На серпантинах,

Будто взрослея,

То под дождями,

То на морозе, Важно не кто ты,

Важно скорее, Как ты смеешься

Каждой угрозе.

Один из самых любимых в мире звуков – щелчок пограничного штампа. Этот звук делит жизнь на «до» и «после», обещая новые впечатления, увлекательные приключения, интересные знакомства…

«Welcome to America!» – протягивает мой паспорт пограничник в аэропорту Майами. И я понимаю: путешествие началось. Я долго иду по длинным коридорам аэропорта, поднимаюсь по эскалаторам, думая о предстоящем мотопробеге длиной 16 000 километров. Это путешествие, как представляется, будет самым длинным из всех моих поездок. И самым удивительным. Колесить по родной стране пришлось немало, да и зарубежные маршруты уже давно стали более-менее регулярными. Но тут ведь США, мечта детства, по моим представлениям – земной рай! Страна прерий, Скалистых гор, небоскребов и еще черт знает чего! Великая страна, как бы к ней ни относиться, Новый Свет, который разительно отличается от Старого Света.

Мы с друзьями поставили себе не слабую задачку – проехать Штаты, считай, по периметру. Старт из Майами, далее вверх, вдоль восточного побережья, после чего поворачиваем на запад и мчим параллельно канадской границе до Тихого океана. Затем спускаемся вниз вдоль западного побережья до Лос-Анджелеса и СанДиего, что почти на границе с Мексикой, и уже через южные штаты возвращение во Флориду. В сущности, мы совершаем круг по Новому Свету, в каком-то смысле наш мотопробег тоже можно назвать маленькой американской «кругосветкой».

Мотоциклы, понятно, перевозить через границу нет смысла. Я бы с удовольствием прокатился на моем «Кавасаки» по американским хайвеям, но слишком уж долго возиться с оформлением этого негабаритного груза. Да и в местные традиции хочется вписаться. Что такое для мотоциклиста Америка? Это прежде всего «Харлей-Дэвидсон», легендарная марка мотоцикла, – именно на такой технике, как я считал, стоит пересекать прерии.

Я знаю, что мои друзья уже прилетели в Америку и ждут меня в отеле. Мотоциклы арендованы, и завтра мы, пятеро мототуристов, отправимся в многодневное путешествие по США. Я, Миша, Слава, а еще Настя и Соня. Да, среди нас еще и девушки, правда в роли не мотоциклисток, а пассажирок. В Лос-Анджелесе команда поменяется, вместо Славы и Насти путь с нами продолжит Володя Ростопша, мой старый надежный товарищ, а пока я с нетерпением жду встречи с теми, кто раньше меня оказался во Флориде.

Наша команда осматривает взятые в аренду байки. На бензобаках мощных «Харлееев» – «Электрик Глайд» и «Стрит Глайд» – отражается солнце. Хромированные части двигателей тоже блестят, и эта красота прямо просится на фото. Усаживаюсь на мотоцикл, Слава делает кадр, потом меняемся местами. На байки забираются и наши девушки, с ними фотографии будут еще эффектней. Мы заводим двигатели, делаем пробные круги по площадке, словом, кайфуем и тащимся в полный рост, предвкушая близкий старт.

– Ура, отправляемся в дорогу! – радуется Настя.

Но Миша, оглядев вдруг потемневшее небо, качает головой:

– Не факт, что отправляемся…

И тут извольте радоваться – дождь! Прямо как в Петербурге, где никогда не знаешь, какой погодный сюрприз ждет тебя по выходу на улицу. Причем дождь довольно сильный, и нам в срочном порядке приходится прятаться в сервисе. По стеклам стекают потоки воды, так что разглядеть что-то за окном нет возможности.

– Ну, зарядил… – расстраивается Соня.

– Ничего, дождь в дорогу – хороший знак! – отзывается Слава.

– Хорошая-то хорошая, – говорит Миша, – да только хочется в мотель засветло добраться.

После короткого совещания благоразумно решаем все-таки дождаться окончания ливня и лишь затем стартовать. Мокрая дорога да плюс риск промокнуть – серьезные аргументы в пользу такого решения.

Команда для путешествия по Америке формировалась в течение года. С Мишей мы познакомились случайно, после моего запроса в соцсетях. Я искал тех, кто бывал в Штатах и мог бы меня проконсультировать перед будущей поездкой. Отозвался молодой парень Миша Малышкин, хорошо известный в тусовке питерских парашютистов. Встретились, поговорили. Миша внимательно просмотрел мой подробно расписанный план путешествия и вдруг заявляет: «Ты не против, если я с тобой поеду? Я в разных местах в Америке бывал, но чтобы сразу почти всю страну проехать…»

Я не возражал, благо попутчик – человек опытный в дальних поездках, да еще владеющий английским языком.

А дальше по цепочке: Миша едет праздновать Новый год в Марокко, где за бокалом коктейля знакомится со Славой, художником по металлу, или, как мы окрестили его позже, Сварщиком. Озвучиваются планы насчет путешествия по Америке, и Слава тоже зажигается этой идеей. А поскольку у Миши есть верная спутница – супруга Соня, а у Славы – верная подруга Настя, их тоже решили вписать в проект.

За предыдущий год мы собирались несколько раз, обговаривали планы, выверяли маршрут – словом, готовились. Я понял, что мои спутники – люди толковые и компанейские, что уже хорошо. Жаль, что опыта длительных путешествий на мотоциклах у них не было – в будущем нам это еще аукнется.

Роли в команде были распределены заранее. Мне отвели роль дорожного капитана, отвечающего за прокладку маршрута и соблюдение графика движения. Миша стал казначеем команды и отвечал за всю экономику поездки и вел расчеты. Англоязычная Соня должна была отвечать за «общепит» – подыскивать попутные кафе и рестораны. Славу обязали отвечать за медикаменты и напитки, а Настю – за общий тонус и хорошее настроение команды.

В день прилета Мише и Соне купили Suzuki Intruder c50 – вполне пристойный байк, он не должен был подвести в дороге. Мотоцикл нам продал Эрик, классный и веселый мужик, в чьем лице проглядывало то ли что-то африканское, то ли азиатское. По окончании сделки мы с Эриком сфоткались на память, а еще он получил от меня в подарок первую книжку из серии «Сел и поехал» – о нашей экспедиции во Владивосток. Эрику подарок настолько понравился, что он пообещал не только просмотреть фотографии, на которых запечатлено путешествие по великой России, но и освоить азы русского языка.

На следующий день занялись арендой «Харлеев». Два мотоцикла «Харлей-Дэвидсон» мы собирались арендовать в Service & Custom HD города Майами. На одном должны были ехать Слава и Настя, на втором – я.

Я давно был покорен замечательной американской мототехникой. «Харлей» – как много в этом звуке для сердца байкера слилось… Это действительно легенда – мотоцикл, с которого, собственно, и началось массовое байкерское движение. И хотя японские мотоциклы, без сомнения, замечательные – скоростные, надежные, качественные, – они не имеют той ауры и уходящих в прошлое традиций и истории, как «Харлей».

Это Америка породила тип странников, что собираются в команды и несутся на мощных двухколесных машинах по скоростным магистралям, оглашая окрестности низким и раскатистым ревом двигателей. На боку этих машин – неизменный лейбл Harley-Davidson, они блестят хромированными и стальными деталями, и такая кавалькада напоминает то ли армаду викингов, то ли всадников Апокалипсиса. Облаченные в кожаные доспехи наездники даже не смотрят на идущие параллельным курсом авто – эта мелочь не стоит внимания, взгляд байкеров обращен к горизонту. За его линией и скрываются мотонаездники, которые более всего в этой жизни ценят свободу.

Такая свобода невозможна без настоящего мотоцикла, олицетворением которой стала марка «ХарлейДэвидсон». В каком-то смысле этот мотоцикл – та самая американская мечта. Правда, для определенного сорта людей – для тех, кто любит ветер в лицо и ленту дороги, стремительно бегущую под колесом скоростной машины. То есть для наших братьев по крови, а значит – и для нас тоже…

Непонятно, в силу какого совпадения мы стартуем из Майами в День десантника – 2 августа. На родине в этот день вэдэвэшная братва заполняет улицы и скверы, купается в фонтанах, и везде мелькают голубые тельняшки и береты. Во Флориде, однако, об этом празднике слыхом не слыхивали, жизнь идет своим чередом, и в этом очередное отличие американской реальности от нашей.

Еще одно отличие – немалая разница во времени, к которой не сразу привыкаешь. Она составляет восемь часов, так что, когда в Майами утро и местный народ только идет на работу, в Питере уже с работы возвращаются. И чем дальше мы будем удаляться на запад, тем больше будет эта разница.

Впрочем, помимо разительных отличий, есть и сходства, например климатические. Мы сидим в сервисе час, другой, а дождь идет и идет, как это нередко бывает на нашем северо-западе. Соня подходит к окну, смотрит на серое небо.

– Кажется, проясняется… – неуверенно предполагает она. Теперь уже все у окна, с надеждой озираем небосвод.

– Распогодится, – говорю. – Так что – по машинам! Вещи из чемоданов давно переложены в мотоциклетные кофры. Надеваю экипировку, спутники тоже облачаются в одежду, которая, скажу честно, не очень мне нравится. То есть Соня в шортах и футболке смотрится отлично, и вроде одета по погоде – в Майами по-прежнему тепло. Но слишком уж легкий наряд для мототуристки. Ладно, посмотрим, что будет дальше, нам ведь еще предстоит путешествие по совсем не жарким северным штатам.

Собравшись, выходим на стоянку. Завожу мотор, чувствуя, как вибрирует подо мной мотоцикл. «Харлей» буквально дрожит, как настоящий железный конь, и просится в дорогу. Я оглядываю мою команду и делаю знак рукой: едем за мной! Включаю первую передачу, мотоцикл трогается с места, следом то же самое делают мои друзья. Один за другим выезжаем на улицу. Прибавив газа, едем по улицам Майами и вот наконец выруливаем на трассу.

Пять лет назад я был в самой западной точке Европы, в Кабо-да-Рока, что в Португалии. И, глядя на Атлантический океан, думал о том, что на противоположном берегу находится Флорида. Теперь я оказался в Майами, мы начинаем путешествие по Америке, и в душе оживает надежда на лучшее. Сомнения в успехе поездки тоже есть, но я гоню их прочь. Мы не прощаемся с Флоридой, мы говорим ей: до свиданья! Прощаться нет смысла, ведь через месяц, если все пройдет по плану, мы опять сюда вернемся, чтобы закольцевать свой маршрут.

Едем вначале не очень быстро, затем рык моторов усиливается, мы прибавляем и в шахматном порядке несемся по скоростной магистрали на север, в сторону штата Джорджия.

Конечный пункт первого дневного пробега – мотель в городе Саванна, штат Джорджия. Но добраться до него без проблем не получается – первое ЧП случается на первой бензозаправке.

– Обожглась… – морщится от боли Соня, указывая на свою ногу, на которой я вижу огромный красный волдырь сантиметров десять в диаметре.

– Ё-моё… – говорю растерянно. – Как же тебя угораздило?!

– Она в шортах поехала, – поясняет Миша, тоже крайне расстроенный. – А на этом «Интрудере» выхлопная рядом с ногой пассажира расположена, вот по ходу и получила ожог…

Ответственный за медицину Слава тут же достает походную аптечку. Настя ему активно помогает – выливает на рану перекись водорода и посыпает ее чем-то вроде талька. Вся команда суетится, желая облегчить страдания Соне. Жаль, что друзья не прислушались к моим словам о том, что легкомысленная летняя одежда – это не экипировка для путешествия на мотоцикле. К выбору одежды для таких поездок надо подходить серьезно, иначе серьезными будут последствия.

Встреча на Эльбе – так хочется назвать наш приезд к Николаю Милованову, сыну моего товарища и партнера по бизнесу, которого тоже зовут Николаем. Устроившись в отеле в городе Роли, что в Северной Каролине, мы навещаем наших русских собратьев, осевших в американской глубинке.

– Привет, давайте знакомиться…

Этот молодой парень с вьющимися длинными волосами приветливо улыбается. Мы представляем друг друга, «ху из ху», после чего Николай проводит к дому.

– Здесь будем вечеринку устраивать, – показывает на террасу перед своим двухэтажным домом.

Показав дом и познакомив с женой Еленой, Николай везет нас в местный супермаркет. Городок, где мы оказались, совсем крошечный, а центральный магазин – просто огромный. Людей почти нет, выбор товаров огромный, в том числе и на мясном прилавке. Однако Николай не смотрит на сочные вырезки, разложенные на витрине, – он вызывает мясника.

– Этот магазин был первым местом моей работы, – поясняет он. – И здешний мясник – мой хороший приятель, его зовут Трей.

Трей ненадолго выходит, здоровается, и Николай просит его нарубить нам лучших кусков говядины. Это должны быть куски толщиной полтора дюйма, по-нашему – четыре сантиметра, для стейка рибай. И тут я понимаю: вот это по-русски. В советские времена умные люди всегда имели знакомого мясника, это было в порядке вещей. Но русские – они и в Африке русские, и в Америке, свои нравы и привычки они переносят и туда.

Переезд из Джорджии в Северную Каролину составил более полутысячи километров. Дорога была попрежнему классная, на пять с плюсом. А вот пейзажи вокруг порой очень удивляли. Америка – богатая страна, о чем свидетельствуют аккуратные частные дома, мелькающие по бокам трассы и говорящие о том, что уровень жизни тут довольно высокий. Но есть и бедная Америка, ее мы тоже отметили. Притормаживаем, сворачиваем со скоростной трассы на более скромную дорогу и спустя минут двадцать оказываемся в другом мире.

Справа от дороги вижу странные одноэтажные – не дома даже, а домики. Или жилые вагончики, если точнее. Когда у меня на участке шла стройка, в похожих бытовках жили рабочие из Узбекистана, но это ведь гастарбайтеры! А здесь – Америка, не самый бедный штат Джорджия, что вообще переводится как «Грузия», и такая нищета! Рядом с домами-вагончиками валяется мусор, стоят сломанные ржавые машины, и впечатление от этого беспорядка самое неприглядное.

Эта одноэтажная Америка еще будет нам попадаться не раз. Какая-то часть населения живет здесь в убогих постройках, их в нашей стране назвали бы бараками. Особенно вставит в этом смысле индейская резервация, но о ней – в следующих главах.

В первые дни Америка вообще не сильно впечатлила. Рассказы тех, кто здесь бывал, были гораздо ярче, чем то, что я увидел. Я ожидал большего, но пока видел лишь то, что видел и в других местах, – за малым исключением.

После знакомства с изнанкой американской жизни возвратились на хайвей и отправились дальше. В сравнении с первым днем мы слегка изменили порядок в колонне. Первым ехал я, за мной чуть в стороне Миша с Соней, а замыкали колонну Слава с Настей. Но ехали по-прежнему в шахматном порядке.

Гонять здесь не рекомендуется. Полицейские более жесткие, чем в России, так что если мы и превышали скорость, то ненамного. Разрешенная скорость на большинстве хайвеев – 65–75 миль в час, что в переводе около 105–120 километров в час. И еще особенность: мотоциклам здесь категорически запрещено вклиниваться между рядами движения. Наши мотоциклисты часто пользуются этим преимуществом, потому и пробки им нипочем. В Америке ты должен пристраиваться в кильватер автомобилям, и если они стоят – ты тоже будешь куковать в заторе.

Завершением дня становится вечеринка у Николая. Таких русских парней, которые не побоялись переехать в другую страну, нашли нормальную работу и теперь, по российским меркам, процветают, – немало. Николай попал сюда впервые в шестнадцать лет. По достижении совершеннолетия уехал в Россию, но вскоре опять вернулся в Америку. Уже в двадцать лет Николай стал владельцем двухэтажного дома, купил машину, а сейчас еще и мотоцикл приобрел.

– Как это тебе удалось? – спрашиваю. – Купить дом в любой стране – это весьма большие деньги!

– А я в кредит купил дом. И машину тоже в кредит. За дом я выплачиваю 2,75 процента годовых, причем кредит – на пятнадцать лет. Если захочу купить еще одну машину, буду выплачивать 1,75 процента в год. Но мне это не надо, мне мои машины нравятся. Если же захочу получить еще одно образование, буду платить больше четырех процентов в год. Свадьбу мы тоже оплачивали в кредит. Вначале три дня гуляли, потом отправились на частный остров – на время медового месяца. Кредит брали по 3,25 процента годовых. Я просто умею находить хорошие кредитные банки.

– И здесь все так живут?

– Да, вся Америка живет в кредит, поэтому самое главное здесь – что?

– Что же главное?

– Хорошая кредитная история! Если ты надежный заемщик, то можешь, имея работу, покупать дома, автомобили, бытовую технику и жить в свое удовольствие. Но если ты проштрафился перед банками, о комфортной жизни можешь забыть.

Хочешь обеспеченно жить в Америке – имей хорошую кредитную историю.

Поневоле вспоминается российская кредитная система. Да, ты можешь взять кредит на что угодно, но под такой процент, что настроение кредитоваться быстро пропадает. С другой стороны, все мы помним экономический кризис 2008 года, запущенный ипотечным кризисом на рынке недвижимости США. Оказалось, что американцы набрали такое количество кредитов для приобретения домов и квартир, какое они оказались не в силах вернуть кредиторам. В итоге надулся много миллиардный пузырь на этом рынке, а дальше мировая экономика пошла уже валиться по принципу домино. Так что американские кредиты, ребята, это палка о двух концах.

На русскую вечеринку в честь нашего приезда приглашены гости. Собралось десятка полтора человек, все люди веселые и доброжелательные, все из России или стран СНГ, и у каждого своя история попадания в Америку. У Марины из Белоруссии – одна история, у Леши с Украины – другая, у Сергея из России – третья. За рубежом, как ни странно, никакого различия между жителями славянских республик не чувствуется, все здесь являются, да и чувствуют себя русскими. Тем более таковыми они являются для американцев, совершенно не понимающих различия между этими народами. Поэтому, наверное, и наша тусовка проходит мирно, можно сказать, в братской дружественной обстановке. У России нынче конфликт с Украиной, на юго-востоке этой страны идет гражданская война, но мы тревожных тем стараемся не касаться, в конце концов, супруга Николая – украинка.

Еще запомнился Стас, который долгое время прожил в Австралии, но затем перебрался в Штаты – сказал, что тут ему комфортнее. Вроде человек в возрасте, лет шестидесяти, он тем не менее оказался молод душой и с энтузиазмом начал вписываться в наш проект будущего года – совершить путешествие на мотоциклах по Австралии.

– Тоже байкер? – спрашиваю.

– В каком-то смысле, – смеется Стас. – Люблю новые впечатления, а главное, я буду нужным членом команды – я же Австралию знаю как свои пять пальцев!

Ужин из купленного у знакомого мясника мяса получается шикарным: приготовлен рибай – говядина, поджаренная в барбекюшнице.

Про стейк под названием «рибай» скажу особо, поскольку по нашей русской традиции на пикниках угощаются в основном шашлычком из свинины или баранины. Здесь же покупается самый мясистый и самый «мраморный» из говяжьих отрубов. Название «рибай» произошло от английского rib-eye, что означает «ребро» и «глаз». Отруб берется из района ребер, а глаз напоминает форма его поперечного среза. Вся фишка в том, что многочисленные жировые прослойки, делающие говядину «мраморной», во время жарки тают, и мясо в итоге получается невероятно сочным и вкусным. Такой стейк хорош, даже если приготовлен на сковородке, а уж после горячих угольков это просто объеденье.

Но тут следовало учесть, что а) стейки были приобретены «по блату», б) Николай гениально умеет их готовить. Мне приходилось не раз есть такое мясо, бывал я и в фирменном ресторане «Рибай», но такого обалденного вкуса что-то не помню.

Потом осматриваем автопарк Николая. У него отличная БМВ «троечка», причем с форсированным движком, мощность которого – 536 с половиной лошадок!

– Серьезно, что ли?! – не верится мне.

– Абсолютно серьезно. У меня иногда на старте даже колеса проворачиваются, такая прет мощь. Я эту машину зову «Даника».

Мотоцикл у Николая тоже марки БМВ, и я приглашаю его с нами на байк-фестиваль в Стурджис.

– Поехали? Отдохнем в свое удовольствие, там полмиллиона мотоциклистов соберется!

Николай разводит руками:

– С удовольствием бы прокатился с вами. Но я только что устроился на новое место работы. И работодатель ни за что меня не отпустит – с этим тут строго. Я знаю: если в Америке потеряешь работу, то, можно сказать, потеряешь все. Твоя кредитная история не кончится, конечно, но полностью остановится: ты уже не сможешь выплачивать кредиты, если таковые набрал, а это будет означать экономическую катастрофу. Тут Америка опять показывает свою изнанку. «Это всего лишь бизнес, ничего личного!» А личного так иногда хочется, хоть тресни! Лучше потом работать по шестнадцать часов, а сегодня – дайте оттянуться, дайте праздник душе устроить! Увы, то, что запросто делается в России, в смысле – легко устраивается праздник

душе, в Америке осуществить гораздо труднее.

Завершением замечательного вечера становится сауна, которая имеется на участке. Мы еще в самом начале пути, еще не вымотались, как то бывает в финале любой экспедиции, но жаркая финская банька все равно хороша и приятна.

Наутро, свежие и выспавшиеся, отправляемся дальше. Мы не едем – летим, ведь сегодня вечером нас ждет один из самых великих городов мира – его величество Нью-Йорк…

СТОЛИЦА + «БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО»

Поздний вечер, центр Нью-Йорка – Манхэттен. Едем на малой скорости, озирая сверкающие небоскребы. Неожиданно подбрасывает – яма на дороге! Через минут пять еще один ухаб, что не лучшим образом характеризует местные дороги. И вообще Нью-Йорк почему-то не очень восхищает. Он подавляет, конечно, смотришь снизу на небоскребы – и голова начинает кружиться. Но восторга от этого не испытываешь. Впереди неоновая реклама сияет так сильно, что рябит в глазах. Везде слышен шум, это звук большого города, в который вдруг вплетается вой сирены. Спустя минуту видим пожарную машину с включенными мигалками, – не переставая надрывно гудеть, та несется к месту происшествия и вскоре скрывается из виду. Ну и, ясное дело, повсюду мельтешат классические желтые такси. Поначалу их воспринимаешь как нечто знакомое, чуть ли не родное, но вскоре и они надоедают. Удивительный город Нью-Йорк – он привлекает и раздражает одновременно.

Когда останавливаемся, говорю:

– Надо где-то мотоциклы поставить. Все-таки нужно и пешком по Нью-Йорку прогуляться.

Спустя минут десять удается найти стоянку, причем бесплатную. После чего отправляемся утюжить улицы, если честно, очень далекие от требования санитарных норм.

– Надо же, какая грязища… – бормочет Соня, глядя на разбросанные по тротуарам бумаги, пакеты, окурки и т. д.

– А запах какой! – зажимает нос Настя.

Откуда-то тянет гнильцой, и мы стараемся миновать это место побыстрее. Однако мусор все равно попадается на каждом шагу. Вот лежит куча черных полиэтиленовых мешков, доверху набитых отходами. А вот кипа картонных коробок, явно предназначенная для утилизации.

– Ну и ну! – кручу головой. – Не думал, что НьюЙорк такой грязный…

Восприятие у меня двойственное: пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, вокруг сияют огнями огромные небоскребы, с другой – во многих местах под ногами валяются кучи мусора.

Все это воспринимается особенно остро еще и потому, что буквально несколько часов назад мы посетили столицу США – город Вашингтон. Нормальный город, довольно чистый и без претензий – в сравнении, допустим, с Москвой. Никаких тебе кремлевских башен с орлами и звездами, самое помпезное здание – Капитолий, чем-то напоминающий Исаакиевский собор, только белого цвета. Что касается резиденции главы государства – Белого дома, то он показался весьма скромным и непритязательным. Перед строением с колоннадой – обширный газон, много зелени кругом, разбиты клумбы с красными цветами, а недалеко от входа бьет фонтан. Больше было похоже на загородный особняк, предназначенный для отдыха, а не для того, чтобы вершить государственные дела.

Вода повсюду, она грохочет, шумит, лезет в глаза и проникает за шиворот. Вокруг мельтешат туристы из разных стран, облаченные в желтые дождевики, только мы со Славой мужественно сопротивляемся водной стихии в собственной одежде.

– Ребята, немедленно наденьте дождевики! – кричит Настя, с трудом перекрывая грохот водопада.

– Русские не надевают дождевиков! – кричу в ответ. А Слава добавляет:

– Мы же должны как-то отличаться от остальных туристов!

Слава идет ва-банк: у меня-то мотоциклетная косуха, а он в обычной водолазке, такая промокает на раз. Даже сквозь мою кожанку уже начинает проникать влага, которая здесь везде – в воздухе водяная взвесь, мелкая пыль, что так и норовит пробраться под одежду.

Мы движемся по деревянным террасам, приближающим нас к стене падающей воды. Стена пенится, брызжет на много метров вокруг себя, но мы упорные и хотим приблизиться к водопаду еще ближе.

– А искупаться слабо?! – кричу на ухо Славе.

Тот оценивающе оглядывает водяную стену. В этом месте Ниагара низвергается на огромные камни, на них взобраться нереально. Но если встать чуть в стороне, где валунов нет, можно при желании и «покреститься» в великом американском водопаде…

– А что, можно! – отзывается он. – Должны же мы отличаться, правильно?

Дорога на Ниагару началась от Нью-Йорка. Проехав зону городской застройки, выехали в направлении города Буффало и вскоре оказались в окружении совсем родных пейзажей. Леса вокруг, елочки, березки – чем-то это напомнило Московскую область. Если бы не англоязычные указатели, что мелькали порой вдоль дороги, могло бы показаться, что едешь хорошо знакомой дорогой из Москвы в Смоленск. А тут еще запах навоза шибанул в нос, когда проезжали какие-то поля, что совсем уж приблизило к родине. По всей матушкеРоссии – по Тверской ли области, по Новгородской – витает этот запах; и в Америке его тоже, оказывается, нюхают.

