Серия «История на пальцах»

© Р. Наварете, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

1492 год, 28 октября – корабли Христофора Колумба впервые подошли к Кубе.

КАСТРО, ФИДЕЛЬ (1926–2016) – революционер, государственный, политический и партийный деятель, руководивший Кубой с 1959 по 2008 год. Одна из самых знаковых фигур XX века. Полное имя – Фидель Алехандро Кастро Рус. Занимал посты премьер-министра (1959–1976), Председателя Совета министров (1976–2008) и Председателя Государственного совета Кубы (1976–2008). Был руководителем «Движения 26 июля», основной силы Кубинской революции, которое впоследствии преобразовалось в Коммунистическую партию Кубы (КПК). Занимал пост первого секретаря КПК до 2011 года. Под его руководством Куба была преобразована в однопартийное социалистическое государство, промышленность и частная собственность были национализированы, проведены масштабные реформы. Оценки его деятельности внутри страны неоднозначны. С одной стороны, он сумел обеспечить кубинцам довольно высокий уровень социальной защиты, качественное образование и медицину мирового уровня, а с другой – уровень доходов населения крайне низок.

Считается, что в доколумбову эпоху на Кубе проживали племена таино (taino) и гуанахатабеи (guanajatabey). Таино жили на востоке и в средней части острова, а гуанахатабеи – на западе. Археологические и исторические исследования показывают, что таино были земледельцами, а гуанахатабеи – архаичными охотниками-собирателями (они жили только охотой и рыболовством и не строили хижин).

Понятно, что таино и гуанахатабеи – это собирательное обозначение ряда коренных племен, населявших к моменту открытия Америки не только Кубу, но и Гаити, Пуэрто-Рико, Ямайку и Багамские острова.

Забегая вперед, скажем, что в 1492 году Христофор Колумб решил, что все жители островов говорят на одном и том же языке. Он писал: «На всех этих островах я не замечал большого разнообразия ни в облике людей, ни в их обычаях и языке. Напротив того – все они понимают друг друга» [46, с. 68][1].

Позднее он осознал, что это не так.

Более того, ряд современных ученых вообще полагают, что никаких таино никогда не было. Якобы этот термин распространился после того, как шведский зоолог Свен Ловен назвал им одну из археологических культур на Больших Антилах, последнюю по времени до прихода европейцев.

Специалист по индейцам Антильских островов Э.Г. Александренков в своей книге «Индейцы Антильских островов до европейского завоевания» пишет:

«В конце XV века слово “таино” употреблялось индейцами не как этноним, а как социальный термин. Лишь в начале XX столетия и особенно после работ Харрингтона[2] и Ловена таинами стали называть индейцев‑земледельцев Гаити периода завоевания этого острова испанцами и периода, непосредственно предшествующего завоеванию» [2, с. 81].

Что касается Кубы, то уже после первого плавания Христофора Колумба вдоль южного берега острова стало известно, что в центральной и восточной областях живут индейцы, понимающие язык индейцев Багамских островов, а на западе говорят на непонятном для багамцев языке. Например, переводчик Колумба с Багам мог понять язык гуанахатабеи.

Иллюстрация из Historia del Mondo Nuovo Джироламо Бенцони. Женщины племени таино готовят лепешки из маниока. 1565

Последние были оттеснены на запад острова таино. Плюс стали выделять еще и жителей средней части острова, которых назвали сибонеи (ciboney) и часто путали с гуанахатабеи, так как они тоже враждовали с таино.

Считается, что гуанахатабеи переселились на Кубу примерно в 530 году до н. э. Их численность к приходу испанцев оценивается примерно в 100 тысяч человек.

Численность таино оценивается в 200 тысяч человек. Они культивировали юкку (из нее производили хлеб), а также табак, хлопок, кукурузу и батат.

Культура таино произвела большое впечатление на испанцев.

У них была развита божественная иерархия, и они жертвовали своим богам хлеб, а также напитки и табак.

Мифы и традиции выражались через барабанный бой и церемониальные танцы (areytos), через церемониальную игру с резиновым мячом, проводимую между командами по 10–30 игроков. Победа в этой игре, как считалось, приносила хороший урожай и сильных здоровых детей.

Индейцы таино жили в теократических королевствах и имели строгую иерархию руководителей (вождей). Общество таино было разделено на три социальных класса: naborias (работников), nitainos (подруководителей и дворян) и вождей (королей). Класс nitainos включал в себя bohiques (священников и знахарей).

Таино были хорошими моряками, рыбаками, они умели строить отличные каноэ.

Они не имели календаря и не вели счета времени, они могли считать только до двадцати, используя для этого пальцы рук и ног.

Вожди жили в прямоугольных хижинах, назвывавшихся caneyes, которые располагались в центре деревни. Дворянство жило в круглых хижинах, называвшихся bohios. Система обоих типов зданий была одинаковой: деревянные перекрытия, покрытые соломой, глиняный пол и весьма скудная внутренняя обстановка. Но здания были достаточно крепкими и могли противостоять дождям и ураганам.

Таино не были людоедами, в отличие от других народов этого региона.

Реконструкция деревни племени таино на полуострове Сапато, Куба

Русский историк А. Б. Лакиер в своих путевых заметках о Кубе пишет:

«Сколько было обитателей на острове Куба до прибытия сюда испанцев, к какой принадлежали они расе, из показаний первых летописцев с достоверностью заключить трудно. Не зная языка, видя толпы диких, привлеченных зрелищем и одеждой завоевателей, испанцы могли руководствоваться догадками» [29, с. 504].

Руководствуясь догадками, испанцы оценили первоначальное население Кубы так: до миллиона человек. Это явное преувеличение. На самом деле на острове жили примерно 150–300 тысяч человек, из которых от ⅓ до ¾ были таино.

КСТАТИ

Сегодня в одной лишь провинции Гуантанамо зарегистрировано более 300 археологических памятников культуры таино. То, что земля восточной Кубы до сих пор хранит тайну своей истории, подтверждают и периодические случайные находки. Так, например, на пляже Магуана, недалеко от города Баракоа, была найдена древняя небольшая статуэтка, вырезанная из камня и изображающая сидящего на корточках человека.

Что же касается Кубы, то ее реальная колонизация началась в 1511 году, когда конкистадор Диего Веласкес де Куэльяр на трех кораблях с отрядом в 300 человек выплыл с Эспаньолы (ныне Гаити) и основал поселение – современный Баракоа (Baracoa), город в провинции Гуантанамо, являющийся ныне старейшим городом Кубы.

Диего Веласкес де Куэльяр принимал участие во второй экспедиции Христофора Колумба и вместе с ним прибыл в 1493 году на остров Эспаньола. После этого он не возвращался в Европу.

Этот человек разбогател в Санто-Доминго и вскоре был назван главой новой испанской колонии. Затем он предпринял несколько экспедиций на Юкатан и во Флориду.

Портрет неизвестного художника. Диего Веласкес де Куэльяр. 1728

В 1509 году Диего Колумб дал Веласкесу полномочия по завоеванию Кубы, и в 1511 году тот начал захват острова, а потом был назначен его губернатором – вплоть до своей смерти 12 июня 1524 года. Веласкес быстро обосновался на дальнем востоке Кубы, возле Баракоа, где он основал первую столицу, названную Асунсьон-де-Баракоа (asunción – в переводе с испанского «вознесение»).

Пока Диего Веласкес де Куэльяр занимался развитием новой колонии, против него выступил Франсиско де Моралес, севилец и протеже Диего Колумба. Веласкес взял Моралеса под стражу и отправил его в тюрьму в Санто-Доминго. Среди тех, кто поддерживал Моралеса, был Эрнан Кортес. Веласкес сначала хотел было его повесить за это, но потом все-таки воздержался.

Впоследствии Веласкес стал считать главным своим противником Кортеса, полагая, что тот его предал. В 1524 году Веласкес уговорил одного из лейтенантов Кортеса, Кристобаля де Олида, восстать против него в Гондурасе, из-за чего впоследствии Олид был убит сторонниками Кортеса.

Конкистадор Диего Веласкес де Куэльяр умер в своем доме в Сантьяго-де-Куба, где и был погребен. После смерти он оставил в наследство дом из 19 спален, а также три тысячи свиней и тысячу голов крупного рогатого скота.

Следует отметить, что люди Диего Веласкеса встретили ожесточенное сопротивление индейцев таино во главе с вождем (касиком) Атуэем, незадолго перед тем бежавшим с завоеванной Эспаньолы от зверств испанцев.

Атуэй предупредил жителей острова Каобана (Куба) о грядущем пришествии конкистадоров (conquistador – в переводе с испанского «завоеватель»).

Некоторое время Атуэю удавалось сдерживать продвижение конкистадоров по территории острова, но Веласкес, хорошо знавший тактику туземцев, смог разбить и уничтожить отряды таино по отдельности. В одной из схваток Атуэй был взят в плен.

Вождь был приговорен к сожжению на костре. Утверждается, что перед казнью монах-францисканец убеждал Атуэя принять крещение, чтобы после смерти попасть в рай. Атуэй спросил, есть ли на небесах христиане. Монах ответил, что не все, но лишь только самые лучшие. И тогда вождь заявил, что «не желает на небо, а хочет в ад, лишь бы не оказаться опять среди христиан, столь жестоких людей» [8, с. 372].

После смерти Атуэя и главных его сторонников испанцы установили полный контроль над островом. Индейцы либо ушли в труднодоступные горные районы, либо были согнаны в специально созданные резервации. Очень многие из них умерли от инфекционных болезней.

Историк Э. Г. Александренков констатирует:

«В результате европейского вторжения во многих местах Нового Света местное население исчезло. Причины этого были разные – гибель при сопротивлении завоевателям, голод от вызванных военными действиями неурожаев, разрушение семейных связей и другие. Сейчас считается, что наиболее важным фактором высокой смертности аборигенов в начальный колониальный период были принесенные европейцами инфекционные заболевания, от которых у местных жителей не было иммунитета» [1, с. 190].

Кроме того, физическое уничтожение аборигенов Кубы стало возможным «вследствие разрушения их традиционной социальной организации» [53, с. 115].

Казнь Атуэя. Иллюстрация XIX века

Русский историк А. Б. Лакиер в своих путевых заметках о Кубе пишет, что испанцы относительно населения Кубы первоначально руководствовались лишь догадками, а уже в 1516 году исчислили его «остаток в 14 только тысяч» [29, с. 504].

То есть население уменьшилось в 10, а то и в 20 раз. Такое вот произошло «взаимодействие». Такой вот «контакт культур». По сути же, «пришельцы настойчиво искореняли местное население и были в лучшем случае равнодушно, а в худшем – враждебно настроены к его культуре», и «цель эксплуатации аборигенного населения перекрывала все остальные как для испанской короны, так и для самих конкистадоров настолько, что практически не оставляла места никакому другому, сколько-нибудь конструктивному, взаимодействию» [53, с. 114].

Проблема заключалась в том, что огнестрельному оружию испанцев индейцы могли противопоставить лишь луки и стрелы. Местные жители цепенели от ужаса, заслышав грохот выстрелов. А лай собак, неизвестных до того на острове, и испанская кавалерия обращали их в паническое бегство (индейцы воспринимали коня и всадника как единое целое, а все вместе – как страшное чудовище).

Тем не менее на Кубе то тут, то там вспыхивали восстания индейцев, у которых испанские завоеватели отнимали землю, превращая их в рабов. И испанцы расправлялись с повстанцами с невиданной жестокостью. Их десятками расстреливали, вешали, сжигали живьем. Иногда хитростью заманивали к себе их вождей, а потом отрубали им головы. И во всем этом отличался Диего Веласкес де Куэльяр.

Русский историк А. Б. Лакиер в своих путевых заметках о Кубе пишет: «Колумб посетил еще раз остров в 1494 и в 1502 годах, но не ранее 1511 года были основаны первые здесь поселения» [29, с. 503].

И в самом деле, в 1511 году был основан город Асунсьон (Баракоа), в 1513 году – Сан-Сальвадор-де-Баямо, в 1514 году – Сантисима-Тринидад и Сантьяго-де-Куба.

Диего Веласкес де Куэльяр, ставший губернатором, устроил столицу в Сантьяго-де-Куба.

Также в 1514 году была основана Гавана. Точнее, так – в 1514 году испанцы основали на Кубе город, названный в честь Христофора Колумба Сан-Кристобаль. Но, как пишет историк А. Б. Лакиер, «нездоровое местоположение заставило искать для поселенцев другого места, и в 1519 году они перешли на северный берег острова и перенесли сюда название Гаваны и память о покровителе ее Святом Христофоре» [29, с. 504].

Гравюра из издания «Кратчайшего сообщения о разрушении Индий» Бартоломе де ла Касаса. Нападение испанцев на индейскую деревню. 1552

Новый город сначала стали называть Сан-Кристобаль-де-Гавана, а затем просто Гавана (La Habana).

Всего в ходе колонизации, в период с 1512 по 1515 год, было построено семь городов. И Куба стала служить базой для испанского завоевания американского континента, а также для морского сообщения с Испанией.

Золота на острове так и не нашли, что вызвало сильное раздражение у испанцев, и они отобрали у индейцев‑таино все, чем те обладали. Плюс имело место принудительное обращение местных жителей в христианство. При этом индейцев мучили и убивали, что привело к ряду восстаний. Однако силы были слишком неравны.

В 1513 году король Фердинанд II Арагонский ввел для жителей американских колоний специальную систему пожалования земельных владений вместе с живущими на них индейцами, энкомьенду (encomienda), аналогичную крепостному праву. Но на Кубе эта система не имела успеха, так как там индейцы либо погибали, либо уходили в горы. Для исправления ситуации были ввезены рабы-индейцы с соседних островов и с американского континента, но и они при первой же возможности уходили в горы.

С другой стороны, институт энкомьенды и щедрые обещания земли, рабов и золотых рудников привели к тому, что испанцы сотнями прибывали на Кубу и, подобно саранче, набрасывались на богатства страны. Но алчных авантюристов было так много и жадность их была столь велика, что удовлетворить всех стало просто невозможно. Это порождало недовольство и обиды. Многие считали, что их обошли при дележе поместий и другого награбленного имущества, что земли и должности раздавались несправедливо.

Тем не менее какое-то взаимодействие испанцев и местных индейцев все же происходило. Оно, в частности, выразилось в том, что испанцы, поначалу спавшие на своих кораблях прямо на палубе, по примеру индейцев стали спать в гамаках. Плюс испанцы начали культивировать табак.

КСТАТИ

Распространению табака в Старом Свете способствовали и уважаемые государственные деятели: в 1560 году, например, посол Франции в Лиссабоне Жан Нико (1530–1604) послал табак в подарок своей королеве, Екатерине Медичи, и порекомендовал его как прекрасное средство от мигрени. Нюханье табака стало популярным, и табак стал считаться панацеей для излечения от самых разных болезней. Табак стали нюхать, жевать и курить. А научное название табака – Nicotiana – было дано в честь Жана Нико. Это название придумал шведский естествоиспытатель и медик Карл Линней (1707–1778).

Очень скоро производство табака, а также сахара стало играть главную роль в экономике Кубы. Для этого требовалась рабочая сила, и, так как попытки привлечь местных индейцев оказались безуспешными, испанцы стали ввозить на плантации черных рабов; работорговля продолжалась до начала XIX века.

В 1535 году было создано вице-королевство Новая Испания (Virreinato de Nueva España), представлявшее собой колонии Испании в Америке. В состав Новой Испании вошли территории современной Мексики, юго-западных штатов США (а также Флориды), Гватемалы, Никарагуа, Сальвадора, Коста-Рики и Кубы. Кроме того, в подчинении Новой Испании оказались Филиппины и различные острова в Тихом океане и Карибском море. Столицей вице-королевства был город Мехико.

Портрет неизвестного художника. Антонио де Мендоса. 1535

Высшая гражданская и военная власть в Новой Испании находилась в руках назначаемого вице-короля, который подчинялся непосредственно монарху и Совету по делам Индий (Consejo de Indias) в Мадриде. При вице-короле находился совещательный орган – Королевская аудиенсия (Audiencia Real).

Вице-короли жили и вели себя так, словно они были полноценными монархами.

Первым вице-королем Новой Испании был Антонио де Мендоса-и‑Пачеко (1493–1552).

Отдельные провинции Новой Испании управлялись губернаторами, подчиненными вице-королю. Города и сельские округа находились в ведении коррехидоров (corregidor – буквально это «исправник» или «чиновник») и старших алькальдов (alcalde – буквально это «бургомистр, «мэр» или «староста»), которым подчинялись выборные старосты индейских селений.

Привилегированный слой колониального общества составляли уроженцы метрополии, которых местные жители называли гачупинами (gachupin – буквально «человек со шпорами»). Это сословие состояло в основном из родовитого дворянства и крупных предпринимателей, представители его занимали почти все высшие административные, военные и церковные посты.

Важную роль в жизни колонии играло креольское население, то есть потомки испанцев смешанных кровей, родившиеся в колонии. Численность креолов значительно превосходила число гачупинов, и креолы формально обладали теми же правами, что и испанцы из метрополии, но в реальности креолы подвергались дискриминации и лишь в виде исключения назначались на высокие должности. Например, за весь колониальный период из шести десятков вице-королей только трое были креолами.

После подавления индейского сопротивления территория Кубы была провозглашена собственностью испанского короля. Оставшееся коренное население было порабощено или передано в подчинение коррехидорам.

Гравюра Фортюне Меоль по рисунку Жюля Фера.

Работники кубинской сахарной плантации. Конец XIX века

Как уже говорилось, к 1540 году коренное население сократилось до 5 тысяч человек из-за жестокой эксплуатации на табачных и сахарных плантациях, прямого истребления и распространения завезенных болезней. В результате образовалась острая нехватка рабочей силы на плантациях и начался ввоз чернокожих рабов из Африки.

Второй важной тенденцией стало постепенное вытеснение системы пожалования земли вместе с живущими на ней индейцами, энкомьенды, частными испанскими гасиендами – фермами, свободными от каких-либо феодальных оброков.

Первым официальным правителем Кубы был Диего Веласкес де Куэльяр (1456–1524) – испанский конкистадор с титулом аделантадо (по-испански adelantado – это «первопроходец»). Аделантадо в колониальной Испании – титул, дававшийся королем человеку, которого направляли на исследование и завоевание земель, лежавших за пределами испанских владений.

Правителям испанской Америки давали пышные титулы вице-королей, губернаторов, генерал-капитанов или, особенно в начале XVI столетия, аделантадо: этот чин ранее даровался тем, кто отбирал земли у испанских мавров. Аделантадо являлся, по сути, проконсулом, который с согласия короны предпринимал завоевательный набег за собственный счет и при успешном завершении набега становился счастливым обладателем государственной власти и наследственного права. На практике, впрочем, этот чин редко использовался дольше одного поколения.

ХЬЮ ТОМАС британский историк

Аделантадо был сын Христофора Колумба Диего Колумб. Аделантадо был упомянутый выше Хуан Понсе де Леон и многие другие.

С 1515 года Кубой управляли испанские лейтенанты (tenientes), находившиеся в подчинении губернаторов Санто-Доминго. Первым таким лейтенантом был Диего Веласкес де Куэльяр – с ноября 1511 года до сентября 1524 года. Его сменил Мануэль де Рохас-и‑Кордова. Того сменил Хуан де Альтамирано, того – Гонсало де Гусман, того – Хуан де Вадильо, а потом (второй срок) снова был Мануэль де Рохас-и‑Кордова. Так продолжалось до февраля 1534 года.

С 1535 по 1577 год Кубой управляли кубинские губернаторы (gobernadores cubanos), напрямую зависевшие от генерал-капитанов Санто-Доминго и от вице-королей Новой Испании. Такими губернаторами были Гонсало де Гусман, Эрнандо де Сото, Исабель де Бобадилья, Хуанес де Авила, Антонио де Чавес, Гонсало Перес де Ангуло, Диего де Масариэгос, Франсиско Гарсия Осорио, Педро де Менендес де Авилес и Габриэль Монтальво.

Самым известным из них был Эрнандо де Сото (1498–1542), тоже имевший титул аделантадо за то, что он возглавлял первую завоевательную экспедицию европейцев к северу от Мексики, вглубь территории современных Соединенных Штатов. Он был первым европейцем, пересекшим реку Миссисипи и оставившим документальное подтверждение этого. Плюс в 1531 году Эрнандо де Сото принимал участие в походе Франсиско Писарро против инков и был у него одним из капитанов.

Джон Сартен. Эрнандо де Сото. 1858

Как видим, с XVI века Куба находилась под руководством губернатора, зависевшего от Королевской аудиенсии в Санто-Доминго.

26 июля 1553 года губернатор был уполномочен проживать в Гаване.

В 1567 году губернатор Кубы адмирал Педро де Менендес де Авилес (1519–1574) окончательно подчинил коренное население и присоединил полуостров Флорида к Кубинскому губернаторству.

В 1579 году на должность губернатора Кубы был назначен генерал-капитан Габриэль де Лухан. В административном смысле он подчинялся вице-королю Новой Испании. То есть, по сути, Куба стала генерал-капитанством. А официально она им стала в 1607 году, когда король Филипп III своим указом от 8 октября 1607 года учредил Генерал-капитанство Куба (Capitanía General de Cuba) – новую административную единицу в составе Испанской империи.

В соответствии с этим указом, остров Куба был разделен на две части: Западный департамент (Departamento Occidental), базирующийся в Гаване, и Восточный департамент (Departamento Oriental), базирующийся в Сантьяго-де-Куба.

Первым официальным генерал-капитаном Кубы стал Педро де Вальдес (1544–1615), который поселился в Гаване. Хуан Вильяверде-и‑Озета стал военным губернатором в Сантьяго-де-Куба (на востоке острова) с подчинением генерал-капитану.

Генерал-капитан, обосновавшийся в Гаване, осуществлял контроль над управлением делами всего острова, а местные правители генерал-капитанства находились под его контролем.

В 1577 году генерал-капитан Кубы стал совершенно независимым и в военном отношении, но вот в судебном – он по-прежнему зависел от Королевской аудиенсии в Санто-Доминго[5].

В начале XVI века испанцы несколько раз пытались захватить Флориду, но там находились французы, и тогда король Филипп II направил туда Педро де Менендеса де Авилеса, конкистадора из Сантандера. Тот собрал 26 кораблей и примерно 2600 человек.

К тому времени, как пишет историк Хью Томас, «количество разграблений Сантьяго-де-Куба и Гаваны французами было поистине скандальным» [60, с. 184].

На самом деле Куба представляла собой весьма своеобразную колонию. В Гаване имелась великолепная гавань, и в ней формировались караваны кораблей с сокровищами, которые в сопровождении военного эскорта должны были идти в сторону Европы. В гавани могло одновременно стоять до ста кораблей.

Разграбление Гаваны французским пиратом Жаком де Сором. Иллюстрация XIX века

Угрозой для всех был французский пират Жак де Сор, который в 1555 году даже захватил Гавану.

Его называли «Ангел-Разрушитель» (l’Ange Exterminateur), и он был гугенотом. Известно также, что он был помощником другого французского пирата, Франсуа Ле Клерка, которого называли «Деревянная Нога» (Jambe de bois) из-за его деревянного протеза.

Ле Клерк и Сор отправились из Франции в 1553 году на трех королевских судах под покровительством короля Франциска I, который страшно завидовал богатству, которое шло в Испанию из Нового Света.

В 1554 году Франсуа Ле Клерк совершил набег на Сантьяго-де-Куба, хотя некоторые источники приписывают это нападение Жаку де Сору. Но, скорее всего, они напали совместно.

Детали этого нападения на Гавану крайне немногочисленны: например, число кораблей, принимавших участие в нападении, варьируется в различных источниках от двух до двадцати. Большинство историков сходится в том, что Жак де Сор ожидал найти в городе много золота и потребовать у горожан выкуп за захваченных пленников. Но он практически ничего там не нашел. В бешенстве он разрушил и сжег большую часть города. Он также сжег все корабли в гавани и опустошил окружающую местность.

Дальнейшая судьба Жака де Сора неизвестна.

А вот уроженец Нормандии Франсуа Ле Клерк дожил до 1563 года. Он был убит при нападении на испанский галеон. До этого он нападал на Пуэрто-Рико и на прибрежные поселения на Эспаньоле (Гаити). А потом примкнул к англичанам и начал грабить французские торговые суда.

После ухода Жака де Сора защитные сооружения Гаваны восстановили. В самой Гаване поставили гарнизон из 400 человек. Там же основали три монастыря.

Историк Хью Томас указывает на то, что на острове проживало «примерно 600 человек испанского происхождения и несколько тысяч чернокожих рабов. Более тысячи судов швартовались в Гаване с 1571 по 1600 год» [60, с. 185].

Гавана быстро росла.

Хью Томас пишет:

«Ее значение для флота, перевозившего сокровища, не подвергалось сомнению, и мало-помалу она становилась шумным и буйным городом. Один кубинский историк обратил внимание на большое количество стряпчих, в котором увидел верный признак процветания. Другие исследователи указывают на обилие китайского фарфора в Гаване, равно как и на экстравагантность театральных представлений, балов и иных развлечений. Знаменитый авантюрист Фрэнсис Дрейк угрожал Гаване в 1586 году, но к тому фремени город сделался уже слишком хорошо защищенным для того, чтобы враг мог высадиться на берег, не говоря уже о разграблении» [60, с. 185–186].

Что же касается Педро де Менендеса де Авилеса, направленного для наведения порядка во Флориде, то среди трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться, оказались ссоры… с испанским губернатором Кубы Франсиско Гарсией Осорио.

Тот родился в Оканье, любимом городе королевы Изабеллы Католической, и губернатором он был назначен в 1565 году, то есть в том же году, когда Менендес отправился во Флориду.

Историк Хью Томас пишет:

«Осорио был настолько уверен в собственной исключительности, что делал все возможное, чтобы помешать Менендесу де Авилесу. Двоих офицеров Менендеса, капитанов Годоя и Кордобу, несколько неразумно казнили в Сантьяго-де-Куба за якобы имевшее место оскорбление Мартина де Мендосы, помощника Осорио. Менендес затем поставил Бальтасара де Барредаса командовать фортом, защищавшим вход в гавань Гаваны (этот форт звался Ла-Фуэрса). Осорио усомнился в компетентности Барредаса, велел того схватить и посадить в тюрьму, а сам отправил в форт своего ставленника Педро де Редобрана. Тут Менендес не стерпел, внезапно высадился на Кубе и арестовал Осорио, заменив того своим протеже Бандерасом» [60, с. 191].

Выглядит это просто невероятно: на некоторое время Куба оказалась втянутой в конфликт между испанцами. Но Педро Менендес де Авилес был слишком влиятельной личностью и человеком, которым восхищались при испанском дворе, а потому Осорио не посмел пойти на прямое столкновение. И 24 октября 1567 года сам Менендес де Авилес стал губернатором Кубы вместо Осорио. Плюс он сохранил военное командование во Флориде, а Кубой поставил управлять своего заместителя Франсиско Зайаса, которому было поручено провести судебное расследование деятельности Осорио.

