Бастервильское привидение
Стихотворная пародия по мотивам новелл Оскара Уайльда и Артура Конан Дойла. При рождении автор получил имя Оскар в честь известного писателя, а в детстве любил рассказы Конан Дойла. Всё это не могло не отразиться на его творчестве. А поскольку писать серьёзно он не умеет, получилось вот что.
I
Глухая ночь спустилась не спеша.
Густой туман дымится над болотом.
В такие ночи мается душа,
И хочется убить, и съесть кого-то.
В заброшенный часовне бродит мрак,
Скрипя давно прогнившими дверями,
А полуразвалившийся чердак
Кишит вампирами-нетопырями.
Вот в саване возникла чья-то тень,
Довольно неприятная фигура,
И протянула грабли из когтей
Корявых, грязных и без маникюра.
Вся нечисть позабавиться не прочь,
Раздолье упырю да вурдалаку.
Нормальный человек в такую ночь
Не выпустит нормальную собаку.
Блеск молнии прорвал ночную тьму.
Мелькнуло омерзительное что-то,
И раздалось протяжное “Му-Му-у”
Из глубины вонючего болота.
И этот леденящий душу вой,
И этот дьявольский оскал из мрака
Оповестил, что это существо –
Гигантская, свирепая собака.
II
Старинный замок взору предстаёт,
Весь в плесени, и мох торчит из трещин.
На фоне нескончаемых болот
Он выглядит достаточно зловеще.
А есть такие, что ещё древней.
В них жили Баскервили, Кентервили,
Звучали завыванья, звон цепей,
И тени папы Гамлета бродили.
Тут далеко к гадалке не ходи,
Ведь по свидетельствам досужих мнений,
Раз замков в Альбионе пруд пруди,
То столько, стало быть, и привидений.
Ведь замок, что стоит до наших дней,
Нуждается в каком-то эпатаже.
Без призрака он падает в цене,
Такое вам любой риелтор скажет.
К тому же, важен и приоритет,
Чей род древнее и чей призрак круче,
И кто в итоге, через триста лет,
Народное признание получит.
III
Стоял обычный мокрый хмурый день,
Для Англии привычная погода.
Там солнышко не балует людей.
Оно не посещает небосвода.
Большой неторопливый дилижанс
Тащился вдоль тоскливого болота.
Рессоры на ухабах в резонанс
Подпрыгивали, вызывая рвоту.
Почтенный мистер Уильям Бастервиль
В Америке воспитывался с детства.
И вот, преодолев пять тысяч миль,
Он прибыл, чтоб вступить в права наследства.
Когда-то он по прериям скакал,
Пришпоривая лошадь с пенной мордой.
В то время он и не подозревал,
Что был потомком англицкого лорда.
Простой американский парень Билл
В потёртых джинсах, клетчатой рубашке,
Традиционно в полдень виски пил
И верный кольт всегда носил на ляжке.
Тех джентльменов, с кем общался он,
Не отличали светские манеры.
Им заработать первый миллион
Случалось лишь посредством револьвера.
Был Билли парень вовсе не дурак,
Знал, как латать финансовые дыры,
И потому вступил в законный брак
С любимой дочкой крупного банкира.
Однако вскоре карта так легла,
Что папа божьей милостью скончался,
А Билли, переняв его дела,
Впоследствии банкротом оказался.
Но тут решение пришло само,
И Биллу снова как бы подфартило,
Когда с английским штемпелем письмо
Его судьбу внезапно изменило.
IV
Конечно, Уильям был уже не тот
Неугомонный парень с револьвером.
Сейчас он вёз семью среди болот,
Чтоб стать уже не мистером, а сэром.
Его супруга, леди Бастервиль,
Несовершеннолетняя дочь Дженни,
А также тёща. Тряска, грязь и пыль
В ней вызывали бурю раздраженья.
Так, созерцая прелести болот,
И громко выражаясь не по-детски,
Они достигли замковых ворот,
Где их встречал окладистый дворецкий.
Ведь в этом замке с очень давних пор,
Пока существовали Бастервили,
Дворецкие семейства Пэррибор
Им верою и правдою служили.
Был к ужину накрыт банкетный зал.
Порядочно устав с дороги дальней,
И завершив вечерний ритуал,
Все дамы разошлись в опочивальни.
Сэр Уильям Бастервиль, а проще Билл,
Устроился уютно у камина,
Сигару закурил, вискарь налил
Из старого хрустального графина.
Но тут вошёл дворецкий Пэррибор
И произнёс негромко: — Сэр, простите,
Но я обязан провести обзор
Когда-то происшедших здесь событий.
V
Готов прерваться славный древний род,
Которому мы пять веков служили.
Пропали двое за минувший год.
И Вы — последний в клане Бастервилей.
— Послушайте, как вас там… — Пэррибор.
— Я понимаю, одного не стало,
Но согласитесь, это перебор,
Чтоб каждый год по лорду пропадало.
— Здесь многие, пройдя свой скорбный путь,
Не избежали божеского гнева.
Для этого достаточно взглянуть
На генеалогическое древо.
Ваш дальний предок, рыцарь сэр Симон
Был первым из прославленного рода.
И вот однажды неудачно он
Вернулся из крестового похода.
Он пожелал с супругою прилечь,
Но рядом пояс верности валялся.
Тогда он вынул свой двуручный меч
И с полчаса с ним за женой гонялся.
Когда ж на голову укоротил
Симон свою неверную супругу,
Он следом тёщу мелко порубил,
А заодно всю женскую прислугу.