Полей было много, в основном кукурузных. Вначале было пасмурно, и наша команда облачилась в куртки. Затем опять выглянуло солнышко, я вновь разделся и катил вперед в одной футболке. Эту футболку с цветами из Таллина мне подарил Саша Одесса. Подарок был мне дорог, как и кепка Santoverdo Banda, преподнесенная в подарок другим моим другом – Витей Малиной.

Мы уже почти привыкли к мощным навороченным американским машинам. Приедешь куда-нибудь в Италию – там половина страны ездит на малолитражном «фиате-пунто». Приедешь в Израиль – тоже в основном японские экономичные автомобили. А вот Америка любит масштаб, тут сплошь пикапы да джипы. А еще домаприцепы, которые бывают просто огромные. Домом на колесах нас не особо поразишь – видели, знаем. Но тут ведь не просто дом – домище, размером с двухкомнатную квартиру в панельном доме! И тянет такую махину, конечно же, многосильный джип марки «Форд» или «Шевроле».

Что касается желтых школьных автобусов, иногда встречавшихся на пути, то они были привычны и непривычны одновременно. Вроде бы по нашим дорогам они не ездят, но мы же смотрели фильм «Кошмар на улице Вязов» и хорошо помним Фредди Крюгера. И другие фильмы смотрели, так что эти автобусы воспринимаются уже привычным образом, как и желтые нью-йоркские такси.

По ходу продолжали знакомиться с местными ПДД, что иногда сильно отличаются от российских. Вот хотя бы один пример: при наличии особого знака или специально выделенной полосы по американскому хайвею нельзя ехать на машине в крайнем левом ряду в одиночку. Если ты один – изволь сместиться правее, а по самой скоростной полосе можно передвигаться лишь в компании с кем-нибудь.

Приходилось привыкать и к приборной доске «Харлея», где на спидометре не привычные километры в час, а мили в час. Миля составляет 1,6 километра, так что движение по трассе со средней скоростью 65 миль в час означает в переводе на наши правила скорость чуть более 100 км в час.

Американские ПДД в некоторых пунктах отличаются от российских.

В другой стране вообще много непривычного. Еду по трассе, и вдруг справа от дороги возникает белый металлический резервуар на тонких металлических опорах.

Пальцы придавливают тормоз: хочется получше рассмотреть странное сооружение, будто взятое из фантастического фильма «Звездные войны». Лишь потом понимаешь: это обычная водонапорная башня, просто выглядит она совсем не так, как такие же сооружения в России. Я слишком много внимания уделял осмотру окрестностей, поэтому проскочил нужный отворот, который уводил нас на объездную дорогу вокруг очередного американского городка. Навигатор потащил меня в город, а за мной – всю команду.

Мои спутники даже не поняли, что мы отклонились от маршрута. Поначалу я переживал, но город оказался очень даже живописным, и, судя по тому, как интенсивно ребята его фотографировали, они были довольны, что сюда заехали. Да и перекусить было нелишне, поскольку утренние гостиничные вафли уже давно были переварены организмом.

Еда в любом путешествии – дело не последнее: не подмажешь, как говорится, не поедешь. Но Америка, как я вскоре понял, богатства выбора в этом смысле не предоставляет. Взять те же завтраки в отелях, абсолютно не отличающиеся друг от друга. Приходишь утром в ресторан, а тебе предлагают стаканчик с жидким тестом. Ты открываешь электрическую вафельницу, вливаешь туда тесто и спустя несколько минут получаешь горячую мягкую вафлю плюс чашку кофе.

Прикольно? Поначалу кажется – да, но спустя неделю, скажу честно, меня от этого американского однообразия уже начало тошнить. Хотелось какой-нибудь яичницы с ветчиной, кусок колбасы с сыром и черным хлебом, а тебе предлагали один и тот же стандартный набор!

Мы добрались до Ниагарского водопада к середине дня. Все знают, что этот водопад – что-то необычное, грандиозное и величественное, но по-настоящему это ощущаешь, только когда оказываешься рядом с этим невероятным явлением природы. Величие ощущаешь даже не «рядом», а задолго до того. Ниагару слышно издалека, за несколько километров. Мы ехали к границе Канады и Штатов, где находится это чудо света, и в гул двигателей наших байков потихоньку вплетался отдаленный гул падающей воды. Прямо по курсу виднелось облако водяного пара, который в солнечную погоду искрит разноцветной радугой. Вот наконец берег Ниагары, мы выезжаем на него и застываем в изумлении. Зрелище поистине невиданное: вода срывается со скал с пятидесятиметровой высоты, причем ширина этой грохочущей пенной стихии – более километра! Не сразу понимаешь, что водопад разделен на три части, каждая из которых имеет свое название. Уже позже мы узнаем, что Niagara Falls расположен сразу в двух странах и самый большой водопад – Подкова, или Horseshoe Falls, – территориально находится в Канаде. США достались водопады чуть поменьше – Американский (American Falls) и Фата (Bridal Veil Falls). Но и эти потоки падающей воды поражают воображение.

Чтобы ощутить само дыхание водопада, сверху надо спуститься на лифте вниз. Где мы получаем специальные дождевики, которые должны защитить нас от всепроникающих водяных брызг.

Брызги висят в воздухе мелкой водяной взвесью, которую ощущаешь собственной кожей. И чем ближе приближаешься к Ниагаре, тем плотнее взвесь; человек в очках, например, вблизи водопада уже просто ничего не видит. А еще ближе вообще нужно надевать те самые дождевики, которые берутся напрокат. Чтобы была возможность приблизиться к водопаду вплотную, сделаны специальные лестницы и площадки; на них-то и толпятся многочисленные туристы, прикрывающие от вездесущей воды объективы фотоаппаратов.

– Так купаемся или что? – спрашиваю Славу. Тот еще раз оценивающе оглядывает пенную грохочущую стихию.

– Да что-то мне уже…

– Вы с ума сошли?! – пресекает безумные планы Соня. – Совсем обалдели – купаться вздумали!

Несмотря на экстремальные условия, мы делаем кадр с «походным знаменем» на фоне Ниагары и подходим еще ближе. Нетрудно представить, какое благоговение перед этим явлением природы испытывали проживавшие здесь некогда ирокезы. Они-то и дали название водопаду: «грохочущая вода», или, на индейском, «ниагара». Мы, конечно, люди цивилизованные, но перед таким чудом чувствуем свою ничтожность так же, как ирокезы.

Откуда берется такой невероятно мощный поток воды? От Великих озер – Верхнего, Мичиган, Гурон, Эри и Онтарио. Крупнейшие пресные озера Земли, они соединены в одну систему и стекают в океан через реку Ниагару. Не помню точно, сколько кубометров воды в секунду падает вниз, – знаю, что много. А это ведь дармовая энергия! И американцы просто не были бы американцами, если бы не извлекли из этого практическую пользу.

Американцы пользу извлекли, построив выше по течению Ниагары электростанцию. А ниже по течению построили так называемый Радужный мост, который соединил две страны и позволил перемещаться в обе стороны пешеходам и автомобилям. Ниагарский водопад давно является фишкой американского штата НьюЙорк и канадского штата Онтарио. Город Буффало, неподалеку от которого мы остановились, благодаря тысячам туристов живет очень даже небедно. О процветании говорят, в частности, многочисленные богатые яхты, пришвартованные у причалов на протекающей через Буффало реке.

Хотя я не о бизнесе, я о чуде. Говорят, самый лучший вид на Ниагарский водопад открывается с канадского берега. Что ж, может быть. Нам хватило и американской стороны – то, что мы увидели, наверняка запомнится на всю жизнь. На пути к стоянке мотоциклов я оглянулся на водопад и вдруг подумал, что когда-нибудь вернусь сюда с сыном и женой, чтобы показать им величайший в мире водопад и теперь уже вместе испытать этот восторг…

Мы проезжаем на мотоциклах по чикагским пригородам. На тихие кварталы спустился спокойный вечер, но мы, группа русских мототуристов, делаем его не совсем спокойным. Справа и слева мелькают дома с горящими окнами, скверы и парки, а тут наши байки с включенными фарами! Едем прямо, набираем скорость, потом сбрасываем – нужно повернуть. Моторы гудят, опять набор скорости, тут главное – не оторваться от Артема.

Его кожаная спина маячит впереди, это он проводит

«экскурсию» по пригороду Чикаго, который мы едва успеваем рассмотреть. После очередного перекрестка Артем тормозит, мы останавливаемся следом.

– Как, не утомились? – спрашивает «экскурсовод».

– Ты что?! – удивляемся мы. – Все в кайф!

– Что ж, у нас впереди еще кафе для байкеров.

– В Чикаго есть такое кафе?!

– Ну да. Там, как ни странно, много русских собирается. Едем в кафе, буду вас с ребятами знакомить!

До Чикаго добрались на второй день после знакомства с Ниагарой. Была ночевка в Кливленде, штат Огайо, после чего стартанули сюда, в Иллинойс, по ходу проскочив Пенсильванию и заехав в Детройт, расположенный в штате Мичиган.

Когда-то Детройт считался одним из «топовых» городов этой страны, был автомобильной столицей Америки. Да что там – всего мира, ведь там ежедневно с бесчисленных конвейеров сходили тысячи новеньких машин. Два миллиона населения, десятки сборочных автомобильных производств, текущие в город денежные реки, – но все это в прошлом. Теперь заводские корпуса пустуют, стоят с выбитыми стеклами, а конвейеры давно остановлены, поскольку автомобильная сборка перенесена в страны Юго-Восточной Азии. Значительная часть населения уехала, а некогда оживленные окраины превратились в криминогенные зоны, где свирепствуют этнические банды. Сейчас Детройт – город-банкрот, символ американского упадка, который тоже может случиться в этой богатейшей, казалось бы, стране.

В этом смысле российский «автоград» Тольятти чувствует себя гораздо комфортнее. Побывать там пришлось этой весной, и я увидел нормальный, если не сказать – процветающий город. Да, главному автозаводу страны оказывают поддержку, но это ведь забота о людях, что и должно делать нормальное социальное государство. США – более жесткая страна. Если нет прибыли – это твои проблемы, разоряйся, а людей – выбрасывай на улицу. А что им делать на улице? Правильно: либо опускаться и бомжевать, либо грабить себе подобных.

Впрочем, центр города стараются поддерживать в пристойном состоянии. Несмотря на общий упадок, здесь по-прежнему расположена штаб-квартира General Motors, в пригороде Детройта Дирборне находится штаб-квартира Ford Motor Company, а в Оберн-Хиллс по-прежнему базируется руководство компании Chrysler. Вообще жизнь вроде бы продолжается. В одном месте мы увидели конного полицейского, что охранял порядок и даже позволил с собой сфотографироваться. В другом обнаружили прямо на тротуаре черные и белые клетки, на которых стояли шахматные фигуры. Они были довольно большие: казалось, что два местных чернокожих жителя, перенося по ходу игры ладьи и пешки двумя руками, совмещают интеллектуальную игру с физическими упражнениями.

Но это называется «хорошая мина при плохой игре». Хотелось бы верить в счастливое будущее бывшей автомобильной столицы, да только оснований для оптимизма маловато.

Последний кусок пути мчали по той самой трассе, которую одолевал герой фильма «Брат-2» Данила Багров. Он ехал на типичном американском грузовике, перенося с местным дальнобойщиком все тяготы пути. И мы таких машин встретили не десятки даже – сотни или тысячи.

Мощный тягач с огромной никелированной выхлопной трубой, высотой несколько метров, и квадратным капотом, под которым гудит многосильный мотор, – один из символов Америки. Тягач может везти фуру с прицепом, цистерны с бензином, спрессованные брикеты из сена или бревна – что угодно. Но в любом случае машина будет сиять на солнце хромированными деталями, начищенными до ослепительного блеска. А вечером или ночью тягачи сияют многочисленными лампочками, установленными по всему корпусу. Издали такая машина выглядит как новогодняя елка с включенными огнями. Помните рекламу Coca Cola с Дедом Морозом? Так вот, она не врет, точно так и выглядит в ночи американский трейлер.

Вся Америка заполнена этими бесчисленными трудягами, что встречаются на каждом шагу и обеспечивают экономическое «кровоснабжение» страны. Думается, если местные дальнобои забастуют – Штаты просто рухнут, не в силах обеспечить никакие свои потребности. Хотя пока что водители бастовать не намерены. Мы обгоняем один, второй, десятый трейлер, иногда фотографируем их прямо на ходу, а кому-то приветственно машем рукой.

Американские дороги сделались уже привычными, как и те транспортные средства, что по ним перемещаются. Но иногда все-таки приходиться раскрывать глаза от удивления. Вот, например, трейлер везет целый дом. Не тот дом, что в виде прицепа, – настоящий! Довезя до цели путешествия, его снимут подъемным краном, опустят на подготовленные легкие сваи, и живи в свое удовольствие!

Полицейские машины удивляли не столь сильно, но внимание на себя обращали. Во-первых, на полицию в чужой стране всегда смотришь с опаской – а вдруг прихватит мент? Было ведь за что, превышали мы скоростной режим, и не раз, а какие у них в кустах телекамеры спрятаны – бог знает. Во-вторых, выглядели эти машины очень уж агрессивно. Снабженные «кенгурятником», они могли смело идти на таран, зажимать другие автомобили, в общем, осторожность при таком контакте не помешала бы.

Зато атмосфера в очередном придорожном ресторанчике совсем не агрессивная, наоборот, очень располагающая. Ведь нам подали суп! На пятый день путешествия фастфуд уже успел поднадоесть, и первое блюдо порадовало от души. Да и хот-дог, дополненный фаршем с томатом, воспринимался не как перекус на ходу, а как полноценное второе блюдо.

Одна из проблем Америки – отсутствие хорошей и вкусной еды. В большинстве ресторанов и кафе предлагают фастфуд.

Чикаго мне понравился сразу. Мы уже побывали в больших и малых городах Америки, и пока ничего родного, куда тянуло бы вернуться, я не почувствовал. А тут вдруг повеяло родным: при въезде город показался чем-то похожим на Хельсинки, только большего размера. Такой же чистый, уютный, и цветовая гамма домов примерно та же, а для питерского жителя, понятно, столица Финляндии – очень близкий город.

В неизменном для любого американского мегаполиса Сити, конечно же, есть небоскребы. Но в сравнении с нью-йоркскими, которые и впрямь «скребут небеса», чикагские высотки не столь грандиозны, и чтобы их рассмотреть, не требуется сильно задирать голову. Одна из здешних фишек – наружное метро. Оно не погружено под землю, а проходит над землей метрах в семивосьми и держится на металлических опорах, между прочим довольно тонких.

Между высотными и обычными домами много зелени, в городе большое количество скверов, парков, лужаек, что привлекает еще больше. И что бесчисленных толп туристов нет – тоже привлекает. И вообще атмосфера какая-то привлекательная, такое ведь сразу чувствуешь. Спускается вечер. Чикаго зажигает огни, которые отражаются в расположенном в городском центре странном сооружении, похожем на огромное искривленное зеркало. Это так называемая «капля», знаменитое архитектурное сооружение, непонятно из чего сделанное и каким образом сюда доставленное. На прихотливо изогнутых зеркальных стенах отражаются искаженные силуэты небоскребов, деревьев, гуляющих людей, и впечатление от такого зрелища просто фантастическое.

Вечером город, как ни странно, не замирает, а оживает. На огромном газоне под разноцветными пластиковыми тентами на случай дождя отдыхают сотни, а может, тысячи горожан. Кто-то сидит на раскладных стульчиках, кто-то раскинул покрывало прямо на траве и готовит вечерний пикник, кто-то просто прогуливается, пользуясь хорошей теплой погодой.

В такой атмосфере как-то забываешь, что некогда этим городом фактически правил «ночной мэр» – глава чикагской мафии Аль Капоне. Правил круто, неугодным самолично ломал ноги бейсбольной битой, а иных приказывал и в асфальт закатать. Закончил он, как и большинство мафиози, плохо – тюрьма Алькатрас, тяжелая болезнь и бесславная смерть. Но в эпоху «сухого закона» Альфонсо Капоне порезвился на славу: занимался и бутлегерством – поставкой нелегального алкоголя, и рэкетом, и подпольным игорным бизнесом, а уж сколько отправил на тот свет собратьев-бандюганов… Именно ему приписывают реплику, ставшую популярной после выхода фильма «Крестный отец»: «Это всего лишь бизнес, ничего личного!» Хотя «бизнес» Аль Капоне был явно замешан на крови, и очень здорово, что эта мрачная страница принадлежит прошлому замечательного города Чикаго.

С Артемом мы встретились ближе к вечеру – после того как совершили прогулку по городу. Не так давно он принимал моих знакомых из Ярославля, Женю и Руслана, совершавших на байках кругосветное путешествие. У ребят от той встречи остались самые теплые чувства; теперь вот и мы, совершающие свою «кругосветку» по Америке, встретились с радушным Артемом.

– Вот и наше байкерское кафе… – говорит он, заглушив двигатель. Мы тоже глушим моторы, слезаем с байков и направляемся к кафе под названием Mistika. Откуда такое название – непонятно, байкерский ресторан был вовсе не мистикой, а самой настоящей реальностью. И парни, которые уже ждали нас за длинным столом, тоже были реальными – во всех смыслах. Мы знакомимся, заказываем напитки, а дальше – общение, благо за столом сидят одни русские, да к тому же мотоциклисты. Тем, кто влюблен в дорогу, всегда найдется о чем поговорить, поэтому атмосфера очень дружеская.

– Как, удалось посмотреть Чикаго? – спрашивают нас.

– Да, много чего посмотрели!

– И как впечатление?

– Замечательный город! – отвечаем дружно. – Нам очень понравилось!

Впрочем, некоторые реплики немного шокируют, мы ведь далеко не всё знаем о стране, в которую приехали. Я задаю вопрос:

– Как у вас дела с МС? В смысле – с мотоклубами?

– Сейчас обстановка более-менее спокойная. Но еще лет десять назад…

После чего идет рассказ о том, как враждовали байкерские клубы из разных штатов. Каждый из них имеет свои опознавательные знаки, своего рода униформу, что на байкеров из других штатов порой действовало как красная тряпка на быка. Разборки происходили серьезные, вплоть до поножовщины. Но сейчас это, по счастью, в прошлом, бандитские прихваты теперь не в моде.

– Ладно, хватит об этом! – обрывает рассказ Артем. – Вы лучше скажите: ездили на «Хвост Дракона»?

– А что это такое?

– Как, вы не знаете?! Это дорога такая уникальная, серпантин – высший класс! Он же в Северной Каролине, вы через нее проезжали!

Оказалось, мы проезжали по другой стороне штата и не попали в место, которое обязан посетить каждый уважающий себя мототурист США. Мы бы тоже хотели, да теперь уже, как говорится, в следующий приезд…

– А что, – спрашивают меня, – будет и следующий приезд?

Отвечаю честно:

– Всю Америку объезжать не буду, это точно. Не вся она мне нравится, вы уж извините… Но в Чикаго с удовольствием бы вернулся – с женой, с сыном… Так что, надеюсь, еще увидимся!

Впечатление от Чикаго действительно остается самое положительное, даже удивляет, что такая теплая и душевная атмосфера может быть в городе, который после

«Большого Яблока» является вторым по значимости финансовым центром и третьим по численности населения – после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса – городом Америки. Это еще и крупнейший транспортный узел, расположенный в сердце страны – на юго-западном побережье озера Мичиган. Словом, это один из главных городов Соединенных Штатов, и мы просто обязаны были его посетить.

А дальше – в Милуоки, в музей мотоциклов HarleyDavidson. Сюда мы тоже не могли не заехать, это же своего рода святилище для участников байкерского движения. На чем бы ты ни гонял, какие бы мотоциклы ни приобретал, все равно, попав в этот огромнейший музей, автоматически снимаешь шляпу. В нашем случае – снимаешь шлем, после чего пытаешься разобраться в многолетней истории знаменитого бренда от древних времен до наших дней.

Начинается экспозиция с совсем уж древних мотоциклов начала прошлого века, каковые можно назвать драндулетами. Но чем дальше, чем мощней становятся движки, тем изящней и стремительней делаются формы, и где-то к концу двадцатого века «Харлей» уже обретает привычную глазу форму, в которой сочетается мощь и легкость одновременно. От количества экспонатов просто рябит в глазах: одноместные и двухместные мотоциклы, с коляской и без, напоминающие мопеды и даже «Харлей»-тандем с двумя двигателями и двумя рулями. Выставлены полицейские «Харлеи», почтовые, спортивные, для гонок на треке, военные… Отдельно выставлены варианты двигателей, бензобаков и разнообразные байкерские прибамбасы: украшенные заклепками пояса, наручники с шипами, мотоциклетные очки, шлемы разных видов – то, без чего невозможно представить настоящего демона шоссе.

– Может, и наши «Харлеи» когда-нибудь здесь окажутся? – высказываю шутливое предположение.

И рядом табличка: на этих мотоциклах сумасшедшие русские проехали по Штатам десять тысяч миль!

– Вначале проехать надо, – рассудительно отзывается Миша.

А Слава добавляет:

– Хорошо бы, чтобы и у нас что-то похожее появилось. Я имею в виду музей мотоциклов.

– Почему нет? – говорю. – Проходит же в Питере фестиваль Harley Days, причем именно в эти дни!

Мы решаем поздравить в фейсбуке моих друзей, организаторов фестиваля – Игоря Щербакова и его команду. А затем – снова за руль.

Очередной хайвей ведет нас в Миннесоту, где мы оказываемся к вечеру, проехав пятьсот двадцать миль. Еще пара рывков, и мы – в Южной Дакоте, на байк-фестивале всех времен и народов. Обычному уху название «Стурджис» не говорит ничего, но для байкера оно звучит как «Иерусалим» для истинно верующего. Ведь там проходит самый крупный в мире сбор любителей погонять на мотоциклах, и попасть туда было обязательным пунктом в планах поездки.

Впрочем, как правильно заметил Миша, до Стурджиса надо еще доехать.

До Стурджиса еще 900 миль – очень приличное расстояние, его лучше преодолевать за два дня. А до этого нужно привести в порядок наши средства передвижения.

– Так, мне уже пора масло менять! – заявляет с утра пораньше Миша, когда после ночевки у Артема приходим в его гараж.

– Да? – сомневаюсь я. – Не рано ли?

– Самое время, – отвечает. – Ваши «Харлеи» могут еще подождать, а мой «Интрудер» уже требует замены. В ближайшем автомагазине приобретаем нужное масло, производим замену – и на трассу. Погода отличная, светит солнышко, а из динамиков звучит бодрая американская попса. Я не поклонник такой музыки, предпочитаю рок. Но американские FM-станции далеко не везде ловятся хорошо, так что приходится довольствоваться тем, что сумеешь поймать в здешнем эфире.

«Та-там… Та-та-там…» – подпеваю я Майклу Джексону. Мчу по бетонке, который испещрен мелкой насечкой. Ее практически не чувствуешь, то есть вибрации нет. Но стоит съехать чуть правее, на обочину, как начинается серьезная тряска – там специально проделаны выемки в бетоне, чтобы водила сразу чувствовал: он в зоне риска.

Качество дороги вскоре делается хуже. Понимаю, что на ней – множество заплаток; много участков обильно залито битумом, так что, будь сейчас дождь, ехать было бы некомфортно. А потом и вовсе начались какие-то волны на дороге в течение километров пяти. Да, хорошие дороги в Штатах – в общем и целом, но попадаются и среднего качества, на которых байк то подкидывает, то подбрасывает.

Вскоре Майкл Джексон меняется на Бритни Спирс, а латаная бетонка – на асфальт. Качество езды сразу меняется, по асфальту мотоцикл идет гораздо плавней. Трасса просторная – три полосы в одну сторону. Вокруг поля, поля, в основном кукурузные, иногда мелькают стада коров и овец, затем появляются ветряки. Этих огромных белых столбов с трехлопастными пропеллерами наставлено тут дикое количество – сотни, а может, и тысячи штук! Тут же вспоминается юг Испании, где видел что-то подобное. Большое количество установленных на ветряках генераторов вырабатывают электроэнергию, причем экологически чистым способом – совсем неплохо…

Вечером скорость почти не снижаем, поскольку на дороге грамотно сделанная разметка. И белая полоса справа, и желтая двойная слева отлично отражают свет фар, так что границы дороги видны идеально. Больше того – благодаря отраженному свету есть возможность видеть еще и окрестности, что еще больше повышает комфорт. Понижает комфорт дождь, который начинается где-то в центре Миннесоты и вскоре делается проливным.

Но если имеешь впереди цель, любая дорога преодолевается легко. Вот и мы, подгоняемые желанием попасть на величайший байк-фестиваль, едем по трассе легко, с хорошим настроением и без остановок.

Лишь когда указатель уровня бензина приближается к нижнему делению, хочешь не хочешь, а приходится сворачивать на АЗС.

Заезжаем на ближайшую заправку, а рядом целый магазин-музей армии США! Под открытым небом стоят армейские грузовики, выкрашенные в защитный цвет джипы, а чуть в стороне на поле расставил крылья настоящий истребитель!

Музей, как выяснилось, был частным. Когда мы кинулись фотографироваться на фоне всей этой милитаристской техники, из дома вышел человек в армейской форме и пригласил нас в большой ангар:

– Заходите, друзья, здесь тоже много интересного! Заводя нас внутрь, он рассмеялся:

– Главное, не пугайтесь – оружие не заряжено и стрелять не будет!

Владелец этого частного собрания самых разных систем вооружений оказался фанатом военной темы. Возможно, сам побывал когда-то в «горячей точке» и в мирной жизни не смог отрешиться от войны.

Внутри мы увидели знаменитый армейский «виллис», что использовался еще во время Великой Отечественной войны. Увидели боевую машину десанта на гусеницах – такая и по болотам, и по пустыне запросто пройдет. Там стояли самоходные артиллерийские установки. Пулеметы, минометы, снайперские винтовки, противогаз на очередном манекене, даже танк и самолет – откуда все это взялось?! А вот и американский «джи-ай», солдат в форме и амуниции, точнее обряженный манекен.