Франсиско де Паула Марти. Педро Менендес де Авилес.

1791

Таким образом, именно Зайасу пришлось отражать очередную французскую атаку. Пьер Франк, также известный как Педро эль Васко, в 1579 году повел пиратов на Гавану со стороны острова Тортуга. Поселение Баракоа на восточной оконечности Кубы подверглось разграблению, и был захвачен испанский корабль с 59 рабами на борту.

Схема управления Кубой через заместителя действовала до марта 1571 года. А потом Педро Менендес де Авилес был назначен капитан-генералом флота, и ему поручили очистить от корсаров побережье Испании и Фландрии. Его преемником на посту губернатора Кубы стал Габриэль Монтальво.

Педро Менендес де Авилес скончался от чумы в Сантандере 16 сентября 1574 года.

Небольшая колония испанцев осталась во Флориде, а французы на неопределенный срок отложили дальнейшие набеги. Однако Флорида по географическим причинам «не играла большой роли в испанском планировании и стратегических расчетах» [60, с. 193], и ее в 1845 году вообще продали Соединенным Штатам.

На Кубе же после Габриэля Монтальво испанские губернаторы менялись с калейдоскопической быстротой. После него был Франсиско Карреньо, потом – Гаспар де Торрес, потом – Габриэль де Лухан, потом – Хуан де Техеда, потом – Хуан Мальдональдо Барнуэво, потом – Педро де Вальдес. Тот самый Педро де Вальдес, который стал первым официальным генерал-капитаном Кубы.

К середине XVII века раздел территории Кубы между испанскими завоевателями был в основном завершен.

До начала XVII века основой экономики служили крупные скотоводческие хозяйства.

С начала XVII столетия Куба служила поставщиком сахарного тростника и табака в метрополию. С развитием сахарного и табачного производства, а также с ростом экспорта в середине XVIII века начался процесс дробления скотоводческих латифундий.

В крупных помещичьих усадьбах, расположенных вблизи городов, земли, отведенные под скотоводческие угодья, превращались в плантации тростника и табака. В середине XVII–XVIII веке развернулась борьба табаководов за наиболее плодородные земли и против табачной монополии, введенной Испанией в 1717 году.

Король Испании Филипп V подписал указ Estanco del Tabaco о введении на Кубе табачной монополии 11 апреля 1717 года. А до этого имел место указ испанского монарха Филиппа III от 20 октября 1614 года, которым он не только разрешил свободное возделывание табака, но и приказал его излишки доставлять в Испанию. Король же Филипп V установил королевскую монополию на табак, выращиваемый на Кубе, и это решение вызвало массовые волнения среди табачных плантаторов – вегерос (vegueros). Начиная с этого времени Куба стала основным производителем табака для сигар, но скручивались они преимущественно в Испании и даже назывались севиллами (от названия города Севилья).

Мельница для сахарного тростника.

Гравюра XVIII века

Строгая торговая монополия, обеспечивавшая интересы короны и купцов метрополии, не только вызвала недовольство населения острова, но и привела к распространению контрабанды.

В 1717, 1721 и 1723 годах происходили восстания чернокожих рабов (их завозили в связи с нехваткой рабочей силы) и крестьян, работавших на табачных плантациях и добивавшихся отмены испанской табачной монополии. Восстания рабов не прекращались вплоть до отмены рабства в 1880 году.

В 1762–1763 годах произошла временная оккупация Гаваны британцами.

Дело в том, что Куба была важным транзитным пунктом в торговых и военных делах Испании. Осада Гаваны началась в марте 1762 года в рамках Семилетней войны между британскими и испанскими войсками.

Перед вступлением в конфликт с Великобританией в 1761 году испанский король Карл III предпринял ряд действий для защиты испанских колоний от нападения британского флота. Для обороны Кубы он назначил командующим гаванским гарнизоном генерала Хуана де Прадо Майеса Портокарреро-и-Луна. Он прибыл в Гавану в феврале 1761 года и начал работы по укреплению города.

В июне 1761 года в Гавану для перевозки двух полков пехоты (общей численностью около тысячи солдат и офицеров) прибыла флотилия из семи линейных кораблей под командованием адмирала Гутиерре де Эвия-и-Вальдеса. Однако желтая лихорадка быстро сократила численность людей, и к моменту начала британской осады в распоряжении Хуана де Прадо оставалось до 3850 солдат, 5000 матросов и морских пехотинцев, а также 2800 ополченцев. Гарнизон Гаваны состоял из Испанского пехотного полка (481 человек), Арагонского пехотного полка (265 человек) и Гаванского пехотного полка (856 человек).

Гавана в то время была одним из лучших портов Вест-Индии. Ее рейд, как уже говорилось, мог вместить до сотни кораблей. Доступ к гавани открывал входной канал, имевший 180 метров в ширину и 800 метров в длину. В Гаване также находились верфи, на которых могли строить первоклассные боевые корабли.

Входной канал защищали две крепости: на северной стороне канала – Кастильо-де-лос-Трес-Рейес-дель-Морро (или просто Эль-Морро) с 64 тяжелыми орудиями и гарнизоном в 700 человек; на южной стороне – Кастильо-де-Сан-Сальвадор-де-ла-Пунта (или просто Ла-Пунта). Канал также можно было заблокировать цепью от Эль-Морро до Ла-Пунта. Сама Гавана была окружена стеной длиной 5 километров.

Когда начались военные действия против Испании, в Великобритании был составлен план нападения на Гавану. Экспедицией должны были командовать Джордж Кеппель, 3‑й граф Албемарл, 3‑й виконт Бери и 3‑й барон Ашфорд, а также сэр Джордж Покок в статусе вице-адмирала. План также предусматривал прибытие из Америки 4 тысяч солдат под командованием барона Джеффри Амхерста в помощь Джорджу Кеппелю, а также британскую атаку на Луизиану.

В феврале 1762 года британцы приступили к выполнению этого плана. Выделенные на это войска состояли из 22‑го пехотного полка, 34‑го пехотного полка, 56‑го пехотного полка и 72‑го Ричмондского пехотного полка.

5 марта британская экспедиция отплыла из Спитхеда, имея в составе 7 линейных кораблей и 64 транспортных судна, на которых размещались 4365 солдат [91, с. 2].

20 апреля британцы прибыли на остров Барбадос. Через пять дней экспедиция достигла Форт-Ройяла на недавно завоеванном острове Мартиника, где на борт были взяты еще 8461 солдат под командованием генерал-майора Роберта Монктона. Эскадра контр-адмирала Джорджа Родни из 8 линейных кораблей также присоединилась к экспедиции, в результате чего общее число линейных кораблей возросло до пятнадцати.

23 мая экспедиция в районе Сан-Доминго получила подкрепление в виде эскадры сэра Джеймса Дугласа с Ямайки. Таким образом, силы Джорджа Кеппеля теперь составляли 21 линейный корабль и 168 других судов, перевозивших 14 тысяч моряков и морских пехотинцев плюс еще 3 тысячи наемных моряков, а также 12 826 человек регулярных войск.

6 июня 1762 года британцы подошли к Гаване, и 12 британских линейных кораблей блокировали там испанский флот. Планировалось начать операцию по занятию крепости Эль-Морро на северной стороне канала. Взятие крепости позволило бы британцам занять господствующие высоты, что вынудило бы тамошний испанский гарнизон сдаться. Однако этот план не учитывал того, что крепость была расположена на скалистом мысе, что не позволяло рыть траншеи, плюс большой ров защищал форт со стороны суши.

План Гаваны и ее окрестностей, выполненный художником Томасом Китченом для британской армии. 1762

Испанские войска генерала Хуана де Прадо и адмирала Гутиерре де Эвия-и-Вальдеса были удивлены численностью атакующих и первоначально приняли на вооружение оборонительную стратегию, рассчитанную на истощение сил противника, эпидемию желтой лихорадки среди осаждающих или какой-нибудь случайный ураган. Соответственно, испанский флот стоял в гавани, а его матросы и артиллеристы были направлены в гарнизоны крепостей Эль-Морро и Ла-Пунта. Большую часть пороха, а также лучшие корабельные орудия также передали этим двум крепостям. Между тем регулярные войска были направлены на оборону города.

Входной канал, конечно же, немедленно перекрыли цепью. Кроме того, 3 линейных корабля «Азия», «Европа» и «Нептуно», находившиеся в плохом состоянии, были затоплены у входа в канал. Понимая важность Эль-Морро, испанские командиры уделили его обороне основное внимание.

7 июня британские войска высадились к северо-востоку от Гаваны и на следующий день начали наступление на запад. Они встретили на своем пути отряды ополчения, которые практически не оказали сопротивления и были оттеснены. К концу дня британская пехота достигла окрестностей Гаваны. Оборона Эль-Морро была доверена Луису Висенте де Веласко-и-Исла, морскому офицеру, который тут же стал готовить крепость к осаде.

11 июня британцы начали штурм редутов на высоте Каваньос. Только в этот момент британское командование осознало, насколько удачно была расположена крепость Эль-Морро. На следующий день британцы начали ставить артиллерийские батареи среди деревьев на холме Ла-Кабана с видом на Эль-Морро. Удивительно, но этот холм, несмотря на его стратегическую важность, почему-то был оставлен испанцами без защиты.

13 июня британский отряд высадился в Торреон-де-ла-Чоррера, на западной стороне гавани. Между тем полковник инженеров Патрик Маккелар был назначен начальником осадных работ против Эль-Морро. Рытье траншей тут было невозможным, и он решил вместо этого возводить бруствер.

22 июня четыре британских батареи, насчитывавшие 12 тяжелых орудий и 38 мортир, открыли огонь по Эль-Морро с холма Ла-Кабана. Полковник Маккеллар под прикрытием огня батарей, в свою очередь, стал постепенно расширять бруствер.

К 29 июня британские батареи стали делать по Эль-Морро по 500 выстрелов в день. Луис Висенте де Веласко-и-Исла терял как минимум 30 человек каждый день, и объем работы по ремонту крепости каждую ночь становился все более и более проблематичным. Наконец, этому офицеру удалось убедить генерала Хуана де Прадо в необходимости вылазки против британских батарей. На рассвете 29 июня около тысячи испанских солдат напали на осаждающих. Они атаковали британские батареи с тыла, но британский отпор был настолько стремительным, что нападавшие были отбиты, не нанеся батареям серьезного ущерба.

Хосе Руфо. Оборона Эль-Морро. 1763

С 1 июля британцы начали комбинированные сухопутные и морские нападения на Эль-Морро. Для этого из состава флота были выделены 4 линейных корабля. Военно-морская и сухопутная артиллерия одновременно открыли огонь по крепости. Тем не менее военно-морские орудия оказались неэффективными, так как форт находился слишком высоко. Ответный огонь из 30 орудий Эль-Морро привел к гибели 192 британцев и серьезному повреждению кораблей, три из которых позднее затонули. Между тем бомбардировка с суши была гораздо продуктивнее, и к концу дня только три испанские пушки еще остались в строю на стороне Эль-Морро, обращенной к британцам.

2 июля британский бруствер вокруг Эль-Морро загорелся, уничтожив плоды работы, проделанной британцами с середины июня. Луис Висенте де Веласко-и-Исла немедленно воспользовался этим, перетащив пушки на другую сторону и заделав бреши в укреплениях.

Следует отметить, что с момента своего прибытия в Гавану британская армия сильно страдала от желтой лихорадки. Кроме того, приближался сезон ураганов, и Джордж Кеппель вынужден был торопиться. Он приказал восстановить батареи с помощью списываемых на берег матросов.

К 17 июля новые британские батареи заставили замолчать большинство орудий испанцев, оставив только два из них в пригодном для стрельбы состоянии. При отсутствии артиллерийской поддержки испанцы больше не могли ремонтировать укрепления Эль-Морро. Со своей стороны, полковник Маккеллар получил возможность возобновить строительство бруствера. Однако британские войска пребывали в плохом состоянии, и работы шли довольно медленно. Вся надежда британцев теперь возлагалась на прибытие подкреплений из Северной Америки.

20 июля прогресс в осадных работах позволил британцам начать минирование правого бастиона Эль-Морро. Между тем британская артиллерия ежедневно выпускала по крепости до 600 снарядов, в результате чего испанцы потеряли около 60 человек. У Луиса Висенте де Веласко-и-Исла теперь не было никакой надежды, кроме как на уничтожение британских осадных укреплений.

В 4 часа утра 22 июля 1300 солдат, моряков и ополченцев выступили из Гаваны и напали на осадные укрепления британцев, окружавшие Эль-Морро. Однако атака не удалась, и британский бруствер остался практически нетронутым.

24 июля Джордж Кеппель предложил Луису Висенте де Веласко-и-Исла сдаться, но тот ответил, что этот вопрос следует решать силой оружия.

27 июля британское подкрепление из Северной Америки во главе с полковником Ральфом Бертоном наконец прибыло. Во время своего путешествия эти люди были атакованы французами, которые захватили в плен около 500 человек. Подкрепления состояли из 46‑го пехотного полка Томаса Мюррея, 58‑го пехотного полка, американских ополченцев (3 тысячи человек) и корпуса рейнджеров (253 человека).

29 июля минирование правого бастиона Эль-Морро было завершено. Джордж Кеппель приказал имитировать нападение, надеясь, что Луис Висенте де Веласко-и-Исла наконец решит сдаться. Напротив, испанский командир решил начать отчаянную атаку с моря с целью уничтожить британских минеров.

30 июля в 14:00 две испанских шхуны напали на минеров с моря. Но атака получилась неудачной, и испанцы были вынуждены уйти. В час ночи британцы взорвали заряды. Обломки частично заполнили ров, и Джордж Кеппель начал штурм, отправив 699 солдат против правого бастиона. Перед тем как испанцы успели среагировать, 16 британцев закрепились на бастионе. Луис Висенте де Веласко-и-Исла бросился в контратаку во главе своих войск, однако был тяжело ранен. После того как англичане заняли Эль-Морро, он был доставлен в Гавану.

31 июля 1762 года Луис Висенте де Веласко-и-Исла умер от потери крови.

Этого отважного офицера не следует путать с Хосе Антонио Мансо де Веласко-и-Санчес де Саманьего, который сначала был испанским губернатором Чили, а потом вице-королем Перу. Ему было много лет, и этот Веласко обратился к королю с просьбой об отставке, которую король удовлетворил в 1761 году. Путь бывшего вице-короля домой пролегал через порт Гаваны, но в то время Гавана была осаждена британцами. Хосе Антонио Мансо де Веласко, как номинально старший военный чиновник на острове, был назначен главой военного совета. Таким образом, 74‑летний Веласко возглавил оборону города, но при сдаче Гаваны он был взят в плен, а потом доставлен в Кадис. В Испании на этого Веласко была возложена ответственность за поражение, которое потерпели испанцы на Кубе. Он был подвергнут судебному преследованию, военный трибунал приговорил его к отстранению от военной службы и заключению в городе Гранада, где он и умер в 1767 году в возрасте 79 лет.

Доминико Серрес. Взятие Гаваны. 1762

Но сдача Гаваны последовала не сразу. 11 августа генерал Хуан де Прадо отверг требование о капитуляции, и британские батареи открыли по Гаване огонь. В общей сложности 47 орудий, 10 мортир и 5 гаубиц били по городу с расстояния 500–800 метров. У Хуана де Прадо не осталось иного выбора, кроме как сдаться [90, с. 228].

12–13 августа начались переговоры о сдаче города. Согласно условиям капитуляции, Хуан де Прадо и его армия получили право с военными почестями покинуть город. Адмирал Гутиерре де Эвия-и-Вальдес не решился отдать приказ сжечь свой флот, и он перешел в руки британцев.

14 августа 1762 года британские войска вошли в город. Они получили под свой контроль самый важный порт в испанской Вест-Индии вместе со всем военным оборудованием. Плюс казна в 1,8 миллиона испанских песо и еще различных товаров на сумму около миллиона песо [74, с. 282].

Кроме того, британцы захватили 10 линейных кораблей испанского флота, 3 фрегата, 9 небольших судов и несколько вооруженных судов, принадлежавших различным торговым компаниям. Два почти завершенных линейных корабля были захвачены на верфях Гаваны.

Во время осады британцы потеряли 2764 человека убитыми, ранеными, пленными или дезертировавшими, а к 18 октября еще 4708 человек умерли от болезней [78, с. 202].

Были потеряны три линейных корабля. Вскоре после осады еще один линейный корабль был признан непригодным и затоплен, а линейный корабль «Мальборо» затонул в Атлантике из-за ущерба, полученного во время осады.

По возвращении в Испанию Хуан де Прадо, Гутиерре де Эвия-и-Вальдес и еще девять офицеров были отправлены под трибунал и осуждены за измену.

Британским губернатором Гаваны стал Джордж Кеппель, а в январе 1763 года его сменил его младший брат Уильям Кеппель.

Потеря Гаваны и всей западной части Кубы стала серьезным ударом для Испании. Помимо финансовых потерь, испанцы значительно потеряли в престиже. Это поражение, вместе с завоеванием британцами Манилы полтора месяца спустя, означало потерю обеих столиц (испанской Вест-Индии и испанской Ост-Индии), что подтвердило британское морское превосходство и показало непрочность Испанской империи.

Позднее Гавана и Манила были возвращены Испании по условиям Парижского договора 1793 года, но Испания была обязана уступить британцам Флориду и Менорку, а также выплатить выкуп за Манилу. Испания получила французскую Луизиану в качестве платы за вмешательство в войну на стороне французов и в качестве компенсации за потерю Флориды.

После возврата Гаваны ее испанским губернатором и генерал-капитаном Кубы был назначен Амбросио де Фунес Вильялпандо.

Во время своего непродолжительного правления он усовершенствовал оборону: отремонтировал укрепления Гаваны и начал строительство крепости, известной как Ла-Кабанья. Кроме того, он улучшил государственную систему, организовав управление финансами, полицией и больницами. В 1764 году он основал газету La Gaceta de la Havana («Гаванский вестник»). После своего возвращения в Испанию Вильялпандо был назначен вице-королем Наварры и генерал-капитаном Каталонии.

Его в 1765 году сменил Диего Манрике, а того в 1766 году – Антонио Мария де Букарели-и-Урсуа. Потом генерал-капитанами Кубы были Фелипе де Фондесвьела-и-Ондеано (1771–1777), Диего Хосе Наварро Гарсия де Вальядарес (1777–1780), Хуан Мануэль де Кахигаль-и-Монсеррат (1781–1782), Луис де Унсага-и-Амесага (1782–1785). Дольше всех (тринадцать лет – с 1799 по 1812 год) этот пост занимал Сальвадор Хосе де Муро, маркиз де Сомеруэлос.

Этот человек по пути на Кубу был атакован корсарами. Ему пришлось высадиться на Тринидаде, чтобы спастись и оттуда продолжить путь на Кубу. Он прибыл в Гавану лишь 1 мая 1799 года, и его правление в результате стало самым долгим генерал-капитанством в колониальной истории Кубы.

Проекты проектами, а в 1809–1810 годах на Кубе был организован заговор, ставивший своей целью получение островом независимости. В 1812 году руководители заговора были арестованы и депортированы в Испанию.

И практически тут же был раскрыт заговор, подготовленный под руководством свободного черного плотника Хосе Антонио Апонте, родившегося, предположительно, в 1760 году в Гаване.

О его происхождении и жизни известно очень мало. Предполагается, что его отец и дед были военными, но сведений о матери и ранних годах будущего лидера восстания не сохранилось.

Апонте состоял в звании первого капрала (cabo primero) чернокожего ополчения Гаваны. Некоторые историки считают, что он также был жрецом божества Чанго, почитаемого среди йоруба[6], и использовал африканские верования для распространения идей своего движения. Есть свидетельства, что Апонте самостоятельно изучал политику, историю и мировую культуру, знал несколько африканских и креольских языков. Он даже собрал небольшую библиотеку, среди книг которой были басни Эзопа и история Эфиопии.

Под руководством Апонте началось настоящее восстание темнокожих рабов, добивавшихся свободы. Целью восстания было освобождение рабов, возвышение свободных цветных людей и свержение рабства на Кубе.

Ремесленники и представители интеллигенции создавали тайные общества, которые выступали за независимость по образцу других американских колоний Испании. Это движение пользовалось поддержкой Мексики и Колумбии. Недовольство всевластием испанской короны и уроженцев метрополии стали испытывать и кубинские креолы, среди которых было немало богатых скотоводов.

Хосе Антонио Апонте

Хосе Антонио Апонте создал книгу рисунков, которая, как утверждается, была планом восстания 1812 года.

Когда власти обыскали место жительства Апонте, они обнаружили эту книгу. По мнению испанских официальных лиц, книга рисунков содержала карты улиц и военных гарнизонов на Кубе, изображения черных солдат, избивающих белых, портреты черных правителей и эпизоды из собственной жизни Апонте. После допроса Хосе Антонио Апонте колониальные власти заявили, что он хотел использовать книгу в качестве плана революции, иллюстрируя свои намерения, и что он якобы показывал эту книгу членам черной милиции и многим другим во время встреч в своем доме. Предполагается, что он использовал изображения черных революционеров (таких, как, например, Франсуа-Доминик Туссен-Лувертюр) и черпал вдохновение в Гаитянской революции, в результате которой Гаити стало первым независимым государством Латинской Америки. Этим он вдохновлял своих последователей. Из-за этой книги рисунков официальные лица объявили Хосе Антонио Апонте лидером восстания на острове.

К сожалению, книга рисунков Апонте была утеряна, и единственное, что мы знаем о ней, – это описание, которое сам Апонте дал властям во время допроса.

Считается, что Хосе Антонио Апонте собрал группу цветных, чтобы сжечь сахарные заводы, атаковать оружейные склады в Гаване и вооружить 400 человек, которые у него были, чтобы поднять восстание и свергнуть рабство. Однако правительство жестоко подавило восстание в самом его зачатке. Апонте был осужден вместе с восемью его соратниками. В конце концов он был повешен 9 апреля 1812 года, а потом обезглавлен. Его голову поместили в железную клетку и выставили перед домом, где он жил, а его рука была выставлена на другой улице.

Кубинское правительство было уверено, что легального статуса свободных цветных людей, которые резко отличаются от рабов, будет достаточно, и оно было шокировано, когда свободные цветные люди стали участвовать в восстании, потому что думало, что они будут верны правительству.

Восстание Хосе Антонио Апонте считалось важным событием в истории Кубы, но в XIX веке кубинское правительство пыталось выставить его лидера злобным исчадием ада, несущим беспорядки и разрушение. И, кстати, поэтому его имя стало ассоциироваться с популярной кубинской фразой Más malo que Aponte («Хуже, чем Апонте»). Эта фраза стала крылатой в Гаване и означала «сделать что-то очень плохое».

Историк конца XIX века Франсиско Кальканьо изобразил Апонте чудовищем, желающим разрушения цивилизации белых. Однако Фернандо Ортис Фернандес, известный кубинский ученый, которого называют третьим, после Колумба и Гумбольдта, человеком, открывшим Кубу, считал восстание Хосе Антонио Апонте попыткой рабов обрести свободу. Он очень много сделал для того, чтобы изменить мнение об Апонте.

На Кубе произошло еще несколько восстаний и заговоров, но главной причиной их провалов было отсутствие поддержки большинства креолов (людей этнически смешанного происхождения), в особенности владельцев плантаций, которые продолжали рассматривать Испанию в качестве силы, способной поддерживать рабство и подавлять выступления рабов.

После 1812 года, вдохновленные успехом Симона Боливара (полное имя этого человека – Симон Хосе Антонио де ла Сантисима Тринидад Боливар де ла Консепсьон-и-Понте Паласиос-и-Бланко) и принятием конституции в Испании, начали возникать различные тайные общества, самым значительным из которых стало «Солнце и лучи Боливара» (Soles y Rayos Bolívar), основанное в 1821 году под руководством Хосе Франсиско Лемуса. В 1823 году общество было раскрыто, и его руководителей отправили в ссылку. Испанская конституция была отменена, в результате чего на Кубе кардинально усилилась власть губернатора.

С 1810‑х годов на Испанию оказывалось постоянное давление с целью заставить ее отменить работорговлю. В 1817 году она даже подписала соответствующий международный договор, но не стала его соблюдать. Давление усилилось после того, как 1 августа 1838 года рабство в своих колониях официально отменила Великобритания. Это событие привело к увеличению интенсивности восстаний рабов на Кубе.

Незадолго до этого прогрессивная часть землевладельцев Кубы во главе с Франсиско де Аранго-и-Парреньо выступила за экономические и политические преобразования, и Испания была вынуждена пойти на некоторые уступки. В частности, в 1817 году была отменена табачная монополия, а в 1818 году разрешена свободная торговля. Это способствовало экономическому подъему, расцвету плантационного хозяйства и значительно усилило позиции сторонников сохранения испанского господства на Кубе.

Тем не менее в 1820‑е и 1830‑е годы было предпринято еще несколько попыток организации заговора с целью получения независимости Кубы, но все они провалились.

К 1825 году все испанские колонии в Америке, за исключением Кубы и Пуэрто-Рико, стали независимыми.

К тому времени маркиза де Сомеруэлоса на посту генерал-капитана Кубы уже давно сменил Хуан Руис де Аподака, а того – Хосе Мария Сьенфуэгос Ховельянос. Кстати, это именно в честь него был назван кубинский город, а вовсе не в честь революционера Камило Сьенфуэгоса, о котором будет рассказано ниже.

Потом генерал-капитанами были Хуан Мария Эчеверри (1819), Хуан Мануэль де Кахигаль-и-Мартинес (1819–1921), Николас де Маи-и-Ромо (1821–1822), Себастьян Кинделан-и-Орегон (1822–1823) и Франсиско Дионисио Вивес (1823–1832).

Страх перед происходившими на Кубе восстаниями чернокожих рабов толкал кубинских рабовладельцев на сговор с испанскими властями. Остров был превращен в военно-морской оплот Испании.

С 1823 года на Кубе вновь утвердилась ничем не ограниченная колониальная власть. Тем не менее с начала 1820‑х годов на Кубе начали издаваться газеты, призывавшие к борьбе за свободу, появились тайные общества, ставившие своей задачей борьбу за независимость.

17 мая 1824 года Мадрид даже даровал Кубе почетный титул «Всегда верный остров» (Siempre fiel isla).

В 1826 году на Панамском конгрессе США выступили против независимости Кубы, угрожая, что США «не останутся безразличными». Правительство США, где рабство в этот момент еще не было отменено, опасалось восстания рабов после известия об освобождении Кубы и Пуэрто-Рико. Инициатива Симона Боливара, поддержанная Мексикой и Колумбией, по интервенции на эти острова не получила развития. США также выступили против соглашений между Испанией и Великобританией, которые могли бы касаться Кубы. Однако «верность» Кубы испанской короне оказалась весьма зыбкой – борьба за независимость острова продолжалась.

Уже в 1826 году в Пуэрто-Принсипе (провинция Камагуэй) произошло первое вооруженное восстание с целью получения независимости Кубы. Его предводители, креол Франсиско де Агуэро и мулат Андрес Мануэль Санчес, после поражения восстания были казнены. За этим последовали другие восстания.

