Лучше быть мертвым

Lee Child and Andrew Child.

BETTER OFF DEAD.

Издательство АЗБУКА^®.

* * *

Посвящается Джейн и Таше

Глава 1

В одиннадцать вечера, как и договаривались, незнакомец занял позицию под уличным фонарем.

Найти его было легко — фонарь стоял как раз там, где незнакомцу было сказано. На приграничной территории это был единственный фонарь футах в шести от неровной металлической изгороди, разделяющей Соединенные Штаты и Мексику, который все еще работал.

Незнакомец был один. И не вооружен.

Как и было условлено.

Автомобиль появился в 23:02. Он проехал в центр пространства между двумя параллельными рядами гаражей. Они тоже были сделаны из металла. От палящего солнца крыши их покоробились. Стенки дочиста выскоблены ветром и песком. Пять гаражей с правой стороны. И четыре — с левой. Здесь же, в десяти футах, валялись обломки еще одного, дырявые и изъеденные ржавчиной, — похоже было на то, что когда-то, много лет назад, внутри его что-то взорвалось.

Фары автомобиля светили так ярко, что определить его марку было довольно трудно. А разглядеть, кто сидит внутри, вообще невозможно. Он проехал еще немного вперед и остановился в пятнадцати футах, окутанный облаком песчаной пыли, слегка покачиваясь на изношенных рессорах.

Передние дверцы открылись. Обе. Из машины вышли двое мужчин.

Не так, как договаривались.

Открылись и обе задние дверцы. Оттуда вышли еще двое.

А так уж точно не договаривались.

Все четверо смерили незнакомца взглядом. Им сообщили заранее, что человек, который будет их ждать, мужчина довольно крупный. Этот под описание вполне подходил. Шесть футов пять дюймов ростом. Двести пятьдесят фунтов весом, не меньше. Грудь с оружейный шкаф, ручищи как ковш экскаватора. Обросший и нечесаный. Голова давно не мыта, волосы грязные. На лице многодневная щетина. Одежда грошовая и висит на нем как на вешалке, чего, правда, нельзя сказать про обувь. Словом, нечто среднее между бродягой и неандертальцем. Мимо такого просто так не пройдешь — сразу в глаза бросается.

Водила сделал шаг вперед. Он был на пару дюймов пониже незнакомца и фунтов на пятьдесят с гаком полегче. Одет в черные джинсы и черную футболку без рукавов. На ногах военного образца ботинки, тоже черные. Голова гладко выбрита, а лицо полностью скрыто густой бородой. Остальные последовали его примеру и выстроились с ним в один ряд.

— Деньги, — сказал водила.

Незнакомец похлопал по заднему карману джинсов.

— Отлично, — сказал водила и кивнул в сторону машины. — Заднее сиденье. Залезай.

— Зачем это?

— Отвезу тебя к Майклу.

— Мы так не договаривались.

— Именно так.

— Договор был о том, — покачал головой незнакомец, — что ты мне расскажешь, где находится Майкл.

— Расскажу. Или покажу. Какая разница?

Незнакомец промолчал.

— Ну, давай-давай. Чего ждешь? Гони денежки и садись в машину.

— Уговор дороже денег. Хочешь денег — скажи, где Майкл.

— Условия изменились, — пожал плечами водила. — Не нравится — нам плевать.

— Да, не нравится.

— Ты меня достал! — Водила завел руку за спину и выхватил из-за пояса пистолет. — Быстро в машину.

— Выходит, ты и не собирался отвозить меня к Майклу?

— Неужели?

— Ты хотел отвезти меня к кому-то другому. К тому, у кого ко мне есть вопросы. Так?

— Хватит болтать. Залезай.

— А это значит, стрелять ты в меня не станешь.

— Это значит, убивать не стану. Пока. А ногу прострелить — раз плюнуть.

— Правда? — поинтересовался незнакомец.

Дальнейшее развитие событий сторонний наблюдатель описал бы так: через неуловимую долю секунды незнакомец непостижимым образом оказался стоящим к четверым почти вплотную. Схватив водилу за запястье, он вздернул его руку вверх — так рыболов делает подсечку, когда у него клюнуло. Рука водилы задралась гораздо выше его головы. Настолько высоко, что тот вынужден был даже встать на цыпочки. А левый кулак незнакомец немедленно вонзил в него сбоку. Причем сильно. Так сильно, что от такого удара обычный человек валится с ног. И больше уже не встает. Только вот водила не упал. Не смог. Оставался как бы в подвешенном за руку состоянии. Ноги его заскользили назад. Пистолет выпал из руки. Плечевой сустав вывихнулся. Сухожилия растянулись. Ребра переломались. Словом, одно за другим на него обрушилась целая лавина чудовищных повреждений. И каждое само по себе было чудовищным. Но в тот момент бедняга вряд ли заметил хоть одно из них. Поскольку вся верхняя часть его тела содрогалась от страшной боли. Молнии этой жгучей боли пронизывали его насквозь, и все били из одного места. А именно из области подмышки, где у человека прямо под кожей уютно расположился плотный клубок нервов и лимфатических узлов. Тот самый, в который только что вонзился жесткий кулак.

Незнакомец подобрал пистолет водилы, а самого его подтащил и уложил на покрытый тусклым лаком капот машины. Задыхаясь, бедняга лишь повизгивал и корчился на нем. А незнакомец повернулся к остальным троим.

— Советую вам, ребята, по-быстрому сваливать отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Пока у вас еще есть такой шанс.

Стоящий в центре этой троицы сделал шаг вперед. Он был примерно одного роста с водилой. Разве что чуть пошире. Волосы коротко острижены. Лицо выбрито. На шее толстая серебряная цепь. А на морде мерзкая ухмылочка.

— Разок тебе повезло, — прохрипел он. — Но только разок. Залезай-ка в машину, а то я сделаю тебе больно.

— Серьезно? — снова поинтересовался незнакомец. — Опять?

А сам не двинулся с места. Он заметил, как все трое незаметно переглянулись. И сразу прикинул: если не дураки, то попытаются применить прием тактического отхода. Или же, если достаточно опытны, бросятся на него все разом. Но сначала один из них должен обойти его сзади. Сделает вид, что хочет посмотреть, что там с раненым. Или — что испугался и хочет спрятаться в машине. Или даже удрать вообще. А потом, когда он будет уже на позиции, они атакуют втроем. Одновременно с трех направлений. Один при этом наверняка пострадает. Возможно, двое. Но вот у третьего может появиться шанс. Если подвернется удобный случай. И он сумеет им воспользоваться.

Но они оказались дураками. И опыта, судя по всему, никакого. О тактическом отходе, видно, не слыхивали. И зайти со спины никто даже не попытался. Какое там… Тот, что стоял по центру, сделал еще шаг вперед, причем в одиночку. Изобразил идиотскую, якобы бойцовскую стойку. Издал не менее идиотский вопль. Сделал вид, будто наносит удар кулаком в лицо. А другой кулак выбросил в солнечное сплетение. Тыльной стороной руки незнакомец отбил этот удар, а правым кулаком с торчащей средней костяшкой ткнул противника в бицепс. Тот взвизгнул и отскочил назад — подмышечный нерв его был парализован, и рука временно вышла из строя.

— Еще раз советую… поскорее убирайтесь отсюда, — сказал незнакомец. — Не то зашибу.

Давешний противник снова ринулся вперед. На этот раз маскировать свои действия он и не пытался. Весь вложился в страшный, размашистый удар здоровой рукой. Неизвестный откинулся назад. Кулак нападающего пролетел мимо. Незнакомец проводил его взглядом, потом вонзил костяшку кулака ему прямо в трицепс. Теперь в неисправном состоянии оказалась и вторая рука противника.

— Топай отсюда, — повторил свое предложение незнакомец. — Пока способен ходить.

Но бедолага все не унимался. Выпад. Правая нога его взвилась вверх. Сначала бедро, за ним и стопа с коленом. С максимальной мощностью. Целясь незнакомцу между ног. Но до цели стопа так и не долетела. А все потому, что незнакомец тут же ответил ударом ногой. Очень коварным ударом. Точным и проходящим по низкой траектории. И попал противнику прямехонько в голень. И на максимальной скорости. Нашла коса на камень. Кость на носок ботинка незнакомца. А ботинки у него, как было замечено, крепкие. Их он купил много лет назад в Лондоне. С многослойной кожаной подошвой, на хорошем, крепком клею. Проверенные временем. Затвердевшие в результате воздействия дурной погоды. Прочные, как сталь.

Щиколотка противника затрещала. Он завопил, точно резаный, отпрянул назад. Потерял равновесие и обрести его снова не смог — руки-то не работали. Стопа его коснулась земли. Концы раздробленной кости со скрипом соединились. Ногу пронзила адская боль. Казалось, каждый нерв в ней раскалился добела. Такого выдержать его организм уже не смог. Еще полсекунды он пребывал в вертикальном положении, хотя сознание уже успел потерять. Потом опрокинулся на спину и остался лежать неподвижно, как поваленное дерево.

Двое других тут же показали незнакомцу тыл и рванули к машине. Но передние дверцы они миновали. И мимо задних тоже проскочили. Добежали до багажника. Крышка багажника откинулась вверх. Один из бегунов нырнул в него и пропал из виду. Тот, что поменьше ростом. Потом появился снова. И теперь в каждой руке он держал по предмету. Что-то похожее на бейсбольные биты, но длиннее. И утолщения на концах не круглые, а квадратные, с ровными ребрами. Рукоятки кирки. Или топорища колуна. В умелых руках оружие очень эффективное. Одну дубинку он передал тому, что повыше ростом, потом парочка вернулась обратно и остановилась от незнакомца футах в четырех.

— Ну что, переломать тебе ноги? — спросил тот, что повыше, и облизнул губы. — На вопросы отвечать ты сумеешь. А вот ходить уже вряд ли. Разве что с палочкой. Так что хватит тут трахать нам мозги. Давай в машину. И поехали.

Еще раз предупреждать их незнакомец не стал. И без того с самого начала был с ними вполне откровенен. Сами виноваты, раз уж решили лезть на рожон.

Тот, что пониже, размахнулся было, но остановился. Тогда его примеру последовал тот, что повыше. Но размахнулся уже по-настоящему. И вложил в размах весь свой вес. Хотя такой прием — гиблое дело. Так обращаться с подобным оружием — серьезная промашка. Шаг назад — и тяжелая деревянная дубина просвистела у незнакомца мимо живота. И инерция неумолимо заставила ее продолжить движение по дуговой траектории. Дубина была слишком велика, чтобы боец смог остановить ее полет. Обе руки его словно прилипли к рукоятке. Следовательно, голова оставалась незащищенной. А также торс. И колени тоже. Целый набор соблазнительных, совершенно незащищенных целей, бей — не хочу. В любой другой день незнакомец так бы и сделал. Но в данном случае времени оказалось маловато. Так что высокий сумел выпутаться. Его выручил верный товарищ. Перехватив топорище, как копье, он ткнул им незнакомцу в живот. В первый раз — не входя в контакт, стараясь лишь привлечь к себе внимание незнакомца. Потом ткнул во второй раз, надеясь оттеснить его назад. Затем бросился вперед. Это был кульминационный момент. Или стал бы таковым, не замешкайся чуть-чуть этот тип со своей дубинкой. И не упрись ногами в землю слишком твердо. Так что, когда он выбросил вперед свое так называемое копье, незнакомец уже просчитал все заранее. Он сдвинулся в сторону. Схватился за топорище как раз посередине. И рванул на себя. Сильно рванул. Атакующий на ярд протащился вперед и только потом понял, что происходит. И выпустил топорище из рук. Но было уже поздно. Судьба его была предрешена. Незнакомец взмахнул трофеем и резко, словно в руках у него был настоящий топор, а перед ним стояла чурка, опустил орудие на голову противника. Тот закатил глаза. Колени подкосились, он сразу весь обмяк и бездыханной тушей свалился к ногам незнакомца. Теперь он встанет очень не скоро. Тут и к гадалке не ходи.

Тот, что повыше ростом, бросил быстрый взгляд вниз. Увидел на земле бесформенные очертания товарища. И взмахнул своим топорищем. Целясь неизвестному в голову. На этот раз удар он наносил гораздо резче. Явно хотел отомстить за друга. А также остаться в живых. И промазал. Опять. А сам подставился. Тоже опять. Но на этот раз спасло его нечто другое. А именно тот факт, что он оставался последним из своего небольшого отряда, кто еще мог держаться на ногах. Другими словами, единственно доступным источником информации. Теперь он являл собой стратегическую ценность. Что предоставило ему шанс еще раз взмахнуть своей булавой. Он так и сделал, а незнакомец тут же парировал. Но этот упрямец продолжал наступать, размахивая топорищем направо и налево, направо и налево, как лесоруб, у которого крыша поехала. Ему удалось на полной скорости сделать еще с десяток таких движений, однако дальше рубить он не смог — выдохся.

— Да ну его на хрен! — сказал он, бросил топорище и, сунув руку за спину, выхватил пистолет. — Плевать мне на все, что ты должен там рассказать. Сдохни, скотина.

Он сделал два шага назад. А ведь следовало бы сделать три. Увы, не взял в расчет длину рук незнакомца.

— Давай-ка не будем с тобой торопиться, — сказал незнакомец.

Легким, неуловимым движением он взмахнул своим топорищем, и пистолет отлетел в сторону. Потом шагнул к противнику и схватил его за шкирку.

— Может, мы с тобой еще и прокатимся, — продолжил он. — Так вышло, что у меня самого появились к тебе вопросы. И ты сможешь…

— Стой! — раздался вдруг женский голос.

Голос уверенный. Властный. Он прилетел из тени, которую отбрасывал правый ряд гаражей. Словом, на сцену явился новый персонаж. А ведь незнакомец прибыл на место в восемь часов вечера, то есть на три часа раньше назначенного, и прошерстил каждый дюйм территории. И был уверен, что здесь нет больше ни единой живой души.

— Отпусти его.

От мрака густых теней отделился человеческий силуэт. Женский. Ростом примерно пять футов десять дюймов. Худощава, стройна. Слегка прихрамывает. Обе руки держит перед собой, видны неясные очертания зажатого в пальцах, тускло поблескивающего пистолета.

— Отойди в сторону.

Незнакомец и не подумал. Пленника продолжал держать все так же крепко.

Женщина медлила. Пленник находился между ней и незнакомцем. Позиция, конечно, не идеальная. Но пленник на шесть дюймов ниже. И стоит слегка в стороне. Значит, все-таки можно стрелять прицельно. Скажем, незнакомцу в грудь. Прямо в выступающий прямоугольник. Размерами где-то шесть дюймов на десять. А что, довольно приличный по площади, прикинула она. И расположен более или менее удачно. Она сделала вдох. Медленно выдохнула. И нажала на спусковой крючок.

Незнакомца отбросило назад. Он упал на землю, широко раскинув руки, одно колено приподнято, голова повернута лицом в сторону пограничной ограды. Не шевелится. Совсем. Рубаха рваная, в дырках. Грудь покрыта липкой, отсвечивающей красной жидкостью. Но фонтана крови не видно. И никаких признаков сердцебиения.

Никаких признаков жизни вообще.

Эту прилизанную, опрятную территорию сейчас все называют словом «Плаза»[1], а когда-то здесь простирался обширный и густой лес. В основном американский черный орех. Деревья безмятежно росли здесь веками. Но вот в семидесятых годах девятнадцатого столетия одному купцу на пути в Калифорнию и обратно пришло в голову устроить в этом месте привал и в тени деревьев дать отдых своим уставшим мулам. Местечко так ему приглянулось, что он в конце концов построил себе здесь хижину. А когда совсем состарился и не смог больше трястись по стране на мулах, он продал своих животных и остался здесь навсегда.

Его примеру последовали и другие. Хижина обросла домами и превратилась в деревню. Деревня выросла в небольшой городок. Городок раскололся на две половины — так делится живая клетка, когда начинает активно размножаться. Обе половины стали быстро расти. Одна распространялась в южную сторону. Другая — в сторону севера. Постоянный рост продолжался много лет. Потом наступил застой. За ним и упадок. Медленный, непрерывный и зловещий. Пока в конце тридцатых годов двадцатого века не произошел неожиданный и благодатный толчок. Сюда вдруг нагрянула целая армия инспекторов, землемеров и геодезистов. За ними подтянулись рабочие. Строители. Инженеры. Даже кое-какие художники и скульпторы. Всех их в эти места прислала организация под названием WPA[2].

Ни один человек из местных понятия не имел, почему были выбраны эти две половинки одного городишки. Кто говорил, что по ошибке. Мол, какой-то чиновник-бюрократ неправильно прочитал запись в папке и направил ресурсы не туда, куда было положено. Другие предполагали, что в Вашингтоне какая-то шишка что-то задолжала местному градоначальнику. Но какой бы причина ни была, против перемен никто не возражал. Да и кто будет возражать, если в этих местах стали прокладываться новые дороги. Строиться новые мосты. И возводиться новые, самые разные постройки. Работы по осуществлению проекта длились много лет. И оставили после себя, можно сказать, неизгладимый отпечаток. Арочные строения из необожженного кирпича, характерные для обоих городов, смотрелись теперь более правильными. Здания приобрели единообразный вид. Планировка улиц выглядела строже. Стали чаще появляться блага щедрой современной цивилизации. Строились школы. Возникали муниципальные учреждения. Службы пожарной охраны. Полицейские участки. Появилось здание суда. Музей. А также медицинский центр.

Но через несколько десятилетий деньги у правительства иссякли и численность населения снова стала сокращаться. Некоторые объекты отжили свой век и обветшали. Другие были по дешевке распроданы. Третьи снесены. Но вот медицинский центр продолжал оставаться основным учреждением здравоохранения на много миль в округе. В него входил медицинский кабинет. Аптека. Больница на пару десятков коек. Педиатрическое отделение с помещениями для родителей, которые могли бы жить здесь вместе со своими больными детишками. И даже морг, да благословит Господь щедрость тех планирующих органов «Нового курса». Морг, конечно, припрятали подальше, глубоко в подвальном помещении. Где следующим утром должен был работать доктор Улье.

Доктору Улье от роду было семьдесят два года. Он служил этому городу всю жизнь. Когда-то он трудился в дружной команде вместе со своими коллегами. А теперь вот остался единственным в городе врачом. Он нес ответственность за все медицинское обслуживание, начиная с акушерства и кончая лечением простуды и диагностикой рака. А также производил необходимую работу с умершими. Вот почему в тот день он был на службе так рано. Дежурство его началось чуть ли не с полуночи. Ему позвонили и сообщили о стрельбе на окраине города. Такое событие всегда привлекает к себе внимание. Он знал это по собственному опыту. И теперь ждал визита. Который должен состояться совсем скоро. И ему нужно быть к нему готовым.

На его рабочем столе стоял компьютер, но он был выключен. Свои записи доктор предпочитал делать от руки. Так лучше запоминаешь. У него была своя форма ведения записей. Он сам ее для себя придумал. Не идеал, конечно, но работала хорошо. Куда уж лучше всего того, что ему навязывали эти умники из Силиконовой долины. А главное, это касалось данной, в частности, ситуации, не в электронном виде, куда может добраться всякий. Доктор Улье уселся за стол, взял авторучку, подаренную ему еще отцом по окончании медицинского колледжа, и принялся записывать результаты ночной работы.

В дверь без стука вошел человек. Не поздоровался. Хотя бы из вежливости. Просто открылась дверь, и он вошел. Все такой же, как и обычно. Возрастом чуть за сорок, густые вьющиеся волосы, костюм из коричневой парусины. «Перки»[3] — так доктор Улье про себя называл его за упругую, подпрыгивающую походку. Настоящего имени его он не знал. Да и не очень хотелось.

Перки начал с дальнего конца помещения, где расположены холодильные камеры. «Мясохранилище», как окрестил это место доктор Улье после многих лет работы с его содержимым. Туда вел ряд из пяти стальных дверей. Перки подошел к ним, по очереди внимательно осмотрел каждую ручку, хотя прикасаться не стал. Он никогда этого не делал. Двинулся дальше, к стоящему посередине помещения прозекторскому столу. Осмотрел также ряд стальных тележек, выстроившихся у дальней стенки, возле стерилизационного автоклава. А уж потом подошел к столу.

— Телефон, — сказал он и протянул руку.

Доктор Улье передал ему свой мобильник. Перки проверил его, убедился, что он не записывает, сунул аппарат в карман штанов и повернулся к двери.

— Чисто, — сказал он.

В помещение вошел еще один человек. «Мантис»[4] — так прозвал его доктор Улье, потому что всякий раз, когда он смотрел на этого человека с его длинными худыми конечностями, угловатым корпусом и глазами навыкате, ему в голову приходил образ именно этого насекомого. На щеке Мантиса остался большой треугольный шрам от ожога, и впечатление дополняла похожая на клешню правая рука с тремя отсутствующими пальцами. Доктор Улье знал и настоящее имя этого человека. Ваад Дендонкер. Это имя в городе знал всякий, даже если его самого ни разу не видел.

Вслед за Дендонкером вошел третий. Он был чем-то похож на Перки, но волосы у него были прямее, костюм темнее. А лицо было столь невыразительное и манера двигаться столь бесшумная, крадущаяся, что доктор Улье так и не смог подобрать ему подходящего прозвища.

Дендонкер остановился посередине помещения. В резком свете лампы его бледные волосы были почти невидимы. Он медленно сделал оборот на триста шестьдесят градусов, оглядывая все помещение. Потом повернулся к доктору Улье.

— Показывай, — приказал он.

Доктор Улье пересек комнату. Посмотрел на часы, затем повернул штурвал, открывающий центральную дверь мясохранилища. Выдвинул консольную полку на роликах, где лежало накрытое простыней тело. Это был человек высокого роста. Занимал почти всю полку в длину. И вообще очень крупный, широкоплечий. Плечи едва помещались в пространстве ячейки. Доктор Улье медленно приподнял простыню, открывая голову мертвого. Мужчина. Густые волосы спутаны. Черты бледного лица резкие, глаза закрыты, закреплены лентой.

— Отойди, — сказал Дендонкер.

Он отпихнул доктора Улье в сторону. Сорвал с трупа простыню, бросил ее на пол. Тело было обнажено. Если скульптура Давида работы Микеланджело была создана, для того чтобы воплотить в себе красоту мужского тела, то лежащий перед ним человек вполне мог бы с ней соперничать. Но только воплощая в себе скорее противоположные его качества. Изящества в нем не найти было ни на йоту. Как и утонченности. Одно лишь воплощение зверской силы и грубости. В чистом виде.

— Это, что ли, стало причиной смерти? — спросил Дендонкер, указывая на грудь трупа.

В ней зияла слегка припухшая рана. Края неровные, рваные и уже успели побуреть.

— Ну да, у этого парня была бурная жизнь, — ответил доктор Улье и посмотрел на часы. — Кто бы сомневался.

— В него и раньше стреляли, — сказал Дендонкер, указывая на шрамы с другой стороны груди. — Да и вот еще.

— Шрам на животе? — бросил на него быстрый взгляд доктор Улье. — Прямо как морское чудище. Наверное, кто-то всадил в него нож.

— Это не ножевая рана. Это что-то совсем другое.

— Например?

— Не важно. Что еще мы про него знаем?

— Не много.

Доктор Улье поднял простыню и накрыл ею труп с головой.

Дендонкер сорвал простыню и снова швырнул ее на пол. Он еще не закончил разглядывать самый большой шрам на теле трупа.

— Я говорил с шерифом, — сказал доктор Улье, направляясь к столу. — Возможно, парень был бродягой. В приграничной гостинице он снял номер. Внес деньги до следующих выходных, заплатил наличными, но вещей его там не оказалось. И адрес постоянного проживания у него фальшивый. Ист-стрит, сто шестьдесят один, Бронкс, Нью-Йорк.

— Откуда ты знаешь, что фальшивый?

— Я там бывал. Это все равно что сказать «Янки-стэдиум»[5]. И имя в гостинице он назвал ненастоящее. Зарегистрировался как Джон Смит.

— Смит? Вполне могло быть его настоящим именем.

Доктор Улье покачал головой. Он достал из верхнего ящика стола пластиковый пакет «зиплок» и протянул Дендонкеру.

— Смотрите сами, — сказал он. — Это было у него в кармане.

Дендонкер открыл пакет и достал оттуда паспорт. Старый и сильно потрепанный. Он открыл его на второй странице. Где указаны личные данные.

— У него же истек срок годности.

— Это не важно. Паспорт все равно действительный. Посмотрите на фото. Старое, конечно, но лицо то же самое.

— Ладно. Ну-ка посмотрим. Имя: Ричер, Джек, прочерк. Гражданство: Соединенные Штаты Америки. Место рождения: Берлин, Западная Германия. Интересно.

Дендонкер еще раз посмотрел на мертвое тело. На шрам на животе.

— Может, он Майкла и не искал. Может, меня искал. И очень хорошо, что эта шизанутая пристрелила его.

Дендонкер отвернулся и швырнул паспорт в мусорный бачок, стоящий рядом со столом доктора Улье.

— Каковы результаты осмотра?

Доктор Улье протянул ему бумагу, которую только недавно заполнил. Дендонкер прочитал каждый пункт дважды, потом скомкал бумагу, и она полетела вслед за паспортом в тот же бачок.

— Все это сжечь. — Он повернулся к двоим, которые пришли вместе с ним. — Избавьтесь от тела. В обычном месте.

Глава 2

В первый раз я столкнулся с женщиной, которая слегка прихрамывала, за два дня до этих событий. Мы встретились с ней на дороге за чертой города с его тускло освещенной, заставленной гаражами приграничной территорией, с его медицинским центром, где работал доктор Улье. Дорога была пуста. Я шагал себе пешком. А женщина проехала в джипе. Военного образца. Старом. Возможно, еще времен вьетнамской войны. Трафаретной маркировки на нем я не разобрал, совсем выцвела. Окраска зеленовато-желтая, заляпанная грязью и покрытая белесой пылью. Без крыши. Без дверец. Ветровое стекло лежит на капоте, но не закреплено. Каркасы для крепления канистр с бензином пусты, ремни для коробок с инструментами праздно свисают. Протекторы на покрышках стерлись донельзя. Двигатель молчит. Запасного колеса не видно. В общем, сказать, что тачка в хорошем состоянии, было трудно.

Солнце стояло высоко. Думаю, градусник показал бы больше восьмидесяти[6], хотя и ненамного, но спрятаться от солнца было некуда, и поэтому казалось, что воздух прогрелся сильнее. По спине у меня бежали капельки пота. Ветер усиливался, и поднятый им песок жалил щеки. Утром, когда я еще только проснулся, прогулка пешком в мои планы не входила. Но наши планы частенько меняются. И не всегда к лучшему. И планы этой женщины, кажется, тоже приняли нежелательный оборот. Вот здесь она резко затормозила, машина пошла юзом по выжженному солнцем асфальту, оставив на дороге в виде следа приличную часть еще сохранившейся на колесах резины. А здесь джип съехал с дороги и врезался в ствол дерева. Низкорослого такого, кривого и некрасивого, на ветках которого не осталось почти ни листочка. Такое дерево вряд ли получит приз на конкурсе красоты. Это ясно как дважды два. Но вот крепким оно было — это точно. Единственное растение на многие мили в обе стороны, которое выросло выше человеческого пояса. Если бы та, что сидела за рулем, не справилась на этой дороге с управлением в любом другом месте, она попала бы разве что в заросли растущего по обе стороны кустарника. И вполне могла бы выехать задним ходом обратно. Пейзаж выглядел так, будто толпа великанов запустила под грубое зеленое одеяло свои лапищи с широко растопыренными пальцами.

Как эта баба умудрилась врезаться именно в дерево — загадка. Может быть, ее ослепило яркое солнце. А может, на дорогу выскочил какой-то зверек или птичка спикировала. Вряд ли тут вмешалась другая машина, это маловероятно. Кто знает, может, у нее были неприятности, плохое настроение, и она сделала это нарочно. Но какой бы ни была причина ее аварии, сейчас решать эту проблему не время.

От удара женщина врезалась грудью в рулевое колесо. Вытянутая вперед левая рука лежит на упавшем на капот ветровом стекле. Ладонь раскрыта, словно женщина молила дерево о помощи. Правая рука сложена на животе. Голова опущена, смотрит вниз, в пол у себя под ногами. Сидит совершенно неподвижно. Никаких признаков кровотечения, а также повреждений. И это хорошо. Но и дыхания тоже не слышно. Надо пощупать пульс или как-то еще убедиться, что она жива. Я подошел к джипу вплотную. Протянул руку к шее, медленно, осторожно. Убрал в сторону волосы и нащупал сонную артерию. И вдруг женщина выпрямилась. Очень быстро. И развернулась ко мне лицом. Левой рукой отбросила прочь мою руку. А правой уперла ствол мне в живот. Секунду выждала — видно, хотела убедиться, что я не собираюсь вести себя плохо. И буду слушать ее внимательно. Это было понятно.

— Сделай шаг назад, — приказала она. — Но только один, не больше.

Говорила твердо, но спокойно, в голосе не чувствовалось ни страха, ни сомнения.

Я повиновался. Сделал шаг назад. Правда, довольно большой. И тут я понял, почему она смотрела сквозь рулевое колесо вниз, на пол машины. Между педалью газа и туннелем карданного вала был зажат осколок зеркала. Должно быть, она нарочно обломала его так, чтобы он как раз там поместился и она смогла бы узнать о том, что к ней кто-то приблизился.

— А где твой приятель? — спросила она и повертела головой вправо и влево.

— Тут никого больше нет, — ответил я. — Я один.

Взгляд ее метнулся к зеркалу заднего вида. Оно было развернуто под таким углом, чтобы видеть всякого, кто крадется у нее за спиной.

— Тебя одного послали? Ты это серьезно?

Женщина проговорила это тоном, исполненным обиды и разочарования. Она уже начинала мне нравиться.

— Никто меня никуда не посылал, — ответил я.

— Хватит врать.

В подкрепление своих слов она ткнула пистолетом в мою сторону.

— Впрочем, плевать. Один или целая команда, какая разница? Дела это не меняет. Выкладывай, где Майкл. Прямо сейчас. И не вздумай вилять, иначе прострелю тебе пузо и оставлю здесь помирать.

— Я бы очень хотел тебе все рассказать, — сказал я и поднял руки вверх, ладонями к ней. — Но тут есть одна проблема. Не могу. Я не знаю, кто такой Майкл.

— Да ладно… — Она помолчала, снова оглядываясь. — Погоди-ка… А где твоя машина?

— У меня нет машины.

— Не умничай. Где твой джип? Или мотоцикл? На чем ты сюда приехал?

— Я пришел сюда пешком.

— Что за чушь собачья?!

— Ты что, разве слышала шум мотора? Или другого механизма?

— Ладно, — выдержав долгую паузу, сказала она. — Ты пришел пешком. Откуда? И зачем?

— Сбавь обороты, — дружелюбно произнес я, чтобы она ненароком не обиделась. — Давай вместе подумаем. Я могу разложить перед тобой по полочкам весь свой день, минуту за минутой. И в других обстоятельствах был бы просто счастлив сделать это. Но сейчас разве тебе интересно слушать, как я готовился к дороге? Может, лучше спросить, тот ли я человек, которого ты ждешь? У которого есть информация о Майкле?

Она ничего не ответила.

— Потому что если я не тот, кто тебе нужен, и если он явится, когда я буду еще здесь, то твоя комбинация с автомобильной аварией не сработает.

Она продолжала молчать.

— И вообще, существует ли закон, гласящий, что по этой дороге могут ходить только те люди, на которых ты устраиваешь засаду? А всем другим передвигаться по ней запрещено?

Я заметил, как она бросила быстрый взгляд на часы.

— Посмотри на меня. Я здесь сам по себе. Иду пешком. Не вооружен. Разве этого ты ожидала? Разве это тебе ни о чем не говорит?

Голова ее на дюйм повернулась влево, глаза сощурились. Через мгновение и я это уловил. Какой-то звук. Доносился издалека. Автомобильный двигатель. Работает неровно. Прерывисто. И тарахтит все ближе.

— Время принимать решение, — сказал я.

Она по-прежнему молчала. Звук мотора становился все громче.

— Подумай про Майкла, — продолжил я. — Лично я не знаю, где он. Но если тот, кто к нам приближается, это знает, а ты будешь продолжать меня здесь удерживать, потеряешь свой шанс. И уже никогда этого не узнаешь.

Она все молчала. А двигатель работал еще громче. Она вдруг махнула рукой на другую сторону дороги:

— Беги вон туда. Быстро. Там в десяти ярдах канава. Под углом к дороге. Типа русло какого-то ручья. Высохшего. Спрячься там. Пригни пониже голову. И сиди тихо как мышка. Чтобы ни звука. Только не спугни их. Не сорви мне все дело. Если сорвешь…

— Не волнуйся, — откликнулся я уже на бегу. — Я все понял.

Глава 3

Канава оказалась точно там, где женщина говорила. Я нашел ее без проблем. И залег в ней еще до того, как вдали показалась машина. В этом русле ручья было сухо. А что, прекрасное укрытие, подумал я. Но более важный вопрос заключался в том, стоит ли вообще прятаться. Или даже уходить отсюда.

Я осторожно выглянул, посмотрел в сторону джипа. Женщина приняла прежнюю позу, положив голову на рулевое колесо. Голову отвернула от меня в противоположную сторону. То есть в свое зеркальце она меня не видит. Я не сомневался в том, что она меня не заметит. А если и заметит, то вряд ли станет стрелять. Не захочет спугнуть того, кто к ней сейчас приближается.

Уйти отсюда было бы вполне разумным решением. Без всяких сомнений. Но тут появилась проблема. У меня возникли вопросы. И не один и не два, а целая куча. Например, кто она, эта женщина? Кто такой Майкл? Кто за ней охотится? И способна ли она в самом деле выстрелить человеку в живот и оставить его умирать?

Я снова выглянул, посмотрел на дорогу. Увидел вдали окутанное облаком пыли пятнышко. Прикинул, что время еще есть, подобрал на высохшем дне ручья камень. Размером примерно с брикет шлакобетона. Установил его на кромке берега между собой и джипом. Нашел еще один, более узкий и плоский. Установил его под углом к первому и между ними оставил треугольное отверстие. Небольшое. Как раз такого размера, чтобы можно было смотреть одним глазом. Физика средней школы. Передо мной открывалось поле зрения, будто я гляжу сквозь невидимый конус. И джип как на ладони, и пространство вокруг него. В мою же сторону угол соответствующим образом сужался, и на таком расстоянии ни один человек не смог бы заметить, что я за ним наблюдаю.

В облаке пыли возник автомобиль. Еще один джип. И тоже военного образца. Он неотвратимо приближался. Медленно, словно никуда не торопился. Когда он был уже совсем близко от меня, водитель, видно, заметил на асфальте след резкого торможения, свернул на обочину и остановился. В джипе сидело двое. Водила и пассажир. Оба в футболках защитного цвета. На головах бейсболки такого же цвета и зеркальные солнцезащитные очки. Между ними завязался оживленный разговор. Разговор сопровождался выразительной жестикуляцией, включающей взмахи рук в сторону дерева. Это говорило о том, что они совсем не ожидали никого здесь увидеть. Или не ожидали увидеть никого в таком же, как у них, джипе, что могло означать, что они из той же компании. Или же не ожидали ни того ни другого. Я подумал, что они сейчас станут куда-то звонить, докладывать об изменении обстановки. Спросят, не будет ли в связи с этим новых приказаний. Или, если они ребята толковые, вообще поскорее уберутся отсюда. Но они ничего такого не делали. Они снова поехали вперед, еще быстрее, чем прежде, подъехали к стоящему джипу со стороны сиденья водителя и остановились.

— Невероятно, — произнес сидящий на пассажирском сиденье, спрыгнул на землю и встал между двумя машинами.

Мне была видна рукоятка пистолета, торчащая из-за пояса его свободных, с большими накладными карманами штанов. Рукоятка с довольно потертой насечкой.

— Она, что ли?

Водитель тоже выбрался, обошел машину кругом и встал рядом с товарищем. Положил руки на бедра. И у него тоже был пистолет.

— Твою мать! — выругался он. — Дендонкер здорово разозлится.

— А нам-то что до этого, — сказал пассажир и взялся за рукоять пистолета. — Давай быстро. Работаем.

— Она хоть живая? — спросил водитель и почесал макушку.

— Надеюсь, — отозвался пассажир и сделал шаг вперед. — Сейчас слегка позабавимся. Заслужили.

Он протянул свободную руку к шее женщины.

— Ты когда-нибудь занимался этим с калеками? Я — нет. Но всегда интересно было, какие ощущения.

Водитель подошел к нему вплотную.

— Я… — начал он.

Женщина выпрямилась. Повернулась к ним. Подняла пистолет. И выстрелила пассажиру прямо в лицо. Верхнюю часть его черепа снесло к чертовой матери. Сначала она была на месте. А через мгновение превратилась в плывущее по воздуху розовое облачко. А кепка, порхая, упала на землю. Тело повалилось назад. В падении все еще вытянутая вперед рука развернулась и успела шлепнуть водителя по бедру. Шея убитого со стуком ударилась об открытую дверцу его джипа.

Водитель полез за своей пушкой. Схватил правой рукой. Потянул из-за пояса. И успел вытащить примерно на три четверти. Попытался выхватить. Но видно, уж очень спешил. А это грубая ошибка. Ствол зацепился за пояс. Рука соскользнула с рукоятки. Пушка свободно повисла. Рукоятка перевесила, и пушка упала. Водила попытался ее подхватить. Но не получилось. Наклонился, с безумным видом принялся шарить рукой по грязной земле и тут вдруг увидел пистолет в руке женщины. Ствол его двигался. Остановился, уставившись прямо ему в лицо. Водитель замер. Потом отпрыгнул назад. Нырнул, укрывшись за ее джипом. На карачках прокрался на пару ярдов вперед. Добрался до дороги, вскочил на ноги. Побежал. Женщина, сидя на месте, развернулась. Задержала дыхание. Прицелилась. Нажала на спусковой крючок. Похоже, пуля свистнула всего в дюйме от уха беглеца, чуть не оторвала. Он метнулся влево, шлепнулся на землю и два раза перевернулся. Женщина выбралась из машины. Подошла к ней сзади. Тут я в первый раз заметил, что она припадает на левую ногу. Женщина подождала, когда беглец вскочит на ноги, и снова пальнула. На этот раз пуля попробовала оторвать ему левое ухо. Он шарахнулся в противоположную сторону, снова бросился на землю и, по-змеиному извиваясь всем телом, пополз вперед.

— Стой! — крикнула женщина, — похоже, она уже начала терять терпение.

Беглец упрямо продолжал ползти.

— На этот раз я не промахнусь, — проговорила она. — Но убивать я тебя не стану. Просто перебью позвоночник, и все.

Беглец шустро перевернулся на спину, словно это могло как-то защитить ему позвоночник. Пару раз дрыгнул ногами, отталкиваясь от земли, словно хотел поплыть. Правда, у него ничего не вышло. Лишь поднял вокруг себя облако пыли, но вперед продвинулся всего на несколько дюймов. Руки и ноги его обмякли. Голова бессильно упала на землю. Он закрыл глаза. Какое-то время лежал, тяжело дыша. Потом сел и вытянул руки ладонями вперед, словно защищаясь от невидимой нечистой силы.

— Послушай… давай поговорим, — начал он визгливым, дрожащим голосом. — Зачем ты так… все можно сделать по-другому. Давай я повешу все на напарника. Скажу боссу, что это он все устроил. Что мы приехали сюда, но никого здесь не было, и он наставил на меня пушку… потому что всегда был иуда и провокатор… но я оказался быстрее. Труп у нас есть. Вот тебе и доказательство, верно? И все, и больше ничего не надо?

— Встань.

— У нас получится. Я все устрою, и мне поверят. Обещаю. Только не убивай меня. Прошу тебя.

— Встань.

— Ты не понимаешь. У меня было…

Женщина подняла пистолет:

— Вставай, или я прострелю тебе ногу. А потом посмотрю, как тебя будут звать калекой.

— Не надо, прошу тебя!

Он кое-как поднялся на ноги.

— Отойди назад.

Беглец сделал шажок назад. Совсем маленький.

— Дальше.

Еще шажок. Теперь она была вне его досягаемости, на случай если он окажется настолько тупым, что попробует попытать счастья и стукнуть ее кулаком или ногой. Он стоял по стойке смирно, ноги вместе, руки по швам. Идиотская стойка. Я вспомнил танцора, которого видел на улице Бостона много лет назад, тот тоже принимал такую позу перед началом своей пляски.

— Молодец. Теперь вот что. Хочешь остаться живым?

— О да, конечно! — Он часто-часто закивал, как сувенирная кукла.

— Отлично. Я, пожалуй, пойду на это. Но сначала ты должен кое-что для меня сделать.

— Все, что хочешь, — с готовностью проговорил беглец, продолжая кивать. — Говори, что делать.

— Скажи, где находится Майкл.

Глава 4

Человек перестал кивать, голова его замерла на месте. Он молчал, словно воды в рот набрал. Ноги все так же держал вместе. Руки все так же по швам. Но вся поза выглядела несуразно, его словно корчило, как будто он был чем-то смущен.

— Скажи, где найти Майкла. Не скажешь — убью. Но не сразу, как твоего дружка. Не дождешься. Все будет совсем не так.

Тот продолжал молчать.

— Ты когда-нибудь видел человека с пулей в животе? — спросила она и демонстративно направила ствол пистолета ему в область брюшной полости. — Знаешь, как долго они умирают? Как страдают от боли все это время?

Беглец открыл наконец рот и помотал головой:

— Нет, не делай этого. Я тебе все скажу.

И тут я понял, почему поза его показалась мне несколько странной. Дело было в его руках, которые он все еще держал по швам. Одна ладонь его была раскрыта. Левая. Но вот правая сжата в кулак. А запястье развернуто назад. Он что-то держал в этой руке и пытался утаить от нее этот факт. Мне захотелось крикнуть, предостеречь ее, но делать этого было нельзя. В такой важный момент отвлекать человека нельзя ни в коем случае, из этого не выйдет ничего хорошего.

— Ну? — сказала она стальным голосом.

— Значит, где находится Майкл. Ладно. Это, в общем, не так-то просто… но он…

Беглец резко вскинул правую руку, размахнулся. Пальцы его разжались, и прямо в лицо женщины полетела горсть крупного песка. Реакция ее была мгновенной. Она вскинула левую руку к глазам, развернулась на здоровой ноге и встала боком. Успела-таки увернуться от песчаной атаки и избежала худшего. Но от самого беглеца увернуться не смогла. Он бросился вперед, отбил ее руку в сторону и плечом врезался ей в грудь. Он был всего на каких-то пару дюймов выше ее ростом, но вот весом, пожалуй, был тяжелее не меньше чем фунтов на сорок. Удар сбил ее с ног. Она повалилась на спину. Но пистолета из пальцев так и не выпустила. Попыталась поднять ствол и прицелиться, но не успела: он наступил ботинком ей на запястье. Она продолжала сжимать пистолет. Он нажал подошвой сильнее. И еще поднажал. Она отчаянно взвизгнула и отпустила оружие. Ударом ноги он отбросил его подальше и, расставив ноги, навис над ее распростертым телом.

— Ну что, убогая. Сказал бы я, что не вышло по-твоему, «ботинок теперь на другой ноге»[7], но не скажу: жалко тебя, одноногую, это было бы слишком жестоко.

Женщина лежала не двигаясь. Я встал. Беглец стоял ко мне спиной. До него было примерно пятнадцать ярдов.

— У моего дружка, — продолжил он, — были на тебя кое-какие планы.

Он принялся возиться со своими штанами.

— Что-то вроде последнего желания перед смертью. Мне кажется, я смогу это желание исполнить. Разок за него. И разок за себя. Может, и больше… как дело пойдет.

Я выбрался из канавы.

— А потом я тебя прикончу.

Беглец вытащил из штанов ремень и отбросил в сторону.

— Возможно, стрельну тебе в живот. И посмотрю, скоро ли ты издохнешь.

Я двинулся вниз по склону.

— А что, может, и не один час.

Беглец принялся расстегивать ширинку.

— Может, даже целую ночь. Дендонкеру наплевать. Ему будет наплевать, в каком ты состоянии. Когда я тебя привезу, ты уже все равно сдохнешь.

Я сбавил шаг, стараясь ступать мягче. Под ногами гравий, не хотелось шуметь раньше времени.

Женщина слегка переместилась и вытянула обе руки вдоль тела.

— Ты, значит, знаешь про мою ногу. А ты молодец, наблюдательный. А про титан что-нибудь знаешь?

Руки беглеца застыли на ширинке.

Я добрался до асфальтового покрытия.

— Ну есть такой интересный металл, и что?

Женщина уперлась ладонями в землю:

— Сверхпрочный. Сверхлегкий. И сверхтвердый.

Женщина выбросила правую ногу вверх, согнула ее в колене и заехала протезом прямо ему в промежность. И попала! Точно спереди и по центру. Изо всей силы. Безукоризненный удар. Ни убавить ни прибавить. Беглец завопил было, потом задохнулся, согнулся пополам. И рухнул мордой прямо в придорожную пыль. Она вовремя успела откатиться в сторону, иначе он раздавил бы ее своей тушей. Она перекатилась еще пару раз и схватила свою пушку. И, помогая себе обеими руками, поднялась.

Я остановился на середине дороги и так стоял — одна нога впереди бледно-желтой разделительной линии, другая позади. Бедолага лег на бок и свернулся калачиком. Лежал и скулил, как собачонка, отведавшая кнута.

— Даю тебе последний шанс. — Женщина подняла ствол. — Майкл. Где его искать?

— Майкла давно уже нет, идиотка, — тяжело дыша, отозвался лежащий. — Все в прошлом. Забудь про него.

— В прошлом? Что ты хочешь этим сказать?

— Что я хочу этим сказать? А как сама думаешь? Придурка приводят к Дендонкеру на допрос, а потом… неужели не ясно?

— Да ясно, можешь не говорить, — глухо сказала она. — Но я должна сама убедиться.

— Как только Майкл начал мухлевать с секретными бумагами, он был уже покойник, — сказал лежащий и приподнял голову. — Ты же знаешь Дендонкера. Параноик, каких еще поискать. Рано или поздно все равно узнал бы.

— Кто его убил? Ты?

— Нет. Клянусь.

— Тогда кто?

— Я думал, выпадет нам. Дендонкер велел нам быть готовыми, как только он закончит свои допросы. Мы отложили все другие дела. Когда за работу берется сам Дендонкер, долго никто не выдерживает. Сама знаешь. Мы были готовы. А потом он сказал, что мы не понадобились.

— Почему? Что изменилось?

— Не знаю. Меня там не было. Может, Майкл не очень торопился с ответами. Или лапшу на уши вешал. Или просто сердце не выдержало. В общем, боевую готовность Дендонкер отменил. А нынче утром послал нас за тобой.

Женщина секунду помолчала.

— А тело Майкла? — спросила она. — Где оно?

— Думаю, там, где обычно. Если от него еще что-то осталось.

Плечи женщины немного обмякли. Она опустила пистолет. Беглец снова свернулся калачиком. Рука его потянулась к лодыжке. Медленно и незаметно. Он вынул что-то из-за голенища сапога. Перевернулся на живот. И буквально через секунду уже стоял на ногах. А в правой руке у него что-то сверкнуло, отражая солнечный луч. Лезвие. Короткое и широкое. Он бросился вперед. С поднятой вверх рукой. Раскачиваясь вправо и влево, по горизонтали. Попытался резануть лезвием женщине по лбу. Видно, хотел, чтобы кровь залила ей глаза. Чтобы ничего не видела. И не смогла точно прицелиться. Она откинулась назад, резко согнувшись в талии. У нее получилось. Он промахнулся. И перехватил нож в другую руку. Приготовился снова попытать счастья.

На этот раз она уже не колебалась. Просто нажала на спусковой крючок. Нападающего отбросило назад. Он выронил нож, пронзительно вскрикнул и обеими руками схватился за живот. На футболке в этом месте проступило темное пятно. Она попала ему прямо в живот. Именно туда, куда угрожал ей выстрелить он. Она шагнула к нему ближе. Стояла и смотрела на него сверху вниз. Прошло секунд тридцать. Наверняка самые долгие полминуты в жизни этого человека. Он извивался и стонал, обеими ладонями пытаясь остановить пробивающийся сквозь пальцы поток крови. Она сделала шаг назад. Потом подняла пистолет. Прицелилась ему в голову. И нажала на спусковой крючок. Еще раз.

Худо-бедно, а на некоторые свои вопросы ответы я получил. Но сейчас в голове возник еще один. Гораздо более насущный. Эта женщина убила двоих. Я видел это собственными глазами. И был единственный тому свидетель. И мне хотелось знать, что она собирается со всем этим делать. Ее действия можно классифицировать как самооборону, в этом я не сомневался. У нее есть что сказать в свое оправдание. И я бы не стал с этим спорить. Но она-то этого ни в коем разе не знала. А полагаться на поддержку какого-то незнакомца — предприятие рискованное. Да и любой суд обладает своими рисками и подводными камнями. Ловкость адвокатов, например. Настроение присяжных. Еще до того, как оказаться в зале судебного заседания, она провела бы в тюрьме не один месяц, это как пить дать. Перспектива сама по себе малоприятная. И таит много опасностей. Тюрьма не всегда увеличивает продолжительность жизни того, кто туда попадает.

Я шагнул вперед. Просто возвращаться назад не было смысла. Пара-другая дополнительных ярдов между нами вряд ли что-то изменит. В ее руке был пистолет «Глок-17». Один из самых надежных в мире. Показатель осечки — примерно одна на десять тысяч выстрелов. Прекрасные шансы с ее стороны ствола. А вот с моей стороны не очень. В магазине семнадцать патронов. Она сделала пять выстрелов, насколько я помню. Нет никакого повода думать, что магазин у нее был неполный. Значит, у нее осталось двенадцать патронов. И если что, вряд ли ей понадобится больше чем четверть этого боезапаса. Стрелок она превосходный. Я убедился в этом лично, видел собственными глазами. И если дело дойдет до крайних мер, за ней не заржавеет. Те двое, которые сейчас лежат на земле, убедились в этом на своем горьком опыте.

Я сделал еще один шаг. И тут же получил ответ на свой новый вопрос. Довольно неожиданный. Кивком головы женщина подозвала меня, повернулась и направилась к джипу. Подошла к нему сзади, прислонилась спиной. Пожала плечами. Вздохнула. Подняла пистолет. И прижала ствол к виску.

— Стой! — крикнул я и поспешил к ней. — Не надо!

— Ну уж нет, надо, — отозвалась она, глядя на меня большими чистыми глазами.

— Да нет же, ведь ты…

— Не подходи близко, — сказала она, выставив вперед ладонь свободной руки. — А то тебя с головы до ног забрызгает мозгами и кровью. Даю тебе три секунды. А потом спущу курок.

И я ей поверил. Я не знал, как ее можно было остановить.

— Но зачем? — Ничего умнее спросить мне в голову не пришло.

Она посмотрела на меня так, будто ответ столь очевиден, что вряд ли стоило тратить на него силы.

— Затем, — сказала она, — что я потеряла работу. Затем, что я опозорена. Что подставила под удар невинных людей. Что из-за меня убили моего брата. У меня ничего не осталось, ради чего можно жить. Лучше быть мертвой.

Глава 5

Потерять работу — не шутки. Уж я это знаю. Пережил на собственном опыте. Но по сравнению с потерей брата это ничто. Даже меньше, чем просто ничто. Я это тоже знаю. У меня в жизни такое было. А уж если считаешь, что виноват в смерти брата, груз на сердце еще тяжелее. Может, даже совсем неподъемный. И назад дороги для тебя больше нет, так тоже бывает. Но в этом я не был уверен. И надеялся, что выход есть и можно будет жить дальше. По крайней мере, в данном случае. Я надеялся, что этой женщине можно помочь, правда пока не знал, как именно. Мне понравилось в ней умение постоять за себя. И мне не хотелось, чтобы на этом для нее все закончилось, не хотелось, чтобы она валялась на обочине пустой дороги с собственной пулей в голове.

Поэтому я не стал отходить и посчитал в уме до трех. Медленно. На спусковой крючок она так и не нажала. И я не покрылся с головы до ног ее кровью и мозгами. И мне показалось, что это добрый знак.

— Я слышал, что говорил этот тип, — начал я и выждал еще две секунды, не отводя глаз от ее пальца на спусковом крючке. — Кто такой Майкл, твой брат?

— Был моим братом. — Она продолжала прижимать ствол к виску.

— И ты его искала?

— За это его и убили.

— Я имел в виду, искала ли ты его сама. Не обращаясь в полицию.

— То есть был ли он не в ладах с законом? Был ли преступником? Ты это хотел спросить? И я отвечу тебе: да, был. — Она опустила пистолет. — А ты молодец, догадливый.

— А ты сама как?

— Нет. Впрочем, да. С юридической точки зрения. Как соучастница. Но только потому, что внедрилась в группу Майкла. Пыталась вытащить его оттуда. Он и сам хотел от них уйти. Завязать с этим делом. Он прислал мне сообщение. Жаль, что ты его не знал. Хороший был человек. В душе. Во время последней военной экспедиции он сильно изменился. Считал, что военное руководство делает что-то не то. И это его сорвало с катушек. Он стал слишком чувствительным. А кое-кто этим воспользовался. И соблазнил его. Он принял несколько неверных решений. Это понятно. Но это на его совести. Я не собираюсь его оправдывать. Время было такое. Но это все не столь важно. В душе Майкл все равно оставался хорошим человеком. Я это знаю. Если бы я тогда связалась с ним вовремя…

— Я никого не осуждаю. И прекрасно понимаю, почему ты сразу не пошла в полицию. Но сейчас ситуация изменилась.

Женщина молчала.

— Тот, кто убил Майкла… — продолжил я. — Его ведь надо арестовать. Устроить судебное разбирательство. Заставить дать показания. И упрятать его за решетку на всю оставшуюся жизнь.

— Ничего не получится, — покачала она головой. — Тот, кто убил Майкла, очень осторожен. Он не оставил никаких улик. Даже если бы мне поверили, полиция искала бы месяц за месяцем и ничего бы на него не нашла.

— А если полиции и не нужно ничего искать? Мы сами можем навестить этого типа. Я слышал, как его зовут. Дендонкер?

— Ну да, эта сволочь.

— Мы могли бы с ним просто поговорить. И я уверен в том, что очень скоро он сам почувствовал бы острое желание во всем признаться. Главное — правильно его простимулировать.

На лице женщины появилась робкая, печальная улыбка.

— Я бы очень хотела нанести Дендонкеру визит. Поверь мне. Была бы возможность, я бы сию секунду это сделала. Но это невозможно.

— Нет ничего невозможного. Главное — как следует подготовиться.

— Но только не в данном случае. Добраться до Дендонкера еще никому не удавалось.

— Откуда ты знаешь?

— Сама пробовала.

— И что же тебе помешало?

— Прежде всего, никто никогда не знает, где он находится.

— Тогда сделай так, чтобы он сам к тебе пришел.

— Исключено. Он может появиться перед тобой только в одном конкретном случае.

— Тогда устрой для него этот конкретный случай.

— Очень хочу. Но боюсь, это все равно не поможет.

— Не понимаю.

— Он выходит из своего логова, только когда опасный для него человек мертв. Даже если он просто считает его опасным. Даже если ему всего лишь показалось или приснилось. И тогда он его убивает. А потом должен своими глазами увидеть его мертвое тело. У него будто параноидальная мания к этому. Он никому не верит на слово. Не доверяет фотографиям или видеозаписи, официальным свидетельствам о смерти или отчетам судебного следователя. Верит только собственным глазам.

Я помолчал, пытаясь осмыслить услышанное, потом сказал:

— Выходит, нужны два человека.

— Что?

— Если таков стиль его поведения, то, чтобы застукать его, понадобятся два человека. Нас с тобой будет достаточно. Если станем работать вместе.

— Чушь собачья! Ты сам не знаешь, о чем толкуешь.

— Как ни странно, знаю. Я тринадцать лет ловил людей, которые очень не хотели, чтобы их взяли. И у меня неплохо получалось.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— Ты что, был охотником за головами?[8]

— Не угадала.

— Полицейским, что ли?

— Военная полиция.

— Серьезно? Глядя на тебя, этого не скажешь. И что потом с тобой приключилось?

На этот вопрос отвечать я не стал.

Женщина тоже помолчала минутку.

— А зачем нужно именно два человека? Не совсем понимаю.

— В свое время скажу. А сейчас перед тобой стоит вопрос: захват Дендонкера — стоит ради этого жить или нет?

Женщина пару раз моргнула, потом отвернулась, глядя куда-то за горизонт. Смотрела туда и молчала целую минуту. Потом заглянула мне прямо в глаза.

— Остановить… Схватить Дендонкера. Думаю, это будет только начало. Но вот два человека. Работающих вместе. Ты да я. Тебе-то зачем это надо?

— Майкл был солдатом. Ты тоже солдат. По тебе это сразу видно. У нас и так слишком много потерь. А мне что-то не хочется стоять в сторонке и смотреть, как пропадает впустую еще одна жизнь.

— Я не прошу тебя помогать мне.

— А ты и не просишь. Это ведь я предлагаю.

— Это очень опасно.

— Переходить улицу тоже бывает опасно.

Она секунду молчала.

— Ну хорошо. Но ты уверен, что у нас получится?

— Конечно.

— Обещаешь?

— Конечно, — ответил я. — Подумай, стал бы я врать женщине, да еще с пистолетом в руке?

Глава 6

В буквальном смысле пальцы на удачу я не скрещивал, хотя, может быть, и стоило. Как захватить Дендонкера, я понятия не имел. Никаких реальных планов на этот счет у меня тоже не было. Как и сильного желания связываться с сумасшедшим. Насколько я знал, лично мне он ничего плохого не сделал.

Думаю, общий план наших действий предполагал наличие в нем определенной доли хитроумной интриги. Похоже было на то, что этот тип придумал собственную интерпретацию уловки-22[9]. Достаточно близко подобраться к нему с целью убийства можно было только при условии, когда сам находишься в состоянии, которое препятствует тебе убрать его. Что и говорить, остроумно. Да и сама задача сложная и интересная. Я не сомневался в том, что, если подумать как следует, решить ее можно. Во-первых, собрать побольше нужной информации. Может быть, придется задействовать какое-нибудь спецоборудование.

По правде говоря, я к подобным делам никогда не испытывал особого интереса. Но говорить на такие темы с этой женщиной не собирался. Я рассчитывал, что перспектива поимки убийцы ее брата — единственный способ, который поможет ей выбраться на берег. Иного представить себе не мог. Было бы глупо отбрасывать его, пока она не встанет на твердую почву. Даже более чем глупо. Преступно. Возможно, когда я говорил с ней о поимке человека, которого не знаю и ни разу в жизни не видел, я не был до конца серьезен. Но насчет того, чтобы реально помочь ей… тут я отвечал за каждое свое слово. Самоубийство… это явление унесло жизни слишком большого числа бывших военных. Да и одна жизнь — это уже много. Значит, если в моих силах предотвратить хотя бы одно самоубийство, я это сделаю.

Действовать я решил не спеша. И предоставить ей время самой понять, что лучше всего обратиться в полицию. Да, мне хотелось ее обмануть. На время, причем короткое. Лучше быть обманутой, чем мертвой.

Женщина оттолкнулась от джипа и секунду стояла неподвижно, уставившись взглядом в землю. Казалось, теперь она стала меньше ростом. Ссутулилась. Вся как-то поникла. Наконец подняла голову и посмотрела на меня. Сунула пистолет за пояс и протянула мне руку.

— Меня зовут Микаэла. Микаэла Фентон. И перед тем, как ты что-нибудь скажешь… да, именно так, Майкл и Микаэла. Мы были близняшки. И родителям казалось, это очень мило и остроумно. Нам так не казалось.

— А меня зовут Ричер, — пожав плечами, сказал я.

Длинная и узкая ладонь ее была прохладна. Ее пальцы обхватили мои. Она сжала их, и я ощутил в ладони едва заметную дрожь.

— Ну что ж, Ричер. — Микаэла убрала руку, посмотрела налево, потом направо, и плечи ее поникли еще больше. — У нас с тобой трупы. Надо с ними что-то делать. Есть идеи?

Вопрос неплохой. Если бы Дендонкер послал своих головорезов по мою душу, я бы оставил их тела в таком месте, где бы он легко нашел их. Например, на лужайке перед его логовом. Или у него в кровати. Чтобы он не сомневался в смысле моего к нему послания. Не люблю, когда меня неправильно понимают. Но Дендонкер послал их не по мою душу. И если мы серьезно помышляем о том, чтобы его изловить, надо применить более тонкий подход. Правильнее было бы припрятать эти тела подальше. Сложить наши карты и плотно прижать их к груди. Но сейчас вокруг нас пустыня. Солнце в небе стоит высоко. Когда я утром проснулся, копать могилы в планы мои не входило, но мне казалось, что человек я достаточно гибкий, хотя бы на один день.

— У них должны быть мобильники, — предположил я. — Наберем девять-один-один. Пусть с ними полиция разбирается.

— По-моему, это глупо, — покачала она головой. — Ведь дураку понятно, что этих типов… в общем, что они умерли не по естественным причинам.

— Все будет хорошо.

— Но они же пришлют сюда целую кучу следователей. Бригаду криминалистов. В общем, все по полной программе. — Она помолчала секунду. — Послушай, если мне надо ответить за то, что я сделала, я готова. Приму все, что заслужила. Но всему свое время. Я не хочу мотать срок в тюрьме, когда Дендонкер разгуливает здесь на свободе. Не хочу, чтобы началось шумное расследование, которое обязательно пойдет по нашему следу и помешает его отловить.

Но у меня была совсем другая идея. Я-то как раз и надеялся на то, что полиция пришлет сюда бригаду шустрых ребят. И как можно больше. Я хотел, чтобы они как следует потоптались по всей округе. Попробуй поймать человека, когда за тобой следят служители закона. И я рассчитывал на то, что Фентон это поймет. Хотя бы и не сейчас.

— Это входит в наш план, — сказал я, изображая на лице ободряющую улыбочку. — Ты же сама сказала, что Дендонкер параноик. Увидев, что полицейские здесь что-то вынюхивают, он испугается. И станет делать ошибки. А мы этим воспользуемся.

— Пожалуй, — кивнула она.

Кажется, мои слова не очень ее убедили.

Я подошел к типу, которого она пристрелила вторым, и проверил его карманы. Нашел связку ключей, там была и квадратная ключ-карта. Один ключ автомобильный. Фордовский. Еще два, по всей видимости, от дома. Один от автоматического дверного замка. Новенький и блестящий. Другой от врезного. Старый, весь исцарапанный. Мне пришло в голову, что он, возможно, вообще от какого-то отдельного строения. Предположительно, от гаража. Или какого-нибудь склада. Потом телефон. И бумажник. Удостоверения личности в нем не оказалось. Кредитных карт тоже. Зато было две сотни долларов двадцатками, которые я забрал себе. Боевой трофей. Вполне заслуженный.

В карманах другого было примерно то же самое. Связка ключей с такой же пластиковой ключ-картой. Один автомобильный, от «доджа». Два от автоматического замка. И один от врезного, такой же старый и исцарапанный. В бумажнике двести двадцать долларов двадцатками. И мобильник с треснутым корпусом. Я прижал палец хозяина к центральной кнопке и держал, пока не загорелся экран.

— Где мы сейчас находимся? — спросил я у Фентон.

Она пожала плечами:

— В городе это место зовут просто «Дерево». Погоди-ка секундочку. Сейчас посмотрю.

Она достала свой мобильник, ткнула в него пальцем и принялась листать экран, потом подняла так, чтобы я мог его видеть.

— Вот, пожалуйста. Координаты на карте.

Я связался с оператором службы экстренной помощи, дал ему координаты и сообщил, что видел двух человек, застреливших друг друга во время ссоры. Потом стер с мобильника отпечатки пальцев и зашвырнул его подальше.

— У тебя джип на ходу? — спросил я Фентон.

— Да. К дереву я и не притронулась. Сам посмотри.

Я обошел машину кругом, посмотрел. Действительно, промежуток был, между буфером и стволом можно было просунуть папиросную бумагу, но не больше. Ни фига себе, классная она, выходит, водила.

— Отлично, — сказал я. — Поедем на твоем. А этот оставим здесь.

— Почему? Лишняя тачка не помешает.

— Тоже верно, — кивнул я.

Да, этот грязный джип точно мог пригодиться. Криминалистам, которые с удовольствием вцепятся в этот жирный кусок зубами. Но только не в качестве средства передвижения.

— Но слишком большой риск, — продолжил я. — Дендонкер взбесится, когда не услышит вестей от своих парней. Пошлет на поиски своих людей. И если увидят, как мы с тобой катаемся на их джипе, нам не поздоровится.

— Ну да, представляю.

Я вернул на место оба пистолета плюс бейсбольную кепку и солнечные очки.

— Вряд ли полиция нагрянет сюда в ближайшее время. Но все равно нам надо поскорее отсюда уматывать.

— Куда?

— Куда-нибудь в тихое местечко. Нам еще надо кое-что обсудить.

— Ладно.

Фентон прошла к водительскому сиденью, поставила ветровое стекло в вертикальное положение.

— Едем в мою гостиницу, — сказала она.

Двигатель заворчал, она дала задний ход, одну ногу поставив на тормоз, другую на сцепление. Обе руки лежали на рулевом колесе. Пальцы крепко сжимали баранку. Даже костяшки побелели. И вены набухли. Она закрыла глаза. Грудная клетка ходила ходуном, будто ей было трудно дышать. Потом она взяла себя в руки. Медленно. Ослабила хватку на руле. Открыла глаза, и из них выкатились две слезинки.

— Извини… — Она вытерла щеки, переместила правую ногу на педаль газа и выжала сцепление. — Я вспомнила Майкла. Никак не могу поверить, что его больше нет.

Глава 7

Фентон гнала машину на полном газу. Изношенная подвеска нещадно скрипела и повизгивала. Двигатель тарахтел как бешеный. Коробка передач выла. Из выхлопной трубы извергались темные клубы дыма. Фентон то и дело вертела баранкой туда-сюда, но при этом умудрялась все время ехать прямо. Я старался не отрывать от дороги глаз, но минут через десять она поймала-таки мой быстрый взгляд на ее ногу.

— СВУ, — сказала она. — Растяжка. В Афганистане.

Ага, понял. Самодельное взрывное устройство. Этот термин мне очень не нравился. Он появился во время Второй войны в Персидском заливе, и все стали его широко употреблять. Небось придумал его какой-нибудь правительственный чинуша по связям с общественностью, вообразив, что оружие повстанцев от этого станет казаться этакой самопальной штуковиной. Кустарщиной, в общем. Типа примитив, не стоит и внимания обращать. К ним и стали все относиться как к кустарщине, по-быстрому и тяп-ляп сварганенной малограмотными дехканами в подвалах и пещерах. А на самом деле все было наоборот. Я-то знал это не понаслышке. Много лет назад я оказался в одном из районов Бейрута, когда туда ворвался, сломав ворота, самосвал, груженный двенадцатью тысячами фунтов взрывчатки. В тот день погиб двести сорок один моряк и один морской пехотинец. А в результате еще одной подобной атаки погибло пятьдесят восемь французских воздушных десантников. И чем дальше, тем все становилось хуже. Изготовители бомб получили доступ к сложной электронике. Дистанционным взрывателям. Инфракрасным пусковым устройствам. Бесконтактным датчикам. Они стали искусными специалистами в области ориентации. Маскировки. Стали еще более злобными. Жестокими. Вместе с гвоздями и кусочками металла, рвущими человеческое тело на части, они теперь регулярно загружают в свои взрывные устройства бактериальные возбудители болезней и вещества, противодействующие свертыванию крови. И после взрыва, даже если кто и остался в живых, он, скорее всего, умрет от потери крови или какой-нибудь страшной болезни.

