— И что ты тут распласталась? Замёрзнуть решила и в невесты Ледяного чудовища угодить? — голос мачехи прогромыхал ничуть не тише, чем пустое ведро по льду. — Баня уж истоплена, а воды всё нет!

Под противное хихиканье сводной сестры я вылезла из глубокого сугроба и попыталась отряхнуться. Да куда там! Снег облепил тулуп, насыпался за шиворот и в рукава. Сразу стало сыро, промозгло. А ещё обидно — из-за “шуточки” сестрички мне теперь опять вёдра набирать и домой тащить. Я, стиснув зубы, посмотрела на сестру и пожелала ей и ноге, которой она подставила мне подножку, доброго здоровья.

Сестричка своим красным сапожком подкатила ведёрко, а когда я наклонилась, чтобы его поднять, мачеха недовольно бросила мне:

— Никакого толку от тебя, растяпа. Хоть бы замуж кто взял, чтоб глаза мои тебя не видели!

Я хмыкнула, подцепила ведра коромыслом и пошла обратно к колодцу. А кто ж у них тогда убираться-то будет? Они ж для этого не рождены. Им место при королевском дворе. Только не зовут их что-то туда.

Не сказать, что я привыкла к насмешкам. К такому не привыкают, особенно когда день ото дня всё хуже. Но матушка, умирая, строго завещала мне не оставлять отца до того момента, как мне исполнится двадцать лет. А потом он должен был отдать мне шкатулку, и я могла идти, куда захочу.

Вот я и терпела. Иногда тихо плакала в подушку, иногда до крови кусала губы, иногда просто тихо жаловалась своему волшебному зверьку. Ветерок, так я его прозвала, прятался в медном колечке, которое досталось мне тоже от матушки. Он был единственным, кто знал все мои секреты и беды.

У колодца толпился народ — к празднику всем хотелось растопить бани и помыться. На меня сочувственно посмотрели: сирота при живом отце, почти старая дева, да ещё и в прислуге у мачехи.

Я себя снова успокоила тем, что пройдёт всего пара месяцев, и получу долгожданную свободу. Как раз папенька к моему дню рождения обещал вернуться. Вот отправлюсь с ним в далёкие путешествия, встречу там заморского принца, он как увидит меня, так сразу полюбит и женится!

Так я мечтала, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь согреться. Когда подошла моя очередь, и я принялась за ведро, в толпе начали громко переговариваться и охать.

— Как ушла вчера вечером в лес за хворостом, да так и не вернулась! — причитала старушка с деревянным ведром из дома напротив. — Точно ОН её унёс!

— Прогневалось на нас ледяное чудовище в этом году, вон какую стужу наслало, — пробасил бородач-староста рядом. — Будь оно неладно.

— Тише ты! Не приведи Пресветлая, он ещё кого из деревни стащит, — шикнула на него немолодая дородная женщина в зелёном платке и ярко-красных варежках. — У меня дочь на выданье.

Я тихо посмеялась над этими сказками и посочувствовала чудовищу. Если оно существовало, конечно, потому что никто и никогда его не видел. А в деревне говорили, что если и видел, то уже ничего и никому рассказать не мог.

Ну как самый обычный зимний мороз можно было списывать на гнев какого-то чудовища? Ему делать что ли больше нечего, как людей замораживать?

С этими мыслями я достала из колодца ведро и, прежде чем переливать, глянула в него. И мне почудилось, будто в воде отражаются глаза, голубые, нечеловеческие. Словно на меня сквозь воду смотрело само чудовище, оценивало. В этих глазах, как снежинки, летали искорки. Я вздрогнула и чуть не выронила ведро. Глаза пропали, а в толпе уже начали на меня покрикивать. Я принялась переливать, но руки ещё подрагивали. Я не удержала ведро и плеснула на себя водой. Что б их… радость разобрала вместе со всеми легендами.

Отлично! Теперь осталось только заледенеть, пока до дома дойду, и можно быть совсем счастливой. Вот и буду, грея ноги у печки и читая книжку, которую в прошлый раз привёз папенька.

Могли ли сбыться мои ожидания? Нет, конечно.

Я отнесла воду в баню, преодолевая искушение остаться там подольше, и, наконец, зашла в сени. После мороза, который щипал щёки, казалось, что тёплый воздух ласково гладил их.

— Можешь не раздеваться, — преграждая мне путь в дом, распорядилась мачеха. — Ты идёшь в Запретный лес.

Я как собиралась шагнуть через порог, так и застыла. Оглянулась: начинало смеркаться — зимний день короткий.

— Маменька, так скоро ночь. И мороз сегодня крепкий, — удивлённо возразила я.

— Днём не замёрзла, и теперь не замёрзнешь, — уперев руки в бока, мачеха продолжала стоять живой преградой на моём пути в тепло. — Ледяной цветок достать надо.

Тут я совсем обомлела. Что такого должно было случиться, чтобы она послала меня в Запретный лес ночью, да ещё и за Ледяным цветком, который существовал только в сказках.

— Но где же я его найду? Сколько людей до меня при свете солнца искали, а вернулись всё равно с пустыми руками? — я всё ещё пыталась отстоять своё право попасть в дом.

— А в лесу и ищи. Королева объявила, что тот, кто ей Ледяной цветок для спасения маленькой принцессы от огнянки принесёт, тот с ней во дворце жить будет, — наконец, объяснила истинную причину требования мачеха. — Без цветка обратно можешь не возвращаться.

Меня грубо вытолкнула пухлая рука мачехи и захлопнула перед самым носом дверь. Зябко поёжившись, я спустилась с крыльца и вгляделась в темнеющее небо. Налетел ветер, порывом взметнул снег. И мне снова почудились они, холодные как лёд, голубые глаза. Красивые, такие, что я не могла отвести взгляд, а на душе тут же потеплело. Я покачнулась и шагнула вперёд, навстречу видению. А потом словно очнулась. Это морок такой или мне от усталости и холода уже мерещится не пойми что?

Да ну их, пусть идут… на южные острова, в тепло. Я на это не соглашалась! Развернувшись, я снова вбежала на крыльцо и открыла дверь в дом. Неужели до утра не подождёт?

— Ты ещё здесь? — раздражённо спросила мачеха.

Она будто ждала, что я могу вернуться.

— Маменька, никуда я не пойду, — твёрдо глядя ей в глаза, сказала я.

— Не пойдёшь, значит? — зло прищурилась она. — А подарок мамкин тебе не жалко?

— Какой подарок? — даже растерялась я.

— Который я в печке сожгу! Шкатулку.

В груди похолодело пуще стужи за окном. Откуда она знала про шкатулку? Неужели отец так беспечно её отдал? Не мог же он забыть последнюю волю матушки?

— Папенька не одобрит, — попыталась возразить я.

Но когда мачеха слушала отца? Да никогда. Всегда всё было, как она скажет. Я бы очень хотела ему помочь, да он сам наказал новой хозяйке в доме не перечить. Сказал, рад, что пока он в поездках, обо мне есть, кому позаботиться. Но та ли это забота, о которой он думал?

В ближайшем будущем передо мной заботливо маячили ночь в Запретном лесу и трескучий мороз. Сердце заныло, а по спине пробежал холодок от предчувствия неотвратимой беды.

— Да он и не помнит уж о ней. А вспомнит — скажу, это он сам потерял. Так что, идёшь за цветком?

Я насупилась и с укором смотрела на мачеху. Что б ей… жилось хорошо, как в сказке. И ведь не врёт, правда может мои вещи испортить, я знаю.

— Доченька! — крикнула она в сторону. — Принеси-ка шкатулочку, ту которая не отпирается.

— Мне лень, сама неси, — был ответ.

В молчании я наблюдала, как лицо матушки медленно багровеет.

— Ах ты!… — и она разразилась тирадой, ругая сестру на чём свет стоит.

Испуганная сестричка принесла шкатулку и с поклоном передала мачехе. Чаще всего, младшенькой всё сходило с рук, но иногда приходилось вспоминать, что мать в гневе страшна.

Я с тоской, не отрывая глаз смотрела на резную шкатулочку, украшенную узорами и голубыми камнями. Завещание от матушки. Такое близкое, но недоступное.

— Убедилась? — мачеха демонстративно попыталась открыть шкатулку, на которой не было замков, и не смогла. — Печь хорошо растоплена, быстро сгорит.

Я кивнула, глаза защипало, а в груди скреблись кошки.

Взяла лишь сухарей в дорогу, вытребовала с мачехи обещание, что шкатулку она больше не тронет, да пошла.

Мачеха на этот раз соизволила проводить аж до ворот, крепко сжав меня за локоть. Её пальцы наверняка должны были оставить синяки даже сквозь тулуп. На глаза навернулись слезы.

Мой маленький зверёк Ветерок незаметно выскочил из колечка и, став похожим на маленького почти прозрачного зайчика, покружился, взметая снежинки. Он прыгнул на куст барбариса и сдул пригоршню снега прямо в лицо мачехе. Она чихнула и сразу же отпустила мой локоть. Я поспешила выскочить за ворота и захлопнуть их, пока мачеха не увидела Ветерка.

Выйдя из деревни, я вгляделась в сизую сумрачную даль, в которой белел Запретный лес. Как поговаривали, это была вотчина Ледяного чудовища, на которую заходить опасно. Не зря же лес так назывался. Но именно туда мне и лежала дорога.

Когда я ступила под лесной полог, на землю уже легла непроглядная темень. Голубые глаза, слава Пресветлой, больше не мерещились. Прислонившись плечом к ближайшему дереву, я думала, есть ли смысл идти дальше? Промокшее и вставшее колом платье мешало, тянуло вниз, холодило ноги.

Ветерок так и не вернулся в колечко и принялся вертеться вокруг, подогревая воздух вокруг меня.

— Спасибо, маленький мой, — улыбнулась я зверьку, единственному моему помощнику. Не согрелась, конечно, но полегче мне стало. — И за то, что перед мачехой меня защитить попытался, спасибо! Да только не надо было, вдруг увидела бы тебя.

Ветерок запрыгнул ко мне на руку, и снежинки, осевшие на варежках тут же растаяли.

Луна вышла из-за облаков, заискрился снег, засеребрились ветки. Ветер стих, а мороз усилился. Я с тихим хрустом под ногами пошла дальше.

Конечно, я не верила, что найду цветок. Другие не нашли, куда уж мне? Но меня уже начало клонить в сон. Нельзя было и дальше стоять — можно было замёрзнуть, заледенеть так, что уже и не пошевелиться. А такой радости мачехе и сестрице я доставить не могла.

Ветерок резвился рядом, гулял, играл со снежинками. Нравилось ему в лесу, видно, подпитывался волшебством. Но тут я пригляделась и поняла, что не просто так Ветерок игрался. Зверёк пытался поймать маленькую светящуюся точку, как мушку, или светлячка. Только откуда светлячки зимой?

— Ветерок, тише, тише. Не хулигань, — я подставила ему руку.

Бело-голубой «светлячок» почуял во мне защиту и спрятался в складках юбки. Ветерок обижено покружил, а потом и вовсе спрятался в колечко.

Чудеса творятся. Или опять мне мерещится от холода невесть что?

И тут я заметила второго «светлячка». Мой, первый, выпорхнул из складок юбки и полетел к нему. Они зависли в воздухе и словно чего-то ждали, а может, и переговаривались по-своему, тихо. Мне будто даже послышался звон маленьких колокольчиков.

Я шагнула к ним ближе, они полетели навстречу, а потом назад, словно звали куда то. Что ж, ветра и снега нет, по следам я обратно дорогу найду. Я пошла за светлячками.

Лес становился гуще, звон колокольчиков отчётливей. К двум светлячкам присоединился третий, потом и четвёртый… а после семнадцатого я сбилась со счёта, потому что они все время мельтешили и кружились.

Они привели меня к полянке, и расступились, зависнув полукругом. А в центре (я не поверила глазам!) рос самый настоящий цветок. И правда был похож на ледяной, с тонкими, мягкими на вид лепестками, переливающимися на свету. По виду, как тюльпан, только синий, пышный, и стебель был не зелёный, а белый, будто покрытый инеем.

В груди стало тепло от радости: я его нашла! Легенды говорили правду!

Не веря своему счастью, я подошла к цветку. Сняла варежки, подышала на закоченевшие руки, присела рядом и несмело потянулась к стебельку. На ощупь он не был холодным и напоминал обычное растение. Я сжала пальцы и потянула, чтобы сорвать его.

— Что ты делаешь?! — проревел кто-то.

Я вскинула голову и встретилась с горящим взглядом холодных, льдистых глаз.

Внутри всё как будто заледенело от страха. На меня с угрозой смотрел высокий темноволосый мужчина. Он задал только один вопрос, но стало точно ясно, что он — хозяин этого леса. Ледяное чудовище.

— Никому не позволено касаться этого цветка, — властно прогремел его голос.

Я отдёрнула руку, вскочила и попятилась. Чудовище не сводил с меня хмурого взгляда и не двигался с места. Но даже в том, как он держался, в размахе его широких плеч, в гордо поднятом подбородке сквозила опасность.

Надо было бежать. Он плавно, с грацией зверя шагнул навстречу. Я отступила, хрустнув снегом под ногами. Сердце бешено билось: попалась. Быть мне теперь ледяной статуей самой себя, и папенька даже ничего не узнает.

— Куда ты собралась? — не сводя с меня пристального взгляда голубых глаз, спросил он. — Всё, что находится в этом лесу — моё.

Вокруг всё стихло, будто испугавшись Хозяина, и на этом фоне ещё ярче и отчётливей звучал только его низкий, холодный голос, пробирающий до мурашек. Я хотела побежать, повернулась, но неловко упала прямо в сугроб. В мгновение ока он оказался рядом, наклонился к самому уху, и каждое его слово камень падало на сердце:

— Сбежать не получится.

Сильные руки взяли меня за воротник, как котёнка, и, дёрнув, поставили на ноги. Шее сразу стало холодно, будто я была не в тулупе и пуховом платке, а в тонкой кофте и касалась льда. Хозяин леса отряхнул руки в перчатках друг о друга. Поднялся сильный ветер и закружил вокруг нас снежинки. Они больно врезались в лицо и заставляли щуриться. Я зажмурилась, голова закружилась, а потом вмиг всё прекратилось.

— После перемещения тебя может тошнить, — отстранённым голосом сообщил он. — Смотри, не вздумай пол испачкать.

Я открыла глаза и ахнула. Мы оказались внутри большого зала, с высокими потолками и лепниной на стенах. Под самым потолком висела огромная люстра, которая, наверное, когда-то сияла тысячей свечей. Теперь с неё свисали огромные сосульки.

Некогда красивый мраморный пол был покрыт слоем пыли, перемешанной со снегом. Перила широкой лестницы блестели ледяной коркой, отражающей свет нескольких свечей в покрытых инеем канделябрах по периметру зала.

— Следуй за мной, — приказал хозяин.

Когда я не сдвинулась с места, он обернулся и равнодушно констатировал факт:

— Ты всё равно отсюда не уйдёшь. А уйдёшь — замёрзнешь прежде, чем найдёшь дорогу. Решай.

Он уже поднялся по лестнице на второй этаж, когда я тихо вздохнула — утро вечера мудреней — и последовала за Ледяным чудовищем. Он привёл меня к невысокой двери, покрытой тонким слоем инея, как и всё в этом замке.

— Ты будешь жить здесь, — чудовище открыл дверь и выжидательно посмотрел на меня. — Будешь служить мне, иначе заморожу.

Я поёжилась, обхватив себя руками, бросила на хозяина тоскливый взгляд и зашла в комнату. Точнее, даже комнатушку. Узкая кровать, комод и маленький камин в углу. Всё крошечное, но тем не менее уютное, если не считать сковывающий холод.

Дверь захлопнулась за моей спиной, оставив меня одну в промёрзшей каморке. Я подула на ладони, пытаясь согреться, изо рта вырвалось облачко пара. Как можно жить в таком смертельном холоде?

К счастью, всё для того, чтобы развести камин, лежало рядом. Будто когда-то кто-то позаботился об этом, но потом покинул комнату и уже никогда вернулся. Я мысленно поблагодарила этого человека, разожгла камин и какое-то время просто сидела около него, греясь и глядя, как весело пляшут языки пламени.

Я, не раздеваясь, залезла в стылую постель, свернулась в клубок и заснула.

Утро наступило, казалось, мгновенно. Я проснулась чувствуя чужой взгляд. Сердце заполошно забилось, когда я поняла, что мне то ли снились, то ли снова мерещились льдистые глаза с вертикальным зрачком. Я резко вскочила на постели и огляделась.

Стёкла были затянуты красивыми морозными распустившимися цветами. По лицу скользили мягкие лучи зимнего солнца, а в комнатке было даже тепло. Никого не было. На душе сразу стало спокойнее.

Я встала, сладко потянулась, прогоняя ночной морок, а Ветерок пощекотал мне нос и принялся играть с волосами. Взгляд упал на комод. На нём толстым слоем лежала пыль. Ох, сколько же здесь никого не было? А ведь пока я не придумаю, как сбежать, мне тут жить! Значит, пора приняться за уборку.

Я попросила Ветерок пробежаться по замку, найти метлу и тряпку, а сама решила узнать, как выглядит мир из окна моей каморки. Где я хоть оказалась, далеко ли от дома? Отогрев маленький кусочек стекла своим дыханием, я протёрла его рукой и выглянула.

Моему взгляду открылись бескрайние просторы белоснежного искрящегося леса, залитые ярким солнцем. Где же этот замок? Как мне найти дорогу домой?

Я залюбовалась и одновременно задумалась, как вдруг мимо меня, прямо перед глазами пролетело огромное ледяное чудище.

Страх сковал тело, я не могла оторвать глаз от льдистой чешуи, огромного тела, рогов и страшной морды чудища. Оно пролетело мимо, взмыло вверх, сделало полукруг и стало снижаться, летя прямо к замку!