Хосе Мария Эредиа

Ведущими национальными фигурами на Кубе в 1830‑е годы были Феликс Варела и поэт Хосе Мария Эредиа-и-Эредиа. В это же время возникло реформистское движение, критиковавшее Испанию за коррупцию и работорговлю. Лидером его был Хосе Антонио Сако. Движение не принесло результатов, более того, Куба в это время лишилась права посылать представителей в испанский парламент.

В 1823 году Хосе Мария Эредиа принял участие в заговоре общества «Солнце и лучи Боливара», ставившего целью создание независимого кубинского государства, но его вынудили покинуть родину и перебраться в США. В 1825 году он оказался в Мексике, ставшей его второй родиной. Там он занимал разнообразные судебные и административные должности, преподавал в университете, издавал журналы. Лишь после 11‑летнего изгнания, в 1836 году, Эредиа публично отрекся от борьбы за независимость Кубы и получил разрешение вернуться на остров, но провел на родине всего четыре месяца. Тяжело разочарованный в прежних идеалах и страдающий от туберкулеза, которым он заболел в Америке, поэт снова отправился в Мексику, где умер 7 мая 1839 года.

В 1830‑е годы на Кубе появились первые табачные и сигарные фабрики, эксплуатировавшие преимущественно чернокожих, мулатов и беднейшее белое население. Развивались сахарное производство, горнодобывающая промышленность, велось строительство железных дорог, возникли литейные мастерские.

Иллюстрация из журнала Harper’s Weekly.

Лестничная пытка. 1868

В 1830–1850 годах развернулось реформистское движение, которое добивалось либерализации режима и конституции. Продолжались восстания рабов, которые подавлялись с исключительной жестокостью. В частности, в 1844 году испанские власти жестоко расправились с участниками так называемого «Лестничного заговора» (Conspiración de La Escalera). Этот заговор, начавшийся в марте 1843 года, получил такое название от пытки, при которой черного раба привязывали к лестнице и били до тех пор, пока он не признавался или не умирал. По оценкам, после подавления восстания около 300 чернокожих и мулатов умерли от пыток. 78 человек были казнены (среди них – один из крупнейших кубинских поэтов Габриэль де ла Консепсьон Вальдес), около 600 человек были приговорены к различным срокам тюремного заключения, около 400 человек были высланы с острова, среди них Хосе Антонио Сако.

Хосе Антонио Сако

Он родился в 1797 году в Баямо в семье адвоката. Получив степень бакалавра гражданского права, он преподавал философию в семинарии Сан-Карлос в Гаване. В 1824 году он уехал в Нью-Йорк, где занялся изучением политики. В США Хосе Антонио Сако в 1828–1831 годах издавал журнал «Еженедельный курьер» (Mensajero semanal), в котором публиковал статьи на политические и экономические темы. Вернувшись на родину, Хосе Антонио Сако стал редактором журнала, в котором высказывался против работорговли. В 1834 году его выслали из страны. Он жил в Париже и Мадриде, выступал против присоединения Кубы к США. А умер Хосе Антонио Сако в Барселоне 26 сентября 1879 года.

Часть недовольной креольской верхушки очень надеялась на помощь США. Установив связи с рабовладельческими южными штатами, сторонники аннексии выступили за присоединение Кубы к Соединенным Штатам. Они готовили антииспанское восстание и вооруженное нападение на остров в 1850 году, но потерпели неудачу. Восстание сторонников присоединения к США в 1851 году было подавлено, а его лидер, венесуэльский авантюрист и генерал испанской армии Нарсисо Лопес, был казнен в Гаване 1 сентября 1851 года.

После окончания Мексиканской войны 1846–1848 годов в состав США были включены огромные территории: Техас, Новая Мексика, Верхняя Калифорния. В стране усилились экспансионистские устремления и начался подъем движения в пользу присоединения к Соединенным Штатам еще и Кубы.

В июле 1848 года после неудачной попытки антииспанского заговора под названием «Кубинская роза» венесуэлец Нарсисо Лопес эмигрировал в Соединенные Штаты.

Он родился в 1797 году в Каракасе, в богатой купеческой семье баскского происхождения. Еще совсем молодым он был насильно завербован испанским генералом Хосе Томасом Бовесом и сражался на стороне испанцев в битвах при Кесерас-дель-Медио (1819) и Карабобо (1821) против бойцов за независимость во главе с Симоном Боливаром, Хосе Антонио Паэсом и другими.

Нарсисо Лопес

Когда испанская армия проиграла битву у озера Маракайбо в 1823 году, Нарсисо Лопес, участвовавший в этой битве, ушел с ней, как и многие другие, сумевшие выжить. А в 31 год он уже был полковником испанской армии в Венесуэле и участвовал в первой Карлистской войне. После войны Нарсисо Лопес продолжил служить испанскому правительству на различных административных должностях. Потом он переехал на Кубу в качестве помощника нового генерал-капитана Херонимо Вальдеса, но потерял свой пост в 1843 году. После ряда неудач в деловых предприятиях он стал сторонником антииспанской партии на Кубе. А в 1848 году, как уже говорилось, Нарсисо Лопес бежал в Соединенные Штаты.

Нарсисо Лопес был в опале, к непомерному тщеславию у него прибавилась жажда мести, и он окончательно решил, что «сценой», где он еще сыграет свою «главную роль», будет Куба. В результате в конце лета 1849 года он организовал первую экспедицию на Кубу, но она не состоялась, так как на острове Раунд федеральными властями было конфисковано все его имущество. Подготовка экспедиции в значительной мере осуществлялась при финансовой поддержке «Гаванского клуба», основанного в 1847 году в Гаване сторонниками аннексии, а также представителей кубинской эмиграции в США.

Тогдашний генерал-капитан Кубы Федерико Ронкали прислал Лопесу письмо, в котором сообщал, что находится перед дилеммой: остаться верным правительству или другу, и он выбрал второе, а посему советует Лопесу не появляться на Кубе. Однако Ронкали вовсе не пришлось выбирать между верностью знамени и преданностью старой дружбе. Его поступок имел более прозаическую подоплеку. Влиятельный кубинский деятель, сторонник аннексии Доминго дель Монте считал, что генерал-капитан проявил тогда политическую прозорливость. «Посоветуйте правительству, – писал Доминго дель Монте одному из приближенных испанского двора, – чтобы оно продолжало действовать в том же духе, что и Ронкали. Пусть оно не слишком усердствует в размешивании “бульона” аннексионизма, так как, возможно, к нему окажутся причастными многие богатые испанцы метрополии, стремящиеся спасти своих рабов от внезапного декрета об упразднении рабства» [81, с. 470].

По сути, то, что планировал Нарсисо Лопес, – это была флибустьерская экспедиция, а термин «флибустьер» происходит от староголландского слова vrijbuiter (freebooter), которое на французском языке звучало как flibustier. С XVII века так обозначали солдат удачи и пиратов, совершавших набеги на Испанскую Вест-Индию. В этом же значении слово стало использоваться в США в XIX веке. В частности, Роберт Мэй в своей книге называет флибустьерами американских авантюристов, которые принимали участие в военных экспедициях в иностранные государства, находившиеся в мире с Соединенными Штатами.

Нарсисо Лопес планировал флибустьерскую экспедицию из Соединенных Штатов для освобождения Кубы. Он вступил в контакт с влиятельными американцами, в том числе с Джоном Луисом О’Салливаном, влиятельным политическим писателем и экспансионистом.

Лопес навербовал себе кубинских изгнанников в Нью-Йорке и иных авантюристов, и в 1849 году его экспедиция была готова отправиться в путь. Его отряд состоял из 600 добровольцев, и они должны были на трех зафрахтованных кораблях отправиться на Кубу. Однако президент США Закари Тейлор, отказавшийся от флибустьерства как действенного средства экспансии США, предпринял шаги против Лопеса и приказал захватить его корабли.

В июле 1849 года полковник Уайт приступил к обучению 800 наемников на острове Раунд, близ Нового Орлеана. В основном это были американцы, а также эмигранты из европейских стран. Всем им было положено денежное содержание солдата регулярной армии США, вручены боны на сумму 1000 долларов с гарантией выплаты после победы и обещаны земельные наделы на Кубе. Нарсисо Лопесу удалось купить судно и зафрахтовать еще два. Казалось, ничто не могло предотвратить намеченную на август 1849 года высадку на Кубе. Но «освободителя» Кубы ожидало разочарование: президент США Закари Тейлор не допустил отплытия экспедиции.

Однако Лопеса не испугала эта неудача, и во время второй флибустьерской экспедиции ему и его приверженцам все же удалось достичь Кубы.

В этот раз он сосредоточил свои усилия по вербовке на юге Соединенных Штатов. Сам Лопес был сторонником рабства, и он надеялся, что Куба станет партнером в работорговле и, возможно, присоединится к США в качестве рабовладельческого штата, как Техас. Он переместил свою штаб-квартиру в Новый Орлеан и попытался заручиться поддержкой местного населения, взяв некоторых влиятельных людей Юга в свою экспедицию. Он обратился за военной помощью к сенатору Джефферсону Дэвису, предложив ему 100 тысяч долларов и «прекрасную кофейную плантацию». Дэвис отказал ему, но порекомендовал одного из своих друзей по мексикано-американской войне – майора Роберта Ли. Тот серьезно подумал над предложением Нарсисо Лопеса, но в конце концов тоже решил ни во что не вмешиваться.

Зато Лопесу удалось получить финансовую и политическую поддержку многих влиятельных южан, включая губернатора Джона Куитмана из Миссисипи и бывшего сенатора Джона Хендерсона. В результате Лопес набрал 600 человек и успешно достиг Кубы в мае 1850 года.

На самом деле Лопесу советовали начинать высадку, имея в своем распоряжении не менее 2 тысяч человек, но завербовать удалось в три раза меньше. Почти все завербованные были подданными США, и среди них – Джон Хендерсон, пожертвовавший на организацию экспедиции 40 тысяч долларов. Интересно отметить, что «освобождать» Кубу вместе с Лопесом отправились лишь пять кубинцев.

7 мая 1850 года судно «Креол» с экспедицией на борту вышло из Нового Орлеана. В тот же день испанский консул в Новом Орлеане послал в Гавану шхуну с донесением об этом. «Креол» не сразу взял курс на Кубу. Покинув территориальные воды США, Нарсисо Лопес дал приказ высадиться на необитаемом мексиканском островке Контой, где его ожидала еще одна часть участников экспедиции. Лопес, видимо, лишенный полной уверенности в наемниках, обратился к ним с речью, предложив всем колеблющимся остаться. Таких оказалось примерно 25 человек. Остальным Лопес пообещал, что их высадка будет активно поддержана кубинцами.

Проведя на Контойе нечто вроде непродолжительных военных учений, Лопес отдал приказ выдвигаться, и на рассвете 19 мая «Креол» бросил якорь недалеко от бухты города Карденаса. В красных блузах с белой звездой на груди первыми на кубинскую землю ступили Амбросио Хосе Гонсалес, назначенный начальником штаба, и сам Нарсисо Лопес. Их одеяние отражало отдельные элементы флага, привезенного с собой экспедицией. Кстати, этот флаг, разработанный Лопесом, позже стал национальным флагом Кубы.

Губернатор Карденаса Флоренсио Серрути, имея под своим началом всего 17 солдат испанской гвардии, попытался было оказать сопротивление, но вскоре, убедившись в его бессмысленности, сдался в плен. Нарсисо Лопес легко овладел Карденасом. Но переход города в его руки не принес ожидаемого эффекта. Население Карденаса не поддержало Лопеса.

Данные, приводимые историками, о количестве жителей, перешедших на его сторону, противоречивы (от 1 до 34), но в любом случае цифры эти просто смехотворны. Причины пассивности кубинцев крылись в самом характере экспедиции Лопеса, цели которой (включение острова в состав США и сохранение рабства) не разделялись большей частью кубинского населения.

Тем не менее испанские власти на Кубе опасались, что высадка Лопеса приведет к массовому выступлению кубинцев. Генерал-капитан Кубы Федерико Ронкали, получив сообщение о прибытии «Креола», сразу же обратился в Мадрид с просьбой разрешить ему вооружить 30 тысяч испанцев. «Только испанцев, – подчеркивал он, – так как у меня нет веры в островитян и я не решаюсь вручить им оружие» [80, с. 48].

На разгром экспедиции были брошены крупные отряды испанских войск. Узнав об их приближении, Нарсисо Лопес хотел было морем добраться до Матансаса и попытаться захватить город, но «военный совет» экспедиции не поддержал этот план. Тогда Лопес, раздосадованный очередной неудачей, сложил с себя командование, а «Креол» в спешном порядке направился к берегам США. Вскоре «освободители» Кубы увидели на горизонте преследовавший их испанский корвет «Писарро», капитану которого было обещано 50 тысяч долларов за поимку Лопеса.

Погоня не увенчалась успехом. Более легкий и маневренный «Креол» заманил преследователя на мелководье, а сам благополучно возвратился в США, где наемники разъехались по домам. Но цепочка событий, связанных с экспедицией, на этом не оборвалась.

Да, местная поддержка, на которую надеялся Лопес, не сложилась, и большая часть населения присоединилась к испанцам, зато теперь имя Лопеса приобрело еще большую известность. Плантаторская аристократия южных штатов, охваченная «кубинской лихорадкой», открыто благоволила к нему. Американская пресса день ото дня создавала вокруг Лопеса ореол «освободителя» Кубы. И это позволило упрямому авантюристу приступить к подготовке нового морского вторжения на остров.

В начале 1851 года Санчес Иснага, пытаясь увлечь Хосе Антонио Сако на стезю аннексионизма, писал ему:

«Провозгласив лозунг борьбы за независимость Кубы, мы добьемся того, что люди, оружие и капиталы Юга – все будет брошено нам на помощь, и не то что виги, сам дьявол не сможет помешать этому. Здесь открыто говорят об аннексии Кубы, невзирая на федеральное правительство и вопреки позиции всей Европы. Нет ни одного человека, который не хотел бы отправиться на Кубу и помогать восставшим. Это явление приобрело массовый характер, а представители властей самого высокого ранга даже не пытаются скрывать свое благосклонное отношение к нему. Как и для экспедиции Карденаса [экспедиции Лопеса на «Креоле». – Авт.], оружие предлагается непосредственно из арсеналов» [71, с. 90–91].

В такой обстановке Нарсисо Лопес начал готовить третью экспедицию, но в апреле 1851 года на готовившееся к отплытию судно «Клеопатра» был наложен арест.

А вот четвертая экспедиция обернулась полной катастрофой.

В августе 1851 года Нарсисо Лопес снова отправился на Кубу с отрядом из 500 человек (в основном американцами, венграми, немцами и 49 кубинцами). Прибыв на место, он пустил половину своих людей в марш вглубь суши, а другая половина, которой командовал полковник Уильям Логан Криттенден (бывший лейтенант армии США), осталась на северном побережье, чтобы охранять коммуникации. Лопес хотел сформировать повстанческую армию из числа местного населения. Он ожидал мощного притока кубинцев под свои знамена. Но, как и во время предыдущей попытки, местные жители не ответили на его призывы. Будучи окруженным испанскими войсками, Лопес и многие его люди были взяты в плен. Войска Криттендена постигла та же участь.

Хосе Гутьеррес де ла Конча

Интересно заметить, что в ноябре 1850 года генерал-капитаном Кубы был назначен Хосе Гутьеррес де ла Конча, который в свое время был подчиненным Лопеса. Зная характер Лопеса, тот приказал усилить за ним слежку в США и за его сторонниками на Кубе. В результате многие детали, касавшиеся подготовки очередного вторжения на остров, оказались достоянием испанской агентуры, а главное – в руки генерал-капитана попало письмо Лопеса, в котором он сообщал одному из своих доверенных лиц о дате отплытия и примерном месте высадки экспедиции.

12 августа 1851 года корабль «Памперо» пристал к кубинским берегам в 50 милях от Гаваны, недалеко от местечка Плайитас. Нарсисо Лопес рассчитывал, что первое сражение с испанцами состоится через два-три дня после высадки. Исходя из этого, он часть своих сил (140 человек) под командованием полковника Криттендена оставил в Плайитасе, а сам во главе остальных направился к селению Лас-Посас. Но стратегия Лопеса оказалась ошибочной, и ожидавшейся передышки не получилось. Группа Криттендена в первый же день была атакована, и весь обоз экспедиции попал в руки испанцев.

Полковник Криттенден и полсотни его людей были доставлены в Гавану, и 16 августа их публично расстреляли.

В это время группа Лопеса направилась на принадлежавшую ему виллу недалеко от Плайитаса. 17 августа, в полдень, когда наемники вступили на плантацию, послышались выстрелы. На вилле их ожидала засада. Остатки отряда Лопеса двинулись в горы.

Впавший в отчаяние «освободитель» Кубы предложил наемникам оставить его. Они заколебались, и тогда он сам покинул их, уйдя куда глаза глядят в сопровождении адъютанта Хосе Антонио Кастаньеды. А потом адъютант выдал Лопеса испанцам, и 1 сентября 1851 года он был гильотинирован в Гаване в присутствии более чем 20 тысяч кубинских гражданских лиц и солдат. Его последними словами стали: «Я умираю за мою любимую Кубу» [17].

* * *

Реакция южан была предсказуема. По Новому Орлеану и другим крупным городам Юга прокатилась волна погромов, в ходе которых сжигались и грабились испанские лавки и магазины. В Новом Орлеане сильно пострадало испанское консульство, а сам консул поспешно сбежал на Кубу. Плюс провал экспедиции привел к новому обострению отношений между Англией и Францией, с одной стороны, и Соединенными Штатами – с другой. Английская и французская эскадры в спешном порядке были направлены к берегам Кубы. То же самое сделали США. До военного конфликта дело не дошло, и основные сражения разыгрались на дипломатической ниве. Королева Виктория предложила императору Наполеону III и президенту США Милларду Филлмору заключить тройственное соглашение, на основании которого эти великие державы не пытались бы в будущем овладеть Кубой и гарантировали бы Испании власть над островом. США не только ответили отказом, но сочли даже постановку такого вопроса оскорбительной для себя. Как заявил государственный секретарь Эдвард Эверетт, Соединенные Штаты не могут допустить, чтобы вели «разговор о тройственном соглашении относительно острова, расположенного в нескольких милях от американского берега и господствующего над выходом в море, на которое выходят берега пяти союзных штатов» [3, с. 70].

С другой стороны, крайне неодобрительно отозвался о попытке аннексии Кубы российский посланник в Вашингтоне А. А. Бодиско. Имеются и свидетельства того, что сам российский император Николай I проявил интерес к экспедиции Нарсисо Лопеса, будучи ею крайне возмущен.

Историки до сих пор спорят по поводу того, какие цели преследовал Лопес. Некоторые склонны идеализировать личность Нарсисо Лопеса, называя его одиноким борцом, одержимым идеей освобождения Кубы, но есть и другие мнения. Например, в «Очерках истории Кубы» о нем говорится так:

«Вся деятельность Лопеса и его покровителей не оставляет сомнения в том, что он преследовал отнюдь не освободительные цели и добивался не подлинной независимости Кубы, а ее присоединения к США и сохранения рабства» [42, с. 74].

В дореволюционной Кубе Нарсисо Лопес долгие годы почитался чуть ли ни национальным героем. Его белая звезда послужила прообразом национального флага Кубы. Однако на самом деле Лопес стремился «лишь к тому, чтобы превратить Звезду Кубы в одну из звездочек национального флага США» [51, с. 12].

10 октября 1968 года, в день столетия начала войны кубинского народа за свободу и независимость, Фидель Кастро сказал:

«Когда мы учились в школе, нам представляли Нарсисо Лопеса как патриота, нам представляли Нарсисо Лопеса как освободителя. Сколько событий изображалось тогда в невероятно искаженном виде. В течение всего периода формально провозглашенной Кубинской республики нас заставляли верить в то, что Нарсисо Лопес высаживался освобождать Кубу, в то время как в действительности он, поощряемый рабовладельцами Соединенных Штатов, стремился завоевать для них еще один штат, чтобы укрепить самый бесчеловечный, самый реакционный институт – институт рабства» [30].

Что же касается официального Вашингтона, то он предпринимал попытки убедить Мадрид продать Кубу Соединенным Штатам, но они оказались безуспешными.

На Севере одним из главных помощников Лопеса был упомянутый выше Джон Луис О’Салливан: он купил судно «Клеопатра» и готовил его к рейду. После конфискации «Клеопатры» он был арестован, но отпущен под залог. Вскоре в Новом Орлеане состоялся судебный процесс, на котором обвинения в нарушении закона о нейтралитете были предъявлены самому Нарсисо Лопесу, О’Салливану, губернатору штата Миссисипи Джону Куитману, бывшему сенатору от того же штата Джону Хендерсону и некоторым другим. Но все были оправданы федеральным судом Нью-Йорка. Например, в отношении О’Салливана присяжные совещались в течение девяти часов и не смогли прийти к единому мнению, и обвиняемый был не только оправдан, но и назначен послом в Португалию, где он потом работал с 1854 по 1858 год.

Российский посол А. А. Бодиско внимательно следил за судебным процессом и был возмущен его ходом и результатами, предвзятостью многих присяжных, которые, по его словам, «не могли распознать неоспоримые свидетельства вины» [51, с. 12].

Соединенные Штаты рассматривались как конфедерация, как «созвездие» суверенных государств, обладавших достаточной степенью автономии. Кубинский писатель-аннексионист Гаспар Бетанкур Сиснерос (он публиковался в газете La Verdad, выходившей в Нью-Йорке и нелегально распространявшейся на Кубе) говорил, что Куба обязательно войдет в состав Соединенных Штатов как суверенное государство, обладающее таким же суверенитетом, как любой другой из 30 штатов. Но Куба должна была войти в состав США как рабовладельческий штат. В результате присоединения острова укрепилось бы могущество и единство союза, его политическое влияние. Соединенные Штаты смогли бы также извлечь торговые и морские преимущества, а Великобритания в итоге вынуждена была бы уйти из Западного полушария. Как писал Гаспар Бетанкур Сиснерос, конфедерация «поглотит Британскую Америку и сделает океан своей границей» [51, с. 14].

А журналистка Джейн Казно утверждала, что присоединение Кубы неотвратимо и предопределено Провидением.

Все это подводит к основной мысли: оказание «помощи» народу Кубы в завоевании национальной независимости, вмешательство в ее дела – это трактовалось как долг американцев, так как закон о нейтралитете якобы не распространялся на экспедиции в целях национального освобождения. Куба, утверждала Джейн Казно, «достигла того предела страданий, когда было бы самоубийством и преступлением сохранять бездействие» [51, с. 14].

Джон Луис О’Салливан прямо заявлял: кубинские патриоты, усилия которых направлены на флибустьерские экспедиции на Кубу, вправе рассчитывать на помощь со стороны Соединенных Штатов.

Газета La Verdad и ряд авторов из Democratic Review недвусмысленно говорили о возможности военной интервенции на Кубу. Например, в статье «Дебаты о Кубе» (The Cuban Debate) шла речь о том, что граждане США должны «помочь» кубинскому, а также канадскому народу свергнуть «иго» Испании и Великобритании. Подчеркивалось, что это может произойти и насильственным путем, ибо «мы не должны ждать», пока Куба сама завоюет независимость. А вынужденность «завоевательной войны» оправдывалась ссылками на угрозы со стороны Англии и Франции.

Впрочем, уже к 1860‑м годам система рабовладения вступила в период кризиса. В недрах колониального общества зарождались и развивались капиталистические отношения. На Кубе возникло рабочее движение. Большую роль в его становлении играли переселенцы из Испании.

В 1866 году произошла первая забастовка на табачной фабрике «Карвахаль-и-Кабаньяс» в Гаване. Капиталистические отношения стали складываться и в сельском хозяйстве. Увеличение численности свободного населения и рост производительных сил содействовали процессу формирования кубинской нации, развитию борьбы за независимость.

Непосредственное влияние на освободительную борьбу Кубы оказала Гражданская война в США 1861–1865 годов, в ходе которой там было отменено рабство.

* * *

Русский историк А. Б. Лакиер в своих путевых заметках о Кубе приводит следующий состав населения острова:

«В 1854 году число жителей на острове Куба простиралось до 1 009 060; из них меньшая половина, 501 988, – белых, большая половина – цветных, то есть негров и мулатов, вольных – 176 647, рабов – 330 425; всего же пространства остров Куба имеет 23 145 кв. миль. Гавана в том же году имела население в 147 360 человек; из них белых – 87 916, цветных свободных – 32 594 и рабов – 26 850. Перевес белых и вообще свободного населения чувствителен в Гаване, в богатстве, зажиточности и вообще благообразии ее жителей, а объясняется он тем, что близко к Гаване нет больших плантаций, работающих неграми, тогда как в Матансасе и его округе на 81 397 жителей белых всего 37 721, цветных свободных – 5948 и рабов – 40 728; в Карденасе на 86 361 человек белых – 27 521, цветных свободных – 3824 и рабов – 55 016, или в Сантьяго-де-Куба, на юго-восточном берегу острова, из 85 242 человек всего населения 21 524 белых, 29 718 – свободных цветных и 34 000 негров‑рабов» [29, с. 506–507].

А вот профессор О. С. Терновой в своей книге о Хосе Марти приводит следующие цифры:

«По сравнению с 1774 годом население Кубы к 1861 году выросло в 8 раз и составило около 1,4 млн человек. Рост населения происходил в основном за счет ввоза рабов африканского происхождения. Если с 1512 по 1790 год на Кубу было ввезено 90 тысяч рабов, то за период с 1790 по 1880 год – 900 тысяч. Рост населения сопровождался уменьшением удельного веса прослойки испанцев – уроженцев метрополии и увеличением новой группы населения – креолов, то есть родившихся на острове потомков главным образом тех испанцев, которые уже считали Кубу своей родиной. В 1861 году 46 % населения Кубы составляли креолы, 28 % – негры-рабы, 16 % – свободные цветные, 8 % – испанцы, 2 % – китайцы» [59, с. 13–14].

Совершенно очевидно, что к середине XIX века испанский колониальный режим на Кубе поддерживал систему беспощадной эксплуатации местного населения, препятствовал развитию производства и обмена с другими странами. Это серьезно задевало интересы местных собственников‑креолов. Вся законодательная, исполнительная и судебная власть на острове осуществлялась представителем Испании – капитан-генералом (губернатором). Последний фактически пользовался неограниченной властью и управлял, совершенно не считаясь с интересами и мнением местных жителей. «Население острова было бесправным. В конце колониального периода только 3 % всего населения Кубы пользовалось избирательным правом, причем в испанские кортесы от 14 тысяч испанцев, проживавших на Кубе, посылалось 16 депутатов, а от 1 миллиона уроженцев острова – всего 8» [59, с. 11].

Образование Республики Куба означало окончание американской оккупации.

Поднятие флага Кубы над дворцом генерал-губернатора в Гаване произошло 20 мая 1902 года, и именно эта дата считается датой образования республики.

Целью первого правительства Томаса Эстрады Пальмы стало укрепление связей с США.

