведь не писал? — грозно повторила госпожа Брандт, глядя на сына.

Тот сидел с низко опущенной головой и молчал.

— Поверить не могу! — процедила госпожа Брандт. — Как ты мог, Энно?

— Все… все в этом участвовали! — плаксивым голосом принялся оправдываться мальчик.

— Значит, ты признаешь, что написал эти записки? — спросила Лена спокойным, теплым тоном.

Энно неопределенно пожал плечами.

— Это да? — уточнила Лена.

— Ну и что, что написал? Она это заслужила!

— Энно! — рявкнула на него госпожа Брандт.

— Что «Энно»?! Эта стерва обращалась с нами как с грязью, а мне, значит, надо было с ней миндальничать? Да вы шутите!

— Ты признаешь, что написал эти записки? — повторила свой вопрос Лена.

— Да, и?

Лена решила пойти ва-банк:

— Что ты сделал с планшетом Марии? — Она пристально посмотрела на Энно, и ее тон не оставлял сомнений в том, что она будет настаивать на ответе.

— Откуда вы знаете?.. — пробормотал Энно.

Лена отчетливо видела, как его выдержка дала трещину и он сдался. Растерянно моргнул, слегка подался вперед и положил руки на стол.

— Где планшет? — как ни в чем не бывало Лена.

Госпожа Бранд с ужасом наблюдала за разворачивающейся у нее на глазах сценой.

— Энно, мне нужно знать, что ты сделал с планшетом, — строго сказала Лена. — Это очень важно. Где он?

— В мусорном баке, — прошептал Энно едва слышно.

— В мусорном баке? У вас дома?

К тому времени, как Энно кивнул, Лена уже вскочила на ноги.

— Когда у вас вывозят мусор, госпожа Брандт?

— Сегодня, — пролепетала та.

— Во сколько?

— Часа в три, иногда чуть позже.

— Какой у вас адрес? Улица, дом?

Госпожа Брандт ответила. Голос у нее дрожал.

— Пока мы закончили. — Лена махнула рукой и направилась к двери. На пороге она обернулась и попросила Энно и госпожу Бранд дождаться ее возвращения и не покидать участок. Потом побежала за Йоханом в конференц-зал.

— Вставай! — воскликнула она, появившись в дверях. — Нам надо забрать у Брандтов мусор!

Йохан вскочил и поспешил за Леной. Только после того как они сели в машину и тронулись с места, он спросил:

— А что в мусоре?

— Планшет! Планшет Марии.

К тому времени как они свернули на дорогу, ведущую к дому Брандтов, мусоровоз был уже там. Двое мужчин в оранжевой форме ходили вдоль улицы и забирали мусорные мешки из черных баков. Лена посигналила, на скорости подъехала к мусоровозу и затормозила, остановившись прямо возле одного из рабочих.

— Что вы творите?! — возмутился тот.

— Поставьте мусорный бак на место! — крикнула Лена.

— Почему?

Йохан выпрыгнул из машины и продемонстрировал удостоверение:

— Мы из полиции. А теперь, пожалуйста, отойдите.

— Какой это дом? — оглядевшись, спросила Лена, потому что не увидела таблички с номером ни на одном из домов.

Водитель мусоровоза вылез из кабины и поинтересовался:

— А какой вы ищете? — Он был старше своих коллег и, похоже, осознавал всю серьезность ситуации.

— Сорок пятый. Там живут Брандты.

— Вот он, — сказал водитель, указывая на дом, перед которым была припаркована машина.

— Вы уже забрали у них мусор? — произнес Йохан.

Водитель посмотрел на одного из своих коллег, тот покачал головой и указал на стоящий рядом бак.

— Нет, только собирались.

— Хорошо! — откликнулась Лена. — Боюсь, вам придется сделать перерыв. Нам нужно проверить мусор.

Водитель пожал плечами и позвал остальных в машину.

— Это надолго?

— Трудно сказать, — ответил Йохан, на ходу натягивая перчатки. — Если повезет, то мы управимся быстро.

Водитель кивнул и тоже вернулся в салон.

— Наверное, надо высыпать мусор из бака? — Йохан повернулся к Лене.

Та надела перчатки и одним махом откинула крышку бака. Как и следовало ожидать, сверху планшета не оказалось. Лена кивнула, и они с Йоханом осторожно перевернули бак, вытряхивая мусорные мешки на тротуар. Глубоко вдохнув, Лена смело потянулась к первому из них. Вскоре они с Йоханом разорвали все мешки и перерыли весь мусор, который теперь валялся на асфальте.

— Ничего! — разочарованно воскликнул Йохан, пнув ногой мусорный бак. — А остальные баки уже в мусоровозе.

Лена указала на баки, стоящие дальше по улице.

— Эти еще на месте.

Йохан страдальчески вздохнул.

Четверть часа спустя на пешеходной дорожке лежало содержимое еще двух мусорных баков. Планшет найти не удалось.

— Ищем дальше? — спросил Йохан, пребывая далеко не в лучшем расположении духа.

— У тебя есть идеи получше?

— Да. Можно привезти сюда этого мелкого засранца, и пусть он расскажет, куда именно дел планшет.

Лена рассказала Йохану о разговоре с Энно Брандтом и его матерью, пока они копались в мусоре.

— Ладно, — решила Лена. — Побудь пока тут. Я съезжу за мальчиком.

На ходу сняв перчатки, она открыла машину и плюхнулась на сиденье. Не прошло и нескольких минут, как она уже припарковалась перед полицейским участком. Энно сидел в коридоре, низко опустив голову. Лена объяснила ситуацию госпоже Брандт, и та, поколебавшись, согласилась помочь. Они с Энно последовали за Леной.

Перед домом Брандта, неподалеку от стоявшего на обочине мусоровоза, уже собрались взволнованные соседи.

Лена велела госпоже Брандт и Энно подождать в машине, подошла к Йохану и настойчиво попросила зевак покинуть улицу. Только после того, как соседи, ворча, разошлась по домам, Лена привела Энно и его мать.

— Энно, ты сказал, что выбросил планшет в мусорный бак, — сказала Лена спокойным голосом. — Ты помнишь, в какой именно?

В следующую секунду на улицу на огромной скорости вылетела патрульная машина. Лена догадалась, кто за рулем, и направилась ей навстречу. Арно Брандт ударил по тормозам, выскочил из салона и встал перед Леной с красным от злости лицом.

— Да вы просто…

— Успокойтесь! — рявкнула Лена и продолжила уже тише: — Ваша жена дала согласие на то, чтобы Энно показал, куда выбросил планшет Марии.

Брандт на мгновение растерялся, но потом взял себя в руки и взревел:

— Чушь! Вы устроили весь этот спектакль лишь для того, чтобы от меня избавиться! Наплели моему сыну какую-то ерунду и…

— Не усугубляйте свое положение, господин Брандт, — перебила Лена, глядя мужчине прямо в глаза. — Прошу вас, вернитесь в патрульную машину и дайте нам закончить поиски.

— Я это просто так не оставлю, — процедил Брандт, но затем послушно направился в машину, что-то бормоча себе под нос.

Лена дождалась, пока он сядет внутрь, после чего вернулась к Энно и госпоже Брандт, которая сходила с ума от беспокойства.

— Все в порядке, — сказала она, улыбнувшись госпоже Брандт. — Ваш муж подождет в машине. — Потом она повернулась к Энно и положила руку ему на плечо. — Энно, мы во что бы то ни стало должны найти тот мусорный бак!

— Я уже ничего не помню, — залепетал тот, чуть не плача.

— Сосредоточься и попытайся вспомнить, как все было! Ты вышел из дома и огляделся, думая, куда бы спрятать планшет. В какую сторону ты пошел?

Энно поднял руку и указал вдоль улицы. Лена с облегчением вздохнула. На той стороне мусор еще не успели забрать.

— Отлично! Ты далеко ушел?

Энно пожал плечами.

— Мусорные баки стояли у дороги?

— Нет, за забором.

— Тогда ты, наверное, искал бак, до которого можно добраться, не привлекая к себе внимания.

— Да.

— Давай пройдемся по улице, и ты попробуешь вспомнить, у какого дома он стоял.

Вчетвером они медленно направились вдоль улицы, останавливаясь перед каждым домом и выжидающе глядя на Энно, но тот лишь качал головой.

Когда Лена уже собиралась сдаться, Энно остановился в конце улицы и указал на мощеную площадку прямо за садовой оградой.

— Кажется, он стоял там…

Йохан вытащил на тротуар мусорный бак, принадлежавший этому дому, опрокинул и принялся копаться в мусоре. Вскоре он достал сверток, завернутый в газету, и триумфально помахал им в воздухе:

— Нашел!

Глава 23

Глава Управления по уголовным делам Варнке согласился, когда Лена сказала, что Арно Брандту стоит взять отпуск.

— В противном случае нам ничего не останется, кроме как отстранить его, — добавила она.

— Я позвоню в Хузум, поговорю с начальником Брандта. Если его сын как-то причастен к убийству, то другого выхода все равно нет. В конце концов, нельзя исключать, что Брандт препятствовал расследованию.

— Думаю, он ни о чем не знал. Ни о травле, ни об украденном планшете.

— Время покажет, — сказал Варнке и отсоединился.

Йохан, сидевший в машине рядом с Леной, вздохнул.

— Вот дерьмо. Но я с тобой согласен. Трудно поверить, что Брандт намеренно мешал расследованию. Просто… Ну кто захочет обыскивать собственного сына во время полицейской операции?

— Мы продвинулись бы намного дальше, если бы тогда Брандт выполнил свой служебный долг. Теперь остается лишь надеяться, что Энно не стер никаких важных данных.

— Что ни говори, а выглядит эта штуковина так себе, — заметил Йохан, разглядывая планшет, который они достали. Экран был разбит, и казалось, что устройство долгое время находилось в воде. — Впрочем, наши техники умеют творить чудеса. Интересно, что им удастся вытащить из этого куска пластика, — продолжил Йохан.

— Если они что-то и вытащат, то очень нескоро, — сказала Лена и вышла из машины.

Энно уже ждал в полицейском участке, он приехал в патрульной машине вместе с отцом и матерью. После обнаружения планшета Арно Брандт некоторое время разговаривал с женой, после чего подошел к Лене и, все еще крайне расстроенный, принес ей свои извинения.

Спустя час Энно и госпожа Брандт подписали протокол, и все семейство отправилось домой. Энно признался, что видел, как Лиза подложила рюкзак в шкафчик Марии, и украл его — убедиться, что внутри нет никаких доказательств его издевательств. Обнаружив планшет, Энно испугался, что Мария вела дневник или что-то в этом роде. Поэтому он проверил его содержимое. Мария и правда вела дневник — и в нескольких записях упоминала Энно (как оказалось, он не только подкладывал Марии скабрезные записки, но приставал, но как далеко зашел, оставалось загадкой). Тогда Энно отформатировал жесткий диск, разбил дисплей и для верности окунул планшет в воду. Но поскольку у него было алиби (в ночь, когда Марию предположительно изнасиловали, он был со своим спортивным клубом на материке, а в ночь убийства — дома, что подтвердили оба родителя), то задерживать его не стали.

— В итоге мы не продвинулись ни на шаг, — разочарованно подвел итоги дня Йохан. — А возможно, даже зашли в тупик. Да, кражу планшета мы раскрыли, но это нам ничего не дает. Тем более что информация, которая там была, уничтожена.

— Кому ты рассказываешь, — пробормотала Лена. — Как дела с записями с камеры видеонаблюдения?

— Я пока не нашел нашего тайного незнакомца. Прошу меня простить, — с явным раздражением произнес Йохан. — Я продолжаю поиски.

— Эй, Йохан! Да что с тобой?

Он неопределенно пожал плечами.

— Все отлично.

— Расскажи это своей кошке.

Йохан невольно улыбнулся.

— Ты прекрасно знаешь, что у меня нет кошки.

Помолчав, Лена предложила:

— Не хочешь прогуляться?

— Почему бы и нет? — сказал Йохан, вставая из-за стола.

Они с Леной вышли из участка и направились к шлюпочной гавани, которая находилась неподалеку. Только тогда, когда они стояли на набережной, глядя на многочисленные парусники и теплоходы, Лена повторила свой вопрос:

— Йохан, скажи, что с тобой происходит?

Он снова пожал плечами, чем напомнил угрюмого подростка.

— Это неважно. Или, по крайней мере, не жизненно важно.

— Иоганна Логенер? — спросила Лена.

Йохан закатил глаза.

— Неужели так очевидно?

— Что случилось?

— Сегодня утром она позвонила. Предложила встретиться. Я, конечно, не согласился. Сказал, мол, слишком много работы и все такое.

Лена ничего не говорила, ожидая продолжения.

— Ладно. — Йохан засунул руки в карманы и устремил взгляд вперед. — Возможно, Иоганна мне небезразлична. Неужели с тобой такого никогда не случалось?

— Тебе станет легче, если я скажу, что случалось? Очень сомневаюсь. Поверь, будет лучше, если ты пока будешь держаться от Иоганны подальше. Скажи ей правду: начальство запретило вам встречаться наедине. Она поймет.

— Возможно. Я позвоню ей попозже.

— Похоже, она тебя сильно зацепила, — улыбнулась Лена.

Йохан некоторое время поколебался, а потом сказал:

— Отвечу так: если бы Иоганна попала под подозрение, то тебе пришлось бы отправить меня обратно во Фленсбург. — Помолчав, он вздохнул и добавил: — Со мной такое впервые. Ну, что смотришь на человека и кажется, будто знаешь его всю жизнь. Да, звучит банально и пафосно, но… что тут скажешь? Так уж оно есть. Может, мне все это только кажется, но… — Йохан запнулся, останавливая свой поток слов. — Может, и правда кажется. Не знаю, черт возьми.

— Позволь дать тебе совет: успокойся и не торопись.

— Я подумаю над твоими словами. — Йохан вздрогнул и бодро расправил плечи. — А теперь вернемся к делу. — Он взглянул на часы. — Бен и остальные вернутся в участок через час. Я продолжу смотреть записи с камеры видеонаблюдения, если, конечно, у тебя нет других предложений.

— Да, давай. Я пока позвоню патологоанатому. Может, удастся ускорить проведение анализа ДНК Мартина Раймерса.

После того как они с Йоханом вернулись в участок, Лена позвонила Луизе Штанке.

— Привет, Лена, — поздоровалась та. — Какие новости?

— Вообще-то это моя реплика, — со смехом ответила Лена. — И да, привет. Что там слышно о ДНК-анализе?

— Мы в процессе… если повезет, результат будет к завтрашнему утру. Но не раньше. Можешь даже не просить — быстрее не получится, — последние слова Луиза произнесла медленно, чуть ли не по слогам.

— Так точно, доктор Штанке, — проворчала Лена. — Другие новости есть?

— Будешь смеяться, но я на работе с самого утра — и это в субботу, свой выходной! Мне не давали покоя порезы на запястье. Я обратилась за консультацией к своей коллеге, высококлассному судмедэксперту из Вашингтона, округ Колумбия. Вчера вечером она ответила и, если вкратце, подтвердила мои подозрения. Это не могло быть самоубийством. Более того, моя коллега считает, что у преступника должны быть хотя бы минимальные медицинские знания, чтобы сделать такие надрезы. Не знаю, поможет ли это, но если кто-то подходит под профиль, то я бы его проверила.

— Хорошая зацепка. У нас уже есть подозреваемый. Вот почему нам так нужны результаты ДНК анализа. Но ничего, уж одну ночь мы как-нибудь подождем.

— Куда вы денетесь. Я снова изучу материалы дела и позвоню, если что-нибудь бросится в глаза. Если нет, то, надеюсь, завтра утром я пришлю тебе результаты анализа.

— А другие возможные следы ДНК на одежде жертвы еще не…

— Да, такие анализы занимают куда больше времени. Ты и сама знаешь. Похоже, на тебя там конкретно давят.

— Да, слухи уже расползлись. Боюсь, скоро запахнет жареным. Такой остров все равно что маленькая деревушка, изолированная от внешнего мира. У меня просто плохое предчувствие касательно следующих нескольких дней или даже недель. Чем быстрее мы закроем это дело, тем лучше.

— А с личной жизнью у тебя что? Продолжаешь видеться со своим Эриком?

— Вообще-то… ну ты же знаешь, как это бывает…

— Проблемы? — спросила Луиза, и Лена тут же пожалела, что не ответила на предыдущий вопрос утвердительно.

— Не то чтобы…

— Я что, должна каждое слово из тебя клещами вытягивать? Что случилось?

— У меня нет вертолета, чтобы быстренько слетать на Амрум после работы. У Эрика тоже его нет. И, к сожалению, в обозримом будущем не предвидится.

— Ты с самого начала это знала, Лена. Эту проблему не решить по взмаху волшебной палочки, но если вы с Эриком правда хотите быть вместе, то найдете способ.

— Звучит просто, но на практике это чертовски сложно. По факту я вижу только один выход: переехать на Амрум. Но тогда мне придется бросить работу. Ты бы на такое пошла?

— Не знаю. Никогда раньше не была в подобной ситуации. И никогда не встречала мужчину, который бы того стоил. Но…

— Я знаю, что должна сделать выбор, но не хочу выбирать. Я хочу, чтобы все оставалось таким, как есть. Точка!

— Из твоих слов напрашивается вывод, что Эрик хочет другого.

— Да, ты сделала правильный вывод. Теперь понимаешь, почему я не хочу говорить с ним о будущем и ухожу от разговора? Потому что ничем хорошим он не закончится.

— Вечно откладывать не получится. Ты и сама это прекрасно понимаешь.

— Ты не помогаешь! — страдальчески вздохнула Лена.

— Прости. Когда дело касается отношений, универсальных рецептов нет. Я бы с радостью помогла тебе, но…

— Знаю, Луиза, знаю. Давай поговорим об этом в другой раз.

Попрощавшись с подругой, Лена отсоединилась и уже собиралась убрать телефон в сумку, когда позвонил Эрик.

— Привет! — бодро сказал он. — Я иду в магазин. Ты уже знаешь, приедешь ли сегодня?

Лена вздрогнула. Она собиралась позвонить Эрику несколько часов назад, но забыла.

— Я пока не уверена…

— Звучит как «нет». Печально.

— Ну, я планировала сесть на паром, который уходит в шесть, но…

— Не волнуйся. Если не получится, перенесем на завтра. Я сейчас куплю говяжью вырезку, она хранится несколько дней, а готовится на раз-два. А там время покажет.

Лена почувствовала, как в горле встал комок.

— Я попытаюсь приехать, Эрик. — И как она забыла позвонить? А может, подсознательно она просто не хотела звонить? — Как у тебя дела? — спросила она.

— Отлично. Лучше не бывает. Кстати, Бекки заходила. Ненадолго, буквально на пять минут. Хотела поболтать — ты же ее знаешь. Не волнуйся, о тебе мы не говорили.

Лена удивилась последним словам Эрика. Почему он подчеркнул, что речь шла не о ней? И вообще, на тетушку Бекки это совсем непохоже. Тетушка никогда не приходит без предупреждения. Неужели она переживает?

— Почему я должна волноваться? Ладно, мне пора на брифинг. Я еще позвоню.