Ужас сменился паникой, в голове молотом стучало “Бежать, надо бежать”. Ноги сами понесли меня прочь из комнаты, а затем по коридору.

— Ветерок! Ветерок! Где же ты? — кричала я.

Очень не хотелось оставаться один на один с этим страшным чудищем. Пусть волшебный зверёк мне и не помог бы, но может, хоть подсказал бы, куда бежать, где спрятаться? Где нас не достанет мощная лапа монстра.

Я спустилась по лестнице в знакомый мне большой зал. Чудище должно было быть с другой стороны от входа, так что я кинулась к огромным двойным дверям. И столкнулась прямо с Хозяином, как раз входящим в замок. Вмиг стало холодно, я отпрянула, но тут же схватила его за ткань камзола на плечах и заглянула в его спокойные, холодные глаза.

— Там… там! Там чудище! Огромное! Бегите! — запыхаясь, сказала я.

— Отпусти, — он повёл плечами и недовольно нахмурился.

Я послушно разжала замёрзшие пальцы и стала греть их в ладонях.

— Но там чудище! Надо что-то делать! — снова предупредила его я.

— Единственное чудовище в этом лесу — это я, — Хозяин не проникся ни на капельку.

Он уже не глядел на меня, а ровным шагом пошёл к лестнице и стал подниматься наверх. Я — за ним, всё время оглядываясь и прислушиваясь: а не вздумало ли чудище посмотреть, что в замке, не скребётся ли, не ломает ли окна?

— Ты мне мешаешь, — с обвинением в голосе сказал Хозяин. — Уйди.

— Я боюсь, — призналась я, сжавшись от его взгляда не хуже, чем от вида чудища.

— Нет там никого, — закатил он глаза. — Пойди в окно посмотри. А после займись чем-нибудь… Вон, печь на кухне разожги.

Я остановилась в растерянности, глядя на удаляющуюся широкую спину Хозяина. Как нет? Оно улетело? Он его прогнал? Я кинулась к окну и правда не нашла там никого, кроме одинокой нахохлившейся птички на деревце. Но не могло же мне померещиться?

Я вздохнула, приложила руку к гулко бьющемуся сердцу, чтобы успокоить его, да и пошла искать кухню. Дело это оказалось непростым: замок был очень большой. Но за очередной жалобно скрипнувшей холодной дверью всё же обнаружилась кухня. Довольно просторная, будто построенная для повара с пятком помощников, которые готовили бы для большой семьи или званого вечера с большим количеством гостей.

Первое, от чего я обомлела — это беспорядок, который царил там. Печь чёрная, столы в застарелых разводах и подтёках, а посуда… Я ойкнула и закрыла лицо ладонями.

Мне показалось, что я испугалась даже больше, чем чудища за окном или взгляда Хозяина. Как же тут готовить? Сколько же лет эта кухня не видела руки хозяйки?

Я почувствовала, что моих пальцев коснулся тёплый поток воздуха. Ветерок вернулся! После моего громкого “ой” он удивлённо попрыгал вокруг меня, перескочил со стола в печь и там… чихнул, подняв облако тёмной пыли.

То же мне “хозяин”! Хозяин за своим следит, а тут… Безобразие было тут!

— Ну-ка, Ветерок, показывай мне, где лежат метелка и тряпки! — решительно позвала я своего зверька.

Он высунулся из печки, встряхнулся, рассыпая во все стороны пыль и кусочки сажи и поскакал к выходу.

Кладовка была рядом. Маленькое помещение, в которое, казалось, несколько лет никто не заходил. Я даже дверь еле-еле открыла, Ветерок с той стороны подтолкнул. Зато тут было всё, что нужно: метёлка, тряпки и ведро.

Я подвязала платье, чтоб не мешало, и принялась за работу, поднимая клубы пыли. Помощник-Ветерок прыгал, закручивая её в замысловатые потоки и собирая потом в аккуратные кучки. К моей радости, хотя бы на кухне не было снега и инея: явный признак того, что тут частенько разжигали печь и впускали в это промёрзшее жилище хоть немного тепла.

За работой мысли текли неспешно и то и дело возвращались к Хозяину. И не холодно ему в этом замке? Хотя он на улице в мороз в одном камзоле ходил, наверное, не холодно.

Вспомнилось, как хорошо на статной фигуре сидит камзол, как подчёркивает широкие плечи. А как красиво и богато он у него расшит! Будто сама зима для него постаралась, нанеся ледяные узоры.

Вышел бы он в люди, все взгляды бы на него обращались. И девки бы охали: до чего красив. Никто б его чудовищем точно не назвал, в невесты бы сами просились.

Хозяин замка и правда был необычный, в нём было много волшебства и загадок. Я задумалась, а не правдивы ли легенды, но тут же отмахнулась и выкинула эту сказку из головы.

Почему он прогнал меня, если сам же к себе в замок унёс? Уж бы решил, нужна я ему или нет! Надеюсь только, съесть он меня не собрался. А то печь топить отправил…

Ледяной цветок ему зачем-то был нужен, не дал его сорвать и разозлился тогда сильно. Подумала, может, разжалобится, если прямо попрошу цветок для принцессы. Всё же плохо, когда дети болеют, почти любого это тронет. Но вспомнив холодное выражение лица Хозяина, я подумала, что вряд ли.

Пока работала, стало даже жарко, я сняла платок и тыльной стороной ладони откинула с лица волосы. Пыль собрали, пришло время всё отмыть!

Но раздобыть в этом ледяном замке воду оказалось проблемой — на кухне её не было, а та, которую я нашла, была абсолютно замёрзшей! И что же пил в таком случае Хозяин? Подумалось, а не пойти ли спросить у него, но я не решилась. Что ж, значит, пришло время растопить печь.

Очистив её от золы, я разожгла огонь и поставила котелок , чтоб растопить воды. Тут из печи внезапно раздался трескучий голос:

— Неужто хозяйка в замке появилась?

Я аж подпрыгнула от неожиданности! Сердце замерло: опять какое-то чудище? Оглянулась по сторонам, в печь заглянула — никого. Только Ветерок прыгал вокруг.

— Да тут я тут, — протрещал снова голос. — В печи. Не бойся меня, дух очага я.

Я снова заглянула в печь. Там, среди языков пламени проступал силуэт лисёнка. Он смотрел на меня, будто изучал, знакомился.

— Может, представишься?

А охнула от удивления. К Ветерку-то я привыкла, он мне как родной уж стал. А тут…

— Ярика, — нашла в себе силы представиться я. — Пленница чудовища.

— Чудовища? — внезапно ярко вспыхнул огонек и заметался в печи. — Где чудовище?

— Так… Хозяин ваш, — я развела руками.

— Это он-то чудовище? Ну, подумаешь, отмороженный… В смысле замороженный… Тьфу! Проклятый он, — огонек снова успокоился и тихо потрескивал. — А так нормальный. Только не жалует нас он.

— Вас? — только и успел спросить я, как в котелке булькнуло.

— Свобода!

Я схватила ухват, чтобы вытащить котелок из печи, как оттуда снова булькнуло:

— Погоди-погоди, милая, дай погреться! А то хозяин уж больно долго меня в стуже своей держал!

Вот так дела! Еще и водный дух тут есть. Мой Ветерок радостно подскочил к ним.

— Ох, ты! Чудо-то какое, — восхитился дух очага, увидев моего зверька. — Иди ко мне сюда, малыш.

Мне показалось, что лисенок даже облизнулся на Ветерок. Я сразу подставила зверьку руку, намекая, что в колечке можно спрятаться. Но он не стал. Прыгнул на стол и, как мне показалось, показал духу очага вредную мордочку.

— А откуда вы здесь, волшебные такие, чудные? — я удивленно переводила взгляд между двумя зерьками и котелком, из которого довольно продолжал булькать, видимо, водный дух.

— Ну, меня сюда еще первый хозяин призвал, — протрещал лисенок из печки. — Весело тут раньше было. А последний хозяин ни посидеть рядышком, ни поболтать со мной не хочет.

— А звать-то тебя как? — неправильно это, я представилась, а он нет.

— Так… Не звали меня никогда. Разжигали очаг, и вот он я.

— Значит, будешь Огонечком, — весело решила я. — А ты кто такой?

Я вытащила немного котелок и заглянула внутрь. Там, маленькой полупрозрачной рыбкой плавал, видимо, водный дух.

— Не смотри на меня так, милая, не местный я. Меня как-то случайно с собой с ручья захватили, вот я и прижился, — булькнул он. — А тут было тепло и весело. Знаешь, как тут раньше… Эх, да чего уж вспоминать-то?

— Ну и будешь тогда Ручейком, — улыбнулась я. — И что же мне с вами теперь делать-то?

— Любить и болтать с нами. А мы тебе помогать будем, — хором ответили духи.

И дело пошло значительно быстрее! Огонечек постарался и помог прогреть всю кухню, а Ручеек с Ветерком — отмыть всё, до чего мы вместе могли дотянуться. А уж когда пришло время готовки, мы совсем сдружились и весело смеялись, пока в печи запекалась картошка с мясом, найденные мной в погребе.

Наше веселье вмиг пропало, когда в кухню зашел Хозяин. Он остановился, оглядел кухню и слегка-слегка приподнял брови. Удивился чему-то?

— Что тут происходит? — властно спросил он.

— Печь разожгла, как вы и сказали, — вытирая руки о фартук и, как обычно, сжавшись от его взгляда, ответила я. — Сядьте, поешьте, Хозяин.

— То чудовище, теперь хозяин? — выгнул он бровь.

Впрочем, несмотря на недовольный вид, он отодвинул стул и сел за стол. И не просто так, а с такой элегантностью, будто в королевском дворце обедал. Ветерок поднёс мне тарелку, а я принялась щедро накладывать туда картошки с мясом, отвечая:

— А как мне вас звать тогда?

— Действительно… Хозяин и зови, — он с подозрением оглядел блюдо, что я поставила перед ним на стол. Ветерок тут же принёс ложку и тонкое полотенце. — Или Нивеус. Что сама стоишь? Садись, ешь. Людям надо есть каждый день.

— А вам нет? — удивилась я.

Запахи кружили голову, а желудок жалобно ныл, с тоской вспоминая вчерашние сухари, так что скромничать я не стала. Наложила и себе картошечки и примостилась за тот же стол, потому что других в кухне не было. Духи притихли, не разговаривали при Хозяине, но рыжая любопытная мордочка Огонька то и дело высовывалась из печи.

— Мне нужна еда раз в три дня. Вот тебе первая обязанность в этом замке. Напоминать мне о еде, — Нивеус взял ложку с сомнением, будто в первый раз.

Ох, так если он из благородных, он всегда вилкой ел, наверное! Я закусила губу, поняв, что допустила оплошность, не спросила его. А мне ошибок допускать нельзя: вдруг заморозит.

Нивеус тем временем зачерпнул картошки и поднёс ко рту. Я затаила дыхание: как оценит он мою готовку? Всё же не только для себя старалась, мне бы хотелось, чтобы и ему понравилось. Нивеус отправил ложку себе в рот и вдруг резко изменился в лице.

Он медленно прожевал. Недовольно сдвинул брови и поднял взгляд на меня. Мне захотелось вжаться в стул или даже превратиться в невидимку. Сразу заморозит? Или ещё помучает?

Нивеус резко обернулся на печь, где Огонёчек, выглядывавший с интересом, быстро юркнул, чтобы спрятаться поглубже. Потом Хозяин снова посмотрел на меня и, не произнеся ни слова, встал из-за стола.

Прогромыхав сапогами, он вышел из кухни. От хлопнувшей двери я подпрыгнула и грустно уставилась на свою тарелку. Неужели всё так плохо? Я подхватила один кусочек и отправила его в рот. Да нет, вроде все было хорошо. Ну, по меньшей мере съедобно.

Тут дверь снова открылась, широкими шагами Нивеус подошёл к столу, схватил свою тарелку и вышел. Сразу выбросить решил?

Слёзы обиды навернулись на глаза. Я, конечно, не такая искусная кухарка, как наша соседка, но и не настолько уж моя стряпня ужасна.

— Ты не переживай, — протрещал Огонёчек. — Он просто совсем забыл, как это, с людьми общаться.

— Да, он не хотел тебя обидеть, — поддержал товарища Ручеёк.

Я тяжело вздохнула. Может, и не хотел, а получилось. Аппетит всё же пропал. Ещё немного поковырявшись в тарелке, я собрала посуду, помыла её, да и поднялась к себе.

Оглядела с тоской комнату и подумала: а что я здесь делаю? Замок большой, холодный, как Хозяин. Держит он меня здесь неизвестно зачем. Нивеус совсем не следит за мной, можно и домой дорогу поискать.

— Ветерок, поможешь мне? — позвала я.

Рассказала на ушко зверьку свои мысли. Он не одобрил, покачал мордочкой, прыгнул на кровать и разлёгся: мол, смотри, как тут хорошо, не трогает никто, за водой не гоняет.

— Не хочешь помогать — не помогай. А я дорогу к людям сама найду.

Мачеха мне ничего не сделает, если скажу, что всю ночь и день искала цветок, да не нашла. Правду тоже сказать можно, но не поверит, засмеёт и задания придумает “в назидание”.

Я оделась в свой тулупчик, замоталась потеплее и пошла. Спускалась по ступенькам осторожно: вдруг Хозяин увидит? Но его нигде не было. Скрипнула входная дверь — я вышла из замка. Снежок заливал яркий солнечный свет, мороз щипал щёки. Я выпустила облачко пара, оглянулась на внушительных размеров замок, и побрела по еле заметной заснеженной дорожке.

Первое время казалось, что Хозяин вот-вот меня настигнет. Но нет, ему до меня не было дело. С каждым шагом я уверялась в этом всё больше и больше, и ни капельки не жалела. Ну, ладно, я всё же чуть-чуть расстроилась…

А вот духам огня и воды наверняка снова будет одиноко после моего ухода. Но делать нечего: дома меня ждала шкатулка матери и затем свобода. Ветерок пока прятался в колечке, но я знала, что он меня не бросит и подскажет дорогу. Но и этого не понадобилось: я услышала людские голоса.

Сердце радостно забилось, сразу стало не так холодно. Я прислушалась: откуда они доносятся? Ускорила шаг.

— Вадька, я тебе точно говорю, где-то тут цветок этот! Примета верная: холодно тут, что зуб на зуб не попадает, — говорил кто-то.

— Стало быть, рядом с цветком совсем в ледышки превратимся? — отвечал недовольный бас.

Ещё одни посланники за Ледяным цветком. Да и ладно, главное, чтобы они меня из леса вывели, а цветок пусть себе забирают.

— Люди! Ау! — закричала я и замахала руками, когда увидела меж деревьев две фигуры.

Сердце радостно забилось в надежде выйти из леса. Фигуры замерли, глядя в мою сторону. Потом один из них, покрупнее, сделал шаг навстречу…

А затем произошло страшное: нас накрыла тень, закрывая солнце, а ледяной ветер задул прямо в центр между мной и людьми. Я моментально продрогла, будто и не была одета в тулуп.

Рык раздался над головами, а потом, ломая ветки и стволы, на землю опустилось огромное чудище! То самое, ледяное, которое я видела в окне!

Я не чувствовала своего тела от страха, только поняла, что упала на пятую точку, да так и сижу. Чудище на меня пока не смотрело: головой оно было обращено к мужчинам. Они закричали не своим голосом и, судя по хрусту снега и треску веток, побежали. Чудище вытянуло шею и зарычало им вдогонку.

Сердце бешено колотилось, а я сама, хоть знала, что надо бежать, не могла отвести глаз от красивых крыльев и блестящей на солнце чешуи чудища. Словно оно было фигурой изо льда, выполненной искусным мастером.

И тут чудище привстало, обернулось вокруг себя, и раз — передо мной уже стоял Хозяин. Нивеус. Он буравил меня злым взглядом, словно я только что предала его.

Теперь-то я всё поняла. И почему его звали Ледяным Чудовищем, и почему он сам тогда не испугался чудища и ответил мне именно так. И как я сразу не догадалась?

— Куда уйти вздумала? — спросил он ледяным (как он сам!) тоном.

Я молчала и, кажется, краснела. Теперь-то я осознавала, какой нелепой для него казалась моя попытка сбежать. Да он с такими крыльями кого хочешь и где хочешь найдёт!

— А зачем я вам? Готовлю плохо, на что ещё годна — не знаю, — поджала я губы. — У меня, может, своя жизнь в деревне была! И планы. И женихи…

— Несколько? — поднял бровь Нивеус.

— Ну… — я замялась и покраснела ещё гуще.

Женихи были только в грёзах. Но это пока что. Я была уверена, что и они появятся. Когда-нибудь обязательно.

Меж тем, пока я задумалась и молчала, лицо Хозяина изменилось. Стало ещё недовольнее и злее.

— Из замка больше не выходишь, пока я не разрешу. Поняла?

Я кивнула — а что оставалось делать? Нивеус подошёл, присел рядом, взял меня за плечи и снова переместил нас в зал. Я пошевелила вмиг замёрзшими плечами и завертела головой: всё же какое это чудо, я, наверное, никогда не привыкну.

Ветерок выскочил из колечка и принялся прыгать рядом с Хозяином и тереться о его ногу. Предатель! Я хмурилась, глядя на зверька, а Нивеусу, казалось, вообще было всё равно. Он встал, о чём-то подумал, да и сказал:

— Иди в свою комнату. Надеюсь, ты всё поняла.

И ушёл. Я с обидой смотрела на его широкую спину. Не привыкла я всё же, когда вот так понукают. И к мачехе за столько лет не привыкла, а чтобы посторонние приказы раздавали — тем более.

В свою комнату я не пошла — побежала, сдерживая навернувшиеся слёзы. Распахнула дверь и, скинув наспех тулуп, упала на кровать.