Этот человек учился на юридическом факультете Севильского университета. Он принимал активное участие в борьбе за независимость острова от Испании и в чине генерала командовал войсками в период Десятилетней войны 1868–1878 годов. После победы Испании он эмигрировал в Нью-Йорк, где сотрудничал с Хосе Марти. После гибели последнего Томас Эстрада Пальма был избран лидером Кубинской революционной партии.

Поднятие кубинского флага 20 мая 1902 года

В 1895 году провозглашенное революционное правительство направило его своим представителем в Вашингтон, и там он с помощью американских финансистов разработал план выкупа острова у Испании за 150 миллионов долларов. Но план этот не был осуществлен.

Томас Эстрада Пальма способствовал началу Испано-американской войны.

В 1901 году генерал Леонард Вуд, управлявший Кубой после ее захвата США, объявил о проведении президентских выборов. Республиканская либеральная партия под руководством Хосе Мигеля Гомеса и Национально-либеральная партия Альфредо Сайяса объявили о поддержке Эстрады, кандидата Умеренной партии, который не вел предвыборной кампании, проживая в США и являясь американским гражданином.

В декабре 1901 года на Кубе состоялись первые президентские выборы, в результате которых президентом стал связанный с правящими кругами США Томас Эстрада Пальма. Его единственный соперник генерал Бартоломе Масо снял свою кандидатуру в знак протеста против откровенной поддержки конкурента оккупационными властями. В результате 31 декабря 1901 года Томас Эстрада Пальма стал первым президентом Кубы.

20 мая 1902 года Куба объявила независимость, а уже 26 мая того же года ее первый президент направил российскому императору Николаю II просьбу об установлении дипломатических отношений. 6 июля российский император ответил согласием. Первым консулом Российской империи в Гаване был назначен француз Франсуа-Режи де Ля Валад дю Репер де Трюффен, получивший экзекватуру[9] со всеми полномочиями для исполнения консульских функций на Кубе. С учетом того, что Куба назначила Паскуаля Гойкочеа-и‑Диаса своим консулом в Санкт-Петербурге лишь в 1913 году, то до 27 августа 1913 года интересы Кубы и ее граждан в Российской империи представляло консульское учреждение США в России.

Томас Эстрада Пальма

Политика Томаса Эстрады Пальмы, естественно, была проамериканской. С его подачи Куба приняла законы о снижении таможенных тарифов на американскую продукцию и внесла в свою конституцию поправку, позволявшую США держать военные базы на острове. Плюс его правительство покровительствовало деятельности американских компаний на Кубе и подписало 16 февраля 1903 года договор, передававший США в аренду под военную базу бухту Гуантанамо.

Несмотря на то что проамериканская политика Пальмы критиковалась в стране, он добился переизбрания на второй срок в 1906 году. Это спровоцировало мятеж оппозиционной Либеральной партии, что привело к очередному введению американских войск на остров. А Томас Эстрада Пальма, которому к тому времени был уже 71 год, 28 сентября ушел в отставку, оставив страну без преемника.

Новые выборы в 1908 году принесли победу Либеральной партии, которая находилась у власти с 1909 по 1913 год.

Правление президента Хосе Мигеля Гомеса сопровождалось ростом коррупции и финансовыми скандалами. Впрочем, в народе его очень любили и считали добрым президентом.

На выборах в ноябре 1912 года победил кандидат Консервативной партии Аурелио Марио Гарсиа Менокаль, который стал известен своей решительной поддержкой бизнеса и корпораций. Он был переизбран в 1916 году, и в ответ на его переизбрание либералы восстали, однако их выступление было подавлено американской морской пехотой. В этот раз американские войска оставались на острове вплоть до 1922 года.

Аурелио Марио Гарсиа Менокаль

Возможно, самым заметным из действий президента Менокаля стало санкционирование им объявления Кубой войны Германии 7 апреля 1917 года. В это время шла Первая мировая война, и Куба вступила в нее вслед за США, желая заставить Соединенные Штаты оказать больше поддержки кубинскому правительству. В декабре также была объявлена война Австро-Венгрии.

Что же касается России, то после победы Октябрьской революции в ноябре 1917 года Куба разорвала с ней дипломатические отношения и после этого (как и почти все латиноамериканские страны) долгое время не признавала Советскую Россию.

Участие Кубы в Первой мировой войне было чисто символическим, однако после войны экономика Кубы стала расти ускоренными темпами, и все это – благодаря сложившейся благоприятной конъюнктуре на рынке сахара. Экономический бум пришелся как раз на время правления Аурелио Марио Гарсиа Менокаля. Тем не менее этот рост был однобоким, потому что практически все держалось на отношениях с США.

Очевидно, что такое «экономическое благополучие» было чрезвычайно хрупким, что и обнаружилось уже в 1920 году. Резкое падение спекулятивной цены на сахар привело к банковскому краху и обанкротило кубинские финансовые институты.

Ушел со своего поста и Аурелио Марио Гарсиа Менокаль.

В 1921 году президентом был избран юрист и поэт Альфредо де Заяс, бывший прокурор и мэр Гаваны, сенатор и вице-президент Кубы в 1908–1913 годах.

Альфредо де Заяс пробыл президентом только один срок, в течение которого он начал процесс предоставления права голоса кубинским женщинам, провел переговоры о возвращении кубинского суверенитета над островом Пайнс (Исла-де-ла-Хувентуд), который был оккупирован США с 1898 года, и впервые предоставил полную свободу слова и прессы.

А в 1925 году к власти на Кубе пришел Херардо Мачадо-и‑Моралес, генерал Кубинской войны за независимость.

Новый режим в своей экономической программе пытался согласовать интересы различных слоев кубинской буржуазии и американского капитала, предлагая гарантии стабильности среднему классу и новые рабочие места народу. И все это – в сочетании с выборочными, но весьма жесткими репрессиями по отношению к любым оппозиционным движениям.

Правительство пыталось положить конец разногласиям между традиционными партиями, однако впоследствии недовольство только возросло. Добившись начального консенсуса в данном вопросе, Херардо Мачадо-и‑Моралес решил внести изменения в конституцию.

Козимо де ла Торриенте-и‑Пераса, президент Генеральной ассамблеи Лиги Наций в 1923–1924 годах, так говорил о происходившем:

«В 1925 году генерал Мачадо сменил доктора Заяса на посту президента. Несмотря на свое обещание не баллотироваться на переизбрание, Мачадо стремился изменить конституцию 1901 года, чтобы он мог сохранить свою власть. В результате всеобщие беспорядки стали почти постоянными. Именно при таких обстоятельствах Мачадо был переизбран без возражений в 1928 году» [77].

В 1926 году президент Мачадо запретил Коммунистическую партию Кубы, и она ушла в подполье.

Херардо Мачадо-и‑Моралес пережил несколько покушений на свою жизнь. Его политика была репрессивной, что выражалось в заключении под стражу и пытках всех противников режима. Начали происходить убийства, в том числе известных политических лидеров. Национальный союз рабочих Кубы был признан нелегальным, другие революционные движения преследовались.

При нем по стране прокатилась волна насилия.

Вот что писал госсекретарю США 9 января 1933 года американский посол на Кубе Гарри Франк Гуггенхайм:

«Сегодня утром я видел президента Мачадо. Он не пытался снять с себя ответственность за недавние убийства студентов, которые он охарактеризовал как глупую ошибку» [75, с. 28].

Согласно информации, предоставленной посольством США, в Гаване и ее окрестностях было совершено несколько убийств. В частности, тайная полиция арестовала молодого человека по имени Карлос Мануэль Фуэртес, который был членом студенческого управления. Позже его тело было найдено на улице Айестаран.

На фоне этих событий общий кризис в стране углубился, особенно после Великой депрессии 1929–1933 годов, которая значительно ухудшила ситуацию в стране и привела к революционным настроениям. Практически все общественные организации и движения объединились, чтобы противостоять политике диктатора Мачадо.

20 марта 1930 года началась всеобщая забастовка, в которой под лозунгом «Свергнуть Мачадо!» приняли участие 200 тысяч рабочих.

Херардо Мачадо на обложке журнала «Тайм». 1933

Эта забастовка считается началом активного революционного движения против Херардо Мачадо наряду со студенческими погромами в сентябре 1933 года. В результате этих действий 12 августа 1933 года Мачадо вынужден был бежать из страны и до конца своей жизни скрываться в США.

После этого американцы продвинули на пост президента Карлоса Мануэля де Сеспедеса, который находился у власти с 13 августа 1933 года по 4 сентября 1933 года.

Этот человек родился в 1871 году в Нью-Йорке, и вступил он в должность в свой 62‑й день рождения.

Уже к 19 августа 1933 года Бенджамин Самнер Уэллс, главный советник президента США по внешней политике, отметил растущее напряжение, которое осталось в кубинской армии после вступления Сеспедеса на пост президента. Причины напряженности в армии включали в себя то, что ряду должностных лиц администрации президента Мачадо было разрешено покинуть страну, а многие высокопоставленные армейские чиновники, входившие в администрацию Мачадо, по-прежнему занимали свои должности в армии.

24 августа 1933 года Бенджамин Самнер Уэллс заметил, что на поддержку армии Сеспедесу можно не рассчитывать, а общий процесс дезинтеграции продолжается.

Это удивительно, но именно в это время, такое непростое для Кубы, гаванское Общество музыкального искусства (Sociedad Pro-Arte Musicale – SPAM) учредило при принадлежавшем ему театре «Аудиториум», построенном в 1928 году, платные курсы чтения и декламации, игры на гитаре, а также собственную балетную школу. За всю историю Кубы эта школа стала первым учебным заведением, профессионально и целенаправленно занявшимся преподаванием классического танца. Руководить школой пригласили случайно оказавшегося в то время в Гаване русского эмигранта Николая Петровича Яворского.

Яворский родился в Одессе 23 февраля 1891 года. В молодости он брал уроки классического танца у солиста Одесского театра Казимирова. В годы Первой мировой войны Н. П. Яворский был офицером-артиллеристом, затем в Гражданскую сражался против Красной армии в составе Вооруженных Сил Юга России. В 1920 году он эмигрировал в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где стал танцевать на сцене Белградского народного театра. Потом он принимал участие в «Русской частной опере в Париже». И, наконец, в 1931 году он оказался на Кубе, в Гаване.

С первого дня организации балетной школы Н. П. Яворский активно взялся за работу. Первые уроки у известного иностранного преподавателя, выступавшего на самых знаменитых сценах Европы, надолго врезались в память его кубинских учеников. Многие из них стали впоследствии главными фигурами кубинского национального балета, и среди них выделялась выдающаяся кубинская балерина Алисия Эрнестина де ла Каридад дель Кобре Мартинес дель Ойо, родившаяся в декабре 1921 года в Гаване.

В конечном итоге Н. П. Яворский, благодаря присущим бывшему офицеру дисциплине, настойчивости и энтузиазму, стал настоящим подвижником развития балета на Кубе.

Николай Петрович Яворский. 1939

Уже 29 декабря 1931 года в театре «Аудиториум» с большим успехом прошло первое публичное выступление воспитанниц Н. П. Яворского. 9 января 1932 года в том же театре состоялось их повторное выступление с аналогичной программой. Юные кубинские танцовщицы вновь не подвели своего русского учителя и закрепили прошлогодний успех. Первый сезон балетной школы SPAM завершился 1 июня 1932 года, и тогда столичные газеты опубликовали сообщение о наборе на следующий год. Первым же кубинским балеринам теперь нужно было готовиться к новым постановкам и совершенствовать свое мастерство под неустанным руководством любимого преподавателя.

Ключевым спектаклем следующего сезона стала постановка полной версии балета П. И. Чайковского «Спящая красавица». Премьера состоялась 26 октября 1932 года. Н. П. Яворский адаптировал сложную хореографию Мариуса Петипа к весьма скромным пока еще техническим возможностям своих подопечных. Принцессу Аврору танцевала безусловная фаворитка Н. П. Яворского Дельфина Перес Гурри. Алисия Мартинес дель Ойо, которой едва исполнилось одиннадцать лет, выступала в сольной партии Голубой птицы. По воспоминаниям очевидцев, она прекрасно справилась с этой сложной мужской партией. Уже тогда она поняла, что балет – это вся ее жизнь. Костюмы и декорации кубинского художника Рохелио Далмау, с этого дня оформлявшего практически все балетные спектакли SPAM, добавили постановке изящества и очарования. Фоторепортажи о премьере долго не сходили со страниц модных иллюстрированных журналов «Сосьяль» и «Картелес».

Следующие несколько лет деятельности балетной школы SPAM прошли под знаком развития творческого потенциала прежних и новых учеников и учениц. К 5 ноября 1933 года Н. П. Яворский подготовил новую концертную программу, вновь представленную зрителям театра «Аудиториум». Буквально на глазах совершенствовавшая свою танцевальную технику Алисия Мартинес дель Ойо выступала в хореографических этюдах на музыку разных композиторов. В тот вечер отличились и некоторые из учениц Н. П. Яворского последнего набора: сестры Ольга и Элена Томсон, Хосефина де Карденас, Карола Панераи. В следующем году были поставлены «Голубой Дунай», «Полька-кокет», «Половецкие пляски». Эти спектакли стали свидетельством мощного творческого роста целой плеяды молодых кубинских артистов.

Примерно в то же время, пользуясь краткой остановкой в Гаване одного из бывших директоров «Русской частной оперы в Париже» Василия Григорьевича Воскресенского, руководившего в те годы труппой «Русского балета Монте-Карло» (Ballet Russe de Monte Carlo), Н. П. Яворскому удалось договориться о включении наиболее способных своих воспитанниц в состав русской труппы. Там, по его мнению, они смогли бы окончательно занять позиции профессиональных танцовщиц, приобрести большой опыт выступлений за рубежом и серьезно повысить свой технический уровень. Первой в Европу, согласно подписанному в Гаване соглашению, в конце марта 1935 года отправилась Дельфина Перес Гурри. Примерно тогда же Гавану покинула и Марта Эндрюс, которой предстояло выступать в Нью-Йорке в ансамбле великого испанского танцовщика Висенте Эскудеро.

Оценивая работу Н. П. Яворского в балетной школе SPAM, можно сказать, что его педагогическая деятельность достигла кульминации к весне 1937 года. 10 мая его ученики представили на сцене театра «Аудиториум» «Лебединое озеро» П. И. Чайковского. Впервые в своей артистической карьере Алисия Мартинес дель Ойо исполняла партию Одетты – Одиллии.

Последней крупной работой Н. П. Яворского для гаванского Общества музыкального искусства стала постановка балета-юморески «Времена года», созданного на музыку Фрица Крейслера, Лео Делиба, П. И. Чайковского и некоторых других композиторов. Она состоялась в марте 1938 года.

Закончив очередной курс обучения весной 1939 года, Н. П. Яворский навсегда расстался с гаванским Обществом музыкального искусства. Если смотреть в ретроспективе, то за годы его работы в SPAM через школу прошло около полутора тысяч учеников, многие из которых уже тогда не без успеха начали карьеру профессиональных артистов балета.

Освободившись от опеки SPAM, Н. П. Яворский развернул активную деятельность по созданию собственной балетной школы, основной задачей которой должно было стать создание профессиональных балетных трупп, состоящих из кубинских артистов. Балетная студия Николая Петровича была торжественно открыта 27 июня 1939 года, и уже к осени 1940 года она могла похвастаться определенными успехами. 12 ноября ее ученицы выступали в балетной программе, приуроченной к открытию выставки автомобилей в фешенебельном гаванском отеле «Насьональ». Выпускницы Н. П. Яворского показали хореографическую фантазию на афрокубинские темы «Бабалао» в исполнении Маргариты Лекуона, а также балет-композицию «Автомобили люкс» на музыку разных композиторов. 27 декабря того же года на арендованной сцене театра «Аудиториум» ученицы школы Н. П. Яворского совместно с Гаванским хоровым обществом Марии Муньос де Кеведо показали большую программу, составленную из балетных номеров, чередующихся с выступлениями хора.

Н. П. Яворский руководил собственной частной балетной студией в Гаване до 1941 года. Потом он оставил ее на попечение Марты Эндрюс и уехал в Сантьяго-де-Куба, где ему предложили возглавить балетную школу.

В последние месяцы своей жизни Н. П. Яворский руководил балетной школой в маленьком городке Мансанильо. Там он и умер 9 октября 1947 года.

Считается, что Николая Петровича Яворского нельзя отнести к звездам мирового балета первой величины, однако все специалисты признают его неординарные педагогические заслуги как первого учителя целой плеяды выдающихся кубинских артистов. Фактически именно он стал основателем балетной школы на Кубе, и сделано это было в крайне неблагоприятных условиях, в которых национальная культура, как и все национальное, правительством не поощрялась и не поддерживалась.

В эти годы создание национального балета не было первоочередной задачей. Более того, Куба никогда не имела собственных балетных традиций. Не было известных кубинских балерин. Не было своей школы балетмейстеров. Не было подходящей сцены. Широкие народные массы вообще не были знакомы с этим видом искусства. Работать в таких условиях, естественно, было крайне сложно.

Алисия Алонсо. 1955

Самыми известными учениками Н. П. Яворского стали выдающаяся танцовщица Алисия Мартинес дель Ойо (по мужу она стала Алисией Алонсо) и балетмейстер Альберто Хулио Райнери Алонсо (брат мужа Алисии Мартинес дель Ойо[10]). Именно они в 1948 году организовали национальную труппу «Балет Алисии Алонсо» (с 1959 года – Национальный балет Кубы). Кстати сказать, именно Альберто Хулио Райнери Алонсо в апреле 1967 года по просьбе Майи Плисецкой поставил для нее в Большом театре балет «Кармен-сюита» на музыку Родиона Щедрина, ставший одним из важнейших событий в развитии российского балета середины XX века. В августе того же года он поставил в Гаване другую редакцию балета для Алисии Алонсо (ее партнером выступил брат Майи Плисецкой Азарий Плисецкий).

Алисия Алонсо в 1955–1959 годах, покинув Кубу, танцевала в Русском балете Монте-Карло. Она выступала на сцене Большого и Кировского театров, танцевала в различных ролях классического балетного репертуара в театрах Европы, Азии и Америки. В 1959 году, после победы Кубинской революции, она вернулась на родину и стала создательницей Национального балета Кубы. Она много занималась педагогической деятельностью и умерла 17 октября 2019 года в возрасте 98 лет.

Президент страны Мигель Даис-Канель Бермудес тогда сказал:

«Алисия Алонсо ушла от нас и оставила огромную пустоту, но также и неповторимое наследие. Благодаря ей Куба стала одной из ведущих балетных стран в мире. Спасибо, Алисия, за твой нетленный труд» [62].

Теперь я танцую руками. А еще вернее сказать, что я танцую сердцем. Танец живет в моем теле, и я ничего не могу с этим поделать.

АЛИСИЯ АЛОНСО

Потрясающий факт. Еще в 19‑летнем возрасте балерина начала терять зрение, которое в дальнейшем только ухудшалось. Но это не мешало ей выступать: она разучивала движения через кисти рук, а танцевала, ориентируясь на огни рампы. Чтобы она не натыкалась на декорации, зажигали самый сильный прожектор, чтобы балерина видела центр сцены. Особые проблемы у нее возникали с незнакомыми сценами. Например, в течение первых гастролей в СССР в 1957 году она трижды ранила себе лицо.

В 1972 году Алисии Алонсо угрожала полная слепота. Пришлось делать новую операцию. Уже четвертую! Балерине было уже за пятьдесят, и мало кто верил, что после этого она вернется на сцену. Но Алонсо вернулась! И продолжила свои триумфальные выступления.

Последнее выступление Алисии Алонсо в поставленном ею самой балете «Бабочка» состоялось в 1995 году, когда ей исполнилось 75 лет. Всего за два года до этого она еще танцевала в «Жизели». Конечно, находились и такие, кто говорил, что «политическая марионетка в руках Фиделя Кастро засиделась в своем кресле», но это брюзжание тонуло в общем восхищении неувядающим талантом танцовщицы, которая стала настоящим символом Кубы.

3 сентября 1933 года произошло «Восстание сержантов» (Revuelta de los sargentos). Оно началось, когда президент Сеспедес был в Матансасе и Санта-Кларе после того, как ураган опустошил эти регионы.

«Восстание сержантов» свергло правительство Карлоса Мануэля де Сеспедеса. Фактически это был государственный переворот, почти бескровное восстание при молчаливом одобрении США.

Кабинет Сеспедеса подал в отставку, и президент покинул дворец, чтобы отправиться в свой дом. Беспорядков почти не было. Сразу после этого Комитет из пяти человек, известный как Пентархия (La Pentarquía), овладел дворцом в качестве исполнительной власти Кубинской республики. По сути, Пентархия функционировала как коллективный глава государства. Членами Пентархии были:

– Серхио Карбо-и-Морера, журналист;

– Порфирио Франка-и-Альварес де ла Кампа, адвокат, банкир и экономист;

– Рамон Грау Сан-Мартин, преподаватель Гаванского университета;

– Хосе Мигель Ирисарри-и-Гамио, поверенный;

– Гильермо Портела-и-Мёллер, преподаватель Гаванского университета.

Пентархия и Фульхенсио Батиста (крайний справа). 1933

Но это было очень недолговечное президентство пяти человек. Все это были противники Херардо Мачадо, а вот Фульхенсио Батиста не входил в состав Пентархии, но зато он контролировал вооруженные силы Кубы.

Президент Сеспедес был свергнут в результате государственного переворота под предводительством сержанта Фульхенсио Батисты, мулата, в жилах которого, по некоторым данным, также текла и китайская кровь. Этот человек скромного происхождения вскоре стал начальником генерального штаба кубинской армии в звании полковника.

Государственный переворот привел к созданию Пентархии, просуществовавшей всего шесть дней – с 4 по 10 сентября 1933 года. А затем она была преобразована в Стодневное правительство (El Gobierno de los Cien Días).

Стодневное правительство возглавлял доктор Рамон Грау Сан-Мартин, и оно боролось за признание среди народных масс. Оно в основном запомнилось левыми или прогрессивными реформами, такими как введение восьмичасового рабочего дня, повышение минимальной заработной платы, национализация компании Cuban Electric.

Несмотря на большую народную поддержку, «Стодневное правительство» не было признано правительством США. А вот Фульхенсио Батиста в это время вел активные закулисные переговоры с Бенджамином Самнером Уэллсом и другими политическими группами. И кончилось это тем, что Батиста вынудил доктора Рамона Грау Сан-Мартина уйти в отставку 15 января 1934 года.

Фактически Батиста стал контролировать власть в стране. Большинство офицеров было насильственно отправлено на пенсию, многие из них, по некоторым данным, были казнены. В это время Батиста жестоко подавил немалое число попыток борьбы с его явно проамериканским режимом. При этом (о чем уже мало кто помнит) преемником Грау Сан-Мартина стал Карлос Мендиета, правивший 11 месяцев, а последующие кубинские президенты провели в должности и того меньше: Хосе Агрипино Барнет-и-Винагерас – пять месяцев, а Мигель Мариано Гомес – семь месяцев. Наконец, в декабре 1936 года президентом стал юрист Федерико Ларедо Бру. Он был президентом Кубы полный срок – четыре года (с 1936 по 1940 год). Но, по сути, реальная власть в стране все это время принадлежала Фульхенсио Батисте.

В 1940 году Фульхенсио Батиста занял кресло президента Кубы, став не только де-факто, но и де-юре первым лицом Кубы. При поддержке коалиции политических партий (удивительно, но в нее входила и тогдашняя Коммунистическая партия Кубы) Батиста победил на выборах (первых, прошедших по новой на тот момент конституции Кубы 1940 года) своего соперника Рамона Грау Сан-Мартина.

Фульхенсио Батиста. 1940

Капитал не должен бояться какого-либо уничтожения собственности, но если он не желает уважать права и требования народа, результатом этого явятся беспорядки, которые нанесут ущерб ему же.

ФУЛЬХЕНСИО БАТИСТА

перед выборами 1940 года

Историк В. А. Бородаев пишет:

«Он с самого начала сделал ставку на США и американское посольство на Кубе. Будучи ловким и беспринципным карьеристом, он понимал, где находится его главная опора. Это был почти классический политический “флюгер” и “хамелеон”» [5, с. 111].

Однако уже в 1944 году Батиста проиграл президентские выборы своему давнему сопернику Рамону Грау Сан-Мартину и потерял власть на долгих восемь лет.

Вступление Кубы во Вторую мировую войну последовало сразу же после объявления войны «державам оси» Соединенными Штатами Америки: с 9 декабря 1941 года Куба находилась в состоянии войны с Японией, вступив в нее через два дня после нападения японцев на Перл-Харбор. А с 11 декабря того же года Куба вступила в войну с Германией и Италией. Таким образом, она стала одной из первых латиноамериканских стран, присоединившихся к конфликту.

По «Соглашению о военном сотрудничестве» от 19 июня 1942 года Куба предоставила США во временное пользование военно-воздушные базы Сан-Антонио-де-лос-Баньос, Сан-Хулиан и Камагуэй. Также США получили по «Соглашению о военно-морском сотрудничестве» от 7 сентября 1942 года некоторые объекты в районе базы Гуантанамо и в других удобных бухтах. Благодаря своему расположению и природным ресурсам, Куба стала важным элементом американского театра военных действий.

Тем не менее в течение всей Второй мировой войны искренние симпатии населения Кубы постоянно оставались на стороне советского народа. Это обстоятельство стало одним из поводов установить дипломатические отношения с СССР. Об этом было заявлено в ноте министра иностранных дел Кубы Хосе Агустина Мартинеса наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову 5 октября 1942 года.

Кубинские военно-морской и военно-воздушный флоты во время Второй мировой войны занимались в основном тем, что сопровождали суда союзников при проходе через враждебные воды. Однако, хотя вооруженные силы Кубы не участвовали в непосредственных боевых действиях против стран «оси», страна все же испытала на себе последствия войны. По оценке историка Б. В. Соколова, погибло 79 кубинских моряков на пяти торговых судах, потопленных немецкими подводными лодками [52, с. 451]. Эти суда перевозили стратегическое сырье в США. Однако и военная флотилия Кубы потопила одну из немецких подводных лодок – U-176, отомстив таким образом за потопленное этой же подлодкой двумя днями ранее кубинское судно «Мамби». А в 1942 году в Гаване был арестован и расстрелян фашистский разведчик, координировавший действия подводных лодок в Карибском регионе.

Одновременно с этим для участия в борьбе с фашистами в армию союзников антигитлеровской коалиции записалось более 250 тысяч кубинских добровольцев. В частности, в Красной армии сражались кубинские интернационалисты-добровольцы – воспитанники Ивановского интернационального детского дома имени Е. Д. Стасовой. Среди них были Эверардо Альварес Мартин, братья Альдо Виво (он погиб на Невском пятачке в блокадном Ленинграде) и Хорхе Виво, а также Энрике Вилар Фигередо (он был командиром взвода и погиб 30 января 1945 года в бою при штурме немецкого города Фюрстенау).