— Да, мне тоже пора. Я перед магазином. Пока, Лена.

Лена положила телефон на стол, чувствуя неприятное посасывание под ложечкой. До брифинга оставалось пятнадцать минут. Почему она сказала, что ей пора идти? Лена тихонько простонала, потом выбросила из головы тяжелые мысли, встала из-за стола и направилась в конференц-зал, где Йохан с одним из полицейских просматривали записи с камеры видеонаблюдения. Она встала позади и взглянула на экран. Номерные знаки были видны отчетливо — в отличие от людей, сидящих в машинах. По крайней мере, по силуэтам удавалось различить, сколько внутри человек и кто за рулем, мужчина или женщина.

Йохан остановил запись.

— Уже четыреста тридцать три машины. Удалось установить, что многие из них принадлежат островитянам. К счастью, Яник, — он кивнул на своего помощника, — знает здесь всех и вся.

— Нашли кого-нибудь подозрительного?

Йохан показал список выписанных номерных знаков.

— Пока рано говорить, но я бы хотел проверить этих людей после брифинга. — Он взглянул на часы. — Кстати, пора закругляться. Бен и остальные должны вернуться с минуты на минуту.

После того как команда собралась в конференц-зале, Лена попросила всех сесть и взяла слово.

— В связи с последними событиями ближайшие несколько дней комиссар Брандт участвовать в расследовании не будет.

Лена сообщила о допросе Энно Брандта и о найденном планшете. Ян Оттенга заметно помрачнел, и она решила после совещания поговорить с ним наедине.

Откашлявшись, Бен заметил:

— Судя по состоянию планшета, юноша постарался на совесть. Вряд ли удастся восстановить какие-либо данные.

— Что ж, время покажет, — вздохнула Лена. — Планшет уже направляется в Киль. Технический отдел обещает, что займется им утром.

Франц Вайнбах, которого определили в одну команду с Беном, сказал:

— Безумие просто. Наверняка планшет многое бы рассказал нам о жертве. — Он прочистил горло и спросил: — Позволите приступить к отчету о сегодняшних событиях?

— Да, конечно. Прошу вас.

— Мы с Беном продолжили опрос членов религиозной общины. Помимо Марии Логенер в центре нашего внимания, конечно же, был Мартин Раймерс. Мы сочли, что открыто демонстрировать наш интерес к Раймерсу будет нецелесообразно. Показания людей постарше оказались даже менее информативными, чем вчера. Все как один твердили одно и то же, нам даже показалось, что они сговорились. Что ж, этого, наверное, и следовало ожидать. Поэтому мы сосредоточились на молодежи, то есть на детях в возрасте от шестнадцати. Мы настаивали на том, чтобы поговорить с ними наедине, и тщательно их опрашивали. Подробности вы найдете в отчете, но ясно одно: похоже, молодежь находится под сильным давлением. От детей ждут, что они быстро вступят в брак — или, по крайней мере, найдут себе жениха или невесту. Разница в возрасте, как та, что была между жертвой и Мартином Раймерсом, — дело обычное. В конце концов, при определенных условиях можно выйти замуж и в шестнадцать, если партнер достиг совершеннолетия. Как я уже сказал, мы старались открыто не демонстрировать наш интерес к Раймерсу и упоминали его вскользь. У нас сложилось впечатление, что все в общине знали о… договоре — буду называть это так.

— Что, безусловно, усиливало давление на Мартина, — добавил Бен. — Он в определенной степени отвечал за то, чтобы Мария не последовала примеру своей сестры.

— Так оно и есть, — кивнул Вайнбах, возвращая себе инициативу, и рассказал о беседах с отдельными прихожанами. Пятнадцать минут спустя он закончил словами: — Повторю: от членов общины вряд ли удастся что-нибудь добиться. Они не отказываются разговаривать, но и не сообщают ничего важного.

— Кто-нибудь упоминал семью Беренс? — поинтересовалась Лена. — Лизу и ее бабушку, живущих здесь, на острове?

— Похоже, никто до сих пор не заметил, что у старушки деменция, — ответил Вайнбах.

— Раз уж ты спросила о Лизе, — вставил Бен, — то вчера мы беседовали с сестрой Мартина Раймерса. Сам он якобы куда-то уехал из дома. Девочка кое-что сказала — видимо, случайно сболтнула… Думаю, она подозревает или даже знает, что с госпожой Беренс.

— Что именно она сказала? — живо поинтересовалась Лена.

— Ничего особенного. Девочка разговорилась. Она немногим старше Лизы Беренс, поэтому речь зашла об их отношениях. Похоже, дочь Раймерсов завидует свободе, которая есть у Лизы. Но было там что-то… Девочка сказала, что Лизе приходится нелегко, потому что она помогает своей бабушке. После этих слов в воздухе повисла тяжесть… не знаю, как это описать.

— Интересно, — вставил Йохан. — Значит, нельзя исключать, что и Мартин Раймерс знал о деменции бабушки. Если так, то у него были бы рычаги давления, что, в свою очередь, означает, что Лиза могла ему все рассказать… Думаю, нам нужна детализация звонков Мартина Раймерса. Можно ее получить?

— Если повезет, — ответила Лена. — Вчера я уже попросила Варнке сделать запрос. — Она умолчала о том, что начальник был не в восторге от этой просьбы. В конце концов ей удалось убедить Варнке в том, что детализация звонков Мартина Раймерса поможет снять с него подозрения. — Не знаю, нашел ли он вчера судью.

Йохан удивленно посмотрел на Лену. Наверное, он еще спросит, почему она не рассказала ему о разговоре с Варнке.

— Хорошо, — продолжил Вайнбах. — Это все, что нам удалось разузнать. А, еще одно: нет никаких сведений о том, были ли другие инакомыслящие, такие как Иоганна Логенер. Похоже, община держит молодежь в ежовый рукавицах, чтобы никто не переступил черту.

— Спасибо, — кивнула Лена и повернулась к Йохену Франку. — Разговоры с одноклассниками что-нибудь дали?

Франк расправил плечи и открыл блокнот.

— Конечно, мы также сосредоточились на Мартине Раймерсе. Судя по всему, в школе никто не знал об их с Марией отношениях. К счастью, я бы сказал. По разговору с одноклассниками ясно: над Марией Логенер все издевались или, в лучшем случае, игнорировали происходящее. Как это обычно бывает, сейчас каждый обвиняет другого. Дети были глубоко потрясены, когда стало известно, что Мария Логенер покончила с собой. Большинство испытали облегчение, узнав, что мы предполагаем убийство. Говорят, что Энно Брандт… — Франк мельком взглянул на Яна Оттенгу, — издевался над Марией больше остальных. Впрочем, он уже и сам признался, поэтому я избавлю вас от подробностей. Интересная деталь, которая согласуется с наблюдением Бена: Лизу Беренс называют подругой Марии, но их дружба, по-видимому, была не столь крепкой, как мы предполагали. Некоторые школьники отзываются о Лизе довольно плохо. Кто-то говорит, что она очень расчетливая, кто-то называет лгуньей. Конечно, можно списать это на возраст: подросткам свойственно впадать в крайности… И все же мы не услышали о Лизе Беренс ни одного доброго слова. Не знаю, связано ли это с тем, что она принадлежит к религиозной общине…

После этих слов Франк вкратце рассказал о беседах с отдельными учениками и еще раз поблагодарил Яна Оттенгу за помощь и «плодотворное сотрудничество».

— Хорошо. Предлагаю на сегодня закончить, — наконец сказала Лена. — Завтра воскресенье. Пока я не вижу определенных направлений, куда стоит бросить силы, поэтому можете сесть на следующий паром, идущий на материк. Вечером вы будете во Фленсбурге и, отдохнув, вернетесь в понедельник с первым или вторым паромом.

Попрощавшись, офицеры встали и покинули конференц-зал. Лена остановила Яну Оттенге и, дождавшись, пока они останутся наедине, спросила:

— Ты в порядке?

Лена предложила Яну перейти на «ты» еще вчера, когда его включили в группу по расследованию убийства Марии.

— Да, — нерешительно отозвался тот.

— Переживаешь за начальника?

— Конечно. Как и остальные полицейские на Фёре.

— Ты правильно сделал, что рассказал Йохену Франку о том, что Арно Брандт поступил… неосмотрительно, когда дело коснулось его сына.

— Возможно. И все же, неприятный осадочек остался. Если бы я знал…

— Нет, — прервала его Лена. — Бывают ситуации, когда нельзя сохранять лояльность. Начальство тоже может ошибаться. Это и произошло.

— Может, и так. Но мне от этого не легче.

— Хочешь сказать, что Арно Брандт мог затаить на тебя обиду?

Ян неопределенно пожал плечами.

— Я попробую что-нибудь сделать, — пообещала Лена.

— Может, лучше не надо? — осторожно предложил Ян.

— Надо. Не волнуйся. Думаю, дело было вот как: мы с Йоханом Грасманом взяли тебя в оборот, и под давлением ты признался, что сын Брандта избежал обыска. Я составлю официальный отчет, который будет пришит к делу.

Задумчиво кивнув, Ян сказал:

— Ладно. Мне ждать неприятностей из-за отчета?

— Скорее всего, тебе занесут выговор в личное дело. Может, обойдется предупреждением. Тебя такой вариант устроит?

— Не хотелось бы получить выговор, но ничего не поделаешь.

— Думаю, предупреждения будет достаточно. Это уберет тебя с линии огня.

— Спасибо, — отозвался Ян и попрощался.

Глава 24

Лена расстегнула куртку и откинулась на спинку шезлонга, который она развернула к морю из-за того, что с суши дул яростный ветер. Она задумчиво вертела телефон в руке, размышляя, когда лучше позвонить Эрику. Последний паром отправляется через час. До пирса меньше километра. Быстрым шагом можно добраться за десять минут. Не успела Лена принять решение, как кто-то постучал по шезлонгу, и через мгновение перед ней уже стоял Бен.

— Еще не отправилась на Амрум? — поинтересовался он.

— А ты? Решил остаться на Фёре?

Лена подвинулась и махнула рукой, предлагая Бена сесть рядом.

— Ну, здесь миленько. А во Фленсбурге мне что делать?

— Ты мог бы навестить детей.

Бен вытащил из кармана телефон и указал на экран.

— Мне уже сообщили, что на эти выходные я в пролете. У них какие-то планы. Ну да, логично. Почему бы и нет. — Голос Бена звучал грустно, но Лене показалось, что в нем промелькнули гневные нотки.

— Завтра возьми напрокат велосипед и покатайся по острову. Оно того стоит.

— Я уже думал об этом.

— Да и погоду обещают сносную. Более-менее теплую, без дождя.

Бен посмотрел на море.

— Сносная погода для сносной жизни…

Ничего не ответив, Лена предложила ему часть пледа.

— Спасибо, коллега, — пробормотал он. — Сколько стоит такой шезлонг? Может, завтра я возьму один напрокат и проведу здесь день в компании алкоголя. Звучит как отличный план.

— Тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь? Во-первых, пока не ясно, хочет ли твоя жена развода, а во-вторых, развод — это еще не конец света.

— О да, как скажешь.

— Прекращай уже! Лучше скажи, куда отвезешь детей на осенних каникулах. Ты вроде любишь ездить на датское побережье Северного моря?

Бен улыбнулся.

— Ты это запомнила? Верно. Природа там уникальная, особенно в заповеднике неподалеку от Тистеда. Ты когда-нибудь там бывала?

— Нет, но я много слышала об этих местах.

Бен с сияющими глазами начал рассказывать о солнечных днях на пляже, о том, как они с семьей путешествовали по побережью на трейлере, как ходили с детьми в походы, о том, как запускали воздушного змея…

— Звучит классно, — сказала Лена. — Арендуй трейлер, и вперед. Может, твоя жена решит поехать с вами.

— Это вряд ли.

— Ну же, мысли позитивно! Кто знает, что случится за…

— Вчера она прислала мне письмо. По электронной почте. Письмо, ты только представь! В общем, она встретила мужчину. Или, точнее сказать: нашла. Муж только за порог, а на его место уже приходит другой! Мгновенная замена игрока! Надо с ним встретиться, ну там, пожать руку, попросить позаботиться о моих жене и детях. Нужно же быть благоразумным, хладнокровным. Жизнь продолжается, подумаешь!

— Мне очень жаль, — через некоторое время сказала Лена. Бен не раз говорил, как важны для него дети. Она не думала, что его брак и правда на грани развала… — Ты ничего не знал?

— Моя жена — свободный человек. К тому же, если бы вчера ты пригласила меня к себе в номер, я бы тоже не отказался. Не мне ее судить.

Лена вспомнила, как они с Беном шли с пляжа в пансионат. Она споткнулась, и Бен подхватил ее за талию. Их взгляды встретились, и на мгновение весь мир вокруг замер.

— Если ты любишь жену, то должен сражаться за нее!

— Чтобы сражаться, нужны силы. Моих сил хватит разве на то, чтобы сражаться за детей. — Некоторое время Бен молчал, а потом сказал: — Знаешь, что я хотел бы сейчас сделать? Пропустить стаканчик виски. Или даже два стаканчика. К счастью, у меня нет сил даже на это. И потом, выпивка лишь позволит ненадолго забыть о реальности. Потом все будет таким же, как раньше. Только хуже.

Лена прекрасно понимала, о чем он говорит. У нее тоже был период, о котором она не любила вспоминать. После полицейской академии Лена работала в разных полицейских участках по всей стране. Как оказалось, мужской мир довольно недружелюбен к женщинам с хорошими результатами и большими амбициями. Многие коллеги-мужчины требовали от Лены абсолютного подчинения, которое зачастую граничило с унижением. Терпеть такое было сложно. Если Лена пыталась сопротивляться, на нее давили еще сильнее. Бутылочка вина по вечерам быстро вошла в привычку.

— Почему ты молчишь? — спросил Бен, нарушая тишину.

— Я хотела бы тебе помочь, но, честно говоря, понятия не имею, как, да и подхожу ли я для этого.

Их взгляды встретились.

— Конечно, подходишь, — сказал Бен. — Одно то, что мы снова встретились мы сидим вместе у моря… — Он наклонился вперед и нежно накрыл ее губы своими.

Лена так удивилась, что не ответила на этот поцелуй.

Зато она ответила на следующий, позволив появившейся словно из ниоткуда волне чувств накрыть себя целиком. Одну руку она положила Бену на плечо, другой нежно гладила его по волосам, — все казалось простым и правильным, как сон, которому можно быть таким, какой он есть, потому что он всего лишь сон — он закончится, стоит лишь открыть глаза, и будет вызывать лишь улыбку.

По началу она не обратила никакого внимания на звонок телефона — он раздавался словно издалека и, казалось, не имел к ней никакого отношения. Но телефон продолжал настойчиво звонить. Лена резко выпрямилась и отстранилась от Бена. Потом будто увидела себя со стороны и поняла, что именно произошло. Она вскочила, застегнула куртку, которую Бен уже расстегнул, и посмотрела на часы.

— Мне нужно успеть на паром, — услышала она свой голос. — Заберешь потом мой плед?

Не дожидаясь ответа, она побежала прочь, с каждым шагом все быстрее и быстрее. На пирсе перед паромом она резко остановилась и наклонилась вперед, упираясь ладонями о колени и пытаясь отдышаться. Прибывшие пассажиры уже сошли с парома, и люди, ожидавшие посадки, принялись подниматься по трапу. Лена преодолела последние несколько метров, показала контролеру удостоверение и прошла на паром.

Эрику она позвонила только после того, как паром отошел от причала.

— Можешь за мной приехать? Я без машины.

— Не выспалась? — поинтересовался Эрик, протягивая Лене чашку кофе с молоком.

— Следовало лечь спать пораньше, — с улыбкой ответила Лена. — Но ничего. Надеюсь, кофеин приведет меня в форму.

— Вчера инициатива исходила не от меня… но я очень даже наслаждался происходящим.

— «Наслаждался»? — переспросила Лена. — Ну и словечки.

Она сделала большой глоток из чашки.

— Красота! Ты варишь кофе лучше всех в стране!

— Знаю, — сказал Эрик и с самодовольным видом откинулся на спинку стула. — Поэтому все женщины от меня без ума.

— Это что-то новенькое! Или ты хочешь заставить меня ревновать? Все женщины… Надо попросить тетушку Бекки заглядывать к тебе почаще.

Эрик рассмеялся:

— Я сказал, что женщины от меня без ума, а не наоборот. От меня они получат лишь первоклассный кофе.

Его смех оказался заразителен.

— Очень на это надеюсь!

— Думаешь, я бы стал по глупости рисковать нашими отношениями? После стольких лет? — Он усмехнулся. — Или тебе больше по нраву Казановы?

Эти слова застали Лену врасплох. После побега с пляжа она старалась не вспоминать о Бене и о том, что между ними произошло. На пароме она, несмотря на холодный ветер, стояла на своем обычном месте на палубе и заставляла себя ни о чем не думать. Потом появился Эрик, и она старалась сосредоточиться только на нем.

— Прием? Ну так что? Казанова или подкаблучник? — спросил Эрик.

Лена залпом допила кофе, поставила чашку на стол, поцеловала его и встала.

— Ни тот, ни другой. Оставайся таким, как есть. Пойдем, нам пора.

С этими словами она взяла его за руку и потянула за собой, поднимая со стула.

На причале они стояли в объятиях друг друга, пока им не махнул контролер. Лена отстранилась от Эрика, поцеловала его на прощание и побежала к парому.

— Доброе утро, — сказала Лена, переступив порог конференц-зала. Йохан уже сидел перед проектором, просматривая записи с камеры видеонаблюдения. — Ты сегодня один? Куда подевался твой помощник?

— Приболел. Как мне сказали, у него что-то с желудком. Думаю, на самом деле это своего рода акция протеста.

— Ну, тут мы ничего не можем поделать. Может, вызвать Бена? Он тоже остался на острове.

— Я уже думал об этом, но потом решил дать ему выспаться. Пусть придет, скажем, через час. Позвонишь ему?

— Я… да, позвоню, — слегка запоздало ответила Лена и быстро отвернулась. — Я буду в кабинете.

У нее на столе лежала записка, на которой стояли два имени с номерами телефонов и примечание о том, что эти люди позвонили в «Вестник» насчет объявления. Даты на записке не было, но Лена предположила, что звонки поступили еще вчера днем.

— Похоже, нам объявили бойкот, — пробормотала она, откладывая записку в сторону. Она решила позвонить свидетелям чуть попозже, чтобы не будить их в воскресенье.

Кроме записки Лену ждал отчет членов добровольной пожарной дружины, которые обыскали путь от дома Беренсов до пляжа. Они не обнаружили ни дорожную сумку, ни другие подозрительные предметы.

В почтовом ящике Лена нашла сообщение от криминалистов. На рюкзаке помимо отпечатков пальцев Марии были обнаружены отпечатки еще двоих человек. Вчера местные полицейские взяли отпечатки у Энно Брандта, их уже отправили в Киль, где завтра криминалисты проведут сравнительный анализ. Третьи отпечатки, скорее всего, принадлежат Лизе Беренс, но это еще предстоит проверить. Лена сделала заметку, чтобы не забыть этот пункт. Она в любом случае собиралась поговорить с подругой Марии снова.