Сердце жалобно забилось, а на глазах всё-таки выступили горячие слёзы обиды и отчаяния. Что же он за чудовище-то такое? Я же так и папеньку никогда не увижу! И людей не увижу, и лета! Буду жить тут, в вечно холодном замке. И зачем я нужна тут Нивеусу? Ведь не нужна же…

Вдоволь выплакавшись, я вытерла щёки от слёз и решила не унывать. Ветерок ласкался к рукам и пытался меня подбодрить. Вот, уже я не одна.

— Что хозяйка, поссорилась с хозяином? — раздалось из камина.

Огонёк был там, и как будто даже ярче разжёг тлеющие угли. Я решила уйти от ответа.

— А ты перемещаться умеешь?

— Как видишь, только туда, где огонь. И только по замку. И обстановочка я скажу тебе, в твоей комнате тоскливая. Ты поэтому плакала?

Оглядев крохотную комнатку ещё разок при свете дня, я поняла, что уборка неизбежна. Не так, как в кухне, конечно, но видно, что тут давно никто не жил.

Огонёчек и Ручеёк меня порадовали: вместе с Ветерком захотели снова мне помочь. Дух очага без устали болтал из камина, отогревая комнату, а водяной с радостью отмывал застарелую грязь со всего, до чего я могла дотянуться.

Ветерок, которому, наконец, стало нескучно, прыгал, сдувая с поверхностей пыль, и дразнил Огонёчка. Потихоньку настроение, замороженное хозяином замка у меня оттаяло, и я снова начала улыбаться.

К концу уборки комната стала очень милой, даже уютной. Косые, желтоватые лучи зимнего заходящего солнца красиво рассеивались узорами на окне. И на душе стало намного легче, как будто тоже всё лишнее, всю пыль с неё стряхнула.

Я вспомнила, что с самого завтрака больше ничего у меня во рту и не было. Да и тогда аппетит мне испортил его чудовищность. Поэтому живот согласно буркнул, когда я предложила всем духам спуститься на кухню и составить мне компанию.

По пути я оглядывала стены и гобелены. На рамках картин висели сосульки, всё было в тонком слое пыли, приглушающим яркость красок. Хозяин совсем не следил за замком, и он медленно ветшал.

Но было видно, насколько раньше красивым было убранство. Кто-то с любовью подбирал интерьер так, чтобы цвета сочетались, расставлял по углам вазы. Сейчас всё пришло в запустение. Из-за проклятия, о котором обмолвился Огонёк? Или никто не выдержал жизни с этим Чудовищем…

Но, как ни крути, мне теперь жить тут. И не сидеть же мне все время в комнате, надо и остальные места в порядок привести. Но это точно потом. Сначала — ужин.

Я открыла дверь кухни, и с удивлением обнаружила там Нивеуса. Хозяин сосредоточенно помешал что-то в котелке, а потом зачерпнул и попробовал. Я видела только его спину, но отметила, как она напряглась. Нивеус раздражённо зарычал, взял котелок (даже без прихваток!) и вылил в ведро.

— Что вы делаете?! — от возмущения крикнула я, забыв, кому и что я говорю.

Но ледяной взгляд Хозяина, брошенный через плечо, сразу напомнил. Я сбавила пыл и пояснила:

— Нельзя же еду выкидывать. Это расточительство.

— Мне всё можно, — кратко, немного раздражённо, сказал он и принялся заново наполнять котелок.

Я постояла в нерешительности, но когда поняла, что Хозяин не обращает на меня внимания, подошла ближе и заглянула в котелок. Он и в прошлый раз готовил ЭТО?

В воде плавали кусочки мяса и нечищеная, но порезанная картошка. Я вздохнула и удивленно посмотрела на Нивеуса.

— Раз ты пришла, ты и приготовишь это. Сейчас, — сказал он, не меняя выражения лица.

— Но ведь там ещё оставалось. Да и вы сказали, что едите раз в три дня, — растерялась я.

— Теперь буду есть чаще. Так что можешь начинать, — он скрестил на груди руки и отошёл назад.

Всем своим видом Хозяин показывал, что не собирается никуда уходить и будет пристально следить за мной. Я приняла заботливо поднесённый Ветерком фартук, надела его и отвернулась к котелку. Работы предстояло много.

Я сосредоточено принялась за дело, но всё время спиной чувствовала буравящий взгляд Нивеуса. Хотелось повести плечами или почесать между лопаток.

На середине процесса, когда картошка была очищена, он встал у меня за спиной, заглядывая через плечо и холодя своим дыханием шею. От каждого его выдоха по телу пробегал мурашки, отвлекая от дела. Я поёжилась, чем вывела Нивеуса из задумчивости. Он будто только теперь осознал, как близко ко мне стоял. Хмыкнул и сразу отошёл. Я не выдержала и обернулась:

— Что-то не так, Хозяин?

— Я не вижу, чтобы ты использовала магию, — нахмурившись, сказал он.

— Так я и не умею, — развела я руками.

Я грустно улыбнулась. Магия? Да я раньше кроме своего ветерка и волшебства-то никакого в жизни не видала.

— Тогда почему… Забудь, — и он замолчал, так и не задав свой вопрос.

Пожав плечами, я продолжила и вскоре уже ставила котелок в печь, к Огоньку. Рядом стоял мой, в котором я готовила утром. Раз Хозяину не понравилось и он даже решил сам что-то приготовить, значит, мне доедать! В предвкушении я открыла крышку, а там… было пусто.

Но я точно помнила, что оставалось много, на две-три порции точно. Получается… Нивеусу наоборот, понравилось? Вот уж никогда бы не догадалась… Но было приятно.

— Ярика! Картошка готова! — доложил Огонёк. — Сейчас она самое то будет.

— Дух тебя признал? — Хозяин недовольно посмотрел на меня.

Я устала гадать, что ему опять не понравилось, пожала плечами. Наложив нам двоим ужин, поставила тарелки на стол. Нивеус медленно попробовал первую ложку. Прожевал. А потом, казалось, расслабился и принялся есть с удовольствием. Хотя это можно было понять только по тому, как разгладилась морщинка между его бровей и как уголки его губ еле заметно приподнялись. То есть, ещё вчера я бы не догадалась об этом.

— А может, чаю? — предложила я.

Нивеус неопределённо пожал плечами. Я приняла это за согласие и поставила на печь чайник с водой. Заваренные душистые травы, мелисса и мята приятно щекотали нос, и вызывали у меня улыбку. Матушка всегда говорила, что в грусти они помогут и настроение поднимут.

Хозяин долго с подозрением рассматривал чай с плавающей в нём травинкой, который я поставила перед ним. Я же подула на чашку, а потом сделала маленький глоток. Нивеус повторил за мной. Он задержал чай во рту, словно хотел сильнее его распробовать. Потом сделал ещё маленький глоток. Неужели и это оценил?

— Как ты это делаешь? — его льдистые глаза потемнели, став цвета грозового неба.

— Что? — искренне не поняла я, в чем опять ошиблась.

— Готовишь.

— Так вы ж все видели, — я развела руками. — Просто и с любовью.

От моих слов рука хозяина дрогнула, чай пролился на его белоснежные перчатки. Он поставил чашку и досадливо снял одну. И чего он их вечно носит? Неужели у него так руки мёрзнут? Вон сам вечно неодетый.

Ветерок вздумал то ли поиграть, то ли опять подразнить Огонька, и полетел над столом, к Нивеусу. От движения зверька перчатку сдуло, но Хозяин ловко успел её поймать на краю. Кончик его пальца коснулся стола.

Я охнула: от места касания во все стороны стали расходиться ледяные узоры, и вскоре весь стол, а заодно и посуда на нём оказалась покрыта слоем прозрачного льда.

От стола сразу повеяло холодом. Я оторопело рассматривала лёд, примерзшие чашки. Посмотрела на Хозяина: он крепко сжимал перчатку и с долей расстройства оглядывал остывший чай и еду. Потом перевёл взгляд на меня и сжал челюсти. Между бровей сразу же появилась хмурая складка.

— Спокойной ночи, — Нивеус встал и дошёл до двери. Там он остановился и, не оборачиваясь, добавил: — Отныне ты готовишь мне каждый день. Нужны будут ещё продукты — говори.

— Хоро… шо, — не успела я и слово закончить, как он уже вышел.

Я в задумчивости тронула пальцем лёд. Интересное у Хозяина волшебство, больше похоже на… проклятие. А ведь точно, Огонёк об этом как-то обмолвился.

Не без помощи духов я отогрела стол и оторвала посуду от стола и помыла её. Настроение упало: уж очень ледяным у нас оказалось прощание. На душе от этого стало мрачно и холодно. И даже возвращение в теплую, прогретую комнату не помогло согреться.

С этого дня я почти не разговаривала с Нивеусом. Приходил он в кухню позже или сильно раньше меня, ел и оставлял посуду у печки. Я спросила у него разрешение похозяйничать в доме и получила односложный ответ. Мол, делай что хочешь, только меня не трогай.

Я старалась не унывать: у меня же были духи. Весёлый Ветерок, разговорчивый Огонёк и всё знающий Ручеёк. Именно он мне подсказал и показал, где в первую очередь надо отогреть замок, чтобы заработал водопровод. И вскоре рядом с моей комнатой из крана текла ключевая, по словам Ручейка, вода.

Замок за несколько дней нашими стараниями преобразился. Стал уютным и обжитым. Мы стряхнули пыль с ваз и картин, кое-что переставили и почти всё обогрели. Дело спорилось быстро и весело, я то и дело ловила себя на том, что напеваю под нос песенку.

Огонёк, кажется, стал выглядеть пушистей и больше. И довольным стал, как будто он не лис, а кот, объевшийся сметаны.

Остались нетронутыми нашей уборкой только комната хозяина и библиотека, но туда я зайти пока не решалась. Хотя несколько раз даже заносила руку, чтобы открыть дверь.

Вместо этого устроила себе отдых. За окном с самого утра манило яркое зимнее солнце, искрившееся на пушистом снеге, который нападал ровным слоем за ночь и укрыл собой весь двор.

Я не удержалась: позвала Ветерка на улицу, поиграть в снежки. Так давно этого не делала! То мачеха с поручениями гоняла, то теперь я сама себе работу придумала. Так и жизнь пройдёт, а я и не замечу.

Огонёк ворчал, что делать мне нечего, пока я надевала тулуп.

— Не скучайте, мы скоро вернёмся, — сказала я духам, подмигнула Ветерку и побежала на выход.

Ожидания не обманули: снаружи было чудесно. Я полной грудью вдохнула чистый, свежий, но не такой морозный, как обычно, воздух. Красота! Снег сверкал и хрустел под ногами, прилипал к валенкам.

Я вышла на середину ровного белого «поля» и замерла. Эти несколько дней я была хоть в большом, но замке, за закрытыми стенами. И ничего дальше этих стен не видела. А тут — простор! Свобода! Свежий воздух, которым хотелось надышаться вдоволь. Как же было хорошо.

Хоть я в этом замке и пленница, но чувствовала я себя сейчас свободнее, чем прежде, будучи дома. Потому что делала только то, что сама хотела, и в удовольствие. Вот бы Нивеус ещё немножечко оттаял…

Ветерок кружил рядом, подбрасывал-поддувал снег вверх, осыпая меня мелкими снежинками, как искрами. В общем, всячески намекал, что пора играть. Но я задумалась: ведь Хозяин запретил выходить из замка. Может, вернуться и предупредить его? Но поняла, что хмурый, неизвестно чем недовольный вид Нивеуса только испортит мне настроение.

Я же не надолго. И далеко отходить не буду. Поиграю чуточку, и внутрь.

Больше не сомневаясь, я слепила снежок и запустила его в Ветерка. Хитрый зверёк легко увернулся. Мы бегали, резвились, играли, забыв о времени. Мне так ни разу и не удалось попасть в Ветерка.

В один момент мне показалось, что я вот-вот это сделаю, но зверёк резко ринулся, забежал куда-то мне за спину.

Я развернулась всем корпусом и изо всех сил кинула ему в догонку снежок.

Попала… в Нивеуса, только что вышедшего из замка.

Нивеус.

Нивеус сидел перед большим стеклянным шаром, стоящем на столе. Внутри шара кружился снег. Глаза Нивеуса были закрыты. В комнату почти не попадал свет от заставленного стопками книг окна. Но столе горел огарок свечи. Не обычной свечи, колдовской.

Голубое пламя замерцало и погасло. Нивеус открыл глаза, которые из драконьих стали снова обычными. На расслабленном до этого лице появилось напряжение, он раздражённо цыкнул. Опять ничего.

Только через волшебный шар дракон мог видеть мир, не вмешиваясь в него, не принося с собой холод. И недавно в зеркале Нивеус увидел ту ведьму, что однажды прокляла его и его семью. Но она будто заметила, что он за ней наблюдает, скрылась и больше не показывалась — наверняка нашла способ избежать волшебства шара.

Заглянуть в шар снова может будет только завтра. Остаток дня нужно было занять чем-то другим. Поэтому дракон отодвинул шар и огарок и откинулся на стуле.

Нивеусу хватало смелости честно себе признаться, что скрывшаяся ведьма — не главная причина его хмурого настроения. Второй причиной было то, что он не понимал, что с ним происходило в последнее время. Он чувствовал то, чего не должен был. Задумывался о том, о чём знал лишь из сказок, услышанных в детстве.

Стараясь занять себя и отвлечь от навязчивых мыслей, дракон взял перчатки и подошёл к стопке книг на подоконнике, чтобы взять одну. Он помнил, что где-то сверху лежала книга о проклятиях, которую недавно нашел в отцовской библиотеке и еще не успел прочитать.

Взгляд случайно упал в окно, и Нивеус замер. Так вот откуда звук, который дракон всё это время слышал и который отвлекал! На улице творилось странное — его пленница играла со своим надоедливым духом ветра в снежки.

Нивеус заметил, как широко и искренне она улыбается, как веселится. Он впервые видел такую улыбку. Снова и снова Ярика привлекала его внимание и вызывала совершенно неожиданные и незнакомые прежде чувства.

В первый раз — когда не испугалась сказок про Ледяное чудовище. Интерес. Нивеус даже понаблюдал за ней через шар немного дольше, хотя обычно не позволял себе такого.

Второй раз — когда она почти сорвала цветок. Нивеус должен был на месте заморозить девушку, как обычно делал с теми, кто пытался забрать цветок, хранящий часть его проклятия. Но стоило ему взглянуть в глаза Ярике, как захотелось забрать её с собой. Хотя что с ней делать, он не представлял.

А потом случилось вообще невероятное! Он впервые за свою жизнь почувствовал вкус того, что ел. Нивеус пытался разгадать секрет картошки с мясом, но выяснил только то, что секрет не в блюде, а в девушке, которая приготовила его.

Нивеус даже испытывал что-то вроде глубокого удовлетворения, когда думал, что не зря взял Ярику к себе. А когда Ярика хотела сбежать, Нивеус познал сразу несколько незнакомых и сильных чувств. Он досадовал, расстроился, злился и хотел навсегда запереть её в замке, чтобы она была только его.

Нивеус частенько незаметно наблюдал, как девушка убирает и наводит порядок. Да, приходилось терпеть, что она делает всё по-своему в его доме. Но он уже понял, что её «волшебство», что-то необъяснимое в ней, что не даёт ему покоя, проявляется только тогда, когда Ярика свободно занимается тем, чем хочет.

Замок преображался, возвращая себе былую красоту. Нивеусу даже казалось, что ему самому стало теплее. Но ведь такого же не могло быть!

Нивеус прошелся по комнате. Но Ярика ни в какую не хотела покидать его голову.

Он снова выглянул в окно. Девушка то и дело вскрикивала и смеялась. Сначала Нивеусу нравилось это, но потом в сердце появился червячок раздражения. Ему она никогда не показывала такой улыбки, всегда смотрела на него настороженно, иногда со страхом, в лучшем случае — с любопытством в ясных глазах.

И дракон решил, что это уже слишком. Он терпел, когда она ходила по замку и пела, но сейчас он скажет ей, что она забыла о его приказе. Дракон же запрещал ей выходить без его ведома.

Нивеус надел перчатки, спустился и вышел на крыльцо. До ушей долетел её звонкий смех, а сразу следом за ним о его грудь разбился снежок. Нивеус строго посмотрел на Ярику. Девушка побледнела. В три больших шага он оказался рядом с ней и угрожающе навис, собираясь высказать всё, что думает.

Я застыла, будто всё вокруг замедлилось. Снежок разбился о широкую грудь Нивеуса, брызнув в разные стороны мелкими белыми комочками. Хозяин посмотрел на меня таким недовольным взглядом, будто вот-вот заморозит. Стало страшно так, что сердце ушло в пятки.

Почти мгновенно Нивеус оказался рядом, почти вплотную ко мне. Он хмуро склонился, а я зажмурилась, уже попрощавшись с белым светом. И тут…

Нас с ног до головы окатило снегом! Я открыла глаза: Ветерок продолжал хулиганить и теперь лапками начал закидывать нас белыми морозными пушинками. Нивеус тоже отвлёкся на моего зверька, ещё пуще нахмурился, что вмешались в его дела, поднял руку и щёлкнул пальцами.

Я только и успела испуганно охнуть: бедный Ветерок! На то место, где сидел мой зверёк, рухнул большой ком снега. Тут уже нахмурилась я, оттолкнула Ледяное чудовище и кинулась разгребать снег.

Но оказалось, что Ветерок уже сидел в стороне, и дразнился, шевеля ушами. Нивеус наклонил голову, поджал губы и снова щёлкнул пальцами, уронив снег на зверька. Но тот снова успел отскочить.

Видно, Хозяин вошёл в раж, пытаясь достать Ветерка, потому что он снова и снова щёлкал пальцами, следя за перемещениями зайчика... В конце концов, хулиганистый зверёк прыгнул на моё плечо, и в результате снег обрушился точно на мою голову!