Важнейшим итогом Второй мировой войны стало образование двух враждебных блоков. Конфликт между ними был отражением геополитического, идеологического и социально-экономического противостояния противоположных моделей развития, отстаивавшихся двумя сверхдержавами – США и СССР. Практическим воплощением конфликта стала холодная война. В целях обеспечения своих жизненно важных интересов обе сверхдержавы осуществляли вмешательство во внутренние дела многих государств в различных регионах мира. Формы и методы этого вмешательства от страны к стране разнились. Но их главная задача состояла в том, чтобы изменить баланс сил в свою пользу и одержать победу в глобальном противостоянии.

Если говорить о Кубе, то в годы Второй мировой войны на острове появились демократические антифашистские силы. Под их влиянием в 1940 году была принята демократическая конституция, а 17 октября 1942 года правительство страны установило дипломатические и консульские отношения с СССР.

Значительно расширили свои ряды кубинские коммунисты. Они возглавили мощное рабочее движение, завоевали прочные позиции в органах представительной власти, работали в различных общественных организациях. Коммунисты Хуан Маринельо и Карлос Рафаэль Родригес занимали пост министра без портфеля, соответственно, в 1943 и 1944 годах.

С другой стороны, Куба не могла не стать жертвой процесса, в котором все коммунистические, антиимпериалистические и иные организации, которые проводили политику, входившую в противоречие с интересами правящих кругов США и благоприятствовавшие распространению влияния СССР, рассматривались в качестве «руки Москвы». В соответствии с этой логикой не только Компартия Кубы, но и левые профсоюзы и все организации, находившиеся под их влиянием, становились врагами Вашингтона.

Историк В. А. Бородаев отмечает:

«В годы Второй мировой войны значительно усилились экономические и военно-политические позиции США в мире, особенно в Западном полушарии. Здесь экспансия Вашингтона проявлялась с наибольшей силой» [5, с. 110].

Находясь очень близко от США, Куба стала одной из самых зависимых стран региона в политическом и экономическом плане. Большинство кубинских интеллектуалов в то время характеризовали свою страну как «псевдореспублику» и «неоколонию».

В январе 1944 года Коммунистическая партия Кубы, основанная в 1925 году, была переименована в Народно-социалистическую партию (НСП).

На выборах 1944 года победу одержала Кубинская революционная партия («аутентиков») – КРП(а), находившаяся в оппозиции к правительству Фульхенсио Батисты, шедшему в фарватере политики Вашингтона.

Кубинская революционная партия (Partido Revolucionario Cubano) имела приписку auténtico, что можно перевести как «подлинная». Она позиционировала себя как первую политическую силу, представлявшую течение национал-реформизма на Кубе.

Получилось так, что Батиста вполне мирно передал власть вновь избранному президенту Рамону Грау Сан-Мартину – лидеру созданной в 1934 году КРП(а), которая сделала своими лозунгами «Национализм, антиимпериализм и социализм» и «Куба для кубинцев».

В США прекрасно знали людей, возглавлявших КРП(а). На практике они проявили себя лояльными к Вашингтону, крупному национальному и иностранному капиталу. Их антиамериканские лозунги все больше превращались в обычную ритуальную маску, зато антикоммунистическая позиция была вполне очевидной и реальной.

Фульхенсио Батиста временно обосновался в США на приобретенной им роскошной вилле в Дейтоне.

В 1945 году Куба присоединилась к Организации Объединенных Наций, в 1948 году – к Организации американских государств. Однако в разгар холодной войны политическое давление Соединенных Штатов на Кубу усилилось. По указанию созданного в 1947 году ЦРУ и при содействии Госдепартамента США в этот период антикоммунистические действия проводились почти во всех странах Западного полушария: запрещались коммунистические партии, разрывались дипломатические отношения с Советским Союзом.

США делали ставку на тех лиц, которые обладали крупной собственностью на острове.

В 1948 году Фульхенсио Батиста, происходивший из низов общества, мулат с примесью китайской крови, окончивший лишь начальную школу и курсы военных телеграфистов, не приезжая на Кубу, выставил свою кандидатуру на пост сенатора, победил и, пользуясь парламентской неприкосновенностью, возвратился в Гавану, где развернул активную работу по объединению своих сторонников.

Рамон Грау Сан-Мартин

Он был от природы человеком талантливым и очень смелым, однако его шансы на поддержку граждан страны, знавших о его тесных связях с представителями элиты США, авторитарных и коррупционных наклонностях, в электоральном процессе были крайне низки. Но именно такой «свой человек в Гаване» мог пригодиться США для недопущения к власти на Кубе реальных противников их имперских интересов.

В первые два года пребывания у власти «аутентиков», с лета 1944 года по осень 1946 года, были осуществлены некоторые меры в духе национал-реформизма. Деятельность этого правительства первоначально пробудила надежды в народных массах.

Рамон Грау Сан-Мартин занимал антикоммунистические позиции.

Коммунисты Кубы, опираясь на рабочее движение и поддержку прогрессивных организаций, возглавляли борьбу за ликвидацию временных военных баз США на острове сразу по окончании войны. Правительство было вынуждено считаться с настроениями масс. В результате в августе 1944 года кубинский министр иностранных дел сделал официальное заявление о том, что базы, предоставленные США на время войны, должны быть возвращены в полную собственность правительству Кубы через полгода после окончания войны со всеми возведенными там установками и сооружениями.

Но по окончании войны выяснилось, что Вашингтон считал, что базы должны быть возвращены через полгода после подписания мирных договоров.

В марте 1946 года в Гавану прибыла специальная миссия из США, целью которой было убедить кубинское правительство оставить базы еще на несколько лет в распоряжении США в «интересах обороны полушария». Однако борьба народных масс за национальную независимость вынудила правительство Рамона Грау Сан-Мартина занять твердую позицию в этом вопросе. США были вынуждены вернуть Кубе временные военные базы и объекты, предоставленные США на острове во время Второй мировой войны.

При этом сохранилась созданная еще в начале века крупная военно-морская и военно-воздушная база в Гуантанамо на востоке страны.

Правящие круги США настораживал рост влияния кубинских коммунистов. В аналитической записке от 29 марта 1946 года американский посол на Кубе Раймонд Генри Норвеб сообщал в Госдепартамент о высокой активности Народно-социалистической партии (НСП). В записке говорилось, что СССР через коммунистов стремится укрепить свое влияние в Латинской Америке. И Раймонд Генри Норвеб призывал Госдепартамент принять меры против распространения коммунистического влияния на Кубе. Особую опасность посол усматривал в возможном союзе коммунистов с левыми «аутентиками» на предстоявших в 1948 году президентских выборах.

И в самом деле, коммунисты смогли упрочить свои позиции на Кубе. На парламентских и муниципальных выборах 1946 года НСП получила 10 % голосов.

Власти США не остались равнодушными к призывам своего посла в Гаване. Антисоветская и антикоммунистическая кампания на Кубе стала усиленно подогреваться американскими средствами массовой информации.

В итоге правыми силами в руководстве КРП(а) был взят курс на полное сворачивание отношений с Советским Союзом. Понятно, что на Рамона Грау Сан-Мартина оказывали прямое давление, чтобы подвигнуть его к борьбе с коммунистическим влиянием в стране.

В этих целях в Конгрессе США в июле 1947 года было начато обсуждение закона о сахарной квоте. Куба, зависевшая от монокультуры сахара, была крайне уязвима в этом вопросе. В ответ кубинский министр иностранных дел пригрозил, что в случае сокращения квоты Гавана не примет участия в готовившихся конференциях в Рио-де-Жанейро и Боготе. В результате сторонам удалось достичь взаимоприемлемого решения. 8 августа 1948 года президент Трумэн подписал так называемый Сахарный закон, который предусматривал сокращение квот на сахар для тех стран, которые «не обеспечат справедливого отношения к гражданам Соединенных Штатов Америки» [5, с. 113].

Рамон Грау Сан-Мартин и его ближайшее окружение из правого крыла КРП(а) сделали выводы из сигналов, посланных им президентом и Госдепартаментом США. Несколько месяцев спустя президент Кубы выразил удовлетворение тем, как в отношении его страны применяется «Сахарный закон».

Другим шагом в указанном Госдепартаментом направлении стало развертывание массированной антикоммунистической кампании на Кубе. Уже 29 июля 1947 года Министерство труда приняло решение о запрете Конфедерации трудящихся Кубы (КТК), возглавляемой коммунистами. На следующий день полиция штурмовала резиденцию профсоюзов. В ответ началась всеобщая забастовка, которую жестоко подавили войска и полиция. Было арестовано более тысячи профсоюзных активистов. Коммунистов изгоняли из государственных учреждений и предприятий, подвергали репрессиям.

Кубинская почтовая марка с изображением Хесуса Ларрондо Менендеса. 1961

В 1947–1948 годах были убиты без суда и следствия полицейскими агентами и нанятыми правительством гангстерами сотни коммунистов и профсоюзных деятелей. В частности, 2 января 1948 года пал от пули наемного убийцы руководитель рабочих сахарной промышленности Хесус Ларрондо Менендес. Его похороны превратились во внушительную демонстрацию народных масс.

Однако Народно-социалистическая партия (НСП) сумела сохранить влияние в профсоюзах и других общественных организациях. И, кстати, именно в ее составе начал свою политическую деятельность Рауль Кастро. В 1952 году НСП насчитывала 61 тысячу членов партии на 6,5 миллиона человек населения [82, с. 593].

Недовольство политикой Кубинской революционной партии («аутентиков») зрело в средних слоях. Росло раздражение кубинского национального капитала. КРП(а) начала терять свою основную социальную опору. Протест против внутренней и внешней политики правительства к концу правления Рамона Грау Сан-Мартина проявился в рядах самой правящей партии. Это привело к ее расколу.

15 мая 1947 года сторонники последовательного антиимпериалистического направления во главе с сенатором Эдуардо Чибасом создали самостоятельную Партию кубинского народа («ортодоксов») – ПКН(о) или Partido Ortodoxo, которая откололась от КРП(а). И члены этой партии встали в оппозицию к существовавшему режиму.

В книге «Фидель Кастро» Н. С. Леонова и В. А. Бородаева читаем:

«В 1944 году <…> президентом был избран бывший университетский профессор, демагог Грау Сан-Мартин. Его приход в Президентский дворец положил начало такому расцвету коррупции, казнокрадства, которого до сих пор не знала даже эта видавшая виды страна. Кубинское общественное мнение и широкие политические круги отшатнулись от президента, который вскоре вообще стал жалкой игрушкой в руках преступных банд, беззастенчиво грабивших национальное достояние» [33].

На президентских выборах 1 июня 1948 года победу одержал Карлос Прио Сокаррас, опиравшийся на государственный административный ресурс, а также на материальную и пропагандистскую помощь местной олигархии и поддержку США.

Историк В. А. Бородаев пишет:

«История Кубы второй половины ХХ века является практически хрестоматийным примером имперского вмешательства США» [5, с. 109].

Еще до вступления в должность Карлос Прио Сокаррас посетил президента Гарри Трумэна. В состоявшейся беседе новый президент Кубы заверил его в преемственности антисоветскому и антикоммунистическому курсу Рамона Грау Сан-Мартина и подтвердил гарантии американским экономическим интересам на острове. Следующий визит он нанес уже в качестве действующего президента в декабре 1948 года.

Карлос Прио Сокаррас (слева) и президент США Гарри Трумэн.

12 июня 1948

Фидель Кастро позднее отмечал:

«Страна оказалась целиком и полностью проданной империализму» [44, с. 27].

Обвинения в коррупции против Карлоса Прио Сокарраса сделали его непопулярным, и 10 марта 1952 года он был свергнут в результате военного переворота, спровоцированного Фульхенсио Батистой. И Карлос Прио Сокаррас уехал в изгнание в США. И что интересно: скромный адвокат, каким был Карлос Прио Сокаррас еще в начале 40‑х годов, «к концу президентского срока превратился в обладателя многомиллионного состояния», а «коррупция, поразившая руководство партии “аутентиков” и возглавлявшийся ими государственный аппарат, была признаком их полного разложения» [5, с. 115].

И еще один очень важный момент: 25 июня 1950 года началась война в Корее, которая продолжалась до 27 июля 1953 года. И Карлос Прио Сокаррас пообещал президенту Трумэну направить контингент из 25 тысяч кубинцев, которые должны были сражаться вместе с США против коммунизма. Народный протест был настолько велик, что ему не удалось выполнить свое обещание, и ни один кубинский солдат не воевал в Корее во имя интересов американских монополий.

За год до очередных президентских выборов, которые были намечены на 1 июня 1952 года, сложившаяся в стране расстановка политических сил благоприятствовала кандидату в президенты Эдуардо Чибасу, сделавшему главной идеей своей политики лозунг: «Совесть против денег».

Именно Чибас выглядел наиболее вероятным победителем на президентских выборах. Он регулярно выступал по радио с разоблачениями коррупции в высших эшелонах власти. При этом его обвинения против конкретных лиц сопровождались зачитыванием финансовых документов, полученных из достоверных, но конфиденциальных источников. Карлос Прио Сокаррас, который был одним из фигурантов разоблачительных речей Чибаса, потребовал от него раскрыть источники информации. В противном случае он угрожал привлечь его к суду за клевету. Эдуардо Чибас получал копии документов от людей, которые ему полностью доверяли, и он никак не мог назвать их имена. Поэтому, выступая 5 августа 1951 года с очередным громким разоблачением, он призвал народ к борьбе. В качестве доказательства того, что его информация полностью достоверна, он сказал, что готов заплатить за правду самым ценным – своей жизнью. Произнеся эти слова, Эдуардо Чибас выстрелил себе в живот. Рана оказалась смертельной, и 16 августа он скончался. Вся страна оплакивала его смерть.

А когда до выборов оставалось меньше трех месяцев, 10 марта 1952 года, Фульхенсио Батиста совершил военный переворот.

Еще за два года до переворота Батисты, в марте 1950 года, Джордж Фрост Кеннан, возглавлявший тогда отдел Госдепартамента США по планированию внешней политики, инструктировал американских послов в латиноамериканских странах следующим образом:

«Коммунисты ни при каких условиях не должны быть допущены к власти <…> Мы не должны этого стесняться. Лучше иметь жесткий режим у власти, чем либеральное правительство, потворствующее коммунистам» [14, с. 242].

Фульхенсио Батиста начал готовить переворот с лета 1951 года. Когда 10 марта 1952 года он осуществил его, на совещании в американском Госдепартаменте утром следующего дня утверждали, что переворот стал для всех полнейшей неожиданностью. Но сразу же начали отмечать достоинства Батисты, его дружеское отношение к США, американским инвестициям и частному капиталу, подчеркивали его стремление разорвать отношения с СССР, принять жесткий закон против коммунистической пропаганды, навести в стране порядок.

За несколько дней до переворота в Гавану прибыл специальный сотрудник ЦРУ, и он имел несколько тайных встреч с Батистой. 10 марта он из отеля «Насьональ» связался с Вашингтоном и передал информацию, что все идет в соответствии с планом. 14 марта он посетил Батисту уже в Президентском дворце.

Военный атташе посольства США в Гаване Фред Хук находился рядом с Батистой в его ставке в крепости Колумбия в ночь переворота и координировал по спецсвязи переговоры мятежного генерала с военными и гражданскими чинами страны. Два американских офицера с базы в Гуантанамо находились в штабе второго по значимости гарнизона Сантьяго-де-Куба 10 марта. Они пробыли там с раннего утра и до того момента, когда Батиста установил полный контроль над страной.

Заинтересованность Вашингтона в установлении диктатуры Батисты проявилась в быстром признании режима де-факто. Официально об этом было объявлено уже 27 марта 1952 года, хотя Батиста произвел военный переворот и отстранил от власти законного президента Карлоса Прио Сокарраса. То есть был признан человек, который отменил конституцию 1940 года и разогнал Конгресс. Президента США Гарри Трумэна это нисколько не смутило.

Если говорить о тогдашней Кубе, то страна с 1947 года переживала экономический кризис. На Кубе выросла безработица, усилилась инфляция, падала заработная плата. Военный переворот лишь усугубил ситуацию. Например, с 1952 по 1956 год заработная плата в среднем по стране сократилась на 30–40 %. При этом доходы монополий увеличились.

Как отмечает историк В. А. Бородаев, «Куба имела характерную периферийную экономику капиталистического типа – слаборазвитую, монокультурную и зависимую от США, выполнявших по отношению к ней роль центра» [5, с. 118–119].

Под контролем американских компаний к началу 50‑х годов оказалась вся горнодобывающая промышленность, телефонная сеть, телеграф, 50 % сферы обслуживания, все предприятия по выработке электроэнергии. 79 % горючего, потребляемого на острове, поставлялось американскими нефтяными концернами. На долю иностранного капитала приходилось 78 % производства основной экспортной культуры (монокультуры) сахара. Более 55 % его производства принадлежало бизнесменам из США. Увеличение американских капиталовложений с 666 миллионов долларов в 1936 году до 1 миллиарда в 1958 году усугубляло полуколониальный и зависимый характер экономики Кубы и способствовало ее ограблению американскими монополиями. Государственный долг возрос с 250 миллионов долларов в 1952 году до 800 миллионов в 1958 году. Государственные золотовалютные резервы, которые в 1952 году составляли 550 миллионов долларов, были израсходованы на 90 % [87, с. 159].

Трущобы Гаваны. 1954

В целом американские монополии контролировали почти 70 % экономики Кубы. 7,5 % землевладельцев владели 46 % обрабатываемых площадей. У 70 % хозяйств было менее 12 % земли. 200 тысяч крестьянских семей вообще земли не имели. Безработица на Кубе десятилетиями держалась на уровне 30 % населения, а в 1958 году достигла 40 % [43, с. 81–82].

Историк В. А. Бородаев делает вывод:

«На Кубе сложилась своеобразная система “внутреннего колониализма”, в которой столица страны выполняла роль внутренней метрополии, а верхушка кубинского господствующего класса являлась младшим партнером американских монополий» [5, с. 119].

Три четверти капитала вращалось в Гаване. 70 % промышленного производства приходилось на столичный регион. Здесь же располагалась «карибская ривьера» с элитными пляжами, клубами, отелями, казино, ночными кабаре, ресторанами, супермаркетами, публичными домами, обслуживавшими американских туристов. Индустрия развлечений давала работу десяткам тысяч кубинцев.

Вернувшись к власти, диктатор Батиста стал на путь личного обогащения. Весь туристический и развлекательный бизнес в стране контролировался американской мафией. На острове «появились банды мафиози, в задачу которых входило похищение девушек и принуждение их к занятию проституцией в публичных домах (только в Гаване их насчитывалось 8550, где работало свыше 22 тысяч человек)» [43, с. 81].

Чуждый самого элементарного революционного содержания, режим Батисты явился для Кубы шагом назад на 20 лет во всех областях. Все дорого заплатили за этот шаг назад, но особенно дорого – неимущие классы, которые голодают и живут в нищете, в то время как диктатура, разорившая страну этими беспорядками, неспособностью и страхом перед расплатой за содеянное, занялась отвратительным политиканством, придумывая всё новые и новые трюки для того, чтобы во что бы то ни стало удержаться у власти, не останавливаясь даже перед горами трупов и морями крови.

ФИДЕЛЬ КАСТРО

Фульхенсио Батиста получал от мафии миллионные взятки в виде золотых и серебряных «подношений». А при этом за блестящей витриной американского образа жизни располагалась другая страна – внутренняя колония, составлявшая бóльшую часть Кубы. И эта другая Куба представляла собой слаборазвитую провинцию с огромным числом безработных, неграмотных, лишенных медицинского обслуживания и доступа к культурным ценностям кубинцев, с экономикой, принадлежавшей в основном иностранному капиталу.

Фульхенсио Батиста тут же начал закручивать гайки. Уже через несколько дней после переворота он спровоцировал разрыв дипломатических отношений с СССР. Он декларировал свою приверженность антикоммунизму и заявил, что Куба никогда не будет служить базой для коммунизма.

Новый посол США Артур Гарднер, прибывший в Гавану 5 октября 1953 года, объявил, что «история Кубы начинается с 10 марта 1952 года» [43, с. 81].

Вице-президент США Ричард Никсон, посетивший Кубу в 1954 году, назвал Батисту «главным защитником принципов свободы и демократии» [54, с. 296].

4 апреля 1952 года была отменена конституция 1940 года.

Выборы, намечавшиеся на 1 июня 1952 года, были перенесены на июнь 1953 года, а позднее – на ноябрь 1954 года. Их проведение в условиях диктатуры стало фарсом.

Группа революционеров под руководством Фиделя Кастро, восставшая против режима Батисты с оружием в руках, выступала под лозунгами политической и экономической независимости от США, передачи земли крестьянам и улучшения материального положения всего населения.

В то время многие критиковали диктатора, но делалось это крайне нерешительно, а Фидель Кастро открыто заявил: «Батиста захватил власть силой, и прогнать его надо силой» [38, с. 16–17].

26 июля 1953 года Фидель Кастро и его люди атаковали казармы Монкада.

Накануне штурма Фидель Кастро обратился к своим соратникам: «Если мы победим, мы осуществим чаяния Хосе Марти. Если мы будем побеждены, наша борьба послужит примером народу Кубы, и ее продолжат другие» [38, с. 334].

Фидель Кастро после ареста. Июль 1953

Казармы Монкада – это военные казармы в городе Сантьяго-де-Куба, названные так в честь генерала Гильермо Монкады, героя войны за независимость. Их гарнизон насчитывал 400 солдат и офицеров, а на них напали всего 165 революционеров под командованием Фиделя Кастро. Это нападение положило начало Кубинской революции, но оно оказалось неудачным: 19 убитых и 30 раненых против 61 убитого и 51 взятого в плен.

Историк В. А. Бородаев пишет:

«Нападение на казармы Монкада выдвинуло на национальную политическую сцену группу молодых руководителей, решительных сторонников революционных действий и революционной идеологии» [5, с. 120].

Решительность сторонников революционных действий привела к тому, что около половины повстанцев было убито, остальные, включая самого Фиделя Кастро, были взяты в плен и получили тюремный срок.

16 октября 1953 года на судебном процессе Фидель Кастро сказал:

«Нас научили любить и защищать прекрасное знамя с одинокой звездой и каждый вечер петь гимн, в котором говорится, что жить в цепях – значит жить в позоре и бесчестии и что умереть за родину – значит продолжать жить. Все это мы усвоили и никогда не забудем, хотя сегодня на нашей родине убивают и бросают в тюрьму людей, которые осуществляют идеи, впитанные ими с колыбели. Мы родились в свободной стране, которую нам завещали наши отцы, и скорее наш остров опустится в море, чем мы согласимся быть чьими-то рабами <…>

Я заканчиваю речь в свою защиту. Но я не поступаю так, как поступают все адвокаты, которые просят свободы для подзащитного. Я не могу просить ее, когда мои товарищи уже страдают на острове Пинос в позорном заточении. Пошлите меня к ним разделить их судьбу. Ведь понятно, что честные должны либо погибать, либо сидеть в тюрьме в такой республике, где президентом является преступник и вор.

Господа судьи, приношу вам мою искреннюю благодарность за то, что позволили мне свободно высказаться без мелочных помех. Я не питаю к вам зла, признаю, что в некотором отношении вы были человечными; я знаю, что председатель суда – честный человек, который не может скрыть своего отвращения к такому положению вещей, при котором его заставляют вынести несправедливый приговор <…>

Что касается меня, я знаю, что тюрьма будет для меня тяжелым испытанием, каким не была никогда ни для кого другого. Она полна для меня угроз, низкой и трусливой жестокости. Но я не боюсь тюрьмы, так же как не боюсь ярости презренного тирана, который отнял жизнь моих семидесяти братьев!

Приговорите меня! Это не имеет значения!

История меня оправдает!» [48]

В ответ на нападение на казармы Монкада диктатура обрушила репрессии на рабочий класс и Народно-социалистическую партию, которая была запрещена и стала работать в подполье. Кстати, во время диктатуры Фульхенсио Батисты, по разным оценкам, было убито от 10 до 20 тысяч противников его режима.

В мае 1955 года Фидель Кастро и его выжившие товарищи под давлением общественного мнения были освобождены из тюрьмы. Тем не менее тайная полиция пыталась ликвидировать лидера повстанцев, и ему пришлось эмигрировать в Мексику.

Венесуэльский историк Глория Аналько отмечает, что в США поначалу «серьезно не воспринимали Фиделя и его борьбу против режима Батисты, считая его только современным Робин Гудом» [70, с. 98]. Однако он сразу же после амнистии сформировал новую боевую группу, которой предстояло высадиться на Кубе. А тем временем диктатура на Кубе усилилась.

Атака на казармы Монкада произошла 26 июля, и было создано «Движение 26 июля» (Movimiento 26 de Julio или M-26-7). Так называлась левая революционная организация, созданная и возглавленная Фиделем Кастро, которая в конечном итоге и свергла режим Батисты на Кубе. Наиболее полно цели, ради осуществления которых была начата борьба, были изложены в речи Фиделя Кастро на суде 16 октября 1953 года. Она известна под названием «История меня оправдает». По сути, эта речь стала первой программой «Движения 26 июля», которая предусматривала установление подлинной демократии, национального суверенитета, проведение аграрной реформы и глубоких социальных преобразований в интересах самых широких слоев народных масс.

Главным орудием в борьбе против тирании, по мнению руководства «Движения 26 июля», должна была стать мощная революционная организация, объединяющая в себе как политические, так и военные структуры.

Уже к августу 1955 года «Движение 26 июля» имело довольно стройную структуру и организацию, а еще через год оно превратилось в мощную общенациональную силу, насчитывавшую в своих рядах более 10 тысяч активистов‑подпольщиков. Еще десятки тысяч кубинцев сочувствовали целям «Движения» и готовы были оказать ему поддержку.

Интересно отметить, что Народно-социалистическая партия (НСП) сначала не поддерживала борьбу повстанцев Фиделя Кастро, но уже в 1958 году она выступила в их поддержку. Более того, в 1961 году НСП объединится с «Движением 26 июля» и будут образованы Объединенные революционные организации (Organizaciones Revolucionarias Integradas), которые в 1962–1963 годах будут преобразованы в Единую партию социалистической революции Кубы (Partido Unido de la Revolución Socialista de Cuba). А та в октябре 1965 года будет переименована в Коммунистическую партию Кубы.

Пока же главной целью «Движения 26 июля» было свержение диктатуры Батисты, потому что без этого говорить о чем-то еще было невозможно.

Фидель Кастро и его ближайший соратник Че Гевара были великолепными пропагандистами. Как отмечает историк Э. Э. Шульц, «перед некоторыми их текстами выступлений и агитационных материалов меркнут Ленин и Гитлер: стройное изложение, простые построения, живой язык, доступно о капитализме и эксплуатации» [69, с. 148].

Альберто Корда.

Че Гевара и Фидель Кастро. 1961

Вообще (и это очень важно) личностный фактор сыграл огромную роль в Кубинской революции, и «тандем Кастро – Че Гевара стал существенной причиной привлекательности революционного движения» [69, с. 149].