Кроме того, криминалисты прислали отчет о блокноте Марии, из которого был вырван листок. Судя по отпечатавшимся на следующей странице словам, Мария собирала информацию о том, что делать несовершеннолетним, которые сбегают из дома. Она выписала телефоны убежищ и адреса сайтов, где можно прочитать рассказы подростков. Экспертизе не удалось установить, когда именно были сделаны эти записи.

Лена уже собиралась выйти из кабинета, когда зазвонил телефон. На экране высветился номер Луизы.

— Доброе утро, — поздоровалась Лена. — Как у тебя…

— У нас совпадение! — перебила Луиза. — Волос на одежде жертвы принадлежит Мартину Раймерсу.

— Это точно? — спросила Лена, внимательно ловя каждое слово.

— Да. Вторичная проверка еще продолжается, но в результате можно не сомневаться. Официальный отчет будет сегодня днем.

— Спасибо, Луиза. Спасибо! — сказала Лена, уже направляясь в конференц-зал за Йоханом. — Волосок принадлежит Мартину Раймерсу! — закричала она, распахнув дверь. — Быстрее!

Йохану потребовалось несколько секунд, чтобы в полной мере осознать услышанное. Потом он вскочил, схватил лежащий на столе пистолет и сунул его в кобуру.

— Мы поедем вдвоем?

— Сколько в участке людей?

— Двое, насколько знаю.

Они уже шли плечом к плечу к выходу.

— Пусть один заедет за Беном и отвезет его к дому Раймерсов.

Она рывком открыла дверцу машины и торопливо села внутрь. Йохан последовал ее примеру. По дороге он позвонил сначала в полицейский участок, потом Бену.

— Надо было задержать Мартина Раймерса еще вчера, — сказал Йохан.

— На каком основании? Это бы вышло нам боком. Думаешь, Варнке бы нас похвалил?

К этому времени они уже выехали за пределы Вик-ауф-Фёра. Увеличив скорость, Лена погнала в сторону Ниблума, проехала его и остановилась перед поворотом на Боргзум.

— Подождем Бена здесь.

— Думаешь, Раймерс настолько опасен?

— Не знаю, но безобидным его не назовешь. Не хочу, чтобы он решился на какую-нибудь глупость.

— Неужели Раймерс — наш убийца?

— Он в любом случае контактировал с Марией незадолго до ее смерти. И ему придется это объяснить.

— Откуда он узнал, где искать Марию?

— Хороший вопрос. Может, Лиза Беренс сообщила? Сегодня заедем к ней в гости. Мне уже надоело выслушивать недоговорки и полуправду.

Когда патрульная машина остановилась позади них, Лена выскочила из салона и подбежала к Бену. Тот опустил стекло и вопросительно уставился на нее.

— Мы должны арестовать Мартина Раймерса, — объяснила Лена. — Его ДНК совпала с ДНК волоса, найденного на месте убийства.

— Хорошо, — сказал Бен, который выглядел так, будто его вытащили из постели. Волосы у него были растрепаны, глаза — сонные. — Мы поедем вперед. Я знаю дорогу.

Они пересекли Боргзум и свернули на проселочную дорогу прямо перед указателем на выезд из коммуны. Проехали еще метров сто и остановились перед старым двухэтажным кирпичным домом.

— Машины Мартина здесь нет, — заметил Йохан.

Однако на парковке рядом с минивэном «Фольксваген» стоял чей-то ржавый «Фиат».

— Что ж, зато есть кто-то другой. — Йохан показала на окно, откуда из-за занавески выглядывал ребенок.

Лена с Йоханом направились к парадной двери, а Бен с офицером Клаасом Фокке встали чуть в сторону, чтобы вмешаться, если Мартин попытается сбежать или оказать сопротивление. Лена позвонила в звонок. Спустя время, показавшееся ей целой вечностью, дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина лет пятидесяти.

— Что вам? — с мрачным видом спросил он.

— Во-первых, доброе утро, — спокойно ответила Лена. — Вы — господин Раймерс, отец Мартина?

Мужчина кивнул.

— Ваш сын дома?

— Нет.

— Вы знаете, где его можно найти?

— Нет, не знаю. А теперь, пожалуйста, уходите.

— Простите, господин Раймерс, но мы должны сами убедиться, что вашего сына нет дома.

— У вас есть ордер?

— В данном случае нам не нужен ордер. Пожалуйста, пропустите нас, господин Раймерс.

Мужчина скрестил руки и встал, закрывая собой проход. Лена оглянулась на Бена и его компаньона. Клаас Фокке коротко кивнул и приблизился.

— Ганс, не спорь. Впусти этих господ. Мы проверим, дома ли твой сын, и сразу уйдем.

Мужчина тяжко вздохнул, словно обдумывая, как лучше поступить. Потом медленно посторонился. Лена тихонько попросила Йохана узнать, когда ушел последний паром, и последовала за Беном и Клаасом Фокке в дом. Они быстро осмотрели все комнаты и уже через несколько минут снова оказались перед машинами.

— Паром в Дагебюлль ушел десять минут назад, — сообщил Йохан. — Если машина Мартина Раймерса там, то мне позвонят.

Лена злилась на себя за то, что сразу не отправила на пирс офицера. Неужели Мартину удастся ускользнуть? Сколько бы она ни спрашивала господина Раймерса о местонахождении его сына, тот не отвечал. Можно было не сомневаться: Мартин сбежал или, по крайней мере, прячется где-то на острове.

У Йохана зазвонил телефон. Он с кем-то переговорил и отключился.

— Машина Мартина на пароме!

Лена уже открыла дверцу машины.

— Запрыгивай!

Они на полной скорости выехали на грунтовую дорогу и направились к пирсу.

— Может, вызовем вертолет? — спросил Йохан.

— Слишком долго. Позвони в водную полицию. Я видела в пирсе их лодку.

Йохан торопливо схватил телефон и, позвонив в диспетчерскую, попросил связать его с водной полицией. Не успели они выехать из Ниблума, как Йохан уже разговаривал с капитаном.

— Готово, — сказал Йохан, положив трубку. — Нас ожидают.

— Вызови подкрепление в Дагебюлль. В худшем случае нам придется обыскать весь паром, одни мы не справимся.

— Надеюсь, на дежурстве у них достаточно людей.

— У нас еще час, — произнесла Лена, взглянув на часы. — Пусть вызовут людей с выходного.

Йохан снова поднес телефон к уху. К тому времени как они выехали на пирс и остановились перед лодкой водной полиции, ему удалось вызвать в качестве подкрепления десяток офицеров, которые будут ждать их у причала в Дагебюлле.

Глава 25

— Значит, мы преследуем сбежавшего подозреваемого? — уточнил капитан Хансен.

— Да. Мы его чуть не упустили.

Сине-белая моторная лодка водной полиции была около двадцати метров в длину и, по словам Хансена, двигалась со скоростью почти двадцать узлов в час. Лодка находилась в Вик-ауф-Фёре со вчерашнего дня и должна был вернуться в порт приписки — на Хузум — сегодня во второй половине дня. Если ничего не случится, то, как заверил Хансен, они прибудут в Дагебюлль на несколько минут раньше парома.

— Полагаю, это как-то связано с убитой девушкой, которую нашли на пляже? — спросил он.

— Значит, новости до вас уже дошли?

— Конечно. Весь остров только об этом и говорит. Вчера мы с моим боцманом ходили выпить пива, так в пабе столько разговоров было! Неужели наш беглец связан с сектой?

— Это не секта, а Евангелическая свободная церковь. Жертва тоже была ее прихожанкой.

— Свободная церковь? Правда? Странно, вчера рассказывали совсем другое. Местные в открытую обсуждают, кто из этих, цитирую, «психов» совершил убийство. Похоже, подозревают даже семью убитой девушки. Впрочем, проще все скинуть на тех, кого меньше…

— Юноша, которого мы преследуем, тоже принадлежит к Свободной церкви, — задумчиво сказала Лена.

— И он подозреваемый? Ого. Остров будет гудеть от слухов, словно улей. Думаете, он виновен?

— Сейчас факты говорят против него. Ему многое придется нам объяснить.

— Не похоже, что вы уверены в его виновности.

— До этого нам еще далеко. Если, конечно, он сам не признается в убийстве, — Лена указала вперед. — Это паром?

Капитан Хансен схватил бинокль.

— Так точно. Наверное, нам стоит его объехать? Иначе беглец может что-нибудь заподозрить.

— Хорошая идея. Не хотелось бы, чтобы он выкинул какую-нибудь глупость.

— По крайней мере, сбежать ему не удастся, — усмехнулся капитан Хансен.

— Как знать, — пробормотала Лена, которая могла представить, что сейчас творится в голове у Мартина Раймерса. Нельзя исключать, что экстремальная ситуация толкнет его на необдуманный поступок.

— В каком смысле? — спросил капитан Хансен, который тем временем корректировал курс.

— Просто размышляю вслух. Когда мы прибудем в Дагебюлль?

Капитан Хансен взглянул на карту:

— Минут через десять-двенадцать.

Лена поблагодарила его и направилась к Йохану, который стоял у борта и наблюдал за паромом. Ветер трепал его волосы в разные стороны; свои Лена предусмотрительно стянула резинкой.

— Мы пришвартуемся через десять минут. Набережная у тебя на связи?

Йохан поднял свой телефон.

— Сигнал пропал. Жду, пока он появится. Что будем делать, когда возьмем Мартина Раймерса? Повезем в Хузум или отправим сразу в Киль?

В следующее мгновение телефон Йохана пиликнул. Йохан тут же позвонил на берег, спросил, все ли подготовлено, и внимательно выслушал ответ.

— Да, так и поступим.

— Все хорошо? — спросила Лена, когда он отсоединился.

— Полиция Дагебюлля связалась с паромом. Аппарель на автомобильной палубе останется закрытой, но пассажиры смогут сойти на берег после проверки. Бросим на это четырех офицеров. Мы с остальными займемся поисками Раймерса. Будем надеяться, что он ничего не заметит и будет ждать в машине.

Тревожное беспокойство пассажиров, стоявших у своих машин, передавалось Лене и остальным офицерам. Старый зеленый «Опель Кадет» она увидела издалека. Взглянула на номерной знак и подняла руку, знаком показывая, что нашла нужный автомобиль. Полицейские неторопливо окружили «Опель» с трех сторон, одновременно приказывая стоящим вокруг пассажирам отойти или вернуться в свои машины. Когда Лена осторожно взялась за ручку дверцы, рядом стояли Йохан и еще один офицер с оружием наизготовку. Лена рывком распахнула дверцу, Йохан бросился вперед и закричал:

— Полиция! Поднимите руки и медленно выходите из машины!

Лена первой поняла, что в машине пусто. Она махнула коллегам, разделила их на две команды по три человека и отправила к аппарели, приказав проверять каждый автомобиль, который будет выезжать с парома, осматривать салон и даже багажник. Йохан позвонил капитану, и тот открыл аппарель. Машины одна за другой подъезжали, их проверяли и давали разрешение на выезд. Лена тем временем записала данные водителей, которые припарковались рядом с Раймерсом, и допросила их. Никто не заметил юношу, который был за рулем зеленого «Опеля».

По прошествии получаса последний из почти шести десятков автомобилей выехал из носовой части судна. Мартин Раймерс не оказался ни в одном из них. Проверка пешеходов также не увенчалась успехом. Лена оставила двух офицеров у трапа и вместе с остальными принялась тщательно обыскивать паром.

— Ничего! — наконец сказал Йохан, в его голосе звучало неприкрытое разочарование.

— Ладно, — глухо пробормотала Лена, потом повернулась к коллегам из Хузума, поблагодарила их за помощь и объявила операцию завершенной.

— Он точно не мог спрятаться в какой-нибудь машине? — снова спросил Йохан, когда они с Леной возвращались на пароме на Фёр. Этот паром отплыл с двухчасовым опозданием, из-за чего последний рейс, скорее всего, отменят. Зеленый «Опель» забрал эвакуатор, который отвезет его в Хузум, где криминалисты должны были проверить, есть ли внутри отпечатки Марии Логенер.

— Думаю, не мог, — ответила Лена.

Они с Йоханом уединились в укромном уголке столовой, чтобы обсудить дальнейший план действий. Еще в Дагебюлле Йохан объявил Мартина в розыск, к этому времени поиски уже начались.

— Мартин не знал, что мы его ищем, когда сел на паром, — продолжал Йохан. — Может, кто-то позвонил ему и предупредил? А что случилось потом? Ты правда думаешь, что он спрыгнул за борт? — Сразу же после окончания поисковой операции Лена распорядилась, чтобы водное пространство осмотрели с вертолета.

— Не знаю. Посмотрим, что покажут поиски с вертолета. — В следующую секунду послышался нарастающий гул вертолетных винтов. — Похоже, поиски уже начались.

Лена с Йоханом выглянули в окно, наблюдая за полицейским вертолетом.

— Теперь что касается твоего предположения о том, что Мартину кто-то позвонил, — продолжила Лена. — Паром был слишком далеко от суши, сигнал не ловил. К тому же на месте Мартина я бы выключила телефон, если бы решила сбежать. В наше время каждый ребенок знает, что местоположение можно определить по телефону.

— Но где тогда Мартин? Куда он подевался?

— Если он не спрыгнул за борт, то, возможно, прячется где-нибудь на Фёре. Либо он в последний момент передумал садиться на паром, либо машина — отвлекающий маневр.

— Отвлекающий маневр! — фыркнул Йохан. — Мартин мог спрятать свое корыто в каком-нибудь дворе. Мы бы предположили, что он сбежал на материк, и не догадались бы, что он все еще на острове. Оставаться было очень недальновидно. Ему нельзя попадаться никому на глаза. Я бы на его месте сбежал за границу, да хоть в ту же Европу. Думаю, у общины хватит связей, чтобы помочь ему исчезнуть, по крайней мере на время.

— Это все досужие вымыслы, — отмахнулась Лена, закрывая тему. — Завтра команда вернется на Фёр, и нам придется обыскать дома общины.

— Твоему боссу это не понравится.

— Попробуем сделать так, чтобы нас впустили добровольно. Я обращусь к Варнке с просьбой добиться ордера на обыск только в том случае, если нам откажут.

— Не могу отделаться от чувства, что мы опростоволосились. После допроса Мартин Раймерс должен был понять, что мы найдем следы его ДНК. У него было время обдумать план действий.

— Неужели Мартин произвел на тебя впечатление человека, который способен хладнокровно продумать план? Мне он таким не показался.

— Да, пожалуй. Тут я вынужден согласиться. И все же мы должны его найти.

— Пока у нас есть лишь один волосок. Если на него будут указывать и остальные улики, петля у него на шее затянется. Пока будем продолжать расследование как ни в чем ни бывало. Ты вернешься к просмотру записей с камер, а я сосредоточусь на Мартине Раймерсе. Доктор Штанке сказала, что наш убийца должен обладать медицинскими знаниями. Еще у нас есть следы на месте преступления, я сравню их с ботинками Раймерса. К тому же появились новые свидетели, которые видели Марию. Их надо допросить. Как и Лизу Беренс, которая, как мы подозреваем, позвонила Раймерсу после ссоры с Марией. И я собираюсь еще раз поговорить с отцом Марии, господином Логенером. Судя по всему, эти брачные фантазии исходили от него.

— Да уж, дел невпроворот, но можешь на меня рассчитывать.

На Фёр они прибыли во второй половине дня. Лена первым делом позвонила командиру наблюдательного вертолета. Несмотря на тщательные поиски, в море тела так и не нашли. Потом Лена вызвала к себе Клааса Фокке, молодого полицейского, который этим утром забрал Бена из пансионата.

— Вы знаете семейство Раймерсов? — спросила она.

— Полицейским по роду деятельности приходится много кого знать. К тому же островок у нас маленький.

— Но вы назвали господина Раймерса по имени, — настаивала Лена.

— Вы меня в чем-то обвиняете? — удивился Фокке.

— Я ни в чем вас не обвиняю. И комиссара Брандта тоже. Я задала простой вопрос и жду на него ответа.

— Хорошо, если хотите знать, то господин Раймерс был моим футбольным тренером, — сказал Фокке, вызывающе глядя на Лену. — Меня теперь тоже отстранят?

— Стоп-стоп-стоп! Комиссара Брандта не отстранили. Он взял несколько дней отпуска. Уверена, что ситуация в скором времени прояснится и комиссар вернется в наши ряды. Надеюсь, это достаточно ясно?

Фокке чуть сощурил глаза.

— Я этого не знал.

— Скажу сразу: я не подозреваю вас в том, что вы предупредили семью Раймерсов об аресте Мартина.

— Конечно, нет! — возмутился Фокке.

— Я вам верю. Насколько хорошо вы знаете Мартина Раймерса?

— Мы не друзья и никогда ими не были, если вы спрашиваете об этом. Раньше он иногда приходил на тренировки. Правда, он был еще слишком мал, чтобы вступить в команду, но именно там мы и познакомились. Потом мы иногда пересекались на улице, могли обменяться парочкой слов. Вот и все.

— Вы случайно не знаете, разбирается ли он в медицине?

— Насколько я знаю, нет… Разве что… — Фокке замолчал и, подумав, добавил: — Мартин был членом Красного Креста. Я частенько видел его на различных мероприятиях. Но я не знаю, есть ли у него медицинское образование.

Лена записала его слова.

— Я бы хотела, чтобы вы съездили со мной к Раймерсам. Вы не возражаете? Если вам неловко…

— Нет, все нормально. Когда выезжаем?

Ответ был краток и по существу, но у Лены сложилось впечатление, что Клаас Фокке говорит искренне.

— Примерно через четверть часа. Я за вами зайду.

После того как Фокке вышел из кабинета, Лена вынула записку с номерами телефонов свидетелей, которые отозвались на объявление в «Вестнике», и набрала первый из них. Ответивший мужчина, судя по голосу, был довольно пожилым. Он утверждал, что видел девушку во вторник вечером. После нескольких вопросов Лена поняла, что этой девушкой не могла быть Мария. Она поблагодарила мужчину за информацию и позвонила по следующему номеру.

— Мета Гердес, слушаю, — ответил женский голос.

— Старший комиссар Лена Лоренцен, уголовная полиция. Здравствуйте, госпожа Гердес. Вы звонили нам в связи с объявлением.

— Да, верно. Простите, что позвонила только вчера. Я была у сестры в Хузуме.

— Ничего страшного, госпожа Гердес. Не могли бы вы рассказать мне, что именно вы видели?

— Конечно-конечно. Это случилось во вторник… Вас ведь интересует время? Так вот, после вечерних новостей я вышла на прогулку… Я всегда так делаю. После прогулки мне спится лучше.

— Значит, вы вышли из дома примерно в четверть девятого?

— Верно. Я ушла совсем недалеко, когда увидела молодых людей. Они ссорились.

— Вы можете описать этих молодых людей?

— Конечно. Девушка была одета в клетчатую юбку и светлую куртку и держала большую сумку. Волосы у нее темные, может быть, черные, точно не разглядела. С ней был юноша. Он ей что-то говорил, а потом девушка на него накричала.