Я отбросил эти невеселые мысли в сторону.

— Служила в армии?

— В шестьдесят шестой группе военной разведки, — кивнула она. — В Германии, под Висбаденом. Но это случилось потом, когда я уже не носила военную форму. Так что награды «Пурпурное сердце»[10] мне не досталось.

— Пошла в частную военную компанию?

— Только не я, — покачала она головой. — Эти парни меня раздражают. Назови меня чокнутой, но я не считаю, что воевать надо ради наживы.

— А ради чего тогда? Не так уж много гражданских едут в Афганистан.

— А вот я отправилась. Но это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. Лучше ты расскажи о себе. Как здесь оказался бывший военный полицейский? Да еще пешком притопал. Как очутился именно в этом городишке, именно на этой дороге?

— Это тоже долгая история.

— Надо же. Тогда я тебя прямо спрошу. Ты что, в бегах? Скрываешься от правосудия? Или просто бродяга?

Ответил я не сразу. Вспомнил последний город, где побывал. Техас. И который покинул накануне утром. Причем спешно. Там со мной случилась одна маленькая неприятность. Закончившаяся пожаром. Разрушением здания. И тремя трупами. Но без большого для меня риска и нежелательных последствий. Словом, ничего такого, о чем ей надо было бы знать.

— Нет, я не в бегах, — просто ответил я.

— Ты только ничего не подумай такого… если бы это было так, я бы тебя не осуждала. Тем более после того, что я на твоих глазах выделывала сегодня. Но вот повязать Дендонкера для меня очень важно. Это все, что у меня сейчас осталось. И если мы собираемся это сделать, это будет опасно. Значит, мы должны доверять друг другу. Поэтому я должна знать. Почему ты здесь оказался?

— Да особой причины не было. Я пробираюсь на запад. Сюда меня подбросил один человек. Но ему надо было ехать обратно, на восток, вот я и вышел.

— Вышел? Или тебя попросили выйти?

— Вышел.

— И ты так торопился, что оставил у него все свои вещи? Да брось ты. Говори, что случилось на самом деле.

— У меня нет вещей. И вообще, я мог бы и дальше ехать с этим человеком. Он даже сам просил меня об этом. Но я не люблю возвращаться. Мне нравится двигаться только вперед. Вот я и вышел.

— Ладно. Давай по порядку. Нет вещей, говоришь? Ты это серьезно?

— А зачем мне они? Сумки, портфели. Что мне в них класть?

— Погоди, рискну сделать предположение… навскидку… ну не знаю… ты идешь по проселочной дороге неизвестно куда… тебе нужна, скажем, одежда? Белье? Туалетные принадлежности? Личные вещи?

— Все свое ношу на себе. Туалетные принадлежности есть в любой гостинице. Личные вещи у меня в карманах.

— У тебя что, только один комплект одежды?

— А сколько надо?

— Ну, не знаю… Хоть еще какую-нибудь сменную. Что ты делаешь, когда она станет грязной?

— Выбрасываю и покупаю новую.

— Это же неэкономно. И непрактично.

— Отнюдь.

— Но почему не пойти и постирать?

— Не люблю стирать. Не люблю прачечных.

— Так ты, выходит, у нас бомж.

— Называй как хочешь. Мне не нужен дом, от него мне никакой пользы. В данный момент. Может, когда-нибудь он у меня появится. Может, и собаку заведу. Семью. Но не сейчас. И не скоро.

— Так чем же ты тогда занимаешься? Просто скитаешься по стране?

— В общем, да.

— И как? У тебя есть машина?

— Никогда не испытывал в ней нужды.

— Предпочитаешь попутки?

— Да мне все равно. Иногда и на автобусе.

— Ты ездишь на автобусе? Серьезно?

Я не стал отвечать.

— Ну ладно. Вернемся к тому человеку, который подвозил тебя утром. С чего это он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов?

— Захотел купить какой-то старый британский спортивный автомобиль. Он ездил в Техас покупать другую машину. Но передумал. Продавец хотел ему втюхать какую-то лажу. Он говорил что-то, кажется, про номера, которые якобы не подходят. Не знаю, почему это так важно. Да я в машинах не очень… В общем, он поехал обратно, в сторону дома. Куда-то в Западную Аризону. Захотелось выпустить пар. Выговориться. И нужен был слушатель. Вот и подобрал меня. Возле мотеля недалеко от Эль-Пасо.

— Минутку. Мы сейчас далеко от маршрута на запад через Эль-Пасо.

— По радио сказали, что на шоссе I-10 какой-то затор. Авария со множеством автомобилей. Вот он и поехал в объезд по небольшим дорогам. Срезал через юго-западный угол Нью-Мексико. Все время ехал вдоль границы штата Аризона. Потом у него зазвонил телефон. Звонила жена. Нашла, где купить другую подержанную машину. На этот раз в Оклахоме.

— Но ты хотел все время ехать на запад. Зачем? Что там хотел найти?

— Тихий океан.

— Не врубаюсь.

— Можешь назвать это блажью. Я был в Нэшвилле, штат Теннесси. Там есть одна группа, мне нравится их музыка. Я послушал их в парочке клубов, а потом, когда уже выходил из города, мимо пролетела какая-то странная птица. Сначала я подумал: пеликан. Но ошибся, хотя при этом на ум пришел остров Алькатрас[11]. А отсюда вот тебе и океан.

— И ты подумал, что эта дорога приведет тебя к океану?

— Нет. Мне надоело ждать, когда еще кто-нибудь подбросит. И пошел пешком. И увидел гигантское каменное сооружение возле дороги, а на нем стрелка, которая указывала в эту сторону. Какой-то обелиск. Или монумент. Он был покрыт резьбой и затейливыми узорами. И мне стало любопытно. Я подумал, мол, если тут такой изысканный указатель, какой же тогда будет город?

— Сейчас сам все увидишь, — сказала она. — Мы уже почти приехали.

Глава 8

От покинутого нами пункта «Дерево» дорога медленно шла в гору. Как раз в эту минуту мы въехали на вершину подъема, и перед нашим взором предстал город. Он раскинулся внизу и находился где-то в полумиле от нас. Виднелись группы строений со светлыми оштукатуренными стенами и терракотовыми крышами. Разобраться в планировке было довольно сложно. Похоже, город состоял из двух неправильных овалов. Они частично перекрывали друг друга, как круги диаграммы Венна[12], выполненные дрожащей рукой ребенка. Дома в левом сегменте были явно пониже. По большей части одноэтажные. Стены у них выглядели погрубее. И разбросаны по территории они были более хаотично. В другой же части города здания были повыше. Расположены более упорядоченно. И распределены по площади более равномерно. А в центре здания были еще выше. Отчетливо были видны арки, лепнина, внутренние дворики. Возможно, здесь располагался район с муниципальными учреждениями. А также барами, ресторанами и прочими заведениями такого рода. Если, конечно, они вообще существуют в этом городе.

В дальней части города из земли торчали вверх высокие металлические столбы; это ограждение тянулось с востока на запад, насколько хватало глаз. Оно казалось незыблемым. Вечным. И очень неприветливым. Концы столбов были заострены, стояли они друг от друга довольно близко. Я догадался, что за этой оградой начинается территория Мексики. Внешне она ничем не отличалась от земли по эту сторону, принадлежащей США. Уклон снова пошел в гору и продолжался несколько сотен ярдов. Территория здесь, как и всякая ничейная земля, была не застроена. Потом на самом верху подъема снова пошли дома. Я увидел еще один ряд протянувшихся далеко вперед светлых оштукатуренных стен и терракотовых крыш.

— Ну, что скажешь? — спросила Фентон.

— Кажется, чего-то мне здесь не хватает.

Дендонкер совсем недавно приказал убить Фентон. В штате сотрудников у него есть еще не менее трех человек. Фентон рассказывала о нем как о втором Аль-Капоне, только с какой-то безумной придурью. Значит, логово его должно иметь достаточно высокий уровень преступности. Крышевание бизнеса. Наркотики. Проституция. То есть обычный набор. Но городишко уж слишком похож на сонный и тихий омут. Этакий санаторий, где легко избавляются от бессонницы. Я бы очень удивился, узнав, что у них в магазинах существует мелкое воровство.

— А где родился Дендонкер, здесь? — спросил я.

Фентон ничего не ответила. Видно, думала о чем-то своем.

— Дендонкер родился в этом городе? — повторил я вопрос.

— Что? — отозвалась она. — Нет. Он родился во Франции.

— Значит, из всей территории Соединенных Штатов, а может, и всей Земли он выбрал для постоянного жительства именно это богом забытое место. Интересно почему? И что еще ты о нем знаешь?

— Не так много, как хотелось бы.

Фентон какое-то время молчала, вперившись взглядом в дорогу, потом как бы снова вспомнила мой вопрос.

— Ну хорошо, — заговорила она. — Его полное имя Ваад Ахмед Дендонкер. Отец его немец. Мать — ливанка. До восемнадцати лет он жил в Париже, закончил там среднюю школу, потом его приняли в Пенсильванский университет. Судя по слухам, мальчик он был талантливый. Закончил бакалавриат, стал писать диссертацию, чтобы получить степень в области инжиниринга, но через полтора года бросил. Снова вернулся во Францию, пару лет болтался по всей Европе, Ближнему и Среднему Востоку, а потом я потеряла его след. И до две тысячи третьего года не могла найти о нем никаких сведений, как вдруг он снова вынырнул в Ираке. Пристроился к военным организациям толмачом, решалой, посредником. Потом в две тысячи седьмом году, чтобы спасти всех этих ребят от возмездия, правительство запустило программу отправки многих из них в Штаты. Дендонкер подал заявление в мае две тысячи восьмого. Проверка данных производилась довольно тщательно, процесс затянулся, и визу он получил только в апреле две тысячи десятого. Правительство определило его в штат Джорджия, в городок под названием Гуз-Нек, и пристроило на фабрику по переработке кур. Он особенно не высовывался, не лез куда не надо. Его табель выхода на работу был идеален. Довольно много путешествовал, но только в Континентальных штатах, много времени проводил в библиотеке. Прошел год, он уволился и переехал сюда.

Проехав первые два здания, Фентон повернула налево, вырулила на окраину городка и продолжила путь по лабиринту извилистых улочек.

— Нежелание всю оставшуюся жизнь резать головы бедным курочкам понять еще можно, — сказал я. — Но непонятно вот что: почему он выбрал именно это место?

— На этот счет у меня есть кое-какие соображения, — отозвалась Фентон.

Она проехала через арку во двор, превращенный в автомобильную стоянку.

— Сразу после прибытия сюда Дендонкер открыл свое дело, — продолжила она. — Втихаря. Владеет им через полдюжины подставных компаний. А это подразумевает строжайшее соблюдение секретности. Отсюда следует, что он очень не хочет, чтобы его операции привлекали к себе внимание. Этот город — идеальное место для таких штучек. Существует как бы сам по себе, спрятался где-то у черта на куличках, дорога сюда есть, а дальше нет — тупик. Жителей с каждым годом становится все меньше. Местные поговаривают, скоро он вообще станет городом-призраком. Вдобавок на многие мили нет ни одного пункта пересечения границы. Вообще, ни официальных, ни неофициальных. Стоит вдоль границы забор, и больше ничего. Лет десять уже нет никаких сообщений о том, что где-то в нем появилась хоть одна дыра. Поэтому власти махнули на все рукой, их тут ничто не интересует. Повода нет, и слава богу.

— А что за бизнес он здесь открыл?

— Общественное питание. Компания называется «Голубая мечта».

Фентон сдала вправо и проехала до конца стоянки. Поставила машину на последнее место. Между матово-белым фургончиком и глухой стенкой, причем как можно дальше, чтобы ее джип был не очень заметен.

— Ну и зачем ему понадобилось избегать внимания к своей особе? Старается не мозолить глаза санитарному инспектору?

— Дело не в том, что он там у себя стряпает. И как. Главное — для кого. Компания у него специализированная. В ней готовят еду для пассажиров авиалиний, но не рядовых. Только для частных самолетов. У Дендонкера контракты с полудюжиной владельцев. Еду фасуют его люди. Раскладывают в специальные металлические контейнеры, иногда по тележкам, в зависимости от количества. Доставляют в аэропорт. Загружают в самолет. А пустые контейнеры потом забирают. Иногда он предоставляет в полет бортпроводников и стюардесс.

А что, занятие вполне невинное. Люди, летающие на частных самолетах, тоже хотят есть и пить, как и те, кто летает экономклассом в «боингах». А Дендонкер скрывает свой бизнес, потому что у него, скажем, есть куча бывших жен, которые могут претендовать на его деньги. Или скромничает и не хочет платить налоги. Или же за этим его занятием стоит нечто совсем другое. Аэропорты, с которых взлетает большинство частных самолетов, совсем не похожи, скажем, на аэропорт имени Джона Кеннеди или на главный аэропорт Лос-Анджелеса. Проблемы, связанные с охраной и безопасностью, там минимальны. Как для пассажиров, так и для службы сопровождения и сервиса. Понятно, какие дополнительные возможности предоставляет такой бизнес человеку типа Дендонкера. И почему он хочет, чтобы его деятельность обращала на себя как можно меньше внимания.

— Он может перевозить наркотики. — Фентон заглушила двигатель. — Драгоценности. Оружие. Да все, что угодно.

— Доказательства есть? — спросил я.

— Пока одни только подозрения. Но небеспочвенные. Возьмем хотя бы мой первый день в команде Дендонкера. Меня послали подменить одну сотрудницу. В качестве стюардессы. Замену сделали в самую последнюю минуту. Она неожиданно заболела. Или просто знала, что ей предстоит. В целом все было очень паршиво. Нас было двое, и четверо пассажиров. Богатенькие придурки. Всю дорогу пытались нас лапать. Делали гнусные предложение насчет дополнительных услуг. Один просто тащился от моей ноги. То и дело старался ее пощупать. Мне очень хотелось заманить его в туалет и прибить там этой ногой до смерти. Даже еда не могла его отвлечь. Или выпивка. Вел себя просто похабно. А еда дорогущая, даже представить трудно. Икра — «Коликоф альбино». Ветчина — хамон иберико. Сыр — пуле. Шампанское — «Боёрл и Крофф». Бренди — «Леконт секрет». Запасов там было не меньше тонны. Дюжина контейнеров. Причем крупных. И вот что интересно. Использовали мы только десяток. А к двум даже не притронулись.

— Может, просто перестраховались, заказали лишнее. Или Дендонкер таким образом завышал счет.

— Нет. Пока напарница была в туалете, я хотела заглянуть в эти лишние контейнеры, но они были опломбированы. Такими маленькими пломбочками. Свинцовыми, в виде шариков на коротеньких тоненьких проволочках. И припрятаны были под щеколдами. Я сама их едва разглядела. Тогда я проверила контейнеры, которые мы вскрыли. На них не было ни одной сорванной пломбы.

— А что было потом с запечатанными?

— Когда приземлились, их куда-то унесли. А на их место поставили другие два. Такого же размера. Такого же вида. И с такими же пломбами.

— А что бы случилось, если бы ты по ошибке вскрыла один из них?

— У меня мелькнула мысль попробовать, но обратно самолет летел пустой, без пассажиров. То есть нужды открывать контейнеры не было. Но я размышляла про то, как мы летели туда, и кое-что поняла. Контейнеры, которые надо вскрывать, всегда выбирала напарница. Тогда мне это казалось естественным. Я была новенькая, а у нее уже был опыт таких перелетов, она знала, где что лежит. Но вот потом, уже задним числом, мне показалось, что она старалась делать все так, чтобы я держалась подальше от запломбированных контейнеров. И во время других полетов с моим участием все происходило в принципе точно так же. Пассажиры другие. Маршруты другие. Но всегда там были контейнеры, которые мы не трогали.

Фентон выбралась из машины. Направилась к двери, расположенной посередине длинной стены, одной из четырех, окружающих двор. Я пошел за ней. Заметил, что изначально здесь было несколько отдельных зданий. Но потом, видно, их соединили вместе. Одни выступали вперед. А другие, наоборот, отступали в глубину. Но по высоте все были одинаковые. Теперь их соединяла одна сплошная и единообразная крыша. Должно быть, это покрытие было сделано позже.

Высоко на стене каждой первоначальной секции этого, теперь единого, здания висела табличка. Я понял, что на табличках указано, кто проживал и чем занимался прежний жилец. Здесь было множество разных имен, как и названий рода занятий или сферы деятельности жильцов. Кузнец. Бондарь. Скобяная лавка. Здесь продаются продукты. Оптовый магазин. Одна из четырех сторон полностью отведена под таверну. Вероятно, все эти заведения изначально были каждое само по себе, но теперь все вывески были одинаковы. Одного цвета. Написаны одинаковым шрифтом. Двери и окна разных размеров и конфигурации, но сделаны в одном стиле. Из одних и тех же материалов. И по всей видимости, в одно и то же время. А возле каждой в стене проделан застекленный прямоугольник размером с панель обычного домофона, только без кнопок.

— Что это за место? — спросил я.

— Гостиница. Я здесь сейчас живу. Ну а теперь, думаю, и ты тоже.

Я огляделся по сторонам:

— А где же администрация?

— А тут нет администрации. И обслуживающего персонала тоже нет. Таких гостиниц существует уже целая сеть. В пяти городах. Теперь, может, уже и в шести. Не помню.

— И как же здесь снять номер?

— Заказываешь через Интернет. Никто тебя не видит. Ни с кем ты не общаешься. В этом-то и вся прелесть.

— А ключ где берешь? Высылают по почте?

— Ключа в физическом понимании нет, — покачала головой Фентон. — По имейлу высылают матричный код, вот и все.

Я промолчал.

— Матричный код, понимаешь? Это как штрихкод, только двумерный, — растолковала мне она. — Размещаешь у себя на телефоне, а сканер на двери его считывает. Просто здорово.

— Правда?

— Ну да. Особенно если вдруг понадобилось снять номер по фальшивому паспорту. И фальшивой кредитной карте. И с вымышленным электронным адресом. Тебя тогда ни одна собака не отследит.

— Со мной такое не пройдет. У меня нет фальшивого паспорта. Кредитных карт вообще нет. Мобильника тоже.

— Вон оно что… — сказала она и пожала плечами. — Ладно, не переживай. Что-нибудь придумаем.

— И тут есть камеры.

Я показал ей на две, которые успел приметить. Они были закреплены на стене неподалеку от площадки, где стоял джип. Каждая защищена сеткой.

— По ним тебя вполне можно отследить.

— Пусть попробуют. Эти камеры только на первый взгляд работают. Но если кто и доберется до их файлов, он ничего не увидит. Одни только крапинки, будто снег идет. В этом прелесть обучения в форте Уачука[13]. Я еще и не такое могу.

Глава 9

Фентон покопалась в своем мобильнике, потом поднесла экран к сканеру под табличкой «Карлайл Смит, колесный мастер». В двери что-то щелкнуло, и она отворилась. Я прошел за ней внутрь. Невозможно было представить, что некогда здесь кто-то занимался тяжелым физическим трудом. Комната была окрашена в мягкие, пастельные тона, всюду диванные подушки, по стенам развешаны ностальгические черно-белые фотографии. Ну и стандартный гостиничный набор мебели. Кровать. Диван. Место для работы. Шкаф. А также туалетная комната с душем. Словом, все, чтобы можно было с удобством скоротать вечерок, кроме разве что кофеварки. Никаких ее признаков. Зато здесь был аккуратно поставленный возле двери чемодан. Фентон проследила за моим взглядом.

— Старая привычка, — сказала она и подкатила чемодан к кровати. — Чтобы всегда быть готовой к переезду. Я думала, что очередной переезд у меня будет сегодня. Надеялась, что с Майклом. Хотя, на самом деле, догадывалась. Не было никаких шансов. Уезжать мне теперь одной. Просто хотелось в этом убедиться. Для меня это не было сюрпризом. Но все равно там, возле «Дерева», меня как обухом по голове хватило. Сама такого удара не ожидала. Несколько секунд я была на грани. Прости, что тебе пришлось такое увидеть. Больше не повторится. А теперь давай забудем об этом. Располагайся. Будь как дома.

Я мысленно прикинул время. Где-то одна минута четвертого. Я успел проголодаться. Завтракал очень давно. Встал рано, еще в Эль-Пасо. Ела ли что-нибудь в тот день Фентон, я не знал. Но денек у нее выдался горячий, адреналина сгорело много. И подкрепиться не помешает обоим. Я предложил что-нибудь заказать. Фентон не спорила. Сразу достала мобильник.

— Пицца тебя устроит? — спросила она.

Выдвинула из-под письменного стола стул и потыкала в телефон пальцем. Я сел на диван. Подождал, когда она закончит с заклинаниями по поводу пиццы.

— Ну что, как я здесь оказался, тебе уже известно. Теперь твоя очередь рассказывать.

Фентон помолчала, словно собиралась с мыслями.

— Думаю, все началось с сообщения, которое я получила от Майкла, — начала она. — Мы с ним, как большинство близняшек, всегда были близки, но в последнее время как-то потеряли друг с другом связь. Он сильно изменился. Особенно после армии. Думаю, это нужно объяснить. Он служил в ТСП. В подразделении технического сопровождения перевозок. В нем состоят специалисты по разминированию, а также применению химического оружия.

— Слышал про таких. Если подразделение очищает территорию и обнаруживает химические снаряды, они вызывают ТСП.

— Должны вызывать. Но так происходит не всегда. Пехотинцы не всегда знают, как выглядит химический артиллерийский снаряд. А в Ираке, не забудь, у противника таких снарядов нет. Официально. То есть они не маркированы, как тому следует быть. Или намеренно маркированы неправильно. Тем более что внешне они ничем не отличаются от обычных снарядов. В частности, сигнальных, потому что там тоже имеется отдельная полость для сигнального вещества — прекурсора[14]. И даже если парни знают, что в снаряде какая-то химия, они иногда пробуют обезвредить его сами. Просто не хотят ждать. При всем желании помощь ТСП придет не скоро. Часов через двенадцать, а то и через сутки. Это значит, что у врага есть до двадцати четырех часов для размещения снайперов и установки растяжек и мин-ловушек. А для нас это значит — еще двадцать четыре часа задержки в зачистке других территорий. За это время повстанцы могут сменить укрытия, выбрать позиции, откуда удобно атаковать, да и гражданское население подвергается опасности: кто угодно может наткнуться на растяжку, подорваться, получить ранение или даже погибнуть. Так что отряд Майкла частенько являлся на место, когда оно уже подверглось заражению. Так, например, было во время самого первого их выдвижения. Это было помещение с кирпичными стенами, располагалось под землей. Несколько пехотинцев буквально провалились в него. Сквозь потолок. В темноте стали ощупывать место, куда попали. А когда поняли, перепугались до смерти. Оказалось, что там хранятся снаряды. Очень давно и в очень плохом состоянии. И наверное, кто-то, сам того не зная, повредил какой-то из снарядов. А в нем содержался горчичный газ. Один из друзей Майкла подвергся его воздействию. Это было ужасно.

— Его удалось спасти?

— Чудом. Эвакуировали на вертолете. В госпитале, пока не проявились худшие симптомы, парня погрузили в искусственную кому. Это спасло его от страшных страданий. И вероятно, спасло ему жизнь.

— Майклу тоже досталось?

— На этот раз нет. Но потом он тоже попал в переделку. Понимаешь, когда люди из ТСП находят химические снаряды, они должны их утилизировать. Если на территории, где их нашли, живут люди, эти ребята должны увезти снаряды куда-нибудь подальше и только потом взорвать. А если заметят что-то необычное, снаряд полагается вскрыть и исследовать. Вот с Майклом такое и случилось. Он перевозил пару снарядов, которые эти умники решили отправить на Абердинский испытательный полигон. Они лежали у него в задней части «хаммера», когда он направлялся на стоянку «черных ястребов»[15]. И вот один снаряд дал утечку. Майклу стало плохо. Ему удалось вернуться на базу, но врачи не поверили, что он действительно отравился. Ожогов не было. Волдырей тоже. Руки-ноги на месте. Его обозвали симулянтом и стали лечить, как наркомана: зрачки, видите ли, были подозрительно суженные. Словом, вину взвалили не на бардак в армии, а на него. У Майкла начались судороги. Боль в грудной клетке. Его непрерывно рвало. Вышел из строя желудочно-кишечный тракт. В конце концов его послали в Германию. В тамошний госпиталь. Несколько недель в нем провалялся.

— Жесть!

— Вот именно. Словом, лечили его спустя рукава. И в результате кто стал козлом отпущения? Майкл. Да его друг, отравившийся горчичным газом, ну и еще куча других пострадавших — наша доблестная армия от них попросту отказалась. Ни один из них не был даже награжден. А знаешь почему? Во время активного применения яд не давал утечки, значит их раны в счет не идут, потому что получены не в результате действий противника. Выходит, вооруженные силы страны как бы говорят им: сами виноваты в том, что с вами случилось. И знаешь что? В воен- но-морских силах, в точно таких же обстоятельствах, их парни получают награды. А тут такая несправедливость. Майкл был просто раздавлен морально. Дождался конца контракта и свалил из армии. Несколько лет ничего не делал и, мне кажется, сорвался с катушек. Я постоянно пыталась с ним связаться, поговорить. А потом у меня самой начались проблемы. — Она похлопала по ноге. — Да и работы стало невпроворот.

— А что у тебя за профессия?

— Лаборант-технолог. Работала в одном местечке неподалеку от Хантсвилла, штат Алабама.

— В связи с этой работой тебя послали в Афганистан?

— Ну да, — кивнула она. — Я должна была контролировать сбор проб. Потом привозить сюда и делать анализы. Мой босс знал, что раньше я служила в армии. И был уверен, что со мной ничего страшного не случится. Какое-то время после этого случая работать я не могла. Операции. Физиотерапия, восстановление. А потом еще и депрессия. Зациклилась на себе. Никого не хотела видеть. Но вот пришло сообщение от Майкла, и это меня встряхнуло. Там было кое-что такое, от чего никак нельзя было отмахнуться.

— Что там было написано?

— «М — помоги! М». Написано от руки на обратной стороне меню одного заведения, «Пегая лошадь» называется. Кафе в этом городе.

— И ты бросила все и примчалась сюда?

— Да, бросила все. Но примчалась не сразу. Старые привычки не умирают. Сначала я провела небольшое расследование. Связалась с его друзьями. И кое с кем из своих знакомых. Пыталась разузнать, во что он вляпался. Где находится. Все дружно отвечали, что не знают. Некоторые обещали поспрашивать. Потом один его однополчанин из шестьдесят шестого рассказал мне про парня, типа агента. Любой бывший военный, который ищет работу и не очень щепетилен насчет законности, может забить с ним стрелку и поговорить. Я связалась с этим агентом. Надавила на него. Он раскололся, сказал, что познакомил Майкла с Дендонкером. Через посредников. Я еще поднажала, и тот признался, что за несколько лет пристроил к Дендонкеру несколько человек. Иногда Дендонкеру требуется бывший военный. Или человек с какой-нибудь необычной квалификацией. Потом он вспомнил о том, что пристроил к нему бывшего снайпера, знатока винтовок пятидесятого калибра. А Майкла он взял, потому что тот разбирался в минах и фугасах.

— Похоже на то, что Дендонкер занимается контрабандой оружия.

— Я тоже так сначала подумала. В общем, приехала. Сунулась туда, сюда. Стала разнюхивать. Никаких следов Майкла, никаких контрабандистов или других преступных банд не нашла. Впала в отчаяние. Снова связалась с тем деятелем, попросила свести меня с Дендонкером. Ждала, что он станет кочевряжиться, но он оказался суперпокладистым. Сказал, что я даже делаю ему одолжение. Что он как раз набирает людей. Всяких, без особой специализации. Причем женщин. Я встревожилась: что бы это значило? Но на кону была жизнь брата. И я сказала, мол, идет. Я согласна.

— И тебе дали работу, вот так запросто?

— Нет. В моей биографии не было ничего такого, с законом я всегда была в ладах, но я захотела немного ее приукрасить и изготовила несколько фальшивых рекомендаций. Потом мне устроили «собеседование». С каким-то шестеркой Дендонкера. Здоровенным таким, на вид жутким амбалом. Он повез меня в какое-то пустынное место, и я должна была показывать ему, что умею стрелять, разбирать и собирать пистолет и водить машину.

— Неужели Дендонкер не догадался, что вы с Майклом брат и сестра? У вас же практически одинаковые имена.

— Нет. Фамилии у нас разные. У него фамилия Кёртис. Я тоже была когда-то Кёртис. Но вышла замуж и взяла фамилию мужа. И сохранила ее, когда его убили. В Ираке.

— Мне очень жаль.

— Не извиняйся. Ты же тут ни при чем.

Фентон отвернулась. Я дождался, когда она повернется ко мне снова.

— Значит, Майкл был нужен Дендонкеру потому, что разбирался в минах?

— Так мне сказал тот деятель.

— И как это связано с общественным питанием?

— Не знаю. Я считаю, наиболее вероятное предположение, что Дендонкер — это типа поставщик. Тайно провозит и продает все, что ему заказывает клиент. Чтобы хорошо оценить товар, ему время от времени нужны эксперты.

— Но Майкл у него остался?

Фентон кивнула.

— И ты не установила с ним контакт, даже когда уже была в деле? — спросил я.

— Нет. Я пыталась, но мне надо было вести себя тише воды ниже травы. Потом — это было два дня назад — я увидела одну женщину и узнала ее. Ее зовут Рене. Она, как и я, работала в бизнесе общественного питания Дендонкера. Но с другой напарницей. И в другую смену. Она работала у него дольше, чем я. Поэтому лучше меня изучила весь расклад.

— Откуда ты ее знала?

— Я ее не знала. Только видела на фотографиях. Она служила когда-то с Майклом в одном отряде.

— Она присутствовала при загрузке контейнеров?

— Нет, — покачала головой Фентон. — Но была в том кафе, «Пегая лошадь». Откуда Майкл взял меню, чтобы послать мне сообщение. Когда она вышла, я проследила за ней до гостиницы. И там приперла к стене. Она призналась, что Майкл в городе и все еще работает на Дендонкера. Участвует в одном специальном проекте. Она поклялась, что не знает, что это за проект. Слышала только, что Майкл время от времени проводит в пустыне какие-то испытания.

— Мины испытывает?

— Возможно, — пожала плечами Фентон. — Ну вот, и тогда я попросила эту Рене… попросила устроить нам с Майклом встречу. Она отказалась. Сказала, что это очень опасно. Видно было, что она откровенно напугана. Тогда я попросила, чтобы она хотя бы передала Майклу мою записку. На это она согласилась.

— И что ты ему написала?

— Ничего такого особенного. Написала, что я здесь. Попросила со мной связаться. Пообещала сделать все, что ему потребуется. И дала свой адрес электронной почты. Который я создала ради такого случая. Его не знает никто.

— Это было два дня назад?

— Да. Еще она сказала, что, возможно, у нее не получится передать записку сразу. И вот сегодня утром на этот адрес пришло сообщение. Я прочитала и сразу поняла, что Майклу грозит большая опасность. Я опасалась худшего. Но мне надо было знать наверняка.

— Как ты это поняла?

— По обращению. Свою записку я подписала «Мики». Это имя известно всем, кто знает меня с детства. И в письме, где мне назначали встречу возле «Дерева», меня называли Мики.

— И что? Ведь Майкл знал тебя, когда ты была маленькой.

— Ты не понимаешь. В детстве мы с ним часто играли в войну, в разведчиков. Однажды в кино увидели, что герои используют свои настоящие имена, только когда им грозит опасность. И сами стали так делать. Вот и в этом письме меня называли моим настоящим именем. То есть либо Майклу грозит опасность, либо мою записку перехватили, и тот, кто на нее отвечал, не знал этого нашего с ним обычая.

— А что стало с женщиной, которая взяла у тебя записку?

— Рене? Не знаю. Сегодня утром я была в гостинице у нее в номере, пошла туда сразу, как получила письмо. Увидела, что в шкафу не хватает кое-чего из одежды. Все белье тоже куда-то исчезло. И туалетные принадлежности. Думаю, ее что-то спугнуло. После того, как она передала Майклу записку. Думаю, бросилась спасать свою жизнь.

Глава 10

Мобильник Фентон затарахтел, и через секунду раздался стук в дверь.

— Пицца, — прошептала она.

Я отошел к краю кровати, чтобы от двери меня не было видно. Слышал, как Фентон открывает дверь, благодарит курьера. Потом она принесла из туалета полотенце, постелила на кровать вместо скатерти и водрузила туда огромную квадратную коробку.

Ели мы молча. Когда с едой было покончено, я начал:

— Ты говорила, что Дендонкер всегда тщательно осматривает тела. Где? Прямо на месте? Или сначала их куда-то увозят?

— Он всегда это делает в морге. Ему нравится, когда труп обследован, подготовлен и красиво лежит на столе. И все такое прочее, по полной программе.

— Судмедэксперт у него на зарплате?

— Не знаю. Думаю, это вполне возможно.

— Это значит, чтобы провернуть наше дело, нам надо последовательно решить три проблемы. Убедить Дендонкера, что один из нас представляет для него угрозу, — раз. Заставить его поверить, что этот человек убит, — два. И уговорить медэксперта сотрудничать с нами — три. Вопрос очень серьезный.

— У меня тоже мелькали такие мысли, — сказала Фентон, стряхнув с подбородка крошку. — Пока мы с тобой жевали, я как раз об этом думала. Ты прав, вопрос очень серьезный. Но разрешимый. И у меня, кажется, есть идея, как решить одну или даже две названные тобой проблемы, только ты должен согласиться сыграть роль мертвого.

— Интересно как?

— А вот как. Первая проблема: заставить Дендонкера поверить, что ты представляешь для него угрозу. Это легко. Тебе нужно просто сыграть роль некоего Мики. Дендонкер на это уже клюнул. И послал двух мордоворотов схватить его. Они не вернулись, и Дендонкер уже вдвойне убежден, что этот Мики представляет для него большую опасность.

Я промолчал.

— Вторая проблема, — продолжила она. — Заставить Дендонкера поверить, что ты, то есть Мики, мертв. Это сделать трудней, но тоже возможно. Мы назначаем еще одну встречу с Мики, на которой от имени Дендонкера буду действовать я. Потом…

— Как это устроить?

— Фундамент уже заложен. Раз Дендонкер воспользовался моим электронным адресом, значит он наверняка читал мою записку. Но он не знал, что записку отправила я, иначе не было бы необходимости назначать первую встречу. Послал бы своих мордоворотов прямо ко мне, и все. Значит, я пишу еще одну записку. Почерк будет тот же, и это убедит их, что все идет как по маслу.

— И что ты в ней напишешь?

— Что сегодня на встречу никто не пришел, давай, мол, попробуем еще разок.

— Он будет знать, что это неправда. Как минимум он считает, что парни его куда-то пропали. И если в полиции у него есть свои люди, он скоро будет знать, что они мертвы.

— Конечно будет знать. Но все дело не в этом. Ему плевать на то, что этот Мики его обманывает. Ему надо лишь устранить угрозу, которую тот для него представляет, причем как можно быстрее и аккуратнее. И что он сделает? Оставит Мики, человека, который может нагрянуть к нему в любой момент, когда только захочет, даст ему свободно разгуливать лишь потому, что он не говорит правды? Нет, конечно. Он будет хвататься за любую возможность убрать его. Согласится на встречу с тобой и на этот раз постарается тебя надуть.

— Допустим, ты права. Допустим, он согласится. И что тогда? Пошлет еще пару мордоворотов? Или даже больше?

— Нет. В записке этот якобы Мики сообщит: ему известно, что он контактирует не с Майклом. Но готов заплатить десять тысяч долларов за информацию о том, где сейчас находится Майкл. И будет иметь дело только со мной.

— А как ты собираешься доставить записку Дендонкеру?

— Передам тому, кого он пошлет. Попрошу о встрече. Скажу, что на меня вышел один человек, подошел ко мне возле кафе «Пегая лошадь». Опишу тебя. Это будет правдоподобно, потому что они предполагают, что первую записку Майклу передала Рене, поскольку она куда-то пропала. И если они клюнут, то предложат еще одну встречу. Пойдем мы вдвоем. И я тебя застрелю. Во всяком случае, доложу об этом Дендонкеру.

Я минутку подумал над тем, что услышал.

— Если они не клюнут, ты сильно рискуешь.

— Это вряд ли. Один из команды Дендонкера, — она принялась разгибать пальцы, — берется доставить записку. Идет? Идет. Почерк в записке. Идет? Идет. Адрес электронной почты, по которому Дендонкер может ответить? Идет. Записка с просьбой о встрече? Тоже идет. Вполне правдоподобно. Разыграю все как по нотам. Не забудь, я уже нечто подобное делала. И не раз.

Я ничего не ответил.

— Ладно, — сказала Фентон. — Согласна. Риск есть. Но я думаю, рискнуть стоит.

— Согласен. Заставить их назначить встречу — это может сработать. Но что будет, если они вместе с тобой пошлют еще кого-нибудь? Или поставят скрытого наблюдателя? Нельзя просто взять и доложить, мол, так и так, стрельнула и убила. Нужно разыграть все как следует. Чтобы выглядело по-настоящему.

— Это сделать довольно легко. Я такое тоже уже делала. Несколько лет назад, в Косово. Я там была на задании. Нам надо было как-то надавить на одного местного бандюгана, вот и заставили его поверить, что он убил человека, которого мы выдали за американского дипломата. Понадобилась только фальшивая кровь в специальном мешочке, взрыватель, микрофон и кусок тесьмы. Все это нам, конечно, предоставили военные, но я знаю, где это можно раздобыть. В Нью-Йорке есть один магазинчик. Могу заказать, и все доставят прямо сюда. Еще понадобятся холостые патроны, но у меня они есть. Прихватила с собой на всякий случай. Я не знала, что заставит меня делать Дендонкер, и подумала, что надо постараться не убивать не тех людей.

А что, подумал я, трюк с холостыми патронами и фальшивой кровью вполне может получиться. Я знал это и по собственному опыту. Но только дело у нас было не в Косово. И обошлись без дипломата.

— Остается судебно-медицинский эксперт. Если он работает на Дендонкера, у нас будет проблема, — покачал я головой. — Надо действовать очень осторожно.

— Да, это правда. Хотя я уверена, его можно убедить, чтобы сказался больным. Если поощрить его как следует, — подмигнула мне Фентон. — Но это, думаю, лучше оставить напоследок. Сначала посмотрим, клюнет ли Дендонкер.

— Надо сделать так, чтобы и рана выглядела вполне убедительно. Дендонкер должен поверить, что она настоящая. Хотя бы на минутку.

— Здесь тоже нет никаких проблем. Когда агент работает под прикрытием, он частенько использует фальшивые раны, чтобы спрятать ключ для наручников или лезвие. Даже когда его схватят и разденут догола, все остается при нем. Работает и при обыске. Такова психология человеческого поведения. Люди инстинктивно избегают трогать раны. Все, что нужно для этого, можно купить в магазине, где продают фальшивую кровь. Я добавлю в заказ еще один пункт.

Фентон убрала пустую коробку из-под пиццы и положила на кровать свой чемодан. Открыла, достала из кармашка на крышке карточку и ручку.

— Того же типа, что я раньше использовала, — сказала она и стала писать. — Возьму на всякий случай побольше.

Через минуту Фентон положила ручку и показала мне карточку. С одной стороны на ней была фотография лошади. Пегой масти, надо полагать. На обратной стороне, рядом с адресом кафе, она написала свое послание. Вроде все нормально, подумал я и кивнул. Она положила открытку, взяла мобильник и набрала текст.

— Я написала, что только что случайно встретилась с каким-то сердитым типом, мне незнакомым, который попросил меня отнести записку человеку по имени Майкл. Так что надо скрестить пальцы, чтобы сработало.

Не прошло и минуты, как пришел ответ.

— Отлично, — сказала Фентон. — Это правая рука Дендонкера. Хочет встретиться. Хочет, чтобы я отдала записку ему. Кажется, получилось.

Она встала и достала из чемодана курточку. Чтобы спрятать под ней пистолет.

— Где вы встречаетесь? — спросил я.

— В гостинице «Кордон», — ответила она и повернулась к двери. — Я там тоже остановилась. Гостиница обычного типа. Зарегистрировалась под настоящим именем, но это просто для отвода глаз. Я там не ночую. Не волнуйся. Я скоро вернусь.

Дверь за ней закрылась, и в комнате вдруг стало совсем тихо. Теперь она казалась пустой и нежилой, лишь легкий запах духов напоминал мне, что Фентон была здесь. Я улегся на диван. Мне захотелось послушать музыку. Я люблю прокручивать ее в уме, это всегда помогает скоротать время. И сейчас Джон Праймер[16] будет то, что нужно. Он играл с Мадди Уотерсом[17], до самой его смерти. Потом четырнадцать лет играл с Мэджиком Слимом[18], пока тот не помер. Музыка Джона прекрасна, неповторима. Но как я ни пытался, сейчас она не шла в голову. Все потому, что я беспокоился. За Фентон, конечно. Тревожился, удастся ли ей развесить нашу лапшу на уши шестерке Дендонкера. Или у нее ничего не выйдет, и это для нас будет очень нехорошо. Потому что в таком случае ее просто убьют. И то если повезет.

Выкинь все это из головы, сказал я себе. Фентон как-никак не кто-нибудь, а бывший военный разведчик. Прошла всестороннюю подготовку по всем видам своего искусства. Нисколько не сомневаюсь в том, что она способна убедить кого угодно во всем, что угодно. Правда, последняя мысль встревожила меня еще больше. Ведь я о ней вообще ничего не знаю. Только то, о чем она сама мне поведала. То есть только то, о чем хотела поведать. Я встал и принялся шарить по комнате. Удовольствия от этого я не получал никакого. Хотя она сама пригласила меня сюда, ко мне вернулось застарелое ощущение — я чувствовал себя непрошеным гостем. Я всегда, бывало, испытывал неловкость, когда обыскивал жилище умершего человека. И очень надеялся сейчас, что дурное предчувствие меня обманывает.

Я прощупал ее чемодан. Все в нем было аккуратно сложено или скатано. Одежда. Туалетные принадлежности. Запасные патроны к пистолету. Запасной протез. Парик блондинки. Очки с простыми стекляшками. Санитарный пакет. Ничего такого, что бы говорило о том, что она дурит мне голову. Проверил под матрасом. Вдоль швов на занавесках. Под диваном. Так ничего и не нашел. Я решил было сесть, посидеть и подумать, но остановился. Выход из положения, в котором я оказался, был очевиден. Надо поскорее валить отсюда. Бросить все и уйти не оглядываясь. И не сомневаясь. Но тогда весь наш план коту под хвост. Исполнить его могут только двое. Одна Фентон ни за что не справится.

Я шагнул к двери. И снова остановился. Если Фентон не доберется до Дендонкера, что она станет делать? Я представил ее себе с пистолетом у виска. Еще раз. И эта картинка мне не понравилась. Совсем не понравилась. Так что я снова вернулся на диван и молча стал ждать.

Звука ключа в замке я не услышал. Лишь негромкий щелчок, когда уже минуло семьдесят две минуты. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Фентон.

— Думаю, наживку они заглотили, — сказала она и посмотрела в мобильник. — Подтверждения еще нет. Пока я ждала этого типа, времени даром не теряла. Заказала фальшивую кровь и все остальное, что нам понадобится. И срочную доставку. Утром все окажется здесь. Будем надеяться, что встречу они назначат не на сегодняшний вечер.

Я согласился. Но надеялся не только на это. Нам оставалось решить еще две проблемы. И мне хотелось, чтобы и дальше все шло, как идет.

Глава 11

Фентон переоделась в синюю шелковую пижаму и забралась в постель. А я, не раздеваясь, растянулся на диване. Она закрыла глаза маской для сна и лежала не двигаясь. Но не думаю, что вот так взяла и сразу уснула. Дыхание оставалось неровным. И слишком частым. Поверхностным. И напряженным.

Я лежал с открытыми глазами. Прошло несколько часов, но я тоже все никак не мог уснуть. Что-то все-таки меня беспокоило. Я никак не мог понять, что именно, но где-то в глубине сознания словно мигал красный предупредительный сигнал. И никак не давал мне успокоиться. Около четырех утра я наконец задремал. Проснулся в семь часов. Разбудила меня Фентон — позвала по имени. Она еще оставалась в постели, но уже не лежала, а сидела. Маска сдвинута на лоб. Волосы растрепаны. Фентон протягивала мне свой мобильник.

— В одиннадцать вечера, — хриплым голосом проговорила она. — Сегодня. Хотят с тобой встретиться. У нас получилось.

Не так я рассчитывал начать этот день. Не сплю уже целых пятнадцать секунд, а у нас решена еще только одна проблема.

— Тебе бы лучше сейчас ответить, — сказал я. — Напомнить, мол, буду один, без оружия и за информацию плачу наличными.

Фентон поковырялась в мобильнике. Через минуту в нем пискнуло.

— Отлично. Они согласились.

Прошла еще минута, и мобильник Фентон издал совсем другой звук. Пришло текстовое сообщение. Фентон прочитала его и протянула мобильник мне, чтобы я тоже посмотрел.

— Все, сожрал с потрохами. Это правая рука Дендонкера. Говорит, чтобы нынче вечером я была готова к работе.

Фентон откинулась на подушки и принялась тыкать пальцем в мобильник.

— Отлично. Я поискала здесь поблизости судмедэкспертов. Нашла только одно имя. Некий доктор Улье. Такое впечатление, что он тут единственный врач на все случаи жизни. Работает в медицинском центре. Большое здание в центре города. Подождем, когда нам доставят заказ, и отправимся к нему. Это должно быть еще до полудня. У нас будет куча времени.

— Вдвоем идти нельзя, — сказал я и сел на диване. — Доставка… Надо ведь будет расписаться?

Фентон кивнула.

— Лучше, если это сделаешь ты. А я пойду поговорю с доктором, — сказал я.

Фентон еще раз поколдовала с мобильником и заказала завтрак. Я принял душ. Услышал стук в дверь, когда уже одевался, а выйдя из душевой, сразу учуял запах кофе. Просто великолепно. С первой утренней чашкой кофе ничто не может сравниться. Фентон заказала также буррито[19]. Завтракали мы молча. Потом я собрал бумажные тарелки, взял темные очки, которые забрал у мужика возле «Дерева», и двинулся к двери.

— А пистолет что, не берешь? — спросила Фентон с явным беспокойством в голосе.

— Я иду в муниципальное учреждение, — ответил я. — Там могут стоять металлоискатели.

— В этом городишке? Вряд ли.

— Все равно рисковать не стоит. Да он мне и не понадобится. Если врач правильный, я уговорю его помочь нам. А если прикормленный Дендонкером, у меня есть кое-что поубедительнее пистолета.

Я вышел из номера, пересек двор и прошел под аркой, через которую сюда зарулила Фентон. Утро было прекрасное. Для пешей прогулки лучше не придумаешь. Солнце светило ярко, но было совсем не жарко, как раз то, что надо. Еще не совсем развеялись остатки прохлады, принесенной ветерком из ночной пустыни. Небо было столь чистое и столь голубое, что, если изобразить на картине, никто не поверит, что такое бывает. Домишки, выстроившиеся по обе стороны узеньких извилистых улочек, казались старыми и довольно убогими. Словно много лет назад они выросли здесь вдоль тропинок, по которым еще ходили люди со своими осликами и мулами, да мало ли еще какими запряженными в тележки животными. Никакой отчетливой планировки. Без затей. Я представил себе, как живут здесь эти люди, как ходят на работу, растят детей. Посмотрел на крыши этих домиков. Кое-где виднелись телевизионные антенны, но вот мачт сотовой связи нигде не было видно. Это лишь усиливало впечатление, что прогресс прошел мимо этого городка. Похоже, многие десятилетия здесь ничего существенного не менялось. Если не считать прибытие сюда Дендонкера.

Большое, крепкое здание медицинского центра из светлого камня я нашел без особых проблем. Строили его люди, которые, видно, гордились своей работой. Это сразу бросалось в глаза. Здесь трудились настоящие мастера своего дела. Это становилось ясно, стоило только взглянуть на двери и окна, оконные перемычки, — видно было особенное внимание строителей к каждой мелочи, к деталям, нюансам. Я ступил внутрь и на полированном белом полу увидел изображение богато украшенного посоха Гермеса[20]. Прямо над ним висела большая лампа в виде глобуса. Потолок был здесь сводчатый. Он был расписан сценами из истории медицины, начиная от пещер и заканчивая больницами и госпиталями, построенными где-то незадолго до начала Второй мировой войны. По своему стилю это здание могло бы быть дворцом правосудия или публичной библиотекой. Но стоило только закрыть глаза, и уже не возникало никаких сомнений в том, что ты находишься именно в больнице. Этот запах невозможно спутать ни с чем другим.

В приемном покое не было ни души. Стоял письменный стол, сработанный из дорогой древесины тика. В результате многолетней полировки поверхность его блестела. С одной стороны на нем лежал закрытый ноутбук вместе с кожаной папкой и отрывным блокнотом. На стенке висел указатель помещений и служб. В рамке, сделанной под старину, с белыми буквами, которые эффектно выделялись на фоне дорогого материала бордового цвета. Морг в указателе упомянут не был. Вероятно, рекламировать это место медики не очень любят.

Я прошел в дверной проем сбоку от стола. Он вел в коридор с рядом простых деревянных дверей. Каждая дверь имела свой номер, но табличек на них не было. В конце коридора обнаружилась лестница, ведущая вниз. Я стал спускаться. Отчасти потому, что в указателе перечислялись палаты, амбулатории, процедурные и везде был указан этаж. Но отчасти и потому, что чутье подсказывало. Мне казалось, что тела умерших более уместно хранить ниже уровня земной поверхности.

Я вышел в еще один коридор. Ярко освещенный. На потолке сияли близко, один к другому, подвешенные светильники с тройными флуоресцентными трубками. Но дверь здесь была только одна. И на ней висела табличка с надписью «Морг». Я подошел к этой двери и услышал за ней голос. Мужской. Сначала мне показалось, что там находится не один человек. Всех слов разобрать не удалось, но, прислушавшись к этой затейливой манере говорить, я понял, что человек там один. Он просто диктует. Вероятно, записывает какие-то врачебные заметки. На диктофон или другой аналогичный прибор. Я поднял руку, собираясь постучать. Но остановился. Подумал, что самое время посмотреть в лицо фактам.

Что бы я ни сказал этому врачу, от этого ничего не изменится.

Я повернулся, двинулся обратно к лестнице, поднялся по ней и вышел на улицу.

Глава 12

Добравшись до «Пегой лошади», я прошел мимо. Мне было любопытно просто посмотреть на это кафе. В названии его явно звучала тема скачек. Что выглядело несколько несуразно, учитывая окружающие здания. Не найдя в этом ничего для себя интересного, я двинулся дальше по улице и наткнулся на столовую. Поменьше. Поскромней. Зашел, заказал два черных кофе с собой и понес их в гостиницу. Постучал в дверь, Фентон тут же рывком открыла.

— Ну что? — спросила она, захлопнув дверь. — Рассказывай.

Я вручил ей кофе. На кровати лежали мешочки с фальшивой кровью, миниатюрные взрыватели и материалы для имитации ран. Рядом ее пистолет. На ночном столике стоял стакан, полный патронов.

— Поменяла на холостые?

— Да, — кивнула она. — Что с медэкспертом? Как все прошло?

В нашем положении лучше использовать холостые патроны. Но если стрелять с близкого расстояния, они тоже представляют опасность. Приставь ствол к голове, нажми на спусковой крючок — струя газа может оказаться фатальной. Уж я-то знаю. Расследовал два таких случая, когда служил в армии. Один устроил какой-то придурок, который валял дурака и в конце концов доигрался. Второй… но это совсем другая история.

Я поставил кофе на стол.

— Послушай, Микаэла, нам с тобой надо кое о чем поговорить. Точнее, о нашем плане. Он у нас не сработает. Надо придумать план Б.

— Что, этот медэксперт отказался помочь?

Фентон с такой силой опустила стаканчик на ночной столик, что сквозь щель в крышке выплеснулся кофе.

— Но почему? — продолжила она. — В чем проблема? Плохо надавил?

— Не стану тебя обманывать. Я с ним вообще не говорил. Не было смысла. В нашем с тобой плане слишком много других дыр. Он вообще провальный. Надо разработать альтернативный.

— Ты же сам сказал, что перед нами стоят три проблемы. Создать угрозу, сфабриковать твою смерть и обработать судмедэксперта. С первой и второй я разобралась. Неужели по третьей ты пошел на попятную? Не могу поверить. Чувствовала я, надо идти мне самой. Нельзя посылать мужчину делать женскую работу. Ладно, сейчас прямо и схожу. И все улажу.

Фентон потянулась за пистолетом. Я преградил ей дорогу.

— Не важно, кто станет с ним говорить, ты или я. Или вообще никто. Результат будет тот же самый. Этот человек либо сидит на зарплате у Дендонкера, либо нет. Он может быть или расположен к нам, или нет. Его можно убедить, запугать или подкупить. Но в любом случае гарантировать результат нельзя. Даже если он согласится нам помочь, можно ли ему доверять? А что, если он возьмет и передумает? Что, если испугается? Скажет, моя хата с краю? Как поведет себя Дендонкер? Вдруг ему вздумается проткнуть чем-нибудь труп? То есть меня? Возьмет и воткнет в меня какую-нибудь штуку? Всадит в меня нож? Отрежет мне что-нибудь? Или прострелит?

Фентон молчала.

— И вряд ли Дендонкер придет один. Сколько он приведет с собой своих головорезов? С каким оружием? И кто еще будет в этом здании?

Фентон пожала плечами.

— И если мы все-таки схватим его, что станем делать дальше? — продолжил я. — Нам понадобится время, чтобы помочь ему во всем признаться. Куда мы пойдем? Сколько времени это займет? Где найдем ближайший полицейский участок, когда закончим?

— Я все поняла, — кивнула Фентон и скрестила руки на груди. — И все-таки план мог бы сработать.

— Мог бы. Ничего невозможного нет. Шансы на успех пятьдесят на пятьдесят. Но не больше. С большим риском побочных негативных последствий.

— Я готова пойти на него.

— А я нет. Зачем, если есть другие варианты?

— Других вариантов нет. Мы должны продолжать то, что начали. Ну ладно. Поменяемся ролями. Я скажу им, что заболела. Во время встречи сыграю роль Мики. Притворюсь, что меня застрелили. Меня отправят в морг. А когда Дендонкер придет, сама с ним разделаюсь.

— Ничего не выйдет. Если ты заболеешь, они пошлют к тебе других. И они убьют тебя по-настоящему, если, конечно, ты не убьешь их первой. В общем, ни один из вариантов нас не устраивает.

— Ладно. Тогда ты пойдешь на встречу вместе со мной. Притаишься в засаде и будешь сидеть, пока не явятся все. Выстрелишь в меня холостым, до того как у остальных появится возможность. А раз я уже мертвая, всем будет наплевать, кто стрелял. То есть они подумают, что я мертвая.

— А если они пощупают у тебя пульс?

Фентон ничего не сказала.

— Или стукнут тебя по башке на всякий случай… вдруг ты еще жива?

Фентон открыла рот, но тут же закрыла, не сказав ни слова.

— А почему бы просто не упрятать Дендонкера в тюрьму? — предложил я. — У меня есть знакомый агент федеральной службы. Ему вполне можно доверять. С ним можно работать. Оставаться при этом под прикрытием. Снабжать его ценной информацией. Разве не этому тебя учили?

— Это займет много времени. А нам надо сделать это сегодня. И я придумаю как. С тобой или без тебя.

— Почему это так срочно? Лучший способ почтить память Майкла — не торопиться и сделать все так, чтобы комар носа не подточил. Как, кстати, насчет тех, кто проверял благонадежность Дендонкера? И выдал ему разрешение на въезд в Штаты? У них же там много возможностей. И если они сделали ошибку, то захотят исправить ее. Чтобы избежать позора, а то и чего-нибудь посерьезней.

— Тут дело не только в Майкле. С самого начала не только в нем одном.

— Да? И кто же еще в этом замешан?

— Имен я не знаю. Невинные люди.

— Бывшие военные в команде Дендонкера?

— Нет. Совершенно случайные люди, которых никто не знает.

— Кто же? — спросил я. — И что это за люди, которых никто не знает?

Фентон перевела дух.

— Ричер, тут есть кое-что такое, о чем я тебе не рассказывала. Я знаю, для чего Дендонкеру эти самолеты. Что он собирается в них перевозить. Бомбы.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Эти бомбы изготавливал Майкл.

Глава 13

Фентон сдвинула пакеты с фальшивой кровью в сторону и села на кровать. Поставив локти на колени, подперла ладонями голову. Минуту с лишним сидела не двигаясь. Потом выпрямилась.

— Послушай, Ричер, — сказала она, — я тебя не обманывала. Просто не все рассказала.

— Ну так расскажи сейчас. Если не хочешь, чтобы я передумал.

— Хорошо. Вернемся к тому моменту, когда я ушла из армии. Я стала служить в правоохранительных органах. В ФБР. Оперативным сотрудником. Специализация — обработка свидетельских показаний. Поработала в одном региональном управлении, в другом, довольно успешно, и в результате меня перевели в TEDAC[21]. Знаешь, что это такое?

— Не очень.

— Аналитический центр по работе со взрывными устройствами террористов. Организован, чтобы проводить криминалистические экспертизы прямо на поле боя. Впервые это применили во время Второй войны в Персидском заливе. Наши войска с треском проигрывали войну. И кому-то пришла в голову мысль собрать вещественные доказательства, факты и отослать в Куантико[22]. Была создана специальная группа, которая занималась анализом всего, что доставлялось с театра военных действий. И там придумали способ, как обнаруживать СВУ — самодельные взрывные устройства. А также способы защиты от них. Как их обезвреживать. И в конце концов смогли даже определять изготовителей этих бомб. Иногда вплоть до конкретных людей. Или фабрики, где их делают. По восстановленным компонентам. А также способы изготовления этих бомб. В этом деле имеет значение все, даже каким манером закручен провод. Работа этой группы была так успешна, что ее расширили и перевели на новую базу в Алабаму. Задачи ее также расширились. Теперь ее миссия распространяется на весь земной шар без ограничения по времени. Они обмениваются информацией с партнерами. С помощью TEDAC были произведены аресты по всему миру. В Лондоне. В Берлине. В Аддис-Абебе. И все это за последние несколько недель. Материальные свидетельства и факты доставляются теперь из многих мест и из все более далекого прошлого. На подходе сейчас, как я слышала, материалы из Локерби, Шотландия. И Йемена. Кое-что уже прибыло из Бейрута, это крупные бомбы, которые использовались в восьмидесятые годы.

Еще один приветик из прошлого. На протяжении многих лет я частенько вспоминал того парня, чья челюстная кость попала мне прямо в живот. И про другого, морячка, погибшего в тот день. Но о вещественных доказательствах я не особо задумывался. Я знаю, что и тогда их исследовали досконально. Собирали и скрупулезно изучали, применяя лучшие на то время средства и методы. Я полагал, что, как только найденные улики и зацепки со всех сторон обнюхают, все, что останется, будет уничтожено. Подчищено. Выброшено на свалку. Или, что еще лучше, сожжено. Я и представить себе не мог, что их станут отправлять в Штаты спустя столько времени после того, как доставили сами тела.

— Существует проект, — продолжила она, — содействия этой работе. Он называется ПМСВ. Программа международных сборов и встреч. Я в ней тоже участвовала. В страны-партнеры посылают специалистов, занимающихся обучением местных. В том числе и в Афганистан. И, учитывая мою квалификацию, меня послали именно туда. И я попала в такое место, которое еще не было до конца зачищено. Это укладывается в классическую тактику «Аль-Каиды». Они устанавливают где-нибудь целую кучу взрывных устройств. Иногда открыто. Чаще не очень. Что дальше, объяснять не стоит. Это касается, например, моей ноги.

— Поэтому ты перешла работать в лабораторию?

— Точно. Но в ФБР осталась. Оперативником работать больше не могла, вот мне и дали возможность переквалифицироваться. Теперь я специалист по биовосстановлению. То есть была. Я снимала отпечатки пальцев, но по большей части со старых устройств. Обнаруживала волоски и все остальное, что позволяет определить ДНК. Работа однообразная, скучная, но порой бывает и интересно. Например, месяц назад. У нас было дело, связанное с человеком, который когда-то работал в нефтяной компании в Кувейте. Пришла информация о том, что он сторонник иракской «Аль-Каиды». ФБР организовало спецоперацию, записали на пленку, как он хвастался перед одним агентом-нелегалом, что когда-то штамповал бомбы в подвалах Абу-Грейба. Сопоставили даты, обстоятельства, собрали кучу улик, которые тогда еще не были обработаны, и знаешь что? На осколке фугасной мины направленного действия я обнаружила его отпечатки. Меня наградили. А его — на пожизненное. Я была очень довольна результатом. Чего не скажу про свое последнее дело. К нам поступила неразорвавшаяся бомба. А для нас это предел мечтаний. Все сохранилось. Работать с таким материалом одно удовольствие. И здесь было то же самое. Целая куча совершенно очевидных фактов. Во-первых, она найдена на территории Соединенных Штатов, причем сделана у нас, а не была доставлена откуда-то еще. Во-вторых, в ней был чип глобальной системы навигации, благодаря которому, как мы полагаем, террористы могли знать, когда цель близка и бомбу можно взрывать. Но это как запасной вариант. Потому что было кое-что и в-третьих. Спутниковый ретранслятор.

— Не знаю, что это за штука.

— Объясню. Весь процесс состоит из двух частей. Один элемент посылает радиосигнал. Второй его возвращает. Один был в бомбе. А второй должна нести сама цель. Причем об этом никто не знает. Думаю, он и есть главное спусковое устройство.

— А что, если какое-то другое устройство пошлет такой сигнал и спровоцирует взрыв?

— Так это не работает. Каждая пара имеет свой код. Если код не совпадает, ничего не происходит. Думаю, именно поэтому бомба и не взорвалась. Вероятно, второй элемент ретранслятора не находился в пределах досягаемости первого, до того как бомбу обнаружили. К счастью. Иначе погибло бы много народу. И не обнаружили бы еще кое-что. Отпечаток пальца. Прямо на самом ретрансляторе. И его доставили мне для идентификации.

— И чей он оказался?

— Майкла.

— И что ты стала делать?

Фентон секунду молчала. Глядела в пол. Потом посмотрела на меня.

— Что стала делать… Само собой, меня это потрясло. Я еще раз проверила отпечаток. И еще раз. Но все было верно. Отпечаток принадлежал Майклу.

— А могло ли…

— Тут есть еще кое-что. Мне также доставили меню из «Пегой лошади», чтобы я его осмотрела. На нем не было ничего написано. Я это сама придумала, чтобы не рассказывать про бомбу. И еще презерватив. В пакетике, запечатанный. Я понятия не имела, зачем еще он. Может быть, для того, чтобы, если попадутся на глаза Дендонкеру и его ребятам, все нарочно выглядело бы так, будто эти предметы никак между собой не связаны? Короче, я подумала, что Майкл раскаивается. Хочет бросить это дело. Завязать. Он же знал, где я работаю. Знал, чем я занимаюсь. И понимал, что я обязательно найду его отпечатки. А этот отпечаток был очень уж отчетливый. Так не часто бывает. В наше время изготовители бомб вообще работают в перчатках, они прекрасно понимают, на что мы способны. В общем, я очень испугалась… Гордиться тут нечем, конечно… но я уничтожила отпечаток. И ретранслятор. И меню из «Пегой лошади». А сама уволилась по собственному. Остальное ты знаешь. Все, что я тебе сейчас рассказала, правда.

— А больше ты ничего такого не обнаружила?

Она закрыла глаза, потом снова открыла и покачала головой:

— Нет. И до Майкла так и не добралась.

Я отхлебнул кофе и мысленно взвесил все, что рассказала мне Фентон. Значит, была найдена бомба с подключенным к ней ретранслятором. Обнаружен отпечаток пальца. Визитная карточка. И презерватив. Но никакой записки. Что-то не сходится.

— Послушай, — сказал я, — а где нашли эту бомбу?

— На частном летном поле.

— Было ли оно объектом атаки?

— Не знаю.

— Какого размера бомба?

— Сама по себе маленькая и незаметная. Но дел могла натворить много. Смотря где ее взорвать… И если будет меньше пятидесяти жертв, считай, что чудо.

— А если взорвется в самолете? Если самолет будет не средством перевозки, а целью? Или над большим городом? Над торговым центром? Над стадионом во время матча?

— Такое возможно, но маловероятно. Бомба, которую мы нашли, была начинена шрапнелью. Предназначена для поражения живой силы. Если цель — самолет, поражающий элемент должен быть определенной формы, чтобы пробить фюзеляж или как минимум серьезно повредить систему управления.

— Думаю, это уже кое-что. А если у них есть и другие бомбы, как насчет сроков? Когда можно ждать очередного взрыва?

— Когда угодно, — пожала плечами Фентон. — Завтра. Через неделю. Через год. Мы разве можем позволить себе ждать?

— Сколько Майкл изготовил бомб?

Она снова пожала плечами:

— Кто знает… Тут можно только гадать. И разбросаны они по всей стране.

Итак, нас ждут сотни погибших, пока теоретически. Может быть, тысячи. У Дендонкера есть средства. Есть возможности. И по всей стране разбросано множество его групп, которым он щедро платит, чтобы усердно работали. Неожиданно соотношение пятьдесят на пятьдесят плюс сопутствующие разрушения уже не казалось столь ужасным. Я допил кофе.

— Жди меня здесь. Все-таки схожу перекинусь словцом с медэкспертом.

Глава 14

Я прибавил шагу. Солнце палило теперь сильнее. Казалось, здания сдвинулись и стоят ближе одно к другому. А пустые тротуары сузились. Воздух потяжелел, дышалось в нем нелегко. Я подошел к медицинскому центру и, не останавливаясь, зашел внутрь. В вестибюле все было так же, как и прежде, только за столом теперь сидела женщина. Трудно было сказать, сколько ей лет. На мой взгляд, пенсионный возраст уже перевалила. Сверкающие серебром волосы аккуратно заплетены в тонкие косички, образующие сложную прическу. Заушины очков к вискам сужались, такие я видел на фотографиях шестидесятых годов. На шее — скромненькое жемчужное ожерелье. Одета она была в опрятную блузку кремового цвета. Женщина быстро подняла ко мне голову, но когда поняла, что я направляюсь к двери, ведущей в подвал, отвернулась. Все-таки хоть какая-то польза от людей Дендонкера, подумал я, проворачивающих здесь свои делишки. Хотя и не очень обрадовался, что меня приняли за одного из его головорезов.