Известный кубинский деятель культуры и революционер Альфредо Гевара, скончавшийся в Гаване в 2013 году, так писал об этом удивительном тандеме:

«Фидель встречал слишком много зеркал в своей жизни; Че же не был зеркалом, он был образованным и имел свое собственное мнение. Он говорил с ним как с равным, да он и был равным, пожалуй, единственный из нас. Он знал, что Фидель – лидер, а Фидель слушал и уважал Че; они идеально дополняли друг друга» [13, с. 23].

В соответствии с планом руководства «Движения 26 июля» 30 ноября 1956 года вооруженная группа, сформированная в Мексике, должна была высадиться в кубинской провинции Орьенте. Одновременно намечалось поднять восстание в столице этой провинции Сантьяго-де-Куба. Однако из-за ряда неблагоприятных условий яхта «Гранма» (купленная, кстати, у некого Эриксона за 15 тысяч долларов), на которой находились 82 бойца, подошла к берегу лишь 2 декабря.

Что это за неблагоприятные условия? Во-первых, яхта была переполнена (она была рассчитана лишь на 8–12 человек). Во-вторых, начался шторм, и лишь несколько человек не страдали от морской болезни. Плюс судно дало течь, а насос для откачки воды не работал. К тому же, как оказалось, к 2 декабря восстание в Сантьяго-де-Куба уже было подавлено.

Я сделал революцию в компании 82 человек. Если бы мне пришлось пройти через это еще раз, мне бы хватило десяти или пятнадцати людей плюс абсолютная вера в идею. Неважно, насколько вы малы и слабы, если у вас есть вера и план действий – вы можете всё!

ФИДЕЛЬ КАСТРО

Вскоре была разгромлена и вооруженная группа, высадившаяся на кубинском побережье. Лишь 17 человек во главе с Фиделем Кастро смогли укрыться в горах Сьерра-Маэстра. С Фиделем находились его брат Рауль Кастро, Эрнесто Че Гевара и Камило Сьенфуэгос.

Все это сейчас выглядит просто удивительно, но Фиделю Кастро и его друзьям очень повезло, и одной из отличительных особенностей Кубинской революции стала «яркая демонстрация того, как активное меньшинство может свергнуть режим» [69, с. 145].

Фидель Кастро с соратниками в горах Сьерра-Маэстра.

2 декабря 1956

Кучке молодых революционеров‑идеалистов удалось свергнуть военный диктаторский режим. Поверить в это очень трудно, но это факт. Казармы Монкада атаковали всего 165 человек, на яхте «Гранма» на Кубу прибыли всего 82 бойца, а после поражения от правительственных войск их осталось всего 17 человек, но именно они и стали ядром будущего партизанского движения.

Кстати, историки до сих пор спорят о том, сколько осталось повстанцев, ушедших в горы Сьерра-Маэстра. Российский исследователь Н. С. Леонов по этому поводу пишет: «Когда выяснилось, что в отряде всего 12 человек и 7 винтовок, Фидель, обращаясь к товарищам, четко и ясно сказал: “Теперь мы выиграли войну с диктатурой!” Голодные, измученные бойцы потом признавались, что в тот час они подумали, что Фидель просто-напросто свихнулся» [32, с. 5].

Было их 17 человек или 12 – неважно. Важно то, что повстанцам удалось закрепиться в труднодоступном горном районе, и группа Фиделя Кастро была вынуждена продолжать борьбу партизанскими методами.

Историк Э. Э. Шульц пишет:

«Кубинским революционерам не пришлось изобретать ничего нового, они смогли хорошо воспользоваться опытом многих поколений и исследований партизанской борьбы» [69, с. 147].

Революция не постель из роз. Революция – это битва между будущим и прошлым.

ФИДЕЛЬ КАСТРО

В самом деле, прямые атаки были бессмысленны, и Фидель Кастро решил от них отказаться. Позднее он писал:

«От организации сил с целью попытаться захватить власть во фронтальном сражении, не обладая при этом подавляющим превосходством своих вооруженных сил, стали отказываться. Тактика, которую мы проповедовали, была направлена на истощение сил тирании» [22, с. 94].

А силы тирании были весьма мощными. Кроме того, по запросам Фульхенсио Батисты и по рекомендации посольства США в Гаване в течение 1957 года на Кубу были осуществлены дополнительные поставки оружия и боеприпасов, включая бронетехнику и переносные гаубицы для использования в горах и другой труднопроходимой местности.

Кстати, эти поставки вызывали недовольство не только на Кубе, но и в других странах региона, а также в самих США. В результате 31 марта 1958 года Госдепартамент заявил о прекращении военной помощи Кубе, и, как заявил посол США на Кубе Эрл Тейлер Смит, эта мера «вдохновила повстанцев на усиление борьбы» [5, с. 123].

Окрыленное успехами партизанской войны, руководство «Движения 26 июля» в начале апреля 1958 года решило, что настал удачный момент для проведения всеобщей забастовки, которая должна была совпасть с наступлением партизан. Призыв к забастовке был оглашен по радио 9 апреля, но она провалилась. Однако это не означало поражения революции. Со своей стороны, Батиста начал готовить наступление на партизанские районы, и это наступление было предпринято 25 мая 1958 года. Однако «барбудос» Фиделя Кастро (так после победы революции стали называть повстанцев – от испанского слова barbudos – бородачи), используя партизанскую тактику, вначале измотали в боях превосходившие их по численности силы противника, а затем нанесли ему ряд чувствительных поражений.

21 августа 1958 года Фидель Кастро издал приказ о создании двух групп вторжения. Первая (под руководством Че Гевары) прошла вдоль южного побережья страны в центральную провинцию Лас-Вильяс и развернула там активные боевые действия. Вторая (под руководством Камило Сьенфуэгоса) после почти месячного марша достигла партизанской базы НСП в той же провинции. По решению руководства этой партии ее боевые формирования поступили в прямое подчинение командованию Повстанческой армии. По оценкам, НСП поставила под ружье до 20 тысяч коммунистов, которые стали сражаться под руководством Фиделя Кастро. В то время как собственные вооруженные силы «Движения 26 июля» составляли около 3 тысяч бойцов.

Фидель Кастро тогда называл социальной базой революции весь трудящийся народ Кубы, однако рабочие представляли очень малочисленную социальную категорию в крестьянской стране, так что вполне справедливы следующие слова Че Гевары: «Революцию делали главным образом крестьяне» [28, с. 158–159]. Он расшифровывал свою мысль так: «Я думаю, что среди повстанцев было шестьдесят процентов крестьян, десять процентов рабочих и десять процентов представителей буржуазии. Правда, рабочие очень помогли нам забастовочной борьбой. Но все-таки основа революции – крестьяне» [28, с. 158–159].

Ну, а зачинщиками всего выступила молодежь, так как в стране имел место явный конфликт поколений, связанный с тем, что количество безработных молодых людей выросло, по подсчетам Хорхе Ибарры, с цифры чуть меньше 7 тысяч человек в 1907 году до более 82 тысяч, что составляло 2,9 % и 14 %, соответственно, от всей молодежи [83, с. 154–155].

С другой стороны, малочисленный рабочий класс аграрной Кубы поддержал революцию забастовкой в Гаване 1–2 января 1959 года.

С точки зрения Госдепартамента США, на Кубе наступил кризис, и американский посол в Гаване Эрл Тейлер Смит был вызван в Вашингтон для консультаций. По его мнению, вооруженное сопротивление режиму на Кубе быстро распространялось по всей стране и положение Батисты становилось критическим.

13 декабря 1958 года Фидель Кастро отдал приказ Повстанческой армии начать генеральное наступление. Во второй половине декабря партизаны создали кольцо окружения вокруг Санта-Клары. 31 декабря отряд Че Гевары ворвался в этот город и начал вести там уличные бои. 1 января 1959 года гарнизон капитулировал, и дорога на Гавану оказалась открыта.

Боевые группы «Движения 26 июля» захватили в Гаване телевидение и радиостанции и начали передавать приказы командования Повстанческой армии, сообщения о взятии Сантьяго-де-Куба и Санта-Клары, продвижении повстанческих отрядов к столице. Соответственно, народ бросил работу и массово вышел на улицы. Начались беспорядки, и деловая жизнь Кубы была полностью парализована.

Рауль Кастро и Че Гевара. 1958

Солдаты сотнями сдавались в плен или дезертировали. По сути, режим Фульхенсио Батисты был обречен.

В 1958 году диктатор провел «президентские выборы», но его ставленник Андрес Риверо Агуэро даже не успел вступить в должность: партизанские отряды Фиделя Кастро подошли к Гаване. Кончилось все тем, что Батиста на самолете покинул пределы страны, увезя с собой большую часть золотовалютных запасов Центрального банка Кубы. По оценкам, он прихватил с собой 424 миллиона долларов казенных денег и 300 миллионов долларов собственного состояния. Он получил отказ во въезде в США, попросил убежища в Мексике, но там ему тоже было отказано. В дальнейшем ему пришлось скитаться по разным странам (Доминиканская Республика, Португалия, Испания). Он скончался от сердечного приступа 6 августа 1973 года в испанском местечке Гуадальмина под Марбельей.

По сути, 1 января 1959 года Кубинская революция победила.

Как очень верно подметил один из исследователей Кубинской революции Авива Чомски, «когда отряды Фиделя Кастро триумфально вошли в Гавану, война была закончена, но революция только начиналась» [76, с. 43].

Остававшиеся в Гаване ключевые фигуры военно-репрессивного аппарата Батисты были арестованы по приказу Че Гевары. Правительственные войска капитулировали.

2 января 1959 года Фидель Кастро был назначен Верховным главнокомандующим сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами Республики Куба.

3 января Повстанческая армия установила контроль над всей территорией страны.

4 января было сформировано Временное революционное правительство.

Это положило конец господству США на Кубе.

Я не собираюсь сбривать свою бороду, во-первых, потому что я привык к ней, а во-вторых, моя борода – символ революции. Когда мы выполним все обещания, данные народу, я избавлюсь от бороды.

ФИДЕЛЬ КАСТРО

И тут остается только согласиться с мнением известной российской исследовательницы Латинской Америки Л. С. Окуневой: «Размышляя о Фиделе Кастро, его влиянии на судьбы страны, неизбежно обращаешься к проблеме “роли личности в истории” – вот уж поистине личность, которая, сумев впитать, почувствовать и выразить все противоречия эпохи, изменила сам ход событий» [41, с. 103].

После того как 16 февраля 1959 года Фидель Кастро стал еще и премьер-министром страны, правительство начало быстро и последовательно приобретать черты органа революционной диктатуры. Вопрос о власти был решен в пользу народных антиимпериалистических сил. С неоколониальной зависимостью Кубы было покончено.

Конечно же, уже в первые дни после победы революции Соединенные Штаты обрушились на Фиделя Кастро с обвинениями в нарушении прав человека, в преследовании политических противников и посягательстве на священное право собственности и т. д.

Да, с момента прихода к власти Фиделя Кастро начались репрессии против его политических противников. Первоначально было объявлено, что будут наказаны лишь «военные преступники», то есть те, кто был непосредственно ответственным за пытки и казни. В частности, после занятия города Сантьяго-де-Куба там был устроен показательный суд над 72 полицейскими, обвиненными в «военных преступлениях». Когда защитник начал опровергать утверждения обвинения, председательствующий Рауль Кастро заявил: «Если один виновен, виновны все. Они приговариваются к расстрелу!» [16, с. 224] И все 72 человека были расстреляны.

Казнями в гаванской крепости-тюрьме Ла-Кабанья распоряжался лично Че Гевара, бывший комендантом тюрьмы и руководивший апелляционным трибуналом. Более восьми тысяч человек были расстреляны сразу, многие – без суда и следствия. А всего жертвами расстрелов стали 17 тысяч кубинцев.

Фидель Кастро тогда официально объявил: «Революционная справедливость базируется не на правовых предпосылках, а на моральном осуждении» [16, с. 224].

Но все протесты американцев уже не имели никакого значения: революция на Кубе победила, и с безраздельным господством США в регионе было покончено.

В связи с этим Хуан Мартин Гевара, младший брат Че Гевары, в своих воспоминаниях восклицает:

«Кубу обвиняют в репрессиях. И это Соединенные Штаты смеют осуждать нарушения прав человека, в то время как они сами имели тюремный лагерь в Гуантанамо на Кубе аж с 2002 года и он был центром внесудебного задержания, где арестованные могли содержаться в течение неограниченного времени!» [13, с. 290]

Историк В. А. Бородаев подводит итог:

«Для Вашингтона, привыкшего рассматривать Латинскую Америку в качестве своей вотчины, это явилось серьезным геополитическим вызовом. Противоположный “полюс” тоже быстро сделал свои выводы. Практически сразу после установления революционного режима, 10 января 1959 года, СССР заявил об официальном признании Временного революционного правительства Республики Куба. Начинался новый этап истории биполярного мира» [5, с. 128].

Джон Кеннеди в одном из своих выступлений 24 октября 1963 года, то есть уже после того, как произошли инцидент в заливе Свиней и Карибский кризис, сказал:

«Я считаю, что нет ни одной страны в мире, включая все без исключения страны, находящиеся под колониальным господством, где экономическая колонизация, унижение и эксплуатация были бы хуже, чем на Кубе, – отчасти из-за политики моей страны во время режима Батисты <…> Я даже скажу больше: в какой-то степени Батиста был будто бы воплощением американских грехов. Теперь нам придется расплачиваться за эти грехи» [11].

Как видим, Кеннеди постфактум говорил, что Фульхенсио Батиста был далеко не самым лучшим человеком и со стороны США было не самой хорошей идеей столько лет поддерживать коррумпированного кубинского диктатора.

Что же касается Фиделя Кастро и его сподвижников, то они, едва придя к власти, начали конфисковывать землю, находившуюся в частной собственности. Часть ее была кубинской частной собственностью, часть – американской. И их аргумент при этом был следующим – эти богатства были нажиты нечестным путем, и они были результатом диктатуры Батисты.

Естественно, после того как Фидель Кастро захватил власть, началась широкомасштабная эмиграция кубинцев в США, и эмигрировали в первую очередь представители среднего класса, буржуазии, образованные кубинцы, которые действительно боялись конфискации частной собственности и земельных участков. В результате начала формироваться община беглых кубинцев. Они оседали во Флориде, в основном в Майами, и они очень не любили Фиделя Кастро. И это еще мягко сказано…

Джон Кеннеди стал 35‑м президентом США 20 января 1961 года. Это происходило на фоне холодной войны, и США опасались стран, склонявшихся к коммунизму. Для американцев Фидель Кастро был коммунистом, и в США боялись, что он захочет встать на сторону Советского Союза. В результате ЦРУ приняло решение свергнуть Фиделя Кастро, но сделать это так, чтобы никто не понял, что за вторжением стоит Америка. И было решено осуществить вторжение с помощью кубинских эмигрантов.

Как следствие, нашли 1400 кубинских эмигрантов, согласившихся вступить в поддерживаемую ЦРУ и правительством США группу, которая должна была высадиться на Кубе и свергнуть режим Фиделя Кастро.

Весь этот план был основан на предположениях, так как и ЦРУ, и американский президент были окружены людьми, которые говорили: «Мы хорошо понимаем, чего хочет кубинский народ».

Они говорили, что, если начать высадку, Фидель Кастро будет неминуемо свергнут.

И никому и в голову не приходило, что реальность, по крайней мере на тот момент, была совершенно иной.

В начале 60‑х годов Фидель Кастро был очень популярен среди кубинцев, особенно среди бедняков, которые не владели землей. Но «эксперты» убедили ЦРУ в обратном, а ЦРУ убедило Кеннеди, и было дано разрешение планировать операцию.

Джон Кеннеди сказал: «Если мы сможем избавиться от Кастро, то снизим риски появления коммунистического государства у берегов Флориды».

2 января 1961 года США разорвали дипломатические отношения с Кубой.

Планирование высадки десанта шло в полной тайне, потому что задумано было сделать так, чтобы все это выглядело не как американское вторжение, а как чисто кубинская контрреволюция.

К 15 апреля все было подготовлено к военной операции, в которой должны были участвовать 1400 эмигрантов.

План операции в заливе Свиней.

Президентская библиотека-музей Джона Ф. Кеннеди

Затем американские самолеты, с которых удалили опознавательные знаки, чтобы они не выглядели как американские, нанесли бомбовый удар. Эти самолеты поднимались с аэродромов в Никарагуа. А затем 17 апреля в районе Плайя-Хирон (южное побережье Кубы) с американских кораблей была произведена высадка десанта, состоявшего из обученных и хорошо вооруженных кубинских эмигрантов. Плайя-Хирон (Playa Girón) – это пляж в бухте Кочинос (Bahía de los Cochinos), неподалеку от поселка Хирон. А сами события 17 апреля 1961 года вошли в историю как операция в заливе Свиней.

Но предварительно, 16 апреля, началась ложная атака в Байя-Хонда. В ней использовались макеты кораблей с громкоговорителями, которые транслировали звуки стрельбы с целью запутать кубинцев, и Фидель Кастро некоторое время ошибочно думал, что операция началась именно там, где все это происходило.

А настоящая атака началась утром 17 апреля. 1400 кубинских эмигрантов из «бригады 2506» при поддержке ЦРУ и американской армии начали атаку в заливе Свиней.

События должны были разворачиваться по такому сценарию: после высадки бойцов «бригады 2506» и захвата ими плацдарма на него срочно перебрасывался из Майами «Правительственный совет», который должен был начать действовать в качестве «законного правительства» Кубы.

Местные силы самообороны попытались помешать десантной операции, но понесли потери и были вынуждены отступить. Однако уже через три часа о десанте узнало высшее кубинское руководство, и оно сумело быстро сориентироваться в сложившейся ситуации.

В район высадки были направлены отряды народной милиции из районов Крусеса, Сьенфуэгоса, Колона, Агуада-де-Пасахероса, Матансаса, Карденаса и Ховельяноса, а также армейский пехотный батальон численностью в 900 человек. Но положение осложнялось тем, что ближайшие части кубинской армии (пехотный полк, танковый батальон и артиллерийский дивизион) находились в городе Санта-Клара, а это было в 120 километрах от места высадки.

С наступлением рассвета самолеты ВВС Кубы нанесли несколько ударов по месту высадки. Были потоплены два транспортных судна («Хьюстон», на котором находился в полном составе пехотный батальон, и «Рио-Эскондидо», перевозивший большую часть боеприпасов и тяжелого вооружения «бригады 2506»), а также две десантные баржи. В результате взрыва «Рио-Эскондидо» бригада потеряла 145 тонн боеприпасов и 3 тысячи галлонов топлива.

Короче говоря, это была не самая удачная операция. Она была сорвана в результате плохого планирования и некомпетентности на некоторых этапах. Уже в середине дня 17 апреля наступление десантников было остановлено превосходящими силами правительства Фиделя Кастро, которое использовало против них танки, гаубичную артиллерию и авиацию. В этот день тремя выстрелами из противотанковых гранатометов был уничтожен один танк Т‑34–85 (это был единственный уничтоженный танк кубинской армии за все время боевых действий).

18 апреля 11‑й батальон кубинской армии выбил парашютистов из Соплильяра и начал продвижение на Кайо-Рамона. 12‑й кубинский батальон при поддержке танков и артиллерии выбил противника из Плайя-Ларга, а наступавшие из района Кавадонги и Ягуарамаса кубинские армейские части и подразделения народной милиции подошли к Сан-Бласу. К исходу дня силы вторжения были блокированы в треугольнике Плайя-Хирон – Кайо-Рамона – Сан-Блас, и их дальнейшее продвижение сделалось невозможным.

Американский самолет «Дуглас A-26 Инвэйдер», замаскированный под кубинскую модель

19 апреля организаторы вторжения приняли решение о бомбардировке позиций кубинских войск пятью самолетами B‑26. Но так как летчики-гусанос[11] отказались идти на выполнение самоубийственной, по их мнению, задачи, в четыре самолета сели американские пилоты. Бомбардировщики должны были сопровождать американские истребители с авианосца «Эссекс», но самолеты разминулись в воздухе, и два B‑26 были сбиты кубинскими ВВС.

В этот же день кубинские танки Т‑34–85 уничтожили два танка «бригады 2506».

Во второй половине дня два американских эсминца приблизились к побережью залива Свиней с целью эвакуировать остававшихся в живых десантников, но после нескольких выстрелов в их сторону из танковых орудий корабли ушли в открытое море.

19 апреля 1961 года в 17:30 боевые действия были окончены, а «бригада 2506» прекратила сопротивление.

В целом потери кубинских десантников составили 114 человек убитыми и 1202 пленными. Трофеями кубинской армии стали 5 американских танков M41, 10 бронетранспортеров, орудия, стрелковое вооружение. ВВС и ПВО Кубы сбили 12 самолетов B‑26, C‑46 и других типов, осуществлявших прикрытие десанта, в том числе несколько самолетов с экипажами из США. При этом кубинские истребители не понесли потерь [7, с. 69].

По другим данным, в плен попали 1189 человек [10].

Агент ЦРУ по имени Грейстон Линч потом написал: «Впервые за мои тридцать семь лет мне было стыдно за собственную страну» [10].

Правительство Кубы оценило ущерб, причиненный стране вторжением, в 53 миллиона долларов [50, с. 101].

Что же касается пленных, то некоторые были казнены сразу после того, как попали в плен. А по остальным «гусанос» Фидель Кастро заключил сделку с США, по условиям которой он передал пленных Соединенным Штатам в обмен на предоставление помощи и поставки припасов на сумму 53 миллиона долларов.

С военной точки зрения для врагов Кубы это было полное поражение. Обычно в таких ситуациях начинают искать виноватых. Вот и тут ЦРУ и кубинские эмигранты стали обвинять администрацию Кеннеди в том, что не была обеспечена качественная воздушная поддержка операции. Джон Кеннеди, со своей стороны, обвинял ЦРУ в некомпетентности. И вот цитата из заявления Джона Кеннеди после операции в заливе Свиней:

«Первый совет, который я хочу дать моему преемнику, – контролировать генералов, потому что они военные люди и из-за этого их мнения по военным вопросам достойны проклятия».

На Кубе же все обстояло с точностью до наоборот. Власть Фиделя Кастро только окрепла. И его популярность – тоже. Плюс он начал активное сближение с СССР.

Более того, команданте и его брат Рауль стали носить двойную фамилию. Фидель и Рауль Кастро Рус. Кастро они были по отцу, а вот Рус… Когда-то, в 1960‑е годы, отмеченные горячей любовью граждан и руководителей Советского Союза к далекому Острову свободы, по Москве ходила легенда, что Фидель Кастро специально добавил к своей фамилии еще одну составляющую – Рус, чтобы показать, мол, как он ценит русских, помогающих борьбе кубинцев за независимость. На самом же деле и старший из братьев, и младший всегда фигурировали под такой двойной фамилией, потому что вторая ее составляющая – это фамилия их матери: Рус[12].

Как бы то ни было, Фидель Кастро начал открыто говорить о том, что Куба является марксистско-ленинским государством, и из-за того, что кубинцы опасались нового американского вторжения, он разрешил Советскому Союзу разместить на Кубе, рядом с территорией США, баллистические ракеты с ядерными боеголовками, что привело к Карибскому кризису.

Фидель Кастро совершенно справедливо говорил об американцах: «Они не могут нам простить того, что мы находимся у них под носом и что мы совершили социалистическую революцию под носом у Соединенных Штатов».

Итак, попытка свергнуть революционное правительство Кубы подтолкнула Фиделя Кастро к более тесному сближению с Москвой, и он объявил о переходе своей страны на социалистический путь развития. Надо сказать, что с самого начала кубинские революционеры находились в поиске той модели, которая бы отвечала современным вызовам истории и национальной специфике страны. Формула была провозглашена лидером Кубинской революции Фиделем Кастро 16 апреля 1961 года, на похоронах жертв американской бомбардировки острова: «Товарищи рабочие и крестьяне, наша революция является социалистической и демократической, революцией бедняков, которая делается силами бедняков и в интересах бедняков» [33, с. 228].

1 октября 1965 года партия победившей революции вновь стала называться Коммунистической партией Кубы, а сам Фидель Кастро был избран Первым секретарем ЦК партии. Произошло идеологическое сближение с СССР.

Серьезной проверкой для Кубы стал Карибский кризис, или Кубинский ракетный кризис, как его называли в США (Cuban missile crisis).

Для начала в 1962 году США ввели эмбарго на торговлю с Кубой и добились исключения ее из Организации американских государств (ОАГ). Против правительства Фиделя Кастро было выдвинуто обвинение в том, что оно оказывает содействие революционерам в Венесуэле, после чего ОАГ в 1964 году ввела дипломатические и торговые санкции против Кубы.

Строго говоря, Карибский кризис – это крайне напряженное столкновение между СССР и США 16–28 октября 1962 года, возникшее вследствие размещения Советским Союзом в октябре 1962 года ядерных ракет на Кубе.

Но сначала, в 1961 году, Соединенные Штаты разместили в Турции ракеты средней дальности PGM-19 Jupiter, которые угрожали городам западной части СССР, в том числе и Москве. Они могли достигать объектов на территории СССР за 5–10 минут, советские же межконтинентальные ракеты долетали до США лишь за 25 минут. Поэтому СССР решил воспользоваться случаем, когда к нему обратился Фидель Кастро с просьбой о защите, и Н. С. Хрущев решил установить на Кубе (под боком у Соединенных Штатов, в 250–260 километрах от Флориды) советские ракеты средней дальности Р-12 и Р-14 с ядерными боеголовками.

Операция по переброске на Кубу военнослужащих, техники и ракет получила название «Анадырь».

Это была, без преувеличения, гениальная операция. Американская сторона подсчитала, что на грузовых кораблях на Кубу могут быть доставлены советские войска, но, учитывая количество рейсов, по ее расчетам вышли совсем какие-то незначительные цифры. Однако советское командование все сделало в условиях абсолютной секретности: 85 кораблей за 183 рейса в течение нескольких месяцев перебросили 50 870 военных и еще до 3 тысяч гражданского персонала, огромное количество вооружений, ракетных установок и самих ядерных ракет. И при этом американская разведка и спецслужбы оказались в полном смысле этого выражения «обведены вокруг пальца».

Руководивший операцией маршал И. Х. Баграмян сделал так, что солдаты и офицеры были спрятаны в трюмах. Никаких санитарных норм, питание два раза в сутки, а жара в трюмах доходила до 60 градусов. Команды кораблей и даже капитаны этих кораблей были абсолютно не в курсе того, кого, что и куда они везут. Каждый капитан в черноморском порту получил три конверта. Первый он вскрывал при отплытии, и там была разнарядка плыть до Босфора. Там капитан открывал следующий конверт, и там было указание плыть до Гибралтара. А в Гибралтаре, только в третьем конверте, был обозначен курс на Кубу.

Первые корабли достигли Кубы 25 и 26 июля.

На острове был оборудован якобы «рыболовецкий поселок» для советских моряков. Разведывательные самолеты США кружили сначала над кораблями, потом над постройками на берегу, но ценные грузы и людей удалось переместить на сушу незаметно.