С удовольствием осмотрев столь необычную экспозицию, Слава втыкает иглу в огромную карту мира, на которой оставляют «следы» многочисленные посетители. В кружок с надписью «Moskwa» воткнуто сразу несколько иголок, а вот в «St. Petersburg» первая и пока единственная воткнута моим товарищем. После этого, попрощавшись с хозяином милитаристского музея, мы усаживаемся на мотоциклы и стартуем. Мы ни на минуту не забываем, что у нас есть цель – фестиваль в Стурджисе!

На время прекратившийся дождь вскоре опять начинает накрапывать. Окрестности вокруг делаются безлюдными, лишь бескрайние кукурузные поля тянутся слева и справа. Иногда вблизи от дороги встречаются буйволы, а еще заросшие шерстью быки, надо полагать яки. Мощные и массивные животные провожают нас глазами, а я думаю: «Хорошо, что они стоят на обочине, а не переходят шоссе». «Харлей» – машина мощная и крепкая, конечно, но кто в таком столкновении пострадает больше – еще вопрос.

Чем-то эта трасса напоминает степи Калмыкии, по которым с друзьями проезжал в этом году, направляясь в Дагестан. Если забыть о том, что мы в Штатах, то многие американские местечки могут показаться знакомыми. Почему нет? Обе наши страны – бескрайние, на их территории уместилось сразу несколько природных зон и климатических поясов, и сходных пейзажей тут немало.

Навстречу нам постоянно едут байкеры. Много байкеров – сотни, о чем нам докладывает на очередной остановке Миша.

– Ты что, их считал?! – удивляюсь.

– Ага, – отзывается приятель, – от нечего делать взялся считать. Дошел до пятисот, а затем бросил.

Фестиваль уже в разгаре, многие байкеры успели отметиться, потусить и сейчас, как видно, возвращаются назад. Обогнал нас, кажется, всего лишь один байкер на мотоцикле, в то время как пикапы, джипы и даже автобусы с прицепами, полными мотоциклов, ближе к Стурджису обгоняли нас не раз. Как мы поняли, многие из американских байкеров – большие лентяи. Они едут на тусовку в комфорте, за рулем автомобиля или автобуса, в Стурджисе снимают байк с прицепа, катаются на нем, и точно так же на машине возвращаются домой.

Наконец добираемся до Рапид-Сити, где у нас на два дня забронирован отель. Это самый близкий к Стурджису город, где есть свободные места в гостиницах. Мы там быстренько обедаем и мчимся… Нет, не на фестиваль, а к горе Рашмор. Именно на этой горе увековечены четыре американских президента, однозначно вошедших в историю страны.

По телевизору эту гору приходилось видеть не раз, но экран и близко не передает масштаба мемориала. Огромные лица Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна вырублены в сером скальном массиве и смотрят на своих бывших сограждан и гостей словно из самой глуби Американского континента. Величественный барельеф, ничего не скажешь, недаром работа над этим национальным памятником велась на протяжении 15 лет с привлечением более четырехсот рабочих. Скалы вначале взрывали, потом под руководством профессиональных скульпторов обтесывали, чтобы высечь в крепчайших породах достоверные изображения. Во время одного из взрывов от скалы отвалился очень большой кусок породы, из-за чего голова Рузвельта оказалась несколько утопленной в скальный массив. Но в целом проект, законченный в 1941 году, оказался удачным, и теперь барельеф – одна из интереснейших достопримечательностей США.

– Жаль, что другого Рузвельта – Франклина – не изобразили, – высказывается Слава, когда покупаем в здешней кафешке мороженое. – Приличный был президент, не то что нынешний.

– Точно, – отзывается Миша, – Обаме не светит сюда попасть.

– И Бушам не светит, – добавляю я. – Ни отцу, ни сыну. Зато мороженое в Америке – очень вкусное!

– О-о! – подхватывают наши девчонки. – Мороженое – зе бест!

Мы не увлекаемся, не забываем про «Отдых без политики». Совсем без политики в жизни не обойтись: мы знаем, что в глубине страны, в Сент-Луисе и в Фергюсоне, сейчас происходят волнения черного населения – это их протест против действий тамошних полицейских. Но в своих проблемах, думается, американцы разберутся сами. Мы же, если хотите, послы доброй воли, мы доказываем своим примером, что люди разных стран и национальностей вполне могут чувствовать себя одной семьей.

Членов этой «семьи» мы встречали по дороге к горе Рашмор, встречаем и на обратном пути. Группами и поодиночке байкеры едут к мемориалу; встречая нас, некоторые доброжелательно улыбаются или машут рукой. Правильно, парни, мы – вместе!

На стоянку возвращаемся полусонные, с тяжелыми головами. Еще бы, мы же так оттянулись этой ночью! Весь Стурджис был наш! Глаза уже слипаются, и мотоциклы среди сотен других разыскать в таком состоянии нелегко.

– Что-то не вижу своего байка… – говорю, озирая стоянку.

– Я тоже, – отзывается Слава. – Наверное, мы на другой улице их поставили.

– Да вроде возле этого магазина оставляли…

Мы прохаживаемся вдоль рядов мотоциклов, но наших машин не видим.

– Давай на соседнюю улицу сходим? – предлагает Слава. Отправляемся на прилегающую улицу, где тоже устроена стихийная стоянка, но и там не видно наших

«Харлеев»!

– Может, Мишка их куда-то переставил? – задаю вопрос, сам не веря в свое предположение.

– Вряд ли, – отзывается приятель. – Он бы наверняка сказал об этом.

– Значит, наши мотоциклы тю-тю…

Я облизываю вмиг пересохшие губы. Блин, неужели угнали?! В глазах Славы читается тот же вопрос, и мы еще раз, теперь уже трусцой пробегаем вдоль мотоциклетных рядов. Нету!

Наши метания делаются все хаотичнее. Пульс учащается, а Слава, я вижу, весь бледный из-за волнения. Бежим к еще одной стоянке, затем возвращаемся на ту, с которой начинали. Может, с наших машин просто сорвали привычные наклейки и нам теперь их не узнать? Вокруг множество «электричек» и «стритов», мы их осматриваем, но ничего похожего на наши прокатные мотоциклы не находим.

– У нас есть страховка? – нервно спрашивает Слава.

– Да есть! – машу рукой. – Только представляешь, какой предстоит геморрой?!

Перспектива представляется ужасной. Полиция, оформление пропажи, доказательства того, что ты не верблюд, то есть не разбил и не заныкал технику, поиск новых байков для продолжения путешествия…

– Н-да, погуляли… – потерянно бормочет Слава.

– Коля, привет. Как дела?

– Башка болит – страшно! Но меня не это сейчас волнует.

– А что?

В трубке молчание.

– Тачка моя пропала, кажется.

– Не может быть!

– Я тоже поначалу думал, что не может. Но во дворе ее нет. На платной стоянке – тоже. Я вообще не помню, как на ней ехал! И как дома оказался – тоже не помню…

– Коля, давай разберемся. Спокойно. Значит, мы вчера обмывали твою полковничью звезду…

Мой знакомый Николай – человек вполне положительный и серьезный. И на грудь берет редко, ему просто некогда с его сумасшедшей работой. Бывает, что сутками не спит или в дальних командировках пропадает неделями, ну, такая судьба у сотрудника спецслужб. Но тут был особый случай: Николай получил, во-первых, правительственную награду за выполнение важного задания, во-вторых, внеочередное звание. А такое все-таки требуется отметить в компании с друзьями.

– Помнишь, как расходились?

– Помню. Вы предлагали на такси меня отправить.

– Ну да. А ты сказал: сейчас две чашки кофе выпью – и буду как огурчик!

– Я и был таким. Сел в машину, а вот после – как отрубило память!

Полностью восстановить цепочку событий нам так и не удается. Поэтому, встретившись через час, мы направляемся к начальнику УВД. Беду коллеги воспринимают нормально, резину не тянут, а сразу предлагают посмотреть материал с видеокамер. Мол, если специальной спутниковой сигнализации на машине не было, то самое лучшее – просмотреть записи городских видеокамер на предполагаемом пути следования угнанной БМВ.

Вскоре машину зафиксировали вначале у моста Александра Невского, затем у Володарского моста. А следующая камера отметила БМВ Николая уже на Софийской, что означало: поехали через Купчино.

– Точно не я был за рулем! – говорит Николай. – Что мне делать на Софийской?! Я же на Обуховской Обороны живу!

– Не переживайте, Николай Васильевич, – сказал начальник. – Отследим весь маршрут, только время на это требуется.

Результат выдали уже на следующий день. Оказывается, перед Володарским мостом Николая тормознул патруль ГИБДД. Он остановился по взмаху жезла, но когда патрульный приблизился, водитель уже дремал. Спящего водителя пришлось обыскивать, а в карманах – наградные документы, удостоверение свежеиспеченного полковника, да и орден на пиджаке был прикреплен. Гаишники отнеслись к такому человеку с пониманием: аккуратно пересадили его в свою патрульную машину и доставили до дома в целости и сохранности. А машину отвели на стоянку – с тем, чтобы позже об этом сообщить хозяину.

– Так чего сразу не сообщили?! – кричал начальник УВД по громкой связи. – Мы уже сутки машину ищем!

– Так ведь товарищу полковнику отдохнуть надо было, – доносился из динамика голос гаишника. – Мы уже собирались ему звонить, но вы сами позвонили.

– Все, отдохнул товарищ полковник. Где машина стоит, на Салова?

– На Салова.

– Доставьте ее в управление. Ждем, через сорок минут чтобы стояла у подъезда.

Машина стояла у подъезда уже через полчаса. Николай приблизился к ней, осмотрел – все было в порядке.

– Буду генеральскую звезду обмывать – поеду в ресторан на такси! – засмеялся Николай.

Я похлопал его по плечу.

– Хорошо все то, что хорошо кончается!

Стурджис – это самый представительный в мире слет байкеров. Сколько, по-вашему, мотоциклистов можно собрать в одном месте? Ну, сто. Ну, тысячу. Ладно, пусть пять тысяч, и это уже будет целое море железа, это будет армия, грозно рычащая двигателями и сверкающая на солнце шлемами…

Не поверите, но фестиваль в Стурджисе, как обещали организаторы, должен был собрать около пятисот тысяч мотоциклистов! Это уже не армия, это армада, полчище Чингисхана, только моторизованное. Представить столь грандиозное сборище невозможно – воображение отказывает, это ведь целый город. Но и не верить тем, кто замутил это мероприятие, нельзя. В конце концов, фестиваль проводится уже семьдесят четвертый раз, и в прежние годы сюда действительно приезжали сотни тысяч байкеров.

Направляясь в Стурджис, мы знали, что вдоволь наобщаемся и насмотримся необычной и новой техники. В частности, очень хотелось увидеть новый мотоцикл Indian Chief 2014, который представят на ралли Стурджис. Хотя и арендованный «Харлей» модели Street Glade стал мне очень близок. По штатовским трассам я накрутил на нем несколько тысяч километров и уже привык к этому мотоциклу. Поначалу пришлось привыкать к вибрации мотора, но это фишка любого «Харлея», теперь она мне даже стала нравиться.

Когда въехали в Стурджис и увидели на растяжке надпись «Welсome to the City of Riders», сотни байкеров превратились в тысячи. На въезде образовалось даже несколько пробок из байков, что я видел, кажется, первый раз в жизни. В городе просто не было ни одного места, где не сверкал бы хромированными деталями «Харлей» той или иной разновидности. Казалось, вся мотоциклетная Америка съехалась сюда, зазвав заодно дружбанов из Канады и Мексики.

– Столько байков просто не бывает… – бормотал Миша, растерянно озирая шеренги из припаркованных мотоциклов.

– Но они, как видишь, есть! – отвечал Слава. – Проблема в другом – как среди них втиснуться?

У каждого из домов этого маленького городка теснилось по сорок – пятьдесят байков. Мы с трудом нашли место для парковки, после чего отправились осваивать это царство мотоциклов.

От разнообразнейших кастомов вскоре начало рябить в глазах. Здесь «Харлей» американского патриота, выкрашенный в цвета национального флага, причем складывается ощущение, что звездно-полосатое знамя трепещет на ветру. Там выставлен на обозрение мотоцикл в яркой оранжево-желтой гамме, даже двигатель выкрашен, из-за чего от машины веет чем-то жарким, южным. А вон стоит байк ковбоя: на крыльях нарисованы мустанги, а сиденье больше напоминает седло для лошади.

Возраст некоторых участников фестиваля тоже поразил. Молодежи практически не было заметно, больше всего здесь тусовалось людей старше пятидесяти. В одном месте заводил видавший виды байк старик лет под семьдесят – наверняка из тех, кто еще в шестидесятые начинал байкерское движение в Штатах. У него была седая борода, как у Льва Толстого, но при этом бандана на голове и фенечки на кожаной жилетке. А в другом месте вообще встретили бабушку, по виду – восьмидесятилетнюю. В кожаной куртке, в шляпе, в казаках и с сигарой между пальцами, бабушка пускала дым изо рта с ярко накрашенными губами и высокомерно поглядывала на более молодых участников фестиваля. Почему-то вспомнилась моя русская бабушка, которая ходит в платочке, занимается хозяйством и присматривает за внуками. Вот еще пример отличия России от Америки – разные бабушки в наших странах.

Женщин вообще было много, и каждая – за рулем «Харлея», никакого стеснения. Встретили мы и молодых байкерш, причем топлес, и на груди у них были нарисованные методом аэрографии картинки. У одной грудь вроде как пересекали нарисованные пулеметные ленты, другую украшало изображение сине-розовой гремучей змеи.

Марку «Харлей» здесь прославляли самым разным способом. Мы встретили, например, вырезанный из дерева «Харлей». А на подъезде к Стурджису в одном из придорожных забегаловок увидели торт с эмблемой «Харлей-Дэвидсон», сделанной из крема.

На «Стурджисе» собрались представители самых разных байкерских клубов и объединений. Были здесь и легендарные Hells Angels – «Ангелы ада», в свое время наводившие ужас на американского обывателя. Эта группа образовалась очень давно, после Второй мировой войны, когда вернувшиеся с фронтов американские летчики начали хулиганить: купили мотоциклы «Харлей», сбились в банду и стали заниматься вымогательством, крышевать бордели, торговать наркотой и т. п. По сути, криминальная бригада образовалась; потом «ангелы» появились в других штатах, а далее мода на байкеров-бандитов распространилась по всему миру.

Сейчас криминальная составляющая в жизни американских байкеров, как мы уже выяснили, практически сошла на нет. Теперь это больше любители потусить, попить пивка и поездить по улицам, надев эффектную брендовую экипировку. Поэтому мы без всякого стеснения общались с местными «аксакалами».

– Эта собачка приехала с вами? – обратился я к одному седобородому байкеру, рядом с которым на скамейке сидела болонка. Тот добродушно улыбнулся:

– Со мной.

Я достал фотоаппарат, и старичок взял болонку на руки.

– Можешь сфотографировать меня вместе с ней.

Мы всегда вдвоем сюда приезжаем.

Атмосфера вообще была очень располагающая. Мы общались, делали совместные фото, рассказывали о своем путешествии и планах на будущее. Здесь, как выясняется, были не только американские любители мотоциклов, Стурджис собирает байкеров со всего мира. Русских не так много, но они тоже есть, мы далеко не единственные участники из России.

Русские находились сами, когда читали вслух надписи на наших футболках.

– О, «Сел и поехал»! Вы наши?! Из раши?! Привет, мужики!

Рядом и поодаль кто-то все время перемещался, отчего на улицах витал голубоватый дымок, вылетающий из выхлопных труб. Причем вечерний Стурджис оказался еще более оживлен, нежели дневной. Никто и не думал спать, все продолжали тусить, общаться, пить пиво, танцевать и т. д. И даже ночью тут работали татусалоны. Там и тут за стеклами этих салонов виднелись байкеры и их подруги, что развалились в креслах и терпеливо ждали, пока мастер художественной татуировки закончит колдовать над их предплечьем, спиной или животом. Байкер и тату – эти две вещи связаны, как известно, неразрывно.

Мы тоже внесли свою лепту в общее веселье. В голове вскоре приятно зашумело, будто там заработал маленький моторчик. Мы действительно были заведенные – и напитками, и общей атмосферой, располагающей к полной безбашенности. Посетили танцпол, где под живую музыку зажгли на полчасика, затем опять отправились бродить по ночному Стурджису.

Везде горели огни, играла музыка и слышалась разноязыкая речь. Кто-то громко говорил, кто-то смеялся, кто-то продолжал колесить по улицам на мотоцикле. Это сообщество напоминало гудящий пчелиный рой. В одном из кафе девушки-барменши в купальниках и массивных мотоциклетных ботинках буквально жонглировали бутылками и стаканами, наливая желающим горячительные напитки. А затем вдруг вскакивали на стойку, чтобы исполнить под дружные аплодисменты зажигательную румбу. Еще одна девушка разгуливала по улицам на высоченных ходулях, этакая великанша среди карликов, – словом, обстановка была очень отвязная.

Но Америка не была бы Америкой, если бы не выдала «сюрприз». Мы собрались на концерт рок-группы, который устроили на одной из площадок в центре Стурджиса, подходим ко входу, и вдруг – требуют ID, иначе говоря удостоверение личности! Не денег – концерт бесплатный, а права или паспорт. А у меня они в гостинице остались, в Рапид-Сити, что за двадцать миль отсюда!

– А так нельзя? – спрашиваю. – Без удостоверения?

– Сорри. Без удостоверения нельзя. Правила.

Мои более предусмотрительные спутники начинают надо мной подшучивать.

– Паша так хотел попасть в Стурджис, а его не пустили на концерт! – хихикает Миша.

– Ничего, – успокаивает Настя, – сейчас ты смотаешься в отель, возьмешь документы, вернешься, а тут как раз и концерт кончится!

– Ладно, – говорю, – еще посмотрим!

Я понимаю: возвращение в отель равнозначно тому, что я пропущу половину этого замечательного праздника. Но мое правило: не отступать и не сдаваться. Когда ребята скрываются за оградой, я ищу выход из положения. Будем действовать по-русски: обойдем площадку, найдем дырку в заборе; а если ее не будет – перемахнем забор. Опыт, слава богу, очень богатый: в начале девяностых я каждую неделю вписывался в концерты всех любимых рок-групп, хотя билетов никогда не покупал. Спустя минут пять мероприятие осуществлено.

Я быстро нахожу среди толпы Мишу со Славой и победно хлопаю их по плечу:

– Ну, я же обещал, что попаду!

Ночной Стурджис гудел от души. Гитара на сцене звенела и завывала, оглушительно стучали барабаны, а еще шума поддавала публика, постоянно вызывая на сцену любимого ею рок-певца. Толпа людей толклась перед сценой; и в других местах толпились тысячи людей, в воздухе плавали ароматы еды, и везде сверкала разноцветная иллюминация.

При этом, отмечу, ни одного конфликта мы не видели. Представители десятков разных клубов общались мирно, были на одной веселой волне.

Эту волну мы старались поддерживать и на следующее утро, когда ехали на такси из отеля в Стурджис – праздник должен был продолжиться. Узнав, что мы из России, водитель такси поинтересовался:

– Как там поживает ваш Путин? Какие у него планы?

– Не знаем про планы Путина! – подняли мы руки. – Мы приехали отдыхать! Наш девиз – «Отдых без политики»!

Праздник кончается, когда не находим свои байки. Эх, следовало быть умнее! Вот Миша, например, откатил свой «Интрудер» на гостиничную стоянку и теперь не имеет проблем. А мы со Славой имеем, да еще какие!

Увидев неподалеку полицейских, направляемся к ним. Исчезли мотоциклы? Тогда нужно повесить объявление вон на то дерево! – указывает рослый усатый полицейский.

Зачем? А туда вешают объявления все, у кого пропадают мотоциклы.

– Не нравится мне это… – напрягаюсь я. – Какое, на фиг, дерево?!

– Зачем вешать объявление? – спрашивает Слава.

– Это делают все, у кого пропадают мотоциклы. Это мне не нравится еще больше. Если вешают такие объявы – значит, байки все-таки угоняют!

Мы идем к дереву, видим прикнопленные объявы и окончательно впадаем в уныние. Возвращаемся к полицейским, и вид у нас такой, что служители власти участливо интересуются: а где именно стояли ваши байки? На той улице? Так ее ночью мыли и убирали, а технику, которая мешала, увезли на эвакуаторах!

«Ффу…» – выдыхаю. У меня вдруг отлегло: почему-то я уверен, что именно так все и произошло. Делали уборку, наткнулись на наши «Харлеи» – и на эвакуатор! Не может быть такого, чтобы на суперфестивале в Стурджисе угнали наши мотоциклы: не по-байкерски это! Оказывается, местные власти следят за чистотой улиц, а тысячи гостей фестиваля, ясное дело, не делают Стурджис чище. Поэтому ночью пускают уборочные машины, а чтобы не мешала техника – ее увозят. Мы просто не заметили табличку, гласившую, мол, с 2.00 до 6.00 ставить технику в этом месте нельзя. Штрафстоянка находится за чертой города. Оформлявшая штраф полноватая леди оказывается изрядной врединой, она пытается играть на нервах, но мы мужественно все это терпим. И, заплатив положенные сто пятьдесят баксов в качестве штрафа и платы за эвакуатор, вскоре опять оседлываем наши «Харлеи». Можно сказать, легко отделались – у нас в Питере эта услуга стоит не меньше.

Небольшая ложка дегтя в бочке меда – именно так мы восприняли происшествие, которое никак не могло испортить замечательные впечатления от фестиваля. Плюс к тому сработало известное русское правило: не было бы счастья, да несчастье помогло. Не окажись мы за чертой города – не увидели бы очень колоритного автомобильного кладбища, куда мы завернули по дороге назад.

На площади примерно в гектар здесь мирно ржавели сотни старых «кадиллаков», «крайслеров», «фордов» и т. п. Судя по дизайну, это железо выпускалось где-то в пятидесятые – шестидесятые годы, когда в моде было что-то похожее на советские «победы» и «волги». Некоторые машины с виду выглядели добротно, на другие без слез не глянешь – развалились и проржавели до основания. Были такие, что явно пострадали в каких-то криминальных разборках: стекла и дверцы были буквально изрешечены пулями. Что ж, привет тебе, Аль Капоне…

– Ты чего делаешь?! – спросил я Славу, увидев, как тот взялся отковыривать что-то от старого «шевроле».

– Значок крутой, – отзывается Сварщик. – Хочу с собой прихватить.

Он умело отвинтил никелированный значок, и тут показался хозяин автокладбища. Мы ожидали нареканий, однако мужик оказался понимающий: он самолично отрезал газовым резаком два сиденья от старых комбайнов и вручил их в подарок Славе.

– И что ты с ними будешь делать? – спросил я.

– Как что?! – удивился Сварщик. – На балконе приспособлю, в качестве барных стульев!

Хотя самое прикольное было расположенное поблизости кладбище велосипедов. Автомобильные кладбища я наблюдал и в России, а вот такое видел впервые: сотни спортивных, дорожных, дамских, детских и прочих велосипедов были свалены таким образом, чтобы образовалось своеобразное ограждение кладбища. В беспорядке торчали хромированные рули, посверкивая на солнце; виднелись покореженные педали, изогнутые восьмеркой колеса; и ощущение от всего этого было вполне фантастическое.

Второй день в Стурджисе тоже провели весело. Встретили много разных людей, например кругосветчика из Бразилии, который вез с собой прицеп-палатку, разукрашенную гербами десятков стран, в которых побывал. В этой палатке, установленной прямо на улице Стурджиса, он и жил.

Видели, как на маленькой зеленой лужайке в центре города был надут маленький бассейн, где купалась молодая худенькая байкерша, а рядом развалился на походном стульчике толстый татуированный мужик в шортах и в кепке, с сигарой во рту. Дополнял эту странную картинку воткнутый в землю рядом с бассейном американский флаг. Девушка вздымала брызги в минибассейне, а ее массивный приятель пускал клубы дыма изо рта и лениво озирал мотоциклетные кавалькады, что прокатывались по улице.

Видели танцующего полицейского, тот регулировал движение в центре города. С широкополой американской шляпой на голове, в узких форменных брюках, он свистел в свисток, как и положено полицейскому, но при этом выдавал под музыку прикольные танцевальные движения. А еще время от времени вставал перед проезжающими байкерами на колени. Где такое еще увидишь?!

Веселье прервал ураган, налетевший внезапно. Появилась темная, почти черная туча, ливанул дождь, и мы вынуждены были вернуться в отель. Мы успели еще по хорошей погоде заменить переднее колесо на Мишином мотоцикле и были готовы к дальнейшей дороге.

Что тут сказать? Скажу одно: впечатления от мегаглобального байкерского фестиваля останутся в нашей памяти навсегда – точно так же, как Ниагарский водопад.

Вокруг нас – дикая, первозданная природа. Скалы, поросшие хвойным лесом, а вдоль дороги мелькают дорожные знаки с изображениями диких животных. На одном желтом кругляке нарисована медведица с медвежатами, а вот изображен переходящий дорогу бизон.

– Кто-нибудь заметил гризли? – спрашиваю спутников на очередной остановке.

– А был гризли?! – удивляется Миша. Вижу, как глаза девушек округляются и они в испуге озирают окрестности. Я решаю не погружать команду в панику.

– Не было. Но нас ведь предупреждали на въезде: появление медведей не исключено. И лоси с бизонами могут появиться, так что надо быть внимательными. Усаживаемся на мотоциклы, после чего продолжаем движение в глубь Йеллоустонского парка.

Мотор «Харлея» надсадно ревет – движемся в гору. Переключаюсь на пониженную передачу, и правая рука выкручивает газ до предела. Спина напряжена, руки и ноги уже затекли от длительного переезда, но я упорно преодолеваю подъем. Затем дорога вниз, когда уже требуется притормаживать, но скорость все равно приличная, из-за чего флажок с эмблемой «Сел и поехал» за моей спиной начинает трепетать на ветру. Глядя в зеркало, вижу Мишу с Соней, за ними – Славу с Настей, и душа спокойна: команда на месте, движемся по намеченному маршруту.

Южную Дакоту, подарившую нам классный праздник, покинули не без сожаления. Но дорога опять звала вдаль, ведь мы не проехали и половины пути. Впереди были западное побережье, Тихий океан, затем проезд по южным штатам – много всего.