Спустившись, я постоял немного, прислушиваясь у двери, ведущей в морг. Там, похоже, играла музыка. Классическая. Фортепьянная. Что-то, похоже, из Бетховена, подумал я. Постучал и сразу вошел, не дожидаясь ответа. И тут же мне в нос ударил жуткий смрад. Словно я ткнулся в невидимую стенку. Стенку, выстроенную из ингредиентов, которые мне приходилось обонять и раньше. Кровь. Продукты жизнедеятельности организма. Дезинфекционные вещества. Химические вещества, употребляемые для консервации. Но здесь вонь была так сильна, что я застыл на месте как вкопанный.

Передо мной, в самом центре помещения, стоял человек. Седой как лунь. В белом лабораторном халате. С резко выраженной сутулостью. На носу очки в металлической оправе и на цепочке. За его спиной виднелся ряд стальных дверей. Всего пять штук. Сбоку письменный стол. На столе компьютер, который сейчас был выключен. И пачка каких-то бланков. А также изысканная авторучка.

Рядом с этим человеком располагался еще один стол, металлический. Из нержавеющей стали. С бортиками. На этом столе, вытянувшись во всю длину, лежало чье-то тело. Мужское. Обнаженное. Верхняя часть черепа отпилена. Грудная клетка вскрыта посередине. Живот вспорот. По обе стороны стола в специально устроенных канавках струилась кровь, стекая в дренажную систему. Был еще маленький столик на колесиках, с набором инструментов. Острых и окровавленных. И еще один с банками, в которые были помещены какие-то желеобразные штуки красного и бурого цвета, и с весами. В одной из чаш весов лежал мозг.

Человек снял очки и посмотрел на меня:

— Спасибо хоть, что постучали. Это уже кое-что. Итак, кто вы такой? И чего хотите?

Он показался мне человеком бесхитростным, поэтому и я решил действовать прямолинейно.

— Меня зовут Ричер. А вы, надеюсь, доктор Улье?

Человек кивнул.

— Я пришел просить вас о помощи.

— Понятно. И в чем же? У вас кто-то заболел? Или ранен?

— Мне нужно, чтобы завтра вы не вышли на работу.

— Не может быть и речи. Я работаю здесь больше сорока лет и ни разу не пропустил своего дежурства.

— Какая безупречная репутация. Я восхищен.

— Хватит пускать мне пыль в глаза… ваша лесть вам не поможет.

— Ладненько. Тогда попробуем так. В этом городе есть один человек; я думаю, вы с ним знакомы. Ваад Дендонкер.

Доктор Улье прищурил глаза:

— А что с ним такое?

— Насколько хорошо вы его знаете?

Доктор Улье схватил скальпель, все еще лоснящийся от крови, и наставил его на меня.

— А ну повтори, что ты сказал, и я пошлю к черту свою клятву Гиппократа. Не посмотрю, что ты в два раза больше меня, и вспорю тебе брюхо.

Доктор протянул руку к лежащему рядом с ним трупу.

— Как видишь, у меня это неплохо получается, — добавил он.

— Выходит, вы не его фанат.

Доктор Улье бросил скальпель на столик:

— Хотите, расскажу вам кое-что о своем опыте общения с Ваадом Дендонкером? В первый раз дорожки наши пересеклись десять лет назад. Я был как раз здесь, работал. Вдруг дверь распахнулась. И ко мне ввалились два его амбала. Без стука. Без извинений. Вообще не сказали ни слова. Заговорили потом. А сначала просто вручили мне конверт. А в нем была фотография. Моего брата. Возле своего дома. В Альбукерке. Я, видите ли, не женат. Мои родители давно умерли. А брат мой, Дональд, — последняя родная душа, что у меня осталась. И этот мордоворот говорит, мол, если я хочу еще раз увидеть брата живым, то должен пойти с ними.

— И вы пошли?

— Ну конечно. Они сунули меня в армейский джип — грязную развалюху. И вывезли куда-то в пустыню. Может, миль десять отсюда. Сейчас уже трудно вспомнить. Подъехали к группе каких-то людей. Среди них был и Дендонкер. С ним пара его парней. И еще пара каких-то других. Никто не сказал мне напрямую, кто они такие, но я догадался, что это покупатели. Должно быть, попросили что-то продемонстрировать. Была уже заранее выкопана яма. А в ней две женщины. Обе голые.

— Кто они были?

— Я не признал ни той, ни другой. Потом уже амбал, который меня возил, сказал, что они работали на Дендонкера. И ослушались какого-то его приказа. И вот такие последствия. Дендонкер бросил гранату. Она упала в яму, и оттуда послышались вопли. Потом взрыв. Все бросились вперед. Посмотреть, что получилось. Я смотреть не хотел, но Дендонкер меня заставил. Поверьте, я на своем веку повидал много ран. Сам резал людей во время операций. Да что там, видел такую кровавую бойню, что и представить трудно. Но тут было хуже. Господи, что они сделали с этими бедными женщинами… Это было отвратительно! Мне сразу стало плохо, и меня вырвало прямо там, где я стоял. Я боялся, что Дендонкер заставит меня что-то делать с останками. Но нет, слава богу, пронесло. Один из его дуболомов сел в джип с бульдозерным ножом спереди. И просто заровнял яму. А Дендонкер и его клиенты спокойно стояли и обсуждали свои дела. Те двое, которые меня привезли, доставили меня обратно в медицинский центр. И сказали, что дня через два ко мне в подвал доставят труп. Что я должен тщательно обследовать его, но официального заключения не писать. И быть готовым отвечать на вопросы.

— На вопросы Дендонкера?

— Да.

— А если вы не согласились бы?

— Они сказали, что тогда выроют еще одну яму. А в нее посадят моего брата. И заставят меня смотреть, как там взорвется граната. Сказали, что отрежут мне веки, чтобы я не смог зажмуриться.

— Ну а труп, о котором они говорили? Доставили?

— Да, через три дня. Я не мог спать, все думал, в каком виде они его привезут. В результате оказалось, что у него всего только огнестрельная рана. Повезло. То есть мне повезло.

— А после этого еще сколько было?

— Двадцать семь. По большей части с огнестрелом. Но были и с колотыми ранами. Парочка с черепно-мозговыми.

— И Дендонкер всех приходил осматривать?

— Он каждый раз приходит, — кивнул доктор Улье. — Точен как часы. Хотя в последнее время стал помягче немного. Сначала требовал предоставлять подробный анализ. Содержимое желудка. Состояние кожного покрова, состав веществ под ногтями. Требовал найти любые указания на то, что человек приехал из-за границы. В общем, все в таком роде. А сейчас он вполне довольствуется кратким описанием состояния тела.

— Но он все еще приходит смотреть на трупы?

— Точно так.

— Зачем?

— Не знаю. Может быть, последствия какой-нибудь болезни или психическое отклонение. Я не собираюсь заниматься психоанализом. Это не моя компетенция. Да и просто противно, до отвращения. Мурашки по коже. Когда он приходит, мне хочется только одного: поскорее бы он убрался отсюда.

Я промолчал.

— Впрочем, это не важно. На самом деле я хочу, чтобы он вообще никогда здесь не появлялся. Но заставить его не в моих силах. Так что приходится как-то терпеть.

— Я знаю, как можно заставить, — сказал я. — Для этого мне нужно лишь помещение морга.

— Если вы хотите покончить с Дендонкером и собираетесь это сделать в этом помещении, кто-то должен сыграть роль трупа. Кто? Уж не вы ли сами?

В ответ я кивнул и рассказал ему и про фальшивую огнестрельную рану в своей груди, и про реквизит, который мы собираемся использовать, чтобы все выглядело правдоподобно.

— А где будет произведен этот выстрел?

Я назвал ему место, которое в текстовом сообщении для Фентон назначил человек Дендонкера.

— Понятно, — сказал он. — А как вы собираетесь переправить свой труп оттуда сюда?

Этой детали я еще не продумал. Когда план действий и так полон дыр, неизбежно появляются новые.

— То есть вы не знаете? Так?

Я молчал.

— В котором часу предположительно в вас будут стрелять?

— Где-то сразу после одиннадцати вечера.

— Очень хорошо. Я сам вас доставлю сюда.

— Нет. Вам в этом участвовать нельзя. Подумайте о своем брате.

— Дональд уже умер. В прошлом году.

— У него была жена? Дети?

— Детей не было. А его жену я не очень люблю. Тем более что она все равно больна. У нее рак. В последней стадии. Если Дендонкер станет ее искать, она и так помрет раньше, чем он найдет хоспис, где она лежит. Итак. Я дам вам номер телефона, по которому ваш сообщник мне позвонит. Это прямая линия. Она не связана со службой «девять-один-один», и это облегчает нашу задачу.

— Вы уверены?

— Да. Теперь вот что. Дендонкер до утра уже не придет. Значит, вы можете переночевать здесь. Он, конечно, мог бы поставить людей, чтобы наблюдать за нашим центром, и для мертвеца было бы очень некстати, если бы кто-то увидел, как он уходит отсюда и снова возвращается. Я приду рано и подготовлю вас для мясохранилища. Простите, но у вас будет там товарищ, поэтому придется терпеть холод. Но я дам вам умеренный седатив, и дрожать вы не будете. И глаза заклею скотчем. На всякий случай. Как долго вы способны удерживать дыхание?

Однажды я продержался больше минуты. Но это было под водой. И мне нужно было быстро плыть. Я боролся за свою жизнь. Здесь будет иначе. Никаких перегрузок. Надо просто постараться лежать совершенно неподвижно.

— Минуты полторы, — сказал я. — Максимум две.

— Отлично. Я буду следить за временем. Если Дендонкер затянет это мероприятие, буду его отвлекать. Но он обычно долго не задерживается, и насчет этого я не очень беспокоюсь. Теперь скажите мне вот что. Только откровенно. После того как вы его схватите, что собираетесь с ним делать?

— Передадим в руки полиции.

По лицу Улье видно было, что он явно разочарован.

— А как Дендонкер сюда приходит? — спросил я. — Один или с телохранителями?

— Я их называю гориллами. Их всегда двое. Один заходит первым, чтобы проверить помещение. Потом Дендонкер, а за ним и второй.

— Оружие?

— На виду ничего нет.

— Это хорошо. Но даже если ваш брат уже вне игры, все-таки риск остается. Я имею в виду для вас. Дома вы были бы в большей безопасности. А еще лучше — где-нибудь вне города.

— Нет, — покачал головой Улье. — Дендонкер слишком долго мной помыкал. И я давно дал себе обещание: если когда-нибудь представится возможность сопротивляться, я ею обязательно воспользуюсь. Брат скончался, и теперь беспокоиться приходится только о себе. И мне кажется, пришло мое время.

— Благодарю вас, доктор. Я ценю вашу решимость. Но если вы передумаете…

— Я не передумаю.

— Хорошо. Тогда до вечера.

— Еще кое-что, мистер Ричер. Последнее. Я врач. Я давал клятву не приносить никому вреда. Вы такой клятвы не давали. В частности, что касается Дендонкера. Надеюсь, вы поняли, что я хочу сказать.

Глава 15

Как мы и договорились, в одиннадцать вечера я занял позицию под уличным фонарем.

Вечер оказался довольно прохладный. На этой территории я пробыл уже три часа: надо было убедиться в том, что, кроме меня, здесь никого нет. И уже жалел, что не взял пиджак. Одет был только в футболку. Желтую. И очень большого размера. Даже на мне висела мешком. Но так было надо. Легче скрыть под ней мешочек с фальшивой кровью, который я приклеил к груди скотчем. Рисковать было нельзя: с пиджаком всякое может случиться, не дай бог, выйдет так, что в нем не будет дырки от пули в том месте, где ей следует быть.

Машина показалась в 23:02. Фары светили так ярко, что я не смог определить ее марку, зато сумел разобрать, что это был не джип. Я-то ждал, что Фентон приедет именно в джипе. Если, конечно, она за рулем. Но кто сидел за рулем, тоже не было видно.

Через секунду открылись передние дверцы. Обе. Из машины вышли двое мужчин.

Не так, как мы договаривались.

Открылись и обе задние дверцы. Оттуда вышли еще двое.

А уж так мы точно не договаривались.

Я смерил их взглядом. Ростом все были где-то между шестью футами и одним дюймом и шестью футами и тремя дюймами. Весил каждый около двух сотен фунтов. Ничего такого, что бы могло меня сильно встревожить. Но я сейчас главным образом ждал, не выйдет ли из машины Фентон.

Нет, не вышла.

Либо ее отстранили, потому что Дендонкер, после потери двух бойцов накануне, принял решение увеличить огневую мощь группы. Либо вывели из игры навсегда — это если Дендонкер раскусил нашу хитрость. Я сомневался в том, что об этом знают стоящие передо мной люди. Боссы, страдающие паранойей, вряд ли станут делиться прозрениями со своими сердитыми мальчиками. Поэтому я решил применить иной подход. Сократить их численность и убедить последнего из могикан, что в его интересах было бы сопроводить меня вверх по всей пищевой цепочке.

Но последний из могикан драйвером быть не собирался. Тут, черт возьми, двух мнений быть не могло. Он выступил вперед и с жаром бросился бестолково уговаривать меня сесть в машину. Но я дал ему понять, что этого не случится. Во всяком случае, сейчас. До него, похоже, дошло, что уговорить меня, взять на испуг не выйдет, и он сменил галс. Попытался применить силу. Достал пистолет. А когда стоишь на расстоянии вытянутой руки, это всегда будет ошибкой. Или почти ошибкой. Может, он подумал, раз я большой, значит увалень. А может, он был просто дурак. Или чересчур нахальный тип. Как бы то ни было, я быстро сократил расстояние, цапнул его за запястье и оружие его нейтрализовал. А потом простым и быстрым ударом в голову нейтрализовал и его самого.

Упавший пистолет водилы я подобрал, мало ли, вдруг догадаются атаковать меня все вместе. Но они этого не сделали. Теперь решил попробовать тот, что стоял посередине оставшегося трио. Он издал пронзительный клич — наверное, подумал, что я сразу перепугаюсь до смерти, сделал ложное движение, будто собирается нанести удар кулаком, а сам попытался двинуть мне в живот. Я блокировал его тем, что вонзил среднюю костяшку своего кулака ему в бицепс. То есть предоставил возможность спокойно уйти. Мне показалось, что это было бы справедливо. Но он ею не воспользовался. Снова бросился на меня, желая нанести мне безумно страшный удар в голову. Я позволил его кулаку пролететь мимо и обездвижил вторую его руку. То есть дал ему еще один шанс. Но он отплатил мне тем, что попытался нанести мне удар ногой в яйца. Но нога его и близко не достигла цели. Я двинул его встречным, ногой в голень. Использовал против него его же энергию. Лодыжка его сломалась. Хоть одна какая-то кость наверняка. Может, и больше. Он заорал как резаный, подпрыгнул, но уже через секунду, когда концы его сломанной кости соединились, потерял сознание. Теперь передо мной остались двое.

Эти ребята попытались перевести нашу игру на другой уровень, повыше. Они бросились к багажнику и выхватили оттуда длинные деревянные топорища. Тот, что ростом повыше, сначала попробовал нанести мне поистине чудовищный удар. Но промазал чуть ли не на милю. За ним поучаствовать решил и его дружок. Начал с двух ложных тычков рукояткой и тут же ударил в живот. Но я сразу его просчитал. Схватился за рукоятку, выдернул из его рук, размахнулся и с силой, будто колол дрова, опустил толстой частью ему на голову. Последний, видно, здорово испугался. Сделал пару резких взмахов, но попасть в меня у него не было никаких шансов. Должно быть, он это понял и выхватил пистолет. Но, как и водила, стоял слишком уж близко. Я с легкостью выбил пистолет из его руки. Схватил за шею. И стал объяснять ему возможные варианты. И тут услышал чей-то голос, который приказывал мне прекратить.

Это была Фентон. Она возникла на общей крыше правого ряда гаражей. Вытянув руки вперед — пистолет держала обеими руками, — она направила ствол на меня. Она пыталась спасти наш план. Но между нами стоял последний громила. Положение не идеальное. Теперь у нас был свидетель. И он не поверит, что меня застрелили, ведь пуля Фентон должна пролететь сначала сквозь него, а только потом попасть в меня. Можно было отбросить его в сторону, но и это тоже могло вызвать подозрения. Более реалистично было бы, если бы я, наоборот, подтащил его ближе. Использовал бы его тело как щит.

Я посмотрел на Фентон. Метнул быстрый взгляд на свою грудь. Прикинул, что она знает, в какое место целить. Хотя бы приблизительно. В сложившихся обстоятельствах надо стрелять, лучшего нам не дано. Я хотел, чтобы она решилась на это. Видел, как она сделала вдох, потом выдох. И замер в напряженном ожидании услышать выстрел. Сначала почувствовал легкий толчок в грудь, потом ощущение холодной влаги. Откинулся назад. На своем веку я успел не раз повидать, как ведут себя люди, которые получают смертельную пулю. Один просто падает и лежит неподвижно, будто заснул. Другого подбрасывает в воздух, а потом он лежит на земле бесформенной кучей. Я постарался изобразить нечто среднее. Широко раскинул в стороны руки, поднял вверх одно колено, откинул назад голову.

— Ну что, говоришь, без меня справитесь? — сказала Фентон, подходя ближе. — Не беспокойся. Нам спешить некуда. Прощения попросишь потом, когда придет время. Только постарайся, сделай это как следует.

— Черт побери, что ты наделала?! — заорал бандит, вытаращив на нее безумные глаза. — Дендонкеру он был нужен живой. У него были к нему вопросы.

Фентон какое-то время молчала.

— Говоришь, Дендонкеру он нужен был живой? Ну-ну. Да если б я вовремя не появилась, живым тут вообще остался бы он один. Эти три идиота лежат… еще секунда, и ты лежал бы рядом с ними.

Я ощутил на шее чьи-то пальцы. Длинные. И тонкие. Прохладные. Почувствовал, что дрожу.

— Он мертвый, тут уже ничего не поделаешь. И плакать об этом поздно.

Фентон пошарила руками вокруг, сделала вид, что проверяет мои задние карманы.

— Так я и думала, денег при нем нет. Это с самого начала была подстава. Вот козел! Ну ладно. Я звоню девять-один-один, пусть забирают труп. А ты звони Дендонкеру. Если хочешь, можешь свалить все на меня. Но при одном условии. Своих приятелей погрузишь сам. Когда придет «скорая», мне еще долго топать пешком к своей машине.

Глава 16

За всю жизнь где мне только не приходилось ночевать, в каких только некомфортных и жутких условиях, но вот в морге спать до сих пор еще не довелось. Сразу скажу честно: это оказалось не столь уж неудобно, я ожидал худшего. Во всяком случае, физически. Доктор Улье принес мне раскладушку, спальный мешок и маску для сна, какие выдают на коммерческих авиарейсах. Потом оставил меня одного, а в шесть утра вернулся. Принес кофе и, пока я его пил, принялся сооружать из специально купленной для этого массы фальшивую огнестрельную рану. Чтобы она была правильного размера. Формы. Чтобы края были рваные. Чтобы цвет подходящий — смесь воспаленно-красного и темно-бурого. Довольный своей работой, он прилепил это к моей груди. Потом сделал мне уколы. По одному в каждую руку. В каждую ногу. В грудь. И в живот. Убрал постельные принадлежности, спрятал за дверью правой холодильной камеры. Потом посмотрел на стенные часы.

— Отлично, — сказал он. — Успели как раз вовремя.

Он открыл центральную дверь и выдвинул специальную скользящую полку. Я разделся догола. Одежду он спрятал туда же, куда убрал постель. Я улегся. Доктор Улье накинул на меня простыню и заклеил закрытые веки лентой.

— Ну, удачи, — пожелал он. — Когда явится Дендонкер, постарайтесь не разгромить мой морг.

Доктор Улье накинул мне на лицо простыню и задвинул полку в холодильную камеру. До самого конца. Я услышал, как закрывается дверь. Почувствовал, что свет выключился. Вокруг меня стало темно. По позвоночнику побежали мурашки. Дело в том, что я терпеть не могу закрытого пространства. Всю жизнь не мог терпеть. Это какое-то первобытное, животное чувство. Усилием воли я постарался представить, что вокруг меня пустота. Что во всем морге только одна холодильная камера. А вовсе не несколько отдельных камер на одного человека. Что здесь очень просторно. И мне стало немного лучше. Но тут я вспомнил про искромсанный труп. Интересно, мелькнула мысль, с какой он стороны. Жаль, что я ничего не вижу, мелькнула еще одна робкая мысль. И слава богу, мелькнула третья и подавила первые две.

Так я лежал почти целый час, как вдруг услышал, что дверь моей камеры открывается. Без всякого предупреждения. Я вдруг ощутил в ней свет. Полка выдвинулась. Легко и плавно. Кто-то откинул с лица простыню. Я услышал голос. Человек говорил в нос, резко прозвучало слово «отойди». Простыню с меня сдернули полностью. Я слышал, как она, шурша, упала на пол. Снова заговорил тот же гнусавый голос. Я догадался, что это Дендонкер. Он спрашивал, от чего я умер. Доктор Улье ответил. Они поговорили о моих прежних ранах. От которых остались шрамы. Что именно могло быть их причиной. О том, что еще обо мне известно.

Уже прошло шестьдесят секунд задержки дыхания. Ощущение не из приятных. Но пока терпимо.

Меня снова накрыли простыней. Сначала тело. Потом лицо. Но не успел я сделать вдоха, как ее снова сдернули. Начались дебаты о моих якобы поддельных документах. О моих настоящих документах. О моем настоящем имени. Вопросы и ответы, вопросы и ответы. Потом я почувствовал, что Дендонкер подходит ко мне ближе. Видеть я его не мог, но почему-то знал, что он на меня смотрит.

Прошло полторы минуты задержки дыхания. Мне нужен был воздух. Страшно нужен. Легкие горели как в огне. Отчаянно хотелось пошевелиться.

Я слышал, как Дендонкер заметил, что на самом деле я ищу не Майкла, а его самого. Так он не только параноик, но еще и страдает нарциссизмом. Прелесть что за комбинация. Неудивительно, что он никого не любит. Послышалось шуршание бумаг. Снова вопросы. Потом разговор о том, что мой паспорт надо сжечь. О том, как избавиться от моего трупа. Голос Дендонкера становился все громче и резче, — похоже, он отдавал приказы. И кажется, уже закруглялся.

Две минуты без воздуха. Все, моим легким конец. Я вдохнул в себя гигантскую порцию воздуха. Сорвал с глаз липкую ленту. И сел.

В помещении было четверо. Все мужчины. У всех разинут рот, глаза вытаращены. Доктор Улье за своим столом. Двое в костюмах, обоим где-то за сорок, возле двери. И один в самом центре, лицом ко мне. Возраст — за шестьдесят. Черты лица резкие, на левой щеке шрам от ожога. Треугольной формы. Глаза навыкате. Неестественно длинные руки и ноги. На правой руке отсутствует три пальца. Оставшимися большим и указательным сжимает круглый корпус своих часов.

— Дендонкер? — спросил я.

Он никак не отреагировал. Я спрыгнул на пол. Он сунул руку в карман пиджака. Достал пушку. Револьвер. NAA-22S. Совсем крошечный. Ствол менее четырех дюймов. Я отобрал у него оружие, зашвырнул в холодильную камеру и подтолкнул его в дальний угол помещения. Хотел загнать подальше от входной двери. Чтобы у него не было ни единого шанса удрать, пока я разбираюсь с его мордоворотами. А те оба уже направлялись ко мне. Кучерявый, в светлом костюме, слева. И с прямыми волосами, в темном костюме, справа. Между ними два фута. Оба сунули руки под пиджак. Явно хотят достать свои пушки. Но возможности выхватить их так и не представилось. Я быстро двинулся им навстречу. Взмахнул сразу двумя кулаками. И одновременно врезал тому и другому в челюсть. Может, получилось не так сильно, как могло бы. Наверное, все еще действовали уколы успокоительного. Какую-то часть моих сил они все-таки съели. Впрочем, это уже было не важно. Мое быстрое движение вперед совпало с их встречным движением, и получилось так, будто они въехали мордами во встречный грузовик. Оба рухнули на пол, повалившись друг на друга, спутавшись конечностями. И больше не двигались. Я повернулся посмотреть, где Дендонкер, и увидел, что тот стоит в углу. В голове мелькнула мысль, что из угла на меня смотрит злобное насекомое.

Тут до слуха донесся какой-то звук. За спиной. Со стороны входной двери. Она вдруг распахнулась, так энергично, словно где-то поблизости рванула газовая магистраль. И в морг вошел человек. Такой необъятный, что мне показалось, будто внутрь он протиснулся боком. Да и ростом тоже далеко не карлик. Шесть футов шесть дюймов, это как минимум. И веса тоже немалого. По моей прикидке, не менее трех с половиной сотен фунтов. Голова лысая, как бильярдный шар. Глазки, ротик и носик крохотные, словно зародышевые, и собраны на лице как бы в пучок. Над розовыми лоснящимися щечками торчат крошечные ушки. Одет в черный костюм с белой рубашкой, но без галстука. О чем я сразу же пожалел. Если срочно требуется удушить его носителя, галстук — вещь незаменимая.

И вот этот человекомонстр вошел и двинулся вперед. Передвигался он тоже жутковато: ступал тяжело и подергивался, словно робот. Когда подошел ближе, ноги его вдруг стали выделывать па, словно он демонстрировал удары ногами, а взмахи руками превратились в удары кулаками. Он делал это уверенно и без остановки, монотонно и безжалостно повторяя зловещие движения, словно хвастался своей ловкостью и мастерством в области боевых искусств. Зрелище было завораживающее. Мне стало совершенно ясно: если хоть один его удар достигнет цели, последствия будут катастрофические. А если более чем один — смертоносные.

Я отступил назад, надеясь выиграть хоть немного времени. Дендонкер попытался проскользнуть мимо и удрать. Я схватил его и отшвырнул себе за спину. Смотреть, куда он приземлился, не стал. Сейчас рисковать нельзя было ни в коем случае, отрывать взгляд хоть на долю секунды от этой надвигающейся на меня человекоубойной машины позволить себе я никак не мог. Дендонкер еще раз попытался просочиться, уже с другой стороны. Я снова отшвырнул его назад. А человек-гора подходил все ближе. Мне показалось, что он не прочь какое-то время поиграть со мной, как кошка с мышью, а уже потом прижать к стенке или загнать в угол и там, когда отступать будет некуда, выбить из меня дух. Казалось, его совсем не волнует, что я могу что-нибудь в него кинуть, — он пер на меня, как танк.

Я сделал еще шаг назад. Оттолкнувшись ногой, я бросился вперед, мимо него. И по пути заехал кулаком ему по почкам. Удар был вполне приличный. Таким ударом я уложил на землю немало народу. Но для этого парня кулак мой был что слону дробина, — похоже, он даже его не заметил. Он сделал еще шаг вперед и, казалось, приступил к исполнению какой-то замысловатой комбинации с разворотом. Скрестил руки, поменял их положение, развел их. Повернулся на носках. Оттолкнулся от пола и сделал очередной удар ногой, но я уже успел сменить позицию. Оказался быстрее. И от пола оттолкнулся сильнее. Опустив голову и не дожидаясь, когда он сделает еще один удар ногой, бросился вперед.

Я врезался ему в грудь, достаточно сильно, чтобы, несмотря на разницу в весе, опрокинуть его на спину. Он зашатался. Пока он не успел очухаться, я послал вдогонку удар кулаком. Целил в горло. Вести себя по-джентльменски сейчас было не время. Но цели достичь не успел: ноги этого чудика наткнулись на полку холодильной камеры. Она все еще была выдвинута. Он упал на нее спиной. Силы падения оказалось достаточно, для того чтобы освободить защелку, и полка поехала. Но он лежал под углом к оси движения, поэтому сквозь проем проехать не мог. Голова врезалась в каркас камеры. Правда, не столь сильно, чтобы он вырубился. Но оглушить его этот удар все-таки смог. На мгновение. А мне большего и не надо было.

Я рванулся за ним и нанес косой удар локтем ему в висок. Изо всей силы. Вложил в этот удар весь свой вес. Получилось просто идеально. Руки и ноги его дернулись вверх, как у жука, потом опали и безвольно повисли с обеих сторон выдвижной полки. Язык изо рта вывалился. Для верности я выждал еще секунду. Потом обернулся, поискал глазами Дендонкера.

Но его нигде не было видно. Если не считать доктора Улье и трех лежащих без сознания бандитов, помещение было пусто.

— Все было очень быстро, — тусклым голосом проговорил доктор Улье. — Женщина… У которой протез… Приставила пушку Дендонкеру к виску… и потащила его на выход. А здесь оставила вот это.

Доктор Улье передал мне продуктовую сумку. В ней лежала моя рубашка, которую накануне я сменил на просторную желтую футболку, а та к тому времени была безнадежно испорчена, а также сложенный листок бумаги. Я развернул его. Увидел от руки написанную записку:

Ричер, прости меня. Я опоздала на встречу, потому что Дендонкер послал меня по одному идиотскому поручению. Я не собиралась тебя использовать в своих целях. Надеюсь, ты про меня так не думаешь. Но сейчас у меня такое чувство, что дело скоро примет очень неприятный оборот, и существуют некоторые границы, пересекать которые не стоит, — во всяком случае, я не могу просить тебя об этом. Я очень рада тому, что мы с тобой познакомились, пусть даже на краткое время. Желаю тебе поскорее добраться до океана.

ХОХО [23]

P.S. Ты ведь спас мне жизнь. Я благодарна тебе и никогда этого не забуду.

Глава 17

Я скомкал записку и бросил бумажный шарик в мусорную корзину. Отлепил от груди фальшивую огнестрельную рану. Надел через голову рубашку, которую оставила для меня Фентон. Подошел к двери правой холодильной камеры, куда доктор Улье сунул мою одежду. Открыл ее и оделся полностью. Потом забрал из мусорной корзины свой паспорт.

— И куда теперь? — спросил доктор Улье. — Погодите минутку. Что вы собираетесь предпринять относительно этой женщины? И Дендонкера тоже?

Я видел перед собой два варианта. Можно дать Фентон уйти. Или попытаться разыскать. Но в поисках ее я не видел никакого смысла. С этим старым, немощным злодеем она вполне и сама может справиться. Да и со многими молодыми тоже — если ляжет такая карта. Тут я не сомневался, она сделает все, что нужно, чтобы Дендонкер больше никогда не имел дело с бомбами. У нее есть к кому с этим обратиться. Ей просто нужна информация. Как она ее раздобудет — это ее дело. Может быть, даже пересечет опасную линию. Решать ей. Я ей не совесть и не духовник. Она меня славно огорошила, и нюх мой пришел в расстройство. Но в то же самое время не могу не сказать: исполнено весьма изящно. Если честно, она мне понравилась. И я желал ей всего наилучшего.

— Ничего не собираюсь, — ответил я. — Если Фентон захочет разобраться с тем, что здесь произошло, я ей мешать не стану.

— Вот оно что… — Доктор Улье почесал затылок. — А что делать с этими гориллами? Нельзя же оставлять их здесь у меня на полу. Особенно того, большого. Я, между прочим, лечил этого громилу, когда однажды его жертва укусила его за руку и у него началось заражение. Его зовут Мансур. Настоящий психопат. Представляете, что он сделает, когда очухается и увидит меня? Ведь он сразу понял, что я вам помогал.

— Не беспокойтесь. Я сейчас сам уберу этот мусор и уйду. Больше вы их не увидите.

Начал я с громилы, которого доктор Улье назвал Мансуром. Проверил карманы его штанов и сразу нашел то, что искал. Ключи. Большую связку с пластиковым брелком. А в ней и тот ключ, что мне нужен. Ключ от машины. На его пластиковой головке был отпечатан логотип: «Линкольн». Дай бог, чтобы это был лимузин. Лимузины — машины просторные. Места для пассажиров в них всегда полно. И для тех, кто в сознании, и для тех, кто без сознания. Для живых и для мертвых тоже. Как только с конвейера съехала первая модель, все сразу по достоинству оценили этот факт. Особенно те, кто во всем ценит качество. Как я, например.

Теперь всех троих надо связать. Погрузить в машину. Отвезти, куда надо, и разгрузить. Потом позвонить по номеру 911. Держу пари, на каждого из них в полиции имеется пухлое досье. Впрочем, то, как эти органы отреагировали на мое сообщение о телах в районе «Дерева», впечатление на меня не произвело. Да и вообще, я что-то не приметил в этом городишке людей в полицейской форме. И детектива ни одного тоже не повстречал. Да и полицейских автомобилей не видел. Я вспомнил недавний разговор с одним человеком из Техаса. У него на этот счет имелась теория. По его словам, в отдаленных районах любой полицейский, которого послали разбираться с каким-нибудь хлопотным делом, например с кучей трупов, должен прежде всего думать о своем начальнике. Другими словами, тщательное расследование проводить ни к чему. Всеми силами стремиться к тому, чтобы дело аккуратненько было закрыто, и как можно скорее. И тем самым порадовать начальника. А в дальнейшем делать так, чтобы в следующий раз, когда где-то у черта на куличках возникнет подобная проблема, туда послали другого.

А что, может быть, тот человек был прав. И мне будет лучше разгрузить машину где-нибудь подальше. Где-нибудь на обочине скоростной трассы. Или в другом городе, покрупнее. Или даже в каком-нибудь совсем большом городе. Лишняя работа мне, конечно, не нужна. Но мне нужен правильный результат. К тому же я очень проголодался. На пустой желудок голова варит плохо. А это грозит тем, что можно неправильно расставить приоритеты. Я решил сначала что-нибудь перекусить, а уже потом принимать решение.

— Утро сегодня выдалось суетливое, — сказал я. — Я бы хотел где-нибудь позавтракать. Хотите со мной?

Доктор Улье скорчил физиономию так, словно я испортил воздух.

— Завтракать? Сейчас? Нет уж. Нет, благодарю вас. Никак не могу.

Я попытался засунуть ключи Мансура себе в карман, но связка оказалась очень большой, ключи ощетинились во все стороны. К тому же тяжелой. Один ключ обязательно торчал и всякий раз мешал этому. Ключ от врезного замка. Очень похожий на те, что я видел вчера у других людей Дендонкера.

— А где тут у вас варят лучший кофе? — спросил я.

Доктор Улье несколько раз моргнул. Пожал плечами.

— Ну… попробуйте «Розу прерий». Я слышал, у них хороший кофе. Как выйдете, сразу налево. Пройдете сотню ярдов. Сами увидите.

— Спасибо. Постараюсь найти, — сказал я и оглядел помещение. — У вас найдется что-нибудь, чтобы связать этих бугаев?

Доктор Улье секунду подумал.

— Подождите здесь, — сказал он. — У меня есть одна идея.

И он поспешил на выход.

Я не терял время даром и обшарил другие карманы Мансура. Нашел бумажник. Там были наличные деньги, но удостоверения личности не оказалось. И вообще ничего такого, где был бы указан адрес. Тогда я потыкал в его мобильник. Он потребовал предъявить лицо. Я понятия не имел, что это такое, но по наитию поднес экран к носу владельца. Через секунду экран разблокировался. Входящих звонков я не обнаружил. Исходящих тоже. Не было и текстовых сообщений. Страница контактов была пуста. Словом, ничего такого, что могло бы мне помочь. Я забрал у него пушку и пошел к гориллам в костюмах. У них в карманах лежало почти то же самое. Пушки, бумажники, мобильники и ключи. Включая пластиковые ключи-карты. И у каждого ключ от врезного замка. Эти ключи у всех были истертые и поцарапанные. Я разложил их рядышком. Выровнял, сравнил нарезку. Они были совершенно одинаковы. Я приложил к ним и ключ Мансура. Идеальное совпадение. Пришла в голову мысль, что эти ключи могли быть как-то связаны с деятельностью Дендонкера. Любопытство мое разгорелось, но отвечать на вопрос, как именно связаны, было необязательно. Дендонкер сейчас у Фентон под дулом пистолета. Команда его прямехонько направляется в тюрьму. А я буду потихоньку двигать из этого городишки, вот только перекушу и сразу двину.

Дверь распахнулась. Стука опять не было, но на этот раз открыли ее аккуратно. На пороге появился доктор Улье. В руках у него была куча пакетов. Совершенно одинаковых. В чистенькой упаковке. И скользкой. Он хотел протянуть мне один из них, но все они сразу выскользнули и рассыпались по полу. Я помог ему собрать их и увидел, что это эластичные бинты. На каждом логотип изготовителя и наклейка, на которой указан размер. Ширина — четыре дюйма, длина — пять футов.

— Упругие, — сказал доктор Улье. — Растягиваются, но очень прочные, не порвутся. На основе полиуретановых волокон. Вплетенных в хлопчатобумажное полотно. Потому и прочные. Чаще всего используются, чтобы обездвижить конечности. Обычно после вывихов, растяжений. А здесь мы используем их при змеиных укусах. Надо только поплотней обмотать таким жгутом место с обеих сторон укуса, чтобы яд не пошел дальше.

Я вскрыл один пакет и попробовал жгут на прочность.

— Если сложить вдвое, будет еще крепче, — сказал доктор Улье.

Первым жгутом я связал ноги Мансура в щиколотках. Проверил узел и убедился, что доктор Улье прав. Должно выдержать. Руки Мансура связал за спиной. Потом проделал то же самое с амбалами в костюмах. Доктор Улье внимательно наблюдал за моей работой, а когда я закончил, собрал пустые обертки и выбросил их в мусор. Я же сложил в мусорную корзину их пистолеты, бумажники, документы и прочее.

— Не люблю попадаться на глаза посторонним, — сказал я. — Как можно незаметно попасть в это здание или выйти отсюда?

— Через стоянку машин «скорой помощи», — ответил он. — Как я доставил вас сюда вчера вечером.

— Вчера вечером я лежал в мешке для трупов. Можно было доставить меня хоть через дымоход, я бы ничего не заметил.

— Ах да, конечно… В общем, пройдете по коридору до самого конца здания. Это отдельный коридор. С отдельным входом с улицы. Там есть пропускной турникет, но он не блокирован, а снаружи не видно, что происходит внутри. Двери открываются автоматически, и перед приемным покоем коридор раздваивается. Одно ответвление ведет к лифту, по которому спускаются прямо в подвал. Там вас никто не увидит, если только в этот момент не будут поступать пострадавшие.

— Камеры видеонаблюдения есть?

— Нет, — покачал головой доктор Улье. — Пару раз собирались поставить, но так и не поставили. По соображениям конфиденциальности. Такова официальная версия. Ну и вопрос финансирования, конечно. Если спросите, что я думаю, то скажу, что реальная причина именно в этом. Пойдемте. Я вам покажу.

Я двинулся вслед за доктором Улье, мы вышли из помещения морга и зашагали по коридору до самого конца. Он нажал кнопку, вызвал лифт. Мы молча стояли рядом и ждали. Не прошло и минуты, как дверцы лифта раздвинулись. Кабина лифта оказалась просторной. Широкая и длинная, она была обшита листами нержавеющей стали. Мы проехали на один этаж вверх, вышли и двинулись по другому коридору, который привел к высоким стеклянным дверям. Как только мы подошли, они перед нами раздвинулись и выпустили нас в прямоугольный дворик. Облупленный асфальт в нем был разлинован красными полосами. Наверное, они указывали, как должны двигаться машины «скорой помощи». По одной дуге развернуться, по другой задом подъезжать к зоне выгрузки. Всего места хватало для двух транспортных средств. И справа, у самой стены, задом к входу стоял одинокий седан. Лимузин марки «Линкольн».

Я нажал на кнопку на электронном брелке Мансура, и поворотные фары машины мигнули. На всех дверцах щелкнули, открываясь, замки. Машина была старинного стиля, традиционной простой формы. Черного цвета. Универсально черного, как было бы официально написано в рекламной брошюре. А в придачу и стекла в ней были тоже черные, тонированные. Может быть, из-за здешнего климата. А может, из-за паранойи Дендонкера. Хотя, возможно, и просто потому, чтобы никто не смог увидеть, кто или что там внутри. В городе было, похоже, довольно тихо. Маловероятно, что приемный покой в это время дня будет переполнен, что там выстроится очередь раненых граждан. И я подумал, что минут на тридцать спокойно могу оставить машину там, где она стоит.

Я снова защелкнул дверцы «линкольна», и доктор Улье повел меня обратно в морг. Там он помог мне забросить Мансура на каталку. Через коридор я отвез его к лифту, поднял и выкатил на стоянку во дворик. Подвез к багажнику автомобиля. Приподнял туловище и перекатил его внутрь. Вторым рейсом привез кучерявого в светлом костюме. С ним возиться было гораздо легче. Подтащил его к боку машины и, как по доске, спустил на заднее сиденье. Потом и прямоволосого в темном костюме. Попытался уложить его сверху, на его же товарища, но он соскользнул и провалился лицом вниз на пол. Я оставил его там, где он есть, и отвез каталку обратно в морг. Поблагодарил доктора Улье за помощь. Попрощался и отправился к главному входу в медицинский центр.

Глава 18

Как и обещал доктор Улье, отыскать «Розу прерий» оказалось довольно просто. Кафе находилось в двухэтажном здании, стоящем в центральной части городка, где-то на ее краю. В здании был свой внутренний дворик. Похоже, так строить здесь было когда-то модно. Кафе располагалось на первом этаже. Над ним находилось нечто вроде офиса, а с другой стороны магазин. Интерьер был простенький, без наворотов. Двенадцать столиков. В три ровных ряда, по четыре столика с четырьмя стульями в каждом ряду. Мебель крепкая, долговечная. Столовые приборы простые, практичные. Ничего такого из ряда вон в глаза не бросалось, ни хорошего, ни плохого. Цветочков здесь не было. Украшений тоже. Никаких безделушек. И ни одного посетителя. Мне это место понравилось.

Я сел в самом конце правого ряда. Через пару минут открылась дверь, ведущая в кухню, оттуда вышла официантка. На ней было хлопчатобумажное платье в розовую клетку, белый передник с оборками, на ногах кроссовки. Тоже розовые. По виду ей можно было дать лет шестьдесят, может, чуть больше. Украшений на ней не было никаких. Волосы, уложенные довольно небрежно, скорее серого оттенка, нежели серебристого, — она мне чем-то напомнила администраторшу приемного покоя медицинского центра. Возможно, это ее родная сестра. Или двоюродная. Официантка перевернула чашку и наполнила ее кофе из стеклянной емкости, потом посмотрела в мою сторону и вскинула брови. Я заказал все, что у них было, плюс дополнительную порцию ветчины и яблочного пирога. Она вскинула брови чуть повыше, но заказ мой больше никак не прокомментировала.

На стенной полке возле таксофона лежало четыре экземпляра местной газеты. Я взял один и, дожидаясь, когда принесут еду, стал перелистывать. Новостей там было маловато. На каждой странице либо про новые выборы, либо про результаты предыдущих. Мне показалось, что, по мнению издателя, взаимное общение между читателями гораздо важнее, чем репортажи о происшествиях. Или, что тоже возможно, гораздо дешевле обходится. Не скупились только на графики и чертежи. Особенно им нравились секторные диаграммы в круге. А также столбчатые диаграммы. Скаттерограммы[24]. И другие виды диаграмм. Когда я учился в средней школе, мы про такие даже не слыхивали. И все оформлены яркими, живыми красками. На какую бы тему ни подавался материал, он непременно был иллюстрирован диаграммой. Не надо ли где-нибудь в окрестностях города устроить заповедник для броненосцев? Не следует ли перекрасить пограничную ограду? Может быть, пришло время жителям городка использовать для своих нужд энергию ветра и солнца? Кто за? Кто против?

Еду мне принесли, когда я уже разглядывал последнюю страницу газеты. «Рубрика происшествий». Прикольное название для страницы, где главным образом печатают сообщения о случившихся за последнее время преступлениях в городе и окрестностях. Я внимательно прочитал все, что там было написано, от начала и до конца. Про Дендонкера ни слова. Про контрабанду тоже. Как и про самолеты. А также бомбы. Только про кое-какие малозначительные нарушения общественного порядка. По большей части довольно банальные типа распития спиртных напитков в общественных местах. Нарушители, как правило, были подвергнуты аресту.

Я с удовольствием доел последний кусочек. Допил кофе. Сидел, ждал добавки, как вдруг отворилась входная дверь. Вошел человек. И я его узнал. Это был четвертый из тех, с кем я познакомился накануне вечером. Когда стоял под уличным фонарем. Который пытался ударить меня дубиной. И который видел, что меня убили выстрелом из пистолета. Увидев меня воскресшим из мертвых, он, кажется, удивился не шибко. А сразу направился прямо ко мне. Одет он был так же, как и в тот раз. Побриться, должно быть, не успел. И в руке он нес черный мешок для мусора.

В этом мешке у него явно что-то лежало. Какой-то предмет, не менее девяти дюймов в длину и вполне тяжеленький, — видно, как натянулись края пластикового мешка. Я ухватился за край стола. И при первом же намеке на оружие готов был в любую секунду швырнуть его под ноги этому типу. Но этот тип вовсе и не думал угрожать мне оружием. Стоял себе передо мной и лыбился. Потом поднял свой мешок. Одной рукой схватил его за нижний край. Перевернул. И с грохотом выгрузил из него на стол какой-то предмет. Эта штуковина состояла из трех частей. Держателя. Отформованного из углеродистого волокна. Чтобы плотно облегал культю. Из голени. Блестящей, выполненной из титана. И ботинка. Как раз такого, какие были на Фентон, когда я видел ее в последний раз.

— Шагай за мной, иначе эта баба потеряет нечто большее, чем свою ногу.

Громила повернулся и направился к двери.

— У тебя тридцать секунд, — не оборачиваясь, добавил он.

Я встал, достал из кармана рулончик с долларами. Отделил двадцатку, бросил на стол. На это ушло десять секунд. Далее взял искусственную ногу Фентон. Двинулся к двери. Еще десять секунд. Выждал еще девять и шагнул на улицу. Громила был еще там. Он стоял рядом с автомобилем. Седан средних размеров. Весь покрыт пылью. Как мне показалось, тот же самый, который я видел накануне вечером. В дневном свете я разглядел, что это «шевроле-каприс». Когда-то был полицейским транспортным средством. Падающий на дверцу водителя луч прожектора выдал еще кое-что. Покраска была неравномерной и тусклой, и я предположил, что какое-то время эту машину использовали в качестве такси.

Мордоворот оскалился и открыл передо мной дверцу рядом с водителем. Сделал шаг назад и жестом пригласил садиться. Я подошел. Не торопясь. Переложил ногу Фентон в правую руку. Шагнул в промежуток между бандитом и дверцей автомобиля. Схватил громилу за загривок и с силой размазал его морду о крышу машины. Губы бандита попали как раз в верхний край дверцы. Из пасти брызнуло несколько зубов. Сколько именно, я сосчитать не успел. Слишком много было кровищи. Потом вынул у него из-за пояса пушку. Развернул его кругом, лицом к себе. Двинул кулаком в солнечное сплетение. Довольно жестко, очень хотелось выбить из него дух. Запихнул его в машину. Сложил пополам на сиденье. Закрыл дверцу. Огляделся, не смотрит ли кто. Зашел с другой стороны. До конца сдвинул сиденье назад. Уселся. Протянул руку и схватил мужика за горло. Сжал пальцы. Почувствовал, как начинает деформироваться его гортань. Глаза громилы вылезли из орбит. Язык вывалился изо рта. Но ни единого звука он так и не издал.

— Теперь слушай, — заговорил я. — Сейчас расскажу тебе, как именно все у нас с тобой будет. Я задам тебе вопрос. Дам секунду подумать. Потом ослаблю хватку, чтобы ты мог говорить. Если не станешь, придушу тебя до смерти. То же самое будет, если твой ответ мне не понравится. Все понял?

Я выдержал краткую паузу и ослабил пальцы.

— Да, — прохрипел он. — Понял.

— Вы взяли эту женщину. Как?

— У Дендонкера часы с навигатором. И с передатчиком. Он послал сигнал тревоги. Мы схватили эту бабу сразу, она не успела выйти из здания. Дендонкера доставили в безопасное место. Это прежде всего. Когда остальные не вернулись, Дендонкер послал меня за тобой.

— Где она сейчас?

— Не знаю.

— Ты что, в самом деле этого хочешь? Здесь? И сейчас?

— Я не знаю. Клянусь.

— А где Дендонкер?

— Не знаю.

— Тогда куда ты должен был меня доставить?

— В дом. Это все, что мне приказали сделать.

— Адрес?

— Адреса я не знаю. Это просто дом. Так мы его называем.

— Ясно, ты доставляешь меня в этот дом. Дальше что?

— Посылаю текстовое сообщение. И за тобой кто-то приезжает.

— И далеко этот дом?

— Нет.

— В городе?

— Да.

— Отлично. Сейчас покажешь. Поедем туда вдвоем. Потом пошлешь сообщение.

Глава 19

Послышался какой-то звук. Откуда-то с другого конца улицы. Звук автомобильного двигателя. Я оглянулся и увидел, что к нам приближается машина. Не очень быстро. Но и не очень медленно. Просто едет себе, и все. Ищет приключений на свою задницу. Марки «додж-чарджер». Капот и бампер черного цвета. Спереди дополнительный бампер. На крыше компактное устройство для крепления фонарей и мигалок. Явно полицейская машина. Вероятно, местные. Но возможно, и полиция штата. Надо же, выбрали время, черт их побрал!

Я отпустил горло своей жертвы, положил руку на колени и сжал кулак.

— Только попробуй дернуться…

— Не беспокойся, — сказал тот и откуда-то из проема рядом со своим сиденьем достал атлас. Раскрыл и держал так, чтобы он закрывал его лицо. — Из огня да в полымя? Нашли дурачка.

Полицейская машина подъехала ближе. Снизила скорость. Поравнялась с нами и остановилась. Полицейских в ней было двое. На меня они не смотрели. На человека с окровавленным ртом тоже не смотрели. Покамест. Казалось, их больше интересует наша машина. Оба уже не молоды. Возможно, такая же машина когда-то была у них. Может быть, даже именно эта. Когда-то полицейские говаривали, что «каприс» — лучшая в мире патрульная машина. Может быть, они сейчас так считают. Смотрят и с тоской вспоминают прошлое. А может, им просто скучно. Я очень надеялся, чтобы они ничего такого не заподозрили. А они все сидели, разглядывая нашу машину. Минуту. Две. Потом водитель включил фонарь на крыше, дал газу, и они умчались прочь, в неизвестность.

Я снова протянул руку к горлу соседа. Он закрыл атлас. Поднял его вверх. Держа обеими руками. Обложка блестела. И была скользкая. Рука моя скользнула по ней. Я повернулся, схватил его за плечо. Углом книги он ткнул мне в глаз. Извиваясь, попытался освободиться. Схватился за ручку дверцы. Открыл ее. Вынырнул из машины. Перекатился на тротуаре, вскочил на ноги и бросился бежать.

Я выпрыгнул из машины и помчался за ним. Этот тип оказался шустрым. Еще бы, есть ради чего стараться. Кто бы мог сомневаться. Разрыв между нами увеличивался. Он добежал до группы строений. С еще одним внутренним двориком. Выходящие на улицу окна были заколочены досками. Амбалу надо было бежать дальше. И я бы ни за что его не догнал. А стрелять было опасно, рисковать не стоило. Здесь ведь жилые кварталы. Но дальше он почему-то удирать не стал. Слишком силен был соблазн найти здесь укрытие. Стреканул сквозь арку. И исчез.

Я как можно быстрее преодолел оставшееся расстояние и замер перед входом. Становиться мишенью не очень хотелось. У него могло быть припрятанное оружие. Я присел на корточки и заглянул за угол. Увидел группу разнородных строений, таких же как и те, из которых соорудили гостиницу, где жила Фентон. Только здесь здания были в три этажа. Соединены вместе и сплошь окружены, как забором, деревянными щитами. На каждом углу забора стояла сборно-разборная вышка, ведущая на крышу. Видно, процесс перепланировки в самом разгаре. Но шума какой-либо деятельности слышно не было. Вообще ни звука. Работы приостановлены. Возможно, прекратились вовсе. Может быть, обвалился рынок. Или изменились вкусы. Как работают экономические законы в подобном роде хозяйственной деятельности, я понятия не имел.

Я высунул голову чуть подальше и заметил своего беглеца. Он стоял посередине двора один и озирался по сторонам. Похоже, место, куда он попал, его не устраивало. Никакого другого выхода отсюда не было. И спрятаться тоже негде. Он метнулся было влево, потом вправо, словно никак не мог решить, куда ему двигать, чтобы спрятаться. Я выпрямился и прошел сквозь арку во двор. Он услышал мои шаги, повернулся. Лицо его было бледно, и кровь изо рта текла еще сильней. Добегался, значит.

— Делай, что я говорю, и тебе ничего не будет, — проговорил я спокойным и ровным голосом.

Тот сделал один шаг ко мне и остановился. Глаза метались от меня к арке и обратно, снова и снова. Прикидывает расстояние, подумал я. Оценивает положение, в котором оказался. Взвешивает шансы проскочить мимо меня и удрать. Вдруг он резко повернулся. И рванул к вышке, что была справа. Добежал и полез наверх. Преследовать его не было смысла. Он гораздо легче меня. И гораздо более шустрый. Мне его не догнать, будет наверху намного раньше, чем я. Тут и к бабке ходить не надо. Голова моя будет не защищена. Только появится там… уж он позаботится, чем меня вдарить. Найдет что-нибудь подходящее. Какую-нибудь железную стойку. Кусок кирпича. Черепицу. А может, не станет париться, просто двинет ногой в челюсть, и все тут.

Так что о том, чтобы лезть за ним, не могло быть и речи. Но и о том, чтобы дать ему уйти, речи тоже быть не могло.

Я подбежал к вышке слева. И стал карабкаться вверх. Быстро, но аккуратно. Нельзя было спускать с него глаз: вдруг он заметит меня и полезет обратно вниз. Я видел, что он уже добрался до самого верха. Вот он сошел с вышки и куда-то исчез. Я заработал руками и ногами быстрее. Добрался до крыши. Ступил на нее. И едва удержался. Скользкая оказалась. Старые терракотовые черепицы. И кажется, очень ломкие. Вдруг не выдержат моего веса? А беглец мой был уже почти на той стороне. Должно быть, надеялся, что там будет еще одна вышка, с которой можно спуститься на улицу. Но это вряд ли. Я двинулся за ним. Старался шагать мягко, осторожно. Не делать лишнего шума. Не хотелось, чтобы он увидел меня и рванул обратно, до того как я успею перекрыть ему дорогу. Он подошел к краю крыши и взглянул вниз. Я вышел напрямую между ним и его вышкой, обратно пути ему уже нет. Он повернулся ко мне. И побледнел еще больше.

— Ну хватит, — сказал я. — У тебя нет вариантов. Давай спускайся. Покажешь, где этот ваш дом. А потом шагай на все четыре стороны.

— Ты что, думаешь, я сумасшедший?! — взвизгнул он дрожащим голосом. — Ты хоть имеешь понятие, что этот Дендонкер делает с теми, кто его предает?

Казалось, еще немного, и он действительно от страха сойдет с ума. Мелькнула мысль, что придется его отключить и тащить вниз на себе. Только надо очень аккуратно с ударом, не перестараться. Это крайне ответственный момент. Не хотелось долго ждать, пока он придет в себя. Я подвинулся к нему на ярд поближе. Он повернулся ко мне спиной. И шагнул с крыши вперед. Нисколько не колебался. Просто бросился вниз, и все.

Я подумал, может, где-то там все же есть какая-то вышка. Или выступ, карниз. Или крыша здания пониже. Но тут до слуха донесся какой-то звук. Похожий на то, как если бы в дальней комнате мокрой рукой шлепнули по крышке стола. Я добрался до края и заглянул вниз. Прямо подо мной на земле лежало его тело. Одна нога вывернута. Одна рука согнута. А вокруг разбитого вдребезги черепа расплывался темно-красный ореол.

Я вернулся к вышке и быстро спустился во двор. Прошел через арку. Далее по периметру строения. И нашел наконец, как пробраться к другой его стороне. На тротуаре там без движения лежал человек. Щупать пульс не было смысла. Поэтому я сразу начал с карманов.

И снова не нашел ничего такого, где был бы адрес или хотя бы имя. Но мобильник у него все же имелся. Причем при падении не пострадал. Этот человек говорил, что, доставив меня в так называемый дом, он должен был послать текстовое сообщение. И в голове у меня родилась одна интересная мысль. Если придумать достаточно вескую причину, то можно изменить место встречи. И выбрать такое, где у меня будет преимущество. Главное, такое местечко найти. Приложив к экрану палец погибшего, я разблокировал мобильник. Но он оказался пуст. Никаких контактов. Никаких сохраненных номеров. Никаких посланий, на которые можно было бы ответить. Словом, ничего такого, что могло бы мне пригодиться. И в карманах его ничего больше не было. Выходит, тупик. Я обтер мобильник рубашкой. Через материал ее набрал 911. Нажал на зеленую иконку. Положил мобильник на грудь погибшего. И вернулся к его машине.

Начал с бардачка. Сразу же нашел страховку и регистрацию. Только эти две бумажки, больше ничего. На обеих обнаружил название организации. Ассоциация «Лунная тень». Расположена в Делавэре. Вероятно, одна из подставных компаний, о которых говорила Фентон. Но в любом случае мне это ничего не давало.

Я взял атлас, открыл нужную страницу, отыскал этот город. Никаких пометок, ничто не обведено кружочком. Никаких адресов на полях. Ни телефонных номеров. Я проверил кармашки на дверцах. Обшарил вдоль и поперек весь пол. И багажник. Посмотрел под ковриком и вокруг запасного колеса. Ничего. Ни аптечных рецептов, ни квитков с бензозаправки. Ни меню с блюдами навынос или чашек из-под кофе из кофеен. Машина оказалась абсолютно стерильна.

Я снова сел за руль, раздумывая, куда бы еще заглянуть, и тут что-то воткнулось мне в бедро. Ага, ключи. Свисают под замком зажигания. Один из них от врезного замка, флажковый. Старый, истертый и весь в царапинах. Я сравнил его с таким же в связке Мансура. Оказались близнецы-братья. Возможно, от гаража или какого-нибудь склада. Так я считал раньше. Но теперь мне пришла в голову еще одна гипотеза. Насчет того, что же все-таки эти ключи открывают. А также, как я сообразил, насчет еще одного человека, которого следовало опасаться. С той самой минуты, когда этот тип в «Розе прерий» вывалил передо мной на столик искусственную ногу Фентон, я полностью сосредоточился на задаче ее отыскать. Но этот человек ведь знал, где меня найти. Это совершенно ясно. И узнал он об этом только одним-единственным способом.

Глава 20

Я постучал в дверь морга и сразу вошел. Доктор Улье был на месте. Один. Он полулежал на полу, прислонившись к прозекторскому столику. Голова свесилась на грудь. Из одной ноздри, а также из угла рта сочилась кровь. Лабораторный халат нараспашку. Пуговицы оторваны. Галстук распущен и сбит в сторону. Одна нога без обуви. Одна рука обрывком кабеля крепко привязана к ножке стола. Я подошел к нему, он поднял голову, увидел меня и отвернулся. Лицо его побледнело от страха. Но тут он узнал меня и снова повернулся в мою сторону.

— С вами все хорошо? — задыхаясь, спросил он. — Этот горилла нашел вас? Вы простите меня. Я не выдержал и рассказал ему, где вас искать.

— Вы все сделали правильно, — сказал я. — Со мной все в порядке. А вот с вами что? Вы ранены?

Свободной рукой доктор Улье ощупал лицо.

— Ничего серьезного. Пока. Этот горилла сказал, что сначала он схватит вас, а потом вернется за мной. И доставит меня к Дендонкеру. — Произнеся это, он содрогнулся.

— Он больше никогда не вернется.

Я сходил к автоклаву и взял скальпель. Вернулся к столу, перерезал кабельную стяжку, скальпель положил в карман и помог доктору Улье встать.

— Зато другие вполне себе могут, — добавил я. — У вас есть машина?

— Да. Конечно. Хотите на время попользоваться?

— Где она стоит?

— Здесь. На служебной стоянке.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы сели за руль. И уехали из города. Прямо отсюда за пределы города. Домой не заезжать. Не останавливаться… скажем, если придет в голову купить что-нибудь. Можете это сделать?

Доктор Улье снова потрогал свое лицо.

— Я проработал здесь больше сорока лет…

— Я знаю. Вы мне рассказывали. Но вы должны подумать сейчас о своих пациентах. Если вас убьют, кто их будет лечить? А люди Дендонкера — ребята серьезные, шутить не любят.

Доктор Улье секунду помолчал.

— И как долго мне нужно отсутствовать?

— Не очень долго. День-два, не больше. Дайте мне номер своего мобильника. Я вам позвоню, когда можно будет спокойно вернуться.

— Думаю, если пару суток меня здесь не будет, земля вращаться не перестанет.

Он прошел к письменному столу и на одной из незаполненных форм нацарапал свой номер.

— А вы что собираетесь делать?

— Вам лучше ничего об этом не знать. Мои дела входят в противоречие с вашей клятвой Гиппократа. Почти наверняка.

Доктор Улье отыскал свою туфлю, выбросил загубленный халат в мусор, поправил галстук и повел меня на стоянку. Там стоял «кадиллак». Белого цвета. Возможно, производства восьмидесятых годов. Гигантская такая шаланда, почти автобус. Его бы снимать в какой-нибудь мыльной опере, с большими рогами на капоте. Доктор Улье сел за руль. Я проводил взглядом уезжающую машину и прошел обратно на стоянку машин «скорой помощи». «Линкольн» все еще был на месте, именно там, где я его оставил. У меня отлегло от сердца. С той минуты, как я обнаружил доктора Улье на полу морга, меня не покидало смутное беспокойство. Мне казалось, что человек Дендонкера, когда станет искать меня, может наткнуться и на него. Я открыл заднюю дверцу. Парни в костюмах уже успели очнуться. Оба. Они принялись дергаться и извиваться. Словно пытались выбраться. Или добраться до меня. Еще они пытались что-то говорить. Понять, что они хотят сказать, я не смог, как ни старался. Наверное, у них переломаны челюсти. Я достал из кармана скальпель и поднял его высоко, чтобы у них не было никаких сомнений относительно того, что это такое. Потом бросил его за спину того, кто был в темном костюме, чтобы он смог до него добраться. Туда же бросил и ключи Мансура. Закрыл дверцу и вернулся в здание медицинского центра. Поспешил к главному входу. Мимо женщины с жемчугами на шее. Прошел под глобусом и куполом и оказался на улице. Обогнул здание и вышел туда, где оставил «шевроле-каприс». Он был припаркован в промежутке между двумя зданиями поменьше, в муниципальном стиле, стоящими по диагонали напротив въезда на стоянку для машин «скорой помощи». Я сдвинул в сторону мусорный бак. Не бог весть какая маскировка, конечно, но он хотя бы немножко закрывал машину от постороннего взгляда. Все лучше, чем ничего. От «линкольна» до «шевроле» я добрался за четыре с половиной минуты. Прошло еще девять, и я увидел, что ворота на стоянке «скорой помощи» дернулись. И поехали в сторону. Я завел двигатель «шевроле». Как только промежуток между двумя половинками стал достаточно широк, на улицу вырвался «линкольн». Он сразу повернул направо, так что прямо передо мной не проезжал. Я выждал еще две секунды. Это, конечно, совсем недолго, но как раз настолько я мог позволить себе рискнуть в сложившихся обстоятельствах. Объехав мусорный бак, я повернул и погнал за ними.

Для того чтобы спокойно сидеть у них на хвосте, условия были ужасные. Я ехал в машине, опознать которую было раз плюнуть. Других машин на улице не оказалось, и прикрыться было нечем. Ехал я один, никого на подхвате. Улицы были кривые, извилистые, расположены как попало, и, делать нечего, приходилось держаться близко. Но легче все это сказать, чем сделать. Сидящие в «линкольне» знали, куда они едут. Знали туда дорогу. Где надо сворачивать. Где прибавить газу. Когда можно не торопиться, ехать потише. А когда и не обязательно.

Я гнал «шевроле» на всю катушку, но «линкольн» все равно медленно, но неуклонно от меня уходил. Вот он, не сбавляя скорости, сделал поворот. И я потерял его из виду. Нажал на газ. Сильней, чем привык это делать. Машина качнулась на своих изношенных амортизаторах, покрышки завизжали на повороте. Когда из кожи лезешь вон, чтобы не привлекать к себе внимания, то делаешь серьезную ошибку. Мне удалось вписаться в еще один крутой поворот. Покрышки снова взвизгнули. Но на эти звуки никто не обратил никакого внимания. Потому что некому было их слышать.

А «линкольна» нигде не было видно. Пустой асфальт, ведущий к Т-образному перекрестку. Я еще прибавил газку и снова нажал на тормоза. Шины снова взвизгнули, и я остановился, капотом уткнувшись в перпендикулярную улицу. Прямо передо мной был маленький магазинчик. Кажется, цветочный. В витрине его возилась какая-то женщина. Она бросила на меня пристальный взгляд и скрылась из виду. Я посмотрел направо. Посмотрел налево. «Линкольна» и след простыл. И не было никаких указаний, позволяющих предположить, куда мне лучше сейчас поворачивать. И на мостовой никаких примет, подсказывающих, по какой стороне дороги проехало больше машин. Ни намека, в какую сторону только что свернул автомобиль.

Я знал, что стою лицом к западу. Значит, если поверну налево, то поеду на юг. Прямо к границе. А это еще один тупик. А если направо, то на север. Возможно, я сделаю крюк и он приведет меня к длинной дороге, ведущей мимо «Дерева». И дальше к скоростной трассе. Все дальше от города. Все дальше от Дендонкера, его мордоворотов и бомб. Но также все дальше от Фентон.

Я повернул налево. Дорога стала пошире. Магазины, склады и предприятия сменились жилыми домами. Низенькими, горбатыми и оштукатуренными грубо, кое-как. С плоскими крышами, из-под которых над стенами торчали толстые круглые балки. Окна у всех маленькие и глубоко посаженные, как глазки стариков, уставших от жизни. У каждого из этих домиков имелось что-то вроде крылечка или крытого входа, так что обитатели могли выйти на воздух и все же оставаться в тени, не страдая от палящих лучей солнца. Но сейчас никто не дышал свежим воздухом. Не было видно ни единой души. И черного «линкольна» тоже нигде не было видно. Впрочем, вообще не было видно ни одной машины.

Скоро улица повернула направо. Я притормозил и хорошенько осмотрелся. Нигде никакого движения. Я двинулся дальше, и через некоторое время улица повернула налево. Но и там движения не было заметно. До следующего поворота я ехал дольше, он оказался опять справа. Вдали, в самом конце, мелькнули какие-то красные огоньки. Автомобильные тормозные огни, загорающиеся, когда машину паркуют и выключают двигатель. Я осторожно поехал вперед, стараясь как можно более незаметно подкрасться поближе. Да, это был «линкольн». Он стоял у тротуара, возле последнего дома справа. На полпути к нему, возле телеграфного столба, стоял крытый грузовик, принадлежащий телефонной компании. Рабочих нигде не было видно, поэтому я приткнулся за ним. Мне хорошо было видно, что из «линкольна» вышли трое. Ага, значит, за рулем сидел Мансур. Все трое торопливо потопали по тропинке. Свои ключи Мансур все еще держал в руке. Вот он выбрал один из них. Флажковый, догадался я. Отомкнул замок в двери. Открыл ее. И все трое вошли в дом.