— Как выглядел этот юноша?

— Высокий, крепкий. Был одет в темные брюки и свитер.

— Вы помните цвет его волос?

— Темные, очень аккуратно подстриженные.

— Короткие?

— Да-да.

— Вы слышали их разговор?

— Я долго пыталась вспомнить… Вынуждена признаться, что я не прислушивалась. Я не подумала, что юноша пристает к этой девушке, иначе, конечно, я бы вступилась за нее. У меня сложилось впечатление, что они хорошо знакомы. Молодежь порой ссорится. По крайней мере, так я тогда подумала и пошла дальше. Вы думаете, что это была та бедняжка, которую нашли на пляже?

— Этого я вам сказать не могу, госпожа Гердес. Вы сказали, что каждый вечер выходите прогуляться. Может, вы видели поблизости машину, которой раньше там не было?

— Машину? А вот это сложный вопрос.

— Да, машину. Может, ярко-зеленую, — подсказала Лена стараясь однако не давить.

— Мне нужно подумать об этом, госпожа старший комиссар.

— Сегодня или в крайнем случае завтра утром кто-нибудь из моих коллег придет к вам и запишет ваши показания. Он покажет вам фотографии девушки и юноши, который с ней был. Возможно, удастся его опознать. Вы не возражаете?

— Конечно, нет.

— Спасибо за помощь, госпожа Гердес. Мы с вами свяжемся.

Глава 26

Спрятав пистолет в кобуру, Лена протянула руку, чтобы открыть дверь, и в то же мгновение услышала стук. Распахнув дверь, она увидела на пороге Бена.

— Ну что, вернулась с охоты? — улыбнулся он.

— К сожалению, она прошла безуспешно.

— Да, Йохан уже сказал. Помощь нужна?

— Можешь помочь Йохану. Записи с камеры — все равно что иголка в стоге сена.

— А зачем их просматривать? Мы же установили личность убийцы. Но если хочешь, я этим займусь.

Лена пропустила вопрос мимо ушей.

— Или можешь нанести визит госпоже Гердес, — сказала она и рассказала Бену о разговоре со свидетельницей.

Внимательно выслушав, тот спросил:

— У нас есть фото Мартина Раймерса?

— Пока нет. Но сейчас я собираюсь поехать к его семье и, если повезет, достану фотографию.

— Я поеду с тобой, — решительно заявил Бен.

— Не надо. Я решила взять Клааса Фокке. Он…

— Я тебя умоляю. Клаас Фокке — деревенский полицейский, он ищет заплутавших коров и расследует похищение цыплят. Впрочем, похоже, он знаком с Раймерсами. Значит, будет нашим пропускным билетом.

— Ладно, — вздохнула Лена. — Можешь поехать с нами.

С этими словами она прошла мимо Бена в коридор и направилась за Клаасом Фокке.

После того как они подъехали к дому Раймерсов, Фокке сказал, что будет лучше, если сначала он поговорит с отцом Мартина наедине. Поразмыслив, Лена согласилась. Фокке вышел из машины и позвонил в дверь.

— Сколько мы ему дадим? — спросил Бен, когда Фокке скрылся в доме.

— Столько, сколько ему понадобится. Ты сам видел, насколько замкнуты эти люди.

— Ничего удивительного. Вот ты бы сдала своего сына полиции? Очень сомневаюсь. К тому же они клинически не доверяют представителям власти. Вряд ли мы чего-нибудь добьемся. Потребуй ордер на обыск дома и вызови членов семьи на допрос. Тогда, возможно, будет результат.

— Время покажет.

Следующие несколько минут они сидели в тишине.

— Что это было? Вчера? — наконец спросил Бен, нарушая молчание.

— Сентиментальность взяла верх, — поколебавшись, ответила Лена.

— Сентиментальность? Она обычно вызвана всплеском чувств. Страстью. Ностальгией. Да, звучит вполне правдоподобно.

— Бен… Ты мне нравишься, и ты это знаешь. Но наши отношения в прошлом. У меня есть партнер.

— Это к нему ты собиралась, когда мы вчера встретились?

Лена не ответила. Слова Бена попали в самую точку.

Она осталась бы на Фёре, если бы Бен ее не поцеловал.

— Я не собирался так далеко заходить, — тихо продолжил Бен. — Просто… так получилось. Извини, я не хотел тебя…

— Ничего страшного, Бен. Я взрослая девочка и могу за себя постоять.

— Одно слово, и я бы…

— Знаю, Бен, — снова перебила Лена. — Я ответила на поцелуй. Давай просто забудем о том, что случилось. Договорились?

— Разве у меня есть выбор? Я попробую, но обещать ничего не могу.

Лена хотела было ответить, но не успела: Клаас Фокке вышел из дома и помахал им рукой.

— Ну что, вперед! — сказал Бен, открывая дверцу машины.

Фокке провел их на кухню, где за столом сидел Ганс Раймерс. Раймерс встал и приветственно кивнул.

— Садитесь, — он указал на стулья.

— Вы уже поговорили с моим коллегой, офицером Фокке, — заговорила Лена. — Наверняка он сообщил вам, что мы нашли машину Мартина на пароме, но сам он бесследно исчез.

В ответ Раймерс лишь коротко кивнул.

— Некоторые улики указывают на то, что Мартин связан со смертью Марии Логенер. Поэтому нам надо его допросить.

— Говорите как есть, не стесняйтесь. Вы хотите его арестовать. Но Мартин невиновен. Вы правду думаете, что мой сын причинил бы вред дочери Вернера? Поверьте, он бы скорее отрубил себе руку, чем обидел ее. Он не имеет отношения к смерти Марии.

— Мы обязаны проверить каждый след, каждую зацепку. Если ваш сын не виновен, то следствие это докажет. Но своим побегом он навлекает на себя подозрения.

— Что вы от меня хотите? Чтобы я выдал вам собственного сына? Даже если бы я знал, где Мартин, ни за что бы не сказал. Ни за что!

— Вы знаете, где он?

— Нет, я же только что вам сказал.

— Если вы хотите помочь своему сыну, то…

— А вы хотите ему помочь? — перебил Раймерс. — Вы презираете нас, ровно как все остальные. Но почему? Потому что мы исповедуем другую религию? Разве конституция не дает нам право на свободу вероисповедания? Вы хоть представляете, сколько раз моих братьев и сестер подвергали гонениям? Им приходилось бежать — от человеческой нетерпимости, глупости, насилия… Неужто мы пугаем вас столь сильно, что нас приходится изгонять? Мы все верим в одного и того же Бога. Дайте нам жить так, как мы хотим. Это наше право.

— Я согласна, вы имеете право жить так, как хотите, и верить в то, во что хотите. И я не отношусь к вам с презрением. Я просто хочу найти убийцу Марии, больше ничего. Если ваш сын не имеет отношения к преступлению и если он что-то знает, то он должен как можно скорее явиться в полицию. Так будет лучше для него и, конечно, же, для всей вашей общины.

— Вы угрожаете нам?

— Нет, напротив. Пожалуйста, передайте Мартину, если его увидите, что мы расследуем все версии. Если он невиновен, то мы это докажем.

Раймерс ничего не ответил, но, похоже, потерял некоторую долю своей уверенности.

— Мы должны проверить обувь Мартина, которую он носил в последнее время, — продолжила Лена. — Кроме того, мне нужна его фотография.

— Чтобы опубликовать в газете? — с подозрением спросил отец.

— Нет, мы вообще не можем сделать этого без согласия прокурора. Нам нужна фотография Мартина, чтобы показать свидетелям. Это поможет доказать его невиновность.

— Что еще?

— Еще я бы хотела обыскать его комнату, — сказала Лена. — Это также может помочь снять с него обвинения.

— Или наоборот, — парировал Раймерс с каменным выражением лица.

— Если вы убеждены в невиновности своего сына, то не понимаю, в чем проблема.

— Если вы собираетесь повесить на Мартина убийство Марии…

— Ганс, я уверен, что старший комиссар никогда бы так не поступила, — вмешался Клаас Фокке, впервые за время разговора открыв рот. — Если Мартин не имеет отношения к убийству, то ему ничего не грозит.

Некоторое время Раймерс молчал, потом встал, вышел из кухни и вернулся с фотографией сына.

После этого Лена сфотографировала подошвы четырех пар обуви и вместе с Беном обыскала комнату Мартина. Там не нашлось ничего, что указывало бы на его вину: ни наркотиков, ни писем от Марии. Ни компьютера, ни ноутбука у Мартина не было, а телефон он, видимо, взял с собой. Лена еще из Дагебюлля связалась со специалистами и попросила отследить местонахождение телефона. Как только Мартин включит телефон, те узнают, где он.

Во время обыска Ганс Раймерс стоял в дверях и молча наблюдал за происходящим. Весь его вид кричал о том, как сильно его мучает осознание того, что сын подозревается в таком ужасном преступлении. За пол дня он словно постарел на несколько лет. Лена попыталась отключить эмоции, но у нее ничего не получилось. Ей было жаль Ганса Раймерса, и она надеялась, что в ходе дальнейшего расследования удастся выяснить, какую роль сыграл в деле его сын. Пока казалось, что все ниточки ведут к нему.

Была уже половина пятого, когда они вернулись в машину. Лена решила встретиться с госпожой Гердес завтра и поехала обратно в участок.

— Как твои успехи? Что-нибудь нашел? — спросила Лена у Йохана, войдя в конференц-зал.

— Я досмотрел записи с камер, — ответил он. — И пробил часть машин, которые показались мне подозрительными. Оставшиеся проверю завтра.

— Значит, совпадений нет? — спросил Бен, войдя следом за Леной.

— Не уверен. Я сосредоточился на мужчинах, которые ехали одни. По записям с камеры идентифицировать человека трудно. — Йохан указал на лежащий на столе список. — Сюда я выписал номера машин, которые находились на острове и в период изнасилования, и в период убийства. — Он указал на другой список. — А сюда — которые находились на острове только в один из интересующих нас периодов.

— Звучит основательно и систематично, — сказал Бен. — Хорошая работа, Йохан.

— Согласна, — добавила Лена. — Поиски Мартина Раймерса продолжаются?

— Да. — Йохан указал на фотографию, которая Лена держала в руке. — Отправить фотографию в управление? А то фотографии в паспорте уже несколько лет.

— Нет. Я пообещала отцу, что эту фотографию мы не будем использовать для поисков.

— Что за такая странная сделка?

— Все в порядке, Йохан, — вмешался Бен. — Только так мы могли получить фото.

Йохан демонстративно закатил глаза, выключил проектор и спросил:

— Кто-нибудь хочет пива?

Когда ни Бен, ни Лена не ответили, он пожал плечами:

— В таком случае желаю вам приятного вечера.

— Ты поедешь на Амрум? — спросил Бен, когда за Йоханом закрылась дверь и они с Леной остались одни.

— Бен, то, что случилось вчера, было…

— Я понял, что это было. Мы есть и останемся просто друзьями. Хорошо. Учитывая, на какой стадии сейчас расследование, мы с ребятами пробудем на острове дня два, не больше. Я хотел пригласить тебя на ужин.

Заметив взгляд Лены, он обезоруживающе поднял руки.

— Торжественно клянусь, что не буду предпринимать никаких поползновений на твою честь. Ни взглядов, ни поцелуев, ничего.

— Я хотела еще раз просмотреть документы по делу. Я пока не знаю, поеду на Амрум или нет. Спасибо за приглашение, но…

— Подумай над этим. Мой номер у тебя есть. — Бен встал и добавил: — До скорого. Или до завтра.

Лена проводила его взглядом. Найти столик в ресторане в воскресенье вечером — задача непростая. Неужели Бен забронировал столик заранее? Она невольно улыбнулась. Вот псих. Но он, похоже, говорил серьезно. Смогут ли они дружить после того, что между ними было? Почему бы и нет? Лена не хотела терять Бена. И все же соглашаться на приглашение казалось не совсем правильным. В будущем они еще не раз встретятся. Работа часто приводила Лену во Фленсбург.

Она позвонила Эрику. Тот ответил после первого же гудка. Она рассказала о том, какой у нее был безумный день, рассказала о сбежавшем юноше, о беседе с его отцом и записях с камер.

Эрик проявил полное понимание, узнав, что Лена хочет еще раз просмотреть записи, и выразил надежду, что она приедет завтра. Несмотря на спокойный голос, Лена ощутила в его словах разочарование. Какое-то время она была в шаге от того, чтобы все бросить и побежать на последний паром.

После разговора она со вздохом встала, взяла маркер, пододвинула к себе вайтборд и принялась писать на нем имена фигурантов дела. Потом соединила имена стрелками. Мария оказалась в центре, ее сестра — слева, родители — справа. От родителей шла стрелка к Раймерсам, отцу и сыну. Справа от Раймерсов стояли имена членов общины. Лена некоторое время размышляла о том, куда поместить Лизу Беренс. Сначала она стояла рядом с Марией, а потом — между Марией и Мартином. Ева Брааш, учительница, играла в жизни Марии важную роль. Как и классный руководитель Ларс Вайсдорн. Сначала Ева стояла совсем рядом с Марией, но потом Лена зачеркнула ее и поставила чуть ниже. Классный руководитель встал между Марией и Энно Брандтом и другими одноклассниками.

Сделав шаг назад, Лена придирчивым взглядом оглядела творение рук своих и начала чертить пунктирные линии, изображая связи между этими людьми.

Связь с родителями была нарушена. Лена перечеркнула ее одной линией и, поразмыслив, добавила вторую.

Связь с Иоганной сохранилась, но… последние несколько недель сестры практически не общались. Учитывая все трудности, которые переживала Мария, она могла подумать, что ее бросили. Кроме того, Иоганна в какой-то степени использовала свою сестру, проецировала на нее свои чувства и не интересовалась тем, что та чувствовала на самом деле. Поэтому связь между сестрами Лена перечеркнула тоже.

С Мартином они никогда не были близки. Для Марии он был членом общины, одним из многих. Но после того как девушка узнала о планах родителей, между ней и Мартином пробежала черная кошка. Лена нарисовала от Марии к Мартину тонкую линию, которая обрывалась посередине.

Ларс Вайсдорн, классный руководитель, пытался защитить Марию от одноклассников и, похоже, был одним из немногих, кто знал, что Мария сильнее, чем кажется на первый взгляд. Впрочем, она никогда не доверяла ему своих переживаний. Лена провела между ними пунктирную линию.

А вот Еве Брааш она доверилась, рассказала о проблемах с родителями, о злобе одноклассников и равнодушии одноклассниц. Учительница заменила ей мать, но в критической ситуации пошла на попятный. Интересно, Мария рассказала своей учительнице об изнасиловании? Или хотя бы намекнула? Что она почувствовала, когда Ева Брааш дистанцировалась? Разочарование? Решила, что ее предали, отвергли? Лена зачеркнула соединяющую их линию жирной чертой.

Взгляд упал на Лизу Беренс, которая по мере увеличения схемы оказывалась от Марии все дальше и дальше. Возможно, Мария обиделась на подругу настолько, что не побрезговала шантажировать болезнью бабушки. Была ли Лиза информатором Мартина? Знала ли об этом Мария? Лена зачеркнула линию тремя жирными черточками.

Лена отступила назад, оглядела схему и поняла: Мария была совершенно одна. Тогда Лена написала на доске вопросительный знак. Он стоял далеко от Марии, но имел с ней сильную связь. Она разговаривала с этим неизвестным, изливала ему душу и чем сильнее она отдалялась от друзей и близких, тем ближе становилась к нему. Мария перенесла на этого человека всю свою любовь и привязанность, она доверяла ему, видела в нем спасение. Неужели так все и было? Неужели виртуальный мир стал для Марии заменой реальному? Может, она даже решила, что влюбилась в этого человека?

Лена еще раз просмотрела свои заметки, сравнила фотографии подошв Мартина Раймерса со следами, найденными на месте преступления, но они не совпали.

Потом она открыла сайт Немецкого Красного Креста, нашла номер телефона и позвонила по нему. Не прошло и нескольких минут, как ей подтвердили, что Мартин Раймерс и правда прошел обучение на помощника фельдшера скорой помощи. Лена внесла эту информацию в дело.

Через некоторое время ее взгляд снова вернулся к схеме, нарисованной на вайтборде. Более всего в глаза бросались большое расстояние между Марией и Лизой и три жирные черточки, зачеркнувшие их связь. Лена встала из-за стола и сходила за кофе. Неужели Лиза — ключ к разгадке? А вдруг она напрямую связана с преступлением?

Лене претила сама мысль о том, что Лиза может оказаться убийцей. Но у нее были мотив и возможность. Нож есть в каждом доме, а бутиролактон можно заказать онлайн. Вдруг Лиза последовала за Марией на пляж, начала разговор, предложила ей выпить, а потом убила?

Если так рассуждать, то у Евы Брааш тоже были мотив и возможность. Лена подчеркнула их с Лизой имена красным маркером, но заколебалась, когда дело дошло до Мартина Раймерса. Сначала она опустила руку, но потом все-таки подчеркнула его тонкой красной линией. Еще оставался таинственный незнакомец, который, если он действительно существовал, был связан с Марией сильнее остальных. Его Лена тоже подчеркнула.

Как ни посмотри, а Лиза Беренс играла в произошедшем не последнюю роль. Вряд ли получится добиться чего-то нового, если надавить на Лизу как в прошлый раз. К тому же они и так ступали на тонкий лед, допрашивая девочку в отсутствие родителей. «Какое у нее слабое место?» — подумала Лена. Наверняка девочка меньше всего хочет жить с родителями. Повинуясь приливу вдохновения, Лена взяла телефон, нашла в школьном списке номер родителей Лизы и позвонила по нему.

— Беренс, слушаю, — произнес мужской голос.

— Меня зовут Лена Лоренцен, я из Управления уголовной полиции. Наверняка вы уже слышали о смерти Марии Логенер?

— Да, конечно. Мы друзья семьи.

— Вы отец Лизы?

— Да. Чем я могу вам помочь?

— Лиза все еще на Амруме?

— Нет, она отправилась к моей матери. Думаю, она уже должна была прибыть на место.

— Лиза рассказывала о нашем с ней разговоре?

— Да.

— Я вынуждена попросить вас или вашу жену приехать утром на Фёр. Мы собираемся допросить Лизу.

— Допросить? А в чем дело? Почему… — Господин Беренс оборвался на полуслове.

— Лизе всего пятнадцать, поэтому на допросе должен присутствовать законный опекун. Есть ли у вас возможность приехать?

Не дождавшись ответа, Лена спросила:

— Алло? Господин Беренс?

— Да-да. Я… мне нужно обсудить это с женой. Конечно, мы придем, если надо. В чем Лизу обвиняют?

— Первый паром прибывает на Фёр около восьми. Вы можете приехать на нем, забрать Лизу и вместе приехать в полицейский участок. Участок находится прямо напротив пирса.

— Знаю.

— Тогда жду вас в районе половины девятого. Не страшно, если вы приедете раньше или чуть опоздаете. Вы сообщите своей дочери?

— Да… Сейчас я ей позвоню…

— Большое спасибо, господин Беренс. Увидимся завтра.