Стурджис отпустил не сразу. Мы стремительно двигались на запад, но в ту же сторону ехали еще сотни байкеров, как и мы, покинувшие фестиваль. Кто-то обгонял нас, кого-то обгоняли мы, и все время – приветствия, улыбки, так что атмосфера фестиваля, как шлейф, тянулась за нами еще миль сто.

Откручивая ручку газа, я бросал взгляд на правую руку и видел на запястье купленный в Стурджисе байкерский браслет. Сделанный из маленьких стальных черепов, он смотрелся брутально и служил напоминанием об оставшемся в прошлом празднике. Следующие пару тысяч миль браслет меня грел, напоминая о фестивальном отрыве. Жаль, что в Калифорнии я его потерял.

В безлюдных степях на границе штата Вайоминг запомнились нефтяные качалки. Мы привыкли к огромным нефтяным вышкам, что качают нефть где-нибудь в Тюмени или Сургуте, здесь же качалка была на удивление маленькой, похоже самопальной. Или купленной в одном из придорожных маркетов. В одном месте мне действительно показалось, что эти устройства продаются поштучно и оптом: стояло несколько качалок прямо у дороги, перед ними висел плакат с номером телефона, так что покупай – и делай бизнес, благо индивидуальная нефтедобыча – если ты хозяин земли – в Штатах разрешена.

В этих краях, в американской глубинке, цивилизация уже немного другая. Это было видно по автомобилям, что едут параллельным либо встречным курсом, – вполне добротные, в хорошем состоянии, авто были явно ретровариантом, выпущенными двадцать, а то и тридцать лет назад. Похоже, жители маленьких провинциальных селений, что изредка встречались на пути, не спешили в автосалоны за новинками, а жили по принципу «старый конь борозды не портит».

Еще запомнилось, как сгорел Слава. Сгорел – в смысле опалил лицо, поскольку решил снять шлем и поехать в бандане. На дороге лицо все время обдувает воздухом, но солнце делает свою работу, так что пришлось ему вечером смазываться кремом от ожогов.

Но до этого много чего произошло. Мы наконец въехали в Вайоминг. Это не индустриальное и не финансовое, скорее природное сердце Америки, где не увидишь небоскребов. Зато там можно увидеть красивейшие озера, непроходимые леса, каньоны, пещеры, а еще лосей, бизонов, если повезет, и гризли. То есть еще тот кайф – увидеть гризли, не факт, что это везение. Но все-таки природы хочется, слишком много в последние дни было техники, слишком много было цивилизации.

И вот она, табличка «Wyoming», мелькающая справа от дороги. Пейзажи давно сделались дикими: людей и поселений встречалось мало, вокруг тянулись прерии с выгоревшей на солнце травой, и время от времени появлялись скальные массивы. Вспоминались фильмы про индейцев – наверняка в прежние времена по этим прериям скакали команчи или чероки. Индейцы охотились на бизонов, которых когда-то здесь было видимо-невидимо; и сейчас они тоже сохранились, но только в природных заповедниках.

Штат Вайоминг интересен прежде всего Национальным парком Йеллоустон. Сравнить его в России, пожалуй, не с чем. Если говорить о природных пейзажах, то Йеллоустон очень напоминает нашу родную Карелию. Но в Карелии, как и на просторах Сибири, где в тайге бродят непуганые олени и медведи, многие территории просто не освоены человеком. Здесь же первозданная природа сознательно сохраняется и оберегается усилиями государства. Местная фауна не оставляется на произвол судьбы, за ней наблюдают, ее подкармливают, и если вам, допустим, попадется на пути медведь, то, скорее всего, не голодный и злой, а сытый и довольный.

Насколько мне известно, этот заповедник основан аж в 1872 году. Тогда в мире вообще не было национальных парков, Йеллоустон – первый. Он настолько огромный – около 900 тысяч гектаров, – что даже вылез за пределы Вайоминга и отчасти занял территории штатов Монтана и Айдахо. Еще я знаю, что в этом месте находится множество гейзеров и других геотермических объектов. Казалось бы, откуда? Не Камчатка, в конце концов, где «дышат горы горячо» и вулкан на вулкане…

Однако здесь, как рассказал мне один приятель-путешественник, находится самый большой в современном мире вулкан.

– В этом месте, – говорил он, – в Земле существует огромная дырка – кальдера называется. Но она незаметна, потому что давно поросла лесом и закрыта землей. Тем не менее это настоящий спящий вулкан. Точнее сказать – супервулкан, гигант среди прочих вулканов. И если он проснется, извержение какой-нибудь Корякской Сопки в сравнении с этим покажется детской шалостью.

– А может проснуться?

– Вероятность мала, но не исключена. За последние пару миллионов лет он извергался несколько раз, и всегда это было страшной катастрофой. Если там окажешься, сам увидишь, что везде – застывшая лава. А в центре этой самой кальдеры находится одно из самых больших горных озер – озеро Йеллоустон.

В Йеллоустоне не только охотиться запрещено – пальцем тронуть нельзя ни одно живое существо. И деревья рубить нельзя, и костры разводить, и шашлыки жарить. Тут без всяких туристских костров может заполыхать так, что мама не горюй! Говорят, в результате страшных пожаров 1988 года выгорело около трети всех лесов Йеллоустона, а это просто огромная территория…

Почему-то более всего впечатлил не столько сам парк, сколько въезд в него. Вокруг дороги теснились громадные утесы, то слева, то справа нависали скалы, цвет которых менялся от мрачно-серого до ослепительно-желтого. Край каменных гигантов, поросших редким лесом. И среди этого природного величия – пять крохотных человечков, ползущих по дороге на рычащих двухколесных машинках…

Мы забирались все дальше, причем дорога шла на подъем – все ж таки вулкан, пусть и не особо выделяющийся. А чем выше поднимаешься, тем, как известно, холоднее. В глубине парка температура стала ощутимо ниже, чем была, допустим, в равнинном теплом Стурджисе. Мы надели свитера и куртки, но упорно двигались вперед – туда, где наглядной становится горячая энергия подземных недр.

Наконец оказались на поросшем невысоким лесом плато, где там и тут виднелись большие и малые озера и озерца.

– Карелию напоминает… – сказал я, озирая этот пейзаж.

– Ну да! – возразил Миша. – В Карелии нет гейзеров, а здесь – есть! Вон их сколько!

Часть озер и впрямь дымила, из воды вырывались клубы пара, что было необычно. Я засмеялся.

– Если в Карелии в озеро погрузить специальный агрегат, чтобы пар пускал, будет то же самое!

Зрелище тем не менее было любопытным: от воды поднимался горячий пар, он висел в воздухе, отчего пейзаж слегка искажался и делался не совсем четким.

– Прямо Долина гейзеров… – сказал Слава, озирая окрестности.

– Или Земля Санникова, – отозвался я, вспомнив известный фильм.

Я представил, как из-за ближайшего взгорка появляются представители дикого племени, чтобы взять пятерых безбашенных путешественников в плен. Дикари не появлялись, и тогда я подошел к одному из озер и потрогал рукой воду. Однако! Рискни кто-нибудь из нас искупаться – моментально бы сварился в таком кипятке!

Купаться мы, конечно, не стали. Гризли или пуму тоже не увидели, зато увидели среди дымящих озер пасущуюся олениху с олененком. Но главное, что мы поняли: в Америке тоже есть дикая первозданная природа, а не одна лишь цивилизация.

Мы были в Йеллоустоне уже поздно и самих американцев в Национальном парке практически не видели. Возможно, им гораздо приятнее сидеть у телевизора или в любимом «Макдоналдсе», чем мотаться по каким-то горам, в которых еще и медведи водятся. Когда я выезжал из парка, почему-то вспомнилась моя знакомая Ирина, которая немало лет прожила в Америке.

«Не любопытны американцы, – рассказывала она во время очередного приезда в Питер. – Не интересна им не только наша жизнь и история, но и своя тоже! Я, когда жила в Вайоминге, не имела какое-то время работы. И от нечего делать стала заниматься изучением местной истории. Узнала про обитавших в этих краях индейцев, про ковбоев, о том, как они выстраивали между собой отношения, – обо всех событиях позапрошлого века. И что ты думаешь? Никто из жителей моего городка слыхом об этом не слыхивал! Ни малейшего понятия не имел, они будто из космоса сюда прилетели!»

После длительной остановки в Стурджисе мы, отдохнувшие от руля, делаем рывок на 664 мили, то есть на 1000 с лишним километров. Кто-то будет этим гордиться, но выдержать столь длительный дневной переезд могут, увы, не все. Уже после Йеллоустона, на очередной заправке у Сони начинается истерика.

Девушка буквально сползает с заднего сиденья мотоцикла и опускается на корточки. Опершись спиной о колонку, утыкает голову в колени. Обхватывает ее руками.

– Я не могу больше! Не могу ехать дальше! Остальные члены команды тут же ее обступают.

– Сонечка, что с тобой?! – наклоняется к ней Настя. – Устала? Или тебя кто обидел!

Утирая слезы, Соня вздрагивает всем телом.

– Я замерзла! Дико замерзла! У меня замерзла спина, почки – все! И это все из-за твоей дурацкой экономии! Надо было купить куртку в дорогу, неужели не понятно?! Надо было ехать на арендованном «Харлее», а не покупать этот идиотский «Интрудер»!

Последняя реплика адресуется супругу Мише, который в Стурджисе не стал покупать Соне теплую куртку, посчитав это лишним. Он виновато бормочет:

– Ну я же не знал, что такой дубак по дороге будет… А Соня не успокаивается:

– У меня болит зад от этого неудобного сиденья! И голова болит от постоянного недосыпа! Не могу больше!

Мы начали шутить, отвлекать ее, затем взялись искать ближайший мотель, где можно было бы передохнуть. В конце концов мы оказались именно в том мотеле, который забронировали заранее, однако уроки из этого инцидента извлечь следует.

К любой длительной поездке по незнакомым местам нужно тщательно готовиться. И очень жаль, что в период подготовки ребята проигнорировали мое пожелание взять с собой как минимум дождевики и термобелье. Небрежность и легкомыслие одного губительно влияет на команду в целом: рушит планы, сбивает график путешествия, заставляет останавливаться в непредусмотренных местах и т. п. В итоге результативность понижается, поездка проходит совсем не так, как было задумано, а это, конечно же, хорошего настроения не прибавляет.

Ну и конечно, на любимых людях экономить не стоит, пусть всем будет хорошо, особенно самым беспомощным членам команды. Вскоре я раздал товарищам всю свою одежду, взятую в дорогу: хотелось, чтобы больше не было конфликтов, жалоб и чтобы мы все доехали до конечного пункта без особых проблем.

Небрежность и легкомыслие одного губительно влияет на команду в целом.

Потерять фотокамеру для путешественника – очень досадно. Особенно если помнишь место, где ее оставил, но успел уехать на сотни километров вперед.

– Думаю, надо вернуться, – говорю, расхаживая по гостинице в городе Элко. – Вы сидите здесь, а я смотаюсь туда и обратно, о’кей?

– Ну куда ты, Паш, поедешь? – возражает Слава. – Это уже Невада, отсюда до того места – сто шестьдесят миль!

Размышляю о том, что вряд ли успею вернуться до наступления темноты.

– Пока доедешь, наступит вечер, – продолжают меня уговаривать. – Ты просто не сможешь найти это место в темноте!

Но мне очень жаль фотоаппарата. Не столько того, что камера отличная и недешевая, сколько кадров, которые были запечатлены. Я думаю, прикидываю, кусаю локти и никак не могу принять окончательного решения…

А ведь так замечательно начинался день!

Выехав из Национального парка, остановились в мотеле в городке Айдахо-Фолс, что в штате Айдахо. Это слово для многих русских ассоциируется с приготовленной особым образом картошкой. И в городе действительно пахло этим блюдом. Как нам рассказали, в этом штате и впрямь процветает картофельное производство, этой культурой засажены тысячи гектаров, то есть Америка жива не кукурузой единой.

По дороге мы видели картофельные поля. А на них – громадные поливальные устройства. Эти конструкции могли поворачиваться, ездить по полю, чтобы снабжать влагой посадки в довольно сухом климате.

После этого мы должны были поехать в штат Юта, в город Солт-Лейк-Сити. Соня пришла в норму, утром уже улыбалась, и мы всей командой двинулись в дальнейший путь.

…Лента дороги кажется бесконечной, лишь надежные американские мотоциклы дают надежду на то, что мы завершим маршрут. Еще надежду дают дороги, состояние которых – за малым исключением – отличное, в каком бы глухом уголке ты ни оказался. И в этом коренное отличие американской дорожной системы от российской. Наши дороги в глубинке порой настолько убиты, что беспокоишься даже не за технику – за собственное здоровье или жизнь. Проваленный асфальт, ухабы в полметра глубиной: здесь не только колесо можно потерять – можно целиком, вместе с байком, ухнуть в очередную дыру!

В Америке мы полностью убитых дорог не видели – пока, во всяком случае. Зато не раз видели надписи на щитах возле придорожных кафе: «Bikers Welcome». И эти приглашения в гости тоже дают гарантию успешного окончания путешествия.

Наш путь лежал к Тихому океану. Мы миновали одну сотню миль за другой, а до океана было еще ой как далеко! Однако один соленый водоем, причем гораздо солонее любого моря-океана, на нашем пути все-таки должен был встретиться. Это Большое Соленое озеро, на берегах которого раскинулся город Солт-Лейк-Сити, что в переводе и означает «город у соленого озера».

Город немаленький: если учесть население одноэтажных окраин – более миллиона жителей. Но сам город сравнительно небольшой, мне он чем-то напомнил финский Тампере. В центре теснились привычные высотки делового центра, чуть в стороне высилась церковь Salt Lake Temple. Довольно симпатичное сооружение, правда строилось сорок лет. Церковь стоит на Храмовой площади, где почти не видно людей. В центре Солт-Лейк-Сити было вообще немноголюдно, иногда казалось, что город абсолютно пустой. И пробок не было, так что наша мотоциклетная кавалькада беспрепятственно раскатывала по безлюдным улицам и площадям, оглашая их рыком харлеевских моторов.

Мы до того привыкли к безлюдью, что ведем себя, как в лесу. Устаем все-таки после многокилометровых марш-бросков, поэтому на одном из газонов, рядом с которым мы припарковали байки, Слава и Настя укладываются отдохнуть прямо на расстеленном на траве пледе. Ведь в путешествии самый кайф – переночевать в природной обстановке: в спальнике где-нибудь в лесу или в пустыне. Это же не рабочая поездка с отелем уровня «Кемпински», это именно путешествие.

Полиции тоже не было видно, да и будь она – вряд ли бы нас забрали за нарушение общественного порядка: в Америке отдых на газонах – дело обычное.

Необычно другое – то, что столица штата Юта, где мы находимся, считается главным местом базирования секты мормонов, принадлежащих к Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Здесь до сих пор находится штаб-квартира этой организации, поэтому у Солт-Лейк-Сити есть еще одно неофициальное название – Священный город святых. Согласно преданию, в позапрошлом веке глава секты Бригам Янг, прибыв в эту долину, воскликнул: «Вот это место!» Он имел в виду место, которое увидел накануне в посланном Богом видении. Здесь мормоны и забазировались, здесь же и свой главный храм построили.

Главная фишка мормонской жизни заключалась в том, что они единственные из христиан были полигамными, то есть многоженцами. И отец-основатель Янг, и другие мужчины из этой секты имели, подобно мусульманским султанам, по нескольку жен. А этого пуританская Америка терпеть не желала. Мормонов начали жестоко прессовать, в Солт-Лейк-Сити даже вводились войска, так что еще в девятнадцатом веке многоженство – во всяком случае, официальное – было запрещено.

Еще один предмет гордости местных жителей – зимняя Олимпиада, прошедшая в этом городе в 2002 году. На улицах города до сих пор красовались плакаты, напоминающие о событии, – не каждый год такое случается! Вполне успешная в коммерческом смысле, та Олимпиада запомнилась несколькими скандалами. Началось с коррупции, которая и в Америке есть, – говорили, что члены Международного олимпийского комитета, от которых зависел выбор города, принимающего Олимпиаду, были подкуплены. Да и на самих играх скандалов хватало: чего стоит одна лишь вакханалия вокруг соревнований фигуристов, когда российской паре Бережная – Сихарулидзе очень не хотели давать золото и продавили-таки канадскую пару, которая взошла на первую ступеньку пьедестала вместе с нашими. А использование допинга? Нет, в большом спорте уже давно нет честной борьбы. Вот у нас, мототуристов, все по чесноку. Мы никого не собираемся побеждать, не устраиваем гонок с первыми-вторыми-третьими местами, мы руководствуемся простым лозунгом: «Сел – и поехал!».

Однако самое сильное впечатление мы получили не от города, а от окружающих его соленых озер. А более всего, конечно, от Большого Соленого озера, в честь которого и назван город Солт-Лейк-Сити. Сравнивать, опять же, особо не с чем. Если кто бывал на Мертвом море в Израиле, то Great Salt Lake в чем-то на него похоже, вот только американская кладовая поваренной соли в несколько раз больше по площади. Можно также сравнить этот водоем с нашим озером Эльтон, что в Волгоградской области, хотя на самом деле Большое Соленое озеро – это нечто особенное. Вода в нем белесая, такой ее делают отложения соли на дне. То есть дно и состоит из соли, которой здесь огромное количество – 6 миллиардов тонн, как говорят ученые. Есть места, где дно обнажено, и солевые отложения сверкают на солнце, как полярные снега. На этих абсолютно гладких солевых полях, насколько мне известно, устраивают гонки на суперскоростных автомобилях. Это даже не болиды, что гоняют на «Формуле-1», это специальные машины, несущиеся со скоростью самолета, – они предназначены для достижения максимально возможных скоростей и установления рекордов Гиннесса.

В белесой воде отражались силуэты гор, окружающих озеро. Красота, которую я спешил запечатлеть на фотик. И тут же этой красоты лишился – вместе с фотиком…

Уезжая с места стоянки, внимательно осмотрись: не забыл ли ты чего?

– Да я же помню место, где его оставил! – горячусь. – Я даже в темноте его найду! Это на берегу озера, где я положил фотик на землю, когда на айфон фотографировал!

Но затем все-таки принимаю решение: не еду. В книге размещу фотографии с айфона, их вполне достаточно. Проглядев снимки на айфоне, которые я дублировал, понимаю: красота никуда не делась, она всегда со мной. И вообще, бывают такие потери, в сравнении с которыми утрата фотокамеры – сущий пустяк.

Машина движется вдоль скалистого побережья океана. Солнце, голубая вода, пенный прибой, жара… Это Гавайские острова, которые принято считать земным раем. Машина делает несколько поворотов, и тут взгляду открывается уютная лагуна. Прибой здесь совсем небольшой – в отличие от берега, выходящего к открытому морю. С дороги виден пляж с желтым песком, на нем расставлены зонтики, значит, можно искупаться.

Петр со своими друзьями так и делает. Жаль, дороги к пляжу нет, поэтому машину приходится парковать прямо на обочине. Но это не беда – вещи запираются в багажнике, с собой прихватываются лишь купальные принадлежности, и небольшая компания отправляется к воде.

Купание в чистых и прозрачных океанских волнах – одно удовольствие. Петр один раз заходит в воду, второй раз, после чего укладывается на горячий песок и нежится под солнцем.

– Может, поедем дальше? – спрашивает один из его друзей.

– Сейчас, еще разок окунусь… – отвечает Петр и опять идет туда, где на песок, ласково журча, накатывает волна. Но сразу не уйти: хочется еще сделать несколько кадров на память, а это еще задержка минут на десять.

Наконец купание завершено. Компания возвращается к машине. И тут – тревога: еще издали видно, что багажник открыт! Они спешат к дороге, подбегают и видят, что оставленные в багажнике вещи – украдены!

– Надо же, фотоаппарат увели! – говорит один.

– А у меня в сумке планшет лежал… Вот козлы!

А Петра начинает колотить мелкой дрожью. Он молчит, и тогда товарищи обращаются к нему:

– Эй, чего молчишь? Чего в твоей сумке-то было?

– Документы… – хрипло произносит он. – Паспорт, права, кредитная карта…

Только теперь до всех доходит: Петя попал. Через два дня этому российскому гражданину нужно вылетать на родину, но кто ж его выпустит без паспорта?!

Понятно, что Петр никуда не улетел – ему пришлось сдать билет. Надежда на то, что неизвестные злоумышленники подкинут ненужные им документы, не оправдалась. После чего Петру пришлось долго и упорно доказывать, что он – именно тот человек, за которого себя выдает.

Никаких подтверждающих документов у него не было. И ему пришлось в течение длительного времени ходить в местное отделение полиции, как на работу. Проводились допросы, отсылались запросы, после чего проходило немало времени, пока получали ответ. Даже наличие вроде довольно оперативной электронной связи не очень-то ускоряло решение проблемы. Чтобы как-то жить, ему пришлось брать в долг у своих знакомых. А жить пришлось больше недели, так что, ко всему прочему, к чертям полетели все дела, что были намечены в России. И родители были в панике, и оставшаяся дома девушка Петра вся извелась, одним словом, он создал проблемы и потрепал нервы не только себе, но и множеству других людей.

А ведь такого форс-мажора можно было избежать. Во всяком случае, свести к минимуму нервотрепку, а заодно и финансовые потери.

Путешествуя самостоятельно за границей, надо иметь флешку с копиями документов и хранить ее отдельно. Еще можно выслать копии документов на собственную электронную почту.

На очередной заправке в городке Карсон-Сити, что по дороге в парк Тахо, знакомимся с американцем лет шестидесяти, в ковбойке и в шляпе. Тот интересуется: откуда мы приехали?

– О-о! – восклицает. – Из самой России?! Россия очень далеко! А где были в Неваде?

Мы говорим, что почти нигде не были – мы спешим в Калифорнию.

– Вам надо сделать остановку в Bunny Ranch, – говорит американец, как-то двусмысленно улыбаясь.

– А что там особенного? – спрашиваем.

– Что? Там… – И наш случайный знакомый произносит слово, которое я не могу с ходу перевести.

– О чем он? – обращаюсь к Соне, более подкованной в английском языке. Та тоже улыбается, искоса поглядывая на Мишу.

– Он говорит: Bunny Ranch – это самый известный в Америке публичный дом.

Вроде как оправдываясь, американец поясняет:

– У меня там родственник работает барменом и очень доволен. Вы просто посмотреть зайдите, это местная достопримечательность.

Что ж, достопримечательности для мототуриста – это святое. Вместе с нашими девушками мы заезжаем и на Bunny Ranch, и на Love Ranch, и на Bunnes at play. В основном ограничиваемся осмотром снаружи. Когда же на крыльцо одного из заведений выходят две пышные негритянки – типа зазывать клиентов, внутрь как-то не тянет.

Обе сотрудницы публичного дома довольно полные, если не сказать – толстые. Одеты они при этом в обтягивающие красные платья с огромными декольте, что впечатляет, но не привлекает.

– Тысяча долларов за час – и я ваша! – со смехом произносит одна из негритянок и призывно машет рукой.

– Она будет, что ли, платить? – уточняю у Славы.

– Да уж не мы, наверное… – улыбается приятель. – Ладно, давай ей скажем: гусары денег не берут, – и едем дальше!

Старый анекдот вспоминается как нельзя кстати. Может, в Неваде действительно знаменитые на всю Америку публичные дома, но контингент в них такой, что хочется побыстрее нажать стартер и до максимума открутить ручку газа…

Дорога из Юты в Калифорнию пролегала через Неваду, известную своими казино, публичными домами, а также пустынями. Невадская пустыня – это бескрайнее песчаное поле, поросшее серо-зелеными кустарниками. Иногда пустыня вздыбливается невысокими гористыми массивами, но в общем картина довольно суровая. Разнообразят ее разве что вездесущие американские дальнобойщики на своих могучих трейлерах да очередные нефтяные качалки.

Хотя более всего удивил нас смерч, возникший слева по ходу движения. Это был желтый песчаный столб высотой метров пятнадцать, который крутился, меняя форму и засасывая с земли песок. Он двигался, как и мы, хотя медленнее. И я, наблюдая его по ходу движения, радовался, что смерч не такой уж серьезный. Насколько мне было известно, в Америке нередко бушевали торнадо – ужасающие по силе смерчи, которые разрушают капитальные постройки на раз и поднимают в воздух трейлеры. Что тогда говорить о «Харлее» с сидящим на нем мотоциклистом?

Удивили и большие заборы, стоящие вокруг многих частных домов. У себя-то дома мы привыкли к глухим оградам высотой три-четыре метра, которым отгораживают личные домовладения от окружающего мира. Но для Америки это нетипично, там ограды в основном символические. Может, этот факт объясняют таблички вдоль дорог, на которых написано: «Если услышите выстрелы, звоните по номеру 911»? Если стреляют нередко, то есть смысл и забор надежный поставить…

Вскоре песок и кустарники исчезли, зато появились деревья и даже целые леса. Мы оказались в другом мире, что говорило то ли о разнообразии климатических зон в Америке, то ли об очень быстром передвижении по стране. Это был парк Тахо, где совсем иное природное окружение, чем в пустыне. И воздух был свежее и прохладнее, и пейзажи разительно отличались, чем-то эта местность напоминала Урал, а местами – окрестности озера Байкал. Ледников там не было, но позже мы увидели, что в Тахо есть и горнолыжный курорт, где любители могут классно развлечься, особенно зимой.

Далее дорога пошла под уклон, сделалось теплее, и спустя несколько часов мы оказались уже в Калифорнии. Первый форпост этого западного штата – город Сакраменто, стоящий на одноименной реке.

Слово «сакраменто» у большинства соотечественников ассоциируется со словами популярной киношной песенки: «Сакраменто, сакраменто, сакраме-е-енто!» На самом деле это город, причем довольно большой. Его название и впрямь имеет латинское происхождение, правда не итальянское, а испанское, и переводится как «святые дары». Сейчас ничего особо святого тут не чувствуется, но город привлекательный, чистый, уютный. Населяют его без малого полмиллиона человек, среди которых много мексиканцев, а еще китайцев, осевших тут еще в эпоху опиумных войн.