И с этих незапамятных времён
Гуляет его грешный дух по свету.
Напоминает этим сэр Симон,
Что бабам в этом мире веры нету.
VI
Но сэр Симон и сам не идеал.
Сражаясь за английскую корону,
Он так мечом махал, что выделял
Избыточный объём тестостерона.
Во многих странах рыцарь побывал,
И многих дам отведал, извините.
На них он, как и в битвах, побеждал,
И прозван был Симон Осеменитель.
— Послушайте, как вас там… Перегар…
— Я — Пэррибор. — Да мне по барабану.
Вы думаете, ваш репертуар
Я до глубокой ночи слушать стану?
Дворецкий снисходительно умолк,
Взглянул на недопитый Биллом виски,
Затем глаза уставил в потолок
И удалился молча, по-английски.
Сэр Уильям матюгнулся вслед ему,
И тут же овладела им зевота.
Но душу леденящее “Му-Му-у”
Вдруг донеслось с соседнего болота.
VII
А поутру туман совсем прошёл,
Из-за болота выглянула роща,
И вроде бы, всё в жизни хорошо.
Но оказалось, что пропала тёща.
Видать, несвежи были трюфеля.
И вот она задолго до рассвета,
Желудком негодующе бурля,
Отправилась на поиск туалета.
Теперь уже узнать нам не дано
Про тёщино хождение по мукам,
Недолгим было, видимо, оно
И завершилось чавкающим звуком.
Следы её увидел Пэррибор
И вызвал полицейского констебля,
А тот нашёл её ночной капор
На кончике берёзового стебля.
Сэр Уильям Бастервиль стоял весь день,
Задумчиво взирая на трясину.
И мучила жестокая мигрень
Его супругу, миссис Аделину.
А вечером, в желании узнать
О чём супруга с дочерью не знали,
Он их поцеловал, отправил спать,
А сам уселся вновь в каминном зале.
— Эй, как вас там, любезный… Мухомор…
— Я — Пэррибор, — послышалось из мрака.
— Так что же там произошло с тех пор,
Как сэр Симон всех женщин перефакал?
— Семейные традиции храня,
Я не добавлю, сэр, ни слова фальши,
Коль Вы готовы выслушать меня,
И не пошлёте вновь куда подальше.
VIII
Был сэр Симон чрезмерно плодовит.
И он, и остальные Бастервили.
Прорвав демографический лимит,
Во всех краях потомков наплодили.
Вот Вы, к примеру, в Штатах родились.
А были ещё турки и китайцы.
До многих регионов добрались
Крутые бастервилевские яйца.
И вот один из рода Бастервиль
Вдруг оказался неким русским князем.
В то время он носил другой фамиль,
Но звали его, кажется, Герасим.
Причина смены жительства проста –
Он был потомком смешанного брака,
И также прибыл в здешние места.
А с ним супруга, тёща и собака.
Герасим жил по-русски, зашибись,
Он вволю ел и пил, и спал с супругой.
А вот собака с тёщей не сошлись
И люто ненавидели друг друга.
Одна любила палкою грозить
И не давала вкусные котлеты,
Другая всё старалась укусить
И регулярно гадила в штиблеты.
Собачку звали попросту — Муму,
А тёщу — Крокодилия Петровна.
И в общем-то, понятно почему
Конфликт не разрешился полюбовно.
IX
“Быть иль не быть” — конкретно встал вопрос,
Кто всё же прав, собачка или баба…
И вскоре наступил апофеоз
У этой драмы местного масштаба.
Непостижимо сердцу и уму,
Как эта мстительная Крокодила
Схватила беззащитную Муму
И варварски в болоте утопила.
И с той поры, как порожденье тьмы,
А может, под воздействием метана,
Озлобленная мумия Мумы
Ночами выплывает из тумана.
И в завершенье следует сказать,
Что после Крокодилии Петровны
Все Бастервили стали исчезать.
Ну пусть не все, но тёщи — поголовно.
Графин хрустальный был допит до дна,
Когда дворецкий свой рассказ окончил.
Хотя стояла полная луна,
Но никого не съели этой ночью.
Да и, признаться, долгие года
Все фермеры, что жили по соседству,
Свидетельствовали, что не всегда
Собака прибегала к людоедству.
И временами становясь добрей,
Нечистая мистическая сила
В окрестных фермах кушала курей,
А также по ночам коров доила.
X
Но мы совсем забыли про семью.
А как же остальные Бастервили?
Они отпели бабушку свою
И далее в фамильном замке жили.
А днём они гуляли вдоль болот,
И мысли посещали их нередко.
Ведь интересно, что их дальше ждёт,
Учитывая факт пропажи предков.
Ведь время неминуемо бежит,
И Дженни скоро стукнет восемнадцать,
А леди Аделине предстоит
Когда-то в роли тёщи оказаться.
Что, если это чмо в глуши болот
Вдруг вспомнит о несъеденных котлетах,
И снова изменения внесёт
В гастрономических приоритетах.
И Дженни в самую глухую ночь,
И несмотря на скверную погоду,
Желая как-то матери помочь,
Одна пошла к коварному болоту.
Когда же утром пробудился сэр
И дочери нигде не обнаружил,
Он выхватил свой чёрный револьвер
И вмиг из замка вылетел наружу.
Блестела травка в капельках росы,
И над болотом солнце поднималось.
На фоне этой сказочной красы
Навстречу Дженни шла и улыбалась.
Но, что невероятнее всего,
За ней, не соблюдая интервала,
Лохматое бежало существо
И дружелюбно хвостиком виляло.