Из Ирландских мелодий

Томас Мур (1779-1852)

Томас Мур родился 28 мая 1779 года в Дублине. Отец его был небогатый винный торговец, который женился уже под старость. Том был их первым ребенком. Он рано начал писать стихи. Когда Тому исполнилось четырнадцать лет, его первое стихотворение было опубликовано в журнале. В 1798 году парламент разрешил католикам учиться в Дублинском университете, и молодой Мур поступил в него. Его старания были замечены профессорами. Окончив в 1899 году курс со степенью бакалавра, Мур отправился в Лондон изучать юриспруденцию. Там в 1801 году он издал свой первый сборник стихотворений, которые дышали здоровьем и любовью, чем напоминали первые произведения Альфреда де Мюссе. В 1803 году Мур получил должность контролера морских призов на Бермудских островах, но исполнять эту должность поручил другому человеку, который ввел его в серьезные денежные затруднения. Пребывание на Бермудах вдохновило поэта, он привез оттуда два тома стихотворений, напечатанных в 1806 году и представляющих ряд од и посланий. После этих произведений Мур решил попробовать себя в сатире. И если в серьезной сатире ему не сопутствовала удача, то в легкой и остроумной он был оригинален и талантлив до такой степени, что стал считаться лучшим поэтом в этом жанре. В 1806 году вышли "Ирландские мелодии", прославившие поэта на века. Это был сборник стихотворений к старинным ирландским мелодиям. И сколько страсти, сколько вдохновения, гармонии и изящества они содержали! В 1801 году Мур женился на Елизавете Дик, которую искренне любил. Она была хороша собой и до замужества собиралась стать актрисой. К сожалению, других сведений о личной жизни поэта мы не имеем. В 1817 году появилось самое законченное произведение Мура "Делла Рук", восточная повесть, полная красоты, богатством фантазии, верно и ярко написанными картинами. Точность этнографических и бытовых деталей поражала читателя. Только терпеливая, кропотливая работа по сбору материала, которую провел Мур, могла дать такие результаты. Но поэт не остановился на этом. Вскоре после выхода в свет восточной повести он посетил Париж. Результатом поездки была написанная им сатира "Письма семейства Вралей из Парижа", которая имела огромный успех и еще больше прославила имя Мура. В 1819 году Мур снова поехал в Париж, оттуда отправился в Италию, где посетил Байрона, жившего в то время в Венеции, затем, вернувшись в Париж, пробыл там до 1822 года. Приехав в Англию, стал сотрудничать в газете "Таймс", куда отправлял сатирические статьи. Мур писал и прозаические произведения: роман "Эпикуреец", "История Ирландии" и биографии Шеридана и Байрона. К этому времени Мур жил уже обеспеченной жизнью. Пенсия, которую выхлопотали ему друзья, и литературные труды приносили хороший доход, и Мур мог жить спокойно, не насилуя талант в поисках заработка. В 1841-42 годах он издал полное собрание сочинений в 10-ти томах. Но постепенно с годами силы стали покидать поэта, а умственные способности ослабевать. Мур умер 26 февраля 1852 года.

ИЗ ИРЛАНДСКИХ МЕЛОДИЙ

GO WHERE GLORY WAITS THEE

Go where glory waits thee, But while fame elates thee, Oh! still remember me. When the praise thou meetest To thine ear is sweetest, Oh! then remember me. Other arms may press thee, Dearer friends caress thee, All the joys that bless thee, Sweeter far may be; But when friends are nearest, And when joys are dearest, Oh! then remember me! When, at eve, thou rovest By the star thou lovest, Oh! then remember me. Think, when home returning, Bright we've seen it burning, Oh! thus remember me. Oft as summer closes, When thine eye reposes On its lingering roses, Once so loved by thee, Think of her who wove them, Her who made thee love them, Oh! then remember me. When, around thee dying, Autumn leaves are lying, Oh! then remember me. And, at night, when gazing On the gay hearth blazing, Oh! still remember me. Then should music, stealing All the soul of feeling, To thy heart appealing, Draw one tear from thee; Then let memory bring thee Strains I used to sing thee, — Oh! then remember me.