Я тронулся, обогнул грузовик и остановился позади «линкольна». Стены дома, возле которого он стоял, совсем обесцветились и потрескались от солнца. Дом был окрашен в более глубокий оттенок оранжевого, чем соседние дома. Оконные рамы выкрашены зеленой краской. Крыша низкая. Дом окружен деревьями. Невысокими и кривыми. Позади него никаких больше строений не было. И напротив тоже. До самой границы тянулось широкое пространство песка, из которого то здесь, то там торчали кактусы. Я достал трофейную пушку и двинулся по дорожке. Дверь в доме была сделана из простых деревянных досок. Они были похожи на доски, оставшиеся после кораблекрушения и выброшенные волной на берег необитаемого острова. Нестроганые. Солнце обесцветило их почти добела. Я потянул за ручку. Сделанная из железа, за много лет использования она была вся изъедена ржавчиной. Ручка не поддалась, дверь оказалась закрытой на замок. Я встал сбоку и постучал. Так, как, бывало, стучал, когда служил в военной полиции. Когда не просил, чтобы меня впустили. А требовал.

Глава 21

Ответа не последовало. Я постучал еще раз. Опять ничего. Тогда я достал связку ключей, которую нашел в «шевроле», после того как преследуемый мной бандит прыгнул с крыши на стройплощадке. Отделил флажковый ключ. И сунул его в замочную скважину.

Ключ повернулся легко. Я нажал на ручку и толкнул дверь. Несмазанные петли ее протестующе заскрипели. Но никто не выбежал мне навстречу. Никто не крикнул: «Кто там?» Никто не выстрелил в дверной проем. Я ждал секунд десять: стоял и прислушивался. Но не услышал ничего, кроме мертвой тишины. Ни шагов. Ни скрипа половиц. Ни человеческого дыхания. Даже тиканья часов не слышал. Я выпрямился и шагнул в дом. Мансура я собирался пристрелить на месте. Не было никакого желания повторять нашу смертельную схватку. И буду стрелять в каждого, если замечу, что рука его тянется к пистолету. А если нет, просто поговорю, в последний раз. Или попрошу написать, если сломанная челюсть помешает говорить. А потом пристрелю и его, чтобы сравнять шансы.

В доме было прохладно. Температура градусов на пятнадцать меньше, чем на улице. Тот, кто строил его, видно, знал, что делал. Стены в доме были очень толстые. Из какого-то плотного материала, который мог поглощать огромное количество внешнего тепла. И в жаркие дни в доме всегда было прохладно. А ночью стены отдавали накопленное за день тепло, сохраняя комфорт.

В доме также стоял затхлый запах плесени. Запах старой мебели и другого имущества. Должно быть, действовал некий остаточный эффект, поскольку в доме ничего этого не было. Ни стульев. Ни столов. Ни диванов. И людей, видимо, тоже. Я вошел в большую квадратную комнату. С деревянными полами. Половицы блестели от времени и долгой полировки. Стены белые, гладкие. Потолок небеленый, потолочные балки и доски открыты. Впереди дверь. Верхняя половина застеклена. Сквозь стекло видно было, что она ведет на террасу. Терраса крытая, то есть дает тень. Справа кухня. Самая простая, классическая. Два посудных шкафа, простейшая печка, высокий и длинный кухонный стол с деревянной столешницей. В длинной стене справа два окна. Маленькие. Квадратные. Но все равно они напомнили мне иллюминаторы на корабле. В левой стене три двери. Все три закрыты. А в самом центре пола нечто очень странное. Дыра.

Да, дыра, более или менее круглая. Диаметром в среднем где-то футов восемь. Края неровные, зазубренные, словно кто-то прорубал ее тупым топором. Из дыры торчала стремянка. Возвышалась над ней фута на три. Деревянная, скорее всего сколоченная вручную. Наклоненная в сторону двери, в которую я вошел. Стараясь ступать как можно тише, я приблизился к ней. Заглянул. Пол внизу покрыт керамической плиткой. Размером примерно в квадратный ярд. Стены грубо обшиты досками. Имеется бойлер. Резервуар с водой. И очень много проводов и труб. Причем трубы свинцовые. А провода в тканевой оплетке. Крупно повезет тому, кто станет здесь жить и не отравится свинцом или кого не убьет электрическим током. Впрочем, отопительное оборудование выглядело поновее. И размерами побольше. Может быть, было великовато для первоначального люка. И поэтому пришлось дыру расширять первым подвернувшимся под руку инструментом.

Я обошел вокруг дыры. На все триста шестьдесят градусов. Хотел хорошенько рассмотреть все четыре угла этого подвала. Людей не видно. На кухне тоже никого не было. Я попробовал открыть первую дверь по левой стене. Вышиб ее ударом ноги и тут же отскочил в сторону. В комнате было пусто. Наверное, когда-то здесь была спальня, хотя возможно, и нет. Теперь ни мебели, ни людей. За следующей дверью оказался совмещенный санузел. Ванна. Унитаз. Раковина. Встроенный в стену аптечный шкафчик с зеркальными дверцами. Из темного металлического крана в керамическую раковину сочилась вода, образуя на ней темное пятно, и стекала в отверстие слива. Единственное движение, которое я наблюдал здесь, с тех пор как вошел в дом. Осталось проверить еще одну комнату. Самую дальнюю от входа. Единственный уголок, где можно укрыться. Так испокон веков работает человеческая психика. Я двинул ногой в дверь. Кажется, еще одна спальня. Больше размерами. Дальше всего от улицы. Выглядит поприличней. Но тоже пустая.

Да где же еще могли спрятаться эти трое? Кажется, я все обыскал. Второго этажа здесь нет. Других комнат тоже. Стенных шкафов нет. Хотя было здесь одно местечко, которое я проверил не столь тщательно, как остальные. Где я, по правде говоря, вообще не побывал. Я опять подошел к дыре в полу. Заглянул внутрь. И снова никого не увидел. Протянул руку к торчащей стремянке. По спине у меня покатились капельки пота. Мысль о том, что придется лезть под землю, мне очень не нравилась. А вдруг стремянка сломается? И я окажусь в ловушке? Я представил себе свой оставленный на улице «шевроле». С его на три четверти полным баком. Можно плюнуть на это дело и уехать отсюда куда-нибудь подальше. Без оглядки. Потом представил себе Фентон. Дендонкера. Со всеми его бомбами.

Я затаил дыхание. Поставил левую ногу на перекладину. Постепенно перенес на нее вес. Стремянка заскрипела. Но выдержала. Правую ногу опустил на две перекладины ниже. Добрался до самого низа. Медленно и без особых проблем. Стремянка подо мной, конечно, вихляла и гнулась. Но не сломалась.

Я двигался все время спиной к стене, внимательно оглядывая место, в которое попал. Кажется, трачу время впустую, мелькнула мысль. Все ведь ясно. Тут негде спрятаться даже одному, не говоря уже о троих. Единственное прикрытие — бойлер и бак с водой, я уже видел их сверху. Никто не сидел в засаде ни там, ни здесь. Я с силой толкнул бойлер, потом бак. Они даже не дрогнули. Ни за тем, ни за другим не скрывалось тайного входа в какую-нибудь подземную берлогу. Я простучал стены на предмет потайной двери. Исследовал пол в поисках какого-нибудь люка. И ничего не нашел.

Я полез по стремянке обратно. Прошел к черному ходу слева от кухни. Дверь оказалась закрытой. Я сунул в скважину свой ключ. Замок легко открылся. За дверью вилась еще одна дорожка к улице с другой стороны дома. Ничто не указывало на то, что эти трое здесь были. А также на то, что здесь стояла машина. Я со злостью захлопнул дверь. Злился я скорее на себя. У этих типов здесь ни с кем не было встречи. И ни от кого они не прятались. Это место служит простой декорацией. Для того, чтобы оторваться от хвоста. Прием старый как мир. Входишь с одной стороны. Выходишь с другой. Где-то поблизости у них была припрятана еще одна машина. Уехали они, вероятно, раньше, чем я успел выйти из своей. И вместе с ними испарилась всякая надежда по-быстрому отыскать Фентон.

Глава 22

Итак, люди Дендонкера от меня сбежали, и это грозило провалом моего плана. Полным провалом. Это факт. От него никуда не денешься. И ничем его не прикроешь. Но что толку теперь об этом горевать? Что случилось, то случилось. Ругать себя я буду потом, если, конечно, увижу, что от этого есть какая-то польза. Сейчас главное — взять след. Куда они отсюда направились, я понятия не имел. Они могли спрятаться где угодно, у них в распоряжении целый город. Который они знают куда лучше, чем я. А могли ведь уехать и куда-то еще подальше. Фентон говорила, что Дендонкер параноик. Я понятия не имел, какие он мог принять меры предосторожности. Нужно было сузить набор имеющихся у меня вариантов. А значит, нужна доступная информация. Если, конечно, таковая существует.

Я немилосердно гнал машину всю дорогу до самой арки, ведущей во двор гостиницы Фентон. Место прямо перед ее номером — бывшая мастерская колесного мастера — было свободно. Я поставил «шевроле» и выскочил из кабины. Следующая проблема — открыть дверь. Но ключа как такового не было. Впрочем, замка тоже. Был какой-то идиотский код, который должен быть виден на экране мобильника. Ее мобильника. Даже если бы сейчас этот мобильник был у меня в руках, я все равно не знал бы, что с ним делать. Поэтому решил действовать по старинке. Повернулся к двери спиной. Огляделся. Никого поблизости не увидел. Ни пешего, ни в автомобиле. Ни в окнах. Понадеялся, что слова Фентон насчет камер наблюдения соответствуют действительности. Поднял правое колено и двинул подошвой в дверь.

И дверь распахнулась! Ударилась о внутреннюю стенку и отскочила обратно. Я шустро повернулся и успел юркнуть в проем до того, как она снова закрылась. Оказавшись внутри, я увидел застеленную кровать Фентон. Аккуратно разложенные на диване подушки. И чемодан снова стоял на полу рядом с дверью. Я подошел к окну и задернул занавески. Взял стоящий у письменного стола стул, подпер им дверь. Серьезной попытки ворваться внутрь он, конечно, не выдержит, но под сильным порывом, скажем, ветра устоит наверняка. Я взял и отнес на кровать чемодан. Снял трубку гостиничного телефона и по памяти набрал номер.

После двух гудков мне ответили. Мужчина, говорил по мобильнику. Голос звучал далеко, несколько эхообразно, словно я разговаривал с призраком, но слова разобрать было можно.

— Уоллуорк, — услышал я. — Кто говорит?

Джефферсон Уоллуорк — спецпредставитель ФБР. Наши дорожки с ним пересекались и раньше, кстати не так давно. Я помогал ему распутать одно дельце. С его точки зрения, у нас все получилось. Он сказал тогда, что за ним должок. Что, если у меня возникнут трудности, я всегда могу ему позвонить. Я подумал, это как раз тот случай.

— Это Ричер, — ответил я.

На другом конце повисло молчание, но всего на секунду.

— Соскучился, майор, захотелось поболтать? Только я сейчас, вообще-то, занят.

— Да какой я тебе майор? Забыл, что ли? Просто Ричер. Мы же вроде договорились. Нет, не соскучился. Мне срочно нужна кое-какая информация.

— Для получения информации сейчас существует одна такая штука. Интернет называется.

— Мне нужна информация особого рода. На кону жизнь человека. Женщины.

— Позвони девять-один-один.

— Она бывшая военнослужащая. Еще она работала у вас. И в то время ей оторвало ногу.

Слышно было, как Уоллуорк вздыхает.

— Что ты хочешь узнать?

— Она работала в Аналитическом центре по работе со взрывными устройствами. TEDAC. Знаешь такой?

— Слыхал.

— Она пронюхала, что здесь существует группа, которая занимается изготовлением и распространением бомб. У нас, в Соединенных Штатах. Возникла угроза гибели многих людей. Человека, который стоит за всем этим, зовут Дендонкер. Ваад Ахмед Дендонкер.

— Что за бомбы?

— Я точно не знаю. Которые взрываются.

— Много?

— Сколько, сказать не могу. Но очень много.

— Черт! Ладно. Я привлеку к этому нужных людей.

— Это еще не все. Женщина, о которой я говорю, пропала. Я не сомневаюсь, что ее захватил Дендонкер. Не сомневаюсь, что он хочет ее убить. И мне нужны все связанные с ним и с его бизнесом адреса. Компания называется «Голубая мечта». Тут нужно копать как можно глубже. Он владеет ею через множество подставных компаний. Одна из них, кажется, называется Ассоциация «Лунная тень».

— А вот эта твоя женщина… Как ее зовут?

— Микаэла Фентон.

— Где ее видели в последний раз?

— Лос-Гемелос, штат Аризона. Маленький городишко, прямо на границе.

— Она работает там под прикрытием? От Аналитического центра? Тогда это не ко мне. СОП[25] здесь не работают. Этим должен заниматься ближайший оперативный отдел. Что там у вас вообще происходит? И где ее напарник?

— У нее нет напарника. Из ФБР она ушла. Она действует скорее по личному почину.

Уоллуорк какое-то время молчал.

— Что-то мне все это не нравится. Насколько мне известно, последний бывший агент, действовавший по личной инициативе, сейчас в тюрьме. Его напарницу, которая пыталась ему помочь, убили.

Сказать на это мне было нечего.

— Ну хорошо, — вздохнул Уоллуорк. — Я попробую. Но ничего не обещаю. Аналитический центр — не та контора, которую можно водить за нос… да и вообще связываться. Они имеют дело с весьма непростой и деликатной хренью. Задашь не тому человеку не тот вопрос — считай, что конец карьере… да и не только. Тебя не просто шурнут с работы с волчьим билетом. Можно и за решетку загреметь.

— Я это понял. Инициатива наказуема. Можно подойти с другой стороны. Я подозреваю, что Дендонкер использует свой бизнес как ширму для контрабанды. Правда, пока не знаю, чего именно и кто его клиенты.

— Отлично. Это вариант, — оживился Уоллуорк. — У меня приятель служит в УБН — Управлении по борьбе с наркотиками. Одно из отделений ATF[26]. Попытаюсь их соблазнить. Когда тебе нужна информация?

— Вчера.

— Можно звонить по этому номеру?

— Пока да. Боюсь, что не очень долго.

Я положил трубку, проверил, что звонок в телефоне включен, и подошел к кровати. Расстегнул замок на чемодане Фентон, откинул крышку. Вещи в нем были сложены аккуратно, как и прежде. В воздухе витал запах ее духов. От собственной бесцеремонности на душе скребли кошки, даже сильней, чем два дня назад. Я вынул из чемодана все ее барахло. Тот же набор одежды и туалетных принадлежностей, а также прибамбасов для изменения внешности. Ничего нового. Ни записок. Ни папок. Ни слов типа «Если вы читаете это…» и прочего.

Пистолетов, которые я забрал у парней возле «Дерева», тоже не было. Она взяла с собой и еще кое-что. Запасные обоймы для своего пистолета. И санитарный пакет. В этом был смысл, учитывая то, что она собиралась предпринять. Все остальное в чемодане мне было знакомо. Включая пачку листочков с меню из «Пегой лошади». То, что, по ее словам, она нашла в неразорвавшейся бомбе вместе с отпечатком пальца ее брата. И презервативом. Что показалось мне очень странным, когда она об этом рассказывала. Тут что-то не состыковывалось. И даже сейчас отдавало какой-то фальшью. Я никак не мог понять, в чем тут дело. Но в подсознании продолжал звучать некий диссонанс. Едва слышно, но все же отчетливо.

Я принялся укладывать вещи Фентон обратно и нащупал ее запасной протез — он был завернут в рубашку. И вдруг меня осенило. Даже будущее представилось уже не столь мрачным. Я выскочил во двор к машине, достал искусственную конечность, которую холуй Дендонкера бросил передо мной на стол в «Розе прерий». Вернулся с ней в номер. Сравнил с протезом из чемодана. Суставы обоих были изготовлены из углеволокна. Я провел пальцем внутри них, пытаясь представить их форму. Очертания, похоже, совершенно идентичны. Оба с титановыми стержнями. Одинаковой длины. Только обувь на обоих протезах разная. На одном ботинок. А на другом кроссовка. Маловато, для того чтобы опровергнуть утверждение Дендонкера о том, что он ее схватил, то есть доказать, что он блефует.

Досадно, конечно… но я постарался отбросить это чувство и продолжил упаковку чемодана. Постарался все сделать как можно более аккуратно. Снова поставил чемодан возле двери, собираясь взять его с собой в машину. Потом обыскал комнату еще раз. Проверил каждый укромный уголок, все, что попалось мне на глаза. Предусматривая любую хитрость, которую применяют, когда что-то хотят надежно спрятать. Ничего не обнаружил. И остался один на один с лежащим посередине кровати протезом, да еще с электронными часами на ночном столике. Курсор на экране продолжал печально мигать. Отсчитывать секунды. Те самые секунды, которых может ей не хватить.

К реальности меня вернул треск стоящего на столе телефона. Звонил Уоллуорк.

— Информация неоднозначная, — сообщил он. — Что касается контрабанды… Я ничего не добился. Мой человек из Управления по борьбе с наркотиками на прошлой неделе уволился. А дружок из ATF попал в больницу. Надолго. Огнестрел. Но вот насчет Аналитического центра новости поинтересней. Туда перевели моего прежнего руководителя. Он мне во всем доверяет. Поможет, насколько в его силах. Я до него дозвонился. Пока он еще не перезванивал. Но перезвонит обязательно.

— А адреса?

— Нарыл целую кучу. Все, связанные с бизнесом твоего Дендонкера. Бóльшая часть фирм, очевидно, подставные. Думаю, здесь ты прав. Но одну, похоже настоящую, все-таки нашел. Она находится в городке, о котором ты говорил.

Он назвал улицу и номер дома.

— Далеко от центра города? И в каком направлении?

Я услышал, как Уоллуорк щелкает клавишами компьютера.

— В миле на запад. Это если по прямой. Туда ведет только одна дорога. И других строений на ней больше нет.

— Отлично. Больше ничего?

— Да, на пять сотен миль в округе больше вообще ничего. Только адвокатские конторы и почтовые ящики.

— А про Дендонкера лично что-нибудь есть?

— Вот тут все становится странновато. Никаких сведений о том, что он где-нибудь в штате владеет недвижимостью. Я проверял в IRS[27]. Налоги он платит исправно. У него есть бухгалтер, который ведет учет доходов. Я нашел его адрес у него в файле.

— Диктуй.

— Это ничего тебе не даст. Я смотрел на гуглобусе. В этом месте пустырь. Я пытаюсь проследить владельца, но пока не выходит — еще одна куча подставных компаний.

— Дендонкер женат? Если да, нет ли чего-нибудь на имя жены?

— Об этом тоже нет никаких сведений. Все это дурно пахнет, Ричер. Мой тебе совет, брось ты это дело. Знаю, что не послушаешься, но хотя бы будь осторожен.

— Есть еще одно местечко, которое ты мог бы проверить.

Я дал ему адрес дома, до которого я преследовал троицу в «линкольне».

Уоллуорк молчал, записывал информацию.

— Хорошо, — закончив, произнес он. — Будет сделано. Как только узнаю чего еще, перезвоню.

Глава 23

Я поблагодарил Уоллуорка и положил трубку. Поблагодарил просто из вежливости. По правде говоря, его информация была для меня бесполезна. Во всяком случае, в ближайшее время. Но вот его информатор из TEDAC может со временем кое-что предоставить. Он мог бы помочь выяснить, где Дендонкер планирует взорвать бомбу. Но ближайшей моей заботой была Фентон. Уоллуорк нашел только один надежный адрес, касающийся бизнеса Дендонкера, и по месту его расположения я понял, что об этом адресе Фентон знала. Он меня тоже мало интересовал. Это не то место, которое я сейчас искал. Для меня это было очевидно. Для Дендонкера это место слишком публичное. Когда необходимо было обслуживать полет, туда ходили другие его работники. Сама Фентон там тоже не раз бывала по тому же поводу. Это было в то время, когда она активно разыскивала брата. И если бы он был там, Фентон нашла бы его. А это означало, что у Дендонкера есть еще одно местечко, которое он использовал для своих кровавых делишек. А может, и не одно. Смотря каковы масштабы его деятельности. И у меня появилась идея, как это все разузнать. Не наверняка, конечно. Даже далеко не наверняка, если быть точным. Но все же это лучше, чем сидеть сиднем и ждать телефонного звонка.

В «Пегой лошади» сейчас было гораздо более оживленно, чем когда я приходил сюда день назад. Время было обеденное, самый его разгар. Три пары посетителей обедали на свежем воздухе. Сидели за круглыми столиками на хлипких металлических стульях с яркими сиденьями под белесыми зонтами. Еще одна пара столиков была сдвинута вместе в самом конце террасы. За ними восседало девять человек. Самого разного возраста. Все хорошо одеты. Наверное, коллеги, подумал я. Работают вместе где-нибудь поблизости. И отмечают какое-нибудь событие.

Я не обнаружил здесь тех, кого искал. Сомнений на этот счет у меня не было.

По центру фасада этого заведения имелась двойная дверь, раскрытая. Внутри, сразу же справа, стойка администратора. В данную минуту она пустовала, поэтому я прошел в кабинку в самом конце, расположенную буквой П, проскользнул к стенке и прислонился к ней спиной. Помещение представляло собой широкий прямоугольник. В дальнем конце — стойка бара и вход на кухню. Пространство между кабинками и окнами заполнено квадратными столиками. Они стояли в свободном порядке. На каждом горшок с кактусом. Стены оштукатурены кое-как и непонятно каким материалом рыжеватого цвета. На них развешаны огромные картины с изображениями лошадей. На одних лошади были запечатлены на фоне прерий: на конских спинах восседали ковбои, которые перегоняли стада коров. На других картинах лошади куда-то скакали. На третьих стояли на месте, надменно и горделиво глядя на зрителя. В этом помещении было еще десять человек. Две пары. И две группы по трое.

И здесь тех, кого я искал, что-то не видно. Опять у меня не было в этом никаких сомнений.

Когда Фентон увидела здесь подругу Майкла, у нее было передо мной преимущество. Она знала ее по фотографии. А я никого из друзей и подруг Майкла не знал. Но у меня было свое преимущество. Жизненный опыт. Я привык выслеживать и опознавать в барах военных. В особенности когда они занимаются тем, чем им заниматься не следует.

Ко мне подошел официант. Худющий мальчонка лет двадцати пяти. На голове курчавые рыжие волосы, собранные на макушке в пучок. Я заказал кофе и чизбургер. Я был не очень голоден, но привык следовать золотому правилу: ешь всегда, когда есть возможность. Заодно, поджидая других посетителей, у меня и занятие было помимо просматривания все той же газетенки, которую я уже раз читал за завтраком.

Так я сидел, наблюдая за публикой, минут тридцать. Обе парочки оплатили свой счет и отбыли восвояси. Одна троица последовала их примеру. Явилась еще одна пара. Администраторша из приемной медицинского центра, а с ней мужчина в мешковатом полотняном костюме — аккуратно причесанные седые волосы, на ногах открытые кожаные сандалии. Эти люди заняли квадратный столик в конце помещения, самый дальний от стойки бара. За ними пришла группа мужчин, четверо. Все в шортах и светлых футболках. Все как на подбор худощавые, жилистые, загорелые. Вероятно, всю жизнь проработали на свежем воздухе. Скорее всего, постоянные посетители. Они заняли столик поближе к бару. Официант, не дожидаясь просьбы, поставил перед ними подносик с пивом в высоких запотевших стаканах. Пару минут стоял рядом и о чем-то с ними болтал, потом с улыбкой повернулся к следующим входящим в кафе посетителям. Ими оказались две женщины. Одна в желтом открытом платье без рукавов. Другая в шортах по колено и в футболке «янки». Обеим где-то за тридцать. У той и у другой каштановые волосы до плеч. И обе спортивного вида, крепкие. Движения легкие, уверенные. И сумочки такого размера, что вполне можно спрятать пистолет.

Возможно, как раз те, кто мне нужен.

Они заняли кабинку через две от моей. Поклонница стиля «янки» уселась первой. Скользнула попой по сиденью, пока спина ее не уперлась в стенку. Как и моя тоже. Голова и весь корпус ее больше не двигались, но глазки зыркали по сторонам не переставая. От входной двери к занятым столикам, всем по очереди, потом к бару и двери на кухню. Снова к входной двери. И так круг за кругом, без остановки. Женщина в открытом платье скользнула на сиденье следом за ней. Полистала меню напитков и бросила его на столик.

— Белого вина, — сказала она. — Пино гриджио, пожалуй.

— Отлично, — подхватила любительница «янки». — Несите бутылку. Гулять так гулять.

Пока они ждали, когда принесут вино, я краем глаза наблюдал за ними. Они сидели, прижавшись друг к другу. О чем-то говорили, но слишком тихо, слов разобрать не удавалось. Больше никто бара не покидал. И никто больше не входил. Официант поставил им на столик бутылку вина. С изображением слона на этикетке. Бутылка вся запотела. Он вытер ее полотенцем. Сунул полотенце в карман фартука, разлил вино по бокалам. Попробовал завязать разговор. Женщины не обратили на него внимания. Еще пару минут он упорно продолжал свои попытки, потом выдохся и отчалил обратно к барной стойке. Женщина в легком платье отпила из бокала. Посмотрела на подругу и снова заговорила, жестикулируя свободной рукой. Любительница «янки» в два глотка осушила свой бокал и налила еще. Она много не говорила, но глаза ее все так же бегали по сторонам.

Я выбрался из своей кабинки и подошел к ним. Остановился как раз там, где только что стоял официант.

— Простите, что вмешиваюсь, — начал я, — но у меня возникла одна проблема. И мне нужна ваша помощь.

Женщина в летнем платье поставила свой бокал на стол. А рука ее легла рядом, прямо перед ней. Любительница «янки» переложила бокал в левую руку. Правая зависла над сумочкой. Я немного подождал. Мне нужно было увидеть, сунет ли она в сумочку руку. Ничего подобного не случилось, и я сел. Наклонился вперед.

— Я разыскиваю одного своего друга, — проговорил я, понизив голос. — Его зовут Майкл. Майкл Кёртис.

Женщины и бровью не повели, ни та ни другая. Глаза любительницы «янки» все так же продолжали рыскать по помещению.

— Он попал в беду, — продолжил я. — И мне нужно его отыскать. Срочно.

— Как, вы сказали, его зовут? — спросила та, что в платье.

— Майкл Кёртис.

— Извините, — покачала она головой. — Мы такого не знаем.

— Я не из полиции, — сказал я. — И не из ФБР. И я знаю, почему Майкл здесь. Знаю, чем он занимается. Я не хочу причинить ему неприятностей. Я приехал, чтобы спасти ему жизнь.

— Простите еще раз, — пожала плечами женщина. — Ничем не можем вам помочь.

— Просто подскажите хоть какой-нибудь адресок. — Я продолжал гнуть свое. — Хоть какое-нибудь местечко…

— У вас что, уши заложило? — спросила любительница «янки». Глаза ее наконец застыли на месте, смотрели на меня в упор и не двигались. — Мы не знаем никакого Майкла. Ничем не можем помочь, ищите сами. В общем, шагайте обратно к своему столику и больше не приставайте.

— Просто намекните, одно только местечко… прошу вас. Никто никогда не узнает, что это вы мне сказали.

Любительница «янки» полезла в сумочку. Секунду в ней рылась. Потом рука ее появилась снова. И в ней она держала какой-то предмет. Не пистолет. Мобильник. Она глянула на экран, и он ожил. Потыкала в него пальцем. Три раза. Потом сунула мне в лицо. На экране горели три цифры: 911.

— Может, лучше вызвать полицию? Или оставите нас в покое?

Я поднял обе руки вверх:

— Простите, что вас побеспокоил. Ухожу. Наслаждайтесь вином. Отдыхайте.

Я вернулся в свою кабинку и сделал вид, будто читаю газету. Любительница «янки» спрятала телефон, допила свой бокал. Взяла бутылку и долила вина в бокал подруги. Остальное вылила в свой. Администраторша медицинского центра и ее спутник встали и ушли. Четверо мужчин заказали пива по второму кругу. Из новых больше никто в заведении не появлялся. Официант приблизился к столику двух подруг. Они от него лишь отмахнулись. Любительница «янки» прикончила свою порцию. Выбралась из кабинки и направилась к туалету. Женщина в платье тоже встала. И пошла в противоположную сторону. По направлению ко мне. Остановилась перед моей кабинкой. Положила обе ладони на столик и наклонилась вперед, приблизив ко мне голову, насколько это возможно в вертикальном положении.

— Гостиница «Кордон», — проговорила она так тихо, что я едва разобрал слова. — Знаете, где это?

— Постараюсь найти.

— Хорошо. Комната два-один-два. Через двадцать минут. Приходите один. Это касается Майкла.

Она выпрямилась и пошла обратно. Потом остановилась на полпути к своему месту. Вернулась обратно и снова наклонилась ко мне:

— Когда вернется моя подруга, не говорите ни слова. Все должно остаться между нами.

Глава 24

Гостиница «Кордон» была на юго-восточном краю города. Располагалась в широком здании. Двухэтажном, с плоской, окруженной балюстрадой крышей. На вывеске тускло светились небрежные неоновые буквы. Фасад на первый взгляд казался совсем простеньким. Я не сразу понял, что подхожу к гостинице с тыла. Парадный вход был с другой стороны, то есть со стороны границы. И уж эта стена вся была покрыта самыми разнообразными резными орнаментами и знаками. Наверху, под самой крышей, виднелись очертания букв и цифр: ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГРАНД-ОТЕЛЬ, 1890. Должно быть, так называлась гостиница изначально. Проектировщики, наверное, рассчитывали, что город будет расти и расширяться к югу. А не к северу. Поэтому сейчас и кажется, что он строился задом наперед.

За парадными дверями открывался широкий четырехугольный вестибюль. Стены были закрыты темными деревянными панелями. Многие доски потрескались, лак облупился. Пол вымощен терракотовой плиткой. Где простой, а где и с замысловатыми узорами оранжевых и коричневых оттенков. С потолка свешивалась люстра. Похоже, из настоящего хрусталя. По форме изысканная и сложная, но детали ее от времени потускнели и покрылись пятнами. А также пылью. Более половины лампочек отсутствовало. Перегорели или разбились. А может, из соображений экономии просто вывернуты.

Стойка регистрации располагалась как раз напротив входа. Шириной ярдов пять и тоже из темного полированного дерева. За стойкой находился мужчина. Сапоги его покоились на самой стойке. С высокими голенищами, острыми носами, из змеиной кожи. Подошвы протерлись до дыр. Еще на нем были надеты джинсы. А также рубаха с узором «огурцы». И жилетка из черной кожи. Расстегнутая. Руки сложены на груди. Шляпа с широкими полями надвинута на лицо. Казалось, он крепко спит. Я не стал его беспокоить. Не чувствовал в этом никакой необходимости. Я знал, куда надо идти, и направился к коридору, который вел к лестнице.

Комната 212 находилась на втором этаже в конце коридора, с южной стороны здания. Дверь ее была на полдюйма приоткрыта. На полу лежала тоненькая книжица, мешающая двери до конца закрыться. Я осторожно заглянул в щель. Ничего необычного не увидел. Грубый коричневый ковер. Край кровати, накрытой покрывалом с растительным рисунком. Край окна со шторами такого же рисунка. Ни людей. Ни оружия. Тем не менее это ловушка, тут и к бабке ходить не надо. Лучше всего взять и уйти, так будет безопасней. Но излишняя осторожность Фентон ничем не поможет. Мне нужна информация, и единственный известный мне источник находится за этой дверью.

Я сделал шаг в сторону и постучал.

— Войдите, — послышался голос. Я узнал его, это был голос женщины из «Пегой лошади».

Пока все идет хорошо.

Я толкнул дверь и вошел в номер. Женщина обнаружилась в углу помещения, по левую от меня руку. Комната была довольно большая, а щель между дверью и дверной коробкой слишком узка, и из коридора я ее видеть не мог. Она была все в том же желтом открытом платье. Но теперь в руке у нее был зажат пистолет. «Беретта М9». Оружие, с которым она должна быть на «ты», если я не ошибался насчет того, кто она такая. И целила она прямо мне в грудь.

Ловушка была устроена очень грамотно. Сама она находилась от меня достаточно далеко, и выхватить у нее пистолет возможности не было: пока я до нее доберусь, она успеет выпустить в меня всю обойму. Мне оставалось только одно — нырнуть обратно в дверной проем. Но она и это предусмотрела. В такой ситуации стопроцентной уверенности в том, что я успею это сделать, у меня также не было. К тому же я не знал, где прячется ее подружка. К этому времени она вполне могла перекрыть коридор. А главное, мне позарез нужна была информация, которую могла мне сообщить только она. И мне было плевать, в том ли она настроении, чтобы делиться ею со мной, или нет.

Я оттолкнул книжку ногой в сторону. Дверь закрылась. Я поднял обе руки на уровень груди.

— К кровати, — приказала женщина, помогая в этом себе пистолетом.

Я подошел к кровати.

— Видишь фотки? — спросила она.

На подушке лежала пачка фотографий. Я взял ее. Всего снимков было пять штук. Размером четыре на шесть. Цветные. На всех сняты мужчины. Все разные и тоже пять. И все в летней военной форме.

— Ну-ка покажи, который из них Майкл, — сказала она. — А потом и поговорим.

Я стал перебирать фотографии. Медленно и вдумчиво.

— Ошибешься — и ночью стервятники в пустыне славно попируют.

Ствол пистолета она продолжала держать на уровне моей груди.

Так, значит… двое — афроамериканцы. Один явно из Южной Америки. Остальные двое кавказцы. Как и Фентон. Круг возможностей сузился. Выбирать одного из двоих все же лучше, чем из пяти. Но все равно недостаточно, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Я представил себе лицо Фентон. Однояйцовой близняшкой Майкла она быть не могла. Это очевидно. И Майкла я раньше никогда не видел. Понятия не имел, насколько они похожи. Но больше у меня не было ничего, с чем можно работать. Я по памяти сравнил глаза обоих парней с глазами Фентон. Нос. Очертания губ. Ушей. Цвет волос. Форма черепа. Рост. Потом подумал о том, что бы я стал делать, если бы захотел кого-то поймать на лжи.

Я бросил фотографии на кровать.

— Что-то я не пойму… что за игру вы ведете? — спросил я, не отрывая взгляда от ее лежащего на спусковом крючке пальца. — Здесь нет никакого Майкла.

— Ты уверен? — спросила женщина, не опуская ствола. — Погляди еще раз. Повнимательней. От этого зависит твоя жизнь. Я не шучу.

— Нет нужды. Я же говорю, его нет на фотографии.

— Хорошо. Может, и нет. Откуда ты его знаешь?

— Мне о нем рассказывала его сестра. Микаэла.

— Старшая?

— Близняшка.

— Где служила? Зад просиживала?[28]

— В военной разведке.

Женщина опустила ствол.

— Хорошо, — сказала она. — Извини. Я должна была убедиться. Прошу садиться.

Глава 25

Я опустился на кровать. Женщина покинула угол и перешла на другую сторону комнаты. Примостилась на краешке кресла, похоже изготовленного еще где-нибудь в пятидесятые годы. И с шестидесятых годов, видно, ни разу не чищенного. Пистолет она по-прежнему держала в руке.

— Меня зовут Соня, — сказала она.

— Ричер, — представился я. — Откуда вы знаете Микаэлу?

— Познакомились в госпитале. В Германии.

— Госпиталь армейский?

Соня кивнула.

— Почему вы считаете, что Майклу грозит опасность? — спросила она.

— А вы?

— Я этого не говорила.

— Тогда зачем мы тут сидим и разговариваем?

Соня промолчала.

— Я так думаю, что вы дня три не слышали от Майкла никаких вестей. Может быть, даже четыре.

Она ничего не ответила.

— Прибавьте сюда и то, что Рене тоже пропала, и вы начинаете сильно нервничать. До вас начали доходить какие-то смутные слухи. Поэтому вы и встретились за бутылкой вина со своей подругой. И потом оказались здесь.

— Ну хорошо. Да, я очень беспокоюсь. Никак не могу с Майклом связаться. Совсем исчез из поля зрения, а на него это не похоже. Одно дело, если бы пропала только Рене. Но сразу оба?

— Мне нужно знать, куда Дендонкер мог их отправить.

— Дендонкер? С чего бы это ему куда-то Майкла отправлять?

— Майкл закончил с Дендонкером все свои дела, — продолжил я. — Хотел уйти от него. Дендонкер об этом пронюхал. И ему это не понравилось.

— Этого быть не может.

— Но именно это и случилось. Майкл отправил сестре сообщение. Он просил ее о помощи.

— Нет, — покачала головой Соня. — Вы все перепутали. Майкл на Дендонкера не работает. Это Дендонкер работает на Майкла.

— Майкл руководит контрабандными операциями?

— Нет. Это все полностью в ведении Дендонкера. Майклу просто нужен доступ к кое-какому его оборудованию. И к сырью.

— Зачем?

— Какая вам разница? — покачала она головой.

— Вы хотите ему помочь или нет?

Соня вздохнула, закатив глаза к небу.

— Майклу надо кое-что смастерить, понятно? И куда-то перевезти. Причем тайно. И чтобы было надежно. А у Дендонкера для этого есть все технические возможности. И Майкл получил к ним доступ.

— Хорошо. Значит, так… кроме того домика, ну, что к западу от города, какие у Дендонкера есть еще здания, территории?

— Не знаю. Я на него не работаю. Просто мы с Майклом друзья.

— А где Дендонкер живет?

— Этого никто не знает. Может быть, в Мексике? Майкл однажды что-то такое упоминал. Но я, если честно, понятия не имею.

— А где живет Майкл?

— У него здесь есть комнатка. Но он давно уже ею не пользуется. Думаю, он чаще всего ночует в мастерской.

— Где это?

— Не знаю. Никогда там не была.

— Но именно там он изготавливает бомбы?

Услышав вопрос, Соня тут же вскочила на ноги.

— Откуда вам об этом известно?

Я тоже встал. Пальцы ее все еще сжимали пистолет.

— Именно поэтому он и послал сестре просьбу о немедленной помощи. Он был явно чем-то напуган, — проговорил я. — Видно, понял, что здесь что-то не так. И хотел все это остановить, пока не поздно.

— Нет, — покачала головой Соня. — Это какая-то нелепость. Послушайте, я знаю, Майкл далеко не ангел. И я не стану вешать лапшу на уши, выгораживая его. Да, он ступил на кривую дорожку. Но эта операция — его шанс искупить свою вину. Он на сто процентов уверен, что это так. И ни за что не откажется от своей идеи. Не видит в этом никакого смысла. План идеальный. И ему позарез нужно его исполнить.

— Никакого смысла, говорите? А вдруг до него дошло наконец, что невинных людей убивать нельзя?

— О чем вы говорите? Никто никого не собирается убивать. Да ради всего святого, он ведь бывший военный, а не убийца.

— Он задумал взорвать немыслимое количество бомб. И вам еще предстоит увидеть сотни невинных жертв.

— Да нет же! — Соня едва удерживалась от смеха. — Вы ничего не понимаете.

— Тогда объясните.

— Не могу.

— Можете. Вы только говорите, что не можете. Отсюда я делаю вывод, что моя помощь вам не нужна.

Я сделал шаг к двери.

— Погодите, — сказала она. — Ладно. Послушайте, Майкл сделал несколько опытных образцов. Это правда. Но окончательное устройство у него еще в процессе. Он использует для этого подходящие сигнальные заряды, которые дают много дыма. Вот и все. Кое у кого, возможно, немного глаза поболят, но не более того.

— Он участвует в деятельности шайки контрабандистов Дендонкера. В нелегальной торговле оружием. И только для того, чтобы где-то установить какую-то дымовую бомбу? Что-то не очень верится.

Соня вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Дендонкер, конечно, злодей. Тут я с вами не спорю. Я не очень обрадовалась, когда Майкл пошел к нему работать. Мягко говоря. Но у Майкла тогда была черная полоса. Послушайте, если бы не Майкл, Дендонкер нашел бы еще кого-нибудь. И это еще небольшая цена по большому счету.

— Цена за что?

— За успех. Операции «Кларион». Так назвал ее Майкл. — Соня наклонилась вперед. — Вы только представьте себе. Празднование Дня ветеранов[29]. По всей стране проводятся религиозные службы и праздничные мероприятия. И вот на одном из самых крупных подобных мероприятий ровно в одиннадцать часов одиннадцать минут все заполняется дымом. Удивительно красивым дымом красного, белого и синего цвета[30]. Это же будет настоящее чудо. И каждый, кто увидит это своими глазами, задаст вопрос: в чем дело, что это значит? Каждый, кто увидит это по телевизору, задаст себе тот же вопрос. Он станет гулять по всему Интернету. А Майкл будет там и на этот вопрос даст ответ. И я тоже буду рядом с ним. И Пентагон не сможет больше игнорировать нас. И наше правительство больше не сможет нам лгать.

— Лгать? О чем же?

— О химическом оружии. Которое применяется везде, где мы воюем. И в частности, в Ираке. Когда война была закончена, Пентагон составил отчет. Но вместо ответа на связанные с этим вопросы они предоставили сенату мыльный пузырь. По официальной версии химических зарядов было найдено ничтожно малое количество и опасность для наших войск они почти не представляли. А это чушь собачья. Мы знаем, что это чушь собачья не только потому, что мы именно те люди, которые получили там отравления, ожоги и заражения. Но и потому, что в то самое время, когда для доклада фабриковались фальшивые данные, в армию были спущены новые инструкции. Касающиеся лечения военнослужащих, подвергшихся воздействию химических веществ. Очень подробные инструкции. А это говорит только об одном: в действующих войсках существует постоянный и значительный риск получить химическое поражение.

— Значит, они всё знали?

— Еще бы не знали, черт побери! Но всем постоянно лгали. А почему? Все дело в снарядных гильзах. Тут нужны специальные гильзы. Самые распространенные гильзы «М сто десять». Внешне выглядят в точности как стандартные «М сто семь». Особенно окислившиеся или умышленно неправильно маркированные. Но внутри у них две камеры. И в них содержится два различных состава. Каждый из которых сам по себе инертен. Но если их смешать, они смертельны. А откуда иракцы брали эти снаряды? У Соединенных Штатов или их союзников. Такие снаряды выпускают могущественные корпорации. И правительство закрывает на все глаза. В секретном отчете, который читал Майкл, говорится о том, что такие снаряды продавались сотнями тысяч. Многим политикам грозила опасность потерять лицо. И чтобы спасти свои задницы, козлами отпущения они сделали нас, военных. Но мы не собираемся с этим мириться. Хватит уже.

— Значит, снаряд этого типа… Майкл использует его, чтобы сделать дымовую бомбу?

— Верно. Вполне уместно, вы не считаете? Даже несколько поэтично.

— А вы уверены, что мы сейчас говорим только о дымовой бомбе? Если гильзы как две капли воды похожи, нет ли возможности, что он втихаря может лепить и обычные бомбы?

Соня еще больше наклонилась вперед:

— За такие слова не мешало бы вам влепить пощечину. Или пристрелить. Да, я уверена в этом. Вы что думаете, я дура, что ли? Гильзы выглядят одинаково только для штатских. Но не для меня. Майкл провел три отдельных испытания. В пустыне. В условиях разного направления ветра. И я присутствовала при каждом. Вы думаете, я сидела бы здесь сейчас и болтала с вами, если бы находилась тогда в десяти футах от артиллерийского снаряда, когда он взорвался?

— Думаю, вряд ли. А когда вы будете делать все по-настоящему, как он будет эту бомбу взрывать?

— Прежде всего там будет часовой механизм. А еще сотовый телефон.

— Значит, Майкл будет сам присутствовать?

— Ну да. Приедет на машине. А я присоединюсь к нему уже там.

— А где это будет?

— Это секрет. Даже для меня.

— Когда Майкл планировал отправиться?

— Завтра. И это тем более странно, что он сейчас куда-то пропал.

— А где Дендонкер держит оборудование, которым Майкл пользуется? И сырье тоже?

— Понятия не имею. А почему это вас так заботит? Дендонкер Майкла не удерживает. В этом не было бы никакого смысла.

— Вы сказали, что у Майкла в этой гостинице есть номер. Вы знаете какой?

— За стенкой. — Соня кивнула на стену за моей спиной.

— Надо бы взглянуть, что там.

— Нет нужды. Я уже смотрела.

— Когда?

— Пару дней назад, — глядя в пол, произнесла Соня. — Не подумайте, я не пыталась там что-то вынюхивать. Я что, похожа на стерву? Просто Майкл обещал позвонить и не позвонил. Вот я и забеспокоилась.

— И что вы нашли там?

— Ничего особенного. Постель застлана. В ванной комнате туалетные принадлежности на месте. Одежда висит в шкафу. Спортивный костюм на месте. Рюкзак тоже. Ничего не пропало. Насколько мне показалось.

— Машина у Майкла есть?

— У него две машины. Личный автомобиль. И старенький джип, ему Дендонкер выделил. Оба стоят возле дома. Оба чистенькие, как стеклышко.

Я помолчал.

— Теперь понимаете, почему я встревожилась? Если он уехал сам по себе и не взял с собой ни вещей, ни машины, значит наверняка почувствовал, что становится жарко. Но в таком случае почему мне не позвонил? Не сообщил, что с ним все в порядке? Или не предупредил, если мне тоже угрожает опасность?

— Надо еще раз осмотреть его комнату.

— Но зачем? Я же сказала, там все на месте.

— Лишняя пара глаз не помешает. А будем торчать здесь и языки чесать, то Майкла точно не найдем.

Глава 26

Закатив глаза к небу, Соня вздохнула. Подняла с пола свою сумочку и сунула в нее пушку.

— Ладно, — сказала она. — Пойдемте.

Большим, надежным ключом Соня закрыла дверь в свой номер. На ключе болтался каплеобразный брелок. Она сунула его в сумочку и двинулась по коридору, доставая еще один ключ. Этот был сделан из тонкого блестящего металла, и к нему был прикреплен брелочек из тонкой пластмассы с проштампованным названием местной аптеки. Соня отомкнула замок двери следующего номера. Толкнула ее, дверь открылась нараспашку, она сделала шаг внутрь и вдруг застыла как вкопанная. Прижала ладонь к губам, но не издала ни звука. Я зашел следом и тоже застыл на месте. Комната была точной копией ее номера. Пространство использовалось с максимальной рациональностью. Оба туалета расположены в глубине, рядом друг с другом, и звуки в трубах канализации до кроватей не долетали. Однако в номере Сони царил идеальный порядок, а здесь будто торнадо прошел по комнате. Кровать перевернута на бок. Матрас в десятке мест взрезан, из дыр торчат клочья серого волокнистого материала. Шкаф растянулся на полу дверцами вниз. Рядом куча изрезанной в клочки одежды. Кресло опрокинуто. Подушка его сиденья тоже искромсана. Карниз для шторы сорван. Сами шторы, разрезанные на полоски, валяются на полу.

— Кто это сделал? — потрясенно проговорила Соня. — Что здесь такое искали? Ничего не понимаю.

— Рене тоже снимает здесь номер? — спросил я.

— Да. В другом конце коридора. Уж не думаете ли вы…

— Не знаю. Но проверить надо.

Соня закрыла дверь в номер Майкла и повела меня к 201-му. Подергала ручку и покачала головой.

— Заперто, — сказала она. — Подождите здесь. Я схожу вниз, на вахту. Возьму запасной ключ.

— Не надо, — покачал я головой. — Я не хочу, чтобы кто-то еще знал об этом. У вас в сумочке есть ножичек? Или пинцет?

Соня порылась и достала черный гофрированный футлярчик. Открыла — и я увидел целый набор небольших блестящих инструментов. Наверное, для ухода за ногтями, подумал я, хотя понятия не имел, для чего каждый из них предназначен. Она протянула футлярчик мне.

— Выбирайте.

Я выбрал пинцетик с тоненькими, как иголки, кончиками и такую же тонкую деревянную палочку. Примерно как палочка чупа-чупса с обрезанным наискось кончиком. Один конец пинцета согнул под углом девяносто градусов, присел перед замком и стал работать. Замок попался старый и незамысловатый. Зато надежный. Его сработали еще тогда, когда вещи делали на совесть, чтобы они служили как можно дольше. Сошел, вероятно, с конвейера какой-нибудь крупной и грязной фабрики Бирмингема, штат Алабама. Многие тысячи их, небось, разошлись по всей Америке. Скорее, даже миллионы. Да и по всему миру тоже. Вещь качественная, но не слишком сложная, без наворотов. Язычки я нащупал почти сразу. Но вот сдвинуть их в сторону — совсем другое дело. Главное, чтобы замок за свою жизнь нечасто подвергался ремонтам. Он оказался довольно тугой. Понадобилось больше минуты, чтобы заставить его провернуться. Наконец я встал, открыл дверь и заглянул внутрь. Передо мной предстала сцена почти в точности такая, что мы увидели в номере Майкла. Ничего подобного тому, о чем рассказывала мне Фентон.

Кровать, шкаф и кресло опрокинуты, занавески сорваны и изрезаны. Изорванная одежда кучей лежала на полу. Единственная разница была в том, что она не мужская, а женская. Зрелище не явилось для меня большим сюрпризом. Окончательных выводов делать было, конечно, нельзя. Но оно не противоречило гипотезе о том, что Рене заподозрили в тайной передаче Майклу написанной Фентон записки. Дендонкеру пришло в голову обыскать оба эти номера, и его можно было понять. Ему хотелось узнать, были ли между ними и другие тайные сношения. Или с кем-то еще.

О том, что требуется сменить тактику, мне и в голову не приходило. Но здесь я не обнаружил ничего такого, что бы могло подсказать, где надо искать Фентон. Возможно, я смог бы что-нибудь нащупать, если бы имел доступ в лабораторию криминалистики. Микроскопический след грязи или песка. Какие-нибудь волокна. Даже образец ДНК. Но со средствами, которые были у меня под рукой, а это главным образом мои глаза и нос, не было смысла тратить усилия и рыться в этих рваных тряпках. Как ни обидно сознавать, но это факт, от него никуда не денешься. Время шло, а вариантов, где можно было поискать Фентон, становилось все меньше.

Собираясь выйти, я резко повернулся и чуть не сбил Соню с ног. Она неслышно подошла ко мне сзади и неподвижно стояла у меня за спиной. Глаза ее были широко открыты, рот изумленно разинут.

— Ничего не понимаю… — пробормотала она, обходя меня кругом. — Похоже, тут побывали те же люди. Но зачем? Что они искали? И куда пропали Майкл и Рене?

Я промолчал.

— Они что, вместе замешаны в каких-то делах? Погодите-ка… А вдруг они… Нет… Этого быть не может. Не дай бог…

Соня прошла в комнату и ногой подбросила в воздух кучу изуродованной одежды Рене.

— Что касается вас с Майклом… — начал я. — Вы были… больше, чем просто друзья? Поэтому у вас есть ключ от его номера?

Соня повернулась ко мне. Глаза на поникшем лице смотрели на меня холодно.

— Официально мы с ним друг другу никто. Не женаты и даже не помолвлены, в общем, ничего такого. И особенно об этом не распространялись. Но вы правы. Мы познакомились и сошлись в госпитале. Можно сказать, спасли друг друга. Он для меня все. Страшно подумать, что его похитили…

Да, такого развития событий я и сам не ожидал. Я воображал, что буду иметь дело с бандой дешевых наемных убийц без чести и совести. Людей, из которых я выбью нужную мне информацию, а потом брошу гнить, когда их убогий проект с грохотом рухнет им же самим на головы. А все вышло так, что мне стало жаль эту женщину. Пускай она несколько наивна и простовата. Но ведь это не преступление. Скорее всего, ее одурачил какой-то тип, который вошел в ее жизнь в неудачную для нее минуту, когда ее можно было брать голыми руками. Должно быть, он был очень убедителен. Даже когда сам слетел с катушек.

Да, в сложившихся обстоятельствах с Соней я должен быть честен до конца. Чему быть, того не миновать. Но без излишней жестокости. Хотя тут имелась одна проблема. В качестве посланника смерти я никуда не гожусь, это всему свету известно. В этой роли я всегда был настолько никудышен, что командование отправило меня на особые корректирующие курсы. Это было много лет назад. Толку от них оказалось мало. И с тех пор я предпочитал объявлять дурные новости при людях. На публике человек менее склонен падать в обморок или устраивать истерику. И я пришел к мысли, что лучше места для этого, чем бар, ресторан или кафе, не найти. Сам процесс, когда заказываешь еду, ждешь, когда тебе ее принесут, съедаешь, смотришь, как убирают со стола грязные тарелки, подчиняется некоему ритму. И это способствует правильному восприятию реальности. Вспомнил о «Пегой лошади». Почему бы не пригласить туда Соню? А что, очень даже заманчиво. Но все же решил отказаться от этой мысли. Путь неблизкий, займет много времени. Время сейчас мне не друг, не помощник. А уж для Фентон тем более.

Я подхватил Соню за локоток и вывел в коридор.

— Пойдемте отсюда, — сказал я. — Вернемся лучше к вам в номер. Мне нужно вам кое-что сообщить.

Глава 27

Соня взяла стул. Примостилась на краешке. Тело ее словно окоченело. Видно было, что она вся на взводе. Буквально на волоске от того, чтобы броситься на меня или бежать. Я присел лицом к ней на край кровати. Одну ногу поставил поближе к ее сумочке. Там ведь лежал пистолет. А что, в выражении «Не стреляй в гонца с дурной вестью» действительно что-то есть.

— Я хочу начать с хорошей новости, — произнес я. — Между Майклом и Рене ничего не было. Это совершенно точно.

— Ничего не было?

— Да, я как раз к этому и веду. Но для начала мне надо по секрету вам кое-что рассказать.

И я выложил перед ней всю эту историю. От начала и до конца. Начиная с того момента, как Фентон получила от Майкла письмо, и до ее топорной попытки схватить Дендонкера. Включая эпизод, когда человек Дендонкера сообщил Фентон о том, что Майкл мертв. Когда я добрался до конца, Соня минуту молчала. Глаза ее бегали из стороны в сторону, она пыталась соединить концы с концами.

— Значит, Майкла схватили с запиской от сестры? — наконец заговорила она. — И все пошло прахом?

— Именно так я все себе представляю.

— Выходит, Дендонкер приказал убить Майкла?

Я кивнул.

— Нет. Я в это не верю.

Я промолчал.

— А Рене?

— Думаю она поняла, что близится ее черед. И удрала.

— А Майкл не удрал? Вы уверены в этом? — спросила Соня. Еще немного, и голос ее сорвется в крик. — То есть абсолютно не сомневаетесь в этом? Ни капельки?

— Мертвого тела я не видел. Зато слышал, как один из бандитов Дендонкера клялся, что Дендонкер Майкла убил. Врать ему не было ни смысла, ни выгоды.

Соня встала и подошла к окну. Обернувшись занавеской, встала ко мне спиной.

— Что мне теперь с этим делать, не знаю, — сказала она. — Не могу поверить, что его больше нет. Наверное, здесь какая-то ошибка.

Я не знал, что еще ей сказать.

Соня освободилась от занавески и повернулась лицом ко мне.

— Если вы знали, что Майкл мертв, почему не сказали сразу? — Повлажневшие глаза ее были красны. — Зачем было морочить мне голову? — продолжила она. — Зачем вешали лапшу на уши, будто хотите найти его?

— Тогда я еще не знал, чем вы занимаетесь, — сказал я и поднял обе руки. — Да, я не мог помочь Майклу, не спорю. Но сестре его я все еще в состоянии помочь. Возможно. Если найду ее.

— Продолжаете вешать мне лапшу? — Соня направилась к креслу и рухнула в него. — Никак не могу смириться с этим. Ну что мне теперь делать?

— Послушайтесь моего совета и уезжайте из города. А мне пора идти. Но сначала я хочу задать вам вопрос. Он может показаться не совсем деликатным. Не то время для подобных вопросов. Но это очень важно.

— Слушаю вас.

— Вместе с запиской, которую Майкл написал сестре на меню из «Пегой лошади», было кое-что еще. А именно презерватив. Мне это кажется, мягко говоря, странным. А для вас это что-то значит?

— Не знаю. У Майкла не могло быть презервативов. Мы ими не пользовались. И он ни за что не послал бы его сестре. Кошмар какой-то…

— Но как он туда мог попасть?

— Наверное, кто-то подложил.

— Я так не думаю.

— А может, Майкл пытался ей этим что-то сказать, — пожала плечами Соня. — Типа предохраняйся. Будь, мол, осторожна. Он обожал всякие такие шифрованные послания. Постоянно мне оставлял что-нибудь в этом роде. Если честно, я их почти всегда не понимала. И просила растолковать.

Презерватив как сигнал принять меры предосторожности? А что, вполне вероятно. В смысле, сбрасывать со счетов такую возможность нельзя. Но все-таки вряд ли. В качестве объяснения подходит не очень. И голос в подсознании подсказывает, что объяснение неубедительно.

Глава 28

Думаю, человек в изношенных сапогах спал не так крепко, как изо всех сил пыжился изобразить.

Когда я вернулся в вестибюль, его ног на стойке регистрации уже не было. И сам он уже не сидел, развалившись в кресле. Вообще испарился куда-то, и след простыл. Зато в вестибюле околачивались двое других. Их я уже видел накануне вечером. Единственные двое, кто тогда еще мог передвигаться пешком. На этот раз они поджидали именно меня. Это было совершенно ясно. Увидев меня, они самодовольно, хотя и не очень сильно, надули щеки. Потом зашевелились. Тот, что сидел тогда за рулем, встал перед двойной входной дверью — в данный момент она оказалась закрытой. Надо полагать, на замок. Тот же, которого я треснул топорищем, раскачивая бедрами, двинулся в противоположном направлении. Явно намеревался перекрыть мне путь обратно в коридор. Мог бы и не париться. Отступать в том направлении у меня не было ни малейшего намерения.

Одеты оба были точно так же, как и в прошлый раз. Черные футболки. Черные джинсы. Черные ботинки военного образца. Но теперь рука водилы висела на перевязи. И у обоих на одном плече болталось по рюкзаку. Рюкзаки были сшиты из броневого нейлона[31]. Песчаного цвета. Потертые, в пятнах и, похоже, видавшие виды. Вдобавок чем-то нагруженные.

— На пол! — проговорил водила. — Мордой вниз. Руки за спину.

— Опять? — поинтересовался я. — Вы это серьезно?

— Ложись, говорю! Быстро!

— Вы что, в детстве, видно, головой ушиблись? — задал я ему вопрос, не трогаясь с места. — И ваш босс тоже? Я очень за вас беспокоюсь, честное слово. Ведь практически каждое существо на планете способно на личном опыте чему-то учиться. Выходит, к вам это не относится. Что случилось в прошлый раз, когда вы на мне это попробовали? Когда с вами было еще трое? А не этот один.

— О да, кое-что мы усвоили, — кивнул водила.

Его напарник сбросил с плеча рюкзак. Открыл клапан и достал содержимое. Это был респиратор с полнолицевой маской. С бутилкаучуковым[32] покрытием, печальными треугольными окулярами и круглым корпусом фильтра с левой стороны. Очень похож на общевойсковой противогаз М40. Такой использовали в армии и на военном флоте США с девяностых годов. Не самая новая, конечно, в мире модель. И не самая удобная. Но эффективная. Он шустро натянул его на голову и затянул ремешок.

Водила зажал свой рюкзак между колен, открыл и достал такую же маску. Повозился немного, натягивая ее на голову одной рукой, потом на секунду замер. Стал похож на высохшее насекомое. И достал из рюкзака еще кое-что. Серебристый баллончик. Размером с банку печеных бобов. На верхней крышке баллончика имелось кольцо и рычажок.

— Слышал когда-нибудь про слезоточивый газ? — спросил он.

Голос его через переговорную мембрану в передней части маски звучал приглушенно, с металлическими обертонами.

Про слезоточивый газ я знал не понаслышке. Сам испытал, что это такое. Много лет назад, в последний день учебки. Нас тогда, десяток с лишним курсантов, вместе с инструктором поместили в закрытое помещение. Инструктор поставил баллончик со слезоточивым газом на стоящий посередине металлический стол. Выдернул чеку и подбросил ее в воздух. Противогаз он надел заранее. На вооружении была еще старая модель. М17, штатная для тех дней. Приказ был ждать до тех пор, пока чека не упадет на пол. Потом у нас имелось двадцать секунд, чтобы надеть противогазы. У всех получилось. Эта часть испытания прошла как по маслу. А вот следующая, увы, нет. Мы должны были снять противогаз и выкрикнуть каждый свое имя, звание и номер. По очереди. И снова надеть противогаз, но только по кивку инструктора. Вот тут все пошло хреново. Очень хреново. Особенно у тех, кто по какой-то причине инструктору не нравился. Он делал вид, что не расслышал. Заставлял повторить. Одного парня заставил повторить три раза. А между попытками делал паузы. Каждая пауза, казалось, длится не менее часа. Это для нас. А для бедного парня почти бесконечно. К тому времени, когда мы, спотыкаясь, выбрались на свежий воздух, комбинезон на его груди насквозь промок от слез, соплей и слюней. Уже через десять минут после испытания он написал заявление и вышел из программы.

— Ну вот… мы называем его ОД, — сказал он и поднял баллончик повыше. — Особый дендонкеровский. Такой же, как и обыкновенный, только на стероидах. Жжет глаза так, что ослепнешь, если вовремя не воспользуешься соляным раствором. Да что там глаза… и нос, и горло, и легкие… боль такая, что ты не поверишь. Я тебе обещаю.

Я промолчал.

— Даю последний шанс, — сказал он. — Ложись на пол. Уж сделай себе такое одолжение. Потому что, если я сейчас эту штуку открою, у нас начнется другая игра. Ты сам приползешь ко мне. Уляжешься у моих ног. И станешь умолять меня сохранить тебе зрение.

— Ну уж нет, этому не бывать, — сказал я, не двигаясь.

— Да ладно тебе, мужик, — сказал второй, голос его тоже звучал, как голос робота. — Это ж тебе наука, а не хрен собачий. Против науки не попрешь. Химию надо уважать.

— Да, химия — это хорошо.

Я помнил, что у меня есть пушка, я ее отобрал у парня возле кафе. Руки чесались немного пострелять. Возникшую передо мной проблему этим вполне можно было бы решить. Но выстрел наверняка кто-нибудь услышит. А привлекать к себе внимание у меня не было никакого желания. Когда угодно, только не в ту минуту. Для того, что я задумал, требовалась конфиденциальность. Поэтому я медленно двинулся влево. Пока водила не оказался непосредственно между мной и выходом.

— Но что касается меня, — продолжил я беседу, — то в школе я больше любил физику.

— Я тебя предупредил, — сказал водила и отогнул небольшой зажим, крепивший штифт к дугообразной ручке. Переложил баллончик в левую руку. Указательным пальцем правой руки подцепил кольцо. И дернул.

Оно не поддалось.

Я подумал, что бедняга в первый раз обращается с этой штукой. Выдернуть чеку из гранаты не так-то просто, как это выглядит в кино. Она изготавливается из хирургической стали. Одна лапка ее изогнута под крутым углом. Так надо. Кому захочется, чтобы у него в руках случайно взорвалась граната? Водила ухватил покрепче. Поднял правый локоть. Наверное, думал, что так усилие вырастет. Я не стал дожидаться, чтобы узнать, прав он или нет. Сделал мощный толчок ногой и побежал. Со всей мочи. Вперед. Прямо к нему. Преодолел половину расстояния. Три четверти. Потом прыгнул.

Плечом я попал ему прямо в живот. Сбил с ног. Вдвоем мы с грохотом врезались в дверь. Четырьмястами пятьюдесятью фунтами нашего совокупного веса. Помноженного на скорость, которую я успел набрать. Старый замок не смог этого выдержать. Куда там. Дверь распахнулась. Одна половинка хрястнула в стену. Другая соскочила с петель и, вращаясь, полетела прочь. Мы оба шмякнулись на землю. Он подо мной, спиной вниз. А я, соответственно, сверху. Всем своим весом упав ему на грудь. Почувствовал, что кое-какие ребра его от удара переломались к чертовой матери. Возможно, ключица тоже. А может, и обе. Но эти повреждения для него уже ничего не значили. Боли он так и не почувствовал. Потому что плечи его оказались на одном уровне с краем ступеньки, ведущей на улицу. Всей своей массой я буквально пригвоздил его к месту. Но голова продолжала движение. Еще пять дюймов. Затылком врезалась в бетон следующей ступеньки. И раскололась, как арбуз. Лицо мне обрызгало что-то липкое. Тело моего противника дернулось. Но всего только один раз. И замерло без движения.

Глава 29

А уже через полсекунды на спину мне обрушилась чья-то масса. Примерно пара сотен фунтов. И вокруг шеи обвилась чья-то рука. Это был второй. Должно быть, выскочил вслед за нами. Увидев, что я фактически распростерся на земле, решил не упустить свой шанс. Вскочил мне на спину. Зажал меня между собой и своим напарником. И продолжал пропихивать руку, пока она, согнувшись в локте, не обернулась вокруг горла. Другой рукой он ухватился за запястье первой. Рванул на себя. Вдавил колено мне в позвоночник, чтобы создать дополнительный рычаг. Давил он что было силы. Весь напрягся, как рыбак, который так сильно хочет вытащить добычу на берег, словно от этого зависит вся его жизнь. Я протянул руку за спину, изо всех сил пытаясь достать его голову, но он задрал ее вверх, и она была для меня недосягаема. Умно, конечно. Он предвидел опасность и старался держаться от нее подальше. И теперь уж кто кого. Ни один из нас не уступал ни дюйма. Ни один из нас не был близок к победе. Наверное, он почувствовал, что ситуация зашла в тупик. И это меня вполне устраивало. Если он решил потягаться со мной в выносливости, то не на того нарвался. Уж в этом я, черт бы меня побрал, нисколько не сомневался. Наверное, он почувствовал и это, потому что стал раскачиваться взад и вперед, стараясь еще больше усилить давление. И у него даже стало кое-что получаться. Я вдруг ощутил, что мне трудно дышать. Напряг мышцы шеи, но все равно понимал, что дыхательное горло долго так не выдержит. Гортань пронзила страшная боль. Легкие охватило пламя. Нужно было срочно склонить чашу весов в свою пользу. Как можно скорее.

Я опустил правое плечо и протолкнулся вниз, к земле, рядом с телом, на котором до сих пор лежал. Поднял левое плечо. Почувствовал, что сидящий у меня на спине пытается сохранить равновесие. И не съехать с моей спины в сторону. А для этого наклоняет корпус в обратную сторону. Как только он сделал это движение, я резко повернулся вокруг своей оси в противоположном направлении. Прижал левое плечо к земле. А правое выставил вверх. Изогнулся в поясе. Упер правое колено в землю и рванулся вверх. Мы оба развернулись влево. Слегка покачиваясь, на секунду застыли, до него дошло, что́ происходит, и он попытался сопротивляться инерции. Развернуть движение вспять. Но было уже поздно. Хотя при этом он все еще цеплялся за мою шею. Мы перевернулись на сто восемьдесят градусов. Вместе. На этот раз он оказался подо мной. Лежал на спине. А я лежал сверху. Тоже на спине. Моим весом он был прижат к земле. Но все еще пытался меня задушить. Не сдавался. Скорее, наоборот. Сжимал мне шею еще сильнее. Наверное, уже от отчаяния. Небось и самому стало трудно дышать, когда на груди его разлеглась моя туша. А кроме того, мужик никак не мог высвободить голову. Мешала поверхность земли. Я вытянул руку назад. Нащупал противогаз. Он был повернут в сторону. В сторону улицы. Под каким-то невообразимым углом. Но я сразу понял, что он сдвинул противогаз вверх и теперь тот у него на макушке. Наверное, хотел получить лучший обзор, но в любой момент, если баллончик с газом взорвется, быть готовым надеть его снова. Я дотянулся, сорвал с него противогаз. Отбросил в сторону. Провел ладонью по его лицу. Нащупал переносицу. Прижал большой палец к его правому глазу. А указательный к левому. И надавил.