Для жителя Калифорнии Сакраменто значим в первую очередь тем, что он является столицей штата. Это не должно удивлять: самый большой город страны, конечно, Нью-Йорк, но столицей США является более скромный Вашингтон. Вот и здесь главный мегаполис – Лос-Анджелес, а столицей выбран город, где народу живет раз в десять меньше. Неплохая тенденция, хочу заметить, пора и нашу Москву разгружать, слишком много там начальства на квадратный километр площади.

Для нас же город значим тем, что в нем живет Юра – очередной наш человек в Америке и друг Миши. Мы подъезжаем к его двухэтажному дому, а далее объятия, горячий душ с дороги, горящий камин, вино и мясо на мангале, в общем, замечательная и теплая домашняя обстановка. Такие посиделки у друзей – как остановка на благодатном острове после блуждания по бурному океану. В Америке вполне сносные гостиницы, мы там неплохо отдыхаем, но дом это дом, а друг это друг.

По приезде мы отправляемся в местный супермаркет, где набираем всяких вкусностей: копченого мяса, колбасок, разнообразных овощей. А затем перед домом Юры устраиваем пикник на свежем воздухе. Знакомимся с женой Юры, а еще с его двумя дочерями лет десяти – двенадцати, которые занимаются гимнастикой и уже заработали кучу наград на соревнованиях разного уровня. Войдя в комнату к девочкам, мы увидели стену, увешанную медалями. Родители явно гордились этими достижениями, и вообще было видно, что они вкладывают в дочерей всю свою жизнь. Это всегда легко определить по тем результатам, которых добивается потомство.

После пикника все мы и Юрина семья собираемся возле камина. Горит огонь, уютно потрескивают поленья, и мы, счастливые, сидим и неспешно беседуем, разглядывая мою первую книгу о путешествии по России и с интересом рассматривая фотографии.

В благодарность за прекрасный вечер мы вручаем Юре нашу фирменную футболку с надписью «Сел и поехал» и почетный диплом. Каждый, кто помогает участникам проекта, является членом этого большого и теперь уже международного сообщества. Наутро посещаем парикмахерскую, совершаем экскурсию по местным магазинам – и в путь. Нас ждет Сан-Франциско!

Впрочем, кого-то ждет, а кого-то не очень. Миша с Соней не могут завестись, что слегка омрачает наш очередной старт. «Интрудер» надо толкать, он с трудом заводится, и нам приходится приобретать новый аккумулятор. Но проблема, оказывается, глубже – барахлит генератор, и ее решение мы откладываем на потом.

В окне машины мелькают редкие фонари. Освещенные тусклым светом неказистые дома будто смотрят на нас – подозрительно и враждебно. А тут еще водитель Леонид, наш новый знакомый, подливает масла в огонь:

– Страшное место. Здесь каждый день кого-то убивают.

– Неужели такой криминальный район? – спрашиваем тревожно. – Это ж не так далеко от центра…

– Ну и что? Тут такое иногда происходит – полный кошмар! Однажды шел по этому гетто, а из подъезда вываливается негр! И в спине у него торчит нож! Огромный такой ножище, с наборной рукояткой! Негр орет, бежит по улице, отстреливаясь из пистолета, и тут же – мордой в асфальт!

– А ты?

– А я ноги в руки – и подальше от этих разборок! Оно мне надо – ввязываться? Сюда даже полиция соваться побаивается, а я не Бэтмен, а обычный американский гражданин.

Машина петляет по улочкам, где, по словам Леонида, очень не рекомендуется останавливаться. Тем более – выходить и гулять. Это местный Гарлем, который есть и в Нью-Йорке, и в Сан-Франциско, – в таких районах, я знаю, бесчинствуют банды, в основном из цветного населения, и нет никаких законов. Нож в спине, пистолетная пальба тут в порядке вещей, а вовсе не исключение из правил. И мы, озирая полутемные улицы, что мелькают за окном машины, пребываем в напряжении. Что это там за фигура крадется вдоль стены? А в руках у него что? Нож? Кастет? Или, не дай бог, огнестрельное оружие, которое он готов применить без размышлений и колебаний?

Наконец выезжаем на одну из центральных улиц, видим беззаботно гуляющую публику, двоих полицейских и лишь тогда с облегчением вздыхаем.

В Сан-Франциско приехали рано утром. По дороге из Сакраменто мы начали замечать вдоль дороги пальмы, которые мы не видели с момента прощания с Флоридой. Как уже говорилось, Америка объединяет множество климатических зон, чему мы уже не удивлялись. Только что вроде бы проезжали в Тахо горнолыжный курорт, где зимой не протолкнуться, и на тебе – уже в субтропиках!

Каждый из нас хотел увидеть Тихий океан, но мне этого хотелось особенно. Я уже был на другой стороне величайшего водоема планеты: два года назад, озирая Владивостокскую бухту, я представлял, что где-то далеко, за много тысяч километров, находится американский берег. Планов совершить путешествие по этой стране еще не было, но вот теперь путешествие состоялось, и вскоре я опять смог ступить на берег океана, омывающего и Россию, и Америку.

В первую очередь мы направились к знаменитому на весь мир мосту Золотые Ворота. Мост подвесной, чем-то он напомнил родной Вантовый мост, который перекинут через Неву и отлично виден из моего окна. Внезапно вспомнилось, как мой маленький сынуля, вбегая на лоджию и видя проходящий по Неве корабль, кричал: «Диш, диш!» Может, он и сейчас смотрит на этот мост, играя в свои машинки? Воспоминания о доме могут нагнать в любом месте, потому что в глубине души мы даже в самом дальнем путешествии помним про дом.

Мост в Сан-Франциско, правда, намного больше Вантового. Его более чем километровый пролет переброшен через пролив на огромной высоте, под ним легко может пройти крейсер или пассажирский лайнер. И пусть мост Золотые Ворота уже не самый длинный в мире, каковым он был почти тридцать лет – с 1937-го по 1964 год, – он все равно смотрится потрясающе. Замечательный вид, правда, портит статистика самоубийств – тут Золотые Ворота впереди планеты всей, включая Бруклинский мост в Нью-Йорке. Здесь каждые две недели кто-нибудь счеты с жизнью сводит, бросаясь в воду с огромной высоты, так что суицидников уже и считать перестали. То есть вначале считали, но когда счет дошел до тысячи, плюнули на это дело.

Тем не менее мы сделали ряд эффектных фото на фоне этого красивейшего моста, после чего переехали его, заплатив за переезд по шесть баксов. Что интересно: если бы мы ехали в обратном направлении – не платили бы, но почему так устроено движение транспорта через мост, мы так и не узнали. Настроение было отличное, хотя я ожидал, что мост под нами будет слегка раскачиваться. Именно такое ощущение было при взгляде со стороны: казалось, подует сильный ветер, и начнется движуха. А еще холодно было из-за ветра, который дул с океана. Ехали в футболках, но после моста, чтобы не задубеть, тут же надели куртки.

Город Сан-Франциско выгодно отличался от остальной Америки. Архитектура была… неожиданной, что ли, если так можно сказать. Обычные унылые коробки тут сменились домами в замысловатом испанском стиле, что вообще-то понятно: город Святого Франциска был все-таки основан испанцами. Понятие об этой архитектуре дают довольно известные шесть построек, стоящие в ряд. Каждый дом имеет свой цвет: желтый, малиновый, зеленый и т. д. Сейчас бы эти постройки назвали сблокированными коттеджами, хотя на самом деле это просто дома со своим индивидуальным лицом, а не какие-нибудь скучные прямоугольные здания.

Рельеф города тоже был оригинальным – холмистым, причем с такими уклонами, что голова кружилась. В самом начале Миша, который уже бывал здесь, повез нас на улицу Ломбард.

– Что там интересного, на этом Ломбарде?! – спрашивали мы.

– Если съедете по ней на байке – впечатление останется незабываемое!

Столь крутого спуска я не мог припомнить. В Питере самая крутая гора – Поклонная, но и в других городах, с немалым перепадом высот, таких спусков было еще поискать.

Поскольку улица Ломбард была односторонней, с движением сверху вниз, пришлось взбираться наверх по другим, не менее крутым улицам. Ехали вверх под таким уклоном, что казалось: если бы ты был на спортбайке и неосторожно газанул – тут же опрокинулся бы назад вместе с мотоциклом!

Самое неприятное было – переезжать перекрестки. В Калифорнии перед любым перекрестком следует остановиться по знаку Stop. Затем нужно оглядеться, и если ты подъехал первым, то первым и пересечешь перекресток. А как остановишься на диком уклоне?! Ты просто вынужден выкатываться на перекресток, а дальше уже приходится оглядываться – не мчит ли наперерез какое-нибудь транспортное средство?

Наконец въезжаем на самый верх, а дальше – вниз. Надо постоянно притормаживать, поэтому моя правая нога постоянно на тормозе и пальцы правой руки тоже на тормозе. Во время спуска, да еще с виражами, возникает мысль: если бы здесь была зима и склон засыпало снегом, по нему можно было бы запросто спускаться на сноуборде или горных лыжах! Но вот спуск заканчивается, я торможу и оглядываюсь назад. Круто, однако, причем в прямом смысле слова…

Побывать в Сан-Франциско и не побывать в Алькатрасе – нельзя. Мы стояли на берегу, видели вдали этот мрачный остров с самой строгой тюрьмой в мире – и очень хотели туда попасть.

– Так что там с экскурсиями? – спросил я спутников.

– Миша пошел узнавать, – сказали в ответ. – Говорят, туда катера ходят, возят туристов и там проводят экскурсии.

Я вдруг вспомнил, что в нашей питерской тюрьме Кресты есть музей и туда тоже когда-то водили экскурсии. Сейчас, правда, этого не делают, да и сам тюремный изолятор переводят за город.

Мы знали: в Алькатрасе есть что посмотреть. Пусть тюрьма закрыта, зато там осталась аура того времени, когда сюда заключали самых жестоких преступников Америки, включая великого и ужасного Аль Капоне. Тюрьма на острове появилась по весьма простой причине – любое другое учреждение такого профиля гангстеры могли взять приступом или организовать побег каким-нибудь способом. Побег из Алькатраса был исключен: вода вокруг просто ледяная, да еще кишащая акулами! Проплыть два километра в такой воде – даже если удастся в нее прыгнуть – нереально. Так что приходилось на самом деле отсиживать здесь пожизненное заключение, к которому нередко приговаривали мафиози. А уж внутренний режимчик там был жестким. По всему периметру стояли вышки с вооруженной охраной: только попытаешься вылезти за ограждение – тут же огонь на поражение. И над камерами заключенных все время цокала коваными ботинками охрана, отделенная решеткой с толстыми стальными прутьями. В столовой, где часто устраивались потасовки, под потолком висели баллончики со слезоточивым газом, которые пускались в ход дистанционным включением. А для провинившихся всегда наготове был одиночный карцер, где заключенных держали на хлебе и воде по нескольку суток.

Хотя побеги из тюрьмы все равно происходили. Двенадцать раз закоренелые рецидивисты бежали неудачно, и только однажды Фрэнк Ли Моррис и братья Энглин – Джон и Клэренс совершили удачный побег. Готовились семь месяцев: из резиновых плащей соорудили надувной плот, спасательные жилеты, затем изготовили самопальную электродрель, используя мотор от пылесоса. С ее помощью проделали дырку в вентиляционной шахте, через которую и выбрались наружу. Затем надули плот с помощью украденной накануне гармошки и отчалили от острова.

Узнав о побеге, раздосадованное начальство тюрьмы поспешило объявить, что сбежавшие заключенные утонули в море. Но молва утверждает, что до берега они доплыли, где и скрылись от правосудия. Во всяком случае, есть несколько свидетельств того, что и Фрэнка Ли Морриса, и братьев Энглин несколько раз видели на материке.

– Ну что? – спросили мы Мишу, когда тот вернулся.

Он развел руками:

– Не везет! Сегодня и завтра катера не будет, он не каждый день в Алькатрас ходит. Ну ладно, поехали в более приятное место – в русскую баню!

В этом городе на Тихоокеанском побережье имелась настоящая русская баня – с парилкой, с вениками, где можно было оттянуться от души. Как хочется попариться после тысячекилометровых переездов по горам и пустыням. Одна сотня километров накручивается за другой, спина уже дубеет, а кисть руки застыла на ручке газа. Тело сливается с мотоциклом, становится его частью, но мотоцикл – это всего лишь железо. А мы-то живые! Нам так хочется иногда размяться, оттаять, распариться, и если друзья предоставляют такую возможность – респект им и уважуха!

Русская баня была обустроена в лучших традициях. Сидим в парилке, общаемся, выслушиваем истории наших людей в Америке. Они устраиваются каждый по-своему, рассказывают об этом не стесняясь, и мы понимаем: наш человек может выжить везде. И добиться успеха может везде, что еще больше заставляет проникаться уважением к русским. Мы можем быть успешными. Лучшие мы или не лучшие – это отдельный вопрос, но мы нигде не лишние, и в Сан-Франциско тоже.

– Ну, отвели душу? – спрашивает Леонид. – Тогда ко мне домой, на чай!

Мы согласны, почему нет?

– Слава, заказывай такси! – говорю. А затем обращаюсь к Леониду: – Куда ехать-то?

Леонид отводит глаза.

– Извините, ребята, но такси сюда вряд ли приедет.

– Это почему?!

– Район такой… Не очень благополучный. Так что едем на моей машине. А потом доедете от меня до отеля на такси.

– А туда такси приедет?

– В мой район – приедет. А сюда – нет.

Вот тогда мы и понимаем: в этом классном городе далеко не все обстоит лучшим образом. Оказывается, это ужасный район, здесь каждый день стреляют, члены враждующих банд постоянно убивают друг друга, даже полиция сюда предпочитает не заглядывать. Так что спокойствие наступает лишь тогда, когда выруливаем в более-менее безопасное место.

– Ладно, теперь ко мне. Покажу вам, какой арсенал имеется у меня дома.

Жилье у Леонида вполне комфортное. Дома ждет беременная жена, уже на третьем месяце, и вроде бы все располагает к нормальному времяпрепровождению. И тут Леонид достает какие-то чемоданы и начинает доставать из них оружие! Вначале он извлекает обычную многозарядную винтовку типа карабина. Потом автомат с несколькими рожками в придачу. Достает снайперскую винтовку с оптическим прицелом – дома у него натуральный оружейный склад!

– И как? – спрашиваем. – Приходится пускать в ход?

– Пока не приходилось. Но всякое может быть.

Здесь такие отморозки попадаются…

Мы в благоговении стоим у подножья древесного великана, задрав головы вверх. Гигантский ствол настолько массивен, что кажется крепостной стеной. Только эта крепость – живая, и растет она уже третье тысячелетие.

– Сколько этому дереву лет? – уточняю у Сони.

– Говорят, примерно две с половиной тысячи, а может, даже больше…

– Ё-моё… – качаю головой, стараясь представить, что же было в то время, когда этот древесный гигант был саженцем. Но память отказывает – слишком уж впечатляет возраст. Просто не укладывается в голове, что какой-то организм, пусть даже растительный, может существовать такой огромный промежуток времени.

– Это что ж тогда было? – спрашиваю растерянно. – Получается, это дерево начало расти еще до нашей эры?!

– Получается так… – отвечает Соня, запрокинув голову и стараясь рассмотреть крону дерева, вознесенную на десятки метров.

Парк реликтовых секвой был следующим пунктом нашего путешествия после Сан-Франциско. Мы обязательно должны были увидеть этих древесных гигантов и отправились сюда по одной из самых известных американских дорог – по трассе № 1 (SR1) в Калифорнии, проходящей вдоль западного побережья.

На протяжении около тысячи километров эта дорога то взмывала под облака, то опускалась вниз, практически до уровня моря. На ней было то жарко, то прохладно, иногда нас окутывал густой туман и мы ехали в облаках. А порой на небе не было ни облачка и солнце палило так, что приходилось мазаться специальным защитным кремом. Мы ехали по равнине, потом вдоль линии мощных утесов, скальных обрывов, а дальше опять выезжали на относительно ровное место.

Неизменным был разве что потрясающий вид на океан, что открывался справа. Если находились на возвышенной части трассы SR1, взгляду представал голубой простор, убегающий к далекому горизонту. Над водной гладью плыли белоснежные облака, где-то вдали виднелись темные силуэты кораблей, и океан казался ровным и безмятежным. Но стоило приблизиться к нему на расстояние нескольких метров на одном из участков трассы, как водная стихия представала уже совсем другой. Она волновалась, пенилась на линии прибоя, и я понимал – океан не спокоен, это стихия грозная и непредсказуемая. Останавливались не раз, но купаться желания не появлялось: из-за дувшего с океана ветра было все-таки прохладно.

Бензиновые заправки на этой трассе также имели свою специфику, которая заставила меня вспомнить известную истину: «Скупой платит дважды». По всем Штатам цена на бензин примерно одна и та же – но трасса № 1 оказалась исключением из правила. Здесь на разных заправках стоимость топлива может различаться, иногда существенно.

– Ты сколько будешь заливать? – обратился ко мне Слава на одной из заправок.

– Полный бак, – ответил я. – Неизвестно еще, когда следующая АЗС на пути попадется.

– Да скоро она попадется! – влез в разговор Миша. – И там наверняка горючка дешевле будет! Посмотри, Слав, здесь же ценник зашкаливает!

Поддавшись на уговоры, Слава залил литров пять, как и Миша, после чего отправились в путь. Так вот на следующей заправке бензин стоил в два раза больше! Оказывается, желание сэкономить может привести к повышенным тратам, особенно в незнакомой стране.

Мы едем по залитым разноцветными неоновыми огнями вечерним улицам, оглашая их басами выхлопных труб наших «Харлеев». Видим шикарные особняки, подсвеченные прожекторами, и возникают мысли типа: может, здесь живет Круз? А в том особняке – Сиси? Мы в Санта-Барбаре, куда заехали незапланированно по моему предложению. Завтра часть нашей команды должна была закончить путешествие – Слава и Настя оставались в Калифорнии, а вместо них в коллектив вливался мой старый товарищ Володя Ростопша. Чтобы отметить наше расставание и завершение маршрута ребят, я предложил им сюда приехать. Уставшие Миша и Соня остались в отеле. Наш товарищ утверждал, что в Санта-Барбаре нечего делать, но я с этим категорически не согласен.

– Как здесь здорово! – говорю я.

– Очень хорошо! – отзывается Слава. А затем напевает: – Пам-пам-пам-па-ам… Пам-пам-пам-па-пам… Когда-то эту мелодию знали в России все от мала до велика. На экране в этот момент возникала какая-то арка в античном духе, а за ней шли слова: Santa Barbara. Здесь жили любимые народом персонажи: Мейсон, Иден или тот самый Сиси, за которых дружно переживали всей страной. Разведется Иден или не разведется? Женится любимец женщин Мейсон или не женится? Персонажи фильма вошли в каждую российскую семью, сделались ее полноправными членами, да и город уже представлялся таким родным, будто ты там отдыхал каждое лето.

– Считай, мы попали в город нашей молодости, да, Слав?

– Ага! – отзывается тот. – Мы же выросли на фильме «Санта-Барбара»!

На самом деле мы совершенно не знаем этого города. Но нам он нравится. Особняки в испанском стиле, богатые рестораны, чистые немноголюдные улицы, раскидистые деревья, освещенные лампочками, подобно новогодней елке, – все это привлекает и успокаивает. Почему-то на улицах совершенно не видно чернокожего населения и не чувствуется криминальной обстановки. Не то чтобы негры нас раздражали, просто вчера в Сан-Франциско их было так много, а здесь совсем нет! И бомжей нет, вообще бедно одетого человека не встретишь – видно, что это богатый и отлично обустроенный город. Здесь немного американских реалий, архитектура тут больше европейская, что мне лично ближе. Вскоре я понимаю: вот еще одно место после Чикаго, куда хотелось бы вернуться. Взять жену, сына – и приехать сюда на пару недель. В Санта-Барбаре, ко всему прочему, отличные пляжи, теплый океан, прекрасный шопинг, и почему не провести здесь один из отпусков?

Ужин в одном из ресторанов у нас тоже замечательный. Заказываем свинину на ребрышках, залитую сладким соусом, и призрак фастфуда, который преследует нас не один уже день, исчезает. «Биг Маки» уже поперек горла стоят, нам хочется настоящей еды, и Санта-Барбара нам ее дает.

Дорога стрелой убегает вдаль, рассекая пустыню на две одинаковые части. Слева песок и колючие кустарники, и справа то же самое. И еще жара: слева, справа, на дороге – везде. Когда въезжали в эту пустыню, было вроде тридцать градусов, но сейчас температура выше, и намного.

Останавливаемся, Вован слезает с мотоцикла и внезапно вскрикивает:

– Ой, блин, жжется!

– Что жжется, Володька?!

– Асфальт! На нем стоять невозможно!!

Я вижу, как мой товарищ буквально приплясывает на раскаленном дорожном полотне. Я обут в кроссовки с толстой подошвой и поначалу не чувствую жара от асфальта. У Вована же обувь с очень тонкой подошвой – классические туфли, и он буквально обжег ступни, когда ступил на раскаленный асфальт. Вскоре жар проникает и через мои подошвы.

– Куда же мы заехали? – говорит Вован, озирая пустыню. Вокруг ни одного строения – до самого горизонта. И ни одной машины на дороге. Машины тут встречаются миль через пятьдесят, а мотоциклистов мы вообще не видели.

– Куда, куда… – отвечаю, влезая обратно на мотоцикл. – Мы на подъезде к Долине Смерти!

После благодатной Калифорнии мы планировали рвануть на Лас-Вегас. Отужинав в мексиканском ресторане, мы с Вованом полночи не спали – животы бурлили, поскольку еда была очень тяжелой, переперченной, и все время хотелось пить. Тем не менее выехали вовремя, и настроение было бодрое. Все нормально, думал я, путешествие продолжается. Теперь у нас другая команда, более ездовая и слаженная, прошедшая не одно «боевое крещение». Это ведь очень правильно, что моим спутником оказался Вовка. Года полтора назад, когда это путешествие еще только начинало планироваться, в списке потенциальных участников фигурировали многие. Там был мой финский друг Дима Хималяйнен. Но когда он прочитал первую книгу из серии «Сел и поехал», то от поездки отказался – понял, что экспедиция будет непростой. Мой австралийский друг Темка Смирнов тоже отпал, правда по семейным причинам – у него родился сын. Возможных участников было более чем полдесятка, а в итоге остался один Ростопша. Что еще раз подтвердило мое мнение: Вован – человек слова, настоящий мужик.

Последний населенный пункт перед въездом в Долину Смерти – деревня под названием Шошони. Эта забытая богом деревня мне чуть-чуть знакома – о ней рассказывал мой приятель Женя Пашин из питерского клуба «Харлей-Дэвидсон».

– Жара в этом Шошони страшная! – говорил он. – Непонятно, как там вообще можно жить!

Мы сидели в его клубе, что находится на Арсенальной набережной, за окном шел питерский дождь, и даже внутри помещения чувствовался осенний холод.

Где теперь этот холод? Мне кажется, что в мире вообще нет прохлады, есть только безумная жара…

Температура поднимается все выше, она уже гораздо больше 30 градусов, ближе к 40. Или еще выше? Женщина на бензозаправке показывает нам термометр: 48 градусов! И это в тени!

– Сколько же тогда на солнце? – растерянно спрашиваю Вована.

– Пятьдесят как минимум, – невозмутимо отвечает мой друг. Володька не говорит, куда, мол, ты меня привез. Может, надо было ехать по другой, не такой страшной дороге? Но вопрос в его глазах читается, и я, как дорожный капитан, чувствую перед ним ответственность.

– Ничего, проедем… – говорю, стараясь придать голосу уверенность.

Представители местного населения, с которыми нам приходится общаться, смотрят на нас с нескрываемым удивлением. А кто-то даже крутит пальцем у виска. Почему?!

Отвечает пожилой абориген:

– Сюда мотоциклисты летом не ездят. Это очень опасно!

Да мы и сами понимаем, что опасно. В Шошони еще куда ни шло, все-таки деревня, люди, наличие связи. А если бы сломались посреди пустыни? Если бы колесо лопнуло, мотор бы накрылся или еще что-нибудь? Тогда кранты, потому что связи там нет, а пока дождешься машину, которая проедет неизвестно когда, пока вызовут эвакуатор – ты просто двинешь коней посреди этих песков и колючих кустарников. Ты изжаришься, и спасатели найдут уже не тебя, а высохшую мумию на обочине…

Мы не сразу решаемся оторваться от какой-никакой, а все-таки цивилизации. Рассматриваем в местном музейчике образцы неких полезных ископаемых: что-то похожее на слюду, на кварц, а также образцы золотоносной руды. Ну конечно, что еще могло привести людей в эти забытые богом места? Наверное, они прибыли сюда во время той самой «золотой лихорадки», стремясь обогатиться. Потом драгоценный металл иссяк, а люди – остались, вынужденные доживать свои дни в раскаленной пустыне.

Перед Долиной Смерти видим вначале знак «Элеватор», что означает – мы на уровне моря, затем надпись «Danger» и знак, указывающий: дорога круто идет вниз.

– Что ж, вперед! – говорю после краткого отдыха. Мы заводим моторы и продолжаем движение по раскаленной пустыне. Кажется, мы погружаемся в бездну, в ад, где грешников поджаривают при высокой температуре. Хотя мы и в действительности погружаемся, то есть едем вниз. Эта долина, насколько мне известно, находится на 80 метров ниже уровня моря.

Перед тем как свернуть с хайвея, мы заправились под завязку и набрали много воды. Но в такой жарище вода быстро заканчивается, да и горючее тоже – заправок на этой дороге практически нет.

На очередной остановке завожу мотоцикл с чувством тревоги. Температура двигателя – 120 градусов, он не остывает на такой жаре. Стрелка температуры на максимуме, поршни прокручиваются с трудом. Но вот, слава богу, заработал. Чувствуя, что еще одного рывка через пустыню я просто не выдержу, я прибегаю к одной простой, но действенной уловке мототуристов. Еще давно, во время нашей совместной поездки в Мурманск, старик Шем рассказал мне об одном хорошем способе взбодриться во время езды.