Я стояла, как большой сугроб и удивлённо хлопала глазами. Нивеус тоже замер, не зная, как реагировать: хмуриться и ругаться на меня было не за что, а извинений я от него точно не ждала. Ветерок покружил вокруг меня, разметав снег, я закусила губу, прищурилась и решила: “Ну что он, не человек, что ли? А если и нет, неужто ребёнком никогда не был?”

— Ах, вы так? Вот вам! — слепив снежок, я уже специально бросила его в Нивеуса, а он… увернулся!

Неожиданно он наклонился, зачерпнул рукой снег, и в меня полетел маленький комочек, я отвернулась, но он всё равно попал мне в плечо.

Я не заметила момент, когда в ходе нашей игры у Нивеуса стала проскальзывать улыбка. Не знала, что он умеет! Когда Хозяин улыбался, от уголков его глаз весело разбегались тоненькие морщинки, а на щеках появлялись милые ямочки. При виде этой улыбки у меня теплело на душе, как будто Нивеус согревал меня ею.

Ветерок весело прыгал вокруг нас, участвуя в детской невинной игре. В один момент он бросился мне под ноги так, что я не удержалась и свалилась спиной в огромный сугроб. Но стоило ли расстраиваться?

Я раскинула руки в стороны и помахала ими, как крыльями, оставляя на снегу следы. Мороз щипал щёки, но от бега и прыжков было жарко. Изо рта вырывались облачка пара. Весь тулуп и валенки были в снегу. Руки прели в промокших варежках, поэтому я с радостью стащила их.

Надо мной синело зимнее небо, а холодное солнце ослепляло и заставляло щуриться. Аромат морозной чистоты смешивался с запахом намокшей шерсти от моей шали. Чуть поскрипывая сапогами по снегу, ко мне подошёл Нивеус и склонился, протянув руку.

Забывшись, я с радостью приняла его помощь. Хозяин чуть сильнее, чем нужно, потянул, и я врезалась с размаха в его грудь, оказавшись с ним лицом к лицу.

Во льдистых глазах проскользнуло недоумение и… ещё что-то, заставившее меня удивлённо застыть. Нивеус на миг улыбнулся, угрюмая складка между бровей разгладилась, а его взгляд сосредоточился на моих глазах, скользнул по щекам и замер на губах. Я смутилась, но не отвела глаз.

Чёрные как смоль волосы обрамляли идеальное строгое лицо, будто высеченное из мрамора, как статуи в замке. А среди чёрной копны белела одна седая прядь, которая сейчас упала на лоб. Я потянулась, чтобы отвести её в сторону, практически коснулась его щеки.

На его лице промелькнуло беспокойство, и он резко поймал мою руку. Крепко схватил запястье так, что и через тулуп чувствовалось, и на миг замер так. А затем сильно нахмурился, сжал челюсти и резко оттолкнул меня.

— Иди в комнату, — раздражённо рыкнул он, махнул рукой и исчез.

Пару минут я стояла в растерянности. Опять он разозлился…

Я тяжело вздохнула и пошла в замок. В своей комнате сняла тулуп, варежки и валенки, оставила сушиться у камина, а сама забралась с ногами на кровать и тоскливо смотрела, как медленно садится солнце.

Огонёчек пытался развлечь меня болтовнёй, но потом понял, что это бесполезно и, свернувшись клубочком, тихо потрескивал в камине. Ветерок, устроился рядом и иногда поддразнивал духа очага, но тот притворялся спящим.

Постепенно спустилась тёмная зимняя ночь, принеся с собой холод и грусть одиночества. Стоило бы пойти приготовить что-то на ужин. Но настроения не было.

Я никак не могла понять Хозяина. То он казался холодным, что сам лёд в его присутствии мог ещё раз замёрзнуть, то вёл себя как обычный человек… И зачем я ему нужна? Просто как кухарка? Как игрушка?

Я тяжело вздохнула и хотела приняться за вязание, которое нашла накануне при уборке замка, как вдруг раздался стук в дверь.

На пороге стоял неизменно хмурый Нивеус.

— Ты идёшь со мной, — приказал он.

Он сказал это таким тоном, что стало понятно: возражений он не потерпит. В душе заворочался неприятный червячок подозрения. Загадочный Хозяин со своими загадочными намерениями. Их было практически нереально угадать, поэтому я решила даже не тревожить душу надеждами на то, что он меня отпустит, или страхом, что заморозит.

Я наскоро накинула тулуп и влезла в ещё не просохшие валенки. Нивеус долго ждать не стал и пошёл по коридору в сторону холодной галереи с выходом на балкон.

Мелькнула мысль, что могу не идти за ним, он даже не заметит, но Хозяин обернулся и вопросительно поднял бровь. Вздохнув, я притворила дверь в комнату, чтобы не выпускать тепло, и побрела за Нивеусом.

Он завёл меня в галерею, щёлкнул пальцами, и я осталась без тулупа и валенок. Холод тут же принял меня в свои ледяные объятия. Я услышала, как хлопнула входная дверь галереи. Я осталась одна.

Обнимая себя в попытке хоть чуть согреться, я с тоской осматривалась. Наверное, это будет последнее, что я увижу в своей жизни. В обе стороны расходился длинный, широкий коридор с резными колоннами и огромными окнами, по толстому слою льда которых растекался белый лунный свет.

На полу пушистым покрывалом лежал снег. Изо рта вырвалось облачко пара, внутри всё сжалось от холода, я почувствовала, как начинаю дрожать. Что ж. Значит, он решил меня заморозить. Странно только, что таким медленным способом, ведь он мог это сделать одним касанием пальца.

Тут передо мной появились красивые красные сапожки с меховой опушкой. Я огляделась — вокруг никого. Хозяин опять чудит? Ноги в носках на холодном полу совсем заледенели, поэтому я не стала скромничать и надела сапожки.

Тёплые, точно по размеру, они окутали мягким мехом мои ступни. Я потопталась на месте, дивясь, какие они лёгкие, будто зачарованные. Хотя, почему будто? Наверняка так оно и было!

За спиной послышались твёрдые шаги. Нивеус вернулся. Он подошёл сзади, и меня тут же окутало запахом морозной ночи, чистой, ничем не замутнённой, такой, когда воздух кристально прозрачен и кажется, что аж звенит. На мои плечи опустилась накидка, практически невесомая, но сразу же согревающая. На душе от его действий тоже потеплело.

Нивеус надел мне на голову капюшон и, поправляя его, чуть дольше задержал руки на моих плечах, но я не почувствовала того холода, которым от него всегда веяло, когда он касался меня. Дело было в волшебной накидке? Или в том, что я уже продрогла до самых костей? Быть может, в чём-то ещё?

— Следуй за мной, — снова приказал он, только теперь тихо, без обычного рычания.

Пройдя по галерее, мы вышли на балкон. Я плотнее закуталась в накидку, пытаясь закрыться от морозного воздуха и всё ещё не понимая, что этот неразговорчивый, нелюдимый хозяин Запретного леса хотел от меня.

Тут Нивеус лёгким движением запрыгнул на перила и шагнул вниз. Я испуганно охнула, закрыв рот рукой, но в небо вдруг тут же взвилось ледяное чудище. Хотя, какое это было чудище? Это был потрясающе грациозный белоснежный дракон из тех, о которых мне матушка в детстве рассказывала.

С замиранием сердца я смотрела, как его чешуя блестит в лучах лунного света, как серебрятся его крылья. Он сделал широкий круг и приземлился рядом со мной, окатив меня снежной пылью.

Дракон опустил голову и тихо рыкнул. Мне это очень напомнило ворчание Нивеуса и его недавний приказ: “Следуй за мной”. Я провела рукой по его шее, ощущая гладкость и холод чешуи.

— Вот как тебя понять? — вздохнула я. — У меня не получается ни когда ты человек, ни когда ты дракон.

Он фыркнул и подпихнул мордой к своей спине. Я удивлённо подняла брови. Он хотел, чтобы я залезла на него?

С трудом забравшись, я едва успела ухватиться за зубец гребня, как дракон оттолкнулся от балкона и взлетел в тёмное небо.

Сначала потоки холодного воздуха били в лицо, сдували капюшон и норовили стащить накидку. Я думала, что замёрзну в первые же секунды, но потом от тепла, исходящего от ящера, стало так жарко, что я готова была даже скинуть одежду.

Сначала замок, а потом и лес стали совсем маленькими, игрушечными. Дух захватывало от высоты, на которой летают птицы, но не человек. Мы взмыли в поднебесье, откуда я даже разглядела далеко-далеко у горизонта маленькую чёрную точку — родное село. От него вверх шел сероватый дымок.

Сколько я уже у Хозяина? Давно ли? Скоро ли папенька вернётся? Увижу ли я его ещё хоть раз? Сердце сжалось от этих вопросов — ответов у меня не было.

Но как только под нами начали мелькать горные пики, я забыла обо всём. Просто прижималась к спине дракона и любовалась. Он будто бы даже довольно рыкнул, ещё раз взмахнул крыльями и начал медленно по спирали планировать вниз.

Дракон приземлился на самом высоком пике, откуда были видны горы, ущелья и бездонный купол неба. Я залюбовалась чистым серебром горных вершин и не заметила, как вместо дракона рядом оказался Нивеус.

Он молчаливо подошёл и указал вдаль на небо. Там, словно по велению его магии, начали появляться разноцветные всполохи. Они сверкали, переливались разными цветами, а в ушах как будто зазвенели колокольчики.

Вот это чудо! Никогда бы не увидеть мне такого, если бы не Нивеус. Я словно была во сне. Зрелище завораживало, заставляло сердце замирать, а потом, при следующем всполохе, наоборот, ускоряться. Или это было не из-за зрелища, а из-за того, что сильные руки хозяина обняли меня и прижали к его груди, которая внезапно показалась вовсе не холодной?

Почему-то именно в этот момент показалось, что Нивеус открыт, что я смогу, наконец-то узнать его ближе, понять.

— Нивеус, — тихо позвала его я. — А расскажите мне о своём проклятии…

Хозяин надолго замолчал. Я уж было решила, что он не ответит, испугалась, что снова найдёт повод, чтобы разгневаться.

Но Нивеус просто отпустил меня, встал рядом и произнёс:

— Зачем тебе? — голос звучал не совсем безразлично, скорее даже печально.

Как только он отступил от меня, краски на небе будто даже стали тусклее.

— Так может… можно как-то помочь?

— Помочь? — он насмешливо выгнул бровь. — Я был чудовищем, им и останусь.

— Может, если бы вы кому-то рассказали, поделились, и решение бы нашлось, — я оторвала взгляд от красивого зрелища и посмотрела на его мужественный строгий профиль.

— Ты простая маленькая человечка, — невесело ухмыльнулся он. — И это всё, что тебе нужно знать.

Зря я весь этот разговор начала. Поддалась моменту, придумала себе, что мы можем как-то по-человечески пообщаться. Забыла, что не человек рядом со мной. Но он в очередной раз напомнил мне моё место.

— Ну, знаете… Я тогда вам тоже ничего рассказывать не буду, — тихо буркнула я.

Но он, кажется, услышал.

— И что ты такого могла мне рассказать, что бы я не знал? — продолжал он насмехаться.

— Что с духом очага надо разговаривать, он тогда и светит ярче, и греет теплее. Что с людьми разговаривать надо, чтобы они вас понимали. Как картошку готовить, тоже не расскажу, — продолжала я дуться.

— А ты забавная, когда возмущаешься, — наклонив голову он словно изучал меня.

На его губах играла… улыбка? Теперь я нахмурилась, отвернулась и, покрепче закуталась в накидку. На себя бы посмотрел со своим постоянным недовольством.

Он развернулся, взметнув плащ, и отошёл назад. Там он снова превратился в дракона, присел и рыкнул, намекая, чтобы я садилась. Я бросила последний взгляд на чудесный вид, волшебное небо, переливающееся красками, и пошла.

Нивеус “высадил” меня на балконе и сам снова куда-то улетел. Я тяжело вздохнула и вернулась в свою комнату. Укрывшись тёплым одеялом, я еще долго вспоминала и чудесный полет, и удивительное зрелище, пока не уснула.

Наутро все события вечера казались волшебным сном. Действительно ли Нивеус превращался в дракона? Неужели все небесные краски были по-настоящему? Я бы никогда не поверила, если бы в углу у камина не стояли замечательные красные сапожки и красная с меховой оторочкой накидка.

Чудеса происходили в этом замке. И Хозяин был чудной, только несчастный. Отчего ж он себя чудовищем-то считал? Да, я, конечно, сначала испугалась дракона. Но так я же не знала, что это Нивеус.

А так дракон был очень даже красивый! Сильный, ладный, с такими мощными крыльями!

Эти мысли не покидали меня всё утро, пока я готовила завтрак. Огонёчек потрескивал и болтал в камине, пока я жарила блинчики и топила для них маслице. Спросить у него, что ли? Что за проклятье и за какие заслуги угораздило получить Нивеуса?

Конечно, характер у него был не сахар, но чтобы вот так страдать…

— И давно Хозяин такой хмурый ходит? — как бы ненароком спросила я.

— Так это он сейчас ещё весёлый, — трескуче рассмеялся Огонёчек.

Я охнула. Если он сейчас весёлый, то каким же он был всегда?

— Он с младенчества холодный как лёд на зимней речке, — продолжил дух очага. — Ведьма не смогла от его отца добиться любви и прокляла весь род. Хозяин ещё младенцем должен был превратиться в ледышку. Но мать его спасла, перенеся часть проклятья на цветок.

— Цветок? Тот самый, ледяной? — от удивления рука дёрнулась, и часть теста вылилось в очаг.

— Т-с-с! — зашипел Огонёчек. — Зачем же так пугаться? Да, тот самый, который срывать нельзя.

— А что же с самим Хозяином?

— Так говорил же, — огонь слизал остатки теста и снова тихо потрескивал. — Замороженный он. Ничего с тех пор не чувствует: ни тепла, ни запахов, ни вкуса, ни голода, ни каких-то эмоций. А как старые хозяева ушли в страну вечности, так он всех слуг разогнал, вот один и жил в промёрзшем доме. И ел только по напоминанию старого конюха, который раз в три дня привозил продукты.

Я расстроилась. Получается, не очень-то ему моя еда и понравилась. Просто ему чаще об этом напоминает котелок на плите. И ест он отдельно от меня, потому что ему так спокойнее — никто не мельтешит перед глазами.

Перенеся стопку блинчиков на стол, я подбросила Огоньку дров, и как обычно, села завтракать в одиночестве. Но тут дверь открылась и в кухню вошёл Нивеус.

— Чем так приятно пахнет? — заинтересованно спросил он.

Странные дела продолжались. Нивеус чувствовал необъяснимое желание как-то порадовать свою пленницу. Чтобы она не вздыхала тихо в своей комнате, просто потому что он ее туда отправил.

Она чуть не коснулась его и чуть было не превратилась в ледышку. Нивеусу очень не хотелось, чтобы такое произошло с Ярикой. Он привык к тому, что она рядом.

Порадовать хотел, но понятия не имел, как. Он давно не общался ни с кем, сам не знал, что радует его. Видел только как улыбаются девушки в деревне, когда им новые шубки дарят, да сапожки. Тут же вспомнил, как зябко ёжилась Ярика в лесу, как пыталась согреть дыханием свои пальчики.

Да, новая тёплая одежда точно ей пригодится там, куда он решил её отвести. В то место, которое нравилось ему самому.

Единственное чувство, с которым он взрослел — чувство прекрасного. Ему нравилось северное сияние, простор величественной природы, красивые вещи, сделанные лучшими мастерами, и просто идеальные и симметричные формы. До появления Ярики он больше ни к чему не питал симпатии.

Сначала он всё сделал неправильно. Пленница только ещё больше испугалась и даже успела почти замёрзнуть в галерее. Он никогда не задумывался: неужели там действительно было так холодно? Потом он испугал её своим превращением. Но потом она оттаяла!

План сработал: человечка оказалось на удивление проницательной, и смогла оценить его подарок. Она стояла и с горящими от восторга глазами смотрела на северное сияние.

Нивеус сам не понял, когда он обнял Ярику. Он даже с удивлением осознал, что начал улыбаться, а в груди появилось новое ощущение, которого никогда не было. Если бы ещё эта человечка не была такой любопытной…

И всё-таки с ним что-то происходило. Связанное с Ярикой. Но Нивеус всё ещё никак не мог найти этому объяснение.

Вот и сейчас, он был на кухне, чувствовал приятный аромат готовящейся еды: странных плоских лепёшек. Нивеус смутно вспоминал, что он ел что-то такое в детстве, когда дом ещё был многолюдный и живой. Но тогда не было такого удивительно приятного запаха. И вкуса, который он даже не мог ни с чем сравнить.

Он наблюдал за Ярикой и никак не мог понять, почему ему хочется снова подойти ближе к ней, как тогда, на вершине горы.

Он думал об этом во время всего процесса готовки, думал об этом, поедая вкуснейшие блинчики, как она их назвала. Нивеус решил, что пора серьёзно подойти к этой загадке.

В тот же день Нивеус пошёл в библиотеку, чтобы найти и перечитать одну из книг о проклятьях. Но в библиотеке неожиданно для себя снова столкнулся с Ярикой. Она мычала под нос весёлую мелодию и вытирала пыль с книжных полок. Ему это совсем не мешало, пока он не подошёл к стопке книг на столе, где должна была быть нужная книга, и не обнаружил её. Всей стопки, а не только книги.

— Где? — спросил он, тронув Ярику за плечо (и предварительно убедившись, что надел перчатки).

Она вздрогнула и приложила руку к сердцу. Нивеус нахмурился: он не хотел её пугать.

— Что где? — распахнув свои ясные глаза, спросила она.

— Тут лежала стопка книг. Мне нужна одна из них, — терпеливо объяснил Нивеус.