Сильно давить не стал. Поначалу. Бандюга продолжал попытки сломать мне гортань. Тогда я увеличил давление на глаза. Он заскулил. Замотал головой из стороны в сторону. Пытаясь сбросить мои пальцы. Но меня не отпускал, стараясь задушить. Я нажал еще сильнее. И еще сильнее. Мне уже казалось, еще немного, и его глазные яблоки лопнут или выскочат из орбит. Обычно такой результат я рассматриваю как вполне удовлетворительный. Но в сложившихся обстоятельствах надо было быть более осторожным. Мне очень повезло, что он сейчас со мной, живой, хотя не совсем невредимый. Такой подарок судьбы упускать нельзя. Мне позарез нужно было, чтобы он смог отвечать на мои вопросы. Так что чрезмерную силу к нему применять я не стал. Оставил пальцы на прежнем уровне. А сам выгнул спину. Другую руку просунул между нашими телами. И повел ее вниз, к его промежности. Ухватил то, что полагается. И стал сжимать. А также выкручивать. Еще сильнее. Еще крепче. Он завопил благим матом и шею мою отпустил.

Пока бандюган не передумал и не предпринял еще чего-нибудь такого, я тут же вскочил на ноги. Пнул его в живот. Но не очень сильно. В самый раз, чтобы на какое-то время обездвижить. Подобрал его пистолет, противогаз, а также баллончик с газом. Баллончик выскользнул из руки его приятеля, покатился и замер на верхней ступеньке. Чека все еще оставалась на месте. Я взял его рюкзак. Заглянул внутрь. Там лежала бутылка воды. Моток парашютного шнура. Какие-то инструменты. И целая кипа пластмассовых кабельных стяжек. Инструменты лежали в коричневом футляре. Складной перочинный ножик с кучей всяческих лезвий, штопоров и ножниц. Стяжки оказались сверхпрочного типа. Их было шесть штук. Ножик со стяжками я рассовал по карманам. Пистолет положил в рюкзак. Потом носком ботинка ткнул поверженного противника в ухо.

— Это ваша машина?

Я махнул рукой на противоположную сторону улицы. У тротуара там стоял «линкольн». Черного цвета. Очень был похож на автомобиль, на котором те трое уехали из морга.

Дуболом изогнул шею, чтобы увидеть, куда я показываю, и кивнул.

— И где же ключи?

Он указал на лежащее рядом с ним тело.

— Достань! — приказал я.

— Ни за что, — проговорил он и сам стал бледен как смерть. — Он же мертвый. Я к нему не притронусь.

— Если не возьмешь ключи, какая мне от тебя польза? — сказал я и еще раз двинул ему ногой в ухо, теперь покрепче. — Хочешь оказаться в его положении?

Он ничего не ответил. Перевернулся, встал на карачки и, протянув руку к телу напарника, достал из кармана его штанов ключи и отдал мне.

— Отлично. Теперь подними тело. Отнеси в багажник.

— Черта с два. Сам тащи.

— Его тело все равно будет в багажнике. А ты либо отнесешь его туда и уложишь, либо ляжешь с ним рядом. Выбирай.

Бандюган помотал головой, кое-как поднялся на ноги и спустил тело по ступенькам вниз. Схватил бывшего напарника за руки, потянул на себя. Дотащил до тротуара — и тут на мостовую брякнулся пистолет. Он попытался было схватить его. Но не тут-то было, скорость движений уже не та. Я успел раньше и наступил на пушку ногой. А другой врезал ему по голове. Не сильно. Чтобы только предостеречь от дальнейших шуток. Кажется, подействовало. Он вернулся к своему занятию и потащил тело дальше. Оно оставляло на мостовой след темной, сгустившейся крови. Я подождал, пока он будет на полпути к машине, потом подцепил пистолет и тоже сунул его в рюкзак к остальным предметам.

Вот бандюга открыл багажник. С трудом поднял тело. Оно оказалось очень тяжелым. Голова и конечности болтались во все стороны. В конце концов ему удалось усадить тело на землю. Прижать плечом к бамперу. Он подвинул труп еще ближе к машине. Сложил руки на груди. С усилием поднял вверх. И головой вперед просунул в багажник. И сразу же багажник захлопнул, будто боялся, что я и его туда же пристрою, потом повернулся кругом. Вытаращив глаза. И тяжело дыша. Руки его были заляпаны кровью.

— Отмыкай двери, — велел я.

Бандюган нажал на кнопку пультика. Все четыре механизма откликнулись щелчком почти одновременно.

— Положи ключи на багажник.

Он повиновался.

— Садись за руль.

Я взял ключи, последовал за ним и встал так, чтобы он не смог закрыть дверцу. Достал из кармана стяжку и бросил ему на колени.

— Закрепи правую руку на руле.

Он поколебался, но все же продел стяжку через рулевое колесо. Сунул конец в стяжное отверстие. Потянул, пока не вошел в зацепление первый зубчик. Просунул руку в петлю. И затянул, правда лишь наполовину.

— Туже, — приказал я.

Он снова подтянул примерно на половину оставшейся слабины.

Я наклонился к нему, схватил за свободный конец и затянул как следует. Пластик врезался ему в запястье. Бандюга что-то проворчал.

— Левую руку на руль, — сказал я.

Он положил руку на руль, в положение десять часов. Я взял еще одну стяжку, закрепил и ее. Схватил за локоть и дернул. Он снова заворчал. Кажется, держится вполне крепко, подумал я. Закрыл дверцу и сел за его спиной.

— Где сейчас Дендонкер? — спросил я.

Он не ответил.

Тогда я надел на голову противогаз и демонстративно подтянул на нем ремешки. Потом поместил баллончик с газом между передними сиденьями.

— Газ ОД, значит… как сказал твой дружок. Перед самой смертью. Почти такой же, как и слезоточивый, только на стероидах. Я правильно понимаю?

Он кивнул.

— Что-то не очень верится. Я думаю, это пустышка. Муляж. Мне кажется, вы, ребята, блефовали. Пожалуй, я вырву чеку. Посмотрю, что получится.

Привязанный заерзал на сиденье и выставил локоть, пытаясь сбить баллончик так, чтобы я не смог достать.

— Нет! — воскликнул он. — Прошу, не надо. Газ настоящий. Не делай этого.

— Тогда отвечай на мой вопрос.

— Не могу. Ты же ничего не понимаешь. Не связывайся с Дендонкером. Ни за что на свете… ничто не стоит того, сам потом пожалеешь.

Глава 30

Я постучал по баллончику.

— От этой штуковины ты ослепнешь, верно? А сохранить свое зрение — разве это не стоит того?

Мой пленник помотал головой.

— У меня был один друг, — сказал он. — Мы с ним пять лет работали вместе. У Дендонкера. И этот мой друг каждый месяц ездил в «Уолмарт». В ближайший, около сотни миль отсюда. Там продавали один напиток, который ему очень нравился. Он называл его «масала чай». Из Индии. И вот Дендонкеру взбрело в голову, что это выглядит как-то подозрительно. Послал за моим другом хвост. И парень, что за ним следил, увидел как раз в то же самое время в этом магазине человека, выглядевшего так, что вполне мог сойти за федерала.

— Как это — мог сойти за федерала?

— Ну, не наверняка. Но мог вполне им быть. И Дендонкеру этого было достаточно. И как раз в это время он собирался продать партию снайперских винтовок. Какому-то наркобарону. Из Мексики. Такие вещи там всегда в большом ходу. На этом можно было заработать кучу денег. Но перед тем как расстаться с денежками, покупатель захотел, чтобы ему продемонстрировали товар. Так вот, Дендонкер приказал схватить этого моего друга. Его отвезли в пустыню и на расстоянии в несколько сотен ярдов от нас привязали к столбу. Голого. И Дендонкер всех нас заставил на это смотреть. В бинокли. Винтовки работали отлично. Наркоторговец — сволочь ужасная. Двенадцать раз стрелял. Попал моему другу в ногу. В плечо. Задел бедро, всадил пулю в живот. Но он все равно остался живой. А Дендонкер приказал его там бросить. И только через два дня послал человека забрать тело. Я его видел своими глазами. И меня тут же вырвало. Глаза были выклеваны. Ноги искусаны змеями. Какой-то крупный зверь объел ему икры и ляжки. И я тогда же поклялся себе: ни за что не допущу, чтобы такое случилось со мной.

Я со значением постучал по баллончику.

Бандюга попытался развернуться ко мне всем корпусом.

— А в другой раз Дендонкер продавал противопехотные мины. Уже другому наркобарону. Который строил огромное личное имение. И собирался его этими минами укрепить. И тоже захотел посмотреть товар в действии. Убедиться в том, что он качественный. Тогда Дендонкер выбрал одно местечко подальше и заминировал его. И заставил одного парня… я сейчас уже не помню, в чем он мог провиниться… заставил его пройти через это минное поле. Тот и десяти футов не успел прошагать. Бац — и конец.

— Когда я с Дендонкером покончу, он больше никогда и никому не принесет вреда. Можешь не сомневаться, черт возьми! — Я еще раз похлопал по баллончику. — Но как насчет этой дряни? В этом замкнутом пространстве?

Он согнулся и ударился лбом о баранку. Один раз. Второй. Третий.

— Да не могу я тебе сказать, даже если бы и хотел. Я не знаю, где сейчас Дендонкер. Никто этого не знает.

— А что ты знаешь?

— Нам просто приказали доставить тебя в дом. Потом туда должен прийти кто-то еще и забрать тебя оттуда. Я понятия не имею, куда забрать. На это нужны полномочия гораздо выше моих.

— Откуда они узнают, что надо за мной приходить?

— Я должен послать текстовое сообщение.

— На какой номер?

Он отбарабанил цепочку из десяти цифр. Код штата Аляска. Скорее всего, это номер одноразовой мобилы, чтобы не засекли его местонахождение.

— Какое сообщение ты должен послать? Точные слова.

— Никаких точных слов. Просто сообщить, что ты у нас в руках.

— Как скоро они должны прибыть после отсылки сообщения?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Иногда они ждут, пока мы доберемся до места. Приедем — и минут через пять явятся. От силы минут через десять.

— Где вы их ждете?

— В доме.

— Где находится этот дом?

Мужик описал место, куда я уже приезжал вслед за «линкольном».

— И всегда там? — спросил я. — Или где-нибудь еще?

— Нет, — помотал он головой. — Обязательно там. Кто бы ни пришел, куда бы они потом ни ушли, но всегда через этот дом. Другого варианта нет, насколько мне известно.

— Есть ли крайний срок моей доставки?

— Крайнего срока нет. Время не ограничено, главное — схватить и доставить.

— Поставь ногу на тормоз.

Он не пошевелился.

Я похлопал по баллончику.

Он вздохнул, вытянул ногу и нажал на педаль.

Я снял противогаз и сунул его в рюкзак. Газовый баллончик последовал за ним туда же. Я наклонился к проему между передними сиденьями. Левую руку положил ему на щеку и прижал его голову к окошку. А правой сунул ключ в зажигание. И повернул. Большой двигатель кашлянул и ожил. Я перевел рычаг в положение переднего хода и откинулся на спинку сиденья.

— Вези меня в этот дом. Чем скорее прибудут люди Дендонкера, тем раньше я тебя отпущу. Если будешь вести себя хорошо и не наделаешь глупостей.

Дуболом сжал на баранке пальцы. Со стяжками делать это было не очень сподручно, но мне показалось, что руль он держал достаточно крепко. Зато у него будет повод подумать о чем-нибудь другом, кроме вариантов, как от меня удрать. С педали тормоза он перенес ногу на педаль газа, и машина тронулась. Проехал мимо фасада гостиницы. В конце здания повернул налево. По направлению к центру города. Медленно. Спокойно. Не пытаясь выкинуть какую-нибудь глупость. Мы проехали ярдов пятьдесят до поворота налево.

— Нет, — вдруг сказал он. — Не могу.

И резко крутанул руль. Руки его перекрестились в локтях, запястья вывернулись до предела. И держал так, пока мы не развернулись в противоположном направлении. Обратно к границе. Только тогда он вернул руль в первоначальное положение. Поддал газу. Набрал скорость.

Я выхватил пистолет, перегнулся через край сиденья, приставил ствол к его виску.

— Давай, — проговорил он. — Стреляй. Ну прошу тебя. Я хочу, чтобы ты меня пристрелил.

Мы вернулись обратно к гостинице. Поравнялись с ней. Он не сворачивал. Продолжал ехать прямо. И, подпрыгнув на бордюре, мы выскочили на поросшую жестким кустарником песчаную местность, подняв сзади густое облако пыли. Скорость немного снизилась. Машина подпрыгивала на неровной почве. К езде по такой местности она явно не была приспособлена. Слишком длинный корпус. И слишком низкая посадка. Но мы по-прежнему ехали вперед. Мой водила и виду не подавал, что собирается остановиться. Машина мчалась прямо на стальное ограждение. Стрелка спидометра показывала чуть больше двадцати миль в час. Машина, конечно, тяжелая, но вряд ли на такой скорости она пробьет ограждение. Никаких шансов. Столбы из сплошного металла. Толстые. Стоят на глубоком фундаменте. Специально спроектировано, чтобы невозможно было пробить. И вряд ли мы с ним сильно пострадаем. Отделаемся ушибами, не больше того.

Я откинулся назад и на всякий случай пристегнул ремень безопасности. Догадался, что он хочет разбить автомобиль, вывести его из строя. Радиатор от удара наверняка разлетится. А в данном климате это проблема серьезная. Двигатель сразу же перегреется. И тогда на этой машине добраться до того дома возможности не будет.

Может, его просто вырубить? — подумал я. Или сдавить ему горло, пока не потеряет сознание? Впрочем, в любом случае он все равно врежется в ограждение. И тогда у меня будет очень большая проблема. Соня говорила, что у Майкла возле гостиницы стоят две машины. Это совсем недалеко. Можно было бы одной из них воспользоваться. С этим придурком в багажнике. Он еще мне пригодится. И не только в качестве водилы.

Не доезжая до границы двадцати ярдов, мужик выбросил назад левую руку. С силой. Баранка резко дернулась. Край стяжки впился ему в запястье, повредив кожу, оттуда стала сочиться кровь. В пятнадцати ярдах от границы он резким рывком вытянул обе руки вперед, насколько позволили петли стяжки. И сразу же еще более резко рванул руки на себя. С еще большей решимостью. На этот раз над суставом большого пальца оторвался лоскут кожи. Он вскрикнул от боли. Я увидел обнаженную кость. С сухожилиями. Из раны хлынула кровь. Возможно, кровь послужила для пластика стяжки своего рода смазкой. А может, свою роль сыграла грубая сила рывка. Как бы то ни было, рука его выскочила и теперь была свободна.

До границы осталось десять ярдов, тут он сунул руку в карман. Достал монету в двадцать пять центов. Зажал между большим и указательным пальцами. И поместил ее в центре рулевого колеса.

За пять ярдов до границы он наклонился вперед. Задрал голову вверх. Подставил горло. И изо всей силы нажал на газ.

На полной скорости мы врезались в ограждение — и в то же мгновение вокруг нас надулись подушки безопасности, не меньше десятка. С таким громким шипением, что оно заглушило грохот удара. Одна подушка выскочила из дверцы рядом со мной. Уткнулась мне в руку. Такая горячая, что чуть не сожгла кожу. И перекрыла обзор за окном. Я словно оказался внутри какого-то облака. Подушки стали оседать. Воздух наполнился белой, похожей на тальк пылью. Запахло бездымным порохом. Я освободил ремень безопасности. Открыл дверь. И выбрался наружу.

Двигатель заглох. До слуха доносилось какое-то шипение. Из-под капота валили клубы пара. Я открыл дверцу водителя. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья. Обожженное лицо его почернело. Широко раскрытые глаза смотрели невидящим взором. Челюсть сдвинута в сторону. Криво отвисла, как у пьяного. Спереди рубашка залита кровью. А в горле зияла дыра. Словно туда попала пуля. В каком-то смысле так оно и было. Только вместо пули он использовал монету. В движение ее привела энергия взрыва подушки безопасности. Вероятно, санкционируя ее использование, такого результата действия этой технологии Национальная администрация безопасности дорожного движения не учла.

Я запустил руку в машину. Достал из кармана своего водилы мобильник. Забрал рюкзак. И пешком двинулся к гостинице.

Глава 31

Я протопал всего пять ярдов и остановился. Подумал про мобильник этого бедняги. Мне ведь надо будет им пользоваться. А это значит, что его нужно разблокировать. А это может обернуться проблемой.

Мобильник оказался — один сплошной экран. Ни клавиш с циферками. Ни кнопки, на которую надо нажать, чтобы он прочитал отпечаток пальца. Я поднес его поближе к лицу, и экран засветился. И эта тварь в моей ладони сердито заверещала. Пришло какое-то сообщение. Я прочитал: «Лицо не опознано. Попробовать еще раз?» Господи, не хватало, чтобы эта штука узнавала в лицо меня, подумал я. И повернул обратно к машине. Подошел к дверце водителя. Открыл ее и сунул экранчик под нос погибшему. Телефон снова сердито заверещал. Я поднес опять, поместив немного ниже.

Результат тот же.

Может быть, проблема в сдвинутой челюсти моего водилы, подумал я. Подушка безопасности ее изуродовала. Мобильник должен хранить точное изображение лица своего владельца. А оно теперь у него совсем другое. Черты лица изменились. Я попробовал пальцами выправить ему подбородок, потом снова поднес телефон. Безуспешно. Я сдвинул его челюсть немного в сторону. Снова поднес телефон. Все равно не разблокировался. Опять заверещал, даже с большей злобой. И появилось новое сообщение: «Для включения идентификатора лица требуется ввести пароль».

Под этим текстом появилось шесть кружочков. Маленьких и пустых. Они выстроились в ряд по горизонтали. А под ними появилось еще десять кружочков с цифрами от 0 до 9. Расположены, как на обычной клавиатуре. Я дотронулся до нуля. Первый маленький кружочек посерел. Выходит, персональный код состоит из шести цифр. Многовато комбинаций, чтобы иметь реальный шанс набрать правильную. Особенно если об этом мертвеце тебе ничего не известно. Если бы было хоть что-нибудь, позволяющее сузить поле поиска и увеличить шансы. На всякий случай я еще пять раз набрал ноль. Остальные кружочки тоже заполнились. Мобила злобно заверещала. «Пароль неверен. Попробуйте еще раз». Может быть, подумал я. Но не здесь. Нечего стоять тут под солнцем рядом с машиной, в которой два трупа. Особенно когда есть другой путь.

Я прошел к багажнику автомобиля и открыл его. Тело второго лежало вплотную к сиденьям. Должно быть, от удара его по инерции швырнуло вперед. Я нагнулся, схватил его за ремень и подтащил к себе. Обыскал карманы. Нашел еще один мобильник. Такой же, без кнопок с цифрами. И он тоже запросил идентификацию лица. Я перевернул тело на спину. Сдвинул его так, чтобы лицо было получше освещено. Поднес мобильник к лицу на уровне носа. Тот загудел и разблокировался.

Ну слава богу, хоть один аппарат работает. Но этого мало. Кто знает, долго ли он будет работать, пока снова не заблокируется. Полминуты? Минуту? Десять минут? Пока я рядом с этой машиной, проблем нет. У меня всегда под рукой рожа этого типа. Проблема в том, что оставаться рядом с машиной я не хочу. И пользоваться этой мобилой рядом с машиной тоже. Послать сообщение и вызвать других бандитов Дендонкера я хочу, находясь возле того дома. Чтобы видеть, как они приезжают. Видеть, сколько их. Как они вооружены. А чтобы туда добраться, нужно время. Вероятно, с полчасика. Это как минимум. «Шевроле» я оставил возле гостиницы Фентон. В «Пегую лошадь» я добирался оттуда пешком. А потом и в гостиницу «Кордон». Чтобы забрать эту машину, нужно возвращаться тем же путем. Или же как-то добыть ключи от одной из машин Майкла. А по дороге очень хотелось бы посетить еще пару мест.

В сложившихся обстоятельствах других вариантов у меня не было. Главное — отправить послание. А там будь что будет. Если к дому прибуду вторым, ничего страшного. Осмотрюсь как следует. Составлю план действий. Да, на некоторые детали это может, конечно, повлиять. Но не на результат. Шестое чувство подсказывало мне, что не важно, сколько их там будет и как они будут вооружены. Всех их ждет прямая дорожка в больницу. Или в морг.

Я ткнул пальцем в значок для сообщений и вошел в номер, который дал мне этот человек, когда рассказывал о том, что ему приказали делать. Он сказал тогда, что текст сообщения может быть в произвольной форме, и тогда я набрал следующее: «Объект захвачен. Направляюсь к дому». Подумал и добавил: «Буду минут через сорок». Мне пришло в голову, что так будет лучше. А может, и нет. Но попробовать стоит.

Я не знал, насколько долго смогу пользоваться этим телефоном, поэтому, двинувшись к гостинице, набрал номер Уоллуорка. Он ответил сразу после первого же гудка.

— Это Ричер, — сказал я. — Времени мало, поэтому буду краток. У меня есть новости. Я говорил с женщиной из команды Дендонкера. Она призналась, что существует план с целью установить и привести в действие некое устройство во время торжественной церемонии в День ветеранов. Она утверждает, что это устройство лишь дымовое. Нечто вроде пропагандистского трюка.

— Ты ей веришь?

— Нам известно, что человек Дендонкера создал настоящую бомбу. На это указывают данные, полученные Фентон во время работы в Аналитическом центре. Выходит, одно из двух: либо женщину, с которой я говорил, одурачили и безвредную бомбу заменят на что-то другое, либо существует еще какой-то план.

— Где находится объект установки устройства?

— Этого она не знает.

— Хорошо. Лучше не рисковать и действовать аккуратно. Я приведу все силы в боевую готовность.

— Хорошо. Есть что-нибудь для меня?

— Насчет адреса, который ты мне дал? Я вычислил владельца. Это фирма-прокладка. Еще одна. Никакой связи с Дендонкером и другими его компаниями. Никаких других активов нет. Но есть кое-что еще, очень странное. Десять лет назад она поменяла владельца. Сразу после того, как в этом городе нарисовался Дендонкер. Я нашел в местной прессе сообщение. В нем говорится, что прежний владелец был милый такой старикашка. Он прожил в этом доме много лет, и его практически из него выгнали. Дом на продажу выставлен не был. Продавать его он не захотел. Но потом им завладел какой-то приезжий, предположительно Дендонкер. Действовал напористо. Так, будто ему нужен именно этот дом и никакой другой.

— Но зачем? — удивился я. — Там сейчас никто не живет. Дом совершенно пустой. Ребята Дендонкера пользуются им, чтобы легко оторваться от хвоста и исчезнуть. Там есть десятки таких домов, выбирай — не хочу. Городок буквально на ладан дышит. Зачем ему понадобился именно этот дом?

— Может, Дендонкер планировал жить там, а потом передумал? Или у него были на дом другие виды, да что-то пошло не так? Причин могут быть десятки.

— Думаю, да, могут, — согласился я. — Слушай, окажи мне одну услугу. Узнай, кто владельцы соседних домов. Прошерсти всю улицу. Глядишь, еще что-нибудь выскочит.

Разговор закончился, как раз когда я был уже у ступенек парадного входа в гостиницу. Там все еще оставался давешний кровавый след. Правда, теперь он высох. Побурел и потрескался. Уцелевшую половинку двери кто-то успел прикрыть. Поднял и другую. И прислонил к стене. Я вошел в образовавшийся без нее проем. Быстро оглядел вестибюль. Увидел, что ковбойские сапоги снова вернулись на прежнее место, уютно расположившись на стойке администратора. Те же самые. Из змеиной кожи. С дырками в подошве. Увидев их, я даже обрадовался. Значит, следующий пункт в моем списке вычеркнется легко и спокойно.

Человек сидел, откинувшись на спинку кресла. Жилетка все так же расстегнута. Шляпа все так же надвинута на лицо. И снова не спит, шельмец. Когда я подошел ближе, он напрягся всем телом. Явно не ожидал снова меня увидеть. Тут и гадать нечего. Наверное, думал, что кровавый след на улице мой.

— Сколько? — спросил я.

Мужчина нащупал шляпу, сдвинул ее назад и старательно сделал вид, что растерялся, но лишь потому, что его внезапно разбудили.

— Что — сколько? За что?

— За твой звонок Дендонкеру. Когда ты сообщил ему, что я здесь. Сколько он за это тебе заплатил?

— Нисколько. То есть… я хочу сказать, что понятия не имею, о чем вы толкуете.

Я схватил его за обе щиколотки и рванул на себя. Задница его съехала с кресла. Он шмякнулся на пол и, ударившись ею о плитку, взвизгнул. Я перепрыгнул через стойку и приземлился, оказавшись как бы верхом на его ногах. Он быстро протянул руку к полочке, которой с той стороны не было видно. Там висел дробовик. Системы Л. С. Смита. Старинная вещь. Ствол спилен примерно до шести дюймов. Пользоваться таким легко и удобно. И в ближнем бою вполне убойный.

— Не вздумай даже, — сказал я.

Тот не послушался, пришлось хрястнуть его ногой по морде. Не крепко. Разве что чуть посильней, чем просто толчок. Как раз чтобы опрокинуть на спину. Потом я наступил ему на руку. Пусть не очень-то о себе воображает. Мало ли, вдруг у него снова возникнет позыв схватиться за оружие.

— Так сколько же? — повторил я вопрос.

Ковбой вертелся с боку на бок, прижимая раздавленную руку к груди.

— Ничего сверх того, что платит ежемесячно. Пять сотен, наличными. А я докладываю… если увижу что-нибудь необычное. Или если кто из его людей здесь отчебучит что-нибудь стремное. Иногда он объявляет тревогу. Как сегодня утром, например. Я получил сообщение, в нем описание вашей внешности. И когда вас увидел, должен был позвонить. А что мне еще оставалось делать? Мистер Дендонкер, о-о-о… плохой человек.

— Что делать, говоришь? Всегда есть выбор. Правильный или нет. Это ясно как дважды два. Ты просто подумал, что тебе ничего за это не будет. Вот жадность тебя и сгубила. Ты принял неправильное решение. А теперь слушай меня внимательно. Когда очнешься, уезжай из города. Немедленно. И никогда больше не возвращайся. Я проверю. И если увижу тебя здесь, то сделаю так, что твой Дендонкер покажется тебе невинной овечкой. Я ясно выражаюсь?

— Как это — когда я очнусь? Типа утром, что ли?

— Утром. Или днем. Все равно когда.

Я схватил его за грудки и рывком усадил. И еще раз нанес удар ногой в голову. На этот раз немного сильнее.

Глава 32

Я постучал в дверь под номером 212. Негромко. Чтобы не подумали, будто я стучу с враждебными намерениями. Ответа не последовало, и я попробовал еще раз.

— Убирайтесь, — послышался голос Сони.

Голос ее прозвучал довольно резко. Не сердито, нет. И не печально. И даже не испуганно. В голове у меня мелькнула одна мысль. Не очень приятная. А вдруг у нее в номере сидит какой-нибудь подручный Дендонкера? Пока я разбирался внизу с той парочкой, кто-то проник к ней в комнату. Кто знал, о чем доложил Дендонкеру тот тип за стойкой администрации. И сейчас он приставил к голове Сони ствол. А это значит, что вышибать дверь опасно. И это серьезно ограничивало мои возможности. Но тут я вспомнил слова Фентон о том, как они с Майклом использовали свои имена. А Соня с Майклом ведь тоже близки. Что, если и они завели между собой тот же обычай?

Я встал в сторонку и постучал еще раз:

— Хезер! Ты здесь? У тебя все в порядке?

Я подождал. В глубине комнаты послышались приближающиеся шаги. Легкие, но неторопливые. Через секунду дверь открылась. Я увидел Соню. Она была все в том же летнем желтом платье. Пистолета нигде не было видно. Она выглянула в коридор. Посмотрела налево, потом направо и увидела меня. Глаза у нее были красные. А щеки влажные.

— Ричер? — сказала она. — Спасибо, что заглянули. Но со мной все в порядке. Просто хочу побыть одна. Поэтому вам лучше уйти. Хорошо?

— Я не просто так заглянул. Мне нужна ваша помощь.

— Ах вот оно что. Ладно. Что вы хотите?

— У вас есть машина?

— Конечно. Хотите куда-то съездить?

— Где она?

— Стоит на заднем дворе.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы отвезли меня. В одно место.

— Куда?

— У вас под рукой найдется удобная сумка?

— Конечно. А зачем?

— Возьмите ее с собой. И свои ключи. Я все объясню в машине.

Машина у Сони оказалась совсем крохотная. Так и называлась — «мини», и вполне оправдывала свое название. Я едва в нее втиснулся, даже когда мое сиденье было до конца сдвинуто назад. Она была красного цвета, с белыми колесами, на крыше наклейки в виде американского флага и на дверцах фигурные боковые зеркала заднего вида. В моих обстоятельствах лучше было бы разъезжать на машине не столь заметной. Хотя на стоянку гостиницы она вполне вписалась и не бросалась в глаза. Стоянка расположилась в другом дворике, который находился внутри самого здания. Он был маленький, тесный, с восточной стороны была ведущая на улицу низенькая арка. Наверное, изначально дворик служил для машин доставки; оттуда дневной свет проникал в окна номеров, расположенных с внутренней стороны от коридора.

Улица от арки вела к дороге, на которую выехал водитель «линкольна» перед тем, как сделать свой последний разворот на сто восемьдесят градусов. Соня повернула налево, в сторону города, и я выложил ей все, что произошло с тех пор, как я покинул ее номер. Она сразу поняла, что к чему.

— Я буду наблюдать за черным ходом, — сказала она. — И тогда никто не улизнет. А также если в дом будет входить, не пропущу. Но у меня вопрос. Как вас предупредить, если я кого-то увижу?

— Нажмите на гудок.

— Может, лучше позвонить? Или послать текст? Иначе они тоже могут переполошиться.

— У меня нет мобильника.

Я вынул из кармана аппарат, который взял на трупе из багажника «линкольна». Экран на нем снова был заблокирован.

— Это не мой, и его использовать я не могу.

Соня протянула руку в сторону некоего подобия заднего сиденья, достала дамскую сумочку, положила себе на колени. Одной рукой порылась в ней, нашла мобильник и отдала его мне.

— Держите. Этот работает.

Мобильник был очень старой модели. Я откинул крышку. С одной стороны клавиатура. Настоящая. А с другой экранчик. Совсем маленький. Черно-белый. И никакого тебе пин-кода.

— На него раньше звонил мне Майкл, — сказала Соня и на секунду закрыла глаза. — У него был такой же. Думаю, он тоже тогда стал излишне подозрительным. Все та же паранойя. Побаивался много звонить по номерам, о которых мог бы узнать Дендонкер.

Соня привезла меня к гостинице Фентон. Я пересел в «шевроле», и по лабиринту улочек она двинулась вслед за мной, пока мы не добрались до поворота с северной стороны от того самого дома. Она свернула туда, а я продолжил путь по улице, ведущей на юг. В конце этой улицы припаркованных автомобилей не было видно. И вообще в поле зрения не было ни одного автомобиля. Это могло означать, что люди Дендонкера клюнули на мою приманку с примерным временем моего прибытия. Или еще не приехали по какой-то другой причине. Это также означало, что, прежде чем покинуть машину, для нее придется подыскать другое местечко. Она слишком бросается в глаза, нельзя ее оставлять на той же дороге, по которой поедут люди Дендонкера.

Я повернулся, задним ходом сдал к большой дороге и попробовал заехать на застроенную жилыми домами улочку, расположенную с другой стороны. Проехав половину пути, увидел трейлер. Совсем древний. Похоже, его не двигали с места уже много лет. Колеса спущены. Стекла окон такие грязные, что сквозь них ничего не видно. Покрашен кое-как, бежевыми и бурыми полосами, заляпанными корочкой из песка и грязи. Но главное — меня устраивал размер. Нормальный седан легко спрячется за этот трейлер. Я поставил свой «шевроле» впритык к нему и пешком зашагал к дому.

Никаких машин поблизости все еще не наблюдалось. Я медленно приблизился к дому, пролез сквозь путаницу ветвей тесно растущих между ним и соседним домом деревьев. Заглянул в ближайшее квадратное окошко. Никого внутри не увидел. Проверил по очереди и другие окна. Нигде не видно было никаких признаков того, что там кто-то есть. Я осторожно обошел дом кругом. Прошел мимо входной двери и подкрался к большому окну на другом конце здания. Проверил окошко поменьше, в спальню. Никого. Стекла в ванной комнате были матовые, разглядеть ничего нельзя. Я поднырнул, согнувшись, прошел дальше, заглянул в спальню побольше. Там тоже никого.

Я подумал: если там внутри уже кто-то есть и им удалось как-то схорониться, то они будут ждать, что дверь откроется и их сообщники введут меня в дом. Тогда я двинулся в обратную сторону, вокруг дома, стараясь не проходить перед окнами. Сунул в замочную скважину ключ. Повернул. Присел на корточки и толкнул. Я считал: если мои движения будут замечены, эти люди подумают, что человек за дверью стоит во весь рост. И целиться будут на уровне головы — если, конечно, они предельно осторожны. Но за дверью никого не оказалось. Никто не смотрел в мою сторону. Никто не целился в меня из пистолета. Тогда я зашел и проверил весь дом изнутри. Заглянул в каждую комнату. Посмотрел через дыру в подвал. И убедился в том, что дом абсолютно пуст.

Машины, где я мог бы спрятаться, поблизости не было. Никаких строений или естественных укрытий, где бы можно было схорониться, тоже. Я вышел из дома, пошел обратно и пробрался в гущу деревьев. Сел и прислонился к стене дома. Ветки здесь росли достаточно густо и так же густо были покрыты листьями. Если не двигаться и не шуметь, человек может пройти в нескольких футах и никого не заметить. Хронометр в голове сообщил: если люди Дендонкера желают прибыть на место в то время, которое я им указал, то они будут здесь минут через пять, не позже.

Пять минут прошло. Ни одной машины не появилось. По дорожке не прошло ни одного человека. От Сони тоже никаких сообщений. Я продолжал оставаться на месте. Затаился как мышка и терпеливо ждал. Протикало еще пять минут. И еще пять. Человек из «линкольна» говорил, что ему ни разу не приходилось ждать более десяти минут. Я прождал еще десять. И еще. То есть прошло уже полчаса. Тридцать минут, после того как я остановился за домиком на колесах. Сам процесс ожидания мало меня беспокоил. Я готов был ждать хоть целый день, лишь бы результат был таким, какой мне нужен. Даже и всю ночь. Но вот понапрасну тратить время не очень-то хотелось. Какой толк сидеть на берегу с удочкой, если всю крупную рыбу распугали? Я снова на всякий случай проверил окна. Внутри все так же никого не было. И я отправился на параллельную улицу. Сразу же увидел Сонин флаг на колесах. Подошел и, сложившись пополам, втиснулся к ней в машину.

— Полный провал, — сказал я.

— Вот черт! — нахмурилась Соня. — И что теперь?

— Могло быть так, что они подъехали с этой стороны и увидели вас?

— Нет, — покачала она головой. — Пока сидела, вообще никто не проезжал.

Я совершенно не понимал, почему все пошло не так. Ведь все было продумано и до сих пор шло как по маслу. Может быть, текст надо было посылать с телефона его напарника? Или подбор слов в сообщении должен быть другим? А вдруг этот тип мне просто соврал? Вот почему я и хотел взять его с собой. Но не получилось, что поделаешь, так что теперь уже нет смысла на этом зацикливаться. Если люди Дендонкера не желают идти ко мне на своих условиях, самое время заставить их прийти на моих.

Глава 33

— Ничего не получится, — сказала Соня. — Вы не сможете туда попасть. Тут нужен ретранслятор. Я это знаю, такой был у Майкла. Однажды он его забыл и попал в крутой переплет. У него нет блокировки. И кнопочной панели тоже нет. Единственная альтернатива — позвонить по внутренней связи. И попросить, чтобы открыли ворота. И вы думаете, вам откроют?

— А вы думаете, я стану этого дожидаться?

Я оставил Соню, чтобы она наблюдала за тыльной стороной дома, а сам пошел на улицу, где стоял трейлер. Сел в свой «шевроле». И двинул на запад.

Отдельно стоящее здание, где размещалась компания Дендонкера, находилось в самом конце прямой дороги, как и говорил мне Уоллуорк. Построено было в форме простого квадрата. Стальной каркас. Кирпичная кладка. Плоская крыша. Просто. Функционально. Расходы на строительство небольшие. Содержать тоже недорого. Такие здания часто встречаются в бизнес-парках по всей стране. Перед фасадом стоянка автомобилей на двадцать мест. Сейчас она была пуста, да и за окнами не наблюдалось никакого движения. Кто бы мог предположить, что это принадлежит кровавому убийце? Что здесь средоточие деятельности преступной шайки контрабандистов? Что отсюда они собираются отправлять по всей стране смертоносные бомбы? Рядом с парадным входом с одной стороны висела скромная табличка:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО „ГОЛУБАЯ МЕЧТА“».

А с другой — рисунок самолета в небесах. На месте окон кабины экипажа нарисованы глаза, под носом самолетика улыбка до ушей, одним крылом он почесывал себя по толстому брюху фюзеляжа.

Я подъехал к воротам, они представляли собой всего лишь две скользящие секции окружающей территорию сетчатой ограды высотой футов двадцать. Проволока сетки приличной толщины. Металлические столбы, на которых она держалась, по виду тоже прочные. И стоят друг к другу довольно близко. Но это было единственное препятствие. Внутри никаких ограждений больше не было. Что ж, минимум надлежащей безопасности эта ограда обеспечивает. И это вполне понятно. Сюда, небось, то и дело шастают и санитарные инспекторы, и клиенты. В Интернете можно увидеть фотографии этого сооружения, как это сделал, скажем, и Уоллуорк. Дендонкер не хотел привлекать к своей фирме внимания и не мог позволить себе, чтобы она была похожа на Форт-Нокс[33].

Я опустил стекло. Рядом со мной стоял металлический, покрашенный белой краской столб. На нем были закреплены четыре коробки. Две на уровне моего лица в данную минуту, когда я сидел в кабине легкового автомобиля. А еще две повыше. Этими пользовались водители грузовиков. Обе пары совершенно одинаковые. Во-первых, тут была кнопка вызова по внутренней связи, а за металлической решеткой громкоговоритель. И еще штуковина размером с кнопочную панель, но без кнопок. Просто плоский белый прямоугольник. Скорее всего, элемент системы ретрансляции. Словом, ничего такого, о чем нужно было бы беспокоиться.

Я нажал на кнопку внутренней связи. Я, конечно, не надеялся, что меня впустят. Даже ответа не ждал. Впрочем, ответ мне был и не нужен. То, на что я надеялся, случилось сразу. На отдельном столбе с другой стороны ограды шевельнулась и стала разворачиваться в мою сторону камера видеонаблюдения, и остановилась она, только когда уставилась прямо на меня. Я, в свою очередь, тоже уставился в ее объектив и еще раз нажал на кнопку вызова.

— Я приехал. Приходите и берите меня, — проговорил я.

И, глядя в камеру, сделал несколько манящих движений рукой, чтобы где-то там, в недрах здания, меня наверняка поняли правильно. Потом отъехал назад ярдов этак на десять и развернул машину в обратную сторону. Вряд ли, конечно, в этих самых недрах для меня оставили какие-нибудь компрометирующие материалы. Или подсказки касательно мест, где может скрываться Дендонкер. Но за годы службы в военной полиции я усвоил правило: никогда не исключать такого явления, как глупость. То же самое касается и удачи. Ищешь парня, который удрал в самоволку, и обнаруживаешь его, конечно же, под кроватью у подружки. Разыскиваешь украденное оборудование и находишь не где-нибудь, а прямо в багажнике личного автомобиля укравшего. И потом, я уже здесь. Дать Дендонкеру лишний повод поволноваться не помешает.

Я убедился в том, что задняя часть машины находится как раз по центру въезда. Включил задний ход и вдавил педаль газа в пол. Удар сорвал обе половинки ворот со своих направляющих, а моему «шевроле» было хоть бы хны. Вот почему этот аппарат так любили в полиции. Я поехал дальше. Прямо через оба ряда парковочных мест. Притормозил, чтобы проверить, что не промажу. Снова поддал газу и на полном ходу врезался в парадный вход здания.

Двери мой «шевроле» высадил с легкостью. Я нажал на тормоз, переключился на передний ход. Подал вперед. И остановился. Оставил машину передом к выходу. Вышел. И прислушался. Стояла мертвая тишина. Вряд ли заведение подобного рода имеет прямую телефонную связь с полицейским участком. Хотя всякое бывает. Работать нужно быстро, но ушки держать на макушке, если завоют сирены.

Начал я с офиса. Здесь возле каждой из трех стен стояло по письменному столу. И на каждом компьютер. Все были выключены. Каждый стол на двух тумбах: одна с ящиками средних размеров, вторая с ящиками побольше, для документов. И все закрыты на замок. В куче старых писем, лежащих в лотке для документов, я отыскал две скрепки. Выпрямил их. Сунул одну в скважину ящика ближайшего стола. Подвигал взад и вперед, нащупал флажок. Подцепил. Другой скрепкой нажал на валик. Повернул. И замок послушался. Внутри оказалась куча офисных бумаг. Накладные. Счета. Отчетность по всяким, совершенно безобидным, сделкам. Я полистал бумаги, и лишь одно обстоятельство бросилось мне в глаза. А именно даты. Все документы не позже трехнедельной давности.

Пока никаких признаков полиции. Никаких признаков людей Дендонкера. Пока.

Левый передний угол здания был отведен под приемочную площадку. Дверь там была подъемная. Перед ней помост, к которому грузовики подъезжали задом. С трех сторон металлические счеты. Наверное, для учета доставленных грузов. Им нужны ингредиенты для любых кушаний, которые тут готовят с нуля. И судя по тому, что видела Фентон, это отборнейшие деликатесы и напитки. Но в этот день никаких продуктов не было видно. Платформа была пуста.

Пока никаких признаков полиции. Никаких признаков людей Дендонкера. Пока.

В складское помещение вела дверь. Следующая в ряду по левую сторону. В нем вдоль каждой стены стояли высокие, от пола до потолка, стеллажи. На некоторых полках имелись бирки с названием продукта. На других штрихкоды. На полках почти ничего не было. Коробка с пакетиками сахара, какие выдают в кафешках для чая или кофе. Несколько пачек картофельных чипсов. Кучка пакетиков с арахисом. Ничего не говорило о том, что ты находишься в одном из узлов процветающего бизнеса.

В заднем левом углу находилась кухня. Совсем маленькая. Чистенькая. Ни пылинки. На столах ничего. В холодильнике тоже. В комнатке сбоку производилась подготовка еды к отправке. Здесь было множество полочек, упаковочных материалов, коробочек. Думаю, что тут собирались вместе заказы по различным авиарейсам, блюда раскладывались по контейнерам и готовились к транспортировке. На одной из стенок располагался ряд белых досок для записи маркерами. Все были начисто вытерты. Да, непохоже, что здесь сейчас в разгаре процесс выполнения каких-то работ.

Пока никаких признаков полиции. Никаких признаков людей Дендонкера. Пока.

Хотя в целом, похоже, процесс организован неплохо. Расположение помещений разного назначения логично. В смысле обеспечения эффективного рабочего процесса. Подозрительного ничего не видать. Ничего неуместного тоже. Да и повода для этого никакого. По словам Фентон, контрабандные товары доставляются людьми Дендонкера откуда-то из других мест и сразу же грузятся в машины. Все поступающие незаконные товары немедленно собираются и вывозятся. Отсутствие улик, позволяющих усмотреть нарушение закона, вовсе не означает, что здесь все чисто. Это говорит лишь о том, что Дендонкер очень даже не глуп.

Единственное, чего я не увидел, так это грузовиков. Я нашел коридор, ведущий в гараж, и он привел меня в большой прямоугольный бокс. Там стояло шесть цельнометаллических фургонов. Аккурат один возле другого. Кабинами внутрь. Очень похожие на те, что используются компаниями по доставке посылок. Я как-то видел подобные машины, только эти были белого цвета с сине-красным ободком и самолетиком, нарисованным с обеих сторон. Я подошел к первому попавшемуся и заглянул в кузов. Он был безукоризненно чист. Такое впечатление, будто его недавно тщательно вымыли. Как будто он принадлежал кейтеринговой компании, где санитарные нормы соблюдают тщательнейшим образом.

Или кому-то еще, кто не хотел бы оставлять ни малейших улик.

В кузовах грузовиков были устроены полки. По обеим сторонам и по всей длине. Самая нижняя полка располагалась на высоте, достаточной для того, чтобы под ней уместился столик на колесиках с выдвижными ящиками — я видел такие, когда летал на коммерческих рейсах. На верхних полках было много места для контейнеров, в которых можно хранить все виды кушаний и напитков, — о них рассказывала Фентон. Или для снайперских винтовок. Или фугасов. Или же бомб. Интересно, где у них эти контейнеры лежат. Если они используют стандартные размеры для грузов такого рода. Может, выбирают наиболее подходящий размер, а оставшееся место заполняют ватой. А может, им делают контейнеры на заказ. С пенопластовыми вкладышами, чтобы не повредить товар.

И еще одна мысль мелькнула у меня в голове. Тип контейнера не имеет никакого значения, если нет пригодных для их перевозки грузовиков. Я находился на складе поставщика провизии. Поблизости расположен продуктовый склад. Там много сахара. А сахар можно подсыпать в бензобаки грузовиков. Или взять ломик и разворотить у них двигатели. Перерезать кабели и провода. Порезать шины. Но я подумал: нет. Ведь эту операцию устроил Дендонкер. Это он подослал ко мне своих людей со слезоточивым газом. Настало время повысить градус взаимных действий. В буквальном смысле.

Глава 34

Я вернулся на кухню. На стенке увидел держатель для бумажных полотенец. Такая цилиндрическая штуковина, на которую насаживается длинный рулон бумаги, и от него можно отрывать столько листов, сколько тебе нужно. Я оторвал шесть кусков. Каждый длиной шесть футов. Притащил их в гараж. Поснимал со всех бензобаков крышечки. Разорвал полотенца на полоски, сунул их внутрь. Протолкнул через горлышко, а концы оставил висеть снаружи до самого пола. Потом пошел в помещение офиса. Взял стоящий у ближайшего к двери письменного стола стул и вышиб им окна. Этим же стулом выбил окна во всех остальных помещениях. Вернулся в офис. Выдвинул вскрытый мной ящик стола. Взял там несколько листов бумаги. Отнес на кухню. Разжег одну из горелок плиты. Свернул бумаги цилиндриком. Поджег над горелкой, как факел. Отправился в гараж. Поднес к полоске бумажного полотенца, торчащей из бензобака ближайшего грузовика. Подождал, пока пламя перекинется дальше, и бегом рванул к выходу.

Первый грузовик бабахнул, когда я уже открывал дверцу «шевроле». Услышал шипение оживших огнетушителей. Включилось сразу множество прожекторов. Они были установлены на столбах ограды и повернуты к зданию. Я прыгнул в машину и завел двигатель. Взорвался второй грузовик. Я сорвался с места, пересек территорию и остановился посреди дороги, уже по ту сторону ограды. День подходил к концу, быстро сгущались сумерки, и отчетливо видно было, как широкие оранжевые языки яростного пламени лижут темнеющее небо. По неровной местности заплясали тени деревьев и кактусов. Я вышел из машины и вернулся к столбу, где на небольшой высоте была закреплена камера. Я ухватился за нее и рывком повернул. Продолжал разворачивать, до тех пор пока камера не стала смотреть прямо на здание. Не знаю, какое там было у Дендонкера оборудование для подачи аварийных сигналов, но мне очень хотелось, чтобы он наверняка не пропустил это зрелище.

Минуты через четыре послышались звуки сирен. Я заглянул в зеркало заднего вида. Правая сторона здания была вся охвачена пламенем. Спасти хоть один грузовик уже невозможно, никаких шансов. Я в этом нисколько не сомневался. В других частях здания сохранить что-нибудь от огня, может быть, и удастся. Но на этот счет я беспокоился не очень, поэтому включил фары на полную мощность. Прикинул, как далеко они бьют по обе стороны дороги. Удвоил расстояние, чтобы покрыть допустимую погрешность. Потом осторожно съехал с дороги вправо и, подпрыгивая и виляя, по диагонали покатил по заросшей кустарником местности, прочь от дороги. И ехал, пока не уверился, что нахожусь достаточно далеко и меня никто не увидит ни из полицейских, ни из пожарных машин, что пронеслись мимо по дороге, прямиком в кромешный ад. Я нашел местечко, которое меня устраивало, и погасил фары. Почувствовал в кармане жужжание. Жужжал телефон, выданный мне Соней. Я открыл его и приложил к уху.

— Есть контакт, — сказала она. — Из двери черного хода только что вышел человек. Гигантских размеров. Даже крупнее вас будет. Похоже, куда-то торопился. Направился к соседнему дому, открыл там гараж и уехал. На джипе. Джип старый, такой же, какой был у Майкла. Думаю, поехал в вашу сторону.

Я поблагодарил и отключил аппарат. Не прошло и минуты, как мимо прогромыхала еще одна колонна аварийно-спасательных автомобилей. Впереди мчался «додж-чарджер». Черно-белой окраски, на крыше вспыхивала и завывала мигалка. За ним две пожарные машины. Внешне они выглядели так, словно их вытащили из какого-нибудь музея, но состояние их было очень даже приличное. Выкрашены блестящей красной краской, медные диски и вентили так и сверкают. Одна за другой они проскочили сквозь дыру, проделанную мной в ограде, полицейская машина свернула налево и исчезла. Пожарные машины развернулись к зданию задом. Высыпали пожарные, забегали кругом, как мураши. Стали возиться с брандспойтами, штуцерами и насосами. Действовали отработанно, слаженно.

Я отвернулся и стал всматриваться в сторону дороги, ведущей из города. Через пару минут заметил вдали еще пару огней. Автомобильные фары бледно-желтого цвета. Не очень яркие. Они приближались, и скоро я убедился, что это джип. Такой же старенький, как и джип Фентон, но почище и в лучшем состоянии. Когда он поравнялся со мной, я увидел притороченные спереди и сзади канистры. Сбоку висели лопата и топор. А за баранкой сидел Мансур. Джип заехал на территорию за оградой. Мансур выбрался из машины и направился к зданию. Какой-то пожарный попытался его остановить. Мансур отбросил его в сторону и продолжал идти. Полицейские не обращали на него внимания. Мансур задрал рубаху, закрыл ею лицо и исчез в дыре, что некогда была парадным входом.

Минуты через две он появился снова. Подошел к пожарной машине и схватил пожарного, который недавно пытался его остановить. Похоже, Мансур требовал каких-то объяснений. К нему направились полицейские. Он выкрикнул еще несколько вопросов. Полицейские пожимали плечами и качали головой. Мансур двинулся к джипу и сел за руль. Полицейские гуськом потянулись за ним. Похоже, они раздумывали, не стоит ли его задержать. Но двигались без особенного энтузиазма. Сам Мансур больше не обращал на них внимания. И делать серьезных попыток остановить его стражи порядка не стали.

Джип выехал с территории за ограду. Проехал мимо меня, и я увидел, как Мансур разговаривает по телефону. Вероятно, докладывает, что он увидел и что узнал. Я подождал, отпустил его от себя ярдов на пятьдесят и тронулся вперед. Выехал на дорогу. Прибавил скорость. Старался не потерять из виду задние габаритные огни джипа. Они светились крохотными красными точечками, как от укола булавкой. Свои фары я выключил. Дорога до самого города была прямая, как стрела. Ничего со мной не случится, если, конечно, на дорогу не выскочит какой-нибудь зверь.

На окраине города Мансур свернул влево, потом вправо и снова вправо. Боясь его потерять, я прибавил скорость и теперь старался держаться к нему поближе. Минуты через две увидел, как он сворачивает на улицу к северу от того самого дома. Я проехал мимо, свернул вправо, на следующую улицу. Через секунду зажужжал телефон. Снова Соня.

— Он вернулся, — сообщила она. — Поставил машину в соседский гараж и вышел. Идет пешком. Направляется к дому. Открывает замок двери. Есть. Вошел в дом.

Я отключил телефон и свернул на обочину улицы. Поставил машину в тени между двумя уличными фонарями, в десяти ярдах от дома. В окнах его горел свет. Но рядом с домом никаких других машин не было. Наверное, у них тут есть еще один гараж. Я оглядел соседние дома. Ничто не говорило о том, в каком доме может быть этот гараж. Я достал из-за пояса пистолет и стал следить за парадной дверью. Двадцать секунд прошло, но ничего не происходило. Потом огонь в доме погас. Я опустил стекло окошка и приготовился стрелять, если увижу, что он вдруг побежит. Но он так и не появился. Дверь все так же была закрыта. Прошло еще десять секунд. Еще десять. Я открыл телефон. Нашел последний входящий звонок. Нажал кнопку. Соня ответила после первого гудка.

— Есть что-нибудь новенькое? — спросил я.

— В доме погас свет. С вашей стороны он не выходил?

— Нет. А с вашей?

— Нет.

— Точно?

— Сто процентов.

— Ладно. Смотрите в оба. Если приблизится, стреляйте первой. Вопросы потом.

Глава 35

Я закрыл мобильник, сунул в карман и вышел из машины. Все-таки Мансур, должно быть, увидел, что я за ним еду. Или заметил машину Сони. В общем, что-то его спугнуло. Это понятно. Иначе зачем ему сидеть в доме и не высовывать носа? У меня-то ждать терпения хватит. Но в этом доме долго не просидишь, в голых стенах. А он не произвел на меня впечатления человека, умеющего терпеть. Хотя бы по сравнению со мной. Я в этом нисколько не сомневался. Впрочем, наружность бывает обманчива. Словом, я понятия не имел, как долго он там просидит. Каждая минута, пока он там тихарится, может стоить Фентон жизни. И нет никакой гарантии, что он выйдет с моей стороны. Может ведь прокрасться и через черный ход. Заставит меня броситься за ним в погоню. Или захватит Соню. Тогда придется спасать уже двух заложниц, а мне бы этого очень не хотелось. И я решил действовать по-другому.

По диагонали я прокрался от тротуара до правого угла дома. Пригнулся. Пробрался под окном. Мимо двери. Зашел с другой стороны. Снова пригнувшись, прошел под окном первой спальни. И остановился возле следующей комнаты. Это была ванная. Лучшего варианта проникнуть внутрь не придумаешь. Почти невероятно, что там на кого-то наткнешься — с какой стати он будет торчать в ванной? А если уж случайно там кто-то и окажется, ванная комната — не то место, где можно с успехом дать мне отпор.

Я достал из кармана нож, который реквизировал у того малого в гостинице «Кордон». Вынул из футляра. Нашел самое большое лезвие. Раскрыл его. Оно со щелчком встало на место. Вроде держится крепко. Я вставил лезвие в зазор между двумя панелями оконного переплета. Нащупал защелку. Она держалась довольно крепко. Я усилил нажим. Она повернулась и вышла из зацепления. Я убрал нож. Переложил пистолет в другую руку. Приподнял нижнюю панель. Всего на один дюйм. И заглянул внутрь. Там было темно. И похоже, пусто. Никакого движения. Ни звука, даже дыхания. Из крана вода не бежит. Просто капает: кап-кап-кап. Как и в прошлый раз, когда я здесь побывал. Я открыл окно настежь и пролез внутрь. Остановился и прислушался. Ничего не услышал. Не ощутил ничьего присутствия. Пять минут я стоял не двигаясь. Ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Потом двинулся в сторону главной комнаты. Там никого не оказалось. Проверил большую спальню. Маленькую спальню. Кухню. Нигде никого. Я попытался открыть входную дверь. Она была заперта. Я нащупал выключатель. Щелкнул. Не увидел ничего для себя полезного. Осталось проверить только одно, последнее помещение.

Я вернулся в ванную комнату. Снял с аптечного шкафчика дверцу. Она была сплошь зеркальная. Зеркало было старое. Местами покрытое пятнами. Но для моих целей в самый раз. Я зашел в большую комнату и приблизился к дыре в полу. Остановился в трех футах от края. С помощью зеркала заглянул внутрь. Увидел там бойлер. Бак для воды. А Мансура не увидел. Прошел вокруг дыры. Начиная с левой стороны стремянки. По часовой стрелке. Внимательно изучая помещение внизу. Под всеми возможными углами. До левой стороны стремянки. Никого. Этот громила куда-то исчез. Без следа.

Наверное, услышал, как я лезу в ванную комнату, воспользовался возможностью и сбежал. Я подумал, что надо бы срочно связаться с Соней: а вдруг он пойдет через черный ход и обнаружит ее. Я положил зеркало на пол и полез было за мобильником, но тут заметил кое-что на полу. Едва заметный след обуви, несомненно. Очень большой. Восемнадцатого размера как минимум. Может, даже двадцатого. Носок обращен в сторону входной двери. Я проследил взглядом дальше, куда, по идее, должен был пройти оставивший след человек. Но других следов не увидел. Я опустился на корточки, стал разглядывать пол под разными углами. И понял, где собака зарыта. След протянулся в противоположном направлении. Все оказалось ровно наоборот. Этот тип вошел через черный ход. Обошел вокруг дыры. До стремянки. Повернулся к дыре спиной. И спустился вниз. Должно быть, когда Мансур был в здании фирмы Дендонкера, он промочил ноги. Из-за работы огнетушителей или пожарных с их водяными шлангами. И когда спускался вниз, обувь его была еще влажной. А пока он был в подвале, успела высохнуть. И когда уже поднимался обратно наверх, следов не оставила.

Итак, с этим все встало на свои места. Одного я никак не мог понять: зачем он вообще лазил в подвал. Что ему там было надо? Ну бойлер, ну бак с водой. Может быть, он услышал, что я влезаю в дом, и решил там схорониться? Вполне возможно. Но этот парень был не похож на человека, который чуть что — и сразу прячется. Тут наверняка кроется какая-то другая причина. Мысль о том, чтобы самому слазить в подвал, восторга во мне не вызывала, но если я пойму, что именно привлекло его там, внизу, то, возможно, смогу понять, куда он подевался. Других вариантов у меня не было. Я выпрямился, схватился за верхнюю перекладину стремянки и стал спускаться. На этот раз спускался быстрее. Если перекладины выдержали его вес, то уж мой и подавно выдержат.

Под стремянкой я обнаружил еще один отпечаток подошвы. Такой же большой. Вот здесь он повернулся. И пошел к стенке. К той ее части, которая находилась прямо под дверью в ванную комнату. Потом остановился. Постоял не двигаясь. Два отпечатка обуви рядышком. Но вот куда он двинулся потом, видно не было. Я присел на корточки и тщательно осмотрел пол, разглядывая его со всех доступных мне сторон. И ничего такого не обнаружил. Больше следов не было.

Я резко развернулся, выставив перед собой пушку. Мне вдруг представилось, что он бросается на меня из-за бойлера или бака с водой. Я вообразил, что он нарочно оставил для меня следы, как приманку, чтобы можно было напасть сзади. Но никто на меня не бросался. В подвале никого не было, вообще никого. Сквозь стенку он прошел, что ли?

Я повернулся обратно и простучал стенку костяшками пальцев. Может, там за ней есть местечко, где можно спрятаться? Такое себе надежное помещеньице. Но никакой полости за стенкой не чувствовалось. Напротив. Судя по звуку, она была плотной. Сплошной. Даже гораздо плотнее, чем можно было бы ожидать от такой старой постройки. Я отошел в сторону и встал туда, где надо мной должна находиться маленькая спальня. Снова простучал стенку. Здесь звук был уже иной. Выше. Словно там пустота. Я постучал под большой спальней. Здесь тоже звук был более звонким, гулким, что ли. Я вернулся к центру. Еще раз попробовал там. Нет, мне не показалось. Здесь я словно стучал в прочную стену замка. Я достал нож. Открыл самое большое лезвие. Вонзил его в стену. Дерево оказалось совсем старое. Трухлявое и непрочное. Нож вошел в него довольно легко. Но не глубоко. Всего лишь на три четверти дюйма. А там уперся во что-то твердое. Возможно, какой-то металл. Я попробовал сделать то же самое в шести дюймах вправо. Результат тот же самый. Я переместился еще на шесть дюймов. И еще. И всякий раз натыкался на металл. В десятый раз результат был совсем другой. Нож вошел в стену по самую рукоятку. Еще шесть дюймов вправо — снова утонул на все лезвие.

Тогда я переместился к тоненькой щели между панелями рядом с третьей и четвертой точками, где нож упирался в металл. Я вдавил лезвие как можно глубже, потом повел его в сторону и попытался, как рычагом, поддеть и двинуть дерево на себя. Поверхностный слой отделился. Он оторвался неровным куском, остальная часть осталась на месте. Я попробовал сделать то же самое на фут ниже и получил тот же результат. Это было обычное дерево. Я был в этом уверен. Но оно скреплялось с какой-то другой поверхностью невероятно крепким клеем. С металлической поверхностью. И скорее всего, это дверь. Другого объяснения я не видел. Но я также не видел ручки от этой двери. Или замочной скважины. Вообще было непонятно, как она открывается.

С левого верхнего края сверху вниз и в правую сторону я принялся методично ощупывать стенку. Нажимал на нее кончиками пальцев, проверяя каждый квадратный дюйм. Я искал скрытую кнопку. Или секретный щиток. Все, что угодно, за чем можно спрятать замок. И ничего не нашел. Ощупал стенку с другой стороны. Там мне тоже не повезло. Попытался пинать ногой. Ни намека на то, что она подалась хоть на долю миллиметра. Ни малейшего звука. Все заглушало деревянное покрытие. Я повернулся к стене спиной, поднял колено и ударил в нее каблуком, как давеча сделал с дверью в гостинице Фентон. Но здесь даже вмятины не осталось.

Я стал исследовать оставшуюся часть стены дальше, но потом остановился. Какой смысл ставить открывающий дверь механизм так далеко? С потайными комнатами, где люди прячутся от опасности, я раньше не сталкивался, но прекрасно понимал: если человек типа Дендонкера ее имеет, то такую, чтобы в случае чего можно было спрятаться как можно быстрее. Весь смысл тут в том, чтобы воспользоваться убежищем в чрезвычайной ситуации. Когда действовать нужно срочно. А не топать в дальний угол подвала, чтобы включить сложный механизм. Даже для набора пин-кода требуется время, вполне можно не успеть. Вдобавок пин-код могут угадать, узнать другим способом или, в конце концов, получить в результате предательства. Уж куда лучше пользоваться пультиком дистанционного управления. Как у автомобилей. И вдруг меня осенила еще одна мысль. Соня говорила, что ворота предприятия Дендонкера открываются и закрываются с помощью спутникового ретранслятора. И если он использует эту штуковину в одном случае, почему не использовать и в другом, аналогичном?

Если потайная дверь открывается с помощью ретранслятора, то у Мансура он наверняка есть. Как он выглядит, я не знаю. Я попытался вспомнить, как утром в морге обыскивал его карманы. Вспомнил связку ключей. Ретранслятор исполняет ту же функцию, что и ключи. Было бы вполне разумно держать его в той же связке. И у Мансура там была одна штуковина, совсем не похожая на обыкновенный ключ. Квадратный кусочек пластмассы. В то время я не обратил на него внимания — и подумать не мог, что это тоже какой-то ключ. У тех ребят, с которыми я познакомился возле «Дерева», тоже были такие штуки. Я достал ключи от «шевроле». На этой связке не было ничего похожего. Наверное, человек, у которого я ее взял, был совсем уж шестерка, и его не удостоили правом иметь ретранслятор. Это и привело меня к бесперспективному, пагубному суждению. Следует как-то изъять эту штуку у Мансура, другого варианта у меня нет. Но если Мансур попадет мне в лапы, этот ключ уже не понадобится. Не лучше ли просто подождать, когда он сам выйдет? Или какой-нибудь хитростью выманить его оттуда? Или же заманить сюда еще какого-нибудь приспешника Дендонкера? С надеждой, что у него окажется достаточно веса, чтобы иметь право носить ретранслятор.

Вес. Иначе говоря, сила. Энергия. Или просто электрический ток. Если замок этой двери приводится в действие дистанционно с помощью сигнала, подаваемого ретранслятором, он должен работать на электричестве. Я подошел к стенке, где стоял бак с водой. И где был установлен электрический щит. Выглядел он так себе: совсем ветхий, отживший свой век. Дерево потемнело. Обшарпанный и помятый. Кажется, недолго осталось ждать какого-нибудь замыкания. Я открыл дверцу. Увидел перед собой ряд изоляторов. Старинных. Фарфоровых. Шесть штук. Электрические пробки. Каждая с плавким предохранителем. Похоже, работают. Такие давно вышли из употребления. На них нет ни ярлыков, ни маркировки. Нигде не указано, какую линию каждая пробка обслуживает. Так что можно выворачивать по очереди и смотреть, что из этого выйдет. А проще всего взять и отключить рубильник над ними. Я уже протянул было руку, но вовремя остановился. В самом низу, в правом углу, заметил коробок спичек. Это же просто поразительно: люди почти всегда кладут в электрический щит спички или карманный фонарик. Какая нелепость. Все шиворот-навыворот. Если отключится электричество, надо не бежать к электрощиту, проверять пробки, а искать причину отключения. И никак не наоборот.

Я взял коробок, зажег спичку и разомкнул рубильник. Лампочка наверху погасла. Подвал сразу съежился. Я стоял в узком мерцающем кругу света от пламени спички. Не было видно почти ничего. Поклясться я, конечно, не мог, но мне показалось, что я услышал какой-то звук. У себя за спиной. Он шел от стены под ванной комнатой. Что-то там щелкнуло. Очень негромко. Да, определенно, там щелкнул какой-то механизм.

Я двинулся назад, к тому месту в стене, которое я ковырял ножом. Достал пистолет. Прислонился. И нажал. Стена не пошевелилась. Я ударил в нее плечом. И почувствовал, что она подалась. Всего лишь на какой-то дюйм. Я подумал, что от электричества работает не только один замок. Сама дверь тоже с электроприводом. И механизм потайной двери без электричества не работает. Поэтому я поднажал еще. Панель подалась еще на дюйм. И еще на один.