Лена повесила трубку, не дожидаясь, пока господин Беренс задаст еще какой-нибудь вопрос. Практически в ту же секунду ее телефон снова ожил. Взглянув на экран, Лена страдальчески вздохнула и приняла вызов.

— Добрый вечер, господин Варнке.

— Вы абсолютно уверены? — спросил Варнке, так сказать, с места в карьер.

— Полагаю, вы говорите о поисках Мартина Раймерса?

— О чем же еще?

— Мы обнаружили его ДНК на одежде жертвы. К тому же нашелся свидетель, который видел, как жертва незадолго до смерти ссорилась с юношей, под описание которого подходит Мартин Раймерс. У Мартина Раймерса есть медицинские навыки, и он очевидно в бегах. Что бы вы сделали на моем месте, господин Варнке?

— Что ж, ладно. Вы связались с прокуратурой?

— Конечно. Доктор Вольф в курсе дела, мы все обговорили.

— Мою позицию вы знаете. Если этот юноша и правда преступник, то он должен ответить по всей строгости закона. К тому же, речь не о мелком преступлении, а об убийстве. Но если в его вине есть сомнения…

— Нам срочно нужно его допросить. Без этого никак. Но я, естественно, продолжу прорабатывать остальные версии. — Лена взглянула на свою схему. — Их у меня несколько.

— Меньшего я от вас не ожидал. Действуйте осторожно. Вам прекрасно известно, как быстро меняются настроения в таком маленьком сообществе.

— Я делаю все, что в моих силах, господин Варнке.

— Хорошо, — сказал тот и попрощался.

Положив телефон на стол, Лена вдруг почувствовала, насколько устала. Спина у нее болела, глаза жгло от усталости, в животе урчало… Когда она в последний раз что-то ела? Поддавшись порыву, Лена позвонила Бену и спросила, в каком ресторане они могут встретиться.

Глава 27

— Может, все-таки выпьем по бокальчику? — спросил Бен.

Они уже час сидели в уютном рыбном ресторанчике в Вик-ауф-Фёре. Тартар из лосося и авокадо, который подали в качестве закуски, показался Лене божественно вкусным. Теперь они ждали основного блюда. Лена с самого начала поставила условие: во время ужина оба должны воздержаться от алкоголя.

— Давай сегодня обойдемся без, — с улыбкой сказала Лена.

— Боишься потерять голову?

Она усмехнулась:

— Возможно.

Бен пожал плечами и поднял стакан с минеральной водой.

— Тогда давай выпьем так. За нашу дружбу!

Рассмеявшись, они стукнулись стаканами.

С тех пор как Лена переступила порог ресторана, тяжкое бремя расследования свалилось с ее плеч. Бен увлеченно рассказывал о путешествии по Канаде, а Лена делилась смешными историями, которые произошли во время учебы в академии. Они много смеялись, и Бен, похоже, чувствовал себя уютно в ее присутствии. Впервые после прибытия на остров грусть в его взгляде сменилась неподдельной радостью.

Официант подал основное блюдо. Бен настоял на том, чтобы Лена сделала заказ за него. Она выбрала дораду на гриле с овощами, и ей не терпелось попробовать.

— На вид — просто сказка, — прокомментировал Бен, глядя на композицию у себя на тарелке. — Приятного аппетита.

Ели они молча, только изредка кто-нибудь поднимал глаза, хвалил еду или подливал в стаканы минеральной воды. Через некоторое время Бен отложил вилку с ножом в сторону и с довольным вздохом откинулся на спинку стула.

— Отличный выбор блюда, — сказал он.

— А ты выбрал отличный ресторан, — похвалила она в ответ.

К их столику подошел официант и спросил, понравилась ли им еда, всем ли они довольны. Лена кивнула. Тогда официант забрал пустые тарелки и принес им десертное меню.

— Будешь что-нибудь? — спросила Лена.

— Как насчет лимонного сорбета с чашечкой крепкого эспрессо?

— Почему бы и нет?

Бен сделал заказ, а потом произнес:

— Хороший получился вечер.

— И не говори. Большое спасибо за приглашение.

— Всегда пожалуйста, — серьезно ответил он.

Лена невольно рассмеялась:

— Обменялись любезностями, и хватит.

Бен тоже рассмеялся:

— Хорошо, скажу по-другому: еда отпад, круто посидели.

— Да. Согласна по всем пунктам. Нужно будет повторить, когда я приеду во Фленсбург. Или, может, ты еще бываешь в Киле, прекрасной столице земли Шлезвиг-Гольштейн?

— Давай поступим так: сначала поужинаем во Фленсбурге, потом в Киле, а в третий раз встретимся где-нибудь посередине. Может, во Шлезвиге? Там очень мило.

— Не беги впереди паровоза, — улыбнулась Лена. — Давай пока договоримся на Фленсбург.

— Отлично. В выходные ты, наверное, занята, поэтому давай планировать на будни. У меня редко бывают ночные дежурства, так что в течение недели я свободен по вечерам.

Лена хотела было ответить, что они могут встретиться в субботу или в воскресенье, но потом вздрогнула и испуганно замерла: на мгновение она забыла, кому принадлежат ее выходные.

— Да, конечно. Разберемся ближе к делу, — наконец выдавила она.

— Прости, — пробормотал Бен, заметив ее реакцию. — Я ляпнул что-то не то, да?

— Все в порядке, — поспешила заверить его Лена, но вдруг осеклась и тихо прибавила: — Нет, это не так. Ничего не в порядке. Зачем я тебя обманываю?

— Лена…

— Однажды ты сказал, что я — детектив до мозга костей и ты не можешь представить, чтобы я занималась чем-то другим.

— Может быть, не помню.

— Зато я прекрасно помню. И ты был прав. Что мне делать на Амруме? Выдвинуть свою кандидатуру на должность деревенского шерифа?

— Пусть твой возлюбленный переедет в Киль. Или вы можете переехать куда-нибудь еще. Миллионы людей так делают. Решение найдется, все будет хорошо.

— Уехав с Амрума, Эрик зачахнет, как цветок в пустыне. Заманчивые перспективы, не правда ли? Либо он зачахнет, либо я мутирую в милую домохозяйку с выводком детей. Осталось решить, какой вариант выбрать. Что думаешь? Может, бросить монетку? Да, монетка — это выход. Быстро и радикально. Почему бы не отдать все на откуп судьбе? Скажи уже что-нибудь! Друг ты мне или нет?

Лена закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Что на нее нашло? Ее язык словно зажил собственной жизнью.

— Я просто молодец, — простонала она. — Испортила нам все настроение. Прости, что тебе пришлось это выслушивать.

— Зачем еще нужны друзья? — Бен попытался ее успокоить. — К тому же ты права. «Все будет хорошо» — просто красивая фраза, от которой никакого толку. Знаешь, сколько раз я ее слышал?

— Десять? Сто? Больше?

— Я сбился со счета в первую очередь потому, что сам ее повторяю. «Все будет хорошо», — говорю я себе, своей жене, родителям и, наверное, скоро начну говорить и детям.

— Думаешь, я слишком драматизирую? — спросила Лена.

— Я не знаю твоего Эрика, но раз ты говоришь, что он не городской житель и не сможет жить на материке, значит, так оно и есть. Он сам выразил желание переехать в Киль?

— Да. Я бы никогда не осмелилась такое предложить. Да, Эрик сам выразил желание переехать в Киль. Он давно хотел поговорить со мной о совместном будущем, но я каждый раз ухожу от разговора. То я слишком устала, то у меня нет времени. Я — мастер придумать отговорки. Да и сбегать я умею.

Бен пожал плечами и усмехнулся:

— Насчет последнего согласен. Вчера я даже собрался звонить в полицию, чтобы сообщить о твоем исчезновении.

— Отличная идея! Возможно, так я найду себя. Федеральный розыск, листовки с фотографией, ориентировкой и примечанием, что я вооружена и очень опасна.

— Хорошо, — фыркнув от смеха, сказал Бен. — Попробовать стоит. С утра и займемся. Нужно хорошо продумать текст и… — Он осекся под взглядом Лены. — Что?

— Пойдем отсюда, — попросила Лена. — Мне нужно выйти на свежий воздух. Пойдешь со мной на пляж?

— С удовольствием, — сказал Бен, поднимаясь из-за стола. — Иди вперед. Я сейчас заплачу и догоню.

Они гуляли по пляжу так долго, что начало смеркаться. Ветер стих.

— На днях я встретила своего отца. Он был на пароме.

— Оу…

— Он вдруг возник у меня за спиной и заговорил со мной. Он попросил у меня прощения. Хотел примириться.

— А ты не хотела?

— А ты бы на моем месте хотел? Я рассказывала тебе, что произошло. Я не собираюсь прощать его лишь потому, что это было давно…

— Что ты почувствовала после встречи?

— Понятия не имею! Мне плевать на отца. Я полжизни прожила без него. Он всегда был занят, его никогда не было дома… Кто знает, сколько лет он изменял матери… Только не говори, что он мой отец, а кровь не вода!

— Я и не собирался. Если ты решила порвать все связи, то это твое дело. Если сомневаешься, то я бы на твоем месте согласился поговорить. Может, не сразу, а когда-нибудь потом.

— Ты обратил внимание на то, что отец Мартина Раймерса абсолютно уверен в невиновности своего сына?

— Да, обратил. Его уверенность произвела на меня впечатление.

— Он не может знать наверняка, виновен ли Мартин, но все равно готов ради него в огонь и воду. Да, на меня его уверенность тоже произвела впечатление.

— И все же Мартин может оказаться убийцей. Сейчас многое говорит против него.

— Да, улики указывают на то, что убийца именно он. Но как мне кажется, господину Раймерсу все равно. Думаю, он не откажется от Мартина, даже если тот виновен.

— Я бы не был так уверен.

— А я уверена.

— Почему ты вспомнила сейчас о деле?

— Отец Марии напоминает мне моего отца, — задумчиво сказала Лена.

— А Мария напоминает тебе себя?

— Я не была в таком уязвимом положении. У меня было много друзей, любящая мама, тетушка Бекки. Наши ситуации нельзя сравнивать. Но я могу представить, под каким давлением находилась Мария.

— Значит, Мария все-таки напоминает тебе себя.

— Не буду тебя переубеждать. Я это к чему: не думаю, что Мария ненавидела родителей. Семейные фотографии, которые она хранила, говорят сами за себя. — Помолчав, Лена добавила: — У меня почти нет маминых фотографий, а на тех, что есть, мы всегда втроем, с отцом. Мне его вырезать? Но так делают только в плохом кино. У тебя есть фотографии родителей?

— Да, полно. Целая коробка из-под обуви. Я все собирался разложить их по альбомам, но потом решил оставить в коробке. В конце концов, мои родители были воплощением беспорядка и хаоса. Они принимали участие в студенческом движении в шестидесятых.

— Ты обязательно должен показать мне эти фотографии! Мы же договорились о свидании во Фленсбурге?

— О свидании? — усмехнулся Бен. — Да, конечно. Предлагаю тебе честную сделку. Я покажу тебе свои фотографии, если ты покажешь свои.

Лена остановилась.

— Мы же друзья, какая еще сделка?!

— В некоторых случаях приходится разделять дружбу и деловые отношения.

Лена не ответила.

— Давай пойдем обратно, — через некоторое время предложила она. — Становится прохладно, да и завтра нас ждет долгий день.

Некоторое время они молча шли рядом, потом Лена снова остановилась и спросила:

— Ты когда-нибудь от чего-нибудь убегал?

— Честно? Зависит от того, кому ты задашь этот вопрос. Моя жена бы ответила «да» и привела бы дюжину примеров, хотя я до этих пор думал, что ничего не боюсь. А дети мои… Я спрошу у них, когда они подрастут. Возможно, они смогут судить об этом лучше остальных.

— Нас учили взвешивать все «за» и «против», анализировать доказательства, делать выводы и составлять соответствующий план действий…

— Но жизнь — это не дело, которое нужно раскрыть. Она, жизнь, — штука непредсказуемая. Те, кто пытается составить план и досконально все спрогнозировать, терпят неудачу. Я в том числе.

— Хочешь сказать, мне нужно выключить голову?

— По крайней мере выключи детектива. Разве ты думала бы об отце, будь тебе на него абсолютно плевать?

— Если бы мы не встретились, я…

— Стоп! — перебил Бен. — Давай вернемся к этому разговору через годик. Или через два. Согласна?

— Или через десять?

— Если хочешь, то можно и через десять.

Тем временем они подошли к пансионату, в котором остановилась Лена. Бен театрально поклонился:

— Благодарю за прекрасный вечер. Спокойной ночи.

Лена стояла перед ним и молчала, не зная, что делать.

— Эй, все в порядке? — спросил он.

Она вздохнула, шагнула вперед и нежно расцеловала Бена в обе щеки.

— Спасибо за прекрасный вечер.

Глава 28

Лиза Беренс сидела рядом с матерью, ее отец сидел чуть в стороне. Йохан положил диктофон на стол и включил его.

— Допрос Лизы Беренс в присутствии обоих родителей, — объявила Лена, после чего назвала дату, время и причину, по которой проводился допрос.

Перемены в девушке были видны невооруженным глазом: от былой уверенности не осталось и следа, глаза беспокойно бегали по сторонам, руки мелко тряслись, плечи сгорбились, словно под тяжестью… За исключением краткого приветствия, она не произнесла ни слова.

— Лиза, ты знаешь Мартина Раймерса? — начала допрос Лена.

— Конечно, мы знаем Раймерсов, — ответил за Лизу отец. — Мы регулярно встречаемся на общественных мероприятиях нашей церкви.

— Господин Беренс, я задала вопрос вашей дочери.

— Да, я знаю Мартина, — наконец ответила Лиза.

— Когда вы разговаривали в последний раз?

— Мы не общаемся. Просто знаем друг друга в лицо.

— В ночь с шестнадцатое на семнадцатое августа этого года Мария ночевала у твоей бабушки. Не могла бы ты повторить, что произошло в тот день?

— Ничего особенного. Мария отлучилась, чтобы с кем-то встретиться. Я с ней не пошла. Потом она вернулась.

Отец удивленно воззрился на дочь, но ничего не сказал.

— С кем она хотела встретиться? — спросила Лена.

— Не знаю.

— Этот человек с острова?

Лиза пожала плечами и не ответила.

— Ты когда-нибудь звонила Мартину Раймерсу?

— Нет.

— Значит, ты уверена, что не разговаривала с ним по телефону в последнее время?

Лиза снова промолчала. Ее мать беспокойно заерзала на стуле и неуверенно посмотрела на мужа.

— Ты знаешь номер мобильного телефона Мартина Раймерса?

Девочка в очередной раз пожала плечами.

Лена вытащила из материалов дела отчет, положила перед собой на стол:

— У меня здесь детализация звонков стационарного телефона, зарегистрированного на имя вашей бабушки, госпожи Беренс. Согласно отчету, за последние четыре недели с этого телефона было сделано пять звонков на номер Мартина Раймерса. Каждое соединение длилось по нескольку минут. Сомневаюсь, что Мартину звонила твоя бабушка, а значит, это делала ты.

Лиза упорно продолжала молчать.

— Вы созванивались в прошлый вторник. Разговор длился три минуты и пятнадцать секунд. Припоминаешь?

Лена запросила детализацию звонков сразу после беседы с Лизой Беренс. Результат прибыл вчера, но Лена получила его только в последний момент. Утром, когда она пришла в полицейский участок, к ней подошел Йохан и передал распечатанный отчет.

— Даже если моя дочь звонила одному из прихожан нашей церкви, это не преступление, — вмешался в разговор господин Беренс, пытаясь защитить Лизу.

Лена не обратила на него внимания и продолжила, обращаясь к девочке:

— Пожалуйста, ответь на вопрос.

— Я не помню.

— Прошло меньше недели, а ты уже не помнишь? Звучит не очень правдоподобно. У нас есть свидетель, который видел, как Мария ссорилась с Мартином Раймерсом. Это случилось вскоре после твоего звонка.

— Я не имею к этому никакого отношения, — пробормотала Лиза, но было видно, что ее сопротивление медленно ослабевает.

— Давай вернемся к шестнадцатому августа. Ты говорила, что после обеда была дома?

— Да, верно.

— Сегодня мои коллеги собираются опросить соседей вашей бабушки. Думаю, мы найдем кого-то, кто видел вас на улице. Возможно, даже с вашей бабушкой.

По щеке Лизы покатилась слезинка. Лена мысленно вздохнула: похоже, ей наконец-то удалось прорваться сквозь паутину лжи! И как она не заметила, что эта девушка столько времени водила ее за нос?

— Мария встречалась с кем-то в твоей комнате. Правильно?

Лиза кивнула.

— Не могла бы ты ответить вслух?

— Да, все так, — сказала девочка сквозь слезы.

— Сколько тебя не было дома?

— Несколько часов. Два или три. Может, чуть дольше.

— Когда ты вернулась, Мария спала?

— Да. И спала очень крепко.

— С чем она встречалась? С Мартином Раймерсом?

— Не знаю. Мария не стала ничего рассказывать, совсем! Я правда не знаю.

— Зачем во вторник ты звонила Мартину Раймерсу?

— Я испугалась за бабушку. Он мне угрожал, и я решила… — Лиза замолчала.

— И ты решила?.. — подсказала Лена, подталкивая ее продолжить рассказ.

— Что он сможет… сможет образумить Марию. Мария собиралась… — Лиза осеклась.

— Она тоже хотела выдать твою тайну?

— Она жутко разозлилась!

— Какую тайну? — спросил господин Беренс, ошеломленно наблюдавший за ходом допроса, а потом сердито добавил: — Что здесь происходит? Я ушам своим не верю, это не может быть правдой!

Госпожа Беренс, в свою очередь, выглядела не столь удивленной. Она успокаивающе накрыла руку супруга своей.

Лена выключила диктофон и сказала, обращаясь к господину Беренсу:

— Пусть Лиза с вашей женой пройдут в соседний кабинет и подпишут протокол. Мой напарник их проводит. Я тем временем хотела бы с вами переговорить.

Не дожидаясь ответа господина Беренса, Йохан встал и вывел Лизу с матерью из комнаты.

— Господин Беренс, то, о чем рассказала Лиза, не навлечет на нее уголовную ответственность. Она оказалась в столь сложной ситуации потому, что хотела защитить бабушку.

После этих слов господин Беренс немного успокоился.

— Защитить? — переспросил он.

— Ваша мать явно больна. Все признаки указывают на то, что у нее деменция. Лиза боялась, что это всплывет наружу и бабушка окажется в доме престарелых. А сама Лиза вернется на Амрум.

Господин Беренс сглотнул.

— Деменция? Не может быть…

— Я не врач, поэтому не могу ставить никаких диагнозов. Это всего лишь мое предположение. Как бы то ни было, Лиза очень переживала за бабушку. Мария Логенер и Мартин Раймерс узнали об ее проблемах со здоровьем и практически шантажировали Лизу. Сейчас Лиза нуждается в вас как никогда прежде. И ваша мать тоже.

Господин Беренс медленно встал. Похоже, он все еще пытался переварить услышанное.

— Можете подождать Лизу и вашу жену в коридоре. Это не займет много времени.