— Книги должны лежать на полках, — упрямо поджала губы Ярика.

Ему показалось, что она всё ещё немного опасается его, но ради порядка рискнула не согласиться. Нивеус столкнулся с дилеммой. Он всё ещё не хотел её запугивать, но в то же время он хотел так же быстро и легко, как раньше, находить свои книги.

— Не трогай тут ничего. Возвращай на те места, на которых оно и стояло.

— Я могла бы поставить книги по алфавиту, — она не спорила, ей, кажется, действительно казалось, что так удобней. — Или по категориям: магию в один шкаф, историю в другой, сказки на отдельную полку.

— Тут нет сказок, — отрезал Нивеус.

В фамильной библиотеке лордов-драконов не было таких глупостей.

— Так есть же! – воскликнула Ярика и показала какую-то книжку, выуженную из дальнего угла полки.

В ней Нивеус с удивлением узнал сборник сказок и даже вспомнил, как их читала ему его мама. Нивеусу ещё в детстве казалось бессмысленным слушать истории, которых не было на самом деле. Он высказал это родителям, и это почему-то расстроило маму. А книга, видимо, отправилась куда-то в недра библиотеки.

— Делай что хочешь, но то, что лежит в стопках — не трогай. Поняла?

Ярика скисла, чем напомнила Нивеусу мать в тот раз. Почему-то его это раздражало. Он прошёлся вдоль полок, надеясь найти книгу. Но понимание, что он опять расстроил пленницу, зудело где-то в груди, поэтому Нивеус никак не мог сосредоточиться и просто скользил взглядом по корешкам.

Что ж, Ярика это устроила, ей и искать! Нивеус сказал человечке название, и та на удивление быстро нашла нужную книгу. Кивнув, Нивеус ушёл читать к себе.

Только в своей комнате он вспомнил, что не поблагодарил её. С другой стороны, зачем? Она теперь его, выполнять его поручения — её обязанность. Ну и что, что она опускает уголки губ, её ясный взгляд тускнеет, и она потом полдня песни не поёт? Без этих песен даже лучше.

В найденной с таким трудом книге ответов не было. Возможно, в самой Ярике таилась какая-то магия, о которой сама девушка не знала. Она же сирота (Нивеус помнил). Возможно, её мать была волшебницей?

В любом случае, то, что происходило с Нивеусом, скорее было чем-то хорошим, чем плохим. Так что можно было не торопиться с разгадыванием загадки, а, например, научиться контролировать и распознавать новые чувства.

Вот сейчас Нивеус не понимал, чего он хочет. И при этом его куда-то тянуло. Пойти к Ярике? Глупости. Он не знал, что ей поручить, значит, зачем ему было к ней идти?

Нивеус встал, намереваясь сделать обход по замку. В одном из коридоров он услышал, как Ярика идёт на кухню, опять напевая что-то себе под нос. Настроение у человечки снова было хорошим.

Почему-то Нивеуса это задевало. И вообще, разве это музыка? Возможно, Нивеусу не нравилось именно то, что человечка фальшивила? Тогда рецепт простой — нужно перебить её песню нормальным произведением искусства.

Нивеус спустился в холл и сел за рояль. Он уже давно не подходил к инструменту из-за того, что тот замёрз. Но теперь весь замок был отогрет, и рояль тоже. Нивеус быстро настроил его с помощью магии, открыл крышку и начал играть.

Музыка нравилась ему меньше, чем красивые вещи, но тоже была немного приятна. Поначалу Нивеус играл машинально, так, как делал это всегда. Идеально выверено, но без эмоций.

Но потом он начал понимать красоту той мелодии, что играл. Он начал экспериментировать: давить на клавиши чуть сильнее или слабее, замедлять или чуть ускорять мелодию в разных местах. Он начал чувствовать, почему композитор именно на этих аккордах ставил крещендо, а не на соседних, например. Не понимал, но чувствовал, что так будет звучать хорошо, правильно.

Когда мелодия закончилась, Нивеус поражался сам себе. Впервые он почувствовал, как музыка, словно магия, рождается под его пальцами. И впервые сосредоточился настолько, чтобы перестать замечать всё вокруг.

Даже присутствие девушки, что стояла в конце холла за его спиной, он ощутил только сейчас.

Я закончила с готовкой и оставила, как обычно, на столе котелок, чтобы Хозяин сам взял себе еду, когда он решит, что ему пора.

После совместного завтрака я, честно говоря, ожидала, что он спустится вместе поужинать. Тем более что сегодня впервые он не прятался где-то в своём кабинете, а даже иногда встречался мне, пока я делала уборку.

Самой неожиданной была встреча в библиотеке. Он, конечно, в своём духе нарычал на меня. Но ушёл довольный тем, как быстро нашлась нужная книжка.

Но за ужином Хозяин не появился. Прождав до того самого момента, когда чай остыл, в печи почти погас огонь, а дух очага свернулся клубочком, я так и ушла из кухни в одиночестве. Не знаю, почему я так расстроилась. Может, начала втайне надеяться, что его проклятье можно снять? Ведь почувствовал же он запах блинчиков!

Я шла по пустому, так до конца и не оттаявшему замку с досадой думая о том, что мне придётся снова весь вечер провести одной. Хорошо хоть теперь у меня была книга. Я нашла её в библиотеке, под завалами всяких книг о проклятьях и ведьмах.

Это был сборник удивительных сказок, многие из которых я очень любила. Но последний раз их мне рассказывала мама и было это очень давно. Нивеус пренебрежительно отложил её, сказав, что у его серьёзной библиотеке такого не могло быть.

Ну что ж, у него не могло, а у меня могло! Теперь эта книжица лежала у меня под подушкой. А Нивеусу я её ещё почитаю как-нибудь. Я была уверена, что ему обязательно понравится.

Проходя мимо большого холла, в котором, как мне виделось, раньше вальсировали нарядные пары, я замерла. Оттуда лилась удивительной красоты мелодия, наполненная разнообразными красками, полная тоски и печали, надежды и радости. Она то взвивалась под самый потолок, то текла тихо, словно маленький лесной ручеёк.

На цыпочках, боясь спугнуть волшебство момента, я прокралась в холл и остановилась почти у самого входа. За роялем, стоявшем посреди зала, ко мне спиной сидел Нивеус и увлечённо играл.

Его длинные красивые пальцы, даже несмотря на перчатки, легко и подвижно летали по клавишам, извлекая потрясающую мелодию. Он был весь в ней, он будто чувствовал её.

Мелодия отзывалась и во мне. В один момент я даже почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.

Это завораживающее зрелище снова заставило меня задуматься о том, насколько нерушимо проклятье. Ведь наверняка в нём была лазейка. Мне так от души захотелось ему помочь в этом, что я замечталась и не заметила, как мелодия стихла.

Нивеус медленно обернулся и пронзил меня своим ледяным взглядом. Но на краткий миг мне показалось, что в нём мелькнуло что-то живое. Или мне просто хотелось в это верить.

— Тебя не учили, что подсматривать — плохо? — он недовольно вышел из-за рояля и направился к выходу.

— А можно вы продолжите, а я выйду? — робко попросила я. — Я не буду подсматривать. Только подслушивать.

Он остановился, озадаченный моей просьбой, потом махнул рукой и вышел через другие двери. Я грустно вздохнула и подошла к роялю, который будто всё ещё пытался отдышаться после напряжённой эмоциональной игры.

Я робко нажала на одну из клавиш, и рояль отозвался тоненьким колокольчиком. Потом нажала другую, в противоположном конце, и он загудел как медный таз, по которому била соседка, когда собирала детей на обед. Я вспоминала коротенькую забавную песенку, что часто напевала про себя и попробовала найти нужные звуки. Но всё время что-то не подходило. Я пробовала снова и снова, но всё было не то.

— Ты неправильно делаешь, — раздалось недовольное ворчание над самым ухом. — Я тебе сейчас покажу.

Нивеус сел за рояль и попросил меня напеть. Я засмущалась так, что даже в горле пересохло. Но под его строгим взглядом собралась и спела. Он почти сразу смог её сыграть.

— Как здорово! — восторженно воскликнула я, а потом неожиданно для себя выпалила: — А научите меня!

Только после этого я поняла, какую глупость сморозила. Ну зачем ему возиться со мной, “простой человечкой”?

Но Нивеус смог меня удивить. Он серьёзно посмотрел на меня и указал рукой на место рядом на банкетке. Я распахнула глаза, удивлённо глядя на него. Тогда он не стал ждать и, взяв меня за руку, усадил рядом.

— Вот смотри… — он показал мне на какие-то клавиши и начал объяснять.

Я понятия не имела, сколько мы так сидели. Он терпеливо показывал и рассказывал, как получить те или иные звуки, поправлял мои руки и даже ни разу не ругался, если у меня ничего не выходило.

Когда ему приходилось немного приобнимать меня, чтобы правильно поставить мои пальцы, мне внезапно становилось жарко, будто бы он был не ледяным чудовищем, а самым настоящим огненным.

Чуть позже к нам присоединился ветерок, у которого играть получалось намного лучше, чем у меня. Он просто проскользнул внутрь рояля, начал скакать по нужным струнам и наигрывать одному ему известную мелодию. Но она была такая задорная и лихая, что Нивеус тоже стал ему подыгрывать, а меня так и тянуло рассмеяться.

Наконец, на сильном и ярком звуке мелодия была закончена, а я в шутку принялась аплодировать им. От воодушевления я подпрыгнула, а когда села обратно, промахнулась мимо банкетки и начала падать. Но хозяин быстро остановил меня, обняв одной рукой и притянув к себе.

Мне казалось, он даже не смотрел на меня, но так легко поймал, что я даже моргнуть не успела. А когда оказалась с Нивеусом лицом к лицу, то уже и не хотелось моргать.

В очередной раз я удивлялась его будто созданной искусным скульптором мужественной красоте. Только теперь его лицо уже не казалось хмурой маской, в глубине глаз мелькнуло удивление. Взгляд скользнул к губам.

Моё сердце забилось часто-часто, а тело замерло, когда Нивеус начал склоняться ко мне.

Миг я не дышала, ожидая, что будет. Он оказался близко-близко, так, что его дыхание коснулось моих губ. Тёплое. Значит, внутри он не такой холодный?

Нивеус замер, а потом отстранился. Я почувствовала укол сожаления. Он хмурился, как будто не понимал, что на него нашло. Потом молча встал и… направился к дверям.

— Спокойной ночи, — проговорил он не оборачиваясь. И вышел.

Я приложила ладони к горящим щекам. Он только что хотел поцеловать меня? Отчего-то эта мысль была приятной, а сердце трепетало в груди. Хотя в самом начале я бы пришла в ужас, если бы Нивеус решил поступить так.

Но всё же… он ушёл и целовать не стал. Волнение в груди сменилось тоской. Не пара я Нивеусу, и не стоило мне что-то придумывать. Это было просто… наваждение, наверное.

Ветерок коснулся руки, словно спрашивая, что случилось. Я улыбнулась ему, отбрасывая грустные мысли. Утро вечера мудренее, пошла и я спать.

В комнате я не могла сразу уснуть. Всё ворочалась и думала о Хозяине. Вот никогда с ним не знаешь, наворчит он или что-то хорошее сделает. Но я убедилась, что он не полностью ледяной: дал мне шубку и сапожки, играть мелодию учил. Может, он сжалится и отпустит? Хоть отца повидать разок.

Уснуть я так и не смогла, и поэтому взяла почитать сказки. Вроде истории и выдуманные на забаву детям, а мудрость в них заложена, которую не каждый взрослый увидит. Краем глаза я заметила промелькнувшую за окном тень. Встала и подошла к окну. В ночном небе темнела фигура дракона. Он красиво летел, делал кульбиты, разворачивался и возвращался. Будто играл со снегом, что мелкими снежинками падал с неба. Я не могла оторвать от него глаз…

Как результат — проснулась я поздно. Поторопилась умыться, одеться и спуститься на кухню. Думала, Нивеус уже меня не дождался и решил не завтракать. Но ошиблась — Огонёчек сказал, что Хозяин не показывался.

Встретила я Хозяина только днём, когда, постучав, осторожно заглянула в его кабинет. Он сидел на стуле перед столом и даже не обернулся.

— Что тебе? — спросил он вроде бы и грубо, а вроде и по-дружески.

— Я закончила с библиотекой, — осмелев, я вошла и остановилась у порога.

Внутри было необычно. Много баночек, книг, которые стопками лежали везде: на полу, на подоконнике, даже на кресле была стопка. Только не в книжном шкафу — он был пуст.

— И что? — повернулся ко мне Нивеус.

Его взгляд скользнул вниз, потом снова к лицу и задержался на губах. Нивеус нахмурился и, прикрыв глаза, потёр переносицу.

— Так что мне делать? Скучно же. Давайте я здесь тоже приберусь?

— Нет, — отрезал он. — Только не кабинет. Тут много важных вещей, которые нельзя трогать.

— Волшебных? — у меня глаза загорелись, так было любопытно.

— И таких тоже, — Нивеус подумал, а потом добавил: — Если скучно, могу кое-что показать. Иди сюда.

Он встал из-за стола и отодвинул стул. Взглядом указал, что мне следует туда сесть. Я несмело подошла и подчинилась.

Нивеус пододвинул стул вместе со мной обратно к столу, и показал мне на стеклянный большой шар на подставке. Я такой, только маленький, видела на ёлке в королевском дворце. Однажды всех детей туда приглашали, и меня повела мама. А когда её не стало, мне стало не до ёлок: перед Новым годом всегда работы много.

Нивеус встал за моей спиной, наклонился и взял мои руки в свои. Он был близко, так, что дышал мне в затылок, немного щекотно. И как будто обнимал… Хозяин положил мои ладони на шар. Прикосновением пальца зажёг необычную синюю свечу рядом. А затем накрыл своими ладонями мои. Полностью.

— А теперь склонись к шару и смотри.

Я послушалась. Сначала ничего не происходило. А потом я увидела, как внутри пустого шара летают снежинки. Сквозь них, как сквозь буран, вскоре я смогла разглядеть лес, дома… Только они были маленькими, игрушечными. И глядела я на них сверху, как во время полёта.

Снежинок стало меньше, буран стих, и я, как наяву, увидела внутри шара нашу деревню! Вот баба Мотя шла за водой, а ребятишки бегали и лепили снеговика. Свой дом я тоже увидела, но во дворе не было ни сестрицы, ни мачехи. Интересно, отец уже вернулся?

Но вот появилась другая картинка: как в лесу белка скакала с ветки на ветку. А потом я увидела чудо: песок, жёлтый, на который прибегали волны, а потом отступали. Это и есть море? Чьи-то босые ноги пробежали по песку и, делая брызги, нырнули в воду. Но сейчас же зима, и даже у моря должно быть холодно.

Одна картинка сменяла другую. Я видела необычные страны, огромных животных с длинными хвостами вместо носа, ярких птиц. Видела необычно одетых людей, корабли с товарами, танцы в ночи рядом с горящим огнём. Видела и тот самый королеский дворец, в котором наряжали огромную ель.

И принцессу. Маленькая девочка лежала в кровати и заходилась кашлем. Врач был рядом, но только качал головой с несчастным видом и ничего не мог поделать. Принцесса была такой худой, худее меня в первый год без матери. Мне стало так жалко её. Неужели, лучшие доктора за это время ничего не придумали? Значит, мачеха не выдумывала, и им правда был так сильно нужен Ледяной цветок?

Я закусила губу от досады. Цветок срывать нельзя, он же взял часть проклятия Нивеуса. Но что если… пересадить его? Согласится ли Хозяин на такой вариант?

В шаре снова появился снег и закрыл от глаз королевский дворец. Нивеус убрал свои ладони.

— Понравилось? — тихим, хриплым голосом спросил он мне в макушку, вызвав приятные мурашки по всему телу.

— Да, — рассеянно ответила я.

Да, это было волшебно, просто потрясающе! После маленьких домов и людей из шара видеть большой стол было непривычно. А ещё мысли путались, и близость Хозяина их только путала ещё больше. Несмотря на то что он дракон, он же человек.

Я повернула голову и столкнулась с задумчивым взглядом Нивеуса. В его глазах уже не было того колючего льда, с которым он смотрел на меня поначалу. Он будто оттаивал.

Прелесть момента портили мысли о девочке, которой можно было бы помочь. Может, он всё же поймёт? Спрошу прямо. Я решительно взглянула ему в глаза.

— Нивеус… Ты отпустишь меня?

Нивеус.

Он точно знал, что на его лице ничего не отразилось: оно застыло, как маска. Но в душе от этого вопроса грянул гром. Она. Хотела. Уйти от него. “Не пущу!” — рыкнул дракон.

— Цветок нужен принцессе, — не подозревая, какую реакцию вызвала, продолжала говорить Ярика. — Отпусти меня к ней. Я теперь знаю, что цветок нельзя срывать, но мы же можем пересадить его! Я и горшки видела… Нивеус?

Видимо, на его лице всё же что-то мелькнуло. Ярика замолчала и смотрела на него чистым, невинным взглядом. Не понимала, что сказала не так. Как будто она воткнула ему нож в сердце и не заметила.

Нет, какой нож, какое сердце? Нивеус совсем с ума сошёл с этой человечкой. Просто ему не нравилось, что она вздумала уйти, ведь она принадлежала ему. Нивеус был уверен, что стоит Ярике оказаться на свободе, и она уже не вернётся. Даже если сейчас пообещает, что это не так. Передумает.

Много кто уже так поступал. Уходил. Кто-то обещал вернуться, но не возвращался. А кто-то сбегал тайком, не предупредив об уходе. В итоге в замке не осталось работников, только один мужичок продолжал исправно привозить продукты.

Нивеус не обращал на это внимания, потому что ему было всё равно. Но не сейчас. Ярика — его добыча. Он решил взять её к себе. Сохранил ей жизнь, несмотря на то, что она чуть не погубила его, когда хотела сорвать цветок.