ИДИ ТУДА, ГДЕ СЛАВА ЖДЕТ

Иди туда, где слава ждет, Но только там, где бой идет, Ты помни обо мне. Там, может, встретишь ты светлей, Чем я, и даже веселей, Но помни обо мне. С тебя усталость отряхнут, Нежней объятья распахнут, В иные игры увлекут Тебя в той стороне. Но ежели тебе друзья Важнее в радости, чем я, То вспомни обо мне! Когда ты в неге, средь цветов, Забыться под звездой готов, Ты вспомни обо мне. Когда же дни короче станут, Когда сверкать глаза устанут, Когда твои цветы завянут, С собой наедине Подумай, кто в беде любой И кто в любви всегда с тобой, — И вспомни обо мне. Когда окрестный мир замрет, Когда осенний мрак придет, О, вспомни обо мне. Во тьме, в своих пустых ночах, Когда остынет твой очаг, Припомни обо мне. Когда вдали от всех людей, Предавшийся тоске своей, Ты длишь раздумья тьмы темней, То в мрачной тишине Пусть память о моей любви Ворвется песней в дни твои, — Чтоб помнил обо мне!

Перевод А. Преловского

РОМАНС

1 Ты идешь на поле битвы, Но услышь мои молитвы, Вспомни обо мне. Если друг тебя обманет, Если сердце жить устанет, И душа твоя увянет, В дальней стороне Вспомни обо мне. 2 Если кто тебе укажет На могилу и расскажет При ночном огне О девице обольщенной, Позабытой и призренной, О, тогда, мой друг бесценный, Ты в чужой стране Вспомни обо мне. 3 Время прежнее, быть может, Посетит тебя, встревожит В мрачном, тяжком сне; Ты услышишь плач разлуки, Песнь любви и вопли муки Иль подобные им звуки... О, хотя во сне Вспомни обо мне!

Перевод М. Лермонтова

ОН! BREATHE NOT HIS NAME

Oh! breathe not his name, let it sleep in the shade, Where cold and unhonour'd his relics are laid: Sad, silent, and dark, be the tears that we shed, As the night-dew that falls on the grass o'er his head. But the night-dew that falls, though in silence it weeps, Shall brighten with verdure the grave where he sleeps; And the tear that we shed, though in secret it rolls, Shall long keep his memory green in our souls.

О, ИМЯ ЕГО НЕ ТРЕВОЖЬТЕ[1]

О! имя его не тревожьте, оставьте в дремотной тени, Где стужа и сумрак забвенья владычествуют одни, Где мглою, тоской и безмолвьем почивший давно уж храним, Где травы ночною росою кропят его, плача над ним. Но слезы росы помогают траве зеленеть и расти — Над ним, кто не может подняться и облик былой обрести; И если мы втайне слезою почтим его гибель и прах, То память о нем сохранится нетленною в наших сердцах.

Перевод А. Преловского

НЕ НАЗЫВАЙТЕ ЕГО!

Пусть лежит он в тенистом приюте своем, Где зарыт он без почестей нами, И, как ночью роса, наши слезы о нем Пусть безмолвными будут слезами! От слезинок росы дерн могил зеленей, Хоть она их в тиши роняет... Так и память о нем в нашем сердце свежей Сохранить нам слеза помогает...

Перевод А. Плещеева

WHEN HE, WHO ADORES THEE

When he, who adores thee, has left but the name Of his fault and his sorrows behind, Oh! say wilt thou weep, when they darken the fame Of a life that for thee was resign'd? Yes, weep, and however my foes may condemn, Thy tears shall efface their decree; For Heaven can witness, though guilty to them, I have been but too faithful to thee. With thee were the dreams of my earliest love; Every thought of my reason was thine; In my last humble prayer to the Spirit above, Thy name shall be mingled with mine. Oh! blest are the lovers and friends who shall live The days of thy glory to see; But the next dearest blessing that Heaven can give Is the pride of thus dying for thee.

КОГДА ПОГИБНЕТ ЛЮБЯЩИЙ

Когда погибнет любящий, живущим Оставив боль и память по себе, Любимая, придешь ли к скорбным кущам, Чтоб честь воздать в слезах — его судьбе? Что ж, плачь, ведь, может быть, твоей слезою С меня ты смоешь вражеский навет, И если виноват я пред собою, То невиновен пред любовью, нет! В мечтах младенческих я предавался Одной тебе, любовь, как божеству, В моленьях верен я тебе остался И в имени твоем вновь оживу. Так будь благословен в любви живущий, Будь славен, дружбу длящий на века, — Прости меня, Дарующий и Сущий, За гибель в честь любви, а не врага.

Перевод А. Преловского

«Когда одни воспоминанья…»

* * * Когда одни воспоминанья О днях безумства и страстей На место славного названья Твой друг оставит меж людей, Когда с насмешкой ядовитой Осудят жизнь его порой, Ты будешь ли его защитой Перед бесчувственной толпой? — Он жил с людьми, как бы с чужими, И справедлива их вражда, Но хоть виновен перед ними, Тебе он верен был всегда; Одной слезой, одним ответом Ты можешь смыть их приговор; Верь! Не постыден перед светом Тобой оплаканный позор!