В США в это время заканчивали подготовку военного вторжения на Кубу, и это уже был не масштаб Плайя-Хирон, а нечто куда более значительное: силы вторжения, дислоцированные в портах на юго-востоке США, насчитывали примерно 180 тысяч человек. Судьба Кубы казалась предрешенной, но в конце сентября – начале октября американцы вдруг заметили, что на Кубе появляются площадки для ракетных установок.

2 октября 1962 года президент США Джон Кеннеди приказал привести войска в боевую готовность. Но наступила нелетная погода, и американцы прервали на время разведывательные полеты, а когда 10 октября снова были сделаны аэрофотоснимки, они просто привели американцев в замешательство: вместо проселочных дорог на Кубе появилось огромное количество широких асфальтовых дорог для крупной грузовой техники. А 14 октября были сделаны новые снимки, и на них уже появились ракетные установки, с помощью которых половина штатов могла быть стерта с лица земли буквально за несколько минут.

Как оказалось, на Кубу были тайно доставлены не только ракеты Р-12 и Р-14, но еще и бомбардировщики, способные нести ядерные бомбы. Это решение, принятое на заседании Совета обороны СССР в мае 1962 года, отвечало интересам обеих сторон – Куба получала надежное прикрытие («ядерный зонтик») от любой агрессии со стороны США, а советское военное руководство кардинальным образом сокращало подлетное время своих ракет до американской территории.

Таким образом, 14 октября 1962 года началось то, что потом назвали Карибским кризисом. Президент США Джон Кеннеди немедленно создал особый Исполнительный комитет, где обсуждались пути решения проблемы. Поначалу комитет действовал тайно, но 22 октября Кеннеди выступил с обращением к народу, объявив о наличии на Кубе советских ракет, из-за чего в США едва не началась паника.

23 октября 1962 года было опубликовано заявление правительства СССР, в котором говорилось: «Если агрессоры развяжут войну, то Советский Союз нанесет самый мощный ответный удар» [42, с. 462].

Со своей стороны, Фидель Кастро приказал с вечера 22 октября привести в полную боевую готовность все вооруженные силы своей страны. Сотни тысяч людей заняли боевые позиции. На следующий день Фидель Кастро выступил перед народом с большим обращением в связи с создавшимся положением. Все обращение было проникнуто глубокой уверенностью в том, что кубинский народ выстоит и в этой схватке. «Любую блокаду – выдержим, агрессию – отразим», – говорил команданте. А завершил свое выступление он такими словами: «Мы все теперь как один, одна у нас судьба, и одна будет у всех победа» [33, с. 239].

24 октября 1962 года американское правительство ввело блокаду Кубы. В тот же день пять советских военных кораблей подошли вплотную к зоне блокады и остановились.

Эбби Роу. Встреча Джона Ф. Кеннеди и министра иностранных дел СССР А. А. Громыко в Овальном кабинете.

18 октября 1962

И в этот момент руководство СССР повело себя непоследовательно. Министр иностранных дел А. А. Громыко начал «ломать комедию», утверждая, что на Кубе нет советских ракет. Сам Н. С. Хрущев тоже стал отрицать наличие на острове советского ядерного оружия. Он сказал, что установки, обнаруженные американцами на Кубе, это «исследовательское оборудование». Но 25 октября фотографии ракет были продемонстрированы на заседании Совета Безопасности ООН. И тогда Кремль заявил, что ракеты на Кубе установлены для «сдерживания» США.

В Исполнительном комитете обсуждался силовой вариант решения данной проблемы. Его сторонники убеждали Джона Кеннеди начать бомбардировки Кубы. Однако очередной облет U-2 показал, что несколько советских ракет уже готовы к пуску и атака на остров неминуемо вызовет войну с Советским Союзом. Такая перспектива американцев не устраивала, так как никто не был точно уверен в исходе ставшей вполне реальной ядерной войны.

В свою очередь, руководство Кубы обратилось к народу и объявило массовую мобилизацию. И вся страна вмиг превратилась в четко управляемый и организованный военный лагерь.

Президент Кеннеди предложил Советскому Союзу демонтировать установленные ракеты и развернуть идущие к Кубе корабли в обмен на «джентльменское обязательство» не свергать режим Фиделя Кастро. В ответ Н. С. Хрущев стал убеждать президента США, что СССР не собирается нападать на Америку. Он сказал: «Только сумасшедшие могут так поступать или самоубийцы, желающие и сами погибнуть, и весь мир перед тем уничтожить» [36, с. 204]. Но при этом он выставил свое условие: удалить американские ракеты из Турции. Эти пункты были согласованы буквально за несколько часов до возможного начала войны с оговоркой: вывод советских ракет с Кубы совершится открыто, а американских из Турции – тайно.

Возможное начало войны – это было 27 октября, которое потом назвали «черной субботой» Карибского кризиса. В те дни над Кубой с целью устрашения дважды в сутки проносились эскадрильи американских военных самолетов. И вот 27 октября советские войска на Кубе сбили зенитной ракетой самолет-разведчик США Lockheed U-2. Его пилот Рудольф Андерсон погиб. В тот же день американцы в ходе преследования заставили всплыть две советские подводные лодки.

Ситуация накалилась до предела, а президент США принял решение через двое суток начать бомбардировку советских ракетных баз и военную атаку на остров. План предусматривал 1080 самолето-вылетов в первый же день боевых операций. Силы вторжения, как уже говорилось, насчитывали 180 тысяч человек. Многие американцы покидали крупные города, опасаясь ответного советского удара. Мир действительно оказался на грани ядерной войны. Во всяком случае, так близко к этой грани он никогда еще не был.

Кстати, о силах вторжения. ЦРУ сообщало о присутствии на Кубе 10 тысяч советских военнослужащих, в то время как там их находилось около 50 тысяч. И это – помимо хорошо вооруженной 270‑тысячной кубинской армии. Поэтому советско-кубинские войска, вдобавок вооруженные тактическим ядерным оружием, просто-напросто устроили бы кровавую баню высадившемуся амерканскому десанту, результатом чего неминуемо стала бы неконтролируемая эскалация военного противостояния.

Однако в воскресенье, 28 октября, советское руководство решило принять американские условия. Открытым текстом было передано послание президенту США. В Кремле уже знали о намеченной бомбардировке Кубы. В послании говорилось:

«Мы согласны вывести те средства с Кубы, которые вы считаете наступательными средствами, согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве» [27, с. 261].

Н. С. Хрущев и Джон Кеннеди обменялись письмами о разрешении проблемы, а Фидель Кастро даже не был поставлен в известность о происходящем. Кроме того, Куба не получила реальных гарантий от агрессии, изоляции, экономической блокады и постоянных провокаций. Тридцать лет спустя, в 1992 году, в интервью американскому телевидению Фидель Кастро отметил, что в советско-американском соглашении надо было добавить только одну фразу: «Мы (СССР) готовы вывести ракеты, если США дадут Кубе удовлетворяющие ее гарантии, если Куба сможет принять участие в обсуждении этой проблемы» [89, с. 172–173].

Но решение убрать с Кубы ракеты было принято без согласования с кубинским руководством. Возможно, так поступили намеренно, поскольку Фидель Кастро категорически возражал бы против удаления ракет. А так получилось, что Куба и ее руководитель выступили в качестве разменной монеты. Позднее в интервью испанскому журналисту Игнасио Рамонету Фидель Кастро подчеркнул: «Было сделано очень много военных и политических ошибок. В октябре 1962 года мы не могли сильно возражать против вывода ракет с нашей территории, поскольку тогда бы вступили в конфликт с двумя сверхдержавами, что было бы весьма сложно для Кубы» [73, с. 324–325].

Карибский кризис морально и физически измотал Фиделя Кастро. Вместе с соратниками он уехал в горы, отказавшись от общения с советскими представителями, за исключением А. И. Микояна. В Москве решили реабилитироваться перед Фиделем Кастро, пригласив его посетить Советский Союз. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза, он был избран почетным профессором МГУ. Почти двухмесячное пребывание в СССР сделало его любимцем простых советских людей. Но тем не менее уроки Карибского кризиса повлияли на отношение Фиделя Кастро к советскому руководству.

Подписание Московского договора о запрещении испытания ядерного оружия в августе 1963 года вызвало новое беспокойство команданте, поскольку, по его логике, Куба оказывалась без надежной защиты в виде ответного удара СССР по США. Он был убежден, что обязательствам США не нападать на Кубу доверять никак нельзя. Поэтому на первом же митинге в Гаване в 1966 году Фидель Кастро заявил: «При отражении агрессии кубинцам придется полагаться на свои собственные силы» [23, с. 157].

Демонтаж советских ракет начался 28 октября 1962 года и закончился через несколько недель. 20 ноября была снята блокада Кубы, и поставивший человечество на грань ядерного уничтожения Карибский кризис завершился. После него между Белым домом и Кремлем стала работать постоянная горячая линия для разрешения кризисных ситуаций в будущем.

А в 1963 году Фидель Кастро заявил:

«Если бы не было Советского Союза, империалисты не поколебались бы совершить прямое военное нападение на нашу страну. Именно мощь Советского Союза и всего социалистического лагеря сдержала империалистическую агрессию против нашего отечества» [49, с. 11].

Итак, Карибский кризис был преодолен, свобода и независимость Кубы были спасены, а человечество избежало ужасов термоядерной войны.

Урегулирование было достигнуто, но тогда руководства СССР и США считали себя проигравшими и опозоренными. Отъявленные «ястребы» в США посчитали шаг Кеннеди слабостью, и примерно в том же самом обвиняли чуть позже Хрущева. Ну, а Фидель Кастро был недоволен, что всё решили за его спиной. И лишь в 1975 году, давая оценку итогам Карибского кризиса, Фидель Кастро в отчетном докладе I съезду Компартии Кубы сказал: «В то время нам, кубинцам, нелегко было понять все значение такого решения» [33, с. 238].

А теперь вернемся в 1959 год. 9 февраля президентским декретом Эрнесто Че Гевара, родившийся в Аргентине, был провозглашен гражданином Кубы с правами урожденного кубинца. Как офицеру повстанческой армии ему было определено жалование в 125 песо. Таким образом, Че Гевара стал своего рода универсальным солдатом революции. Когда революция на Кубе взяла верх, он сказал: «После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры» [40].

И он стал технократом и бюрократом. В 1959–1961 годах Че Гевара был президентом Национального банка Кубы, а в 1961–1965 годах – министром промышленности Кубы. Но весной 1965 года Че Гевара вдруг негласно покинул Кубу.

В биографии Че Гевары Уго Гамбини написал, что Фидель Кастро пытался убедить его остаться. А Че якобы ответил ему так:

«Кубинская революция должна иметь союзника в Латинской Америке, чтобы была другая точка опоры и можно было закрепиться. Союзник, о котором я говорю, может найтись только путем совершения революции где-то в другом месте, и для этого нужно иметь во главе человека с большим опытом партизанской войны и с авторитетом, необходимым для руководства политическим движением. Такой лидер – я. Ты не можешь сделать революцию в другом месте, потому что ты должен продолжать руководить здесь. Я могу, и я сделаю это, черт побери!» [13, с. 185]

Оставалось только определить, в какой стране произойдет следующая революция.

Хуан Мартин Гевара, брат Че Гевары, в своих воспоминаниях пишет:

«Тайна исчезновения Че так и осталась неразгаданной, в том числе и на Кубе <…> Кубинцы были особенно удивлены его отсутствием на похоронах Анибала Эскаланте, важного члена правительства. Тогда мир не знал, что Че послал Фиделю прошение об отставке» [13, с. 187].

Одновременно с этим Че Гевара написал Фиделю Кастро прощальное письмо:

«Фидель, сейчас я вспоминаю о многих вещах: о том, как мы познакомились <…> о том, как ты предложил мне идти с вами, как рассказывал о трудностях приготовлений.

Однажды нас спросили, кого нужно известить в случае смерти и какова реальная возможность всем нам погибнуть. Тогда нам представлялось само собой разумеющимся, что в революции (если она настоящая) либо выходишь победителем, либо мертвецом. На пути к победе много товарищей покинуло нас.

Сегодня для меня все это уже не так трагично, потому что сейчас мы уже стали взрослее, но события повторяются. Чувствую, что я исполнил часть своего долга, связавшего меня с Кубинской революцией на ее территории, и я прощаюсь с тобой, с товарищами, с твоим народом, ставшим и моим тоже.

Я формально отрекся от моих должностей в правлении партии, от своего министерского кресла, от своего чина командующего, от своей кубинской сущности. С Кубой меня связывают не рамки закона, это узы иного рода – они не могут быть разорваны, как должностные.

Оглядываясь на прожитые годы, я думаю, что потрудился достаточно добросовестно и самоотверженно, чтобы закрепить победу революции. Моей единственной ошибкой было то, что я не сразу поверил в тебя, с самых первых минут в Сьерра-Маэстре, что недооценил твои качества революционера и предводителя. Я прожил великолепное время, а когда ты был рядом, чувствовал гордость за принадлежность к твоему народу в те яркие и одновременно печальные дни <…> Редко так высоко блистал государственный деятель, как в те дни, и я также преисполнялся гордостью, когда следовал за тобой без колебаний, отождествлял себя с твоей манерой думать, видеть, определять опасности и принципы.

Другие страны мира настойчиво зовут на помощь. И я могу сделать то, что тебе не позволит твоя ответственность перед Кубой, а посему пришел час нашей разлуки.

Знай, что я поступаю так и с радостью, и с болью: здесь я оставляю самые истинные из всех моих надежд созидателя и самое вожделенное из всех моих человеческих желаний… Оставляю народ, принявший меня как своего сына; и это ранит мою душу. На новые поля сражений я несу с собой веру, которую ты внушил мне, революционный дух моего народа, ощущение исполнения самых святых обязанностей, связанных с борьбой против империализма, где бы то ни было. Это укрепляет дух и залечивает любые раны сердца.

Повторяю еще раз: я освобождаю Кубу от любой ответственности, кроме как служить примером. И если решающий час настигнет меня под другими облаками и другим небом, моей последней мыслью будет мысль о народе Кубы и о тебе. Я благодарен тебе за твои уроки и твой пример, которому постараюсь быть верным до последнего вздоха. Я всегда отождествляю себя с нашей революцией, и так будет и впредь. Где бы я ни оказался, я буду чувствовать ответственность кубинского революционера и буду действовать как таковой. Я не оставил своим детям и жене ничего материального, но я не печалюсь: не прошу ничего для них, так как государство даст им достаточно и для жизни, и для обучения.

Хотел бы многое еще рассказать тебе и нашему народу, но чувствую, что это не нужно; слова не могут выразить то, что бы я пожелал, потому и не стоит исписывать листы чистой бумаги.

До победы, всегда! Родина или смерть!

Обнимаю тебя со всем революционным пылом» [13, с. 187–190].

Че Гевара прилетел в Африку, в Демократическую Республику Конго, в конце апреля – начале мая 1965 года под именем Рамон Бенитес. Там в это время продолжалось антиправительственное восстание Симба.

Слухи о местонахождении Че Гевары не прекращались в 1965–1967 годах. То он был в Танзании, то в Чехословакии, то в Боливии.

Че Гевара в Боливии. 1967

В Боливии он возглавлял партизанский отряд, входивший в состав Армии национального освобождения Боливии (Ejército de Liberación Nacional de Bolivia).

Че Гевара провел несколько успешных операций против регулярных войск в сложной гористой местности региона Камири. Во время своего последнего боя в Кебрада-дель-Юро он был ранен: одним выстрелом в левое бедро, а другим – в правое предплечье. У него закончились боеприпасы, и он был взят в плен. После этого его, истекающего кровью, привели под конвоем к школе, которая служила правительственным войскам в качестве временной тюрьмы для партизан.

8 октября 1967 года Че Гевару весь день допрашивали, а потом был получен приказ уничтожить пленного. Этот приказ, подписанный президентом военного правительства Боливии Рене Баррьентесом Ортуньо, был передан в зашифрованном виде агенту ЦРУ Феликсу Родригесу, кубинскому беженцу, ставшему советником боливийских войск во время охоты на Че Гевару. Палачом стал Марио Теран Салазар, 26‑летний сержант боливийской армии.

Хуан Мартин Гевара, младший брат Че Гевары, в своих воспоминаниях потом описал смерть брата так:

«Я сорок семь лет ждал возможности оказаться на месте смерти моего брата Эрнесто Гевары. Все знают, что он был убит трусливым выстрелом, совершенным 9 октября 1967 года в жалкой классной комнате деревенской школы Ла-Игеры, деревушки, затерянной в южной части Боливии. Он был захвачен накануне, в глубине ущелья Кебрада-дель-Юро, где окопался после того, как понял, что малочисленный отряд партизан, ослабленных голодом и жаждой, полностью окружен правительственными войсками. Говорят, что он погиб с достоинством и что его последние слова звучали так: Póngase sereno y apunte bien. Va a matar a un hombre (“Успокойтесь и цельтесь лучше. Вы сейчас убьете человека”). Марио Теран Салазар, несчастный солдат, которому была поручена эта грязная работа, дрожал. Че, конечно же, вот уже одиннадцать месяцев считался врагом номер один для боливийской армии, а возможно – даже для всего американского континента, но это был легендарный противник, мифический персонаж, окруженный ореолом славы, известный своим чувством справедливости и страстью к равенству, а также выдающейся храбростью. А что, если Че, смотревший на него, не мигая и совсем не делая вид, что осуждает его, действительно друг и защитник униженных, а вовсе не тот чертов революционер, каким его изображает начальство? А что, если его последователи, про которых говорили, что они очень преданы ему, решат прийти и отомстить за его смерть?

Марио Терану Салазару захотелось выпить, чтобы найти в себе мужество нажать на спусковой крючок. Увидев Че, сидящего и спокойно ждущего свершения того, что казалось неизбежным, он выбежал из классной комнаты, весь покрытый потом. Но начальники заставили его вернуться.

Мой брат принял смерть стоя. Они хотели, чтобы это произошло сидя, чтобы унизить его. Он отказался и выиграл эту свою последнюю битву. Помимо прочих его многочисленных качеств и талантов, он владел искусством убеждения» [13, с. 5–6].

Марио Теран Салазар очень нервничал и начал беспорядочно стрелять из своей полуавтоматической винтовки M1, попав Че Геваре в руки и ноги. На несколько секунд Гевара скорчился от боли на земле, прикусив руку, чтобы не закричать. Сержант выстрелил еще несколько раз, смертельно ранив Че в грудь. Всего он выпустил в Че девять пуль: пять в ноги, по одной в правое плечо, руку и грудь, последняя пуля попала в горло.

После этого убийства боливийские военные выставили Че Гевару в назидание другим в прачечной, в саду маленькой местной больницы, на семнадцать часов. Надо было показать, что все «подрывные элементы» будут уничтожены именно так. Че мертв, мертв и еще раз мертв! И пусть его жалкий конец послужит уроком для всех, кто посмеет ввязываться в авантюры, обреченные на неизбежный провал.

В воспоминаниях Хуана Мартина Гевары читаем:

«После 9 октября пятнадцать солдат оставались в Ла-Игере в течение года. Они объясняли крестьянам, что они якобы нужны, чтобы защитить людей от пособников Че, которые неизбежно придут отомстить за его смерть и пожелают всех убить. Ведь это именно они, эти крестьяне, не правда ли, предали Че. Так родился настоящий культ, сопровождаемый перешептываниями и страхом» [13, с. 6–7].

А само тело убитого было привязано к полозьям вертолета и доставлено в соседний городок Вальегранде, где его выставили напоказ прессе. Потом тело захоронили, и никто не знает, где это было сделано.

Фидель Кастро управлял Кубой до 2008 года.

На государственном уровне он занимал должности премьер-министра (1959–1976) и председателя Совета министров (1976–2008), а также председателя Государственного совета (1976–2008).

При нем у богатых людей Кубы и монополий США были отобраны земля, заводы, фабрики, средства коммуникаций, судоходный флот. Все богатства страны были брошены на решение острых социальных проблем. За первые 30 лет после революции страна совершила гигантский социальный скачок: детская смертность уменьшилась в 5 раз, продолжительность жизни с 58 лет увеличилась до 76 лет, один врач приходился на 303 жителей вместо 1100 в 1959 году, неграмотность была ликвидирована полностью, образование всех уровней, включая университетское, стало бесплатным [86, с. 31].

События, происходившие в советском блоке во второй половине 80‑х годов, имели для Кубы очень большое экономическое, политическое и морально-психологическое значение. Товарооборот Острова свободы со странами Совета экономической взаимопомощи достигал в эти годы 83–85 %. При этом его главная часть (до 75 %) приходилась на Советский Союз. Фидель Кастро, «видя разрушительные процессы, происходившие в них, тем не менее делал все возможное, чтобы сохранить партнерские отношения со всеми государствами – членами СЭВ» [33, с. 384].

Важнейшей вехой в советско-кубинских отношениях стали известные события августа 1991 года.

Фидель Кастро внимательно наблюдал за происходившим в те дни в СССР.

Он последовательно придерживался принципа невмешательства во внутренние дела других стран, и поэтому он не выражал во время тех трагических событий ни поддержки, ни осуждения в адрес противоборствующих сторон. Ну, а появившиеся после ареста членов ГКЧП в некоторых СМИ сообщения о выражении официальной солидарности с ними со стороны Фиделя Кастро – это были не более чем выдумки и провокации, направленные на разрыв двусторонних отношений.

Единственное официальное заявление кубинского правительства по поводу происходивших событий было сделано 20 августа:

«События, происходящие в Советском Союзе в последние два дня, вызывают у народа и правительства Кубы глубокое беспокойство <…> С самого начала процесса реформ и перемен в Советском Союзе правительство Кубы <…> воздерживалось от какого-либо публичного осуждения, которое могло бы содержать в себе вмешательство в его внутренние дела… Неопровержимым доказательством нашего образа действий в течение всего этого периода является тот факт, что на Кубе не было ни одного выступления против какого-либо политического деятеля СССР, независимо от его позиций или партийной принадлежности <…> Именно поэтому не правительству Кубы судить о событиях, происходящих в настоящий момент в Советском Союзе. В нынешней ситуации единственное, чего мы горячо желаем, это чтобы народы Советского Союза могли мирно преодолеть все трудности и чтобы эта великая страна сохранила свое единство и то влияние, которое она по праву оказывала на международные дела как необходимый противовес тем, кто желает навязать миру свое абсолютное господство и гегемонизм. Империализм янки, мирового жандарма и кандидата в хозяева мира, не имеет никакого права извлекать выгоду из этой тяжелейшей ситуации. Оставим же советским людям с высоким чувством патриотизма самим с нужным самообладанием и мудростью преодолеть переживаемый ими глубокий кризис» [45].

После распада СССР от Фиделя Кастро потребовался не меньший героизм, чем при совершении революции. Дело в том, что «Россия, товарооборот с которой уменьшился с 10 млрд доларов до 300 млн (в 30 раз!), фактически предала Кубу, став партнером США. Остановилось 60 % промышленности, пришлось забить 50 % молочного стада коров, из-за нехватки удобрений и запчастей резко упало производство сахара, и, самое главное, возникла острейшая нехватка энергоносителей – нефти, газа, угля. Оппонентам Кубы – США – казалось, что достаточно малейшего толчка, и режим Кастро рухнет сам по себе <…> Но в те непростые времена Кастро не потерял уверенность, спокойствие и, главное, веру в кубинский народ. Фидель честно сказал ему, что стране придется приспосабливаться к глобальному миру, искать и находить иные пути сохранения того, что уже было достигнуто, и развиваться дальше» [67, с. 44].

Обстановка в мире быстро менялась, и Фидель Кастро искал в этом пути совершенствования кубинской модели социализма, которые позволили бы ей встроиться в новый мировой политико-экономический контекст. Жизнь, к пульсу которой он всегда прислушивался, подсказывала: чтобы сохранить революционные завоевания и независимость Кубы, необходимо было устранить пороки, начавшие проникать на остров в предшествующий период. Устранить те самые пороки, которые погубили европейский социализм. То есть надо было убрать «проявления бюрократического маразма во всех сферах общественно-политической, культурной и хозяйственной жизни, жесткую централизацию, извращения в области директивного планирования развития народного хозяйства, подрыв стимулов к творческому производительному труду» [33, с. 409].

Фидель Кастро, как мог, делал это. Менялся мир, рухнули Советский Союз и социалистическая система, но кубинский лидер удивительным образом сумел вывести свою страну из идеального шторма 1990‑х годов.

Однако 31 июля 2006 года Фидель Кастро передал исполнение обязанностей на всех своих ключевых постах своему младшему брату Раулю.

Что же произошло? А произошло то, что 26 июля 2006 года Фидель Кастро был в критическом состоянии доставлен в больницу, и у него было диагностировано кровотечение в области кишечника. Через несколько дней его секретарь Карлос Валенсиаго зачитал в эфире кубинского телевидения письмо команданте, в котором тот сообщил, что ему сделали операцию и что он будет вынужден оставаться в постели еще какое-то время.

То есть поначалу Фидель Кастро временно передал свои полномочия главы государства, главнокомандующего и руководителя Коммунистической партии Кубы своему младшему брату, долгое время находившемуся у него в тени.

Рауль Кастро был на пять лет моложе брата и занимал до этого пост первого заместителя председателя Госсовета, второго секретаря Компартии Кубы и министра обороны. Строго говоря, Фидель Кастро назвал своего брата преемником еще в 2001 году, после того как вдруг потерял сознание на одном из митингов в Гаване. Он тогда сказал: «Рауль лучше всех подготовлен и обладает наибольшим опытом» [25].

А уже 2 августа 2006 года Фидель Кастро объявил, что информация о его здоровье – это государственная тайна.

28 октября 2006 года, после полуторамесячного лечения, кубинское телевидение показало Фиделя Кастро, который обратился к народу и опроверг слухи о своей смерти. Но при этом он так и остался в больнице, причем в тяжелейшем состоянии.

Бежавший с острова доктор Марсело Фернандес сообщил, что в 1989 году в Египте в клинике профессора Ахмеда Шафика Фиделя Кастро прооперировали для ликвидации последствий кровоизлияния в мозг и диагностировали рак прямой кишки.

В ноябре 2005 года появились сведения, что Фидель Кастро с 1998 года страдает болезнью Паркинсона.

В 2006 году во всем мире заговорили о скорой кончине команданте. В США не скрывали своей радости. Официальный представитель Госдепартамента США Шон Маккормак заявил:

«Совершенно очевидно, что недееспособность Фиделя Кастро или его кончина стала бы важной вехой для кубинского народа» [64].

На это несгибаемый Фидель Кастро ответил:

«Враги Кубы не единожды хоронили меня, выдавая желаемое за действительное. Однако никогда я не чувствовал себя лучше, чем сейчас. В очередной раз ЦРУ, поставившее мне диагноз, село в глубокую лужу» [64].

Кстати, в том же 2006 году, в мае, американский журнал «Форбс» включил Фиделя Кастро в список десяти самых богатых политических лидеров планеты, приписав ему 900 миллионов долларов на депозитах в зарубежных банках. Статья привела команданте в ярость: «Найдите на каких-либо счетах хоть один доллар, принадлежащий мне, и я уйду с поста главы государства, подам в отставку после более сорока лет нахождения у власти». Ответ Фиделю Кастро был дан не редакцией «Форбс», а по ее просьбе испанской газетой Rebelión («Восстание»): «Журнал “Форбс” признает сейчас, что не располагает никакими доказательствами, что Кастро имеет деньги в банках за пределами страны» [84, с. 25–27].