Но он знал, что рано или поздно она захочет уйти. Он же ледяное чудовище. А она — человечка, которая пеклась о себе подобных. В этом замке ей было скучно. Но это были её проблемы.

— Нет, — наконец, холодно сказал он.

— Но я верну его! — с жаром заверила Ярика, ничуть не смутившись резким отказом. — Обещаю! Поклясться могу. Я не допущу того, чтобы цветок пострадал.

— Нет, — повторил Нивеус. Он знал, что она будет раскидываться обещаниями. Она даже, наверное, сама в них сейчас верила. — Прочь из моего кабинета!

— Но… — вот теперь Ярика растерялась.

— Ты слышала. Выполняй приказ, — как можно жёстче сказал он.

На глазах у Ярики выступили слёзы. Подбородок поджался, полные губы вытянулись в полоску. Она всхлипнула, отвернулась и выбежала из кабинета.

Пусть плачет. Она всё равно отсюда не уйдёт.

После этого Нивеус долго не мог сосредоточиться и вернуться к изучению своего проклятья. Он то и дело возвращался мыслями к Ярике, к её словам, к её расстроенному виду. Как будто он ей нож в сердце воткнул, а не она ему. Глупости!

Нивеус решил проветриться, вышел на улицу и, обернувшись в дракона, полетел. Он сделал два больших круга, а потом несколько кульбитов. Потратив силы и проветрившись, он наконец почувствовал, что немного успокоился.

Поразительно. Чувства бывают такими ужасными, скребущими словно когтями где-то внутри груди, тягучими, кипящими медленно ядовитым варевом. Может, и не нужны ему эти чувства?

Ещё на подлёте к замку он увидел, что приехал мужичок, который привозил ему продукты. Нивеус попытался вспомнить его имя, но не смог. Человека встречала Ярика и уже помогала ему, взяла что-то из обоза и понесла. Она споткнулась и чуть не упала, но мужичок её поддержал. От этого зрелища внутри у Нивеуса кольнуло ещё одно не очень приятное чувство. Дракон рыкнул, не удержавшись, и приземлился прямо перед ними.

Он обратился в человека. Ярика наблюдала за этим, не отворачиваясь, и в её глазах горело восхищение. Но сразу после обращения она поджала губы, отвернулась и поспешила внутрь замка, в тепло. Нивеус сжал кулаки от раздражения.

— Хозяин, я рад, что у вас всё налаживается-то, — весело отозвался человек.

— И что, по-твоему, у меня наладилось? — недовольно посмотрел на него Нивеус.

— Да как же! Холл отогрели, я видел. Да и с девушкой такой как может не наладиться-то? Ох, хороша! И спереди, и сзади, и улыбчивая такая.

Нивеус вспомнил её красивую улыбку. Не сказать, что Ярика показывала её часто. Но так было, видимо, только с ним…

— Улыбчивая? — это должен был быть сарказм, но Нивеус почти перешёл на рык. — Не вздумай больше с ней разговаривать. Делай своё дело и уезжай.

— Да, Хозяин, теперь вижу. Дела у вас и правда хорошо идут.

— Что? — Нивеус решил, что мужчина просто захотел погибнуть смертью храброго, но глупого.

Решил поиздеваться над драконом. Забылся, потому что знал Нивеуса ещё с детства. Его проблемы.

— Да я не о том. Вы же оттаиваете! — горячо начал мужичок. — Вы же в девушку-то в…

Он замолчал под тяжёлым, испепеляющим взглядом дракона.

— Я понял, осознал, больше не буду. Но вы помиритесь, и всё будет хорошо, вот увидите, — продолжал упрямый человек. — Она же тоже к вам уже прикипела.

Нивеус в это не верил, но почему-то гнев на человека сразу ушёл. Осталось только раздражение.

— Не лезь не в своё дело, — предупредил Нивеус этого безумца, позволив себе побыть добрым. — Ты всё разгрузил?

А ещё дракону не терпелось узнать, что же приготовит Ярика из свежих продуктов.

— Понял, понял, — мужичок посерьёзнел. — Только вот что ещё, Хозяин. Мне тут просьбу передали из города на Восточной границе.

— Какую? — Нивеусу было неважно, но его держало обещание, данное матери. Он обещал защищать их территорию.

— Там уже скоро месяц будет, как волкодлаки лютуют. На город нападают, жители выйти не могут, — невесело сказал мужичок. — Раненых да покусанных много. А сами знаете, как с ними сложно. Запасы в городе кончаются.

— Я вылетаю, — кивнул Нивеус.

— Подождите! — остановил его звонкий голосок прежде, чем он отошёл на площадку.

Нивеус обернулся к замку и увидел Ярику. Она была без шубки, мёрзла, переминаясь с ноги на ногу. Но смотрела на него твёрдым, горящим решительностью взглядом.

— Я лечу с вами, — сказала она.

Я понимала, что он сейчас опять снова может разозлиться, подумает, что я так хочу от него убежать. Но оставить людей без помощи? Нет!

— Там опасно. Нечего тебе там делать! — отрезал Нивеус.

— Есть! Там раненые, а у нас запасы трав для отваров!

Я осеклась. Сама не заметила, как сказала “у нас”. Как будто это был и мой дом тоже. А ведь это был замок Нивеуса. Не мой. С каких пор я стала считать его своим домом?

Хозяин долго всматривался в меня, а потом будто принял решение.

— Соберись в дорогу, лететь будет холодно, — сказал он и будто перестал меня замечать.

Ну и ладно. Я побежала быстро собирать из кладовки нужные травы. Потом наверх за сапожками и накидкой. И снова спустилась вниз, где меня уже ждал потрясающе красивый ледяной дракон. Он недовольно фыркнул, требуя скорее отправляться в путь.

Устроив сумку за спиной, я примостилась между зубцами его гребня и прижалась к спине. Он взмахнул широкими крыльями, поднял в воздух клубы сухого морозного снега и взмыл в небо. Мы направились прочь от уже спускающегося к горизонту солнца.

Нивеус будто торопился. Он махал крыльями значительно сильнее и быстрее, чем в прошлый наш полёт. Казалось, будто ему даже беспокойно за жителей города. Но могло ли такое быть? Ведь говорили, что у Ледяного Чудовища сердце — кусок льда.

Но разве он мог бы с ледяным сердцем так играть, как делал это вчера? Нет. Не было оно у него ледяным. Так, немного подмороженным, может быть…

На подлёте к городу я поняла, что дела намного хуже, чем описал их Карис. Полчища неизвестных чудищ, похожих на смесь волков с носорогами осаждали город. Они заполонили все пространство между окраиной леса и крепостными стенами.

Мы спланировали на городскую площадь, где Нивеус сразу превратился в человека, а я встала за его спиной, прижимая к себе мешок с травами.

Нивеусу навстречу из ратуши вышли три старца и два рослых мужчины. Все они низко поклонились.

С удивлением я заметила, что в их движениях и взглядах не было страха и подобострастия. Это было чистое, искреннее уважение.

— Благодарим вас, сир, что вы откликнулись на нашу просьбу о помощи, — выйдя вперёд сказал один из мужчин. — Мы думали, что справимся своими силами, но их слишком много.

— Где глава Стражей? И где держат раненых? — перебил его Нивеус.

— Глава здесь, он и сам вам хотел рассказать, откуда они чаще всего нападают. Мы тоже пытались…

— Раненые, — напомнил Нивеус.

— В лазарете, — чётко отрапортовал мужчина.

— Проводи туда её. Она поможет. Я разберусь с волками и приду за ней.

Только тогда этот мужчина заметил меня. Взглянул с интересом, слегка поклонился.

— Я провожу вас, идёмте. Не стесняйтесь обращаться за помощью, если понадобиться, сударыня.

Я смутилась: в первый раз мне оказывали столько чести. Кивнула, перехватила поудобней сумку и пошла за ним.

Обернулась на Нивеуса, который, как показалось, почти сразу потерял ко мне интерес. Он слушал другого мужчину, в кольчуге, но провожал меня взглядом. Я улыбнулась Хозяину: мол, я справлюсь, и поспешила за своим провожатым.

В лазарете действительно было много людей. Раненые лежали даже в коридорах, а лекари выглядели уставшими и измученными.

— Что дальше, сударыня? — спросил меня мой провожатый.

— А где тут самого главного найти? Я пришла на помощь. И принесла травы для отваров.

— Самый главный, сударыня, это я. Наместник этого города, — улыбнулся мужчина, а у меня от его слов схлынула кровь с лица. — Главного лекаря сейчас позовём…

Как выяснилось, когда подошёл лекарь, отвары в самом лазарете почти не готовили. Их привозили в большом количестве от фельдшеров и только хранили здесь. Но всё равно, быстро нашлась печь, кастрюли и пустые баночки. Я почему-то оказалась ответственной за весь процес. Мне дали в помощники двух лекарок, и мы взялись за дело.

Отвары нужны были разные. Очистить рану, помочь заживлению, для восстановления крови. Да и обрабатывать каждую травку надо было по-своему. Мы поделили работу и управились довольно скоро. Лекарки поблагодарили меня за травы и попросили помочь с больными. Я согласилась.

Пока ноги не стали гудеть, я ходила между больными и давала каждому отвар для восстановления. Он нужен был всем, на кого напали эти чудища. А лекари занимались ранами и подбирали другие отвары для каждого. Сердце сжималось, особенно когда я видела пострадавших детей. Но в лазарете царило воодушевление, все разговоры были о том, что Нивеус прилетел и беде конец.

Когда дала ложку последнему больному, сама не поверила. Потянулась, разминая спину, и взглянула в окно. На улицу уже опустились сумерки, и я вдруг поняла, что Нивеус за мной не пришёл.

Неужели он забыл обо мне или решил оставить здесь за ненадобностью? Я вспомнила, как потемнел его взгляд, сузились глаза и раздулись ноздри, когда я попросила отнести цветок принцессе. Он еле сдерживал гнев. Нет, своё он не отдаст.

А если с ним что-то случилось? Да, он большой, сильный и кажется непобедимым. Но чудищ было слишком много. Что, если… Я постаралась отбросить все дурные мысли, но постоянное волнение не позволило сидеть на месте.

Я вышла из палаты и обратилась к ближайшему лекарю:

— Не знаете, не вернулся ли сир?

Он нахмурился и отозвался с лёгкой дрожью в голосе:

— Нет.

У меня сердце будто ушло в пятки Как же так? В груди стало тесно, хотелось глубоко-глубоко вдохнуть, а всё было мало.

Я взяла накидку и вышла на улицу. Морозный воздух обжёг лёгкие, зато дышать стало немного легче. Задрала голову и посмотрела в небо. Оно ещё не почернело полностью, но уже высыпали звёзды. Как жаль, что у меня нет крыльев. Я бы взмыла в небо и полетела искать Нивеуса. Что, если ему нужна сейчас помощь?

Несмотря на возражение наместника, я поднялась на крепостную стену. Волкодлаков не было вплоть до самого леса. Осада закончилась, поэтому в городе то и дело раздавались радостные крики. Жители, несмотря на свою усталость и измождённость, стали устраивать импровизированные площадки для танцев. То и дело с разных сторон начал слышаться смех и музыка.

А меня продолжала мучить тревога за Нивеуса. Я даже уже хотела возмутиться и спросить, как они так могут: сир улетел их спасать, а они даже не заметили, что его нет!

Но тут со стороны леса появилась, всё приближаясь, огромная тень. Грациозно лавируя в воздухе, дракон перелетел через крепостную стену и спланировал на городскую площадь.

Он буквально выплюнул из пасти двух полуживых волкодлаков, которые на глазах у публики превратились в людей. Стражники сразу же заковали их в цепи и увели. Народ радостно начал кричать слова благодарности Нивеусу.

А мне хотелось поскорее добежать до него и то ли обнять крепко-крепко, то ли стукнуть его чем-нибудь покрепче! Разве можно заставлять так сильно за него волноваться?

У меня никак не получалось пробраться через толпу к тому месту, где стоял Нивеус. А когда я добралась… его там уже не было. Я тяжело вздохнула и растерянно посмотрела по сторонам.

Вокруг под заводные мелодии танцевали пары, а иногда и отдельно парни и девушки. Перед глазами мельтешили платья и рубахи, множество улыбок, восторженных криков. Кто-то подхватил меня под руку и раскрутил в их весёлом танце.

А я всё ещё искала глазами его. Где же он? Улетел, так и оставив меня тут?

Но вдруг мою руку накрыла ладонь в перчатке и крепко сжала. Я вскинула взгляд и увидела привычно хмурые ледяные глаза Нивеуса. Губы сами растянулись в улыбке, и я, не сдержав порыва, кинулась к нему и крепко обняла, прижимаясь щекой к его широкой груди.

Он замер. Я слушала, как бьётся его сердце. Мерно, уверенно, гулко. С той самой силой, которая чувствовалась всегда рядом с ним, которая позволяла мне сейчас чувствовать себя спокойно.

— Почему ты ушла из лазарета? — раздражённо прорычал он.

Но его руки сомкнулись уже на моей талии и прижали ближе к себе.

— Я не разрешал тебе, — уже спокойнее сказал Нивеус,

— Я волновалась, не случилось ли с тобой что-то, — вдыхая его морозный свежий аромат, призналась я. — Что бы я без тебя делала?

Он отстранился и недоумённо заглянул в мои глаза. В его взгляде мелькнуло сомнение, а потом, как мне показалось, надежда.

— Я принёс тебе кое-что, — он запустил свою руку в карман и достал оттуда крошечный подснежник. — В моих лесах не было ни единого цветка, кроме ледяного, сколько я себя помню.

Он крутил в пальцах маленький белый цветок, очень похожий на тот, что стоял ледяным на поляне. Но живой, настоящий.

Я хотела взять его (он же мне принёс), но вместо того, чтобы отдать мне его, Нивеус провёл по нему пальцем, и он превратился в маленькое колечко с рисунком цветка.

Нивеус взял мою руку и надел на указательный палец это кольцо.

— Теперь я тебя всегда найду, — серьёзно сказал он. — Но только если ты сама его не снимешь.

Я замерла от удивления и радости: он впервые позволил мне самой выбирать, хочу ли я быть найдена. Он ждал от меня какой-то реакции, но я вместо этого схватила его за рукав и потащила в самую гущу танцев.

Он сначала нахмурился на меня в своём духе, а потом, как тогда за роялем с ветерком, влился в общую танцевальную круговерть. Взявшись за руки, мы танцевали и веселились. Давно я так задорно не хохотала! Глаза Нивеуса смеялись и сияли, как сияла под солнечным светом чешуя его дракона. Я впервые видела его настолько довольным и непринуждённым. И отметила про себя, что теперь его прикосновения, что раньше пробирали даже через мех, уже не казались такими холодными.

Вдруг мелодия закончилась. Мы стояли на самой окраине площади. Под светом тех огоньков, которые зажгли жители.

Нивеус пристально посмотрел мне в глаза, а потом во внезапном порыве прижал меня крепче и коснулся моих губ.

Нивеус.

Он смотрел в полные счастья глаза Ярики и, казалось, её чувства передавались ему. Впервые он не пытался их осознать или проанализировать. Просто любовался девушкой: её плавными движениями, её улыбкой, искринкой в уголках глаз. Нивеус позволил увести себя в танец и поддался моменту. Радовалась не только Ярика, но и всё вокруг. Вся площадь чувствовала единение и радость.

Не до конца осознавая, что делает, Нивеус подался вперёд и коснулся губ Ярики. Мягких, чувственных и тёплых, и от этого прикосновения впервые он почувствовал не просто тепло, а жар, разгоревшийся в груди и идущий по всему телу.

Но в следующий миг пришло осознание. Нивеус со страхом отстранился, надеясь на чудо. Одного его прикосновения хватало, чтобы заморозить что угодно: живым оно было или нет. Он не мог так глупо потерять её!

Чудо произошло. Но оно было не настолько сильно, чтобы победить проклятие ведьмы.

Да, Ярика осталась жива. Но она смотрела на Нивеуса потерянным взглядом и вся дрожала. Губы, только что такие тёплые и чувствительные, посинели, глаза, в которых всегда блестел огонек жизнерадостности, хотели закрыться. Девушка боролась и держала их полуоткрытыми.

— Мне холодно, — прошептала она.

Издав получеловеческий рык, Нивеус окутал её в свой плащ, подхватил на руки. Он крикнул, чтобы все разошлись. Но люди двигались слишком медленно. Тогда он сам магией ветра очистил себе пространство, сдув и сбив с ног ближайших людей. Кто-то закричал, но Нивеус знал, что никто не должен был пострадать. Он перевоплотился в дракона, взял Ярику в лапы и полетел. Прочь. К своему замку.

Рядом летел Ветерок, мешаясь и раздражая дракона. Он переживал за хозяйку. Нивеус тоже боялся, что потеряет её. Она его! Только его! И не уйдёт, пока он её не отпустит. Никуда. Даже в страну вечности.

Ветерок стал кружиться у лап, и Нивеус почувствовал тёплый поток воздуха. Значит, он пытался отогреть хозяйку. Хорошо. Этот дух был не совсем бесполезный.

Долетев до замка, Нивеус перевоплотился обратно в человека и перенёс Ярику в самую тёплую комнату. В её. Призвал духа огня и заставил греть на полную. Ярика уже уснула. Нивеус укрыл девушку потеплее и оставил в кровати.

Для начала — первая помощь. Нивеус щёлкнул пальцами, и в его руках появилась книга. Он спустился на кухню и приготовил специальный отвар по рецепту. В отличие от попытки приготовить картошку, тут всё получилось идеально. Не могло не получиться — от этого слишком многое сейчас зависело.

Нивеус вернулся к Ярике. С замиранием сердца проверил дыхание — ещё жива. Разбудил её.

— Пей, — сказал он очнувшейся девушке.