Полицейские из Фленсбурга прибыли на Фёр вторым паромом. Вскоре после этого Лена устроила совещание, куда также пригласила Яна Оттенгу и Клааса Фокке.

Лена попросила Йохана ввести коллег в курс дела, и тот вкратце пересказал вчерашние события, а также сообщил о результатах повторного допроса Лизы Беренс.

Первым заговорил Франц Вайнбах:

— Похоже, у нас появился главный подозреваемый. Что будет делать?

Все присутствующие посмотрели на Лену, которая сосредоточенно обдумывала вопрос. После ухода господина Беренса она долго стояла у открытого окна, размышляя о деле. Ее взгляд то и дело возвращался к схеме на вайтборде. Все упиралось в вопрос, виновен ли Мартин Раймерс в убийстве…

— Лена! — позвал Йохан, вырывая ее из раздумий.

— Похоже, все ниточки ведут к Мартину Раймерсу, — наконец сказала она. — Но нельзя игнорировать остальные следы, надо прорабатывать и другие версии. К тому же не думаю, что Раймерс сможет долго оставаться в бегах. Скоро его поймают. Мы тем временем должны продолжать расследование. Нам нужны улики, которые либо подтвердят наши подозрения, либо дадут новую зацепку. Бен, Франц, узнайте, где был Мартин Раймерс шестнадцатого августа. Нужно выяснить, с ним ли встречалась Мария. Вторая команда пусть навестит прихожан. Я хочу убедиться, что Мартин не прячется у кого-нибудь из них. Если кто-то откажется вас впускать, я получу ордер на обыск. Впрочем, все уже наверняка слышали, что отец Мартина добровольно сотрудничает со следствием. Фокке съездит к госпоже Гердес и возьмет у нее показания. Думаю, она опознает Мартина по фотографии. Встретимся здесь в два часа.

После того как все ушли, Йохан протянул Лене толстую папку:

— Здесь сведения обо всех автомобилистах, которые находились на острове в интересующие нас периоды времени.

— Кто-нибудь показался тебе подозрительным?

— На первый взгляд нет… но это не означает, что среди них не может оказаться нашего убийцы. Я опросил некоторых водителей по телефону, но это все равно что тыкать пальцем в небо.

— Спасибо. Лиза подписала протокол, все нормально?

— Да. Остается надеяться, что теперь мы знаем всю правду и что девушка не причастна к убийству.

— Я думала об этом. Может ли она оказаться соучастницей? Но какой у нее мотив? Ладно. После поимки Мартина Раймерса будет видно.

— Что там с ДНК-анализом следов, найденных на Марии?

— Результаты будут готовы сегодня или завтра.

— Ты еще сомневаешься, что Мартин Раймерс — тот, кто нам нужен?

— Ты тоже его допрашивал. Как думаешь, способен ли он на преднамеренное убийство?

— Ты встречала больше убийц, чем я. В любом случае, говорят, что при определенных обстоятельствах почти каждый человек способен на убийство.

— Убийство в состоянии аффекта? Да, возможно. С другой стороны, мы не знаем всех обстоятельств. А вдруг Мартин и правда изнасиловал Марию и захотел это скрыть? Все упирается в вопрос: изнасиловал он ее или нет?

— Ну, Мартин — не первый красавец. Вряд ли он пользуется большой популярностью у девушек.

— Если бы все непопулярные мужчины решались на изнасилование, то женщинам было бы опасно выходить на улицу. Впрочем, нельзя исключать, что у Мартина есть проблемы с психикой, о которых мы даже не знаем.

— Поэтому надо срочно его поймать. Не мог же он раствориться в воздухе! Ладно, я пока займусь бумажной волокитой. Думаю, ты не будешь возражать.

— Я только за. Я тем временем навещу Логенеров. Отец Марии наверняка заинтересован в том, чтобы мы нашли Мартина. К тому же, он хорошо его знает.

— Не думаю, что ты чего-то добьешься, но поступай как знаешь. Ты же босс.

С этими словами Йохан открыл ноутбук и начал писать отчет о прошедшем дне.

Лена схватила ключи от машины и вышла из полицейского участка. По дороге к Логенерам она заставила себя не думать о деле. Впрочем, о прошлом вечере думать хотелось и того меньше. Не потому, что Лена чувствовала, что предала Эрика, а потому что боялась осознать, почему не испытывает чувства вины.

Дверь ей открыл Вернер Логенер. Он выглядел устало и изможденно: темные круги под глазами, тусклый взгляд, осунувшееся лицо…

— Что еще вам от нас надо?

— Мне нужна ваша помощь.

— Помощь в чем? В том, чтобы засадить невиновного человека за решетку? Тут я вам не помощник. Я знаю Мартина с тех пор, как он был ребенком. Он бы никогда Марию и пальцем не тронул.

— Тогда помогите мне это доказать! Пока все факты указывают против него. И я сейчас говорю не только о побеге!

— Помочь вам? Вы издеваетесь? Вы с самого начала подозревали нашу церковь, а теперь хотите, чтобы я вам помог?

— Я не уверена, что Мартин виновен. Но я не смогу доказать обратное, если не найду настоящего убийцу!

— Почему я должен вам верить?

— Потому что вы знаете людей и у вас сильная вера.

Логенер уставился на Лену во все глаза:

— Вы что, издеваетесь?

— Я уже говорила, что отношусь к вашей вере без предубеждения. Я могу только повторить эти слова. Мне и правда нужна ваша помощь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Логенер посторонился и впустил Лену в дом. Он провел ее на кухню и предложил сесть. Роза Логенер стояла у плиты и готовила. Несмотря на глубокую печаль и явную усталость, женщина приветливо улыбнулась:

— Здравствуйте, госпожа Лоренцен.

Она села за стол, не дожидаясь приглашения мужа.

Логенер прочистил горло и спросил:

— Что вы хотели спросить?

— Расскажите мне о Мартине Раймерсе. Вы работаете с ним. Что он за человек?

— Мартин — славный юноша и набожный христианин, — ответил Логенер. — Он работает на меня, и я могу полностью на него положиться. Он трудится на совесть, не жалуется, если приходится задержаться или если работа оказывается сложной.

— Почему он не устроился к кому-нибудь в подмастерья?

— Он подыскивает себе место. Здесь, на острове, это не так-то просто. Работа у меня — лишь временное решение.

— Мартину было непросто учиться в школе, — сказала Роза, не обращая внимания на мужа. — У него трудности с правописанием. Но это не меняет того факта, что он умный и спокойный юноша. Он бы никогда не обидел нашу Марию.

— Наша религия запрещает нам прибегать к насилию, — объяснил Логенер.

— Ваша дочь Иоганна рассказывала мне другое.

Логенер сердито выпрямился и хотел было что-то сказать, но жена успокаивающе положила руку ему на плечо. Мужчина глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Иоганна порвала с нами все связи, — сказала Роза. — Она вечно повторяет, что мы якобы били ее в детстве. Да, мы взяли на себя ответственность за то, что не смогли удержать ее в семье. И да, однажды мой муж не выдержал и ударил Иоганну. Я не оправдываю этот поступок. Вернер не должен был так поступать. Для нас любовь лежит в основе нашего бытия, насилию нет места. Вернер долго корил себя за то, что не сдержался. Иоганна видит свою прошлую жизнь с нами в ином свете. Ее трактовка событий нас очень ранила, но мы скрепя сердце смирились с тем, что она оборвала с нами связь и оставила путь Господень. Это ее выбор. Мы молимся за нее каждый день.

Логенер слушал жену, склонив голову, а потом посмотрел на Лену и кивнул:

— Мартин за всю жизнь и мухи не обидел. Он самый миролюбивый человек из всех, кого я знаю.

— Когда Мария узнала о том, что вы хотели выдать ее замуж за Мартина?

Логенер тяжело сглотнул.

— Мы не собирались говорить об этом до ее шестнадцатого дня рождения.

— Может, она узнала об этом от Мартина?

— Мартин не стал бы ничего рассказывать. Нет, он бы так не поступил, — сказала Роза. — Возможно, Мария случайно услышала, как мы с мужем обсуждаем возможную помолвку…

— Мартин Раймерс признался, что говорил с Марией о совместном будущем, но подробности раскрывать отказался, — объяснила растерянным родителям Лена.

— Что? Он не должен был так поступать! — выпалил Логенер, и Роза снова погладила его по плечу.

— Мартин был влюблен в Марию, — объяснила она. — Он ее боготворил, по глазам было видно. И очень переживал за нее. Приходя к нам в дом, он всегда спрашивал, как у нее дела и как она себя чувствует. Он очень ее любил.

— Что бы случилось, если бы Мария его отвергла?

— Любовь — неотъемлемая часть брака, — ответила Роза. — Но я уверена, что Марии нравился Мартин.

— А если бы Мария прямо сказала, что не представляет с ним будущего?

— Мартин бы принял ее отказ. Но все равно бы продолжал ждать и надеяться. Любовь нельзя отключить только потому, что она безответна. Она остается в сердце навсегда.

Глава 29

Вернувшись в участок, Лена просмотрела отчет о записях с камеры видеонаблюдения. Йохан проделал основательную работу — проверил всех автомобилистов, которые находились на острове и во время изнасилования, и во время убийства. Условно их можно было разделить на три группы. Первую и самую большую составляли островитяне, вернувшиеся с материка, вторую — дельцы, приезжавшие сюда по работе. Третья группа состояла из людей, которые регулярно приезжали сюда отдохнуть. Йохан проверил их всех, после чего исключил из списка подозреваемых. Изучив отчеты, Лена тоже решила, что они ни при чем.

Кроме того, Йохан составил список автомобилей, которые побывали на Фёре только в один из рассматриваемых периодов. Йохан соотнес владельцев машин с данными, полученными от гостиниц и пансионатов, и вычеркнул из подозреваемых туристов, которые пробыли на острове более пяти дней. В итоге из почти двухсот имен в списке осталось двадцать.

Пятерых Лена исключила, потому что им было за семьдесят, и тщательно проверила остальных. Ее внимание привлекли люди, приехавшие в разное время из одного и того же города. Двое были из Гамбурга, еще двое из Киля. Сначала Лена позвонила автомобилисту из Гамбурга.

— Клаус Майер, — услышала она.

— Старший комиссар Лена Лоренцен, Управление уголовной полиции города Киль. Мой коллега уже звонил вам. Я хотела бы задать вам несколько вопросов касательно вашей недавней поездки на Фёр.

— Мне уже звонили и задавали вопросы.

— Вы были там по работе или отдыхали?

Мужчина на мгновение заколебался.

— Честно говоря, не понимаю, почему полицию это интересует. Я ездил на Фёр по личным причинам.

— Сколько вы там пробыли?

— Два дня.

— Где остановились?

— Это личное.

— Господин Майер, я понимаю ваше недовольство, но ваш автомобиль оказался в поле зрения полиции во время расследования уголовного дела, поэтому нам нужно выяснить, что вы делали на острове.

— Я же сказал, что ездил туда по личным причинам.

— Хорошо. К сожалению, мне ничего не остается, кроме как пойти официальным путем. В ближайшие дни вы получите повестку с вызовом на допрос. Скорее всего, допрашивать вас будут в Гамбурге.

— А без этого никак? — с раздражением спросил мужчина.

— Мы можем решить этот вопрос по телефону прямо сейчас, если вы скажете, где останавливались.

Из динамика раздался тяжкий вздох.

— Все, что я скажу, должно остаться между нами.

— Если предоставленная вами информация не будет иметь отношения к расследованию, то она останется между нами.

— Я встретил женщину. Она замужем, и… ну вы понимаете. Ее муж уехал по делам на несколько дней. Мы воспользовались его отъездом, чтобы встретиться.

— Назовите, пожалуйста, имя и номер телефона этой женщины.

— Это останется между нами?

— Как я уже сказала, если предоставленная вами информация…

— Ясно, — раздраженно перебил Клаус Майер и сообщил запрошенные данные. Через несколько минут его любовница подтвердила, что они все время были вместе.

После этого Лена позвонила еще одному автомобилисту из Гамбурга и, задав несколько вопросов, вычеркнула его из списка подозреваемых. Оставались жители Киля, двое мужчин двадцати трех и двадцати пяти лет. Она позвонила первому из них и представилась.

— Снова полиция? — возмутился Линус Феглер. — Что за эта ерунда? С каких пор мы живем в полицейском государстве?

— Ваш автомобиль оказался в поле зрения полиции во время расследования уголовного дела. Вы садились на паром из Дагебюлля в понедельник, шестнадцатого августа?

— Я уже все рассказал вашему коллеге!

— Вы ездили на Амрум по работе? — спросила Лена и осеклась, понимая, что оговорилась.

Амрум? Почему она назвала Амрум? Неужели она слишком много думает о своей личной жизни? Лена собралась было исправить свою ошибку, но собеседник ее опередил:

— Да. Амрум — отличное местечко, люблю Амрум. У вас все?

Лена растерялась. Неужели за три недели Линус Феглер забыл, на какой остров ездил? Или она случайно попала в цель?

— Значит, вы сели на паром, который идет из Дагебюлля на Амрум?

— Это запрещено?

— Как долго вы там пробыли?

— На следующий день я уехал. Знаете, пожалуй, хватит с меня расспросов. Оставьте меня в покое, — обрубил Линус Феглер и без дальнейших предупреждений отсоединился.

Лена пробила по базе сначала его, потом Арне Вагнера, владельца второго автомобиля из Киля, и попыталась найти между ними связь. Оба жили в разных районах. Потом Лена копнула глубже, у нее перехватило дыхание: в прошлом Линус Феглер и Арне Вагнер были зарегистрированы по одному адресу.

Лена позвонила в Киль и выяснила, что никто из жильцов дома, находящегося по этому адресу, не привлекал к себе внимания полиции. Из отчета Йохана следовало, что он опросил Арне Вагнера по телефону. Вагнер приехал на Фёр шестого сентября и переночевал в гостинице. В гостинице информацию подтвердили.

Йохан вошел в кабинет, держа в руке чашку кофе, и сразу заметил: произошло что-то важное.

— Что случилось?

— Помнишь Линуса Феглера из Киля?

— Да, неприятный тип. Я поставил возле его имени два вопросительных знака. Поначалу он не хотел говорить, где остановился, но я надавил, и он сказал, что ночевал в машине.

— Что привело его на Фёр?

— Он якобы поссорился со своей девушкой, решил сменить обстановку, но не нашел на острове жилья и утром сел на первый же паром обратно.

Лена рассказала о том, как Феглер перепутал острова, и о том, что они с Арне Вагнером были зарегистрированы по одному адресу. Йохан с шумом втянул воздух.

— Черт, и как я это упустил?..

— Я бы тоже не стала копать, если бы не оговорка про Амрум. В отчете говорится, что ты разговаривал с Арне Вагнером, который тоже из Киля. Какое впечатление он на тебя произвел? Они с Феглером могут быть сообщниками?

Йохан подошел к Лене и, заглянув ей через плечо, прочитал отчет.

— Точно, теперь вспомнил! Вагнер был готов сотрудничать, он не вызвал у меня никаких подозрений. Гостиница подтвердила его слова, а поскольку он был на острове только в один период времени… — Йохан осекся. — Сообщниками? Хочешь сказать, Феглера вообще не было на острове, он просто одолжил свою машину Вагнеру? И Вагнер был на Фёре дважды: один раз на своей машине, второй раз — на машине Феглера?

— Нельзя исключать такую возможность. Вот почему Вагнер не попал в поле нашего зрения! Нужно проверить эти версии. Можешь найти записи с камеры, на которых изображены эти двое?

Йохан вскочил.

— Конечно. Дай мне двадцать минут.

Лена воспользовалась этим временем, чтобы изучить информацию про Арне Вагнера. Студент, изучает теологию и биологию, чтобы потом стать учителем, вырос в Баварии, на север страны переехал три года. Его родители погибли в автокатастрофе, и он воспитывался в семье сводного брата матери.

— Нашел? — спросила Лена, войдя в конференц-зал.

— Да. — Йохан указал на экран: — Вот машина Арне Вагнера. — Номерной знак читался отчетливо, но водителя разглядеть было нельзя, только его силуэт. — Мужчина, короткие волосы, среднего роста. Это может быть кто угодно.

Он включил другое видео. На ней солнце на мгновение высветило лицо водителя.

— Стой! — крикнула Лена. — Можешь распечатать этот кадр?

Йохан кивнул, на что-то нажал и принялся ждать, пока принтер выклюнет фотографию.

— Давай сравним с фото из паспорта Феглера, — предложила Лена, но Йохан уже открывал полицейскую базу. Через несколько секунд на экране появилась фотография молодого человека.

— Это он? — спросил Йохан.

— Нет, посмотри на нос и форму головы. Определенное сходство есть, но это два разных человека.

— Что это значит? — встревожился Йохан. — Неужели Арне Вагнер — это таинственный собеседник Марии и… — От этой мысли у него перехватило дыхание.

— У нас есть фото Арне Вагнера?

Йохан вбил имя. В базе нашлась фотография годичной давности, которую Вагнер сделал, подавая документы на новый паспорт. На фотографии был изображен человек, который сидел в машине Линуса Феглера.

— Бинго! Мы нашли его! — воскликнул Йохан. — С ума сойти! Что теперь?

— Не радуйся раньше времени, — ответила Лена, хотя и сама была возбуждена. — Этому может найтись самое невинное объяснение. Чуть раньше я говорила по телефону с мужчиной, который приезжает на Фёр на тайные свидания с любовницей.

— Нет, думаю, Вагнер — наш убийца. Нужно ехать в Киль. Немедленно.

Лена взглянула на часы. Почти час дня.

— Паром только что ушел. Следующий отправился только через полтора часа. Если сядем на него, то на материке будем в четыре, а к пяти доберемся до Киля. Хорошо. Давай быстренько смотаемся в пансионат, соберем вещи и вернемся сюда на брифинг.

Несмотря на резкий ветер, Лена с Йоханом стояли на палубе и смотрели, как паром отходит от причала. Брифинг прошел быстро. Госпожа Гердес подтвердила, что юноша, который спорил с Марией, — это Мартин Раймерс. Прихожане Свободной церкви согласились на обыск, но Мартина не нашли ни в одном из домов.

— Поверить не могу! — воскликнул Йохан. — Мы чуть не проворонили этого парня Вагнера!

— Не радуйся раньше времени, — повторила Лена, снова попытавшись его притормозить.

Она знала, что пока не следует возлагать слишком много надежд на эту версию. Если Арне Вагнер и правда связан со смертью Марии, то он действовал планомерно и, вероятно, избавился от инкриминирующих его улик. Скорее всего, в компьютере Вагнера полиция ничего не найдет, а одежда, которая была на нем в день убийства и на которой теоретически могла остаться ДНК Марии, давно на мусорной свалке или отдана на благотворительность.

— До управления мы доберемся к пяти. Я попросила коллег вызвать Арне Вагнера на допрос. — Лена посмотрела на часы. — Часик-другой в комнате для допроса пойдут ему на пользу.

— Как будем действовать? Можно я снова буду плохим полицейским?

— Если Вагнер — наш убийца, то он на такое не клюнет. Давай подождем и посмотрим, что случится. Возможно, нас ждет долгая ночь.

— Ничего страшного. Я молод и полон сил.