Перевод М. Лермонтова

THE HARP THAT ONCE THROUGH TARA'S HALLS

The harp that once through Tara's halls The soul of music shed, Now hangs as mute on Tara's walls, As if that soul were fled. — So sleeps the pride of former days, So glory's thrill is o'er, And hearts, that once beat high for praise, Now feel that pulse no more. No more to chiefs and ladies bright The harp of Tara swells; The chord alone, that breaks at night, Its tale of ruin tells. Thus Freedom now so seldom wakes, The only throb she gives, Is when some heart indignant breaks, To show that still she lives.

ЭТА АРФА, ЧТО В ЗАЛАХ БОЖЕСТВЕННОЙ ТАРЫ[2]

Эта арфа, что в залах божественной Тары Душу музыки в звуках являла, Нынче молча висит на стене, и порталы Онемели, и тьма их объяла. Это гордость минувшего тут затаилась, Слава прежняя здесь опочила. Сердце, что ради вольности пело и билось, Звуки арфы давно позабыло. Нет ни воинов больше, ни женщин отважных В залах Тары, где арфа пылится, Но порою аккорд этих струн отзвучавших Из безмолвия хочет пробиться. Так проснуться стремление к вольности хочет И очнувшихся струн переливы Вновь звучат: в них забытая ярость клокочет, И призывы к сражениям живы.

Перевод А. Преловского

АРФА ТАРЫ

Та арфа, что пела под сводами Тары, Не петь ей уж песен родных, В ней будто душа, за последним ударом, Слетела со струн золотых... Так смолкла и гордость народных преданий, И слава минувших веков, И сердце, что билось святым упованьем, Теперь не забьется уж вновь... Где рыцари, девы на игры сбирались, Там арфа в забвенье, молчит, И только, порою, струна, разрываясь, О жизни былой говорит... Что в сердце народном таится свобода, Что дышит живая струя. О том нам вещает в порыве бесплодном, Тоской разрываясь, душа!..

Перевод Е. Степановой

AS A BEAM O'ER THE FACE OF THE WATERS MY GLOW

As a beam o'er the face of the waters may glow While the tide runs in darkness and coldness below, So the cheek may be tinged with a warm sunny smile, Though the cold heart to ruin runs darkly the while. One fatal remembrance, one sorrow that throws Its bleak shade alike o'er our joys and our woes, To which life nothing darker or brighter can bring, For which joy has no balm and affliction no sting — Oh! this thought in the midst of enjoyment will stay, Like a dead, leafless branch in the summer's bright ray; The beams of the warm sun play round it in vain; It may smile in his light, but it blooms not again.

КАК ЛЯЖЕТ ЛУЧ НА ТЕМНЫЙ ЛИК ВОЛНЫ

Как ляжет луч на темный лик волны И высветит его до глубины, Так выявит румянец молодой Тьму скрытых чувств, как бездну под водой. Воспоминанья о былом томят, В них скрыт печали неизбывный яд, И тот неутешительный недуг Не лечат даже радостью, мой друг. На ветке срубленной цветам не цвесть! — Ни Бог, ни время не помогут здесь: К теплу и свету тянется листок, А в нем давно прервался жизни ток.

Перевод А. Преловского

ЛУЧ ЯСНЫЙ ИГРАЕТ

Луч ясный играет на светлых водах, Но тьма под сиянием и холод в волнах. Младые ланиты румянцем горят, Но черные думы дух юных мрачат. Есть думы о прежнем: их яд роковой Всю жизнь отравляет мертвящей тоской; Ничто не утешит, ничто не страшит, Не радует радость, печаль не крушит. На срубленной ветке так вянет листок! Напрасно в дубраве шумит ветерок И красное солнце льет сладостный свет: Листок зеленеет, а жизни в нем нет!

Перевод И. Козлова

«Как солнце золотит поверхность тихих вод…»

* * * Как солнце золотит поверхность тихих вод, А в глубине меж тем объяты волны тьмою, — Улыбкой так лицо озарено порою, Хотя в душе печаль гнетущая живет. На нас унылый луч осенних бледных дней Бросает о былых скорбях воспоминанья, И радость ли нам жизнь дарит или страданья — Нам всё равно тогда: мы безучастны к ней. Не так ли ветвь одна засохшая висит На дереве, что всё покрыто пышным цветом; Облитая зари вечерней алым светом, Она еще красой обманчивой манит, Но ей уж не расцвесть, и свежею листвою Листва поблекшая не сменится весною.

Перевод А. Плещеева

THE MEETING OF THE WATERS