Она попыталась приподняться, дрожа, но сил не хватало. Он помог ей, подставив под спину подушку. Передал чашку с отваром, заметив, как дрогнула его рука. Неужели он настолько хочет обладать Ярикой, что так сильно боится потерять её. Нивеуса поразило это наблюдение, но он решил разобраться с этими непонятными чувствами потом. Сейчас надо было спасти её.

— Горячий, — пожаловалась Ярика, будто извиняясь.

Нивеус только слегка дунул, и температура отвара понизилась до тёплой.

— Пей, — повторил он. — До конца.

Ярика послушалась, обхватила чашку двумя руками и выпила маленькими глоточками всё до конца. Нивеус проверил.

— Теперь отдыхай, — приказал он.

Нивеус продолжил наблюдать. Ярика прикрыла глаза, лежала, не двигаясь, только немного дрожала. Потом попыталась укрыться получше.

— Не могу уснуть, — вздохнула человечка. — Нивеус… Почитайте мне?

Брови дракона поползли вверх сами собой. Абсурдная и нелепая просьба. Нивеус не понимал, как чтение могло бы помочь. Но Ярика залезла к себе под подушку и достала ту старую книжку со сказками. В глазах девушки была искренняя просьба, и он не смог отказать. Если ей это поможет…

Нивеус открыл книгу и принялся читать вслух. Это были уже знакомые ему из детства сказки, но теперь они воспринимались совсем по-другому. Раньше он не понимал, почему принцесса отдала своё сердце ведьме ради принца. И почему принц пошёл куда-то в неведомые дали ради того, чтобы спасти её. Но теперь он знал о чувствах больше. И сам был готов на многое, чтобы Ярике стало легче.

Она слушала, улыбаясь, а потом, наконец, уснула. Нивеус отложил книгу и посмотрел всё ещё бледную на девушку.

Самое раздражающее, что никакого противодействия эффекту от проклятия не было. Просто, как в случае со столом, который замёрз не до конца и потом медленно оттаял, нужно было тепло и время. Но до Ярики ни один человек, которого касался Нивеус, не выживал.

Всё, что он мог — дать это тепло и время, а ещё помочь её хрупкому человеческому организму бороться. Отвар должен был в этом помочь. Если его холод не сломал что-то в хрупком организме человечки, то она выживет.

Всю ночь Нивеус сидел рядом и с тревогой проверял её дыхание. Перчатки он так и не снял. И её не стал раздевать — вечно держащая тепло шубка была как раз кстати. Но несмотря на неё и такие же волшебные сапожки, на тёплый плащ, которым он укрыл Ярику сверху, и на вовсю старавшегося духа огня, человечка дрожала от холода.

Нивеус поймал себя на том, что хочет проверить её, коснувшись губами лба. Опасное желание. Он заставил себя выйти на время из комнаты.

На душе у Нивеуса скребли кошки. Он держал Ярику рядом, потому что она заставляла просыпаться его чувства. Но сейчас он готов был снова лишиться всех чувств, снова жить один в вечном холоде. Но только чтобы она осталась жива.

Он перебирал в уме все способы, которые могли бы ей помочь. И находил только одно решение. Если Ярике не станет лучше к утру, помочь ей сможет только человеческий светлый архимаг. Разумеется, ему надо будет заплатить за такую услугу, и Нивеус даже знал чем. Придётся отправить девушку в королевский замок, где сейчас находился этот старик. Она выживет, но вряд ли уже захочет к нему вернуться.

Нивеус написал архимагу письмо, но надеялся, что оно не понадобится. Как только первые рассветные лучи коснулись земли, Нивеус снова пришёл проверить Ярику.

Ничего не изменилось. Она спала, подрагивая от холода. Между её бровей залегла морщинка, а пухлые губы сжались в тонкую линию. Девушка выглядела очень бледной.

— Как она? — хрипло спросил Нивеус у духа, хотя уже знал ответ.

— Как видите, Хозяин. Не отогрелась пока.

— Тут и не отогреется, — слова камнем упали.

Нивеус осторожно коснулся плеча Ярики и потряс его. Девушка открыла глаза, поморгала, фокусируя взгляд. И слабо улыбнулась Нивеусу.

— Уходи, — сказал он.

Радость и восторг от первого поцелуя сменились пронизывающим холодом. Больше всего замораживало где-то в груди. Казалось, сознание готово меня покинуть, но я старательно держалась за него.

Нивеус смотрел на меня глазами, полными сожаления и ужаса. Так вот, почему он до этого старался не касаться меня. Берёг…

— Холодно, — едва успела произнести я, и он сразу обернул меня в плащ и с нечеловеческим рыком унёс в замок.

Меня била крупная дрожь. Я то засыпала, то просыпалась. Нивеус почти всё время был рядом. Даже напоил меня чем-то немного горьковатым, но согревающим. Стало чуть теплее, я даже почувствовала, будто стала меньше дрожать. Но холод в груди никуда не ушёл.

Хозяин сидел и читал мне сказки. Тихо, нежно. Те самые сказки, которые он назвал глупыми и бесполезными. До тех самых пор, пока я не заснула.

А потом проснулась от его жёсткого требования:

— Уходи!

Слова царапнули по сердцу, а холод в груди будто стал сильнее, разросся. Ещё недавно он держал меня и не хотел отпускать, а теперь гонит? Я, не веря, смотрела на него и куталась в шубку.

— Тебе к людям, в тепло нужно, — коротко объяснил он.

В его глазах опять была стена холода, как будто он снова заледенел и стал чужим. Но я же знала, что уже всё поменялось! Я же видела, как он улыбался и танцевал вместе со всеми! И сколько тепла было в его глазах прямо перед самым поцелуем.

— Это передашь архимагу, а это то, за чем ты пришла, — Нивеус помог мне подняться и сунул в руки письмо и небольшой горшочек с ледяным цветком. — Прощай.

Нивеус закрепил на моей шубке брошь, и вокруг начал разрастаться сверкающий круг, постепенно поглощающий меня и отрезающий меня от Нивеуса.

— Стой! Как мне вернуться? — мои слова потонули в безумно ярком свете, а когда я проморгалась, уже стояла посреди кабинета, заваленного пыльными стопками книг и фолиантов.

За столом спиной ко мне сидел седой ссутуленный мужчина и что-то писал. Он даже не отреагировал на моё появление.

Я тихо откашлялась, обнаруживая себя. Старец обернулся, но все его удивление было выражено всего лишь поднятой бровью.

— Портальный артефакт? Сто лет не видел! — воскликнул он. — Милочка, а вы откуда?

Он встал из-за стола и обошёл меня вокруг, осматривая, как диковинку. Я дрожа поплотнее закуталась в шубку и протянула ему письмо, которое мне дал в руки Нивеус. Старичок сковырнул узловатым пальцем печать, раскрыл и начал читать.

Чем дольше он читал, тем шире становились его узкие маленькие глазки, окружённые морщинами. Периодически он отрывал взгляд от письма и смотрел на меня. Потом протянул руку:

— Покажи! — рука немного подрагивала. — Цветок покажи.

Я вытащила из-под шубки горшочек с ледяным цветком. Когда старичок забирал у меня горшочек, то случайно коснулся моей руки и даже сначала отдёрнул свою.

— Не обманул Хозяин леса. А ведь таких уже и нет, наверное. Это последний, — маг забрал-таки цветок, переставив его на стол. — Да вы не стойте милочка, садитесь скорее к огню.

Я не стала вдаваться в тонкости, что это он всё это время никуда меня не приглашал. Старичок подвёл меня к огромному креслу у камина и усадил в него. Стало теплее, но пронизывающий холод в груди никуда не делся.

— Сердце у вас доброе и горячее, видно, раз даже холод Ледяного Чудовища не смог сразу его охладить, — колдуя над чем-то на столе, бубнил старичок. — Но недостаточно его. Пока у самого Хозяина сердце не оттает, не победить ему проклятья. Ну да ничего, успел он вовремя тебя ко мне отправить.

Он произнёс какие-то странные слова, в большой чашке сначала закипело, а потом вспыхнуло ярким пламенем какое-то зелье. Старичок снова что-то прошептал, огонь погас, и маг отдал эту чашку с искрящимся напитком мне в руки.

— Пейте, милочка, — кивнул он. — Жарить будет и печь, но вы не бойтесь. Чтобы холод смертельный отогреть, только это и поможет.

Я послушно начала пить. Казалось, я глотаю жидкий огонь. Было больно, страшно, я думала, задохнусь, но потом всё резко закончилось. Стало очень жарко. Я чувствовала, как горят ладони и щеки, как ко мне возвращается возможность нормально думать и говорить.

— Спасибо вам! — поблагодарила я и скромно улыбнулась. — Скажите, а смогу ли я вернуться обратно? И как?

— Ишь вы какая прыткая, — покачал головой старичок. — Хозяин леса портальный артефакт в одну сторону использовал. Да и придётся вам немного погодить. Принцессе помочь нужно, раз уж Хозяин разрешение дал и Ледяной цветок с вами послал.

Я грустно перевела взгляд на мерцающую в отблесках камина брошку на груди. Значит, она мне не помощник. Не хотел Нивеус моего возвращения. Что же мне оставалось делать? Теперь только к мачехе возвращаться.

Я уже собиралась встать и, поблагодарив мага, уйти, как заметила, что он тянется к цветку, намереваясь сорвать.

— Стойте!

Я крикнула и бросилась к цветку, но уже понимала, что не успеваю. Сердце в отчаянии сжалось.

Спас Ветерок: он выскочил из колечка и ветром подвинул цветок. Архимаг в удивлении посмотрел на моего зверька, а потом на цветок, и, наконец, на меня.

— Как интересно, — сказал он.

— Цветок нельзя срывать. Разве вы не знали? — спросила я, на всякий случай взяла горшок с цветком в руки и прижала его к груди. — Иначе…

Я с ужасом представила, что с Нивеусом произойдёт что-то непоправимое. Нет! Ни в коем случае нельзя этого допустить!

— К своему стыду, нет. Но как же тогда вылечить принцессу? — маг спросил это не у меня, а просто рассуждая.

Он подошёл к шкафу с книгами и достал одну. Принялся листать с задумчивым видом. Получается, Нивеус не писал об этом. Я сожалела, что тоже не могла помочь.

— Всё, что я знаю — цветок забрал на себя часть проклятия… — пробормотала я.

— Точно! Он просто впитывает в себя проклятье! Теперь я знаю, что делать. Спасибо, милочка, — архимаг схватил мою руку двумя ладонями и энергично потряс её.

— Не за что, — я сама была рада, что теперь принцессу вылечат. — Я пойду?

— Куда? Мы идём вместе, ведь цветок принесли вы, — он улыбнулся хитро. — И вы им, я смотрю, очень дорожите.

Архимаг провёл меня по нескольким сквозным комнатам, заставленным книгами, потом по винтовой лестнице, и, наконец, по коридорам.

Когда мы вышли в галерею с большими окнами, я поняла, что мы во дворце. За окнами был сад и широкая мощёная дорога, ведущая к воротам. Я завертела головой, внимательнее всё рассматривая. В коридорах были картины, гобелены и украшения. Всё в светлых тонах, в позолоте.

Но я решила про себя, что в замке Нивеуса всё равно было красивее. Там было проще, но намного уютнее. А ещё там всегда был рядом он сам. Даже когда прятался от меня. Теперь я точно знаю, что от меня.

Архимаг попросил подождать за большой двойной дверью. Я рассматривала узор, пока за дверью слышались голоса: взволнованный, убеждающий архимага и грозный чей-то ещё.

Дверь открылась, и на меня из-под густых бровей холодно и оценивающе посмотрел высокий, статный мужчина в возрасте. Я узнала его — видела его в волшебном шаре Нивеуса. А ещё на монетах. Король.

Я склонилась в поклоне.

— Это она? — спросил он.

— Да, Ваше Величество, — очень стараясь убедить, ответил архимаг. — Пойдёмте, и вы сами увидите, что принцессе станет лучше.

— Если нет, сидеть тебе в темнице за обман, — властно бросил мне король и зашагал широким шагом по коридору.

Архимаг тронул меня за руку:

— К нам приходило много мошенников и обманщиков. Вот Его Величество уже никому и не верит. Не сердитесь на него и ничего не бойтесь.

— Я и не боюсь, — тихо ответила я.

Это было правдой. Король был грозен, но не страшнее Нивеуса в гневе. Да и, к тому же, я знала, что обманывать не собираюсь, а цветок должен помочь.

Ветерок так и не вернулся в кольцо, скакал рядом и с любопытством разглядывал всё вокруг. Ноги устали и гудели от долгой ходьбы: видимо, я была ещё слаба. Но холода уже не чувствовала, значит, зелье архимага подействовало.

Мы пришли к комнате принцессы. На огромной кровати лежала маленькая худенькая девочка. Она казалась куколкой из-за огромных подушек и размеров кровати. Красивая, но измождённая длительной болезнью. У меня сердце защемило, а король сразу переменился: грозный вид спал с него, будто и не было. С грустью и нежностью он смотрел на принцессу, а потом осторожно подошёл, опустился рядом на одно колено и взял маленькую ладошку в свою, огромную и квадратную.

Архимаг взял у меня цветок и встал рядом с королём. Маг нараспев заговорил длинное заклинание, а потом, в самом его конце, взял руку принцессы и приложил к цветку.

Послышался звон колокольчиков, как тогда, когда я искала ледяной цветок в лесу. Кончики лепестков почернели. Принцесса вздохнула глубоко и открыла глаза.

— Папа? — спросила она удивлённо и немного заспанно. — Почему у тебя столько белых волос?

Её тоненький детский голосок звучал будто в тон колокольчикам цветка.

— Доченька, — сдавленно отозвался король. А потом шумно всхлипнул и сгрёб принцессу в охапку. — Ты наконец проснулась!

От счастья и умиления я тоже чуть не заплакала. Часто-часто заморгала, а потом тихонечко вышла из спальни принцессы, чтобы не мешать.

За мной вышел архимаг. В руках он держал горшок с цветком.

— Возвращаю. Хочется оставить, на опыты, но этот чудесный цветок принадлежит не мне. И своё дело он сделал. Спасибо тебе, милая, — глаза мага тоже были влажными. — Мы уже почти и не верили.

— Я рада, что принцесса выздоровела, — я приняла цветок из его рук.

— Он, скорее всего, завянет, — грустно сказал архимаг, с каким-то научным интересом разглядывая ледяной цветок в моих руках.

Я глянула и заметила, что почернел он ещё больше.

— Но что тогда будет с Нивеусом? И с принцессой? Ведь цветок забрал их проклятие и болезнь на себя!

— А никто не знает, — тяжело вздохнул маг. — Только не касайся его больше на всякий случай. И по секрету, милочка: у принцессы тоже было проклятие, но никому об этом ни слова.

— Стойте! — широкие двери распахнулись, и к нам спешно вышел король. — Успел. Скажи, как тебя зовут? Как тебя наградить? Ты спасла мою дочь, проси что хочешь!

Король шагнул ближе и склонил голову. Я отпрянула и замахала руками.

— Что вы, Ваше Величество! Зовут меня Ярика, и ничего мне не надо.

— Совсем? — удивился король.

— Разве что дорогу к ледяному чудовищу показать, — задумалась я. — А то не знаю, как вернуться.

Король долго и изучающе смотрел на меня, а потом сказал:

— Я уже обещал и выполню твою просьбу, какой бы странной она ни была. Но зачем тебе к чудовищу? Может, попросишь что-то другое? Платье, шубу, сундук золота, дом, тройку лучших лошадей?

— Платье есть, шубкой меня тоже одарили. А всё остальное всё равно мачеха продаст. Я хочу к Нивеусу вернуться… чувствую, что без него всё не так в моей жизни будет…

Чем дальше, тем тише я говорила. А ещё зарделась, подумав о Нивеусе и его поцелуе. Но я и правда сердцем чувствовала, что нужна ему. И что он мне нужен, как бы он ни ругался потом на то, что опять ослушалась и вернулась.

— Хорошо. Иди домой, а завтра на рассвете я к тебе пришлю дружинников, которые тебя отвезут туда на лошадях. Если передумаешь — просто скажешь им об этом. Иди…

До дома меня тоже проводили. Подвезли на большой золочёной карете, дали с собой пирожных с королевского стола. Все слуги, дружинники, как только узнавали, что благодаря мне принцесса излечилась, тут же тепло и счастливо улыбались и сразу хотели чем-то помочь.

Я чувствовала себя смущённой, но счастливой. Почти от всего отказалась: не было тут большой моей заслуги. Это Нивеус цветок сам захотел отдать… Чтобы спасти меня.

Вся деревня оглядывалась, чуть шеи не сворачивая, когда мы ехали по ней. Остановилась карета аккурат напротив нашего дома. Сестра выбежала встречать, узнавать, кто приехал. Но когда я открыла дверь и вышла, дар речи потеряла и так и замерла с открытым ртом.

Я пожелала провожатым хорошей дороги, махнула им рукой и зашла в дом, минуя стоящую соляным столбом сестру.

— Вот и ты, — сказал мачеха. Она ждала меня во дворе, уперев руки в бока. — Этого-то я и ждала.

Вдруг она засмеялась, но нехорошим, злым смехом. Поднялся ветер, сорвал платок с мачехи и разметал её волосы. Они трепетали на ветру, шевелились, как будто змеи.

— Отдавай цветок, — зловеще закричала мачеха.

Я, не веря в столь разительные перемены, замерла на месте. Всё вокруг будто потемнело, даже солнце за окном спряталось. Я отступила назад, к двери, и прижала к себе горшочек с цветком, как с самым ценным, что было в моей жизни.

— Отдай мне его, — мачеха шагнула ко мне.

Она вмиг переменилась. Её дородная фигура вытянулась, лицо осунулось, проявляя орлиный нос и острые скулы. Передо мной была уже не моя мачеха, а чужая, незнакомая женщина. Ведьма?