Лена игриво толкнула Йохана в бок.

— Вот уже повезло мне, старушке, — усмехнулась она. — Если Вагнер сбежит, в погоню за ним бросишься ты.

— Не вопрос. На прошлой неделе я получил золотой спортивный значок за спортивные достижения. Или платиновый? В любом случае…

— Хватит, хватит! — рассмеялась Лена.

— Что ж, ладно, — со всей серьезности согласился Йохан. — Если не хочешь слушать о достоинствах своего замечательного напарника, то я больше ни слова ни скажу.

Лена закатила глаза.

Йохан театрально застонал и оттолкнулся от ограждения.

— Пойду принесу нам что-нибудь выпить. Будешь кофе?

Лена кивнула, он направился прочь.

Оставшись в одиночестве, Лена мысленно вернулась к вчерашнему вечеру, к Бену, себе, своим страхам и надеждам. Она была в шаге от того, чтобы позвать Бена к себе в комнату, и не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести. Неужели она любит Эрика недостаточно, чтобы устоять перед искушением? Почему она играет с огнем? А может, это бы упростило отношения с Эриком? Неужели вот оно, решение? Свободные отношения, никаких переживаний, никаких размышлений о будущем, браке и детях? Лене вспомнились слова ее матери: «Иногда в жизни приходится делать выбор».

Тетушка Бекки позвонила именно в эту секунду, словно почувствовав настроение своей племянницы.

— Привет, тетушка, как дела?

— У меня все хорошо, — ответила тетушка Бекки и, поколебавшись, спросила: — А ты как поживаешь?

— Я еду в Киль.

— Уже? Я думала…

— Всего на день или два. Потом я снова вернусь.

Лена подозревала, что тетушка Бекки звонит ей не просто так.

— Заедешь потом ко мне?

— Обязательно. В конце концов, семья превыше всего.

Некоторое время тетушка Бекки молчала, а потом сказала:

— Твой отец заходил. Сказал, что вы встретились на пароме.

Так вот откуда ветер дует.

— Да, мельком. Нам нечего друг другу сказать, ты же знаешь.

— Ты не думаешь, что…

— Нет, тетушка. Не думаю. Мне незачем с ним разговаривать.

— Он бы очень хотел с тобой помириться. Поверь, он изменился. Очень изменился.

Лена увидела, что Йохан возвращается, и сказала:

— Тетушка, мне пора. Я позвоню тебе, когда вернусь на Амрум. Обещаю.

— Хорошо, девочка моя. Береги себя.

— Вот и я! — с улыбкой объявил Йохан, подходя к Лене с двумя стаканчиками кофе, от которых исходил пар. — Кто-то звонил? Есть новости?

Она взяла стаканчик и ответила:

— Нет, это по личному делу. Спасибо за кофе.

Йохан стукнул свой стаканчик об ее:

— За поимку преступника! Может, в Киле и правда тот, кто нам нужен.

В комнате для допросов, помещении площадью в двадцать квадратных метров, не было окон. Посреди стоял прямоугольный стол с двумя стульями по обе стороны от него. На столе было пусто, не считая небольшого микрофона на подставке. Записывающее устройство находилось в соседней комнате, откуда через большое зеркальное стекло можно было увидеть допросную. В каждом из четырех углов висели камеры, и все они были направлены на место, которое занимал Арне Вагнер.

— Он не выглядит взволнованным, — заметил Йохан.

— Да, он кажется очень спокойным. Ну что, пойдем? — предложила Лена, глядя на Вагнера. Она дала бы ему не больше двадцати. Среднего роста, худощавый, с густыми каштановыми волосами. Он сидел, со скучающим видом откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

— Да, что толку тянуть? — отозвался Йохан и отвернулся от стекла.

В следующую секунду у Лены зазвонил телефон.

— Это Бен, — сообщила она, взглянув на экран, и ответила на звонок. — Привет, Бен, мы как раз собираемся…

— Мартин Раймерс сдался, — перебил тот.

— Он на Фёре?

— Нет, на Амруме. Пришел в тамошний полицейский участок. Коллеги из водной полиции везут его к нам. Должны прибыть с минуты на минуту.

— Хорошо. Как предлагаешь поступить?

— Когда вы сможете вернуться?

Лена посмотрела на часы и прикинула:

— Если очень повезет, то мы с Йоханом успеем на последний паром. Но это вряд ли.

— То есть не раньше завтрашнего дня? Думаю, нужно допросить Раймерса как можно скорее. Нельзя дать ему время на то, чтобы продумать стратегию. Чем раньше мы им займемся, тем лучше.

Лена принялась лихорадочно искать решение. Если отпустить Вагнера сейчас, то пропадет эффект неожиданности. Им понадобится как минимум еще один день, чтобы вернуться в Киль.

— Я сейчас перезвоню.

Йохан вопросительно посмотрел на Лену, когда та опустила телефон. Лена объяснила, что произошло.

— Проклятье, — нахмурился Йохан, мгновенно осознав всю трудность ситуации. — Давай мы допросим Вагнера, а Бен тем временем займется Мартином? У нас во Фленсбурге он считается экспертом в этом деле. Он справится. Хуже точно не будет. Если что, завтра мы вернемся и допросим Мартина сами.

Лена кивнула. Ее не покидало ощущение, что она совершит ошибку независимо от того, какой вариант выберет. Она посмотрела на Арне Вагнера через стекло. Тот по-прежнему не проявлял никаких признаков волнения или раздражения. Сколько он уже там сидит? Неужели он не чувствует как минимум досаду из-за того, что никто не приходит?

— Хорошо. Мы допросим Вагнера, а Бен — Мартина Раймерса.

Перезвонив Бену, Лена сообщила о своем решении, а потом жестом пригласила Йохана в комнату для допросов.

— Соревнование началось, — усмехнулся Йохан и открыл дверь.

Глава 30

Лена подошла к Арне Вагнеру и протянула ему руку. Молодой человек встал и, поздоровавшись, ответил на рукопожатие.

— Это мой напарник, комиссар Грасман, — представила Лена коллегу, указывая на Йохана. — Прошу, присаживаетесь, господин Вагнер.

Вагнер растянул губы в вежливой улыбке и сел.

— Простите, что заставили вас ждать, — продолжила Лена. — Мы ехали издалека. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Не могли бы вы сказать, что происходит? Почему меня вызвали на допрос?

Лена повернулась к Йохану и попросила:

— Можешь принести нам бутылку воды и три стакана?

— Конечно, — ответил Йохан и вышел из комнаты.

— В первую очередь я хотела бы поблагодарить вас за то, что согласились прийти. Мы постараемся…

— «Согласился»? — ухмыльнувшись, перебил Вагнер. — Офицеры, которые караулили меня у дома, не оставили мне особого выбора.

— Допрос не займет много времени. Мы постараемся поскорее отпустить вас домой. Думаю, это в наших общих интересах.

Йохан вернулся, поставил на стол стаканы и налил воды Лене и себе. Потом повернулся к Вагнеру и предложил:

— Нальете себе, если захотите пить?

Вагнер, похоже, медленно начинал нервничать из-за такого затянувшееся вступления — и все же он кивнул.

— Что ж, давайте начнем, — сказала Лена и нажала на расположенную с ее стороны стола красную кнопку, включающую запись. Она начала с формальностей: представилась сама, представила Йохана, назвала имя допрашиваемого, причину допроса, а также дату и время.

— Господин Вагнер, шестого сентября этого года вы сели на паром, идущий из Дагебюлля на Вик-ауф-Фёр. Все верно?

— Абсолютно. Ваш коллега уже спрашивал меня об этом по телефону.

— Вы бывали на Фёре прежде?

— Да, я часто туда приезжаю.

— В отпуск?

— Ну… Я студент, поэтому могу вырваться всего на пару деньков. Но иногда нужно делать перерыв. Подставить лицо навстречу морскому ветру и ни о чем не думать.

— Вы живете один?

— Да.

— У вас есть спутница жизни?

Вагнер усмехнулся.

— Спутница жизни, — повторил он. — Звучит почти как «жена». Я предпочитаю слово «подружка». Впрочем, сейчас у меня никого нет.

У Лены завибрировал телефон. На экране высветилось сообщение от Бена: «Начинаю допрос. Мартин изъявил желание поговорить».

— Итак, на прошлой неделе вы были на Фёре. Как вы сказали, вы бываете там довольно часто.

— Мне нравится остров, там красиво. И ехать от Киля недолго.

— Вы можете припомнить, когда были на Фёре в предпоследний раз?

Вагнер пожал плечами.

— Надо подумать. У меня сейчас сессия — стресс, все дела, сами понимаете. Легко что-то напутать.

— Не торопитесь.

— С тех пор прошло много времени. Простите, точнее сказать не могу… Возможно, у меня где-то завалялся билет на паром, хотя обычно я такие вещи не храню. А, если я делал фотографии, то на них должна стоять дата.

— Вы увлекаетесь фотографией?

— Да, я изучаю биологию, поэтому часто фотографирую флору и фауну.

— А Фёр вы фотографируете?

— Да, конечно. Всегда делаю несколько снимков, когда приезжаю. Природа там необыкновенная. Одно Ваттовое море чего стоит! Да, я люблю фотографировать Фёр.

Йохан откашлялся, привлекая к себе внимание, и сказал:

— После школы я тоже хотел изучать биологию. Но потом передумал.

— Почему? — спросил Вагнер, впервые за весь разговор по-настоящему оживившись.

— Не выношу вида крови, — ответил Йохан и поморщился: — Когда я узнал, что там придется препарировать животных…

— Разве что изредка. Девяносто процентов времени мы занимаемся растительным миром, а у цветов кровь не течет, — ухмыльнулся Вагнер. — Поначалу я подумывал о том, чтобы стать врачом, но… мне не хватило баллов, чтобы поступить на медицинский. Но ничего страшного, мне нравится моя специальность.

— Значит, вы хотели стать врачом… — протянула Лена. — Как интересно. Вы разбираетесь в медицине?

— Не очень. Я прошел курс медицинской подготовки в добровольной пожарной дружине, но мой сертификат не признали. Ну и ладно. Что было, то было.

— Вы заявили, что не помните, когда в последний раз ездили на Фёр. Но хотя бы приблизительно сказать можете? Этим летом?

— Понятия не имею, простите. Мне надо вернуться домой и проверить даты. Я правда не помню. — Взгляд Вагнера упал в угол комнаты. — Наш разговор записывают аж четыре камеры? Вот это да. Я думал, такое бывает только в кино.

Лена положила стол распечатанный кадр из видеозаписи.

— О, меня засняли? — присвистнул Вагнер. — Я даже не заметил.

— Вы знаете Линуса Феглера?

— Конечно! Мы друзья. А почему вы вдруг о нем вспомнили?

— Из этого снимка следует, что летом вы прибыли в Вик-ауф-Фёр на его машине. Теперь припоминаете?

— Ах, да, точно… Я заезжал на остров примерно месяц назад. Теперь, когда вы об этом упомянули…

— Что вы делали на Фёре в тот день?

— Ничего особенного. Я спонтанно приехал, надеясь снять номер в гостинице или пансионате, но все было занято. В итоге я переночевал в машине и вернулся первым паромом.

— Почему Линус Феглер рассказывает нам ту же историю, только по его словам за рулем был он?

Впервые за время разговора веки Вагнера нервно дернулись. Немного помолчав, юноша глубоко вздохнул и сказал:

— Потому что я попросил его солгать.

— По какой причине?

— Я стал участником мелкого инцидента. Нет, я не совершил ничего страшного, просто поцарапал на стоянке чужую машину. И уехал вместо того, чтобы остановиться и уладить ситуацию. Тупость полнейшая… Потом я испугался, что меня кто-то видел и заявит в полицию. Я побоялся, что если об этом станет известно в университете, то мне непоздоровится: я, помимо всего прочего, изучаю теологию, а там порядки строгие. Вот я и попросил Линуса… Ему на такие вещи плевать.

— Хорошо, — кивнула Лена, — Мы на время приостанавливаем допрос свидетеля.

Она назвала время, нажала красную кнопку, встала из-за стола и направилась к двери. Йохан последовал за ней.

— А этот парень — крепкий орешек, — заметил он, когда они с Леной прошли в соседнюю комнату и встали у зеркального стекла. — Или он и правда ни при чем?

— После твоего звонка у него было достаточно времени, чтобы придумать убедительную отговорку.

— Конечно, у меня меньше опыта, чем у тебя, но мне показалось, что Вагнер говорит правду. Он высокомерный и самодовольный тип, но это не преступление. Разве можно так правдоподобно лгать?

— Главное — хорошо подготовиться. Если приправить ложь полуправдой и поверить в нее, то можно убедить у остальных, — пояснила Лена, после чего вытащила из кармана телефон и добавила: — Надо узнать, что происходит на Фёре.

Она отправила Бену сообщение. Тот перезвонил через две минуты.

— Как успехи? — осведомился Бен.

— Медленно и вяло, — сказала Лена.

— Я тоже не могу похвастаться результатами. Мартин Раймерс все отрицает. Мы только что предъявили ему свидетельские показания и результат ДНК-теста. Они стали для него полнейшим шоком. Раймерс молчит, но адвоката пока не требует. Хочу помурыжить его в допросной. Сейчас мы сделаем перерыв, а потом продолжим.

— Что скажешь? Убийца он или не он?

— Думаю, он. Он понял, пока был на Амруме, что шансов на побег у него нет, и теперь он попытается найти другой путь спасения.

— Мартин сказал, почему сбежал?

— Говорит, боялся, что мы повесим на него всех собак. Как по мне, звучит неправдоподобно. Он явно собирался на большую землю, сел на паром, но потом испугался, что в Дагебюлле мы его сцапаем, и пересел на паром до Амрума. Глупо, я бы сказал.

— Где он был все это время?

— По его словам, он собирался остановиться у старого школьного приятеля, но тот уехал. Тогда Мартин решил отсидеться в пляжной хижине. Это еще что такое?

— Расскажу как-нибудь в другой раз, — ответила Лена. — Что ты собираешься делать дальше?

— Раймерс сидит в допросной, как воплощение мировой скорби. Думаю, долго он не протянет. Скоро я вытрясу из него правду. У него нет шансов.

— Бен, пожалуйста, действуй осторожно. Один неверный шаг — и мы…

— Конечно, босс, — перебил Бен. — Я ни на миллиметр не отойду от регламента.

У Лены промелькнула мысль, что будет лучше, если завтра она сама продолжит допрос Раймерса, но потом она решила, что Бен — опытный полицейский и способен принять правильное решение.

— Хорошо! Тогда мы вернемся к допросу. Если Мартин Раймерс признается, я хочу узнать об этом первой.

— Как скажешь, — отозвался Бен и отсоединился.

— Бен тоже не продвинулся? — спросил Йохан, когда Лена опустила телефон.

— Да, но он уверен, что Мартин Раймерс виновен.

— Честно говоря, я бы тоже поставил на Раймерса. Ладно, что будем делать дальше?

Лена запрокинула голову и вздохнула:

— Нам остается лишь импровизировать. Должно же в версии Вагнера быть слабое место…

— Только если он убийца.

Вернувшись в комнату для допросов, Лена снова включила микрофон и повторила формальности.

— Господин Вагнер, никто не заявлял в полицию Фёра о поцарапанном автомобиле. Как выглядела машина, которую вы задели?

— Это был черный… да, черный седан. Уже не новый. Возможно, «Фольксваген». Или «Ауди». Я запаниковал и быстро уехал.

Лена положила на стол пластиковый футляр и сказала:

— Нам нужен образец вашей ДНК. — Она неторопливо вытащила ватную палочку. — Это быстро. Вы наверняка видели в кино, как это делается.

— Что? Зачем? — сказал Вагнер с явным возмущением. — Почему я должен сдавать ДНК в деле об аварии, в которой сознался?

Лена вернула ватную трубочку в футляр.

— Мы расследуем не аварию. — Она достала из материалов дела фотографию Марии Логенер и подтолкнула к Вагнеру через стол. — А смерть этой девушки.

Вагнер без особого интереса взглянул на фотографию:

— Я ее не знаю. — Он одернул задравшийся рукав толстовки. — Я могу идти?

— Расскажите, где вы жили после смерти родителей.

— Что? С какой стати? Я не вижу ни малейшей необходимости рассказывать о своем детстве!

— Ваш выбор специальности связан с вашим детством?

Вагнер заметно растерялся из-за резкой смены темы. Немного поколебавшись, он ответил:

— Я всегда интересовался природой.

— А религией? Ваши приемные родители принадлежали к очень консервативной религиозной общине и…

— А вы откуда знаете? — подскочил Вагнер.

Лена мысленно пожала себе руку. Похоже, что ее уловка, основанная на чистой догадке, сработала. Она нашла слабое место Вагнера.

— Они очень на вас повлияли. И в хорошем смысле, и в плохом.

— Не ваше дело, — прошипел Вагнер, вскочил и навис над столом, упираясь в него обеими руками.

Йохан тоже вскочил и приказал:

— Немедленно вернитесь на место!

Вагнер подчинился.

— Ваш приемный отец наказывал вас за непослушание, — интуитивно продолжила Лена. — Бил вас, запирал, унижал.

Вагнер сердито сверкнул глазами, но ничего не сказал. Лена снова показала ему фотографию.

— Как давно вы знаете Марию?

— Я не знаю никакой Марии, — процедил Вагнер.

Лена нажала на красную кнопку, встала и сделала Йохану знак следовать за ней. Они вышли из комнаты, не обменявшись ни словом.

— Надо было на него надавить, — раздраженно сказал Йохан. — Ты только посмотри на него!

С этими словами Йохан указал на молодого человека по ту сторону стекла. С начала разговора его манера держаться полностью изменилась: плечи сгорбились, отчего корпус наклонился вперед, руки безжизненно болтались по бокам…

— Еще минута-другая, и он бы раскололся!

— Нет, он бы замкнулся в себе и больше ничего бы не сказал.

— Почему ты так думаешь?

— Он вернулся к модели поведения, которую использовал в детстве. Протесты, злость, растерянность… следующая стадия — это молчание.

— Сколько нам ждать?

— Пока он придет в себя.

В следующую секунду Вагнер чуть выпрямился, положил руки на стол и глубоко вздохнул.

— Думаю, минут десять, — прикинула Лена.

Йохан вздохнул.

— Тогда я принесу нам кофе.

— Сейчас сразу направо, потом налево по коридору. Мимо кофемашины не пройдешь. Мне, пожалуйста, возьми латте.

Йохан кивнул и исчез за дверью. У Лена завибрировал телефон. Увидев номер Луизы, она тут же ответила.

— Привет, Лена, — поздоровалась та. — Как жизнь?

— Я в Киле на допросе подозреваемого.

— Хорошо. Тогда буду кратка. Пришли результаты анализов. На теле жертвы присутствует ДНК владельца черного волоска.

— Мартина Раймерса.

— Да, точно. Но мы нашли еще ДНК еще одного человека. Надеюсь, это тебе поможет.

— Очень поможет. Спасибо, Луиза.

— Рада слышать. Удачи с допросом.

Лена уже собиралась отложить телефон в сторону, как пришло сообщение от Бена: «Можно позвонить?»