В глазах простых кубинцев Железный Фидель был неуязвим. Когда в 2004 году он сломал руку и сильно повредил колено, он отказался от общего наркоза во время трехчасовой операции. Тогда он заявил, что даже на непродолжительное время не хочет терять бразды правления, и медики вынуждены были оперировать под местной анестезией. За годы его правления на него пытались совершить более 600 покушений, и он по этому показателю даже попал в Книгу рекордов Гиннесса.

Тем не менее сообщения о смерти Фиделя Кастро появлялись в средствах массовой информации регулярно. В частности, кубинского лидера «хоронили» в 1986, 1994 и 2007 годах. Очередное сообщение о смерти Кастро пришло 19 ноября 2009 года. Однако 10 июля 2010 года команданте появился на публике, посетив научно-исследовательский центр в Гаване и опровергнув тем самым слухи о своей кончине.

При этом уже в феврале 2008 года Фидель Кастро покинул все государственные посты, а 19 апреля 2011 года ушел и с должности главы правящей партии.

Он держался как мог. От образа крутого революционера с сигарой пришлось отказаться еще в 1985 году: именно тогда Фидель Кастро полностью бросил курить. В одном из интервью команданте даже указал точный день, когда он сделал это: 26 августа 1985 года. В тот день на Кубе стартовала национальная кампания по пропаганде здорового образа жизни, и Фидель Кастро, как обычно, возглавил ее. При этом упрекнуть его в непоследовательности было нельзя: пообещав однажды бросить курить, пламенный революционер выполнил свое обещание, что называется, на все сто процентов.

К сожалению, возраст и перенесенные жизненные испытания брали свое. В октябре 2012 года СМИ сообщили, что Фидель Кастро перенес инсульт и перестал узнавать людей, а также начал испытывать проблемы с речью. Но правительство Кубы и родственники Кастро опровергли эти сведения, а сам Фидель появился на публике 21 октября 2012 года, впервые за несколько месяцев, и даже общался с людьми.

8 апреля 2016 года национальное телевидение Кубы транслировало встречу 89‑летнего команданте со школьниками в образовательном комплексе имени Вильмы Эспин.

19 апреля 2016 года Фидель Кастро выступил с речью на VII съезде Коммунистической партии Кубы. Он тогда сказал:

«Скоро мне исполнится девяносто лет, никогда не подумал бы об этом, и никогда это не было результатом каких-то усилий, а лишь капризом слепого случая, но скоро я буду как все, всем нам приходит свой черед. Но останутся идеи кубинских коммунистов» [12].

13 августа 2016 года на Кубе торжественно отмечалось 90‑летие команданте, а сам он вечером присутствовал в Театре имени Карла Маркса.

25 ноября 2016 года Железный Фидель скончался, и об этом сообщил председатель Государственного совета и Совета министров Рауль Кастро в эфире государственного телевидения. Он сказал: «Я здесь, чтобы сообщить нашему народу, нашим друзьям в Америке и мире, что сегодня, 25 ноября 2016 года, в 22:29 скончался главнокомандующий Кубинской революции Фидель Кастро» [63].

Причина смерти обнародована не была.

На Кубе c 26 ноября по 4 декабря был объявлен девятидневный национальный траур.

Могила Фиделя Кастро сейчас находится на городском кладбище Санта-Ифигения рядом с мавзолеем другого кубинского героя – Хосе Марти.

Когда Фиделя Кастро не стало, на Кубе о нем говорили как об иконе революции, как об одном из самых почитаемых левых лидеров, крупном государственном деятеле и интернационалисте, который более пяти десятилетий боролся против мирового империализма, который собственным примером показывал, как противостоять самым могущественным врагам, которых только может иметь человек или нация. О нем говорили как о человеке, который навсегда останется символом несгибаемого борца за лучший мир, который вдохновляет новые и новые поколения на борьбу за идеи справедливости и гуманистического развития.

Впрочем, были и иные мнения. Например, тогдашний президент США Дональд Трамп заявил:

«Сегодня мир отмечает уход жестокого диктатора, который подавлял собственный народ на протяжении почти шести десятилетий. Наследие Фиделя Кастро – это расстрельные команды, воровство, невообразимые страдания, бедность и отказ людям в их фундаментальных правах» [37].

Директор Латиноамериканского департамента МИД РФ А. В. Щетинин прокомментировал подобное заявление так:

«Что касается различных проявлений и желаний позлословить и высказаться в неуважительной манере в отношении ушедшего из жизни человека, политика, я это оставляю на совести тех людей, которые это делают. Фидель Кастро, как бы ни относились к нему различные политические силы, был великим политическим деятелем современности. И он в абсолютной степени достоин уважения» [37].

Фидель Кастро в последние годы не раз говорил, что намерен передать бразды правления своему младшему брату. На пятом съезде Коммунистической партии Кубы в октябре 1997 года он впервые назвал Рауля своим преемником: «В лице Рауля мы имеем человека, способного заменить любого из нас, и особенно меня» [12].

Воскресенье 24 февраля 2008 года вошло в историю: на Кубе впервые за полвека сменилась верховная власть. В этот день кубинский парламент с результатом в 97,7 % голосов «за» избрал 76‑летнего Рауля Кастро председателем Госсовета страны – так называлась на тот момент высшая государственная должность на Острове свободы.

Рауль Кастро. 2009

В своем первом выступлении в качестве главы государства Рауль Кастро сказал:

«Я принимаю на себя всю возложенную вами ответственность. Однако я убежден, что главнокомандующим Кубинской революции есть и будет только один человек. Фидель – это Фидель. Все мы прекрасно знаем, что Фиделя нам не сможет заменить никто» [58].

Фидель был на пять лет старше Рауля, но между братьями существовали очень близкие и доверительные отношения. Поэтому, когда Фидель решил начать борьбу против диктатора Батисты, Рауль присоединился к нему, не сомневаясь ни секунды. В июле 1953 года братья вместе с единомышленниками предприняли штурм казарм Монкада в Сантьяго-де-Куба. Во время штурма отважный Рауль собственноручно пленил офицера армии Батисты, и сделано это было очень вовремя: в какой-то момент попытка захватить казармы провалилась, и вся группа Фиделя едва не оказалась схвачена. Когда в здание ворвался патруль правительственных войск, чтобы арестовать бунтовщиков, Рауль вырвал пистолет у начальника патруля. Как признавался позднее Фидель Кастро, «если бы Рауль не сделал того, что он сделал в тот момент, нас бы давно уже не было в живых» [47].

Неудача во время штурма казарм Монкада обернулась для Рауля Кастро 15‑летним тюремным сроком. Однако в 1955 году братьев Кастро амнистировали, и они эмигрировали в Мексику.

Рауль к тому времени уже был убежденным коммунистом, в то время как Фидель выступал с умеренно националистических позиций. И, кстати, именно с подачи Рауля в их круг единомышленников вошел аргентинский коммунист Эрнесто Че Гевара.

В 1956 году, когда Фидель Кастро и его соратники высадились на Кубе, начав партизанскую войну против диктатора Батисты, Рауль стал одним из лучших командиров повстанцев. После победы революции Рауль Кастро стал министром Революционных вооруженных сил Кубы, и занимал он этот пост 49 лет. Таким образом он установил мировой рекорд по продолжительности пребывания на посту военного министра.

При Рауле Кастро кубинская армия принимала участие в операциях по защите социалистических правительств в странах третьего мира. Например, в Анголе кубинцы смогли остановить хорошо подготовленную армию ЮАР, и с тех пор армия Кубы стала восприниматься как эффективная силовая структура, с которой необходимо считаться.

По сути, Рауль Кастро был вторым лицом в государстве, «был бессменным дублером Фиделя на всех партийных и государственных постах» [6, с. 32].

Когда 76‑летний Рауль Кастро стал председателем Госсовета Кубы, второе место в кубинской иерархии занял 77‑летний Хосе Рамон Мачадо Вентура, который до назначения был заместителем председателя Госсовета и входил в Политбюро Компартии. И наблюдатели стали говорить, что это означает, что на Кубе при власти остаются старики-технократы, поэтому резких телодвижений с их стороны ожидать и не следует. Якобы с уходом команданте мало что изменится в кубинской политической жизни.

Они хотят смоделировать мир. Вы знаете, кого я имею в виду – США и всех тех, кто их сопровождает. Они хотят подстроить мир под свои интересы, это то, что они хотят делать, и поэтому мы должны быть более осторожными, чем когда-либо.

РАУЛЬ КАСТРО

Но Рауль Кастро сумел без особых потерь для обороноспособности страны сократить кубинскую армию с 300 тысяч человек до 60 тысяч, то есть в пять раз. Такая реформа была вынужденной, так как после развала СССР Гавана практически перестала получать экономическую помощь от Москвы.

Рауль Кастро начал структурные преобразования в экономике и признал, что в стране слишком много запретов для тех, кто хочет заниматься частным бизнесом. По его инициативе на Кубе открылись колхозные рынки для продажи излишков сельхозпродукции. Он пояснил тогда, что Кубе хлеб важнее, чем пушки.

Рауль Кастро в первые месяцы у власти провел ряд мер по либерализации жизни страны. То есть при нем начался новый этап кубинского социализма, ведь именно он стал инициатором реформ на Острове свободы. Оценивая происходившие при Рауле Кастро социально-экономические и политические перемены, историк Э. С. Дабагян назвал их «второй революцией, логическим продолжением и углублением перемен, снявших серьезные препятствия на пути дальнейшего продвижения к социализму» [15, с. 29].

В частности, в марте 2009 года Рауль Кастро значительно перетряс Совет министров, в том числе это коснулось и многих относительно молодых кубинских политиков, которым прочили судьбу «замены историческому поколению».

Эта перестройка Совета министров была осуществлена с целью контроля уже тогда начавшегося процесса смены поколений на самом высоком уровне. Напомним, сам Рауль Кастро родился 3 июня 1931 года, а, скажем, Мигель Диас-Канель Бермудес родился 20 апреля 1960 года, то есть он был представителем уже другого поколения. С поста министра образования Диас-Канель Бермудес ушел в 2012 году, когда его назначили вице-председателем Совета министров. Уже в следующем году этот человек был избран заместителем председателя Государственного совета, то есть фактически стал правой рукой Рауля Кастро – и это всего в 52 года.

Как видим, при Рауле Кастро роль военных оставалась ключевой (тот же Диас-Канель Бермудес хоть и окончил университет и был инженером-электронщиком, тоже служил в армии и даже участвовал в гражданской войне в Никарагуа в качестве кубинского советника), но, с другой стороны, гражданские руководители начали более активно интегрироваться в процесс принятия политических решений.

При Рауле Кастро был снят запрет на использование мобильных телефонов и микроволновых печей, формально всем гражданам был позволен интернет. Кубинцам разрешили останавливаться в гостиницах, брать напрокат машины. В сельском хозяйстве страны государство провело реформу, позволявшую фермерам самим решать, как использовать свою землю, какие делать посевы и что закупать. Куба подписала Международный пакт о гражданских и политических правах. На Кубе была разрешена приватизация (но не перепродажа) государственного жилья.

Более того, 10 декабря 2013 года произошло просто невероятное: Рауль Кастро встретился с президентом США Бараком Обамой и даже пожал ему руку в похоронной процессии умершего Нельсона Манделы. То есть при Рауле Кастро после полувековой экономической блокады улучшились отношения с Соединенными Штатами. Но ненадолго: наметившееся при президентстве Барака Обамы потепление отношений с приходом к власти Дональда Трампа было подорвано. А в 2019 году этот процесс лишь усугубился: даже семья Рауля Кастро попала под санкции США по обвинению в нарушении прав человека и поддержке президента Венесуэлы Николаса Мадуро. В частности, Вашингтон вновь ограничил сумму, которую проживавшие в США кубинцы могли отправить своим родственникам, оставшимся на родине. При Бараке Обаме лимиты были отменены, и в 2016 году, например, благодаря этому шагу общая сумма переводов достигла 3 миллиардов долларов, однако теперь переводить было разрешено не более тысячи долларов на человека в квартал. И сделано это было с целью «увести американские доллары» у режима Кубы, у его военных структур и служб безопасности.

2019 год стал для несгибаемого Острова свободы важной вехой: на Кубе отметили 60‑летие победы Кубинской революции.

Куба пережила тяжелый социально-экономический кризис 1990‑х годов. Тогда многие специалисты прогнозировали смену политической системы, отказ от социалистических идей, дискредитированных опытом так называемого реального социализма. Тем не менее, пройдя ряд внутренних трансформаций, Куба продолжила существовать, опираясь на революционные традиции и апеллируя к кубинским представлениям о социализме.

В 2019 году можно было увидеть страну, уже значительно изменившуюся. Из важнейших событий внутренней жизни за этот год можно назвать окончательное принятие новой конституции страны: она была одобрена народом Кубы на референдуме 24 февраля, а 10 апреля 2019 года новый основной закон Кубы вступил в силу (за его утверждение проголосовало 6,81 миллиона кубинцев).

И что очень важно, новое законодательство не стало лишь формальной перестановкой мест слагаемых, оно действительно повлекло за собой серьезные изменения. Безусловно, их воплощение в жизнь и эффекты этого процесса не были заметны сиюминутно, однако в перспективе они, как считалось, не могли не оказать влияния на ситуацию в стране.

Вот лишь некоторые из нововведений.

Во-первых, в новой Конституции была отражена новая структура государства. Были созданы посты президента и вице-президента республики. Государственный совет подчинили Национальной ассамблее народной власти (НАНВ), и в его руководство более не могут входить ни президент, ни вице-президент. Нет никаких высших постов и в руководстве правительства, чьи обладатели входили бы в Госсовет. А еще был создан пост премьер-министра как руководителя правительства.

Президент, пост которого отсутствовал по предыдущей конституции 1976 года, стал высшей фазой институционализации революционного процесса. С 2019 года президент, избираемый на пять лет, – это глава государства, и он не может одновременно занимать пост премьер-министра или совмещать этот пост с постом главы Государственного совета.

Во-вторых, наконец-то были введены возрастные ограничения: президентом теперь может быть кубинец старше 35 лет, причем ему должно быть не более 60 лет перед выборами на первый срок, а занимать данный пост можно лишь не больше двух сроков подряд.

В-третьих, был учрежден институт губернаторов и вице-губернаторов, которые теперь занимаются вопросами управления в каждой из пятнадцати провинций страны.

В-четвертых, новая конституция признала иные виды собственности, которые раньше не признавались, включая даже частную собственность и собственность малых и средних предприятий.

Это очень важно, и разрешение частного капитала на Кубе стало непростым решением, вызвавшим большие споры. И, кстати, решение это оказалось во многом вынужденным и связанным с необходимостью оживления производства и торговли, без чего страна не могла существовать при сохраняющейся жесткой экономической блокаде. Плюс это должно помочь решить проблему занятости и дать государству в виде налоговых отчислений средства для накопления и финансирования модернизации страны.

Но не менее важно и другое. Формирование новой социально-экономической модели не означает отступления от первоначальных принципов Кубинской революции. Современная концепция гласит: «Система планового руководства экономикой учитывает наличие рыночных отношений, но она регулирует действие рыночных механизмов и ограничивает их пределы таким образом, чтобы они не стали доминирующими в новой социально-экономической модели» [6, с. 100].

Таким образом, речь на Кубе идет не о возврате к капитализму, а о совершенствовании механизма социалистического планирования и управления, о его адаптации к изменившимся внешним и внутренним условиям. И это все подтверждает тот факт, что марксизм для новых кубинских лидеров является не догмой и уж точно не единственным методом познания и объяснения действительности. Наглядное свидетельство тому – в тексте новой конституции использование марксистско-ленинской терминологии сведено к минимуму.

И это новое законодательство уже начало менять кубинские реалии.

В соответствии с положениями нового основного закона, а также нового избирательного закона 2019 года, 10 октября был избран президент Кубы, которым стал Мигель Марио Диас-Канель Бермудес (здесь Диас-Канель – это фамилия отца, а Бермудес – фамилия матери). Вице-президентом республики в тот же день был избран родившийся в 1945 году Сальвадор Вальдес Меса. Премьер-министром стал родившийся в 1963 году Мануэль Марреро Крус, занимавший до этого должность министра туризма.

Как уже говорилось, президент Диас-Канель Бермудес теперь не может возглавлять Совет министров и Государственный совет, как это было ранее, с тех пор как с 19 апреля 2018 года с этих постов ушел Рауль Кастро.

Должность председателя Государственного совета теперь упразднена, его возглавляет президент НАНВ, которым является родившийся в 1944 году Хуан Эстебан Ласо Эрнандес.

Таким образом, можно констатировать четкую тенденцию: Куба пытается скорректировать изнутри политическую систему, омолодить институт группового лидерства и постепенно внедрить механизм разделения властей.

Президент страны родился в 1960 году, в 2018–2019 годах он был председателем Государственного совета Кубы и председателем Совета министров. С 19 апреля 2021 года он еще и Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Кубы.

Мигель Диас-Канель Бермудес родился в семье заводского рабочего и школьной учительницы. По специальности он инженер-электронщик. В 1982–1985 годах он служил в Революционных вооруженных силах, потом преподавал в родном университете. Одновременно с этим он занимался политической работой по линии Союза молодых коммунистов.

В мае 2009 года он был назначен министром высшего образования Кубы и проработал им до марта 2012 года. В 2012–2013 годах он был заместителем Рауля Кастро, а потом – его первым заместителем. И уже тогда все аналитики считали его наиболее вероятным преемником Рауля Кастро на посту главы государства.

В настоящее время Мигель Диас-Канель Бермудес является самым высокопоставленным государственным деятелем Кубы, не принимавшим участия в Кубинской революции, и уже хотя бы этим его фигура выбивается из типической картины биографий ключевых кубинских лидеров.

Кубу нередко обвиняли в том, что политическая система страны является косной и не трансформируется. Это, по обыкновению, использовалось в качестве аргумента в пользу утверждения об отсутствии в стране демократических начал. В свою очередь, кубинцы всегда говорили и говорят о собственной концепции демократии и своем кубинском социализме.

2 ноября 2019 года Мигель Диас-Канель Бермудес сказал:

«Когда мы говорим о переменах на Кубе, нужно понимать, что речь идет о стране, находящейся в блокаде, в осадном положении, навязанном самой мощной державой в мире <…> Это придало нам сил противостоять, используя наши собственные силы. Это был новый опыт. Объединение общества на новом уровне. Постоянство – вот о чем идет речь. Мое твердое мнение состоит в том, что наше поколение – это поколение постоянства. Постоянства, но не застоя. Постоянства в диалектическом плане, то есть такого, когда вносимые изменения не означают отказ от социализма, от достижений революции» [26].

Когда президента попросили уточнить, что значит «поколение постоянства», он ответил:

«Это поколение, которое не будет развивать страну статично. Мы – люди, сформировавшиеся во время революционных преобразований, понимающие при этом, что изменения необходимы на каждом отдельно взятом отрезке, притом что никуда не делась и блокада. Но также важно, что и сегодня у руля стоит наша Коммунистическая партия, победоносная сила нашего общества под руководством первого секретаря, генерала армии Рауля Кастро. В плане политической системы наша новая конституция – плод изменений и реформ. Ее текст был представлен на обсуждение народу. Думаю, что именно в результате народного обсуждения были внесены важные изменения в текст основного закона страны. По сравнению с первоначальным вариантом конечный получился более жизненным, более современным, более соответствующим нашим реалиям» [26].

В соответствии с этими новыми реалиями глава государства взял курс на частичную либерализацию социалистической экономики. Тем не менее уже в июле 2021 года на Кубе прошла волна массовых антиправительственных выступлений. Протесты начались спонтанно в нескольких городах как ответ на ситуацию в экономике и сфере здравоохранения. Точнее, причиной протестов стали упадок экономики, инфляция, дефицит лекарств и других товаров первой необходимости.

Понятно, что социальную ситуацию на Кубе обострила пандемия коронавирусной инфекции 2020–2021 годов. Она стала большой проблемой для многих стран мира. На Кубе же на состояние экономики сильно повлияли еще и наложенные Соединенными Штатами санкции (было введено около двухсот новых ограничительных мер). В конце 2020 года на Кубе, в частности, закрылись пункты денежных переводов системы Western Union, что ограничило возможности населения получать финансовую поддержку от находящихся за границей родственников.

Мигелю Диас-Канелю Бермудесу досталась страна с ВВП, упавшим за год на 11 %. Кубинская экономика серьезно пострадала от введенных администрацией президента США Дональда Трампа экономических санкций – несмотря на некоторое потепление отношений при президенте Бараке Обаме.

2021 год правительство Кубы начало с реформы финансовой системы, отказавшись от двойной валютной системы: прежде кубинский песо и кубинский конвертируемый песо были в ходу одновременно. Кубинскими песо пользовались жители острова, а конвертируемым песо, стоимость которого приравнивалась к одному доллару, – в основном предприятия в сфере туризма. Во время реформы кубинцы могли обменять конвертируемый песо на обычный по курсу 1:24, что фактически означало девальвацию кубинской валюты.

Кроме того, в стране образовался явный дефицит товаров первой необходимости, в том числе лекарств. Для борьбы с дефицитом правительство открыло магазины, где товары можно было купить за доллары, однако обменять песо на доллары было крайне сложно. В итоге цены взлетели, инфляция составила минимум 500 % в год.

Из-за решения властей закрыть в связи с пандемией для туристов въезд на остров очень серьезно пострадала туристическая отрасль, которая всегда представляла собой один из важнейших источников доходов страны. Ограничительные меры сохранялись и в 2021 году – в большинстве провинций действовал комендантский час, были закрыты развлекательные учреждения, рестораны и кафе.

В ответ на протесты Мигель Диас-Канель Бермудес призвал коммунистов выходить на улицы и давать отпор протестующим. Он заявил, что пришло время защитить революцию.

11 июля 2021 года, выступая в эфире государственного телевидения, президент сказал:

«Мы готовы отдать свою жизнь. Им нужно перешагнуть через наши трупы, если они хотят встретиться с революцией. Мы готовы ко всему и будем драться на улицах» [39].

В Гаване появились автомобили силовых ведомств, оснащенные пулеметами.

12 июля было отмечено массовое присутствие полиции и спецтехники во всех людных местах. Было задержано около сотни участников протестов.

По словам доктора Орландо Гутьерреса-Бороната, живущего в США диссидента из Ассамблеи кубинского сопротивления, протесты прошли более чем в пятнадцати городах Кубы. Оппозиционер попросил правительство США возглавить международную интервенцию, дабы не допустить, чтобы пролилась кровь.

12 июля состоялось собрание высшего руководства Коммунистической партии Кубы с участием бывшего первого секретаря Рауля Кастро, на котором был рассмотрен вопрос протестов. Было заявлено, что «проанализированы провокации, организованные контрреволюционными элементами, организованные и финансируемые из Соединенных Штатов с дестабилизирующими целями» [88].

Президент республики Мигель Диас-Канель Бермудес обвинил США в использовании политики «экономического удушения» с целью вызвать социальные волнения на Кубе, а демонстрантов он назвал «наймитами империалистов из США».

15 июля многочисленные кубинцы, живущие во Флориде, собрались у здания Капитолия штата в поддержку своих соотечественников. А 17 июля прошли массовые акции кубинцев во многих странах мира, в том числе в крупнейших городах США, Канады, Испании и Латинской Америки.

16 июля министр иностранных дел Бруно Родригес Паррилья, много лет работавший до этого постоянным представителем Кубы при ООН, назвал протестующих «вандалами» и заявил, что отключение интернета было «защитной мерой от агрессии» и «консенсусом с народом». Он также сказал, что на Кубе никогда не было голода.

А уже 17 июля более 100 тысяч кубинцев вышли на улицы, чтобы выразить поддержку правительству и осудить прошедшие в стране массовые протесты. Кубинским властям удалось взять ситуацию на улицах под свой контроль.

По состоянию на 25 июля 2021 года число задержанных оценивалось в несколько сот человек, из них 60 человек получили обвинения, причем статьи были, как правило, неполитические – вандализм, нарушение общественного порядка и т. п.

В то же самое время в дни непосредственно после протестов резко выросло число кубинцев, пытавшихся покинуть Кубу по морскому пути. Многие из них были задержаны пограничной службой США и возвращены согласно действующему соглашению, которое выглядит довольно странно: кто успел ступить на землю США – получает убежище, кто был задержан в море – должен быть возвращен.

Сейчас президент Диас-Канель Бермудес продолжает курс на осторожную либерализацию экономики. Согласно новой конституции, он не может оставаться на посту президента больше двух сроков, то есть после 2029 года.

Ему приходится тяжело, ибо пандемия очень сильно подкосила кубинскую экономику, и без того много лет страдавшую от санкций и торгового эмбарго со стороны США. Дошло до того, что в июле 2022 года в столице Кубы решили отключать электроэнергию в дневное время (запланированы четырехчасовые отключения с периодичностью каждые три дня).

24 января 2022 года президент Диас-Канель Бермудес обсудил с российским лидером В. В. Путиным дальнейшую координацию действий в соответствии с принципами стратегического партнерства. Кубинский лидер поблагодарил российского президента за оказываемую республике гуманитарную помощь.

Со своей стороны, президент Соединенных Штатов Джо Байден решил продлить еще на год торговое эмбарго, действующее в отношении Кубы. Американский лидер отметил, что это отвечает национальным интересам Вашингтона. Что же касается военного присутствия России на Кубе, то официальный представитель Госдепартамента Нед Прайс сказал следующее: «Если мы действительно увидим движения на этом направлении, то наш ответ будет быстрым и решительным» [9].

В ответ кубинские власти заявили, что считают снятие ряда ограничений против своей страны со стороны США шагом в правильном направлении. В соответствующем заявлении было отмечено, что ряд введенных против Кубы и неприемлемых для нее санкций все еще продолжают действовать. К таким ограничениям внешнеполитическое ведомство Гаваны отнесло продолжающуюся экономическую блокаду острова, запрет для американцев на посещение региона и включение Кубы в список стран, спонсирующих терроризм. 16 мая 2022 года было объявлено, что Вашингтон восстанавливает полеты американских авиакомпаний на Кубу, разрешает образовательные и профессиональные групповые поездки, восстанавливает программу по воссоединению семей и снимает ограничения на денежные переводы родственникам на острове. Кроме того, Вашингтон объявил, что планирует увеличить число своих дипломатических представителей на острове.

В рамках развития отношений с Россией 8 апреля посольство Кубы в Москве сообщило о том, что страна готовится запустить платежную систему «Мир» на острове, и это будет очень удобно для российских туристов, которых в 2020 году на Кубе побывало всего 74 тысячи человек, что на 58 % меньше, чем годом ранее. А туристы из России имеют большое значение для кубинской экономики, и в 2021 году их уже стало 146 тысяч человек. При этом, по мнению экспертов Министерства туризма, Куба может принять 2,5 миллиона иностранных посетителей.