Появилась щель, и оттуда проник лучик света. Не очень яркий. Слегка оранжевого оттенка. Значит, там помещение освещено. Я бросил спичку и загасил пламя подошвой. Сделал шаг в сторону. Прислушался. И ничего не услышал. Вообще ничего. Никто не шевелится. Никто не дышит. Я подождал минуту. А тогда уж нажал на дверь всей своей массой. Настойчиво, не ослабляя усилий. Щель расширилась до четырех дюймов. Я быстро присел на корточки. Приготовил пистолет. И стал всматриваться в проем. Справа увидел кирпичную стену. Кирпичи не одинаковые, разных размеров. Стенка побелена, но, видно, очень давно: теперь побелка шелушится. Раствор тоже крошится. Пол уложен такой же плиткой, что и основная часть подвала. Мансура нигде не видно. Я приготовился. Я ждал, что он сделает попытку с силой толкнуть дверь и сбить меня с ног. Или резко ее распахнуть, чтобы я растянулся у его ног на полу. Но ничего такого не случилось. Не чувствовалось никакого движения вообще. Ни звука. Даже тех почти не воспринимаемых вибраций, испускаемых любым живым существом. Меня не покидало ощущение, что я здесь совершенно один. Подождал еще две минуты. Для верности. Потом снова принялся толкать дверь, пока не увидел, что в образовавшийся проем вполне можно протиснуться.

Глава 36

Помещение с другой стороны было абсолютно пустым. Ни людей. Ни каких-либо предметов. Стены тоже были кирпичные. И тоже шелушились. Но стенка впереди, с западной стороны дома, под окном ванной комнаты, можно сказать, почти совсем отсутствовала. Вместо нее была дыра шесть футов в высоту и пять в ширину. Верхняя кромка дыры ровная. Туда была вставлена стальная балка. Видимо, для того, чтобы укрепить всю конструкцию. Не допустить ее разрушения. Края же, где кирпичи были вынуты, напоминали рот с отсутствующими зубами. Кирпичи были изъяты аккуратно, через один. С той стороны дыры тоже виднелись кирпичи. Они были уже другого цвета, светло-желтого. И стенка с этой кладкой имела выгнутую форму. Похоже, там был проход круглого сечения. Словно гигантский трубопровод. Правда, в нем было сухо. Посередине потолочного свода бежал провод. Он соединял между собой цепочку лампочек. Все лампочки были без плафонов и испускали приглушенное свечение с золотистым оттенком. По полу проходил рельсовый путь, такой, по которому в шахтах катают вагонетки. Проход шел влево, на протяжении сотни ярдов по горизонтали. Потом начинался постепенный подъем, и дальше проход пропадал из виду. Похоже, что изначально имелся такой же проход и вправо, но теперь в этом месте проем был заложен кирпичом.

Мобильник тут не ловил, и мне пришлось вернуться в начало подвала. Здесь связь была нормальная, и я сразу позвонил Уоллуорку.

— Мне нужна карта подземных коммуникаций города, — сказал я.

Уоллуорк какое-то время молчал.

— Попробую найти что-нибудь онлайн. Что именно тебе нужно знать?

— Я сейчас в подвале дома, о котором тебе говорил. Им владеет подставная компания Дендонкера. Я нашел здесь какой-то скрытый проход. Возможно, старая ливневая канализация. Или канализационный коллектор. Я гонялся за одним типом, и здесь он от меня скрылся. Я хочу знать, куда этот проход ведет.

— Ясно. Канализация, говоришь. Как она на вид? Старая? Или новая?

— Не новая. Это точно. Но насколько старая, сказать не могу. Лет семьдесят пять, может, восемьдесят. Вряд ли больше. Но я не специалист.

— Хорошо. Если действительно так, то строилась еще во времена Рузвельта. Я кое-что про этот городишко успел прочитать, в то время там велось много работ. Еще в тридцатые. Строились дома. Дороги. Социальная инфраструктура. И в частности, были модернизированы дренажная система и канализация. В основном из-за этого проводились все работы. Город был разделен на две части. Между ними — лощина. Он вырос из торгового поселения, что ли… в общем, там была какая-то странная история. Ну вот, южная часть расположена выше северной. Во время сильных дождей водостоки не справлялись. Они переполнялись, вода переливалась через край, бежала вниз и затопляла северную половину города. Ужас что творилось. Канализация тоже порой переполнялась. Удовольствия от этого еще меньше, можно себе представить. Южная часть города, в принципе, это уже Мексика, но проблема затрагивала в основном американскую его часть. А в те дни правительство было не столь своекорыстно, как сейчас. Если Соединенные Штаты видели проблему, они ее просто решали, и все. Не важно, на чьей территории. И все были довольны.

— Если работы проводились под руководством людей из WPA, должны остаться какие-то бумаги.

— Наверняка. Для этого и существует правительственные органы. Наверняка существовал человек, который вел учет средств, вплоть до последней скрепки. Но где эти документы — вот вопрос. Сохранились ли? И только ли на бумаге? Или были оцифрованы и выложены в Интернете? Я не очень уверен, что кто-то станет тратить время и силы на поиски ответов.

— Должны где-то быть. Дендонкер их наверняка видел. Ты говорил, что ему пришлось потрудиться, чтобы купить именно этот дом. Значит, тут есть своя причина. И это вовсе не мои фантазии. Поверь мне. Он должен был понимать, что именно здесь можно получить реальный доступ ко всей системе туннелей.

— А что, выглядит правдоподобно. Но нет никакой гарантии, что он нашел эту информацию в Интернете. Вот в чем проблема. Если она была на бумаге, в каких-то книгах, у него был год, чтобы все это разнюхать. А у твоей пропавшей дамочки на это времени нет. Он мог позволить себе рыться в библиотеках. В городских архивах. А у тебя есть на это время? И где бы они ни хранились, то сколько всего экземпляров? Он мог их просто украсть. Или уничтожить, чтобы все осталось в тайне.

— Хочешь сказать, дело безнадежное? — спросил я.

— Нет, — ответил Уоллуорк. — Я же говорю, что попробую. Только особенно не надейся.

Я выбрался на улицу, подошел к Сониной машине и присел перед боковым окошком. Она опустила стекло, и я увидел, что глаза ее снова покраснели и опухли.

— Извините, — пробормотала она. — Мне вдруг представилось… дико, конечно… что вы сейчас выйдете и скажете, что нашли Майкла. И что с ним все в порядке.

Я промолчал.

— Но вы не нашли его. Так?

— Так. Мне очень жаль.

— Но хоть что-то нашли?

— Нашел. Вход в туннель. Я не знаю, куда он ведет. Пока не знаю.

— Я пойду с вами. — Соня потянула ручку дверцы.

— Нет, — отрезал я. — Это такое местечко, куда можно войти, но вот выбраться оттуда может не получиться.

— Мне уже все равно.

— А мне нет.

— Но вы все равно пойдете?

— Мне надо идти, — кивнул я. — Где-то там должна быть сестра Майкла.

— Микаэла?

— Да.

— Надеюсь, вы ее найдете. Дай бог, с ней ничего страшного не случилось.

— Вы с ней знакомы?

— Нет. Мы никогда не видели друг друга. Но я о ней много слышала и знаю о ней все. Я надеялась, что когда-нибудь мы породнимся.

Я подождал, когда хвостовые огни Сониной машины скроются за углом, и вернулся в дом. Остановился над стремянкой. Почувствовал, как между лопаток бегут мурашки. Но махнул рукой: будь что будет. Спустился вниз. Прошел через потайную дверь. Заглянул в туннель. Казалось, рельсы в нем где-то далеко сходятся в одну точку. Это, конечно, иллюзия. Шалость закона перспективы. Но я очень хотел узнать, куда они ведут. Да и вообще зачем они здесь.

Скорее всего, их проложил здесь Дендонкер. В действующем канализационном туннеле рельсы — вещь неуместная. Как и в дренажном канале. К тому же выглядели они довольно новыми. Во всяком случае, гораздо новее, чем здешняя кирпичная кладка. Совершенно не заржавели. Стальная поверхность блестит. Явно по ним кто-то ездит. И металлические колеса, бегущие по рельсам, эту поверхность полируют. Вероятно, здесь ходит что-то типа вагонетки. Очень вероятно, развозит контрабандные товары Дендонкера. В таком случае туннель должен привести в какое-нибудь складское помещение. В еще каком-нибудь принадлежащем ему доме. Или в заброшенной водокачке. Что-нибудь в этом роде.

Но я не видел в этом никакого смысла. Почему товар нельзя просто возить на машине на склад и обратно? Зачем надо обязательно перемещать его под землю, а здесь снова поднимать наверх? Пустая работа. Тратятся лишние ресурсы. Тратится лишнее время. Я не понимал, каким образом это снижает риски. Но какова бы ни была причина, мне очень хотелось узнать, где находится это другое место. Я предпочел бы подкараулить Мансура именно там, где он чувствует себя в полной безопасности. Нанести удар, откуда он его не ждет. Выслеживать его через туннель мне не хотелось. Такой вариант мне совсем не нравился. Но единственная альтернатива — дождаться звонка Уоллуорка. Узнать, отыскал ли он карту. Он сам был не очень уверен, что у него получится. Не было никакой гарантии, что карта будет правильной. И узнать, сколько на это уйдет времени, тоже не было возможности.

Я проверил, лежат ли в кармане спички. Отыскал тусклое зеркало. Шагнул в проем. И двинулся в путь.

Глава 37

В туннеле было довольно прохладно. Это обстоятельство, как ни странно, оказалось вполне приятным. Но вот с качеством воздуха дело было дрянь. Воздух здесь был затхлый, с отвратительным запахом. Насыщенный какими-то парами и еще чем-то. Дышать таким воздухом оказалось нелегко. Я боролся с желанием повернуть обратно. А если уж я решил идти вперед, то хотелось как можно скорее проделать весь путь. Но я заставлял себя шагать осторожно, не торопясь. Производить как можно меньше шума. В конце концов мне удалось поймать надлежащий ритм движения, ступая на каждую третью шпалу и останавливаясь в относительной тени между двумя пятнами света от лампочек на потолке. В таком ритме я прошагал где-то около сотни ярдов. До точки, где начинался подъем. И тут появление в туннеле рельсового пути вдруг обрело для меня смысл.

В начале подъема стало видно, как далеко продолжается этот туннель. Примерно еще сотни четыре ярдов. Это как минимум. На всем его протяжении подъем шел равномерно. Но сам туннель был идеально прямой. Я представил себе, где должна проходить государственная граница относительно дома. Прикинул расстояние до домов на другой стороне. Тех самых домов, что я увидел, когда в первый раз вместе с Фентон въезжал в город. И все вдруг стало понятным. Я представил себе тех людей, работников WPA, прибывших сюда много лет назад. Каким они увидели здесь положение дел. Им надо было решить две основные проблемы. Проблему, связанную с излишками воды. И проблему гравитации. Сделать так, чтобы воды не стало, невозможно. Заставить ее бежать вверх по склону тоже нельзя. Но им не хотелось, чтобы вода при каждом удобном случае устремлялась вниз и затопляла северную часть города. Значит, надо было действовать нешаблонно. Сделать гравитацию своим союзником. Заставить ее действовать в свою пользу. В хитроумно устроенной дренажной системе.

То есть перед людьми тридцатых годов прошлого века стояла естественная проблема, требующая практического решения. Эти люди были инженерами, а не политиками. И не солдатами и офицерами пограничной службы. В то время мир был совсем другой. В те дни еще не было бурного распространения наркотиков. Еще не возникли картели. Не строились пограничные стены. И обе части города разделялись между собой лишь произвольно проведенной линией на карте. И те люди были уверены в том, что работают для всех, кто жил в этом городе, и что эта работа сделает их жизнь лучше. Ныне же все выглядит так, будто они еще тогда решили устроить для нынешних контрабандистов райскую жизнь. Неудивительно, что Дендонкер выбрал для своей деятельности именно этот город. А в городе именно этот дом. Он явно был не дурак. Эта мысль становилась для меня все яснее.

Я продолжал свой путь вверх по уклону. С той же скоростью. И в том же темпе. Чем дальше я шагал, тем очевидней мне становилось, что этот подземный маршрут доставки товаров не сам приплыл Дендонкеру в руки. Поднимаясь все выше, я проходил мимо множества заплат в стенах с более новой кирпичной кладкой. Эти заплаты были круглой формы. И вогнутые. То есть точно повторяли изгиб стены. Наверное, когда-то от магистрального канала в этих местах отходили каналы диаметром поменьше, а теперь они перекрыты. Дендонкер хорошо подготовился. Наверняка он вышел на документы, связанные с этой работой. Со схемами, чертежами. Вся эта дренажная система на них должна выглядеть как некое древо. Широкий прямой ствол и более тонкие, отходящие от него вправо и влево ветви. Эти ветви должны проходить под южной частью города. В них должна собираться избыточная вода. И по этим малым каналам бежать в канал стволовой. Вот и вся разгадка головоломки. В центральной, стволовой части дренажной системы воды изначально не было вообще. И когда Дендонкер обрубил ветви, он получил совершенно сухой канал. Я не знаю, какие еще это повлекло за собой последствия. Возможно, население города сократилось настолько, что излишки воды перестали быть для них проблемой. Или сейчас просто стало меньше осадков. А может быть, снова начались периодические подтопления. Но какими бы ни были эти последствия, вряд ли они волновали Дендонкера. Главное, он мог шастать в свое удовольствие туда и сюда между двумя частями заштатного городишки, перевозя по своей маленькой подземной железной дороге через границу все, что ему захочется, и никто не обращал на это ни малейшего внимания.

Туннель закончился через четыреста двадцать ярдов. Или, скорее, здесь, на максимальном уровне, он как раз начинался, ведь именно отсюда поступали и бежали вниз первые излишки воды. Я дошел до стены, выложенной из все тех же светло-желтых кирпичей. С такой же шелушащейся поверхностью. Но рельсы здесь сворачивали влево. Под углом девяносто градусов. И исчезали еще в одной дыре. Так же, как и в первой, укрепленной сверху стальной балкой. И с такими же зазубренными краями по бокам, откуда вынули кирпичи.

Я подошел к стенке поближе и с помощью зеркала заглянул за угол. Рельсы там продолжались всего футов на десять. Дальше — бетонная стена, перед ней стояла вагонетка. Достаточно длинная, чтобы, сидя друг за другом, в нее могло влезть четыре человека. Или уместиться вполне приличное количество груза. Для коробок и контейнеров самых разных размеров места хватало. Таких, скажем, какие Дендонкер под прикрытием своего бизнеса поставлял на рейсы частных самолетов. Сбоку от вагонетки змеился кабель. Толстый. Явно сверхмощный. Явно способен выдержать ток с огромным количеством ампер. Очень много энергии. Кабель тянулся к серому ящику, закрепленному на противоположной стене. Я понял, что двигатель вагонетки питается от аккумулятора. Умно придумано. Чем толкать вагонетку такого размера вверх по уклону, нажал кнопку и поехал. Как на груженой, так и на пустой.

Вдруг я уловил в зеркале какое-то движение. Человек. Причем по виду явно знакомый. Хотя не Мансур. Да, это тот, второй, с которым я познакомился прошлым вечером. Под уличным фонарем возле пограничной ограды. Я ему еще лодыжку сломал. Сейчас он сидел за письменным столом вроде тех, за которыми некогда сиживали наши добрые учителя в начальных школах. Ага, вот и нижняя часть ноги виднеется. Загипсована и торчит между тумбами стола. А перед ним на столе планшет с зажимом для бумаги. Рядом шахматная доска. Фигуры расставлены, хоть сейчас начинай игру. Но этот тип на шахматы не смотрел. Руки сложил на груди. Голову откинул назад. Жилы на шее натянулись. Явно чем-то обеспокоен. Казалось, весь напрягся. Нервничает. Я убрал зеркало: не дай бог, заметит. Достал из кармана ключи. Выбрал первый попавшийся. И стал скрести им по стене. Начал с движения короткого и быстрого. Потом еще раз. Теперь уже дольше. Снова короткое. Услышать ответа от этого человека я не мог. Поэтому продолжал. Нацарапал буквы азбуки Морзе одного только слова: СПАСАЙСЯ. Может быть, в данных обстоятельствах это было не совсем правильно. Или нецелесообразно. Может быть, больше бы подошло: ХРОМАЙ ОТСЮДА, ПОКА ЖИВ.

Неизвестно, понял он или нет, но мой знакомец встал и двинулся на разведку. Я слышал, как сокращается между нами расстояние. Передвигался он с помощью костылей. Это можно было понять по звукам. Вот он уже совсем близко. Из-за угла появилась его голова. Потом грудь. На лице отразилось удивление. Но всего лишь на мгновение. Как только он сделал шаг вперед, я всей пятерней схватил его за рубаху пониже шеи. Повернул руку, чтобы крепче держать, и изо всей силы шмякнул о стену. Тут из него едва не вышибло дух. Бедняга рухнул вперед, хватая ртом воздух. Выронил костыль и схватился рукой за затылок.

— Отпусти, — удалось ему прошептать.

Я затянул рубаху еще сильней, увеличив давление на горло.

— Я сейчас закричу, — прохрипел он чуть громче. — На помощь. Через две секунды все будут здесь.

— Правда? — поинтересовался я. — И сколько же их? Вчера вечером вас было четверо. И что из этого вышло?

Он попытался набрать еще воздуха.

— Двигай вперед, — сказал я. — Надеюсь, твои приятели все же придут тебе на помощь. Надеюсь, и сам Дендонкер явится. Интересно будет посмотреть на его впечатление. Только вот лично мне кажется, что на посту полагается непрошеных гостей останавливать. А вовсе не впускать их на территорию и уже потом поднимать крик.

Мой знакомец медленно выдохнул. Шипение воздуха при этом было не очень громким, и кричать он не стал.

— Вот и умница, — сказал я. — А теперь давай займемся вот чем. Я задам тебе пару вопросов. А ты на них ответишь. И Дендонкер никогда не узнает о том, что толку от тебя никакого.

— Ну уж нет, — отозвался он. — Я тебе ничего не скажу.

— Ладно.

Я подцепил ступней его здоровую ногу и выдернул из-под него. Он повалился рядом с вагонеткой между рельсом и стенкой. Я схватил его за правую штанину, чуть повыше лодыжки, и подтянул на уровень пояса. Вынул нож. Достал лезвие с зазубренным краем, как у маленькой пилки. И просунул его между гипсом и голой ногой.

— Тогда перейдем к следующей процедуре. Тебе придется избавиться от этого панциря. И вспомнить, каково тебе было вчера. Помнишь? Когда твои кости трещали? А ты вопил благим матом. У тебя получалось неплохо. Клянусь, это было громче, чем если бы ты просто позвал на помощь. Дендонкер со своими ребятами мигом примчатся. Избавят меня от лишних хлопот — не придется за ними охотиться.

— Ты этого не сделаешь, — пробормотал он.

Я молча принялся работать своим лезвием. Оно входило в рыхлый материал, как горячий нож в масло. Он секунду, как в трансе, смотрел на клубящееся и медленно опускающееся к земле облачко белой пыли.

— Прекрати, — проговорил он, на октаву-другую повысив голос. — Ладно. Давай свои вопросы.

— Дело касается женщины, которую схватил Дендонкер. Ее зовут Микаэла Фентон. Она сейчас здесь?

— Думаю, да.

— Думаешь?

— Сам я ее не видел. Но слышал, как про нее говорили другие. И понял, что она здесь.

— И где же именно?

— В здании, на половине Дендонкера. Как мне кажется.

— Что это за здание?

— Мне кажется, это школа, судя по внешнему виду. То есть была школой. Сейчас здесь детей нет. Больше я ничего не знаю. Я здесь вообще в первый раз. Раньше меня через туннель не пускали.

— Как Дендонкер использует это здание?

— Думаю, как склад. Для своих товаров. Ну, всего, что он доставляет на авиарейсы. Я видел контейнеры. Мне кажется, здесь есть еще мастерская. Может быть, и офис тоже.

— А чем занимаются в мастерской?

Он отвернулся. Ничего не ответил. Я снова принялся пилить гипс.

— У Дендонкера там кто-то работал. Это все, что я знаю.

— Бомбы делали? — спросил я, приостановив возвратно-поступательное движение пилки.

— Может быть. Вполне вероятно. Я старался не совать нос, куда не следует. Есть вещи, о которых лучше не знать.

— Ладно. Сколько человек здесь находится?

— Сам Дендонкер. При нем еще трое. Как минимум. Несколько местных. Человек шесть, может быть. Я их не знаю. Никогда их раньше не видел. Не думаю, что Дендонкер до конца им доверяет. Кто готовит еду, кто просто на побегушках. И еще трое, они сейчас уехали в город. Ждем, когда они вернутся.

— Ждать больше не стоит, — посоветовал я, сложил нож и сунул в карман. — Они не вернутся.

Я отпустил его ногу. Ему едва удалось поймать ее и тем самым предотвратить удар о землю. Он встал на четвереньки и с трудом поднялся, опираясь на здоровую ногу.

— А что с ними случилось? — спросил он, с минуту прыгая на одной ноге, пока не добрался до костылей.

— Твои друзья вечно во что-то вляпываются, то в одно, то в другое, — пожал я плечами.

Он сделал движение, будто решил свернуть за угол. Наверное, захотел снова пойти к своему столу. Но, видно, вдруг передумал и резко развернулся ко мне. Правой рукой вскинул костыль и сделал стремительный выпад. Пытаясь воткнул его мне в живот. Я сдвинулся на шесть дюймов в сторону. Ухватил костыль как раз посередине. Между резиновым наконечником и рукояткой. Шагнул вперед. И нанес удар. Апперкот. Ноги его оторвались от земли. Второй костыль со стуком упал на землю. А за ним шмякнулось и все его тело, теперь совершенно недееспособное. Он упал на спину, аккурат между двух рельсов. Я перевернул его. Пластиковой стяжкой скрепил за спиной обе руки. Забрал себе торчащий за поясом пистолет. Образца 1911 года. Старый, конечно, зато надежный. Согнул в колене здоровую ногу. Вторым хомутом скрепил ее с петелькой для ремня на штанах. Приподнял парня. Бросил в вагонетку. А за ним туда же бросил и костыли.

Глава 38

Стол, за которым недавно сидел мой старый знакомец, располагался сбоку от какого-то подсобного помещения. Комната эта была поистине гигантская. Вдоль стены там выстроились в ряд четыре огромных бойлера. Напротив них стояли четыре таких же огромных резервуара с водой. Потолок закрывала путаница массивных труб. Некоторые с термоизоляцией. Другие покрашены. Они змеились по потолку по всем направлениям. В противоположном углу имелась дверь. Единственный выход, насколько я понял, не считая туннеля. Я подошел к ней и открыл.

За дверью оказалась лестница. С деревянными ступеньками. Когда-то они были покрашены белой краской, но посередине каждой ступеньки краска стерлась, и сквозь нее проступало голое дерево. Очевидно, производственный процесс у Дендонкера порождал более интенсивное движение, нежели изначально предполагали проектировщики. Я двинулся по лестнице вверх. Медленно. Ноги старался ставить по краям ступеней, чтобы не очень скрипели. Наверху оказалась еще одна дверь. Я остановился. Прислушался. Ничего не услышал.

Я взялся за ручку двери. Она оказалась не заперта. Открылась легко, и я вошел на кухню, с угла помещения. Огромного, промышленного масштаба, кругом сверкала нержавеющая сталь, поблескивала белая плитка. Здесь располагались печи. Духовые шкафы. Микроволновки. Участки для подготовки пищевых продуктов. Вдоль боковой стенки выстроился длинный ряд гигантских холодильников. Вдоль другой — шеренга шкафов. Я открыл первый попавшийся. Он был забит консервными банками с запеченными бобами. Здесь было буквально сотни банок. Совсем крошечных. Возможно, в каждой порция на одну персону, для детишек, у которых нет аппетита. Учитывая масштабы кухни и ее оборудование, это мне показалось несколько странным.

От обеденного зала кухня была отделена стойкой раздачи. Невысокая. Думаю, в самый раз для детей. Она протянулась от стенки до стенки. Слева имелся проход с откидной доской на шарнирах. Доска как раз была откинута, и я прошел дальше. В обеденном зале царил полумрак. Как в пещере. Потолок был высокий. Футов двадцать. Горела только одна лампочка, приблизительно в центре. Я едва различал окружающие предметы. Пол был выстлан прямоугольным деревянным паркетом. Бруски выложены елочкой. И всего лишь один стол. Круглый. Из белого пластика. Вокруг кое-как расставлены шесть стульев. Словно случайно сюда забрели и заблудились в темноте. По идее, здесь должны были аккуратными параллельными рядами стоять крепкие, длинные и неширокие обеденные столы. А не эта дешевая садовая мебель. С правой стороны — ряд двойных дверей. Все закрыты. Двери сплошные, и не видно, куда они ведут. Остальная часть стены застеклена. Стекло вставлено в узкие металлические переплеты. От пола до потолка. Откуда-то неподалеку струился резкий белый свет. Я двинулся было вперед, чтобы увидеть его источник. И вдруг остановился как вкопанный.

Мою задницу спасло лишь то обстоятельство, что обеденный зал был плохо освещен. Это помешало тем двоим заметить меня. Тем самым телохранителям в костюмах, что недавно сопровождали Дендонкера в морг. Они находились в другом конце коридора, ведущего от двойной двери. Сидели на табуретках перед такой же двойной дверью. Ширина коридора — футов восемь. Длина — где-то футов двадцать. Стены стеклянные, потолок тоже. В нем — три расположенные с равными интервалами решетки приточно-вытяжной вентиляции. Под потолком протянулся двойной ряд флуоресцентных трубок. По всей длине коридора. Мощные. Очень яркие. Находясь в ярко освещенном помещении, человек, как правило, ничего не видит, что происходит в помещении смежном, но освещенном гораздо меньше. Выходит, мне крупно повезло. Потому что у обоих было по пушке. Точнее, у каждого пистолет-автомат «узи». Интересный выбор оружия. По весу не из самых легких. И не из самых скорострельных. И патронов в магазине не сказать чтобы много, в других системах бывает больше. И вообще существуют системы получше. Например, «Хеклер и Кох». На их месте я бы выбрал именно это оружие. Но я сейчас не на их месте, а на своем. Да еще один. А против меня два «узи». Лично мне мои шансы нравились мало.

Стеклянный коридор, похоже, вел к той половине здания, которая зеркально повторяла ту часть, где сейчас находился я. Во всяком случае, если смотреть снаружи. Внутри, скорее всего, общая компоновка несколько иная. Непонятно, зачем школе иметь две кухни и два обеденных зала. Если судить по телохранителям с автоматами, то к гадалке ходить не надо, и так ясно, что именно там, по словам моего знакомца, которому я сломал лодыжку, расположена «половина Дендонкера». Приближаться к той двери через коридор равносильно самоубийству. Нужно искать другой вход. Придется выйти отсюда и сделать крюк вокруг здания. А это значит, сначала нужно искать выход.

Прямо передо мной, в самом конце обеденного зала и дальше всего от кухни, имелось две двери. На той, что справа, висела табличка: «El Maestro Principal»[34]. А на той, что слева, на табличке было написано: «El Diputado Maestro Principal»[35]. Я сразу проверил оба этих помещения. Они оказались пустыми. Без мебели. С голыми стенами. Никаких встроенных шкафов или каморок для хранения всякой всячины. А также никакой двери, через которую можно выйти из здания.

В стене, что напротив окон, было три двери. Я попробовал открыть ближайшую. За ней оказалось еще одно очень большое помещение. Так же плохо освещенное. Такой же ширины, но длиннее, поскольку там не было кухни. Справа, рядом с кабинетами, располагался помост, что-то вроде сцены. С противоположной стороны еще один массив окон от пола до потолка. А по центру двойная дверь, ведущая на улицу. Остальные две стены сплошь покрыты шведскими стенками. С центральной потолочной балки свисали три каната. На высоте футов десять от пола они были свернуты кольцом. Понятно, это помещение служило актовым, а также физкультурным залом. Изначально. А теперь его превратили просто в склад. Для алюминиевых контейнеров Дендонкера.

Контейнеры здесь были самых разных сортов, форм и размеров. Некоторые с колесиками. Другие без колесиков. Бо́льшая часть из них была свалена в кучу у противоположной стены зала. Некоторое количество аккуратно выстроилось на полу в отдельных секциях пола, разделенных липкой лентой. Точнее, в четырех прямоугольниках. Каждый был обозначен словом, буквы которого также были изображены с помощью липкой ленты. Первый прямоугольник — «Out». Следующий — «Prep.». Далее — «In». И наконец — «Onward»[36].

Участок «Out» был пуст. На участке «Prep.» стоял один контейнер. Участок «In» тоже был пуст. А на участке «Onward» стояло два контейнера. Я открыл контейнер на участке «Prep.». Он стоял на четырех колесиках. Шесть футов в длину, три в ширину и четыре в высоту. В нем ничего не оказалось. Я перешел к контейнерам на участке «Onward». Размерами они были несколько меньше. Четыре на три и на один фут соответственно. Оба опломбированы. К проводкам, проходящим сквозь пломбы, прикреплены металлические бирки. Я сорвал пломбу на ближайшем. Поднял крышку. Он оказался полон пачками наличных денег. Двадцатидолларовых купюр. Не новых. От них исходил ни с чем не сравнимый запах денег, и я не мог сомневаться в том, что они настоящие. Второй контейнер был выложен изнутри синим пенопластом с защитными выступами. Он был тоже полон. На этот раз картонными коробочками. Одинакового размера. И одинаковой формы. Простого бежевого цвета. Этикетки и прочая маркировка отсутствовали. Я взял первую попавшуюся и заглянул внутрь. В ней были сложены пластиковые бутылочки. Тридцать две штуки. С крышечками, безопасными для детей. Я вынул одну из бутылочек. Сбоку приклеена этикетка. Напечатана черной и фиолетовой краской. С логотипами, знаками и штрихкодами. И текст: «Дилаудид[37] (Гидроморфон). Немедленного усвоения. 8 мг. 100 таблеток».

Больше здесь ничего полезного для меня не было. Я прошел к двери в стеклянной стене и оказался на улице. Стена здания освещалась оранжевым светом. Передо мной — стоянка автомобилей. На сорок мест. Но заняты были только два места. На том и другом городские внедорожники. Оба — «кадиллак-эскалейд». Черного цвета, покрыты пылью, с тонированными стеклами. Оба с низкой подвеской. Но посадка равномерная, и это могло означать, что они в некоторой степени бронированные. За ними шла ограда. Высотой футов двадцать. Из прочной металлической сетки. Параллельно в двадцати пяти футах за этой имелась и другая ограда такой же высоты и из того же материала. Значит, если захочешь проникнуть на территорию, резать проволоку придется в двух местах. И времени на это надо потратить в два раза больше. И опасность возрастает тоже в два раза.

Я проверил, есть ли здесь камеры видеонаблюдения. Еще как есть, на каждом втором столбе ограды. Объективами наружу. Камеры не двигалась, и я пошел налево, собираясь обойти здание кругом. Когда уже подходил к углу, услышал какой-то звук. Топот бегающих ног. Причем бегал не один человек. Но топот не непрерывный. Он то замирал, словно бегающие вдруг останавливались, то снова возобновлялся, будто они срывались с места, мчались куда-то или метались то в одну сторону, то в другую. Уловил я и еще один шум. Точнее, какой-то гулкий стук. Я присел на корточки и внимательно огляделся. Увидел, откуда падает странный свет. От пары прожекторов, установленных на треногах, такие бывают на стройплощадках. Они освещали главным образом длинную прямоугольную площадку голой земли. Она протянулась вдоль бокового фасада здания, на всю длину интервала между двумя его половинами, соединенными между собой стеклянным коридором. Там были четверо. Они азартно гоняли мяч. Всем было где-то лет двадцать с небольшим. Играли босиком, голые по пояс, в мешковатых шортах. Я достал пистолет и, держа его у бедра, выступил на свет.

Парни сразу бросили игру и уставились на меня. Тот, что был ко мне ближе всех, помахал рукой: мол, давай присоединяйся. Я тоже помахал в ответ: мол, спасибо, как-нибудь в другой раз. И пошел себе дальше. Обошел вокруг площадки с противоположной стороны. Они снова принялись гонять мяч. Один из них попытался сделать с мячом какой-то экстравагантный финт. У него не получилось. Мяч отскочил от земли, полетел куда-то между двумя половинами здания. Упал и покатился к стеклянной стене коридора. Парень побежал за ним. Двое, что сидели внутри с автоматами, никак не отреагировали. Может быть, из-за разницы в освещении просто не заметили. А может, привыкли к подобным случайностям и уже не обращали внимания.

Если смотреть на здание школы сверху, то оно выглядит как заглавная буква Н. Актовый зал и обеденный зал — одна вертикальная палочка. Стеклянный коридор — перемычка. А вторая вертикальная палочка — половина Дендонкера. Я очень надеялся на то, что на этой половине дверей и окон будет много. Так оно и оказалось. Во внутренней стене, по обе стороны стеклянного коридора, имелось по двери. Во внешней, длинной стене — четыре двери. А также четыре окна. Все окна большие. Шесть футов в высоту и двадцать в ширину. Но для меня от них не было никакого толку. Все были забиты досками. И закрыты стальными листами. В полдюйма толщиной. А листы крепились мощными противовзломными болтами. Какие используют, для того чтобы у воров и прочих нехороших людей сразу отпала мысль даже пытаться проникнуть на дорогостоящую строительную площадку. Сломать такую защиту невозможно. Тут не поможет никакой рычаг. Невозможно также и залезть на крышу. Все водосточные трубы отпилены на высоте пятнадцати футов от земли. Пробить каким-нибудь транспортным средством боковую стену тоже не представляется возможным. Вокруг установлены мощные железобетонные надолбы. Около четырех футов в диаметре, если брать в среднем. Вдобавок укрепленные стальной арматурой. И расстояние между ними не превышает трех футов. Взять их можно разве что танком. Или просто взорвать. У меня не было ни танка, ни взрывчатки. Единственный способ проникнуть внутрь — только через застекленный коридор.

Да, подумал я, придется пересматривать тактику. Задачу нужно решать более творчески.

Между длинной стороной здания и оградой интересного для меня ничего не было. Всего лишь большой участок земли, покрытый каким-то странным упругим асфальтом. Возможно, когда-то в прошлом здесь располагалась игровая площадка. Теперь она была совершенно пуста, поэтому я двинулся дальше и завернул за следующий угол. И там наткнулся на сооружение, похожее на грубо выстроенный сарай. Он был слеплен из шлакоблоков, покрашен в белый цвет, сверху покрыт ржавыми металлическими листами. Деревянная дверь заперта на висячий замок. Новенький. И довольно массивный. Имелось также окошко. На высоте головы. Без стекла, зато зарешеченное. Я чиркнул спичкой. Сунул ее внутрь. Заглянул. И сразу же задул пламя. Сарай был буквально забит цилиндрическими предметами, стоящими на земле плоским торцом вниз, а острые верхние концы их смотрели в потолок. Артиллерийские снаряды. Двадцать рядов по пятнадцать штук в каждом. Как минимум. По виду в очень плохом состоянии. Гильзы разъедены ржавчиной. Некоторые с вмятинами и глубокими царапинами. Нет уж, иметь дело с этими штуками я не очень торопился.

Дальше, футах в десяти, стояло еще одно сооружение. Размерами меньше. Кубической формы. Слегка кривоватое. Каждая грань не более трех футов в длину. Сплошь металлическое, в том числе и верх. Или крышка. Вдоль верхних ребер проходил ряд отверстий. Около дюйма в диаметре. Передняя часть на петлях. И приоткрыта. Я открыл пошире. Рискнул зажечь еще одну спичку. И заглянул внутрь. Там было пусто. Хотя видно было, что совсем недавно это сооружение использовали. Только вот для чего? Судя по запаху, возможно, держали в нем каких-то животных. Впрочем, не исключено, что могли использовать и как один из элементов процедуры допроса с пристрастием. Сидеть в таком ящике вряд ли кому понравится. Особенно днем, когда немилосердно жарит солнце.

Глава 39

Я завершил свой обход вокруг здания и снова вернулся внутрь. Прошел через актовый зал. Через обеденный зал. И присел на корточки перед дверью, ведущей в стеклянный коридор. Постучал. В манере военного полицейского. Я ждал, что случится одно из трех. Либо сидящие с той стороны охранники не обратят на мой стук никакого внимания. Либо позвонят, кому следует, и потребуют прислать подкрепление. Или же захотят сами разобраться, в чем дело. От первого варианта толку мне никакого. Второй меня бы вполне устроил. Но больше всего я надеялся на третий. Надеялся, что один из них останется на месте, а другой пойдет к двери. Откроет ее. Причем, судя по тому, как половинки стыкуются, откроет ту, которая от меня слева. Откроет на себя, в сторону коридора. Потом передо мной появится либо автомат, либо его голова. Мне все равно, что появится, я схвачу то, что увижу. Рывком вытащу его к себе. Сверну шею. Сделаю это быстро, дверь еще не успеет закрыться. Я возьму его автомат и начну стрелять в проем. Когда рожок будет пуст, продолжу стрельбой из пистолета. Если еще будет такая необходимость. Если тот, кто останется на месте, еще не будет похож на швейцарский сыр с дырками. Потом передо мной встанет задача захватить ключи, или ретранслятор, или еще что-то, чем открывают следующую дверь. И тогда я узнаю, что такое там охраняли эти ребята. Или кого. Очень может быть, самого Дендонкера. Хотелось бы надеяться, что Фентон тоже находится там.

На первый стук отклика не последовало, и я постучал еще разок. Через какое-то время услышал шаги. Тяжелые. Решительные. Дверь открылась. Левая половинка, как я и предполагал. И появился Мансур. Вот этого предположить я никак не мог. Мансур не стал ждать за дверью. Не стал осторожно выглядывать в щелку. Сделал шаг вперед и вышел.

Я выпрямился. Дверь уже стала закрываться, но я об этом беспокоился меньше всего. Мансур повернулся ко мне. И оскалился. На левой распухшей щеке у него красовался синий кровоподтек. Это ему оставил на память мой локоть, еще в то утро. Сейчас же я, недолго думая, нанес ему удар кулаком, целя в то же самое место, ведь так ему будет больнее, но он просчитал мое движение. Увернулся в сторону и сразу же бросился на меня. Он был быстр. С ума сойти, как быстр, с такими-то размерами. Поднял колено. Высоко. И почти в то же мгновение выбросил вперед массивную ступню. Целил мне в живот. Если бы попал, это было бы все равно что с той же скоростью мне в живот врезался шар для боулинга. От моих внутренних органов точно осталась бы одна каша. А меня самого швырнуло бы в дверь. А может, и сквозь нее.

Да, все было бы кончено прямо на том месте. Допустить этого я не мог, поэтому шустро отпрыгнул в сторону. Пропустил удар мимо себя и бросился вперед. Схватил его за бедро. Прижал к себе сбоку и основание ладони всадил ему в подбородок. Голова его качнулась назад. Удар получился очень приличный. Не самый лучший, конечно, но мог бы посадить на задницу почти всякого. Я в этом не сомневался. Я почувствовал, что Мансур опрокидывается назад. Решил, что половина работы сделана. Ослабил хватку ноги. Изготовился вмазать ему ногой, как только он окажется на полу. И вот это была ошибка. Он действительно падал. Но не просто, а с целью. Обе руки Мансура обвились вокруг меня. За моей спиной он сцепил пальцы в замок и потащил меня за собой. Сопротивляться было невозможно. Он весил больше как минимум на сотню фунтов. И законы инерции были на его стороне.

Мы приземлились, спутавшись руками и ногами, лицом к лицу, и я оказался сверху. Но как только его спина ударилась о землю, он воспользовался своими ножищами как рычагами. Изогнулся в поясе. Мои руки оказались в ловушке. Мне не на что было опереться. Разве что о воздух. Через мгновение наши позиции поменялись. Я оказался под ним. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Не мог вздохнуть. Плохи мои дела, подумал я. Я все понимал. И он это чувствовал. Ему оставалось только одно — держать меня и не отпускать. Его туша сама сделает всю работу. Но к счастью, Мансур оказался нетерпелив. Или, может, хотел повыпендриваться. Выдернул из-под меня свои руки. Подтянул коленки вперед и оторвал от меня свою грудную клетку. Я глотнул воздуха. Он наклонился вперед. Обхватил с обеих сторон мою голову лапами. Я почувствовал, как ползут по лицу его огромные пальцы. Прямо к моим глазам. Я не знал, чего он хочет: просто меня ослепить? Или у него есть еще какая-нибудь задумка типа раздавить мне череп или шмякнуть головой о пол?

Я не стал дожидаться ответа, прав я или нет. Схватил его за запястья и опустил руки к своему поясу. Одновременно оттолкнулся ногами от пола и оторвался от него бедрами. Нормальный противник сразу перелетел бы через мою голову. И приземлился бы на спину, еле переводя дух и удивляясь, как это вышло. Мансура же я вообще едва приподнял. Но мне хватило и этого.

Я перекатился в сторону, встал на четвереньки, вскочил на ноги. Мансур уже тоже вставал, поэтому я поспешил заехать ему ногой в пузо. Двинь я таким ударом по мячу, он улетел бы со стадиона и дальше, через парковку со всеми ее автомобилями. Мансур только опрокинулся на спину. Но тут же снова сел, так что пришлось добавить ногой в висок. Он снова повалился. И откатился в сторону. Я пошел за ним. Он опять попытался встать на ноги. Но бесполезно, я не дал ему этого сделать. Существует первое правило. Если ты повалил противника, кончай с ним. Без колебаний. Не дай ему ни единого шанса начать атаку. Не допускай ни единой оплошности. Еще один такой же удар — и все. Я уже размахнулся ногой. Выбрал точку. И вдруг услышал, как за спиной открывается дверь.

— Стой!

Голос мужской. Точнее, хриплый шепот.

Это был Дендонкер.

— Только двинешься, и она умрет. А за ней и ты. — Голос звучал уже ближе.

Я бросил быстрый взгляд через плечо. Да, это Дендонкер, и он был не один. Рядом с ним стоял телохранитель в светлом костюме, и в руках у него «узи». С другой стороны Фентон. Она опиралась на старинный костыль. Пустая штанина правой ноги свободно свисала. На шею накинута веревочная петля. Конец веревки Дендонкер держал в правой руке. Он зажал его между единственными на ней большим и указательным пальцами. А в левой руке держал нож. С длинным и узким лезвием. Такие ножи во время Второй мировой войны использовали британские десантники. Они были созданы лишь для одной цели. Убивать. С максимальной эффективностью. Кончик ножа Дендонкер прижимал к шее женщины.

— Не слушай его, — прохрипела Фентон. — Убей эту сволочь.

— Он не станет этого делать, — сказал Дендонкер, сверкнув глазами. — Подумай, сколько труда он положил, чтобы тебя найти. Ты нужна ему живой. Даже если он передумает и решит, что ты не стоишь того, он не такой дурак. Он, конечно, малый шустрый, умеет быстро шевелить ногами и кулаками. Но понимает ведь, что пуля калибра девять миллиметров быстрее будет. Да и вообще, зачем убивать кого-то? У меня есть для вас другое предложение. Очень простое. И очень доходчивое. Если согласитесь, мы разойдемся в разные стороны без единой царапины. И никто больше не пострадает. Что вы на это скажете, мистер Ричер? Хотите услышать мои условия?

Глава 40

По правде говоря, слушать условия, которые мне предложит Дендонкер, у меня не было никакого интереса. Вообще. Но у меня был другой интерес, скорее негативный: а вдруг эта шестерка Дендонкера сейчас возьмет да и пристрелит меня из своего автомата? И еще мне не очень нравилось видеть, как Фентон удерживают передо мной на острие ножа. Откровенно говоря, совсем не нравилось.

— Снимите с нее петлю, — сказал я. — И уберите нож. А потом можете говорить, что хотели сказать. Кроме этого, я никаких обещаний не даю.

Дендонкер изъявил желание побеседовать со мной у себя, как он выразился, в кабинете. Чтобы попасть туда, пришлось пройти через двойную дверь, потом вдоль по стеклянному коридору и еще через дверь в самом его конце. Эту дверь отпер человек в темном костюме. Просто поднес ключ к закрепленному на двери белому квадратику. Я понял, что в связке его ключей есть и ретранслятор. Вероятно, такой же, какой был у Мансура, когда я его обыскивал в морге, но я сейчас стоял слишком далеко, чтобы сказать наверняка.

Человек в темном костюме входить не стал. Отступил в сторону, Дендонкер прошел мимо него и распахнул правую половинку двери. И вошел первым. Я вошел вслед за ним, а за мной уже и человек в светлом костюме. Он шел за моей спиной, довольно близко, но не настолько, чтобы я смог достать до него. Или до его «узи». Мы вошли в еще один коридор. Перпендикулярный предыдущему. Он тянулся в обе стороны, влево и вправо, по всей ширине этой половины здания. В обоих концах его имелся выход. Но двери были без ручек. Наверное, так надо, подумал я. Принимая во внимание стальные листы, закрывающие их снаружи. Одна стенка коридора была от пола до потолка стеклянная и выходила на обеденный зал. Стенка с другой стороны была белого цвета, в ней четыре двери. Две были слева от стеклянного коридора. И две справа. В каждой двери имелось застекленное окошко. Стекло армировано стальной сеткой, а с обратной стороны закрыто газетой. Пожелтевшей от времени. Тексты написаны, насколько я понял, на испанском.

Дендонкер повел меня направо. За спиной я услышал шаги, удаляющиеся в противоположном направлении. Я оглянулся и увидел, что Мансур уводит, подхватив под локоть, Фентон. Рядом с его рукой ее ручка казалась тоненькой как тростинка. Впрочем, двигалась она довольно свободно. Не заметно было, что ее истязали. Повезло. Особенно им.

Дендонкер прошел мимо первой двери. Остановился перед второй. Которая была в самом конце. Отпер замок обычным ключом. Вошел и включил свет. На потолке ожили, замигали шесть пар флуоресцентных трубок. Справа участок помещения был отгорожен. Квадратный. В перегородке две двери с табличками: Niños и Niñas[38]. Здесь было также широкое окно, а прямо еще одна дверь. И окно, и дверь снаружи были заколочены досками. На левой стене висела доска, на которой пишут мелом. Она была чисто вытерта. Словом, когда-то здесь была классная комната. Очевидно. По потертостям на полу можно было догадаться, где стояли парты. Они были расставлены подковой, открытой стороной к доске. Парт здесь было по пять с каждой стороны. Учительский стол остался на месте. Он стоял наискосок в левом дальнем углу. Рядом с ним стул с металлическими ножками и оранжевым пластмассовым сиденьем. Тут же было еще шесть штук таких же стульев, они были расставлены в кружок посередине комнаты. У стены справа расположился видавший виды кожаный диван. Рядом с ним невысокая этажерка. Полки заставлены учебниками физики. На самой верхней лежала пара французских романов. С другой стороны расположилась армейская койка. Металлическая, выкрашенная зеленой краской. На ней подушка в белой хлопчатобумажной наволочке. Только одна. Матрас туго затянут белой простыней. Рядом тумбочка. Естественного освещения в комнате не было. Свежего воздуха тоже. И места для работы и отдыха тоже маловато.

Дендонкер двинулся направо.

— Лицом к стене, — приказал он. — Ноги в стороны. Не сомневаюсь, вам не впервой это делать.

— Минутку, — отозвался я и, не успел человек в светлом костюме меня остановить, юркнул в дверь туалета для мальчиков.

Внутри оказалось две кабинки. Два писсуара. И два умывальника с раковинами. А также две сушилки для рук. Все это небольших размеров, облупившееся, но довольно чистенькое. Мест, для того чтобы что-нибудь спрятать, практически не было. А у меня с собой было два пистолета и нож. То, что их могут изъять, меня не очень-то волновало. Я с легким сердцем могу вернуть все это обратно. Но беспокоила судьба мобильника. С которого я звонил Уоллуорку. А также Соне. Ой как не хотелось, чтобы Дендонкер проверил эти номера.

Мелькнула мысль, не разбить ли его и смыть в канализацию, но я не знал, справится ли с этим напор воды. Если нет, то я привлеку внимание к тому, что что-то прячу. И я не стал этого делать. Все мобильники, которые я отобрал у людей Дендонкера, информации были лишены. Он привык к такому порядку. И не увидит в этом ничего необычного. Я очень на это надеялся. Убедившись в том, что мобильник находится в беззвучном режиме, я пролистал меню и нашел, как удаляются все входящие и исходящие звонки. Удалил, сунул мобильник обратно в карман. Помахал рукой под сушилкой, чтобы включилась. И спокойно вернулся в бывший класс.

Дендонкер стоял перед парой дверей, как раз между ними. Он явно беспокоился, переступал с ноги на ногу, как провинившийся пятилетний мальчишка перед учителем. Я повернулся к стене, положил на нее обе руки и, пока он меня обыскивал, не двигался с места. Обыскивал он вполне умело и грамотно. Довольно медленно, зато тщательно. Когда закончил, вернул мне паспорт, деньги, но зубную щетку и все остальное оставил себе.

— Пойдемте-ка сюда. — Он кивнул на стоящие в кружок стулья. — Присядем.

Я подошел и сел напротив него.

Дендонкер молчал. Просто сидел и пристально меня разглядывал. Колени его были сведены. Руки лежали на коленях. Голову он слегка склонил в сторону. Как ведущий сеанса групповой психотерапии, который с любопытством ждет, что ему расскажет новоприбывший. Но если он полагал, что его молчание породит во мне страстный порыв вывернуть перед ним свою душу, то не на того напал.

Минуты через две Дендонкер сдался. Пригладил оставшимися на правой руке двумя пальцами редкие волосы и облизал губы.

— Ну что же. Перейдем к делу. Но сначала вопрос. На кого вы работаете, мистер Ричер?

— Ни на кого.

— Хорошо. Значит, вы, так сказать, вольный стрелок. И кто же вас нанял?

— Никто.

— Кто-то же все-таки нанял. И я знаю кто. Смело можете назвать его имя. Этим вы не раскроете никакой тайны. Просто подтвердите то, что я и без того знаю.

— Никто меня не нанимал.

Дендонкер заглянул мне прямо в глаза.

— Надер Халиль, — сказал он. — Так? Вы можете просто кивнуть. Говорить вовсе не обязательно.

— Никогда о таком не слышал.

Дендонкер какое-то время молчал. Лицо его было непроницаемо. Я не мог определить, испытывал он облегчение или был разочарован.

— Ну хорошо, — покачал наконец головой Дендонкер. — Давайте вернемся обратно к нашим баранам. То есть к моему предложению. Оно очень простое. И легко исполнимое. Никому не принесет ни малейшего вреда. Как только оно будет исполнено, вы и ваша подруга спокойно уйдете отсюда на все четыре стороны. Как вам это?

Я промолчал.

— Работа заключается лишь в том, чтобы крутить баранку. Ну и совсем чуть-чуть погрузки-разгрузки. Для мужчины с вашими физическими данными сущий пустяк. Все дело займет три дня. Я укажу вам маршрут, оплачу питание и проживание в гостинице на две ночи. Со всеми удобствами. Достигнете пункта назначения, разгрузитесь… там будет всего один предмет. Один. Понятно? Раз плюнуть. Я так понимаю, что вы согласны.

— Нет, не согласен.

— Может быть, я неясно выразился насчет вашей альтернативы? — Дендонкер кивнул в сторону человека с автоматом. — Тут же у нас кругом пустыня. А в ней полно тварей, питающихся исключительно падалью. Тела никто никогда не найдет. Ни ваше. Ни вашей подруги.

— А я повторяю еще раз: нет. Я вам не мальчик на побегушках. И лучше уж дать погибнуть двоим, чем пятидесяти.

— Я вас не понимаю, — покачал головой Дендонкер, сделав вид, что он озадачен. — Как это — пятидесяти?

— Я говорю про штуковину, которую вы просите доставить. Я ведь знаю, что это такое.

Кожа на лбу Дендонкера собралась в морщины.

— Эта, как вы говорите, штуковина совершенно безвредная вещь. Даю вам слово.

Я промолчал.

— Не знаю, что вам где-то там наговорили, но если вы думаете, что этот предмет представляет опасность, то знайте: вас неправильно информировали.

Дендонкер встал.

— Пойдемте со мной, — сказал он. — Сами увидите.

Глава 41

Дендонкер повел меня по коридору в следующую комнату. Еще один бывший учебный класс. Во всем подобный кабинету Дендонкера. Таких же размеров. С такой же обстановкой. Такими же детскими туалетами. Точно таким же прямоугольным окном и так же обитой стальными листами запасной дверью. Так же тускло освещен. Возле стены такая же армейская койка. Только здесь койка поверх простыни накрыта зеленым одеялом и с двумя подушками. А посередине комнаты вместо поставленных в круг стульев кто-то будто устроил передвижную мастерскую. Складной металлический верстак. На рукоятке тисков висят защитные очки. Рядом столик на колесиках, к которому цепочками прикреплены два газовых баллончика. Один побольше, другой поменьше. Кислород и ацетилен, догадался я. Они соединены гибкой трубкой с форсункой на конце. Здесь же четыре инструментальных шкафчика на колесах со множеством самых разных ящичков, дверок и ручек. Все металлическое. Покрашено в защитный цвет. С вмятинами и царапинами. Все эти вещи уже не в первый раз перевозят с места на место по мере надобности. Это сразу бросалось в глаза.

Дендонкер прошелся по комнате и остановился перед левой стенкой, рядом с классной доской. Как раз у нее заканчивался стройный ряд артиллерийских снарядов. Всего девять штук. Разделены на три группы, по три снаряда в каждой. В каждой группе снаряд, что по центру, стоял вертикально и смотрел острием вверх. Еще один наклонен вправо. И третий — влево. Все три снаряда были закреплены на металлическом основании вроде подноса. По бокам бортики высотой дюйма четыре, и на каждом углу некое колесико.

— Вот перед вами то, о чем идет речь, — сказал Дендонкер, указывая на снаряды. — Возьмите любое из этих устройств. Все они при срабатывании выделяют дым. И ничего больше. Дым абсолютно безвреден. Не представляет ни малейшей опасности.

Я продолжал стоять возле двери.

Дендонкер пару раз моргнул, потом вперился куда-то в пространство, словно старательно производил в голове какие-то сложные вычисления.

— Ладно, — произнес он. — Я понял, в чем у вас проблема. Вот что мы сейчас с вами сделаем. Выбирайте любой из них.

Я не двинулся с места.

— По первоначальному плану мы собирались взять все три устройства, но потом решили, что достаточно одного, так моя мысль будет продемонстрирована яснее. Как говорится, лучше меньше, да лучше. Так что выбирайте любой. Мы сейчас его вынесем наружу и покажем, как он работает. Вы сами увидите, что он совершенно безобиден.

Если Дендонкер готов пожертвовать одной из своих бомб, подумал я, было бы чистым безумием помешать ему в этом. Одной будет меньше. Меньше будет работы потом. Я подошел к устройствам. По очереди внимательно осмотрел каждое. Вокруг корпусов всех снарядов, сразу под боеголовкой, просверлены отверстия. Диаметром в полдюйма. К одному из отверстий каждого снаряда подведена трубочка. Сделанная из черной резины. Все трубочки тянутся к насосу, установленному по центру каждого подноса. Каждый насос соединяется проводками с аккумулятором. Такие бывают в малогабаритных малолитражных автомобилях или в газонокосилках. Каждый аккумулятор соединяется проводками с часиками и с сотовым телефоном. Часики цифровые. Самые простенькие — корпус и экранчик. Без ремешка. Какая-то очень старая модель. Помню, в начале девяностых такие были у моего брата Джо. Они прикреплены к гильзе левого снаряда каждого устройства. А телефоны крепятся липкой лентой к правому снаряду. Все аппараты с настоящими кнопочками и маленьким экранчиком. Выглядят примитивно. Совсем старые модели. Зато надежные. Прочные. Надо полагать, служат дублирующим элементом конструкции, на случай если часы откажут.

Я полагал увидеть хоть в одном из устройств что-нибудь такое, что отличало бы его от остальных. Пусть совсем незаметное, какую-нибудь неуловимую хитрость, которая говорила бы о том, что это устройство специально подготовлено только для демонстрации. И таким образом я пойму, что Дендонкер хочет меня надуть, как шулер, использующий крапленые карты. А если увижу, то выберу одно устройство из двух других, одинаковых. Но ничего подобного не произошло. Насколько я мог судить, все три устройства ничем не отличались друг от друга. Дендонкер стоял поодаль, не вмешивался. Был неподвижен. В лице у него не дрогнул ни один мускул. Оно было совершенно бесстрастно.

— Ну, чего же вы ждете? — спросил он, широким жестом охватывая весь ряд, но не выделяя ни одного устройства в особенности. — Они все одинаковы. Выбирайте.

Когда я сомневаюсь, то всегда полагаюсь на цифры. Значит, всего тут три устройства. Из трех чисел, единицы, двойки и тройки, к простым числам относятся только двойка и тройка. Я указал на второе устройство.

Дендонкер достал мобильник и велел кому-то немедленно явиться в мастерскую. Через две минуты в дверях появился Мансур. Дендонкер кивнул на выбранное мной устройство и приказал вынести его из здания. Мансур неуклюже протопал чуть ближе и какое-то время разглядывал агрегат. Потом взялся за центральный, стоящий вертикально, снаряд. Отодвинул от стены, поднял и понес к двери. Все время, пока он возился, на меня никакого внимания не обращал. Так порой враждующие между собой коты делают вид, что не замечают друг друга.

Странной могла показаться стороннему наблюдателю наша процессия. Первым выступал Мансур, несущий перед собой бомбу. За ним шел Дендонкер. За Дендонкером следовал я. А замыкал шествие человек с автоматом системы «Узи» — он держался от меня, надо полагать, на безопасной, по его мнению, дистанции. Когда мы прошли через первую двойную дверь, никто не проронил ни словечка. Потом двинулись вперед по застекленному коридору. Прошли через вторую двойную дверь. Пересекли обеденный зал. Прошли через актовый зал. И вышли на автомобильную стоянку. Мансур продолжал идти, пока не поравнялся с двумя внедорожниками. К этому времени уже почти стемнело. Его контур потускнел, когда он достиг границы льющегося из высоких окон света. Оранжевый свет из-за угла здания был уже невидим. Стояла полная тишина, только колесики устройства стрекотали по асфальту. Футболисты, должно быть, закончили свою игру и разошлись.

Дендонкер сделал еще один звонок. Выразил желание, чтобы включили прожектора. Уже через мгновение осветился весь периметр здания. Казалось, вокруг него, как вокруг старинного замка, возник ров, правда наполненный не водой, а светом. Мансур впереди потыкал носком ботинка колесики тележки с устройством. Каждое по очереди. Блокируя их тормозами. Потом вернулся к нам и встал рядом с Дендонкером.

Дендонкер набрал еще один номер и протянул мне мобильник.

— Хотите сами это сделать?

Я покачал головой.

— Ладно, — сказал Дендонкер, нажал на зеленую кнопку, закрыл мобильник и сунул его в карман. — Можете просто смотреть.

В течение десяти секунд ничего не происходило. Еще через десять раздался троекратный гудок. Он шел из устройства. Писклявый такой. Электронный. Загудел насос. Звук набрал силу и превратился в непрерывное жужжание. Пошел дым. Сначала совсем легкий дымок. Белого цвета. Из отверстий центрального снаряда. Перерос в непрерывную струю. Плотную. Густую. Как струя пара из кипящего чайника. Из правого снаряда пошла струя синего дыма. Обе струи смешались в один шлейф, но два цвета отчетливо различались. Наконец заработал и третий снаряд. Из него пошел красный дым. Он сразу стал бить в полную силу, клубы его устремились к небу, быстро переплетаясь с остальными двумя цветными струями.

— Ну как? Видите? Просто дым.

Дендонкер пошел вперед и остановился всего в паре футов от устройства. Взмахнул левой рукой, демонстративно зачерпнул ладонью некоторое количество дыма каждого цвета, подгоняя его к носу и рту. Десять секунд держался, потом закашлялся и вернулся на прежнее место.

— Немного щиплет горло. Не стану этого отрицать. Но дым нисколько не ядовит. И никаких взрывов. Никакой опасности. Ну что, вы удовлетворены?

Я выждал еще минуту, пока последние остатки дыма не улетучились. Синий рассеялся в последнюю очередь, но в целом все три снаряда выпустили огромное его количество. Пространство между стеной и оградой по всей ширине здания было наполнено клубами и вихрями патриотического дыма. Шоу произвело на меня впечатление. Когда Соня в первый раз рассказала мне о проекте Майкла, я не знал, что и думать. Представлял себе жиденькие фонтанчики дыма. Бледненького цвета. Не успеешь и глазом моргнуть, как уже ничего нет. Словом, ничего такого, чем можно было бы поразить зрителей. Ни демонстрацией живьем, ни по телевизору. Но если в разгар церемонии вдруг случится такое, толпа наверняка это оценит.

— Понравилось? — просияв, спросил Дендонкер. — Годится?

Я начинал серьезно подумывать о том, что ошибся. Возможно, к его предложению стоит проявить больший интерес.

— Значит, вы хотите, — проговорил я, — чтобы я погрузил в машину одну из этих штуковин, три дня гнал ее до нужного места и там выгрузил?

— Совершенно верно, — кивнул Дендонкер. — Это все, что от вас требуется.

— И где же вы хотите, чтобы я ее оставил?

— Вам будут давать указания, один раз в день.

Три дня езды. Времени вполне достаточно, чтобы добраться до Канады. Или до Центральной Америки. Но, трезво оценивая ситуацию и учитывая дистанцию, конечным пунктом поездки будет точка где-нибудь на Восточном побережье. Возможно, Вашингтон. Или Белый дом. Или Пентагон.

— Хорошо, — сказал я. — Но почему вы хотите, чтобы я это где-то там оставил? В чем тут фишка?

— На этот счет у меня есть свои соображения. Вам их знать не обязательно. И они не обсуждаются. Единственная проблема: кто поведет грузовик? Это сделать можете вы… сделаете и уходите. Но можете выбрать и иной вариант развития событий, а я для этой работы подыщу кого-нибудь другого.

— А как насчет женщины?

— Ее судьба в ваших руках. Если вы выберете жизнь, она останется жива. А если нет, то…

— Ладно. Она поедет со мной. В грузовике. За рулем мы будем меняться. Она поможет мне не заплутать.

— Нет, — покачал головой Дендонкер. — Пока вы исполняете свою миссию, она остается у нас в гостях.

— Другими словами, вы мне не доверяете.

Дендонкер на это ничего не сказал.

— Это нормально, — утешил его я. — Но я тоже вам не доверяю. Откуда мне знать, что вы ее не убьете сразу, как только мой автомобиль скроется из виду?

Дендонкер немного подумал.

— Замечание справедливое, — сказал он. — Перед самым отъездом я верну вам мобильник. Дам номер, куда звонить. Звонить можно будет в любое время. И разговаривать с ней. И каждый раз убеждаться, что с ней все в порядке.

— И вы позволите человеку, который у вас в плену, круглые сутки пользоваться телефоном?

— Конечно нет. Всякий раз, когда вы будете звонить, один из моих людей станет приносить ей мобильник.

Эх, если бы знать, кто из его людей станет отвечать на мои звонки… тогда я был бы спокойнее. Если бы можно было гарантировать, что это будет конкретный человек. Но я, кажется, догадывался, кто это. Или, во всяком случае, какую роль он будет играть. И в сложившихся обстоятельствах меня это вполне устраивало.

Глава 42

Моя мать была француженкой. А родился я в Германии. Рос на военных базах в самых разных странах, их было больше десятка. И слышал вокруг речь на самых разных языках. Некоторые были мне знакомы. Другие я довольно легко понимал. Третьи не очень.

Все, что говорил мне Дендонкер, было сказано по-английски. Но я прекрасно понимал, что за знакомыми мне словами стоит нечто совершенно другое. Что именно, я понимал без особых проблем. Дендонкер хотел, чтобы я исполнил за него грязную работу. То есть установил его устройство. И пока оно не окажется на месте, Фентон будет жива. А потом он ее убьет. И меня тоже. Возможно, заминирует мой грузовик. Или посадит где-нибудь снайпера. Но в любом случае оставлять Фентон или меня в живых в его планы не входит.

Я понял слова Дендонкера, когда он излагал мне свой план. И больше уже не сомневался. Но вот понял ли он мои слова, когда я согласился, — это уже совсем другой вопрос. Ответ на который вряд ли ему понравится.

Демонстрация закончилась. Мы обо всем договорились. Поднялся ветер. Он трепал нашу одежду. Ночь в пустыне обещала быть прохладной. Оставаться на свежем воздухе поводов больше не было, и мы направились обратно в здание школы. Шли в том же порядке. Но на этот раз кое-что было иначе. Во-первых, Мансур не толкал перед собой бомбу. Она осталась на месте испытания, на стоянке, и вокруг нее еще вились последние струйки дыма. Во-вторых, когда мы добрались до конца застекленного коридора и прошли сквозь двойную дверь, Мансур повернул налево. Дендонкер пошел направо, к своему кабинету. Я остановился как вкопанный. И человек с автоматом сзади едва не столкнулся со мной.

— Тебе сюда, придурок, — сказал Мансур, остановившись перед первой дверью, и стал открывать замок.

Я секунду постоял, потом двинулся в его сторону. Человек с автоматом тронулся за мной следом.

— Заходи. — Мансур распахнул дверь.

Я шагнул в комнату, и он подтолкнул меня в спину. Довольно сильно. Растопыренными пальцами. Прямо между лопаток. Вложив в толчок весь свой вес, словно хотел пробить мной противоположную стенку. Решил чуть-чуть отплатить за давешнее, подумал я. Возможно, надеялся, что я как дурак упаду мордой в пол на глазах человека с автоматом. Но я его, видно, разочаровал. Потому что успел заметить его движение. Оно отразилось в оконном стекле. И сразу уперся передней ногой в пол. Спину слегка отклонил назад, навстречу его руке. И почти не пошатнулся, шагал себе как шагал.

Комната оказалась почти во всем подобной кабинету Дендонкера и мастерской, только все расположено было ровно наоборот. Туалеты слева, а классная доска справа. Из мебели имелся лишь один предмет. Армейская койка. Она стояла ровно посередине комнаты. И была прикручена к полу болтами. А на ней сидела Фентон. Она схватила свой костыль, встала и сделала шаг ко мне.

Дверь за моей спиной с шумом захлопнулась. Из коридора донеслись удаляющиеся шаги. Через тридцать секунд снова послышались, теперь они приближались. Дверь открылась, и через проем в комнату влетел матрас. Чтобы он не приземлился мне на голову, я сделал шаг в сторону. Матрас оказался совсем тоненьким, в бело-зеленую полоску. С огромным количеством пятен и прочих отметин. Наверное, его сняли с кровати в мастерской. Забыли только добавить простыню с одеялом. И подушку.

— Сладеньких вам снов, уроды, — пожелал нам Мансур и снова захлопнул дверь.

Слышно было, как в замке повернулся ключ. И на этот раз шаги двух человек в коридоре затихли. Фентон обошла вокруг изжеванного матраса, приблизилась ко мне вплотную и обняла свободной рукой. Тесно прижалась ко мне и положила голову мне на грудь.

— Никак не могу поверить, что ты здесь, — сказала она, отпустила меня и сделала шаг назад. — Ох, не стоило тебе сюда приходить. Ты же сам это понимаешь, правда? О чем ты только думал?

— Но мы же всегда в ответе за тех, кого приручили. Теперь ты от меня вряд ли избавишься, — пошутил я.

— Ничего смешного. Теперь нам обоим грозит опасность. Очень серьезная. Если честно, выхода у нас нет. Ни у тебя, ни у меня.