– Если тебе хочется спать или, допустим, жарко до невозможности, есть один классный способ это преодолеть. Нужно налить в шлем холодной воды, после чего надеть его на голову. А еще надо облиться самому, после чего надеть мотоциклетную куртку.

– Куртку – на жаре?!

– Именно так. Лучше в куртке ехать, она как термос будет работать, не даст уйти холоду и проникнуть жаре. Воспоминание об Игоре Шеме, что живет в холодной Сибири, оказалось кстати. Мне вдруг очень захотелось перенестись в его родной город Кемерово, где сейчас наверняка градусов на тридцать холоднее…

После обливания езда и впрямь становится комфортнее. Жара, конечно, проникает спустя время, но на 30–40 минут свежесть все-таки обеспечена.

Однако запасы воды не бесконечны – вскоре все, что взяли с собой, заканчивается. И опять начинается сауна. У меня абсолютно отчетливое ощущение того, что я зашел в сауну, причем хорошо подтопленную. Напарившись, планирую выйти, а дверь не открыть!

Сколько может просидеть человек в сауне, чтобы было кайфово? Ну пять минут. Ну десять. Если же тебе приходится сидеть в парилке час, два или три, ты просто завоешь: выпустите меня! Вот и мне хочется так закричать.

Сердце колотится, по лбу стекает пот. Дышать становится тяжело. В глазах мутнеет. Дорога теряет резкость, потому что перед глазами уже плывут разноцветные круги. Вскоре останавливаемся, озираем окрестности и видим невдалеке одинокого стервятника. Он тоже, видно, на пределе – перемещается еле-еле и каркает жалобно. Что, тоже хреново? Но ты все-таки местный, выдержишь, а вот нам нельзя загнуться. Не выдержим – сразу будет чем полакомиться стервятникам…

Когда мы выезжаем в ту местность, где температура 35 градусов, нашей радости нет предела. Все познается в сравнении, так что для нас, несколько часов ехавших при +50, это уже кажется прохладой.

Позже мы оценили: риск на этом отрезке был очень большой. Никому из мототуристов не посоветую ехать по этой дороге летом. Всякое может быть, и если у человека слабоватое здоровье, то в случае серьезного форс-мажора эта раскаленная пустыня может вполне оправдать свое название – Долина Смерти…

Крутится рулетка. Крупье вбрасывает шарик, и тот бегает по барабану, вертясь вместе с ним и подскакивая. Пока шарик не остановил бег, я размышляю о том, как много в жизни порой зависит от удачи. Работаешь, стараешься, из кожи вон лезешь, но везения нет, значит, и успеха нет. Но вдруг – раз, удача! Ты вроде не особо старался, не пахал, как папа Карло, а уже весь в шоколаде!

Шарик между тем перескакивает из красной ячейки в черную и наоборот. Фишки разложены на зеленом сукне по цифрам, а также на красном и черном. Вокруг стола сидит много людей. Кто-то даже стоит сзади и, как и сидящие, с азартом и замиранием сердца смотрит на скачущий шарик. Он движется все медленнее и наконец занимает свое место на цифре 37.

Слышатся восклицания, все начинают галдеть и громко переговариваться. Один из сидящих улыбается во всю ширь, его руку пожимают стоящие рядом, еще один игрок обхватывает голову, демонстрируя отчаяние. Проигрыш? Наверное, слишком уж горестно выглядит этот седой человек в черном смокинге…

– Вов, а ты был прав, – говорю. – Кто-то проигрывает, кто-то выигрывает, но казино всегда в плюсе.

Вован кивает, затем произносит:

– Пойдем поиграем в другие игры!

На рулетке везение нам не сопутствовало, и мы переходим за картежный стол. Руки крупье умело мечут карты, которые должны сложиться в заветное «21». Передо мной зеленое сукно, гладкие атласные карты с красной рубашкой, и требуется разве что везение.

– Ну, а сейчас? – спрашиваю Вовку. Тот разводит руками:

– Не идет карта чего-то…

Мне тоже не очень идет. После картежного стола остаюсь при своих, после чего перемещаемся к «однорукому бандиту».

Вырваться из ласковых, но очень цепких объятий казино не так просто. Приглушенный свет, мягкий ковролин под ногами, легкий аромат парфюма в воздухе – все это располагает к тому, чтобы засесть здесь и не выходить никогда. Хитрецы владельцы казино, все устроили для того, чтобы выпотрошить карманы забредшего сюда лоха. Замануха высшей пробы! Причем разрешено это именно в штате Невада. В большинстве штатов игра в казино запрещена, а здесь – пожалуйста, играй в удовольствие, лишь бы баксы в карманах водились.

Я дергаю ручку «однорукого бандита», и на экране начинается пляска красочных значков. Автомат играет сам, он выстраивает значки в линии, выдает какие-то бонусы, а в финале я получаю чек. Ого, я в изрядном плюсе! Я слезаю с кресла, направляюсь в кассу и, получив выигрыш, довольный ухожу домой. Вовану сегодня не везет, но он уходит со мной – отыгрываться никогда не следует, это уже проверено.

В мировую столицу азартных игр мы приехали после броска через Долину Смерти. Это были небо и земля, мы даже не сразу поверили в то, что находимся в огромном трехкомнатном гостиничном номере, с панорамным окном, балконом, с кондиционером и холодильником, в котором стоят бутылки с охлажденными напитками. Из окна открывался вид на ночной ЛасВегас, сверкавший тысячами огней. Я был счастлив. И, освежившись очередной порцией ледяного лимонада, позвонил Мише.

– Привет! Как вы там? Как Соня?

– Ничего, – отозвался Миша. – Отдыхает, приходит в себя. А вы как доехали?

– Как-то доехали. Хотя могли и не доехать.

– Как это?!

– Через Долину Смерти в летнее время ездят только сумасшедшие русские мототуристы. Так что вы правильно сделали, что с нами не поехали: такой дороги Соня точно не выдержала бы. Выходит, все, что ни делается, к лучшему!

Потом я стоял на балконе семнадцатого этажа и наблюдал за самолетами в ночном небе. Самолеты снижались, чтобы через несколько минут приземлиться в аэропорту Лас-Вегаса. В один из моментов я насчитал сразу четыре авиалайнера, которые заходили на посадку друг за другом. И вдруг подумалось: сколько же денег привозят в этот город каждый день! Десятки миллионов? Или миллиарды? А главное, что основная часть этих денег здесь же и оседает: как известно, казино всегда остается в выигрыше, так уж устроен игорный бизнес. Мы с Вовкой, конечно же, отправились гулять по ночному городу. Лас-Вегас сиял неоновыми огнями, но они меня не очень впечатлили. А вот то, что этот город был построен в самые короткие сроки посреди пустыни, меня поразило и внушило уважение к американцам. Да, этот смелый проект в значительной степени реализовала американская мафия, представители которой были владельцами множества отелей и казино Лас-Вегаса. Здесь делал огромные деньги знаменитый мафиози Чарли Лучиано и многие другие «крестные отцы», но сейчас это уже дело прошлое. Мафия больше не задает здесь тон, зато современный город, привлекающий азартных людей со всего мира, остался.

В Лас-Вегасе соединилась вся старая Европа. Тут видна парижская Эйфелева башня, там просматриваются лондонские достопримечательности, а здесь можно любоваться видом на площадь Святого Марка, что в Венеции. В свое время так и задумывалось: в этот новый мир должен был переехать весь Старый Свет, точнее, все самое лучшее и значительное, что имеется в Европе. Мы с Вованом посетили знаменитый отель «Венеция». В какое бы время суток ты сюда ни зашел, здесь всегда будет день. Прямо внутри отеля есть каналы, и по ним плавают гондолы. Мы прогулялись вдоль «венецианских» каналов, послушали песни гондольеров, и в один из моментов я почти поверил в то, что оказался в настоящей Венеции.

Посетили мы и отель «Белладжио», и «Космополитен», пройдя главную улицу Лас-Вегаса из конца в конец. Этот город, в сущности, и состоит из этой главной улицы, на которой расположены отели и казино. Все остальное – это примыкающие кварталы, где проживает обслуживающий персонал. Предприятий в городе нет, есть только игорные заведения, гостиницы и рестораны. Лас-Вегас живет исключительно игрой. Сюда приезжают спустить лишние деньги, а кто-то и последнее проигрывает. Во всяком случае, мы видели одного такого бомжа, – возможно, это был человек, проигравшийся в пух и прах.

– Как думаешь, может быть такое? – спросил я Вована, указывая на этого оборванца.

– Почему нет? – отозвался тот. – Игра – она ведь затягивает, у некоторых это просто болезнь

Мы с моим другом игроманами не были – развлеклись немного и прекратили. Как может быть иначе, если оказался в Лас-Вегасе? Тут обязательно нужно попробовать поймать за хвост птицу-удачу. Не получилось? Тогда быстрее отходи от игорного стола, иначе рискуешь уйти отсюда без штанов.

Но каждому приехавшему в Лас-Вегас эту простую вещь не объяснишь. Мы наблюдали за игорными столами самых разных людей: белых, черных, смуглых, молодых, пожилых и т. д. Но более всего наше внимание привлекли играющие бабушки. Наблюдая за этими седыми старушками лет семидесяти – восьмидесяти, я вспоминал других бабушек – с фестиваля в Стурджисе. Только те были в коже, с сигарами в руках, а эти – в брюликах и в меховых манто. Хотя были довольно скромные бабушки, одетые неброско.

– По-моему, это американские пенсионерки проигрывают свою пенсию, – предположил я.

Вован задумался.

– Думаешь, местной пенсии хватит на игру в казино?

– Американская пенсия побольше нашей будет…

– А я думаю, это подпольные миллионерши. Здесь ведь миллионера трудно определить по одежде. Он может выглядеть как самый обычный клерк, а бабок у него – куча!

Это было верно: богатые американцы культа из одежды не делают, они меряются размерами счетов в банках. И скромные бабушки в казино вполне могли быть владелицами приличных пакетов акций самых богатых и прибыльных корпораций.

Лас-Вегас – тяжелый город. Даже вечером здесь жара, все время чувствуется дыхание пустыни, которая начинается прямо за городской чертой. И днем это дыхание чувствуется. Город в это время выглядит более невзрачно, поскольку ночная иллюминация отсутствует. Но все равно бродить по нему интересно, потому что можно войти в любое игорное заведение или в какой-нибудь отель – и сразу оказаться в ином мире.

Гуляя по городу, я вспоминал фильм «Мальчишник в Лас-Вегасе». У нас с Вованом тоже получился своеобразный «мальчишник», который мы закончили в одном из ресторанов Лас-Вегаса. Повар этого ресторана жарил рыбу прямо на наших глазах на огромном столе из нержавейки. Он служил сковородкой, на которую выкладывались куски филе из белой рыбы, овощи – баклажаны, лук-порей, что-то еще, – а еще наливал рядом тесто, которое на глазах превращалось в какую-то непонятную выпечку. Готовка вообще проходила на глазах, и наблюдать за этим процессом было крайне интересно. Повар-японец так ловко управлялся с продуктами, так быстро все нарезал, шинковал, раскладывал, переворачивал, что я не успевал улавливать все эти движения. Он напоминал то ли ниндзя, то ли члена секции айкидо, настолько отточенными и неуловимыми были все его движения.

Поджаренная белая рыба была подана нам с пылу с жару вместе с овощами, с разными салатами, и это было невероятно вкусно.

Ночью я спал тревожно. Мне снилась огромная рулетка, по которой бегал, подскакивая, шарик размером с теннисный мяч. Я постоянно ставил на «зеро», и этот шарик-мячик всякий раз послушно укладывался в белую ячейку, над которой стояло «0». Остальные участники игры проигрывались в пух и прах, потому что ставили кто на черное, кто на красное, кто на чет, кто на нечет. И только я постоянно подгребал все новые и новые горы фишек.

– Ну, Паша, тебе и прет! – крутил головой стоявший рядом Вован. Я предлагал и ему поставить на «зеро», но мой друг отказывался, мол, вчера и так в минус ушел!

Вскоре места на столе для выигранных фишек уже не осталось. Я начал рассовывать их по карманам, ссыпать за пазуху, с ужасом думая: когда же все это кончится?! Тут все и кончилось, потому что я проснулся.

На второй день пребывания мы сильно игрой не увлекались – зашли в казино ненадолго, чтобы испытать удачу. И она нам улыбнулась – я опять оказался в плюсе. После этого можно было с чистой совестью прощаться с мировой столицей азартных игр и уехать в плюсе 350 баксов.

Протиснувшись между концом шлагбаума и ограничительным столбиком, я медленно еду по запрещенной для любого транспорта зоне. Вслед за мной то же самое проделывает Вован. Вскоре колеса съезжают на гравий, затем начинается голая скала. Я оказываюсь у самого обрыва. Передо мной – великий Гранд-Каньон, и от этого вида у меня захватывает дух. Я не могу сконцентрироваться, эмоции перехлестывают через край, особенно когда приближаешься к самому краю.

– Страшно? – спрашивает Вован, стоящий сзади.

– Еще бы! – говорю, отходя задом. – Но притягивает в то же время! Очень хочется глянуть вниз!

До того как свернуть на Гранд-Каньон, мы проехали через знаменитую плотину Гувера. Эта грандиозная бетонная преграда для реки Колорадо зажата между двумя скалами. Высота плотины больше 200 метров, длина около 400 метров. Вверху – большое водохранилище, внизу электростанция, обеспечивающая электричеством значительную часть Аризоны и Невады, – на границе этих штатов и устроена плотина.

– Круто… – проговорил я, озирая внушительное сооружение. – Но наша Братская ГЭС не хуже смотрится.

– Ты видел Братскую ГЭС? – спросил Вован.

– Мы ее с друзьями проезжали, когда из Питера до Владика ехали. Эта плотина повыше, зато наша длиннее раза в два. И электричества Братская ГЭС дает в два раза больше.

Насколько я знал, на сооружение плотины Гувера угрохали бетона столько, что из него можно было соорудить бетонную двухполосную дорогу от Сан-Франциско до Нью-Йорка через всю Америку. На момент сооружения эта плотина стала вторым по масштабу искусственным сооружением на Земле, переплюнув пирамиды Гизы и уступив лишь Великой Китайской стене. А еще мне рассказывали, что рабочие на строительстве плотины Гувера поначалу жили во временных палаточных лагерях, как и строители Братской ГЭС. Нашим к жизни в палатках не привыкать, работали, несмотря ни на что, ударными темпами, а вот американцы устроили забастовку, вышли на манифестацию, так что пришлось вызывать полицию и разгонять протестующих оружием и дубинками. Решайте сами, что лучше, а что – хуже.

Ну а дальше началась она, знаменитая трасса, которую еще называют «Мать Америки». Шоссе 66 было открыто в двадцатых годах и соединило Чикаго и ЛосАнджелес, пройдя по ходу через штаты Миссури, Канзас, Оклахома, Техас и Нью-Мексико. Почти две с половиной тысячи миль – от Великих озер до Тихого океана. И почти на каждой миле – безымянные могилы тех, кто в поисках лучшей доли мчал на Запад. Тысячи искателей приключений разбились на этой дороге или подверглись нападению местных бандитов. На ее обочинах выросли десятки поселений, но сейчас трасса 66 уже утратила свое значение. Параллельно были проложены более современные автострады, и знаменитое шоссе превратилось в несколько отрезков, на которые мы сворачивали при каждом удобном случае и мчали по ним вне зависимости от штата пребывания.

На этом участке пути я обратил внимание, что на железных дорогах тут практически отсутствует электрификация. Мы в России привыкли к тому, что вдоль железных дорог стоят столбы, между которыми натянуты провода, позволяющие электровозам тянуть составы. В этом месте штата Аризона ни столбов, ни проводов мы не видели. Составы тянули исключительно тепловозы, причем высота грузов из-за отсутствия проводов была просто нереальной: друг на друга ставили два морских контейнера, в таком виде их и везли.

В одном из придорожных поселений мы заехали в кафе, где увидели расписанные стены с какими-то рисунками и автографами. Я наклеил на одну из стен наклейку «Сел и поехал», после чего хозяйка заведения получила от меня в подарок книжку о моем мотопутешествии по России. Я листал книгу и показывал ей фотографии, рассказывал о людях, которых встречал в пути, и ей было явно интересно.

– Никогда не бывала в России, – сказала она. – А это ведь очень интересное место!

– Тогда учите русский и читайте книгу, – усмехнулся я. – Россия – великая страна, надо иметь о ней представление!

За время путешествия мне приходилось не раз привлекать внимание американцев к России. Оказалось, они имеют очень смутное представление о нашей стране, а ведь хочется, чтобы не только мы к ним приезжали, но и они к нам.

В некоторых местах трассы 66 мы наблюдали своеобразные то ли выставки, то ли музеи под открытым небом, где стилизован Дикий Запад. Одна из знакомых деталей – тот самый фургон переселенцев с натянутым на округлый каркас брезентовым тентом. Именно на таких повозках переселенцы устремлялись в западном направлении осваивать неосвоенные земли. А в одном из заброшенных городов мы увидели скопище старых автомобилей, ржавые колонки бензозаправок – то, что осталось со времен тридцатыхсороковых годов, когда трасса переживала время расцвета.

Трасса приводит нас в Гранд-Каньон. Сразу скажу: только ради посещения этого места стоит ехать в Америку. Гранд-Каньон впечатлил меня больше, чем любой другой американский национальный парк, потому что… Потому что слов человеческого языка явно не хватит, чтобы передать свое ощущение от этого чуда природы.

Мы едем по дороге вдоль всего Гранд-Каньона, останавливаемся в одном месте, в другом, и открываются виды один круче другого. Здесь отвесно вниз уходит скалистый обрыв, упасть в который – верная смерть. Там впереди виднеются островерхие зубчатые скалы; а за ними – другие скалы, еще выше. Где-то внизу течет река Колорадо, но ее практически не видно, все пространство до горизонта занято вздыбленными горами коричневого, красноватого или песчаного цвета. В один из моментов ловлю себя на том, что не могу сосредоточиться и оценить масштаб всего того, что вижу перед глазами.

– Здесь все нереально огромное… – говорю Вовану. – Когда были на Ниагаре, я тоже был поражен размерами водопада и мощью природы. И когда видел гигантские секвойи, обалдел от их размеров. Но здесь вообще крышу сносит, у меня мозг взрывается!

Вовка тоже был под впечатлением.

– Я видел Гранд-Каньон в кино и на фотках, – говорит он, – но вживую это что-то совсем другое!

Мы останавливаемся у одной из смотровых площадок. Слезаем с мотоциклов, приближаемся к краю обрыва и замираем от восхищения.

– Круто? – спрашиваю приятеля.

– Куда уж круче… – отзывается он.

Природа постаралась здесь на славу, таких мест на всей планете раз-два и обчелся. Так что повторю еще раз: Гранд-Каньон обязательно нужно увидеть своими глазами.

Я рассматриваю хибару, сколоченную из кусков фанеры.

– Ну и конура… – говорю. – В такую хорошую собаку не поселишь – только дворнягу.

Неожиданно дверь хибары открывается, оттуда выходит женщина, за ней выбегают дети. Они с любопытством разглядывают нас, странных людей в шлемах и кожанках, оседлавших железных коней. Наши «Харлеи» сияют хромированными частями, гудят мощными моторами и представляют собой резкий контраст с тем, что видим перед глазами.

– Здесь не дворняги живут, – говорит Вовка. – Люди.

– Ничего себе условия! – не хочу верить я.

– Ты же сам видишь!

Я не сразу осознал, что люди могут так жить. В Аризоне вначале долго тянулись безрадостные пейзажи, где преобладала сухая красная земля и глина. Растений было мало, клубилась пыль вдоль дороги, затем начали появляться какие-то неказистые строительные вагончики, а иногда трейлеры со спущенными колесами. То есть это я думал, что в этой пустынной местности ведутся строительные, а может, дорожные работы, а для рабочих установили вот эти убогие бытовки.

Но я ошибался. Именно так здесь люди и живут. И эти люди – потомки коренного населения Америки, индейцы. Они отличались от большинства американского населения, что нам приходилось видеть. Индейцы были более смуглые, все – черноволосые, а выглядели очень бедно.

– Ну и дела… – сказал я во время очередной остановки. – Это место их жизни?!

– Ага, – отозвался Вован. – В самую задницу индейцев загнали!

На расставленных на обочинах лотках индейцы раскладывали какие-то свои поделки, чтобы продавать их проезжающим мимо «белым братьям». Машин почти не было, а те, что изредка проезжали, не останавливались у разложенного товара. Но индейцы продолжали сидеть с обреченным видом, будто давно согласились с такой участью.

Я был просто в шоке. Проехав всю Россию, я не видел, чтобы наши люди жили в таких условиях! Да, встречались неказистые домишки, но они были как-то обустроены. Вокруг росли березы, ели, кустарники, зеленая трава, так что в хорошую погоду на это даже приятно было смотреть. А вот здесь яркий красный цвет земли, с которой порывами ветра взметывалась пыль, где не было ни травинки, угнетал и навевал тоску. Наверное, поэтому и в облике людей, что торговали на обочинах, чувствовалась безысходность.

Мысли о несправедливости такой жизни нахлынули сами собой. Вообще-то эти люди когда-то населяли всю Америку и никого к себе не приглашали. Белые люди пришли без приглашения, перебили большинство индейского населения, а остальных поместили в резервации. Я слышал такое слово, но никогда не знал, как именно выглядит индейская резервация. Теперь я получил об этом полное представление.

Вдоль этой дороги встречалось немало брошенных домов. Проваленные крыши, выбитые стекла, обрушенные стены… В моей стране тоже немало брошенных домов и мертвых деревень. Но мы ведь и не кичимся достатком, не выставляем себя самыми богатыми и обеспеченными. У Америки же такой миф есть, все ее считают страной успеха и полностью обеспеченной жизни. Однако индейская Аризона в очередной раз меня разочаровала, показав еще одну изнанку штатовской жизни, о которой мне никто никогда не рассказывал. И по телевизору я такой жизни не видел, но она была, я наблюдал ее собственными глазами.

Я вдруг подумал, что уж если где-нибудь и жить в бедности, то не в таком месте, где одна голая земля и пыль. Лучше жить там, где есть грибы, ягоды, рыба в реках и животные в лесах. То есть лучше жить в России.

Отметить можно было лишь один плюс: дорога через забытую богом и людьми индейскую резервацию, как и везде, была отличного качества. Вот только ехали мы по этой замечательной дороге без особой радости. Мы понимали, что до захода солнца остается мало времени. Значит, сегодня намеченное посещение знаменитой Долины монументов не состоится. Мы решили ехать на максимально возможное расстояние, чтобы заночевать в одном из небольших аризонских городков. Доехали до города Кайента и решили зайти в местный «Макдоналдс», чтобы через Сеть забронировать отель. И тут я обалдел: в этом фастфуде находились одни индейцы! Еду подавали индейцы, готовили тоже они, и за столами сидели исключительно краснокожие! Они были одеты современно, кто-то был в шляпе, кто-то в бейсболке, но черты лица однозначно указывали – это именно они, потомки аборигенов Америки. Было такое ощущение, что мы попали в индейское племя; хотя, как я выяснил чуть позже, так оно и было. В этом районе Аризоны находится резервация племени навахо. Когда-то это были бесстрашные воины, храбро сражавшиеся за свою свободу, но теперь ничего подобного не было заметно. Мы не заметили ни малейшей агрессии с их стороны. В Америке агрессивными нередко бывают чернокожие, в некоторых районах белым вообще нельзя появляться – ограбят, изобьют или даже убьют. Здесь же публика была очень спокойная; к нам дружно повернулись, когда мы вошли. Нас внимательно осмотрели, оценили, а затем опять занялись своими делами и разговорами.

Мотель нашелся милях в десяти от Кайенты. Он оказался вполне приличным, хотя и не шикарным. Если сказать точно, в Аризоне чувствовалась скромность, а может, и бедность. В некоторых местах там даже поребрики были сделаны из железобетонных шпал, а это делается, понятно, лишь из крайней необходимости. А на следующий день опять начинаются приключения. Мы движемся в глубь штата, селений становится все меньше, зато вдали начинают появляться скалы причудливой формы. Это наша цель – Долина монументов, Monument Valley, один из самых известных природных памятников США. Мне известно, что верхний слой этой гигантской, уходящей за горизонт равнины миллионы лет назад разрушился. Но часть скал осталась торчать над поверхностью земли, причем форма их – самая необычная. Одни скалы похожи на каких-то животных, другие напоминают шпили и арки, третьи выглядят и вовсе фантастически. Эти созданные природой монументы даже названия имеют: Миттенз, что означает «варежки», Три сестры, Ухо ветра и т. д. Скалы имеют разные оттенки – красный, коричневый, желтоватый, но пока они маячат вдалеке и хорошо их разглядеть не удается.

Притормаживаю, сворачиваю с асфальта на гравийную дорогу, то же самое делает Вован. Двигаюсь вперед на пониженной скорости. Дорога начинает идти буграми, из-за чего «Харлей» подпрыгивает. С каждым километром дорога становится все хуже, на одном из поворотов меня заносит, и я едва не грохаюсь на полном ходу вместе с мотоциклом. Складывается такое ощущение, что мы не едем, а скачем по пустыне на мустангах, как это некогда делали те самые воинственные навахо. А дальше дорога вообще исчезает. То есть становится едва различимой на красном песчанике – то ли есть она, то ли нет, понять трудно. К тому же эти едва различимые дороги раздваивались, троились, и мы уже переставали понимать, куда едем.

За моим «Харлеем» тянется огромный пыльный шлейф. И за мотоциклом моего друга тянется такой же шлейф, будто мы оба скачем по пустыне на горячих конях, поднимающих копытами пыль. Я смотрю в зеркало и вижу, что Вован, едущий сзади, уже весь покрыт пылью. Спустя час такой езды-скачки по пустыне мы понимаем, что заблудились. Останавливаем мотоциклы, оглядываемся вокруг. На горизонте по-прежнему виднеются торчащие из земли скалы, но дороги к ним не видно. И я понимаю, что судьба не зря занесла нас в глубь пустыни. В такие моменты, вдали от дома, понимаешь весь кайф тех мест, где нет никакой цивилизации и даже нет связи.