Лена набрала его номер сама.

— Ну или так! — сказал Бен вместо приветствия. — Раймерс признался! — У детектива в голосе слышалась эйфория. — У него случилась истерика, поэтому мы решили сделать перерыв. Подождем, пока немного успокоится, и займемся выяснением деталей.

— Ты уверен?

— В том, что Раймерс признался? — с легким раздражением спросил Бен. — Да, иначе бы не сказал.

— Бен, ты не понаслышке знаешь, что подозреваемые порой дают ложные признательные показания. Я должна быть уверена, что…

— Хорошо. Я знал, что ты скажешь нечто подобное. Франц сейчас пришлет Йохану запись допроса, и ты своими глазами все увидишь.

— Спасибо, Бен. Я позвоню, если у меня будут новости.

Она сообщила о случившемся Йохану, который сразу же включил ноутбук, проверил почту и открыл письмо с видеофайлом.

Они с Леной дружно уставились на экран. Камера показала Мартина Раймерса. Он сидел за столом, низко склонив голову. Бен задал ему вопрос, который был встречен молчанием.

— Давай подведем итоги, — снова послышался энергичный голос Бена. — Ты был влюблен в Марию и хотел на ней жениться. Правильно?

Мартин кивнул.

— Но Мария не хотела вступать с тобой в отношения. Правильно?

Мартин снова кивнул. Раздался громкий хлопок — Бен, должно быть, ударил ладонью по столу — и Мартин вздрогнул.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — закричал Бен.

Мартин медленно поднял голову.

— В ночь убийства ты выследил Марию. Вы поссорились. У нас есть свидетель, который может это подтвердить. Слышишь? Кое-кто видел, как вы ссорились. Почему вы поссорились?

— Я… я просто хотел… поговорить… с Марией, — пробормотал Мартин.

— «Поговорить»? Так это теперь называется? — прогремел голос Бена по всей комнате. — А потом? Что ты сделал потом? Я тебе скажу, что ты сделал: ты последовал за Марией. Правильно?

Мартин пожал плечами.

— Правильно? — закричал Бен.

Мартин кивок.

— Не слышу! Говори громче!

— Да, — наконец выдавил Мартин.

— Значит, ты последовал за ней. Откуда у тебя наркотики? В Интернете купил?

Мартин не ответил, и тогда Бен громогласно повторил вопрос:

— Ты купил наркотики в Интернете?

Мартин испуганно поднял взгляд.

— Наркотики?

— Да, черт возьми! Наркотик, который используют для изнасилования! Ты и сам все прекрасно знаешь!

Юноша нерешительно кивнул.

— Ты купил его в Интернете?

Мартин снова пожал плечами.

— Да или нет? — рявкнул Бен.

Через некоторое время Мартин кивнул.

— Говори вслух, твой ответ нужен для протокола. Ты купил наркотик в Интернете?

— Да, — сказал Мартин, который, съежившись и опустив голову, сидел за столом.

— Промотай чуть вперед, — со стоном попросила Лена.

Йохан взял мышку и сдвинул ползунок видео вправо.

— Ты был на пляже, правильно? — услышали они агрессивный голос Бена. — Ты ведь знаешь это место? Да? Хватит запираться! Мы нашли твой волос на месте преступления. Тебе не выйти сухим из воды, понимаешь?

— Я никого не убивал, — едва слышно прошептал Мартин.

— Ты убил Марию. Ты понимаешь, что теперь мать откажется от тебя? Что отец будет тебя презирать? А ты хоть представляешь, как страдают родители Марии?! Никто из общины за тебя не вступится. Ты теперь хуже прокаженного. Ты совершил убийство! Ты убил Марию! — Последние слова Бен произнес медленно, чуть ли не по слогам.

Было слышно, как Бен отодвинул стул. В следующую секунду камера показала, как он встал у Мартина за спиной, схватил его левую руку, задрал рукав свитер и провел по запястью.

— Ты перерезал ей вены. Все было залито кровью. Кровь была везде. Весь песок пропитался кровью. — Бен взял Мартина за плечо, наклонился и сказал ему прямо в ухо: — Кровь была везде. Ты хоть представляешь, какая это ужасная смерть?

Потом Бен резко выпрямился, вернулся на свое место и снова хлопнул ладонью по столу. Мартин вздрогнул всем телом.

— Еще раз! Это ты ее убил? Это ты убил Марию? Говори!

Мартин кивнул.

— Говори вслух, — процедил Бен. — Громко!

На несколько секунд воцарилась полная тишина. Потом Мартин поднял голову и сказал:

— Да. Это я во всем виноват. Я.

Лена знаком попросила Йохана выключить видеозапись.

— Что нашло на Бена? — ошалело спросил тот.

— Не знаю. Никогда его таким не видела.

— Что будем делать?

Лена встала.

— Продолжим наш допрос.

— Итак, на чем мы остановились? — спросила Лена, снова включив микрофон. — Значит, шестого сентября этого года, во вторник, вы сели на паром, идущий на Фёр. Пока все верно?

Арне ничего не ответил.

— Пока все верно, господин Вагнер? — повторила Лена.

— Да. Я уже несколько раз это подтвердил.

— Вы познакомились с Марией Логенер в Интернете. Когда это было? Вы сразу заметили, что ее родители похожи на ваших?

— Мои родители погибли в автокатастрофе.

— Сначала вы даже не поняли, что переписываетесь с подростком. Это не ваша вина, в конце концов, Мария была очень серьезной и зрелой девушкой. — Произнося последнюю фразу, Лена внимательно наблюдала за выражением лица Арне Вагнера. Он никак не отреагировал на то, что Лена говорила о Марии в прошедшем времени. — Когда вы узнали, что Марии всего четырнадцать? После того, как она прислала свою фотографию?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — усталым голосом проговорил Вагнер. — Я не знаком с этой девочкой.

— Или вы сами спросили ее? Где она живет, чем занимается, сколько ей лет?

— Повторяю: я не…

— Она была умной, жизнерадостной девушкой. Вы знали, что много для нее значили? Более того — что она в вас влюбилась. Вы это знали?

Вагнер тяжело сглотнул и облизнул губы.

— Мария оказалась в сложной ситуации. Дом, школа, друзья… Но вы и сами знаете. Что вы почувствовали, когда Мария прислала вам свою фотографию? Она была похожа на ангела, правда? Вас это в ней очаровало? Греховный соблазн — даже в двойном смысле?

— Что вы несете… — пробормотал Вагнер.

— Когда Мария поняла, что вы предали ее доверие?

У него вырвался смешок.

— Предал доверие?

— Да, воспользовались. Вам известно, каково это. Наверняка вы тоже доверяли своим приемным родителям. Каждый ребенок мечтает о любви и ласке, это нормально. А потом? Что случилось потом?

— Ничего, — пробормотал Вагнер.

— Ничего? — переспросила Лена. — Вы еще в детстве осознали, что приемные родители не могут дать вам ничего? Ни любви, ни тепла?

Вагнер едва заметно пожал плечами.

— Что вы увидели в глазах Марии, когда насиловали ее? Страх, который испытывали в детстве? Когда вас запирали в подвал, чтобы вы подумали о своих грехах, и вы сидели там. В темноте, в одиночестве…

— Отстаньте от меня! — из последних сил выдавил Вагнер. — Я ни в чем не виноват.

— На вашем компьютере мы ничего не найдем, правильно?

— Да. Там ничего нет, — сказал он и через некоторое время добавил: — А что там должно быть?

— А машину вы тоже помыли? Нет, тряпки и пылесоса будет мало. — Лена поймала взгляд Вагнера и пояснила: — Неужели вы забыли, что Мария садилась к вам в машину? Мы обязательно найдем какие-нибудь следы. Раз вы изучаете биологию, то должны знать, что избавиться от всех следов невозможно. Это первое. Теперь второе: завтра у меня будет ордер на забор образца вашей ДНК. На одежде Марии было найдено множество ДНК-следов. Думаю, вы и сами понимаете, что это означает.

— ДНК? Вы лжете. Этого не может быть.

— Да? Почему? Вы были в защитном комбинезоне? С маской и всем прочим? Если нет, то давайте перестанем играть в эти детские игры. Признавайтесь.

Вагнер молчал.

— Арне Вагнер, я арестовываю вас за убийство Марии Логенер. Вам все ясно?

Юноша уставился на Лену пустым взглядом, казалось, он смотрел сквозь нее. Лицо его было пепельным, руки тряслись, дыхание стало частым и прерывистым.

— Так просто… случилось, — прошептал он, — Я не мог взять ее с собой. Она собиралась рассказать… Она собиралась все рассказать.

Глава 31

В полночь Лена позвонила Бену и узнала, что Мартин Раймерс отказался сообщать какие-либо подробности того, как совершил преступление. Лена, в свою очередь, рассказала о том, какой оборот приняло дело, и попросила держать Мартина под наблюдением.

Арне Вагнера допрашивали еще три часа, после чего юноша был временно взят под стражу. Он со слезами на глазах признался, что изнасиловал Марию Логенер, подсыпав ей наркотик в сок. Он клялся, что не помнит, что было дальше. Все было как в тумане: он выбежал из дома Беренсов, часами колесил по острову, пока не уснул на пляжной парковке, а утром сел на первый же паром, ожидая, что его вот-вот арестует полиция… Но этого не произошло. А потом пришло сообщение от Марии. О случившемся девушка не упоминала, и со временем выяснилось: она решила, что в тот день заболела, а Вагнер просто раздел ее и уложил в постель. Вагнер попытался прекратить общение, но чем холоднее он становился, тем больше тянулась к нему Мария. По его словам, девушка изменилась: все чаще повторяла, что никому не может доверять и хочет покинуть остров. Вагнер боялся, что однажды она вспомнит об изнасиловании, и поэтому продолжал с ней переписываться. В начале сентября, в воскресенье, Мария потребовала, чтобы Вагнер приехал и увез ее с острова. Она утверждала, что не может просто сесть на паром, поскольку шпионы ее отца находится буквально повсюду.

Вагнер не приехал — надеялся, что Мария угомонится. В понедельник и вторник она писала, умоляла ее забрать. Вагнер прибыл на остров, но признаваться в этом не стал, и только в ночь на среду ответил на сообщение Марии и договорился с ней о встрече. Он собирался убедить Марию вернуться к родителям. Мария отказалась. Чтобы их не застукали, они выехали на грунтовую дорожку, ведущую к пляжу. Мария постепенно осознала, что их предыдущее свидание закончилось не столь безобидно, как она думала. Ссора продолжала набирать обороты, пока Вагнер не увидел для себя единственный выход. Он дал Марии наркотик, привел на пляж и перерезал ей вены.

— Пока все идет хорошо, — сказал Йохан на следующее утро.

Они с Леной только что вышли со слушания относительно предварительного задержания Арне Вагнера и теперь сидели в машине. Вагнеру избрали меру пресечения в виде заключения под стражей. Утром его квартиру уже обыскали, а машину передали экспертам-криминалистам. До тех пор, пока не будут представлены результаты всех анализов, допрашивать Вагнера не имело смысла. Варнке прикрепил к Лене двух детективов из Уголовного управления Киля, которые займутся проверкой показаний подозреваемого, чтобы представить доказательства его вины, даже если тот откажется от своего признания.

— Я все еще не могу понять, почему Мария не обратилась за помощью к близким, — продолжил Йохан.

— Она не могла вспомнить, что именно произошло в тот день в доме Беренсов. Потеря памяти, как после чрезмерного употребления алкоголя, — одно из типичных последствий использования такого наркотика. Мария хотела рассказать Еве Брааш о женитьбе, которую задумали ее родители, но учительница сторонилась ее, опасаясь слухов. Иоганна была занята. К тому же Мария наверняка понимала, как бурно отреагирует ее сестра…

— А о том, чтобы рассказать все родителям, не могло быть и речи, — пробормотал Йохан.

— Для всего происходящего есть свои причины. Однако решающим фактором стало общее восприятие всей ситуации. Должно быть, у Марии возникло ощущение, что ее все предали. Даже Иоганна, по крайней мере с ее точки зрения. Родители, а особенно мать, с которой у Марии были очень теплые отношения, подвели ее. Лучшая подруга боялась, что Мария раскроет ее секрет, а Мартин Раймерс, который переживал за нее, казался ей навязчивым преследователем.

— А тут еще и изнасилование… — добавил Йохан.

— Точно. Изнасилование сильно на нее повлияло. Небольшой провал в памяти — это одно, но Мария наверняка чувствовала, что случилось что-то ужасное. Должно быть, это перевернуло ее жизнь. Внезапно все изменилось. Она начала подозревать всех и каждого. Иначе я не могу объяснить, почему она отдалилась от сестры и почему поссорилась с Лизой. Ей казалось, что бегство — единственный выход. И поэтому она изо всех сил вцепилась в Вагнера.

— В конечном счете это ее погубило.

Лена кивнула:

— Да, она обратилась к единственному человеку, который представлял для нее опасность. Вагнер не зря боялся, что однажды Мария вспомнит о случившемся. Зачастую память возвращается только через несколько недель и даже месяцев. Вагнер, можно сказать, сидел на пороховой бочке. Получи он судимость — об учебе и работе учителем можно было бы забыть. К тому же посадили бы его надолго. В конце концов, Марии было всего четырнадцать…

— Мартин Раймерс уже на свободе?

— Да, я распорядилась, чтобы его отпустили, — сказала Лена. — Отец уже нашел ему адвоката, который первым же делом заявил, что Мартин откажется от своего признания.

— Безумие какое-то… Я был уверен, что он причастен к убийству…

Лена пожала плечами:

— Мне тоже так казалось. Мартин должен был сразу к нам прийти и все рассказать.

— Я нужен тебе в ближайшие дни? — вдруг спросил Йохан, меняя тему.

— А что? Хочешь вернуться на Фёр?

— Да, помочь тамошним коллегам и, может…

— Иоганна?

— Утром мы с ней разговаривали по телефону. Надеюсь, ты не против? — Дождавшись, пока Лена кивнет, Йохан продолжил: — Похороны Марии состоятся через три дня. Иоганна попросила меня ее сопровождать.

— Хорошая идея, — сказала Лена. — Я тоже попытаюсь прийти.

— Подробный отчет я представлю вам на следующей неделе, — сообщила Лена, заканчивая этими словами свой рассказ. Варнке уехал на совещание в Шлезвиг, поэтому доклад ей пришлось делать по телефону.

— Прибавьте еще два дня к своему отпуску, — сказал Варнке и одобрительно добавил: — Поздравляю, вы проделали отличную работу!

— Спасибо, — Лена удивилась такой похвале из уст своего начальника. Воспользовавшись случаем, она затронула тему, которая не давала ей покоя последние несколько дней: — Как поживает ваша жена?

Варнке откашлялся и, помедлив, заговорил:

— Спасибо, что спросили. — Помолчав еще немного, он добавил: — Моя жена глубоко опечалена случившимся. Она… Что тут скажешь? Я в общих чертах, опуская подробности, рассказал ей об обстоятельствах дела. — Он снова откашлялся. — С моей точки зрения семья и окружение несут долю ответственности за случившееся.

— Ваша жена с этим согласна? — поинтересовалась Лена.

Варнке не торопился с ответом. Наконец он тяжко вздохнул:

— Случившееся определенно заставило ее задуматься. Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.

У Лены на языке вертелось едкое замечание, но она его проглотила.

— Да, кажется, понимаю. — Она помолчала и добавила: — Передавайте своей супруге мои наилучшие пожелания.

Ее паром прибыл на Вик-ауф-Фёр час назад. Первым же делом Лена отправилась в участок, где встретилась с Арно Брандтом. С помощью Варнке ей удалось предотвратить его отстранение. Теперь Брандту грозила разве что запись в его личном деле. Разговор вышел коротким: Брандт поблагодарил Лену за то, что она заступилась за него перед начальством, и довольно скупо извинился за свое грубое и непрофессиональное поведение. Лена пожелала ему всего наилучшего и направилась к Логенерам. Похороны Марии должны были состояться завтра, в восемь утра, поэтому Лена решила задержаться на Фёре.

Она припарковалась перед домом и направилась к парадной двери. Не успела она позвонить, как дверь распахнулась и на пороге появилась Роза Логенер. Женщина шагнула вперед и протянула ей руку.

— Здравствуйте, госпожа Лоренцен. Прошу вас, проходите.

Вернер Логенер ждал в коридоре. Тяжесть последних дней наложила на них с женой свой отпечаток. Он тоже пожал Лене руку и пригласил ее в гостиную.

— Позавчера приезжал ваш юный коллега, — Роза присела на диван рядом с мужем. — Он обо всем нам рассказал.

Лена кивнула:

— Да, я попросила его связаться с вами.

— Мы с мужем хотели бы поблагодарить вас. Вы нашли человека, который убил нашу Марию, и спасли Мартина от ложного обвинения и заключения в тюрьму.

Роза накрыла руку мужа своей. Тот откашлялся и сказал:

— Мы были бы очень рады, если бы вы пришли на похороны нашей дорогой дочери. Завтра мы собираемся проводить ее в последний путь.

— Я с удовольствием приду, — улыбнулась Лена. — Пусть я и не знала Марию лично, но за последние несколько дней успела к ней привязаться. — Она немного помолчала и продолжила: — У меня есть к вам просьба.

Роза ответила вопросительным взглядом.

— Ваша старшая дочь Иоганна тоже придет на похороны, — сказала Лена.

— Да, ваш юный коллега уже сообщил об этом, — кивнула Роза, продолжая держать мужа за руку.

— Уверена, больше всего Мария мечтала о том, чтобы вы с Иоганной помирились. Возможно, завтра самое время сделать первый шаг.

Логенер слушал эти слова, молча глядя перед собой. Роза кивнула.

— Думаю, было бы здорово, если бы Иоганна села с нами в первом ряду. Не могли бы вы передать ей это?

— С удовольствием, госпожа Логенер.

С этими словами Лена встала. Логенеры проводили ее до входной двери.

— Да пребудет с вами Бог, — сказала на прощание Роза.

В зеркальце заднего вида Лена видела, как супруги стоят возле дома и смотрят ей вслед, пока она не свернула за угол.

Эпилог

— Как дела? — спросил Эрик.

Лена стояла на набережной Вик-ауф-Фёра, приложив к уху телефон.

После похорон Марии Логенер она созвала коллег на заключительное собрание. Во второй половине дня полицейские из Фленсбурга, за исключением Йохана, сядут на паром и отправятся домой. Йохан же останется на острове до конца недели.

— Я жду паром на Амрум, — сказала Лена, не отвечая на вопрос.

— Насколько ты сможешь остаться?

— Завтра мне нужно вернуться в Киль. Закрыть дело. Потом у меня будет пять дней отпуска.

— Звучит неплохо.

— Эрик?

— Да?

— Нам нужно поговорить. Сегодня.

— Знаю.

— Ты будешь дома, когда я приду?

— Да. Я буду тебя ждать.

— Хорошо.

Некоторое время они молчали.

— Паром причалил, — наконец произнесла Лена, нарушая тишину.

— Тогда скоро увидимся. Я люблю тебя, Лена.

Она тяжело сглотнула:

— Скоро увидимся, Эрик.