— Что поделаешь, — развел я руками. — Но ты не волнуйся. Все будет хорошо. Потерпи всего три денька, и мы будем в безопасности.

Фентон подняла свободную руку, показала на ухо и сделала ею круговое движение, мол, не болтай лишнего.

— Спасибо тебе… больше мне и сказать нечего, — проговорила она. — Мне очень жаль, что я впутала тебя в это дело.

— Да брось ты. — Я взял матрас и уложил его на пол футах в шести от кровати. — Главное, не волнуйся, серьезно. — Я повторил ее жест «нас могут подслушивать». — Я заключил с Дендонкером соглашение. Я кое-что для него должен исполнить, и тогда он нас отпустит.

— Вон оно что, — округлила глаза Фентон. — Ну хорошо. Ладно, считай, что утешил.

Я сходил в туалет, а когда вернулся, увидел, что Фентон успела снять свой матрас с койки и положить на пол рядом с моим. И простынку постелила так, что она накрыла примерно по половинке наших матрасов, а также выдала нам по подушке каждому.

— Хочешь оставить свет? — спросила она.

Я щелкнул выключателем и в темноте медленно пошел вперед, пока ногой не нащупал матрас. Лег, положил голову на подушку, но обуви не снимал. Хотел быть готовым ко всему, мало ли что может случиться, пока не настало утро. Дендонкеру я не доверял ни капельки. И мог с легкостью представить, что Мансур со своими приятелями уже затевают против меня какую-нибудь идиотскую интригу.

Через какое-то время Фентон вдруг села. Я услышал, как ее костыль стукнулся о пол. Почувствовал, как она потягивается. Секунду она сидела тихо, потом передвинулась на мою половину нашего походного ложа. И тесно прижалась ко мне. Я ощущал на своей шее ее теплое дыхание. Вдруг она резко отвернулась, словно ее скрутила судорога. И что-то легло мне на голову. Что-то шероховатое, я почувствовал это щекой. И ощутил запах, или, скорее, вонь. Вроде смеси дизельного топлива и какой-то гнили. Это было ее одеяло. Судя по весу, Фентон в несколько раз сложила его. Чтобы заглушить звук.

— Где мы? — прошептала она.

— А ты разве не знаешь? — прошептал я в свою очередь.

— Они надели мне на голову колпак. Заставили куда-то спуститься по стремянке. Потом повели, кажется, по туннелю. А в конце были ступеньки.

— Мы сейчас на территории Мексики. Да, туннель был, на самом деле это подземный дренажный канал. Он проходит как раз под границей.

— Откуда ты знаешь?

— Не забывай, что я неплохая ищейка.

— Ты говорил, что ты неплохой волкодав. А сейчас, как мне кажется, нас с тобой самих схватили за горло.

— Не беспокойся. Это все ненадолго.

— Зачем ты сюда явился?

— Узнал, что у тебя неприятности. Вот и подумал, что ты бы для меня сделала то же самое.

— Ты пришел мне помочь?

— И разобраться с Дендонкером.

Фентон вздохнула:

— Просто я надеялась, что… Да нет. Забудь. Просто я дура.

— Насчет чего?

— Надеялась, что у тебя будут новости. О Майкле. О том, что он жив.

Я промолчал.

— Ну и что, — сказала Фентон через минуту. — Что будет дальше?

— Утром Дендонкер меня отпускает. А потом я вернусь за тобой.

— Думаешь, он даст мне еще пожить?

— Гарантирую.

— С чего бы это?

— Считает, что так надо. Чтобы получить то, что он хочет.

— И о чем вы с ним договорились?

— Есть одно дельце, которое обернется для него не совсем так, как он думает.

— Почему?

— Потому что я его надую.

Фентон молчала. Она положила голову мне на плечо, но я понимал, что спать она не собирается. В ней чувствовался какой-то напряг.

— Ричер, — подняв голову, произнесла она. — Ты точно вернешься?

— Надеюсь.

— Я, конечно, не имею права просить… но, когда ты вернешься, поможешь мне еще в одном деле?

— Каком?

— Помоги мне найти тело Майкла. Я хочу отвезти его домой. И похоронить как положено.

Ответил я не сразу. Просьба для меня, конечно, понятная. И я не мог ответить отказом. Но с другой стороны, тело ее брата могло быть где угодно. Его могли закопать в пустыне. Сжечь до неузнаваемости. Расчленить. А заниматься бесконечными и безнадежными поисками мне не очень-то хотелось.

— Не беспокойся, — сказала она, словно прочитав мои мысли. — Я знаю, где его искать. Человек, которого ты видел возле «Дерева», сказал, что его отвезли «в обычное место». А где это место, я знаю.

Под одеялом уже становилось душно. Фентон протянула руку, чтобы отбросить его, но я ее остановил.

— Погоди, — прошептал я. — У меня есть вопрос. Про твоего Майкла. Это правда, что он любит головоломки? Таинственные шифры, загадочные знаки с подсказками, намеками и все такое?

— Я на эти штучки не обращала внимания. Маловато воображения. Аналитический склад ума. Это единственное, в чем мы с ним разные. Возьмем, например, ребусы. Майкл их обожал. А я их терпеть не могу. Слишком дотошная. Всегда могу привести десяток доводов, почему ответы не имеют смысла. Всякая головоломка способна свести меня с ума.

Следующего моего вопроса Фентон дожидаться не стала. Просто откинула одеяло. Мы лежали бок о бок, не двигаясь, дышали несколько более свежим воздухом. Потом она положила голову мне на плечо. Перевернулась на бок. Вытянула левую руку, опустив мне на грудь. И снова замерла, если не считать легкой дрожи, пробегавшей у нее по спине. Я поднял руку и положил ей на плечо. Она уткнула лицо мне в шею. Волосы ее пахли лавандой. Вдруг я перестал обращать внимание на то, что подушка моя комковата. Что матрас подо мной тоненький, как бумага. А под ним твердые доски пола. Провести здесь ночь вместе с Фентон было намного лучше, чем в морге вместе с изуродованным, обезображенным трупом. Кто бы мог сомневаться в этом. Впрочем, я был бы еще более доволен, если бы мы сейчас оказались где-нибудь совсем в другом месте.

— Ричер… — Голос ее прозвучал еще тише, чем прежде. — Неужели все и вправду закончится хорошо?

— Обязательно, — ответил я. — Для нас с тобой совершенно точно.

Глава 43

Тело Фентон обмякло, расслабилось, она задышала медленнее и глубже. Я попытался последовать ее примеру и заснуть, но, увы, ничего не вышло. То есть вышло, конечно, но не сразу. Слишком много вопросов теснилось в голове. Да и сомнения мучили. Все насчет Дендонкера. И насчет этой шарады, которую мы с ним теперь разыгрывали. Ведь в морге я его уже почти схватил. И еще, я ведь поубивал кучу его людей. Сжег к чертям здание, где он занимался своим бизнесом. Вломился в его тайную штаб-квартиру. Ведь он должен разозлиться. Разгневаться. Прийти в ярость. От злости разорвать меня на клочки. А он вместо этого делает мне предложение, будто я пришел к нему на собеседование о приеме на работу в кондитерскую. Что-то у меня в голове явно не укладывалось, что-то я упустил. Другого объяснения пока нет. И насколько велико это что-то, я не знал.

Дендонкер ведь мог отдать приказ доставить бомбу кому-нибудь из своих холуев по контрабанде. Ему служит проверенная временем, спаянная команда надежных людей, которую должна была пополнить собой и Фентон, внедрившись в его банду. Работа раз плюнуть. Ничего такого мудреного. Но он на это не пошел. Из кожи вон лез, чтобы делать этого ему не пришлось. Такое у него случалось уже дважды. В первый раз транспортировать бомбу он назначил Майкла, хотя Майкл занимался совсем другими делами. А сейчас вот меня. Он был полон решимости отделить от всей остальной операции именно этот ее этап. И любой ценой довести его до конца. И то и другое ясно как божий день. Но ни то ни другое как-то не очень вязалось с помощью Майклу в его невинной протестной акции.

Я догадывался, что в этой интриге существует еще один уровень. Что к Дендонкеру обратился еще некий персонаж. У которого есть программа и личная заинтересованность посеять в стране в День ветеранов хаос. А также достаточно толстый кошелек, чтобы склонить Дендонкера к сотрудничеству. Или достаточно большая дубинка, чтобы заставить его это сделать. Майкл уже работал на Дендонкера. Связник Фентон говорил, что Дендонкер нанял Майкла помогать ему в работе с минами, которыми он приторговывал. Почва у Майкла под ногами в то время была зыбкая, чисто психологически. Вряд ли Дендонкеру составило большого труда хитростью заставить Майкла поверить, что организация протестной акции изначально пришла в голову именно ему, Майклу. Поэтому Майкл и занялся разработкой этих устройств. Изготавливать их. Тестировать. Но потом что-то такое произошло. Он испугался. И послал сестре отчаянное письмо с просьбой о помощи.

С Майклом я не был знаком, никогда его не видел и не знал, что он за человек. Но вряд ли кто в его положении захотел бы поставить крест на разработке, над которой он с таким увлечением трудился. Значит, должна была в корне измениться вся связанная с этим ситуация. Или с самого начала суть разработки понимали в корне неправильно. Ну, например, что касается ингредиентов для создания этого дыма. Возможно, Дендонкер планировал добавить что-то в окончательную смесь. Или не Дендонкер, а его заказчик. У Дендонкера за зданием школы целый сарай, битком набитый артиллерийскими снарядами. Сотни три, не меньше. Некоторые вполне могут быть снарядами химическими. А то и все. Начиненными, например, горчичным газом. Или зарином. Или другой какой-нибудь дрянью. И Майкл мог неожиданно для себя все это добро обнаружить. И это заставило его опомниться. И его за это в результате убили.

Если я прав, то Дендонкера и его людей ждет тяжелая ночка. Устройство надо будет не только перевезти по туннелю на американскую сторону и поднять на поверхность земли. Но и на скорую руку довести до ума. Наполнить ядами, добавить побольше взрывчатых компонентов — словом, любым способом сделать устройство как можно более смертоносным. И все это без помощи главного специалиста по изготовлению бомб. Но что бы там ни задумал Дендонкер, это не важно. Уже не важно. И с демонстрацией больше никак не связано. Потому что он не только согласился подготовить для транспортировки другую бомбу. Но также пообещал мне ключи к ее грузовику. А это значит, что две трети арсенала, который есть у него под рукой, скоро будет обезврежено. Значит, останется только одно устройство. С ним и надо будет работать. Как только Фентон окажется вне опасности.

Я наконец уснул и проспал пять часов. В семь часов утра глаза сами открылись. Через час послышался лязг поворачиваемого в замке ключа. Дверь отворилась. Фентон с испуганным видом тоже проснулась. Быстро перекатилась на свой матрас. Замигали ожившие трубки освещения. В комнату шагнул человек в светлом костюме. Наставил на нас ствол своего «узи». Следом за ним вошел человек в темном костюме. В каждой руке он держал по подносу. Поставил их на пол между дверями туалетов. На каждом подносе тарелка с какой-то, кажется, кашей оранжевого цвета и большая чашка кофе.

— У вас полчаса, — сказал человек в светлом костюме. Слова он произносил несколько невнятно, и я догадался, что челюсть его еще не в полном порядке. — Будьте готовы. Не заставляйте нас ждать.

Оба попятились в коридор и заперли за собой дверь. Я занялся подносами, а Фентон закинула свой матрас обратно на койку. Мы сели и принялись завтракать. Начали с кофе, который оказался жиденьким и едва теплым, да еще разбавленным молоком. Начало малообещающее. То, что лежало в тарелках, оказалось консервированной фасолью. Ее, вероятно, немилосердно разогревали в микроволновке, а потом довели до температуры свежего трупа. Который уже почти остыл. Фентон от своей порции отказалась, и я слопал обе. Золотое правило. Ешь, пока дают.

Парочка в костюмах вернулась через двадцать восемь минут. Я лежал на своем матрасе, делая вид, что дремлю. Фентон была в туалете.

— Подъем, — скомандовал мне человек в светлом костюме и отворил дверь пошире. — Пора идти.

Я сладко потянулся и с удовольствием зевнул, потом встал и неспешно потопал к нему.

— До встречи через три дня, — сказал я, проходя мимо туалета, и вышел из комнаты.

Человек в темном костюме шел впереди. Второй с автоматом шагал у меня за спиной. А я между ними, как мясо в сэндвиче или кусок железа между молотом и наковальней, это уж как кому нравится. Мы прошли дальше через двойные двери. По застекленному коридору. По диагонали через обеденный зал. И оказались на кухне.

Человек в светлом костюме показал мне на дверь в противоположном углу.

— Шагай, дорогу ты знаешь, — напутствовал он меня.

Я спустился по лестнице вниз, где уже поджидал Мансур. Он не сказал ни слова. И поманив меня за собой, направился в туннель.

Шли мы молча, бок о бок, рядышком, дружно вдыхая спертый воздух. Шагали по шпалам, то выходя в пространство желтого света, то ныряя в тень, пока не добрались до ведущего в дом отверстия в стене. Мансур вошел первым. В крохотной прихожей было темнее. Снабженная электроприводом дверь была закрыта. На дверной коробке имелась кнопка. Совсем маленькая, как кнопка звонка. Мансур нажал на нее. Заворчал двигатель, и дверь ожила. Открылась под углом девяносто градусов к стенке. Мы прошли и оказались в подвале. Мансур помахал ключами перед какой-то точкой на грубой поверхности деревянной стены, и дверь снова стала закрываться. Мансур кивнул в сторону стремянки. Я полез первым. Он за мной. Когда оказались наверху, он протиснулся мимо меня и первым вышел на улицу со стороны кухни.

Там уже стоял небольшой фургончик. На том самом месте, где день назад стояла машина Сони. Размер стандартный. Особой чистотой не блистал. Но и не сказать чтобы очень грязный. С обеих сторон разрисован картинками, изображающими Национальный парк. Вполне себе неплохая тачка. Таких везде так много, что их никто не замечает. Мансур подошел к машине, сунул руку в карман и достал Сонин мобильник.

— Держи, — сказал он. — В памяти есть номер. По нему будешь разговаривать со своей бабой. Не бойся, с ней ничего не будет. Ничего дурного. Если будешь исполнять все указания.

Глава 44

Я открыл крышку полученного от Мансура мобильника и прошелся по меню. Увидел слово «память». Там была только одна позиция. Я позвонил, и через пару гудков мне ответил мужской голос. Прежде я этого голоса никогда не слышал.

— В чем дело? — спросил незнакомец. — Чего это ты так рано звонишь?

— Дай-ка мне Фентон, — сказал я.

— Уже? Шутишь, что ли?

— Мне сказали «в любое время». Или ты как-то по-другому понимаешь смысл этих слов?

— Ладно. Повиси минутку.

Я услышал, как стул отодвигается, скребет ножками по деревянному полу. Потом шаги. Всего пять. Не очень-то торопливые. Длина шага обычная. Открылась дверь. Снова шаги. Еще восемь. Звякнули ключи. Открылась еще одна дверь. И снова мужской голос, теперь уже мне знакомый:

— Эй, ты! Тебе звонят. Только давай по-быстрому.

Не слышно, чтобы дверь закрылась. Обладатель знакомого голоса не двинулся с места. Через десять секунд я услышал: стук, скрип и шаг, стук, скрип и шаг — это, опираясь на костыль, шла Фентон. Еще через десять секунд в трубке послышался ее голос.

— Да?

— Ну что, сильно соскучилась?

— Учусь мириться с неприятностями.

— Потрясающе. Ты там давай держись. Скоро еще позвоню.

Я нажал на отбой и сунул мобилу в карман.

Мансур протянул мне пачку двадцатидолларовых купюр.

— Это на жратву и бензин. Там пятьсот баксов. Хватит с лихвой. За гостиницы уже отстегнули.

Я положил денежки в карман.

Потом он выдал мне листок бумаги. На нем были написаны указания, как ехать. От руки. Сначала отсюда до трассы I-10, в западном направлении. Потом до мотеля в местечке под названием Биг-Спринг, штат Техас. «Там на ваше имя заказан номер. Наутро, когда будете выписываться, вас будет ждать факс. В нем инструкции на завтрашний день. Помните: вести себя надо тихо, тише воды ниже травы. Держитесь подальше от любых проблем».

Мансур вручил мне ключ.

— И последнее, — сказал он. — Если я тебя еще когда-нибудь встречу…

— И что же ты сделаешь? — спросил я, подошел к фургону с кормы и поднял заднюю дверцу. — Подставишь задницу для очередного пинка?

В грузовом отсеке был только один предмет. Алюминиевый контейнер. На колесиках. Очень похожий на тот, что я видел вчера в школьном актовом зале, на месте, обозначенном словом «подготовить». И того же размера. Шесть футов в длину. Три фута в ширину. Четыре фута в высоту. Единственная разница в том, что на длинных его боках были написаны черной краской с помощью трафарета слова: «Организация масштабных мероприятий». Я дотронулся до букв. Краска была сухая.

Над этими словами в верхнем правом углу расположился ряд цифр. Тем же шрифтом, но размерами поменьше. Их было шесть, далее черточка и еще четыре. Может быть, номер серии. Или инвентаризационный номер, что-нибудь в этом роде.

Контейнер был достаточно велик, чтобы в нем уместилось устройство с тремя артиллерийскими снарядами. Я в этом не сомневался. Но вот проверить, так ли это на самом деле, я не мог. Как и убедиться в том, что там вообще что-то находится. Крышка была посажена наглухо. Закрыта на висячие замки. Всего восемь штук. Новенькие, блестящие и тяжелые. А по сторонам, поближе к крышке, имелся ряд отверстий. Диаметром в полтора дюйма. И вся эта штуковина была закреплена оранжевыми тросиками, которые тянулись от нее к приваренным к полу машины железным петлям. Всего их было шесть. Туго натянутых и сверхпрочных. Все выглядело так, будто кто бы ни взялся проверять содержимое контейнера, обязательно столкнется с серьезной проблемой.

— Все, пора ехать, — сказал Мансур, расхаживая взад и вперед вдоль автомобиля. — И помни: если остановишься, мы сразу об этом узнаем. Свернешь с маршрута — узнаем. Сунешь нос в агрегат — узнаем. И тогда тебе придется платить. И этой бабе тоже. Уж за этим я пригляжу. Лично. Сниму на видео и пришлю тебе, понял?

Я не мог не задаться вопросом, насколько важную фигуру этот громила представляет собой для Дендонкера. Какова будет его реакция, если я выкрою минутку и доделаю то, что не доделал вчера. Очень соблазнительно было узнать. Ну просто очень-очень. Но я усилием воли заставил себя оставить Мансура в покое. До поры до времени. Зачем ставить под удар всю свою миссию. Тем более что Фентон все еще находится на вражеской территории. И вообще, удача улыбается тому, кто умеет ждать.

Я опустил заднюю дверь фургона и запер ее на щеколду.

— В таком случае тебе надо усвоить следующее. Во-первых, я буду останавливаться, чтобы выпить кофе. Причем довольно часто. И тут не может быть никаких разговоров. Во-вторых, мне надо будет сделать крюк. Совсем такой маленький. Заехать на улицу с той стороны дома. Вчера я поставил там свою машину. А в ней лежит одна штука, которая мне очень нужна.

— Что за штука такая?

— Чемодан Фентон.

— Зачем тебе он?

— Не мне. А ей. Когда я доставлю вашу посылочку и Дендонкер ее отпустит, мы с ней должны встретиться.

Мансур немного подумал. Он понимал, что находится в сложном положении. Признаться в том, что у Дендонкера и в мыслях нет отпускать Фентон, или в том, что он понимает: я не стану делать то, чего они от меня хотят, он не мог.

— На параллельной улице, говоришь?

— Да.

— Хорошо. Я поеду с тобой, — сказал он и направился к дверце рядом с водителем.

Кресло водителя предусмотрительно уже было полностью сдвинуто назад. Все зеркала настроены прекрасно. Управлять этой машиной — дело нехитрое. Я завел двигатель и тронулся. Спокойно проехал первую улицу. Нормально преодолел пару поворотов. Доехал до конца. В несколько приемов, сначала вперед, потом назад, развернулся на узенькой улочке. Задним ходом подал свой грузовичок к «шевроле» с тыла, остановился и вышел. Ключей у меня не было, и багажник я открыть не мог — после того как меня обшмонали, Дендонкер оставил их у себя, — поэтому я открыл дверцу водителя и нашел рычажок снятия блокировки багажника. Мансур открыл его крышку. Сунул голову внутрь и, пока я шел к нему, уже успел расстегнуть на чемодане молнию. Он порылся в нем, смешав в одну кучу все, что было аккуратно уложено, пытаясь выудить что-нибудь ему непонятное, но, похоже, не нашел ничего такого, к чему можно было придраться. Ничего такого, чем бы я мог воспользоваться, чтобы обезвредить взрыватель бомбы или как-то иначе сорвать их заговор. Он в последний раз пробежал пальцами по поверхности чемодана, закрыл его, вытащил из багажника и поставил на тротуар.

— Так и быть, — сказал он. — Можешь взять его. Все, поехали.

Я обошел вокруг чемодана, подошел к машине и открыл заднюю дверцу.

— Ей очень может понадобиться еще одна вещь. — С этими словами я взял рюкзак, который успел подхватить в «линкольне» после аварии возле гостиницы «Кордон».

— Погоди-ка, не торопись! — грозно вскинулся на меня Мансур. — Что в нем?

— Только вот это. — Я достал из рюкзака протез Фентон и сунул ему в морду. — Без него ей трудно ходить.

Мансур отпрянул назад.

— Хорошо. Можешь и это взять. Все, давай убираться отсюда.

Думаю, Фентон была права, когда говорила, что люди почти всегда шарахаются от всего, что связано с ранами и увечьями. Мансур уж точно был из таких. Ему было этого достаточно, и больше совать нос в рюкзак, не припрятано ли там чего-то еще, он не стал.

Мансур пошел обратно в дом, а я отправился в путь выполнять дендонкеровские указания. Благополучно выбрался из лабиринта последних запутанных улочек на окраину городишки и выехал на длинную и прямую как стрела дорогу, которая шла мимо «Дерева». Того самого места, где я познакомился с Фентон. На этот раз засады там никто не устраивал. Вообще никого не было. Ни живых, ни мертвых.

Я ехал не торопясь, степенно, как какой-нибудь старый хрыч, который отправился на своей развалюхе совершить еженедельную загородную прогулку. Я ведь не забывал о том, что именно стоит в моем грузовом отсеке. Не очень-то хотелось, чтобы эта зараза взорвалась, если я въеду в какую-нибудь выбоину. Или чтобы меня остановила дорожная полиция и попросила открыть дверцу. Я понимал, что встретить в этом захолустье полицейский патруль маловероятно. Но береженого Бог бережет.

Время от времени я не забывал бросать взгляд в зеркало заднего вида. Хотелось знать, есть за мной хвост или нет. Но вроде никого не заметил. Ни черных «линкольнов». Ни потрепанных джипов. Поэтому поглядывал и вверх, на небо. Нет ли там, случайно, какого-нибудь легкого самолета. Или геликоптера. Или же дрона. И снова безрезультатно. Но это меня не удивляло. В принципе я поверил словам Мансура, который сказал, что за мной будут постоянно наблюдать. Но скорее всего, они на бомбу поставили маячок. Или куда-нибудь на машину. Или же и туда, и сюда. Но это мне никак не повредит. Для меня это даже хорошо. Если честно, я собирался этим воспользоваться.

Глава 45

Минут сорок я ехал по узеньким дорогам через местность, поросшую кустарником, через пустыню, и они вывели меня к скоростной трассе. Она оказалась почти совсем пустая. Я твердо держал на спидометре пятьдесят пять миль в час. Заглянул в зеркало, еще раз проверил, нет ли хвоста. Посмотрел вверх. Нигде ничего. Никто за мной так и не увязался. Никто за мной не следил. Через двадцать минут доехал до стоянки большегрузов. Остановился. Пополнил бензобак. Направился в магазинчик, чтобы расплатиться. Наполнил чашку кофе «с собой». На этот раз он был горячий. Без молока. Попросил малого за стойкой разменять мелочи для таксофона. Тот посмотрел на меня такими глазами, будто я захотел назначить свидание с его мамой. Ему было едва за двадцать. Видно, не часто к нему обращаются с такой просьбой. А может, он просто ни разу с этим не сталкивался.

Здесь оказалось два таксофона. Оба были на улице, висели на торцовой стенке здания. Были покрыты одинаковыми прозрачными пластиковыми колпаками. Возможно, защищавшими аппараты от непогоды. А может, чтобы никто не подслушивал. В любом случае меня это не очень заботило. На улице было не слишком жарко. Дождя тоже не было. И рядом никого, кто бы мог подслушать, о чем я говорю.

Я нырнул под колпак, который был ближе. Стенка под ним была оклеена кусочками бумаги и картона размером с визитку. В основном рекламки службы сопровождения. Некоторые были искусно оформлены. Но большинство не очень. Я не стал их читать, снял трубку и набрал Уоллуорка. Но увы, ничего не услышал. Телефон был нем как рыба. Сдох, значит. Тогда я попробовал второй. И на этот раз мне повезло. В трубке послышался гудок. Я набрал нужные циферки, и Уоллуорк ответил после второго гудка.

— А-а, Ричер… Мне очень жаль, — сказал он. — Карту дренажной системы… как ни пытался, ничего не нашел.

— Насчет этого не беспокойся, — ответил я. — Изыскательский этап у меня закончился.

Я ввел его в курс дела насчет того, как у меня оказался грузовичок вместе с его содержимым. И где собираюсь быть нынче вечером.

— Где-то девять вечера по-местному, — сказал я. — Можешь меня там встретить?

Уоллуорк ответил не сразу:

— Это будет непросто. Нужно будет подключить кое-какие связи. Но обеспечить безопасность устройства? Конечно. Я найду способ.

— Полетишь самолетом?

— Придется. Я сейчас в самом центре Теннесси. От Техаса далековато, на машине не успеть.

— Хорошо. Как приземлишься, вертушку обратно не отправляй. И скажи пилоту, чтобы заправился. Залил полные баки.

— Зачем?

— Мне надо будет кое-куда слетать.

— Ричер, тебе же нельзя. Ты же лицо гражданское. И ФБР тебе не таксопарк.

— Мне не нужно такси. Мне нужно поскорее вернуться к Фентон, пока Дендонкер ее не убил.

Уоллуорк снова помолчал.

— И еще мне нужно добраться до Дендонкера. Кроме меня, никто не сможет. Ты же не хочешь, чтобы он ушел?

— Ладно, что-нибудь придумаем, — ответил Уоллуорк после долгого молчания. — Но при одном условии. Возьмешь Дендонкера — отдашь его лично мне. Живым.

— Понял. А теперь еще кое-что. До утра трогать мой грузовичок нельзя. Это крайне важно. От этого зависит жизнь Фентон. Это во-первых. А во-вторых, мне нужно, чтобы ты для меня кое-что привез. Всего пять предметов.

Уоллуорк записал все, что мне было нужно, и повесил трубку. Я набрал еще стакан кофе, залез в кабину и снова выехал на шоссе. Мой грузовичок ехал не торопясь, чих-пых, чих-пых. Машинка ненавороченая, без понтов. Но ехать в ней было на удивление приятно, спокойно, что ли. Трудяга, исполнял свою работу, именно ту, для которой его и сделали. Неспешно глотал милю за милей, один час, другой и так далее, без особого шума и пыли. Я катил по дороге все дальше, и ехать мне было одно удовольствие. Закончилась Аризона, начался штат Нью-Мексико. Нью-Мексико сменился Техасом. Асфальтовое шоссе под колесами убегало назад, и казалось, впереди оно никогда не кончится. Небо над головой было бездонно. Почти совсем чистое, лишь кое-где проплывали легкие белые облачка. По обе стороны дороги до горизонта простиралась земля, заросшая серо-зеленым кустарником. Порой она была совершенно плоская. Временами поверхность ее поднималась вверх или опускалась вниз. Иногда на горизонте маячили остроконечные горные вершины, но всегда держались далеко, не приближались, но и не отдалялись.

Всякий раз, когда стрелка уровня топлива опускалась ниже середины, я останавливался, на первой же встречной заправке. Всегда смотрел в оба, не проявляет ли кто ко мне повышенный интерес. Ни разу пока ничего такого не заметил. Ну и конечно, время от времени позванивал Фентон. И всегда отвечал мне все тот же мужской голос. И всегда неизменно проделывал то же самое, что и в первый раз, когда относил ей мобильник. Я слышал в трубке скрежет отодвигаемого стула. Звук шагов до двери — всегда пять. Скрип открываемой двери. Еще восемь шагов. Лязг ключа в замке. Я понял, что он приходит к ней из соседней комнаты, расположенной дальше по коридору. В самом его конце. Единственной, в которую мне так и не удалось заглянуть. Пока еще не удалось.

К гостинице я подъехал в 21:05. Она была первой из выстроившихся в шеренгу четырех. Совершенно одинаковых, разве что только таблички, указывающие принадлежность к гостиничной сети, были разные. Все здания прямоугольные. В два этажа. С маленькими окнами. С плоской крышей. Офис администрации в конце. А в другом конце гроздь кондиционеров, наполовину скрытая шеренгой чахлых кустиков. Вдоль одной стены протянулась автомобильная стоянка, залезая на промежуток между этой и следующей гостиницей. Как раз он оказался пустым, и я занял место в самом дальнем конце последнего ряда. Вышел из кабины. Потянулся. Удостоверился, что все дверцы у меня закрыты на ключ. И потопал искать стойку администрации.

За стойкой сидела женщина. Обратила внимание она на меня не сразу. Очень уж увлеченно читала какую-то книжку. Настолько увлеченно, что от страницы ее оторвал только звонок стоящего перед ней на стойке телефонного аппарата. Внешне казавшийся чрезвычайно сложным агрегатом, со множеством кнопок и лампочек. Женщина протянула руку к трубке, и рука ее повисла, когда до нее дошло, что перед ней стою я.

— Ничего страшного, перезвонят еще раз, — с улыбкой сказала она. — Или оставят сообщение. Простите, что заставила вас ждать. Чем могу служить?

— У меня заказан номер. На имя Ричер.

Женщина нажала кнопку компьютера, пробуждая его к жизни, и защелкала по клавиатуре.

— Ну вот, нашла. Уже все оплачено. По Интернету. Только одну ночь?

Я кивнул.

— Можно взглянуть на удостоверение личности? Любое.

Я протянул ей паспорт.

Она пролистала, добралась до странички сведений о владельце и вдруг сощурилась.

— А он у вас просрочен, сэр.

— Верно. Для заграничных поездок не пойдет. Но для того чтобы удостовериться, что я есть я, вполне.

— Ну я не знаю…

Я показал на ее компьютер:

— Если не верите мне, зайдите в Интернет. На сайт федерального правительства.

Женщина на секунду-другую застыла с зависшей над клавиатурой рукой. Похоже, она мне не верит. Ну да, это отчетливо видно. Кажется, взвешивает в уме последствия, если она мне докажет, что я не прав. Предстоит бумажная возня с выплатой возврата оплаты. Надо будет объяснять начальству, почему она отказала клиенту. Ведь это влияет на статистику загрузки номерного фонда.

— Нет, мистер Ричер, не обязательно. Не сомневаюсь, что вы — это вы. Сколько ключей от номера вам понадобится? — спросила она, отдавая мне обратно паспорт.

— Одного хватит.

Женщина открыла ящик и достала пластмассовый прямоугольник размером с кредитную карту. Сунула ее в щель какой-то машинки у нее на столе, пощелкала еще раз по клавиатуре. Красная лампочка загорелась зеленым. Она вынула карточку и вручила ее мне.

— Комната два-два-два. Хотите, я для вас напишу?

— Спасибо, не надо.

— Ну хорошо. Завтрак в столовой рядом с фойе, открыта с шести до восьми. Возникнут вопросы, наберите на телефоне у вас в номере ноль. Желаю приятного отдыха, ждем вас еще. — И женщина вернулась к своей книжке.

А я вернулся к своей машине. Сел на заднее крыло, откинул голову на борт кузова, закрыл глаза и ощутил на лице прохладное дуновение вечернего ветерка. Протикало десять минут. Пятнадцать. Потом послышался рокот мотора приближающегося автомобиля. И не одного, нескольких. Я поднял голову и увидел вереницу серебристых седанов. Всего пять штук. Все одинаковые. «Крайслер 300». Первая машина устремилась к автостоянке. Остальные за ней, тут же разъехались веером и остановились, выстроившись передо мной в шеренгу. Из кабины ближайшей вышел водитель. Это был Уоллуорк. Он торопливо подошел ко мне, передал белый пластиковый пакет и только потом пожал руку.

— Очень рад тебя видеть, Ричер, — сказал он и кивнул в сторону моего фургончика. — Агрегат там?

— Как я и обещал.

— Превосходная работа, — сказал он и, обернувшись к людям в машине, стоящей рядом, поднял оба больших пальца вверх. — Спасибо. Мы его заберем отсюда.

Я открыл дверцу, достал рюкзак и отдал Уоллуорку ключ.

— Я там еще оставил чемодан Фентон. Присмотришь за ним до завтра?

— Конечно, — ответил он, взял меня под локоть и отвел в сторонку от шеренги машин. — Послушай, — сказал он, понизив голос. — Мне кажется, мы с тобой доверяем друг другу, поэтому буду с тобой предельно откровенен. После нашего разговора я позвонил своему прежнему начальнику, который сейчас служит в Аналитическом центре. Он сейчас едет сюда. Мы собираемся оцепить этот район, и он хочет внимательно изучить эту штуку. Так сказать, на месте. Я понимаю, я говорил, что до утра трогать ее не станем. Но если он не будет уверен, что людям здесь ничего не угрожает, обещание мне придется нарушить.

Я промолчал.

— Ричер, ты сам подумай. Что, если устройство взорвется? И выбросит в атмосферу ядовитый газ? А если он еще и радиоактивный? С одной стороны, мы рискуем людьми. А с другой, у нас женщина, которой грозит опасность. Если мы тронем твой фургон, спасти ее ты уже не сможешь.

Глава 46

— Это невозможно, — сказал пилот, посмотрев на то место на карте, которое я ему указал. — Нет. Я отказываюсь. Вторгаться в воздушное пространство Мексики? Без согласования? Никак нельзя. Об этом не может быть и речи. Нельзя ни при каких обстоятельствах. Вы меня понимаете?

Я удивился. Слегка даже расстроился. Но нисколько не растерялся. Поэтому не чувствовал необходимости с ним спорить.

За нашим разговором наблюдали двое механиков. А также агент, который привез меня из гостиницы на аэродром. Они стояли очень близко, не настолько, чтобы пилот стеснялся повышать на меня голос. Но и не столь далеко, чтобы не слышать все, что он мне говорил. Механики делали вид, будто разглядывают что-то на экране портативного планшета. А агент колдовал над своим мобильником. Все они как-то уж слишком были погружены в свои занятия. Явно прикидывались, что совсем нас не замечают. Но ушки держали на макушке и слышали каждое слово. И, наблюдая за нашим конфликтом, кажется, получали немалое удовольствие. Вертолетчик был настроен явно враждебно. Как-то уж слишком, совсем неоправданно, подумал я. Эта троица, кажется, тоже обратила на это внимание. С нетерпением ждали, как будут развиваться события. Удовлетворится ли вертолетчик только словесной перепалкой. Или будет дальнейшая эскалация. Не сменятся ли словесные пререкания аргументами физического характера. Хоть чем-то скрасят им вечерок.

— Как можно ближе к границе — да, высажу. Как сам покажешь, — продолжил вертолетчик. — Хоть прямо впритык. Но мы останемся на территории Соединенных Штатов — и точка. Я не стану участвовать в незаконном пересечении государственной границы. И не проси, разговор окончен. Ты меня понял?

— Ладно, чего там, — кивнул я. — Лос-Гемелос. На стороне Соединенных Штатов. Все, поехали.

Задумывая этот план, я прикинул, что его надо будет исполнить не позднее восьми утра. От силы девяти. Времени куча. Но если человек Уоллуорка настоит на своем и мой фургончик сдвинут с места до наступления утра, Дендонкер об этом сразу узнает. В этом я был совершенно уверен. И сразу поймет, что я обвел его вокруг пальца. Для меня в этом проблем никаких. Но вот для Фентон это смертный приговор. Значит, нельзя терять ни единой секунды.

Механики бросили разглядывать свой планшет и побрели в сторону единственного ангара, у которого были открыты ворота. Агент спрятал мобилу и сел за руль своего серебристого «крайслера». Вертолетчик полез в кабину своего геликоптера. Этот силуэт был мне очень знаком. «Сикорский UH-60М». Гражданская модификация «Черного ястреба», который стоит на вооружении в армии. У этого гораздо больше антенн, если мне не изменяет память. Вместо полозьев колеса. И выкрашен не в серо-зеленый цвет, а в глянцево-черный. Корпус длинный, лоснящийся и грозный на вид. Совсем не рабочая лошадка, скорее хищник. На хвосте индексный номер, но организация-владелец не указана. Лишь в конце фюзеляжа серыми буквами скромные два слова: СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ. Я закинул рюкзак в задний отсек, за ним следом залез и сам. Потом задвинул до конца дверцу и, пристегнувшись к откидному сиденью, надел шлемофон.

Пилот приступил к предполетным процедурам, несущие винты машины завертелись, вертолет задрожал и стал подпрыгивать, словно ему уже не терпелось взмыть в небо, и я услышал в наушниках голос:

— Извини, брат, за этот спектакль. Нужно было сделать так, чтобы эти парни крепко запомнили, как я наотрез отказался пересекать границу. На всякий пожарный, мало ли что.

— А что может случиться?

— Вдруг тебя схватят. А действовать будем так. А сделаю вид, что приземляюсь на нашей стороне прямо перед ограждением, как мы договорились. Но ведь это пустыня. А там ветер дует, когда захочет. И в самую последнюю минуту порыв — и меня сдуло в сторону. В южную, естественно. Всего на каких-то несколько ярдов. А восходящие потоки теплого воздуха в тех местах прерывистые, случайные, поэтому мы там немного опустимся. На высоту где-то фута три от земли. Потом я снова поднимусь и вернусь обратно. Но на пару секунд перед этим зависну. Колеса машины мексиканской земли не коснутся. Нет вреда, значит не беда. Но если ты, не предупредив меня заранее и не получив от меня разрешения, воспользуешься ситуацией и ни с того ни с сего выпрыгнешь, я ничего не смогу поделать.

— И что, это сработает?

— Конечно. Мы всегда так делаем.

Чтобы добраться от штаб-квартиры Дендонкера в бывшей школе до гостиницы в Биг-Спринге, включая проход через туннель, мне понадобилось чуть больше двенадцати часов. А возвращение в гостиницу, включая двухмильный пеший переход от точки запретной выброски, заняло чуть-чуть меньше пяти часов. Полет прошел без происшествий. Летчик знал, что делает. Гнал машину быстро, плавно и по прямой. И под ровное, монотонное дребезжание встроенного оборудования, рокот несущих винтов и моторов я задремал.

Очнулся, когда мы круто спустились до высоты двадцать футов. А мой пилот оказался неплохим актером. Я сразу понял, что́ надо делать, отстегнул ремень безопасности, снял шлемофон и двинулся к двери. Уши сразу наполнились страшным шумом. Нисходящий поток воздуха чуть было не вытащил меня из кабины. Земли внизу я не видел. Он говорил, три фута. Перспектива прыгать в кромешную тьму энтузиазма не вызывала. Не важно, с какой высоты. Я почувствовал, что вертолет уже начинает подниматься. Времени больше не оставалось. Я шагнул в проем. Ноги коснулись земли. Я сразу присел. И оставался в таком положении, пока грохот, шум и ветер не сместились в сторону.

Прежде всего я проверил мобильник. От Уоллуорка ничего не было. Фургон, должно быть, они еще не трогали.

Пока не трогали.

Я достал из рюкзака черный балахон с капюшоном — первый в списке вещей, которые я попросил Уоллуорка привезти для меня, — и надел его. Отчасти для маскировки. Отчасти, чтобы в ночном воздухе пустыни не очень замерзнуть. И двинулся вперед. Быстро. Но осторожно. Под ногами хрустел песок, крупнозернистый песчаник и гравий. Не так-то просто шагать бесшумно. Было совсем темно. И поверхность земли неровная. Неожиданно попадались то яма, то канава, то трещина. В таких условиях подвернуть ногу, сломать щиколотку — раз плюнуть. И еще неизвестно, на кого тут наткнешься. На змею, например, которых тут полно. Как, впрочем, и скорпионов. Ядовитых пауков. Мне это вовсе не улыбалось.

Я шагал с запада на восток, и далекие огни американской половины города были у меня слева. Шел и шел не останавливаясь, пока не приблизился к внешней ограде школы настолько, чтобы не попасть в объективы камер видеонаблюдения. Здание школы было погружено во тьму. Обе его половины. И вся его территория тоже. Все оставалось в тени, кроме застекленного коридора. Он был залит ярким светом. Приблизиться к нему незамеченным — гиблое дело. А на половину Дендонкера проникнуть можно было только через него.

Я заглянул в мобильник. От Уоллуорка опять ничего.

До сих пор ничего.

Было без пяти минут два часа ночи. В обычных условиях я бы залег на пару часиков в каком-нибудь укромном местечке. И начал действовать в четыре часа утра. Говорят, именно в это время сотрудники КГБ любили устраивать по домам рейды с арестами. В это время люди наиболее беззащитны и психологически уязвимы. К такому выводу они пришли на основании научных наблюдений. С привлечением огромного количества экспериментальных данных. Но в эту ночь я не мог позволить себе такой роскоши — терпеливо ждать, когда настанет идеальный момент. Два часа — это огромный отрезок времени, за это время человек из TEDAC может настоять на своем и добраться до бомбы. Огромный отрезок, за который удача может от Фентон отвернуться.

Я достал мобильник и позвонил.

Ответил все тот же человек.

— Нет, — сонным голосом сказал он.

— Я тебя еще ни о чем не просил.

— Ты снова хочешь поговорить со своей бабой.

— Верно. Дай ей трубку.

— Нет.

— Дай… ей… трубку, — раздельно повторил я.

— Ты что, совсем чокнулся? Ночь на дворе, черт бы тебя побрал! Отправляйся спать. Утром позвонишь.

— А ты что, забыл, что тебе приказано? В любое время дня и ночи. Может, за последние двадцать четыре часа что-то изменилось. Мне что, нужно звонить Дендонкеру, у него поинтересоваться?

Тот что-то проворчал, и я услышал какой-то шорох. Наверное, так шуршит простыня, когда ее откидывают в сторону. Потом шаги. На этот раз семь, а не пять. Потом скрип открываемой двери.

Я двинулся вперед, пока не достиг ограды. Остановился под одним из столбов с камерой наверху, снял рюкзак и положил на землю.

Человечек с мобильником уже шел по коридору. Еще восемь шагов. Открыл дверь в комнату Фентон и заорал, чтобы она подошла и взяла трубу. Прошла минута, прежде чем я услышал ее голос.

— Ричер, это ты? Почему не спишь? Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — ответил я. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это очень важно. Через секунду я суну телефон в карман, но отключаться не буду. А ты продолжай говорить, будто у нас с тобой идет обычный разговор. Я постараюсь быстро. Сделаешь?

— Конечно. Думаю, да. А зачем тебе?

— Не волнуйся. Скоро все выяснится.

Глава 47

Я положил мобилу в рюкзак и полез вверх по столбу. Для рук работа нетрудная. Я цеплялся пальцами за ячейки сетки с обеих сторон столба. Но вот что касается ног… тут совсем другое дело. Ромбообразные ячейки были невелики, и носком моей обуви не больно зацепишься, широковат он для этого. Достаточно, чтобы создать проблему. Сначала я поднял правую ногу, но носок ботинка скользнул, и подошва глухо ударилась о землю. Попробовал еще раз. То же самое. Потом немного разобрался: надо с силой втолкнуть в ячейку носок и поднять пятку, чтобы стопа находилась к сетке под острым углом, и тогда можно удержаться. Я повторил то же самое левой ногой. Поднял правую выше, воткнул. И пошло потихоньку. Вниз я не свалился. Но дело шло очень медленно. Очень. Таяли драгоценные секунды. Я понятия не имел, насколько долго Фентон способна на эту хитрость: болтать по телефону с пустотой. Но тогда, если я ошибся насчет человека, который принес ей мобильник, было бы уже слишком поздно.

Я продолжал карабкаться. Наконец грудь моя достигла уровня верхнего края ограды. Голени горели от нагрузки, ведь приходилось держать весь мой вес под таким диким углом стопы. Левой рукой я схватился за проволоку, вытянул правую. Вцепился в камеру. Попытался ее развернуть. Против часовой стрелки. Но она не слушалась. Крепко была зажата. Я поднажал сильнее, и правая нога соскользнула. За ней и левая. Кончилось тем, что я повис на левой руке. Схватился за сетку правой. Снова вонзил носки обуви в ячейки. Выпрямился. Со свежими силами вцепился в камеру. Опять крутанул. Почувствовал, что она поддалась. Правда, совсем немножко. Но все же поддалась. Я был в этом уверен. И не ослаблял усилий. Камера сдвинулась на одну восьмую дюйма. Еще на одну восьмую. Я продолжал давить, пока она не повернулась на двадцать градусов. И тогда я стал спускаться вниз. Медленно. Добрался до самой земли и ни разу не сорвался. Достал мобильник. Прижал к уху. И услышал голос Фентон. Она мне что-то рассказывала. Что-то про свою тетушку, про банку с повидлом и какого-то типа из службы транспортной безопасности. Я двинулся влево, дошел до середины секции ограды между двумя столбами. Положил на землю рюкзак и телефон. Пошел дальше, до следующего столба. И снова полез наверх. Карабкаться было так же неудобно, как и в первый раз. Пока добирался до самого верха, правая нога срывалась два раза. Один раз левая. Добрался, схватился за камеру. Крутанул. Эта пошла легче. Я и ее повернул на двадцать градусов, но уже по часовой стрелке. Спустился вниз. Пошел направо. Подобрал мобильник. И ничего в нем не услышал. Ни голоса Фентон. Ни голоса ее стража. Там была полная тишина.

Я сунул мобильник в карман и прислушался, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук, доносящийся от здания школы. Может быть, охранник нас раскусил, понял, что Фентон разыгрывает перед ним спектакль. А может, ему просто надоело ждать, он выхватил у нее мобильник и пошел спать дальше. Но для меня важно было знать ответ на вопрос: когда это произошло? Давно ли он вернулся в свою комнату? Если он сделал это до того, как я покончил возню с камерами, то очень скоро мне придется услышать шаги. И увидеть людей с автоматами, занимающих боевые позиции. Потом вспыхнут прожектора, высветят мой силуэт на фоне пустыни, четкий, как мишень в тире. Я присел на корточки, напряг мышцы ног и приготовился в любую секунду дать стрекача.

Но ничего вроде не происходило.

Я достал мобильник, проверил, нет ли сообщений. От Уоллуорка ничего не было.

До сих пор ничего.

По моим прикидкам, сейчас я должен находиться в мертвой зоне между двумя камерами, которые мне удалось развернуть. Если только никто не смотрел в мониторы, пока я их разворачивал. И если это так, то никто не заметил слегка изменившийся вид пустыни, который теперь эти мониторы показывают. Продолжая сидеть на корточках, я достал из рюкзака второй предмет, привезенный мне Уоллуорком. Мощные кусачки, которыми можно перекусить болт. Вырезал ими кусок проволочной сетки. Квадрат чуть пошире моих плеч. Но пролезать сквозь эту дыру стал не сразу. Лег на землю и внимательно присмотрелся к поверхности земли между внешней и внутренней оградами. Хотелось убедиться, насколько она плоская. Нет ли там неких весьма красноречивых таких бугорков. Ведь Дендонкер торгует минами. И если у него случайно оказались лишние, лучшего места, где их схоронить, не найти.

Результаты моих наблюдений окончательного вывода сделать не позволяли. Поверхность почвы, конечно, не была плоской. Даже приблизительно. Но ничто не говорило о том, что ее неровности носят искусственный характер. Или напротив, стихийный. Что это результат работы ветров. Или дождей. Или, скажем, строителей. Команды минеров. И тогда я достал третий подарок Уоллуорка. Нож. С длинным и широким лезвием. Десять дюймов на два в самой широкой части. Осторожно сунул кончик в песок прямо перед собой и подтолкнул вперед. Медленно. Аккуратно. Лезвие старался держать, насколько можно было, горизонтально, чтобы оно не зарылось в почву глубже чем на дюйм. Оно ни на что не наткнулось, и я вынул его и повторил то же самое в шести дюймах слева. Ничто не препятствовало его движению и здесь, и я попробовал еще раз. И продолжал так работать, пока не обозначил для себя безопасный участок в два фута шириной. Продвинулся немного вперед, так чтобы колени оказались на линии, где я уже прощупал почву ножом, и проделал то же самое на следующем участке в шесть дюймов перед собой.

Эта кропотливейшая работа требовала много времени. Я продвигался вперед примерно на фут в минуту. Где-то в пятнадцать тысяч раз медленнее, чем когда летел в вертолете. Я ждал сообщения от Уоллуорка, которое могло прийти в любую секунду. На этой огороженной с двух сторон ничейной земле я был виден сейчас как на ладони. Совершенно беззащитный и беспомощный перед всяким, кто выйдет патрулировать территорию. Единственный положительный аспект в моей ситуации заключался в том, что пока я так и не наткнулся ни на одну мину. Я уже начал было подумывать, что веду себя слишком осторожно. Позади уже десять футов. Оставалось пятнадцать. Но тут вдруг кончик ножа на что-то наткнулся. На что-то твердое. И сделанное из металла. Я застыл на месте. Затаил дыхание. Потянул рукоятку ножа на себя. Первая доля дюйма наиболее опасна. Когда контакт уже разорван. Если, конечно, эта штуковина и вправду мина.

Как бы то ни было, взрыва не произошло. Самое худшее позади. Оставалось вытащить нож до конца. Хотя на мину может воздействовать любое потрясение почвы. Даже самое незначительное может оказаться фатальным.

Но она так и не взорвалась.

Я осторожно перевел дыхание и продолжил работу в одном футе справа. Теперь двигался еще медленней. Обнаружил еще три предполагаемых мины. И все же добрался до внутренней ограды целым и невредимым. Прорезал дыру. Проник за ограду. И поспешил к длинной стене в задней части дендонкеровской половины здания. Приблизился к заколоченному окну в комнате, где держали Фентон. Вряд ли сейчас там есть кто-то еще, кроме нее самой, а она, если услышит меня, уж точно вряд ли станет поднимать шум. Я достал из рюкзака четвертый подарок Уоллуорка. Утяжеленная кошка. С четырьмя покрытыми резиной крючьями. К ней была привязана прочная веревка длиной двадцать пять футов. Я сделал шаг назад, ухватился за веревку в трех футах от кошки, раскрутил ее в воздухе, прикидывая расстояние, которое она должна пролететь, и запустил ее вверх, на крышу. Она взлетела над стеной. Исчезла из виду. И с глухим стуком упала на крышу. Я потянул на себя веревку. Осторожненько стал подтаскивать кошку обратно к стене. Она поехала, добралась до самого края. И за что-то там зацепилась. Я потянул сильней. Кажется, держит крепко. Перебирая по веревке руками, я стал карабкаться вверх. Ногами упирался в стенку. Как десантники спускаются по канату, только наоборот. Добрался до самого верха. Вылез на крышу. И, потянув за собой веревку, двинулся к противоположной стороне здания. К той стороне, где заканчивался застекленный коридор.

Глава 48

Бойцы Дендонкера, которые были в костюмах, оказались на месте. Оба. Значит, Дендонкер сейчас у себя в кабинете — я очень на это надеялся. Очень надеялся, что они у него как королевский штандарт, что всегда вывешивается над всяким дворцом, где в данное время пребывает королева Англии. В любой работе я всегда любил эффективность. И всегда доволен, когда удается одним выстрелом убить сразу двух зайцев.

Сквозь стеклянную крышу мне были видны макушки этих двоих в костюмах. Они сидели на табуретках, прислонившись спиной к половинкам двойной двери. Без единого движения. Небось умаялись за день, бедняги, и пребывают в блаженном, полуобморочном трансе. Или же, если мне очень повезло, нагло спят на посту. В рюкзаке у меня лежит пушка. Нет, даже две. Две «беретты», которые я прихватил в гостинице «Кордон». Было бы очень сподручно просто взять и пристрелить обоих на месте. Но подобная линия поведения в высшей степени рискованна. Они сидят по другую сторону стеклянной панели с особым качеством стекла. Очень толстого. Сверхпрочного. Первая пуля, скорее всего, пробьет его. Но вот траектория ее наверняка изменится. И пуля пролетит мимо. Эффект неожиданности коту под хвост. Останется лишь демонстрировать свое присутствие двум бойцам, вооруженным автоматами «узи». Одного из них я, очень может быть, и достану. Но второй, вероятно, достанет меня. Такой расклад мне не очень нравился. И тогда я вытащил последний подарок Уоллуорка. Кусачки для проволоки. Зажал рукоятку в зубах и спустился на стеклянную крышу. Постоял не двигаясь. Проверяя, как к этому отнесутся эти двое. Ни один из них не пошевелился, и тогда я медленно, осторожно двинулся вперед. Продолжал идти, пока не добрался до вентиляционного патрубка. Обрезал по краю сетчатый вентиляционный фильтр. Еще раз посмотрел на охранников. Достал из рюкзака противогаз. Надел. Вынул баллончик с газом ОД. И нажал на кнопку.

Откинулся назад рычажок. Металлическая оболочка стала нагреваться. Аппарат оказался настоящим. Не подделка. Что в сложившихся обстоятельствах оказалось удачей. Но я все еще колебался. Не знал, как быстро они начнут реагировать. Насколько прытко начнут шевелиться. Если смогут пробиться через двойную дверь, передо мной встанет большая проблема.

Пробежало пять секунд. Показались струйки белого газа. Я бросил баллончик в вентиляционное отверстие. Он клацнул о пол и давай вертеться. Ребята вздрогнули, выпрямились. Вскочили на ноги. Еще секунда — и они хватаются за глотку и чешут глаза. Один попытался бежать. Но не рассчитал и врезался в стеклянную стену. Упал на спину. Другой уже корчился и визжал как резаный. Я поменял кусачки на болторезы. Перерезал металлические стойки на каждом углу крыши вентиляционного патрубка. Отодрал ее и отбросил в сторону. Потом наклонился к дыре и выстрелил в одного и в другого, целясь им в голову. В каждого два раза. Для верности.

Потом я засунул пушку за пояс, спустился в дыру, повис на руках и спрыгнул в коридор, до пола которого оставалось всего несколько дюймов. Подошел к телу ближайшего ко мне телохранителя. Взял у него ключи и «узи». Прихватил и второй «узи». Перекинул ремень через плечо. И с помощью ретранслятора отомкнул дверь. Распахнул. Вошел внутрь. И сдвинул маску противогаза на макушку.

После первого выстрела прошло восемь секунд. Максимум девять. Не так уж много, чтобы успеть отреагировать. И тем не менее в следующем коридоре уже был Мансур. Возле кабинета Дендонкера стоял стул. Один из оранжевых. И Мансур, должно быть, сидел на этом стуле, охраняя хозяина. А теперь вот шагал в мою сторону. Шел на меня в атаку. Набычившись. Широко расставив руки. Двигался быстро. Был уже слишком близко, и я не успевал взять автомат на изготовку. Тогда я шагнул вперед. Прикинул, что смогу ухватить его за что-нибудь, сдвинуть в сторону, развернуть и, используя против него собственный его вес и скорость, швырнуть прямо в окно. Или в стену. Или же, на худой конец, на пол. Но вот место оказалось слегка узковато. А он сам несколько широковат. Плечо его ударило мне в грудь. Было ощущение, что в меня попало пушечное ядро. И конечно же, сбило меня с ног. Я повалился на спину — удар несколько смягчил рюкзак — и проехал назад по натертому до блеска полу. Один «узи» брякнулся о стекло. Другой куда-то вообще пропал. Мне казалось, что из меня весь дух вышибло. Я не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. По ребрам будто пробежал ток напряжением в миллион вольт. Лишь об одном я не забыл: надо немедленно подниматься. Быстро подняться, встать на ноги, пока этот горилла со своими ножищами, кулачищами и огромной массой не сократил дистанцию. Я кое-как перевернулся и принял вертикальную стойку. И вдруг увидел Дендонкера. Он пытался сбежать в застекленный коридор. На нем был противогаз. Я понял, что противогаз этот только что был на мне. Наверное, сорвался с головы, когда я падал. Мансур двинулся за ним следом. Без противогаза. Дендонкер умел внушать людям чувство преданности. Что говорить, в этом ему не откажешь.

Я схватил «узи» и погнался за ними. Добежал до двойной двери. И вдруг за спиной услышал какой-то звук. И увидел человека — он, видно, вышел из комнаты, следующей за комнатой Фентон. Прежде я его не встречал. Наверное, тот самый, с которым я говорил по телефону. Он уже был у двери ее комнаты. Должно быть, подкрался на цыпочках, пока я пытался очухаться после столкновения с Мансуром. Звук, что я услышал, оказался лязгом ключа в замке ее комнаты. Он открыл дверь. Шагнул внутрь. В руке у него был пистолет. Я побежал обратно. Дверь за ним закрылась. Что происходит в комнате, я не видел: стекло было заклеено газетой. Но звуки слышал. Пронзительный крик. Грохот. И выстрел.

И тишина.

Я вышиб ногой дверь, ворвался в комнату, готовый выпустить в того, кто вошел туда передо мной, весь магазин «узи». И лицом к лицу столкнулся с Фентон. Опираясь на свой костыль, она стояла рядом с кроватью. Наставив на меня пистолет, который, кажется, только что отобрала у этого типа. Сам он лежал на полу. Отчасти, правда, на матрасе, где я спал предыдущей ночью, отчасти на голых досках. Правая рука его подвернулась и расположилась под каким-то немыслимым углом. Видимо, была сломана. А макушку черепа снесло к чертовой матери.

— Кажется, сегодня нам придется менять жилье, — сказала Фентон, опуская пушку.

— Похоже на то, — отозвался я и прошел в комнату. — Как ты?

— Более или менее, — кивнула она и села на кровать.

Я открыл свой рюкзак, достал и вручил ей протез. Тот самый, что принес с собой в кафе человек Дендонкера. А сам направился к двери.

— Спасибо, — кивнула она. — Ты куда?

— Надо взять Дендонкера. Он все еще здесь.

Глава 49

Я остановился перед двойной дверью. Сделал пару глубоких вдохов. Быстро вошел, стремглав помчался к противоположному концу застекленного коридора и ворвался в обеденный зал. Над крышей сейчас гулял ветерок. Помогая высасывать через вентиляционную дыру остатки газа. Но химическая формула Дендонкера доказала свою эффективность. Казалось бы, сейчас воздействие его было ничтожно, но глаза у меня жгло, из них ручьем текли слезы. Главное, не поддаться желанию их потереть. Усилием воли я заставил себя постоять неподвижно, подождать, когда окружающий мир приобретет более или менее четкие очертания.

А потом приступил к поискам. На кухню и в кабинеты заглядывать не стал — не стоит труда. Я был уверен, что прятаться там Дендонкер не станет. Захочет просто поскорее убраться отсюда. А для этого у него было два пути. Один через туннель. Другой на своем внедорожнике. Я прошел через актовый зал и посмотрел в окно. Стоянка была пуста. Никаких «кадиллаков», будто их там никогда и не было. Дендонкера с Мансуром и след простыл. Я вышел из здания и направился к воротам. И те и другие были на месте, закрыты и нетронуты. Но за воротами, вдали, на ухабистой дороге мне удалось различить четыре красные точки. Две пары. На автомобилях одинаковой конфигурации. Задние габаритные огни на «кадиллаках».

Мне показалось, что у ехавшего впереди серьезно просела подвеска. Словно в машине какой-то тяжелый груз. Но видимо, все же показалось. Я не был вполне уверен. Далековато. Тем более что было еще довольно темно и обе машины подпрыгивали на ухабах. Впрочем, это было не важно. Они уже исчезали вдали, почти у горизонта. И я ничего не мог с этим поделать.

Я вернулся в здание и в коридоре увидел Фентон. Двигалась она осторожно, с опаской, словно вновь надетый протез причинял ей боль. Она уже дошла до двери следующей комнаты, но услышала за спиной мои шаги и остановилась.

— Здесь есть кто-то еще, — понизив голос до шепота, сказала она. — Еще один пленник. Не думаю, что он в хорошей форме.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Когда ты мне звонил, тот, кто приносил мне мобилу, всегда, пока мы разговаривали, стоял у двери. И дверь всегда держал открытой. Один раз, когда мы уже закончили и я отдавала мобилу ему обратно, то заметила в коридоре еще двоих. Они шли вместе. С правой стороны. Один был прихвостень Дендонкера. Здоровенный такой. А второго я никогда раньше не видела. В руке у него была сумка. Из черной кожи. Потрепанная такая. Типа как у врачей бывают. И он что-то говорил. На испанском. Он сказал что-то вроде: «Надо сделать перерыв. Иначе он не выдержит. Хоть на время оставьте его в покое. Суток на двое. Как минимум».

— О ком он говорил?

— Не знаю.

— А что сказал на это человек Дендонкера?

— Был очень недоволен. Сказал, что Дендонкер этого ни за что не допустит. Что ему позарез нужно знать, где это находится, и что времени остается мало.

— Что «это»?

— Не знаю, что они имели в виду, — покачала головой Фентон.

— А где они держали этого человека?

— Мне казалось, в соседней комнате. Но я только что туда заглядывала. Там никого. Только кровать и куча мониторов системы безопасности. Там не было места для пленника. Значит, его держали где-то в другом месте.

Фентон снова двинулась вперед. Видно было, что это дается ей с некоторым трудом. Я пошел за ней, стараясь шагать в ногу. Мне казалось, это все бесполезно. Там должен быть тупик. Как и за кабинетом Дендонкера. Выход крепко заколочен. Я это видел, когда искал, как еще можно войти в здание. Но чем дальше мы шли, тем больше мне становилось ясно, что здесь все по-другому. Стенка в последнем классе оказалась не сплошной. То есть она не шла прямо до перпендикулярной стены. В самом конце ее был проем. Ниша глубиной в фут. А в ней скрывалась еще одна дверь. Деревянная и сплошная. А на ней висела табличка: «el Conserje». Вахтер.

Дверь была заперта. Но как-то несерьезно. Удар ногой — и дело в шляпе. За дверью лестница, ступени спускались в еще один подвал. Ступени деревянные. Покрашены белой краской, но не столь истертые, как те, что вели из кухни в туннель. Я включил свет и стал спускаться. Фентон шла за мной следом. Пространство внизу делилось на две части. Примерно одну треть занимали инструменты и материалы для уборки. А две трети — оборудование для технического и ремонтного обслуживания. Впрочем, так было когда-то раньше. Теперь верстаки с инструментами и шкафчики с приборами и аппаратурой были сдвинуты в один конец. А на освободившейся площади стояла еще одна армейская койка. Рядом с ней установлена капельница. Из резервуара с чистой жидкостью спускалась трубка. Она закреплена на руке лежащего на койке мужчины. Тело его было закрыто простыней. Включая ноги и другую руку. Но голова не была закрыта. Опухшее лицо лежащего покрыто порезами, царапинами, кровоподтеками и ожогами. На лбу огромная опухоль. Большие участки черепа лишены волос. Фентон вскрикнула. Протиснулась мимо меня. Бросилась к кровати. Хотела было обнять этого человека, прижать к груди. Но сдержалась. Взяла его за руку. И произнесла одно только слово. В голосе ее звучало чувство вины и боли.

— Майкл… — произнесла она.

Глава 50

Я тоже подошел к кровати. Мне показалось, что лежащий на ней человек уже мертв. А если это так, меня очень беспокоила проблема, как вывести Фентон из этого подвала. Но через минуту одно веко на его лице задрожало, и глаз открылся.

— Мики, — едва слышно проговорил он сухим, хриплым голосом. — Ты получила мое предупреждение… ты пришла?..

Глаз его закрылся, и голова бессильно откинулась набок.

Фентон нашла его пульс.

— Нормальный, — сообщила она. — Он еще жив. Помоги поднять его наверх.

Задача была не из простых. Майкл был явно нетранспортабелен. Я бы предпочел вызвать медиков сюда. Но мне не давал покоя Дендонкер. Он не мог знать, что Фентон про Майкла все теперь известно. А сам Майкл, очевидно, обладал некоей информацией, которая позарез нужна была Дендонкеру. Следовательно, Дендонкер должен к нему вернуться. Или послать за ним своих головорезов. Защитить этот подвал мы в любом случае не в состоянии. Долго не продержимся. А это значит, эвакуация — меньшее из двух зол.

Я поднял завернутого в простыню Майкла и понес его к лестнице. Фентон шла за мной, несла в руках капельницу. Мы двигались медленно, осторожно, стараясь не трясти, не толкать беднягу, ни за что не задеть, а добравшись до коридора, сделали передышку. Свернули в комнату, где держали Фентон, и я уложил Майкла на кровать. Фентон осталась с ним, а я вернулся в застекленный коридор. Очередями из автомата высадил окна. Полмагазина на каждую сторону. Это чтобы побыстрее рассосался газ. Вернулся в комнату и позвонил Уоллуорку. Он ответил немедленно. Голос его звучал бодро, словно он давно уже на ногах. Я догадался, что с ним ребята из TEDAC и что они всю ночь не сомкнули глаз. Я сообщил, что Фентон со мной, жива и здорова, так что они могут заниматься моим фургончиком, когда захотят. Сообщил также, что у нас раненый, и спросил, сколько времени понадобится, чтобы прислать людей в медицинский центр Лос-Гемелоса. Когда Дендонкер обнаружит, что Майкла нет на месте, он не станет сидеть сложа руки. Сразу же вышлет своих людей на поиски, и, зная, в каком состоянии сейчас находится Майкл, прежде всего отправит их в ближайшую больницу.

Уоллуорк минуту молчал, прикидывая время и расстояние.

— Мне надо сделать несколько звонков, — сказал он наконец. — Но наиболее вероятный вариант… Пару человек могу послать сразу, и они будут там часика через четыре, не позже. Если ты беспокоишься за него, можешь пока посидеть с ним? Так сказать, неофициально?

— Почему бы и нет, — отозвался я.

А сам подумал: а вдруг мне повезет. Вдруг Дендонкер явится посмотреть на Майкла лично. Вместе с Мансуром. Уж очень неприятно думать, что они разгуливают на свободе.

— А как у вас там дела? — спросил я.

— Нормально. Только что разговаривал с Куантико. После того, что я им сообщил, они предприняли серьезные совместные шаги к задержанию Дендонкера. На всю катушку, любыми возможными способами. Если понадобится, в любой точке земного шара.

— А что с бомбой?

— Мой специалист все осмотрел. Теперь готовим к транспортировке. Отправим по воздуху первым же бортом.

— По шапке не получил за то, что вытащил его туда? Он не очень артачился?

— Нет-нет. Даже наоборот. А он сам просто на седьмом небе. Щелкает, снимает, посылает фотки и видео к себе в лабораторию. Говорит, ему попалась очень любопытная штуковина, с такими он давненько не сталкивался.

— Это он по поводу газа?