– Что здорово?

– Что съехали с асфальта. Надоело ехать по укатанной дороге – спать хочется. А здесь фиг заснешь!

– Согласен. Знаешь, когда ехал два года назад по России, нередко мечтал выехать на ровный укатанный асфальт. А здесь, в Америке, я от хороших дорог просто устал. Соскучился по нормальному нашему бездорожью, если честно.

Окончательно заблудиться не дают те самые монументы – они служат естественными ориентирами. Так что мы все-таки выбираемся к ним и, осматривая очередное чудо природы, вспоминаем фильмы, которые часто снимали в этих естественных декорациях.

– Мне кажется, «Золото Маккены» здесь снимали, – говорю я. – Помнишь такое кино?

– Ага. А еще тут снимали «Миссия невыполнима».

И фантастику какую-то…

Место прекрасно подходит для съемок, это уж точно. Но если говорить не о фантастике, а о реальной жизни, то даже здесь, в забытой богом глуши, обнаруживаются какие-то прямоугольные строения. Что здесь делают люди? Как они живут в таких условиях? Как-то живут, наверное, если дома стоят…

Я припоминаю старые ржавые пикапы индейцев, их убогие домишки, их неказистый быт, и мне становится жалко этих людей. В прошлом гордые и независимые, теперь они выглядели угасающим народом, загнанным в клетку под названием Аризона.

– Вован, это что за город?!

– Да бог его знает… – отвечает приятель. – Людей в нем что-то маловато.

– Да их вообще тут нет! Дома стоят, кафе, автозаправки есть, а людей – нет!

– Да? – Вовка явно растерян. – А ведь ты прав, мы пока никого здесь не встретили…

Мы уже несколько минут едем по небольшому городку и пока не увидели ни одного человека. Дома с виду добротные, но если подъехать ближе, становится видно: они какие-то облезшие, с выщербленными стенами. И окна такие грязные, будто их лет десять не мыли. Коегде с фасадов обвалились вывески магазинов и кафе, на улицах валяется мусор, который давно не убирали, в общем, обстановка полного запустения.

– Постой! – говорю, когда тормозим у неработающей АЗС. – Я все понял. Мы же опять свернули на кусок трассы шестьдесят шесть, верно?

– Ну да, свернули…

– А на этой дороге, мне говорили, есть полностью вымершие города!

– Как это – вымершие?! – не въезжает Вован.

– Очень просто. Когда построили параллельные шоссе шестьдесят шесть автострады, жить здесь стало бессмысленно. И люди из таких городов попросту ушли.

Вымерший город повстречался нам, когда мы уже выезжали из штата Нью-Мексико, почти на границе с Техасом. Но по дороге в Техас было много других интересных мест и впечатлений, о чем тоже нужно рассказать.

Я решил незапланированно завернуть в штат Колорадо, чтобы показать Вовке несколько национальных парков, – все-таки мы повидали и Йеллоустон, и парк

«Секвойя», у него же впечатления были не столь богатыми. Проезжая через заповедник Сан-Хуан, мы видели сосны, березы, траву и поражались этому всему. Вроде бы нечему было поражаться, но мы ведь совсем недавно ехали по пустыне, где кроме выжженной красной земли ничего не было! И так вдруг захотелось поближе к этой знакомой, почти русской природе…

В одном из глухих уголков парка Карсон мы свернули с асфальта на гравийную дорогу и поехали по ней. Дорога шла в гору. Моторы порыкивали, преодолевая уклон, но мы упорно гнали «Харлеи» вверх. Лес вокруг становился все глуше. Увидев просторную уютную поляну, решили сделать остановку. И, оставив мотоциклы, двинулись к деревьям, в тени которых и расположились.

Мы валялись на траве. Светило солнышко, а окружавшую нас тишину нарушало только пение птиц. Красота! Мы так отвыкли от покоя, мы постоянно в движении, все время слышим гул моторов, и вдруг – лоно природы! Вовка взялся что-то рассказывать, глядя в небо, я тоже туда смотрел. И под звуки голоса моего друга внезапно ушел в глубокий сон. Снилось мне что-то или нет, точно не помню. Но когда я пробудился и огляделся, то испытал удивление еще раз. Рядом качали головами какие-то желтые цветы, надо мной летали то ли большие мухи, то ли шмели. И от созерцания всего этого на душе было очень хорошо.

– Ну что? – услышал я голос Вована. – Пора в дорогу?

– Еще хочется здесь побыть… – ответил я. – Но ты все-таки прав: пора!

В ближайшем городке под названием Кортес мы увидели в кафе местного ковбоя. Он был в джинсах, в светлой рубашке, в белой шляпе с широкими полями, а на столе перед ним стоял недопитый бокал виски. Лицо этого человека было загорелым, обветренным, наверное, он много времени проводил на свежем воздухе. Но коров и лошадей он, конечно, не пас. Ковбои были, в сущности, пастухами, любившими, ко всему прочему, пострелять, а сейчас эта профессия в Америке уже не существует – остался только внешний облик ковбоя, который и предстал перед нашими глазами.

Следующим городом на нашем пути стал Дуранго. Ничего особенного в нем не было, разве что город пробудил воспоминание об автомобиле «додж-дуранго», который, возможно, был назван именно в честь этого городка. Но не это более всего поразило нас в Колорадо. Дело в том, что в этом штате легализованы легкие наркотики – точно так же, как в Неваде легализована проституция. На центральной улице этого города мы увидели множество объявлений, призывающих покупать марихуану. Нам это было неинтересно, но возможности американцев мы оценили. В этом месте можешь играть в казино, в этом – пойти в публичный дом, а здесь можно травку покурить. Можно постоянно путешествовать в поисках приключений, что многие жители США и делают.

А затем мы въехали в штат Нью-Мексико. Этот день мы планировали завершить в городке Санта-Фе, поэтому последний отрезок пути, желая поскорее отдохнуть, проскочили на повышенной скорости.

Уже само название штата говорило о близости Мексики – граница с ней проходила с южной стороны. В городе и впрямь встречалось много смуглых испаноязычных людей, скорее всего мексиканцев. Они более живые и энергичные, чем белые американцы, и, как нам показалось, более искренние в выражении своих чувств. К дежурным улыбкам большинства американцев мы так и не привыкли: все-таки Россия – эмоциональная страна, у нас если улыбаются, то от сердца, а если матерятся – так от души. Латиносы в этом отношении тоже не такие фальшивые, как англоязычные обитатели северных штатов.

Остановившись в отеле, мы отправились в местный ресторан, где играла зажигательная музыка. На сцене собралась классная группа – гитара, саксофон, синтезатор, ударные, и все это звенело и пело. Музыканты были одеты в белые костюмы, на головах у них были белые кепки, но отрывались они, как говорится, «по-черному», чем-то они мне напомнили нашу хулиганскую группу «Ленинград».

Так вот нас эта музыка так вставила, что мы почувствовали себя в этом заведении ну очень свободными. Мы общались с людьми, знакомились с ними, громко аплодировали музыкантам, подавали реплики – словом, вели себя свободно и раскованно. И вскоре увидели, что рядом с нами возник смуглый, похожий на

Я обгоняю очередную большегрузную машину. Ее кузов представляет собой металлический контейнер с проделанными в нем дырками. Внутри, как я вижу через дырки, вплотную друг к другу стоят коровы. Правая рука откручивает газ чуть назад, и я двигаюсь какое-то время параллельно с грузовиком. Сквозь отверстия бьет жаркое южное солнце, попадая внутрь этого загона на колесах. И я представляю, насколько сейчас там внутри жарко и душно. Животные буквально в душегубке, они маются, будто в раскаленной консервной банке, заживо пекутся в этой печи. Запах от скотовозки не самый приятный, но от этого коров не становится менее жалко. Они мычат, кто-то старается просунуть в дырку длинный розовый язык, чтобы хоть чуть-чуть охладиться, словом, страдают почти как люди.

Я представляю, что часть этого животного, убитого и разделанного, мне могут подать сегодня на ужин. Может, оттого и взгляд у нее такой грустный?

После этого эпизода я долго находился под впечатлением. И почти двое суток, пока мы были в Техасе, не ел мясо – сидел на морепродуктах. Ведь одно дело, когда тебе подают говядину в виде прожаренного бифштекса, и совсем другое – видеть животных, которых наверняка везли на убой.

Дорога на Даллас пролегала через обширные пастбища, покрытые густой зеленой травой. По ним лениво перемещались тучные стада из тысяч коров и быков, что нас вроде не должно было особо волновать – быки-то на скоростную трассу не выходили. Но нас это волновало совсем по другой причине. В тех местах, где паслись стада, в ноздри бил терпкий, почти как нашатырь, запах навоза. Запах накрывал тебя волной, он щекотал ноздри и, как ни странно, бодрил.

– Ну и вонища… – сказал я Вовану во время одной из остановок. – Прямо как на коровьей ферме!

– Зато прогоняет сон, – отозвался мой друг. – Я только начал клевать носом на гладкой дороге, и тут эта вонь! Дрему как рукой снимает!

Это называлось «нет худа без добра». Идеальная, как и везде, дорога провоцировала сонливость, а это, как известно, очень опасно и повышает риск попадания в ДТП на ровном, казалось бы, месте.

Первым населенным пунктом в Техасе оказался город Амарилло. Это уже никакой не «призрак» – вполне нормальный город. Можно сказать, ухоженный, явно отличающийся от аризонских городов. Через него тоже проходила когда-то трасса 66, но городу повезло – он не только сохранился, но и выглядел вполне развитым и благоустроенным.

Там Вован выдал мне все, что думает по поводу легендарных и всей Америкой почитаемых «Харлеев». Увидев, как трое полицейских на этих раскрашенных и навороченных мотоциклах проезжают по одной из центральных улиц, мой друг сплюнул:

– Как можно ездить на этом говне?! Лучше бы местное начальство купило им приличные байки для сопровождения!

– Тебе не нравятся «Харлеи»?!

– А почему они должны мне нравиться?! Особенно моя идиотская «электричка» – на нем же упаришься! Тут от двигателя все время жар, а ветровики не дают ему уйти! Я уже весь взопрел!

Я промолчал. Мой мотоцикл мне нравился, ничего не могу сказать. Но он и оборудован был по уму: никаких ветровиков, воздух по ходу приятно тебя обдувает, и ехать очень комфортно. А вот у Вовки, как раньше у Славы с Настей, такого комфорта не было, езда была жаркой, потной, тут поневоле разразишься руганью! Еще Амарилло запомнился одним уникальным креветочным коктейлем, который я заказал в местном ресторанчике в жару. Это было нечто, поданное в гигантском бокале емкостью с хорошую тарелку для борща. По ощущениям содержимое бокала мне напомнило наш свекольник – хорошо знакомый холодный борщ с вареным яичком, сметанкой, свеклой. Но это было что-то совсем иное. В основе тут был томатный сок, возможно слегка разбавленный водой. Туда была накрошена петрушка, нарезан репчатый лучок, суп был приправлен молотым перцем, а еще там были тигровые креветки. Коктейль оказался как нельзя кстати. На жаре, когда на улице +35, такой великолепный обед, прохладный и одновременно очень сытный, был просто в кайф. Я запомнил надолго этот техасский супчик, все-таки Америка может угощать не только унылым однообразным фастфудом.

По дороге к Далласу нам не раз попадались нефтяные качалки. В сравнении с нашими вышками где-нибудь в районе Тюмени они выглядели гораздо скромнее, было такое ощущение, что вышки вообще частные и принадлежат какой-нибудь отдельной семье. А что?

Купил участочек нефтеносный, пробурил скважину – и качай в свое удовольствие! Хотя в любом случае приходило понимание, что мы попали в нефтяной регион. Техас всеми своими богатствами обязан именно нефти, как наша Западная Сибирь. И пусть я не знал точно про частных добытчиков черного золота, зато знал про множество техасских миллиардеров, поднявшихся как раз на нефтедобыче.

Перед Далласом мы заехали в придорожный кабак, который очень напоминал известный по фильмам ковбойский салун. И публика там была соответствующая: в джинсах, широкополых шляпах, казаках – натуральные ковбои, будто сошедшие с экрана. Мы понимали, что это стилизация, но все равно было приятно, что традиции здесь почитаются. Местная публика сама завязала с нами разговор, и он был очень доброжелательный. Но только до тех пор, пока мы не вышли на улицу. Следом за нами выкатил один из не очень трезвых «ковбоев» и начал пенять на то, что Вован неправильно припарковал мотоцикл.

– Вот козел… – пробормотал Вовка.

– Вот тебе Америка, – сказал я. – Только что с нами за барной стойкой лялякал, и на тебе!

В другое время мы могли бы в два счета поставить на место этого деятеля, но решили не отвечать и не наказывать его. Вывод был такой: американцы могут быть не только улыбающимися, но и нахальными.

Улыбки большинства американцев неискренни, как правило, за ними кроются фальшь и лицемерие.

Даллас оказался на удивление пустынным городом. Людей было мало, машин тоже, лишь одиноко торчали небоскребы в центре. Объяснение я получил, когда сидели в одном из местных кафе под названием «Железный кактус». Мы задали вопрос обслуживающему нас официанту, мол, куда подевались жители. Почему их не видно?

– А вы откуда? – прозвучал встречный вопрос.

– Из России.

– А вы в России часто выходите из дому зимой без особой надобности?

– Не часто…

– Так вот жарким летом люди здесь предпочитают сидеть дома. Кондиционер и напитки из холодильника им больше нравятся, чем хождение по жарким душным улицам. Вот когда погода будет прохладной, тогда и люди на улицах появятся. Здесь даже детей в колясках летом не выгуливают, предпочитают возить их в машинах с кондиционером.

Название этого кафе пробудило еще одну ассоциацию – я вспомнил байкерское выражение «железная задница». Этого титула удостаиваются те мотоциклисты, которые могут за сутки проехать не менее тысячи шестисот километров, то есть тысячу миль. Я лично заработал это звание, когда в один перегон сумел проехать вначале от Питера до Ростова, а потом от Волгограда до Питера. За это я получил грамоту, специальный значок, ну и опыт, конечно, получил, причем очень ценный.

Город Даллас не вызвал у меня особых эмоций. Все было приятно, чисто, но ровно – ничего особенного. Негатива не было, но и особых эмоций город не вызвал, во всяком случае, желания туда вернуться когданибудь у меня не возникло. Этот город меня больше волновал по другому поводу: там когда-то застрелили Джона Кеннеди, одного из самых выдающихся американских президентов двадцатого века. Убили коварно, концов до сих пор не нашли, и эта нераскрытая тайна пробуждала легкую тревогу. За что убили этого далеко не самого худшего американца? Почему имена заказчиков преступления до сих пор не обнародовали? Увы, на этот вопрос ни один официант в Далласе мне бы ответа не дал.

В штат Луизиана отправляемся ближе к вечеру. И внезапно попадаем под страшный ливень. Мы уже переживали непогоду в Америке: не раз приходилось ехать под дождем, но тут небеса будто прорвало. Вода, кажется, стоит стеной. Видимость никакая, поэтому скорость приходится сбрасывать. Мотоцикл будто продирается сквозь дождевые струи; по переднему крылу текут потоки воды, и по шлему текут, по куртке – тебя вроде как постоянно окатывают из ведра. Тут-то и понимаешь, что такое тропический ливень.

Найдя малейшую лазейку, вода норовит проникнуть под экипировку и в карманы. Я чувствую, как вода просачивается под воротник кожанки и стекает по спине холодной струйкой. Но, к сожалению, не чувствую, как она попадает в карман, где лежит айфон. Как выяснится позже, аппарат выйдет из строя – он просто перестанет включаться. Поначалу меня охватит паника, я посчитаю, что все мои американские фото, сделанные этим аппаратом, пропали. Но по счастью, фото уцелели. Айфон с этой памятью о путешествии лежал в другом месте, ближе к телу, и вода до него не добралась.

Теперь я уверен, что в дальней поездке есть смысл иметь несколько телефонов. Всегда есть риск утраты одного из аппаратов, и резервный телефон тут как нельзя кстати.

В поездке на Нордкап на одной из финских заправок нас застал дождь. Да такой сильный, что мы не решились уехать с АЗС и остались пережидать непогоду в кафе. Поедая гамбургер, я сидел вместе с Витей Малиной и, глядя на сбегавшие по стеклам струи, качал головой:

– Ну, припустил! Давненько я не видел такого ливня!

– Это ливень?! – усмехнулся Витя. – Нет, Паша, это всего лишь дождь. Вот в Румынии год назад…

Год назад Витя в колонне мототуристов возвращался из Италии через Румынию. Ближе к молдавской границе он решил обогнать колонну, сказав: «Парни, увидимся на границе! Хочу с ветерком прокатиться!» . Почему нет? Румыния – безопасная страна, дороги хорошие, а погода – просто отличная.

– В общем, рванул на скорости и уехал вперед. И вдруг – все меняется! Когда до границы с Молдавией оставалось всего ничего, вдруг набегают тучи! Огромные, черные, они закрывают полнеба, и тут же – дождь невероятной силы! Можно сказать, тропический ливень, для Румынии вообще-то нетипичный. Вода скатывалась с окрестных песчаных гор и потоками текла по асфальту, так что ехать было довольно опасно. Да и промокнуть можно до нитки, так что я нашел крышу над головой в виде автобусной остановки и уселся ждать окончания ливня.

Когда дождь стал утихать, Витя опять отправился в путь. И вскоре въехал на пригорок, перевалив который начал съезжать по пологому спуску. Мотоцикл уже набрал приличную скорость, и тут Витя вдруг заметил, как метрах в пятистах впереди по дороге гуляет фура.

– В смысле ее водит влево-вправо? – спросил я.

– Ну да! Это было что-то непонятное: огромную и в общем-то устойчивую машину мотало от одной обочины до другой, будто она ехала не по шероховатому асфальту, а по гладкому ледяному полю!

Инстинктивно Витя сбросил скорость и вскоре въехал на такое место, где весь асфальт был сплошь покрыт песком и водой. Толщина этой вязкой и зыбучей песчаной подушки была толщиной сантиметров двадцать, а кое-где и все тридцать. Если бы была одна вода – куда ни шло, но эта густая смесь воды и песка препятствовала нормальному сцеплению шин с дорожным полотном, оттого фуру и водило. И мотоцикл, понятно, начало водить, хотя скорость была сравнительно небольшой.

Это был сель, сошедший с окружающих дорогу песчаных гор. Возможно, не такой ужасный, как бывает в Скалистых горах, там сель сносит дороги, столбы электропередач, дома, словом, безжалостно крушит все на своем пути. Этот песчаный оползень был не таким страшным, но для движущихся по дороге машин он однозначно представлял опасность. Витя пытался справиться с управлением, что в таких условиях было очень нелегко. Проехав сотню-другую метров, он завалил мотоцикл и упал. Упал прямо в грязь – вся экипировка была в мокром песке, и лицо было вымазано, и руки.

– Только захотел поднять мотоцикл, как вижу: сзади машина летит на приличной скорости. Я бегу навстречу, машу руками, мол, тормози! Водитель успевает затормозить, оттуда вылезают трое, помогают оттащить мой Gold Wing по песку на обочину. Вскоре тормозит еще одна машина, из нее вылезает какой-то мужик. И, увидев стоящий на обочине мотоцикл, обращается ко мне по-румынски. Выясняет, что я русский, достает мобилу и, набрав номер, протягивает мне. Я вдруг слышу в трубке вопрос на русском: «Что у вас произошло? Чем мы вам можем помочь?»

– Так прямо на русском и спросили?! – не поверил я.

– Честное слово! Это их аварийная служба была, и там кто-то русский знал. С другой стороны, чем они могли мне помочь? Увезти мотоцикл на эвакуаторе? Но это означало бы несколько часов ожидания под дождем. Но тут еще один человек подъехал, литовец, и тоже вызвался помочь.

– А ребята где были? Следом ехали?

– Нет, они по другой дороге направились. Вдруг Рома Цимбалюк звонит: «Что там с тобой? Мы уже на границе, а ты где?» Я отвечаю: в песок угодил. Сель на дорогу сошел, так что сам понимаешь, какая теперь езда… А он: «Мы перешли границу, но я сейчас перехожу ее обратно и еду тебе помогать!» Еле уговорил его не делать этого – и так было кому помочь.

– Румын с литовцем помогли?

– Ага. Я их попросил помочь поднять мой тяжеленный мотоцикл, после чего сел на него и при поддержке четырех человек на малой скорости двинулся вперед.

Ехать по песку с водой – еще то удовольствие, даже если не разгоняешься. Чуть повернешь руль – и сразу ведет машину, так что опять рискуешь грохнуться. И фуры тебя обгоняют, причем на таком расстоянии, что рукой можно дотронуться. Они ведь не на двух колесах, более устойчивы, значит, и в подобных условиях могут позволить себе «притопить».

Таким манером он добрался до асфальта.

Через часа два он наконец увиделся со своей командой.

– Наконец-то мы увидели тебя живым и здоровым!

Только почему ты такой грязный?!

Ребята смеялись, подшучивали надо мной, но явно были рады тому, что мы опять вместе. И я был рад тому, что на дорогах и незнакомые люди помогают, и друзья готовы прийти на помощь. От этого на душе хорошо, и никакая, даже самая тяжелая дорога не страшна.

Переезд в Луизиану больше ничем, кроме дождя, не омрачился. Мы двигались в сторону Нового Орлеана, как обычно, по замечательной дороге, время от времени въезжая на эстакады. Слева и справа тянулись поля, мелькали перелески, и было довольно жарко – мы оказались в американских субтропиках.

Хотя эта земля сделалась Америкой не так уж давно. То есть Луизиана всегда была частью Американского континента, но еще двести лет назад она принадлежала вовсе не Соединенным Штатам, а – Франции. Калифорния в свое время принадлежала испанцам, Аляска, как известно, была русской, а Луизиана – французской. Американцы просто выкупили ее, как, впрочем, и Аляску. Они воспользовались тем, что императору Наполеону Бонапарту в начале девятнадцатого века позарез понадобились деньги. Он собирался воевать с Россией, а на такое мероприятие нужны денежки. Вот и уступили глупые французы свои американские владения всего за пятнадцать миллионов долларов, или за восемьдесят миллионов франков. Причем вместе с Луизианой были проданы Арканзас, Миссури, Айова, Оклахома, Небраска и еще целый ряд территорий. Сделка называется «Луизианская покупка» и, наверное, является одной из самых выгодных – для американцев – в истории мирового бизнеса.

Город Новый Орлеан поразил меня своей архитектурой. Стандартные американские дома в виде высотных коробок давно уже не впечатляли и даже немного надоели. Ну небоскреб и небоскреб – подумаешь! А вот здесь архитектура явно была европейской, точнее – французской, так что глаз наконец-то отдыхал. Дома городского центра украшала лепнина, было много фигурных решеток на открытых балконах и террасах, а еще было много зелени, что тоже привлекало. У меня появилось ощущение, что мы оказались в какой-то американской Европе. И я подумал: наконец-то встретился еще один город, куда хотелось бы вернуться. Я уже отметил два таких города – Чикаго и Санта-Барбару, и Новый Орлеан тоже вошел в их число. На огромную Америку вообще-то не так много.

– Прокатимся? – предложил я Вовану, указывая на велорикшу, который медленно катил по улице, явно подыскивая клиентов.

– Почему нет? – отозвался мой друг. – Мотоциклы мы пристроили, теперь можем освоить другой вид транспорта.

Мы остановили велорикшу, уселись, и Вован сказал:

– Поехали, шеф!

Похоже, велорикша уловил смысл и по-английски уточнил: куда, мол, ехать?

– В центр, – сказали мы.

– Значит, во Французский квартал.

Туда мы и поехали. Во Французском квартале мы увидели множество открытых карет с лошадьми, которые катали желающих туристов по центральным улицам. Кажется, мы впервые видели такое в Америке. Машины – это понятно, мотоцикл «Харлей» – тоже, но карета с лошадью, скорее, европейская тема, не штатовская. Из-за этих карет Новый Орлеан напомнил Вену, где гостей города тоже катают в открытых каретах.

Нам тоже предлагали покататься в карете, но мы уже наездились и пошли гулять пешком. Увидели очень красивую церковь в центре, а затем просто прогуливались, погружаясь в атмосферу этого замечательного города. Атмосфера была приподнятая, жизнерадостная. В одном месте негр в красном пиджаке и шляпе дул в трубу, в другом кто-то бил в барабан, а в третьем вообще играл небольшой джазовый оркестрик. Было такое ощущение, что мы попали куда-то в шестидесятые годы, в портовый город. В гавань этого города пришло несколько кораблей, и вот теперь моряки разгуливают по улицам, а местная публика их развлекает. Ресторанов и кафе в городе – пруд пруди, они на каждом шагу попадались. Где-то просто кормили, где-то плюс к тому играла живая музыка, словом, город выглядел очень тусовочным местом.

Ближе к вечеру мы вышли на набережную великой американской реки Миссисипи, она впадает в Мексиканский залив именно в Новом Орлеане. Увидели ажурный мост, подсвеченный сотнями огней, а на самой реке – множество пароходиков, совершавших водные прогулки.

Когда зашли поужинать в ресторан, нам подали меню на французском языке. Официанты, как мне показалось, тоже были французами, и еду нам принесли изысканную, совсем не похожую на американский фастфуд.

– Если буду еще раз посещать Америку – точно сюда заеду! – сказал я.

– Здесь здорово, – подтвердил Вован. – Очень приятное место, а еда – просто супер!

Не верилось, что чуть меньше десяти лет назад этот город на девяносто процентов затопило огромной волной, которую поднял разрушительный ураган Катрина. Люди в эти дни сидели на крышах своих домов, их спасали на вертолетах, но все равно при этом погибло около полутора тысяч человек. Тысячи людей полностью утратили свое жилье, поэтому они вынуждены были уехать в другие штаты. А кое-кто, напугавшись, просто сбежал отсюда, хотя жилье их уцелело. До этой катастрофы население Нового Орлеана составляло около полумиллиона человек. Во время нашего приезда – чуть больше трехсот тысяч. Город таки не оправился полностью от последствий страшного урагана, но в центре города, надо отметить, того совсем не было заметно.