— Столько лет я ждала, терпела выходки твоего папаши ради этого момента, — гулким, страшным голосом проговорила она. — Только для того, чтобы вовремя, в то время, когда пророчество исполнится, оказаться рядом.

— Пророчество? — удивлённо вымолвила я.

— Ох, бедняжечка, тебе такую роль отвели, а ты и не в курсе вовсе, — ведьма расхохоталась. — А всё мать твоя, которая спрятала секрет в шкатулке. Да всё равно недостаточно хитра она была.

Я понимала меньше и меньше. Какое пророчество? Какая роль?

— Теперь, когда цветок наконец-то у меня… Я закончу своё проклятие, и род Снежных драконов будет уничтожен! — мачеха протянула руку и почти коснулась цветка, но я успела отскочить в сторону и отвести горшочек.

Ведьма зарычала и снова бросилась ко мне в попытке вырвать цветок из моих рук. Я успела забежать за стол так, что он теперь оказался преградой между нами.

— Упрямая! Как эти две Светлые! — сцепив зубы пробормотала мачеха.

Я помотала головой: ничего не понимала. Каждое ее новое заявление всё больше запутывало меня.

— О чём вы, матушка? — по привычке обратилась к ней я. — Вы же даже не знали мою маму.

— Не знала я её, как же! — усмехнулась ведьма и наклонила голову, рассматривая меня. — Такая же наивная доверчивая дурочка была. Подружка её, Светлая Эола оказалась истинной для наследника рода Снежных драконов. И это тогда, когда я почти стала его женой!

От этого воспоминания на лица ведьмы появился страшный оскал. Она будто смотрела мимо меня. Мне бы убегать, да я, казалось, приросла к месту.

— Конечно, я перестала для него существовать, словно стала пустым местом! И все остальные: подданные, его родители, и даже мои родственники восхищались Эолой, забыв обо мне. Но я-то помнила об этом предателе. Не должен был его род продолжаться, поэтому наслала я на всех Снежных проклятье, и их дети должны были стать ледышками!

Рассказывая, ведьма медленно обходила стол, приближалась ко мне. Я заставила себя отмереть, несмотря на страх, и отступить, обходя стол в другую сторону. Так мы и двигались по кругу.

— Но нет, Эола оказалась слишком самоотверженной. Она отдала своё бессмертие, чтобы спасти Нивеуса. Он стал живой ледышкой, не способной что-то чувствовать, но мать поставила условие: однажды родится девочка, которая растопит лёд земель, и мальчик снова оттает.

Я слушала с ужасом от поступка ведьмы и восторгом от самопожертвования матери Нивеуса. Надеюсь, он может ещё вспомнить маму и оценить то, что она для него сделала.

— Когда родилась ты, в предгорьях впервые вскрылись по весне ручьи. Я поняла, что это знак, — я отшатнулась к стенке, когда увидела, как вытянулись крючковатые пальцы и удлинились ногти ведьмы. — И тут я не смогла довести проклятье до конца. Ты должна была исчезнуть, развеяться по ветру. Но твоя мать закрыла тебя, зачахла сама, оставив тебе это кольцо и шкатулку. Мне оставалось тогда только одно — быть всё время рядом, чтобы в нужный момент подобраться к Нивеусу. И закончить начатое, уничтожив цветок!

Я ахнула и закрыла рот рукой. Неужели все эти годы она ждала момента, чтобы добраться до Хозяина? Но как же…

— Но как вы могли знать, что цветок кому-то может понадобиться, особенно принцессе?

— А это было совсем легко устроить. Подумаешь, угостить маленькую доверчивую девочку ярмарочной заморской сладостью! — она снова вернулась взглядом ко мне и хищно посмотрела на цветок в моих руках. — Отдавай. Или возьму силой!

— Ни за что, — я покачала головой.

Тогда она вытянула руку и в меня полетели несколько ледяных игл. Одна из них больно вонзилась в руку. Я охнула и выпустила горшочек, который упал и покатился по полу. Я кинулась к нему. Ведьма яростно крикнула что-то, и я зажмурилась, ожидая, что вот-вот мне в спину прилетит что-то ещё. Но…

Воздух вокруг заледенел, а стены покрылись инеем. Я медленно подняла глаза и увидела, что рядом стоит Нивеус и просто поднятой рукой останавливает яростный шквал огня, который явно должен был меня сжечь. Сердце забилось чаще: он здесь, он пришёл! Пришёл спасти меня. Хозяин смотрел на ведьму, и на обычно равнодушно-холодном его лице проглядывалась затаённая ярость.

Когда огненный поток кончился, Нивеус присел рядом со мной и внимательно всмотрелся в моё лицо, но не стал прикасаться.

— Я обещал, что найду тебя где угодно? — мягко сказал он.

Я отвлеклась буквально на секунду, но ведьма успела добраться до цветка и с победным смехом резко сорвала его. Нивеус дёрнулся, будто от неожиданного удара.

— Ярика, — с грустной улыбкой прошептал он. — Прости.

Он начал медленно леденеть от кончиков пальцев, пока его глаза тоже не покрыла ледяная корка.

Я не могла поверить своим глазам. Как же могло так произойти? Не мог же он действительно заледенеть? Он же должен был оттаять душой! Это же точно произошло, ведь иначе бы он не пришёл спасать меня.

Ведьма продолжала злорадно смеяться. Она с размаха бросила горшочек на пол, и он разлетелся на мелкие кусочки, а цветок совсем почернел и рассыпался в пыль. Ах! Но теперь же и огнянка вернётся к принцессе!

Во мне будто что-то сначала оборвалось, грудь сжали невыносимые тиски, а из глаз брызнули слёзы. Да как же надо ненавидеть, чтобы совершить столько зла?

Нивеус застыл ледяной статуей около меня. Я кинулась к нему и обняла, положив голову ему на плечо. Стало жутко холодно, будто вот-вот сама стану такой же, как Нивеус. Но я не могла его отпустить. Я не могла поверить, что он заледенел навсегда.

Мои слёзы скатывались по щекам и моментально застывали на фигуре Нивеуса. Я пыталась вздохнуть, но не могла.

Тут из колечка выскочил Ветерок и начал вокруг меня крутиться. Чувствуя, что вот-вот потеряю сознание, а там ведьме ничего не помешает и со мной что-то сделать, я на прощание ласково погладила своего непоседливого духа.

Глаза закрылись сами собой, но я не провалилась в тёмное забытье. Пальцы руки, что касались Ветерка, стало покалывать, будто маленькими иголочками, а потом по всему телу разлился жар.

Мне казалось, меня наполнила какая-то новая, непривычная сила. Дышать стало легко-легко. Я распахнула глаза и увидела, что от моих прикосновений ледяная корка, что покрывала Нивеуса, начинает таять и трескаться. У меня появилась надежда, и я, не сдержавшись, прижалась губами к губам Нивеуса. Сначала холодные, они стали постепенно теплеть, а потом я почувствовала, как горячие большие руки обняли меня и прижали к себе. Его слегка шершавые губы разомкнулись и обхватили мои. Нивеус поцеловал меня в ответ нежно и упоительно, как будто утолял давно мучившую его жажду.

— Нивеус! — воскликнула я и смущённо отстранилась.

Но он не позволил это сделать надолго. Он снова притянул меня к себе, с улыбкой выдохнув моё имя. Сердце ликовало. Нивеус жив он рядом, он… Оттаял и душой, и телом!

Казалось, мы в этот миг забыли обо всём, что нам угрожало. Но ненадолго. Над нами послышалось отчаянный полузвериный рык. Ведьма.

Мы разомкнули объятия. Нивеус обнял меня одной рукой, а вторую выставил вперёд и перед нами возник ледяной щит. Вовремя, потому что ведьма приближалась к нам, окутанная какой-то тёмной магией, которую она собрала в клубок и направила на нас.

Я замерла, прижавшись к горячей груди Нивеуса, и не сводила взгляда с надвигающейся тьмы. Но она разбилась о щит и разлетелась в стороны, растаяв как дым. Тогда ведьма чуть двинула пальцами, и в её руках появились два чёрных кинжала, с которыми она кинулась вперёд.

Я в сердцах пожелала сдуть её подальше и инстинктивно выставила руку перед собой. Из неё. вырвался поток воздуха и отбросил ведьму от нас. Я ахнула. Ничего себе!

Нивеус убрал защиту. Сердце подскочило к груди: я была уверена, что колдунья вот-вот добежит и атакует нас. Нивеус взмахнул рукой, и в неё полетели ледяные иглы. Одна из них попала в грудь, там, где сердце, и женщина превратилась в ледяную статую. Прямо так, как была, с растерянным, но всё ещё озлобленным выражением лица.

Нивеус встал и, взяв меня за руки, помог подняться.

— Пожалуй, то спонтанное решение подарить тебе колечко было самым лучшим в моей жизни, — улыбнулся он и аккуратно, с небольшой опаской дотронулся до моего лица. — Хотя я тебя всё равно нашёл бы. Где бы ты ни была.

— А я бы вернулась, — улыбнулась я.

Потом мой взгляд упал на разбитый горшочек.

— Принцесса! Её проклятье тоже вернулось! — испугалась я.

— Все проклятья ведьмы рассеялись в тот же миг, когда она стала ледяной статуей, — успокоил Нивеус и ласково, медленно провёл кончиками пальцев по моей щеке, будто изучая новые для него ощущения. — Какая у тебя нежная кожа…

Он подхватил меня на руки, крепко прижал к себе и вышел из дома. На крыльце нас встретил испуганный папенька, за которым пряталась сестра. Сколько же я пробыла у Нивеуса? Казалось, всего несколько дней, а на самом деле как минимум пару месяцев?

— Доченька! Да что же это такое творится-то? — отец удивлённо переминался с ноги на ногу, осматривая меня на руках у Нивеуса.

Я аккуратно отстранилась от него, намекая, что меня нужно поставить на землю. Он понял и опустил.

— Папенька! — я подошла и обняла отца.

— Доченька, когда ты вернулась? Я уж не ждал… И что за нечистая сила вокруг дома клубилась? На порог даже не пускала, ни меня, ни сестру твою, я уж за помощью послал…

Я стояла, глупо улыбаясь и радуясь, что всё закончилось. Только стало сестру немного жалко. Она, похоже, была ни при чём. Нивеус подошёл ближе и обнял за плечи, согревая своими руками и защищая. Надо же, а раньше рядом с ним было так холодно!

— А вы, простите, кем будете? — как будто только заметил Нивеуса папа.

— Ох, с чего бы начать… — пробормотала я и потёрла пальцами лоб.

Мы собрались за столом, вскипятили чай. Ледяную статую поставили пока во дворе. Нивеус сказал, что она растает, и всё, колдунья к жизни не вернётся.

Папа и сестра выслушали нашу историю, охая и переживая. Ветерок крутился рядом, уже не скрываясь. Нивеус сидел ко мне близко-близко и медленно пил чай, наслаждаясь вкусом. Сестра не могла поверить в то, что матушка оказалась ведьмой. Она ничего не знала. Не ревела, просто долго смотрела в одну точку и думала.

— Сила у тёмных передаётся через поколение. Дочке рассказывать нет смысла, обычно в тайны посвящают внучек, — пояснил Нивеус.

— Прости, Ярика. Если бы знал… — папа выглядел несчастным и растерянным. — Я бы ни за что тебя одну тут не оставил. И ведь будто не видел отношения к тебе…

— Папенька, а кем была моя мама? — задала давно мучащий меня вопрос я.

— Сила провидения была у твоей мамы. Светлая. Ох, точно! Я же забыл!

Отец вскочил и убежал в комнату. Мы переглянулись, не понимая, что это с ним.

Вернулся отец, держа в руках шкатулку матери.

— С днём рождения, Ярика, — сказал он.

Я подошла к отцу и дрожащими от волнения руками я приняла шкатулку. Нивеус, словно чувствуя, что мне опять нужна поддержка, тоже встал и обнял меня. Ветерок подлетел и устроился на моём плече, чтобы заглянуть в шкатулку одним из первых.

В шкатулке лежало… семечко. И письмо.

«Ну здравствуй, дочка», — были первые строчки. Я моргнула, чтобы слёзы не мешали читать.

«Хотела бы я в этот день быть рядом с тобой. Но судьба распорядилась иначе. Одно меня утешает: скоро вечной зиме придёт конец. Именно ты по предсказанию должна пробудить весну.

Не знаю точно, как это должно произойти. Но верю, ты поймёшь. Всё в пророчестве указывало на тебя. Ты с самого детства умела найти и подружиться с любым духом. В тебе бурлит сила самой природы.

В шкатулке хранится не просто семя, а спящий дух земли. Посади его где-то на землях Ледяного дракона, и из него вырастет дерево, которое и должно принести весну.

Я люблю тебя. Мама».

— Вот оно как, — проговорил Нивеус. — Собирайся, Ярика.

— О чём вы? — забеспокоился отец. — Она никуда не пойдёт!

Нивеус отпустил меня и шагнул к отцу.

— Пусть она сама решает, — он повернулся ко мне и прямо на глазах сделал из воздуха прозрачное колечко. — Ярика. Ты будешь моей женой?

Я наблюдала, как комья земли сами собой выпрыгивают из ямки и складываются в кучку рядом.

— Достаточно? — спросил Нивеус, ласково прижимая меня к себе, чтобы я не замёрзла в своём легком свадебном платье.

Я кивнула и благодарно улыбнулась. Присела и осторожно опустила семечко в лунку. Огонёчек, сидящий рядом на небольшом брёвнышке, которое почти не сгорало, расстарался и прибавил ещё тепла. Он и так молодец, глубоко прогрел землю.

Нивеус помог мне зарыть ямку. Ручеёк плеснул из котелка, чтобы полить семечко. Я приложила руки на сырую землю и направила туда поток тёплого воздуха, мысленно пожелав семечку расти быстрее. Вдруг под пальцами что-то зашевелилось. Я убрала руки и с удивлением заметила молодой зелёный побег. Так быстро?

Я встала, а Нивеус, положив руки мне на плечи, заставил отойти на пару шагов. Потом он крепко обнял меня за талию и прижал к своей горячей груди. Мы вместе принялись наблюдать за тем, как рос побег.

Вот он уже стал нам по пояс, окреп, превратился из зелёного в коричневый. Молодое деревце всё увеличивалось, всё раскидывало широко ветви и пускало новые и новые листья. И вот я уже задирала голову, чтобы его разглядеть.

Даже после того, как я узнала, что у меня есть магия, это всё равно казалось чем-то волшебно-невероятным. И я с воодушевлением смотрела на происходящее.

Ветерок радостно крутился рядом и шелестел молодой листвой. Дерево остановилось в росте и будто вздохнуло, подняв и опустив ветви.

— Долго же я спало, — проговорило оно. — Мне нравится это место. Спасибо тебе, что посадила меня здесь, Светлая. Оказалось, что я унаследовала силу матери и теперь могла помогать людям.

— Не за что, — смущённо пробормотала я.

Ведь правда, я совсем ничего не сделала. Только выполнила то, то просила матушка. В котелке зажурчал ручеёк.

— Ярика, Хозяин! Смотрите, весна идёт. Может и река моя вскрылась?

Я огляделась и заметила, что вокруг нас снег почти весь растаял. Так заворожена была ростом дерева, что и не заметила. Уже кое-где и трава начинала пробиваться. А может, она и уже была под снегом.

— Посмотрим на реку? — спросила я Нивеуса, разворачиваясь к нему.

— Мне-то всё равно. Но ты не будешь переживать, что мы гостей ждать заставляем?

Он хитро посмотрел на меня и провёл пальцами по моей щеке, с любовью вглядываясь в мои глаза.

И действительно. Ладно бы свадьба была маленькой, только в родственном кругу. Но мы же пригласили саму королевскую семью! А они взяли и пришли!

Я засомневалась, что же делать. И ручейка хотелось домой отнести: он и так сколько этого ждал.

— Да вы меня тут отпустите, прямо у корней, а дом я и сам найду, — зажурчал ручеёк. — Я вообще теперь, когда тепло, где угодно могу быть, в каждой капельке.

Улыбнувшись, я так и сделала: вылила воду вместе с Ручейком под ствол дерева-духа.

— Теперь идём, — мягко притянул меня к себе Нивеус.

Он поднял Огонёчка в воздух, а Ветерок сам прискакал к нам. Взявшись за руки, мы пошли к замку. Там, неподалёку, уже стояла свадебная арка и ждали только нас.

Ветерок вдруг запрыгал и настойчиво стал привлекать к себе внимание: то садиться на плечо, то тянуть за рукав. Наконец, я догадалась, чего он хотел: чтобы я обернулась. Я выполнила его просьбу и восхищённо ахнула. За нами словно появлялась дорожка: от дерева до нас уже зеленела трава широкой полосой, появлялись первые цветы. Я засмотрелась, но Нивеус мягко напомнил мне, что нам пора, переплетя наши пальцы.

Я больше не оборачивалась, но улыбка не сходила с моего лица. Весна наконец пришла, рядом был мой любимый, а впереди — родные и друзья. Маленькая принцесса радостно махала нам рукой, Ветерок сразу побежал к ней, чтобы поиграть. Папа украдкой вытирал слезу. Король и королева обнялись и улыбались, глядя на нас.

Мы подошли к арке, и одновременно с нами сюда добралась весна. Цветы на вьющемся растении, что опутывало свадебную арку, распустились. Зелёная трава стала пробиваться дальше, и вскоре вокруг всего замка уже было зелено и тепло.

Архимаг, который спас тогда меня от превращения в ледяную статую, поправил очки и зачитал молитву духам и пожелание молодым. Я почти не слушала, только смотрела в голубые глаза Нивеуса, в которых находила отражение своих чувств: нежности и любви.

А потом наши губы соединились в сладостном поцелуе. Он, как и весна, обещал, что это только начало, и дальше всё будет хорошо.