— Нет. Но к окончательным выводам он еще сам не пришел. Говорит, ковыряться в этих снарядах на месте слишком опасно.

— Он считает, что они небезопасны?

— Говорит, что они очень опасны. Судя по тому, чем они начинены. Это Ви-Экс.

Ви-Экс. Самое смертоносное нервно-паралитическое вещество из всех ныне изобретенных. Разработано в Британии, в пятидесятые годы. Не могу припомнить его химического состава. Зато помню, что означает буква V. Веном. Название этого вещества здесь очень оправданно. Несколько лет тому назад в аэропорту Куала-Лумпура две женщины организовали нападение на Ким Чен Нама — когда тот ожидал свой рейс, они прыснули ему в лицо немного этого вещества. Единокровному брату Ким Чен Ына. Поговаривали, что он участвовал в каком-то тайном заговоре. Возможно. А может быть, его просто оговорили. Но как бы то ни было, он умер, до больницы его довезти не успели.

— А что твой специалист, он не считает, что Дендонкер добавил Ви-Экс в цветной дым?

— Точный ответ он даст в лаборатории. Но посуди сам. У всех снарядов есть признаки недавнего вскрытия. А Ви-Экс — это совсем не то, что зарин. Это не газ. Это жидкость, как нефть или мед, так что нет ничего проще влить его внутрь. Потом нужен только источник нагрева, чтобы он стал испаряться. Например, в виде реакции, которая порождает цветной дым. А дым, в свою очередь, способствует распространению отравляющего вещества. Лучшего способа для рассеивания Ви-Экс нет, хоть всю жизнь ищи, не найдешь. Это случайное совпадение?

— Маловероятно. Неудивительно, что твой спец так взбудоражен.

— Я уже вижу, как у него там в голове шестеренки крутятся. Только и думает про будущие научные статьи. Про конференции по проблемам охраны правопорядка, на которых он будет выступать. Но его душу греет еще кое-что. Он раскопал что-то связанное с электроникой. Третий способ подрыва бомбы. Помимо часового механизма и мобильной связи.

— Какой такой третий способ?

— С помощью ретранслятора. Есть такая довольно распространенная штукенция. Правда, с такой целью используется не часто. Этот Дендонкер, конечно, сукин сын, понимаю, но, кажется, чертовски головастый сукин сын. И дотошный вдобавок. Защитный слой Ви-Экс и три электронных системы, которые выполняют одну работу! Вот тебе пример, когда все случайности исключены.

Уоллуорк дал отбой, оставив меня с некоторым чувством вины: я утаил от него, что бомбу эту придумал и создал отнюдь не Дендонкер. А Майкл. Вот кто по-настоящему головаст и дотошен. В общем-то, ребята из TEDAC и сами бы до этого додумались, поместив все детали в информационную базу данных. Если не считать, что добавлять Ви-Экс в снаряд необходимо в самую последнюю минуту, компоненты и технология сборки совпадают с той, что использовались при изготовлении Майклом первой бомбы. Где, кстати, использовался и ретранслятор. Тот самый, на котором он оставил свои отпечатки пальцев. Только на этот раз ребята из TEDAC не усмотрят здесь никакой связи. Потому что Фентон уничтожила прежние улики. Думаю, мое молчание сделает меня соучастником некоего преступления федерального уровня. Впрочем, я не думал, что это имеет большое значение. Карьера Майкла в области изготовления бомб закончилась. И если люди из ФБР доведут дело до конца, карьеру Дендонкера ждет то же самое.

Фентон уже начала волноваться, ей не терпелось поскорее убраться оттуда, но я убедил ее подождать: мне надо было сделать еще один звонок. Доктору Улье. На его сотовый. Я не знал, работает ли медицинский центр круглосуточно и без выходных, а явиться туда с Майклом и обнаружить, что на месте нет ни одного врача, не очень-то улыбалось. Доктор Улье сказал, что позаботится о том, чтобы там кто-нибудь был. Говорил он как-то уклончиво, мне пришлось нажать, и он пообещал, что будет там сам и осмотрит Майкла лично. Он признался, что в город уже вернулся, и предложил заехать за нами в машине «скорой помощи». Предложение было заманчивым. Но я опасался, не рискованно ли это будет. Вдруг доктора Улье кто-то увидит и сообщит Дендонкеру. За этим могут последовать его ответные действия, и все зависело от того, как долго он будет разгуливать на свободе. Но проблема была в том, что другого транспорта у нас не было. Только «шевроле», который все еще стоял возле дома. И к которому к тому же у нас не было ключей. В общем, я сообщил доктору Улье, где мы находимся. Дал ему адрес. И сказал, что позвоню, как только мы будем готовы к вывозу.

Доктор Улье определил нас в педиатрическое отделение. Умно, ничего не скажешь. Вместо обычных больничных палат здесь было несколько маленьких, многокомнатных и со всеми удобствами, типа гостиничных номеров люкс. В таких палатах родители могут спокойно жить вместе со своими больными детишками. Две медсестрички помогли доктору Улье перенести Майкла на больничную койку. Повесили дополнительные капельницы. Измерили ему температуру. Кровяное давление. С помощью специальных приборов заглянули ему в глаза и уши. Обмазали его кремами и лосьонами. Постучали и потыкали в самые разные места.

В конце концов доктор Улье заявил, что состоянием пациента он очень доволен. Сказал, что лечение, возможно, потребует времени, но лично он не сомневается в том, что Майкл скоро поправится. Он предупредил нас, что каждый час пациента станет навещать сотрудник больницы, наблюдать за его состоянием и делать необходимые измерения. И оставил нас с пожеланием чувствовать себя как дома. Фентон подвинула кресло поближе к кровати Майкла и села, поджав коленки к груди. Я устроился на другой кровати. Было уже около пяти утра. Я не смыкал глаз почти сутки. Был совершенно измотан. Но испытывал умиротворенное, тихое удовлетворение. Фентон в безопасности. Майкл остался жив. Бомба обезврежена, и скоро ее примутся изучать эксперты. И мне казалось, что дела в мире в принципе идут хорошо.

Забавно, как порой человек может ошибаться.

Глава 51

Я проснулся без одной минуты семь. Меня разбудил мобильник. Спал себе как убитый. И вдруг сна ни в одном глазу. Будто кто-то щелкнул выключателем. Что-то вроде инстинктивной реакции на нечто из ряда вон выходящее. Или на угрозу.

Ну да, подумал я, эти электронные подвывания можно квалифицировать как и то и другое.

Я ответил. Звонила одна из спецагентов ФБР, которых Уоллуорк назначил охранять Майкла. Ее команда прибыла в окрестности городка, и она хотела знать, где мы должны встретиться. Я объяснил, как до нас добраться. Потом снова лег и закрыл глаза. В голове боролись два антагонистичных желания: встать и принять душ или оставаться лежать и не двигаться. Для того и другого был свой резон. Но взять верх ни у того, ни у другого не оказалось ни единого шанса. Потому что снова зазвонил телефон. На этот раз Уоллуорк.

— Есть новости, — сообщил он. — Потрясающие. Это касается фотографий и образцов, связанных с дендонкеровской бомбой, которые прислал мой спец. С одним нам вообще повезло. С ретранслятором. На нем оказался отпечаток пальца. Отличный. Достаточный, чтобы его приняли в суде. У них там есть идентификационная карта. И его удалось опознать.

— Майкл Кёртис, так? — спросил я.

А сам подумал, что денек для Фентон и ее братца, похоже, не задался. Все пошло наперекосяк. Как-то уж очень быстро. Так что и мне ничего не остается, как самоустраниться, пока не поздно.

— Кто? Нет. Надер Халиль.

— Не знаю, кто такой.

Я не врал. Хотя имя это слышал. Дендонкер подозревал, что я работаю на этого человека.

— Этот Халиль — крупная рыба. Очень крупная. Мне говорили, что, как только всплыло это имя, все сразу стало ясно. Этот человек террорист. Сам из Бейрута. Из семьи террористов. Отец его был террористом. Убит полицией. И брат тоже был террористом. И тоже убит. Его смерть наделала много шума. Он сидел за рулем грузовика с бомбой, которая взорвала казармы нашей морской пехоты[39]. Сам Надер был связан с более чем десятком самых зверских преступлений. Но он нигде не оставлял улик. А вот теперь улика у нас есть.

Странная подробность — привет из прошлого. Этот брат Халиля сидел за рулем того самого грузовика. И погиб, наверное, всего в нескольких ярдах от того места, где находился я сам. Но вот в настоящем времени что-то не все складывалось. Если эту бомбу изготавливал Майкл, то совершенно непонятно, как на одном из компонентов ее оказался отпечаток пальца другого человека.

Но Уоллуорк еще не закончил:

— Его уже объявили в международный розыск. По всему миру. Ресурсы неограниченные. Теперь он от нас не уйдет. Дело только во времени.

Возможно, Халиль поставлял компоненты, которые потом использовал Майкл, подумал я. На одном из них и оказался его отпечаток пальца.

— Розыск международный, — повторил Уоллуорк. — Но есть еще один вызывающий серьезное беспокойство момент. Короче, ребята из TEDAC опасаются, что Халиль все еще в Штатах.

А может, Дендонкер просто украл эти составляющие, подумал я. Или отказался платить. Или еще как-нибудь ободрал Халиля. Поэтому и ждал от него ответного удара.

— Ребята из Аналитического центра опасаются, что Халиль расширяет масштабы бомбовых атак, — продолжил Уоллуорк. — Здесь, у нас. И они считают, что Дендонкер ему помогает. Не забывай, он тоже родом из Бейрута. Там его семья. Во всяком случае, его мать.

— Они так судят на основании одного отпечатка пальца и какой-то не вполне ясной связи с чужим для нас городом?

— Нет. На основании того, что обнаружена уже вторая бомба, связанная с Халилем.

— А где была первая?

— Я не знаю, где она им попалась в руки. Она не разорвалась. Ее отправили в Аналитический центр. Несколько недель назад. Там ее как надо исследовали. И у нее оказалось достаточно особенностей, для того чтобы не сомневаться, что обе бомбы изготовил один и тот же человек.

— Ретранслятор там был?

— Нет. И она не распространяла газ. Но компоненты были получены из одного источника. Метод монтажа тот же самый. Компоновка та же самая. Для них достаточно, чтобы не сомневаться. Более чем достаточно.

Когда ошибка не выявляется сразу — это может стать серьезной проблемой. Она порождает множество других, и это начинает расти как снежный ком. Даже в ситуации недосказанности. Дымовая бомба изготовлена Майклом. Значит, если ребята из TEDAC усмотрели в ней какую-то связь с еще одной бомбой, якобы сделанной тем же человеком, то ею должна быть последняя бомба, с которой работала Фентон. Та самая, которую сконструировал Майкл и послал ей как сигнал SOS. Только ребятам из TEDAC неизвестно было, что на ней тоже был ретранслятор. И что Фентон его уничтожила. Потому что там был отпечаток пальца Майкла. А если бы знали, то сделали бы иные выводы. В этом я нисколько не сомневался. И собирался сообщить об этом Уоллуорку. И попросить его ввести людей из TEDAC в курс дела. Чтобы они исправили это недоразумение. Но что-то меня остановило. Сверлила затылок какая-то неясная мысль. Началось это, еще когда Фентон сообщила мне о том, что получила послание Майкла. С картой и презервативом. Это странное ощущение усилилось вместе с не менее странным поведением Дендонкера. А вот теперь, когда я еще раз услышал про Халиля, ощущение в затылке стало почти нестерпимым.

Уоллуорк тоже какое-то время молчал.

— Выходит, — сказал он наконец, — их беспокоит, что именно задумал Халиль. Они считают, что Дендонкер ему помогает. А ты единственный человек, который с Дендонкером контактировал. В общем, Ричер, мне кажется, хватит ходить вокруг да около. Начальство Аналитического центра желает с тобой побеседовать.

Я не очень-то верил в эффективность этого сотрудничества. Тем более что Дендонкер, похоже, считал, что Халиль вполне мог подослать меня, чтобы я его убил. Но между ними существовала какая-то связь. И в этом не было ничего хорошего. Уж тут и к бабке ходить не надо. Я Дендонкера уже успел повидать в разных видах. Видел, на что он способен. Видел, где он ошивается. И понимал, как непросто его убрать с дороги.

— Ладно, — сказал я. — Пускай звонят.

— Ричер, по телефону они говорить не хотят. Только при личной встрече.

Я промолчал.

— Подумай вот о чем, — продолжил Уоллуорк. — Если все полетит к черту, есть вероятность больших жертв. Погибнет много народу. Ты на их месте смог бы простить себя, если бы заранее не поговорил с человеком, обладающим информацией из первых рук?

А ведь он прав.

— Они отнимут у тебя всего час. Ну, от силы два. Что скажешь?

— Не знаю. Когда?

— Сегодня.

— Где?

— У них, в штаб-квартире TEDAC. В Редстоунском арсенале. Неподалеку от Хантсвилла, штат Алабама.

— А как я туда доберусь за один день? Это же больше полутора тысяч миль отсюда.

— За тобой пришлют самолет. Если честно, уже прислали. Он тебя ждет. Аэродром в часе езды от Лос-Гемелоса. Чтобы охранять парня, которого ты спас, к тебе уже едут четыре агента. Один из них тебя отвезет.

Интересно, подумал я, не тот ли это аэродром, с которого Дендонкер отправлял свою контрабанду?

— А что потом? — спросил я.

— Потом тебя доставят в любое место, какое ты укажешь. В пределах Соединенных Штатов, конечно.

— Сан-Франциско?

— Конечно. Если ты этого хочешь.

— Да, хочу.

— Ладно. Я все устрою. Ах да. Еще кое-что. Ты будешь, наверное, смеяться. В гостиницу на твое имя прибыл факс. Ночью в тридцать четыре минуты первого. От Дендонкера. Он сообщает, что операция временно приостановлена. Ты должен оставаться на месте. И не спускать глаз с «объекта».

Наш разговор разбудил Фентон. Она все еще оставалась в кресле возле кровати Майкла, так что я примостился на его кровати и рассказал, как развивались дальнейшие события.

— Ну что ж, — произнесла она, когда я закончил. — Выходит так, что в конце концов ты до океана доберешься. Персональный самолет. Да еще от государственных органов. Кажется, твой автостоп выходит на новый уровень.

— Надеюсь, Майкл скоро поправится, — сказал я. — А уж я замолвлю за вас обоих словечко.

— Нет, — покачала она головой. — Только за Майкла. Я знала, что делала. Я получу все, что мне причитается.

— Ты запомнила номер?

— Ты сохранил этот мобильник?

— Нет. Я говорю о другом номере. Этой женщины. Ее зовут Соня. Я познакомился с ней, когда искал тебя. Она помогала мне. И она была близка с Майклом. Ты обязательно должна ей позвонить. Сказать, что он жив.

— Близка с Майклом? Что ты имеешь в виду?

— Как — что? — пожал я плечами. — Очень близка. Они познакомились в Германии, в госпитале. И кажется, с тех пор больше не расставались.

Видно было, что Фентон что-то подсчитывает. Раньше она об этой женщине ничего не слышала. Это было ясно как божий день. И ее собственные отношения с братом стали ослабевать примерно в то время, когда он с этой женщиной сошелся.

— Ну и что она собой представляет, эта Соня? Как думаешь, она мне понравится?

— Надеюсь. Как знать, может, станет твоей невесткой.

Глава 52

Когда я добрался до аэропорта, самолет уже ждал меня. Он стоял неподалеку от взлетной полосы, один, поодаль от нескольких кукурузников и двухместных тренировочных самолетиков, то здесь, то там расположившихся на взлетном поле. Это была одна из моделей самолетов авиастроительной корпорации «Гольфстрим». Стремительные формы, острые углы, глянцевито-черная окраска — даже когда аппарат стоял на месте, все это говорило о том, что летает он очень быстро. Имелся у него и хвостовой номер, но вот название организации, которой принадлежал аппарат, отсутствовало, как и у вертолета «Сикорский», на котором я летел из Техаса обратно к границе. Значилось всего лишь два слова: СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ.

Сидящая за рулем женщина-агент сверкнула нагрудной бляхой перед видеокамерой системы внутренней связи в воротах и помчалась прямо к самолету. Его двигатели уже работали, и, когда мы обогнули хвост, я увидел, что трап спущен. Через полминуты я был на борту, занял место, пристегнул ремень безопасности. Еще через пару минут мы были в воздухе. Никакого инструктажа о том, что делать в чрезвычайных ситуациях. Никакой очереди на взлет. И никаких других пассажиров.

Обстановка внутри этого аэроплана напоминала не интерьер элитного клуба, но скорее «кабинет на колесах». Стены отделаны светлым деревом со всевозможными портами, розетками и прочими соединительными штуками для компьютеров. Всего мест было двенадцать. Кресла, обтянутые темно-синей кожей, вращаются на все триста шестьдесят градусов. Под каждым иллюминатором раскладной столик. Под потолком проекционная установка. Экран монитора. Имеется кофейный аппарат. Я налил себе чашку, устроился поудобнее, намереваясь немного подремать. Полет проходил без сучка без задоринки. Самолет летел на большой высоте и с огромной скоростью. В воздухе мы находились менее трех часов. Я очнулся, когда самолет стал снижаться. Приземление прошло мягко. Пробег по земле короткий. А когда я спускался по трапу, меня уже ждала машина.

Военный аэродром был расположен в северо-западном углу всего комплекса Редстоунского арсенала. Комплекс зданий TEDAC — в юго-восточном, а между ними и аэродромом было более мили. Водитель из ФБР, который меня вез, молча вертел баранкой то вправо, то влево, пробираясь через лабиринт лабораторий НАСА, объектов военного назначения и различных других служб ФБР. Думаю, поручение встретить и доставить какого-то нечесаного, неухоженного штатского доставило ему не самое большое удовольствие. Наконец он остановился возле ряда блестящих, высотой по колено, ограничительных столбиков и указал рукой на строение со стеклянным фасадом.

— Тебе туда, — сказал он. — Спросишь агента Лейна.

Внутри меня встретили три сотрудника в форме частной охранной фирмы-подрядчика. Одна из них сидела за стойкой приема посетителей. Она попросила предъявить удостоверение личности. Я протянул ей свой паспорт. На то, что он просрочен, она не обратила никакого внимания. Положила его на сканер, и через минуту машинка, стоящая сбоку, выплюнула пластиковый пропуск с моей фотографией, датой и указанием, что действителен он в течение двух часов. Я прицепил его к рубашке, и следующий охранник, уже мужчина, протянул мне ящик, куда я должен сложить все свои пожитки. Я сложил наличные деньги и мобильник, и он пропустил их через рентгеновский аппарат. Потом попросил снять обувь. Я послушно снял и поставил ботинки на ленту конвейера. Третий охранник велел мне пройти сквозь арочный металлоискатель. Он не стал ни гудеть, ни пикать, и, когда я уже получил обратно ботинки и остальные вещи, появился четвертый. Лет ему было где-то сорок с небольшим. Одет в темно-серый костюм с галстуком, на шее висела цепочка с именным бейджиком.

— Я старший специальный агент Джеймс Лейн, — представился он и протянул руку. — Слишком трудно произносится название должности, извините. Я возглавляю группу, которую создали, чтобы принять меры в ответ на новый поворот в развитии ситуации. Благодарю вас, что нашли время поговорить со мной. Очень надеюсь, что вы сможете нам кое в чем помочь. Пройдемте. Вот сюда. Я покажу вам, что у нас здесь и как.

От выхода прямо к зданию службы безопасности протянулась выложенная камнем дорожка. Она вела к двум одинаковым каменным лестницам, поднявшись по ступеням которых мы вышли на широкую площадку с деревянными столиками под серыми зонтами. По соседству расположилось два здания. Лейн указал на здание слева. Большое, серого цвета, прямоугольное и безликое.

— Мы называем его просто Корпус. И не говорите после этого, что работники ФБР лишены воображения. Смотрели кино про Индиану Джонса? Где речь идет о Ковчеге Завета? Помните, в самом конце они прячут Ковчег в ящике и оставляют в каком-то амбаре или на складе? Примерно так он и у нас выглядит изнутри. Стеллажи от пола до потолка, от стены до стены. Более сотни тысяч контейнеров. В них хранится каждый элемент каждого устройства, что мы исследовали на протяжении последних восемнадцати лет. Там уже почти нет свободного места. Пришлось даже заложить первый камень еще одного здания. Но нам не туда.

И Лейн двинулся к правому зданию. Оно состояло из двух обособленных корпусов. Одноэтажного, с плоской крышей, каменными стенами и высокими окнами. И корпуса с крышей углом, двускатной, с белыми стенами и без единого окна. Они стояли впритык, причем таким образом, что казалось, вторая половина пытается поглотить первую.

— Вот тут и происходят всякие чудеса, — сказал Лейн, остановившись перед дверью. — Здесь у нас размещены лаборатории. Ну и еще кое-что, не столь интересное. Типа администрация. Помещения для совещаний. Мы сейчас как раз туда и направляемся. Извините.

Идентификационной карточкой Лейн разблокировал замок и повел меня по главному коридору до двери с табличкой «Конференц-зал номер один». Мы вошли в помещение размером примерно футов пятнадцать на двадцать. В центре стоял стол с деревянной столешницей. Прямоугольный. Вокруг него одиннадцать стульев. Стулья были обращены к чистой белой стенке. Думаю, она служила и экраном для проектора. Справа три встроенных в стену шкафа. Слева окна. На полу ковер, расцветка которого напоминала сдержанную ткацко-прядильную версию работ Джексона Поллока[40].

Лейн сел во главе стола на стоящий у стены стул.

— Простите, — сказал он, — что обращаюсь с вами как с обычным посетителем. Я прочитал ваше личное дело. Мне известно все, что касается вашей службы. И мне бы хотелось провести полную экскурсию. Но вы же сами понимаете: существуют инструкции. А получить разрешение не было времени. Как-никак, у нас тут работает больше двухсот человек. У нас много всякого оборудования, которое было бы крайне трудно заменить. И масса информации, фактического материала со всех концов земли, жизненно важного в борьбе с террором. Может быть, это место и не такой уж заманчивый для террористов объект. Но стратегически он считается одним из самых важных. И будь я на их стороне, то непременно ударил бы именно сюда. Вот почему надо принимать меры предосторожности. Мы не имеем права ни для кого делать исключение. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Разумеется.

— Итак, перейдем к делу. Отпечаток пальца Халиля. Факт его обнаружения имеет и оборотную сторону. Плюс в том, что Халиля теперь можно арестовать. Главное — отыскать, где он скрывается. Но есть и минус, и он заключается в том, что, если Халиль здесь в данное время проявляет активность, мы должны его остановить. Срочно. Проблема только в том, где именно. Потенциальных целей для него в нашей стране очень много. И нам надо как-то сузить круг поисков. Бомба, которую вы помогли обезопасить, прибудет сюда где-то через полчасика. Она может предоставить нам кое-какие подсказки. А может, и не предоставить. Пока не попробовали, мы этого не знаем. Но в любом случае на это требуется время. А пока что мы нуждаемся в любой помощи. Начать я хотел бы с механизма доставки. Халиль мог изготовить бомбу для перевозки в легковой машине, например. Или в грузовике. Или в самолете. Или на себе, как бронежилет. Или даже такую, которую можно послать по почте. Так вот, ваши личные наблюдения, все, что вы видели или слышали, могло бы дать хоть какую-то здесь зацепку?

— Дендонкер занимался контрабандой. Совмещал ее со своим бизнесом по организации питания на частных самолетах, взлетающих с небольших аэродромов. Но сейчас этот бизнес в основном закрыт. Хотя его самого это, кажется, мало беспокоит. Как это ни странно… такое впечатление, будто он собирается заняться каким-то другим делом. Вопрос: каким именно? Но мне что-то не очень верится, что Дендонкер работает вместе с Халилем. Мне кажется, он Халиля боится.

— Да, странные это люди, очень странные. Большинство — чистые параноики. Начинают как просто интроверты, ведут такой образ жизни… лишь бы только не привлечь к себе внимания. Стараются как можно реже посещать один и тот же магазин электроники. Или покупать что-то на одних и тех же веб-сайтах. А заканчивают тем, что выходят из тени. Возможно, все это пустяки. Но даже если они уже разошлись в разные стороны, могут же быть какие-то для нас данные о том, что раньше они все-таки сотрудничали.

— Разве что самолеты… что-то связанное с авиаперевозками… больше мне в голову ничего не приходит.

— Хорошо. Тогда возьмем еще одну плоскость: материалы. Использует ли он прекурсоры, например? Скажем, селитру, мазут или нитрометан? Или специализированные составы, такие как перекись ацетона, динитрат этиленгликоля? Или боевые взрывчатые вещества военного назначения, пластиды типа «Си-четыре»? — Лейн секунду помолчал, глядя мне прямо в глаза. — К слову сказать, — продолжил он, — при бомбовой атаке на казармы в Бейруте прекурсоры использовались. Вы ведь там были. Ну и совсем недавно, после стольких лет, мы обнаружили новое свидетельство. У нас скоро будут об этом хорошие новости.

Было что-то странное в том, как Лейн произнес эти слова: «Вы ведь там были». Прозвучало не столько как утверждение. Но с неким оттенком вопроса. И где-то в глубинах моей памяти послышался отклик. Нечто подобное я уже слышал, причем совсем недавно, но пока не мог понять, что именно.

— Мистер Ричер… Мы говорим о материалах… — сказал Лейн.

— Да-да, — пришел в себя я. — Артиллерийские снаряды. У Дендонкера их полно. Сотни три, не меньше. Хранит под замком в сарае. В заброшенной школе, где он устроил свое логово.

— Как вы думаете, что в них находится?

— Понятия не имею.

— Вы заглядывали в справочник кодов? Если снаряды захвачены у врага, у них частенько нарочно изменена маркировка. И чтобы убедиться, чем они начинены, нужно свериться с этим справочником.

Я покачал головой.

— Ладно. Позвольте спросить: где эти снаряды конкретно находятся? Я организую эвакуацию. Ну вот, теперь еще одна плоскость: способ детонации. Мы знаем, что в своем первом устройстве Халиль использовал два вида. Часовой механизм и сотовый телефон. Действуют вполне удовлетворительно. А в устройстве, которое нам сейчас везут, три вида. Часовой механизм, сотовый телефон и ретранслятор. Это довольно необычно. Но хотел ли он выйти на другой уровень поддержки или просто дурит нам голову, я этого не знаю. Пока не знаю.

Я промолчал.

— Вы в курсе, как работает ретранслятор?

— Представление о том, что он делает, есть. А вот как он это делает, не совсем понимаю.

— Хороший пример — система зажигания в автомобиле. Попробуете завести двигатель, и чип в машине пошлет радиосигнал. А ретранслятор в ключе автоматически вышлет обратно ответ. Если ответ правильный, чип замыкает цепь. Машина заводится. Поэтому современную машину угнать невозможно. Даже если соединишь нужные проводки, у тебя нет ретранслятора, который должен ответить на запрос чипа в автомобиле, и цепь остается разомкнутой.

— То же самое могло случиться с этой бомбой?

— Думаю, да. Я еще ее не видел, конечно. Чтобы дать точный ответ, нужно ее хорошенько обследовать. Но если Халиль усовершенствовал эту методику, мы столкнемся с серьезной проблемой. Представьте, что ваша цель — человек, он должен пройти по такому-то маршруту, но мы не знаем когда. Мы закладываем на этом маршруте бомбу. Цепляем ему на брелок или потихоньку суем в карман ретранслятор. Все люди проходят рядом с бомбой без проблем. Но как только приблизится он — бабах! И готово.

— Хорошо. Но вы сказали, что ретранслятор находится не в автомобиле, а в ключе.

— Верно. Связь инициирует именно чип в автомобиле. А ключ отвечает.

— Выходит, чип в бомбе будет такой же, как и чип в автомобиле?

— Тоже верно. И когда наша бомба будет здесь, я это проверю. Но другого способа, как это может работать, я не вижу.

— А какой у них радиус действия?

— Самый разный. Зависит от области применения. На самолетах они используются для автоматического опознавания «свой — чужой», и сигнал может покрывать расстояние во много километров. А чтобы открыть, скажем, замок двери, то есть вместо ключа, хватит нескольких миллиметров. То же самое и с бомбой… нужно задать дистанцию, чтобы твоя цель не оказалась вне зоны взрыва. Если, конечно, это не гигантская бомба и тебе наплевать на побочный ущерб.

В голосе Лейна снова проскочило что-то странное. В манере говорить. «То же самое и с бомбой…» Непонятно, что это было, вопрос или утверждение. И до меня вдруг дошло, кого он мне напомнил. Майкла. Когда произошел короткий разговор между ним и Фентон, сразу после того, как мы его нашли. Непонятно было, что он сказал: «Ты пришла» или «Ты пришла?». Причем он произнес это сразу после еще одной странной фразы. Он спросил: «Получила мое предупреждение?» Предупреждение. А Фентон рассказывала, что это был крик о помощи. SOS. Далеко не одно и то же. Я попытался представить себе, что же такое она обнаружила. Что заставило ее сделать такой вывод. И встал.

— Извините, — сказал я. — Мне надо сделать звонок.

— Сейчас? — спросил Лейн и посмотрел на часы. — Бомба прибудет с минуты на минуту. Мне скоро придется отлучиться. Может, тогда и позвоните?

— Нет, — сказал я и, отойдя в угол комнаты, набрал номер доктора Улье. — Это срочно.

Доктор Улье ответил, и я попросил его поговорить с Майклом.

— Это невозможно, — ответил он. — Мне очень жаль. Он снова без сознания.

— Снова?

— Да. Очнулся было, но совсем ненадолго. И много не говорил. Причем неразборчиво. Молол какой-то бессвязный вздор про то, что нужно найти какую-то цель или что-то в этом роде.

Я поблагодарил доктора Улье и нажал на отбой. Потом тут же снова ему позвонил и спросил Фентон.

— Прошу вас, поторопитесь, — сказал я. — Это очень важно.

Через полминуты трубку взяла Фентон.

— Что у тебя там? Говори быстро. Мне нужно вернуться к Майклу.

— А мне нужно, чтобы ты тщательно продумала ответ на один вопрос. Не старайся угадать. Отвечай, только когда на сто процентов уверена. Хорошо?

— Конечно. Говори.

— Помнишь презерватив, который ты нашла в послании Майкла? Какой он был марки?

— Троян.

— Уверена?

— Сто процентов.

Глава 53

Презерватив. И кредитная карточка. Троян. И «Пегая лошадь».

Значит, Майкл пытался сообщить сестре, что устройство, которое ей поручили исследовать в TEDAC, — это троянский конь. Фентон с самого начала все поняла неправильно. Она сделала два ложных умозаключения: что бомба, в которой содержалось послание Майкла, была предназначена для взрыва. И что ретранслятор внутри ее был пусковым устройством.

Я же был уверен в том, что ни тот ни другой ее вывод не соответствовал истине. Бомба сама по себе была лишь перевозочным средством. Ее задача — доставить к нужному месту ретранслятор. К тому месту, где может оказаться другая бомба. И задача ретранслятора заключалась вовсе не в том, чтобы стать пусковым устройством для бомбы, в которой он находился. Но стать пусковым устройством для какого-то другого заряда. Но этого не случилось. А все потому, что, увидев отпечаток пальца Майкла, Фентон не могла больше думать ни о чем другом. И не поняла, что этот отпечаток должен стать гарантией того, что бомба обязательно попадет к ней на рабочий стол. То есть должен был продублировать предостережение, стать как бы личной подписью Майкла. Но не стоит забывать, что она терпеть не может головоломок. У нее для этого слишком аналитический ум. И она приняла все за чистую монету, буквально. Как улику, изобличающую ее брата. И уничтожила ее.

Итак, первый ретранслятор Фентон уничтожила. Но теперь сюда едет еще один. В дымовой бомбе. И прибудет через считаные минуты. Прямо к зданию, в котором я сейчас находился. Где трудятся две сотни людей. К зданию, напичканному уникальными механизмами и устройствами, а также бесценными уликами. Неудивительно, что Дендонкер из кожи вон лез, чтобы уговорить меня транспортировать это его устройство. Он с самого начала хотел, чтобы оно было доставлено именно в расположение TEDAC.

— Вы что, нарочно прервали нашу беседу, чтобы поболтать с кем-то о презервативах? — насупился Лейн. — Вы в своем уме?

Итак, первая бомба, изготовленная Майклом, появилась в руках работников TEDAC несколько недель назад, и первоначально ее ретранслятор был исправен. Но никакого взрыва так и не произошло. Следовательно, штуковины, которую он должен был взорвать, в то время здесь еще не было. Она должна была прибыть позднее.

— В последние три недели к вам доставлялись какие-нибудь новые устройства? — спросил я.

— Конечно, — ответил Лейн и снова посмотрел на часы.

— Что-нибудь такое, особенно крупных размеров было?

— Делиться такой информацией я не имею права. Она весьма конфиденциальная.

— Да бросьте вы, Лейн. Говорите же, это очень важно.

— Почему?

— Долго рассказывать. Один человек любит посылать зашифрованные сообщения, он прислал предостережение о том, что ретранслятор в устройстве, которое сейчас прибудет, должен привести в действие пусковой механизм какого-то другого устройства. Сам по себе пусковым механизмом он не является.

— Ну уж нет, — с улыбкой покачал головой Лейн. — Эта ваша гипотеза не выдерживает никакой критики. Если бы это было так, то уже находящееся здесь устройство должно было бы иметь аналогичный ретранслятор. Но ничего такого обнаружено не было. Это факт.

— А вы уверены в этом? Вы же сами сказали, что есть улики, до которых вы еще не добрались, которые ждут своего часа.

— Да, всему свое время. Мы соблюдаем приоритетный порядок очередности. Некоторые улики действительно еще должны дождаться полного анализа. Это правда. Но мы не откладываем их в долгий ящик. Они не могут у нас затеряться, случайно закатиться под диван. Каждый внесенный в список экземпляр осматривается сразу после доставки. Фотографируется. Составляется список компонентов. Ретрансляторы — приборы в высшей степени необычные. И если бы нам доставили любое устройство, где есть ретранслятор, я бы об этом знал.

— Значит, осматриваются, говорите. А такие осмотры производятся всегда, исключений не бывает?

— Сотрудники, ведущие документацию и учет, особо важные случаи направляют непосредственно на плановый анализ. Это входит в их прямые обязанности. Все же остальное подвергается обязательному первичному осмотру. Без исключения. — Лейн секунду молчал. — Впрочем, погодите, — продолжил он. — Одно исключение было. Со взрывным устройством в грузовике. Сверхмощным. Город способно уничтожить. Его доставили в грузовике по воздуху через океан. Грузовик оказался слишком велик и не вмещался ни в один наш рабочий ангар, и как только он прибыл, его тут же отправили на наш старый объект. В Куантико. Там у них есть огромные помещения. Можно поместить десятки таких грузовиков.

— А что, если, пока мы с вами тут разговаривали, сюда еще что-то доставили?

— Думаю, это вполне возможно.

Лейн достал мобильник и сделал короткий звонок.

— Нет, — покачал он головой. — Сегодня ничего нового больше не поступало.

Покалывание где-то в глубинах моего мозга усилилось.

— Как только прибудет машина с бомбой Майк… с бомбой Халиля, ее надо немедленно задержать. Ни в коем случае на эту территорию не впускать.

— Это невозможно.

— Почему? Ведь бомбу в большом грузовике не впустили.

— Да, не впустили. Но ее доставили автомобильным транспортом. С сопровождением. А бомба Халиля будет доставлена по воздуху. Без сопровождения. По общественным дорогам такой груз перевозить без сопровождения запрещено. Мало ли что может случиться. Бомба напичкана боевыми отравляющими веществами. Могут погибнуть простые люди. И все потому, что мы отошлем ее, без достаточных оснований, нарушив порядок и правила. Руководствуясь исключительно вашими фантазиями.

— Это…

Тут раздался стук в дверь, и в комнату вошел еще один человек. Совсем молоденький. На вид свежий и энергичный.

— Груз доставлен, сэр, — доложил он. — Устройство из Техаса.

— Превосходно, — сказал Лейн, встал и двинулся к двери. — А вы оставайтесь здесь. Чтобы мистеру Ричеру не было скучно. Вернусь сразу, как только мы там закончим.

Я все думал про бомбу в грузовике. Лейн назвал ее сверхмощной, сказал, что она способна уничтожить город. И мне это очень не нравилось. Ничего хорошего она не сулила. Я был рад тому, что ее здесь больше нет. Мне казалось вполне вероятным, что это та самая бомба, пусковым устройством для которой должна была послужить бомба Майкла. Похоже, действительно это так. Она единственная не подверглась осмотру, а все остальные устройства ретрансляторов не имели. И тут я понял кое-что еще. Факт отсылки грузовика мог бы объяснить неожиданный поворот в намерениях Дендонкера. Указать причину, зачем он велел мне держать дымовую бомбу возле гостиницы. Если у него есть свой человек, следящий за действиями людей из TEDAC, то он знает, что посылать второй ретранслятор нет никакого смысла.

Я повернулся к молоденькому агенту:

— Я хочу задать вам вопрос о взрывном устройстве, которое якобы способно уничтожить город. Том самом, что здесь не смогло разместиться ни в одном из ваших цехов. Когда решили его отослать отсюда? Мне нужно знать точное время. До минуты.

— Сейчас попробую узнать, сэр.

Он кому-то позвонил. Долго слушал, много кивал, жестикулировал, менял выражение лица и наконец нажал на отбой.

— Этот разрушитель все еще здесь, сэр. Он, вообще-то, никуда и не уезжал. Сломалась машина сопровождения, а замену ей еще не прислали.

— И где он стоит? Конкретно.

— Между этим зданием и основным корпусом.

— Когда он прибыл?

— Кажется, прошлой ночью, около полуночи.

— Хорошо. Немедленно позвоните Лейну. Скажите, чтобы он ни при каких обстоятельствах не допускал вновь прибывшее устройство на территорию.

— Если вас беспокоит, что разрушитель сейчас здесь, сэр, то не волнуйтесь. Его обезвредили. В порядке действия в условиях чрезвычайной ситуации. Там было три системы подрыва, и все они отключены.

— Ретрансляторная среди них была?

— Нет, сэр. Только сотовая. Магнитная. И светочувствительная.

— Звоните Лейну. Немедленно! Нет времени объяснять.

Агент набрал номер, приложил мобильник к уху и покачал головой:

— Занято.

— Звоните водителю.

— Слушаюсь. Какой номер?

— Понятия не имею.

— А как его зовут?

Я пожал плечами.

— Ничего, нет проблем, — сказал он и принялся тыкать в экран и водить по нему пальцем. — Сейчас зайду во внутреннюю сеть. Поищу дежурного.

— Нет времени. Этот разрушитель, он в какого типа грузовике?

— В бывшем военном. Грузоподъемностью две с половиной тонны. «М тридцать пять», кажется.

— Что от нас дальше, грузовик или ворота?

— Ворота.

— Тогда ты берешь на себя ворота. Вперед! Бегом! Продолжай дозваниваться до Лейна. Делай все, что хочешь, только останови его.

Глава 54

Я ринулся в коридор. Добежал до входной двери. Выскочил на улицу. Преодолел пространство между двумя зданиями. И увидел грузовик. Только не думай о том, что у него в кузове, убеждал я себя. Подбежал к дверце водителя. Налег на ручку. Она не двинулась с места. Очень странно. У таких грузовиков двери обычно не запираются. Но тут увидел, в чем проблема. Дверь была заперта на висячий замок. Дужка проходила сквозь дырку в обшивке двери. И прикреплена к какой-то штуке внутри кабины.

Я огляделся вокруг. Под стенкой здания в самом низу пролегал бордюр. Заполненный камнями. Некоторые белого цвета, декоративные. Я схватил самый большой из попавшихся на глаза. Изо всей силы ударил сверху вниз по замку. Ударил еще раз, и замок раскрылся. Я вытащил дужку. Отбросил замок в сторону. Отшвырнул камень. Забрался в кабину. Вжался в сиденье. Что оказалось непросто: регулировки здесь не было, сиденье намертво привинчено к полу. Нажал на сцепление. Потом постарался вспомнить, как в ней заводится двигатель. Сколько лет прошло с тех пор, как я сидел за рулем такого вот грузовика. Ключа зажигания здесь нет, это я помнил. Вместо этого надо проделать какие-то три операции. Я окинул взглядом рукоятки, рычаги и приборы. На большинстве никакой маркировки. А где и есть, то на арабском, от него для меня никакого толку. Я увидел какую-то рукоятку посередине приборной панели, и она показалась мне знакомой. Я повернул ее. Градусов на двадцать примерно, против часовой стрелки. Дальше она все равно не пошла. Нашел рукоятку слева с круглым набалдашником. Торчала из приборной доски. Вдавил ее. Потом нажал на красную кнопку внизу справа. Старый, мощный дизель кашлянул и ожил. Я включил первую скорость. Она находится там, где у большинства автомобилей вторая. Отпустил ручной тормоз. Выжал сцепление. И грузовик, дрожа, двинулся вперед.

Передо мной расстилалась дорога, ведущая к подъемной двери позади здания лаборатории. Ехать по ней не было смысла, я лишь приблизился бы к машине, от которой старался держаться подальше. Поэтому в самом конце ее я резко свернул влево. Объехал вокруг главного здания. Снова свернул влево и двинул обратно, с другой стороны. Добрался до площадки со столиками. Столиков с зонтиками здесь было многовато. Проехать между ними вряд ли получится. Слишком близко стоят друг к другу. Поэтому плюнул и двинул прямо по ним. Заметил справа ограждение, а за ним грунтовку. Она шла вдоль задних фасадов восьми зданий, примыкающих к территории с корпусами TEDAC. Все восемь домов были совсем новые. Грунтовка, вероятно, осталась после окончания строительства. На всем ее протяжении не было видно ни одного транспортного средства. Я с ходу пробил ограждение, вырулил на нее и нажал на газ.

Послышались вопли сирен. За моей спиной. Я заглянул в боковое зеркало. Оно страшно тряслось. Сумел разглядеть только пару черных седанов с мигающими огнями на крышах. Они меня уже догоняли. С легкостью. Но что толку. Им ведь нужно меня остановить. Интересно, как они собираются это делать. И знают ли они, что́ у меня за спиной, в кузове. Насколько они готовы рисковать. Или насколько глупы. Я прикинул: мой грузовик уже где-то в тысяче футов от лаборатории. Грубо говоря, это ширина всего городка Аналитического центра. Возможно, до ретранслятора дымовой бомбы уже достаточно далеко. Преследующие меня седаны уже налегали сзади. Один в зеркале исчез из вида. Похоже, пытается догнать со стороны пассажирского сиденья. И вдруг возникло еще два седана. Впереди, прямо передо мной. Ну что ж, решил я, пусть будет так. Убрал ногу с педали газа. Переключил пару передач. Дал по тормозам. И как можно более аккуратно остановил машину. Снял рубашку. Вывесил ее за окно. Она, конечно, не белая, но я надеялся, что эти люди поймут, что я хочу им сказать.

Целый час я проторчал в «Конференц-зале номер один» вместе с двумя вооруженными пистолетами людьми. Оба они молчали, и это меня вполне устраивало. Я сидел на том же стуле, что и накануне. Наклонившись вперед. Подперев руками голову. Прокручивал в голове блюзы. Мэджик Слим. За ним немного из Шона Холта[41].

Так и сидел, согнувшись, пока в комнату не вошел Лейн. Он направился к столу, снова сел во главе его и поставил перед собой небольшую коробочку. Черного цвета. Покрытую пылью. Из угла которой торчал пучок разноцветных проводков.

— Мистер Ричер, — начал он, — я должен поблагодарить вас. И извиниться. Для террористов сегодня выдался неудачный день, и это все благодаря вам. — Он указал на коробочку. — Эта штука была найдена в «разрушителе городов». Она принимает и передает сигналы и настроена на код ретранслятора в дымовой бомбе. Если бы ретранслятор и этот ящичек оказались в пределах диапазона приема и передачи сигнала друг другу, никакого Редстоунского арсенала сейчас бы не было. Не было бы и нас с вами. А может, и тысяч других людей.

Я молчал.

— Один вопрос к вам. — Лейн сел. — Откуда вы об этом узнали?

Откуда… Майкл подсказал. Своим зашифрованным предостережением. А также Дендонкер своим безрассудным поведением. Но мне сейчас не хотелось рассуждать о подробностях. Это лишь подняло бы слишком много новых вопросов. Отвечать на которые у меня тоже не было никакой охоты.

— Да в общем-то, тут нет ничего такого… — ответил я. — Просто догадался. Считайте, что повезло.

— Зачем они это устроили? Халиль что, хотел уничтожить какие-то улики, которые тут у нас хранятся?

— Да, уничтожить улики. Но не Халиль.

Доказательств для такого утверждения у меня не было. Одно только чутье. А это значило, что Западному побережью еще придется немного меня подождать.

Глава 55

— Он не придет, — снова сказала Фентон.

В первый раз она произнесла эти слова, когда встретилась со мной на небольшом аэродроме, расположенном в часе езды от Лос-Гемелоса.

Она сказала это и сразу, как только села за руль «кадиллака» доктора Улье.

Она повторила это еще три раза, когда этот огромный автомобиль стремительно мчался по прямым как стрела дорогам к городу.

Она повторила это, когда остановила машину возле дома.

Она сказала это, когда мы шагали по туннелю.

Она повторила это еще раз, когда мы убедились в том, что деньги и наркотики на месте.

И еще раз, когда мы удостоверились в том, что последняя дымовая бомба из мастерской Майкла была вывезена.

И еще раз, когда мы сидели, прислонившись спинами к стенке актового зала бывшей школы.

И всякий раз, когда она это говорила, я отвечал ей одно и то же.

— Придет, — раз за разом повторял я.

— Откуда у тебя такая уверенность?

— У него нет выбора. Его план провалился. А это значит, что в Соединенных Штатах ему оставаться нельзя. В Бейрут тоже возвращаться нельзя. Он везде объявлен в розыск. Поэтому ему надо срочно лечь на дно. Навсегда. И ему понадобится каждый пенни, который он может прибрать к своим рукам. И каждая ценная вещь, которую можно будет продать.

— А что, если агенты ФБР его уже поймали? Он же пытался уничтожить базу Аналитического центра. У них такой зуб на него, что представить невозможно.

— Да, в ФБР очень хотят его найти. Конечно. Но где искать, они не знают.

— Ты что, не сказал им?

Я промолчал.

— Потрясающе! Ну молодец. Но если они все-таки его нашли? Или если ты ошибаешься насчет его планов? Что, если ты неправильно все понял? Если у него все прошло как по маслу?

— Тогда он не придет.

Фентон ткнула меня локтем под ребра, мы устроились поудобней и стали ждать.

Близилось уже семь вечера. С тех пор как меня разбудил звонок мобильника, прошло двенадцать часов. И шесть часов с тех пор, как я оказался в кабине «разрушителя городов». Солнце висело низко. Лучи его окрашивали все вокруг в оранжевый и розовый цвета. Вид был просто великолепный. Если бы такое случалось только раз в сто лет, сюда сбежались бы все, кто мог, чтобы полюбоваться на эту красоту. А потом с восторгом рассказывать о том, что они видели. С каждой новой минутой одни цвета сменялись другими. Тени смещались и становились все длиннее. Небо перед наступлением ночи приняло серый оттенок. И вдруг вдали показались две светлые точки. Очень низко. Они не стояли на месте. Но становились все крупнее. Они приближались к нам.

Это светили автомобильные фары.

Мы с Фентон двинулись в обеденный зал. Дверей не закрывали, оставили щелку. И приникли к ней. Прошло пять минут. Десять. Потом вдруг высокие окна осветились и стали похожи на гигантские зеркала. Снова погасли. Входные двери открылись. Вошел Мансур. За ним следовал Дендонкер. Они сразу прошли прямо к алюминиевым контейнерам. Тем самым, битком набитым наличными деньгами и таблетками.

Фентон пошла вперед первой. В руках она держала захваченный нами автомат «узи». Она подняла ствол, целясь прямо Дендонкеру в грудь.

— Ну, ты, — сказала она ему. — Лицом к стене. Руки за голову.

Дендонкер медлить не стал. Он был человеком сообразительным. В точности сделал все, что она ему велела.

Я шагнул к Мансуру. Он ухмыльнулся, вытянул вперед руку и ладошкой пригласил меня подойти поближе.

— Не надо, — сказал я ему. — Ведь сам знаешь, тебе со мной ловить нечего. Так что топай к машине, сиди там и жди. Я пришлю твоего босса, когда мы с ним поговорим. Если к тому времени он сможет ходить.

Мансур поднял обе руки прямо над головой, потом медленно стал опускать в стороны, описывая два широких полукруга. Растопырив все пальцы. Все это было очень похоже на начало какого-то ритуала из области боевых искусств. Возможно, его танец должен был что-то символизировать. Или произвести впечатление. Устрашить. Но что бы ни было его целью, я не видел большого смысла в том, чтобы дать ему возможность закончить, поэтому бросился вперед и врезал ему ногой прямо в правое колено. Жестко. И достаточно сильно — как раз такой удар у большинства людей дробит коленную чашечку. Он что-то крякнул и наотмашь попытался нанести мне удар по голове. Я пригнулся и двинул ему кулаком в печень. А вторым тут же добавил крюк в челюсть. Вложил в кулак всю свою силу. Как раз в нужный момент распрямившись и даже поднявшись на цыпочки. Время рассчитал идеально. С нормальным человеком битва была бы сразу закончена. С ним случилось почти то же самое. Он покачнулся, перенеся вес на пятки. Шея надломилась, голова откинулась. Он начал падать. И если бы шмякнулся на пол, ему бы крышка. Я бы ни в коем случае не дал ему возможности снова встать. Но его спасла стена. Точнее, закрепленная на ней шведская стенка с перекладинами для лазанья. Он врезался в нее как раз посередине секции между стойками рамы. Сама рама была десяти футов в высоту и шести в ширину. Она оказалась очень упругой. Что значительно смягчило удар. И он остался на ногах. Неуверенно сделал шаг вперед. Перекладины качнулись вслед за ним. С правой стороны они были зафиксированы креплениями. И от сильного удара крепления вышли из пазов. Продолжая движение по инерции, перекладины развернулись на девяносто градусов и остановились, обратившись концами прямо в зал. Должно быть, они были так устроены, чтобы создавать детишкам препятствия, заставляя их карабкаться вверх во время круговой тренировки.

Мансур поднял руки вверх, показывая, что сдается.

— Ладно, — сказал он. — Ты победил. С меня хватит.

Он сделал шаг в мою сторону. Ноги держали его довольно плохо. Дышал он прерывисто. Сделал еще один медленный шаг. Потом быстрый. Пальцы сжал в кулаки. И правый кулак полетел мне прямо в лицо. Я отбил его и отпрыгнул в сторону. А он только этого и ждал. И уже размахнулся левой. А я поздно это заметил. Качнулся в сторону, пригнулся и принял всю силу удара плечом. Показалось, что в плечо мне врезался поезд. Я увидел, что он группируется, чтобы нанести еще один удар правой. Я крепко уперся ногой в пол. Изогнулся назад, в противоположном направлении. Поднял руку. И всадил локоть ему в висок. От такого удара череп, как правило, дает трещину или вовсе раскалывается пополам. Он разинул рот. Руки свесились по бокам, как плети. Ноги стали как вареные макаронины. На этот раз без дураков. Вот он, удобный момент. И я не собирался его упускать. Помешать мне в этом сейчас не мог никто. Левой рукой я нанес ему три быстрых удара подряд прямо в лицо. Его шатнуло назад. И тогда я ввел в бой правую и нанес ему мощный удар с разворотом в нижнюю часть живота. Мансур сразу сложился пополам. Но ударом колена в лицо я заставил его снова выпрямиться. Он качнулся назад еще больше. Я шагнул за ним и основанием ладони нанес ему сокрушительный удар в подбородок. Голова Мансура с силой врезалась затылком в стену. Он закатил глаза. Коленки его подогнулись. Он плюхнулся на колени. Секунду еще кое-как сохранял равновесие, но растянуться на полу не успел: левой ногой я заехал ему в висок. Он развернулся и рухнул на пол грудью вниз. Раскинув руки в стороны. А лицом воткнулся в промежуток между нижними перекладинами шведской стенки. Теперь я уже почти не сомневался в том, что он в глубоком нокауте. Но подобных дел я никогда на веру не принимал. Доверяй, но проверяй. Я подошел ближе. И пнул его в основание черепа. Позвоночник хрустнул. Вот теперь уже будет наверняка.

Глава 56

Дендонкер стоял на месте, не шевелясь и вытаращив глаза на неподвижное тело. Обалдевшее лицо его было бледно. Наставив ствол автомата, Фентон не спускала с него глаз. Я подошел и проверил его карманы. Обнаружил маленький револьвер. Сунул его себе за пояс.

— Я предложил Мансуру возможность уйти отсюда, — сказал я. — Теперь и тебе предлагаю то же самое. При одном условии.

— Каком условии?

— Ты расскажешь мне всю правду.

Дендонкер облизал сухие губы.

— Что вы хотите знать?

— Откуда у тебя ретранслятор с отпечатком пальца Надера Халиля? Как ты его раздобыл?

— Никак. Это все дела Майкла с Халилем. Они меня обхитрили. Они работали вместе, а я об этом ничего не знал. Купился на байки Майкла про протестную акцию с дымом. Я понятия не имел, что за этим стоит что-то еще.

Фентон подняла ствол автомата.

— Может, его пристрелить? — поинтересовалась она.

Дендонкер вскинул ладони, выставил перед собой, словно ими можно защититься от пуль. Я схватил его за руки и оттащил по другую сторону перекладин шведской стенки. Силой заставил встать на колени. Схватил за загривок. И пригнул к голове Мансура, пока между их головами не остался примерно дюйм.

— Подумай хорошенько, — посоветовал я ему. — Или хочешь, чтобы и ты закончил вот так?

— Ну купил я этот отпечаток, — признался Дендонкер, извиваясь и пытаясь отпрянуть от мертвого тела подальше. — На это ушло много лет. И денег тоже. В конце концов нашел человечка, он был готов Халиля предать.

Я поднял Дендонкера на ноги.

— Как отпечаток попал тебе в руки?

— Использовал женщину, которая работала у меня в кейтеринговой компании. Дал ей денег и послал в Бейрут. И она привезла отпечаток. На липкой ленте. Сняла его со стакана. А уж на ретранслятор перенести… дело нехитрое.

— Когда это было?

— Несколько недель назад, — ответил Дендонкер и кивнул в сторону Фентон. — Поэтому я и нанял вот ее. На самом деле мне нужно было послать двух женщин. Одна осталась в Бейруте. Она должна была стать частью оплаты.

— Она знала об этом заранее? Та, что осталась?

— Конечно нет. И та, что вернулась, тоже не знала. Она думала, что там был какой-то несчастный случай.

— А что случилось с другими женщинами? На тебя работало шесть, насколько мне известно. Пять, если не считать Фентон.

— Одна помогала в проектах Майклу. Она сбежала. Две сейчас со мной. Еще две собираются… уволиться.

Краем глаза я уловил какое-то движение. Это была Фентон. Она направлялась к выходу. Как и было условлено.

— Значит, ты использовал отпечаток пальца, чтобы подставить Халиля. Он в ваших делах не участвовал.

Дендонкер кивнул.

— Он пытался тебя убить. Между вами давняя вражда.

Дендонкер снова кивнул.

— Вот почему ты всегда сам смотрел на тела всех, кто на тебя охотился. Выходит, ты не такой уж параноик.

— Он уже не раз… много раз посылал людей, чтобы убить меня. И я надеялся, что когда-нибудь займется этим лично. И у него ничего не выйдет. А я тогда стану свободен.

— Из-за чего вы поссорились?

Дендонкер облизал губы.

— Отец Халиля обвинил меня в смерти другого своего сына. А когда он умер, Халиль взял кровную месть на себя.

— Брат Халиля был убит. Он был за рулем того грузовика с бомбой.

— Мы с его отцом были соперниками. Я был молодой. Амбициозный. Искал быстрый способ встать во главе нашей группы. А он стоял на моем пути. И я надеялся, что потеря сына сломает его. И он выйдет из игры. — Дендонкер пожал плечами. — Но я ошибся, — закончил он. — Он стал еще сильней. Крепче.

— Ты заставил его сына сесть за руль того грузовика с бомбой.

— Нет, не заставлял. Просто подвел его к тому, что он сам принял решение.

— Думаю, для отца это было без разницы.

Дендонкер покачал головой.

— Значит, ты увидел в этом удобный случай, чтобы Халиль от тебя отстал. И в этом все дело?

— Да. Единственный способ получить свободу.

— Как мне представляется, ты разделил свою операцию на три стадии. Первая: Майкл изготавливает для тебя бомбу. Липовую. Ее оставили там, где должны были найти. В ней находился чип навигатора, и ты мог убедиться в том, что люди Аналитического центра ее уничтожили. Еще в ней был ретранслятор. Ты знал, что все компоненты устройства станут внимательно изучать. Описывая во всех мельчайших подробностях. И отдельные части его будут храниться на складе.

Дендонкер кивнул.

— На второй стадии предполагалось испытать «разрушитель городов». Эта бомба должна была прибыть на территорию базы Аналитического центра и быть взорвана с помощью ретранслятора на бомбе Майкла.

У меня в кармане загудел мобильник. Значит, Фентон нашла то, что искала во внедорожнике Дендонкера.

Дендонкер снова кивнул.

— У меня вопрос. Как в твои руки попадают подобные «разрушители городов»?

— Так же, как и все остальное, — пожал плечами Дендонкер. — Деньги решают все.

— Итак, «разрушитель городов» взрывается. Уничтожает базу TEDAC. И тогда наступает третья стадия. Дымовая бомба найдена. Внутри она устроена точно так же. Плюс отпечаток пальца Халиля.

— Да, так и должно было все случиться.

— Но первый ретранслятор не взорвал «разрушитель городов».

— Да. А должен был. Ума не приложу, почему он не сработал.

Я улыбнулся. Ах, какой был соблазн рассказать ему, что ретранслятор обязательно сработал бы. Просто возможности не представилось. Потому что несколько недель назад Фентон его уничтожила. Но я воздержался. Нельзя было отвлекать внимание Дендонкера от главного. Впереди его ждали очень серьезные вопросы.

— Тогда зачем надо было пытаться остановить дымовую бомбу? — спросил я вместо этого. — Почему бы не убедиться, что она попала на территорию базы Аналитического центра, чтобы ее ретранслятор смог завершить начатое?

— В дымовой бомбе тоже был ретранслятор. И он мог заставить сработать пусковой механизм бомбы в грузовике. Все это верно. Но мне нельзя было рисковать, я мог утратить отпечаток пальца.

— Утратить?

— Да, утратить. Вы знаете, во что он мне обошелся? Я заплатил за него два миллиона долларов и потерял хорошего специалиста. Отпечаток мог, конечно, остаться невредимым. Но при таком взрыве… это маловероятно. Скорее всего, он был бы уничтожен. Даже если бы и остался, представьте себе, что там творилось бы. Там ведь хранятся сотни тысяч улик… поди отыщи его среди них. Наверняка пропал бы.

— Хорошо. Расскажи, что ты сделал после демонстрации своей дымовой бомбы. Что добавил в ту, которую я должен был доставить на место.

— Ничего не добавлял. А зачем?

— Затем, что ты не хотел вот так впустую потратить отпечаток пальца. Буква Т в аббревиатуре TEDAC означает «террористический». Люди здесь работают не против протестующих. Не против тех, кто хочет привлечь к себе и своим проблемам внимание. Все эти люди — классные специалисты. Они живут вовсе не для того, чтобы в один прекрасный день радоваться возможности полюбоваться красивыми клубами дыма. А это значит, что, если бы ты немного не приправил эту бомбу чем-то еще, ее бы просто отправили в какое-нибудь местное отделение своей конторы, это в лучшем случае. А может, даже в полицейский участок. Где положили бы на полку рядом с прочими уликами, и она пылилась бы там еще много лет после твоей смерти.

— Не согласен. Она попала бы только в TEDAC. Потому что пресса про нее все уши нам прожужжала бы. И я ничего туда не добавлял.

— И не запачкал снаряды буквами VX?

— Да откуда мне взять этот Ви-Экс?

— Так ты, значит, не закачивал снаряды этой дрянью?

В эту минуту вернулась Фентон. Вошла и осталась стоять возле входной двери. Стянула хирургические перчатки из латекса и сунула их в карман.

— Ви-Экс — оружие массового поражения, — сказал Дендонкер. — Я бы не стал с ним связываться.

— А третья дымовая бомба… Последняя, оставшаяся у тебя в мастерской. Ее ты не заполнял Ви-Эксом?

— Я даже не знаю, где она сейчас находится, — сказал Дендонкер и ткнул пальцем в сторону Мансура. — Вот он куда-то ее дел. Избавился, и все. И даже не сказал, куда дел и что он с ней сделал.

— Значит, говоришь, не добавлял ничего ни в ту, ни в другую бомбу. И третья не знаешь где. И дальше будешь рассказывать свои байки?

— Это не байки.

Я немного помолчал, предоставляя ему последний шанс выложить все начистоту. Но он им не воспользовался.

— Ладно, — сказал я. — Придется тебе поверить.

— И что теперь? Я могу идти?

— Погоди минутку. Есть еще кое-что, чего я не понимаю. Ты хочешь что-то взорвать, с тем чтобы вина пала на Халиля. Но почему этот объект должен обязательно быть базой Аналитического центра? У нас есть масса других, более уязвимых объектов.

Дендонкер ответил не сразу.

— Я подумал, — сказал он, — если ударю по одной из структур ФБР, они примут это близко к сердцу. И перевернут здесь все, каждый камешек. И обязательно найдут этот отпечаток пальца, и тогда…

— Ну нет, — покачал я головой. — Лично я думаю вот что. Ты как-то узнал, что в Аналитическом центре против тебя есть улики. Нечто такое, что еще не стало известным. Но обязательно станет. Причем очень скоро. Потом тебе предложили отпечаток пальца Халиля. И ты увидел в этом свой шанс. Убить сразу двух зайцев.

Дендонкер молчал.

— Я знаю, что это за улика, — сказал я. — Немного подумал и понял, что к чему. Но мне нужно, чтобы ты сам признал это. И хочу, чтобы ты попросил прощения. Сделаешь и то и другое — можешь идти.

Дендонкер продолжал молчать.

Я указал на тело Мансура:

— Либо сделаешь и то и другое, либо вот так покинешь этот мир. Выбирай.

— Ну ладно. — Дендонкер глубоко вздохнул. — Это связано со взрывами казарм миротворцев в Бейруте. Лично я в этом не участвовал. Но готовил людей, которые это сделали. Они использовали компоненты, которые я доставал.

— Так ты был там инструктором? Так вот как ты, находясь в своем положении, подобрал водителя для грузовика?

— Да. Поэтому и вспомнил ваше имя, когда мы в первый раз встретились в морге. В тот день в Бейруте вы отличились, и вас наградили медалью «Пурпурное сердце». Я об этом читал в прессе.

— Хорошо. Ну так как…

— И мне очень жаль. Я хочу попросить у вас прощения. И у всех, кто пострадал. И у всех, кто был убит.

Я посмотрел на Фентон. Она кивнула.

— Хорошо, — сказал я и сделал шаг назад. — Ты свободен, можешь идти.

Он продолжал стоять как столб и не двигался с места. Глазки его отчаянно бегали: он явно заподозрил ловушку, но не знал какую. Так продолжалось двадцать секунд. И только потом он повернулся и пошел к двери. Сначала просто шел, потом вдруг сорвался и побежал со всей имеющейся у него прытью. Добежал до своего «кадиллака». Вскочил в кабину. Завел двигатель. И вырулил к воротам.

Я достал мобильник. Увидел сообщение о том, что пропустил звонок. Номер был мне совсем незнаком. Но я точно знал, кто мне звонил. Или, скорее, что. Спасибо Фентон за то, что она совершила свой рейд.

Я нажал на кнопку, чтобы перезвонить.

— Ты уверен, что хочешь? — спросила Фентон.

— А почему не хотеть? Если Дендонкер говорил правду, с ним ничего не случится.

— Он соврал, он прекрасно знает, где третья бомба. И я сомневаюсь, что про Ви-Экс он сказал правду.

— Тогда это его проблема. Я все еще даю ему больше шансов, чем он предоставил в тот день двумстам сорока одному морпеху в Бейруте.

«Кадиллак» Дендонкера остановился перед внутренними воротами. На экране мобильника было видно, что на мой звонок ответили. Ворота заскользили в сторону. Промежуток был уже вполне широк, можно было ехать дальше. Но «кадиллак» все стоял, не двигался с места. Ворота открылись полностью. «Кадиллак» продолжал стоять. Потом тормозные фонари погасли. Машина тронулась. Медленно, не быстрее пешехода. Загудела. Она катилась дальше. Слегка повернула влево. И врезалась в столб ограды.

Гудок все еще завывал.

— Может, проверим? — спросила Фентон. — Чтобы уже не сомневаться. Что к дыму был подмешан Ви-Экс.

— Ну уж нет, это исключено. Эта машина не герметична. Дендонкер сейчас там, где ему и следует быть. А у меня что-то нет большого желания составить ему компанию.

Глава 57

Через полдня я встретился с Микаэлой Фентон в последний раз. На дороге за чертой города. Я топал пешком. Она ехала в своем джипе. С шумом промчалась мимо меня и резко свернула влево. Перекрыв мне дорогу. Передний бампер буквально на волосок не доехал до ствола того самого «Дерева». Низкорослого, искривленного, уродливого, почти совсем без листочков. Единственного растения на многие мили в ту и другую сторону, которое выросло здесь выше человеческого колена.

— Ты ушел и даже не попрощался, — сказала Фентон.

— Ведь все еще спали, — пожав плечами, ответил я.

— Я пыталась тебе позвонить.

— Той мобилы у меня больше нет. Я выбросил ее в мусорный бак.

— Я так и поняла. И поехала тебя искать. Подумала, что ты, скорее всего, где-то на этой дороге.

— Других из города больше нет.

— Все еще думаешь добраться до океана?

— Пока не дойду, не остановлюсь.

— И не передумаешь? Без вариантов?

Я помотал головой.

— Ну тогда… просто хочется поблагодарить тебя. И Майклу тоже.

— Он пришел в себя?

— Да. Еще слабенький, но уже разговаривает.

— Он сказал тебе, что же у него такое было? Что так хотел получить Дендонкер?

— Он назвал эту штуку своей страховкой. Справочник кодов. В нем было записано, что находится внутри всех снарядов, которые заготовил Дендонкер. Он был ему позарез нужен, чтобы выжать максимум денег за их продажу.

— И где же он его прятал?

— Свернул в трубочку и засунул в перекладину школьных футбольных ворот.

— Потрясающе.

— Есть еще кое-что. Я позвонила Соне. Она вернулась. И знаешь что? Она мне очень понравилась. Может быть, и вправду станет моей невесткой. Если так, я ничего не имею против.

Я промолчал.

Фентон склонила голову набок:

— Ну что, даже на денек не останешься?

— Не вижу смысла. Через десять минут уже надоем тебе до чертиков. Умолять станешь, чтобы я поскорее убрался.

— Сомневаюсь.

— Точно тебе говорю. — Я повернулся и пошел дальше. — Гляди, не ровен час, возьмешь и пристрелишь.