После Нового Орлеана мы отправились в сторону Флориды. В некоторых местах местность была болотистой и вся дорога держалась на сваях. Тысячи бетонных свай было вбито в эту вязкую почву, и мы по многу километров будто по эстакадам. Там кое-где росли сосны, так вот мы проезжали где-то на уровне их крон. И этот многокилометровый виадук пробуждал уважение к построившим его американцам. Почему-то захотелось сравнить его с нашей дамбой, которую строили почти тридцать лет. Штатовский путепровод был значительно длиннее, а построен был наверняка быстрее.

Быстренько проскочив штат Миссисипи, мы вскоре въехали в Алабаму, где первым населенным пунктом был город Пенсакола. В его окрестностях мы въехали в длиннющий туннель, по которому ехали несколько минут. А чуть позже справа от дороги начали появляться многочисленные военные корабли. Они были вооружены артиллерией, виднелись пусковые установки ракет и торпед, то есть мы своими глазами увидели, что такое американская военная мощь. Тут стало понятно: страна вооружена, здесь под ружьем – сотни тысяч, если не миллионы солдат и военных моряков. Думать об этой военной машине не хотелось, но мысли приходили в голову сами собой…

– Прицел двадцать, угол сорок, цель два… – кричит Честер. – Огонь!

И тут раздается такой грохот, что под нами вздрагивает земля, и я всем телом ощущаю эту дрожь! Стекла с рамами, со слов находящихся в здании, прогибаются вовнутрь, и включается разноголосая сигнализация припаркованных поблизости машин. Это уже второй выстрел из настоящей пушки времен войны «ЗИС-3» на дне рождения моих друзей из клуба «Штрафбат».

– Гриш, куда снаряд улетел? – спрашиваю.

– Да куда-то в Финский залив! – шутит Гриша, президент клуба. Праздник проходит в «штрафбатовском» стиле. Во дворе клаб-хаоQса царит боевая обстановка. Всех приезжавших гостей встречают наркомовскими ста граммами и духовым оркестром. В центре двора стоит полевая кухня, из трубы идет дым, а из-под открытой крышки сочится аромат, от которого сразу разыгрывается аппетит. Здоровенный повар в форме образца сорок третьего года раздает эту тушенку с гречей.

Рядом – концертная площадка, на которой весь вечер играют то русскую «Катюшу», то тяжелый рок, то там выступают поэты с безумными стихами, то гости с поздравлениями. Над площадкой на крыше стоит самолет-биплан, кажется «У-2», выкрашенный в зеленый цвет и с красными звездами на всех плоскостях. Весь вечер его пропеллер крутился, а над входом в клуб развевались красные знамена победы.

Пушка, которая поначалу оглушила всю толпу, подарив при этом кучу эмоций, стоит в левом углу. А в правом видна вывеска современного общепита под названием «Штрафбургер». Я не успеваю попробовать то, чем там угощают, – нет времени. Слишком рад встрече с приглашенными на праздник знакомыми и друзьями: то с одним пообщаешься, то с другим. Мы вспоминаем поездки в этом сезоне, слеты, на которых встречались, показываем друг другу фоты из мобильников. Тут Сержант Безопасности – Игорь Аллигатор – резко выговаривает кому-то по рации по поводу порядка; там Алекс, Дорожный Капитан клуба, сегодня ответственный за прием гостей, возникает из толпы, здоровается и тут же убегает.

Духовой оркестр заводит «Прощание славянки». Кто-то из музыкантов дудит в трубу, кто-то стучит в барабан, кто-то бьет по тарелкам. Все это не просто так – военная атмосфера создана для того, чтобы все помнили тяжелые военные годы и были благодарны нашим дедам за то, что мы сейчас живем в спокойном мире в таких хороших условиях. Ведь все могло быть иначе.

Парни из клуба «Штрафбат» несколько раз в году устраивают реконструкцию событий тех далеких дней, когда страну приходилось защищать ценой собственной жизни. Такие мероприятия возвращают тебя на семьдесят – семьдесят пять лет назад. Ты видишь перед собой идущие вперед советские танки, с другой стороны – немецкие «тигры», везде взрывы, стрельба, настоящее танковое сражение устраивается на этом поле боя. Приехавшие зрители завороженно наблюдают за этими военными действиями. И ты, видя все это, понимаешь, насколько непросто было нашим дедам. Мой дед, Митрофанов Иван Иванович, тоже воевал, он был артиллеристом и дошел до самого Берлина.

– Гриш, спасибо вам, – говорю, поздравляя клуб «Штрафбат». – Спасибо за то, что вы делаете. Это очень важно в наше время – помнить и не забывать.

По дороге на Флориду внезапно накрывает странное ощущение, будто я – в России. Что-то вокруг меняется, природа становится вроде как похожей на нашу, русскую: те же деревья, поля, перелески. И грязь какая-то вдоль дороги мелькает, будто едешь по Новгородской области. В тот момент я настолько был захвачен этой мыслью, что поверил: дом где-то совсем рядом. Еще часок езды, и я смогу обнять жену, сына Пашулича, встретиться с друзьями, поговорить с ними по душам… Была полная иллюзия того, что каким-то непонятным образом, без всяких самолетов или теплоходов, меня перенесли в родные места. Где все твое, все близкое, очень понятное, привычное и знакомое до боли.

В себя приводит англоязычный путевой указатель. Я трясу головой и понимаю: нет, это не Россия. Это Америка. Почему-то я испытываю такую досаду, что чуть слезы не наворачиваются. Понимаю умом, что волшебных ковров-самолетов не бывает, что дом – очень далеко, где-то на другом конце земли, а все равно расстраиваюсь, как ребенок.

Наверное, я очень устал. Путешествие было замечательным, но я откровенно вымотался, вот почему так остро захотелось домой.

И все-таки мысль приближает к дому, пусть и странным образом. На очередной табличке красуется название St. Petersburg. Я знаю, что в Америке несколько городов с названием Санкт-Петербург и Москва, одну такую Москву мы даже проезжали. Но американский Питер нам попадается впервые, и в нем, конечно, надо остановиться.

На ресепшене в отеле я предъявляю паспорт, где указано место рождения – Санкт-Петербург.

– Я ваш земляк, – говорю, – уроженец Санкт-Петербурга.

– О! – восклицает портье. – Это очень интересно!

– Думаю, мне полагается дисконт, – говорю нахально.

Улыбаясь, портье разводит руками:

– Извините, за это дисконт не предоставляем…

Насколько я знаю, одним из основателей города был выходец из России Петр Дементьев. Построив здесь железнодорожный вокзал в конце девятнадцатого века, Дементьев назвал город в честь своей родины – столицы Российской империи Санкт-Петербурга. Так что дисконт мне, думаю, все-таки полагался.

Переночевав в этом городе, мы двинулись в сторону Майами. Когда уже въехали в город, у нас кончился заряд на мобильнике, а значит, и навигация пропала. Что делать? Майами – город немаленький, там можно сутки блудить, прежде чем найдешь нужный нам сервис «Харлей-Дэвидсон».

В таких случаях лучше всего обратиться к полиции. Мы подъезжаем к первому попавшемуся полицейскому, показываем адрес, но тот чешет в затылке, мол, не знаю, где это. Затем тормозит полицейскую машину и просит провести двух заблудившихся русских до нужного места. И мы, как VIP-персоны, едем по городу в сопровождении полицейского «шевроле» с цифрами 911 на дверцах и с включенной мигалкой прямо до сервиса! Это было ощущение победы, мы, в конце концов, заслужили такой эскорт в финале путешествия.

Мы рассчитывали сдать «Харлеи» и взять на тестовый пробег другие мотоциклы, прокатившись на Ки-Уэст и завершив путешествие. Но нас ждет облом. По приезде в сервис мы увидели на площадке заведенную машину владельца – он уже закрывал сервис. А когда мы подъехали, начинает орать:

– Вы почему вчера не приехали?! У вас срок сдачи техники был вчера, и вы должны были доставить мотоциклы в этот день! И почему вы не отвечаете на звонки?!

– Тише, не надо на нас кричать! У нас связи не было!

– Ничего не знаю!

– У нас еще колесо лопнуло…

– И вы об этом не сообщили?!

– Это был форс-мажор. В общем, не надо ругаться, скажите лучше, когда мы можем сдать мотоциклы?

– Когда, когда… Сегодня я уже вас принимать не буду, привозите технику завтра!

Получалось, что ехать на Ки-Уэст нам придется на тех же «Харлеях». На ближайшей заправке к нам приближается подъехавшая на пикапе парочка и интересуется, куда мы едем и откуда. Узнав, что мы русские мотоциклисты, проехавшие по Америке десять тысяч миль, они были очень удивлены.

– Неужели столько проехали?! Не может быть! У нас есть знакомые мотоциклисты, но никто из них таких путешествий никогда не предпринимал! А куда вы сейчас едете?

– На Ки-Уэст.

– Тогда мы вас приглашаем на рыбалку! Вы любите рыбалку?

– Какой же русский рыбалку не любит?! – шутим в ответ.

К сожалению, мы были ограничены во времени. Но после того эпизода на душе осталось тепло. Совершенно незнакомые нам американцы после пяти минут общения пригласили двоих русских отдохнуть с ними вместе! Это дорогого стоило…

Дорога на Ки-Уэст была очень живописна. С левой стороны дороги виднелось голубое зеркало океана, и справа была такая же картина. Белые барашки волн, летающие над берегом чайки и везде скользящие по воде белоснежные яхты и несущиеся на скорости стремительные катера. Когда остановились перекусить в рыбном ресторане, нам подали лобстера, и мы отправились дальше, к самой южной точке Америки.

Добравшись до Ки-Уэста, мы там немного погуляли. Особенность Ки-Уэста – особая, отчасти кубинская атмосфера. Нам встречались в основном латиноамериканцы, скорее всего – кубинцы, которые еще во времена социалистической Кубы бежали сюда. Отсюда до Гаваны – меньше двухсот километров, это расстояние пытались преодолеть на лодках, самодельных плотах, и многие в погоне за счастьем погибали в морских волнах… Небольшой город был со всех сторон окружен водой, там колыхали ветвями многочисленные пальмы и тоже наблюдалось изобилие рыбацких лодок, катеров и яхт. На набережной самой южной точки США мы тоже растянули наш походный флаг с надписью «Сел и поехал».

Ничто в этот день не предвещало происшествий. И то, что у Вована взорвется колесо, когда будем мчать по ночной дороге, тоже нельзя было предположить.

Но оно взорвалось, и Вовку унесло в кювет. В эти секунды мое сердце, казалось, выпрыгнет из груди – я очень переживал за друга. Я выкрикнул в шлем:

– Вовка, нет!!

Меня затрясло. Хотелось оторвать руки от руля и обхватить в отчаянии голову: блин, почему?!

Я тут же остановил «Харлей» и кинулся в кювет. Спустя полминуты я с огромным облегчением понял: Вовка жив! Даже не покалечен – так, отделался легким испугом.

– Ну, ты засранец… – обнимаю друга. – То есть молодец, конечно! Даже мотоцикл удержал и спас!

– Да жалко хорошую технику… – отозвался Вован, у которого, как я видел, подрагивали руки.

Чуть позже ситуация стала полностью ясной. Когда колесо лопнуло, мотоцикл стал неуправляем, и Вовку понесло вправо, к отбойнику, затем вынесло на встречку. Если бы он увидел, что навстречу движется машина, он бы спрыгнул с мотоцикла, чтобы спастись. Но встречных машин не было, и он решил выехать на травянистую обочину, чтобы спасти мотоцикл.

Хлеставший накануне дождь к тому времени кончился. В небе светили яркие звезды, и было необыкновенно тихо, слышалось только, как плещет легкая волна и где-то в стороне стрекочут цикады. И вдруг в этой тишине – звонок Вовкиного мобильного!

– Да, родная… Ничего, – говорит Вовка, нервно выпуская дым изо рта. – Все нормально, говорю. Вот ехали с Пашей, потом решили остановочку сделать. Сейчас передохнем немного – и дальше в путь. Завтра уже конец путешествию, ага. А у тебя там как дела?

Супруга Вована как сердцем чувствовала, что мы были на волосок от серьезных неприятностей. Могло бы случиться что угодно, вплоть до самого страшного, но все обошлось. И Вовка, конечно, не стал ее расстраивать, во время разговора у него даже голос не дрогнул, хотя он, как и я, был на взводе.

Моя трубка молчала, у Вовки работала московская сим-карта, так что надежда была только на проезжавшие машины. Вскоре мы увидели на дороге одинокого байкера. Тот остановился, осмотрел нас и наши мотоциклы, после чего вызвал полицию. Он мог уехать со спокойной душой, но не уехал – дождался, пока приедет полицейская машина, передал нас из рук в руки и лишь тогда завел мотоцикл.

Приехала женщина-полицейский, причем совершенно одна. На ней была рубашка кремового цвета, у плеча висела рация, слева на поясе виднелась кобура с пистолетом, справа болтались наручники. Поначалу эти наручники захотели надеть на нас, поскольку аренда техники у нас была просрочена и мы не имели права на ней ехать. Но нам все-таки удалось уговорить ее не обострять ситуацию. У нас, мол, очень длительный трип, мы не сдали мотоциклы не по своей вине, так что лучше вызовите эвакуатор.

Когда приехал эвакуатор, мы погрузили на него Вовкин байк с лопнувшим колесом. Машина тронулась, и я пристроился в кильватер. Кажется, это было наше последнее приключение в этом невероятно длинном путешествии. И оно, по счастью, закончилось хорошо.

Я тогда еще не знал, что в скором времени встречусь с модератором здешнего мотоклуба KAWASAKI GTR Филом Паркером, – эту встречу организовала жена моего екатеринбургского друга Саши Открытки. Фил хотел покататься с нами по Флориде, приглашал к себе домой, но время нас уже ограничивало. В итоге он сам приехал в отель, получив от нас в подарок сертификат «Сел и поехал».

Я не знал, что наш с Вованом прощальный ужин пройдет в ресторане, где будут подавать лобстеров с замечательным белым вином, а на сцене будет петь и отстукивать каблуками цыганка в сопровождении скрипки и гитары. И уж совсем нельзя было предвидеть, что спустя несколько дней, когда в этом же ресторане я буду сидеть с приехавшей ко мне женой, к нам подойдет саксофонист, чтобы поиграть для нас, и вдруг выяснится, что он – русский из Киева по имени Вадим! Больше того, он окажется мотоциклистом! К сожалению, назавтра нам уже нужно было улетать, и мы не смогли принять предложение Вадима – скатать на местную крокодилью ферму. Я подарил ему книгу, он – несколько дисков со своей музыкой, которую я часто слушаю в дождливом Петербурге, вспоминая теплую Флориду.

Хотя самый большой сюрприз меня ожидал, когда перед самым отъездом в отеле города Майами я вышел в Интернет и обнаружил письмо неизвестного мне американца по имени Джейсон. Он писал, что нашел мой фотоаппарат на берегу Большого Соленого озера, вычислил меня по логотипу «Сел и поехал» и теперь собирается прислать мне потерянную камеру. Хорошие люди

Мы гоним по хайвею со скоростью сто двадцать миль в час. Пулей пролетаем мимо полицейского патруля, и те, быстро очнувшись, пускаются за нами в погоню. Мы до отказа откручиваем ручки газа на своих «Харлеях», но полицейские на мощных Dodge Charger нас нагоняют. Две машины с включенными сиренами и мигалками приближаются сзади, и одна идет на обгон, прижимая нас к обочине. Все происходит так быстро, что я не успеваю ничего понять. Это конец! Мы тормозим, к нам бросается куча полицейских, и нас валят на горячий асфальт. Заламывают руки, надевают наручники и тащат к машине с надписью «Police» на боку, после чего куда-то везут. В этой тюрьме на колесах я понимаю: мне никогда уже не вернуться домой. Меня посадят на долгие годы, возможно, упекут в Алькатрас, и вряд ли я смогу сварганить лодку из резиновых плащей, чтобы совершить побег…

Этот сон приснился в последнюю ночь нашего путешествия в городе Ки-Ларга. Вспоминая странное сновидение, я веду свой «Харлей» по дороге в Майами и думаю о том, что до конца маршрута всего шестьдесят миль. Вскоре мы сдадим взятую напрокат технику, и путешествие по Америке завершится.

Неисправный мотоцикл Вована едет впереди на пикапе, мой друг сидит в кабине, я еду сзади. Мотоцикл привычно вибрирует, но я этого почти не замечаю – привык. Из динамиков бьет громкая музыка: на волне Фредди Меркьюри, его знаменитый хит «Шоу маст го он». И под эту музыку в голове начинают прокручиваться подробности нашей американской «кругосветки», которая фактически закончилась.

Я вспоминаю сотни тысяч байкеров на мегафестивале в Стурджисе. Гремящую воду Ниагары. Безумную красоту Гранд-Каньона. Нищих индейцев Аризоны, живущих на выжженной красной земле. Криминальные кварталы Сан-Франциско. Йеллоустонский вулкан, что может однажды взорваться. Азартных бабушек-миллионерш из Лас-Вегаса. Замусоренный город небоскребов Нью-Йорк. Тысячелетние деревья в парке «Секвойя». Соленые озера. Заброшенный Детройт. Жаркую Долину Смерти… Есть что вспомнить, впечатлений много. Но мне, наверное, не хватало приключений, оттого и приснился сон с полицейской погоней. В России за мной гонялись, и не раз, но в Америке такого адреналина заработать не удалось.

Так какая же она, Америка? Ощущения у меня, скажу честно, противоречивые. Америку мы увидели как с одной стороны, так и с другой, и она оказалась совсем не похожей на то, о чем мне рассказывали и что я видел в кино. Я не нашел здесь земного рая, наоборот, увидел немало проблем. И даже немного устал от однообразной еды, от неизменно хороших дорог, от всего того обустройства, которое делает путешествие сравнительно легким, но не самым интересным.

Хотел бы я сюда вернуться? Далеко не во все места. Что-то показалось откровенно скучным, что-то вызвало неприятие, разве что Чикаго, Санта-Барбару и Новый Орлеан посетил бы еще раз. А хотел бы я тут жить? Нет, не хотел бы. Тысячи наших соотечественников живут в Америке, многие вполне успешны, но немало и таких, кто подумывает о возвращении.

Последняя неделя в Америке пройдет уже без мотоцикла. Вовка уедет, зато ко мне приедет жена Марина, и мы проведем несколько дней во Флориде. Еще в Майами, лежа на пляже и слушая шум океана, я начал делать записи для будущей книги. И все больше понимал, какая замечательная страна Россия и какое ее ждет большое будущее. Все ведь познается в сравнении. Я должен сказать Америке спасибо за увиденные мной красивейшие национальные парки и те впечатления, что она мне подарила. Но, вспоминая мое путешествие по России, я понимал: оно было более насыщенным и интересным. И еда была вкусней. И девушки были красивее. И отзывчивых людей попадалось больше. Да и впечатлений от российских красот тоже было много. Ведь у нас есть Кавказ, Байкал, Камчатка – десятки мест, по красоте ничем не уступающих американским достопримечательностям.

Нам просто нужно делать нормальную инфраструктуру и развивать свой туризм. Хочется, чтобы жителям России было так же легко путешествовать, как и американцам. У них даже в самой дикой глуши, где и людей-то нет, замечательные дороги и заправки, а значит, есть возможность приехать в эти природные уголки.

А я в будущем году поеду в более интересные для мототуриста места. Путешествие по Америке – это прогулочная поездка, ее вполне можно совершить с женой или с приятелем, который раньше никогда не садился на мотоцикл. Я же хочу туда, где горные серпантины, пронизывающие ветра, ледники и облака, на которые смотришь не снизу, а сверху.

В день, когда я завершаю писание книги, раздается звонок.

– Паша, привет. Как ты? – слышу голос моего молдавского друга Витаса.

– Отлично! Завершил книгу об американском путешествии, теперь опять готов отправиться в дорогу.

– Тогда жду тебя в Кишиневе, начнем подготовку.

Памир ждет тебя!

Хорошая подготовка – гарантия успешного путешествия.

Не бывает плохой погоды, бывает плохая экипировка.

Небрежность и легкомыслие одного губительно влияет на команду в целом.

Уезжая с места стоянки, внимательно осмотрись: не забыл ли ты чего?

Путешествуя самостоятельно за границей, имей флешку с копиями документов и храни ее отдельно. Еще можно выслать копии документов на собственную электронную почту.

Экономь с умом. Скупой платит дважды.

Вместе выехали, вместе завершили маршрут.

Любой риск должен быть оправдан.

Приключения начинаются

По ту сторону Земли

В ожидании путешествия

Штат Флорида      Штат

«Стрит Глайд» в пути

Дом на колесах

Штат Северная Королина

Николай Милованов. г. Роли

Боксы со льдом на каждой заправке

Штат Вирджиния

Шериф

Вашингтон. Белый дом

Вашингтон. Велопарковка

Американский грузовик

Штат Нью-Йорк

«Чистые» улицы Нью-Йорка

Нью-Йорк. Таймс-сквер

Полицейский на Таймс-сквер

Пожарные машины на Манхэттене

Ниагара – гремящая вода

Ниагарский водопад. Вид с американского берега

Детройт. Старый гидрант

Бэтмобиль на заправке

Штат Иллинойс

Чикаго. «Капелька»

Чикагская мотобратва

Штат Висконсин

Милуоки. Музей «Харлей-Дэвидсон»

Один из первых «Харлеев»

Штат Минесота

Дорога в Стурджис напомнила нашу Калмыкию

Желтый школьный автобус

Штат Южная Дакота

Утомленные пробегом

Танк в гараже любителя военной техники

Первые президенты США. Вашингтон, Джефферсон, Рузвельт, Линкольн

На улицах Стурджиса

Фестиваль собрал около 500 тысяч мотоциклистов!

Патриарх байкерского движения

Главный на американском хайвее

Пикап из 60-х

Указатели на любой вкус

Кладбище старых авто

Велосипеды в Америке тоже хоронят

Пожилая семейная парочка байкеров

Так в Стурджисе выглядят бабушки

Озеро на пути в Вайоминг

Штат Вайоминг

Скалы на въезде в Йеллоустон

Въезжаем в национальный парк

Йеллоустон. Олениха и ее «бэмби»

Горячие дымящиеся озера в Йеллоустонском парке

В этой воде запросто можно ошпариться

Штат Юта

Соляные плато в штате Юта

По направлению к Солт-Лейк-Сити

Где-то здесь я забыл фотоаппарат. Большое Соленое озеро

«Электричка» – комфортный мотоцикл

Едем через пустыню

Штат Невада

Байки ленивых американцев на прицепе

В Неваде многое разрешено…

Здесь продают любовь. Карсон-Сити

Северная флора парка Тахо

Парк Тахо. Скалы

Американская тайга

Штат Калифорния

Сакраменто. «Магазин-музей»

Сакраменто. Юра, Миша, Соня

Юрино имение

В мотомагазине. «Хай, ребята!»

Сан-Франциско. Символ Петербурга на фоне моста Золотые Ворота

Сан-Франциско. Вид на Алькатрас

Сан-Франциско. Знаменитые разноцветные домики

Сан-Франциско. Таксист-индус

Сан-Франциско. Осваиваю арсенал Леонида

Сан-Франциско. Улица Ломбард

Сан-Франциско. Негритянка-бродяжка спорит с полицией

Сан-Франциско. Криминальный квартал

Незамысловатый американский ланч. Кафе Dohte’s

Сан-Франциско. Здесь тоже есть бомжи, и их много

Сан-Франциско. Продавец бросовых товаров

На таком в Америке тоже ездят. Porsсhe

Одна из самых красивых трасс мира: № 1 California

Берег Тихого океана

Парк «Секвойя». Внутри поваленного дерева

Дерево-гигант

Дупло-пещера

Санта-Барбара

Уютные вечерние улочки Санта-Барбары

Мы добрались до Голливуда! Слава передает мото Вовану

Лос-Анджелес. Ничем не впечатляющая «Аллея звезд»

Въезжаем в Беверли-Хиллз

Соня. Отдых у подножия старого дерева

Сан-Диего. Сотрудник сервис-центра «Харлей-Дэвидсон»

Экскурсия по сервис-центру

Сан-Диего. С мастерами по ремонту «Харлеев»

Отдых в мексиканском ресторане. До мексиканской границы 5 км

Остановка перед Долиной Смерти

На этом раскаленном асфальте сквозь подошвы чувствуешь жар

Скудная растительность пустыни

Местные «полезные ископаемые». Деревня Шошони

Лунный пейзаж. Долина Смерти

Магазин в Долине Смерти

Старая техника в таком климате совсем не ржавеет

Штат Невада

Лас-Вегас. Местная Эйфелева башня

Лас-Вегас. Танцующие фонтаны

Столица азартных игр при дневном освещении

Игра – дело серьезное

Бабушка и однорукий бандит

Лас-Вегас. Местная Венеция

Лас-Вегас. Похоже, все проиграл

В этом городе играют все без исключения!

Повар-виртуоз готовит рыбу на наших глазах

Шоссе 66 – символ старой доброй Америки

Штат Аризона

Возвращение в прошлое

Заброшенная Америка

На этой трассе отметился весь мир

Наша основная еда в путешествии по США

Гранд-Каньон. От этого захватывает дыхание. Сюда стоит приехать

Гранд-Каньон. Такого больше нигде не увидишь

Заблудились где-то в пустыне

Знаменитые монументы уже совсем близко

Штат Колорадо

На таких повозках переселенцы осваивали Дикий Запад

Проверенное место, где есть суп

Здешний «ковбой»

Штат Нью-Мексико

В горах парка Карсон

Санта-Фе. Отдых под зажигательную музыку

Еще один заезд на Route 66

Штат Техас

Пересекаем Техас

Техасский холодный борщ

Штат Флорида

Эта надпись у дороги заставила вспомнить родину…

Наши очередные американские знакомые

Дорога на Ки-Уэст лежит через океан

Эвакуируем «Харлей» Вована

Короткий отдых в Майами

Прощальный ужин

С Америкой прощаюсь под стук испанских каблуков

Майами на берегу океана

Об этом моменте я мечтал месяц